1.1. ОЗЕРО. НАТ. УТРО

Страшная, несмотря на раннее утро, жара. Над неподвижной гладью небольшого лесного озера клубится туман — вода парит.

Белоруссия. Полесье. Август 1941 года

В озеро окунается, а после расправляет волосы по воде медсестра Лена (22). Когда девушка чуть привстает, — видно, что на ней ничего нет. Совсем. За этой приятной картиной (а Лена очень хороша) с вожделением наблюдает Ваня — парубок с ближнего хутора. Парню всего 17, но он выглядит много старше сверстников за счёт своей мужицкой комплекции. Физиономия у Ивана неприятная: глуповатая, в угрях, по причине перекрёстного прикуса часть нижних зубов выступает вперёд, взгляд недобрый, а сейчас ещё и похотливый. Ваня удобно расположился на стволе ивы, но полноценного просмотра у него так и не получается. Невесть откуда возникший за спиной Особист (40) тычет парню в бок наганом.

ОСОБИСТ

Тихо встал! Не шумим, девушку не пугаем. И — за мной, пока я тебя не прибил. Онанист хренов!

1.2. ХУТОР. НАТ. УТРО

Затерянный в лесу хутор. Сейчас здесь, вокруг да окрест, снуют вооруженные люди, большинство из которых одето по гражданке. Это партизаны. Царит атмосфера суеты и лёгкой нервозности.

1.3.1. ИЗБА. ИНТ. УТРО

Изба, в которой в гордом одиночестве проживает Иван. Сейчас она временно служит в качестве штабной. В горнице за столом двое — Особист и Командир. Они только что завершили разговор с хозяином, и теперь боец Азарёнок выводит Ивана в сени. Под глазом у парня кровоподтёк (хорошо поговорили!). У самого порога Иван угрюмо оборачивается на Особиста, что-то зло бормочет.

ОСОБИСТ

Ты мне побухти ещё! Мало получил? Ещё хочешь?

Азарёнок уводит Ивана.

КОМАНДИР (Лет под 50, с очень усталым лицом)

Угомонись ты, майор. Сам, что ли, никогда за девками не подглядывал?

ОСОБИСТ

Нет!

КОМАНДИР

А я так — да, подглядАл. (Переходит на нарочитый акцент) Як и уси останни парубки с дярёвни. (Усмехнувшись) И девки, кстати, если замечали, орали, конечно, но так… Больше для виду.

ОСОБИСТ

Я так понимаю, это ещё до революции было?

КОМАНДИР

Думаешь, с тех пор инстинкты человеческие изменились?

ОСОБИСТ

Партия и товарищ Сталин учат нас… (Сбивается) А ты… (Сердито) Ты бы ему ещё премию выдал! Салом! Чтоб его инстинкт ещё лучше работал!

КОМАНДИР

А ты бы, майор, конечно, шлёпнул бы парнишку? От имени партии и лично товарища Сталина? Прямо здесь, у амбара, чего там!

ОСОБИСТ

Что ты сказал?!

КОМАНДИР

Что сказал, то сказал. А вот люди бают, личное у тебя к этой семье. Вернее, к тому, что от неё осталось.

ОСОБИСТ

Что за вздор!

КОМАНДИР

Отца Ванькиного это же ты заарестовал? Вредителя, понимаешь, нашел. А следом и бабку — за колдовство и религиозные предрассудки. Только, говорят, сперва ты к ней на поклон ездил, когда Оксана твоя помирала.

Особист вскакивает, роняя табурет.

ОСОБИСТ

Враньё!!! Я — коммунист. И в бабкины сказки не верю! (С недобрым прищуром) А ты, Петрович, гляжу, смелым стал? До войны-то всё больше в пол смотрел… (Срываясь, блажит) Кто?! Кто конкретно эти грязные сплетни распространяет? А ведь это не шуточки! Это клевета не только на меня, но и на наши органы!

КОМАНДИР

Да что там — и на всю партию тоже.

Задохнувшись от возмущения, Особист не может достойно ответить, а далее на него обрушивается воспоминание о том, как два года назад он действительно приезжал к бабке Ивана.

1.4. ФЛЕШБЭК. ИЗБА. ИНТ. ДЕНЬ

Лето 1939 года. Та же самая горница, только вместо Командира за столом сидит строгая статная старуха в платке. На полу, у её ног, Особист. Он на коленях, мало не бьётся головой об пол. За окном хлещет дождь.

ОСОБИСТ

Симоновна, Христом Богом прошу! Прости ты меня! Заклинаю, помоги! Я всё, что хочешь… Не за себя, за Оксанку прошу. Ты ж её с малолетства… Богом молю, не мстись!

СИМОНОВНА

Бога вспомнил… (Цитирует из послания к римлянам) «Не мститесь за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божьему, ибо мне отмщение и аз воздам, говорил Господь».

ОСОБИСТ

Симоновна, молю тебя!

СИМОНОВНА

Богу молись, он милостив. (Вздыхает, качает головой) Ни при чём тут месть. И хотела бы помочь — не смогла б. Вон в окно глянь: бачишь, як льёть? Змеево болото разлилось — не пройти и не проплыть даже мне. А уж я-то там уси тропки знаю, хошь глаза завяжи.

ОСОБИСТ

Да при чём тут Змеево?!

СИМОНОВНА

Живая вода не всем дается. И не всегда. И не каждый год, а только когда сушь приходит великая.

Особист меняется в лице, перебивает.

ОСОБИСТ

Врёшь, ведьма! Мстишь, сволочь старая!

1.3.2. ИЗБА. ИНТ. УТРО

Та же горница. Особист с легким стоном выныривает из воспоминания. Он весь мокрый от пота.

КОМАНДИР

Эк тебя в пот бросило! Вспомнилось что?

ОСОБИСТ

Не. Жарко просто. В хате ещё ничего, а на улице…

КОМАНДИР

Да, жара адова. (Задумывается) Может, она и спасёт нас.

ОСОБИСТ

Думаешь?

Командир пожимает плечами.

КОМАНДИР

Скоро узнаем. В такую жару болота пересыхают. И Змеево тоже… (Усмехается) Старики говорили, что когда Змеево пересыхает, где-то там ключ начинает бить. С живой водой.

ОСОБИСТ

Сказки! Это всё глупые сказки! А ведь ты, Петрович, такой же коммунист, как и я.

КОМАНДИР

С чего ж такой же? У меня, в отличие от тебя, стаж партейный еще до революции пошёл. А насчёт сказок… Может, и так. Может, оно и сказки. Только сказки тоже нужны. В них утешение.

ОСОБИСТ

Во-во. Сейчас нас немец и утешит. Безо всяких сказок.

КОМАНДИР

Знаешь, почему их до сих пор здесь нет? А жарко. Немец ни жару, ни холод не любит. Ждёт, пока солнышко на закат пойдёт. Может, тогда ветерок какой подымется… Да и куда им торопиться? Они ж уверены, что к трясинам нас прижали. А ночи ещё светлые. Вот к вечеру и прибудут. Нас кончать. Так что полдня у нас есть, не больше. (Дальше с командными нотками) Людей в озерце остудить-помыть. Потом покормить. Час на отдых — и всё. Будем через Змеево болото до Ганькиного Бора уходить.

ОСОБИСТ

Думаешь, пройдём?

КОМАНДИР

А что тут думать? Последний бой всегда принять успеем. (Вспоминает) Да, Ивана надо с собой брать!

ОСОБИСТ

Какой толк с него, с недоумка?

Командир несогласно качает головой.

КОМАНДИР

Не скажи. Руки-то у него золотые. (Вздохнув) Да и голова такой же была… Пока в омуте не притоп. Еле откачала его бабка тогда. Вот и стал малость дурковатым… Но руки, повторюсь, золотые. И стреляет отлично.

ОСОБИСТ

Ты, конечно, командир, тебе и решать. (Огрызнувшись) Гляди только, как бы он отлично не в ту сторону стрелять не начал!

КОМАНДИР

Может, хватит нам уже собачиться, майор? Давай на гансов сил и злости оставим. Время покажет, кто прав. Если будет кому это кино смотреть. (Встаёт) Всё, ступай к бойцам. А я комиссара навещу-попрощаюсь…

1.5. ХУТОР. СБОРЫ И ПОСТРОЕНИЕ. НАТ. ДЕНЬ

Помывка партизан в озере, плотный завтрак, погрузка поклажи и легкораненых на телеги. Телег всего три. Сам отряд небольшой (порядка сорока человек) и сильно потрёпанный. Перед выходом командир строит личный состав. Услышав команду, Иван, будучи один, вне зоны видения прочих, достаёт из-под амбарной стрехи немецкий пистолет «Люггер», завёрнутый в тряпицу. Пистолет Иван прячет за пазуху, бормоча при этом что-то невнятное.

Вид у построенного войска ещё тот: у кого-то обувка каши просит, у кого-то с оружием беда. Есть даже вооружённые топорами и просто дубинами. По сути, в полноценной военной форме здесь только один человек — Володя, в петлицах которого кубари лейтенанта. Есть и несколько женщин, одна из них — Лена.

КОМАНДИР

Равняйсь. Смирно. Бойцы! Времени на долгие речи нет. Немцы рядом. Пойдём через Змеево болото. Идти тихо. Не кричать, не стрелять, котелками не брякать. Идём колонной по два, с интервалом пять метров между парами. Первая телега — через две пары. Вторая — ещё через две. И третья — так же. Лошадей беречь больше, чем себя. Друг за дружкой тоже приглядывай! Всё. Нале-во. Шагом марш.

1.6. ЛЕСНАЯ ДОРОГА. НАТ. ДЕНЬ

Маленькая колонна партизан уходит к болоту. Держась за третью телегу, идет угрюмый Иван. У самого болота перед кромкой чахлого леса он в последний раз оглядывается.

1.7. ХУТОР. ПЛОЩАДЬ. НАТ. ДЕНЬ

Установленное в центре хутора ржавое било[1]. Уже совсем седой, но ещё с прямой спиной старик Лукич бьёт в него, созывая народ. Люди подтягиваются на площадь, их немного, преимущественно бабы, ребятишки. Мужчины представлены парочкой глубоких стариков да одноруким инвалидом Афанасием (50).

СТАРОСТА

Уж простите, хуторяне. Худые у меня для вас вести.

АФАНАСИЙ

Эк удивил. Так ведь иных по нынешним временам не бывает. Так что валяй, Лукич, излагай.

СТАРОСТА

По всему, ближе к вечеру сызнова немец в гости заявится.

СТАРУХА ГЛАФИРА

От таких гостей мясо слезет с костей.

СТАРОСТА

А ну цыц, Глафира! Тебе слова дадено не было.

СТАРУХА ГЛАФИРА

А кто ты есть такой, чтоб мне рот затыкать? Думаешь, ежели тебя германцы верховодить поставили, теперь и слова поперёк не скажи? Да тьфу на тебя!

АФАНАСИЙ

Бабка Глафира! Угомонись!

АГАТА

И то правда! (Старухе) Чего ты до нёго чипляешься? Сама знаешь, не по своей воле Лукич в старосты подался.

Но старуха гнёт своё.

СТАРУХА ГЛАФИРА

Кто в кони пошёл — вот тот пущай и возит. А я сёдня последнее, что по сусекам наскребла, нашим хлопцам в дорогу всучила. Так что извиняйте, православныя, для германцев разносолов не осталось. А ежели даже и есть ещё чего — во им! (Показывает кукиш)

СТАРОСТА

Ты, Глафира, который год свой срок на этой земле перехаживаешь. Потому тебе хошь трава не расти, можно и фиги немцу казать. А я… (Обводит взглядом собравшихся) за всё обчество пекусь. Вон (кивает на детишек) наперёд всего за эту сопливую команду. Разницу чуешь? Потому вот какой будет вам, хуторяне, мой наказ: немцы, как заявятся, всенепременно про партизан спрашивать будут. Так вы не юлите, отвечайте, как оно как бы есть. Дескать, да, было дело: вчерась заявились, встали ночлегом, переночевали, утром ушли. Трёх лошадей по дворам забрали да три же телеги обчественные реквизировали. А попробуй не дать, коли они с оружием? А куда ушли — Бог весть, нам про то не докладали. Всё ясно?

Бабы понимающе кивают головами. Одна из них — разбитная бабёнка Анфиса интересуется.

АНФИСА

Лукич! А то правда, что Ванька-дурачок с партизанами ушёл?

СТАРОСТА

Правда. Уж не знаю, на шута он им сдался.

АНФИСА

Получается, хата Симоновны таперича свободная?

СТАРОСТА

А тебе-то что?

АНФИСА

Може, я переселиться туда желаю. У меня в дому крыша зовсим худая, вот-вот провалится, а латать кому? Мужичков нетути.

СТАРУХА ГЛАФИРА

Сдурела, баба?! Там же нечистый водится! (Осеняет себя крестным знамением)

АНФИСА

Да по мне — хошь бы и нечистый, было б тяпло да чисто. И вообще. Може, я эта, как её… Атеистка, во!

СТАРУХА ГЛАФИРА

Тьфу на тебя! Сатана в юбке!

КТО-ТО ИЗ БАБ

А ты, Анфиска, немцев попроси. Пусть пособят. Они и крышу покроют, и тебя самою заодно.

Бабы дружно гогочут.

СТАРОСТА

А ну цыц! Я так полагаю, что хату Ванькину, ноне пустую, мы для немцев оставим. Пусть уж лучше они там наособицу наездами обретаются.

СТАРУХА

В кои-то веки умное слово сказал. Нечистый германцу — самая та компания.

СТАРОСТА

Вот такие, хуторяне, будут мои печальные слова. На этом — всё, расходимся. Да, и собак, у кого остались, поховайте. Мне немцы ещё в прошлый раз такое указание выдали… (Люди печально расходятся) Агата, задержись.

АФАНАСИЙ

Лукич, так мы на озеро едем?

СТАРОСТА

Да-да, ступай, запрягай свою Звёздочку. Я сейчас.

Староста подходит к Агате. Это молодая девушка, ровесница Лены. Но если в той угадывалось явное городское, даже столичное, то здесь — типичная деревенская классика: кровь с молоком, полна пазуха, толстая коса. Всем хороша девка, только лицо подкачало, рябое — щёки, лоб густо усыпаны оставленными оспой шрамами и рытвинами.

СТАРОСТА

Раненого комиссара у тебя в хате оставили?

АГАТА

Какого раненого? О чём ты, Лукич?

СТАРОСТА

Ты мне, девка, зубы не заговаривай! Как он? Ходить может?

АГАТА

Какое! Мало что ноги перебиты и кровищи потерял — у-уу, так ещё лихоманка началась. Вторые сутки в жару да в бреду мечется… Думала, може, у Ваньки от бабки травки какие целебные остались, а он, вишь, с партизанами возьми да уйди. (Подозрительно) А ты откудова про комиссара знаешь?

СТАРОСТА

Анфиска мне доложилась. Она вчера в огороде допоздна возилась и видела, как его к тебе тишком заносили.

Агата всплёскивает руками.

АГАТА

Охушки! Ой, худо, что видала!

СТАРОСТА

Да уж ничего хорошего. От этой стерьвы чего угодно ожидать можно. (Поразмыслив) Мы сейчас с Афанасием на озеро съездим, перемёты проверим. (Кривится) Немец, он дюже до нашей рыбки охоч. Растудыть ему в дышло!.. В общем, через пару часиков загляни ко мне, я тебе уксусу для компрессов отолью. Заодно померкуем, что с комиссаром твоим дале делать станем. По всему, лучше бы переховать его куда, от греха.

АГАТА

Спасибо, Лукич.

СТАРОСТА

Да что там спасибо. Нам бы только очередное ихнее пришествие пережить. А там, глядишь, и махнёт немчура на нас рукой. И то сказать — чего с нас ещё взять, когда и так до нитки раздели? (В сердцах) Что свои, что чужие.

АГАТА

Не гневи Бога, Лукич! Свои — они за нас кровь проливают!

СТАРОСТА

Угу. Проливают, комарью на радость. Через Змеево болото драпают, язви их.

АГАТА

Да, пока драпают. Но ведь при этом — бьются?

СТАРОСТА

Бьются. Да только пока всё больше что о стену горох. Бьются.

АГАТА

А я — веришь, нет — кабы ихний командир не попросил за раненым приглядеть, тоже, как Иван, с ними бы ушла.

СТАРОСТА

Отчего ж, верю. При твоих младых годах, да ещё и с такой… хм… (Усмехается) пышной конституцией, немцу на глаза лучше лишний раз не попадаться. Этим иродам девку спортить — всё равно как мне сморкнуться.

АГАТА

Типун тебе на язык! (Сердито уходит, колыхнув грудями, и досадливо бормочет под нос о наболевшем) Как же, немцы… На меня и свои-то не больно заглядываются.

1.8.1. РЕКА. ОТМЕЛЬ. НАТ. ДЕНЬ

Излучина реки, что в десяти километрах от покинутого бойцами хутора. На песчаной отмели, опустив ноги до колен в воду, лежат два породистых немца («истинные арийцы»), из одежды на них — только армейские трусы с орлом. В мокрый песок вдавлена большая бутылка белого вина. Бутылка уже наполовину пуста, впрочем, это легчайшее, меньше десяти градусов, мозельское вино. Немцы похожи, как родные братья, — ну так они и есть родные братья. Чуть выше по склону стоят раскладной столик с закусками и раскладные стулья, на которых развешаны мундиры: черный «эсэсовский» с кубиками гауптштурмфюрера и серо-зеленый мундир с майорскими погонами и бляхой и особыми нашивками фельджандармерии. Начищенные сапоги братьев блестят на солнце. Неподалёку двое часовых с автоматами изнывают от жары. В сторонке от них в тени раскидистой ивы дремлет Рильке — возрастной слуга, он же денщик Карла.

КАРЛ фон БЕРГЕНЗЕЕ

Ты не представляешь, Гюнтер, как я рад тебя видеть! Отец писал, что ты уехал в какую-то секретную командировку в Гималаи и последнее письмо прислал ещё четыре месяца назад.

ГЮНТЕР фон БЕРГЕНЗЕЕ

Наш дорогой Агроном[2] гоняет всю «Аненербе»[3], как гончих псов. Он одержим мистикой, грезит сокровищами Шамбалы и духом древних ариев. (Усмехается) Считает, в Гималаях скрываются подлинные правители Земли.

КАРЛ

А что, они действительно скрываются?

ГЮНТЕР

Не знаю. Я видел только маленьких грязных шерпов, которые ни от кого не скрываются.

Братья смеются, по очереди прикладываются к бутылке.

ГЮНТЕР

Однако, мой дорогой Карл, ты удивил меня много больше. Как это понимать? (Показывает на майорский мундир) Фельджандармерия, партизаны. И по-прежнему майор. За твои подвиги в Польше, я полагал…

Карл болезненно перебивает младшего брата.

КАРЛ

Да, Польша, подвиги. Какой-то польский сопляк умудрился прострелить мне плечо. А стрелял, подлец, из парабеллума. (Грустно усмехнувшись) Хорошая машинка. Меня словно молотом ударило, я даже не понял, как упал… Это и спасло. Дурачок успел выстрелить еще дважды, пока мои парни не сделали из него решето. А потом из его девушки, которая бросилась его оплакивать. (Отхлёбывает вино, продолжает) Отпуск по ранению, отец, имение… Всё было прекрасно, пока я не решил съездить в Берлин. О, Берлин! Сколько же там ресторанов! Почти столько же, сколько и шлюх… Я пил, и пил много. Мне всё эта девка, польская, покоя не давала. Снилась даже. И в одном дорогом кабаке, ты не поверишь, мне показалось, я её увидел.

ГЮНТЕР

Кого?

КАРЛ

Ту польку, которую даже не знаю, как звали… Короче, схватил её за руку. Достаточно грубо. Схватил.

ГЮНТЕР

И?

КАРЛ

Она с папочкой и мамочкой пришла в ресторан поужинать. Папочка оказался американским послом.

ГЮНТЕР

Тебе не всегда везёт с девушками.

От этих слов Карл вскидывается, будто почуяв скрытый подтекст, но Гюнтер продолжает невозмутимо смотреть на воду, и старший брат, успокоившись, продолжает свой рассказ.

КАРЛ

Скандал был большой. Этот америкашка так разозлился, что отцу пришлось задействовать все свои связи. В итоге — фельджандармерия. Обещали, что временно, пока не уляжется пыль. Но… Я надеялся, что когда мы войдем в Россию… Знаешь, всегда хотел посмотреть Петербург. Ты тогда был ещё маленьким, а вот я прекрасно помню мамины рассказы об этом городе…

Братья замолкают, вспоминая.

1.8. ФЛЕШБЭК

Панорамный вид на имение фон Бергензее. Далее акцент на маленькой кирхе. В ней стоит открытый гроб, в котором лежит довольно молодая женщина. Вокруг стоят: маленькие Карл и Гюнтер, их отец, молодой Рильке, соседи.

1.7.2. РЕКА. ОТМЕЛЬ. НАТ. ДЕНЬ

И снова река, братья-немцы, жаркий август 1941 года.

ГЮНТЕР

Её можно было спасти, если бы не доверчивость отца к нашему дремучему деревенскому эскулапу.

КАРЛ

Оставь, Гюнтер. История не знает сослагательного наклонения. (Улыбается) А я помню, как ты ходил в лес искать живую воду для мамы. Она тоже это знала и очень… была очень рада, что ты у нас такой добрый и такой мечтательный мальчик.

Гюнтер резко садится.

ГЮНТЕР

Ты рассказал ей? (Гневно) Зачем?

КАРЛ

Оставь, Гюнтер! Давай ещё подерёмся, как бывало?.. Мама умерла, а мы выросли. И все сказки остались в детстве.

ГЮНТЕР

Живая вода — не сказка. (После долгой паузы, тихо) Я… Я почти нашел её. В Гималаях.

КАРЛ

Ну вот, а говоришь, что это ваш Агроном одержим мистикой. Ты случайно не от него заразился? Хотя нет, ты болел этим с детства. Правда, я думал, переболел.

В дальнейшей интонации Гюнтера проскальзывают нотки с лёгким оттенком презрения.

ГЮНТЕР

Гиммлер грезит мистической природой абсолютной власти, биокосмизмом и устойчивой связью с давно погибшими рыцарями-тевтонами. А живая вода — это особенное, если хочешь, химическое соединение. У меня есть одна версия…

КАРЛ

Что ж ты тогда не доделал работу в Гималаях?

ГЮНТЕР

У нас в горах погибла целая группа. Мне пришлось вернуться в Берлин. Доклад Агроному вспоминать… неприятно. Представь, этот плебей почти повысил на меня голос. Я еле сдержался. (Привстает) Слушай, а мы не упустим твоих бандитов?

КАРЛ

Нет. (Со вздохом и странным выражением на лице) Не упустим. Деваться им некуда.

1.9. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ДЕНЬ

Отряд продолжает пробираться через болото, вот только, похоже, всё сейчас идёт не по плану: люди суетятся, мечутся, лошади тревожно ржут… Топь не пересохла, точнее — пересохла не до конца. Медсестра Лена срывается с тропы в грязную жижу. Её еле-еле вытаскивают доктор Александр Григорьевич и Ваня. Оказавшись на более-менее твердом участке, Лена пытается оттереть болотную грязь с лица, но её останавливает Иван: он отводит девичью руку, бурчит что-то невнятное и уходит, загребая ногами болотную жижу, в голову колонны.

Иллюстрация Лилии Комиссаровой

ЛЕНА

Я так и не поняла, что он сказал.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Сказал, чтоб вы, Леночка, грязь не оттирали. Тогда мошкА не покусает.

ЛЕНА

Квазимодо. (Поёжившись) Я его боюсь.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Квазимодо, говорите? (Усмехается) А ведь из всей нашей (окидывает взглядом колонну) разношёрстной, скажем так, компании, думается, только вы да я читали Гюго.

ЛЕНА

Это вы к чему?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Так, мысли вслух. Не перестаю удивляться: какие вычурные зигзаги расчерчивает порой Судьба. Я — москвич, вы — ленинградка. Казалось бы, какого чёрта мы с вами сейчас здесь, в этих Полесских болотах, среди всего этого… (Спохватившись, возвращается к теме) А что касается Ивана… Да, парень он странный. Но без него я бы вас из трясины не вытянул. Так что благодарите Ваню. И впредь шагайте аккуратнее.

ЛЕНА

Да куда шагать-то? Кругом топь одна!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Как это куда? Шагать надо в ногу! (С сарказмом) С коммунистическим задором и с песней. Которая строить и жить помогает.

ЛЕНА

Александр Григорьевич, а вы коммунист?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Нет.

ЛЕНА

А почему?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Происхождение неподходящее.

Доктор уходит в голову колонны и, соответственно, от продолжения этого разговора.

1.11. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ГОЛОВА КОЛОННЫ. НАТ. ДЕНЬ

Всё, походный порядок окончательно сбился. Телеги стоят рядом, у лошадей тяжело ходят бока, бойцы переводят дух и устало молчат. К явно не знающему, как поступить дальше, Командиру подходит Иван и что-то бурчит, показывая на большую группу сосен метрах в пятистах. Произнеся свою невнятную тираду, парень идёт к самой перепуганной лошади, начинает её поглаживать и что-то такое нашёптывать.

ОСОБИСТ

Чё он тебе сказал?

КОМАНДИР

Говорит, во-он туда идти надо. Там остров, Малый Змей. А за ним — Большой Змей. На Малом Змее чуток отдышимся и жердей для гати нарубим. Тогда, может, и до Большого дойдём. Там и заночуем. Немец туда к ночи не сунется.

ОСОБИСТ

Сунется… Не сунется… Ты, Петрович, не одного себя этому полудурку доверяешь. А ну как в самую топь укажет?

КОМАНДИР

А зачем же ему нас в топь? Никто ему (акцентируя), кроме тебя, зла не делал. И потом… У тебя что, какой другой план имеется? У меня вот был — да не сработал. Так, может, ты подскажешь? А? Органы, они ведь никогда не ошибаются?

ОСОБИСТ

Ты гляди, Петрович. Дошутишься! (Вздохнув) Только бы нам из топи этой выбраться, а там — посмотрим.

КОМАНДИР

Посмотрим, майор, посмотрим. Нам на многое надо бы повнимательнее посмотреть. (С недобрым прищуром) Например, на то, как это немцы нас, на нашей же земле, вдруг перехитрили да к болотам прижали? Опять же запасные батареи к радиостанции каким-то загадочным образом взяли да и сами собой потерялись. Я уже молчу про…

Задыхаясь от ярости, Особист хватает Командира за руку.

ОСОБИСТ

Да ты!!! Ты это сейчас на что намекаешь?!!!

Командир скидывает руку Особиста.

КОМАНДИР

Не лапай, я тебе не девка! (После паузы, устало) Ладно, майор, идти надо. А про острова эти я и раньше слыхал. Говорят, в начале лета там гадючьи свадьбы такие… Жуть, одним словом. Боишься змей?

ОСОБИСТ

Опасаюсь. Гадов все опасаются.

КОМАНДИР

Все, да не все. Я однажды видел, как Ванька со змеями игрался. И они его мало не кусали, так ещё и тягать себя всяко-разно позволяли. Будто слово какое знает, змеиное.

Особист, не удержавшись, фыркает.

ОСОБИСТ

У тебя, Петрович, то живая вода, то слово змеиное.

КОМАНДИР

А у тебя, майор, в голове, видать, только «Капитал» товарища Маркса и диалектический материализм. (Обращаясь к отряду) Успокойтесь, товарищи. Всё нормально. Ну, сбились малость. На болотах это бывает. Скоро на остров выйдем и привал устроим. Аккуратно следуем за Иваном.

1.11. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ДЕНЬ

Иван, загребая жижу, бредёт впереди колонны. Тропа постепенно начинает идти в гору, жижа уже не выше колена, а лишь по щиколотку. Колонна начинает двигаться быстрее, на лицах людей появляется надежда, атмосфера страха и подавленность постепенно развеиваются.

1.12.1. ИЗЛУЧИНА РЕКИ. НАТ. ДЕНЬ

Братья Карл и Гюнтер купаются. Гюнтер свободно плавает на самой стремнине, а Карл, словно боясь чего-то, плещется у берега. Натешившись, Гюнтер выходит на берег, протягивает руку, помогая выйти брату, смотрит понимающе-сочувственно.

ГЮНТЕР

Так глубину и не… Не приемлешь?

КАРЛ

Хотя бы уже спокойно захожу в воду. Оставим это.

ГЮНТЕР

Ты продолжаешь винить себя, брат. Только ты один. Мы оба были влюблены в Грету, но даже я… Даже я знаю, что тогда ты спас её. И только один ты считаешь, что погубил.

КАРЛ

Гюнтер, прошу тебя… (Со стоном) Прошу!

В ответ Гюнтер обнимает брата, словно бы он не младший, а старший.

ГЮНТЕР

Всё, всё, всё… Прости. Всё.

1.13.1. ФЛЕШБЭК. ИМЕНИЕ ФОН БЕРГЕНЗЕЕ. ЛЕСНОЕ ОЗЕРО. ЛЕТО 1915. НАТ. ДЕНЬ

Лесное озеро. На берегу играют ракетками в мяч юный Карл и чуть повзрослее Грета — гувернантка в их имении. Утомившись, они садятся на два огромных прибрежных старых пня. Оба тяжело дышат. Жарко. Карл берётся запустить «пробный шар».

КАРЛ

Грета, тебе не хотелось бы искупаться?

ГРЕТА

Конечно. Жаль, я не подумала взять купальный костюм.

Задохнувшись от желания, юный барон как бы невинно предлагает.

КАРЛ

Мы можем искупаться нагими, как индейцы.

ГРЕТА

Что-то я не припомню (усмехается) таких сцен — ни у Купера, ни у Рида?

КАРЛ

Про индейцев писали не только они. Дикари сейчас в моде.

ГРЕТА

Вот именно, господин барон, дикари. (Наставительно) А вы — потомок знатного рыцарского рода, древнего, как Нибелунги.

КАРЛ

Вот именно. Нибелунги! Зигфрид, между прочим, абсолютно голым купался. В крови дракона.

ГРЕТА

И это ему не очень помогло. Кстати, по одной из версий легенды о Нибелунгах, Зигфрид искупался нагим в озере с мёртвой водой.

КАРЛ

Вот видишь!.. Грета, я отвернусь и подсматривать не буду.

ГРЕТА

Слово рыцаря?

КАРЛ

Слово рыцаря.

ГРЕТА

Ну хорошо, господин барон. Я крикну, когда будет можно обернуться.

Девушка быстро раздевается. Карл тем временем тоже стягивает с себя мокрую от пота рубашку.

КАРЛ

Грета, а почему ты сказала «в озере с мёртвой водой»? Гюнтер всегда рассказывает про живую воду. Грета?!

Не дождавшись ответа, Карл ещё раз окликает девушку, а потом оборачивается. Грета уже зашла в озеро по пояс, шаловливо, буквально на пару секунд, продемонстрировав господину барону налитую девичью грудь.

ГРЕТА

Теперь можно, господин барон!

Пытаясь быстрее скинуть спортивные брюки, Карл запутывается в них и падает. Грета плывёт к середине озера — не такого уж и маленького — и весело кричит.

ГРЕТА

Догоняйте, господин барон!

Нагой Карл вбегает в озеро, быстро и красиво плывёт за Гретой. Обернувшись и якобы испугавшись, Грета глубоко ныряет. Карл крутит головой, пытаясь понять, где вынырнет девушка. Но она и впрямь «как в воду канула». И тогда Карл, уже с тревогой в голосе, кричит.

Иллюстрация Максима Ляпунова

КАРЛ

Грета! Гретхен… Ты снова пугаешь меня! Не надо, Грета! Я уже вырос… Грета! Грета!!!

Грета не отзывается, и тогда Карл начинает нырять. Выныривая, он всякий раз отчаянно зовёт на помощь.

1.14. ФЛЕШБЭК. ИМЕНИЕ ФОН БЕРГЕНЗЕЕ. ЛЕС. ЛЕТО 1915. НАТ. ДЕНЬ

Отчаянный крик брата очень издалека слышит Гюнтер — совсем ещё мальчишка. Он один гуляет по лесу, будучи экипирован, как геолог. Крик Карла доносится до Гюнтера в тот момент, когда он набирает во флягу воду из лесного ключа. Гюнтер затыкает флягу и маленьким топориком делает затёс на ближайшей сосне. Собираясь убегать, он ещё раз оборачивается к ключу, зачерпывает ладошкой воду и быстро пьёт: не чтоб утолить жажду, а дабы продегустировать. Глядя на этого маленького геолога со стороны, складывается очевидное ощущение, что он в самом деле ищет свою живую воду.

1.13.2. ФЛЕШБЭК. ИМЕНИЕ ФОН БЕРГЕНЗЕЕ. ЛЕСНОЕ ОЗЕРО. ЛЕТО 1915. НАТ. ДЕНЬ

Тем временем Карл каким-то чудом находит в озере Грету и из последних сил, за волосы, вытаскивает обнажённую девушку на берег. Сам падает рядом, несколько секунд тяжело дышит, а потом пытается реанимировать Грету. Вот здесь-то на них и выбегает Гюнтер. Охнув сперва от наготы брата и гувернантки, далее он помогает Карлу. Но всё напрасно, Грета не приходит в себя. Спустя какое-то время братья оставляют свои бесплодные попытки, сдаются. Но вдруг Гюнтер, словно сумасшедший, хватает свою флягу, плещет Грете в лицо и даже пытается залить влагу в её рот. Карл орёт на младшего брата.

КАРЛ

Дурак! Идиотские сказки не работают в жизни! Прекрати! В ней и так слишком много воды!

Однако Грета неожиданно начинает кашлять и выталкивать из себя воду. Потрясённые братья, не веря, смотрят на неё, а потом Карл снова бросается к девушке, приказывая младшему брату.

КАРЛ

Гюнтер! Беги за помощью, со всех ног беги!..

1.12.2. ИЗЛУЧИНА РЕКИ. НАТ. ДЕНЬ

Излучина реки. Братья по-прежнему сидят обнявшись.

ГЮНТЕР

Не вини себя, Карл. Ты спас её. А дальше… Это судьба. Или Бог.

КАРЛ

Или дьявол. Я бы действительно спас её, если бы она выжила, а не умерла в больнице.

ГЮНТЕР

Ты её спас! Грета умерла почти через полтора месяца, хотя врачи диагностировали, что мозг отключился ещё в воде. Они так и не поняли, как она смогла после этого прожить так долго.

Братья, обсохнув на солнце, поднимаются к столику, облачаются в рубахи и в галифе. Но их кители пока остаются на спинках стульев.

ГЮНТЕР

А помнишь, я выплеснул ей на лицо воду из фляги?

Старший брат невольно усмехается.

КАРЛ

Думаешь, это была живая вода?

В ответ младший пожимает плечами.

ГЮНТЕР

Кто знает? Я в тот день нашёл в лесу ключ, пометил его.

КАРЛ

И что?

ГЮНТЕР

Нас с тобой тогда наказали, помнишь?

КАРЛ

Помню. Неделю из дома никуда не выпускали. Даже в церковь.

ГЮНТЕР

Да. А потом дожди зарядили… В общем, место это, в лесу, я потом отыскал — по своим затёсам. Но ключа там уже не было. Словно… Как будто и не было вовсе.

Вновь разливая вино по бокалам, Карл решает заодно сменить и тему разговора.

КАРЛ

Кстати. Я так и не понял, как после доклада самому Гиммлеру ты вдруг оказался в этой белой русской глуши? Нет, ты не подумай, я безумно рад такому сюрпризу. Опять же мне предписано помогать тебе. Вот только в чём?

Прихлёбывая прозрачное вино, Гюнтер объясняет.

ГЮНТЕР

После доклада Агроному я был почти изолирован в штаб-квартире «Аненербе». Гиммлер счёл меня носителем особо секретной информации. Я даже к отцу выбраться не смог. Да и времени, честно говоря, не было.

КАРЛ

Чем же ты был так занят?

ГЮНТЕР

Ты снова разозлишься, брат, но… (Лукаво улыбнувшись) Живой водой!

1.15. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК МАЛЫЙ ЗМЕЙ. НАТ. ДЕНЬ

Колонна добралась до островка Малый Змей. Люди обсушиваются, чистят оружие, а возчики, под руководством Архипыча, обтирают лошадей, не распрягая их. Тем временем Особист подгоняет «сапёрную» группу с топорами — они рубят жерди для гати.

ОСОБИСТ

Быстрее, быстрее! Копаетесь, как саботажники!

Услышав эти слова, Архипыч рефлекторно ворчит.

АРХИПЫЧ

Сам бы лучше с мужиками топором помахал. Подгонять-то горазд.

Чуткое ухо Особиста ловит эту реплику, и он принимает привычную стойку.

ОСОБИСТ

Это кто там пасть раскрыл?! За такие разговоры по законам военного времени — расстрел на месте!

«Сапёры» продолжают угрюмо стучать топорами, подходит командир.

КОМАНДИР

Кого это ты там опять расстрелять собрался?

ОДИН ИЗ «САПЁРОВ»

Да вон, Архипыча.

КОМАНДИР

О как. И за что же?

ОСОБИСТ

Разговоры, порочащие органы, в военное время!

КОМАНДИР

А право расстреливать тебе кто дал?

ОСОБИСТ

Родина дала. Я, как сотрудник органов госбезопасности…

КОМАНДИР

Сотрудник, сотрудник. Целый майор.

Берёт Особиста за рукав, отводит в сторону, смотрит с прищуром.

КОМАНДИР

А может, и не майор?

ОСОБИСТ

Как это?

КОМАНДИР

А так это! Майором я тебя с лета 39-го помню. Много с тех пор воды утекло. Может, разжаловали тебя? А может, наоборот, повысили? Может, ты полковник уже? Или генерал. Или вообще никто. У тебя, милый мой, когда ты на нас наткнулся, документов не было.

ОСОБИСТ

Петрович, ты чего? (Потрясённо) Я же… я же объяснил всё! Что партбилет и удостоверение зарыл в тайнике! Опасался к немцам в плен попасть.

КОМАНДИР

Ну да, ну да. (С кривой ухмылкой) А стреляться не стал, чтобы успеть врагов убить побольше. Немцев и наших саботажников.

ОСОБИСТ

Петрович! (Почти взмолившись) Ты же меня знаешь!

КОМАНДИР

Я тебя раньше знал. На партийных конференциях ты выступал здорово… (Продолжает буравить взглядом) Но! Война — она ведь людей сильно меняет. Насмотрелись. В том числе и на партийных.

ОСОБИСТ

Петрович! Ты это сейчас как, серьезно?!

КОМАНДИР

Товарищ командир, а не Петрович! И скажи спасибо, что не «гражданин командир». И прекрати людей стращать! А то доведёшь до греха, и я тебя сам по законам военного времени… (Заводится) Держи себя в руках, майор, второй раз за день за наган хватаешься. То Ваньку хотел за разврат шлёпнуть, теперь вот Архипыча… (Прищуривается) Может, просто страшно тебе? Трясун нутряной бьет? Так ведь всем страшно. Но если кого расстреляешь со страху — легче-то не станет. Проверено. (Чуть успокаивается) И ещё. На людях-то я тебя майором называю. Но хорошо бы, чтоб ты побыстрее документы свои нашел. Слова, сам понимаешь, — это только слова…

Особист молчит-пыхтит, сказать ему нечего. Командир похлопывает его по плечу (эдак покровительственно) и отходит в сторону. Из-под его сапога быстро скользит гадюка.

КОМАНДИР

Сколько ж вас здесь!

1.12.3. ИЗЛУЧИНА РЕКИ. НАТ. ДЕНЬ

Братья продолжают сидеть за столиком, попивая вино.

ГЮНТЕР

Между прочим, мне разрешены любые способы получения информации. Любые! И даже не просто разрешены — впрямую предписаны. Так что я имею полное право обращаться за помощью не только к тебе, но и ко всем, к кому сочту нужным.

Карл шутливо закатывает глаза.

КАРЛ

Майн Гот! Наконец-то ты стал моим начальником! Ничего, что я босой и без кителя?

ГЮНТЕР

Прекрати, Карл. (С досадой) Наши детские распри остались в детстве.

КАРЛ

Слушаюсь, мой дорогой шеф! (Шутливо) Последуют ещё какие-то указания-распоряжения?

ГЮНТЕР

Последуют… (После паузы) Знаешь, с некоторых пор я могу целый день сидеть на берегу и смотреть на воду. Но… Эти твои бандиты. Всё же их необходимо уничтожить.

КАРЛ

Да… К сожалению.

ГЮНТЕР

К сожалению? Ты жалеешь этих недочеловеков?

КАРЛ

Я жалею своих солдат, Гюнтер. (С презрением) Хотя большинство из них — конченые ублюдки. На всё пойдут, лишь бы не оказаться на передовой. (Спохватывается, далее спокойно) Тем не менее через несколько недель война закончится. И каждый убитый или искалеченный этими бандитами немецкий солдат — это трагедия для их отцов и матерей. А бандитам всё равно деваться некуда, там непроходимое болото. Было бы славно, если бы они сами и потонули в этих топях. Но, к сожалению, придётся им в этом помочь. Хотя, повторюсь, будь моя воля, я бы просто прижал их к трясинам и ждал.

ГЮНТЕР

И в чём проблема? Разве ты не волен в принятии решений?

КАРЛ

Видишь ли, братец, мы живём в такие времена… (Хмуро) Не удивлюсь, если кто-то из моих солдат напишет на меня донос. Обвинив в малодушии и бездействии. То есть в трусости. Так что мне действительно пора.

ГЮНТЕР

Я еду с тобой.

КАРЛ

Есть, мой командир! Слушаюсь!

1.16. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК МАЛЫЙ ЗМЕЙ. НАТ. ДЕНЬ

А змей и в самом деле много. Убив на другом краю острова пару гадюк, Иван развел маленький костёрчик и взялся их жарить, намотав на деревянные прутья. За этим процессом наблюдают Лена и Александр Григорьевич: она — с ужасом и отвращением, он — с одобрением.

ЛЕНА

Бр-р-р! Как можно есть гадюк? Они же ядовитые!

Иллюстрация Максима Ляпунова

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Леночка, что за глупость вы говорите? Вы же медик! Ядовитые железы поглощать необязательно, а остальное… Вообще, мясо змеи чем-то похоже на куриное.

ЛЕНА

Гадость. Гадость какая!

Девушка брезгливо отворачивается, возвращается к обозу. Доктор провожает её фигурку сочувственным взглядом.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Это ты, девонька, ещё не оголодала. Так, чтобы и змей, и ежей, и летучих мышей… Уж молчу про людей. (Подходит к Ивану) Ты позволишь?

Иван кивает, врач садится рядышком. Иван протягивает прут со змеиным мясом, Александр Григорьевич с благодарностью принимает его, начинает есть.

1.17. ЛЕСНАЯ ДОРОГА. НАТ. ДЕНЬ

По лесной дороге, в направлении оставленного нашим отрядом хутора, движется немецкая автоколонна. В её составе есть и легковая машина, в которой едут братья фон Бергензее.

1.18. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК МАЛЫЙ ЗМЕЙ. НАТ. ДЕНЬ

С самой высокой сосны спрыгивает вооружённый биноклем дозорный — лейтенант Володя. Удачно приземлившись, он подбегает к Командиру.

ВОЛОДЯ

Товарищ командир!

КОМАНДИР

Углядел чего?

ВОЛОДЯ

Да, Алесь Петрович. Оно, конечно, далековато, да и деревья обзор закрывают. Но в одном секторе — прогал лесной, и там виден кусок тракта, что к хутору ведет.

КОМАНДИР

И?! Не томи, Володя, ты не в драмкружке!

ВОЛОДЯ

Немцы на хутор идут. Точнее, едут. Много. Несколько грузовиков фельджандармерии. Тяжёлые минометы. И ещё…

КОМАНДИР

Что?

ВОЛОДЯ

Похоже, всерьёз за нас взялись. Если не ошибаюсь, понтоны с собой тянут. Значит — плюс инженерный взвод. Болото форсировать собрались. (С досадой) И как это они так хорошо ориентируются, собаки?!

КОМАНДИР

Как-как!!! Кверху каком! (Мрачно) Мы от них который день уйти не можем. И это на своей земле, в своих лесах… Словно подсказывает кто.

Володя изумлённо реагирует.

ВОЛОДЯ

Думаете, в отряде кто-то?..

КОМАНДИР

Ничего я не думаю, Володя. Вроде все на виду, всех более-менее знаю. А вот почему от гансов оторваться не получается — не понимаю. Ладно, потом рассуждать будем. Поднимай людей, лейтенант! Уходить надо. У нас пока есть пара часов форы. (Вздыхает) Но, с их техникой, сожрут немцы эту фору очень быстро. Сожрут — не подавятся.

Володя бежит к обозу, отдаёт приказание, и бойцы начинают выстраиваться в походный порядок. До заката ещё очень далеко. Болото парит.

1.19. ХУТОР. НАТ. ДЕНЬ

Немецкая колонна заруливает на хутор. На крылечке избы Ивана сидит мрачный староста Лукич. Завидев подъезжающую легковую машину, кряхтя, встаёт, идёт встречать «начальство».

1.20. ИЗБА. ИНТ. ДЕНЬ

Войдя в горницу, Карл по-хозяйски бросает на стол фуражку — аккурат на то место, где ещё утром лежала фуражка Командира. Следом заходит Гюнтер.

КАРЛ

Располагайся, мой дорогой Гюнтер. Пока наши инженеры проводят рекогносцировку, у нас есть немного времени — передохнуть и экипироваться. (Усмехнувшись) Ты ведь наверняка захочешь залезть в самую топь?

ГЮНТЕР

Разумеется.

Кивнув, Гюнтер начинает с любопытством разглядывать иконы и большую рамку с фотографиями.

КАРЛ

Тогда придётся надеть каучуковый комбинезон и накомарник. Я, как чувствовал, распорядился захватить твоего размера. (Улыбается) Хотя тебе накомарник, пожалуй, и не нужен. (Теплеет воспоминаниями) Помню, в детстве комары кусали только меня, а тебя не трогали. Я всё удивлялся: как так? Два родных брата. Одного комары кусают, а другого — нет.

ГЮНТЕР

Это потому, что ты вкусный, сладкий. А я — горький. Комары не дураки, они выбирают лучшего. Да, а зачем этот противохимический комбинезон? Болото что, отравлено?

КАРЛ

В здешнем болоте много змей. Оно так и называется — Змеиное. Ну и вообще. В болотах вода застойная, заразы разной хватает. Понимаю, жарко. Но мы — не дикари. Мы соблюдаем правила гигиены. Ибо всегда и везде должны побеждать не только оружием, но и своим культурным превосходством.

ГЮНТЕР

О, да! (С иронией) Эти твои затравленные партизаны, разумеется, станут любоваться нашей экипировкой. Вот только, боюсь, у них возникнут проблемы с ощущением эстетических эмоций… (Осматривается) Довольно приличный сельский дом. И достаточно чистый для местных крестьян. Я думал, тут кости диких зверей на земляном полу разбросаны. Как в логове оборотня.

Расстёгивая мундир, Карл берётся пояснить.

КАРЛ

Это не совсем крестьянская изба. Раньше здесь жила местная ведьма. Пока её не посадили коммунисты.

ГЮНТЕР

Ведьма? А как же все эти иконы? У ведьм не висят иконы.

КАРЛ

У этих русских ничего не поймешь. Всё прекрасно сочетается: колдовство, иконы и «Манифест» Маркса и Энгельса. Маркс, кстати, ненавидел Россию и никогда не мог понять секрета своей популярности в этой дикой стране.

ГЮНТЕР

Посадили, говоришь, ведьму? Жаль, я бы с ней поговорил… Но дом всё равно не выглядит брошенным.

КАРЛ

У неё есть внук — местный силач, полуидиот. Говорят, однажды он едва не утонул в лесном озере. Это здесь, неподалёку.

Эта история заставляет Гюнтера насторожиться.

ГЮНТЕР

В лесном озере? Утонул?

КАРЛ

Почти. Парня вытащили, откачали, но после этого он стал странным. Когда арестовали бабку, жил здесь один.

ГЮНТЕР

Откачали… Стал странным… Хм… Очень интересно… (Спохватившись) А ты не терял времени, братец! Ты многое знаешь об этих местах и об этих людях. Точнее — полулюдях, в этом вопросе я полностью согласен с фюрером. Но ты, дорогой Карл, научился с ними работать, так ведь? (Брат неопределённо пожимает плечами) Я всё хотел спросить: каким образом ты всё время идёшь по следу этого сброда?.. Это ведь то, о чём я думаю?

КАРЛ

Ты всегда был толковым мальчиком, Гюнтер. Да, в их банде у меня есть свой человек. И пока он меня не подводил.

ГЮНТЕР

И чем же ты соблазнил этого выродка? Если не секрет?

КАРЛ

Да какой тут секрет, братец? Просто все хотят жить. И люди, и нелюди. Их родственники и друзья. Жёны и любовницы. Все. А я могу оставить жизнь или отнять её. Самый простой и надёжный мотив.

ГЮНТЕР

Любопытно, кто он?

КАРЛ

Ты же понимаешь, я не имею права… (Уточняет) Это не от недоверия к тебе, мой дорогой. Считай, просто медицинское гигиеническое правило. (Усмехается) Да и с чего ты решил, что это он, а не она?

Гюнтер смеётся, сбрасывает мундир и, не снимая сапог, заваливается на кровать в смежной комнатке. Демонстрируя подобным образом стенам этого дома своё культурное превосходство.

1.21. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ВЕЧЕР

Колонна партизан переправляется на Большой Змей. Идут медленно. Болотная жижа то поднимается выше колен, то опускается. Лошади хрипят, люди тяжело дышат. Когда первая повозка выкатывается на сухой участок, к Командиру пробирается лейтенант Володя.

ВОЛОДЯ

Нагоняют они нас, Алесь Петрович. С понтонами — в несколько раз быстрее идут. (Не без зависти) Здорово, сволочи, придумали. Понтоны эти как гармошки раскладываются. И дальше танкеточка такая, как маленький тракторок, миномёты тащит. А за ней — личный состав, как на прогулку. Чуть подошвы замочив.

КОМАНДИР

Тракторок, говоришь? (Поцокав языком) Техническая нация, грамотная. Ничего, всех нашей клюквой болотной накормим и в трясины спать положим. Вечным сном. А тракторки себе заберем. После нашей победы им много работы будет.

ВОЛОДЯ

Дожить бы. До победы.

КОМАНДИР

Доживём, не сомневайся. Но сейчас поспешать надо. Нам бы только успеть на второй выгиб забраться.

ВОЛОДЯ

Не понял… Второй чего?

КОМАНДИР

Второй выгиб. Видел, как змея ползает? Выгибами такими елозит. Вот этот остров, его почему Большой Змей называют? Он длинный, будто змея выгибами ползёт. Когда дожди льют, становится как бы островной грядой — всего несколько выгибов, между которыми топи непролазные. Но сейчас, надеюсь, пересохло всё. Вот Ванька и говорит: нам сейчас, самое главное, успеть на второй выгиб перебраться.

ВОЛОДЯ

Почему?

КОМАНДИР

Там вроде как несколько холмов — словно природный укрепрайон. Там никакие тракторки и понтоны не помогут. Пару-тройку человек на эти холмы посадишь — и шмаляй себе немчуру сверху вниз. Всех, конечно, не перебить, но кровушки их поганой попить можно вволю. А немец — человек культурный, в болотах подыхать непривычный. Да и тракторочку ихнему топливо нужно. Трактора — они прожорливые. Хотя бы и немецкие. Так что надо успеть.

ВОЛОДЯ

А потом?

КОМАНДИР

Потом — суп с котом. Пойдём выгибами до Ганькиной Пади, а там уж до Ганькиного Бора рукой подать. Это уже хороший, чистый и сухой лес. А главное, непролазный. Там не то что тропинок — направлений нет.

ВОЛОДЯ

А кто она такая, эта Ганька?

КОМАНДИР

Это он. Крестьянин один, который от помещика в отшельники сбежал. Больше ста лет назад это было. Говорят, где-то там даже хижина его сохранилась.

ВОЛОДЯ

Да ладно? Кто ж её видел-то?

КОМАНДИР

Вот и проверим, насколько правдивы легенды и сказки.

1.22. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ВЕЧЕР

Немцы и впрямь быстро и слаженно продвигаются по болоту в направлении островка Малый Змей, очень хорошо понимая направление движения. Карл и Гюнтер движутся в арьергарде, в руке у младшего брата зачем-то пистолет. Это знаменитый офицерский вальтер, такие ещё называли «шахматными», поскольку в его слегка утолщенную рукоятку входила т. н. двойная обойма, где патроны располагались в шахматном порядке. Карл же шагает вольготно, улыбаясь и попыхивая сигареткой.

КАРЛ

Дорогой братец, ты можешь пока поберечь от сырости своё оружие. Всё веселье впереди. (Осматривается) Вот с этого островка мы и попробуем пощекотать их пулемётами и миномётами. Жалко, что у нас только лёгкие миномёты. Но тащить в болото тяжёлые — слишком рискованно, можно утопить.

ГЮНТЕР

И что с того? Подобного рода потери — они неизбежны.

КАРЛ

Ты же знаешь наших бюрократов? Придётся потом написать кучу бумаг. На передовой проще: короткий рапорт об уничтожении миномёта в бою, и всё. А здесь, считается, глубокий тыл. Миномёт утонул — значит, командир идиот. А идиот не может командовать, он должен сидеть в сумасшедшем доме. Или на той же передовой. Лично мне не по душе ни первый, ни второй вариант.

Глаза Карла возбуждённо блестят, видно, что всё происходящее ему очень нравится. Он словно гончий пёс, уверенно взявший след. Под весом офицеров и солдат понтон проседает и снова поднимается, как бы дышит. Когда понтон уходит в жижу в очередной раз, нога Гюнтера соскальзывает в топь, но Карл успевает подхватить брата.

КАРЛ

Нет, нет, Гюнтер! Купаться ещё рано. Ты нужен сухим — и мне, и рейху.

ГЮНТЕР

Проклятое болото! Спасибо, Карл! Я и не знал, что местные топи так омерзительно воняют.

КАРЛ

Здесь много торфа. Только на нём одном можно разбогатеть! Торфяные брикеты — прекрасное топливо, но местные дикари предпочитают жечь дрова. Им совсем не жалко деревьев, вот болота и наступают. (Презрительно) Тупые славяне не умеют сложить два и два.

Немцы добираются до Малого Змея и начинают оборудовать миномётные и пулемётные позиции.

1.23. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

Вся колонна уже на острове. Люди еле бредут. Кто-то пытается ухватиться за телеги, но возницы сердито отгоняют их кнутами: мол, животина и так еле тянет, того и гляди падёт. Со второй телеги сгружают умершего раненого. Александр Григорьевич и Лена вопросительно смотрят на Командира. Он отрицательно качает головой.

КОМАНДИР

Нет, хоронить не будем. (Смотрит на тело) Он нас простит. Несите в топь. Обувь и одежду… Сами понимаете.

Партизаны раздевают мёртвого и тащат тело к берегу. Наблюдая за ними, Лена печально цитирует.

ЛЕНА

«Забросали их ёлками, закидали их грязью, и пошли по домам, под шумок, толковать…»

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Не перестаю удивляться вам, Леночка! Вы, комсомолка, и вдруг — Вертинский?!

ЛЕНА

У папы дома, в Ленинграде, были его пластинки. Как он их называл, «трофейные», рижского производства.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Стесняюсь спросить: а кто у нас папа?

ЛЕНА

Дипломат.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А! Тогда понятно. (Саркастически) Белая советская кость!

ЛЕНА

Папу… (Опускает глаза) Расстреляли. В ноябре прошлого года.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Извините меня, Леночка. Я… я глупость сморозил.

Едва партизаны успевают провести быстрые болотные похороны, тут же следует первая миномётно-пулемётная атака немцев. Людей она словно подстегнула: все бросаются к телегам и уже не хватаются за них, а толкают, помогая лошадям.

ВОЛОДЯ

Товарищ командир! Так нам не успеть! Они сейчас подолбают нас, а затем пустят под огневым прикрытием головной отряд! А нам быстро на этот второй выгиб не выйти… И тогда они нас тут всех покрошат.

КОМАНДИР

Что предлагаешь?

ВОЛОДЯ

А вариантов немного, Алесь Петрович. Этих шустряков надо задержать, хоть немного. Разрешите, я у Азарёнка пулемёт возьму и прилягу? На бережку? Там такая сопочка маленькая имеется — встречу как дорогих гостей.

КОМАНДИР

Не разрешаю! Ты, лейтенант, мне рядом нужен. По большому счёту, в военном деле ты, да Свешников, у нас одни только специалисты. Даром что молодые… Майор! Давай-ка, живо дуйте с лейтенантом к Азарёнку и ставьте ему боевую задачу. Володя где-то там хорошую позицию присмотрел.

Особист отзывается на это без энтузиазма.

ОСОБИСТ

Как скажете, товарищ командир. Только Азарёнок опять ныть будет. Дескать, у него пулемёт всё время клинит.

КОМАНДИР

Ты, главное, сам не ной! Ты ж всё время расстрелять кого-нибудь хотел? Вот тебе и случай подходящий. За отказ выполнить приказ в бою. А пулемёт этот…

Реплику командира прерывает разрыв мины. Все невольно приседают, а когда расправляются, к Командиру вплотную подходит крутившийся рядом Иван. Он что-то бормочет и даже пытается показать пальцами.

КОМАНДИР

Вон, Ивана с собой возьмите. Он говорит, на Дегтярёве пружина не родная, её поджать надо… Живей, хлопцы, а то они и впрямь пристреляются! Не дай Бог ветерок появится — дымку-туман разгонит. А мы сквозь деревья для них как на блюдечке.

Дозорный, майор и Иван бросаются к арьергардной группе партизан, среди которых выделяется мелкий мужичок с ручным пулеметом Дегтярёва на ремне.

1.24. ХУТОР. ИЗБА. НАТ. ВЕЧЕР

На завалинке возле избы Ивана сидит денщик Карла. В данный момент он занят делом: старательно отчищает песком закопченные бока пузатого самовара. Рядышком курит сигарету симпатичная, чуть за сорок, блондинка. Это Хельга, она же Ольга, которая исполняет при Карле обязанности переводчицы.

РИЛЬКЕ

Очень удобная штука. А главное — вода так долго остаётся горячей!.. На родине я много слышал о русской чайной машине, но понадобилось поехать в Россию, чтобы увидеть её своими глазами… (Поглаживает бока самовара) Хочу отправить такую же в подарок супруге, она у меня страстная любительница чая.

ХЕЛЬГА

Странно. А я думала, немцы пьют исключительно кофе.

РИЛЬКЕ

В первую очередь, немцы пьют исключительно пиво. (Озабоченно) Мой хозяин страшно страдает без пива. И я его очень хорошо понимаю. В такую невыносимую жару кружечка ледяного пильзнера или цвикельбира… У-уу! (Блаженно закатывает глаза, затем тускнеет) Удивительное дело: раздобыть здесь вино, а уж тем более шнапс — никаких проблем. Но вот пиво… Вы случайно не знаете, Хельга, быть может, в этой деревне кто-нибудь варит пиво?

Мимо проезжает телега, груженная сеном. Лошадью правит однорукий Афанасий.

ХЕЛЬГА

Понятия не имею. Об этом вам лучше справиться у кого-то из местных. Вон, хотя бы у него.

РИЛЬКЕ

Хорошая мысль. Будьте любезны, позовите.

ХЕЛЬГА

Эй вы! Подойдите сюда!

АФАНАСИЙ

Я?

ХЕЛЬГА

Да-да, вы.

Афанасий останавливает лошадь, слезает с телеги, подходит, смотрит вопросительно.

ХЕЛЬГА

Скажите, кто-нибудь из местных жителей варит пиво?

АФАНАСИЙ

Пиво? (Качает головой, задумывается) Квас готовят. Само собой, самогонку. Опять же настойки всякие, на травах, бабки настаивают. А пиво… Ни разу не слышал.

Хельга переводит, Рильке что-то уточняет у неё, Хельга снова переводит.

ХЕЛЬГА

В этой местности что, совершенно никто не пьёт пива?

АФАНАСИЙ

Почему же? В райцентре пьют. Там даже пивоварня имеется. По крайней мере, при большевиках имелась. Как сейчас — не знаю.

Хельга переводит, Рильке снова что-то уточняет.

ХЕЛЬГА

Господин Рильке интересуется: какие сорта пива там производили?

АФАНАСИЙ

Шут его знает. Я до пива не особый охотник, как-то всё больше по водочке… Вроде «Красная Бавария».

Хельга переводит, и Рильке начинает хохотать как ненормальный. Афанасий, наблюдая за ним, дежурно улыбается. Отсмеявшись, Рильке достает портсигар, вынимает сигарету, закуривает. Афанасий неожиданно начинает говорить по-немецки.

АФАНАСИЙ

Господин, будьте любезны, угостите папиросой.

РИЛЬКЕ

Ты что, говоришь по-немецки?

АФАНАСИЙ

Не очень хорошо.

Рильке протягивает портсигар.

РИЛЬКЕ

А где учил? В школе?

АФАНАСИЙ

Нет. (Берёт сигарету, уважительно рассматривает) Настоящая, немецкая.

Достаёт спички, закуривает одной рукой, очень ловко.

РИЛЬКЕ

Если не в школе, тогда где?

АФАНАСИЙ

В Австрии. (Считав удивление, уточняет) В Визельбурге, в лагере для русских военнопленных. В Империалистическую я там почти полтора года отсидел.

Переварив удивление, Рильке сочувственно смотрит на пустой рукав.

РИЛЬКЕ

Это у тебя оттуда? С той войны?

АФАНАСИЙ

Нет. Это я в 36-м, на лесопилке…

Здесь он сбивается. Так и не сумев подобрать слова на немецком, хмуро улыбнувшись, довершает фразу на русском.

АФАНАСИЙ

Толще брёвна — ближе воля!

1.25. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК МАЛЫЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

Братья фон Бергензее расположились за позициями миномётов и пулемётов. Оба без накомарников. Однако Карл постоянно отгоняет мошкару еловой веточкой, а Гюнтер сидит спокойно, его и впрямь почему-то не кусают.

КАРЛ

Ну, мой дорогой, вот мы и приблизились к финалу. Коммунистические бандиты из последних сил удирают, наложив в штаны. Значит, пора идти вперед нашему храброму авангарду.

ГЮНТЕР

Брат, позволь мне пойти с ними?

КАРЛ

Дорогой Гюнтер, я не сомневаюсь в твоей доблести. Но позволь отказать тебе, мой милый. Хотя бы пока. А там, на большом острове, посмотрим… Но здесь, на понтонах, между островами, — даже не укрыться.

ГЮНТЕР

Ты полагаешь, они способны выставить арьергардные заслоны? Не слишком ли? Для унтерменшей?

Карл неопределённо пожимает плечами.

КАРЛ

Загнанная в угол крыса способна броситься на человека.

После этих слов он подзывает к себе обер-лейтенанта Хазе и негромко отдаёт приказ. Немецкие миномёты и пулемёты продолжают безостановочно бить.

1.26. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

АЗАРЁНОК

Да я ж не… Да я со всей радостью и гордостью, раз доверили. Только машинку клинит, с четвёртого выстрела на пятый. Сами потом скажете: мол, Азарёнок — саботажник, вредитель-предатель.

Иван что-то бурчит, ловко сдергивает пулемёт с плеча Азарёнка, вынимает из кармана так называемый складень механика — нечто вроде советского ответа швейцарскому ножу. Вытащив из складня отвёртку, начинает манипулировать с пружинкой пулемёта. Потом удовлетворённо кивает головой, проверяет свободный ход затвора.

АЗАРЁНОК

Как скажете, товарищ майор, а только не доверяю я этому… ведьминому выкормышу. Что он там накрутил? Может, теперь машинка вообще стрелять не сможет?

ВОЛОДЯ

Ты, Азарёнок, свое оружие сам должен был в исправности соблюсти. А теперь у тебя Ванька виноват.

Иван медленно поднимает глаза на Азарёнка и смотрит так, что тот в ответ даже попятился.

АЗАРЁНОК

Ты чего, дурак?! (Иван опускает взгляд и отбирает у него мешок с запасными дисками) Э-ээ! Ты чего, паря?

ОСОБИСТ

Похоже, наш Ваня решил стать героем. Что ж, похвально. Повезло тебе, Азарёнок.

ВОЛОДЯ

Но ведь Алесь Петрович приказал…

ОСОБИСТ

Ничего, я командиру сам объясню. Иван — он и духом крепче, и… Опять же, в случае чего, сможет быстро пулемёт починить. Раз уж у него руки золотые. Вы, лейтенант, лучше покажите, какую вы там позицию наметили? Времени в обрез!

Володя ставит Ивану боевую задачу.

ВОЛОДЯ

Видишь, на берегу валун большой? Вот, рядом с ним. Когда немцы попрут, приглядись, дай две-три очереди и меняй позицию — во-он туда, направо, уходи. Там чуть-чуть подождёшь, снова две-три очереди — и обратно. Главное, не лупи длинными очередями в белый свет как в копеечку. Иначе смысла в этом заслоне никакого. (Досадливо) Хотя… У тебя всего три диска, всё равно отстреляешься быстро. И тогда — сразу назад. Только пулемёт не бросай, может, ещё пригодится. И диски пустые забери, патрон-то к ним винтовочный. А я тебя здесь подожду, с винтовочкой. Постараюсь прикрыть.

ОСОБИСТ

Не стоит, лейтенант. Идите к колонне, вы там нужнее. А винтовку свою оставьте мне. Я и прикрою.

ВОЛОДЯ

Есть, товарищ майор! Удачи тебе, Ваня.

Иван кивает лейтенанту и, даже не глянув на Азарёнка и Особиста, уходит к треугольной формы камню, торчащему из земли у самого берега. Особист смотрит ему в спину с очень странным выражением лица.

1.27. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК МАЛЫЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

Немецкие пулемётные и миномётные расчёты поднимают прицелы и начинают работать уже совсем вглубь Большого Змея. Результатов обстрела немцы не видят, так как бьют почти вслепую. Остров тонет: то ли в тумане, то ли в жарком, душном мареве. Ветра нет совсем. Тем временем от Малого Змея стартует немецкая понтонная раскладушка, которая, словно гигантская гусеница, бодро ползёт по болоту. На понтонных плотах — передовой взвод, около 15 человек, все отлично экипированы. Братья фон Бергензее рассматривают всё происходящее в бинокли, словно театральную постановку. Миномёты и пулемёты берут паузу — чтобы не зацепить ненароком своих. После грохота выстрелов становится очень тихо. Или так только кажется.

КАРЛ

Ну, давай, Заяц. (Закуривает) Посмотрим, как быстро ты умеешь прыгать.

ГЮНТЕР

Какой заяц? Я не понял?

КАРЛ

У обер-лейтенанта, командира группы, фамилия Хазе[4]. Производят в офицеры чёрт знает кого… Ты не обратил внимания, у него ведь и впрямь зубы, как у зайца?

Гюнтер фыркает, потом ещё, а затем заходится нервным хохотом. Карл тоже начинает смеяться.

1.28. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

Иван лежит у камня и ждёт. Для молодого парня он удивительно спокоен: у него не проявляется нервный неусиндёнчик, он не тянет в рот веточки и травинки, а тело его почти расслабленно. Иван ждёт. Не мигая, следит за понтонной раскладушкой, сопровождая её стволом, и ждёт.

А вот Особист, пригнувшийся за прибрежными соснами, явно нервничает: то садится на землю, то ложится, то встаёт, то вскидывает винтовку, то опускает. По лицу майора градом льёт пот. С секунды на секунду он ждёт, что Иван начнёт стрелять, и всё равно вздрагивает всем телом от первой очереди из Дегтярёва. Иван дождался, когда раскладушка подойдет метров на сто, выждал ещё несколько секунд — и спокойно открыл огонь. Четырьмя очередями он буквально смёл немцев с понтона: кого-то убил, кого-то ранил, а кого-то согнал в болото жутким щёлканьем по заклёпкам плота пулемётных пуль.

1.29. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК МАЛЫЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

Смех братьев фон Бергензее прекращается также внезапно, как внезапно началась стрельба. На какое-то время они словно оцепенели, причем опытный Карл почему-то впал в ещё больший ступор, чем Гюнтер. Опомнившись, Карл хватается за свой (разумеется, цейсовский) бинокль.

КАРЛ

Чёрт! Чёрт меня подери! Что происходит?! (В ярости) Там не должно быть этого чёртова пулемета! Он не должен был работать! Чёрт! (Кричит пулемётным расчётам) Что вы заснули, кретины? Уничтожить этого стрелка. Немедленно!!!

Немецкие пулемётчики обрушивают град пуль на позицию Ивана.

1.30. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

А Ивана на первой позиции уже нет. Он ловко перекатился на вторую позицию, поменял диск и замер, разглядывая, как немецкие пулемётчики расстреливают первую позицию. Особист следит за действиями парня с вытаращенными глазами.

ОСОБИСТ

Ай да Ваня! Ай да дурачок деревенский! Кто бы мог подумать?

Немцы прекратили огонь. Уцелевшие солдаты передового отряда начали вылезать из болота на понтон. Кого-то даже пробрал нервный смешок — наверное, парень решил, что всё уже кончилось. И в этот момент Иван снова открыл огонь…

Эта вторая атака стала для немцев ещё страшнее, чем первая. Сразу несколько солдат закричали — нет, скорее, завыли от ужаса. А Иван продолжал расстреливать их, словно в тире. Когда закончился второй диск, он снова быстро поменял позицию, но не стал возвращаться на первую, а поднялся чуть выше к деревьям и спрятался в естественную складку из сосновых корней и короткого земляного вала. Иван ощутил, будто что-то дохнуло на него — это погладил его по лицу легкий ветерок, начавший разгонять марево над болотом. Прищурившись, Иван сквозь колеблющееся, неверное марево начал различать фигурки немцев на Малом Змее. До них было достаточно далеко — метров 600 или даже чуть больше. Спокойно, не обращая внимания на стрельбу, Иван перезарядил пулемёт последним диском, положил ствол на толстый сосновый корень и… открыл огонь по Малому Змею.

1.31. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК МАЛЫЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

Первая пулемётная очередь выхлестнула пулемётный расчёт, вторая — миномётный, а третья ударила под ноги братьев фон Бергензее так, что они попадали со своих стульчиков.

КАРЛ

Гюнтер! Гюнтер, следи за вспышками! Поможешь навести?! Я к пулемёту… Сможешь?!

ГЮНТЕР

Конечно, Карл. Я в порядке. Сейчас ты убьёшь его!

Карл почти на корточках ползет к пулемёту, и новая очередь чуть не прошивает его, обдает лицо фонтанчиками земли. Следом он слышит крик брата.

ГЮНТЕР

Есть! Карл, на два часа!

Но стрельба с Большого Змея прекращается. Так же неожиданно, как и началась.

1.32. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

А ничего неожиданного в том, что стрельба внезапно закончилась, нет. У Ивана просто кончились патроны. Он быстро собрал пустые диски, подхватил пулемёт и припустил к лесу. Он почти добежал до деревьев, но… Его ведь воевать никто не учил. Ему не объяснили, что в такой ситуации вставать и бежать смертельно опасно. Надо было как можно дальше отползти, вбок и наверх, и не вставать до последнего, секундного броска. Тогда, может, и успел бы. А так — пулемётная очередь ударила в спину, опрокинула на землю, но ещё не убила. Иван забился, попытался встать, опираясь на пулемёт. И тут из-за деревьев в грудь ударил винтовочный выстрел. Иван охнул, выронил пулемёт и, словно огромная тряпичная кукла, покатился к берегу. К тому камню, где он начал бой…

ОСОБИСТ (Опуская винтовку, с глубоким вздохом)

А ведь почти получилось… Эх, Ваня, Ваня. Прости, парень, но так оно лучше будет. И спокойнее — для всех… Прости. И потом, я б тебя всё равно не донес бы… Здорового такого.

А потом Особист быстро расстреливает всю обойму по Малому Змею. И в какой-то момент ему даже кажется, что он в кого-то попал. Но всматриваться-проверять Особисту некогда. Не дожидаясь ответной стрельбы, он уходит вглубь острова…

Конец первой серии

2.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК МАЛЫЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

Понтонная раскладушка потихоньку шлёпает обратно к острову. Длинный алюминиевый многопанельный плот буквально завален ранеными и убитыми, немецкие солдаты с острова аккуратно подтягивают его к берегу. За этими манипуляциями хмуро наблюдает Карл. У него пропитавшаяся кровью повязка на левом предплечье — Особисту не показалось, один из его выстрелов достиг цели. С понтона на берег первым спрыгивает перепачканный грязью Краузе.

КАРЛ

Фельдфебель Краузе! Где обер-лейтенант Хазе?

КРАУЗЕ

Мы не нашли его, господин майор. Его и ещё двоих. (Виновато.) По всей видимости, они утонули в болоте.

КАРЛ

Чудесно. Наш Зайчик допрыгался. Какая героическая смерть! (Скривившись.) Мечта любого солдата: сгнить в вонючем болоте.

Гюнтер, пытаясь сгладить раздражение брата, звучащее сейчас почти кощунственно, сочувственно интересуется.

ГЮНТЕР

Сильно болит?

КАРЛ

Не особенно. (Раздражённо.) Тот польский кретин попал удачнее, чем этот русский пулемётчик… Дуплет!

ГЮНТЕР

Не дам руку на отсечение, но… Мне показалось, там, на острове, был ещё один стрелок. После того как ты попал в пулемётчика, его добил выстрел из-за деревьев. Карабин или винтовка. По звуку похоже на маузер.

КАРЛ

Хочешь сказать, его добил кто-то свой?

ГЮНТЕР

А почему это тебя удивляет? Ты ведь говорил, что у тебя в банде есть агент.

КАРЛ

Был. Не знаю, жив ли. По крайней мере, весточки на островке не оставил, а должен был. (Задумывается.) Хотя… Может, и оставил. Да только я в пылу боя не распознал.

ГЮНТЕР

Странно, если это был твой человек, почему он так долго медлил? И вот ещё что: после того как он добил «твоего» пулемётчика, он вдруг начал стрелять по нам — весь магазин разрядил. Скорее всего, он-то тебя и ранил… Что ты обо всём этом думаешь?

КАРЛ

Я не думаю ничего. И тебе не советую. (Морщится.) Эти славяне… Загадки русской души. Твой любимый Достоевский.

ГЮНТЕР

Перестань, ты прекрасно знаешь, что это увлечение осталось в юности! Сейчас мне даже смешно представить, что когда-то я зачитывался этими… слюнявыми россказнями. (Хмыкнув.) Унтерменш Достоевский писал о таких же унтерменшах, каким был сам. Раскольников, Соня, идиот Мышкин… Ни на что не способные рефлексирующие выродки. (После паузы.) Когда ты собираешься возобновить преследование?

КАРЛ

Я не собираюсь даже искать тело несчастного Зайчика-лейтенанта. Чтобы ещё кто-нибудь не утонул. А бандиты… Сейчас мы возвратимся на хутор, переночуем, а с утра передадим их координаты в полк нашего доблестного люфтваффе, чтобы парни хорошенько проутюжили этот район. (Тускло.) Так и надо было поступить с самого начала. Это была плохая идея — играть с дикарями в догонялки. Но… здесь так скучно. (С перекошенным лицом смотрит на возню своих солдат.) Эти ублюдки ждали от меня решительного поступка. Что ж, они получили его в полной мере!

ГЮНТЕР

Карл, ты снова винишь себя?

КАРЛ

А кого ещё, братец? У нас девять убитых, трое пропали без вести, и одиннадцать (себя я не считаю) раненых. Я же говорил тебе утром: война скоро закончится, а в эти немецкие семьи пришло неизбывное горе. Их матери не будут радоваться нашей победе. Их глаза выцветут от слез… Ладно, пора сворачивать весь этот балаган… Краузе!

К братьям подбегает фельдфебель.

КРАУЗЕ

Слушаю, господин майор!

КАРЛ

Срочно готовьте раненых к эвакуации. Мы возвращаемся!

Краузе, кивнув, убегает отдавать распоряжения, а Гюнтер подносит к глазам бинокль.

ГЮНТЕР

Вон он, твой пулемётчик. У камня валяется. Не желаешь взглянуть?

КАРЛ

Я не настолько любопытен… (Интерес перевешивает.) Он молодой или старый?

ГЮНТЕР

Не видно. За камнем лежит. Видны только рука и плечо.

КАРЛ

Возьми винтовку с оптикой. Проверь, может, жив ещё?

Гюнтер берет у одного из солдат винтовку, целится, стреляет и попадает с первого выстрела. Рука Ивана дёргается от попадания так, как механически может дёрнуться мёртвое тело.

ГЮНТЕР

Дорогой брат, не беспокойся, твоя добыча уже на том свете.

Карл рассеянно кивает в ответ. Он сейчас занят совсем другими мыслями.

2.2. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ВТОРОЙ ВЫГИБ. НАТ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР

Отряд уже перевалил через гряду холмов, добравшись до второго выгиба. Некоторые люди просто попадали на землю без сил, ничком, другие ещё способны на то, чтобы начать обустраивать ночной привал. Ездовые, хмуро переговариваясь, обтирают сухой травой усталых лошадей. В глазах возчика Архипыча стоят слезы… Две женщины, хоть и шли со всеми наравне, но не позволяя себе ни минуты передыха, разводят костер для приготовления горячего ужина. На измученную зноем землю постепенно опускаются сумерки. Зной становится чуть слабее, зато просыпаются комары. Но Командир, который полулежит, привалившись к кривой сосне, их словно бы и не замечает. Кажется, что он мгновенно заснул. К Командиру направляется только что нагнавший отряд Особист. Присев, начинает тормошить за плечо.

ОСОБИСТ

Товарищ командир… Алесь Петрович. Проснись, командир!

Командир с трудом выныривает из забытья.

КОМАНДИР

А? Что? Кто? А… это ты, майор! Ну что там немцы? Что Азарёнок? Жив? Ну не молчи, майор!

ОСОБИСТ

А разве Володя не доложил?

КОМАНДИР

О чём? О чём он должен был доложить? Где Азарёнок?

ОСОБИСТ

Да здесь он, что ему будет? А немцы… Им сейчас не до нас. У них большие потери. С десяток человек на встречу с ихним богом немецким пошли, не меньше.

Командир, не до конца веря, улыбается.

КОМАНДИР

Ай да Азарёнок!

ОСОБИСТ

Да он здесь ни при чём! Обосрался Азарёнок, струсил. Я чуть было оружие не применил.

КОМАНДИР

А кто ж тогда… (Всё ещё плохо соображая со сна.) Да! И где Ванька? Майор, ты Ивана не видел, он же с вами тогда пошёл?

Особист отводит глаза.

ОСОБИСТ

Пошёл. А когда увидел, как Азарёнок бздит, взял у него пулемет и… Погиб он, Алесь Петрович, на моих глазах погиб. Как герой. Даром что дурковатый, а немцев побил богато. Причем спокойно, хладнокровно, без суеты.

КОМАНДИР

Помнится, ещё утром ты о нём совсем другое говорил?

ОСОБИСТ

Так ведь утром и Ваня другими делами занят был!

КОМАНДИР

А ты, майор, оказывается, мужик упрямый. Умеешь свои дела до конца доводить.

ОСОБИСТ

Вот я даже огрызаться сейчас не буду. Я, командир, свои слова про Ваню назад беру и перед его памятью готов на колени встать.

КОМАНДИР

На колени? (Начинает заводиться.) А где ж ты был в тот момент, когда он за нас, за всех?..

ОСОБИСТ

А что я мог с одной винтовкой да десятью патронами? Я прикрывал его… Ванька почти добежал до кромки леса. С Малого Змея его пулемётчик срезал. Я потом по этому гаду все оставшиеся патроны расстрелял. Кажись, задел… А Ивана я не заставлял. Вон у Володи спроси. Он его сам инструктировал: как стрелять, как позицию менять.

КОМАНДИР

Ладно, майор… Война есть война. Может, уже завтра на том свете с Ваней встретимся.

ОСОБИСТ

Надо бы вернуться туда. Парня похоронить, пулемёт забрать.

КОМАНДИР

Нет. С рассветом уходить надо. Немцы вполне могли там боевое охранение оставить. Придёшь за пулемётом, они тебя и шлёпнут. Так что с первой зарей дальше пойдём. (Вздыхает.)Ты уж прости нас, Ваня…

2.3. ХУТОР. ИЗБА. НАТ. НОЧЬ

Немцы готовят отправку раненых в полевой госпиталь. Неподалёку лежат мёртвые, прикрытые брезентом. Карл с перевязанной рукой, в чистой белой рубашке, беседует через переводчицу Ольгу (он зовёт её Хельгой) со старостой. Женщина сейчас одета очень аккуратно: белая блузка, черная юбка. В общем, по-учительски. Гюнтер стоит тут же, привалившись спиной к стене избы, и чистит ногти перочинным ножиком. Видно, что братья уже слегка взбодрились алкоголем. Нет, они не пьяны, скорее всего, просто приняли аперитив — перед ночным ужином после тяжёлого дня.

КАРЛ

Хельга, пожалуйста, переведите: дорогой староста, я ещё раз спрашиваю, кто из местных жителей ушёл с партизанами? И не надо мне рассказывать, что, кроме Ивана-дурака, с этого хутора больше никто! (Хельга переводит.) Вот посмотрите: это лежат убитые немецкие солдаты. Девять. Ещё трое — в болоте. И ещё неизвестно, сколько умрёт от ран в госпитале. Я просто обязан провести показательные репрессии. (Хельга переводит.) Но я не хочу казнить непонятно кого. Поймите, должен быть порядок. Пусть пострадают именно те, кто имеет прямое отношение к бандитам. А от вашего вранья, любезный староста, могут пострадать невинные люди.

Хельга переводит. Староста хмуро выслушивает переводчицу, отвечает ей раздражённо.

СТАРОСТА

Я почти 70 лет эту землю топчу, меня никто никогда враньём не попрекал! Ясно?! Все наши, окромя Ваньки, здеся. Так что нехай казнит кого хочет!

Совсем не чувствуя опасности, Лукич разворачивается, собирается уходить.

КАРЛ

Хельга, я не понял… (Оторопело.) Что за хамство, я не закончил разговаривать с ним… Он что, обезумел?

Переводчица, пытаясь исправить ситуацию, хватает старосту за рукав, но тот резко стряхивает её руку.

СТАРОСТА

Отстань, курва!

Переводчица, охнув, отшатывается. Карл реагирует мгновенно: хватает старосту за плечо, резко разворачивает и бьёт — сперва в живот, а потом сбоку в челюсть. Староста падает на колени. Карл хватает его за ворот, пытается поднять, но тут староста начинает блевать прямо на Карла.

КАРЛ

Чёртова грязная свинья! Свинопёс!!!

Иллюстрация Максима Ляпунова

Словно не в себе, Карл выхватывает из-за ремня пистолет и несколько раз стреляет в старосту. Тот молча заваливается на землю. Переводчица тоненько визжит и бросается бежать.

КАРЛ

Хельга, постой! Это не…

Продолжить он не успевает, потому что из-за его спины в переводчицу несколько раз стреляет Гюнтер. Две пули попадают женщине в спину, но она не погибает сразу, а падает на землю и начинает биться, суча ногами.

ПЕРЕВОДЧИЦА

Карл, помогите мне! Умоляю!

Но Карл не торопится ей помогать. Проморгавшись от шока, он спрашивает у брата.

КАРЛ

Гюнтер! Прости, но зачем?.. Зачем ты стрелял в неё?!

Брат пожимает плечами в некотором замешательстве.

ГЮНТЕР

Всё как-то быстро произошло. Ты начал стрелять. Она побежала. Я инстинктивно выхватил пистолет…

КАРЛ

Она просто испугалась, брат… Ч-чёрт! (Почти искренне.) Жаль, Хельга — неплохая переводчица. Была…

Гюнтер подходит к лежащей на земле Хельге, всматривается. Следом подходит Карл.

ГЮНТЕР

Она ещё жива. Раз она такая неплохая, давай её в госпиталь отправим, что ли? Ранения не выглядят смертельными.

КАРЛ

Мой дорогой Гюнтер… Какой госпиталь? Ты устал, я понимаю, день был тяжёлый, хотя начинался хорошо. Даже слишком. (Мрачно.) А слишком хорошо долго не бывает… Какой госпиталь? Ты хочешь, чтобы на следующий день все шептались, что братья фон Бергензее напились и подстрелили переводчицу? Тебе нравятся смешки за спиной? Мне — нет. Прости, Хельга. Дурацкая история. Мне жаль.

Переводчица, не веря тому, что услышала, смотрит на Карла, а тот молча стреляет несколько раз ей в голову. От этой сцены остолбенели даже стоящие неподалёку солдаты и фельдфебель Краузе.

КАРЛ

Краузе!

Фельдфебель подбегает к начальнику.

КРАУЗЕ

Слушаю, господин майор!

КАРЛ

Во-первых, закройте рот. У вас глуповатый вид, вам не идёт. А во-вторых, распорядитесь, чтобы этих двоих зарыли. Где-нибудь подальше. И живее. Да, и ещё. Скажите солдатам, чтобы держали языки за зубами. Если не хотят адовой службы.

КРАУЗЕ

Слушаюсь, господин майор!

Фельдфебель бегом отправляется к оцепеневшим солдатам, его всё ещё слегка потряхивает от увиденного.

ГЮНТЕР

Прости, Карл. Я растерялся. Не понял, что эта Хельга для тебя что-то значит… (Опасливо.) Ты случайно не спал с ней?

КАРЛ

Нет, только собирался.

ГЮНТЕР

Слава богу. Надеюсь, ты помнишь, что нам запрещено сходиться с неарийками?

КАРЛ

Она говорила, что у неё дед был немец. Хотела получить статус «фольксдойч». Врала, наверное. А вообще её немецкий был слишком русским. Хотя для учительницы из глуши всё равно неплохо… Ладно, пойдём, Гюнтер. Мне необходимо выпить. Полагаю, тебе тоже. Чёрт, куда запропастился мой денщик Рильке? Краузе, вы не видели Рильке?.. (Следует ответ на немецком.) Что?! Ушёл искать для меня пиво? Он сошёл с ума! Майн гот! Здесь все сошли с ума!

Карл поднимается по ступенькам крыльца, но вдруг резко разворачивается и смотрит на брата безумным взглядом.

КАРЛ

Мой дорогой! А вот если бы я лёг с пулемётом прикрывать наш арьергард и меня ранили, ты бы добил меня, чтобы я не попал в плен? Или бросил живым?

ГЮНТЕР

Действительно, тяжёлый день. Ответ очевиден: я бы в любом случае остался с тобой. Иначе не смог бы жить дальше. Полагаю, ты не представляешь, братец, что ты для меня значишь!

Братья проходят в избу, дверь за ними со скрипом закрывается.

2.4. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. НОЧЬ

Лагерь партизан. Прямо на голой земле лежат люди. Угли большого костра еле тлеют. Подле них дремлют две женщины-поварихи и Лена. Чуть поодаль лежит Особист. Его сон явно не назвать спокойным, он мечется, стонет. Впрочем, мало кто из партизан сегодня спит спокойным, глубоким сном. А Особисту снится Иван, его последний бой. Снится и то, как он добил паренька. Со стоном майор выныривает из сна и, тяжело дыша, смотрит в темное звёздное небо. До рассвета ещё далеко, но майору страшно засыпать снова. Он тихо шепчет.

ОСОБИСТ

Ты прости, Ваня. Всё равно ты уже не жилец был… Я бы тебя, такого здорового, не дотащил бы. А так от плена тебя избавил… Ты прости меня, Ваня…

Чёрное звёздное небо молчит. Умолкает и майор.

2.5. ХУТОР. ИЗБА. ЛАВОЧКА. НАТ. НОЧЬ

На завалинке у дома сидит Карл и, не мигая, смотрит в то же самое чёрное звёздное небо. Сейчас он в нижней белой рубахе и трусах, левое предплечье перебинтовано, рядом с правой рукой на лавке лежит пистолет. Долгое время Карл сидит совершенно неподвижно, потом словно бы резко просыпается и замечает сидящего у его ног Рильке.

КАРЛ

Рильке? Где вы были? Я искал вас… Что вы тут делаете?.. Что я тут делаю? (Утирает пот со лба.) Чёртова жара! Не отступает даже ночью!

РИЛЬКЕ

Господин барон, вы вышли из дома, видимо, на воздух. Я был рядом… Я искал для вас пиво, и представляете — нашёл!

КАРЛ

Пиво? (Изумлённо.) Откуда здесь пиво?

РИЛЬКЕ

Не здесь. Я нашел пивоварню в… рай-йо-цент-рье… и взял с собой три больших армейских термоса. Изволите попробовать? Ваш бокал я на всякий случай уже приготовил.

КАРЛ

Разумеется, изволю. И что, его действительно можно пить?

РИЛЬКЕ

Позвольте, господин барон, я сперва постелю вам под ноги полотенце? Один момент… Вот так. Прекрасно. А пиво — сами убедитесь, кисловатое, но пить можно. Вы будете хорошо спать… Пиво — сонный напиток.

Рильке подтаскивает термос и наливает пиво в большой стеклянный бокал. Карл делает глоток.

КАРЛ

О… Действительно, не так плохо. И главное — холодное. Как вам удалось, мой дорогой Рильке? Конечно, не баварское, но…

РИЛЬКЕ

Я стараюсь, господин барон. А насчет того, что не баварское… (Усмехается.) Вы сейчас оцените, вы такое любите. Я выяснил, как называется марка. «Красная Бавария».

Поперхнувшись, Карл начинает хохотать в голос.

КАРЛ

Не может быть, Рильке! Не может… Признайтесь, вы это сами придумали? Нет, это слишком смешно, чтобы быть правдой… (Отсмеявшись.) Впрочем, на этой земле всякое… Рильке, я хочу, чтобы вы выпили со мной.

РИЛЬКЕ

Почту за честь, господин барон. Я даже захватил крышку от своего термоса.

Рильке разливает пиво — у него получается очень ловко, видимо, имеется большой опыт. Карл молча, не чокаясь со слугой, выпивает бокал и очень тихо спрашивает.

КАРЛ

Рильке… Как я оказался на этой лавке? Я что, снова начал ходить ночью? Отвечай как есть.

Рильке решается озвучить правду не сразу.

РИЛЬКЕ

Да, господин барон. Вы вышли из дома с оружием, сели на скамейку и принялись разговаривать с какими-то воображаемыми женщинами. Хорошо, что я был рядом. Я забрал у вас пистолет и положил рядом, на скамейку. Постепенно вы заснули снова, но вас что-то беспокоило во сне. Вы очень устали, господин барон. События минувшего вечера… Погибшие солдаты, несчастная Хельга, негодяй-староста. Это всё ударило по вашим нервам.

Карл угрюмо кивает и показывает слуге на пустой бокал. Тот немедленно наливает снова. А Карла уже слегка повело.

КАРЛ

Да, Рильке, вы правы, нервы. Слишком много крови за один день. Оказывается, к этому трудно привыкнуть. Я — не Нибелунг. Обычный одинокий майор. Если бы не вы, Рильке… Спасибо вам… Как вы говорите — «Красная Бавария»? Это просто чёрная комедия… Вы пейте, Рильке, пейте… Что мы тут делаем?

РИЛЬКЕ

Мы пьём прохладное пиво.

Но Карл будто бы его не слышит.

КАРЛ

Что мы все тут делаем?..

Где-то далеко раздаётся протяжный волчий вой.

2.6. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. НОЧЬ

Под яркой луной и равнодушными звёздами лежит на земле, запрокинув голову, мёртвый Иван. Рот открыт, руки раскинуты. Со стороны деревьев ползёт огромная змея. Добравшись до Ивана, она ползёт прямо через него. Слегка замерев на теле, вновь продолжает движение, пока не соскальзывает в болотную воду. После тихого всплеска снова воцаряется мёртвая тишина. Не слышно ни птиц, ни ветра. Внезапно тишину прерывает странный звук — некое тихое журчание. Оно постепенно становится всё громче, и вот уже в неярком свете луны виден появившийся рядом с головой убитого родничок. Ключ бьёт всё сильнее и сильнее, вода, пузырясь, будто газированная, начинает заливать голову Ивана — остекленелые глаза, широко раскрытый рот. Вода бежит по неподвижному телу, омывая кровавые пулевые отверстия, и словно шипит на ранах…

Иллюстрация Лилии Комиссаровой

2.7. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ВТОРОЙ ВЫГИБ. НАТ. РАННЕЕ УТРО

Лагерь партизан. Возле былого кострища по-прежнему спят женщины-поварихи, а вот Лена уже бодрствует. Сейчас она сидит на земле, уставившись в одну точку, поджав колени к груди и обхватив их руками. Где-то совсем рядом начинает куковать кукушка.

ЛЕНА

Кукушка-кукушка, сколько мне жить? (Принимается считать.) Один… два… три… четыре…

Некоторое время спустя за её спиной неслышно появляются обходящие лагерь Командир и доктор.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

И сколько же вам насчитали, Леночка?

ЛЕНА

Тсс!

Лена указывает на спящих женщин, а может, просто опасается, что доктор вспугнет кукушку и та замолчит. Мужчины подсаживаются к ней: Командир просто на землю, а доктор на чурбачок. А вот кукушка, к явному разочарованию Лены, и в самом деле умолкает.

ЛЕНА

Всего 17.

КОМАНДИР

Не так уж и плохо. По правде сказать, вчера у меня не было уверенности, что мы доживём хотя бы до утра.

Лена, поёжившись, соглашается.

ЛЕНА

И у меня тоже.

Командир спешит отвлечь девушку от страшных воспоминаний.

КОМАНДИР

Не углядела дерево, на котором она сидела?

ЛЕНА

Нет. А что?

КОМАНДИР

В этих краях считается, что сучок дерева, на котором куковала кукушка, обладает магическими свойствами. Его хранят как оберег от несчастий. А ещё охотники носят его в кармане для успеха на охоте, а женщины обводят им круг по внутреннему краю крынки, куда вливают надоенное молоко.

ЛЕНА

Зачем обводят?

КОМАНДИР

Говорят, в таких крынках всегда отстаивается толстый верхний слой сметаны.

Девушка улыбается.

ЛЕНА

И что, он в самом деле толстый?

Командир улыбается в ответ.

КОМАНДИР

Не знаю. Не довелось проверить.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Леночка, не забивайте голову мистической ерундой! Так называемым кукованием занимается самец во время тока, привлекая самок и демонстрируя свои силы. А самка кукушки, к вашему сведению, вообще не издаёт подобных звуков.

КОМАНДИР

Скучный вы человек, доктор. (Роется в нагрудном кармане, достает сучок, протягивает Лене.) На вот, держи, на удачу.

ЛЕНА

Это он? Тот самый?

КОМАНДИР

Так точно.

ЛЕНА

Спасибо… Ой, а как же вы?

КОМАНДИР

Бери-бери. При случае проверишь на молоке, потом мне расскажешь.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

От кого-кого, но от вас, Алесь Петрович, я подобного мракобесия не ожидал.

ЛЕНА

А по-моему, куда большее мракобесие — ядовитых змей на пару с Иваном поедать. (Спохватившись.) Кстати, а где наш Квазимодо? Что-то я давно его не…

КОМАНДИР

Погиб Иван.

ЛЕНА

Как это? Погиб?

КОМАНДИР

Ну а как на войне люди погибают?.. (С болью.) Дважды вчера нас спас. Сначала когда по болотам провёл, а затем когда в одиночку наш отход прикрывал.

ЛЕНА

Ой мамочки! (Зажимает рот ладошкой.)

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да-а-а… героический оказался парнишечка. Сколько ему годков-то было, не знаете, Алесь Петрович?

КОМАНДИР

Сколько Елене кукушка нагадать успела — 17.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да ладно? Не может быть!

КОМАНДИР

Вот тебе и «не может». Просто конституция у него такая, мужицкая. В отца. (Мрачно.) Недолго они друг без дружки пробыли. Небось, уже свиделись, сидят чаёвничают. Там, откуда не возвращаются. (Встаёт.) Ладно, братцы, пора личному составу побудку делать. Хорошо бы через полчасика выступить. Пока гансы не прочухались.

2.8. ОЗЕРО. НАТ. УТРО

Однорукий Афанасий едет в телеге, сворачивая с лесной дороги на тропку, спускающуюся к берегу лесного озера. Здесь, на небольшом пляжике, он спрыгивает с телеги, привязывает лошадь к дереву, а затем, озираясь по сторонам, достаёт из-под соломы свёрток, упакованный в мешковину со следами крови. Откатив один из прибрежных камней, прикапывает свёрток и возвращает камень в исходное положение. Далее снимает штаны и трусы, оставаясь в одной нательной рубахе. В таком виде он заходит по пояс в озеро, идёт к камышам, нашаривает установленный перемёт, проверяет ночной улов.

2.9. ХУТОР. ИЗБА. НАТ. УТРО

На лавке возле избы сидит Карл. Он в одних кальсонах, обнажён по пояс, левое предплечье перебинтовано, лицо густо намылено. Денщик Рильке бреет хозяина опасной бритвой, споласкивая её в реквизированном в доме тазике. На крыльцо выходит Гюнтер: лицо помятое, землистого цвета, синяки под глазами, всклокоченный. По всему видно, выпито ночью немало, а спалось худо.

Иллюстрация Лилии Комиссаровой

КАРЛ

Доброе утро, Гюнтер. Извини за прямоту, но ты скверно выглядишь. Похоже, последняя бутылка шнапса была лишней.

Гюнтер подходит к бочке с затхлой, зацветшей водой, принюхивается, морщится, но тем не менее окунает в неё голову. Карл смеётся.

КАРЛ

Осторожней, братец! Там могут водиться пиявки.

ГЮНТЕР

Небольшое кровопускание мне бы сейчас и в самом деле не помешало… (Передёрнувшись.) Бр-р-р…

К Гюнтеру подскакивает Рильке с полотенцем, угодливо передаёт и возвращается к процессу бритья хозяина.

ГЮНТЕР

Шнапса действительно выпито изрядно. Но мне кажется, дело не только в нём. (Поясняет.) Похоже, этот дом и в самом деле обладает мощной энергетикой… (С сожалением.) Было бы чертовски интересно пообщаться и плотно поработать с его жильцами.

КАРЛ

Я же говорил: старуху-хозяйку упекли красные чекисты, а её внук-полуидиот вчера сбежал с красными бандитами. Если бы я узнал чуть раньше, что он тебе будет нужен, он был бы в полном твоём распоряжении.

ГЮНТЕР

Да, жаль… (Кривится от головной боли.) Скажи, ты и в самом деле намеревался провести показательные репрессии среди местного населения?

КАРЛ

Помилуй бог, братец. Я не мясник, и я не служу в СС! (Спохватившись.) Извини, это не в обиду тебе!.. А вчера я всего лишь хотел припугнуть эту старую сволочь, старосту. Кто ж мог знать, что он поведёт себя, как последняя скотина… (С досадой.) Но надо признать, что я и сам повёл себя не лучшим образом.

ГЮНТЕР

Я тоже. (Вздохнув.) Ещё раз — прости. За эту дурацкую историю. С Хельгой.

КАРЛ

Забудь. Хельга, при всех своих достоинствах, включая размер груди, того не стоит. Хуже другое: я решительно не понимаю, где теперь оперативно раздобыть переводчика с варварского? К сожалению, всё идёт к тому, что нам придётся задержаться в этой дыре на несколько дней. Я не могу допустить, чтобы бандиты безнаказанно растворились на здешних бескрайних просторах. (Усмехнувшись.) Дух покоящегося на дне вонючего болота Зайчика взывает к отмщению!

ГЮНТЕР

Не понял? А как же наши доблестные люфтваффе? Ты же собирался расколошматить своих бандитов с воздуха?

КАРЛ

Это был эмоциональный порыв, Гюнтер, не более того. Представь, если бы я и в самом деле обратился с такой просьбой к своему начальству? В то время, когда наши доблестные парни совершают боевые вылеты на Москву, Ленинград и Киев, расписаться в собственном бессилии, доложив, что ты упустил кучку негодяев, потеряв при этом полтора десятка своих людей… Благородные люди в подобной ситуации, вообще-то, пускают пулю в лоб.

ГЮНТЕР

Мне кажется, ты сгущаешь краски, брат.

КАРЛ

Брось! В данный момент в утешении я нуждаюсь много меньше, чем в переводчике.

РИЛЬКЕ

Прошу прощения, господа, что вмешиваюсь в вашу беседу. Но хочу сказать, что в этом хм… поселении… есть человек, вполне сносно говорящий по-немецки. Я узнал об этом вчера вечером совершенно случайно.

КАРЛ

И вы до сих пор молчали, Рильке? Что за человек? Откуда?

2.10. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. УТРО

Через Змеево болото бредёт Агата. Она в резиновых сапогах, в платке, наполовину закрывающем лицо (от мошки), подол закатан (чтоб не выпачкать), за спиной небольшой заплечный мешок (из него торчит топорище; прихватила топор в качестве средства самозащиты), в руке — рогатина (длинный шест с раздвоением на конце; с таким приспособлением белорусы ходили по болотам, поскольку рогатка на конце шеста позволяет увеличить площадь опоры). Агата устала, пот струится градом. В какой-то момент из-под самых ног выскальзывает болотная гадюка — Агата, испуганно отпрянув, наблюдает за её бегством, переводит дух, достает флягу, жадно пьёт, после чего возобновляет движение, опасливо прощупывая путь рогатиной. Куда она бредёт, зачем, почему бросила раненого комиссара — бог весть.

2.11. ХУТОР. ИЗБА. НАТ. УТРО

На лавке сидят свежевыбритый, бодрый Карл и его полная противоположность — страдающий от похмелья брат. Гюнтер пытается закурить, но после нескольких затяжек заходится в кашле и с отвращением отшвыривает сигарету. Карл, наблюдая за его мучениями, насмешливо предлагает.

КАРЛ

Может, тебе следует не просто сунуть голову в бочку, а забраться в неё целиком?

ГЮНТЕР

Чем издеваться над родным братом, лучше бы раздобыл таблетку от головной боли.

КАРЛ

Извини, но в моей походной аптечке остались лишь бинты, презервативы и фляга со спиртом.

ГЮНТЕР

Умоляю, молчи! (Страдальчески.) А то меня может стошнить от одной только мысли об алкоголе.

КАРЛ

Тогда, быть может, отвезти тебя на реку? Вода там всяко холоднее и приятнее, чем в бочке.

ГЮНТЕР

А вот это и в самом деле недурная мысль, братец.

Карл смотрит на небо, там — ни единого облачка.

КАРЛ

В таком случае нам следует поторопиться. Ещё час-полтора, и жара снова станет невыносимой… Я не понял, и где обещанный переводчик?

К братьям возвращаются Рильке и фельдфебель Краузе.

РИЛЬКЕ

Я сожалею, господин барон, но однорукого не оказалось дома.

КАРЛ

Что, всё-таки ещё кто-то сбежал с бандитами?

РИЛЬКЕ

Нет-нет. Как я смог понять по жестикуляции его соседки, он отправился на озеро. Смотреть… э-ээ… перья-мё-ты… Кажется, это звучит так.

ГЮНТЕР

На что смотреть?

РИЛЬКЕ

Насколько я понял, это некое приспособление, с помощью которого русские ловят рыбу.

КАРЛ

Мы с Гюнтером едем на вчерашнее место, помыться и освежиться. Вернемся часа через полтора. А вы тем временем разыщите этого инвалида-рыболова, хватайте за шкирку и тащите сюда. И поторопитесь, Рильке. Он мне нужен. Если, конечно, его немецкий и в самом деле членоразделен.

РИЛЬКЕ

А как же завтрак? У меня всё готово.

ГЮНТЕР

Только не сейчас, дружище Рильке. Возможно, позже? (Обращается к брату.) Жутко болит голова. А мой походный саквояж, как назло, остался в этом паршивом городке.

КАРЛ

Саквояж с таблетками?

ГЮНТЕР

Я понимаю твой скепсис, брат. Но… Ты даже не представляешь, сколько я теперь знаю. Я могу варить стимуляторы, наркотики, яды, лекарства и средства для похудения. Я даже могу на время изменить цвет сетчатки глаза… Правда, человек потом ослепнет, скорее всего.

КАРЛ

Ты словно бы оправдываешься, Гюнтер. Право, не стоит. Я и так верю, что ты — великий учёный и шаман. Так что просто едем купаться. Разве что… (Улыбается.) Если хочешь обогатить свою научную практику… Здесь у местных тоже есть удивительное целебное средство от похмелья. По крайней мере, мне всегда помогало… (Пытается вспомнить.) Как это по-русски?.. Рильке! Как называется здешний кисломолочный напиток?

РИЛЬКЕ

Прост-ё-ква-ша, господин барон.

2.12. РЕДКИЙ ЛЕС. НАТ. УТРО

На рассвете покинувший второй выгиб отряд движется походным маршем в направлении Ганькиного Бора. Под ногами у людей уже не болотная жижа, а твёрдая почва, так что движение проходит много быстрее. Плюс вожделенная тень от редких пока деревьев. Лена шагает чуть в стороне от остальных, погружённая в свои мысли. По всему, мысли — мрачные, поскольку выражение лица у девушки печальное, отрешённое. Её нагоняет боец Азарёнок.

АЗАРЁНОК

Что загрустила, сестричка? Ходи веселей.

ЛЕНА

Завидую вашему оптимизму, Азарёнок.

АЗАРЁНОК

Чего сказала?

ЛЕНА

Сказала, что не вижу ни малейшего повода для веселья.

АЗАРЁНОК

Ну как же? Наконец-то по землице ровной, по лесу шагаем, а не по этому чёртову болоту. Опять же — из такой передряги живыми выбрались.

ЛЕНА

Не все. Выбрались.

АЗАРЁНОК

Ну да, Селиванов… Но ты себя не кори, сестричка. После такого ранения люди редко выкарабкиваются. (Вспомнив, вздыхает.) Правда, и Свешникову, похоже, не долго мучиться осталось.

ЛЕНА

А Иван?

АЗАРЁНОК

Ах да, ещё и ведьмин выкормыш.

ЛЕНА

Прекратите! Как вы можете говорить гадости о человеке, который отдал свою жизнь за всех нас?! (Мстительно.) Между прочим, мне рассказали, что на его месте должны были находиться вы!

АЗАРЁНОК

А я что? Я ничего такого… Боевой оказался хлопец Ванька, я ж не спорю. Просто его тут многие не то чтобы боялись… Скорее опасались. Он же на самом деле был того, с приветом был. А уж как зыркнет в упор, глаза в глаза, — народ кто крестился, кто через плечо сплёвывал. Не зря его бабы хуторские «мертвяком заполошным» окрестили.

ЛЕНА

Почему «мертвяком»?

АЗАРЁНОК

Говорят, он на том свете погостил, а потом обратно возвернулся.

ЛЕНА

Что за чушь? Кто так говорит?

АЗАРЁНОК

Может, и чушь. А говорят… Так это люди говорят. (Оживляется.) О! Кажись, командир привал объявил.

2.13.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. УТРО

Измученная Агата добредает до очередного островка и здесь, на клочке твёрдой земли, падает без сил. Немного отдышавшись, она решает устроить привал и, прячась от палящего солнца, перемещается повыше, в тень прибрежных редких сосен. Тех самых, за которыми накануне прятался Особист, страхуя Ивана. Здесь она разматывает платок, расстилает на земле скатертью, выкладывает из мешка флягу, краюху хлеба, пару варёных картофелин, луковицу и узелочек с солью. Перекусывая, Агата озирает окрестности, прикидывая, куда она добралась и в какую сторону двигаться дальше. В какой-то момент её внимание привлекает некий предмет, бликующий на солнце. Заинтересовавшись, она встаёт, проходит и обнаруживает, что это пустой диск от пулемёта. Осмотревшись, она обнаруживает и сам пулемёт. Направляется к нему и вздрагивает, когда за спиной вдруг слышится пронзительное «кийюю-кийюю-кийюю».

АГАТА

Тьфу, бисов сын! Напугал!

Оказывается, это кричит камышовый, он же болотный, лунь, кружащий над большим прибрежным валуном. Агата оборачивается и лишь с этой точки замечает скатившееся к валуну мёртвое тело Ивана.

АГАТА

О боженьки!

Агата машинально крестится и не без опаски спускается вниз. Иван лежит в той же позе, но кое-что всё-таки поменялось. Во-первых, на вязкой земле довольно отчётливо различима борозда, ведущая от тела Ивана к воде. Во-вторых, раны на груди от пули Особиста и от пулемётной очереди, которая прошила тело со спины, почему-то уже не выглядят столь зловеще — теперь это просто маленькие дырочки. И, наконец, былой, слабенько пульсирующий ночью родничок в изголовье Ивана теперь превратился в небольшой ручеёк, журчащий непрерывной струйкой воды, которая, пробегая по мёртвому телу, далее стекает в болото. Агата присаживается на корточки возле парня и, хотя и без того видно, что перед ней мертвец, всё равно осторожно дотрагивается до его лица. И тотчас отдёргивает руку — настолько холодный. И это по такой жаре!.. Снова слышится пронзительное «кийюю-кийюю-кийюю»: болотный лунь — птица хищная, не брезгует и падалью, — по-прежнему кружит в этом месте. Агата сердито грозит ему кулаком, нашаривает в грязи несколько камней, швыряется ими, отгоняя птицу.

АГАТА

А ну, улетай! Убирайся отсюда!

Лунь улетает. Агата рефлекторно споласкивает в ручейке испачканные ладони, а потом, сложив их лодочкой, умывает лицо. Далее она возвращается к своему мешку, достает топор и начинает срубать с ближайших сосен нижние ветки лапника. Солнце по-прежнему палит нещадно.

2.14. ИЗЛУЧИНА РЕКИ. НАТ. УТРО

И снова излучина реки. Двое часовых с автоматами изнывают на солнце. В тени раскидистой ивы, где раньше, прислонившись к стволу, дремал Рильке, сидит на земле голый по пояс Карл, изучая топографическую карту местности. По причине полученного накануне ранения водные процедуры ему сейчас противопоказаны. Зато в реке с наслаждением ныряет, барахтается Гюнтер. Накупавшись, он выбирается на берег, плюхается на землю рядом с братом. Карл откладывает планшет с картой.

КАРЛ

Ну как? Полегчало?

ГЮНТЕР

Не то слово! (Блаженно постанывает.)

КАРЛ

Вот видишь! (Лукаво.) Выходит, при определённых обстоятельствах даже простая речная вода может оказаться живой?

ГЮНТЕР

Я оценил твой юмор, братец. Но… Я не сумасшедший, хотя прекрасно понимаю, как это, возможно, выглядит со стороны. Тем не менее на самом деле всё не так просто. (Поясняет.) Видишь ли, помимо многих прочих, скажем так, фундаментальных учёных, я подолгу беседовал ещё и с филологами, фольклористами, историками, искусствоведами. Так вот, мой дорогой скептик, оказывается, что сюжет о живой воде даже не общеевропейский — он общемировой! Присутствует в сказках почти всех народов мира. Даже в культурах, которые, казалось бы, развивались изолированно. Таких, например, как японская цивилизация.

КАРЛ

Что же тут удивительного? Полная изоляция невозможна. Всё равно корабли с древности совершали невероятные переходы. Взять тех же викингов. Вот моряки и разносили все эти сказки и легенды. Они рассказывали их друг другу в море, а потом туземцам на суше. (Усмехнувшись.) Особенно туземкам.

ГЮНТЕР

Браво! Ты всегда был явным гуманитарием. Так вот сказки о живой воде есть везде. Пусть и с разными вариациями. А вот легенды распространены гораздо реже.

КАРЛ

А что, есть разница?

Гюнтер воодушевляется от возникшего повода вновь оседлать своего конька.

ГЮНТЕР

Конечно! Сказка — это как бы волшебная выдумка. Она не претендует на правду. А легенда привязана к конкретной местности и ко времени. Легенда — это то, что якобы было на самом деле, просто очень давно. Вот, к примеру, «Летучий голландец». Это сказка или легенда?

КАРЛ

Сказка.

ГЮНТЕР

Да нет же! Это как раз типичная легенда, обросшая со временем сказочными наслоениями.

КАРЛ

Как-как? Не понял.

Гюнтер отмахивается, спеша докончить мысль.

ГЮНТЕР

Неважно. А ещё бывают легенды, поддерживаемые… как бы это сказать… письменными источниками. И не только литературными списками, а, допустим, летописями. Где встречаются классические легендарные сюжеты.

КАРЛ

Летописцы — обычные люди. А люди всё время врут. По самым разным причинам. От корысти до обычного озорства. Здесь, в фельджандармерии, я столько узнал о человеческой натуре — хоть книги пиши.

ГЮНТЕР

И, уверен, тебя бы ждал литературный успех! Но вернёмся к летописям. Каждая из них по-своему интересна. Но дело не в этом.

КАРЛ

А в чём?

ГЮНТЕР

В их количестве. А это уже не просто статистика. Это математика, наука точная. Такому количеству письменно зафиксированных легенд и преданий должно быть рациональное объяснение.

КАРЛ

И тебя, стало быть, прислали найти это объяснение? (Оценив.) Считай, в военное время в научную экспедицию послали? Неплохо. Думаю, многие из наших профессоров, из числа тех, кого мобилизовали на Восточный фронт, тебе бы крепко позавидовали.

Младший брат мрачнеет, явно оскорбившись.

ГЮНТЕР

Служить родине и фюреру можно по-разному, брат. У каждого немца сейчас своё предназначение, если угодно — своя миссия.

КАРЛ

Ну-ну, не горячись. Ты меня не так понял. Это неважно, как я отношусь к живой воде. Одно точно: искать её лучше, чем убивать людей…

Гюнтер удивленно вскидывает бровь, но сказать ничего не успевает. Потому что Карл смотрит на часы и вздыхает.

КАРЛ

Пора возвращаться, Гюнтер. (Забирает планшет с картой.) Нас заждались живые славяне, которым давно пора превратиться в мертвецов.

2.13.2. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. УТРО

Агата покидает место своей стоянки на болоте. Теперь её дальнейший путь будет ещё тяжелее — заплечный мешок раздался и округлился, туда добавились два пустых пулемётных диска. Плюс закинутый на мешок сам пулемёт (около 10 кг): девушка придерживает его левой рукой, а в правой у неё по-прежнему рогатина. Вырыть могилу для Ивана Агате было нечем, поэтому она просто закидала тело сосновыми и еловыми ветками, пряча от хищных птиц и в надежде, что в следующий раз можно будет вернуться и похоронить парня по-человечески… Тело Ивана скрыто ветками почти полностью. Разве что чуть торчит откинутая в сторону правая рука.

2.15. ХУТОР. ИЗБА. ИНТ. ДЕНЬ

На столе грязная посуда, остатки трапезы — по возвращении с реки братья перекусили. Карл, вольготно развалившись, нога на ногу, сидит у стола, курит и продолжает общаться с доставленным в избу Афанасием. В смежной комнатке на кровати лежит Гюнтер: переваривая обед, он прислушивается к ведущемуся на немецком разговору этих двоих.

КАРЛ

Что ж, господин Белов, хотя ваш немецкий и оставляет желать лучшего, но… Как говорят у нас в Германии: Besser ein kleiner Fisch als gar nichts auf dem Tisch. Вы понимаете?

АФАНАСИЙ

Маленькая рыбка на столе лучше, чем ничего.

КАРЛ

Именно. К сожалению, обстоятельства сложились так, что моя переводчица внезапно и тяжело заболела.

АФАНАСИЙ

Говорят, с ней приключился тот же недуг, что и с нашим старостой?

Карл, оценив осведомлённость, криво усмехается.

КАРЛ

Браво! Положительно, вы мне нравитесь, господин Белов. (Серьёзнеет.) Вот только… (Сверлит взглядом.) Скажите: почему вы так легко согласились поступить к нам на службу? (Уточняет вопрос.) На службу к врагам?

АФАНАСИЙ

У нас, в России, тоже есть своя поговорка. Про рыбку.

КАРЛ

Вот как? И какая же?

АФАНАСИЙ

Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше. (Карл понимающе кивает.) Видите ли, господин майор, в моей жизни был всего один недолгий период, когда со мной обращались как с человеком, а не как со скотиной. Это полтора года, проведённые в лагере для военнопленных в Визельбурге. Так что, в отличие от большинства советских граждан, мне есть с чем сравнивать.

КАРЛ

Что ж, это действительно причина. Ну хорошо, господин Белов… Кстати, ещё раз напомните ваше имя?

АФАНАСИЙ

Афанасий Петрович.

КАРЛ

Нет, это мне всё равно не запомнить. Я буду звать вас… Ну, допустим, Франц.

АФАНАСИЙ

Как вам будет угодно.

КАРЛ

Прекрасно. Ступайте домой, Франц. И имейте в виду: с этого момента отлучаться из деревни вы можете только с моего разрешения.

АФАНАСИЙ

Даже на озеро? (Поясняет.) У меня огорода нет, а кормиться чем-то нужно.

КАРЛ

Даже на озеро. Я не могу заранее предвидеть, когда вы мне в очередной раз понадобитесь, поэтому вы всегда должны быть под рукой. Ясно?

АФАНАСИЙ

Яволь.

КАРЛ

Ваше жалованье обсудим позже, а пока — вот, можете взять.

Карл подвигает к нему по столу банку тушёнки, круг колбасы и пачку галет.

АФАНАСИЙ (по-русски)

Премного благодарны.

Афанасий забирает продукты, кланяется, идёт было в сени, но его притормаживает Гюнтер, вышедший из смежной комнаты.

ГЮНТЕР

Эй вы, Франц! Дождитесь во дворе, не уходите. Вы мне будете нужны.

АФАНАСИЙ (по-русски)

Как скажете. Можем и обождать. Нам не к спеху.

Закончив дела с Афанасием, Карл проходит к окну, створки которого распахнуты наружу, раздвигает занавески, высовывается, кричит сидящему в тенёчке денщику.

КАРЛ

Рильке! Разыщите и пришлите ко мне Краузе! И поживей!

Отдав распоряжение, далее интересуется у брата.

КАРЛ

И как он тебе показался? Этот побывавший в австрийском плену инвалид?

ГЮНТЕР

По первому впечатлению трудно судить наверняка. Но несколько раз я ловил себя на мысли, что в его интонации проскальзывали фальшивые нотки.

КАРЛ

Хочешь сказать, он мне лгал?

ГЮНТЕР

Скорее, хотел прикинуться большим простаком, чем является на самом деле. Не врал, но хитрил… В любом случае на твоём месте я не стал бы ему слишком доверять.

КАРЛ

А я и не собираюсь. И как только найду достойную замену, тотчас от него избавлюсь.

ГЮНТЕР

Отправишь на встречу с Хельгой?

КАРЛ

Зачем же столь радикально? Если он всего лишь плут и, как ты говоришь, хитрит, причём хитрит в личных интересах, его можно задействовать на освободившейся должности старосты. Корыстный плут предсказуемее продажного труса.

ГЮНТЕР

Логично. Кстати, я пропустил начало вашей беседы, а потому так и не понял: этот новообращённый тобою Франц — он местный или пришлый?

Карл не успевает ответить, потому что в горницу, предварительно постучавшись, заходит Краузе.

КРАУЗЕ

Вы меня вызывали, господин майор?

КАРЛ

Проходите, Краузе.

Карл сдвигает в сторону остатки трапезы, достает из планшетки топографическую карту, расстилает на столе.

КАРЛ

Красные бандиты, которых мы вчера упустили, сейчас должны находиться (показывает) в этом лесу. И в ближайшие пару дней отсюда не сдвинутся.

ГЮНТЕР

Почему ты так решил, брат?

КАРЛ

Связи у них теперь нет, и где сейчас проходит линия фронта они не знают.

ГЮНТЕР

С чего ты это взял?

КАРЛ

Ни с чего. Просто я это знаю — и всё.

ГЮНТЕР

Постарался твой человек?

Карл смотрит на брата укоризненно: дескать, нехорошо такие вещи вслух, при посторонних, после чего продолжает.

КАРЛ

Так вот, чтобы понимать, в каком направлении прорываться, они сначала вышлют разведчика. Мы же завтра к полудню завершим полное блокирование леса с северного направления… Вот здесь. (Показывает.) Затем дождемся прибытия тяжелых орудий. Они займут позиции (показывает) здесь, здесь и здесь, с целью отразить попытки противника вырваться в северном и северо-восточном направлении. После чего мы приступим к прочёсыванию леса. Вариантов у русских три: сдаться, принять бой либо снова возвращаться в болото. Узнаете (показывает) это место, Краузе?

КРАУЗЕ

Так точно, господин майор. Здесь сидел их пулемётчик.

КАРЛ

Именно. И надо признать, позиция выбрана идеально. Так вот, ставлю вам задачу: отберите шесть лучших стрелков и связиста. Пусть эти люди хорошенько отдохнут. Завтра на рассвете поведете их через болото к этой сопке. Не позднее полуночи там должна быть оборудована хорошо укреплённая огневая точка. Плюс три, а лучше четыре снайперских укрытия. Это на случай, если русские изберут вариант с болотом. Задача ясна?

КРАУЗЕ

Так точно, господин майор.

КАРЛ

Я не вижу блеска в ваших глазах, Краузе. Вчера вы и ваши люди изрядно обделались. Но вместо того, чтобы назначить заслуженное наказание, я милостиво предоставляю вам шанс реабилитироваться. И заметьте: пока вы будете с комфортом отлёживаться на сопке, вашим товарищам, возможно, придется вступить в лесной бой. При котором, как вам должно быть известно, атакующие несут в два-три раза больше потерь, чем обороняющаяся сторона.

ГЮНТЕР

Там внизу, почти у самой воды, большой, треугольной формы валун. За ним валяется труп красного пулемётчика. Потрудитесь подобрать. Я имею в виду пулемёт. Это, конечно, жалкая компенсация за погибших людей, но хоть что-то. (Встаёт, обращается к брату.) Если не возражаешь, я бы хотел переговорить через твоего Франца с местными жителями. Из числа тех, что были очевидцами этой странной истории с утоплением внука ведьмы.

КАРЛ

Без проблем. Абориген в полном твоём распоряжении. (Усмехнувшись.) Но мог бы и не спрашивать. (Саркастически.) Ты ж теперь — моё начальство!..

2.16. ГАНЬКИН БОР. ТРОПА. НАТ. ВЕЧЕР

Агата, сгорбившись под тяжестью своей ноши, еле-еле волочёт ноги. Но уже не по болоту, по тверди земной, с сосновым редколесьем вокруг. В какой-то момент её замечает выставленный здесь «секрет».

ГОЛОС АЗАРЁНКА

Стоять! (Агата, вздрогнув, оборачивается.) Башкой не вертеть! Смотреть прямо! (Агата подчиняется.) Оружие, мешок — на землю!

Агата покорно, с видимым облегчением подчиняется команде, затем всё равно оборачивается и, тяжело выдыхая, с усталой улыбкой садится на землю.

АГАТА

Свои! О божечки!.. Наши… Дошла-таки…

2.17. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. НАТ. ВЕЧЕР

Временная стоянка партизанского отряда в лесу. Здесь уже людям и попроще, и полегче — не так давит жара, от немцев явно оторвались, в общем, жизнь продолжается… Дымятся костерки, возле них гуртуются люди, готовя нехитрый ужин; ездовые начищают бока усталым лошадёнкам; народ рубит лапник, оборудуя подобие шалашей либо просто лежанки для ночёвки; слышатся лёгкий оживлённый говорок, шуточки, смех. Видно, что люди заметно повеселели и что эта стоянка разительно отличается от предыдущей на островке в болоте. Под раскидистым лапником огромной ели сидят Командир, Особист, Володя и Александр Григорьевич. В руках у Володи потрёпанная, с лохматыми краями карта.

ВОЛОДЯ

До Мозыря, безусловно, ближе. Но придётся пересекать шоссе, которое немцы наверняка заблокируют. А потом почти три десятка километров проделать по открытой местности.

КОМАНДИР

Нет. Этот вариант не про нас. Не сдюжим.

ВОЛОДЯ

Согласен. Но если двинуть на юго-восток, то аккурат до Наровли — почти сплошь леса и болота. (Показывает.) А от Наровли можно вниз, по Припяти, на плотах к Днепру спуститься. А там и до Киева рукой подать.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А что если немцы уже взяли Киев?

Такое, в общем-то, невинное уточнение для Особиста — что красная тряпка для быка.

ОСОБИСТ

Что ты сказал?! Немцы — Киев?! Столицу советской Украины?! Да тебя за такие панические разговоры…

КОМАНДИР

Остынь, майор! Твою бы энергию — да в мирных целях… Между прочим вопрос далеко не праздный. Ты когда последний раз сводку слышал? Лично я — 12 дней назад. А за это время много воды в Днепре утекло.

ОСОБИСТ

Киева мы им не отдадим ни при каких обстоятельствах! Товарищ Сталин этого не допустит!

КОМАНДИР

Не допустит, не допустит. Ты только успокойся. (Досадливо о наболевшем.) Э-эх, без связи мы всё равно что слепые котята тыкаемся.

ВОЛОДЯ

Моя вина, Алесь Петрович. Недоглядел я… До сих пор голову ломаю: как мог потеряться этот чёртов вещмешок с запасными батареями…

Володя не успевает закончить, в этот момент к их четвёрке подходят Азарёнок и конвоируемая им Агата. Командир и доктор узнали женщину, так что на их лицах сейчас удивление и тревога одновременно.

АЗАРЁНОК

Товарищ командир, разрешите обратиться? Вот, находясь в боевом охранении, задержал подозрительную гражданку.

КОМАНДИР

Агата? Как ты тут… (Догадавшись.) Дмитрий Сергеевич?

В ответ Агата хмуро кивает.

АГАТА

Помер ваш комиссар. Прошлой ночью, в сознание не приходя. Отмучился, сердешный.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Собственно, этого следовало ожидать. Сепсис.

Володя стягивает с головы пилотку. Остальные, будучи без головных уборов, какое-то время просто молчат. Молчание нарушает Азарёнок.

АЗАРЁНОК

А ещё при ней Дегтярёв был. Что характерно — мой. (Володе.) Тот самый, который вы приказали Ваньке-дурачку отдать.

ВОЛОДЯ

Видела Ивана?

АГАТА

Видала. Закопать нема чем было, так я его ельником закидала. Шоб птицы не поклевали, тела не опоганили. А пулемёт и круглые железные блины забрала. (Поясняет командиру.) Вы же сами сказали, что в отряд берёте тильки тих, кто со своим оружием прыдет.

КОМАНДИР

Спасибо тебе, Агата. За комиссара, за пулемёт, за всё. Хорошая ты баба. (Поправляется.) Виноват, не баба — боец… Иди, отдыхай. Ступай к нашим женщинам, они тебя накормят и устроят. Азарёнок, проводи.

АЗАРЁНОК

Есть проводить. Пошли… (с усмешкой) боец.

Они уходят. Доктор вдруг резко встаёт, окликает.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Агата, погодите!

Нагнав, долго и пристально всматривается в лицо девушки.

АГАТА

А чё вы на мене так дывитесь?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да так… Ничего… (Мотает головой.) Да нет, не может быть… Просто показалось, что у вас… Извините…

Возвращается обратно в состоянии лёгкой задумчивости.

2.18.1. ХУТОР. ИЗБА. ИНТ. ВЕЧЕР

Карл в одиночестве сидит за столом. Занимается какой-то бумажной работой, периодически прикладывается к бокалу с вином. В горницу проходит Гюнтер.

КАРЛ

Ну, и как прошли твои научные изыскания? Насобирал новых сказок?

ГЮНТЕР

И не только сказок. (Проходит к столу, наливает вина и себе.) Одна местная фрау рассказала вполне себе быль. (С наслаждением выпивает.)

КАРЛ

Занимательную?

ГЮНТЕР

Более чем… Красные бандиты, покидая деревню, оставили в одной избе на попечение хозяйки своего тяжелораненого комиссара.

КАРЛ

Чёрт подери! Идём!

Карл вскидывается, хватает фуражку, но младший брат его осаживает.

ГЮНТЕР

Можешь не спешить. Я взял парочку твоих солдат и уже нанёс туда визит. К сожалению, ни комиссара, ни хозяйки там не оказалось. Дом пуст.

КАРЛ

И куда же они подевались?

ГЮНТЕР

Понятия не имею. Но следы крови на полу и брошенные в печку грязные бинты не оставляют сомнений в том, что раненый действительно был.

КАРЛ

В доме нужно оставить засаду.

ГЮНТЕР

Уже оставили. (Садится за стол напротив брата.) Но, думаю, это ничего не даст. Вряд ли кто-то из них теперь вернётся обратно.

КАРЛ

Скорее всего, ты прав. Но пару дней всё же обождём… Чёртов староста! Он наверняка был в курсе!

ГЮНТЕР

Был. Женщина, которая нам указала на дом, это подтвердила… И значит, ты правильно сделал, что пристрелил его, как собаку.

Карл наливает себе ещё вина, залпом выпивает.

КАРЛ

А насколько ты продвинулся в поисках живой воды?.. Кстати, а про мёртвую воду ты что-нибудь знаешь?

Судя по выражению лица, этот вопрос очень сильно удивил Гюнтера.

ГЮНТЕР

А откуда ты про неё слышал?

КАРЛ

Грета… В тот день она сказала мне, что Зигфрид искупался не в крови дракона, а в озере с мёртвой водой.

ГЮНТЕР

Снова Грета… Нет, никогда не слышал такое о Зигфриде… Но про мёртвую воду вообще рассказывают и пишут значительно реже. И в основном славяне. Они считают, что мёртвая вода делает человека неуязвимым, именно как мёртвого. Мертвеца ведь нельзя убить. Но это всё чушь! Да, человека можно вылечить практически от любой болезни, даже от старости. Можно даже реанимировать спустя несколько часов после смерти. Но живые мертвецы — упыри, вампиры и прочая нечисть — это дурацкие славянские сказки. (Усмехнувшись.) Хотя наш Агроном в них и верит.

КАРЛ

Допустим. Но ведь Зигфрид не был славянином?

Гюнтер заливисто смеётся.

ГЮНТЕР

Вот я тебя и поймал, братец! В живую воду ты не веришь. А в Зигфрида и в кровь дракона — пожалуйста!

КАРЛ

Ну, дракон мог быть… Хм… (Прикидывает в уме варианты.) Например, случайно выжившим динозавром?

Братья смеются.

ГЮНТЕР

Динозавром с чудодейственной кровью? Который жил в озере с мёртвой водой? (Резко тускнеет, после паузы.) Ты её часто вспоминаешь?

Карл реагирует на вопрос гримасой страдания.

2.19. ФЛЕШБЭК.

Лесное озеро.

КАРЛ

Грета, я отвернусь и подсматривать не буду.

ГРЕТА

Слово рыцаря?

КАРЛ

Слово рыцаря.

ГРЕТА

Ну хорошо, господин барон. Я крикну, когда будет можно обернуться.

Девушка быстро раздевается. Карл тем временем тоже стягивает с себя мокрую от пота рубашку.

КАРЛ

Грета, а почему ты сказала «в озере с мёртвой водой»? Гюнтер всегда рассказывает про живую воду. Грета?!

Не дождавшись ответа, Карл ещё раз окликает девушку, а потом оборачивается. Грета уже зашла в озеро по пояс, шаловливо, буквально на пару секунду продемонстрировав господину барону налитую девичью грудь.

ГРЕТА

Теперь можно, господин барон!

Пытаясь быстрее скинуть спортивные брюки, Карл запутывается в них и падает. Грета плывёт к середине озера — не такого уж и маленького — и весело кричит.

ГРЕТА

Догоняйте, господин барон!..

2.18.2. ХУТОР. ИЗБА. ИНТ. ВЕЧЕР

Карл выныривает из детских воспоминаний и подтверждает глухо.

КАРЛ

Каждый день.

2.20. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. РАССВЕТ

К болоту пробирается отряд, возглавляемый фельдфебелем Краузе (шестеро стрелков и связист с ранцем полевой радиостанции за спиной). На этот раз никаких технологических приспособлений у них нет, поэтому идут медленно, пешим ходом, грязные, в накомарниках, от которых ещё жарче. В какой-то момент фельдфебеля нагоняет связист Кнут Хубер. Это совсем молодой, высокий парень в очках, которые он носит постоянно по причине сильной близорукости.

КНУТ

Господин фельдфебель! Посмотрите, что мы нашли! Вам нужно это видеть!

КРАУЗЕ

Надеюсь, это будет жирный кусок свиной рульки и кувшин холодного пива?!

Краузе шлёпает по грязи за связистом. Они подходят к двум солдатам, которые смотрят в одну точку: там в грязной болотной воде лицом вниз лежит притопленное тело обер-лейтенанта Хазе.

КРАУЗЕ

Действительно, кусок. Жирный кусок дерьма. Потому даже не смог утонуть… И зачем вы решили мне ЭТО показать?

На лице связиста — недоумение.

КНУТ

Ну как же? Надо бы его как-то… по-христиански…

КРАУЗЕ

Послушайте, рядовой Хубер! У меня приказ: к ночи оборудовать укреплённую огневую точку и четыре снайперских укрытия. А мы ещё даже не добрались до первого острова!.. Если вы и в самом деле столь истовый христианин, так и быть — можете привязать к нашему несчастному обер-лейтенанту парочку камней, чтобы он закончил наконец своё свободное плавание в русских болотах. Даю вам на это пять минут. Время пошло!

После этой произнесённой тирады Краузе задирает сетку накомарника, достаёт сигарету и с наслаждением закуривает.

2.21. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. НАТ. РАССВЕТ

У потухшего костерка сидят две девушки — Агата и Лена.

ЛЕНА

А правда, что Ивана у вас «заполошным мертвецом» прозвали?

АГАТА

То правда.

ЛЕНА

А почему?

АГАТА

Три года взад они с Лукичом… (крестится) Господи, упокой… Они на лесное озеро поехали. Лукич перемёты ставил, а Ванька за раками нырял. Вот его в омут и затянуло. Лукич Ваньку как-то вытянул оттудова. Гля, а он вже синий весь и не дышит.

ЛЕНА

Кошмар какой!

АГАТА

Ну, Лукич его в телегу — и на хутор, до Симоновны.

ЛЕНА

А кто это?

АГАТА

Ванькина бабка. Они тогда вже с ней вдвоём оставалися.

ЛЕНА

Бабка? Это которая ведьма?

АГАТА

Не ведьма, ведунья!

ЛЕНА

А разве есть разница?

АГАТА

А як же… Ну и вот. Привез Лукич Ваньку, занёс в избу и говорит: так, мол, и так, прости, Симоновна, недоглядел за твоим мальцом.

ЛЕНА

А она?

АГАТА

А она его за порог выставила, дверь заперла и окошки позанавесила… Ну, понятно, трошки через час вже весь хутор знал, что Ванька притоп. Даже в район по телефону позвонили, потому как о покойниках положено докладать. На следующий день полномоченный прибыл, протокол писать. Зашёл, значится, к им в избу, а потом выходит и как заорёт: «Шо вы, черти полосатые, меня от дел отвлекаете, гоняете почём зря?! Живёхонек ваш покойничек!» Сел в свою мотоциклетку и обратно в райцентр укатил. Вот тогда Ваньку «заполошным мертвецом» и окрестили. А ещё «ведьминым выкормышем». Народ гутарил: Симоновна его мёртвой да живой водой омыла и отпоила.

ЛЕНА

Что за глупости? Живая вода — это просто детская сказка.

АГАТА

Глупости не глупости, а был мёртвый — стал живой. Вот тока не то шоб совсем в уме повредился, но странный стал. Ране завсегда весёлый, разговорчивый такой парень был, а теперь як не от мира сего. Завсегда мрачный, угрюмый, себе на уме, слова не вытянешь… А бывало, так посмотрит, аж мороз по коже.

Лена берётся как бы авторитетно рассуждать.

ЛЕНА

Ну, это ещё как-то можно объяснить. Ишемическим поражением головного мозга, например. Но реанимация утопленника живой и мёртвой водой… (Усмехается.) Это что-то запредельное, новое слово в медицине. (Спохватившись, сочувственно качает головой, речь-то теперь уже точно идёт о покойнике.) Бедный, бедный Квазимодо.

АГАТА

Кто-кто?

ЛЕНА

Квазимодо. Герой романа «Собор Парижской Богоматери». Не читала? Квазимодо считается синонимом «страшилы». Он был уродливым, горбатым и очень несчастным. И был безнадёжно влюблён в красавицу-цыганку.

АГАТА (вздохнув)

Значит, и я тож така есть. Эта самая квазиморда.

ЛЕНА

Не говори ерунды. Ты очень даже симпатичная девушка.

АГАТА

Да?! А это?! (Показывает на лицо.)

ЛЕНА

Ну оспины. Ну и что? Подумаешь… И вообще, не так уж они в глаза бросаются.

А и в самом деле! Лицо у Агаты действительно стало значительно чище. Уж не на это ли накануне обратил внимание доктор Александр Григорьевич?

АГАТА

Тебе, може, и не бросаются. А вот меня из-за них ещё ни один парень ни разу не целовал!

Агата срывается на плач. Лена бросается её утешать.

2.21. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. РАССВЕТ

Через болото продолжает движение отряд, ведомый фельдфебелем Краузе. Замыкающий колонну очкарик-связист Кнут, остановившись, откидывает накомарник, чтобы протереть запотевшие от соленого пота очки. Выражение его лица красноречиво говорит о том, что, искренне сострадая участи несчастного обер-лейтенанта Хазе, этот молодой парень невольно примеряет его судьбу на своё возможное скорое будущее. Рядовому Хуберу тяжело, ему страшно, ему хочется домой.

2.22. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. РАССВЕТ

Полностью закиданное лапником тело Ивана — торчит лишь ладонь. Над этим местом снова кружит болотный лунь. Внезапно он резко пикирует вниз и клюёт мертвеца в палец. И палец… неожиданно дёргается. И обиженно взмывает в воздух хищная птица.

Конец второй серии

3.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. ДЕНЬ

Немецкий отряд из восьми человек (Краузе, связист Кнут, шестеро стрелков) добирается до конечной точки своего перехода через болото — островка Большой Змей. Все грязные, уставшие, насквозь мокрые от пота — по-прежнему стоит невыносимая жара. Краузе отдаёт распоряжение Кнуту расчехлить станцию и передать на хутор, что они добрались до места, а остальным приказывает заняться приготовлением обеда. Солдаты, сложив рюкзаки, другую амуницию и оружие, идут вглубь острова за дровами для костров (на одном готовить пищу, на другом — варить кофе). Сам Краузе садится на землю, прислонившись спиной к большому камню, снимает накомарник, сапоги, носки, вытягивает натруженные босые ноги, закуривает. Через некоторое время подходит Кнут.

КНУТ

Господин фельдфебель! Разрешите доложить: сеанс связи завершён. Приёмопередатчик работает в штатном режиме, слегка подмоченная (смущённо) по моей вине батарея на его работе не сказалась.

Иллюстрация Максима Ляпунова

КРАУЗЕ

Прекрасно. Надеюсь, никаких новых вводных не поступило?

КНУТ

Никак нет. (Виновато) Единственное, майор фон Бергензее изволил выказать своё неудовольствие.

КРАУЗЕ

Вот как? И чем же?

КНУТ

По его расчётам, мы должны были прибыть на место двумя часами ранее.

КРАУЗЕ

По его расчётам? Прелестно. Герр майор, видимо, решил, что мы попрёмся через это чёртово болото не обычным, а форсированным маршем? Ну-ну.

КНУТ

А ещё он напомнил, что следующий сеанс должен состояться в полночь. И что к тому времени все работы должны быть завершены.

КРАУЗЕ

То есть он сомневается ещё и в том, что я с первого раза способен в точности запомнить приказ? (Смотрит в упор на Кнута) Я что, в самом деле произвожу впечатление кретина?

КНУТ

Никак нет, господин фельдфебель!

КРАУЗЕ

Где-то там должен быть… (Осматривается) Видите вон тот, треугольной формы валун?

КНУТ

Так точно.

КРАУЗЕ

За ним валяются дохлый русский и его пулемёт. Ступайте и притащите его сюда. Я имею в виду пулемёт.

КНУТ

Слушаюсь.

Кнут уходит, а Краузе кричит солдатам.

КРАУЗЕ

Пошевеливайтесь, парни. У нас мало времени и много работы.

Солдаты ускоряются с разведением костров, заливают в котелки воду из захваченных с собой канистр, достают из рюкзаков концентраты, консервы, кофе… Краузе тем временем вынимает из внутреннего кармана карандаш и небольшой блокнот — в нём заложена фотография (жена и двое детей). Фельдфебель открывает чистый лист, начинает писать: «Дорогая Эльза. Пишу тебе, по-видимому, из самого гнилого места на земле. Русские называют его Полесье…» Далее Краузе вынужден прервать процесс, так как к нему снова подходит связист.

КРАУЗЕ

В чём дело, Кнут?

КНУТ

Их там нет, господин фельдфебель. Ни мёртвого русского, ни его пулемёта.

КРАУЗЕ

Чёрт подери! В своих очках вы способны разглядеть плавающее в пятидесяти метрах тело лейтенанта Хазе, но в упор не видите того, что валяется у вас под ногами?

Фельдфебель нехотя встаёт, идёт к валуну.

КНУТ

Вам лучше обуться, господин фельдфебель. Здесь полно змей.

КРАУЗЕ

Змеи кусают городских. А я вырос в деревне.

3.2. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ВАЛУН. НАТ. ДЕНЬ

Место, где лежало закиданное лапником тело Ивана. Лапник разбросан по земле, а вот самого тела нет, хотя примятая трава с бурыми следами крови на ней подтверждает, что оно здесь было. Струйка воды из пульсирующего родничка по-прежнему ручейком стекает в болото. Краузе задумчиво смотрит на родник.

КРАУЗЕ

Одно из двух: либо русские возвратились и забрали тело, либо мёртвый бандит оказался не таким уж мёртвым.

КНУТ

Господин фельдфебель. Посмотрите сюда.

Кнут указывает на кровавую лужу: в ней перья, косточки, птичья голова с загнутым клювом.

КРАУЗЕ

Полагаете, это он её… распотрошил?

Связист пожимает плечами.

КНУТ

Не знаю. Но на болотах обычно не водятся хищные звери. Им просто не на кого охотиться в этих трясинах.

КРАУЗЕ

Кострища нет. Получается, сожрал в сыром виде? А ведь это даже не утка. Судя по клюву, какая-то хищная птица. (Продолжает размышлять) Нет, я понимаю, что в приступе дикого голода человек способен сожрать всё что угодно. Но меня беспокоит другое: как он её убил? Не камнем же?

КНУТ

Сбить птицу камнем довольно трудно.

КРАУЗЕ

Но это и не пулемёт. Иначе птицу разорвало бы в клочья… Выходит, где-то поблизости может находиться вооружённый голодный раненый русский псих. Прелестно. Это как раз то, что нам сейчас нужно для полного счастья.

Краузе присаживается на корточки возле ручейка, сложив ладони лодочкой, пьёт.

КНУТ

Он мог и уйти. Догонять своих.

КРАУЗЕ

Мог. Но мы не знаем, насколько серьёзно он ранен. (Напившись, начинает умывать лицо) По крайней мере, у него хватило сил наломать лапника для лежанки.

КНУТ

Осмелюсь заметить, господин фельдфебель, использовать природную воду в незнакомой местности может быть опасно для здоровья.

КРАУЗЕ

Вздор. Вас, если не ошибаюсь, призвали в армию со студенческой скамьи?

КНУТ

Так точно. Сразу после окончания 2-го курса Берлинской высшей технической школы.

КРАУЗЕ

Похоже, вы скверно учились. Иначе бы знали, что болотный торф — это природный фильтр, абсорбирующий загрязняющие вещества. А болотный мох, обладая антимикробным действием, убивает болезнетворные бактерии. (Умывшись, встаёт) Так что пейте смело, не бойтесь. Единственная опасность — ненароком застудить горло, вода очень холодная.

Кнут недоверчиво подчиняется, сделав несколько формальных глотков. Краузе тем временем принюхивается к запахам, доносящимся от костров.

КРАУЗЕ

Ладно, идёмте обедать. (Косится на перья) Хотя, конечно, эта ваша… находка лично мне изрядно подпортила аппетит. И настроение — тоже. Придётся к ночи усилить боевое охранение лагеря. (Мрачно обводит взглядом окрестный пейзаж) Ненавижу болота!

3.3. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ВОРОНКА. НАТ. ДЕНЬ

Краузе и Кнут возвращаются к своим. А между тем, пройди они ещё 10–20 метров чуть в сторону и повыше, они бы непременно наткнулись на небольшую не то яму, не то воронку, на дне которой мёртвым сном спит Иван. Он даже и выглядит мёртвым, поскольку практически не дышит во сне. На щеке у парня небольшой кровавый след, к которому прилипло птичье пёрышко, а вот с самим лицом произошли разительные перемены.

3.4. ХУТОР. ИЗБА. ЛАВОЧКА. НАТ. ДЕНЬ

На завалинке у дома сидит Гюнтер и продолжает расспрашивать стоящего перед ним Афанасия. Диалог ведётся на немецком.

ГЮНТЕР

А когда арестовали хозяйку этого дома?

АФАНАСИЙ

Симоновну? Прошлым летом.

ГЮНТЕР

И за что же?

АФАНАСИЙ

Сперва по 123-й взяли. (Расшифровывает) «Совершение обманных действий с целью возбуждения суеверия в массах населения для извлечения личных выгод». Похоже, кто-то из наших донос написал… Но 123-я — статья лёгкая, до года принудительных работ. А то и просто штраф. Но потом — бац, новый состав. 58–10: «Пропаганда против советской власти с использованием религиозных предрассудков масс». А это уже вплоть до высшей меры. В итоге получила десятку. Но до лагеря так и не добралась — в дороге померла.

ГЮНТЕР

10 лет старухе за то, что она лечила людей? (С сарказмом) Поздравляю: ваше (чеканит по-русски) О-Ге-Пе-У недалеко ушло от средневековой инквизиции…

Афанасий хмуро поправляет.

АФАНАСИЙ

Не ОГПУ. Они теперь Эн-Ка-Вэ-Дэ прозываются.

ГЮНТЕР

Как?

АФАНАСИЙ (По-русски)

Неважно. Один хрен.

ГЮНТЕР

Кстати, Франц, откуда вы столь хорошо ориентируетесь в полицейском законодательстве?

АФАНАСИЙ

Так ведь я не только в австрийском лагере для военнопленных сидел. После довелось и нашего, родного отведать. (Указывает на пустой рукав) Там-то я руку и отморозил. (Горько) Там-то мне её и отпилили.

К избе подъезжает легковой автомобиль в сопровождении мотоцикла охраны. Из машины выбирается Карл. Он одет по всей форме: мундир, застёгнутый на все пуговицы, фуражка. Раненая рука на перевязи. Лицо мрачное.

ГЮНТЕР

С возвращением, дорогой братец. (Далее с иронией) Судя по выражению лица, начальство представило тебя к очередной награде?

КАРЛ

Угу. Сегодня подполковник фон Штайн был бесноват, как никогда. Наверное, это из-за жары. Я сам на докладе взмок до исподнего. Так что даже страшно представить, что творилось в кальсонах моего 120-килограммового шефа.

ГЮНТЕР

Жара здесь ни при чём. Три дня назад я имел сомнительное удовольствие общаться с этим напыщенным индюком и быстро пришел к выводу, что он непроходимый тупица. Неужели ты до сих пор этого не понял?

КАРЛ

Разумеется, понял. Но, согласись, каждый, кто считает себя умнее начальника, должен это скрывать? По крайней мере, от него? (Братья смеются) И всё же, несмотря на обрушенные на меня грома и молнии, я не забыл о твоей просьбе.

Карл лезет в салон машины, забирает с заднего сиденья саквояж.

КАРЛ

Получай свою драгоценную поклажу. Правда, не поручусь, что по такой отвратительной дороге внутри ничего не растряслось и не разбилось.

3.5. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. ЛЕС. НАТ. ДЕНЬ

Бойцы отряда занимаются повседневными хозяйственными и бытовыми делами. Мы сосредотачиваемся на сидящих рядышком двух бойцах, один из которых чистит оружие (Семён, молодой парень, в тельнике, на запястье — наколка с якорьком и имя К.Л.А.В.А., в отряде его шутливо кличут «мичман Сеня»), а другой латает обувку (украинец Тарас, он много старше). К ним подходит Агата, лицо которой за ночь полностью очистилось от оспинок, а кожа стала белая, гладкая. Но поскольку бойцам она незнакома, мужчины этому чуду не удивляются, а просто с интересом рассматривают симпатичную девушку.

АГАТА

Хлопцы! СлучАем не знаете, где мне Лену найти?

СЕМЁН

Медсестричку? СлучАем знаем.

АГАТА

И где же?

СЕМЁН

А ты, девка, прежде представься, по всей форме: кто такая будешь, откуда, сколько лет, как звать?

АГАТА

А ты кто такой есть, шоб я тебе представлялась?

СЕМЁН

Я-то? Заместитель командира.

АГАТА

Тю! Шо-то не похоже.

СЕМЁН

Век моря не видать! Заместитель! (Подмигивает) По амурной части.

АГАТА

А умнее ничЁго не придумал? (Ехидно) Гляди, дурень — думкой богатеет!

ТАРАС (Добродушно)

Вон там, дочка, видишь, брезент промеж сосен растягнут? Это теперь и есть наш полевой лазарет. Там Ленку и шукай.

АГАТА

Спасибочки, диду.

Сёмен провожает взглядом уходящую девушку.

СЕМЁН

Интересно, откуда это у нас на рейде такая русалка завелась… Козырная деваха, а, дядь Тарас?

ТАРАС

То есть. Гарна дивчина.

3.6. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. «ЛАЗАРЕТ». НАТ. ДЕНЬ

Между сосен в качестве укрытия, дающего тень, растянут брезент. Под ним на тюфяках, прямо на земле, лежат несколько человек легкораненых. А вот под тяжелораненого младшего лейтенанта Свешникова отвели одну из подвод, из которой соорудили подобие кровати. Свешников без сознания, над его ранением заканчивает колдовать Александр Григорьевич. Рядом Лена, она ему ассистирует. Наложив повязку, доктор смотрит на свои руки, они в крови.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Леночка, мне бы умыться. И полотенце.

ЛЕНА

Сейчас принесу, Александр Григорьевич.

Под деревом, в тени, стоит ведро с водой. Лена идёт к нему, зачерпывает воду ковшом, снимает сушившееся на ветке полотенце. За её спиной раздаётся голос Агаты.

АГАТА

Что ж ты, Ленка, меня не добудилась? Из-за тебя я, засоня такая, тока-тока проснулась.

Лена оборачивается — и от неожиданности и удивления выпускает из рук ковшик с водой.

АГАТА

Ленк! Ты чего?

ЛЕНА

Александр Григорьевич! Идите сюда! Скорее!..

3.7. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. ШАЛАШ. ИНТ. ДЕНЬ

В командирском шалаше продолжается оперативное совещание. Присутствуют: Командир, Особист и специально приглашенный возчик Архипыч.

АРХИПЫЧ

Да как же это можно, Алесь Петрович?! Люди, когда нам своих лошадушек отдавали, ревмя ревели, потому как, почитай, с членами семьи расставались! А мы их теперь вот так, за здорово живёшь, под нож?

КОМАНДИР

Не за здорово, Архипыч. (Устало вздыхает, разъясняет по новой) Просто иных вариантов нет. Ты же до войны в пастухах ходил, сам знаешь — лошадь в лесу бесполезна. А уж в таком, как Ганькин Бор, вдвойне. Это мы пока, считай, у самой лесной кромочки встали. А дальше такая чащоба пойдет — не то что сцежек, прогалин не сыщешь. Так что не лошадям нас, а нам их на себе нести придётся.

ОСОБИСТ

Да и с фуражом беда.

КОМАНДИР

Вот-вот. А пасти лошадей в лесу, обратно, нельзя. Нажрутся папоротника или вороньего глаза — и привет.

ОСОБИСТ

Почему привет?

КОМАНДИР

Ядовиты они для лошадей. Лошадям даже безобидные жёлуди — и те нельзя.

АРХИПЫЧ

Так, може, тады просто отпустим? Лошадь — животина умнющая. Завсегда сама обратную дорогу к дому найдёт.

КОМАНДИР

Найдёт. Только не через болото.

ОСОБИСТ

Что значит «отпустим»? У нас люди голодают! Лошадь в среднем под 400 килограмм весит. А у нас их целых три. Это ж сколько мяса на круг выходит!

АРХИПЫЧ

Вот сразу видно, товарищ майор, что вы человек городской, приучЁнный мясо в магазине покупать… Ну, положим, пожарите вы на костре убоинку — раз, другой. Вон бабы наши котлеток вам навертют. А дале што? Где вы эти «три по четыреста» хранить станете? Ещё и по такой жаре? Да оно за сутки сгниёт всё. Мухам на радость.

ОСОБИСТ

Ну, должны быть какие-то способы… Я не знаю… Завялить, засушить…

АРХИПЫЧ

Чтоб мясо завялить, его для начала хорошенечко солью натереть нужно. А у нас, гутарют, не только с фуражом, но и с солью бяда.

В шалаш «с улицы», согнувшись, заглядывает Александр Григорьевич.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Прошу прощения за бесцеремонное вторжение, но… (Слегка взволнованно) Алесь Петрович, товарищи, вы должны это увидеть собственными глазами!

КОМАНДИР

Чего увидеть?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

И портсигар свой замечательный захватите, пожалуйста.

Более ничего не объясняя, доктор «выныривает» обратно, сидящие в шалаше недоумённо переглядываются и поочерёдно выползают наружу.

3.8. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. ШАЛАШ. НАТ. ДЕНЬ

Несколько секунд длится немая сцена: возле перепуганной новообращённой красавицы Агаты, не понимающей пока причины поднятого вокруг неё ажиотажа, полукругом стоят трое изумлённых мужчин. Сложив руки на груди, доктор наблюдает за их реакцией. Чуть позади него — всё ещё потрясённая Лена.

ДОКТОР

Ну?! Каково? Per aspera ad astra![5]

Командир разводит руками.

КОМАНДИР

Нет слов. Одни буквы.

Особист обалдело продолжает разглядывать девушку, а возчик задумчиво чешет затылок.

АРХИПЫЧ

Да-а. Чудеса-а.

АГАТА

Да что ж це таке?! Чего вы на меня, як на жирафу диковинную в зоосаде, пялитесь?!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Алесь Петрович, будьте любезны, подайте барышне зеркальце. А то барышня не понимает.

Командир достаёт портсигар, открывает и протягивает Агате. На внутренней стороне верхней крышки приклеено зеркальце, для бритья. Агата недоверчиво смотрится в него, глаза её расширяются, губы начинают мелко дрожать.

АГАТА

Ой! Мамочки мои!..

3.9. ХУТОР. ИЗБА. ГОРНИЦА. ИНТ. ВЕЧЕР

Гюнтер сидит за столом, на котором стоит раскрытый походный саквояж. Проводя его ревизию, фон Бергензее — младший почти любовно перебирает содержимое, состоящее в основном из неких медицинских и химических препаратов и склянок. Карл, обнажённый по пояс, сидит у открытого окна. Верный денщик Рильке делает ему очередную перевязку.

КАРЛ

Господин учёный наконец-то погрузился в свою стихию.

ГЮНТЕР

Твоя ирония в данном случае неуместна. (Достаёт из саквояжа баночку, открывает крышку, внюхивается) Рильке! Прежде чем накладывать повязку, смажьте рану вот этим.

РИЛЬКЕ

Слушаюсь, господин барон.

Рильке подходит, забирает баночку, возвращается, начинает обрабатывать рану. А Гюнтер тем временем достаёт и выставляет на стол следующий предмет — это деревянная матрёшка.

КАРЛ

А это что? Языческий божок?

ГЮНТЕР

Это любимая игрушка русских. Называется… ма-трёо-шка. Но её прародина — Япония. Страна во всех смыслах мистическая.

Разбирает матрёшку, выставляя помещённые внутри фигурки по ранжиру.

КАРЛ

Ого! (Хохотнув) Так она, оказывается, брюхатая?

ГЮНТЕР

Если бы ты немного разбирался в эзотерике, Карл, ты бы знал, что человеческое тело — не одно. Есть ещё эфирное тело, астральное, ментальное и так далее. И сложены они, как эта ма-трёо-шка, одно в другое. Так что перед тобой классический пример игрушки как проекции человеческого тела.

Собирает матрёшку обратно.

КАРЛ

А что, детские игрушки тоже входят в сферу твоих научных изысканий?

ГЮНТЕР

В той же степени, что и сказки. Но поскольку я прежде всего врач, меня в них интересуют сугубо медицинские аспекты и отголоски тайных знаний.

Карл пожимает плечами.

КАРЛ

Как по мне, тайные знания лучше всего получать посредством тайных агентов.

Младший брат язвительно парирует.

ГЮНТЕР

Вот только наличие своего человека в красной банде в последний раз тебе не очень-то помогло.

КАРЛ

Туше![6] Браво, братец! Укол засчитан… (Серьёзнеет) На самом деле, перед ним поставлена конкретная задача, которую он, надеюсь, сможет решить в ближайшие дни. Иначе…

ГЮНТЕР

Что?

КАРЛ

Эта скотина фон Штайн наотрез отказался поддержать нашу операцию против лесных бандитов резервом и артиллерией. Придётся справляться собственными силами. А весь мой опыт ведения боевых действий в лесистой местности сводится исключительно к охоте на оленей в родовых угодьях.

ГЮНТЕР

Понимаю. Но, к сожалению, здесь я тебе не помощник… Кстати, об охоте. От твоего нового переводчика я узнал, что внук здешней ведьмы, оказывается, был отличным стрелком и добывал пропитание не только рыбалкой, но и охотой.

КАРЛ

Это ты к чему?

ГЮНТЕР

Что если как раз он и был тем болотным пулемётчиком? По чьей вине мы понесли такие потери?

Карл задумывается.

КАРЛ

Дорожа своими солдатами, командир отправляет прикрывать отход основных сил приблудившегося к отряду юного полудурка? А что, грамотное решение, лично я так бы и поступил… Но какой смысл теперь гадать, если ублюдок всё равно сдох? Скорее всего.

ГЮНТЕР

Да. К сожалению. Дорого бы я дал за возможность использовать его в качестве лабораторной подопытной крысы…

3.10. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. ШАЛАШ. НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Небольшой костерок, разведённый рядом с командирским шалашом. В подвешенном котелке булькает варево, его периодически помешивает Лена. Вокруг костерка сидят Командир, Особист, Александр Григорьевич и Агата. Девушка уже немного успокоилась, так что теперь более связно и вдумчиво отвечает на расспросы доктора, который возбуждён до чрезвычайности.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Агата, голубушка, ещё раз хорошенечко вспомните: когда вы последний раз смотрелись в зеркало? Это важно.

АГАТА

Так что ж: дома, в избе смотрелась. Я тады оделась, сбрала мешок, на образа перекрестилась и на двор вышла. Стала вже дверь запирать и тут вспомнила: треба топор взять. Ну как, дров порубать. Та и от зверя, от худого человека защита. Вернулась, в сенях топор взяла, а потом, значит, в горницу.

ОСОБИСТ

Зачем в горницу? Если топор уже взяла?

Агата удивлена нелепому, с её точки зрения, вопросу.

АГАТА

Так ведь примета: коли верталась, обязательно надо в зеркало посмотреться. Иначе пути не будет.

КОМАНДИР

Это само собой.

Доктор торопит.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Вернулась в горницу, прошла к зеркалу. И? Что увидела?

АГАТА

Дык то же самое и увидала. (Грустно) Всё своё на роже страхолюдство.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Это точно? Может, какие-то изменения уже были? Хотя бы небольшие?

АГАТА

Не. Не было… У меня вот здеся, возле правого уха (показывает), уж така щербина была — палец по ноготь помещался. Её тоже в зеркале видала, никуда не девалась проклятущая.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Хорошо, допустим. И в этот момент времени было?..

АГАТА

Десять минут шестого. Я, уходя, нарочно ходики остановила. Чего им без дела стучать? А дальше: огородами да к лесу. А оттуда лесной дорогой, к Змееву болоту.

ОСОБИСТ

Ладно, про болото всё понятно. А на Большом Змее как долго пробыла?

Агата задумывается, вспоминает.

АГАТА

Не скажу. Може, с час. А може, все полтора.

КОМАНДИР

Вот этот, как ты давеча рассказывала, ручеёк, в котором Иван мёртвый лежит, он и раньше там был?

АГАТА

За это, обратно, не скажу. Я в таку даль давно и всего разочек забиралась. (Вздохнув о своём) С батей на пару ходили. Совсем девчонка тогда была.

КОМАНДИР

Понятно. А Иван, он точно мёртвый был? Может, просто без сознания?

АГАТА

Тю! Что ж я, живого от покойника отличить не могу? Я даже нарошно до него дотронулась. Такой холоднючий был — аж руку отдёрнула.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

В самый разгар солнцепёка — и холоднючий? (Задумчиво) М-да… Интересно.

КОМАНДИР

Воду из ручейка, разумеется, пила?

АГАТА

И пила, и умывалась.

КОМАНДИР

И как водичка? Вкусная?

Агата пожимает плечами.

АГАТА

Обнакновенная. Но тоже холоднючая. Потому ту, которая в туеске оставалась, тёплую, я вылила. А взамен новой, холодной набрала.

КОМАНДИР

И пока с Большого Змея сюда, до нас добиралась, небось, всю по дороге и выпила?

АГАТА

Нет, кажись, трохи осталось. Если туесок не протёк. Старенький он у меня.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Не сочтите за труд, Агата, принесите его, пожалуйста, сюда. Только аккуратно.

АГАТА

Хорошо. Часом приду. (Встаёт, уходит)

КОМАНДИР

Ну и что вы обо всём этом думаете, уважаемый доктор?

Доктор в ответ качает головой.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Лично я такого, чтоб рябая кожа всего за сутки, безо всяких хирургических или косметических вмешательств, полностью очистилась и снова молодой, гладкой стала, в своей практике не встречал. И описаний чего-то подобного в медицинской литературе — тоже.

Особист, хмыкнув, пытается шуткануть.

ОСОБИСТ

А в сказках?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Вот разве что в сказках. (Доктор абсолютно серьёзен) Помните, Леночка? «На конька Иван взглянул/И в котёл тотчас нырнул,/Тут в другой, там в третий тоже…»

Лена весело подхватывает.

ЛЕНА

«И такой он стал пригожий,/Что ни в сказке не сказать,/Ни пером не написать!»

ОСОБИСТ

Ну и к чему сейчас была эта мелодекламация? Вы ещё про молодильные яблоки вспомните.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Поздравляю, товарищ майор. Абсолютно уместная ассоциация.

ОСОБИСТ

Вы что, издеваетесь?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Отнюдь. (Поясняет) Если допустить, что в случае с молодильными яблоками речь идёт о плодах, содержащих аномально высокое количество мелатонина…

КОМАНДИР

Содержащих чего?

ЛЕНА

Мелатонина. Это основной гормон эпифиза. Его ещё называют «гормоном молодости».

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Умница, Леночка. Садись, пять.

КОМАНДИР

Понятно. Что ничего не понятно… Александр Григорьевич, Бог с ними, с яблоками, но какое-то разумное объяснение всему этому должно быть?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Безусловно. Но дабы его проверить, сейчас крайне важно, чтоб туесок Агаты не протёк.

В глазах Командира мелькнула догадка.

КОМАНДИР

Неужели… Неужели и в самом деле она?! Живая вода?

От этого предположения Особист почему-то бледнеет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Браво! (Обводит торжествующим взглядом присутствующих) Заметьте, не я первым это озвучил!

3.11. МОСКВА. ЛУБЯНСКАЯ ПЛОЩАДЬ. НАТ. ВЕЧЕР

Заложив полукруг на площади, у центрального входа в известное здание останавливается служебная чёрная «Эмка» (в окружающем городском пейзаже дать приметы военного времени). С пассажирского сиденья выбирается майор НКВД Климов (он в повседневной униформе, с портфелем для документов). Климов проходит к подъезду, предъявляет удостоверение часовому, тот в ответ козыряет, пропускает в здание.

3.12. МОСКВА. ЛУБЯНКА. КАБИНЕТ ВЕРЖБИЦКОГО. ИНТ. ВЕЧЕР

Подполковник Вержбицкий принимает в своём кабинете Климова. Сейчас он изучает доставленные майором бумаги.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Я не вижу здесь плана эвакуации спецлаборатории в Болшево.

КЛИМОВ

Но ведь окончательное решение по объекту в Болшево ещё не принято?

Старший по званию хмурится.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Принято. Сегодня утром.

КЛИМОВ

Неужели… Алексей Константинович, неужели всё настолько плохо?

ВЕРЖБИЦКИЙ

«Крошка-сын к отцу пришёл, и спросила кроха: — Что такое хорошо и что такое плохо?»… Нет, не настолько. Но в нашем случае лучше поберечься, чем обжечься. Сколько времени потребуется на подготовку?

Климов прикидывает.

КЛИМОВ

Объект сложный. На один только демонтаж оборудования уйдёт минимум дня 3–4.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Я задал конкретный вопрос. Сколько?

КЛИМОВ

Неделя.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Даю 5 дней. (Делает пометку в календаре) Сведений о Брюсе так и нет?

КЛИМОВ

Нет.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Скверно. Архискверно… Покойный Орджоникидзе говорил: лучшая организация там, где не существует незаменимых людей. Тем не менее подыскать достойную замену дяде Яше лично у меня пока не получается… М-да… У тебя что-то ещё, Павел Аркадьевич?

КЛИМОВ

Да. Поступило сообщение от разведгруппы Селиванова. Пять дней назад в Пинск прибыл гауптштурмфюрер СС Гюнтер фон Бергензее.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Знакомая фамилия… Если не ошибаюсь, один из руководителей тибетской экспедиции Гиммлера?

КЛИМОВ

Так точно.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Любопытно было бы узнать, что ему здесь понадобилось.

Климов, предварительно прокашлявшись, осторожно озвучивает.

КЛИМОВ

Берусь напомнить, Алексей Константинович, последний раз Брюс выходил на связь как раз из Пинска.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Что ты этим хочешь сказать?

КЛИМОВ

А что если Брюс всё-таки попал в лапы к немцам? И что именно этим объясняется приезд фон Бергензее в Пинск? При всей засекреченности проекта «Андроген», нельзя стопроцентно поручиться, что немцам о нём ничего не известно.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Ну спасибо, Павел Аркадьевич. Умеешь утешить.

КЛИМОВ

Это всего лишь предположение. Не более.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Но и не менее… Что у нас вообще есть на этого, благородных кровей эсэсовца?

КЛИМОВ

К сожалению, немного. (Открывает портфель, достаёт папку) Я бы даже сказал — крохи.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Давай сюда свои крохи.

Климов передаёт начальнику тоненькую папку, на титуле которой, помимо текста с установочными данными и пометками о секретности и учётных номерах, наклеено любительское фото Гюнтера в штатском.

3.13. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. ВЕЧЕР

Лагерь, разбитый немецким отрядом. Уже ощутимо стемнело, так что главное яркое пятно здесь — это довольно мощный костёр, поддерживаемый не «для сугреву» (жара лишь немного спала), а для освещения и, главное, для дыма (какая-никакая защита от комарья). Два стрелка стоят где-то в «секретах», четверо отдыхают — спят, соорудив себе лежанки на земле и накрывшись с головой одеялами[7]. Спящие немцы расположились парами: двое соорудили лежанки поближе к костру, а другие двое, напротив, подальше от него, на границе лагеря, в темноте. У костра сидит Краузе, он заканчивает письмо жене: «…поцелуй от меня Лилит и скажи, что я раздобыл для её коллекции очень красивую расписную деревянную лошадку. Передавай приветы Фриде и старому забулдыге Дитриху. Будьте умницами. Ваш папа Генрих». Откуда-то из темноты появляется Кнут, неся охапку камышей. Он подбрасывает их в огонь, и поскольку камыши мокрые, тотчас начинает валить едкий белый дым. Кнут садится возле костра, снимает накомарник, замечает фотографию, выглядывающую из блокнота Краузе.

КНУТ

Ваша семья?

КРАУЗЕ

Да.

КНУТ

Можно посмотреть? (Краузе молча передаёт ему фото) Красивая у вас жена… Дочка больше на неё похожа, а сын — на вас. Вылитая копия.

Кнут возвращает фотографию, Краузе любовно смотрит на неё.

КРАУЗЕ

Эрик. Мой первенец. (Тускнеет) В прошлом году записался добровольцем.

КНУТ

И где сейчас воюет?

КРАУЗЕ

Группа армий «Север», 254-я пехотная дивизия. Так же, как и вы, связист-очкарик. (Вздыхает) Только, в отличие от вас, дохляк — кожа да кости. (Усмехается горько, намекая на себя) Ну да есть в кого… Последнее письмо пришло неделю назад, откуда-то с юга Эстляндии. (Убирает фото) Мой мальчик со своими товарищами с боями прорывается к Таллину, а его папаша отсиживается за линией фронта, где ворует кур у крестьян и ползает по болотам, гоняясь за горсткой красных бандитов. Вот дерьмо, а? (Кнут неопределённо пожимает плечами) Хотите шнапсу, Кнут?

КНУТ

Нет, спасибо.

КРАУЗЕ

Как хотите. А я выпью.

Достаёт фляжку, делает долгий глоток. Кнут поднимается с земли.

КРАУЗЕ

Вы куда?

КНУТ

С вашего позволения, мне нужно отлучиться. (Смущённо) По нужде.

Краузе хохочет.

КРАУЗЕ

Обязанность испрашивать позволение старшего по званию на то, чтобы посрать, в общевойсковом уставе вооруженных сил армии рейха, по счастью, пока не прописана. (Вдогонку) Не забудьте фонарик! Чтобы змея ненароком не укусила прямо в голый зад.

Оставшись в одиночестве, Краузе некоторое время задумчиво смотрит на огонь, а затем снова прикладывается к фляжке.

3.14. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. РЯДОМ С ЛАГЕРЕМ. НАТ. ВЕЧЕР

Подсвечивая себе фонариком, Кнут уходит с поляны в темноту и осторожно добредает до той самой ложбины-ямы, в которой спит Иван. Чтобы освободить руки, Кнут берёт фонарик в зубы, далее расстёгивает ширинку, начинает облегчаться. Так оно получается, что прямиком на Ивана, который от того резко выныривает из сонного забытья и страшно рычит.

Иллюстрация Максима Ляпунова

ИВАН

Куда ссышь, немчура?!

Кнут от неожиданности впадает в ступор. Он даже не может закричать, поскольку в зубах у него фонарик, свет которого падает как раз на возникшего из темноты русского. Иван рывком вскакивает, мощно бьёт Кнута в лицо, отчего тот как подрубленный падает на спину. Фонарик отлетает в сторону. Иван напрыгивает на немца. Схватив двумя руками за ворот гимнастерки, несколько раз «встряхивает», припечатывая затылком о твёрдую почву. Кнут теряет сознание.

Иван всматривается в яркое пятно костра, на фоне которого видна фигура сидящего человека — это Краузе. А вот всё, что окрест, скрыто в темноте. Иван берёт фонарик, «сканирует» окрестности и замечает поблизости двух спящих немцев (тех, что улеглись подальше от костра). Рядом сложены их вещи, к одному из рюкзаков прислонена походная лопатка (днём занимались оборудованием позиций). Иван оскаливается.

3.15. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ЛАГЕРЬ. НАТ. ВЕЧЕР

Иван выныривает из темноты возле двух спящих немцев, хватает лопатку, рубит ею первого по горлу, а второго, в обратном махе, бьёт в висок. На всё это уходит какая-то секунда, после чего Иван, не заморачиваясь на то, чтобы убедиться — убил обоих или нет, бросается с этой лопаткой к костру.

Теперь его цель — Краузе. У расслабленного алкоголем и костром фельдфебеля шансов немного, тем не менее он сумел (непонятно как) увернуться, получив лишь страшный удар по руке. Кости на правой кисти перебило, так что Краузе даже не попытался вытащить пистолет, а рванул в темноту, ориентируясь на тусклый свет отброшенного Иваном за ненадобностью фонарика Кнута. Иван метнул вслед немцу лопату, целясь в спину, но фельдфебелю снова повезло — он увернулся, и лопата вошла на полштыка в ствол дерева.

На всю эту — не очень шумную, но кровавую возню реагирует один из двух бодрствующих караульных. Он выходит откуда-то из темноты в свет костра, на ходу передёргивая затвор винтовки. Иван мгновенно переключает своё внимание с убегающего Краузе на помеху сзади, умудряется вырвать из рук караульного его маузер и убивает страшным ударом приклада в переносицу. Иван намеренно старается делать всё максимально тихо, поскольку не знает численного состава немецкого отряда. В общем, убивает без выстрелов.

На вскрик караульного просыпается солдат из той парочки, что устроилась на ночлег ближе к костру: этот бедолага не успел ничего даже толком понять — Иван сорвал с его пояса нож и широким махом перерезал горло. Второму «повезло» ещё больше, он даже не проснулся: Иван засадил ему трофейный нож в сердце, но лезвие застряло между рёбер.

Расправу с последними двумя завороженно наблюдает вышедший на свет второй караульный. Он с оружием, но от наблюдаемой страшной картины буквально оцепенел. Встретившись взглядом с безумными глазами Ивана, караульный в панике бросает оружие, с жутким то ли воем, то ли визгом сигает на землю, в неосвещенный сектор, словно бы пытаясь стать невидимым, и, мало не на четвереньках, пытается уползти, спрятаться. Но Иван быстро настигает его и голыми руками сворачивает ему шею.

Тяжело дыша, Иван осматривается. Уже довольно далеко, в темноте, он различает тусклый свет удаляющегося фонарика — это уходит Краузе. Иван собирается начать преследование, но тут на него резко обрушивается свинцовая усталость: его подзаряженная сном внутренняя «батарейка» словно бы одномоментно разряжается. Пошатываясь, Иван возвращается к костру и опускается, едва не падая, на то место, где ещё недавно сидел Краузе. Зашедшись в мучительном кашле, парень несколько раз харкает кровью, затем, обхватив двумя руками котелок, долго и жадно пьёт, после чего по-звериному набрасывается на остатки фельдфебельского ужина. У него снова начинается приступ кашля, Иван хватается за грудь, лезет к себе под рубаху, шарит там — и вынимает из-за пазухи пулю. Это пуля из карабина Особиста: она в крови, только что вышла из груди. Ваня сжимает пулю в кулаке и замечает, что его рубаха слегка окрашивается кровью. Парень задирает её и в свете костра видит, как рана затягивается буквально на глазах…

3.16. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. ВЕЧЕР

Поразительно: маленький, щуплый, к тому же ещё и раненный в руку фельдфебель Краузе, подсвечивая себе дорогу фонариком, всё дальше удаляется от лагеря, в котором произошла кровавая бойня. При этом он ещё умудряется волочить закинутого себе на плечи бугая Кнута, по-прежнему находящегося в отключке. Поддавшись панике, Краузе бежит, не разбирая дороги, причём с весьма приличной скоростью, словно бы за спиной и нет внушительной ноши.

3.17. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ЛАГЕРЬ. НАТ. ВЕЧЕР

Много съесть Иван не успел — на него снова навалился неодолимый сон. Тут бы ему и конец пришёл, но шестеро из восьмерых немцев убиты, а из оставшихся на острове двоих — один в беспамятстве, а второй ни за какие богатства мира не вернулся бы сейчас на это дьявольское место… Иван спит. Кулак правой руки разжался во сне, на ладони — пуля, покрытая подсыхающей кровью.

3.18. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. «ЛАЗАРЕТ». НАТ. ВЕЧЕР

На переоборудованной в койку подводе в беспамятстве лежит Свешников. Доктор Александр Григорьевич осторожно разматывает бинты, снимая повязку и обнажая очень нехорошее осколочное ранение в живот. Рядом стоят трое: Командир (он мрачно смолит «козью ножку»), Особист (держит в руке источник света — керосиновый фонарь «летучая мышь») и Лена (у нее туесок Агаты). Особист старается смотреть в сторону, не на раненого. Это не брезгливость, а скорее, индивидуальная реакция на кровь, на вид человеческих внутренностей.

ОСОБИСТ

Александр Григорьевич! Нет, вы это серьёзно?

Доктор невозмутим.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Абсолютно.

ОСОБИСТ

Но это же бред?! Даже если с натяжкой допустить, что эта вода в самом деле помогает сводить с рожи прыщи, это ещё не означает, что ею теперь можно пользовать всё и всех подряд! Вы же врач! Вы же какую-то там клятву давали!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Давал. И что с того?

ОСОБИСТ

Вы не имеете права проводить антинаучные эксперименты над живым человеком!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Этому живому человеку всей жизни осталось несколько часов. Право, удивлюсь, если он сумеет до утра дотянуть.

Лена укоризненно шепчет доктору.

ЛЕНА

Александр Григорьевич! Разве можно такие вещи вслух? При больном?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Можно, Леночка. Он всё равно нас не слышит. И не видит. (Особисту) Так что сделать ему хуже мы, сколь ни старайся, всё равно не сможем. А как говорил немецкий философ Ницше, «всё, что нас не убивает, делает нас сильнее».

ОСОБИСТ

Нам вражеские философы — не указ.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да? А как же Маркс, Энгельс?!

Особист бычится, но с ходу не может достойно парировать доктору.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Лена! Давайте воду!

Лена протягивает доктору туесок, он осторожно его забирает и начинает аккуратно, по чуть-чуть поливать рану остатками воды. После того как вся вода вылилась, он делает тампон из бинта, промакивает его тщательно, тыча во влажное днище туеска, после чего промазывает этим влажным тампоном сухие губы раненого.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Накладывайте повязку.

Лена, кивнув, начинает хлопотать над раненым, доктор обращается к Командиру.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Алесь Петрович! Если не затруднит, оставьте на пару затяжек.

КОМАНДИР

Да-да, конечно. Держите.

Отдаёт окурок, доктор с наслаждением затягивается.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

О, хорошо!.. А вам не приходило в голову, Алесь Петрович, что сам процесс курения у нас исстари наполнен едва ли не сакральным смыслом?

КОМАНДИР

Нет. Это как?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ну, неслучайно же в русском языке так много устойчивых выражений, связанных с табаком. Он тебе и атрибут удавшейся жизни — «сыт, пьян и нос в табаке», и показатель статуса — «не по носу табак», и даже мерило человеческой жизни — «пропал ни за понюшку табаку». А что есть знаменитое «покурим на дорожку», как не натуральный, сродни языческому, ритуал?

КОМАНДИР

Надо же. А ведь верно!

Особист решается ворчливо вставить в разговор свои «две копейки».

ОСОБИСТ

Вот завтра налетит немецкая авиация и даст нам прикурить. Безо всяких сакральных смыслов. (Лене) Долго вы там ещё?

ЛЕНА

Всё. Спасибо, товарищ майор. Я закончила перевязку. (Идёт мыть руки)

ОСОБИСТ

Наконец-то. Всё, лично я — спать.

Уходит, унося фонарь с собой. Так что сразу делается очень темно.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Алесь Петрович! А что, нас и в самом деле могут с воздуха накрыть?

КОМАНДИР

Это вряд ли. Трудно прицельно бомбить лес, всё одно точных ориентиров не разглядишь. Но стояночку всё-таки лучше поменять. От греха. Вот завтра дождёмся Володю с разведчиками, тогда и забуримся поглубже, в чащу.

3.19. ХУТОР. ИЗБА. ИНТ. НОЧЬ

В горнице на столе чадит-коптит керосиновая лампа. Здесь же разложены исписанные листы, покрытые не только текстовыми записями, но и схемами, рисунками. В общем, такое временное рабочее место учёного человека. Сам же «учёный» (Гюнтер) лежит на кровати в соседней комнате — по всему, сморило, спит.

В горницу заходит Карл. У него усталое, озабоченное лицо. Рука уже не на перевязи — похоже, целебная мазь брата помогла. Карл проходит к столу, подкручивает фитиль лампы, чтоб меньше коптила, невольно скашивает глаза на исписанные братом листы. Берёт один, читает: «Славянская демонология базируется на анимизме — одушевлении всего живого… Исходя из того, что у разных мест и вещей имеется своя энергетика (=поле), можно предположить существование людей, обладающих способностями взаимодействовать с этими полями…» Карл кладёт листок на прежнее место, проходит в комнатку, присаживается на краешек кровати, смотрит на спящего брата. Морщинки вокруг его глаз временно разглаживаются, он теплеет лицом, заботливо поправляет подушку, не удержавшись, тихонечко гладит Гюнтера по голове.

Скрипнула входная дверь, это в избу вошёл кто-то ещё. Карл торопливо, чтобы не разбудить брата, возвращается в горницу. На пороге стоит Рильке. Карл прикладывает палец к губам: дескать, говори тихо.

КАРЛ

Ну? Что?

Денщик виновато качает головой.

РИЛЬКЕ

Прошу прощения, господин барон, но порадовать вас не могу. По-прежнему — тишина.

КАРЛ

Одно из двух: либо у них неполадки с рацией, либо… хм… О втором варианте не хочется даже и думать.

Рильке пытается утешить хозяина.

РИЛЬКЕ

Разумеется, рация. Этот недоучившийся студент — рядовой Хубер совсем ещё неотёсанный. Наверняка что-нибудь испортил, сломал. Признаюсь, я удивился, узнав, что фельдфебель Краузе взял его, а не Дитриха.

КАРЛ

Краузе — опытный вояка. Если он выбрал Хубера, значит, у него были на то основания. (Смотрит на часы) Ладно, Рильке, ступайте. Разбудите меня в шесть. Если известий от группы к тому времени не поступит, придётся отправлять на болота новый отряд. (Кривится) Мой Бог! Сколько никчёмной и нездоровой суеты вокруг жалкой горстки местных бандитов! И надо же им было свалиться именно на мою голову!

РИЛЬКЕ

Не принимайте близко к сердцу, господин барон. Это всё скоро закончится. (Рассудительно) Помните, как любит говорить ваш батюшка? Лишь немногое на свете долго бывает важным.

3.20. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК МАЛЫЙ ЗМЕЙ. НАТ. НОЧЬ

Кнут стонет от боли, распахивает глаза и обнаруживает себя лежащим на земле, причём голова его покоится на заботливо сооружённой изо мха «подушечке». Рядышком сидит мрачный Краузе, он критически изучает свою перебитую правую руку. Далее Краузе общается с Кнутом исключительно на «ты» — чудесное спасение, что называется, породнило.

КРАУЗЕ

Очухался? Это хорошо.

Кнут дотрагивается до лица и снова болезненно стонет.

КРАУЗЕ

Не трогай. У тебя нос сломан.

КНУТ

Где мы?

КРАУЗЕ

На соседнем острове.

КНУТ

А где все остальные?

КРАУЗЕ

Я полагаю, в чистилище.

Кнут мучительно пытается соображать.

КНУТ

А как мы здесь… Ничего не помню…

КРАУЗЕ

Как-как! Сбежали, позорно покинув поле боя.

КНУТ

Я бежал?.. Ничего не помню.

КРАУЗЕ

Угу. Бежал. На мне.

Связист смотрит на фельдфебеля с лёгким недоверием.

КНУТ

Вы хотите сказать, что вы меня… сюда?

КРАУЗЕ

Вот-вот. Признаться, сам удивляюсь, как это я умудрился тебя столько протащить. В тебе ж, небось, килограмм восемьдесят весу?

КНУТ

Восемьдесят шесть.

КРАУЗЕ

О чём и толкую… М-да…

Кнут косится на перебитую руку Краузе.

КНУТ

Это он вас так? Тот раненый русский?

КРАУЗЕ

Раненый?! Чёрта с два! Он такой же раненый, как я покойник. Это не человек, а натурально из ада восставший Берсерк. Как вспомню его безумный взгляд… Бр-р… До сих по мороз по коже.

Какое-то время оба молчат.

КНУТ

И что мы теперь станем делать?

КРАУЗЕ

Убираться отсюда. И как можно скорей. Мне нужно в госпиталь, ещё не хватало лишиться правой руки.

КНУТ

Да, но… Там, в лагере, остались моя рация, оружие, вещи…

Поморгав, только теперь подслеповато осматривается.

КНУТ

О боже! Мои очки!

КРАУЗЕ

Если хочешь, можешь вернуться за ними. А я обожду тебя здесь. (Кнут невольно ёжится) Что, заиграло очко? Понимаю… Ладно, не бзди, сынок. Я — старший, мне за всё и отвечать. Надеюсь, к стенке не поставят, ну а сошлют в маршевые роты — да и наплевать. Главное, руку успеть спасти… Короче, вставай. Хватит разлёживаться. Перевяжи меня хоть чем-нибудь. Вон, мох на рану клади…

3.21. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ЛАГЕРЬ. НАТ. РАННЕЕ УТРО

И снова очередное безоблачное солнечное утро, предвещающее очередной жаркий день. Давно прогоревшее кострище. Возле него разбросаны пустые консервные банки. Вчера их здесь не было — это Иван уже успел плотно позавтракать. Сам он с наслаждением умывается у ручейка: голый по пояс, босой; пулевые отверстия на теле практически затянулись, а лицо мало того, что очистилось, так же как у Агаты, но ещё и само его выражение из былого придурковатого сделалось вполне осмысленным, «человеческим». Можно даже сказать, что парень стал красив, девки на таких заглядываются. Заканчивая умываться, Иван вынимает из кармана пулю, задумчиво смотрит на неё, будто пытаясь что-то вспомнить. Он закрывает глаза, видит яркую вспышку, а потом черноту. Иван недовольно морщится, открывает глаза, отмывает пулю от засохшей крови и снова прячет в карман.

Закончив водные процедуры и набрав полную фляжку воды, Иван возвращается на поляну, подходит к трупам, которые он собрал и свалил в одном месте, в тенёчке, рассматривает, выбирает подходящие сапоги, снимает с трупа, обувается. Также забирает ремень (вещь полезная, Иван его захлёстывает на теле, засунув затем за ремень тот самый люгер-пистолет — это из него он завалил птицу). А вот рубаху поверх натягивает свою (немецкой формой побрезговал). Дальше он по-хозяйски собирает в один рюкзак всю, какая осталась, еду, затягивает лямки поплотнее; заполняет водой из ручья два больших немецких термоса; надевает рюкзак, сверху нахлобучивает вещмешок с рацией, затем вешает на плечо пулемёт, а на шею — два автомата. На другое плечо Иван вскидывает три винтовки маузер, а пистолет пулемётчика засовывает за лямку рюкзака[8].

Для одного человека ноша, что и говорить, непосильная. Однако Ивана это ничуть не смущает, он ещё и пару немецких одеял не забыл прихватить — в отряде для раненых пригодятся… После этого он спокойно покидает лагерь, направляясь вглубь острова. Сейчас он очень похож на навьюченного двугорбого верблюда, которого деревенский парень, кстати сказать, никогда в жизни не видел.

3.22. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. КОРДОН. НАТ. РАННЕЕ УТРО

Лагерь партизан ещё только начинает просыпаться. Командир завершает обход постов. В последнем «секрете» притаился морячок Семён, он же мичман Сеня.

ГОЛОС СЕМЁНА

Стой! Кто идёт?

КОМАНДИР

Калуга.

Мичман Сеня показывается из укрытия.

СЕМЁН

Кострома. Доброе утро, товарищ командир!

КОМАНДИР

И тебе не хворать. Как ночь прошла?

СЕМЁН

Волнение ноль баллов. Полный штиль, короче.

КОМАНДИР

Это хорошо. Разведчики с Володей не возвратились?

СЕМЁН

Ещё нет.

КОМАНДИР

Как только объявятся, передай Володе, чтоб он — сразу ко мне. Остальным отдыхать.

СЕМЁН

Будет сделано, товарищ командир.

Командир возвращается обратно в лагерь, а Семён исчезает в своём укрытии.

3.23. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. «ЛАЗАРЕТ». НАТ. РАННЕЕ УТРО

Командир держит путь в направлении «лазарета». Издалека увидев, что на подводе по-прежнему лежит Свешников, невольно выдыхает — значит, ещё живой, иначе труп бы уже убрали. На земле, прислонившись спиной к колесу подводы, сидит как бы дежурящая у постели больного Лена. Она читает потрёпанную книжку небольшого формата.

КОМАНДИР

Доброе утро, Лена.

ЛЕНА

Доброе, Алесь Петрович.

Откладывает книжку, встаёт.

КОМАНДИР

А где наш доблестный доктор?

ЛЕНА

Ох… Буквально час назад сменила, спит. Мало не силой уговорила пойти отдохнуть. Он же всю ночь здесь, возле Свешникова, глаз не смыкая…

КОМАНДИР

То бишь мрачные прогнозы в части не доживёт до утра не…

Лена восторженно перебивает.

ЛЕНА

Какое там! Всё с точностью наоборот, представляете?! Ближе к рассвету у него во-от такенный (показывает) осколок вылез. Сам! Представляете, нет?! Это… Я не знаю, как сказать… Это просто чудо какое-то!

КОМАНДИР

Вот прям-таки оно? Чудо?

ЛЕНА

Конечно!!! Знаете… Нет, вы, разумеется, не можете знать… Но вот, к примеру, когда у пациента камни выходят из почки, он, извините, благим матом орёт. А тут — целый осколок! А Свешникову, представьте себе, хоть бы хны. Даже не вскрикнул. Мало того, у него даже жар спал! Не верите? Вон, можете сами убедиться!

КОМАНДИР

Верю, Леночка. Верю.

ЛЕНА

Вот и я теперь. Тоже. (Растерянно) Почти верю. Что эта вода… она и в самом деле… того…

Не берётся докончить, озвучить вслух. И тогда Командир уточняет за неё сам.

КОМАНДИР

Живая?

ЛЕНА

Ну да. Хотя это и противоречит всем научным законам и практикам.

КОМАНДИР

Ну, научным — быть может. Но не нашим, житейским. Вон, та же Симоновна… Бабка нашего Ивана, погибшего…

ЛЕНА

Да-да, я знаю.

КОМАНДИР

Симоновна секрет живой воды знала. И, люди гутарют, инда ею в практиках своих знахарских пользовалась. И какое-то количество жизней тем спасла.

Лена задумывается.

ЛЕНА

Но если это действительно так… (Взволнованно) Это же… Так ведь нечестно! Это нельзя держать в секрете, только для себя. Это нельзя одному, это нужно…

КОМАНДИР

Всем? (Лена кивает, подтверждая) Возможно. Но дело в том, дочка, что с этой живой водой не всё так просто. Старики говорят, не каждому она даётся и не каждому она во благо.

Взгляд Командира падает на отложенную Леной книжку.

КОМАНДИР

Что это ты такое читаешь?

ЛЕНА

А, это… Это Пушкин. На хуторе у одной селянки в избе увидела и… (чуть смущённо) на банку сгущёнки сменяла.

КОМАНДИР

По нынешним временам — дорогой обмен.

ЛЕНА

Ну что вы! Это же Пушкин! Я вот только что перечитывала «Руслана и Людмилу» и… Ну вот прямо в самую точку… (Косится на подводу) Со Свешниковым. И с этой самой так называемой живой водой. Помните то место, где колдун Руслана оживляет?

КОМАНДИР

Если честно, я Пушкина… Нет, знаю, конечно, некоторые стихи. Но вот конкретно эту вещь — нет, не читал… У меня ж всего образования — пять классов, шестой коридор.

Лена поражена. Такой человек — и на тебе!

ЛЕНА

Да вы что? Не может быть! (Торопливо) Сейчас я вам найду… (Хватает книжку, листает страницы) Вот… Слушайте… (Зачитывает почти торжественно) «И стал над рыцарем старик,/И вспрыснул мёртвою водою,/И раны засияли вмиг,/И труп чудесной красотою/Процвел; Тогда водой живою/Героя старец окропил,/И бодрый, полный новых сил,/Трепеща жизнью молодою,/Встаёт Руслан…» Здорово, а? (Озадаченно) Правда, здесь, у Пушкина, не только живая, но и мёртвая вода упоминается.

3.24. ХУТОР. ИЗБА. ИНТ. РАННЕЕ УТРО

Карл даёт последние наставления обер-ефрейтору Шлиману — старшему отряда, который выдвигается на остров Большой Змей. Задача проста: разобраться, что к чему. На столе развёрнута топографическая карта.

КАРЛ

Может статься, бандиты как-то узнали, что их продвижение на север… вот здесь (показывает) заблокировано, после чего они предприняли попытку возвратиться в болото, дабы попытаться прорваться вот здесь… (показывает) В таком случае, они вполне могли наткнуться на группу Краузе и вступить в бой. Это я вам, обер-ефрейтор, говорю для того, чтобы вы за всё время марша не расслаблялись и держали своих людей в состоянии полной боевой готовности. Вам всё ясно?!

ШЛИМАН

Яволь, герр майор.

КАРЛ

В таком случае я вас более не задерживаю. Выход на связь — через каждые два часа! А в случае любой непредвиденной либо просто подозрительной, по вашей оценке, ситуации — докладывать тотчас, незамедлительно! Всё, выдвигайтесь. (Устало) И да поможет вам Бог!

Обер-ефрейтор, козырнув, выходит из избы. Карл подходит к раскрытому окну и наблюдает за тем, как тот руководит погрузкой дюжины бойцов в крытый грузовик, который должен доставить группу непосредственно к границе болота. Сзади подходит вышедший из спаленки брат, встаёт за спиной, также наблюдает за погрузкой.

ГЮНТЕР

Отправляешь очередную группу на болото?

На вопрос Карл реагирует болезненно.

КАРЛ

Отправляю. Только это аuf keinen Fall[9] не болото! Это — чёртова адова печка! Которой я в течение нескольких дней, раз за разом, скармливаю людские дрова.

ГЮНТЕР

Ты становишься мистиком, брат.

КАРЛ

Ещё нет. Но если сегодня, не дай Бог, что-то случится (кивает) и с этими… Тогда… Да, пожалуй.

3.25. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. ПОЛЯНА. НАТ. ДЕНЬ

Горит костёр, разведённый специально под постирушки. В большом котле кипятится бельё, возле костра хлопочет Агата, она полощет в тазу какие-то медицинские тряпки, бинты, одежонку. Здесь же, рядышком, опустившись на траву, сидит-отдыхает освободившийся от наряда мичман Сеня. Ему приятно наблюдать-заигрывать с симпатичной барышней. Соответственно, Агате приятно такое вот мужское внимание, которого доселе в её жизни толком, почитай что, и не было.

СЕМЁН

Неужто ни разу в жизни на море не была?

АГАТА

Откуда нам? Моря-то? Я даже и города большее Бобруйска не видала.

СЕМЁН

Кхе… Бобруйск… Это не город, а так, чисто недоразумение. Вот наш Питер — да! Бывшая, между прочим, столица!.. Вот кончится война, возьму тебя с собой. К нам, на Балтику. В спальном вагоне поедем, хочешь?

АГАТА

В спальном — это як? С кроватями, што ль?

СЕМЁН

Ох и серость ты, Агата. Одно слово — деревенщина. (Насторожившись) Э-э… Девка, ты чего?

Агата, оторвавшись от стирки, видит, как через поляну тяжело шагает увешанный немецкими трофеями Иван. Живой! Агата, побледнев, широко разевает рот и начинает креститься.

АГАТА

Ах ти ж боженька, мой боженька!

Иван, пошатываясь, идет прямо к командирскому шалашу.

3.26. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. КОМАНДИРСКИЙ ШАЛАШ. ИНТ. ДЕНЬ

В командирском шалаше Командир и Особист выслушивают доклад-отчёт возвратившегося из разведки Володи. Перед командиром расстелена карта.

ВОЛОДЯ

Так что на север нам, однозначно, ходу нет. Со стороны шоссе немцы такие силы стянули — мышь не проскочит.

КОМАНДИР

Что-то подобное я и предполагал.

ВОЛОДЯ

Да! Когда уже обратно возвращались, случайно в лесу на избу заброшенную наткнулись.

КОМАНДИР

Какую избу? Где?

Володя показывает на карте.

ВОЛОДЯ

Вот здесь… Не то заимка охотничья, не то скит. Но срублено основательно. Что называется, на века. Даже частокол местами сохранился. Если подлатать — настоящий форт, как в кино про остров сокровищ.

КОМАНДИР

О как! Неужто Ганькину хижину сыскали? С ума сойти! Выходит, не врали старики!

ОСОБИСТ

Нам от той хижины — ни холодно ни жарко. Нам бы ноги унести, пока немец не прочухался.

Володя смотрит в лицо Командиру, осторожно спрашивает.

ВОЛОДЯ

А что Свешников? Всё?

КОМАНДИР

Да нет, брат. Жив твой дружок-закадыка.

ВОЛОДЯ

Да ладно? Не может быть! Я ведь, когда с парнями уходил, мысленно с ним уже попрощался. Настолько не жилец был.

КОМАНДИР

Был. Да весь вышел… В смысле, осколок из него вышел. Сам. У нас тут, брат Володя, такие дела творятся…

Командир не успевает договорить — снаружи слышится некое бряцанье, звук сгружаемого на землю железа.

3.27. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. КОМАНДИРСКИЙ ШАЛАШ. НАТ. ДЕНЬ

Командир высовывает голову наружу и, что называется, превращается в соляной столп — столь велико его потрясение от увиденного. Возле шалаша стоит живой «покойник» Иван, рядом с ним лежит внушительная куча принесённого с острова добра. Мало того, парень разительно изменился, стал энергичным и симпатичным внешне. Он ещё и непривычно, без былого придурковатого «меканья», на нормальном человеческом языке приветствует командира.

ИВАН

День добрый, Алесь Петрович.

Из шалаша, следом за Командиром, вылезает Особист и становится белее мела.

КОМАНДИР

Твою ж дивизию! Ты что, живой?! Правда, что ль, ты?!

Иван в ответ улыбается красивой улыбкой.

ИВАН

Правда, Алесь Петрович. Это я.

Музыка, панорама.

Конец третьей серии

4.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ДЕНЬ

Растянувшейся колонной, местами увязая по колено в болотной жиже, бредут 12 немецких солдат, ведомые обер-ефрейтором Шлиманом. Для такой внушительной группы требуется немалое количество запасов продуктов и воды, а главное — боеприпасов, т. к. старший предупреждён Карлом об опасности боестолкновения на марше. Поэтому группа нагружена поосновательнее отряда фельдфебеля Краузе, идёт медленнее, а солдаты выглядят совсем измотанными. Впереди, метрах в тридцати, из болотной воды выступает большой плоский камень. Идущий в авангарде Шлиман всматривается и брезгливо кривится, разглядев на его поверхности змей, выползших погреться на солнышке. Шлимана нагоняет перепачканный грязью боец Циглер с шевроном обершутце[10].

ЦИГЛЕР

Осмелюсь обратиться, господин обер-ефрейтор!

ШЛИМАН

Что вам, Циглер?

ЦИГЛЕР

Люди очень устали.

Шлиман недовольно морщится.

ШЛИМАН

Удивительно тонкое наблюдение. Это всё, что вы хотели мне сообщить?

ЦИГЛЕР

Последняя стоянка была полтора часа назад.

ШЛИМАН

Разве я ставил вам задачу следить за часами?

ЦИГЛЕР

Нет, господин обер-ефрейтор. (Смущённо) Просто я подумал…

ШЛИМАН

А вот это лишнее, Циглер. Нелёгкое бремя думать здесь возложено лишь на одного человека — на меня. (Снова всматривается в камень) Вы, кажется, имеете Schützenschnur (знак в виде шнура за меткую стрельбу, награждались только рядовые — прим. авт.) за меткую стрельбу?

ЦИГЛЕР

Так точно.

ШЛИМАН

Сможете отсюда попасть (показывает) в одну из тех тварей?

Расстёгивает кобуру, доставая пистолет. Циглер кивает. Впрочем, не слишком уверенно.

ЦИГЛЕР

Возможно.

ШЛИМАН

Если попадёте с первого выстрела — получите десятиминутный отдых для всей группы. Если нет — по прибытии на место назначаетесь дежурным по кухне на всё время нашего там пребывания. По рукам?

Протягивает пистолет Циглеру.

ЦИГЛЕР

По рукам, господин обер-ефрейтор.

Циглер откидывает сетку накомарника, какое-то время восстанавливает дыхание, прицеливается… Выстрел. Гадюка, в которую он попал, разлетается на куски, остальные стремительно расползаются по поверхности камня, скользят в воду.

ШЛИМАН

Прекрасный выстрел. (Забирает пистолет и, обратившись к колонне, кричит) Общий сбор у камня и 10 минут отдыха. И — благодарите обершутце Циглера!

4.2. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. КОМАНДИРСКИЙ ШАЛАШ. ИНТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

В шалаше Командир и Особист с напряжённым интересом наблюдают за тем, как Володя завершает осмотр трофейной радиостанции, принесённой Иваном.

КОМАНДИР

Что скажешь?

ВОЛОДЯ

Нам такую в училище показывали. (Уточняет) На картинках, конечно. Полевая радиостанция фирмы «Лоренц». Приспособлена для переноски за плечами. Работает в режимах телеграфа и телефона. (Вздохнув, резюмирует) В нашем хозяйстве вещь, к сожалению, бесполезная.

КОМАНДИР

Почему?

ВОЛОДЯ

Дальность действия невысокая. Но даже не в этом дело.

ОСОБИСТ

А в чём?

ВОЛОДЯ

У наших просто нет приёмников на ихние, немецкие частоты.

На лице Командира разочарование.

КОМАНДИР

Выходит, зряшно Иван эту бандуру пёр. Лучше бы ещё пару винтовочек прихватил. С боекомплектом.

ВОЛОДЯ

А ещё лучше — консервов. Уж больно у них хороши. Ни капельки жира, одно мясо.

ОСОБИСТ

А нельзя каким-то образом приспособить немецкие рабочие батареи взамен наших? Утерянных?

КОМАНДИР

Чего уж там утерянных — просранных.

ВОЛОДЯ

А что? Очень дельная мысль, товарищ майор. Только… Боюсь, не сумею я. Нам в училище радиодело так, сугубо факультативно читали.

ОСОБИСТ

А Свешников? Сумеет?

ВОЛОДЯ

А вот Пашка — пожалуй. Он по этой части великий шаман.

КОМАНДИР

Кстати, как он?

ВОЛОДЯ

Нормалёк! За обедом всю порцию сожрал, а потом добавки попросил. Аппетит, говорит, зверский проснулся.

КОМАНДИР

Иди ты?! Тогда давай, забирай этого «Лоренца», и пойдём навестим идущего на поправку шамана.

4.3.1. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. «ЛАЗАРЕТ». НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

На переоборудованной в кровать телеге по-прежнему размещается Свешников. Но какие разительные перемены с ним произошли! Он в полном сознании, хотя и бледен, но выглядит вполне. Более того — не лежит бездвижно, а полусидит, упершись спиной в «подушку» (набитый травой мешок). Больше того — читает Пушкина. Такая, почти идиллическая картина, если бы не повязка на животе… Чуть поодаль, за телегой, меж деревьев растянута верёвка, на неё повешена стиранная-перестиранная, с бурыми пятнами не отмытой крови простыня, исполняющая роль ширмы. Судя по теням, отбрасываемым на простыню, с той стороны находятся несколько человек.

4.4.1. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. «СМОТРОВАЯ». НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

А там, за занавеской, совершенно голый Иван стоит в позе футболиста, прикрывающего руками причинное место, а доктор Александр Григорьевич, изучая его ранения, диктует Лене. Та сидит на пеньке, на коленях у неё тетрадка — на одном развороте условный абрис мужчины «вид спереди», на другом — «вид сзади». Следуя указаниям доктора, Лена помечает на рисунках места пулевых входов/выходов, делая выносы стрелками, строчит мелким почерком комментарии. Доктор невозмутим, Иван ужасно смущён. Лена тоже смущена, но время от времени бросает на парня быстрые косые взгляды — Иван прекрасно сложен, поневоле залюбуешься… На земле расстелена тряпка, на ней выложены нехитрые медицинские инструменты и приспособления: всё, чем богат кочевой полевой лазарет. В том числе хирургический нож для ампутаций. Здесь же — пуля, та самая, что самоходом вышла из тела Ивана.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Поразительно, просто поразительно. Вы успеваете записывать, Леночка?

ЛЕНА

Да-да, Александр Григорьевич. Успеваю.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (Ивану)

Та-ак, а теперь откроем ротик. (Иван послушно разевает пасть) Пошире. Во-от, хорошо. (Лезет парню в рот) Нет, это просто феноменально! (Возбуждённо) Леночка, записывайте: наблюдавшийся ранее неправильный, по типу перекрёстного, прикус сошёл на нет — нижняя и верхняя челюсти встали практически симметрично.

ИВАН

Доктор, может, хватит? Что вы меня, как лошадь на ярмарке…

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Потерпите, голубчик… Да и, если уж вы заговорили ассоциациями, тогда всяко не лошадь, а конь. (Опускает взгляд в область паха парня) Я бы даже сказал — жеребец.

От этих слов Иван мгновенно покрывается краской, а Лена, не удержавшись, прыскает, и, озорства ради, на абрисе «вид спереди» пририсовывает детородный орган.

4.3.2. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. «ЛАЗАРЕТ». НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

А по ту сторону простыни к раненому Свешникову подошли Командир, Особист и Володя, принесший на плече немецкую радиостанцию.

КОМАНДИР

Вы только поглядите: ещё вчера признаков жизни не подавал, а сегодня — два обеда сожрал и теперь лежит, книжечки почитывает!

СВЕШНИКОВ

Это мне Лена… Того… Подсунула.

Смутившись, прячет книгу под матрас.

КОМАНДИР

Как самочувствие, Павлентий?

СВЕШНИКОВ

Нормально… Да что там — будто заново родился.

КОМАНДИР

Так ты у нас такой и есть. Сызнова рождённый.

Командир переводит взгляд на то место, где на тюфяках лежали несколько человек легкораненых.

КОМАНДИР

А где твои соседи по палате?

СВЕШНИКОВ

Выписались. Александр Григорьевич их какой-то целебной микстурой попользовал, и все болячки — как рукой.

КОМАДИР

Добре. Доктор где?

СВЕШНИКОВ

Там они. Втроём. (Смотрит на радиостанцию) Ого! «Лоренц», Tornister Funkgerät[11]. Откуда такая красота?

КОМАНДИР

Володя! Мы с майором к доктору заглянем, а ты пока введи Павла в курс дела.

Володя сгружает станцию на телегу, а Командир и Особист проходят за простыню.

Иллюстрация Максима Ляпунова

4.4.2. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. «СМОТРОВАЯ». НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

КОМАНДИР

Просим прощения, если помешали.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ничего страшного. Мы почти закончили. (Ивану) Можно одеваться.

Одеваться-то можно, да только одежда сложена в сторонке. До неё ещё надо дойти — на глазах у всех, а прежде всего Лены. Поэтому Иван продолжает стоять в прежней позе, прикрывшись.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Алесь Петрович, дорогой мой! Это просто невероятно! (Идёт к расстеленной тряпке, берёт пулю, показывает) Вот, хотя бы это, посмотрите.

Командир берёт пулю, разглядывает.

КОМАНДИР

Наша. От АВС-36.

Особист, нервно сглотнув, отводит взгляд.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ну, в таких вещах я слабо разбираюсь. Важно другое, ранение в грудь! Причём не навылет, пуля застряла в позвонке. Вы понимаете, что это означает?

КОМАНДИР

Если честно — не очень.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

От такого ранения его должно было минимум парализовать! Так нет же, ничего подобного. Как и в случае с осколком Свешникова, сама, обратным ходом вышла! (Торжествующе) Каково?! (Подходит к Ивану) А вообще — три смертельных ранения. (Показывает на теле) Здесь, здесь и вот здесь.

Со своего пенька Лена напоминает.

ЛЕНА

И ещё в правую руку.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да. Совершенно верно. Не сказать что смертельное, но всё-таки очень нехорошее ранение. Перебита артерия.

Особиста эта подробность профессионально настораживает.

ОСОБИСТ

Артерия, выходит, перебита? М-да… А вот Иван утверждает, что после такого ранения он этой самой рукой шестерых немцев, одного за другим, перерезал. (С прищуром смотрит на Ивана) Интересно, и как это у него получилось?

Иван принимает вызов: несколько секунд они с Особистом сверлят друг друга взглядами, затем Иван убирает руки с причинного места и решительно направляется в сторону Лены. Та, ойкнув, закрывает глаза ладошками. Иван подходит к тряпке, на которой разложены инструменты, берёт хирургический нож и, резко развернувшись, мечет его в сторону Особиста, беря чуть повыше головы. Нож втыкается в ствол дерева.

ИВАН

Примерно так.

Немая сцена. Все присутствующие продолжают изумлённо смотреть на ствол, в котором ещё продолжает вибрировать рукоятка ножа.

4.5. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Через болото бредут-ковыляют усталые фельдфебель Краузе (у него кое-как подвязана раненая рука) и радист Кнут (у этого — распухший после перелома нос). Накомарники остались в лагере, так что им ещё и досаждает болотный гнус.

КРАУЗЕ

Я вроде бы уже говорил, что ненавижу болота?!

КНУТ

Да. (Участливо) Как ваша рука? Сильно болит?

Краузе, притормозив, прислушивается к ощущениям.

КРАУЗЕ

На удивление — терпимо. Хотя этот призрак-ублюдок перебил мне кости… У тебя в карманах случайно не завалялась сигаретка? Чертовски хочется курить.

КНУТ

Вы, наверное, забыли, господин фельдфебель, — я не курю.

КРАУЗЕ

Когда мы один на один, можешь обращаться ко мне просто Генрих. Неужели никогда не пробовал? Хоть пару затяжек?

Кнут виновато качает головой.

КНУТ

Нет.

КРАУЗЕ

Ты ещё слишком молод, парень, чтобы начинать беспокоиться о здоровье.

КНУТ

Наш фюрер считает, что табак — это «месть краснокожих белому человеку».

КРАУЗЕ

О да! Хотя сам же, в своей автобиографии, признался, что в школе зачитывался романами Карла Мая про Виннету… Как по мне, на войне, когда ты постоянно ходишь под приглядом старухи с косой, можно себе позволить не обращать внимания на такой пустяк, как вред от курения.

Кнут, не отвечая, тревожно всматривается вдаль.

КРАУЗЕ

Ты чего, парень?

КНУТ

Там какие-то люди! Двигаются нам навстречу.

КРАУЗЕ

Где?!

Всматривается в направлении, указанном Кнутом.

КРАУЗЕ

Да нет там никого. Тебе померещилось. Это всё от жары.

КНУТ

Да вон же! Их много, целый отряд.

КРАУЗЕ

Не морочь мне голову! Хочешь сказать, что ты, без своих слепошарых диоптрий, видишь лучше, чем соколиный глаз старины Генриха… (Удивлённо) Чёрт возьми!

КНУТ

Я узнаю обер-ефрейтора Шлимана. (Радостно) Это наши! (Начинает призывно размахивать руками) Эй! Сюда! Мы здесь!

4.6. ХУТОР. ИЗБА. ИНТ. ВЕЧЕР

Братья Карл (он в мундире) и Гюнтер (в небрежном штатском) ужинают в горнице. На столе: консервы, овощи, хлеб, жареная рыба… Старший брат угрюмо налегает на спиртное, он уже под лёгким хмельком.

ГЮНТЕР (С укоризной)

Ты слишком много пьёшь, братец. Тем более в жару, когда человеческий организм и без того работает на пределе своих возможностей.

КАРЛ

О! Очередная медицинская лекция? Я начинаю к ним привыкать.

ГЮНТЕР

Прекрати. Это не смешно.

КАРЛ

А когда мне ещё пить, мой дорогой Гюнтер, если жара здесь не спадает круглосуточно? Может, здесь вообще не бывает дождей. Может, это такая Сахара по-русски, где вместо песка — леса и болота, а вместо кочевников-бедуинов — красные бандиты и хамоватые старосты. (Хмыкнув) Надо будет озвучить эту версию подполковнику фон Штайну. Может, тогда он перестанет донимать меня идиотскими вопросами: а каковы виды на урожай у местных поселян? (Сердито) В конце концов, я — майор полевой жандармерии, а не надсмотрщик на плантациях.

Гюнтер невольно усмехается.

ГЮНТЕР

Всё с тобой понятно, братец.

КАРЛ

Что тебе понятно?

ГЮНТЕР

В состоянии опьянения каждого офицера неизбежно раздирает желание обличать грехи начальства. Равно как бороться за свои, якобы попранные, права.

Карл не успевает парировать. В следующую секунду в горницу без стука врывается запыхавшийся денщик Рильке.

РИЛЬКЕ

Прошу прощения, господин барон!

КАРЛ

Что стряслось, Рильке? На вас лица нет!

РИЛЬКЕ

Группа обер-ефрейтора Шлимана запросила внеплановый сеанс телефонной связи.

Карл смотрит на часы.

КАРЛ

Они не могли добраться до места так быстро.

РИЛЬКЕ

Они и не добрались. Но по пути наткнулись на фельдфебеля Краузе и рядового Хубера!

КАРЛ

Что значит наткнулись? (Вскидывается) Где, в каком месте? И где тогда остальные?

РИЛЬКЕ

Прошу прощения… Похоже, остальные погибли.

Мгновенно трезвея, Карл вскакивает, хватает со стола свою фуражку и выбегает из горницы. Следом бросается Рильке.

4.7. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ЛАГЕРЯ. «ЛАЗАРЕТ». НАТ. ВЕЧЕР

На земле возле телеги-кровати стоят радиостанции: трофейная немецкая и неработающая, полуразобранная отрядная. С ними возится-колдует Володя. Тем временем доктор завершает осмотр раны Свешникова, ему ассистирует Лена. Рана выглядит совсем не так жутко, как прошлой ночью, когда от её вида невольно отводил глаза брезгливый Особист. Далее доктор бережливо, экономя каждую капельку, промывает рану водой из фляги (это из тех запасов, что принёс с острова Иван). Удовлетворённый, он протягивает флягу Лене.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Лена, пригубьте.

ЛЕНА

Нет-нет, что вы! Эту воду нужно оставить для раненых.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Вы мне тоже нужны здоровой и сильной. Без вас я как без рук. Так что пейте, профилактики ради. (Девушка делает глоток) Отлично. Теперь накладывайте повязку.

С флягой в руке доктор подсаживается к Володе, ковыряющемуся в радиоаппаратуре.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Вы тоже, Володя. Один глоточек.

Володя послушно пьёт и возвращает флягу доктору, с интересом разглядывающему технику.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Как мыслите, Кулибины? Получится?

ВОЛОДЯ

А куда оно денется? (Весело) Чтоб у Паши, да не получилось?!

В ответ Свешников со своей «койки» пародирует «мову».

СВЕШНИКОВ

Не кажи «геть», поки не перэскочыл!.. Вовка, имей в виду: у немцев выходная мощность передатчика даже до одного ватта не дотягивает, а у нашей — почти вдвое больше.

ВОЛОДЯ

Да помню я! Ты говорил.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ладно, не стану вам докучать. Пойду прогуляюсь. Леночка, проследите, чтобы Свешников ни в коем случае не вставал — рановато ему ещё.

СВЕШНИКОВ

А если мне до ветру?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

В котелочек, дружок, всё в котелочек.

Покинув территорию «лазарета», доктор почти сразу натыкается на бредущего в сторону костра возчика Архипыча. Выражение лица у него — самое разнесчастное.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Чего такой мрачный, Архипыч?

АРХИПЫЧ

А нема причин скалиться, разлюбезный дохтур. Чуяли вже: товарищ майор распорядился лошадушек под нож пустить?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А, вот ты о чём. (Улыбается) Скажу по секрету, только ты меня не выдавай, я сегодня случайно подслушал разговор командира с Володей. Нашли наши разведчики в лесу тропочку потаённую. Можно по ней лошадей провести. Так что ножи, до поры, откладываются.

АРХИПЫЧ

Нешто правда?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

За что купил, за то и продаю. Только подводы придётся бросить. Не пройдут они там.

АРХИПЫЧ

Да и бес с ними, с подводами… дерьма-то.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

На, причастись, на радостях. (Достаёт флягу) Только один глоток, не больше.

АРХИПЫЧ

Премного. (Делает глоток, смотрит изумлённо) Вода, что ль?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Вода.

АРХИПЫЧ

Эгеж. (Разочарованно возвращает флягу) Думал, коль вы дохтур, у вас там непременно спирт помещается.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Уверяю тебя, Архипыч, это — гораздо лучше спирта.

4.7. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ЛАГЕРЯ. КОМАНДИРСКИЙ ШАЛАШ. НАТ. ВЕЧЕР

В шалаше трое: Командир, Иван и Агата. Сидя по-турецки, мужчины с удовольствием приканчивают похлёбку, черпая деревянными ложками из небольших алюминиевых плошек, а сидящая напротив Агата сияет лицом, радуясь, что угодила.

КОМАНДИР

Уф-фф! Огроменное тебе спасибо, Агата. Будто в ресторане откушал.

АГАТА

Скажете тоже.

ИВАН

Подтверждаю. Не похлёбка — амброзия.

АГАТА

Чегось?

ИВАН

Я говорю, пища богов.

Мужчины возвращают Агате пустые кастрюльки, она составляет их в принесенные кухонные судки.

КОМАНДИР

Добрая посуда. Откуда у нас такая?

АГАТА

Из хаты забрала. Дюже удобные судки. (Вздохнув) Памятные. (Поясняет) Когда дявчонкой была, бате в кузню абеды в них носила.

В шалаш заглядывает доктор.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Добрый всем вечерок. Не помешаю?

КОМАНДИР

Заползай, Александр Григорьевич.

АГАТА

Трошки припозднилися, доктор. Кабы знала, что прыдете, так я бы для вас добавок оставила.

ИВАН

Но, увы, — добавок уже схарчили.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ничего страшного… Алесь Петрович, переговорить бы?

Агата поспешно встаёт.

АГАТА

Спасибо, люди добрые, на добром слове за мою стряпню. Пойду я.

ИВАН

Я тебя провожу.

4.8.1. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ЛАГЕРЯ. НАТ. ВЕЧЕР

Иван (он несёт судки) и Агата неспешно идут через лес в сторону поляны, где возле костра кашеварят и кучкуются бойцы. Оттуда доносятся оживлённый гомон, смех.

АГАТА

Чуешь? Смеются.

ИВАН

И правильно делают. Будут ещё… и время, и поводы… наплакаться. (Останавливается, пристально всматривается в девушку) Тебя и не узнать, Агата.

Девушка смущённо улыбается.

АГАТА

Так и вас не узнать, Иван Трофимович. (Осторожно дотрагивается до его лица, переходит на полушёпот) Я тебя, вот точно так, там, на болоте, трогала. Ты мёртвый был.

Сглотнув подступивший ком, Иван кивает.

ИВАН

Был.

Агата осторожно, не без страха, уточняет, переходя на шёпот.

АГАТА

И что ж — там?

ИВАН

Где?

АГАТА

На утом свити?

Иван, застыв на месте, молчит. На него вдруг обрушивается странное видение.

Иллюстрация Максима Ляпунова

4.9. ИВАН. ВИДЕНИЕ. НАТ. НОЧЬ

Ночь, Иван лежит на земле, запрокинув голову, глаза раскрыты, уставлены в раскиданные в черном небе яркие звёзды. Их слишком, их невероятно, фантастически много. Они действуют на Ивана успокаивающе, ему хорошо и спокойно вот так вот лежать без движения, без мыслей и просто смотреть на звёзды. Но вдруг он чувствует, как кто-то дотрагивается до него. Это раздражает Ивана, даже злит — он не желает, чтобы его тревожили, отвлекали от завораживающей картинки. Но он всё-таки скашивает глаза посмотреть, кто ж это домогается, и видит, как через его тело медленно, очень медленно переползает огромная, невиданных размеров змея. Но Ивану почему-то не страшно. В какой-то момент змея слегка замирает на нём, а потом опять продолжает движение. Иван снова возвращает глаза к небу и видит, что звёзды стремительно гаснут. Словно бы кто-то выключает их — одну за другой… Внезапно раздаётся далёкий взволнованный девичий голос: «Ваня! Ванюша!..»

4.8.2. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ЛАГЕРЯ. НАТ. ВЕЧЕР

Агата тревожно теребит парня.

АГАТА

Ваня, шо ты?! Шо с тобой?!

Иван выныривает из видения.

ИВАН

А?.. Не-не, это я так… Всё хорошо. (Смотрит девушке в глаза) Ничего там нет, Агата. Просто чернота.

Иван медленно идёт дальше. Немного поразмыслив над его словами, Агата нагоняет парня и по-свойски берёт за руку. Так они и бредут дальше, проходя мимо «лазарета». А там Володя по-прежнему копошится со станциями, следуя инструкциям лежащего в телеге Свешникова. Спустились сумерки, зажжён фонарь «летучая мышь». Лена, сидящая здесь же с томиком Пушкина, откладывает книгу и ревниво наблюдает за этой парочкой. В свою очередь Володя, у которого ещё не было пересечений с Агатой, с мужским интересом рассматривает неизвестную ему симпатичную девушку.

ВОЛОДЯ

Лен! Это кто ж такая будет? С Иваном?

ЛЕНА

Агата. Селянка с хутора. Она теперь у нас в отряде.

ВОЛОДЯ

С ума сойти! Надо же, какая красотка!

ЛЕНА

Ничего особенного.

И в этом её «ничего особенного» отчётливо слышатся нотки ревности.

ВОЛОДЯ

Не, не скажи. Красавица.

С телеги раздаётся ворчание Свешникова.

СВЕШНИКОВ

Эй, красавЕц! Мы работаем или как?

Провожая взглядом Агату, Володя вздыхает.

ВОЛОДЯ

Работаем.

4.7.1. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ЛАГЕРЯ. КОМАНДИРСКИЙ ШАЛАШ. НАТ. ВЕЧЕР

Тем временем в шалаше продолжается непростой по всему разговор Командира и доктора. Примечательно, что в речи Александра Григорьевича нет и намёка на интонации, условно говоря, земского доктора. Он говорит с Командиром на равных, временно сбросив маску москвича-докторишки, волею судеб в какой-то момент прицепившегося к отряду.

КОМАНДИР

Александр Григорьевич, кончай кружева плести! Излагай прямо. Без этих твоих полунамёков.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Хорошо. Прямо так прямо. Я пытаюсь понять, что из себя представляет наш товарищ майор НКВД и в какой степени ему можно доверять?

КОМАНДИР

О как! (Прищурившись) А вы, доктор, с какой целью интересуетесь? С научной или с практической?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

С практической.

КОМАНДИР

И что? Причины какие на то имеются? Сомневаться?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

До сегодняшнего дня не было. Но… (Достаёт из кармана пулю; ту самую, что позаимствовал у Ивана) Пуля от автоматической винтовки Симонова. В нашем отряде таких винтовок четыре единицы: у Володи, у мичмана Гусева, у товарища майора и у возчика Архипыча.

КОМАНДИР

А говорил, в оружии слабо разбираешься?

Доктор — сама невозмутимость.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Я соврал.

КОМАНДИР

Интересное кино… Насколько я помню, этой пулей Иван был ранен в грудь. Выходит, от немцев прилетело?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Алесь Петрович, дорогой! Мы с вами собственными глазами видели, сколь хорошо они экипированы и вооружены! Так на кой, спрашивается, ляд им пользоваться трофейной, мало изученной советской винтовкой? С их-то (усмехается) Ordnung muss sein[12].

КОМАНДИР

Допустим, логика в ваших словах имеется. Хотя на войне всякое случается. И любое оружие на войне лишним не бывает. Но! Во-первых, у нас не четыре, а пять таких винтовок. (Кивает, показывая) Вон, ещё одна за мной закреплена. А во-вторых… (С прищуром) Кто ж вы тогда такой на самом деле есть, разлюбезный наш доктор?

В ответ доктор стягивает с ноги правый сапог и производит некие манипуляции с каблуком, в котором, к немалому изумлению Командира, обнаруживается небольшой тайничок. А в нём — два предмета: аккуратно сложенный носовой платок и маленький пакетик. Доктор разворачивает платок — там столь же аккуратно сложенная бумага-мандат. Доктор протягивает её Командиру, который с удивлением зачитывает вслух.

КОМАНДИР

«Всем партийным, военным и гражданским властям в Москве, в Ленинграде, других областных центрах и на местах предписывается пропускать беспрепятственно и оказывать всяческое содействие предъявителю сего». Ни хрена ж себе!..

4.10.1. ХУТОР. ИЗБА. НАТ. ВЕЧЕР

По одну сторону стола сидит Гюнтер (он в кои-то веки в своём чёрном «эсэсовском» мундире; вид официальный), а по другую — внешне спокойный Краузе и перепуганный Кнут. Одежда, лица у них в грязи, по всему, умыться, переодеться по возвращении не дали — сразу доставили на допрос. В горнице стоит нехорошая тишина. Гюнтер сосредоточенно красивым мелким почерком что-то строчит в блокноте, Кнут, нахохлившись, наблюдает за ним, а Краузе голодными глазами смотрит на пачку сигарет, лежащую на столе. В какой-то момент не выдерживает.

КРАУЗЕ

Господин гауптштурмфюрер! Вы позволите? Сигарету? (Виновато) Сутки не курил.

ГЮНТЕР

Берите.

Краузе вытаскивает из пачки сигарету, достаёт спички, не с первого раза поджигает (отсырели), с наслаждением закуривает. Гюнтер заканчивает писать, откладывает ручку.

ГЮНТЕР

Да, мне следовало предупредить с самого начала: если я почувствую в ваших словах хотя бы намёк на ложь или неискренность, то буду вынужден изменить формат нашей беседы. И перейти к иным способам получения информации.

От этих слов Кнута буквально передёрнуло, на что Гюнтер отреагировал усмешкой.

ГЮНТЕР

Не пугайтесь, Хубер. Загонять иголки под ногти или подвешивать на крюке за ребро — это уже уходящая натура. В наш просвещённый век существуют иные, более гуманные, но не менее надёжные способы заставить человека говорить правду. Даже помимо его воли… Итак, вернёмся к вашему призраку. Как он выглядел? Хубер?

ХУБЕР

Прошу прощения, господин гауптштурмфюрер, но я не смогу его описать. Я видел его всего долю секунды. После чего — удар, вспышка, и я потерял сознание. Я очень сожалею, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

Предположим… Краузе?

Фельдфебель задумывается, вспоминая.

КРАУЗЕ

Он довольно молодой…

ГЮНТЕР

«Довольно», по вашей градации, это сколько? 18, 20, 25?

КРАЗУЕ

Скорее 20. Высокий, ростом примерно с рядового Хубера. Возможно, повыше. Крепко сложенный. Волосы… Хм… Не разглядел, вроде бы русые. В гражданской одежде. Скорее всего, деревенский.

ГЮНТЕР

Почему вы так решили?

Фельдфебель пожимает плечами.

КРАУЗЕ

Я сам деревенский. У нас на городских особое… (Подбирает слово) чутьё, что ли.

ГЮНТЕР

Я вас понял. Что ещё?

КРАУЗЕ

Пожалуй, всё.

ГЮНТЕР

Быть может, он был ранен?

КРАУЗЕ

Вряд ли. (Поёжившись) Если он и в самом деле был ранен, не хотелось бы встретиться с ним ещё раз. Когда он поправится.

ГЮНТЕР (Сердито)

Перестаньте стряхивать пепел на пол! Вы не на своей деревенской свиноферме! (Указывает на банку-пепельницу)

КРАУЗЕ

Виноват, господин гауптштурмфюрер!

Гюнтер пробегает глазами свои записи.

ГЮНТЕР

Значит, вы оба утверждаете, что мёртвого тела возле указанного камня не было. Хубер?

ХУБЕР

Так точно. Не было.

КРАУЗЕ

Но, судя по окружающей обстановке, раненый или убитый там когда-то лежал.

ГЮНТЕР

То есть лежал в непосредственной близости от источника и ручья?

КРАУЗЕ

Так точно.

ГЮНТЕР

Вы пили эту воду? В сыром виде, без кипячения?

КРАУЗЕ

И пил, и умывался.

ГЮНТЕР

А остальные?

КРАУЗЕ

Рядовой Хубер пил. Сделал несколько глотков. Про остальных сказать не могу, не видел.

4.7.2. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ЛАГЕРЯ. КОМАНДИРСКИЙ ШАЛАШ. НАТ. ВЕЧЕР

Командир и доктор продолжают свой непростой разговор.

КОМАНДИР

М-да… Вот такая выходит… загогулина. У майора документов нет, но я его знаю. У вас на руках — убойный мандат, но я, как теперь выяснилось, совершенно не знаю вас.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Согласен. В подобной ситуации принять решение непросто. (Улыбается) Но вам ведь не привыкать. Давно хотел вам, Алесь Петрович, сказать, что я восхищён вашими организаторскими способностями. Не являясь профессиональным военным или, условно говоря, чекистом, а будучи всего лишь партийным, среднего звена руководителем, вы сумели сколотить и возглавить очень даже дееспособный боевой отряд.

КОМАНДИР

Спасибо. За комплимент. Но меня покоробило ваше пренебрежительное «всего лишь». Вы же коммунист?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Нет.

КОМАНДИР

Странно.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Вы, наверное, хотели сказать, странно, что мне, беспартийному, делегировали столь серьёзные полномочия?

Командир вынужден согласиться.

КОМАНДИР

Ну да. Примерно так.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Дело в том, что у меня очень узкая и, скажем так, очень редкая научная специализация. Я подвизаюсь в ней без малого 30 лет, и, по-видимому, мне пока так и не подыскали достойной замены с обязательным партбилетом на кармане.

В шалаш заглядывает Володя. Радостный, рот до ушей.

ВОЛОДЯ

Готово, Алесь Петрович!

КОМАНДИР

Неужто получилось?

ВОЛОДЯ

Так точно. Можете составлять текст радиограммы.

КОМАНДИР

Да он у меня давно написан. (Берёт планшетку, достаёт лист бумаги с текстом) Подожди снаружи, сейчас отдам.

ВОЛОДЯ

Хорошо.

Володя исчезает, командир берёт карандаш.

КОМАНДИР

Ну и? Что за текст и кому мы должны его передать? В рамках «оказания всяческого содействия»? Диктуйте. Только имейте в виду, шифровальщика у нас нет. Так что текст должен быть максимально нейтрален.

Доктор задумывается.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Передайте так: «Москва. Наркомздрав. Зеленину. С нами Андроген-17. Он жив, здоров и напевает песенку Роберта».

Командир записывает текст, удивлённо среагировав на песенку, но от комментариев воздерживается. А после фразы доктора дописывает ещё одну строчку: «Просим подтвердить полномочия Андрогена-17».

КОМАНДИР

Это всё?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

На данном этапе — да.

КОМАНДИР (Басит)

Володя, забирай!

4.10.2. ХУТОР. ИЗБА. НАТ. ВЕЧЕР

Гюнтер продолжает допрос фельдфебеля Краузе и рядового Хубера.

ГЮНТЕР

Что у вас со зрением, Хубер? Близорукость?

ХУБЕР

Так точно, господин гауптштурмфюрер! Минус 3,5.

ГЮНТЕР

Майн Гот! Кого только у нас не призывают!.. Вы ведь носите очки постоянно?

ХУБЕР

Так точно, господин гауптштурмфюрер! (Виновато) Но я их потерял. Там, на острове.

ГЮНТЕР

Встаньте и пройдите (показывает) в тот угол.

ХУБЕР

Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер!

Кнут проходит в дальний угол горницы, с покорностью вытягивается в нём. Гюнтер делает какую-то запись на странице блокнота, вырывает её и, не вставая со своего места, демонстрирует Хуберу.

ГЮНТЕР

Что здесь написано? Читайте вслух!

Близорукий Хубер всматривается, читает.

ХУБЕР

«Жить — значит постоянно отталкивать от себя то, что хочет умереть»[13].

ГЮНТЕР

Так, говорите, у вас близорукость?

Хубер растерян и даже слегка напуган.

ХУБЕР

Да… Но…

Мучительно трёт глаза, пытается оглядеться по-новому.

ХУБЕР

Как это… Ничего не понимаю…

ГЮНТЕР

Довольно! Лучше пройдите и помогите фельдфебелю Краузе размотать повязку. Кстати, кто её накладывал?

ХУБЕР

Я, господин гауптштурмфюрер!

ГЮНТЕР

Похоже, вы прогуливали занятия по оказанию первой медицинской помощи, юноша.

Кнут торопливо проходит к Краузе, разматывает тряпку на его ране.

ГЮНТЕР

Положите руку на стол, Краузе! (Фельдфебель подчиняется) Теперь пошевелите пальцами… Ещё… (С профессиональным интересом рассматривает рану) Хм… С размаху, лопатой?

КРАУЗЕ

Точно так, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

По текущему состоянию раны я бы сказал, что она получена недели три назад. Но я видел вас и вашу, ещё вполне здоровую руку, буквально позавчера.

Распахивается дверь и в горницу входит Карл в сопровождении пары автоматчиков.

КАРЛ

У вас надолго, брат? Нам надо поговорить.

ГЮНТЕР

Ты как раз вовремя. Думаю, на сегодня мы закончили.

КАРЛ

Уведите.

Солдаты выводят из горницы арестованных Краузе и Хубера. Карл тем временем проходит к буфету, нашаривает початую бутылку спиртного, жадно пьёт из горла.

ГЮНТЕР

Поздравляю, господин барон. Можно считать, вы окончательно русифицировались. (С укоризной) Видел бы тебя сейчас наш отец.

Не реагируя на упрёк, Карл озвучивает последние новости.

КАРЛ

Отряд обер-ефрейтора Шлимана добрался до острова. Я только что с ними говорил.

ГЮНТЕР

И?

С бутылкой в руке Карл проходит к столу, садится.

КАРЛ

Всё подтвердилось. Шесть трупов. Все, с особым цинизмом, сложены в одном месте. Никаких огнестрельных — сплошь колото-резаные либо рубленые раны. Нет пулемёта, трёх винтовок и двух автоматов. Из материальных потерь — радиостанция, часть продовольственного запаса. Я прикинул: общий вес порядка 80–90 кг. Из чего следует, что эту бойню устроил не один, а как минимум три человека.

Гюнтер качает головой.

ГЮНТЕР

Боюсь, ты ошибаешься, братец.

КАРЛ

Я реалист, Гюнтер. И в сказки этих уродов о призраке-демоне, извини, не верю.

Снова выпивает прямо из бутылки.

ГЮНТЕР

Кстати, как ты собираешься с ними поступить?

КАРЛ

Завтра отправлю в город. А дальше — полевой трибунал. Жаль, конечно. Краузе мне симпатичен, даром что деревенщина. Но закон есть закон: он сбежал с поля боя, обрекая на смерть подчинённых. Я уже не говорю о потере казённого имущества.

ГЮНТЕР

Это всего лишь вопрос трактовок, братец. Как тебе, например, такая: фельдфебель Краузе, будучи ранен сам, героически вынес с поля боя раненого товарища, сохранив личное оружие?

КАРЛ

Куда ты клонишь?

ГЮНТЕР

Никакого трибунала не будет. Они оба нужны мне.

КАРЛ

На кой чёрт они тебе сдались? Зачем?

Гюнтер отвечает весьма пространно.

ГЮНТЕР

Затем, что они оба пили воду.

КАРЛ

Чего пили?

ГЮНТЕР

Воду. Но, что много важней, мне нужен третий.

КАРЛ

Ты это о ком?

ГЮНТЕР

Я о твоём полудурке-хуторянине.

КАРЛ

Ты же говорил, он сдох?

ГЮНТЕР

Как теперь выясняется — нет. А он тоже пил воду. И, судя по всему, много.

КАРЛ

Братец, ты, конечно, извини, но… У тебя сейчас всё в порядке? Может, солнце напекло?

ГЮНТЕР

Со мной. Всё. В порядке. (Косится на бутылку) Пожалуй, я бы тоже выпил немного шнапса… Только, умоляю, Карл, подай мне чистый стакан…

Карл встаёт, идёт за посудой.

ГЮНТЕР

Да, пока не забыл: на ближайшем сеансе связи прикажи Шлиману, чтобы его люди не пользовались водой из источника, потому что она… хм… отравлена. И пусть в том месте обязательно выставят круглосуточный пост.

КАРЛ (Пожимая плечами)

Заметь, братец, я уже даже не спрашиваю зачем.

4.11. ХУТОР. ИЗБА НА ОТШИБЕ. НАТ. ВЕЧЕР

Небольшая, в два окна избушка. Без забора, без палисадника и огорода, зато у постоянной коновязи подрёмывает лошадь. Это холостяцкое жилище Афанасия. Одно из окон слабо подсвечено — хозяин ещё не спит.

4.12. ХУТОР. ИЗБА НА ОТШИБЕ. ИНТ. ВЕЧЕР

Горница. При свете лучины Афанасий затачивает рыболовные крючки для перемёта: поочерёдно сперва зажимает крючок единственной рукой в тисочках, затем орудует напильником. На столе стоит открытая банка немецких консервов, лежит краюха хлеба. В дверь стучатся. Афанасий не ждёт гостей, с тревогой на лице подходит к двери.

АФАНАСИЙ

Кого там нелёгкая?

ГОЛОС АНФИСЫ (ЗК)

Это я, Анфиса. Откройте, Афанасий Макарыч.

Афанасий сдвигает щеколду, запуская в горницу разбитную горластую бабёнку. Ту самую, что в зачине истории на хуторском «вече» желала переселиться в избу Ивана. В руках у Анфисы замотанный в тряпку чугунок. Афанасий встречает её неприветливо.

АФАНАСИЙ

Чего тебе?

АНФИСА

Мы сёдни с мальцами первую картоху копали. Так я вам повечерять принесла. (Ставит чугунок на стол, снимает тряпку) Вот, ще не остыла.

АФАНАСИЙ

С чего вдруг такая забота?

АНФИСА

Или мы не соседи? Вы ж моих мальцов завсегда на рыбалку, на озеро, на телеге подвозите…

АФАНАСИЙ

Ох, не юли, Анфиса. Я тебя как облупленную знаю. Чтоб ты да за просто так… Чего тебе, говори?

АНФИСА

А и скажу. Вы у нас теперь в больших чинах при германском начальнике состоите. А я аккурат завтра, с утреца, до него засобиралась. Так уж и вы обязательно будьте. Переводить станете.

АФАНАСИЙ

Чего переводить?

АНФИСА

Просьбишку мою до них. Чтоб дозволили нам в Агатину хату перебраться. В нашей, сами знаете, крыша совсем худая, текёт. А у Агатки сбежавшей изба справная, крепкая. Её ещё покойничек Митрофан ставил. Таких мастеров ныне — днём с огнём.

АФАНАСИЙ

Сдурела, баба?! Да кто тебя слушать станет?!

АНФИСА

Очень даже станут. Не тот, так другой, который братец ихний. Небось, вспомнит, как я ему про Агаткиного комиссара доложилась. А то, что не успели немцы их прищучить, — то не моя вина. Я Лукичу про то говорила, а он, старый хрыч, видать, не передал.

АФАНАСИЙ

Ох и стерва ты, Анфиса! Этого «старого хрыча» третьего дня немцы убили и за навозной кучей, как собаку, закопали… (Заводится) А ну, вали отсюда! И картоху свою забирай!

Анфиса, пожав плечами, забирает со стола чугунок, снова заматывает его в тряпицу.

АНФИСА

Я-то, может, и стерва. Но и вы, Афанасий Макарович, не херувим с крылами. Я понимаю: вы теперь до нашей простой крестьянской пищи брезгуете — вас вон немцы консервой и хлебами потчуют. Но раз уж вы на работу переводчицкую определены, то будьте любезны, справляйте как положено. Не то и на вас управу найду!

АФАНАСИЙ

Пошла вон!

АНФИСА

Иду-иду.

Анфиса идёт на выход, Афанасий — следом, чтобы закрыть за ней. Уже в дверях соседка притормаживает и всем телом похотливо подаётся к хозяину.

АНФИСА

А може, как-то полюбовно порешаем, Афанасий Макарович? Я детей вже уложила, могу трошки и у вас подзадержаться… А то жалко мне вас, это ж сколько времени всё один да один! Без бабы, без ласки женской…

АФАНАСИЙ

Убирайся!

АНФИСА (Вздохнув)

Ну, нет так нет. Как говорытся: было предложено… Так уж вы не забудьте — завтра, с утреца, часиков в девять. Они аккурат в эту пору завтракать кончают и на лавочку курить выходют…

4.13. МОСКВА. ЛУБЯНКА. КАБИНЕТ ВЕРЖБИЦКОГО. ИНТ. НОЧЬ

В отличие от освещаемой лучиной избушки Афанасьева, в кабинете Вержбицкого проблем с электрическим освещением нет. Полковник сидит за своим рабочим столом, при свете зелёной лампы что-то пишет, время от времени прикладываясь к дымящейся трубке. На столе, за которым проводятся оперативные совещания, расстелена крупномасштабная топографическая карта Полесского района БССР. В дверь кабинета стучат.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Да-да. Входите!

В кабинет буквально влетает возбуждённый майор Климов.

КЛИМОВ

Доброй ночи, Алексей Константинович! Неужели… Неужели и в самом деле нашёлся?

ВЕРЖБИЦКИЙ

Покамест не нашёлся… (Откладывает перо) Но хотя бы отыскался.

КЛИМОВ

И где же?

Подполковник берёт трубку, встаёт, проходит к карте, показывает мундштуком.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Здесь, примерно в этом квадрате. В составе отряда некоего Шевчука, с которым последние 2 недели не было связи. В ОУЦ Западного фронта на них было крест поставили. Решили — всё, погиб отряд. И на тебе, объявились.

КЛИМОВ

Ёшкин кот! Это ж сколько у нас до линии фронта получается? (Прикидывает) Километров 100, а то и все 120 будет!

ВЕРЖБИЦКИЙ

Согласен. Многовато. Зато Брюс — живой. А самое главное, дал понять — есть результат. Получилось у него.

КЛИМОВ

Да вы что?!!! Ай да профессор, ай да сукин сын!

ВЕРЖБИЦКИЙ

Посему, Павел Аркадьевич, ставлю задачу: срочно приступайте к формированию группы. Надо Брюса незамедлительно оттуда выдёргивать.

КЛИМОВ

И насколько большой у этого Шевчука отряд?

ВЕРЖБИЦКИЙ

Точную цифру не назову. Вроде около 40 штыков.

КЛИМОВ

Немаленький. Вывести, да по немецким тылам, такую ораву будет, мягко говоря, непросто.

Начальник качает головой.

ВЕРЖБИЦКИЙ

О, как ты выражаешься, ораве речи не идёт. Теперь, когда с отрядом снова установлена связь, заниматься его дальнейшей судьбой, решать, прорываться им или продолжать действовать на оккупированной территории, будут уполномоченные на то люди. А наша с тобой головная боль и забота — персонально Брюс. И мы должны сделать всё, чтобы он как можно скорее оказался в Москве: живой, в здравом уме и при трезвой памяти. Задача ясна?

КЛИМОВ

Так точно.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Тогда более не задерживаю. Сроку на формирование диверсионной группы даю — сутки.

КЛИМОВ

Всего?!

ВЕРЖБИЦКИЙ

Я всё понимаю, Павел Аркадьевич. Но нам сейчас каждая минута дорога. (Хмуро) Пока эти «километров 100» до линии фронта не превратились во все 200. Не то и поболее.

4.14. ГАНЬКИН БОР. ПАРТИЗАНСКАЯ СТОЯНКА. НАТ. РАННЕЕ УТРО

Бойцы вповалку спят на лесной поляне у потухшего костра. Через поляну идёт Агата, неся на сгибе локтя плетёную корзину. Чуткое ухо Володи реагирует на движение, он просыпается, наблюдает за уходящей девушкой, встаёт, споласкивает водой лицо и направляется следом.

4.15. ГАНЬКИН БОР. ПАРТИЗАНСКАЯ СТОЯНКА. ЛЕС. НАТ. РАННЕЕ УТРО

Далеко уйти Агате не удаётся — у неё на пути неожиданно возникает заслон в виде стоящего в боевом охранении пожилого украинца Тараса с винтовкой.

ТАРАС

Ста-аять! Кру-угом!

АГАТА

Ты чего, диду?

ТАРАС

А того, что не положено. Не велено за расположение выпускать. Потому как через 3 часа снимаемся и выступаем.

АГАТА

Да знаю я, что снимаемся. (Доверительным полушёпотом) Я швыдко, диду, туточки недалеко. Вчера полянку приглядела, черники там — до жути сколь. Вот, нарошно пораньше встала, успеть набрать.

ТАРАС

А я тебе советским языком повторяю, приказ! Не положено — значит, не положено. Так что вертай взад.

К спорщикам подходит Володя.

ВОЛОДЯ

Что за шум, а драки нет?

ТАРАС

Да вот, товарищ заместитель командира, приказам не подчиняется. Я ей говорю — не велено. А она заладила, что та сорока: ягоды там у неё, вчерась собрать не успела.

Агата апеллирует к Володе, который вовсю пожирает её глазами.

АГАТА

Я ж не для себя, товарищ заместитель. Для всех. Насушим чернику-то, а потом чай пить станем. И вкусный, и витаминами пользительный.

ВОЛОДЯ

Витамины — это хорошо. И далеко она, черника твоя?

АГАТА

Не, недалёко. КилОметра не будет.

ВОЛОДЯ

Что ж, раз такое дело, идёмте. Я провожу.

АГАТА

От спасибо вам, не знаю как звать-величать?

ВОЛОДЯ

Владимир Николаевич. Можно просто Володя.

АГАТА

А я — Агата.

ВОЛОДЯ

Да уж наслышан.

Володя и Агата уходят, в какой-то момент девушка оборачивается и показывает Тарасу язык.

ТАРАС

Вот гангрена! (Ворчит под нос) И заместитель хорош: сам приказывает, а потом сам первым нарушает. (Теплеет лицом) Оно, конечно, дело молодое. И девка уж больно ладная. (Смотрит в удаляющиеся спины, хмыкает) Може, там и зовсим до ягод не дойдёт. (Вздыхает) Э-эх, и где ж мои осьмнадцать лет…

4.15. ХУТОР. ИЗБА. НАТ. УТРО

Очередное жаркое утро. Возле избы легковая машина и несколько мотоциклов сопровождения — братья фон Бергензее собираются ехать в райцентр. Они стоят у крыльца (оба в мундирах, по форме), отдавая последние распоряжения остающемуся на хозяйстве Рильке. Переводчик Афанасий, которого Карл берёт с собой, сидит в сторонке на лавочке, курит.

ГЮНТЕР

Напоминаю, Рильке, любые контакты с фельдфебелем Краузе и рядовым Хубером воспрещены кому бы то ни было! Молча принесли еду, молча забрали пустую посуду. Всё.

РИЛЬКЕ

Слушаюсь, господин барон. (Смущённо) А как же… э-эээ…

ГЮНТЕР

Поставьте им ведро. И последнее: сегодня вечером сюда прибудет стрелковый взвод.

КАРЛ

Если вы не в курсе, Рильке, это полсотни человек.

РИЛЬКЕ

Осмелюсь заметить, это очень много, господин барон.

В глубине улочки показывается Анфиса. Завидев «начальство», ускоряет шаг.

КАРЛ

Согласен, немало. Они встанут лагерем на окраине деревни. (Показывает, где именно) И пробудут здесь минимум сутки. Так что берите сколько потребуется людей, пройдитесь по всем дворам и проведите реквизицию излишков продуктов. В первую очередь муки, овощей и домашней птицы. Вам всё понятно, Рильке?

РИЛЬКЕ

Так точно, господин барон.

КАРЛ

Хорошо. (Машет Афанасию) Франц, садитесь в машину.

Афанасий слюной тушит цигарку, убирает в карман, встаёт. Следом за братьями идёт к машине. Мотоциклисты заводят свои мотоциклетки, а Анфиса переходит на бег, призывно крича.

АНФИСА

Погодите! Не уезжайте! Господа офицеры!

Карл недоумённо оборачивается.

КАРЛ

Кто это?

ГЮНТЕР

Это та женщина, что показала нам дом, в котором бандиты оставили раненого комиссара.

КАРЛ

Франц, вы не знаете, что ей нужно?

АФАНАСИЙ

Знаю.

Подбежавшую Анфису притормаживает Рильке, не давая ей приблизиться к «господам офицерам».

АФАНАСИЙ

Она просит, чтобы вы разрешили ей с детьми переселиться в ту, брошенную избу. У неё в доме прохудилась крыша.

Среагировав на знакомое слово «киндер», Анфиса блажит.

АНФИСА

Драй! Драй киндер, господин офицер! (Афанасию, сердито) Правильно, словечко в словечко переводи, ирод!

Карл вопросительно смотрит на Гюнтера, тот равнодушно пожимает плечами: это уже твоя епархия, поступай, как считаешь нужным.

КАРЛ

Франц! Переведите, что мы благодарим за оказанную услугу, но в её просьбе я вынужден отказать. Жители каждого дома, в котором станут укрывать красных бандитов или помогать им ещё каким-то образом, будут повешены, а их дома — сожжены. (Анфисе) Я сожалею, фрау. Но закон есть закон. (Денщику) Рильке, распорядитесь, кстати, и насчёт этого чёртового дома. К моему возвращению его не должно быть.

РИЛЬКЕ

Слушаюсь, господин барон.

Карл, а затем Гюнтер лезут в машину, на заднее сиденье.

АНФИСА

Что? Что он сказал?

АФАНАСИЙ

Он сказал, чтоб ты катилась ко всем чертям, крыса!

Афанасий забирается в машину на переднее сиденье, немецкий кортеж уезжает, обдав облаком пыли в недоумении застывшую, глупо хлопающую глазами Анфису. Рильке сочувственно смотрит на неё, достаёт из кармана шоколадку:

РИЛЬКЕ (По-немецки)

Битте, фрау. Это для ваших деток.

4.16. ГАНЬКИН БОР. СТОЯНКА ОТРЯДА. ШАЛАШ КОМАНДИРА. НАТ. УТРО

Временный лагерь сворачивается, всё вокруг в движении, в типичной предпоходной суете. Совсем скоро начнётся переход вглубь леса, к новому месту стоянки — Ганькиной заимке. У стоящих возле шалаша Командира и Особиста куча дел, но к ним некстати пристал доктор.

ОСОБИСТ

Иван приволок два немецких термоса с этой, будь она неладна, водой. Вам что, мало?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Мало. Только не мне лично — нам всем. К тому же один термос практически пуст.

КОМАНДИР

То есть вы предлагаете отправить кого-то на Большой Змей и набрать ещё какое-то количество воды про запас?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Именно! Мы сейчас уйдём глубоко в лес, и, кто знает, будет ли возможность вернуться сюда снова… (Примирительно улыбается) Да вы не переживайте, Алесь Петрович. Мы вдвоём быстренько обернёмся — туда-обратно. И потом, по вашим следам…

КОМАНДИР

Это кто ж такие мы?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Иван и я.

КОМАНДИР

Ну, Иван — оно понятно. Но вас, Александр Григорьевич, я, разумеется, никуда не отпущу. Потому как вы у нас слишком ценный (смотрит выразительно) кадр.

Особист не знает о статусе доктора, поэтому командир как бы объясняет.

КОМАНДИР

Я не могу оставить отряд без единственного врача.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да, но…

КОМАНДИР

Поэтому пойдут Иван и… мичман Сеня. Всё, не обсуждается.

ОСОБИСТ

И я пойду. С ними. Третьим.

КОМАНДИР

О как! (С прищуром) А ты уверен, майор?

ОСОБИСТ

Уверен, товарищ командир.

КОМАНДИР

Ну что ж… Тогда не в службу, а в дружбу — сходи разыщи Ваню и мичманкА и тащи сюда.

Особист, молча кивнув, уходит.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А вот я как раз совсем не уверен, что это правильное решение.

КОМАНДИР

Ничего страшного, пущай проветрится. (Криво ухмыльнувшись) В случае чего, Иван за ним приглядит. Зато я хотя бы сутки отдохну от его энкавэдэшных закидонов… Ну что, товарищ полномочный, теперь твоя душенька довольна?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Почти.

КОМАНДИР

Э-э, Александр свет Григорьевич, ты меня того, не пугай!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Я и не пугаю. Просто… Штука в том, Алесь Петрович, что мы совсем ничего не знаем о свойствах этой воды: как её правильно хранить, при какой температуре. (С досадой, о наболевшем) Может статься, она вообще теряет свои качества при длительном хранении.

КОМАНДИР

Извини, но здесь я тебе ничем помочь не могу.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Можете. (Командир удивлённо выгибает бровь) Мне чрезвычайно важно получить на руки хотя бы самый примитивный набор химреактивов. Список я составил.

Командир даже дар речи потерял. А потом ошеломлённо крякнул.

КОМАНДИР

А ничего, что ближайший отсюда магазин — он в райцентре? А это километров 40 отсюда будет. И то если напрямки, через болота, идти.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

В магазине такие вещи не продаются. Только в аптеке.

КОМАНДИР

Нет, ты это сейчас серьёзно? Ты на самом деле просишь, чтобы я отправил человека с твоим списком в город?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Я не прошу… Приказываю.

КОМАНДИР

О-хре-неть!.. (После долгой паузы) Хорошо. Азарёнок сходит.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Спасибо, командир.

КОМАНДИР

Иди ты со своим «спасибо» знаешь куда?..

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Знаю. Да, а почему именно Азарёнок?

КОМАНДИР

Потому что: а) он мой земляк, местный; б) его тесть служит в райцентровской аптеке провизором.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (Расцветая)

Алесь Петрович, дорогой мой, но ведь это же прекрасно!

Иллюстрация Максима Ляпунова

4.17. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТОРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. УТРО

Почти в том месте, где Иван некогда сложил трупы убитых им немцев, — импровизированная братская могила. Сколоченный из двух досок крест, на поперечине которого через запятую перечислены шесть имён и званий, а на надмогильном песчаном бугорке, покрытом нацистским флагом, лежат шесть касок. Рядышком в землю воткнуты несколько лопат. Полукругом возле могилы стоят со скорбными лицами семеро солдат во главе с обер-ефрейтором Шлиманом (остальные где-то в караулах-дозорах). Шлиман, держа в руке пистолет, завершает читать молитву.

ШЛИМАН

…Denn Dein ist Das Reich Und die Kraft Und die Herrlichkeit In Ewigkeit. Amen[14]

После этих слов обер-ефрейтор трижды стреляет в воздух из пистолета, затем прячет его в кобуру.

ШЛИМАН

А теперь — за работу. Люди фельдфебеля Краузе создали неплохой задел, но этого недостаточно. К 15:00 все четыре огневые точки на восточной оконечности острова должны быть полностью оборудованы и тщательно замаскированы. Проверять буду лично. Приступайте. И держите в своих башках старую солдатскую заповедь: если не окопаешься сам — тогда пуля закопает тебя.

Бойцы, забирая лопаты, молча расходятся.

4.18. РЕДКИЙ ЛЕС. НАТ. ДЕНЬ

Через редколесье движутся отправленные за водой трое: Иван (помимо винтовки за плечом, несёт два трофейных термоса), Особист с трофейным автоматом и морячок Семён (на нём, как обычно, выцветший тельник; тащит на закорках пустой молочный бидон литров на 20). Иван мрачен — ему не по душе компания Особиста. А вот Семён, наоборот, жизнерадостен. А потому балагурит без умолку, воспринимая полученное задание как лёгкую летнюю прогулку.

СЕМЁН

Короче! В Одессе, на Ланжероне, всплывает русалка с пацанёнком на руках, выползает с ним на пляж и интересуется у загорающих: таки вы мине не подскажете, как пройти на Канатную, 17, где живёт водолаз Жора?

Семён сам же и хохочет во всё горло. Иван невозмутим, а идущий позади Особист даже зол.

ОСОБИСТ

Гусев! Ты можешь хоть немного помолчать?! У меня от твоего гогота уже голова трещит!

Мичман Сеня обиженно оборачивается к майору.

СЕМЁН

Могу, товарищ майор. Чего ж…

Какое-то время троица идёт молча. Но потом Семён снова «включает звук».

СЕМЁН

Ванька, прикинь: подходит ко мне вчера наш доктор, достаёт фляжку — пей, мол, только один глоток. Ну, думаю, спиртягой угостить решил, хлебнул — а там вода.

ИВАН

И чего?

СЕМЁН

А того! Сёдня умываться стал, гля — мать моя Афродита Посейдоновна!

Демонстрирует руку — то место, где раньше была наколка (якорёк и имя КЛАВА). Сейчас там уже почти ничего не осталось от якоря, а из букв — еле читаемые «АВА».

СЕМЁН

Зырь! Видал аврал?! Якорь подчистую слез. А от Клавки одна «ава» осталась!

Иван пожимает плечами.

ИВАН

Вот и радуйся. Сам же говорил, что она тебе на берегу с «сапогом» изменила и замуж вышла.

СЕМЁН

А я и радуюсь. Как бы. Только… Как оно получилось-то, а?

ИВАН

Ты же воду из фляжки пил?

СЕМЁН

Пил.

ИВАН

Ну и вот.

СЕМЁН

Чего вот?

ИВАН

Вот потому нас с тобой за этой водой и отправили.

СЕМЁН (Озадаченно)

Не. Ни фига не понимаю… Может она того, минеральная? Типа нарзана?

Иван, не отвечая, останавливается, ставит термосы на землю. Его нагоняет Особист.

ОСОБИСТ

Почему остановились?

ИВАН

Дальше в открытую лучше бы не идти. (Показывает) Вон те две корабельные сосны, они у самой границы болота стоят. От них до Большого Змея метров 700 шлёпать. И все эти 700 — почитай как на ладони будем.

СЕМЁН

У кого на ладони-то? (Скалится) Ты же, говорят, всех тамошних гансов уконтрапупил?

ИВАН

Во-первых, не всех. А во-вторых, могли и новых нагнать.

Особист задумывается.

ОСОБИСТ

С них станется. Могли. (После паузы) И что ты предлагаешь?

ИВАН

Я вас у тех сосен оставлю, а сам разведать схожу. Есть там бродик один, неприметный. С западной стороны, километрах в четырёх отсюда. Если пусто на острове — оттуда сигнал подам.

СЕМЁН

Четыре, да по болоту? Эдак мы и до ночи не обернёмся. И охота тебе, Ванька, лишний раз пачкаться? (Всматривается) Лучше я вон на ту, что слева, сосну заберусь. На самую верхушку. Чем не разведка? И ходить никуда не надо.

ОСОБИСТ

А сумеешь? На верхушку-то?

Сомнения понятны: у выбранной Семёном сосны ветки растут не с самого низа, а начинаются метрах в пяти от земли. То есть для начала нужно вскарабкаться по стволу, обхватив его руками и ногами. Как по столбу за сапогами на деревенской ярмарке.

СЕМЁН

Обижаете, товарищ майор! Между прочим, свою учебную практику я проходил на четырёхмачтовом барке «Товарищ», который бывший Lauriston. А уж у того мачты всяко повыше.

Особист вопросительно смотрит на Ивана. Тому не очень нравится предложение Семёна, но он лишь неопределённо пожимает плечами: дескать, вы как бы главный — вам решать. И Особист принимает решение.

ОСОБИСТ

Давай, Гусев. Попробуй. Может, и в самом деле получится.

СЕМЁН

Да без проблем. Я ведь Гусев только потому, что родители удружили. А на деле мне бы лучше Чайкиным прозываться. Или Альбатросовым.

Мичман Сеня решительно шагает в направлении двух сосен. Иван и Особист идут следом.

4.19. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ВОСТОЧНАЯ ОКРЕСТНОСТЬ ОСТРОВКА БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. ДЕНЬ

Один из созданных немцами «секретов» (огневых точек), обращённых в сторону Ганькиного Бора. Под сеткой-камуфляжем двое: стрелок-снайпер (Циглер) и пулемётчик. Через стекло прицела оптики Циглер наблюдает за противоположным берегом. Слышатся шаги, хруст веток под ногами — это из глубины острова к ним подходит Шлиман, ведомый посыльным. Циглер, продолжая наблюдать в оптику, предупреждает.

ЦИГЛЕР

Пригнитесь, господин обер-ефрейтор. Вас могут заметить с противоположного берега.

ШЛИМАН

Кто? Заметит? (Ложится рядом)

Циглер передаёт ему свою винтовку.

ЦИГЛЕР

Вторая сосна справа. Почти макушка.

Шлиман всматривается в оптику.

ШЛИМАН

О-ля-ля! С ума сойти! И как он умудрился так высоко забраться?

ЦИГЛЕР

Согласен, господин обер-ефрейтор, этот русский очень ловок. Обратите внимание: самый низ, кусты, те, что справа. Там ещё двое.

ШЛИМАН

Где-где? А! Да, вижу… (Азартно) Похоже, красные бандиты выслали разведчиков. (Бормочет) О чём-то подобном меня предупреждал майор фон Бергензее… Похоже, так и есть: поняв, что на север, через шоссе, им не пройти, бандиты прикидывают обратный манёвр — податься назад и далее, болотами, на юго-восток.

ЦИГЛЕР

Осмелюсь заметить: эта троица оборванцев больше походит на мародёров. (Поясняет) Убив людей Краузе, они вынесли с острова немалое количество вооружения и продовольствия. И теперь, похоже, вознамерились поживиться снова. Забрать остатки.

ШЛИМАН

Хм… Возможно, вы правы. В противном случае, это было бы… слишком дерзко. (Задумывается) Вы помните, Циглер, как устав велит поступать на войне с мародёрами?

ЦИГЛЕР

Так точно, господин обер-ефрейтор.

Шлиман возвращает ему винтовку.

ШЛИМАН

В таком случае тот, что на сосне, ваш. (Пулемётчику) Сразу после выстрела обершутце Циглера — причешите свинцом кусты и всё, что есть окрест. Патронов не жалеть. (Самодовольно) С сегодняшнего дня, пусть и временно, но это я — Отто Шлиман губернатор этого паршивого острова! А потому: не то что заходить, приближаться к нему на ружейный выстрел дозволяется лишь с моего позволения. А этим ублюдкам я такового не отдавал… (Циглеру) Вы готовы?

ЦИГЛЕР

Так точно.

ШЛИМАН

Если свалите полосатого с первого выстрела, на ужин получите двойную порцию шнапса.

Циглер стреляет, и Семён камнем падает на землю. Тотчас вступает «второй номер» — пулемётчик начинает беспощадно расстреливать кусты, за которыми залегли Иван и Особист.

Конец четвёртой серии

5.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Трава, кусты и небольшие деревья служат неплохими укрытиями от наблюдения, но не от огня. Как только на Большом Змее заработал «второй номер» (немецкий пулемётчик), Иван и Особист, не сговариваясь, попадали на землю и, перекатившись несколько раз в сторону, поползли подальше от сосен: два отдельно стоящих дерева служат прекрасным ориентиром, поэтому в эпицентре шквального огня оказался именно этот квадрат. Укрывшись за покрытым мхом валуном, наши пережидают стрельбу, даже не пытаясь открыть ответный огонь: напрасная трата патронов и лишний шанс подставиться под пулю. Метрах в двадцати под сосной лежит сражённый снайпером мичман Сеня. На глазах у Особиста и Ивана несколько раз шальные пулемётные пули попадают в его распластавшееся на земле тело. Пулемёт замолкает, резко наступает тишина. Особист сплёвывает набившиеся в рот хвоинки (пропахал лицом землю, пока полз) и, тяжело дыша, констатирует.

ОСОБИСТ

Вот и сходили, блин… За водичкой… Ну, доктор! Удружил так удружил! (Не сдержавшись) С-сука!

Иван долгое время не отвечает. Потом, словно очнувшись, безэмоционально подаёт голос.

ИВАН

Надо за морячком сползать. Негоже ему там лежать.

ОСОБИСТ

Сдурел? Хочешь сам рядышком лечь?

Иван на это словесно не реагирует, а просто ложится на землю и ползёт к телу Семёна. Особист завороженно за ним наблюдает, чуть вжав голову в плечи в ожидании новой порции огня или одиночного снайперского выстрела. Но остров продолжает молчать.

5.2. РАЙЦЕНТР. ЗДАНИЕ ПОЧТЫ. НАТ. ДЕНЬ

Двухэтажное деревянное здание. У единственного по фасаду входа с крылечком ещё красуется вывеска «Почта, 1 этаж. Сберегательная касса, 2 этаж». Но сверху немцы уже приколотили большую фанеру с надписью Feldgendarmerie и водрузили флаг со свастикой. У крылечка стоит изнывающий от жары часовой в форме армейского образца и с отличительным знаком в виде специального металлического горжета. Здесь же припаркованы несколько мотоциклов и крытый брезентом грузовик для перевозки солдат.

5.3. РАЙЦЕНТР. ЗДАНИЕ ПОЧТЫ. КАБИНЕТ КАРЛА. ИНТ. ДЕНЬ

Рабочий кабинет майора фельджандармерии Карла фон Бергензее обустроен на 2-м этаже, в бывшем кабинете директора сберкассы. О былой принадлежности свидетельствует почему-то сохранившийся на внутренней стороне двери, закреплённый канцелярскими кнопками рекламный плакат с улыбающейся женщиной в красном платье и со сберкнижкой в руке, гласящий: «Лучший подарок заботливых родителей — срочный вклад на имя ребёнка до его совершеннолетия!» Карл, закончив писать, кладёт листок в папку, встаёт из-за стола, проходит к сейфу, открывает ключом. За его спиной распахивается дверь, в кабинет заходит Гюнтер — он порывист и зол необычайно.

ГЮНТЕР

Кретин! Майн гот, какой же он кретин!

Проходит к столу, швыряет на него фуражку, садится, тянется к графину, наливает в стакан воду, жадно выпивает. Всё это время Карл с интересом наблюдает за братом.

КАРЛ

Интересно, кто этот бесстрашный человек? Умудрившийся довести до бешенства всегда такого невозмутимого господина гауптштурмфюрера?

ГЮНТЕР

Ты действительно хочешь знать?

КАРЛ

Сгораю от нетерпения.

ГЮНТЕР

Изволь. Это твой обер-ефрейтор Шлиман.

Карл напрягается.

КАРЛ

Что случилось?!

ГЮНТЕР (брезгливо)

По его роже сразу было видно — типичный пруссачок. А все пруссаки — тупые от рождения!.. (Поясняет) Представь: их секрет обнаружил русских разведчиков на берегу болота, метрах в семистах от восточной оконечности острова. И вместо того, чтобы позволить им перебраться на остров, после чего взять в плен, Шлиман дал команду открыть огонь… (Снова заводится) Идиот!.. Самое поразительное, он поведал мне об этом таким тоном, словно бы отбил атаку превосходящих сил противника и теперь рассчитывает на Железный крест. В ответ я дал ему понять, что единственное, на что он может рассчитывать, — это перевод в маршевые роты!

Гюнтер наливает ещё стакан воды, залпом выпивает. Его всё так же потряхивает от злости.

КАРЛ (невозмутимо)

Соглашусь с тобой лишь в том, что Шлиман — да, простоват. Но солдат хороший, исполнительный. До сих пор претензий у меня к нему не было. Да их и сейчас, несмотря на всё твоё негодование, нет.

ГЮНТЕР (нахмурившись)

Вот как?

КАРЛ (объясняет)

Задача ловить и брать бандитов живыми людям Шлимана не ставилась.

ГЮНТЕР

Но это же не русские дикари, а немецкие воины! Неужели они не способны думать, хотя бы на ход вперёд?

В ответ Карл лишь пожимает плечами. Он по-прежнему внешне спокоен как слон.

КАРЛ

Может, и способны. Но для этого им нужно хоть немного представлять, в какую игру мы заставляем их играть.

ГЮНТЕР

Я тебя не понимаю, брат. О чём ты?

Карл смотрит на графин с водой.

КАРЛ

К примеру, они должны понимать, почему в такую жару от них требуют экономить принесённую с собой пресную воду, хотя на острове имеется источник. Из которого преспокойно пили Краузе и Хубер. Причём сырую, и после не обдриставшись… Если даже я, их командир, не знаю ответа на такой, казалось бы, простой вопрос, чего тогда требовать от них?

Гюнтер задумывается, понимая, что логика в словах Карла имеется. Логика, а ещё, пожалуй, обида на то, что младший брат скрывает нечто важное от брата старшего.

ГЮНТЕР

Хорошо. Я расскажу, что это за «игра» и откуда она взялась. Не всё, конечно, но, думаю, суть ты уловишь. (Смотрит на часы) Через 15 минут у меня конфидент с твоим шефом, подполковником фон Штайном. Думаю, это займёт около часа. А сразу после мы с тобой пообедаем и заодно поговорим. (Встаёт) Будь здесь, я за тобой заеду.

КАРЛ (шутливо)

Слушаюсь, господин начальник!

ГЮНТЕР

И постарайся за эти полтора часа не напиться.

Гюнтер идёт на выход, притормаживает у двери, уткнувшись взглядом в советский рекламный плакат. Давая волю раздражению, он срывает его, рвёт на несколько частей, бросает обрывки в мусорную корзину и лишь тогда уходит.

КАРЛ (сочувственно)

А нервишки у нашего Гюнтера всё-таки не железные. (Качает головой) Это всё чёртова жара. Если она продержится ещё пару-тройку дней, мы все здесь сойдём с ума.

Проходит к мусорной корзине, достает обрывки разорванного плаката.

КАРЛ

Ну вот. Испортил хорошую вещь.

С этими обрывками он возвращается к столу, крутнув ручку телефона, приказывает снявшему на том конце трубку дежурному.

КАРЛ

Пришлите ко мне рядового Блюменвальда!

Карл мозаикой восстанавливает на столешнице плакат. Один из разрывов проходит строго через лицо изображённой там женщины.

КАРЛ (бормочет)

А ведь эта красотка чем-то напоминала ту польку. Что оказалась дочкой американского посла. (В дверь робко стучат.) Войдите!

В кабинет входит рядовой.

БЛЮМЕНВАЛЬД

Господин майор! Рядовой Блюменвальд по вашему приказанию прибыл!

КАРЛ

Давно хотел спросить, рядовой, откуда у вас такая Jüdischer Nachname?

БЛЮМЕНВАЛЬД

Никак нет, господин майор. Осмелюсь доложить: она происходит от названия городка в Нижней Саксонии, в котором родился мой дед.

КАРЛ

Вот как? Хм… Но всё равно. Только Juden могли до такого додуматься. Вlumen-wald, «цветочный лес». Запомните, рядовой: лес бывает чёрным, дремучим, болотным, мрачным… каким угодно иным — но только не цветочным!

БЛЮМЕНВАЛЬД

Так точно, господин майор. Запомню.

КАРЛ

Если не ошибаюсь, в гражданской жизни вы были переплётчиком?

БЛЮМЕНВАЛЬД

Осмелюсь доложить, господин майор, издателем.

КАРЛ

Ну, это примерно одно и то же. (Взглядом указывает на «мозаику») Заберите и отреставрируйте.

БЛЮМЕНВАЛЬД (автоматически)

Слушаюсь, господин майор… (Мнётся) Да, но… Э-ээ…

КАРЛ

Что?

БЛЮМЕНВАЛЬД (виновато)

Для такой работы нужны специальные материалы. Папиросная бумага, коллагеновой группы клей…

КАРЛ (раздражаясь)

Блюменвальд! Вы же солдат Рейха! Как уверяет мой брат, вы должны думать на один, а лучше на два хода вперёд… Меня не интересует, где вы станете добывать коллагеновый клей. Кстати, что это?

БЛЮМЕНВАЛЬД

Осмелюсь доложить: коллагеновые клеи представляют группу клеев, обладающих сильной связывающей способностью; их добывают из костей, кожи и роговидных тканей животных.

КАРЛ

Во-от! Ступайте на кухню, попросите или украдите у повара кости, и… добывайте клей, чёрт вас подери! Или вы предлагаете, чтобы я этим занялся?

БЛЮМЕНВАЛЬД (испуганно)

Никак нет, господин майор…

5.4. ГАНЬКИН БОР. ЧАЩА. ПЕРЕХОД. НАТ. ДЕНЬ

Через непролазную чащу, по еле различимой тропке движется отряд. Люди идут легко, споро, потому как — по относительному холодку, солнечный свет сюда практически не попадает. Возчики ведут в поводу навьюченных скарбом и припасами лошадей. Архипыч замыкает троицу лошадников, вполголоса беседуя со своей тощей кобылкой, что-то объясняя ей и подбадривая. Позади шагают доктор и Лена. Девушка, наблюдая за стариком, невольно улыбается.

ЛЕНА

Хорошо, что лошадей оставили. Прямо на глазах ожил старик.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Оставить-то оставили. Да только до поры.

В глазах Лены немой вопрос. Доктор поясняет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Когда до места доберёмся, всё равно забивать придётся. Всей лишь разницы — не скопом, а по очереди.

ЛЕНА (опешив)

Да вы что? Кошмар какой! Как же так?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (разводит руками)

Одной водой, хотя бы она и живая, сыт не будешь. А лошадей всё равно кормить нечем.

Упоминание живой воды заставляет Лену вспомнить о своём.

ЛЕНА

Да, живая… (С нотками разочарования) Агата попила и вон какой красоткой стала! Я молчу про Ивана… А на меня эта вода вообще никак не подействовала!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Во-первых, в отличие от них, вы, Леночка, сделали всего один глоточек. А во-вторых, внутренние изменения в организме, о которых мы пока можем даже и не догадываться, много важнее внешних.

ЛЕНА (фыркает)

Это, может, вам неважно. Вы мужчина. К тому же… (Осекшись, прикусывает язык)

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (подсказывает)

Вы хотели сказать — «к тому же старый»?

ЛЕНА (смутившись)

Не старый, а… в возрасте. (Снова проговаривается о своём) Теперь вот по Ивану Агата сохнет. И он по ней. Тоже.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А с чего вы взяли, что Иван — тоже?

ЛЕНА

Сама видела. Как они ночью по лагерю, за руки взявшись, гуляли… (Вздохнув) Такая красивая парочка.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ну, это вопрос вкуса. (Улыбается) Если бы я был лет эдак на 20–25 помоложе, и передо мной стоял схожий выбор, я бы, Леночка, приударил как раз за вами.

ЛЕНА (фыркнув)

А вот ни капельки и не смешно!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (угадав, переходит на свойское «ты»)

Я гляжу, нравится тебе Иван?

ЛЕНА (возмутившись)

Вот ещё глупости! Нисколечко!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (лукаво)

Ой ли?

ЛЕНА (чеканит сердито)

Иван мне НЕ нравится! Я… Я просто… Просто благодарна ему. За то, что он нас спас. И за воду живую. И… И всё!

Решительно ускоряет шаг, нагоняет возчика Архипыча и демонстративно заводит с ним беседу на какую-то нейтральную тему. Наблюдая за такой вот девичьей реакцией, доктор понимающе усмехается.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Не всё, девонька. Ох не всё… Против физиологии и химии не попрёшь.

5.5.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Нещадно палит солнце, жарким маревом над болотом стоит воздух. А в нём — ни ветерка. Так что ни травинка, ни один листок не дрогнет и здесь, на бережку, где под прикрытием большого камня по-прежнему скрываются Иван и Особист. Рядом лежит мёртвое тело Семёна, которое Иван сумел перетащить. Солнце давно переместилось, камень больше не даёт тени, и Особист буквально плавится в собственном поту. А вот Иван переносит жару много спокойнее: да, он тоже взмок, но лишь лбом да спиной и в подмышках гимнастёрки. У Семёна два пулевых ранения в тело и аккуратная дырочка во лбу промеж глаз (немецкий снайпер дело своё знает отменно). Тем не менее Иван снова достаёт фляжку, ножом разжимает зубы мертвецу и льёт в рот воду.

ОСОБИСТ

Хорош воду переводить! Угомонись! И Сеня не Лазарь, и ты — не господь Бог.

Влив воду в рот мертвеца, Иван и сам прихлёбывает из фляжки: не торопясь, прополаскивая рот и горло. Особист наблюдает за ним с завистью, т. к. свою флягу уже опустошил (брали-то запас невеликий, потому как за водой и шли). И не хочется просить, но…

ОСОБИСТ

Дашь глотнуть? Или, может, я, по-твоему, не достоин?

ИВАН (пожав плечами)

А кто я такой, чтобы судить: кто достоин, кто нет?

Иван протягивает фляжку, Особист пригубливает воду, возвращает.

ОСОБИСТ

Спасибо, Ваня.

ИВАН

На здоровье, Кирилл Богданыч.

ОСОБИСТ (удивлённо)

Как?! Как ты меня назвал?

ИВАН

Кирилл Богданович. А что?

ОСОБИСТ

Ничего. (Замолкает, после паузы, не выдержав, поясняет горько) С того момента, как к отряду прибился, ты первый, кто ко мне по имени обратился. Я уже и забывать начал, что меня не «товарищем майором» мать окрестила… (Воспоминание о матери вызывает сентиментальную улыбку) Помнишь мамку мою?

ИВАН

Бабку Олесю? Помню. Хорошая была, добрая… Одно время до нас часто ходила. Симоновна ей грыжу лечила.

Упоминание Симоновны снова вызывает у Особиста воспоминания. На сей раз болезненные.

ОСОБИСТ

Знаешь, Вань… (Берёт паузу, потом решается озвучить) А ведь я, когда моя Оксана помирала, тоже к бабке твоей приезжал.

ИВАН (кивнув)

Знаю. Только не очень понимаю: зачем?.. Ты ж не веришь?

Иван как-то очень уверенно и словно бы естественно переходит в разговоре на «ты» с человеком, который минимум вдвое его старше.

ОСОБИСТ

Когда любимый человек умирает, во что угодно поверишь.

ИВАН

А сейчас? Веришь?

ОСОБИСТ (неуверенно)

Нет. Я ведь коммунист… Да даже и простому-то человеку… КАК во всё это поверить?

ИВАН

Ну как? (Невозмутимо) Очень просто. Ты ж меня там (показывает), на Большом Змее, убил? А я, вишь, живой. Сижу тут лясы с тобой точу… А пуля, которую ты мне в грудь всадил, сама вышла.

5.6. ГАНЬКИН БОР. ЧАЩА. ПРИВАЛ. НАТ. ДЕНЬ

Отряд остановился на 10-минутный привал. Лена сошла с тропы, сняла сапоги и уселась в мох, прислонившись к стволу могучей ели. С этого места ей хорошо видно, как воркуют неподалёку лейтенант и Агата: Володя рассказывает селянке что-то смешное, активно помогая себе жестикуляцией рук, а девушка заливисто хохочет. Судя по выражению лица, Лене неприятно наблюдать за этой сценой. Появляется Командир.

КОМАНДИР

Шибко устала, дочка?

ЛЕНА

Ничего, Алесь Петрович. Нормально.

КОМАНДИР

По моим подсчётам, часика через полтора доберёмся до места. Там уже по-настоящему отдохнёшь. Под настоящей крышей. (Присаживается рядом) Ленка, ты спывати любишь?

ЛЕНА (улыбнувшись, в тон)

А як же!

КОМАНДИР

Добре. А песенку, как бишь его… Роберта, часом, не знаешь?

ЛЕНА

Знаю, конечно. Она из фильма «Дети капитана Гранта». Смотрели?

КОМАНДИР

Нет. Не довелось.

Миловидное лицо Лены теплеет мирными воспоминаниями.

ЛЕНА

А я четыре раза ходила. Последний раз мы с девчонками даже с гигиены труда сбежали. (Смеётся) Ох и было нам потом!.. Но вы, Алесь Петрович, всё равно должны эту песню знать. Её ведь постоянно по радио крутили. (Напевает) «Кто привык за победу бороться, /с нами вместе пускай запоёт. /Кто весел — тот смеётся, кто хочет — тот добьётся…»

КОМАНДИР (подхватывает)

«Кто ищет — тот всегда найдёт». Надо же, а я и не знал, что она так прозывается.

ЛЕНА

Её в кино мальчик поёт. Роберт, сын капитана Гранта. Вот потому и…

КОМАНДИР

Ясно… Ну ладно. Отдыхай, дочка.

Командир идёт в голову колонны, бормоча негромко.

КОМАНДИР

Ай да доктор! Ай да конспиратор! Выходит, не случАем его живая вода нашла. Получается, искали друг дружку бычок да телушка…

5.5.2. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Сидящие в своём хлипком укрытии под палящим солнцем Иван и Особист продолжают непростой разговор. Рядом лежит труп Семёна. По всему, прав был Особист: напрасно Ваня переводил на него драгоценную воду. Не сработало. А почему — Бог весть.

ОСОБИСТ (горько)

Я ни юлить, ни врать не собираюсь. Ты просто выслушай, если сможешь. А дальше — хошь, стреляй меня, прямо здесь. Имеешь право. Либо вернёмся в отряд, и я сам к командиру пойду, чистосердечно доложусь. Хочешь верь, хочешь — нет, но… Устал я ЭТО в себе таскать. Которую ночь спокойно спать не могу.

ИВАН

Верю, чего ж не поверить… (С болью) Что ж ты со мной так-то, Кирилл Богданыч? Неужто со всей нашей семьей окончательно посчитаться решил?

ОСОБИСТ

Да нет. С тобой-то что… Ты мне поперёк дороги не вставал.

ИВАН

А что ж тогда?

Какое-то время майор молчит. А затем, тщательно взвешивая слова, сознаётся.

ОСОБИСТ

Я тебя раненого не донёс бы. Ты вон какой бугай здоровый. В два раза больше меня.

ИВАН

И только-то?

В голосе парня недоверие. Неужели и в самом деле настолько банально и просто? А он-то голову ломал!.. Майор, кивнув, подтверждает: мол-де, так оно и было. Продолжает.

ОСОБИСТ

Ждать, пока кровью истечёшь и помрёшь от того, что тебя пулемётами посекли, времени не было. Немцы, они ведь могли наступление и продолжить. А оставлять тебя им на съедение — на долгую муку обрекать. Сам знаешь, гансы с нашими не церемонятся. Запытали бы до полусмерти, а потом всё равно повесили как партизана.

ИВАН (усмехнувшись)

Выходит, ты вроде как благое дело сделал, когда в меня стрельнул? А чего тогда спится плохо?

ОСОБИСТ (качнув головой)

В тот вечер мне казалось — да, благое.

ИВАН

А теперь?

ОСОБИСТ

Не знаю. Может, и в самом деле… струсил. Наплевав на твою, свою шкуру спасал.

ИВАН

Ну, допустим… А батю за что?

ОСОБИСТ (не сразу)

Что касаемо отца твоего, Трофима Степановича… Он ведь особо и не скрывал, что советскую власть не шибко жалует. И в Гражданскую у него не самое лучшее прошлое было. Слухи ходили, будто у вас в хате трёх белых офицеров прятали, а потом отец твой помог им за кордон, в Польшу уйти. Было такое? (Иван молчит.) Со свечкой, конечно, никто не стоял, но слишком многие мне про то рассказывали. За исключением расхождений в мелких деталях — похоже, в самом деле было. А потом, когда в МТС полыхнуло… Сам понимаешь, надо ж было кого-то посадить. А на кого ещё думать?

ИВАН (чеканит)

Отец не имел отношения к поджогу на МТС.

ОСОБИСТ (соглашаясь)

Может, и не имел. Но здесь уж так, одно к одному, по совокупности, поднабралось.

ИВАН

«По совокупности»? Ничё такая, удобная формулировочка. Особенно когда по закону не получается… (Мрачнеет) А бабушка?

ОСОБИСТ (хмуро)

Донос на неё к нам пришёл. С вашего хутора.

ИВАН (вскинувшись)

КТО?! Какая сволочь написала?!

ОСОБИСТ

Извини, Ваня, этого я тебе сказать не могу. Не имею права… Ну и вот. Можно было, конечно, Симоновну по лёгкой статье определить — отделалась бы штрафом, и вся недолга. Но Оксанка к тому времени полгода как померла. И вот точно бес какой в меня вселился. Подумалось: раз уж ты, ведьма старая, за арест сына так страшно отомстила, то и я не спущу. (Пытается найти оправдание) Я ведь перед ней на коленях стоял! И плакал, и Христом Богом заклинал! Веришь, нет, в ту минуту сам почти в Него уверовал!

Стараясь сохранять спокойствие, Иван поясняет.

ИВАН

Не могла она тебе помочь. Даже если б очень сильно захотела. В тот год, помнишь, какое лето дождливое стояло? Змеево болото непролазным сделалось. А родник с живой водой — он лишь тогда открывается, когда сушь великая приходит. Да и то… Не всегда и не для всех. Открывается.

ОСОБИСТ (почти страдальчески)

Но я же не знал!!! (Спохватившись, берёт себя в руки, продолжает прежним ровным голосом) Вот такой, Иван Трофимович, будет тебе мой сказ. Считай, исповедовался тебе. А теперь повторюсь: можешь меня прямо сейчас шлёпнуть. Вернёшься в отряд, скажешь, что (показывает на труп) вон, как мичманок, под немецкую пулю угодил.

ИВАН (растягивая слова)

Я бы тебя, Кирилл Богданович, и в самом деле с превеликим удовольствием шлёпнул. Вот только… (Берёт паузу)

ОСОБИСТ

Что?

ИВАН

Тогда наш, и без того невеликий отряд, ещё на одного бойца меньше станет. (Печально смотрит на мёртвого Семёна) Опять же, если ночью воду раздобуду — вдвоём больше унесём.

ОСОБИСТ

Ваня! Ты… Ты только прости меня, слышишь? Ты…

ИВАН (почти властно)

Помолчи, я не закончил! (Собирается с мыслями) Извинения мне твои ни к чему, и прощать тебя я не собираюсь. Но если желаешь, чтоб у тебя внутри, в душе, само с собой раздраенное обратно наладилось, чтоб снова по ночам спалось, средство только одно имеется.

ОСОБИСТ

Какое?

ИВАН (после паузы)

Убивай немцев.

ОСОБИСТ (оценив, искренне)

Спасибо, Ваня.

ИВАН

И ещё. Не следовало этого говорить, но утешения ради всё-таки скажу: не шмальнул бы ты мне там, на Большом Змее, в грудь — не сыскали бы мы живую воду. Лишь потому, что ты меня убил, я в нужном месте упал, а затем ожил… Вишь, как оно всё в природе взаимосвязано: ты вроде бы подлую вещь сделал, но через неё нам вода далась. И теперь не только меня — и других спасти может. Свешников уже спасся. (Смотрит на труп, печально) Хотя Сеня почему-то нет…

Пока Иван произносил эти слова, выражение лица Особиста видоизменилось от облегчения до почти испуга, что не ускользнуло от внимания парня.

ИВАН

Чего ты на меня так… странно так… смотришь?

В ответ майор мотает головой, словно отгоняя морок. Затем сознаётся.

ОСОБИСТ

Мне вдруг показалось, что ты… что ты старше бабки своей. Старше и мудрей.

ИВАН

А… (Грустно усмехнувшись) А это потому (акцентирует), товарищ майор, что на том свете взрослеют быстро. (Финаля разговор) Всё, закрыли тему. (Далее спокойно) Ты пока здесь покарауль, а я пару-тройку часов сосну. Надо силёнок к ночи поднабраться.

ОСОБИСТ

Может, не стоит, Ваня? Ну куда ты пойдешь, ночью-то? Звёзды, туда-сюда, есть, но полумесяц ныне совсем тоненький, толку от него никакого. А станешь фонариком дорогу подсвечивать — немец прищучит.

ИВАН

Обойдусь. Без фонарика. (Решается озвучить) Я, Кирилл Богданыч, даже доктору этого пока не говорил. Так что…

ОСОБИСТ (клятвенно)

Могила!

ИВАН

В общем, я теперь того… в темноте вижу.

ОСОБИСТ

Как это?

ИВАН

А вот так. Вплоть до того, что книжки читать могу. Прошлой ночью нарочно у Ленки книжку попросил, проверить. Работает. (Цитирует запомнившееся из Пушкина) «Глубокой ночью на полях, /Давно лежали покрывала, /И слабо в бледных облаках /Звезда пустынная сияла».

5.7.1. РАЙЦЕНТР. ЧАЙНАЯ. ИНТ. ДЕНЬ

В советское время это была классическая чайная для работяг, а теперь оккупанты приспособили её под офицерскую столовую. Для ВИП-персон выгородили отдельное помещение, создав подобие комфорта из подручных средств. Так что интерьер небольшого как бы кабинетика, в котором сейчас обедают братья фон Бергензее, исполнен в эклектичном и отчасти китчевом стиле. Что называется, «я его слепила из того, что было». Перемена блюд — исполняющий роль официанта солдатик подаёт горячее, собирает грязные тарелки и исчезает за бархатной портьерой, отгораживающей кабинетик от общей залы. К слову, там сейчас, в гордом одиночестве, за отдельным столиком, наособицу от немцев, обедает Афанасий. Его пища, понятно, гораздо скромней, тем не менее респект Карлу: не забывает о своём переводчике. Ну а в кабинетике Гюнтер продолжает прерванный по причине захода «официанта» рассказ.

ГЮНТЕР

Оказывается, больше всего случаев с летописными описаниями живой воды, причём не только славянскими и восточно-европейскими, отмечено именно здесь, в Полесье. Сюда за этой водой ходили и польские королевичи, и литовские князья, и даже тевтонские рыцари. Один французский граф и вовсе сгинул в здешних болотах. Для умирающей жены воду искал.

КАРЛ (хмыкнув)

Особенно мне нравится это твоё «ходили».

ГЮНТЕР

В смысле?

КАРЛ

Предположим, мне понадобилась живая вода. (Криво усмехнувшись) Допустим, чтобы воскресить несчастную Хельгу. И? Куда, в какую сторону, в какое конкретно болото я должен за ней полезть? Или мне придётся методично обшаривать каждое? Но их здесь слишком, чересчур много, братец.

ГЮНТЕР

В наши дни существуют научные методики, позволяющие максимально сузить квадрат поиска. В них учитывается огромное количество факторов: от радиологического анализа почв до результатов контент-анализа летописных текстовых массивов. Я ведь тебе, кажется, говорил, что по моей версии живая вода — это всего лишь особое химическое соединение?

КАРЛ

Говорил. Но ведь во времена тевтонов таких методик не существовало.

ГЮНТЕР

Естественно. Зато существовали маги, чародеи, колдуны, ведьмы и прочие носители тайных знаний. В том числе — знаний о местонахождении источников живой воды и о том, как правильно ею пользоваться.

КАРЛ

А зачем было переться в такую даль? У нас что, своих колдунов не хватало?

ГЮНТЕР

Своих к тому времени действительно не хватало. Надеюсь, тебе известно такое выражение — «охота на ведьм»?

КАРЛ (кивнув)

Я всё-таки не настолько дремуч.

ГЮНТЕР

А кто у нас боролся с ведьмами? Боролась католическая церковь. Боролись все реформаторы. Тот же Лютер страшно ненавидел ведьм, говорил: «Дайте мне ведьму, и я сам потащу её на костер». И только старые провинциальные священники, привыкшие к симбиозу христианства и язычества, во всём этом старались участия не принимать.

КАРЛ (усмехнувшись)

Чем-то напоминает банальную борьбу с конкурентами.

ГЮНТЕР

По факту так и есть. А по сути — борьба с магией. С её ритуалами, с обрядами. Все знахари объявлялись слугами дьявола и подлежали уничтожению. Реформаторы зачищали языческое христианство, в чём изрядно преуспели, и в итоге создали цельную единую церковную культуру.

КАРЛ

А разве в России было не так?

ГЮНТЕР

Не совсем. После принятия христианства на смену многобожеству здесь тоже пришёл единый Бог. Но! Ведьмы не стали проблемой для новой церкви. Можно сказать, каждый занимался своим ремеслом: ведьмы лечили, а церковь билась за души вновь обращённых. В отличие от нас, у русских ещё очень долго присутствовала веротерпимость, а в некоторых местностях она существует до сих пор. Я читал сочинения очень толкового русского этнографа Богораза[15]… Жаль, 5 лет назад он скончался. А было бы интересно пообщаться, поработать с ним вживую.

КАРЛ

Да-да, я помню, что ты наделён правом брать всех, кого сочтёшь нужным. (Ухмыльнувшись) Похоже, этому русскому этнографу повезло, что он успел сдохнуть. (Гюнтер на шутку не реагирует.) Извини, я тебя перебил. Продолжай.

ГЮНТЕР

Так вот, Богораз писал, что в русской деревне могло не быть школы, могло не быть врача, даже священника, но всегда имелся колдун или знахарь, к которому местные жители обращались со своими проблемами. Целительство было распространено настолько, что в деревнях вытесняло научную медицину. Крестьяне с большей верой обращались к знахарям и колдунам, чем к докторам.

КАРЛ

А ты не думаешь, что всё это объясняется заурядным меркантильным интересом? Во все времена доктора драли с пациентов по три шкуры. (Смеётся.)

ГЮНТЕР

Ты прав, но лишь отчасти. Кстати, в большевистской России медицинские услуги бесплатны.

КАРЛ (удивившись)

Правда?.. Надо же… По возвращении домой непременно расскажу об этом своему лечащему врачу. Если, конечно, его к тому времени не… («стреляет» указательным пальцем) пфу-у!

ГЮНТЕР

Еврей?

КАРЛ

Само собой. (Разливает вино по бокалам.) За медицину? Prozit!

ГЮНТЕР

Prozit!

5.8. БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Боец Азарёнок, отправленный в райцентр с особой миссией, благополучно перебрался через болото. Он одет по гражданке, как местный городской обыватель. Но в болотах вымазался изрядно, так что сейчас, раздевшись до трусов, заканчивает постирушку штанов. (Грязным в город идти не стоит, невольно привлечёшь внимание.) Хорошенько отжав, он вешает штаны сушиться, достаёт из холщовой торбы дефицитную банку немецкой тушёнки (выдали из трофейного НЗ), вскрывает её ножом и с ножа её уплетает. Солнышко светит, птички поют, вокруг ни души, вкусное мясо — идиллия полная… В какой-то момент Азарёнок, отставив банку, достаёт спрятанный в портянку исписанный клочок бумаги, пытается в него вчитаться.

АЗАРЁНОК

Мало того, что на латыни, так ещё и почерк у доктора — как кура лапой. Ни хрена не разобрать… (Ворчливо) Может, у тестя, кроме зелёнки и пирамидона, теперь больше вообще ничего нет. И возвращаться придётся несолоно хлебавши… Так себе прогулочка. К немцам и обратно. (Сердито) Командиры, мать их!

Складывает листок, снова прячет и возобновляет трапезу. О боже, как же ему сейчас не хочется тащиться в город! Так бы сидел и сидел здесь, на бережку…

5.7.2. РАЙЦЕНТР. ЧАЙНАЯ. ИНТ. ДЕНЬ

Удобно развалившись в полукреслах, братья фон Бергензее пьют послеобеденный кофе, покуривают и продолжают разговор о живой воде.

ГЮНТЕР

Я попытался восстановить хронологическую цепочку событий, и у меня вышло примерно следующее: в начале июня из Москвы в Пинск (он у русских считается чем-то вроде столицы Полесья) прибыла гидрогеологическая экспедиция по изучению процессов заболачивания и образования торфяных месторождений. Лабораторная группа разместилась в городе, а все полевые работы, связанные со сбором образцов торфа и почв, картографией и прочим, велись как раз здесь, в здешних болотах. 22-го числа наша доблестная авиация нанесла первые удары по Пинску, а уже 6-го мы взяли этот город.

КАРЛ (ворчливо)

Только человек с очень богатым воображением может назвать городом эту паршивую дыру. Там нет даже хотя бы одного приличного ресторана. Я уже молчу о полном отсутствии борделей.

ГЮНТЕР (усмехнувшись)

Потерпи немного, братец. Думаю, скоро там появится и то и другое… Так вот: та часть экспедиции, которую война застала в болотах, по-видимому, успела эвакуироваться в Москву. А вот «камеральщики» застряли в Пинске. Со всей документацией, включая предварительные исследовательские заключения. 6-го числа они предприняли попытку вырваться из города на грузовике, но наткнулись на колонну нашей мотопехоты и…

КАРЛ (доканчивает за брата)

…и упокоились с миром.

ГЮНТЕР

Да. Хотя, как потом показал ротный офицер, несколько человек умудрились добежать до леса и там скрыться.

КАРЛ (оценив)

Надо же, какие резвые болотоведы! Ну да, жить захочешь — побежишь быстрее мотоцикла.

ГЮНТЕР

Захваченный в грузовике архив был сдан в комендатуру. Оттуда его с первой подвернувшейся оказией отправили в Берлин, в Имперское министерство по делам оккупированных восточных территорий.

КАРЛ (кивнув)

Логично. Учитывая, что теперь это не русский, а наш торф.

ГЮНТЕР

Вот только выяснилось, что все эти исследования к торфу не имеют ни малейшего отношения, поэтому архив переправили к нам. Мы с ним тщательно поработали и установили, что под «гидрогеологической» вывеской московская экспедиция занималась здесь совершенно другими задачами.

КАРЛ

Ого! (Заинтригованно) И какими же?

ГЮНТЕР

Неужели ты до сих пор не догадался, Карл? Они тоже искали живую воду!..

5.9. ГАНЬКИН БОР. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. ДЕНЬ

Голова колонны выходит на небольшую лесную опушку (примерно 10х10 метров), обнесённую некогда внушительным, а ныне реденьким, ветхим и местами обрушившимся частоколом. Идущий впереди Командир даёт команду «Всем стоять-ждать!», далее подзывает Володю.

КОМАНДИР

Пойдём, покажешь, что здесь да как.

Вдвоём они идут к месту, где когда-то была калитка, а теперь просто зияет дыра. Их нагоняет доктор.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Можно я тоже с вами? Посмотрю?

КОМАНДИР

Сделайте такое одолжение.

Уже втроём проходят за частокол. Здесь перед их взорами предстаёт почерневшая от времени и дождей хижина с небольшим окошком, обращённым на солнечную сторону (как говорят, «на день»), и с маленькой дверью, которую подпирает посох-клюка. С боков и позади хижина обставлена-обложена разнообразным лесным хламом — сгнившими, покрытыми мхом жердями, тесинами и прочим. Здесь же, на территории имеются: примыкающий к частоколу до конца не выбранный дровник с дерновым навесом, полуразвалившиеся загоны для скота и для птицы, и низенький, полусгнивший остов колодца.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Красота какая! Натурально — лесное жилище Коковани.

ВОЛОДЯ

Какого Вани?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Из «Серебряного копытца». Сказка такая, у Бажова. Не читали?

ВОЛОДЯ

Нет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Настоятельно рекомендую.

А вот Командиру не до красоты и уж тем более не до сказок. Его занимают сугубо прагматические моменты.

КОМАНДИР (Володе)

Говоришь, есть вода в колодце? Ну, пошли, глянем.

Проходят к колодцу, заглядывают. Вода в нём действительно стоит: да, довольно низко, просто ведром не зачерпнёшь, но на верёвке спустить ведро можно.

КОМАНДИР

Надо же. Повезло так повезло.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

В принципе, ничего удивительного. В лесах, растущих в низменностях, уровень грунтовых вод близок к поверхности. Так что даже небольшая, вырытая в правильном месте яма может служить хорошим источником воды. Но, само собой, требуется хотя бы примитивная предварительная фильтрация и обязательное кипячение.

ВОЛОДЯ (с усмешечкой)

Иначе, как в ваших сказках, козлёночком станешь?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Иначе все окрестные кусты пометишь. Надо объяснять — чем?

КОМАНДИР

Идём, избушку посмотрим.

Троица направляется к хижине.

ВОЛОДЯ

Никаких замков, только палка-подпор. Когда мы отсюда уходили, я её на место поставил.

КОМАНДИР

Всё правильно. Это чтоб мелкая лесная живность не забиралась. А вы знаете, братцы, почему в лесных жилищах дверь всегда открывается внутрь?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А разве это принципиально?

КОМАНДИР

Конечно. Это прежде всего защита от медведя. Мишка так устроен, что всё тянет только на себя и к себе, и получается — чем больше тянет, тем плотнее закрывается дверь. Опять же, зимой снегом не заметет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (оценив)

Ишь ты! Толково! Выходит, частокол тоже от медведя?

КОМАНДИР

И от мишки, и от волков. По идее, здесь ещё и рысь должна водиться.

Командир убирает палку-посох, толкает дверь и, низко согнувшись, просачивается внутрь. Володя и доктор заходят следом.

5.10. ГАНЬКИН БОР. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. ИНТ. ДЕНЬ

Пол в хижине земляной, потолок сделан из плах — расколотых пополам брёвен (сверху он утеплён мхом, прижатым землёй). Возле двери — печка, сложенная из камней. Внутреннее убранство незатейливое, рациональное: стол, съемная столешница которого выполняет функции ставни, две лавки, по стенам — полочки и деревянные гвозди для сушки вещей и развешивания пучков лекарственных трав. Лосиные рога в качестве вешалки. Чурбаны-табуретки…

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (морщится)

Ох и вонища! У меня аж слёзы выступили!

ВОЛОДЯ (поясняет)

Это гнилые медвежьи шкуры, до кучи ещё и мышами загаженные. Хозяин, по всему, на полу спал. (Показывает) Вон те деревянные щиты укладывал, а сверху лапник. Ну а для холодов — шкуры.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Володя, голубчик! Вынесите их отсюда, ради Бога.

Володя собирает шкуры, выносит.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Надо бы как-то… э-ээ… проветрить помещение.

КОМАНДИР

Мы его не просто проветрим — обкурим. (Кивает на печку) Доводилось иметь дело с такой допотопной каменкой?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Нет.

КОМАНДИР

Если её растопить, такой дымина из двери повалит — хоть святых выноси.

Доктор с интересом осматривается.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

По уму обустроено. Вроде как чистый аскетизм, но всё, нужное для жизни, имеется. Как говорится, ни прибавить, ни убавить.

Командир снова переводит «экскурсию» в практическую плоскость.

КОМАНДИР

Думаю, человек 7–8 здесь на ночлег определить можно. Соответственно, всех женщин… (Показывает) От сих до сих простыню натянем, будет что-то вроде ширмы… Ну, а здесь старичков поселим: Архипыча, дядю Тараса и Захар Захарыча. (Хмыкнув) Этим до женского полу всяко уже никакого интереса не имеется… (Задумывается) Хотя с твоей, доктор, живой водою теперь ни за что поручиться нельзя.

Доктор тем временем изучает стены жилища.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Обратите внимание, Алесь Петрович! Пазы между бревнами законопачены не абы чем, а кукушкиным льном!

КОМАНДИР (равнодушно)

И что с того?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ну как же! Этот вид мхов мало того, что не подвержен гниению, но ещё и характеризуется бактерицидными свойствами.

КОМАНДИР (пожимает плечами)

Обычное дело. У нас завсегда стены мшат. Благо мох под руками. К тому же его здесь до чёрта.

Возвращается Володя.

ВОЛОДЯ (принюхивается к рукаву гимнастёрки)

Ф-фу! Теперь от меня самого разит, как от козла.

КОМАНДИР

Володя! Заводи людей, начинайте оборудовать лагерь. Перво-наперво разводите костры, воду кипятить. А воды нам понадобится — ой как много!

ВОЛОДЯ

Есть! (Уходит.)

КОМАНДИР

А мы с тобой, Александр Григорьевич, займёмся печкой. Устроим баньку по-чёрному… (Усмехается) Заодно здешнего домового уважим. Ему в такой вони, небось, тоже тяжко все эти годы жилося!

Рисунок Максима Ляпунова

5.11. ХУТОР. ПЕПЕЛИЩЕ. НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Распоряжение Карла выполнено — хату, брошенную Агатой, немцы спалили. Но пепелище ещё курится дымом и гарью, ещё кое-где тлеет груда не остывших до конца углей, а из уцелевшей печной трубы циничненько вьётся дымок. На пепелище орудует Анфиса, притащившая с собой сыновей (11, 9 и 5 лет). Пацаны и их мамаша разыскивают в остывшем пепле уцелевший скарб, прежде всего посуду (чугунки, вилки, сковородки), и сносят находки в захваченную из дома тачку. Самому маленькому сейчас особо повезло — он умудрился найти чудом не сгоревшие настенные ходики, показывающие 6:10 (время, на котором их остановила Агата, покидая дом).

МАЛЕЦ

Маманька! Дывысь, шо нашёл!

АНФИСА

Умничка, Петрусь. Неси до тачки.

МАЛЕЦ

Тока они чего-то не ходють. Поломалися, что ли?

АНФИСА

Ничёго. Нехай будут. Може, кто потом возьмётся, починит.

Петрусь гордо несёт матери раздобытый трофей. В этот момент до семейства доносится механический, всё нарастающий гул. Анфиса тревожно всматривается в клубящуюся пыль, а через пару секунд из этой пыли выныривает головная машина заезжающей на хутор немецкой автоколонны. Это на двух грузовых машинах прибыл тот самый, запрошенный Гюнтером на подмогу, армейский стрелковый взвод. Грозно стрекочут мотоциклы сопровождения, почти бесшумно скользит легковая машина — в ней катит Гюнтер. Дети испуганно бегут к матери, прячутся за её спиной. Младший начинает плакать, мать берёт его на руки.

АНФИСА

Не бойсь, Петрусь. Не плачь. Они нам ничёго не зроблят.

МАЛЕЦ (шмыгая носом)

Да-а, не зроблят. Вон тётке Агате хату запалили.

АНФИСА

Это потому што тётка Агата — дурна баба. Сама виновата. А мы немцам ничёго плохого не зробыли. За шо ж им нас палить?.. Ты вчера шоколадку ил?

МАЛЕЦ

Вку-усная.

АНФИСА

О-от! Так тож вам дядя-немец подарил.

Колонна проезжает мимо пепелища. Смотрящий в открытое окошко Гюнтер убеждается, что приказ его брата выполнен.

5.12. ХУТОР. ПОГРЕБ. ИНТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Кабы не конденсат на стенах и, как следствие, сырость, сидение в прохладном погребе в такую адскую жару можно было бы считать курортом. Точнее, не сидение — лежание: большую часть своего заточения Краузе и Хубер проводят в горизонтальном положении, для расхаживаний здесь просто нет места. Единственным источником света служит небольшое вентиляционное окошко в потолке. Через него до арестантов доносятся командные голоса и общий гомон — это прибывший на место взвод обустраивает базовый лагерь.

КРАУЗЕ (прислушиваясь)

Не меньше взвода пригнали. (Ворчливо) Если мы такими силами будем обкладывать каждую горстку партизан, скоро в Рейхе некого будет ставить под ружьё. (Снова прислушивается, узнаёт голос) О, и братец нашего майора с ними… (Хмурится) Как вспомню его ледяные глаза — в дрожь кидает.

КНУТ

Знаешь, Генрих, у меня такое чувство, что он намеревается начать охоту на болотного призрака.

КРАУЗЕ

Ну-ну. Я, конечно, пожелаю ему в этом удачи, но…

КНУТ

Что?

КРАУЗЕ

Пусть молит Бога, чтобы в свою очередь призрак не открыл охоту на него.

КНУТ

Я, конечно, могу ошибаться, но Бергензее-младший производит впечатление человека бесстрашного.

КРАУЗЕ (мрачно)

Это-то и скверно.

КНУТ

В каком смысле?

КРАУЗЕ

Самые страшные люди — как раз люди бесстрашные. Которые ничего не боятся: ни смерти, ни тюрьмы, ни угрызений совести, ни 13-го числа, ни живых мертвецов… Кстати, о тюрьме…

Фельдфебель достаёт блокнотик, похудевший за счёт былых вырванных листов для писем, и огрызок карандаша. Далее он что-то пишет на первой странице. Потом вынимает из блокнота фотографию семьи, убирает во внутренний карман, а блокнот с карандашом передаёт Хуберу.

КРАУЗЕ

Забери себе.

КНУТ

Зачем?

КРАУЗЕ

Если меня всё-таки повезут в город, на суд — всё равно отберут. А так у тебя останется память о старине Генрихе… Я там записал адрес. Если подвернётся такая возможность, отправь ту деревянную лошадку — помнишь? — моим. Это для Лилит. (Теплеет лицом) Она у меня собирает фигурки лошадей. Когда я уходил на войну, знаешь, сколько фигурок было в её коллекции?

КНУТ

Сколько?

КРАУЗЕ (улыбается)

112.

КНУТ

Ого!

КРАУЗЕ (тускнеет)

Сейчас, наверное, ещё больше.

Со скрипом распахивается дверь, и от резкого яркого света арестанты невольно жмурятся.

ЧАСОВОЙ (ЗК)

Эй, вы, там! На выход! Живо!

5.13. ХУТОР. ИЗБА ИВАНА. ГОРНИЦА. ИНТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Гюнтер сидит в горнице, за столом, на котором разложены разнообразные медицинские причиндалы. Часовой вводит в горницу арестантов.

ЧАСОВОЙ

Фельдфебель Краузе и рядовой Хубер по вашему приказанию доставлены.

ГЮНТЕР (часовому)

Обождите на улице. Когда понадобитесь, я вас позову.

ЧАСОВОЙ

Слушаюсь.

Часовой уходит. Гюнтер встаёт из-за стола и проходит к арестантам, которые наблюдают за ним с молчаливой настороженностью.

ГЮНТЕР

Та-ак, посмотрим, что тут у нас…

Берёт Хубера за подбородок, вертит его голову вправо-влево, придирчиво рассматривая сломанный нос, который уже не выглядит огромной грушей — опухоль заметно спала.

ГЮНТЕР

Хм… Недурно. (Резко тычет пальцем в нос, Хубер от неожиданности отшатывается) Что, настолько больно?

КНУТ

Никак нет, господин гауптштурмфюрер. Не настолько.

ГЮНТЕР

Оцените интенсивность болевых ощущений от нуля до десяти. Если считать, что ноль — отсутствие боли, пять — боль умеренная и десять — сильнейшая боль, какую только можно представить.

КНУТ

Четыре, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

Даже так? В самом деле, недурно. (Далее переключается на Краузе, расплываясь в улыбке) Ба-а, фельдфебель! Похоже, вы наконец-то начинаете оправдывать свою фамилию… Краузе, «кудрявый».

Краузе смотрит непонимающе, а Гюнтер в ответ бесцеремонно гладит его по голове, которая до сих пор была лысой, как бильярдный шар.

ГЮНТЕР

Поздравляю, у вас появился первый пушок. Да ещё какой! Если дело пойдёт такими темпами, то в качестве рождественского подарка придётся преподнести вам расчёску.

Краузе теперь и сам проводит рукой по голове, с удивлением убеждаясь: да, у него на затылке действительно появилась какая-то щетина.

ГЮНТЕР

Закатайте рукав.

КРАУЗЕ

Какой?

ГЮНТЕР

Разумеется, правый. Ваша здоровая левая рука меня не интересует. (Краузе исполняет приказание, и Гюнтер внимательно рассматривает рану, нанесённую Иваном) Та-ак… (Жмёт на рану, Краузе невольно морщится). А в какую цифру оцениваете свои болевые ощущения вы?

КРАУЗЕ

Пять, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

Неплохо. Совсем неплохо.

Возвращается к столу, садится. Достаёт из аптечки упаковку с иглами, вскрывает.

ГЮНТЕР

Хубер, берите табурет и подсаживайтесь.

Кнут покорно берёт табуретку, подходит к столу, с опаской смотрит на иглы.

КНУТ

Прощу прощения, господин гауптштурмфюрер, но… Клянусь Богом! В прошлый раз я честно отвечал на ваши вопросы и ничего не утаил.

Гюнтер смотрит на него недоумевающе, а потом вдруг начинает хохотать.

ГЮНТЕР

Господи!.. Да садитесь вы!.. Вы что же, решили, что я собираюсь загонять вам под ногти иголки?.. М-да… Я полагал, рядовой, что вы всё-таки поумнее. Как-никак, окончили два курса Берлинской высшей технической школы! (Объясняет) Я всего лишь намереваюсь взять у вас и у Краузе несколько капель вашей, хочется верить, арийской крови. Для клинического анализа. (Берёт иглу, чистое стёклышко) По шкале боли — будет единица.

5.14. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. ВЕЧЕР

В том месте, где некогда у костра вели беседы Краузе и Хубер, свой костёр развели солдаты из отряда обер-ефрейтора Шлимана. Их пять человек, в том числе герой дня стрелок Циглер. Пока в котелке побулькивает некое варево, солдаты перекусывают галетами и консервированной ветчиной.

ЛЕМКЕ (тревожно)

Вы же сами видели, парни! У всех шестерых покойников были только резаные раны!

ЦИГЛЕР (пожимает плечами)

И что с того? Под покровом ночи группа красных диверсантов прокралась в лагерь, ну и…

ЛЕМКЕ (перебивает)

Да в том-то и дело, что никакая это не группа! До ареста фельдфебеля Краузе я успел перекинуться с ним парой слов. Так вот, он утверждает, что всё это сделал ОДИН человек!

ЦИГЛЕР

Чушь! Ты хочешь сказать, что шестеро наших людей выстроились в очередь перед каким-то сумасшедшим русским, чтобы он смог спокойно, друг за дружкой, перерезать им глотки, как баранам?

ЛЕМКЕ

Во-первых, это говорю не я. Так мне рассказывал Краузе. И ещё… (Понизив голос) Он сказал, что это был не просто русский, а мёртвый русский!

БАУЭР (недоумённо)

Как это?

ЛЕМКЕ

Оживший мертвец! Призрак!

ЦИГЛЕР (смеётся)

Ты всё-таки определись, дружище, мертвец или призрак? А то как-то одно с другим не бьётся… (Отсмеявшись) Судя по всему, у нашего фельдфебеля поехала крыша. Но при таких боевых потерях его, в принципе, можно понять… О! А вот и наш поилец!

Такова реакция Циглера на подходящего бойца, несущего канистру. Вокруг костра сразу возникает оживление, все начинают доставать-готовить кружки. Циглер шутливо предупреждает солдата с канистрой.

ЦИГЛЕР

Рядовому Лемке шнапс лучше не выдавать! Ему даже на трезвую голову мерещатся призраки. Представляешь, что с ним станется, когда он выпьет?.. (Обводит присутствующих торжествующим взглядом) А вот мне, будь любезен, двойную порцию! Приказ обер-ефрейтора!

«ПОИЛЕЦ»

А вот лично мною получен иной приказ обер-ефрейтора: не выдавать шнапс обершутце Циглеру.

ЦИГЛЕР (удивлённо)

Ты это сейчас как бы остришь?.. Запомни, парень, я на одну шутку дважды не улыбаюсь. (Вместе со всеми протягивает руку с кружкой.)

Солдат выкручивает пробку, разливает шнапс по подставленным кружкам. Наливает во все, кроме циглеровской. На немой вопрос поясняет.

«ПОИЛЕЦ»

Сегодня в полночь ты заступаешь в дозор возле родника. А дозорным шнапс не полагается.

ЦИГЛЕР (вскинувшись)

Ты спятил? Какой ещё дозор?! Я сегодня десять часов провел в секрете! В полной, к твоему сведению, неподвижности! Я с одного выстрела срезал красного бандита! Я…

«ПОИЛЕЦ» (равнодушно)

Приказ обер-ефрейтора Шлимана.

Он завинчивает пробку обратно, а получившие свои порции солдаты с насмешкой глядят на обнесённого хвастунишку-сотоварища.

ЦИГЛЕР

Какого чёрта?! (Порывисто встаёт) Я сейчас пойду и сам с ним поговорю.

«ПОИЛЕЦ» (равнодушно)

Хочешь — сходи. Но я бы не советовал.

ЦИГЛЕР

Почему?

«ПОИЛЕЦ»

Его днём начальство по телефону по полной поимело. Так что теперь он злой как собака. (Обводит взглядом собравшихся) Учтите! Я вам этого не говорил!..

5.15. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. НОЧЬ

Свет, отбрасываемый скрытым облачной дымкой полумесяцем, настолько слаб, что в ночной тьме сейчас можно различить лишь отдельные контуры предметов на открытой местности. Однако Иван движется через болото уверенно, а главное — бесшумно. Во-первых, ориентиром ему служит рыжая точка костра, который немцы продолжают поддерживать на базовой стоянке лагеря. А во-вторых, он и в самом деле обрёл свойство видеть в темноте, даже глаза сейчас сверкают жёлтым, как у кошки… За спиной у Ивана привязан пустой молочный бидон (тот самый, что нёс покойный Сеня), а в руках — по трофейному термосу. Так что в эту вылазку он даже не взял винтовку: вся надежда на собственную бесшумность да на люгер за поясом вкупе с ножом за голенищем. По мере приближения Ивана к лагерю, рыжая точка костра становится всё крупнее. В какой-то момент Иван сворачивает к берегу. Добредя до твёрдой почвы, он оставляет здесь термосы и бидон и далее, уже посуху, крадётся к роднику налегке — разведать, что там да как у источника…

Рисунок Максима Ляпунова

5.16. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ВАЛУН. НАТ. НОЧЬ

Родник по-прежнему продолжает пульсировать, стекая тонкой струйкой ручейка в болото. Очередная, уже которая по счёту, тёплая, душная ночь. Заступивший в боевое охранение, незаслуженно, по его мнению, обиженный обершутце Циглер, вместо того, чтобы «бдить» на ногах, неуставно сидит на земле, упершись спиной в остывающий, дающий хоть какую-то прохладу, хорошо знакомый Ивану валун. Борясь со сном, Циглер смолит одну за другой сигарету, его карабин прислонён к камню. По-прежнему бесшумно здесь появляется Иван. Оценив обстановку, парень добирается до валуна с противоположной стороны, по ходу дела подобрав с земли пару камешков. Юркой ящерицей он забирается на вершину камня, оказавшись таким образом над головой Циглера. Отсюда Иван швыряет камушек в болотную воду, и обершутце, реагируя на отчётливый всплеск, настораживается. Иван бросает ещё один камушек. После второго подряд всплеска Циглер встаёт, берёт в руки карабин. В следующую секунду Иван спрыгивает сверху на сторону немца, приземляясь на ноги прямо за его спиной. Циглер даже не успевает среагировать на помеху сзади: левой рукой Иван взахлёст, вплотную притискивает немца к себе, а правую набрасывает ему на шею и начинает молча давить на яремную вену. Циглер пытается высвободиться из его объятий, но… Что может противопоставить кролик удаву? Жутковато блестят в ночи жёлтые глаза Ивана: сейчас они напоминают уже не кошачьи, а змеиные… Через пять-шесть секунд немец теряет сознание из-за недостатка кислорода и резкого падения притока крови к мозгу. Еще через какое-то время Иван разжимает объятия и помогает уже мёртвому Циглеру тихонько опуститься на землю. При этом, на всякий случай, оттаскивает и укладывает тело максимально подальше от ручья: живая вода — она всяко не для немцев… Жаль, Иван так и не узнает, что этой ночью он не просто убил очередного врага, но ещё и отомстил человеку, застрелившему мичманка Семёна.

Конец пятой серии

6.1. РАЙЦЕНТР. УЛОЧКА. ЧАСТНЫЙ ДОМ. НАТ. НОЧЬ

Окраина. Частный сектор. Уличного освещения нет, и сейчас это только на руку Азарёнку. Крадучись, он добирается до дома тестя, перемахивает через невысокий забор и быстрым шагом идёт к дому. Со стороны собачьей будки доносится угрожающее рычание, предваряющее лай, но Азарёнок его опережает, успокаивая.

АЗАРЁНОК (негромко)

Спокойно, Жулик. Свои.

Пёс, узнав, радостно виляет хвостом. Азарёнок подходит к тёмному окошку, осторожно стучит по стеклу. Через какое-то время за окошком обозначается тусклый свет — это тесть зажёг керосиновую лампу и, подойдя к окну, тревожно всматривается в ночь.

АЗАРЁНОК

Это я, Борис Михалыч! Открывай.

Азарёнок поднимается на крылечко. Открывается дверь, на пороге появляется изумлённый тесть с лампой.

ТЕСТЬ

Яков? Ты?! Ты как здесь?

АЗАРЁНОК (тревожно озираясь)

Може, вопросы лучше в хате позадавать?

ТЕСТЬ (спохватившись)

Да-да, конечно. Проходи.

6.2.1. РАЙЦЕНТР. ЧАСТНЫЙ ДОМ. ГОРНИЦА. ИНТ. НОЧЬ

Тесть вводит зятя в горницу и первым делом бросается к окну, поплотнее задёрнуть занавески. Азарёнок берёт стул, подсаживается к столу и осторожно сгружает на пол свой заплечный сидор. Устало выдыхает: добрался. Встревоженный тесть садится напротив, поставив лампу на середину стола.

АЗАРЁНОК

От наших, из Гомеля, известия есть?

ТЕСТЬ (качая головой)

Взял немец Гомель.

АЗАРЁНОК (вскинувшись)

Как? Когда?! Не может быть!

ТЕСТЬ

Своими глазами читал. Позавчера полицаи на всех углах газету расклеили.

АЗАРЁНОК (с надеждой)

Може, нарочно брешут? (Тесть молча пожимает плечами; зять перебирает варианты) А може, они успели из Гомеля до Брянска податься? До тётки Тамары?

ТЕСТЬ (вздохнув)

Дай-то Бог… Ты-то откуда взялся, Яков? (С горьким сарказмом) Что? Всё, кончились-разбежались твои партизаны?

АЗАРЁНОК (обиженно)

Не кончились и не разбежались. И воюем не хужее регулярных частей… Про взорванный железнодорожный мост на Припяти, под Лунинцем, слыхал? (Тесть кивает; зять с важностью) Наша работа!.. А здесь я по особому заданию.

Наклоняется, снимает сапог, разматывает портянку, доставая бумажку со списком. Протягивает тестю.

ТЕСТЬ (нашаривает в кармане очки)

Что это? (Читает про себя, чуть шевеля губами.)

АЗАРЁНОК

Есть у вас в аптеке такие хреновины?

ТЕСТЬ (удивлённо)

Да ты что, Яков? Немцы мало того, что все медикаменты конфисковали, так ещё и большую часть оборудования увезли. В 5-ю школу. У них там теперь лазарет… Так что — какая аптека? Одна только вывеска и осталась.

АЗАРЁНОК (хватается за голову)

Твою ж мать!.. Называется, сходил. За пирамидоном…

6.3.1. МОСКВА. ЛУБЯНКА. КАБИНЕТ ВЕРЖБИЦКОГО. ИНТ. НОЧЬ

Возле стола, на котором расстелена топографическая карта Полесского района БССР, сгрудились трое: хозяин кабинета, майор Климов и назначенный командиром диверсионной группы капитан Зимин.

ВЕРЖБИЦКИЙ (показывает кончиком карандаша)

Отряд Шевчука в данный момент базируется здесь. Со времён царя Гороха там не то заимка, не то избушка на курьих ножках сохранилась. Партизаны получили приказ не сниматься с этого места, пока вы не заберёте у них Брюса.

КЛИМОВ

Считай, в самую глушь забрались. (Качает головой) Десантироваться на лес, да ещё в тёмное время суток…

ВЕРЖБИЦКИЙ

Согласен. Слишком рискованно.

ЗИМИН

А если с севера, от шоссе забуриться?

ВЕРЖБИЦКИЙ

Исключено. Разведка Шевчука туда ходила, шоссе плотно контролируется немцами. Посему предлагаю следующий вариант: выбрасываетесь вот сюда (показывает), к излучине реки. Далее леском, придерживаясь дороги, выдвигаетесь к хутору (показывает). Но в сам хутор не суйтесь — там стоит взвод фельджандармерии… Обойдёте хутор стороной, загребая левее, к Змееву болоту. И потом, через болото, к лесу.

ЗИМИН (уточняет)

А болото как? Проходимое?

КЛИМОВ

В тех краях дождей почти месяц не было. Так что вполне себе.

ВЕРЖБИЦКИЙ

В принципе, мы можем попросить партизан предоставить вам проводника. Только нужно заранее наметить место встречи. Ну, как вам план, капитан Зимин?

ЗИМИН (после небольшой прикидки)

Годится, товарищ подполковник.

ВЕРЖБИЦКИЙ (вспомнив)

Немецкое оружие, форму получили?

ЗИМИН

Так точно.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Хорошо. (Климову) Павел Аркадьевич, распорядитесь, чтобы несколько дополнительных рюкзаков снарядили. С запасными батареями к станции, с медикаментами, солью, мылом, спичками… Это для людей Шевчука. (Смотрит на Зимина) Много им, конечно, не дотащить, но — хоть какое-то вспоможение.

КЛИМОВ

Сделаем, Алексей Константинович.

ВЕРЖБИЦКИЙ (задумавшись)

Что ж, маршрут туда мы вроде как составили. А теперь давайте прикинем, как они с Брюсом оттуда выбираться станут.

Подполковник берёт со стола дымящуюся трубку, суёт в зубы.

КЛИМОВ

А чего тут прикидывать? На восток им надо уходить.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Оно понятно, что на восток. Вот только: куда конкретно?.. Это очень важный момент. Нам ведь надо будет своевременно встречу организовать. Во избежание ненужных эксцессов. Ещё не хватало, чтоб при переходе линии фронта их свои же и грохнули…

6.2.1. РАЙЦЕНТР. ЧАСТНЫЙ ДОМ. ГОРНИЦА. ИНТ. НОЧЬ

Тесть и зять продолжают общение. На столе теперь, кроме коптящей лампы, находятся чугунок с холодной картошкой в мундире, несколько луковиц, солонка, хлеб. На последний Азарёнок налегает особо — в отряде давно хлеба не едали. Перед тестем лежит бумажка с «заказом».

ТЕСТЬ (продолжая рассказ)

Нечто подобное мы, в общем-то, ожидали. Потому часть ассортимента разделили между собой и, не дожидаясь визита немцев, припрятали по домам. (Берёт листок, карандаш) Скажем, вот по этой, этой и этой позициям (ставит галочки) я смогу помочь. (Задумывается) Вот это и, если не ошибаюсь, это (галочки) должно быть у Бэллы Иосифовны. Но где взять остальное — ума не приложу.

АЗАРЁНОК (жуя)

Так и на том спасибо. Всё лучше, чем совсем пустым возвращаться.

ТЕСТЬ

Только я сомневаюсь, что вам это сильно поможет.

АЗАРЁНОК

Почему?

ТЕСТЬ

Чтобы готовить лекарственные растворы, нужно иметь под рукой дистиллированную воду. А перегонного куба у меня для вас, извините, нет. Единственный, аптечный, тоже реквизировали.

АЗАРЁНОК (ухмыльнувшись)

У нас теперь своя вода имеется. Покруче любой дистиллированной будет.

ТЕСТЬ

Что за вода?

АЗАРЁНОК (многозначительно)

Извини, Борис Михайлович, об ней пока молчать велено.

ТЕСТЬ (пожав плечами)

В любом случае я тебя предупредил. (Убирает бумажку в карман) Хорошо. Завтра утром, по пути на работу, заскочу к Бэлле Иосифовне.

АЗАРЁНОК

Так ты всё-таки работаешь? А где?

ТЕСТЬ

Там же, в 5-й школе. В лазарете, санитаром.

АЗАРЁНОК

Немцев, выходит, обхаживаешь?

ТЕСТЬ

А куда деваться, если они обязательную трудовую повинность ввели? Опять же — питаться чем-то надо. Ты вон сейчас тоже немецкий хлеб жуёшь. И ничего, не давишься. (Азарёнок, насупившись, откладывает горбушку.) Извини, Яков. Я это, не подумав, брякнул. Давай доедай и будем спать ложиться. (Встаёт) Я тебе на диване постелю.

6.3.2. МОСКВА. ЛУБЯНКА. КАБИНЕТ ВЕРЖБИЦКОГО. ИНТ. НОЧЬ

Затянувшееся совещание «на троих» подходит к концу.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Ну что, братцы? Вроде бы всё обговорили… (Досадливо) Хотя, конечно, в таком деле всего никогда не просчитаешь и не предусмотришь. Ещё вопросы будут? Майор? (Климов отрицательно качает головой.) Капитан?

ЗИМИН

Никак нет, товарищ подполковник.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Что ж, тогда удачи тебе, Николай. (Протягивает ладонь, Зимин пожимает.) Тебе и твоим людям.

ЗИМИН

Спасибо, товарищ подполковник. Разрешите идти?

ВЕРЖБИЦКИЙ

Ступай, капитан… Ни пуха, как говорится, ни пера.

ЗИМИН

К чёрту. (Выходит из кабинета.)

КЛИМОВ (убирая бумаги в портфель)

Я тогда, с вашего позволения, тоже… Мне ещё нужно к снабженцам подскочить. Дать распоряжение насчёт посылок для партизан.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Да-да, конечно. (Озабоченно) Павел Аркадьевич, ты завтра, вернее, уже сегодня, ближе к обеду, ещё раз запроси Центральный институт погоды с уточнением прогноза. А то, знаешь, по закону подлости: месяц дождей не было, а в самый неподходящий момент ливень возьми да и пойди. Тьфу-тьфу-тьфу.

КЛИМОВ

Хорошо, Алексей Константинович, запрошу. (Усмехнувшись) Правда, у меня такое впечатление, что их синоптики эти свои прогнозы не чернилами по бумаге, а вилами по воде пишут.

ВЕРЖБИЦКИЙ (вздохнув)

Хотелось бы верить, что наша с тобой операция не схожим способом разработана. Если что-то пойдёт не так… А практика показывает, что «не так» случается гораздо чаще «така». То… (мрачно) То одними на стол положенными партбилетами мы с тобой, майор, не отделаемся.

КЛИМОВ (неуклюже успокаивает)

Зимин — опытный офицер. У него за плечами Испания и Финляндия. И, что характерно, ни единой царапины.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Это хорошо. Что за плечами и без царапин. (Хмуро) Вот только мой былой наставник, между прочим, большевик с 35-летним стажем, говорил, что опыт — это просто слово, которым люди именуют свои ошибки.

6.4.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. НОЧЬ

Ночь. Оставленный Иваном Особист продолжает тревожно бдеть, тем более что сна — ни в одном глазу. Дневной тяжёлый, вязкий разговор с парнем, более походивший на исповедь, разбередил душу и до сих пор сидит занозой в мозгу, заставляя вновь и вновь мысленно возвращаться к довоенным годам. В полной тишине доносится звук хрустнувшей ветки, затем ещё какой-то, Особистом на слух неопределяемый. Он хватает винтовку, щёлкает затвором. В ответ на это «щёлк» из темноты доносится хриплое.

ИВАН (ЗК)

Спокойно, майор. Свои.

ОСОБИСТ (вскочив на ноги)

Иван?! Ты?

ИВАН (ЗК)

А кто ж ещё? Кроме нас с тобой, других дурней здесь нет.

Через несколько секунд Иван появляется возле камня, тяжело дыша, останавливается, с видимым облегчением ставит на землю два термоса, которые он тащил в каждой руке. Молочный бидон верёвками привязан к спине.

ИВАН (сердито)

Что стоишь столбом?! Помоги рассупониться, у меня пальцы занемели!

Особист кидается к Ивану, развязывает верёвочный узел у него на животе. Крякнув (тяжёлый), помогает опустить-поставить на землю бидон.

ОСОБИСТ (возбуждённо)

Ну ты даёшь, Ваня! А я уж, грешным делом, подумал…

ИВАН (буркнув)

Не дождёсся.

Берётся растирать онемевшие от напряжения руки, поводит плечами, расслабляя затёкшую спину.

ОСОБИСТ

Что там, на острове? Много их там?

ИВАН (огрызнувшись)

А я почём знаю? Меня не в разведку, а за водой посылали. (Выдыхает, уже примирительно поясняет) В самом лагере — семь человек. Вернее, теперь шесть. А сколько ещё в дозорах и схронах обретается — поди пойми.

ОСОБИСТ

Понятно. (Не сразу сообразив) Погоди! Ты сказал, «теперь шесть»? Ты что же, кого-то там…

ИВАН

Пришлось. Он, гад, прямо у родника в охранении стоял. (Достаёт початую пачку сигарет) Вот, подарочком от него разжился. (Рассматривает пачку, читает, переводя) «Экштейн № 5». Дрезден. «Настоящий и правильный». Ишь ты!.. Давай, Кирилл Богданыч, покурим на дорожку ихнего настоящего да и домой двинем. Там небось уже не знают, что и думать… Спички есть? Я свои подмочил.

Майор достаёт спички. Оба закуривают. Какое-то время молчат, глядя на звёздное небо.

ОСОБИСТ (искренне)

Красотища какая!.. А табачок — так себе.

Иван продолжает молчать. У него, после недавних событий, звёздное небо отныне вызывает совсем другие ассоциации.

6.5. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. НОЧЬ

На ночное звёздное небо сейчас точно так же смотрит Лена. Она сидит, обхватив руками колени, на полусгнивших брёвнах, некогда сваленных возле хижины ещё прежним хозяином. В глазах у Лены даже не грусть — тоска… Скрипнув дверью, из хижины выходит Агата. Осмотревшись, замечает Лену, подходит, садится рядом.

АГАТА

Ленк, ты чего здесь?

ЛЕНА

Ничего. Просто сижу. На звёзды смотрю.

АГАТА (после паузы, грустно)

Когда я маленькой была, мамка моя баяла, что небушко наше — Божий шатер. А звёзды — то гвоздочки золотые. Небо ими прибито, чтоб не упало.

ЛЕНА (печально)

Красиво твоя мама… баяла.

АГАТА (развивая тему)

А наверху сидят Бог, ангелы и Илья-пророк. И когда Илья по небушку на огненном тарантасе ездит, всяк раз гром гремит и молния бывает.

ЛЕНА (усмехнувшись)

Уж скорей бы он свой тарантас запрягал. (Вздохнув) Так дождичка хочется.

АГАТА (уверенно)

Скоро. Теперь зовсим скоро будет.

ЛЕНА

Думаешь?

АГАТА

Так ведь 22-го числа Дожинки.

ЛЕНА

Кто?

АГАТА

Дожинки. После них завсегда дождливые дни начинаются. Потому и урожай на полях стараются быстрее убрать — дожинают.

ЛЕНА (усмехнувшись)

Вот как? Ну, тогда, конечно.

АГАТА

Ленк! Идём вже спать. Деды в хате давно полягали.

ЛЕНА

Не хочется.

АГАТА

А я бы лягла. Чтоб ночка швыдче пролетела. (Вздохнув) Утром проснусь, а они вже туточки, возвернулись.

ЛЕНА

За Ивана тревожишься? (Агата кивает) Нравится он тебе?

АГАТА (доверительно)

Кабы просто нравился — то ще полбеды. (Понизив голос почти до шёпота) Тянет меня до нёго. Як сучку до кобеля. Ажно всё нутро выворачивается. Смекаешь, о чём я?

ЛЕНА (усмехнувшись)

Смекаю.

АГАТА

А у тебя такое когда-нибудь було?

ЛЕНА (грустно качнув головой)

Було.

Агату явно мучает какой-то вопрос. Наконец, она решается его озвучить.

АГАТА

Ленк, а бывает так, что два парня зараз нравятся? Одновременно?

ЛЕНА

Почему нет? (Смотрит с прищуром) А второй, я так понимаю, Володя?

АГАТА (испуганно)

Откуда знаешь? (Грустно) Ага. Уж такой обходительный хлопец, не то что наши, хуторские… Одно слово — офицер. (Качает головой, грустно) Нет, Ленка, верно всё-таки я шалавая.

Лена, засмеявшись, приобнимает Агату за плечи.

ЛЕНА

Дурная ты, Агата. (Озорно подмигивает) Как мужика-то делить станем, подруга?

АГАТА

Какого мужика?

ЛЕНА (прикусив губу, ибо проговорилась)

Да шучу я, не видишь, что ли? (Встаёт) Ладно, пошли. В самом деле: утро вечера мудренее…

6.4.2. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. НОЧЬ

Особист и Иван докурили, пора выдвигаться в обратный путь. Взгляд майора утыкается в лежащее у камня мёртвое тело Семёна.

ОСОБИСТ

Жалко парня. Тот ещё был пустобрёх, но воевал — будьте-нате.

ИВАН

Неправильно это. Вот так, просто взять и оставить его здесь. Мурашам на поживу.

ОСОБИСТ

А как правильно?

ИВАН (хмуро)

Я в книжках читал, моряки в походе своих мёртвых в море хоронили. Болото, конечно, не море. Но всё ж таки вода… (Решается) Бери его за ноги.

Особист покорно берёт мертвеца за ноги, Иван хватает его под мышки. Они относят тело Семёна к кромке болотной воды, заходят в неё по колено и, раскачав, швыряют как можно дальше.

6.6. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. РАННЕЕ УТРО

На земле, укрывшись с головой одеялом, спит обер-ефрейтор Шлиман. К нему подходит рядовой Бауэр и, присев на корточки, тревожным голосом будит.

БАУЭР

Господин обер-ефрейтор! Господин обер…

ШЛИМАН (выныривая из сладкого сна)

А? Что?.. А, это вы, Бауэр. Чего вам?

БАУЭР (взволнованно)

Осмелюсь доложить, господин обер-ефрейтор… Обершутце Циглер умер.

ШЛИМАН (недоумённо)

Что вы несёте, Бауэр? (Резко подкинувшись) Что значит — умер? (Насторожившись) Вы хотите сказать — убит?

БАУЭР

Никак нет. (Поясняет) Ровно в шесть я пришёл сменить его у родника, а он… того.

ШЛИМАН (отбрасывает одеяло, встаёт)

Что значит того? Выражайтесь яснее!

БАУЭР

А он лежит и не дышит. Но не убитый. Просто мёртвый.

ШЛИМАН (зло)

Какого чёрта у вас здесь творится?!

Шлиман быстрым шагом идёт на пост к роднику, за ним поспешает Бауэр. Лежащий неподалёку и слышавший их разговор рядовой Лемке испуганно крестится, затем встаёт, не без опаски выдвигается следом. Проходя мимо импровизированной братской могилы с шестью касками на холмике, он невольно ёжится, ускоряет шаг.

6.7. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ВАЛУН. НАТ. РАННЕЕ УТРО

Возле валуна, метрах в пяти от источника, на спине лежит мёртвый Циглер. На теле никаких видимых повреждений, выражение лица такое, словно бы человек просто заснул и не проснулся. Карабин стоит прислонённым к валуну, на земле — окурки от выкуренных ночью сигарет… Хотя и без того видно, что перед ним покойник, Шлиман всё равно склоняется над ним и пытается нащупать пульс. До камня добредает рядовой Лемке. Уткнувшись взглядом в Циглера, он снова крестится и, шевеля губами, про себя прочитывает краткую поминальную.

ШЛИМАН

М-да… Интересно, что же с ним такое приключилось? На сердце вроде бы не жаловался… Да и слишком молод он для сердечника.

БАУЭР

Если позволите, господин обер-ефрейтор… (Мнётся.)

ШЛИМАН (сердито)

Ну?! Если у вас есть что сказать, Бауэр, говорите! Не тяните кота за яйца!

БАУЭР (виновато)

Это лишь моё допущение, но… (Косится на родник) По прибытии на остров вы предупредили, что вода в источнике отравлена и пить её строжайше воспрещается… А что, если обершутце Циглер позабыл или просто проигнорировал ваше распоряжение? Взял да и… Ночи такие душные, а запасы принесённой воды ограничены.

Шлиман задумывается, недоверчиво разглядывая источник.

ЛЕМКЕ (встревая, мрачно)

Вода здесь ни при чём. Это дело рук призрака.

ШЛИМАН (удивлённо)

Чьих рук?

ЛЕМКЕ

Призрака, господин обер-ефрейтор. (Поясняет) Здесь, на острове, обретается живой русский мертвец. Мне рассказывал о нём фельдфебель Краузе. Он видел его собственными глазами.

ШЛИМАН (скривишись)

Не городите чушь, Лемке! (Презрительно) Похоже, в детстве вы насмотрелись страшилок про Носферату, снятых предателем и педерастом Мурнау… Ступайте, разбудите Дитриха и от моего имени прикажите, чтобы он расчехлял и настраивал станцию. Я должен незамедлительно сообщить об этом… э-ээ… инциденте майору фон Бергензее.

ЛЕМКЕ

Слушаюсь, господин обер-ефрейтор.

Лемке с явным облегчением покидает «страшное» место. Провожая взглядом его удаляющуюся спину, Шлиман вполголоса бормочет.

ШЛИМАН

Знать бы ещё, что ему докладывать.

6.8. ХУТОР. ОКРАИНА. ЛАГЕРЬ АРМЕЙСКОГО ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ. НАТ. УТРО

Панорама на палаточный лагерь армейского стрелкового взвода, с которым накануне днём на хутор возвратился Гюнтер фон Бергензее. Акцент на палатку, где установлен радиопередатчик.

6.9. ПАЛАТКА. ИНТ. УТРО

В палатке трое: Гюнтер, связист и командир взвода Шэффер. Гюнтер завершает общение в режиме телефонной станции с братом, который по-прежнему находится в райцентре.

ГЮНТЕР (в трубку)

Соглашусь с тобой, Карл. Более чем странная история. Ты распорядился, чтобы они не перемещали покойника и ничего там не трогали?.. Спасибо. Когда ты планируешь вернуться в деревню?.. Понятно. Тогда следующий сеанс связи уже вечером, я не хочу задерживаться на марше. (Улыбается) Не волнуйся за меня, брат. В этот раз со мной пойдут не твои жирные и ленивые фельджандармы, а бравые и поджарые парни из элитной части вермахта.

Закончив разговор, Гюнтер обращается к Шэфферу.

ГЮНТЕР

Сворачивайте лагерь, лейтенант. Мы выступаем через 40 минут.

ШЭФФЕР

Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер. (Почти бегом покидает палатку.)

ГЮНТЕР (связисту)

Благодарю. Связь была отменной. Надеюсь, такой же она продолжит оставаться и в боевых условиях.

СВЯЗИСТ (вытянувшись)

Я буду стараться, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР (кивнув, с усмешкой)

Ohne Fleiss kein Preis.[16] (Покидает палатку.)

6.10. ХУТОР. ПОГРЕБ. ИНТ. УТРО

Фельдфебель Краузе и рядовой Хубер продолжают находиться в заточении, пребывая в уже привычном для них горизонтальном положении. Наверху открывается дверь, пропуская в сумрак погреба внушительную порцию света, и через несколько секунд к пленникам спускается Гюнтер фон Бергензее. А спустившись, непроизвольно морщится (ведро-парашу этим утром ещё не выносили). Арестанты встают, вытянувшись по уставу.

ГЮНТЕР

Доброе утро… Ну, как у нас дела? Краузе?

КРАУЗЕ (хмуро)

Благодарю, господин гауптштурмфюрер. Не скажу за рядового Хубера, а лично я выспался на пару месяцев вперёд.

ГЮНТЕР

Как ваша рука?

КРАУЗЕ

«Четыре», господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР (недоумённо)

Что «четыре»?

КРАУЗЕ

По интенсивности болевых ощущений.

ГЮНТЕР

А! (Кивнув) Неплохо, совсем неплохо… А у вас, Хубер?

КНУТ (потрогав себя за нос)

Осмелюсь доложить, господин гауптштурмфюрер, нос почти не болит. (Словно бы виновато) Но вот глаза…

ГЮНТЕР

Что глаза?

КНУТ

Ужасно чешутся.

ГЮНТЕР (кивнув)

Это нормальная реакция, со временем должно пройти… (Обращается к обоим) Несколько дней я буду отсутствовать. А по возвращении, надеюсь, смогу устроить вам очную ставку с красным призраком. Думаю, вам будет любопытно взглянуть на него поближе. Не так ли, Краузе?

КРАУЗЕ (хмуро)

Так точно, господин гауптштурмфюрер. Очень любопытно… Если, конечно, при этом он будет в ручных и в ножных кандалах.

Гюнтер внимательно смотрит в глаза Краузе, пытаясь понять, скрывается ли за последней фразой фельдфебеля дерзкая насмешка. Так и не решив для себя окончательно, он коротко кивает и ледяным тоном произносит:

ГЮНТЕР

Я учту ваше пожелание, фельдфебель Краузе.

Поднимается вверх по лестнице, дверь за ним затворяется, и в погребе снова становится довольно темно.

КНУТ (с укоризной)

Ты ведешь себя неразумно, Генрих.

КРАУЗЕ

О чём ты?

КНУТ

Дерзить офицеру СС сродни тому, как если бы дёргать тигра за усы.

КРАУЗЕ (равнодушно)

Наплевать. Мне уже всё равно. В сущности, какая разница, где кормить вшей — в окопах на Восточном фронте или в этом вонючем погребе.

КНУТ (не очень уверенно)

Погреб всё-таки мера временная.

КРАУЗЕ

Ну-ну. Нет, если тебе нравится играть роль подопытного животного, ради Бога. Лично мне — НЕ нравится… Так что, если завтра призрак свернёт шею нашему дорогому гауптштурмфюреру, плакать не стану. Напротив, буду только рад.

КНУТ (потрясённо)

Что ты несёшь, Генрих?! Да за такие слова тебя следовало бы…

КРАУЗЕ (перебивает)

Так донеси на меня! Сделай такое одолжение старине Генриху! (Ложится, с насмешкой) Хочется верить, за столь благородный поступок ты будешь вправе требовать привилегии на вынос ведра не один, а два раза в сутки.

Краузе отворачивается к стене, давая понять, что дискутировать дальше не желает.

КНУТ (оскорбившись)

Я что, похож на доносчика?

КРАУЗЕ (не меняя позы)

Нет. Ты похож на моего несчастного Эрика. Такой же коричнево-рубашечный телёнок. (Сварливо) Который вместо «му-уу» вопит «Deutschland erwacht»[17]

КНУТ (возмущённо)

Фельдфебель Краузе! Я бы попросил вас выбирать выражения!

КРАУЗЕ (рявкнув)

Рядовой Хубер!

Кнут, рефлекторно реагируя на начальственные нотки, вскакивает.

КРАУЗЕ (спокойно доканчивает)

Идите в задницу, рядовой.

6.11. РАЙЦЕНТР. НАТ. УТРО

По одной из центральных улочек, застроенной преимущественно двух-трёхэтажными домами, бредёт Борис Михайлович. Городок немцы взяли быстро, так что особых разрушений здесь нет. Единственно, в небольшом скверике, за которым маячит былое советское административное здание с нынешней вывеской Kommandantur, стоит пустой пьедестал, явно оставшийся от традиционного памятника Ленину. Рядом с пьедесталом установлен дощатый помост виселицы (жутковатое зрелище даже и без висельника). На перекрёстке Борис Михайлович сворачивает и заходит в один из подъездов углового дома.

6.12. ПОДЪЕЗД. ЛЕСТНИЦА. ИНТ. УТРО

Борис Михайлович поднимается на второй этаж, стучится в дверь квартиры. Через какое-то время дверь открывается — на пороге стоит чавкающий незнакомый мужик в галифе и майке. В руке — надкушенный огурец.

ТЕСТЬ (с удивлением)

Доброе утро. Мне бы… А-а… Бэлла Иосифовна дома?

ПОЛИЦАЙ С ОГУРЦОМ

А як же. Заходьте, будь ласка.

Борис Михайлович не без опаски переступает порог, дверь за ним закрывается.

6.13. КВАРТИРА. ГОСТИНАЯ. ИНТ. УТРО

Борис Михайлович проходит в комнату и застывает в изумлении — некогда привычно знакомый ему интерьер изменился до неузнаваемости.

ПОЛИЦАЙ С ОГУРЦОМ (басит)

Василь! Ходь сюды! Тут ще один литвак[18] до бывшей хозяйки.

Из кухни выходит Василь. На нём форма полицая.

ВАСИЛЬ (всматриваясь)

Где-то я эту фотокарточку уже бачил… Кто такой?

ТЕСТЬ (испуганно)

Я не… (мотает головой) Я не литвак, в смысле — не еврей. Я… Штанько. Борис Михайлович Штанько. Местный житель.

ВАСИЛЬ

А чего припёрся, житель?

ТЕСТЬ

Да я… Собственно, я к Бэлле Иосифовне. Мы с ней коллеги. Были. До войны.

ВАСИЛЬ

Какие ещё калеки?

ТЕСТЬ

Кол-леги. Вместе работали. В аптеке. На Первомайской.

ВАСИЛЬ (полицаю с огурцом)

О! Точно! В аптеке я его бачил. (Тестю) Нема, дядя Боря, твоей тёти Белы. Уихала.

ТЕСТЬ (рефлекторно)

Куда уехала?

ПОЛИЦАЙ С ОГУРЦОМ (гоготнув)

На немецкий курорт.

ВАСИЛЬ

Документ, аусвайс есть?

ТЕСТЬ (часто кивая)

Да-да. У меня есть. Рабочий пропуск.

ВАСИЛЬ

Кажи.

У Бориса Михайловича трясутся руки. Правой он лезет во внутренний карман за пропуском, а левой пытается нашарить в наружном кармане очки. Со страху и сослепу он протягивает полицаю не пропуск, а лежавшую рядом бумажку, полученную от зятя.

ВАСИЛЬ (рассматривает)

Не понял. Шо це таке?

Борис Михайлович наконец вооружается очками и с ужасом видит, что отдал не ту бумагу.

ТЕСТЬ

Ой. Извините, это я не… Это не то… Вот. Пожалуйста…

Протягивает пропуск, а другой рукой пытается забрать список. Однако Василь, забрав пропуск, отдавать вторую бумагу не спешит.

ВАСИЛЬ

Вбери клешню! (Пытается вчитаться) Шо за цидуля, не разумию?

ТЕСТЬ

Это… Это так… Не обращайте внимания… Это просто рецепт.

ВАСИЛЬ (нахмурившись)

Ты чё меня лечишь, аптекарь? Думаешь, я николи рецептов не бачил? На рецептах завсегда печать ставют. (Пристально всматривается в испуганное побледневшее лицо тестя, затем переводит взгляд) Слышь, Петро!

ПОЛИЦАЙ С ОГУРЦОМ

Чего?

ВАСИЛЬ (передавая пропуск и список)

Бери евоные бумажки и дуй с ними до комендатуры. Поспрашай там за этого жидовского коллегу. Числится он у них на учёте чи ни?

ТЕСТЬ (пытается протестовать)

Но позвольте! Мне нужно идти… На работу… В лазарет… Я и так опаздываю… Вы же знаете, как немцы, с их пунктуальностью, относятся к опозданиям…

Петро выразительно смотрит на Василя. Тот кивает, подтверждая. Тогда полицай суёт в пасть последний огрызок огурца, сжимает освободившиеся пальцы в кулак и резко, без замаха, бьёт Бориса Михайловича под дых. Тот как подкошенный валится на пол.

ВАСИЛЬ (кивнув)

Ось це добре.

6.14. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. НАТ. ДЕНЬ

Полдень. По-прежнему нещадно палит солнце. Партизанский отряд, оказавшись на вынужденном постое, занимается бытовыми делами и проблемами. Люди тягают воду из глубокого колодца, кашеварят, рубят дрова, занимаются починкой снаряжения и амуниции… На брёвнах возле хижины — тех самых, где ночью сидели Лена с Агатой, сейчас расположились Командир, Володя и доктор. Они проводят что-то типа оперативного совещания.

ВОЛОДЯ (заводит часы, возвращает их на запястье)

Ровно сутки прошли. За это время можно было дважды туда-обратно обернуться.

КОМАНДИР

Это если порожняком. А у них бидон на 20 литров. И два термоса по 10… (После паузы) Хотя, конечно, сутки — многовато.

ВОЛОДЯ

Может, отправить пару человек? Им навстречу?

КОМАНДИР (поразмыслив)

Отправь. Только не пару, одного. И лучше не городского, а деревенского. Не то и мужиков не найдёт, и сам в лесу заблудится. (Сердито) Скоро от отряда вообще ничего не останется. Все с поручениями разбредутся. (Выразительно смотрит на доктора) Одни — за водой, другой — в город. (Доктор, смутившись, отводит взгляд.) Третий — искать тех, кто ушёл за водой. Четвёртый — гостей встречать. Прекрасно!

ВОЛОДЯ (болезненно)

Да уж. С этими гостями они там, на Большой Земле, подкузьмили, что и говорить. Нам бы сейчас самое время дёру давать, пока немец окончательно флажками не обложил. Так нет же — накрывай поляну, жди гостей… Хорошо, хоть лошадей дотащили. Будет чем угостить.

КОМАНДИР

Володя, уймись.

Но Володе уже не «уняться». Что называется, прорвало.

ВОЛОДЯ

Нет, если они воздушно-десантный взвод прислать задумали, нам на подмогу, то против таких гостей я не возражаю.

КОМАНДИР

Щас, размечтался. Взвод. А два не хочешь?

ВОЛОДЯ (в сердцах)

Хочу, Алесь Петрович. Очень хочу… Жажду!.. Иначе — какими силами прорываться-то? Дядя Тарас с берданом да наш особист с наганом?

КОМАНДИР (строго)

А я говорю тебе: всё, хорош! Будучи человеком штатским, я не собираюсь объяснять кадровому военному, что приказы командования не обсуждаются.

Володя послушно умолкает. Все трое какое-то время молчат, затем подаёт голос доктор.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Алесь Петрович, а кого планируешь за гостями отправить?

Командир мрачным взглядом обводит поляну, на которой продолжают заниматься своими бытовыми делами его подчинённые. Фиксируется на фигурке Агаты.

КОМАНДИР

Буду просить Агату… (Вздохнув) Стыдно, конечно, на такое тяжёлое дело бабу посылать. Но лучше неё у нас в отряде здешние болота никто не знает.

6.15. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. КОЛОДЕЦ. НАТ. ДЕНЬ

А Агата в данный момент занимается постирушками. Вместе с Еленой они расположились у колодца, рядом с которым разведён небольшой костерок. Пока в котелке кипятятся (дезинфицируются) бинты, девушки стирают полотенца, обрывки простыней и прочее проходящее по медицинскому ведомству имущество. Агата чернее тучи, поскольку ушедшая за живой водой троица до сих пор не возвратилась. И хотя у Лены настроение тоже не фонтан, ей приходится хоть как-то утешать, поддерживать подругу.

ЛЕНА

Да не убивайся ты так! Вернутся они, никуда не денутся. Мало ли что там, по дороге, могло случиться… Может, ногу кто подвернул. Или, скажем… (Запинается, потому что не может придумать.)

АГАТА

Что?

ЛЕНА (так и не придумав)

Да всё, что угодно!

АГАТА

Вот именно! Что угодно!.. (Шмыгнув носом) Я Ивана вже один раз мёртвым видела. Ще раз я такого не переживу.

ЛЕНА (сердито)

Типун тебе на язык! Чего ты каркаешь?

АГАТА (испуганно)

Ой, в самом деле. Вот я дурна баба.

Агата сплёвывает через левое плечо, а затем, для верности, ещё и крестится, при этом что-то бормоча про себя…

6.16. РАЙЦЕНТР. ЗДАНИЕ ПОЧТЫ. КАБИНЕТ КАРЛА. ИНТ. ДЕНЬ

Первое, что бросается в глаза, — это возвращённый на внутреннюю сторону двери восстановленный рядовым Блюменвальдом рекламный плакат с улыбающейся женщиной в красном платье и со сберкнижкой в руке. Карл сидит за столом, записывая озвученные показания. Афанасий, акцентированно отвернувшись, смотрит в окно. В центре кабинета, на полу, в позе зародыша лежит потерявший сознание Борис Михайлович, лицо которого представляет собой сплошное кровавое месиво. «Экзекуторы» (полицаи Василь и Петро) верноподданнически смотрят на майора, ожидая дальнейших указаний. В дверь стучат.

КАРЛ (продолжая писать)

Войдите!

В кабинет заходит рядовой Блюменвальд и всем телом вздрагивает, увидев на полу избитого до полусмерти старика.

БЛЮМЕНВАЛЬД

Господин майор! Ваша машина прибыла.

КАРЛ

Хорошо.

Карл заканчивает писать, убирает листы в папку, туда же кладёт листочек со списком, встаёт, запирает папку в сейф.

КАРЛ (Афанасию)

Скажите им, чтобы забирали этого старого упрямого осла. Он мне сегодня больше не понадобится.

АФАНАСИЙ (полицаям)

Уносите.

Полицаи подхватывают бесчувственное тело под руки и, как мешок, выволакивают из кабинета, оставляя на полу широкую кровавую полосу. Карл надевает фуражку.

КАРЛ (рядовому)

Приберитесь здесь, Блюменвальд.

БЛЮМЕНВАЛЬД

Слушаюсь!

КАРЛ (Афанасию)

Едем, Франц. Мне не терпится познакомиться с этим партизанским связником.

Карл быстрым шагом выходит из кабинета, следом за ним — Афанасий. Оставшийся в кабинете рядовой потрясённо смотрит на кровавый след.

6.17. РАЙЦЕНТР. УЛОЧКА. НАТ. ДЕНЬ

Рядом с домом тестя останавливается грузовик, с его грузовой платформы скоренько спрыгивают человек восемь солдат федьджандармерии, из кабины выбирается ефрейтор. Солдаты бегут окружать территорию участка с домом по всему периметру невысокого забора. К грузовику подъезжает штабная машина. Из неё выходят Карл и Афанасий.

КАРЛ

Имейте в виду, ефрейтор. Человек в доме нужен мне живым.

ЕФРЕЙТОР

Будет исполнено, господин майор.

6.18. ЧАСТНЫЙ ДОМ. ГОРНИЦА. ИНТ. ДЕНЬ

Реагируя на собачий лай, Азарёнок подбегает к окну, отодвигает занавеску и видит, как через калитку во двор заходит ефрейтор в сопровождении двух солдат. Один из них даёт короткую автоматную очередь, и собачий лай резко обрывается. Азарёнок бросается к столу, под которым лежит его походный сидор, роется в нём, достаёт гранату.

6.19. РАЙЦЕНТР. ЧАСТНЫЙ ДОМ. НАТ. ДЕНЬ

Поднявшись на крыльцо, ефрейтор властно колотит в дверь. Ему никто не открывает, и тогда он жестом указывает солдатам: ломайте. Солдат, что покрупнее, ногой вышибает дверь и первым заскакивает внутрь. Следом забегает второй, далее в хату проходит ефрейтор… Тревожная тишина… Вот-вот должен раздаться взрыв… Ан нет, ефрейтор возвращается на крыльцо и поднимает руку: дескать, всё нормально, можно заходить. Толкнув калитку, во двор проходят Карл и Афанасий. Идут в хату мимо мёртвого пса.

6.20. ЧАСТНЫЙ ДОМ. ГОРНИЦА. ИНТ. ДЕНЬ

Посреди горницы на коленях стоит Азарёнок, поместив руки на затылок. Солдаты держат его на мушке. На столе лежит так и не пущенная в ход граната. В горницу заходит Карл в сопровождении ефрейтора и Афанасия.

КАРЛ

Браво, ефрейтор. Чистая работа. (Азарёнку) Добрый день, господин партизан.

АЗАРЁНОК (реагируя на слово)

Нет-нет. Я не есть партизан… Я… Я просто должен был отнести записку, и всё… Меня… Меня заставили…

КАРЛ (Афанасию)

Что он говорит?

Афанасий переводит. Карл как бы понимающе кивает.

АЗАРЁНОК (Афанасию)

Эту гранату я нашёл. Случайно. Я не собирался её использовать против немцев. Честное слово! Господа солдаты могут это подтвердить! Я сам, я добровольно… Переведите, пожалуйста, господину офицеру!

Афанасий, брезгливо поморщившись, начинает переводить. Азарёнок умоляюще смотрит на Карла.

6.21. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. НАТ. ДЕНЬ

Всё на тех же брёвнах, сложенных у хижины, теперь сидят Командир и Агата. На коленях у Командира планшетка с топографической картой.

АГАТА (виновато)

Вы уж меня простите, Алесь Петрович. Но в картах этих я дюже не очень. (Улыбнувшись) В школе завсегда по географии трояки получала.

КОМАНДИР

Да тут ничего сложного. Гляди… (показывает) Вот это — Змеево болото. А это… Узнаешь?

АГАТА (неуверенно)

Нешто озеро наше? Где мужики рыбалят, а бабы с детишками купаться ходют?

КОМАНДИР

Точно. А где-то здесь, на южной стороне, должна быть тропиночка, спуск к озеру с лесной дороги, так?

АГАТА

Так. (Подумав, показывает) Ось где-то тут.

КОМАНДИР (довольно)

Ну вот, а говоришь — трояки. Вот здесь-то и надо будет дождаться гостей, а затем провести их сюда. Справишься?

АГАТА

А чего ж? Дело немудрёное… Ой! Мамочки мои!

Такова реакция Агата на оживление в лагере, вызванное появлением троицы: впереди идёт Иван, неся на загривке бидон, следом Особист с термосом, и замыкает мини-колонну Тарас (он тоже с термосом, это его Володя отправил навстречу «водоносам»). Иван сгружает бидон на землю, устало вытирает рукавом пот со лба. Агата, вскинувшись, было бросается к нему, но… Невесть откуда взявшаяся Лена уже подбегает к парню и, не стесняясь, бросается ему на шею, берётся гладить-целовать. От этой картины выражение лица Агаты резко сменяется с радостного на почти гневное.

КОМАНДИР (светлея лицом)

Ну, наконец-то! Вернулись… (Тускнеет, лишь теперь сообразив, что не видит Семёна) Похоже, не все. Вернулись. (Поднимается с брёвен, идёт к «водоносам».)

Рисунок Максима Ляпунова

6.22. МОСКВА. ЛУБЯНКА. КАБИНЕТ ВЕРЖБИЦКОГО. ИНТ. ДЕНЬ

Подполковник стоит у обклеенного газетными полосами крест-накрест окна, за которым открывается вид на Лубянскую площадь. Он пьёт чай из стакана в подстаканнике, о чём-то размышляет. В дверь кабинета стучат.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Войдите.

В кабинет проходит майор Климов, с ходу рапортует.

КЛИМОВ

Товарищ подполковник, группа капитана Зимина благополучно приземлилась в Могилёве. Самолёт, который должен доставить их за линию фронта, подготовлен. Ориентировочное время вылета 23:45. Сводка погоды на ночь — благоприятная.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Добре!.. Утренний сеанс связи с отрядом Шевчука состоялся?

КЛИМОВ

Так точно. Проводника для Зимина партизаны подготовили. А ещё Брюс вторично подтвердил «песенку Роберта».

ВЕРЖБИЦКИЙ

Это хорошо. Что подтвердил… Спасибо, Павел Аркадьевич. До полуночи можете быть свободны.

Климов идёт на выход, но задерживается в дверях.

КЛИМОВ

Алексей Константинович?

ВЕРЖБИЦКИЙ

Слушаю.

КЛИМОВ (немного помявшись)

Давно хотел спросить: почему профессор Кириллов выбрал себе такой странный оперативный псевдоним — Брюс?

ВЕРЖБИЦКИЙ (объясняет)

В Петровские времена при царе служил шотландец Яков Брюс. Был он не только военачальник, но ещё инженер, учёный и даже чернокнижник. Легенда гласит, что незадолго до смерти ему удалось открыть формулу живой воды и создать на её основе эликсир жизни.

КЛИМОВ (крякнув)

О как! (С усмешкой) Получается, опередил нас?

ВЕРЖБИЦКИЙ

Выходит, что так. Брюс якобы оставил завещание, по которому его тело после смерти следовало сбрызнуть этим эликсиром, хранившимся в особом флаконе. Но слуга, открывая флакон, выронил его из рук. Почти вся жидкость вылилась на пол, и лишь незначительная часть попала на руку покойного.

КЛИМОВ (оценив)

Красивая легенда.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Красивая… Когда в 1929 году здесь, у нас, в Москве, сносили лютеранскую церковь Святого Михаила, в склепе кирхи обнаружили каменный гроб с останками Брюса. Его опознали по нашивке ордена Андрея Первозванного.

КЛИМОВ

И чего?

ВЕРЖБИЦКИЙ (после паузы)

Правая рука чернокнижника была нетленной…

6.33. РАЙЦЕНТР. ЗДАНИЕ ПОЧТЫ. КАБИНЕТ КАРЛА. ИНТ. ДЕНЬ

Карл продолжает допрос сидящего напротив Азарёнка. Здесь же, в кабинете, Афанасий. Карл переворачивает расстеленную на столе карту «шапкой» к себе.

КАРЛ

Пусть покажет место, где находится эта лесная усадьба.

Афанасий переводит.

АЗАРЁНОК (невольно усмехнувшись)

Да какая там усадьба? Так, избушка-развалюшка.

Афанасий переводит. Карл морщится: дескать, мне всё равно, как это называется. Азарёнок внимательно изучает карту, тычет пальцем.

АЗАРЁНОК

Вот. Примерно здесь.

Афанасий переводит. Карл берёт карандаш, обводит показанное место кружком.

КАРЛ

А теперь пусть нарисует маршрут, каким он прошёл от лагеря партизан до города.

Афанасий переводит. Азарёнок угодливо кивает, рисует линии. Карл снова переворачивает карту, внимательно всматривается.

КАРЛ (кивнув)

Очень хорошо, господин Азря…ойно… Чёрт! Франц, напомните, как его имя?

АФАНАСИЙ

Яков.

КАРЛ

О! Так гораздо проще… А теперь, Иаков, вернёмся к деревенскому полудурку. Итак, вы утверждаете, что он жив и здоров?

Афанасий переводит.

АЗАРЁНОК

Так точно, господин майор. Здоров, что тот колхозный бугай… Это он там, на острове, ваших людей перебил. Всех до единого! (Сердито на Афанасия) Ну, чего уставился? Переводи!..

6.34. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ПЕРИМЕТР. НАТ. ВЕЧЕР

Ранние сумерки. Панорама на территорию заимки. В разных местах горят небольшие костерки, вокруг которых кучкуются бойцы, готовя немудрёный ужин. В том месте, где в теле частокола, окружающего территорию заимки, имелась калитка, стоят двое — Командир и Агата. Девушка одета по-походному (сапоги, волосы убраны под платок, за плечами вещмешок), в руке — жердь-посох.

КОМАНДИР (озабоченно)

На Большом Змее немцы. Так что, как выйдешь из леса, сразу уходи берегом налево. Пройдёшь примерно с километр, подыщешь удобное место и станешь там дожидаться рассвета. Костра не разжигай — могут засечь. А как светать начнёт, через болото, держа по правую руку ориентиром Малый Змей… Там уже, как говорится, не мне тебя учить… Пароль и отзыв запомнила?

АГАТА

Запомнила. (Улыбнувшись) Да вы не тревожьтесь шибко, Алесь Петрович. С Божьей помощью дойду.

КОМАНДИР (вздохнув)

Оно бы хорошо, когда б с Божьей!

АГАТА

Ну, я тады пошла?

КОМАНДИР

Погоди. Сейчас твой провожатый подойдёт.

АГАТА (насторожившись)

Какой ещё провожатый? (Решительно) Не надо мне никого. Я сама.

КОМАНДИР

Отставить разговорчики! Ночью через лес я тебя одну не отпущу!

АГАТА

Так ведь нет же на этой стороне немцев?

КОМАНДИР

Немцев нет. А волки есть. Чем от зверя отбиваться станешь? Посохом своим? (В их сторону от лагеря направляется Володя) О, а вот и он, лёгок на помине.

АГАТА (удивлённо)

Владимир Николаевич?

КОМАНДИР

Видишь, какого ценного кадра к тебе приставляю? Между прочим, сам вызвался.

АГАТА (теплея лицом)

Нешто сам?

КОМАНДИР (пожимая плечами)

А зачем мне врать? Он вообще намеревался и дальше, через болото, с тобой идти. Но тут уж я, извини, на дыбки встал.

Подходит Володя. На груди у него висят трофейный немецкий автомат и фонарик, на поясе штык-нож.

ВОЛОДЯ

Добрый вечер, Агата.

АГАТА (скрывая радость)

Добрый вечер, Владимир Николаевич.

ВОЛОДЯ

Готова?

АГАТА

Агась.

ВОЛОДЯ (весело)

Тогда вперёд. И с песней.

КОМАНДИР (приобнимая девушку)

Удачи тебе, девонька… (Володе строго) Товарищ заместитель командира! Только до болота, и сразу назад!

ВОЛОДЯ (весело)

Слушаюсь, товарищ командир.

Молодые люди уходят в лес.

КОМАНДИР (провожая их взглядом, ворчливо)

Не «слушаюсь», а «есть»… Ох уж мне эти прогулки при луне…

6.35.1. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. НАТ. ВЕЧЕР

И снова укромный уголок в виде брёвен, сложенных у хижины. На сей раз здесь уединились Иван и доктор. Пока у костров продолжают трапезничать-балагурить бойцы, они ведут неспешный разговор о своём.

ИВАН

Александр Григорьевич! Вы мне пулю, ту самую, мою, верните, пожалуйста.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да-да, конечно. (Достаёт из нагрудного кармана) Держи.

Иван грустно смотрит на пулю.

ИВАН

А вот Семёну живая вода не помогла… Отчего так?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Не знаю, Ваня… Может, потому, что первая же пуля, как ты говоришь, ему в голову попала. Значит, мозг был сразу поражён… Может, ещё чего… Мы ведь об этой живой воде ничего толком не знаем. Я уже молчу за воду мёртвую.

ИВАН (удивлённо)

Мёртвую?!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (усмехнувшись)

Принимаешь меня за сумасшедшего? Что ж, это нормальная реакция. Многие мои коллеги с тобой солидарны. Но ты пойми меня правильно: я ведь не то чтобы в сказки верю — я верю, что они не на пустом месте рождаются.

ИВАН (протестуя)

А я и не считаю, что вы… хм… Я просто удивился. Вы, Александр Григорьевич, второй человек, от которого я про мёртвую воду слышу.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А первый кто? Твоя бабушка?

ИВАН

Да.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (заинтересовавшись)

И что она тебе про неё рассказывала?

ИВАН (задумавшись)

Бабушка говорила, что по-настоящему смертельные раны способна заживить только мёртвая вода. И лишь после этого, при помощи уже живой воды, можно попытаться… воскресить человека.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (после долгой паузы)

Только дав чему-то умереть окончательно, мы можем дать жизнь чему-то новому?.. М-да… Мудра была твоя бабушка!

ИВАН

Выходит, вы тоже в мёртвую воду верите?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Видишь ли, Ваня, в науке не используют понятие «верю — не верю». В науке — «доказано — не доказано». А вообще, меня всегда удивляло, что различие между живой и мёртвой водой существует, за редким исключением, лишь в славянских сказках. Поначалу я полагал, что метафорически речь здесь идёт не о физической смерти и воскрешении, а о смерти и перерождении личности. Но потом, по целому ряду косвенных признаков, стал склоняться к версии о материальности живой воды. И не только я один. Живую воду, её ведь и другие искали. И продолжают искать.

ИВАН

А другие — это кто?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Например, немцы.

ИВАН (хмурится)

Немцы?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А почему тебя это так удивляет? До войны, когда мы с ними ещё как бы дружили, у нас даже что-то вроде совместных симпозиумов проводилось. Там самые разные вопросы затрагивались. Включая возможность существования в разных местах земного шара источников с живой водой.

ИВАН

И о чём вы с немцами тогда договорились?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да ни о чём. Мы там всё больше не информацией делились, а пытались прокачать друг дружку, вызнать: кто, куда и насколько продвинулся в изучении вопроса… И вот теперь, благодаря тебе и отчасти тем же, будь они неладны, немцам, я убедился, что источники с живой водой — это не миф. (Усмехнувшись) Так что, если доживём с тобой до мирного времени, возьму тебя в научные соавторы.

ИВАН (осторожно)

А мёртвая вода? Она откуда берётся? Тоже из источников?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

С мёртвой водой всё сложнее… В тех же сказках герою её приносит либо колдун, либо некое животное.

ИВАН (улыбнувшись)

Я помню. Серый волк.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Чаще всё-таки ворон. Но и волк тоже. И это правильно, поскольку волк относится к хтоническим существам.

ИВАН

Каким-каким?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Хтоническим. Связанным с подземным, с потусторонним миром. (Увлёкшись, садится на своего конька) Любопытно, что хтонические свойства волка сближают его, как ни странно, с гадами. В первую очередь со змеёй. Согласно легендам, гады появились на свет из стружек от выстроганного чёртом волка… Ты что, Иван?

Доктор с удивлением смотрит на Ивана, который болезненно дрогнул почти всем телом, среагировав на упоминание змеи.

ИВАН (сглотнув подступивший ком)

Я вам в прошлый раз не сказал… Но вы сейчас про гадов начали говорить… В общем, когда я лежал там, на Большом Змее, убитый… Или как бы убитый… Не знаю… Но у меня было странное видение… А может, и не видение…

Рисунок Максима Ляпунова

6.36. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. КАМЕНЬ. НАТ. ВЕЧЕР

Возле валуна, метрах в пяти от источника, всё также лежит мёртвый Циглер. Его труп сейчас профессионально изучает Гюнтер, отряд которого добрался до острова. Здесь же присутствуют обер-ефрейтор Шлиман и стоящий на посту возле источника рядовой Лемке. Закончив пристальный осмотр подкадычной области мертвеца, Гюнтер переворачивает труп на живот, ощупывает шейные позвонки, производит какие-то манипуляции в области шеи. Закончив осмотр, он встаёт, приказывает Шлиману.

ГЮНТЕР

Снимите с него китель.

Шлиман кивает рядовому, и Лемке помогает ему раздеть труп. Шлиман передаёт китель Гюнтеру, и тот начинает выкладывать содержимое карманов. Такового обнаруживается немного: армейская книжка, несколько писем из дома, перетянутые резинкой, свисток фельджандарма, губная гармоника, несколько патронов к снайперской винтовке. Взгляд Гюнтера непроизвольно утыкается в окурки сигарет на земле.

ГЮНТЕР (Лемке)

Это вы здесь курили, рядовой?

ЛЕМКЕ

Никак нет, господин гауптштурмфюрер. Я не курю.

ГЮНТЕР

Если это окурки, оставшиеся от покойника, значит, у него должен быть портсигар. Или хотя бы сигаретная пачка. Проверьте карманы штанов.

Рядовой опасливо осматривает карманы мертвеца. Они пусты.

ЛЕМКЕ

Ничего нет, господин гауптштурмфюрер.

Тем временем к Шлиману подбегает солдат, что-то негромко докладывает.

ШЛИМАН

Прошу прощения, господин гауптштурмфюрер. На связи майор фон Бергензее. Запрашивает вас.

Гюнтер, коротко кивнув, быстрым шагом идёт в направлении лагеря.

6.37. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПОЛЯНА. НАТ. ВЕЧЕР

На поляне, где доселе достаточно просторно располагался отряд Шлимана, теперь всё пространство буквально заставлено палатками. Приведённое Гюнтером армейское подразделение делово занимается бытоустройством. Вплоть до того, что несколько человек сейчас копают выгребную яму для отхожего места. Горят многочисленные костры, так что сейчас здесь светло, почти как днём. Под растянутым между деревьев куском брезента оборудован «переговорный» пункт связи. Сюда проходит Гюнтер, берёт трубку, угодливо протянутую связистом.

ГЮНТЕР

Слушаю тебя, братец. Да. Всё хорошо, мы на месте… (Смотрит на часы) Вот уже 50 минут как… Только что закончил осмотр. Нет, он не умер — его убили. Задушили. Если не брать в расчёт версию убийства сослуживцем на почве некоего внутреннего конфликта, думаю, это дело рук нашего призрака… Источник бьёт, и ещё как! Вот как раз сейчас собираюсь вплотную им заняться. А какие новости у тебя?.. Даже так? Поздравляю, Карл, это большая удача. Ты его уже допросил?..

6.38. РАЙЦЕНТР. ЗДАНИЕ ПОЧТЫ. УЗЕЛ СВЯЗИ. ИНТ. ВЕЧЕР

Карл продолжает общаться с братом в режиме телефонной связи.

КАРЛ

Я вышлю тебе координаты их лагеря. 42 человека, включая женщин и стариков. Да. Представь, командиром у них не кадровый военный, а какой-то коммунист-администратор из Пинска. Что?.. Да, как выяснилось, мой человек по-прежнему находится в их отряде… Не слышу?.. А! Я понял твою мысль, Гюнтер, но лучше бы тебе лично обратиться с этим к моему шефу. Он так трясётся над этой своей полевой типографией!.. Да. Я выезжаю на хутор завтра утром… Надеюсь… Береги себя, мой мальчик. Ты нужен мне здоровым и сильным. Всё, следующий сеанс завтра, в полдень.

Закончив разговор, Карл покидает узел связи, выходит в коридор.

6.39. РАЙЦЕНТР. ЗДАНИЕ ПОЧТЫ. КОРИДОР. ИНТ. ВЕЧЕР

В коридоре Карла дожидается Афанасий.

КАРЛ

На сегодня вы свободны, Франц. Завтра, в 7:00, мы возвращаемся в вашу деревню. Предупредите начальника столовой, чтобы утром он выдал мой завтрак сухим пайком.

АФАНАСИЙ (хмуро)

Слушаюсь.

Представитель комендатуры (тучный, потный, возрастной), поднявшись на второй этаж и заметив в глубине коридора Карла, торопливо направляется к нему. Афанасий становится невольным слушателем их разговора.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ КОМЕНДАТУРЫ (запыхавшись)

Господин майор! Вы, оказывается, здесь. А я вас повсюду ищу.

КАРЛ

С какой целью?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ КОМЕНДАТУРЫ

Мне сказали, вы завтра уезжаете.

КАРЛ

И что с того?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ КОМЕНДАТУРЫ

Я по поводу двух задержанных. (Достаёт из кармана бланк, зачитывает) Шть-ян-ко и Аз-я-ре-нок. Закрепить их за вами вплоть до вашего возвращения? Или препроводить в общий лагерь?

КАРЛ

Лично мне они больше не нужны.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ КОМЕНДАТУРЫ (кивнув)

Понятно. Значит, в лагерь.

КАРЛ

В лагере и без того слишком много никчёмных дармоедов. К тому же из этих двоих один — красный партизан, а второй — человек, сотрудничавший с партизанами. А как мы поступаем с такими людьми?

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ КОМЕНДАТУРЫ

Вы хотите сказать?..

КАРЛ

Да. Повесить обоих.

Уходит коридором.

Рисунок Максима Ляпунова

6.35.2. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. НАТ. ВЕЧЕР

Иван и доктор продолжают своё общение.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

По подсчётам биологов, змеи появились на нашей земле более семидесяти, если не ошибаюсь, миллионов лет назад. (Почти восторженно) Представляешь, какая колоссальная способность к выживанию?

ИВАН

Да уж.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Неудивительно, что змея является важным символом почти во всех культурах мира. Как существо, убивающее ядом, она означает смерть и уничтожение.

ИВАН (возражает)

Змеиным ядом можно не только убивать, но и лечить.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Совершенно верно. Поэтому древнегреческий бог медицины и исцеления — Асклепий изображался с посохом, вокруг которого обвивалась змея, а рисунок змеи помещался на походной аптечке древнеримского военного врача. (Всё больше воодушевляясь) В свою очередь, как существо, циклически сбрасывающее, меняющее кожу, змея символизирует возрождение, исцеление и воскресение. (Усмехается) Кстати, в своё время я натыкался на африканские легенды, рассказывающие о людях, которые могли, подобно змеям, менять старую кожу на новую и жить вечно.

ИВАН (задумавшись)

Правду говоря, лично мне не хотелось бы жить вечно.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Соглашусь с тобой. Вечная жизнь — это очень и очень на любителя. Но я это сейчас к тому веду, что хтоническая природа змеи, однозначно связанная с царством мёртвых, тем не менее не поддаётся единому объяснению. Её значение слишком разнообразно и разносторонне… Взять хотя бы древних кельтов, которые ассоциировали змей с целебными водами и источниками. А у наших далёких предков считалось, что они помогают вымаливать дождь…

КОМАНДИР

Это кто ж такие будут «они»?

За разговорами, да по темноте, Иван и доктор не заметили, как к ним подошёл Командир.

КОМАНДИР

Интересуюсь, к кому обращаться-то? За дождичком?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

К змеям, Алесь Петрович. Согласно славянской мифологии.

КОМАНДИР

А! Я-то думал… Брехня! Вон Змеево болото ими кишмя кишит, а дождичка, почитай, с месяц не было.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (усмехается)

Просто не умеем. Правильно «вымаливать». Растеряли навык.

КОМАНДИР

Извините, что прерываю вашу учёную беседу, но… (укоризненно) Александр Григорьевич, мы с тобой и с майором на какое время условились?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (глянув на часы)

О Господи! (Встаёт) В самом деле, Иван, заговорились мы с тобой. Прошу прощения, Алесь Петрович.

КОМАНДИР

Ладно. Со всяким случается.

Командир и доктор уходят куда-то в темноту, оставляя Ивана одного. Но долго побыть в одиночестве Ивану не удаётся: из всё той же темноты, правда, с противоположной стороны, неожиданно появляется Лена.

ЛЕНА (ворчливо)

Ну, наконец-то! Не представляю, о чём можно было целый час сидеть-болтать?!

ИВАН (удивлённо)

Лена? А ты что здесь делаешь?

ЛЕНА

Что-что? Тебя жду. Разве непонятно?

ИВАН

А зачем? Ждёшь?

Лена берёт его за руку.

ИВАН

Какая у тебя ладонь горячая!

ЛЕНА

Пошли.

ИВАН

Куда?

ЛЕНА (приложив палец к губам)

Тсс!

Лена ведёт Ивана к задней стене хижины, которая почти упирается в чащу леса. Былой частокол здесь совсем разрушен, так что незаметно от остальных войти в лес им не составляет труда. Молча, решительно и уверенно (по всему, разведала эти места раньше) девушка уводит парня всё глубже в чащу. Наконец, они оказываются на совсем крохотной полянке, окружённой вековыми елями с могучими раскидистыми лапами. Остановившись, Лена поворачивается к Ивану и, не произнеся ни слова, крепко обнимает его за шею, прильнув к парню всем своим пышущим жаром телом.

ЛЕНА (шепчет)

Поцелуй меня… (Иван не решается.) Ну, пожалуйста! (Иван робко клюёт её в щеку, Лена улыбается.) Не-ет, не так… Вот так. (Страстно и жадно впивается в его губы.)

Ну а потом срабатывают природа и физиология, превращая Ивана из ведомого в ведущего. Вдоволь нацеловавшись, он заваливает Лену на землю. И… Знают только мхи глубокие, как поладили они.

Конец шестой серии

7.1. ЛЕС. НАТ. НОЧЬ

Ровный шум разлапистых елей на ветру. Под пологом ночного леса, во мхах, укрылись двое взаимно насытившихся, утомлённых любовными играми молодых людей. Иван лежит на спине, закинув правую руку за голову, а левой обнимая за плечи прильнувшую к нему мирно спящую Лену. Глаза Ивана открыты усеянному звёздами небу. Ему хорошо. Пожалуй, ему ещё никогда не было так хорошо. Разве что в совсем-совсем детстве, когда были живы все: мать, отец, бабушка…

7.2. НОЧНОЕ НЕБО. НАТ.

А где-то там, в ночном небе, на которое сейчас смотрит Иван, натужно гудя, летит тихоходный ТБ-3[19]. В начале войны эти, слегка устаревшие тяжелые бомбардировщики использовали в качестве десантных самолётов. Днём ТБ-3 почти не летали: низкая скорость делала их уязвимыми для зениток, а слабое оборонительное вооружение оставляло беззащитными перед современными истребителями люфтваффе.

7.3. ГРУЗОВОЙ ОТСЕК ТБ-3. ИНТ. НОЧЬ

В одном из отсеков летящего самолёта разместились пятеро. Это диверсионная группа, направляющаяся к партизанам за Брюсом: командир (капитан Николай Зимин), радист (Андрей Колыванов), бойцы (Сергей Козак, Степан Гринько, Валерий Иванов). Все — в немецкой форме. Зимин (форма унтер-офицера) сидит наособицу от остальных: подсвечивая себе фонариком, он вдумчиво изучает топографическую карту, прикидывая, где после десантирования лучше всего назначить место сбора. Остальная четвёрка (форма немецких рядовых) расположилась кружком на полу. Рядом свалены ПДММы (парашютно-десантный мягкий мешок — специальный контейнер для десантирования снаряжения, боеприпасов, вооружения и прочего, включая «подарки» для партизан). Балагуристый хохол Стёпа продолжает травить анекдоты.

ГРИНЬКО (с нарочитым акцентом)

Встречаются солдат и танкист. Солдат: «О, здорова! Сто лет не бачылись! Як дела?» Танкист ему, грустно так вздохнув: «Дела як у того танка, шо в тылу». «Це как?» — «Дуло стоит, а воевать нема с кем».

Народ дружно гогочет.

ЗИМИН

А ну, отставить ржание! (Ворчливо.) Что-то вы не к добру раздухарились.

Встаёт, переходит к бойцам, садится рядом, подсвечивает карту.

ЗИМИН

В квадрате выброски лётчики обещали скинуть скорость на бреющем до сотни. (Иванов вопросительно выгибает бровь, Зимин, считав вопрос, поясняет.) Меньше никак. Значит, при приземлении нас раскидает примерно на 3–4 километра. Общую точку сбора назначаю здесь (показывает на карте). Запомнили? (Бойцы молча кивают.) Отлично. (Сворачивает, прячет карту за пазуху.) Тогда всё, расходимся по своим местам. (Смотрит на часы.) Ориентировочное время подлёта — 20 минут.

Бойцы разбирают свои ПДММ, рассредоточиваются по отсеку.

ГРИНЬКО (Козаку)

Сергуня!

КОЗАК

Чего?

ГРИНЬКО

Учти! Если при приземлении сызнова на ёлке зацепишься-повиснешь, я тебя, как у прошлом рази, сымать не полезу.

КОЗАК

Это почему?

ГРИНЬКО

А мне, оказывается, тильки сверху униз — нормалёк. А вот снизу увверх… высоты боюсь.

Иванов и Колыванов смеются. А вот Козак супит бровь.

КОЗАК (ворчливо)

Трепло ты, Стёпа! И шуточки твои — не смешные.

ГРИНЬКО

Ну извиняй. Других нетути.

7.4. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. НОЧЬ

Агата и Володя, добравшиеся до кромки Змеева болота, сидят на бережку, отдыхая после марш-броска через ночной лес. Негромко общаются. По всему, Агата свою историю уже поведала, теперь очередь её провожатого.

ВОЛОДЯ

А у нас в училище на второй день войны связь со штабом фронта пропала. Только 26-го восстановили. И — как обухом по голове: немцы, оказывается, прорвали Западный фронт в районе Минска. А уже 1-го числа наш курсантский полк вместе с погранцами выставили в районе Северного Борисова. Держать от немцев переправу через Березину.

АГАТА

Удержали?

ВОЛОДЯ (качает головой)

Нет… Но почти сутки стояли. Без какого-либо прикрытия — ни с земли, ни с воздуха. Однако же не менее двух рот немецких на том берегу положили. И 15 танков подбили. Между прочим, один — моя работа.

АГАТА (удивлённо-наивно)

Ты подбил танк? Сам?

ВОЛОДЯ

Да.

АГАТА (восхищённо)

Так ты же тогда, получается, настоящий герой!

ВОЛОДЯ

Угу. Герой, штаны с дырой… Хорошо, ты не видела, как мы после драпали. (Горько.) А куда деваться, если у нас в тот день из шести сотен пацанов-курсантов почти треть полегла? И это не считая раненых… Поневоле пришлось пятки салом смазывать. Не в плен же сдаваться.

АГАТА (осторожно)

А были такие? Которые сдавались?

ВОЛОДЯ (не сразу)

Были.

АГАТА (с надеждой)

Немножко, да?

ВОЛОДЯ (качнув головой)

Много, Агата… Очень много.

АГАТА (гладит его по голове)

Бедный ты мой.

ВОЛОДЯ (невольно усмехнувшись)

Твой?

АГАТА

А чей же ще? Ты мне командиром в охранение, в защиту определен. Значит, мой.

Взволнованный близостью девичьего тела, повинуясь скорее инстинкту, Володя порывисто прижимает Агату к себе и впивается своими губами в девичьи губы. Испугавшись такого напора, девушка, тем не менее, не делает попытки высвободиться и неумело отвечает на затянувшийся мужской поцелуй. Так что это потом уже Володя, испугавшись за проявленную «бестактность», первым высвобождает Агату и виновато смотрит на неё.

ВОЛОДЯ

Прости. Я… я сам не знаю, как это получилось.

АГАТА (доверчиво улыбнувшись)

Не надо извиняться. (Пытается обратить в шутку.) Я сама всё сидела и думала: догадается мой защитник меня на дорожку поцеловать чи ни?

С этими словами девушка встаёт. Поднимает с земли посох-жердь, закидывает за плечи вещмешок.

АГАТА

Пора мне. Через час светать начнёт, надо к тому времени успеть хотя бы Малый Змей пройти. А то потом мошка просыпаться станет — у-уу!

Володя встаёт следом.

ВОЛОДЯ (взволнованно)

Агата! Ты… Ты только… Ты береги себя, пожалуйста. Очень тебя прошу.

АГАТА (серьёзно)

Хорошо.

ВОЛОДЯ

Обещаешь?

АГАТА (столь же серьезно)

Обещаю. (Улыбнувшись.) Мне Александр Григорьевич в дорогу фляжку с живой водой всучил. Так что ничёго со мной не зробытся.

Агата чмокает, всё равно как клюёт, Володю в лоб.

ВОЛОДЯ

Но вот целоваться ты не умеешь.

АГАТА (честно)

Не умею. (Неожиданно озорно.) Вот когда ворочусь, ты меня и научишь.

Развернувшись, уходит берегом. Её фигурка быстро исчезает в темноте. Володя, вздохнув, подбирает с земли свой автомат и отправляется в противоположную сторону, к лесу.

7.5. НОЧНОЕ НЕБО. НАТ.

В ночном небе продолжает свой полёт ТБ-3, приближаясь к заданному квадрату выброски. Специфика десантирования с таких самолетов подразумевает выход парашютистов на крыло (реже на фюзеляж), относительно небольшая скорость полёта это позволяет. Бойцы группы Зимина уже выбрались наружу, скучковавшись на левом крыле в ожидании команды выпускающего. А тот сейчас находится в носовой турели, высунувшись из неё по пояс, и держит в руках флажок. ТБ-3 выходит в точку десантирования, выпускающий взмахивает флажком, и с крыла начинается выброска. Последним прыгает Зимин.

7.6. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. НОЧЬ НА УБЫЛЬ

Стараясь не шуметь, чтобы не попасться кому-то на глаза, Иван и Лена возвращаются из леса на заимку тем же путём, каким уходили, — через брешь в частоколе у задней стены хижины. На территории заимки горят два костра: один побольше (здесь дежурные кашевары варят похлёбку из конины на весь отряд), другой, что поодаль, — поменьше. У второго костра сидят Особист и доктор (едят из котелков похлёбку). Вынырнув из леса, возле хижины Иван и Лена, расставаясь, целуются, после чего девушка, тихонечко толкнув дверь, проходит в избушку: к себе, на женскую половину. Появление молодых людей и их прощальный поцелуй не видит сидящий к ним спиной Особист, но зато с понимающей усмешкой фиксирует доктор. Лишь теперь приметив этих двоих, Иван направляется к ним.

ИВАН (подходя)

Доброй ночи. Не помешаю?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ни в коем разе. Присаживайся.

Особист, уткнувшись взглядом в днище котелка, торопливо доскрёбывает ложкой остатки похлёбки, сразу после этого встаёт, смотря мимо Ивана, поясняет доктору.

ОСОБИСТ

Я это… Забыл совсем… Мне же надо ещё посты проверить… Пойду. (Уходит.)

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (проводив взглядом удаляющуюся фигуру)

Вань! Вы когда за водой к немцам ходили, промеж тебя с майором ничего такого не приключилось?

ИВАН (невинно уточняет)

Какого — такого?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ну, я даже не знаю, как это правильно сформулировать. Просто до того он на тебя постоянно наскакивал, любой повод искал, чтоб придраться. А теперь, по возвращении, наоборот, словно бы нарочно избегает.

ИВАН (врёт не краснея)

Разве? Странно. Я ничего подобного не замечал.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (смотрит с прищуром, раскусив фальшь)

Да?.. Значит, мне почудилось. (Меняет тему.) Чего не спится-то?

ИВАН (после заминки)

Да я это… По нужде ходил.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (как бы сочувственно)

Понятно. Нужда — дама настырная, умеет на своём настоять.

ИВАН (принюхиваясь)

Что это вы такое едите? Очень вкусно пахнет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (кивнув в сторону кашеваров)

Вот, заработали с майором почётное право снять первую пробу.

ИВАН (удивившись, уточняет)

Заработали?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Именно так. Представь: четыре десятка человек в отряде, а как правильно освежевать лошадь, кроме Архипыча, никто толком не знает. И это означает что?

ИВАН

Что?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (резюмируя)

Что толком, по-настоящему, ещё не голодали.

ИВАН (прикинув)

Позвали бы меня. Я б помог.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Так ведь звали. Да не сыскали. (Усмехнувшись.) Видать, дюже сильной нужда оказалась. (Протягивает Ивану котелок.) Держи. Не побрезгуй, доешь.

ИВАН

Спасибо. (Начинает с аппетитом хлебать из котелка.)

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (оценив аппетит, понимающе)

На меня в молодости после соития тоже почему-то всегда жуткий жор нападал.

ИВАН (недоумённо)

После чего? Нападал?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (невозмутимо)

После физической близости с женщиной. (От этих слов Иван закашлялся, покраснел.) Да не смущайся ты. Всё нормально, дело молодое. Война войной, но и любви никто не отменял. Иначе можно запросто с ума спятить… А Ленка девка славная, правильная. (Иван, насупившись, продолжает скрести ложкой днище котелка.) Не без странностей, конечно.

ИВАН (насторожившись)

Каких ещё странностей?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (не сразу, нехотя)

В какой-то момент… (Не может сформулировать.) Короче, показалось мне, что Лена наша… (Отмахивается.) Да нет, ерунда. Это уже мои персональные фобии. (Итожит.) Короче, хорошая она девчонка. Я тебе, брат, даже завидую.

Иван не хочет продолжать тему Лены и спешит перевести разговор в другую плоскость.

ИВАН

И кого ж из лошадок под нож пустили?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Гнедка.

ИВАН

Жалко. Добрый был коняга, хоть и с норовом. Архипыч небось переживает?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Не то слово. Тем не менее перед своей героической смертью Гнедок успел ещё и науке послужить.

ИВАН (удивлённо)

Как это?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (поясняет)

Я ему вчера подколенное сухожилие подрезал. А после попробовал обработать рану нашей чудесной водой. Остатками той, что ещё Агата принесла.

ИВАН (насторожившись)

И чего?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (разводит руками)

И ничего. Никакого результата. Абсолютный нуль. Так что либо на животных она не действует, либо мы наблюдаем эффект угасания.

ИВАН (поразмыслив)

Угасания? Думаете, та вода, которая старая, э-э-э… стухла?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (кивнув)

Ну, если в обывательской терминологии — где-то так… Вот я теперь и гадаю: как же тебя, прости за болезненно напомненное, притопшего бабушка тогда сумела водой откачать? Где она её хранила? А главное — как хранила?

ИВАН (берётся вспоминать)

В погребе хранила. В бутылке. Но она её оттуда регулярно доставала, открывала, какие-то слова прямо в бутылку шептала, а потом закрывала и до поры убирала. Но зачем и какие именно слова — я не знаю.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (задумавшись)

Шептала, говоришь? Знаешь, Ваня, есть такая научная… А может, и антинаучная гипотеза, согласно которой на свойства воды способны оказывать влияние не только химические и электрические процессы, но также слова и мысли.

ИВАН (обалдело)

Как это?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (поясняет)

А так, что действия знахаря, целителя, ведуна, колдуна (называй как хошь) в процессе совершения оным наговора на воду — это, по сути, есть воспроизведение словесной формулы, наделённой особой силой. А поскольку природу этой силы покамест разгадать не удалось, на бытовом уровне её продолжают именовать магической.

ИВАН (не удержавшись, улыбается)

Магической? Александр Григорьевич, вы опять в сказки ударились?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (невозмутимо)

Сказки, да не совсем… Вот тебе пример на бытовом уровне: если у тебя прихватило спину и бабушка положила тебя на печку — это в медицине прозывается физиотерапия. Но вот если бабушка взяла топор и принялась имитировать вырубание из твоей спины радикулита — здесь уже однозначно магия. Разницу чуешь?

ИВАН (задумавшись)

Кажется, да.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (развивая тему)

Исчерпывающего научного определения магии нет. Принято считать, что априори существует целая система теологических взаимоотношений с окружающим миром, который изначально воспринимается как мир одушевленный, наполненный разными силами… (Здесь в своей речи доктор, прикинув, что его «наукообразное» изложение не шибко понятно Ивану, уточняет.) Извини, брат, я, наверное, чересчур мудрёно сейчас излагаю?

ИВАН

Нет-нет. Всё нормально. Я вас понял.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (подивившись)

Вот как? И что же ты понял?

ИВАН

Выходит, что магия — это способ вхождения в контакт с этими самыми разными силами. И если контакт выстроить правильно, много чего от одушевлённого мира получить можно.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (удивлённо)

Всё верно, молодец. (Качает головой.) М-да… Кабы я до войны знал про тебя, Ваня, и про твою бабушку, то непременно бы к себе в институт затребовал. (Усмехнувшись.) Бабушку — научным консультантом, а тебя, к примеру, лаборантом… Хочешь в Москву?

ИВАН

Так, чтобы насовсем, нет. А посмотреть — конечно. Особенно Красную площадь и метро. Правда, что там лестницы сами едут и ногами по ним перебирать не надо?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (кивнув)

Такие «лестницы» эскалаторами называются. Но это так, для избыточного комфорта. Много важнее, что вообще успели в столице к войне метро прорыть.

ИВАН

Почему важнее?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Метро — идеальное и исключительно вместимое бомбоубежище.

ИВАН (тревожно)

Думаете, и до того дойдёт, что немцы Москву бомбить будут?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (вздохнув)

Думаю, что уже. Дошло… Теперь ты понимаешь, насколько важно разгадать секрет живой воды? Это ж сколько человеческих жизней можно было бы спасти!.. (Вспомнив, досадливо.) И где этого Азарёнка черти носят? По правде сказать, я рассчитывал, что он ещё вечером возвратится.

ИВАН (после паузы, о явно наболевшем)

Александр Григорьевич! А немцы?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Что немцы?

ИВАН

Вы мне рассказывали, что они до войны тоже живую воду искали.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (недоумённо)

Ну да, было дело. И что?

ИВАН

Выходит, они тоже хотят жизни спасать? Только свои, немецкие? А ведь немцы сейчас на Большом Змее. И источник там, у них. Под самым носом.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ах вот ты о чём… (Вздохнув.) Будем надеяться, что о целительных свойствах источника им неизвестно. К сожалению, в сложившейся ситуации ничего другого нам с тобой всё равно не остаётся.

ИВАН (глядя в глаза доктору)

А кто решает, чьи жизни стоит спасать, а чьи — нет?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (удивлённо)

Ну, Ваня, ты и вопросики задаёшь!.. (Задумывается.) Если бы я не был убеждённым атеистом, то ответил бы, что решает… Бог.

ИВАН

А как узнать, за наших Бог или… (Поясняет.) Когда к нам на хутор немцы приезжали, я видел, у них на пряжках ремней Gott mit uns[20] написано.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (усмехнувшись)

Мало ли, что там у них… Вон на заборе тоже кое-что написано, а по факту дрова лежат.

ИВАН (задумчиво, о своём)

А может, это она сама и решает? Кого спасать, а кого — нет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Кто — она?

ИВАН

Вода.

Александр Григорьевич потрясённо смотрит на парня, который буднично, словно бы походя, сформулировал, казалось бы, очевидную, лежащую на поверхности версию. Версию, что доселе в голову доктору почему-то не приходила. Быть может, по причине «убеждённого атеизма»?

7.7. РАЙЦЕНТР. УЛИЦА. НАТ. УТРО

По центральной улочке города катит легковая машина с открытым верхом, сопровождаемая двумя мотоциклами охраны (спереди и сзади; соответственно, в каждой коляске по стрелку). Кортеж минует сквер с пьедесталом от памятника Ленину. Над пьедесталом возвышается виселица, на ней раскачиваются Азарёнок и его тесть.

7.8. САЛОН МАШИНЫ. НАТ. УТРО

Сидящий на переднем сиденье Карл (он в форме), заметив в зеркальце заднего вида болезненную реакцию Афанасия на казнь, оборачивается к нему с вопросом.

КАРЛ (нем.)

Не одобряете, Франц?

АФАНАСИЙ (не сразу, нем.)

А разве нормальный человек способен? Такое одобрить?

КАРЛ

Ну, это вопрос… скажем так, дискуссионный. (С прищуром.) Тебе их жалко?

АФАНАСИЙ (поразмыслив)

Старика — да. Молодого — нет.

КАРЛ

Вот как? А почему?.. Ну-ну, отвечай честно. Не бойся.

АФАНАСИЙ

Молодой по нашим, по лагерным законам — «крыса». Он своих сдал. А старик ни в чём не виноват. Всего лишь предоставил крышу родственнику.

КАРЛ (уточняет)

Родственнику-партизану… (Назидательно.) Запомни, Франц, на войне нет места жалости и состраданию. Таковы правила этой игры: выживает только безжалостный. И если, к примеру, в партизанский плен угодишь ты… (Саркастически.) Про меня и говорить не приходится… Красные бандиты точно так же вздёрнут тебя. Как человека, сотрудничающего с германскими властями. Кстати, о сотрудничестве. В комендатуре мне подыскали нового переводчика. Её немецкий гораздо лучше твоего, к тому же Господь наделил её шикарной задницей.

АФАНАСИЙ (мрачно)

Понятно. А меня, выходит… (Нервно сглотнув подступивший к горлу ком.) В расход?

КАРЛ

Почему же? Я намереваюсь предложить тебе должность старосты вашей деревни. Ты согласен?

АФАНАСИЙ (после паузы)

А разве у меня есть выбор?

КАРЛ (улыбнувшись)

Разумеется, нет.

7.9. ХУТОР. ПОГРЕБ. ИНТ. УТРО

Фельдфебель Краузе и рядовой Хубер по-прежнему в заточении и по-прежнему отбывают его в горизонтальном положении, валяясь на матрасах. Наверху открывается дверь, и в погреб к пленникам спускается солдат. При его появлении Хубер садится, а Краузе продолжает лежать.

КРАУЗЕ (не открывая глаз)

Что там, наверху, творится, Клаус? Быть может, на нас движется спасительная снежная туча из Сибири?.. Фюрер объявил о демобилизации баварцев?.. Мы взяли Москву? (Усмехается.) Будь у меня сейчас право единственного выбора, даже не знаю, чтобы я предпочёл.

СОЛДАТ (виновато опустив глаза)

Мне очень жаль, фельдфебель. Но… У меня плохие новости.

КРАУЗЕ (открывает глаза)

Что такое? (Ехидно.) Неужто болотный красный призрак сумел расправиться с очередной группой наших охотников?

СОЛДАТ

Мне поручили передать вам вот это. (Протягивает бланк.)

Фельдфебель садится, берёт бумагу, пробегает текст глазами и… застывает на месте, уставившись в невидимую точку на земляной стене.

ХУБЕР (тревожно)

Что случилось, Генрих? Что это? Повестка в полевой трибунал?

Краузе никак не реагирует.

СОЛДАТ (после паузы, осторожно)

Наше начальство просило передать, хотя арестованным и запрещено любое письменное сношение, но в виде исключения вам дозволено отправить письмо жене. Его заберут с ближайшим почтовым объездом.

КРАУЗЕ (скривившись, глухо)

Передай, что фельдфебель Краузе благодарит за столь щедрое великодушие и не письменно, но изустно отправляет «наше начальство» в жопу!

СОЛДАТ (недоумённо)

Что?

КРАУЗЕ (рычит)

Нет, это ты мне скажи — что? ЧТО я должен написать своим жене и дочурке? Что их единственный сын и брат, в патриотическом экстазе поклявшийся пасть за фюрера и Великую Германию, сдержал свою клятву? (срывается на крик) И что теперь его молодые косточки гниют в общей могиле в эстляндской дыре с идиотским названием Йыхве?!!

ХУБЕР (вскинувшись)

Не может быть! Твой Эрик?! Погиб?! О боже!.. Генрих, дружище, прими мои самые искренние соболезнования!

КРАУЗЕ (яростно)

Заткнись, Хубер! Заткнись и катись к чёрту со своими чёртовыми соболезнованиями! (Орёт на солдата.) И ты убирайся отсюда, Клаус! Живо! (Указывая на парашу.) Пока я не нахлобучил тебе на голову ведро с нашим дерьмом!

Солдат испуганно выбирается из погреба, дверь наверху захлопывается. Краузе откидывается на матрас и начинает беззвучно рыдать.

7.10. ИЗЛУЧИНА РЕКИ. РОЩА. НАТ. УТРО

Местом общего сбора диверсионной группы Зимина назначена небольшая рощица, расположенная рядом с песчаным пляжем, на котором в зачине этой истории загорали-плескались братья фон Бергензее. Сейчас здесь собрались четверо из пяти членов группы. Они уже достали из своих ПДММ личное оружие (немецкое), а прочее содержимое рассортировали по рюкзакам немецкого же образца. Гринько до места сбора пока не добрался. В его ожидании командир, Козак и Колыванов сидят на земле, накапливая силы для предстоящего марш-броска. Рощицу огибает грунтовка — та самая, единственная, связывающая райцентр с хутором, так что четвёртый (Иванов) залез на дерево — наблюдать за возможной движухой на дороге. Хотя откуда бы ей здесь взяться? После вчерашнего проезда армейской колонны, ведомой Гюнтером, в сторону затерянного почти на границе болот хутора вряд ли выдвигался кто-то ещё. Разве что вскорости должен проехать Карл, но его кортеж пока что на подходе, в пути…

ЗИМИН (смотрит на свои, немецкой марки часы)

Ждём ещё 15 минут. Если не объявится — уходим.

КОЛЫВАНОВ

Командир! Давай, я по-быстрому смотаюсь, поищу?

ЗИМИН

Отставить. Нас сюда не в прятки играть прислали. Маршрут ему известен. Так что, если живой, нагонит.

КОЗАК

Может, ему знак какой здесь оставить?

ЗИМИН (раздражённо)

Угу. Стрелочку-указатель к дереву прибить. Ещё мудрые советы будут?

Сверху, с дерева доносится голос ведущего наблюдение Иванова.

ИВАНОВ (ЗК)

Встречайте! Стёпка! (Озабоченно.) Похоже, подломанный.

Едва заметив Гринько, бойцы вскакивают и бросаются: один навстречу, а другой к рюкзаку, за медицинскими причиндалами. Стёпа едва ковыляет, левой рукой держась за изрядно окровавленный левый бок, а правой волоча за собой по земле комплект ПДММ. По всему, Стёпа потерял много крови.

ГРИНЬКО (с усилием напуская бодрый вид)

Товарищ командир! Старшина Гринько к месту сбора прибыл. (Виновато улыбнувшись.) Звиняйте, опоздал трошки.

Колыванов перехватывает у Гринько ПДММ и, видя, что товарища качает от слабости, помогает ему лечь на землю. К ним подходит Зимин. Следом подбегает Козак с аптечкой.

ЗИМИН

Что случилось?

ГРИНЬКО

Вже почти у самой земли бочину о сук разодрал. Хорошо, левую. Не то бы печёнка, как пить дать, на ёлке висеть осталась.

ЗИМИН (мрачно)

Не было напасти, и на тебе — здрасьте. (Сердито.) А я вам, дурням, в самолёте что говорил? Слишком много ржёте перед прыжком, плохая примета.

Козак бухается на колени, осматривает рваную рану Степана, качает головой.

КОЗАК

Худая рана. Совсем нехорошая. (Начинает обрабатывать рану, Колыванову.) Воды принеси. (Командиру.) Повязка не поможет. Шить надо.

ГРИНЬКО (натужно бодрясь)

Да ерунда. И так сойдёт.

Сверху, с дерева снова доносится голос Иванова. На сей раз тревожный.

ИВАНОВ (ЗК)

Командир! В нашу сторону легковая машина с двумя мотоциклами сопровождения.

ЗИМИН (задрав голову)

Как далеко? И что на горизонте?

ИВАНОВ

Километра полтора. (Всматривается.) Горизонт в обе стороны чист.

Командир переводит взгляд на поранившегося Гринько, быстро прикидывает в уме варианты, и принимает решение.

ЗИМИН

Делаем! (Далее порывисто отдаёт команды.) Андрей! Мы с тобой стопарИм. По моему сигналу стрелок в коляске — твой. (Козаку.) Серёжа! Ты страхуешь. Постарайся не поцарапать машину, она нам нужна на ходу! (Задирает голову, орёт.) Валера! На тебе — задний мотоцикл. (Гринько.) Потерпи, Стёпа. Если выгорит — прокатим тебя. В карете скорой помощи.

7.11. САЛОН МАШИНЫ. НАТ. УТРО

Сидящий по правую руку от шофёра Карл фон Бергензее, не поворачивая головы, продолжает разглагольствовать, «просвещая» Афанасия:

КАРЛ

Отнюдь не государственные дарования славянства дали силу и крепость вашей стране. Всем этим Россия прежде всего обязана нашим, германским элементам.

АФАНАСИЙ (усмехнувшись)

Признаться, впервые такое слышу. Не скажу, конечно, за всю Россию, но лично я вашим соплеменникам ничем не обязан. Скорее, это они мне.

КАРЛ (увидев усмешку в зеркале)

Вы напрасно иронизируете, Франц. История знает немало примеров, когда народы более низкой культуры, во главе коих в качестве организаторов стояли немцы, превращались в могущественные государства и затем держались прочно на ногах, пока сохранялось расовое ядро германцев. В течение столетий Россия жила за счёт именно германского ядра в ее высших слоях населения. После 1917-го это ядро было истреблено, а место немцев заняли комиссары и евреи. И вот теперь мы возвращаемся, чтобы восстановить прежний порядок. Тем самым спасая русских от большевиков, ведущих страну к неизбежной гибели[21]. (Всматривается, заметив, что идущий впереди мотоцикл сбрасывает скорость, — водителю.) Что там такое, Ганс?

ШОФЁР

Не могу знать, господин майор. Похоже, армейский патруль.

КАРЛ (удивлённо)

Армейский? Какого дьявола они здесь делают?

Рисунок Максима Ляпунова

7.12. ДОРОГА. НАТ. УТРО

Вышедший на дорогу Зимин властным жестом приказывает кортежу остановиться. Рядом стоит Колыванов, положив обе руки на висящий на уровне груди шмайсер. Идущий первым мотоцикл останавливается метрах в пяти от них. Следом вынужденно притормаживают машина и задний мотоцикл. Зимин вразвалочку направляется к водителю головного мотоцикла, а Колыванов, не меняя позы, остаётся на месте.

ЗИМИН (подойдя вплотную и небрежно козырнув, нем.)

Фельдфебель Шнайдер. Проверка документов и досмотр автотранспорта.

МОТОЦИКЛИСТ-ВОДИТЕЛЬ

Это машина майора Карла фон Бергензее.

ЗИМИН

И что с того?

МОТОЦИКЛИСТ-ВОДИТЕЛЬ (разжёвывает)

Она не подлежит досмотру. (Презрительно.) Тем более каким-то унтером.

МОТОЦИКЛИСТ-СТРЕЛОК (с подозрением)

Что вообще здесь делают армейские? Эта территория находится в зоне ответственности фельджандармерии.

Начинающий терять терпение Карл зычно кричит из машины.

КАРЛ

Курцман! Какого чёрта у вас происходит? Кто это такие?

Мотоциклист-водитель вынужденно отворачивается от Зимина, чтобы крикнуть-ответить.

МОТОЦИКЛИСТ

Господин майор! Здесь какой-то сумасшедший унтер! Он требует…

Докончить фразу ему не суждено: Зимин молниеносно выхватывает нож и всаживает в горло Курцману. Сидящий в коляске стрелок изумлённо цепенеет, а секунду спустя откидывается на спину, сражённый короткой автоматной очередью Колыванова. Обладающий отменной реакцией шофёр Карла пытается заложить крутой вираж, чтобы развернуть машину на 180, но тут вступает в дело затаившийся у обочины Козак: с первого выстрела он попадает в голову шофёру, и его мёртвое тело наваливается на руль. Машина, продолжая движение по инерции, скатывается в кювет, давая, наконец, обзор для заднего мотоцикла — его стрелок начинает молотить из пулемёта в сторону Зимина и Колыванова. Те бросаются на землю и, перекатываясь, уходят из сектора обстрела по разные стороны дороги. Впрочем, пулемётчик строчит недолго — выстрелом с дерева его уложил Валера. Перепуганный мотоциклист-водитель газует, разворачивается и стартует, намереваясь удрать, но выскочивший из своего укрытия на дорогу Козак хладнокровно выцеливает его спину и делает несколько выстрелов подряд. Мотоцикл на ходу спотыкается, заваливается на бок и начинает описывать круги на дороге.

Зимин кричит Колыванову, находящемуся много ближе к машине, нежели он сам.

ЗИМИН

Андрюха! Офицер!

Колыванов подхватывает автомат и бежит к съехавшей с дороги машине. А из неё уже выбрался Карл (кобура расстёгнута, в руке вальтер). Он даже умудряется пробежать с десяток метров, намереваясь укрыться в рощице, но, реагируя на преследующего его Колыванова, останавливается и вскидывает руку с пистолетом.

КОЛЫВАНОВ (притормозив, наводит на него автомат и качает головой, нем.)

Не советую, господин майор!

Словно в подтверждение этих его слов за спиной Карла раздаётся хлопок, и прилетевшая пуля зарывается в землю почти у каблуков сапог майора. Это Валера сверху сделал предупредительный выстрел. Затравленно озираясь, Карл замечает подбегающего к машине Козака и, осознав своё положение, опускает руку, а затем рукояткой вперёд передаёт свой вальтер Колыванову.

КАРЛ (нем.)

Поздравляю. Хорошая работа.

КОЛЫВАНОВ (рус.)

Вот так-то лучше!

Забрав пистолет, Колыванов суёт его за пазуху и неожиданно, почти без замаха, бьёт Карла кулаком в лицо. Майор падает как подкошенный, временно отключившись.

ЗИМИН (подходя)

А вот это было уже лишнее.

КОЗАК (кричит от машины)

Командир! Тут, в машине, ещё один! Живой!

ЗИМИН (кричит в ответ)

Пристрели! (Задрав голову, кричит Иванову.) Валера! Что с горизонтом?

ИВАНОВ (с дерева)

Горизонт в обе стороны чист.

ЗИМИН

Отлично. (Колыванову, указывая на майора.) Через сколько очухается?

КОЛЫВАНОВ (всматриваясь)

Думаю, минут 5–7.

ЗИМИН

Добро. Займись пока трупами и вторым мотоциклом. Он нам не пригодится.

Андрей, кивнув, возвращается на дорогу, чтобы очистить её от убитых немцев и ненужного мотоцикла, а Зимин идёт к машине, возле которой стоит Козак.

ЗИМИН

Серёжа, что тут у тебя?

Козак кивком головы указывает на Афанасия, продолжающего сидеть на заднем сиденье машины с мёртвым шофёром в салоне.

КОЗАК

А шут его знает! Какой-то немецкий инвалид. Одет по гражданке, оружия нет.

ЗИМИН (всмотревшись, с усмешкой)

Немецкий, говоришь? С такой-то рожей? (Афанасию, рус.) Кто такой? Откуда будешь?

АФАНАСИЙ (угрюмо)

Свой я. Здешний буду.

ЗИМИН

А в машине немецкой как очутился?

АФАНАСИЙ (хмуро)

Толмачом я. (Кивнув на шофёра.) При ихнем майоре.

КОЗАК (вскипев)

Ах ты, сука! (Передёргивает затвор.)

ЗИМИН (приказно)

Отставить! (Афанасию.) Как звать?

АФАНАСИЙ

Афанасием.

ЗИМИН

Здешний, говоришь? А откуда? Из райцентра?

АФАНАСИЙ (качнув головой)

Нет. С хутора.

ЗИМИН

С хутора? Это хорошо… А что же, этот твой майор — большая шишка?

АФАНАСИЙ (кивнув, подтверждает)

Немаленькая. Но его брательник-эсэсовец жирнее будет.

7.13. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. ИНТ. УТРО

Палатка «брательника-эсэсовца». На ящике для патронов, который служит здесь в качестве столика, размещена миниатюрная полевая лаборатория хозяина. В высокую градированную колбу, куда залита вода из источника, Гюнтер выдавливает из пипетки несколько капель некоего реагента бурого цвета, и капли, не задержавшись на поверхности воды, начинают медленно оседать вниз. Гюнтер смотрит на часы, фиксирует в тетрадке время начала процесса (вплоть до секунды), а затем садится на импровизированную кровать (одеяло, расстеленное поверх елового лапника) и продолжает строчить начатое им письмо к отцу.

ТЕКСТ, КОТОРЫЙ ПИШЕТ ГЮНТЕР

«…А ещё спешу сообщить Вам, дорогой отец, что здесь, в этих жутких Полесских болотах, я встретил нашего Карла. Мы провели несколько чудесных вечеров, предаваясь воспоминаниям о детстве, о Вас и о нашей несчастной мамочке. Ваш старший сын здоров, хотя и пребывает в депрессии. Что, впрочем, объяснимо его нынешним статусом, недостойным потомка древнего рода фон Бергензее. Обещаю, что по возвращении в Берлин я непременно возьмусь похлопотать за него…»

Гюнтер прерывает письмо, заметив тень, нарисовавшуюся на пологе его палатки.

ГЮНТЕР

Кто там топчется? Входите!

В палатку с виноватым видом просачивается рядовой Бауэр.

БАУЭР

Прошу прощения, господин гауптштурмфюрер. На связи подполковник фон Штайн.

Гюнтер откладывает недописанное письмо. Встаёт, смотрит на колбу. Оседающий в ней реагент проделал примерно треть пути до дна.

ГЮНТЕР

У вас есть часы, рядовой?

БАУЭР

Никак нет.

Гюнтер снимает с запястья свои часы, вручает их Бауэру.

ГЮНТЕР (поясняет)

Останетесь здесь. Будете следить за этой колбой. Как только красящее вещество осядет на дно, зафиксируйте время. Вплоть до секунды. Вам всё ясно?

БАУЭР

Так точно, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

И Боже вас упаси к чему-нибудь здесь притронуться! (Выходит из палатки.)

7.14. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. УТРО

Под растянутым между деревьями тентом обустроен полевой пункт связи. Гюнтер проходит сюда, и связист, сперва вытянувшись во фрунт, далее протягивает ему трубку для общения с райцентром в режиме телефонной станции.

ГЮНТЕР

Доброе утро, господин подполковник… Благодарю за заботу. Если не брать в расчёт адскую жару и здешних москитов, условия можно назвать вполне сносными… Да… Текст составлен? Прекрасно, зачтите… (Слушает фон Штайна, зачитывающего текст.) Что ж, в целом неплохо. Единственное, уберите оборот про «горячую пищу, достойные условия содержания и медицинскую помощь». Достаточно того, что мы гарантируем этим ублюдкам жизнь!.. Да… Вы запрашивали аэродром? Когда это можно будет раскидать?.. Нет, до завтра не ждёт, это нужно сделать сегодня…

7.15. ДОРОГА. НАТ. УТРО

По грунтовой дороге в направлении хутора едет легковая машина в сопровождении теперь уже одного мотоцикла охраны (водитель — Колыванов, стрелок в коляске — Иванов). Машину ведёт Козак, рядом с ним сидит на скорую руку залатанный Стёпа. Соответственно, на заднем сиденье расположились трое: посерёдке Карл (его руки связаны и прикрыты наброшенным сверху кителем — как бы снял по причине жары и теперь держит в руках; фуражка нахлобучена как можно глубже, чтобы не был виден бланш под глазом), по бокам — Афанасий и командир Зимин, ствол пистолета которого уткнут в бок Карла… Метрах в трёхстах от хутора организован очень условный блокпост — выставленная посередь дороги деревянная рогатка. Возле неё несут дежурство два солдата фельджандармерии. Поскольку в эту глухомань редко кто заруливает, а равно по причине жары, дозорные несут службу, мягко говоря, неуставно: сидя на обочине в сооружённом тенёчке и в состоянии максимальной расслабухи (рубахи расстегнуты до пупа, сапоги сняты). Завидев приближающуюся хорошо им знакомую машину, бойцы вскакивают, судорожно пытаются привести себя в надлежащий вид. Но кортеж явно не собирается сбрасывать скорость, а потому дозорные как есть бегут к рогатке и едва успевают убрать её перед промчавшимися мимо мотоциклом, а затем машиной.

ЗИМИН (оценив внешний вид дозорных, Карлу, нем.)

Ну и дисциплинка у вас, господин майор!

Карл не отвечает, продолжает сидеть набычившись.

7.16. ХУТОР. ИЗБА ИВАНА. НАТ. УТРО

На лавочке, вросшей в землю рядом с крылечком избы Ивана, помещён самовар. Возле него хлопочет денщик Карла, уже вполне профессионально освоивший деревенскую методу «разводить пары» при помощи сапога. По части неуставного внешнего вида Рильке сейчас превзошёл даже дозорных с блокпоста: из всей одежды на нём одни только кальсоны. Вот что делают со служивыми людьми жара и мирная, без начальства, житуха. Посему, заслышав стрёкот мотоцикла и увидев облако пыли, создаваемое приближающейся машиной, Рильке со всех ног бросается в дом, чтобы одеться и встретить хозяина в надлежащем виде. Мотоцикл, а следом легковушка, не сбрасывая скорости, проезжают мимо избы в сторону леса. Так что выскочивший на крыльцо уже в мундире Рильке успевает лишь со спины различить фигуры сидящих в машине Карла и Афанасия, а также неких людей в армейской форме. Далее машина скрывается из виду, а денщик продолжает стоять столбом и недоумённо хлопать глазами, не понимая: что это было и куда держит путь его хозяин?

7.17. САЛОН МАШИНЫ. НАТ. УТРО

По лесной дороге, той самой, по которой уходили с хутора к болоту партизаны, следом за мотоциклом движется легковая машина. Впереди видна развилка, дорога там расходится налево и направо. Достигнув её, Колыванов останавливает мотоцикл. Заметив это, Афанасий подаёт голос.

АФАНАСИЙ (мрачно)

Налево — к озеру. Направо — к заброшенной лесопилке.

Ведущий машину Козак отзывается, не поворачивая головы.

КОЗАК

В советах предателя Родины не нуждаемся. Мы и сами с усами. (Тем не менее, нагнав мотоцикл, кричит Колыванову.) Андрюха! Загребай влево!

Колыванов, кивнув, заводит мотоцикл, сворачивает налево. Машина следует за ним.

7.18. ОЗЕРО. НАТ. УТРО

Агата добралась до небольшой полянки на берегу лесного озера. Здесь она должна встретить группу «московских гостей». Разувшись и вытянув натруженные ноги, девушка сидит на камне, наслаждаясь тишиной и покоем. В какой-то момент она лезет в вещмешок, достаёт осколок зеркала, критически осматривает лицо и волосы, убеждаясь: грязные, как у чушки. Далее нюхает себя под мышками, кривится, и принимает решение: пока есть время, надо искупаться и привести себя в порядок. Не то перед «москвичами» неудобно. Агата снимает с себя всё, складывает одежду на камне, с наслаждением заходит в воду, несколько раз окунается с головой и плывёт на середину озера. Здесь она раскидывается в форме морской звезды и блаженно покачивается на поверхности воды, зажмурив глаза от палящего солнца… Из состояния почти неги девушку выдёргивает нарастающий гул техники. Она открывает глаза и видит, как, сворачивая с лесной дороги, на тропку, спускающуюся к берегу, съезжает мотоцикл с двумя немцами, а следом немецкая машина («полная посадка»). Испуганно ойкнув, Агата ныряет. Продержавшись какое-то время под водой, она выныривает, видит, что мотоцикл и машина заехали на поляну, набирает побольше воздуху и снова ныряет, намереваясь плыть под водой в сторону прибрежных камышей, где можно попробовать укрыться.

Остановившись почти у самой кромки воды, мотоциклисты (Колыванов и Иванов) идут к машине. Помогая Степану выбраться из неё, они берут товарища на руки, переносят в тенёк и осторожно кладут на землю. Подходит командир.

ЗИМИН (озабоченно)

Как ты, Стёпа?

ГРИНЬКО

Пять баллов, командир! (Натужно улыбаясь.) Мне в какой-то момент даже Киев вспомнился. Апрель 40-го. Я тогда в первый и последний раз на такси катался. Перед барышней форсил.

ЗИМИН (Колыванову)

Андрей! Поменяй ему повязку.

КОЛЫВАНОВ

Есть.

Андрей идёт к машине, в которой продолжают молча сидеть Карл и Афанасий, достаёт из багажника один из рюкзаков, возвращается к Степану.

ЗИМИН (Козаку)

Серёжа, надо бы носилки смастерить.

КОЗАК

Не вопрос, наладим. (Осматривается.) Да, а где же наш обещанный проводник?

За их спинами доносится голос Иванова.

ИВАНОВ (ЗК)

Командир! Здесь, на камне, вещи сложены. Женские.

Командир и Козак проходят к камню.

КОЗАК (рассматривая находку)

Точно, бабские. О! Посох, вещмешок… Командир, похоже, за нами не проводника, а проводницу прислали.

ЗИМИН (соглашаясь)

Похоже на то.

ИВАНОВ (догадавшись)

Она, наверное, купаться пошла. А как нас в немецкой форме увидела, так и…

ЗИМИН

Очень может быть.

Командир заходит по щиколотку в воду, внимательно осматривает озеро, сосредотачивает взгляд на прибрежных камышах и негромко кричит.

ЗИМИН

Калуга. (В ответ — тишина; командир повторяет уже громче.) КА-ЛУ-ГА.

ГОЛОС АГАТЫ (робко, из камышей)

Чердынь.

КОЗАК (весело)

О! Нашлась пропажа у дедушки в штанах! (В сторону камышей.) Барышня, да вы не обращайте внимания на наш маскарад — здесь все свои. (Покосившись на машину.) Почти все.

ГОЛОС АГАТЫ (просительно, из камышей)

Одёжу мою. Передайте. Будьте добреньки.

КОЗАК

Это мы мигом. (Подмигивает своим.) Нас просят — мы делаем.

Сергей одной рукой сгребает лежащую на камне одежду, не разуваясь, шлёпает с ней по колено в воде до камышей, вытягивает руку. Из камышей высовывается тонкая девичья рука, хватает «одёжу» и тотчас исчезает. Все бойцы, включая Стёпу, наблюдая за этой сценой, смеются. Далее командир и Иванов подходят к машине.

ЗИМИН (Карлу, нем.)

В ближайшее время вам будет предложена увлекательная прогулка по болотам. Так что пока можете воспользоваться временной передышкой, чтобы справить нужду и покурить. (Иванову, рус.) Валера, выгуляй господина майора.

КАРЛ (выбираясь из машины со связанными руками)

Вы чрезвычайно любезны… Извините, не знаю вашего звания?

ЗИМИН

Можете обращаться ко мне Николас.

КАРЛ

Как вам будет угодно… (Смотрит на Зимина в упор.) А не проще ли, Николас, расстрелять меня прямо здесь? У меня уже был опыт прогулки в здешних болотах. Честно скажу, мне не понравилось.

ЗИМИН

Разумеется, проще. Но мы с вами толком не успели пообщаться. А хотелось бы. Кроме того, лишний подменный носильщик нам сейчас очень пригодится.

Зимин даёт понять, что разговор на этом закончен. Иванов уводит Карла, а командир переключается на Афанасия.

ЗИМИН

Теперь с тобой. (Смотрит на его пустой рукав.) Носильщик из тебя, прямо скажем, никудышный. Отсюда вопрос: можешь озвучить хотя бы одну причину, по которой тебя следует оставить в живых?

АФАНАСИЙ (мрачно)

За причину не скажу, но совет дать могу. (Показывает.) Вон тот камень. Переверните.

ЗИМИН

Зачем?

АФАНАСИЙ

Под ним лежат документы и личные вещи комиссара партизанского отряда.

Зимин удивлённо смотрит на Афанасия, а затем даёт команду Козаку.

ЗИМИН

Серёжа! Пошукай под тем камнем! Есть там чего?

Козак переворачивает камень.

КОЗАК (удивлённо)

Тут какой-то свёрток. (Разворачивает.) А в нём документы, блокнот, письма… И орден Красной Звезды.

ЗИМИН (Афанасию)

Как они там оказались?

АФАНАСИЙ

Я их сам туда заховал.

ЗИМИН (сыплет вопросами)

Когда заховал, зачем? Как, при каких обстоятельствах эти вещи попали к тебе?

АФАНАСИЙ

То история долгая. А вы, по всему, спешите. (Криво усмехнувшись, жмёт на блатную педаль.) Не бери в голову, начальник. Валяй, отправляй на луну.

ЗИМИН (с прищуром)

На луну, говоришь? Сиделый, что ли?

АФАНАСИЙ (хмуро)

Было дело.

ЗИМИН

А чего так торопишься-то? Ждёт тебя там кто?

АФАНАСИЙ (пожав плечами)

Некому меня там ждать. Просто не вижу смысла продолжать и дальше небо коптить.

В этот момент на поляну из камышей выходит Агата. Посвежевшая после купания, с распущенными влажными волосами.

АГАТА (задорно)

Здравствуйте, гости дорогие. Доброго всем здоровьечка.

КОЗАК (присвистнув)

О-хре-неть!.. Девушка, вас случайно не Афродитой зовут?

АГАТА

Не. Агатой мать окрестила.

КОЗАК

Я к тому, что вы сейчас столь же эффектно вышли — не из пены, но из камыша.

Агата на комплимент не ведётся, и вообще, сейчас её взгляд обращён совсем не на Козака.

АГАТА (взвизгнув)

Дядя Афанасий!

Девушка радостно бросается к Афанасию, повисает у него на шее. Все остальные, включая Карла, недоумённо наблюдают за этой сценой.

7.19. РАЙЦЕНТР. ПОЛЕВАЯ ТИПОГРАФИЯ. ИНТ. УТРО

В большой брезентовой палатке, где установлены наборные кассы и станок для отпечатков, кипит работа. Здесь массово тиражируется набранная на русском языке листовка, предназначенная для окружённых партизан отряда Шевчука. Один из работников складывает готовую продукцию в аккуратные пачки. Ответственный за выпуск берёт из готовой пачки листовку, надевает очки, изучает на предмет возможных ошибок.

ТЕКСТ ЛИСТОВКИ

Красные партизаны! Ваше положение безнадёжно! Вы окружены и ваше местонахождение известно. Предлагаем сложить оружие и сдаться. Несмотря на совершённые вами преступления, германское командование, демонстрируя своё великодушие, гарантирует всем сдавшимся жизнь. В противном случае ваш лагерь будет уничтожен силами германских военно-воздушных сил. Если ваши командиры и комиссары станут препятствовать вам в принятии единственно правильного решения, разоружайте их и выходите из леса в северном направлении, в сторону шоссе. Пропуском в новую жизнь будет служить эта листовка. Времени на размышление — 24 часа. И помните: обратный отсчёт уже начался.

Печатный станок продолжает методично «выплёвывать» копии листовки, множатся готовящиеся для разбрасывания с самолёта бумажные пачки.

7.20. МОСКВА. ЛУБЯНКА. КАБИНЕТ ВЕРЖБИЦКОГО. ИНТ. ДЕНЬ

Формально постучавшись и не дожидаясь ответного приглашения, в кабинет почти врывается возбуждённый майор Климов.

КЛИМОВ (с порога)

Товарищ подполковник! Есть!

ВЕРЖБИЦКИЙ

Что есть?

КЛИМОВ

Есть сообщение из отряда Шевчука. Группа Зимина вышла к назначенной точке сбора, встретилась с проводником и… (смотрит на часы) почти два часа назад выдвинулась через болото в сторону лагеря партизан.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Отлично! (Спохватившись.) Потери?

КЛИМОВ

Никак нет. Правда, один боец травмировался. Неудачно приземлился.

ВЕРЖБИЦКИЙ (озабоченно)

Когда доберутся до лагеря и выйдут на связь, уточните характер травмы. Если серьёзная, раненого нужно будет оставить у партизан. Чтобы не сковывал движение группы.

КЛИМОВ

Хорошо, Алексей Константинович. Лично проконтролирую. И ещё одно, в развитие информации о появлении в Пинске гауптштурмфюрера СС Гюнтера фон Бергензее…

ВЕРЖБИЦКИЙ (насторожившись)

Слушаю.

КЛИМОВ

По данным разведгруппы Селиванова, заместителем начальника районной фельджандармерии подполковника фон Штайна служит майор фон Бергензее. Есть основания полагать, что именно ему поставлена задача ликвидировать кочующий по немецким тылам отряд Шевчука.

ВЕРЖБИЦКИЙ (крякнув)

О как!.. Погоди-ка…

Подполковник идёт к сейфу, достаёт тоненькую папку, на титуле которой, помимо текста с установочными данными и пометками о секретности и учётных номерах, наклеено любительское фото Гюнтера в штатском. Возвращается с нею за стол, листает.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Ага, вот… Старший брат. Карл фон Бергензее. Кадровый военный. Член НСДАП с 1933 года. Хм… (Уточняет.) Это всё, что мы о нём знаем?

КЛИМОВ (кивнув)

По сути, да… Единственное, согласно сведениям, полученным от наших польских товарищей, в марте 1941-го Карл фон Бергензее разрабатывал и лично руководил карательной операцией в отношении участников подпольной организации Chłopska Straż[22], подчиняющейся приказам правительства Польши в изгнании. По итогам этой операции были ликвидированы либо арестованы и впоследствии казнены полторы сотни человек. Карл фон Бергензее лично участвовал в задержаниях, в ходе одного из них был ранен и самолётом доставлен в берлинский госпиталь.

ВЕРЖБИЦКИЙ (мрачно крякнув)

Хороша парочка — гусь да гагарочка… Думаешь, Павел Аркадьевич, неслучайно эти родственнички оказались в одно время в одном месте?

КЛИМОВ

Если им известно, что Брюс примкнул к отряду, то, скорее всего, да, неслучайно. Если неизвестно — тут возможны самые разные варианты.

ВЕРЖБИЦКИЙ (вздохнув, итожит)

Понятно. Как говорят в подобных случаях в Одессе: шоб я так знал, как я не знаю.

7.21. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ДЕНЬ

Под нещадно палящим солнцем Агата ведёт через болото небольшой отряд. Обливаясь потом, люди устало идут цепочкой, ступая след в след. За Агатой шагает командир, за ним Колыванов (за спиной у него радиостанция, у остальных — рюкзаки). Далее Иванов и Карл тащат самодельные носилки со Стёпой (Карлу дополнительно навесили рюкзак Гринько, так что он, отвыкший от физических нагрузок, устал больше остальных). Следом уныло плетётся Афанасий. Замыкает колонну Козак. Агата добредает до выступающего из болотной воды большого плоского камня, возле которого некогда устраивала передышку группа обер-ефрейтора Шлимана. Девушка дожидается, когда её нагонит командир.

ЗИМИН

Устала, девонька?

АГАТА (улыбнувшись)

Та ни. Я привычная. Но вот вашим хлопцам треба малость отдохнуть.

ЗИМИН (уточняет)

Далеко ещё до суши?

АГАТА

Считай, полпути прошли. Самое время передых устроить. А я зараз вашему Степану занова рану трошки полечу.

ЗИМИН (улыбнувшись)

Как скажешь, красавица. Здесь ты у нас главная. (Оборачивается, кричит.) Привал 15 минут.

Подтягивается остальной народ. Бойцы с видимым облегчением сгружают рюкзаки и личное оружие. Иванов и Карл осторожно ставят носилки со Степаном, после чего немец, пошатываясь от усталости, бредёт на теневую сторону камня, устало плюхаясь прямо в болотную жижу. Агата спешит заняться раной Гринько (вторично обработать её живой водой из фляжки), а сошедшаяся вместе троица бойцов тотчас начинает дымить папиросками. К бойцам подходит командир.

ЗИМИН

Как настроение?

КОЗАК (отвечает за всех)

Порядок в танковых частях! (Протягивает пачку немецких папирос.) Угощайся, командир.

ЗИМИН (бросив взгляд на пачку)

Мародёрствуешь поманеньку? (Вытягивает папиросу, Иванов подставляет свою, прикурить.)

КОЗАК (уточняет формулировку)

Военная добыча. Чего добру зазря пропадать?

ИВАНОВ

Далече ещё до суши, командир?

ЗИМИН

Агата говорит, полпути прошли.

Козак бросает взгляд в сторону Агаты, хлопочущей над Степаном.

КОЗАК

Симпатичная деваха. Кровь с молоком. Прям каждая жилочка в ней играет… Да и подержаться есть за что.

Бойцы смеются.

ЗИМИН (строго)

Отставить ржание! (Озадаченно.) Между прочим, деваха эта простой водой рану Стёпе так обработала, что кровотечение само собой остановилось. Кабы своими глазами не видел, ни за что бы не поверил, что такое возможно.

Подходит Афанасий.

АФАНАСИЙ

Братцы, угостите папиросочкой.

Козак молча протягивает пачку, Афанасий вытаскивает папиросу, прикуривает от папироски Иванова.

АФАНАСИЙ (Козаку)

Можно ещё одну? (Поясняет.) Для майора.

КОЗАК (демонстрируя непристойный жест)

Во твоему майору!

АФАНАСИЙ

Понял. (Отходит.)

КОЛЫВАНОВ (укоризненно)

Зря ты так, Серёга. Майор, оно, конечно, фашист, враг, все дела… Но носилки пёр наравне со всеми. И ни разу не заскулил, чтоб скорее подменили.

КОЗАК (со злостью)

А я ему дам покурить, Андрюша. Обязательно дам. Но! Только перед расстрелом. Как это в традициях русской армии заведено.

КОЛЫВАНОВ (парирует)

В традициях русской армии и много чего другого заведено!

КОЗАК (ощетинившись)

Например?

КОЛЫВАНОВ

Например, уважать врага.

КОЗАК (заводится)

Чего-чего? Я должен уважать эту немецкую тварь? Это с каких щей?

КОЛЫВАНОВ

А с таких, что уважение к врагу является одним из условий победы над ним.

КОЗАК

То есть, по-твоему, чтобы наша взяла, я должен к этому майору «битте-дритте» обращаться?! А вот хрен тебе, Егорка! Собирай бычки!

ЗИМИН (гася страсти)

Отставить! Вы мне тут, мать вашу, ещё подеритесь. Из-за немца.

Тем временем Афанасий, пыхтя папироской, обошёл камень и присел рядом с Карлом. Сделав ещё пару затяжек, молча протянул майору недокуренную папиросу.

КАРЛ (принимая, нем.)

Благодарю, Франц. (Жадно курит.)

АФАНАСИЙ (мрачно поправляет)

Не Франц я. Моё имя Афанасий…

7.22. ЛЕС. НАТ. ДЕНЬ

На контрасте с изнывающими от жары людьми группы Зимина и вынужденно примкнувшими к ним «нетоварищами», Иван и Лена сейчас наслаждаются спасительной прохладой леса. Улучив момент, они снова сбежали из лагеря и теперь, держась за руки, сидят в полумраке под разлапистой елью. Была ли промеж них новая физическая близость или молодым людям просто захотелось ненадолго уединиться, чтобы «пообжиматься» или просто поговорить, — Бог весть.

ИВАН

А как ты в отряд попала?

ЛЕНА (не сразу)

Когда немцы райцентр захватили, уже через неделю вывесили приказ: всему трудоспособному населению явиться на биржу труда. За неявку — расстрел. Пришлось идти… Ну и вот. Определили меня в санитарки, в их госпиталь. А там… Можешь себе представить, что за публика. Каждый норовит облапать, не то и под юбку залезть. Я пожаловалась главврачу, а он мне открытым текстом: мол, если желаешь, чтоб перестали домогаться, живи со мной. Тогда тебя больше никто пальцем не тронет.

ИВАН (напрягшись)

Ну а ты?

ЛЕНА (горько усмехнувшись)

Дала ему по роже.

ИВАН

Молодец. (Спохватившись, тревожно.) А он? Избил тебя?

ЛЕНА (качает головой)

Лучше бы избил. Но нет. В отместку в список угоняемых в Германию внёс. Сказал: эшелон уходит через 10 дней, если за это время передумаешь — приходи, буду ждать. А чтоб не сбежала, в комнату при госпитале определил и обувь отобрал. Ещё и сторожа приставил. (С болью.) Редкостного гада, из украинских западенцев.

ИВАН (сжав кулаки)

Вот сволочь!

ЛЕНА

Но я всё равно сбежала.

ИВАН (удивлённо)

И как же тебе удалось?

ЛЕНА

Долго рассказывать. Если в двух словах — просто повезло… В общем, выбралась я из города и отправилась на восток. Ночами шла, днём по лесам отсиживалась. Так, с горем пополам, добралась до Суземок.

ИВАН (оценив)

Ого! Это ж почти 70 километров будет!

ЛЕНА (пожав плечами)

Не знаю. Возможно. Но к тому времени ноги разбила окончательно, буквально ходить не могла. Нашлась в Суземках добрая женщина, к себе в избу взяла. Представляешь, при помощи обыкновенной кожуры от сырой картошки умудрилась воспалительный процесс снять.

ИВАН

Почему нет? Представляю. Сам таким способом много раз лечился.

ЛЕНА

А вот я два года в медицинском проучилась, а того не знала… А на четвёртый день через Суземки наш отряд проходил. Вот я и напросилась. (Усмехается.) Мне тогда Александр Григорьевич предварительно целый экзамен устроил. На профпригодность.

ИВАН

Выдержала? Экзамен?

ЛЕНА

Как видишь.

Иван обнимает девушку, прижимает к себе.

ИВАН

Лена, милая. Это ж сколько тебе всего испытать пришлось! Даже из наших, местных баб не всякая такое бы вынесла. А тут — ленинградка.

ЛЕНА

А ленинградка что, не человек?

ИВАН (смутившись)

Прости, неправильно выразился. Я имел в виду — вообще, городских… Да, а каким ветром тебя в наши-то края занесло?

ЛЕНА

На каникулы приехала. К сестре, погостить. (Грустно.) У меня ведь, кроме неё, больше родни не осталось. (Искренний интерес к её судьбе со стороны парня, с которым Лене удивительно просто и хорошо, подталкивает продолжать рассказ.) Ольга сюда по распределению попала. Из педагогического. В школу, учителем. (Горько усмехнувшись.) Из самого Ленинграда — и в такую… (Запнувшись.) Извини.

ИВАН (улыбнувшись)

Брось. Всё правильно. Дыра, она и есть дыра. А какой предмет?

ЛЕНА

Немецкий язык.

ИВАН (удивлённо)

Немецкий? Хм… А отчество, случайно, не Александровна?

ЛЕНА (кивнув)

Александровна. (Иван начинает ржать.) Ты чего?

ИВАН

Да так. (Отсмеявшись, поясняет недоумевающей Лене.) В 1939-м, когда меня окончательно из школы вытурили, твоя сестра мне по немецкому годовую даже не двойку — кол вывела.

ЛЕНА (широко распахнув глаза)

Да ладно? Хочешь сказать, по вине моей Ольги тебя из школы отчислили? Кошмар какой!

ИВАН (успокаивает)

Ну, во-первых, «кол» был абсолютно по делу. Я ж тогда… (Смурнеет.) Считай, совсем дурачком был… А во-вторых, у меня и по другим предметам двоек хватало. Так что я не в претензиях. Даже наоборот: у меня к тому времени интернат уже в печёнках стоял! А так — законно вернулся домой, на хутор. Снова бабке по хозяйству помогать стал. (Сглотнув подступивший ком.) Правда, как оказалось, недолго.

Лена знает, что случилось с бабушкой Ивана, так что теперь настал её черёд утешать.

ЛЕНА

Хороший ты мой. Бедный мой мальчик.

Лена целует Ивана в губы, рассчитывая на ответную реакцию, но парень неожиданно отстраняется. Девушка удивлённо смотрит в его резко сделавшиеся серьёзными, даже тревожными, глаза.

ЛЕНА

Иван! Ты чего?

ИВАН (невольно облизнув губы)

Лен! Тут такое дело… Ты, наверное, не знаешь. Но… (Решается.) Твоя сестра — она у немцев работает. Переводчицей у их майора.

ЛЕНА (после паузы, спокойно)

Знаю.

ИВАН (потрясённо)

Знаешь?!.. (Поспешно.) Лен, но ты того… Ты не думай! Я… Я никому не скажу! Честное слово!

ЛЕНА (после паузы)

Спасибо. (Резко встаёт, ровным голосом.) Возвращаться пора. Дел по горло, а я сегодня ещё и без Агаты-помощницы.

ИВАН

Лен! Я… (Пытается встать, но девушка усаживает его на место.)

ЛЕНА

Нет-нет. Обожди здесь. Поодиночке вернёмся. Чтоб лишних пересудов не было.

Девушка быстрым шагом уходит, оставляя расстроенного Ивана, мысленно клянущего свой невоздержанный язык, в гордом одиночестве. А ведь как всё хорошо начиналось!

7.23. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. ДЕНЬ

Гюнтера снова дёрнули на полевой пункт связи. На сей раз в режиме телефонной станции он общается с денщиком Карла.

ГЮНТЕР (по ходу разговора всё более раздражаясь)

Я вас не слышу, Рильке… Перестаньте всхлипывать и причитать! Говорите чётко и ясно. Ещё раз спрашиваю: что — у вас — случилось?! Так… В котором часу это было?.. (Выслушав ответ, сверяется с наручными часами.) Про Франца я понял. А вот этот офицер, который был с ними в машине, вы его раньше видели?.. Не успели разглядеть?.. Допустим. Насколько я помню, в той стороне находится лесное озеро?.. Ну вот, видите, наверняка они отправились туда… Как зачем? Искупаться. Устроить пикник. Женщин с ними в машине не было?.. (Морщится.) Согласен, шесть часов — это уже многовато. Ну, так съездите на это озеро сами и убедитесь!.. Вы что, издеваетесь надо мной?! Откуда я знаю, на чём?! Вы хотите, чтобы я запросил у подполковника фон Штайна машину, мотивируя тем, что мой брат и ваш хозяин где-то загулял?.. Раз нет машины, прогуляйтесь пешочком… (Срывается.) Да срать я хотел на ваш ревматизм! (Вспоминает.) В конце концов, в хозяйстве вашего Франца имеется лошадь. Вот садитесь на неё и поезжайте… Что? Не умеете? (Рявкает.) Так разыщите того, кто умеет, чёрт вас раздери! Всё! У меня больше нет на вас времени, Рильке!.. Действуйте по своему усмотрению. И как только разыщете Карла, сразу дайте знать. Конец связи.

Гюнтер швыряет трубку, выходит из-под тентового полога, нервно закуривает. К раздражённому выражению лица добавилась тревожная озабоченность. Оно и понятно: так же, как и Рильке, Гюнтер не может найти рациональное объяснение эпизоду со странным, безостановочным проездом Карла через хутор в направлении «не пойми куда».

7.24. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ИЗБУШКА. ИНТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Старик-коневод Архипыч, спасаясь от жары в Ганькиной избушке-развалюшке (здесь хоть и немного, но прохладнее), сидит на лавке и занимается «рукоделием» — плетёт лапти. В избушку заходят двое — доктор и Иван.

АРХИПЫЧ (зыркнув на доктора исподлобья)

А, явился, душегуб!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (усмехнувшись)

Слыхал, Иван? Похоже, наш Архипыч разделяет мнение авторитетных христианских богословов, настаивающих, что животные таки обладают душой.

АРХИПЫЧ (ворчливо)

Ясно дело — обладают. Я это и без ваших «авторитетных» знаю.

ИВАН (невинно уточняет)

Все-все животные? Даже… крокодилы?

АРХИПЫЧ (сердито)

Сам ты крокодил! Я им про Гнедка зарезанного толкую, а они…

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

И всё-таки ты не прав, Архипыч, называя меня душегубом. Коня твоего мы — верно, зарезали и на мясо пустили. Но вот крови его не пили, а значит, и душу не губили.

АРХИПЫЧ (недоумённо)

Как это?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (поясняет)

В Ветхом Завете имеется прямой запрет на принятие в пищу крови животных. (Цитирует.) «Ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его». А святитель Василий Великий говорил, что сгустившаяся кровь умершего животного разлагается и уходит в землю, а значит, «душа скотов есть нечто земное».

Архипыч с подозрением таращится на доктора, пытаясь понять: говорит ли тот серьёзно или же изысканно издевается.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Опять же, животные не созданы по образу и подобию Божьему и не имеют его Дух. Собственно, по этим причинам они и не были спасены крестной жертвой Христа.

АРХИПЫЧ (перебивая, в сердцах)

Тьфу на вас, пустобрехи! (Сгребает с лавки свою незаконченную работу, идёт на выход, у самого порога притормаживает.) Тебе, Александр Григорьевич, не в докторах, а в дьяконах самое то было бы место. Уж больно ловко ты на ихнем языке излагать насобачился. (Кривится.) Благолепно.

Архипыч уходит, хлопнув хлипкой дверью. Иван и доктор в голос хохочут. Отсмеявшись, Александр Григорьевич достаёт из кармана тетрадку, открывает её на том развороте, где некогда Лена рисовала мужской абрис (вид спереди, вид сзади) с указанием мест пулевых ранений, полученных Иваном.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Снимай гимнастёрку, чудо природы.

Иван обнажается по пояс. Доктор подходит к нему и, сверяясь с записями, начинает внимательно рассматривать не просто затянувшиеся, а уже почти не видимые глазу раны.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (делая пометки, бормочет под нос)

Потрясающе! До такого даже научные фантасты не сумели додуматься! (Усмехается.) Иван! А может, тебе имя сменить?

ИВАН (недоумённо)

Зачем? И на какое?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Например, Осирис. Или, скажем, Лазарь.

ИВАН (смеётся)

Нет уж, увольте. Я не знаю, кто такой Осирис, но вот Лазаря петь точно не собираюсь.

В этот момент откуда-то издалека доносится непонятный протяжный гул. Он довольно быстро нарастает, и в какой-то момент его становится возможным идентифицировать как гул низко летящего, приближающегося самолёта. В подтверждение тому за окошком раздаётся разноголосица: «Воздух!.. Все в укрытие!.. В лес!.. Скорее!» Иван и доктор, переглянувшись, бросаются к двери.

7.25. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Иван и доктор выскакивают из хижины и видят, как народ разбегается кто куда. Они оба синхронно задирают головы и утыкаются взглядами в брюхо немецкого самолёта, который на бреющем пролетает над стоянкой партизан. В следующую секунду из этого брюха начинают сыпаться… Нет, пока ещё не бомбы, а всего лишь свежеотпечатанные немецкие листовки. Их очень много, они кружатся в воздухе и, падая на землю, покрывают территорию Ганькиной заимки чёрно-белым бумажным «снегом». Иван подхватывает на лету одну из листовок, подносит к глазам, вчитывается: «Красные партизаны! Ваше положение безнадёжно!..»

Конец седьмой серии

По негласным телевизионным законам следующая серия должна была стать финальной. Таков уж формат: в одном сезоне непременно чётное количество серий — 4, 8, 12, 16. Так удобно телевизионщикам и рекламодателям, а «удобства» сценариста и зрителя — это уже дело десятое (опять-таки чётное). Но поскольку в случае с «Живой водой» я пока не связан никакими обязательствами перед кем-либо, у меня есть уникальная возможность наплевать на формат. Серий будет… Пока ещё не знаю сколько, но — ровно столько, сколько того потребует рассказываемая история. Да и жаль, если честно, мне (надеюсь, и вам) так быстро расставаться со многими полюбившимися героями. Так что сажусь писать восьмую. Не финальную.

8.1. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. ИНТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

В избушке-развалюшке собрался экстренный партизанский военный совет. Присутствуют: Командир, Володя, доктор, Иван и идущий на поправку Свешников. Настроение у всех, мягко говоря, подавленное.

КОМАНДИР (с досадой)

Не вижу смысла гадать, каким образом немцы установили наше местонахождение. Это теперь неважно.

ВОЛОДЯ (сердито)

Каким? Да по кострам! А ведь я предупреждал, что они — мощнейший фактор демаскировки. Нам в училище рассказывали: ночью свет горящего костра виден на расстоянии до восьми километров!

ДОКТОР

А как без них прикажешь еду готовить? Воду, бинты кипятить?

СВЕШНИКОВ (пожимает плечами)

Может, костры. А могли и передатчик запеленговать… Летом 39-го на учениях под Гдовом мы, чтоб не демаскировать условный штаб «синих», уходили с рацией на закорках километров на десять в сторону и, передав радиограмму, возвращались другим путём.

КОМАНДИР (сердито обводя взглядом собравшихся)

Это всё? Или, может, ещё кто воспоминаниями из детства поделится?

Народ, потупившись, молчит. В тишине противно скрипит хлипкая дверь и в избушку зашагивает Особист, с порога демонстрируя собравшимся пухлую пачку листовок.

ОСОБИСТ

Вот, это только на поляне собрал! А кое у кого даже изымать пришлось! (Возмущённо.) Что у нас за народ такой? Любую дрянь готов подобрать и умыкнуть. А за руку поймаешь — ещё и выкобениваются! Словно не знают, что по законам военного времени хранение вражеских агитационных материалов…

КОМАНДИР (перебивает)

По законам военного времени, майор, с учётом повального дефицита всего и вся, любой бумажке, пускай бы и немецкой, применение сыщется. Самокруточку, например, свернуть. Тот же костерок разжечь.

ДОКТОР

Опять же, извиняюсь, задницу подтереть.

ОСОБИСТ (садясь на свободный чурбачок, ворчливо парирует)

Для задниц лопухи имеются. А перечитывание такой вот листовочки невольно способствует развитию панических настроений. Что, в свою очередь, чревато…

Здесь майор осекается, задержавшись взглядом на Иване. Далее он переводит взгляд на Командира, смотрит вопросительно.

КОМАНДИР (считав вопрос, поясняет)

Я ввёл Ивана в состав нашего военного совета. Надеюсь, возражений нет?

ОСОБИСТ

Да пожалуйста. (Усмехнувшись.) Главное, чтоб на этом и остановились.

КОМАНДИР

Почему?

ОСОБИСТ

Нас же теперь здесь шестеро? А у семи нянек, сам знаешь… (Переводит тему.) Ну, и до чего тут без меня успел додуматься военный совет?

КОМАНДИР

Да мы хотели для начала и твоё, майор, мнение услышать.

ОСОБИСТ

А моё мнение, Алесь Петрович, будет такое: действовать согласно первоначальному плану, предложенному, если не ошибаюсь… (смотрит на Володю) лейтенантом. Уходить на восток, в направлении Наровли. Прямо сейчас дать команду сворачивать лагерь и ближе к ночи выдвинуться.

ВОЛОДЯ

У нас приказ. Мы не имеем права сниматься с места, пока не дождёмся группы из Москвы. (Тревожно, о своём.) Тем более с ними наша Агата.

ОСОБИСТ (гнёт своё)

Оставим пару человек. Они дождутся москвичей, а потом нагонят отряд. (Доканчивает с подковырочкой.) Вместе с вашей Агатой.

КОМАНДИР (качает головой)

Так мы тоже поступить не можем. Потому что не знаем, какая задача поставлена гостям. К тому же передвигаться через чащобу Ганькина Бора в ночной темноте — это только филину под силу.

ОСОБИСТ

Отчего же «только»? У нас вон Ваня имеется.

КОМАНДИР

А при чём здесь Ваня?

ОСОБИСТ

А он, оказывается, теперь как кошка. В темноте видит.

Иван, реагируя на эти слова, хмурится.

СВЕШНИКОВ (удивлённо)

Иван! Правда, что ли?

ИВАН (сперва косится на доктора, далее бурчит-отвечает)

Нет, неправда.

ОСОБИСТ

Как так? Ты же мне сам говорил?

ИВАН (невозмутимо)

Я вам, товарищ майор, в иносказательном смысле говорил. А вы, видать, того не поняли и за чистую монету приняли.

КОМАНДИР (резюмируя)

Дожидаемся группу. (Смотрит на часы.) Думаю, с поправкой на раненого, они будут здесь часика через два-три. Тогда собираемся снова, выслушиваем москвичей, сообща принимаем решение. А пока — все свободны… Да, и народ там успокойте. Разъясните, что до истечения срока немецкого ультиматума в любом случае заимку мы покинем. Ганькин Бор большой, обязательно сыщем, где временно схорониться.

Собрание покидает избушку. Идущий предпоследним майор задерживается у порога.

ОСОБИСТ

Алесь Петрович! А Азарёнок в лагерь так до сих пор и не вернулся.

КОМАНДИР (нахмурившись)

А то я без тебя не знаю?.. И что? Полагаешь, не добрался хлопец до райцентра? Погиб?

ОСОБИСТ

Оно бы даже лучший вариант, если погиб. А если добрался да и сдал нас? Отсюда и листовки немецкие?.. Ты как, давно, хорошо этого Азарёнка знаешь?

КОМАНДИР (задумавшись)

Персонально его — недавно и не очень. Но вот с его тестем, Борисом Михайловичем, больше десяти лет знаком. Мировой мужик.

ОСОБИСТ

Мировой, говоришь? Ну-ну…

Майор уходит, оставляя командира в состоянии тревожной задумчивости. Алесь Петрович и в самом деле не знает человеческих качеств Азарёнка. Равно как и многих других к отряду в пути прибившихся.

8.2. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Финал дневной встречи в лесу оставил в душе неприятный осадок. Так что, выйдя из избушки, Иван, приметив занимающуюся стиркой Лену, первым делом направился к ней.

ИВАН

Может, помочь чем? Воды натаскать или ещё чего?

ЛЕНА (устало распрямившись)

Если больше заняться нечем — помоги. Вон простыню выжми, а то у меня силёнок не хватает. Тяжелая, зараза.

Иван принимается скручивать в жгут постиранную простыню, служащую ширмой в полевом партизанском лазарете.

ИВАН (сочувственно)

Устала?

ЛЕНА

Устала. Даже не знаю, от чего больше: от ежедневной стирки или от ежедневной жары. (Усмехается.) Вся надежда на завтра.

ИВАН

Не понял? На немецкий авианалёт, что ли?

ЛЕНА

Балда! При чём здесь налёт? Завтра 22-е число. Дожинки. (Поясняет.) Агата уверяла, что с ними непременно дождь придёт.

ИВАН

А ведь точно! Есть такая примета.

ЛЕНА (с прищуром)

Между прочим, ты ей очень нравишься.

ИВАН (удивлённо)

Я — Агате? Вот уж не подумал бы. (Спохватившись.) Но даже если это и в самом деле так, это ничего не значит.

ЛЕНА

Почему?

ИВАН (после паузы)

Потому что мне нравишься ты. (Смущённо.) Я… я, наверное, люблю тебя, Лена.

ЛЕНА (усмехнувшись, с прищуром)

Вот так сразу и — люблю?

ИВАН (просто)

Да… (Возвращает перекрученную простынь.) Держи.

ЛЕНА (оценив)

Ого! Почти сухая! (Уважительно.) Ох и силища у тебя, Иван! Тебе бы в цирке, атлетом выступать. Рвал бы, публике на потеху, двухпудовые гири — на раз-два.

От этих её слов Иван неожиданно морщится, словно бы силясь вспомнить что-то очень важное, начинает бормотать вполголоса:

ИВАН

Согласно международной системе мер и весов в 1 пуде 16,38 килограмма. Соответственно, масса в 2 пуда равняется 32,76 кэгэ…

Иван опускается на землю, обхватывает голову ладонями в районе висков и то ли стонет, то ли мычит, продолжая:

ИВАН (слегка раскачиваясь)

А масса (m) — есть мера инертности тела, определяемая при его взвешивании как отношение силы тяжести (P) к коэффициенту (g).

Девушка изумлённо смотрит на парня, сейчас он очень напоминает умалишенного.

ЛЕНА (тревожно)

Вань! Ты чего?!

ИВАН (скрипя зубами, не убирая ладоней)

Всё нормально, Лен… Голову внезапно прихватило… Сейчас должно пройти…

Лена подхватывает ведро с остатками мыльной воды и решительно выливает их на голову Ивана. Тот от неожиданности вскакивает, отфыркивается.

ИВАН (возмущённо)

Ты чего творишь?

ЛЕНА

Извини. Подумала, может, у тебя солнечный удар?

ИВАН

А-а… Да нет, не волнуйся, я жару нормально переношу. Просто со мной такое бывает. Словно бы накатывает внезапно, а потом столь же резко отпускает.

ЛЕНА (с подозрением)

И давно это у тебя? «Бывает»?

ИВАН (нехотя признаётся)

Последние дня три-четыре.

ЛЕНА

Ты всё-таки пойди, посиди где-нибудь в теньке.

ИВАН (рассеянно)

Да-да. Спасибо. В самом деле. Пойду. Посижу. (Делает несколько шагов, оборачивается.) Лен! А синус квадрат плюс косинус квадрат одного угла — они ведь всегда единице равняются?

ЛЕНА (обалдело)

Понятия не имею.

ИВАН

Ладно, извини… (Уходит, сопровождаемый недоумённым взглядом девушки.)

8.3. ХУТОР. ДВОР АФАНАСИЯ. НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Небольшая, в два окна избушка. Без забора, без палисадника и огорода. У коновязи стоит лошадь, временно оставленная Афанасием на попечение старухи Глафиры. Уезжая с Карлом в райцентр, Афанасий мог бы попросить об этой услуге соседку Анфису, но с недавних пор они в контрах. Старуха поднимает из колодца ведро с затхлою, болотистого цвета водой, кряхтя, тащит его, ставит перед лошадью. Та жадно пьёт.

СТАРУХА ГЛАФИРА

Что, Звёздочка, жарко тебе? Дык всем жарко. И людям, и скотине. Вона, даже птицам жарко. Давненько чириканья не слыхать. Видать, и у их в горлышках пересохло. (Поглаживает лошадь по холке.) Потерпи, милая. Уже зовсим скоро разверзнутся хляби небесные… (Замечает идущих в её сторону двух немцев: Рильке и сопровождающего его солдата Клауса.) Матерь божья! Кажись, сюда идут, ироды! (Мелко крестится.) Господи, спаси да и помилуй!

Немцы подходят к коновязи, останавливаются.

РИЛЬКЕ (нем.)

Нам необходимо на время взять лошадь. Только её следует запрячь. (Указывает пальцем на телегу.) Вы умеете запрягать лошадь в телегу?

СТАРУХА ГЛАФИРА (сердито)

Что ты мне тут каркаешь, ворона? Не понимаю я на вашем тарабарском!

КЛАУС (нем.)

Старуха вас не понимает. (Начинает цокать языком, как бы изображая топот копыт.) Нам надо ехать! Понимаешь, бабка? Ехать!.. Но-но-но! Цок-цок!

СТАРУХА ГЛАФИРА (констатирует)

А этот вообще дурачок какой-то.

КЛАУС (теряя терпение)

Лошадь! Запрячь лошадь сможешь, дура старая?! (Снимает висящий на гвозде хомут, пытается показать, что его нужно надеть на голову лошади.)

СТАРУХА ГЛАФИРА

А ну-ка, вертай на место! Ишь, позарился на чужое добро! Вот Афонька вернётся да вашему начальнику пожалуется — обоим мало не покажется! (Вырывает из рук немца хомут, вешает обратно.) До чего ж подлый народ!

РИЛЬКЕ

Это бесполезно, Клаус. Она нас действительно не понимает. Идёмте.

Рильке разворачивается, идёт в обратную сторону. Клаус нагоняет его.

КЛАУС

Может, пристрелить старую каргу?

РИЛЬКЕ (пожимает плечами)

А смысл? Это ничуть не приблизит нас к цели.

КЛАУС

Не приблизит. Но хоть какое-то развлечение.

РИЛЬКЕ (с ехидцей)

Если вам жаждется подобного рода развлечений — попроситесь на передовую… (Вздыхает.) Варварская страна! Во всём поселении лишь один человек говорит на цивилизованном языке, да и тот — бывший уголовник. (Укоризненно.) Но и вы, Клаус, тоже хороши! Какой из вас, к дьяволу, солдат, если вы не умеете управляться с обыкновенной лошадью?!

КЛАУС (обидевшись)

Я коренной берлинец, а не какой-нибудь баварский фермер. Зачем мне уметь обращаться с лошадьми, если я могу водить машину и мотоцикл? (С ехидной усмешкой.) Между прочим, вы почти в два раза старше меня. Так что этот архаический вид транспорта, скорее, по вашей части.

РИЛЬКЕ (осаживает)

Не наглейте, Клаус! Не забывайте, кто вы и кто я!

От этой его интонации Клаус резко сдувается.

КЛАУС

Виноват, господин Рильке. Больше такого не повторится.

РИЛЬКЕ

Так-то лучше… Кстати, вы сейчас подали неплохую идею. Про баварского фермера. Фельдфебель Краузе. Вот кого мы задействуем в качестве ездового.

КЛАУС (с сомнением)

Боюсь, это всё-таки плохая идея. Сегодня фельдфебель получил известие о том, что его сын погиб на Восточном фронте. И теперь он пребывает, скажем так, в неуравновешенном состоянии.

РИЛЬКЕ

Чепуха, Клаус. Поверьте, после трехдневного безвылазного нахождения в яме любой человек, в каком бы ни был состоянии, не упустит возможности совершить прогулку и подышать свежим воздухом. В конце концов, Краузе хотя и арестован, но всё ещё солдат Рейха. А значит, обязан подчиняться приказам.

8.5. ГАНЬКИН БОР. НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Ведомый Агатой маленький отряд благополучно перебрался через болото и углубился в лес. Наткнувшись на удобную полянку, командир дал добро на недолгий привал. Усталый народ расположился на отдых, разбившись на три отдельные группки: Зимин беседует с Агатой; Афанасий примостился рядом с мрачным Карлом; остальные участники группы скучковались возле носилок со Степаном (он сейчас выглядит посвежее и повеселее).

КОЗАК (косясь на немца и Афанасия)

Ишь, сидят как шерочка с машерочкой… Ладно офицер — он и носилки тащит, и, по факту, может ценным «языком» оказаться. Но на хрена командир ещё и безрукого с собой прихватил?

ИВАНОВ

Я так понял, он односельчанин нашей проводницы.

КОЗАК

И что с того? В первую очередь он — шкура, продавшаяся немцам. (Закашлялся папиросным дымом, досадливо.) Тьфу! И табачок у них говно…

В свою очередь, Карл с интересом поглядывает на Агату, беседующую с командиром.

КАРЛ

Красивая фройляйн. Откуда ты её знаешь, Франц? Хм… Извини. Аф-я-нас-сий.

АФАНАСИЙ

Так она ж с нашего хутора. Я Агату ещё во-от такой (показывает) козявкой помню.

КАРЛ

Да? Странно, что я её ни разу не встречал.

АФАНАСИЙ

Положим, ТАКОЙ я её тоже впервые вижу.

КАРЛ

Я тебя не понимаю.

АФАНАСИЙ (разъясняет)

Агата — девка добрая, отзывчивая. Опять же, фигуристая. Одна беда: с самого детства, после болезни, на рожу рябой была. На неё по этой причине ни один парень не заглядывался. А теперь, всего за несколько дней, красавицей сделалась. Я её на озере даже не сразу признал.

КАРЛ

Вот как? Интересно.

АФАНАСИЙ

Не то слово. (После паузы.) Это её избу по вашему приказанию сожгли.

КАРЛ (изумлённо)

Как? Вот эта юная девушка, рискуя оказаться повешенной, прятала в своём доме большевистского комиссара? О майн гот! (Качает головой.) А ведь я был уверен, что неплохо разбираюсь в женщинах.

АФАНАСИЙ

В немецких — возможно. Но не в наших. (После паузы.) В ночь, когда вас на Змеевом болоте партизаны знатно пощипали, я был у неё.

КАРЛ

Час от часу нелегче! Ты? У неё? Но зачем?

АФАНАСИЙ

Мы ещё днём о том с Лукичом условились. Чтоб раненого комиссара от Агаты забрать и на заброшенной лесопилке перепрятать.

КАРЛ (потрясённо)

Ты?! Я не ослышался? Ты тоже принимал участие в судьбе красного бандита?! (Афанасий молча кивает, подтверждая; Карл разводит руками.) В таком случае я вообще отказываюсь что-либо понимать!

АФАНАСИЙ (мрачно продолжает)

Только комиссар к тому времени помер уже. Да и Лукич в назначенный час не явился. Я лишь утром, от бабки Глафиры узнал, что вы его убили.

КАРЛ (болезненно реагируя)

Это вышло непроизвольно. Я сам потом сожалел о случившемся.

АФАНАСИЙ

А учительницу из райцентра? Тоже… непроизвольно?

КАРЛ (нервно)

Представь себе — да. Роковое стечение обстоятельств. К тому же в ту ночь мы с братом были слегка… angeheitert. Ты меня понимаешь?

АФАНАСИЙ (мрачно кивнув)

Понимаю. (Мрачнеет сильнее.) Очень даже хорошо понимаю…

Рисунок Максима Ляпунова

Далее Афанасий даже не замечает, как переходит на русский язык и какое-то время продолжает излагать свою горькую исповедь по-русски. Карл, разумеется, ничего не понимает из его слов, однако не перебивает, внутренним чутьём сообразив, что этому странному русскому мужику сейчас остро понадобилось выговориться. Хотя бы и немцу.

АФАНАСИЙ (русск.)

Летом 33-го я точно так же, по пьянке, районную МТС подпалил. За то, что они мне трудодни за внеурочную ночную работу в страду зажали… А через пару дней по этому делу Ванькиного отца — Трофима Степановича взяли. И, особо не церемонясь, десяточку влепили… Я хотел было в ГПУ пойти, честно во всём сознаться. Но потом… (Гримаса душевной боли.) Оказалось, кишочки тоньки у нашего Афоньки. Приссал… Ну а дальше стал пить уже по-чёрному. Душонку свою, подлую, водочкой умасливал… Как-то раз, ночью, не хватило. Вышел из квартиры (я тогда в райцентре жил), дошёл до ближайшей палатки, замочек топориком сковырнул… (Криво усмехнувшись.) И взял-то всего две чекушки. (Качает головой.) Да уж больно дорого они мне, голубушки, обошлись: по два года лагеря за каждую. А довесочком — рука: на лесоповале покалеченная и лучковой пилой тамошним коновалом отхваченная… (Горько.) Но всё равно… Ежели на круг класть, считай, малой кровью отделался. Потому как Трофима Степаныча, безвинно за мою вину пострадавшего, на пересылке урки зарезали… (Итожит.) Вот такие дела, герр майор.

Терпеливо слушавший монолог Карл рефлекторно реагирует на обращение «герр майор».

КАРЛ

Извини, Аф-я-нас-сий, но я ничего не понял. (Афанасий, услышав поданную на немецком реплику, трясёт головой, лишь теперь сообразив, что вёл свой рассказ по-русски.) Можешь повторить всё сначала, на немецком?

АФАНАСИЙ (нем.)

Я не повторяю сказанного дважды. (Русск.) Да ты и на немецком всё едино не поймёшь… Куда тебе, немчура, понять, как русская душа болит.

Карл пытается сменить позу, чтобы распрямить затёкшую от сидения спину, и эта попытка отзывается в его разбитых на марше ногах: они ожили, начали снова наливаться тупой, пульсирующей болью.

КАРЛ (с лёгким стоном)

Проклятье! Не знаешь, сколько нам ещё идти?

АФАНАСИЙ

Километров семь-восемь.

КАРЛ

О нет! Мои ноги этого не выдержат!

АФАНАСИЙ

А что с ногами?

Карл стягивает сапоги, демонстрируя разбитые в кровь ступни и стёртые, мало не до мяса, икры. Оно и понятно: особенностью немецких армейских сапог были слишком широкие голенища (так в них легче запрыгнуть; можно сунуть нож, гранату, ложку). Так что при переходе через болота сапоги голенищами постоянно черпали воду. Опять же, портянки немецкие офицеры в начале войны не носили — только носки. Вот и результат.

АФАНАСИЙ (присвистнув, русск.)

М-да… Шампанское пьём — на спичках экономим.

КАРЛ (непонимающе)

Что?

АФАНАСИЙ (нем.)

Что ж ваша хвалёная немецкая промышленность выпуск обычных портянок наладить не смогла? (Насмешливо.) И куда только Гитлер смотрит?

КАРЛ (недоумённо)

Выпуск чего? И при чём здесь наш фюрер? Министерство имперской экономики возглавляет Вальтер Функ.

Лишь отмахнувшись в ответ, Афанасий встаёт и проходит туда, где продолжают негромко общаться Агата и Зимин.

ЗИМИН

Чего тебе?

АФАНАСИЙ

Начальник! В сидорах у твоих бойцов, случайно, портянок не сыщется?

ЗИМИН

Тебе зачем?

АФАНАСИЙ

Не мне — немцу. Иначе его вскорости тоже нести придётся.

Командир, нахмурившись, встаёт, проходит к немцу, бросает быстрый взгляд на его ноги, оборачивается к своим:

ЗИМИН

Иванов!

ИВАНОВ

Я!

ЗИМИН

Выдай немцу пару запасных портянок.

Кивнув, Иванов начинает рыться в вещмешке.

КОЗАК (глумливо)

А носовой платок ему не требуется? А то могу свой отдать. Почти новый. Всего пару раз сморкнулся.

Бойцы смеются.

ЗИМИН

А ну, отставить ржание! Заканчиваем перекур, обуваем немца и выдвигаемся. На носилки — Козак и Колыванов… Я не слышу?

КОЗАК

Есть! (Кидает сердитый взгляд в сторону Карла и Афанасия, бурчит.) Прибились по дороге безрукий и безногий… (Переводит взгляд на носилки.) И ты ещё, до кучи!

ГРИНЬКО (виновато)

Серёга! Не дави на больное! Мне и так перед вами стыдно.

КОЗАК (со злостью втаптывая в землю окурок)

Стыдно — когда видно… Не разведгруппа, а натурально инвалидная команда!

8.6. ЛЕСНАЯ ДОРОГА. НАТ. ВЕЧЕР

По лесной дороге неторопливо движется телега. В ней трое: Краузе (ездовой), Рильке (пассажир) и Клаус (охранник, с оружием). По причине скудного освещения в погребе ранее не было возможности наблюдать за трансформацией внешности Краузе. Лишь теперь отчётливо видно, что пушок на месте былой лысины уже более напоминает щетину, рука восстановилась, а морщины вокруг глаз почти исчезли… Чтобы разогнать гнетущую тишину, Рильке снова берётся завязать разговор.

РИЛЬКЕ

В прошлую среду мы с господином бароном ужинали в столовой при развёрнутом в здании школы госпитале.

КРАУЗЕ (мрачно)

Поздравляю. А вот я, по вашей милости, свой ужин сегодня пропустил.

РИЛЬКЕ

По возвращении на хутор вас, разумеется, накормят. Я сейчас о другом. Тогда к нашей трапезе присоединился армейский капеллан, капитан Ульрих. Исключительно образованный, очень славный и чуткий человек. Мне думается, вам было бы полезно встретиться с ним, Краузе. Поговорить. Быть может, исповедаться. Уверяю, это поможет вам восстановить душевное равновесие.

КРАУЗЕ

А этот ваш чуткий капеллан способен вернуть мне моего мальчика?

РИЛЬКЕ

Вы же сами понимаете, что задаёте риторический вопрос.

КРАЗУЕ

А раз так, пусть катится к свиньям собачьим! Я не нуждаюсь в его проповедях.

КЛАУС (укоризненно)

Не богохульствуй, Генрих! Ты же христианин!

РИЛЬКЕ

Справедливое замечание, Клаус. (К Краузе.) А христианство, как вам должно быть известно, — это, прежде всего, Жертва. Вы должны гордиться своим сыном, фельдфебель. Его героическая смерть есть не что иное, как подвиг мученичества. Совершённый во имя родных и близких. Во имя фюрера, народа и Рейха.

КРАУЗЕ

На стороне Рейха, помимо самих немцев, воюют австрияки, макаронники, чехи, финны, латыши, румыны, венгерские фольксдойче, боснийские мусульмане… Так почему на ваше пресловутое мученичество Господу потребовалось обречь именно моего мальчика, а не какого-нибудь эстонского или мадьярского ублюдка?

РИЛЬКЕ (дежурно)

Неисповедимы пути Господни.

КРАУЗЕ (всмотревшись)

А вот с этим не поспоришь.

РИЛЬКЕ

Наконец-то! Хоть в чём-то вы со мной согласны, Краузе.

КРАУЗЕ

На все сто. Посмотрите туда.

То, что фельдфебель первым успел разглядеть меж деревьев, теперь, когда они выкатываются на пляжик, открывается взору Рильке и Клауса: на берегу стоит брошенная легковая машина со спущенными колёсами, а мотоцикл загнан в озёрную воду.

РИЛЬКЕ (в ужасе)

Нет! Только не это!

Рильке на ходу спрыгивает с телеги, неуклюже падает, поднимается и бежит к кромке воды, вопя на бегу: «Господин барон!.. Хозяин! Где вы?! Что они с вами сделали?!» Клаус, взяв автомат наизготовку, выступает следом, тревожно осматриваясь по сторонам. А вот Краузе, остановив телегу, слезать не спешит. Он достаёт папиросу, закуривает и, наблюдая за стенаниями слуги, лишившегося хозяина, будничным тоном констатирует:

КРАУЗЕ

Неисповедимы пути Господни.

Рисунок Максима Ляпунова

8.7.1. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. ВЕЧЕР

Лена и доктор, уединившись, сидят на брёвнышке где-то на задворках лагеря.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

То, что ты мне сейчас рассказала, — это очень интересно и важно.

ЛЕНА

Александр Григорьевич, только я вас очень прошу…

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (улыбнувшись)

Конечно-конечно. Я тебя не выдам и первым с Иваном на эту тему заговаривать не стану. Дождусь, когда он сам ко мне с этим обратится.

ЛЕНА (тревожно)

Как вы думаете, эти приступы — это очень опасно для него?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Не знаю, Леночка. Я впервые сталкиваюсь на практике с чем-то подобным. (Задумывается.) Похоже, посредством этих приступов к Ивану возвращаются обрывки воспоминаний. Вернее, та часть информации, которую мозг обрабатывает самостоятельно, вне нашего сознания.

ЛЕНА

Странно. Мне казалось, чем-чем, но провалами в памяти Иван не страдал.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Речь не о провалах. Ты же помнишь, каким он был в момент нашей первой встречи на хуторе? И потом, во время марш-броска через болото? Как ты его боялась и даже сравнила с Квазимодо?..

ЛЕНА

Помню.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

По всему, его тогдашнее состояние — это последствие трагического происшествия на озере, когда его мозг, по сути, прекратил функционировать. Затем бабушка Ивана каким-то невероятным образом смогла его перезапустить. Вот только отдельные группы нейронов, похоже, не смогли активироваться повторно. Включая те, что отвечают за запоминание и последующее воспроизведение информации. Понимаешь, о чём я?

ЛЕНА (честно)

Не очень. (Вздохнув.) Для меня это слишком сложно.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Разумеется, сложно. Так ведь мы с тобой об очень непростых вещах толкуем…

8.8. ЛЕСНОЕ ОЗЕРО. НАТ. ВЕЧЕР

Раздетый до кальсон Клаус методично ныряет возле загнанного в воду мотоцикла, пытаясь нашарить на дне тело: Рильке счёл, что Карла притопили где-то рядом. Сам Рильке, слегка раскачиваясь, бродит по озёрной кромке, бормоча молитвы и проклятия. Лишившийся хозяина, он словно бы немножечко не в себе. К денщику подходит Краузе. Солдат временно передал ему свой шмайсер, но сейчас тот небрежно закинут за спину: фельдфебель уверен, что никакой засады здесь не оставили.

КРАУЗЕ (мрачно)

Вы занимаетесь ерундой.

РИЛЬКЕ

Что?

КРАУЗЕ (кивнув на солдата)

Эти ныряния ничего не дадут. Если майора в самом деле убили, не факт, что от тела избавились, притопив здесь же. С таким же успехом вы можете заставить Клауса прочёсывать придорожные лесные канавы. А если тело так и не будет найдено, весь подступающий к дороге лес. А далее — болота.

РИЛЬКЕ (очнувшись, реагируя на «болота»)

Болота. Вы правы, Краузе. Мы должны пойти туда. На болота. Вы же были там и знаете, как добраться до этого проклятого острова. (Машет солдату.) Клаус! Вылезайте из воды и одевайтесь. Живо.

КРАУЗЕ

На болота? Ночью? Да вы бредите, господин Рильке! (Смутившись, поправляется.) Простите мне мою грубость. Я понимаю, смерть господина майора подействовала на вас… э-ээ…

РИЛЬКЕ

Что?! Что вы там можете понимать, Краузе?! Я служу семье фон Бергензее даже не с пелёнок, а с момента зачатия! Все мои предки служили этому благороднейшему дому на протяжении двух столетий! И теперь, когда старший сын господина барона… (на глаза наворачиваются слёзы) безвременно скончался от рук большевистских варваров, я обязан явиться к его младшему сыну, дабы лично поведать ему ужасную весть и вверить себя в его полное распоряжение.

КРАУЗЕ

Это очень благородно с вашей стороны. Но лично я, по счастью, ничем не обязан господину гауптштурмфюреру. И не забывайте, что я нахожусь в статусе арестованного. А приказ о моём аресте отдал не кто иной, как Бергензее-младший.

РИЛЬКЕ

Вы прежде всего солдат Рейха! И вы… Вы поведёте нас на эти чёртовы болота! Иначе, клянусь Богом, я самолично пристрелю вас. И пусть потом полевому суду предадут уже меня.

КРАУЗЕ

Как вам будет угодно, господин Рильке. (Снимает с плеча автомат, суёт его в руки денщику, делает несколько шагов назад.) Можете прикончить меня прямо сейчас. Сделайте такое одолжение. Признаюсь, мне самому не терпится поскорее попасть в чистилище и обнять там моего мальчика. (Хмуро.) Иначе, боюсь, мы больше никогда не увидимся: он, несомненно, попадёт в рай, а вот я…

Считав решимость во взгляде фельдфебеля, Рильке непроизвольно меняет тактику. Он выпускает из рук автомат и бухается на колени.

РИЛЬКЕ

Я заклинаю вас, фельдфебель! Отведите меня к Гюнтеру. Долг требует от меня находиться рядом с ним, с последним отпрыском рода фон Бергензее.

Одевающийся Клаус наблюдает за этой сценой, разинув рот.

КРАУЗЕ (досадливо)

Дьявол вас раздери, Рильке! Вас и вашу собачью преданность хозяевам! Да встаньте вы уже! (Помогает подняться.) Хорошо, я отведу вас на остров. Но, разумеется, не ночью — выступим завтра, на рассвете. Но у меня будет одно условие.

РИЛЬКЕ

Какое?

КРАУЗЕ

На эту прогулку мы возьмём с собой рядового Хубера.

РИЛЬКЕ (удивлённо)

Хубера? Но какой прок от этого очкарика?

КРАУЗЕ

Этот очкарик теперь видит получше нас с вами. И он поможет мне не сбиться с пути. Вы же не хотите, чтобы мы заплутали и сгинули в этих, как вы изволили выразиться, чёртовых болотах?

8.7.2. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. ВЕЧЕР

Лена и доктор продолжают разговор, форматом напоминающий научную лекцию:

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Считается, мозг человека потребляет до пятой части всей поступающей в наш организм энергии. По этой причине организм невольно защищается, не желая тратить драгоценную энергию на запоминание лишней или бесполезной информации. Например, почерпнутой из скучных школьных уроков. Или неинтересных книжек. Или пустопорожних разговоров… А в случае с Иваном, с его, грубо говоря, перезапущенным мозгом, ослабленный организм словно бы перешёл в режим сберегающего энергопотребления. Запихнув былые воспоминания, те, которые не имеют важного для текущей жизнедеятельности значения, куда-то в самые укромные уголки мозга. На передержку.

ЛЕНА (невольно усмехнувшись)

Это как на почте? Корреспонденция «до востребования»?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (кивнув)

Примерно так… В свою очередь, там, на Большом Змее, живая вода выступила для Ивана мощнейшим источником энергии. Его организм зарядился и, возможно, продолжает заряжаться от неё, как от аккумулятора. Отсюда, похоже, и случаются скачки напряжения, сопровождаемые приступами, один из которых ты сегодня наблюдала. В процессе этих скачков мозг Ивана невольно вытягивает из памяти и как бы заново регистрирует былую, некогда полученную информацию. Причём в таких объёмах, которые обычный человек просто не способен осознать, переработать и обобщить… Ты спрашивала, опасно ли это для здоровья? Не знаю наверняка, но допускаю, что — да, опасно.

ЛЕНА

Почему?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Потому что невозможность забывать — это патология, а не норма.

Откуда-то из сумерек выныривает возчик Архипыч.

АРХИПЫЧ

Я их, понимаешь, обыскался, а они вона где! Сидят, лясы точат. Александр Григорьевич! Тебя командир вызывает, в избушку-развалюшку. Там это… Агата гостей привела.

ЛЕНА (облегчённо выдохнув)

Слава богу, добрались.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (уточняет)

Все живы?

АРХИПЫЧ

Все. Один только пораненный. (Усмехается.) Ещё и трофеев привели.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Кого привели?

АРХИПЫЧ

Германского офицера. А с ним Афоньку. Гутарят, на немцев работал, сука такая… Ну да чего с него, с пьянчуги, возьмёшь?…

8.9.1. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. ИНТ. ВЕЧЕР

В избушке снова собрался военный совет, к которому присоединился ещё и командир разведгруппы Зимин. Пока дожидаются доктора, москвич добирает из котелка остатки предложенного ужина. Остальные покуривают, угощаясь дивом дивным — папиросами «Казбек» московской фабрики «Ява», пачку которых специально захватил с собой Зимин.

ОСОБИСТ (Зимину)

За доставленные подарки, капитан, огромное спасибо. Особенно за запасные батареи и спички. Но вот Афанасия вы зря сюда притащили. Надо было его там, на озере, сразу и шлёпнуть.

КОМАНДИР (досадливо)

Начинается. Пару дней вроде как тихо было, а теперь снова зуд по телу пошёл. (Поясняет Зимину.) Чешутся у нашего майора руки, всё бы ему кого-нибудь расстрелять.

ВОЛОДЯ (о своём, о возлюбленной)

Между прочим, Афанасий нашу Агату от верной смерти спас. И, как теперь выясняется, ещё и документы комиссара сохранил.

ОСОБИСТ (гнёт своё)

Может статься, не без умысла сохранил. Как раз на случай, если к нам в руки попадёт. Опять же — толку от него всё равно никакого. Зато лишний рот.

В избушку заходит доктор. Зимин поспешно отставляет котелок, встаёт.

ЗИМИН

Товарищ Брюс? (Доктор молчит, ждёт продолжения.) Алексей Константинович просил вам передать, что… «безотказно действуют только те амулеты, которые приносят несчастье».

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (улыбнувшись)

«Не всё то золото, что алхимик принёс». (Подходит, протягивает руку, представляется.) Александр Григорьевич.

ЗИМИН (пожимая руку)

Капитан Зимин. Николай… А мы за вами, профессор.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (вздохнув)

Собственно, о чём-то подобном я догадывался. (Замечает пачку «Казбека».) Ого! Это откуда ж такое богатство? Неужто из самой Москвы?

ЗИМИН

Так точно. Угощайтесь.

Доктор берёт папиросу, присаживается на чурбачок, блаженно закуривает. Иван, Володя и Свешников не понимают, что происходит, но события не торопят, с молчаливым интересом ждут разъяснений. Зато обескураженный Особист ждать не готов:

ОСОБИСТ

Может, кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? Почему Брюс? При чём здесь алхимики и амулеты?

КОМАНДИР

Александр Григорьевич! Вас не затруднит продемонстрировать членам нашего военного совета свой мандат?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да-да, конечно.

Доктор стягивает с ноги сапог и производит манипуляции с каблуком, в котором, к изумлению непосвящённых, обнаруживается тайничок. Александр Григорьевич извлекает из него аккуратно сложенный носовой платок, в который помещена бумага-мандат, протягивает её Особисту. Тот вчитывается, затем пускает бумагу по кругу.

ОСОБИСТ (с укоризной)

А ты, Алесь Петрович, выходит, знал? (Командир чуть виновато кивает.) Знал, но мне ничего не сказал? (Набычившись.) Понятно… (Переводит взгляд на доктора.) А ведь я тебя подозревал, Александр Григорьевич.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (усмехнувшись)

А я вас, Кирилл Богданович.

ВОЛОДЯ (передавая бумагу Ивану)

С ума сойти! (Восторженно.) Ну Александр Григорьевич! Да вы просто прирождённый конспиратор! Никогда бы не подумал!

Доктор, дежурно улыбнувшись, обращается с вопросом к Зимину:

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Я слышал, вы привели с собой немецкого офицера?

ЗИМИН (кивнув)

Офицер — это громко сказано. Всего лишь майор фельджандармерии. Тыловая крыса.

ВОЛОДЯ

Вы заблуждаетесь, товарищ капитан. Вы просто не видели, как эти «тыловые крысы» в течение почти месяца нас грамотно обкладывали, загоняя в болота. Действуя строго по учебнику «Общая тактика».

ЗИМИН

Вот как? Но в любом случае этот майор нам очень помог. Вернее, его машина. (Достаёт, протягивает доктору.) Вот его документы.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (вчитывается)

Карл… (изумлённо) фон Бергензее? Хм… Интересно.

ЗИМИН

Мы и переводчика его прихватили. Из местных мужик. К слову, он рассказал, что тут у вас, в райцентре, сейчас обретается младший братец этого Карла. И вот он якобы покрупнее будет фигура. Эсэсовец.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (оживившись)

Даже так? Исключительно интересно… Алесь Петрович! А нельзя ли взглянуть на этого майора?

КОМАНДИР

Да не вопрос… Вань! Ты у нас самый молодой и резвый. Сходи, приведи немца.

ИВАН (вставая)

Есть привести немца.

8.10. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ЛАГЕРЬ. КОСТЁР. НАТ. ВЕЧЕР

Уже совсем стемнело. Возле одного из разведённых на территории лагеря костерков сидят Лена и Агата, пьют из жестяных кружек травяной чай.

ЛЕНА

Устала?

АГАТА (улыбнувшись)

Трошки есть. Но хлопцы за меня больше устали. Им же пришлось всю дорогу носилки несть. (Озабоченно.) Ты бы, Ленка, сходила, Стёпину рану поглядела.

ЛЕНА (успокаивает)

Уже. И сходила, и поглядела. Всё будет хорошо с твоим Стёпой. Я так понимаю, при обработке раны живую воду использовала?

АГАТА

Ага. Три раза промывала. Всю, что мне доктор с собою дал, извела.

ЛЕНА

А вот это напрасно. Быть может, так часто и нельзя. (С интонациями доктора.) Мы же толком о свойствах этой воды ничегошеньки пока не знаем.

АГАТА (глядя за спину Лены)

Иван! Куда немца повёл? (Смеётся.) До ветру?

ИВАН (ЗК)

На допрос.

АГАТА

А ты чего без ружья? Смотри, как бы не убёг!

ИВАН (ЗК)

От меня не сбежит. Да и куда ему: ноги так сбил, что еле ходит.

Лена оборачивается и видит, как стороной от них, за указывающим дорогу Иваном, еле ковыляя, бредёт Карл. В свете отблеска костра глаза немца и девушки встречаются, и Лена от неожиданности выпускает из рук чашку, расплёскивая содержимое.

АГАТА (весело)

Ох и косорукая! У нас про таких говорят: «Где ступит, тут и стукнет». Э, Ленк, ты чего?!

ЛЕНА

Ничего.

АГАТА (озадаченно)

У тебя сейчас такое лицо…

ЛЕНА

Обожглась.

АГАТА

Сама виновата, терпи. (Светлеет лицом.) Знаешь, как моя мать-покойница говорила? «Житейское море — у всех свое горе. Терпел Моисей, терпел Елисей, терпел Илия, буду терпеть и я».

8.9.2. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. ИНТ. ВЕЧЕР

Иван привёл Карла на военный совет. Видя, что немцу тяжело стоять на ногах, Командир уступил ему своё место на лавке, а сам, как прежде доктор, пересел на чурбачок.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (нем.)

Господин майор, вашего брата зовут Гюнтер? Гюнтер фон Бергензее?

КАРЛ (угрюмо)

Да. И что с того?

ОСОБИСТ (уточняет, нем.)

И он служит в СС?

КАРЛ (сперва удивившись, но затем быстро сообразив)

А, понятно. Аф-я-нас-сий… Да, барон Гюнтер фон Бергензее с некоторых пор служит в СС. Он прилетел сюда в командировку, со дня на день она закончится, и Гюнтер возвратится в Берлин.

ОСОБИСТ (нем.)

Какова цель его командировки?

КАРЛ

Я не стану отвечать на этот вопрос. И вообще, предлагаю оставить в покое моего брата и вернуться к моей скромной персоне. Зачем-то же вам понадобилось тащить меня сюда?

Иван, уже будучи не в силах терпеть в очередной раз накатившее, стонет. Таков финал причудливой реакции его мозга на звучащую в избе немецкую речь. Все присутствующие невольно переключают внимание на парня.

КОМАНДИР (тревожно)

Ты что, Иван?

ИВАН (хрипло)

Голову прихватило… Разрешите выйти, товарищ командир? Немножко свежим воздухом подышать?

КОМАНДИР

Выйди, конечно.

Иван, чуть пошатываясь, выходит, провожаемый пристальным взглядом доктора.

КОМАНДИР (разгоняя клубы дыма)

В самом деле: надымили, впору топор вешать. А после нас здесь ещё девчатам ночевать… (Доктору.) Что он там говорит? (Остальным.) Вы хоть переводите, черти! А то, получается, я тут единственный, кто по-немецки ни фига не шпрехает.

8.11. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. ВЕЧЕР

Выйдя из избы, Иван сразу садится на землю и, обхватив голову руками, начинает мерно раскачиваться, страдальчески проговаривая:

ИВАН

Форма прошедшего времени Plusquamperfekt — это смесь из Perfekt и Präteritum. Нам нужен вспомогательный глагол haben или sein только во второй форме — в форме Präteritum: hatten или waren. И второй смысловой глагол в форме Partizip II, то есть в своей третьей форме…

8.9.3. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. ИНТ. ВЕЧЕР

А допрос Карла продолжается.

ОСОБИСТ (демонстрирует листовку, нем.)

Ваших рук дело? (Карл кивает.) Как вы узнали о нашем месторасположении? (Карл молчит.)

ВОЛОДЯ (со своей версией, нем.)

По кострам? (Карл продолжает молчать.)

СВЕШНИКОВ (со своей версией, нем.)

Запеленговали передатчик?

КАРЛ (после паузы, нехотя)

Нам удалось захватить вашего связника.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (охнув)

Азарёнка?

КАРЛ

Ja-ja, Аз-я-рьё-нок.

КОМАНДИР (реагируя на фамилию)

Что он сказал?

ВОЛОДЯ (мрачно поясняет)

Сказал, они схватили Азарёнка. И он выдал немцам координаты нашего лагеря.

Командир переваривает услышанное. Особист выразительно смотрит на доктора, затем переводит взгляд на Командира: дескать, а я вас, дураков, предупреждал и от этой авантюры всячески отговаривал.

КОМАНДИР (мрачно, Володе)

Спроси: они его пытали?

ВОЛОДЯ

Haben Sie ihn gefoltert?[23]

КАРЛ

Nein. Er hat freiwillig zugestimmt, mit uns zusammenzuarbeiten.[24]

ВОЛОДЯ

Нет. Он согласился пойти на сотрудничество добровольно.

КОМАНДИР (досадливо)

Мог и не переводить. Слово «найн» я знаю.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (Карлу)

Скажите, история с ультиматумом, с отпущенными нам сутками — это блеф?

КАРЛ

Нет, это не блеф. Если вы не примете наши условия, завтра, в 17:00, ваш лагерь подвергнется массированной бомбардировке. Подполковник фон Штайн распорядился, чтобы она оказалась сродни геенне огненной. (Хмуро.) Подполковник, хоть и не большого ума офицер, но в подобных вещах знает толк.

8.12. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. ВЕЧЕР

Приступ у Ивана прошёл. Но он не спешит возвращаться на совет: сидит всё там же, рядом с дверью, на завалинке, размышляя о чём-то своём. Подходит возчик Архипыч.

АРХИПЫЧ

Ванька! Курить есть?

ИВАН

Есть. (Достаёт полупустую пачку немецких сигарет, которую ему удалось заполучить в качестве трофея во время ночной вылазки на Большой Змей.)

АРХИПЫЧ

Ого! Ненашенские. Небось у пленного немца отобрал? (Присаживается, закуривает.) Что там начальство? Всё заседает?

ИВАН

Немца допрашивают.

АРХИПЫЧ (скептически)

Вот была нужда сюда его переть. Теперь они там с ним вошкаются, а времечко драгоценное — того, бегёт.

ИВАН

В смысле?

АРХИПЫЧ

Валить надо отсюда, подобру-поздорову. Письмецо немецкое, с неба сброшенное, читал?

ИВАН

Ну, читал.

АРХИПЫЧ

То-то и оно.

Скрипнув дверью, из хижины выходит Свешников.

СВЕШНИКОВ

Вань, как ты?

ИВАН

Всё нормально. Отпустило.

СВЕШНИКОВ

Точно?

ИВАН (усмехается)

Так точно.

СВЕШНИКОВ

Тогда не в службу: отведи немца в шалаш и посторожи. Нам тут ещё кое-что обдумать-решить нужно. А потом или я, или Володька тебя сменим.

ИВАН

Хорошо. Отведу и постерегу.

СВЕШНИКОВ

Архипыч, тебе тоже поручение будет. Разыщи Лену, передай, что её командир вызывает.

АРХИПЫЧ

Чегой-то я сегодня весь день как рыбка золотая. На посылках.

СВЕШНИКОВ

Ну-ну, не бухти. (Усмехнувшись.) В твоём возрасте врачи рекомендуют как можно больше пешком ходить.

АРХИПЫЧ (ворчливо)

Начиная с завтрева, когда последнего, Буяна, под нож пустят, все скопом пешком ходить будете…

8.13. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ЛАГЕРЬ. КОСТЁР. НАТ. ВЕЧЕР

Давно допив чай, Лена и Агата продолжают сидеть у своего костерка. Лена мрачна, погружена в свои мысли. А вот Агата, не видя в темноте её лица и будучи неспособна считать его тревожное выражение, продолжает тараторить-причитать.

АГАТА

Бедный дядька Афанасий. Сперва утром, на озере, командир москвичей его расстрелять грозился. А как в лагерь возвернулись, уже наш майор за пистолет схватился. (Качает головой.) Ох, горе-горюшко!

ЛЕНА (чтобы хоть что-то сказать)

Но ведь в итоге обошлось?

АГАТА

Неизвестно ещё. Алесь Петрович сказал: будем разбираться. (Сердито.) А чего там разбираться? Я же знаю, не по своей воле он к немцам устроился. Откажись, они бы и его убили. Как Ольгу Александровну.

ЛЕНА (насторожившись)

К-какую Ольгу Александровну?

АГАТА

Учителку нашу, из райцентра. Это она раньше переводчицей была. У офицера, которого мы в плен взяли. А потом немцы её убили.

ЛЕНА (дрожащим голосом)

К-как убили? Когда?

АГАТА

Да в ту же ночь, что и Лукича, старосту нашего.

Лена беззвучно плачет, обхватив колени руками и низко опустив голову. Агата не видит её лица, поэтому продолжает охать и ахать о своём.

АГАТА

Вот ведь зверьё! И как только таких земля носит? (Вздохнув.) Ну ничего. Придёт и нашенское время. Отольются кошке мышкины слёзки.

В свете костра появляется Архипыч.

АРХИПЫЧ

Ленка, ходи до избушки, тебя командир кличет. (Смачно зевнув.) А я спать пошёл. Загоняли. (Уходит.)

ЛЕНА (ровным голосом)

Ну вот и всё. (Встаёт, вытирает слёзы, печально.) Прощай.

АГАТА (недоумённо)

Ты это чего? Таким тоном, словно тебя на расстрел кличут… Тьфу-тьфу, не к ночи сказано… (С лукавинкой.) Али провинилась в чём?

ЛЕНА

Провинилась, Агата… Ох и провинилась.

АГАТА (авторитетно)

Ничего. Алесь Петрович — он добрый. Пожурит, да и простит.

ЛЕНА

Ну да, ну да… Командир пожурит, а майор сопли подотрёт.

8.9.4. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. ИНТ. ВЕЧЕР

Военный совет продолжается. В хижине всё те же, за исключением Ивана и Карла.

ЗИМИН (твёрдо)

Даже не обсуждается! У меня приказ. Завтра, как светать начнёт, мы вас забираем и уходим.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да пойми ты, капитан! Я не могу оставить людей! Своих, пусть это прозвучит пафосно, боевых товарищей! Не имею права! Ни морального, ни, если угодно, врачебного! (Предлагает компромисс.) Да и почему бы нам не уйти всем вместе? В нашей ситуации пятеро профессиональных солдат — это весьма достойное подспорье.

ЗИМИН

У меня не солдаты, а разведгруппа. Которой поставлена конкретная задача. И вы прекрасно знаете — КЕМ поставлена… А в случае если вы, Александр Григорьевич, будете продолжать упорствовать, извините, конечно, но мы уведём вас силой.

КОМАНДИР (устало вздохнув, доктору)

Капитан прав. Приказ есть приказ. Конечно, нам будет очень не хватать такого замечательного доктора. Но что поделаешь? Слава богу, у нас ещё хотя бы Лена имеется… (Реагируя на скрипнувшую дверь.) А вот и она. Легка на помине.

ЛЕНА (входит, напряжённо)

Звали, Алесь Петрович?

КОМАНДИР

Да. Большая просьба до тебя, девонька: возьми, какие потребны, медицинские причиндалы и сходи до шалаша, где Иван пленного стережёт.

ЛЕНА

Зачем?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (подсказывает)

Возьми йод, что-то из антисептиков и перевязочный материал. Надо немцу ступни обработать, дабы избежать инфицирования. Ну, и чтобы более-менее ходить мог.

ЛЕНА

Толку-то от йода? (Прикидывает.) Может, немного воды?

ОСОБИСТ

Щас! Будем ещё на этого фашиста живую… (Прикусывает язык, разведчикам о живой воде не рассказывали.) Будь моя воля, я бы его прямо сейчас…

КОМАНДИР (досадливо перебивает)

Знаем-знаем. Шлёпнул бы. (Лене.) Задача ясна?

ЛЕНА (кивнув, осторожно уточняет)

И это… всё, что вы мне хотели?..

КОМАНДИР (удивившись)

А что ещё? (Сочувственно.) Я понимаю, задание не самое приятное. Но шут его знает, может, в каком-то качестве этот майор нам ещё пригодится. Всё, ступай.

Лена, облегчённо выдохнув, уходит.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (восклицает)

И я даже знаю, в каком именно! Качестве! (Взяв интригующую паузу, поясняет.) Гюнтер фон Бергензее! Крупный, как выясняется, чин в СС. Если он узнает, что его старший брат жив и находится у нас, разве он допустит, чтобы подполковник фон Штайн устроил пресловутую геенну огненную? (Обводит собравшихся торжествующим взглядом.) Как вам идея?

КОМАНДИР

Хм… А что? В этом что-то есть.

ОСОБИСТ (скептически)

И как он, интересно, узнает? (Прищурившись.) Гонца с донесением в райцентр пошлём? Так мы уже одного отправляли. Азарёнка. (Язвительно.) Тоже, кстати, была ваша, доктор, идея.

ВОЛОДЯ

Никого никуда отправлять не нужно. У нас же трофейная немецкая станция, Иваном притащенная, имеется.

СВЕШНИКОВ

Точно! И она настроена на нужную частоту. Достаточно просто выйти на связь с немцами и напрямую сообщить: так, мол, и так…

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (расцветает)

Умницы! Но! Не сообщить, а провести полноценные переговоры. Потому как в этом свете Карл фон Бергензее у нас теперь не военнопленный, а заложник. И в обмен на его жизнь мы можем попробовать что-нибудь выторговать для себя.

ОСОБИСТ

Чего? Выторговать?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Как раз это я сейчас и предлагаю обсудить. (Запоздало сообразив, Зимину.) Прошу прощения, мы ещё не слышали вашего мнения, капитан.

ЗИМИН (не сразу, хмуро)

Моё мнение… Всё это чистой воды авантюра.

8.14. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ШАЛАШ. НАТ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР

Безумно уставший от событий этого дня, а самое главное — от многокилометрового марш-броска, Гюнтер лежит в шалаше, наконец-то сняв ненавистные сапоги (мы видим торчащие из шалаша его грязные, сплошь в кровавых мозолях и ссадинах, ступни). Иван караулит снаружи, привалившись спиной к стволу дерева. Рядом лежит автомат. В почти полной темноте парень издали замечает мало не на ощупь бредущую в их сторону Лену с узелком в руках.

ИВАН (окликает)

Лена?

ГОЛОС ЛЕНЫ (ЗК)

О господи! Иван, где ты? Я тебя не вижу!

ИВАН

Сейчас, погоди. (Достаёт фонарик, подсвечивает ей дорогу.) Ты зачем здесь?

ЛЕНА (добравшись до шалаша)

Командир прислал. Ноги обработать пленному. Чтоб ходить мог.

ИВАН (сердито)

До ближайшего оврага он бы и с такими ногами дошёл.

ЛЕНА (поёжившись)

Перестань! Ты сейчас прям как наш майор… Это хорошо, что у тебя фонарик есть. Дай мне, пожалуйста. (Присаживается на корточки, подсвечивает торчащие ступни.) Фу-у-у, какие у него ноги грязные! Вань, у тебя здесь вода есть?

ИВАН

Немного живой осталось. Во фляжке.

ЛЕНА

Нет, надо обычной, но побольше. Чтобы немец ноги помыл. Иначе нет никакого смысла их йодом обрабатывать. Сходишь, принесёшь? Хотя бы котелок?

ИВАН (возмущённо)

Ещё не хватало! Для этого гада стараться! (Спохватившись, гасит эмоцию.) Вообще-то, я здесь на боевом посту.

ЛЕНА

Вань! Ну, я тоже не виновата, что мне такой приказ дали? (Просительно улыбнувшись.) Принеси, пожалуйста, воды. А я пока его сама посторожу.

ИВАН (мрачно)

Ладно. (Берёт автомат, вешает Лене на шею.) Если что — стреляй, не задумываясь.

ЛЕНА

Хорошо… Стой! Фонарик-то возьми!

ИВАН (отмахнувшись)

Мне не нужно.

Иван уходит в ночь. Лена кладёт на землю фонарик, образующий вокруг себя маленький островок света, садится рядом с шалашом и тоскливо произносит:

ЛЕНА (нем.)

Здравствуйте, господин майор.

ГОЛОС КАРЛА (ЗК, нем.)

Здравствуйте, Хелен.

ЛЕНА

Вот не ожидала снова с вами встретиться. Ещё и при таких обстоятельствах.

ГОЛОС КАРЛА (ЗК, нем.)

Я, признаться, тоже… Не бойтесь, Хелен. Я им про вас ничего не сказал. И не скажу.

ЛЕНА

Решили перед смертью поиграть в благородство? Право, не стоит. (Качает головой.) Если вы не расскажете, я сама расскажу.

Карл вылезает из шалаша и садится напротив, скрестив по-турецки босые ноги.

КАРЛ

Я не понял? Зачем расскажете? Если они узнают, что вы вступили в отряд, выполняя моё задание, эти варвары не посмотрят ни на ваш юный возраст, ни на то, что вы женщина… Они вздёрнут вас на первом суку! Чего-чего, а сучьев здесь предостаточно!

ЛЕНА (сглотнув подступивший к горлу ком)

И правильно сделают… (Заводится.) Лучше ответьте мне, кичащийся своим аристократическим происхождением господин барон: сами-то вы чем отличаетесь от столь презираемых вами «варваров»? Вы, человек, принудивший меня пойти на подлость, на измену своей родине, угрожая расправой не только со мной, но и с моей сестрой и её двухлетним сынишкой, моим племянником?

Обладающий способностями бесшумно передвигаться и видеть в темноте Иван возвращается к шалашу с котелком воды. Когда до него начинают долетать звуки разговора, ведущегося на немецком, он делает ещё десяток неслышных шагов, ставит котелок, садится на землю и внимательно слушает продолжение диалога Лены и Карла.

КАРЛ

Это война, Хелен. А на войне, как вам должно быть известно, все средства хороши. (Далее — в оправдание.) К тому же я не требовал от вас сверхзлодейств. Всего лишь попросил лишить банду связи. Только это единственное и являлось условием нашей с вами сделки. И вы прекрасно справились, после чего должны были незаметно покинуть отряд. (Теперь уже заводится он.) Но вы, за каким-то дьяволом, предпочли потащиться с ними дальше. Сперва на эти, будь они прокляты, болота, а затем в эту, будь она трижды проклята, лесную глушь. Согласитесь, ведь я вас об этом не просил?

ЛЕНА

Я, как вы выражаетесь, потащилась за этими людьми… За этими чудесными, храбрыми, горячо любящими свою родину и готовыми отдать за неё жизни людьми, чтобы попытаться хоть как-то загладить свою вину перед ними.

КАРЛ

Один из этих чудесных людей, едва попав к нам, с превеликой готовностью сдал ваш отряд со всеми потрохами… Судя по выражению лица, вы этого не знали? Его фамилия… Аз-я-рьё-нок.

ЛЕНА

Я вам не верю.

КАРЛ

К вашему глубокому разочарованию, это правда. Даю слово барона.

ЛЕНА

Тогда тем более не верю.

КАРЛ (набычившись)

Вы пытаетесь меня оскорбить?

ЛЕНА (брезгливо, русск.)

Эк тебя, павлина, проняло! Носишься со своим баронством как с писаной торбой. А на самом деле — всего лишь законченный подлец.

КАРЛ

Извольте говорить по-немецки. Что вы сейчас сказали?

ЛЕНА (нем.)

Я сказала, что однажды вы мне уже давали своё баронское слово. Пообещав, что с моей сестрой и с её сыном ничего не случится. Тем не менее вы её убили.

КАРЛ (смутившись)

Уверяю вас, Хелен! То, что случилось с Хельгой, — это роковое стечение обстоятельств, нелепый несчастный случай. (Оправдывается.) А с её ребёнком всё хорошо. Он по-прежнему с бабушкой, в райцентре. Я нарочно заезжал справиться о них и распорядился, чтоб им выписали продукты… О майн гот!

(Такова реакция Карла на невесть откуда возникшего перед ними Ивана.)

ИВАН (Лене)

Дай-ка сюда!

Снимает с девичьей шеи автомат и резким движением бьёт прикладом в лицо Карла. Тот мгновенно откидывается на спину и затихает.

ЛЕНА (в шоке)

Что ты творишь, Иван?! Зачем?!

Иван закидывает автомат за плечо, садится рядом с Леной.

ИВАН

Затем, что нам с тобой тоже надо поговорить. (Кивнув на лежащего Карла, переходит на немецкий язык.) И в этом разговоре третий — лишний. Поняла?

ЛЕНА (не веря своим ушам)

А как же… (Мотает головой.) Ты говорил, у тебя в школе по немецкому кол был? Выходит, ты меня обманул? (Лишь теперь до неё запоздало доходит.) Ты всё слышал? Ой, мамочки! (В страхе зажимает рот ладошкой.)

ИВАН (печально)

Нет, Лена. Это ты меня обманула. (Горько вздохнув.) А ведь я, дурак такой, сегодня практически в любви к тебе признался. А ты, оказывается, с этим фашистом спуталась?

ЛЕНА (гневно)

Это тебе за «спуталась»!

Девушка отвешивает Ивану звонкую пощёчину, и тот в ответ, абсолютно на рефлексе, отвечает ей ударом — не кулака, но оттопыренной ладони в лицо. Но и его оказывается достаточно, чтобы Лена отключилась. Иван испуганно мотает головой, приходя в себя.

ИВАН

Ч-чёрт! Лена! Извини, я не хотел… Честное слово…

Он подрывается к тому месту, где оставил котелок, приносит, брызгает водой в лицо. Девушка оживает, открывает глаза.

ЛЕНА

Всё правильно, Ванюша. Так со мной, гадиной, и надо…

8.15. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. НАТ. НОЧЬ

Из хижины в ночь выходят Володя и Свешников.

ВОЛОДЯ

Пойду Ивана сменю. А ты давай, начинай потихоньку немецкую станцию подготавливать.

СВЕШНИКОВ

Интересное кино. А поспать мне, думаешь, не надо?

ВОЛОДЯ

Отоспимся в гробах.

СВЕШНИКОВ

Типун тебе на язык! (Сплюнув для верности, уходит.)

Путь Володи лежит мимо костерка, возле которого прилегла Агата. В хижине продолжают заседать командиры, так что ей никак не добраться до импровизированной койки под крышей. При том что умоталась она за эти сутки — предостаточно… Заметив девушку, лейтенант бросается к ней.

ВОЛОДЯ

Агата!

Заслышав родной голос, девушка мгновенно вскакивает, бросается навстречу. Молодые люди обнимаются, Володя страстно целует Агату.

АГАТА

Ты что? Вот дурной! Перестань! Увидеть могут!

ВОЛОДЯ

Ну и пусть смотрят. Смотрят и мне завидуют…

8.16. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. ИНТ. НОЧЬ

А в хижине всё никак не может завершиться затянувшийся военный совет. Сейчас здесь продолжают оставаться четверо: Командир, Особист, доктор и капитан Зимин.

ОСОБИСТ

И сколько раз вы пересекались с этим Гюнтером?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Дважды. Первый раз в 36-м, когда делегация немецких учёных прилетала в Москву на теоретическую конференцию. А второй — в 40-м, когда меня и нескольких моих коллег пригласили прочесть лекции во Франкфурте, в Институте исследований мозга Макса Планка.

КОМАНДИР (вздохнув)

В 40-м. Сейчас даже трудно представить, что ещё год назад мы с немцами чуть ли не корешились.

ОСОБИСТ (поморщившись)

Да уж… (Доктору.) Думаете, он вас вспомнит?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Безусловно. В Москве у нас с господином бароном имел место весьма жаркий научный диспут по вопросу… Хм… Не суть важно, но в какой-то момент наше «ломание копий» едва не перешло (усмехается) в «ломание стульев».

КОМАНДИР

Так ведь в споре и рождается истина.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

К сожалению, дорогой Алесь Петрович, это не всегда так. Много чаще споры ни к чему не приводят, и каждый остаётся при своём мнении. Особенно в случаях, когда научный подход к предмету спора искажается эмоциями.

ЗИМИН (напоминая о себе, чеканит)

Хочу напомнить, что я как командир группы пока не принял своего окончательного решения!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (с досадой)

Капитан! Голубчик! Ну вы же видели мою бумагу, которую с лёгкой руки Алеся Петровича окрестили мандатом? Там чёрным по белому сказано: «Оказывать всяческое содействие предъявителю сего». Вот и давайте, оказывайте…

8.17. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ШАЛАШ. НАТ. НОЧЬ

Иван и Лена сидят рядком возле шалаша. На земле лежит Карл, он по-прежнему в отключке. Лена негромко продолжает свою печальную исповедь:

ЛЕНА

Муж сестры был пограничником. Он погиб уже на второй день войны. Нам с Ольгой и Павликом удалось добраться до райцентра, где живёт её свекровь. Думали, сумеем попасть на поезд, идущий до Минска, чтобы оттуда вернуться домой, в Ленинград… Но немцы разбомбили станцию, а через день вошли в город. Ольгу как учительницу немецкого языка вызывали в комендатуру. Предложили служить переводчицей при майоре фон Бергензее, намекнув, что в случае отказа её, как жену красного командира… (всхлипывает) В общем, она согласилась. Из-за Павлика и свекрови.

ИВАН (хмуро)

Это очень печальная история. Но это история и выбор твоей сестры. А меня в данный момент интересуешь ты. Вернее, твоя история.

ЛЕНА (после паузы)

Моя?.. Я солгала тебе только во второй её половине. В первой всё так и было: биржа труда, работа в госпитале, похотливый главврач, попадание в список угоняемых в Германию, надзиратель-западенец… Мне удалось переслать записку Ольге, она рассказала обо мне майору, и тот вызвал меня на беседу.

ИВАН (уточняет)

На вербовку.

ЛЕНА (мрачно)

Называй как хочешь… Ольга мне потом рассказала, что майор получил разнос из Берлина, после того как наш… (запинается) после того, как отряд партизан подорвал мост через Припять. С этого момента он был буквально одержим охотой на партизан. И взялся обкладывать отряд, как охотники волка.

ИВАН (покосившись на Карла)

Похоже, твой майор…

ЛЕНА

Он не мой!

ИВАН

Похоже, наш майор не в курсе, что при облаве на волка никогда не знаешь, на кого тот в конечном счёте выскочит: на главного снайпера или на рядового загонщика. (Резко замолкает, прислушивается.)

ЛЕНА

Ты чего?

ИВАН

Кто-то идёт.

ЛЕНА

Тебе показалось.

ИВАН

Нет, мне не показалось. (В темноту.) Кто здесь?

ГОЛОС ВОЛОДИ (ЗК)

Свои.

Через несколько секунд к шалашу выходит Володя.

ВОЛОДЯ (весело, потому как после поцелуев с барышней)

Смена почётного караула! (Замечает лежащего Карла.) Ни хрена себе! Братцы! Вы чего с ним сотворили? (Вопросительно смотрит на Лену — та молчит. Переводит взгляд.) Вань?!

ИВАН (вставая с земли)

А чего сразу я? Это вон Ленка меня попросила. (Та делает круглые глаза.) Ей же надо немцу раны обрабатывать, а это очень болезненная процедура. Ну и вот, пришлось дать анестезию. (Лене, сердито.) Ну, чего сидишь? Прислали, так делай. Пока он не очухался. (Передаёт автомат Володе.) Всё, я спать. (Делает несколько шагов, спотыкается о принесённый котелок.) Ч-чёрт, понаставили котелков — не пройти, не проехать. (Злобно пинает котелок ногой, разливая воду, уходит.)

ВОЛОДЯ (изумлённо)

Ни фига не понял?! Чего он взбесился-то? (Лена молча отводит взгляд. Володя присаживается возле Карла.) Он хоть его не убил? Да нет, живой, дышит… Слава богу. А то бы весь наш придуманный план накрылся одним интересным местом. (Взгляд падает на часы Карла.) Ух ты, какие у него котлы интересные! Похоже, старинные… И ведь никто из москвичей не позарился! (Усмехается.) Наши бы, не задумываясь, подрезали.

8.18. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ЛАГЕРЬ. НАТ. НОЧЬ

На небольшом пригорке, укрывшись под разлапистыми елями, спят трое в немецкой форме. Это бойцы разведгруппы: Козак, Иванов и Колыванов. К месту их лёжки подходит командир. Среагировав на шаги, Козак открывает глаза, привстаёт. Остальные продолжают спать.

КОЗАК

Чего так долго, командир?

ЗИМИН (мрачно)

Всё совещались. (Садится рядом.)

КОЗАК

Ого! Прям как у Маяковского. Помню, в школе учили. «Прозаседавшиеся».

ЗИМИН

Типа того. Угости трофейной. Или уже все скурили?

КОЗАК

Малёхо осталось. (Достаёт пачку сигарет, угощает, помогает прикурить.) И до чего в итоге договорились? С ранья берём доктора под мышку и тикаем?

ЗИМИН (отрицательно качает головой, поясняет)

Объект оказался не из простых свиней.

КОЗАК

Оно понятно. За простым нас бы сюда не прислали.

ЗИМИН

Так дело повернул, что это не он нам, а мы ему подчиняться должны.

КОЗАК

Интересно девки пляшут… И чего теперь?

ЗИМИН (скривившись)

А теперь станем дожидаться, когда партизаны проведут сеанс радиосвязи с немцами.

КОЗАК (обалдело)

С кем? Они там очумели, что ли?! Немцы же на раз-два запеленгуют их передатчик и определят квадрат…

ЗИМИН

Уже. Определили. (Обводит взглядом спящих.) А где у нас Степан?

КОЗАК (показывает направление)

В телеге. Со всеми удобствами. Там у них что-то типа полевого лазарета. (Расплывается в улыбке.) А какая там медсестричка! У-уу! Цимес мит де фасоллес! Леной зовут. Кстати, землячка твоя.

ЗИМИН

Что там, у Стёпы, с его бочиной?

КОЗАК

Рана выглядит значительно лучше. Но, как сказала Лена, для более-менее восстановления пара деньков точно потребуется.

ЗИМИН

Пары деньков у нас всяко не будет. Придётся оставлять.

КОЗАК

Жаль. Со Стёпкой веселее.

ЗИМИН

Ладно, ложись, Серёга, спи. Завтра будет тяжёлый день.

КОЗАК

А ты, командир?

ЗИМИН

А я пока ещё немного посижу-покурю. Подумаю…

8.19. БОЛОТО. НАТ. РАННЕЕ УТРО

В предрассветных сумерках к кромке болота выходит небольшой отряд, возглавляемый фельдфебелем Краузе. За ним следуют Рильке, Хубер и замыкающим — солдат Клаус. Сегодня утро не такое, как обычно: на небе тучки, поднялся ветер.

КРАУЗЕ (притормозив)

Ну вот вам ваше разлюбезное болото. Чтоб ему пусто было!.. Вы не передумали, господин Рильке? Это последняя возможность повернуть обратно, возвратиться на хутор и выпить, например… (задумывается) Хубер, ты бы не отказался сейчас от горячего шоколада или от кружки ледяного пива?

ХУБЕР

Я уже забыл, что это такое, господин фельдфебель. И то, и другое.

КРАУЗЕ

А ты, Клаус?

РИЛЬКЕ (раздражённо)

Перестаньте паясничать, Краузе. Мы теряем драгоценное время.

Краузе пожимает плечами и первым зашагивает в болотную жижу, почти сразу проваливаясь по колено. С усилием вытаскивает ногу, ощупывает жердью дно и далее ступает уже более уверенно. Следом выдвигаются остальные. Выражение лица Клауса — исключительно страдальческое. Ладно, преданный пёс Рильке, но персонально он-то за что сейчас вынужден страдать?

Конец восьмой серии

9.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. НАТ. УТРО

Облачности прибавилось, а ветер уже ощутимо треплет прибрежный камыш. Родник всё так же продолжает пульсировать, стекая тонкой струйкой ручейка в болото. К разбитой возле родника палатке спешит обер-ефрейтор Шлиман. Добежав до брезентового полога, он притормаживает и, чуть отдышавшись, обозначает своё присутствие:

ШЛИМАН

Господин гауптштурмфюрер! Разрешите войти?

ГОЛОС ГЮНТЕРА (ЗК)

Входите, Шлиман.

9.2. ПАЛАТКА ГЮНТЕРА. ИНТ. УТРО

На импровизированном, составленном из ящиков для патронов столе лежат тетради и отдельные листы, испещренные записями, цифрами и формулами. Здесь же — несколько стеклянных колб с водой, химические препараты. Весь этот антураж свидетельствует о том, что хозяин жилища продолжает свои полевые научные эксперименты. Сидя на походной койке, Гюнтер бреется опасной бритвой, смотрясь в небольшое зеркальце. В палатку заходит Шлиман.

ГЮНТЕР

Что-то случилось? У вас вид запыхавшегося человека.

ШЛИМАН

Господин гауптштурмфюрер! С нами на связь вышли партизаны!

Изумление Гюнтера оказалось столь велико, что рука, держащая бритву, невольно дёрнулась, на щеке образовался порез.

ГЮНТЕР

Я вас правильно услышал, обер-ефрейтор?

ШЛИМАН

Так точно. Красные бандиты. На связи.

ГЮНТЕР

И чего они хотят? Надеюсь, сообщают о своём решении сдаться?

ШЛИМАН

Не могу знать! Они требуют позвать к телефону старшего офицера.

ГЮНТЕР

Требуют? Хм… Похоже, наглости этим мерзавцам не занимать. (Откладывает бритву, вытирает лицо полотенцем, встаёт.) Что ж, побеседуем. Интересно, и как только они узнали нашу частоту?..

ШЛИМАН

Осмелюсь предположить: они могли воспользоваться передатчиком, похищенным у группы фельдфебеля Краузе.

ГЮНТЕР (надевая китель)

Очень может быть.

ШЛИМАН

Господин гауптштурмфюрер, у вас на щеке кровь.

ГЮНТЕР (отмахнувшись)

Пустяки.

9.3.1. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. УТРО

Под растянутым между деревьями тентом обустроен полевой пункт связи. Гюнтер проходит сюда вместе со Шлиманом, и связист, сперва вытянувшись во фрунт, протягивает ему трубку.

ГЮНТЕР (чеканит)

Здесь гауптштурмфюрер фон Бергензее.

9.4. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. УТРО

Возле выставленной на небольшом пригорочке немецкой радиостанции сгрудились несколько человек: Командир, доктор, Особист, Зимин и Володя. Чуть поодаль на земле сидит угрюмый Карл, за ним приглядывает Иван. На связи с Гюнтером Свешников. Прикрыв мембрану трубки ладонью, он удивлённо-возбуждённо докладывает своим:

СВЕШНИКОВ

Они передали трубку Бергензее-младшему.

КОМАНДИР

Не понял? Этот эсэсовец — он что, сейчас на Большом Змее?

СВЕШНИКОВ (пожав плечами)

Выходит, так.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Прекрасно. На ловца и зверь. (Свешникову.) Позвольте трубочку. (Забирает трубку, усаживается поудобнее, отвечает, нем.) Доброе утро, герр профессор.

ГОЛОС ГЮНТЕРА (ЗК)

С кем я говорю? Представьтесь!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

С вами говорит доктор Бондарев. Помните? Москва. 1936-й год. Jedes Warum…

ГОЛОС ГЮНТЕРА (ЗК)

…hat sein Darum![25] Алекс, это ты?!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да, Гюнтер, это я.

ГОЛОС ГЮНТЕРА (ЗК)

Этого не может быть!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Отчего же? Как говорят у нас, в России, гора с горой не сходятся, а вот человек с человеком всегда сойдётся.

ГОЛОС ГЮНТЕРА (ЗК, язвительно)

У вас что, объявили тотальную мобилизацию? Какого чёрта ты делаешь у партизан?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Схожий вопрос я хотел задать вам, господин гауптштурмфюрер.

9.3.2. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. УТРО

Гюнтер продолжает общаться по телефону с доктором.

ГЮНТЕР (насмешливо)

Теперь я окончательно убедился, Алекс, что это действительно ты. Эта твоя дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос… (Серьёзнеет.) Я так понимаю, тебе поручили передать какую-то информацию для нас?

ГОЛОС ДОКТОРА (ЗК)

Меня всегда восхищала твоя проницательность. Да. Меня попросили передать тебе привет от твоего брата. Со вчерашнего дня он гостит у нас.

ГЮНТЕР (напрягшись, после паузы)

Позволь на сей раз тебе не поверить.

ГОЛОС ДОКТОРА (ЗК)

Почему?

ГЮНТЕР (мрачнея)

У меня другие сведения. Карл мёртв. Убит твоими красными бандитами.

ГОЛОС ДОКТОРА (ЗК)

Тебя ввели в заблуждение. Он жив и здоров. И ты даже можешь с ним поговорить. Погоди, я сейчас дам ему трубку…

В эфире устанавливается тишина. Нахмурившийся Гюнтер жестом показывает, чтобы связист и Шлиман ушли (не хочет, чтобы они слышали продолжение разговора), а сам напряжённо ждёт, закусив губу. В трубку врывается виноватый голос брата:

ГОЛОС КАРЛА (ЗК)

К сожалению, это правда, братец. Я банально угодил в расставленную ловушку, и в своё оправдание могу сказать лишь то, что она была устроена превосходно… Извини, Гюнтер. Мне очень жаль, что я снова доставляю тебе неприятности…

Реакция Гюнтера: на лице гнев, свободная рука в бессильном отчаянии сжимает кулак.

9.5. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. УТРО

Физически более крепким и выносливым Краузе и Хуберу переход через болото даётся много легче, чем Рильке и Клаусу. Так что сдружившимся «арестантам» приходится периодически останавливаться и дожидаться, когда к ним подтянется плетущаяся позади парочка. Вот и теперь они вынуждены сделать остановку. (Важная деталь! Хубер уже не носит очки, они ему больше ни к чему.)

ХУБЕР

Ладно Рильке. Он — гражданский, к тому же почтенного возраста человек. Но Клаус мог быть и порасторопней.

КРАУЗЕ (с презрением)

Клаус — обозник. Они все ненавидят ходить пешком, предпочитая езду с комфортом. Не удивлюсь, если это первый за всё время его службы марш-бросок. (Смотрит вверх.) Погода портится. Как бы после обеда дождь не зарядил.

ХУБЕР (напоминает)

Последние дни ты только и делал, что проклинал адову жару и молил о дожде.

КРАУЗЕ

Молил, не отрицаю. Но тогда я не знал, что нам предстоит снова переться через болото. Вода за воротник сверху и вода по яйца снизу — хуже не придумаешь.

ХУБЕР

Похоже, Генрих, ты относишься к породе людей, которым невозможно угодить. Они вечно всем недовольны.

КРАУЗЕ (ворчливо)

Я отношусь к породе людей, которые знают, что если случится серьёзный ливень, уровень воды в болоте может подняться и повыше яиц. А мы пока и половины пути не прошли.

ХУБЕР

Думаешь? А мне казалось, мы уже…

КРАУЗЕ

По моим прикидкам, середина пути приблизительно там, где из воды выступает большой плоский камень. Помнишь его?

ХУБЕР

Конечно. (Поёжившись.) Как вспомню ту жуткую ночь, красного призрака… Бр-р!

КРАУЗЕ (после паузы, хмуро)

Можно я озвучу крамольную мысль?.. Мы проиграем в этой войне.

ХУБЕР (удивлён неожиданным поворотом)

Что за вздор?! Наши войска уже на ближних подступах к Ленинграду.

КРАУЗЕ

Это ничего не значит. (Поясняет.) То, что нам с тобой довелось пережить на острове, не просто открыло мне глаза — оно вывернуло меня наизнанку. (Мрачно.) Я понял: страну, в которой против нас воюют даже восставшие мертвецы, победить невозможно.

За их спинами раздаётся отчаянный вопль. Краузе и Хубер синхронно оборачиваются: позади, метрах в двадцати, Клаус, зазевавшись, «промазал» и провалился в трясину по грудь, а перепуганный Рильке остолбенело выпучился на него, не зная, что предпринять.

КРАУЗЕ (вопит)

Клаус! Жердь! Опирайся на свой посох, чтобы остановить погружение!

Прокричав это, Краузе бросается на выручку, да только бежать, когда ноги с каждым шагом погружаются в болотную жижу почти по щиколотку, невозможно — только вышагивать… Клаус, по совету фельдфебеля, бросает свою длинную жердь и опирается на неё. Поначалу это и в самом деле остановило погружение в трясину. Но далее он запаниковал, судорожно извиваясь всем телом, слишком сильно надавил на жердь руками — и та сломалась. Рильке, продолжая стоять столбом, в ужасе наблюдает за тем, как болото затягивает в себя солдата. Когда Краузе наконец добредает до денщика, Клаус на их глазах уходит под воду. Ориентируясь на всплывающие пузырьки, фельдфебель сдёргивает с плеча автомат и даёт короткую очередь. От грохота выстрелов Рильке вздрагивает всем телом и выходит из ступора.

РИЛЬКЕ (негодующе)

Вы с ума сошли, Краузе?!!

КРАУЗЕ (возвращая автомат за плечо, равнодушно)

Я помог ему избавиться от лишних секунд мучений.

Подходит Хубер, осеняет себя крестным знамением. Глядя на поглотившую Клауса трясину, бормочет молитву.

РИЛЬКЕ

Фельдфебель! Отдайте мне свой автомат!

КРАУЗЕ

Зачем?

РИЛЬКЕ

Я приказываю: дайте мне свой автомат!

КРАУЗЕ (прищурившись)

А кто ты такой, чтобы отдавать мне приказы? (Догадавшись.) Понятно. Решил, что теперь арестантам ничего не мешает повернуть обратно, бросив тебя здесь? (Рильке, потупившись, молчит: фельдфебель угадал его мысли.) Не волнуйтесь, господин денщик. Я обещал доставить вас к новому хозяину. И хотя я, в отличие от него, не благородных кровей, слово баварского крестьянина тоже кое-что да значит. (Хуберу.) Кнут! Ты закончил с молитвой? (Хубер молча кивает.) Тогда идём. (Задирает голову, смотрит на небо.) Будет дождь. Однозначно…

9.6. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ХИЖИНА. ИНТ. УТРО

После сеанса телефонной связи с немцами в хижине снова собрался военный совет.

КОМАНДИР (Зимину)

От нашего отряда с вами пойдёт…

ИВАН

Я пойду. Я хорошо изучил это место.

ОСОБИСТ (парирует)

Я тоже неплохо знаю это место.

КОМАНДИР (принимает решение)

Пойдёт майор.

Зимин подтягивает к себе топографическую карту местности.

ЗИМИН

Когда эти, с позволения сказать, переговоры завершатся, мы углубимся в лес, километра на полтора. Вот сюда. (Показывает.) Здесь мой радист передаст вам на базу сообщение о том, о чём мы смогли… либо НЕ смогли договориться с немцами. Это даст вам небольшую фору, так как товарищ майор вернётся в лагерь лишь через два часа… Сразу после сеанса мы выдвигаемся вот сюда (показывает), пересекаем шоссе и уходим на северо-восток.

ВОЛОДЯ (напоминает)

Шоссе контролируют немцы.

ЗИМИН

Но не каждый же метр! К тому же, в отличие от вашего табора, мы — группа небольшая, скарбом не обременённая. Так что найдём, где прошмыгнуть… Да и форма у нас соответствующая.

ОСОБИСТ

Это она здесь, на оккупированной территории, соответствующая. А выберетесь к своим, могут и не поверить вашему маскараду. Шлёпнут — и вся недолга.

ЗИМИН (усмехнувшись)

Нас будут встречать специально обученные люди… (Командиру.) Алесь Петрович! Нашего раненого, старшину Гринько, придётся оставить у вас. Вы уж извините за лишние хлопоты.

КОМАНДИР

Никаких проблем. Мы о нём позаботимся.

ЗИМИН (в оправдание)

Стёпа парень опытный. Когда подлечится, даром свой хлеб есть не станет.

ОСОБИСТ (мрачно)

Знать бы ещё, где этот хлеб взять.

ЗИМИН (смотрит на часы)

Встреча назначена на 15:00. Через 25 минут мы выступаем. Надо бы пораньше подойти, осмотреться. От немцев всего можно ожидать.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (встаёт)

Тогда, с вашего позволения, ухожу собираться. (Уходит.)

КОМАНДИР

Володя! Павел! Начинайте потихонечку сворачивать лагерь. Как бы там всё ни прошло, в любом случае за час до истечения срока ультиматума мы должны покинуть заимку… Иван! Возьми кого-нибудь в помощь, займись Буяном.

ИВАН

Может, не стоит, Алесь Петрович? У нас ещё мясо каурой не всё подъедено.

КОМАНДИР (усмехнувшись)

Небось Архипыч нашептал? (Махнув рукой.) Ладно, чёрт с ним. Если ему так жаждется, пусть сам со своим Буяном и возится… Опять же, раненого не придётся на себе тащить…

9.10. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. «ЛАЗАРЕТ». НАТ. УТРО

В телеге, некогда служившей больничной койкой Свешникову, полусидит Стёпа Гринько (на раненом боку повязка). К нему пришли попрощаться товарищи (радист Колыванов, бойцы Козак и Иванов).

КОЗАК (с напускным весельем)

Оставляем тебя фактически на курорте. Отдельная койка на свежем воздухе. Жара эта чёртова спадает. Мясной приварок от пуза — жри не хочу.

ИВАНОВ (развивает тему)

А медсестрички! (Косится на хлопочущую неподалёку Лену.) Одна другой краше.

ГРИНЬКО (страдальчески)

Серёга! Может, замолвишь за меня словечко перед командиром? Я себя уже почти нормально чувствую. Я смогу идти, честное слово.

КОЗАК (вздохнув)

Ключевое слово — «почти»… Стёпа, ты сам всё прекрасно понимаешь.

Подходят Зимин (с оружием, экипированный к марш-броску), доктор (за плечами вещмешок) и Особист (за плечом автомат). Завидев доктора, Лена бросается к нему.

ЛЕНА (с болью, отчаянно)

Всё? Уходите, Александр Григорьевич?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да, Леночка, пора. (Девушка падает ему на грудь, доктор по-отечески гладит её по голове.) Ну, ничего, ничего. Мы с тобой славно потрудились. Многим помогли, а нескольких и вовсе с того света вытащили… Бог даст, живы будем, после войны ещё поработаем. Возьму тебя к себе в лабораторию, хочешь?

ЛЕНА (всхлипывая)

Хочу.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (улыбается)

Значит, считай, договорились.

ЗИМИН

Александр Григорьевич, пора.

Доктор, взглянув поверх головы девушки, замечает стоящего неподалёку и наблюдающего за ними Ивана. По всему, Лену он пока не «сдал». Иначе не было бы такого сердечного прощания.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Буквально две минуты, капитан. Мне ещё с одним человеком попрощаться нужно.

Деликатно отстранившись от девушки, доктор идёт к Ивану. Негромко, но довольно эмоционально разговаривает. В основном говорит он, а Иван внимательно слушает, кивая в подтверждение. Под занавес Александр Григорьевич суёт руку в карман, достаёт нечто, быстро суёт его Ивану за пазуху. После они крепко обнимаются, и доктор возвращается к телеге.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Я готов. Можем идти.

Сопровождаемая молчаливыми взглядами партизан, группа покидает заимку. Со стороны может показаться, что четвёрка немцев арестовала русских и куда-то их конвоирует.

9.11. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ВОСТОЧНАЯ ОКРЕСТНОСТЬ ОСТРОВКА БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. «СЕКРЕТ». НАТ. ДЕНЬ

Небо всё плотнее затягивается тучами. Ветер крепчает. Шлиман сопровождает Гюнтера к одному из созданных немцами на острове «секретов» (огневых точек), обращённых в сторону Ганькина Бора. Здесь, под сеткой-камуфляжем, лежат в дозоре двое солдат (один вооружён винтовкой с оптикой, другой — пулемётом Maschinengewehr-34). Завидев начальство, солдаты делают попытку встать, но Гюнтер жестом показывает: мол, лежите, продолжайте нести службу.

ШЛИМАН (показывает рукой)

Вот это место. Ориентир — две отдельно стоящие на берегу сосны.

ГЮНТЕР (прикидывает)

Если по прямой, через болото, получается метров 700–800?

ШЛИМАН

Где-то так, господин гауптштурмфюрер.

Поднеся к глазам бинокль, Гюнтер осматривает местность, где некогда разворачивались трагические события, приведшие к гибели Семёна. Взгляд Гюнтера задерживается на большом валуне, за которым укрывались от немецкого обстрела Иван и Особист.

ГЮНТЕР

Прекрасно. Я хоть и не изучал военного дела в должном объёме, но вижу, что сектор обстрела выбран почти идеально. (Возвращает бинокль на шею.) Единственное, сюда нужно будет поставить второй пулемёт, чтобы усилить мощность огня.

Слышатся шаги — это из глубины острова к «секрету» торопится боец Лемке.

ЛЕМКЕ (козыряет Шлиману)

Господин обер-ефрейтор! Разрешите обратиться к гауптштурмфюреру?

ШЛИМАН

Обращайтесь.

ЛЕМКЕ

Господин гауптштурмфюрер! Вам срочная радиограмма!

Гюнтер забирает листок, вчитывается, кривится.

ГЮНТЕР (в сердцах)

Болваны!

Шлиман вопросительно выгибает бровь.

ГЮНТЕР (нехотя поясняет)

Синоптики предупредили этих болванов из штаба подполковника фон Штайна о том, что на нас надвигается грозовой фронт. По этой причине они предлагают сдвинуть час икс на более позднее время.

ШЛИМАН

Погода и в самом деле портится.

ГЮНТЕР

Наши доблестные асы обязаны летать в любую погоду!.. Но если они и в самом деле боятся намочить крылышки, время начала бомбардировки, в принципе, можно сдвинуть. Только не на более позднее, а на более раннее.

ШЛИМАН

Но ведь в выдвинутом нами ультиматуме указано…

ГЮНТЕР (перебивает)

Прошло почти 20 часов, но до сих пор ни одна из красных собак так и не вышла из леса… Что ж, это их выбор. И я его в чём-то даже уважаю… Но возмездие должно быть неминуемым. А случится оно часом раньше или часом позже — какая, в сущности, разница? Или вы со мной не согласны, Шлиман?

ШЛИМАН (вытянувшись в струнку)

Полностью с вами согласен, господин гауптштурмфюрер!

ГЮНТЕР

Придётся потревожить подполковника в священный для него час послеполуденного сна… (Шлиману.) Я возвращаюсь в лагерь, на сеанс радиосвязи, а вы займитесь вторым пулемётом.

ШЛИМАН

Слушаюсь!

9.12. ГАНЬКИН БОР. РЕДКОЛЕСЬЕ. НАТ. ДЕНЬ

Разведгруппа Зимина (минус один человек), доктор и Особист продолжают свой переход. Непролазную чащобу они миновали, идут уже редколесьем, и это означает, что до болота недалеко. Зимин останавливает движение колонны, подходит к Особисту, как к знающему местность, достаёт топографическую карту.

ЗИМИН

Товарищ майор! Ещё раз покажите.

ОСОБИСТ (показывает на карте)

Здесь. Ориентир — две отдельно стоящие сосны и большой каменный валун.

ЗИМИН (прикидывает)

Получается, 2,5 километра. (Смотрит на часы.) Время 13:25. Нормально, успеваем… Мы вас пока оставим здесь, а сами быстренько сгоняем на место, осмотримся. После того как мои ребята займут позиции, я за вами вернусь.

ОСОБИСТ (пожимает плечами)

Как скажете.

ЗИМИН

Отдыхайте, только никуда отсюда не… Если услышите стрельбу, это будет означать, что немцы устроили засаду. В этом случае немедленно возвращайтесь в лагерь.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Да не будет там никакой засады. Профессор дал мне слово.

ЗИМИН (укоризненно)

Александр Григорьевич!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Молчу-молчу. Делайте свою работу, капитан.

Зимин уводит группу, а доктор и Особист проходят к поваленному дереву, садятся и, не сговариваясь, оба снимают сапоги, чтобы дать роздых натруженным ногам.

ОСОБИСТ

Я допускаю, доктор, что вы — персона особой государственной важности. Раз уж для вашего спасения из Москвы выслали специальную разведгруппу. Однако представление по некоторым вопросам у вас, извините, на уровне пятилетнего ребёнка.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (оживившись)

Вы в самом деле так считаете? И по каким же?

ОСОБИСТ

Например, эта ваша наивная вера в слово, данное человеком, с которым вы знакомы лишь шапочно. И который к тому же является нацистом, врагом.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Гюнтер фон Бергензее прежде всего учёный. Выдающийся учёный. Специалистов такого уровня во всём мире не более двух десятков человек. И этот узкий круг, не побоюсь этого слова, одержимых людей более всего походит на схожее с рыцарским научное братство, орден, пусть и не имеющий устава, но знающий всех своих, рассеянных по миру адептов. Готовых прийти на помощь друг другу ради достижения общей цели.

ОСОБИСТ

И что же это за общая цель?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

А чему вообще должна служить любая наука? Общественному благу, разумеется.

ОСОБИСТ (фыркнув)

Не смешите. Немецкие учёные, даже если они и служат какому-то там благу, то — исключительно собственному. Вы, человек, который… (смотрит неодобрительно) я так понимаю, тоже мнит себя членом этого ордена, вы же не станете помогать нацистам?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Разумеется, не стану. Но сейчас вы, Кирилл Богданович, затронули совершенно другой, извечный вопрос: совместимы ли гений и злодейство? (Лукаво.) Вот вы, с вашим представлением непятилетнего ребёнка, как бы на него ответили?

9.13. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. ДЕНЬ

Хотя лес и обладает ветрозащитной способностью, но и здесь, на заимке, ощущается грядущее скорое изменение погоды: небо наливается свинцом, температура падает. Часть отряда продолжает заниматься хлопотами, связанными со сворачиванием лагеря, другая, передыхая, сгрудилась вокруг стоящего на раздаче кошевого Архипыча. Из большого котла он щедро разливает в подставляемую разномастную посуду похлёбку из конины. Свой котелок ему протягивает и однорукий Афанасий.

АРХИПЫЧ

Осади, Афонька! Ты свою порцию уже стрескал. Пока вторая половина отряда не пообедает, добавку раздавать не буду.

АФАНАСИЙ

Я не себе. Немцу.

АРХИПЫЧ

Ах немцу?! Во ему! (Демонстрирует неприличный жест.)

Этот разговор слышит Иван.

ИВАН

Архипыч, кончай! Пленного тоже покормить надо. Так что давай, наливай.

АРХИПЫЧ (ворчливо)

Я гляжу, тут сплошь добренькие все собралися. Готовые со всякой нечистью последним куском делиться.

Нехотя наливает в подставленный котелок. Иван перехватывает его у Афанасия.

ИВАН (поясняет)

Сам отнесу.

АРХИПЫЧ (вдогонку)

Во-во. Отнеси, Ваня, и с ложечки немчуру покорми. (Глумливо.) И салфетку, салфетку ему подвязать не забудь! Не дай бог, измажется.

9.14.1. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ШАЛАШ. НАТ. ДЕНЬ

День сборов — день хлопотный. Каждый человек на счету. Чтобы не выделять сторожей Карлу, поступили дёшево и сердито: посадили у шалаша на землю спиной к ближайшей сосне, завели руки за ствол и верёвкой связали запястья. Сколько часов в таком положении провёл пленник — неизвестно, но физиологии, как говорится, никто не отменял. Едва заметив приближающегося Ивана с котелком, Карл (у него под глазом здоровенный бланш) начинает блажить:

КАРЛ (нем.)

Руки! Развяжи мне руки! Умоляю!

Иван ставит котелок на землю, развязывает узел. Карл вскакивает, отходит буквально на пару шагов, поворачивается к парню спиной и начинает блаженно справлять малую нужду. Закончив, выдыхает, заправляется, возвращается, садится на землю.

КАРЛ

Благодарю.

ИВАН (насмешливо, нем.)

Что, майор, напрудить в штаны гордость не позволяет? Опасаешься баронскую честь изгадить?

КАРЛ (огрызнувшись)

Что ты можешь понимать о чести, щенок?! (Заводится.) В имении моего отца тебе бы не доверили даже пасти свиней. Разве что выгребать навоз из свинарника.

ИВАН

Говори помедленней, майор. У тебя такой странный выговор… Я не успеваю всё разобрать. Вроде и немецкий, но какой-то… не такой. Неправильный, короче.

КАРЛ (изумлённо)

Что?! (Внезапно заливисто хохочет.) Нет, это конгениально! Русский заморыш, рождённый в Полесских болотах, выказывает мне претензии по части моего верхнесаксонского диалекта!.. Это у тебя хамский берлинский выговор торгашей и богемных педерастов. А я говорю на диалекте саксонских королей! (Насмешливо качает головой.) М-да… Расскажи я нечто подобное Гюнтеру, мой бедный братец, пожалуй, умер бы от смеха.

ИВАН (невозмутимо)

Я пришёл как раз по поводу твоего брата. (Карл напрягается, смотрит вопросительно.) Хочу понять, что он за человек?

КАРЛ

Какое тебе дело до моего брата, заморыш?

ИВАН (чеканит)

Иван. Меня зовут Иван. Ещё раз назовёшь меня заморышем, и я зажгу фонарь под другим глазом.

Покосившись на кулаки парня, Карл понимает: с этим русским ему не совладать. Далее он поднимает голову и, всмотревшись в лицо Ивана, неожиданно для себя осознает, что вопрос прозвучал не из праздного любопытства. И отвечать надо серьёзно и, по возможности, честно.

КАРЛ

Мой брат… Мой младший брат Гюнтер выделяется двумя качествами: честолюбием и незаурядными способностями. В силу своего юного возраста ты, Иван, пока ещё не можешь знать, что подобное сочетание — суть гремучая и очень опасная смесь.

ИВАН

Он любит тебя?

КАРЛ (усмехнувшись)

У тебя есть брат?

ИВАН

Нет.

КАРЛ

Вот потому тебе и неведомо, что между братьями редко встречается любовь, но всегда — соперничество.

ИВАН

Как думаешь, майор, ради спасения твоей жизни твой брат смог бы оставить нас в покое и дать отряду уйти?

Удивлённый таким поворотом, Карл задумывается. В мозгу проносятся обрывки воспоминания:

9.15. ФЛЕШБЭК. ХУТОР. ИЗБА. НАТ. НОЧЬ

Карл поднимается по ступенькам крыльца, но вдруг резко разворачивается и смотрит на брата безумным взглядом.

КАРЛ

Мой дорогой! А вот если бы я лёг с пулемётом прикрывать наш арьергард и меня ранили? Ты бы добил меня, чтобы я не попал в плен? Или бросил живым?

ГЮНТЕР

Действительно, тяжёлый день. Ответ очевиден: я бы в любом случае остался с тобой. Иначе не смог бы жить дальше. Полагаю, ты не представляешь, братец, что ты для меня значишь!

Братья проходят в избу, дверь за ними со скрипом закрывается.

9.14.2. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ШАЛАШ. НАТ. ДЕНЬ

Карл выныривает из воспоминаний. Иван терпеливо ждёт ответ.

КАРЛ (грустно качает головой)

Нет… Боюсь, теперь, когда Гюнтер максимально приблизился к цели, к которой он шёл почти всю жизнь… Нет.

ИВАН

А что за цель? (Карл молчит.) Живая вода? (Карл продолжает молчать.) Понятно. (Кивнув на часы.) Сколько времени?

КАРЛ (смотрит)

Без пяти два.

ИВАН (ставит перед Карлом котелок)

Ешь. Только очень быстро!

Карл начинает жадно хлебать похлёбку.

Иллюстрация Максима Ляпунова

9.16. ПАЛАТКА ГЮНТЕРА. ИНТ. ДЕНЬ

Гюнтер в своей палатке (она же полевая лаборатория) проводит совещание с командиром размещённого на острове стрелкового взвода лейтенантом Шэффером и с обер-ефрейтором Шлиманом.

ГЮНТЕР

Воздушная атака на лагерь начнётся в 16:05. После того как наши лётчики отбомбятся, начнётся наземная часть карательной операции. С севера, от шоссе, в лес выдвинется фельджандармерия подполковника фон Штайна. Соответственно, вашему, лейтенант, взводу ставится задача прочесать его, продвигаясь с юга.

ШЭФФЕР (озадаченно)

Чтобы добраться до леса, моим людям придётся идти через болото почти 800 метров. Если партизаны оставили скрытый заслон на берегу, они покрошат нас, как куропаток.

ГЮНТЕР

С острова вас будут прикрывать пулемёты обер-ефрейтора Шлимана. К тому же у красных бандитов слишком мало людей, чтобы иметь возможность распылять силы… Шлиман! Вы принесли вино?

ШЛИМАН

Так точно, господин гауптштурмфюрер.

Достаёт из походного рюкзака бутылку и передаёт её Гюнтеру; Шэффер недоумевает, но не решается спросить зачем.

ГЮНТЕР (Шлиману)

Напоминаю, стрелять только по условленному сигналу. И передайте снайперу, что у него, скорее всего, будет возможность сделать лишь один прицельный выстрел. Так что это должен быть… очень хороший выстрел.

ШЛИМАН

Слушаюсь.

ГЮНТЕР (всмотревшись ему в лицо)

У меня такое ощущение, Шлиман, будто вас что-то терзает. Есть такое?.. Ну так озвучьте, не бойтесь.

ШЛИМАН

Я… я не вполне понимаю, зачем вам идти на встречу с русскими? Если всё равно мы собираемся всех их… (Озабоченно.) Это очень опасное предприятие, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

Я должен встретиться с одним человеком. Так сказать, напоследок. (Усмехнувшись.) Хочется обсудить одно место из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях… (Шлиман цитату из Дюма не понял, так что Гюнтер досадливо продолжает.) Что касается опасности… Война сама по себе — очень опасное предприятие. Если, конечно, вы не пережидаете её где-нибудь в Швейцарских Альпах… (Смотрит на часы.) Всё, возвращайтесь к подчинённым, а мне пора переодеваться. (Шлиману.) Кого из солдат вы намереваетесь выделить мне в сопровождение?

ШЛИМАН

Лемке и Бауэра.

ГЮНТЕР

Пришлите их сюда через 15 минут.

9.17. ГАНЬКИН БОР. НАТ. ДЕНЬ

На подступах к лагерю схоронился в дозоре украинец Тарас. Услышав нарастающий топот копыт, он берёт винтовку, выглядывает — в его сторону по лесной тропке на Буяне скачет Иван. На шее у парня висит трофейный автомат. Тарас выходит на тропу, Иван вынужденно заставляет коня перейти с рыси на шаг.

ТАРАС

Ванька! Ты куда это зибрався?

ИВАН

По делу, дед. Посторонись.

ТАРАС

Командир наказал никого с лагеря не випускати.

ИВАН

Ничего, дед. Мне можно.

Парень заставляет коня снова перейти на рысь, да так, что Тарас едва успевает отбежать в сторону. Чертыхаясь, дед грозит кулаком удаляющемуся всаднику:

ТАРАС

Вот вже непутяща людина! Ничёго, ось повернешься, Архипыч тебе за Буяна ухи-то пооткручивает!

9.18. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Грозное, затянутое тучами небо. Доктор, Особист и Зимин затаились в прибрежном кустарнике. С этой точки перед ними открывается вид на выступающий из болота остров Большой Змей. Непосредственно здесь, на берегу, метрах в тридцати от них громоздится покрытый мхом валун, а чуть далее высятся две отдельно стоящие, раскачивающиеся на ветру сосны — место предстоящей встречи. Разведчики из группы Зимина залегли где-то окрест, каждый на своей позиции, а сам капитан наблюдает за островом в бинокль. Медленно тянутся минуты ожидания. Чтобы как-то снизить градус напряжения, доктор неожиданно берётся негромко цитировать:

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Помози нам, Вишни Боже,

Без Тебе ништо не може,

Ни орати, ни спевати,

Ни за правду воевати…

ЗИМИН (продолжая наблюдать в бинокль)

Это по-каковски?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Это по-сербски. Стихи твоего, капитан, тёзки, серба Николы Велимировича. Я был немного знаком с ним в тот год, когда он приезжал в Россию, учиться в петербургской Духовной академии.

ОСОБИСТ

Это ж когда было-то?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (грустно усмехнувшись)

В благословенном 1913-м.

ОСОБИСТ (нахмурившись)

И чего в нём было такого благословенного?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Хотя бы то, что это был последний мирный год. (Мечтательно.) А сам я был молод и, как уверяли дамы, недурён собой.

ЗИМИН

И что, с тех пор больше не виделись? С сербом этим?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Нет. Но я знаю, что у себя, в Сербии, Никола дослужился до епископа.

ЗИМИН (заинтересовавшись)

Это, если перевести в армейское звание, кто ж будет?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Я не вполне уверен в уместности подобных аналогий, но… дайте подумать… Пожалуй, полковник.

ОСОБИСТ (оценив)

Неплохо устроился.

ЗИМИН (вскинувшись)

Идут! Как и сговаривались, трое! (Снимает бинокль, передаёт доктору.) Александр Григорьевич! Гляньте, есть среди них этот ваш Бергензее-младший?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (всматривается)

Да. Тот, что идёт вторым, — это Гюнтер.

ОСОБИСТ

Доктор, дайте-ка и я посмотрю.

Майор забирает бинокль, всматривается, а Александр Григорьевич, глядя на серое от усталости лицо Зимина, качает головой.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Плохо выглядишь, капитан.

ЗИМИН (смущённо)

Почти трое суток не спал.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Скверно, голубчик. Очень скверно! (Морщится.) Но и я, старый дурак, тоже хорош. Мог бы ещё утром догадаться… (Достаёт из внутреннего кармана фляжку.) На вот, выпей. Мгновенно, конечно, не поможет, но…

ЗИМИН

Что это?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Вода.

ЗИМИН

Так у меня своя есть.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Сделай такое одолжение, капитан. Хлебни моей.

Капитан пожимает плечами, делает несколько глотков и возвращает флягу доктору.

9.19. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ВОСТОЧНАЯ ОКРЕСТНОСТЬ ОСТРОВКА БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. «СЕКРЕТ». НАТ. ДЕНЬ

Огневая точка, обращённая в сторону берега и Ганькина Бора. Под сеткой-камуфляжем в полной боевой готовности залегли два пулемётчика и снайпер с винтовкой с оптикой. За ними примостился обер-ефрейтор Шлиман в маскировочном халате. Он ведёт наблюдение в бинокль. За его спиной слышатся шаги, хруст веток под ногами.

ШЛИМАН

Кого ещё черти несут?! Вы что там, совсем обалдели?!

Пригибаясь к земле, Шлиман бросается на звук шагов, опасаясь, что открыто идущий сюда человек может «засветить» точку, и через десяток метров натыкается на Рильке, ведомого кем-то из солдат. Но! О боже, в каком он виде! Мокрый, с ног до головы вымазан в грязи, вид измученный, старик буквально шатается от усталости.

ШЛИМАН (изумлённо)

Господин Рильке?! Как вы здесь… Откуда? Зачем?

РИЛЬКЕ

Где Гюнтер?

ШЛИМАН

Господин гауптштурмфюрер ушёл. 15 минут назад.

РИЛЬКЕ

Куда ушёл?

ШЛИМАН

На встречу. С красными.

РИЛЬКЕ (потрясённо)

Ку-уда?

ШЛИМАН

Вот. (Передаёт бинокль, помогает сориентировать по направлению.) Можете сами убедиться… Нет-нет, так делать не стоит, пригнитесь. Иначе на том берегу нас могут засечь.

РИЛЬКЕ (всматривается, стонет)

О нет! Майн гот! Да что же это такое творится… (Далее откровенно блажит.) Господин барон, не делайте этого! Умоляю, вернитесь ко мне!.. Иначе господин барон, ваш батюшка… Ваш отец никогда не простит мне гибели сыновей!

Несчастный, он сейчас не в состоянии сообразить, что его стенания ну никак не могут быть услышаны хозяином.

9.20. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Преодолев 800 метров топи, Гюнтер выходит из болота на земную твердь в сопровождении Лемке и Бауэра (оба вооружены автоматами). Плащ и высокие, до колен, сапоги перепачканы в грязи. Им навстречу направляются доктор, Особист (у него автомат) и Козак (в немецкой форме, с немецким пистолетом-пулемётом MP 38/40, который в ту пору частенько путали со шмайсером). Охранники с той и с другой стороны смотрят друг на друга напряженно-враждебно, обоснованно ожидая подвоха, тогда как лица двух старых знакомых расплываются в улыбках. Гюнтер на ходу отдаёт распоряжение солдатам остановиться и продолжает приближаться к доктору один. Особист, поморщившись, что-то коротко говорит Козаку, после чего они точно так же притормаживают, соблюдая навязанные правила игры. Доктор и немец сходятся, после недолгой заминки всё-таки пожимают руки.

ГЮНТЕР (нем.)

Рад тебя видеть, Алекс.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (нем.)

Я тоже, Гюнтер. Хотя, честно признаться, было бы много радостней, если бы наша встреча состоялась в иных декорациях.

ГЮНТЕР

К сожалению, в этом театре абсурда не мы с тобой выбираем декорации. Присядем, поговорим?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

С удовольствием.

Они проходят к двум соснам, садятся на небольшой пригорочек под ними. Далее их мирная беседа проходит под наблюдением сопровождающих с той и другой стороны, продолжающих оставаться на своих местах.

ГЮНТЕР

Ты пригласил меня в гости, а у русских, как мне сказали, не принято ходить в гости с пустыми руками. (Достаёт из внутреннего кармана плаща бутылку вина.)

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Неужели это то, о чём я думаю?

ГЮНТЕР

Оно самое. Мозельское.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

С ума сойти!

ГЮНТЕР

Извини, не захватил бокалы. Боялся разбить по пути через это чёртово болото. (Усмехнувшись.) Но опять-таки, я слышал, русские любят пить спиртное прямо из бутылок, не отвлекаясь на посуду.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

У нас это называется (рус.) «пить из горлА».

ГЮНТЕР (повторяет)

«Пить из горлА». Я запомню. (Вынимает пробку, протягивает бутылку доктору.) По старшинству. Ты первый.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Благодарю. Хотя это и неэтично, напоминать мне о моём возрасте… Prozit! (Делает большой глоток, возвращает бутылку.)

ГЮНТЕР

Prozit! (Ответно «пьёт из горлА».)

И как раз в эту самую секунду начинает накрапывать мелкий дождь. Грозовой фронт, о котором предупреждали в штабе подполковника фон Штайна, приближается.

9.21. ГАНЬКИН БОР. НАТ. ДЕНЬ

Иван скачет через редколесье. Сориентировавшись на местности, он заставляет Буяна остановиться, спешивается, привязывает коня к стволу дерева и далее идёт уже пешком под моросящим дождиком, ориентируясь на возвышающиеся над лесной кроной макушки двух отдельно стоящих на берегу сосен.

9.22. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. УТРО

Моросит дождь. На прибрежной поляне оживление. Лейтенант Шэффер собирает здесь личный состав своего стрелкового взвода, готовясь к выходу на партизан: сперва болотом, затем лесом. Солдаты продолжают стекаться на поляну, уже прибывшие подгоняют амуницию, готовят/проверяют личное оружие, укладывают рюкзаки… Не принимая участия во всей этой суете, Краузе и Хубер держатся наособицу. Не зная о строжайшем запрете Гюнтера о пользовании водой из источника, они умываются и пьют из ручейка. Приведя себя более-менее в порядок, Краузе подходит к кромке воды.

КРАУЗЕ (всмотревшись, зовёт Хубера)

Иди сюда. (Хубер подходит.) Что я тебе говорил? Вода поднимается.

ХУБЕР

Разве?

КРАУЗЕ

Разуй свои глаза, парень. На кой хрен тебе восстановленное зрение, если ты им всё равно ни черта не видишь! Вон там (показывает), возле тех камышей, из воды выступал до седины загаженный птицами камень. А теперь его нет, он под водой.

ХУБЕР (неуверенно)

Странно. Разве такой мелкий дождь способен так сильно повлиять на…

КРАУЗЕ (перебивает)

Это он здесь, у нас, пока что мелкий. А там, на востоке, видишь, чёрная стена? Там хлещет как из ведра. И вся эта бяка скоро приползёт сюда. Так что пошли.

ХУБЕР

Куда?

КРАУЗЕ

Надо разыскать обер-ефрейтора Шлимана. Пусть выдаёт нам палатку. Мне с лихвой хватило болота, и я не хочу теперь вымокнуть до нитки под проливным дождём. (Косится на суетящихся солдат.) Как эти бедолаги.

ХУБЕР

Тебе удалось выяснить, куда они отправляются?

КРАУЗЕ

Снова идут ловить партизан! (Кривится.) И какого беса мы к ним прицепились? Уже давно дали бы этим упорным ребятам уйти. К своим. И забыли бы про них, как про страшный сон. Так оно было бы лучше всем.

ХУБЕР (печально)

Возможно. Но красного призрака не забудешь.

КРАУЗЕ

А вот тут ты прав, дружище. С этим воспоминанием нам с тобой теперь предстоит жить до конца дней. (Мрачно.) Блаженны умершие вовремя. (Криво усмехнувшись.) Не крестись. Это я не про нас… Про своего мальчика…

9.23. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ЛАГЕРЬ. НАТ. ДЕНЬ

Работы по сворачиванию лагеря почти завершены, и сейчас поляна не выглядит такой обжитой, как это было ещё вчера. Как и немцы на острове, партизанский люд суетится, готовясь к своему походу. Присматривая за сборами, Командир бредёт лагерем.

КОМАНДИР (заприметив, окликает)

Володя!

ВОЛОДЯ (подходит)

Слушаю, Алесь Петрович.

КОМАНДИР

Возьми Свешникова и ступайте, снимайте посты охранения.

ВОЛОДЯ

Есть.

КОМАНДИР

Ты Ивана не видел?

ВОЛОДЯ (прикинув)

Нет. Давно не видал.

КОМАНДИР

Вот и я битый час найти не могу.

ВОЛОДЯ (невольно усмехнувшись)

Ещё одна, выходит, пропажа?

КОМАНДИР

Не понял?

ВОЛОДЯ

Архипыч места себе не находит. Буян его сбежал.

КОМАНДИР

Буян, говоришь? (Задумывается.) Так, может, не сбежал, а сбежали? Оба два?

ВОЛОДЯ (пожимая плечами)

Не знаю, Алесь Петрович. Если, как говорят, чужая душа потёмки, то душа нашего Ивана — вообще мрак непроглядный.

КОМАНДИР

Час от часу нелегче. (Сердито смотрит на свинцовое небо.) Ещё и дождь этот. Столько недель ждали — и на тебе, в самый неподходящий момент!

9.24. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

А дождь хлещет уже основательно. Командир разведгруппы Зимин, продолжая вести наблюдение за переговорами, вынужден постоянно протирать от дождевых капель стёкла своего бинокля. Зимин смотрит на часы — переговоры продолжаются уже больше сорока минут. Чертыхнувшись, капитан крутит головой, разминая затёкшую шею…

Иллюстрация Максима Ляпунова

9.25. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ВОСТОЧНАЯ ОКРЕСТНОСТЬ ОСТРОВКА БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. «СЕКРЕТ». НАТ. ДЕНЬ

На противоположной стороне отчасти схожая картина. Неподвижно замер мокрый насквозь снайпер, он наблюдает за переговорами через оптический прицел винтовки. Рядом, изготовившись в ожидании отмашки, лежат промокшие пулемётчики. Обер-ефрейтор не отрывает глаз от бинокля. Поодаль, укрывшись от дождя под одним на двоих плащом, сидят, ожидая развязки, Краузе и Хубер (не выдал им Шлиман палатки, не до них сейчас обер-ефрейтору). Тут же и несчастный, похожий на побитую собаку Рильке. Похоже, ему единственному плевать на дождь: старый слуга, беззвучно шевеля губами, молится за Гюнтера. Ничем иным помочь барону он сейчас всё равно не сможет.

9.26. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. ДЕНЬ

Сигналом к выступлению должна стать синхронная стрельба пулемётов. Она может начаться в любую секунду, так что взвод лейтенанта Шэффера в полном боевом построении тупо топчется на месте и мокнет, проклиная дождь, партизан, болота и начальство. Стоящий у кромки воды лейтенант разглядывает свой взвод, понимая, что люди измотаны ожиданием того, что им предстоит сделать. Но поскольку делать всё равно придется, так уж скорее бы… Лейтенант смотрит под ноги и с удивлением обнаруживает, что к его сапогам уже вплотную подошла болотная вода. Но как же быстро она прибывает!

9.27. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Сопровождающие переговорщиков «телохранители» продолжают стоять под дождём, готовые в любую минуту прийти на выручку, если что-то пойдёт не так. А вот сами, так сказать, виновники этого торжества — доктор и Гюнтер настолько увлечены беседой, что, кажется, и не замечают дождя. Разве что посильнее укутались в плащи да натянули на головы капюшоны. А ещё заткнули пробкой бутылку, чтоб дождевая вода не попадала. Впрочем, вина там осталось — совсем на донышке.

ГЮНТЕР

В нашу последнюю встречу, помнится, ты ставил в упрёк, что мы практикуем эксперименты по воздействию на сознание человека, используя в качестве подопытных душевнобольных и морально слабоумных. Яростно вещал про гуманизм и античеловечность. Было такое?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Возможно.

ГЮНТЕР

И что же? Минул всего год, и теперь ты сам не брезгуешь ставить опыты на идиотах.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Не понял? О чём ты?

ГЮНТЕР

У нас только и разговоров, что о твоём красном призраке. Хотя тогда уж правильнее называть его красным зомби. (Усмехается.) А я не знал, Алекс, что ты занимался изучением практик чёрной магии вуду.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (мрачно)

История Ивана не имеет никакого отношения к мифологии и ритуалам вуду.

ГЮНТЕР (прищурившись)

А к чему? Имеет? (Доктор молчит.) К живой воде?.. Ну же, Алекс, не смотри на меня букой и не делай вид, что не понимаешь. («Выкладывает карты на стол».) Мы захватили в Пинске архив вашей июньской экспедиции. (Доктор продолжает молчать.) Впрочем, теперь, когда источник с живой водой у меня под боком, твоя бумажная бюрократия занимает меня куда меньше.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (хмуро)

Там есть весьма любопытные расчёты.

ГЮНТЕР (отмахнувшись)

Возможно. Но я по жизни всегда более тяготел к практике. А потому уже успел провести ряд экспериментов с живой водой. Правда, в отличие от тебя, испытывал её не на дурачке, а на здоровых людях. Честно скажу: результаты поразительные. Единственное, не понимаю, как ты умудрился не только лечить, но и оживлять… (С живым интересом.) Скажи, сколько галлонов ты вкачал в своего мертвеца, после того как нашёл живую воду?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (качает головой)

Я не находил живую воду. Это она сама… вода… нашла Ивана.

ГЮНТЕР (слегка разочарованно)

А можно обойтись без романтических аллегорий? И сразу перейти к практической части? Оставим романтику поэтам.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Боюсь, Гюнтер, это не аллегория, а самый натуральный факт. Из числа тех, что не поддаются научному толкованию.

ГЮНТЕР

Ты меня пугаешь, Алекс. От кого-кого, но услышать подобное от тебя…

Где-то вдали, пока не вполне отчётливо, слышится гул самолётов. Реагируя на него, Гюнтер тотчас предлагает:

ГЮНТЕР

Пройдёмся немного? Не могу больше сидеть на мокрой земле. Не знаю, как тебе, но лично мне мой детородный орган пока ещё дорог.

Они встают, при этом Гюнтер подхватывает бутылку. Охранники с двух сторон мгновенно «просыпаются», полагая, что переговоры наконец закончились. Ан нет, доктор и Гюнтер не расходятся, а продолжая беседовать, неторопливо бредут от сосен в сторону каменного валуна.

ГЮНТЕР

Так что насчёт твоего мертвеца? Нет, если, конечно, ты решил запатентовать открытие, имеешь полное право молчать… Тема с поставленными на поток воскрешениями сделает тебя самым богатым человеком на земле. (Насмешливо.) Если, конечно, раньше тебя не приговорят дельцы от похоронного бизнеса.

Гул приближающихся самолётов нарастает. Так, что не только доктор, но и обе пары, сопровождающие переговорщиков, с тревожным интересом всматриваются в извергающее дождевые потоки небо.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Странно. Мне казалось, в такую погоду самолёты не летают.

ГЮНТЕР (заносчиво)

Наши доблестные люфтваффе летают в любую погоду.

За разговорами они добрели до каменного валуна, возле которого Гюнтер, не без умысла, остановился. Натужно гудя моторами, над берегом зловеще пролетает эскадрилья немецких бомбардировщиков.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (прикинув направление, мрачно уточняет)

Похоже, на Киев?

ГЮНТЕР

Нет. На сей раз много ближе. (На ломаном русском.) Ган-ки-на за-им-ка? (Уточняет по-немецки.) Так, кажется?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (потрясённо)

Что?! (Машинально смотрит на часы — они показывают лишь начало пятого.) Нет! Не может быть! (Отчаянно.) Но ведь там, у нас, твой брат?!!

ГЮНТЕР (со зловещей ухмылкой)

Ты и в самом деле думал, Алекс, что я настолько сентиментален, что способен обменять одного немца на четыре десятка врагов?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (отказываясь верить)

Гюнтер, очнись! Это же твой родной брат!

ГЮНТЕР (пожимает плечами)

В последнее время Карл доставлял нам с отцом сплошь разочарования. Его чёрная полоса затянулась. А может, и не думала заканчиваться. (Кивнув на самолёты.) В авиации про таких говорят: сбитый лётчик. Зато теперь для окружающих фон Бергензее-старший уйдёт из жизни как герой. Погибший от рук красных, а не от (машет бутылкой, которую держит в руке) белой горячки.

9.28. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. ДЕНЬ

Под проливным дождём четыре десятка партизан выстроились на поляне. Напротив стоят Командир и два кадровых командира — Володя и Свешников. Чуть в сторонке сидит на земле нахохлившийся Карл, руки у него связаны спереди.

КОМАНДИР

Равняйсь. Смирно… Бойцы! За дни, проведённые на заимке, все мы немного отдохнули, смогли подлечиться, подлататься, а благодаря нашим лошадушкам, подхарчиться. Но время отдыха закончилось. Враг знает, где мы, и значит пришла пора покинуть это место. Мы уходим на восток, будем порываться к своим. Но теперь нам будет немного легче, потому что связь с Большой землёй восстановлена. Москва знает о нас, знает, что мы живы и продолжаем сражаться… Теперь мы не тычемся как слепые котята. Командование отряда получило конкретный приказ от Оперативно-учебного центра Западного фронта, и у нас есть чёткое понимание, как мы станем его выполнять. (Достаёт из-за пазухи бумажный листок, разворачивает.) Наши московские гости доставили текст обращения товарища Ворошилова, опубликованный неделю назад. Я не стану сейчас зачитывать его целиком, прочту лишь самое главное… (Читает.) «Белорусский народ представляет собой такой народ ленинско-сталинской эпохи, который ни при каких обстоятельствах, даже если бы они были в 10 раз более трудными, чем те, которые мы переживаем сейчас, не пойдет в услужение к врагу, не склонит своей гордой головы перед врагом и будет с ним биться до последней капли крови. Это ценит Советский Союз, это ценит наша партия, это ценит великий Сталин!».

Последние слова Командира перекрывает нарастающий гул самолётных моторов. Все без исключения собравшиеся, включая Карла, невольно задирают головы вверх. Сквозь стену проливного дождя силуэты самолётов видны неотчётливо. Не сразу и поймёшь: наши летят или немцы? Первым ориентируется Володя:

ВОЛОДЯ (истошно кричит)

Во-оздух! Все в лес! Быстро!

Секунда-другая уходит на изумлённое оцепенение, а затем строй разваливается, народ бросается в разные стороны, стремясь покинуть открытое пространство поляны. Со свистом начинают падать и взрываться первые вражеские бомбы.

9.29. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

Приглушённые отголоски взрывов доносятся до места, где продолжают стоять доктор и Гюнтер.

ГЮНТЕР (прислушавшись)

О, ты слышишь? Началось!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (гневно)

Вы чудовище, господин профессор!

ГЮНТЕР (усмехнувшись)

А вы, товарищ доктор, наивный глупец и неисправимый мечтатель. К слову, я так и не поблагодарил вас за любезно подаренный нам источник с живой водой. Уверяю, мы сумеем распорядиться им много правильнее, нежели ваши большевистские вожди и комиссары.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (резко собравшись, парирует)

Не стоит благодарности. Всё равно (рус.) не в коня корм.

ГЮНТЕР (насторожившись)

Я не понял?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (нем., объясняет)

В отличие от тебя, я изучал не только легенды и сказки, но и местный фольклор. Представь себе: оказывается, родник с живой водой открывается и начинает бить лишь в аномальную жару, когда Змеево болото подсыхает… Ты думаешь, почему остров назвали Большим Змеем? Длинный он, будто змея выгибами ползёт. Но когда дожди заряжают, он становится лишь грядой маленьких островов, между которыми образуются непролазные топи… Обернись, посмотри. (Гюнтер завороженно оборачивается и лишь теперь видит, что уровень воды в болоте ощутимо поднялся.) Всё, лавочка закрывается. На отдых уходит родник. И когда снова проснётся — Бог весть. Но… всяко после победы. НАШЕЙ победы.

ГЮНТЕР (не сразу переварив поведанное, оценив, усмехается)

Ты всё это время водил меня за нос, старый хитрый русский лис?! Браво! (Меняется в лице.) Jedes Warum hat sein Darum!..

С этими словами немец в ярости шарахает бутылкой по каменному валуну, та разлетается осколками, а в следующую секунду Гюнтер прыгает, падая лицом в грязь, укрываясь за камнем и уходя из сектора обстрела — и «телохранителей», и залегших на своих позициях разведчиков капитана Зимина.

9.29. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ВОСТОЧНАЯ ОКРЕСТНОСТЬ ОСТРОВКА БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. «СЕКРЕТ». НАТ. ДЕНЬ

Наблюдающий в бинокль Шлиман, увидев, как Гюнтер разбивает о камень бутылку и сигает после этого за камень, командует снайперу:

ШЛИМАН

Выстрел!

Снайпер, всё это время державший в перекрестье прицела спину доктора, стреляет.

9.30. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

В паре сопровождающих Особист и Козак недюжинную реакцию предсказуемо демонстрирует разведчик: он вскидывает свой автомат, рефлекторно реагируя на разбивание бутылки, а когда Гюнтер делает прыжок, даже успевает дать короткую очередь по нему. Увы, Козаку не хватило какой-то доли секунды, чтобы попасть. Зато когда на его глазах навзничь валится доктор, словивший пулю в спину, Козак всаживает ответку в фельджандарма Лемке. Более расторопный Бауэр бросается было к валуну, чтобы укрыться за ним, как поступил Гюнтер, но уже ему в спину бьёт очередь — это со своей скрытой позиции стреляет разведчик Колыванов. Растерявшийся поначалу Особист бросается к лежащему на земле доктору, бухается на колени, слушает пульс, оборачивается в ту сторону, где должен быть Зимин, кричит: «Живой! Дышит!» Услышав его крик, Зимин привстаёт было, чтобы кинуться на помощь, но тут со стороны острова начинается шквальный пулемётный огонь. Капитан успевает вжаться в землю, а вот стоящий на коленях Особист заваливается, накрывая своим телом раненого доктора. Неподалёку от них падает не успевший добежать до своих Козак.

9.31. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ВОСТОЧНАЯ ОКРЕСТНОСТЬ ОСТРОВКА БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. «СЕКРЕТ». НАТ. ДЕНЬ

Под прикрытием пулемётного огня стрелковый взвод лейтенанта Шэффера начинает выдвижение болотом в сторону противоположного берега.

9.32. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. ДЕНЬ

На заимке и окрест, в лесу, продолжают рваться бомбы. Всеми брошенный Карл (сейчас уже не до пленного), пытаясь спастись, перекатываясь по земле, сваливается в ближайшую свежую воронку, падая на спину. Дождь хлещет с такой силой, что на дне воронки уже образовалась внушительная лужа, и в ней лежит мертвец — Свешников (здесь же валяется разбитая станция). Карл брезгливо отползает от него на локтях, а далее, словно бы стараясь докричаться до брата, отчаянно вопит в небо:

КАРЛ

Будь ты проклят! Ты слышишь меня, вонючий ублюдок! Будь ты проклят, братец!

Где-то совсем рядом с воронкой раздаётся мощный взрыв. Карл инстинктивно переваливается на живот. Прикрывая голову связанными кистями рук, в неистовом исступлении он вдруг начинает поистине демоническим голосом декламировать… Нет, не молитву, а строчки из Генриха Гейне… Он похож на свихнувшегося болотного лешего.

КАРЛ

А однажды на походе

Заблудились мы в болотах,

Шли по грудь в вонючей тине,

Без еды и без питья….

От прямого попадания бомбы разлетается Ганькина хижина, прибивая и придавливая брёвнами и досками сразу нескольких партизан, включая деда Тараса и возчика Архипыча.

ГОЛОС КАРЛА (ЗК)

Больше сотни в путь нас вышло,

Но за тридцать дней скитанья

От неслыханных мучений

Пали чуть не девяносто…

Не обращая внимания на взрывы, возле трупа Володи, раскачиваясь, сидит и тихонечко воет Агата.

ГОЛОС КАРЛА (ЗК)

А болот — конца не видно!

Взвыли все; но дон Охеда

Ободрял и веселил нас

И смеялся буйным смехом[26]…

Бомбы рвутся и в лесу. Судя по раскиданным там и сям мёртвым телам, для многих лес так и не стал спасительным…

9.33. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ДЕНЬ

Дождь продолжает лупить, а вода в болоте — прибывать. Тем не менее взвод лейтенанта Шэффера преодолел уже больше половины восьмисотметровой дистанции. На отдельных участках солдаты проваливаются в топь почти по пояс, но, помогая друг другу выбираться, продолжают неуклонное движение к лесному берегу.

9.34. ЗМЕЕВО БОЛОТО. БЕРЕГ. НАТ. ДЕНЬ

К месту, в котором залёг капитан Зимин, сползлись Колыванов и Иванов.

ИВАНОВ

Надо уходить, командир.

ЗИМИН

Надо. (С ненавистью смотрит на валун.) Но сначала я перережу глотку этой крысе, Бергензее-младшему!

ИВАНОВ (скептически)

До него не добежать, пулемётчики посекут.

ЗИМИН (зло)

Ничего. Сейчас чего-нибудь придумаем-сообразим.

КОЛЫВАНОВ (наблюдая в бинокль, мрачно)

Всё уже придумано за нас… За эсэсовцем встречающих отправили. (Возвращает капитану бинокль.) Глянь! Там, по ходу, целый взвод.

ЗИМИН (всмотревшись)

Твою ж мать!

ИВАНОВ

Я ж говорю: уходить надо, пока ещё есть возможность. (Изумлённо.) О! А этот чёрт откуда здесь нарисовался?!

Такова реакция разведчика на невесть откуда появившегося здесь Ивана. В данный момент он, тяжело дыша, подползает к валуну и садится возле него, прислонившись к камню спиной, а лицом, соответственно, к разведчикам, затаившимся метрах в двадцати. С острова его не видно… Иван жестами показывает разведчикам, что, дескать, он сейчас попробует перебраться на ту сторону камня, и изображает характерный жест «ладонь по горлу».

ЗИМИН (кричит ему в открытую)

Ваня! Нет! Доктор важнее! Майор сказал, он жив!.. Попробуй вытащить! А мы тебя прикроем! Действуй по моей команде! (Иван понимающе кивает, а капитан приказывает своим.) Парни, рассредотачиваемся, отвлекаем внимание от Ивана! Задача ясна?

КОЛЫВАНОВ, ИВАНОВ (в голос)

Так точно…

КОЛЫВАНОВ (угрюмо)

Прощай, командир. Теперь уж, похоже, не свидимся.

Где-то ползком, где-то перебежками, двое разведчиков занимают позиции справа и слева от командира.

ЗИМИН (выдохнув, решительно)

Ваня! Работаем!

Капитан первым открывает огонь по бредущим через болото солдатам. Тут же на его позицию обрушивается ответный пулемётный огонь, ведущийся с острова. Заработали автоматы Колыванова и Иванова. Взвод лейтенанта Шэффера несёт первые потери, а Иван тем временем доползает до доктора, с усилием сбрасывает с него труп Особиста и волоком тащит бесчувственного Александра Григорьевича в безопасное место. Ему вдогонку несётся отчаянный крик капитана:

ГОЛОС ЗИМИНА (ЗК)

Уходите, Ваня! Мы, сколько сможем, их подержим! Давай, братишка!..

9.35. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ДЕНЬ

Взвод лейтенанта Шэффера почти преодолел восьмисотметровую болотную дистанцию, хотя и ценой жизни полутора десятков солдат. Пулемёты на острове уже молчат, чтобы ненароком не задеть своих. Солдаты идут, методично обстреливая берег, а тот в ответ огрызается лишь одиночными выстрелами из карабина. Но вот замолкают и они. Всё, разведчики полегли… Шэффер в числе первых ступает на берег и быстрым шагом направляется к валуну. Оттуда ему навстречу спускается Гюнтер.

ШЭФФЕР

Вы живы, господин гауптштурмфюрер?!

ГЮНТЕР (мрачно)

Вас это радует, лейтенант, или удивляет? (Огорошенный таким приёмом Шэффер недоумённо молчит.) За то время, что вы добирались сюда, я мог бы проделать этот путь дважды! (Шэффер мог бы возразить, что вообще-то они проделали этот путь под обстрелом противника, но не решается.) Разыщите тело штатского, с которым я разговаривал. Они не могли утащить его далеко. А я должен вернуться на остров. (Идёт к болоту.)

ШЭФФЕР

Господин гауптштурмфюрер! В болоте резко поднялся уровень воды. И продолжает подниматься.

ГЮНТЕР (не оборачиваясь, на ходу)

Я это знаю и без вас, обер-ефрейтор!

9.36. ГАНЬКИН БОР. НАТ. ДЕНЬ

По небольшой, известной только местным жителям тропке Иван скачет верхом, бережно поддерживая… внешне невозможно определить: тяжелораненого доктора или всё-таки уже его мёртвое тело.

9.37. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ВОСТОЧНАЯ ОКРЕСТНОСТЬ ОСТРОВКА БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. «СЕКРЕТ». НАТ. ДЕНЬ

Отстоявших трудовую вахту пулемётчиков и снайпера обер-ефрейтор Шлиман, оставшийся довольным их работой, отпустил погреться. Сейчас в «секрете», помимо него самого, продолжают оставаться Краузе, Хубер и Рильке. Шлиман ведёт наблюдение в бинокль.

РИЛЬКЕ (беспокойно)

Ну, что там?! Вы видите? Вы нашли его, Шлиман?

ШЛИМАН

Какое там! Дождь стеной, ни черта не видно!.. (Комментирует.) Стрельбы уже минут десять как не слышно. Последние парни высадились на берег. Хочется верить, наши потери оказались не слишком велики.

РИЛЬКЕ (скулит)

А мой хозяин? Где он?

ШЛИМАН

Что вы ко мне прицепились? Откуда я знаю?! (Смягчаясь.) Будем надеяться на лучшее… (Меняется в лице.) Дьявол меня раздери! Какого чёрта он туда попёрся?!! Он что, не видит, что вода поднялась уже больше чем на метр?!

РИЛЬКЕ (испуганно)

Кто? Не видит?

ШЛИМАН (досадливо)

Кто-кто! Ваш хозяин. Чтоб ему пусто… (Прикусывает язык, передаёт бинокль.) Вон, сами поглядите.

Рильке смотрит в бинокль, и лицо его искажается гримасой ужаса.

РИЛЬКЕ

Нет! Только не это! (Шлиману, приказным тоном.) Немедленно пошлите людей ему навстречу!

ШЛИМАН (огрызнувшись)

А где я вам сейчас возьму людей? Все мои парни разбрелись по острову и забились по щелям, пережидая этот грёбаный дождь!

РИЛЬКЕ

Имейте в виду, Шлиман! Если с Гюнтером что-то случится… я… я… отдам вас под трибунал… Нет, я лучше пристрелю вас… Я… я не знаю, что с вами сделаю…

Не в силах придумать ту кару, что он ниспошлет обидчикам своего хозяина, Рильке оседает на землю и заходится в рыданиях. Зрелище мерзкое и одновременно жуткое.

КРАУЗЕ (мрачно сплюнув)

Идём, Кнут.

ХУБЕР

Куда?

КРАУЗЕ

Встречать господина барона. Вдруг он и в самом деле, в отличие от другого барона, Мюнхгаузена, не умеет вытаскивать себя из болота за волосы.

ХУБЕР (неуверенно)

Ты полагаешь, что…

КРАУЗЕ (обрывает его)

Я полагаю, что если ещё несколько минут проведу в компании этого безумного старика (с презрением смотрит на Рильке), то безумным сделаюсь уже и я сам.

Краузе уходит в дождь, следом за ним молча выдвигается Хубер.

9.38. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ДЕНЬ

Дождь продолжает стоять стеной. Провалившийся в топь по пояс Гюнтер предпринимает попытки выбраться, но в отчаянии замечает, что болото постепенно затягивает его всё глубже. Понимая, что звать на помощь бесполезно (откуда ей сейчас здесь взяться?), стиснув зубы, он продолжает бороться за жизнь, но эти усилия ни к чему не приводят. Когда вода подступает уже почти к кадыку, Гюнтер осознаёт, что обречён, на лице его внезапно появляется зловещая улыбка:

ГЮНТЕР

Похоже, братец, ты уже успел по мне соскучиться. Ладно, потерпи, сейчас я к тебе приду…

Секунду спустя перед его лицом мелькают сильные мужские руки, которые хватают его за шкирку и буквально вывинчивают из трясины, как пробку из бутылки мозельского. От пережитого напряжения этого безумного дня в глазах у Гюнтера резко становится черно (словно бы падает шторка), он теряет сознание.

9.39. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. ВЕЧЕР

Продолжается даже не ливень, а какой-то вселенский потоп. То, что ещё утром было прибрежной поляной с палаточным лагерем, узлом связи, сортиром и прочими благами цивилизации, ушло под воду… Краузе и Хубер сидят на возвышении, укрывшись одной плащ-палаткой на двоих, и едят консервированную ветчину прямо из банок, холодную. Лежащий рядом Гюнтер открывает глаза, несколько секунд приходит в себя, затем садится, осматривается.

ГЮНТЕР

Где мы?

ХУБЕР

На острове, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР (сердито)

Я понимаю, что на острове! Я не узнаю место?!

КРАУЗЕ (мрачно)

То, что вы видите в пяти метрах ниже от нас, утром называлось узлом походно-полевой связи.

ГЮНТЕР

Не морочьте мне голову, Краузе! (Беспомощно озирается по сторонам.) А где родник?

КРАУЗЕ

Парни сказали, что родник закрылся почти сразу после того, как начался дождь. Теперь он глубоко под водой.

ГЮНТЕР (вскочив)

А где моя палатка? Надеюсь, её успели эвакуировать?!

КРАУЗЕ

Нет, господин гауптштурмфюрер. Так что сейчас она там же, где и родник.

ГЮНТЕР

Нет! Этого не может быть! (Хватается за голову.) Майн гот! Мои записи! Мои дневники! Мои расчёты!

Гюнтер порывисто бросается вниз, плюхается в болотную воду и бредёт туда, где некогда стояла его палатка. Он стенает, сыплет проклятьями и мало не рвёт на голове волосы. Краузе, продолжая спокойно есть ветчину, наблюдает за Гюнтером и философски замечает:

КРАУЗЕ

У всякого безумного слуги и хозяин… ему под стать.

ХУБЕР (улыбнувшись)

Очень глубокая мысль, Генрих.

КРАУЗЕ.

Да. Но не глубже этого чёртова болота… Кстати, ты ещё не раздумывал?

ХУБЕР

О чём?

КРАУЗЕ

Как мы станем отсюда выбираться?

ХУБЕР (беспечно)

Нет. Но ведь баварский крестьянин что-нибудь придумает?

КРАУЗЕ (удовлетворённо кивнув)

Для туповатого берлинского студента ты быстро учишься, мой мальчик…

9.40. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. ВЕЧЕР

Под чудом уцелевший навес дровника бывшего хозяина (хоть какое-то спасение от дождя) перенесены тяжелораненые. Среди них доктор. Легкораненые и контуженые продолжают мокнуть здесь же. На то, чтобы собрать разбросанные по всей поляне трупы, просто нет сил. Сколько реально погибло человек — неизвестно, потому что трупы есть ещё и в лесу, а некоторые партизаны могли запросто покинуть отряд, предпочтя выбираться поодиночке. Удивительное дело: у Карла и у девушек (Лена, Агата) — ни царапинки, разве что в лёгкой форме контузии. У немца даже развязаны руки: похоже, кто-то из сердобольных партизан определил его в товарищи по несчастью… В какой-то момент Иван берёт Лену под локоть и уводит в сторону, чтобы их разговор не был слышен.

ИВАН (перекрикивая шум ливня)

Я сейчас уйду!

ЛЕНА (удивлённо)

Куда?

ИВАН (огрызнувшись)

На кудыкину гору! (Оборачивается, указывает на доктора.) Выходи его!!! Слышишь?!

ЛЕНА (испуганно)

Как?! (В отчаянии.) Он уже почти доходит!

ИВАН (рявкает)

У нас полбидона воды уцелело!

ЛЕНА

И что с того? Эта ваша вода работает через раз!

ИВАН (снова рявкает)

Что хочешь делай, но выходи!!! (Далее чуть спокойнее поясняет.) Немцы высадились на берег. Они у нас на хвосте, но в такой ливень, ещё и ближе к ночи, далее выдвигаться не станут. Так что время у вас есть. Уходите в лес, на восток. Тех, кто не в силах будет идти, оставляйте на хуторах, в близлежащих деревнях… (Косится на Карла.) Немца пока не убивайте, по первости он может послужить вам щитом. Но как только окажетесь в безопасном месте… Лично, сама пристрели его! Поняла?! И запомни: что бы ни случилось, я в любом случае вернусь и найду тебя! И… Если не спасёшь Александра Григорьевича и не казнишь немца, я… (запнувшись, прикинув) Я тебе самой голову отрежу!

ЛЕНА (в ужасе, она Ивана ТАКИМ никогда не видела)

Неужто и в самом деле? Сможешь?

ИВАН (чуть смутившись)

Ты же смогла на немцев работать? (Снова возвращается в прежнее злое состояние.) Вот и вымаливай теперь прощение! И помни! Я вернусь и найду тебя!

После этих слов Иван делает всего несколько шагов в сторону — и словно растворяется в лесу. Лена растерянно хлопает глазами, её лицо абсолютно мокро от дождевой воды и слёз. Ей вдруг неожиданно припомнился наговор, накануне услышанный от Агаты, и Лена, всхлипывая, начинает его повторять, словно бы произнося заклинание:

ЛЕНА

Житейское море — у всех свое горе.

Терпел Моисей, терпел Елисей,

терпел Илия, буду терпеть и я…

А дождь всё льёт и льёт. И не думает заканчиваться…

9.41. РАЙЦЕНТР. УЛИЦА ЛЕНИНА. СКВЕР. НАТ. ДЕНЬ

Главная улица райцентра, застроенная преимущественно двух-трёхэтажными домами. По нечётной стороне разбит небольшой сквер, за которым располагается административное здание. В годы оккупации здесь располагались немецкие Kommandantur/ Feldgendarmerie, а теперь на доме новая вывеска, гласящая: «Районное управление НКВД». В самом сквере больше нет жуткого дощатого помоста сколоченной немцами виселицы, равно как нет и пустого пьедестала от довоенного памятника Ленину. Их место теперь занял временный деревянный обелиск, увенчанный фанерной красной звездой.

ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ ТИТР

Три года спустя. Август 1944

Свернув с улицы Ленина, в сквер заезжает и останавливается ленд-лизовский джип Willys. Для немногочисленных прохожих машина могла бы представлять интерес даже не своим происхождением, а тем, что и водитель, и четверо его пассажиров — офицеры, лейтенанты: от младшего до старшего. В командире группы далеко не сразу узнаётся… Иван. Форма старлея сидит на нём удивительно ладно, а под плащ-палаткой на гимнастёрке видны нашивки за ранения: две жёлтых и пять красных. Подчинённые Ивана тоже ребята не промах: все вооружены по полной, в дополнение к личному оружию — по нагану и по автомату. На машине — ручной немецкий пулемёт, плюс ящики с боеприпасами и консервами…

Иван ловко спрыгивает с командирского места, отдаёт негромкие распоряжения водителю с погонами младшего лейтенанта. Затем, под его укоризненным взглядом, начинает разоружаться: поочерёдно достаёт из голенищ сапог наган и финку, несколько гранат из карманов галифе — и оставляет всё это на своём сиденье. Несмотря на то, что водитель самый младший по званию, по возрасту он здесь самый старший, много за тридцать. Группа остаётся в машине, а частично разоружившийся Иван направляется к зданию управы НКВД.

Автомобиль повышенной проходимости Willys MB предназначался для командования и разведки. Производство внедорожника началось в США в ноябре 1941 года. Автомобиль имел несколько конструктивных особенностей, делающих его более эффективным в разведке и на линии фронта. Так, у «Виллиса» отсутствовали двери: в экстремальных условиях пассажиры могли легко запрыгнуть или покинуть машину. Чтобы снизить риск выпадения во время движения, конструкторы немного «утопили» сидения. Около 50 тыс. таких машин СССР получил по ленд-лизу.

Проходя мимо импровизированного обелиска, он притормаживает, вчитывается в табличку, на которой написано: «В августе 1941 года на этом месте немецко-фашистские каратели казнили героя-партизана, рядового Азарёнка Якова Ивановича и его родственника, жителя нашего города Бориса Михайловича Штанько. Вечная память героям!» Криво усмехнувшись, Иван проходит к зданию, предъявляет на крыльце документы дежурному. Изучив их, тот коротко кивает, что-то поясняя, после чего Иван заходит внутрь. В одном из окон 2-го этажа медленно закрывается тюлевая занавеска.

9.42. ЗДАНИЕ. ЭТАЖ. ИНТ. ДЕНЬ

Поднявшись на 2-й этаж, Иван осматривается, пожимает плечами, отметив, что за столом оперативного дежурного в этот час никого нет, проходит к нужному кабинету, дверь в который слегка приоткрыта. А раз так, Иван стучится сугубо формально и толкает дверь…

9.43. ЗДАНИЕ. КАБИНЕТ. ИНТ. ДЕНЬ

ИВАН (зашагивая в кабинет)

Товарищ майор, разрешите? Старший лейтенант…

Завершить представление Ивану не удаётся. Начальник райуправления, полноватый майор с одутловатым лицом пьющего человека, не даёт ему договорить.

МАЙОР

Погоди, старлей. Не тарахти. Присаживайся, сейчас разберёмся с твоим вопросом… Ух ты! Да ты у нас герой!

Такова уважительная реакция майора на снятую Иваном накидку: под ней, на гимнастёрке, обнаруживаются четыре ордена и пять медалей. Среди орденов — два ордена Красной Звезды, а из медалей — две «За отвагу» и одна «За боевые заслуги». Словом, настоящий иконостас. Впрочем, интерес к чужим наградам оказался мимолётным, секунду спустя майор возобновляет прерванный разговор с худощавым капитаном, своим замом, всем видом демонстрируя, что прибывший старлей интересует его постольку-поскольку.

МАЙОР (капитану)

Говно этот твой часовщик, ничего не смог! Ещё и заявил, что их не отремонтировать, а выкинуть надо!

Иван меж тем осматривается, задержав взгляд на висящем на внутренней стороне двери рекламном плакате, где изображена улыбающаяся женщина в красном платье со сберкнижкой в руках. Слоган гласит: «Лучший подарок заботливых родителей — срочный вклад на имя ребёнка до его совершеннолетия!» Такова ирония судьбы — энкавэдэшное начальство облюбовало кабинет, который некогда занимал майор Карл фон Бергензее.

МАЙОР (продолжая сердито)

Мол, всё время встают, а это примета плохая! (Вытаскивает из кармана галифе часы, кладёт перед собой на стол.) Саботажник! Да его самого выкинуть проще! Часы-то памятные!

Иван, переключившись с плаката на часы, огорошивает неожиданным:

ИВАН

Товарищ майор, разрешите?

МАЙОР (удивлённо обернувшись)

Разрешить что?.. Ты чего, старлей, потерпеть не можешь?

ИВАН

Могу, товарищ майор. Но я сейчас про ваши часы.

МАЙОР (обалдело)

А ты что же… хм… разбираешься?

ИВАН (кивнув)

Немного. У нас оружейник был — часовщик в хрен знает каком поколении. Так он меня, от скуки, учил.

Майор переглядывается с капитаном. Во взгляде читается: «Как-то не верится, что там, где такую красоту на грудь вешают, чтоб там так сильно скучно было…» А Иван, не дожидаясь разрешения, уже подсел к столу и вертит часы в руках.

ИВАН (уважительно)

Ишь ты! Breguet! Помните, товарищ майор, у Пушкина? «Пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед…» (Продолжает разглядывать.) А часы-то — наградные, какого-то майора фон Бергензее. (Внимательно всматривается в гравировку.) Командование поощряет его за службу фюреру и Рейху.

Неприятно улыбаясь, майор снова смотрит на капитана. И тот, наконец, подаёт голос:

КАПИТАН (с недоброй ухмылочкой)

А вы, старший лейтенант, я гляжу, и в языках разбираетесь?

Иван, делая вид, что не считал неприязни, профессионально вскрывает крышку часов своим швейцарским ножом, попутно отвечая:

ИВАН

А куда деваться?! Немецкий пришлось подучить. В разведке без него никак… (Улыбается.) Тот же часовщик как раз и занимался. С нашим офицерским составом… Кстати, товарищи офицеры, знаете, что означает слово «халтура»?

МАЙОР (невольно хмыкнув)

Мелкий саботаж.

Продолжая заниматься часами, Иван качает головой:

ИВАН

Это сейчас, наверное. А раньше halte uhre значило «остановившиеся часы». (Поясняет.) Давным-давно, ещё до Петра, часов в России было очень мало — только в богатых домах. И как таковых часовщиков просто не было… (Голос Ивана журчит, убаюкивая, и под его воздействием офицеры НКВД словно зачарованные продолжают следить за манипуляциями с часами.) Но некоторые торговцы в механизмах часов всё же разбирались. Специалистами они были редкими, так что их работа стоила очень дорого… Их звали всякий раз, когда в каком-нибудь боярском доме вставали часы. Вот потому их и прозвали хальте-урщиками.

КАПИТАН (вскинувшись, словно выскочив из оцепенения)

А ведь точно! По-немецки halt значит «стой». Ишь ты!

ИВАН (невозмутимо)

Оп! Ну, вот и всё! Выкидывать никуда не надо. (Поясняет майору.) Тут просто секрет маленький имеется: одно положение для самоподзавода, а другое — для завода ключом. Тем же ключом и стрелки подводят. Причём путать нельзя: сперва стрелки, потом завод… Но я вам их на самоподзавод поставил, для простоты. Так что носите на здоровье, товарищ майор.

Майор недоверчиво подносит часы к уху, затем передаёт капитану. Тот удивлённо вслушивается и вынужденно констатирует:

КАПИТАН

Идут.

ИВАН (беспечно кивнув)

А что им будет? Их ещё лет двести носить можно. Если, конечно, молотком не бить и гранатой не подрывать… Да! С вас, товарищ майор, денежка маленькая, пятачок или гривенник. (Ухмыляется.) Примета такая.

МАЙОР

Советские офицеры во всё это мракобесие, конечно, не верят. Но гонорарий ты, старлей, заслужил. Как говорится: «Кирпич на кирпич, гони, бабка, магарыч». Сейчас мой вестовой по-быстрому распорядится. (Проходит к двери, открывает, зычно басит.) Зыкова! Обеспечь нас! Выпить-закусить! (Закрывает дверь, возвращается на своё место.) Щас спрыснем, чтоб колёсики в часах веселее вертелись. А заодно твоё прибытие отметим… Откуда ты вообще такой взялся? Тебя ж к нам, я так мыслю, не часы чинить прислали?

Иван встаёт, вынимает из планшета прорезиненный немецкий конверт-папку, рапортует:

ИВАН

Товарищ майор! Командир особой группы разведуправления фронта, старший лейтенант…

МАЙОР

Да сиди ты! Прыгаешь как чёрт из табакерки. При твоих, парень, ранениях двигаться надо более солидно, энергию беречь. А ты как на эстафете Осоавиахима. Лет-то тебе сколько, разведчик?

ИВАН

Двадцать.

Майор с капитаном снова молча переглядываются. Мол-де: «Да… война… Она никого не молодит». Возникшую неловкую паузу нарушает вестовая Зыкова в погонах сержанта и с орденской планкой: она вносит в кабинет и ставит на стол поднос с графином и нехитрой закусью и без слов удаляется. Капитан ловко расплёскивает водку по лафитникам:

КАПИТАН

Ну, товарищи офицеры, с пополнением!

Иван лишь пригубливает свою рюмку и ставит на стол.

КАПИТАН (недобро)

Что ж так-то? Мы тут ему, понимаешь, от души… Или брезгуешь? Типа с тыловыми?

ИВАН (успокаивает)

Никак нет, товарищ капитан. Не брезгую. Просто медицина не позволяет. Желудок долго штопали, так что я пока больше по манной каше. А водку до зимы — никак.

МАЙОР (уважительно)

Сильно зацепило-то?

ИВАН (хмуро)

Две пули в живот.

КАПИТАН (присвистнув)

Две пули в живот — это… Считай, на том свете побывал. (С прищуром.) Ну и как там?

ИВАН (не сразу, ровным голосом):

Никак. Нету там ничего. Только небо со звёздами, и всё.

МАЙОР (после долгой паузы)

Хм… Ну, у нас тут хоть и не фронт, но на немецкий тыл иногда похоже. Пулю поймать можно запросто. В лесу кого только нет, стреляют, почитай, каждую ночь. Иногда и в райцентр заходят. Тут тебе и дезертиры, и пособники, и немцы, от своих отбившиеся… Просто бандиты. Поляки, литовцы, всякого сброда хватает… Хутора, деревни если и не каждый день грабят, то каждую неделю — точно.

ИВАН (невинно)

А что же СМЕРШ? НКВД?

МАЙОР

А я что могу сделать? У меня только комендантский взвод, усиленный пулеметами, да рота «истребителей»! (Сам не замечает, как начинает словно оправдываться.) Ты бы их видел, старлей! Нет, так-то люди всё хорошие, только на голодранцев похожи. Что они, что бандиты — друг от дружки не отличишь! (Кривится.) Тем более эти «ястребки» ещё и звёзды вечно снять норовят, чтоб лишний раз мишенями не служить… (С досадой доканчивает.) Я сколько раз у областников помощи просил!

ИВАН

И что?

Парень спросил исключительно из вежливости, на самом деле прекрасно понимая «что».

МАЙОР (в сердцах)

Да ничего! Вот, думали, ты на подмогу едешь. Нам с утра звонили, в общих словах проинформировали. А у тебя, вишь, в бумагах: «задания особой важности», «довольствие по особой литере», «предоставить необходимую помощь». Да я бы с радостью! Любую помощь и танцы по субботам в придачу! Вот только с моим ресурсом… Короче, не уверен, что выдам всё, что надо. (Кривится.) Написать-то в бумагах всякое можно, бумага всё стерпит…

Капитан примирительным жестом кладёт руку на рукав майора:

КАПИТАН

Николай Петрович! Ну что ты, в самом деле?.. У старлея приказ — он такой же служивый, как и мы… (Резко поворачивается к Ивану.) Слушай, разведчик! Чтоб тебе помочь, нам бы хоть в общих чертах понимать, зачем тебя прислали? Да ещё с такой группой? В первый раз столько волкодавов в одной машине вижу… Вы кого ищете-то?

ИВАН (показно вздохнув)

Вы же сами сказали, товарищ капитан, моё дело служивое. Вот вы говорите, таких волкодавов не видели, а я отродясь таких подписок не давал. И с такими приказами в штабе фронта не знакомился, хотя за три года на фронте разного навидался. (Как бы доверительно, как своим, чуть понизив голос.) Если честно, мне всё это и самому не в радость!

МАЙОР

А что так?

ИВАН

Мне б к своим. Обратно, на фронт. (Поясняет.) Война скоро кончится, а у нас там молодняк необстрелянный. Их учить надо, а нас, боевых офицеров, в эту вашу глушь змеиную засунули!

КАПИТАН

Понятно. Сам-то, видать, из столичных? Коли нашей глухоманью брезгуешь?

ИВАН (расцветая)

Да куды там, капитан! Свой я! Местный. Тутошний… (Обращаясь к обоим.) Потому — верите, нет? — моя б воля, я бы всю эту радость, с полномочиями особыми-безграничными, не задумываясь, вам отдал. За бесплатно. (Усмехнувшись.) Ещё бы и приплатил: с бандами здешними помог, это дело знакомое… Вот только за нарушение совсекретного приказа меня ваше же ведомство и арестует. И, к слову, правильно сделает… Так что ещё раз извините: и рад помочь, но для начала вы этот вопрос с моим начальством утрясите.

Выслушав эту тираду, майор, внося в разговор примирительную ноту, заключает:

МАЙОР

Ну, ладно, ладно. Считай, убедил. Твоя правда — она моей как бы старше… Пока… (Напарнику.) Капитан, распорядись, чтобы товарищей офицеров на постой определили. Ну и, сам понимаешь, чтоб с максимальными, по возможности, удобствами. (Ивану.) А ты, старлей, давай, обращайся… Когда эта ваша… хм… каша будет заканчиваться.

КАПИТАН (Ивану)

Подождите у машины. Через несколько минут подойдёт наш человек и проводит вас и ваших людей.

Иван, молча кивнув, выходит. Энкавэдэшники, не сговариваясь, встают следом, подходят к окну и через тюлевую занавеску наблюдают за тем, как он, покинув здание, направляется в сквер, к машине.

КАПИТАН (усмехнувшись)

Ну что, Николай Петрович? Похоже, дождались мы? Как считаете?

В ответ майор суеверно плюет через левое плечо и стучит по деревянному столу:

МАЙОР

Не сглазь. Мы тут уже и так мхом покрылись.

КАПИТАН

Вас что-то смущает?

МАЙОР (помедлив)

Не то чтобы… Но как-то больно быстро он с часами разобрался. Будто и впрямь халтурщик немецкий. Ты такого поди найди! Да чтоб ещё и всем остальным требованиям отвечал. Да ещё из местных. (Задумавшись.) Но этот старлей в самом деле фронтовик, я их как собака чую. Побрякушки-то любые навертеть на гимнастёрку можно, но у этого они настоящие. Как и ранения.

КАПИТАН

Почему вы так думаете?

МАЙОР

К таким ранениям особый взгляд прилагается. Такой, знаешь, который не один артист не сыграет… М-да… Странный часовщик-фронтовик с хорошим знанием немецкого… Оно, конечно, на войне странностей много… (Резко принимает решение.) Короче, капитан! Глаз с них не спускать! Сам знаешь, что на кону. Если где-то ошибемся — от нас и ремешков не останется.

Иван возвращается к своему джипу, офицеры смотрят на него вопросительно. Сидящий за рулем младший лейтенант, и впрямь чем-то похожий на волкодава, спрашивает за всех:

ВОДИТЕЛЬ

Что скажешь, командир?

ИВАН

Похоже, нас действительно ждали. Так-то вроде всё правдоподобно разложили, да только часы старшего Бергензее как-то уж сразу предъявили. Словно с бубей зайти торопились. Признаюсь, не ожидал, чтоб так шустро. Может, они нас за пеньков фронтовых держат? А может, и совпадение… (Задумывается.) Хотя вряд ли. Думаю, скоро они нас на вшивость щупать будут, так что… (Обводит взглядом своих.) Группа, слушай мою команду! С этого момента и вплоть до особого распоряжения переходим на особый режим несения службы. Никитин! Распределите личный состав по порядку караулов, о любом пустяке, странности докладывать незамедлительно!

В ответ офицеры тихо и почти синхронно откликаются: «Есть!» Перед тем как занять своё командирское место в машине, Иван оборачивается, оглядывает сквер, скромный обелиск, окрестные домишки…

ИВАН (тихо, сам себе, словно бы вспоминая что-то)

Ну вот… Сам не верил, а всё ж вернулся…

Музыка, панорама, титры.

Конец девятой серии

Финал первого сезона