Красноярский край, 2010

Варя

– Этот дом достался мне от отца по наследству, – с недоумением смотрю на участкового. – Деревня на три трубы. Кому эта хибара сдалась?

Широко расставив длинные ноги в криво пошитых серых брюках и облокотившись на косяк, он разглядывает меня с высоты двухметрового роста.

– Тем не менее, девонька, за неуплату налогов и судебные издержки, земля твоего отца отошла муниципалитету, – он, перекатывая во рту мятную жвачку, мерит меня оценивающим взглядом.

– Но мне негде жить! После смерти матери квартиру забрал банк, а с женихом я рассталась, – растерянно развожу руками. – Я здесь родилась. Вы как представитель власти можете защитить меня или нет? Дать немного времени осмотреться хотя бы. Сказать, сколько денег задолжал отец? Быть может, я смогу рассчитаться. У меня скоро будет хорошая работа!

– Почему бы не дать отсрочку такой хорошенькой курочке? – полицейский снимает кепку за козырёк и кидает её на крюк, где висит мой белый плащ. Проводит пальцами по светлым волосам и поправляет пряжку ремня. – Я люблю кофе с молоком.

– Проходите, пожалуйста, – отступаю в кухню, с облегчением выдыхая. Правда, приравнивание к «курочке» меня немного напрягает. – Как, вы сказали, вас зовут?

– Ты можешь звать меня просто Марат, – участковый разваливается в кресле, обитом синей рогожкой.

Я ещё не совсем освоилась на кособокой кухне в старом доме отца и не с первого раза мне удаётся зажечь пошарпанную газовую плиту. Наливаю воды в медный ковшик с разболтавшейся ручкой и ставлю на огонь. В деревянной мельнице есть кофе, осталось просто смолоть. Стою спиной к Марату и всем своим существом ощущаю его взгляд. Надеюсь, он человек достойный и не полезет под юбку к девушке, попросившей его о помощи.

– Вы будете тосты с джемом? Я вчера собрала яблок на заднем дворе и сварила, – насыпаю две ложки молотого кофе в ковшик, добавляю немного сахара. Достаю с полки джем и открываю крышку: – У, какой ароматный!

Перекладываю его в вазочку и ставлю перед Маратом Открываю хлебницу и, подхватив пару тостов, отправляю их на прожарку.

– Иди ко мне, – протягивает ко мне руки Марат.

– Зачем? – прислоняюсь к тумбе.

– Иди. Ко. Мне.

Поворачиваюсь лицом к плите. Идея подружиться с участковым уже кажется мне идиотской. С чего вдруг я решила, что этот детина с лицом, лишённым интеллекта, захочет мне помочь.

– Сейчас будет готов кофе…

Кресло скрипит, и шаги Марата приближаются. Хватаю трясущейся рукой ложечку и помешиваю кофе. Горячие влажные ладони проникают под мою свободную рубашку, опускают чаши лифчика и выкручивают до боли соски.

– Я люблю послушных девочек.

От страха забываю, как дышать. Марат разворачивает меня лицом к себе, и проводит большим пальцем по губам:

– Понятно объясняю?

– Да, – нащупываю за спиной деревянную толкушку для пюре.

– Тогда покажи, как ты умеешь делать хорошо, – Марат проталкивает мне палец в рот, а я со всей дури бью его скалкой по лбу.

От неожиданности Марат отступает, схватившись за голову, а я бросаюсь прочь из дома. Пересекаю сад, выбегаю за калитку и бегу в лес. В ушах бьют колокола, сердце прыгает под горлом. За спиной не слышно шагов, но мне кажется, Марат гонится за мной. Впереди крутой спуск. Подворачиваю ногу, падаю и кубарем лечу по склону. Последнее, что слышу – взрыв. Оставленный без присмотра газовый баллон или обозлившийся участковый – кто-то из них в одну секунду оставил меня без крова, вещей и документов. Замираю лицом вниз остановленная чьим-то ботинком.

– Откуда она здесь, – тихий мужской голос завораживает бархатистыми нотками, несмотря на дикость ситуации.

– Летела с холма. Не сломала ли чего? – второй голос с хрипотцой звучит прямо совсем надо мной.

Будто бесплотные тени заговорили рядом.

– Так глянь её! Ты же врач у нас, – насмешливо звучит третий голос.

За два дня я не встретила здесь ни одного человека, а сегодня сразу трое, не считая участкового.

Сильные пальцы исследуют меня не стесняясь и переворачивают на спину:

– Небольшой ушиб. Жить будет, – резюмирует врач. – И, похоже, у нас. Это же Варя, дочь Ивана Велеса…

– А от его хибары через пять минут останется один пепел, – заканчивает за него мужчина с тихим бархатным голосом. – Вон как полыхает над лесом.

Боюсь открыть глаза, хотя мне очень интересно, кто меня знает и вот так запросто решает мою судьбу.

– Мы должны помочь ей.

– Хватит болтать. Алан, отнеси девушку в дом. А мы с Богданом разведаем что к чему.

Меня подхватывают с земли, как пушинку. У Алана сильные руки, в них тепло и уютно. Я ошиблась, думая, что мужчины живут по соседству. Мы идём уже достаточно долго. Пахнет жухлой осенней листвой. Мерный звук шагов убаюкивает. Видимо, удар всё-таки сильный пришёлся на мою голову, и я не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Алан

Приношу Варю в свою комнату и кладу на постель. Светлые волосы отливают розовым. Худенькое личико заострилось, и ко лбу прилип жёлтый лист. Снимаю его и провожу пальцем по припухлым сухим губам. Они чуть приоткрыты. Прислушиваюсь к дыханию Вари. Старик Велес не любил рассказывать о своей дочери, но если она чистокровная волчица – нам безумно повезло.

– Пить, – сквозь сон шепчет Варя.

Срываюсь с постели и, налив из графина воды, приподнимаю голову Вари. Помогаю напиться.

– Кто вы? – она широко открывает голубые глаза и с удивлением рассматривает меня.

– Друг, – не знаю, что сейчас сказать ей. Волк? Испугается или не поверит. Человек? Как-то слишком абстрактно. Повторяю, более уверенно: – Я твой друг.

– Как тебя зовут?

– Алан. А тебя Варя?

– Да… Варя. Варвара Велес.

Приятное тепло разливается в груди. Я сразу почуял с ней связь. Провожу тыльной стороной ладони по щеке Вари.

– Ты от кого так быстро бежала, лапа моя?

– Участковый… Он хотел обидеть меня, – Варя хватается за моё запястье. – Я слышала взрыв. Неужели мой дом сгорел?

– Похоже, да. Мои братья сейчас это выясняют.

– Твои братья?

– Нас трое. Я, Богдан и Назар. Мы знали твоего отца. Хороший был человек.

– Мне некуда идти…

– Ты можешь остаться пока у нас, – с трудом сдерживаю радость.

– Мои вещи, документы, всё осталось в доме.

– Не беспокойся ни о чём, – я склоняюсь над Варей и касаюсь губами её губ.

Она испуганно замирает, и я тут же отстраняюсь. Как же мне хочется поскорее изучить их получше. Но сейчас главное – не напугать.

– Отдыхай, а я приготовлю тебе чай, – целую Варину руку. – Ты под надёжной защитой.

– Спасибо, – Варя поворачивается набок, и я накрываю её овчинным пледом.

С трудом сдерживаюсь от желания, нырнуть под него и прижаться всем телом к Варе. Тяну сладко:

– Лапа моя.

Она улыбается мне и сворачивается клубком под пледом. У неё красивая улыбка.

Завариваю ей наш фирменный сбор и возвращаюсь. Варя лежит, уставившись в одну точку, и не слышит моих шагов. Мы с братьями двигаемся тихо. Это одно из лучших качеств охотника.

– Как вкусно пахнет, – Варя поднимает голову, когда я становлюсь коленями на постель.

– Садись и пей, – протягиваю Варе чашку из тонкого фарфора. Всего несколько штук уцелело из набора, принадлежавшего нашему старинному роду Вольшанских.

Варя садится, поджав под себя ноги и отпивает маленькими глоточками обжигающее варево. К возвращению братьев она заснёт крепким сном. Мы сможем спокойно рассмотреть её. Хотя для себя я уже принял окончательное решение. Но оно должно быть среди нас единогласным.

Богдан

– Где она? – горю от нетерпения поближе познакомиться с дочерью Велеса и выяснить, есть ли в ней ген волчицы.

Иван Велес выходец из древнейшего рода оборотней Красноярского края. Варя – единственный его ребёнок. Жена, узнав о даре Ивана, развелась с ним и увезла Варю в Москву, где, по нашим данным, скопытилась. Какого лешего он вообще отдал ей дочь?

– Я напоил Варю твоим фирменным отваром и уложил спать в своей комнате. Она такая лапа! – Алан, заложив большие пальцы за ремень, с мечтательным видом обтирается об дверной косяк. Он самый младший, но самый сильный волк в семье. Занятия на спортплощадке, оборудованной на заднем дворе, не прошли для него даром.

– А почему не в моей? – рыкает Назар. – Забыл, кто в семье альфа?

– Я что-то не понял или вы надеетесь отодрать малышку в первую же ночь? – надеваю за цепочку кожанку на вешалку. – Это вам не девочка из бара. Совсем другая история.

– Алан, есть что пожрать? – у Назара всегда война-войной, а обед по расписанию.

– Пойдёмте! – Алан отталкивается плечом от косяка и идёт на кухню.

Мы следуем за ним и рассаживаемся за барной стойкой. Алан достаёт из печи жаркое в глиняных горшках:

– Не успело остыть! Ваше счастье.

Когда моего обоняния касается запах молодой баранины, чувство голода перевешивает желание скорее поближе познакомиться с дочерью Велеса. Минут десять мы молча втроём наслаждаемся едой, но больше чем уверен: мысли каждого сейчас витают в комнате Алана. Обглодав кости, Назар первым отодвигает от себя горшок и вытирает пальцы о салфетку:

– Не девкой брать придётся. Девственница из Москвы, такая же редкость, как чистый бриллиант в мутной воде. А если Варя до оборота с кем-то пломбу сорвала, то тут и сказке конец. И уже не важно тогда есть у неё ген волчицы или нет.

– Она так пахнет! Я ещё пока нёс её по лесу почуял. Волчьи объятья запустили процесс, – Алан встаёт и убирает посуду со стола. – Не нравится, не бери. Мне эти старомодные штуки с девственностью побоку.

– Но ты же понимаешь, что в нашей стае будет лишь одна самка? Других чистокровных волчиц я больше нигде не нашёл. Да и эта ещё под вопросом. – напоминает Назар, ковыряя зубочисткой во рту. – Но если всё тип-топ, то хотелось бы уже получить от неё потомство. Это ты молодой да резвый, только на третий десяток пошёл. А мне хочется на свадьбе своих сыновей танцевать не с переносной капельницей в руке.

– Тебе тридцак всего! Чего ты паришься? – Алан запускает посудомойку. – Богдану двадцать семь, успеете ещё.

– Наших родителей нет уже в живых, – невольный вздох вырывается из моей груди. – И они вообще не потанцуют на нашей свадьбе. И внуков не увидят. Живите сегодняшним днём, парни.

– Хороший совет, – Назар слезает с высокого табурета, – прямо сейчас и начнём. Жить. Пойду волчонка помою.

Закатываю глаза к сводчатому потолку:

– Я имел в виду не это.

– А я это, – Назар стягивает с себя футболку и поигрывает мышцами. – Заодно проверим Вареньку на совместимость.

– Спасибо, Алан! Безумно вкусно, – встаю из-за стола и иду в свою комнату. – Возьму кровь Вари на анализ, тогда и делайте что хотите. Всё равно она до утра проспит. Но я бы не стал её трогать сейчас. Хотя бы из-за уважения к старику Велесу.

– Давай, приходи скорее, господин-коновал! – усмехается Назар.

Комната Алана окутана полумраком. Варя раздета донага. Её длинные стройные ноги свешиваются с постели, и аромат дорогой волчицы шибает издалека. Тут и анализы не нужны. Назар лежит рядом и завороженно рассматривает её роскошное тело в свете тусклой настенной лампы. Природа щедро одарила нашу гостью. Округлые бёдра хороши для любви и для родов. Упругая грудь с розовыми сосками, похоже, не знала ещё мужской ласки. Густые русые волосы разбросаны вокруг плеч. Назар наматывает прядку на палец и подносит к носу:

– Она и правда обалденно пахнет. Посмотри её. Я даже боюсь загадывать.

Алан ставит возле ног Вари табурет и на него – металлический поднос.

– Покажешь, наконец, как зеркалом женщин смотреть? – просит Алан. Его привлекает медицина, и я иногда беру его в помощники, выезжая на домашние роды и операции. По оценкам он не прошёл даже в слесарный колледж.

– Похоже, обойдёмся в этот раз так. Согните ей ноги в коленях.

Братья с готовностью выполняют мою просьбу. Смачиваю пальцы слюной и провожу по нежным Вариным складкам, поглаживая лепестки. Сладкий стон срывается с её уст. Замираю. Только когда её дыхание снова становится ровным, включаю фонарик, закреплённый на голове, и уже без лишних прелюдий раскрываю нежный бутон. Рык вырывается из моей груди. Поднимаюсь и вытираю капельки пота со лба. Выношу вердикт:

– Она девственница!

– Ты уверен? – Назар соскакивает с постели и падает на колени между Вариных ног. Повторяет мои движения и отскакивает от Вари, как от прокажённой:

– Девственница!

– И она волчица, – добавляю я. – Вернее, мы должны пробудить в ней волчицу.

– Можно она поспит у меня? – Алан укрывает Варю пледом. – Я уже и камин натопил. Не трону её, клянусь вам.

– Конечно, не тронешь! – усмехается Назар. – Только после меня и Богдана.

– Но я ведь могу быть с ней… ласков? – краснеет Алан.

– Это сколько угодно. Но запомни, девочки предпочитают мужчин пожёстче. Особенно волчицы.

– Я возьму у неё кровь. Это нужно для её же здоровья. С сегодняшнего дня это моя самая ценная пациентка. – Протягиваю Алану жгут: – Помоги мне.

Игла легко прокалывает кожу и входит в вену. Ослабив узел, набираю кровь в несколько пробирок.

Назар застыл в дверях и не сводит глаз с лица Вари. Осматриваю ушиб на её голове и даю Алану грелку со льдом:

– Приложи ненадолго холод к её затылку, – наставляю младшего брата и смазываю йодом ссадины на Варином плече.

Встаю, собираю инструменты и пробирки на металлический поднос.

– Спокойной ночи! Не забудь одеть её. Иначе у Вари возникнет много вопросов, – Назар подмигивает Алану и передразнивает меня: – Это же вам не девочка из бара.

– Я сегодня вряд ли усну, – с тоской гляжу на обнажённую руку Вари.

Как бы я хотел сейчас покрыть её поцелуями, добраться до плеча, тонкой венки, пульсирующей у шеи. Впитать в себя всё Варино тепло и поделиться им с братьями.

– Я тоже! – поддакивает Назар. – Поэтому я, пожалуй, прошвырнусь по городу.

Он натягивает футболку и, кинув голодный взгляд на Варю, быстро выходит из комнаты. Мы с Аланом смотрим друг на друга, зная, что на счёт десять хлопнет входная дверь. Рёв мотора мотоцикла Назара разрывает сгустившиеся сумерки над нашим покрытым вековым мхом каменным домом. Скоро звук стихает вдали.

– Если что-то понадобится, я у себя! – киваю я Алану. – Не испугай её раньше времени, пожалуйста.

– Я хочу заботиться о ней.

– Хорошо, – сглатываю слюну, – но не забывай, что я тоже хочу. И Назар…

Богдан

Спускаюсь в подвал дома, где оборудована моя лаборатория. Ставлю пробирки с Вариной кровью в штатив. Привычными движениями готовлю реактивы.

Меня мучает естественное желание. Впервые за последние два года полноценное, настоящее желание. Вина перед Ириной долго терзала меня, но инстинкт самосохранения восстановился полностью.

В носу всё ещё стоит аромат Вари. Её запах раздразнил нас троих не на шутку. А ведь это у неё ещё течка не началась. Гон у молодой волчицы всегда во второй половины зимы. К этому моменту мы должны пробудить в ней истинную сущность и примирить со страшной правдой. В её жизни не будет истинной пары. Крыть её будут три волка.

Столетиями мы жили среди двуногих, но нас осталось слишком мало. Всему виной война кланов, выкосившая истинных волколаков. Кровосмешение выживших в борьбе привело к уродствам и болезням. Наша раса обречена на вымирание. У семей часто нет выбора, а инстинкт спаривания непреодолим. Самцов выживает значительно больше. Для сохранения вида кланы оборотней берут в семью одну самку и берегут её, как бесценное сокровище. Наш род хранит чистоту крови – нам нужна только истинная волчица.

Кануло в Лету правило находить себе волчицу одну и на всю жизнь. Поэтому мы с Назаром подумывали отправиться в Москву на розыски дочери Велеса, но она неожиданно сама вернулась в родные края.

Завершаю исследования и вздыхаю с облегчением: наша малышка абсолютно здорова. Одним прыжком забираюсь на тумбу под маленькое зарешеченное окно и смотрю на луну сквозь просвет деревьев. Она неполная, но меня раздирает желание. Вытягиваю шею и протяжно вою. Варя проспит до утра. Рецепт сонного зелья достался мне от прадеда. Он, как и я, врачевал всю сознательную жизнь. Правда, я закончил медицинский университет, а он всему научился у знахарок.

Слезаю с тумбы и беру с полки фотографию в тонкой золочёной рамке. Я долгое время спаривался с обычной женщиной. Мы учились вместе в университете, и я стал первым мужчиной Ирины. Назар, узнав о моём выборе, взбесился не на шутку. Он заявился в общежитие университета и запугал Ирину. Она потом неделю от меня пряталась. Но, когда я её нашёл и объяснился, мы стали только ближе. Она сумела полюбить волка во мне.

Закрываю глаза и вспоминаю наш с Ириной первый раз. Начались новогодние каникулы, общежитие опустело. В тот вечер я пообещал прийти к ней и рассказать о себе и своей семье. Раскрывать нашу тайну было и страшно, и опасно. Но я запал на эту девушку, и ничего в жизни не хотел больше, чем подчинить её себе. Сделать своей женой. Целый месяц до этого я искал в интернете информацию о совместимости наших видов. Но всё мне казалось скорее легендами.

И вот настал час икс. Вхожу в комнату и сразу понимаю, что под тонким шёлковым халатом Ирины ничего нет. В ту же секунду во мне умирает разумный человек и пробуждается волк. Поворачиваю ключ в двери, опускаю его в карман и нервно провожу рукой по волосам. Будь Ирина волчицей, мы с порога приступили бы к спариванию. Но моя возлюбленная – невинная девушка. Человек из плоти и крови.

– Ты о чём-то хотел поговорить, Богдан? – голос Ирины дрожит, аромат её распаренного после душа тела сводит меня с ума. Мысленно я уже клеймлю поцелуями её молочно-белую кожу и погружаюсь во влагу её нетронутой плоти. Хочу взять её одним глубоким толчком, заявив без лишних слов свои права на неё.

– Хотел! – хриплю я. Боюсь, в моём взгляде в этот момент нет ни только любви, но и дружелюбности. Сплошная похоть. Но нужно объясниться. – Ирина, я волк.

– Тогда я Красная шапочка! – улыбается она, но в глазах её затаился страх.

– Настоящий волк. Если хочешь, могу прямо сейчас перекинуться для тебя. Ирина отступает, но я хватаю её за запястья: – Я хочу, чтобы ты стала моей. Только моей. На всю жизнь.

– Мне больно, отпусти, – Ирина закусывает губу.

Моя хватка только крепчает:

– Мне нужен твой ответ. Ты говорила, что любишь меня.

Ирина бросает взгляд на ручку двери, хорошо, что я догадался запереть её.

– Всё не так страшно, – сбавляю обороты и разжимаю пальцы. – Просто я не могу больше без тебя.

– Что я должна сделать? – Ирина потирает запястья и безвольно опускает руки вдоль тела.

– Поверить мне.

– Хорошо, ты волк, я – человек. Как жить будем?

– Регулярно, – не могу сдержать улыбки и наступаю на Ирину, пока она не упирается в кровать. – Я понимаю, тебе трудно сразу поверить моим словам. Но ты должна поклясться сохранить мою тайну, что бы ни случилось.

– Клянусь, – Ирина поднимает на меня взгляд и кладёт мне ладони на грудь. Недоверчиво смотрю на неё. – Даже если кому расскажу, меня упекут в психушку. Это даёт тебе какие-то гарантии?

– Никаких, – шепчу, зарываясь носом в её волосы. – Поэтому я больше не отпущу тебя от себя.

– Не отпускай, – вторит мне Ирина.

Утыкаюсь носом в ложбинку между её плечом и шеей. Царапаю нежную кожу зубами, сдерживаясь из последних сил. Инстинкт спаривания завладел моим разумом. Волчица уже стояла бы передо мной на четвереньках. Проститутки, к которым меня возил Назар, уже знали, как встречать нашего брата. Прижимаюсь к Ирине всем телом, напряжение в штанах зашкаливает. Хочу, чтобы Ирина ощутила моё желание и тоже коснулась меня.

– Я не сделаю тебе больно, – сжимаю в ладонях её лицо и рычу низким голосом прямо в рот. – Только чуть-чуть. В самом начале.

Наша грубость возбуждает опытных женщин, но сейчас совсем другой случай.

– Что мне сделать? – Ирина упирается ладонями в мою грудь, будто покоряясь судьбе.

Молча смотрю на Ирину. Она развязывает кушак, и халат тонкой паутинкой падает с её плеч.

– Я боюсь боли. Будь со мной… нежен.

Без лишних слов укладываю её на постель и, быстро сбросив с себя ботинки, стягиваю свитер, джинсы и трусы. Ирина испуганно зажмуривается. Сажусь между её бёдер и веду большим пальцем по нежному бутону. На коже персиковых складок нет ни одного волоска. Живот Ирины подрагивает. Вижу, как набухают её соски. Хочу взять один в рот, но останавливаюсь. Боюсь прокусить. Дыхание Ирины учащается. Потираю маленький бугорок, притаившийся среди розовых лепестков. Она закидывает руки за голову и вцепляется в спинку кровати.

– Ты никогда не будешь красивее, чем в этот час, – хриплю я, собирая проступивший сок с её нежного цветка.

Глаза Ирины расширяются, когда я погружаю палец в её узкую, слишком узкую глубину. Ирина хнычет совсем по-детски, но горечь страха полностью вытеснена из неё сладостью возбуждения. Хрупкость этой девочки разжигает моё влечение. Слизываю капельки пота с верхней губы и пожираю взглядом круглую, упругую грудь со светло-розовыми жемчужинами сосков. Не удержавшись, наклоняюсь над ними и всасываю поочерёдно, стараясь не поранить острыми зубами. Сладкий аромат наполняет мой нос. Член разбухает до неимоверных размеров. Нависаю над Ириной и подбадриваю её лёгкой улыбкой.

– Ты очень красивый и сильный, – шепчет она.

Трусь носом об её нос. Все потомки по мужской линии Вольшанских от природы мускулистые. У нас тестостерон зашкаливает – в спортзалах не паримся. Но те, кто ещё и железо тягает, по виду просто греческие боги.

– Моя принцесса, моя жена, – вторгаюсь в необыкновенно узкое лоно.

Крик Ирины не трезвит, а лишает меня остатков самообладания. Хочу достать до самого дна, и растягиваю девичью плоть ещё больше. Ирина мечется по постели, сминая в ладонях простыню.

– Посмотри на меня, – приказываю я. – Тебе будет хорошо. Только ты расслабься… Совсем, полностью… Да, так.

Ирина затихает, и я слизываю капельки пота с её лица, ощущая, как её вагина сжимает мой член. Ноги Ирины дрожат, обхватив мои бёдра. Мне нравится смотреть в зелёные глаза возлюбленной. Впервые я беру женщину, когда она лежит на спине. Дав Ирине освоиться с моими размерами, продвигаюсь ещё глубже. Какая же она тесная, узкая.

– Ты примешь меня целиком.

– Это ещё не всё? – испуганно стонет она.

– Только самое начало.

– Ты слишком большой, – хнычет она, снова упираясь ладонями мне в грудь.

– Расслабься, – рычу я, собирая остатки самоконтроля. – Мне сложно сдерживать себя.

Ирина, кусая губы, закрывает глаза и немного расслабляется. Пот с моей спины стекает по бокам и между ягодиц. Размеренно скольжу и неожиданно ощущаю, как Ирина двигается в такт со мной. Она подстраивается под мой ритм. Мои яйца твердеют и поджимаются. Сейчас выплесну всё, что копилось во мне за наш долгий платонический роман. Светлые волосы Ирины разметались по подушке.

– Люблю, – с рычанием последний раз вталкиваюсь в Ирину, и сперма мощным потоком наполняет лоно моей женщины. Моей пары.

– Мы не предохранялись, – шепчет она.

– Успокойся, малышка, ничего не будет, – перевожу дыхание и жду, когда смогу освободиться. Физиология держит оборотней в крепкой связке с партнёршей ещё несколько минут после оргазма.

– Мне тяжело, слезь, пожалуйста.

Кровать слишком узкая, и мне не перевернуться, чтобы перетянуть Ирину себе на живот.

– Потерпи, уже скоро.

Наконец мы разъединяемся, и я сажусь между её окровавленных дрожащих бёдер.

– Ты моя. Навсегда моя, – веду ладонями по её влажным, гладким ногам. Мне не нужно её разрешение, но я спрашиваю ради приличия: – Согласна?

– Да, кивает она.

Мы с Ириной прожили три счастливых года. В июне, получив дипломы врачей, собирались расписаться и рвануть на север, в Дудинку, за длинным рублём. Я не хотел возвращаться в дом к братьям. Назар так и не принял Ирину. В день отъезда я с чемоданами спускался в лифте. Ехал с тринадцатого этажа в вонючей кабине с расплавленными кнопками, мечтая о чистом просторном доме на берегу Енисея, широкой постели, где мы с Ириной будем любить друг друга ночи напролёт. Вышел из подъезда, и мой мир рухнул. На асфальте в луже крови лежало изломанное тело моей женщины. Я бросился возле неё на колени, прижал к груди. Но сделать уже ничего было нельзя. Взвыл волком. Люди бросились в рассыпную. Неделю я провёл как в тумане, объясняясь в милиции, устраивая похороны. Я больше не был ни человеком, ни волком. Лёг всеми мыслями в землю рядом с моей Ириной.

До сих пор неизвестно, кто убрал её с моего пути. В самоубийство не верю. Мы были единым целым, и впереди нас ждала целая жизнь.

Выныриваю из воспоминаний, навожу порядок в лаборатории. Не спеша поднимаюсь наверх и слышу шёпот из комнаты Алана. В его жизни ещё не было настоящей любви. Но, похоже, Варе удалось затронуть струны его сердца. Дверь приоткрыта. Заглядываю в спальню младшего брата. Кровь приливает к моим щекам, и я, закусив губу, прижимаюсь спиной к стене.

Алан

Жду с нетерпением, когда Богдан спуститься в лабораторию. Мне хочется запечатлеть первую ночь Вари в нашем доме. Рисование – мой способ самовыражения. Самый бесполезный дар для волка.

Падаю на колени перед старым письменным столом и достаю из нижнего ящика краски и кисти. Приношу из кухни воду в банке. Выволакиваю из-за шкафа пыльный хромоногий мольберт и закрепляю на нём лист для акварели. Зажигаю по всей комнате свечи. Аромат Вари дурманит разум, и тягучая медовая нега окутывает меня. Зажигаю лампу с маслами можжевельника и кедра, чтобы хоть немного перебить запах желанной самки. Но не могу сдержаться. Член стоит колом и требует немедленной разрядки. Мечта увидеть, как Варя первый раз откроется для нас, выгнет спину и издаст глубокий томный стон будоражит воображение. Пропускаю удар сердца, ещё один. Тело лихорадит. Варя мирно спит, склонив голову набок. Её длинные ноги свешиваются с постели. Падаю между них и развожу ещё больше в стороны. Изучаю контуры её нежного цветка, чтобы потом запечатлеть на листе до мельчайших деталей. Она безумно красивая волчица. Мне хочется попробовать её на вкус, но я боюсь, что не смогу остановиться. Достаю из заднего кармана джинсов телефон и делаю несколько фото. Это поможет мне днём восстановить в голове образ, если не смогу сделать идеальный набросок сейчас.

Желание раздирает со страшной силой, и я, кинув полотенце на пол, разряжаюсь густым семенем на красную махру с помощью кулака. Перевожу дыхание. Отхожу к мольберту. Смачиваю кисть водой и замешиваю красно-розовый оттенок на палитре. Штрих за штрихом на бумаге появляются очертания цветка. Не могу добиться нужных линий. Срываю лист и, смяв его, швыряю в угол комнаты. Креплю новый. Снова падаю на колени перед Варей. Она средоточие моих желаний, но сейчас мне нужно узнать её на вкус ради совсем других целей. Это добавит ощущений. Закрываю глаза и дрожащим кончиком языка касаюсь маленького розового бугорка. Перламутр. Нужен перламутр. Дикий спазм пронзает моё тело. Я веду языком к маленькому отверстию и погружаюсь туда. Отстраняюсь и любуюсь на нетронутое, сладкое женское лоно, источающее ароматный сок. Варя возбуждена, несмотря на глубокий сон. Влага на лепестках напоминает росу на цветах, что распускаются летом в деревенских садах. Утыкаюсь носом в набухшую, покрытую мелкими капельками жемчужинку. Яйца звенят, стоит только подумать о том, что будет, если нарушить правила стаи и взять Варю прямо сейчас. С ужасом осознаю, что хочу эту самку только для себя. Так жили наши предки. Так было правильно.

– Даже не думай об этом! – Богдан входит в комнату. – Первым это должен сделать Назар, он – альфа нашей стаи.

– Я… – накрываю Варино лоно ладонью, будто хочу скрыть наготу девушки от брата.

– Убери от неё лапы! – Верхняя губа Богдана напряжена, а голос больше похож на звериный рык.

Хищно скалюсь.

– Передёрни затвор и успокойся, – Богдан быстрее всех из нас справляется с гневом.

– Я просто хочу написать её портрет.

– Пиши. Но больше Варю сегодня не трогай, – он разваливается в моём любимом кресле из зелёного бархата и, достав телефон, утыкается в экран.

Отхожу к мольберту, и перепортив ещё три листа, с удовлетворённым рычанием наконец получаю желаемое изображение.

– Посмотри, – зову я брата.

– Ты никогда не будешь красивее, чем в этот час, – задумчиво произносит он и его зелёные глаза наливаются янтарём. Они превращаются в жёлтые, когда мы оборачиваемся в волков. Не решил ли он перекинуться прямо сейчас?

– Ты о чём? – недоумеваю я.

Он будто стряхивает с себя наваждение.

– Не бери в голову. Рисунок достойный, – он хлопает меня по плечу. – А теперь собирай свои склянки, а я одену Варю. Ей ещё рано знать правду о себе.

Быстрыми движениями прибираюсь в комнате, краем глаза наблюдая за Богданом. Он неторопливо надевает на Варю бельё и юбку. Укрывает пледом и вытягивается рядом.

– Брат… – меня мучает сегодня только один вопрос. С появлением девушки внезапно всё стало иначе.

– Да? – Богдан неохотно отрывает взгляд от Вариного лица.

– Ты ведь тоже не хотел бы делить её с нами?

– Почему ты так решил?

– Потому что у тебя уже однажды была история… Своя история…

– Мы должны думать о будущем, Алан, а оно не так радужно, как тебе этого хотелось бы.

– Как думаешь, Назар вернётся к утру или будет куролесить теперь неделю? У него, походу, полный крышеснос.

– Вернётся. Он запал. Желание подчинить Варю у него сейчас сильнее всех остальных.

– Разве может быть что-то сильнее, чем желание спаривания?

– Во время гона – нет. Нам повезло. До его начала ещё несколько месяцев. Мы возьмём Варю в семью на всю жизнь. И она должна смириться с этим и принять нас такими, какие мы есть. Но до этого, к ней должно прийти озарение, что другого уклада жизни для неё не существует.

– Хорошо, что Варин дом сгорел без нашей помощи, – уголки моих губ дрожат.

– Погоди, ещё. Захочет ли она жить в лесу с тремя холостыми парнями.

– Ты мне покажи, какая не захотела бы? – хмыкаю я и поигрываю грудными мышцами.

– Боюсь, такая лежит перед тобой, – мягкая улыбка трогает губы Богдана. – Променять столичную жизнь на другой ритм и наши дикие места могла решиться только очень сильная девушка. Мы ещё с ней намучаемся. Будь уверен.

– Станет Назар мучиться, как же, – усмехаюсь я. – Поделикатничает для виду и всё.

– Прежде чем взять Варю, мы должны дождаться, пока она впервые обернётся волчицей. Иначе у неё не наступит течка.

– Много условий. Не слишком сложно?

– Это не условия, мой мальчик, а наша физиология.

Захожу в ванную комнату и встаю под ледяной душ. Перегрев у меня конкретный. Прислоняюсь к холодному кафелю и закрываю глаза. В ушах звенит голос Вари, вспоминаю её улыбку, поворот головы. Не усну сегодня. Выбираюсь на скользкий, мокрый пол, стряхиваю с волос воду, растираю смуглую кожу полотенцем.

Богдан по-прежнему лежит возле Вари. За окном светает.

– Может, пойдёшь к себе? – приподнимаю бровь.

– Да, прости, – Богдан рывком поднимается, бросает прощальный взгляд на Варю и выходит из комнаты.

Натягиваю треники и достаю из шкафа вторую подушку. Бросаю её на постель и ложусь рядом с Варей.

– Так мягко, – шепчет она и забирается мне на плечо.

Забываю, как дышать. Лежу на спине и боюсь пошевелиться. Набираюсь смелости и обнимаю Варю одной рукой.

– Спи, моя лапа, – шепчу, задыхаясь от счастья. – Скоро совсем рассветёт.

Назар

Хватаю ртом холодный осенний воздух, унося ноги подальше от дома. Мотоцикл ревёт подо мной, в грудь врывается шальной ветер, но я больше не ощущаю себя свободным. В носу всё ещё стоит аромат Вари, и тело моё дрожит. И не от холода. Хотя на плечах лишь тонкая кожаная куртка. В теле волка мы не мёрзнем, но от человека нам дана слабость, не иначе как в наказание – оборотни нуждаются в тёплой одежде в холодное время года.

Сейчас заботит другое. Я так долго ждал появления женщины в семье, а сам взял и сбежал, стоило ей переступить порог дома. Богдан и Алан поплыли, как щенки. Но я не такой. Не позволю женщине доминировать над моим сознанием. Я – альфа! Опора семьи. И я выше правил. В независимости и умении контролировать ситуацию – моя сила. Барометр погоды в доме я, а не Варя. Как бы хороша она не оказалась в быту и постели.

Я останавливаю мотоцикл и задрав голову вою на луну. «Этот стон у нас песней зовётся»?1 Вой вышел болезненный, тоскливый. Что со мной? Заглядываю в маленькое круглое зеркало на руле. Зелёный пигмент в глазах быстро меняется на интенсивно жёлтый. Лицо в обрамлении чёрных волос до плеч заостряется. Двигаю челюстью вправо-влево. Принюхиваюсь. Рядом на несколько километров никого, кроме пары охотящихся лис да шального оленя. Все попрятались, почуяв моё приближение. Когда альфа не в духе, лучше не попадаться ему на пути.

Слезаю с мотоцикла, ощутив знакомый жар в теле и полный «зашкал» по уровню тестостерона. Это первый признак, что я теряю человеческую форму. Отвожу железного коня с дороги, скидываю джинсы и кожанку. Прячу их с ботинками в ближайшие кусты. Волчьи инстинкты путаются с остатками человеческих мыслей. Вдыхаю напоследок холодный ночной воздух, очищая разум. Желание вернуться и немедленно спариться с Варей не уменьшается. Как бы, наоборот, сейчас не рвануть к дому и не напугать её. Поглядываю на потемневшую налитую головку члена. Он твёрд, как сталактит. Вогнал бы Варе, не дожидаясь течки. Но пугает меня совсем иная мысль: я хочу эту женщину только себе. Не в силах переварить столько открытий за одну ночь, перекидываюсь и, разодрав громким воем ночную тьму, уношусь в глубь тайги.

Мозаика запахов и звуков включает во мне инстинкт охотника. Беру след молодого оленя и уже спустя полчаса разрываю зубами и поедаю с аппетитом нежное сочное мясо.

Возвращаюсь к мотоциклу и не спеша качу по дороге в сторону турбазы «Медвежий угол». До неё не больше ста километров от нашего дома. Негоже альфе передёргивать затвор вхолостую. Дискотека по выходным до утра. Конец августа – разгар сезона. Грохот музыки слышен издалека, а воздух вокруг двухэтажного сруба пропитан запахом секса. Прохожу мимо одной из слабоосвещённых беседок и вижу, как Баламут, оборотень из клана Зоряна, жарит туристку, вцепившуюся из последних сил в стол. Её огромное вымя белеет в темноте, и мне приходит на память налитая грудь Вари. По сравнению с увиденным безобразием, аккуратные полушария нашей волчицы кажутся яблоками из райского сада. Медовыми, сладкими… Зажмуриваюсь, прогоняя наваждение. Этой девочке нет места сегодняшней ночью в моей голове.

Зорян наладил этно-туризм в наши края для охотников и охотниц за острыми ощущениями. Правильнее было бы переименовать эту отрасль в секс-тур. Этим прибыльным бизнесом семья Зоряна и живёт, приторговывая заодно дурью и эксклюзивным самогоном. Нас с братьями здесь привечают, а мы не прочь порой поразвлечься от души.

Нам нечего делить с Зоряном. Бизнес моей семьи выстроен давно. После смерти отца, я владею газодобывающей отраслью. Веду дела, через управленцев. У нас акции по всему миру, и разработки природных ресурсов позволяют нам не думать о завтрашнем дне. Поэтому я больше беспокоюсь за то, чтобы моя семья не исчезла с лица земли через пять десятков лет.

Зорян мечтает породниться, но мне известно о кровосмешении в его семье. Старшая дочь Зоряна, Милана, красивая рыжекудрая волчица бесплодна. Это уже все знают. Её вернули в дом отца после неудачного замужества, и она пустилась во все тяжкие. При этом она не оставляет попытки охмурить меня и частенько наведывается в наши края. Остальные зоряновские девки тоже порченые, и их клан обречён на вымирание. Настоящих волчиц в наших краях днём с огнём не сыщешь, и сыновья Зоряна с удовольствием пользуют обольстительных женщин из рода человеческого.

Захожу. Громкая музыка сотрясает неохватные венцы сруба. Тумбы для стриптизёрш, стойка диджея, вип-ложи – всё как в лучших столичных клубах. Зеркальные шары вертятся, отражая свет стробоскопов. Мне навстречу выныривает Милана. Наверняка почуяла мой запах издалека, спариваясь с кем-то из залётных туристов. На безрыбье, как говорится, и рак рыба. Длинные ноги старшей дочери Зоряна облачены в туфли на высоких каблуках. Кожаные брюки и жилетка подчёркивают идеальную фигуру. Она встречает меня с видом оскорблённой добродетели. Злобно сверкает голубыми, как у хаски, глазами и надувает губы. Сегодня мне нужно выбить клин клином. И я раскрываю объятья.

– Хочешь меня? – никогда не даю ей спуску. Чтобы знала своё место.

– Я ждала тебя ещё на той неделе, – вскидывает она голову. – Ты не отвечаешь на звонки.

– А есть что сказать? – киваю ей и иду к выходу.

– Мне всегда есть, что тебе сказать, – догоняет Милана и хватает меня за рукав куртки.

– Тогда могу пригласить тебя к микрофону, – многозначительно указываю глазами на свой пах. Там не переставая дымится истомившаяся плоть.

– Пойдём в мой корпус, – Милана не в силах долго дуться на меня. – Ты ещё в прошлый раз обещал меня оттрахать так, чтоб я молила о пощаде.

– Времени мало, – мне с каждой минутой всё меньше хочется этой женщины. – Пойдём в твою машину.

Мы выходим на улицу, и я вдыхаю морозный ночной воздух. Температура не выше нуля. Вот такой необычный август.

– Поцелуй меня, Назар, – Милана прижимается губами к моему рту.

Чтобы получить желаемое побыстрее и свалить из этого рассадника зла, всасываю её пухлые губы так, что щёки утягиваются следом за ними. Трахаю её рот языком, а перед глазами всплывает мирно спящее личико Вари. Подавляю острое желание вытравить из себя со слюной вкус Миланы. Острый, с примесью текилы и лимона.

– Пойдём в машину, – тяну её за рукав.

– Мой отец хотел поговорить с тобой, – вырывает она руку.

– Так будем трахаться или беседы вести? – рычу я злобно.

– Пойдём в машину, – вздыхает Милана и щёлкает брелоком от своего внедорожника, бликующего в свете фонаря чёрным лаковым боком.

На пассажирском сиденье расстегиваю ремень, приспускаю штаны. Милана садится за руль и, облизывая губы, пялится на мой член.

– Давай, чего ждёшь? – хриплю я.

– Ты ведь… – она поднимает на меня глаза. – Ты ведь обещал сам меня взять.

– Я сейчас уйду, Милана, – привстаю, чтобы застегнуть штаны и закончить этот идиотский разговор. Зачем я вообще приехал сюда? Что хотел себе доказать? На хрена мне эта независимость и рыжая шалава на болте? У нас теперь есть своя волчица. И скоро она нас свяжет с братьями воедино и навсегда.

Милана стягивает с себя брюки, перебирается ко мне на колени и впивается грязным поцелуем в мои губы. Прикусывает их без злобы, но до крови. Я предупреждаю её звонкой пощёчиной.

Милана оставляет мой рот и трётся об меня промежностью. Расстёгивает жилетку, выпуская наружу грудь с тёмными бесстыдно торчащими сосками. Нащупываю рычаг и двигаю кресло назад. Что со мной? Трусь затылком о подголовник, задыхаясь от желания вышвырнуть Милану из машины. Не хочу её. Мне противно думать о проникновении в похотливую раздолбанную щель. В то же время мне не хочется показать ей слабину. Мой член стоит, но не по заслугам Миланы. Не ей его и обрабатывать.

– Повернись спиной, – мои губы дрожат. Хорошо, что я пожрал по пути. Удаётся контролировать гнев. Понимаю, что злиться нужно на себя, а не срывать злость на бабе.

Милана послушно поворачивается.

– Обопрись о торпеду, – приказываю я.

Милана привстаёт, оттопыривая смуглые ягодицы мне напоказ. Смотрю на её задницу, а вижу совсем другие бёдра.

– Оближи, – протягиваю руку к её голове.

Она поворачивается, смотрит на меня с удивлением, но выполняет приказ. Я просовываю обслюнявленные пальцы ей между ног и берусь за бугорок. У Миланы кожа промежности тёмная, а я думаю о нежном розовом бутоне. Хочется отдёрнуть руку, но надо довести дело до конца. Иначе оскорблённая Милана завтра примчится учинять разборки. А я не хочу её видеть рядом с нашим домом. Моя ладонь уже полна соков Миланы. Двумя пальцами вхожу в неё и трахаю грубо, пока Милана с криком не прогибается в спине. Сотрясается от оргазма и падает мне на руку. Стёкла в машине запотели, по салону расползся запах разврата. Брезгливо вытираю пальцы о жилетку Миланы и с нетерпением жду, когда она уберётся на соседнее сиденье.

– А как же ты? – кивает она на мой по-прежнему ломовой ничуть не уменьшившийся стояк.

– Я обещал сделать тебе хорошо. Сдержал слово.

Милана натягивает штаны на свои узкие бёдра и облизывает губы:

– Но я тоже могу облегчить твои страданья.

– Нет, Милана. Мне пора, – я одеваюсь и застёгиваю ремень. – Вспомнил об одном срочном дельце.

– Точно не хочешь остаться?

– Сказал занят! – обрываю Милану и выхожу из машины. Иду на парковку турбазы, где оставил мотоцикл.

– У тебя кто-то появился? – догоняет Милана меня. – Ты сегодня сам не свой.

– Я позвоню. Не провожай, – останавливаюсь, оставляя вопрос Миланы без ответа.

На её глаза наворачиваются слёзы. Беру Милану за подбородок и всматриваюсь в красивое, но пустое лицо. Её губы трясутся.

– Прощай, – вырывается у меня, и я, толкнув её в грудь, бегу к мотоциклу.

Лечу по дороге в сторону дома, обгоняя со скоростью кометы редкие фуры. Костерю сам себя. Яйца сжимаются от одной мысли, что Варя сейчас спит в комнате Алана. Что, если ей хорошо сейчас в объятьях моего младшего брата? Девочка по воспитанию моногамна. Ревность острой иглой пронзает моё сознание, и я выжимаю из двигателя мотоцикла максимум.

Подлетаю к дому на рассвете. Нервы взвинчены до предела. Бросаю мотоцикл у дома и влетаю на веранду, открыв дверь с ноги. Ноздри дрожат, втягивая воздух. Пахнет братьями, пахнет Варей и никакого секса. Благословенная тишина и покой.

Варя

Крики дерущихся петухов врываются в мой сон. Пытаюсь вернуться в него и чуть не плачу от отчаяния. Мне впервые за десять лет приснился отец. Страшная правда, поведанная женщиной, которую я всю жизнь считала матерью, ошарашила и осиротила меня. Я так надеялась застать отца в живых, но судьба распорядилась иначе. Незадолго до моего возвращения его изломанное тело нашли на дне ущелья местные геологи. Теперь я могу разговаривать только с могилой единственного родного мне человека. Осталось слишком много вопросов, и главный: почему Иван Велес позволил своей жене Елене увезти меня, когда мне исполнилось двенадцать лет? Мать, а вернее, не мать всю жизнь мучилась страхами и жила с оглядкой. Я училась в школе закрытого типа и, когда в День последнего звонка вернулась домой, поняла – родительница подсела на наркотики. В институт я недобрала баллов и поступила в колледж ландшафтного дизайна. Тоска по родным местам влекла к природе. Первым моим клиентом стал богатый предприниматель Игорь Орлов.

Открываю глаза. Дышу через раз. Где я? Мелькают воспоминания: шершавые ладони Марата, с остервенением мнут мою грудь, животный страх, гонит меня из дома, грохот взрыва, вкус хвои и травы, прикосновение тяжёлого ботинка к спине… Потом всё изменилось: мужчины-тени, сильные руки, убаюкивающее мелькание деревьев. В чужой постели уютно, как дома. Мой новый друг Алан сказал, что от родного очага осталось пепелище. Сажусь на постели и осматриваюсь. Добротная дубовая мебель. Ей лет сто, не меньше. Веду рукой по холодной стене. Дом, похоже, каменный. Обои современные, недешёвые – синяя шелкография. Но их почти не видно под картинами. Полотна разных размеров развешаны без рам по стенам – где рядами, где вразброс. У художника гигантомания. На общем фоне пейзажей то сияет огромная луна, то пульсирует разорванное сердце, то огромный волк обнимает земной шар. Посреди комнаты мольберт с новым творением. Не помню, чтобы он тут стоял вчера. И тут тепло разливается в груди. Какие порядочные люди живут в этом доме! Принесли в дом незнакомую девушку, напоили, обогрели, уложили спать и взялись за краски и кисточки.

Оглядываю себя и мне страшно от мысли: всё что у меня осталось – рубашка, балетки и юбка. Нужно дойти до деревни. Может, хоть что-то уцелело от пожара. Картина на мольберте притягивает буйством красок. Не очень понимаю в живописи, но назвала бы это творение: «Розовая шизофрения». Не знаю почему, но мне становится интересно, о чём думал художник, переплетая сочные красные мазки с многогранными оттенками перламутра. А вдруг у творца за окном розовая клумба, а я его в сумасшедшие записала. Кстати, если это комната Алана, то скорее всего, он и написал все эти картины.

Мысль, что мне Алан понравился, неожиданной гостьей вторгается в мой разум. Его вчерашняя выходка с поцелуем в губы, конечно, чересчур. Но мне, к удивлению, приятно о ней вспоминать. Быть может, я встретила своего человека? Ведь поцелуй Марата меня явно так не заворожил бы.

В коридоре слышатся шаги и мужские голоса. Сажусь спиной к стене, спешно поправив волосы. Не иначе как мне сейчас предстоит познакомиться с семьёй Алана. В дальнем углу чердака моего разума мелькает мысль: а вдруг это знакомство с будущими родственниками. Ну вот что я за баба такая?! Молодой человек только принёс меня в дом, а я уже мысленно от него родила и занялась ремонтом. Наверное, в двадцать два любая девочка нет-нет да и подумывает об этом.

Дверь распахивается, и комната больше не кажется просторной. Один за другим входят три человека. Присутствие Алана меня успокаивает, и я на свежую голову с интересом рассматриваю своего спасителя.

– Варя, познакомься, это мои братья, – Алан, выше своих родственников и лучше сложен, но он значительно младше их и, скорее всего, меня тоже. Алан указывает на мужчину с пронзительным взглядом зелёных глаз, худым заострённым лицом и чёрными волосами по плечи. – Это – Назар.

Братья застыли передо мной, сложив руки на груди и смотрят на меня так же, как я минуту назад рассматривала «розовую шизофрению».

– Очень приятно, – протягиваю руку, чтобы разрядить повисшее в воздухе напряжение.

– И нам очень, – срывается с места Назар, наклоняется и пожимает мои пальцы. Крылья его ноздрей подрагивают, и, мне кажется, он старается незаметно меня обнюхать. Я, конечно, вчера уснула, не приняв ванну с лавандовым настоем, но не думаю, что от меня так сильно шибает. Следующая фраза меня успокаивает, но не бодрит. – А ты вкусно пахнешь.

Назар опирается одной ладонью на постель, а второй касается моей щеки.

– Богдан, – оборачивается он, к третьему брату, крепышу с зататуированным телом под чёрной майкой. – Варю нужно осмотреть более серьёзно. Она очень бледная.

– Это Богдан, – спохватывается Алан.

Этот брат самый коротко стриженный из всех троих.

– Богдан. Давай пять, – он садится на кровать и протягивает мне ладонь.

Я звонко бью по ней. Богдан, перехватив меня за запястье, ловко зажимает пальцем вену и смотрит на секундную стрелку.

– Варю не нужно лечить, Варю нужно кормить, – резюмирует он и подмигивает мне: – Правильно говорю, малышка?

Мне кажется, что меня обнюхивают уже два мужика, и я не выдерживаю:

– Где у вас ванная? Мне нужно умыться… Правда, мне не во что переодеться.

– Это не проблема, – Назар забирается с коленями на кровать и прищуривается. – «Эмка» верх, а «эмку» низ, в придачу к осиной талии, я ещё вчера заприметил. Угадал?

– Да, – запинаюсь я, ощущая себя не в своей тарелке.

Алан опирается локтями на постель и вытаскивает мою стопу из-под пледа. Смотрит на неё завороженно. Нас уже четверо в одной кровати.

– Ну? – возвращает его к действительности Назар.

Алан прикладывает ребро ладони к моей стопе и спрашивает у меня:

– Тридцать восьмой?

– Да, – снова подтверждаю.

– Алан, после завтрака метнёшься в город, купишь ей всё необходимое, – Назар садится рядом и, скосив на меня глаза, толкает плечом. – Подумай, что ещё нужно на первое время.

– Спасибо, но мне так неловко вас стеснять… – убираю ногу из рук Алана.

– Ты это сейчас серьёзно? – оборачивается Богдан, до этого погружённый в свои мысли, и облокачивается на постель.

Когда только братья вошли в комнату, мне их глаза показались странного сине-зелёного оттенка. Сейчас в них скорее играют оттенки хвои и смолы. Но мне не до затейливости матушки-природы, мысли и ощущения путаются.

– Не поняла? – натягиваю плед повыше, ощущая себя рядом с ними раздетой.

Богдан обменивается взглядом с Назаром, и тот улыбается одним уголком рта.

Алан смотрит на меня, будто щенок с Птичьего рынка:

– Ты разве не хочешь остаться у нас?

– Остаться у вас? Но как? Ведь я…

– Ведь ты осталась без крыши над головой, раз, – Назар рассматривает свои до блеска наполированные ногти, загибая пальцы. – Ведь ты дочь друга нашей семьи, Ивана Велеса, два. Ведь мы три неженатых крепких пацана совсем одичали без женской руки, три. Продолжить список?

– Нет, но именно третий пункт меня смущает больше всего. – Краска заливает моё лицо до ушей.

– Румянец тебе к лицу, – улыбается Богдан. – И чем же он тебя смущает?

– Я девушка, а вы – мужчины.

– Сложно! – Алан закрывает ладонями лицо.

– Ничего сложного, – хмыкает Назар и рывком поднимается с постели. Подходит к книжному шкафу, открывает дверцы. Ведёт пальцем по корешкам красивых фолиантов и наконец выуживает один. Возвращается к постели и кладёт мне на колени раскрытую книгу. – Читай, если не в теме, и приходи завтракать. Алан два раза греть не любит.

– Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях? – поднимаю я на него растерянный взгляд.

– Ещё четырёх не обещаю, но, думаю, тебе и троих хватит, – кивает Назар и подмигивает братьям. – На выход, друзья мои, а то в хрустальный гроб положите меня. Жрать охота!

Алан достаёт из шкафа полотенце и кладёт на постель.

– Не задерживайся.

Варя

Ванная в комнате Алана обшита природным камнем серо-зелёного цвета с продолговатыми вставками из бутылочного стекла. В оконце под потолком заглядывает утреннее солнце. Но разогнать полумрак оно не в силах. Чёрная ванна на витиеватых ножках настраивает на минорный лад. Зато золотистые направляющие в душевой разбавляют безнадёгу этого склепа капелькой радости.

С удовольствием бы приняла ванну, но хозяева ждут меня к завтраку. Скидываю одежду и забираюсь в душевую кабину. Люблю ароматы мужской парфюмерии. У Алана большой выбор всевозможных гора шампуней и гелей. Он ведь художник, и в работе для него важно всё: вкус, цвет, запах. Выбираю шампунь с нотками мёда и лайма. Вспениваю его на голове. Раздаётся стук в дверь, и тут же слышно, как она открывается.

– Варенька, я заберу твою одежду в стирку, – голос Алана заставляет меня вжаться в стену, но дверь сразу закрывается.

Твою ж налево! Какие хозяйственные богатыри у меня! А в чём я теперь выйду? Пыхчу от возмущения, отплёвывая мыльную воду. Тру себя мочалкой так, чтобы эти нюхачи с закрытыми глазами приняли меня за лайм. Смываю с себя пену, бью с остервенением по крану, и раздвигаю дверцы. Вздох облегчения вырывается из груди. Алан догадался принести халат. Огромный, синий, висит себе на крючке и вполне сойдёт за королевское платье. Выбираюсь на коврик и быстро закутываюсь в полотенце. Парни совсем берегов не видят, а я за личное пространство. Подхожу к зеркалу и шарю глазами по полкам в поисках расчёски. Тоненькая чёрная полоска с частыми зубцами вряд ли прочешет мою гриву. Вот и первый предмет в список необходимых покупок. Опираюсь на каменную раковину из камня и смотрю на своё отражение. У меня тоже зелёные глаза, но они не такие, как у приютивших меня братьев-богатырей. Я бы сказала обычные глаза. Но что-то всё-таки нас делает похожими. Взгляд, что ли?

Чищу зубы пальцем, мысленно добавляя щётку в корзинку желаний. Сооружаю на голове халу из второго полотенца, убрав под него волосы. Надеваю синий халат и затягиваю кушак потуже. Неловко появляться перед хозяевами дома в таком расхристанном виде, но они сами задали такой тон. Мне действительно нужна помощь, так что почему бы не пожить у друзей отца. Елена, моя названная мать, запрещала мне даже вспоминать о человеке с именем Иван Велес. Выхожу из ванной. Дверь комнаты открыта. Прохожу прямо на кухню через просторный холл с лестницей, ведущей на второй этаж.

Алан сияет счастьем, будто мы с ним двадцать лет не виделись. Он ловко раскатывает деревянной палочкой большой блин по масляной поверхности жаровни.

– Варенька, садись между Назаром и Богданом, – кивает он в сторону барной стойки, где старший брат, лихо управляясь ножом и вилкой, приканчивает омлет с жареным копчёным салом. Чарующий аромат манит издалека.

Богдан отрывает взгляд от экрана телефона, пристально смотрит на меня и отпивает кофе из огромной чёрной керамической кружки с изображением чаши и змеи. Он врач – поняла при первой встрече. Врачи – существа циничные, но разумные. Тело Богдана покрыто татуировками. Взгляд насмешливый, дерзкий и, что самое страшное, полный желания. Так и вижу, как Богдан завтракает мной – чавкает и аж кряхтит от удовольствия.

– Садись, малышка, – он помогает мне забраться на высокий табурет. – Алан делает потрясающие блины.

Снова два носа дёргаются в мою сторону. Сколько угодно, мальчики! Я – натуральный лайм.

Назар соскакивает со стула.

– Всё, парни, я пошёл собираться на встречу, – он задерживает дыхание, проходя у меня за спиной.

Мне показалось, или он просто удрал с кухни?

Щёки Алана разрумянились у плиты, светлая чёлка стоит дыбом и блестит от масла. Среди темноволосых братьев Алан смотрится ангелочком.

– С чем тебе завернуть первый блин? – Он поочерёдно указывает на глиняные плошки на разделочном столе: – С мясом, с ветчиной и сыром, с грибами в сливках, с брынзой и томатами?

– У тебя тут прям ресторан!

– Да, – усмехается Богдан и подворачивает слишком длинные рукава моего халата. – Корчма «У Алана».

– Я не ем мясо, так что круг сужается. Хочу грибы со сливками!

– Что значит, не ешь мясо? – замирает Богдан, держа меня за руку.

– С двенадцати лет. Как в Москву переехала.

– Почему? Непереносимость белка? – Богдан взволнованно смотрит на меня, прожигая взглядом дыру на моём лице. Даже мозгу становится жарко.

– Просто не ем и всё, – пожимаю плечами. – Елена так приучила.

– Кто такая Елена? – Алан ставит передо мной тарелку с блином, и я забываю, кто такая Елена.

– Алан, какое чудо! – поднимаю на него глаза, влюбляясь ещё больше.

– Ты попробуй! – довольно улыбается он.

– Елена, бывшая жена Велеса? – Богдан возвращает меня к реальности.

– Да! – хватаю вилку и нож.

– И она тебе не мать, так? – он смотрит на меня, словно от моего ответа зависит выживание рода алеутских пингвинов.

– Д-да, – запинаюсь.

Теперь мне хочется не просто жить здесь, но и доверять этой семье. Я уже женила на себе Алана без его ведома. Если мы с ним заведём семью, то его братья станут и моими братьями!

– С этого дня ты ешь мясо, и это не обсуждается! – прерывает Богдан мои радужные фантазии. – Алан, следующий блин сделай ей с рубленой бараниной.

Набираю ножом на вилку грибную начинку и отправляю в рот:

– Божественно!

Мне в жизни очень не хватало отца, и мне даже начинает нравиться решительность Богдана. Но я не позволю собой управлять. Даже не надейся, док!

Молча расправляюсь с блином. Алан меняет тарелку:

– С мясом очень вкусно! Попробуй, пожалуйста, – взгляд щенка с «птички» работает безупречно.

Богдан больше не давит на меня, а я не придумала повода сказать «нет».

– Можно я тебя покормлю? – Алан забирает у меня нож и вилку.

Складываю руки на коленях и, едва подавляя смех, открываю рот. Алан отрезает добрый кусок блина с мясной начинкой и кладёт мне в рот.

– Вкусно? – спрашивает, подождав, пока я прожую.

– Волшебно! – наклоняю голову и томно прикрываю глаза. О, нет! Я уже флиртую напропалую.

Богдан с интересом наблюдает за нами. Терпеливо ждёт, пока я доем.

– Хорошо, – слезает он с табурета. – Мне нужно тебя осмотреть. Допивай чай, и Алан тебя проводит в мой кабинет.

Богдан

– Входи, милая, – на рабочем столе компьютера тыкаю курсором в папку «Варя» и открываю чистую медицинскую карту. – Хочешь, располагайся на диване.

После завтрака наша малышка разрумянилась – так бы и съел на десерт. В халате Назара она, как скрипка в футляре от контрабаса. Алан одной рукой обнимает Варю за плечи:

– Варенька, скажи, что купить, я сейчас приберу на кухне и рвану в город.

Демон ревности ласково нашёптывает: «Тебе бы Варя не позволила к себе так прикоснуться».

Разум отвечает: «Любовь к одному приучит и к остальным».

– Садись, лапа моя, – Алан выпускает Варю из объятий, и она тонет в подушках чёрного кожаного дивана. Полы халата соскользнули, обнажая персиковые коленки, но Варя быстро прячет ноги от моего взгляда. Подавляю вздох разочарования. Так хочется снова увидеть тело Вари. Хочется попробовать нашу девочку на вкус. Мозг разорвётся от гормонов, если приручение затянется.

– А можно ручку и листок бумаги? – Варя снимает с головы полотенце и светлые волосы мокрыми тяжёлыми прядями падают ей на плечи. Мокрые волосы всегда пахнут острее. Задерживаю вдох. Аромат Вари возбуждает. Воображение рисует нашу малышку стоящей на коленях. Смотрю на её губы, и дорисовываю покорно распахнутый ротик.

– Бумагу с ручкой дай, – подходит к столу Алан.

Прогоняю наваждение и трясущимися руками достаю из ящика стола чистый блокнот и новую ручку.

– Держи.

Алан садится рядом с Варей:

– Закинь ножки на диван, пол холодный, – он кладёт ей руку на плечо.

Чёрт, как он это делает? Младший братец за один день преобразился – из подранка в матёрого обольстителя. Варя от него плывёт и, главное, слушается беспрекословно. Коленки снова показываются в разрезе халата и уже не исчезают. Малышка, сунув ручку в рот, задумчиво смотрит на пустой лист. Все мышцы в моём теле набухают. Алан – наглец! С довольной улыбкой подмигивает мне и медленно стягивает пальцем край халата с Вариного плеча. Малышка озорно глядит на Алана, а он трётся носом о её щёку. Флиртуй, девочка, флиртуй. Буди в себе волчицу. Иначе ты очень удивишься, когда этот парень завалит к тебе в спальню не один.

Мысленно пребываю в приоткрывшемся вырезе Вариного халата. Там у девочки всё упруго и крепко, так же как у меня сейчас в штанах. Болт ноет со вчерашней ночи. Скорее бы Алан убрался из комнаты. Бросаю взгляд на гинекологическое кресло за ширмой. Увы, ни за какие коврижки не уболтаю сейчас Варю на него лечь. Она скажет, что не была с мужчиной, и её ничто не беспокоит. Но, клянусь, этот чёртов халат малышка снимет. Уже вижу, как с невозмутимым лицом щупаю её грудь, задевая пальцами нежные соски. Почему рядом с Варей только низменные мысли? Ещё вчера я жил припеваючи. Сливал на турбазе у Зоряна пыл-жар по выходным, и нормально. Чёртово волчье обоняние. Мои ноздри дрожат, как на охоте. Просто башку сносит от запаха Вари. Вон, Назар пулей вылетел с кухни. Хотя вчера спустил пар. Ночью я чуть не задохнулся от вони Миланы, когда Назар прошёл к себе мимо моей спальни. Не терплю старшую дочь Зоряна. И Алан в этом со мной солидарен. Милана не однажды предлагала через Назара замутить тройнячок. Но мы прекрасно понимали, что это её промоакция на роль нашей волчицы. Мы частенько брали на турбазе туристок поиграться на троих. Милана знала это и бесилась. Её и других волчиц мы принципиально игнорили. Назар один благоволил к Милане, но это больше походило на отношения доминанта и нижней. Девственнице могут не прийтись по вкусу наши привычки. Варя, милая, тяжело тебе придётся первое время. Смотрю на неё, как на сладкую, вкусную добычу. Хорошо слюни не капают, когда я человек.

Алан не оделся после кухни, и я вижу, как прорисовывается сейчас каждая вена на его руках, как каменеют мышцы и блестят капельки пота на лбу.

– Алан, пока так, – Варя возвращает блокнот возбудившемуся ни на шутку волку.

– Будет исполнено, лапа моя, – Алан срывает с губ Вари поцелуй, и бежит к дверям.

– Алан! – окликает его Варя, укутываясь поплотнее в халат. – Это уже слишком! Ещё вчера хотела тебе сказать.

Алан возвращается, встаёт на колени перед диваном и утыкается головой в Варин живот. Да нам с Назаром пора брать у него мастер-класс по обольщению.

– Что ты? Алан, встань, – умиляется Варя.

– Любви много не бывает, – он поднимает на неё глаза.

Неожиданно понимаю, что Алан говорит искренне. Он сейчас никого не видит, кроме Вари.

Она зарывается пальцами в его густую шевелюру.

– Ты скоро вернёшься? – Варин взгляд светлеет. Мучительно завидую брату!

– Да, – Алан тянется к Варе губами, но она целует кончики своих пальцев и прикладывает их к его лбу.

Так она будет благословлять наших детей. На душе расцветают ромашки.

– Я полетел, – подскакивает Алан и выбегает из комнаты.

Передёрнуть ты полетел! Если уже в штаны не спустил. Мне самому неловко от мыслей, что переполняют меня. Но не все думы о сексе сейчас в голове, раз уже вижу Варю матерью наших волчат. Мною двигает сейчас не похоть, а желание продолжить свой род. Откидываюсь на спинку кресла, рассматривая царапину на отливающей красным деревянной столешнице. Ощущаю на себе изучающий Варин взгляд. Говори ты уже что-нибудь, чёртов сексоголик! Язык прилип к нёбу. Тянусь за бутылкой минералки и, неторопливо открутив пробку, наливаю воду в стакан. Пью.

– Вы меня простите, – Варя съёживается на диване. От её дрожащего голоса у меня оголяются все нервные окончания. – Так неудобно, что мы с Аланом…

– Вы с Аланом? – грохаю я стакан на стол.

Варя забивается в угол, и губы её дрожат.

– Прости, – у крокодила улыбка вышла бы милее, – я не против твоих отношений с братом. Наоборот.

Нормально я Варю напугал. С трудом удерживаю себя за столом, чтобы не броситься зализывать нанесённые девочке раны. И в прямом смысле тоже.

– О, я так рада! – Варя, расправляет плечи и разжимает кулачки, натягивающие стенки синего кокона.

– Конечно! – усыпляю Варину бдительность. – Буду рад породниться с дочерью Велеса. Мы очень уважали твоего отца.

– Наши родители дружили? – Варя подаётся вперёд.

– Да, – отвечаю, не моргнув глазом. – Но сейчас давай поговорим о твоём здоровье. Оно меня очень беспокоит, тем более если у вас с Аланом всё серьёзно.

– Да мы просто…

– Хорошо, – обрываю её, торопясь перейти от слов к делу. – Вы просто, а я непросто. Потому что вчера ночью, взял твою кровь на анализ.

– Зачем? – Варя рассматривает свои вены. – Я так крепко спала, что не почувствовала укола?

– Как заколдованная царевна, – в этот раз улыбаюсь без натуги. – Поэтому осмотрел твои ушибы и взял кровь.

– И что в ней не так? – на лице Вари написано смирение.

– Есть проблемы, не хочу тебя пугать. Давай просто обследуем девочку Варю более серьёзно. Готова довериться мне?

Варя обводит глазами кабинет. Он занимает всю мансарду. За моей спиной многочисленные грамоты с конференций. Лицензия на врачебную деятельность. Через стеклянные дверцы шкафчиков видны флаконы с лекарствами и стерилизаторы. Массажный стол манит вытянуться на нём. Аппаратура – от кардиографа до лазера. Белая ширма скрывает от Вариных глаз женское кресло.

– У меня нет оснований не доверять вам.

– А почему с Аланом на ты, а со мной на вы? Я старше его всего на три года.

– А сколько ему?

– Двадцать четыре.

– Он старше меня на два года, а взгляд совсем как у ребёнка… Но дело не в возрасте.

– Давай, как с мясом? Со следующей фразы на ты.

– Давай, – миролюбиво соглашается Варя.

– Заполнишь анкету. – Пускаю файл на печать. – Когда родилась, чем болела, с какого возраста ходят месячные, аборты, аллергии, хронические заболевания. Возьми листик, пожалуйста.

– Такая суета из-за небольшого сбоя в показателях крови? – Варя встаёт и идёт к принтеру, который в двух шагах от меня. – Месячные у меня начались в двенадцать. И у меня нет половой жизни, если тебя это интересует.

– Я знаю… – прикусываю язык. Чёрт! Так оплошать.

Она замирает и смотрит на меня свысока. Ух, какой взгляд у неё высокомерный. Малышка сердится и произносит по слогам:

– Откуда?

«Выруливай, придурок, раз влип» – гогочет мой внутренний демон.

Строгость и приверженность высокой морали просто написаны сейчас на моём лице. Акцентирую на первом слове:

– Знаю, что в Москве не очень строгие нравы, но уверен, что дочь Велеса сумела бы сохранить чистоту и не в таком рассаднике зла.

– Прости, я не поняла, – складывает она у груди ладони.

Чинно киваю и добиваю:

– Так что твоя первая менструация интересует меня не более, чем другие вопросы анкеты, – складываю руки на животе и вытягиваю ноги.

– Прости, – повторяет она.

Лежу в кресле и изучаю Варино лицо. В свете дня оно не менее прекрасно, чем ночью при свечах. Точёные скулы, прямой нос, брови вразлёт.

– Можно я заполню за столом? На диване неудобно писать, – она мнёт уголки анкеты в руках.

Хочется указать ей на свои колени. От мысли, что она сидит на мне сверху, бросает в жар. Молча ретируюсь на диван. Сейчас слышу каждый шорох – тестостерон зашкаливает. Концентрируюсь, закрыв глаза, на скрипе шариковой ручки и пытаюсь выцепить другие запахи в комнате, но тщетно – нос забит Вариным ароматом. Неужели это и есть любить по-волчьи? С Ириной было иначе. Никаких запахов. Я выбрал её, как человек и оставался верен, как волк. Прогоняю тяжёлые воспоминания. Нужно думать о будущем. Открываю глаза и любуюсь Вариными золотистыми волосами. Солнечные лучи будто прячутся в них. Мы с братьями считали, что Велес спрятал дочь среди людей, лишь бы не пустить под ранний брак с вырождающейся нацией волков. Даже с нашими родителями разругался, когда они предложили отдать Варю, ещё подростком, в их семью. Мы бы с малышкой уже давным-давно соединились. Варя говорит, что месячные начались в двенадцать. Тогда-то Иван и отправил Елену с дочерью подальше от родных мест. Долгое время мы даже не знали, где её искать. Через людей Зоряна недавно узнали, что малышка в Москве. Он тоже хотел заполучить Варю. С момента, как она приехала, мы наблюдали за ней. Вчера мы бы сами сожгли её дом, но всё вышло само собой.

– Готово, – Варя освобождает кресло.

Я останавливаю её:

– Присядь пока на подоконник, – возвращаюсь на место, читаю анкету и следующие десять минут катаюсь по девичьим ушам, рассказывая о подозрении на редкую болезнь. Выуживаю из врачебного арсенала наиболее подходящую. Истинный диагноз не называю. На самом деле мне предстоит исцелить Варю от ликантропийной фригидности. Как женщина она очень чувствительная, но как волчица – пока нулевая. Зато какой аромат!

В глазах Вари плещется ужас. Желание снять с неё халат добавляет мне усердия.

– Понимаешь теперь всю серьёзность предстоящего лечения?

– Может, мне вернуться в Москву? – нерешительно произносит Варя.

У меня отваливается челюсть.

– Зачем? – слабым голосом спрашиваю я.

– Там врачи, передовые технологии.

– А здесь волки и настой из шишек? – поворачиваюсь боком к стене и поглядываю на свои грамоты и дипломы.

Варя перехватывает мой взгляд.

– Ой, прости. Не хотела обидеть.

– А обидела, – вздыхаю, вспоминая урок от Алана.

– Богдан, обещаю слушаться тебя, как отца родного.

– Отлично, – хватаю козу за рога, – снимай халат. Перейдём к осмотру.

– Что? – У Вари вытягивается лицо. – У меня под ним ничего нет!

Поворачиваюсь к столу и выключаю компьютер:

– Иди вниз, к Алану в комнату. У меня приём начнётся через час.

Варя стоит столбом. Беру с края стола пухлый ежедневник и раскрываю на сегодняшнем дне. Пациентов принимаю пока на дому. Ко мне большая запись. Моя многопрофильная клиника заработает с весны. В городской больнице я оперирую на полставки.

Шорох падающего к моим ногам халата оглушает. Поворачиваю голову и скольжу взглядом по великолепному телу Вари. Она прикрывает ладонями лоно и грудь. Показное равнодушие стоит мне нескольких лет жизни.

– Повернись спиной, пожалуйста. – Боюсь сорваться на хрип.

Варя послушно поворачивается. Встаю и ощупываю каждую её косточку.

– Теперь ко мне лицом, – бесстрастие сейчас – моё «всё».

Варя слушается, как солдат первого года службы.

– Руки за голову. – Ощупываю Варины лимфоузлы, опускаюсь на одно колено. Варин живот подрагивает. Облизываю пересохшие губы, любуясь её лоном. Жаль я не художник. – Здесь не больно?

– Немного.

– А здесь?

– Ой! Больно.

Я знаю где и какие точки нажать.

– Плохо, – поднимаюсь и беру в руку Варину грудь.

Как и мечтал, задеваю сосок пальцем, один раз, другой.

– Здесь всё хорошо, – многозначительно киваю головой. Беру другую грудь. Наигравшись, выношу вердикт: – Здесь тоже. Какой у тебя день цикла?

– Восемнадцатый, – Варя стоит с закрытыми глазами, застыв, как статуя в саду.

– Узи сейчас нет смысла делать. Ложись-ка на стол, я посмотрю твои чакры и спинку поправлю.

– Чакры это где? – с подозрением спрашивает Варя.

– Не бойся, я даже не буду прикасаться к тебе, – приподнимаю сиденье дивана, достаю чистую простыню и застилаю узкий массажный стол. – А править спинку сама ко мне потом будешь бегать. Другие пациенты за два месяца под это дело записываются. Ложись сначала на живот.

– Как скажешь, – она проходит к столу так, будто на ней вечернее платье, а не костюм Евы.

Мне нравится её уверенность в себе. Но от комплиментов пока воздержусь.

Назар

Переговоры закончились, и я выдохнул, сотый раз посмотрев на часы. Доверенные лица, Андрей и Захар, попросили приехать на встречу с москвичами и закрыть сделку. Ребятки не в курсе истинной сущности Назара Вольшанского, считают меня просто богатым нелюдимом. Ценят свои кожаные кресла в компании «ГазГарант», не задают лишних вопросов и отлично ведут бизнес.

В первый день приезда гости вели себя холодно и заносчиво. По просьбе Андрея я выделил хорошую сумму для их прожарки. Неделю парни «гуляли» гостей по нашему краю. Тощая, как велосипедная рама, блондинка и два пузана к концу командировки обрюзгли от кутежа. Мадам сегодня выглядит старше своих сорока, на осунувшемся лице отвисли брыльки. По моему совету позавчера москвичей свозили на турбазу к Зоряну, и к утру они ослабили гайки и дали хорошую цену.

– Вы сегодня спешите, Назар Трофимович? – блондинка ждёт пока высохнут чернила подписи на контракте и неторопливо убирает бумаги в кожаную папку с белым язычком пламени на логотипе. Для москвички двигается слишком медленно. В постели, клык даю, неизобретательна. Но, полагаю, наши волки её нормально отодрали. Тонкие губки весь день переливаются порочной улыбкой. Неужели ещё один член хочет добавить в копилку воспоминаний? В первый же день знаки подавала: то пуговичку расстёгивала, то локон возле уха на палец с красным длинным ногтём накручивала.

– Каждый час расписан, Сусанна Сергеевна, каждый час, – дарю ей обворожительную улыбку и встаю из-за стола. Андрей и Захар следом за мной.

Сусанна Сергеевна тяжело сглатывает и скользит взглядом по моим пальцам – кольцо ищет. Пузаны, кряхтя, встают и по очереди протягивают руки.

– У вас очень гостеприимный край! Спасибо. Командировка получилась незабываемая. – Один всё дёргает воротник, не знает, как задрать повыше. Засос на полшеи – знатный сувенир для столицы.

– И я благодарю вас, господа. Продуктивно поработали, – крепко пожимаю пухлые ладошки.

Последние реверансы, и я остаюсь в кабинете один. Звоню Богдану, и получаю ответ: «Занят. Перезвоню». Интересно чем? Он вроде даже отменил сегодня несколько приёмов. Вареньку окучивает в одно жало? А я велел охранять. Сжимаю телефон так, что корпус трещит под пальцами. Скрежещу зубами от злости, как представлю, что Богдан её сейчас на осмотр раскручивает. Лучше бы он не делился со мной своими планами с утра. И вообще, мне эта затея с одной женой на троих нравится всё меньше. Звоню Алану:

– Привет, брат.

– Хай!

– Ты дома?

– В городе. Варе закупаю гардероб и по мелочи, что просила, – голос Алана дрожит.

Давно не слышал братца таким довольным. Тоже нужно что-нибудь привезти малышке. Ослабляю узел галстука и выхожу из кабинета в комнату отдыха.

– А Богдан?

– Богдан Варю по здоровью пытает… Как думаешь, купить ей телефон, или пока пусть дома без трубки посидит? – задумчиво спрашивает Алан, и меняет тон на светский: – Нашли троечку? Спасибо, девушка, уж больно мне этот голубой комплект понравился. Здесь кружево изумительное. Говорю, как художник.

Пока Алан оплачивает покупку, воображение рисует Варю в чёрном корсете и без белья. Хрупкая, фарфоровая куколка. Закрываю глаза и вспоминаю её нежную кожу. Любовь к милой соседке соединяется с кровью и бежит по жилам, по нервам, проникает в каждый позвонок. Пробирает через мясо до костей. Дьявол, во меня прёт! Другие женщины мне теперь кажутся бледной молью, суррогатом, подделкой.

– Ты там особо не увлекайся кружевными труселями. Спугнёшь нашу девочку такими подарками. И не привлекай внимание чужаков. Думаю, её сейчас ищет не только полиция.

– Не спугну. Она на меня запала, – Алан мечтательно вздыхает. – А я так вообще пропал.

– Запала – это хорошо. Осталось, чтобы она запала и на нас. Замути сегодня романтический ужин со всеми вытекающими?

– Не рановато для «вытекающих»?

– Просто покружим девочке голову.

– Тогда я на рынок и домой.

– Давай!

Сбрасываю звонок и смотрю на кожаные штаны и куртку, брошенные на стул. А не остаться ли мне в костюме и заявиться домой с цветами и духами Правда, Варин аромат никаким парфюмом не перешибить. Если Богдан затянет с лечением, яйца у всех троих отвалятся ещё до Нового года.

– Варя… – Упираюсь руками в стол и, глядя в пустоту, тяну по буквам: – В-а-р-я.

Хочется повторять её имя снова и снова. Оно теперь всегда, что ли, будет со мной на вдохе и на выдохе? У имени оказывается тоже есть аромат и вкус. Прямо ощущаю его на языке: до одури сочный, терпкий. Я – ненасытный монстр был, а стал ещё хлеще. Дня три не выпущу Варю из постели, пока не вылижу, не заклеймлю собой каждую её клеточку. Засажу так, что ноги потом не сдвинутся. Будет выть подо мной до хрипоты. Затрахаю до обморока, до затмения разума.

Размечтался. Скулы сводит от желания, а член раздирает брюки. Стоит – твёрже камня.

Проверю-ка кое-что. Нажимаю на кнопку стационарного телефона и эротичный голос Лены выдыхает в трубку:

– Да, Назар Трофимович!

– Зайди ко мне. Без помады.

– Слушаюсь.

Вырубаю большой свет и включаю лампу на столе. В комнате нет окон, и глаза отдыхают от ярких красок дня. Развалившись в углу дивана, ожидаю секретаршу. Лена входит, покачивая бёдрами, расстёгивая на ходу рубашку. Соски проступают сквозь тонкую ткань. Лифчик умница Лена сняла в приёмной.

Не знаю, что управляет мной в этот момент. Срываюсь с места, достаю из шкафа спортивную сумку и засовываю туда кожаное шмотьё. Хочется скорее оказаться дома, обнять Варю. «Назар, ты ли это?» – удивляются тараканы в голове. Да, я – альфа! Глава семьи. И теперь, когда в моей семье появилась женщина, мне больше не нужен никто.

– Закрой кабинет, будешь уходить, – бросаю через плечо ошарашенной Лене.

Сбегаю по лестнице, забыв про статус, и выбегаю из бизнес-центра.

За Варей идёт охота, а я всё со стояком борюсь. С момента её приезда, мы по очереди дежурили с братьями возле дома Велеса. Как только в нашем лесу появились волчьи следы ребяток из клана Зоряна, мы решили не медлить и спалить Варин дом. «Спасти» несчастную из огня и увезти к себе.

Кидаю сумку в багажник гелика. Из-за угла вылетает со свистом шин шестисотый «мерзавец» Зоряна и паркуется. Его любимая машина с девяностых годов в идеальном состоянии. Чёрные бока отливают лаком, дорогущие диски сияют, движок работает как часы. Значит Зорян не только Варю, но и меня уже пасёт. Милана просила вчера зайти к нему, я пустил её просьбу по бороде. Есть телефон, пусть сам и звонит. Хлопает дверь машины, закрываю багажник и, проверив пистолет в кобуре, выхожу на тротуар.

– Назар, еду мимо, смотрю – ты! Какая встреча! – Зорян протягивает мне руку, приветливо скалится, но в голубых глазах холодный расчёт.

Интересно, где его близнецы. На заднем сиденье никого. Возле нашего дома парни уже трутся или поблизости затаились?

– Ты здесь, а сыновья твои в лесу моём встречи ищут, – пожимаю руку и смотрю по сторонам. Кто-то ведь должен был предупредить старого волка, что я иду к машине.

– Да, Родька мой без ума от Вари Велес, – Зорян разводит руками. – Только хотел сватов к ней засылать, а у неё дом сгорел. Слышал, наверное?

– Слышал, – опираюсь плечом о гелик.

– Мы обыскали весь лес, но не нашли её.

– Правильно понимаю, что вы пришли в мой лес и обыскали его? – выключаю доброго соседа.

– Не кипятись! Хочу сказать, что там мы видели не только наши и ваши следы. Ваши с Вариными пересеклись… Ты же знаешь, как я уважаю твою семью. Закрываю глаза на то, что ты спишь с Миланой до свадьбы. Жду того дня, когда вы придёте под моё благословение.

– До какой свадьбы, Зорян? – даже не скрываю презрения в своём голосе. – Ты думаешь я не знаю, почему её вернул Черноголовый? Твоя старшая дочь бесплодна! Ты хочешь мне втюхать пустышку?

Зорян сплёвывает и больше не лебезит.

– У меня есть ещё две дочери. По закону, если жена не приносит потомства, ты можешь брать её сестёр.

– Черноголовый почему не взял?

Зорян молчит, поджав губы.

– А я тебе скажу. Потому что они тоже с отменной генетикой. Кажется, средняя у тебя от двоюродной сестры, а младшая от племянницы. Спасибо, но уволь!

– Кто льёт на мою семью такую грязь? – взрывается Зорян и хватает меня за грудки.

– Руки убери, – приставляю к его животу дуло пистолета. – И парням своим передай. Сунутся ещё раз без спросу в мой лес, будут проблемы. Я закрываю границы. Варя – наша женщина. Ищите себе женихов и невест подальше от моего дома. Россия большая. Слышал, что в Якутии недавно объявились крупные волки? Наверняка оборотни. Здесь у нас выбора нет. Вон у Черноголового в клане в ходу многомужество. Чистая кровь нынче в цене. Ничего личного. Каждый выживает, как может.

– Ты расстроил меня, Назар, – рычит Зорян, отступая. – Волки должны держаться вместе.

– Ты об этом всей улице расскажи, – быстро прячу пистолет, замечая, что на нас уже оборачиваются.

– Варя тебе не жена.

– Так скоро будет, – подмигиваю раскрасневшемуся Зоряну. – Бывай, не кашляй.

– Я с ней не закончил.

– Ты с ней даже не начинал.

– Кто знает, кто знает. Ладно, Назар. Хоть ты и задел меня, не хочу с тобой ссоры, – Зорян протягивает руку. – Я границы не закрываю. Можете приезжать на турбазу с братьями.

Удивляюсь, но отвечаю на рукопожатие. Сажусь в машину и, злой как демон, качу в сторону дома. Заезжаю в цветочный, покупаю целую охапку белых роз. Пока продавщица увивает лентами букет, мои мечты о романтическом ужине прерывает звонок Богдана.

Варя

Стекаю с массажного стола, как расплавленное масло. Тело невесомо, по жилам течет не кровь, а миндальный ликёр. Богдан, коварно улыбаясь, подаёт мне халат. Мускулистыми руками Богдана челюсти бы крушить, а он такие чудеса творит. Что это было сейчас? Размеренные умелые прикосновения пробудили во мне нечто запретное. Он подчинил себе мою волю. В последний момент скрутило низ живота, а потом просто затрясло. Гормональный взрыв. Цунами мурашек и торнадо нервных импульсов по всему телу. В жизни ничего подобного не испытывала. До сих пор перед глазами плывёт.

– Нормально ты меня… Отмял. – Мне стыдно смотреть в глаза Богдану, будто мы с ним совершили что-то неприличное.

– Это лечебный массаж, Варя. Прокурсим пару месяцев и посмотрим результаты, – Богдан провожает меня из кабинета, придерживая за плечи. – Поживёшь в лесу. Попьёшь травки. У нас тут тишь да гладь. Отдых, знаешь ли, тоже лечит.

Спускаемся на первый этаж, в кухню, и Богдан ставит чайник на плиту. Достаёт из холодильника лимон и, сполоснув, режет кольцами на доске. Медленно трезвею. В движениях этого парня сквозит неуловимая животная грация. Не ощущаю себя рядом с ним в безопасности, а он словно нарочно убаюкивает мою бдительность. Что вообще происходит? Я не в поликлинике, а в незнакомом доме посреди леса. Разделась перед парнем только потому, что у него за спиной куча дипломов, и красавчик складно говорит умные слова.

– Какой чай любишь? – Богдан ставит передо мной блюдце с ароматными дольками и чашку из тонкого фарфора.

– Любой, можно в пакетиках, – смотрю на его красивые пальцы и краснею от воспоминаний. – Ты говорил, что у тебя скоро приём.

– Придёт пациент, займусь им. Возможно, задерживается. – Богдан достаёт из шкафчика синюю жестяную банку в белый горох. Открывает крышку. – Понюхай, какой аромат. Как можно пить какие-то пакетики?

– Вкусно, – соглашаюсь.

Богдан моет клубнику, ловко освобождает её от зелёных листиков. Кладёт в вазочку и встряхивает баллон со сливками. Переворачивает его, и белое облачко с шипением ложится на клубнику.

– Пробуй! – предлагает он, облизнув губы.

– А ложку?

– Пальцами вкуснее, – улыбается Богдан и подаёт пример.

Поддаюсь искушению. Обмакиваю клубничину в белую пену, кладу в рот и закрываю глаза от удовольствия. Сливки медленно тают на языке, смешиваясь со сладостью клубники. Стон удовольствия вырывается из груди. Как Богдан узнал про моё любимое лакомство?

– Варенька, даже не мог предположить, что можно так вкусно есть, – голос Богдана становится глуше.

Словно пойманная за преступлением, открываю глаза. На губах явно остались следы сливок, Богдан глазами поедает их. Хватаю салфетку и вытираю. Богдан хищно следит за моими движениями. И снова мне кажется, что меня обнюхивают. Запахиваю халат плотнее и, набравшись смелости, спрашиваю:

– Ответишь на интимный вопрос?

Богдан садится напротив и накрывает мою руку ладонью:

– Почему нет? Ведь я не только врач, но и друг.

Убираю руки со стола.

– От меня чем-то… пахнет?

– Да. Карамельками, – Богдан слезает с высокого табурета и выключает чайник.

Ожидала услышать что угодно только не «карамельки».

– Никакими карамельками от меня не пахнет. Ой, здесь так жарко! – приспускаю с плеч халат, беру газету и обмахиваюсь ею. – Но мне весь день кажется, что вы…

– Что мы? – Богдан поворачивается, крылья его носа дрожат. Кажется, в его глазах сейчас играют все оттенки янтаря. Вдруг все мышцы Богдана наливаются, и он быстро задёргивает занавески. – Посиди, пожалуйста. Сейчас вернусь.

Он пробегает мимо меня. Слышу его быстрые шаги на лестнице, и как хлопает металлическая дверь внизу. Здесь ещё подвал есть? Становится пусто и одиноко. Скорее бы вернулся Алан, с ним проще. Назар для меня пока загадка. Он пугает, и одновременно моё тело рядом с ним предательски трепещет. Я точно возбуждаюсь от собственной беспомощности.

Встаю и завариваю чай. Пью его в одиночестве, листая журнал о последних моделях супермодных тачек. Интересно, на чём ездят хозяева дома? Назару пошёл бы гоночный автомобиль… Почему я подумала об этом парне первом? Наверное, потому что он старший. Хм, не вариант. Ладно. Богдану подошёл бы массивный внедорожник. А Алану? Красный или белый «Жук».

Незаметно пролетел час. О чём я думаю вообще? У меня ни дома, ни документов… Всё Богдан со своей народной медициной. Дед Агафий, блин.

Звук мотора гонит меня к дверям. По времени уже должен вернуться Алан, и я выбегаю его встречать. Сталкиваюсь в холле с Богданом.

Выхожу за ним следом на крыльцо, и мне хочется забежать обратно.

– А вот и беглянка! – Марат идёт от калитки к дому, постукивая резиновой дубинкой по ноге.

– Кто-то разрешал войти, я не понял, – Богдан стоит на крыльце широко расставив ноги, и я прячусь за его широкой спиной. – Вы ко мне на приём не записаны. Здесь частная территория.

– Территория частная, а дело общественное, – разводит руками Марат, с выражением высокой социальной ответственности на лице. – Девушка чуть тайгу не сожгла, сбежала с места преступления. Думал ноги сотру, искавши, а она уже и гнёздышко новое нашла. Но придётся забрать её для выяснения личности и обстоятельств.

– Каких обстоятельств?

– Документы, девушка, покажите ваши для начала.

– У меня сгорело всё, – съёживаюсь под халатом от страха. – Но мою личность могут подтвердить.

– Кто? – Марат расхаживает перед крыльцом, с видом прокурора.

– Я! Это Варвара Велес. Дочь Ивана Велеса, – вступается за меня Богдан.

– Ну, это она вам так сказала.

– Да что вы взъелись на меня? – слёзы наворачиваются на глаза. – Зорян Чонов может подтвердить мою личность! Я к нему на работу устраиваться приехала. Думаю, слышали про него.

– К кому? – поворачивается ко мне Богдан, и его губы искривляются от гнева.

– К Зоряну, – отступаю я.

– Живо в дом, – тихо говорит Богдан.

Меня долго уговаривать не нужно. Шмыгаю мышью в дом и захлопываю за собой дверь. Прижимаюсь к ней спиной. Зачем я вообще приехала сюда? Потянуло полазить по генеалогическому древу? На, получай!

Назар

Несусь на машине по лесной дороге, наплевав на подвеску. После звонка Богдана, хотел догнать Зоряна и разорвать его на сто волчат. Ошмётки самообладания спасли от необдуманного шага. Сначала нужно всё выяснить у Вари. Воспоминания о ней всю дорогу удерживают меня от желания обернуться волком и мчаться домой, брызжа слюной и сметая всё живое на своём пути. На полдороги догоняю Алана, и во двор наши внедорожники влетают друг за другом. Схватив букет с переднего сиденья, вбегаю в дом, и знакомый аромат указывает мне путь в гостиную.

– Только не напугай её, – дышит мне в спину Алан.

– Да пошёл ты! Сам знаю.

Вхожу в комнату, и Варя вжимается в кресло у камина. В зелёных глазах плещется страх, лицо заплакано. Она до сих пор в моём халате. Сунул его утром Алану, так захотелось, если не обнять её, то хоть укутать в свою одежду. Богдан расхаживает по комнате в одних спортивках и разве что не рычит. Пальцы сжимаются в кулаки. Мощные мышцы груди вздымаются, как после драки. Не волк, а огнедышащий дракон. Одеться нормально, конечно, не с руки. Меняю тактику на ходу.

– Малышка, – кладу ей на колени букет. Дотрагиваюсь до блестящих шелковистых прядей. Пропускаю их сквозь пальцы. Как я соскучился по Варе за эти часы. Удерживаюсь от желания поцеловать её и сажусь в кресло напротив. – Не плачь. Мы всё разрулим.

– Какие красивые! – провожает меня удивлённым взглядом Варя и треплет по волосам Алана, рухнувшего на колени около её кресла.

– Варенька, солнышко, я голову оторву Марату, если он посмеет приблизится к тебе! – задыхается от возмущения младший брат.

– Спасибо, – отвечает Варя рассеянно.

Мы смотрим друг другу в глаза. Короткое замыкание. Теперь я знаю, что это такое.

– Я – Назар Вольшанский, мне тридцать, – медленно впечатываю в Варин мозг. – Руковожу компанией «Газ Гарант» с многомиллиардным оборотом. Образование высшее, экономическое. Самое важное в моей жизни – семья. Пока это только мои два брата. Родители погибли в автомобильной катастрофе десять лет назад.

– Назар мне, как отец!.. – вставляет Алан, но я поднимаю ладонь, и он затыкается. Садится на подлокотник Вариного кресла.

– Я помню ваших родителей, – она жмётся в противоположный от Алана угол. – Они приходили к отцу… А в какой школе вы учились?

– Давай оставим пока детство в покое, – невольно улыбаюсь от мысли, что вряд ли Варя знает, что наши родители ездили сватать её в столь раннем возрасте. На самом деле они погибли не в аварии, а в многолетней «Великой битве кланов». Когда волколаки из Монголии, Китая и Казахстана претендовали на Сибирь. Из-за этой войны и проблемы с генофондом. – Расскажи о себе: кем работаешь, есть ли друг и какого чёрта тебя понесло в наши края, да ещё на работу к Зоряну. Богдан, прекрати метаться.

Средний брат с грохотом выдвигает стул и седлает его.

– Я Варвара Велес. Мне двадцать два года, – с усердием ученицы начинает малышка, но, глянув на Богдана, сбивается. Парень явно перегрелся дома возле вкусной девочки. – По профессии дизайнер… ландшафтный… сады там, участки облагораживаю.

– В курсе, что такое ландшафт, продолжай, – возвращаю её в нужное русло.

Она закрывает лицо ладонями, и букет падает на пол. Худенькие ручки дрожат. Что ж, твою мать, Богдан с ней здесь делал. Вряд ли полицейский её так напугал. Впрочем, не исключаю и такого варианта. Ослабляю узел галстука и одёргиваю лацканы пиджака.

– Варенька, ну что ты? – Алан сползает к ней в кресло и перетягивает к себе на колени. – Лапа моя, нам нужно всё знать, чтобы мы могли защитить тебя.

По дому разливается трель звонка. Богдан срывается с места. Выхожу следом.

– Что с тобой происходит? – рычу, закрыв дверь.

– Не знаю! – Богдан бьёт кулаком в ворох нашей одежды на вешалке. – Я чуть не обернулся сегодня при Варе, еле успел в лаборатории закрыться. Марату чуть башню не снёс. Один бес, донесёт Черноголовому, что малышка у нас и связана с Зоряном.

Повторный звонок оглушает. Тело горит, но я, напротив, рядом с Варей сейчас контролирую себя лучше, чем утром. Сознание, что она в беде словно мобилизует во мне все внутренние силы.

– Третий звонок, как в театре. Пациентка, что ли, какая нетерпеливая? – морщусь я.

– Скорее всего, – бурчит Богдан. – Скажи, я заболел.

– Нет, старина, прими её. Только не сожри. А я один на один с Варей поговорю. Наш ласковый и нежный зверь меня уже бесит. Просил же не лезть к ней раньше времени!

– Ты прав, – Богдан выходит на крыльцо.

В комнате снимаю пиджак и вешаю на спинку стула. Алан Варе уже чуть ли не под халат руки запустил. Малышка молодец, держит оборону. Соскакивает с его колен и, споткнувшись, падает в мои объятья.

– Осторожнее! – Усаживаю её в кресло, где сидел до этого и поворачиваюсь к брату. – Оставь. Нас. Одних. И поставь цветы в воду в комнате для гостей.

Алан неохотно подчиняется. Кладу в камин поленья из корзины и разжигаю огонь.

– Мой первый клиент нашёл меня сам, – тихо говорит Варя.

Открываю заслонки, поправляю кочергой дрова. Делаю всё, чтобы не повернуться к Варе и снова не спугнуть. Она садится на пол около огня. Возвращаюсь в кресло.

– Это удивительное везение! – Варя протягивает руки к камину. – Я только закончила колледж и сбила ноги в кровь, ища работу. Елена умерла, заложив квартиру, и оставила меня без гроша. Однажды вечером пришли коллекторы, и я сдуру открыла дверь. Они облапали меня и сказали, что если через три дня не будет денег, то возьмут за долги меня. До сих пор, как вспомню, в носу запах их вонючих потных тел… Когда коллекторы ушли, я покидала все свои вещи в потёртый чемодан и спустилась на улицу. Куда идти, не знаю. Села на скамейку и задумалась. У подъезда сияла галогеновыми фарами белая иномарка стоимостью с три таких квартиры, как у меня, не меньше. Из-за руля вышел мужчины лет сорока и, бросив на меня насмешливый взгляд, закурил.

– Не вижу ничего смешного, – буркнула я.

– Ничего личного, – мужчина взлохматил светлый чуб. – Просто вы похожи на потерявшегося котёнка.

– А несчастные животные кроме насмешки других чувств не вызывают у вас?

– Почему? Я такой же человек, как и все. – Мужчины сел рядом, и от него завораживающе пахнуло дорогим одеколоном. – Умиление, сочувствие, жалость.

– Мне не нужна ваша жалость, – поднялась я со скамейки и дёрнула чемодан за ручку. Она осталась у меня в руках, и я застыла, как памятник собственной никчёмности.

– Но, может, вам нужна работа? – мужчина кинул сигарету в урну и встал.

В своих стоптанных балетках я оказалась ему от силы по плечо.

– Конюхом? – посмотрела в его серые, как дождливое небо, глаза и умерла. Я таких мужчин видела только в журналах и в кино. Откуда красавчик взялся в нашем дворе, затерянном в спальном районе?

– Почему конюхом? – опешил он.

– Коня вашего белого мыть, когда по принцессам поедете? – кивнула я на его машину.

Он заразительно рассмеялся и хлопнул меня по плечу. Ямочки на его щеках меня добили, и дальше мы хохотали уже вместе.

– Как зовут тебя, чудо природы? – он нажал кнопку брелока, и крышка багажника поплыла вверх.

Я представилась.

– Работы у меня в доме много. Я недавно переехал за город.

– А сад есть? – схватилась, как утопающий за соломинку.

– Есть! – он подхватил мой чемодан за пыльные бока и закинул в багажник.

– Я вам там такую красоту наведу! – засеменила я за ним. – У меня диплом.

– Договорились! – кивнул мужчина.

Через минуту я ехала неизвестно куда, в машине человека, имени которого не знала.

– Ответь мне только на один вопрос, – уточняю я, мысленно зарываясь носом в Варины волосы. – Этот человек вывел тебя на Зоряна?

– Откуда ты знаешь? – поворачивается Варя, и у меня перехватывает дыхание. Тело пробивают нервные судороги. Хочется вытянуться с ней на ковре у камина. Слушать её крики и стоны, как самую лучшую музыку на свете. До самого нутра. Каждую мою клетку Варя собой пропитала. Выражение лица едва сохраняю холодным и беспристрастным. Она улыбается мне открыто и искренне. Слёзы давно высохли, и глаза сияют круче алмазов на солнце.

– Как ты правильно заметила, принцы на иномарках с неба не падают. Похоже, этот парень тебя поджидал.

– Игорь… Его зовут Игорь Орлов. Его кинула девушка. Сказала, что живёт в этом подъезде и не пришла.

Будь я сейчас волком, шерсть моя встала бы дыбом. Игорь Орлов пару лет назад отдыхал на турбазе у Зоряна и на охоте ранил Черноголового, когда тот в обличье волка выслеживал оленя в лесу. Зорян еле разрулил эту историю, спасая москвича от жестокой расправы. Встаю и прохожусь по комнате. Штормит по полной. Зубами скрежещу и сжимаю кулаки до хруста в пальцах. Спокойно, Назар. Поворачиваюсь к Варе с улыбкой на лице. Облокачиваюсь на кресло.

– Один шанс из ста, что он сказал правду.

– Игорь, как обещал, оформил меня на работу, и я с усердием взялась за его участок в два гектара.

– Мне показалось или ты была в него влюблена?

Стоит на мгновение представить её с другим мужиком – кровь вскипает в венах. По вискам шарашит так, что глохну. За Варю зубами выдерну глотку любому. Живьём сожру. В тайге закопаю. Без шуток! С трудом заглушаю эмоции. Пытаюсь достичь нирваны, как в начале разговора. Начинаю понимать Богдана – природа берёт своё.

– Да, поначалу, – Варя краснеет и сцепляет пальцы. – Но Игорь очень сложный человек. У него много женщин. Он только с виду казался мягким и пушистым.

Это тоже для меня не секрет. Орлов не только всех девок перетрахал на турбазе Зоряна, но и жёстко выпорол.

– Но всё-таки мы попытались быть вместе…

– В плане? – меня бросает в жар, и капли пота проступают на лбу.

– Игорь обращался со мной скорее как с другом. Ведь я не была его девушкой. Меня это, стыдно признаться, задевало. Очень задевало.

– Ты хотела, чтобы он выпорол и тебя, – прикусываю язык.

– Откуда ты знаешь, что он… бил женщин?

– Ты сама сказала, что он не был мягким и пушистым.

Варя подбирает слова, кусает губы, мнёт ткань халата:

– Похоже, я ещё не всем в твоей семье рассказала. У меня не было мужчины, – кончики Вариных ушей воспламенятся сейчас. Хочется повалить малышку и стать её первым и последним парнем на свете.

– Спасибо за откровенность. Уважаю.

– Не хочу вдаваться в подробности. Расстались мы красиво. Игорь знал, что я из этих мест…

– Откуда узнал?

– Я рассказала, – пожимает плечами Варя. – Игорь познакомил меня по телефону с Зоряном, и мы договорились, что я с первого сентября приступлю к работе на его турбазе.

– Кем… – проглатываю матюги. – Кем ты собралась у него работать?

– Дизайнером, – лепечет Варя. – Деревья, кустики сажать…

– Где? В тайге? Варя, блин!

– Мы и договор по факсу подписали.

– Ты не будешь работать у Зоряна, – жёстко отрезаю, – и это не обсуждается.

– Почему ты приказываешь мне? – так же жёстко спрашивает Варя.

Опускаюсь рядом с ней на колени на расстоянии вытянутой руки.

– Варя… Варенька! – Мы вновь сцепляемся взглядами, точно видим друг друга впервые. – Позволь мне защитить тебя от этого грёбаного мира.

– Можно уточнить? – улыбается Варя. – Так кто же из вас троих будет меня… защищать?

– Втроём и будем, – заставляю себя произнести эти слова. – И это тоже не обсуждается.

Варя

После обеда я пожаловалась на лёгкое недомогание и забралась под стёганое одеяло в отведённой мне комнате на втором этаже. В голове всё смешалось. Ещё вчера у меня был план действий. В блокноте я написала имена знакомых моих родителей, которые удалось вспомнить, а в старом телефонном справочнике нашла номера, адреса загса и кладбища. Надеялась найти могилу матери. Может, живы мои бабушка и дедушка. Так ужасно остаться на свете совершенно одной.

Елена рассказала, что её собственный ребёнок родился в один день со мной, а моя настоящая мать умерла сразу после родов от сильного кровотечения. Елена окончила университет с красным дипломом и приехала в наш городишко работать инженером. Её взяли без опыта и положили повышенную ставку. На собеседовании в Московском филиале Елена так приглянулась директору, что почти сразу и забеременела. Они сладко любили друг друга прямо на директорском столе, среди фотографий двух девчушек с жидкими косичками и женщины с наивным взглядом. Директор ими прикрывался, расставаясь с очередной пассией. Ему в городе даже кличку подходящую дали – Казанова. Но Елена прозрела только на третьем месяце беременности, когда любовный морок растворился в токсикозе.

Побежала к знахарке, напилась трав, чуть сама не отравилась, но ребёнок продолжал вопреки всему развиваться. Родился и не закричал. Сил пожить хватило лишь на один день.

Елена и моя мать лежали в одной палате. На следующий день после родов Иван Велес нашёл там застеленную чистым бельём постель жены и убитую горем Елену. Попросил принести дочь и сел с ней на кровать к Елене. Коротко представился:

– Иван.

Елена даже ухом не повела.

– Что делать будешь? Казанова тебе в городе жизни не даст.

– Откуда вы про нас знаете? – процедила Елена.

– Здесь тебе не Москва, – вздохнул Иван. – Есть к кому вернуться?

– Не хочу! – Елена соскочила с постели и бросилась к окну. – Жить не хочу.

Рванула раму на себя и очутилась в крепких объятьях Ивана. Положив дочку, он вмиг оказался у окна. Кулёк с младенцем остался кряхтеть на кровати.

– Здесь второй этаж, зая, не убьёшься, но ногу сломаешь.

– Пустите. Для кого мне жить теперь?

– Для нас, – встряхнул Иван Елену и, взяв в ладони её лицо, заворожил взглядом зелёных глаз. – Ну-ка ложись и не чуди. Отощала-то как. Откуда у ребёнка силы жить возьмутся? Поедем ко мне в деревню. Поживёшь годик, дочку поможешь выкормить. А я о тебе заботиться стану. Скот держу. Отопьёшься молочком, окрепнешь на воздухе. А там посмотрим. Буду люб тебе – поженимся. Как звать тебя, зая красивая?

– Лена, – она уткнулась лбом в его грудь. Через тонкую ткань рубахи проступали крепкие мускулы. Елена ещё раз посмотрела в глаза Ивану и покорно легла.

– Грудь дай. – Он поднёс к ней дочку. – Малую покормить надо.

– Я не умею кормить, – пролепетала Елена.

– Просто дай сиську и всё, – улыбнулся Иван и погладил Елену по щеке.

Елена, краснея, расстегнула пуговицы на ночной рубашке со штампом минздрава на подоле и вытащила в разрез грудь.

– Повернись боком и обними Вареньку.

– Варенька, – завороженно прошептала Елена и легла набок.

Она обняла ребёнка, прижимая к груди, но ничего не произошло.

– Лишь бы не перегорело, – прошептала она, изучая ладное, ещё немного красноватое личико. Кукла – кровь с молоком. Не чета её малышу – серому худенькому комочку… «Лежит сейчас в холодной камере…» – слёзы снова побежали по щекам.

– Зай, не плачь! Надо жить дальше, – Иван положил большую горячую ладонь Елене на плечо. Живительные токи, тёплыми нитями проникли Елене под кожу, разливаясь по телу и отзываясь в самых мелких капиллярах и нервах. – Можно я помогу?

Елена, утирая кулаком слёзы и придвигая Варю ближе к себе, кивнула. Иван взял в руки маленькую, тугую от молока грудь Елены, помассировал и сжал двумя пальцами сосок. Выступили три белые капли.

– Видишь, всё у тебя есть, – вздохнул Иван с облегчением.

Елена ткнула малышку губками в сосок. Та сначала сонно приоткрыла ротик, но вскоре с аппетитом зачмокала.

– Ну вот вы и познакомились. – Иван достал из рюкзака термос и завёрнутую в цветастое полотенце кастрюльку. – Осталось накормить мамочку. Где твоя чашка?

– На окне, с отбитой ручкой, – покраснела Елена.

– Завтра красивую куплю тебе. Видел в магазине. С волком и зайцем. Смотрела такой мультик? – Иван налил душистого чая из термоса.

Елена пыталась определить сколько Вариному отцу лет. Чёрная острая бородка добавляла ему возраста, но густой чуб, всклоченный, как у мальчишки, забирал лишние годы. Не больше тридцати, решила Елена.

– Смотрела! «Ну, погоди!», называется, – улыбнулась она.

– Точно! Глотни тёпленького. С сахарком, да с молочком. Силы тебе на двоих нужны.

Иван поил её чаем, а Елена думала, что вот это и есть любовь. А не лживые слова и руки под юбкой.

– Вкусно, спасибо!

– Сейчас Вареньку покормишь и кашки поешь. Натушил гречневой с мясом, – Иван коснулся замёрзшей ступни Елены и накрыл ей ноги одеялом с соседней кровати.

Из больницы они уезжали втроём на старой бэхе Ивана. Холмик над могилой сына Елены вырос на городском кладбище. А где Иван похоронил Ольгу, Елена так и не знала. Он всегда ездил к ней один.

Я нашла в доме отца фотографии матери. Копна густых светлых волос мне достались от неё. Елена тоже была блондинкой, но у неё волосы были тонкие и блёклые. Я искала не фотографии, а документы матери. Я знала только её имя. Надеюсь, что она тоже Велес. Сейчас я сама осталась без паспорта. Это у меня, похоже, наследственное.

Мне страшно в доме трёх голодных до женщин парней, и они не собираются меня отпускать. Если бы за мной ухаживал кто-то один из них, я бы не возражала. А сейчас даже не скажу, кто больше напрягает: Зорян, которого я никогда лично не видела, или троица «нюхачей».

До вчерашнего дня у меня, по крайней мере, имелась работа и немного денег. Сегодня у меня есть одежда, купленная Аланом. Не пора ли сменить махровый халат на что-нибудь поизящнее?

Стук в дверь. Неужели? Обычно тут входят с ноги. Снова стучат. Сажусь на постели и приглашаю:

– Войдите.

Назар сменил брюки на джинсы. Он облокачивается на спинку кровати и бросает коротко:

– Прости!

– За что?

– Я бываю груб.

– Прощаю, – ложусь на подушку.

– Тебе плохо? Чем могу помочь?

– Не знаю, – закрываю глаза.

– Давай сегодня закатим пир? – раздаётся над самым ухом, и кровать проминается под тяжестью Назара.

– По какому поводу вечеринка? – отодвигаюсь.

– Ты жива! А могла бы смешаться с пеплом родного очага, – улыбается Назар уголком рта. Его глаза сейчас, похожи на океан, и он с удовольствием наблюдает, как я в нём тону. Встряхивает чёрными волосами, прищуривается и добавляет: – По-моему, замечательный повод.

– Ты прав.

– Тогда ждём тебя через час в гостиной. Дресс-код – вечернее платье.

– А оно у меня есть?

– Не сомневайся.

– Я бы не хотела переодеваться при тебе.

Назар легко поднимается с постели.

– За тобой зайти?

– Найду дорогу, – смотрю на его губы и краснею.

– Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? – читает он мои мысли.

– Не сейчас.

– Как скажешь, – Назар подмигивает и выходит из комнаты.

Алан

– Куда ты лезешь поперёк батьки в пекло? – выговаривает мне Назар, пока я накрываю круглый стол в гостиной. Накидываю бордовую скатерть, расставляю белые фарфоровые тарелки, медные кубки, позолоченные ножи справа, вилки слева. Не помню, когда последний раз мы дома так ужинали. – Уже не спрашиваю, что ты с Вариным телом ночью вытворял. Надеюсь, малышка не догадалась, что у тебя там на холсте намалёвано.

– Понравилась картина? –       Тепло разливается по телу от воспоминаний. До сих пор на языке сладкий вкус нетронутой ещё никем девочки. Предвкушаю, как сегодня буду ласкать её. Нужно к ночи заварить правильный чай. Только, боюсь, Назар больше не даст мне остаться с нею один на один. – Долго не мог определиться с ведущим цветом палитры.

– Такой огромной киски я ещё не видел, – хмыкает Назар. – Но красиво. Не сбивай! Ты чуть всё не испортил. Подумай сам. Варе некуда идти, прибилась к дому, а к ней тут же под юбку полезли.

– А там сладко-сладко, – входит в гостиную Богдан, снимая белый халат. – Всё. Последнего пациента оприходовал. Сейчас в машину суну форму… О, у нас банкет? Варя спит?

– Прячется. Ты тоже хорош, – Назар подходит к окну. – Довёл девочку. С таким лицом сидела, будто ты ей вставил, а вынуть забыл. Пилюлькин хренов.

– До прихода Марата у нас всё было замечательно, – хищно улыбается Богдан.

Мне неприятен этот разговор. Ухожу в кухню проверить мясо в духовке. Я сегодня не узнаю стаю. Всегда сдержанный, средний брат совершенно не скрывает желания и похотливым взглядом трахает Варю. Назар, заводила во всех наших сексуальных игрищах, напротив, сдержан и ведёт себя… Вот так и должен вести себя вожак. С достоинством. А изменился ли я? Не знаю. Но до изнеможения хочу Варю только себе. Гоню эту мысль прочь, но получается плохо. Мне хочется пригласить её не на семейный ужин, а на свидание. А потом на широкой постели забываться в Вариных стонах и горячем шёпоте. И чтобы она произносила только моё имя. Просунуть ладони под её округлые бёдра, сжимать их, заставляя подаваться навстречу моему языку. Раскрываться только для меня, забыв о ложной скромности и стыде. А потом войти в узкое лоно, разорвав к чертям тонкую плеву. Наполнить Варю собой. Приручить к себе. Подарить ей неведомое девственнице наслаждение. Ведь никто и никогда не касался её. А потом пригласить на прогулку в лес. Обернуться волками и мчаться бок о бок по лесу до полного изнеможения. Подальше от всех. А потом брать Варю в логове, чтобы она выла от наслаждения. Завоевать, как волчицу. Перегнул я немного. Назар прав. Позволил себе лишнего. Не утерпел и погладил Варину грудь под халатом. Сосок её тут же затвердел, но в этот момент Назар вернулся в гостиную. Варя вырвалась из рук. Какая же она сладкая и всё ещё недоступная. Она рай, в котором хочется умереть. Даже думать не хочу, что Назар станет её первым. Варя, Варенька, какой же пожар ты раздула в моей груди. От одного твоего аромата и невинного взгляда, он готов вырваться наружу. Но нам нужно сначала пробудить в тебе волчицу…

– У тебя мясо не сгорит? Можно даже не спрашивать о чём ты думаешь, – Богдан закидывает халат в стиральную машину. – Член дымится круче, чем труба над баней.

– А ты, можно представить, о другом, – натягиваю штаны повыше и достаю противень из духовки. Поливаю мясо выделившимся из него соком.

Богдан встаёт рядом, опираясь ладонями на столешницу.

– Если бы ты знал, как она сладко кончает! – хрипит он. – Еле сдержался.

– Кто сладко кончает? – раздаётся за нашими спинами рык Назара.

– Варя, – поворачивается Богдан и складывает руки на груди. – Я осмотрел её сегодня. Велес вряд ли сам запечатал Варины энергетические каналы. Травы он может и знал, а над телом его дочери кто-то серьёзно поработал.

– Ты с темы не съезжай, – Назар вплотную подходит к брату.

Богдан отталкивает его грудью.

– Не съезжаю.

Назар удивлённо приподнимает бровь:

– Что это сейчас было?

– Парни, брейк! – встаю между братьями. – Не хватало нам троим из-за Вари передраться. Давайте сначала с Зоряном разберёмся. Потом её поделим…

Прикусываю язык.

– Твою ж мать, – верхняя губа у Назара дёргается вверх, клыки увеличиваются. – Мы никого делить не будем! Богдан, я жду объяснений.

– Лечу я Варю, – огрызается брат и садится за барный стол. Обмакивает клубничину в растаявшие сливки и суёт в рот. – Чтобы запустить энергетику, нужно довести человека до высшей точки возбуждения, а потом… Впрочем, что я объясняю. Кончает девка сладко, между ног я не трогал. Живите с этим.

– Она не девка, – вступаюсь за Варю, мысленно кляня Богдана. Сорвать первый оргазм. Мои мышцы напрягаются, и я смотрю на Назара, сдирающего с себя рубашку. Стягиваю футболку. Он брюки.

– Парни, что за стриптиз? – усмехается Богдан.

– Дай спортивки, – рычит Назар. Глаза его желтеют, он тоже вот-вот обернётся. Богдан без слов снимает штаны и отдаёт брату. Тот быстро натягивает их. Кивает мне: – Бежим!

Мы бросаемся прочь из дома. Минуя калитку на заднем дворе, скидываем с себя штаны. Только бы не выдать себя мыслями Назару. Мы их считываем без труда в обличье волков. Но нам нужно запастись терпением. Заодно посмотреть следы вокруг дома.

– Сыновья Зоряна снова были здесь, – слышу я мысли Назара.

– Ты думаешь они рискнут напасть на нас? – посылаю ему свою.

– Не исключено. Я сегодня ему напрямую сказал, что мы не возьмём его дочерей.

– Он объявил войну?

– Нет. Даже пригласил приехать потрахаться в свой бордель.

– Мило.

Назар выпрыгивает из-за кустов. Его чёрная шерсть сливается со сгущающимися сумерками. Мы немного сбавляем скорость.

– Ты вчера к нему ездил?

– Да.

– Я больше не хочу других женщин.

Назар скользит по мне взглядом и признаётся:

– Мне противны другие. Не захотел. Ни вчера, ни сегодня.

Отчаянно глушу свои мысли. Похоже, что Назар тоже. Бежим молча.

– Нужно с Черноголовым пересечься, – слышу мысль Назара. – Марат на него работает. Тут не всё чисто. Вчера, когда мы пожар тушили, его люди неспроста мимо проезжали. Хорошо мы заранее там в сарае припасли огнетушители. Но, что самое интересное, и у них на две машины четыре штуки оказалось.

– Как пить дать. Тайга наш общий дом.

– Зайца чуешь?

– Да!

– Мой!

Назар

Сменил одну белую рубашку на другую – свежую. Нет, лучше чёрную надену. Нет, синюю. Снова влезаю в белую. Чёрную так чёрную! Блин, что я как баба?! Разглядываю себя в зеркало. Какая разница, во что я буду одет? Глаза горят, будто адреналина хапнул. А всего-то углядел в Варином взгляде желание коснуться моих губ. После пробежки по лесу меня просто распирало от желания приблизиться к малышке хоть на йоту. Взять реванш у младших братьев. К дому я нёсся, точно скипидара под хвост плеснули. Хватило ума не рвануть напрямую к Варе, а для начала заглянуть в душ. Моё желание не осталось безответным. Сначала девочка отпрянула, но потом всем существом потянулась ко мне. Хотя и пыталась «держать марку». Невыносимо припекало прижаться к её губам. Целоваться с Варей, забыв о врагах, войне и братьях. До исступления, до потери памяти. Пить Варино дыхание, насыщаться её сладким, как нектар, ароматом. Так, как целуются, полюбив первый раз… Что за чепушня лезет в голову?

Маленькая дурочка. Приехала в тайгу кусты с деревьями сажать. К Зоряну! Ей в тех кустах и заправили бы его сыновья полный бак. А может Зорян и свой хер решил почесать о молоденькую волчицу. Хитёр. Мне и в голову не пришло бы действовать через «коня и принца». Мы ещё только мосты наводили, а он уже малышке контракт на подпись кинул. Но судьбу не обманешь. Приехала Варя к Зоряну, а скатилась прямо под ноги к трём везучим остолопам. Благодаря Черноголовому. Только как ей теперь объяснить, что Зорян – полный урод? Не поверит. Решит, что не хотим отпускать. Первое число не за горами. Зорян её и без документов на работу возьмёт. Уравнение перед девочкой сложное. Многочлены с неизвестными. Любовь – единственное, что может отвернуть её от бабла, которое посулил Зорян. Деньги девчонке сейчас ой как нужны! Отправить бы братьев поохотиться.

Смотрю на время. Десять минут до встречи. Обуваю парадно-выходные ботинки из крокодиловой кожи. Надеваю часы, по цене равные хорошей иномарке, массивную печатку из белого золота, цепочку толщиной с мизинец. Не люблю ошейники, но с чёрной рубашкой на смуглом теле смотрится клёво. Девочкам нравится. Пару пшиков любимого одеколона. Варя говорила, что ведётся на дорогой парфюм. Прохожусь массажной щёткой по волосам. Вновь замираю перед зеркалом. Всё чёрное. Не мрачновато ли? Да твою ж мать, Назар! Выхожу из комнаты, прислушиваюсь у двери соседней комнаты. Варя напевает про любовь, что спасёт мир. Глупо улыбаюсь и упираюсь лбом в стену. Так хочется войти в гостиную, обнимая Варю за талию… Спускаюсь на первый этаж в гордом одиночестве. Сталкиваюсь в холле с Богданом.

– Всё тихо, – он вешает кожанку на крючок. Блин, он тоже весь в чёрном. – Пациентов на ближайшую неделю я отменил. Думаешь, Варе не понравится, если на окнах её комнаты появятся решётки?

– Если ей грамотно объяснить, кто такой Зорян, то она сама попросит. Только не могу найти нужных слов. Может, видео с его вечеринок показать?

– Которое сам снимал? Смеёшься? Слушай, а почему бы нам не предложить ей озеленение нашего участка? – Богдан пропускает меня вперёд, и я первым вхожу в гостиную.

– Развести страусиную ферму и предложить долю, – развиваю мысль брата. – Потому что масштабы нашего участка её вряд ли впечатлят, а вот работа на перспективу может заинтересовать.

У Алана уже всё готово. Я сожрал зайца и особо не голоден, но брат кашеварит так, что отказаться выше моих сил. Избытки тестостерона спасают от жирной задницы. Бог нашего домашнего уюта сидит на подоконнике с мечтательным видом. Чёрная двойка и майка того же цвета.

Орден Чёрной скалы в сборе. Так мы называли наше братство в юности.

Коротким свистом подзываю Алана и киваю Богдану. Встаём тесным кружком:

– Парни, чтобы не напугать Варю, нужно дать ей возможность выбрать одного из нас.

– Камень, ножницы, бумага? – ухмыляется Богдан.

– Как бы альфа – я, – напоминаю ему.

– А если она выберет меня или Богдана? – Алан засовывает руки в карманы и хмурит брови.

– Сейчас мы только мешаем друг другу и сбиваем Варю с толку, – взываю к логике братьев. – Любой из нас легко вскружит ей голову. Чем быстрее она определится с выбором, тем быстрее согласится отправиться под венец. Она сбежала из Москвы от Игоря Орлова, склонного к играм с ремешком, явно не для того, чтобы очутиться в постели с тремя парнями. Она девочка с классическим представлением о семье. Если вы сегодня дадите отступного, я распишусь с ней максимум через неделю. Против официального брака ни Зорян, ни Черноголовый не попрут. Как правильно предложил Богдан, девушку нужно занять делом. От безделья все беды и лишние вопросы.

– Назар, пусть она выберет сама, – Богдан неожиданно встаёт на сторону младшего брата.

– То есть вы хотите добить её сегодня? – Глубоко внутри прекрасно понимаю свою стаю, но не время сейчас воевать друг с другом.

– Почему бы не сказать ей правду? – У Алана вздрагивают крылья носа.

Мы с Богданом тоже уловили знакомый аромат и повели носами, но поздно. Чёрт! Не только мы ходим тихо.

– Какую правду? – раздаётся за спиной голос Вари.

Медленно поворачиваюсь и цокаю языком. Покатые бёдра под алым шёлком соблазнительно очерчиваются при каждом Варином шаге. Грудь, закованная в корсет платья, просит поцелуев. Быстро сглатываю. Надо было тоже пиджак надеть. Братья молчат, как партизаны. А Варя бесстрашная! Как Красная шапочка. Лес знает, волков не боится. Или уже на кого-то ставку сделала и решила зайти с козырей?

– Правда в том, что мы готовы уже передраться из-за тебя, – невинным тоном заявляет Алан. – И каждый из нас готов сделать тебе предложение.

– Ах, каждый, – вздох облегчения вырывается из Вариной груди.

– Ну не все же сразу, – оживает Богдан. Честнее взгляда я у него не видел. – Если ты свободна и открыта для отношений, Мы готовы побороться за твою руку.

Похоже на бунт. Мне претит вилять хвостом, и я перехожу к делу:

– Странный выходит разговор. Тебе к лицу это платье! Прошу всех к столу.

Алан в один прыжок оказывается впереди Вари и подвигает ей стул. Братья занимают места рядом с ней. Я сажусь напротив и ловлю на себе быстрый Варин взгляд.

– Что-то хотела спросить?

– Я сейчас вспоминала сказку про царевну и богатырей, – улыбается она, покусывая нижнюю губу.

– И? – накладываю себе салат.

– Переписала бы её.

Варя

После ухода Назара я не нахожу себе места. Снимаю и тут же надеваю обратно халат. Кидаюсь к пакетам с одеждой. Первым в глаза бросается алое платье. всегда о таком мечтала.

Но здесь тайга! Зачем Алан его купил? Не иначе парни выйдут к ужину в смокингах. Дичь! Так, ветреной особой я стала за два дня. Сколько осталось до шлюхи? Ещё утром думала об Алане, днём дала себя ощупать с ног до головы Богдану, а сейчас меня волнует их старший брат. От него исходит такая сила, что мурашки по коже. По венам словно не кровь бежит, а шампанское. Пьянею без вина.

Когда Назар днём вошёл в гостиную, сердце пропустило несколько ударов и забилось вновь, но уже для него. Со мной такого ещё не случалось. В Игоря я влюбилась, как в красивую картинку. Но после первой порки опомнилась. Не мой вариант.

Алан пришёлся мне по душе, но так девочки любят пушистых щенков. Богдан меня подавляет, заставляя всё время ощущать себя виноватой. Не так сказала, не так посмотрела. Болезни у меня какие-то диковинные нашёл. Прекрасно себя чувствую. Но руки у докторишки волшебные. Что-то он там наколдовал, не иначе. Задел в теле неизвестные струны.

Назар читает мои мысли. Мне правда вдруг отчаянно захотелось узнать вкус его губ, и Назар вогнал меня в краску, озвучив моё желание. своим точным попаданием в цель. Ни это ли называется «быть на одной волне»? Скидываю халат, надеваю платье, застёгиваю боковую молнию и исхитрившись стягиваю шнуровку на спине. Плотный корсет выталкивает грудь, как товар на витрину. Шёлк ласкает кожу и волнует тело. Соски твердеют то ли от прикосновения ткани, то ли от шальной мысли: уверена, что Назар тоже хочет меня поцеловать и не только. Представляю себя в его объятьях, и стон рвётся из груди. Зеркало в тяжёлой витиеватой раме показывает совсем не ту девушку, что я знала ещё вчера. Взгляд пылает, точно ведьминого зелья напилась. Черты лица заострились. Рассматриваю фигуру. Не могли же так налиться мышцы рук после одного массажа. Я не пышка, но и не спортсменка. Кожа сияет. Богдан умаслил моё тело от души не только кремами. «Варя, очнись! – шепчет внутренний голос. – Ты без денег, без документов, в тайге. Выйди за порог дома и пропадёшь. А останешься – эти трое порвут или тебя, или друг друга». Но никуда бежать не хочется. Быть может, я испорчена столичными нравами, и неправильно истолковала намёки Вольшанского-старшего? Как можно втроём жить с одной женщиной? Напрямую это не прозвучало, но поняла я его так.

Заглядываю в пакет и понимаю, что от радости забыла надеть трусы. Но второй раз я это платье не зашнурую. Длинное, обтягивающее. Пойду так. С интересом разглядываю красивое бельё. Голубое изысканное кружево и шёлк. Лифчик – произведение искусства. Не думала, что в таком захолустье продаётся такая красота. Мне казалось, жизнь кончается за петлями и кольцами московских дорог. Совесть деликатно кашляет на задворках сознания. Алан наверняка мечтал увидеть меня в этом белье.

Обуваю золотистые босоножки. Ремешки мягкие и не врезаются в кожу. На платформе стопа не гнётся, зато я вырастаю на полголовы. Во втором пакете нахожу крем, помады, тушь, румяна, причиндалы для купания в ванной. Прокладки я из стеснения не добавила в список, но Алан сам догадался купить. Напевая и пританцовывая, собираюсь на ужин.

Договор с Зоряном сгорел вместе с домом. Контактов его у меня не осталось. Но, похоже, братья неплохо знают этого господина. Думаю, встретиться с ним я всё равно должна. Ведь у нас уговор, и лично мне он ничего плохого не сделал. Хочу сама зарабатывать на хлеб. Сколько случаев, когда глупые девицы делали ставку на выгодное замужество и оставались при расставании ни с чем. Со мной такого не случится.

Расчёсываю волосы, пудрю нос, касаюсь губ блеском, и наношу немного туши на ресницы. Смотрю на настенные часы. Пора. Расшалившаяся душа просит метлы и распахнутого окна. Но Назар предложил поиграть в другую сказку. А ведь там царевна бортанула всех семерых. И приехал Елисей… Память подсовывает рифмы и нежелательный ход событий. Всё-таки историю надобно переписать.

Спускаюсь неслышно по ступеням. Хочу удивить братьев своим неожиданным появлением и сразить наповал красотой.

– Почему бы не сказать ей правду? – слышу голос Алана, и дух шальной императрицы покидает меня.

– Какую правду? – спрашиваю и столбенею, когда все трое устремляют на меня плотоядные взгляды. Поворачиваются ко мне. Ощущаю себя перепёлкой на вертеле. Трусы всё-таки нужно было надеть.

Но Алан развеивает мои страхи одной фразой. Богдан подтверждает его слова. А Назар вообще считает ниже своего достоинства оправдываться передо мной. В этот момент принимаю для себя окончательное решение.

Назар

Алан встревает в разговор:

– Давай перепишем сказку вместе. – Он кладёт нашей гостье на тарелку баклажаны, запечённые с сыром, помидоры и поливает их бальзамическим соусом. – Тебе стейк или тушёную баранину?

– Баранину, – кротко отвечает Варя.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не зарычать. Пора поучить зарвавшегося братца. Заодно дать Варе посильнее заглотить крючок с наживкой. Поплыла моя хорошая. Богдан своё дело ладно знает. Хотя, гадёныш, рыкнул не по делу.

– Каков твой план? Презентация готова? – смотрю на Варю, как на своих поверенных. Включаю в себе предпринимателя. Получается плохо. Взгляд всё время опускается к её вздымающейся на каждом вдохе груди.

– Хотела обсудить основные моменты, – Варя с недоумением смотрит на меня. Контрастный душ ей не по нутру. Давай, волчица, позлись.

– Валяй! – На моём лице вежливая улыбка, в то время как в брюках полный кавардак. Но кто об этом знает, кроме меня? Беру стейк и втыкаю вилку в сочную мякоть. Кровь выступает из проколов, и я переключаюсь на еду. Про себя довольно отмечаю, что Варе уже не до Алана. Она видит только меня. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей. И тем её вернее губим средь обольстительных сетей»2. Вот уважаю я Пушкина. Толковый был пацан.

Богдан раскусил мою игру. В его глазах прыгают бесенята, а уголки губ подрагивают. Можно считать, что он вышел из игры, перешёл в зрительный зал и развалился с попкорном на первом ряду.

– В моей сказке не будет принца, – глаза Вари наполняются слезами.

Как она близка к истине.

– Верное замечание, – киваю и отправляю кусок мяса в рот.

«Твою ж мать! Только не реви. Не рви мне сердце. Ты же только что такая вся из себя вошла», – мысленно молю её.

– Не будет ни отца, ни мачехи, – Варя хватает салфетку и вытирает уголки глаз. – Простите, на специи, что ли, слёзы текут.

«На специи, детка, на специи. Прежде чем заправить, люблю приправить», – продолжаю есть с невозмутимым видом.

– Невкусно? – расстраивается Алан, оттягивая одеяло на себя.

– Что ты! – спохватывается Варя. – Ты потрясающе готовишь.

– Тогда докажи, – улыбается Алан своей безоблачной улыбкой и пальцем тычет себе в щёку.

Варя целует кончики своих пальцев и касается ими лица Алана.

– Твоей жене очень повезёт, – ласково добавляет она.

«Пять баллов, милая!» – Откупориваю бутылку вина, поднимаюсь и наполняю медные кубки.

Замираю, раздумывая над тостом. Надо девочке сразу флажки обозначить.

– Пока всё очень грустно в твоей сказке, Варвара Ивановна! Что дальше, как я понимаю, ты ещё не придумала. Поэтому вернёмся к реалиям. Нам с братьями тоже нужно наладить порядок в кустах и посеять крокусы. Также я подумываю открыть страусиную ферму. Только вот заниматься всем этим некогда и некому. Предлагаю тебе немедля приступить к делу. Зарплату в нашей семье получают все. Ты, на правах сестры… любимой сестры, тоже будешь иметь неплохой доход…

Глаза Вари темнеют и неожиданно в них проступают маленькие жёлтые вкрапления, похожие на крошку янтаря. А всего-то назвал малышку сестрой. Злись, детка, злись. Уже вижу её на четвереньках с оттопыренной попкой. Моя волчица… Моя!

– Спасибо, – Варя кладёт приборы на стол и, прожигая меня взглядом, заявляет: – У меня уже подписан трудовой договор. Моя работа начнётся через неделю.

– Во-первых, не перебивай старших. Я ещё не закончил. – В груди клокочет при одном намёке на злополучный контракт с Зоряном. Как Варя меня сразу мордой об стол приложила! – Во-вторых, работать у этого человека ты не будешь…

– На каком основании…

– Сиди и помалкивай, – обрываю её, – если не хочешь оказаться в борделе Зоряна. Таких, как ты, сладких девочек, там пропадает не один десяток в год.

– Почему я должна вам верить? – дрожит её голосок.

– Можешь не верить! – поднимаю кубок. – За тебя, Варя. У тебя есть время поразмыслить над всем… До утра.

Чокаюсь с Богданом, недоумевающим Аланом и предлагаю стукнуться медными боками Варе.

– То есть ты всё-таки предоставляешь мне выбор? – поднимает она свой кубок.

– Я этого не сказал.

– А как же насчёт того, чтобы поразмыслить до утра?

– До утра у тебя есть время прикинуть, каким ты видишь наш будущий сад. После завтрака поедем в город, подадим заявление на восстановление документов, заедем в питомник посмотреть, что есть из растений, свяжемся с заводчиками страусов…

Варя молча чокается с нами, отпивает глоток и ставит кубок на стол.

Переглядываюсь с Богданом. Он понимает без слов и, кашлянув в кулак, встаёт:

– Так сидим хорошо. По-семейному. Варя, ты любишь музыку?

– В плане?

Малышка обескуражена. Её губы дрожат от негодования. Когда она сердится, пахнет ещё вкуснее.

Уверен, сейчас она проклинает меня. Прости меня, солнышко! Так надо. Ты должна захотеть меня до дрожи. Когда оно само в руки падает, не тот эффект.

Богдан ставит диск с медляками.

– В плане танцев, – возвращается Богдан и протягивает ей руку. – Потанцуем?

Варя смотрит на меня, а я на стейк.

– Потанцуем, – соглашается она.

Другого и не ожидал. Но если бы пригласила меня, разом оборвала бы свои мучения. Продолжаем лечить гордыньку девочке и пробуждать спящую волчицу. Давай, Богдан, нажми там на нужные кнопочки. Смотрю на сильные пальцы брата, сжимающие тонкую талию нашей малышки. Ткань обтягивает её аппетитную задницу. Етить-колотить! Варя без белья, что ли? Богдан знает толк в танцах. Стоит ей немного расслабиться, и ладони брата принимаются гулять по её спине. Спускаются ниже поясницы. Богдан шепчет Варе на ухо, прижимается к ней бёдрами. Резко разворачивает её лицом ко мне. Вожделение в полуприкрытых глазах невинной девочки заводит со страшной силой. Алан присоединяется к брату. Втроём они образуют аппетитный сэндвич. Парни завелись не на шутку, и в Вариных глазах читается испуг. Аромат возбуждения моей волчицы смешивается с волчьими феромонами. Едва сдерживаюсь, чтобы не броситься и не распечатать Варю прямо на ковре в гостиной. Доедаю с невозмутимым видом стейк и выхожу из комнаты.

– Назар, стой! – Варин крик заставляет меня обернуться в дверях.

Меня дико штормит. Кровь пульсирует в висках. Лёд тронулся?

Подбегаю к братьям, и они тут же выпускают Варю. Дышат тяжело, едва сдерживаясь. По её щекам катятся слёзы. Осторожно, как маленькую, беру Варю на руки. Она всхлипывает в моих объятьях, дрожит. Передозили орлы мои.

– Тише, малышка, тише! – касаюсь губами её лба и глазами указываю братьям на дверь. – Всё хорошо. Они тебя не тронут.

Богдан с Аланом, неслышно ступая, уходят, а я кладу Варю на диван. Встаю рядом на колени и достаю из кармана платок.

– А ты? – открывает Варя глаза.

– Я? – столбенею от такого вопроса, вытираю потёки туши с её лица. Член стоит колом и обещает отвалиться, если не «потрогает» Варю сейчас. Улыбаюсь, своим мыслям и её непосредственности. – Ты хочешь, чтобы я тебя потрогал?

Она молчит, надув губы. Наливаю нам вина, и Варя, приподнявшись на локте, делает жадный глоток. Уверен в постели она такая же жадная, жаркая, нетерпеливая. Но Варя должна сама попросить меня взять её. Без вариантов.

– До дна, милая!

Варя послушно опустошает кубок и возвращает его мне.

– Теперь я повторю свой вопрос: ты хочешь, чтобы я тебя потрогал?

– Ты демон во плоти, Назар, – шепчет Варя, краснея, и подаётся всем телом ко мне. – Я хочу, чтобы ты любил меня.

– Тогда пойдём ко мне, – снова подхватываю её и несу на второй этаж.

Я люблю Варю. Со мной раньше такого не было. Пользовал женщин и никакой рефлексии. А в этой девочке вся моя жизнь. Не на ночь, не на месяц, а навсегда. Я – альфа, сильный чёрный волк. И этот волк сейчас внутри меня ликует. Моя волчица, моя. Кровь мчит по жилам с бешеной скоростью. С удивлением обнаруживаю, что не только возбуждение и желание совокупиться управляет сознанием. Мне ещё только предстоит научиться любить.

Ставлю Варю у кровати пленяю припухлые губы. Какая же она вкусная, моя сладкая малышка. Не целую, а трахаю её языком. Веду руками по гладкому шёлку, пытаясь сообразить, как снимается это чёртово платье. Разорвал бы его, но проснувшийся во мне человек боится напугать Варю. Неожиданно молния обнаруживается сбоку, и через долю секунды малышка остаётся в одних босоножках. Твою ж мать, она и правда без трусов. Подталкиваю её к постели, и она, охнув, падает на стёганое покрывало. Вытягиваюсь рядом и ладонью накрываю Варино лоно. Напоминаю себе, что не могу дойти с Варей до конца, пока она хотя бы один раз не обернётся волчицей. Её дыхание сбивается, глаза закрыты, щёки пунцовые, как пион. Между пухлых складочек горячо, мокро, волшебно… Варя сжимает бёдра.

– Раздвинь ноги, маленькая, и ничего не бойся, – шепчу ей на ухо, лаская мягкий девичий живот.

– Ты меня… Ты меня любишь? – голос Вари срывается на хрип.

– Люблю, – веду языком по её шее, – с первого взгляда люблю.

– Хочу быть только твоей, Назар, – всё ещё закрывается от меня Варя.

Наваливаюсь на неё и тону в бездонных глазах.

– Никому тебя не отдам. Варя, Варенька, – впиваюсь в её губы.

Но она отворачивает голову:

– Сними рубашку, хочу прижаться к твоей груди. Кожа к коже.

Пуговицы летят прочь, рубашка на пол. Туда же брюки. Замираю перед кроватью, чтобы Варя взглянула на меня. Тонкий и нежный аромат её возбуждения слабит ноги и туманит разум. В глазах Вари любопытство смешивается со страхом. За окном раздаётся вой. Братья рванули прочь из дома, чтобы не натворить беды. Зато теперь мы под надёжной охраной. Не завидую тому, кто посмеет приблизиться к нашей усадьбе этой ночью.

Подтягиваю Варю к краю кровати и опускаюсь на колени между девичьих бёдер. Никогда раньше не вело меня так от желания. Варя приподнимается на локтях и смотрит на меня. Мне кажется, она не дышит. Заворожённо наблюдает за мной. Так девственницы себя не ведут. Но она нетронута ещё никем, а значит, доверилась мне безоговорочно. Так же, как и я влюбился в неё раз и навсегда. Веду носом от колена к воротам моего рая. Просовываю ладони под бёдра и сминаю их. Дую на Варины складочки, и она со стоном падает на постель. Сжимает свою грудь. Её нежные розовые соски превращаются в твёрдые горошины. Приподнимаюсь и прохожу языком сначала по одному, потом по-другому. В свете уличного фонаря Варина кожа цвета молока. Тонкие вены отчётливее проступают на груди. Моё сердце стучит, круша рёбра. Кажется, оно раздулось до гигантских размеров, и ему тесно внутри. Сейчас свихнусь.

Достигаю языком лона. Слизываю с него сок. Варин живот вздрагивает. Щекочу атласный бугорок. Варя дрожит от возбуждения, и её стоны для меня самая сладкая музыка.

– Вкусная малышка…

Отрываюсь. На Варином лице застыло выражение блаженства. Пальцем веду к влажной дырочке и медленно погружаюсь им туда, разминая вход. Нежные своды обволакивают палец и бешено пульсируют от каждого прикосновения.

– Назар, пожалуйста!.. – Варя выгибает спину и замирает.

Она так прекрасна.

– Что, милая? – продолжаю дразнить мою малышку. Внутри неё уже всё хлюпает от удовольствия.

– Хочу… Хочу, чтобы ты взял меня…

– Ты уже моя! – Сжимаю другой рукой член, чтобы не кончить вперёд неё.

– Люблю тебя, – насаживается она на мою руку.

– Моя горячая штучка! – Нажимаю пальцем на затвердевшую жемчужину её плоти.

Варино тело сотрясается. Она сминает ладонями покрывало. Кричит, задыхаясь от страсти. Капли пота выступают на моём лбу. Больше не могу сдерживаться. Я с рычанием изливаюсь ей на живот. Семя медленно стекает по нежной коже. Падаю рядом с Варей на спину.

Варя поворачивает голову и с недоумением смотрит на меня. Член всё ещё раздут.

– Ты обалденная, – выдыхаю я. – Самая лучшая женщина на земле принадлежит мне.

Несу милую чепушню, пытаясь разобраться в своих новых ощущениях. За свою жизнь я перетрахал много женщин, опытных и невинных. Но здесь я даже не вставил, а счастлив до изнеможения. Мне радостно от того, что хорошо Варе, а не мне.

Она проводит рукой по животу и рассматривает свою ладонь. Вскакиваю с постели и достаю из комода полотенце.

– Прости, – вытираю Варе живот и руки.

Она подносит пальцы к лицу и вдыхает мой запах. Запах своего волка.

Вытираю полотенцем между её бёдер. Покрывало под ней мокрое.

– Забирайся под одеяло, малышка. Устала?

– Нет… Почему ты не тронул меня? – садится она, смущённо обхватывая колени.

– Не всё сразу, – судорожно ищу достоверную причину.

– Потому что ты такой… – Варя опускает взгляд на мой член. – Такой большой?

– Да, – с облегчением выдыхаю я. – Тебя нужно, как следует подготовить, любимая. Ты никогда уже не будешь прежней, после того как мы… Как мы станем одним целым.

Богдан

– Я знаю, ты здесь. Открывай!

С трудом разлепляю глаза на требовательный окрик Назара. Стук по металлической двери оглушает. Лежу голый на матрасе в своей лаборатории и совершенно не помню, чем закончилась ночь. Помню, как обежав лес, бросил Алана одного на охрану дома, обернулся и закрылся в лаборатории с бутылкой вискаря. В последний раз я так напился на первом курсе, после ссоры с Ириной. Башка разламывается. Руки трясутся. Я всё ещё пьян. Сегодня я болен не Варей. Но из-за неё. Она оттолкнула нас с Аланом. Назар – альфа. Волчица его почуяла и пошла на мягких лапах. Расстелилась под него. На автопилоте подхожу к двери.

– Ключ под окном лежит, – язык всё ещё заплетается.

После второго стакана самым умным решением мне показалось запереть себя перед уходом в штопор.

Шаги Назара удаляются. Сползаю по стене на пол. Её шершавая поверхность царапает кожу. Минуты кажутся вечностью. На стене часы с надписью «Медснабенисей» показывают восемь утра. Наконец в замке поворачивается ключ, и в лабораторию входит Назар в пижамных штанах. В руке стакан рассола с долькой лимона.

– Держи, брателла, – Назар обходит лабораторию, поводя носом. – Ты матрас драл, что ли? Второй раз за сутки дома оборачиваешься.

Выпиваю залпом лекарство и прижимаю холодный стакан ко лбу.

– Не помню. Потому и выкинул ключи.

– Взял бы плюшевого хаски с чердака. Всё помягче. – Назар открывает окно и запахи утреннего леса смешиваются с вонью ночного кутежа.

– Да пошёл ты.

– Фильтруй базар, – Назар садится передо мной на корточки. – Что с тобой творится? Ладно Алан – молодой совсем, но ты-то чего бесишься?

– Ты хочешь забрать Варю.

– С чего ты взял?

– Она свела нас с ума. Я прочитал мысли Алана, а у тебя на лице всё написано.

– Ничего у меня не написано, – отводит взгляд Назар. – Давай лапу, отбуксирую тебя в спальню.

– Закрой меня здесь и дай сдохнуть.

– Не дам! – Назар встаёт и рывком поднимает меня за плечи.

– Полегче! – Сжимаю руками виски.

– Всегда считал тебя самым уравновешенным в семье. Сейчас против нас и Зорян, и Черноголовый. Не время членами мериться. Ты молодец! Твоё лечение Варе на пользу. Она меня удивила вчера.

– Я раздраконил, ты сожрал. Как-то неправильно. Тебе не кажется? – При воспоминании о том, как я мял вчера Варино тело, яйца поджимаются, и мой дружок напоминает, что он живой.

У Назара воспоминания ещё приятнее:

– Прорвало её под вечер классно, согласен. Для девственницы она вела себя чересчур смело. До оборота не дотянула, но в глазах появились жёлтые огоньки.

– Варе нужен ещё массаж. Но сегодня я труп… – смотрю на брата, прислонив затылок к каменной стене. – Как она в постели?

– Настоящая волчица, – мечтательно улыбается Назар.

– Я не выдержу, если вы будете кувыркаться в соседней комнате. Запах её возбуждения пропитал вчера дом насквозь.

– Мне всегда казалось, что в тебе больше от человека, чем от волка.

– Мне тоже так казалось. Но с приходом Вари всё изменилось. Стоит так, хоть гирю вешай.

– Ты тоже хочешь её только себе? – Назар прикусывает язык и быстро добавляет: – Как Алан.

– Нас трое, брат. И ты прав, – ухожу от ответа, – мы будем счастливы вчетвером. Не хочу другой волчицы. Мне нужна только она.

– Тогда контролируй свои гормоны. Дай Варе время прийти к этой мысли и свыкнуться с ней, – Назар подавляет смешок. – И не попадайся малышке на глаза. На героя-любовника ты сегодня не тянешь.

– Ладно, пойдём наверх.

– Может штаны натянешь? – Назар почёсывает грудь. – Сам расслабился сегодня. Но не до такой же степени.

– Если я сейчас наклонюсь, меня вывернет.

– Тогда тебе придётся ещё и пол вымыть.

– Только хотел сказать, что ты с приходом Вари стал человечнее.

Мне кажется, что Назар покраснел. Хотя, может, это у меня глаза наливаются кровью. Шатаясь, поднимаю брошенные штаны. Назар садится на высокий табурет и тянется за журналом.

– Нужно было отдать тебе лимон из рассола. – Упав на матрас, пережидаю посадку вертолётов в голове. – Сияешь, как пятак с монетного двора.

– Нашёл чему завидовать, – ухмыляется Назар. – Я ж не трахал Варю. Да и секс с девственницей, такое себе удовольствие. Сам в курсе небось. Иру-то девкой брал?

Натягиваю штаны на задницу.

– Да, это было непросто, – поднимаюсь и бреду к столу. Наливаю воды из графина и выколупываю из блистеров таблетки.

Воспоминания об Ирине затрагивают потайные струны души. Слышу их музыку всё реже. Варя пробудила меня к жизни и добила. Одним днём. Ничего не хочу. Вернее, хочу. Сдохнуть.

– Назар! Где ты? – голос Вари разрубает мой череп пополам. Не могу сдержать рычание. Она совсем близко. Слышу её лёгкие шаги на лестнице. Чую тонкий аромат.

– Иду, милая, – Назар отбрасывает журнал и выбегает из лаборатории.

– А что у нас здесь? – Варя охает, явно угодив в объятья моего старшего брата.

– Здесь лаборатория Богдана, – у Назара даже голос меняется, когда он говорит с Варей.

– Пусти, я хочу поздороваться!

– А я хочу тебя съесть!

Воображение рисует мне, как Назар сейчас целует Варю, скользит рукой по её груди. Сладкая, вкусная девочка… Твою ж мать! Вцепляюсь в металлическую столешницу, оставляя вмятины. С трудом подавляю очередной рык. Голоса стихают. Запираю лабораторию на ключ и иду в душевую на первом этаже. Лекарство подействовало, но не знаю, что лучше: быть больным от вискаря или от этой горячей штучки по имени Варя.

После ледяного душа полирую зубы щёткой до блеска, изучаю в отражении зеркала свои клыки. Крепкие, острые. По привычке трясу головой, стряхивая капельки воды с коротко стриженных волос, и боль тут же напоминает о прошлой ночи. Тошнота подкатывает с новой силой. Падаю на колени перед унитазом и «вызываю Ихтиандра». Завтрак в кругу семьи отменяется. Чищу зубы по новой и иду в спальню. Открыв окно, забираюсь в постель. Мой любимый цвет – зелёный, поэтому комната напоминает малахитовую шкатулку с чёрной массивной мебелью.

– Тук-тук-тук, – ещё три удара по черепу от милой девочки Вари.

– Да, – хриплю, натягивая одеяло повыше.

В комнату входит Варя в кровавого цвета махровом халате с капюшоном. Красная шапочка, блин. Наш художник, похоже, переиграл с палитрой алых оттенков в первую ночь пребывания куколки в волчьем логове. Он купил ей что-нибудь другого цвета?

– Назар сказал, ты заболел? Пришла тебя навестить, – Варя с подносом переминается с ноги на ногу на пороге.

– То есть это он тебя послал? – усаживаюсь поудобнее в подушках.

– Нет, он сказал, что тебя лучше не беспокоить… Но ведь ты мой друг. Ты вчера меня лечил. Сегодня я тебя буду.

– Поднос-то давай! Так и будешь в дверях стоять?

– Алан передал тебе пирожки с квашенной капустой и заварил целебный чай, – Варя не знает, как до меня добраться на моём траходроме два на два метра.

– Забирайся, – хлопаю ладонью рядом с собой и автоматически включаю с пульта телевизор. – А то тоскливо одному лежать.

Варя неуверенно ставит Круглое, розовое колено на кровать. Выхватываю у неё поднос, чтобы срочно прикрыть стояк. Дышу поверхностно.

– Забирайся, забирайся! – Боюсь, что улыбаюсь слишком плотоядно.

– А почему у тебя такая большая кровать?

«Чтобы лучше трахнуть тебя, моя деточка», – рычу про себя, но вслух отвечаю:

– Я слишком беспокойно сплю, Варя.

– Ой, прости! Наверное, вопрос бестактный.

– Почему одна чашка? – усиленно напяливаю на лицо маску безмятежности. – Возьми на тумбочке стакан для меня. Вместе почаёвничаем.

– Алан сказал, там лечебный чай, – склоняет Варя голову набок. – Ты уверен, что мы одинаково больны.

– Нет, конечно. – Наливаю себе заваренный крутым кипятком сбор, который и мёртвого на ноги поставит. Варе я бы сейчас дал своей фирменной успокаивающей настойки. Хочу просто уснуть, обняв малышку, как любимую плюшевую игрушку в далёком детстве. Ту самую хаски, что мне сегодня припомнил Назар. – Но завтра я уже буду на ногах и займусь тобой.

– Богдан, – краснеет Варя и присаживается на самый край постели. – Ты вчера делал мне массаж…

– Тебе не понравилось? – поигрываю бицепсами. Похоже, жить буду.

– Нет, просто я не сразу поняла, что произошло со мной. А ночью…

– Мать моя женщина, Варя, ты меня пугаешь, – играю с ней, как кот с мышью, – тебе поплохело ночью?

– Нет, – Варя до кончиков ушей сливается по цвету с халатом. – Нет… не бери в голову. Всё хорошо. Ой, кино классное!

Варя поворачивается к телевизору и снимает с головы капюшон. Рукава халата падают вниз, оголяя фарфоровую кожу рук.

– Садись, посмотрим, – пожимаю плечами, мысленно покрывая поцелуями тонкие запястья. – Я тоже люблю кино.

– Сто лет телевизор не смотрела, – Варя забирается на кровать и с восторгом тычет пальцем в экран: – Сейчас такая хохма будет.

Подвигаюсь к ней. С помощью телевизора я ещё девочек в постель не заманивал.

– Да ты что! – протягиваю ей пирожок с капустой. – Давай похомячим заодно.

– Ну и выражения у тебя, – Варя откусывает и так вкусно жуёт, что и я следую её примеру.

– Как дела у больного? – Назар так и бродит по дому в одних пижамных штанах. Подходит и вытягивается рядом с Варей. – Развлекаешь нашего Айболита?

– И я к вам! – Алан вваливается вообще в одних шортах. Ложится у нас в ногах, и, ухватив Варю за пятку, водит по ней пальцами. – Чем ты мажешь пяточки? Они у тебя нежные, как у котёнка.

Варя смотрит на Назара, он улыбается ей:

– Реально, как у котёнка.

Назар садится и негласно даёт нам добро приручать малышку. Значит мы снова вместе.

Ещё ближе подвигаюсь к Варе, касаясь её плеча. Назар поглаживает розовую коленку, вновь предательски выглядывающую из-под халата. Варя поначалу напрягается, но потом с головой уходит в своё любимое кино. Вообще не соображаю, что происходит в телевизоре. Парни тоже. Мысленно мы ласкаем Варю, с нетерпением мечтая об её скором обороте.

Меня конкретно рубит, и я делаю следующий шаг к сближению.

– Ты не против, если я так лягу?

Отставляю поднос в сторону, сползаю с подушек и кладу голову Варе на ноги, ощущая под собой её мягкие бёдра. Как мне нравится, что она не изматывает себя диетами. Такая уютная, нежная девочка.

– Уже лёг, – она гладит меня по волосам. Прикосновения её ласковых рук, убаюкивают лучше колыбельной.

– Лапуль, закидывай на меня ноги, – Алан поворачивается лицом к телевизору, забираясь к Варе под коленки. – Погрею ещё твои пятки.

Нормально мы девочку обложили. Назар помалкивает, а Варе некуда деваться. Сейчас ни я, ни Алан не видим, чем заняты влюблённые голубки. Но по возне и так понятно.

– Назар, что ты делаешь? – еле слышно шепчет Варя.

– Ласкаю твои грудки, пока никто не видит, – тихо отвечает Назар. – Поцелуй меня.

– Нет. Не надо.

– Сиди тихо, милая.

Хочу превратиться в ладони старшего брата. Ласкать нежные ареолы Вариных розовых сосков. Ощущать жар и дрожь её невинного тела. Сладкое причмокивание над головой сводит с ума. Хорошо, что лежу под одеялом. Мне хочется приобщиться к ласкам, но я упорно продолжаю делать вид, что сплю. Алан тоже не подаёт признаков жизни. Привыкай, малышка. Мы всегда рядом. И скоро три пары рук будут тебя ласкать. Три жадных рта будут пить твой сок. Три брата будут наполнять тебя семенем. Нам всё равно, от кого из нас ты родишь. Ты наша женщина, жена. Скоро станешь ею.

Остатки вискаря в крови делают своё дело. Реальность превращается в жаркие фантазии. Мне видится, что я, рискуя всё испортить, кладу руку Варе на колено. Но она не возражает, увлечённая поцелуями с Назаром. Скольжу рукой между её бёдер и утыкаюсь пальцами в бархатное лоно. Там уже потоп и нужно что-то с этим делать…

– Назар, а мы поедем в город? – голос Вари вырывает меня из сна.

Моя рука и правда просунута между Вариных бёдер. Пусть и не так глубоко, как снилось. Открываю глаза, по экрану бегут титры.

– Да, милая, – голос старшего брата, похож на журчание лесного ручья. – Надо заняться твоими документами. Больше всего меня интересует твой паспорт.

– Хочешь отобрать его, пока не посажу крокусы и не построю инкубатор для страусов? – смеётся Варя и снова это сладкое чмоканье над головой.

– Хочу отобрать его у тебя насовсем. – Рука Назара случайно касается моего затылка. Ого, пока я спал он Вареньку уже во всех местах огладил. – Нравится, когда я делаю так?

Тихий Варин стон, и мой член сводит немыслимой болью.

– Да… Не надо, не могу больше сдерживаться.

– А ты не сдерживайся, – братец мой не волк, а змей-искуситель.

– Разбудим ребят… – Варя убирает от себя руку Назара. – А зачем тебе мой паспорт насовсем?

– А ты не понимаешь?

– Скорее хочу услышать.

– Быстро только кошки родятся, – смеётся Назар.

Милана

– Пошла отсюда, стервь! – голос отца срывается на рык, и из его кабинета выбегает в слезах моя младшая сестра.

Сюда без страха вхожу только я – правая рука отца.

– Наконец-то! Где была? – отец обнимает меня и ведёт носом. – Охотилась?

Выбираюсь из его объятий, подхожу к камину и протягиваю ладони к огню. Второй день знобит. Холод пробирает до костей даже в жарко натопленной комнате. Это началось после ухода Назара. Хотелось верить, что ошибаюсь, но молва в наших краях разносится быстро. Он бросил меня ради дочери Велеса.

– Да, утолила голод и размялась немного. Зачем звал?

Кабинет отца напоминает пещеру. Выложенные искусственным серым камнем стены, стеклянные стол и шкафы в металлическом профиле выглядят мрачно.

– Я видел вчера Назара в городе, – отец садится на угловой диван, обитый серой кожей, и хлопает ладонью по нему. – Вы с ним повздорили?

Сажусь рядом и смотрю перед собой невидящим взглядом. Как я могу с Назаром повздорить, если мне при нём даже дышать проблема. А без Назара вообще всё тлен. От одного воспоминания о старшем Вольшанском внизу живота скручивается тугой узел. В моей жизни были другие мужчины. В восемнадцать, после первого оборота, меня накрыл гормональный шторм. Не хотелось идти замуж по принуждению. Пока отец торговался с Черноголовым за мою девственность, я подставилась под заезжих парней, прикативших из Новосибирска отдохнуть на турбазу. Это был мой протест. Конечно, парень пришёл на свидание один. Но он крепко напоил меня и оторвался по полной с друзьями. Нашу свадьбу с Черноголовым назначили на апрель. За месяц до торжества отец отвёз меня к знахарке на аборт и гименопластику3.

На свадьбу ехала не юная, пышущая здоровьем волчица, а озлобившаяся на весь мир поруганная волколачка. Но солнце снова засияло для меня, когда на свадьбе я познакомилась с братьями Вольшанскими. Назару тогда было двадцать семь. Сорокалетний жених казался мне стариком. Я не сводила глаз с молодого красавца. Богдан тогда заканчивал медицинский и бывал в городе наездами. Слышала о Вольшанских от отца. Просила просватать меня за одного из них. Но отец вздыхал и качал головой. На свадьбе не решилась подойти к старшему из братьев, тем более что лицо среднего показалось мне знакомым.

– Милана, – представляюсь Богдану, улучив момент, когда Черноголовый с братьями и моим отцом выходят из дома. В этом мрачном особняке мне предстоит остаться навсегда. – Мне кажется, я вас где-то видела.

– Я ученик Озары, – в зелёных глазах Богдана усмешка. Он откусывает кусок яблока и подмигивает мне.

При имени знахарки, залатавшей мою девичью честь, вздрагиваю, как от пощёчины. Кровь приливает к щекам. В голове проносятся обрывки разговора отца с ней: «От дитя я её избавлю, но сшить аккуратно попрошу доверенного человека. Тут особое умение нужно». К нам подходит Назар, и сердце замедляет ход. Моя внутренняя волчица припадает перед ним на передние лапы. Переворачивается на спину. Впервые в жизни в трусах мокро от одного лишь взгляда мужчины. Вот он – настоящий альфа. Мышцы моего тела наливаются, грудь вздымается под лёгким шёлком туники, не обернуться бы при гостях. Здесь собрались не только волколаки.

– С удачным браком, красавица! – Назар скользит взглядом по моей фигуре и толкает плечом брата: – Я договорился. Едем?

Быть может, совпадение? И Богдан не в курсе моей тайны? Сейчас Назар уйдёт, и я больше его не увижу. Не хочу Черноголового, ненавижу его.

– Назар, нет! – срывается с моих губ.

– Что «нет»? – Назар приподнимает брови. Он красив, как принц из сказки. Чёрные волосы по плечи обрамляют его холёное лицо, прямой нос, широкие скулы, прорисованные губы – не парень, а находка для иллюстратора детских книг… И для отчаявшейся невесты.

– Мне нужно… Мне нужно с вами поговорить.

Назар оглядывается по сторонам и цепляет большими пальцами ремень своих брюк:

– Говорите, барышня, я превратился в слух.

– Не здесь… – Решение принято и отступать не хочу. Единственная комната, знакомая мне в этом доме та, где я переодевалась. – Пойдёмте со мной.

Назар улыбается одним уголком своих красивых губ и выходит за мной в коридор.

– У меня мало времени, – выдыхает Назар мне в спину.

Меня душат слёзы обиды. Только бы не разрыдаться. Лучше пусть молчит, а я сама додумаю сказку. Поворачиваю ручку в комнату и пропускаю Назара вперёд. К счастью, дверь можно закрыть на защёлку.

Назар рассматривает акварельную мазню над изголовьем кровати.

– Я не хотел бы ссориться ни с твоим отцом, ни с Черноголовым…

– Посмотри на меня, – перебиваю его, скинув с себя белоснежную свадебную тунику.

Назар закатывает глаза и решительно направляется к двери.

Хватаю с прикроватного стеклянного стола нож для фруктов и подношу к своему горлу.

– Если ты уйдёшь – я умру.

Назар замирает. Я подхожу к нему, и дрожащими пальцами расстёгиваю пуговицы на его рубашке.

– То, что тебе нужно, находится ниже, – рычит он, и его верхняя губа подрагивает.

Покорно опускаюсь перед ним на колени и тяну ремень за пряжку, расстёгиваю молнию брюк. Руки Назара зарываются в мои волосы, когда я прохожусь языком по головке его члена.

– Чего ты добиваешься этим? – Назар толкается в мой рот, и я с трудом принимаю его. – Насколько мне известно, ты уже опытная самка.

Замираю и смотрю на Назара глазами полными слёз. Он покидает мой рот и подхватывает меня на свои бёдра. Прижимает к стене.

– Так это Богдан меня… – не поворачивается язык сказать про себя такую постыдную вещь.

– Да, красавица.

Назар приподнимает меня ещё выше, и его член, обильно смоченный моей слюной, упирается мне вовсе не в лоно. Колечко между ягодиц пронзает острая боль. Дрожу всем телом. Назар останавливается, переносит меня на кровать.

– Согни ноги в коленях, – приказывает он. Плюёт на пальцы и один за одним вводит в меня. Всхлипываю. Стону, затыкая себе рот кулаком, когда другая его рука берётся дразнить мою плоть.

– Такая узкая попка. Постарайся расслабиться, – шепчет Назар и пристраивает головку члена ко входу вместо пальцев, – тогда удастся избежать и боли, и последствий.

Всё готова стерпеть от Назара. Всё, кроме его следующих слов:

– Поэтому мы самое вкусное оставим Черноголовому. Всё-таки уважаемый волколак. Да и потратился нехило на невесту и на свадьбу.

Сказка покатилась совсем по иному сценарию.

– Давай сбежим? – предлагаю я, вопреки здравому смыслу. Мне всё ещё кажется, что я в силах повернуть ситуацию в нужную мне сторону.

Головка члена вновь толкается в меня, но мой зад просто не в состоянии его принять.

– Я не женюсь на тебе, Милана, – Назар теребит мой набухший бугорок и улыбается. – У нас такого уговора не было. Могу уйти прямо сейчас.

Он убирает руку, но я возвращаю её на место.

– Тогда стань моим… Любовником.

Заставляю себя полностью расслабиться, и Назар входит в меня на всю длину. Замирает. Лежу, закрыв глаза. Толчок. Другой. Мои ноги дрожат, но я удерживаю их под колени.

– Ты классная, сладкая, – врезается Назар в меня, всё быстрее и быстрее. Боль отступает. Принимаю его с единой мыслью, чтобы он вошёл в раж, поднялся выше и порвал чёртову плеву. Чувства мои обостряются. Назар долбит меня уже напропалую, как порочную уличную девку. Грубо, не глядя в глаза. Развязно и недостойно. Своих самок альфы так не берут. Но если я и хочу, чтобы Назар вышел из меня, то только для того, чтобы накатил ещё. При каждом ударе его мощного члена, я всё яснее понимаю, что не останусь с Черноголовым.

– Кончи первая, – Назар шлёпает меня по лону, и низ живота пронизывает спазм.

– Пожалуйста, не оставляй меня, – шепчу, задыхаясь. Трясусь, как припадочная. Каждая клеточка пульсирует. Ноги становятся ватными и удерживать их у меня нет сил. Назар подхватывает их, и его движения становятся безжалостными. Бёдра мои подпрыгивают от его мощных толчков. За окном раздаётся свист. Назар оставляет мою истерзанную задницу и изливается мне на живот горячим вязким семенем.

– Я не сплю с замужними женщинами. Извини, – он заправляет разбухший до неимоверных размеров член в брюки и выпрыгивает в окно.

В коридоре слышатся шаги. Быстро утираюсь краем покрывала и влезаю в тунику.

– Милана, ты здесь? – грохот ударов по двери и голос мужа оглушают.

Открываю и безразлично смотрю на его побагровевшее от гнева лицо. Крылья его носа дёргаются. Муж хватает меня за горло и вталкивает в комнату.

– Пахнет сексом! – глаза его превращаются в узкие щёлочки и желтеют.

– До меня здесь забавлялась парочка, – выдавливаю из себя улыбку. – Скоро гости разойдутся? Мне что-то неможется. Прилегла ненадолго.

– Смотри мне! – рычит Черноголовый, больно сдавливая двумя пальцами мой подбородок. – В вашей стае большая смертность щенков из-за блуда и кровосмешения. Я взял тебя с условием, что ты до меня не тронута никем, и рождена от дальних родственников своего клана. Мне нужно крепкое потомство. Своих чахлых дармоедов целый выводок от помесных волчиц… Знакомый запах. Вольшанский тут развлекался? С кем? С белобрысой девицей?

– Кажется, отец так называл фамилию этого парня, – закрываю глаза и убираю руку мужа от лица. – Можно я немного побуду одна?

– Пойдём в спальню. И я дам тебе полчаса, – он хватает меня за руку и тащит прочь из комнаты. Ворчит по дороге: – Весь дом пропитался его запахом, что ли.

Муж вталкивает меня в спальню и закрывает дверь на ключ. Мне ничего не остаётся, как отправится в ванную. Прежде чем смыть с себя запах Назара, я силюсь запомнить его.

– Вы повздорили с Назаром? – вырывает меня из воспоминаний отец.

– Ты сам всё знаешь, – откидываюсь на спинку дивана. – Зачем ты вызвал сюда эту девку? От братьев всё равно не будет здоровых щенков. Предыдущие дети не доживали даже до года.

– Я сам буду крыть Варю, а ты мне её привезёшь.

– Как ты себе это представляешь? – оторопело смотрю на отца.

– Ну ты же нашла способ незаметно избавиться от жены среднего Вольшанского. Кстати, через него и зайди в семью.

День воспоминаний прямо. Я не смогла простить Богдану то, что он растрепал Назару мою тайну. Он лишил меня шанса захомутать настоящего альфу. Поэтому и ему нет права на счастье.

– Богдан меня терпеть не может.

– Терпеть не может, а лечить обязан. От бесплодия, например. После смерти Озары, Богдан самый толковый целитель в наших краях. А раскинешь свои стройные ноги перед ним, как перед врачом, так напрягись и пробуди желание в парне. Мне донесли, между братьями раздор назревает. Воспользуемся этим.

– Назар убьёт меня, если узнает…

– А ты обставь всё так, чтобы не узнал, – отец кладёт мне руку на колено. – Он почти каждый день выезжает в город по делам. Алан парень талантливый, но охранник из него никудышный. Так что остаётся Богдан. А его ты уже однажды обыграла. Так что всё получится. Двинешь Варе поленом по голове и в машину.

– Шутишь? У Назара наверняка камеры везде понатыканы.

– Значит отказываешься?

– Отказываюсь.

– Хорошо. И правда не женское это дело. Пойдёшь сегодня с сёстрами под налоговиков. Обслужишь по первому разряду…

– Ладно! – перебиваю отца. Умеет он поставить перед выбором. – В зубах тебе эту суку притащу. Если обещаешь на цепи её держать.

– А как иначе? – довольно хлопает отец меня по плечу. – Никто не должен узнать, что она у нас. Твой бывший муженек уже тоже член на неё надрачивает.

– Мне начинает нравится идея с похищением, – улыбаюсь своим мыслям. Не будет Вари – исчезнет проблема. И Назар снова будет моим. Пусть не мужем, но любовником. Что только я не делала ему назло. Но этот финт станет вишенкой на торте!

Встаю и машу отцу на прощание.

– Куда ты рванула? – поднимается он следом.

– От бесплодия лечиться, – улыбаюсь я.

– Удачи, дорогая! – отец шлёт мне воздушный поцелуй.

Танцую в своей комнате и мурлыкаю под нос: «Приходи к нему лечиться и корова, и волчица». Достаю лучшее бельё. Как я сама не догадалась ещё раньше обратиться к Богдану? Может, он и правда вылечит меня. Конечно, правильнее договориться с ним о визите по телефону. В другое время, Богдан бы принял меня без вопросов. Но сейчас проведём разведку боем. Надеюсь, и Назара увижу. Признаюсь себе, что это основная причина нагрянуть к Вольшанским без предупреждения. Никогда не была в их доме. Назар не приглашал к себе, предпочитая встречи на турбазе, в своём офисе или в гостинице. Я привыкла, что он пользовал меня исключительно на уровне низменных инстинктов. Мне даже нравилось быть его вещью. Настал мой черёд наступить ему на горло. Забудет, как дышать, когда его Варенька исчезнет в никуда.

Варя

Всё сгорело дотла. Только сейчас я поняла смысл этого выражения. Сажусь на уцелевшую после пожара скамейку во дворе. В глазах щиплет то ли от слёз, то ли от пепла. Назар гладит меня по голове и кладёт руку на плечо:

– Мой дом – твой дом, Варенька.

Поднимаю на него глаза, тону в зелёных озёрах Назара привычно. Но тут у меня ёкает. Какого лешего братья шлындали по лесу в тот день? Ни ружей, ни корзинок…

– Мы шли к тебе познакомиться. Но ты сама скатилась прямо нам под ноги.

Сердце замирает, горю от стыда до кончиков ушей.

– Я ничего сейчас не говорила вслух? – голос мой дрожит.

Назар улыбается одним уголком губ:

– Нет, милая, – он садится передо мной на корточки и гладит по щеке. – Не могу видеть боль в твоих глазах. Ещё и раскраснелась. Рановато я тебя на улицу вывел. Слабенькая совсем.

– Настолько слабенькая, что ты мысли мои читаешь?

– Не хочу тебе пугать, но у тебя всё написано на лице.

– Почему тогда только ты отвечаешь на мои вопросы, прежде чем я их задам?

– Например потому, что я первый, кто к тебе по-настоящему внимателен?

Пожимаю плечами и сую руки в карманы пальто. Всегда мечтала именно о таком: длинном – в пол, приталенном и с капюшоном. Если старший Вольшанский читает мысли, то младший пошёл ещё дальше – проник в мечты. Высокие сапоги на шнуровке и с глубоким протектором на подошве тоже по мне обувка.

– Давай лапки погрею, – Назар садится рядом со мной.

– Буду очень благодарна, – протягиваю озябшие руки и кладу голову ему на плечо. Он согревает дыханием мои ладони, а я смотрю на заброшенный сад. Краснобокие яблоки под раскидистыми деревьями добавляют томную нотку тоскливому запаху пепелища. Обгоревшие кусты смородины у дома беспомощно чернеют на солнце. Они мертвы. Коровник, сарай и вросшая основанием в землю баня смотрят разбитыми окнами. На покосившихся от времени столбах покачиваются на ветру мои верёвочные качели. Рядом в траве валяется разбухший от дождя и посеревший от грязи плюшевый заяц.

– Смотри, Назар, – бросаюсь к игрушке и поднимаю её за лапы. – Мой любимый заяц. Отец мне его подарил на Новый год. Мне тогда года четыре было. Я спала с этим зайцем до самого отъезда в Москву… Так плакала в самолёте. В спешке забыла дома Коську своего.

– Хочешь взять его с собой? – приподнимает брови Назар.

– Если можно… – Прижала бы родного Коську к груди, но он такой мокрый и грязный, что я сдерживаюсь.

– У меня в багажнике есть пакет. Положим туда твою добычу.

– Это не добыча, это друг, – выжимаю я зайца. – У него сердечко есть.

– Что за сердечко? – Назар берёт меня под локоть и увлекает к внедорожнику.

– Внутри. Мне папа говорил. У Коськи правда внутри будто сердце. Я нащупывала его в детстве. Размером с клубничину примерно.

– Посмотрим, – задумчиво говорит Назар.

– Что значит «посмотрим»? – возмущаюсь я. – Рассуждаешь, как патологоанатом.

– По этой части у нас Богдан спец. – Назар открывает багажник и протягивает мне раскрытый пакет. – Кидай сюда.

– Удивительно! Искала Коську дома и не нашла, а он в траве, оказывается, спрятался.

– Не иначе как выпрыгнул с чердака при пожаре. – Назар распахивает передо мной дверь. – Какой же ты ещё ребёнок.

– Есть салфетки руки вытереть? – растерянно смотрю на испачканные ладони.

– В бардачке возьми.

Назар садится за руль и внимательно наблюдает, как я вытираю руки.

– Хочу найти могилу матери. – убираю упаковку влажных салфеток на место и откидываюсь на сиденье.

Назар поворачивает ключ в замке зажигания. Панель приборов приветливо загорается огоньками изумрудного цвета, двигатель работает чуть слышно. Внедорожник надёжен и галантен, как и его владелец.

– Твой отец был скрытным человеком. – Назар выводит автомобиль с обочины. Дорога в деревне разбита, но тряска в гелике едва ощущается. – Когда ты уехала, он постарался внушить всем знакомым, что ты дочь Елены и её местного хахаля. Благо тот давно уехал в другой город со своим благородным семейством. А то раздул бы скандал. Мало осталось людей, кто помнил Ольгу…

– Ты знаешь, как зовут маму? – глаза мои округляются от удивления.

– Знаю, Варенька. Здесь все друг друга знают. Ольгу я видел, когда был ребёнком. Наши родители бывали в гостях у Велесов. Запомнил её, потому что красивая. И глаза у неё, как у русалки из книжки Андерсена.

– А у меня другие глаза? – Даже немного обидно. Мне таких комплиментов Назар не отвешивал.

– Твои глаза для меня самые прекрасные, Варенька, – Назар берёт мою руку и сжимает. – Мне сложно оценивать тебя по частям. Да и не нужно. Люблю тебя всю. До дрожи. До хрипоты… Не буди во мне зверя! А то зацелую тебя до смерти в ближайшем лесу. А у нас дел много.

– Паспорт в полиции восстанавливают, как бы на Марата не нарваться, – меняю я тему.

– С Маратом разберёмся, – крылья носа Назара подрагивают. – Даже не думай его бояться.

– Он хотел, чтобы я стала его любовницей. Поэтому и убежала…

Назар так резко входит в поворот, что меня швыряет в дверь.

– Не ушиблась? – Назар останавливает машину и осматривает меня, словно я с крыши упала. – Прости!

В глазах его вспыхивают знакомые осколки янтаря.

– Ты зачем так руль резко крутанул? – потираю ушибленное плечо.

Похоже, Назар в замешательстве. Редкий случай для моего самоуверенного парня.

– Заяц… заяц под колёса выскочил. Ты же любишь ушастых, расстроилась бы, – на лице Назара вновь застыло выражение безмятежности и лёгкая улыбка.

До отдела полиции доезжаем без приключений. Трясусь от страха, пока мы поднимаемся до кабинета паспортистки. Назар сжимает мою взмокшую ладонь.

– Варя, прекрати бояться! – склоняется Назар к моему уху и смеётся тихо: – У меня есть пистолет. Положу весь участок за тебя.

– Надеюсь, до этого не дойдёт, – мне неловко за свой страх.

Для восстановления документов паспортистка бальзаковского возраста со взглядом больной собаки делает запрос в Москву по моему заявлению. Дама монотонно, как робот, оповещает нас о сроках ответа. Есть ли в ней что-то от живого существа?

– Ждать Месяц? Шутите? Мы можем решить вопрос иначе? – обаятельно улыбается паспортистке Назар.

Она сканирует взглядом его с ног до головы и равнодушно заявляет:

– У нас одинаковые условия для всех, господин Вольшанский.

– О, вы знаете мою фамилию? У вас не память, а компьютерная база данных, – кривляется он.

– Назар, мы с вами учились в одном классе. Было бы странно, если бы я не помнила.

– А чего тогда разыгрываешь из себя бабу на чайнике, – меняет тон Назар. – Маринка-картинка! Помоги чисто по-человечески!

– Вы издеваетесь? – Марина взглядом указывает Назару на мигающий красным огоньком глазок на стене.

Назар подавляет смешок.

– Месяц, так месяц, – встряхивает мой возлюбленный роскошными чёрными волосами.

Марина пишет на копии моего заявления мелким почерком внизу номер телефона. Руки её дрожат.

– Бывает, что отвечают быстрее, – она смотрит на Назара с робкой надеждой и протягивает ему бумаги.

– Спасибо! – он убирает их в кожаную папку. – Рад встрече. Варенька, пойдём.

Богдан

Милана нудно канючит, терзая меня взглядом пронзительно-голубых глаз. Меня раздражает её голос не меньше, чем стук её красных длинных ногтей по металлическому бамперу чёрного внедорожника:

– Не прогоняй меня. Я же к тебе как к врачу приехала. Осмотри хотя бы. Оборотни должны помогать друг другу.

– Временно не принимаю на дому. – У меня нет никакого желания лечить дочку Зоряна, пусть она и любовница брата. Бывшая любовница. А тем более пускать её дальше ворот. – Хочешь, приходи на осмотр в клинику. Тем более я уже выпил.

Мы препираемся уже минут пять и пошли на второй круг. Поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Богдан, пожалуйста… Назар бросил меня! – Милана падает на колени и хватает меня за джинсы. Рыкаю на неё, вырывая брючину из рук. Глаза Миланы наполняются слезами.

– Так не он тебя и портил, чтобы я по второму разу зашивал!

Её рыжие волосы рассыпались по плечам, пышная грудь в глубоком вырезе вздымается при каждом вздохе. Восстановленная плева не спасла Милану. Шлюхой была, шлюхой осталась. Красивая зараза… Трахаться хочу, как медведь бороться. Но нет, от неё меня воротит. После отъезда Вари и Назара, я хлопнул стакан вискаря в качестве обезбола, и меня развезло на старых дрожжах.

– Не надо шить. За девочку уже не прокачу. Хочу уехать! Туда, где меня никто не знает. Найти себе волка-одиночку, хоть на севере, хоть в Канаде! Деток с ним завести… – Милана хватает мою руку и прижимается к ней губами. – Ты же лучший знахарь в наших краях.

Вспоминаю Ирину. Тоже мечтал сбежать с ней от всех и завести деток. И плевать, что полукровок. Зарываюсь пальцами в рыжие кудри Миланы. Она жмётся к моей ноге. Плачет. Хмель сильнее ударяет в голову.

– Пойдём! – киваю ей. – Посмотрю тебя. Но лечить дома не буду, если вдруг возьмусь.

Милана быстро поднимается и утирает слёзы. А косметикой-то девка водостойкой намазалась – ни одного потёка. Но не похоже, что играет.

– Проходи, – распахиваю перед ней калитку.

Милана, покорно опустив голову, проходит во двор. Невольница с восточного рынка ни дать ни взять. Нервно запираю замок и приказываю:

– Иди вперёд.

Ступени крыльца скрипят под нашими шагами, разжигая сильнее головную боль. Быстро осмотрю Милану и спать. Распахиваю дверь перед непрошенной гостьей. Она с интересом озирается и ведёт носом. Становится ещё хуже. Я будто грязь на ногах принёс в наш дом, ставшим по-семейному уютным с появлением Вари. Поднимаемся в кабинет. Надеваю халат и удивляюсь преображению Миланы. Смиренная овечка растаяла в голубой дали. Зрачки расширены, ноздри дрожат. Учуяла волчица запах Вареньки и Назара. Что-нибудь ляпнет – вышвырну за ворота. Включаю компьютер и указываю Милане на ширму:

– Раздевайся и ложись на кресло. Одноразовую пелёнку постели.

Завожу карточку на Милану Чонову, задавая новой пациентке вопросы по анкете. Поглядываю на часы, нервно постукивая ногой. Лишь бы Назар с Варей не заявились. По времени они ещё часа два точно не нарисуются. При одном воспоминании о нашем первом совместном дневном отдыхе нервный разряд пробивает всё тело. Назар-то уже нашу девочку лапает, где ему вздумается. А мы с Аланом поставлены в режим ожидания на неопределённый срок. Так и спиться недолго. Алкоголь сейчас единственное средство, чтобы снять напряжение. Вытравить из себя ревность и жажду обладания.

– Я готова, – воркующим голосом зовёт меня Милана.

Куда из него подевалась боль и безнадёга? И что это? Запах возбуждения Миланы просто сшибает. Бросаю взгляд на кресло, и открываю рот от изумления. Обычно пациентки по гинекологической части оголяют только низ и сидят на кресле, до последнего прикрываясь чем только можно. Милана же разделась донага. Закинула ноги на подколенники и ласкает свою грудь.

– Ты что тут устраиваешь? – рычу, вставая из-за стола.

Волк внутри меня готов к спариванию и скрыть это невозможно. Капли пота выступают на лбу, член налился кровью словно свинцом ещё при воспоминании о Варе. Разум отключается. Чёрт побери! А почему бы и не взять, раз дают? Всё лучше, чем в кулак или в матрас.

– Прости, – Милана скрещивает руки над головой. Её открытое лоно потемнело с годами. Когда-то я накладывал швы на нежные розовые лепестки.

Собираю в себе остатки человеческого. Иду к раковине. Умываю лицо холодной водой, но после нескольких дней мучений мне даже в сугробе не остыть. Тщательно намыливаю руки, пытаюсь переключить мысли на что-то более мирское. Запах Миланы усиливается. Не иначе, как дальше взялась себе там наминать. Выключаю воду. Смотрю в зеркало, глаза почти полностью пожелтели, клыки удлинились. Бросаюсь к столу и достаю презервативы. Это последняя разумная мысль в голове. За ширмой вскакиваю на ступеньку и замираю над Миланой.

– Похотливая самка! – презрительно бросаю ей в лицо.

Она подаётся вперёд. Тёмные округлившиеся соски касаются моей груди.

– Называй меня как хочешь, – томно шепчет она.

Слезаю с кресла и срываю с себя халат.

– На пол! – приказываю Милане, расстёгивая джинсы.

Она в долю секунды оказывается на четвереньках, подставляя мне оттопыренный шикарный зад. Опускаюсь на колени и веду рукой по нему. Кожа у Миланы упругая, атласная. Люблю брать женщин на спине, но эту буду трахать только сзади. И забуду, что это Милана.

– Пожалуйста, Богдан, – хрипит она и шире расставляет ноги, подставляя мне текущую плоть.

– Заткнись! – сминаю её грудь, пропускаю соски между пальцами. Оттягиваю и сдавливаю твёрдые горошины.

Милана стонет и трётся о мой пах. Разрываю упаковку презерватива и «обуваюсь». Вхожу в Милану одним толчком, без прелюдий. Она вскрикивает и жмётся грудью к кафельному полу. Играет! Но мне плевать. Шлёпаю ладонями по круглым ягодицам, оставляя красные следы. Глубже насаживаю Милану на себя и пускаюсь членом в бешенный галоп. Мощно, яростно, с рычанием. То полностью вынимая, то вонзаясь под самый корень. Развратные шлепки тел и хлюпающие звуки разработанного не одним десятком мужиков влагалища сейчас для меня лучшая музыка.

Выждав, пока член спадёт после первого оргазма, оставляю Милану. Она разворачивается и берёт в рот. Мне хочется ощущать под рукой шелковистые локоны Вари, но я наматываю на кулак рыжие патлы Миланы. Кажется, её тяжёлый запах вытравил из дома запах недоступной для меня малышки. Но её стоны мне не пить ещё долго… Я вновь готов к бою. Через час Милана заныла:

– Между ног больно.

– Давно нормальный волк не драл? – усмехаюсь и ещё одна пачка презервативов летит на пол.

– Не порви только, – хнычет Милана.

– Можешь уйти! – шлёпаю её по заду. Уже сам бы выгнал Милану, но волк во мне хочет натрахаться на год вперёд. До звенящей пустоты в яйцах.

– Молчу.

Толкаюсь в неё, удерживая за бёдра. Милана воет. Вхожу в раж. Долблю по полной. Теряю счёт времени.

– Хватит, пожалуйста! – голос Миланы возвращает меня к действительности.

– Потерпишь!

Снова кончаю в резинку, чтобы не метить эту суку. Милана плачет взахлёб. Трезвею. Что я наделал? Надеюсь, больше не захочет «лечиться» у меня. Сейчас добавлю даме для острастки. Встаю и застёгиваю штаны.

– Одевайся, осмотр закончен. – Достаю из ящика пару пятитысячных и кладу их на стул, где развешана одежда Миланы. – Полагаю, я тебе больше ничего не должен.

Милана смотрит на деньги и хватает ртом воздух. Её макияж до сих пор безупречен.

– Всё имеет свою цену. Если бы я тебя осматривал, а не трахал, деньги платила бы ты. Но я без осмотра могу тебе поставить диагноз – врождённая нимфомания. А распутным самкам не даётся счастье материнства. Не благодари.

– Отвернись, – злобно рычит она.

– Здесь правила устанавливаю я. – Сдёргиваю одноразовую простыню с кресла и замечаю зеркальный глазок в приоткрытой сумке. Она стоит на подоконнике напротив кресла, и камера нацелена на него. – Ах, ты тварь!

Милана бросается к сумке, но я хватаю её первым. Камера с треском разбивается об пол, а Милана отлетает в стену.

– Оделась и пошла вон отсюда! – Моя грудь разрывается от желания немедленно обернуться. Вены набухают. Всё тело печёт.

Милана тоже того и гляди обернётся, и тогда тут будет побоище. Она быстро натягивает одежду и, подхватив сумку, выбегает из кабинета. Следую за ней до ворот и с грохотом захлопываю калитку. Твою ж мать, к звуку мотора машины Миланы, примешивается ещё один. Бегу в кабинет замывать следы. Чёртов виски! Больше ни глотка!

Назар

На сердце неприятный осадок после встречи с бывшей одноклассницей. Краем глаза я заметил, как прихвостень Черноголового скользнул после нас в её кабинет. Волчье чутьё не обмануло. Притормозил на лестнице и шагнул обратно в коридор. Узнал Марата со спины. Если он прикажет, Марина против него не сдюжит и будет тянуть лямку с документами до последнего. Деньги решают всё, но пока речь только о запросе в Москву. Потом ведь ещё и с паспортом надо будет порешать. Нас трое осталось из Вольшанских. Держать долго оборону против кланов Зоряна и Черноголового будет непросто. Но мы парни крепкие, настоящие волки против полукровок.

– Куда теперь, господин Казанова? – пристёгивается Варенька в машине. Её глаза смеются.

– Никакой я не Казанова, – изображаю смущение.

– Не скромничай, – Варя касается мой руки, и наши пальцы переплетаются. – Ты не по-детски кружишь женщинам головы.

– Ты меня уже ревнуешь? – касаюсь губами Вариного запястья.

– Нет, – её зелёные глаза сияют от счастья.

Как же сладка взаимная любовь! Все мысли в голове Вари читаю, как открытую книгу. Варенька моя истинная пара. Моя! Рядом с ней хочется быть белым и пушистым. Но моя волчья шерсть чёрная, как безлунная ночь. Душа тоже. Я обещал братьям делить Варю на троих. Люди так не поступают. И волки тоже. Но мы – оборотни, и для нас это гарантия оставить после себя потомство. Нас осталось совсем мало на земле.

– А я тебя ревную, милая, – завожу двигатель и еду в сторону питомника растений. – Не помню, чтобы меня хоть раз на ком-то так клинило, как на тебе. Ревнивцы вообще мне всегда виделись неуверенными в себе глупцами. Но сегодня я так и гляжу по сторонам, чтобы тебя никто не лапал сальным взглядом.

– Да на меня кроме Богдана с Аланом в родных краях никто и не смотрит больше. Марат не в счёт.

Как же ты, девонька, ошибаешься. Привычная злость просыпается во мне, стоит подумать о том, что этот мудак лапал Варю. Руки переломаю, ещё раз приблизится к малышке. Внутри печёт от дурных мыслей. Сделаю всё, чтобы защитить её. Даже если придётся перегрызть сотню глоток. Солнышко моё ясное. Такая милая, нежная. Моя от макушки до кончиков пальцев. Готовая без остатка отдать мне всю себя.

– Мои братья не причинят тебе зла. Не отталкивай их, – заставляю себя произнести эти слова.

Пожираю взглядом мою аппетитную волчицу. Вспоминаю, как отливала жемчужным блеском её атласная кожа в полумраке спальни. Как хотелось прикусить Варину изящную шею – оставить метку. Касаться губами впадинки у ключицы, обнимать за плечи, ощущать полную грудь в своих ладонях. Любоваться Вариным животом, стройными ногами с тонкими щиколотками. Слышать, как она шепчет в экстазе моё имя. Внизу живота заворачивает от дикого желания овладеть Варей немедленно. Да ну эти растения! Сворачиваю в сторону шоссе, ведущего домой. Мне нестерпимо хочется снова увидеть мою девочку без одежды. Мысленно спускаю с неё трусы, обнажая прелести и припадаю к ним губами. Целую каждую клеточку, тщательно, не спеша. Ласкаю грудки, поднимаюсь к губам. Шепчу какая Варенька красивая, какая сладкая. Богдан сказал, что только в момент оргазма в ней начнёт пробуждаться волчица. Я подарю ей их тысячу, миллион… Боюсь лишь, что я слишком большой для неё. Слишком крупный. Моя невинная малышка такая узенькая внутри. Палец едва поместился. Мне хочется завыть на луну, но на небе светит яркое солнце. Варя создана для меня. Её тело сможет принять мою плоть целиком. Растянется и сожмёт мышцами от удовольствия. А я буду вколачиваться в её податливое лоно. Врубаться до упора и наслаждаться стонами, дрожащими бёдрами и упругой грудью. Улыбаюсь себе в зеркале на лобовом стекле.

Весь романтичный настрой улетучивается мгновенно. «На хвосте висит» машина старшего сына Зоряна. Вряд ли он случайно тут оказался.

– Назар, красный свет! – крик Вари заставляет меня вдавить педаль газа в пол.

– Это тёмно-жёлтый, милая, – проглатываю смешок, оставив преследователей пыхтеть от злобы на перекрёстке. Пролетаю на огромной скорости несколько поворотов и выезжаю на шоссе.

– Мы уже домой? – в голосе Вари слышится разочарование.

– Не хочешь? – удивлённо приподнимаю бровь.

– А как же страусы и крокусы?

– Это единственная причина?

Варя краснеет и лепечет еле слышно:

– Просто я хочу побыть только с тобой.

– Умеешь водить машину? – сворачиваю на просёлочную дорогу, ведущую к Енисею. Вот так раз. Малышка уже боится домой возвращаться из-за братьев.

– Нет, – Варя вжимается в кресло.

Глушу мотор, остановившись у обочины и отстёгиваю пряжку Вариного ремня безопасности.

– Иди садись за руль.

– Я не смогу. Однажды пробовала, чуть не улетела в столб, – улыбается Варя, но в глазах её застыл страх.

– Только не рассказывай мне, чью тачку чуть не разгрохала. Я ревнивый, если ты забыла. Один намёк, и я уже на взводе, – рычу, как игрушечный тигр.

Варя смеётся и снова защёлкивает пряжку ремня.

– Давай не будем экспериментировать. У тебя такая машина классная.

– И надёжная, – соглашаюсь и отодвигаю своё кресло назад. – Иди ко мне, маленькая. Пальто сними и иди.

– Мы вместе, что ли, поедем? – Варя быстро расстёгивает пуговицы и стягивает с плеч пальто. – Тогда я ничего не боюсь.

Она забирается ко мне на водительское сиденье и вцепляется в руль.

– Педали здесь две: справа газ, слева тормоз. Жмёшь на них только этой ногой, – веду рукой по Вариному бедру. – Плавно жмёшь, как будто танцуешь. Считай про себя. Раз, два, три. И это всё будет жим на одну педаль. Поняла?

– Поняла, – Варя поудобнее устраивается у меня на коленях, задевая мой неуёмный стояк.

Беру её руку и кладу на рычаг коробки передач:

– Здесь просто нужно переключить на «D».

– Поняла.

– Ещё нужно помнить, что я рядом и всегда приду тебе на помощь.

Мысли уходят в другую сторону. Забираюсь ладонью к Варе под свитер и поглаживаю её мягкий живот. Дыхание сбивается. Вдыхаю аромат, которым живу последние дни и привлекаю Варю к себе. Утыкаюсь носом в её затылок и жадно тяну чашечки лифчика вниз.

– Мотор как завести? – Варя ещё сильнее елозит на моих коленях.

– Педаль тормоза выжми и поворачивай ключ, – покрываю поцелуями её шею. – Потом также удерживая педаль, включаешь передачу.

– Господин учитель, это скорее похоже на уроки экстрима. Вы хотя бы смотрите, что я делаю.

– Не могу, Варенька, любимая! Поцелуй меня, пожалуйста.

Уговаривать её не нужно. Варя в момент седлает мои бёдра и глядит на меня из-под длинных ресниц.

– Это такой хитрый ход заманить меня к себе на колени?

– А мне нужно хитрить, чтобы ты села ко мне на колени? – сцепляю руки на Вариной талии.

– Ты демон, Назар! – запрокидывает голову Варя. – Я тебе уже говорила об этом.

– Если бы ты знала, как близка к истине, – трусь затылком о подголовник. – Но ни с кем я не был больше человеком, чем с тобой.

Варя

Мимо нас по лесной дороге проносится, подпрыгивая на ухабах, чёрный внедорожник. Оборачиваюсь ему вслед. За рулём рыжеволосая женщина. Это всё, что я успела разглядеть.

– Джипы в этих краях популярны… – замолкаю на полуслове, взглянув на Назара.

Куда девалась его вальяжность? Верхняя губа дрожит, обнажая клыки. Мне кажется или они раньше не так выделялись среди других зубов. Вены на шее и лице Назара вздулись, на лбу выступили капли пота. Мой красивый возлюбленный в момент уподобился зверю и разве что не рычит.

– Вот тварь! – с его губ срываются хлёсткие ругательства.

– Кто это? Что случилось? – касаюсь плеча Назара. Мышцы под кожаной курткой словно окаменели.

– Никто, – рычит Назар, но поймав мой взгляд, добавляет уже спокойнее: – Дочь Зоряна. Ей, как и её милым родственникам, запрещено приезжать к нам домой.

– Почему? – глажу Назара по руке и вижу, каких трудов стоит ему унять гнев.

– Это долгая история. Как-нибудь потом расскажу.

Мы въезжаем во двор. Назар запирает ворота, оглядывается и тащит меня за локоть в дом.

– Мой заяц! – вырываю я руку.

– Какой заяц? Ах, да… – Назар, поморщившись, возвращается к багажнику и вручает мне пакет с Коськой.

Входим в холл. У Назара дрожат крылья носа. Он снова будто скалится. Понимаю, что Назар не причинит мне зла, но от страха мурашки бегут по спине. Внезапно мне становится очень жарко. Ощущаю посторонний запах в доме. Веду носом точь-в-точь как Вольшанские. Ещё немного и зарычу. Дурной пример заразителен.

– Варя? – Назар, тяжело дыша, смотрит на меня.

– Мне нужно… – не знаю, что сказать, меня тошнит. – Мне нужно срочно постирать Коську. – Снимаю пальто, расшнуровываю сапоги и хватаю пакет с зайцем. —Что за вонь?!

Назар, склонив голову набок, наблюдает за мной. В его пожелтевших глазах разгорается азарт. Но мне сейчас с собой бы разобраться. Спешу к лестнице, вопрос Назара звучит, как выстрел:

– Ты тоже чувствуешь её запах?

Взбегаю на второй этаж. Слышу сзади шаги Назара и быстро скрываюсь в своей комнате. О чьём запахе он говорил? Кроме дочери Зоряна, мы никого не встретили по дороге. Если от её семейки так прёт, то немудрено, что Вольшанские не пускают их в дом. Застываю у зеркала и разглядываю себя, точно вижу впервые. В моих глазах появились такие же крохи янтаря, как у братьев. Это что, заразная болезнь? Щёки раскраснелись, дыхание прерывистое, крутит все мышцы, как после долгого перерыва в тренировках. Сердце барабанит по рёбрам. Кажется, ещё немного и взорвусь, как банка с прокисшими огурцами. Мне страшно. Нужно спросить у Богдана, что со мной! Он врач, он поможет! Выхожу из комнаты и застываю от ужаса. Мимо меня вниз по лестнице вихрем проносятся две огромные собаки с оскаленными пастями. Первая, серая, как волк, толкает лапами входную дверь и с рычанием вылетает во двор. Следом за ней чёрный пёс. Проваливаюсь в темноту.

По ощущениям на мне нет одежды. Лежу под лёгким, но тёплым одеялом. Назар расположился поверх него и кружит пальцем по ямке около моей ключицы. Мне не нужно открывать глаз, чтобы узнать Вольшанского старшего. Определяю его по утончённому аромату парфюма. Но не только. Это странно, но я знаю, как пахнет тело Назара. Круче, чем парфюм. Хочется прижаться носом к его груди и дышать только моим возлюбленным.

– Варенька, как ты? – он сжимает мою руку.

Как мне хорошо с ним. Не открывая глаз, поворачиваю голову в его сторону. Мне хочется получить от Назара очередную порцию ласки. Похоже, мне теперь всегда его будет мало.

– Приходит в себя, – слышу над самым ухом, и кровать проминается под весом Богдана.

Задерживаю дыхание. Хорошо, не успела стянуть с себя одеяло.

– Чуть-чуть до оборота не дотянула, – Назар говорит это с такой гордостью, как если бы я переплыла Енисей.

До поворота? Но мы так и не тронулись с места, когда я села за руль. Вспоминаю про страшных псов и переплетаюсь пальцами с Назаром.

– Где они? – Не узнаю свой голос. Он охрипший и приглушённый. В затылке отдаётся тупая боль. Не иначе как шандарахнулась головой при падении. С трудом разлепляю веки. За окном уже непроглядная темень. Щурюсь на неяркий свет лампы в изголовье и стягиваю со лба мокрую тряпку, пахнущую полынью.

– Кто? – с недоумением смотрит на меня Богдан и забирает компресс.

– Собаки! Две здоровенные псины! У вас же не было их раньше.

Мороз по коже от одного только воспоминания.

– Псины, – хмыкает Назар, проглатывая улыбку. – Выдумаешь тоже.

– Но они были! Я точно видела, – хватаю Богдана за руку. – Или со мной что-то не так?

– С тобой всё хорошо, – на лице нашего доктора сияет довольная улыбка.

В дверь входит Алан, держа за уши Коську.

– О, наша лапа проснулась уже? – Алан забирается на постель и усаживается у меня в ногах. – Твой заяц почти высох. Только по шву разошёлся на спине. Не выдержал машинной стирки.

– Варя говорит, у её зайчика сердце есть, – потягивается Назар и просовывает руку мне под шею. – Док, лечение по твоей части.

– Давай гляну, – смеётся Богдан.

Только сейчас замечаю, что у него перевязано плечо, а у Назара на груди три небольшие, но глубокие царапины. Они не похожи на сегодняшние раны. Уже немного затянулись. Но прошлой ночью их точно не было.

Братья завалились ко мне как один с голыми торсами. От одной мысли, что наши тела разделяет только одеяло мне становится не по себе.

– Я принёс тебе пока своего мишку. У нас на чердаке сохранилось немного игрушек. – Назар достаёт из-за спины плюшевого чёрного медвежонка в синей жилетке. – Если тебе одной в постели тоскливо, он с удовольствием поспит с тобой.

– Спасибо! – Кладу игрушку поверх одеяла и поджимаю под себя ноги, позволяя Алану улечься поудобнее. – Но в последние дни мне грех жаловаться на одиночество в постели… Так собаки есть в доме или нет?

– Собак в доме точно нет, – заверяет Назар. Явно желает сменить тему и забирает у Богдана зайца и усаживает его рядом с медведем. – На чердаке ещё валяется хаски Богдана и лиса Алана. Деткам нашим будет что передать по наследству, кроме бабла.

Братья устремляют на меня плотоядные взгляды. Нехорошее подозрение вновь закрадывается душу. Натягиваю одеяло повыше. Назар смотрит укоризненно. Совсем забыла, что он читает мои мысли. Хватаю Коську и нащупываю, как в детстве твёрдое заячье сердечко. Помню, меня это успокаивало. Парни с умилением наблюдают. Смущаясь ещё больше, сосредоточенно рассматриваю прореху на спине Коськи. Всегда интересовало, как выглядит его сердце. Сейчас я готова распороть зайца по швам и сшить заново, лишь бы не смотреть на братьев Назара. Залезаю пальцами внутрь пушистого тела и достаю золотой волчий череп, с красными камушками вместо глаз.

– Вот тебе и зайчик! – присвистывает Алан. – Назар, это же кулон вожака верховного клана. Десять лет никто не знал, кому он передал его.

Назар резко садится забирает у меня кулон и вздыхает:

– Если не нам, то кому ещё, как не Велесам, Белозёр мог его отдать?

Богдан завороженно переводит взгляд с кулона на меня. Всё больше ощущаю себя сегодня героиней пьесы абсурда. Может я всё ещё сплю?

– Богдаш, дай иглу, – Назар разглядывает череп на свет.

Богдан тоже садится и отсоединяет от шприца использованную иглу. Он мне, значит, ещё и уколы делал.

– А ларчик просто открывался, – просовывает Назар иглу в отверстие. Из раскрывшейся черепушки на одеяло выпадает маленький ключ.

– Какая-то кощеева история про яйца, – поднимаю его и кладу на ладонь. – Интересно, что он, открывает? Сундук на дне Енисея?

– Всё гораздо проще, Варенька, – Назар берёт ключ двумя пальцами и внимательно рассматривает. – У меня есть похожий, и он открывает всего-навсего банковскую ячейку.

Назар

Я сегодня чуть не загрыз родного брата. Но запах крови, брызнувшей из его раны, тут же отрезвил меня. Как Богдан посмел пустить Милану в дом, да ещё и спариваться с ней? Слово «любовь» не для неё. Алчная самка, запавшая на меня. Все её слова – ложь. Как мог мой далеко не глупый брат поверить дочери Зоряна? Богдан очень изменился с тех пор, как Варя перешагнула порог нашего дома. Стал несдержанным и приналёг на алкоголь. Алан тоже дуется на меня. Мои братья – моя стая. Нам нужно держаться вместе, чтобы сохранить и преумножить род.

Варя тихо вздыхает во сне и утыкается носом мне в грудь. Тяжёлый вздох срывается с моих губ.

– Уснула, – Богдан придвигается ближе и ведёт языком по её плечу, оставляя влажный след.

Чтобы восстановить мир в стае, я позволил братьям опоить Варю травами до беспамятства. Алан поднимается с постели и стягивает с себя джинсы, поигрывая мышцами. Его глаза сияют от счастья:

– Мне кажется, одеяло здесь явно лишнее.

– Однозначно, – Богдан соскакивает с кровати и вмиг остаётся без одежды.

Лежу не в силах выпустить Варю из объятий. Уговариваю себя, что с малышкой ничего не случится, если мои братья её поласкают и оближут со всех сторон. Не хочу этого видеть, но и бросить мою любимую девочку не могу. Молча встаю и снимаю с Вари одеяло, как королевскую мантию.

Мы с братьями порой брали женщину на троих, и это здорово заводило. Поэтому решение взять одну жену на всех не кажется нам таким уж абсурдным. Но я так больше не считаю. А братья не изменили мнения. Я альфа, но никогда не возвышался над ними. Сделать это сейчас было бы низко.

Алан с Богданом ныряют к сладкой девочке под бочок. Обнюхивают её, как желанную добычу. В нос шибает запах их возбуждения. Всё человеческое, что есть во мне, тускнеет и вперёд вырывается волк. Забираюсь к братьям в постель и развожу Варины ноги в стороны. Не девочка, а воплощение всех мыслимых и немыслимых желаний. Алан втягивает в рот Варин сосок, а Богдан ведёт языком по её ладони, целует каждый пальчик. Я наклоняюсь и собираю языком проступивший сок с нежного Вариного бутона. Раздирает животное желание немедленно сорвать его, растерзать, насладиться. Варин аромат дразнит и сносит крышу. Ложусь между её бёдер и погружаю язык в жаркую глубину.

Варя

Мне снится странный сон. Я будто плыву под водой у самого дна. Густые водоросли ласкают моё обнажённое тело. Цепляют соски, задевают потаённые места между ног. Неожиданно, я понимаю, что это руки… Множество рук, хватающих меня жадными пальцами за грудь, живот, лоно. Мне удаётся оттолкнуться коленями от дна и выплыть на поверхность реки. Плыву по течению. Легко, без усилий. Ветер нежно обдувает лицо, ласкает кожу. Силюсь открыть глаза, но не получается. Ветер проникает между бёдер. Нет, это явно не он. Наконец, приподнимаю тяжёлые веки, и вижу две головы у своей груди. Богдан и Алан! Хочется позвать Назара, но тут же понимаю, что именно он сейчас орудует языком между моих ног. Страх и сумасшествие накрывают меня с головой. Тело против моей воли подаётся навстречу жадным ртам и рукам. Вцепившись руками в спинку кровати, я стону от наслаждения и от своей порочности. Как я могла поверить Назару? Ведь с самого начала было понятно, что все трое смотрят на меня, как на дичь. Что-то с этими парнями не так. А теперь и со мной тоже. Иначе почему я лежу перед ними раскинув ноги? Позволяю ласкать себя и люблю до безумия старшего из них. Подумаю об этом на свежую голову. Пока не стоит выдавать себя.

– Как же она сладко кончает! – Назар выпрямляется, и я едва успеваю сомкнуть веки. Наблюдаю за ним сквозь опущенные ресницы. Его губы, влажные от моих соков, изгибаются в довольной улыбке: – Кто следующий?

«Бежать нужно из этого бедлама», – закрываю глаза, не желая знать ответа на вопрос Назара. Равнодушие окутывает разум, но ровно до того момента, как чей-то язык устраивает очередную пляску между моих ног.

– Варенька, – голос Алана раздаётся совсем близко.

У него мягкие нежные губы, и он не атакует мой рот так властно, как любит делать Назар в пылу страсти. Его поцелуй, как глоток свежего воздуха, и я отвечаю ему, стараясь не думать о том, что ещё две пары губ, гуляют по моему телу.

Алан прерывает поцелуй и всматривается в моё лицо:

– Мне кажется, Варя не спит.

Два жадных рта оставляют меня, и я ощущаю над собой сбивчивое дыхание всех троих. Причмокиваю губами и, пользуясь случаем, поворачиваюсь на живот. Обнимаю подушку и тайно надеюсь, что меня оставят в покое до утра.

– Вид со спины просто огонь, – выдыхает Алан.

– Я больше не могу сдерживаться, – хрипит Богдан.

– Та же ерунда, – Назар проводит рукой по моим бёдрам. – Наша малышка просто чудо.

За моей спиной раздаётся пыхтение. Что там ещё удумали эти маньяки? Кожу на спине обжигает горячая жижа. От ужаса я забываю, как дышать.

– Уфф, полотенце срочно! – командует Назар.

– Лови.

Не знаю, кто из троих вытирает меня.

– Какое наслаждение будет брать её втроём, – шепчет Богдан, вытягиваясь возле меня.

От страха сжимаю руки в кулаки. Надеюсь, парни не сегодня это собираются сделать.

– Не знаю, как она примет трёх таких богатырей.

– Наша лапа совсем слабенькая, – Алан покрывает поцелуями мои ноги. – Откормлю её мясом как следует. А потом слопаем нашу кроху вместе с косточками.

О нет! Они ещё и людоеды… Темнота накрывает меня.

– Просыпайся, маленькая соня! – голос Алана проникает в сознание вместе с кофейным ароматом.

Сажусь на постели, натянув одеяло до подбородка и испуганно озираюсь. в комнате Ничего, кроме полотенца, не напоминает о ночной оргии. Но может, оно там и лежало?

– Доброе утро, Алан! – надеваю на лицо приветливую улыбку. – А где Назар?

– Уехал по работе. Богдан дрова колет во дворе.

– Я про него не спрашивала, – колкость срывается с моих губ.

Алан ставит поднос мне на колени и ложится рядом.

– Правда? – смотрит он на меня телёнком и тянет одеяло вниз.

– Что ты делаешь? – боюсь дёрнуть коленями, чтобы не перевернуть на себя горячий кофе.

– Целую тебя, – губы Алана захватывают в плен мой сосок.

Значит всё это не сон. От ласки Алана и воспоминаний о вчерашней ночи между ног становится влажно. Утро я провожу в его объятьях, изыскивая планы побега.

Алан

Назар запретил нам трогать Варю днём и уехал разведать про банковскую ячейку Велеса. Но без Вариных документов ему всё равно не получить к ней доступа, какими бы связями мой старший братец не обладал.

Мне вообще постыли все эти разборки. Хочу простого семейного счастья, с тех пор как принёс Варю в наш дом. Готовлю кофе для неё, и кровь кипит в венах от воспоминаний, как жарко Варя вчера отвечала на мои поцелуи. Притворялась, что спит. Однозначно притворялась. Похоже, Богдаша нарочно спецом послабее чаёк замутил. Рисковал, конечно, но шалость удалась. Назар лихо отбил у нас девочку, но мы вернули её быстро на боевые позиции. Почему он в одиночку должен дарить ей ласки? Варя далеко не дура. Уверен, она уже поняла, что семья у нас одна… И она у нас одна. Кофе с шипением вырывается из медной турки. Еле успеваю подхватить её с огня.

– Здорово, брателла, – вваливается на кухню Богдан, застёгивая кенгуруху. – Как спалось?

Лицо его сияет довольной улыбкой. Кладу брату на тарелку омлет и киваю на прокушенное Назаром плечо:

– Париж стоил мессы?

– Ух! Спрашиваешь! – возводит Богдан глаза к потолку. – Сказка, а не девочка. А как она вчера разозлилась, когда почуяла в доме Милану. Думаю, до оборота совсем недолго осталось. Как бы над Варей не ворожили и не блочили её психоэнергетические выходы, а волчица в ней сильная живёт. Я поработаю ещё сегодня с малышкой. Позавчера у меня руки жгло, когда я каналы её открыть пытался. Будто над костром руки держал. А, смотри, всё равно немного пошла энергия.

– Варя не спала, когда мы игрались с ней.

– Кому, как не мне, знать об этом? – Богдан довольно ухмыляется, открывает бутылку молока и залпом выпивает её.

– Ну ты химик! Думаешь, Назар не заметил? – взбиваю себе яичный коктейль.

– Конечно, заметил. Если ты ещё не в курсе, он считывает Варины мысли. Спустил ей на спину и сразу очухался. Думаешь, он нас просто так выпроводил сразу?

– Не вижу смысла и дальше скрывать от Вари нашу сущность и намерения. – Ощущаю всем нутром, что Богдан со мной заодно. – Быть может, нам и удалось её убедить, что никаких собак она не видела, но более чем глупо внушать ей, что она вчера не стонала на весь лес от удовольствия.

– Согласен. Враньё отпугнёт её от нас сильнее, чем наша истинная сущность, учитывая, что волчица в ней уже подняла голову, – поглядывает в окно Богдан. – Пойду вместо зарядки дрова поколю. Как Варя проснётся, свистни.

Дожидаюсь, пока Богдан выйдет на улицу. Стягиваю штаны и наматываю на бёдра полотенце. Поднимаюсь с подносом к Варе в комнату.

– Просыпайся, маленькая соня!

Варя садится на постели и испуганно смотрит на меня. Я даже не понимаю, о чём мы говорим, стоит мне почуять оттенки страха в богатой палитре Вариного аромата. Ставлю поднос малышке на колени, чтобы не сбежала, и, не удержавшись, стягиваю одеяло, оголяя её по пояс. Хочу эту девчонку до одури, и от предвкушения вкусных поцелуев мой рот наполняется слюной. Припадаю к налитой груди. Варя напрягается, но не от удовольствия. Мне до боли обидно, досадно. Не хочу, чтобы она принимала меня, как неизбежность. Я волк, я самый сильный в нашей семье, пусть и не альфа. Вскакиваю с постели, убираю поднос на тумбочку и подминаю Варю под себя.

Она обнимает меня. Не боится, но и не тает от счастья, как ночью. Но уже то, что Варины руки обвивают мою шею – прогресс. Дышать с ней один воздухом – наивысшее счастье. Варино дыхание обжигает. Веду языком по её губам. Не выдерживаю и припечатываю вкусную малышку жадным поцелуем. Этим утром Варенька принадлежит только мне. В ушах звенит, а кровь яростным потоком несётся по венам. Скидываю одеяло на пол и, стянув полотенце, прижимаюсь к Варе всем телом. Землетрясение и ядерный взрыв ничто по сравнению с первым соприкосновением наших тел там, внизу. Варя напряжена, но не сопротивляется. Скорее, она озадачена и не знает, как себя вести. Мышцы её окаменели, тело пылает огнём.

Шепчу по слогам ставшее любимым имя:

– Варя! Варенька, любимая.

Снова раздвигаю языком её губы. Она для меня непостижима, желанна. Скажи Варя сейчас, чтобы я умер, и сердце моё остановится. Но она говорит совсем другое:

– Слезь, Алан! Прошу! Оставь меня, пожалуйста.

– Нет, лапуль. Никогда в жизни, – веду носом, вдыхая аромат её возбуждения. – Удивительная, сладкая, как мёд. Хочу тебя.

– Алан, ты… Вы хотите… меня все трое того… – Варя упирается мне в грудь ладонями, и румянец заливает её щёки. Я готов в этот миг разорваться для неё на сто волчат.

– Не бойся, кроха моя, мы никогда не сделаем того, чего ты не захочешь.

– Но вы уже это делаете, – Варя пытается выбраться из-под меня, но я без лишних усилий удерживаю её. Сладкая истома накатывает от банального трения наших тел. В голове шторм. Девятый балл. – Это неправильно. Я хочу быть только с одним из вас.

Покрываю поцелуями Варины плечи и, рассердившись, прикусываю тонкую кожу:

– Ты будешь принадлежать нам троим. Если Назар ещё не сказал тебе об этом.

– Ой, – вскрикивает Варя, потирая место укуса. – Можешь объяснить, что вообще происходит?

Играюсь с Вариной грудью и выкладываю козырного туза:

– Разве ночью ты ничего не поняла?

– Лишь то, что меня собираются трахнуть три чокнутых парня. И самое ужасное, что в тот момент я была уже не против.

Варя замолкает, и я нависаю над ней:

– Ты никогда не пожалеешь о своём выборе, лапуль.

– А он у меня есть?

– Закрой глазки и расслабься, – шепчу я, слезая с Вари и просовывая руку между её бёдер.

– А ещё говорят в Москве слишком вольные нравы, – Варя зажимается, но всё слабее и слабее. – Алан, вы правда не тронете меня, пока я сама этого не захочу.

– Клянусь тебе! – прижимаюсь лбом к её макушке.

Варя случайно дотрагивается до моего члена. Хватаю её за запястье и прижимаю Варину ладонь к раскалённому органу.

– Потрогай меня ещё, пожалуйста.

Варя робко обхватывает мою плоть. В глазах темнеет от удовольствия.

– Это какое-то безумие, – шепчет Варя.

– Ты наше безумие, наша сказка, наше всё, кроха вкусная, – мы сливаемся с ней в поцелуе.

Моя любовь растворит сейчас даже арктические льды. После нашего первого крышесносного оргазма, Варя накрывает лицо подушкой и сдаётся на милость победителя. Моя малышка разве что не дымится. Капельки пота проступили на её теле, неровное дыхание вздымает грудь. Варю бы сейчас запечатлеть на холсте. Я снова готов к любви и ласкам. До одури хочется выплеснуть Варе хотя бы в ротик то, что накопилось за утро. Какой же страстной волчицей будет Варя, когда войдёт в силу и расцветёт как женщина.

Слизываю с пальцев её сок и любуюсь ещё никем не тронутым лоном. Яйца звенят от осознания, как там узко и жарко. Надеюсь, десерт я заслужил. Ложусь между Вариными бёдрами, раздвигаю складочки и погружаю язык в аккуратную дырочку.

– Пожалуйста, Алан, – стонет Варя под подушкой.

Я с утроенным рвением принимаюсь вылизывать розовые лепестки, нарочно специально задевая чувствительную жемчужину и вырывая из Вариных уст очередную мольбу.

– Алан, прошу, – срывается Варя на крик.

– Что, кроха? – помогаю себе пальцем распалить ещё сильнее мою малышку.

Слышу, как за спиной открывается дверь. Конечно, Богдан не мог не почувствовать запах секса в доме.

Он тактично выжидает, когда Варино тело затрясёт от очередной волны удовольствия, и только потом заявляет о своём присутствии:

– Нормально вы тут завтракаете.

Варя подпрыгивает на кровати и, прикрывшись подушкой, прижимается к спинке кровати. Раскрасневшаяся и растрёпанная, наша малышка невыносимо прекрасна в гневе. Бедняжка хватает ртом воздух и переводит взгляд с меня на Богдана. Я, вытянувшись на постели, невозмутимо улыбаюсь.

– Варенька, накинь халатик и поднимись ко мне в кабинет на массаж, – Богдан подходит к окну и открывает его. – Жарко тут у вас.

Мне показалось, или Варя действительно сейчас с надеждой взглянула на открытое окно? Нужно приглядывать за ней.

Варя

Богдан идёт ко мне, и во мне сейчас сражаются два начала. Одно, хорошо знакомое, нашёптывает, что неплохо бы выставить из комнаты зарвавшихся парней и сбежать. Второе мне незнакомо. Оно заставляет меня улыбнуться Богдану и позволить его языку проникнуть в мой рот. Страстный поцелуй кружит голову. Когда Богдан отрывается от моих губ, замечаю, что Алан по-тихому свалил. Даже не знаю, рада я этому или нет. Рядом с ним мне было спокойнее.

– Доброе утро, любимая! – Богдан проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.

Его словно подменили. В зелёных глазах – умиротворение и ласка. Актриса из меня никудышная. Все трое в курсе, что я вчера не спала. Назар вообще мои мысли читает. Об этом я ночью не подумала.

– Доброе утро, – кроме подушки на мне ничего нет. – Подай халат, пожалуйста.

– Может, сначала в душ? – бодает меня лбом мой строгий доктор.

– Да… Но для этого мне нужен халат.

– Не нужен, – Богдан забирает у меня подушку и подхватывает моё трясущееся, то ли от страха, то ли от возбуждения, тело. Душа будто отделилась от него и со стороны наблюдает за моим моральным падением.

Богдан ногой толкает дверь и опускает меня на дно белоснежной ванны. Не заметила, чтобы к парням приходил кто-то прибирать, но в доме у них идеальный порядок. Сами его поддерживают или всё-таки кто-то наведывается в лесную чащу к этим маньячеллам? Если этот кто-то на машине, то можно в ней спрятаться и доехать до города. А дальше что? Без паспорта мне не купить билет. Самолёт и поезд отменяются. Ехать автостопом до Москвы? Вряд ли я вообще доберусь туда живой. Вон как народ в глубинке одичал. Приличные с виду ребята и те ударились в извращения.

– Ты сегодня очень задумчивая, Варенька. От многомыслия у женщин случаются морщинки. – Богдан затыкает слив медной пробкой и включает воду. Достаёт из кармана бумажный пакет, размером с пачку бумажных платков и высыпает зелёный порошок под струю. Вода принимает изумрудный оттенок, в нос ударяет аромат парного молока и полевых цветов. – Я быстро приму душ и немного расслаблю тебя.

Богдан стаскивает с себя спортивный костюм и боксеры, ничуть не смущаясь моим присутствием. Вчера у него на руке я видела повязку, но сегодня на этом месте нет никакой раны. Белеют застарелые шрамы, будто от укусов. Богдан ниже Алана, но под татуировками вырисовывается не менее мощное и мускулистое тело. К ароматам волшебного порошка примешивается запах тела докторишки. С каждой секундой я ощущаю его всё острее. Он отличается от запаха Назара, но тоже приятный. Резко вдыхаю и в груди становится тесно. Богдан ведёт себя так, будто меня рядом нет. Не спеша входит в душевую кабину и закрывается. Затаив дыхание наблюдаю за ним через стекло. Его красивое тело омывает вода и, смешиваясь с пеной, заливает прозрачную стенку. Мелькает мысль, что дворники от машины сейчас бы не помешали. Богдан запрокидывает голову и сжимает в руке свой член. Большой, просто огромный член. Широко распахнув глаза, я смотрю, как он водит по нему рукой и не могу заставить себя отвернуться. Моё тело лихорадит, печёт изнутри адским огнём. Богдан стонет и прислоняется к белой кафельной стене. В стекло ударяет белая струя, капли смешиваются с мыльной водой и ползут вниз. Богдан продолжает двигать рукой, доставляя себе удовольствие. Это возбуждающе красиво. Вспоминаю нашу последнюю ночь, а воображение уже рисует следующую. Представляю, как мои мужчины ласкают меня. Мне хочется ощутить на себе не только их губы. Да что же такое со мной происходит? Рычу от злости на саму себя… Я рычу?

Богдан выключает воду и выходит из душевой, ступая мокрыми пятками по белоснежному полу. Сама не верю, что поднимаюсь Богдану навстречу. Голова кружится. Стою, будто у взлетающего вертолёта. Гул в ушах, темнота в глазах, жар сменяется ознобом. То ли падаю, то ли лечу.

Не сразу понимаю, что мои ягодицы в ладонях Богдана, а я сама, обхватив его бёдра ногами, льну к нему всем телом.

– Ты сводишь меня с ума, волчица! – шепчет он.

Меня так ещё никто не называл. Это лучше всяких «крошек» и «букашек». Я врываюсь языком в его рот дерзко, горячо, страстно. Это так прекрасно: целоваться безудержно, безоглядно, сметая все границы. Мы отрываемся друг от друга лишь для того, чтобы глотнуть воздуха. Богдан спускает меня с рук, и его огромный член упирается мне в живот. Я уже не кажусь себе совсем неопытной и безумно хочу пойти с Богданом до конца. Отдать ему свою невинность.

– Сделай меня женщиной, – прошу я, задыхаясь от желания.

– А ты любишь меня? – ошарашивает меня вопросом Богдан и ставит на пол.

– Не поняла, – отступаю к стене. Пытаюсь выровнять дыхание, протрезветь. Иначе как пьяной не могу себя назвать.

Богдан поднимает меня и возвращает в ванную. Выключает воду, крепит подушечку к белой стене. Прислоняюсь к мягкой пупырчатой поверхности, а Богдан снимает с крючка один из мягких халатов и накидывает на свои широкие плечи.

– Похоть, желание, страсть, – Богдан встаёт сзади меня на колени и сжимает пальцами мою голову, – это то, что сейчас движет тобой. Сделать тебя женщиной мог в эти дни каждый из нас. Дело нескольких секунд и телодвижений. Но у тебя в этой жизни иное предназначение. Мы с братьями приняли тебя безоговорочно. Ты наша истинная. Теперь и ты должна понять, что готова безоглядно отдать нам всю себя. До последней капли.

– Мы… Это всё так странно, – накрываю своими ладонями руки Богдана. – И себя я тоже не узнаю. Ещё утром так боялась тебя, а сейчас люблю.

Богдан смеётся и прикусывает моё плечо. Похоже, это в ходу у братьев. Странно, но укус Алана не оставил на моей коже следа.

– Разве так может быть, Варенька? Тщательно избегать человека, а спустя полчаса влюбиться в него?

– Я не избегала тебя, – надуваю губы и сажусь, обхватывая колени руками.

– То есть ты можешь с уверенностью сказать, что влюбилась в меня с первого взгляда? Не в Алана, не в Назара, а в меня.

Богдан перебирается на край ванной, спускает руки на мою шею и пальцами разминает каждый позвонок. Молчу, едва не подвывая от удовольствия.

– Ты готова сейчас лечь со мной, потому что в тебе разыгрались гормоны. Обстановка располагает и мужчина рядом привлекательный.

– А гормоны мои разыграл твой порошок, – язвлю, рассердившись. Не могу понять, к чему Богдан клонит, а тело настойчиво требует его ласки. Говорит он странные вещи. Ну и пусть – привыкну.

Богдан не обращает внимания на колкость и касается моих ушей.

– Какая у тебя мягкая шёрстка здесь, – шепчет он.

– Какая шёрстка? – подпрыгиваю от ужаса и хватаюсь за уши. Слёзы подкатывают к глазам, когда ощущаю под пальцами странный пух, похожий на подшёрсток у собаки. – Богдан, что это? Та болезнь, о которой ты говорил?

– Это не совсем болезнь, скорее дар…

– Дай мне бритву, эпилятор, что угодно! – в панике ощупываю покрытые мягкой шерстью раковины ушей. Волосами это не назвать. Глаза в отражении зеркала блестят, скулы заострились, губы тёмные, как клюква на болоте.

Богдан прижимается к моей спине и пальцами сминает мои соски. Искры боли сменяются новой вспышкой возбуждения. Оно бежит по нервам, пульсируя в мышцах, пронзая позвонки. Ноги тяжелеют, и мне хочется рухнуть на четвереньки и завыть.

– Не бойся, Варя! Всё хорошо. Ты просто многого не знаешь о себе.

– Не трогай меня! – повернуться мне Богдан не даёт, и я клацаю зубами по воздуху.

– Давай же, маленькая, давай, – рычит мне в ухо Богдан. – Выпусти свою волчицу наружу.

– Я должна проснуться! Это сон! Где Назар! – терпкий запах Богдана кружит голову. Его возбуждение пропитывает меня густым желанием.

Он одной рукой удерживает меня, а второй проникает в моё лоно. Это не ласка. Больше похоже на мастурбацию. Липкое отчаяние охватывает всё моё существо. Ощущаю себя подопытным животным, во мне с каждой секундой всё меньше человеческого. Я уже сама насаживаюсь на пальцы Богдана. Капли пота проступают по всему телу. Дрожу от страсти, закрыв глаза. Богдан пахом вжимается в мои ягодицы. Скромность и стыд больше не для меня. Разворачиваюсь и юркаю ладонью между полами его халата. Богдан отступает, давая волю моим рукам. Настороженность в его жёлтых глазах напоминает мне, что сейчас я скорее его пациентка, чем желанная добыча. Он поглаживает меня по затылку, пропускает волосы через мощную пятерню, довольно ухмыляется, поймав мой голодный взгляд на своём члене. Судороги сводят скулы от возбуждения, мне кажется, что всё моё тело взбунтовалось и превращается в нечто новое против моей воли. Хочу до безумия ощутить мощный агрегат Богдана внутри себя.

– Это ведь не любовь? – слёзы катятся по моим щекам.

Бью кулаками по его татуированной груди. Что толку лупить по камню!

– Нет! Просто у тебя сейчас овуляция, – Богдан снова разворачивает меня к зеркалу, наплевав на мой похотливый скулёж, и приказывает: – Раздвинь ноги.

– Но у меня и раньше бывали… эти… овуляции, – послушно пускаю руку Богдана. Он, по крайней мере, понимает, что со мной происходит. – Насколько мне известно из биологии, они приходят раз в месяц.

– Ты не совсем человек, Варя, – массирует мой клитор Богдан, собирая пальцами смазку, ручьём вытекающую из меня. – Ты волчица. Но твой отец сделал всё, чтобы с тобой не случился оборот.

Страшные слова Богдана, сменяются в моём сознании тысячей цветных огоньков. Придерживаемая доктором, я выгибаюсь от неземного удовольствия и падаю на колени. Накрываю голову руками и рычу.

– Давай, малышка, давай! – снова стонет надо мной Богдан.

– Ты мне втираешь какую-то дичь, – встаю перед ним на колени. – Это у тебя такие ролевые игры?

Я будто очнулась от тяжёлой болезни. Мне стыдно, что сижу голая перед Богданом. Мне стыдно своих желаний. Мне стыдно, что я дала себя трогать брату моего любимого человека. Богдан садится на край ванны и задумчиво смотрит на меня.

– Какие уж тут игры, Варенька. Ты волчица, мы – волки. Чёрт! Ты снова не дотянула совсем чуть-чуть до оборота. Пойдём наверх. В моём кабинете будет удобнее.

Что удобнее? Он – сумасшедший. И братья его тоже. Мне нужно бежать без оглядки от них. Я превращаюсь не в волчицу, а в распущенную шлюху. Возможно, для братьев это одно и то же. Назар обманул меня и отдал братьям на потеху.

– Я отдохну часок и продолжим, – протягиваю руку Богдану.

– Хорошо, маленькая, – он помогает мне подняться и провожает в комнату. – Всё не так страшно, как тебе кажется.

Терпеливо сношу его язык в моём рту, позволяю погладить грудь и бёдра.

– У нас всё получится, – шепчет он.

– Непременно, – отвечаю в тон ему.

Стоит ему выйти за дверь, я бросаюсь к шкафу. Ни секунды дольше не останусь здесь!

Назар

Найденный кулон без рукописной грамоты Гордея, последнего верховного волколака, просто реликвия. Полагаю, бумаги хранятся в банковской ячейке Велесов. Хотя, после того как Иван постарался убить волка в собственной дочери, не удивлюсь если этот добрый человек растопил бумагами камин. Управляющий банка с милой улыбкой на устах сообщил мне, что получим мы доступ к деньгам и бумагам Велеса не ранее чем через полгода. Деньги его мне ехали-болели, а вот грамота Гордея решила бы много вопросов. Хоть надевай маску и иди грабить банк. Правда и Зорян, и Черноголовый так свыклись с анархическим режимом, что призвать их к порядку проблемно, даже ухватив волчьи «скипетр и державу». Удивительно, что люди Черноголового обнаружились только на пожаре. Зорян уже и Милану в наш лагерь заслал. Неужели Черноголовый делает ставку на Марата? Но оба его визита оказались больше на руку нам, чем бывшему мужу Миланы. Ссориться со мной Черноголовый не хочет – уж больно крепко они с Зоряном закусились. Черноголовый не боится, зная мою брезгливость, что я женюсь на Милане или на её сёстрах-потаскухах. Он не теряет надежды пристроить нам с братьями своих подрастающих дочерей. Они не чистокровные волколачки. Там хоть и дальнее кровосмешение, но потомство рождается всё равно слабое. Глупо с его стороны на что-то рассчитывать. Да, нас Вольшанских всего трое осталось, но наша родословная безупречна. «Неважно, с кем мне лечь в постель, важнее, с кем мне обернуться», – пописываю стихи на досуге. Случается рифма в голове на пике эмоций.

Набираю номер Черноголового. Не отвечает. Странно. Надо бы выдернуть его на встречу. Пощупать, чем дышит. В пятницу вечером прокачусь в город и выхвачу Черноголового в его любимой харчевне. Измотался я сегодня в городе по делам да случаям. Пора и к милому порогу воротиться. Варенька меня ждёт.

Велел братьям не трогать её. Теряется, небось, бедняжка в догадках. Сон или не сон ей был ночью. Заезжаю в ювелирный магазин и выбираю кольцо из белого золота с крупным брюликом. Пора девушку в оборот брать. Богдан мощный знахарь. Никакое колдовство против него не устоит. Варя вот-вот обернётся. Сколько в этой девочке чистоты, невинности. Как она вчера ночью, очнувшись, побоялась обнаружить себя. Повернулась на живот, не зная, что мы с братьями только о том и мечтаем: увидеть, как наша самочка подставляется нам, отведя в сторону хвост.

Въезжаю во двор, напевая под нос. Дверь дома распахивается настежь, и Алан сбегает со ступеней крыльца. Следом вываливается красный от гнева Богдан и запирает замок.

– Что случилось? – рычу, выпрыгивая из машины.

– Варя сбежала! – Алан скидывает одежду и бросается за дом. Через несколько секунд из-за угла выбегает волк с рыжеватой шерстью и скрывается за воротами.

– Давно её нет? – подскакиваю к Богдану и хватаю его за грудки.

– Оставили на часок, – брат вцепляется в мои запястья. – Пусти, Назар! Не время между собой ссориться. Далеко она не уйдёт.

Запираем ворота и выходим через калитку. В лесу слишком много посторонних запахов в последнее время. Пороть горячку не стоит, оставляя жилище открытым. Алан уже идёт по Вариному следу. В волчьем обличье найти малышку не составит труда. От ярости внутри клокочет, будто вот-вот рванёт бомба с часовым механизмом.

– В постель лазили к Варе? – спрашиваю, не глядя на Богдана, чтобы не сорваться.

– Алан был с ней. Я только устранял последствия.

– Интересно, как? – язвлю сквозь зубы.

– У неё на ушках такой чудный пушок! А страсти на троих с лихвой хватит. Уймись уже.

Мышцы Богдана наливаются на глазах, вены вздуваются, ногти вытягиваются, дальше я уже поглощён только своим обращением.

Берём Варин след и несёмся вдоль дороги. Обида прожигает меня калёным железом: Варя шла мне навстречу, но завидев мою машину затаилась. Если бы девочка любила меня, выбежала бы навстречу. «Главное, чтобы она не выбежала кому-то другому навстречу», – слышу мысли Богдана. «Ты прав!» – ускоряюсь я. Вой Алана разрывает тишину, и мы с Богданом выбегаем из леса. Младший брат мечется на развилке двух дорог, и я готов сейчас загрызть обоих братьев. Варин след здесь заканчивается.

Милана

Отец скользит пытливым взглядом по обнажённым девичьим телам глупышек, погнавшихся за длинным рублём:

– Девушки, вам посчастливилось попасть на работу в элитный клуб. Вам дадут новые имена, красивую одежду и вкусную еду. Вам больше не нужно думать о завтрашнем дне. А сейчас одевайтесь, и ваш наставник отведёт вас в дом, где вы будете жить и работать.

Они мнут в руках таблички с порядковыми номерами. Это всё, что у них есть. Девушки лишены прошлого и будущее их туманно. Терпеливо жду, когда кабинет опустеет, чтобы разработать план похищения мерзкой волколачки, совратившей моего Назара.

– Пошевеливайтесь! – не выдерживаю я, поднявшись с кожаного кресла.

Девушки смолкают, торопливо застёгивают молнии на одинаковых синих платьях, и через минуту Мордоворот выводит их из кабинета.

– Присмотрел себе в коллекцию кого из человечек? – открываю окно, морщась от избытка парфюмерии витающей в воздухе, и сажусь на подоконник.

– Все мысли мои сейчас о Варе, – с лица отца будто кто-то смахнул благодушное настроение. Он устраивается напротив меня в кресле. – Вольшанские загрызут сейчас любого, кто сунется в их дом. Ты не оправдала доверия, а больше мне и послать некого. Вчера парни пасли Назара с Варей в городе, но он ни на секунду не выпускал девку из виду.

В моей груди всё клокочет, как подумаю о Назаре.

– Может убить парочку Вольшанских? – Я затаила обиду на Богдана, а на молодого щенка мне наплевать.

– Смеёшься? Нас и так на земле осталось – по пальцам пересчитать. А Вольшанские лучшие представители генофонда.

– Один из этих представителей чуть не затрахал меня насмерть, – вспоминаю, как вчера с трудом добралась до дома. Волчья регенерация у меня слабеет с каждым годом и сегодня с утра я ходила в раскоряку.

– Ты повела себя, как шалава, – отец насмешливо скользит взглядом по моей фигуре.

– Ты сам велел соблазнить Богдана, – закипаю, вспоминая, как отец вчера вечером отличился: трахнул клубную девку при всех, нагнув на бильярдном столе.

– Как соблазнила, так и получила. Богдан даже побрезговал тебя наживую взять. Хороша же у тебя репутация. Ещё возомнила себя звездой кинематографа. На кой тебе сдалась эта плёнка?

– Для шантажа, – пожимаю плечами. – Врач, вступивший в отношения с пациенткой, может понести уголовную ответственность и лишится лицензии на работу.

– Американских фильмов пересмотрела? Богдан без работы в любом случае не останется. Народ к нему со всей округи валит. Стоп! – Отец вскакивает из-за стола и проходится по кабинету. Ударяет по груше. – Слушай, а ведь это мысль… Нужен крепкий человечек, который либо похитит, либо убедит Варю свалить от Вольшанских. Вот только понять бы, насколько глубоко они пустили корни в её голове.

Отец грузно опускается в кресло, и кожа скрипит под его крепким задом.

– Она ещё не оборачивалась, – воспоминания о доме Назара, будоражат мою кровь. – В доме до сих пор живут только три волка. Варей шибает будь здоров, но так пахнет девственница.

Серые глаза отца разгораются, жилистые руки сжимают подлокотники кресла.

– Нужно брать её срочно.

В дверь просовывает голову мой брат Родион:

– Отец, к тебе там человечек из Москвы пожаловал. Игорь Орлов. Хочет Варю видеть, аж подпрыгивает.

Мы с отцом переглядываемся.

– На ловца и зверь бежит, – голос его всегда становится хриплым при возбуждении.

– Его и пошлём, – соглашаюсь я.

– Вот только какого лешего он примчался? – хмурится отец.

– Все хотят Варю! – Досада, ревность, месть разъедают меня, как черви мертвеца. Да, я давно мертва. Только любовь к Назару держала меня на плаву.

– Зови! – кивает отец Родиону.

В комнату влетает Игорь с пухлой спортивной сумкой в руке. В его последний приезд мы с ним неплохо поигрались. Я дала ему себя выпороть, а потом мы спаривались три дня без продыха.

– Зорян, моё почтение! – Игорь протягивает руку моему отцу, а меня словно не видит. – Я за Варей приехал.

– Ой ли? А не тебе ли я отстегнул за девушку целое состояние?

– Я верну тебе деньги. И сверху доплачу. Отдай её мне. Снится каждую ночь. Не идёт Варя из головы и всё.

Отец переглядывается со мной, и я киваю ему. Игорь не жилец. Но миссию свою он выполнит.

– Ну что же, если любишь, я ж не зверь какой – понимаю, – отец идёт за рабочий стол.

Игорь наконец-то замечает меня.

– Привет, Алина.

– Я – Милана.

– Ах да, прости.

Моя красивая игрушка забыла, как меня зовут. Значит теперь пороть его буду я. Но пока сижу с невозмутимым видом, наблюдая за игрой отца.

– Деньги вперёд, – разводит руками отец.

Игорь ставит сумку на стол и расстёгивает молнию. Несколько пачек гулко шлёпаются на столешницу.

– Родион, пересчитай! – кивает отец брату и, дождавшись пока тот заберёт сумку, обращается к Игорю: – С Варей тут беда приключилась, и она ещё не доехала до меня. Сгорел дом со всеми документами и вещами. Приветили её Вольшанские. Люди без чести и совести. Заморочили девочке голову, ещё и меня оговорили. Я тебе машину дам, поезжай и забери своё сокровище. Только потом сразу ко мне под крыло. Я Варе документы выправлю за пару дней, и полетите в Москву. Свадебку сыграете, или какие там у тебя на эту девку планы – не знаю. По рукам?

– По рукам! – Глаза у Игоря горят лихорадочным блеском. Бессонные ночи написаны на лице.

– Родион, дай парню машину. С хорошей подвеской и скоростную. Поедешь с ним до Вольшанских на второй тачиле. Но в лес не суйся. Спрячься неподалёку. Прикроешь Игоря, если всё сладится у него и погоня будет.

– А деньги? – Родион указывает отцу на сумку.

– Тут речь о любви и жизни человеческой, – вздыхает отец. – Езжайте. Я Игорю на слово верю.

Варя

Бегу по лесу, шарахаясь от хруста под ногами. Пот течёт по спине, футболка прилипла к подмышкам. Кожаная куртка не стесняет движений, Алан подобрал мне гардероб точно по моим меркам. Влажный воздух вокруг пропитан страхом. Куда не гляну, за деревьями мерещится зверь с жёлтыми глазами.

Я не поверила ни одному слову Богдана. Но то что он колдун, ведун, или как это называется, сомнений не осталось. Про оборотней я только читала и ни за что не поверю в них в жизни. Тут же память подсовывает двух собак, гонявшихся вчера друг за другом по дому. Ощупываю свои уши, и в моих руках остаётся пух. Припускаю ещё быстрее – прочь от странного дома. Мне полюбился Назар, приятен Алан и завораживает Богдан, но спать с тремя мужчинами для меня дикость. Я едва не сошла с ума от страха ночью и превратилась в обезумившую нимфоманку утром.

Не знаю, сколько времени уже бегу. Запыхалась – не вздохнуть. Горло горит. Сердце раздулось до неимоверных размеров. Кровь стучит в виски. Слышу шум мотора и прячусь за толстую сосну. Провожаю взглядом машину Назара, и вой вырывается из моей глотки. Что это? Атавизм? Усилием воли заставляю себя идти в сторону шоссе. Сейчас меня Вольшанские точно хватятся. Не разругайся Богдан с кем-то по телефону, я б ни в жизнь не сбежала. Решив, что не смогу выскользнуть незаметно через дверь, я вылезла в окно. Сама не поверила, когда сиганула со второго этажа и ловко приземлилась на корточки. Может, и правда во мне поселился зверь? Или мордастый бес. Машинально трогаю себя ниже поясницы. Хвоста вроде не намечается.

Шорох. Оборачиваюсь. Успеваю увидеть только рога. С визгом выскакиваю на дорогу и влетаю в бампер резко тормозящего джипа. Смотрю в лобовое стекло и не верю своим глазам.

– Варенька, любимая! – Игорь выпрыгивает из машины и сгребает меня в охапку.

– Спаси меня, – шепчу я, прижимаясь к нему всем телом.

– Я для этого и приехал, – он покрывает моё лицо поцелуями.

Игорь тащит меня к машине, и я не веря своей удаче, позволяю себя увезти прочь из странного места. Места, где мне было так хорошо, и где меня любили три самых обалденных парня на земле.

Глава 24

Назар

Рычу на братьев, и они, поджав хвосты, пятятся к лесу. Впервые в обличье волка я полностью управляю своими звериными инстинктами. Варя в опасности, и сейчас не до разбора полётов. «Варю увёз человек. Алан, беги к шоссе и жди нас там, если не увидишь никого подозрительного в лесу», – подкрепляю приказ рыком. Алан бросается по следам, оставленным всесезонной резиной.

Несусь во весь опор в сторону дома, Богдан бежит справа, отставая от меня на голову. «Зорян или Черноголовый? – Злость разрывает меня на части. – Порву и того и другого!»

«Варя сбежала, когда нам позвонил Янычар. Черноголовый решил выторговать её у нас через секретаря. Выбесил нас с Аланом до пены изо рта, – Богдан перепрыгивает через поваленное дерево, вырывается вперёд и скалит зубы на выкатившегося из-под ели ежа.

Одного моего взгляда достаточно, чтобы Богдан снова убрался назад. «Думаешь, отвлекали? Но ведь они не могли знать, что Варя сбежит. Если только заранее не договорились. А это исключено, – лечу со скоростью пули, даже лап не чую под собой, – я набирал Черноголового, он трубку не взял. Подозрительно».

«Человек от Черноголового мог ехать к нам в этот момент, – Богдан явно зол на Черноголового. – С деньгами, например, на случай если мы согласимся».

«Вряд ли Черноголовый послал бы человека в таком деле. Если только Марата. Его вони возле машины я не почуял. – Впервые в жизни ощущаю страх. Пусть и за чужую жизнь. Страх похож на болезнь. Он точно монстр, который наматывает твои внутренности на кулак. – А пациент к тебе никакой не должен был наведаться?»

«Я всех отменил», – Богдан обрывает мысль.

«Чтобы поиграть с Варей?» – продолжаю за брата, скалюсь в его сторону.

«Я почти довёл её до оборота, – оправдывается Богдан. – Она попросилась поспать. Была так послушна, что мне и в голову не пришло…»

«В другую голову тебе пришло!» – огрызаюсь я, подлетая к дому.

Оборачиваемся, достаём из кустов одежду, и, не глядя друг на друга, входим во двор. Без Вари дом, где я прожил всю жизнь, кажется пустым.

– Грузи оружие на борт, – киваю на гараж и, подобрав одежду Алана, сворачиваю её и кладу в машину. Время неумолимо несётся вперёд, а я не знаю до сих пор в какую сторону бежать. В сердцах хватаю телефон и набираю номер Черноголового. Снова тишина. Звоню Зоряну. Этот навозный жук всегда на связи.

– Назар? Рад слышать. Извиниться звонишь?

– Скорее наоборот, – вкрадчиво говорю я. – Твоя дочь уже перешла все границы.

– Она еле добралась до дома. Твой брат снасильничал её.

– Мы про Милану говорим? – цежу сквозь зубы. – Тебе самому-то не смешно?

– Не смешно, Назар, – корит меня Зорян. Прямо театр одного актёра! – Твой брат замучил её и вышвырнул из дома, как уличную девку. Ещё и десятку сунул. Такое унижение!

– Я ей тоже больше никогда не давал, – провоцирую Зоряна.

– Что ты сказал?.. – взрывается старый волк. Судя по грохоту, не иначе как стол перевернул.

– Что невозможно продать древесину, когда лес сгорел. Давай к делу. Если с Вариной головы упадёт хоть один волос, я уничтожу «Медвежий угол» со всей твоей семьёй.

– Щенок, да ты вообще страх потерял! – шипит Зорян.

– Я тебя предупредил.

В трубке слышится скрежет, и связь прерывается.

Богдан тащит к машине ружья. Открываю заднюю дверь. Задумчиво смотрю, как брат укладывает их в ящик под сиденьем.

– Погнали! – сажусь за руль и выезжаю со двора.

Богдан закрывает ворота и запрыгивает в машину позади меня.

– Назар, война всё равно разгорелась бы… Даже если бы Варя не сбежала.

– Тебя только это сейчас беспокоит? – Жму на газ, догоняя вчерашний день. Пальцы сжимают руль до белых костяшек. – Из-за вашей похоти Варя может погибнуть.

– Её похитили не для того, чтобы убить.

– А если не похитили? Если предположить, что Варю просто подобрала случайная машина? – смотрю в зеркало на брата. – Точно запах этого человека тебе незнаком?

Лоб Богдана покрыт бисеринами пота, вены на висках раздуты. Я выгляжу не лучше. Сгоряча можем сейчас дел наворотить.

– Говорил с Зоряном, но старый волк только за Милану выл, – поглядываю по сторонам с надеждой. Нюх не обманешь, но вдруг Варя сбежала и от того парня. Решила вернуться.

– Так он и скажет тебе! – фыркает Богдан.

– С кого начнём?

– С Черноголового.

– Мне тоже Черноголовый кажется подозрительным. Почему позвонил не он сам, а секретарь? И не мне, а тебе.

– Ну, это легко объяснить. Марат же тогда меня застал дома с Варей. Ты же у нас больше по части бизнеса…

– Но меня Марат видел вчера в участке. Здесь дело в другом.

– Черноголовый за что-то затаил на тебя обиду. Где и когда ты перешёл ему дорогу?

– Лишь однажды, – неохотно вспоминаю свадьбу Черноголового, – когда раскупорил задницу его невесты.

– Так она и была не закупорена, – ухмыляется Богдан. – Но это действительно косяк. Ведь Черноголовый так и не понял, что ему вторячок подсунули.

– Милана! – бью кулаками по рулю и тут же хватаюсь за него, чтобы не улететь в кювет. Я мог бы сделать дорогу, но нас с братьями устраивает, что до нас сложно добраться. – Она хранила эту тайну ровно до тех пор, пока мы были вместе.

– А вы были вместе? – Богдан рискует нарваться.

– Она так считала, – огрызаюсь я. —Ты терпеть не мог Милану, и непонятно на кой чёрт сам вдруг забрался на неё.

– Не хрен было тебе договор нарушать. Договаривались бабу на троих брать, а ты на попятную пошёл. Ещё и возбудил её так, что мы с Аланом чуть не свихнулись от ваших запахов.

– То есть во всём виноват я? Нормально. – Трусь затылком о подголовник. – Какое же мы зверьё, брат! Может, Велес потому и решил убить в дочери волчий ген? Его всегда бесила драка за свободную матку. Иван чуть ли не в монастырь собирался. Да кто же туда оборотня возьмёт! Потому и сторонился под конец жизни и своих, и людей.

– До банковской бы ячейки его добраться. Если там бумаги верховного, то и войне конец. Кто Варю женой сделает, тот и будет править балом, – Богдан указывает на заросли у обочины. – Алан! Тормози.

Останавливаю машину и на переднее сиденье плюхается голый братец.

– Ни одной души за всё время не проехало, – трясёт он головой, и пальцами вытаскивает из волос застрявшие ветки и листья. – Зато я учуял запах Родиона. Причём в волка он не оборачивался. Топтался возле своей машины.

– Тогда можно предположить, что человек, забравший Варю – засланный казачок Зоряна! Но что за повод у него был ехать к нам домой? Богдан, дай мелкому одежду. На шоссе всё-таки выезжаем. – Напрягаю извилины, но страх за Варю вытесняет все разумные мысли из головы. Хочется поехать и положить всех кобелей в обоих кланах за мою малышку.

– Если это дело лап Черноголового, то Марат мог послать своего человека, чтобы допросить Варю о пожаре или по поводу восстановления документов. Разведать, что да как у нас в доме. А тут девчонка ему сама навстречу из леса выскочила. – Богдан передаёт Алану свёрнутые джинсы, футболку и куртку. – Представляю, что она ему наговорила.

– Какая разница? – натягивает Алан штаны. – Марат левого человека не пошлёт.

– Едем к Черноголовому! – решаю я.

Варя

– Игорь, в этих местах творятся странные вещи, – оглядываюсь нет ли погони. Боюсь не за себя, за Игоря. – Вроде и люди хорошие…

– Не люди они, Варя. Оборотни. – Игорь берёт мою дрожащую руку и согревает в своей большой ладони. – Виноват я перед тобой. Отправил волкам на потеху.

– Объясни, – сжимаю его пальцы.

– В день, когда мы познакомились, я не случайно оказался у твоего дома. – Игорь сейчас не открывает для меня Америку. Всё это Назар мне уже разжевал. – Я Зоряну жизнью обязан. Отдыхал недавно на его турбазе. Подстрелил на охоте волка, а это и не волк вовсе оказался… Варя, я потом всё расскажу. Когда выберемся из переделки. Хорошо?

Во взгляде Игоря столько раскаяния, что мне хочется простить его.

– Ты что-нибудь знаешь о Вольшанских.

– Они тоже оборотни.

– Ответь мне только на один вопрос, – душа моя уже скулит по Назару, снова оглядываюсь. – Почему ты приехал за мной?

– Не хочу, чтобы тебя превратили в цех по производству монстров.

– Не поняла.

– Зорян – один из последних чистокровных оборотней. Он считает, что ты идеальная рожалка для его выблюдков! – Игорь в сердцах бьёт по рулю. – Как ещё подробнее объяснить?

«Значит Богдан не обманул меня, – с ужасом вновь ощупываю свои уши. – Я действительно волчица».

Слёзы непроизвольно катятся по щекам. Теперь понятно, почему отец отправил меня в Москву и чего боялась всю жизнь Елена. Не хочу быть оборотнем, но хочу быть с Назаром. Ещё не поздно вернуться.

– А куда ты меня везёшь? У тебя новая машина? – неожиданно побег видится мне уже совсем в других тонах.

– В Москву! – Игорь поправляет светлый чуб. – Я сказал Зоряну, что прилетел на самолёте, но моя машина ждёт нас в аэропорту. Четыре тысячи километров нёсся как сумасшедший. Боялся опоздать. Вернул Зоряну деньги и дал ещё сверху. Он сказал, твои документы сгорели. Это правда?

– Да, мы подали заявление на восстановление, – коротенькое «мы» острым шипом врезается в сердце. – Игорь, разворачивай машину…

– Зачем? – его серые глаза округляются.

– Я хочу вернуться.

– Куда? К оборотням?

– Да. Я тоже… оборотень, – это слово даётся мне сейчас с трудом. – Потому Зорян и охотится за мной.

Мы выезжаем из леса и за нами сразу пристраивается джип. Я не понимаю откуда он появился.

– Это сын Зоряна, – кусает губу Игорь и набирает номер на телефоне. – Родион, всё в порядке. Варя сама сбежала от братьев. Мы только в аэропорт заскочим за моими вещами, и сразу к вам. Поезжай домой.

Не слышу ответа неизвестного мне Родиона, но Игорь меняется в лице.

– Варя со мной поедет, – твёрдо заявляет он.

– Игорь, разворачивай машину! – вцепляюсь я в руль, и рык срывается с моих губ. – Ой!

Мы вылетаем на встречку. Игорь, умело увернувшись от летящего по соседней полосе седана, возвращается в свой ряд. Телефон упал Игорю под ноги.

– Тихо, – Игорь прикладывает палец к губам и глазами показывает на свой мобильник.

Родион слушает, что происходит у нас в машине. Но мы молчим, как партизаны. Наконец он сбрасывает звонок.

– Варя, ты хочешь остаться человеком? – выдыхает Игорь, не глядя на меня. – И выйти за меня замуж?

После рыка, я сижу, зажав рот, и задаюсь теми же вопросами. Однажды наши с Игорем пути уже разошлись. Моя натура воспротивилась его странным играм, когда я прочитала брачный контракт. Ценю порыв Игоря спасти меня от устроенных им же неприятностей. Но это слово и на сотую долю не описывает размер беды, в которую я влетела со скоростью пули. Назар, Назарушка, спаси меня! Я ведь даже не знаю номера твоего телефона.

– Я задал вопрос.

– Но зачем я тебе? – с интересом смотрю на некогда любимого человека.

Ямочки проступают на его щеках.

– Жена-волчица – это пикантно, – натянуто улыбается он и тут же добавляет, глянув в зеркало на лобовом стекле: – Варя, я не очень хороший человек. Но ты изменила меня. Любовь к тебе изменила. Никаких контрактов и никаких сомнительных игр больше. Если выберемся из этой переделки живыми.

– А если я не соглашусь? – удивлённо приподнимаю брови, взглянув на стрелку спидометра. Игорь никогда не гонял с такой скоростью.

– То тебя превратят в шлюху.

Слова Игоря звучат как пощёчина. Но они созвучны моим утренним мыслям.

– Что если моё место здесь? – И добавляю про себя: «Рядом с Назаром и его братьями».

– Всегда считал тебя разумной девочкой, но если ты хочешь быть волчьей подстилкой… Тут я бессилен.

– Мне нужно обо всём хорошо подумать.

– Некогда думать, Варенька! – Игорь возводит глаза к высокому потолку внедорожника. – Отвезти тебя назад у меня уже не получится. Родион не даст.

Мы сворачиваем по указателю с надписью «Аэропорт».

– Едешь со мной? Обдумаешь всё как следует и вернёшься к своим чудовищам.

– Они не чудовища. Если что, то я вот-вот стану такой, как они.

– Приму тебя любой.

Смотрю на Игоря и вижу, что у него нет повода обманывать меня. Мы и правда прекрасно ладили. И сегодня он совершил достойный поступок. Не побоялся приехать к Зоряну, сунулся в лес к Вольшанским. Представляю, в каком гневе братья выставили бы моего бывшего за ворота.

– Едем. Я правда хочу обдумать всё на свежую голову. Без гормональных перепадов.

Мы проезжаем шлагбаум, и Родион остаётся нас ждать в машине на обочине дороги. На парковке мы пересаживаемся в спортивный автомобиль – рыжий, как апельсин.

– Надень это, малышка! – Игорь протягивает мне кепку и тёмные очки. Такие же надевает сам. – Пристегнись и ничего не бойся.

Мы проезжаем мимо внедорожника Родиона, и вскоре мчим по трассе в сторону Москвы.

– «Медвежий угол» не обойти, не перепрыгнуть, – сетует Игорь, попивая кофе из термокружки. – Но я специально взял машину у жены друга. Родион, полагаю, даже не заподозрил, что мы с тобой на такой яркой тачке мимо его носа промчали. Час форы у нас точно есть.

– Ты не боишься, что Зорян найдёт нас в Москве? – верчу в руках выключенный телефон Игоря и раздумываю, как можно узнать номер мобильника Назара. Как назло, из головы вылетело название его компании. Вспомню. Мне просто нужно время. Время всё обдумать.

– Я ему ничего не должен. Деньги вернул сполна, – пожимает плечами Игорь. – Что не заехал перед отъездом – моё личное дело.

Лицо Игоря мрачнеет.

– Что с тобой?

– Держись крепче, родная.

Машина ускоряется, вжимая меня в кресло. Я думала, что быстрее уже невозможно. Но, оказывается, есть на свете машины с ещё более мощным двигателем. Одна из них нагоняет вскоре нагонит нас. Идём вровень, но недолго. Наш автомобиль вылетает на обочину и, перелетев овраг, переворачивается, как кабинка рискового аттракциона. Сворачиваюсь клубком, обхватив колени руками. Последнее, что я помню – скрежет металла.

Назар

К Черноголовому мы добираемся час с лишним. От нашего дома до его хутора сорок километров, половина из которых не дорога, а полоса препятствий. Черноголовый отстроил возле города усадьбу, но настоящее его лежбище скрыто от людских глаз в соседнем лесу. Проще туда добраться в шкуре волка, но в этот раз мы идём к Черноголовому не в гости.

Добротный сруб высится над чёрным частоколом за забором из остро заточенных кольев. Ворота с чеканным гербом в виде волчьей головы открывает Фёдор, сын Черноголового от человечки. Он чуть младше Алана, широк в плечах и на ринге валит маститых бойцов. Одно «но» перечёркивает все достоинства сына Черноголового. Фёдор не оборотень.

Он подходит к нашей машине, и я опускаю стекло. Фёдор окидывает взглядом моих братьев.

– С чем пожаловали, ребятки?

– Мы тебе не ребятки, – рыкаю в окно так, что Фёдор отступает назад. – Мою невесту похитили. И я знаю, что твой отец положил на неё глаз.

– Похитили? – в голосе Фёдора искреннее удивление. Он достаёт телефон и набирает номер. – Отец, у Вольшанских Вари нет. Нужно торопиться.

Ответа Черноголового я не слышу. Фёдор смотрит на нас насмешливо:

– Как бы вы ни кичились, а человек вас обошёл!

Выпрыгиваю из машины и хватаю Фёдора за грудки:

– Говори что знаешь!

Из двора выскакивают трое прихвостней Черноголового, мои братья выходят из машины и оскаливаются. Стоим на грани оборота.

В дверях терема показывается Черноголовый и сбегает по ступеням высокого крыльца. Длинные вьющиеся волосы спадают на его мощные плечи под кожаным длинным пальто. Синие глаза метают молнии. В свои сорок пять он одним ударом валит быка.

– Охолони, Назар! Фёдор, выводи машину.

Отпускаю сына Черноголового, и драка заканчивается не начавшись.

– Ты что-то знаешь про Варю? – сжимаю-разжимаю пальцы, чтобы снять напряжение.

Черноголовый встаёт напротив меня, перекатываясь с пяток на носки:

– Может извинишься для начала?

– За что? – Уже знаю ответ на свой вопрос.

– За порченную невесту. Как ты посмел взять силой то, что принадлежало мне по закону?

– Не силой, Милана сама подставилась. Это раз, – опираюсь плечом на машину. – Зорян подсунул тебе изначально порченный товар. Это два.

– Назар, – одёргивает меня Богдан.

Черноголовый сплёвывает и смотрит на моего среднего брата.

– Колись, док.

– Что колись-то, – передёргивает Богдан плечами. – Сам небось догадался. Неспроста же вернул Зоряну пустоцвет.

– Потому и вернул, что пустоцвет, – хмурит брови Черноголовый. – Рассказывай.

– Не имею права, – ухмыляется Богдан и бросает в мою сторону недовольный взгляд.

Черноголовый перехватывает его и хрустит суставами пальцев:

– Понятно. Знают двое, знают все! Ещё один повод нагрянуть в «Медвежий угол».

– Мы ищем Варю, твой человек торговал её, когда она пропала, – возвращаю Черноголового к разговору о пропаже нашей малышки.

– Поехали! – кивает Черноголовый. – Марат позвонил только что. На шоссе авария. Спортивная тачка в мясо. Гонщика зовут Игорь Орлов. Продолжать?

– Твою ж мать! – Богдан ударяет кулаком по дереву.

Боль схватывает под лопаткой, точно туда нож воткнули. Варя, милая, куда же ты рванула!

– Он один был в машине? – цежу сквозь зубы.

– Когда приехали гайцы – да. Но пассажирское место в крови.

– Убью гада, – распахиваю дверь машины.

– Он уже в стране мёртвых.

Поворачиваюсь к Черноголовому:

– Орлов пешка Зоряна.

– Я в курсе, – усмехается Черноголовый. – Предлагаю перемирие.

Протягиваю ему руку и улыбаюсь:

– А я с тобой не воевал.

Скрепляем уговор рукопожатием.

Рассаживаемся по машинам и трогаемся.

Варя

Выныриваю из небытия в кромешную тьму. Меня колотит, зуб на зуб не попадает. Не могу пошевелить ни руками, ни ногами. Место незнакомое, в нос бьёт подвальная сырость. Лежу голая на жёстком матрасе. Только воротник на шее. С трудом шевелю бёдрами, подо мной скрипят пружины. Снова проваливаюсь в темноту.

Удар изнутри в солнечное сплетение возвращает меня в страшную реальность. Странная вонь смешивается с запахом сырости. Забивает ноздри. Но зато ушёл озноб. В сосудах и нервамх пульсирует тепло, изливаясь из подреберья. В плечах, бёдрах, коленях рывками стягиваются связки. Хрустят кости. Перед глазами калейдоскоп воспоминаний: я с косичками обнимаю отца на вокзале, Назар целует меня, бегу по лесу, машина летит в кювет.

Дышу часто, как собака после бега. Боль отступила. Резко сажусь и пытаюсь в темноте рассмотреть свои ладони, но тщетно. Хватаюсь за воротник и с ужасом понимаю, что это ошейник.

– Очнулась? Ко мне. Живо! – незнакомый звонкий женский голос отдаётся эхом в подвале.

От рывка слетаю с матраса и приземляюсь на четвереньки. Вспоминаю, где я впервые учуяла этот запах. Щелчок и тусклая лампочка озаряет тесную комнату с бетонными стенами. Источник вони – высокая рыжая девушка с голубыми глазами. Её можно было бы назвать красивой, если бы не злобная гримаса, исказившая правильные черты лица.

Сажусь, но следующий рывок вновь заставляет меня опереться на руки.

– Кто вы? – вопрос ради вопроса. Уверена, что передо мной дочь Зоряна.

– Твой персональный ад, – ухмыляется она и опускается на скрипучий табурет.

– Зачем вы меня похитили? – Мне не дёрнуться из-за натянутого поводка.

– Будешь моей собачкой, – носком сапога девушка касается моего подбородка.

Собираю силу и вскакиваю, одной рукой рванув поводок на себя.

Мы оказываемся нос к носу.

– Не буду! – выдыхаю в лицо девушке.

За моей спиной скрипит металлическая дверь.

– Стоп, стоп, стоп! – вкрадчивый мужской голос жалит змеёй. – Милана, оставь нас.

Сверкнув голубыми глазами, Милана толкает меня в грудь, и я оказываюсь в крепких мужских объятьях.

– Скоро вернусь и продолжим, – заверяет меня Милана, презрительно смерив презрительным взглядом.

Она уходит, а я даже предположить боюсь, что за гора мышц стоит за моей спиной.

– Не бойся, я тебя не дам в обиду, – мужчина царапает мозолистыми руками мои плечи. Он обнюхивает меня, как Вольшанские в первый день. Его борода щекочет мою шею.

– Буду благодарна, если вы меня просто отпустите.

– Ты вкусно пахнешь, персик. Такую девочку грех отпускать одну дальше двора.

– Но я…

– Но ты будешь послушной и сейчас сделаешь мне хорошо.

Мужчина прижимается к моей спине и лапает меня, где вздумается.

– Нет, – сжимаю бёдра, когда пальцы грубо проникают в моё лоно. Оно сухое, и мне больно.

– Да, Варя, – шепчет он мне в ухо. – И у тебя есть только два варианта. Жить королевой в моём доме, либо стать цепной сучкой. Моя дочь ненавидит тебя, а я готов холить и лелеять. Если будешь со мной ласковой…

– Отпустите меня, – хнычу, пытаясь вырваться из стальных объятий. Пусть меня лучше убьют. Какая же я дура. Назарушка, найди меня. Умоляю! Впиваюсь зубами в мускулистое плечо.

– Кусаться вздумала! Сейчас я тебе свои зубы покажу, – мужчина сжимает пальцами мою шею и встряхивает, как котёнка. Хватает поводок и рывком отправляет меня на колени. Ударяюсь о бетонный пол. Хочу забиться под кровать, но длины ремня не хватает. Поднимаю взгляд на моего мучителя. Это Зорян. Когда мы говорили по скайпу, он показался мне милейшим человеком. Эдаким бородатым чудаком. Сейчас его глаза горят жёлтым огнём. Зубы белые, крепкие. Думала, показалось, но нет, клыки растут. Рот уже не закрывается из-за них. – Ты у меня быстро обратишься. Я не буду с тобой церемонится, как Вольшанские.

Зорян сдёргивает с себя спортивные штаны. Его мускулы разбухают, ногти вытягиваются и скручиваются в трубочку, превращаясь в когти, тело человека быстро покрывается серой шерстью. Закрываю глаза, пытаясь убедить себя, что это страшный сон. Но злобный рык возвращает меня к действительности. Огромный волк стоит на четырёх лапах и скалит зубы. Вскакиваю на ноги, прижимаюсь к ледяной шершавой стене. Сердце от страха колотится под горлом. Волк поддевает меня мордой, недовольно рычит.

– Хорошая собачка, – бормочу будто в бреду и, пользуясь моментом, снимаю с себя ошейник. Мне нечего терять, и я бросаюсь к двери. Волк одним ударом лапы, отправляет меня на пол. Ползу на четвереньках к единственному выходу и понимаю, что проиграла, когда волк прыгает на меня сзади и, повалив, ложится сверху. Прижимаюсь к холодному полу, шершавый язык облизывает мои плечи, шею, уши. Неужели я такой же монстр? Лучше смерть! Волк поднимается. Мордой и лапами заставляет меня перевернуться на спину. Похоже, он решил меня вымыть, перед тем как сожрать. Меня трясёт от холода и страха. Очередной рык отправляет меня в непроглядную темноту.

Утопаю в мягкой подушке. Мне тепло под лёгким как пух одеялом. Какое счастье, что это был всего лишь сон. Всё тело ломит, но это пустяки по сравнению с пережитым ужасом.

– Очнулась? – вкрадчивый голос Зоряна над самым ухом заставляет меня замереть. – Открой глазки.

Зажмуриваюсь ещё сильнее. Одеяло ползёт вниз.

– Красивая, вкусная волчица. – Губы Зоряна захватывают мой сосок. Борода щекочет грудь. Рука Зоряна скользит по моему животу, и пальцы грубо раздвигают складки. Щупают за бугорок. Лежу ни жива ни мертва.

Страх вновь оказаться в подвале парализует волю.

– Что же у тебя так сухо там, – Зорян отрывается от моей груди. – Посмотри на меня.

Открываю глаза. Мы в маленькой комнате с низким потолком. За стеклом камина языки пламени облизывают берёзовые поленья. Похоже на избу. Вряд ли здесь есть подвал. Сколько же я была без сознания?

– Молодец, усвоила урок, – Зорян проталкивает пальцы мне в рот. – Оближи их как следует.

Хочется вытолкнуть их языком, но сопротивление лишь веселит Зоряна. Он довольно скалит зубы и достаёт пальцы.

– Расслабься, девочка, – он вновь трёт пальцами у меня между ног. – Красивые от тебя будут волчата. Не зря Вольшанские по тебе, все как один, с ума сошли. Смотри, ты уже течёшь. Давай, маленькая. Давай, моя звёздочка.

В комнате так натоплено или у меня жар? Страх сменяется желанием броситься на Зоряна и вцепиться ему в глотку. Отбрасываю его руку, но не успеваю даже приподняться с постели. Он наваливается сверху, упираясь членом между моих бёдер, и снова на его бородатом лице сияет довольная ухмылка.

– Хорошо, молодец! Продолжай злиться.

В момент, когда во мне просыпается волчица, страх отступает. Начинаю догадываться, ради чего затеян этот сексуальный марафон на берегах Енисея. В состоянии возбуждения я могу обернуться. Если буду злиться, это произойдёт ещё быстрее. Не хочу быть оборотнем. И, похоже, пока это не случилось, волки меня не тронут. С этого момента я бревно. Расслабляюсь и закрываю глаза. Из избушки на курьих ножках можно сбежать. Это не подвал. Не будет же этот козёл лапать меня до бесконечности. Впрочем, он далеко не козёл. Матёрый волчара. Уйти от него будет посложнее, чем от братьев Назара. Мальчики, милые, спасите меня, пожалуйста!

– Варя! Ва-ря! – Зорян проводит языком по моим губам, щекоча бородой. – Успокоилась?

– Да слезь ты с меня! – упираюсь кулаками ему в грудь. – Тяжёлый, как колода.

– Ладно, – Зорян переворачивается на спину. – Теперь ты меня поласкай, да будем спать.

– И без ласки нормально. Спокойной ночи!

Отвернуться мне Зорян не даёт. Хватает за шею и утыкает лицом в свой волосатый пах.

– Делала уже это, или учить нужно?

Смелость моя улетучивается. Но я не должна сейчас злить Зоряна.

– Не делала.

– Будем учить, – Зорян вскакивает с кровати и сдёргивает меня с неё на плетёный ковёр.

Этот ужас никогда не кончится. Стою на коленях, равнодушно разглядывая бордовую головку члена Зоряна и внушаю себе: «Я бревно, равнодушное и совершенно беззлобное».

– Оближи его, – приказывает Зорян, указывая глазами на своё естество.

С тоской посматриваю на зашторенное окно. Судя по коротким и узким занавескам, оно совсем маленькое.

– Оближи, – повторяет Зорян.

Пальцами одной руки он зарывается пальцами в мои волосы, а другой хватается за член и ведёт по моим губам. Возненавижу себя, если позволю Зоряну даже думать, что покорилась ему. Непроизвольный рык вырывается из моей глотки.

– Укусишь, отвезу обратно в подвал, – равнодушно роняет Зорян.

«Я спокойна, спокойна!», – уговариваю себя.

– Варя, пожалуйста! Не хочу насиловать тебя. Сделай всё сама.

– Я не хочу, – отворачиваю голову. Мне не нравится, как от Зоряна пахнет. Такой же вонючий, как его дочь.

– У тебя нет другого выхода. Ты будешь моей женой.

– Тогда ты выбрал странный способ представиться, – передёргиваю плечами, вспомнив свидание с волком.

– Милана привезла тебя после аварии и сунула в подвал. Готов извиниться перед тобой. У тебя отличная регенерация, кстати. – Зорян отпускает меня и садится на кровать. Он пожирает меня взглядом, и я решаю нащупать границы дозволенного.

– В туалет хочу.

– На улице. Пойдём покажу, – поднимается Зорян.

– Мне бы надеть что-нибудь, – озираюсь в поисках одежды.

– Там не так холодно, – пожимает Зорян плечами. – А стесняться здесь некого. Мы вдвоём в лесу. И никого вокруг на сотню километров.

– Ты похитил меня… Это преступление! Тебя посадят!

– Да прекрати ты чепуху молоть. Обернёшься, я тебя повяжу, потом сама не захочешь никуда уходить.

– Что значит повяжешь? Верёвками, что ли?

– Смешная ты, – протягивает Зорян руку. – У меня есть путы посерьёзнее. Вставай.

Варя

Авария разделила жизнь на «до» и «после». По словам Зоряна, Орлов погиб, а я выжила лишь благодаря волчьей регенерации. Что это такое я поняла, вспомнив заживающие на глазах раны Назара и Богдана. Молю небеса дать мне снова увидеться с ними. Дни сменяют ночи, но решение не приходит. Бежать боюсь. На второй день после моего пробуждения появился медведь. Зорян прогнал его рыком, но я теперь боюсь отходить дальше крыльца. В туалет бегу опрометью. Хлипкое сооружение с дыркой в деревянном ящике не спасает от диких зверей. Хотя это единственное место, где Зорян не донимает меня разговорами.

Незаметно делаю ножом зарубки на стене сруба, возле крыльца. Сегодня утром поставила седьмую. В отражении осколка зеркала с потрескавшейся амальгамой углядела у себя несколько седых волос. Зорян в полночь оборачивается волком, и всякий раз я умираю от страха. Мне противен этот тип в любом обличье. Он играет со мной то в мужа и жену, то в волчью стаю. К счастью, не может пока «повязать». Я, по его мнению, чистокровная, но бракованная самка. После того, как я рожу от него, мне придётся родить ещё и от его сыновей. От этих разговоров меня мутит, поэтому даже радуюсь, когда Зорян оборачивается. Единственный минус – волчьи ласки. Кажется, я насквозь пропиталась вонючей слюной. Чем настойчивее больше Зорян пытается пробудить во мне истинную сущность, тем больше мне хочется остаться человеком.

Провожу ладонью по зарубкам. Шершавая поверхность дерева сруба царапает кожу. Хруст веток за спиной, и я, выронив нож, бросаюсь к двери. Вбегаю в избу, и задвигаю щеколду. Холодный пот течёт по спине, а горячие слёзы обжигают щёки. Судя по возне на крыльце, мохнатый демон принимает человеческий облик. Окрик Зоряна, как удар хлыста.

– Варя, открой!

Нехотя впускаю. Нагота Зоряна меня раздражает. Мне он позволил ходить в его футболке.

– Там заяц на крыльце. – Зорян черпает ковшом воду из ведра и жадно пьёт. – Обдерёшь шкуру и выпотрошишь сама. Я прилягу. Устал.

– Лапы ломит и хвост отваливается? – прищуриваюсь я презрительно. – Зачем тогда молодую жену берёшь? Не прикоснусь к несчастному. Я вообще мясо не люблю.

Зорян толкает меня к стене и запускает руку мне под футболку.

– А я люблю мясо. Молодое, сочное. Не хочешь готовить? Изволь. Обслужишь меня, и я приготовлю лопоухого сам.

– Ненавижу тебя, – шепчу ему в рот, но знаю, что проиграю снова.

– Поэтому течёшь? – Зорян трогает меня между ног. – Зимой гон начнётся, сама подставляться будешь.

– Это физиология, – отворачиваю голову.

– А мне твоя душа не нужна, – Зорян надавливает мне на плечи, понуждая опуститься на колени. Гладит меня по волосам. – Открой рот и высуни язык…

Шум мотора мы слышим одновременно. Встречаемся взглядами.

– Не радуйся, – усмехается Зорян и стягивает со спинки стула спортивные штаны. – Это мои сыновья или Милана.

Радуюсь, что удалось избежать утреннего вторжения. Ненавижу кислый вкус Зоряна. Но тут до меня доходит смысл его слов. Встречи с Миланой я боюсь не меньше, чем знакомства с сыновьями моего похитителя. А вдруг Назар всё-таки меня нашёл? Выбегаю следом за Зоряном на крыльцо. Прямого подъезда к избе нет. Мотор стихает за деревьями. У меня в последнее время обострился слух. Слышу тихий разговор и шаги, хотя люди явно стараются ступать осторожно. Из чащи выходят два темноволосых мужчины с ружьями за плечами и одинаковыми огромными спортивными сумками. По возрасту мужчины примерно ровесники Назара и Богдана. Я разочарованно отступаю к двери. Но Зорян удерживает меня за запястье.

– Здорово, батя! Как проходит медовый месяц? – один из мужчин замирает у крыльца и, прерывисто втягивая воздух носом, разглядывает меня, как экзотическую птицу.

– Есть проблемы, Родька. Потому и вызвал, – Зорян бросает на меня недовольный взгляд. – Может, жар молодых тел раскочегарит Вареньку быстрее.

Свободной рукой натягиваю футболку пониже. Мужчины похожи на Зоряна. Рослые, мускулистые, Он говорил, что у него сыновья от первой жены, чистокровной волчицы. Но она погибла. Трёх дочерей ему родили двоюродная сестра и племянница. Остальные дети от них умирали, не дожив до года. Я расспрашивала Зоряна о своей семье. Он сказал лишь, что был влюблён в мою мать, и, если бы она согласилась стать его парой, то до сих пор была бы жива.

– Здорово, отец! – второй мужчина смотрит на меня с неприязнью. – А на остальную семью ты болт забил?

– Не зарывайся, Данила, – рыкает Зорян. – Эта самка продолжит наш род. Ничего с девками не случится. Милана увела их в восточный бункер.

– Ты с Вольшанскими порешал бы нормально вопрос…

У меня дух перехватило, когда я услышала фамилию Назара.

– Ты бы поучил свою бабу щи варить! На чердак вещи несите и спускайтесь. – Зорян багровеет на глазах и подталкивает меня к двери. – С самочкой поближе познакомитесь, пока еду ей готовлю. Она не умеет охотиться и сырое мясо пока не ест.

На ватных ногах вхожу в дом. Стараюсь не думать о словах Зоряна про жар молодых тел. В голове зарождается шальная идея – угнать машину его сыновей. Я не умею водить, но воскрешаю в памяти слова Назара: «Педали здесь две: справа газ, слева тормоз. Педаль тормоза выжми и поворачивай ключ. Потом также удерживая педаль, включаешь передачу». Попытка не пытка. Я справлюсь. Не лежать же, безвольно раздвинув ноги перед Зорянам и его выблюдками. Превратиться в станок для производства монстров. Игорь очень точно подметил… Бедный Игорь. Подбрасываю полено в камин и забираюсь с ногами в колченогое кресло. Огонь разгорается с новой силой. С машиной в тайге не пропадёшь. Чтобы найти ключи, придётся подождать пока братья уйдут на охоту. Если и отца прихватят – вообще подарок. Цель ясна – я будто возрождаюсь к новой жизни. Вольшанские ищут меня. А я буду искать их.

Долго побыть в одиночестве не дают. Данила с Родионом спускаются с чердака.

– Ну что, красавица, – Данила стягивает с себя футболку и остаётся в одних джинсах, – пойдём расслабимся.

Вцепляюсь в подлокотники и вжимаюсь в кресло. Не ожидала, что под словом «знакомство», Зорян подразумевал, что я с ходу отправлюсь с его сыновьями в постель.

Назар

Не можем ни есть, ни спать.

– Лишь бы ты не перекинулась, лишь бы не перекинулась! – повторяю, как молитву. – Я иду к тебе, Варенька!

Нашим душам не дано спастись, но сейчас я готов на коленях ползти в церковь и просить человеческого Бога защитить Варю. Я понял поступки Велеса. Он спасал дочь от грязи, что творится в кланах. Мне казалось нормальным взять одну жену на троих. Но теперь меня разрывает гнев, стоит представить, как что Вареньку трахает Зорян со своими сыновьями.

Выходим с братьями из банка обескураженные и садимся в машину. Я сжимаю в руках кулон Белозёра. Час назад он обжёг мне грудь. Слышал от своих родителей о свойствах кулона Верховного. Он подаёт знак владельцу, когда миру оборотней грозит опасность. Интуиция меня не подвела. Мне сейчас только что рассказали в банке, как Варвара Велес час назад собственноручно получила бумаги своего отца. Пришлось сообщить, что у Вари документы сгорели недавно в огне. Управляющий поднял на уши службу безопасности. Кинулись проверять документы. Оказалось, мнимую Варвару обслуживал сотрудник, принятый на работу три дня назад. Копии документов сделаны с фальшивых документов.

В мессенджер приходит странное послание с неизвестного номера: «Если хотите повидаться напоследок с ВВ, подъезжайте на Народный проспект. Парковка у Бизнес-центра».

– Может, Черноголовый ведёт двойную игру? – заглядывает Алан с заднего сиденья в мой смартфон. – У него проблем нет через Марата фальшивку выправить.

– Вряд ли, – кусаю губы. Варя сама не ввязалась бы в такую авантюру. А из женщин-оборотней на такую дерзость способна лишь… – Милана.

Заезжаем на парковку и стоим битых пятнадцать минут. Время тянется, испытывая наши нервы на прочность. Время ожидания в сообщении не указано.

– Очнись, брат! – окриком вклинивается в мои мысли Богдан и указывает на старенькую иномарку, перегородившую нам дорогу. – Ты сейчас руль с мясом вырвешь. Глянь-ка, а это не Милана, случаем? То ли перекрасилась, то ли парик напялила.

– Где? – подпрыгивает Алан на заднем сиденье.

– Она! – я глазам не верю.

– Нацепила белую паклю на голову, пересела в ведро и думала мы её не узнаем? Овчарка! – Богдан хватается за ручку двери.

– Сиди, – цежу сквозь зубы. – Стоит тебе выйти из машины, и Милана рванёт от нас куда подальше. Похоже, сообщение – её рук дело.

Моя бывшая любовница натянуто улыбается и бордовый седан трогается с места. На перекрёстке иномарка с рычанием улетает вперёд. Гоню джип следом за ней. Машина у Миланы не так проста. Под капотом явно спрятан движок от спортивной тачки. Баламут, оборотень из клана Зоряна, механик высшего класса. Руки золотые, на лицо так красив, что бабы с ходу дают, но умом не вышел. Подозреваю, что Зорян и его отец тоже.

Выезжаем из города на шоссе, Маневрируя между машинами. Поправляю каплю в ухе и большим пальцем кручу колёсико на руле, пока монитор на торпеде не показывает в записной книжке: «Милана». Вызываю и слушаю про абонента вне зоны действия сети. Ничего нового. Семейство Чоновых вырубило телефоны, чтобы невозможно было вычислить их местоположение. Набираю номер, с которого пришло сообщение. Тоже тишина. Милана завладела документами Велеса и ведёт нас в логово Зоряна. Очень хочу услышать хруст позвонков, когда сомкну челюсть на его шее.

– Прижимай её к обочине, – рычит мне в ухо Алан.

– Успеем, – отвечает за меня Богдан. – Овчарка ведёт нас к Варе. В сообщении, по крайней мере, так написано.

– Но Медвежий угол в другой стороне!

– Мы там всё уже обрыскали. Лежбище у Чоновых может оказаться где угодно, – трусь затылком о подголовник, голову точно железным обручем стягивают. Меня распирает от желания выкинуть эту суку на обочину одним движением руля.

– И что? – не унимается Алан. – Будем ехать за ней, пока не кончится бензин?

– Милана не скажет ни слова про Варю, даже рви мы её на куски, – рычу в ответ младшему брату. Моё тело охватывает знакомая до боли лихорадка. Мышцы наливаются, натягивая тонкую ткань рубашки под курткой. – Милана разыгрывает свою партию.

Звонит Черноголовый, нажимаю на громкую связь.

– Привет, Назар! Марат только что доложился. Моя бывшая жёнушка час назад по фальшивым документам на имя Варвары Велес получила в банке доступ к ячейке Ивана Велеса. Её отпечатки пальцев имелись в базе. Объявлен план-перехват. Так что скоро Милана будет в наших руках. Какие у тебя новости? – Черноголовый разъярён не меньше меня. Он ещё не посчитался с Зоряном за фальшивую девственницу.

Богдан сжимает кулаки и откидывается на спинку сиденья. Понимаю его гнев, семья Чоновых сделала нас всех по полной программе.

– Это я поднял бучу в банке. А твоя бывшая обошла все капканы, и сейчас мчит в десяти метрах от меня по восточному шоссе, – негодую до беснования. Температура крови в моих жилах достигает максимума. – Вопрос, как ей отдали имущество отца Вари. Полгода не прошло со дня его смерти.

– У Миланы слеплен целый пакет документов. Да подельник помог. Берут в банк всякую шелупонь, а ты доверяй им свои капиталы, – брызжет слюной в трубку Черноголовый. – Но откуда у Миланы ключ от ячейки? Варя что-то говорила вам про него?

– Ключей всегда два. Один в банке, второй с недавних пор у меня. Мы его нашли с Варей во дворе её отца. Судя по тому, что спрятан ключ был в кулоне Белозёра, Иван хранил в банке завещание вожака верховного клана.

– Значит, Зорян знал об этом. Его руки в крови Велеса!

Черноголовый уважал Вариного отца. Тот в последние годы ни с кем не водил дружбу, но для многих всё равно оставался примером.

– Старый волчара напролом идёт к власти, – Богдан бьёт кулаком по торпеде. – Но никакое завещание не заставит меня признать его новым верховным.

– А меня признаешь? – усмехается в трубке Черноголовый. – Никто ведь не знает, кого Белозёр назначил вместо себя.

Переглядываемся с Назаром, в этот момент Милана сворачивает с шоссе на лесную дорогу.

– Твою ж налево! – разворачиваюсь на полном ходу через двойную сплошную перед летящей фурой и возвращаюсь к упущенному повороту на всех парах.

– Разберёмся, ты давай подъезжай, – Богдан называет Черноголовому координаты, и я сбрасываю звонок.

Милана

Быстро я Назара с братьями нацепила на крючок. Мчат позади довольные. Вы мальчики даже не подозреваете, какой у меня сюрприз для вас. Терять мне всё равно нечего после того, как меня предал даже родной отец. Получив желанную самку, он уединился с ней на хуторе и забрал братьев к себе. Я устала прощать. У меня давно своя игра. Велес единственный оборотень, кто был по-настоящему ко мне добр. А я его подставила сразу, как узнала, кого назначил верховным Белозёр после себя и кому назначена в жёны Варя.

Оборотни помешались на чистоте крови и до сих пор чтут свои средневековые законы. Ещё бы кулоном Верховного завладеть. В ячейке его не оказалось. Но всё равно. Даже на основании этой волчьей грамоты кое-кому не чесать член о молоденькую волчицу!

Муженька своего бывшего подтянуть бы ещё. Но с ним мы договоримся. В моих руках теперь такой козырь! Захочу – разыграю его, а захочу – уничтожу.

Варя

– Бракованная самка и шлюха никакая, – Данила кривится, вставая с постели и говорит так, точно меня нет в комнате. – Зря только войну раздули.

Зорян отвязывает мои руки от спинки кровати и задумчиво смотрит на меня:

– Но я готов дать голову на отсечение, что она дочь Ольги и Ивана. Свечку, конечно, не держал, но Велесу можно было и метку не ставить на жену. Ольга ни на кого другого смотреть не желала. Может, подождать, пока время гона придёт, и само собой всё случится.

– Неужели мы тебе совсем не понравились? – Родион застёгивает брюки и краснеет, увидев, как я потираю затёкшие запястья и разглядываю засосы, оставленные братьями на моём теле. – Извини, не рассчитали силы.

– Вы зря теряете время, – цежу сквозь зубы.

– Тогда нам придётся тебя убить. – Данилу я задела больше как мужчину, а не как волка. Сказала, что мне противны его ласки и запах. Плюнула в лицо.

– Не пугай девочку, – Родион протягивает мне свою футболку. Мою братья разорвали, когда тащили в постель. – Варя, ты волчица. Это я тебе говорю.

– Ты думаешь? – Зорян присаживается на краешек стола. – Что тогда мы делаем не так?

– Она нашла своего истинного, и это не ты, отец, – Родион надевает кожаную куртку на голое тело. – Верни её Назару.

– Что ты такое говоришь? – Зорян хватает сына за грудки. – Наш род на грани вымирания.

– Да я лучше на обычной бабе женюсь, надоело всё! – Родион отталкивает отца.

– Что тебе надоело? – прищуривается Зорян.

– Хоронить братьев и племянников, которые мрут как мухи.

– Ты не хочешь увидеть, как впервые обернётся твой сын от чистокровной волчицы? – хмурится Зорян. – Встретить с ним его первую луну, научить охоте, рассказать, как правильно ласкать и метить самку?

– Тебе бы рекламные посты писать, – усмехается Данила. – Я за чистую кровь. Но если эта девка ещё раз позволит себе рыкнуть на меня или, хуже того, плюнуть, я порву её на части. Оставайся, Родька, поиграемся ещё с Варей.

– Кто это к нам пожаловал? – Зорян подскакивает к двери и, приоткрыв, ведёт носом.

Я тоже напрягаю слух. Слышу мотор. Стоп! В нашу сторону едут две машины. Назар нашёл меня! Дрожь охватывает всё тело. Спрыгиваю с кровати и тут же попадаю в железный обруч объятий Данилы.

– В подпол её! – рычит Зорян.

Родион откидывает угол тяжёлого ковра и дёргает за кольцо небольшую дверцу. Из темноты ямы тянет сыростью. Родион прыгает вниз:

– Давай её сюда, – гулко доносится его голос.

– Не пойду. – Впиваюсь зубами в плечи Данилы, забыв о приличиях расставляю ноги так, чтобы меня невозможно было втолкнуть в яму.

– Пойдёшь! – шипит мне в ухо Данила. – Как миленькая пойдёшь!

Делает подсечку, и я падаю в темноту, прямо на Родиона. Дверца с грохотом закрывается. Шуршание и голоса стихают.

– Ковёр наверху не для тепла, – шепчет Родион мне в затылок. – Для звукоизоляции.

– Помо…

Огромная ладонь закрывает мне рот:

– Не заставляй делать тебе больно, – Родион обнимает меня второй рукой. – Давай лучше присядем. Я на ящик, а ты ко мне на колени. А то простудишься.

В подполе холодно, и я правда начинаю замерзать, стоя на земляном полу. Киваю, и Родион меня отпускает.

– Ты где-то видишь здесь ящик? – вожу руками по воздуху.

– Да, – Родион накидывает мне на плечи свою куртку. – Иди сюда.

Делаю два шага следом за ним и слышу скрип. На ощупь опускаюсь к Родиону на колени.

– Давай сюда ноги, – он берёт мою ступню в горячую ладонь.

Я, стуча зубами, всовываю ему в руки вторую.

– Помоги мне вернуться к Назару, – завожу опасный разговор. – Зачем я вам?

– Зачем, думаю, ты уже поняла, – вздыхает Родион. – Но не хочу я брать тебя без любви. Тем более видел, как ты на Назара запала. Как вы целовались в машине. Даже завидно стало. Хорошенькая ты самочка, сладкая. Не слушай Данилу.

– Но ты же сам сказал, что у меня есть истинный. – Похоже, в стане врага у меня появился союзник.

– Пожалел тебя, – Родион обнимает меня сильнее, касается губами лба.

– Зачем тогда в яму эту затащил?

– Пусть народ сначала на свежую голову потолкует.

– Думаешь, это Вольшанские? – спрашиваю с надеждой.

– Да. Они с сеструхой моей пожаловали. А этот номер в программе не значился. – Родион сплёвывает в темноту. – Милана совсем берегов не видит. Никогда не видела.

– Почему Милана такая злобная? Думала загрызёт меня. Она ведь красивая девушка, пользуется успехом у мужчин, наверное.

– Даже чересчур. Но любит только Назара. Так что, подруга, ты ей дорогу перешла.

– А у тебя есть девушка? – вспоминаю, как жаркие губы Родиона жадно целовали мой живот, впивались в плоть.

– Постоянной нет. Балуюсь с залётными куклами.

– А ты говорил про обычную бабу, то есть девушку. Это серьёзно?

– Да. Хочешь тебя такой сделаю? – Родион трётся носом о мою щёку.

– Что ты хочешь этим сказать? – напрягаюсь всем телом.

– Только то, что понял про тебя, – смеётся Родион. – Уверен, когда мы пыхтели над тобой, ты изо всех сил держалась, чтобы не повестись на ласку. Ты не хочешь оборачиваться, и в этом весь секрет. Потому и от Вольшанских рванула. А всё гораздо проще. Если я тебя распечатаю сейчас, ты никогда не обернёшься.

– Вот оно как, – мне на мгновение становится жарко. Давно уже разом можно было положить конец моим мученьям. А примет ли меня Назар обычной женщиной? Наворачиваются слёзы обиды. Значит, Вольшанские тоже рассматривали меня, как инкубатор для своих детей-оборотней?

– Ну так как, Варенька? Одно телодвижение, и тебя оставят в покое, – Родион отпускает мои пятки и скользит ладонью по моим ногам, подбираясь к краю футболки.

– Я хочу, чтобы это сделал любимый человек, – сжимаю бёдра, не пуская пронырливые пальцы Родиона.

– Назар? Он скорее отгрызёт себе лапы, чем лишит девственности чистокровную самку до оборота.

– Я не самка! – Это слово режет мне слух. – Человек, женщина, разумное существо, кто угодно, только не самка.

– Приветствую в тебе свободный дух, – Родион приспускает с моих плеч куртку. – Если Назар, действительно любит тебя, то примет даже человеком.

– А если не примет? Вольшанские хотели жить со мной втроём, – я принюхиваюсь к Родиону. С удивлением ощущаю, что он единственный не вонючий оборотень в семье Зоряна. – Любовь ли это? Когда вчетвером? И чем тогда они отличаются от вас?

– Ничем… Варенька, давай сбежим от них от всех, – страстно шепчет мне в ухо Родион. – Я буду любить одну тебя.

– Нет, Родион, – уворачиваясь от его поцелуев, я теряю бдительность и пропускаю гол в ворота. – Я люблю Назара. Пусти!

Пальцы Родиона добираются до моего лона, а он сам набрасывается на мои губы. В кромешной темноте колочу Родиона по спине и голове, понимая, что проигрываю по всем фронтам. Этому парню нужна не волчица, а женщина.

Назар

Забрались за Миланой в самую чащу. Хорошая дорога закончилась за поворотом с трассы, а то, что хоть как-то можно назвать дорогой – через пять километров в глухой тайге. Милана, схитрив, не включила сигнал поворота, и бросила седан, пока мы разворачивались на шоссе. Пересев в джип, она уверенно мчала вперёд перед нами. Открываю окна, чтобы своевременно почуять приближение оборотней. Но вместо постороннего запаха слышу мерное жужжание. Переглядываюсь с братьями, и Алан высовывает голову в окно:

– Зелёный, как тархун. Черноголовый.

– Сильный шкурный интерес у него, – кусает губы Богдан. – Ох, чую прольётся кровушка сегодня.

– За Варю порву любого, – рычит с заднего сиденья Алан.

Вперёд, над верхушками деревьев, медленно выдвигается стрекоза Черноголового, итальянский вертолёт последней модели, в нагрудном кармане моей куртки вновь нагревается волчий череп.

Звонит мобильник, нажимаю кнопку на руле.

– Оперативно ты, – усмехаюсь, лавируя между выбоинами на дороге.

– У тебя на борту будет место для меня и сына? – Черноголовый тяжело дышит, явно предвкушая встречу с бывшими тестем и жёнушкой.

– Если Фёдор сядет с Аланом и Богданом, а ты вперёд со мной, то добро пожаловать.

Вертушка, покружив, пролетает над дорогой вперёд. Лестница, раскручиваясь, вылетает из кабины и, покачавшись, зависает в воздухе. Надеюсь, Милана не сиганет из машины, завидев Черноголового. Карта в навигаторе показывает, что свернуть тут ближайшие двадцать километров некуда.

Черноголовый с сыном выходят из леса, завидев нас, и мы подхватываем их на борт. Фёдор садится между моими братьями и загораживает мне обзор в зеркале на лобовом стекле. Но меня больше интересует внедорожник, мелькающий впереди.

– Мне позвонила Милана, – Черноголовый гневно сверкает пожелтевшими глазами. Его зрачки вытянулись вертикально. – Сразу после тебя. Дала координаты и сказала, что созывает старших кланов, чтобы объявить волю Белозёра. Милана желает восстановления мира и справедливости, поэтому готова пойти против отца и обнародовать добытые документы. Прикинь? Эта потаскушка нас собирает, чтобы поговорить о справедливости. Может она нам ещё о семейных ценностях пролает?

Отвечаю не сразу, ещё немного и у меня задымится рубашка и будет ожог груди. То ли дело в Черноголовом, то ли в приближении к логову Зоряна. Стихает звук мотора. Я доезжаю до машины Миланы и выключаю двигатель. Тяну носом и вою, задрав голову. Еле уловимый тонкий Варин аромат возвращает меня к жизни. Выскакиваю из машины, готовый напролом броситься к избушке, виднеющейся за деревьями, но Алан перехватывает меня.

– Спокойно, брат, главное, не напороть сейчас.

Милана стоит возле багажника и с насмешкой рассматривает нас. Она уже успела избавиться от парика и высокий хвост из рыжих волос венчает её голову. Уверен, как минимум трое из волков, примчавшихся следом за ней, лелеют сейчас желание прихлопнуть Милану, как лягушку, одной лапой.

– Цвет нации в сборе, – на губах моей бывшей любовницы играет ехидная улыбка. – И только одного из вас нет в моей коллекции. Алан, не расстраивайся. У тебя ещё всё впереди.

– Фёдор? – Черноголовый разворачивается к сыну и тот, потупив взгляд отступает.

– Он ласковый мальчик, – подливает масла в огонь Милана. – Зализывал мне частенько раны.

Алан сегодня в роли миротворца.

– Спокойно, старина, – касается он плеча Черноголового. – Это провокация. Милана нас всех сейчас рассорит.

– Назар, удивлена, что ты до сих пор жив. Мой муж теряет былую хватку.

– Хватит! – Черноголовый срывается с места, но Милана наводит на него дуло пистолета.

– Стоять! Это вам вместо «здрасьте».

Два прыжка и Алан, вышибив ногой оружие из рук Миланы, зажимает ей рот.

Мы с Черноголовым быстро обыскиваем внедорожник нашей бывшей.

– Нашёл, похоже! – возвещает Черноголовый, доставая из-под пассажирского сиденья коробку, похожую на обувную.

– Зорян, – предупреждаю я союзника, почуяв приближение нашего общего врага.

– Какие люди? – раскрывает Зорян объятья вылезая из зарослей. В голосе его плохо скрываемая злоба. Данила за его спиной поигрывает пистолетом. Пока непонятно, вместе действуют отец и дочь или порознь. – Милана, ты теперь с Аланом? Он с тобой что-то совсем не ласков.

– Хватит ломать комедию, Зорян! – переглядываюсь с Аланом, и он приставляет дуло своего пистолета к виску Миланы. – Данила, убери пушку. Здесь она есть у каждого, и твоя сестра получит пулю одновременно с твоим выстрелом.

– Зачем пожаловали? Нежданных гостей хлебом и солью не встречаем, – складывает Зорян руки на груди.

– Ты похитил мою невесту, Варвару Велес, – подхожу к животрепещущей сцене, наблюдая краем глаза, как Богдан отступает за машину.

– Я похитил? – возмущается Зорян. – Твою невесту?

– Она больше не твоя, – встаёт Данила рядом с отцом. – С того самого момента, как сбежала от вас. Мы с Миланой вытащили Варю из горящей машины. Подарили вторую жизнь, выходили. Теперь она наша самка. Не обернётся до весны, будет работать на семью.

– Не бывать этому, – рычу я.

Фёдор и Черноголовый стоят со мной плечом к плечу, готовые в любой момент бросится на неприятеля. Меня беспокоит отсутствие Родиона, но, полагаю, Богдан уже проник в дом. Не знаю, заметил ли Зорян исчезновение Богдана, но если заметил, это значит только одно – Родион в доме, и Зорян уверен в том, что сын удержит оборону.

– Не бывать этому, – повторяет за мной Милана, тяжело дыша в крепком плену рук Алана.

– Милана? – гневный рык Зоряна расставляет всё на места: Милана действует сама по себе.

– Ромочка, в ящике завещание Белозёра, прочитай его во всеуслышание, – Милана смотрит на бывшего мужа с хитрым прищуром.

Имя Черноголового, слетевшее с её губ, звучит для него, как пощёчина. Он вскидывается и скалит зубы:

– Я тебе не Ромочка!

– Как знать, как знать, – усмехается Милана, пригревшись в железных объятьях моего брата.

Черноголовый ставит ящик на землю и извлекает из него гербовую бумагу Белозёра.

Я поздно понимаю, что вычитала для себя полезного в этой бумаге подлая волчица.

Черноголовый зачитывает с листа о делении земель между тремя оставшимися кланами, если исчезнет с земли последний представитель его рода, и переходит к брачным контрактам. Слово предводителя клана Белозёров на протяжении веков служило непреклонным законом для всех оборотней Сибири. В венах вскипает кровь, когда Черноголовый произносит:

– «…Дочь Ивана Велеса Варвара предназначается в жёны Роману Черноголовому. Их дочерей возьмут замуж чистокровные представители клана Вольшанских и Зоряна.

Дочь Зоряна Чонова предназначается в жёны старшему из представителей рода Вольшанских. Их дочерей возьмут в жёны сыновья Романа Черноголового.

Да будет так».

Варя

– Хочу тебя, – рычит мне в рот Родион, прижимая мои бёдра к твёрдому бугру под своими джинсами. – Я спасу тебя. Сбежим вместе.

А я понимаю, что люблю Назара. Хочу к нему! Меня бросает в жар, голову, словно железный обруч стягивает. Кровь вскипает в венах, нервы натягиваются, как канаты, доставляя резкую боль. Я не в силах сопротивляться Родиону. Он расстёгивает штаны. Меня ломает, как при температуре за сорок, кажется, я теряю сознание. В ушах шумит, сердце стучит, как колёса товарняка по рельсам. Соприкосновение моего лона с горячей плотью Родиона отрезвляет.

– Расслабься, маленькая! Какая же ты узкая и горячая.

– Нет! – рычу я и колочу Родиона по голове и плечам, напрягая мышцы внизу живота.

– Да, – пытается прорвать оборону Родион и больно кусает меня за сосок.

Вскрикиваю, а Родион упорно толкается между бёдер, но проскальзывает мимо. Царапает зубами мою шею.

– Помогите! – ору, сходя с ума от боли внутри и снаружи моего взбесившегося тела.

Родион сбрасывает меня с колен. Бухаюсь на четвереньки, и он подтягивает мой зад к себе.

– Получай, детка! – со всего маху он тыкается в меня, но снова промахивается. Я визжу, как резаный поросёнок, и тут над нами открывается дверь.

– Варя! – Лицо Богдана расплывается перед глазами.

Родион отталкивает меня, и я слышу, как он снимает пистолет с предохранителя. Помню этот звук с детства. Отец учил меня стрелять. Учил защищаться и не сдаваться. Идти до конца! Не знаю, что со мной происходит. Отталкиваюсь четырьмя лапами от земли и впиваюсь в запястье своего мучителя. Родион, матерясь на весь дом, падает на колени. Солёный вкус крови туманит разум, но жажда воли сильнее жажды мести. Выпрыгиваю из подвала и бросаюсь мимо ошарашенного Богдана. Вышибаю головой дверь, спрыгиваю с крыльца и несусь на запах своего истинного, любимого и неповторимого. Вылетаю из зарослей и бросаюсь к Назару. Трусь мордой об его ноги, ложусь возле него и замираю. Он падает на колени и шепчет:

– Варенька, любимая моя! – Слёзы блестят в его пожелтевших глазах.

– А вот и твоя сучка, Ромочка, – Милана сбрасывает с себя руки Алана. – Помочь отвезти её к тебе домой?

Не знаю, кто такой Ромочка, но то, что сучкой рыжая тварь назвала меня, сомнений нет. Сажусь и Назар, ласково потрепав меня по холке, выпрямляется.

– Мы без тебя разберёмся, Милана, – он поворачивается к мужчине лет сорока, с восторгом изучающего меня. Ноздри незнакомца дёргаются, а из рта ещё немного и потечёт слюна.

– Молодец, Родька, – Зорян поворачивается к Даниле, – дожал девку до кондиции. Что ж, Черноголовый, я не прочь был бы отдать тебе девку. Но, похоже, Варя обернулась, и мой сын её уже повязал. Тем более, ты уже брал в жёны Милану. Она не смогла дать тебе детей. И скорее всего потому, что предназначена была высшими силами Назару. Обещаю тебе свою внучку от Родиона и Вари. Ты мужчина ещё молодой. В шестьдесят лет повяжешь малышку и оставишь после себя потомство.

Незнакомец, которого назвали Черноголовым, скидывает кожаное пальто и рычит, обнажив крепкие зубы:

– Ты оскорбил меня, Зорян! Подсунул мне порченный товар один раз, а теперь пытаешься забрать мою законную жену. Я вызываю тебя на бой.

– Варя не станет твоей женой! – Назар загораживает меня. – Мне назначена была Милана, ты взял её себе. Значит мы квиты.

Шуршат кусты и к нам присоединяется Богдан. Он находит меня взглядом рядом с Назаром и вздыхает с явным облегчением:

– Родион ранен, – Богдан кивает Зоряну. – Варя прокусила ему руку, когда он хотел изнасиловать её. Я вытащил его из подвала и оказал первую помощь. Почему Варя должна стать женой Черноголового? Я что-то пропустил?

Сижу, обалдевая от лавины новостей. Сама хочу понять, с какого перепугу «без меня меня выдали замуж».

– Милана похитила из банка завещание. В нём указано, что Варя назначается женой Черноголового, – Алан стоит рядом с дочерью Зоряна, опираясь спиной о её машину.

– Оно недействительно, – Назар достаёт из нагрудного кармана кулон, который мы нашли в моём зайце. – Узнаёте эту вещь?

– Кулон Белозёра? – Черноголовый делает шаг в нашу сторону. – Это символ всевластия.

– Да, – Назар протягивает его Черноголовому на ладони. – И удержать его в руке может только тот, кому завещал его Белозёр. До раздела земель и брачных контрактов, во всех завещаниях всегда указывалось в самом начале, альфа какого клана возглавит остальные, в случае гибели последнего представителя верховного клана. Возьми, если сможешь.

Черноголовый быстрым движением хватает кулон, мускулистое тело содрогается точно от разряда тока, и мой наречённый супруг с криком роняет символ власти. Назар подхватывает кулон у самой земли и смотрит на Зоряна.

– Будешь пробовать? – предлагает Назар.

Зорян подходит, и лицо его искажается от боли, стоит ему только протянуть руку к кулону.

– Кулон твой! – цедит Зорян сквозь зубы и поворачивается к дочери: – Бестолковая сука! Прежде чем соваться поперёд батьки в пекло, спросила бы!

– Хорошо, – кивает Назару Черноголовый, пряча усмешку, – признаю тебя и твой клан верховным. Варю я забираю. Буду рад породниться с тобой, когда наша дочь достигнет полной луны.

– Варя принадлежит нам, – рявкает Зорян. – Мой сын обернул её и повязал.

– На ней не стоит его метка, – хором рявкают Назар с Черноголовым и недоумённо переглядываются.

– Забирай, Ромочка, – поддакивает Милана. – Вольшанские всё равно предпочитают женщин человеческого рода. Они ведь такие хрупкие! Богдан, помнишь свою Ирину. С высоты вашего окна она казалась сломанной куклой на асфальте.

– Так это ты? – мышцы Богдана набухают, глаза желтеют, он бросается на Милану, превращаясь в прыжке в волка.

Выстрел Данилы останавливает его на полпути. Богдан с диким воем падает на землю, и на Милану бросаюсь я. Она успевает обернуться, и мы, сбившись в клубок, катимся по земле. Выстрелы, ругань, запах крови, но я вновь ощущаю солёный вкус во рту и уже не могу остановиться. Я дерусь с волчицей сильной и злобной. Рядом со мной бьются другие волки. Милана наконец затихает подо мной. Выплёвываю её рыжую шерсть. Падаю на задние лапы и вою, задрав голову в небо. Реквием по моей мечте остаться человеком. Я никогда больше не буду прежней. Я убийца. Даже если распластанное передо мной тело, тоже принадлежало убийце.

Назар

Данила, уложив одним выстрелом Богдана, отправляет вторую пулю в грудь Черноголовому. Эхо выстрелов гулко разносится по лесу, срываются с веток деревьев напуганные птицы. Трещит по швам одежда. В носы ударяет запах невинной крови. Алан бросается на Данилу, блеснув в лучах солнца рыжей шерстью, а я оборачиваюсь против Зоряна. Лишь успеваю крикнуть Фёдору:

– Помоги раненым! – Дальше слова превращаются в рык, и слюна капает из пасти.

Сталкиваюсь грудь в грудь с Зоряном. Не теряю из вида остальных. Боюсь за Варю, очень боюсь. Хотя новообращённые волколаки очень сильны, в ней слишком крепки моральные устои. Но Варя сцепилась с Миланой насмерть. Слышу её мысли. Она пойдёт до конца. Лицо Фёдора перекошено от боли и гнева. Он прижимает отца к груди, уносит его за машину. Возвращается и подхватывает на руки окровавленное тело Богдана. С серой шерсти капает кровь. Мысли среднего брата путаются, но мы с Аланом держим с ним связь: «Дыши, Богдан, дыши! Ты сильный, ты сдюжишь».

Зорян – сильный и хитрый волколак. Всю жизнь разыгрывал передо мной спектакль в надежде породниться. Маски сорваны. Клыки Зоряна острее кинжала, и они нацелены на мою глотку. Но молодость, ярость и жажда мести берут своё. Я без сожаления приканчиваю предводителя выродившегося клана, разорвав ему горло. Алан дерётся с двумя сыновьями Зоряна. На помощь Даниле вышел Родион. Мой младший брат силён не по годам, и скоро я слышу жалобный скулёж Данилы. Алан разрывает вспарывает ему брюшину, отправляя в страну вечной охоты. Родион позорно бежит с поля боя, Алан преследует его. Скоро я перестаю слышать мысли младшего брата.

Варя горестно воет, задрав голову. Это её первая песня. Моя прекрасная волчица избавила мир людей и оборотней от редкостной гадины. Давно тайга не видела такой битвы. Земля пропиталась кровью волколаков.

Спешу за машину. Фёдор сидит на земле, затыкая пальцем рану в груди отца. Черноголовый не успел обернуться и дышит с трудом. Отец и сын тихо разговаривают.

– Здесь не ловит связь, – бросает через плечо Фёдор. – Нужен вертолёт. Иначе он не дотянет до больницы.

Тыкаюсь мордой в морду брата. «Всё путём», – смотрит он на меня полуприкрытым жёлтым глазом. Нахожу его рану, зализываю. Слюна оборотня уменьшает кровотечение, но не в состоянии растворить пулю.

Каждое возвращение в тело человека, словно нырок в ледяную прорубь.

Дальше действую на автомате. Перевязываю Богдана. Раскладываю заднее сиденье и отношу брата в машину. Помогаю Фёдору положить туда же Черноголового. Его лицо мертвецки бледное, но взгляд ещё осознанный. Быстро натягиваю джинсы. Зная свой темперамент, всегда держу в машине запасную одежду.

Варин крик полный ужаса прерывает карканье слетевшихся ворон. Утаскиваю её с поляны. Она дрожит всем телом, взгляд безумен, волосы растрёпаны, но она самая желанная для меня женщина в мире. Моя единственная, моя истинная, моя волчица.

– Тихо, тихо… – усаживаю её в машину и кидаю на перепачканные исцарапанные колени тёплый плед. – Всё хорошо, Варенька. Завернись. Тебе нужно согреться.

Подбираю остатки одежды, нахожу кулон в траве и надеваю на шею. От него по всей груди разливается приятное тепло. Завещание Белозёра сую в коробку и кладу в машину. Сажусь за руль, завожу мотор и сдаю назад. Здесь даже не развернуться.

– Где Богдан, где Алан? – Варя стучит зубами и ведёт носом. Смотрит на лежащего сзади волка и закрывает ладонью рот. – Вот же Богдан. Он жив?

– Нормально с ним всё будет! Сейчас к толковому ветеринару отвезём, – вымучиваю улыбку. Сжимаю кулон и мысленно задаю ему вопрос: «Алан жив?» В ответ всё то же ровное тепло. – И с Аланом всё в порядке. Он вернётся. Обязательно вернётся.

Скорее, говорю это не Варе, а внушаю себе. Раз кулон обжигал мне руку, когда Варя была в опасности, значит он даст знать мне и об Алане. Раньше я думал, что свойства кулона сильно преувеличены. Ошибался. Во многом ошибался.

Раскуроченные волчьи тела скрываются из вида. Нет времени предать их земле, сейчас нужно подумать об оставшихся в живых. Наконец дорога расширяется, и я разворачиваюсь. Через несколько километров появляется связь. Фёдор вызывает вертолёт. На карте находим поляну, где он сможет сесть. Расстаёмся с сыном Черноголового молча.

– Держись, Роман, – прощаюсь я с Черноголовым. – Свидимся! Уверен, свидимся.

Гоню машину дальше, к знакомой ветеринарной клинике и набираю номер Никиты Ивановича. Он был дружен ещё с нашими родителями. Мы ни разу к нему не обращались, но Богдан лечил его самого.

– Здравствуйте, это Назар! Вы на работе? – задыхаюсь от волнения. Богдан слишком слаб сейчас, чтобы обернуться, но может и такое случится. И что делать тогда с другом родителей, узнавшим нашу тайну?

– Здравствуй! Да, я на месте. Что случилось?

– Ранен волк… Я нашёл его в лесу.

– Вези скорее, готовлю операционную, – без лишних вопросов Никита Иванович завершает разговор.

Темнеет, и неоновый голубой крест виден издалека. Я подлетаю к серому одноэтажному кирпичному зданию на шоссе.

– Держись, брат! – вытаскиваю Богдана из машины. Он дышит редко, и я взлетаю с ним по ступеням крыльца. Варя распахивает передо мной дверь. Резкий запах хлорки ударяет в нос. Старушка в синем халате, елозит шваброй по белому кафельному полю.

Никита Иванович выглядывает из дверей операционной:

– Назар, я здесь! Анна Юрьевна, закройте клинику.

Кладу брата на стол, кулон нагревается на моей груди. Никита Иванович осматривает Богдана.

– Плохо дело. Нужно переливание крови, – он глядит на меня исподлобья.

– Какая кровь нужна?

Я в замешательстве. Совершенно не подумал о том, что нам подходит только кровь оборотней.

– Ты знаешь какая кровь нужна, – отводит глаза Никита Иванович.

– Вы знаете, что мы…

– Конечно. Я многих лечил.

Быстро раздеваюсь, снимаю кулон, но моё тело не готово к обороту. Пыхчу, злюсь на себя. Но мои попытки тщетны.

Варя обнимает Богдана за шею, гладит его и с недоумением смотрит на меня.

– Назар, время! – качает головой Никита Иванович.

– Я не могу обернуться, – стою голый посреди операционной и не пойму, что со мной произошло.

– Возьмите мою! – Варя скидывает плед, и мышцы её наливаются. Она оборачивается на глазах восхищённого доктора и запрыгивает на соседний стол.

Варя

Назар гонит машину по лесной дороге в сторону дома. Мечтаю, чтобы скорее кончилась тряска. Мы лежим с Богданом на разложенном заднем сиденье. Мне удивительно слышать мысли Богдана и отвечать ему. Мы оба ещё слишком слабы, чтобы обернуться в людей.

«Зачем ты бежала?» – тыкает меня носом Богдан.

«Испугалась. Богдан, мне так стыдно», – закрываю лапой морду.

«Ладно, проехали. Главное, ты жива».

«Я переживаю за Алана. Не прощу себе, если он погибнет», – слёзы подступают к глазам. Не думала, что оборотни тоже плачут. Вообще ничего о них не знала.

«Он сильный волк», – вздыхает Богдан.

«Что же так трясёт! Меня сейчас вырвет», – меня начинает лихорадить.

Богдан приподнимается на лапах и внимательно смотрит на меня:

«Твоё тело хочет обернуться».

«А если я не хочу? Почему оно решает за меня?» – возмущению моему нет предела, мышцы напрягаются.

«С твоими целомудренными представлениями о любви твоё тело часто будет тебя возмущать», – ехидные мысли Богдана напоминают мне о наших первых днях знакомства.

«Как вы сдерживались рядом со мной?»

«С трудом», – уклончиво отвечает Богдан.

Меня трясёт, но уже не из-за ухабов на дороге. Есть причина, по которой я хотела бы оттянуть оборот. Богдан читает мои мысли:

«Тебе всё равно придётся держать ответ перед Назаром. Он альфа стаи. Впрочем, мой братец скорее предпочтёт любовные баталии простым разборкам. Теперь ему ничто не мешает соединиться с тобой».

«А тебе?» – мне неловко, но с прибытием сил во мне разгорается и плотское желание.

«Ого! Дашь потрогать себя под хвостиком?» – Богдан придвигается ко мне.

«Я просто спросила!» – меня точно швыряет в чёрный омут. Прихожу в себя и смущаюсь своей наготы. Мыслей Богдана я больше не слышу. Сажусь и ловлю в зеркале на лобовом стекле взгляд Назара. Мне хочется забраться к нему на колени и уткнуться носом в его крепкое плечо.

– Скоро приедем домой, Варенька, – отвечает он на мой немой вопрос. Совсем забыла, что он читает мои мысли даже в человеческом облике. Теперь я в этом уверена, но мне хочется попробовать ещё. «Ты сердишься на меня?» – мысленно спрашиваю Назара. Вместо ответа он улыбается одним уголком рта, и ямочка проступает на его щеке. Забываю, как дышать. До чего же я его обожаю.

– Отшлёпать бы тебя! – прищуривается Назар. – Чтобы три дня сидеть не могла.

– Отшлёпай, – улыбаюсь в ответ.

– Не сегодня, – Назар вновь устремляет взгляд на дорогу.

Оглядываюсь в поисках пледа. Наверное, в спешке оставили в клинике. Я ложусь возле Богдана, обнимая его одной рукой, и пытаюсь согреться о мохнатое тело. Мы с ним теперь одной крови.

Адская тряска внезапно прекращается и металлический скрежет ворот говорит о том, что мы дома. Въезжаем во двор, и Назар глушит двигатель:

– Посиди, я принесу тебе что-нибудь накинуть, – не поворачивая головы, Назар пресекает мои попытки выбраться из машины.

Он открывает дверь, и в салон проникает холодной ночной воздух. Назар закрывает ворота и, оглядевшись, взбегает по ступеням. Богдан кладёт мне голову на колени, и я глажу чешу ему за ухом.

– Какая у тебя тут мягкая шёрстка, – припоминаю ему, как он напугал меня в ванной.

Богдан бодает меня головой в живот.

Назар открывает багажник, бросает мне на колени пальто и берёт брата на руки.

– Закрой машину, ключи у меня в заднем кармане штанов, – Назар, приседая под тяжестью тела брата, спешит к дому. Догоняю его и на ходу достаю брелок у него из кармана. Щёлкаю сигнализацией, и догоняю братьев. Открываю перед Назаром двери, помогаю уложить Богдана в его огромную кровать.

– Иди в спальню, Варя, – просит Назар. – Я сейчас приду.

Вхожу в комнату, где мы были однажды так близки с моим альфой. Скидываю одеяло с плеч, и прислонившись к стене, закрываю глаза. Громко тикают часы, с улицы доносится уханье совы. Неужели я когда-то жила среди людей? Ездила в метро, ходила в кино, строила глупые планы на будущее. Скрипит дверь, и я ощущаю приближение Назара. Несмотря на усталость, тело жаждет его ласки. Замираю, когда тёплая ладонь ложится мне на лицо. Назар гладит меня по щеке.

– Прости меня, – шепчу я и, не решаясь прикоснуться к Назару. Зорян растоптал моё достоинство, пользуя меня по своему усмотрению. Горячие губы приникают к моему осквернённому рту. Обжигающий поцелуй туманит разум, но я не могу забыть унижения. Как стояла каждый день на коленях перед Зоряном.

– Не думай о прошлом, – прислоняется Назар лбом к моему лбу. – Я убил твоего обидчика. Кровь покрывает позор, как цветы покрывают могилы.

– Я сейчас упаду, – у меня темнеет в глазах.

Назар сбрасывает с себя одежду и несёт меня в ванную. В последний раз я здесь была с Богданом, а теперь он раненный лежит в соседней комнате. А Алан? Тёплая струя ударяется о дно, Назар хватает с полки первый попавшийся под руку гель и выдавливает его в воду. Пышная ароматная пена касается моих щиколоток, ползёт к бёдрам. Назар садится сзади, и я ложусь на него. Он черпает ладонями воду и поливает моё тело, гладит живот, шепчет на ухо:

– Моя девочка, любимая, глупая, девочка! Мы теперь всегда будем вместе.

Прижимаюсь к Назару спиной, трусь затылком о его грудь. Чувства переполняют меня, и я встаю перед ним на колени.

– Сделай меня женщиной этой ночью.

Назар смотрит на меня, и в его зелёных глазах я вижу тревогу.

– Что-то не так? – голос мой дрожит, взгляд мой падает ему на грудь. – Красивый кулон. А твои братья могут прикоснуться к нему.

– Пока я жив – нет. Но я больше не чувствую его. Любовь толкнула меня на преступление против мира волколаков. Чтобы спасти тебя, я оклеветал и нарушил завещание Белозёра. За это лишился дара оборота и теряю силу. Это только предположение. Но ничем другим я не могу объяснить случившееся в клинике.

– Ты теряешь силу? – касаюсь бугристых мышц на плечах Назара. – Шутишь?

– Мне не до шуток, Варя, – досадливо роняет Назар. – Сейчас, как никогда, нужно быть готовым к обороне. А я еле поднял Богдана на второй этаж, хотя ещё в клинике он казался мне легче ребёнка.

– Я защищу семью. Порву любого за вас, – моё тело охватывает уже знакомый жар.

– Не обернись в ванной. Завтра набегаешься вдоволь в волчьей шкуре, – вздыхает Назар и тянется за шампунем. – Утром, если Алан не вернётся, и Богдан придёт в себя, поедем на поиски. Может и меня отпустят немощи.

Он намыливает мне голову, а я тру мочалкой его тело.

– Может это не проклятье, а дар? – предполагаю нерешительно. – Я так хотела остаться человеком. Может нас поменяли местами? Высшие силы, – фыркаю от собственной глупости. – Хотя бред!

– Или любовь к тебе очеловечила меня, – улыбается Назар, поливая меня из душа. – Нельзя исключать никакие версии. Твой отец хранил много важных документов, нужно почитать на свежую голову. Может найду ответ. Кстати, среди них есть интересная карта.

– Про наследника Белозёра что-то сказано в документах?

– Я его наследник, – Назар встаёт и помогает подняться мне. Укутывает в махровое полотенце. – Завещание написано на двух листах. Милана в спешке нашла только один. Сомневаешься?

– Мне плевать на все эти заморочки, – выбираюсь из ванной и обнимаю Назара. – Я одно поняла – ты мой на веки вечные. И мне плевать альфа ты или последняя буква волчьего алфавита.

Назар

Измотался, валюсь с ног. Усталость непривычна для меня. Варя дома, рядом со мной, большего мне не надо. И это тоже удивительно.

Стоит мне закрыть глаза, передо мной разъярённая волчица. Невольно морщусь. Я так долго молил небеса, чтобы Варя не обернулась. Мне нравилась чистота Вариных помыслов, искренность чувств. Как она не побоялась первый раз войти со мной в спальню! Ею двигала любовь, а не похоть. Это заводило не на шутку. Готов надавать сам себе по щекам, чтобы прийти в себя.

– Что ты медлишь? – Варя вбегает в комнату и сдёргивает покрывало с кровати. Падает на постель спиной, раскинув руки:

– Люби меня, Назар! Как никого и никогда раньше.

Медлю, продолжая злиться на себя. Зажигаю свечи на камине, задёргиваю шторы и выключаю свет. Вытягиваюсь на постели рядом с Варей. Веду ладонью по впалому животу. За то время, что мы не виделись малышка похудела. Стискиваю зубы, подумав о том, что пришлось пережить Варе.

– Поцелуй меня, пожалуйста! – Варя будто молит о пощаде.

Накрываю её телом, и языком раздвигаю припухлые губы. Варины слова заставляют оцепенеть:

– Обожаю твой запах.

Отстраняюсь. Крылья её носа дрожат, а я с ужасом осознаю, что больше не чувствую того дивного аромата, от которого у меня стоял, даже если я находился в соседней комнате. И вообще, у меня до сих пор полный штиль между ног. Может, волчий грипп? Или траванулся Зоряновской кровушкой. Завтра Богдану станет легче, и он приведёт меня в норму.

– Что с тобой? Ты не хочешь меня? – подливает Варя масла в огонь.

– Что ты, кроха моя сладкая, очень хочу, – припадаю к её губам, силюсь забыться в поцелуе.

Варины нежные пальцы порхают по моей спине, шее, зарываются в волосы. Спускаюсь к её груди, сжимаю в ладонях, облизываю розовые вишенки сосков. Хочу мою девочку. Петляю языком по Вариному животу, раздвигаю её ноги и подтягиваю к краю кровати. Становлюсь на колени и любуюсь нежным лоном. Складочки остались такими же пухлыми, на них появился небольшой пушок. Провожу большим пальцем между ними. Варя сцепляет руки над головой, протяжно постанывая. Сминаю бугорок, заставляя его окаменеть.

– Давай же, возьми меня, – Варя извивается всем телом, насаживаясь на мою руку. – Я люблю тебя! Если бы ты знал, как я люблю тебя.

Стою над Варей каменным изваянием, и лишь в одном месте у меня мягко и тепло. Она открывает глаза, и я падаю на неё.

– Варенька, любимая, хорошая моя! – прижимаюсь пахом к её бёдрам. – Ты прости меня. Но я видимо очень устал. Неделю без сна…

– Я тебе помогу, – перекатывается она на меня. – Назарушка, родной мой.

Не сразу понимаю, что Варя имела в ввиду. Она сползает между моих ног и берёт в рот. Её опытность меня сражает наповал. Хотя казалось валить уже нечего. Настроение на нуле. Варя мусолит мой внезапно потерявший силу член, а я силюсь разобраться в своих ощущениях. Не сразу понимаю, почему внизу живота становится мокро.

– Солнышко, ты чего плачешь? – сажусь на постели и беру Варю на колени.

– Я бракованная самка! – выкрикивает она. – Убей меня лучше!

– Тише, тише, кроха! – глажу её по спине, целую грудь. – С ума сошла? У меня не стоит, а ты винишь себя?

– Я стала тебе противна! Как Милана? От меня тоже теперь так же прёт? – захлёбывается Варя в слезах.

– Варенька, успокойся! – встряхиваю её за плечи. – Я вообще не чувствую твой запах. И вообще, секс для меня не главное.

«Я ли это говорю?» – ужасаюсь про себя.

– Я хочу быть вашей волчицей, только вашей. Неужели Богдан тоже не захочет меня?

– Так, успокоилась, – уколотый жгучей ревностью, шлёпаю её по заднице. – Ложимся спать. Я люблю тебя, и никто другой мне не нужен.

– Правда? – она хватает моё лицо в ладони и виновато заглядывает в глаза. – Зачем я бежала от тебя? В тебе вся моя жизнь.

– Тогда давай ляжем в кроватку и обнимемся, – улыбаюсь, крепясь из последних сил, чтобы не психануть.

Мы забираемся под одеяло, я целую Варю в приоткрытые губы.

– Спокойной ночи, любовь моя.

Богдан

– Просыпайся, соня! Уже полдень, – Варин голос разгоняет остатки сна.

На рассвете я почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы обернуться. Пошатываясь добрался до кабинета и прогнал себе по венам животворящий коктейль. Надо отдать Варе должное. Её кровь меня вчера спасла, но дальше – никто лучше меня самого мне не поможет. На цыпочках, чтобы не разбудить их с Назаром, спустился обратно в свою комнату и вырубился.

– Привет, моя сладкая! – потягиваюсь, вдыхая всей грудью роскошный Варин аромат. Удивительно, что лишившись ночью с Назаром девственности, она не растеряла его. – А где мой братец?

Варя пожимает одним плечом, и красный шёлк халата соскальзывает с него:

– Уехал, пока я спала. Заварила твой любимый чай. Будешь? – она ставит поднос на тумбочку и застенчиво переминается с ноги на ногу.

– Буду, но позже, – облизываюсь, любуясь на проступающую через тонкую ткань грудь. – Иди ко мне, спасительница.

Варины глаза вспыхивают, наливаясь янтарным светом.

– Ты хочешь меня? – срывается с её губ, и щёки тут же густо краснеют: – Прости…

– Что за вопрос? Ты же теперь наша девочка, наша жена навеки вечные.

Варя бросает взгляд на одеяло бугором внизу моего живота и нерешительно забирается коленями на кровать.

– Варя, смелее, – подхватываю её и утягиваю под себя. – Я дурею от одного твоего присутствия. Подари мне тоже немного любви и ласки.

Сдираю с её плеч халат, с удивлением замираю, касаясь молочно-белой кожи на тонкой шее:

– Назар не поставил на тебе метку? Почему?

– Не знаю, – Варя призывно смотрит на меня, и я заключаю её в объятья. Желание дурманит разум. Я так долго ждал эту женщину!

Наши языки сплетаются, сжимаю в ладонях Варины ягодицы, трусь об её живот раздувшимся членом. Варя отворачивает голову, чтобы перевести дух, а я с рычанием набрасываюсь на упругую грудь. Втягиваю, как голодный волчонок, по очереди потемневшие, набухшие соски. Облизываю живот, трахаю языком маленький пупок и впиваюсь губами между складок, обросших мягким пушком. Обезумев от сока и стонов любимой женщины, ставлю её на четвереньки и приставляю член к текущему входу.

– Отошёл от неё! – окрик Назара отрезвляет.

Брат стоит в расстёгнутом пальто на пороге, крылья носа дрожат от негодования, руки сжаты в кулаки.

– Варя! Живо в спальню, – приказывает он.

– Ты что взбеленился? Варя останься! – удерживаю её за бёдра.

Но она уже дрожащими руками пытается попасть в рукава халата, слившись с ним в один цвет. Испуганной, растрёпанной птахой она вылетает из комнаты.

Богдан

– Да что ты творишь, Назар! – вскакиваю с постели. – Всё же давно решили!

– Охолони! – брат оседлал стул, с грохотом отодвинув его от стола. – Поговорить надо.

– Думаешь, я могу в таком состоянии разговаривать? – киваю на свой побагровевший болт.

– Я тебе в этом деле не помощник, – хмыкает Назар и кивает в сторону ванной. – Душ там.

Без слов хлопаю дверью, пускаю ледяную воду. Член стоит как Эйфелева башня. Водой тут не отделаешься. Делаю её теплее, закрываю глаза. Хочу Варю до безумия. Яйца аж подгорают, стоит подумать о ней. Горячая, страстная девочка. Назар – розовая птица обломинго! Вспоминаю, как трогал Варю, как целовал, как не мог надышаться вернувшейся домой малышкой. Сдавливаю член, пару раз передёргиваю и воскрешаю в памяти, как ласкал Варину грудь с розовыми сосками, как сходил с ума от вожделения. Белая струя ударяет в стекло, стекает в поддон. А могла бы наполнить узкое лоно нашей волчицы. Остервенело намыливаю тело жёсткой губкой с гелем, смываю пену и врубаю снова ледяную. Выключаю воду и ступаю на холодный пол, вытираюсь. Накинув халат, возвращаюсь к Назару. Он так и сидит, обхватив резную спинку стула, и смотрит на забытые Варей балетки.

– О чём ты хотел поговорить, сын мой? – надеваю на голову капюшон и сажусь напротив брата, положив руки на колени.

– Нужно вернуться к избушке Зоряна, обыскать лес. Я переживаю за Алана.

– Я тоже переживаю за брата. – Вглядываюсь в лицо Назара, его черты те же, но нет заносчивости во взгляде. – Но, кажется, я мог бы спокойно закончить с Варей, а потом отправиться на поиски. Сам-то, небось, покувыркался с ней от души ночью?

– Не превращай Варю в шлюху! – вскакивает Назар. Скидывает с себя пальто и швыряет его с такой силой, что стул переворачивается.

– Назар, угомонись! Нормальный брачный период. Спариваемся и ждём первой течки, чтобы покрыть наше солнышко уже для получения потомства.

Назар застывает надо мной, воздев руки:

– Ты сам себя слышишь? Ты говоришь, как животное?

– И что? – облокачиваюсь я на постель, с удивлением замечая, что в гневе глаза Назара больше не меняют цвет. – Мы в некотором роде животные и есть, если ты забыл. Не ты ли сам ратовал за одну, но чистую волчицу в стае? Или ты расстроился, что мы с Варей без тебя прилегли?

Назар плюхается на кровать рядом со мной и закрывает лицо руками. Сажусь и обнимаю брата за плечи.

– В чём дело, Назар? Ты должен мне всё рассказать.

– У меня проблемы! – выдыхает он. – Целый букет.

– Мы не болеем венерическими…

– Да причём здесь!.. – отмахивается Назар. – Я не могу больше оборачиваться, я устаю, как человек, я, чёрт подери, даже думаю, как человек! Перестал чувствовать силу кулона, перестал хотеть Варю. Я люблю её по-прежнему, но с тех пор, как она стала волколачкой, у меня… У меня…

– У тебя на неё не стоит, – помогаю брату закончить страшное признание.

– Да! Между нами ничего не было этой ночью!

– Ты хочешь сказать, что я сейчас чуть пломбу с неё не сорвал? – облизываю вмиг пересохшие губы.

– Именно.

– Ты ел сегодня? – прогоняю пленительный Варин образ.

– Нет, какое там!

– Пойдём в лабораторию, кровушку на анализ возьму.

– Ты читал или слышал что-нибудь подобное?

– Нет. А у тебя только на Варю такая реакция?

– На тебя у меня и раньше не стояло, – усмехается Назар. – Больше в нашем лесу никого рядом нет, чтобы проверить. Я всё утро там пытался обернуться.

– Может кинишко включить для эксперимента? – тянусь за пультом.

– Давай начнём с анализов и посмотрим на ситуацию в целом. – Назар встаёт и, сунув руки в карманы, проходится по комнате.

– Да чего тут анализировать? Кулон тебя признал. Раз тебя не шибануло – ты наследник Белозёра.

– Я всё слабее ощущаю его тепло, – Назар достаёт кулон из кармана. – Что-то потом пошло не так. Ты вышел на поляну, Милана тебя спровоцировала, Данила подстрелил тебя и Черноголового. Дальше Варя бросилась на Милану, я на Зоряна, Алан на его сына. Не вижу криминала ни в чём. Бой на равных во всех отношениях.

– А что было до моего прихода? – наливаю в чашку давно остывший чай. – Кто там кому в жёны упал по велению верховного?

– Варя Черноголовому, а Милана – мне. Дети вам и сыновьям Зоряна.

– Интересно! – выпиваю залпом содержимое чашки.

– Ничего интересного.

– Не скажи, – складываю мозаику в голове.

– Я заявил, что завещание подложное.

– А оно подложное?

– Похоже, настоящее. Просто оно настолько объёмное, что не уместилось на одном листе. Милана то ли не заметила второй, то ли решила придержать в качестве козыря. Но я наехал – она спасовала, и понеслось.

– Старуха-знахарка многому меня научила во врачевании хоть и немногословная была. Могу предположить, что ты нарушил непреложный закон.

– Какой? – выпучивает глаза Назар.

– Например, – загибаю пальцы, – дал убить назначенную тебе самку – раз. Не признал завещание Белозёра – два. Забрал себе чужую волчицу – три. – Можно ещё приплести устроенную с нашей подачи кровавую бойню, но это – если уж совсем за уши притянуть больше нечего.

– Но с Черноголовым ведь ничего не случилось, хотя он забрал Милану.

– Завещание не было обнародовано, тем более что ты её отодрал в день свадьбы и отказался.

– Но ведь и она тогда нарушила закон, изменив Черноголовому ещё до свадьбы. Между прочим, сразу с тремя пацанами.

– Да, не сходится. Но версию, что ты нарушил завещание и пошёл против воли Белозёра, забрав наречённую невесту Черноголового, сложно сбросить со счетов.

– Жив ли Черноголовый? – вздыхает Назар. – Хотя Фёдор позвонил бы, если отец отправился бы в страну вечной охоты.

– Если избавиться от Черноголового, то, может, у тебя всё снова заработает? – толкаю брата плечом.

– Хватит кровопролития. Пойдём в лабораторию, доверимся науке.

Спускаемся по лестнице на первый этаж. Из кухни доносится Варин аромат, смешавшийся с запахом жаренной курицы. Варя негромко напевает, но голосок её дрожит.

– Малышка по-прежнему божественно пахнет, – растворяюсь в желании зайти и расцеловать Варю. – Ты не ругай её. Ладно? Я не трону её пока не разберёмся со всеми делами.

– Ладно! Кстати, Вариного аромата я больше не чувствую, только запах еды. Варя задала мне очень интересный вопрос: очеловечивание – это дар или проклятие.

– Философский вопрос. – Достаю ключ и открываю дверь в лабораторию. – Когда найдём ответ на него, тогда и поймём.

Спускаемся по лестнице на первый этаж. Из кухни доносится Варин аромат, смешавшийся с запахом жаренной курицы. Варя негромко напевает, но голосок её дрожит.

– Малышка по-прежнему божественно пахнет, – растворяюсь в желании зайти и расцеловать Варю. – Ты не ругай её. Ладно? Я не трону малышку пока не разберёмся со всеми делами.

– Ладно! Кстати, Вариного аромата я больше не чувствую, только запах еды. Варя задала мне очень интересный вопрос: очеловечивание – это дар или проклятие.

– Философский вопрос. – Достаю ключ и открываю дверь в лабораторию. – Когда найдём ответ на него, тогда и поймём.

Варя

Я совсем запуталась. Не давалась братьям Назара – он злился. Отдалась – злится тоже. Волчица во мне скулит и жаждет его любви. Режу огурцы, а слёзы текут ручьями, как от лука. На сковороде пузырится жир с ароматным соком курицы. Никогда не любила мясо, а сейчас жду не дождусь, чтобы вцепиться зубами в сочную мякоть. Тянет попробовать сырое! Обернусь – слопаю кого-нибудь. Открываю холодильник. Заготовки аккуратно разложены по контейнерам и помечены датами. У Алана на кухне идеальный порядок. Я так любила его стряпню. Где он теперь? Жив ли ещё? Вспоминаю, как в первый день знакомства мысленно женила его на себе. Потом Назар заполонил моё сознание. Он так ласкал меня этой ночью. Слышу за спиной шаги и вжимаю голову в плечи. Но Назар и Богдан проходят мимо кухни. Узнаю их теперь по запаху.

Достаю тарелки и накрываю барную стойку, за которой мы завтракали все вместе. Я одна виновата, что уже никогда не будет так, как раньше. Откручиваю винт и снимаю крышку со сковороды, перекладываю цыплёнка табака на блюдо, посыпаю золотистую тушку зеленью. С трудом сдерживаюсь, чтобы не оторвать крылышко.

– У-у, как вкусно пахнет, – Назар входит в кухню, потирая руки, и включает воду. – Чем угощаешь?

– Курица, тосты, салат, – поворачиваюсь к Назару спиной, сбитая с толку перепадом его настроения. – Ты ничего не хочешь мне сказать?

За спиной стихает звук воды, и крепкие руки ложатся мне на плечи:

– Ещё раз увижу в объятьях другого – убью. – Назар прикусывает мне шею. – Ты только моя, Варенька.

От его страстного шёпота меня бросает в жар.

– Прости, я думала…

– Теперь ты знаешь, – перебивает меня Назар. – И закроем эту тему. Я знаю, сегодня твоё тело жаждет безудержного секса. Время полнолуния. Не стесняйся говорить мне о своих желаниях. Я исполню любое. Найду способ. А когда поправлюсь – держись, спуска тебе не будет.

Поворачиваюсь к Назару и впиваюсь в его губы. Он стягивает халат с моих плеч и сминает обнажившуюся грудь, пропускает через пальцы сосок. Возбуждение импульсами разлетается по телу.

– Я бы на твоём месте не ложился с Варей в постель в полнолуние, – входит Богдан и садится за стол. – Новообращённые волки себя плохо контролируют и могут запросто убить человека. Сам знаешь.

– Человека? – хором спрашиваем мы с Назаром. Он поспешно натягивает на меня халат.

– Человека! – передразнивает нас Богдан. – В формуле вашей крови, мой дорогой альфа, волчатинки не обнаружено.

– Ты с ума сошёл! – глаза Назара вспыхивают огнём, но остаются зелёными. – Этого не может быть.

– Веришь, нет, сам в шоке, – Богдан хищно смотрит на меня. – Варя, детка, если ты меня сейчас не накормишь – сожру вас обоих.

– Я сумею и за двоих постоять, – складываю руки на груди, закрывая собой Назара.

– Не переживай, я ему хвост отстрелю, – усмехается Назар мне в затылок. – Давайте поедим, я тоже голоден, как питон после линьки.

– Садитесь, – ставлю перед ними блюдо с курицей.

Богдан утопает взглядом в разрезе моего халата. Он настолько красноречив, что низ живота пронзает сладостный спазм. Так не должно быть. Моё тело любит Богдана и хочет его, но это неправильно, ведь душа тянется к Назару.

– Простите, сейчас приду, – плотнее запахнув халат, бросаюсь прочь из кухни.

Раскрыв шкаф в своей комнате, ищу что-нибудь монашеское. Но одежду мне Вольшанский-младший выбирал не для совместной молитвы.

Назар

– Обязательно было обнародовать перед Варей? – пинаю брата ногой, когда малышка сбегает.

– Ты теперь живёшь в доме с двумя волками, и я не хочу однажды утром обнаружить твоё бездыханное тело

– Но мы же трахали обычных женщин и нормально. Волколачки на моей памяти тоже никого не задрали.

– Варя новообращённая, и она прирождённая альфа, если ты не заметил.

– Не заметил.

– Потому что она всё ещё по инерции подчиняется тебе. Хочет подчиняться. На уровне рефлексов собаки Павлова. А я в постели Варю еле в коленно-локтевую поставил… Назар, отдай мне её!

– Нет! – швыряю на стойку приборы, и они падают на пол, звонко громыхая о кафель. Вскакиваю и, сунув руки в карманы, прохожусь по кухне. – Если я стал человеком, то исключительно ради неё. Она – моё дыхание, в ней вся моя жизнь! Я молился, чтобы она не обернулась, чтобы небеса нас соединили…

– Небо всё перепутало, – разгрызает Богдан трубчатые кости курицы. – Никогда, ничего не просите… Как там у Булгакова было?

– Да ну тебя! – убираю грязные приборы в посудомойку и беру чистые. – Лучше посоветуй, как быть.

– Дрочи чаще, – Богдан вытирает пальцы салфеткой, – сходи к шлюхам, если Зоряновский балаган ещё не разбежался. С появлением Вари тебя словно подменили. Интересно, а на обычных женщин встанет у тебя.

– Даже если встанет, я не вставлю. У меня Варя есть.

– Тише, она идёт! – ведёт носом Богдан и отодвигает тарелку. – Сейчас поест и едем искать Алана.

Варя входит, испуганно поглядывая на меня. На ней чёрная водолазка и джинсы. Волосы собраны в пучок.

– Ты бы ещё чадру надела. Совсем тебя этот демон запугал, – роняет Богдан и смотрит, как Варя садится за стол, как кладёт себе еду. Следит за каждым её движением.

– Я просто оделась. – Варя берёт вилку с ножом, её руки дрожат. – Богдан, то что было между нами утром – ошибка.

– Да ты что? Я так и подумал…

– Богдан, – пресекаю его иронию.

Проблемы растут как снежный ком, летящий с горы. Мы не уживёмся под одной крышей. И это ещё Алан не вернулся.

Вижу, что Варя голодна, но старается есть неспеша. Не ощущаю больше её аромат, но по-прежнему вижу её мысли. Такого у меня не было раньше ни с кем. Она хочет моего брата, но подавляет желание изо всех сил. Понимаю её – самого раньше раздирали дикая похоть. Они с Богданом сейчас на одной волне. Зверьки одной породы! Гнев рвётся наружу, и я выхожу из кухни в холл. Воздуха в груди не хватает. Накидываю куртку, иду на крыльцо. Осенний утренний морозец пробирается в распахнутый ворот рубашки. Сажусь на ступени и, зарывшись руками в волосы, закрываю глаза. Я – человек? Всю жизнь гордился тем, что я волк, альфа стаи. Были в моей жизни идеалы? Иван Велес! Варин отец был сильным волколаком, но чурался своих. Он до конца оставался для меня загадкой. Стоп! А не ушёл ли он из жизни человеком? Ведь он изживал из дочери волчью натуру, и это у него почти получилось. А его самого я и не помню когда видел последний раз в обличье волка. Найдём Алана и займёмся картой Велеса.

Дверь распахивается, и на пороге появляются Варя и Богдан. Они толкаются плечами и довольно улыбаются.

– Я тебя сегодня погоняю по лесу! – грозится братец, облизывая взглядом стройную фигуру моей возлюбленной.

– Ты ещё меня догони, – горделиво вскидывает голову Варя.

– Отвези нас в лес, добрый человек! – цепляет меня Богдан.

Понимаю, что не должен на них сердится, но не получается. Поднимаюсь со ступени и щёлкаю брелоком:

– За мной, мои собачки!

Глава 33

Богдан

За ночь от тел в лесу ничего не осталось. Cобираю остатки одежды в кучу и, щёлкаю зажигалкой. Сырые тряпки нехотя занимаются и чадят.

– Может, Алан ранен и лежит в доме? – Варя, прищурив пожелтевшие глаза, наблюдает за разгорающимся огнём.

– Мы бы с тобой почуяли его запах, – подкидываю веток в огонь.

– Схожу посмотрю, – Назар достаёт из наплечной кобуры пистолет и скрывается за деревьями.

Хватаю Варю за плечи и прижимаю её к дереву.

– Хочу тебя, малышка! Тяжело просто стоять рядом с тобой.

– Я люблю Назара, – поднимает она глаза. – Порылась сегодня в интернете. Конечно, ничего толкового там не нашла про оборотней, но почитала про серых сородичей. Волк выбирает одну самку на всю жизнь. Почему у нас иначе?

Отпускаю Варю и провожаю взглядом паутинки пепла, парящие над костром.

– Назар – твой истинный, и тут уже ничего не поделать.

– Не поняла? – Варя нервно гоняет собачку по молнии куртки.

– У нас, как у волков. Одна жена на всю жизнь. Но настоящих волколачек осталось мало. Каждый из нас хочет оставить после себя потомство. Поэтому многомужество пошло в ход. Милана и ты – последние чистые волколачки в наших краях, возрастом до пятидесяти лет. Война кланов с оборотнями других стран и регионов унесла много жизней.

– Милана, конечно, особа не из приятных. Но раз такой дефицит…

– Милана лишилась девственности с человеком… С тремя, но это уже не важно. Забеременела. После аборта осталась бесплодной. Черноголовый потому и вернул её Зоряну.

– Когда появилась ты, мы все трое возмечтали забрать тебя в единоличное…

– Пользование, говори уж, как есть.

– Да. Потому что до встречи с истинным дикая похоть терзает каждого из нас. Назар полюбил тебя по-настоящему. А ты его. Алан молодой волк, но тоже вчера это понял. Я должен уйти за ним.

– Куда? И куда, как ты говоришь, ушёл Алан?

– Не знаю пока. Но знаю совершенно точно, что он жив.

– Сегодня утром… – на Вариных заострившихся скулах выступает румянец.

– Я понял. Сегодня утром ты пришла, потому что хотела угодить Назару, – глажу её по щеке.

– Да. Но я тебя тоже люблю. И Алана. Просто по-другому. Мне хорошо было с тобой.

– Знаю, малышка. И мне с тобой. Но раз вы с Назаром истинные, я отступлюсь. Потому что дорожу братом и тобой. Хотел сначала остаться, чтобы защищать, но у вас свой путь. У меня свой… был когда-то. Если бы Ирина, моя жена, не была человеком, я бы решил, что она моя истинная. Я хотел уехать с ней подальше от своих братьев. Измениться ради неё. Вполне возможно, тоже стал бы человеком. Но Милана убила мою девочку. Отомстила мне. С тех пор я ни в кого не влюблялся больше. Ты сильная волколачка. Альфа. Потому нас с Аланом и потянуло к тебе со страшной силой. Мы просто слюной истекали, пока ты жила среди нас. Когда ты отказала нам с Аланом после совместного ужина, я закрылся в лаборатории и выкинул ключи, чтобы не ворваться в спальню к Назару и не задрать тебя. Напился, как подросток. Стыдно вспомнить. Алан мне признался тем утром, что не хотел возвращаться больше домой. Поэтому, думаю, Алан ушёл насовсем.

– Назар в курсе твоих планов?

– Нет ещё.

Варя

Назар возвращается и молча обнимает меня, зарывается носом в мои волосы:

– Я бы сжёг и этот дом, – шепчет он, – но пожар охватит тайгу.

– А что, ты уже сжигал дома?

– Нет, – улыбается Назар и прикусывает мне ухо. – Твой хотел сжечь, но меня опередили.

– Что ты такое говоришь? – выбираюсь из его объятий.

Богдан смеётся:

– Ты нам как раз тогда под ноги скатилась.

– Но зачем? Вас бы я скалкой бить не стала, – саму смех разбирает. Сейчас мне уже всё равно. Мой дом там, где Назар.

– А как иначе было объяснить тебе, что в твоём доме небезопасно? – Назар изгибает бровь дугой.

– Марат – человек Черноголового, к тебе в открытую пришёл. Данила с Родионом вокруг да около сутками шарили, – добавляет Богдан.

– Так кто же поджёг мой дом?

– Баллон газовый взорвался. И снял все вопросы, – Назар оглядывается по сторонам. – Как непривычно ничего не чувствовать. Вы оборачиваться собираетесь?

Ухожу за машину и стягиваю одежду. Уже хочу принять волчье обличье, как слышу тихий разговор братьев. Богдан объясняет брату о своём уходе не так изящно, как мне. Вытираю навернувшиеся слёзы. Хочется всё вернуть, жить одной семьёй. От избытка эмоций тело дрожит, жар охватывает его, суставы выкручиваются. На руках и ногах быстро растёт шерсть. Ногти превращаются в когти. Но я уже не боюсь. Последние слова Богдана доносятся совсем издалека:

– Посади её на цепь этой ночью, если хочешь остаться в живых.

Меня подбрасывает в воздух, и я с рычанием приземляюсь на четыре лапы. Выскакиваю из-за машины и замираю. Богдан с Назаром стоят обнявшись. Ложусь и, скуля, ползу к ним. Я – причина их раздора. Назар хлопает брата по спине и садится на корточки. В его красивых зелёных глазах блестят слёзы.

– Малышка моя, всё хорошо. Так надо, – он треплет меня по холке. – Не бегай долго. Проводи немного Богдана и возвращайся.

Сажусь и облизываю его лицо. Мой красивый чёрный волк. Любимый на века. Пока мы милуемся, слышится рычание и вскоре рядом со мной садится серый здоровенный волчара. Вчера он мне не казался таким грозным. Назар встаёт на четвереньки и наклоняет голову. Богдан прислоняется лбом к его лбу. Братья замирают, закрыв глаза. Сердце моё рвётся на части, когда в сознание проникают мысли Богдана, адресованные не мне: «Я всегда с тобой, братишка. Орден чёрной скалы нерушим. Я найду Алана. Однажды мы вернёмся домой». Невидимые нити сейчас натягиваются между братьями. Задираю голову и вою от бессилия.

– Пора, – Назар встаёт на одно колено. – Как связаться со мной знаешь. Вышлю всё, что нужно.

Богдан смотрит на Назара так, точно хочет запомнить каждую чёрточку его лица. Наконец поворачивает морду ко мне, и я слышу его мысль: «Бежим!»

Бросаюсь за ним вдогонку. Сзади хлопает дверь джипа Назара. «Моему парню теперь опасно оставаться одному в лесу», – удаляясь от него, я всё больше беспокоюсь.

«Всё будет у вас хорошо, – снова вклинивается в мой разум мысль Богдана. – Я просто не всё успел сказать тебе. Ты для Назара теперь и защита, и угроза. Не позволяй ему встречаться с Черноголовым. Он сразу раскусит, что Назар потерял силу. Будет лучше, если вы пока уедете. Работать Назар может и удалённо».

Перевариваю услышанное и спрашиваю о самой волнующей меня теме:

«А почему я для Назара угроза? Можем ли мы ложиться в одну постель?»

«Ложиться можете, ваша любовь – ваше спасение. Но не в полнолуние. Пусть запирается изнутри в моей лаборатории. Там на окнах решётки. Я ему сказал, но он вряд ли послушается».

«Богдан, может, всё-таки… Не уходи!» – останавливаюсь я. Душа болит за всех братьев.

Богдан, пробежав вперёд, возвращается. Трётся носом о мою шкуру:

«Ты навсегда в моём сердце, Варенька».

Понимаю, что Богдана уже не остановить. Скулю. Он облизывает мою морду:

«Мы обязательно встретимся».

«Когда? Скажи, хотя бы примерно, когда ты вернёшься! Мне нужна хоть какая-то определённость», – теперь я утыкаюсь носом в мохнатую шею, чтобы лучше запомнить его запах.

«Однажды в четверг», – обещает он.

«Почему в четверг?» – замираю я.

«Потому что в этом есть какая-то определённость! Прощай, Варя!» – Богдан прячет от меня морду.

«Прощай!»

Богдан разворачивается и через несколько прыжков скрывается из виду. Вскоре слышу его протяжный, прощальный вой. Отвечаю ему и бросаюсь в обратный путь. Уже чувствую запах Назара, когда беспощадная боль охватывает всё моё тело.

Назар

Для меня в этом мире всё ново. Наверное, так себя чувствует внезапно ослепший человек. Только сейчас понял, какой бесценный дар есть у оборотня – чутьё. Способность загодя ощущать изменение погоды, приближение врага, аромат любимой. Ничего больше не чувствую. Сижу в машине посреди тайги, разглядывая трещину на лобовом стекле. Даже не заметил, как она появилась. Вчера ещё не было. Да и чёрт с ней. Меня больше беспокоит трещина в моей семье. Братья ушли. Благородный жест с их стороны. Богдан утверждает, что Алан жив. Доверюсь его чутью. Выживать без братьев будет трудно. Вчера мы стали правящим кланом. Правда, кем и как тут править? Зоряновских чистых волколаков не осталось. При первой же встрече с оборотнями из рода Черноголового вскроется, что я потерял силу.

Слухами земля полнится. Если волколаки из других краёв покусятся на опустевшие земли Зоряна, мне не выстоять с одной, пусть и сильной, волчицей. Боюсь, мне суждено остаться человеком, но я просто обязан удержать власть для братьев. Они обязательно вернуться.

Меня после незадавшейся ночи любви клонит в сон. Вари всё ещё нет. Богдан ей дорог, пусть проводит. Блокирую замки дверей и, откинув кресло, устраиваюсь поудобнее. Поляна перед Зоряновской избушкой – не лучшее место для парковки, но чего уж теперь. Варя же сюда прибежит. Вспоминаю её румяные щёки, любящий взгляд зелёных глаз, жадные поцелуи, украденные с припухлых губ. Веки слипаются, и явь превращается в сон. Я веду Варю к алтарю. Неожиданно её белое платье трещит по швам. Моя невеста оборачивается волчицей. Призывный вой вырывается из её пасти. Открываю глаза и слышу даже не вой, а волчий стон. Это Варя! Хватаю винтовку на заднем сиденье. Клыками я больше не смогу защитить свою волчицу. Выпрыгиваю из машины, прислушиваюсь в какую сторону бежать. Вой разрывает лесную тишину. Передёргиваю затвор и, прижав приклад к плечу, спешу на зов. Я потерял нюх, но не слух. Приваливаюсь к дереву. Прислушиваюсь. Когда стихает вой, слышатся человеческие голоса. Они всё ближе. Уже различаю слова.

– Не зря пасли! Стопудово уверен, оборотница попалась.

– Да ну! Избушка-то опустела. Ушли волколаки отсюда.

– Поверь мне! Сдадим сегодня в лабораторию. Нам такие бабки отвалят!

Замечаю двух плечистых мужиков в камуфляже. Они бегут с правой стороны. Скоты безжалостные. Недаром ходит пословица: чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки. Но теперь я тоже человек, и пока не примкнул ни к веганам, ни к пацифистам. Варин вой рвёт сердце на куски, но этих двух мне не обогнать. Тщетно пытаюсь воззвать своё тело к обороту. Одновременно с охотниками, выхожу к поваленному дереву, возле которого тяжело дыша лежит моя окровавленная волчица. Задняя лапа зажата капканом. Увидев чужаков, Варя оскаливает пасть.

– Это наша добыча! – расправляет плечи рыжий бородач.

Второй без предупреждения вскидывает «Сайгу»4. Отпрыгиваю за дерево, и пуля уходит мимо. Извините, парни, не я первый начал. Первым выстрелом укладываю стрелявшего. На его груди куртка быстро пропитывается кровью. Бородач ныряет за поваленное дерево и наводит ружьё на Варю. Она вырывается из челюстей капкана, обезумев от ужаса и боли.

– Бросай оружие или прострелю ей голову! Я узнал тебя. Считаю до трёх! – Бородач лежит метрах в пяти от меня.

Бросаю винтовку в сторону, отвлекая его внимание на долю секунды. В два прыжка оказываюсь на нём. Вцепившись друг в друга, мы катаемся по земле. Бородач силён, и я вскоре начинаю сдавать. Он придавливает меня к земле и, оскалив жёлтые зубы, шипит мне в лицо:

– Впервые встречаю такого чахлого волколака… Что же ты не оборачиваешься?.. Твою шкуру повешу над камином! А из черепа подружки…

Нащупываю у него на боку ножны, выхватываю клинок и всаживаю его под рёбра бородачу. Тело рыжего выгибается, глаза округляются от удивления. Скинув тушу, добиваю одним ударом. Бросаюсь к Варе. Она льнёт ко мне, но не даёт прикоснуться к своей лапе.

– Варенька, потерпи! Мне надо освободить тебя.

Но боль так сильна, что Варя уже слабо соображает. Мощные клыки клацают рядом с моим запястьем, стоит мне тронуть пленённую лапу. Вспоминаю, как вчера врач фиксировал Богдана. Поднимаюсь и достаю ремень из штанов.

– Варенька, милая! Успокойся. Так надо, понимаешь? – сажусь рядом. Она виновато облизывает мне руки и лицо. – Сиди спокойно, хорошо? Я не причиню тебе зла.

Быстрым движением перехватываю волчью морду ремнём и застёгиваю его на крепкой шее. Варя ложится и лапами пытается стянуть с себя самодельный намордник.

Чтобы не повредить Варе лапу ещё больше, я упираю капкан в дерево, придавливаю ногами две педали и разжимаю скобяные пружины.

– Готово, малышка! – с облегчением выдыхаю и треплю Варю по мохнатому боку.

Она затихает. Стягиваю с её морды ремень и подбираю ружьё.

– Не оборачивайся пока, – предупреждаю Варю. – Так регенерация пройдёт быстрее.

В жёлтых глазах застыли слёзы. Варе и не обернуться сейчас. Она вчера отдала Богдану кровь, и сегодня много потеряла.

– Всё хорошо, маленькая! – подхватываю свою волчицу на руки.

Карканье ворон напоминает об останках живодёров. В тайге могилы копать бессмысленно. Она сама переваривает свои жертвы. Иду к машине с тяжёлым сердцем. Думал, получится решить вопрос мирно. Но люди порой хуже бешеных зверей.

Мы снова едем в клинику. Набираю номер Никиты Ивановича.

– Что-то ты зачастил, Назар, – встречает он меня на пороге своего кабинета и кивает помощнице: – Закрывайте клинику.

– Варя попала в капкан, – отвожу в сторону взгляд. Думаю, не стоит ему рассказывать про встречу в лесу.

Кладу Варю на стол. В операционной холодно и пахнет дёгтем.

– Ай-яй-яй, кость повреждена. Но, главное, что не начала ещё срастаться, – Никита Иванович достаёт фиксатор.

Варя рычит. Знаю точно, что Варя не подчинится никому кроме меня.

– Позвольте я? – второй раз за день снимаю ремень.

Варя не сопротивляется. Покорно закрыв глаза, она позволяет мне опутать ей морду ремнём.

Никита Иванович вводит наркоз и два часа собирает Варину кость. Анна Юрьевна подаёт ему инструменты. Моя малышка сейчас – само умиротворение. Перевожу на счёт клиники круглую сумму. Никита Иванович заканчивает операцию и, прочитав эсэмэску из банка, изумлённо смотрит на меня.

– Я не знаю, как вас иначе отблагодарить, – смущаюсь, ощущая, как кровь приливает к моим щекам.

– Это очень много, Назар, – Никита Иванович хватается за голову. – Да и налоговая меня накроет. С чего вдруг такой доход?

– Поступайте с деньгами по своему разумению. – Беру спящую Варю на руки. – В налоговой скажете, что это в фонд помощи дикой природе.

Никита Иванович провожает меня и похлопывает по спине:

– А вот это хорошее дело! Благородное. Фонд и организуем.

Врач помогает мне положить Варю на заднее сиденье.

– Не спросил тебя, как Богдан?

Тяжело вздыхаю, но тут же беру себя в руки:

– С утра уже скакал как молодой.

– А у тебя так и не получается обернуться?

– Нет. Только, пожалуйста…

– Могила, – прикладывает Никита Иванович руку к груди. – Езжайте домой. Сегодня полнолуние. Будь осторожен.

Варя

Ночная прохлада пропитана запахами прелой травы, мха и можжевельника. Сколько же я проспала? Окно спальни открыто нараспашку. Луна точно протягивает ко мне невидимые нити и через них силы возвращаются в моё тело. Спине тепло. Назар, обняв меня, спит уткнувшись носом в мою холку. Люблю его. Хочу расстелиться перед ним. Но Назар больше не волк. Мой сладкий, вкусный человек… Вой рвётся наружу. Вкусный? Этого ещё не хватало. Пытаюсь вызвать оборот. Тщетно. Сколько времени? Стрелки на часах вытянулись в диагональ. До двенадцати осталось чуть больше получаса. В голове тревожной сиреной звучит предупреждение Богдана, и мне повсюду чудится его аромат.

Заставляю себя выбраться из объятий любимого. И на трёх лапах сползаю с кровати.

– Варенька, ты куда? Тебе лучше отлежаться.

Мне хочется запрыгнуть обратно и облизать Назара с ног до головы. Но я толкаю мордой дверь и спускаюсь по лестнице.

– Прости, сразу не сообразил, – кричит Назар из комнаты. – Подожди, я выйду с тобой.

Сижу у входной двери и вздрагиваю, увидев Назара. Он в чёрных рубашке и джинсах. Этот цвет ему к лицу. Мой хищник. Именно так он был одет, когда мы вместе провели первую ночь. Не съел же он меня. Почему вдруг я боюсь сожрать его? Я самка волка, а не богомола. Может Богдан из ревности это придумал? Нет. Он сказал, что в любви наше спасение.

– Это твоя первая луна, Варенька. Столько раз я представлял, как буду жарко брать тебя в эту ночь. Как мы будем мчаться по лесу…

– Р-р, – предупреждающе рычу, ощущая как в венах закипает кровь.

Назар смолкает и, отведя взгляд, тянется за курткой. Замечаю кобуру на тумбочке, и носом подталкиваю к нему.

– Ты права! Всё время забываю, что у меня больше нет клыков, и я не смогу постоять за тебя, – Назар закрепляет кобуру на боку и надевает куртку. – Пойдём, малышка.

Я рада, что он хотя бы нацепил пистолет. Если всё, как говорит Богдан, он Назару пригодится. Чтобы устоять против меня. Мне не объяснить ему, что ходить за мной сейчас не нужно. Выскочив на крыльцо, я ковыляю к калитке. Сейчас Назар откроет, и дам дёру. Лучше в лесу зверя какого-нибудь задеру. Не хочу рисковать жизнью любимого. Совсем забыла… Нельзя громко думать. Но раньше мне казалось, что Назар читает мои мысли, только когда я не в волчьей шкуре.

– Варя, мы не пойдём за ворота сегодня. Можешь справить нужду в укромном месте.

С недоумением смотрю на него.

– Я уверен, что ты не причинишь мне зла. А вот отпускать тебя одну в тайгу я не рискну. – Он встаёт рядом со мной на четвереньки и подставляет лоб.

Боднув его, я забегаю за дом. Мне необходимо обернуться! Ради нашей любви! Вспоминаю ласковые руки Назара, наш первый поцелуй. Но внутри лишь похоть разгорается лютым пламенем. «Силы небесные, спасите нас!» – Не знаю с чего вдруг я рискнула обратиться в высшие инстанции? Кто будет помогать убийце? В голове мелькают обрывки молитв, услышанных в храмах. Силюсь погасить закипающую злость. И неожиданно меня подбрасывает в воздух, спина распрямляется, гипс крошится на вытягивающейся лапе, угол зрения меняется, в конечностях кто-то невидимый меняет суставы.

Не знаю, можно ли мне наступать на ногу. Скачу на одной вдоль дома, опираясь ладонью о холодную каменную стену, покрытую мхом. Назар стоит посреди двора, запрокинув голову.

– Знаешь, я впервые спокойно смотрю на полную луну, – не поворачивая головы, он тянет руки к небесному телу. – Словно оборвалась какая-то ниточка. Для меня теперь это просто красивое явление.

– Назар, – прикрываю ладонями наготу, понимая что времени осталось ничтожно мало, – ты должен закрыться в лаборатории Богдана. Он так велел.

Лицо Назара озаряет улыбка. Его восхищенный, полный любви взгляд скользит по моим плечам и спускается ниже.

– Ты очень красивая, Варенька. Как дикое лесное озеро, как… – Назар подбегает ко мне и подхватывает на руки. – Хочу тебя.

Он тащит меня в дом и толкает ногой дверь в комнату Алана.

– Нет, Назар, нет! – шепчу я. Отталкиваю его, но вскоре страсть захватывает меня, задушив благие намерения. Впервые понимаю, что одержимость любимым человеком – это рабство. Теряю контроль и уже дышу не воздухом, а ароматом желанного тела.

Переворачиваю Назара на спину и с рычанием покрываю его поцелуями. Прикусываю по очереди его коричневые соски, возвращаюсь к губам, прижимаясь лоном к его джинсам.

– Возьми меня, прошу, – заглядываю в зелёные глаза Назара и вижу в них настороженность.

– Всё равно не получается, Варенька, – в отчаянии он прячет лицо в ладонях, – надеялся, может, полнолуние вернёт мне силу, но мы по-прежнему будто… несовместимы.

– Нет, – мышцы моего лица сводит судорога. Губы оголяют зубы. Понимаю, что во мне закипает неконтролируемая злоба. Цежу сквозь зубы: – Назар, беги, прошу тебя!

Но он словно прирос к кровати. Стрелки на маленьком чёрном будильнике сливаются воедино. Ум за разум заходит от запаха мужского тела. Ужас в глазах Назара не смущает меня. Мои мышцы наливаются, голову словно стягивает металлический прут. Придавив Назара руками к постели, обращаюсь во взбесившееся чудовище прямо на нём. Я больше не нежная девочка, я – разъярённая самка, не получившая своё. Слюна капает из пасти ему на грудь. Заношу когтистую лапу, жадно смотрю на пульсирующую венку на шее Назара. Страх. Ощущаю его страх. С рычанием обрушиваюсь на него, но вместо шеи клыки прокусывают подушку. Назар изворачивается и сбрасывает меня. Вновь накидываюсь на него. Наша схватка не на жизнь, а на смерть. Теряю счёт времени. Жажда крови печёт горло. Назар снова выворачивается и хватается за пистолет. Прыгаю, зубы щёлкают мимо локтя Назара, получаю тупой удар по затылку и проваливаюсь в темноту.

Аромат кофе не может сниться. Пробуждает мгновенно. Теперь первым делом соображаю в каком образе пришла в себя. Подношу к лицу руки, значит этой ночью я дважды смогла вернуться в тело человека. Не могу вспомнить, как вчера уснула. Помню только, что целовались с Назаром. А потом он сказал, что мы несовместимы. Дальше полный провал. Накинув халат на плечи, спешу на кухню.

Назар бряцает ложечкой в турке. На нём лишь серые спортивные штаны. С восхищением залипаю на литых мускулах его спины.

– Проснулась? – поворачивается Назар.

– Что с тобой? – отступаю в страхе.

За ночь его виски посеребрила седина. Через грудь идут четыре длинные багровые борозды, обработанные зелёнкой.

– Живой и ладно, – Назар хмурится и снимает турку с огня. Цепляет на палец две изящные чашки с подставки и идёт к барной стойке. – Нужно поговорить.

Ни жива, ни мертва устраиваюсь на краешке высокого табурета. Назар молча разливает кофе. Садится и смотрит на меня, словно видит впервые.

– Пожалуйста, не молчи! – Беру чашку, делаю глоток, обжигаюсь. Чуть не плачу.

– Если до этой ночи я ещё сомневался, то сейчас совершенно уверился.

– Я не смогу жить без тебя! – хватаюсь за его руку.

Назар грустно улыбается и переплетает свои пальцы с моими:

– Что ты! Я о другом.

– О чём? – сердце стучит где-то под горлом.

– Я всю жизнь гордился своим происхождением, сущностью, – Назар поглаживает жёлтый с чёрным орнаментом бок чашки, – а сегодня ночью осознал, что больше не хочу возвращаться в тело монстра.

– А как же я? – мой голос дрожит.

– Ты моя девочка. Только моя. Поэтому тебе предстоит обратный путь. Сложный путь. Готова ли ты снова стать человеком?

– А это возможно?

– Ничего невозможного нет. Теперь я это точно знаю.

Назар

Вот уже два часа как мы, оставив машину, бредём по лесу с винтовками и рюкзаками за спиной. Под ногами пружинит мох. Мы то прыгаем по болотным кочкам, то пробиваемся сквозь бурелом. На карте Велеса помечено крестом место возле озера. Сверяюсь с координатами. Мы уже совсем рядом. Обернись мы волками, почуяли бы его и добежали за считанные минуты. Но я потерял эту способность, а Варя уже месяц её изживает.

– Чую близость воды… – Варя осекается.

– Удивишься, но я тоже, – утешаю её. Понимаю, что она лишь ради меня отказалась от своей истинной сущности. – Значит, мы у цели.

Перебираемся через глубокий овраг и через пару минут выходим к озеру размером с вокзальную площадь. В чёрной глади воды отражаются деревья, взявшие озеро в плотное кольцо, и небо.

– Смотри, избушка! – Варя хватает меня за рукав и показывает на небольшой ладный сруб справа от нас.

– Наконец-то! Ноги гудят и есть хочу, точно три дня во рту крошки не было.

– Мне раньше казалось, что тайга просто кишит зверьём, почему мы за всё время никого не встретили? Я чую их присутствие.

– Вон два оленя на том берегу. – Не хочется расстраивать Варю – дикие звери избегают оборотней. Чтобы хоть как-то унять разбушевавшиеся инстинкты любимой женщины, я месяц назад вложил в её руки оружие и научил им пользоваться. – Если избушка пригодна для жилья, можем заночевать и поохотиться. Зря я тебя, что ли, учил стрелять?

– Какие хорошенькие, – фальшиво умиляется Варя, глядя на замерших в страхе оленей. Её глаза желтеют, крылья носа подрагивают. Силён волк в моей девочке, поэтому и олени, завидев её, боятся пить. – Куда же они?

– Вспомнили о более важных делах, – обнимаю Варю и достаю ключ, найденный в банковской ячейке. – Пойдём посмотрим, что за домишко. Думаю, Иван не просто так хотел, чтобы ты его нашла.

Варя прижимается ко мне:

– Смотри, крест!

Мы подходим ближе к холмику, покрытому облетевшей листвой, и задумчиво смотрим на имя, вырубленное посередине креста.

– Ольга Велес, – задумчиво произношу я.

– Без карты мы никогда не нашли бы могилу мамы.

– Удивительно, что твой отец установил на могиле крест.

Варя поднимает на меня глаза. Они снова приняли нормальный зелёный цвет.

– Думаешь, мои родители покрестились? Мы ведь даже не смогли войти в храм.

– Может и у нас однажды получится. Не всё сразу, милая. В любом случае, твой отец явно тяготел к христианству.

– Мама умерла во время родов. Неужели это кара небесная?

– Скорее здесь постарался некто с тёмной стороны, – горько усмехаюсь я. – Чтобы Ольга не погубила в тебе волчонка. О смерти Ивана тоже разное говорили. Кстати, незадолго до его кончины, Милана часто крутилась возле него.

– Она была твоей любовницей, – хмурится Варя, – зачем ей мой отец?

– Статус брошенки не давал ей покоя, а я на ней жениться не собирался, – жёстко обрываю неприятную для меня тему. – И хватит об этом.

– Прости, – Варя касается креста и отдёргивает руку.

Повторяю её движение. Шершавая поверхность царапает ладонь и ничего больше.

– Всё хорошо, Варенька. У нас всё получится.

Обхожу дом кругом. Крыльца нет, к двери ведут две ступеньки. Единственное окно выходит на озеро. Труба на односкатной крыше обещает, что ночью мы не замёрзнем. Поворачиваю ключ в замке и открываю дверь. Одна большая комната. Входим, скидываем на пол винтовки и рюкзаки, вешаем куртки на два простеньких крючка на стене. Остальные четыре заняты женской длинной дублёнкой, ватником и двумя кожаными куртками. Под ними стоят мужские и женские резиновые сапоги, тапки из оленьих шкур и высокие ботинки на военный манер. Убогий бродяжий уют неприветливо пахнет сыростью – голубые занавески с кокетливыми рюшами, скатерть с вышитым зелёно-красным орнаментом, пёстрое лоскутное покрывало на самодельной кровати и свадебная фотография над ней.

– Мама, – сдавленным голосом шепчет Варя.

Она подбегает к стене и завороженно смотрит на портрет. Молодой Иван в ладном костюме-двойке держит под руку совсем юную Ольгу с глазами русалки. Ребёнком я любил наблюдать за ней, когда мои родители встречались с Велесами. Ольга двигалась грациозно, точно танцовщица по сцене. Моя Варенька похожа на неё.

– Сейчас начинаю понимать, из-за чего поссорились наши родители, – обнимаю Варю, и она прижимается спиной к моей груди. Забираюсь ладонями Варе под свитер и глажу её по тёплому животу. – Велесы решили стать людьми, мой отец их не поддержал. А мать, напротив, продолжала тайно общаться с Ольгой до самого её отъезда в роддом. Мама просила меня не говорить отцу, куда мы ездили. Но потом, я думаю, испугалась умереть также, как Ольга.

– Ты говорил, твои родители погибли в автокатастрофе.

– Они погибли, когда на наши земли пришли чужаки. Тогда многие полегли. Чтобы род выжил решили брать одну оборотницу на несколько волколаков. Иначе чистокровное потомство после себя не оставить. Давай я затоплю печь, а ты открой тушёнку и почисти картошку.

Я нашёл в доме дневник Ивана и пересохшие травы, которыми они с Ольгой лечились от оборота. Их же, как мы с Варей прочитали, Иван отправлял Елене в Москву.

– Помню, Елена иногда заваривала мне чай со странным вкусом. Но мне он не нравился, и я, если удавалось, выливала его. – Варя садится рядом со мной на медвежью шкуру, и я подливаю вина в её бокал.

Мы даже не заметили, как за окном сгустились сумерки. В печи потрескивают дрова, а мы рассматриваем старые фотографии наших родителей. Среди них нашлись и фото семьи Черноголового, молодого Зоряна и его первой жены.

– Странно, что я стал человеком без всяких трав, но тебе, надеюсь, помогут рецепты твоего отца.

У Ивана с Ольгой было не точь-в-точь как у нас, но он пишет, что после смерти жены стал равнодушен к оборотницам. Это он о Милане. Она последнее время часто приезжала к нему и соблазняла. Но ему она виделась лишь дочерью бывшего друга.

На обычных женщин реакция у меня что надо. Это и пугает, и радует. Секретарша Лена в первый же день моего приезда в офис доказала, что стоит у меня как и прежде. Хорошо, что я сидел за столом, когда она принесла мне чай. Лена явно решила меня порадовать после моего недельного отсутствия и не надела под прозрачную рубашку лифчик. Раньше я любил по утрам воспользоваться умелым ртом старательной сотрудницы. Но теперь всё изменилось. Я люблю Варю, и для меня других женщин не существует. Тяжело сглотнув, я попросил Лену одеваться на работу скромнее. После её ухода разрядился в туалете. Теперь мысленно вымаливаю у Вари прощение. Честно старался представлять её в этот момент.

Допиваю вино, стаскиваю с себя футболку и вытягиваюсь на медвежьей шкуре. Варя тут же повторяет все мои телодвижения и усаживается на меня верхом. Веду ладонями по её животу и шепчу по слогам:

– Варенька, любимая.

– Люблю тебя, Назар, больше жизни люблю! – она ложится на меня, и в глазах её разгорается неподдельный испуг. – Вдруг я тоже погибну, вынашивая нашего ребёнка?

– Не погибнешь. Я – человек. Возьму тебя, лишь когда и ты станешь человеком.

– Поцелуй меня, – Варя проводит языком по моим губам.

Подминаю её под себя и с упоением целую. Сегодня я обрёл уверенность и надежду на жизнь в новой ипостаси. Но Варя разрушает всё одной фразой:

– Я не хочу быть человеком. Прости.

Алан

– У-бей! У-бей! – ревёт кровожадная толпа. Лежи на месте поверженного я, они орали бы ещё громче. Я здесь чужак, выскочка.

Дикий адреналин. В боях без правил только по телевизору десять раундов стоят. Здесь выходишь против озверевшего бойца и вставать в стойку некогда. Свадебные удары руками и болевые ногой – всё происходит молниеносно. Цех заброшенного завода на окраине Костаная гудит, как улей. В разбитые окна задувает сырой осенний ветер. Самодельные скамьи вокруг ринга трещат под крепкими задницами оборотней и их подруг. Лиц не разобрать – слепит свет софитов.

Оставляю соперника очухиваться в луже крови и спрыгиваю с ринга. На нём остался отпечаток и моего окровавленного лица. У меня рассечена бровь и разбита нижняя губа. Турнир шёл пять дней. Я выиграл финальный бой, положив десятерых нехилых бойцов. Мой приз – дочь Бекнура, главного волколака казахских степей. Одноглазый Курмет, спасённый мной в горах оборотень, накидывает мне на плечи зелёный шёлковый халат, и я взбегаю по ступенькам к ложе в центре цеха. Здесь собрались главы шести кланов Казахстана. Они поглядывают то на своего предводителя, то на сидящего среди них отца, поверженного мной Акжамала.

– Твоя взяла, Алан! Забирай Фати. – Бекнур не считает нужным подняться из деревянного кресла, больше похожего на трон. Из-за тёмных мешков под глазами, старый волколак похож на здоровенную панду. Болел он, понятно, не за меня, а за Акжамала. Но условия турнира равны для всех. Хотя отсутствие кровного родства с местными оборотнями, при разумном подходе, могло бы стать моим мощным преимуществом – старая вражда с русскими кланами не забыта. Бекнур оценивающе смотрит на мой торс и подзывает Фати: – Дочка, подойди к Алану.

Бекнур берёт со стола подготовленный брачный договор и, хмуря брови, вписывает туда моё имя. Кидает ручку на стол и устремляет свой взгляд на ринг. Акжамала уже унесли.

Из-за высокого кресла тенью выскальзывает Фати. Её чёрные миндалевидные глаза испуганно смотрят на меня. Она теребит тонкими пальчиками кончик тугой чёрной косы. Бекнур сказал, что Фати девятнадцать, но из-за худобы она в длинном синем платье больше похожа на школьницу, чем на невесту. Даже не верится, что эта девочка уже способна оборачиваться.

– Подойди к Алану, я сказал, – рявкает Бекнур.

Фати встаёт рядом со мной. Ростом она мне едва до плеча. Не касаясь её, ощущаю дрожь, охватившую тщедушное, как у воробушка, тело. Запах невинности и страха не заводит, а скорее умиляет. Моя Варя пахла иначе. Ей хотелось вставить и не вынимать. Гоню прочь воспоминания о ней. Всё кончено. Она выбрала Назара, а он нарушил клятву. Не представляю, что делать с этой малышкой. Я же порву её пополам.

Свет софитов перемещается на ложу. Бекнур щурится.

Его помощник подходит к нам и делает острым кинжалом надрезы на наших запястьях.

– Фати и Алан, соедините ваши руки и сердца, – Бекнур соединяет наши руки. Ранка к ранке. Надевает нам на шеи амулеты на кожаных шнурках. На моём выжжен волчий оскал. – Храните заветы предков и любите друг друга. Согласно закону, вы должны соединиться и предъявить членом совета свидетельство чистоты и невинности будущей королевы кланов.

– Я провожу вас, – бесцветным голосом шелестит помощник Бекнура. Он напоминает мне огромную серую крысу.

– Рашит, – обращается к нему Бекнур, – выстави у дверей спальни охрану.

– Будет исполнено! – Рашит кивает двум крепким парням, замершим за спинками кресел «почтенного совета», и снова обращается к нам с Фати: – Следуйте за мной.

Бросаю взгляд на молодую жену. Она неотрывно смотрит на отца, В глазах застыли слёзы.

В сопровождении охраны спускаемся по лестнице. Оборотни теснятся вокруг, выкрикивают советы, подбадривают плоскими шутками. Для них шоу продолжается. Кровавая бойня плавно перетекает в свадьбу. Ринг уже успели вымыть. Вокруг него накрывают столы.

– Нормальные у вас законы! – обнимаю дрожащую от страха и холода Фати. – Не думал, что отправлюсь под венец в спортивных труханах и шёлковом халате.

Она сбрасывает мою руку с плеча. Маленькая гордячка. Я бы тоже с удовольствием не с тебя срывал пломбу. Вновь гоню манящий образ Вари. Рашит распахивает широкую большую дверь, и мы выходим в безликий коридор. Свет зарешеченных лампочек тускло колышется под потолком и рассеивается на стенах с облупившейся синей краской. Звук наших шагов по бетонному полу оглушает даже меня. Не нравится мне это всё. А вдруг подписанный брачный контракт фуфло? Пара здоровых бугаёв за спиной напрягают. Выстрелят в спину и не поморщатся. Но если выживу, убью двух зайцев – продолжу род с чистокровной волчицей и защищу сибирских волколаков от нападок кланов из казахских степей.

Рашит останавливается у одной из дверей и отпирает её ключом, похожим на отмычку.

– Когда всё сделаешь, постучи, я приду за простынёй.

– Что за средневековая дичь? Вы бы ещё совет возле кровати нашей посадили, – возмущаюсь я.

– У нас всё под контролем, – усмехается Рашит и открывает дверь. – Прошу вас.

Возмущённо выдыхаю и вхожу в комнату, втолкнув перед собой Фати. Десятки свечей на полках полыхают огоньками, отбрасывая тени на выбеленные стены. Кровать из тёмного дерева застелена свежим бельём, и уголок одеяла загнут как приглашение прилечь. На столе, застеленном пёстрой скатертью, стоит бутылка вина, два бокала и ваза с виноградом и персиками. Лучше бы блюдо с мясом принесли. За кроватью виднеется дверь. Толкаю её плечом и включаю свет. Душевая кабина, унитаз и раковина помещаются на кафельном пятачке. И на том спасибо.

– Пойдёшь мыться? – оглядываюсь на жену.

Она стоит памятником посреди комнаты. Полагаю, её уже намыли и набрили к сегодняшней ночи. Скидываю халат и шорты, встаю под ледяной душ. Намыливаю душистым гелем тело и голову. Смываю с себя пот и кровь. Выключаю воду и растираю тело синим махровым полотенцем. Наматываю его на бёдра, но тут же снимаю и возвращаюсь в комнату в чём мать родила.

Фати так и стоит, заламывая пальцы.

– Боишься меня или волнуешься? – встаю позади неё и расстёгиваю пуговички-бусины на платье. Невзначай касаюсь обнажившейся кожи между лопаток, и Фати тут же покрывается мурашками. – Не я придумал эти дикие законы, малышка.

Спускаю с плеч Фати платье, похожее на баллахон, и оно падает к её ногам. Обхожу жену и скептически рассматриваю свой приз. На бледных узких бёдрах чёрные кружевные трусишки впились между ягодиц, лифчик, видимо, не надела, потому что не на что. Фати, краснея, прикрывает ладонями грудь.

– Ты красивая, – пытаюсь приободрить её, беру запястья и развожу руки в стороны. – Тебе точно девятнадцать?

Она утвердительно кивает. Немая, что ли, до кучи? Большими пальцами тру её соски, пока они не превращаются в твёрдые камушки. Щупаю её плечи, тяжело вздыхаю. Сможет ли этот птенчик выносить моего наследника? Беру её трусики за края и разрываю, тонкие обрывки ткани летят на пол. Сбрасываю с постели одеяло:

– Ложись.

Фати кусает губы и злобно смотрит на меня. Пусть только зубы ещё на меня оскалит. Чем я-то ей не угодил? Или по-русски не понимает?

– Ляг и раздвинь ноги! – подталкиваю её к постели.

Фати ложится поперёк кровати и закрывает глаза. Что ж, так ещё и лучше. Давлю коленом между её трясущихся бёдер. Она сопротивляется. Провожу ладонями между ними, развожу шире. Вид её лона поднимает член. Провожу им по приоткрытым складкам, вроде мокро.

– Не надо, – просит Фати.

– Я думал, ты немая, – усмехаюсь и провожу языком по её сухим губам. – Прости, но твой папаша ждёт доказательств.

– Я боюсь.

– Не бойся, я твой муж и сделаю тебе больно лишь один раз. Я буду любить и защищать тебя.

Чёрные ресницы дрожат, глаза заволокли слёзы. Злости во взгляде больше нет. Давлю членом сильнее, подхватив Фати под колени.

– Сейчас будет больно, – тяжело сглатываю.

Слёзы текут по её щекам. Чуть сдав назад, делаю резкий рывок вперёд. Теперь я знаю, что такое немой крик. Гримаса боли искажает худенькое личико. Не чувствую к ней и грамма тех чувств, что хотел подарить Варе, но похоть разгорается во мне адским пламенем. Двигаюсь, тараня узкое влагалище. Рычу и выкручиваю сосок на маленькой груди. Наваливаюсь на Фати, вколачиваюсь в неё, как одержимый. Она терпеливо принимает меня, сопровождая каждый удар тихим стоном. Не под мой член эту девочку рожали. Зато её кровь сейчас свяжет волколаков этого края по рукам и ногам. Злость лишь раззадоривает. Во рту пустыня, трусь об соски Фати и неожиданно понимаю, что хочу их вылизать и пососать. А ещё хочу трахать эту малышку всю ночь, послав всё к чёрту. Зубами впиваюсь в худенькую шею жены, оставляя свою метку. Выстреливаю спермой в узкую вагину и замираю.

– Жива? – приподнимаюсь на локтях над Фати.

Она ладонью зажимает место укуса и впервые улыбается мне.

– У нас всё будет хорошо, – подмигиваю ей.

Встаю, выдёргиваю простыню из-под жены и несу к дверям.

Варя

Мы единственные посетители ресторана. Взглянув на цены в меню, не удивляюсь. Поужинать здесь – оставить среднюю зарплату. Официант появляется и исчезает, лишь чтобы подлить, убрать, подать. Отпиваю французское шампанское из высокого бокала. Вкусное, но не очень понимаю, чем оно отличается от обычного. Подцепляю вилкой кусочек карпаччо, присыпанный пармезаном и перцем. Не лезет ничего в рот.

– Что происходит? Не узнаю тебя в последние дни, – Назар раскрывает мой новый паспорт и гладит пальцем фото. – Всё путём, Варенька. Распишемся через неделю. Братья вернутся – свадьбу сыграем.

– А если не вернутся? – Неконтролируемая злоба всё чаще охватывает меня последние дни. – Они хоть раз позвонили тебе?

– Не позвонили, – Назар убирает мой паспорт в барсетку.

– Но ведь они ушли без денег и документов. Богдан обещал вернуться однажды в четверг! Вчера я зачеркнула пятый.

– Счётом братцы пользуются регулярно, – хмыкает Назар. – Не переживай. У нас всё предусмотрено на случай срочного отъезда.

– Да, чёрт с этими деньгами! Ты семью сохранить не смог, – срываюсь на крик.

Назар ударяет ладонями по столу так, что подпрыгивают приборы.

– Варя!

– Что Варя? Верни Богдана с Аланом! Прошу тебя. И вообще… Не хочу снова становится человеком! – впервые поднимаю бунт против своего истинного. – Мне нравится быть сильной, мне нравится…

– … Быть желанной? По незадавшейся групповушке с моими братьями всё страдаешь? – Назар с аппетитом поедает стейк. – Так ты сама сбежала.

– Я сейчас встану и уйду, – кровь обжигает меня до ушей. Назар лупит по больному.

– Прости! Я сам на нервах, – удерживает меня Назар, накрыв мою руку ладонью.

– Но как ты мог так сказать? – щёки жжёт, как от пощёчин.

– Меня уже задолбали твои страдашки, вот и сказал. И не говори, что это неправда. Я просто назвал вещи своими именами. Сам всю жизнь считал полигамию нормой, – Назар опустошает бокал, и тут же к столу с бесстрастным лицом подходит официант. Назар бросает ему через плечо: – Принеси вискаря шотландского со льдом. Грамм триста.

– Ты прав, мне часто снится, как вы ласкаете меня втроём, – признаюсь, потупив взгляд, – но тебя я люблю иначе.

– Угу, а к ним что? Материнский инстинкт? Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось? – язвит Назар и поднимает бокал с виски. Нюхает его, зажмурившись, и кивает официанту: – Спасибо, старина.

– Не знаю… – утыкаюсь лицом в ладони, силюсь погасить гнев.

– Это всё от недотраха. Верь, у нас всё будет тип-топ. Скоро ты снова перестанешь выть по ночам.

– Нас и так мало осталось.

– Тут ты права, но мне нравится быть человеком и не зависеть от звериных инстинктов. – Назар наклоняется над столом. – Богдан и Алан – будущее оборотней Вольшанских. Это их выбор, и они должны найти себе чистокровных самок для продолжения рода. Мы с тобой взяли другой курс. Я качаю бабло для семьи, и каждую ночь, ложась спать, радуюсь, что мне дарован ещё один спокойный день. Не забывай, что Родион остался в живых. Он может в любой момент нагрянуть с ответкой, сговорившись с южными или восточными кланами. Тайга – лакомый кусок. Черноголовый со своими полукровками не выстоит, и от нас двоих толку мало. Уповаю на то, что Богдан и Алан подтянут родственников своих истинных сюда. Но всё равно. Минимум сто лет понадобится, чтобы восстановить популяцию оборотней Енисея.

– Может, попросимся в красную книгу? – Мысли о новых подружках Алана и Богдана задевают моё самолюбие.

– Есть у меня идея получше, – кивает Назар, взбалтывая льдинки в бокале. – Мы долгое время сохраняли наш мир в тайне. Сейчас считаю, что это глупо. Я уже списался с нужными людьми и готовлю речь для выступления на мировом экологическом форуме. Оборотни – уникальное явление природы.

– Ты с ума сошёл? – у меня перехватывает дыхание. – Тебя или свои загрызут, или закроют в дурку.

– А если не закроют?

– Тогда начнётся настоящая охота.

– Она и так идёт, – Назар суёт зубочистку в рот и указывает глазами под стол. – Или ты забыла о капкане, зажевавшем твою лапу.

– Не забыла. А свои? Вы же повязаны клятвами, заветами предков.

– Черноголовому нет нужды и времени со мной воевать. Бордель Зоряна я предложил ему забрать под себя. Так что, он осваивает новый бизнес и тешит себя молодыми шлюхами.

– Назар, а ты… а у тебя… – сминаю край скатерти, не зная, как подойти к деликатной теме.

– Что? – Назар, читая мои мысли, смотрит на меня, как на неразумное дитя.

– У тебя есть отношения с другими женщинами?

– Какие-то основания для подозрений?

– Ты стал часто задерживаться на работе, – зря я начала этот разговор, но наши отношения в последнее время меня напрягают, – а между нами так ни разу ничего и не было.

– Это предъява?

– Пока просто подозрения. И мне интересно, у тебя только со мной не получается?

– М-да… С этим нужно что-то делать, – надувает щёки Назар. – Официант, принесите счёт.

– Что ты задумал?

– Едем в «Медвежий угол», раз тебе так неймётся.

Назар бросает взгляд на счёт, расплачивается банковской картой, и в кожаный кармашек – щедрые чаевые.

– Я не дамся никому другому, – моя губа непроизвольно дёргается вверх.

– Конечно, не дашься. Но может горячие танцы хорошеньких кошечек на пилоне заведут меня. А мы с тобой этим воспользуемся.

– Ну, знаешь! – вскипаю я.

– В любви все способы хороши! – улыбается Назар одним уголком рта. Значит, всё уже решил в своей бедовой головушке.

– Но это ведь грязно? Разве ты сам только что не ратовал за моногамию и целомудрие?

– Милая, с моими грехами только и ратовать за целомудрие, – Назар поднимается и обнимает меня за плечи. – Я люблю тебя. Не вздумай меня ревновать и не сожри там никого.

– Не обещаю, – недовольно ворчу, утыкаясь лбом ему в грудь. – Совсем одичала, сидя одна в глуши.

Мы выходим из ресторана, и Назар, шаркнув ногой, распахивает передо мной дверь внедорожника.

– Прошу вас, мадемуазель.

Отступаю к стоянке такси:

– Что это ты так раздухарился? Да ещё за руль после вискаря. Не поеду!

Назар ведёт влажными губами по моему запястью и целует каждый пальчик:

– Впервые еду в бордель со своей девушкой. На трезвую голову такое не придумаешь. Такси так такси! Только учти, я буду приставать.

– Назар, ты пьян! Может, лучше домой поедем? – Его затея мне нравится всё меньше и меньше.

– Беги за своим альфой, кроха, и всё у тебя будет хорошо, – Назар закрывает машину и идёт к такси: – «Медвежий угол». Снимешь зеркало с лобового стекла – заплачу двойной тариф.

Невысокий молодой парнишка с раскосыми глазами цокает языком:

– Любой каприз за ваши деньги!

Богдан

Назар с Варей выходят из ресторана. Цокот каблуков её высоких кожаных сапог узнаю в любой толпе. Круг света под фонарём смахивает на луну – бледный и в пятнах. Накидываю капюшон и ухожу в тень. Битый час то подпирал фонарь плечом, то отирался возле входа в ресторан. Прикуриваю сигарету, глотая горький дым первой затяжки. Начал курить месяц назад. Никотин немного затуманивает разум и усиливает действие вискаря. Сплёвываю, морщусь и затягиваюсь ещё раз.

Я вернулся в родной лес в тот же день, что и сбежал, но не решился сунуться домой. Чтобы Варя не сожрала его в своё первое полнолуние. И когда услышал гневное рычание Вари из спальни Назара, не вмешался, а бросился прочь со двора. Уже больше месяца я издалека охраняю их покой как верный пёс. Варя первое время водила носом, но потом успокоилась. Наверное, сочла мой незримый флер фантомным ароматом. А вот у меня от её запаха башку рвёт. Эта девчонка мне всё нутро наизнанку вывернула. Волчий инстинкт требует подчинить и овладеть нетронутой до сих пор Варенькой. Хочу только её. Разряжаться под юбку случайных баб не хочу. Моя озабоченность переросла в одержимость этой волчицей. И надежды на спасение нет – ощущаю себя пойманным в капкан.

Я спугнул объедавших трупы росомах и обнюхал капкан со следами засохшей крови. Её я, возвращаясь домой, почуял издалека. Проклянаю себя. Из-за меня моя любимая Варенька чуть не погибла. Вспоминаю, как сжимал её в объятьях, утыкался носом в копну золотистых волос, прикусывал шею. Мурашки пробираются в самые отдалённые уголки тела. Лёгким не хватает воздуха, а кровь бурлит в жилах. Живу этой волчицей, дышу ею.

Варя с Назаром, целуясь взахлёб, садятся в такси. Я совсем недавно сам жадно срывал поцелуи с её губ. Выкидываю недокуренную сигарету и ныряю в неприметный серый «пыжик» с мотором от спортивной тачки. По примеру Миланы сделал себе скоростную машину у местных умельцев. Но на хвосте долго не повисишь, у Назара в крови – контролировать всё вокруг. Правда, в зеркале на лобовом стекле много не увидишь с заднего сиденья. Если заметит – это здорово осложнит мне охрану легкомысленной парочки. Геолокацию его внедорожника я отслеживал по телефону. Неужели братец настолько пьян, что побоялся сесть за руль? Это его очеловечивание бесит с каждым днём всё сильнее. Чем так хорошо быть человеком? Пьянеешь быстрее, адреналин хапаешь от осознания приобретённой хрупкости лампочки? Если переделать пословицу, то кем родился, тем и сгодился. Брат Варю только с толку сбивает. И так волколачек в тайге не осталось. Черноголовый в курсе дел. Я пару недель назад остановил его на полпути к нашему дому. Он хотел прикончить Назара, променявшего свою сущность и доверие оставшихся в живых оборотней на человеческую душу, и забрать Варю.

Я поклялся, что Назар всего-навсего болен. Черноголовый пообещал сохранить тайну, если я вылечу Фёдора. Врачи не могли установить причину частых недомоганий Фёдора, ведь Черноголовый не рискнул разрешить сыну сдать кровь на анализ. Мы все тщательно блюдем правила безопасности, чтобы не выдать своего существования. Под страхом смерти. Полуволку подцепить любую человеческую хворь – раз плюнуть, но чтобы отхватить спидный хламидиоз надо было хорошенько постараться. Пока Вари с Назаром не было дома, проник в свою лабораторию.

Хочу, чтобы вернулся Алан. Втроём мы сможем убедить Назара прекратить этот цирк с очеловечиванием. Недавно я снова пробрался в дом и подменил травы, которые Назар привёз из дома Вариного отца. Обратный процесс запущен. Часто набираю номер телефона младшего брата, но женский голос твердит, что абонент временно недоступен. Нажимаю на руле кнопку и выбираю справочник. Имя Алана идёт первой строчкой. Попробую ещё.

– Богдан? – голос младшего брата врывается в тишину салона.

– Алан! Да… Ты так нужен здесь… – мне столько надо рассказать ему, что я не нахожу слов.

– А я здесь, – безрадостно усмехается Алан. – В гостинице за рынком. Днём вернулся.

– Сможешь спуститься быстро? Я еду за Назаром и Варей по проспекту к рынку. Оружие возьми.

– Буду через минуту на перекрёстке, – без лишних вопросов отвечает Алан.

Слышу, как хлопает дверь, и быстрые тяжёлые шаги Алана гулко отдаются в тишине.

– Постарайся, чтобы Назар тебя не увидел, – спешу с советом, пока Алан не сбросил звонок.

– Понял.

Откидываюсь на спинку сиденья и улыбаюсь. Мы сумеем вернуть Назара… И Варю. Преследую такси, строя предположения, куда сладкая парочка рванула. Пролетаем ещё два перекрёстка, и я торможу у тротуара. Открываю дверь. Из гостиницы выбегает Алан и падает на пассажирское сиденье рядом со мной. Срываюсь с места и вскоре вновь сажусь на хвост такси. Алан молчит и тяжело дышит. Ощущаю — его напряжение.

– Здорово, брат! – слежу за дорогой и протягиваю Алану руку.

– Здорово, – жмёт он мою ладонь.

Соскучился по его крепкому рукопожатию. Всегда удивлялся, как Алан не ломает тонкие кисточки, когда рисует.

– Ты не ранен? – окидываю его быстрым взглядом.

– Уже нет, – Алан на редкость немногословен.

Всего-то прошло чуть больше месяца, а он из весёлого парня превратился в сурового мужчину.

Складка пересекла высокий лоб, взгляд убитый, губы плотно сжаты.

– Походу ты не из рая вернулся, – вздыхаю я.

– Здесь, вижу, тоже всё запущено. Расскажи в двух словах.

Такси выезжает на шоссе и мчится к повороту на Медвежий угол.

– Реально? – вскрикиваю я. – Алан, ущипни меня, если я сплю. Назар повёз Варю в этот рассадник зла?

– Щипать не буду, мы на пути в логово Зоряна.

– Это теперь хозяйство Черноголового, – докладываю я. – Если в двух словах, наш старший брат головой поехал. Варя с трудом сдерживается, но всё ещё пытается быть ведомой им, а не тянуть его за собой. Мы должны помочь ей.

– Ва-ря! – Алан тихо произносит имя нашей любимой волчицы. – Не смог я вытравить мысли о ней. Но без них не выскочил бы из мёртвой петли.

– Ты где был-то?

– У казахских волколаков. Там треш почище нашего. По сравнению с их законами Вендетта – просто пятнашки.

Алан трёт ладонями глаза, и я замечаю на его браслете, который брат снимает только перед оборотом, два обручальных кольца.

Алан

Богдан всё время поглядывает в зеркало на лобовом стекле.

– За нами следят? – оглядываюсь назад.

– За нами нет, а вот за Назаром могут. Ты, скорее всего, не в курсе. Он очеловечился.

– Чего?

– Того! Короче, Назара понесло, как всех людей. Везде нос нужно сунуть. Периодически бываю дома, заглядываю в его комп. Прикинь, он пишет статью об оборотнях для международного форума.

– Трындец! Его ж наши замочат сразу. – От новостей Богдана меня бросает в холодный пот. С молоком матери впитал разумение о необходимости хранить тайну оборотней. – Я надеялся, хоть дома всё наладилось. Что значит «Назар очеловечился»?

– Изучаю этот вопрос. Но пока не могу найти ответа. Родители Вари хотели стать людьми. Возможно, поэтому её мать погибла. То ли биологическая несовместимость с ребёнком при родах её погубила, то ли проклятие свыше. Знаю одно – формула крови полностью меняется. ДНК-анализ не делал, но волос Назара нашёл дома и сохранил…

– Так ты не с ними живёшь?

– Нет. Для них я, как и ты, в бегах. Черноголовый с сыном в курсе, что я здесь. Но это отдельная история.

– Богдан, что же делать? – запускаю обе пятерни в свои отросшие волосы.

– Я изучил травы, которые пил Велес, подобрал с противоположным эффектом и подменил их Назару. Он их пьёт уже две недели. Судя по тому, что потащил Варю в Медвежий угол, инстинкты оборотня в нём просыпаются. А она уже сделает всё, чтобы поддержать в Назаре желание вернуться. Но одними травами не обойтись. Нужно новое потрясение, способное запустить оборот в теле Назара. Кстати, у меня есть одна хорошая новость.

– Уже что-то. Валяй!

– Варенька до сих пор девственна. У Назара не стоит на волколачек.

В глотке пересыхает:

– Ты серьёзно?

– А я похож сейчас на шутника? И ещё один приятный бонус: Варя тоскует по нам. И это не комплекс вины.

– И что думаешь? – В сердце разгорается давно забытая надежда.

– Чтобы я не думал, ты, похоже, успел жениться? – Богдан кивает на мой браслет.

Вопрос больно задевает незатянувшуюся рану в моём сердце. Мне некому было выговориться. Но поймёт ли меня Богдан? За время, что мы не виделись с братом, он одичал совсем. Оброс щетиной как ёж, взгляд безжизненный, табаком несёт за версту.

– И успел овдоветь, – впервые произношу это слово, точно примеряю к себе. – Убили мою жену. А ведь она мне жизнь спасла. Успела предупредить. Медовый месяц только начался. Хотел Фати домой привезти, с семьёй познакомить.

– Мои соболезнования, – Богдан тяжело вздыхает. – Судьба, что ли, наша с тобой такая! Фати… Волколачка или из людей?

– Чистокровная оборотница, дочь предводителя степных кланов.

– Далеко ж тебя занесло.

– Я её в честном бою взял. Шесть кланов в степях ещё шороху наводят. У них тоже вырождение налицо. Предводитель сначала не очень обрадовался моей победе, но всё-таки свежая кровь его прельстила. Их вожакам не понравился такой поворот, – трусь затылком о подголовник, прогоняя воспоминания, слишком живые, слишком личные, – давай в другой раз расскажу. Привязался я к той девчонке. Тяжко мне.

– Понял тебя, – Богдан включает музыку и достаёт пачку сигарет.

Назар

– Ва-аря, – целую мою ненаглядную девочку на заднем сиденье такси. Расстёгиваю её пальто, путаюсь в мелких пуговичках рубашки. Тону в глазах с крупинками янтаря. Тяну чашу лифчика вниз, впиваюсь жадно в грудь. Варя пытается выбраться из моих объятий, испуганно поглядывает на водителя. Это заводит меня ещё больше. Жар то охватывает моё тело, то отпускает, когда кажется, что я вот-вот овладею своей волчицей. Не понимаю, что со мной сегодня. Волчьи инстинкты против моей воли последние дни вновь пробуждаются. Именно они толкнули меня на шальной поступок – отправиться с Варей в Медвежий угол.

– Назарушка, что ты! Хороший мой, – Варя обжигает меня своим дыханием. – Что ж ты со мной делаешь?!

Одной рукой расстёгиваю ремень, брюки и сжимаю руками недостаточно потяжелевший для вторжения член.

– Думаю, сегодня у нас всё получится. Как ты чудно пахнешь, Варенька!

– Ты чувствуешь мой запах? – настораживается Варя.

Отпрыгиваю от неё как ошпаренный. Веду носом. Этого не может быть. Неужели моим светлым побуждениям пришёл конец. Или это просто из-за тесноты салона? Варино возбуждение я раньше ощущал сильнее. Но, главное, я его снова чувствую. Впервые с того злополучного дня, как начались все наши беды. Радость в Вариных глазах разгорается жёлтым огнём. Она склоняет голову к моей раскрытой ширинке, и я подвываю от удовольствия, слушая сладкие причмокивания.

– Люблю тебя, солнце моё, – откидываюсь на сиденье и зарываюсь руками в Варины густые волосы. Наматываю их на кулак. Кончить не получается, но звон в яйцах радует. До этого у меня вообще на Варю даже не шевелилось ничего. Отрываю её от приятного занятия и шепчу на ухо:

– Сними трусики и сапоги.

Варя выпрямляется и смотрит в затылок водителю. Но он, как только мы сели в машину, включил музыку погромче и превратился в изваяние.

– Пожалуйста, – добавляю, довольно улыбаясь. Как я соскучился по Вариному аромату. Забыл какой он чарующий. Так, наверное, люди радуются запахам, исцелившись от насморка.

Варя краснеет, но послушно стягивает сапоги. Пальцами с длинными золотыми ноготками тянет вверх юбку за подол. Показываются ажурные резинки чёрных чулок и белые упругие ляжки. Натужно сглатываю. Варя приподнимается и стягивает с себя шёлковый лоскуток на тесёмках.

– Покажи себя, – подбираю слюни, увидев промелькнувший нежный бутон между её ног.

Варя удивлённо смотрит на меня. Подбадриваю взглядом. Аромат усиливается. Она облизывает губы и прислоняется спиной к двери. Закидывает одну ногу на сиденье.

– Ты обалденная, – восхищаюсь смелостью Вари.

Ради того, чтобы мы были вместе она готова на любые эксперименты. Сажусь ближе к Варе и веду пальцами по мягким нежным складкам. Терзаю набухшую горошину между ними. Громкий протяжный стон предательски срывается с Вариных губ. Тело её сотрясается от удовольствия.

– Тихо, тихо, – моя сладкая.

Люблю Варю до дрожи. Глажу её по раскрасневшейся щеке, касаюсь родинки под уголком нижней губы. Нежная тихая девочка терпит все мои немощи и причуды.

К Медвежьему углу мы приезжаем взбудораженные, и мне приходится придерживать Варю за талию по дороге к клубу.

Варя

В клубе грохочет попса, переливаются огнями стробоскопы. На двенадцати высоких тумбах танцуют девы в кожаных шортах. На сосках красоток колышутся красные кисточки. Внизу беснуется толпа. У барной стойки народ накидывается шотами и коктейлями. Пахнет кальянным дымом и гремучей смесью парфюма и пота. Среди людей оборотней немного, но пахнут они по-особенному, с ноткой мокрой псины.

– Это полукровки, – шепчет мне на ухо Назар, прочитав мои мысли. – Чистокровных да молодых днём с огнём теперь не сыскать.

– Ну вот! А ты хочешь последних вывести из строя, – у меня игривое настроение, после полученного удовольствия.

– Варь, давай разденемся и потанцуем, – Назар стаскивает с меня пальто и прикусывает шею. – Хорош мне мораль читать!

Избавившись от верхней одежды, вклиниваемся в толпу. Никогда не была сильна в танцах, но после оборота всё изменилось. Растворяюсь в ритмах музыки, притопываю, прихлопываю и виляю бёдрами за милую душу. Назар довольно улыбается, подзадоривая меня плотоядным взглядом.

Но к концу первого же танца ревность вспыхивает в моей груди яростным пожаром. Назар пользуется спросом у девиц. Очки не нужно надевать, чтобы разглядеть, сколько охотниц, с опаской поглядывая на меня, нацелило на него свои копья. Прям группа поддержки из отборных полуголых красоток собралась вокруг нас. Медленный танец ставит всё на свои места. Обнимаю Назара за шею и млею от его поглаживаний ниже талии.

– Ну как, завели тебя красотки местного разлива? – прижимаюсь к Назару низом живота.

– Хочу только тебя, – шепчет он. – Обойдёмся своими силами. Мне кажется, я здесь лет сто не был, хотя прошло всего месяца два.

– Но я не чую в себе никаких перемен, значит ты возвращаешься? – довольно урчу Назару на ухо.

– Я просто очень люблю тебя, Варя, – Назар тянет меня зубами за мочку уха. – Ты моя зависимость. Пойдём выпьем?

Назар, похоже, отпустил тормоза. Хлебнув вискаря в ресторане, хочет продолжить здесь. Чтобы порвать со скукой последних недель, я готова сама напиться и танцевать на столе. Так мне постыла идейность моего любимого.

– Пойдём!

Мы проталкиваемся к стойке бара и заказываем шоты с гавайским ромом и текилой. С момента знакомства это наше первое полноценное свидание. Разногласия мы оставили в ресторане и отрываемся по полной. Назар травит анекдот за анекдотом: «Выходит волк из избушки, живот урчит, присел на пенёк у дороги, а мимо мужики с напомаженными бородами на джипе едут. Не иначе как только что из барбершопа вырулили. Говорят ему, мол, айда с нами по бабам. А волк кусок кружева из зубов выковыривает и отмахивается, мол, ну уж нет, я их с трудом перевариваю». По Назару премия «Оскар» плачет. Но, главное, он точно десяток лет с плеч скинул.

– Назар, нужна помощь.

Вздрагиваю от неожиданности, услышав голос Черноголового за спиной. Назар тут же меняется в лице:

– Что случилось?

– Пойдёмте ко мне, поговорим.

По крутой винтовой лестнице поднимаемся на второй этаж и следуем за Черноголовым по узкому коридору. Гигантские драконы на красных стенах кажутся чёрными тенями. Входим в кабинет, и я замираю от ужаса. Родион сидит нога на ногу на кожаном диване и противно улыбается. За его спиной замерли три крупных полуоборотня. Их глаза горят недобрым огнём.

– Какие люди! – ехидно приветствует нас Родион. – Я ведь не ошибаюсь, Назар Вольшанский совсем нюх потерял?

Черноголовый прислоняется к стене, виновато смотрит на Назара:

– Я ему ничего не говорил.

Тело охватывает знакомый жар. Если они хоть пальцем тронут Назара, я приму бой. Буду биться за него до смерти.

– И тебе недобрый вечер, Родька! – усмехается Назар и поглядывает по сторонам. – Какими ветрами?

– Вернулся забрать своё. Дом, самку, бизнес.

– Похвально. Роман, что скажешь? Неужели ты дашь отступного?

Черноголовый точно оглох. Замер, уставившись на огромный аквариум с серебристыми пучеглазыми рыбами, размером с лещей.

– Роман, хочешь, чтобы Фёдор остался жив, поди погуляй, – Родион указывает головой на дверь.

Черноголовый проходит мимо нас, суёт что-то Назару и цедит:

– Держись!

Назар провожает его презрительным взглядом и обращается к Родиону:

– М-да. С бизнесом и домом всё понятно. А про какую самку толковище?

– Варвару я забираю под себя, – Родион поднимается с дивана.

В руке Назара мелькает чёрная сталь, и Родиона отбрасывает назад. В ту же секунду его приспешники бросаются на нас, одного Назар останавливает выстрелом в голову. Но двое других скручивают Назару руки, толкнув меня к Родиону. От неожиданности я лечу вперёд и падаю к его ногам. Он наматывает мои волосы на кулак и склоняется к моему лицу:

– Здравствуй, Варенька! Мы с тобой не закончили. Там, в подвале, помнишь?

– Не смей её трогать, – рычит Назар.

Ему удаётся вырваться, но он тут же снова схвачен. Я давно не оборачивалась и у меня не получается. На кожаной куртке Родиона под левым нагрудным карманом зияет отверстие.

– Слабенькие людишки придумали одну чудную вещь, – отвечает Родион на мой удивлённый взгляд, – бронежилет называется. А ты всё такая же бракованная и обе ноги левые?

Родион одной рукой дёргает меня за хвост вверх, заставляя встать, другой разрывает рубашку. Пуговички предательски разлетаются в разные стороны.

– Родион, оставь её! Я ж тебя на куски порву, щенок! – Назар рвётся ко мне, но тут же получает коленом под дых.

– Не убейте его, там, – хрипло бросает через плечо Родион. – Сейчас, Назар, я Вареньку на твоих глазах распечатаю.

Родион валит меня на диван, сдирает одежду.

– На помощь! – кричу я.

Вижу как тело Назара охватывает дрожь, плечи его распрямляются, глаза желтеют, страшный рык срывается с губ. Назар одним движением сбрасывает с себя крепких полуоборотней. Одного из противников он бьёт ногой в грудь. Тот врезается спиной в аквариум, разбивает его. Вода мощным потоком выливается на пол. Рыбы испуганно прыгают по полу. Рубашка и джинсы Назара трещат по швам. Второй противник испуганно шарахается от него в сторону, и, подскользнувшись на рыбе, летит на пол. Дверь распахивается, и в кабинет врываются два волка, рыжий и серый. Они бросаются на ошарашенных парней. Бью головой в нос Родиону, и в следующий момент на него налетает огромный чёрный волк.

Вскоре в кабинете не остаётся ни одного целого предмета. Родион и Назар бьются в шкуре волков. Алан и Богдан быстро расправились со своими противниками и обернувшись в людей наблюдают за боем. Бросаюсь к ним и замираю в их объятьях. За спиной раздаётся жалобный скулёж и победный вой Назара. Я слышала его однажды, и это самая сладкая музыка для моего сердца.

Богдан

Я давно мечтал войти в свой дом, не крадучись как вор, а по-хозяйски. Лечу по трассе, точно на крыльях. Мы вчетвером возвращаемся на моей машине, оставив Черноголового в разгромленном кабинете разбираться с трупами. Назар сидит рядом со мной, а Варя мирно спит, положив голову на колени Алану. Младший брат по-прежнему немногословен, но взгляд его словно оттаял.

– Что делать будем? – обрываю затянувшееся молчание.

Назар кусает губу. Вижу, брат не готов к такому повороту.

– Мы собирались расписаться с Варей, – уходит он от ответа.

– Да, на правах старшего брата, распишешься с ней ты. Как мы и планировали, – подвожу Назара к былым договорённостям.

Назар смотрит на меня, улыбаясь одним уголком рта:

– А остальное пусть решает Варя. Один раз мы уже сделали выбор за неё.

– Но ты-то сам… Идейно не против? – хожу вокруг да около.

– Прямо сейчас хочешь прийти к консенсусу? – подкалывает меня Назар.

– Назар, мы – семья. Варя наша жена, – вклинивается в разговор Алан и протягивает руку вперёд. – Отныне и навеки.

– Отныне и навеки, – пожимаю ладонь брата, мысленно аплодируя ему за прямоту.

– Отныне и навеки, – соглашается Назар. – Но давайте выслушаем и четвёртую сторону.

– Варя так сладко спит, – голос Алана дрожит от нежности, когда речь заходит о нашей волчице.

За разговорами мы быстро добираемся до дома. Алан будит Варю, Назар помогает ей выйти из машины, я распахиваю перед ней дверь в дом. Варин аромат сводит с ума. Давно не ощущал его так близко. В нём свежесть и первозданная нежность, радость и невинность. Не могу налюбоваться на Варю, а она стыдливо отводит глаза. Братья дрожат от волнения, как и я. Согласится ли Варя на наше предложение? Может она по нам тосковала, как по пропавшим друзьям. Но это не просто жажда секса. Мне хочется подхватить Варю на руки, кружить по комнате, шептать слова любви, а потом на ковре взять её дико и неистово, оставить жгучую метку на нежной коже тонкой шеи. «Моя, моя, моя!» – вибрирует на одной ноте радужная мысль в голове.

– Алан, Варя, сообразите пожрать что-нибудь на скорую руку! Потом разговоры будем разговаривать, – командует Назар, как будто и не было разлуки.

– Пойдём вместе, – тянет Алан Варю за собой. – Я уже забыл, что где лежит.

Назар ухмыляется и кивает мне:

– Богдан, растопи баню. После такого неплохо бы как следует отмыться.

Мне не хочется оставлять Варю даже на минуту, но Назар прав. Мне нужно немного выдохнуть. Чтобы моя страсть не напугала Варю, как в прошлый раз.

Алан

Жизнь уже никогда не будет прежней после смерти Фати. Но теперь я уверен, что Варя и моя истинная. Ни к одной женщине мира я не стремился вернуться так, как к ней.

– Мне бы переодеться хоть, – Варя кутается в обрывки рубашки.

– Моя футболка тоже треснула во время оборота, – снимаю с Вари никуда не годное одеяние, поправляю лямки лифчика и прижимаю её к груди. – Я скучал по тебе.

Моей коже мокро и тепло от Вариных слёз.

– Я тоже, Алан, ты же больше никуда не уйдёшь? – Варя заглядывает мне в глаза.

– Куда я от тебя денусь? – Глажу ладонями крепкие плечи любимой, пальцы горят от соприкосновения с её кожей. Подхватываю Варю на руки и усаживаю на столешницу. Срываю быстрый поцелуй с припухших губ. Варя краснеет, вновь целую её. Она нерешительно отвечает мне. Ещё немного и меня сорвёт с тормозов. – Никуда тебя больше не отпущу.

Веду дрожащими пальцами по стрелкам порванного чулка, пересекаю ажурную полосу и ощущаю, как Варина кожа покрывается мурашками. Добираюсь до тонкого шёлка трусиков. Варя вся зажимается, но я втискиваюсь бёдрами между её ног.

– Ты моя сказка, Варя! Люблю тебя, – шепчу, наслаждаясь её минутной слабостью.

За спиной раздаётся кашель и голос Назара:

– Я, конечно, нашёл кого послать готовить. Варя, накинь что-нибудь.

Варя спрыгивает со стола и пытается мышью пробежать мимо Назара.

– Стоять, – приказывает он и хватает Варю за плечо.

Хлопает входная дверь и на кухню с мороза входит Богдан с сияющими глазами.

– Раскочегарил печку, – докладывает он, – минут через сорок можем идти.

Варя смущённо закрывается руками:

– Назар, можно я поднимусь к себе.

– Можно, – Назар разворачивает её к себе лицом. – Но только когда ты спустишься вниз, ты должна будешь ответить нам на один вопрос.

Кровь отливает от Вариного лица. Она оглядывается на меня, на Богдана.

– Какой? – еле слышно спрашивает она.

– Готова ли ты стать женой всем троим?

– Это что? Предложение? Но ты ведь говорил, что убьёшь меня, если увидишь с другим мужчиной, – лепечет Варя.

– Ты услышала мой вопрос? – Назар никогда не смотрел с такой нежностью на других женщин. Варенька околдовала нас, всех троих. – Готова ответить на него?

Варя хватается за голову:

– Прямо здесь? На кухне?

– Можем ради такого случая собраться в гостиной, – улыбается Назар.

Богдан наблюдает за Варей, облокотившись на барную стойку.

– Три кольца на один палец, – он наливает в стакан минералку и протягивает Варе.

– Скорее три пальца в одно кольцо, – Назар всегда называет вещи своими именами. Хотя бы здесь немного смягчил.

Прячу усмешку в кулак. Варя девушка горячая, но надеюсь урок усвоила и не рванёт опять от нас в тайгу.

– Я поняла.

Она выпивает стакан залпом и ставит его на стол. Вскинув горделиво подбородок, Варя выходит из кухни. Провожаем её голодными взглядами, расплываясь в довольных улыбках. Быстро нарезаю на деревянное блюдо буженину, сыр, ветчину. Вываливаю в менажницу оливки, солёные корнишоны. Богдан достаёт бутылку вина, но Назар останавливает его:

– Не пойдёт. Давай чачу.

Относим в гостиную напитки с закусоном и разбегаемся по комнатам. Спустя пять минут, сидим на диване, сложив на колени руки, как в очереди на собеседование. Не сговариваясь, мы, как и в первый незадавшийся романтический вечер, вырядились во всё чёрное. Только уже без пиджаков. Вскакиваю и, выудив из рук Богдана спички, зажигаю свечи на полках и на камине. Сажусь на место. Богдан сминает сигарету, поднимается и разливает чачу по рюмкам:

– Вари нет уже целую вечность!

– Вздрогнули, – Назар подходит к столу и берет рюмку.

Присоединяюсь к братьям. Чокаемся и опрокидываем залпом обжигающий крепостью напиток.

– Варя идёт, – крылья носа Назара подрагивают. – Какое счастье вновь ощущать её аромат.

Не сговариваясь, бросаемся к двери.

Варя входит в гостиную в алом шёлковом платье. Помню, как покупал этот наряд и мечтал однажды лично стянуть его с аппетитного тела обладательницы. Но в первый вечер Варя выбрала Назара. Сегодня всё иначе. Между нами не осталось недосказанности.

– А где музыка? – Варин голос дрожит.

– Музыка будет, – целует её руку Назар, – только скажи, кого ты приглашаешь на танец.

– О, а я разве не сказала? – Варя тянет время и подходит к столу.

Подбираем слюни и идём за ней. Богдан наливает четыре стопки и протягивает Варе одну:

– Мы ждём, королева!

– Всех троих! – Варя, не чокаясь, выпивает залпом.

Варя

Как во сне вхожу в предбанник. Мы ни разу не мылись вместе в бане. только раз я устраивала здесь постирушку и плескалась в тазу, когда отключали электричество и не работал генератор. Пахнет сухой берёзовой листвой и морозом, успевшим заскочить сюда вместе с нами. В углу дубовая бочка выше меня ростом. Наверх ведёт лестница. На лавках возле дубового стола белеют простыни. В алом платье я смотрюсь нелепо, наверное, на фоне развешанных на стене веников, но мои парни не сказали ни слова против, когда я пошла сюда по первому снегу в туфлях на шпильках и накинутой на плечи шубе. Теперь стоят за моей спиной, смущённые, как первоклассники на медосмотре, и чего-то ждут. Скидываю собольи меха кому-то из них на руки и потягиваюсь:

– Даже забыла, как выглядит настоящая русская баня! В детстве последний раз мылась. – За спиной молчание волчат. Поворачиваюсь к женихам: – Кто попарит меня лучше всех, тот получит сладкую конфету.

Синхронный стриптиз братьев умиляет. Никогда не видела, чтобы люди так быстро раздевались. Вскоре передо мной стоят обнажённые и возбуждённые образчики мужской красоты и силы. Забавно. Они отдали бразды правления неискушённой девственнице? Хорошо. Трогаю мышцы на груди Алана, глажу сильные руки Богдана, залипаю на кубиках пресса Назара.

– Нравится? – он берёт мою руку и кладёт на свой живот.

Назар и так читает мои мысли. Пусть знает, что я мечтаю подарить ласку всем троим. Молчу. Улыбаюсь загадочно.

– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? – голос Назара, полный желания, срывается на хрип.

У меня кружится голова, но не от выпитого. Отступаю и спускаю с плеч лямки платья, расстёгиваю молнию. Шёлк соскальзывает к ногам. Переступаю его и слезаю с каблуков. Бельё я умышленно не одела.

– Чур мой полок нижний, – голос дрожит, но я держу нос кверху.

Алан тяжело сглатывает, а Богдан быстрым движением смахивает со лба проступивший пот.

Открываю тяжёлую дверь и ступаю в тёмную парную. Ощущаю руку на своём бедре.

– Осторожно, не обожгись. Печка рядом, – Богдан расстилает для меня простыню на полке. – Ложись на спину. Погрейся.

Я, смущаясь своей наготы, впервые по своему желанию вытягиваюсь в полный рост перед братьями.

Назар, с присущей ему грацией хищника, забирается этажом выше. Подперев голову рукой, он рассматривает меня. Богдан садится в изголовье. Подтянувшись на локтях, я кладу голову ему на колени. Он зарывается руками в мои волосы. Как долго я его ждала. Алан устраивается в ногах и сжимает в ладонях мою ступню. Сердце истосковалось по нему. Он наклоняется и скользит рукой по моей голени:

– Что хочет наша маленькая принцесса?

– Веничка дубового, – мне не сдержать улыбки, когда я вспоминаю, как в первое утро братья втроём пришли знакомиться со мной, и Назар подсунул мне «Сказку о мёртвой царевне и семи богатырях». Мне повезло, что Вольшанских всего трое. Краснею предполагая, как искушалась та самая царевна.

– Изволь, – Алан поднимается и ставит на полог тазик с замоченным веником. – Лучший банщик к твоим услугам. Закрывай глаза и получай удовольствие!

Смыкаю веки и вытягиваюсь по струнке. Тысячи брызг ложатся веером на моё тело. Веники хлёстко рассекают воздух, замирая в миллиметре от кожи. Жар проникает до самых глубин. Аромат трёх дорогих мне мужчин дурманит голову. Подсознательно ощущаю притяжение самцов готовых покрыть свою волчицу. Алан размахивает вениками, скулю от блаженства, воздух раскаляется.

– Пожалуйста, хватит!

– Переворачивайся, – рычит Алан.

И снова каскад брызг, хлёстких ударов и ласковых поглаживаний.

– Ноги шире, руки наверх.

Сладкая пытка усиливается. Стоны один за одним срываются с моих губ. Богдан оставляет меня и выбегает в предбанник.

– Не могу больше! – шепчу я.

Назар спрыгивает с полога и подхватывает меня на руки. Выносит из жаркой парной. Его пожелтевшие глаза слишком близко. И губы… Моё сердце пускается в бешеный галоп. Внизу живота невыносимая тяжесть, закрученная в тугой узел. Понимаю, что сейчас случится неизбежное.

– Я вся горю!

Назар передаёт меня Богдану, сидящему на краю огромной бочки. Прохладная вода остужает моё тело, но не разум. Алан следом запрыгивает в бочку и сгребает меня в объятия. Вода скрывает меня по плечи, и я обхватываю его бёдра ногами. Теряюсь в реальности от заполонившего меня блаженства.

– Ва-аря, Варенька! – Алан покрывает поцелуями моё лицо и шею.

Богдан и Назар присоединяются к нам и стаскивают меня с Алана. Уже не понимаю, где чьи руки и губы. Кто-то слизывает капельки воды с моей кожи, чьи-то пальцы раскрывают моё лоно и разминают его.

Богдан придерживает меня за плечи и шепчет на ухо:

– Ты идеальная, Варенька! Наша любовь, наша жена.

Он захватывает мои губы в плен. Слышу голос Алана, наверное, это он припадает к моей груди:

– Сладкая ягодка.

Ласки Назара грубее, чем у его братьев, но я привыкла к ним.

– Ты готова принять меня? – вопрос Назара обжигает, точно хлыстом. Я видела сегодня его увитую тёмными венами мощь и мысленно оттягивала момент нашего соития.

Алан и Богдан тут же оставляют меня.

– Да, – дрожь охватывает моё тело.

Назар

Сгораю заживо от желания. Варя стоит передо мной готовая на всё, открытая, как никогда раньше.

Встаю в бочке на лавку, и мой член возвышается над водой, как мачта Летучего голландца. Варя завороженно смотрит на него и прижимается спиной к Богдану.

– Не бойся, всё будет хорошо, – подбадривает он Варю.

– Иди ко мне, – зову, предвкушая нашу первую близость.

Алан помогает Варе встать рядом со мной. Она поднимается на цыпочки и обнимает меня за шею. Просовываю руку между её ног, вожу пальцами по набухшему лону. Оно влажное, горячее. Волк внутри меня скулит от восторга. Касаюсь крохотной дырочки. Не представляю, как Варя сможет принять нас.

– Ложись на воду, – касаюсь языком зацелованных Вариных губ.

Братья придерживают Варю с двух сторон, а я притягиваю её за колени к себе. Ласкаю головкой члена жаркую плоть. Как давно я мечтал погрузиться в неё так, чтобы крышу снесло от кайфа. Полностью, на разрыв. Варя сейчас сама женственность и покорность. От одного этого готов сейчас излиться прямо ей на живот. Бью пальцем по чувствительной горошине между нежных складок, и тело Вари выгибается навстречу мне. Алан с Богданом с трудом удерживают её. Делаю первый толчок. Варя замирает, и её зелёные глаза распахиваются от ужаса. Ей конечно же больно. У неё там всё такое нежное, узкое, влажное. А мне хочется загнать свою палицу на всю длину. Толкаюсь дальше, и новый стон разрывает тишину нашего таинства. Алан слизывает с Вариной щеки слезу:

– Потерпи, лапа, больно будет только один раз.

Варя расслабляется и с благодарностью смотрит на него.

– Я залечу все твои раны, – шепчет ей Богдан и получает её быстрый поцелуй.

Кровь бешеным потоком несётся по венам. Делаю очередной рывок. Замираю на мгновение и начинаю двигаться против своей воли. Тело выходит из-под контроля. Заглушаю Варины крики своим рычанием и с шумным выдохом наполняю её своими соками. Впервые за долгие месяцы ожидания я выжат досуха.

– Люблю тебя, Варенька! – шепчу, склоняясь над ней. – Ты лучшее, что случилось в моей жизни.

Богдан

Вода в бочке кажется ледяной, такое пламя бушует в моей крови. Меня раздирает желание занять место Назара между Вариных ног. Но нельзя. Ей нужно прийти в себя после первого раза.

Назар прикусывает Варину шею, и на белой коже багровеют следы зубов. Дня через три шрам побелеет, и эта метка останется с Варей навсегда. Таких «украшений» у неё будет три. Они свяжут нас. Больше никто не посмеет даже посмотреть на нашу волчицу.

Неожиданно Варя впивается ответным укусом в шею Назара.

– Что ты делаешь? – он размазывает пальцами проступившие капельки крови.

– Прости, немного не рассчитала! – В жёлтых Вариных глазах плещется испуг. – Как-то само собой вышло.

– В Варе живёт сильная альфа, – рассматриваю укус на теле брата. – Она ещё покажет себя. Когда вы танцевали в клубе, полукровки так и вились вокруг вас, но страх перед Варей сдерживал их от явного флирта с тобой.

– Варенька, тебя попарить ещё? – Алан садится на край бочки.

– Я ещё немного подрейфую в бочке, – смущается Варя. – Попарьтесь без меня.

– Назар, иди с Аланом, – прошу брата, терзаемый давней мечтой остаться с Варей наедине. – Я побуду с Варей.

– Это я уже понял, – усмехается Назар и выбирается из бочки следом за Аланом. – Варя, если будет приставать – зови на помощь.

– Я думаю он справится и без вас, – Варя подплывает ко мне и обнимает за шею. Её взгляд согревает душу. Не вижу больше ничего вокруг. – Как долго я тебя ждала.

Довольное хрюканье Алана, прерывается окриком Назара:

– Сейчас подзатыльник свешу…

Скрип двери в парную ставит точку в возникшей суете. Тишина окутывает нас с Варей.

– Я люблю тебя, Варенька, – шепчу как одержимый, обнимая её. – Больше жизни люблю.

Варя обхватывает меня ногами за талию, но при первой же попытке соединиться с ней, понимаю, что был прав – Варе больно.

– Не спеши, моя хорошая. Давай выберемся из бочки, и я посмотрю тебя.

– Доктор моего тела и души, – трётся она об меня носом. – Как ты посмел так надолго уйти?

– Я вернулся той же ночью и всё время был поблизости, – бодаю её лбом, – а ты только носом водила и ничего не поняла.

– Мне везде чудился твой аромат. В какой-то момент я перестала обращать на это внимание.

– А зря! – первым выбираюсь из бочки и помогаю Варе спуститься.

– Пить хочется, – вытирается она полотенцем.

Варя заставляет себя не стесняться нас. Её терзания умиляют. Несмотря на сильную волчицу, проснувшуюся в ней, девчонка, какой мы её узнали, всё ещё борется со звериной сущностью.

Достаю из сумки бутылку кваса и протягиваю Варе:

– Посуда на полке.

Сидим плечом к плечу, потягивая густой напиток из пузатых ребристых стаканов.

– А где был Алан?.. Он не рассказывал тебе? – Варя кладёт голову мне на плечо.

– Какая теперь разница? – ухожу от разговора о брате. – Постели полотенце на стол и ложись на спину.

Поднимаюсь с лавки и достаю с полки аптечку – тюбики мазей и флакончики с маслами. Подбираю нужные компоненты и смешиваю лекарство в небольшой стопке.

Варя сидит на краю стола, наблюдая за моими манипуляциями.

– Так всё болит… Там… – жалуется она.

– А чего сразу не сказала?

– Мне не хочется никого из вас обидеть. Но, боюсь, не смогу сегодня… никому больше уделить внимания.

Хорошо, что я обмотался полотенцем. Меня мучает стояк, хочется подарить Варе сказку.

– Не говори ерунду, солнышко, – прижимаюсь пахом к её острым коленкам. – Ложись на стол. Сейчас ты забудешь, что такое боль.

Варя, кутаясь в полотенце, вытягивается на столе. Сворачиваю свои джинсы и подкладываю ей под голову. Нужно переоборудовать баню. Мысленно втаскиваю сюда уютный диванчик.

– Согни ноги, – хриплю, откашливаясь в кулак.

Полотенце приоткрывает Варино лоно. Стараюсь не смотреть, но нос забивается ароматом Вариного возбуждения, и я не могу думать здраво. Напоминаю, что обещал себе подарить ей сказку. Зачерпываю двумя пальцами из стопки получившуюся смесь и веду по нежным опухшим складочкам нежной плоти, проникаю в узкую глубину. Варя сначала испуганно зажимается, но я знаю, что делаю.

– У-у, – подвывает Варя от удовольствия. – Богдан, ты чудо!

Старший братишка – варвар, мог бы и получше её к первому разу подготовить. Но, вслух произношу совсем другое, развязывая одной рукой на Вариной груди полотенце:

– Больше не будет боли. Если бы ты знала, сколько раз мне хотелось похитить тебя обнажённую из постели и унести, обернувшись волком, в лесную чащу.

Варя смотрит на меня соловым взглядом.

– Как романтично. Почему ты этого не сделал?

– Потому что понял, как и ты, что сила в семье.

Массирую Варину ногу, закинув её себе на плечо. Поглаживаю нежную кожу от колена к бедру, подсовываю под него ладонь и сминаю дрожащими пальцами. Не могу остановиться, кайфую от одного лишь прикосновения к Варе. Перехожу ко второй ноге. Варя, улыбаясь, наблюдает за мной, а я боюсь, что у меня сейчас сорвёт крышу. Отдеру нашу волчицу почище брата.

– У тебя шёлковая кожа, такая гладкая, – шепчу, чтобы прервать затянувшееся молчание. Не рискую больше прикасаться к Вариному лону.

– Погладь меня там ещё, – краснеет Варя.

– Кто не спрятался, я не виноват!

Позволяю пальцам снова проникнуть внутрь неё, дышу так, словно пробежал километров пять. Варя подаётся мне навстречу, грудь вздымается, соски, округлившиеся розовыми жемчужинами, просятся в рот, плоский живот вздрагивает. Сейчас она только моя, и я не видел женщины красивее. Вынимаю пальцы и ловлю Варин голодный взгляд.

– Прости, родная, – не в силах сдерживаться, я вхожу в Варю одним толчком. В голове брызги искр, как замыкание трансформаторной будки.

– Ещё, – выдыхает Варя.

Как же внутри неё жарко. Мазь помогла расслабить, но не сделала шире.

– А у вас тут горячее, чем в парной, – Алан замирает на пороге. – Назар, мы, кажется, не вовремя.

Очень не вовремя. Но нам с Варей уже плевать на всё. Лишь бы выдержал стол. С громким криком я изливаюсь внутрь неё и впиваюсь зубами в кожу над тонкой ключицей. Варя в ответ кусает меня. Прикрываю её своим телом, не в силах покинуть его. Жду, когда отпустит.

Братья забираются в бочку, и вскоре мы присоединяемся к ним. У Алана сияют глаза. Настал черёд младшего брата запечатлеться с нашей волчицей. Потираю место укуса. Назар с довольной улыбкой не сводит глаз с Вари.

– Спать хочется, – сладко зевает она, прикрывая ладошкой рот.

– Приглашаю тебя этой ночью к себе в мастерскую, – Алан слизывает с её плеча капельки воды и лукаво смотрит на нас, – надеюсь, никто не возражает.

– Если Варя согласна… – облизывает губы Назар.

– Варя согласна, – перебивает она. – В той комнате я провела свою первую ночь у вас. Есть только одно условие, Алан.

– Любой каприз, моя альфочка!

– Ты несёшь меня на руках, – смеётся Варя. – Я уже и двух шагов сделать не в силах.

– Уже ловлю тебя внизу! – Алан мгновенно выбирается из бочки.

– А мы по чаче? – Назар, вздыхая, смотрит на меня.

– По чаче.

Варя

Алан закутывает меня в длинную шубу и оборачивает мои волосы полотенцем.

– Лапа моя! Устала, маленькая? – подхватывает меня на руки и выносит из бани.

Ночной мороз проникает под тёплый мех, но Алан быстро пересекает двор и взбегает на крыльцо. Ставит меня на холодный пол. Ключ с первого раза не попадает в скважину. Щелчок, ещё один, и тепло дома вырывается нам навстречу.

– Ты только моя сегодня, – Алан увлекает меня в свою комнату, не давая поднять упавшую с плеч шубу. – А я отныне и навсегда принадлежу только тебе.

Он включает бра над кроватью и сдёргивает с неё покрывало.

– Высуши мне волосы, иначе я их завтра не расчешу, – остужаю пыл раздухарившегося Алана.

Он обескуражен, но тут же исчезает в ванной и возвращается с кондиционером, расчёской и феном. Кладёт их на рабочий верстак, где стоят баночки с красками. На мольберте так и стоит картина с розовой шизофренией. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как я переступила порог этого дома. В отсутствие Алана я часто заходила в его комнату, протирала пыль и подолгу сидела, глядя на его картины. Мне показалось я нашла, что их объединяет – одиночество.

– Прошу вас, королева, – Алан накидывает мне на плечи мягкий плед и подвигает стул, – сейчас сделаем всё в лучшем виде.

Алан распыляет кондиционер над моей головой, и ароматная дымка смешивается с запахом возбуждения моего самого нежного волка. Нужно научить мальчиков сдерживаться, или я вообще не буду вылезать из постели. Хотя в первые дни можно и отпустить тормоза, но потом – график на дверь! Иначе, когда я забеременею, начнётся дурдом.

Алан путается пальцами в моих волосах, направляя на них струю горячего воздуха. Близость Алана волнует меня, но я удерживаюсь от желания погладить его крепкий живот, покрытый золотистым пушком. Клонит в сон – убаюкивает мерное жужжание фена.

– Ну вот, почти закончили, – Алан переминается с ноги на ногу, досушивая мою длинную чёлку.

– Ты не поверишь, но в первое наше утро, я мысленно поженила нас с тобой, – откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза от удовольствия. Волосы распутаны и уже не липнут мокрыми прядями к шее.

– Ты быстро переключилась на Назара. Мне хотелось выть от тоски, когда я понял, что ты выбрала не меня. Изменщица, – Алан выключает фен и встаёт передо мной руки в боки. – Не стыдно? Я с ума сходил.

На Алане нет ничего кроме джинсов и загадочного браслета. Но я не хочу лезть парню в душу. Будь он женат, не стоял бы сейчас здесь. Нам всем многое пришлось пережить в последнее время. Только любовь открытая и безоглядная залечит наши души. Или что там есть у оборотней? Притягиваю Алана за штаны и смотрю в его ясные глаза.

– Я люблю тебя, – к щекам приливает кровь. – Как и твоих братьев. Меня нельзя разделить, я принадлежу вам целиком. А вы предназначены только мне. Даже подумать не могла, что так бывает.

– Варя, – Алан ведёт рукой по моей щеке и опускается передо мной на колени. – Ты лучшая из женщин, когда-либо рождавшихся на земле.

– Я устала, – целую пальцы Алана и касаюсь его губ. – Даже встать нет сил.

Он подхватывает меня на руки. Алан самый сильный из братьев, в его руках уютно. Хочется положить голову ему на грудь, и чтобы он покачал меня, как маленькую. Но я знаю, что ему сейчас не до романтики. Назар и Богдан взяли меня при нём, распалив его до предела.

– Тебе ничего и не нужно делать, – хрипит он, не скрывая желания. – Я всё сделаю сам.

Алан ставит меня лицом к кровати:

– Встань, на колени, Варенька.

Он покрывает поцелуями мою спину, тоже опускаясь на колени. Выполняю его просьбу, больше похожую на приказ.

– Завтра я нарисую тебя, – шепчет он мне и, подхватив одной рукой под живот, второй давит мне между лопаток. Облокачиваюсь на постель.

– Моя ты умница! – голос Алана дрожит.

Его пальцы пускаются исследовать мои глубины и с моих губ срываются стоны от неземного удовольствия. Быстро завожусь от его ласк и прогибаюсь в спине. Тело трепещет в ожидании очередного вторжения.

– Хочешь меня? – рычит Алан, склонившись к моему уху.

– Да! – выкрикиваю я.

Алан наматывает мои волосы на кулак и входит в меня, точно насаживая на кол. Захлёбываюсь в собственных криках. Алан вколачивается в моё лоно, уже не сдерживаясь. Слышу лишь прерывистое дыхание моего волка за спиной. Мне всё ещё немного больно и до жути горячо. Алан последний раз толкается в меня и замирает. Ощущаю пульсацию внутри себя. Его семя наполняет меня, а мокрый лоб упирается между лопаток. Три моих волка соединились со мной. Я наконец-то счастлива по-настоящему.

– Моя волчица, – крепкие зубы впиваются мне в шею.

Теперь я понимаю, почему хитрец решил взять меня со спины. Дёргаюсь под ним, но вырваться из-под Алана не так-то просто. Его тихий смех заставляет рассмеяться и меня.

– Сделал, да? – утыкаюсь носом в одеяло.

– Да, моя любовь. Укусишь только с моего согласия, – Алан выходит из меня и помогает встать. – Подожди минутку.

Еле держусь на ногах, на мне точно медведь потоптался. Алан подходит к письменному столу и слышится скрип выдвигаемого ящика. Возвращается ко мне и раскрывает объятия. На его руке больше нет браслета, а в глазах тоски.

– Давай, кроха моя сладкая, жги. Я твой навеки вечные.

– Ляг, пожалуйста, – прошу я.

Алан забирается в кровать, а я ложусь на него сверху. Веду языком от ключицы вверх по шее и обратно.

– Скажи, что ты любишь меня, – просит Алан.

– Люблю, – надкусываю крепкую кожу над ключицей. – Больше жизни люблю.

– Моя альфочка, – гладит он меня по спине.

Я засыпаю счастливая на груди Алана и сквозь сон всё ещё ощущаю его губы на своём теле.

Утром открываю глаза в полном одиночестве. Спешу в ванную, с удивлением рассматриваю своё тело в зеркале. Мне оно кажется лёгким и новым. Завязав волосы узлом, встаю под тёплые струи душа. Вспоминаю своё вчерашнее единение с братьями, внизу живота просыпается ненасытная бабочка. Быстро заканчиваю наводить марафет и, накинув на плечи халат Алана, спешу на кухню.

– Привет, милая, – Назар поднимается мне навстречу и целует меня.

– Выспалась немного? – Богдан встаёт следом за ним, и следующий поцелуй я дарю ему. – Помучили мы тебя вчера.

– Всё в порядке, – смущаюсь, разглядывая широкую спину Алана.

Он поворачивается ко мне и подмигивает:

– Значит, сегодня повторим!

. Меня ждёт Жаркий медовый месяц.

– Да, – выдыхает Назар мне в ухо, помогая сесть за барную стойку.

Всё время забываю, что он читает мои мысли.

– Начинки сегодня такие: баранина, ветчина с сыром, брынза, – перечисляет Алан ловко переворачивая блин.

– Неси все! Я голодна как волк.

– Это нормально, – кивает Богдан, отрезает кусочек от своего блина и кладёт мне в рот.

– Вкуснятина! – довольно закрываю глаза.

За едой замечаю, что Назар расстроен чем-то. Он перехватывает мой взгляд и закусывает губу.

Когда мы заканчиваем уборку после завтрака, Назар приглашает нас в кабинет и достаёт шкатулку, где хранит кулон Верховного. В последнее время Назар не чувствовал его силу.

– Попробуйте взять его в руки, – предлагает он братьям.

Богдан подходит первым и взяв кулон, вздрагивает, как от удара током, и роняет его. Алан тоже пытается удержать кулон, но сдаётся.

– Вот и со мной сегодня ночью случилась та же ерунда, – Назар задумчиво смотрит на серебряный череп волка, утонувший в длинном ворсе ковра. – Такая, видать, расплата за моё предательство. Зато побыл человеком, вкусил радости людских слабостей.

Маленький красный камешек совсем потускнел в кулоне. Присаживаюсь на корточки и поднимаю кулон.

– Какой он тёплый!

Показалось мне, нормально всё с камушком. Подхожу к окну и рассматриваю его на свет.

– Вот такой пердюмонокль, братцы, – раздаётся за моей спиной голос Богдана. – Не только ты, Назар, накосячил. Все мы отличились. Бегать нам всю жизнь за Варькиным хвостом.

– Ты что-то имеешь против, – с вызовом поворачиваюсь к нему.

– Для меня ты давно средоточие мира, – улыбается он.

– Согласен, – кивает Алан.

Мы смотрим на Назара. Он разводит руками:

– Склоняюсь перед нашей королевой.

– У нас всё получится. Идите сюда, – рассматриваю мерцающий в лучах полуденного солнца камешек.

Братья подходят ко мне.

– Назар, накрой мою ладонь своею, – протягиваю к нему руку с кулоном.

Он пожимает плечами и с опаской выполняет мою просьбу:

– Я чувствую его. Могу снова прикоснуться к нему, – шепчет он восторженно.

Братья по очереди касаются кулона в моей ладони, согреваясь его теплом.

– Даже не знаю, как это объяснить, – Богдан задумчиво чешет подбородок.

– Всё просто, – улыбаюсь я, – мы семья, и это всё объясняет.

Умиляюсь растерянным лицам моих волков.

– Пойдёмте гулять? – предлагаю я и скидываю с себя халат. – Всегда мечтала побегать по лесу с вами наперегонки!

– Может, повторим сначала вчерашнее, – облизывается Назар, скользнув взглядом по моему телу.

– Гулять! За мной мои хвостики! – сбегаю по ступеням в холл, выскакиваю на заледеневшее крыльцо и оборачиваюсь волчицей.

Мчим по тайге, плечом к плечу. Следы на белом снегу тянутся за нами, оставляя затейливые дорожки. Впереди нас ждёт счастливая жизнь. Слышу мысли братьев, и одна заставляет меня резко затормозить: «Ребятки, проблемы ещё не кончились. Моя статья улетела в интернет…»