Он видел солнце с поверхности всех твёрдых планет Солнечной системы: Меркурия, Венеры, Земли (естественно), Марса, больших спутников типа Титана, Ганимеда, Европы, а также с орбит гигантских газовых шаров – Сатурна, Юпитера, Урана и Нептуна. Бывал Витас Васильевич Махоничев и на Плутоне, относящемся по международной классификации к классу малых планет, с поверхности которого земное светило представляло собой крупную звезду. Однако, конечно же, самое большое впечатление оставлял для директора Коскона вид Солнца с расстояния всего в пятьдесят тысяч километров. Потому что здесь оно казалось стеной пенистого пламени, на котором кое-где виднелись тёмные пятна и солнечные протуберанцы.

Стена, состоящая из плазменных гранул диаметром до полутора тысяч километров, загораживала полвселенной, и на неё можно было смотреть часами, как на пламя костра – с помощью поляризационных фильтров, конечно, хотя температура этого «костра» достигала почти шести тысяч градусов Цельсия. Протуберанцы на фоне гранул казались тёмно-багровыми фонтанами и петлями, факелы же, наоборот, представляли собой россыпь светящихся «веснушек» на румяном лице.

Пятна в течение долгого времени в естественных условиях не менялись, так как представляли собой конвективные ячейки плазмы с большим магнитным полем и пониженной температурой, меньшей на тысячу градусов, нежели соседние области звезды. Но в данный момент некоторые из них вдруг начинали сокращать площадь и как бы ныряли в недра солнца, под его поверхность, которая, по сути, являлась не твёрдым образованием, а границей фотосферы.

– Витас Васильевич, – обратился к Махоничеву капитан крейсера «Варяг» Джордан Суровик, – отмечено странное движение на северном полюсе. Посмотрите?

Махоничев очнулся.

Вместе с десятком экспертов и командиров спецподразделений Коскона он находился на борту крейсера, который в составе российской группы сил безопасности контролировал свой участок солнца, где расположилась часть лимб – солнечных пятен, принадлежащих какой-то могущественной структуре, предположительно инозвёздной. Пятна эти хотя и походили на обычные солнечные, не подчинялись общепринятым законам физики и поглощали солнечную плазму, снижая световой поток до такой степени, что это сказалось на всей Солнечной системе. Температура воздуха на Земле снизилась на пять градусов и продолжала понижаться, что порождало резкие климатические изменения на всей планете. Почти растаявший к этому времени Северный Ледовитый океан снова начал покрываться льдами, Европа стала замерзать, и ООН вместе с родственными организациями государств и кластеров объявили тревогу.

В данный момент возле светила собрались космические флотилии развитых стран, чтобы разобраться с «плазмодойщиками» неизвестной цивилизации. Среди них была и эскадра России, имевшей один из самых современных и развитых космических флотов, как гражданский, так и военный.

– Покажите, – согласился Махоничев, утонувший в ложементе командующего эскадрой в качестве одного из «углов квалитета ответственности». Командующим эскадрой он считался формально, на самом же деле главным «углом квалитета» являлся директор ФСБ России Мазин, который находился в Москве, но мог видеть всё, что видели экипажи российской флотилии.

Перед глазами Махоничева в очках дополненной реальности возник практически такой же ландшафт солнечного пламени, показанный системой обзора «Варяга», разве что с иным рисунком пятен и протуберанцев.

Одно из пятен на краю ветви из подобных ему приблизилось. Оно было не самым большим, но именно на него в своё время упали три корабля – китайский, американский и российский – и именно на нём месяц назад остался экипаж катера класса «голем» под управлением майора Коскона Флоры Дрёмовой.

В данный момент пятно двигалось: медленно выползало из объятий солнечной «пены», таща за собой хвост угасающего пламени.

Махоничев включил связь с научным отсеком крейсера:

– Пётр Ильич, что происходит?

Начальник исследовательской группы корабля профессор Краснов ответил тотчас же:

– Надо посмотреть вблизи.

– Понял. Джордан, пожалуйста…

– Секунду, – ответил капитан.

Манёвр не занял много времени. Корабль переместился к северному полюсу солнца и завис над цепочкой пятен. Крайнее из них действительно поднималось в космос и находилось теперь в хромосфере. Его диаметр был равен четырёмстам километрам, и в центре пятна что-то поблёскивало, словно там торчала капля воды.

– Пётр Ильич, не подскажете, что это такое?

– Увеличьте.

Пятно понеслось навстречу, словно крейсер спикировал на него как беспилотник-камикадзе.

Увеличилась и «капля воды», превращаясь в купол диаметром около километра.

Пространство под ним протаяло в глубину. Благодаря многодиапазонной системе обзора корабля, использующей поляризационные фильтры и вакуумные зеркала, стала видна странная конструкция, напоминавшая гриб с плоской шляпкой, опиравшийся на тонкую ножку. В отличие от чёрной гранулированной поверхности самого пятна шляпка имела жёлтый цвет, и при ближайшем рассмотрении превратилась в настоящий луг, поросший короткой сухой травой.

В центре луга располагалась толпа людей количеством не менее двух сотен, вернее существ с двумя ногами, двумя руками и головой. Только ноги и руки у них были намёками на органы человеческого тела, слепленными из текучей субстанции. При каждом движении они расплывались дымком, возвращая форму, и лишь головы оставались неизменными, сохраняя человеческие черты. Существа гуляли группками по двое-трое по лугу, беседовали, поглядывая по сторонам, кое-кто сидел, а некоторые лежали с открытыми глазами. Одеты же все они были в подобие комбинезонов из жидкотекучей дымной субстанции, меняющей конфигурацию.

– Что это? – хрупким голосом проговорил навигатор крейсера Фока Марин.

Никто ему не ответил. Лишь спустя полминуты кванк «Варяга» искин по имени Гордый проговорил индифферентным тоном:

– Идентификации не поддаётся. Возможно, голографический объект.

– Температура в районе пятна три тысячи восемьсот, – заметил Краснов.

– Ну и что? – спросил Махоничев.

– Поддерживать голографический объект при таких условиях невозможно.

– Кому?

Начальник исследователей озадаченно помолчал.

– Во всяком случае нашей науке.

– А пятно создано теми, кто установил здесь лимбы, профессор. Джордан, опуститесь ещё ниже.

– Мы близки к границе допустимого риска.

– Пожалуйста, в пределах моей ответственности.

– Гордый, на двадцать ниже.

– Слушаюсь, – ответил компьютер.

«Варяг» увеличил потенциал защитного поля и нырнул в атмосферу Солнца ещё на двадцать тысяч километров, окунаясь в сплошное море огня.

Однако не успел он выйти на новую высоту, в посту управления прозвучал отрывистый сигнал вызова.

– Нас вызывает Всесолнечный центр Совета безопасности ООН, – доложил компьютер.

– Транспондер включён?

– Так точно. Нас видят, мы в сетке общего мониторинга.

– Соедини, – отреагировал Джордан Суровик.

– Борт «сто шесть» Российского космоарзата, немедленно покиньте зону ответственности Европейского центра! – раздался на английском языке гнусавый голос. – Вы мешаете работе международной комиссии!

– Пошлите их подальше, – ворчливо посоветовал капитан.

– Недипломатично, – усмехнулся Махоничев. – С удовольствием послал бы. Горд – канал.

– Говорите.

– Я директор российской службы космической контрразведки, – металлическим голосом произнёс Махоничев. – Имею карт-бланш Совбеза ООН на проведение любых мероприятий в атмосфере Солнца, идущих на обеспечение безопасности космоплавания в этой районе Солнечной системы. С кем имею честь разговаривать?

Повисла пауза.

Фока Марин, запакованный в своём титульном ложементе согласно инструкции СРАМ[1], посмотрел на капитана и поднял вверх большой палец.

Джордан Суровик, вид которого вполне соответствовал его фамилии: белобрысый, с квадратным ничего не выражающим лицом, светлоглазый, – не отреагировал на этот жест.

Все знали, что Совбез ООН два дня назад выработал решение атаковать пятна на Солнце, сосущие энергию, но Россия заблокировала решение, считая его чрезвычайно опасным и непродуманным. Однако флоты стран, членов Совета безопасности, по-прежнему оставались вблизи Солнца нацеленными на пятна – в ожидании реакции владельцев системы отсоса плазмы после посыла к ней ультиматума.

– Старший координатор европейского Центра политических согласований в Солнечной системе лорд Киркпатрик, – прилетел наконец ответ запросчика. Изображение говорившего при этом в виоме связи не появилось.

– Старший координатор европейского Центра политических и так далее, и так далее, – проговорил Махоничев скучным голосом, – занимайтесь-ка своими делами и не мешайте работе особоуполномоченного Российской Федерации.

Эфир донёс бульк, словно кто-то подавился.

– Я бы вообще послал… – начал навигатор.

Суровик посмотрел на него, и молодой парень умолк.

Корабль остановился. Пояс виома рубки показал на фоне багрового солнечного «пляжа» чёрную проплешину пятна.

– Увеличьте.

Купол, накрывающий толпу странных существ с человеческими головами, исчез, существа стали видны отчётливее. Одно из них вдруг посмотрело вверх, буквально в камеры корабля, и Махоничев издал изумлённый возглас:

– Лавр?!

Лицо существа было лицом пропавшего без вести на Солнце заместителя директора ЦЭОК по спецоперациям полковника Лаврентия Павловича Климука.

– Полковник Климук, – подтвердил компьютер.

– Как он там оказался?! – пробормотал Фока Марин.

Ответом навигатору была тишина.

Запрокинувший голову псевдо-Климук улыбнулся и помахал рукой. Точнее, тем, что заменяло ему руку. Губы полковника шевельнулись, хотя, разумеется, услышать голос было невозможно.

Тем не менее Горд распознал сказанное.

– Он говорит: «Заберите нас».

– Что?! – удивился Фока Марин.

– Заберите нас.

– Капитан Истомин, – позвал Махоничев.

– Слушаю, товарищ генерал, – отозвался командир группы особого назначения, находившейся на борту «Варяга».

– «Голем» к походу!

– Будем готовы через три минуты!

– Один катер всех не заберёт, – с сомнением сказал Суровик.

– Вряд ли нам придётся кого-то забирать, – буркнул Махоничев.

– Почему?

Глава Коскона помолчал пару секунд.

– Потому что люди в тех условиях выжить не могут.

– Так кто это по-вашему?

– Узнаем. Истомин?

– Готов, – лаконично ответил капитан спецназа.

– Старт!

– Поехали!

«Варяг» выпустил в пламенную стену пулю «голема».

Конечно, того, что случилось, не ожидал никто, в том числе учёные и руководители спецслужб всех стран, включая российские.

Через час выяснилось, что толпа существ с человеческими головами, собравшихся «на лугу» в центре солнечного псевдопятна, представляет собой сборище голографических копий живых людей – исследователей и космолётчиков, пропавших без вести в течение года после появления этих странных пятен – так называемых лимб, служащих своим владельцам системой отсоса солнечной энергии. Разумеется, лимбы лишь издали походили на реальные солнечные пятна, на самом же деле являясь антеннами системы откачки. Точно так же и пропавшие на солнце люди перестали быть людьми: они потеряли физический облик, но были восстановлены «в цифре» в виде сгустков виртуальных сущностей, сохранивших личностные характеристики.

Как оказалось, солнечный Улей – та самая система «дойки» Солнца, посланец Большого Улья из невообразимо далёкого будущего. Он обитал в опустевшей при расширении Вселенной спустя гугол – десять в сотой степени – лет: просто исполнял задание «старшего брата» и для этой цели захватывал специалистов, нужных для решения проблем отсоса. Для него они были всего лишь «узлами интеллекта», своеобразными синапсами, влившимися в его основной «мозг» – ганглий. Оставаясь самостоятельными персонами в пределах Улья-ганглия, пленники помогали ему как дополнительные интерфейсы, когда Улью требовалось решить возникающие задачи крупного масштаба. Среди захваченных оказались и сотрудники российского Центра экстремального оперирования в космосе (ЦЭОК), а также службы безопасности, и учёные-солнечники. Все они были помещены в «резервацию» Улья и дожили до этого момента.

Больше всего Махоничева порадовал своим появлением Лаврентий Климук, сыгравший главную роль в «восстании умов», устроенном полковником в Улье, что привело к бегству Флоры Дрёмовой и Терентия Дергачёва в будущее, где им удалось наладить контакт с Большим Ульем. Именно вследствие контакта и решилась проблема угасания солнца в две тысячи семьдесят седьмом году, грозившего человечеству катастрофой. Поверить в столь необычное завершение «криминальной» деятельности пришельца из будущего в Солнечной системе было трудно, однако факт оставался фактом: Большой Улей – система постразума, сумевшая сохраниться в будущем после распада материи спустя триллионы триллионов лет, – отозвала к себе малый Улей, и началось возвращение энергоотдачи Солнца к прежнему балансу. Лимбы одна за другой стали исчезать. Последней растаяла та, где собрались пленники из «резервации» солнечного Улья. Людям удалось скачать в отдельные цифровые объёмы квантовых компьютеров персональную информацию каждого «призрака», и лимба растаяла в солнечном чреве. Бывшие пленники стали кванками[2], и перед специалистами встала проблема выращивания им новых живых носителей.

К сожалению главных контактёров с Ульями – Флоры и Терентия – в толпе пленников не оказалось. Лаврентий Павлович Климук (точнее, его интеллектуальный преемник) сказал лишь, что солнечный Улей отправил их к Большому, и они, скорее всего, остались там. Во всяком случае назад они не вернулись.

Двадцать восьмого мая в кампусе штаба ЦЭОК в Плесецке собрались вживую лидеры спецслужб и министры правительства Российской Федерации, обладавшие необходимыми полномочиями. Не было только президента России, так как он в это время находился в Совбезе ООН в Индонезии на международной встрече глав государств и финансово-технических корпораций. Там решалась судьба совместной деятельности человечества после ухода «воров солнечной энергии из будущего», нанёсших колоссальный урон цивилизации.

Совещания в ЦЭОК обычно проходили в режиме удалённого доступа, но при необходимости руководители страны с удовольствием посещали центры сбора как реальные фигуры, предпочитая физический контакт и прямое общение виртуальному.

Махоничев присутствовал со своим заместителем Егором Поддубным, вернувшимся с Меркурия, и оба уже имели представление о положении дел вблизи Солнца. Они и начали обсуждение ситуации, создавшейся после ухода Улья из Солнечной системы, включая перспективы на дальнейшие контакты с потоками не только земной цивилизации, но и всего разумного кластера Вселенной.

Вопросов было задано много, особенно в части научного обоснования перемещения Ульев из бездны будущего в настоящее. И не все они получили ответы от учёных, присутствующих на совещании. Кроме перемещений во времени руководителей спецслужб интересовала и связь событий на Солнце с присутствием самого Улья. Объяснения физиков о законе затухания последствий, нивелирующем эти последствия в будущем (по сути, они отменяли так называемый «парадокс дедушки»: внук из будущего появляется в прошлом, убивает деда, и петля времени стирается, будто ничего и не происходило), сходились к существованию Мультиверсума – ветвящейся Вселенной, теорию которого в двадцатом веке предложил физик Хью Эверетт. Знаменитые физики человечества ещё в двадцатом веке предполагали существование классического закона о траекториях времён, полностью исчезающих на фундаментальном уровне. Но убедить присутствующих в реальности «независимых петель времени» в Мультиверсе эти объяснения не могли, несмотря на признанный факт существования системы отсоса солнечной энергии.

Развеселил всех Поддубный, упомянув принятый в Китае в две тысячи одиннадцатом году на официальном уровне закон, запрещавший путешествовать во времени. Власти КНР того времени заявили, что научная фантастика, где герои перемещаются в прошлое или будущее, оскорбляет историю, законы физики и здравый смысл.

Впрочем, сдержанно поулыбавшись, делегаты совещания вернулись к обсуждению насущных дел, а Махоничев, оставшись после заседания наедине с замом, сказал:

– Смех смехом, а где в настоящее время находятся Дергачёв и Дрёмова, мы не знаем. И спросить не у кого, солнечный Улей выдернул все лимбы и ушёл в свои времена. Как ты думаешь, они погибли?

– Не знаю, – ответил Егор Иванович, изобразив грустную улыбку. – Надеюсь, что живы. Надо поговорить с Климуком, вдруг у него или у кого-то из возвращенцев остались в памяти координаты портала?

– Какого портала?

– Улей ведь появился в Системе не прямо таким, каким он был на Солнце. Надо было прежде кинуть канал из того сумасшедшего времени, где остался Большой Улей, суперсистема постразума. А кинуть этот канал можно только через портал. Значит, возможно, он остался здесь?

– Где?

– Может быть, на Солнце. Либо на Меркурии. А может, и на Земле.

– Но кинуть канал из бездны времён в прошлое очень сложно. Вдруг порталом является вся Солнечная система?

Махоничев оттопырил губу, размышляя.

Свет в аудитории кампуса стал гаснуть, как бы приглашая руководителей контрразведки покинуть помещение. Оба направились на выход, вышли из здания.

Был вечер, распухший от рефракции шар Солнца опускался за зубчатую кромку соснового леса, и смотреть на него можно было не отрываясь.

Мужчины остановились, глядя на него.

– Будем искать портал? – проговорил Поддубный.

Махоничев помолчал. Потом произнёс одними губами:

– Что нам остаётся?

Этот Разум в конце концов смог победить смерть и жить вечно по тем параметрам, которые достигли, как ему казалось, ранга Абсолюта.

Уже давно распались галактики и шаровые звёздные скопления, инфляция растащила их по непостижимо огромным объёмам пустого пространства. Объём Вселенной эпохи десяти в сотой степени лет намного превосходил хаббловский[3]. Давно погасли звёзды. Истаяли излучением Хокинга чёрные звёзды. Разрушились не только атомы и ядра, но и элементарные частицы: барионы – протоны и нейтроны, и даже кварки. По гигантским просторам космоса грустно плавали отдельные электроны и фотоны, пронзая пустоту искрами света. А он – постразумная сверхсистема, которую можно было назвать Рой, результат полного слияния вселенных, реальной и виртуальной, то есть созданной разумами разных видов и поколений, достигших уровня создания цифровых нейросетевых метасистем, – всё ещё кружил по безграничным просторам вакуума, решая выдуманные им же самим задачи.

Предки ещё триллионы лет назад развили свой разум чуть ли не до возможностей Демиурга, обрабатывая колоссальные объёмы информации. Они сумели интегрировать их в общее облако, используемое для блага всех видов разумов. Во всяком случае такова была первоначальная стратегическая задумка, когда Рой ещё только начинал строить свою метавселенную. Другое дело, что разумов было много, и не все они заботились как о коллегах, не говоря уже о конкурентах, так и о природе в районах их обитания. Процесс утряски моральных устоев и нравственных ценностей длился долго, и в конце концов Рой достроил свой Остров, по сути – своё тело, оно же – постразум, добившись критериев того же самого «общего блага». Но с оговорками.

Во-первых, он хоть и обрёл бессмертие, применяя технологии БОГ (аббревиатура слов «без ограничения»), вырваться из опустевшей Вселенной не смог.

Во-вторых, оценки – что такое «благо для всех» – не принимались таковыми безоговорочно разными областями «мозга» Острова, состоящего из облаков психосущностей с индивидуальным сознанием. Его мыслящая система включала в себя потомков многих цивилизаций, среди которых гуманоидные, то есть человекоподобные, встречались чрезвычайно редко, а большинство составляли негуманоидные, нравственные критерии которых разительно не совпадали. А так как в Облаке Роя последние преобладали, решения он принимал в большинстве случаев не в пользу первых.

И, наконец, Рой не мог существовать без энергии, потребляя её в огромных количествах, ибо его тело-Остров по размерам не уступало галактике, состоящей из сотен миллиардов звёзд. Хотя никаких звёзд внутри него не существовало. До поры до времени он черпал энергию из вакуума, не заботясь о запасах не только энергии, но и субстанции, называемой «минус-энтропией». Эта субстанция, производная космологической постоянной, растаскивающей Вселенную с ускорением, и позволяла Рою поддерживать энергоинформационные процессы внутри Острова и продолжать жить. Однако по мере охлаждения пространства и ослабления гравитационного поля добывать энергию стало намного трудней. В связи с этим Рою пришлось снизить потребление на процессы трансформации сложных мыслительных форм внутри себя, что озадачило гиганта, заставив его задуматься о способах энергоснабжения.

Узнав об эксперименте одного из редких сохранившихся Островов постразума, называющего себя Ульем, Рой решил пойти тем же путём. Однако не откачивать энергию и минус-энтропию материнской звезды (Улей сделал это с небольшой звёздочкой под названием Солнце, служащей источником энергии одной из разумных структур на его планетах – человеческой цивилизации), а, бросив канал обратной связи в прошлое, инициировать процесс формирования так называемых новых звёзд. Мысль была: довести звёзды в прошлом до взрыва, насытив их положительной энтропией, а потом перекачать энергию взрывов из прошлого в своё время, в будущее. Начать же Рой решил с той же звезды, выбрав время их цикла жизни с точностью до года.

На Земле в тот момент начался две тысячи двести второй год.

«То было время, когда люди начинали прокладывать пути в Звёздный Мир. Сильнее извечной тяги к морю оказался зов Звёздного Мира. Ионолёты покидали Землю. Буйный, хмельной ветер открытий гнал их к звёздам. Ещё бродили экспедиции в болотистых лесах Венеры, ещё пробивались панцирные ракеты сквозь бушующую атмосферу Юпитера, ещё не была составлена карта Сатурна, а корабли уже шли к звёздам дальше и дальше…»

Этот пролог перед началом фантастического романа древности[4] Флоре вспомнился после того, как она вышла из кабины Хроныра, как назывался портал временного переброса, находившийся на Сахалине, и увидела здания уморга – современного поселения на острове, здания которого были совершенны с позиций параметрического дизайна и притягивали взор. Тот же роман она вспомнила уже дома, в личном коттедже, возведённом за пределами столицы современной России, Екатеринбурга. Коттедж стоял на берегу ручья Нижний, в сосново-еловом бору, и представлял собой шедевр русского зодчества, созданный в стиле шатрово-храмовой композиции.

Если бы писатель, сотворивший роман, жил в её время, он начал бы его так: «Это было время деглобализации мира, когда человечество разделилось на касты, кланы и олигархии, ведущие меж собой непрерывные информационные и прокси-войны. Лишь космос, точнее пространство Солнечной системы, вопреки прогнозам ещё кое-как поддерживал единое управление, хотя и оно нарушалось неоднократно, вплоть до террористических атак на конкурентов. Среди этого конгломерата мировых систем, управляемых нейросетями на основе искусственного интеллекта, лишь Россия держала стабильный дружеский уровень отношений с соседями и даже законодательно отменила пограничные войска в начале двадцать первого века, хотя была вынуждена ввести пограничную службу обратно в связи с провокациями блока НАТО и сохранять границы государства, защищаясь от наскоков тербанд и налётов беспилотников. Это «светлое» будущее было предопределено не развитием творческого начала человеческого ума, а кандалами бизнеса, породившего абсолютно хищнический образ жизни цивилизации…»

Подумав об этом, Флора грустно улыбнулась. Но возвращение домой подействовало на неё благоприятно, и девушка, искупавшись в бассейне, почувствовала себя почти счастливой. Не хватало лишь одного – присутствия рядом Терентия, спецагента Центра экстремального оперирования в космосе уровня «четыре икса» (смешно, однако эта киношная оценка сохранилась на протяжении сотен лет), жившего почти на полсотни лет раньше. После контакта с Ульем, постразумной системой, живущей в невообразимо далёком будущем, их пути разошлись. Её Улей высадил в родной две тысячи двести второй год одну, хотя обещал высадить обоих. Однако вышла из портала она без спутника, а спросить, где остался Терентий, было не у кого. Улей не оставил в памяти Флоры ни одного следа или координат, куда он отправил Терентия.

Встретил хозяйку коттеджа домовой, как нынче называли искинов-домоправителей.

– Добрый вечер, Цветочек, – поприветствовал он, открыв дверь дома.

Его звали Свирид, это был искусственный интеллект последнего поколения в сфере обслуживания, и он содержал умный дом безукоризненно, сколько бы ни отсутствовала хозяйка. Обычно Свирид представал перед ней как виф[5] седого джентльмена в мундире статского советника времён царствования Николая II. На сей раз Флору встретил молодой парнишка с вычурной причёской «а ля корона российской империи».

Флора усмехнулась на его «цветочек», прошла в небольшой холл, в стены которого были вмонтированы витейры[6] с видами других планет, где она побывала.

– Кто у тебя был в гостях?

– Не понял, – стушевался парнишка.

– У тебя вид сорванца, застигнутого врасплох родителями во время свидания с девицей в их отсутствие.

Свирид звонко рассмеялся.

– Не было никакого свидания. Я просто хотел понравиться.

– Тогда ты забыл о моих вкусах. Мне нравятся мужчины-воины.

– Виноват, – снова смутился виф, – исправлюсь.

Сбросив кроссы, она направилась в бытовой блок, отсылая домового жестом.

– Я пошутила.

Юнец с «короной» золотых волос исчез.

А Флора вспомнила Терентия и улыбнулась. Спецагент ЦЭОК – предтечи Ликвидугро, где работала она, – не выглядел терминатором, однако и слабым рефлексирующим парнишкой не был. «Надзорик», – всплыла в памяти девушки должность Терентия. Спец по надзору за вернувшимися из дальних космических экспедиций разведчиками. Многие возвращались с такими психическими отклонениями, что их приходилось изолировать от общества. Для времени Флоры эта специфическая деятельность являлась пройденным этапом, и надзору на смену пришёл нейросетевой контроль поведенческих общинных реакций жителей поселений на планетах Солнечной системы и других звёзд. Превентивные меры воздействия на психику переселенцев предотвратили многие виды преступлений, характерных для человечества после его выхода в космос.

Впрочем, в две тысячи семьдесят седьмом году, куда послали Терентия и Флору (его – из две тысячи сто пятидесятого, её – из две тысячи двести второго года), их специальностей ещё не существовало, и оба выполняли одно и то же задание: выяснить, по какой причине началось затухание земного светила. В данном контексте они играли необычную роль разведчиков в собственном прошлом.

В доме зазвучала тихая приятная музыка. Свирид хорошо знал предпочтения хозяйки в сфере быта и развлечений и всегда включал музыку под настроение, определив его комплексом датчиков умного дома по поведению и речи девушки. На этот раз ушей коснулась ласкающая слух мелодия по произведениям русских композиторов, созданная нейросетью. Едва не заслушавшаяся Флора разделась в спальне и влезла в ванну, снабжённую всеми необходимыми для женщины средствами.

Свирид привычно высветил в толще стены цифры состояния организма – температуру тела, частоту дыхания, сердечный ритм, насыщение крови кислородом, состав пота на коже, жёсткость волос и ещё кучу всяких показателей, на которые она никогда не обращала внимания, – и предложил нужный для релаксации режим.

Флора согласилась.

Включился озонированный душ.

Она смыла с себя всё лишнее, накопленное кожей за день, и влезла в благоухающую свежестью и запахами трав ванну. Закрыла глаза. И нахлынули воспоминания.

Прощание с Ульем, удивительной разумной сверхсистемой, образовавшейся в таком далёком будущем из тысяч и тысяч разумов разного уровня, что никакие изменения реальности в прошлом не могли повлиять на её состояние, прошло на удивление просто и обыденно. Для контакта с землянами, являвшимися одними из предков Улья, он создал переговорщика в виде человека, и тот объяснил ошибку патрона, крывшуюся в том, что солнечный Улей, посланец Большого Улья, промахнулся во времени, начав откачивать энергию Солнца на сто пятьдесят лет раньше. После этого он пообещал гостям исправить ситуацию, то есть свернуть комплекс лимб откачки, а пленников солнечного Улья освободить. Кроме этого переговорщик предложил Терентию и Флоре вернуть их в свои времена, с чем они, разумеется, согласились. Хотя Терентий хотел перебраться не в своё время, а во время Флоры, в две тысячи двести второй год. Однако Флора почему-то вернулась в родное время одна, а где оказался Терентий, можно было только гадать. Вполне возможно, Улей отправил его в две тысячи семьдесят седьмой год, где он и жил какое-то время под личиной простого инженера-биотехнолога.

И ещё одно обстоятельство смущало агентессу Ликвидугро всё больше и больше: Большой Улей, по сути, проговорился, сообщив, что его посланник солнечный Улей промахнулся на сто пятьдесят лет, объяснив это сохранившейся в памяти информацией о катастрофе, ожидавшей Солнце в начале двадцать третьего века. Оно должно было взорваться, и он полагал, что, отсасывая его энергию, ничем не вредит человеческой цивилизации, потому что к этому моменту она должна была исчезнуть. В таком случае в две тысячи двести втором году людям оставалось существовать всего пять-шесть лет, если человечество не сможет предотвратить катастрофу. А знал об этом в данный момент только один человек – сама Флора.

Ещё до отправки её в две тысячи семьдесят седьмой год по сохранившимся в памяти компьютеров историческим хроникам было известно, что Солнце действительно пережило в этот период странный спад активности, отразившийся на Земле многими бедствиями. Последствия падения температуры воздуха на планете и нового оледенения Северного Ледовитого океана удалось нейтрализовать лишь через двадцать лет, к концу века. Однако если причины падения мощности земного светила были освещены в соцсетях хорошо (так как тогда едва не началась бомбардировка Солнца флотами многих государств), то информация о героях, позволивших добиться понимания «агрессора из будущего», загадочного Улья, и успешно решивших проблему, замалчивалась зарубежными СМИ, а их успехи даже были объявлены «угрозой для человечества».

Впрочем, Флору послали в этот год не столько для выяснения новых обстоятельств нападения на цивилизацию, сколько ради расследования, не связано ли это нападение с новым явлением на Солнце – увеличением его яркости и мощности излучения. Об этом она рассказала и Терентию, когда тот признался, что он тоже следователь, хотя и нештатный, но оба так и не нашли связей между обоими разнородными процессами – уменьшением светимости и её увеличением. А спросить Улей о причинах последнего путешественники в гугол-будущее[7] не успели. Улей отправил их обратно по домам.

– Как вы себя чувствуете, Цветочек? – мурлыкнул в ванной голосок Свирида.

Флора очнулась.

– Великолепно! Усну – не буди.

– Как прикажете. Спинку потереть?

– Я тебе потру! – фыркнула девушка. – Это что за вольности?

– Пардон, сударыня, – огорчился компьютер. – Это я насмотрелся слезливых исторических мелодрам. В одной из них фаворит царицы предлагает ей в баньке потереть спину.

– В баньке? – не поверила Флора.

– Так точно.

– Что за мелодрама?

– Новый псиреал с полным погружением в жизнь российской императрицы Екатерины Второй.

– Бред!

– Совершенно с вами согласен. Может быть, во что-нибудь поиграем для повышения настроения? Или поаватарствуем?

Флора начала задумчиво одеваться.

Иногда она действительно на ночь залезала в какую-нибудь игру для релаксации или успокоения души. Но аватар-путешествия не любила. Программа эйдоскрина внедряла её в животное или существо, приспособленное к жизни в экстремальных для человека условиях. Обычно такими виртуальными путешествиями увлекались молодые люди в возрасте от четырнадцати до двадцати лет, хотя не отказывались и взрослые. И всё же в жизни Флоре хватало экстрима, и она предпочитала бродить по красивым местам Земли и планет Солнечной системы натурально.

– Не слышу, – мягко напомнил Свирид.

Она очнулась.

– Мне сейчас не до игр. Приготовь овощное рагу и облепиховый мусс.

– Слушаюсь, Цветочек.

– И перестань называть меня Цветочком! – рассердилась девушка. – Что за прихоть тебя посетила?

– Прошу прощения, это из другого сериала…

– Забудь! И перестань смотреть сериалы!

– Будет исполнено, госпожа!

Флора невольно рассмеялась. Многие из её подруг и приятелей в качестве базы бытового служителя выбирали собственный интеллект и даже характер, что позволяло им вести себя с домашними искинами как с живыми братьями и сёстрами, не боясь откровенных разговоров вплоть до интимных предпочтений. Но она выбрала другую программу, и Свирид вёл себя как сокурсник по универу. В своё время Флора училась в столичном цифроне ЕРСУ, и ей там нравился парнишка по имени Кларик, вот его она и сделала прототипом Свирида.

Ужин прошёл в тёплой и дружеской обстановке, как говорится в таких случаях. Свирид не надоедал, давая хозяйке полную свободу действий и не нарушая ход мыслей. Флора же, перебрав в памяти подруг, решила полностью отвлечься от воспоминаний в безумно далёкое будущее. Она понимала, что воспоминания эти будут преследовать её ещё долго.

Однако отвлечься «от будущего» не удалось.

Во-первых, первая подруга детства Катя была занята и пообещала позвонить позже.

Вторая подруга Ия Великанова, такой же надзорик, как она сама, находилась в данный момент в Китае и присоединиться к Флоре не могла, ни онлайн, ни вживую.

– У меня всего минутка, – сказала черноглазая, миниатюрная, похожая на китаянку Ия. – Ты не представляешь, что тут творится! Я знала, что китайцы первыми применили цифранж и нейросети для контроля населения, но не думала, что они превратят страну в цифровой концлагерь, так как отслеживают поведение и эмоции не только каждого взрослого жителя Поднебесной, но и детей в утробе матери! К примеру, ты в курсе, что они всем детям поголовно встраивают при рождении в сетчатку глаза систему мобильного интернет-подключения?

– Нет, не в курсе, – с удивлением ответила Флора, вспомнив речь Большого Улья, который попенял землянам на их увлечение цифровыми технологиями до разработки законов их применения.

– Теперь они поголовно киборги и называют себя футурсинами, то есть «постлюдьми».

Флора фыркнула.

– Футурсины? Круто!

Ещё учась в универе, она с интересом изучала предпосылки развития интернета и мобильных устройств связи, расширяющих кратковременную память человека при помощи нейронных сетей. К две тысячи семидесятому году нанотехнологии действительно позволили увеличить их ментальные способности, но до превращения людей в киборгов так и не дошло. Хотя наравне с нормалами – людьми нормального происхождения – появились и так называемые дополненные (с частью органов, заменённых искусственными) и вообще изменённые, так называемые измы, имеющие человеческую оболочку и усовершенствованные гаджетами организмы. Впрочем, искусством и научным творчеством по-прежнему занимались нормалы, хотя нейросети и показывали чудеса эмерджентности и создания компиляций, почти не отличимых от человеческих шедевров.

К счастью, в России не были введены до конца в строй нейросетевые системы тотального контроля, как в Китае, хотя попытки такие были, особенно в начале двадцать первого века. Закон, запрещающий следить за россиянами и считывать по лицам их эмоции, приняли ещё в далёком две тысячи двадцать девятом году, когда к власти вместо прежних ревнителей цифровых технологий пришли вменяемые люди, понимавшие всю пагубность проникновения цифры в жизнь человека. С тех пор этот закон продолжал действовать, хотя с каждым десятилетием приходилось бороться за его неукоснительное применение.

– Они считают нас людьми второго сорта, – продолжала Ия, не заметив паузы, – как раньше считали американцы и британцы.

Флора нахмурилась.

О китайском образе жизни давно ходили легенды, потому что КНР после четырёх китайских войн: с Тайванем, Индией, Россией и Японией – отгородилась от всего мира второй «китайской стеной», пусть и не каменной, а логически-информационной. Однако в начале двадцать третьего века многие страны сделали то же самое, решив жить по своим, а не по евро-американским принципам и «ценностям». И всё же Китай опередил всех и по развитию, и по научным исследованиям, и по военной мощи. Ни одно государство или технологический союз не могли бы сейчас потягаться с ним в сражении за лидерство. К счастью, последний руководитель страны не жаждал власти такого масштаба, и китайцы ни с кем не воевали, не считая конкурентных стычек в области айти-технологий. И они же первыми создали единое биокомпьютерное пространство, слившись с искусственным интеллектом, превратив страну в гигантский компьютер. Как там сказала Ия? Цифровой концлагерь? А не прообраз ли это Большого Улья, системы сверхразума, ожидавшей все сохранившиеся умы в невероятно далёком будущем?

– Что? – спросила она, услышав голос подруги.

– Ты где-то в другом мире, – хихикнула Ия.

– Дома, вернулась из… командировки. А что ты делаешь в Китае?

– Тоже в командировке, веду переговоры по освобождению нашего человека и отправки его в Россию. Дело сложное, объяснять долго, а за мной следят как за сбежавшим преступником. Хорошо, что ты позвонила по защищённой линии.

– Звони, когда сможешь.

– Хорошо.

Лицо Ии в фокусе вижн-системы исчезло.

Флора задумчиво сделала глоток мусса, хотела позвонить маме, но раздался звонок, который и вернул мысли девушки к теме её «командировки». Звонил Степан Холост, начальник отдела спецопераций Ликвидугро, который и посылал её в две тысячи семьдесят седьмой год. Фамилия Степана давно служила для подчинённых источником шуток, однако это не мешало ему заводить семьи чуть ли не каждый год. Он был по-мужски красив, строен, выглядел спортивно, да и всерьёз занимался спортом, и нравился всем женщинам в системе Ликвидугро. Он и Флоре неоднократно предлагал «руку, сердце и крутой секс», однако был не в её вкусе.

– Нам нужно поговорить, – сказал он.

Терафим Флоры, игравший роль чип-секретаря (такие гаджеты выращивались всем, кто хотел иметь «дополнительные» органы тела) не без юмора воспроизвёл Холоста в виде римского императора, одетого в роскошную тогу, на фоне моря, и она поняла, что начальник отдела звонит не из офиса.

– Говори, – сказала она равнодушно, велев терафиму подключить её к линии видеосвязи в кодировке официала. Перед незнакомыми абонентами она представала в виде офицера федеральных структур с символикой майора.

Степан понял, усмехнулся.

– Может, поговорим в натуррежиме?

– Не сегодня, я не в настроении.

– Это важно.

– Всё, что знала, я сообщила.

Холост помолчал, разглядывая лицо девушки.

Вижн-система позволяла абонентам разговаривать так, словно они находились рядом. Можно было даже при желании поцеловать собеседника либо при необходимости дать пощёчину. Последняя мысль Флору развеселила.

Он заметил дрогнувший уголок губ собеседницы.

– Ты не одна?

– Не угадал. – Она с усилием преодолела зевок. – Товарищ полковник, я устала и хочу отдохнуть.

– Хорошо, поговорим завтра. Один вопрос: кто такой Терентий Дергачёв?

– Я говорила.

– По нашим хроноданным в две тысячи семьдесят седьмом году такой человек не зарегистрирован в сотрудниках нашего предшественника в лице ЦЭОК.

Она приподняла бровь.

– Он был заброшен в две тысячи семьдесят седьмой из две тысячи сто пятидесятого. Там Терентий – надзорик, спец по контролю за возвращавшимися из дальнего космоса. В нашем времени такого подразделения нет.

– Распущено ещё в две тысячи сто девяностом.

– Я поняла так, что их Коскон заподозрил, что в Солнечной системе работает шпионская сеть какой-то недружественной цивилизации, и перестраховался, подключив к своему расследованию незасвеченного человека – Терентия. А для того, чтобы ни у кого не возникли подозрения в том, что он работает на контрразведку, ему придумали легенду с учёбой во Владивостоке и работой в Екатеринбурге в качестве инженера-биотехнолога. Потом устроили экскурсию к Солнцу, чтобы он разобрался с происходящими на нём безобразиями.

– Так вот, мы подняли секретный исторический пласт две тысячи семьдесят восьмого года и обнаружили, что твой спутник погиб на Солнце вместе с группой туристов. Обратно на Землю он не вернулся. Мало того, о нём нет никаких упоминаний и в самом ЦЭОК.

Флора свела брови.

– Что ты хочешь сказать?

– Что вместо Терентия в Систему был заслан агент…

– Улья! – фыркнула она. – Кринж! Он вёл себя абсолютно адекватно и не раз спасал мне жизнь.

– Тем не менее твои эмоции не снимают подозрений с этого типа.

Флора вспомнила слова Улья: эмоции на самом деле представляют собой вершину развития человека. Но вслух повторять их не стала.

– Можешь подозревать Терентия в чём угодно, но обвинять его в шпионаже в пользу недружественных цивилизаций я не позволю.

Холост иронически изогнул губу.

– Он тебе так нравится?

– Да! – с вызовом ответила она. Добавила сердито: – Нравится! Терентий не идеал, но он человек!

– Ладно, верю, – с неожиданным миролюбием проговорил «римский император». – И всё же он чей-то разведчик, пусть не Улья, какого-то другого Разума, но аналитики утверждают это в один голос.

Флора прикусила губу.

– У тебя всё?

– Жду завтра в десять в офисе. Будет решаться судьба двух проектов: первый – поиск причины, по какой Солнце начинает разогреваться в наше время, едва восстановившись после угасания в две тысячи семьдесят седьмом, и второй – выяснение, кто такой Терентий Дергачёв и где он сейчас.

– Это ваши проблемы! – не сдержалась она.

– Первая скорее проблема учёной братии и контрразведчиков, вторая наша. Всё-таки мы отвечаем за ликвидацию угроз такого масштаба. А ежели ещё точнее – проблема твоя, потому что ты контактировала с Терентием. Будь готова её решать.

Изображение Холоста перед глазами девушки свернулось в точку.

Флора заметила, что продолжает держать в руке чашку с муссом, машинально допила остаток.

«Что он сказал?» – пришла отстранённая мысль. Контрразведка подозревает Терентия в шпионаже? В чью пользу? На Улей он точно не работает. Тогда на кого?

Чашка выскользнула из ослабевших пальцев, однако она успела её подхватить. Улыбнулась, с одной стороны расстроившись из-за непонятной расслабленности, с другой хваля себя за реакцию.

Кто же ты, друг мой? Биотехнолог, чемпион по соревнованиям на скорость управления нанитами. Секретный сотрудник Коскона две тысячи семьдесят седьмого года. И можно ли верить твоим словам о радости, с какой ты согласился переместиться со мной, а не возвращаться в свой две тысячи сто пятидесятый? И почему тебя не оказалось рядом в бункере Хроныра?

– Что-то ещё, мадам? – раздался голос Свирида.

Она спохватилась. Вопросов видеовизит Степана оставил много, но ни на один у неё ответов не было. В том числе на главный: кем на самом деле является надзорик Терентий Дергачёв, о котором ни в две тысячи семьдесят седьмом, ни в две тысячи сто пятидесятом году не осталось никаких сведений.

Хронопорт под Екатеринбургом, принадлежащий военно-исследовательскому хабу «Росзащита», располагался в сосновом бору в распадке между двумя невысокими горными хребтами. Когда-то здесь добывали медь и малахит, о чём в своих замечательных сказах поведал писатель Павел Петрович Бажов, увековечив быт и жизнь добытчиков поделочного камня. А старательные артели просуществовали недолго, до начала Великой Отечественной войны, после чего рудные жилы и запасы малахита истощились, и шахты забросили.

Однако в середине двадцать первого века о них вспомнили и приспособили для устройства военной базы. А в две тысячи шестьдесят первом году здесь обосновалась секретная лаборатория Министерства обороны России, экспериментировавшая со временем.

Чуть позже к ней присоединились другие военные институты, разрабатывающие экзотические виды оружия и защиты населения от беспилотников, ракет и спутников-камикадзе, объединившись в настоящий хаб, главную роль в котором по-прежнему играла лаборатория времени. Там же и был создан первый в мире хроноускоритель, пытавшийся воплотить в жизнь идеи великих учёных прошлого. Правда, к две тысячи семьдесят седьмому году, куда забросили Дергачёва, эксперименты с хроноускорителем пока не дали положительных результатов, но в две тысячи сто пятидесятом, откуда его и посылали, хроноускоритель наконец начал работать, хотя случались и неудачи. А так как путешествия во времени можно было использовать в качестве оружия, лабораторией по-прежнему руководили военные, потому что к этому моменту ООН озаботилась разработкой целого набора инструкций по запуску операторов в прошлое и будущее и предложила обсуждать цели каждого запуска на международной комиссии. Но так как при этом права разработчиков, то есть российских учёных, практически не учитывались, «Росзащита» отказалась принимать комиссии, засекретив все работы в этом направлении. Решение об отправке Терентия в две тысячи семьдесят седьмой год принимал не Совбез СОН (эта организация возникла из преобразованного ООН и стала называться Союзом), а Совет безопасности России, а в его задачу входило расследование причин угасания Солнца как явления, влияющего на всё человечество.

Так как после четвёртой войны Китая, на этот раз с Японией, в две тысячи сто сорок первом году, в мире начался процесс деглобализации, то есть разделения народов на дружественные и конкурирующие системы (не обязательно – государства), «Росзащиту» стали использовать и для других целей, хотя в приоритете оставалась одна задача – защита России всеми доступными средствами.

От Флоры Терентий ещё во время путешествия в будущее узнал, что в две тысячи двухсотом году в долине возвели хронопорт, получивший название Хроныр, и Флору послали в две тысячи семьдесят седьмой уже оттуда. Почему это стало возможно, им ещё раз объяснил «на пальцах» Большой Улей, утверждая, что путешествия во времени реальны. Терентий, разумеется, знал теоретические предпосылки хронопутешествий, основанные на симметрии физических законов, допускающих перемещение во времени как вперёд, так и назад. Парадоксы же, возникающие при отправке в прошлое, нивелировались постулатом физика Хью Эверетта о существовании Мультивселенной. Он утверждал, что Вселенная разветвляется каждый квант времени на копии, которые реализуют все допустимые варианты бытия. Но одно дело рассуждать об этом теоретически, другое – решать практически, и даже Большой Улей, система далёкого Пост-Разума, не мог подтвердить, существует ли Мультиверс или нет, так как сам остался в опустевшей при непрерывном расширении Вселенной.

Терентий поэтому не знал, попадёт ли он в тот же мир, из которого стартовал, или выйдет из портала в другом, мало отличающемся от родного. Когда Большой Улей отправлял гостей в прошлое, они обговорили с ним условие, что их переправят вместе в две тысячи двести второй год, то есть в мир и время Флоры. Однако что-то пошло не так.

Подумав о ней, он осмотрел бункер, спутницу не обнаружил, и первой его мыслью было: он опередил её. Но секунды щёлкали за секундами, Флора не появлялась, и Терентий с разочарованием понял, что Улей почему-то перебросил его одного, и не в две тысячи двести второй год, а в его исходный две тысячи сто пятидесятый. Вслед за первой пришла другая мысль: Улей запульнул его в другую метавселенную. Испытав панический страх, Терентий рванулся к выходу, но когда увидел за дверью модуля из рабочей зоны хронопорта бункер кубической формы, кресло как в рубке космолёта, стены – приборные панно и объёмные экраны – виомы, – вздохнул с облегчением, отметив, что никаких изменений в облике операторов не произошло. Единственным отличием обстановки перед запуском и после возвращения оказалось их количество – шестеро вместо трёх – и то, что начальником смены был другой человек. Впрочем, это Терентия не удивило, просто его встретила другая смена.

– Привет, – сказал он, улыбаясь. – Я вернулся.

Ответом ему было молчание и удивлённые взгляды четырёх мужчин и двух женщин.

– Что вы так смотрите? – удивился Терентий.

– Мы вас… не ждали… так поздно, – пробормотал средних лет мужчина с красными волосами и такого же цвета бровями. На рукаве его синего уника светился шеврон с буквами НДС.

– Что значит – так поздно?

– Вы вернулись на сутки позже.

– Ну и что?

Операторы переглянулись.

А Терентий вдруг понял, в чём дело. Хронопорт мог подстраивать возвращение перемещённого с точностью до микросекунды, что он и делал прежде с другими посыльными и самим Терентием. Путешественник отправлялся в любое время и мгновенно возвращался обратно, сколько бы времени он ни находился в прошлом. Однако на сей раз Терентия возвращал обратно не компьютер портала, а Большой Улей, воспользовавшись хронопортом, а поскольку обратный путь укладывался в невообразимо огромное количество лет – больше десяти в сотой степени! – то рассчитывать временные координаты момента возвращения не смог даже этот Сверхразум.

– Были… проблемы, – признался Терентий.

– Но ведь вы… – начал сосед краснобрового, совсем юный, с тату-сервером на бритом виске; парнишка сделал себе кванк-расширение, считая это признаком крутости.

– Что я?

– Беник! – осадил его краснобровый.

– Мне надо привести себя в порядок, – не дождался продолжения Терентий. – Доложите командованию, что я буду готов к докладу через час.

– Боюсь, что… – Краснобровый не договорил.

В зал торопливо вошли трое: молодой человек в зеленоватом унике официала военной службы, беловолосый, с замкнутым лицом и чёрными глазами навыкате, и двое плечистых парней в костюмах службистов. От людей они ничем не отличались, если не считать их габаритов, но это явно были функционалы защиты с искусственным интеллектом, варботы.

– Терентий Дергачёв? – спросил негромко беловолосый.

– А разве вы ждали не меня? – осведомился надзорик.

– Идёмте с нами.

– А вы кто?

– Вам всё объяснят, следуйте за мной.

– Куда?

– Вас ждут в офисе президента.

– Президента России? – пошутил Терентий.

– Президента корпорации «Хроноход», – без улыбки ответил беловолосый.

– Что за корпорация? Хроныр поменял название?

– Вам всё объяснят, – терпеливо повторил официал с узеньким погончиком на левом плече: чёрный орёл в красном круге и четыре звёздочки.

«Интересно, что это означает? – пришла мысль. – У капитана три звезды, а кто обладатель четырёх?»

– Прошу. – Беловолосый отступил в сторону.

Терентий бросил взгляд на лица его спутников, вовсе не квадратные и тупые, какими их стандартно описывали в своих произведениях фантасты далёкого двадцатого века. Можно было напасть на них внезапно и вывести из строя если и не приёмами рукопашного боя, то уж стопроцентно уколами нанитов, тем более что надзориков прекрасно готовили, обучая воинским искусствам. Но мысль мелькнула и исчезла. Ещё к середине двадцатого столетия навыки рукопашного боя почти потеряли смысл. Во-первых, из-за участившегося применения робототехнических систем и функционально ориентированных механизмов. Во-вторых, из-за распространения цифровых и нанотехнологий. Уже к середине двадцать первого века появились так называемые матричные методы программирования людей, внедряющие в их память необходимые знания. Матричными их назвали вследствие использования героями блокбастера «Матрица», где цифровой копии человека за один клик можно было влить в голову любой контент, любую практику, минуя долгие месяцы и годы тренировок. Естественно, Терентию тоже вписали в сознание такую программу под названием «Бумеранг», разработанную на базе лучших боевых практик мира, хотя ради оттачивания и совершенствования приёмов он ходил три года в школу боевых искусств «Адекват». Только там его научили практике УРР – управляемого рефлекторного реагирования, увеличивающего реакцию организма едва ли не до компьютерных скоростей.

– Хорошо, идёмте, – расслабился он, не показывая, что обеспокоен.

Вышли из отдельно стоящего здания хроноцентра и зашли в соседнее, напоминающее хрустальную друзу высотой в сто метров, увенчанную красивыми лучами кристаллов. В этой друзе располагался штаб исследовательского комплекса с резиденцией его руководителя.

Наступил вечер. Над склонами холмов и невысоких горных складок собирались тучи: система екатеринбургского климат-контроля собирала дождь. Было жарко, что соответствовало погоде июля, но не душно. Леса вокруг хаба, к счастью оставшиеся невырубленными в прошлом столетии, прекрасно снабжали местность кислородом.

Пронзающий лифт забросил процессию из четырёх человек на самый верх здания. Кабинет президента комплекса располагался в одном из кристаллических отростков «друзы» и представлял собой современный рабочий модуль, стены и потолок которого могли отражать любой пейзаж. В настоящий момент они казались собранными из янтарных плит, испещрённых светящимися прожилками, чтобы не мешать беседующим.

Хозяин модуля был не один.

Он сидел в удобном кресле, напоминающем ложемент космического корабля, перед столом, крышка которого играла роль операционного вириала, и разговаривал с двумя посетителями, сидевшими напротив в креслах попроще.

Терентий ни разу за время службы в надзоре не был в кабинете президента, да и его видел впервые, поэтому с интересом осмотрел интерьер и хозяина.

Интерьер был знаком по другим помещениям подобного рода, где бывал Терентий, и отличался лишь количеством функционалов и дизайнерских решений.

Президент «Хронохода» был плечист, молод, вполне возможно даже возраста Терентия, и выглядел внушительной глыбой развитых мышц. Что, впрочем, было не в диковинку, поскольку нынче каждый мог вырастить себе любой мускульный каркас. Лицо его, безупречных «греческих» линий, было безмятежно спокойно, и лишь в прозрачно-голубых льдистых глазах посвёркивали иронические искры. Причёска у президента была вполне молодёжная: каре серебристых (но не седых) волос, свитых в косички, которые заканчивались сверкающими каплями алмазов.

Собеседниками президента были двое мужчин разного возраста в костюмах повседневной носки, называемых униками. Никаких шевронов и знаков различия на них не было. Один товарищ, лет шестидесяти, с квадратным каменным лицом, глядел на мир карими глазами и казался угрюмым. Возраст второго определить с первого взгляда оказалось трудно. Ему можно было дать и тридцать, и семьдесят лет. Зато лицо подвижное, толстощёкое, а губы норовили сложиться в улыбку.

С обоими Терентий никогда прежде не встречался.

– Свободны, – посмотрел на конвоиров Терентия президент; голос у него был полон басовитых нот. – Подождите в приёмной.

Троица во главе с беловолосым командиром исчезла.

Хозяин кабинета перевёл взгляд на гостя.

– Проходите, садитесь.

Чуть сбоку от стола выросло кресло, такое же, в каких сидели собеседники президента.

Терентий сел.

– Знакомьтесь. – «Глыба мышц» посмотрела на мужчину с квадратным лицом. – Полоний Кумин, универтор.

Квадратнолицый кивнул.

Президент перевёл взгляд на его соседа.

– Норм Окоёмов, хрономик, заместитель директора криптонадзора.

Терентий с любопытством посмотрел на готового улыбнуться мужчину. По сути, это был его начальник, поскольку он руководил надзориками. Правда, и с ним Терентий никогда в жизни не пересекался. Да и фамилию Окоёмов слышал впервые. Он ожидал, что замдиректора улыбнётся, однако этого не случилось. Впечатление сочувствующего доброго собеседника оказалось обманчивым. Окоёмов не только не улыбнулся, но даже не мигнул, изучая оперативника тёмными и вовсе не улыбчивыми глазами.

– У нас возникли вопросы, капитан, – продолжил президент.

Терентий почувствовал себя неуютно.

– Готов ответить.

Президент глянул на квадратнолицего.

Должность этого человека – универтор – ничего Терентию не говорила, и он решил, что, скорее всего, она принадлежит какой-то научной деятельности.

– Вы опоздали на сутки, – скрипучим голосом проговорил Кумин.

– Операторы мне уже сообщили об этом, – сдержанно сказал Терентий. – Но ведь не я лично выбираю момент возвращения, процессом управляет Рапид, кванк хронопорта. Он и рассчитывает время.

– Произошло нечто странное, – тенорком произнёс обманчиво-улыбчивый Окоёмов. – Рапид не участвовал в… гм, гм, процессе.

Терентий поёжился, подумав, что если бы он ещё в зале хронопорта объяснил, откуда прибыл, сейчас ему этот вопрос не задали бы.

– Рапид… не участвовал?

– По заявлениям операторов он включился спонтанно. Хотя это не главное.

– А что… главное? Я собирался сделать обстоятельный доклад о моей командировке…

– Ещё успеете.

– А главное в том, – мрачно пробурчал Кумин, – что, по нашим сведениям, вы погибли в две тысячи семьдесят восьмом году. Яхта «Синтрейл» со всеми туристами сгорела на Солнце. В отчётах спецслужб того времени не сохранилось ни одного упоминания вашего имени. Можете объяснить, почему и как вы выжили?

Терентий озадаченно оттопырил губу.

– Ну, правильно, я же не вернулся в то время, раз меня высадили здесь? Поэтому и упоминаний нет.

– Высадили? Кто?

– Улей… вообще-то давайте я коротко расскажу о том, что произошло, а к вечеру напишу обширный доклад.

Собеседники посмотрели на президента.

Тот кивнул.

– Только покороче.

– О существовании Улья вы знаете…

Оба собеседника президента обменялись скептическими взглядами.

– Прошло почти сто лет с момента появления на Солнце системы, названной Ульем, – проворчал Кумин. – О ней написаны тысячи статей и комментов в Сети, но она исчезла к концу две тысячи семьдесят восьмого года и больше не объявлялась. Что вы можете добавить?

– Я был в гостях у Большого Улья, – сказал Терентий, вызвав изумление на лицах всех присутствующих, в том числе и президента. – Он представляет собой киберпространство, заселённое мыслящими облаками индивидуальных носителей разума многих поколений, в большинстве своём негуманоидного. Да и сам Улей является Сверхразумом, а точнее – постразумным образованием.

– И где же этот Сверхразум обитает? – недоверчиво хмыкнул Окоёмов.

– В будущем.

Слушатели переглянулись с теми же скептическими полуулыбками, но Терентий остался невозмутим.

– В очень далёком будущем. Он и отправил нас… э-э, меня, в моё время, нестандартным способом. Отсюда и моё опоздание.

– Вы… побывали… в далёком будущем? Самовольно? В каком же веке, позвольте узнать?

– Век определить не имею возможности, вряд ли можно сосчитать точно количество пройденных лет. Но их больше десяти в сотой степени. Это больше гугола лет.

Собеседники ошеломлённо повернулись к президенту, словно призывая его в свидетели обмана, и снова впились глазами в путешественника «за гугол времени». Терентий понял их чувства, потому что они действительно не знали в подробностях, что произошло на Солнце, считая при этом, что посланный ими надзорик погиб или пропал без вести.

– Давайте всё же по порядку, – пришёл в себя президент «Хронохода».

И Терентий начал рассказ.

Рассказ пришлось повторять четырежды, с записью в память кванков комплекса: директору Коскона Фарниеву, потом министру обороны, директору ФСБ и, наконец, комиссии экспертов физического кластера, расположенного в Плесецке и имеющего полигон, космодром и базу для космического спецназа. Не ожидавший такого интереса к его приключениям Терентий устал, так как отдохнуть ему не давали, но рассчитывал вернуться домой к ночи и впервые за месяц отсутствия, если не больше, выспаться в спокойно обстановке вдалеке от всех Ульев и проблем, с ним связанных.

Однако все его планы рухнули, когда после всех встреч его повезли не в столицу, где он владел квартирой в новой высотке на площади Уральского следопыта, а за пределы города. Сопровождала его та же троица сотрудников хронопортала под командованием беловолосого парня, чьего имени Терентий так и не узнал, а за пределами хроноцентра к ним присоединилась ещё одна троица парней, но уже совсем другого облика. Все трое были формами, то есть функционалами сервиса ВИП-охраны, и держались они крайне настороженно, будто клиент представлял опасность для окружающих.

Самое интересное началось позже, когда гравиплан класса «пинасс» с эмблемой авиапатруля высадил пассажиров на крыше одной из трёх цилиндрических башен МФЦ Екатеринбурга, в которых располагались конторы большинства силовых и полицейских структур столицы.

Встретили сопровождающих Терентия ещё двое мужчин, среди которых выделялся фигурой старик лет восьмидесяти, в отличие от брутально мощных спутников выглядевший человеком, соблюдавшим какой-то религиозный пост и воздерживающимся от еды не меньше месяца. Он был высок, невероятно худ и бледен, хотя на его аскетическом лице лежала начальственная печать, а в тёмных глазах мерцал огонь ума и воли. Белый уник-официал сидел на нём как на скелете, подчёркивая худобу, но при этом фигуру не обезобразил.

– Идёмте со мной, – сказал он, поздоровавшись, но не подавая руки.

Терентий проводил взглядом сопровождавшую его группу парней, забравшихся обратно в аппарат, который тут же улетел.

– Куда? – осведомился молодой человек, начиная прозревать.

Старик юлить и увиливать от ответа не стал.

– До выяснения всех обстоятельства вашей деятельности в командировке вам надлежит побыть в месте временного ограничения свободы.

– В СИЗО, что ли?! – удивился Терентий.

– Нет, это не следственный изолятор, всего лишь реабилитационный центр надзорного комплита.

– Но за что?!

– Мы не можем рисковать, – мрачно и в то же время с огорчением ответил старикан. – Из хроноквестов всё чаще стали возвращаться странные персонажи, ведущие себя неадекватно. Вы не первый, кто рассказывает подробности, не находящие исторического подтверждения и объяснения в соответствии с событийным потоком нашего времени.

– Но почему такими делами занимаетесь вы, а не контрразведка?

Старик усмехнулся.

– Коскон решает более важные проблемы. Идёмте же, я тороплюсь.

– Кто вы?

– Винсент Рогов, прокуратор «Хронохода».

Двинулись к лифту и через минуту спустились на нижний этаж здания.

Терентий ожидал, что его запрут где-нибудь в помещении наподобие тюремной камеры, но ошибся. Светлый коридор со стенами салатного цвета привёл делегацию в круглый холл, имеющий центральную группу мебели для бесед: пальма, диванчики, кресла, бар – и шесть дверей со светящимися в толще номерами от одного до шести.

Народу здесь было мало, и на вошедших никто из сидящих на диванчиках не обратил внимания. Терентия проводили к двери с номером «2», она открылась, и он вошёл.

Комната была погружена в темноту, но стоило в ней появиться людям, как стены превратились в окна, и Терентий оказался в номере отеля, расположенного где-то на берегу моря. Приглядевшись к ландшафту, пальмам и форме зданий на берегу, он узнал Бали, где бывал не раз. Разумеется, это были витейры – обои с компьютерной подпиткой, выдающие изображения, не отличимые от реальных. С удивлением Терентий повернулся к прокуратору с мыслью: интересно, чем занимается этот человек? Если верить Булгакову[8], прокураторы тысячелетия назад являлись представителями судебной и карающей системы.

Заметив его взгляд, старик растянул бледные губы в линию.

– Можете по желанию сменить цифранж.

Терентий кивнул.

– Насколько я ограничен в… пространстве?

– В пределах комплекса. Повторяю, это не СИЗО, мы не тюремщики, а вы не заключённый. Но вам лучше не проверять границы дозволенного. Думаю, ваше одиночество не продлится больше суток.

– И за то спасибо. Я могу принимать гостей?

– Воздержитесь. Скоро к вам прибудут спецы особой комиссии и кто-то из старших квалитентов, ведущих расследование. Вопросы по содержанию можете решать с местной сервис-сетью. Вызов в аудиорежиме – Берримор.

– Как? – удивился Терентий.

– Это имя обслуживающего комплекс кванка.

– Помещение под наблюдением?

Рогов с иронией посмотрел ему в глаза.

– Если я скажу «нет» – поверите?

– Нет, – рассмеялся Терентий. Он прекрасно знал, что в нынешние времена системами контроля правопорядка насыщены не только производственные центры и хозяйственные службы, но и города, и коттеджные посёлки, и сельские агломерации, поэтому глазки видеокамер можно было встретить даже в туалете или в лесу.

– Всего хорошего. – Прокуратор повернулся и вышел.

Двое его спутников, не проронившие ни слова, молча последовали за ним. Дверь мягко закрылась. Терентий остался один. Посмотрел на руки, на лодыжки. С облегчением подумал, что ничего тревожного не происходит, раз браслеты для наблюдения ему не нацепили, и это порадовало. Он обошёл номер, отмечая его стерильную чистоту и наличие всего необходимого для проживания, поклацал пультом цифранжа, меняя пейзажи, выбрал поляну в лесу и сел на кровать. Проговорил вслух:

– С возвращением, майор надзора? Этого ты ждал?

Вопрос повис в воздухе.

Перед глазами возник образ Флоры.

Подумалось: интересно, а как встретили её? Если его встретили дома, подозревая, что он не тот, за кого себя выдаёт, может быть, и Флору тоже встретили не как героиню, спасшую в две тысячи семьдесят восьмом году мир от гибели?

Встретили дома…

Вновь пришла мысль, промелькнувшая ещё в зале хронопорта: домой ли он вернулся? Иначе почему возник такой переполох с подозрениями?

Сердце сжалось. Захотелось пить.

– Берримор!

– Слушаю, сударь, – раздался бархатистый голос обслуживающего компьютера.

– Кофе, пожалуйста.

– Минуту, сударь.

– Стой, подожди, не кофе… хотя и кофе тоже… бутылочку шампанского, пожалуйста.

– Марка?

– «Абрау-Дюрсо», полусухое, розовое, урожая две тысячи двадцать третьего года.

– К сожалению, самое выдержанное урожая две тысячи восемьдесят второго года.

Терентий невольно улыбнулся.

– Годится, неси.

Через три минуты молодая девчонка-киб в форме сервис-персонала принесла заказ, открыла холодную, покрытую капельками воды бутылку и исчезла. Он наполнил бокал и сделал глоток, смакуя щиплющий язык и нёбо напиток. Проговорил философским тоном:

– А жизнь-то налаживается, господа присяжные заседатели?

Порвавшийся сквозь листву деревьев лесного цифранжа луч солнца уколол его в глаз…

Идея о перекачке энергии из прошлого в свои закрома сначала показалась ему забавной. Но по мере размышлений над ней Рою стало не до забав, и ему захотелось воплотить идею в жизнь. Мешали только некоторые «области мозга» – облака индивидуальных сознаний, из которых и состояла система Сверхразума и которые сохранили традиции прежних носителей. В основном это были гуманоидные разумы, как они себя преподносили, носители которых имели голову, туловище, конечности – руки и ноги – и бинокулярное зрение. Но таких облаков в гиперкластере Роя было немного, и не более процента от общего количества нейросетей, и все они принадлежали белковой форме жизни, представители которой вымерли ещё на стадии формирования единой интеллектуальной коллаборации. Из-за принципиальных внутренних противоречий максимальной конкуренции выживали в их среде не самые толковые и творчески настроенные, а самые ловкие, хитрые, изворотливые и агрессивные, завоеватели и убийцы, хищники в самом жёстком значении этого термина. Естественно, все они стремились к власти любой ценой, отчего и начинали войны, как правило заканчивающиеся взаимным уничтожением всех конфликтующих сторон.

Конечно, не все цивилизации Вселенной, расширившейся ко времени создания Роя до безумных масштабов, являлись хищными. Если мысль о посещении прошлых времён с целью воровства энергии принадлежала не гуманоидному облаку Роя (человек назвал бы представителей этого мыслящего вида драконами), то разумы человеческого типа (в Системе Роя их насчитывалось семь) возражали против варварского изъятия жизненных ресурсов у прошлых цивилизаций. Однако идея драконов была с энтузиазмом принята другими интеллект-облаками Роя, и, хотя его нельзя было назвать стопроцентным хищником, скорее – конструктом равнодушия глобального масштаба, в конце концов он вынес решение исполнить замысел.

Первым делом Рой попытался выведать как можно больше сведений о попытке соседа, получившего название Большой Улей.

Это была такая же гиперсистема постразума, какой был и он сам, возникшая примерно в ту же эпоху угасания звёзд и достигшая немалого могущества, сравнимого разве что с сущностью «БОГ», то есть обладавшая технологиями «без ограничений». Оперируя ими, она могла создавать любые материальные структуры, манипулируя вакуумом как человек пластилином, то есть континуумом, состоящим из крошечных суперструн[9], а также имела возможность развёртывать измерения, свёрнутые в те же крошечные объекты. Возможно, в безбрежности Великой Пустоты, в какую превратилась Вселенная, существовали и другие суперсистемы постразума, но Рой о них ничего не знал и не мог знать. В данное еле-еле ползущее время границы Вселенной в результате ускорившегося расширения убегали за горизонт со скоростью, намного превышающей скорость света, и даже владея способами векторной свёртки пространства, Рой не мог вырваться за пределы бесконечно увеличивающейся Пустоты. О существовании же Улья он знал лишь по той простой причине, что тот находился в пределах его локации. Расстояние до района сосредоточения Улья по человеческим оценкам не превышало десяти миллиардов лет. При желании Рой мог через квантовые вибрации вакуума легко поддерживать с ним связь. Но интереса к общению с равным себе у него не было. Точнее, налицо была антипатия, порождённая наличием в глубоком прошлом множества конфликтов индивидуальных, разумных облаков негуманоидного типа в общем интерфейсе Роя с облаками гуманоидного вида. Войн в те времена одних с другими велось предостаточно. А негуманоидов в нейросети Роя было почти стопроцентное количество, в отличие от Улья, в «мозгу» которого человекоподобного контента было гораздо больше. Тем не менее он заинтересовался действиями соседа.

Во-первых, Улей располагался точно в центре того вселенского объёма, который когда-то занимала галактика Млечный Путь. Под таким названием её помнили и гуманоидные облака самого Роя.

Во-вторых, Улей почему-то кинул хроноканал не к ядру галактики, а к рядовой звезде под названием Солнце. Возможно, это было сделано им неосознанно, под влиянием воспоминаний своих гуманоидных облаков, одно из которых основывалось на разуме белкового типа под названием «человечество».

В-третьих, оказалось, что в гостях у Улья побывали как раз представители человечества, индивидуальные разумы, имеющие личностные характеристики. И после общения с ними Улей вытащил свои хронощупальца из Солнца, оставив таким образом цивилизации людей шанс развиваться дальше. Правда, это не играло никакой роли для нынешнего состояния жизни опустевшей Вселенной: Солнце существовало огромное количество лет назад, и от него, как и от остальных звёзд и галактик, не осталось ничего.

Тогда Рой ради экономии средств и времени попытался установить параметры канала связи Улья с Солнцем, и ему это удалось. Уже через небольшой промежуток времени (человек определил бы его как год), что для существования сверхразумных систем этого периода являлось кратким мигом, Рой воссоздал канал, перегнал к Солнцу оперативную интеллект-систему – малый Рой – и начал вербовать помощников-людей в Солнечной системе. Без них вогнать в звезду инициатор вспышки было бы значительно труднее.

Однако не обошлось и без сбоев.

В принципе с них всё и началось, когда первый хронобросок закончился выходом посланца в ещё более далёком прошлом. Он банально промахнулся, причём дважды, развернув «лишнее» измерение из семи свёрнутых в суперструны, которое заблокировало «временное измерение», основу для «течения времени в одну сторону». Но известно это стало не сразу, потому что малый Рой вынужден был бороться сначала с инфляционным разбуханием Вселенной, не давая процессу разорвать его энергоинформационный кокон, а потом дважды отпрыгивать назад, спасаясь от безусловно первых мыслящих сгустков: возникшая в Большом Взрыве жизнь тогда представляла собой квантовую пену, и кокон Роя представлялся ей угрозой для существования.

Первый прыжок вынес малый Рой в эпоху, когда начали светиться первые звёзды, то есть спустя сто восемьдесят миллионов лет после рождения Вселенной. Ориентироваться в горячем «супе» частиц и излучения было трудно, и малый Рой потерял много сил и времени (по его ощущениям), чтобы сориентироваться и вернуться в канал развёрнутого измерения.

Второй прыжок, на миллиард лет, перенёс малый Рой во Вселенную в тот момент, когда начали формироваться глобальные звёздные структуры. За этот отрезок времени Мироздание наполнилось первыми галактическими скоплениями, и пространство вокруг сверкало вспышками квазаров, уничтожающих редкие очаги биохимической жизни.

Малый Рой являлся потомком белковой формы разума, обладающего эмоциональной сферой, всего на доли процента, поэтому эстетикой мира не увлекался, но и его захватил вид звёздной сферы, усеянной яркими вспышками новых и сверхновых звёзд, оставляющих после себя «огарки» – чёрные дыры. Драконье сознание (а именно эти чешуйчатые и пернатые носители перворазума были основой малого Роя) не создало искусств, будучи существами «нелинейной логики»: гиперболическая математика плюс цели власти – всё, жизнь других существ – ничто. Оно просто оценило мир вокруг как источник ресурсов, и потребовалось время, чтобы малый Рой с сожалением (всё это материальное богатство с собой не унесёшь) вернулся к исполнению задания «босса» – Роя Большого.

Датчик контроля времени (нейросетевое облако) подало сигнал, и Рой перестал отвлекаться. Сосредоточился на определении координат и получил ответ другой нейросети: он находился точно в районе нахождения цели, то есть на краю ветвистой звёздной спирали под названием Млечный Путь, но ещё глубоко в её прошлом, так как, хоть звезда, названная обитателями Солнцем, и появилась в одном из рукавов спирали, носитель будущей жизни и разума – планета Земля – ещё не сформировался в плотное ядро. Пока что это был пояс уплотнявшейся к центру пыли и газа.

Третий прыжок, на пять миллиардов лет, перенёс малый Рой во Вселенную, когда начали взрываться первичные сверхновые звёзды, гигантские шары из чистого водорода и гелия. Солнце за это время успело окружить себя планетами, а её ядерный реактор довёл температуру верхнего слоя до комфортных параметров. После этого пришелец из будущего проанализировал сохранившиеся в памяти сведения о цивилизациях в Солнечной системе и уточнил координаты очередного выхода.

Концентрация всех операционных энергоинформационных облаков позволила ему выйти в конец двадцать второго века, однако сброс хронолинии в Солнечную систему вызвал на Солнце выброс факела, едва не погубившего цивилизацию гуманоидов – людей. Гибель данного разума его не волновала, но и время он выбрал неудачно, поэтому пришлось целиться снова, и лишь после этого он попал точно в рассчитанный год и месяц: май две тысячи двести второго года по летоисчислению жителей Солнечной системы. Помогла и линия памяти одного из интеллект-сервисов Большого Роя: это облако сохраняло сведения о своих корнях, один из которых принадлежал гуманоидному разуму, соседу человечества по расположению в галактике Млечный Путь. Этот разум когда-то вырос в том же галактическом рукаве у красной звезды (земляне называли её Кеплер 452b), располагавшейся в тысяче четырёхстах световых лет от Солнца. Он дожил до двадцать второго века по земному календарю и благополучно прекратил существование из-за внутренних распрей вслед за человечеством. Разумеется, кеплеровцы знали о существовании землян и даже пытались наладить с ними контакт, но безуспешно. Все попытки закончились конфликтами. А поскольку и те и другие исчезли в бездне времён, малому Рою их было не жаль. Что бы он ни делал в Солнечной системе в начале двадцать третьего века, какие бы законы местного социума ни нарушал, никто обвинить его в этом не мог. Разве что патрон Большой Рой. Хотя малый при всех его недостатках злобным агрессором не был. Возня людей в этом районе прошлого космоса его не волновала. К их судьбе он был абсолютно равнодушен.

Солнечную систему в две тысячи двести втором году «от рождения Христова» (основание термина так и осталось для гостя загадкой) просматривали сотни телескопов разного уровня и назначения. Но Рой обладал технологиями, недоступными для человека того времени, и легко устроился на ближайшей к Солнцу планете, внедрившись в один из её горных кряжей под названием Петля Сфинкса. Кряж и в самом деле формой напоминал это древнее земное творение на африканском континенте, созданное одной из первичных земных цивилизаций.

Так как Меркурий ежегодно посещали десятки исследовательских экспедиций и яхты туристических маршрутов, Рою было удобно наблюдать за деятельностью землян вокруг светила, и он легко завербовал первых помощников, которые вывели его на функционеров властных структур. Только с их подсоединением и можно было тайно, не провоцируя землян на конфликты, соорудить в глубинах Солнца форпост для внедрения в звезду «вируса разогрева» – зародыша термоядерной реакции превращения гелия в углерод. В настоящее время в ядре Солнца догорали остатки водорода, превращаясь в гелий, но реакция «гелий – углерод» требовала перестройки процесса с вакуумной подпиткой, и «вирус разогрева» должен был вскоре возбудить Солнце, ввести его в резонансное состояние, что закончилось бы взрывом сверхновой звезды намного раньше, чем это должно было случиться в результате эволюции звёзд такого типа.

Впрочем, Роя не волновало, сколько времени требовала перестройка ядерного цикла Солнца. Для отдалённого будущего, в котором жил Большой Рой, это не имело значения. Для него нынешние события давно остались в прошлом.

Однако каким бы мощным интеллектом ни обладал его посланец, учесть абсолютно все нюансы операции по установлению канала откачки энергии патрону он не мог. А самое пикантное, что он не учёл деятельность предшественника – солнечного Улья, столкнувшегося с защитной сферой человеческой цивилизации. Слабые во всех отношениях люди, носители индивидуального разума, смогли нарушить планы Большого Улья и заставить его убрать систему дойки солнечной плазмы из недр звезды. Малый Рой этого не знал, да и знать не мог, считая, что его возможности намного превосходят потенциал человечества. И уж тем более – отдельных его представителей.

Завербовав сначала пару учёных, контролирующих деятельность Солнца, он смог через них выйти на более высокий уровень управления и запрограммировал больше двух десятков руководящего ранга организации СОН (Союза отдельных наций) и международных структур контроля, в том числе таких как Европейский Исламиат, Китайский Синхарат и Американский военно-космический центр.

Труднее всего оказалось завербовать спецслужбистов России, единственного государственного объединения на Земле, сохранившего традиции коренного народа и жившего по Кону Рода – Ведическому кодексу, объединившему все малые народности страны. Предателей среди руководителей спецслужб оказалось очень мало по сравнению с «ценителями демократии западного толка», людьми с психикой, изменённой цифрой. Как выразился один из них, заместитель министра обороны России, когда посланец Роя, генсек НАТО Боррелберг, попытался соблазнить его «европейскими идеалами»:

– Цена вашим «идеалам и ценностям» – дерьмо, уважаемый господин Боррелберг! Извините за грубость. Позвольте мне самому решать, с кем и против кого дружить.

Боррелберг, испугавшись, прервал контакт, а Рою пришлось искать другого кандидата из российских чиновных «залежей либерализма». И он лишь месяц спустя нашёл его – среди заместителей федеральной структуры безопасности и руководителей российского Космостроя, мечтавших о большей власти и обладании образом жизни «без ограничений». Как известно, люди бывают разные, и не зря в России существовала поговорка: в семье не без урода.

После этого Рой приступил ко второму этапу операции, установлению зоны на Солнце, неподконтрольной земным службам безопасности. Исполнители на Земле назвали её «зоной частных владений», имеющей статус неприкосновенности для любых учреждений и служб. Образование зоны должны были утвердить все причастные к строительству в космосе инстанции. А ещё спустя короткое время должен был наступить третий этап проекта – строительство станции над Солнцем, с помощью которой можно было пробить «тоннель» к его ядру и погрузить в ядро установку «вируса разогрева», катализатора новой термоядерной реакции.

Первый этап закончился в мае две тысячи двести второго года.

Второй – в июне.

Третий начался шестого июля с эксперимента: Рой сначала решил опробовать функционирование катализатора и заложил в глубине одного из солнечных пятен (знай он, чем закончилась возня Улья с пятнами, может быть, избрал бы другой район светила) экспериментальный зародыш. Тот сработал отлично, под пятном началась реакция превращения гелия в углерод, и температура Солнца начала повышаться. Оставалось только достроить тоннель и вложить в ядро основной модуль разогрева, намного мощней.

Помощники «вора из будущего» отметили этот день застольем в своих апартаментах по всему миру.

Не отстал от них и куратор стройки российского Космостроя шестидесятишестилетний Таргитай Улиуллин, он же – первый зам премьер-министра России. Разумеется, он подстраховался, подняв в компьютерах давнюю историю с угасанием Солнца в две тысячи семьдесят седьмом году, и постарался ограничить деятельность космической контрразведки через своих друзей в ФСБ и Косконе. Жажда власти и вседозволенности окончательно ослепила этого умного, но недальновидного человека. Рою даже не пришлось перекодировать его психику, он согласился работать «на будущее» добровольно.

Чудесная погода, чудесные запахи, великолепный берёзовый колок с редкими соснами, щебетанье птиц – всё это оборвалось в один миг, когда она проснулась и села на кровати, услышав виноватый голос Свирида:

– К нам гости, Цветочек.

Хотела напомнить домовому о нелюбви к прозвищу Цветочек, но он торопливо добавил:

– Трое, спецконтингент, нормал и два форма, вооружены.

– Вооружены?! – удивилась девушка, нащупывая халат.

– Мне так показалось.

На миг в сердце вошла тревога. Вспомнились слова полковника Климука, поднявшего «восстание разумов» внутри солнечного Улья: люди есть люди, и даже среди святых находятся свои иуды. Другими словами – действительно в семье не без урода. И всё же какого дьявола переживать заранее? Она ни в чём не виновата!

Флора накинула халат, посмотрела на себя в зеркало.

– Открой.

Перед дверью в светлый фонарь прихожей стояли трое гостей. Хозяйка встретила взгляд первого, мужчины средних лет со стандартной внешностью правительственного клерка и твёрдым загорелым лицом. Глаза у него были фиолетового цвета и смотрели с начальственной уверенностью. Одет он был в серый официал-уник с красными вставками и шевроном службы полицейского контроля.

Его спутники выделялись мощными фигурами, милитари-причёсками соломенного цвета и ничего не выражающими лицами. Одеты в уники военного образца: зеленоватые, с туманными разводами мундиры, россыпь клапанов, приподнятые плечи, широкие обшлага и роуд-штаны со множеством вертикальных полосок.

Флора оценивающе посмотрела на них.

Оружия у парней видно не было, но оно могло прятаться и в плечевых вставках, и вообще в любой складке костюмов, а в том, что они представляют собой гибридные человеко-машины с функциями охраны, сомневаться не приходилось, судя по их равнодушным глазам.

– Впустите? – проговорил предводитель.

– А если нет, вы сразу уйдёте? – с иронией осведомилась Флора.

«Клерк» растянул губы в понимающей усмешке.

– У меня предписание доставить вас в контору.

– Зачем?

– Насколько мне известно, с вами хотят побеседовать руководители Коскона.

– Я уже беседовала с ними.

Гость пожал плечами.

– Тут я пас.

– Какое отношение вы имеете к Коскону?

– Я полковник Шторм, спецподразделение внутренних расследований контрразведки.

– А если я откажусь?

«Клерк» остался спокойным.

– Боюсь, вам придётся подчиниться, майор. Как мне объяснили, обнаружились дополнительные обстоятельства вашего спуска в прошлое, и система обязана разобраться с ними.

– Это по поводу моих контактов с Терентием Дергачёвым?

Шторм усмехнулся.

– Вам виднее.

Она задумалась на миг, кивнула.

– Ждите, я переоденусь.

– Мы пройдём?

– Нет!

Свирид понял хозяйку, и дверь перед троицей закрылась.

Конечно, Флора могла просто скрыться из дома, имеющего запасной выход, а потом сесть в личный мобиль и улететь. Но это ни к чему хорошему не привело бы. Уже давно территория страны контролировалась системой цифрового наблюдения, и при необходимости силы охраны правопорядка быстро обнаружили бы беглянку. Такие случаи бывали, и доходило иногда до погонь и стрельбы, несмотря на соблюдение основной массой народа законов общежития, прописанных в родовом Коне, который ещё по старинке называли Конституцией.

Она вышла в белом унике для официальных приёмов по случаю торжеств: китель с россыпью наград, юбка чуть выше колен, галстучек, туфли на высоком каблуке, подчёркивающие стройность ног, – и посланцы руководства Коскона замерли, разглядывая девушку, обладавшую модельной внешностью.

Заметив реакцию спутников Шторма, Флора даже подумала, что, может быть, они и не киборги вовсе, но сделала вид, что ничего не замечает.

Сели в ожидавший гостей скоростной куттер с эмблемой полиции, который доставил всех к столичному комплексу делового Сити, состоящему из одиннадцати башен разного формата, но с единым дизайном под названием «малахитовые узоры». Башня силовых ведомств не выделялась из них ничем особенным, но тоже притягивала взор фрактальным кружевом кристаллов-офисов.

Куттер нырнул к верхней пирамиде башни, кажущаяся сплошной стеклянной стеной грань пирамиды пропустила аппарат, и он сел на отдельную платформу рядом с другими машинами. Пассажиры выбрались на платформу и спустились к лифтам.

Флору довели до делового офиса службы контрразведки, занимавшей несколько этажей башни (кабинет директора находился на сорок первом уровне), и полковник Шторм остановился перед дверью с табличкой: «Директор СКК Ирбис Фарниев».

– Благодарю вас, майор, – сказал он.

– За что? – не поняла она.

Губы полковника дрогнули, однако улыбаться он не стал, добавил серьёзно:

– За то, что вы не стали качать права.

– Качать права? Объясните!

– В распоряжении пригласить вас в контору мне не приказано было арестовывать вас, и если бы вы решили заявить протест и отказаться лететь с нами, я был бы вынужден отступить.

– Но ведь вы сказали – мне придётся подчиниться!

– Стандартная формула, ничего категоричного.

– То есть я напрасно согласилась?

– Ну, как сказать.

– А если я сейчас повернусь и уйду, что будет? С вас снимут погоны?

Конвоиры переглянулись.

Шторм собрал морщинки на лбу.

Флора засмеялась, освободив его от необходимости придумывать ответ.

– Не берите в голову, товарищ полковник, я пошутила. – С этими словами она шагнула вперёд, и дверь кабинета директора Коскона отворилась. Сопровождавшие её мужчины остались в коридоре в состоянии лёгкого потрясения.

В рабочем модуле Фарниева Флора не была ни разу и с любопытством окинула его обманчиво рассеянным взором. Впрочем, и этот кабинет руководителя одной из самых современных и секретных организаций среди спецслужб мира, хотя и был создан в стиле «хайтек», объединяя все линии связи, контроля и обработки информации, отличался от других помещений подобного рода лишь конфигурацией систем обслуживания и привязкой хозяина к определённой эстетике форм. К примеру, кос-генерал Ирбис Фарниев (она вспомнила тренера по спецподготовке в академии, тоже носившего фамилию Фарниев, ничего общего кроме родовой смуглости лица) любил изделия из дерева, сам будучи хорошим резчиком, и все стены кабинета были заставлены прозрачными шкафчиками с деревянными скульптурками животных, птиц и морских обитателей.

Как и предупреждал Шторм, директор был не один. Перед его навороченным гаджетами столом с толстой прозрачной столешницей, выполняющей роль вириала управления всеми подразделениями службы, сидели на деревянных с виду стульях четверо приглашённых, двое мужчин и две женщины. В отличие от Флоры они были одеты в рабочие брючные костюмы светло-серого, голубоватого и зеленоватого цвета, без каких-либо планок, украшений или знаков различия. Разве что на рукавах гостей красовались эмблемы Коскона с аббревиатурами подразделений.

Мужчина помоложе, лет тридцати пяти, блондин, судя по шеврону, работал в сыскном управлении. Мужчина постарше, лет шестидесяти, служил в экспертном подразделении Коскона. Его Флора знала по недавним контактам перед командировкой.

Женщины были примерно одного возраста – под пятьдесят, одна блондинка, вторая брюнетка, но трудились в разных епархиях. Блондинка с короткими пышными волосами являлась известным учёным, специалистом по изучению эволюции звёзд. Брюнетка с волосами, собранными в пучок, работала в Федеральной службе безопасности, хотя какой пост занимала, было непонятно.

Сам хозяин модуля, обладавший субтильным телосложением, тонкими чертами лица и оливковыми глазами, одет был точно в такой же костюм с зеленоватыми туманными разводами, что и полковник Шторм.

– Садитесь, майор, – сказал Фарниев тихим интеллигентным баритоном с гортанным фиоритурами.

Из пола вырос «деревянный» стул, и она поняла, что текстуру дерева бытовые системы кабинета создают искусственно.

Села, поправила юбку, заметив взгляд самого молодого из участников совещания, брошенный на её колени, сложила руки как примерная ученица.

В глазах хозяина кабинета всплыли иронические огоньки, но заговорил он всё тем же красивым голосом:

– Георг Шоллак, интрайер.

Молодой блондин кинул голову на грудь.

Флора кивнула в ответ. Словечко «интрайер» в переводе с оперативного сленга контрразведчиков означало «копатель», то есть следователь по особо важным делам.

– Лог Балин, универсалист.

Седой посмотрел на Флору как бы издалека, словно в данный момент разговаривал со своим терафимом. Термин «универсалист» говорил о его глубоких познаниях физики и других научных дисциплин.

– Лора Каменева, одич первой категории.

Блондинка с пышными волосами улыбнулась.

– Инна Корнер-Баскакова, историк-глубинник, профессор хроноспаса.

Брюнетка с почти мужским лицом невозмутимо встретила взгляд Флоры, что говорило об её замкнутости и сосредоточенности на каких-то проблемах.

– Начнём, – продолжил Фарниев. – Чтобы не возвращаться к существу проблемы, майор, прошу вас ещё раз вкратце прояснить ситуацию с… мм, Ульем, якобы существующем в далёком будущем.

– Не якобы, товарищ генерал, – поправила директора Флора, уловив сомнения в тоне Фарниева. – Улей существует реально.

– Будущее ещё не наступило.

– Время Улья так далеко впереди, что никакие изменения бытия в наши дни на него не повлияют.

– Закон затухания последствий, – проговорила Корнер-Баскакова.

– Именно.

– Не придирайтесь к словам, – улыбнулся Фарниев.

– А я бы предложил начать с другого конца, – грассирующим голосом произнёс Лог Балин. – Разрешите?

– Конечно.

– Давайте сначала поговорим о катастрофах, предполагаемых для рода хомо сапиенс ещё с двадцатого века. Нам предрекали немыслимую жару в конце двадцать первого столетия, когда климат на тридцать пять процентов станет несовместимым с жизнью в связи с глобальным потеплением. Предупреждали о таянии льдов Арктики и Антарктики, сопровождаемом затоплением чуть ли не пятидесяти процентов суши, об исчезновении лесов Амазонии и России, о распаде мегаполисов, о дефиците жизненно важных ресурсов, об опасности искусственного интеллекта, готовившего нам судьбу динозавров и так далее и тому подобное. Это что касается самой Земли. Но были и прогнозы по Солнечной системе. Угроза падения астероида, угроза вспышек на Солнце, магнитные бури, агрессия инопланетного разума и ещё немало проблем, связанных с этим аспектом. К счастью, климат изменился не трагедийно, льды не растаяли, астероиды на поверхность Земли не свалились. Терминаторы с искусственным интеллектом власть не захватили, хотя войны с их участием продолжают регулировать рост человечества. Зато прогнозы поведения нашего солнышка вдруг начали воплощаться в жизнь. Вспомните угасание Солнца в две тысячи семьдесят седьмом году, потревоженного откачкой энергии тем самым Ульем. Вспомните корональную вспышку две тысячи девяносто пятого года, когда облако плазмы пересекло орбиту Земли и на пять лет погрузило мир в хаос отсутствия связи. Затем случился странный взрыв в конвекционном слое светила, образовавший факел, пробивший Солнечную систему насквозь. И наконец мы подошли к нашему случаю: Солнце начинает разогреваться.

– Вы к чему всё это вспоминали? – хмыкнул Георг Шоллак, с интересом поглядывающий на Флору.

– В Систему запущен вирус ликвидации человечества, – обыденным тоном ответил учёный. – Вам не кажется? Катастрофы от столетия к столетию увеличивают масштаб, и предела этому процессу не видно. То есть он понятен и так – конец цивилизации. Потому надо выяснить, кому это выгодно.

– А вы как считаете? – спросил Фарниев.

– Точно не пресловутому Улью, существование которого ещё не доказано.

Флора хотела возразить, что её с Терентием путешествие в будущее и встречи с Большим Ульем были абсолютно реальными, но передумала.

– Тогда кому, если не Улью? – спросила она.

– Сущности того же порядка, что и ваш Улей! – торжественно заявил Лог Балин, словно готовил это заявление заранее специально для сегодняшней встречи.

Впрочем, наверно, так и было, а Флора вдруг с искренним удивлением подумала, что универсалист, скорее всего, прав насчёт иной сущности. Если Улей просто хотел скачать энергию Солнца в две тысячи семьдесят седьмом году для своих нужд, то в настоящий момент видна тенденция другого плана: Солнце то и дело пытаются взорвать.

– Допустим, – сказал Фарниев, – кто-то снова внедрился в Солнце и пытается раскачать ядерные резонансы. Кому это нужно, если не Улью, и для чего?

– Мы конкуренты для кого-то, – негромко проговорила Корнер-Баскакова. Красавицей назвать её было нельзя по оценке Флоры, но и уродиной тоже, хотя мужской тип лица наводил на мысль о трансгенном вмешательстве. Ей бы уменьшить толщину бровей, подумала девушка, и форму губ, а также добавить волос и…

Флора рассмеялась про себя, тут же привычно одёрнув: о чём ты думаешь, майор?!

– Конкуренты? – с интересом проговорил Шоллак. – Кто? В настоящий момент нашими дальразведчиками обнаружено лишь три цивилизации, да и то негуманоидные, не желающие контактировать с нами. Но все они примерно того же уровня, что и мы.

– Этот конкурент тоже базируется в будущем.

– С чего вы взяли? И это не Улей?

– Давайте мыслить логически. Вряд ли в будущем образуется лишь один мыслящий кластер постразума – Улей.

Присутствующие обменялись взглядами, пошумели, повернулись к Фарниеву.

– Мне кажется, мы слегка отклонились от темы, – сказал директор. – Идея с… новой сущностью хороша, однако требует отдельного обсуждения. Майор, вспомните подробности своих встреч с биотехнологом из две тысячи семьдесят восьмого года Терентием Дергачёвым. Пока что эта тема интересует нас больше всего.

– Биотехнолог – маскировка, – сказала Флора. – На самом деле он надзорик, специальный агент по контролю прибывающих из космоса путешественников и поселенцев. А ещё – контрразведчик из две тысячи сто пятидесятого года.

Стало тихо.

– Продолжайте, – кивнул Фарниев.

Она собралась с мыслями и начала рассказ с десанта «голема» на солнечное пятно (лимбу) и встречи с Терентием, единственным уцелевшим туристом с яхты «Синтрейл».

Рассказ длился около десяти минут. Флора опустила многие подробности и закончила доклад обещанием Улья отправить обоих, её и Терентия, в две тысячи двести второй год.

– Я не знаю, почему он не выполнил обещание, – с сожалением призналась рассказчица. – Если бы выполнил, не было бы этого допроса.

– Мы вас не допрашиваем, – возразил Фарниев.

– Однако выслали за мной целую опергруппу, – улыбнулась девушка.

– Потому что проблема, вероятно, серьёзнее, чем мы думали. Профессор ещё до нашей встречи, – Фарниев глянул на седого, – объяснил, что, по его мнению, происходит, а мы, как контрразведчики, не можем не реагировать на такие прогнозы. Правда, я человек конкретный и многого в теории времени не понимаю, но задача защиты наших людей от этого не становится проще.

– Чего вы не понимаете? – поинтересовался Лог Балин.

– Как мы вообще преодолеваем временные барьеры, – засмеялся Фарниев, – и путешествуем в прошлое, не изменяя настоящего.

– Могу объяснить, – с готовностью предложил седой.

– Не стоит, мне объясняли, но, как говорил классик, когда мы не говорим о времени, все понимают, что это такое, как только начинаем объяснять, все теряют смысл термина. Я не исключение.

– Совсем коротко.

Фарниев сдержал возражение, кинул взгляд на стол, в толще которого мигали огни бланк-сообщений, нехотя кивнул.

– Одна минута.

– Это очень просто. Смотрите.

Лог Балин поднял руку ладонью вверх, и над ней сформировался пузырь изображения.

Флора с любопытством глянула на возникший в пузыре цветной чертёжик. Горящая линия в нём со стрелкой, бегущей слева направо, была зелёной, а над линией и под ней мерцали красные колечки со стрелочками, плывущими по кругу и переходящими на зелёный лучик.

– Как вам известно, мы живём в Мультивселенной, которая каждый миг делится на бесконечное число копий, – продолжил лектор тоном коуча (ему это явно нравилось). – Кроме того, каждая копия – условно зелёная стрела – вследствие квантовых вакуумных флуктуаций порождает петли – вот эти красные колечки. Петли, а это по сути метавселенные, такие же, как наша, почти ничем не отличаются от реальности основного потока Мультиверса, но происходящее в них возвращается в гильбертовом пространстве к первоначальному состоянию, и таким образом парадоксы типа «ликвидации дедушки внуком» не возникают. Линия времени идёт дальше, а пережитое в петлях остаётся в них вмороженным вариантом навсегда.

– Очень убедительно! – иронически произнёс Шоллак. – Проще не бывает.

Фарниев озабоченно пожевал губами.

– Мне надо было заканчивать не философский фак, а физический. То есть вы хотите сказать, что наши путешествия в прошлое…

– Создают петли, не отражающиеся на основном ходе времени метавселенной.

– Совершенно верно, – сказала Флора.

Головы повернулись к ней. Брови Фарниева поднялись в «режим выжидания».

– Именно поэтому Терентий Дергачёв и выпал из реальности две тысячи семьдесят восьмого года, – добавила девушка. – Что и зафиксировали компьютеры вашего инфоцентра. Всё, что с ним произошло, и со мной тоже, осталось в петле.

Молчание нарушил интрайер Шоллак:

– Так где же сейчас ваш спутник? В какой петле?

– Не знаю, – честно призналась Флора.

Третья беседа Терентия с руководством спецслужб в его «тюремном боксе», расположенном в глубинах башни правительственных структур Екатеринбурга, состоялась на следующий день после его «добровольного» заточения. Беседа больше походила на допрос, и он уже в который раз подумал о судьбе Флоры, также наверняка вынужденной объясняться со своим начальством. Присутствовали четверо важных персон, в том числе Норм Окоёмов, Полоний Кумин, скелетообразный Винсент Рогов и директор Коскона Олбоат Фамусов, молодой, бронзоволицый, с бровями вразлёт, орлиным носом и пронзительными чёрными глазами.

Позже к четвёрке присоединилась женщина лет шестидесяти с седыми буклями и строгим лицом препода математики. Её звали Софья Перовская, она оказалась специалистом по изучению звёздных процессов и прекрасно разбиралась в М-теории.

К этому моменту Терентий пережил несколько неприятных моментов, отвечая на вопросы присутствующих, которые касались его «отсутствия в качестве свидетеля событий на Солнце в две тысячи семьдесят восьмом году». Квадратнолицый Кумин старался подвести платформу под свою идею о «работе надзорика на инопланетную разведку», поэтому его намёки были колючими и недоброжелательными. К примеру, известие о том, что в документах того периода не осталось ни следа присутствия Терентия, Кумин преподнёс как прямое доказательство «стирания информации вербовщиками майора для его дальнейшего использования».

Терентий вежливо возражал универтору (эта должность соответствовала древнему понятию дознавателя), но в конце концов обозлился и перестал сопротивляться, отчеканив всего два слова:

– Вы… неправы!

Кумин на это скривил губы, а Окоёмов, прищурясь, наконец-то улыбнулся. До этого губы начальника надзориков всё время складывались в преддверии улыбки, однако её ожидание всегда оказывалось обманчивым.

– Терпи, майор, от того, какие аргументы ты приведёшь в доказательство своей невиновности, зависит твоя судьба. Мы обсуждаем беспрецедентный случай, и ты обязан помочь.

Терентий сжал зубы.

– Я не отказываюсь! Но судьба – не вопрос случая, а результат выбора. Став сотрудником контрразведки, я сделал свой выбор и его не менял.

– Прекрасно, и всё же чем ты объяснишь отсутствие упоминания твоего имени в операции Коскона на Солнце сто лет назад? Тебя нет даже в списках туристов, погибших на яхте «Синтрейл».

– Этого я объяснить не могу. Изменив внешность, я вместе с другом Дергачёва попал на борт яхты без труда, в то время как реальный Дергачёв остался на Земле. Биотехнолог Терентий никуда не путешествовал. Это был самый простой способ попасть на Солнце и выяснить подробности происшествия с угасанием. Остальное вы знаете, я рассказывал дважды.

– Пожалуй, я могу объяснить, почему о судьбе Дергачёва не осталось сведений, – сказала Софья Перовская мужским голосом. – Есть два варианта. Первый – квантовая развилка Мультиверса. Второй – рождение и схлопывание хронопетли. В первом случае эпизод с Дергачёвым уплыл в отсоединившуюся ветвь Мультивселенной, а он сам убыл из неё в будущее Улья. Во втором варианте в две тысячи семьдесят восьмом году возникла квантовая суперпозиция, породившая хронопетлю. Когда Дергачёв перешёл в будущее, петля закрылась.

Фамусов исподлобья посмотрел на Кумина.

– Что вы скажете на это, Полоний?

Квадратнолицый универтор помедлил, сверля Терентия буравчиком взгляда.

– Хотелось бы верить.

Софья Перовская иронически приподняла бровь.

– Это не вопрос веры, Полоний, это вопрос действенности законов физики. Если бы всё решала вера, я бы давно прекратила мучить этого молодого человека. Он искренен, это видно.

– Вы психолог?

– В полной мере.

Фамусов усмехнулся, отчего ещё больше стал похож на орла, раскрывшего клюв.

– Готов присоединиться к вашему мнению. Ещё вопросы по существу?

Кумин и Окоёмов одновременно посмотрели друг на друга, перевели взгляды на Терентия.

– Есть, – кивнул начальник отдела надзора, – но не по данной теме. Охотно послушал бы историю контакта с Большим Ульем.

– Мне тоже хотелось бы узнать, – с неожиданно детской застенчивостью сказала Покровская. – Существуют ли и для него истины, которые принципиально недоступны для его понимания. Трудно представить сложность, бесконечно вложенную саму в себя, какой я представляю Улей.

– Готов изложить все подробности, – с облегчением проговорил Терентий.

– Обязательно поговорим об этом, – пообещал директор Коскона. – Наши эксперты давно горят желанием получить информацию об этом сверхразуме. Но пока что нужно решать насущные проблемы, связанные с безопасностью космоплавания возле Солнца. Майор, вы говорили о катастрофе, которая якобы угрожает цивилизации в две тысячи двести втором году. Сможете припомнить детали?

– Мы мало говорили на эту тему, – виновато ответил Терентий. – По словам Флоры… э-э, майора-одича Дрёмовой, Солнце в две тысячи двести втором начало разогреваться, и её послали в две тысячи семьдесят седьмой выяснить, не связаны ли эти два процесса – угасания и разогрева. Мы встретились на лимбе… на псевдопятне, которое служило антенной откачки плазмы, ну а потом вместе действовали по обстановке. Этот вопрос – что случилось в две тысячи двести втором году – мы задавали и Улью, но он ответил, что у него в памяти сохранились не все сведения из глубокого прошлого. Лишь то, что грядёт гибель человечества. Именно поэтому он хотел пробить тоннель в двадцать третий век, когда нашей цивилизации уже не было, но его посланец солнечный Улей промахнулся во времени и вышел в две тысячи семьдесят седьмой.

– А что случится в две тысячи двести втором? – поинтересовался молчавший до сего момента Винсент Рогов, сменивший белый уник на коричневого цвета френч, хотя и тот болтался на нём как на вешалке.

– Когда Флора… майор Дрёмова стартовала в прошлое, она ещё не знала, что произойдёт годом позже.

– Почему? Если их спецслужбы настолько забеспокоились процессом разогрева Солнца, что послали её в прошлое, почему они не выслали разведчика в будущее? Логично было бы проверить, чем закончится разогрев.

Терентий развёл руками.

– Возможно, они так и сделали, но события разворачивались так быстро и густо, что мы всерьёз с ней так и не поговорили. Знаю только, что после две тысячи двести второго человечество исчезнет. Улей должен был отправить вместе с Флорой и меня, но почему-то этого не сделал. Я это вам говорил.

В комнате наступило молчание.

Цифранж интерьера был настроен на пейзаж Камчатки, и присутствующие могли любоваться вулканами и горными вершинами полуострова. Берримор, кванк здания, воспроизводивший ландшафты на любой вкус, по просьбе Терентия лишь убрал звук, чтобы гости могли беседовать в тишине.

– Что ж, товарищи инквизиторы, – сказал Фамусов с тонким намёком, – надеюсь, вы убедились в верности майора присяге и в его желании служить Отечеству, давайте закончим допрашивать его о связях с инопланетянами и нехорошими парнями из будущего. Предлагаю поговорить о том, что нам следует предпринять в связи с получением тревожной информации о конце человеческой расы в две тысячи двести втором году.

– Наверно на два года позже, – уточнил Терентий. – В две тысячи двести четвёртом.

– Слабое утешение.

– Тут и к бабке ходить не надо, чтобы посоветоваться, – грубовато сказал Кумин. – У нас есть «Хроноход» и есть опытные хронолазы. Пошлём туда десантника и узнаем. Я сам могу пойти.

– Полоний, не отнимайте хлеб у моих оперативников, – покачал головой Окоёмов. – Я знаю, что вы опытный следователь, но вам всё равно потребуется подготовка, в то время как хронолазы уже готовы. Тот же майор Дергачёв.

Присутствующие скрестили взгляды на лице Терентия.

Он постарался сохранить невозмутимое выражение.

Фамусов тоже перевёл на него взгляд.

– Майор, я бы доверил это дело вам.

– Мне?! – растерялся молодой человек. – Какое дело?!

– Поход в будущее, в две тысячи двести второй год.

Он озадаченно пригладил прядку волос на виске.

– Вы только что собирались… меня…

– Расстрелять, – пошутил Винсент Рогов.

– Ну, не расстрелять, но ограничить…

– Мы вам верим, – сказал Кумин, чего Терентий от него не ожидал. – Прошу простить за спектакль с допросом, ваши ответы анализировал кванк Коскона, – квадратнолицый инвертор коснулся ладонью лацкана куртки, – и сделал вывод, что вы… как бы это помягче выразиться…

– Не шпион какого-нибудь Улья, – весело закончил Окоёмов.

Терентий не сразу нашёлся, что ответить.

– Я бы никогда…

– Закончили на этом, – нетерпеливо сказал Фамусов, вставая. – Я тоже рад, что вы не вляпались в историю с предательством. Думаю, один из вариантов того, что случилось, озвученный доктором Перовской, вполне объясняет ситуацию.

Софья вопросительно посмотрела на директора, не реагируя на его оценку.

– И к какому склоняетесь лично вы?

– Ко второму: образовалась хронопетля, уплывшая в какую-то ветвь Мультивселенной, в которой и остался аналог майора Дергачёва.

Женщина кивнула, решая в уме какую-то задачу. Но продолжать не стала.

Собеседники Терентия зашевелились, попрощались с ним и вышли. Последним – Окоёмов, который вернулся буквально через пару секунд.

– Чтобы не осталось недомолвок, майор. Я с самого начала был против этого допроса, так как верил тебе и продолжаю верить. Подумай, с чем бы ты хотел отправиться в хронорейд.

– Хорошо.

Начальник отдела сунул ему мясистую руку, и он остался один.

Мысль о закладке пришла в голову не ему, а Винсенту Рогову. Прокуратор оказался более дальновидным человеком, чем все, кто готовил Терентия к походу. Идея «узника Бухенвальда» потребовала дополнительных обсуждений и подключения многих снабженческих и технических служб. Смысл же её крылся в следующем.

Терентию для обеспечения свободы маневра в две тысячи двести втором году требовался не только опыт прошлых погружений в другие времена, но и вполне себе осязаемый материальный контент. То есть транспорт, независимый от местных систем доставки, смены одежды, НЗ, оружие, аналитический кванк, а то и андроид-искин, способный позаботиться об охране рейдера или, не дай бог, уберечь его от смерти.

Кумин сначала предложил заложить все необходимые инструменты в капсулу-контейнер и спрятать его на пятьдесят два года на Земле, на одном из северных островов. Но поскольку Терентию для решения проблемы предстояло перемещаться по Солнечной системе и, скорее всего, не раз летать к Солнцу, решили снабдить его автономным катером, усовершенствованным антигравом класса «голем», способным окунаться в глубины звёзд и выдерживать ядерный взрыв. По сути, это был солнцеход, какими уже пользовались земные исследователи (первый появился в две тысячи семьдесят седьмом году), только в миниатюрном исполнении. В нём помещались всего четыре пассажира. Размеры катера не превышали размеров судов МЧС: десять на пять и на три метра, но в энергетическом плане он был практически независим и в подпитке не нуждался.

Терентий лично осмотрел аппарат, созданный по последнему слову техники, и остался им доволен. С виду в режиме ожидания катер походил на живой слиток жидкой ртути, и слово «живой» оказалось не лишним, потому что он представлял собой квазиживой организм, управляемый кванком, ведущим себя с людьми как человек. Имя ему было Пламен.

Когда к сбору подключились сотрудники ФСБ самого высокого уровня, вплоть до замдиректора, Терентий уже обжился в кабине катера и подружился с Пламеном, видеофантом которого представлял собой такого же молодого человека, как сам Терентий, обладающего дружелюбным характером. Помощь же федералов понадобилась разработчикам операции при определении места закладки.

Землю в качестве реперного пункта отмели не сразу, так как нашлись защитники этого варианта, утверждавшие, что разведчику проще будет добраться до места установки катера в связи с расположением хронохода на Урале. Но перевесила другая точка зрения, озвученная Винсентом Роговым.

– Майор уходит не в прошлое, – сказал прокуратор, – а в будущее, где технические средства передвижения по космическим пространствам выше наших. Так что ему ничего не будет стоить добраться до любого уголка Системы, даже если мы спрячем закладку на Плутоне.

Поспорили, конечно, где оставить катер безопаснее всего, однако наконец пришли к единому мнению запрятать его поближе к Солнцу, то есть на Меркурии.

Процедура осуществления задуманного не потребовала особых усилий.

Катер погрузили на транспортник-беспилотник, снабжающий российские колонии и станции на ближайшей к светилу планете, и тот доставил аппарат со всем его содержимым на каменистую планетку, сила тяжести на поверхности которой не превышала четыре десятых земной. Место закладки выбрали в одном из отрогов хребта Слоновий бивень. Здесь находился горно-добывающий комплекс, разрабатывающий залежи свинца и олова, и катер установили в пещере на глубине ста метров. Соорудили и защитный контур, открываемый только биотекстурой Терентия. После этого десантника одного запустили в лабиринт для проверки срабатывания системы доступа, и после возвращения на Землю наступил час запуска хронохода.

Терентию уже трижды приходилось спускаться в бункер под горами Урала, поэтому изучать интерьеры комплекса «машины времени» не было нужды. Да и «машиной» это огромное сооружение назвать было нельзя. Оно представляло собой собственно вариатор измерений – кабину оператора размерами с пост управления космической техникой, плюс три пояса энергетической, информационной и аналитической аппаратуры, плюс слой защитных экранов. Если бы оборудование хронохода стояло на поверхности земли, оно заняло бы не меньше десяти гектаров.

Терентий попрощался с Окоёмовым, сопровождавшим его до бункера, помахал рукой операторам центра, влез в кабину, и люк закрылся за ним, отрезая от реальности две тысячи сто пятидесятого года.

Он уселся в кресло, одетый в стандартный с виду уник, ничем не отличавшийся от костюмов времён Флоры. О соответствии одежды моде две тысячи двести второго года можно было не беспокоиться. Для точного перемещения в прошлое или будущее техники комплекса сначала изучали требуемую эпоху, запуская нанодроны, и лишь потом отправляли хроноходца. Терентий даже не участвовал в выборе мест выхода, за него это делали компьютеры центра, и он лишь согласовывал с ними координаты.

– Готов! – сообщил он через минуту, справившись с волнением.

Перед глазами всплыло лицо Флоры, и сердце снова прыгнуло к горлу, реагируя на его чувства.

– Скоро буду, одич! – пообещал он вслух.

Если бы Рой знал, какие ошибки допустил в Солнечной системе Улей, он бы их не повторил. Но, выросший из систем негуманоидного разума, высокомерно относившихся ко всем коллегам в космосе, он и в доме человечества продолжил вести себя не лучше, чем сам человек по отношению к таким биосистемам, как муравьи или крысы.

Несколько дней ему понадобилось для подготовки строительства прямого тоннеля сквозь все слои Солнца к его ядру, где предстояло установить катализационный модуль для ускорения перестройки ядерных реакций.

Ещё один день он потратил на эксперимент, всадив под одно из солнечных пятен небольшой генератор-катализатор для проверки работоспособности большого модуля. Эксперимент прошёл удачно. В фотосфере Солнца образовался световой фурункул, в котором началась реакция синтеза углерода из гелия. И весь этот район солнечной поверхности[10] начал разогреваться.

Разумеется, Рой действовал не один, будучи полевым эффектором, не связанным с материальной структурой Солнечной системы. К этому времени на него работали больше двух десятков завербованных или перепрограммированных людей с большими полномочиями, а они в свою очередь имели возможность заставлять исполнять команды Роя как абсолютно необходимые распоряжения вышестоящих органов и руководителей земных спецслужб.

Так началась эпопея с ликвидацией нескольких космических яхт, неосторожно приблизившихся к Солнцу, как исследовательских, так и туристических, а потом и уничтожением двух комплексов контроля времени – российского «Хронохода» и японского «Микаси». Рой не отдавал такого распоряжения, опасаясь ответных действий международных служб безопасности. Это помешало бы самому патрону работать на звезде свободно. Жители Системы вполне могли нарушить его планы, задействовав план ВВУК[11], который включал в себя ответ объединённого космического флота человечества на агрессивное вторжение. А деятельность Роя и являлась таким вторжением.

Однако новоявленные перебежчики перестарались в попытках предугадать приказы господина и создали прецедент для подключения силовых структур Земли. Особенно отличился российский деятель, глава Космостроя Таргитай Улиуллин, и к делу подключились мощные конторы – ФСБ и Коскон, хорошо зарекомендовавшие себя в защите России на Земле и в космосе за последние сто лет. Развитой сферой эмоций Рой не обладал, но ему хватило негативного спектра постпсихики, чтобы пригрозить исполнителям всякими карами за излишнюю инициативу. Все правительственные шишки из Еврохалифата, Госдепа и СРУ (Специальная служба разведки) Срединных Штатов Америки, китайского Юйминжибао, «взяли под козырёк», и вторжение «будущего в прошлое» на поверхности Солнца продолжилось теми же темпами. У власти человеческих коллективов по-прежнему не доставало интеллекта, необходимого для управления цивилизацией, и редко кто из них, считавших себя чуть ли не богом, понимал, что «божественное могущество» требует от человека и столь же божественного ума и мудрости.

Буквально на следующий день после «разноса» Роем своих подчинённых – в системах видеосвязи он представал перед ними онлайн в образе Зевса, взяв его описание из греческих легенд, – были уничтожены два военных корабля: китайский «Люцисинь» и египетский «Хараппа», а чуть позже российская исследовательская станция «Екатерина», операторы которой заинтересовались явлениями на солнечных пятнах. Приказ на её уничтожение отдал министр космического строительства Улиуллин, а исполнил – беспилотник, принадлежавший частной военной компании «Йеллоустон». Эта «отмороженная» американская компания славилась по всей Солнечной системе своими похождениями и развёрткой провокаций для любого миллиардера, который мог оплатить налёт.

Рой рассвирепел, если можно было так выразиться, поскольку его чувства были далеки от человеческого понимания этого термина, и велел строптивцу немедленно «успокоить» общественность и российские спецслужбы, взявшиеся за расследование инцидентов.

– Успокоить? – не понял Улиуллин, действительно считавший себя великим и непогрешимым деятелем. – Каким образом?

– Думай сам! – отрезал «Зевс».

Улиуллин подумал и изрёк:

– Провинившиеся исчезнут. Наберу новую профи-команду в рядах федералов и контрразведки.

– Мне абсолютно по барабану, что ты сделаешь! – рявкнул Рой-Зевс. – Но ещё одна ошибка…

– Понял, мой повелитель, – склонил лысую, украшенную венчиком жёлто-синих волос голову Таргитай Улиуллин.

– И ускорь строительство тоннеля!

– Будет исполнено, мой повелитель!

– И побрей наконец голову, – закончил с презрительной улыбкой «Зевс», сам обладавший лысиной и венчиком волос, но – седых.

Сообщение о взрыве в центре научно-исследовательского комплекса пришло утром, в начале девятого по времени Екатеринбурга. Директор ФСБ как раз собирался на службу и привычно раскладывал по полочкам план предстоящих на день встреч и мероприятий.

Жил Фёдор Афанасьевич Мухин, сорокапятилетний генерал-лейтенант, закончивший два высших учебных заведения и Академию безопасности, за городом, на берегу озерца с чистой голубой водой, в посёлке с громким названием Счастье. Посёлку исполнилось больше ста лет, он был основан как садово-некоммерческое товарищество (СНТ), которое по мере роста жителей с высоким общественным статусом превратилось в красивый коттеджный посёлок.

Мухины селились здесь с самого начала строительства СНТ, и коттедж, принадлежащий им, дважды менял облик. К две тысячи двести второму году он вырос в высоту на этаж (стало три) и увеличился за счёт флигеля, пристроенного с южной стороны. Семья у Фёдора Афанасьевича была большая: десять человек, включая отцов, матерей, трёх детей и доживших до этих времён прадедов – Селиверста с возрастом в сто шесть лет и столетнего Олега.

Поскольку Фёдор занимал очень значимый для страны пост – шестой руководящий статус после президента, премьера, спикера Государственной Думы, председателя Совета Федерации и министра обороны – то к усадьбе провели линию метро, и он мог за секунды добираться до башни силовых ведомств Екатеринбурга. Что и сделал, получив известие о взрыве.

В офисе его ждали суета персонала и доклад помощника по особым режимам Алексея Ледащева. Подробности происшествия раскрыл компьютер офиса по имени Лука. Из всех документов выходило следующее.

Для подготовки хрональной разведгруппы в будущее: планировали послать двух хронавтов на год-два в будущее для выяснения, что случится в результате локального разогрева Солнца, а уж потом в реальности хрономейнстрима – базового потока времени – принять меры для устранения последствий. Однако всё пошло не так, как рассчитывали аналитики.

Один из операторов бригады запуска Григуар Родченко вошёл в бункер перед запуском хронавтов, якобы для проверки систем, вернулся, а через две минуты раздался мощный взрыв.

При этом сам Родченко никуда не делся, хотя мог, наверно, сбежать, и взрыв превратил его и всех операторов, всего шесть специалистов, в пыль! Узнавать, что конкретно предшествовало взрыву, было не у кого.

Просмотрев записи наблюдающих за комплексом видеосистем, помрачневший Мухин собрал на удалёнке всех ответственных персон службы, обсудил возможные причины происшествия и связался с директором Коскона.

Фарниев уже был в курсе событий.

– Ищем связи Родченко, – сообщил он, морщась как от зубной боли. – Только что доложили, что Родченко зачем-то посещал нашу станцию на Меркурии.

– Думаешь, он как-то связан с явлениями на Солнце? – догадался Мухин.

– Будем проверять все раскладки.

– Когда в последний раз мы включали Хроныр?

– Три дня назад из командировки вернулась майор Дрёмова. В её докладе не всё стыкуется с нашими расчётами и заданиями, но это отдельный разговор. Больше Хроныр не включался.

– Кто такой Родченко?

– Бывший аналитик Спорткомитета, перешёл на службу хрононавигации из Комитета по борьбе с наркобизнесом.

Мухин озадаченно посопел.

– Он из наркоконтроля?

– Так точно. По отзывам – полная сволочь.

– Почему же он продолжал работать в хроноцентре с такими отзывами?

– Разберёмся.

– Ладно, я со своей стороны подниму материалы, а ты звони по мере расследования. Что не так с возвращением майора Дрёмовой?

– По нашим данным она встречалась в две тысячи семьдесят восьмом году с неким Терентием Дергачёвым, которого не существовало в природе.

– Как поётся в песне: от героев былых времён не осталось порой имён.

– В данном случае речь, похоже, идёт не о герое. Мало того, она утверждает, что путешествовала с ним в супердалёкое будущее, на триллионы триллионов лет, и контактировала с постразумной системой по имени Улей.

Мухин помолчал.

– Наш Хроныр может запускать людей в такое далёкое будущее?

– Наш Хроныр нет, Улей сам бросил линию в две тысячи семьдесят седьмой год для скачивания энергии.

– Хорошо бы посмотреть на записи.

– Всё есть в свободном доступе, но я могу прислать материалы досконального расследования Следкомом ситуации в те времена, хранящиеся в наших машинах.

– Хорошо, жду. Потом обсудим.

Мухин отключил связь и с минуту размышлял, прикидывая, чем заняться в первую очередь. Посмотрел на молчащего помощника.

– Ну что, Лёша, работаем по ВВУ?

– Как всегда, – скупо улыбнулся бледнолицый спокойноглазый Ледащев.

К вечеру неожиданно позвонил Таргитай Улиуллин, давний знакомый Мухина по учёбе в первом вузе, который заканчивал Фёдор Афанасьевич, в Питерском институте космического судостроения. После учёбы пути обоих разошлись, и в конце концов Мухин стал директором Федеральной Службы безопасности, а Улиуллин – министром Космостроя.

– Я слышал о взрыве в хроноцентре, – сказал министр, всем своим обликом напоминавший жирного борова. У него даже лицо было похоже на свиное рыло: розовощёкое, вытянутое вперёд к «пятачку» – круглому носу, с маленькими розоватыми глазками. Голова Улиуллина ещё в детстве и тем более в институте была предметом насмешек студентов, а к нынешнему времени на ней появилась плешь с венчиком покрашенных волос, волосы перестали прикрывать уши, и сходство с известным животным стало сильнее.

Впрочем, Таргитай ни капли внимания не уделял своему физическому виду, хотя мог бы стать красавцем, имея возможность применить современные технологии биодизайна. Но не хотел. Чужое мнение насчёт его внешнего вида министра не интересовало до такой степени, что он даже при знакомстве с девушками не подбирал, как говорится, живот. Единственное на что он согласился, так это на покраску венчика волос в сине-жёлтую полоску. Что совершенно не красило этого человека.

– Тебе не кажется подозрительным совпадение: из рейда в прошлое вернулась Дрёмова, а через три дня рванул Хроныр? – продолжил Улиуллин.

– С чего это тебя заинтересовало?

– Её непосредственный начальник из Ликвидугро по фамилии Холост вспомнил, что она ещё до командировки в рейд вела себя странно.

– Это их проблемы.

– Смотри, как бы это не стало твоей проблемой.

Мухин внимательно заглянул в поросячьи глазки Улиуллина: разговаривали по кодированной вижн-линии, и казалось, что до абонента можно дотронуться рукой.

– Ты вроде никогда не интересовался сотрудницами Ликвидугро.

Улиуллин ухмыльнулся.

– Я и сейчас ими не интересуюсь, просто майор Дрёмова слишком близко подошла к краю ямы подозрений, как говорят сами контрразведчики, всё время оказываясь вблизи солнечных событий. Уж не шпион ли она всё того же Улья?

– Улей убрался из Системы ещё в две тысячи семьдесят восьмом году.

– Что может помешать ему вернуться? Он не смог погасить Солнце тогда, вот и пытается исправить положение с другой попытки.

– Взорвать, чтобы погасить?

– Почему нет? Я беседовал с президентом, он обеспокоен новыми чудесами на Солнце. Велел подумать над созданием контрольного поста у светила для оперативного воздействия в случае необходимости.

– Не слышал. Такие посты в принципе и так летают вокруг Солнца десятками.

– Что мне сказали, то и передаю.

– Таргитай, говори прямо, – рассердился Мухин. – Ходишь вокруг да около.

Улиуллин почесал оттопыренную губу, потом складку на шее, превращавшую его в борова.

– Хочу помочь.

– Это как?

– Дам людей.

– У меня своих хватает, – фыркнул Фёдор Афанасьевич.

– Это супера с усовершенствованной биологией и компьютерной реакцией, бывшие каскадёры. Они вмиг вычислят крота.

– Биомехи, что ли? – Мухин имел в виду новейшие разработки в области усовершенствования человеческого мозга с изменением психики, которые позволяли испытуемым работать в любых экстремальных условиях на любых космических объектах. Их подвергали психокоррекции с таким расчётом, чтобы они могли заселяться на другие планеты с любым набором физических условий, в отличие от «нормальных» переселенцев, которых приходилось долго приучать к жизни на других планетах, чем занимался Одич-центр космомиграции. Биомехов чаще называли измами, то есть изменёнными (ещё раньше, сто лет назад, их называли киборгами), хотя и с немалой долей опасений и неприязни.

– Да хоть бы и измы, – пожал плечами Улиуллин. – Моя личная гвардия. Высокие профи, отлично прошедшие коррекцию физиологии организма и зарекомендовавшие себя исключительно с лучших сторон. Они специально готовились к боям с инопланетной фауной в составе особого отряда «Каскад».

– Личная гвардия? Что-то новое для министра строительства. Насколько мне известно, личная гвардия положена только президенту.

– Космос – дело тонкое, – снова ухмыльнулся Улиуллин. – Мне очень часто приходится мотаться по Системе, а опасностей за пределами Земли хоть отбавляй.

– Ну-ну.

В ухо влился голос дежурного:

– Товарищ генерал, ЧП!

Сжалось сердце.

– Говори!

– Над одним из солнечных пятен взорвался среднебританский корвет «Солсбери».

– Подробности?!

– Уточняем, как только МЧС отработает СРАМ, пришлю бланк.

Фигура Улиуллина перед глазами директора на миг расплылась туманным облаком и вернула форму.

– Вот тебе ещё одна причина подключить моих парней, – назидательно проговорил он.

Мухин понял, что собеседник получил то же известие, что и он только что.

– Взорван корвет «Солсбери»!

– Мне сообщили.

– Хотя не понимаю, что на Солнце понадобилось англичанам. После инцидента на Гардарике они перестали интересоваться космосом.

Фёдор Афанасьевич имел в виду инцидент столетней давности, произошедший на Меркурии. Адмиралу Шейнбаху, командующему космическим флотом Среднебритании, не понравилось, что российские космостроители начали возводить защитный купол для поселения на меркурианском плато Гардарика, и он потребовал от них убраться на тысячу километров южнее. Была даже попытка силовой угрозы. К куполу спустились два корабля и объявили ультиматум: свернуть лагерь в течение двух часов. Но уже через четверть часа к плато подлетел крейсер российского космического флота «Варяг», и оба английских корабля обратились в пыль. После чего обмочившийся со страху адмирал Шейнбах отдал приказ покинуть этот район Солнечной системы, и с тех пор англичане не подходили к Солнцу ближе орбиты Венеры.

– Значит, бритты почуяли запашок наживы, – сказал Улиуллин после паузы.

– Какой наживы? – не понял Мухин. – Кроме излучений и плазмы на Солнце ничего нет, ни золота, ни алмазов, ни рабов или цифровалюты.

– Зато там начался какой-то процесс, увеличивший энергоотдачу Солнца, и его вполне можно использовать.

– Каким образом?

– Да хотя бы в качестве оружия. – Улиуллин осёкся, вдруг сообразив, что брякнул лишнее. Закончил торопливо: – Вот англичане и полезли туда.

Мухин не обратил внимания на оговорку приятеля.

– Интересно, кто пропустил корабли. Там же дежурят погранцы и эмчеэсники.

– Может, это предупреждение?

– Кого и кому?

– Нам, чтобы не лезли на Солнце. А кто предупредил – надо думать.

– Ладно, Таргитай, потом поговорим.

– Так ты даёшь согласие на участие моих парней?

– Хорошо, включим их в обойму важняков. Как их зовут и кто они?

– Саид Рахимов, каскадёр-универсал, и Шогран Дагрин, тоже каскадёр, но мультиопер. Оба участвовали в конфликтах за пределами Земли между разными частными корпорациями.

Мухин кивнул.

– Хорошо, скинь их личные дела моему секретарю.

– Будет сделано! – обрадовался Улиуллин.

Директор ФСБ выключил вижн, и фигура министра исчезла.

Её оставили под домашним арестом, нацепив на лодыжку фсин-трекер, ограничивающий свободу передвижения. На этом настоял начальник собственной безопасности Коскона Константин Юльевич Кольцов. Флора прежде с ним не встречалась, никаких обязанностей не делила, дорогу не пересекала, и его решение девушку удивило и огорчило. Она не рассчитывала и даже представить не могла, что проблема существования Терентия Дергачёва в две тысячи семьдесят восьмом году отразится на её судьбе столь прискорбным образом.

Она попыталась успокоиться с помощью подруг, по часу разговаривая с ними в вижн-режиме, но виртуальное общение, пусть и с эйдетическим эффектом, позволяющим дотрагиваться до собеседника, чувствовать его прикосновения и даже выпить с ним шампанского, не заменяло нормального физического и эмоционального контакта, что расстраивало Флору ещё больше.

Конечно, она могла легко освободиться от трекера, подготовленная ко всяким экстремальным ситуациям, и даже скрыться от наблюдения, изменив личностные профили. Но ни к чему хорошему это не привело бы, а бегать по Солнечной системе как заяц от охотников она не желала. Хотя и не знала за собой никакой вины.

«Где ты, надзорик?» – подумала она с тоской о Терентии, сама удивившись этому чувству (майор, тебе сколько лет? не девочка уже!). Помнишь ли одича из две тысячи двести второго года? И куда ты шмыгнул, если о тебе ни слуху ни духу в описаниях прошлых времён?

Два бокала шампанского-брют «Краснодар», доставленного киб-курьером, привели её в эйфорическое состояние. Она даже включила ТиВи, побродила по каналам, узнала о сбитых над солнцем космолётах, о взрыве Хроныра – и отрезвела. Надо что-то делать, пришла правильная мысль. Не махнуть ли на Солнечную базу на Меркурии? Что толку сидеть без дела, ожидая, когда подозрения начальства развеются?

Добавила шампанского, надеясь вернуть состояние лёгкого опьянения, но только глубже окунулась в депрессию, вспоминая последние мгновенья перед сбросом её Ульем в родное время. Снова образ Терентия встал перед глазами, и она чуть не расплакалась, по-прежнему удивляясь своим чувствам, никогда прежде не обострявшимися на фоне одиночества. Со страхом подумала: уж не любовь ли вползла в сердце исподволь и свернулась там змеёй? Или это просто приходит старость?

Последняя мысль развеселила. Тридцать два года по нынешним временам далеко не старость, ещё и до взрослости нужно дожить. Так что же делать? Может, и в самом деле плюнуть на трекер и заняться расследованием взрыва Хроныра? Это ж кому пришло в голову ликвидировать машину запутывания времён, да ещё таким примитивным способом? Не вторгся ли в Солнечную систему ещё один Улей, задумавший закончить то, что не доделал первый? То есть уничтожить человечество как конкурента будущих послеразумов? Или это не Улей, а кто-то другой, не менее равнодушный к земной цивилизации?

Задумавшись, она допила шампанское (в одну глотку, как сказал бы отец) и решила позвонить начальнику отдела Ликвидугро, надеясь получить хоть какие-то крохи информации, подтверждающие её идеи. И в этот момент он позвонил сам. Флора активировала вижн, и перед её глазами возникла фигура Степана Холоста в спортивном трико серебристого цвета. Она невольно сравнила его с Терентием, отметив, что они похожи, и внутренний голос шепнул ей, что Степан выглядит мускулистее и спортивней. Рассердилась на себя из-за сравнения и выдавила:

– Ты?!

Красавец (что правда, то правда, прямо-таки греческий бог с ярко-голубыми глазами) поднял брови.

– Не понял? Не узнаёшь?

Флора спохватилась, отвела взгляд от выпуклой груди начальника.

– Занималась важными делами, ты отвлёк.

– Одна?

– И что?

– Надо поговорить.

Девушка вдруг поймала себя на мысли, что она рада звонку Холоста. Хотя ему знать об этом не стоило.

– На мне трекер.

– Могу подскочить к тебе домой.

– Что-то случилось? Кроме того, что взорвали Хроныр?

– Над Солнцем сбиты британский корвет и египетский «пакмак».

Она помолчала.

– Хорошо, жду.

– Собственно, я рядом, случайно пролетал мимо.

– Случайно?

– В профилактических целях, мадам. Тебе должно быть известно, что Ликвидугро работает не только во времени, но и в реальном социуме, а Екатеринбург хоть и столица, но не свободен от оригиналов типа деток миллиардеров.

– Убедил, – с иронией проговорила девушка.

Холост действительно появился через минуту.

– К нам гость, – сообщил Свирид.

– Впусти.

Дверь бесшумно отошла в сторону, вошёл Степан, однако не в чёрном трико, каким его представила вижн-связь, а в серо-зелёном унике с муаровыми разводами. Это была «полевая» форма Ликвидугро. На предплечье владельца красовался шеврон службы: зелёный ромб с изображением ладони, поддерживающей земной шар, а на витых погончиках сияли золотом три пятиугольные звезды, обозначая звание носителя – кос-подполковник.

– Проходи. – Флора отступила, стараясь говорить ровно, без интонаций. С досадой подумала, что надо было убрать следы застолья.

Холост снял обувь (лонг-берцы с рифлёными носами), сунул ноги в тапки, стоявшие на кафельном пятачке прихожей, прошёл в гостиную и с любопытством глянул на стол, на котором стояла пустая бутылка шампанского, шоколад и орехи в вазочках.

– Что празднуешь?

– Первое в жизни заключение под стражу, – с иронией ответила она.

– Я не прочь присоединиться.

– Сначала заслужи.

– Постараюсь. – Гость поискал глазами сидячие места в гостиной, и хозяйка усадила его на диван.

– Свирид, убери.

Появился старец с белой бородой в старинной ливрее и белых перчатках. Домовой Флоры любил иногда произвести впечатление в таком стиле. Поклонился Степану.

– Управляющий усадьбой Свирид.

Холост рассмеялся, махнул рукой.

– Делай своё дело, управляющий Свирид.

Старец ловко собрал посулу и гордо удалился.

– Любишь стариков, майор?

– Не люблю болтать, полковник! – сухо отрезала Флора. – К делу!

Лицо Холоста стало серьёзным. Обижаться он не умел.

– Мы нашли инфу о Терентии Дергачёве.

– Да ну? – усмехнулась девушка.

– В две тысячи сто пятидесятом году он работал в надзор-службе за возвращенцами из космоса, потом перешёл в тогдашний Коскон и добрался до уровня сексота уровня «четыре икса».

– Поздравляю.

– Его или меня? Кстати, это я обнаружил секретный файл.

– Что дальше?

– Дальше в две тысячи сто пятидесятом году след Дергачёва теряется, и о нём больше нигде ничего найти не удалось. Ни слова! Такое впечатление, будто майора убили и закопали без похорон.

– Либо отправили в прошлое, – сказала Флора. – Ты не понял?

– По логике да, ты права, его отправили в две тысячи семьдесят седьмой год, но потом он вернулся в своё время и… снова исчез.

– Его опять послали в…

– Прошлое? Вряд ли. Повторяю, никаких следов Дергачёва мы в прошлом не обнаружили. Лично у меня другая версия. Его послали в будущее!

Девушка помолчала, держа в памяти лицо Терентия, качнула головой.

– Хочешь сказать, что он… здесь?

Пристально наблюдавший за ней Холост вкрадчиво улыбнулся.

– Умная девочка. А теперь скажи правду: ты встречаешься с ним? Ну или скажем иначе: встречалась? И что вы задумали, взорвав Хроныр?

Флора в изумлении раскрыла глаза.

– Ты всерьёз считаешь меня идиоткой?! Я не встречалась с Терентием после возвращения! И действительно не знаю, где он! И мне в голову не могло прийти взрывать Хроныр! Это могла сделать только профессиональная диверсионная группа! Либо ум, подобный Улью! Вот на кого стоит обратить свой взор!

Холост ощупал её раскрасневшееся лицо цепкими «ясновидящими» глазами. Казалось, он вовсе не был поражён её реакцией, решая в уме какую-то задачу.

– Ум, подобный Улью, говоришь? Интересно. А разве ты не связана с ним?

Флора сдержала гневное слово, прикусила губу.

– Поняла, ты меня провоцируешь. Вот что, полковник, если надо будет пройти ментотестирование, я готова. Но не надо меня оскорблять! Я этого не заслуживаю.

Начальник отдела неожиданно рассмеялся.

– Не обижайся. В две тысячи семьдесят седьмом и восьмом году ты действительно поработала весьма успешно, о чём свидетельствуют и воспоминания сотрудников тамошнего Центра экстремального оперирования в Плесецке. Они тебя очень уважали.

– Просто наши хроноквартирьеры сделали мне прекрасную легенду. – Флора вспомнила заместителя директора Коскона Поддубного, полковника Климука, с которым удалось поработать, капитана Звягинцева, с которым она спускалась на «големе» в недра Солнца, и расслабилась.

– К тому же я работала с надёжными мужиками. Короче, Степан, чего ты добиваешься?

Холост попытался обнять её, но она сердито оттолкнула его.

– Прекрати!

Он сел, вздохнул, прогнал по щекам судорогу сожаления.

– Крепость по-прежнему неприступна?

– О чём ты?

– Думал, ты испугаешься и выложишь всё, о чём умолчала в рапорте.

– Я рассказала всё!

Снова вспомнились объятия Терентия и его признание в том, что он боялся её «искусственности». Впрочем, она тоже подозревала первое время, что надзорик – искин.

– У тебя всё?

Холост нехотя кивнул.

– На самом деле я не сомневался в твоей искренности. Но был обязан проверить. Пока мы разговаривали, мой терафим, – он постучал пальцем по виску, – исследовал твоё поведение.

– Ты… тестировал меня?! – возмутилась Флора, вскакивая.

Холост остался сидеть, глядя на неё снизу вверх с таким обожанием, что она опешила.

– Фурия! Как же ты хороша, когда сердишься!

– Уходи! – Она указала на дверь.

– Подожди, успокойся, это не моя идея, надо мной куча командиров, а приказ я получил от Кольцова. Хотя был уверен, что ты не работаешь на врагов Отечества.

Не сводя с него потемневших глаз, Флора села обратно.

– Был уверен и тем не менее проверял. Отменная позиция!

– Не хочется получить такой же трекер, что и у тебя на ноге. Терафим говорит, что трёхфакторная идентификация не обнаружила в твоём поведении аномалий. Никаких криптоключей в твоей психике нет.

Флора фыркнула.

– И на том спасибо!

– Но у меня просьба: если вдруг твой Терентий…

– Он не мой! – Выпалив это, она вдруг подумала: а почему это не мой?

– Если вдруг Терентий объявится – дай знать.

– Зачем? Чтобы вы его тоже посадили на трекер? А то и в СИЗО?

– Нет.

Девушка окончательно успокоилась.

– Всё будет зависеть от того, буду ли я свободна сама.

– Фарниев готовился послать тебя в будущее на пару лет, чтобы выяснить, почему Солнце разогревается. Поэтому ты не долго будешь взаперти.

– Но Хроныр взорван, насколько мне известно.

– Существует ещё один – в Японии.

– Вряд ли японцы согласятся пустить нас в святая святых времяхождения.

– К счастью, они давно отошли от США, вспомнив наконец Хиросиму, Нагасаки и Пёрл-Харбор, и независимы от недружественных стран. С нами они дружат.

– Все с нами дружат, пока им выгодно.

– Так ты не обижаешься?

Флора посмотрела визитёру в глаза.

– Степан, я хочу побыть одна.

Он взял её за руку, поцеловал пальцы и быстро вышел в прихожую. Стукнули сброшенные тапки. Пахнуло свежим воздухом. Стало тихо.

Флора прошлась по комнате, поглядывая на лес в сотне метров от коттеджа, и ей остро захотелось побродить по березняку. С Терентием.

Её действительно освободили после обеда.

Приехали представители Коскона и Ликвидугро, правда без Холоста, извинились за «доставленные неудобства», а контрразведчик со звёздами старшего советника юстиции по фамилии Бородай даже предложил Флоре поужинать вместе в ресторане. Однако она отказалась, сославшись на неотложные дела.

Впрочем, дела действительно были. В шесть часов вечера за ней прислали тройку парней, которые предложили девушке приватную встречу с «известным человеком», входящим в ВИП-персонал правительства.

– Кто же этот «известный человек»? – удивилась она.

– Увидите, – улыбнулся старший из команды, с приятным лицом и фигурой баскетболиста.

– Зачем я ему понадобилась?

– Вам хотят сделать деловое предложение.

– Какое?

– Это всё, что я знаю, товарищ майор.

Подумав, она согласилась, предупредив Свирида, чтобы он запомнил всех визитёров на всякий случай и связался с Холостом, если она не позвонит домой через час.

Забрались в салон белого флайта с номером «06» на борту, принадлежащего Уральским космолиниям.

Флора ожидала, что её повезут в какой-нибудь ресторан Екатеринбурга, но ошиблась. Флайт доставил её и спутников к станции метро «Уральский следопыт».

– Вы куда меня собираетесь отправить? – удивилась она.

– В Крым, – улыбнулся Бородай с медовым блеском в глазах.

– В Крым?!

– На родину известного человека. У него свой виноградник в Зеленогорье, где делают прекрасное вино.

– Скажите хоть фамилию.

– Это сюрприз, потерпите. Не пожалеете.

«Тим, – обратилась она к терафиму, – сведения о Зеленогорье и его жителях».

«Богатовско-Зеленогорский район Крыма, – ответил чип-секретарь. – Алушта-Судакское побережье. Население Зеленогорья в настоящее время состоит на шестьдесят процентов из татар. Самые знаменитые – Муса Джаирнат, поэт, футболист Бетик и министр Космостроя Улиуллин».

«Понятно, – усмехнулась она про себя, – похоже, меня везут к строителю».

Забрались в кабину метро, вмещавшую сразу десять человек, и через секунду вышли из финиш-кабины в зале метро крымской станции «Алушта». На стоянке частного транспорта их ждал льдистого цвета «Тольятти-универсал» с эмблемой скорой помощи на носу.

Флору внезапно настиг укол интуиции: её в данный момент пестовала какая-то крутая система, а не помощники отдельной персоны. На миг стало не по себе.

«Тим, кинь в контору опознавание: что за куттер, кому принадлежит, где сейчас Улиуллин».

«Попробую», – мысленно отозвался терафим.

Флайт спустился к морю, стал виден склон горы с рядами виноградных лоз. Левее, ближе к мысу, располагался белоснежный двухэтажный особняк – целый дворец, окружённый тесно стоящими туями. По углам дворца над крышами возвышались башни – минареты со стрельчатыми окнами. Над ними сияли золотом полумесяцы и звёзды – эмблема татарской идентичности.

– Красиво! – сказала Флора не вполне искренне; строение показалось излишне помпезным и тяжеловесным.

Никто ей не ответил.

Флайт сел на ровный зелёный газон между двумя ротондами. К нему тотчас же подбежали юноша и девушка в шортиках, вручили сошедшей на газон Флоре букет цветов и плоский квадратик чип-ключа.

– А это зачем? – не поняла она.

– Повеление хозяина, – сделала книксен девушка.

Флора поняла, что её встретили бот-андроиды.

– Берите, пригодится, – посоветовал Бородай. – Ключ открывает здесь все помещения и пристройки.

– Но я не собираюсь задерживаться.

– Кто знает? – пожал плечами сопровождающий.

Двинулись к главному зданию.

Спутники полковника юстиции свернули к башенке у ограды комплекса, пропали.

Только теперь Флора обратила на них внимание, отметив и манеру держаться незаметно, как тени, без лишних жестов, переглядываний и движений, и внимательные оценивающие взгляды, и рослые, налитые силой фигуры. Можно было принять их за андроформов, но оба явно были живыми людьми, не ботами с искусственным интеллектом. Просто их хорошо готовили вести себя незаметно.

«Тим, ты их знаешь?»

«Одного видел, – доложил терафим. – Тот, что посветлей, Шогран Дагрин, сотрудник «Каскада». Второго не знаю».

«Запроси инфу».

«Минуту».

Бородай и пара встречающих проводили гостью в здание, холл которого привёл её в замешательство.

Он был велик и оборудован зеркальными колоннами, превращавшими помещение в подобие калейдоскопа. Хватало зеркал и на стенах, а также золота, фарфора и чучел животных по углам. А перед лестницей, ведущей на второй этаж, стояла статуя воина на лошади в натуральную величину, одетого в старинный татарский наряд и вооружённого саблей.

– Чорони-хан, – сказал Бородай восхищённо, – предок хозяина, жил в четырнадцатом веке.

Флору подмывало спросить, не участвовал ли предок Улиуллина в набегах на Русь, но она промолчала.

На второй этаж они не пошли. Повернули налево и ввели гостью в помещение, служащее, очевидно, гостиной либо залом для приёма делегаций.

Зеркал здесь не было вовсе, зато везде расставлены группки скульптур: конники, воины, пастухи, женщины в красивых, но мрачноватых – чёрно-красных и фиолетовых – нарядах.

Зато встретил гостей человек в белом, объёмистый, с бочкообразным туловищем, пузатый, с выдающейся вперёд головой (кабан! – пришло невольное сравнение) и неожиданно розовым лицом, и в самом деле похожим на морду свиньи, только гладко выбритую. Глазки у хозяина дома были маленькие, красноватые, а лысину на голове украшал жиденький венчик зелёно-синих волос. Флора узнала его, хотя видела всего один раз. Это был министр Космостроя Таргитай Улиуллин. Впрочем, забыть такое лицо и фигуру невозможно. Девушка подумала об этом мимолётно, и снова поймала укольчик интуиции: «кабан» был ощутимо опасен.

– Добрый день, майор, – пророкотал Улиуллин роскошным бархатным баритоном, удивив гостью: она не ожидала услышать такой красивый голос. – Прошу прощения, что я отвлекаю вас от дел. Позвольте называть вас по имени?

– Конечно, – кивнула она. – А мне вас как, господин министр?

– Просто Таргитай, если не возражаете. Присядем? – Улиуллин повёл рукой к прозрачному столику у окна, вокруг которого стояли четыре кресла в форме бычьих голов.

Флора села.

Хозяин устроился напротив, Бородай справа от него, поглядывая на ноги гостьи. Она надела простой уник в формате брючного костюма, и брюки плотно облегали её бёдра.

Встретившие гостью бот-слуги убежали и вернулись с тележкой, нагруженной кофейным набором, сладостями и фруктами: виноград, яблоки, апельсины, хурма. Венчала набор запотевшая бутылка шампанского с неизвестной Флоре этикеткой, на которой был изображён замок Ласточкино гнездо, перечёркнутый струёй золотых звёздочек. Фирму-изготовитель вина обозначали вычурно изогнутые чёрно-красные буквы «ТРУ». Флора поняла, что шампанское производил винный погребок самого Улиуллина.

– По глоточку? – предложил министр. – За знакомство.

– Нет, спасибо, – отказалась она.

Улиуллин перестал улыбаться, двинул пальцем, и бутылку унесли.

– Кофе?

Флора хотела отказаться и от кофе, однако встретила предупреждающий взгляд полковника юстиции и передумала. Не потому что испугалась, нет, но и начинать встречу с гордым видом неприступной женщины было бы неправильно.

– С удовольствием.

Улиуллин расцвёл, снова шевельнул пальцем, и девчушка в шортах споро налила всем вкусно пахнущий напиток. Флора отхлебнула, подняла брови: кофе был экстра-класса, с отчётливо горьковатой, но не слишком горькой ноткой и вкусом дуриана, хотя и без его запаха.

– Больцано?

– Не совсем, майор, Ох, извините, Флора. Вкус действительно от больцано, но сорт не бразильский, выращен в Крыму по особым технологиям. Вы, я вижу, знаток хороших сортов.

– Люблю бразильский, а этот пробую впервые.

– Зеленогорский, запатентован мной три года назад. Виноград попробуйте, тоже свой.

– Благодарю, Таргитай… э-э…

«Отец министра Рифкат», – подсказал терафим.

– Э-э, Таргитай Рифкатович, – закончила Флора. – Вы хотели сделать мне предложение, прошу вас.

Улиуллин сверкнул «поросячьей» улыбкой, хохотнул, покачал пальцем.

– Меня известили, что вы человек дела. Будь по-вашему, поговорим о деле. Что вы знаете о происходящих на Солнце явлениях?

Флора помедлила.

– Какое отношение имеют явления на Солнце к вашему предложению?

– Самое прямое. Я в курсе, что вы разрулили ситуацию с Ульем, неким супермозгом из будущего, собравшимся качать энергию светила. Не хотите поучаствовать в подобном же варианте, только с другим супермозгом?

– Я ещё не приступила к исполнению обязанностей и знаю о происшествии только из открытых источников. О каком супермозге идёт речь?

– Он называет себя Роем, а существует в далёком-далёком будущем, в точности как ваш Улей.

Флора усмехнулась.

– Улей не мой. Это результат развития многих и многих поколений Разума во Вселенной, от которых осталась только информационно-энергетическая сущность.

– Рой именно такую… гм, гм, сущность и представляет. Он вышел с нами на связь и хочет проделать некий эксперимент с нашим светилом. А в награду за это предлагает исполнить все ваши мечты.

– Мечты? – скептически протянула Флора. – Он что, бог, что ли? Даже бог не смог бы сделать это.

– Бог не бог, но имеет возможность отблагодарить.

Флора невольно вспомнила судьбу захваченных солнечным Ульем людей, в том числе полковника Климука, которых Улей «наградил», лишив их физических тел и поместив сознания в «резервацию» – общее облако нейросети.

– Спасибо, не надо.

Улиуллин бросил в рот дольку лимона, пожевал, не поморщившись, разглядывая лицо девушки.

– Вы ещё не знаете, от чего отказываетесь.

Она заставила себя рассмеяться.

– А вы наверно не расслышали мою оценку божеских возможностей.

– Чего же вы хотите? Если молодости и красоты, то…

– Не смешите, господин министр, нынешние технологии позволяют любому изменять внешность и физические параметры в широком диапазоне.

– Если не молодость, тогда что? Власть, материальные блага, физические формы, бессмертие…

– Не интересуют!

– Не верю.

– Бессмертие на поверку – фикция, недостижимое состояние, приводящее в конце концов к полному психическому опустошению. И это не теория, проверено на реальных, а не на цифровых долгожителях. В соцсетях описаны десятки случаев самоубийств людей, достигающих возраста ста пятидесяти лет. Как говорят исследователи, это некий природный предел, установленный генетическим комплексом человека. За этим порогом человек пресыщается жизнью до такой степени, что приходит к мысли о суициде. Ему просто становится скучно жить. Мечта о бессмертии вредна так же, как и мечта жить в полностью оцифрованном виде.

Бородай бесшумно поаплодировал речи Флоры, посмотрел на хозяина дома.

– Я предупреждал, что вся эта мишура с благими намерениями Роя не заинтересует нашу прекрасную гостью.

– Но что-то же она хочет приобрести, как всякая разумная женщина? – философски заметил Улиуллин. – Пусть не молодость и красоту, всё это у неё в избытке, но какие-то скрытые мотивы жить и служить в такой организации, как Ликвидугро, должны присутствовать в душе?

– Есть такая профессия – Родину защищать, – с иронией проговорил Бородай. – По-моему, это как раз тот случай.

– А если и так? – сказала Флора с не меньшей иронией. – Похоже, это не ваш случай? Вас чем соблазнили? Неужели бессмертием? Или просто запрограммировали?

Советник юстиции потемнел, в глазах загорелся хищный блеск, но возмущаться он не стал.

– Есть многое на свете, майор, что недоступно нашим мудрецам, – ответил он, перефразировав знаменитую речь героя Шекспира[12].

– Ну-ну, – усмехнулась Флора, переводя взгляд на обманчиво простодушное лицо Улиуллина. – А вы с какого (она хотела сказать – с какого бодуна, но вовремя поправилась) боку завязаны в этой истории с Роем?

– Я строитель, – важно произнёс министр, словно это слово объясняло всё. – Мы встретились с… – Он споткнулся, сделал паузу. – С посланцем Роя в Системе, мне предложили поучаствовать в эксперименте, я согласился. Всё просто.

– Что же вам предложили? И главное – что это за эксперимент? Можно узнать подробности? Рой хочет повысить энергоотдачу Солнца? Кстати, не по этой ли причине кто-то взорвал наш Хроныр? Чтобы мы не смогли послать разведчика в будущее и выяснить, что случится?

Хозяин усадьбы и его помощник переглянулись.

– Умная девочка, – скривил губы Бородай.

– Отвечаю по порядку, – сказал Улиуллин. – Может, всё-таки шампанского для лучшего усвоения информации?

– Нет!

– Хорошо, на нет ни туда нет, ни сюда. Сначала – что за эксперимент. Посланец Роя сообщил, что ему в его будущем понадобится энергия, и для этого он хочет повторить опыт Улья, но в другом контексте. В Солнце внедряется зародыш запуска термоядерной реакции превращения гелия в углерод. Естественно, процесс будет сопровождаться ростом потока энергии, и Рой перекачает её в свои, так сказать, закрома.

– Изумительная идея! – с сарказмом хмыкнула Флора. – Просто гениальная! А что будет с человечеством, его не волнует?

– Он предлагает переселить часть творчески мыслящих людей на планеты у других звёзд.

– Золотой миллиард? – съязвила девушка.

– Что?

– В двадцать первом веке долго муссировали идею сберечь на Земле миллиард населения, уничтожив остальных. Естественно, в этот миллиард входили властвующие и финансовые структуры и небольшая группка рабов, обслуживающая их.

– Не так грубо, леди, но смысл тот же.

– Ага, и мне, если я соглашусь, тут же дадут возможность жить на другой планете и иметь рабов, не так ли? Да ещё наверно пообещают войти в систему управления переселенцев. Верно?

Улиуллин и Бородай снова обменялись быстрыми взглядами.

– В общих чертах.

– Но вы начали с того, что предложили подумать о вознаграждении отдельно. Или власть на месте переселения и есть награда?

– Конечно, это лишь первый этап. Мы сможем отплатить вам по-царски. Огласите список желаний.

– Хочу мороженого, – вспомнила она старый мультфильм[13], – хочу пироженого…

Собеседники посмотрели на неё с одинаковым изумлением, и Флора засмеялась.

– Я пошутила, мужчины. – Прервала смех, сделала вид, что думает. – Отплатить по-царски…

Ей вдруг стало холодно. Только теперь она поняла, что в случае отказа её просто убьют! Уж слишком многое успели рассказать рекрутеры Роя, чтобы отпустить её без согласия работать на Рой. В крайнем случае сотрут память и запрограммируют, несмотря на все защитные гаджеты.

«Тим, я просила пробить принадлежность флайта, на котором мы летели».

«Не могу связаться с центром, – виновато ответил терафим. – Впечатление такое, будто поместье заблокировано куполом глушения связи».

«Пробуй до тех пор, пока не ответят. И сообщи Холосту, где я нахожусь».

«Постараюсь».

– Так вы говорите, отплатите по-царски. – Флора с трудом преодолела поднявшуюся в душе панику. – Однако если вспомнить обещания русских царей, то зачастую их благодетельство оборачивалось каторгой или пытками. Почему я должна быть уверена, что такого не случится?

– Вы меня обижаете.

– В таком случае ответьте, что для вас царская награда? Может быть, мне тоже понравится?

– Нет ничего слаще власти! – заявил Бородай; у него вспыхнули глаза. – Власть даёт всё: финансы, абсолютную вседозволенность, возможность заниматься любым делом, не обращая внимания на мнения недоумков, свободу передвижения, свободу выбора, возможность строить и разрушать, наконец!

По лицу полковника юстиции пошли пятна, и Флора поняла, что этот человек болен колоссальным комплексом неполноценности. Неудивительно, что вербовщики Роя соблазнили его посулами того, что ему недоступно. Он добился многого, заняв пост советника юстиции, но этого ему было явно мало.

– Кроме того… – Разгорячённый фантазиями Бородай собрался продолжить хвалу власти, но Улиуллин резко осадил помощника:

– Ефим, остынь!

Бородай открыл рот и закрыл, потёр лоб влажной ладонью, криво усмехнулся.

– Вы очень пожалеете, если…

– Полковник!

– Молчу, молчу. – Бородай залпом допил остывший кофе.

Улиуллин ощупал лицо Флоры отнюдь не «тупыми поросячьими» глазками.

– Во многом он прав, власть решает многое, а главное – предоставляет свободу масштаба, недоступного простым смертным. Думаю, вы заняли бы в нашей иерархии достойное место.

– В качестве эскортницы? – иронически осведомилась она.

– Нет, ваш опыт хронодесантника так основателен, что вы вошли бы в пятёрку архонтов наравне со мной.

– Даже так? Приятно слышать. Однако я дико не люблю давления и угроз. Позвольте мне побыть одной и обдумать ваше предложение. Стать архонтом лестно, кстати, это что за должность? Или звание? Полковник, генерал, маршал? И тем не менее я хотела бы прежде знать круг моих… э-э, полномочий.

– Выше генерала. Вы будете моей правой рукой.

– Но вы всего лишь министр Космостроя, – уколола Флора собеседника.

Он пустил по лбу морщинку гнева, но победило терпение.

– В скором времени многое изменится, и мы станем лидерами другого мира.

– Босс, что вы так долго её уговариваете? – проворчал Бородай. – Она всего лишь майор.

– Помолчи!

«Тим, что у тебя?»

«Связь по-прежнему заблокирована», – хмуро отозвался терафим.

– Хорошо, подумаю, – вслух пообещала Флора.

– Без проблем, я вполне понимаю ваши опасения. У вас час на размышления.

– Час?! – удивилась девушка. – Я хотела… чтобы оценить все преимущества положения архонта, мне нужно день-два…

– Не надо принимать меня за воспитателя детского садика. – Улиуллин захрюкал, что очевидно означало весёлый смех. – Неужели вы всерьёз думаете, что после того как мы раскрыли все карты, вы спокойно отправитесь домой?

Душу царапнул коготок страха.

– Нет, но… это так неожиданно…

– Ещё бы! На вашем месте кто угодно мог испугаться.

Улиуллин театрально хлопнул в ладоши.

В гостиную вошли двое спутников Бородая. На Флору повеяло волной угрозы.

– Саид, – сказал министр, – отведите леди в третью ротонду. Она хочет побыть одна.

Флора прикусила губу, колеблясь, какую линию поведения выбрать. Она могла попытаться оказать сопротивление, имея кое-какие «приспособления», внедрённые в тело, но глянула на лица парней и отказалась от намерения. Судя по абсолютному хладнокровию обоих и ещё больше по скупости и точности движений, они были измами или, как говорили в давние времена, киборгами, и сражаться с ними на равных было почти невозможно.

Она встала.

– Хорошо, пойдёмте в эту вашу ротонду, мальчики. Принесите туда кофе и фрукты.

Смуглые, хотя и в разной степени, спутники советника расступились.

Улиуллин и Бородай переглянулись.

Флора вышла, высоко вскинув подбородок.

Её вывели из «дворца», но повели не к месту посадки флайта, где стояли две крытые беседки-ротонды, а к другому крылу здания, где в окружении туй и кипарисов стояла красивая мраморная башенка в форме стрельчатого купола. Внутри неё присутствовала круговая скамья с мягкой обивкой, а в центре стоял на пучке из белых нитей круглый столик.

Флору оставили одну, не сказав ни слова, но через минуту появились те же самые юноша и девушка, встретившие флайт «хлебом и солью». Они установили на столике кофейный прибор, блюда с фруктами и сладостями, и умчались. На ротонду опустилась птичья тишина. Девушка расслабилась, не думая ни о чём, будто её оглушили ударом по голове, потом послышался мыслеголос терафима:

«Кажется, мне удалось дозвониться».

Она встрепенулась, возвращаясь к жизни.

«Кому?!»

«В центр, успел передать послание Холосту… но что мне ответили – не знаю, глушилка работает по-прежнему».

«Чёрт!»

«Я не чёрт!» – обиделся чип-секретарь.

«Я не тебе. Мне дали час. Пора уходить. Но как – ни малейшего понятия! Побегу – меня просто запрограммируют!»

«Вшинник…»

«Вшинник вряд ли поможет. – Речь шла о пси-защитнике, принадлежащем набору «биогаджетов», выращенных в голове под эндокраном[14]. – У них тут наверняка стационарный пси-томограф».

«Над Крымом висит куча спутников…»

«Ну и что?»

«Можно помахать руками, привлечь внимание операторов. Азбуку Морзе знаешь?»

«Нет».

«Я тоже, – огорчился терафим. – А то помигали бы вверх фонариком вижна, передали бы SOS».

«Надо было заранее скачать азбуку Морзе».

«Надо было подумать о последствиях встречи заранее, а не идти на поводу у этих террористов», – с укором парировал Тим.

Флора невольно улыбнулась.

«Извини, дружок, давай думать вместе, как выпутываться из этой выгребной ямы».

Кофе показался слишком горьким.

Хроноход две тысячи сто пятидесятого года (в две тысячи двести втором его называли Хроныром) не был истинной машиной времени, поскольку принцип его действия основывался на трансформации измерений с четвёртого по одиннадцатое. Объект перемещения как бы шагал по ступенькам дней, лет, столетий, пока время преобразовывалось в пространство, и мог выбрать для высадки любой район Вселенной с точностью до сантиметра. В этом деле хроноход ничем не отличался от машины времени, описанной писателем Гербертом Уэллсом. Поэтому Терентий не волновался насчёт того, что его забросят в другую реальность и в незнакомое место. Зная ландшафты Земли и планет Солнечной системы по съёмкам дронов хроноразведки, запускаемым перед посылом драйвера, он выбрал координаты и вышел в лесу под Новосибирском утром девятнадцатого августа две тысячи двести второго года, за два дня до появления Флоры. Здесь у избушки лесовода его ждал пинасс, на борту которого красовалась разлапистая эмблема российского Лесхоза: верхушка ели и стилизованные рога лося под ней.

Хозяин строения, выращенного из техноэмбриона всего за сутки, отсутствовал, облетая подконтрольную ему территорию, и Терентий, убедившись в этом, спокойно занял место пилота. Разумеется, лесник ничего не знал о появлении хроноразведчика, а пинасс был вписан в реестр служебных транспортных средств уральского Лесхоза без его ведома. Службы хронохода действовали умело и чётко, и на них можно было положиться.

Терентий подключился к сети Рунета, имея все необходимые пароли, выслушал сообщения информационных сетей, убедился, что прибыл в нужное время, и направил пинасс в столицу России. В Екатеринбурге его ждало временное жилище в частном секторе на берегу реки Исеть, где он мог жить весь срок командировки.

Из донесений информационных агентств он узнал о панике, охватившей страны Европы и обеих Америк из-за событий на Солнце, и с интересом выслушал споры учёных и политиков о причинах локального разогрева светила. Идей насчитывалось немного, и все они сводились к «атаке Солнечной системы враждебно настроенными пришельцами». Хотя были и вполне разумные варианты, объясняющие вспышки в атмосфере Солнца физическими процессами.

В России паники не случилось, народ трезво оценил слухи и на космодромы и станции метро не побежал.

Спецслужбы страны отработали тревогу по протоколу ВВУ и направили к Солнцу военные и исследовательские корабли. Кроме того, после обсуждения проблемы в Совете безопасности министр Космостроя предложил построить специальную станцию и подвесить её над тем участком солнечной поверхности, который испытал непонятный разогрев.

Однако строительство с нуля продлилось бы не меньше полугода, а контролировать светило надо было уже сейчас, и директор российского Центра экстремального оперирования в космосе подал идею использовать уже существующую над Солнцем обсерваторию, работающую в беспилотном режиме. По сути это был стандартный модуль с бортовым номером «106», и сотрудники сети солнечных обсерваторий называли его меж собой «дипсик», что переводилось на русский язык как «дистанционный подглядыватель солнечных интимных процессов».

Когда-то на борту «дипсика» дежурили люди, однако его бытовой отсек был невелик, рассчитанный всего на шесть человек, и было решено просто подстыковать к модулю ещё несколько отсеков, чтобы станция могла разместить контингент учёных и экстремалов для решения широкого круга задач. В том числе – опускаться в атмосферу Солнца.

Узнав об этом, Терентий подумал, что этот вариант будет удобен и ему, так как в любом случае ему придётся окунуться в гущу событий вокруг светила, стоило только зарегистрировать спрятанный на Меркурии «голем-солнцеход» как имеющий доступ к системе контроля. В этом вопросе ему должен был помочь человек, знающий необходимые пароли и коды служб, действующих в районе Солнца. Надеялся десантник также и на то, что Флора после возвращения поможет ему устроиться на борту «дипсика». Сомнения вызывало только одно обстоятельство: сохранился ли на Меркурии схрон с катером, помещённым там почти полвека назад. Надо было слетать на ближайшую к светилу планету и убедиться в неприкосновенности закладки.

Впрочем, сомнения отпали, как только Терентий позвонил по заранее определённому номеру, сохранённому наводчиком из местных спецслужб в течение прошедших пятидесяти двух лет. Он-то «перелетел» из две тысячи сто пятидесятого года за одно мгновение, а этот номер передавался оставшимися на Земле разработчиками операции из года в год, пока десантник не появился в нужное время в нужном месте.

Коттедж в частном секторе Екатеринбурга оказался миниатюрным садовым блоком с двумя комнатушками и кухней-автоматом. Но он имел хороший Рунет-канал, что было немаловажно, и все условия для отдыха. Впрочем, Терентий надеялся, что надолго здесь не задержится.

Первым делом он из коттеджа позвонил в информслужбу той организации, где служила Флора. Организация называлась Ликвидугро, и это название категорически десантнику не нравилось. Понятно было, что термин объединяет два слова: «ликвидация» и «угроза», но звучало это как «подразделение уголовного розыска», и Терентия так и подмывало спросить у сотрудников Ликвидугро, кто придумал это сокращение.

Ответ дежурного об отсутствии на работе майора-одича Флоры Дрёмовой его не удивил, а обрадовал. У него ещё оставалось время подготовиться к встрече, выяснить судьбу закладки и узнать подробности странного поведения земной звезды, уже подвергавшейся нападению в две тысячи семьдесят седьмом году.

Рассчитывая получить известие о появлении Флоры сразу же после того, как она выйдет из Хроныра, Терентий вскрыл разгрузочный контейнер в форме рюкзака, вынул нанодрон размером с майского жука и подвесил над территорий хроноцентра. «Жук» должен был сканировать радиопереговоры сотрудников центра и при необходимости передавать видео Терентию. А так как в аккумуляторах он не нуждался, имея устройство подзарядки, скачивающее энергию дистанционно, дрон мог работать круглые сутки, не издавая ни звука. Перехватить его управление или сбить шумовым ударом было невозможно, изготовлен аппарат был без единого электронного узла.

Два дня проскочили как один миг.

Он побывал на Меркурии как представитель министерства по чрезвычайным ситуациям, предъявив карт-бланш старшего инспектора в международном космопорту Азиамерк, и там же взял куттер российского представительства информационных связей, на котором добрался до хребта Слоновий бивень. Над Меркурием висели геодезические и локационные спутники, просвечивающие с невысоких орбит недра планеты в поисках полезных ископаемых, поэтому пришлось использовать кое-какие технические приёмы и средства, чтобы не попасть в объективы видеокамер орбиталов. Терентий посадил куттер в расщелине под сбросовым обрывом плато – здесь перепад высот поднятия и ущелья достигал двухсот метров, – нацепил на скафандр датчики системы «хамелеон» и стал невидим для радаров и камер. Система надёжно скрывала человека под «плащом-невидимкой».

Тайник с катером и защитно-боевым НЗ оказался нетронутым, выдержав пятьдесят два года отсидки «в засаде». Никто к пещере не приближался, стену не ломал, и над этим участком хребта не висели спутники. Можно было воспользоваться им в любой момент.

Что же касается контроля транспортных средств, летающих по Солнечной системе, то «голем» автоматически каждый год (и так опять-таки на протяжении всего срока хранения) включался в реестр российских систем космического обслуживания как аппарат, принадлежащий Ликвидугро, и при появлении в космосе не стал бы «объектом неизвестного назначения и принадлежности». Зная это, Терентий связался со «спящим» агентом, дождавшимся его выхода, который оказался руководителем группы обеспечения Коскона по имени Кром Корепанов (прежние секретчики давно поменялись), и получил полный отчёт о происходящем в данном столетии.

После этого Терентий занялся обустройством быта и выяснением подробностей возникшей паники.

Соцсети Солнечной системы кипели слухами, мифами и фейками, по ТиВи и всемирной Сети метались жуткие прогнозы близкой катастрофы, толпы обывателей обивали пороги турагентств, надеясь убраться с Земли подальше, не понимая, что поселения на других планетах их не спасут, если Солнце взорвётся. А враги России, коих хватало и в эти времена, не преминули обвинить её жителей в том, что это именно они хотят уничтожить светило, которое вот-вот вспыхнет и сожжёт их уютный радужный американско-европейский рай.

Флора вышла из Хроныра двадцать первого августа в девять часов утра.

Узнав об этом от «жука», обрадованный Терентий хотел сразу мчаться к ней, чтобы сделать сюрприз, но передумал. Захотелось посмотреть, что произойдёт, когда бравый майор-одич доложит начальству о своём вояже в далёкое будущее и о встречах с Ульем.

Интуиция не подвела. С возвращением хронодесантницы всё оказалось не так просто, как он рассчитывал. Её попросту отстранили от работы и поместили под домашний арест, неявно обвинив девушку в непонятных встречах с самим Терентием, которого не оказалось в памяти компьютеров спецслужб прошлых времён. Всё это Терентий узнал с помощью того же Корепанова, который служил в Косконе уже шестой год и передал ему запись беседы Флоры со своим командованием. В его планах было путешествие с Флорой в будущее на год или два, чтобы окончательно убедиться в назревающем солнечном апокалипсисе, так как он надеялся на её связи в Ликвидугро и хроноцентре. По идее, девушка могла договориться с начальством и для разведки использовать Хроныр. Однако последующие события резко изменили его планы.

Сначала взорвался Хроныр! Флора после бесед с начальством уже находилась под домашним арестом и знать о причинах взрыва не могла.

Не сообщила об этом и пресс-служба хроноцентра. Лишь по Сети пронеслась вереница обсуждений происшествия, да и то не переросла в нечто большее. Мир и без того был взбудоражен явлениями на Солнце.

Терентий обратился к Корепанову, но и тот мало что мог сообщить, поскольку следствие по факту взрыва только-только началось, и сотрудники Следственного комитета, равно как их коллеги из ФСБ и Коскона, не имели на руках никаких зацепок. Виновник происшедшего, в котором подозревали одного из операторов Хроныра, погиб при взрыве.

Поразмышляв над ситуацией, Терентий вдруг с горьким чувством осознал, что его миссия находится на грани провала.

Даже если следователям и удалось бы выяснить причину уничтожения хроноканала, он всё равно не мог ни уйти в будущее для проверки гипотез взрыва, ни вернуться домой. В любом случае надо было ждать восстановления Хроныра. Пришла мысль отправиться к Флоре и разработать новый план, однако интуиция снова не дала ему этого сделать. День-два в данных обстоятельствах ничего не решали, и стоило терпеливо ждать развязки событий, связанных с ограничением свободы девушки. Он ещё раз связался с Корепановым, объяснил ему ситуацию, и тот передал десантнику операционный комплекс, в который входил спецкостюм «скорпион», оружие и боевой информационный жилет, называемый бойцами спецслужб «взломщиком». По сути это был хакерский гаджет с искусственным интеллектом, способный подключаться к любым сетям и взламывать почти все компьютерные системы. Как ему объяснил Корепанов, российские спецслужбы с помощью таких «взломщиков» могли перехватывать переговоры лидеров недружественных стран, не говоря уже о главарях террористических образований и предателей внутри России.

«Взломщик» действительно имел форму обычного комби-жилета, какие обычно носили работники производств, и надевался на тело оператора или прямо на костюм. Терентий тотчас же нацепил жилет под уник, задействовал «взломщика», сообщив компьютеру объект слежки, и вскоре мог наблюдать за всем, что происходило в доме Флоры и вокруг него.

Подглядывать за девушкой он не собирался, чувствуя царапающее душу смущение, поэтому просто составил «взломщику» программу слежки за хозяйкой, определяющую её эмоциональную окраску. В случае появления в ауре Флоры оттенков беспокойства, «взломщик» должен был сообщать об этом владельцу.

Терентий думал, что ему придётся ждать сообщений не один час, но ошибся. «Взломщик» включил сигнал внимания буквально через полчаса.

«Дай картинку», – приказал молодой человек.

Перед глазами соткалось изображение комнаты в небольшом коттеджике, где проживала майор Ликвидугро.

Флора была не одна. Терентий с удивлением пригляделся к её гостю, не представляя себе, кто это мог быть. Его даже уколола иголочка ревности, потому что визитёр был молод и несомненно красив, обладая фигурой и грацией спортсмена-гимнаста. У него были широкие плечи, мускулистые, оголённые до локтей руки, сильные ноги с узкими бёдрами, подчёркнутые обтягивающим тёмно-серым уником с плавающими муаровыми узорами, и лицо, которому позавидовал бы бог Адонис[15]. Только глаза у гостя были не карие, как у Терентия, а льдисто-голубые. Звали его Степан Холост (Терентий невольно улыбнулся), как сообщил «взломщик», и являлся красавчик непосредственным начальником Флоры.

Они заговорили, и ревность Терентия улетучилась, когда Флора пресекла попытки интимной доверительности Холоста. Если их что-то и соединяло в прошлом, в настоящее время она дала понять, что близости с начальником не желает.

Вскоре красавчик из Ликвидугро ушёл, добавив Терентию тем для размышлений, и он даже не сразу отключил «хакер-канал»: «взломщик» подсоединился к видеосети дома, управляемой домовым по имени Свирид. Флора была явно расстроена и выглядела угнетённой, отчего остро захотелось объявиться перед ней и утешить. Но подглядчик сдержался и получил вознаграждение, потому что через несколько минут к Флоре заявились другие гости. Он с удивлением всмотрелся в троицу, сразу отметив их специфическую манеру держаться.

Прибыли они на флайте. Терентий легко вычислил в них подготовленных оперов какого-то силового агентства, и последовал за аппаратом, забравшим Флору из дома. Удивление его, а вместе с ним и беспокойство, ещё больше возросло, когда он понял, что девушку забирают из дома. Хотя аппарат гостей не принадлежал ни полиции, ни службе безопасности, ни системе Ликвидугро. Беспокойство увеличилось до тревоги, когда оказалось, что везут Флору не к зданиям правительственного комплекса Екатеринбурга, а к метро.

Все четверо сели в одну кабину и исчезли, оставив Терентия решать в уме задачу дальнейшего сопровождения девушки. К счастью, карт-бланш, выданный ему Корепановым, действовал на технику метро безупречно, и он потратил всего минуту на предъявление документа личности, открывающего многие двери. Терминал метро выдал настырному «инспектору МЧС» координаты выхода четвёрки, и Терентий последовал за ней, выйдя из третьей станции метро Алушты. Здесь он обратился к терминалу станции, и компьютер, имеющий свою систему видеоконтроля, наблюдавшую за подземным залом и паркингом, любезно сообщил «инспектору» номер куттера, забравшего вышедших пассажиров.

Пришлось снова обращаться к Корепанову, объяснять момент, просить «кинуть трек» вслед за куттером, и через пять минут Терентий знал, куда направился аппарат, увозивший Флору и её конвоиров. Куттер приземлился на территории усадьбы министра Космостроя Улиуллина.

«Дай мне весь персон-пакет на этого человека», – попросил Терентий «взломщика».

Ответ пришёл через несколько секунд: за это время жилет успел связаться с информационной базой правительственных структур, имея доступ высшего уровня (в этом случае «взломщик» действовал вполне законно, ничего не взламывая), получил развёрнутый файл и сообщил владельцу. Так Терентий узнал, кто такой Улиуллин и чем он занимается.

Запахло бедой. Беспокойство десантника перешло в тревогу, когда «взломщик» выдал дополнительную информацию о троице, сопровождавшей Флору к министру. А когда Улиуллин предложил ей участие в эксперименте некоего Роя, Терентий понял, что девушку ликвидируют, если она откажется работать на Улиуллина и его команду.

– Кринж! – пробормотал он вслух, находясь почти в двух сотнях километров от усадьбы министра. – Опоздаю!

Но душа вдруг взбунтовалась, включив все внутренние резервы, и десантник перешёл в боевой режим, отбросив все лишние мысли и сомнения.

Позвонил Корепанову, сообщив ему адрес Улиуллина.

– Мне нужен транспорт!

– Возьмите такси… – начал капитан Коскона.

– Флору увезли не на прогулку! Ей грозит опасность!

Корепанов сделал паузу.

– Где вы?

– Первая станция Алушты.

– Там дежурит наш куттер с номером «12», я дам проводку на ваше имя.

– Спасибо! – Терентий помчался к паркингу метро и уже на бегу добавил: – Сообщите Холосту о перемещении Флоры!

Бело-синий куттер с номером «12» ждал пассажира на стоянке в ряду служебных машин. Терентий с помощью «взломщика» открыл люк, прыгнул внутрь, и аппарат взлетел.

От станции до поместья Улиуллина он добрался за четыре минуты, оставив позади беспилотники аэрополиции. Подвесил куттер над берегом залива, в полукилометре от роскошного дворца министра, подключился к «взломщику»: «Доступ к системам здания!»

Компьютер «костюма» ответил сигналом внимания.

Его «хакерская атака» на поместье длилась несколько секунд. Несмотря на блокировку всех видов связи над усадьбой Улиуллина «взломщик» ухитрился подключиться к электросети дома и через неё «хакнуть» видеобраузер министра. А ещё через минуту Терентию стал понятен и расклад сил на территории поместья.

Флору за это время отвели к беседке с белым куполом крыши и оставили одну. Ответ Улиуллину она должна была дать через полчаса. Какой именно ответ – неясно, Терентий не слышал переговоров Флоры с хозяином усадьбы, но было понятно, что девушке действительно угрожает смертельная опасность, так как ей не дали возможности связаться с друзьями и сотрудниками Ликвидугро, установив силовой заслон над берегом. Если бы хозяин предоставил Флоре свободу, можно было бы не беспокоиться о её судьбе. Но он этого не сделал.

Разумеется, дворец и границы участка Улиуллина охранялись поясами датчиков и видеокамер. Выяснить это «взломщику» не составило труда. Существовал и пост «живой» охраны, операторы которого наблюдали за периметром. Им было придано подразделение охран-ботов, не отличимых от людей, в количестве шести единиц, но все они в данный момент находились в бункере под хозблоком усадьбы в сотне метров от основного здания.

Но больше всего Терентия обеспокоили конвоиры Флоры. Одного «взломщик» идентифицировал как полковника юстиции Бородая, а о двух молодых парнях не мог добыть ни крупицы информации, что подтверждало мнение Терентия об их назначении. Это были оперативники высокого класса на службе у министра, который, кстати, имел полное право иметь ВИП-охрану.

«Найди наблюдателей!»

«Не понял?»

«Кто-то должен следить за ней. Попробуй выяснить, где, кто и сколько».

«Взломщик» замолчал.

Над берегом появился ещё один бело-синий куттер с эмблемой воздушно-патрульной службы и большими красными буквами «ВПС».

Терентий выругался про себя. Добираясь от метро Алушты до усадьбы министра, он не раз намного превысил допущенную скорость в низком транспортном коридоре, и вэпээсники отреагировали, найдя нарушителя. Мысль бросить куттер на берегу, а самому пешком прогуляться до посёлка, на окраине которого располагалась усадьба, показалась удачной, но, к счастью, Терентий удержался от соблазна. Пришла другая идея – воспользоваться прибытием патруля. Поэтому он открыл колпак машины и высунулся из неё по пояс.

Патрульный куттер остановился впритык, крыша его раздвинулась, и оттуда появился инспектор в белой форме офицера воздушной полиции. Уник на нём сидел как вторая кожа, но это не говорило об отсутствии оружия или каких-то полицейских спецсредств. Ещё сто лет назад военные технологии землян достигли такого уровня, что солдаты и спецназовцы передовых стран мира превратились в операторов обмундирования, имеющего компьютеры для обработки информации, и могли сливаться с ландшафтом как Хищник из одноимённого фильма. Нынешние спецкостюмы, такие, как «скорпион», обладали совершенными квантовыми компьютерами, кванками, и представляли собой искусственные интеллекты с мощным и умным оружием, распределённым по всему костюму. У «взломщика» Терентия оружия не было, а «скорпион», переданный ему Корепановым, оставался на съёмной квартире. Сам же десантник прибыл сюда из две тысячи сто пятидесятого года в костюме, мало чем отличающемся от современных, которому оружие не требовалось. Зато у полицейских воздушного патруля такое умное оружие могло быть, и с ними надо было держать ухо востро.

– Вы нарушили скоростной режим, – заявил офицер (две звёздочки, лейтенант, что ли?) сухим тоном. Судя по мимике, это был не форм, и Терентий вздохнул с облегчением. Во все времена было известно, что с живым человеком можно договориться и достичь компромисса, в то время как цифровые копии людей подчинялись букве закона и были неумолимы.

Терентий вытянул руку ладонью вверх. Над ней вырос чёрно-золотой прямоугольник карт-бланша.

– Майор Дергачёв (что соответствовало истине), особое подразделение Коскона (что тоже вполне укладывалось в истинное положение дел, хотя служил он в контрразведке пятидесятилетней давности). О нарушении режима поговорим позже. Я выполняю ответственное задание, и мне нужна ваша помощь.

По лицу инспектора пробежала судорога удивления. Он перевёл взгляд с документа на Терентия.

– Что случилось?

– Девушка на территории этой усадьбы находится в опасности. Её держат под охраной неизвестные люди и не дают возможности покинуть усадьбу. Мало того, территория этого частного владения накрыта блокирующим связь полем, и она не может позвать полицию.

Брови офицера изобразили сомнение.

– Ситуация странная, господин…

– Майор Дергачёв.

– Вы знаете, кому принадлежит данное владение?

– Министру Улиуллину.

– Я не имею права вмешиваться в дела частного владельца на его территории. К тому же это вообще не моё дело, я всего лишь сотрудник патрульной службы.

– А если женщину убьют, вы потом тоже заявите, что это не ваше дело?

Полицейский нахмурился, переводя взгляд с лица задержанного на белый замок на берегу.

– Быстрее решайте! – бросил Терентий, не давая инспектору времени на размышления. – Будет поздно!

– Надо вызвать быстрегиков…

Терентий едва не выговорил: кого?! – но вовремя спохватился, сообразив, что полицейский, наверно, имеет в виду сотрудников подразделения быстрого реагирования. То есть спецназ.

– Не надо! Справимся сами! Незачем давать пищу для СМИ, которые начнут мусолить имя министра. Возможно, он не в курсе, что происходит в его доме.

– Что мне нужно делать?

– Подскочите к коттеджу и вызовите домового или начальника охраны. Скажите, что вы прибыли за Флорой Дрёмовой.

– Не совсем понимаю…

– Спасём девушку, и я всё объясню.

– Но меня не впустят! Министр имеет право никого к себе не…

– Да, имеет! – перебил полицейского Терентий. – Но за его спиной могут проворачиваться тёмные делишки! Не тяните, вы отвлечёте внимание, и я успею предпринять меры.

Полицейский поскрёб за ухом, пребывая в стрессовом состоянии, и Терентий рявкнул:

– Вперёд, лейтенант!

Окрик подействовал как удар плетью. Инспектор нырнул в кабину, задвинул колпак, и куттер направился к дворцу Улиуллина.

В свою очередь метнулся к берегу и аппарат Терентия. Но он направил его по дуге, чтобы облететь территорию усадьбы и зайти с другой стороны.

С момента появления полицейского катера прошло всего четыре минуты, и Флора по-прежнему сидела в ротонде, поглядывая на небо. Терентию показалось, что она ждёт его, и мысль согрела душу. «Держись, майор!» – подумал он, приводя себя в боевой режим. Куттер снизился над рядом лиственниц, оконтуривающих границы участка с этой стороны. Стал виден патрульный модуль, остановившийся в воздухе на высоте ста метров над виноградниками и в ста метрах от дома. Сидевшая в ротонде девушка встрепенулась, подалась вперёд, обратив на него внимание.

На волне связи полиции послышался голос инспектора, вызывающего домоуправителя.

Ему ответил мужской голос, принадлежащий возможно компьютеру системы контроля территории.

– Кто вы?

– Вахмистр Кучерена, – ответил полицейский. – Седьмой бат воздушной инспекции Зеленогорья.

– Что вам нужно?

– Получил распоряжение забрать отсюда женщину Флору Дрёмову.

Возникла пауза.

«Молодец, вахмистр, – одобрил речь полицейского Терентий, – хорошо сформулировал причину».

– Это территория министра Космостроя. Все, кто находится на ней, не имеют никакого отношения к воздушной инспекции Зеленогорья.

– Тем не менее прошу разрешения на посадку. Мне нужно переговорить с указанной персоной.

– Её… нет, – сообщил другой мужской голос, с явно недоброжелательной интонацией.

– Я её вижу.

Ещё одна пауза.

Пора, решил Терентий, закладывая вираж, и куттер за секунду преодолел расстояние в четыреста метров, отделявшее его от ротонды. Спикировал к ступенькам строеньица. Терентий откинул колпак, высунул голову и проговорил озабоченным тоном:

– Садись!

Удивлённая Флора замерла, потом сноровисто сбежала по ступенькам ротонды и прыгнула в люк.

Однако улететь похитителю не дали.

Откуда ни возьмись, словно призраки из воздуха (позже Терентий понял, что случилось: охранники Флоры никуда не уходили, спрятавшись под защитой «пузырей-невидимок» спецкостюмов), появились двое смуглых парней, и у одного из них вырос на плече «универсал» – штатное оружие спецназа, стрелявшее несколькими видами боеприпасов.

– Стой! – гортанно приказал он. – Выстрелю!

– И ты вылезай! – сказал Терентию второй смугляк.

«Шогран Дагрин», – подсказал «взломщик».

Глаза Флоры и Терентия встретились.

«Попробуем?» – спросила она взглядом.

«Готовься!» – ответил он таким же взглядом. Медленно выбрался из кабины, встал так, чтобы люк куттера казался в точности за спиной, а лоб точно смотрел на смуглолицего Саида.

– Привет, сеньоры. Саид Рахимов и Шогран Дагрин, не так ли?

Смуглолицые «сеньоры» не повели ухом, что ещё раз доказывало их физическое и натренированное совершенство.

– Вернись! – потребовал Саид у Флоры, продолжая держать её под прицелом.

– И что будет, если я не подчинюсь? – поинтересовалась она пренебрежительным тоном. – Ты выстрелишь в меня?

– Вылезай, я сказал!

«Огонь!» – скомандовал Терентий своему личному нанитному резерву.

Невидимая глазу струйка искусственных нановирусов вынеслась из лба и вонзилась парню с «универсалом» в глаз.

Но произошло чудо: вместо того чтобы замереть в параличе, Саид резко дёрнул плечом, и ствол «универсала» плюнул языком плазмы, ударившем в купол ротонды! Потом развернул оружие к Терентию.

– На землю! Убью!

Однако он не учёл опыт и навыки Флоры, подготовленной не хуже Терентия. Девушка тенью выметнулась из кабины и двумя ногами в прыжке сбила Саида с ног. Он тотчас же вскочил, но нарвался на удар Терентия, отнёсший его на несколько метров. На этот раз смуглолицый киборг прокатился по траве и не сразу пришёл в себя.

Его напарник метнулся к десантнику, буквально размазываясь от скорости, ударил двойкой – рукой и ногой, – вырастил из плеча «универсал», однако внезапно тоже улетел от удара в ухо, нанесённого новым действующим лицом. Терентий узнал его: это был начальник Флоры красавчик Степан Холост, неизвестно откуда выпрыгнувший. На его плече тоже возник кронштейн излучателя, и лиловое полотнище огня вонзилось перед Саидом, нацелившимся на Флору.

– Стоять! – крикнул Холост, высвечивая над головой нимб опознавания сотрудника силовых структур. – Ликвидугро! Опустите оружие! Министр не поможет!

Саид и Шогран переглянулись. Стволы «универсалов» на плечах обоих поднялись к небу.

Холост в сине-белом официал-унике с погонами полковника перевёл взгляд на Терентия.

– В машину! Быстро! – Посмотрел на Флору. – Вы тоже!

Двое сторожей Флоры шагнули было к девушке, но над домом в небе появился ещё один куттер, поплыл к лужайке, где разыгралась драма с дракой, завис. Холост помахал ему рукой.

Терентий отступил, не сводя глаз с помощников Бородая, подождал Флору. Они залезли в кабину, не обмолвившись ни словом, к ним присоединился Степан, и десантник поднял машину в воздух.

Сказать, что Улиуллин расстроился, значило ничего не сказать. Он пребывал в таком бешенстве, что это отразилось и на его поведении: после доклада начальника охраны усадьбы министр раскричался, брызжа слюной, пообещал уволить без выходного пособия всех «живых» охранников и служителей, а проваливших задание измов, Рахимова и Дагрина, «разобрать на мелкие части»! Однако через несколько минут сами оперативники изложили ему несколько иную версию случившегося, подтверждённую записями видеокамер, и Улиуллин немного успокоился, задумавшись над тем, как исправлять положение. Действовать надо было решительно и быстро, так как Флора Дрёмова наверняка расскажет своему начальству о предложении министра (он с сожалением подумал, что сильно поспешил вербовать упрямицу), и спасти его могла только крутая дезинформация и структуры контроля социума.

Ещё раз просмотрев запись схватки биомехов с незнакомцем, представившимся майором Коскона, Флорой и её начальником, Улиуллин повернулся к стоявшим в свободных позах оперативникам, лица которых не выражали ничего кроме безграничного терпения. Виноватыми себя они явно не считали.

– Кто такой этот… Дергачёв? – процедил он сквозь зубы.

Шогран промолчал.

Саид изменил позу, но не мимику.

– У нас нет данных на этого человека.

– Как вы могли проиграть схватку?! Их было всего двое!

– Они хорошо подготовлены…

– А вы плохо?! – взъярился министр.

– Есть нюансы, которые, к сожалению, необходимо учитывать даже нам.

– Какие, м-мать вашу?!

– Холост – начальник хронодесанта. Если бы мы его случайно ранили или… мм, нейтрализовали, вы не смогли бы нас отмазать от суда. Мы не имеем права на огневой контакт.

– Теперь имеете! Оба зарегистрированы как оперы следственной группы, разбирающейся в причинах взрыва Хроныра.

– Есть ещё один нюанс. Дрёмова тоже сотрудник отдела и прекрасно тренирована. Если бы она не вмешалась, всё закончилось бы иначе. Вам придётся учитывать и этот факт.

– Не мне, а вам! Это ваши проблемы! Вы должны были предусмотреть все варианты.

– И последнее: драку видел полицейский из крымской патрульной службы.

– Надо было его просто ликвидировать!

– У вас, на вашей территории? – вежливо осведомился Саид.

Улиуллин пожевал губами, усмиряя гнев.

– Раздолбаи! Подождите в гостиной.

Оперативники, когда-то служившие в СОБРе Росгвардии, потом в отряде «Каскад», а теперь выполняющие задания министра, молча покинули его кабинет, расположенный на втором этаже коттеджа.

Улиуллин налил себе минералки из сифона, прополоскал рот, выплюнул воду на пол.

Заботливый клоп-уборщик мгновенно впитал лужицу, вытер пол, исчез.

Министр подсел к вириалу компьютера, вызвал директора ФСБ.

Мухин отозвался через полминуты. Он был хмур и озабочен.

– У тебя что-то срочное?

– Ещё как! Чрезвычайно! – ощерился Улиуллин. – Такое впечатление, будто мы вернулись на век назад. А то и на два, если вспомнить конец двадцатого столетия и царствование Ельцина.

– Короче.

Улиуллин заторопился.

– На территории моей усадьбы только что побывали полковник Холост из хроноцентра и его подчинённая Флора Дрёмова. Они напали на моих людей и едва не покалечили охрану! Могу прислать запись драки.

Лицо Мухина отвердело, в глазах загорелся стальной блеск. Он, по-видимому, только сейчас начал осознавать важность заявления министра.

– Холост… и Дрёмова?!

– Не расслышал? Полковник Холост и майор Дрёмова.

– Нет, но… Дрёмова, насколько мне известно, находится под домашним арестом.

– Значит, Холост освободил девицу, после чего оба плюс ещё один негодяй, майор Дергачёв, как он представился, заявились ко мне и потребовали… – Улиуллин сделал короткую паузу и солгал: – Прекратить достраивать станцию «Салют» над Солнцем.

– Что, прекратить строить станцию?! – повторил Мухин удивлённо. – Это им зачем?! Какое они имеют отношение к ней?

– А это уже ваша забота, господин директор Федеральной службы, выяснить их заинтересованность! Надо немедленно объявить всепланетный розыск, задержать и допросить всех троих! Не сомневаюсь, что они переметнулись на сторону какого-нибудь Улья, а чтобы мы не смогли забросить разведчиков в будущее и выяснить правду, они организовали взрыв Хроныра.

– Мрак! – Мухин повёл ладонью перед собой, словно отгонял призрака, качнул головой. – Не верю! Дрёмова только что вернулась из похода в прошлое…

– Где её и завербовал Улей!

– Таргитай, успокойся, это всего лишь твои подозрения. Эти люди проверены в деле и никогда не проявляли слабины.

– До поры до времени и предатели ведут себя как нормальные люди. – Улиуллин в принципе имел в виду себя, преподнося мнение тех самых «нормальных» людей о предательстве. – Соблазнить можно любого человека.

– Не любого, – усмехнулся директор.

– Но что, если я прав, и эти двое, нет – трое, устроят ещё какое-нибудь гнусное деяние? К примеру, взорвут «Салют»?

Мухин несколько мгновений смотрел перед собой остановившимся взглядом. Боднул воздух лбом.

– Скинь мне запись.

– Через минуту. Так ты объявишь розыск? Желательно всемирный, с привлечением Интерпола? Проблема настолько важна, что полагаться на веру и чьи-то оценки, рисковать жизнью невинных жертв мы не имеем права! Если ты этого не сделаешь, я обращусь к президенту и обвиню тебя в предательстве народа России!

– Сильно! – наметил улыбку Мухин. – Застращал, министр. Самому не смешно? Посмотрю твой материал, подыму свои информсвязи и решу.

– Время не ждёт!

Изображение директора ФСБ в кубе виома растаяло.

– Б…! – выговорил Улиуллин, вспомнив древнее русское ругательство. Хлопнул мясистой дланью по крышке стола. – Саид!

В кабинете появились оперативники.

– Найдите Дрёмову, Холоста и… этого, как его… майора Дергачёва! Чем быстрее, тем лучше. Используйте весь мой информативный девайс. Через полчаса вдобавок получите канал соцконтроля над всей системой опознавания лиц. Возможно, наши фигуранты появятся на Меркурии, а то и на станции.

– Найдём, – бесстрастно пообещал Саид. – Куда доставить после задержания?

Улиуллин поднял на него красные глазки, в которых протаял лютый холод.

– Ликвидировать! Без следов!

В связи с тем, что их сопровождал модуль патрульной службы, пилот которого помог Терентию в инциденте на территории поместья Улиуллина, беглецы, устроившие там немалый переполох, смогли долететь до метро Алушты намного быстрее, чем если бы добирались, следуя всем дорожно-воздушным инструкциям. По пути Холост объяснил спутникам причину своего появления и посоветовал гнать изо всех сил.

– Надо успеть спрятаться до того, как нас объявят в розыск, – добавил он.

– Почему ты решил, что нас объявят? – спросила Флора.

– Потому что ты не должна была покидать свой дом без официального разрешения.

– Ты же снял браслеты.

– Снял, но не сообщил надзору.

– Но меня увёз Улиуллин со своими клевретами!

– А вот это никто учитывать не станет. Хотя статус министра и позволяет ему общаться с преступниками, он откажется от того, что виделся с тобой в его доме, и тебя закроют реально, уже не дома, а в изоляторе.

– Я ни в чём не виновата! И я не преступница!

– Доказать это следственным органам будет трудно, даже если я встану на твою защиту.

– Он уговаривал меня перейти на службу какому-то Рою.

– Подожди немного, потом обсудим проблему не спеша, пока что нам надо скрыться под плинтусом, чтобы тебя не нашли.

Флора, закусив губу, посмотрела в глаза Степану.

– Что случилось, полковник? С чего это ты решил устроить революцию и помочь мне?

Холост улыбнулся, и Терентий, косившийся на разговаривающих, с ревностью уловил в глазах красавца искру обожания. Судя по всему, начальник отдела Ликвидугро имел на сотрудницу какие-то виды.

– Если хочешь – это интуиция, – сказал он. – Появились не укладывающиеся в общую систему факты, а Улиуллин добавил загадок, испросив у президента разрешения применить в качестве поста наблюдения и организации всех исследовательских станций в районе Солнца уже существующую обсерваторию.

– «Салют».

– Да.

– Он и есть эмиссар Роя.

– Расскажешь, когда мы найдём убежище.

– Есть идея, – вмешался Терентий.

Собеседники повернулись к нему.

– У меня на Меркурии спрятан свой модуль, – продолжил он с хвастливой ноткой. – Катер класса «голем» с очень серьёзной защитой. По сути это мини-солнцеход, может погружаться в верхние слои атмосферы Солнца.

Брови Холоста показали, насколько он удивлён.

– У вас есть… солнцеход?!

Флора прыснула.

– Сюрприз, однако! Так ты подготовился к рейду в мой год и ждал, пока я появлюсь?

– Ага. Ещё до взрыва Хроныра. Иначе ты бы меня не увидела сегодня.

Флора порывисто потянулась к десантнику и поцеловала его в щеку.

– Очмареть!

Холост с любопытством посмотрел на Флору, на Терентия, но куттер в это время нырнул к пилону метро, и разговаривать стало недосуг.

Вышли, поглядывая на прохожих, спешащих к пилону.

День выдался жарким, Солнце палило вовсю, и Терентий невольно вспомнил другое Солнце – видимое как стена зернистого пламени. Душу обдало холодом. Кто-то снова пытался устроить земному светилу неведомую судьбу, и людям надо было во что бы то ни стало устранить угрозу.

– Забежим ко мне? – предложил Холост, когда они заняли кабину в прохладном зале станции.

– Зачем? – возразила Флора. – Потеряем время, если ты прав и если Улиуллин задействует свои рычаги. А связей у него как игл у ежа.

– Я бы взял «скорпион» и оружие.

Она посмотрела на Терентия.

– Переодёжка для меня в твоём мини-солнцеходе найдётся?

– Предусмотрено, – кивнул Терентий.

Она засмеялась, снова на мгновенье прижалась к нему, и десантник заметил, как по лицу начальника Ликвидугро пробежал зигзаг неприязни.

Дверь кабины закрылась, и линия мгновенной транспортировки унесла пассажиров на станцию метро Меркурия.

Так как Холост, будучи офицером Ликвидугро с высоким статусом, имел доступ к любой информационной сети и учреждению, они спокойно добрались до паркинга вокруг метро российского купол-поселения Солнцегорск, выбрали вакуумплотный катер с эмблемой межпланетной полиции и вылетели наружу. С момента схватки с измами Улиуллина прошло около тридцати пяти минут, и только когда катер (модель «танк-23») поднялся в чёрное небо Меркурия (шар Солнца висел низко над округлым горизонтом в другой стороне, но из-за его светового потока звёзды здесь практически были не видны), по сети разнеслось сообщение Федеральной информационной службы России. Всем, кто имел счастье лицезреть начальника Ликвидугро Холоста и майора Дрёмову, следовало доложить об этом по номеру 211 с указанием координат встречи.

– Медленно они отреагировали, – покачал головой Холост. – Я думал, нас встретят ещё в метро.

Флора посмотрела на Терентия, служащего навигатором «танка».

– Успеем?

– Лететь ещё минут десять.

– Как только компы метро и Солнцегорска вспомнят о нас, заработает полицейская косматика.

– Мы будем уже в кабине «голема».

– Но его старт заметят!

– Вряд ли, – усмехнулся Терентий. – Он имеет свой ВСП-движок.

– Интересно, – проговорил Холост с удивлением. – Когда это вы успели найти такой аппарат? И главное – где?

– Пятьдесят лет назад, – небрежно ответил десантник. – Работа спецкоманды Коскона. Тогда же катер зарегистрировали в транспортном хозяйстве страны и каждый год подтверждали регистрацию, пока я перемещался из две тысячи пятидесятого года в ваш. Разумеется, номер «голема» не засвечен.

Холост шибко потёр шею.

– Умно! Прямо целая конспирологическая операция! Недаром мы начали расследование вашего существования полвека и полтора века назад. Хотелось бы знать, для чего вы её провернули.

– Ещё в две тысячи семьдесят восьмом году, – задумчиво заговорила Флора, – мы поняли, что людей легко запрограммировать, что и доказал Улей, завербовавший целый штат помощников. Я так думаю, что тогдашнее начальство контрразведки решило подстраховаться и устроило схрон с «големом», чтобы о нём никто не знал. Это закладка, полковник. Так, Дергачёв?

– Так, – согласился Терентий.

– Похоже, вы сделали это не зря, коль в Системе объявился новый агрессор – этот ваш Рой, – кивнул Холост. – Теперь можно поговорить и о нём. Что это за феномен?

– Не знаю, – поморщилась Флора. – Улиуллин только сказал, что Рой, как и Улей, живёт в далёком будущем. Но что это за существо, ум или сущность, не сообщил.

Холост похмыкал, однако продолжать расспросы не стал.

«Танк» нырнул в ущелье перед стеной плато, когда-то разорванного надвое трещиной, и Терентий посадил аппарат под обрывчиком, чтобы спутники с орбит не смогли его обнаружить.

– Теперь аллюр три креста на своих двоих!

Вылезли из катера, предварительно облепив себя плёнками походных костюмов, предназначенных для эвакуации пассажиров в случае аварий. Такими комби-костюмами, играющими роль спасательных капсул, снабжались все транспортные средства вне Земли. Они изготавливались как жидкие слои из струй, исторгаемых из баллончиков с определённой программой, и в течение нескольких секунд превращались в плёночные скафандры.

Терентий и Флора побежали к обрыву первыми, но остановились, обнаружив, что Холост задержался. Наконец появился и он.

– Извините, отключил все энергоузлы, чтобы нас не вычислили по тепловому излучению.

Терентию показалось подозрительной задержка, но время торопило, и он поспешил к пещере, расположенной в сотне метров от места посадки.

Бежали, а вернее скакали как кенгуру, по причине малой силы тяжести Меркурия, быстро.

Кодовый замок отозвался на радиозапрос вопросом:

– Кто?

– Я, – ответил десантник, – Терентий Дергачёв, пароль «семь-семь». Биоидентификатор «альфа-сигма-111».

В стене ущелья протаяла дыра, и беглецы проникли в пещеру, не имеющую освещения. Впрочем, оно не требовалось, проводник знал, куда надо идти.

Углубились в пещеру и за кристаллическими зубами сталагмитов увидели отблеск слюды.

– Семь-семь-сто одиннадцать, – сказал Терентий. – Пламен, открой!

«Слюдяной» зайчик исчез, в нише сформировался слиток жидкого металла наподобие ртути: в стояночном режиме «голем» поддерживал самую оптимальную геометрическую форму – сплющенного эллипсоида. На его горбу и по периметру днища вспыхнули свечи габаритов, освещая небольшой зал.

– Красавец! – проговорил Холост, останавливаясь за спинами пары. – А теперь, господа-товарищи, прошу повернуться ко мне и развести руки в стороны!

Терентий оглянулся. Флора рядом сделала то же самое.

Холост стоял в десяти шагах от них и смотрел на спутников, держа в руке тускло отсвечивающий серебром излучатель. Терентий узнал аннигилятор. В две тысячи сто пятидесятом году такие излучатели уже существовали и назывались антиками. Хотя владельцы чаще называли их бластерами.

– Степан?! – прозвучал в наушниках рации хрупкий голос Флоры.

Под прозрачным пузырём шлема лицо девушки было видно плохо, но Терентий понял, что она в гневе.

– Прошу прощения, майор, – сказал начальник отдела. – Прежде чем мы продолжим сотрудничество, хотелось бы прояснить некоторые нестыковки.

Терентий и Флора переглянулись.

– Какие? – поинтересовался десантник.

– Только не пытайтесь демонстрировать свою подготовку, мальчики и девочки, выстрелю без колебаний!

– Я ожидала нечто подобное, – с грустью проговорила Флора. – Но не верила, что ты способен на предательство.

– Неправильный вывод, майор, в официальной версии предатели вы. Вас завербовал Улей, ещё в две тысячи семьдесят восьмом году, и вернулись вы уже будучи его агентами. Я, конечно, не вполне понимаю, кто он такой, но вполне способен анализировать все дошедшие до нас секретные документы.

– Не все.

– Может быть, не все, – согласился Холост, – вот вы и дополните официальные записи.

– Опусти бластер, мы не агенты Улья.

– Ну, Роя, если верить тому, что я услышал от Улиуллина.

– Ты… подслушал наш с Улиуллиным разговор?!

– Надо же было знать раскладку.

– Опусти.

Холост покачал головой.

– Сначала докажите, что я не прав.

Флора посмотрела на спутника.

– Что предлагаешь?

– Вообще-то он уже труп, – сказал Терентий с ноткой превосходства. – Полковник, я мог выстрелить, не поворачиваясь. На мне под скафиком «взломщик» и «хамелеон», закамуфлированный под обычный уник. Знаешь, что это такое?

– Боевой комплекс с распределённым по костюму оружием, – расшифровала Флора. – «Не «скорпион», но очень надёжная штуковина.

– Мой терафим предложил мне выстрелить в ту же секунду, когда ты приказывал нам повернуться. Вряд ли ты успел бы ответить. Но я не агент Улья, да и Роя тоже, хотя и мне неизвестно, что он такое. Я надзорик, опер уровня «четыре икса» службы контрразведки две тысячи сто пятидесятого года, прошу любить и жаловать, а не целиться в меня из антика.

Холост подумал и сунул бластер за спину.

– Тем не менее вопросы у меня остались.

– В кабине поговорим, – предложила Флора, поворачиваясь к слитку ртути.

В боку «голема» протаял люк, вспыхнуло освещение окантовки.

Влезли в катер, расселись в тесноватой кабине, рассчитанной, судя по количеству кресел, на четверых пассажиров. Компьютер катера заполнил кабину воздухом, и они сняли плёнки скафиков.

– Ты обещал экип, – напомнила Флора.

– В багаже. – Терентий кивнул на хвостовую часть кабины. – Пламен тебе поможет.

– Пламен?

– Имя кванку катера давал не я. Не нравится – поменяем.

– Отчего же, нормальное имя. – Флора исчезла в багажном отделении.

Холост повернулся к Терентию.

– Что у тебя с ней?

Терентий с удивлением посмотрел на красивое лицо начальника Ликвидугро.

– Ты о чём?

Холост не отвёл глаз, пришлось ответить таким же твёрдым взглядом.

– На личностные вопросы не отвечаю.

– Ладно, – уступил Степан. – Тогда расскажи, кто ты и как оказался в ситуации, что о тебе нет никаких упоминаний.

Терентий помолчал и начал повествование, вспомнив, как руководство Коскона предложило ему, надзорику, перейти на службу в космическую контрразведку. Многие подробности он опустил, но и без них на рассказ ушло больше десяти минут, а Флора всё не выходила из багажного отсека. Наконец появилась в кабине, и мужчины, прервав беседу, уставились на неё с одинаковыми чувствами.

На Флоре был спецкостюм экстрим-класса «скорпион», добытый Корепановым на складах Коскона, серебристо-белый, с муаровым рисунком, меняющий конфигурацию узоров и цвет, прекрасно облегающий фигуру. С распущенными платиновыми волосами девушка была невероятно красива!

По лицу Холоста пробежала судорога.

Терентий ещё раз подумал о том, что красавца и Флору связывает что-то в прошлом, однако в настоящем она вела себя абсолютно независимо, и это грело душу.

– Вы великолепны, сударыня! – проговорил Холост, вскакивая и пытаясь поцеловать девушке руку.

Она с улыбкой увернулась, села рядом с Терентием.

– Что ты ему уже рассказал?

– Практически всё до момента возвращения, – пробормотал Терентий, не зная, радоваться ему тому, что Флора не подставила руку начальнику отдела, или нет.

– Как наши судьбы идентичны, – покачала она головой.

– Не совсем, – возразил он, бросив взгляд на Холоста. – В отличие от тебя мне поверили.

– Люди остаются людьми в любых обстоятельствах, – ответил тот философским тоном. – То есть способны ошибаться. Я не исключение.

– Даже суперлюди?

– Кого ты имеешь в виду? Изменённых?

– Усовершенствованных, – с иронией сказал Терентий.

– Я нормал, – покачал пальцем Холост. – Ну, разве что где-то мне заменили пару-другую костей. Но ведь и ты не без греха? Если иметь в виду биокорректуру и гармонизаторы? Я видел, как ты дрался с измами Улиуллина. Не зря же ты «четыре икса».

– Добавки есть, – согласился Терентий смущённо, – однако не кардинальные. Думаю я сам, а не нейросеть. Кстати, не понял, почему на того парня, Саида, кажется, не подействовал разряд нанитов. Я выстрелил в него, но он не остановился, а наоборот озверел.

– Значит нанопуля не дошла до его мозгов. Если только у него они есть.

– На нём, наверно, мощный «вшинник», – предположила Флора.

Она имела в виду пси-защитника.

– Не исключено.

– Поехали, товарищи ликвидугровцы. – Терентий повернулся к панели управления. – Пристегните ремни безопасности, уважаемые пассажиры. Кстати, полковник, не хочешь переодеться? У меня есть ещё один «скорпион».

– Откуда у тебя современные скафы?

– Может, у меня своя линия доставки.

– «Скорпионы» нельзя заказать через инверс[16].

– Пусть это останется моим секретом.

Холост поразмышлял и отправился в хвостовой отсек катера. Вернулся через три минуты, одетый в спецкостюм, наличием сложных чешуй и элементов превращавший его в инопланетное существо.

– Я готов.

– Поехали, – повторил Терентий, активируя пилотский комплекс.

Его кресло «потекло» ручейками жидкого металла, которые разбежались по телу, накрывая руки десантника и забираясь на затылок. Через несколько мгновений он превратился в скульптуру сросшегося с креслом существа из блещущего ртутью материала.

– Тут нет гравика? – проворчал Холост, имея в виду компенсатор инерции, но сел удобней, и кресло прижало его к спинке системой страховки.

Терентий ввёл в память Пламена программу свёртки пространства, сообщил координаты выхода, и кабина погрузилась в полутьму.

– Внимание! – проговорил компьютер.

В глазах пассажиров сгустилась полная тьма. Сознание покинуло их.

Затем Терентий почувствовал толчок, по закрытым глазам мазнуло крыло света, и стенки кабины превратились в багровую стену ячеистого пламени. Фильтры притушили его накал. «Голем» в струнном прыжке преодолел сорок миллионов километров, отделяющих Меркурий от Солнца, и вышел из ВСП-режима всего в пяти тысячах километров от границы фотосферы.

Осмотрелись, приходя в себя.

– Поздравляю, дорогие пассажиры! – сказал Терентий. – Мы у цели!

На Солнце свалилась ещё одна исследовательская база, на этот раз французская «Либерасьон», и Мухин, выслушав доклады дежурных инстанций, вызвал на онлайн начальника безопасности Коскона Кольцова, начальника Ликвидугро Гаврилова и директора Коскона Фарниева. Все они, естественно, знали о случившемся, и начал совещание Фёдор Афанасьевич с вопроса:

– Наша станция не пострадала, надеюсь?

– Нет, товарищ генерал, – вежливо ответил Гаврилов, тридцатипятилетний генерал. – «Салют» в порядке. Он уже висит над пятном, где недавно проклюнулся корональный выброс, и продолжает функционировать в штатном режиме. Его достроили, подстыковали четыре модуля, скоро установят метро и дополнительные ангары для солнечных капсул, и можно будет работать спокойно.

– Спокойно, – проворчал Кольцов, самый старый из присутствующих; ему исполнилось шестьдесят шесть лет, и выглядел он так, будто долго болел. – Что ни день – новые потери. Причём мы до сих пор не понимаем, почему к пятну рвутся недоделанные искатели приключений. Погибли уже три яхты!

– Это война, Константин Юльевич, – хмуро проговорил Фарниев. – На Солнечную систему напали, и надо включаться по полной, вплоть до тревоги по министерству обороны.

– Не пугай коллег, генерал, – слабо улыбнулся Мухин. – Это ещё не война, просто десантно-разведывательная вылазка. Однако происходящее на Солнце действительно требует не только тщательного научного анализа, но и реакции всех спецслужб Системы. Кстати, я только что разговаривал с Феофаном Смоленским, и он заметил, что недавняя вспышка в фотосфере Солнца, возникшая из-за очага локальной термоядерной реакции «гелий – углерод», не может быть порождена естественными причинами. Это в самом деле вмешательство извне, хотя трудно представить логику субъекта, решившего взорвать Солнце.

– В две тысячи семьдесят седьмом был Улей, может, он и вернулся? – сказал Гаврилов.

– Исключено, – качнул головой Фарниев. – Из доклада Дрёмовой можно сделать вывод, что постразумная сверхсистема, называемая Ульем, которая ещё только должна появиться в будущем спустя квинтиллионы и квадрильоны лет, объяснила своё вторжение в Солнечную систему в две тысячи семьдесят седьмом промахом временного канала. Улей собирался качать энергию Солнца после гибели человечества, которая должна случиться как раз в наши времена. Поэтому мы должны сосредоточить все усилия на поиске нового врага.

– Из будущего ли? – с сомнением хмыкнул Гаврилов. – Или на этот раз из прошлого?

– К сожалению, Хроныр взорван, и мы не можем послать гонца по линии ни в будущее, ни в прошлое. Неведомый агрессор лишил нас возможности выяснить, что произойдёт на самом деле, и подготовиться к обороне. А это означает, что он действует в точности как Улей, привлекая завербованных людей.

– Можно договориться с японцами, – сказал Фарниев. – У них тоже есть хронотерминал.

– Там творится что-то непонятное, – махнул рукой Кольцов. – Дошли слухи, что и их «таиму машин» тоже взорвана. Однако японцы есть японцы, это даже не китайцы, если сравнивать их психологию. Даже если их машина времени работает, они потребуют созыва Совбеза СОН, прежде чем послать разведчика.

– Совбез однозначно необходим, потому что только кооперация сил безопасности всех стран и союзов поможет нам спасти мир, как бы пафосно это ни звучало.

– А что там с вашим начальником оперативного управления, Герасим Гаврилович? – спросил Кольцов неожиданно. – Почему Холоста объявили в розыск?

Начальник Ликвидугро вопросительно посмотрел на Мухина.

– Это моё распоряжение, – рассеянно ответил Фёдор Афанасьевич. – Мне позвонил Улиуллин… короче, смотрите.

Слева от стола сформировалась из воздуха тонкая стенка жемчужного свечения, протаяла в глубину, образуя виом. Стал виден пейзаж: участок сада с изумрудной травой и виноградником, кипарисы, туи, апельсины, белый дворец на заднем плане, ротонда с округлой крышей на переднем и бок куттера. Напротив ротонды разыгралась сцена: высокий молодой человек в стандартном унике ударил стоявшего в метре смуглолицего парня, на плече которого виднелась турель «универсала». Из катера тигрицей выпрыгнула девушка, умело свалила смуглолицего ударом ног. Появился второй мужчина, тоже смуглолицый, но более крепкого телосложения, бросился к первому драчуну. Однако за его спиной возник ещё один человек, в серо-белом официал-унике, с шевроном Ликвидугро на рукаве. Над его головой вырос светящийся нимб опознавателя службы, подтверждая, что он офицер.

– Холост! – пробормотал Гаврилов. – И Дрёмова! Где это? Почему без звука?

– Усадьба Улиуллина. Он объяснил отсутствие звука на записи сбоем системы наблюдения.

– Такое разве бывает?

– Если только усадьба накрыта радиошумовым куполом, – буркнул Гаврилов.

– Что Дрёмова делала на территории министра?

– Он утверждает, что она и её спутник напали на людей министра, вот этих крепких загорелых ребят, и едва не убили. А Холост вместо того, чтобы задержать нападавших, помог Дрёмовой бежать. Их всех вместе видели у метро Алушты.

– Как Дрёмова и этот парень могли кого-то убить, если ребятишки Улиуллина были вооружены? Кстати, почему у них штатные излучатели, которые имеют право носить только сотрудники определённых ведомств?

– Улиуллин утверждает, что они его личная охрана, которой разрешено носить оружие.

– Кто третий?

– Не поверите, – криво улыбнулся Кольцов. – Это тот самый таинственный Терентий Дергачёв, с кем Дрёмова якобы была в гостях у Улья.

В кабинете стало тихо. Цифровые копии совещателей вели себя как живые люди.

Драка в глубине виома кончилась.

Мухин выключил канал.

– Я не знаю, почему Степан… э-э, полковник Холост встал на защиту Дрёмовой и Дергачёва, – бесстрастно сказал начальник Ликвидугро. – Он никогда раньше не давал повода сомневаться в своём профессионализме и правильности принимаемых им решений.

– Надо узнать причину появления Дрёмовой на территории владений министра, – сказал Кольцов и поднял глаза на директора ФСБ. – У вас случайно нет записи их переговоров, Фёдор Афанасьевич?

– Нет, – мотнул головой Мухин.

– Людей такого уровня мы подслушиваем только при наличии крупных претензий к их управленческой деятельности, – проворчал Гаврилов.

Мухин бросил на него предупреждающий взгляд, но промолчал.

– Лично я доверял и доверяю Дрёмовой, – добавил начальник Ликвидугро. – Это прекрасный работник, причём давно нуждающийся в повышении звания. Что-то случилось в замке Улиуллина, но что именно, угадать невозможно. Где он сейчас?

– На Солнце, – ответил Фарниев. – То есть на «Салюте». Он очень ответственно подошёл к строительству станции и горы свернул, даже дважды был на приёме у президента, чтобы станция заработала как можно быстрее.

– Надо с ним пообщаться.

– Я лечу туда вечером, – сказал Мухин.

– Странная история, – проворчал Гаврилов, не успокаиваясь. – С какого бодуна Дрёмова и этот парень вдруг напали на охранников Улиуллина? Может, они соизволили грязно пошутить? Или сделать ей непристойное предложение? Она ведь красавица.

– Разберёмся.

– Где сейчас Холост?

– Неизвестно, – развёл руками Кольцов. – Оповещены все соответствующие инстанции Системы. Также неизвестно, где его подопечные. Не волнуйся, Герасим Гаврилович, найдём, Солнечная система не стог сена, а беглецы не иголки.

– Этого я и боюсь. – Гаврилов нервничал и не скрывал этого. – Ну, допустим, Дрёмова что-то скрыла от нас, Дергачёв вообще не от мира сего, неясно, где жил и что делал. Но полковник ликвидаторов угрозы…

– Выясним! – пообещал Мухин.

– Помощь нужна?

– Пока нет. Ирбис Витасович, разобрались, кто виноват в пропуске яхт к Солнцу?

– Американцы, – ответил Фарниев. – Их пограничный рейдер «Калифорния» под командованием адмирала космофлота Чармиан Эжеску не обратил внимания на подход французской «Либерасьон».

– Не обратил внимания?

– Так это выглядит, по крайней мере.

– Адмирал – женщина?

– Так точно.

– Суровая баба, – скривил губы Гаврилов. – Мужик в юбке. Скорее всего, трансвестит, но они сейчас перестали выпячивать грудь в радужных тонах, боятся глобального падения рождаемости нормальных детей.

– Установите все её связи, возможно, она завербована, и мы выясним канал агрессора, через который он рекрутирует помощников.

– Работаем, – сказал Фарниев сдержанно.

– И последнее, товарищи: готовьте живой спецназ, закалённых бойцов с устойчивой психикой. Поднимайте резервы. Грядёт большая заваруха у Солнца. Кто-то очень умело командует парадом, используя как искинов, изменённых и трансов, так и нормалов, обычных людей. До встречи вечером.

Собеседники один за другим стали исчезать. Остался Фарниев.

– Я с вами на «Салют», Фёдор Афанасьевич, не возражаете? Хочу посмотреть, что там соорудил Улиуллин.

– Хорошо, будьте готовы в шесть по Уралу.

Мухин остался один, снова вывел на виом сцену драки в саду министра Космостроя, остановил просмотр, когда приятель Флоры Дрёмовой повернулся к камере лицом, и с минуту разглядывал его. Ничего демонического или злобного в этом открытом лице не было, только готовность постоять за себя, и в голову закралась мысль: не навёл ли бывший сокурсник на парня напраслину? Может быть, он вовсе не нападал на телохранов министра, а всего лишь защищал Дрёмову?

Дотянувшись до бара, Фёдор Афанасьевич вытащил баночку имбирного кваса и проговорил вслух:

– Арсен, подбери мне все связи Улиуллина, все его контакты и переговоры с ВИПами.

– Слушаюсь, товарищ генерал, – ответил кванк-секретарь.

Громада дополнительного модуля мягко опустилась на купол станции. Из-под неё вверх выметнулись чёрные на фоне солнечного пламени клешни держателей, вцепились в края линзы, форму которой копировал сорокаметровый модуль, и прижали его к основной связке станции, состоящей из пяти других секций, соединённых шлюзами. Теперь весь комплекс напоминал ромашку, пестиком которой была обсерватория, накрытая последним модулем. Именно он, загримированный под нейтринный прожектор, и должен был стать порталом для спуска в недра Солнца «термоядерного вируса», зародыша реакции превращения гелия в углерод. Так как основные запасы гелия занимали центральные области светила, портал должен был пробить все его слои тоннелем и приблизиться к ядру. После чего Рой обещал прислать по хронолинии сам зародыш, который и должен был послужить катализатором реакции. Малый зародыш уже был использован при эксперименте с возбуждением локального очага реакции под солнечным пятном, поэтому для запуска основного процесса горения гелия нужен был более мощный катализатор.

Что это такое и как работает, Улиуллин не знал. Ему это было безразлично. Рой обещал переселить часть человечества на другую планету, пусть и не «золотой миллиард», а гораздо меньше, однако министра это не трогало. Он собирался стать императором переселенцев, используя их как рабов и слуг, остальные же должны были исчезнуть, как до них предки, мечтавшие о лучшей жизни. Однако лучшей жизни достойны далеко не все люди, а командовать ими должен один владыка. Таргитай Омар Юсуф Улиуллин.

На всякий случай он решил проверить установленный «нейтринный прожектор», операторы которого вот-вот должны были прибыть на станцию, и посетил отсек. Внешне модуль действительно копировал форму таких же установок, используемых для просвечивания ядер планет и звёзд, но внутри находился не только излучатель нейтрино, а кое-что посерьёзней.

Небольшой треугольный зал внутри модуля имел шесть кресел, вполне земных, похожих на ложементы космических операционных зон, а остальное, по мнению министра, не поддавалось осмыслению. Если в качестве операторов портала можно было представить людей, то что из себя представляло оборудование, понять оказалось невозможно. Стены зала напоминали песчаное дно озера, то и дело передёргиваемое изломами волн. Никакой аппаратуры или видеосистем на них не было. А коридоры, проложенные по всему моховидному телу модуля, больше напоминали кишки, потрясаемые конвульсиями. Улиуллин сильно удивился бы, узнай он, что материал портала лишь с виду похож на красный мох, на самом же деле это квантовая пена. Но таких подробностей Рой своему помощнику не давал. Достаточно было того, что добровольно пошедший на сделку «с дьяволом» человек поверил в блестящие перспективы стать единоличным властителем какого-то иного мира. При этом дураком Улиуллин не был, обладая хитрым изворотливым умом и недюжинной хваткой. Только он и мог протащить через президента и Совет безопасности идею установки над Солнцем единого поста наблюдения и оперативного вмешательства в процессы типа корональных вспышек, грозящих убить всё живое на Земле и на планетах Солнечной системы. Поэтому он и рассчитывал на главенствующую роль в среде помощников Роя, зная, что тот опирается и на англосаксов, и на немцев, и на американцев, и на других предателей человечества.

Убедившись в успешности процесса подключения отсеков к единой системе управления, Улиуллин в хорошем расположении духа устроился в бытовом модуле станции, заказал яблочный сидр и вызвал своих главных исполнителей.

Саид и Шогран прибыли на «Салют» ещё до установки модуля, но где они находились всё это время после прибытия с Земли, Улиуллин не знал. Впрочем, деятельность измов его не интересовала. Он никогда не спрашивал этих «биомеханических постлюдей», чем они занимаются вне служебных дел и где отдыхают. На этот раз на ум пришло желание спросить.

– Где болтались всё утро?

– Искали беглецов, – не моргнув глазом ответил Саид, игравший в двойке роль старшего. – Их отметила служба видеоконтроля Солнцегорска на Меркурии.

– В таком случае почему вы не мчитесь туда и не доставите их мне? – осведомился Улиуллин зловещим тоном.

Саид моргнул. Это была его единственная эмоциональная реакция на все приказы шефа.

– Мы подключили меркурианскую полицию. Скоро будем знать, куда беглецы направились. Известно, что Меркурий они не покидали.

– Немедленно отправляйтесь на Меркурий! Вопрос жизни и смерти! Если их первыми перехватят федералы, нам крышка!

Саид мигнул.

– Нам сообщат…

– Немедленно, я сказал! – Улиуллин побагровел. – Слушать не хочу! И чтобы никто не узнал о причинах бегства Дрёмовой! В руки федералов она попасть не должна!

– Вообще-то бегство Дрёмовой – ваш прокол…

– Вон! – заорал Улиуллин, не сдержавшись. Заметив обращённые к нему лица двух техников, завтракавших неподалёку, снизил тон. – Ты смеешь меня в чём-то обвинять, свинячий форм?! Не справитесь, заменю обоих!

Саид посмотрел на приятеля, оба встали из-за стола и вышли.

Улиуллин вытер выступивший на лбу пот ладонью, успокаиваясь. Он знал, что заменить измов не сможет, несмотря на богатый выбор исполнителей министерских указов. Бывшие спецназовцы «Каскада» превосходили всех, не считая разве что боевых ботов-андроидов, да и то их кондиции уступали последним не намного.

В ухе тренькнул сигнал вызова.

«Минуту! – отреагировал министр абоненту, увидев его позывной: звонил связник Роя. – Подойду к терминалу».

Остановившийся у стола официант – бот-андроид, конечно, – принёсший заказ, вопросительно посмотрел на него, и Улиуллин, вставая, проворчал:

– Принеси мне в каюту через пару минут.

В своей каюте он включил защитника, вырубающего все виды прослушки, и включил персоник.

Над столиком сформировался куб виома, внутри которого появилась лысая голова Зевса.

– Жду доклада! – проговорил он неожиданно жиденьким тенорком.

Улиуллин поморщился. Он до сих пор не знал, в кого внедрился посланец Роя, в какую важную персону, хотя подозревал, что это деятель каких-то земных властных структур. А так хотелось послать его подальше и потребовать прямую связь с боссом.

– Вечером!

– Говорите сейчас! – потребовал Зевс.

Улиуллин внимательно присмотрелся к лицу «греческого бога», но никакого сходства с известными функционерами земного правительства или Союза наций ни в чертах лица, ни в мимике абонента не заметил. Мелькнула мысль, что Зевсом может быть только человек, ненавидящий людей, как соперников, так и соратников, даже если они были соотечественниками и братьями по крови. Таргитай и сам являлся таким человеком, отчего относился к выбору Роя скептически.

– Катализ-комплекс… э-э, «нейтринный прожектор» установлен, жду операторов.

– Они уже на борту станции.

– На борту? – неприятно удивился министр. – Но здесь только бригада монтажников и дежурная смена солнечников.

Зевс изобразил улыбку.

– Увидите.

Улиуллин мысленно обратился к терафиму:

«Кто прибыл на станцию из тех, кого я не знаю?»

«Не слышал, – ответил секретарь. – Гуляют слухи, что на станцию прибудет десант федералов. Это всё, что я знаю».

«Кто из учёных дежурит по Солнцу?»

«Их восемь человек, старший доктор Смоленский».

Улиуллин вернул улыбку собеседнику.

– Феофан Смоленский? Он главный оператор «нейтринного» так сказать «прожектора»?

– Вы проницательны, герр министр, – с хитрецой ухмыльнулся Зевс. – Пробный запуск состоится через час, можете поприсутствовать. Хотя для вас это необязательно.

– Что значит – поприсутствовать?! – возмутился Улиуллин. – Не я ли командую парадом, кстати, на российской станции, а не на ваших европейских забегаловках?

– Командовать парадом? – не понял эмиссар Роя.

– Это из русской классики. И что значит – пробный запуск?

– Систему надо откалибровать, чтобы ею можно было управлять напрямую из будущего. Сначала мы пробьём канал к ядру Солнца, босс пошлёт к нему инициатор реакции.

– Но мне обещали прежде начать переселение…

– Ваш СОН не почешется, если не осознает прямой угрозы цивилизации. Для этого мы и должны начать первый этап – нечто вроде солнцетрясения. Когда Солнце выбросит серию вспышек, тогда и начнётся переселение… нужных людей. Эта фаза будет длиться примерно полгода. А потом катализ выйдет на проектную мощность и… – Зевс хрюкнул (примерно так же издавал смешки сам Улиуллин), расплываясь в брезгливой улыбке, – случится взрыв сверхновой.

Сердце ёкнуло. Не от страха. Улиуллин внезапно осознал масштаб запланированной трагедии. Впрочем, лично для него никакой трагедии не предвиделось. К моменту вспышки министр Космостроя должен будет находиться далеко от России, Земли и Солнечной системы.

– Жду прямых указаний, – сухо ответил Улиуллин, подчеркнув слово «прямых». Зевс бросил словечко «герр», а это могло означать, что он какая-то шишка на немецких землях, оставшихся в Еврохалифате от Германии. Мелькнула идея поиздеваться над «немцем». – Не хотите присоединиться и посмотреть, как работает портал?

Раздался тот же хрюкающий звук.

– Увольте, герр министр, это не пивной бар, где можно удобно посидеть и выпить «мекленбургского» пивка. Вам поручено, вы и старайтесь, чтобы всё прошло без сучки на задворинках.

– Что?! – не понял Улиуллин.

– Я просто повторил вашу русскую приговорку.

– А-а… – Таргитай рассмеялся. – Вообще-то она звучит не так: без сучка и задоринки.

– Не вижу разницы.

– Русский язык даётся не всем, – скривил губы Улиуллин, ощущая себя победителем в схватке за эрудицию, недоступную связнику Роя. – Учите наш язык, пригодится.

– Не пригодится, – пренебрежительно отмахнулся Зевс.

– Почему?

– Через полгода ни русских, ни вообще людей не будет. Позвоните, когда экспериментальный запуск завершится.

Изображение «греческого бога» стало таять, но Улиуллин воскликнул: «Подождите!» – и лицо «бога» вернулось.

– Вы в курсе, что на станцию собирается с визитом делегация ФСБ?

– Кого?

– Федеральной службы безопасности.

– Вряд ли ваши федералы разбираются в конструкции «нейтринного прожектора». При необходимости доктор Смоленский сумеет убедить их в правильности его применения. Да и вы поможете, замолвив пару словечек.

– Замолвлю, – усмехнулся Улиуллин, – герр канцлер.

Брови Зевса взлетели на лоб, но компьютер уже выключил канал, и что он ответил на реплику министра, осталось неизвестно.

Настроение снова улучшилось. Глотнув из бутылочки в баре каюты чёрной смолы «глюка», Улиуллин направился в пост управления «Салюта». Смена наблюдателей за Солнцем находилась там, и доктор Смоленский должен был распоряжаться запуском «нейтринного» излучателя оттуда.

Несмотря на пляску огненных зёрен, какими казались солнечные гранулы с расстояния в пять тысяч километров, в кабине «голема», стены которого превратились в сплошной прозрачный купол, было прохладно. И всё же ландшафт фотосферы Солнца действовал на подсознание космолётчиков как настоящее жаркое пламя, и смотреть на него долго было неприятно. В конце концов Терентий выключил видеоскрининг, и кабину накрыл полумрак.

– Наелся? – усмехнулась Флора.

– Чего? – не понял он.

– Солнечного пейзажа?

– А-а… да, не хочется смотреть на него долго, это не костёр в лесу.

– Прикинь, что будет, если отключится защитное поле катера.

– От нас не останется мокрого места.

– Мокрого – точно, – рассмеялась девушка.

– Хотите послушать голос звезды? – раздался мягкий баритон компьютера.

– Чей голос? – озадаченно переспросил Холост.

– Солнца.

– Давай, – согласилась Флора.

Кабину заполнил басовитый гул, пробиваемый очередями хрипов и взвизгов. Он накатывался волнами, как морской прибой, то затихая, то усиливаясь, и воображение Терентия невольно нарисовало ему спящего великана, лёгкие которого при дыхании и порождали волны вселенского гула.

– Боже мой! – содрогнулась Флора.

– Достаточно, Пламен, – скомандовал Терентий.

В кабине наступила тишина.

– И в самом деле трудно представить, что под нами бездна огня!

– Детские восторги, – проворчал Холост. – Давайте решать, что делать дальше.

Настроение у него упало, и это было заметно.

– Сначала ответь на вопрос, – проговорила Флора. – Какого чёрта ты пошёл с нами? Мог бы просто доложить Гаврилову, что вы ошибались насчёт Дергачёва, он не шпион инопланетного разума. Или это новый тест, за которым последует очередная угроза антиком?

Начальник отдела спецопераций Ликвидугро озадаченно потеребил мочку уха.

– Во-первых, я не всем доверяю в нашей чекистской системе. Вы же видите, что творится вокруг. Люди слетаются к Солнцу как мухи на мёд, но кто-то же их пропускает в зону ограниченного доступа? Даже у федералов появляются сомневающиеся в правильности выбранной стратегии, раздаются голоса, требующие допуска к светилу всех неквалификантов. Хотя это не главное.

– А что главное?

Холост посмотрел на Флору с лёгкой усмешкой.

– Как говорил один мудрый наставник в академии: мужик, если он желает видеть смысл в своей жизни, должен придерживаться определённых правил. В первую очередь действовать по уму, руководствуясь выбранной линией поведения. Без этих правил он всего лишь мелкое, алчное, завистливое существо, следующее своим прихотям в ущерб окружающим. Вот я и пытаюсь руководствоваться такими правилами.

– Руководствоваться надо сердцем. – Флора оценивающе прошлась взглядом по лицу полковника. – А вообще не ожидала…

– Чего? – поинтересовался он.

– Что ты такой… правильный.

– Надеюсь, не я один? – Степан бросил лукавый взгляд на Терентия.

Тот хотел отшутиться, уловив в тоне собеседника нотку вызова, но сдержался.

– Я своих друзей не бросаю на произвол судьбы, – сказал он ровным голосом.

– Поздравляю.

Флора засмеялась.

– Какие же вы… одинаковые, мужчины. Приятно иметь с вами дело.

Терентий заметил искру печали в светлых глазах Холоста и посочувствовал ему. Красавец уже понимал, что проигрывает сопернику в борьбе за сердце девушки, но помочь ему десантник не мог, да и не хотел.

– Итак, я ответил на ваши вопросы? – поинтересовался Холост.

– Скорее уплыл в сторону, – усмехнулась Флора. – Развёл философию.

– Сказал, что думал.

– Ладно, поговорим позже.

– В таком случае позвольте задать вопрос мне.

– В другой раз.

– Это вопрос не личностный, из практической плоскости. По тем материалам стодвадцатилетней давности, которые дошли до нас с две тысячи семьдесят седьмого года, можно сделать вывод, что Улей собирался качать из Солнца не только энергию, но и отрицательную энтропию. Я не понимаю, как можно управлять энтропией, но ладно, я не физик.

– Мы тоже не физики, – сказал Терентий.

– Подожди, – остановила его Флора. – Я помню, что ответил Улей, когда мы задавали такие же вопросы. При горении водорода и превращении его в гелий производится не только энергия, но и энтропия. Это критически важная субстанция для поддержания так называемой стрелы времени, которая в свою очередь делает ключевые физические процессы необратимыми.

– Это нам говорили ещё преподы в академии.

– Но кроме положительной энтропии, увеличивающей хаос, в термоядерных реакциях образуется и минус-энтропия, в противоположность энтропии увеличивающая порядок. Эти две ипостаси ходят рядом.

– Как возникающие из вакуума пары электрон-позитрон.

– Правильно, иногда аннигиляции не происходит, и в космос выскакивает позитрон. Точно так же и с разнонаправленными энтропиями. Иначе гелий, как более сложная структура, не смог бы накапливаться, а сразу распадался бы.

– Звучит логично.

– Не перебивай! Короче, Улей выкачивал из Солнца ещё и минус-энтропию, что давало ему возможность поддерживать устойчивость материального тела на протяжении триллионнолетий, пусть это и не те материалы, которые мы знаем.

– Тело Улья – мегаквантовая пена, – вставил слово Терентий.

Флора не обратила на его реплику внимания.

– Но ты не договорил, – сказала она Холосту.

Он кивнул.

– Вопрос следующий: чего хочет новый пришелец, то есть Рой? Улей превращал Солнце в огарок. Но, судя по вспышкам на Солнце, новый деятель пытается его взорвать. Зачем?

– Не знаю, – с сожалением ответила девушка. – Могу предположить, что Рой затевает локальный фазовый переброс вакуума.

– Это что-то новенькое. Сама придумала?

– Нет, не сама, – призналась Флора с улыбкой. – В нашей научной системе служит физик, доктор наук Смоленский, он и допустил такую возможность.

– Вчера он по моим данным отправился на «Салют». И что будет, если ваш фазовый переброс состоится?

– Изменится вакуум в зоне реакции, а может быть, и космос, вся Вселенная. Появятся новые материальные структуры.

– То есть исчезнет всё вокруг? И мы тоже?

Флора повела плечиком.

– Наверно. Никто не знает.

– Опять-таки зачем это пришельцу? Ведь погибнет и он.

– Если Рой из глубокого прошлого, то не погибнет, так как процесс распада вакуума начнётся не в прошлом, а с нынешнего момента.

– Но он может жить и в сверхдалёком будущем, как наш Улей, – добавил Терентий. – Кто может сказать, что произойдёт с космосом до того момента? И вообще, господа ликвидугровцы, давайте вернёмся к действительности. Мы поджариваемся в фотосфере уже полчаса, надо определяться, что делать дальше, пока нас не заметили.

– Но ведь мы под «зеркалом. – Холост имел в виду защитное поле. – Никакие радары нам не страшны.

– Земные локаторы нас действительно не увидят, но ты забываешь, что где-то в атмосфере Солнца прячется разведчик пришельца, наблюдающий за всем нашим околосолнечным хозяйством.

– Это ещё бабка надвое сказала.

– Это обыкновенная логика. Кто бы ни вломился в Систему, Рой или Улей, он должен знать, что тут происходит. Мало того, где-то здесь располагается и пункт вербовки его помощников.

– Необязательно, вряд ли он завербовал Улиуллина на Солнце. Пункт должен располагаться на Земле, либо на других планетах.

– Сто процентов уверен, что завербованные и рулят всеми непонятными для нас процессами. Улей в своё время тоже вербовал помощников из людей с чёрными душами.

– С этим я согласен. Но ты прав в другом, рано или поздно нам придётся вылезти из-под панциря и предпринять какие-то меры для исправления ситуации.

– Предлагаю подключиться к инфосети меркурианской зоны. Узнаем все расклады.

– Как ты это намереваешься сделать? Просто выйдешь в эфир и спросишь, ребята, как дела? Расскажите, что происходит.

– Ты забываешь, что у меня есть «взломщик».

Холост сморщился.

– Ах, да, ты же говорил… тогда тебе и флаг в руки! Приближаемся к станции, чтобы чётче был приём, вылезаем из-под скорлупы «зеркала», врубаем хакера…

– И представимся секретной группой Ликвидугро! – закончила Флора весело. – Ты полковник, значит имеешь доступ уровня «чёрный – золотой», никто на станции и не спросит, зачем Ликвидугро прислал сюда спецподразделение. Будем действовать как ликвидаторы, причём на полном основании.

– До тех пор, пока сюда не прибудут настоящие ликвидугровцы.

– А мы не настоящие?

– Я имею в виду официально назначенных представителей конторы. Но я не уверен, что «взломщик» справится с инфозащитой станции.

Терентий тоже сомневался в суперхакерских возможностях жилета, однако делиться сомнениями со спутниками не стал.

– Разберёмся.

Холост подставил ладонь.

На неё легла ладошка девушки.

Помедлив, Терентий накрыл их своей ладонью.

«Взломщик» потрудился на славу, собрав все сведения о работе станции «Салют» и всего космофлота в околосолнечном пространстве всего за несколько минут. По его донесениям выходило, что к Солнцу были направлены два десятка исследовательских экспедиций на тридцати кораблях, а также запущены два солнцехода, принадлежащих Китаю и Еврохалифату. Кроме того, погранслужба Солнечной системы, подчинявшаяся Совбезу СОН, постоянно заворачивала туристические и персональные яхты, пытавшиеся приблизиться к светилу ради удовлетворения любопытства и личных амбиций владельцев яхт. Каждый день останавливалось по три-четыре корабля, хотя иногда они и прорывались к фотосфере Солнца. К этому моменту погибли уже пять таких космолётов с экипажами, насчитывающими до пятнадцати человек.

На вопрос Флоры, зачем нарушители порядка так рискуют, ответил Терентий:

– Это отношение к риску тянется ещё с начала двадцать первого века, когда возникла отрасль туризма, связанная с путешествиями туристов со звёздами. Я имею в виду звёзд шоу-биза. Даже в две тысячи семьдесят седьмом году ещё существовали конторы, призывающие любителей острых ощущений побывать с известными фигурами шоу-бизнеса то в кратере вулкана, то в глубинах океана Европы, спутника Юпитера.

– Идиоты! – прокомментировала речь Терентия Флора.

– Вовсе нет, – возразил Холост, – избыток веры в чудеса науки и техники, помноженный на недостаток рассудка.

«Взломщик» залез в инфосеть глубже, и стало известно о деятельности Улиуллина, который доложил президенту о досрочном введении в эксплуатацию дополненной станции «Салют». На ней уже провели пробный запуск нейтринного прожектора, и руководитель группы специалистов-солнечников Смоленский пообещал в скором времени объяснить причину нестандартных солнечных вспышек.

– Неужели скажет правду? – засомневался Холост.

– Вряд ли, – сказала Флора, – это равносильно признанию в сотрудничестве с Роем.

– Тогда он завербован.

– Это очевидно.

Кроме технических данных «взломщик» хакнул и все переговоры находящихся на борту станции лиц с абонентами на Земле и на других планетах, и выяснилось, что министр Космостроя только что послал своих подручных на Меркурий искать беглецов, а на «Салют» скоро должны были заявиться руководители российских спецслужб.

– А вот это хорошо! – обрадовался Холост. – Можем тихонько присоединиться к ним, якобы сопровождая боссов в режиме сверхсекретности.

Поразмыслив, спутники согласились с его мнением. «Взломщик» мог скопировать голос любого человека, равно как и его физический облик, и при посадке «голема» на станцию сослаться на председателя российского Совета безопасности, что действует от его имени.

Претворять план в действие начали спустя минуту после появления на «Салюте» делегации из руководств спецслужб России: директора ФСБ Мухина и начальника безопасности Коскона Кольцова, а также директора Коскона Фарниева. В транспортном отсеке станции уже была установлена кабина метро, что позволило российским силовикам не добираться к Солнцу на космолётах, а шагнуть в метро на Земле и через мгновенье оказаться над Солнцем.

Однако легенда Холоста о том, что на станцию дополнительно садится «спецборт» Ликвидугро с особой группой, произвела на службы «Салюта» необходимое впечатление, и «голему» открыли шлюз.

Катер сел между двумя модулями класса «пакмак». Всего в ангаре располагались восемь аппаратов, но из них только эти «пакмаки» могли летать в средах с температурой выше пяти тысяч градусов по Цельсию. На стенах мигнули датчики контроля температуры и влажности воздуха, силы тяжести и полевой обстановки. Последние цифры показывали уровни радиации и потенциал магнитного фона. Несмотря на полевую защиту станции от солнечных излучений и автоматическую реакцию на их изменения, все жители «Салюта» обязаны были поглядывать на транспаранты контроля. Пробой «зеркал» защиты означал бы почти мгновенную гибель персонала станции. Об этом новых гостей предупредил главный распорядитель комплекса искин по имени Светодан. Кто дал ему такое имя, было неизвестно, однако оно по смыслу весьма подходило ситуации: объектом изучения станции было то, что «давало свет».

В ангаре никого не было, и «представители спецподразделения Ликвидугро», в принципе экипированные вполне адекватно положению, двинулись в недра сооружения, состоящего из шести модулей. Четыре секции напоминали лепестки гигантской ромашки, пристыкованные к ядру в форме линзы. Это ядро и играло роль поста управления, расширенное вдвое после решения превратить беспилотный аппарат в настоящую исследовательскую базу. А сверху его накрывал купол нейтринного прожектора – по словам Светодана, который должен был следить за поведением Солнца и поднимать тревогу при зарождении экзотической, то есть не имеющей научного объяснения корональной вспышки.

В пост решили не идти. Там уже обосновались прибывшие с Земли руководители спецслужб, и появляться им на глаза не стоило. Во всяком случае до тех пор, пока не станет известно о появлении на станции «спецгруппы». В этом случае Холост должен был «по секрету» доложить директорам ФСБ и Коскона причину всех последних событий и предъявить план поимки диверсантов, о которых якобы стало известно руководству Ликвидугро. Так как развернувшаяся на Солнце операция по ликвидации угрозы в свете вмешательства в дела человечества неких инопланетян приобретала огромное значение, реакция всех важных персон, в том числе и таких, как командиры ФСБ и Ликвидугро, была оправдана, и, по мысли Холоста, их прибытие не должно было выглядеть подозрительным.

И всё же пост они обошли стороной. Идея была проверить нейтринный прожектор, потому что только этот огромный отсек в форме линзы и мог послужить неведомому Рою либо пунктом принятия решений, либо кабиной метро, соединявшего Солнце с операторами Роя, где бы он ни находился: в прошлом, в будущем, в соседней галактике или на краю Вселенной.

Флоре пришла в голову идея захватить «языка», который мог бы сообщить подробности вторжения Роя, но точных данных, кто на станции является агентом агрессора, у тройки «диверсантов» не было. Решили заняться «языком» позже, выяснив истинный контингент чужаков. Первыми в списке подозреваемых, не считая самого Улиуллина, шли подчинённые главного специалиста по Солнцу Смоленского, операторы «Салюта», и он сам. В своих коллегах-чекистах из ФСБ и Коскона Холост не сомневался, но девушка напомнила ему о крупных фигурах во властных структурах и спецслужбах Земли, запрограммированных Ульем в две тысячи семьдесят седьмом году, среди которых был даже комиссар Погранслужбы России, и полковник согласился, что надо быть готовыми и к тому, что среди прибывших российских начальников федерального значения могут быть агенты Роя. Но как их вычислить и обезвредить, никто из «диверсантов» не представлял.

Чтобы не вызывать подозрений у сновавших по коридорам станции сотрудников, решили разделиться. Холост выбрал маршрут к нашлёпке нейтринного комплекса через бытовой сектор, Терентий и Флора – через отсек отдыха и питания.

– Не заблудитесь, – пошутил начальник отдела спецопераций, направляясь к эскалатору ангара. – Встречаемся у модуля через полчаса.

Пара направилась в соседнюю секцию, стараясь выглядеть озабоченными делами работниками «Салюта».

В отсеке отдыха витали приятные запахи леса и свежего кофе. Там располагались кафе, малый спортзал, галерея, концертная площадка (в последнее время такие возрождённые караоке-уголки всё чаще появлялись на базах человека в космосе) и зал визинга. В зале никого не было, и пара постояла в нём две минуты, разглядывая ячеистую огненную стену, какой выдавали Солнце видеокамеры.

– Грандиозно! – низким голосом проговорила девушка. – Мог ли кто-нибудь в прошлых веках представить, что мы будем любоваться светилом с такого близкого расстояния?

– Мы с тобой были ещё ближе. А ведь это рядовая жёлтая звёздочка, каких в галактике сотни миллионов.

– Фу, надзорик! – возмутилась Флора. – Не снижай красоту банальными сравнениями! На этот костёр надо смотреть глазами эстета, а не специалиста по препарированию.

– Вообще-то сама говорила, что этот костёр может испепелить нас в один миг!

Флора посмотрела на спутника, сдвинув брови, и Терентий примирительно добавил:

– Не сердись, мне этот пейзаж не нравится.

– Ну и молчи!

Зашли в кафе, где в этот час (двенадцать дня, сообщил Светодан) сидели всего двое, молодой человек возраста Терентия и темноволосая девушка с раскосыми глазами. На рукавах обоих красовались эмблемы космической технической службы. Они завтракали.

– Кофе? – предложил Терентий.

– Не опоздаем? Степан будет там через двадцать минут.

– Успеем.

Сели за столик, выбрали в электронном меню позиции, потыкали пальцем в список блюд, и через минуту бот в виде «разумного енота» – так он выглядел – принёс заказ. Флора остановилась на руссиано с горячим молоком и мёдом, Терентий заказал рязанский кефир и горячее печёное яблоко с карамелью.

– Вообще-то я проголодался, – заявил он, берясь за чашку с кефиром.

– Я тоже, – улыбнулась девушка. – Но пообедаем позже втроём. Ты лучше скажи, что думаешь о пособниках Роя. Да и Улья тоже, если вспомнить тех, кто помогал ему добровольно.

– С чего это тебя заинтересовало? – удивился он.

– Подумала об Улиуллине. Ведь он тоже добровольный предатель. Причём не только своей страны, своего народа, но и человечества в целом.

– Просто больной недолюдок.

Флора поморщилась.

– Но он же не один такой?

– Да, такие предатели были и будут, пока живо человечество. Даже в далёком будущем.

– Тогда их надо будет называть послелюдки.

Терентий засмеялся.

– Улей точно послелюдок.

– Наверно, и Рой такой же. Хотя мне кажется, что он отличается от Улья.

– Почему тебе так кажется?

Флора глотнула кофе, задумчиво взялась за яблоко, заказанное спутником.

– Если честно – интуиция подсказывает. С другой стороны, не могу представить разумное существо, которое решило бы вербовать таких людей, как министр.

– Объясни.

– Ты его видел?

– Где я мог его видеть?

– Урод!

Терентий фыркнул.

– Уродов на Земле много, особенно среди трансвеститов. Я как-то полюбопытствовал, сунулся в тему, насмотрелся на это дерьмо. Но ведь оно не умерло до сих пор!

– Улиуллин уникален. Боров! Увидишь – поймёшь. – Девушка ложечкой доела яблоко с карамелью. – Вкусно. Закажи себе.

– Я и заказывал себе.

– Да? Я не поняла. Ещё закажи.

– Не хочу.

– Тогда следуй за мной, надзорик.

– Ты не имеешь права мне приказывать.

– Почему это?

– Потому что я тоже майор, да ещё с приставкой «четыре икса».

– А у меня приставка – «я командую». Так что за мной, майор!

Терентий засмеялся, направляясь вслед за ней.

– Я в детстве читал роман итальянского писателя Мандзони «Я разукрашу твоё личико, детка», не читала?

– Нет.

– Его героя звали Яко, знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что его мать хотела назвать сына иначе, и отец наперекор назвал его Я командую, сокращённо – Яко.

Флора засмеялась.

Вышли из уютного помещения, пересекли соседнюю секцию с кучей непонятной аппаратуры, вышли к шлюзу и через него поднялись к модулю, заявленному Улиуллиным в качестве нейтринного прожектора.

Шлюз, соединявший сразу три секции комплекса станции, представлял собой сферу диаметром около шести метров. В его стенах виднелись овалы люков, ведущих в секцию отдыха, откуда и вышли гости, а также в центральный отсек и в куполовидный модуль нейтринного просвечивателя.

Но шлюз охранялся! Вместо Холоста на прозрачном полу в центре сферы переминались с ноги на ногу два рослых парня в серых униках с плывущим муаровым узором. Это были такие же «скорпионы», современные боевые костюмы, меняющие форму в зависимости от условий, какие носили и Терентий с Флорой. Капитан Корепанов, передавший Терентию контейнер со спецснаряжением, с сожалением признался, что не может быстро достать ещё более мощные скафы, называемые «уэллсами», а когда десантник спросил у него, почему костюмы имеют такие названия, капитан с улыбкой ответил, что создатели спецодежды таким образом почтили память писателя Уэллса, создавшего героя – человека-невидимку ещё в конце девятнадцатого века. Однако и «скорпионы» были хороши, имея встроенный кванк-компьютер и боевые комплексы с «жидким» оружием. Оно тоже распределялось по всему универсальному комбинезону и могло работать из любой точки костюма. В его арсенале были нанодроны, суггесторы класса «удав», а также «универсалы», расположенные в погончиках на плечах, которые могли стрелять как пулями, так и гравитационными импульсами. И управлялось всё это боевое хозяйство мысленно.

Однако если в техническом плане и плане противостояния парни (скорее всего, телохранители Мухина) и «диверсанты» были примерно равны, то главную роль начинали играть личные качества носителей, а Терентий и Флора были подготовлены по максимуму, имея к тому же большой опыт космического экстрима. Плюс оба имели «усовершенствования» – нейрорезервы большой сопротивляемости гипнотическому внушению, запасы «нанопуль», мыслерации и сеть синапсов, превращавших мышцы в стальные канаты. А на Терентии, кроме того, был «взломщик», увеличивающий его преимущество в разы.

Парни, блондин и брюнет, повернулись к паре. Никого из них ни Терентий, ни Флора прежде не встречали. И оба были нормалами, живыми оперативниками. Терентий отметил это обстоятельство с облегчением: с искинами договориться было намного сложнее.

«Я начну», – предупредила девушка.

«Давай», – согласился он.

Она с улыбкой вскинула руку.

– Привет, мальчики. Я кос-майор Дрёмова, Ликвидугро. Представьтесь.

«Мальчики» переглянулись.

– Кос-поручик Сажин, – сказал блондин с коротким ёжиком соломенных волос. – Федеральная служба.

Об этом он мог и не говорить, на рукавах парней отсвечивали перламутром шевроны ФСБ.

– Паладин Нордоон, – представился брюнет гортанным голосом. Он, очевидно, был бурятом или удмуртом, судя по абрису лица и фамилии.

– Генерал Мухин здесь? – продолжила Флора.

– Так точно.

– Кто ещё с ним?

– Прошу прощения, товарищ майор, хотелось бы посмотреть на ваши личинки.

Сажин имел в виду удостоверения личности.

– О, разумеется. – Флора вытянула вперёд руку, над ладонью девушки вырос чёрный прямоугольник, перечёркнутый золотой полоской, на которой проступили фамилия и звание владельца: «Дрёмова Ф. Ф. Майор ЛО».

– А этот товарищ со мной, – кивнула она на Терентия.

– Там сейчас делегация важняков… – Сажин замялся с виноватой миной, – э-э, группа больших командиров. Генерал Мухин, генерал Кольцов, генерал Фарниев, доктор Смоленский, а также министр Космостроя со своими людьми. Идёт пробный запуск аппарата.

Флора кивнула.

– Это уже второй пуск нейтринного прожектора.

– Не имею понятия. Но внутри кроме делегации ещё шестеро операторов комплекса, так что если у вас не срочное дело, я не советую вам присоединяться к ним. Там очень тесно.

– Во-первых, поручик, я сама могу давать советы, – сказала Флора с холодной улыбкой. – Во-вторых, у меня приказ моего командования, и я обязана его выполнять. Но вы правы, в тесноте неохота решать какие-то проблемы. Мы можем оценить работу модуля, для чего сюда и посланы, позже.

– Как скажете.

– Пошли пообедаем, – повернулась она к Терентию. – Чао, мальчики.

Двинулись к люку.

– Я мог завалить их в два счёта, – сказал Терентий небрежно.

– Чтобы началась тревога по всей станции?

– Обижаешь, майор Дрёмова, у меня «удав» с функцией стирания памяти. Они бы ничего не вспомнили.

– У меня тоже есть «удав», но суггесторами будем пользоваться в крайнем случае. Пока что это лишнее. Меня беспокоит молчание полковника. Почему он не подошёл?

– Не успел.

– Не думаю. Пошли искать.

– Чёрт бы его побрал! – в сердцах сказал Терентий. – Не вляпался бы в историю красавчик!

– Красавчик, но не дурак, – покачала головой Флора. – Иначе в нашей системе не стал бы начальником отдела спецопераций. Наверно, что-то ему помешало. Но если бы произошла стычка, об этом нам бы уже доложил Светодан.

– Дан-дан-дан, да не дан, – мрачно пошутил Терентий. – Раз уж ты сообщила этому поручику, что мы идём обедать, может, так и сделаем? Я есть хочу как голодный кабан!

– Я тоже, только не как кабан. Раз нам всё равно придётся ждать, пока федералы уберутся обратно на Землю, посидим в кафе. Но Степан не из тех, кто пренебрегает мелочами и не заботится о чувствах спутников.

– Он пошёл через бытовой отсек.

– Ну и что?

– Пошли проверим, кто там сейчас обитает. Кстати, можно даже не ходить, а спросить у местного мажордома.

– Прекрасная мысль. Но я не хочу светиться лишний раз.

– Капитан Корепанов дал мне псевдо, когда я летал на Меркурий искать закладку. Теперь я Костя Поддубный, якобы сотрудник вашей конторы.

– Не слышала такой фамилии.

– Корепанов должен был дать мне ксиву, не вызывающую сомнений.

– Корепанов хороший мужик, исполнительный и незаметный, сидит на снабжении. Я его знаю. Но всё равно общаться со Светоданом лучше тебе.

Терентий связался с компьютером:

– Светодан, кто находится в данный момент в бытовом сегменте?

– Четыре человека, – отрапортовал искин. – Операторша станции по фамилии Голдшмит, полковник Холост и двое помощников министра Улиуллина.

Терентий застыл.

– Повтори?!

– Оператор станции…

– Нет, эти двое… телохраны министра…

– Рахимов и Дагрин. Сейчас они находятся в каюте министра вместе с полковником Холостом.

Во рту пересохло.

– С полковником… Холостом?

– Так точно.

– Они… разговаривают?

– Система оповещения не требует прослушивания кают и помещений. Но я могу…

– Не надо! Благодарю, дружище! – Терентий посмотрел на Флору. – Он с измами Улиуллина!

– Поняла. – Девушка сжала губы, превращаясь во властного и жёсткого командира. – Не зря я нервничала… идём!

– В каюту Улиуллина?

– Дай бог, чтобы он не сломался! – Флора стремительно зашагала к шлюзу.

Терентий молча заторопился следом.

Вернувшиеся с Меркурия Саид и Шогран доложили об исчезновении троих беглецов с Земли, и у министра снова испортилось настроение. Почва под ногами закачалась, и не вызывало сомнений, что если Рой узнает о провале с вербовкой Флоры Дрёмовой (Улиуллин попытался сделать это без разрешения босса), он предпримет все меры, чтобы исчезла не только Дрёмова, но и сам Таргитай. А жить хотелось как никогда прежде, и при этом хорошо жить, не отказывая себе ни в чём, на что он настроился после обещания Роя сделать его владыкой целой планеты.

Мутанты, как он называл своих изменённых оперативников, на вопли министра не реагировали, но пообещали в скором времени отыскать Дрёмову и уничтожить. Они же предположили, что она со своими дружками могла спрятаться на станции, что выглядело вполне логично, и Улиуллин отправил обоих проконтролировать всех живущих, а также тех, кто прибывал на «Салют». Сам же отправился встречать делегацию высокопоставленных персон федеральных спецслужб, надеясь обмануть их, выдав портал для прокладки тоннеля вглубь Солнца за чисто нейтринный прожектор. Смоленский, который тоже был запрограммирован Роем, как и его подчинённые, обещал, что комар носа не подточит и запуск пройдёт успешно.

Всего прибыло семь человек, и первым делом Улиуллин сводил гостей в кафе, где им предложили напитки, в том числе вино, и закуски. От вина отказались все, а кофе пили шестеро, кроме Кольцова. Начальник безопасности Коскона предпочитал горячий мусс. «Как дела?» – спросил он взглядом у министра. «Как сажа бела», – ответил тот таким же взглядом. Кольцов был последним из запрограммированных Роем спецслужбистов и ещё не принимал участия в операции по приготовлению комплекса средств для внедрения в глубины Солнца «вируса разогрева». Но был готов.

Поднялись на пристыкованный к посту управления модуль с прожектором.

Пост был настолько мал, что всем гостям пришлось стоять за спинами операторов, в том числе и Мухину. Однако никто не роптал, генералы с интересом разглядывали кабину в форме конуса, потолок которой напоминал хрустальную розетку. Сидели только специалисты, обслуживающие модуль, в центре дуги кресел – сам Смоленский, худой, с роскошной белоснежной шевелюрой и тёмным пергаментным лицом, с губ которого не сходила брезгливая гримаса. На вопрос директора Коскона, не опасен ли эксперимент, физик ответил: «Не опасен, но если боитесь, спуститесь в централь», – и Фарниев озадаченно посмотрел на Улиуллина. Ответ показался ему грубоватым, и к такому отношению главный контрразведчик не привык.

– Всё под контролем, Ирбис Витасович, – поспешил разрядить обстановку Улиуллин. – Никакой опасности нет. Феофан Аркадьевич волнуется, не обращайте внимания.

– Это антенна над нами? – кивнул на потолок Мухин.

– Антенна – весь корпус модуля. То, что вы приняли за антенну, подушка безопасности.

– Что?!

Смоленский покривил губы, клюнул хищно изогнутым носом как гриф – клювом.

– При малейшей угрозе жизни операторов срабатывает бокс безопасности, заключая пост управления в пузырь «зеркала».

– Понятно, это успокаивает.

– Дадите картинку? – спросил Фарниев.

– Выйдем на режим и получим обзор. Внимание! – Смоленский нацепил на голову дугу с наушниками. – Переворачиваемся.

– Что это значит?

Смоленский промолчал, и за него ответил Улиуллин:

– Горб антенны сейчас смотрит в космос, а мы разворачиваем станцию на сто восемьдесят градусов. Вы ничего не почувствуете. Весь комплекс накрыт полем гасителя инерции.

Действительно, сила тяжести и её направление в кабине управления не изменились, лишь над подковой вириала всплыла зелёная свечечка и раздался тихий гудочек. А через минуту стенки кабины исчезли, и присутствующие оказались висящими под огненной ячеистой бездной, ячейки которой представляли плазменные гранулы солнечной поверхности.

Кольцов инстинктивно прикрыл глаза ладонью, хотя поляризационные фильтры видеосистемы погасили солнечное излучение до приемлемых значений. Ни Мухин, ни Фарниев не отреагировали на появление солнечного ландшафта, видимого с расстояния в десять тысяч километров.

– Куда направлен луч прожектора? – спросил Мухин.

– На ядро, – буркнул Смоленский.

– Мы же хотели посмотреть на пятно, под которым случилась вспышка разогрева поверхности.

– Оно под нами, но изменилось.

Белая окружность очертила участок огненного моря, он понёсся навстречу и превратился в звёздчатую структуру чуть светлее фона соседних областей.

– Вот то пятно. Температура шесть тысяч восемьсот градусов.

Несколько секунд все рассматривали звезду.

– Что там творится, внутри? – заговорил Фарниев, посмотрев на операторов. – Реакция «гелий – углерод» прекратилась?

Операторы не пошевелились, сидя на своих местах как каменные изваяния. Головы их накрывали колпаки связи с компьютером.

– Феофан? – сказал Улиуллин.

Смоленский с неохотой ответил:

– Очаг реакции погрузился в недра конвективной зоны. Во всяком случае мы так предполагаем. Но гелия в верхних слоях фотосферы мало, поэтому очаг скоро рассосётся. Нейтринник либо подтвердит это, либо опровергнет.

– А почему произошёл всплеск, вы не знаете?

Физик сжал губы в серую полоску.

– Мне пока нечего ответить.

– Ладно, работайте.

– Фаза первая! – напомнил операторам учёный.

Они и на этот раз не пошевелились, всматриваясь в сложное панно датчиков и виомов перед собой.

Прошла минута.

– Фаза два.

По светящейся подкове аппаратных функционалов пробежали цветные огоньки.

– Начали!

Раздался низкий гудок.

Стены кабины погасли, вернее превратились в коричневое полотно, разорванное трещинами как поле такыра. В глубине виома перед Смоленским возникла призрачная многослойная сфера, напоминающая шаровую молнию, верхний слой которой порос изломами молний линейных. Правда, в отличие от реальных разрядов эти изгибались очень медленно, меняя цвет от голубого до фиолетового.

– Что это? – нарушил молчание Мухин.

– Ядро Солнца, – буркнул Смоленский.

– Почему оно… синее?

– Благодаря компьютерному синтезу. Хотя, наверно, и в реальности цвет ядра не отличается от синтезированного. Всё-таки температура в ядре далека от температуры верхних слоёв – пятнадцать миллионов градусов.

– Я уж подумал, не проник ли очаг гелий-углеродной реакции с поверхности в ядро.

Улиуллин и Кольцов обменялись быстрыми взглядами.

– Вряд ли… – неуверенно начал министр.

– Успокойтесь, генерал, – перебил его Смоленский с пренебрежением. – Очаг, скорее всего, рассосался, судя по отсутствию хвоста. Да и провалиться к ядру за день-два невозможно, плотность плазмы от слоя к слою увеличивается, и даже свету требуются тысячи лет, чтобы пробиться из ядра к поверхности.

– Спасибо, успокоили, – с иронией сказал Фарниев.

– Итак, товарищи генералы? – сказал Улиуллин. – Пост готов наблюдать за нашим светилом и предупредит, если начнутся новые непонятки. Предлагаю спуститься в центральный пост и обсудить наши проблемы. Пусть товарищи учёные работают. Я вам нужен, Фёдор Афанасьевич?

– Нет.

– В таком случае я с вашего разрешения займусь своими делами.

Мухин с минуту рассматривал солнечное ядро, повернулся к выходу.

– Идёмте.

Гости выбрались из кабины один за другим. Улиуллин остался, взглядом послав Кольцова вслед за гостями. Подождал немного, дожидаясь сообщения от Светодана о перемещении гостей, подошёл к Смоленскому.

– Покажи мне реальную картинку.

Учёный покосился на него.

– Это и есть реальная картинка.

Улиуллин вытаращил глаза.

– Как реальная?! Я думал, ты покажешь им монтаж.

– Машина для пробоя канала к ядру должна иметь систему наведения. В неё встроен и настоящий нейтринный телескоп. Кроме того, в ней же расположен и хронопортал.

– З-зачем?!

– А как бы Рой передал нам катализатор?

– Как передал и пробник – через американский фрегат.

– Пробник, возбудивший реакцию в пятне, был размером с бочку, а портал для масштабного процесса едва ли будет меньше цистерны для нефти. Проще передать его непосредственно к месту запуска, то есть из владений Роя на станцию.

– Мне Зевс ничего об этом не говорил.

– Какой Зевс?

– Эмиссар Роя, командующий всем процессом. Подозреваю, что это немецкий канцлер. Зевсом я зову его из-за сходства с греческим богом.

– Мне он представляется в виде акулы с человеческой головой.

Улиуллин хрюкнул.

– Отпад! Значит, он и с тобой общается?

– Почему это тебя удивляет?

– Потому что он обещал мне… – Таргитай осёкся. – А тебе что он обещал?

– Вечную жизнь, – кисло пошутил Смоленский. – Много чего.

– Не уходи от ответа.

Лицо физика стало злым.

– Министр, ты обещал заниматься своими делами, вот и занимайся! Я же не интересуюсь, что Рой обещал тебе. Кстати, твоя помощь больше не понадобится, раз мы уже запускаем портал. Возвращайся на Землю и, если хочешь, задай свои вопросы боссу. Мне ты не нужен.

Улиуллин опешил. Вздёрнув белёсые брови на лоб, уставился на физика, хотел осадить его и вдруг поймал недобрую мысль: не поменял ли Рой хедлайнера операции? То есть не списал ли строителя портала как ненужный балласт?!

– Хорошо, я-то спрошу, но учти, Феофанчик, у меня есть и другие козыри, так что не ошибись с выбором хозяина.

Смоленский отмахнулся.

– Не ошибись ты. Пришло сообщение от босса: сейчас он сбросит в портал пробойник и катализатор.

– Что?! – изумился Улиуллин. – Какой пробойник?!

– Устройство для проводки канала к ядру Солнца. Туда мы и запустим катализатор. Можешь дождаться и посмотреть.

– Конечно, подожду. – Вспотевший Улиуллин примостился сбоку от кресла Смоленского.

Действительно, через пару минут вириал управления модуля выдал очередь звоночков, и перед Смоленским в чёрном зеркале виома протаяло пламенное кольцо, стреляющее молниями.

– Ага, вот и пробойник.

– Ты хочешь его…

– Разумеется использовать, а чего ждать?

– Это не опасно?

Физик показал пренебрежительную усмешку.

– Не дрейфь, министр.

По кабине управления пробежала судорога, вздыбился и опал пол. Раздался утихающий гул.

Улиуллин вцепился в ручку кресла Смоленского.

– Кутак баш!

Пламенное кольцо в центре виома исчезло, вместо него появилась уходящая в невероятную даль мерцающая серебристым туманом труба.

– Отлично! – вскинул вверх руки Смоленский. – Тоннель готов! Не думал, что это произойдёт так быстро!

– Технология будущего, – просипел Улиуллин.

– Технология невозможного, – издал смешок физик. – А теперь пошлём туда катализатор.

Параллельно с первым родился ещё один виом, в котором виднелась похожая на древнюю ракету конструкция.

– Ракета?! – проговорил ошеломлённый Таргитай.

– Только видимость. Так, готовность раз! Парни, подключение по-быстрому!

Операторы не пошевелились. Управляли всем комплексом модуля через шлемы контроля.

Ракета в окне виома налилась изумрудным свечением.

– Пошёл!

Новый толчок поколебал пол модуля.

«Ракета» исчезла с правого виома и переместилась на левый, где начала двигаться вперёд и через несколько мгновений исчезла в точке схождения трубы.

– Уф! – мотнул головой Смоленский. Лицо его заблестело от пота. – Свершилось! Ничего уже не отменишь!

В ухе свистнул синапс рации.

– Шеф, мы взяли Холоста, – проговорил голос Саида.

– Иду! – подскочил Улиуллин от неожиданности, оживая и бросаясь к двери.

В центральном посту управления «Салюта» царила деловая тишина. Всем сложным энергохозяйством станции и службами сервиса управлял искин по имени Светодан, но и контролирующей его работу группе обслуживания во главе с директором обсерватории Рединым доставалось немало забот по снабжению, защите, наладке аппаратуры и замене технических систем. Всего в зале поста в данный момент находилось двенадцать человек, включая четырёх учёных, специалистов по изучению солнечных процессов.

В тот момент, когда Мухин со товарищи спустились в зал, Редин уже был там и обсуждал с начальником смены, двадцатипятилетним парнем с модным кипелом[17] на лице, какие-то проблемы. Его кипел представлял собой выпрыгивающих из воды дельфинов.

Увидев гостей, Редин вскочил и просеменил к Мухину.

– Чем могу быть полезен, Фёдор Афанасьевич?

– Мне нужно помещение с код-доступом, – сказал директор ФСБ.

– Можете пользоваться аппаратурой поста…

– Нужна отдельная каюта.

– Понял, на нижнем уровне рядом с транспортным ангаром есть бокс резервного оборудования, Светодан подключит его к системе.

– Отлично, Борис Аркадьевич, премного благодарен.

– Что-нибудь ещё?

– Подсоедините мне напрямую к линии Светодана.

– Слушаюсь. У нас возникла небольшая проблема. – Редин посмотрел на парня с кипелом, с которым разговаривал. – К нам хочет подстыковаться американский фрегат «Калифорния». Пытаемся найти дипломатический отказ, чтобы не обиделись. Выразить обеспокоенность нагрузкой на станцию?

– Я не дипломат и не министр иностранных дел, чтобы постоянно выражать обеспокоенность хамством конкурентов! – вспылил Мухин. – Ответьте коротко, что это невозможно!

– Однако они угрожают санкциями…

– Угрожают?! – вскинул брови Фарниев. – Бесподобно! Две сотни лет обкладывают нас санкциями и до сих пор не успокоились!

– Дайте связь с их бортом.

– Светодан, линию на фрегат.

– Секунду, – отозвался компьютер. – Прошу.

Над центральным вириалом всплыл вертикальный лучик. Блямкнул сигнал запроса.

Виом над вириалом протаял в глубину, в нём проявилось лицо мужчины с усиками.

– Бортинж Фредериксон…

– Капитана на мостик! – не дал ему договорить Мухин.

Усач шире раскрыл глаза, удивлённый тоном абонента.

– Кто говорит?

– Директор Федеральной Службы безопасности России Мухин.

– Он… э-э, она… миссис Эжеску… занята…

– В таком случае передайте миссис: отвалите к чёрту! Этот сектор обслуживает российская космическая группировка, и станция «Салют» не отель и не бордель, чтобы принимать всех, кто пожелает пристыковаться!

Бортинженер «Калифорнии» по фамилии Фредериксон выпучил глаза, побледнел, пролепетал:

– Вы понимаете, с кем говорите, сэр?!

– С наглым нарушителем границ зоны взаимодействия! Чтоб через минуту духу вашего здесь не было! В противном случае крейсер «Варяг», барражирующий над данной областью Солнца, поможет вам убраться!

– Но… вы… не имеете…

– Имею! Конец связи!

Звякнул сигнал отбоя. Виом погас.

– Зря вы так… грубо, – пробормотал Кольцов.

– А на мой взгляд, великолепный ответ! – возразил Фарниев. – До печёнок достали гладкие возражения нашего МИДа в ответ на хамское поведение пиндосов, только подчёркивающие эффект слабости. Давно пора бить по морде! Эти парни и мисски понимают только силу! Знаете, как наши молодые политики называют меж собой США?

– Как?

– Суженные штаты Америки.

Кольцов бледно улыбнулся. Ему явно хотелось продолжить полемику с директором Коскона, но он сдержался.

Мухин молча направился к люку, у которого стояли безопасники сопровождения, блондин кос-поручик и брюнет паладин. Спутники потянулись за ним.

Спустились на нижний этаж центрального модуля, зашли в бокс, о котором говорил Редин.

Помещение было невелико, со стенами, сплошь покрытыми ячеями разного размера, в которых хранились комплекты запасного технического оборудования станции. Одна из стен представляла собой репликант – приёмное устройство линии 3D-печати для восстановления мелких деталей.

В соседней стене располагалась ниша с вириалом кванка. Перед ней стоял ажурный ложемент связи. Как только в помещении появилась пятёрка гостей, вириал оконтурили огоньки включения.

Мухин сел.

– Что вы хотите узнать? – поинтересовался Фарниев.

– Мы болтаемся здесь уже больше часа, а мне должны были скинуть компромат на Улиуллина.

При этих словах Кольцов побледнел ещё больше и отступил к двери.

– Компромат? – удивился Фарниев. – Даже так? Он же ваш приятель.

– Учились вместе, но до приятельства не дошли. Он очень своеобразный человек.

– Да уж, – усмехнулся Ирбис Витасович. – Каждый раз, когда я его вижу, меня бросает в дрожь. Очеловеченный кабан!

– Я привык, – остался равнодушным Мухин.

– Он женат?

– Был дважды, хотя я не уверен.

– Трижды, – поправил директора Кольцов, у которого сделалось такое выражение лица, будто заболели зубы. – Он хороший человек… его любят… подчинённые…

– Откуда вы знаете? – хмыкнул Фарниев. – Служебный интерес?

– Приходилось… контактировать.

– Что-то я не слышал ни от кого признаний в любви к министру. А его шикарное поместье в Крыму вам ни о чём не говорит?

– Он имеет право… как бывший бизнесмен…

– Скажите лучше – миллиардер.

– Таргитай бескорыстен… и всегда отстаивал коммунистические лозунги.

Фарниев рассмеялся.

– От каждого по способности, каждому по потребности? Самый одиозный коммунистический лозунг, воспитывающий лентяев и откровенных тунеядцев! Министр на любимом коньке. Хотя я точно знаю, что и в наши просвещённые времена коммунизм хорош только до первого личного капитала.

– Ирбис Витасович, – поморщился Мухин.

– Понял, извините, Фёдор Афанасьевич, чёрт меня дёрнул задеть эту тему.

В помещении стало тихо.

Кольцов порывался выйти, но мучился, снедаемый какими-то мыслями, ожидая переговоров Мухина.

Вириал оделся в ожерелье зелёных и золотых звёздочек. Виом перед ним выдавил в глубине голову мужчины с ёжиком светящихся серебром волос. Это был начальник управления информационного обеспечения ФСБ Чернышенко.

– Что нового, Диомид? – спросил Мухин.

– По Улиуллину могу сбросить все последние коррекции его пересечений с западниками. Случаев совпадений связи и встреч одиннадцать. Из них пять – с канцлером Постгермании Штайнбергом.

– То есть это уже не совпадения.

– Так точно.

– Скинь мне весь контент.

– Ловите.

Вириал полыхнул сиреневым лучиком.

– Поймали? – спросил Чернышенко.

Мухин кивнул. Это означало, что файл ему пришёл через вириал напрямую на чип терафима.

Кольцов смахнул с носа каплю пота, попятился, произнёс сдавленным голосом:

– Я на минуту…

Мощные спутники Мухина расступились, и начальник безопасности Коскона выскочил за дверь.

– Что это с ним? – посмотрел ему вслед Фарниев. – Помчался, будто за ним гонится собака Баскервилей.

Мухин не ответил.

– Что ещё, Диомид?

– Череда смертей больших персон продолжается. Пришли ещё три известия о погибших: двое из Европы – литовец Лансбергис, председатель партии «Будущее Латвии», Маккони, итальянский учёный-физик, и один наш – Доверитов, тоже физик.

– Причины?

– Те же, что и у других: острая сердечная недостаточность и, как результат, остановка сердца.

– Мне это уже сообщили, – пробормотал Фарниев. – Прослеживается трек – все умирают от странной для нашего времени болезни. Надо просчитать связи тех и других.

– Ещё?

– Вам на станции ничего не говорили?

Мухин покосился на главного контрразведчика.

– Мы были заняты.

– В течение последнего часа произошли ещё два падения кораблей на Солнце в американской зоне ответственности. Кстати, по нашим данным там в это время дежурил фрегат «Калифорния».

Мухин стиснул зубы.

– Всё?

– Данные по Хроныру. Перед взрывом хроноцентр посещали трое: начальник отдела спецопераций Ликвидугро Холост и… – Чернышенко сделал паузу, – помощники министра Космостроя Саид Рахимов и Шогран Дагрин.

Повисла пауза.

– Фёдор Афанасьевич?

Мухин очнулся.

– Кто это – Рахимов и Дагрин?

– Улиуллин везде таскает их за собой.

– Пришли мне информат.

– Будет готов через полчаса.

– Жду. – Мухин повернулся к Фарниеву. – Что надо было министру Космостроя и его телохранам в хроноцентре?

– Странное совпадение…

– Если только совпадение. – Директор посмотрел на Сажина. – Поручик, срочно сюда группу Даурова!

– Есть! – вытянулся блондин. – Но она прибудет не раньше чем через час.

– Вызывай!

Сажин исчез.

Речь шла о группе спецназа ФСБ, возглавляемой капитаном Дауровым, уроженцем Чечни.

– Слушай, Ирбис Витасович, – обернулся Мухин к директору Коскона. – Твой Холост был у тебя на хорошем счету.

– Он не мой, командует отделом спецопераций Ликвидугро.

– Ну всё равно ты его хорошо знаешь. Что произошло? С чего он взбеленился, помчался выручать Дрёмову, на связь не выходит.

Фарниев нахмурился.

– Узнаем, когда прибежит к нам.

– Думаешь, прибежит?

– Что-то непонятное творится в Системе, Фёдор Афанасьевич, недаром же и ты заинтересовался деятельностью министра Космостроя. Может, построил он на станции вовсе не то, что нам продемонстрировал?

Мухин задумчиво вывел на виом изображение «Салюта».

В этот момент в ухе послышался голос Светодана, включившего личную линию:

– Товарищ генерал, ЧП в бытовом отсеке!

Мухин напрягся, вскочил.

– Что?!

– Драка! Я вызвал бот-охранение!

– За мной! – скомандовал директор, увлекая за собой второго спецназовца по имени Нордоон.

Их не ждали, судя по реакции парней, находившихся в каюте Улиуллина.

Флора догадалась обратиться к искину модуля со словами: «Светодан, открой номер одиннадцать, вопрос жизни и смерти!» – и компьютер, тонко уловив эмоции девушки, снял блокировку двери. Дверь открылась, и Терентий первым прыгнул в проём, в течение долей секунды целиком схватывая картину происходящего в помещении.

Начальник отдела спецопераций Ликвидугро Холост лежал на диванчике навзничь, примотанный к нему жёлтой полоской скотча. Голова полковника была запрокинута, шея тоже притиснута к боковой стенке дивана скотчем. Лоб Холоста был разбит, и по щеке к горлу стекал ручеёк крови. Руки полковника торчали под неестественным углом, и Терентий сделал вывод, что они сломаны.

Один из телохранителей Улиуллина стоял у ног лежащего с металлическим прутом в руке, примериваясь к вывернутой ноге с намерением сломать и её. Это был Шогран.

Его напарник навис над телом покалеченного, держа в руке узкий кинжал, сверкнувший дымчатым металлом. Он обернулся, Шогран вздёрнул голову. На эти лишние с точки зрения ситуации движения потребовались доли секунды, но их хватило, чтобы ворвавшиеся в каюту нежданные гости взяли инициативу в свои руки.

Помня, как Саид отреагировал на выстрел из нейроударного факториала нанозапаса, десантник не стал «качать маятники», демонстрируя навыки рукопашного боя, а сделал самое простое в данном положении: выстрелил из гравика. И «кулак» силового поля швырнул Саида к противоположной стене каюты, играющей роль «окна в сад».

Флора не отстала от спутника, но выстрелила из боекомплекта «скорпиона», имевшего суггестор «гюрза», который был вшит в рукав костюма.

Удар психотронного излучателя сделал своё дело: потряс смуглого изма, хотя и не выбил из него сознание, и Флора схватилась с Шограном в рукопашке.

Гравиразряд Терентия также не смог лишить сознания Саида. Если оно, сознание, есть, мелькнула ироническая мысль. Изменённый сгруппировался на лету и, хотя влип спиной в «окно», на ноги встал, не потеряв равновесия. И отреагировал он практически с той же скоростью, что и десантник, показывая и сноровку, и своё снаряжение: на нём тоже был боевой комплекс, но другого класса – «каскад». Саид тут же продемонстрировал его возможности, применив «удав». «Вшинник» Терентия нейтрализовал разряд, и надзорик снова бахнул из гравика, пузырь которого отнёс противника в другой угол каюты. По пути смуглолицый красавец-мутант смёл телом со стола какие-то флакончики, сигареты и журналы, и врезался плечом в бытовой шкафчик. Но снова вскочил на ноги змеиным гибким движением.

Флора в этот миг обрабатывала Шограна. Разряд «гюрзы» затормозил здоровяка лишь на пару миллисекунд, после чего он выстрелил в девушку из нанодроника, невидимая глазу пуля которого при попадании парализовала человека. Однако девушка отбила «укус» своими защитником и прыгнула к парню пантерой, обрушив на лицо град «когтей», разодравших ему кожу от лба до подбородка. Последний удар едва не снёс мутанту ухо, но главное – оставил в голове улиуллинского боевика «занозу» парализатора, и парень обмяк на несколько секунд, не успев отреагировать на нейроатаку. Даже его восстановитель физиологических реакций не смог мгновенно нейтрализовать укол.

Схватка Терентия с Саидом при этом ещё продолжалась, оба упражнялись в стрельбе из разных видов боя многодиапазонных «универсалов», что могло бы закончиться не только разгромом каюты, выстрелив они из антиматов, но и привело бы к повреждению станции, и Флора присоединилась к схватке.

Улучив момент, она всадила в Саида целую очередь нанопуль, что наконец принесло результат. Изм пропустил одну из крохотных капелек парализатора, попавшую ему в глаз, попятился, мелко перебирая ногами, и осел на пол, стекленея.

– Молодчина! – выдохнул Терентий. – Ты классный боец, майор!

– Уходим! – бросила девушка, подбегая к зашевелившемуся пленнику. – Через минуту они очнутся!

– Один разряд из скорчера – и обоим каюк!

– Мы не убийцы! – Флора приподняла голову начальника отдела. – Идти сможешь?

– Сначала… освободи… – свистящим сипом ответил Холост.

Она подобрала с пола выпавший из руки Саида кинжал, разрезала полоски скотча.

Терентий хотел помочь ей приподнять раненого, дотронувшись до его руки, и Степан охнул:

– Не надо!.. Они сломали мне руки… я сам.

Примерились, помогли ему встать, повели к двери, и та вдруг распахнулась. На пороге стоял «очеловеченный кабан» Улиуллин и смотрел на них круглыми красными глазами в обрамлении пушистых белёсых ресниц. За его спиной маячил бледный и растерянный Кольцов, начальник безопасности Коскона.

– Вы?!

– Мы, – криво улыбнулась Флора, стреляя.

Невидимая нанопуля вонзилась в приоткрытый рот министра, он отшатнулся, бледнея, сбил с ног Кольцова, но не упал. Терентию пришлось толкать «борова» в округлое плечо, освобождая проход, и только после этого тот осел на пол.

– Куда?! – процедила Флора сквозь зубы.

– В транспортный отсек! – пришла идея Терентию. – «Голем»…

– Поняла!

– Минуту, веди полковника!

Терентий вернулся к двери каюты, рывком поднял на ноги Кольцова.

– Пойдёте с нами!

– К-куда?! – заикнулся он.

– Там узнаете! – Терентий подтолкнул его вслед за раненым и Флорой.

– Зачем он нам? – оглянулась девушка.

– Зря он, что ли, ходит за министром хвостиком?

Флора молча повела Холоста дальше.

Кольцов хотел было улизнуть к шлюзу, но Терентий развернул его к себе и сказал чугунным голосом:

– Не пытайтесь бежать или взяться за оружие, убью!

Кольцов отпрянул.

Они добрались до лифта и, уже включая линию, увидели вбегающих в коридор бытового отсека мужчин. Первыми неслись уже знакомые Терентию бойцы Мухина, поручик Сажин и паладин Нордоон. За ними поспешали сам директор ФСБ Мухин, Фарниев и двое служителей сервиса охраны станции.

– Стойте! – крикнул Мухин.

Кабина лифта унесла беглецов в недра «Салюта».

В ангаре по-прежнему никого не было, и Терентий облегчённо перевёл дух.

Кое-как доползли до катера, десантник собрался впихнуть туда Кольцова, но тот вдруг взбрыкнул, свалил Флору и с безумным криком метнулся в шлюз, как заяц.

Терентий мог выстрелить ему в спину, но вовремя отказался от решения: мысль стать убийцей, пусть и предателя, не радовала.

Помогли влезть раненому, стараясь не задевать его руки.

Терентий рухнул в пилотское кресло.

– Я мог его убить…

– Я поняла. Молодец, что не выстрелил.

– Поехали!

– Что ты хочешь делать?

– Сначала зарыться в шумы излучений.

– Что?!

– За пределами станции нас под колпаком «зеркала» не обнаружат, а мы пока переждём панику в хромосфере Солнца.

– А потом?

– Потом будет суп с… – Терентий глянул на шлюз, издал сухой смешок, – суп с Кольцовым.

Дверь ангара отрезала их от коридора. В куполе появилась светящаяся окружность, отчерчивая круг диаметром в десять метров, участок стены исчез, заменённый силовым пузырём, и в отсек хлынул могучий поток алого света.

«Голем» прыгнул в стартовое окно и полностью окунулся в хромосферу Солнца.

«Взломщик» и на этот раз не подкачал, подсоединившись к информационной сети станции и выяснив подробности происшествия.

Как оказалось, Улиуллин пожаловался Мухину на повторное нападение беглецов на его «мирных людей» и на самого министра, после чего директор ФСБ вынужден был объявить тревогу по протоколу ВВУ и отдать приказ своим подразделениям задержать агрессивно настроенных, сошедших с ума «диверсантов»: Дрёмову, Холоста и таинственного майора Дергачёва, сбежавшего из далёкого прошлого.

Но об этом решили поговорить чуть позже, когда «голем» «зарылся в шумы» солнечной атмосферы отошёл от станции на десять километров и остановился, подчиняясь команде пилота.

– У нас проблемы… – начал было Терентий, выслушав доклад «взломщика».

– Подожди, давай разберёмся с ним, – оборвала его Флора, осматривая бледного Холоста, лежащего в кресле с откинутой спинкой. Глаза у начальника отдела спецопераций были закрыты, губы почернели, дышал он с трудом.

– Что они с ним сделали?

– Пытали, сломали руки.

– Нет, что-то ещё, судя по его состоянию. Как опер спецслужбы он обязан иметь нейрорезерв. Почему не воспользовался? Если в наши времена, пятьдесят лет назад, уже были созданы пси-защитники типа «вшинников», то у вас эта техника должна быть намного совершенней.

– «Вшинники» остались, классика нейрозапаса, но не внедряется как жало комара в кожу, а выращивается как дополнительный орган.

– Это и у нас практиковалось.

– Давай смотреть. – Девушка вытерла с лица раненого кровь, положила ему на лоб руку.

То же самое сделал Терентий, подсунув вторую руку под голову пострадавшего. Сосредоточился на своём позвоночнике, активируя систему нанодиагностики, закрыл глаза. Облачко нанитов размером с человеческий ноготь сорвалось с его ладони, просачиваясь сквозь кожу в голову Степана. Перед глазами возникла призрачная структура мозга Холоста, разные участки которого светились разным цветом. Но бордового или красного, к счастью, не было, лишь мозжечок и тимус излучали жёлтое с оранжевым оттенком свечение, что говорило о прошедшем в них нервном шторме. На полковника напали внезапно, защитная система организма начала сопротивление, однако пси-удар оказался сильнее, и сопротивлялся он недолго, не успев применить оружие своего «скорпиона».

Флора отняла руку.

– Его защитник не выдержал.

– Странно.

– Может быть, потому что выстрелили внезапно, так сказать, из-за угла, и это был не «удав» или «колун», а что-то помощней.

– Что имеется в ваших арсеналах, чего я не знаю?

– Стоппер. Последний рестайлинг «гюрзы».

– А это что за хрень?

– Парализует нервные стволы всей нейросети.

– У тебя есть?

– Нет, стопперы запрещены к применению, потому что превращают человека в «овощ». Хотя криминал, конечно, ими пользуется.

Терентий озадаченно посмотрел на Холоста.

– Но он двигался, говорил… не похоже на «овощ».

– У него сильная психика. Степан, слышишь меня?

Холост открыл мутные глаза, несколько мгновений смотрел перед собой, потом пелена в глазах стала бледнеть, растаяла. Он попытался приподняться.

– Майор…

– Лежи, будем тебя лечить. Что случилось? Как ты оказался в каюте Улиуллина?

Холост поморщился, шевельнул руками и зашипел от боли.

– Ч-чёрт!

– Не дёргайся. Как ты оказался в каюте министра? – повторила вопрос Флора.

– Сам зашёл… от большого ума решил обследовать каюту, но не успел.

– Зачем? – спросил Терентий.

– В поисках дополнительного компромата.

– Ну и как, нашёл компромат?

Холост сверкнул глазами.

– Нашёл его клевретов. Они были там, в каюте, и когда дверь открылась, меня стукнули дубинкой по башке.

– Это был стоппер, – сказала Флора.

– Я понял слишком поздно.

– Как же ты отбился? Импульс стоппера не может выдержать ни один человек. Думаю, даже измы не справились бы.

– Я неплохой псионик.

– Брось, полковник, – проворчал Терентий. – Если импульс стоппера не может отбить ни один, даже супертренированный опер, значит, ты…

Холост растянул посиневшие губы в подобие ухмылки.

– Договаривай.

– Тоже изм! А то и мутант похлеще любого изменённого!

– Браво, майор. Твоя проницательность выше всяческих похвал.

– Не ёрничай, Степан, – нахмурилась Флора. – Проблема не так проста, как тебе кажется.

– Интересно выходит, сначала я вас подозревал, теперь вы меня. А если я мутант, вы меня посадите под замок? Или вообще выбросите в Солнце?

– Что за бред? – возмутился Терентий.

Флора невольно улыбнулась.

– Мы хотим быть уверенными, что ты не ударишь нам в спину, когда придётся решать какой-нибудь нехороший компромисс.

– Ну что за бред? – повторил слова Терентия Холост. – Неужели не верите мне после того, что мы пережили вместе? Я не агент Роя. У меня было достаточно моментов, чтобы проверить защиту ваших спин.

Флора посмотрела на десантника.

– Твой БР только на тебя настроен?

Терентий озабоченно переступил с ноги на ногу.

– Он срабатывает автоматически при любом повреждении…

– Попробуем восстановить сломанные кости.

– А он сам не может?

– Похоже, стоппер убил всю мою иммунную систему, – горько признался Холост. – Я уже пять минут пытаюсь восстановиться – глухо!

– Можно попытаться, – согласился Терентий.

– Ты левую, я правую.

Они осторожно накрыли ладонями сломанные запястья Степана. Он побледнел, но не издал ни звука.

– Начали!

Терентий снова активировал своего позвоночного диагноста, ознакомился с повреждением: кисть была сломана ударом металлического прута и вспухла. Сращивать надо было три лучевые косточки запястья, и при этом требовалось держать их так, чтобы кости были прижаты друг к другу в местах слома.

– Потерпи, – сказала Флора. – Будет больно.

– Не теряйте времени, врачеватели, – проворчал начальник отдела спецопераций.

Терентий сцепил сломанные косточки правой кисти, причём делать это пришлось дважды, так как было трудно удерживать пальцами сразу три кости под разными углами.

Холост сцепил челюсти, но сдержал стон.

Процесс требовал времени, пока наниты Терентия «пересаживались» с его пальцев под кожу рук раненого, и завершился лишь через четверть часа. В окне светящегося виртуального томографа, который создало воображение «лекаря», было видно, как прижатые сломами кости начали прорастать белыми ниточками, пока не образовали шовчики, соединившие их.

Терентий отнял занемевшие руки, вздохнул полной грудью.

– Всё!

– Я тоже. – Флора со вздохом отняла свои. – Легче пробежать полосу препятствий, чем отращивать два миллиметра чужих костей!

– Садисты!

Холост осторожно пошевелил руками, прислушиваясь к своим ощущениям. Помахал ими, ускоряя темп.

– Нет слов! Теперь я у вас в неоплатном долгу!

Он внезапно привстал, облапил не успевшую уклониться Флору и поцеловал.

– Прекрати! – рассердилась она, сбрасывая руки полковника. – Наркоман!

Прошагала в бытотсек катера, не закрыв за собой дверь. Было слышно, как льётся вода: девушка ополоснула лицо и руки водой.

– С ума можно сойти! – пробормотал Холост.

Терентий промолчал.

Она вернулась в кресло, не глядя на мужчин.

– Давайте решать, что делать дальше.

Терентий очнулся.

– «Взломщик» выяснил обстановку на станции. Наш «нейтринный прожектор», кажется, выполнил свою пакостную миссию: пробил тоннель к ядру Солнца и запустил в него бомбу.

– Какую бомбу?! – вскинула голову Флора.

– Мой хакер знать этого не может, он просто передал мне все новости. Улиуллин ухитрился доказать директору ФСБ, что виноваты во всём мы, и Мухин ему поверил, объявив тревогу степени ВВУ. Кроме того, безопасники заблокировали модуль с «прожектором». Внутри остались сидеть операторы и их глава Смоленский. Под бомбой надо понимать вирус катализа термоядерной реакции «гелий – углерод». Так что первое: грядёт большой бубум, в результате которого солнышко вспыхнет как новая звезда, и второе: нас теперь объявят в международный розыск.

– Несмотря на то, что Улиуллин под подозрением? – сказал Холост, всё ещё разминающий кисти рук.

– Мухин, между прочим, директор ФСБ, – сказала Флора назидательно. – Он обязан думать о последствиях глобального масштаба, чтобы никакая западная сволота нас не упрекнула в организации беспорядков и «заговора инопланетян». Строитель не уйдёт от возмездия.

– Нам от этого не легче. Сможем ли мы оправдаться, когда нас возьмут? Не лучше ли самим сдаться и поговорить с Мухиным и другими большими начальниками?

– Нас просто к ним не допустят, ликвидируют раньше, если Рой успел запрограммировать лидеров спецслужб. Как того же Кольцова. Так ты собираешься сдаваться?

– Ну… как вариант. Предлагайте лучший.

– Добраться до Роя, – сказал Терентий.

Собеседники посмотрели на него: Холост – скептически, Флора – изучающе.

– Ты серьёзно? – хмыкнул Холост.

– Даже если мы сдадимся, нам поверят далеко не сразу. А процесс уже запущен, бомба тикает, и когда начнётся лавинообразный сброс энергии, будет поздно что-либо предпринимать. Поэтому самый лучший способ справиться с ситуацией и оправдаться – отправиться во времена Роя и просить его остановить проект. Только он и сможет это сделать.

В кабине сгустилось молчание. Потом Холост провозгласил:

– Ты псих!

– Тогда и я тоже, – мрачно улыбнулась девушка.

На лице начальника отдела отразилось изумление.

– Вы хотите… вдвоём… договориться с этим уродом?!

– Рой – постразумная сверхсистема. Нам уже доводилось договариваться с одним таким же уродом – Ульем. Почему бы не повторить вояж?

– И как вы собираетесь повторить?

Флора посмотрела на Терентия.

– Простая логика, – с готовностью проговорил он. – Модуль на станции – не только нейтринный прожектор, но и портал связи с Роем. Надо проникнуть туда и включить обратку, то есть канал связи. Не думаю, что это невыполнимо.

– Но без ресурса нам не справиться! «Скорпионы» – не ресурс! Речь идёт о броске хрен знает в какие времена!

– Почему без ресурса? – Терентий выдержал паузу, подметив словечко «нам». – У нас катер с прекрасным энергозапасом.

– Но как мы попадём внутрь портала и заставим его…

Флора хлопнула в ладоши, останавливая Холоста.

– Спасибо, надзорик! Камера перехода должна находиться в недрах модуля! А так как вирус наверняка имеет приличные размеры, наш «голем» должен в ней уместиться! Другое дело, Степан прав, как туда попасть?

– Через канализацию, – пошутил Терентий.

По морщинам недоумения, возникшим на лбах спутников, он понял их чувства.

– Воспользуемся «взломщиком». Он вскроет систему защиты модуля, потому что тот сделан не в будущем, кроме разве что начинки, а где-то в лабораториях на Земле, и комп модуля откроет нам прямой доступ к нему.

– Да ладно, никакие лаборатории не станут выполнять заказы каких-то Роёв.

– Проще простого – если запрограммировать их руководителей.

– Хорошо, допустим, ты прав, но на катере мы туда всё равно не протиснемся.

– Должен быть запасной вход.

– Зачем Рою нужен запасной вход?

– Не Рою, модуль создавали наши земные специалисты, люди, а для нас опять-таки логично делать два выхода – прямой и запасной. А если его нет, поищем другой вариант.

– Так ты с нами? – спросила Флора, упредив ещё один вопрос Холоста.

– Куда я денусь? – криво улыбнулся он, протягивая к ней руки, но уловил взгляд Терентия и убрал одну.

– Один за всех?

– Все за одного! – рассмеялась девушка, протягивая свою.

Но Терентий опередил её: ладонь десантника легла на ладонь ликвидугровца раньше, и ладонь Флоры легла на его ладонь сверху.

Когда Мухин добежал до каюты с номером «11», дверь была распахнута, а внутри сновали люди: двое оперативников директора, Улиуллин, какая-то девица и двое парней в синих комби обслуживающего станцию персонала, её живая охрана. Глянув на девицу, Фёдор Афанасьевич понял, что это киб-андроид класса функционально ориентированного механизма.

Тут же находились помощники министра, на которых, по словам Светодана, напали беглецы, сидели рядышком на диванчике с недовольными лицами проигравших преферансистов. Никаких следов драки, ни царапин, ни синяков, на них не было видно, что вполне могло объясняться наличием в организмах парней восстановительных биокомплексов либо форматом драки: обоих атаковали с применением психотронного или нанопарализующего оружия.

Впрочем, смуглолицые хлопцы наверняка сами имели такое оружие и защиту от него, поскольку современные технологии позволяли справляться со многими нейросетевыми системами. А поражение парней (Мухину доложили, что оба оперативника являются измами) говорило о том, что изменённые столкнулись с более опытными противником, хотя, по мнению специалистов, это было невозможно. Судя по разгрому в каюте, драка состоялась серьёзная, и всё же беглецы, побив противника (браво, полковник, подумал Мухин о Холосте), легко ушли.

– Где они? – осведомился генерал.

Его поняли.

– Заняли места в «големе» и покинули борт станции, – доложил Светодан мягким баритоном.

– Что за «голем»? На станции был катер этого класса?

– Установлено, что тройка пассажиров прибыла на станцию час назад на катере с бортовым номером «07», имея код «свой – чужой», и убыла на нём. Показать записи камер?

– Не надо. – Мухин перевёл взгляд на Фарниева, в глазах которого зрела догадка: среди нас «крот»! – Вообще-то это ваша проблема, Ирбис Витасович.

– Я уже вызвал следственную группу, прибудет через полчаса.

– Что случилось? – обратился директор к сидящему на кровати слева.

– Они взяли Холоста… – заторопился Улиуллин.

– Я не вас спрашиваю, товарищ министр.

– Мы задержали полковника Холоста, – равнодушно заговорил брюнет; это был Саид. – Начали допрос. Но тут в номер вломились фигуранты розыска…

– И застали вас врасплох?

Саид покосился на молчавшего соседа.

– Мы не ожидали… нападения. У них были стопперы.

– Как известно, – снова поспешно вклинился в разговор Улиуллин, – стопперы пробивают любую пси-защиту.

Он понимал, что Саид лжёт, но поддержал его во имя собственного спасения.

– Не может быть, – качнул головой директор Коскона. – Ни один опер из спецконтор не применяет стопперы. Даже уровня полковника. Голову даю на отсечение!

Саид промолчал.

– Что ещё? Майор Дрёмова принимала участие в драке?

– Ещё как! – Саид растянул и без того узкие губы в линию. – Девчонка владеет классной подготовкой и работает на ШАРе.

– На чём?

– На экстрадеквате, – «объяснил» брюнет.

Мухин вопросительно посмотрел на Фарниева.

– Он имеет в виду систему адекватного реагирования, – сказал контрразведчик. – В рукопашке мы практикуем приёмы ШАР – Школы адекватного реагирования на базе рефлекторных процессов.

– А этот её напарник, Дергачёв?

Губы смуглолицего изма снова сжались в линию.

– Он… сильный боец. И вооружён.

Поручик Сажин и его напарник, встречавшиеся с Терентием и Флорой, переглянулись.

– А вы не вооружены, конечно?

Саид отвёл глаза.

– У них есть право на применение оружия, – торопливо сказал Улиуллин.

– Поручик, дождитесь капитана Даурова, уточните детали и разберитесь, что за «голем» оказался на станции и кто дал ему разрешение на посадку.

– Слушаюсь! – вытянулся Сажин.

– Идёмте, генерал, обсудим дальнейшие наши шаги.

Главы российских спецслужб выбрались из каюты.

Проходя мимо девицы, Мухин уловил аромат ландышей и подумал: «Ландыши? Может, она не форм?»

– А мне что делать? – догнал их Улиуллин.

Мухин оглянулся.

– Мы скоро отправимся в контору, пойдёте с нами, господин министр.

– Но у меня полно неотложных дел! – вспотел министр.

– Дела подождут.

– Я всего на минуту…

– Догоняй.

Спустились в центр управления «Салюта», и Мухин, заняв кресло, связался с головным офисом Службы в Екатеринбурге:

– Дионисий, где капитан Дауров?

– Ещё несколько минут, товарищ генерал, – ответил начальник смены. – Две новости. Одну вы, наверно, знаете, раз находитесь на станции: наблюдатели меркурианских обсерваторий отметили свежее изменение магнитного поля Солнца, возможен корональный выброс плазмы или протуберанец.

Мухин покосился на Редина, разгуливающего по залу. Тот виновато развёл руками.

– Хотел доложить…

– О таком надо докладывать сразу. Вторая новость?

– Собрался Совбез СОН. Причина – заявка британского премьера на срочное переселение людей.

– Переселение? Каких людей?

– С Земли, разумеется, на планеты других звёзд. Предлагается недавно открытая система у дельты Близнецов, там обнаружена земноподобная планета и уже проведена ветка метро.

– Интересно, кто провёл, – пробормотал удивлённый Фарниев. – Я не слышал.

– Британцы.

– Потрясно! Как быстро они отреагировали! Не зря же затевают переселение, хотя ещё неизвестно, взорвётся ли Солнце. Да и переселить всё население Земли – десять миллиардов человек – утопия! Ну переселятся сто тысяч, ну миллион…

– Золотой миллиард, – пробормотал Мухин.

– Пусть миллиард. Уверен, Совбез не пропустит проект.

– Смотря кто и как будет его лоббировать. Британцы не единственные идиоты в Солнечной системе. Да и премьер Малобритании – пешка, кстати, оевропеенный японец.

– Не он ли и является шпионом того плохого парня, который задумал прихлопнуть нас с помощью Солнца?

– Вот вы и разбирайтесь.

– Всё равно наши должны заблокировать идею, право вето у нас никто не отменял.

– Надеюсь, что так.

В зале прозвучал тихий гонг, потом раздался голос Светодана:

– Прибыл отряд спецназа под командованием капитана Даурова.

Мухин хотел спуститься в транспортный отсек и встретить группу, но передумал.

– Направьте их сюда.

– Выполняю, – сообщил компьютер.

Трусом Улиуллин себя не считал, однако, понимая, что его жизнь висит на волоске, со всех ног поспешил в свою каюту, как только федералы ушли и службой сервиса был прибран номер. Глотнув прямо из горлышка виски «Три медведя» уральского производства, он слегка успокоился и вызвал Зевса.

Модератор всего организационного поля вокруг Солнца с возбуждением солнечной активности отозвался через две минуты. Он выглядел угрожающе встревоженным и буквально пронзил министра «электрическим» взглядом.

– Что у вас происходит, милейший? – брезгливо осведомился он по-немецки. – Мне доложили, что на станции появились ваши федералы.

– Они опоздали! – взбодрился на секунду Улиуллин. – Катализатор запущен в недра Солнца!

– Что там делают в таком случае спецслужбы?

– Беглецы, о которых я говорил, освободили своего и сбежали. Федералы ищут их.

– Так они ещё живы?!

– Э-э… они профи высокого уровня…

– Взорвите портал! Не хватало, чтобы ваши спецы пронюхали про вирус и начали исследовать пускач! Ваше участие на этом заканчивается.

– Но мне обещали… – пролепетал Улиуллин.

– Босс не человек, поэтому выполняет свои обещания. Совбез вынесет решение о переселении отряда… нужных людей на другую планету, и вы станете императором. А пока что делайте то, что я сказал, если хотите остаться в живых!

Голова Зевса растаяла в глубине виома, и министр, выругавшись, расслабился, вытирая с шеи пот. Посидев несколько секунд в такой позе, встрепенулся, набрал телекс телохранителей. К его удивлению, Саид откликнулся почти мгновенно:

– Слушаю, босс.

– Где вы?!

– В транспортном отсеке.

– Какого хрена… впрочем, понял, федералы волокут вас в метро. Сможете освободиться?

– Без проблем.

– Нам выдали задание взорвать портал! Сколько времени уйдёт на подготовку?

Саид помолчал.

– Надо будет каким-то образом отключить защиту модуля, заблокировать комп, верхний люк откроется, и он сгорит в атмосфере Солнца.

– Сколько?!

– Час.

– Работайте! Я иду туда, встретимся в кабине модуля. Как только защита будет снята, мы уберёмся отсюда!

– Слушаюсь, босс.

Посидев немного с бутылкой в руке, Улиуллин сделал ещё глоток виски и в приподнятом настроении помчался в пост управления «нейтринным прожектором».

Безупречная работа «взломщика» произвела впечатление даже на Холоста, несмотря на его опыт использования подобных исключительно умных устройств. Хакер-костюм с искусственным интеллектом ещё раз взломал инфосистему «Салюта», потом самого модуля, и диверсантам открылись тайны сооружения, хранившего внутри огромной линзы портал связи с таинственным Роем, а также «буровую установку», проложившую «шахту» через все солнечные слои до его ядра. Почесав в затылке, полковник, имевший к тому же техническое образование, признался:

– Я не знал, что этот парень может делать такие вещи!

– Какой парень? – не понял Терентий, сам озадаченный успехами хакер-жилета.

– Мы пользовались «взломщиками»… иногда… в более простых ситуациях. Однако не помню, чтобы в отчётах упоминалось о том, что какой-то из них хакнул квантовое облако такой мощности, как система безопасности формата ФСБ!

– Всё когда-то случается в первый раз, – философски заметила Флора.

Для Терентия так и осталось загадкой, каким образом Рой смог переслать из своих страшно далёких времён в две тысячи двести второй год саму установку. Какая-то странная мысль постучалась ему в голову, когда он подумал об этом, но «диверсанты» торопились, размышлять о странностях вмешательства Роя в жизнь человечества было недосуг, и Терентий мысль потерял.

Компьютер, управляющий модулем (созданный людьми, конечно), открыл люк на горбу «нашлёпки», и «голем» ловко пронырнул в недра портала, с виду представлявшего собой заросли красно-фиолетового мха в увеличенном виде. Впрочем, «мох» был рождён фантазией Терентия. Остальные восприняли интерьер внутри сооружения иначе. Холост, воображению которого мог бы позавидовать Сальвадор Дали, даже выдал сравнение:

– Загнившая слоновья селезёнка! Только червей не хватает!

– Лишайник! – возразила Флора.

– Селезёнка!

– Лишайник!

– Ни то ни другое, – помирил спорщиков Терентий. – Рой владеет технологиями кристаллизации вакуума, создавая квантовую пену. Начинку модуля он просто вырастил.

– Согласна, – сказала девушка.

– Да ну вас! – отмахнулся полковник, временами продолжая разминать кисти рук; они чесались, восстанавливая прежнюю гибкость и подвижность. – Наивные как дети, ни капли воображения! Что сообщил тебе хакер ещё?

– Потом расскажу, – пообещал пилот, ведя катер по одному из радиальных коридоров к центру модуля.

Круглый как газовая труба ход привёл «голем» к бесформенной полости, в центре которой висела сфера, утыканная светящимися стержнями. Сфера соединялась со стенками полости подобием ажурных мостиков. Никаких признаков люка эта сфера не имела, и, судя по занимаемому сферой месту, это был собственно портал, соединяющий нынешние времена с будущим, где обитал Рой.

– Ну и как мы туда пролезем? – осведомился Холост.

Ответом ему было молчание.

Потом Терентия озарило.

– «Взломщик»…

Спутники посмотрели на него с одинаковым недоумением.

– Будь добр, проясни момент, – хмыкнул Степан.

– Не знаю каким образом, но «взломщик» смог вскрыть криптозащиту компьютера станции. Почему не дать ему задание связаться с компьютером модуля?

Взгляды «диверсантов» скрестились на животе владельца жилета.

– Он или гений… – начал Холост.

– Или сумасшедший? – ухмыльнулся Терентий.

– Или агент Роя!

Флора засмеялась.

– Тогда уж не Роя, а нашего потомка. Я имею в виду Улей.

– Ещё одна, – полковник поискал сравнение, – сумасшедшая. Два сапога пара. Но почему бы и нет? Терять нам нечего. Не сверлить же в портале дырку?

Терентий сосредоточился на мысленном объяснении «взломщику» идеи «совершить вштырево» – по терминологии хакеров. То есть взломать сеть.

Кванк жилета быстро схватил идею. Человеческим сознанием он не обладал и эмоций никаких не проявил, просто включил свои рецепторы, системы связи и системы катера со всеми видами передатчиков, как делал это при взламывании сетей «Салюта». Излучение Солнца и температура хромосферы ему не мешали. Технологии, доступные человеку в две тысячи двести втором году, уже были близки к уровню «без ограничений».

Пока «взломщик» обрабатывал противника «щупальцами» разнообразных полей – от высокочастотных радиоволн до нейтрино (через катер) и гравитационных волн (тоже через катер), – Холост предложил погулять по «мхам-лишайникам», и Флора неожиданно согласилась.

– Надо размяться, – сказала она. – А то застоялись как кони на конюшне.

– Тебе лучше знать, – рассмеялся полковник. – Говорят, ты хорошая наездница.

– С детства езжу на лошадях, – похвасталась девушка. – Отец приучил, он у меня был чемпионом Урала по скачкам.

Терентий с любопытством посмотрел на неё. Об увлечениях Флоры ездой на лошадях он не знал.

– Вообще-то у нас мало времени, – заметил он. – Я не против прогулок, но хакер предупредил, что наши добрые преследователи собираются найти нас и уничтожить.

– Кого ты имеешь в виду? – спросила Флора. – Федералов? Мухин не из тех, кто планирует убивать подозреваемых.

– Улиуллина и его шестёрок. Светодан был свидетелем их переговоров.

– У них есть доступ к модулю? – осведомился Холост.

– Не знаю.

– Так узнай! «Взломщик» у тебя.

– Он не может делать два дела одновременно.

– Спроси, прежде чем утверждать.

Десантник уловил в тоне полковника нотки осуждения, но подавил раздражение.

На его запрос «взломщик» ответил согласием прояснить ситуацию с доступом, однако шли секунды, он молчал, и Терентий нехотя буркнул:

– Занят… ответит – скажу.

– Тогда адью, коллеги, пробегусь по буеракам.

Холост зарастил шлем, скомандовал компьютеру:

– Открой корму!

– Температура снаружи выше сорока, – предупредил Пламен. – Кислород никакой.

– Спасибо за заботу. – Полковник вышел в кормовую дезокамеру. – На мне не треник, а «скорпион».

Через несколько секунд он появился в поле зрения над «големом», действительно в закрытом конусе шлема, включил антиграв, перелетел на ближайший «мостик». Послышался голос полковника:

– Похоже, модуль накрыт куполом гравинейтрала. Сила тяжести почти земная. Ну что, хакер молчит?

– Молчит, – промычал Терентий.

– Пошли? – предложила девушка, вставая.

– Здесь посижу, – отказался он.

– Как хочешь.

Она тоже скрылась в кормовом отсеке и вылетела из катера, так же, как полковник, зарастив шлем. Присоединилась к Холосту.

Терентию очень хотелось последовать за ней, но упрямство победило, и он остался.

Пара прошлась по растяжке цвета слоновой кости, приблизилась к сфере, диаметр которой достигал не меньше восьми метров. Если это и в самом деле был портал масс-передатчика, в нём мог уместиться и катер, и даже транспортник класса «пакмак». «И катализатор термоядерной реакции», – мрачно добавил внутренний голос.

«Готово! – доложил «взломщик». – Открываю».

– Подожди, заберём своих! Фло, возвращайтесь! – позвал Терентий.

И в этот момент в пещерке появились гости.

Слева от висящего над паутиной «мостиков» катера в «мшистой» стенке полости возникла эллипсоидальная дыра, и на «мостик» выбежали двое мужчин в знакомых униках военного образца с палиндромной окраской, дымчатые узоры которой скрадывали геометрию фигур. Из-за этого эффекта руки и ноги парней разглядеть было трудно, и лишь по головам обоих, не защищённым шлемами, удалось узнать владельцев. Это были боевики Улиуллина. И оба действовали без промедления, продемонстрировав отличную подготовку и сноровку.

На плечах их костюмов выросли знакомые турели «универсалов», нащупали стволами прогуливающуюся пару. Турели извергли прозрачные завихрения воздуха: каскадёры стреляли гравитационными «пулями».

Однако и противник каскадёров не терял времени, обладая боевой подготовкой.

За мгновение до стрельбы Флора и Степан исчезли: их компьютерная защита отреагировала на угрозу, не ожидая реакции владельцев «скорпионов», активируя системы невидимости, и сгустки гравитационного поля лишь чиркнули по тому месту, где они только что стояли, рикошетируя к стенке полости и проделывая в ней фиолетовые вмятины.

Терентий в этот момент уже подготовился к ответной стрельбе, и бортовой гравик «голема» метнул невидимый солитон гравитационного поля.

Обоих стрелков как ветром сдуло, унося в дальний конец полости.

– Фло! – крикнул десантник.

Струение воздуха за кормой катера показало, что невидимки возвращаются, и он открыл люк.

В кормовом отсеке раздался лязг, послышалась возня.

Не дожидаясь, когда спутники появятся в кабине, Терентий крутанул катер по спирали, выискивая стрелков в разных диапазонах спектра, увидел, как оба лезут на мостик, повернул нос «голема» к ним, но прыткие биомехи в мгновение ока допрыгали до протаявшей в стене «мха» дыре и пропали из виду. Дыра заросла.

Появилась Флора.

– Где они?!

– Ушли!

– Чёрт! – раздался голос Холоста из хвостового отсека. – Надо уходить! Если они сейчас догадаются снять защитное поле, через верхний люк сюда ударит солнечная плазма, и мы превратимся в газ!

Он наконец влез в кабину, держа в руке банку пива.

– Не гони! – хмуро сказала Флора. – У нас не каботажная посудина, а солнцеход.

– Всё равно я бы убрался отсюда.

– Второй раз мы уже сюда не попадём.

– Но и вряд ли успеем хакнуть комп модуля!

– Спокойно, леди и джентльмены, – пробормотал Терентий, – «взломщик» доложил, что вроде бы получил доступ к порталу.

– Серьёзно?! Очуметь! Ну и лингвер нам попался! Всего можно было ждать, только не такой прыти!

Где-то в глубине массива «лишайника» раздался странный звук, похожий на лязг металла о металл. Повторился. И ещё раз, и ещё. Стало ясно, что автоматика модуля врубила сигнал тревоги.

– Если сюда ворвутся федералы… – Холост сделал жест пальцем вниз, осушил банку.

– У них нет оружия, опасного для «голема», – легкомысленно проворчал Терентий.

– Я к тому, что не хотелось бы сражаться с коллегами.

«Я жду!» – напомнил «взломщик».

– Открывай! – вслух скомандовал десантник.

По боку сферы прозмеился зигзаг трещины, из которой брызнул голубой свет. Зигзаг отколол треугольный лист обшивки с несколькими штырями, возникло отверстие, напоминающее глотку громадного зверя.

– Вперёд!

– Подожди! – успел крикнуть Холост, заметив, как из дыр в стенках полости выскакивают на мостики бликующие металлом фигуры. – Если портал сработает, он зацепит ребят!

– Стоп! – отдал команду компьютеру Терентий.

Уже начавший двигаться «голем» остановился.

– Внешний динамик!

Пламен выдал короткое:

– Включён!

– Парни, уходите! – рявкнул полковник.

Его голос гулким громовым ударом прокатился по пещере.

– Сейчас сработает портал! – продолжал Холост. – Протокол внезапной атаки! Уходите!

Ворвавшиеся спецназовцы, человек семь, притормозили. Ни Саида, ни его напарника среди них не было видно.

– Теперь пошли и мы! – уже тише проговорил Холост.

– Вперёд!

«Голем» прыгнул в «глотку зверя», и лист обшивки закрыл отверстие за кормой аппарата. Свет в «глотке» стал ярче, прошёл всю гамму цвета от синего до красного, и наступила темнота!

Терентий находился в бессознательном состоянии недолго. Во всяком случае таковы были его ощущения.

В кабине по-прежнему царила тьма. И невесомость! Генератор адаптации гравиполя не работал.

– Свет!

По потолку кабины проклюнулся ручеёк оранжевого свечения.

– Фло?! – позвал Терентий, справляясь с желудком, сжавшимся спазматически от невесомости.

– Жива, – тихо откликнулась девушка.

– Пламен?

– Слушаю.

– Дай нормальную гравитацию.

Тела сидящих в креслах потяжелели.

– Где мы?

– Пытаюсь определиться. По моим ощущениям мы находимся внутри небольшой пещеры в горном массиве. Точнее, внутри скалы. Что за её пределами, пока не вижу.

– Скала?! – сипло удивился очнувшийся Холост.

– Показания датчиков…

– Какого дьявола?! Если портал сработал, нас должно было перенести туда, где обитает Рой!

– Не имею понятия, – виновато произнёс Пламен.

– Я не тебе.

– Значит, Рой обитает в горах, – рассудительно предположил Терентий.

– Чушь собачья! – Степан повернулся к Флоре. – Что тебе сказал Улиуллин о Рое? Вспомни!

– Почти ничего. Я уже говорила и поняла так, что эта сущность обитает в будущем. Очень далёком будущем, примерно как Улей.

– Но Улей живёт в период полного распада материи! Никакие скалы к тому моменту не сохранятся. Растают даже чёрные дыры!

– Возможно, нас зашвырнуло не в такое грандиозное будущее.

– Почему?

– Запуск портала был экстремальным, всё-таки он посылал не стокилограммовый дрон, а катер весом в двадцать тонн! Волновой пакет расщепился, вот «голем» и сорвался с трассы.

– Но портал спокойно перенёс сюда катализатор Роя, а весил он наверняка больше катера.

– Что ты от меня хочешь, полковник? – вспылила Флора. – Я не ясновидец! Вылезем, посмотрим, куда нас кинуло.

– Извини, – остыл Холост.

Терентий понял его чувства. Будучи полковником и начальником Флоры, он вынужден был подчиняться ей и Терентию, и это выводило его из себя.

– Пламен, надо выбираться из этой пещеры, – сказал Терентий.

– Понял, командир.

«Голем» включил прожектор, освещая полость. Было видно, что она создана искусственно, судя по рядам пластин, отсвечивающих стеклом. Катер начал «шевелить ластами»: ощупывать пластинчатые стены радарами, ища в них отверстия и коридоры. Через минуту Пламен высветил в окошке виома томографию пещеры.

Три лучика в массиве скалы за пластинами упирались в толщу камня (или того материала, из которого состояла скала), а купол пещеры венчал колодец, выходящий на верхушку скалы. Он был мал для «голема», несмотря на его способности трансформации геометрического объёма, зато мог пропустить и человека, и существо размером с гиппопотама.

– Попробуем пробить? – спросил Холост.

– Сначала попытаемся открыть без физического насилия, – ответил Терентий, запуская «вшинник».

Степан скептически поджал губы.

– На этот раз вряд ли твоему хакеру удастся найти общий язык с компьютером портала.

– Разобрался же он с компом модуля?

– Ладно, посмотрим.

Терентий и сам, в общем-то, сомневался в успехе «взломщика», но, к его удивлению, равно как к удивлению спутников, ошибся. Через несколько секунд кванк хакер-жилета прошептал ему в ухо: «Готово».

– Открывай!

В куполе пещерки пыхнуло дымком, и в нём образовалось ромбовидное отверстие. Сквозь него стал виден короткий колодец со складчатыми стенками, а над ним тёмно-синее пространство, то ли небо, то ли ещё один люк.

– Не может быть! – пробормотал Холост. – Волшебство какое-то! Наш комп принципиально не может общаться с компами других разумников! Проверено дальразведчиками!

– Раз на раз не приходится, – снисходительно возразил Терентий.

– Ты не понимаешь! Впечатление такое, будто твой хакер делали умники нечеловеческого уровня.

– Мне его дал капитан Корепанов.

– Главное, что хакер работает, – сказала Флора, перебив мысль Терентия, которого начала доставать озадаченность полковника способностями «взломщика».

– Пойду на разведку, – поднялся Холост.

– Все пойдут. Пламен, параметры среды.

– Сила тяжести ноль девять земной, – доложил компьютер. – Воздух: смесь азота – девяносто процентов, углекислого газа – восемь, и по чуть-чуть инертных газов.

– Кислород?

– Практически отсутствует. Температура воздуха практически под ноль.

– Интересное сочетание. Явно не Меркурий. И ни одна из планет Системы.

– Если это вообще планета, – сказала Флора.

Зарастили костюмы, выбрались из катера, вылетели через двухметровый патрубок из пещеры и зависли над объектом, который компьютер катера называл скалой.

Это была не скала – четырёхгранная пирамида высотой с полсотни метров, сложенная из стеклистых лепёшек толщиной в полметра-метр, цвета земного асфальта. Пирамида стояла на ровной поверхности, образованной слоем крупной гальки того же цвета. Казалось, галька эта обточена морскими волнами, хотя ни одного проблеска воды на равнине, уходящей во все стороны в бесконечность, не было видно. Зато были видны другие пирамиды такого же размера и цвета. Ближайшая располагалась всего в паре сотен метров. Всего же их насчитывались сотни и тысячи, угрюмо попиравшие странную бесконечную плоскость.

Небо над ней было синее, темнеющее к горизонту. Но светила не было видно, звёзд тоже, и тем не менее равнина казалась освещённой самим воздухом.

– Вы видите то же, что и я? – нарушил молчание Холост.

– А что ты видишь?

– Пирамиды… пустыню из гальки… это какой-то совершенно плоский мир, не планета. И солнца не видать. Я с таким не сталкивался, и не помню, чтобы дальразведчики привозили снимки подобного из галактики.

– На свете много непонятного, друг Горацио, – сделал попытку пошутить Терентий, слегка перефразировав Шекспира, – что недоступно нашим мудрецам.

– Я тебе не Горацио! – отрезал Холост.

Терентий сделал каменное лицо.

Флора покосилась на него, спрятала усмешку в уголке губ.

– Прогуляемся?

– Не вижу смысла! – отрезал Холост. – Здесь ничего нет кроме пирамид.

– А я бы посмотрел на соседние, – не согласился Терентий. – Может, они тоже имеют порталы? И вся эта пустыня – перевалочная база? Люди прилетают сюда, чтобы пересесть на другую ветку.

– Люди?

– Ну, не люди.

Холост молча поднялся повыше.

Флора подвесила перед глазами десантника ментальную руку большим пальцем вверх, оценивая его мысль, добавила вслух:

– А идея хорошая. Давайте-ка в самом деле проверим пирамиды.

В голове Терентия мелькнула мстительная мыслишка: «Получил? Погоны полковника не гарантируют наличие умственных способностей?» Однако Степан на слова девушки не отреагировал, и десантник прогнал дурную мысль.

Флора первой направилась к соседней пирамиде.

Осмотрели её со всех сторон, никаких колодцев не обнаружили. Терентий расстроился.

Подлетел Холост.

– Пусто?

– Надо проверить остальные, – ответила Флора.

– Запустите хакера. Вдруг и тут поможет?

Терентий раздосадовано поморщился, жалея, что мысль пришла в голову не ему.

– Попробую…

Компьютер «взломщика» и на этот раз ворчать и возражать на задание не стал, не имея эмоциональных программ, и спустя минуту сообщил:

«Внутри пустое пространство объёмом около ста тридцати кубических метров. Энергетика на нуле, но оболочка полости представляет собой сложное устройство. Назначение неизвестно».

– Что там? – поинтересовался Холост.

Терентий, очнувшись, пересказал речь «взломщика».

– Похоже, ты был прав, – смущённо признался Холост.

Флора вместо поддержки или порицания молча направилась к соседней пирамиде. Мужчинам пришлось следовать за ней.

Облетели сооружение, «асфальтово-блочные» грани которого имели выщерблины, и Терентий снова запустил «взломщика».

Тот справился со своей задачей за полминуты.

Полость имела эллиптическую форму с пластинчатыми стенами, которые были пронизаны сетью коммуникаций как в предыдущем объекте.

Спутники молча выслушали десантника.

– Может, пробьёмся к этому яйцу? – предложил Степан.

– Потратим время, – сказала Флора. – Ясно, что комплекс в запустении, ему, наверно, миллиарды лет. Нам повезло, что один портал работает.

– Да уж, повезло! Ничего себе везение – попасть в будущее да ещё к чёрту на кулички!

– Может быть, наоборот, в прошлое, – сказал Терентий.

– Ещё лучше! Каким образом мы теперь вернёмся? И куда?

– Мы ещё живы…

– Оптимист!

– Вернёмся тем же путём… если портал не сдох окончательно.

– А это уже речь пессимиста, – с издёвкой проговорила Флора. – Хотя другого пути у нас в принципе нет. Давайте обследуем ещё пару пирамид и вернёмся к работающей.

Так и сделали, совершив облёт десятка пирамид в радиусе километра. Все десять попавшихся строений оказались пустыми и мёртвыми. Полости внутри них имели одинаковую форму яйца, способного уместить земные летательные аппараты, их окружали слои ячей, пронизанные миллионами проводников, но источники энергии сооружений давно истощились, и порталы представляли в настоящий момент «яичную скорлупу без желтков» – по выражению Холоста.

Вернулись к пирамиде, внутри которой их терпеливо дожидался компьютер «голема».

Терентий задержался над вершиной пирамиды, в то время как спутники спустились в колодец.

– Что ты там увидел? – принесла рация недовольный голос Флоры.

– Всё-таки интересно, куда нас забросило по времени, – пробормотал он, медля, окинул взглядом панораму странного мира. – Вперёд или назад?

– Попроси хакера выяснить, – откликнулся Степан. – Он у тебя прямо-таки волшебник.

Десантник и сам подумал об этом, но сомневался, что «взломщику» по силам справиться со столь сложной задачей. «Впрочем, справился же он с компом модуля?» – пришла оптимистическая мысль. Пусть потрудится.

«Взломщик» не возражал.

Прошла минута. Из колодца вылетела Флора, не дождавшаяся его возвращения. Включила персональную линию связи:

– О чём задумался?

– Просто смотрю, – ответил Терентий. – Нельзя сказать, что пейзаж красив, но масштаб – сумасшедший!

– Согласна, строители потрудились. Хотя, с другой стороны, пирамиды могут быть не сложены, а выращены из механозародышей. Такое и мы можем делать.

– Да, но опять-таки – масштаб! Здесь миллионы пирамид! И все они порталы! Что, если они объединяются в сеть мгновенного перемещения по всем метавселенным?! И через них можно попасть в любой мир Мультиверса?!

Раздался смешок.

– Ты романтик, майор!

– Нет, серьёзно.

Она подлетела ближе, прижалась к нему, погладила по непрозрачному шлему.

– Восторгаешься как мальчишка.

– Это плохо?

– За это я тебя и люблю. Пошли вниз.

Она взяла его за руку и увлекла внутрь пирамиды.

Прибывшее на станцию подразделение спецназа ФСБ под командованием капитана Даурова действовало так быстро и грамотно, что Улиуллин ужаснулся, вдруг осознав свой провал! Причём финал всей его деятельности на поприще «секретного агента» чудовищно далёкого Роя был, по сути, порождён верой самого министра в то, что его ждёт награда и осуществятся все его мечты. Но Зевс внезапно отказался разговаривать с ним, после того как ядерный катализатор был сброшен в недра Солнца, и Таргитай понял, что остался один.

Конечно, он попытался исправить ситуацию, нагородив Мухину горы лжи о своей непричастности к проекту.

– Меня подставили! – брызгал он слюной после задержания. – Я понятия не имел, что происходит! Со мной связались от имени председателя Совбеза СОН, якобы Интерпол и американское СРУ[18] подготовили план захвата агрессора! А майор Дрёмова как раз и работала на него!

Но Мухин, выслушав приятеля, с которым в молодости был дружен, сказал лишь три слова:

– Подонок ты, Таргитай!

И министра отвели в его каюту на станции, пообещав в скором времени очную ставку с Зевсом.

Наверно, он при допросе рассказал бы всё, что знал. Но в каюту неожиданно пришли Саид с Шограном, и Улиуллин воспрянул духом, подумав, что ещё не всё потеряно.

– Дрёмова и её начальник сбежали, – сказал он, не спрашивая, как его порученцам удалось избежать ареста и добиться разрешения посетить задержанного министра Космостроя. – Сбежали через портал! У них катер! Сможете угнать транспортник из ангара станции и догнать их?

По лицам измов невозможно было угадать их настроение, и Улиуллин торопливо соврал:

– За головы беглецов назначена награда! Очень весомая! Станете генералами армий! Либо владельцами мощных компаний!

– Это лишнее, – проговорил Саид равнодушно.

– Лишнее? – опешил Улиуллин. – А что вам надо?!

– Мы хотим предложить свои услуги главному, – впервые заговорил Шогран Дагрин, не проявляя никаких эмоций.

– Главному?! Зевсу, что ли?!

По губам изменённых прозмеились снисходительные ухмылки.

– Берите выше.

– Рою?! – догадался министр.

Оба кивнули.

– Вы с ума со… – Он осёкся, осознав, что обижать полулюдов не следует, если не хочешь отказа. – Ладно, я устрою вам встречу. Но позже.

– Мы сами это сделаем.

– Как? Прямой контакт с Роем есть только у Зевса!

– Портал перенесёт нас к нему.

– Кутак! – выругался Улиуллин по-татарски. – Я запрещаю действовать самостоятельно! Вы никто! Шестёрки! Ёкарный бабай! Ваше место в…

С плеча Саида сорвалась электрическая змейка и вонзилась в глаз министру. Он вскрикнул, отшатываясь, хватаясь руками за почерневшую дыру глазницы, и рухнул навзничь, глухо ударившись затылком о пол.

Проводив его взглядами, порученцы вышли из каюты, перешагнули через тело задумчиво сидевшего с остановившимся взглядом форма-андроида, сторожившего пленника, и закрыли дверь за собой.

Реакция президента России, которому директор ФСБ вынужден был позвонить прямо с борта «Салюта», была предсказуемой. О том, что Совбез СОН пытается провести решение о переселении человечества подальше от Солнечной системы, он уже знал и посоветовал Мухину не заниматься этой проблемой.

– МИД уже направил письмо председателю Совбеза и в другие мировые инстанции, – добавил президент озабоченным тоном. – Мы заблокируем последующие постановления, так же, как наши друзья в других странах: Индии, Бразилии и странах Африки. Да и китайцы нас поддержат, несмотря на падение рождаемости. Зато вам, Фёдор Афанасьевич, придётся приложить все усилия совместно с контрразведчиками, чтобы нейтрализовать деятельность в Системе инопланетных отморозков.

– Это уже не отморозки, – невольно улыбнулся Мухин. – Отморозки, возжелавшие остудить Солнце и заморозить человечество, посетили Систему в две тысячи семьдесят седьмом году, нынче же это скорее поджигатели.

– Процесс зашёл далеко?

– Надеемся, что нет. Ситуация на «Салюте» под контролем, работают сильные специалисты-солнечники, захвачен модератор процесса, ищем его сообщников.

– Кто он?

Мухин покашлял.

– Министр… Космостроя.

Президент вскинул брови, вглядываясь в смущённое лицо собеседника.

Радиосвязь в таких условиях поддерживать было невозможно, поэтому использовалась так называемая «струнная» связь, не подверженная помехам.

– Улиуллин?

– К сожалению, он. – Фёдор Афанасьевич поморщился. – Как всегда, страдает самое слабое звено, что в механизме, что в социуме. Я знаю Таргитая давно, и начинал он хорошо, но… в семье не без урода. С другой стороны, противник не смог завербовать никого из наших высших руководителей, в то время как президент Мелкогермании, председатель Совбеза СОН и даже президент СОН по нашим данным – агенты главного «поджигателя».

Президент покачал головой.

– Этого следовало ожидать. Как пришли к власти в Европе двести лет назад больные на голову люди, так и успешно ротируются такими же. Лечили мы их, лечили, но нацистскую заразу так и не демонтировали.

– Плохо лечили, надо было действовать жёстче. Человечество неоднородно, и к власти всегда приходили хищники, а мы пытались уговаривать их, выражать озабоченность.

– Ну, не философствуйте, Фёдор Афанасьевич, – поморщился президент. – Иначе вы и меня причислите к хищникам. Вы говорите, диверсанты уже запустили в Солнце грелку?

– Грелку? – удивился Мухин. – Необычный термин… что ж, можно назвать этот ядерный катализатор и так. К сожалению, нас опередили, Улиуллин хорошо знал все наши схемы работы и приёмы.

– Что мы можем сделать?

Мухин помолчал.

– Разрешите ответить позже? Я просил вас поговорить с президентом Японии Юкавой на предмет использования их Хроныра, пока наш будет восстанавливаться. Кроме этого предлагаю собрать наш российский Совбез и разработать план ликвидации угрозы.

– Это епархия Ликвидугро.

– Одни ликвидовцы не справятся, сами говорите, что нужно подключение всех сил, в том числе контрразведки, бизнеса и финансов. Что касается Ликвидугро… двое сотрудников этой структуры уже в гуще событий, и есть шанс, что они справятся с задачей.

– Кто это?

– Начальник отдела спецопераций Холост и майор Дрёмова. Плюс один очень интересный персонаж.

Президент продолжал смотреть вопросительно, и Мухин добавил:

– Надзорик Терентий Дергачёв, хронодесантник, рождённый по нашим уточнённым сведениям в две тысячи сто двадцать втором году.

После завтрака едва не возник «бунт на корабле», хотя и не такого масштаба, какой описывал Джек Лондон в своих романах. Взбунтовался, конечно же, Холост, всё ещё переживавший свой провал с попаданием в плен изменённым и ещё больше – своё положение «рядового члена группы».

Терентий предложил всем немного отдохнуть, прежде чем сделать попытку «улизнуть из вселенского терминала умирающего метро», и Степан неожиданно вспылил:

– Какого дьявола ты командуешь, майор?! Здесь есть люди постарше в звании! И вообще, так как «взломщика» тебе добыли сотрудники спецслужб, изволь вернуть дорогостоящий аппарат! Он не искин с личностными характеристиками и не твоя собственность! Я тоже могу работать с ним!

Терентий в смятении посмотрел на каменное лицо Холоста, не зная, что ответить. Возражать было бы смешно и неправильно, отдавать хакер-жилет тоже не хотелось, однако и на тон, каким был произнесен монолог, нельзя было не обращать внимания.

И тут вмешалась Флора.

– Полковник, – проговорила она низким мрачным голосом, – Что это на тебя нашло? Тебя никто за шкирку за собой не тянул. Ты согласился идти с нами добровольно. Мы спокойно могли бы справиться и без тебя. Так что изволь, во-первых, снизить тон, а во-вторых, давать только дельные предложения! У тебя большой опыт ликвидации угроз разной степени, вот и пользуйся им. В настоящий момент мы все имеем равные права и можем предлагать свои варианты только в качестве темы для обсуждения. Майор предложил отдохнуть, я за. Не хочешь – займись своими делами.

Глаза Холоста налились чернотой, по щекам крутанулись желваки. Несколько мгновений он смотрел на Флору как тигр на жертву, круто повернулся и исчез в бытовом отсеке «голема».

Флора и Терентий посмотрели друг на друга.

– Переживает, – слабо улыбнулась девушка. – Привык отдавать приказы подчинённым.

– Понимаю, однако ничем помочь не могу, – буркнул десантник, превозмогая желание послать полковника подальше.

– Какие же вы бываете ревнивые дураки, мужчины, – с сожалением сказала она, покачав головой. – Обнять и плакать.

Откинув спинку кресла, девушка улеглась и закрыла глаза.

Помедлив, то же самое сделал и Терентий, размышляя над тоном, каким были произнесены слова «ревнивые дураки». Подумалось, что тон не был обидным.

Когда Холост вернулся в кабину, свет в ней был приглушен, спутники спали.

Тогда и он устроился позади Флоры, поворочался и затих. Через минуту он тоже спал.

Проснулись спустя три часа практически одновременно.

– Я проголодалась! – объявила Флора, потянувшись.

Терентий заскочил в бытотсек, выбрал блюда себе и Флоре, зная вкусы девушки, и включил «волшебницу». Крикнул оттуда:

– Полковник, будешь обедать? Что тебе заказать?

– Я сам, – ответил Холост.

Не прибегая к услугам ботов, десантник принёс Флоре заказ: зелёные щавелевые щи, курицу на второе и чёрный кофе. Себе он заказал «вепрево колено» и тоже кофе, но со сливками.

– Спасибо, надзорик, – ещё раз потянулась Флора дразняще, оценив услугу. – Ты сегодня невероятно галантен!

Холост, притащивший свой поднос (он взял харчо и мясо по-гречески), покривил губы, но промолчал.

Поели, взбодрились.

– Итак, мальчики, беру управление на себя, – сказала девушка. – Майор, запрограммируй хакера на возвращение.

Мужчины посмотрели на неё с недоумением.

– Зачем на возвращение? – спросил Холост. – Мы же собирались добираться до Роя.

– Этот терминал может не знать, что такое Рой и где он находится. Поэтому лучше всего вернуться на станцию и перезапустить портал. Только его компьютер знает, где обитает наш противник.

– Логично, – согласился Терентий.

Степан пошевелил бровями, размышляя, нехотя кивнул.

– Может быть, ты и права. Хотя я предлагаю попробовать сразу проложить канал к Рою.

– Пристегнитесь, товарищи пассажиры, – пошутил Терентий, заняв место пилота.

Погрузились в изоляцию кресел как птицы в гнёзда.

«Взломщик» ответил стандартным «готов служить», и десантник объяснил ему задачу.

Общение хакер-жилета с местным компьютером длилось больше трёх минут. Потом «взломщик» сообщил:

«Система глючит. Возможно, оператор меня не понял до конца».

«Что он говорит?»

«Он не говорит, это сложный комплекс ментальных полей и лептонных конфигураций. Когда оператор соглашается, выдаёт резонанс полей в зелёном диапазоне. Сейчас он высветил жёлтую гамму».

«Ты смог внушить ему трек выхода?»

«С вероятностью пятьдесят процентов».

«Не слишком оптимистично».

«Это всё, что я могу сделать».

– Ну, что сидим как рыбаки с удочками? – осведомился Холост.

– Задача сложней, чем мы думали, – очнулся Терентий. – «Взломщик» даёт лишь пятидесятипроцентную гарантию.

– Это лучше, чем пятипроцентная.

– Давай, запускай, – сказала Флора.

Терентий помолчал, испытывая сомнения, но выглядеть рефлексирующим пацаном в глазах полковника не хотелось, и он скомандовал:

«Включай бандуру, дружище!»

Свет в кабине погас, а вместе с ним погасло и сознание: «машина времени» швырнула катер в пространство.

Правда, поначалу этот «белый свет» выглядел как кромешная тьма, и лишь после того, как хронодесантники очнулись и костюмы включили системы обзора, стало понятно, что «голем» висит в центре точно такой же яйцеобразной полости, из какой они стартовали.

– Что происходит? – проворчал Холост. – Нас никуда не отправили? Портал не сработал?

– Пламен, параметры, – сказал Терентий.

– Гравитация две земной, – начал перечислять компьютер, – воздух: азот, сероводород, фтор, инертные газы, температура сто градусов.

– Нас перебросили, это другой мир.

– Рой?

– Надо осмотреться. Пламен, что снаружи?

– Согласно показаниям датчиков – море.

– Какое море? – удивилась Флора. – Портал плавает в воде?

– Нет, судя по косвенным признакам, это коралловое сооружение.

– Ищи выход.

– Слушаюсь.

Выход из яйца нашёлся быстро: в остром верхнем конце яйцеобразной полости виднелось кольцо люка.

– Сможем выбраться на катере? – спросила Флора.

– Если только расширим люк выхода, – ответил Пламен.

– Не будем рисковать. Оставляем тебя за часового. Заметишь что-либо подозрительное – дашь знать.

– Хорошо, командир, – вежливо проговорил компьютер.

Его интеллекта вполне хватало, чтобы разбираться в нюансах человеческой речи, а поскольку до этого момента Флора объявила, что берёт командование на себя, он принял её объявление за смену статуса.

Терентий подумал об этом мимолётно, а Холост отреагировал недовольно, хотя и сдержал эмоции:

– Поздравляю, майор, с повышением в звании.

Впрочем, никто ему не возразил.

Выбрались на вершину глыбы, которую Пламен назвал кораллом.

Она и в самом деле напоминала кораллообразное сооружение величиной с десятиэтажный дом, изъеденный порами и множеством ходов. Цвет сооружения приближался к жёлто-оранжевому, отчего оно казалось гигантским куском янтаря.

Островок этот вырастал из водной с виду поверхности, помаргивающей белыми барашками волн. По сути это было фосфоресцирующее море без конца и края, уходящее к горизонту в невообразимые дали. Островков же, подобных этому, здесь насчитывалось тысячи, напомнив недавнее скопище «асфальтовых» пирамид.

Небо над морем отдавало зеленью, подсвеченное низко над горизонтом размытой полосой непонятного происхождения. Звёзд видно не было.

– Ещё один перевалочный пункт? – сказал Холост. – Не слишком ли их много для одной Вселенной?

Терентий промолчал.

Флора взлетела повыше.

– Давайте осмотрим парочку кораллов поближе.

Соседний островок был поменьше в размерах и больше разрушен. Коррозия изъела его от вершины до основания, и в дыры стал виден эллипсоид внутри, отблескивающий тусклым серебром.

– Так и есть, – сказал Холост. – Скопление порталов. И, судя по их виду, возраст кораллов велик. Интересно, мы попали в будущее или всё-таки в прошлое?

Терентий снова воздержался от ответа.

Флора отреагировала задумчивым тоном:

– Мне кажется, это всё-таки будущее. Сотни миллиардов лет после нас.

– Почему ты так решила?

– Потому что Рой бросал хроноканал из своего времени, и портал должен был отправить энергию Солнца к нему, в его времена, а не в прошлое.

Холост помолчал.

– И всё же непонятно, почему нас выносит в промежуточные времена. Может, ты неправильно программируешь хакера?

Вопрос был задан Терентию, и он ответил:

– «Взломщик» пытается постичь логику компьютера, созданного не людьми. Скорее всего, негуманоидами. И тот, наверно, понимает нас по-своему.

– Так настрой как следует! А лучше отдай жилет мне!

Десантник стиснул зубы, сдерживая гнев.

– Бери.

– Терентий? – удивилась Флора. – Это что за детские капризы?

– Пусть попробует сам. Может, я и в самом деле чего-то не понимаю.

– Давно бы так! – обрадовался Степан.

– Но сначала обследуем ещё несколько островов, – уступила девушка.

Для проформы они облетели с десяток коралловых скал, убеждаясь в их предназначении в качестве порталов, но все они не работали, и десантники вернулись к первому островку.

В кабине Холост натянул на себя жилет, с полчаса упражнялся пользоваться им и наконец объявил:

– Я готов! Хакер слушается беспрекословно. Итак, курс на будущее? Где живёт Рой?

Вот будет смешно, если нас и в самом деле вынесет к Рою, отстранённо подумал Терентий. Полковник меня с космической пылью смешает.

– Не ёрничай! – сухо отбрила Холоста Флора.

Кабину затопила тьма…

По голове пробежала мышь, куснула в висок, и Терентий очнулся, сообразив, что терафим сделал ему укол. Он и был мышью, приведший хозяина в чувство с помощью укола адаптогена.

«Как вы?» – мысленно спросил секретарь.

«В порядке», – ответил Терентий.

Запахло нашатырём, хотя, разумеется, никакого нашатыря у чип-секретаря «под рукой» не было, он просто активировал микробиом восстановителя нервной системы. Волна бодрости прянула от головы к шее, оттуда в остальные части тела, и Терентий сел прямо.

В кабине катера горела лишь свеча аварийного освещения, венчающая панель вириала. Стенки кабины мерцали инеем.

– Пламен, – позвал десантник, ощущая себя как после бокала шампанского.

– Слушаю, – прошелестел тихий детский голосок.

– Свет!

В потолке разгорелись скрытые плазмоны.

Флора и Холост не двигались, но компьютер тревоги не поднимал, и было понятно, что они ещё просто не пришли в себя.

– Где мы?

– Не могу определить. – Детский голосок превратился в мужской баритон. – Мы внутри силовой сферы.

– Внутри портала?

– В принципе это, конечно, портал, но выглядит как прозрачный сферический пузырь без каких-либо деталей.

– Дай картинку.

Стенки кабины исчезли, но темнота за ними не рассеялась, словно «голем» висел в угольном мешке, непроницаемом для световых лучей. В кабине постоянно поддерживалась земная сила тяжести, и Терентий спросил:

– Данные за бортом?

– Тяготеющих масс не наблюдаю в пределах измерений, но это, возможно, эффект экранирующего поля. Температура за бортом – минус двести семьдесят, воздух отсутствует, никаких заряженных частиц моя аппаратура не фиксирует, то есть в пределах статистической погрешности.

– Обалдеть! – проговорил пришедший в себя Холост. – Я не ослышался? Температура минус двести семьдесят?

– Так точно.

Космолётчики обменялись взглядами.

– Где мы, чёрт побери?!

– Ты настраивал «взломщика», – мстительно ответил Терентий, – ты и скажи.

– Будущее… я настраивал хакера на будущее…

– Может быть, это времена Улья? – неуверенно проговорила Флора. – Улей существует… будет существовать после того как пройдёт гугол лет, когда распадутся даже чёрные дыры. Что мы видим?

– Ничего, – буркнул Холост.

– Значит, мы точно в будущем Улья.

– Однако нам нужен Рой, – сказал Терентий.

– Давайте выберемся из-под пузыря и осмотримся. Если ничего не обнаружим, вернёмся в пузырь и проследуем дальше. Уверена, что хронолиния заканчивается там, где существует Рой.

– Это если пузырь не исчезнет, когда мы вылетим из него.

– У тебя есть другое предложение?

– Нет.

– Тогда за дело. Степан, включай «взломщика», пусть попробует договориться с местным автоматом.

Холост замер, концентрируясь на связи с жилетом.

На этот раз его мысленный диалог длился не секунды, а несколько минут. Наконец полковник крякнул, откидываясь на спинку сиденья.

– Не знаю, чего ему ещё нужно. Говорит, контакт установлен, но он не понимает, с кем разговаривает. Никакой аппаратуры вокруг нет, а инфа появляется ниоткуда.

– Работают неземные технологии, вот и всё, – сказал Терентий. – Он откроет выход?

– Чёрт его знает!

– Может, бабахнем по пузырю из вакуум-пробойника?

– Это ещё что такое?

– ВСП-трассер можно использовать в качестве суперструнника.

– Не слышал о таких возможностях трассера.

– В наши времена большие космолёты имели боевые комплексы с использованием суперструнников.

– Круто вас вооружали в две тысячи сто пятидесятом году!

– Вас вооружали ещё круче, если ваш капитан Корепанов утверждал, что у вас даже нульхлопы есть, мины, взрывающие вакуум.

– Потому что к нам в Систему всё чаще стали соваться всякие хищные твари. То разумные жабы, то Ульи, то Рои, вот и придумали для защиты.

– Ладно, эксперты, испытаем судьбу ещё раз, – подвела Флора итог обсуждений. – Пламен, мы сейчас подсоединим к тебе «взломщика», попытай счастья, пощекочи пузырь гравиком мягко, не разрушая.

– Выполняю, – согласился компьютер.

Какое-то время ничего не происходило.

Вокруг катера простиралась бесформенная тьма, не пронизанная ни одной искрой света.

Лицо Холоста заблестело от пота.

– Давай, вражья сила, тьма египетская! – едва слышно процедил он сквозь зубы.

И тотчас же что-то изменилось снаружи. На мгновение стала видна прозрачная сферическая плёнка, по которой плыли радужные разводы, как по мыльному пузырю. Потом она растрескалась и разлетелась во все стороны клочьями, и катер оказался висящим над каким-то гигантским кубом со стороной в несколько километров, изъеденном коростой ниш и дыр красивых фрактальных линий.

Куб медленно вращался, а точнее «голем» вращался вокруг него, так что грани сменяли друг друга, и в то же время изменял конфигурацию и рисунок фрактальных дырчатых узоров. Причём источника света не было видно нигде, однако куб был виден совершенно отчётливо на фоне угольно-чёрного пространства вокруг.

– Фрактал? – нарушил молчание Холост. – Очень напоминает фрагмент губки Серпинского. Может быть, это и есть Рой?

– Пламен, что видишь? – спросила Флора.

– Объект в форме куба, – послышался ответ. – Длина ребра – четыре километра двести двадцать метров. Ландшафт граней транзитивен, предполагаю, что это чисто полевая структура.

– Можешь определить точно?

– Датчики молчат, гравитационное поле отсутствует, но объект светится в видимом диапазоне и ультрафиолете.

– Пощупай его лазером, – сказал Терентий. – Нежно.

Вириал мигнул глазом «пересвета».

Воздух за стенками кабины отсутствовал, и луч лазера не был виден, однако на грани под «големом» загорелось фиолетово-красное световое пятнышко.

И тотчас же цепочка дыр и вмятин на грани резко объединилась в одну воронку, протаявшую внутрь куба на глубину в километр.

– Кажется, нас приглашают в гости, – хмыкнул Холост. – Так Рой это или не Рой?

– Слишком мал для сверхразумной системы, – сказал Терентий рассудительно. – Улей был размером с галактику.

– Улей ведь, по сути, компьютер?

– Мозг.

– Всё равно это в первую очередь квантовый компьютер. В отчёте Флоры говорится, что Улей состоял из множества облаков разного разума. Как же он думал и принимал решения, если скорость света всего триста тысяч километров в секунду?

– Он думал со сверхсветовой скоростью, только и всего. Невозможно представить, какими технологиями овладел Улей к тому времени. Мы летали внутри по его периферийным областям не один день, но так и не поняли, как он выглядит со стороны. Если Рой такая же сверхсистема, он должен вмещать мозги помощней и иметь размеры галактики, если не больше.

– Может, наоборот? Он имеет планковские размеры?

Терентий помолчал.

– Я не специалист в М-теории… но он действительно может быть свёрнут по каким-то измерениям, и мы видим куб как приёмное отделение.

– Браво, майор! Тут я с тобой согласен.

– Проверим, – решила Флора. – Пламен, вперёд!

«Голем» нырнул в воронку, и мимо поплыли кружева фрактальных узоров преимущественно насыщенного синего и фрактального цвета, края которых казались раскалёнными до багрового свечения. Эти узоры не меняли форму и выглядели как зазубренные бреши гигантского часового механизма, полуразрушенного временем. Терентий невольно подумал, не остаток ли это древнего существа, выросшего ещё в начале эпохи рождения звёзд? И не является ли он таким же порталом, связывающим времена Вселенной?

Видимо, такие же мысли бродили и в голове Холоста, потому что он вдруг со смешком произнёс:

– Может быть, это последний форпост последней цивилизации, сохранившийся с незапамятных времён? Прошло много лет, квинтильоны и триллионы, звёзды и планеты распались на кванты, но кубик уцелел.

Вопрос повис в воздухе. Спутники молчали.

Спуск в воронку продолжался всего минуту.

Катер достиг дна и оказался внутри сферы диаметром не больше сотни метров. Все узоры воронки и сферы светились, и было видно, что в ней сходятся воронки и с остальных граней куба.

Пламен подвесил катер в центре сферы.

Пассажиры принялись разглядывать её изъеденные той же фрактальной коррозией стенки.

– Что дальше? – задал вопрос Холост.

– Подождём, – отрезала Флора. – Если нас пригласили, то должны предъявить парламентёра.

– Помигай.

Но включать прожектор не потребовалось.

Узор ниш и дыр в стенках смазался, расплываясь фиолетово-сине-багровой пылью, и в её гуще замелькали видения, причём так быстро, что глаз успевал выхватывать из вереницы видений только фрагменты текучих изображений. Терентий напрягся, настраивая нервную систему на скоростной режим, и стал вылавливать смысловые конфигурации из общей картины видеопередачи.

Белая звезда, несколько планет вокруг, охваченных огнём и дымом, стремительные драконовидные тени, метающие молнии…

Огромная планета – сфера дыма, из недр которой вылетают зарницы, фонтаны пламени и снова – драконы…

Галактика, пульсирующая миллионами взрывающихся звёзд, истекающая хвостами пыли…

Скопление галактик, бьющееся в пламенной агонии, после которой они стали испускать фейерверки звёзд и гаснуть одна за другой…

А закончилось всё представление тем, что звёзд и галактик в темнеющем пространстве стало совсем мало, из некоторых вынеслись островки сложнейших геометрических форм, исчезая в невероятной дали, пока не остался один – нечто вроде веретена из фрактальных узоров, местами походивших на кубы…

Последнее изображение расплылось фиолетовой пылью, и она снова сфокусировалась в прежнюю картину пористых стен сферы.

Длилась вся передача от силы полминуты.

Осоловевший Холост шумно выдохнул.

– Мрак! Кто-нибудь что-нибудь понял?!

– Нам показали истории… – расслабился Терентий.

– Какие?

– Распада Вселенной в результате инфляционного расширения.

– А не истории войн?

– Сначала и я так подумал, скорость прокрутки была слишком велика, и мы, скорее всего, не всё восприняли правильно. Кстати, Пламен должен был записать передачу.

– Пламен?

– Записал, – подтвердил компьютер.

– По свободе прокрутим ещё раз с нормальной скоростью.

– Значит, этот куб…

– Обломок древних сооружений какой-то объединённой цивилизации. – Терентий помолчал. – Или, возможно, останки мыслящей сверхсистемы. Последнее, что я видел, было изображение наподобие эллиптической галактики, усыпанной такими кубами.

– Тогда это и есть Рой!

– Не уверен.

– Почему?

– Тот же аргумент, о котором говорила Фло. Рой хотел качать энергию из Солнца, то есть он ещё жив и обитает где-то в будущем, откуда и пробил хроноканал в наше время.

– Точно так же он может существовать в прошлом, и, чтобы подкачать ресурс, решил пробить хроноканал в будущее, то есть к нам.

– Ну, не знаю. Мне почему-то кажется, что Рой сосед Улья. Прыгая по линии, мы так и не добрались до времён их существования. Когда по расчётам учёных состоится распад звёзд?

– Я этим никогда не интересовался, – пожал плечами Степан.

– По-моему, звёзды начнут распадаться через десять в шестидесятой степени лет, – сказала Флора. – Пламен, у тебя есть инфа по этой теме?

– Нет, командир, – смущённо ответил компьютер.

– Ну, а Улей, если мне память не изменяет, – сказал Терентий с ноткой превосходства, – родится спустя гугол лет, то есть через десять в сотой степени лет. Мы не долетели и полпути.

– Если ты имеешь в виду, что это я неправильно настроил «взломщика»… – набычился Холост.

– Оставьте, – прервала его Флора. – Нам надо вернуться в сферу портала и попытаться включить линию ещё раз.

– Можно подумать, что я против, – поморщился Степан. – Только где теперь мы найдём портал? Пламен, ты запомнил, где мы выходили?

– Так точно.

– Погодите возвращаться, – сказал Терентий. – Что если портал можно вызвать прямо сюда?

– Гениально! – пробормотал Холост.

– Врубай хакера, – согласилась девушка.

Холост сосредоточился на связи со «взломщиком», и потекли минуты ожидания…

Они не знали, что запрограммированы иным разумом для выполнения задачи, которая едва ли могла в обыденной жизни послужить стимулом для обоих изменённых. До этого момента Саид и Шогран просто выполняли задания начальника и в меру умственных способностей действовали в рамках закона.

Министр Космостроя, став свидетелем действий отряда «Каскад» в космосе, проникся таким уважением к каскадёрам, что каким-то образом добился перевода обоих из спецназа в своё подчинение. С тех пор они выполняли его приказы, которые порой переходили грань допустимого, но не вели к человеческим жертвам. Однако наступило время, изменившее социум, в Солнечной системе появились факторы, сравнимые с угрозой всеобщей ядерной войны и уничтожением человечества, Улиуллин вызвал каскадёров на Меркурий, и они, пройдя «всестороннее медицинское обследование» в каком-то нестандартном модуле, превратились в дважды изменённых.

Первое изменение по канонам трансгенной инженерии, длившееся с момента рождения обоих «из пробирки» – по специальным методикам совмещения трёх и более хромосом – по нынешний день (измам исполнилось по двадцать семь лет), превратило каскадёров в суперсолдат, не боявшихся ни бога, ни чёрта.

Второе, о котором они не догадывались, в связи с посещением Меркурия, настроило их на беспрекословное подчинение другому боссу, не Улиуллину (о чём министр также не догадывался), и сняло все барьеры.

Поэтому измы без колебаний убили министра и, что забавно, поспешили выполнить его же последнее задание: догнать троицу «биологических помех» – майора Дрёмову, полковника Холоста и примкнувшего к ним хронодесантника по фамилии Дергачёв – и ликвидировать.

Второй босс, сидевший программой в головах обоих, своим молчанием одобрил выполнение приказа Улиуллина, и они помчались к модулю-нашлёпке, накрывающему центральный узел станции «Салют».

На станции к этому моменту уже началась суета, связанная с сигналом ЧП, объявленным компьютером, и на бегущих каскадёров не обратили внимания. Но модуль с нейтринным прожектором, в который был вмонтирован и портал сообщения с главным боссом, оказался под охраной, что заставило измов перейти на экстремальный уровень разрешения ситуации.

Они были вооружены, имея «жидкий», универсальный, боевой комплекс, замаскированный под обычный технологический уник для работ в космосе, и ничем не отличались от сотрудников «Салюта». Эти спецкостюмы имели право носить только спецназовцы ФСБ, Коскона и Ликвидугро, но хозяин побеспокоился об экипировке подчинённых, и оба получили костюмы с аббревиатурой SS, что означало «суперстингеры». Правда, это не помогло им в стычке с беглецами, не уступавшими им ни по боевому мастерству, ни по реакции, ни по владению оружием, однако каскадёры всё равно были абсолютно уверены в своём превосходстве. Потому что эта линия поведения, вписанная трансгенетиками в психику при их подготовке, была подкреплена и новой программой, вбитой в память особого рода психотронным внушением и превратившей «суперменов» в символы равнодушия. Она теперь и диктовала изменённым, что делать дальше.

Охрану модуля – двух нормалов-охранников и двух формов, приданных людям Светоданом (компьютер станции действовал по инструкции, не зная истинных возможностей каскадёров), – Саид и Шогран ликвидировали за три секунды.

Живых охранников убрал Саид с помощью стоппера, усовершенствованного гипносуггестора «гюрза», импульсы которого останавливали сердце, а ботов, похожих на кенгуру (человеческий облик формам был ни к чему), расстрелял Шогран. Он сначала выстрелил из гравика, потом добавил залп термобарических гранат. Гравитационные разряды припечатали формов к стенке шлюза, а термобарические «пули» расплавили «животы» кенгуру, в которых прятались их «мозги».

Разумеется, наблюдавший за всеми отсеками станции Светодан отреагировал на нападение воплем сирены и громовым объявлением по всем коридорам и помещениям: «Внимание! Верхний отсек подвергся атаке! Тревога! Защитным миксам прибыть к месту атаки! Блокирую выходы!»

Но каскадёры и не собирались убегать. Вернее, избрали другой вариант отступления. Им уже было известно, что «биологические помехи» использовали портал по его назначению и, очевидно, уже переместились к боссу. Поэтому они не теряли ни миллисекунды, действуя на сверхскорости.

Привели в действие аппаратуру портала, настроили защитный комплекс на разгерметизацию, установив таймер на десять минут, запрыгнули в бункер перемещения в центре модуля, и портал послушно отправил изменённых в далёкое-далёкое будущее в погоню за тройкой беглецов.

Ни Саид, ни Шогран даже представить себе не могли, куда отправляются. Это было выше их понимания. Впрочем, они и не задумывались о последствиях, будучи уверенными в своём праве использовать все средства для достижения цели.

Тьма перед глазами не рассеялась даже после того, как Терентий скомандовал Пламену включить свет. Да и ответа от компьютера он не получил, словно тот сам потерял сознание. Пришлось преодолевать стартовый шок, и ещё больше шок финальный, самостоятельно.

Испытывая ломоту в суставах и головную боль, а также судороги в лёгких – впечатление было такое, будто воздух в шлеме исчез, – десантник волевым усилием переключил метаболизм с кислородного на бескислородный, заставил терафима подсоединиться к восстановительному комплексу позвоночника и через минуту почувствовал облегчение. Лёгкие начали дышать.

Тогда он вернул нормальное физиологическое состояние и первым делом позвал, по-прежнему не видя ничего:

– Фло!

– Не ори, – раздался голос невидимой девушки. – Что произошло? Ничего не вижу.

– Пламен не отзывается.

– Включи аварийку.

– Он сам должен активировать аварийную систему.

– А ручного запуска тут нет?

Терентий ругнулся про себя.

– Есть, сейчас нащупаю.

Но выпутываться из объятий кресла, отключённого от энергосети, оказалось непросто, и прошло минуты две, пока Терентий в ручном режиме не снял «жидкие» блокировки и не дотянулся до панельки вириала.

Клавиша аварийного режима, опоясывающая вириал, поддалась под пальцем, и над панелью выросла оранжевая ЧП-свеча. Одновременно раздался тихий гонг, затем безликий голос доложил:

– Включена система АРС. Жду распоряжений.

– Пламен?

– АРС.

– Это автомат базового режима ЧС, – раздался голос Холоста. – Он срабатывает, если кванк по какой-то причине не может управлять.

– Но ведь такое невозможно!

– Возможно, раз не работает автоматика. Мы даже не можем посмотреть, что там за бортом.

– Надо выйти, – сказала Флора.

– Зачем? Пустим дроны.

– Ничего же не работает.

– Ах, чёрт! Тогда придётся идти самим. Ваши скафы работают?

Терентий вызвал компьютер костюма, но ответа не получил.

– Мой не работает.

– Мой тоже, – добавила Флора.

– Герметизируйтесь вручную, в «скорпионах» есть такая функция.

Терентий настроил комплекс управления костюмом на тастатурный режим (кнопки были вмонтированы прямо в перчатки и дублировались на поясе), зарастил шлем, отрегулировал подачу кислорода. Пока спутники возились со своими костюмами-оборотнями, он открыл тамбур и выглянул из люка.

«Голем» стоял на холме, покрытой жёлтой травой и купами сиреневого колючего кустарника. Холм был накрыт куполом, испускающим мёртвое белое свечение. Стало понятно, что это ангар диаметром в сто метров или искусственная пещера. Сила тяжести здесь была чуть выше земной, что чувствовалось как лежащий на плечах небольшой мягкий груз. Гравикомпенсаторы костюма не работали, усиливая дискомфорт.

Терентий спрыгнул на траву, и в этот момент из-за кормы катера вышли двое парней в обыкновенных униках, но с непокрытыми шлемами головами. Терентий мгновенно узнал в них боевиков Улиуллина, Саида и Шограна. Реакция десантника сделала своё дело: пришла мысль включить боевой комплекс, однако ни одна система «скорпиона» не откликнулась, кроме аварийной, и оружие осталось «зачехлённым» в карманах костюмах.

За спиной послышались шорохи, голоса, и на холм спрыгнули Холост с Флорой. Остановились слева и справа, разглядывая молчащих каскадёров.

– Сюрприз! – пробормотал Холост. – Как они здесь оказались? И где мы?

Флора промолчала.

Терентий подумал и свернул шлем, пробуя носом прохладный (не больше плюс пяти градусов) воздух, готовый сразу накинуть шлем обратно. Кислорода в этом воздухе было мало, попахивало формальдегидом, но дышать это не мешало.

– Что вам надо? – спросил он.

– Ваши жизни, – равнодушно ответил Саид.

Холост издал смешок.

– Иди и возьми, кретин!

Изменённые остались на месте. Холост был в шлеме, и оба не услышали, что он сказал.

Терентий ожидал, что у них на плечах покажутся «универсалы», но этого не произошло.

– Да они безоружны, как и мы! – догадался десантник.

– В таком случае у нас равные шансы, это радует. Давайте разберёмся с ними по-мужски и поищем хозяев бункера.

– Мы внутри Роя, – тихо сказала Флора. – Вернее, внутри приёмного модуля хронолинии.

– Думаешь?

– Уверена!

– Майор?

– Я тоже считаю, что мы на месте, – сказал Терентий. – Это и в самом деле финиш-камера Роя.

– Тогда почему он молчит? Почему не появится? Почему отключил всю нашу технику?

– Почему отключил – не знаю, но он послал к нам парламентёров.

– Этих уродов?

– Наверно, что было под рукой.

Холост умолк, подождал немного, свернул шлем. За ним последовала Флора.

– Давайте спокойно поговорим, – предложила она каскадёрам. – А лучше вызовите босса, чтобы не повторять то, что мы скажем вам.

– Мы и есть босс, – тем же равнодушным голосом проговорил Саид. – И мы великодушны. Если согласитесь вернуться туда, откуда стартовали, мы оставим вас в живых.

– Потрясающее великодушие! – хмыкнул Холост.

– Повторяю наше предложение, – сказала девушка ровным голосом. – Вы всего лишь курьеры, слуги, шестёрки, если хотите. Позовите босса, принимающего решения.

– Это следует понимать как ответ «нет»?

– Это следует понимать как предупреждение.

– Вы умрёте!

– Ну и мудак же ты высокомерный! – с восхищением и одновременно с презрением сказал Холост. – Иди сюда, я всуну твой язык тебе в задницу!

Флора не выдержала, фыркнула.

– Что за лексикон, полковник?

– Тот, какого они достойны! – огрызнулся Степан.

– Вы поосторожнее, – сказал Терентий, – их «скорпионы» тоже не работают, но, как изменённые, они наверняка имеют нейроударные гаджеты!

– Не учи учёного, майор! – оскалился Холост. – Берите вдвоём этого, слева, я возьму второго!

И, словно дождавшись его решения, измы бросились в атаку.

О том, что они не напрасно мнят себя суперменами, Терентий догадывался и раньше, тем более что успел убедиться в их профпригодности: в тех стычках ему и спутникам просто повезло, так сложились обстоятельства, что они выиграли. Здесь же, в финиш-камере, под боком мёртвого катера, ничто не мешало изменённым проявить все свои боевые качества, что они и продемонстрировали.

Саид, сорвавшись с места, практически исчез в воздухе от скорости, и первый же удар каскадёра пробил защиту десантника, несмотря на его умение владеть темпом. Показалось, что в грудь врезалось чугунное ядро старинной мортиры! Если бы не костюм, сшитый из трёхслойного материала, реагирующего на удары усилением твёрдости в точке удара, кулак Саида мог, наверно, пробить грудную клетку Терентия. К счастью, реакция всё-таки помогла ему выдержать «ядро», и, хотя его отнесло к «голему», на ногах десантник удержался.

Саид, действуя в том же стиле, обрушился на Флору как призрак Терминатора, и девушке пришлось в течение трёх секунд отражать град ударов противника, пока Терентий приходил в себя. Если бы не её подготовка, каскадёр, наверно, убил бы девушку прямым ударом в лоб. Однако она хорошо маневрировала, не подставляя голову, и Терентий успел прийти ей на помощь.

Смотреть на то, как сражается со своим противником Холост, времени не было, и десантник лишь мельком мог оценить рубку полковника с изменённым, также владеющим темповым режимом рукопашного боя. Их почти не было видно, то из-за скорости движений, то из-за перемещения за корпус «голема». Ясно было лишь одно: Степан не проигрывал.

Флора сделала великолепный финт, отвлекая Саида и заставляя его отступить, и Терентий с ходу нанёс ему удар в затылок, усилием воли превращая кулак и всю руку до локтя в «стальной лом». Невероятным образом каскадёр почти сошёл с вектора удара, будто у него были глаза на спине, но – лишь почти. «Лом» пробил кость черепа под ухом, и Саид завертелся юлой, перестав наносить удары Флоре. Воспользовавшись моментом, девушка сама прыгнула к нему навстречу и отработала «нижний фляк» – удар ногой по ногам противника, отчего кружащийся Саид отшатнулся, падая навзничь, и Терентий, не теряя ни мгновения, добил его таким же «стальным ломом» в лицо, вогнав кости сломанного носа в мозг изменённого.

Однако и после этого каскадёр вскочил разгибом вперёд – вместо лица – кровавая маска! – и выстрелил из персонального пси-разрядника. Стоппер был выращен в его теле как дополнительный орган, о чём стало понятно позднее; у Терентия тоже имелся нанодрон, но не такой мощный. Флора вздрогнула и безвольно застыла на месте. Если бы Саид нанёс ей удар в лицо, она безусловно погибла бы. Но ни ударить, ни выстрелить в десантника Саид не успел, ещё один «лом» свернул ему шею. Мелко перебирая ногами, каскадёр с головой, откинутой на сломанной шее на спину, отступил и осел на сиреневый куст в нескольких шагах от места боя.

Терентий бросился было к Флоре, но развернулся, вспомнив о полковнике.

Впрочем, его помощь Холосту не потребовалась. Как раз в этот момент сверкнула яркая вспышка, воздух пробила тугая волна взрыва, и десантник увидел, как тело противника Степана разрывается на части. Отделившаяся от туловища голова Шограна, пролетев с десяток метров, упала за кусты. Ошеломлённый Терентий глянул на Холоста и увидел в его руке аннигилятор. Тот самый, которым полковник недавно угрожал спутникам на Меркурии, считая Терентия «шпионом инопланетян». Но потом об оружии забыли, и вот оказалось, что Степан так и таскал излучатель с собой до нынешнего инцидента.

Раздался шлепок: Флора упала.

Терентий обернулся как ужаленный, метнулся к ней, приподнял голову.

– Фло!

Девушка не ответила. Глаза у неё были открыты, но она ничего не видела, бледнея с каждой секундой.

– Что?! – подскочил Холост.

– Он в неё выстрелил!

– Стоппер?!

– Не знаю. Наши лечебные комплексы не помогут, нет питания.

– Наряду с «вшинником» у неё должна быть вписана программа индивидуального восстановления. Надо её активировать.

– Как?

Холост осклабился.

– Через рот, своим восстановителем.

– Через…

– Отойди.

– Нет уж! – упёрся Терентий. – Я сам, извини!

Он активировал нанодронную систему позвоночника и поцеловал Флору, волевым усилием отправляя «лекаря» в голову любимой.

Он не знал, сколько времени потребуется нанодрону для преодоления пути от собственного позвоночника к мозгу девушки, поэтому не отнимал губы минуты две, пока Холост не пробурчал ему в спину:

– Хватит, поцелуйщик!

Десантник оторвался от губ девушки, перевёл дыхание, всматриваясь в её лицо, начинавшее розоветь. Сглотнул, чувствуя ком в горле.

– Слава богу!

– Что… случилось? – едва слышно спросила она.

– Тебя угостили из стоппера, – буркнул Холост. – Как и меня.

– Помогите…

Мужчины с двух сторон приподняли девушку, помогли встать.

– Голова кружится…

– Ещё бы, после такого поцелуя, – покривил губы полковник.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Какого поцелуя?

Холост кивнул на смутившегося десантника.

– Он пересадил тебе свой нанорезерв.

– Как?

– Говорю же – через поцелуй.

Флора несколько мгновений смотрела на Терентия, улыбнулась, чмокнула в щёку.

– Поняла… лекарь ты мой…

– Кончайте этот детский сад! – перебил её Холост. – Пора искать босса, время не ждёт.

Флора покачала головой, выгнула спину, прошлась по траве, разглядывая останки Шограна и тело Саида. Поёжилась.

– Жуть!

– Они получили что хотели.

– А мне их жаль. У нас ведь тоже много бионаворотов наподобие «вшинников» и нанорезерва, но мы остались людьми, а они нет.

– Ты ещё Улиуллина пожалей! Чистая нелюдь!

Флора хотела ответить, и в этот момент по ангару прокатился низкий гул.

Светящийся купол над холмом мигнул, выдавливая из себя прозрачную каплю не то воды, не то света величиной со слона. Капля сорвалась вниз, вынуждая людей отступить к «голему», осела линзой, бросившей вверх фонтаны свечения, и превратилась в пятиметрового кентавра с торсом медведя панды.

– Вот и хозяин! – проговорил Холост. – Прошу любить и жаловать.

Сажин пришёл в себя через минуту после того, как напавшая на него и Нордоона пара биомехов скрылась за дверью модуля. Боли он не чувствовал, импульс подавления воли (смуглолицый бандит стрелял из суггестора «гюрза», называемого в просторечии стоппером) действовал на весь организм и отключил нервную систему. Лишь благодаря вживлённому в тело антидот-генератору, вовремя запустившему сердце поручика и прочистившему сознание, он и выжил.

Пытаясь изменить позу, Сажин с трудом повернул голову к двери модуля и увидел загоревшийся на ней транспарант: «Не входить! Идёт запуск!»

Выругавшись, он попробовал вызвать командира группы, но тот не отозвался. Выругался ещё раз. Что-то бубнил радиотранслятор станции, и поручик, напрягаясь, услышал, что радио шлюза передаёт сигнал тревоги. Собравшись с силами, он встал, не чувствуя ног, однако упал лицом к неподвижному телу напарника. Судя по раскинутым в стороны рукам, Нордоон был мёртв.

В ухе пискнуло.

Сажин выдал облегчённый вздох: наконец-то отозвался командир полковник Климук. Выслушав поручика, тот коротко ответил:

– Жди, идём к тебе!

Мухин в этот момент находился уже в Плесецке, на совещании с руководителями Ликвидугро. Надо было срочно отправлять к Солонцу эскадру пограничных заградителей, чтобы перекрыть доступ спецслужб иностранных государств и корпораций, направляющих в зону действия протокола ВВУ свои корабли.

Совбез СОН однажды попытался выдать распоряжение всем членам Совета о подготовке к переселению человечества на планеты звезды Траппист[19], но два члена Совбеза, Россия и Индия, не дали хода документу, имея право вето, и председатель Совбеза Мишель Лундквист, естественно один из эмиссаров Роя, наравне с президентом СОН в резкой форме потребовал от президентов России и Индии изменить своё решение. Такого ещё не было в мировой политической практике, чтобы глава Совета безопасности Союза Объединённых Наций грозил членам Совета безопасности, и над этим пассажем можно было бы посмеяться, если бы не один нюанс: Совбез собирался направить к российской станции «Салют» объединённый космический флот Европы и Северной Америки. Поэтому к заявлению Лундквиста стоило отнестись самым серьёзным образом.

На месте президента Мухин, наверно, отбрил бы главу Совбеза СОН, да так, что тот вряд ли нашёл бы ответ. Однако российский президент слыл человеком «шаг вперёд, два назад» и пообещал «озабоченно подумать» над предложением руководителей СОН, мнящих себя повелителями человечества.

Поскольку председатель российского Совбеза пока молчал, Фёдор Афанасьевич решил упредить заседание, для чего и собрал руководителей ведомств, чтобы к моменту встречи с президентом иметь план действий.

В Плесецке присутствовал и прибывший на Землю с «Салюта» директор Коскона Фарниев, причём не в формате онлайн, а вживую. Его люди работали во всех структурах меркурианской зоны, и Фарниев оставил на станции вместо себя полковника Климука, чей прапрадед в две тысячи семьдесят восьмом году участвовал в борьбе с вторжением Улья. Узнав от него о происшествии на станции, случившемся сразу после того, как оба покинули «Салют», Фарниев и сообщил Мухину о звонке полковника с борта станции.

– Какой запуск?! – не понял директор ФСБ, услышав, что модуль произвёл запуск. – Кто, кого, куда послал?!

– На двери модуля горит транспарант «Идёт запуск». Это всё, что сообщил полковник.

– Смоленский заявил, что модуль работает как нейтринный…

– Очевидно не только как прожектор. Я понял так, что внутрь пробились телохраны Улиуллина и совершили таинственный запуск. Кстати, перед ними в модуле побывали наши беглецы: Дрёмова, Холост и Дергачёв.

– Час от часу не легче! Но ведь телохраны министра были задержаны!

– Оба бойцы высочайшего класса, да ещё и каскадёры-изменённые, так что ничего удивительного в том, что они освободились, нет. Охрана станции наверняка перебита.

– Но охрана на девяносто процентов – боты!

– А парни Улиуллина – изменённые!

– В таком случае надо срочно гнать на станцию!

– Климук справится.

– Мне надо было объявить режим SS раньше! Тогда этого не случилось бы! Это я виноват! Немедленно возвращаюсь на «Салют»!

– Тогда и я с вами, – объявил Фарниев.

Мухин подозвал заместителя и объяснил ему, что ему понадобилось срочно вылетать на «Салют».

– Пусть Роман Григорьевич отложит совещание.

Речь шла о председателе российского Совбеза.

– Безусловно отложит, – согласился зам.

Так как «Салют» уже был оборудован кабиной метро, весь марш-бросок по линии «космодром Плесецка – борт станции над Солнцем» уложился в шесть минут, если учитывать пятиминутную пробежку по коридорам центра.

Ещё через три минуты Мухин, Фарниев и трое бойцов спецназа ФСБ ворвались в шлюзовой узел, соединяющий модуль центрального поста управления с линзой модуля нейтринного прожектора. Здесь уже суетились медики станции, две женщины в белых униках, хлопоча над телами поручика Сажина и Нордоона, а также пятеро мужчин в боевых «скорпионах». Один из мужчин, кряжистый, мощный, каменнолицый, со светящимися рыжими глазами, вытянулся перед Фарниевым, кинув руку к виску.

– Товарищ генерал…

– Отставить, полковник, – подал ему руку глава Коскона и повернулся к Мухину. – Это полковник Климук.

Директор ФСБ кивнул, задержав взгляд на двери модуля, на которой горела надпись: «Не входить! Идёт запуск!»

– Туда не заглядывали?

– Вход заблокирован изнутри, – доложил Климук глуховатым баском. – Светодан, компьютер станции, хотя и имеет связь с компьютером модуля, но не управляет им.

– Нужен профессионал-хакер или «взломщик», – сказал Фарниев. – Им отсутствие связи не помеха.

Климук снова кивнул.

– Послали за жилетом, но такие комплексы есть только в арсеналах Ликвидугро.

– Долго ждать?

– Ещё минут десять.

– Хорошо, работайте.

Мухин и Фарниев отошли к гравиплату, на который погрузили тело Сажина. С поручика уже сняли костюм и нацепили на него «черепашку» биоадаптера. Поручик был в сознании, хотя лицо парня выглядело как белая маска.

– Они… напали… внезапно… товарищ генерал, – еле слышно проговорил он. – Я… виноват… не сориентировался.

– Лежи, – махнул рукой директор Коскона, – ты действовал правильно. Эти негодяи не переговаривались между собой?

– Я не слышал… но у них стопперы…

– Разберёмся.

Подошёл Климук.

– Мы связались с компьютером станции. Он услышал две фразы атакантов, когда те входили в модуль. Первая: «У нас не больше минуты», вторая: «Поставь на десять».

Мухин и Фарниев переглянулись.

– Это всё?

– Так точно.

– Что значит – «поставь на десять»?

– Думаю, они оставили мину-закладку.

– Которая должна сработать через десять минут! Сколько времени прошло с момента их ухода?

Полковник нахмурился.

– Точно больше десяти! Но тут надо учесть время, потраченное ими на программирование внутри модуля и на промежуточные операции.

– Это какие?

– Обычные действия, какими люди обслуживают сами себя. Даже на то, чтобы почесать затылок, требуются секунды.

Мухин замер, потряс головой.

– Всем «на уши»! ВВУ Э-2! Отсчёт пошёл!

Из всех толпившихся в шлюзовом отсеке людей лишь женщины-медики не сразу поняли смысл приказа, продолжая неспешно колдовать над телами спецназовцев. Остальные были людьми военными и не потеряли ни мгновенья, начиная действовать по формату «внезапно возникшей угрозы»: Э-2 означало – «экстремальная эвакуация»!

Через минуту возле входа в модуль остались только трое: Мухин, Фарниев и Климук. Подчинённые полковника и спутники директора бросились помогать персоналу станции эвакуироваться.

– Хреновое чувство, – пожаловался глава Коскона, сморщившись. – Будто над головой висит топор.

– А вам вообще-то здесь делать нечего, – сказал Мухин, считая в уме секунды.

– Вам тоже, – парировал контрразведчик.

– Идите оба, товарищи генералы, – пробасил Климук. – Ваша помощь не понадобится.

– Надо же знать, куда делись шавки министра, – спокойно произнёс Мухин.

В отсеке появились двое парней, оба – не боты. Один нёс пакет в разводах камуфляжа.

– Вынимай! – скомандовал Фарниев.

– Помочь? – спросил Мухин.

– Не уверен, что это необходимо.

– Не ради славы, а пользы для.

– Вы пользовались «взломщиком»?

– Н-нет.

– Тогда разрешите доверить это дело специалистам.

Развернули хакер-жилет, и Климук, скинув «скорпион», ловко надел его, пригнав по фигуре. Потом так же ловко и быстро накинул спецкостюм. Не говоря ни слова, вытащил два серебристых диска размером с монету, налепил на виски и подошёл к двери с мигающим алым транспарантом.

Генералы наблюдали за ним, не двигаясь с места.

Прошла минута.

По спине Фёдора Афанасьевича просыпалась струйка мурашек, и терафим предложил ему успокаивающее. «Сам глотай», – посоветовал ему Мухин. Вслух же сказал:

– Может, Светодан всё-таки поможет?

– Подождите.

Транспарант на двери погас. Звякнуло. Дверь начала уходить в косяк.

Климук зарастил шлем и шагнул за порог.

Мухин хотел пойти за ним, но Фарниев остановил директора, также опуская конус шлема.

– Не спешите, Фёдор Афанасьевич. И лучше загерметизируйтесь.

Климук позвал их через минуту:

– Сюда!

Ворвались в небольшой зал, стены которого мерцали дымными разводами. Семь кресел, семь вириалов – шишковидных панелек с россыпями огоньков – и провал в поясе обзора, показывающий тоннель, уходящий в багровые пламенные бездны. И семь неподвижных фигур в креслах! Шесть операторов и руководитель группы Смоленский. Мёртвые, судя по их неподвижности и молчанию.

– Что тут произошло?!

– Убиты! – пробурчал Климук.

– Кем?!

– До нас тут побывали мутанты Улиуллина.

– Дьявольщина! И где они?!

Никто Мухину не ответил.

– Что за дырка? – осведомился он, обнаружив в глубине виома тоннель.

– Модуль пробил дырку в глуби Солнца, – сказал Фарниев.

– Сюда смотрите! – сказал Климук, ткнув рукой в тёмно-синий квадрат перед крайним креслом.

В глубине квадрата плавало число 149, мячиком отскакивая от обрезов экрана. При этом число всё время сокращалось: 149… 148… 147…

– Это то, о чём я подумал? – пробормотал Фёдор Афанасьевич.

– Отсчёт, – обронил слово Климук. – Эти ублюдки запрограммировали комп модуля на разгерметизацию, и программа сработает через сто сорок пять… сто сорок четыре секунды.

– Через две минуты с хвостиком, – уточнил Фарниев хладнокровно.

– Успеем добежать до метро?

– Нет.

– Хакер не поможет?

– Уже работает, но он не волшебник.

Фарниев прошёлся по залу, сложив руки за спиной. Сел в кресло, шлёпнув ладонью по соседнему подлокотнику.

– Садитесь, Фёдор Афанасьевич. Как говорят в таких случаях: в ногах правды нет.

Мухин засмеялся.

Директор контрразведки повернулся к нему, откинул шлем. На лице Фарниева было написано удивление.

– Вы радуетесь?

– Вспомнил древнюю шутку.

– Поделитесь.

– Вот вы сказали – в ногах правды нет. Но её нет и выше.

Контрразведчик с улыбкой покачал головой.

– Изречение пессимиста. Где-то она ведь есть, правда? Пусть не в прошлом и в настоящем, но хотя бы в будущем.

– Подождём, – согласился генерал.

Кентавр сделал прыжок, голова панды раскрыла пасть, полную ослепительно белых зубов, и воздух прорезал грозный рык, напоминающий трубный зов слона.

Однако трое землян перед ним не бросились бежать и даже не попятились, стоя плечом к плечу. Только Холост проворчал, ни на кого не глядя:

– Вообще-то у меня наготове аннигилятор.

Никто ему не ответил.

Чудище, от которого у трёхлетнего ребёнка наверняка случилась бы истерика, растопырило передние многопалые лапы, нависло над людьми, но между ним и беглецами проявилась прозрачная плёночка, и оно замерло.

Холост оглянулся, и Терентия продрал мороз: глаза полковника светились как два фонаря!

– Бегите в катер! – проговорил он глубоким баритоном, который вовсе не был его обычным голосом. – Я ограничен и не смогу долго удерживать временную флуктуацию.

Терентий глянул на Флору.

Девушка смотрела на Холоста, сдвинув брови, но лицо её было спокойно.

– Кто ты, полковник?

– Не догадываешься?

– Агент Роя! – пробормотал Терентий.

– Ошибаешься, майор.

– Улей! – сказала Флора.

– Точнее, его посланник.

– И всё это время ты прятался под личиной…

– Нет, всё это время я сидел на нём, а сначала на твоём избраннике, – Холост кивнул на десантника, – как обычный хакер-жилет.

– «Взломщик»?!

– Верно.

– Но… зачем… то есть как ты… как вы могли предугадать…

Холост улыбнулся.

– Надо же было присмотреть за вашим домом, после того как я чуть не заморозил Землю. Вот я и нашёл способ, оставив наблюдателя. Закладку, как вы любите говорить. Но все вопросы позже, если позволите. Надо поговорить с этим товарищем, выяснить его намерения.

– Его намерения и так понятны, – сказал Терентий. – Взорвать Солнце и уничтожить нас.

Холост покачал головой.

– Не всё так просто.

– Разреши вопрос… извините, разрешите вопрос?

– Без церемоний, в данный момент я на девяносто процентов полковник Холост.

– Я поняла, как вы узнали о наших проблемах, но ведь Рой находится…

– В том же временном диапазоне, что и я, можно сказать, мы соседи. В данный момент моя база находится практически в секунде светового движения от Роя. Хотите посмотреть, как это выглядит со стороны?

– Покажи… те.

Холост засмеялся, и купол над головами людей превратился в глубокий провал космоса, в глубине которого располагались два сияющих миллиардами звёзд облака, одно – в форме сложнейшей розы, другое – в виде шипастой лапы исполинского зверя.

– Роза? – прошептала Флора.

Холост кивнул.

– Это образование случайно, хотя и отражает глубинные связи многомерных коллективных существ, коими являются Рой и Улей.

Изображение «супергалактик» исчезло.

– Потерпите немного, мы поговорим.

– А можно послушать, как вы будете… разговаривать? – спросил Терентий.

– Диалог вряд ли будет длиться больше тысячной доли секунды, но я растяну для вас временной формат.

Нависший над ними кентавро-медведь снова открыл пасть и… растаял белым дымом. Вместо него на холм опустился обыкновенный человек в плаще, плывущем как вода и туман одновременно. Голова у него была, но не человеческая, с огромным вздутиями на лбу с двух сторон, напоминающих бугры на голове быка. Волос не было совсем, рот казался чёрной щелью, а глаза светились холодной мрачной синью.

Холост проследовал к нему, и оба исчезли на короткий миг под сверкнувшим чёрным саваном, который превратился в большой экран. В глубине экрана проявились две фигуры, но уже как мультиперсонажи, состоящие из геометрических фигур. Одна походила на чёрта, вторая на деда Мороза.

Они заговорили.

– Давай начистоту, – предложил Холост-Улей. – Нас, я имею в виду таких, как мы, мало, и мы оба находимся в фазе перехода из энергоинформационного состояния в чисто информационное. Ты ближе, я дальше, хотя и не намного, всего-то на пару триллионов лет. Отличает нас лишь базис рождения: ты результат развития негуманоидного разума, я смесь пород, так сказать, бастард королевской крови, если твой геном представить королевским, а мой как биохимический органический субстрат.

Мультик в глубине экрана вдруг выдал человеческую улыбку и человеческий глаз, подмигнувший слушателям. Таким образом Холост передал им свои чувства.

– Не вижу ничего смешного, – холодно проговорил его собеседник; экран отразил его губы – две чёрные полоски. – Всем известна отвратительная двойственность биохимического интеллекта: величие самопожертвования во имя жизни других и беспощадная жажда власти любой ценой, порождающая предателей. Во всяком случае я завербовал там, на Земле двадцать третьего века, столько предателей, сколько хотел. Это меня заинтересовало, и я ознакомился с историей этой твоей ветви предков. Насколько понял, появление человека разумного было сродни глобальной природной катастрофе, убивающей всё живое на планете! Разве не так?

– Но человек не только разрушает, но и созидает великие культуры.

– Ни одно творение «человека разумного» не компенсирует гибели сотен миллионов живых особей и себе подобных! А в их двадцать первом веке вообще произошёл странный разлом: интеллектуальный прорыв к цифровой системе управления и одновременно нравственный слом, который привёл к череде войн и едва не закончился гибелью цивилизации. И ты хочешь мне доказать, что эта органическая жидкая взвесь – человек – имеет больше права на существование? Люди даже между собой не могут договориться! Не могу поверить, что ты их наследник.

– Я сам иногда удивляюсь, – усмехнулся Холост-Улей той же картиночкой. – Хотя моя система собрана из многих видов интеллекта. Но люди особая стать. Да, они несовершенны и на первый взгляд слишком часто ошибаются. Однако, может быть, они тем и хороши, что могут совершать ошибки? И преодолевать эволюционные последствия? Ведь не только я не свободен от ошибок, а попытка скачать энергию материнской звезды моих предков – это безусловно ошибка, но и ты не учёл человеческий фактор, судя по тому, что у тебя в настоящий момент находится делегация землян? Разве это не ошибка?

– Что ещё за человеческий фактор?

– Стремление человека к альтруизму, если хочешь, их готовность идти на смерть ради друзей и близких, ради вообще незнакомых людей.

– Смерть лишь иная форма жизни.

– Пусть так, но я против такой формы. Оценивать равнозначность этих форм – схоластика. Вернёмся к реальности, а она такова, что мы с тобой и такими же сущностями есть сгустки мысли в кромешной тьме, и наши попытки продлить существование с помощью воровства жизненно необходимых ресурсов из прошлого – ещё одна ошибка глобального характера, едва ли не фатальная. По сути, мы разрушаем свои корни и можем исчезнуть ещё до рождения.

– Это тоже схоластика.

– Нет, виртуальная реальность, но не пустая угроза. А ведь есть более грандиозная задача, нежели разрушение чего бы то ни было и доведение жизни до фазы смерти.

– А это уже человеческие философские заморочки.

Холост-Улей рассмеялся (экран показал смеющиеся губы).

– Возможно, не отрицаю. На десять процентов я человек.

– Так что это за грандиозная задача?

– Сохранение жизни во Вселенной всего-навсего. В том числе с помощью вакуумного фазового перехода и возрождения материи, но при сохранении наших достижений и возможностей. Я недавно попытался пробиться в соседнюю метавселенную Мегаверса, не смог. Так почему бы нам вместе не попытаться создать Вселенную на базе этой по нашим лекалам?

– Я не нуждаюсь в спутниках!

– Напрасно. Объединив усилия, мы могли бы многого достичь. Я ведь знаю, что ты не являешься олицетворением вселенского равнодушия, а тем более зла, несмотря на не биохимическую основу. Подумай. А пока давай перестанем относиться к этим существам с презрением и поможем им совершить подвиг.

– Уточни.

– Вернём их домой.

– Мне безразлична их судьба.

– А мне нет.

– Зачем это тебе?

– Скажем так, это личное. – Холост снова «подмигнул» слушателям: экран нарисовал его глаз. Было непонятно, как он контролирует общение с представителем Роя и даёт возможность оценивать это зрителям.

Мелькнувшая мысль: Улей знает о чувствах полковника к Флоре и вообще читает мысли землян, – заставила Терентия поёжиться.

– Мне нужна энергия, – сказал Рой после крохотной паузы. – Да и запас минус-энтропии очень мал.

– Я дам тебе другой канал, в эпоху рождения первых звёзд, когда Вселенной исполнилось всего триста миллионов лет. Качай сколько влезет, материя в ту эпоху ещё не достигла уровня интеллектуального познания. Тогда начали вспыхивать очень большие термоядерные костры. Я посещал те времена ради любопытства.

Рой сделал ещё одну небольшую паузу.

– Я подумаю.

– Это надо сделать сейчас, мои гости не могут ждать. К тому же ты всадил в их звезду вирус катализации термояда, и лучше вовремя остановить этот процесс.

– Подождут! – отрезал переговорщик.

– И всё же…

Собеседник полковника встал, глаза его вспыхнули ледяной синью. Подобие стула, на котором он сидел, испарилось.

– Разговор окончен!

– Ну вот, – грустно сказал Холост, поднимаясь, – ведёшь себя как хозяин со слугой, а говорил, что это я потомок хищников.

Фигура парламентёра стала таять. Но Холост удержал его движением пальца.

– Так мы подождём, босс?

Быкоголовый посланник Роя снова выдал глазами синий огонь и исчез.

Холост какое-то время стоял на месте, склонив голову к плечу, будто прислушивался к чему-то, потом быстро подошёл с озабоченным выражением лица.

– В катер!

Терентий и Флора молча смотрели на полковника.

Он поморщился.

– Надо уходить.

– Куда?! – не поняла Флора.

– Ко мне.

– Но катер… вырублен!

– Посмотрим. Поспешите, спасители миров.

– Разве нам что-то угрожает?

– Этот парень упрямее, чем я думал. – Холост обошёл труп Саида и разорванное на куски тело Шограна, скрылся в люке «голема».

Опомнившиеся спутники забрались в кабину, где одиноко светился уголёк аварийного режима, расселись. Холост ушёл мыслями в себя, и через минуту по стенам кабины пробежала световая судорога. Включился вириал, высветив несколько окошечек. Заработал компьютер:

– Приношу извинения, готов служить.

– Боевая тревога! – объявил Холост без особого, впрочем, волнения.

– Что ты хочешь делать? – спросила девушка.

Полковник посмотрел на неё как из пещеры, и Терентий вздрогнул: в данный момент командовал телом Холоста не его владелец.

– Придётся сбегать отсюда через канализацию. Загерметизируйтесь.

– Но скафы не работают…

– Проверьте, я снял блоки.

Терентий вызвал бот костюма, и тот действительно отозвался стандартным «готов служить».

Катер закрыл люк, выдавил из кабины чужой воздух, наполнил её земным, взлетел.

– Что это было? Почему при выходе у нас выключилась вся аппаратура?

Холост, а вернее его «пилот», не ответил.

«Голем» зигзагом метнулся по залу, за несколько секунд сделав два десятка нырков.

– Что ты ищешь? – спросила Флора.

– Мы находимся внутри камеры хронопортала, – ответил полковник. – Рой остался недоволен тем, что ему мешают завершить проект, и может зашвырнуть нас туда, откуда выбраться будет очень трудно, даже мне.

– У нас полно оружия, – сказал Терентий. – Можем пробить дырку.

– Не хотелось бы с ним ссориться… хотя, может, и придётся. Держитесь, будем таранить слабые места.

– Не разобьёмся?

– Не должны, если учесть, что материал стен камеры не обычная материя, а пена квантово-полевых структур. То, что вы видите, всего лишь в большой степени голографические узоры.

– А ты как видишь?

Холост улыбнулся. В отличие от спутников он не стал герметизировать костюм, и лицо его, лоснящееся металлом, было хорошо видно.

– Как рентген видит человеческий скелет. Я и вас вижу… э-э…

– Скелетами? – фыркнула Флора.

– Ну, не то чтобы…

– Поняла, одежда тебе не помеха.

– Мне и свинец не помеха, и защитные оболочки скафов.

– То есть ты просто подглядываешь за нами!

– Специально – нет. Всё-таки я больше Улей, чем человек.

– Это ты кому-нибудь ещё лапшу на уши вешай! – возмутилась девушка. – Не знала, что тебя интересует порноконтент!

Холост качнул головой.

– Тобой можно любоваться как шедевром искусства. Но могу поклясться, что полковник Холост не увлекается порно.

«Голем» воткнулся носом в пол зала, имитирующий поверхность поросшей травой лужайки, и упруго отскочил, как спортсмен от сетки батута.

Пилот оскалился.

– Понял, не дурак! Поищем ещё.

– Вообще-то этот аппарат имеет ВСП-движок, – заметил Терентий. – Что, если выйти на режим и по «струне» сбежать отсюда?

Холост замер. По его лицу пробежала гамма переживаний, сменяя друг друга. Последним было огорчение, совершенно несвойственное полковнику до этого момента.

– Не прощу! – мотнул он головой.

– За что?! – удивился Терентий.

– Себе не прощу, ведь я знаю о наличии ВСП! Молодцы, кто провожал тебя в поход в будущее. Держитесь, будет не очень приятно!

Полог тьмы, хлынувший в кабину «голема», погасил сознание пассажиров…

Терентий открыл глаза и первые секунды ни о чём не думал, переживая ломоту в костях.

Засуетился штатный оздоровитель костюма, начавший борьбу с неприятными ощущениями хозяина. Лицо обдул прохладный ветерок с приятными запахами трав, по плечам и позвоночнику побежали струйки освежающих массажей.

Десантник огляделся.

В кабине царил полумрак, пробиваемый серебристым свечением над головой. Он поднял голову и на фоне угольно-чёрного пространства увидел красивое ажурное облако в форме цветочного букета. Губы невольно озвучили мысль:

– Улей!

– Совершенно верно, майор, – прилетел откуда-то вибрирующий баритон. – Это моё тело.

Терентий повернул голову и наконец разглядел соседа: Холост сидел, чуть наклонившись вперёд, по-прежнему без шлема, и задумчиво смотрел на «букет».

Зашевелилась Флора.

– Что так темно?

– Мы выскочили из портала, местный континуум давно лишён звёзд.

– А где Рой?

Мерцающее мириадами искр облако отодвинулось левее, исчезло: «голем» развернулся на сто восемьдесят градусов. На месте «букета» возникла ещё одна сложная светящаяся фигура – в форме кита или скорее акулы. Конечно, конфигурации деталей и фрагментов этого гиганта складывались в разные геометрические изгибы, но все вместе они создавали впечатление хищного морского обитателя.

– Рой! – проговорила Флора.

– Вообще-то вы видите, наверно, трёхмерный объект, в то время как мой сосед на самом деле многомерен. Так же, как я сам.

– А он не догонит нас? Не он сам – его слуги…

– Вы в безопасности.

– Как же мы теперь вернёмся домой? А главное, как нам избежать катастрофы со взрывом Солнца?

– Проблема решаема. Я учёл свои прежние промахи и могу переместить вас в любой момент вашего времени. Тебя – в две тысячи двести второй год, его – в две тысячи сто пятидесятый.

– Спасибо! – мрачно буркнул Терентий. – Можно я сам решу, в какой год перейти?

– Может, пусть решает она? Не возражаешь?

Десантник посмотрел на девушку, откинувшую шлем. Лицо у неё было задумчивое.

– То, что ты предложил – переместить нас в родные времена, – это слова Улья или полковника Холоста? – поинтересовалась Флора.

Степан усмехнулся.

– Есть разница?

– Есть.

– Хочешь сказать, что в твоём сердце нет места для меня?

Флора сверкнула глазами.

– Полковник, не заводи старую песню!

– Понял, отхожу в сторону, товарищ майор.

– А это кто сказал? – поинтересовался Терентий, испытавший невероятное облегчение. – Полковник Холост или Улей?

Холост рассмеялся, хотя в его смехе явно читалась нотка горечи.

– Приятно беседовать с умными предками.

– Предками?

– Разумеется, ведь вы, по сути, мои предки, потому что моя основа – человеческая раса со всеми её ошибками и грехами. А значит, вы мои прапрадед и прабабка.

– А это уже говорит Улей, – улыбнулась Флора.

Внезапно светящаяся над катером «акула» шевельнула «плавниками», изогнулась, поворачивая морду к земному аппарату. Черноту беззвёздного космоса прошила злая молния, и «голем» содрогнулся от удара, поколебавшего что-то гораздо больше, чем он сам.

– Сердится мой приятель, – с сожалением проговорил Холост. – Но не беспокойтесь, мы под пузырём поляризованного вакуума. Приглашаю вас к себе.

– Но мы ещё не решили, куда ты нас отправишь! – сердито бросил Терентий.

– Решим.

Десантник упрямо боднул воздух лбом.

– Нет, не надо тянуть, давайте решать сейчас!

– Флора?

Девушка помолчала, поглядывая на «акулу», начавшую увеличиваться в размерах.

– Терентий прав. Если у вас есть возможность помочь нам в Солнечной системе…

– Конечно есть, иначе я не рискнул бы обещать решить проблему. Она весьма проста. Хотя до сих пор существуют истины и возможности, недоступные для меня. Я отправлю вас в две тысячи двести второй год и нейтрализую вирус, запущенный моим приятелем. Мало того, я закрою Солнечную систему от посягательств извне особой временной петлёй, чтобы никто не мог изменить её состояние. Чтобы только от самих людей зависела судьба цивилизации.

– Судя по нашему поведению, мы сами благополучно себя перебьём, – проворчал Терентий.

Холост развёл руками.

– Здесь вам не поможет ни один Улей. Но шанс уцелеть человечеству есть, раз во мне спрятан его геном. Вы не должны вымереть как динозавры. Кстати, в геном Роя включены и хромосомы земных динозавров. Он это помнит. Так что, идём ко мне?

– А не опоздаем нейтрализовать вирус до взрыва Солнца? – спросила Флора.

– Даже если просидим сто лет в тёплом местечке, не опоздаем. Время обратимо, и я могу, как говорил, выбрать любой момент для вашего возвращения. Между прочим, по докладам моих… назовём их наблюдателями, те ваши соотечественники, с которыми вы только что справились, запустили на станции самоликвид-программу. До взрыва у них остались секунды.

Флора и Терентий ошеломлённо переглянулись.

– Секунды?!

– Не волнуйтесь, всё под контролем, мы успеем…

– Нет уж! – воскликнула девушка. – Не надо тянуть до последней секунды, как это делают создатели голливудских блокбастеров! Возвращаемся немедленно!

– Как скажете, – улыбнулся Улей.

– Десять, девять, восемь…

Голос компьютера, начавшего отсчёт, превратился в набат.

– Ну, что там «взломщик»? – спросил Мухин хладнокровно.

Климук виновато развёл руками.

– Он не волшебник.

– Понял. Попрощаемся?

Фарниев молча протянул руку. Но спутники, стоявшие в центре кабины управления модулем, не успели накрыть его ладонь своими.

Пол под ногами мужчин повело из стороны в сторону, будто они стояли на палубе круто повернувшей яхты.

Компьютер замолк на цифре «два».

Виом в центре видеосистемы перед креслами, показывающий глубокий провал в слое багрового пламени, выдал чистое пламя.

Раздался голос компьютера модуля:

– Фиксирую исчезновение тоннеля в недра Солнца.

– Что за шутки? – недовольно спросил Мухин.

Через несколько секунд послышались шаги, голоса, и в зал вбежали ещё трое, среди них женщина.

– Дрёмова? – озадаченно произнёс Климук. – Полковник Холост?! Какими судьбами?!

Флора с улыбкой бросилась к руководителям спецслужб.

Вслед за ней, смущённо улыбаясь, подошёл высокий молодой человек.

Флора взяла его за руку, подвела ближе.

– Майор Дергачёв, хронодесантник.

– А мы тут собрались прощаться, – пробормотал Мухин.

– Рано, мы хотим познакомить вас с очень интересным другом. – Флора показала на Холоста. – Перед вами Улей!

По залу поплыла тишина.

Холост вдруг побледнел. По его лицу пробежала судорога, губы сжались. Он потёр лоб ладонью, прислушался к чему-то и проговорил своим на этот раз голосом:

– Боюсь, вы ошиблись, майор. Полковник Холост, к вашим услугам. Улей… ушёл.

По залу прокатился шумок, и снова стало тихо.

Потом молчание нарушил Терентий:

– Наверно, Улей и в самом деле ушёл, парень скромный, но кое-что он всё-таки оставил.

Холост с недоумением уставился на него.

– Ты о чём?!

Флора вдруг захлопала в ладоши.

– «Взломщик»! Конечно, он оставил хакер-жилет, который и был одним из наблюдателей! Это прямая связь с Ульем!

– Не понял, объясните, – покачал головой Мухин.

– Наблюдатель Улья сидел в компе жилета! А жилет у нас! То есть мы будем всегда иметь возможность узнать будущее.

– Ох, не хотел бы я знать своё будущее, – проворчал Фарниев. – Давно пора запретить законом проникновение в любой временной отрезок.

Климук что-то сказал Мухину, Флора ответила на какой-то вопрос Фарниева, начались разговоры всех со всеми.

Холост отошёл к двери, и в глазах его стояла тоска.

Терентий шестым чувством понял полковника: Степан тоже думал в настоящий момент о будущем, о личном будущем, в котором его желания не могли осуществиться. Но помочь ему десантник ничем не мог.

Да и какое будущее без печали, подумал он, мгновенно забыв об этом, потому что Флора смотрела на него с любовью и обожанием.

Июнь 2023