Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

Azarii Gorchakov / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Если между всеми психологическими синдромами устроить конкурс на звание самого популярного, то синдром самозванца возьмет Гран-при. Знаете, сколько книг ему посвящено? Не меньше десятка! А сколько статей, постов, гайдов и онлайн-курсов? Не сосчитать! И если вы захотите разобраться, что же это за зверь такой и по какой причине он портит вам жизнь, то, вполне вероятно, захлебнетесь в море противоречивой информации.

И страх публичных выступлений, и боязнь камеры, и стеснительность, и неуверенность в себе. При этом сам синдром считается едва ли не главным препятствием к жизненному успеху. Эдаким внутренним вредителем, который не дает вам самовыражаться и строить личное счастье. Избавление от него кажется чем-то вроде волшебной таблетки: стоит ее проглотить, как жизнь сразу наладится. И бизнес сам собой запустится, и карьера построится, и призвание отыщется, и все деньги мира заработаются. Иными словами, мы имеем дело с полноценным психологическим мифом, который уже несколько лет заботливо подкармливают всякие блогеры и психологи.

На самом же деле синдром самозванца подразумевает сочетание двух ключевых симптомов.

Обратите внимание, тут нет и речи об излишней скромности или страхе публичности. Если честно, большинство известных мне самозванцев производили впечатление бойких самоуверенных людей. Никому из окружающих и в голову не могло прийти, что они то и дело обливаются холодным потом в ожидании разоблачения. Вы можете отлично держаться на публике и при этом считать свои успехи случайными, достижения — сильно преувеличенными, а победы — не более чем удачным стечением обстоятельств.

Знакомо?

Если нет, поздравляю! Вы попали в 30 % счастливчиков, избавленных от сомнительного удовольствия. Все же остальные взрослые люди на нашей планете нет-нет да испытывали «прелести» синдрома самозванца.

По сети ходит байка о том, как фантаст Нил Гейман оказался на вечеринке, куда были приглашены только знаменитости, и разговорился там с пожилым джентльменом. Писатель в порыве откровенности поделился, что чувствует себя обманщиком. Мол, какая он знаменитость! На что его собеседник признался в ровно таких же ощущениях. Это был Нил Армстронг — астронавт, первым в истории человечества высадившийся на Луну. А тираж книг самого Нила Геймана к тому моменту успел перевалить за миллион экземпляров.

К его жертвам причисляют и Тома Круза, и Дженнифер Лопес, и Натали Портман, и Эмму Уотсон, и Кейт Уинслет, и Джоди Фостер. Все они рассказывали в своих интервью, что временами испытывали страх разоблачения. Особенно когда дело доходило до вручения наград и премий.

Мои клиенты тоже обычно жалуются на обострение синдрома, когда слышат публичную похвалу от начальства или получают приглашение выступить перед отраслевым сообществом. То есть попадают в зону видимости. Типичная ситуация — руководство вызывает проектного менеджера на сцену, чтобы наградить как самого эффективного члена команды, а тот холодеет от ужаса. Идет и думает, что вот-вот вскроется какой-нибудь из его косяков, и всем станет ясно: никакой он не эффективный, просто везучий.

У меня был забавный случай с одним из мастеров бизнес-игр, прошедших мое обучение. Назовем ее Алиной. Бойкая, очень талантливая девушка на тот момент вполне успешно проводила бизнес-игры по заказу самых разных компаний. Моя помощь ей давно не требовалась — Алина отлично справлялась сама. И вдруг звонит, напряженная: «Антон, подскажи, кому из твоих мастеров передать заказ?»

— Зачем передавать? — удивляюсь. — Разве сама не можешь взять?

— Не могу! Я не справлюсь!

Начинаю ее пытать и выясняю: топ-менеджер, заказавший игру, на прошлой работе был начальником Алины. Спрашиваю:

— Ты с ним конфликтовала?

— Нет, никогда!

— Он был тобой недоволен?

— Наоборот! Всегда только хвалил!

— Тогда в чем дело?

Алина мнется и наконец выдает:

— Он увидит меня и сразу поймет, что я не настоящий мастер игр!

— Как не настоящий? Это же какая уже твоя игра по счету? Пятнадцатая?

— Девятнадцатая.

— Негативные отзывы были?

— Ни одного.

— Тогда почему ты считаешь себя ненастоящим мастером? Какой у тебя повод?

Но беда в том, что синдрому самозванца реальный повод не нужен. Он поражает объективно успешных людей, заставляя их чувствовать себя мошенниками. Ключевое — объективно успешных. Потому что если вас штормит в самом начале профессионального пути, когда об успехе не может быть и речи, то, скорее всего, вы имеете дело с синдромом новичка (читайте статью «Синдром новичка» Виктории Ахмедяновой).

Помните анекдот про уточку? Ту, что на предложение лебедя лететь вместе с ним в теплые страны ныла: «Коне-е-е-ечно, у тебя крылья вон какие сильные, не то что у меня…» Для некоторых людей это целая жизненная философия. Подругу взяли на крутую работу с хорошей зарплатой? Ну коне-ечно, у нее же связи. Другая выходит замуж за классного парня? Ну коне-ечно, с ее-то ногами… Еще одна улетает на годовую стажировку в Париж? Ну коне-е-е-е-ечно, ей родители помогли…

Синдром уточки — неприятная штука. Он заставляет сверять свои достижения с тем, чего у тебя нет. Убеждаться, что ты неудачник, и тут же уходить в самооправдание: «Просто тому другому на старте отсыпали больше бонусов, чем мне». Значит, нет смысла напрягаться. Все равно этот другой будет на сто шагов впереди.

И главная проблема тут даже не в зависти, а в индульгировании своего бездействия.

Страдают, что им недодали способностей, красивой внешности или богатых мамы с папой.

Откуда растут ноги у синдрома — очевидно. Во-первых, из привычки большинства родителей в нашей стране сравнивать успехи своих и чужих детей. Принесла дочь домой четверку за контрольную, мама ее первым делом спрашивает: «А Соня Иванова, отличница ваша, что получила?» Не прошел сын во второй тур олимпиады по химии, родители тут же интересуются: «А как остальные ребята из твоей школы, они-то прошли?»

То есть человек с детства учится сравнивать себя с другими. А научившись, попадает в мир социальных сетей. И в это мире в какой аккаунт ни загляни, везде сплошные «лебеди». На дорогих машинах, с прибыльными бизнесами, при высоких должностях и красивых женах. Идеальные условия, чтобы почувствовать себя «уточкой».

Кстати, мужчины этому синдрому подвержены не меньше, чем женщины. Не так давно консультировал бывшего чиновника, который долго работал в администрации президента. Четыре года назад у него не заладилось с карьерой. Уволился. С тех пор не может спокойно реагировать, когда другие люди получают повышение по службе. Только заходит о них речь, он тут же: «Коне-е-ечно, у него родственник влиятельный. Коне-е-е-ечно, у нее супруг с деньгами». В результате четыре года человек стоит на месте. Консультирует по мелочи и все. А мог бы бизнесом заняться. Или начать развивать личный бренд. Или пойти работать в крупную компанию. Но он предпочитает тратить всю энергию на объяснение себе и окружающим, почему у других получается, а у него нет.

Понятно, что корень зла тут в низкой самооценке.

Он и рад бы, да как?

Поэтому тем, кто нашел у себя этот синдром, предлагаю справляться с ним в три этапа.

— И вот теперь они меня все гнобят страшно. Все — от друзей до родителей! Говорят: ты или дура голимая, которую на деньги развели, или невротичка, или манипулятор…

Передо мной сидит обаятельная девочка лет двадцати. Третий курс, выбеленные пряди волос, джинсы с белыми кроссовками (сегодня каждая первая в этом возрасте в белых кроссовках). «Игорь Владимирович, мне нужно с вами посоветоваться».

Советуемся.

— Сразу, как поступила, подружилась с девочкой. Прям совсем элпэшки[1] стали… Так-то мы немножко из разных слоев. У меня папа неплохо зарабатывает — у него несколько магазинов на Вайлдберриз. А у подруги одна мама, и работает медсестрой. На первый семестр они денег накопили, а на второй уже никак. Либо отчисляться, либо на заочку. И я понимаю, что в любом случае подругу теряю. Ну и заплатила за ее второй семестр. Там деньги небольшие. Просто не поехала на майские на море, как собиралась.

Да бог бы с ним, с морем. Но тут началось со всех сторон… «Ты понимаешь, что она тебя использует? Что она тебе их никогда не вернет? Что тебе и дальше придется за нее платить?» Это мама. А с другой стороны: «Ты покупаешь дружбу, ты хочешь ее так контролировать, ты делаешь ее зависимой от себя…» Это моя старая подруга, она сейчас на психолога учится. Такой вой на пару подняли, что тошно.

И я теперь вообще ничего не понимаю.

А помогать друзьям — так вообще обязательно, иначе какая дружба? А как только реально случилось — у всех глаза на лоб. Вот как так?!

Задумался. И действительно — как? Долгие века ключевыми ценностями нашей культуры были бескорыстие и самоотверженность. Артур и рыцари Круглого стола, Тимур и его команда, человек Данко и хоббит Фродо, реальные герои Зоя Космодемьянская и Александр Матросов. Да и само понятие дружбы (в отличие от приятельства) подразумевает отказ от собственных интересов в пользу близкого человека. «Сам погибай, а товарища выручай», «Друг познается в беде», «Дружба дороже денег».

И тут я вспомнил другую историю о помощи ближнему. Такую, что, как говорится, «с такими помощниками врагов не нужно».

Пожилая женщина дает деньги взрослому сыну на свадьбу. Произносит при гостях трогательную речь о своей бескрайней любви к «так быстро повзрослевшему мальчику» и протягивает увесистый конверт. Сын доволен, невестка (моя клиентка) счастлива: бо́льшая часть затрат на праздник будет покрыта из подаренных денег. Но оказывается, это было только первым ходом в классическом шахматном эндшпиле. Второй ход: свекровь просит вернуть половину суммы. «Мы не настолько богаты, чтобы тратить столько». На вопрос «Зачем дарили?» невестка получает удивительно логичный ответ: «Родители должны дать больше всех, иначе стыдно». Часть суммы возвращается дарительнице, и следующим ходом молодая пара получает шах и мат. С этого момента главным семейным мифом становится «вы создали семью на мои деньги, теперь слушайтесь маму». Возражения не принимаются!

Короче, помощь помощи рознь. Когда стоит помогать и когда нет, как слово «спасатель» стало психиатрическим синдромом и к какому типу Спасателей относитесь лично вы?

Давайте разбираться.

В целом именно с легкой руки Стивена Карпмана, имя которого стало уже нарицательным, ситуация «самоотверженной помощи» похожа на некий «драматический треугольник». Первые две вершины этого «треугольника судьбы» представлены Жертвой и ее Преследователем. Функция Преследователя в этой игре — быть агрессивным, оказывать давление и всеми возможными способами мучить Жертву. Роль жертвы — настолько выразительно мучиться, чтобы появилась необходимость ее спасать. И вот тут появляется Рыцарь на белом коне — в терминологии Карпмана — Спасатель, который защищает Жертву от Преследователя.

Казалось бы, хеппи-энд, но ничего подобного. По гипотезе Стивена Карпмана (кстати, ни разу научно не подтвержденной), Спасатель, помогая жертве, может иметь при этом вполне себе эгоистичные мотивы. Например, повышение самооценки или гордость за свой статус спасателя. Ну, или просто может упиваться благодарностью жертвы.

Например, жена, которая поддерживает мужа-алкоголика и защищает его от злых преследователей, может неожиданно спровоцировать его уход в запой, чтобы было кого снова «спасать». А иногда Жертве настолько нравится забота Спасателя, что она и сама не против побыть в этой роли подольше.

Вывод из описанной Карпманом модели очевиден: в некоторых случаях вмешательство человека с синдромом Спасателя не только не приводит к разрешению ситуации, но и откровенно фиксирует Жертву в ее роли. И если не заметить слово «в некоторых», то этот вывод вполне можно использовать для обоснования одного из самых одиозных мифов современной психо-поп-культуры: «Позиция Спасателя — это невроз». Невроз, которого нужно избегать всеми возможными способами.

На этом мифе основана целая система убеждений некоторых людей. «Помогать бесплатно — непрофессионально». «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке». «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует». «О тебе никто не позаботится, кроме тебя самого». Эти микроубеждения — капля за каплей — подтачивают закрепленную веками ценность альтруизма, самоотверженности и бескорыстия.

Но так ли это? Действительно ли любой Спасатель помогает людям только для того, чтобы чесать свое ЧСВ и упиваться благодарностью Жертвы, тайком строя злокозненные планы — как не дать ей вырваться из-под власти Преследователя?

Начнем с того, что ТАК тоже бывает. Спасатель-невротик, как будто сошедший со страниц статьи Fairy Tales and Script Drama Analysis, написанной Стивеном Карпманом еще в 1968 году, — совсем не редкость.

Он заботится о вас с истовой верой, что без него вы не проживете и дня. Он готов отрывать от себя самое дорогое, отказываться от своих интересов и интересов своих близких ради вашего благополучия. Мать одной моей клиентки, например, долгое время жертвовала довольно крупные суммы детскому дому, в то время как собственная семья жила почти впроголодь.

Есть у меня одна знакомая, выпускница психфака, у которой я был когда-то научным руководителем. Зовут Александра, работает школьным психологом. Умница, красавица и любимица старшеклассников. Профессиональный Спасатель, она защищает двоечников и разгильдяев от директорского гнева. Самые отмороженные хулиганы после доверительного разговора с ней дрожащим голосом клянутся, что «больше никада-никада». И действительно, на какое-то время после беседы они становятся вполне вменяемыми людьми. Недолгое время. А потом следует ожидаемый «срыв», после которого столь же ожидаемая душевная беседа с обаятельной психологиней.

В итоге, в какой бы школе она ни работала, вокруг нее создается «клуб благородных хулиганов», которых другие учителя считают полными отморозками. Они и ведут себя как отморозки — потому что это единственный пропуск в кабинет психологической разгрузки, где царит Александра. Потому что с «нормальными» она не работает, душевных бесед не ведет и от Преследователей-педагогов не защищает.

И делает это не столько для них, сколько для подкрепления своего нарциссически-грандиозного «Я», для чего нужно, чтобы они снова и снова приходили, ища у нее защиты?

Видимо, нет. В ее картине мира они — «хорошие ребята, которых затретировали учителя и для которых единственная отдушина — кабинет психолога». А сама она — Герой, который за очень скромную зарплату защищает подростков от холодного и злого мира.

Подведем некоторые итоги.

Однако опыт показывает, что далеко не все Спасатели по сути своей невротики. Некоторые помогают людям с целью манипулировать чувством долга Жертвы. Обозначим эту группу как «Спасатели-манипуляторы».

«Я тебе помог, поэтому ты мне должен» очень быстро превращается у него в «Я тебе помог, чтобы ты был мне должен». Помощь превращается в рычаг влияния и контроля. Сколько поколений детей слышали от своих родителей в разных вариациях: «Я всю жизнь на тебя потратила, у кроватки сидела, пока болел, лучший кусок от себя отрывала… А ты, неблагодарная скотина!» Короче, для Спасателя-манипулятора помощь ближнему — это инвестиции, которые когда-нибудь должны вернуться с процентами.

Более того, нормально и естественно испытывать чувство благодарности к человеку, который помог тебе в трудную минуту, и чувствовать необходимость ответить ему услугой за услугу. Что же тогда отличает манипуляцию помощью от «честного» обмена услугами?

Очевидно, что Спасатель-манипулятор имеет некие общие черты со Спасателем-невротиком. Прежде всего — это наличие личной выгоды от своей позиции Спасателя. И хотя выгоды разные, можно сказать, что и Невротик, и Манипулятор — две ипостаси некоего образа Негативного Спасателя, помощь которого, очевидно, опасна для Жертвы, потому что фиксирует ее в этой роли.

Справедливости ради, нужно отметить, что с таким же успехом манипулятором может стать и Жертва. «Мы в ответе за тех, кого приручили» — прекрасная истина, но только до тех пор, пока ты возлагаешь ответственность на себя, а не на других. «Как-то помогла подруге отвезти детей в садик. А что, мне несложно, я за рулем, а садик далековато. Подруга очень благодарила… а через несколько дней попросила снова. И снова. А когда раз на пятый я отказалась — устроила скандал. Типа, тебе что, жалко полчаса времени потратить, мы на тебя рассчитывали, а ты!.. Вот как так получается — вроде я ей доброе дело сделала, и я же ей и должна, и чем дальше, тем больше…»

Ситуация в какой-то степени обратная феномену Спасателя-манипулятора.

Жертва использует здесь традиционный манипулятивный прием: «Ты мне должен, так как дал мне надежду». Особенно часто на этот прием ловятся Спасатели-невротики. Один мой клиент рассказывал: «Как-то была ситуация. На работе форс-мажор, сотрудники задержались в офисе допоздна. Одна из них живет далеко, поэтому я по доброте душевной вызвал ей такси. Вы бы видели, как она радовалась! Так повторялось несколько раз. Но в какой-то момент я заметил, что для нее это уже не подарок, а что-то вроде моей обязанности. Она уже прямо говорит: “Мне еще минут 10, а потом можете машину звать”. И какой мне кайф от этого?! Она мне не жена и не любовница. Но отказать уже неудобно — вроде я ей положенного не даю, как будто наказываю за что-то. А возить на такси — приличная сумма выходит. Вот и помогай после этого людям!»

Негативному Спасателю противостоит Спасатель-герой. Вот просто герой, без кавычек и ставшей уже привычной циничной усмешки по поводу этого слова. Просто человек, который помогает, поддерживает, защищает тех, кому эта помощь и поддержка реально необходима. Причем делает это без личной выгоды для себя. А потом искренне радуется, что бывшей жертве помощь больше не нужна и его «услуги по спасению» больше не потребуются никогда.

За свою жизнь я встречал множество таких людей. На моих глазах они делились деньгами с людьми, попавшими в беду («отдашь, когда сможешь, — если захочешь»), бесплатно оказывали профессиональную помощь тем, кому она была не по средствам, тратили время и силы, чтобы натаскать молодняк на работе, и кидались в безнадежную драку, чтобы спасти слабого.

И да, человек ничего не делает «просто так». За каждым действием стоит мотив.

С первым мотивом все более или менее понятно. Чистый альтруизм всегда был сильным драйвером человеческого поведения. «Мне плохо потому, что тебе плохо — и поэтому я хочу помочь нам обоим». Правда, в последние годы для современного человека проявление бескорыстия все больше становятся «кринжем», табу. Хочешь помочь ближнему — купи еды в собачий приют, это можно, это не стыдно, так ты не лох, а самый настоящий молодец. Но альтруизм, сочувствие, сострадание, эмоциональная идентификация с тем, кому плохо, — слишком сильный драйвер.

Второй мотив чуть сложнее. Один мой знакомый, который получил серьезную травму, защищая подростков от взрослых хулиганов, объяснил это так: «Я просто чувствовал, что происходит что-то неправильное. Что я должен попытаться это исправить».

Зачем мы строим дома, пишем книги и воспитываем детей? Прежде всего, чтобы оставить что-то после себя. Чтобы мир стал чуть полнее, правильнее, лучше. Это зашито в человеческую природу. Можно считать это следующим уровнем пирамиды после самоактуализации Маслоу. И это один из частых мотивов Спасателя-героя.

В медицине есть понятие — «дифференциальная диагностика». Это набор алгоритмов, отличающих одну болезнь от другой. И хотя у нас с вами речь идет ни в коем случае не о болезнях, сам по себе подход мне кажется очень полезным.

Итак, как же отличить одного Спасателя от другого?

Первый шаг: различаем Негативного Спасателя и Спасателя-героя. Здесь два ключевых отличия. Первое — основной мотив. Спасатель-герой помогает, чтобы изменить объективную ситуацию, чтобы проблема Жертвы исчезла. Негативный спасатель помогает, чтобы получить выгоду для себя — эмоциональную, как Невротик, или рациональную, как Манипулятор.

Из этого исходит второе ключевое отличие.

Для него это означает некачественно проделанную работу и, в конце концов, удар по самооценке: «Я что, зря старался?» Негативный Спасатель, наоборот, заинтересован в том, чтобы зафиксировать Жертву в ее роли, чтобы «спасать» ее снова и снова.

В случае, если мы понимаем, что имеем дело с Негативным Спасателем, делаем второй шаг: различаем Невротика и Манипулятора. Вроде бы различия очевидны: Манипулятор предъявляет вам счет за спасение, а Невротику достаточно гордиться своей великой миссией по-тихому. Но не все так просто. Например, Невротик может искренне обижаться на то, что вы изо всех сил не проявляете искреннюю благодарность за спасение, и в этом случае разница между двумя ипостасями Негативного Спасателя становится вполне эфемерной.

— И что теперь с этим делать? — спросила моя собеседница в белых кроссовках после того, как услышала историю о трех образах Спасателя.

— Ну, как минимум разобраться, какой из них — ты. Если Герой, то перестать комплексовать и прислушиваться к зашоренным интернетом «советчикам». Только ты можешь решать, кому ты хочешь помочь, в чем и насколько. Подружке-психологу рассказать о «спасательном трио» и вместе разобраться, как не «вляпаться» в негативную ипостась. Ей такой бытовой психоанализ должен понравиться.

— А что с родителями?

— Здесь сложнее. Они явно еще не «отпустили» тебя во взрослую жизнь и пытаются рулить твоими решениями. В том числе и финансовыми. И нужно решать проблему системно — постепенно приучать родителей к тому, что есть граница, за которой ты слушаешь их советы, но решения принимаешь только сама.

— А если после анализа с подругой окажется, что я в эту «негативную ипостась» Спасателя уже, как вы говорите, «вляпалась»?

— Тогда очень хорошо, что ты это вовремя поймешь.

А когда истинные мотивы становятся явными — тут уж придется принимать взрослое решение, насколько эта игра тебя устраивает.

— Я правильно поняла, что если помогают тебе, то тоже важно понять, с какими мотивами?

— Естественно. И, если ты столкнулась с Негативным Спасателем и при этом не хочешь застрять в позиции Жертвы на века, — из этой игры нужно валить.

— А если с Героем?

— Тогда нужно учиться быть искренне благодарной, не стесняться проявлять эту благодарность, быть готовой отплатить добром за добро и при этом осознавать, что как и когда отдавать долги — это только твое решение.

А вообще, умение быть благодарным — очень важный навык в выстраивании отношений. Но это уже тема совсем другого разговора.

«Не трогай, это на Новый год», — говорили когда-то нам. Теперь мы говорим это сами себе. Синдром отложенной жизни состоит из подобных фраз и их последствий, из множества мелких симптомов, почти незаметных в потоке будней.

Вот мы взяли тридцать шестой проект вместо отпуска («пока не выплачу ипотеку, не успокоюсь»). Вот купили еще одно платье на два размера меньше («буду носить, когда похудею»). Вот снова принесли домой тарелки «только для гостей» или «на будущее, в новую квартиру».

Зато когда-нибудь потом из красивых тарелок мы будем есть только ризотто и фрикасе…

«Когда уедем из этой страны…», «когда купим дом…», «когда дети вырастут…». При синдроме отложенной жизни в голове застревает мысль о вершине горы, каком-то достижении или событии, которое раз и навсегда изменит нашу реальность к лучшему. Добравшись до нее, мы наконец-то разрешим себе радоваться и отдыхать, а пока — терпи, еще рано.

В жизни начинает главенствовать «надо». Надо вот это чувствовать (а вот это — не чувствовать). Надо вот это любить (а вот это — не любить). Надо наносить чертов крем от морщин (и кто придумал, что это — расслабляет?). Надо закончить проклятую книжку, которую дала свекровь: «Прочитай обязательно, тебе понравится». А вам не нравится — вас от таких книжек вообще тошнит.

Вы честно пытаетесь чувствовать, любить, делать и дочитывать. А по ночам мечтаете, что когда-нибудь все эти крема, книжки и свекрови вдруг исчезнут. И вот тут-то можно будет выдохнуть и расслабиться — ходить по дому немытой-нечесаной, спать до полудня и наворачивать жареную картошку тоннами. Тогда и наступит «настоящая» жизнь.

Впрочем, мечты о «настоящей» жизни бывают разными. Кому-то она, наоборот, представляется глянцевой и блестящей, как картинка из интерьерного журнала. Улыбающаяся чистенькая семья, золотистый ретривер, свежие фрукты, букет сирени — и все это великолепие на фоне огромного мраморного камина. Каждому свое.

В сравнении с мечтой об идеальном будущем то, что у вас уже есть (съемная однушка, соло-материнство, вредный ленивый кот), явно проигрывает. Это еще не жизнь, а так, черновик. Жизнь еще надо заслужить.

И ладно бы, если бы мы ставили себе точные временные границы: поживу на пределе возможностей месяц, ну два, максимум год, пока закончу проект, а потом буду восстанавливаться. Долгий сон, празднование, «сбор урожая»… Но нет.

Часики тикают, цены растут, проблемы и трудности не заканчиваются.

Мы закидываем язык на плечо и продолжаем бежать.

Когда мы только начали встречаться с мужем, мы очень быстро съехались — и тут же начали копить на свое жилье. Каждая копейка бралась на карандаш. Никаких тебе расслабленных трат в удовольствие. Когда купили дом, пришлось отдавать долги. Потом родился сын — «Надо потерпеть…». Потом началась пандемия — «Надо переждать…». Потом родилась дочь. Потом вообще в стране и в мире началось такое, что лучше верните ковид.

И так куда-то делись десять лет, за которые на море мы съездили только один раз — в медовый месяц сразу после свадьбы. Все остальное время мы что-то мужественно преодолевали и ждали, когда же станет легче.

Только вроде вышли на плато — а нет, снова американская горка, пристегните ремни, приготовьте бумажные пакетики.

Я смотрела на зеленого от бесконечной работы и хозяйственных хлопот мужа, смотрела на свои круги под глазами, на растянутую кофту с пятнами от молока и думала: о да, именно об этой жизни я и мечтала!..

(сарказм)

Важно понимать, что несущая конструкция синдрома отложенной жизни — существование изо дня в день по принципу «хочу, могу, но не позволяю себе». Речь идет именно о ситуациях, когда мы смотрим на что-то, что нам вполне по карману, и думаем: «Эта вещь слишком хороша для моего нынешнего образа жизни». Или еще хуже — «Она слишком хороша для сегодняшнего меня».

Другими словами, зачастую у нас действительно есть возможность «делать себе хорошо», но мы ею не пользуемся, оправдываясь неудачным моментом и неподходящими обстоятельствами. Из банального: «Хочу перестать ходить дома как оборванка, но какой смысл покупать что-то красивое, если к вечеру я с ног до головы буду в детских соплях и пятнах супа…».

В сфере работы синдром отложенной жизни часто проявляется как боязнь отказаться от дополнительного заработка. Якобы денег никогда не бывает достаточно (фразочка от создателей «работай, не ной», «на пенсии отдохнешь» и «в могиле выспишься»).

Да, жизнь — это путешествие. Но для страдающих синдромом отложенной жизни ничего увлекательного в этом путешествии нет. Такая дорога-пытка на перекладных: в душных и тесных вагонах, со стремными попутчиками, огромным чемоданом с поломанной ручкой и отвалившимися колесиками, с вечной неразберихой в расписании автобусов, самолетов и поездов — рейсы задерживают, стыковки неудобные, билет сдать нельзя.

А что можно? Терпеть и мучиться.

Осознание того, что время прошло, а вы, собственно, и не пожили толком, может быть очень горьким. Иногда сожаление подкрадывается постепенно. Иногда накрывает внезапно, например, из-за серьезных проблем со здоровьем. (Вспоминается грустная шутка: «Доктор дает мне две недели жизни. Хорошо бы в августе…».)

Или вот вы растили-растили детей, а они взяли и в семнадцать лет, не имея за душой ни профессии, ни навыка зарабатывать, принесли внуков в подоле. Вместо долго вынашиваемых планов «пожить для себя» в доме снова ор, сопли, подгузники и ветрянка.

Или вы копили-копили деньги, а тут кризис, и все сбережения сгорели. И другая, счастливая, жизнь, ваш прекрасный воздушный замок, растворяется в воздухе…

Кроме того, мы часто ставим жизнь на паузу и замираем, когда в мире случается что-то плохое или пугающее. Во времена потрясений мы несем двойной груз. Помимо всех других сложных чувств и изменений в стиле жизни, мы вынуждены справляться и с кризисом смысла. Пытаться понять, почему это произошло, почему это произошло сейчас, почему со мной (или с нами). «Я не хочу жить такую жизнь, заберите, верните прежнюю».

Нам кажется, что нельзя вкусно есть, отдыхать, путешествовать, читать книжки и заниматься любовью, пока кто-то другой голодает, скитается по временным жилищам, нездоров и несчастен. Мечты и планы отправляются на антресоли. Сейчас они неуместны, за них неловко или даже стыдно.

Потом, все потом.

Безусловно, мы имеем право и на такую реакцию. Замирать, и горевать, и приходить в себя после шока столько времени, сколько нужно, — это нормально.

Мы потеряли многое и чувствуем опустошенность, но жизнь не превратилась в вакуум, и в ней по-прежнему есть красивое, хрупкое, нежное и вызывающее улыбку. Поэтому однажды тиски горя разожмутся, психика адаптируется, безудержные рыдания прекратятся. К печали, сочувствию и сожалению прибавится робкий интерес к жизни за пределами горя. Важно не прерывать это возрождение из пепла: не хватать себя за руку в попытке остановить непонятно откуда взявшуюся радость, не топтать ногами пробивающиеся через асфальт цветы.

Эта сила в разы мощнее любых действий «от ума». Вы можете открещиваться, отказываться и сопротивляться, но гораздо лучше не мешать психике восстанавливаться. Поверьте, ваш организм знает, что делает.

В трудные времена «вершиной горы», моментом, после которого мы снова «заживем», вам может казаться условный день, когда «все станет как раньше». А пока мы замираем и всеми силами стараемся не вовлекаться в текущий момент. «Верните все как было!»

К сожалению, принцип «If I ignore it, maybe it will go away»[2] ведет только к еще большему разочарованию: пока мы откладываем жизнь в долгий ящик, велика вероятность в этот самый ящик сыграть.

Вот что можно сделать, чтобы научиться не откладывать «настоящую жизнь» на потом и в полной мере наслаждаться ею «здесь и сейчас»:

Вырабатывайте навык концентрации на собственном комфорте. «Мне сейчас удобно? Мне вкусно? Мне приятно?» При этом слушайте не только ум, но и тело — последнее в разы больше знает об удовольствии и, что немаловажно, почти всегда понимает, когда нам пора остановиться. При этом тело не ждет какой-то «другой, лучшей жизни», оно сигнализирует о необходимых движениях и переменах «прям щас»: «Поешь, иначе я начну на тебя рычать», «Пора в туалет», «Закрой ноутбук и иди спать — ты все равно уже ничего не соображаешь от усталости».

Протягивайте нити из желанного будущего в свое настоящее. Хотите — представляйте их в виде тоненьких ручейков, по которым из прекрасного далека в ваше не очень прекрасное настоящее течет свежая и чистая вода — изобилие, удовольствие, комфорт, спокойствие.

Пусть нечасто, зато регулярно. В какой-то момент вы ощутите, что они совершенно буднично и на удивление легко встраиваются в вашу рутину.

Пусть вы не переехали в Париж, но позавтракали на балконе круассаном и эспрессо — и вам было так хорошо, будто вы сидели в кафе на Монмартре: теплый ветер нежно целовал в шею, в воздухе была разлита любовь, и даже солнце всходило с каким-то особым шиком. Пусть вы не можете позволить себе кардинально сменить гардероб, но покупать по одной красивой качественной вещи в месяц вы можете. Двенадцать вещей в год (вещей, которые вы любите и которые любят вас) — это двенадцать прекрасных нитей, связывающих вашу мечту и ваше сегодня.

Ведь бывает, например, что вы в режиме нон-стоп зарабатываете на мечту, жадно набираете клиентов, хватаетесь за любой заказ. И вот спустя несколько лет у вас достаточно денег, чтобы купить то, что вы хотели, но совершенно никаких эмоций по этому поводу. Вы как альпинист, который на последнем дыхании взобрался на Эльбрус, но, развернув флаг, ничего не почувствовал. Снег блестит, солнце слепит глаза, а внутри — недоумение. Господи, что я здесь делаю, я хочу домой.

Вполне возможно, что все это время цель вам была нужна только чтобы не позволять себе радоваться. Саботировать удовольствие. Закрывать двери перед будоражащими возможностями. Когда растешь на установках «много смеешься, потом плакать будешь», «хочешь — перехочешь!» и «не жили хорошо, нечего и начинать», сложно стать взрослым, который не боится удовольствия и комфорта. Слишком страшно, что в самый счастливый момент кто-то обязательно процедит сквозь зубы: «Ишь ты, цаца какая!» и покажет пальцем.

От этого страха поможет только смена окружения. Не пытайтесь искусственно подрастить старых друзей и знакомых, насильно затаскивая их на уровень, к которому они не готовы.

И речь, конечно, не столько о квартирах и машинах, сколько о любопытстве, силе духа и умении радоваться.

И здесь, если позволите, я вас аккуратно и бережно обниму.

Пока я пишу эти строки, в голове вертится диалог из «Игры престолов»: «Что мы скажем богу смерти? — Не сегодня!» И думается мне, что не случайно он так настойчиво просится в этот текст.

Черт его знает, что будет через год, но прямо сейчас у нас есть сегодня.

Вкусное не обязательно откладывать на Новый год, смеяться можно даже сквозь слезы, а некоторые авторские черновики — с помарками, ошибками, и пометками на полях — куда интереснее аккуратных и чистеньких томиков из книжных магазинов.

Не откладывайте на завтра то, что можно прожить сейчас.

Очень может быть, что вы уже на вершине своей горы. А значит — ставьте свой флаг, расчищайте место для танцев — и танцуйте. Я с вами.

Я уже видела такой взгляд.

Безразличный. Будто там, по ту сторону глазных яблок, нет человека. Сидит тело. На вид совершенно живое: реагирует на раздражители — кивает, двигает руками-ногами, моргает, дышит, глянь-ка, даже улыбается. Но только губами. Душой — нет.

Взгляд принадлежал Наташе, с которой я периодически пересекалась на устроенных нашими общими друзьями посиделках. Всегда энергичная, увлеченная работой в школе, созданием авторской керамики и байдарочными походами, в тот раз она поразила меня полным отсутствием присутствия. Анемичная мимика. Ноль реакции на реплики друзей. Постоянное стремление ускользнуть из компании, отсидеться в сторонке.

Мне уже приходилось видеть людей в таком состоянии. И не раз. Клиентов, коллег, друзей, за пресловутым «я просто устал» которых скрывался синдром эмоционального выгорания (СЭВ). Это не только физическое, но и прежде всего психическое истощение.

То там, то тут звучит: «Ах, все, я выгорел. Надо в отпуск». Но если присмотреться, становится очевидно: человек просто физически устал. Нездоровое питание, нехватка сна, много работы, бонусом курение и алкоголь — все это легко выводит тело из строя. И чтобы вернуться в норму, действительно нужно просто отдохнуть. Например, несколько дней подряд проваляться в постели. Но если речь идет о синдроме эмоционального выгорания, то отдых не даст результата. Потому что в первопричинах проблемы — чрезмерные эмоциональные нагрузки.

Американские и советские психологи заинтересовались этим проблемами психологического истощения в середине прошлого века. А Эмили и Амелия Нагоски[3] ввели настоящую моду на выгорание, проанализировав его в одноименной книге.

Классический подход предполагает, что в ловушку СЭВ попадают высокоответственные люди с профессией «человек — человек». Как говорят, «работаешь с людьми — отдыхай в одиночестве». Но я настаиваю, что, во-первых,

А во-вторых, список предпосылок к выгоранию гораздо более насыщенный, чем «стресс на работе».

Давайте разбираться в основных симптомах и причинах их появления. Ведь вы наверняка догадываетесь, что отсутствующий взгляд — это не признак выгорания, а лишь его последствия.

Первый тревожный звоночек[4] — эмоциональное истощение. Человек перестает откликаться на происходящее вокруг. Например, учительница Наталья на вечеринке, где мы с ней в очередной раз пересеклись, вообще не реагировала на шутки. Ни на какие. Хотя компания покатывалась со смеху через каждые пять минут.

Основная причина — перенасыщение любыми эмоциями, не только негативными. Конечно, стресс, бесконечные адреналиновые и кортизоловые атаки — это первое, что вызывает тотальный перегруз нервной системы. Но и всепоглощающая любовь к своему делу может иметь тот же эффект. Я наступала на эти грабли. Если работа очень интересная, то в какой-то момент повседневность становится серой и скучной.

То есть если насильно давить на «серотониновую кнопку», то гормон радости перестает вырабатываться самостоятельно. И в душе образуется вакуум.

Переизбыток любой «химии» истощает «физику». Получается, что к эмоциональной изнуренности фактически приводит нещадная эксплуатация тела. Когда мы живем так, будто собственную батарейку заряжать не надо. Это первый опасный симптом.

Второй — деперсонализация — полное отсутствие интереса к людям и их переживаниям. Для меня это самый яркий признак надвигающегося выгорания.

В этом плане я счастливый человек. Отличная связь с телом позволяет заприметить опасность еще на горизонте — до настоящего выгорания сама я ни разу не доходила. Именно благодаря тому, что отчетливо понимаю: начинаю ненавидеть людей — значит, пора в отпуск. Даже если они говорят «спасибо», дарят подарки и хотят обнять, а меня так и подмывает куда-нибудь спрятаться — становится ясно: срочно нужны превентивные меры, нужен отдых.

И снова причина в отсутствии заряда. Когда хочется человеку что-то дать, просто необходимо где-то это взять. «Чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сперва купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет»[5].

Если из любви 24/7 помогать людям и не находить время для вдоха, для получения энергии — обязательно наступит момент, когда начнет от этих самых людей тошнить. Провести еще одну консультацию, сшить еще одного плюшевого зайца на заказ, написать еще один пост или сходить на массаж? Если, выбирая между помощью другим и помощью себе, вы отдаете предпочтение другим — ждите, что начнете их ненавидеть. Впрочем, на эту тему я написала целую книгу[6].

И третий симптом — это редукция профессиональных достижений. Или простыми словами — самообесценивание. Наталья была его наглядным пособием! Все неудовлетворительные результаты контрольных, детские конфликты в классе и скандал одной мамаши с завучем она приписывала исключительно собственной некомпетентности. То есть полностью утратила веру в себя, свои таланты, обесценила достижения почти трех десятилетий работы. И говорила мне об этом не наигранно, явно не с целью вызвать жалость или нарваться на комплимент, а безучастно констатировала непреложные, по ее мнению, факты.

Ну, с редукцией, в общем-то, и родных не надо. Все сама, все сама.

Но в подавляющем большинстве случаев демотивирующее окружение становится основной причиной самообесценивания. Это когда близкие, друзья, коллеги, руководитель или клиенты не замечают ваших побед, но ярко реагируют, когда что-то не так. Буквально девальвация заслуг.

Все три перечисленных симптома в совокупности сигналят о наступившем выгорании. И порождает это состояние каждая из уже озвученных причин. Давайте вернемся к ним и разберемся подробнее, откуда мы получаем все это добро. А главное, что теперь с этим делать.

«Как вы не понимаете! В душе я все та же молодая девчонка и не хочу ничего слышать про свой дурацкий возраст. И ни за что, ни за что не хочу выглядеть как эти старухи, мои ровесницы», — говорит мне клиентка.

Передо мной в кресле 48-летняя женщина в короткой юбке и броской кофте с разноцветными бабочками. Ее ресницы накрашены так густо, что напоминают паучьи лапы. Тушь осыпается, делая круги под глазами еще темнее. Ее зовут Катенька — именно так к ней обращаются коллеги и друзья, так она представляется новым знакомым. Мне в том числе.

Ужасно неловко. Катенька явно видит себя совсем не такой, какой вижу ее я.

Конечно, ее можно понять. В желании сохранить молодость и страхе старости нет ничего удивительного или нового. В той или иной степени эти чувства свойственны нам всем. И все-таки, если страх начинает влиять на наше поведение, искажает представление о самих себе и мешает жить, речь может идти о распространенном психологическом синдроме — синдроме Дориана Грея.

Дориан Грей, персонаж из романа Оскара Уайлда, чтобы сохранить красоту, таинственным образом заставил свой портрет стареть вместо себя. Шли годы, лицо на портрете становилось все более отталкивающим, зато сам Дориан оставался юным и прекрасным. Его история заканчивается плохо — еще никому не удавалось обмануть время. Те, кому это якобы удалось, преуспели только в самообмане.

Седые волосы, морщины, возрастные изменения тела вызывают у людей с этим синдромом сильнейшие эмоции буквально при каждом взгляде в зеркало. Эти переживания могут полностью захватить внимание человека, превращая его жизнь в заранее проигранную гонку за вечной молодостью.

— Мужчины хотят только молодых, — говорит мне другая пациентка. — Вам хорошо, Ольга! Вы молодая, на вас мужчины, наверное, заглядываются!

— Мне 36, — говорю я растерянно.

— Неважно. Вы выглядите моложе своего возраста, а я — нет. Я боюсь, что на меня больше никто никогда не посмотрит. Я навсегда останусь одинокой.

В кресле сидит постоянная клиентка пластических хирургов и косметологов. Подтяжка лица, лифтинг, уколы… Я ни разу не видела ее без идеального маникюра и макияжа. Она наняла стилиста, который должен был подбирать ей одежду — обязательно молодежную.

Со стороны часто может казаться, что никакой проблемы нет. Ну нравятся взрослой женщине короткие платья — что в этом плохого?

Разумеется, не все люди, тщательно следящие за собой или одевающиеся ярко, страдают от синдрома Дориана Грея. Дело, конечно, не во внешнем виде, а в том, что переживания людей с этим синдромом могут принимать невротический характер, приводить к депрессии и даже суицидальным мыслям. Такой человек не может перестать думать о том, что его время прошло. Что он никогда уже не будет так привлекателен, так сексуален и так энергичен, как прежде. Стыд, злость и ненависть к себе могут захлестнуть с головой.

Не секрет, что сегодня мы со всех сторон окружены нереалистичными изображениями идеальной жизни и внешности. СМИ, кино и социальные сети поддерживают культ вечной юности, внушают, что только красивые и молодые достойны красивой жизни. Мужчины и женщины с худой подтянутой фигурой и свежим лицом без единой морщинки ездят на дорогих машинах, едят в дорогих ресторанах, радуются жизни и не знают проблем со здоровьем, усталости или хруста в суставах. И мы хотим быть похожими на них.

На войне все средства хороши. Пластические операции и чудовищные количества биодобавок, витаминов, кремов и косметики, изматывающие диеты, которые могут довести до РПП, неадекватная самопрезентация — все что угодно, лишь бы почувствовать себя молодым и успешным.

Еще одна возможная причина развития синдрома — страх смерти. Если я не состарюсь, то и не умру. Именно такая установка может жить в подсознании, заставляя отрицать собственный возраст и замирать, отказываясь переходить на следующий жизненный этап.

— Что вы думаете о смерти? — спрашиваю я у еще одной клиентки.

— Когда мне было 20, я думала о ней, как о чем-то далеком.

— А что вы думаете сейчас?

— Что большую часть жизни я уже прожила, и мне страшно.

— Поэтому вы стараетесь казаться моложе?

— Да. (Плачет.)

Утрату себя молодого нужно отгоревать. Оплакать расставание с юностью, иллюзиями и фантазиями, даже с прежним состоянием здоровья, пережить разочарование, вызванное разницей между ожиданиями от зрелости и реальностью, очень важно. Именно этот процесс горевания поможет человеку соединиться с собой настоящим и принять себя вместе со своими изменениями, морщинами, сединой и другими физическими особенностями, связанными с возрастом. Он может превратиться в долгое путешествие к самому себе, а может завершиться достаточно быстро.

Кроме того, иногда синдром Дориана Грея развивается из-за травматичного опыта, пережитого в юности. Представим себе восемнадцатилетнюю девушку. Она влюблена, и ей кажется, что ее отношения идеальны — именно о таких она мечтала, когда была маленькой девочкой. И вдруг ее любимый внезапно и трагично умирает. Ей уже тридцать, но она носит те же платья и делает такую же стрижку, как в восемнадцать лет. Пользуется теми же духами, так же разговаривает с людьми и слушает ту же музыку.

Что делать, если вы заподозрили у себя синдром Дориана Грея? В первую очередь задуматься о его первопричине. Что заставляет вас так отчаянно цепляться за молодость? Страх одиночества и отверженности? Страх смерти? Фиксация на каком-то возрасте? Или что-то другое? Попытайтесь разобраться, что именно вызывает у вас такой сильный отклик. Подумайте, давно ли эти чувства с вами? Можете ли вы вспомнить моменты, когда страх отступал? Что этому способствовало?

К примеру, если причина в фиксации на каком-то определенном возрасте, задайте себе такие вопросы: в каком возрасте я застрял? На какой возраст я себя ощущаю и что в моей жизни в этом возрасте произошло? Если в этом возрасте с вами произошло травматическое событие, пожалуйста, обратитесь к психотерапевту или психологу. Личная терапия может помочь вам справиться со сложным опытом, который когда-то не удалось до конца пережить и переработать.

Второй шаг, необходимый, чтобы победить синдром и облегчить связанные с ним негативные эмоции, — поиск приятного, красивого и классного в вашем биологическом возрасте. Мир, открытый восемнадцатилетнему, и мир, открытый сорокапятилетнему, — разные миры. Не нужно размышлять с позиции «где лучше». Давайте попробуем обнаружить шарм и в том, и в другом возрасте. Увидеть возможности и привилегии. Понять, что прямо сейчас, в вашем сегодняшнем возрасте, вам может быть так же хорошо, как в юности.

Поищите внутри себя ответы на эти вопросы:

В-третьих, я хочу обратить внимание на страх потери привлекательности в связи со старением. Если мы посмотрим по сторонам, то непременно обнаружим женщин и мужчин, которые умеют стареть красиво, остаются верными себе и своему возрасту и выглядят очень привлекательно, манко и вкусно. Попробуем вдохновиться и перенять это умение.

Каждый новый жизненный этап предполагает сортировку предыдущего опыта — что взять с собой, а что оставить позади — и важные структурные изменения. Меняется темп жизни. Меняются цели и ценности. Задачи. Меняется мозг.

Никогда не поздно начать его любить и принимать в соответствии с тем возрастом, в котором оно находится. Человеческая жизнь — это поток, и наша большая задача — не застревать, не зацикливаться на отдельных жизненных этапах и возрастах, а продолжать плыть, пока жизнь продолжается.

— Мало того, что я испортила дорогущее пальто, так еще и выговор получила, — рыдала Ульяна. Ко мне она пришла с жалобами на постоянные головные боли. Ее утро начиналось с таблетки цитрамона, который давал силы «завоевывать мир, не привлекая внимания санитаров». Правда мир почему-то не завоевывался. — У меня все валится из рук, начальство постоянно недовольно. А я что? Я же не железная! У меня работы выше крыши!

Накануне Ульяна, как обычно, вела ребенка в сад. День предстоял ответственный. Но, подходя к крыльцу, она заметила, что держит в руках… мусорный пакет! А значит, пакет с детскими вещами и рабочими документами выброшен в контейнер. О боги!

Ульяна второпях затолкала ребенка в раздевалку, а сама рванула к помойке. К счастью, пакет быстро нашелся. Но и костюм зайчика к утреннику, и миллионный контракт с подписью руководства оказались испачканы в вонючей жиже. Итог: заламывание рук, ворчание воспитателей, слезы сына, выговор от руководства и головная боль.

Подобные инциденты, хотя и меньшего масштаба, случаются с Ульяной регулярно. А как иначе, она же «не многорукая богиня». Ей приходится руководить проектной группой, самостоятельно вести часть работ по проекту, заниматься планированием, документацией, имейл-рассылками и подготовкой к совещаниям. А еще она, вообще-то, ответственная домохозяйка, внимательная жена и заботливая мать, которой нужно время на спорт, друзей и на себя. Ну как все успеть?

Задач так много, что Ульяна подхватывает их в ночи. Переработка не только не помогает, но и приводит к недосыпу, а значит — к новым осечкам и проблемам.

Вишенка на торте Ульяниной истерики — вечное недовольство окружающих. Нашей героине регулярно прилетает на орехи то от мужа, то от воспитателей в саду, то от руководства и даже от подчиненных. Как бы она ни планировала свой день, в одном можно быть уверенной: весь план пойдет под откос.

И так каждый день. Будто это она, а не Сизиф, катит в гору свой вечный камень.

При этом Ульяна искренне считает себя ответственной и продуктивной. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Факапы и срывы дедлайнов простительны. А виноваты во всем руководитель, который не умеет распределять нагрузку, и досадная головная боль.

И все, кажется, звучит очень логично. Если бы не смещенный фокус внимания. Ведь корень проблем Ульяны вовсе не в начальнике и не в раскалывающейся голове. Напротив, болит она от того, что наша героиня — образцовая «загнанная домохозяйка».

Впервые этот синдром загнанной домохозяйки упоминается у Эрика Берна в книге «Игры, в которые играют люди»[8]. Правда с тех пор мир, скорости, уклад жизни, технологии и обязанности изменились. Но «загнанные домохозяйки» и по сей день заваливают себя делами, в отчаянии заламывают руки и запивают цитрамоном слова «как я устала».

Что мы видим?

Если вы выявили у себя или своих знакомых все эти признаки «в одном флаконе», поздравляю! Вы имеете дело с синдромом загнанной домохозяйки (СЗД).

Прежде чем выбраться из этого колеса, давайте разберемся, как в него попадают. Ведь иногда выход там же, где и вход! Как получилось, что в погоне за «быстрее, выше, сильнее» вместо призов и успеха «загнанным домохозяйкам» достаются усталость, разочарование собой и головная боль?

Как и во многих других историях, все начинается с детства.

Мама и папа Ульяны очень хотели ребенка. А когда получили — всячески старались быть идеальными родителями.

Разумеется, в семье категорически не приветствовались капризы и слезы, отказ от каши или испачканная после прогулки одежда. Потому что «где это видано, чтобы такая хорошая девочка расстраивала маму?!». Из школы она неизбежно должна была приносить только пятерки. Домашнее задание всегда внимательно проверяла бабушка — бывшая учительница. Одна помарка — и вот уже маленькая Ульяна все переписывает заново.

Родители, желая дочери самого лучшего, очень много работали. Свободного времени хватало только на то, чтобы похвалить ее за очередную победу в конкурсе и вручить подарок. Четверка в четверти или второе место на олимпиаде активировали в родителях интонации разочарования, холодные взгляды и нежелание продолжать диалог. «Мы столько делаем для тебя. Жаль, что в тебе нет желания постараться и для нас». Если же хорошую девочку замечали ничего не делающей, строгий бабушкин голос заявлял: «Это еще что такое? Неужто заняться нечем?! В моем детстве лоботрясов без ужина оставляли».

Бабушки нет уже много лет, но ее голос порой возникает в Ульяниной голове.

Почему это происходит? Нам поможет разобраться эксперимент по исследованию теории привязанности, проведенный в 1960-х годах Гарри Харлоу.

Детеныша макаки поселили в комнате с двумя искусственными фигурами «матерей». Одна фигура представляла собой жесткий проволочный каркас, к которому была прикреплена бутылочка с молоком. Вторая — мягкая кукла из ткани, тактильно напоминающей шерсть животного, с обогревателем внутри.

Детеныш предпочитал проводить время «на ручках» у мягкой, теплой куклы. Ко второй приходил только за молоком.

Какое отношение к нашей истории имеет этот эксперимент? Самое прямое!

Люди, как существа социальные, ощущение «быть на ручках» существенно расширили. Для нас это не только сам физический контакт (который тоже жизненно необходим), но и контакт ментальный.

Поэтому, чтобы «остаться в стае», ребенок учится чутко реагировать на настроение близких и вырабатывает механизм поведения: всеми силами быть хорошим, принятым. Так, Ульяна научилась быть всегда занятой, чтобы не прослыть лоботрясом.

А еще бесконечная занятость помогает не замечать собственные эмоции.

Кстати, копаясь в помойке, Ульяна не злилась, не плакала. Взяв себя в руки, преодолевая омерзение, достала грязные вещи и документы. Эмоции тут неуместны.

Просто адаптировалась под предложенные родителями условия. Когда взрослые регулярно шантажируют ребенка бойкотом, наказывают одиночеством за гнев, грусть или обиду, он невольно учится скрывать и подавлять эти «неправильные» эмоции.

Так в безумном круговороте дел Ульяна совершенно перестала замечать самого главного человека своей жизни — себя. Отточила до совершенства искусство самообмана. Как восточный торговец, который манипулирует своим покупателем. Это когда, например, девушка выбирает персики или украшение на базаре. В какой-то момент продавец начинает торопить ее сделать выбор, говоря, что она уже слишком долго занимает место, мешая остальным покупателям. Девушка начинает спешить и покупает вовсе не то, что хотела, или неверно рассчитывается. Ульяна — и торговец, и покупательница в одном лице.

Наше внимание так устроено, что мы можем или быстро бежать за уходящим с остановки автобусом, или разглядывать, что на нем написано, тот ли номер. И Ульяна великолепна в том, чтобы быть быстрой, но совершенно упускает из виду вопрос, ее ли это маршрут, куда едет автобус? «Туда» ли она «живет»?

Человек не зря считается высшим приматом. Наши эмоции — это не украшение серых будней, а сигнальная система, информирующая о том, что для нас значат те или иные события. Она отлично работает и в отношениях, как с близкими людьми, так и с коллегами, обществом. И если мы не замечаем сигналы — эмоции — естественным образом, то на помощь приходят реакции тела. И чем они грубее, больнее, тем сложнее их игнорировать.

В этом скрыта одна из причин преследующей Ульяну головной боли. Давайте разберем некоторые инструменты, которые помогут ей и другим «загнанным домохозяйкам» справиться с этим состоянием.

Наш мозг похож на мощнейший компьютер, а управляет им специальная программа, которую мы знаем как «внимание». Этот ресурс достаточно ограничен. Чтобы экономно его расходовать, мы фокусируемся на чем-то одном, а остальные детали картины воспринимаем как шум. Отвлекаемся только на значимые отклонения от фона. К примеру, в метро многие из нас разговаривают на обычной громкости, хотя вокруг гул и грохот. Это потому, что умеем слышать важное. Или мама обращает внимание на младенца не только когда он громко заплакал, но и если неожиданно затих.

Хорошо и с полной включенностью мы чаще всего способны делать что-то одно. Для примера, попробуйте одной рукой рисовать круг, а второй — квадрат. А вслух называть цвета радуги. Получилось? Респект! А теперь попробуйте увеличить темп. Заметьте, насколько это труднее.

Мозг решает задачи последовательно, быстро переключаясь между ними.

Производительность падает. Число сбоев возрастает. Именно так и генерируются ошибки в бурной деятельности Ульяны.

Очевидное спасение — «есть слона по кусочкам». А как?

В цирковом училище будущих жонглеров сначала учат… позволять предметам падать! Подкидывать и давать упасть, не стремясь поднять. Научиться не уводить внимание за тем, что УЖЕ вне поля контроля. И только когда получается не отвлекаться на лишнее (упавшее), начинается обучение жонглированию. Где внимание — там и действие, энергия. Если отвлеклись на упавшее, падает и то, что еще в полете. Важно уметь следить за тем, что еще летает: оно же продолжает движение и требует контроля.

Какое отношение это имеет к нашей проблеме? Важно заранее определять для каждой задачи временной промежуток, в котором фокусировать внимание только на деле. И переходить к следующей задаче, даже если предыдущая НЕ решена.

Многие из систем тайм-менеджмента разработаны людьми, которых можно назвать «рационалами». Их сила в способности действовать по плану. Но любое отклонение от этого плана для них — катастрофа. Впрочем, «загнанными домохозяйками» такие люди становятся редко.

Гораздо чаще с нашим синдромом сталкиваются те, кто опирается на ощущение процесса, — «интуиты». В спонтанности есть много возможностей для адаптации к сюрпризам. Тогда звонок ребенка во время переговоров или новые обстоятельства, появившиеся уже после начала проекта, лишь один из элементов увлекательного пазла.

Поэтому Ульяна решила больше не следовать жесткому плану работы, который все равно никогда не соблюдался. Она стала выделять для тех или иных дел фиксированный интервал от 15 до 40 минут. Словно есть две корзины: из первой «To Do» она берет цветные шары и в своем комфортном в рамках выбранного интервала темпе перекладывает их во вторую — «Done».

То есть всегда выбрать критерий остановки еще до начала движения. Чтобы вовремя остановиться и перейти к другой задаче.

К примеру:

Мы помним, что одна из причин Ульяниной загруженности — убеждение, что «хороший человек всегда занят делом», которое из большой любви ей подарила бабушка. Но быть занятым, чтобы быть хорошим, и получать удовольствие от своей жизни и работы — это сильно разные задачи.

Теперь внимание!

А что если разбить это 100-балльное дело на столько-то разумно маленьких сегментов? Можно получить многократно больше удовольствия! Даже если разбить одно дело напополам — это уже в два раза больше дофамина. Еще один аргумент за то, чтобы «есть слона по кусочкам».

Это поможет с бо́льшим энтузиазмом браться за новые задачи. А в конце дня такой подход принесет удовлетворение собой.

И голос бабушки постепенно затихнет, уступая место самостоятельно выбранным критериям, когда и сколько нужно быть занятой, чтобы чувствовать себя хорошо.

Этот же внутренний голос, который указывает на наше несовершенство, может неожиданно звучать из уст других людей. Так мы находим того, кто вместо бабушки скажет, что «уроки еще не сделаны» или «сделаны плохо». Может быть, теперь это руководитель? Он дает нам заряд собрать волю в кулак и закончить дела, чтобы успеть «пойти погулять» (ой, вовремя уйти с работы!).

Какое же противоядие от иллюзии необходимости в таком голосе? Внутренний стержень! Нужно выстроить собственную систему ценностей, которая соответствует внешнему миру, но не подчиняется ему целиком.

Если для Ульяны ценно, чтобы муж ходил в чистых рубашках, то ее обязанность — вовремя включить стиральную машинку. И пойти пить чай. При этом заметить, что рубашку пора бросить в стирку, — все же зона ответственности мужа. И важно вернуть ему эту ответственность.

В отношениях с руководителем Ульяна должна осознавать свой график и объем трудозатрат на каждую задачу. И в ее ответственности — обдуманно брать на себя новые задачи или аргументированно отказываться от них. Оставаясь при этом хорошей не потому, что «на все согласная», а потому, что профессионально планирует работу группы.

Оказывается, нам не нужно одобрение от всех и каждого!

Еще одной опорной точкой может оказаться ответ на вопрос: «Зачем откладывать на завтра то, что можно не делать вообще?»

Если принять на себя ответственность за это, встретить возможные риски, то появляется и приз! Свобода сохранить в целостности свое достоинство, свое «Я». Как говорит на тренинге «Зеркало» известный психолог Татьяна Мужицкая: «Ян принимает решение быстро, молча, правильно. Если Ян ошибается, то встречает последствия и принимает новое решение. Быстро, молча, правильно».

Один именитый академик однажды сказал аспиранту, который дневал и ночевал в лаборатории физики высоких энергий: «Голубчик, а когда же вы думаете?!»

К чему это я?

Мы живем в эру информации. Мозгу нужно время для ее переработки. Чтобы в подсознании прошел процесс сортировки важных фактов, а ненужное забылось, требуются свободные ресурсы. Наше сознание способно находить новые решения именно когда мы ничего не делаем. Поэтому так важно иногда давать себе время для спорта, созерцания природы или даже раскладывания пасьянса на компьютере. Сбавляющий обороты сознательный ум отдает свободные ресурсы подсознанию, где в фоновом режиме и происходит сложная, но поистине магическая работа.

В практическом плане это означает запланировать время для «делать ничего». Например, 10–15 минут направляемой медитации или короткий сон. В японских корпорациях организованы специальные комнаты отдыха. Потому что возможность вздремнуть только повышает производительность сотрудников.

В работе с Ульяной мы опирались на остеопатический массаж и регрессии. Так для нее стали заметны разные ощущения в теле и связанные с ними эмоции. Это позволило ей расслабиться. Фоновое напряжение, как физическое, так и психологическое, снизилось. Мы будто подсветили «темные углы» привычной ей жизни, похожей на гонку.

Но главной победой стал отказ от необходимости получать внешнюю оценку и заслуживать любовь. Нужда в чужом одобрении сменилась опорой на свои желания, на свое «хочу, знаю, решаю, делаю, несу ответственность».

Жизнь Ульяны снова стала похожей на увлекательную игру. Теперь она сама выбирает, что для нее важно, каких результатов и какой ценой она готова добиваться! И при этом может чувствовать себя свободной, жонглируя своими ролями и ресурсами, получать удовлетворение от дел и всей своей жизни. И, как сюрприз, получать признания людей рядом.

— Майя, не могу отказать себе в удовольствии задать вам личный вопрос. Как вести социальные сети, если я и целитель, и драматург, и художник, и коуч? Как писать обо всем и не утомить читателя?

Та-да-дам, Майя. Прямой эфир. На счетчике в соцсети — 5000. Столько тебя смотрит человек. А в записи эфир увидят еще больше. И именно этот вопрос, который никак тебе не дается…

Я люблю работать с клиентами. У меня 20-летний опыт создания и редактуры текстов. Почти всегда я знаю, что предложить человеку, чтобы решить его задачу. Но в основе моей системы всегда лежала железобетонная уверенность, что «драмкружок, кружок по фото и пение» — это плохой способ собирать аудиторию.

И ассоциация «Маша — коуч» им куда ближе и привычнее, чем «Маша иногда коуч, а иногда поэт, а иногда к ней можно на массаж и женские круги».

Но концепция Барбары Шер[9] шагает по планете, и все больше моих клиентов объявляют себя сканерами. На практике это часто означает, что они попробовали несколько самозанятых профессий и теперь пытаются совмещать их все, продавая в одном канале самые разные услуги.

— Майя, у меня есть мини-зоопарк, и мы с вами сделали для него отличный сайт, спасибо. Но теперь я хотел бы продвигать себя как таролог и коуч. Можете рассказать, что добавить в социальные сети?

С Игорем мы действительно сотрудничаем уже несколько лет, и я была уверена, что его это поветрие не настигнет. Он был привержен своей теме, много выступал на конференциях и сформировал устойчивый личный бренд. Но отчасти я была благодарна его приходу на консультацию — ведь у меня появился шанс разобраться с «нелюбимым» запросом.

— Можно я буду задавать тебе неприятные вопросы? Мы все-таки давно знакомы, и, мне кажется, ты мне доверяешь.

— Конечно, я люблю твои неприятные вопросы!

— Что случилось? Три месяца назад ты хотел открывать заправку, потом мы обсуждали кафе, теперь таро и коучинг… У тебя есть личный бренд, люди знают тебя, приходят к тебе, зачем ты хочешь их запутать?

Эта консультация длилась дольше обычной и фактически перетекла в длинный разговор за чашкой чая. Но с этого дня у меня стал формироваться ответ на вопрос, что делать с самопрезентацией в соцсетях людям, которые то и дело начинают новые проекты.

У японцев есть выражение «монах на три дня». Они называют так людей, которые не способны ни на чем сосредоточиться надолго и ничего не доводят до конца. Начал делать себе сайт фотографа? Забросил и пытаюсь развивать блог. Блог не взлетел за неделю? Что ж, попробую вложиться в таргетированную рекламу. Реклама не дала мгновенных клиентов? Сменю нишу и вместо фотографа объявлю себя «коучем по имиджу». Несть числа этим телодвижениям.

И вот тут очень важно разделить тех самых сканеров, с которых я начинала свой рассказ, и людей с синдромом mikka bouzu. Кстати, дословно эта японская фраза переводится как «не может и трех дней потерпеть».

Так кто же вы — мультипотенциал, как теперь модно говорить, или жертва японского синдрома? Чтобы разрешить эту дилемму, попробуйте честно ответить на вопросы микротеста:

Если вы ответили «да» хотя бы на часть из этих вопросов — вы рискуете оказаться жертвой «монашеского» синдрома.

Потому что те самые мультипотенциалы, сканеры и прочие гении очень часто на самом деле жертвы того же синдрома. Просто они смогли приручить его и поставить себе на службу.

Кстати, в разговоре с моим клиентом Игорем мы обнаружили интересную вещь. Ему всегда было мало его мини-зоопарка, он создавал проекты внутри проектов. Сегодня мы основываем IT-отдел и заодно продаем свои решения конкурентам, а завтра развиваем пиар и тоже подключаем соседей к участию в наших идеях. Для ощущения полноты жизни ему нужно было постоянно начинать и реализовывать новые проекты. Более того, оказалось, что в его новых историях — коучинг и таро — он получил именно то, что искал. С каждым клиентом он фактически реализовывал новый проект. В течение дня эти проекты сменялись, давая ему энергию и драйв.

Для социальных сетей мы решили подсветить эту его особенность. Игорь рассказывал о разных своих клиентах, о том, как ему важна их разность и как он к этому пониманию пришел. А люди стали приходить в комментарии со словами: «Я думал, я один такой неугомонный, теперь нашел того консультанта, который меня поймет».

Помня об этом опыте и зная, что за множеством увлечений часто стоит одна глобальная ценность, которую человек так реализует, я смогла ответить и на каверзный вопрос на том самом прямом эфире:

— Кажется, за всеми вашими профессиями скрывается желание делиться с другими тем, что кажется вам ценным и важным, не так ли? Пусть ваш блог будет об этом — не о коучинге и не о драматургии, а о том, как через разные линзы преломляется ваш собственный свет и добавляет красок в жизнь других людей.

Но что делать, если ваши увлечения не доживают до стадии «профессия», а просто пылятся на полках в виде заброшенных линз для фотоаппарата и забытого вязания?

Давайте для начала разберемся, что стоит за синдромом монаха на три дня.

Одна из причин формирования синдрома, которую видят специалисты, называется «страх результата». Если вы когда-нибудь обещали себе написать прекрасный роман или создать великолепную картину, то знаете, что самые лучшие картины остаются в воображении, а самые пронзительные романы — ненаписанные. Там нет ни одного неверного слова, ни одной плохой метафоры, там нечего усовершенствовать. Они идеальны. Просто никогда не добирались до бумаги.

Что, если мое бизнес-решение будет хуже, чем у коллеги? Что, если мое вязание окажется не таким красивым, как у учителя? Что, если… Лучше уж отказаться от цели на середине дороги, махнув на нее рукой, мол, не больно-то и хотелось. Есть и получше цели.

Вторая причина состоит в том, что на поддержание активности в достижении цели нужна энергия. А энергию мы привыкли брать из «высоких» состояний. Скажем, если вы когда-нибудь хотели завести блог, то, скорее всего, случалось это с вами в поездках. Вы активно фотографировали, снимали сторис, описывали новые блюда и впечатления и говорили себе: «Смотри-ка, легкое дело этот блог! Просто бери да записывай! Буду теперь всегда так делать». Но потом возвращались домой и оказывалось, что в блог почему-то писать не о чем. Вы просто были в высоком состоянии и сливали в тексты и фотографии излишек энергии. Теперь этого излишка нет, а выдерживать рутину и брать энергию из процесса вы пока не научились. Вот и покрывается пылью блог, который вы обещали себе вести.

И, наконец, третья причина заключается, как ни странно, в химических реакциях организма. Да-да, это не ошибка и не опечатка. Дело в том, что на новые действия организм выделяет конкретные вещества — серотонин и дофамин. И вы испытываете кайф, похожий на тот, который ловит наркоман, добравшийся до любимого зелья. А вот на поддержание процессов организм эту энергию не дает. И в тоске по новой дозе эндорфинов вы ищете новое хобби, чтобы снова испытать «приход».

Теперь, когда мы понимаем, как устроен сам синдром и за счет чего он существует, нам с вами становится ясно, как помочь себе превратить его из врага в соратника. И, возможно, стать одним из мультипотенциалов, чем черт не шутит! Успевал же Дефо влиять и на британскую журналистику, и на шпионаж, и еще книги писать!

И вот что для этого стоит попробовать:

1. Договоритесь с собой о том, что важен не только процесс, но и результат.

Хотите бросить очередное обучение, так как поняли, что это «не ваше» и «требует слишком много сил»? Договоритесь с собой, сколько усилий вы все-таки готовы приложить. Да, конечно, не все обучения надо доводить до конца и не все дипломы стоят жертв. Но ведь почему-то вы решили туда прийти? Попробуйте вспомнить об этом и поддержать себя. Установите личный дедлайн: уйду с курса не сегодня, а после трех выполненных домашек. Сделал? Все равно неинтересно? Тогда еще раз подумаю об этом.

2. Составьте список всех незаконченных дел и честно скажите, что из этого вы закрываете навсегда.

Вы удивитесь, но, распродав все объективы, которые хранились у вас на полках, вы избавитесь не только от хлама в кладовке, но и от чувства вины. Ведь оно подгрызало вас каждый раз, когда вы видели запылившиеся стопки, за которые было отдано столько денег? Бросили горные лыжи? «Авито» ждет вас! Не пользуетесь раритетной швейной машинкой? Вы в курсе, что делать. А на свободные деньги… нет, не начинайте новое хобби. Устройте себе отпуск, в котором честно ничего не делайте. Вы это заслужили.

3. Научитесь получать удовольствие от разных источников, разрешите себе читать и есть то, что хочется.

Поймали себя на том, что читаете в параллель пять разных книжек и еще догоняетесь соцсетями? Ну и читайте на здоровье. Уверяю вас, есть масса людей, которые вам завидуют и ставят цели «прочесть не менее XXX книг в этом году». А вы такие цели одной левой достигаете. На качество вашей жизни эти решения никак не влияют, а на попытки себя контролировать вы сливаете тонну энергии. Берегите ее.

А когда планируете свой рабочий день, то сразу заложите возможность переключиться.

Занимайтесь столько, сколько у вас есть энергии. Кончилась энергия? Переключайтесь на новую задачу.

4. Влюбитесь в рутину и научитесь начинать новые задачи из «низких» состояний.

Примите, что в вашей жизни есть и будут вещи, которые вам придется делать каждый день. Есть, чистить зубы, одеваться, вести блог и заполнять таблички. И тут важно научиться начинать эти дела в любом состоянии, поднимая свою энергию в процессе. Прямо обращать на это внимание и работать над тем, чтобы энергии прибавлялось. Особенно хорошо это работает с творчеством: превращайте негативные эмоции в танцы, картины и тексты.

Помните, мы говорили, что на начало деятельности организм выделяет нам гормоны удовольствия? Продолжение деятельности такого эффекта не дает, и мы фактически переживаем синдром отмены, как человек, слезающий с серьезных препаратов. Как думаете, почему в рехабах[10] людей учат заниматься творчеством? Да как раз потому, что ломку легче всего пережить именно так.

5. Ищите красоту в несовершенстве результата.

Что вы делаете с битой посудой? Суеверно выкидываете? А с неудавшимися рисунками детей и собственными поделками? Тоже?

Попробуйте, как это делают уже близкие нам японцы, подчеркнуть все несовершенства золотой краской, выглядывая в них красоту. В Японии есть целое искусство, основанное на этой идее. Называется «кинцуги». И японцы говорят, что идеальное как раз некрасиво. А настоящее очарование — в неидеальности, в небрежности, в сколе на хрупком белоснежном фарфоре, подчеркнутом золотом.

Попробуйте развить навык видеть красоту в несовершенном, недоделанном, не достигшем вашего представления об идеале. И тогда, возможно, заканчивать начатое станет чуточку проще.

Однако, если вы перепробовали все, что описано выше, а легче не стало — возможно, вам нужна помощь специалиста. Если стремление начинать новое заставляет вас то и дело менять профессии и хобби, не задерживаясь нигде надолго и не успевая достичь профессионализма — психолог может стать хорошим собеседником. Да, сегодня модно называть себя «сканером», перечислять десяток профессий после своей фамилии и уверять, что вы достигли вершин во всем… Но правда ли это в вашем случае?

Ответьте себе на этот вопрос. По возможности, честно. Правда ли, что и исцеление, и фотография, и йога, и ЗОЖ, и блогинг — все это ваши профессии и они по-настоящему вам нужны. Или эти занятия просто заполняют тоску по новизне в вашей жизни и помогают уйти от ощущения нереализованности? Если второе, то и это тоже всегда можно обсудить с психологом. И после этого, возможно, у вас останется одно дело, но зато самое-самое любимое. А красивое слово «сканер» останется в прошлом.

— Ирина, со мной точно все в порядке? — Ольга взволнованно смотрела на меня, теребя бумажный платочек. Было видно, что клиентке тяжело говорить. Два года она была жертвой насилия, но не до конца осознавала это. — Я знаю, что много всего произошло, но я подумываю о том, чтобы вернуться к нему. Мне кажется, это я все испортила. А он… он заботился обо мне. Никто никогда столько не делал для меня. А я просто… неправильно себя вела.

Мы привыкли к тому, что черное — это черное, а белое — это белое. Но только не для тех, кто прошел через токсичные отношения. Вот где настоящие пятьдесят оттенков серого.

Сначала такая трансформация проявляется в мелочах — в неодобрительных взглядах, потом — неожиданных вспышках гнева, ежедневных упреках. А однажды жертва просыпается, и ей становится сложно понять, что происходит действительно нечто опасное. Что занесенная над ней рука — это новая норма.

Так случилось и с Ольгой. Она познакомилась с молодым человеком — и все поначалу было прекрасно. Мужчина был внимательным и заботливым. Отгородил ее от всех проблем: полностью обеспечивал, перевез в большой дом, исполнял капризы. Но постепенно идеальная картинка начала трещать по швам.

— Однажды он разбудил меня ночью, — щеки Ольги залил румянец. — И начал кричать. Я спросонья не поняла вообще, о чем он. Но он все кричал, громче и громче. Я испугалась, думала, что случилось что-то ужасное.

— А что на самом деле произошло?

— Я купила подписку на приложение по его карте и не согласовала с ним.

— Насколько я поняла, до этого вы не согласовывали с ним свои покупки. А в этот раз должны были спросить его разрешения?

— Ну да, — Ольга потупилась. — Должна была догадаться. Логично, что раз он платит, то я должна была спросить у него. В общем, сама виновата.

— Что было потом?

— Он начал меня обзывать. Ирина, до этого он никогда так себя не вел. Поэтому я была в шоке — и просто молча сидела и таращилась на него. Как будто не узнавала. И похоже, это его еще больше разозлило. А потом… — Ольга опустила глаза, пряча слезы. — Потом он меня ударил. — еще секунда, клиентка собралась, и спешно продолжила. — Но его можно понять. Он столько работает! Иногда приходит поздно, как в тот день. А я уже сплю. Может, это тоже его злило? Что он вкалывает, а я отдыхаю? Что я не понимаю, как тяжело ему достаются деньги.

Я заметила, что Ольга уже который раз оправдывает поведение бывшего. Это стало для меня звоночком, указывающим на то, что моя клиентка переживает так называемый стокгольмский синдром.

— Наутро я много размышляла о произошедшем. И решила, что буду умнее: стану с ним советоваться и стараться вести себя хорошо.

— Да, похоже, что решение Вам показалось логичным. Помогло ли оно?

— Да. На какое-то время все снова стало идеально. Он дарил цветы. Кстати, извинился за тот случай. Но потом все повторилось. Ему не понравилось, что я задержалась на работе и, когда он пришел домой, меня еще там не было… И… — Ольга сделала глубокий вдох, словно воздухом останавливала поток признаний. — В общем, я стала стараться еще усерднее. Я не хотела его злить. Не хотела повторения скандала. Я стала плохо спать, а просыпаясь утром, первое, о чем думала, — «Что я должна сделать сегодня? О чем не забыть? Что предусмотреть?». В том плане, все ли я делаю «правильно»? Не будет ли он мною недоволен?

— Вы его боялись?

— Да, никогда не думала, что так все повернется. Стоило ему появиться дома, у меня в груди все сжималось. Вечера напоминали хождение по минному полю: рванет или нет? Я вздрагивала от каждого уведомления на телефоне, думая, что они не вовремя. Я подбирала слова, только бы не задеть его чувства. Я должна была заниматься любовью, когда хотел он. Я должна была встречать его с работы с улыбкой, — Ольга закрыла лицо руками. — Господи, сколько всего я должна была. Мне казалось, я сойду с ума! — молодая женщина замолчала. — Но понимаете, я же помнила, каким он был. Я знала, что на самом деле он другой: заботливый, любящий, чуткий. Я хотела вернуться в начало наших отношений. Все исправить. Но каким-то образом делала только хуже, снова и снова невольно провоцировала его.

Самообвинение жертвы и снятие ответственности с агрессора — характерная особенность стокгольмского синдрома. Даже освободившись, Ольга продолжала испытывать тягу к своему мучителю.

Вдруг моя клиентка резко убрала руки от лица и с вызовом посмотрела на меня.

— Сейчас вы, наверное, спросите, почему я раньше не ушла?

— Мне кажется, я понимаю, почему вы не уходили.

Вероятно, Ольга много часов подряд думала о разрыве отношений, но всякий раз откладывала решение. А такая реакция молодой женщины сигнализировала о чувстве вины. От нее психика и защищает. Вопрос был в том, была ли эта вина за то, что не ушла раньше, или за этим скрывается что-то другое?

— Я не уходила долго. Два года. На самом деле мне некуда было идти, денег тоже особо не было. А он, несмотря на ссоры, заботился обо мне. Мне его жалко было. Как я его оставлю? Это я сейчас так рассказываю, будто он монстр, но в глубине души он очень ранимый.

— Тем не менее две недели назад что-то произошло, и вы сбежали? Это верное слово?

— Верное, — Ольга перестала сутулиться и расправила плечи, будто сбросила какую-то тяжесть. — Он в очередной раз накричал на меня и ударил. А потом запер дома и заблокировал все карты. И вот только тогда я почувствовала себя в ловушке и позвонила в центр помощи женщинам. Думала, они помогут как-то договориться с ним. Но они посоветовали звонить в полицию. Я позвонила, и там предложили написать на него заявление, сказали, что предоставят защиту. Когда он вернулся домой, я сделала вид, что ничего особенного не произошло, но на следующее утро, после того как он ушел на работу, я собрала вещи и ушла.

— И как вы сейчас себя чувствуете?

— Сейчас мне кажется, что, предупреди я его о покупке приложения, будь я более предусмотрительной, он ни за что бы не злился на меня, — почти шепотом завершила фразу клиентка. — Я чувствую себя предателем. Я сама провоцировала его, а потом ушла. А он любит меня и уж точно не желает мне зла.

— Ольга, вы слышали о стокгольмском синдроме?

В августе 1973 года в Стокгольме террорист захватил центральный банк и требовал исполнения своих условий. В течение шести дней он удерживал группу людей в неволе. Но потрясло город не только это. После освобождения ни один из заложников не держал зла на террориста. Наоборот, освобожденные проявляли сочувствие и пытались помочь преступнику, наняв ему адвоката. Как же это возможно? Об этом меня и спросила Ольга.

— На самом деле такому поведению есть объяснение. Заложникам нужно было выжить в нетипичной ситуации. И для этого психика избрала нестандартную стратегию, поменяв отношение к агрессору.

— Почему именно симпатия? Не понимаю… — нахмурилась моя собеседница.

Если я рядом с человеком, который мне, условно, «нравится», то я не буду сильно тревожиться. А значит, не буду совершать необдуманные действия, которые могут мне же навредить. Другими словами, не буду «играть с огнем».

— Это как у меня — когда я пыталась контролировать каждый свой шаг. Никогда бы не подумала, что у меня какой-то синдром.

Нам кажется, что стокгольмский синдром встречается только в экстремальных случаях, но на практике он — частый спутник ситуаций, где есть скрытое психологическое насилие. Сотрудник терпит унижения и оскорбления от начальника или коллеги, но продолжает надеяться на перемены, выстраивает контакт, пытается заслужить уважение. Дети живут в нездоровом подчинении родителям, но оправдывают поведение последних тем, что взрослые так проявляют свою любовь. Или, наоборот, родители боятся слово сказать манипулирующему ребенку, позволяя ему с каждым днем все больше и больше.

В таких случаях сложно понять, что люди страдают, потому что официального захвата и удержания силой как будто бы нет.

Поэтому я называю стокгольмский синдром ловушкой: человек подвергается насилию, но добровольно остается в плену. А чувство вины заставляет молчать.

Как люди оказываются в психологическом плену? Синдром может появиться в ситуациях, в которых одновременно присутствуют следующие факторы:

Причем таким отношениям не обязательно длиться годами. Иногда достаточно всего 3–4 дней, чтобы начал срабатывать такой защитный механизм.

— А когда жизнь человека зависит от другого, то тут происходит еще одна химическая реакция.

Поэтому, когда человек попадает в экстраординарную ситуацию, он пытается найти аналогию с тем, что уже было в его жизни. Так психика спасается от пугающей неизвестности, и человеку легче сориентироваться и адаптироваться. Ольга, ваши отношения с этим молодым человеком напоминают вам какой-то этап вашей жизни? Вы когда-нибудь чувствовали что-то подобное?

Ольга замерла на секунду и подняла глаза к потолку.

— Хм… А ведь было. В детстве… У меня очень строгая семья, и мне нельзя было делать то, что я хотела.

— Нужно было быть послушным ребенком?

— Да… Но вместе с этим я очень любила родителей, — поспешно добавила клиентка.

— Конечно. Какими бы ни были наши родители, семья в целом, благодаря им мы выжили. И, если нужно выжить вновь…

— …Нужно относиться к ситуации так же, — Ольга закончила фразу и удивленно посмотрела на меня.

Когда человек уже был в положении жертвы и находил в этом и плюсы, и минусы. И не мог определить, кто прав, кто виноват. Где черное, где белое. А его размышления никогда не приводили к однозначному ответу. Если родители, например, ругали и наказывали, но кормили и одевали, можно ли назвать ситуацию опасной? Так и в обратную сторону. Если ситуация опасная, но в ней есть свои плюсы, то, может, не все так плохо? Психика подстраивается и адаптируется под новые обстоятельства, и человек начинает видеть закономерности там, где случается вопиющая несправедливость.

Итак, характерные признаки стокгольмского синдрома:

Если вы заметили проявления синдрома у себя:

Вы не одиноки. Иногда кажется, что «у всех все в порядке, только со мной что-то неладно», но это не так. Вокруг вас есть люди, которые прямо сейчас проживают похожее. Есть люди, которые понимают, что вы чувствуете.

Вы не виноваты. Ответственность за происходящее лежит как минимум на всех участниках.

Будьте честными с собой. Попробуйте называть вещи своими именами, не смягчая и не преуменьшая. Помните, насилие не всегда видно глазу. Оскорбления, принуждение действовать согласно чужой воле могут быть названы именно так.

Выразите чувства. Найдите возможность поделиться своими переживаниями. Это может быть доверительная беседа с близким другом, который выслушает и не осудит. А может, письмо, написанное самому себе.

Обратитесь за помощью. Поищите специалиста, с которым сможете безопасно обсудить все, что с вами происходит, и получить квалифицированную помощь.

Кате 34 года, она руководитель отдела. Кате очень тяжело сразу отвечать на письма, особенно если они требуют длинных объяснений с развернутыми аргументами. Такие задачи могут копиться неделями, пока не наступит дедлайн или какие-то проблемы. Кроме того, Кате тяжело даются рутинные задачи. Например, когда нужно записаться к стоматологу, она каждый день вспоминает, что надо позвонить в стоматологию, но сразу же отвлекается и забывает об этом. Из-за проблем на работе и трудностей с обеспечением своей жизни Катя обратилась за помощью.

Василию 19 лет, он учится в колледже. Постоянно засыпает на лекциях и прослушивает, что там рассказывали. Временами Вася задумывается, когда преподаватель задает ему вопрос, и начинает отвечать, не дослушав. В результате часто отвечает неправильно или невпопад. Из-за этого с успеваемостью у него не очень хорошо, несмотря на то, что ему нравится специальность. Его грозятся отчислить, родители постоянно наседают, и дома возникают ссоры. После одной из них мама записала Васю на прием.

Юле 25 лет, она программист. Юля обратилась за помощью, потому что помнила, что в детстве ей ставили диагноз СДВГ, а сейчас ее партнер жалуется, что, кроме работы, она ничем не занимается и совсем не уделяет ему время. Сама Юля испытывает постоянное чувство тревоги. Ей тяжело сидеть на одном месте. Когда увлечена работой, она ничего не видит и не слышит, а если ее пытаются отвлечь — это вызывает сильное раздражение. В таком состоянии она может забыть поесть, попить и даже сходить в туалет. В остальное время ей сложно спокойно находиться без движения и на одном месте, она постоянно крутится на стуле, разрывает все листочки, которые попадаются под руку, или ковыряет заусенцы на руках. Она плохо спит, засыпает только под утро, в результате часто просыпает начало работы, а затем задерживается, откладывает задачи и постоянно чувствует вину за «плохую» работу.

Что объединяет этих троих? У каждого — синдром дефицита внимания и гиперактивности.

Синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) — это нарушение развития, особенность строения мозга, при котором ему трудно тормозиться и подавлять ненужные стимулы. Часто, когда люди слышат про «дефицит внимания», они думают, что человеку не хватало «внимания и заботы» от близких. На самом деле, речь о проблемах с концентрацией внимания.

Все вокруг для них имеет практически одинаковую важность и одинаково стимулирует мыслительный процесс, а усидеть на одном месте и долго заниматься любой рутинной деятельностью практически невозможно.

По данным метаанализа 2007 года[11] СДВГ есть примерно у 5–10 % детей и подростков и у 2,5–5 % взрослого населения по всему миру. Другими словами, около 50 % детей и подростков с СДВГ продолжат испытывать выраженные трудности и истощающие симптомы во взрослом возрасте.

Заметить и диагностировать синдром дефицита внимания и гиперактивности можно уже начиная с трехлетнего возраста. Но вот средний возраст постановки диагноза у детей обычно около 6 лет, когда на фоне начала обучения в школе проблемы с концентрацией внимания и усидчивостью становятся особенно заметны.

Считалось, что он проявляется только в детском возрасте, а затем дефицит внимания «перерастают». И так продолжалось достаточно долго. Однако теперь, когда мы знаем, что проблема в некоторых особенностях строения головного мозга, стало очевидно, что они сохраняются на протяжении всей жизни. Изменяются только проявления по мере взросления и адаптирования.

Появился ли этот синдром недавно или был с нами всегда? Скорее всего, как и другие нарушения развития и расстройства, он существовал на протяжении всей истории человечества. Суперрассеянные и гиперактивные люди были всегда. Просто вряд ли кто-то задумывался о том, с чем это связано и насколько мешает человеку в жизни. Главным был другой вопрос: насколько он мешает всем остальным.

Долгое время бытовало мнение, что СДВГ — это болезнь мальчиков, а у девочек он если и бывает, то крайне редко.

Просто гиперактивные, вечно носящиеся, крикливые и неугомонные мальчишки мешают гораздо больше, чем задумчивые и рассеянные девчонки, так что первые привлекают внимание врачей намного чаще.

Даже официальная история изучения синдрома дефицита внимания и гиперактивности началась с книги «История неугомонного Филиппа». Ее в 1845 году написал немецкий врач Генрих Хоффман. Он довольно точно описал непослушного мальчика, у которого сегодня обязательно предположили бы синдром дефицита внимания и гиперактивности. Говорят, что прототипом главного героя стал сын самого врача.

В основе СДВГ лежат 3 группы симптомов:

Помните про тихих, смотрящих в окно девочек? А стихотворение С. Маршака «Вот какой рассеянный»? Слышали истории про чудаков, которые выходили из дома в разных ботинках? Это хорошее описание симптомов невнимательности. В целом эта группа симптомов характеризуется повышенной отвлекаемостью, забывчивостью и трудностями с организацией. Помните, как бегали по дому в поисках очков или мобильного телефона, хотя очки были на голове, а телефон в руках? Это совсем не говорит о том, что у вас СДВГ. Зато вы можете представить, как себя чувствуют обладатели синдрома — их внимание почти всегда находится в таком состоянии.

К примеру, кто-то обсуждает с вами утеплитель для дачи. Вы начинаете думать про утеплитель, зацепляетесь за слово «тепло» и вот уже поглощены размышлениями об отпуске и ценах на перелеты в Таиланд. А когда внезапно возвращаетесь к разговору, сложно вспомнить, о чем все это время говорил ваш собеседник.

Следующий важная группа симптомов — гиперактивность. Это уже про чрезмерную активность, когда и надо бы затормозиться, но никак не получается. Первыми приходят на ум активные дети, которые бегают как заведенные, стабильно сопротивляясь любым попыткам их успокоить и остановить. Конечно, ведь шумные и непослушные дети всегда обращают на себя внимание и вызывают недовольство. Но гиперактивность связана не только с чисто поведенческими особенностями. Это достаточно болезненное и неприятное состояние, и одно из его проявлений — чувство беспокойства. Будто ты не можешь остановиться, посидеть, заняться чем-то.

Похоже на ощущение моторчика внутри, который постоянно толкает тебя на непонятные вещи. Будто ты заводная игрушка, но механизм заклинило, и завод все не заканчивается.

Кстати, именно гиперактивность и беспокойство часто запускают развитие сопутствующих тревожных расстройств. Некоторые ученые советуют при наличии генерализованного тревожного расстройства проверять человека на симптомы СДВГ, чтобы не упустить его.

Последняя группа симптомов связана с несдержанностью и импульсивностью в разных сферах. Сначала сделаешь, потом подумаешь. В жизни это проявляется в трудностях выдерживания очередей или любого другого ожидания, спонтанных необдуманных действиях и покупках, словах, которые вылетают прежде, чем успеваешь оценить последствия.

Именно из-за импульсивности и трудностей с самоконтролем люди с СДВГ страдают из-за различных форм химических и нехимических зависимостей.

В зависимости от того, какие блоки симптомов преобладают, выделяют несколько типов синдрома дефицита внимания:

Чаще всего встречаются смешанный и невнимательный типы. Но хорошо — есть, а какие же критерии используются для постановки диагноза и конкретного типа?

В DSM-V и МКБ-11 используются следующие критерии:

Страх — первое, что бросается в глаза. Страх, который излучает каждый новый пациент, пришедший с этой проблемой. И в самом деле, есть из-за чего нервничать, когда «член не стои́т». Само мужское естество противится такой мысли: «А вдруг у меня не встанет?» И ведь не встает. Или «падает» в самый неподходящий момент. Как после этого смотреть ей в глаза? Даже после ее фразы: «Ничего страшного, давай попробуем еще разок!» мысль: «А вдруг у меня не встанет?» — никуда не девается.

С похожей историей в моей сексологической практике приходится сталкиваться нередко. Многие мужчины готовы мириться с разными физическими недугами и недомоганиями, только бы не идти к врачу. Но стоит им столкнуться с этим, сильное беспокойство гонит к специалисту.

Действительно, что с ними не так? Молодые, здоровые, успешные, умные. «Как такое вообще могло со мной произойти?»

Давайте разберемся в этом вопросе. Сразу оговорим, нарушение эрекции, или, как говорят врачи, эректильная дисфункция, может возникать по многим причинам. Часть из них биологического происхождения: эндокринные, сосудистые, неврологические и прочие заболевания, на фоне которых, уже вторично, развивается сексопатологическая симптоматика. Однако мы рассмотрим только психогенный[13] вариант СТОСН, который получил в иностранной литературе определение fear of sexual failure.

Развивается он чаще у лиц молодого возраста, не отягощенных хроническими недугами. Основной симптом СТОСН — тревога и страх невозможности выполнить полноценный половой акт. В первую очередь это касается нарушения эрекции. Смотрите, сколько вариантов описывают сексологи: гипоэрекция (слабая), анэрекция (отсутствующая), неустойчивая, ундулирующая (волнообразная) эрекция. Также существует вариант, при котором возникает преждевременная эякуляция. Да-да, это история про тех, кого так неуважительно именуют «скорострелы». У них эякуляция наступает в течение первой минуты с момента введения «нефритового стержня» в «драгоценные врата». Обычно хозяйке «врат» это не очень нравится. Можно ей только посочувствовать.

Давайте вернемся к мужским страхам. Представим себе такую пленительную картину: партнерша хочет и готова, а в голове мужчины творится ад.

Возникает нарушение регуляции важной сексуальной функции. Результат печалит всех участников потенциально увлекательного и приятного процесса. Тревога, однажды появившись, только разрастается, превращается в устойчивый страх, а в запущенных случаях доходит даже до полного избегания полового акта. Как говорится: «Здравствуй, коитофобия[14]!» Представьте, как страшно с этим жить. А ведь этот СТОСН может развиться в любом возрасте, порой еще до начала половой жизни — а ее современные молодые люди начинают довольно рано, — и имеет шанс возникнуть у любого мужчины, имеющего многолетний, вполне успешный сексуальный опыт.

Давайте проследим, что влияет на сексуальные функции (эрекция и эякуляция) мужчины.

Легко представить, что будущие мужчины знакомятся с понятием «секс» уже в школьном возрасте. Нетрудно также догадаться, что главную роль в этом играют не родители или учителя, а… порно. Запросы на тему «порно» в популярных поисковиках исчисляются миллиардами в месяц. А количество роликов, размещенных на специализированных сайтах, составляет миллионы. И вот формируется странная, а местами даже опасная для здоровья, картина. Сказки порноиндустрии формируют у зрителей искаженные представления о сексе. Для несведущих юношей и девушек они становятся нормой, а это уже серьезная проблема. Имея нереалистичные представления об интимных отношениях, влюбленные парочки превращаются в заложников своих же ожиданий. Здесь и возникает риск потерпеть неудачу в первом сексуальном опыте.

Эта фраза из когда-то популярной молодежной песни о первом сексе не случайно вынесена в название истории. Сексуальная жизнь у подростков начинается с мастурбации. Все легко и просто: включил порно, возбудился от картинки, подвигал правой-левой — и готово! Вреда от этого не будет, да и надо же как-то сбрасывать волну подростковой сексуальной энергии.

Но когда-то же (по закону с 18 лет) надо начинать заниматься сексом и с настоящим человеком! Только все оказывается не так легко. И вот вам первый пример.

Кажется, все давно знают, кто такие нарциссы.

Это те самые донельзя самовлюбленные люди, эгоисты в высшей степени с грандиозным представлением о себе. Они жаждут восхищения и признания. Они считают себя выше всех и хотят доказывать это каждому, кто встретится на их пути. Они используют других в своих целях и ничуть не жалеют об этом — для них это абсолютная норма. Поэтому нарциссов не любят и даже презирают.

Нарциссов сегодня принято избегать: «Нечего общаться с этим самовлюбленным придурком, он же самый настоящий нарцисс!» Словно культура отмены добралась и до них — мол, если у тебя есть «такое расстройство», ты в принципе не пригоден для общества: в смысле ты любишь себя больше, чем кого-либо?!

А что, если я скажу, что таких «концентрированных» нарциссов в обществе всего 1–4 %? И что на самом деле мир полон нарциссических людей, которые на первый взгляд не имеют к нарциссизму никакого отношения?

В этой статье я хочу показать:

Потому что людей без нарциссизма не существует. Он есть в каждом из нас — вопрос лишь в том, в каком варианте он присутствует: в здоровом или патологическом, развитом или «инфантильном», оптимальном или зашкаливающем.

Если посмотреть на реальную картину, то патологических нарциссов, преисполненных высокомерием и презрением к другим людям, в мире не так уж много — хотя растиражированные книги и продолжают нас ими пугать. Обладателей здорового, зрелого нарциссизма, с адекватным представлением о себе и устойчивой хорошей самооценкой — тоже не так много. А кто же составляет основную массу нарциссов?

Для начала предлагаю вернуться к мифу о Нарциссе — о юноше, который всматривался в свое отражение в озере до тех пор, пока не умер от истощения.

Что именно он там разглядывал? Принято считать, что Нарцисс замер у воды, не в состоянии оторваться от своей красоты: мол, он настолько залюбовался собой, что отказывался замечать все и всех вокруг. Я предлагаю посмотреть на эту историю с другой стороны.

Нарцисс действительно до изнеможения смотрелся в озеро. И ему на самом деле было не до контактов с миром. Все, что он хотел, — лишь разглядеть себя. Через отражение. А зачем? Только ли потому, что был невообразимо красив?

Я вижу в этой истории красивую иллюстрацию дефицитарного нарциссизма, в основе которого лежит незнание себя и внутренняя пустота, которую не заполнить ничем и никем.

Представьте: Нарцисс долгих 15 лет не видел, не знал себя, не мог себя осознать. И вот — под руку попалось отражение! Как же не прильнуть к нему? Как же не пытаться выискать в нем свою суть? Ведь если ты не знаешь, кто ты и какой ты, то прилипаешь к любым отражающим поверхностям, лишь бы чуточку в них появиться. Потому что жить в отрыве от понимания себя — невыносимо.

Дефицитарные нарциссы очень похожи на этот образ: они ощущают внутри себя такую зияющую пустоту, что неистово пытаются ее заполнить чем угодно. Это — условие их психического выживания. Что-то внутри них вечно заставляет искать для себя способ отразиться, чтобы обрести устойчивое представление о себе. Да, всегда через отражение. А как иначе?

Ведь их самооценка настолько неустойчивая и шаткая, что им все время надо подтверждать ее разными способами: достижениями, успехами, оценками окружающих, просто одобрительными взглядами. Дефицитарные нарциссы используют мир как огромное зеркало, в котором им хочется поймать неуловимое ощущение «я есть, и я хороший» и сделать его своим внутренним стержнем.

Нет никакой способности и желания замечать отдельность другого, которая говорит о его желаниях и возможностях быть в контакте с ними. В голове у дефицитарных нарциссов прокручивается только одно: «Как поведение этого человека связано со мной? Что это говорит о моей ценности для него?» Это и есть незрелый, «инфантильный» нарциссизм. Тот его уровень, когда он совсем не патологический, но и до здорового, зрелого, развитого еще не дорос.

Чтобы понять, что такое незрелый нарциссизм, нужно посмотреть на «здоровый» вариант.

Зрелый нарциссизм, который помогает нам иметь представление о себе и проводить самооценку, развивается в четырех этапах:

Первый этап — с рождения и до года: это стадия так называемого грандиозного нарциссизма. Это время, когда психике для здорового формирования нужно не просто отражение в любящих глазах мамы, но и переживание определенной власти над ней. Еще не распознавая, где проходит граница между ним и матерью, ребенок чувствует себя ее «повелителем». Его желания (голод, дискомфорт, неудовольствие) управляют ее действиями.

Второй этап — с года до трех: период вторичного нарциссизма. На этом этапе ребенок понимает, что мама не всегда подчиняется его желаниям. Постепенно снижаются эгоцентричные ожидания того, что все будет так, как хочет ребенок. Это стадия насыщения психики позитивными отражениями. Подбадривания, похвала, поддержка — это необходимые условия восхищения собой, которые в этом возрасте еще вполне нормальны. Встреча с собственными пределами и ограничениями еще впереди.

Третий этап — с 3 до 10–12 лет: обретение собственной ценности через отражение окружающей среды. Это как раз та стадия, которая закладывает способность замечать, понимать и оценивать себя. На основе того, как близкие удовлетворяют наши потребности, как откликаются на разные ситуации, в которых мы оказываемся уязвимыми и зависимыми, как обращаются с нашими чувствами, мы получаем представление о том, ценна ли наша личность со всем ее «содержимым». Или ее не замечают, игнорируют, не понимают, не распознают, отвергают, обесценивают.

Четвертый этап — подростковый возраст: этап примирения непомерных амбиций с реальностью. Это время сверки представлений о себе, которые формируются, без сомнения, раздутым пока еще эго, с откликами окружающей среды и реальными возможностями. Можно зависнуть и на этом этапе, все время пытаясь доказать себе и окружающим, что мы достойны другого настоящего и будущего, которое у нас точно должно быть исключительнее, чем у всех вокруг.

Таким образом, в своем нарциссизме мы проходим следующий путь: сначала мы непременно должны ощутить свою грандиозность; затем — обязательно разочароваться, потому что окружающие не всегда подчиняются нашей воле и желаниям; дальше — пережить свою ничтожность и постепенно смириться со своей обычностью; ну и наконец — развернуться к людям, увидеть их инаковость и научиться получать удовлетворение от сотрудничества с ними, оставаясь самим собой.

Все это, конечно, в идеале. В реальности же такое последовательное развитие нарциссизма случается редко: чаще во взрослую реальность мы приходим без важных навыков в отношении собственного «я»:

Слом в развитии нарциссизма может происходить по самым разным причинам — и на любом из четырех этапов: например, когда вы были младенцем, ваша мать была холодной и отстраненной — и вы не осознали свою грандиозность; или, когда вам было 7–10 лет, авторитетные взрослые постоянно игнорировали или обесценивали ваши желания и чувства; или в подростковом возрасте вас бесконечно отвергали сверстники и воспринимали только тогда, когда вы исполняли их прихоти.

Все это и многое другое закладывает основу дефицитарного нарциссизма. Да, увы, окружение играет значительную роль для развития нашей способности понимать себя и считать себя хорошими.

Поэтому дефицитарные нарциссы на долгие годы обречены смотреться в разные «зеркала» в надежде напитаться хоть толикой обратной связи, дающей хоть какое-то представление о себе. И нет ничего удивительного, что они начинают жить, постоянно обращаясь к миру и окружающим. Этот внутренний призыв к другим можно обозначить словами: «Увидь меня, распознай, кто я и что я хочу, что я чувствую. Дай мне в распоряжение мой внутренний мир, чтобы я сам смог ориентироваться и владеть им».

Это желание быть хорошим и видеть везде восхищение — лишь способ психики дорастить себя и свой нарциссизм. Мы просто хотим нормально завершить процесс, который остался заторможенным. Ведь это поистине изматывающие переживания: когда ничего, ни-че-го из полученного или достигнутого никогда не бывает достаточно.

Если мы не «дорастили» свой нарциссизм, то мы по-настоящему страдаем: истощаемся, совершая непомерное количество усилий для доказательства, что мы молодцы, и впадаем в фрустрацию, осознавая бесконечность и безнадежность этого процесса. Как будто внутри находится бездонный колодец, в который можно «закидывать» сколько угодно похвалы, достижений и признания, но все равно этого будет мало — колодец так и останется пустым.

Эта недостаточность ощущается не только на уровне мыслей: она пронизывает всю сущность, создавая внутри невероятное напряжение — и все ради того, чтобы не только от окружающих, но и от самих себя скрывать за семью печатями правду: неуверенность в себе и хрупкую самооценку.

Ради избегания стыда дефицитарный нарцисс готов снова и снова подгонять себя безжалостным внутренним критиком, наказывать себя не знающим снисхождения внутренним палачом и, конечно, верить внутреннему перфекционисту. Ведь он обещает избавление от страдания: стоит только еще чуть-чуть постараться и стать совершенным и взрослым — то есть справляющимся со всем, не ошибающимся и не зависимым от того, что нельзя контролировать.

Поэтому они вынуждены брать для себя недостижимые, чисто невротические требования, которые (как это ему приписывают) прекрасно сформулировал американский психиатр Аарон Бек. Это тиранические требования внутреннего перфекциониста, который бесконечно выставляет идеальные критерии того, когда можно будет успокоиться и расслабиться. По его мнению, мы во что бы то ни стало должны:

Всего лишь! Вот и оказывается, что типичные нарциссы сегодня — это зависшие в непонимании своих возможностей, достоинств и ограничений люди, ожидающие от себя грандиозных способностей и достижений. И бесконечно сталкивающиеся с невозможностью достичь этого. Нарцисс живет в этом с утра до вечера и сильно ранится о неподдающуюся его «величию» реальность, которая раз за разом доказывает ему, что он ничтожный, раз не стал совершенным родителем, работником, ребенком, партнером и личностью.

Он выматывает, но еще более невыносимо навсегда остаться пустым, пытающимся стать совершенным великолепием.

Эти попытки поиска себя неизбежно застревают в дебрях очень важных для нарцисса вопросов: «Если другие, увидев меня, поймут, каков я на самом деле, будут ли они ценить, любить и уважать меня?», «Могу ли я любить себя, если другие меня не любят?», «В какой степени я должен подстраиваться к другим?», «Кто я есть?», «Как мне стать “я”, быть “я”, больше и больше становиться “я”?», «Что мне нужно сделать, чтобы не только найти это “я”, но и научиться его ценить?».

Во-первых, признать, что это ваше текущее состояние — не болезнь и не патология.

Это просто «зависание» на определенной стадии развития нарциссизма, которое случилось не по вашей вине или из-за того, что вы плохо старались. Так произошло, потому что, как это ни грустно признавать, от вас это совершенно не зависело. Просто в родительской семье не было условий для формирования первичного нарциссизма.

До этого никаких родителей на протяжении тысяч лет это не беспокоило — надо было решать другие задачи развития. И это нормально. Из этого следует только то, что сегодня мы должны сами взращивать в себе здоровый нарциссизм.

Во-вторых, признать естественность своих нарциссических потребностей, которые психика до сих пор пытается удовлетворить.

Если вы не получили достаточного отражения и признания в детстве, то нормально, что вы продолжаете этого хотеть. Это не стыдно. Возможно, вы задаетесь вопросом: почему «оценок» и похвалы от окружения никогда не достаточно, чтобы удовлетворить голод? Все просто: на самом деле эти оценки нужны вам не от кого бы то ни было, а от очень конкретных людей — ваших родителей. И попытки удовлетворить эту потребность в отношениях со всем остальным миром — с расчетом на то, что вас наконец увидят, распознают, признают и разрешат быть собой, — чаще всего обречены на провал.

Но это знание необходимо, чтобы не вкладываться в тупиковый проект по получению от мира того, что он не может и не должен давать. Вас это не насытит — вы лишь будете с каждым разом все сильнее разочаровываться. В мире и в себе.

Но раз эти потребности естественные, раз это нормально — продолжать хотеть их удовлетворения, раз мир этого давать не должен, а к родителям уже не пойдешь, то что остается? И тут есть несколько практичных пунктов:

Ну и последнее: конечно же, другое качество нарциссизма, то есть хорошее понимание самих себя и устойчивое представление о себе, вырастает у нас с интенсивным узнаванием себя и саморефлексией. Но нарциссы умеют любой хороший процесс превратить в акты бесконечного самокопания и нападения на себя за то, что не получилось пятилетку развития одолеть за два года. Ведь они должны были сами быстро все понять и решить все свои проблемы. Потому что они продолжают крутиться в сансаре сверхожиданий от себя. И вот тут я предлагаю иметь наготове антинарциссические мантры:

Люди могут не быть всегда щедрыми, тактичными, благородными, мужественными/женственными, сильными, умными, самоотверженными и красивыми. И я тоже!

Люди не должны всегда легко справляться с любыми затруднениями. Людям может быть трудно. Люди могут терять самообладание, быть слабыми, растерянными, уязвимыми и испуганными. И я тоже!

Люди не могут быть идеальными любовниками, друзьями, детьми, родителями, учителями, студентами и супругами. И я тоже!

Люди не могут всегда быстро решать любые проблемы. Некоторые проблемы вообще невозможно решить — потому что мир и жизнь сильнее нас.

Люди не могут все знать, понимать, контролировать и предвидеть. И я тоже!

Однажды у меня брали интервью. Спросили: «Оля, как вы все успеваете?»

Я ответила. Не помню, что конкретно, но что-то красивое.

Потом опять интервью — и опять тот же вопрос. И снова интервью — и снова он. Этот вопрос.

Вечно бегу, бегу — и везде опаздываю. Не в прямом смысле — прихожу через 10 минут после назначенного времени — а в переносном: мне всегда кажется, что я недостаточно эффективна, что можно лучше и быстрее справляться с этими задачами, что если бы не моя нерасторопность…

Вечером я пошла гулять с детьми и встретила мамочку, которая меня читает и уже видела мой гастрольный график. Так вот, она с удивлением спросила: «Ты еще и с детьми гуляешь? Я думала, у тебя няня».

А у меня нет няни. Я сама гуляю с детьми. И забираю их из садов и школ сама. И готовлю обед. И покупаю продукты. И бегаю в магазины. При этом: пишу книги, веду блоги, езжу по гастролям.

Я поняла, что в глазах других людей я мегаэффективный человек. Мега. Будто в сутках у меня есть дополнительное время. А его нет.

В интервью меня продолжали спрашивать про: «А как вы все успеваете?» Я придумала классный ответ: «Я успеваю только то, что хочу успевать».

Но потом я задумалась: разве это так?

Я успеваю не только то, что хочу, но и то, что совсем не хочу.

А еще точнее так:

Это прям обидно.

Однажды организатор моих гастролей собрал на мероприятие 300 человек. А зал был на 500. Я была счастлива: 300 — это очень много. А организатор был сильно расстроен: 300 — это не 500. Это на 200 меньше, и он замечал только пустые стулья и ругал себя, мол, эх, надо было лучше работать.

А он и так сделал все возможное, куда уж лучше, не спать что ли?

Вот и я так же: всегда в движении, всегда опаздываю, в голове полно задач, уровень тревожности зашкаливает, я как жонглер делами — не дай бог какое-то упадет.

Однажды я приехала в маленький городок, и мне надо было срочно сделать маникюр. Долгая история — я на вокзале умудрилась сломать сразу три ногтя.

А это проблема: мне же завтра выступать, и подписывать людям книги, и это важно делать ухоженными руками.

И я побежала в салоны. Мне надо было срочно подпилить ногти. Это полчаса максимум, даже меньше, минут 20.

В одном салоне мне предложили записать меня на следующую неделю.

В другом — на выходные.

В третьем, куда я ввалилась, запыхавшись, мастер маникюра собиралась домой.

Я предложила ей за двойную цену подпилить мне ногти.

Она сказала, что устала.

Я предложила ей еще кофе, как компенсацию усталости — рядом вкусно пахло из кофейни. А она зевнула и сказала, что у нее сегодня нет настроения.

Я была в шоке. Как при такой… неторопливости они остаются в бизнесе? В столице конкурентная среда, требующая максимальной гибкости и скорости, давно бы сожрала такого мастера, который позволяет себе зевать и работать по настроению.

Или в маленьких городочках все неторопливы, и это и помогает им оставаться на плаву?

Вечером я исступленно пилила себе ногти сама и думала о том, почему меня так это… раздражает. Не ногти, а чужая неторопливость.

Стала я копать лопатой прозрений вглубь: ну, что, что там за клад?

Выяснила: меня очень раздражает чужая… неэффективность.

Ну вот, предположим, человек на мой вопрос в Ватсапе ответил через 3 часа.

Это как?

Ты чем был занят, дружок?

Рыбачил? В глухом лесу собирал грибы?

Как можно выпасть из потока на три часа? Кто в это время держал твое небо?

Свое небо я из рук не выпускаю круглосуточно. Я первая отвечаю на все вопросы во всех рабочих чатах в любое время дня и ночи, и меня вечно шутя подкалывают: «Ты спишь вообще?»

Жизнь — это ж «Формула-1». Все надо делать быстро, чтобы оставаться на трассе, в потоке, нестись, работать, вжух! А если устал — вот тебе минута на пит-стоп.

Я королева многозадачности, я написала 10 книг за 5 лет, я веду блог дюжину лет, не пропустив ни дня без контента, я объехала более 180 городов, я умею спать по 4 часа, и я страшно этим гордилась, упивалась просто, пока не увидела другую строну этого всего…

Эта чертова эффективность стала моим проклятьем, а творчество мое — это же какая-то латентная литературная истерика, и я… я уже не могу замедлиться, успокоиться, выдохнуть, отложить телефон, устроить себе информационный детокс. Без меня ж мир непременно рухнет, сойдет с земной оси…

В маленьких городах темп другой: медленный, баюкающий, и это прекрасно. Люди там никуда не спешат, потому что везде уже успели. Научите меня так же, а?

А еще важную роль в том, что я такая скоростная, сыграли мои личные жизненные обстоятельства, когда у меня заболели сразу несколько членов семьи, и я ощутила себя как будто… как будто меня назначили главным начальником семьи.

И надо обязательно справиться и никого не подвести (вечный синдром отличницы), и справиться даже лучше, чем от меня ждут.

И я тогда побежала. Быстрее и быстрее, неслась на всех парах, просто на пределе скорости, и скоро скорость стала моим образом жизни.

А скорость — это немножко наркотик.

Всегда ощущение, что не успела ничего, и везде опоздала, и могла бы еще вот это и вот это сделать, но не сделала.

Ладно, все завтра… А на завтра и так миллион планов, и есть ощущение загнанной белки или…

Кролика.

Помните, как у Льюиса Кэрролла в «Алисе в Стране чудес»?

«Вдруг мимо пробежал белый кролик с красными глазами. Конечно, ничего удивительного в этом не было. Правда, кролик на бегу говорил: “Ах, боже мой, боже мой! Я опаздываю!”».

Вот. Чувство, что ты всегда опаздываешь, что ты неэффективен, что все вокруг быстрее и продуктивнее, что жизнь наращивает скорость, и ты тоже должен. Хотя по факту ты молодец, но это тебе не очевидно, а очевидно как раз другое: «А-а-а-а-а, опаздываю!»

Синдром белого кролика победить можно только с помощью баланса. Поймать своего внутреннего кролика за уши и рявкнуть: «Передохни, дружок! Ты заслужил!»

И разрешить себе отдых, разрешить себе упустить возможности, не успеть, опоздать куда-то. Заметить при этом, что ты приобрел, выбрав что-то не успеть.

Например, да, я не взялась за проект, зато побыла с детьми. Да, я опоздала с отчетом, зато выспалась. И теперь полна сил сделать два отчета подряд.

А еще можно выбрать близкого человека и доверить ему подержать небо, пока ты берешь корзинку и уходишь в лес по грибы. Туда, где нет интернета, новостей и трассы «Формулы-1», но есть подберезовики, грузди и лисички…

Легитимизировать в себе право «успеть НЕ все на свете», разрешить успеть только то, что реально хочешь, а для этого найти время на разобраться с самим собой, чтобы понять, что же ты хочешь.

Да-да, надеть рюкзачок и идти в поход вглубь себя, чтобы там обнаружить драгоценные инсайты о своих желаниях, нагрузить ими рюкзачок, вернуться довольной и отныне успевать только туда, куда реально важно успеть.

Я пока учусь этому замедлению, не бегу как проклятая с ощущением, что все равно везде опоздала, а выдыхаю, перехожу на шаг.

Мне предложили поучаствовать в этом сборнике. Написать статью про синдром белого кролика.

«У меня совершенно нет времени, мне некогда, надо отказаться», — подумала я и согласилась.

Да уж. Не так-то просто избавиться от этого синдрома.

План у меня пока такой: я с ним подружусь и договорюсь, с кроликом своим. Есть у меня стойкое ощущение, что он — веселый и договороспособный.

А у вас какие отношения с вашим кроликом? Укротили вечно опаздывающего неуловимого беглеца?

Все мы читали в детстве историю про то, как Владимир Ильич Ленин, поставив кляксу на страничке, переписывал всю тетрадь. Учителя восхищались, каким прилежным учеником был Володя Ульянов, а я удивлялась, зачем переписывать столько из-за какого-то пятнышка. Позже, в 1917 году, когда Владимир Ильич ехал с революционерами в пломбированном вагоне из Германии в Россию, он выдавал мандаты даже на посещения туалета. Это лишь один из примеров проявления контрол-фрика.

Так называют людей, которые маниакально стремятся контролировать все вокруг. Нет, они не сумасшедшие.

Каждое действие должно быть выверено до мелочей, иначе в голове красным маячком замигает напряжение, чувство вины и тревоги.

Если вы вспомните о знакомых или пробежитесь по художественным произведениям и фильмам, то образ человека с этим синдромом встретите часто, особенно в роли руководителя.

Например, Элизабет Слоун — главная героиня фильма «Опасная игра Слоун» держит в напряжении подчиненных, требует от них знания мельчайших деталей любого процесса. Все должны быть на чеку. Элизабет — акула бизнеса США, и во многом ее успех — заслуга тотального самоконтроля и бескомпромиссного управления сотрудниками.

Еще один яркий образец контрол-фрика — Миранда Пристли из кинокартины «Дьявол носит Prada». Руководитель самого известного модного журнала, и далеко не каждый ассистент способен выдержать ее темп работы и задачи в стиле «миссия невыполнима». У Миранды даже питьевая вода должна быть определенной марки, еда — из конкретного кафе, журналы — лежать идеально ровно на столе. Любое отклонение от ее понимания нормы — и сотрудник лишается работы.

Пример из реальной жизни — кинорежиссер, продюсер и клипмейкер Дэвид Финчер. Его называют «главным контрол-фриком Голливуда»[16]. Из-за присущих Дэвиду перфекционизма и исключительной внимательности к деталям актерам приходится переснимать некоторые сцены по 90 и более раз.

Так и в жизни, у большинства клиентов, с которыми я работаю в коучинге, в той или иной степени есть потребность контролировать. Скажу честно, легкий синдром контроля я нахожу и у себя.

При этом в глубине души контрол-фрики чувствуют, что этой потребности за всем следить, все и всех поправлять, доводить до идеала — слишком много и это порядком надоело, но остановиться не могут.

Несмотря на то что контрол-фрики часто управляют другими, человека с таким синдромом можно встретить в любой среде и в любой роли. Симптомы могут проявляться в разных социальных пространствах: в семье, на работе или на кружке по рисованию.

Контрол-фрики умеют принимать решения, действовать автономно и быть лидерами. Они ответственны и любят порядок. Но чем же тогда опасен гиперконтроль? И разве это недостаток?

Такой человек боится, что что-то пойдет не так, поэтому всеми способами пытается это предотвратить, все спланировать. Ведь если именно так и произойдет — это его ошибка. Порой это доходит до абсурда. Их сложно назвать гибкими людьми, а потому переезды, смена работы или окружения, появление детей, путешествия — вызывают у них сильный стресс. Ведь изменение в жизни подразумевает смену привычного уклада вещей, уже отработанного до идеала и систематизированного так, как им нравится.

Они постоянно вмешиваются в работу других, не дают им пространство для маневра, креатива и взваливают на себя весь объем работы. Как следствие, часто остаются без сил, выгорают.

Их отношения с близкими оставляют желать лучшего. Ведь чувство собственной правоты не способствует теплой коммуникации с людьми. Мало кто любит, чтобы их постоянно поправляли и критиковали. Но контрол-фрик не может себя сдерживать в моменты, когда видит и слышит чьи-то недочеты и ошибки.

Синдром контроля иногда бывает маркером обсессивно-компульсивного расстройства. А с такими случаями работает не коуч, а психотерапевт.

Зачастую синдром появляется у ребенка, у которого были тревожные родители. Если они недоверчивы, напряжены, на их лицах часто мелькает беспокойство, то это чувство небезопасности передается и ему. Он понимает, что что-то не так с ним или с окружающим миром. И, адаптируясь, учится следить за всем вокруг.

Еще один вариант развития — когда ребенку поручали ответственности больше, чем он может вынести. Задания были сложными, а поддержки было мало, и ребенок решил, что все возможное и невозможное зависит теперь от него. А когда он не справился с этим объемом ответственности, его отругали, и внутри зародилось чувство вины и страха неудачи.

Третий вариант — холодные и слишком строгие родители. К примеру, мой клиент вспоминал, как папа служил военным, а мама работала завучем в школе, и дома все тоже ходили по струнке. У детей, которые растут в такой среде, также развивается гиперконтроль.

Четвертый — опасная и непредсказуемая среда. Возможно, кто-то в семье контролера перебирал с алкоголем или вел себя грозно, пугающе. Тогда малыш должен предугадать поведение взрослого, чтобы эту тревогу снизить. И так он начинает контролировать себя и окружающих.

Как определить, есть ли у вас синдром контроля? Где грань между обычной ответственностью и чрезмерной?

Ниже я приведу несколько маркеров контрол-фрика. Если находите несколько из них в себе — это звоночек к тому, что стоит задуматься и с этим поработать.

Марии шестьдесят, ее мужу Виталию — шестьдесят пять. У них двое замечательных детей. Вова — маркетолог, строит карьеру в большом городе и приезжает в гости максимум раз в год, зато звонит каждую неделю. Катя только что окончила магистратуру, нашла работу и переехала жить к парню. Мария рада за дочку — они с Витей тоже познакомились, когда она была студенткой, и съехались сразу после ее выпуска. Она тогда была хороша — высокая, с длинными темными волосами, отличница и душа компании. А теперь она — седая скучная старуха. Виталий тоже был красавец, к тому же лучше всех в их компании играл на гитаре. Сейчас уже, наверное, разучился.

В последнее время Витя чаще спит в гостиной перед телевизором, чем в их спальне. Они в разное время встают и ложатся — Виталий уходит на работу к 8 утра, Мария — к 11, и он говорит, что не хочет ее будить. Возвращаются оба в 6, но он чаще всего отправляется в гараж к мужикам, а она либо читает, либо смотрит сериалы, либо уходит к подруге, оставив для мужа еду на плите. По выходным она на электричке едет на дачу, а он, наверное, снова торчит в гараже — точно она не знает.

Они женаты больше тридцати лет, и им абсолютно не о чем поговорить.

На самом деле не все так однозначно. Их супружеская жизнь — типичный пример пары, страдающей от синдрома пустого гнезда.

Синдром пустого гнезда грозит многолетним парам, которые на протяжении долгого времени своей самой главной ролью видели родительство. Вкладывались в детей, переживали о них, не спали ночами, искали по возможности лучшие сады-школы-университеты. Но теперь дети выросли, живут самостоятельно, и постоянная опека им не нужна.

Добавьте к этому выход на пенсию или потерю работы, возможные проблемы со здоровьем, когда жизнь одного из супругов начинает вращаться вокруг приема таблеток и походов к врачу. Возрастные изменения, из-за которых люди могут даже чувствовать отвращение к себе или партнеру. Плюс отсутствие каких-либо общих хобби, хотя бы совместных поездок на дачу и одного на двоих огорода, — и получается, что тем для разговора действительно нет.

Например, у него — футбол, алкоголь, телевизор. У нее — сериалы, родственники, кухня. Спят в разных комнатах или на разных этажах, если живут в доме. И никаких точек пересечения.

Примерно в это же время женщины переживают менопаузу, что тоже обычно сказывается на психологическом состоянии. В опустевшей квартире они чувствуют себя абсолютно потерянными, никому не нужными — слишком старыми, уставшими и завязшими в быте, чтобы вызывать у кого-то интерес. Зачастую этот кризис усугубляется тем, что мужу становится некомфортно дома, и он старается появляться там как можно реже. Иногда находит себе любовницу «помоложе». Неудивительно, что все эти факторы в совокупности приводят женщину к депрессивному состоянию.

Тем не менее эта ситуация мучительна для обоих партнеров. На одного из супругов происходящее действительно может влиять сильнее, но на самом деле совершенно не обязательно, что это будет женщина.

Ставший чужим человек в доме раздражает, копятся обиды, ссоры возникают буквально на пустом месте или наоборот — люди полностью игнорируют друг друга, не общаются месяцами. Просто обитают в одном пространстве, сталкиваясь то на кухне, то в коридоре. В любом случае от «назойливой мухи» хочется избавиться. Кажется, что отношения только тянут вниз, в трясину, а яркие эмоции и впечатления можно найти лишь за пределами семьи.

Появляются мысли о разводе. Иногда люди действительно разводятся, иногда терпят друг друга годами, чуть ли не до самой смерти, но так и остаются друг другу чужими.

Когда ко мне приходят люди с синдромом пустого гнезда (чаще за помощью обращаются женщины), я всегда говорю им, что развод, на самом деле, не решение проблемы. Это не значит, что разводиться ни в коем случае нельзя.

В данном случае ее сердцевина — уверенность в том, что смысл жизни — только в детях, и неумение ценить себя и отпущенное тебе время.

А еще в том, что после 50–60 лет жизни нет — есть только доживание.

У большинства «советских людей», как раз тех, кому сейчас 50–60, представление о том, что все в семье должно делаться только для детей, засело в голове очень крепко. Ставить на первое место себя и свое состояние в советской культуре казалось непростительным эгоизмом. Более того, попытки взрослых людей расширить свой круг интересов, сфокусировать внимание на чем-то за пределами семьи и работы часто встречали отчаянное сопротивление.

Этот семейно-родовой сценарий передавался из рук в руки от старших к младшим поколениями. В результате люди настолько привыкали к этой формуле жизни, что к пенсионному возрасту у мужа и жены часто оставались только два варианта — либо «нянчить внуков», либо, если внуков не было, уныло доживать, потеряв интерес и к самим себе, и друг к другу.

Людям «старой закалки» родительство кажется последней и самой высокой вершиной в жизни. Когда дети вырастают и роль родителя отходит на второй план, они чувствуют себя так, будто покорили гору, воткнули флажок, и теперь впереди их ждет только бессмысленный одинокий спуск.

Казалось бы, у сегодняшних молодых пар в будущем такой проблемы возникнуть не должно. Советское наследие для них — что-то из учебника истории…

На самом деле избавиться от семейного сценария очень непросто. Даже если условия жизни разительно отличаются от обстоятельств, в которых жили наши бабушки и дедушки, мы все равно находимся в их власти и часто неосознанно повторяем их путь.

А они, в свою очередь, достаточно жестко регламентируют наши отношения с собой, окружающими и жизнью, хотим мы того или нет.

И сегодня вокруг нас огромное количество молодых родителей, которые откладывают жизнь на мифическое «потом», которое никогда не наступит. К примеру, молодые мамы отказываются от своих увлечений и хобби: бросают танцы, обещают, что выучат французский, «когда будут посвободнее», перестают общаться с друзьями, потому что не могут заставить себя оставить ребенка даже на пару часов. Они подчинены чувству вины, страху за ребенка и боязни осуждения со стороны матери, соседа, людей на улице или продавца в магазине. Такие тревожные мамочки уверенно движутся в сторону синдрома пустого гнезда. Во многих случаях это поведение так или иначе связано с семейной историей и опытом общения с родственниками.

В любом роду есть очень много положительного, но есть и балласт, который ни в коем случае нельзя игнорировать. Его обязательно нужно замечать, анализировать и делать из этого анализа выводы.

Если нам не удастся это осознать, жизнь пройдет как в тумане, практически под гипнозом. В таком случае наше поведение и самочувствие будет всегда в той или иной степени определяться чувствами, успехами и неудачами, нереализованными желаниями и амбициями наших родителей, бабушек и дедушек, и это не даст нам реализовать себя в тех ролях, в которых когда-то не видели себя они.

Итак, вспомним, из каких составляющих складывается синдром пустого гнезда:

Можно ли со всем этим справиться?

Плохая — это будет непросто. Основная проблема в том, что люди за пятьдесят редко обращаются за помощью к специалисту или даже осознают, что у них есть проблема. Чаще всего они не понимают, что именно разрушает их брак, и не видят связи между взрослением детей и охлаждением в их собственных отношениях. Думают, просто — разлюбили. А плохо мне, потому что я старый, и ничего с этим не поделаешь.

Зато со стороны проблема отлично видна. Например, тем же повзрослевшим детям. В таком случае попытаться помочь, поговорить всерьез и на равных с одним или обоими родителями действительно имеет смысл. Правда, никаких гарантий, что эти попытки приведут к хорошему результату, нет — все-таки «яйца курицу не учат».

Чем старше супруги, тем меньше вероятность, что они выйдут из кризиса самостоятельно, ведь с возрастом меняться становится только сложнее. Тем более что советская культура не предполагала возможность значительных изменений и работы над собой для взрослого, полностью сформировавшегося человека. Идеальный вариант — если семья все-таки готова обратиться к специалисту.

В случае «пустого гнезда» лучше всего поможет семейная психотерапия, в которую будет включена работа с каждым супругом персонально. Для того чтобы восстановить отношения в семье, необходимо будет проработать проблемы каждого из супругов, вернуть их к полноценной счастливой жизни. Одной из задач психотерапевта будет создание для мужа и жены новых сценариев, способных вырвать их из лап семейно-родового опыта.

Ключом к нормализации отношений, скорее всего, окажется вывод супруги из депрессивного состояния и работа с ее заниженной самооценкой.

Психотерапевт поможет ей осознать, что сейчас — самое время начать делать то, чего она всегда хотела, а не то, что якобы должна делать «ради детей».

Если мы, каждый день глядя в зеркало, думаем, что никому не нужны, мы рискуем убедить в этом не только самих себя, но и окружающих людей, даже самых близких. Напротив, счастливому и довольному собой человеку обязательно будет чем поделиться с партнером.

Разрешение внутрисемейного кризиса всегда сопряжено с формированием адекватного образа себя как женщины или как мужчины и получением удовольствия от реализации этой роли. Жена должна вновь начать смотреть на себя как на женщину, а муж — как на мужчину. Если они смогут стать интересными самим себе, наполнив свою жизнь событиями, увлечениями и радостью, они наверняка смогут стать интересными и друг другу.

На самом деле никогда не поздно заново влюбиться в человека, которого ты уже когда-то полюбил. Этот опыт уже есть внутри тебя, нужно только напомнить себе о нем.

Точно так же никогда не поздно вновь влюбиться в свою жизнь. Если вы чувствовали себя счастливыми хотя бы раз, и неважно, насколько коротким был этот момент, вы всегда можете внутренне вернуться к нему. Выпускной, рождение ребенка, получение новой должности, отпуск или покупка машины — не имеет значения, что именно вызвало когда-то прилив радости. Напоминайте себе об этом моменте каждый день. Ваш опыт может стать вашей главной поддержкой даже в самые тяжелые времена.

Для того чтобы не допустить развития синдрома пустого гнезда и вовремя заметить любые другие проблемы, нужно проанализировать свою семейную жизнь (подробнее о базовых ценностях каждой семьи я написал в книге «Секреты успешных семей»). Подумайте, что происходит в четырех основных сферах вашего с партнером взаимодействия:

Первое — стоит задуматься, комфортны ли ваши сексуальные отношения. Вам в них интересно, они доставляют удовольствие обоим? Обычно ответить на эти вопросы достаточно просто: либо твои потребности, желания и фантазии реализуются, либо нет.

Поговорить с супругом о своем дискомфорте или попробовать разнообразить секс, позволить себе то, на что раньше не решались. В ситуации «пустого гнезда» муж или жена, а иногда и оба, часто подвержены комплексам, причем чаще от этого страдают женщины. Они долгие годы жили с ощущением, что недостаточно красивы, смелы или опытны, чтобы делать то, чего действительно хотят. От этой установки можно и нужно избавиться.

Вторая очень важная сфера — это сфера финансов. В гармоничной семье деньги всегда общие. Неважно, кто зарабатывает: он, она или они вместе. Не важен и размер бюджета. Хоть 15 тысяч рублей, хоть 150 миллионов долларов — разницы никакой. Деньги — это мера доверия. Если вы вместе решаете, на что вам тратить семейный бюджет, это значит, что вы доверяете друг другу.

Третья сфера — это как раз родительство. Спросите себя: все ли у нас в порядке с детьми? Насколько мы реализовались как родители? Нас устраивает количество детей, то, как мы их воспитали или воспитываем, то, что мы смогли им дать? Узнайте, что об этом думает ваш муж или ваша жена.

Четвертая сфера — образ жизни. Надо понять, насколько гармонично нам живется друг с другом. Насколько прозрачны наши договоренности: как мы проводим выходные, как проходят будни? Какие у нас планы на будущее? Совпадают ли они? Мы достаточно разговариваем? Много времени проводим вместе? Ситуация, в которой, к примеру, муж, как только у него появляется свободное время, отправляется к друзьям или куда-то уезжает, а жена не знает, где он и с кем, однозначно не гармонична и требует работы от обоих супругов.

Кроме того, я точно знаю, что всегда полезно проанализировать то, как строили семейные отношения родственники. Подумайте, какие отношения были у ваших родителей, бабушек и дедушек и так далее.

Если мы отдаем им дань уважения и благодарности и понимаем, какими были их жизни, все знаем об истории нашего рода, тогда с большей долей вероятности она не будет негативно на нас влиять.

Если вы чувствуете, что в одной из сфер вашей семейной жизни что-то пошло не так, или если подозреваете у себя синдром пустого гнезда, и вам кажется, что справиться с этим самостоятельно вы не сможете, — пожалуйста, обращайтесь к специалисту.

Очень вероятно, что время, когда вы выйдете из этого кризиса, станет самым счастливым временем в вашей жизни и новым этапом вашей большой любви к себе и своему партнеру.

«Ну и команда у нас подобралась. Все такие молодцы. Сделают на отлично», — сказал руководитель проекта.

У меня дернулся глаз. Команда отличников. КОМАНДА! ОТЛИЧНИКОВ! Веселый будет проект. И да, я не ошибся.

Я работаю командным коучем, который помогает проекту начаться, вырасти или закончиться (и такое тоже бывает). Сопровождение команд интересная задача. В мои обязанности среди прочего входит раскрытие сильных сторон участников проекта, помощь в проживании трудностей легко и радостно.

И вот у меня клиент с группой энтузиастов-отличников (а это вообще страшно). Планируют запуск собственного курса. В команде копирайтер, дизайнер, методолог и еще несколько человек. Работаем вместе пару-тройку раз в неделю. Встречаемся онлайн, распределяем задачи, обсуждаем их.

Первый созвон — самый важный в моей работе. Он диагностирует темп, совместимость сотрудников, понимание цели, создает атмосферу. На одном из таких созвонов и произошел следующий диалог:

— А давайте распишем каждый наш шаг от начала и до конца!

— И четко по датам все распределим!

— И разработаем для всех систему оценок эффективности!

— Отлично! Это же задач на месяц уже! Роман, спасибо. Мы без вас такого бы и не сделали. Вам же нравится?

На работе людей с этим синдромом очень легко узнать: максимальное количество уточнений, планы, таблички, чек-листы, еще пара уточнений и в конце — сделанная без желания работа. Но горящие глаза с вопросом — как тебе?

Жила-была Аня, которая очень хотела угодить родителям. Мама ей постоянно рассказывала, что была отличницей. Говорила о том, что мечтает о дочери, которая получит золотую медаль. И если Аня сможет сделать это, мама ею будет очень гордиться.

В этих добрых маминых словах ничего нет про самореализацию, применение знаний, про понять, что тебе нравится, а что нет. Есть только конкретная задача — получить золотую медаль.

А что для этого нужно?

Давайте вернемся к нашей команде. В первую же встречу я подготовил для них одно упражнение. Мое любимое. Вы, кстати, тоже можете присоединиться. Нужно ответить на три очень простых вопроса. На каждый ответ отведено определенное время.

На первый вопрос 1 минута.

Какие проблемы в реализации проекта существуют?

Вы можете взять абсолютно любые проблемы, не обязательно связанные с проектом. Главное — ответить за 1 минуту. Это важно.

Прекрасно. Упражнение сделано. Этот список я никогда не смотрю. Просто спрашиваю: «Догадываетесь, какой будет следующий вопрос?»

«Что нужно сделать, чтобы этих проблем не существовало?» — так мне говорят почти все, кто делал это упражнение.

Но вопрос другой.

Что я делаю, чтобы эта проблема существовала?

Обычно в этот момент наступает пауза. Я? Делаю? Ну это же не я. Это кто-то другой. Я, кстати, так обычно и говорю: «Представьте, что это упражнение не про нас. Оно про людей с улицы. Тех, которые умеют исключительно создавать проблемы. А мы их — решаем».

Так думает большинство, но…

Итак, времени на вопрос 3 минуты. Это важно. Нужно написать разные возможные действия, которые создают эти проблемы.

Переходим к третьему вопросу. Если представить себе, что результаты (они же проблемы) — это плоды на дереве, то действия — это ствол. А то, о чем пойдет речь сейчас, — это корни. То есть причина тех самых действий. Именно из них вырастают проблемы.

Про них сотрудники что только не пишут.

Чаще всего бессознательно. Ну то есть пока мы не сядем, чтобы об этом подумать и вывести себя на чистую воду, мы даже и не задумаемся, что в нас такое есть. А оно есть. И еще какое!

Разберем на примере. У женщины нет мужа — это ее проблема (как она считает) — это уровень плодов, то есть проблем. Женщина со всеми мужчинами находится в конфронтации. Одного пошлет, другому нахамит, а третьего избегает. Это уровень ствола, то есть действий. За ее поведением стоит простая установка «ВСЕ МУЖИКИ — КОЗЛЫ». Это и есть корни.

И вот вопрос, который участники обсуждают дольше всего: «Какая установка побуждает меня это делать? Какая фраза часто мелькает в моей голове?»

Вот что мы часто получаем в итоге:

или наоборот:

Чего только мы не находим. Но именно ответы на последний вопрос я предлагаю клиентам прочитать вслух с гордостью, смотря друг другу в глаза. Ну, без смеха тут не обойтись. Осознание наших убеждений и понимание, что они могут быть нелогичны, с точки зрения психологов, крайне важно.

Теперь посмотрите на критерии Ани и сравните их с убеждениями взрослых. Очевидная связь.

Вот так и появляется тот самый симптом отличника, о котором все говорят. Это не синдром «сделать». Это синдром «понравиться и за это получить положительную реакцию».

Кстати, интересный факт: условный синдром двоечника берется оттуда же. В психологии есть термин — поглаживание. Это проявление внимания. Ребенок в детстве нуждается в любви окружающих людей. И вот когда это внимание — оно же любовь, оно же поглаживание — находится в дефиците, ребенок начинает это внимание привлекать.

Часто в современных фильмах показывают, как младенец плачет, а кто-то дает совет родителю «не обращай внимания — это он так манипулирует». Но обращать нужно, только в другое время. Ведь рано или поздно у ребенка получится обратить на себя взор родителей.

Но с точки зрения психологии неважно, каким оно будет, со знаком + или со знаком —. Главное ведь не любовь, а именно внимание. Даже если оно выражается в криках возмущенного родителя.

В этом и разница между синдромом двоечника и отличника (не зря в школе говорят — «сейчас тебе как поставлю перевернутую пятерку»). Отличник делает все, чтобы привлечь к себе внимание со знаком «+» (похвалу, гордость, оценку в дневнике, подарки и т. д.), двоечник — все, чтобы привлечь к себе внимание со знаком «—» (крики, вызовы родителей/начальника, ругань).

Вернемся к нашим баранам. Вернее, отличникам. Чем же история завершилась? Проект существует. Команда выросла, и понять это можно было из количества и качества выполненных задач — это называется скорость команды. Но был второй важный критерий: всем участникам этот проект подарил удовольствие от работы. Как же они к этому пришли?

Я расскажу, какие шаги предприняли участники команды. Эти незамысловатые приемы помогли им перенастроить синдром, чтобы он работал на них. А нужно сделать следующее:

В некотором царстве, в некотором вполне очевидном государстве жил да был один предприниматель. Развивался, прирастал новыми бизнесами, открывал производства, давал интервью местному ТВ… Пока не позвонили ему «сверху» с очень вкусным предложением — пойти на выборы и стать мэром небольшого северного города, недалеко от областной столицы. «Поддержку сверху и оргресурс снизу обеспечим, главное — сам не оплошай!»

Какая жизнь свалилась на мужика, в подробностях рассказывать не будем — это совсем другая история. Полгода максимально жестких выборов. Спал по четыре часа в сутки, срывал голос на встречах с электоратом, поливал грязью конкурентов и отмывался сам. Денег потратил больше, чем имел, но мэром стал. И снова красные от недосыпа глаза, поиски инвестиций, стройка 24/7 и интервью на местном ТВ.

А потом все внезапно закончилось. Закончилось тихим разговором в огромном кабинете областной администрации с заместителем нового, назначенного Москвой губернатора. «За все, что сделали, — спасибо. Дальше на вашем месте, естественно, мы видим надежного человека из нашей команды. Ничего личного, к вам никаких претензий… пока. Если будете благоразумны и уйдете сами. В этом случае мы не тронем никого из ваших людей — они просто будут работать с нами. На благо области и страны в целом!» Немного пафоса и патриотизма никогда не бывают лишними. Особенно при оглашении приговора.

И бывший мэр завис в пустоте. Деньги какие-никакие были, контроль над некоторыми бизнесами — тоже, связей в регионе — море. Снова подняться, выстроить бизнес, рвануть вверх — от него ждали именно этого. Но начинать нужно было, по сути, почти с нуля. Он долго собирался и… так и не начал. Сначала полгода «отдыхал» на своей даче за городом. Ловил рыбу, пил дорогой виски и смотрел сериалы про ментов. А потом как-то незаметно устроился скромным директором городского Дворца бракосочетаний и работает там до сих пор.

Местные зовут его «наш сбитый летчик».

«Сбитые летчики» — явление в нашей жизни совсем не редкое. Сейчас так принято называть людей, карьера которых оборвалась «на высокой ноте» — и этот обрыв теперь мешает их новому взлету.

По роду своей работы я довольно часто сталкиваюсь с такими историями. Депутат Госдумы, «выпавший» из партийных списков, тихо и бесперспективно доживающий свою жизнь начальником отдела в горадминистрации. Олимпийская чемпионка, работающая в бухгалтерии крупного холдинга и на каждый день рождения развешивающая медали по стенам квартиры. «Писатель одной книги», годами ищущий и так и не нашедший вдохновения, чтобы написать вторую.

Почему так получается? Почему одни люди после падения встают, отряхиваются и снова взмывают вверх, используя неудачу как полезный опыт, а другие — так и остаются на земле с поломанными крыльями?

С другой стороны, а зачем нам вообще об этом думать? Если какие-то космонавты сгорают во время падения на землю, что нам до этого? Мы-то с вами не депутаты, не писатели и не телезвезды. Наши падения — с дивана на ковер…

Многим действительно кажется, что «сбитыми летчиками» могут быть только политики, спортсмены, актеры — те, кто взлетел очень высоко и кому было слишком больно падать. Но «высоко» — вещь субъективная.

Вот, например, моя выпускница. Сразу после защиты диплома она устроилась в иностранную рекламную компанию. Сделала там какую-никакую карьеру, возглавила группу сотрудников. Поездки по стране, бизнес-митинги на английском языке и блогеры-миллионники на быстром наборе… А потом компания ушла с российского рынка, выплатив сотрудникам напоследок по две зарплаты. И девочка «выпала» из жизни. Сначала просто жила на то, что осталось от накоплений. Потом взяла пару клиентов, которым ведет социальные сети. «На жизнь хватает, а так, как было, — уже не будет».

Это история отношения к поражению и жизненный сценарий, механизмы которого мы исследуем. Итак.

Нет, ну мы же все взрослые люди и понимаем, что во многих карьерах на уровне первоначальных условий заложено падение. Но если все это понимают, почему же оно получается таким болезненным?

Речь даже не о президентах государств, где по закону нельзя находиться у руля больше определенного количества сроков — а что потом? Возьмем примеры попроще. Любой юный спортсмен понимает, что спортивная траектория конечна — совсем скоро его начнут обгонять более юные, агрессивные и тренированные конкуренты. Нужно иметь «План Б» — в бизнесе, политике, искусстве — на тот момент, когда из большого спорта придется уходить. Но многие ли на самом деле этот «План Б» имеют? И если да, то откуда такое количество разрушенных судеб спортсменов, которые так и не смогли найти себя вне спорта?

Фишка в том, что многие люди исходно планируют пик карьеры как главный результат и фактически итог своей жизни. Стать президентом, выиграть Олимпиаду, выйти замуж. Дальше в сценарии — пустые страницы, потому что мощнее этого ничего быть не может. И когда наступает «время пустоты», остается только вспоминать, каким крутым ты был раньше.

Помните Охотника из «Обыкновенного чуда» Шварца? Он перестал охотиться, потому что боялся промахнуться. Ведь Великие Охотники никогда не промахиваются! А если промахнулся — значит, не был Великим.

Сколько тут от невроза самозванца и внутреннего ощущения, что занимаешь место «не по чину», а сколько от простой политической осторожности («дай слабину — затопчут»)? Бывает по-разному.

Возникает классический страх повторения негативного опыта, многократно усиленный убеждением: падение было справедливым — ты «не потянул». И человек, обжегшись на молоке, начинает дуть на воду. Путь наверх блокируется на перекрестке установок «это не мое» и «падать больно, больше не хочу».

Для «сбитого летчика» унизителен сам факт пребывания в привычной среде в непривычно низком статусе. Ему кажется, что все бывшие сотрудники, партнеры и даже друзья смотрят на него со смехом или жалостью — и непонятно, что хуже. Что они тяготятся его присутствием и помогают из сострадания.

Логичный выход — не появляться в этой среде. Исчезнуть. Затихариться. Ограничиться ближним кругом общения. И ничего, что таким образом человек отрезает от себя все годами наработанные связи и ресурсы, так необходимые для нового взлета. «Я привык в этих отношениях быть сверху, и находиться снизу для меня унизительно».

Отдых обычно затягивается, пока в коллективной памяти окружающих не сотрется картина падения. И только потом, совсем потом, можно встречаться со старыми знакомыми. «Да, у меня все хорошо. Нет, в политику больше ни-ни — спасибо, наигрался, пусть те, кто помоложе, развлекаются».

Каждый второй «сбитый летчик» объясняет свое пребывание на земле просто: «Так, как было, уже не будет, а иначе я не хочу».

У меня есть знакомая журналистка, которая когда-то пару лет была телеведущей на одном из центральных каналов. Потом ее программу закрыли, а ей предложили должность сопоставимую по зарплате, но «за кадром». Она отказалась — «не мое». Еще пару лет отказывалась от массы неплохих вариантов — от программного продюсера на региональном канале до руководителя пресс-службы строительного холдинга (звал лично владелец, большой поклонник ее таланта). Но она годами ждала, что вот-вот ее позовут «в кадр на большое ТВ». Не дождалась, обиделась на жизнь и теперь работает домохозяйкой — замуж успела выйти еще в бытность свою телеведущей.

«Вот-вот позовут. Практически уже позвали. Не сегодня, так завтра — обязательно». Артисты, режиссеры, сценаристы, писатели — им нет числа.

Хотя… Был у меня клиент, владелец крупного холдинга, который раньше производил наукоемкие приборы для «оборонки». Потом госзаказ закончился и холдингу пришлось переконвертироваться на гражданскую продукцию. Но владелец не поверил. Для него это было падение, и не только в доходах, а прежде всего в смысле жизни. И он годами ждал, когда «позовут обратно», когда госзаказ вернется, ездил в Минобороны, верил, что «вопрос почти решен»…

Когда-то в свои далекие студенческие годы я первый раз пришел в секцию восточных единоборств. Ожидал чего угодно: что будут учить приемам, расскажут о китайской философии или заставят ломать доски ладонью. Но первое, чем мы начали заниматься, — отрабатывали умение падать. Падать как угодно — вперед, назад, в кувырок, с «отхлопом»…

Тогда я, естественно, злился жутко. И даже не потому, что тренер никак не переходил к вожделенному мордобою, а просто потому, что падал я хуже всех. Ибо был худым, нескладным, нерастянутым, и любая акробатика мне давалась с большим трудом.

Уже потом, спустя долгие годы, я понял простую вещь: не умеешь падать — не сможешь драться. Понял и проникся огромным уважением к своему первому тренеру.

Он излишне осторожен и неэффективен в бою. Он больше думает о своей безопасности, чем о возможностях. Боится экспериментировать и предпочитает риску надежность.

И поэтому он уязвим.

Нам кажется, что «сбитые летчики» — это история про то, как справиться с неудачей и снова взлететь. Но на самом деле эта история гораздо глубже.

Она про то, как учиться падать. Как использовать падение для взлета. Как видеть в падении знак судьбы, который намекает: это не твой путь. Как превратить падение в опыт и сделать его ресурсом.

И конечно, это история не только про карьеру. А иногда совсем не про нее.

И в напоминание — известная многим история о том, как человек НЕ стал «сбитым летчиком», хотя для этого были все основания.

Вряд ли нужно напоминать о том, сколько сделал Георгий Константинович Жуков для нашей победы в годы Великой Отечественной войны. Первый советский офицер, получивший звание маршала Советского Союза, первый кавалер ордена «Победа», военачальник, принявший безоговорочную капитуляцию войск нацистской Германии в 1945 году, маршал, принимавший Парад Победы на Красной Площади…

Политической элите не понравилось, что слишком многие в стране связывали победу с боевым маршалом, а не с мудрым партийным руководством. Поэтому летом 1946 года состоялся высший военный совет, на котором Жукова обвинили в «бонапартизме», в незаконном присвоении трофеев и раздувании своих заслуг в деле разгрома Гитлера. Практически все члены совета, боевые генералы и маршалы поддержали Жукова. Против выступал только начальник Главного управления кадров. И тем не менее 9 июня 1946 года Жуков был снят с должности и выведен из числа кандидатов в члены ЦК ВКП (б).

В результате Жукова отправили в ссылку — командовать войсками Одесского военного округа. Об этой части жизни Георгия Константиновича практически не осталось никаких официальных документов. Все, что там происходило, мы знаем по рассказам современников и очевидцев.

Что такое послевоенная Одесса? «Одесса-мама», одна из криминальных столиц СССР, где бандиты были второй — а может быть и первой — властью. Они ничего не боялись и решили в первый же день пребывания Жукова в Одессе показать, кто хозяин в городе, угнав его личный автомобиль — трофейный «Мерседес-Бенц». По слухам, он принадлежал раньше Йозефу Геббельсу. Машина исчезла от здания Одесского военного округа как раз в тот момент, когда новый командующий проводил свое первое совещание. Ее вернули на следующий день с ироничными извинениями — уж простите, не знали, чье добро…

Жуков потребовал от партийного руководства города, которое, кстати, никак ему не подчинялось, навести порядок и разобраться с преступностью. Но семь десятков сотрудников местной милиции мало что могли противопоставить сотням бандитов. И тогда Жуков спланировал и реализовал легендарную операцию «Маскарад». Полторы сотни сотрудников контрразведки, одетые в дорогие трофейные костюмы и отлично владеющие всеми видами оружия, выходили по ночам парами — мужчина и женщина — и ждали нападения. А потом просто расстреливали бандитов «в порядке самообороны».

Другие сотрудники в это время прочесывали одесские катакомбы и разбирались с «ворами в законе». В течение нескольких дней с наиболее агрессивной частью одесского криминалитета было покончено, и уровень преступности в городе упал до показателей 1940 года.

Все поняли — в город пришел хозяин, и вряд ли у кого-то повернулся бы язык назвать его «сбитым летчиком».

Тот вечер в Таиланде сильно изменил мое мировоззрение. Помню как сейчас: мы пришли компанией друзей в ресторан и сделали заказ. Пока готовились блюда, я на автомате достал из кармана телефон и начал скроллить ленту. Одна картинка сменяла другую. Вот кто-то закончил крутое обучение, кто-то купил машину, кто-то любуется закатами на Бали и танцует экстатический дэнс.

Но в этот момент подошел официант, я поднял глаза и увидел последние лучи заходящего солнца. Прямо за рестораном — океан. Солнце медленно погружалось в него, мягко освещая верхушки пальм и раскрашивая редкие облака на небе. А мы сидели впятером за одним столом, и каждый в своем телефоне рассматривал картинки чьей-то чужой жизни.

Тогда я понял, что это дно. И если сейчас не научиться жить в настоящем, то никакие деньги, никакие достижения уже не помогут получать удовольствие от реальной жизни. Я тихо, но настойчиво предложил новое правило: перед каждым совместным ужином мы переводим все наши гаджеты в авиарежим и кладем экраном вниз.

Эту историю я вспомнил неслучайно: на днях в моем телеграм-канале подписчик оставил комментарий под постом: «Юра, как справиться с “информационным вакуумом” в ваших соцсетях по воскресеньям? Ни работа, ни прогулки по Москве не помогают! Даже гумовское мороженое вчера не спасло!»

Я действительно ввел себе правило, что мой выходной — это выходной в том числе и от социальных сетей, ведь их ведение — часть моей работы. Но многие заходят туда не для того, чтобы найти новых клиентов, а чтобы посмотреть, что происходит в чужой жизни. Вот молодая девушка гуляет по центру Москвы, заходит в ГУМ, чтобы купить себе мороженое, а параллельно листает ленту, с досадой отмечая, что я не выложил новый пост.

Мне, конечно, очень приятно, но хочется спросить: чью жизнь она в этот момент проживает, свою или мою? И вообще, сколько времени мы тратим, наблюдая за чужими судьбами через экран смартфона, не замечая то, что происходит в этот момент вокруг.

Для такого состояния сегодня существует специальный термин — синдром упущенной выгоды или боязнь пропустить интересное. В английском варианте он звучит как Fear of missing out (FOMO). Впервые его упомянул маркетолог Дэн Херман в 1996 году. Изучая психологию потребителей, он отметил, что, несмотря на огромное количество бизнес-категорий, большинство опрашиваемых отметили страх упустить какую-либо возможность.

После этого Херман продолжил исследование FOMO как социокультурного феномена. А в маркетинге появился термин FOMO marketing, то есть стратегия использования синдрома упущенной выгоды для привлечения аудитории и увеличения продаж. Если сформулировать ее одной фразой, то это будет всем известный принцип.

Или, переводя на язык маркетинга: «Лучше купить и жалеть, чем жалеть, что не купил». Причем наиболее сильно подвержено страху «не купить и упустить» молодое поколение.

Согласно данным Strategy Online, 60 % миллениалов[17] совершают спонтанные покупки из-за FOMO. Другими словами, они покупают что-то только потому, что чувствуют, что могут что-то упустить.

Однако от FOMO страдают не только миллениалы. Данные исследования показывают, что более половины людей, использующих социальные сети, подвержены боязни упустить интересное.

Осенью 2013 года компания Snapchat[18] впервые запустила функцию «сторис» с исчезающим контентом, которую впоследствии скопировали и другие социальные сети. Теперь поводов для тревоги стало еще больше: ведь если не заходить в интернет больше суток, то можно упустить какую-то информацию. Вместе с тревогой пришли и другие симптомы FOMO:

В глобальном смысле мы можем «обвинить» зеркальные нейроны. Именно благодаря им у человека появилась возможность подражать. Посмотрите на маленьких детей: они копируют поведение, жесты и мимику взрослых. Так происходит процесс обучения в раннем детстве.

Позже подростки ищут себе кумира.

Но только если раньше этого учителя выбирали для своих детей родители, отдавая их подмастерьями к профессионалу, то сейчас молодые люди сами находят себе объект для подражания. Того, кто становится для них авторитетом. И хорошо, если кумир этого действительно заслуживает.

Помню, как раньше ходил в ресторан с друзьями: каждый выбирал себе блюдо, но когда официант приносил заказ, мне начинало казаться, что я сделал неправильный выбор. Что в соседней тарелке все выглядит аппетитнее и вкуснее. То есть я подсознательно ставил выбор другого человека выше, чем собственные желания и предпочтения. «Наверняка, он уже знает, что здесь самое вкусное», — крутилось у меня в голове.

Это касается не только выбора блюд, но и поиска профессии, хобби, даже спутника жизни.

Причем, как показывают исследования, для этого совсем не обязательны фотографии с Бали или Мальдив. Во время пандемии, когда многие заведения были закрыты, а рейсы за границу отменены, уровень синдрома упущенной выгоды ничуть не снизился. Вместо этого люди стали бояться пропустить интересные вебинары или онлайн-курсы.

С другой стороны, те же самые зеркальные нейроны способствуют попаданию в дофаминовую ловушку: мы переживаем чужие эмоции как свои собственные и получаем весь спектр чувств, не вставая с дивана.

Но все же мозг сложно до конца обмануть. Виртуальная реальность пока, к счастью, не стала нашей повседневностью, и мы чувствуем различия между настоящей жизнью и той, что транслируется в сети. Каким бы классным ни был секс по телефону, чувство неполной удовлетворенности все же останется.

Вспомните фильм «Суррогаты», где андроиды стали посредниками между внешним миром и людьми, защищая последних от возможных опасностей. При всей реалистичности картинки машины не смогли заменить реальный опыт взаимодействия людей с друг другом и окружающим пространством.

В этом фильме затрагивается еще одна важная тема: соответствие реального образа и того, который мы демонстрируем. Сейчас мода на маски в социальных сетях постепенно уходит, но и без них человек старается показать себя с наиболее выигрышной стороны: заработал первый миллион — расскажи об этом так, будто это твоя ежемесячная зарплата. Сходил в зал — сними сторис, пусть все думают, что ты там проводишь каждый вечер.

Иногда мы делаем это неосознанно: нам просто хочется делиться именно яркими впечатлениями, достижениями, успехами. А иногда — вполне умышленно. Так, например, китайский блогер Ву Юннинг сорвался с крыши 82-этажного небоскреба во время трансляции видео на своем канале. А Педро Руис хотел показать в прямом эфире трюк, во время которого его жене надлежало выстрелить в Педро, прикрывающегося книгой. По задумке пуля должна была застрять в книге, но что-то пошло не так. В итоге парень погиб, а его беременная жена получила судимость.

Так что цена яркой жизни, которой другие завидуют, может быть очень высока. А главное, такая жизнь часто далека от реальности.

Поэтому давайте договоримся:

Обычно страх упустить интересное возникает там, где наши возможности не соответствуют желаниям. При этом мы испытываем фрустрацию и можем переживать целый спектр чувств — от злости до апатии.

А значит, чтобы выйти из этого состояния, нужно определиться с каждым из этих параметров: сначала с желаниями, а потом с возможностями.

Н. пришла ко мне, чтобы избавиться от прокрастинации. В сообщении она написала, что в последнее время совершенно перестала уделять достаточно внимания важным вещам — собственному небольшому, но дорогому сердцу бизнесу, спорту, любому творческому занятию.

На первой сессии выяснилось, что уже как несколько месяцев, после перенесенной операции, совпавшей с прогнозируемым, но непростым разрывом романтических отношений, Н. не чувствует ни к чему интереса и с трудом встает с кровати по утрам, что раньше было для нее нехарактерно. Более того, она совершенно перестала встречаться с друзьями и близкими и выходить гулять. Большую часть выходных, а зачастую и будней, Н. проводила в кровати, играя в телефон, а вечерами ругала себя за невыполненные дела.

Нерешенные вопросы накапливались как снежный ком, заставляя Н. чувствовать себя еще хуже и пребывать в мыслях о безнадежности положения, в котором она оказалась.

Я настоятельно рекомендовала ей обратиться за консультацией к психиатру. Спустя несколько недель Н. вернулась с диагнозом «депрессивный эпизод» и соответствующими назначениями, и мы с ней начали учиться справляться с депрессивной симптоматикой.

Депрессивный синдром, депрессия, депрессивное расстройство — трудно найти человека, который бы не слышал этот диагноз или не соприкоснулся с ним в той или иной мере, прямо или косвенно. Это расстройство эмоциональной сферы, а точнее — целая группа расстройств, от которой, по данным Всемирной организации здравоохранения, страдает 5 % взрослого населения Земли. Если вам кажется, что это не так уж и много, в абсолютных цифрах мы говорим примерно о 280 миллионах человек. Скорее всего, если не вы, то хотя бы несколько человек из вашего окружения страдали или страдают от этого заболевания, которое является одной из основных причин нетрудоспособности во всем мире.

Как это происходило с Н. А может быть, и вовсе не признает этот диагноз, ведь «отговорки все это, раньше никаких депрессий не было, не болезнь это».

Как бы ни было распространено мнение из предыдущего абзаца, последняя редакция Международной классификации болезней МКБ-11 его опровергает. Она рассматривает депрессивные расстройства в категории аффективных расстройств (или расстройств эмоциональной сферы) и выделяет единичное депрессивное расстройство, рекуррентное депрессивное расстройство, дистимическое расстройство и смешанное депрессивно-тревожное расстройство.

Симптомы, из которых складывается депрессивный синдром и необходимые для постановки диагноза депрессивного эпизода, разделены на три клинически значимые группы — аффективные, когнитивные и нейровегетативные. Иными словами, это про длительное плохое настроение, потерю интереса к любым занятиям и чувство безнадежности и бессмысленности, усталость, нарушение сна и изменение аппетита. Обязательно необходимо наличие таких критериев, как ежедневное сниженное настроение и снижение интереса к любой деятельности, продолжающиеся в течение как минимум двух недель.

Однако надо понимать, что она учитывает лишь случаи диагностированного заболевания. Культурно и социально обусловленное нежелание мужчин обращаться за врачебной помощью («мальчики не плачут», «чего нюни распустил, будь мужиком», «лучше выпить с друзьями, чем с кем-то за деньги свои проблемы обсуждать») может быть серьезным фактором, влияющим на статистику.

И не просто на статистику. В наиболее тяжелых случаях депрессия без необходимого лечения может привести к самым трагичным последствиям. Самоубийство находится на четвертом месте среди причин смерти молодых людей в возрасте 15–29 лет. Это более 700 000 человек каждый год. Достаточно, чтобы принимать всерьез всю серьезность заболевания.

Лечение депрессивного синдрома существует и зависит от тяжести и характера эпизодов заболевания. В сложных случаях с риском суицида без госпитализации и медикаментозной терапии не обойтись. При этом для легкой формы депрессии не таблетки, а именно психологическая терапия является методом первого выбора. В большинстве же случаев — в том числе и в кейсе, описанном в начале статьи, — именно сочетание фармакотерапии (представленной преимущественно антидепрессантами) и определенных видов психотерапии является наиболее эффективным.

При этом ВОЗ отдельно выделяет такие инструменты, как метод поведенческой активации и развитие навыка осознанности (mindfulness), о которых мы отдельно поговорим ниже. Формат психологической работы может быть как индивидуальным, так и групповым (например, терапевтическая группа, тренинг навыков, различные психосоциальные мероприятия). Различные техники самопомощи и самоподдержки также могут быть весьма полезны. Ниже мы остановимся на некоторых из них.

Давайте рассмотрим типичную ситуацию, в которой может оказаться человек, страдающий депрессией. Он просыпается утром в выходной не в лучшем настроении и не чувствуя в себе достаточного количества энергии, чтобы приступить к утренней рутине. Он знает, что на сегодня запланирована встреча с хорошими друзьями, на которую он собирался отправиться, приняв душ и выпив кофе. Однако депрессивные эмоции, с которыми столкнулся наш герой, подталкивают его к тому, чтобы отменить все и остаться дома, даже не давая себе возможность освежиться в душе.

Ведь не надо никуда идти и можно весь день быть в теплой и понятной кровати. Но оставаясь дома, отказываясь от встречи с людьми, которые могут поддержать, человек остается наедине со своими депрессивными мыслями о том, как все плохо и бессмысленно, прокручивая их раз за разом. Он чувствует себя еще более вялым и обессиленным, изолированным и одиноким, никому не нужным и виноватым перед друзьями. И в следующий раз выйти из дома будет еще сложнее. Это и есть долгосрочные последствия эмоционально обусловленного поведения при депрессии, с которыми столкнется наш герой.

Под влиянием негативных переживаний он принимает решение избегать того, что могло бы дать ему «разгуляться» (я часто в терапии с клиентами с депрессивной симптоматикой использую этот «бабушкин» термин) и в итоге улучшить его эмоциональное состояние: освежающего душа, прогулки, вкусного завтрака, поддержки друзей и близких.

Более того — неэффективные поведенческие стратегии закрепляются: ведь человеку не становится лучше, и он продолжает раз за разом придерживаться привычных паттернов, дающих лишь кратковременное облегчение, отказываясь от того, что приносит удовольствие и улучшает жизнь, от социальной активности, от изучения нового и стремления стать лучше.

Это и есть замкнутый круг депрессии. Но из него есть выход. И это поведенческая активация. По сути, речь идет о поведении, противоположном тому, которое демонстрирует герой нашего примера. А активация означает необходимость действия, а не бездействие. Только активность, причем любая — социальная, физическая — может дать выход из порочного круга избегания. Начиная от самых простых рутинных дел — чистки зубов, мытья головы, приготовления завтрака, прогулки, зарядки до более сложных — посещения мероприятий, общения с друзьями, рабочих задач, личных проектов.

Поведение — мощный локомотив, который позволяет оторваться от эмоционально окрашенных мыслей, сосредоточиться на позитивных стимулах и в итоге получить корректирующий опыт.

Мозг убеждается, что мысли об отсутствии сил и энергии, бессмысленности и тотальном одиночестве не соответствуют реальности.

Хорошо, скажете вы, но выше в статье написано, что один из основных симптомов депрессивного синдрома — это снижение интереса к любой деятельности. И плохое настроение. Как при таких условиях найти в себе силы хотя бы начать что-то делать?

Главная ошибка, которая тут нам может помешать, — это ошибка ожидания мотивации. Мы привыкли, что в норме сначала появляется мотивация, желание, импульс сделать что-то, и затем мы приступаем. При депрессии (усталости, выгорании, стрессе) этот механизм дает сбой. Точнее, он работает в обратную сторону: нам сначала нужно что-то сделать, а затем уже присоединится мотивация.

Скорее всего, даже те читатели, которые не сталкивались с депрессией, смогут вспомнить примеры действия этого правила в своей жизни. Вы собрались в спортзал на тренировку, но идти туда, еще и в плохую погоду, не особенно хотелось: «Я так устала на работе, может, ну его». Или планировали провести время с друзьями, но в конце дня стало казаться, что ехать куда-то слишком долго: «Да мне там, наверное, будет скучно». Или просто так долго размышляли, стоит ли выходить на прогулку, что чуть было не передумали. Что может объединить все эти и многие другие примеры? Если вы все-таки сделали запланированное — то с удивлением (или без него) обнаружили, что отлично провели время. Взбодрились в спортзале и гордитесь собой, повеселились с друзьями и рады чувствовать себя частью компании, развеялись и размялись на прогулке.

Итак, какой тут главный смысл? Если вы сталкиваетесь с депрессивной симптоматикой, эмоциональным выгоранием, высоким уровнем стресса, ждать появления музы будет не самым лучшим решением.

Чтобы появилась мотивация, нам надо приступить к действию. Да, без настроения, без огонька, даже через сопротивление. Представьте, как вы запрыгиваете в прохладный водоем в жаркий день. Просто задержите дыхание и начните, не позволяя себе уйти в раздумья или сомнения.

Еще один навык, который является ключевым как в терапии депрессии, так и в различных техниках самопомощи, — умение направлять внимание на настоящий момент времени. По сути, это и есть осознанность в ее узком определении.

Чтобы понять, как он работает, давайте прямо сейчас проведем небольшой эксперимент.

Засеките 5 минут и погрузитесь во что-то, что вас расстраивает. Можете уйти в печальные, депрессивные мысли или вспомнить неприятное событие. Продолжайте сосредотачиваться на тяжелых эмоциях и мыслях, пока не прозвенит таймер.

Теперь оцените интенсивность ваших эмоций по шкале от 0 до 100. Скорее всего, их интенсивность выросла. Вы обратили достаточно внимания на депрессивные эмоции и мысли и были полностью сосредоточены на них, что естественным образом их усилило. Это то, что мы часто делаем неосознанно, и то, что практически всегда делают люди, страдающие депрессией.

А теперь, во второй части нашего эксперимента, давайте попробуем направить внимание не внутрь — на собственные переживания — а вовне. Оглянитесь вокруг. Что вы видите прямо сейчас? Какие предметы? Какого они цвета? Есть ли среди них желтые? А зеленые? Может быть, удастся разглядеть текстуру тех предметов, которые находятся ближе. Какие звуки вы слышите? Какие из них громче, а какие — тише? Какой у них ритм? Тембр? Принюхайтесь. Пахнет ли чем-то? Это может быть не явный запах, а едва уловимый — чистая одежда, крем на коже ваших рук. Дотроньтесь до чего-то. Подойдет абсолютно любой предмет — чехол от наушников, ручка, обои на стене, предмет одежды. Какова эта вещь на ощупь? Она холоднее или теплее вашей руки? Мягкая или твердая? Гладкая или шершавая? И, наконец, сконцентрируйтесь на ощущениях во рту. Возможно, это едва уловимый вкус недавно выпитого чая, жевательной резинки, сигареты. Если есть возможность, можете съесть что-то или выпить. Попробуйте ощутить не только вкус со всеми его оттенками и нюансами, но и послевкусие.

Не торопитесь. Пусть это будут 5 минут, когда вы изучаете внешний мир, а не внутренний. Где вы? Что происходит вокруг? Как сейчас выглядит, пахнет, звучит пространство вокруг вас?

И теперь давайте снова вернемся к вашим эмоциям и оценим их интенсивность. Могу предположить, что она значительно снизилась и это ощущается очень естественно.

Когда мы направляем внимание на настоящий момент времени, то, как корабль в шторм, бросаем якорь и не позволяем эмоциональным волнам отнести нас в неизвестном направлении. Другое название этого навыка и есть — якорь в настоящем. Печальные, грустные, депрессивные воспоминания обычно относят нас в прошлое. И часто, чтобы отрегулировать собственное эмоциональное состояние, достаточно вернуться в настоящий момент — тот самый, в котором существуем мы, наше тело, наше дыхание.

В рамках этого навыка не нужно делать ничего особенного — анализировать, оценивать настоящее. Достаточно просто оказаться в нем. Для этого можно использовать органы чувств и каналы получения информации об окружающем мире (зрение, слух, обоняние, вкус, тактильные ощущения), как мы делали в эксперименте выше. Важно понять, какие из этих якорей наиболее эффективно вытаскивают вас из переживаний во внешний мир.

А как дела у Н., спросите вы? Не так уж и плохо! Через месяц после начала медикаментозной поддержки в сочетании с психотерапией она стала, по собственному выражению, шаг за шагом возвращаться к «прежней себе».

Она хорошо запомнила, что если оставаться в кровати до обеда, то потом будешь чувствовать себя еще более сонной и уставшей. А зарядка и душ, несмотря на мысли о том, что на них нет сил, наоборот, дают ощущение легкости и энергии. Н. возобновила встречи с друзьями и отмечала каждый раз, как меняется ее эмоциональное состояние благодаря их теплой поддержке и участию. Более того, она изучала разные способы, которыми могла бы поддержать сама себя в сложные периоды, не переходя в самообвинение и самокритику. Уже полгода как она перешла к нерегулярному формату терапии и совместно с психиатром планирует постепенное снижение дозы антидепрессантов.

Чему нас с вами учит история моей клиентки?

Депрессивный эпизод — это заболевание со сложным взаимодействием социальных, психологических и физиологических факторов. Не на все мы можем повлиять, это правда. Однако точно есть ситуации, которые находятся в зоне хотя бы частичного контроля: физическая активность, полноценный сон, навыки совладания со стрессом и позитивного преодоления трудностей.

Если вы чувствуете, что сталкиваетесь с депрессией или другими эмоциональными трудностями, — самое время обратиться за помощью к специалистам, чтобы своевременно диагностировать болезнь и начать лечение.

Жил-был царь Пигмалион, который вел уединенную жизнь. Психологи, возможно, сочли бы его социофобом[19]. Ему, как простому смертному, хотелось женской любви. Ничего лучше не придумав, вырезал наш герой скульптуру из слоновой кости — девушку неземной красоты и назвал ее Галатеей. Стал ее наряжать, разговаривать с ней, подносить дары. Пигмалион влюбился в собственное творение. Богиня Афродита, узнав о безответной любви царя, оживила статую. Девушка и ее создатель получили возможность в реальном мире соединить свои судьбы. Любовь оказалась взаимной. Галатея вышла замуж за Пигмалиона. И жили они долго и счастливо.

Почему же эта романтичная история дала название психологическому синдрому?

Важную роль в этом сыграла пьеса нобелевского лауреата в области литературы Бернарда Шоу под названием «Пигмалион» (1912 г.). Она о мужчине из высшего общества по имени Генри, взявшемся на спор выучить девицу из низов по имени Элиза великосветским манерам и речи уровня герцогини. Вначале подопечная Генри была полной противоположностью Галатеи. Однако главному герою, подобно Пигмалиону, удалось сотворить из Элизы идеал. Конечно, не без участия самой девушки. Но снобизм и шовинизм не позволили мужчине влюбиться в результат своего творения. Пьеса завершилась не так оптимистично, как миф. Долго и счастливо не случилось.

Эта история приближает нас к пониманию сущности синдрома Пигмалиона. Но не хватает последнего штриха.

Вы удивитесь, но первым описал синдром не психолог, а ирландский математик и физик Джон Лайтон Синг. Впечатленный мифом и пьесой, в своей книге «Беседы о теории относительности» (1970 г.) он предложил обозначать термином «синдром Пигмалиона» психическое заболевание, при котором человек утрачивает четкое различие между реальным миром и модельными мирами, созданными его воображением.

Мы все являемся неотъемлемой частью реального мира. Да только он не идеален. Мало кому это нравится.

А вы хотите осуществить свою мечту: объединить реальный и воображаемый миры? Если да, то добро пожаловать в реальность, где боги не придут вам на помощь. Зато у вас может развиться синдром Пигмалиона.

Практически любой феномен в психологии стоит рассматривать через призму различных теорий. В нашем случае для простоты понимания подходит условное деление людей на: подчиняющихся, подстраивающихся и прогибающихся под других. И противоположных им: ломающих, заставляющих и требующих. Первые — это наши «Галатеи», а вторые — «Пигмалионы».

Теперь дайте посмотрим, как синдром проявляется в обычной жизни.

У Натальи и Данилы родилась дочка Настенька. Родители окружали малышку заботой, проявляли к ней любовь. И вот девочка пошла в школу. Все было хорошо, пока не начали ставить оценки. После первой же четверки папа сказал: «Мать, стыд-то какой! Настя у нас бестолковая оказалась. Я не думал, что так будет». Мама поддержала: «Исправится. Я буду с ней заниматься. Потом репетитора наймем, если что».

Родители, ослепленные синдромом Пигмалиона, не задумывались, на что реально влияют оценки и как такое отношение отразится на психике дочери. О ребенке, его желаниях и возможностях, среде, в которой он учится, тоже не думали.

Отец все время твердил: «Надо больше заниматься! Папе нехорошо, когда дочка получает оценки ниже пятерки». Стал говорить, что заболеет, если она позволит себе плохо учиться. Маме было на это больно смотреть, но она помалкивала, чтобы не огорчать мужа.

Воображаемые миры родителей не соответствовали реальности. И они вместо того, чтобы помогать дочери развиваться здоровой физически и психически, с упорством, достойным лучшего применения, продолжали создавать идеального ребенка. За которого не будет стыдно. На радость маме и папе: «Наша принцесса лучше всех!»

А дочка взрослела. Начала понимать, что не у всех такая жизнь, как у нее. Все чаще болела. Жаловалась на что угодно, лишь бы не идти в школу. Врачи разводили руками: ребенок здоров. В результате Настя оказалась в кабинете у психолога. Могло ли быть по-другому?

Основным источником зарождения является модель воспитания детей в семье. Если ребенка держат в строгости и родителям удается пробить его сопротивление угрозами, силой, манипуляциями, шантажом, то, взрослея, он с высокой вероятностью станет «Галатеей». В противоположном случае, когда ребенку позволяют практически все, а любой каприз в мгновение ока удовлетворяется, то может вырасти «Пигмалион».

Серьезное влияние оказывает то, как взаимодействуют значимые для ребенка взрослые между собой и с другими людьми. Потому что ребенок многому учится через подражание. Если он видит доброжелательное общение без физического и психологического насилия, то вероятность появления синдрома минимальна. В противном случае все будет с точностью до наоборот.

В практике психологи часто сталкиваются с тем, что клиент вдруг говорит: «Вот же кошмар! Я копия своей мамы (или папы, бабушки или дедушки, старшей сестры или брата)». И это прекрасный момент, потому что становится понятно, что не так, что стоит корректировать.

Это пришлось понять и родителям Настеньки. Потому что лечить нужно было не ребенка, а синдром Пигмалиона у мамы с папой.

Ухудшится не только жизнь самих родителей и их детей, но могут пострадать и другие люди, которые придут в жизнь уже взрослых детей.

Виктория попала ко мне на консультацию изможденной событиями последнего года. Сказала, что ее убивают проблемы в отношениях со свекровью. До замужества, как выразилась Вика, «ничто не предвещало беды». После свадьбы девушка переехала в квартиру к мужу. Уже на следующее утро, в 8:00, молодожены услышали звук открывающейся двери. Кирилл, муж Виктории, выскочил в коридор и на пороге увидел маму с сумками. Та крикнула: «Вика, беги скорее сюда, давай Кирюшке завтрак готовить». В планы пары это явно не входило, но они послушно отправились на кухню.

На следующее утро все повторилось. В этот раз мама дополнительно отчитала молодую жену за недомытый унитаз и волосы в раковине. Молодожены снова промолчали. Незваные визиты продолжались, как и поучения свекрови. Устав от такого вмешательства в семейную жизнь, Вика попросила мужа поговорить с мамой. На следующий день свекровь пришла в 6 утра и с порога стала плакать.

Ее сын заслуживает лучшего, и паре надо развестись. Ну а сын, тряпка такая, дожил до 40 лет, а отстаивать свои интересы так и не научился. Боится донести до ленивой бабы, что значит забота о муже. И добавила: «Кирюшенька, если ты не разведешься и эта родит тебе ребеночка, то подумай, каким она его вырастит?»

Пигмалион в юбке отрывался по полной. Вопреки здравому смыслу, Галатеи оказалось аж две штуки: Кирюша 40 лет и Викуся 27 лет. Ведь эти двое не соответствовали модельному миру Валентины Петровны. Значит, статуи недоделанные. Надо рихтовать. То ли дело резиновая женщина из секс-шопа. Всем хороша. Жаль, готовить не умеет, дома не убирается, детей не нарожает — и перед родственниками хвастаться не с руки. Но хоть помалкивает. Прямо как Галатея, только материальчик другой, помягче.

Важно знать, что, прожив в такой обстановке 40 лет, шансов перестать быть Галатеей своей мамы у Кирилла меньше, чем у Насти из предыдущей истории, которой на момент нашей встречи было 13. Ведь чем дольше человек живет в роли Галатеи, тем больше искажаются его представления об отношениях между людьми. В норме они основаны на любви и уважении, признании границ и равной ценности друг друга. С другой стороны, ребенок не может сепарироваться[20] от своих родителей, находясь в финансовой и юридической зависимости. А взрослый может. Было бы желание.

С Пигмалионами все обстоит точно так же. Чем раньше скорректировать синдром, тем скорее человек вернется к комфортной жизни, перестав причинять боль и страдание своей Галатее.

Синдром может быть не только у родителей по отношению к детям, но и у взрослого партнера по отношению к любимому человеку.

Митя — успешный начинающий хирург. Мила — режиссер. Их отношения начинались многообещающе. Он красиво ухаживал. Она умело заботилась. Все было чудесно до поры.

«Пигмалионство» началось с того, что Мила нарисовала в своем воображении, как Митя откроет частную клинику. Она будет ему во всем помогать. Заживут они прекрасной жизнью, как в кино. Хотя разговоров об этом не было.

Шло время. Митя и не думал что-то менять в работе. Девушка решила, что так дело не пойдет.

Наша героиня стала закидывать любимого ссылками на статьи о том, как открываются успешные клиники. Партнер игнорировал или говорил, что не время. Каждую следующую неделю давление со стороны разочарованной девушки возрастало. Совместная жизнь превращалась в ад для обоих. Охваченная синдромом Пигмалиона Мила была в бешенстве и уже не знала, как еще уязвить слабака. Ведь такой милый и покладистый Митя, которому всего-то не хватало открыть клинику для полного счастья, отказывался становиться ее Галатеей. Он не хотел, чтобы из врача по живому «вырезали» бизнесмена. Ускользал всеми способами.

Долго и счастливо никак не получилось. Вместо того чтобы задаться вопросом: «Он этого хочет? Мы вообще об этом договаривались?» — девушка искала все более изощренные способы давления. Это совсем не походило на божественное вмешательство Афродиты. В итоге пара распалась. Митя не выдержал давления и сбежал к другой девушке. А Мила пришла к психологу сетовать на свою несчастную судьбу, искренне не понимая причин поступка бывшего мужа. Поняв их, не менее искренне была удивлена.

Синдромы имеют такое свойство — обладателю очень непросто их в себе обнаружить. Со стороны бывает виднее.

Тут каждый решает сам, как ему поступать.

Синдром Пигмалиона — это основанное на желании жить в идеальном мире, повторяющееся из раза в раз деструктивное поведение, нацеленное на превращение других людей в удобных, послушных, соответствующих желанному образу, созданному в воображении. Непрекращающиеся попытки изменить людей даже против их воли до такой степени, чтобы хотелось их любить, с ними дружить и работать. «Пигмалион» не дает права выбора «Галатее». Это является значительной частью проблемы.

Чтобы понять, есть ли у человека синдром, необходимо знать о существовании феномена и быть внимательными к себе и окружающим, к словам и поведению.

Полезно знать, что женщины наравне с мужчинами могут быть охвачены синдромом Пигмалиона. И Галатея не определяется по гендеру. А может быть в паре не один, а целых два Пигмалиона?

Яна и Костя. Ей сорок, ему тридцать восемь. Она ухоженная, выглядит моложе своих лет, работает на высокой должности. Всего в жизни добилась сама. Веселая, заводная, бегает по утрам, любит путешествовать, проводить время с друзьями. Про таких говорят: женщина — огонь. Именно это свело с ума Костю. Он сказал: «Я никогда не встречал таких зажигательных девчонок! Влюбился сразу и навсегда!»

Костя — айтишник, математик. Умный, интересный, отлично зарабатывает. «Я разговаривала с ним и испытывала интеллектуальный оргазм», — сказала она, закатив глаза от удовольствия. А потом добавила: «И до сих пор испытываю».

Казалось бы, живите да радуйтесь! Но есть одна проблема, которую пара не может решить.

Костя — домосед. Работает удаленно. Поддерживать активности любимой устал. Последнее время говорить об этом начал каждый день. Ему невыносимо смотреть, как она проводит время без него. А ей невыносимо, что он отказывается от всех предложений активного времяпрепровождения.

«Короче говоря, я его привела, чтобы вы ему объяснили, что он меня потеряет, если не перестанет просиживать штаны», — завершила свою речь Яна. «Нет милая, ты попутала! Это я тебя привел, чтобы тебе сказали, что ты совсем с катушек слетела со своим калейдоскопом бурной жизни», — раздраженно парировал Костя.

Так два Пигмалиона сцепились в схватке, которая, с их слов, продолжалась уже второй год. Галатеей становиться не хотел никто. На мой вопрос: «Можно ли найти компромисс в этой ситуации?» — оба замерли и с удивлением посмотрели на меня. Это в голову нашим голубкам не приходило. Они искали ту самую Афродиту, которая одним взмахом руки «оживит» партнера, и будут они жить долго и счастливо.

Вот так, Пигмалионы надеются, что Галатеи перестанут сопротивляться и сделают все, чтобы их создателям было хорошо. Тогда реальный мир станет таким же, как воображаемый. Можно будет расслабиться и получать удовольствие. За счет другого. А пока Пигмалионам приходится жить как в песне Алены Апиной: «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила». Хотя нет, они не живут, а мучаются, страдают. Полюбить-то не удается это недоделанное, никак не вылепляемое существо. Хочется безупречную Галатею. А выходит сами знаете что. Мир-то не идеален.

Печальная картина нарисовалась. Повеяло безысходностью. Но так ли все плохо? Можно ли что-то сделать?

Если «пациент» наслаждается своим синдромом, то не захочет ничего менять. Может даже наоборот, усилит «пигмалионское» поведение.

Пытаться убедить такого человека, что ему пора что-то осознать и поменять в жизни, бесполезно. Это как лечить алкоголика, которому нравится пить все, что горит. В таком случае Галатее остается смириться и мучиться всю оставшуюся жизнь. Или уйти, а то и бежать со всех ног, чтобы Пигмалион не догнал и не продолжил дорабатывать свой объект желания все более изощренными способами.

Человек может согласиться или не согласиться разговаривать на предложенную тему, что-то менять или не менять в себе, своем поведении.

Получив ответ от «Галатеи», следует решить, как быть дальше: попытаться понять и принять ее точку зрения, продолжать настаивать на своем доброжелательно, приводя аргументы, пока она готова вести диалог. Или разорвать отношения.

Можно научиться это замечать за собой и другими людьми. Выходить из роли и предлагать другим поступать так же, не становясь при этом Пигмалионом. При наличии желания многое возможно скорректировать, исправить, наладить. Важно помнить, что у каждого человека, включая нас самих, есть не только физические, но и психологические границы. Когда они нарушаются, начинается война. Нам решать, хотим ли мы провести переговоры и разрешить конфликт мирным путем. Найти решение, которое удовлетворит обе стороны. Или важнее победить, даже разрушая мир другого человека, а может, и его жизнь.

В отсутствие синдрома Пигмалиона отношения могут приносить любовь, радость, удовольствие и делать людей счастливыми. А богиня Афродита будет с улыбкой наблюдать за нами с Олимпа.

Стать профессиональным тарологом было куда сложнее, чем я могла представить, когда впервые взяла в руки колоду карт. Тогда мне казалось, что Таро — это очень просто. Думала, что прочитаю несколько книг, и сразу стану квалифицированным специалистом. На тот момент я уже была блогером с достаточно большой аудиторией и знала, что это такое — начинать собственный проект с нуля. Я ничего не боялась. Я была полна амбициозных планов и не видела препятствий. Наивная.

Довольно быстро мне пришлось признать, что крутому тарологу необходимо изучать не только варианты интерпретаций карт, но и мифологию — от восточной до скандинавской, философию, психологию, принципы коучинга и смежные эзотерические учения вроде нумерологии и астрологии. Сколько всего интересного! Жуткое количество информации. Противоречащие друг другу методики, советы специалистов и отрывочные знания с трудом укладывались в голове.

И тут мне стало страшно. Я не знала, как взяться за такую неподъемную задачу. Представляла себе сеансы, на которых ВСЕ ШЛО НЕ ТАК, а я по неопытности ничего не могла с этим сделать. Я боялась осуждения, боялась выставить себя дурой, боялась потерять читателей, которых с таким трудом собирала. Раньше я говорила с аудиторией только о психологии и коучинге и убедила себя, что меня не поймут.

Вот поэтому очень долго в блоге я не говорила о Таро ни слова. Мой интерес к этой сфере стал чуть ли не тайной за семью печатями. Конечно, это плохо сказывалось и на моем самочувствии, и на жизненном тонусе.

В голове крутились дурацкие мысли, лишавшие энергии и возможности сдвинуться с мертвой точки.

Те же мысли, что мучают каждого человека с синдромом новичка. Мне казалось, что я не справлюсь, что недостаточно хороша, что не стоило даже пытаться. Хотелось все бросить.

Но интерес к новому был сильнее. Я смогла, и сегодня я — самый дорогой таролог в России и обожаю свою работу.

Подумать только, а ведь синдром новичка чуть меня не съел.

За новое дело человек обычно берется с большим воодушевлением. Многое действительно получается — иногда даже с первого раза. Восторженный новичок еще сильнее погружается в иллюзию, что в новой сфере все предельно просто. Ожидания возрастают. И вот тут начинается веселье.

Постепенно становится ясно, что в новом деле есть масса тонкостей и нюансов, которые никак не увидеть со стороны. Появляются неожиданные препятствия. «Очевидные» выводы оказываются ошибочными.

Итог — фрустрация, неуверенность и страх.

Вот здесь и формируется синдром новичка. Эйфория прошла. Человек уже понимает, что перед ним стоит сложная задача, но решить ее быстро и качественно не выходит. Ожидания и реальность трагически не совпадают.

Помните это ощущение, когда впервые идешь в спортзал или на танцы? Меняешь школу, универ или работу? Все вокруг на вас пялятся. Наблюдают, оценивают, осуждают. Куда не пойди — всюду недобрый шепот и косые взгляды. Мы — не бодрые хищники, мы — дрожащие, медленные, глуповатые жертвы, на которых зверь покрупнее готов в любой момент объявить охоту.

Так ли это? Конечно, нет.

Этот страх не дает нам признаваться в ошибках и просить помощи и совета у более опытных коллег, мешает наладить с ними общение. Из-за синдрома новичка можно надолго застрять и в чувстве собственного бессилия, и в развитии компетенций, не говоря о том, что долго чувствовать себя бестолковым — вредно для здоровья.

Переживания сменяются состоянием эйфории и ощущением всесилия. Вы то чувствуете себя гуру журналистики/стоматологии/ювелирного дела, то всерьез задумываетесь о том, что на работу вас взяли из жалости.

Вам тяжело и страшно просить у коллег помощи или признавать ошибки.

У вас в голове постоянно крутятся негативные мысли, например:

«У меня не получится».

«Тут и так много более квалифицированных специалистов — мне-то что тут делать?»

«Рынок по этой специальности уже переполнен…»

«Да куда я полезу? Все равно не выгорит».

Вы выполняете свою работу качественно и… бесплатно. Вам постоянно кажется, что прежде чем брать с людей деньги, вам нужно «набраться опыта». Работает установка: «Бесплатно мне делать легко, потому что я не боюсь накосячить. За деньги работать сложно и страшно, ведь я могу подвести клиента».

Если все или парочка признаков вам давно и хорошо знакомы, это повод задуматься о том, что у вас синдром новичка.

Синдром новичка может развиться не только у вчерашних студентов, но и у сильных профессионалов с прочной репутацией и солидным стажем. Чтобы почувствовать себя новичком, достаточно поменять сферу деятельности или взяться за задачу, с которой раньше не сталкивался. Более того, для опытного человека синдром может стать даже большей проблемой, чем для двадцатилетнего парня, устроившегося на первую в жизни работу.

Один плохо составленный отчет, и ты уже готов признать, что ты инфантильный, глупый, ни на что не годный и вообще учился не на том факультете. Чем сильнее самовосприятие человека зависит от его карьеры и профессии, тем сильнее эти мысли бьют по самооценке.

Представьте классного специалиста Петю, впервые получившего должность руководителя. Еще вчера он знал о своей работе абсолютно все, а начальство и коллеги хором пели, что лучшего человека на это место не найти. Сегодня перед ним стопка подозрительных документов, на которой он успел оставить кофейное пятно, в расписании куча совещаний непонятно с кем, все от него чего-то хотят. Голова кругом.

Тут бы ему пойти поинтересоваться у собственного начальника, для чего нужен бланк А и входит ли в его должностные обязанности решать споры бухгалтерии и маркетинга по поводу кофеварки. Но гордость не позволяет, стыдно. Человеку с репутацией и именем просить о помощи? Да никогда!

Петя пытается разобраться самостоятельно — не выходит.

В итоге вместо того, чтобы потихоньку учиться, он начинает прятаться от проблем, имитировать бурную деятельность и фабриковать мнения. Вчерашнему специалисту Пете очень плохо. Он думает, что не заслуживает своей должности, обесценивает весь предыдущий опыт и боится лишний раз посмотреть в глаза начальнику.

А теперь давайте подумаем, как он мог бы себе помочь.

В первую очередь понять, что он — не финальная точка пути, а всего лишь часть процесса, точнее, одна из стадий эффекта Даннинга — Крюгера, который описывает искаженное восприятие собственных способностей и возможностей у профессионалов разного уровня. Если в первый рабочий день вы чувствовали себя способным горы свернуть, а через несколько месяцев начали подозревать, что вам в пору увольняться, — не волнуйтесь, дальше будет лучше. Вы прошли стадию самоуверенности полного профана и теперь достигли дна профессиональной самооценки. Настало время от него оттолкнуться.

Осознав, что вы проходите нормальную стадию развития из личинки в профессионала, попробуйте начать воспринимать рабочие проблемы как вызовы. Помните, дело не в том, что вы глупы, а в том, что конкретная задача для вас пока (!) сложна. Но это не значит, что вы с ней не справитесь.

Используйте дополнительные ресурсы: ищите наставника, просите помощи (у коллег и начальников, а еще у психологов, коучей или других специалистов), учитесь, говорите, что вам нужно больше времени, делитесь опытом с такими же новичками. Главное — не молчите о своих трудностях.

Не забывайте отдыхать. Напоминайте себе, что быстрые результаты — не главное, на самом деле каждая ваша ошибка не случайна и помогает вам расти.

Так вы сможете быстрее преодолеть разрыв между сложностью задачи и своим самоощущением.

Кроме того, снизить тревожность и помочь справиться с синдромом новичка могут классические приемы: упражнения на дыхание, медитации и рационализация (например, можно записать на бумажку все, чего вы сейчас боитесь, и перечислить способы справиться с событием, если оно вдруг произойдет).

«Почитаю новости и лягу спать. Всего 5 минут», — думает Василий.

Приходит в себя он через два часа, причем вспомнить, чем он все это время занимался, решительно не может. Утром он просыпается невыспавшимся и злым. Клянется, что уж сегодня точно ляжет спать пораньше. Вот вернется с работы — и сразу ляжет. Только проверит ленту… Кто не грешил, как Василий, пусть первый бросит в него камень.

Болезненное залипание в социальных сетях, часто за просмотром не особо веселых новостей, называется думскроллингом (с английского doom — злой рок, scroll — пролистывать). Очевидно, что это относительно новый синдром, но также очевидно, что уже весьма распространенный.

Наша жажда проводить в соцсетях как можно больше времени подогревается самим форматом распространения информации в них. Будоражащие, шокирующие, интригующие события происходят на наших глазах буквально в прямом эфире. Хлеб и зрелища, которых всегда жаждали люди, сегодня стали доступны как никогда.

Но вот что интересно: чем больше новостного и развлекательного контента мы потребляем, тем меньше удовольствия нам это приносит. Но привычка сформирована и никуда не исчезнет, даже если она перестает приносить радость. Мы не можем остановиться, даже когда время в новостной ленте не приносит ничего, кроме дискомфорта и негативных эмоций.

Но это, разумеется, не единственная причина, по которой нам бывает трудно оторваться от соцсетей. К примеру, нам часто кажется, что стоит нам на сутки вынырнуть из информационного потока, мы упустим огромное количество ценной информации, невероятные возможности уплывут из наших рук. Кроме того, навязчивое, чрезмерное внимание к новостям часто бывает реакцией на тревожные события в мире.

Больше четырех лет я работаю как психотерапевт и транзактный аналитик. Ко мне на консультации не раз приходили люди, для которых думскроллинг стал по-настоящему серьезным препятствием, мешающим нормальной счастливой жизни. И обычно за бессмысленным штудированием соцсетей скрывались другие, гораздо более личные проблемы.

Моя клиентка, молодая офисная работница Настя, считала себя прогрессивным человеком с активной жизненной позицией. Одним из неизменных ритуалов ее утренней рутины был просмотр новостной ленты.

— Мне же нужно знать, что происходит в мире! Только так я смогу принимать верные и обдуманные решения в собственной жизни, — убеждала меня на сессиях Настя.

К сожалению, в отличие от контрастного душа или чашки хорошего кофе, этот ритуал ее нисколько не бодрил.

Избавиться от этой привычки самостоятельно не получалось: без утреннего скроллинга Насте становилось тревожно.

Мы с ней взялись распутать этот клубок.

В качестве эксперимента я попросила ее в течение дня делать пятиминутные перерывы, чтобы замедляться, прислушиваться к себе и записывать, что она чувствовала, что делала и сколько времени это занимало. Оказалось, что большую часть времени Настя чувствовала раздражение на коллег, разочарование из-за бессмысленности работы, внутреннюю пустоту и другие негативные чувства.

Я заговорила с ней о том, насколько она в целом довольна своей карьерой и жизнью, получает ли она от нее удовольствие. Выяснилось, что Настя не была удовлетворена ни работой, ни зарплатой, ни коллегами. Она не видела в своем занятии никакого смысла, ходила в офис исключительно ради зарплаты, каждый день ждала окончания рабочего дня как манны небесной. Она чувствовала, что зашла в тупик, и не знала, как с этим справиться. Жизнь казалась сложной и страшной.

От бессилия она пряталась в соцсетях и новостной ленте — и сама этого не осознавала. Они давали ей ощущение контроля, динамичности жизни, создавали вокруг нее иллюзорный мир, в котором пусть и были проблемы, но не было места ее личным трудностям.

Впоследствии мы работали именно над тем, чтобы помочь ей научиться получать удовольствие от каждого дня, а не над тем, чтобы лишний раз не брать в руки телефон или ноутбук.

Анна была топ-менеджером крупной корпорации: большая ответственность, много сотрудников, высокая зарплата, уважение и почет. Но последние несколько месяцев она все чаще и чаще выпадала из своей интересной и захватывающей реальности в социальные сети и ничего не могла с этим поделать. С этой проблемой она ко мне и обратилась.

Она чувствовала сильную вину из-за снижения продуктивности и злилась на себя за слабость. Отчаянно искала способы избавиться от вредной привычки и работать еще больше и лучше. Пыталась раньше приезжать на работу или позже с нее уходить, составляла чрезвычайно подробные расписания на день, запирала телефон в ящике стола — в общем, была с собой довольно жестока. Проблема, как это обычно бывает таких случаях, заключалась, конечно, не в недостатке дисциплины.

В школе нас учат математике, физике, географии, но совсем не учат таким базовым психологическим навыкам, как умение налаживать контакт с собой и со своим телом. Сбои в этом контакте как раз приводят к частым выгораниям и снижению продуктивности.

Напротив, хорошая связь с собой помогает вовремя понять, что же с нами происходит, и вспомнить об отдыхе до того, как мы окончательно лишимся сил.

Анна была слишком сконцентрирована на карьере и деньгах и игнорировала свою усталость и напряжение, как физическое, так и психологическое. Она забыла, когда в последний раз расслаблялась, отдыхала и жила для себя, а не для достижения целей.

Организм не выдерживал бешеного темпа. Даже если она могла кое-как принудить себя к суровому графику, ранним подъемам и отсутствию выходных, заставить себя сохранять постоянную концентрацию было невозможно. Срабатывали автоматические предохранители: думскроллинг позволял ее телу и психике отдохнуть, когда она сама отказывалась дать себе отдых. И снова сконцентрироваться следовало не на сокращении времени, проведенного в интернете, а на изменении образа жизни и поиске здорового баланса работы и отдыха.

Почему вообще возможен думскроллинг? Почему наша психика реагирует на перегрузки и стресс именно так?

В первую очередь нужно разобраться, отчего мы вообще допускаем перегрузки и заставляем себя перерабатывать. Ведь отдыхать и стремиться к комфорту так естественно, разве нет?

Все дело в строгом внутреннем голосе, нашем вечном критике, который постоянно твердит, что мы обязаны быть лучше, больше, выше. Именно этот голос обесценивает наши прошлые достижения и вынуждает сомневаться в себе. Именно из-за него мы работаем до посинения или продолжаем заниматься нелюбимым делом, ведь он говорит, что бросить — значит сдаться и проиграть. От критика некуда скрыться, он всегда с нами, вечно делает из незначительных трудностей катастрофу, ищет несовершенства в лучших наших работах и решениях, обесценивает и загоняет в угол.

Исчезает он только во время сна или транса.

Трансовое состояние, если объяснять простыми словами, — это некое промежуточное состояние между сном и бодрствованием, когда мозг находится в особом режиме — режиме обработки информации.

Чтобы оказаться в трансовом состоянии, вовсе не обязательно медитировать под струями горного водопада. В него можно перейти, выполняя простые повторяющиеся действия, доведенные до автоматизма. Наверняка многие из вас замечали нечто подобное во время мытья посуды или полов. Вроде пару секунд назад перед тобой была гора грязных тарелок, три жирные сковородки и сгоревшая кастрюля, но вот все вымыто, а как ты все это мыл — не помнишь.

Тот же принцип работает и когда мы залипаем в новостях и в социальных сетях. Монотонное действие погружает человека в трансовое состояние. Мозг находится в режиме обработки информации, то есть отдыхает и отвлекается. Эти моменты наша память часто не сохраняет, поэтому за временем, проведенным в интернете, бывает так сложно уследить.

Как определить, что ваши отношения с социальными сетями могут быть не совсем нездоровыми?

Знаменитая «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» раскрывает синдром мачехи и принцессы. Особенно наглядны в ней чувства мачехи. Здесь и отрицание старения и потери власти, и зависть к молодости (а значит, и влиянию) соперницы, и печаль по уходящему величию.

Почему же мачеха чувствует именно это?

Сначала оговорю, что под мачехой понимается образ, а не женщина, которая приходится кому-то некровным родителем.

Катя прилетела из заграничной командировки в модных брендовых брюках. «Какие у тебя штанишки, мне бы такие на дачу: собираемся забор покрасить», — отвесила комплимент начальница. Такие ситуации обычно разворачиваются между молоденькой девушкой и дамой в возрасте — руководителем, мамой, пожилой родственницей.

Например, начальница бесконечно придирается к юной коллеге. Тетя, у которой приходится жить студентке, пока не дали общежитие, воспитывает из нее Золушку — посуду помыла не так, на зеркале в ванной оставила разводы, по телефону говорит слишком много. Свекровь поучает невестку: как готовить, как пеленать ребенка, как правильно одеваться и вообще, пора бы похудеть. О промахах молодой жены непременно в красках расскажет в присутствии сына.

«Мачеха» не просто критикует «падчерицу», а создает невыносимую моральную обстановку, иногда сама того не замечая. Не потому, что она не любит девушку и желает ей зла, причины гораздо глубже — тревога и низкая самооценка, боязнь старости. Откуда все это берется? Давайте разбираться.

Женщина-мачеха жаждет влияния и господства. Ради этого она готова на многое пойти. В сказках мачеха предстает эксплуататором падчерицы. В реальной жизни мачеха безжалостно эксплуатирует себя. Она много работает, чтобы получить результат. Она будет себя истязать, лишать отдыха и игнорировать нездоровые телесные симптомы, чтобы достичь цели. Если она красива, то будет эксплуатировать свою внешность также для получения как можно большей власти и могущества. Ради такого она будет держать себя на строжайших диетах и может даже отказаться от рождения детей, чтобы не потерять фигуру и формы. Поэтому мачехи из сказок отрицают старение. Ведь это означает потерю влияния на царя. Вспомните этот отрывок из сказки Пушкина:

Обратите внимание на последнюю строчку. Мачехи очень боятся конкуренции и ревностно относятся к потенциальным соперницам. Бывает, что мачехи опекают юных девушек. Например, дочерей или сотрудниц. Решают за них проблемные ситуации, выслушивают жалобы и дают советы, заботятся и не дают в обиду. Но это все не просто так, а чтобы держать соперницу на виду и не дать ей свободно расти. Ведь тогда мачеха обязательно проиграет. Вы могли видеть такое в мультфильме «Рапунцель». Мама внушает, что мир опасен и юной героине в нем никак не выжить без мамы. И это недалеко от истины, потому что девушка лишена возможности получать свой жизненный опыт. Из-за этого у нее не формируется уверенность в себе, а встреча с первыми жизненными трудностями может напугать и убедить в своей беспомощности и никчемности.

Но если царевна переплюнет ее в достижениях, то мачеха пойдет на все, чтобы ее уничтожить.

Чтобы понять, как этот сказочный сюжет проявляется в жизни и почему он важен, давайте разберем глубинный смысл сценариев, в которых есть мачеха и падчерица.

В этом сюжете отражается развитие детско-родительских отношений:

Какой вывод можно сделать?

Это нужно для завершения сепарационного процесса и окончательного психологического взросления дочери.

От тревоги и низкой самооценки. Сейчас все объясню.

Как в сказках, так и в жизни мы видим «мачех», которые все контролируют и всеми командуют. Будь это муж-царевич или руководитель на работе, фактически управляет «мачеха». Чаще всего это жесткий контроль. Ни шагу в сторону, ни слова «отсебятины». Чье-то мнение? Забудьте, мачеху оно не интересует.

Люди с таким сильным контролем, как правило, очень тревожные. Именно для совладания с тревогой им и нужен контроль, а значит, и абсолютная предсказуемость. Помните этот диалог из фильма «Дьявол носит Prada»?

— Позвоните моему мужу насчет обеда и…

— В Фостис? Уже звонила.

— Я должна переодеться.

— Да. Я уже отправила вашу одежду с посыльным.

— Хорошо. И, Андреа, сегодня я вас прошу доставить книгу мне на дом. Эмили даст вам ключ.

Из этого диалога мы понимаем, что ценит мачеха:

Откуда берется такая тревожность?

В реальности родители могут сталкиваться со сложными жизненными ситуациями, но на их отношениях с ребенком это не отражается.

Например: у мужа проблемы на работе, возможно, ему придется искать другую. Это реальная сложность, которая возникла в жизни молодых родителей. Они справляются с нею сами: предполагают пути сохранения места работы, спрашивают у знакомых или просматривают объявления с вакансиями, перераспределяют бюджет, чтобы как можно дольше сохранять привычный уровень жизни. И — подходим к самому главному — продолжают эмоционально прежние отношения с ребенком: играют, читают, берут на руки, уделяют внимание.

Если же реальность захватила родителей настолько сильно, что поддерживать прежние (эмоциональные) отношения с ребенком они не могут, то у ребенка и возникает та самая тревога. Родители могут выполнять свои функции (кормить, гулять, купать), но качество эмоциональных отношений меняется. Для ребенка это непонятная и негативная перемена. Его мир был добрый и стабильный, а стал холодным и небезопасным из-за своей изменчивости.

Допустим, что-то пошло не так. Родители погружены в свои дела (не всегда драматичные. Мама может работать, потому что не хочет оставлять карьеру и полагает, что две бабушки и няня заменят ребенку искренний интерес матери). У ребенка присутствует постоянная тревога: что еще может произойти? Какие фокусы уготовил этот непредсказуемый, опасный мир? Чтобы с нею справиться, приходится все контролировать.

И вот мы с вами подбираемся к самому главному. Почему мачеха противится естественному ходу вещей, например, когда одно поколение сменяет другое?

Потому что ее ранний опыт отношений травматичный.

Как еще узнать мачеху:

С тревогой разобрались. Теперь поговорим о низкой самооценке. Да-да, у такой крутой мачехи низкая самооценка. У нее в детстве практически не осталось шансов на высокую. Почему? Потому что самооценка — это осознание своей ценности. Не оценка себя, а ценность себя. Откуда ей взяться, если родители не транслируют эту ценность?

Вы можете поспорить: ну как же! Мачеха выросла, многого добилась, есть повод ценить себя!

Да, есть повод считать себя профессионалом, уважаемым человеком, важной персоной. Но все это благодаря достижениям и труду.

К сожалению, в детстве «мачехи» чувствуют себя ненужными и заброшенными, а взрослея, получают одобрение, когда ведут себя удобно родителям. Например, сами сидят над книжками, чтобы окончить школу на золотую медаль. Сами штудируют английский. Сами организовали одноклассников, чтобы поставить спектакль для родителей.

Тогда юная мачеха делает два вывода:

Именно поэтому мачеха, как Фигаро: и тут, и там — везде просто!

По этим же причинам она не хочет уходить на пенсию или оставить в покое взрослых детей — постоянно лезет в их жизнь. Ведь если мачеха перестанет быть прежней (крутой, молодой, привлекательной, богатой и пр.), она перестанет быть нужной. По ее мнению, конечно. Она не ценит себя и верит, что другие ценят ее за что-то: за красоту, за связи, за должность. Поэтому так не хочет расставаться с молодостью и властью.

Трудоголизм мачехи может усугубляться еще одной причиной. Чтобы постоянно работать на пределе возможностей и добиваться превосходных результатов, она научилась игнорировать тревогу, усталость, слабость и даже боль. Она готова истязать себя ради достижения целей. Это приводит к разрыву связи со своими потребностями. Мачеха совершенно не слышит себя, хотя и производит впечатление человека, который знает, чего хочет. На самом деле она игнорирует свои истинные желания и вкладывает силы только в наращивание психологических защит — контроль, всемогущество, превосходство. Однако потребности, например, в отдыхе, близости, удовольствии — никуда не деваются. Об этом свидетельствуют вспышки раздражительности и даже ярости. Согласитесь, счастливый и довольный жизнью человек не бросается на других, как собака на почтальона.

Нам то тревожно, то все бесят, то все нормально, но все равно что-то не то. При этом мы можем быть социально успешными людьми и даже объектом зависти. Со стороны кажется, что у человека все есть, кто-то непременно скажет: «С жиру бесится». Но сам «счастливчик» места себе не находит. Беда еще и в том, что решить эту проблему человек пытается единственным и неверным способом — поставить еще более амбициозную цель и достичь ее. Пока он идет к ней, теплится надежда, что скоро все будет хорошо, желаемый внутренний покой и умиротворение не за горами. Но невозможно удовлетворить потребность в психологической близости или отдыхе новой квартирой или первым местом в профессиональном конкурсе.

К слову, отношения мачехи с другими людьми сложные. Ей самой кажется, что дружба или общение ей особо не нужны: и без этого хорошо живется. Окружающие же очень устают от такого человека. Мачеха постоянно от них чего-то требует, вмешивается, контролирует, критикует, делает жизнь невыносимой. Она часто обесценивает других, чтобы возвысить себя. Например, мать может говорить дочери, что та «дурнушка» и надо учиться, раз уж не вышла лицом. Или умалять успехи дочери, говоря, что в ее возрасте она уже руководила отделом на заводе. Дочери или девушки-подчиненные мачехи чувствуют себя угнетенными, беспомощными и только и успевают, что запоминать свои новые недостатки.

Мачеха может действовать и более корректно. Например, инфантилизирует дочь, внушает ей, что она еще малышка, ей еще рано работать, пусть учится. Или не дает принимать самостоятельные решения. Может проверять телефон, запрещать взрослой дочери одеваться как ей нравится, не разрешать общаться с конкретной подругой и даже отбирать зарплату, «чтобы не потратила на ерунду». Нередко держит в финансовой зависимости и манипулирует выгнать из дома за неповиновение. Это позволяет мачехе дольше оставаться молодой, всесильной и видеть подтверждения своего превосходства.

Возможно, вы спросите: неужели она не замечает, как плохо обращается с людьми? Ведь даже близкие страдают от нее!

Не замечает. Потому что невозможно проявлять сочувствие, сопереживание, участие к другим людям, если не проявляешь его в первую очередь к себе.

Она для себя — инструмент достижения целей. И другие для нее — также средство, с помощью которого она получит желаемый результат. Ее собственные чувства и потребности вытеснены. Поэтому чувства и потребности других ей незаметны.

Если вы работаете с мачехой, то бесполезно ей объяснять, что вы устали, больны или у ребенка день рождения, поэтому в выходной вы не придете. Она вас не поймет, потому что когда она устала, больна или у ребенка день рождения, это не причина отказываться от достижения своих целей.

Если вы не хотите быть мачехой или ее маленькой принцессой, то вам может помочь вот что:

Питер Пэн — персонаж шотландской повести. Мальчик с эльфийской внешностью, который умел летать, жил в своем сказочном мире и геройски сражался с пиратами. Его отличало нежелание взрослеть, мысли о взрослой жизни удручали. «Я услыхал, как мама и папа говорили о том, кем я буду, когда стану взрослым мужчиной. А я вовсе не хочу становиться взрослым мужчиной. Я хочу всегда быть маленьким и играть», — говорил Питер Пэн.

Я работаю с клиентами уже больше десяти лет и замечаю, что черты «вечного мальчика» иногда встречаются у некоторых из них. Эдакая детскость, которая, с одной стороны, пленяет своей непосредственностью, легкостью и «чистотой», а с другой — отталкивает необязательностью, нетерпеливостью и эгоцентричностью. Когда «мальчикам» и «девочкам» уже за тридцать, а они не способны выдерживать трудности, принимать серьезные решения, мыслить неэмоционально, сохранять устойчивость, это значит, что они не могут реализоваться в полной мере и прожить жизнь во всей ее полноте. Это значит, что они застряли в детском психологическом возрасте и не могут (а порой и не хотят) двигаться дальше.

Именно в честь Питера Пэна психологи назвали синдром, «обладателям» которого свойственны избегание или перекладывание ответственности, необязательность, нежелание выходить из зоны комфорта, нетерпимость к критике и др. И главное — неготовность жить по-взрослому. Современные Питеры Пэны чаще бегут от проблем, чем решают их. Зачастую они беспомощны в быту, и на них сложно положиться: пообещав что-то, они не всегда держат слово. При этом действуют не из злого умысла, а потому что привыкли ориентироваться лишь на свои сиюминутные желания и потребности.

Но что заставляет современных Питеров Пэнов отказываться от взрослости? «Страшное» слово — «ответственность». Обязательства. Они верят, что взрослый человек скован нормами социума, долгом перед родными, рабочими контрактами и просто не может быть свободен. Питеры же мечтают о почти безграничной свободе — о том самом сказочном «полете». Однако их свободе постоянно что-то угрожает: родственники или друзья, условия труда или начальники.

Так было и у Сергея, моего клиента. На первую сессию он пришел с опозданием. Высокий, с небольшой ухоженной бородкой, в огромной шляпе и пиджаке, сшитом из разных лоскутков ткани. Сергей с порога заявил:

— Ну вот теперь и мой черед! Жена сказала прийти, мол, вы меня вызывали, — в его голосе звучало и наигранное жертвенное смирение, как будто он хотел показать: «я героически подчиняюсь обстоятельствам», и некоторая отстраненность, как будто эта ситуация никак его не касается, что он проявил «великодушие», придя ко мне на прием.

Сергей повесил шляпу на вешалку и по-свойски спросил, где тут можно присесть. Поглощенный своей новой ролью, он, казалось, меня вовсе не замечал. Будто пришел сюда не для доверительного диалога, а просто чтобы «поиграть в клиента».

— Сложно представить, чтобы я кого-то вызывала, — с улыбкой, но твердо парировала я. — Мы обсуждали с вашей супругой отдельную сессию с каждым из родителей в рамках работы с вашим сыном.

— Так, ясно. Ну и что нужно делать? — нетерпеливо спросил мужчина.

— Сергей, скажите, у вас самого есть вопросы касательно общения с сыном?

— Есть! Когда он начнет уже вещи за собой убирать? — мой собеседник рассмеялся, но очень быстро посерьезнел. — Уже не младенец, все раскидает, а попадает потом мне. Мы с женой работаем из дома, и дни, когда еще и сын с нами, — просто «палата номер 13»: все орут. Точнее так: ребенок орет, потому что ему что-то нужно, и орет жена, мол, я ничего не делаю и не помогаю.

Сергей уже учащенно дышал.

— Скажите, а вы знаете, с каким запросом мы работаем с вашим сыном?

Пауза.

— Ну… вроде… догадываюсь. Адаптация? Социализация? Или как там это называется?

— Мы работаем с повышенной тревожностью.

— И от чего она повышена? — вопрос, вроде, прозвучал, но во взгляде клиента по-прежнему не читалась заинтересованность.

К этому моменту у меня появилась гипотеза, что Сергей проживает жизнь по сценарию Питера Пэна. Казалось, ему сложно принимать ответственность за сына, а состояние ребенка и конфликты дома отстраненно воспринимаются «не настолько важными», чтобы уделять им «столько внимания». Это очень похоже на Питера Пэна: ведь если все в жизни «не такое уж и важное», значит, ко всему можно относиться легче — в духе «а что такого?». Вдобавок, между «надо» и «хочу» клиент практически всегда выбирал последнее. А еще из нескольких фраз Сергея стало ясно, что он беспомощен в быту и не только не знает своих обязанностей, а, скорее всего, даже не допускает, что они у него могут быть. Судя по тому, как мой собеседник стремительно перемещался из одного эмоционального состояния в другое — из показного равнодушия в крайнюю степень раздражения, — скорее всего, он испытывал трудности с управлением эмоциями, что тоже характерно для Питеров Пэнов.

— Сергей, вы сказали, что сыну вечно что-то нужно. А как вам кажется, чего самого главного ему недостает?

— Да в том-то и дело, что я не знаю. У него все есть!

— Значит, речь идет не о материальных вещах, верно?

Он на секунду задумался и, кажется, впервые заметил, что в комнате, кроме него, есть еще кто-то — кто-то, кто говорит, живет, чувствует. Он наконец-то посмотрел мне прямо в глаза и медленно проговорил:

— Получается, так.

— Может ли такое быть, что ему не хватает чего-то лично от вас?

Сергей закатил глаза и махнул рукой:

— Ой, Ирин, ну вы говорите как моя жена! Ну чего, чего ему может не хватать? Я дома почти постоянно! Вон, вчера играли с ним в войнушку.

— Здорово, что у вас есть такие моменты! И все же, что сын у вас чаще всего просит?

— Посиди со мной, поиграй со мной, поговори со мной.

— То есть внимания? Может быть, ему не хватает устойчивого контакта с вами? Чтобы он понимал, что сейчас вы всецело только с ним и для него.

Сергей пожал плечами. А я отметила еще одну особенность «вечного мальчика» в поведении клиента: трудность в построении надежных, устойчивых социальных связей.

Они стараются избегать всякого рода контроля и эмоционального давления извне.

— Хорошо. А вот вам самому в его возрасте чего хотелось от отца?

Улыбка с лица Сергея исчезла. Как и маска «беззаботного папаши», от которого все вокруг чего-то требуют. Он выдохнул, и, казалось, вместе с воздухом из него вышел весь запал спорить. Сергей обмяк и прислонил голову к спинке кресла.

— Мы можем об этом не говорить?

— Можем.

Однако после небольшой паузы он продолжил:

— Мне хотелось, чтобы меня перестали бить, услышали мое мнение и просто чтобы мы жили нормальной жизнью.

— А какой жизнью жили вы? — аккуратно уточнила я.

— Родителям до меня никогда не было дела. Я помню от них две фразы: «Ты бестолковый» и «Бедненький».

Сергей поморщился, оторвал голову от спинки кресла и посмотрел на меня.

— Бедненький? В каком смысле?

— Ну, мол, раз уж я бестолковый, то меня надо пожалеть, а значит, я бедненький. И друзей-то у меня нет, и суп я сам сварить не могу, и в жизни ничего не добьюсь. Мама так и говорила: «Найди себе жену, а то пропадешь», — по ее мнению, это максимум, на что я был способен.

— Вы сказали, вас били?

— Ага, причем так весело было: я помню, ночью приснился кошмар, я проснулся и пришел к родителям в комнату, а папа за ремнем, — и вот снова улыбка, как будто Сергей хотел уменьшить травматичность воспоминаний, выставив все как забавный случай. Хотя, конечно, мы оба понимали, что ничего веселого здесь нет. — А еще мне все было нельзя! Гулять нельзя — бандиты, без шапки нельзя — заболею, в гости нельзя — а вдруг убьют. Есть то, что я хочу, — нельзя. Спорить нельзя. Возражать нельзя. Я сидел дома и фантазировал, что однажды стану космонавтом и улечу на планету, где буду жить совсем один.

Вот так за пару минут, «проведенных» в детстве Сергея, подсветились страшные эпизоды, в которых было и психологическое давление, и физическое насилие. Для ребенка невыносимо, когда родители проявляют жестокость, когда не видят личности ребенка, а воспринимают его как некий объект без чувств, мыслей и желаний.

Остаются только поверхностные желания, которые и составляют основу их жизни — действовать в согласии со своими «хочу».

Люди с синдромом Питера Пэна в детстве часто проходили через насилие или крайнюю степень гиперопеки. Они не научились проявлять разные чувства и при этом не быть отвергнутыми и не отвергать самим, не научились строить близкие долгосрочные отношения, а также сталкиваться с препятствиями и преодолевать их. Они не научились понятию «здоровых личных границ». Взрослые люди не позаботились должным образом о Питерах, не закрыли их базовые потребности в принятии, любви и безопасности, поэтому у последних и сформировалось отторжение взрослости. Они буквально «замерли» в состоянии ребенка.

Как помочь близкому, если вы видите у него проявления синдрома Питера Пэна?

Избегайте провокаций. Будучи импульсивными, Питеры Пэны очень быстро переводят фокус внимания с дела на эмоции, тем самым создавая почву для конфликта. Не отвечайте эмоцией на его эмоции, а придерживайтесь первоначальной темы беседы.

Не пытайтесь самостоятельно «переделать» Питера Пэна наставлениями. Чем больше наставлений и укоров, тем прочнее их негативное убеждение касательно взрослой жизни. И тем сильнее они будут держаться за свои «детские» качества.

Расширяйте их представления о «взрослости». Можно быть одновременно и сосредоточенным, и ответственным, и веселым, и беззаботным.

Не отвергайте и не обесценивайте Питера Пэна. Не говорите: «Ну ты как всегда!», «На тебя нельзя положиться», «Ты только в свои игры играешь».

Инициируйте получение Питером Пэном профессиональной помощи. Например, делитесь обучающими видео-роликами психологов, подарите участие в тренинге, предложите сходить на консультацию.

Что делать, если черты синдрома вы нашли у себя?

Первое, что вы можете сделать, — осознать взаимосвязь детского опыта с вашими качествами в настоящем. Увидеть, к каким установкам они привели.

Найдите пример взрослой жизни, который вам бы понравился. Попробуйте допустить мысль, что взрослая жизнь все же может быть посильной для вас. И не такой тяжелой или скучной, как вам кажется.

Попробуйте каждый день ставить небольшую цель и достигать ее.

Возьмите себе за правило завершать начатые дела. Начиная с мелких бытовых (выпили чай — помыли и убрали чашку), заканчивая большими проектами.

Обратитесь за консультацией к психологу, ведь вместе со специалистом получится гораздо быстрее разобраться в причинах вашего нежелания взрослеть.

Жизнь прекрасна в своей многогранности. Проживите ее на полную!