Во время Гражданской войны в Североамериканских Соединенных Штатах, более ста пятидесяти лет назад, выстрелы солдат полковника Бердана, произведенные из длинноствольных однозарядных винтовок с примитивными телескопическими прицелами, возвестили о возникновении «сверхметкой стрельбы» – снайпинга. Снайперское искусство прошло за эти годы несколько основных этапов в своем развитии. Сегодня во всех армиях мира снайпер является отдельной воинской специальностью. Специализированная система отбора и подготовки кадров, особое вооружение и экипировка требуют от государства немалого вложения средств. Однако при ведении боевых действий или специальных операций эти затраты очень быстро окупаются. Достаточно сравнить количество боеприпасов, израсходованных средним пехотинцем и снайпером.

Военные специалисты утверждают, что человека трудно убить на поле боя. Парадокс? Нет, реальность, основанная на опыте войн. Вот лишь один пример: если для поражения одного солдата противника обычно бойцом расходуется около 10 000 патронов (а в некоторых случаях и 25 000, и 500 000…), то снайперу достаточно одного выстрела (точнее, по статистике – 1,3-1,5 пули)… И ситуация не меняется, несмотря на бурно развивающееся в последние десятилетия высокоточное оружие.

Слово «снайпер» впервые появилось в английской армии во время Первой мировой войны и в переводе с английского означает «меткий стрелок по летящим уткам». Когда-то в Англии так называли удачливых охотников. Название происходит от английского названия птицы бекаса – «snipe». Она летает быстро и при этом мечется из стороны в сторону непредсказуемым образом, из-за чего ее трудно заметить и еще труднее подстрелить. Выстрел должен проводиться «навскидку». Попасть в бекаса на лету из кремневого ружья мог только опытный любитель охоты, искусный стрелок, владеющий оружием выше среднего уровня, да и то только в случае исключительно благоприятного стечения обстоятельств, и в XVIII веке термин «стрельба по бекасам» («snipe shooting») постепенно сократился до более короткого термина «снайпинг» («sniping»). Бекас во все века оставался заманчивой, но трудной в силу природной проворности добычей для охотников.

Уже к середине XVIII века в Британии широко использовали термины «снайперская (или, другими словами, бекасовская) стрельба» – так говорили про очень метких стрелков. Уже никто не скажет, когда впервые было произнесено слово «снайпер», но к концу XVIII века слово «снайпер» уже присутствовало в письмах английских офицеров, служивших в Индии. В конце XIX века так уже повсеместно величали метких стрелков из числа охотников. Некоторые из них взяли за обыкновение описывать свои вылазки на охоту фразой «ходил на бекасов».

Тем не менее среди военных солдаты, отличавшиеся особой меткостью стрельбы, назывались «sharpshooters» или «marksmen» (меткими или отличными стрелками), но никак не снайперами, и слово это пришло, скорее всего, из газетных публикаций первых месяцев Первой мировой войны. С того времени это слово начало употребляться в узком значении, обозначая солдата, вооруженного винтовкой, чаще всего (но не обязательно) оснащенной оптическим прицелом, и ведущего огонь по военным целям с замаскированной позиции.

Сегодня снайпер – специально обученный стрелок, в совершенстве владеющий искусством меткой стрельбы, маскировки и наблюдения: поражает цель, как правило, с первого выстрела. Задача снайпера – уничтожение важных появляющихся на короткое время, движущихся, открытых и замаскированных одиночных целей (вражеских снайперов, офицеров и др.). Снайпер вооружается снайперской винтовкой с оптическим прицелом и специальными устройствами, облегчающими прицеливание.

Снайпер – это не просто стрелок со снайперской винтовкой. Это сверхметкий стрелок на дальние дистанции. Эталон снайперской точности – попадание противнику между глаз на расстоянии 800 метров. Снайперский промысел как таковой в начале и середине XIX века не культивировался из-за отсутствия точного дальнобойного оружия. Бывали единичные случаи в Крымской кампании и Русско-турецкой войне, когда английские аристократы из дальнобойных нарезных штуцеров с диоптрическими прицелами, сделанных на заказ, охотились за русскими солдатами и офицерами.

Опыт англичан переняли голландские поселенцы республики Трансвааль в Англо-бурской войне. На вооружении буров в это время уже появились оптические прицелы (правда, громоздкие и несовершенные). Это был прорыв в военной технике. Любое изменение в боевой тактике – следствие прогресса в развитии оружия. Оптические прицелы, установленные на немецкие винтовки Маузера, использование бездымного пороха резко повысили стрелковую результативность буров. Эффект массового применения такого оружия был неожиданным и впечатляющим. По существу, это и были первые снайперские винтовки.

Как в свое время писал Клиффорд Шор: «Снайперское искусство – это хладнокровное лишение жизни другого человека и своего рода наука, которой нужно учиться и которую необходимо совершенствовать. Часто я слышал мнение, будто бы снайпер должен ненавидеть противника, но я убедился, что те, кто сильно ненавидел, не становились хорошими снайперами. Я предпочитал людей холодных и уравновешенных. Охотников, которые не чувствуют ненависти к своей жертве, но считают наиважнейшим для себя подобраться к ней и уничтожить…».

Интересно, что в наше время иногда снайпером называют метких стрелков и в других родах войск (например, в артиллерии или авиации), которые поражают цель с первого снаряда (мины, бомбы, ракеты).

К сожалению, данный термин в настоящее время приобрел настолько негативное значение, что в некоторых западноевропейских словарях приводится как один из синонимов слова «убийца». В последние годы в Соединенных Штатах произошло несколько трагических случаев, когда психически неуравновешенные люди открывали из винтовок беспорядочную стрельбу со сравнительно близкого расстояния, и в американских СМИ при описании этих происшествий широко употреблялось слово «sniping». Столь неверное употребление этого термина совершенно несправедливо по отношению к военным снайперам, профессионалам, сражающимся за свою родину. Извращение смысла этого слова настолько возмутило военнослужащих одного из центров подготовки снайперов в Виргинии, что они пригласили представителей прессы на показательные выступления, где им было предложено попробовать обнаружить снайпера, замаскировавшегося на поле. Сделать это им не удалось, что и неудивительно. Невидимый для журналистов стрелок по сигналу выстрелил по мишени, установленной на дистанции 220 ярдов, и попал прямо в лоб силуэта. До сведения изумленных представителей прессы было официально доведено, что «снайпинг» представляет собой именно то, что они только что увидели, после чего их попросили впредь употреблять в репортажах слово «rifl eman» («стрелок»).

Настоящий снайпер должен владеть разносторонними навыками, требующими весьма напряженной подготовки. В среднем один из трех человек, желающих стать снайпером, отсеивается в ходе жесткого отбора. Для успешного прохождения курса обучения необходимо овладеть сложным набором связанных между собой навыков и умений, которые позволяют снайперу выживать в самых опасных боевых условиях, причем зачастую в одиночку: маскировка на местности, скрытное передвижение, наблюдение за противником, топография, связь, сбор разведывательных данных, меткая стрельба. Кроме того, кандидат в первую очередь должен быть в состоянии несколько дней провести, не двигаясь с места, несмотря на все неудобства и не теряя бдительности, он должен обладать высоким самообладанием, чувством ответственности и безграничной терпеливостью. Из всех этих требований основным является то, что все кандидаты в снайперы должны стать очень хорошими стрелками. Они должны научиться не только определять расстояние до цели с точностью до нескольких метров при дистанции стрельбы 800–900 метров, но и овладеть такими исключительно сложными навыками, как учет ветра, температуры и влажности, а также движения цели.

Одиночки-диверсанты существовали давно (например, ниндзя). Кроме того, уже при Петре I и позднее имелись подразделения отборных стрелков (егерей). Но снайперская стрельба появилась относительно недавно, в середине XIX века, так как до этого просто не существовало достаточно точного оружия.

Эта памятка составлена генералом В.И. Чуйковым, командующим 62-й армией, при обороне Сталинграда. В небольшой листовке предельно четко сформулирована суть снайперского промысла, за которым стоял тяжелый и опасный труд.

Снайпер – это специально отобранный, обу ченный и подготовленный к самостоятельным инициативным действиям воин, меткий стрелок, умеющий искусно действовать в боевой обстановке. Задача снайпера – уничтожение важных и опасных целей, появляющихся на короткое время, решается терпением для выбора удобного момента, чтобы наверняка поразить их. Искусство снайпера состоит в том, чтобы самостоятельно найти цель, оценить ее важность и поразить одним выстрелом.

Снайпер обязан не только уничтожать живую силу противника, но и меткой стрельбой парализовать организацию врагом текущей боевой работы. Для этого уничтожь его офицеров; устрой ежечасную охоту на его разведчиков, наблюдателей, связистов, артиллерийских корректировщиков; разбей их наблюдательные приборы; ослепи противника; отучи его ходить в полный рост; заставь его ползать; не давай ему высунуться; посей панику среди нижних чинов. Конечная цель снайпера – страх. Появляйся там, где тебя не ждут. Запомни: противник должен бояться!

Снайпер – это охотник. Охотник обязан быть невидимым. Неуязвимость снайпера деморализует противника. Твой метод – скрытность. Твой рабочий инструмент – терпение. Учись переносить голод, холод, боль, неподвижность. Только это позволит тебе уничтожить противника везде, даже в глубине его обороны. Противник – зверь. Выследи его и вымани под выстрел. Враг коварен – будь хитрее его. Он вынослив – будь упорнее его. Твоя профессия – это искусство. Ты можешь то, чего не могут другие. Тебе доверяют. За тобой – Россия. Будь беспощаден. Ты победишь, потому что ты обязан победить!

Нужно отметить, что применение обычного стрелкового оружия пехотными подразделениями далеко не так эффективно, как может показаться. Во время Второй мировой войны расход боеприпасов воюющих армий составлял от 10 до 50 000 патронов на каждое попадание. Во Вьетнаме американские войска тратили до 500 000 патронов (!) на одного убитого партизана. Причины такого положения в следующем. В боевых условиях пехотинец очень редко может увидеть и распознать живую цель на дальности более 350–400 метров. Цели находятся в поле зрения очень непродолжительное время, контуры их неясны, кроме того, они движутся и ведут ответный огонь. Помимо этих факторов на ошибки в прицеливании существенно влияют страх, усталость и неразбериха боя.

По данным американских специалистов, вероятность попадания в цель из винтовки М1 у среднего пехотинца резко снижается по мере увеличения дальности, приближаясь к нулю на дистанции в 400 ярдов (во время высадки союзных войск в Нормандии в 1944 г.). Во время войны в Корее эта дистанция снизилась до 300 ярдов. Дальность эффективной стрельбы системы «стрелок-оружие» составляет от 5 до 165 метров. Максимум попаданий приходится на 73 метра, а на расстояниях свыше 165 метров количество попаданий совершенно мало, несмотря на возможности оружия. Иначе говоря, около 80 % выстрелов в бою рассчитано больше на психологическое подавление противника, и только 20 % выстрелов производятся по конкретным целям. На таком общем фоне боевая работа снайпера, тратящего 1,5–2 патрона на каждое поражение цели, говорит сама за себя. Помимо этого, высокая стоимость снайперского оружия и боеприпасов уже не кажется чрезмерной, так как окупает себя.

Особо следует отметить, что ко всем превратностям и опасностям тропы войны добавляется еще и то, что снайпер подвергается чрезвычайно высоким психическим нагрузкам, потому что постоянно работает на передовой, т. е. на границе территории, занятой противником, или на ней самой, осознавая, что где-то рядом всегда находятся солдаты противника, которые не знают слова «военнопленный», когда речь идет о снайперах. Можно не сомневаться, что пойманного снайпера ожидает почти неминуемая смерть. Известно, что в 1199 году король Ричард I во время Крестового похода был ранен в плечо прицельным выстрелом из арбалета, который произвел швейцарский наемник по имени Пьер Базиль (также известный как Бертран де Гудрун). Развилось заражение, от которого Ричард скончался. Предание сообщает, что «после его смерти со стрелка заживо содрали кожу, а труп затем повесили на стене» (что очень характерно для того времени. – А.А.).

Меткие стрелки-одиночки были всегда. Перечитайте «Молот ведьм», он же «Маллеус малефикарум», – настольную книгу святой инквизиции, практическое пособие по борьбе с ересью и колдовством, писанное в XV веке отцами Яковом Шпренгером и Генрихом Инститорисом. В ней есть интересный момент, имеющий прямое отношение к истории снайперов.

Практически все обвинения «Молота ведьм» в колдовстве направлены против женщин. Только один вид колдовства ученые отцы-инквизиторы приписывают мужчинам – колдовскую стрельбу. Колдовство описывают следующим образом: стрелок, спознавшийся с дьяволом и заручившийся его поддержкой, должен ежедневно делать три или четыре выстрела в святое распятие. В этот же день он сможет по желанию произвести столько же абсолютно точных и убойных выстрелов по живым людям, спастись от которых у жертв не будет никакой возможности. За исключением считаного числа колдовских выстрелов, такой стрелок поражает цели не лучше и не хуже других, на обычном человеческом уровне. Причем неважно, утверждают святые отцы, какое именно оружие использует стрелок-колдун – лук, арбалет или аркебузу. Далее они свидетельствуют, что данное колдовство весьма распространено в Германии, так как многие распятия, стоящие вдали от людных мест, например на перепутье дорог, часто изуродованы многочисленными следами от стрел и пуль. Утверждают, что в феодальных армиях того времени наемные стрелки-колдуны были нормой, требуют изгонять их и угрожают карами правителям, нанимающим таких стрелков.

В подтверждение своих слов Шпренгер и Инститорис рассказывают историю известного им стрелка-колдуна по имени Пункер из Рорбаха в Южной Германии. Пункер служил у некоего князя по прозвищу «Бородатый». При осаде замка Ланденбруннен Пункер постепенно перестрелял всех его защитников, кроме последнего, после чего, естественно, замок пал. Практиковал он свое колдовство именно вышеописанным способом, и еще – Пункеру надо было обязательно посмотреть в глаза будущей жертве… Святые отцы рассказывают дальше: однажды некий знатный человек пожелал, чтобы Пункер продемонстрировал ему свою меткость, и в качестве мишени положил на берет сына Пункера мелкую монетку. Стрелок неохотно согласился, достал две стрелы: одну вложил в арбалет, вторую сунул за пазуху. И сбил монетку выстрелом. После чего знатный спросил его: а зачем вторая стрела? На что Пункер ответил, что не хотел подвергать столь опасному соблазну помогающего ему дьявола, который, как известно, великий обманщик и путаник, и если бы черт обманул его и сын был бы убит, то вторая стрела для тебя, знатный человек…

Вы никого не узнали в этой легенде? Правильно, народный герой Швейцарии, выдающийся стрелок Вильгельм Телль. Габсбургский наместник Геслер заставил его стрелять в яблоко на голове сына Телля за проявленное неуважение к шляпе герцога. Телль тоже отложил вторую стрелу, тоже поразил цель. А потом, как и полагается достойному снайперу, подстерег наместника в горах и из засады убил выстрелом из арбалета.

Интересно, практикующие стрелки не хотят попробовать описанную учеными святыми отцами методику повышения меткости? Не советуем. В конце концов заберет их душу дьявол, он всегда счет за услуги оплатить требует, в аду гореть будете. Надо помнить главное: помощь темных сил к победе не приводит. Да и не верится, что Телль, память о котором бережно хранят швейцарцы, был колдуном. Он был снайпером!

Один из снайперов заметил однажды, что если его поймают, то он «станет главным развлечением на весь следующий день». Есть много исторических свидетельств о том, что стрелков, пойманных во время войн Америки за независимость, казнили на месте, несмотря на то что это совершенно противоречило принятым тогда правилам ведения военных действий. Так, одно интересное предложение из статьи в «Нью-Йорк таймс» показывает отношение к метким стрелкам, бытовавшее во время американской Гражданской войны – первого конфликта, в котором начали использоваться снайперы. Автор статьи, рассказывая о стрелках полковника Бердана в армии Союза, отмечает, что главная опасность для снайпера в бою состояла в том, что он «рисковал быть отрезанным кавалерией, т. е. подвергнуться неминуемой казни, которая ожидала его после попадания в плен». Эта фраза дает представление о судьбе, ожидавшей попавшего в плен снайпера уже в то время, и наглядно демонстрирует неприязнь, которую испытывали обычные солдаты в отношении снайперов.

Действительно, попадая под огонь снайпера, пехота всегда делает все возможное для того, чтобы найти его и убить, вплоть до таких мер, как вызов артиллерии, танков или даже авиации. Австралийский пехотинец Джордж Митчелл во время службы на Галлиполи писал в дневнике: «7 мая. Турка мы ничуть не жалеем. Пойманный снайпер немедленно закалывается штыками». Когда Харри Фернесс подстрелил высокопоставленного немецкого офицера, он тут же оказался под таким продолжительным и яростным артобстрелом, что его несколько раз выбрасывало из окопа. Лишь по счастливой случайности он остался в живых, перестав тогда что-либо слышать и понимать. Всеобщая ненависть к снайперам нигде не проявлялась столь открыто, как на Восточном фронте в 1941–1945 годах, где снайперы, как правило, имели при себе пистолет – не для того, чтобы отстреливаться, а чтобы не попасть живым в руки врага. А дело в том, что по неписаным правилам войны брать в плен снайперов было не принято (как и огнеметчиков, и гарнизоны ДОТов) – они расстреливались на месте.

Характерно, что уже на фронтах Первой мировой войны сформировалось негативное отношение к снайперам как к «убийцам, стреляющим исподтишка». Одно из редких свидетельств о действиях пехотинцев после пленения снайпера во время Первой мировой войны содержится в краткой записи из дневника лейтенанта С.Ф. Шинглтона, офицера британской полевой артиллерии, датированной 16 июля 1916 года: «Королевские шотландцы поймали и повесили снайпера. Артобстрелы и очень много снайперов». Один британский снайпер был свидетелем подобного случая в 1944 году, во время наступления во Франции, после того как он выкурил немецкого снайпера из жилого дома: у того кончились патроны, он выбросил винтовку наружу через окно и вышел с черного хода с поднятыми руками. В это время мимо проходил британский офицер, чьи солдаты понесли страшные потери от меткой стрельбы этого снайпера. Он вытащил револьвер и застрелил немца. Иногда даже старшие офицеры ясно выражали довольно негативное отношение к снайперам. В 1944 году генерал Омар Бредли дал понять, что будет не против, если со снайперами будут обращаться «пожестче», чем с обычными военнопленными. В конце концов, «сидит себе снайпер, постреливает и думает, что потом спокойно сдастся, – так не годится. Это нечестно».

Но еще больший интерес, наверное, представляет неприязнь многих фронтовиков к своим же снайперам. Дело в том, что одна из величайших несправедливостей снайперской профессии состоит в том, что соратники зачастую относятся к снайперу почти с такой же неприязнью, что и враги. Началось это в окопах войны 1914–1918 годов и объясняется просто: когда снайпер начинал действовать на каком-либо участке, на головы сидевших там солдат обрушивался сокрушительный удар возмездия. Это мог быть ураганный артиллерийский или минометный обстрел, с помощью которого разъяренные солдаты противника желали отомстить за смерть товарища, нередко нанося тяжелые потери сидящей в окопах пехоте, которая вполне обоснованно полагала, что никак этого не заслуживает. В то же время для неприязни, проявляемой солдатами к снайперам и их профессии, были и другие основания, более глубокие и зловещие. В гражданской жизни нас всех учат относиться к человеческой жизни как к чему-то священному, но на войне это фундаментальное представление о ценности человеческой жизни неприменимо. Большинству солдат удается мириться с отказом от мирных убеждений, когда им приходится убивать, защищая самих себя или товарищей, и это считается приемлемым с точки зрения морали. При этом для большинства пехотинцев отвратительна сама мысль о том, что кто-то может преднамеренно выслеживать людей, словно дичь на охоте. Одна из причин, раздражавших солдат-фрон товиков, несомненно, состояла в том, что снайпер отличался от них тем, что в буквальном смысле слова держал в руках человеческую жизнь, а сам был олицетворением смерти.

Один немецкий снайпер писал, что следовал одному-единственному правилу: наведя перекрестье прицела на цель, он стрелял независимо от того, кем был тот человек и чем он занимался. У обычного солдата война заключалась в исполнении приказов, поэтому для большинства бой был сравнительно обезличенным делом, которое надо было делать как можно быстрее и с наименьшим риском. Снайперов всегда окружала тайна, потому что им было запрещено рассказывать, чем и где они занимались, и это тоже способствовало укреплению их репутации хладнокровных убийц. Британский офицер Фредерик Слит, служивший снайпером во Франции во время Первой мировой войны, писал о том, что пехотинцы на переднем крае с трудом сходились со снайперами, «потому что было в них что-то такое, что делало их непохожими на обычных людей, из-за чего солдаты чувствовали себя неуютно».

Этому заявлению год за годом вторят рассказы пехотинцев, которые мало что понимали в снайперских делах и видели в них только беспринципных, никому не подконтрольных охотников, вряд ли понимая важность работы снайперов, защищавших своих солдат от снайперов с той стороны. Зачастую эта неприязнь принимала откровенные формы, когда солдаты демонстративно лишали снайперов компании на отдыхе, отказываясь с ними общаться. Тем не менее на переднем крае снайперы были единственно возможным средством борьбы со снайперами противника, и пехотинцы это знали, потому что всякий раз, когда их прижимал к земле невидимый враг, они кричали: «Снайпера!» Один британский снайпер вспоминал, как в 1944 году однажды утром он выдвигался поближе к линиям немецкой обороны, минуя окопы, в которых сидели солдаты британской роты. Пока он шел мимо, они настолько достали его своими насмешками, что он вытащил боевой нож и распорол раздутый живот давно валявшейся возле окопов коровы, из-за чего солдатам, которым было некуда деться из окопов, пришлось страдать от вони, накатившей от падали. Да и во Вьетнаме снайперов-морпехов зачастую приветствовали словами: «А вот идет корпорация убийц!» – и им приходилось стоически воспринимать подобные выкрики.

Кроме того, снайперы чувствовали, что их действия весьма беспокоят гражданских, особенно в союзных странах, а действия их окружала завеса секретности, при этом об их подвигах мало кто что-либо знал. Удалось найти всего три газетные статьи о снайперах, причем все они были опубликованы в провинциальных газетах, и лишь в одной были приведены фотография и интервью со снайпером рядовым Фрэнсисом Миллером из 5-го батальона Восточного йоркширского полка. Немногие из снайперов, находящихся на службе, соглашались на подобную рекламу, вплоть до того, что отказывались фотографироваться для газет. Они избегали известности, им не хотелось, чтобы родные и знакомые знали, чем они занимаются, – из боязни осуждения с их стороны. Такое отношение вполне понятно, во многом оно объясняется традиционными идеалистическими представлениями о том, что война должна вестись «спортивно». Однако нельзя сказать, чтобы гражданские вдали от войны критично относились к работе, выполняемой снайперами, потому что те, кто не мог лично сражаться с врагом, положительно относились к мерам возмездия в любой их форме. Со слов вдовы одного британского снайпера, служившего с 1944 по 1945 год, она знала, чем он занимался на войне, и, хотя муж ее редко рассказывал о пережитом, он знал, что она его работу одобряет:

«Каждую ночь мы подвергались их [немецким] бомбардировкам, многие из моих знакомых погибли – матери, детишки, старики. Джек платил «джерри» [по-русски сказали бы «фрицам»] тем же, и нас это ободряло. Те, кто знал, что он служит снайпером, говорили: «Передай ему, пусть и за меня подстрелит кого-нибудь из этих гадов».

И все же, что интересно, однозначного отношения к снайперам не было, потому что среди своих они сами относились к своей работе с весьма жестоким чувством юмора и, надо сказать, мало что предпринимали для того, чтобы изменить отношение к себе, предпочитая оставаться в тени. Сержант Фернесс объяснял это тем, что большинство из них были людьми независимыми и зачастую необщительными, причем для этой работы наиболее подходят люди именно такого типа. «Все снайперы были добровольцами, метких стрелков никогда не зачисляли в снайперы в приказном порядке. В снайперском отделении никогда не было людей из тех, что являются «душой компании». Однажды он услышал от полкового старшины, что является самым необщительным сержантом на свете, что немало его позабавило, но это скорее говорило о складе характера самого старшины, чем о снайперах. Большинство из них были людьми тихими и осмотрительными, поскольку их профессии спешка противопоказана, и это находило отражение в их повседневных привычках. Мало кто из них курил, потому что курение плохо отражается на способности контролировать дыхание при стрельбе и вообще плохо действует на здоровье, да и пили снайперы в большинстве своем умеренно. Эта умеренность делала их непохожими на сослуживцев из обычной пехоты, которые предавались разгулу при любой возможности. Это усугублялось еще и тем, что по организационным причинам снайперы жили вместе и были освобождены от обычных фронтовых обязанностей, работали они по большей части тайно, и потому недоверие со стороны своих же пехотинцев было почти неизбежным следствием их работы, и снайперы относились к этому философски.

Иногда они даже не возражали против прозвищ, которыми наделяли их соратники. Снайперы из Холламширского батальона скорее гордились, когда один офицер, к которому они хорошо относились, называл их «Старухами с косой». Снайпер сержант Джон Фулчер писал, что во время Второй мировой войны некоторые из них поднимали психологическое воздействие на противника на невиданную высоту. Будучи индейцем из племени сиу, он отмечал, что «половина ребят в снайперском отделении были индейцами, включая двоих сиу из горного района Блэк-Хилс. Мне доводилось слышать, как другие Джи-ай называли нас дикарями. И когда они говорили: «Опять за скальпами пошли», то говорили это с восхищением, и мы воспринимали эти слова именно так». Следует сказать, что Фулчер со своими индейцами и в самом деле время от времени скальпировал убитых немцев, оставляя их на видном месте как предупреждение другим. Какое-то время спустя они узнали, что немцы решили убивать на месте плененных снайперов или индейцев. И даже в конце 80-х годов снайперское отделение одного из британских пехотных батальонов было повсеместно известно как «Лепрозорий».

Захваченный снайпер повсеместно рассматривался как лицо вне закона. Но следует сказать, что подобное отношение к снайперам совершенно несправедливо. Можно подумать, что пулеметчик, косящий длинными очередями густые цепи противника, или минер, нашпиговавший землю смертельными сюрпризами, «убийцы» в меньшей степени, чем снайпер. Мы уж не говорим о пилотах стратегической авиации с термоядерными бомбами на борту…

К сожалению, опыт снайперов Англо-бурской войны в начале ХХ века обобщен не был. Да и во время Первой мировой и последующей Гражданской войн снайперы в войсках массово не применялись. Остро не хватало снайперского оружия, оптических прицелов и отработанных снайперских методик. Изредка стреляли друг по другу призовые стрелки, ради собственной потехи устраивая на фронте свободную охоту.

В поисках истоков снайпинга можно глубоко забираться в историю, но целенаправленное использование «охотников в униформе» и установка оптических прицелов на винтовки начались только в Первую мировую войну, хотя отдельные случаи использования винтовок с оптическим прицелом имели место еще в Русско-японскую. Русская армия, уделявшая «цельной стрельбе» немалое внимание, проявила интерес и к «прицельным ружейным трубам», появившимся в обиходе стрелков-спортсменов и охотников. Незадолго до Первой мировой проводились опыты по приспособлению оптических прицелов Герца на трехлинейку, но никакого решения принято не было. Между тем германцы уже в 1915 году применяли на фронте винтовки с прицелами Цейсса. Союзники России также стали применять подобное оружие и те же приемы. В военном лексиконе утвердилось английское слово «снайпер» – «охотник на бекасов», или «стреляющий из укрытия». Наконец, в начале 1917 года ГАУ дало Обуховскому заводу наряд на прицелы Герца. Но крайне ограниченные финансовые возможности и сырьевая база государства с трудом покрывали даже потребности флота и артиллерии, так что снайперской винтовки русская армия так и не получила.

Траншеи Первой мировой стали настоящим «раем» для снайперов. Немцы однозначно доминировали в области ведения дальнего прицельного огня из стрелкового оружия. Согласно свидетельствам англичан, зимой 1915 года любое появление британского солдата за пределами окопа гарантировало мгновенную смерть. Даже ношение наручных часов представляло собой большую опасность, так как отражаемый ими свет сразу же привлекал внимание немецких снайперов. Любой предмет или часть тела, которые оставались вне укрытия на 3 секунды, вызывали огонь немцев. Степень превосходства немцев в данной области была настолько очевидной, что, по словам очевидцев, некоторые немецкие снайперы, чувствуя свою абсолютную безнаказанность, забавляли себя стрельбой по всевозможным предметам. Превосходство немцев может быть отчасти объяснено наличием у последних огромного количества винтовок с оптическими прицелами. Кроме того, охота была национальным спортом в Германии, что облегчило немецкой армии процесс подготовки снайперов.

Большинство европейских армий вступило в войну, уже полагаясь более на прицельный винтовочный и пулеметный огонь, чем на штыковой удар. Например, русская пехота владела высоким искусством стрельбы, чему способствовала отработка самостоятельных действий стрелков. В «Наставлении для стрельбы из винтовки, карабина и револьвера» (1914 г.) говорилось, что при одиночной самостоятельной стрельбе каждый солдат сам определяет расстояние до цели, ставит прицел и выбирает точку прицеливания, а также удобный момент для открытия огня, если это не было запрещено командиром. Такой подход приносил свои плоды. Так, в конце июля 1914 года венгерская кавалерийская дивизия перешла русскую границу и в конном строю атаковала город Владимир-Волынский. Оборонявший город 65-й пехотный лейб-гвардии Бородинский полк подпустил атакующих на 400 шагов и положил их всех. Венгерские конники повторили атаку пять раз, и русские пехотинцы уничтожили вражескую дивизию практически полностью.

Германский снайпер в передовой траншее. Западный фронт, 1915 г.

Тем не менее подобное стрелковое мастерство пехоты стало практически бесполезным, когда в 1915 году расчет Германии на разгром и вывод Франции из войны потерпел провал (во многом благодаря наступлению русских войск в Восточной Пруссии и Галиции) и на Западном фронте стороны перешли к стратегической обороне. Активные боевые действия сменила позиционная борьба на стабильном сплошном фронте с вялыми и малорезультативными попытками сторон изменить положение.

Первыми стали использовать снайперов немецкие войска. Еще в начале ХХ века в германской армии были созданы группы унтер-офицеров, которые тренировались в искусстве быстрой и точной стрельбы, учились маскироваться и вести скрытное наблюдение. В германских войсках уже к концу первого года войны было более 20 000 снайперских винтовок. Имея до шести снайперов на роту, немцы обладали большим преимуществом в позиционной войне.

Германская армейская инструкция гласила, что «оружие с оптическим прицелом очень точно действует на расстояние до 300 метров. Выдавать его нужно только обученным стрелкам, которые в состоянии ликвидировать противника в его окопах, преимущественно в сумерках и ночью….Снайпер не приписан к определенному месту и определенной позиции. Он может и должен перемещаться и занимать позицию так, чтобы произвести выстрел по важной цели. Он должен использовать оптический прицел для наблюдения за противником, записывать в блокнот свои замечания и результаты наблюдения, расход боеприпасов и результаты своих выстрелов. Снайперы освобождены от дополнительных обязанностей. Они имеют право носить специальные знаки отличия в виде скрещенных дубовых листьев над кокардой головного убора».

Английский «меткий стрелок». 1916 г.

Немецкие снайперы сыграли особую роль именно в позиционный период войны. Даже не атакуя передний край противника, войска Антанты несли потери в живой силе. Стоило только солдату или офицеру неосторожно высунуться из-за бруствера окопа, как мгновенно со стороны немецких траншей звучал выстрел снайпера. Моральный эффект от таких потерь был чрезвычайно велик. Настроение англо-французских частей, за день терявших несколько десятков человек убитыми и ранеными, было подавленным. Выход был один: выпустить на передний край своих «сверхметких стрелков». В период с 1915 по 1918 год снайперы активно использовались обеими воюющими сторонами, благодаря чему в основном и сложилась концепция военного снайпинга, были определены боевые задачи для «сверхметких стрелков», отработаны основные тактические приемы.

Вот как описывает действия германских снайперов Э.-М. Ремарк в романе «На Западном фронте без перемен»: «У брустверов стоят несколько снайперов. Пристроив свои винтовки с оптическими прицелами, они держат под наблюдением большой участок вражеских позиций. Время от времени раздается выстрел.

Через некоторое время мы слышим возгласы:

– Вот это влепил!

– Видал, как он подпрыгнул?

Сержант Эльрих с гордостью оборачивается и записывает себе очко. Сегодня на его счету три точно зафиксированных попадания, и он стоит на первом месте в снайперской таблице.

Мы глядим друг на друга.

– Я бы этого делать не стал, – говорю я.

– И все-таки, – отвечает Кат, – очень хорошо, что ты видишь это именно сейчас.

Сержант Эльрих снова подходит к брустверу. Дуло его винтовки рыщет то направо, то налево».

Характерно, что уже тогда, на фронтах Первой мировой войны, сформировалось негативное отношение к снайперам как к «убийцам, стреляющим исподтишка».

Известный отечественный оружейник В.Г. Федоров вспоминал о своей поездке на позиции русских войск в июле 1915 года: «В окопах все бойницы днем закладывались кирпичами и камнями. Я хотел было вынуть один из кирпичей, чтобы лучше рассмотреть расположение противника, как меня поспешно остановили:

– Что вы делаете, нельзя! Немец немедленно всадит вам пулю в лоб.

Мне рассказали, что так погиб недавно офицер, приехавший из штаба. У неприятеля были особо искусные стрелки, снабженные винтовками с оптическими прицелами. То были первые снайперы, уже появившиеся в германской армии. Ничего подобного в царских войсках еще не было».

В русской армии не было штатной снайперской винтовки, хотя для уничтожения живой силы противника из укрытий в Финляндии (тогда – русской провинции) была заказана большая партия перископических прицелов и специальных приспособлений, превращавших стандартную «трехлинейку» в «винтовку смертельного боя» – специальное траншейное оружие, позволяющее стрелку не высовываться из траншеи при стрельбе. Это устройство обеспечивало удовлетворительную точность, но не имело возможности изменять установку прицела для стрельбы на разные дистанции. Кроме того, после каждого выстрела оружие нужно было опускать в окоп для перезаряжания.

Правда, в начале 1914 года, т. е. еще до вступления России в мировую войну, на полигоне Офицерской стрелковой школы в г. Ораниенбаум был испытан на трехлинейной винтовке оптический прицел системы Герца. Однако только в конце 1916 года прицелы этой системы, производившиеся на Обуховском заводе, были признаны пригодными для использования в войсках. Первые 20 изготовленных прицелов передали для «обкатки» в ту самую роту Измаильского полка, которая была первым в мире подразделением автоматчиков, имеющей на вооружении автоматы системы В.Г. Федорова. Между тем генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович отмечал в это же время, что «оптические прицелы имеют особую ценность для тех отборных стрелков, на которых возлагается специально следить за неприятельскими окопами и обстреливать неосторожно обнаруживающих себя людей, для ружей-пулеметов же их значение небольшое». Он в связи с этим считал необходимым «выполнить приладку 50-100 прицелов к 3-линейным винтовкам», однако сделано это так и не было.

Во время Первой мировой войны, потребовавшей массовости специального оружия, почти всеми воюющими сторонами стали применяться линейные винтовки или охотничьи карабины, оснащенные оптикой. Из-за нехватки оптических прицелов часто в качестве снайперских брали обычные штатные винтовки, отобранные среди других как наиболее точные, даже без оптики. Во-первых, многие стрелки не считали реальным винтовочный огонь по одиночным целям, удаленным далее 300 ярдов (280 метров); во-вторых, магазинные винтовки начала века отличались высоким качеством изготовления, а следовательно, и точностью (кстати, неудивительно, что вооруженные такими винтовками буры во время Англо-бурской войны показали себя великолепными стрелками).

В войсках Антанты особенно прославились снайперы Канадского корпуса. Подполковник морской пехоты Великобритании Невил Армстронг писал об эффективности этих стрелков: «Достойны упоминания два случая: пленные одной (немецкой) роты показали, что в течение двух недель у них было убито 10 человек; пленные другой роты показали, что у них за пятидневку было убито 7 человек. Допустим, что немецкая рота занимала по фронту 400 ярдов, а канадский корпус – 20 000 ярдов. Следовательно, перед корпусом находилось примерно 50 немецких рот. Если принять, что в среднем в каждой роте был один убитый за день, то окажется, что в день наши снайперы убивали 50 немцев, а в 20 дней уничтожали немецкий батальон».

Французский снайпер поджидает жертву. 1916 г.

Капитан Канадского корпуса Герберт Мак-Брайд позднее написал основанную на своем боевом опыте книгу «Солдат ушел на войну». Он отметил в своих записках, как влияют на точность стрельбы из винтовки температура воздуха, влажность, ветер и другие внешние факторы. В своей снайперской практике Мак-Брайд отработал основные тактические приемы «сверхметкого стрелка», недаром его книга до сих пор считается на Западе классикой снайперской литературы.

В британских войсках во время войны появилась так называемая «секция разведки батальона», включавшая 8 снайперов и 8 разведчиков и предназначенная в первую очередь для проведения снайперских операций и ведения разведки на переднем крае. Это подразделение оказалось очень удачным новшеством: достаточно сказать, что в американской армии «снайперско-разведывательный взвод» в сухопутных войсках выполняет те же функции при таком же составе.

Полковник Лоувэт возглавил полк скаутов, занимавшийся в основном разведкой и снайпингом. Именно «скауты Лоувэта» первыми применили лохматый камуфляж типа «гилли», широко используемый и сегодня. Также большой вклад в развитие снайпинга британской армии внесли майор Хескет-Притчарт, майор Гэйторн-Харди, капитан Андерхилл, полковник Лэнфорд-Ллойд.

Уже в те годы перечисленные выше английские офицеры хорошо осознали, что помимо умения точно стрелять «сверхметкие стрелки» должны обладать такими качествами, как хорошее зрение и способность применить его, развитый слух, проницательность, спокойствие, храбрость, настойчивость, терпеливость. Напротив, человек впечатлительный и беспокойный, с нервозным темпераментом, не сможет стать снайпером. Невил Армстронг дал такое определение снайпера: «Это искусный стрелок из винтовки, прекрасно подготовленный для наблюдения и использования местности, одинаково ценный в позиционной и маневренной войне. Он должен уметь выискивать цели, появляющиеся только на короткое время, и поражать их с одного выстрела со скрытой позиции».

В период позиционных боев именно английские снайперы отработали методику использования «скульпмакетов» – муляжей местных предметов, внутри которых помещались стрелки. Невидимые для наблюдателей противника, они вели визуальную разведку вражеских передовых позиций, вскрывали расположение огневых средств и уничтожали наиболее важные цели.

Боевой опыт наглядно показал, что сила снайперского искусства состоит в способности перенести войну на территорию противника и, как скальпелем, вырезать из его массы куски мяса, внося в его ряды страх и неуверенность, снижая его боевую активность и ставя в прямую зависимость от небольшого числа метких стрелков.

После подписания Версальского договора произошло то, что и должно было произойти: о снайперах попросту забыли. Упоминавшийся выше Невил Армстронг с горечью писал в 1940 году, т. е. уже после начала Второй мировой войны: «Люди, осуществившие в первые дни прошлой войны организацию, позднее известную как секция разведки батальона, лелеяли надежду, что после войны 1914–1918 годов не забудут о подготовке снайперов, разведчиков и наблюдателей. Однако среди стрелков в армии развилось пренебрежительное отношение к снайперам. Стрелки полагали, будто снайпинг только «феномен» времен позиционной войны и, очевидно, он больше не воскреснет. Снайпинг забывали. По мере того как проходили годы, телескопические прицелы исчезали из армии, и секция разведки батальона прекратила свое существование. Немногие знатоки и мастера обучения молодых солдат искусству разведки, использования местности и снайпинга вернулись после войны к своим мирным делам. Прошло 22 года, и снова «на полях Фландрии» мы сражаемся с тем же самым врагом. Снова жизни наших солдат принесены в жертву опытным снайперам немцев вследствие того, что мы не были готовы и забыли данный нам урок».

Зато в это же время снайперы входили в моду в стране, практически не применявшей их на фронтах Первой мировой войны, – в России. Большевики ожидали новой интервенции, поэтому активно перенимали боевой опыт западных армий. Уже в 1924 году появляется русский перевод книги Хескет-Притчарта, не оставшейся незамеченной военными специалистами.

Финская снайперская пара на позиции. Карельский перешеек, 1940 г.

Сначала, сразу после окончания Гражданской войны, в Красной Армии снайперов считали ненужной блажью. Расчет на основное поражение противника, как и в царской армии, строился на плотности огня. По некоторым сведениям, это было следствием указания свыше. Военным незачем было знать снайперские тонкости. Это должны были знать только те, кому положено знать. В системе ОГПУ – НКВД при Генрихе Ягоде снайперской подготовке сотрудников для выполнения специальных заданий уделялось повышенное внимание и выделялись немалые средства. Бригады подготовленных снайперов существовали и при сталинской охране. Для этого в Германии были закуплены неплохие оптические прицелы, на базе которых впоследствии были созданы очень удачные прицелы ПЕ и ПБ. В СССР активно развивался стрелковый спорт, но общевойсковых тактических снайперских методик не было.

В СССР снайперское дело получило развитие в 30-х годах. Параллельно с развитием оружия шла подготовка снайперов. И начиналась она у нас двумя основными потоками. В 1929 году на курсах «Выстрел» был специально создан снайперский курс. Он готовил снайперов и руководителей снайперского дела. В 1929 году в Кусково под эгидой ОСОАВИАХИМа начинает действовать школа «Снайпинг» для подготовки инструкторов-снайперов. Позднее подготовкой снайперов занимались специальные курсы ОСОАВИАХИМа и войсковые части. В 1933 году был введен осоавиахимовский значок «Снайпер», а в 1938 году – нагрудный знак «Снайпер РККА».

Жестокий урок РККА преподали финны во время зимней кампании 1939 года. Финское командование отлично подготовилось к войне. Во время атаки советской пехоты финские снайперы целенаправленно выбивали офицеров – благо они резко выделялись в пехотной цепи своими белыми офицерскими полушубками и блестящими ремнями портупеи крест-накрест.

Во время финской войны советские командиры столкнулись с необъяснимым и страшным явлением – снайперами-«кукушками». Работа их была необычайно эффективна и признана наиболее результативной снайперской практикой. Боевая тактика снайперов-«кукушек» была непонятной своей нестандартностью, неуставностью и коварством. Финны первыми указали на то, что запрещенных приемов в снайперской практике нет. Приемам этим не было числа, и они мало повторяли друг друга.

Зимняя маскировка снайпера

Название «кукушки» финские снайперы получили за то, что поначалу стреляли с деревьев и переговаривались птичьими голосами. Удобно устроившись на могучих ветвях вековой сосны, финн выжидал появления цели поважнее и «снимал» ее. По дереву, где находилось снайперское гнездо, красноармейцы открывали ураганный огонь из всех стволов, но снайпера там уже не было – хитрый финн на веревке сразу же спускался под прикрытием толстого ствола сосны в заранее выкопанный блиндаж, где и пережидал обстрел. Иногда, по обстоятельствам, чтобы успокоить противника, финн тянул за веревку и стягивал из снайперского гнезда чучело в маскхалате с винтовкой, которое очень красиво падало, переваливаясь с ветви на ветку, или застревало между ветвями в самой неестественной позе. После обстрела снайпер вылезал из блиндажа, поднимался на дерево и опять принимался за свою работу.

По дереву снова начинали стрелять. Обычно из пулеметов «максим» (он устойчив при стрельбе и обеспечивает очень точный и прицельный бой) дерево расстреливали вдоль и поперек, пока оно не падало. Но пока пулеметчики, глохшие от стрельбы, увлеченно «пилили» дерево, другой финн со стороны расстреливал всех, кто находился сзади пулеметчиков, а потом принимался за них самих. Пулеметчики прекрасно глушили выстрелы финского снайпера.

Финские «кукушки» сидели на деревьях поочередно – пока один высматривал добычу, другой спокойно отсыпался внизу, в утепленном блиндаже. Таким способом на лесных дорогах обеспечивалось круглосуточное дежурство, что препятствовало проникновению советских разведдиверсионных групп за линию фронта.

Для финских снайперов не было разницы, на какой стороне линии фронта стрелять – на своей или сопредельной. При наступлении Красной Армии множество финских снайперов оставалось сидеть замаскированными в сугробах, вблизи прогнозируемого расположения стратегически важных объектов Красной Армии: аэродромов (на озерах, покрытых льдом), артиллерийских батарей, штабов, узлов связи, коммуникаций, транспортных развязок, сосредоточения живой силы и т. д. Обычно это были ровные места в лесах, защищенные по периметру складками местности, вычислить которые было довольно легко.

Финские снайперы, выждав время, начинали действовать в самый неожиданный момент. Брошенные на захват и поимку «кукушек» подразделения разведчиков подрывались на минах, которыми финн заблаговременно окружал позицию. Но даже оставшиеся в живых возвращались ни с чем. Финский снайпер вставал на лыжи и уходил к своим. Выросшему на севере финну пройти зимой 100–120 км на лыжах и заночевать в снегу при температуре минус 40° было обычным делом.

Но боевого искусства снайперов-«кукушек» советское руководство не признавало и в неудачах обвиняло младших командиров (боявшихся проявить инициативу и сделать шаг вправо-влево от уставов). Высокое начальство призадумалось только тогда, когда «кукушки» расстреляли несколько штабных автомашин с представителями командования вместе с сопровождающей их свитой. Расстрелы происходили в разных местах, но по одному сценарию: финский снайпер простреливал заднее колесо, обездвиживая машину, и спокойно расстреливал всех, кто в ней находился. Только после этого командование стало понимать, что надо организовать встречные засады на путях выдвижения финских снайперов. Но было поздно. Финская кампания окончилась. Финские снайперы понесли мало потерь, и ни один не был захвачен в плен живым.

Снайперы-«кукушки», свободно перемещавшиеся в лесах, причиняли РККА много неприятностей в диверсионном плане. Летчики рассказывали, как «кукушки» открыли шлюзы озера, на льду которого они расположили аэродром. При лунном свете больше двух десятков боевых самолетов начали проваливаться под лед. Зрелище было страшное. Огнем снайперских винтовок финны не давали приблизиться к шлюзам и закрыть их.

Впрочем, стоит заметить, что и сами советские войска представляли весьма заманчивую мишень. Как сказал один из финских солдат: «Мне нравится воевать с русскими, они идут в атаку в полный рост». Тактика массированного наступления, «человеческой волны», обернулась в той войне огромными потерями для Советского Союза.

Разработанная финнами тактика работы снайперов в зимнее время оказалась настолько удачной, что впоследствии ее применяли и русские, и немцы. И даже сейчас к ней добавить практически нечего.

После финской войны советское командование сделало соответствующие выводы. Для снайперского применения были разработаны новые образцы снайперского оружия – винтовка СВТ и оптический прицел универсальный ПУ, который оказался настолько удачным, что применяется и по сей день. В то же время была обобщена общевойсковая снайперская тактика и разработана практическая методика стрелковых тренировок, пригодная для широкого применения. Немцы перед Второй мировой войной тоже разрабатывали снайперские методики и основную ставку при этом сделали на высокую технику меткого выстрела. Подготовка снайпера в довоенной Германии длилась не менее двух лет. Надо отдать должное, немецкие снайперы стреляли очень хорошо, и подготовлено их было большое количество. Мы же, к сожалению, в снайперском плане к войне подошли недостаточно подготовленными.

Советские снайперы пользовались разными винтовками, в том числе германскими – ведь в 1929 году СССР был в хороших отношениях с Веймарской Германией. Пользовались разовыми винтовками, спортивными винтовками, которые начали изготовляться, например, в Туле. И в том же году открываются снайперские курсы ОСОАВИАХИМа. Уже через 6 лет, к 1935 году, в ОСОАВИАХИМе действует 11 снайперских школ. Было развернуто движение «Ворошиловских стрелков». Но это было массовое движение за овладение меткой стрельбой, которая нужна любому солдату. Были учреждены значки «Снайпер ОСОАВИАХИМа» и «Ворошиловский стрелок». С такими значками ходили выпускники снайперских школ до 1938 года включительно.

Если к 1940 году около 6,5 миллиона человек в СССР сдали нормативы на «Ворошиловского стрелка», то на снайпера ОСОАВИАХИМа – около 6–7 тысяч человек, т. е. это были именно снайперы. Есть хорошая английская пословица: «Всякий снайпер – хороший стрелок, но не всякий хороший стрелок – снайпер».

К началу Великой Отечественной войны Красная Армия располагала значительными кадрами снайперов. Чувствительный урон, наносимый советскими снайперами, побудил немцев к производству в большом масштабе оптических прицелов и обучению снайперов.

Невиданного размаха в СССР в 30-е годы достиг стрелковый спорт, причем стрелки-спортсмены отрабатывали упражнения, имеющие непосредственное отношение к «длинному» снайперскому выстрелу, например: стрельба из крупнокалиберной винтовки лежа на 300, 400, 500 и 600 метров по четырем целям; дуэльная стрельба из армейской винтовки на 300 метров с перебежкой; «минутка» – стрельба из армейской винтовки лежа на 300 метров в течение 1 минуты, количество выстрелов не ограничено; стрельба из малокалиберной винтовки лежа на 200 метров, 40 выстрелов и т. д. За один только зимний период 1932/33 года в школах снайперов подготовлено 460 стрелков и переподготовлено 186 начальников стрелковых отделов и секторов организаций ОСОАВИАХИМа. В октябре 1933 года создается Центральный стрелковый клуб оборонного общества, ставший учебно-методическим и организационным центром развития пулевой стрельбы. В течение 1935 года организациями ОСОАВИАХИМа обучено свыше 3000 снайперов для армии. Уже в 1936 году в СССР действовало 11 снайперских школ. Всего же с 1935 по 1940 год было обучено 13 000 снайперов различной квалификации.

«Маскировочная накидка». СССР, 1932 г.

Говоря о всплеске стрелкового спорта и снайпинга в 1930-е годы, нельзя не назвать имя А.А. Смирнского. Участник V Олимпийских игр 1912 года и победитель 1-й Всероссийской олимпиады 1913 года, он стал инициатором первых всесоюзных стрелковых соревнований, конструировл спортивное и специальное оружие. Из созданных Смирнским малокалиберных винтовок учились стрелять тысячи советских спортсменов, а разработанный им кронштейн для крепления оптического прицела на армейской винтовке без существенных изменений простоял на снабжении РККА до конца 1930-х годов.

Еще в 1929 году после ознакомительной поездки в Германию И.П. Уборевич, бывший в то время начальником вооружений РККА, писал К.Е. Ворошилову: «Каждый пятый или восьмой стрелок, по расчетам немцев, будет на винтовке иметь оптический прицел, значительно увеличивающий меткость стрельбы бойца. Приспособление к нашей винтовке оптического прицела требует улучшения стали, из которой изготовлен ствол… Мое резюме таково, что и нам не нужно скупиться на переход вооружений пехоты под оптический прицел, т. к. это окупится лучшими результатами действия в бою».

Большое значение для зарождающейся в нашей стране системы обучения «сверхметких стрелков» имело разработанное в 1933 году инспекцией пехоты и стрелковой подготовки РККА наставление «Методика стрелковой подготовки и курс стрельб для подготовки снайперов». Здесь впервые в отечественной практике были обобщены наиболее важные сведения, касающиеся организации и проведения учебных снайперских сборов. Например: «В современном бою на снайперов могут возлагаться следующие задачи: уничтожение лиц командного состава противника, его органов наблюдения и связи; подавление огневых средств противника, особенно хорошо замаскированных; ослепление бронированных машин противника; борьба со снижающимися самолетами противника. Снайперы ведут огонь по наземным целям из винтовок с открытым прицелом до 1000 метров, с оптическим – до 1500 метров. Вообще же стрельба для снайперов возможна в пределах нарезки прицела, с учетом видимости цели, важности и возможности ее поражения». Обратим внимание на то, что в числе боевых задач снайпера не была указана одна очень важная – борьба со снайперами противника.

Относительно огневой подготовки снайперов считалось, что «она складывается из проработки следующих задач:

а) производство выцеленного, точного и уверенного выстрела по неподвижной цели при стрельбе с обыкновенным и оптическим прицелом;

б) производство быстрого выстрела для поражения внезапно появляющихся на короткий срок целей;

в) поражение быстро двигающихся наземных целей;

г) производство меткого выстрела из различных положений, с упора из-за укрытий при стрельбе с обыкновенным и оптическим прицелом;

д) поражение воздушных целей противника;

е) быстрое поражение нескольких целей с переносом огня по фронту и в глубину;

ж) ведение огня при различной видимости цели; ведение огня в составе группы снайперов».

К прохождению снайперского курса стрельб допускались только бойцы, выполнившие при обучении зачетные задачи стрельб из винтовки на «отлично» и сдавшие специальное упражнение на классификацию.

Первоначальную снайперскую подготовку красноармейцы получали на 45-дневных сборах, где прорабатывались все стрелковые задачи курса стрельб. Помимо собственно стрельб снайперам во время учебы надлежало решать также и тактические задачи, такие, как разведка и оценка местности, выбор места для огневой точки и оборудование ее, составление стрелковой карточки и простейшего чертежа местности, наблюдение за полем боя, отыскание и распознавание целей, определение расстояний, выбор момента открытия огня, выбор прицела и точки прицеливания, выбор положения для стрельбы и момента для производства выстрела, наблюдение за результатами огня. Примечательно, что при отработке тактических задач рекомендовалось для наглядности использовать в качестве целей живых людей (естественно, применялись только учебные патроны), при этом занятие приобретало форму встречного огневого столкновения.

Характерным для того времени было специальное упражнение, выполняемое в полной темноте: стрельба велась с дистанции 150 метров по цели, изображающей курящего в окопе вражеского наблюдателя. Меткая пуля, летящая из темноты на огонек сигареты, – этот образ остался еще со времен Англо-бурской войны.

Показательно, что цель «ручной пулемет» снайпер РККА должен был поражать не более чем со второго выстрела с расстояния в 800 метров, появляющуюся на 4 секунды «головную фигуру» (дистанция 250 м) – с первого выстрела, движущуюся по фронту «головную фигуру» (дистанция 300 м) – со второго выстрела. Все это свидетельствует о высоком стрелковом мастерстве первых советских снайперов, а также о хороших боевых качествах винтовок и оптики.

Снайперский расчет РККА отражает «химическую атаку» противника. Маневры 1934 г.

Интересно, что с учетом низкого образовательного уровня красноармейцев для решения задач по выбору точки прицеливания по различным целям на разные дистанции в наставлении рекомендовалось изготовление макета средних траекторий в натуральную величину – от 200 до 1000 метров. Провешивалась линия, на которой через каждые 50 метров в створе друг с другом вбивались стойки; на каждой стойке на определенной высоте, соответствующей средней траектории пули на этой дистанции, имелся гвоздик с надписью – каково превышение и для какого прицела. При показе нужной траектории на эти гвоздики подвешивался шнур, в соответствующих точках устанавливались мишени.

Особое внимание уделялось отработке приемов ведения огня из различных положений. Наибольший интерес сегодня вызывает широко практиковавшийся в 1930–1940-е годы способ использования при стрельбе штатного ружейного ремня, из которого получалась удобная петля, почти как на спортивном оружии. Несмотря на то что со времени выхода в свет этого пособия прошло восемьдесят лет, к этой методике тренировок «сверхметких стрелков» мало что можно добавить и сегодня.

Еще до начала Великой Отечественной войны советские снайперы получили боевое крещение во время военного конфликта на Карельском перешейке в 1939–1940 годах. Это была странная война: большая, прекрасно вооруженная и механизированная Красная Армия в течение полугода с огромным трудом и тяжелейшими потерями пыталась сломить сопротивление совсем небольшой (около 100 тысяч человек) финской армии. Многие советские солдаты и офицеры не были готовы к тому, что им придется столкнуться с малыми, очень подвижными отрядами лыжников, многочисленными минами-ловушками и знаменитыми снайперами-«кукушками». Участник боев на Карельском перешейке позднее вспоминал: «Замечаем: пули ложатся вокруг нас. Откуда они? Вдруг падает пулеметчик. Спрашиваем: «Куда ранен?» – «В затылок», – отвечает наклонившийся к нему товарищ.

Значит, стреляют с тыла. Начинаем осматривать деревья. Ветви густые, завалены снегом. Замечаю, что ветви одной из елей чуть-чуть колышутся. Всматриваюсь через прицел снайперской винтовки и вижу: «люлька», а на ней ноги в пьексах. Стреляем. С дерева падает человек. Подбегаем: белофинн с автоматом.

Осматриваем другие деревья; на некоторых замечаем тоненькие полоски – круговые срезы коры, вглядываемся: на каждом из таких деревьев устроены «люльки», но людей нет, очевидно, эти деревья подготовлены «про запас».

…В первые минуты мы думали, что сбитые нами белофинны – случайные люди, отрезанные от своих и спрятавшиеся на деревьях, чтобы вредить в наших тылах. Тогда мы еще не знали, что подобный способ войны – система, которую враг станет применять по всему фронту». (И. Кульпин. «Бои в Финляндии».)

Тактика партизанской войны и мелких диверсий, проводимая малочисленной финской армией, принесла свои плоды: по оценкам (вероятнее всего, спекулятивным) некоторых военных историков, потери советских войск были очень большими, при этом можно полагать, что значительная часть солдат была уничтожена именно снайперами. Финские «кукушки» отработали основные тактические приемы, которые позднее советские снайперы с успехом применили против немцев. Например, работа снайпера в контакте с пулеметчиком и подрывниками. «Кукушки» также придумали зимнее снайперское укрытие «финский сугроб», использование ложных позиций для отвлечения противника, минирование покидаемой «лежки» и многое другое.

Бывший сотрудник НКВД СССР С.А. Ваупшасов в мемуарах пишет: «Умный и коварный противник оставлял на занятой нами земле многочисленные подразделения стрелков и автоматчиков, целые лыжные батальоны с задачей дезорганизовать функционирование войсковых тылов, рвать коммуникации, нападать на госпитали, штабы, склады. Легкие, подвижные группы шюцкоровцев были мастерами такой вот «малой войны» и доставляли нашему командованию много хлопот.

На борьбу с диверсионными отрядами были брошены пограничные батальоны и другие войска НКВД. Базируясь в тылу действующей армии, мы охраняли подъездные пути, линии связи, тыловые учреждения, выслеживали, вылавливали и уничтожали вражеских лыжников…

Наибольшую опасность представляли одиночные финские автоматчики и снайперы, засевшие на деревьях в белых маскировочных халатах и совершенно сливавшиеся со стволом и ветками, запорошенными снегом. Советские бойцы прозвали их «кукушками», видимо, за одиночество и «древесный» образ жизни. «Кукушки» имели задачу выводить из строя командный состав. Наши командиры и политработники очень скоро перестали носить далеко видные знаки различия, но «кукушки» все же ухитрялись узнавать начальников по кобуре пистолета, портупее, командирским полушубкам и стреляли без промаха. Ни на минуту нельзя было снять маскхалат, чтобы не выделиться из среды бойцов». (С.А. Ваупшасов. «На тревожных перекрестках».)

Финны проиграли войну на всех направлениях, кроме одного. Противопоставить партизанской войне Красной Армии было практически нечего. Возможно, это одна из причин того, почему СССР не стал оккупировать «страну Суоми». Ведь в этом случае «малая война» разгорелась бы с новой силой и затянулась на годы, а финны уже показали, на что они способны.

Характерно, что, по сути, финны применили против Красной Армии ту самую тактику «малой войны», которая в 1920-е годы была разработана советскими военачальниками – М.В. Фрунзе, И.П. Уборевичем, А.И. Егоровым, В.М. Примаковым. Фрунзе еще в 1921 году писал в статье «Единая военная доктрина и Красная Армия», что «если государство уделит этому достаточно серьезное внимание, если подготовка к «малой войне» будет проводиться систематически и планомерно, то и этим путем можно создать для армии противника такую обстановку, в которой при всех своих технических преимуществах они окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником».

Многие военные специалисты до сих пор полагают, что подрыв важнейших мостов, массированное минирование дорог, засады и снайперский террор с первых часов вторжения могли бы резко снизить скорость немецкого блицкрига, если бы советское командование применило тактику мелких подразделений в 1941 году. Кстати, это мнение поддерживал и «советский диверсант № 1» – Илья Григорьевич Старинов: «Опустошение территории при отходе командование финляндской армии дополняло действиями партизанских снайперов и различного рода минами. Все это составляло значительные трудности для Красной Армии». (И.Г. Старинов. «Мины замедленного действия».)

В ходе Второй мировой значение снайперского огня возросло. Не случайно в отчетах о боях действия снайперов противника часто упоминались в одном ряду с работой артиллерии и авиации, нередко вообще большинство потерь от огня стрелкового оружия списывалось на снайперов.

Красная Армия уже имела случай убедиться в значении снайперов во время советско-финской войны 1939–1940 годов. Умелые действия финских снайперов заставили пересмотреть собственные программы подготовки. В результате РККА оказалась готовой к широкому использованию снайперов в составе подразделений. В начальный период Великой Отечественной в частях Ленинградского фронта зародилось снайперское движение, вскоре распространившееся и в морской пехоте РККФ, и в войсках НКВД. Для повышения авторитета снайперов вводились неофициальные звания типа «знатный снайпер», выдавались именные винтовки. 21 мая 1942 года в числе нагрудных знаков утвердили знак «Снайпер». «Боевой устав пехоты 1942 года» определял задачи снайпера так: «Уничтожение снайперов, офицеров, наблюдателей, орудийных и пулеметных расчетов (особенно фланкирующих и кинжальных), экипажей остановившихся танков, низко летящих самолетов противника и вообще всех важных появляющихся на короткое время и быстро исчезающих целей». Предполагалась самостоятельность снайперов в выборе позиции, целей и ведении огня. Указывались и задачи снайперов в ходе боя в особых условиях – в лесу, в населенном пункте.

Во время Великой Отечественной войны советское военное руководство хорошо понимало возможности даже одного качественно подготовленного снайпера, тем более снайпера-инструктора, способного в течение короткого срока подготовить десятки стрелков. Поэтому в Центральной школе инструкторов снайперского дела (ЦШИСД) учебный курс был рассчитан на 6 месяцев. Полугодичная подготовка снайпера в период войны, и это в то время, когда боевого летчика учили за 3–4 месяца!

В первые месяцы войны подготовка лучших стрелков была заботой частей и соединений передовой линии фронта. Обучение шло в запасных учебных частях, на краткосрочных курсах непосредственно в боевых порядках войск, велось путем непосредственного общения лучших снайперов части со своими товарищами и их совместными выходами на боевые позиции. Такая форма общения имела как положительные стороны, так и недостатки. Никакая теория не может заменить практику – работу снайпера в боевых порядках своего подразделения. Процесс приобретения боевого опыта гораздо эффективнее, когда рядом с обучаемым находится опытный наставник.

Но командование понимало необходимость централизованной подготовки «сверхметких стрелков». Еще 18 сентября 1941 года вышло постановление о всеобщем обязательном военном обучении граждан СССР, которое дало возможность организовать военную подготовку населения без отрыва от производства. Программа обучения была рассчитана на 110 часов. Кроме других военных специальностей (пулеметчик, минометчик, связист), учеба шла и по линии снайпинга. Все же готовить снайперов в такие сжатые сроки было крайне трудно, поэтому вскоре было принято решение открыть специальные «школы отличных стрелков снайперской подготовки» (ШОССП) при военных округах. Обучение шло в течение 3–4 месяцев уже с отрывом от производства. Один только Московский военный округ имел три такие школы. В качестве преподавателей привлекались инструкторы по снайпингу ОСОАВИАХИМа, который, как и в мирное время, продолжал готовить снайперские кадры в своих школах. Кроме того, было решено организовать централизованную подготовку снайперов высокой квалификации с инструкторскими навыками. Для этого 20 марта 1942 года в Вешняках под Москвой была создана школа инструкторов-снайперов.

Уже первые месяцы работы школы показали, что крайне необходимо централизованно готовить не только инструкторов, но и рядовых снайперов высокой квалификации. Поэтому 15 мая 1942 года было предложено сформировать при школе 3-месячные курсы для обучения снайперов. Сроки же подготовки в школе инструкторов-снайперов с 18 июля 1942 года были увеличены до 6 месяцев.

«Снайпер бьет издалека, но всегда наверняка!» Советский плакат. 1942 г.

Снайпер Красной Армии. 1941 г.

Применение снайперов на фронте показало, что наравне с мужчинами очень высокую стрелковую выучку и эффективность в боевой работе показали девушки-снайперы, подготовленные учебными подразделениями Всеобщего военного обучения (Всевобуча). На 1 января 1942 года в этой структуре было обучено 14 819 девушек-снайперов, а в марте – августе того же года – еще 39 941. Школа инструкторов-снайперов была переименована в Центральную школу инструкторов снайперского дела с 6-месячным сроком обучения. Одновременно этим же приказом при ЦШИСД были сформированы женские курсы отличных стрелков снайперской подготовки (ЖКОССП) и школа отличных стрелков снайперской подготовки с 3-месячным сроком обучения. Позднее, 21 мая 1943 года, женские курсы были переформированы в Центральную женскую школу снайперской подготовки. На всех фронтах Великой Отечественной войны воевало 1885 девушек-снайперов, выпускниц ЦЖШСП, около 180 человек погибло. В частности, в составе 3-й ударной армии боевой путь от Великих Лук до Берлина прошла рота первых выпускниц школы, уничтоживших 3012 фашистов.

К середине 1943 года в основном были закончены все крупные мероприятия по централизованной подготовке снайперских кадров для Красной Армии. За время войны в системе Всевобуча было проведено семь очередей подготовки. Первая очередь обучалась в 1941 году; в 1942–1944 годах было осуществлено по две очереди подготовки. За это время в общей сложности было обучено 428 335 отличных снайперов, которые существенно усилили боевые порядки пехотных частей. Помимо этого, в учебных формированиях центрального подчинения было подготовлено 9534 снайпера высокой квалификации. В центральной школе снайпинга обучение шло до марта 1945 года.

Большой вклад в организацию централизованной подготовки снайперских кадров внес генерал-лейтенант Г.Ф. Морозов. Возглавляя один из отделов Генерального штаба, он накапливал и анализировал боевой опыт советских снайперов. Его книги «Методика огневой подготовки снайпера» и «Памятка снайперу» оказали неоценимую помощь при обучении снайперов во фронтовых частях.

Подготовка снайперов развернулась на специальных сборах, в снайперских школах, включая созданную в мае 1943 года Центральную женскую снайперскую школу. Для повышения квалификации снайперов практиковались армейские и фронтовые слеты. Обучали снайперов и на курсах, созданных при штабах партизанских соединений и крупных партизанских отрядов. Солидную базу для развития снайпинга подготовила предвоенная работа ОСОАВИАХИМа, а активно развивавшийся в 20 – 30-е годы стрелковый спорт обеспечил основные кадры снайперов. Имена М. Буденкова, Н. Галушкина, Ф. Дьяченко, В. Зайцева, Н. Ильина, Ф. Охлопкова, И. Сидоренко, Г.Симанчука, Ф. Смолячкова, М. Пассара, Л. Павличенко, В. Пчелинцева, М. Поливановой, З. Поповой стали широко известны. Ряд немецких авторов, оценивая после войны бои на Восточном фронте, отмечали хитрость и хорошую подготовку советских снайперов.

Советская девушка-снайпер

Стала разнообразнее и тактика снайперов – они действовали в составе подразделений, отдельными командами, поодиночке и по двое. Наиболее эффективной считалась работа снайперов в паре, когда они поочередно выполняли функции наблюдателя и истребителя. Началось и широкое применение бесшумных винтовок – в основном это были штатные винтовки с глушителями типа «Брамит» (прибор «Братьев Митиных»).

В 1945 году, уже после окончания войны, американская пресса писала: «Русские снайперы показали огромное мастерство на немецком фронте. Они побудили немцев на производство в большом масштабе оптических прицелов и обучение снайперов».

Эталоном в снайперской подготовке периода Великой Отечественной войны является Центральная школа инструкторов снайперского дела, находившаяся в Вешняках под Москвой. Примером того, как готовили снайперские кадры в этой подмосковной школе, может служить свидетельство одного из инструкторов о подготовке даже не мужчин, а девушек-снайперов: «Трехлинейную винтовку и снайперскую СВТ-40 девушки научились разбирать чуть ли не с закрытыми глазами. Но прежде чем произвести первый выстрел боевым патроном, им пришлось многое усвоить. Нужно было изучить принцип действия прицела, почти автоматически уметь определять расстояние до цели, скорость ветра, скорость движения цели и быстро производить соответствующие расчеты. Требовалось упорно тренировать зрение, наблюдательность, отрабатывать твердость руки, умение плавно нажимать на спусковой крючок».

Курсантки осваивали правила маскировки, учились ползать по-пластунски и быстро делать перебежки, оборудовать стрелковые ячейки – основную, запасную и ложные, обеспечивая этим тщательную маскировку. Большое значение придавалось стрельбе из любого положения.

В казармах изучались лишь теоретические дисциплины и материальная часть. В осенний дождь, в зимнюю метель, в летний зной девушки с полной солдатской выкладкой шли на занятия. А идти до стрельбища надо было 7 километров. Девушки должны были уметь выполнять обязанности бойцов стрелкового отделения, стрелять из ручного и станкового пулемета, противотанкового ружья. Их также обучали приемам штыкового боя, метанию гранат и бутылок с зажигательной смесью.

В конце обучения – 70-километровый марш-бросок с полной выкладкой. В нем проверялись знания и умение снайперов применять на практике боевые навыки, полученные в школе. К концу обучения девушки уже отлично выполняли такие упражнения, как стрельба на расстояние 1000 метров по «станковому пулемету», с 800 метров – по «перебежчику», с 500 метров – по «грудной» фигуре, с 250 метров – по «стереотрубе». Центральная женская школа работала 27 месяцев, за это время было проведено три основных набора.

Своеобразным было отношение фронтового командования к «снайпершам». По воспоминаниям одной из выпускниц Центральной женской школы Лидии Гудованцевой: «Приняли нас в штабе 1-й ударной армии душевно, все подходили к нам, чтобы взглянуть… Пригласили в политотдел. Там поинтересовались: все ли мы взвесили, а может, кто передумал, то можно и другие обязанности выполнять – в штабе работы хватает». Не правда ли, довольно странно: прибывшим на фронт кадровым снайперам предлагают работу в штабе – вдруг кто-нибудь не готов к боевой работе на передовой? Это свидетельство того, что старшие офицеры не принимали девушек-снайперов всерьез.

Снайпер Балтийского флота. ВОВ

Помимо централизованной подготовки снайперских кадров было организовано обучение стрелков непосредственно во фронтовых частях. Снайперские школы формировались в масштабе армий со сроком обучения до трех месяцев, в зависимости от условий и боевой обстановки. В стандартную программу подготовки входило изучение правил обращения с оружием и оптическим прицелом, определение дальности до цели, проверка боя оружия, изучение основ баллистики, выбор позиции для ведения огня и маскировка. Только снайперские школы Ленинградского фронта подготовили 1337 снайперов.

Война требовала немедленного действия, и поэтому в Красной Армии упор делался на физическую выносливость снайпера, маскировку и массовость. Основой специальной тактики стал снайперский террор. Тактика эта в условиях широкомасштабного военного конфликта оказалась единственно правильной и применялась до конца Второй мировой войны. В первые месяцы войны подготовленных снайперов в РККА не было. Солдаты и офицеры овладевали снайперским мастерством по ходу боевых действий. Позднее, в 1942 году, стали функционировать сначала трехмесячные, а затем шестимесячные снайперские курсы. Но этого было недостаточно. Во второй половине войны срок обучения снайперов был увеличен до восьми месяцев в специализированных снайперских школах.

Во время Великой Отечественной и в последующих вооруженных конфликтах наше снайперское движение оказалось результативнее немецкого и прочих благодаря не только массовости, но главным образом беспредельной русской изобретательности, нечеловеческой выносливости и адскому терпению, способности работать в грязи, снегу, под палящим солнцем. Способность советских снайперов из вроде бы достаточно простого оружия – трехлинейной винтовки – попадать противнику между глаз с расстояния 700–800 метров старослужащие помнят до сих пор. На войне время спрессовывалось. Жестокая необходимость обостряла восприимчивость и заставляла человеческий организм работать на грани невозможного. На что в мирное время требовались годы, на войне уходили месяцы и недели. В экстремальных жестоких условиях человек довольно быстро превращался в то, что сейчас называют модным термином – ниндзя. Боевое искусство советские снайперы довели до совершенства, и до наших японским снайперам-ниндзя было далеко.

Снайперы действовали очень изобретательно. Например, отец автора вспоминал, как действовал на их участке фронта взвод снайперов-«гастролеров». Прибыв на передовую, снайперы залегли цепью вдоль линии обороны. Затем с какого-то пригорка в сторону немцев была пущена железная бочка, частично наполненная различным металлическим хламом и оглушительно гремящая на каждой неровности рельефа. В итоге из вражеской траншеи на непонятный звук обязательно выглядывало несколько любопытных голов, а снайперы их всех поражали беглым огнем. После этого взвод переходил на новый, еще «не паханный» участок фронта и повторял свой трюк снова.

Говоря о снайперском движении во время Великой Отечественной, нельзя не остановиться подробнее на опыте Сталинградской битвы – сражения, небывалого по плотности снайперского огня.

В приказе командующего Сталинградским фронтом от 29 октября 1942 года «О развитии снайперского движения и использовании снайперов в борьбе с врагом», в частности, говорилось:

1. Во всех частях создать команды снайперов и организовать их подготовку в ходе боев.

2. В каждом взводе иметь не менее 2–3 снайперов.

3. Действия снайперов широко популяризировать, всяческие успехи в бою всемерно поощрять.

Самым известным снайпером Сталинграда, безусловно, является Василий Зайцев, уничтоживший 242 немецких солдата и офицера, в том числе руководителя берлинской снайперской школы майора Конингса. Всего же группа Зайцева за четыре месяца боев уничтожила 1126 военнослужащих противника. Соратниками Зайцева по оружию были Николай Ильин, имевший на своем счету 496 немцев, Петр Гончаров – 380, Виктор Медведев – 342. Следует отметить, что главная заслуга Зайцева – не в его личном боевом счете, а в том, что он стал ключевой фигурой в развертывании снайперского движения среди руин Сталинграда.

Уличный бой, особенно в крупном городе, резко отличается от полевого боя. Борьба здесь идет за отдельные дома, а внутри домов – за этаж, лестничный пролет, квартиру. Большое расчленение, дробность боевых порядков подразделений и частей, действующих мелкими штурмовыми группами, – вот одна из главных особенностей городского боя. В Сталинграде противоборствующие стороны располагались не далее ста метров друг от друга, местами даже до двадцати пяти метров. Во многих местах тяжелые огневые средства и штурмовая авиация не могли вести огонь, не рискуя нанести удар по своим позициям. Поэтому в борьбе за огневую инициативу решающая роль принадлежала гранатометчикам, стрелкам противотанковых ружей (ПТР), и в первую очередь снайперам.

Василий Зайцев начал действовать в одиночку на узком участке своей роты (протяженностью около 200 м) у метизного завода, к тому времени уже почти полностью разрушенного. Обе стороны внимательно следили друг за другом. Каждое неосторожное движение, каждая оплошность немедленно наказывались.

В этих условиях Зайцев начал свою охоту за фашистами. Известно, что в полевом бою снайперы обычно стремятся выдвинуться к переднему краю противника, поближе к объектам своего наблюдения и огня. Так снача ла действовал и Зайцев. Но когда начал натыкаться на вражеских снайперов, подстерегающих и сковывающих его, то, естественно, попытался уйти из сферы их огня, в то же время не упуская их из пределов досягаемости своей винтовки. Позиции немецких снайперов на этом участке располагались в глубину на дистанциях, обычно не превышающих 800 метров. С более дальних дистанций немецкие снайперы не вели огня. Их посты гнездились ближе к переднему краю. Тогда Василий в поисках огневых позиций стал уходить от переднего края в глубину нашего расположения, удаляясь от немецких снайперов на дистанцию до 1000 метров. Немцам было уже труднее обнаружить советского стрелка.

Бороться с немецкими снайперами в одиночку становилось все труднее. Тогда возникла мысль об организации группы снайперов. Василий Зайцев ходил в роты, подолгу беседовал с бойцами, отбирая людей в снайперскую группу. Отобрал 30 человек. Учеба шла тут же, недалеко от переднего края.

Начинающего снайпера всегда выпускали в паре со «стариком». Это целиком себя оправдало. Боевую задачу группе обычно ставил командир батальона. Но часто по приказу командира части группе приходилось работать и в соседних подразделениях, играя роль своеобразного маневренного огневого средства.

В ноябре, когда шла оборона метизного завода, немцы начали сосредотачиваться перед фронтом соседней части, в овраге, рядом с нашими передовыми траншеями. Потребовалась помощь снайперов. Зайцев с пятеркой снайперов через полчаса заняли новые позиции, в полукилометре от прежних. С ними был капитан Ракитянский, старый сибирский охотник. Как только немцы показались из-за домов, снайперы открыли огонь. За несколько минут враг потерял более двух десятков убитыми и отказался от штурма, который готовил. В другой раз шестерка снайперов, заблаговременно подготовившая огневые позиции на новом участке, уничтожила за день 45 гитлеровцев.

Снайперская группа была разбита на отделения, по три пары в каждом. Пары и отделения занимали позиции так, чтобы были обеспечены огневое взаимодействие и взаимная поддержка. Старшему каждой шестерки, командиру отделения, Зайцев сам назначал сектор наблюдения и обстрела, ставил определенную огневую задачу.

Приходя на новый участок, снайперы обычно первый день посвящали наблюдению и разведке. Еще на исходной позиции (укрытом месте в тылу участка обороны) снайперы получали информацию, собранную старшим группы у командиров, наблюдателей, разведчиков и артиллеристов. Информация эта помогала Зайцеву правильно разбить секторы наблюдения между отделениями. Стрелять в первый день запрещалось. Хоть и чесались руки у молодых снайперов, но после гибели снайпера Дмитриева, который успел сделать всего один выстрел, не изучив предварительно расположение снайперских гнезд врага и необдуманно выбрав огневую позицию, все стали твердо держаться этого пра вила.

Ночью шло оборудование огневых позиций – истинных и ложных. Долбились амбразуры в стенах домов. Истинные позиции тщательно маскировались. Маскировка ложных позиций требовала не меньшего труда: противник должен был принять их за истинные. В амбразуре ложной позиции устанавливали чучело-макет стрелка с винтовкой – чучело падало при попадании пули вражеского стрелка.

На каждого снайпера оборудовалось несколько позиций, иногда до пяти. Советские снайперы держались правила: менять позицию после каждого выстрела! Выбор и оборудование снайперских позиций в городском бою имеют решающее значение. Вот почему по утрам, когда снайперы занимали места, Василий Зайцев лично обходил их, проверял, как оборудованы позиции, и «закрывал» неудачно выбранные.

Деревянных домов избегали, так как они быстро загорались при обстреле. Позиции старались выбирать, следуя уже накопленному боевому опыту, на удалении 800–1000 метров от немецких снайперов, на верхних этажах, карнизах и чердаках каменных зданий, которые давали хороший обзор. Устроив и замаскировав амбразуру, снайпер обычно располагался в глубине здания, чтобы не быть замеченным и не обнаруживать себя выстрелом.

Пока группа действовала на участке, Зайцев каждый день изучал журналы наблюдателей, донесения разведчиков. Пехотных наблюдателей старший группы извещал, что в их районе действуют такие-то пары снайперов. По вечерам, когда снайперы собирались на исходной позиции, подводились итоги дня, уточнялась задача на завтра. Журналы пехотных наблюдателей позволяли также контролировать эффективность огня снайперов. Для связи между снайперскими отделениями использовали телефон и другие средства, а также посыльных. Сигналы общей смены позиций или отхода на исходную подавались ракетами.

Снайперы группы Зайцева были, вероятно, первыми, кто пришел к выводу о необходимости создания крупнокалиберного снайперского оружия: они пробовали устанавливать оптический прицел на противотанковое ружье, чтобы увеличить дальность и эффективность снайперского огня. Две пары снайперов имели, кроме винтовок, противотанковые ружья и вели кинжальный огонь по целям, которые трудно было поразить снайперской пулей: по хорошо защищенным амбразурам, укрытым пулеметам, танкам и самолетам. Одно время долго охотились за машиной, которая часто подходила к городской больнице, где немцы метрах в шестистах от переднего края устроили кухню. Снайперам удавалось снимать одного-двух фрицев, остальные успевали спрятаться, а машина уходила невредимой. Ее вывели из строя бронебойно-зажигательными пулями двух ПТР.

Так действовала наша группа в обороне. Когда же началось знаменитое сталинградское наступление, снайперы вошли в состав блокирующих групп. Они участвовали в огневой подготовке и обеспечении атаки штурмовых групп. Точным огнем по быстро скрывающимся целям снайперы расчищали дорогу пехотинцам, которые врывались в дома, занятые врагом, и истребляли его гранатой и штыком. В этих боях сталинградские снайперы показали высокое искусство меткого скоростного выстрела и стрельбы навскидку.

В 13-й гвардейской стрелковой дивизии 98 снайперов уничтожили 3879 солдат и офицеров, в 39-й гвардейской стрелковой дивизии 70 снайперов имели на своем счету 2572 человека. В среднем же в 62-й и 64-й армиях, оборонявших Сталинград, на одного снайпера приходилось по 25–30 убитых немцев. По самым же приблизительным подсчетам, за период Сталинградской битвы советские снайперы уничтожили свыше 10 000 немецких солдат и офицеров.

Особая практика использования снайперов бытовала в это время в войсках НКВД. После тренировок и специальной подготовки «сверхметкие стрелки» выезжали на боевую стажировку в действующую армию. Такие снайперские команды обычно насчитывали от 20 до 40 человек, срок командировки – от 10 дней до месяца. Таким образом, значительная часть личного состава не только получала специальную подготовку, но и проходила обкатку в реальных условиях передовой. Например, в 23-й дивизии войск НКВД по охране железных дорог за годы войны подготовлено 7283 снайпера, все они прошли боевую стажировку.

В докладной записке «О боевой деятельности снайперов войск НКВД СССР по охране важных предприятий промышленности за период с 1 октября 1942 г. по 31 декабря 1943 г.» говорится: «…Части войск за истекший период прошли практику в боевых порядках действующей Красной Армии, причем некоторые из них по 2–3 раза. В результате боевой работы снайперами войск уничтожено 39 745 вражеских солдат и офицеров. Кроме того, сбит самолет противника и уничтожено 10 стереотруб и перископов. Потери наших снайперов: убито 68 человек, ранено 112 человек».

Вот эпизод из боевой работы старшего лейтенанта А. Хованского, командира группы снайперов 51-го полка войск НКВД по охране железных дорог. Однажды, зайдя в ДЗОТ, Хованский через оптический прибор заметил вдалеке поблескивающую каску. Убедившись, что это неприятельский снайпер, старший лейтенант прицелился и выстрелил: враг повалился. Но в тот же миг в амбразуру ДЗОТа ударила разрывная пуля. Еще через секунду возле уха старшего лейтенанта просвистела вторая пуля.

Хованскому стало понятно, что где-то прячется второй немецкий снайпер. По-видимому, в задачу его входило работать на пару с только что убитым. Тактика же этих двух немецких «волков» состояла вот в чем: первый немец дразнит, вызывая на себя огонь нашего скрытого снайпера, а второй тем временем с фланга бьет по нашему стреляющему снайперу. После того как Хованский обнаружил сразу двух немецких снайперов, оставшийся в живых удрал. Хованский тоже сменил позицию.

Смена позиции – большое дело в практике снайперской стрельбы. Это предохраняет от потерь и затрудняет наблюдение вражескому снайперу. Во втором случае Хованский решил выйти на охоту ночью. На этот раз он действовал в паре с другим снайпером-наблюдателем. Ночь была светлая, ориентироваться по вспышкам вражеских выстрелов трудно, пришлось отложить дело на вторую ночь. После нескольких часов пристального наблюдения от напряжения стали слезиться глаза, Хованский выследил приблизительное местонахождение замаскировавшегося в кустах немецкого снайпера. Место второго снайпера обнаружить было труднее. Хованский пошел на хитрость. Он попросил нашего пулеметчика дать короткую очередь правее кустиков, метров двадцать в сторону от предполагаемого логова немецкого зверя.

Пулеметчик выполнил это. Первый немецкий снайпер тотчас же сделал ответный выстрел, может быть, принимая стрелявшего пулеметчика за снайпера. Слабая вспышка выстрела дала возможность Хованскому точнее, чем прежде, определить местонахождение первого немца. Но совсем точно цель поймать было еще нельзя: темнота скрадывала всякие ориентиры. Хованский попросил пулеметчика дать еще одну очередь. На этот раз последовало два выстрела. Стреляли первый и второй неприятельские снайперы. Причем их пули влепились в щиток пулемета. Хованскому этого было достаточно. Зная еще по первому эпизоду, что немецкие снайперы действуют на пару и располагаются друг от друга приблизительно метрах в десяти, он следил за указанным отрезком траншейной линии и отчетливо различил на этом расстоянии вспышки выстрелов. В темноте нелегко угодить прямо в цель. Понадобилось еще несколько выстрелов, прежде чем Хованский, точно нащупав первого немецкого снайпера, покончил с ним.

Но второй не давался. Он лежал, по-видимому, удобно устроившись, уверенный в полной своей безопасности. Хованский выстрелил трассирующей пулей. Это подействовало на психику немца. Поняв, что он обнаружен, а его напарник молчит, следовательно, убит, враг поспешил переменить позицию, Хованский заставил его еще раз ее сменить, до самого рассвета тревожа немца и не давая ему возможности замаскироваться.

Утром, несмотря на усталость, Хованский не ушел. Он продолжал упорно охотиться за немецким «волком». Поднялось солнце. Оно било в глаза немцу, мешая ему наблюдать, и раздражало его. Он в третий раз сменил свою позицию и стал обстреливать место, где скрывался Хованский. Хованский молчал. После этого гитлеровский снайпер (он был в чине офицера), уверенный в том, что ему удалось наконец подстрелить русского снайпера, соскользнул в траншею. Здесь он выпрямил свою онемевшую за ночь спину и сразу же получил в висок меткую пулю.

Вывод, который позднее сделал Хованский из этого эпизода охоты за фашистскими снайперами, заключен в следующем: надо не давать вражескому снайперу замаскироваться, прочно осесть в своем укрытии. Надо все время его тревожить, заставляя чаще менять позицию, и этим обстоятельством искусно пользоваться для стрельбы по переползающему врагу.

В октябре 1941 года была сформирована Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР (ОМСБОН), ориентированная в первую очередь на диверсионную и разведывательную работу в тылу немецких войск. Типовая боевая группа ОМСБОН включала командира, радиста, подрывника, помощника подрывника, двух автоматчиков и – обязательно! – снайпера. Интересно, что помимо штатного армейского оружия снайперы этого спецподразделения часто использовали карабин образца 1938 года с установленным на нем оптическим прицелом: для боевой работы в лесу короткое оружие было удобнее. Кроме того, для ликвидации часовых и сторожевых собак применялись снайперские винтовки с глушителем типа «Брамит» («Братья Митины»).

Кстати, уже после войны, анализируя большие потери разведгрупп СД на советской территории, шеф германской разведки Вальтер Шелленберг отмечал «трудность противодействия специальным силам НКВД, чьи части почти на 100 % укомплектованы снайперами».

Принятый РККА в 1942 году «Боевой устав пехоты» так определил круг боевых задач, решаемых снайперами на фронте: «Уничтожение снайперов, офицеров, наблюдателей, орудийных и пулеметных расчетов (особенно фланкирующих и кинжальных), экипажей остановившихся танков, низко летящих самолетов противника и вообще всех важных, появляющихся на короткое время и быстро исчезающих целей… Снайпер должен также уметь показать трассирующей пулей и другими способами пехоте, артиллерии, минометам и противотанковым ружьям важные цели, неуязвимые пулей: танки, ДОТ (ДЗОТ), орудия».

Интересный факт: еще в 1943 году группа лучших фронтовых снайперов была приглашена для участия в совещании высших офицеров НКО СССР. Тогда было, в частности, предложено в штатах пехотных и мотострелковых взводов иметь снайперскую пару, в стрелковых полках – офицера-инструктора по снайпингу; такие же офицерские должности предполагалось ввести в вышестоящие штабы соединений общевойсковых армий; предполагалось создать при армиях постоянно действующие снайперские школы.

Один из участников этого совещания Герой Советского Союза Владимир Пчелинцев вспоминал: «Претензий к боевой снайперской винтовке обр. 1891/30 г. у нас не было. Основные замечания касались оптики. Основываясь на боевом опыте, мы выразили пожелания, чтобы прицел был бы несколько модернизирован и к нему изготовлены некоторые необходимые на фронте приспособления… Мы предлагали разработку специальной прицельной сетки и более удобного расположения прицельных маховичков. Из приспособлений нас интересовали два элемента: солнцезащитный поворотный козырек на объектив и гофрированный резиновый тубус на окуляр прицела». Также высказывалось предложение «о разработке для снайперского оружия специальных «целевых патронов» с улучшенным качеством пороха и более тщательным отбором пуль на заводах. Патроны эти должны идти мелкими партиями специально для снайперов. Это дало бы возможность резко улучшить дальность и точность стрельбы». Однако снайперские группы, как известно, так и не стали составной частью пехотных подразделений, а предложения по улучшению оружия и боеприпасов были реализованы только через 20 лет, с принятием на вооружение винтовки СВД.

Несмотря на приведенные выше слова В.Н. Пчелинцева, нужно сказать, что отрицательные стороны у снайперского варианта трехлинейки все же были. Недостатки винтовки образца 1891/30 года были следующими.

Во-первых, нарекания снайперов вызывало неудачное расположение оптического прицела ПУ – он находился далеко от глаза стрелка, поэтому при прицеливании тому приходилось отрывать щеку от приклада и сильно вытягивать шею. Из-за такого неправильного положения головы глаз снайпера часто отклонялся от оптической оси прицела, что приводило к заметным ошибкам в прицеливании. Во-вторых, низкое качество оптических прицелов ПУ военных лет тоже давало свои плоды: фронтовые снайперы отмечали, что у многих прицелов установки на шкале вертикальных поправок не совпадали с реальными дистанциями, частое вращение барабанчика боковых поправок давало отклонения в горизонтальной плоскости. В-третьих, многих стрелков не устраивали тугой спуск, отрицательно влиявший на точность стрельбы, и изготовленная из березы ложа – при усыхании и отсыревании она давала поводку, изменявшую кривизну ствола.

В 1940 году на вооружение армии поступила самозарядная винтовка Токарева (СВТ-40); одновременно появился и снайперский вариант, имеющий кронштейн с оптическим прицелом ПУ и более тщательно обработанный ствол.

Экипировка советского снайпера периода Великой Отечественной войны была довольно скупой. Помимо оптического прицела для ведения наблюдения за целями они имели разнообразные полевые бинокли (чаще 6-и 8-кратные) и окопные перископы ТР и ТР-8. Для самозащиты в ближнем бою снайпер часто брал с собой на задание несколько ручных гранат, пистолет и нож. Если в засаду шла снайперская группа, то вооружение дополнялось еще и пистолетом-пулеметом ППШ или ППС.

К середине 1942 года снайпинг прочно вошел в армейский быт на всех фронтах Великой Отечественной войны. Снайперский террор со стороны советских войск оказал сильное моральное воздействие на немецкие части. В дневниках и письмах, найденных у убитых солдат и офицеров вермахта, встречаются такие фразы: «Русский снайпер – это что-то очень ужасное, от него не скроешься нигде! В траншеях нельзя поднять голову. Малейшая неосторожность – и сразу получишь пулю между глаз… Снайперы русских часами лежат на одном месте в засаде и берут на мушку всякого, кто покажется. Только в темноте можно чувствовать себя в безопасности».

Как говорил Василий Зайцев: «Всем начинающим и опытным снайперам необходимо всегда помнить: пред тобой тактически зрелый, инициативный, находчивый и очень меткий стрелок. Его надо перехитрить, втянуть в сложную борьбу и тем самым привязать к облюбованной позиции. Как этого достигнуть? Придумывай ложные ходы. Рассеивай его внимание, запутывай свои следы, раздражай замысловатыми движениями, утомляй его зрительную сосредоточенность. Снайпер – это кочевник, появляется внезапно там, где противник его не ждет».

Тактика снайперов – это гибкая, динамичная, постоянно меняющаяся составляющая боевого мастерства. Многие снайперы, и среди них самые талантливые, принесли в нее что-то свое, особенное, самобытное, что принималось на вооружение армиями мира.

Хорошую картину того, как применяли наши снайперы свое искусство в бою, дают многочисленные фронтовые очерки, регулярно печатавшиеся в газетах. «…Я Михаилу Петровичу Кондратюку спасибо говорю, снайперу, который нас сопровождал, – поправил меня боец. – Полз я к ДОТу с толом. А впереди меня траншеи с немецкими пулеметчиками. Пригнули головы и ведут огонь. Слепой огонь мне не препятствие. Вот если кто из них голову вскинет да взглянет, тогда мне, конечно, конец. Ползу и о смерти думаю. И вот приподнялся один, автомат поднял, прямо в глаза взглянул, и вдруг – бац, и сел замертво. Вот, думаю, счастье мое. Дальше ползу. Еще один вскочил, но и у него из головы брызнуло. Смекнул, в чем дело, на четвереньки поднялся. Мне бы только тол до амбразуры добросить. А там, понятно, геройскую смерть принять надо: деваться некуда. Напружинился, глотнул воздух, бросил, лег и жду… Разворотило ДОТ, меня камнями обсыпало, ушибло маленько. Но ничего, зато задание выполнил. Встал, огляделся по сторонам. Вокруг меня шесть фрицев накидано, а я живой. И стало мне вполне понятно, как Кондратюк меня своей меткой пулей сберег. Вернулся к ребятам, снова попросил тола. Лейтенант говорит: «Действуй. Мы тебя из ручного пулемета прикрывать будем». – «Не надо, – сказал я, – ручного пулемета. Пусть на меня товарищ Кондратюк внимание обращает. Он застрахует». Так я еще два ДЗОТа поломал. Потом Кондратюка другим подрывникам одалживали. Прямо ангел-хранитель, а не человек. Но мы его тоже без присмотра не оставляли. Автоматчик за ним следовал, как за генералом. И пулеметчикам наказ был: в случае чего – прикрыть». (В. Кожевников. «Высшее стрелковое образование».)

Советский нагрудный знак «Снайпер»

В книге В. Зайцева описан момент, как 13 наших снайперов загнали назад в окопы атакующий немецкий батальон. А также как наши снайперы обороняли Мамаев курган. А вот другой случай.

Летом 1942 года в сталинградских уличных боях русским несколько дней досаждал немецкий снайпер, работавший в паре с пулеметчиком. При очередном подстреле очевидцы пояснили, что солдат был убит в голову откуда-то сверху, и показали, как он стоял в момент подстрела. Наш снайпер с пробитой каской в руках примерно восстановил линию полета пули. Ему рассказали, что выстрела не было слышно из-за пулеметной трескотни. Был сделан вывод, что на стороне противника работал грамотный снайпер, и было принято решение сперва лишить этого стрелка звукового прикрытия – ликвидировать пулеметчика. Советский снайпер занял позицию в глубине развалин в тени. Ассистенты показали в одном месте сразу несколько манекенов-приманок, «бегущих» в одном направлении. Немецкий пулеметчик «клюнул» на групповую приманку и пострелял по ней несколько секунд, что стоило ему жизни. За это время напарник снайпера проскочил разграничительную линию между своими и чужими и стал заходить между развалинами во фланг позиции немецкого стрелка. Немецкому снайперу показали сначала каску, но ее несли специально небрежно, чтобы он распознал приманку. Затем ассистенты показали чучело, на которое немец тоже не «клюнул». На игру последующих приманок немец тоже не попался. Пока все это происходило и внимание немца было отвлечено, напарник снайпера пробрался сбоку и сзади позиции немецкого снайпера и увидел его среди развалин, сосредоточенно наблюдающего в перископ с верхних этажей полуразрушенного дома. Немец был застрелен, с высоты этого дома помощник снайпера застрелил еще двух немецких солдат и принес на свою сторону трофейную снайперскую винтовку и перископ. Это классический пример, как, действуя коллективно, противника можно отвлечь и обойти.

При нашем наступлении в предгорьях Карпат у немцев появился стрелок, довольно меткий, который точной стрельбой издалека разбивал стереотрубы, перископы и мгновенно брал на мушку все, что двигалось. Маскировался он безупречно. Пулеметного звукового фона не было. Вспышки выстрела никто не замечал. Звук был приглушенный – вроде как стреляли издалека. Чучел на той стороне тоже никто не показывал. Вреда этот стрелок нанес немало, буквально «ослепив» командный состав. Визуальным наблюдением его позицию установить не удавалось. Она была вроде как «блуждающей». Постепенно различные направления и версии провокацией приманок отпадали, район поисков сузился, и в поле внимания все чаще и чаще стала попадаться куча разбитых снарядных ящиков и другого хлама. Ночью саперы проделали проход в минном поле, под прикрытием снайпера, оставшегося возле разминированного прохода, разведчики сделали засаду возле вышеупомянутой кучи. Под утро взяли приползшего на позицию снайпера. Его допросили тут же экспресс-методом, и он показал, что его напарник занимает отвлекающие позиции по сторонам на удалении 100–150 метров от кучи. Наш снайпер занял скрытую позицию за той же кучей и через некоторое время обезвредил выстрелом в бок другого немецкого снайпера, который выдвинулся своим чередом. Потом выяснилось, что немецкий снайпер стрелял из кучи битых ящиков через несколько щелей. Вернее, он стрелял «в кучу» – дым оставался в обломках и постепенно рассеивался, звук приглушался, пламени тоже не было видно. Поучительным в этой операции было то, что пленного полезно допрашивать по горячим следам.

Снайперская книжка. РККА. ВОВ

В другом случае разведгруппа, ползавшая каждую ночь по нейтральной полосе, обнаружила в небольшой заброшенной траншее за мелким кустарником стреляные гильзы, утоптанный грунт и карточку огня с нанесенными на ней ориентирами на нашей стороне и обозначенными дистанциями до них. На всякий случай возле этой позиции задержались, и не напрасно – перед рассветом туда приполз немецкий снайпер, которого повязали и притащили на свою сторону. Его напарника тихо зарезали рядом на запасной позиции, которая тоже была отмечена на карточке огня. Немец для облегчения своей работы оставлял такие карточки на каждой позиции, чтобы не таскать их с собой, и составлял их очень пунктуально, что и подвело его напарника. На позиции нельзя оставлять ничего привлекающего внимание, даже стреляных гильз. На карточках огня запрещается делать обозначения чего-либо, находящегося на своей стороне. Нельзя все время выходить на одну и ту же позицию. Но не только наши захватывали немецких снайперов при ночных выходах. Немало и советских, не придавших таким вещам никакого значения (это русская ментальность), попало в плен именно таким образом. Однажды наш снайпер выбросил ненужную ему примитивную карточку огня с обозначенным на ней немецким наблюдательным пунктом. Карточку подобрали немецкие разведчики, и через сутки этот снайпер попал в немецкую засаду, устроенную перед этим наблюдательным пунктом. Следует запомнить: на войне нет мелочей ни в чем. Случайность – это следствие оплошности.

В 1943 году недалеко от Полтавы разведчики ночью притащили «языка». Он был испуган и помят. Ему развязали руки, вынули кляп изо рта и дали зажженную сигарету. Он успокоился и сразу начал говорить. На вопрос о снайперах он ответил, что совсем недавно прибыла новая группа снайперов, которые раньше работали на других участках, уже обстреляны, на их счету есть убитые. Стрелковая подготовка отличная, маскировка безупречная. Очень осторожны. На простые приманки не реагируют. Пленный, видя, что его не собираются убивать, по крайней мере тут и сейчас, и обращаются пока хорошо, очень подробно описал методы работы этой снайперской группы, особенности характера и привычки каждого из этих снайперов.

В частности, он показал, что командир этого снайперского отделения маскировался только природными ветками и травой, позиции особо не оборудовал, менял их часто, работал на ровном месте с нейтральной полосы, но сзади себя всегда имел лощину или старые траншеи для отхода. Его заместитель предпочитал занимать позиции со стороны солнца, в глубокой тени под высокими скатами, обкладываясь со всех сторон ветками или между кустов.

Эти особенности было решено использовать для пользы дела. На крупномасштабной карте 1:250 000 установили места рельефа местности с подходящими лощинами и скатами с южной стороны. Ночью снайпер занял замаскированную позицию сбоку от лощины в старых окопах. Днем было жарко, и внимание снайпера в предполагаемом месте привлек куст, листья которого «опустили уши» – кто-то его недавно посадил и не полил. Кроме того, перед кустом со стороны наших окопов была вырвана высокая трава, хотя рядом стояла такая же высокая трава. Это был явно расчищенный сектор обстрела, и, кроме того, траву всегда в таких случаях вырывают, чтобы она не качалась от пороховых газов при выстреле и не демаскировала позицию. Снайпер дождался, пока немец, просидев безрезультатно под начавшим вянуть от жаркого солнца кустиком, не уполз в лощину для смены позиции. В одном из изгибов этой лощины он «подставился» и был застрелен.

Его заместителя, прятавшегося в тени, обнаружили аналогичным способом. Этот снайпер тоже прятался, неглубоко закопавшись под кустиком, имея, кроме того, кусты справа и слева. Под контролем перископа ему направили в оптический прицел солнечный зайчик от куска зеркала, укрепленного на палке и выставленного из окопа. Представьте, как почувствовал себя этот стрелок. Он дернулся так, что куст над ним покачнулся. По световому пятну от солнечного зайчика, направленного в амбразуру под куст, выстрелили залпом из двух снайперских винтовок. Труп убитого снайпера потом нашли при наступлении. Засохший куст стоял над ним на перекрестии из веток и сучьев. Остальные снайперы этой группы затаились и почти не проявлялись.

Василий Зайцев описывал случай уничтожения немецкого снайпера, засевшего за броневым щитком от русского пулемета «максим». Зайцев долго ждал развития событий, пока немцу не принесли обед, и дождался момента, когда немец что-то пил из термоса и, забывшись, запрокинул голову назад, выставив ее над щитком.

В другом случае, когда немецкого снайпера не удавалось взять «в лоб», Зайцев занял позицию в стороне от основного участка событий, с фланга по высотке, откуда ему просматривались изгибы траншей. Зайцев ждал развития событий и дождался, пока немецкий снайпер не показался в одном из таких изгибов. Он шел с винтовкой, заброшенной за спину, и о чем-то беседовал с офицером, который шел рядом. Зайцев застрелил обоих.

В литературе описан классический пример контрснайперской изобретательности, который после Второй мировой войны был приведен в учебниках снайперской практики многих стран мира. Немецкий снайпер оборудовал вблизи линии своих траншей, за минным полем, бетонированную «глухую» позицию за бронещитком и очень досаждал переднему краю русских. Наш снайпер, который получил приказ уничтожить вредного фашиста, к выполнению поставленной задачи подошел творчески. Он тщательно изучил распорядок жизнедеятельности своего немецкого «коллеги» и установил, что тот с истинно немецкой пунктуальностью в одно и то же время уползает к своим на обед. Ночью саперы проделали проход в минных заграждениях, а днем советский снайпер в обеденное время незаметно подполз к бетонированной позиции и, в отсутствие хозяина, закопал под бронещитком мину от 120-мм миномета, на взрыватель которой прикрепил клочок белой бумаги. Часа через полтора, когда немец должен был вернуться с обеда, русский снайперским выстрелом по хорошо видной белой бумажке подорвал мину. Труп немецкого снайпера вместе с бронещитком отбросило далеко в сторону.

В другом случае тщательным сравнительным наблюдением был также выявлен искусственный маскировочный пень, отстоявший от позиций на дистанции 450 метров. По нему постреляли из пулемета ДШК. Пень при пулевых попаданиях дергался, но не падал. Это навело на мысль, что он сработан добротно, капитально закреплен, поставлен над глубокой позицией, а снайпер использует этот камуфляжный пень для маскировки скрытого наблюдения в оптический прибор – перископ или артиллерийскую буссоль, находясь при этом внизу в безопасном месте. Нижняя часть пня была взята нашим снайпером на прицел, а его ассистенты показали противнику куклу-приманку в изгибе траншеи. Вражеский снайпер, сидевший под пнем, успокоился после огневой «проверки» и выстрелил из-под пня по кукле. При вспышке его выстрела наш снайпер дожал спуск. Как выяснилось впоследствии, немец, не успевший после выстрела уйти вниз, получил тяжелое ранение и был отправлен в тыл.

Во время войны в ходе боев за Восточную Пруссию ассистент нашего снайпера вызвал на огонь немца тем, что, находясь перед разведанным дальномерно-наблюдательным постом немцев, расположенным на высотке, выстрелил пару раз просто по маскировке этого поста и сразу же вместо себя выставил чучело с привязанной к нему винтовкой. Расчет был верный: противник знает, что снайперы всегда стараются подобраться к наблюдательно-корректировочным постам врага и лишить их возможности полноценной работы. Немецкий снайпер, контролировавший ситуацию, выстрелил по чучелу, и, несмотря на то что он попал, чучело «выстрелило» в ответ. Немец выстрелил во второй раз, и этого было достаточно, чтобы командир нашей снайперской группы застрелил его сбоку.

Особенности снайперской тактики наиболее понятно и доходчиво описаны в рассказах военных корреспондентов и самих участников событий. К сожалению, со временем бесценный боевой опыт забывается.

Итак, информация из первоисточников:

«…нам задание – ослепить немецких корректировщиков. Мы быстро выявили смотровые щели под бетонной плитой над блиндажом. Сидят там, гады, поблескивают своей просветленной оптикой. Сейчас мы ее продырявим.

Шесть щелей. Я разделил их среди своих товарищей, прогремел залп из шести винтовок. Через три минуты – еще один. Этот второй залп сделали для страховки: не пробуйте, поганцы, менять разбитую оптику – вас ожидает пуля».

(Опыт В. Зайцева.)

Это пример того, как концентрированным огнем по одной или нескольким целям можно достать противника, засевшего за бетонной плитой.

«…Выполняя задание командира дивизии – сорвать вражескую атаку, наша группа снайперов применила неожиданную для противника тактику. Заранее зная направление атаки, мы решили взять на мушку прежде всего командные и наблюдательные пункты неприятеля. Тринадцать снайперских винтовок, тринадцать пар глаз, вооруженных оптическими прицелами, нацелившись с разных точек на удобные для рекогносцировки пункты в глубине боевых порядков фашистов. Групповая охота. Заключается она в том, чтобы до наступления обезглавить вражеские роты и батальоны. Тут все просто: выйдут немецкие офицеры в последний раз осмотреть полосу наступления – посылай полагающийся им свинец. Если кто чрезвычайно храбр и выскочил, чтобы повести за собой солдат, – ты немедленно прошей ему голову. Заметишь, что с какой-то стороны враг успешно выступает, – направь туда все тринадцать снайперок и снимай сначала офицеров, а уже потом кого придется, чтобы никому не хотелось переступать этот рубеж, чтобы знали – тут ждет смерть. Одним словом, групповой снайперский огонь рассеянного и концентрированного типа ослеплял командные пункты врага и обрекал его на неудачу с первых же шагов.

Наш план удался на славу. На рассвете, перед началом наступления, на командных и наблюдательных пунктах врага заблестели объективы биноклей. То тут, то там стали появляться офицеры с кокардами на фуражках. Им и невдомек было, что как только рассвело, они стали блестящими мишенями».

(В. Зайцев. «За Волгой для нас земли не было».)

Эта информация в комментариях не нуждается. И так все понятно.

«…разведчик и снайпер, он был по нашему фронту непревзойденный, с настоящим талантом следопыта, с лисьей хитростью и с неистощимой изобретательностью. Как охотник помнит убитых им медведей, он запомнил трех уничтоженных им врагов. Двух офицеров, которых он подкараулил, лежа в нейтральной полосе, и снял во время командирской рекогносцировки, и одного, как он говорил, «страсть вредного» немецкого снайпера, подкараулившего нескольких наших бойцов.

За этим снайпером охотился недели две. Тот знал об этом и, в свою очередь, охотился за старым разведчиком. Как бы состязаясь в мастерстве, они сутки за сутками караулили друг друга. Разведчик приходил похудевший, обросший, злой, с воспаленными глазами, на вопросы не отвечал и, подремав часок-другой в уголке землянки, уходил назад, на передовую.

Только к исходу второй недели удалось ему точно установить снежную нору немецкого снайпера. Она была вырыта за трупом лошади, лежавшим тут с осени, безобразно раздутым и уже запорошенным снегом.

Он пробовал вызвать противника на бой выстрелом. Тот не ответил. Но с передовой немцы открыли на выстрел такой огонь, что разведчик еле отлежался в своей засаде.

Попробовал установить в леске чучело в каске и маскхалате. Хитрость неновая, однако и на нее попадались, но «вредный» не клюнул.

И тогда однажды, в туманную ночь, перед рассветом, разведчик протоптал следы к одиноко стоявшей у переднего края сосенке, что была как раз напротив палой лошади, стряхнул с веток иней, насорил на снегу коры и возле едва заметно разложил за ней свой маскировочный халат. Все это замаскировал, но не очень тщательно. От дерева он протянул суровую нитку к своему настоящему убежищу, сделанному в снегу, и дал все это заволочь инеем оседавшего утреннего тумана.

Когда совсем рассвело и поднялось солнце, разведчик начал легонько дергать нитку. С ветвей сосенки начал осыпаться снег. Он подергает и замрет. Подождет полчаса, подергает и опять замрет. Наконец, в норе немецкого снайпера послышалось шевеление. Над бурым пузом лошади обозначилось что-то более белое, чем снежный фон. Грянул выстрел. Он слился с выстрелом старого разведчика. И все стихло. Только снег осыпался с пробитой ветки сосенки, возле которой разведчик ночью с такой тщательностью раскладывал и маскировал свой халат, свой знаменитый маскировочный плащ, который он сам обшил ветками и корой и в котором его действительно можно было не заметить даже в двух шагах».

(Борис Полевой. «Разведчики».)

В этом небольшом отрывке довольно основательно отражена сущность межснайперской дуэли на природе. Немецкий снайпер явно наблюдал за местностью в перископ. Его ошибка – он прятался за укрытием, не имея амбразуры для стрельбы, и поэтому был вынужден для выстрела «обозначиться» над этим укрытием. Что его и погубило. На чучело немец не «клюнул», очевидно, из-за того, что оно стояло неподвижно.

«…На одном участке фронта появился злой, глазастый и прилежный немецкий снайпер. Дело дошло до того, что он разбил пулей стекло стереотрубы, хотя ее неплохо замаскировали наши артиллеристы.

Обратились к Намоконову (снайперу) за помощью. Он приехал в полк со всем своим снайперским имуществом: две винтовки, запасная каска, уже помятая, исчерканная пулями, и большой осколок зеркала.

Наутро он начал слежку. Намоконов лежал на огневой позиции, замаскированный так, будто надел на себя не каску с зеленой вуалью, а шапку-невидимку. Трое суток не прекращал Намоконов слежку. Он подозревал, что фашист сидит на чердаке дома, стоящего слева, на краю деревни. Но пока это была только догадка. Намоконов укрылся за камнями, а заряженную винтовку закрепил на бруствере необитаемого окопа. От винтовки, прихваченной именно для этого случая, он протянул к себе веревку и в подходящий момент дернул за нее. Фашист ответил выстрелом на выстрел. Пуля попала в бруствер, и по облачку пыли Намоконов установил направление ее полета, убедился, что фашист сидит именно на том чердаке.

Теперь он уже не спускал с чердака зорких, редко мигающих глаз, не слезящихся ни от усталости, ни от ветра.

Вечернее закатное солнце осветило сзади крышу дома, и Намоконов разглядел, что одной планки в дощатой обивке чердака недостает. Он еще раз дернул за веревку, привязанную к винтовке, а когда в щели на чердаке что-то блеснуло, выстрелил сам по черному пятну, подсвеченному сзади солнцем. Фашист, который сидел на стропилах, рухнул вниз».

(Евгений Воробьев. «Трубка снайпера».)

Позицию немецкий снайпер занял весьма грамотно и стрелял в глубине помещения через щель от недостающей планки. Пламя от выстрела и дым не выходили наружу, и звук выстрела приглушался. Но немецкий снайпер сделал ошибку, допустив подсветку у себя за спиной и не завесив чем-нибудь пролом в крыше, чердачное окно, через которое его подсветило солнце, и т. д. Наш снайпер поступил очень разумно, учтя смену освещения. К тому же трюк с ложной целью – стреляющей на расстоянии винтовкой – во все времена срабатывал на все 100 %. Нужно только расположить эту винтовку чуть выше и сзади ее хозяина, на одной линии с ним в створе с амбразурой противника – только так можно достать противника, стреляющего из глубины помещения.

«…Я выстрелил. Пулемет замолк. Никто за ним не явился, и я понял – за мной следят, надо менять позицию. Оставив вместо себя чучело в каске, я захватил окопный перископ и пошел по траншее к другим чучелам, чтобы встать на место одного из них…»

(Опыт В. Зайцева.)

Такие вещи получались, если передвижения и подмены происходили под прикрытием дымовой завесы. Противник, ранее приученный к тому, что позиция явно ложная, впоследствии не обращает на нее внимания и подставляется для выстрела именно с этой позиции.

«При уничтожении одиночного стрелка противника момент для выстрела лучше выбрать так, чтобы автомат противника после падения его хозяина остался на бруствере. Кто-то из напарников неприятеля попытается достать автомат и подставится под выстрел. Но если возле него никто не появится, значит, позиция снайпера обнаружена и ее надо менять».

(Опыт В. Зайцева – приманка для цели.)

«Фашистские снайперы, как правило, свои посты устраивали в глубине своей обороны, а мы вылезали на передний край. У немцев было много ложных позиций. Как отличить ложную позицию от настоящей? Тут необходимы наблюдательность и колоссальная выдержка.

Например, как-то вечером блеснет огонь зажигалки – снайпер закурил. Зафиксируй эту точку и жди – вот-вот появится облачко табачного дыма. Пройдет еще какое-то время, может, и целый день, и смотри – на какую-то долю секунды выставится каска. Тогда не прозевай. Если даже и не успеешь, то ты уже знаешь, где среди ложных позиций настоящая».

(Опыт В. Зайцева.)

«Лежим молча, наблюдаем. Солнце освещает каждый горбик, который мы заметили еще днем. Немного ниже лежат снарядные гильзы. Я насчитал их двадцать три штуки. Постой! А эта без дна! В такую гильзу, как в трубу, хорошо просматривается перспектива. Я немного приподнялся. Но неожиданно там, в трубе, как будто кто-то высек искру. Я камнем упал на дно окопа. На противоположном боку бруствера треснула разрывная пуля…»

(Опыт В. Зайцева.)

Маскировка немца была оригинальна, и оборудованная в куче гильз позиция была для стрелка безопасна со сторон. Очевидно, гильза без дна не была закреплена намертво и могла вращаться для изменения сектора обстрела. Ошибка немца состоит в том, что за кучей гильз в гильзу без дна просвечивался светлый фон, на что немец и попался.

«Я внимательно осматривал (в артиллерийскую трубу) каждый кустик, каждую канавку, дальше и дальше углубляясь в оборону противника. Вот вершина, где иногда появлялся дальномер. Рядом небольшое углубление. А в нем гильза без дна! Замаскированная в бруствер. В отверстие видно гитлеровца в каске. Наблюдаю при помощи оптического прицела снайперской винтовки. Гильза закрывает оптику от бокового света, вбирает «зайчики», благодаря чему цель видно более отчетливо. Он, кажется, даже фотографировал свои цели во время выстрела.

Я держу фашистского снайпера в прицеле своей винтовки уже с полчаса. Утомился, напряжен до крайности. Но на это не обращаю внимания. Фашист тоже смотрит через оптический прицел.

Николай отошел назад, поднял над бруствером чучело в каске. В тот же момент фашистский снайпер выстрелил. Каски как не было на голове куклы.

И, как заведено у снайперов после удачного выстрела, фашист положил руку на затвор, чтобы передернуть его и поднять гильзу, отодвинулся от оптического прицела. Голова его поднялась. В ту же секунду прогремел мой выстрел. Пуля легла где-то между глаз, перебросив каску на лицо. Винтовка с оптическим прицелом осталась в трубе».

(Опыт В. Зайцева.)

Немец сделал ошибку, повторив прием, хоть и в другом месте. Почему Зайцев долго держал немца на прицеле и почему его ассистент, отойдя назад (чтобы Зайцев и немец оказались в створе, на одной линии), показал немцу чучело? Надо было проверить, не является ли позиция немецкого снайпера ложной и не находится ли за снарядной гильзой с отпиленным дном чучело-приманка. Немец сделал еще одну классическую ошибку – он поднял голову под встречный выстрел.

«Рядом с блиндажом, в траншее, мелькнула фуражка. Видно кончик фашистской эмблемы. Фуражка постепенно поднимается. Вот уже видно всю эмблему до козырька.

– Видишь? – спросил я у Куликова (напарника).

– Да.

– Это немецкий снайпер в засаде, дешевую выдумал приманку.

Фуражка спряталась.

– Передержал, – заметил Куликов.

– А почему на нашем участке появился снайпер? – спросил я.

Николай пожал плечами:

– Черт его знает.

– Ты вчера скосил пулеметчика и всадил ему пулю в голову. Ты как будто бросил ихнему снайперу перчатку. Они твой вызов приняли. По точности попадания тебя узнали».

(Опыт В. Зайцева.)

«…Политрук протянул руку, и разрывная пуля ударила ему в запястье. Теперь я знал, что буду иметь поединок с ловким снайпером, умеющим стрелять навскидку. Прикинувши, на какой высоте пуля попала в руку связного, я сделал отметку на стене траншеи.

За час мне удалось обозначить три снайперские позиции. Это на всякий случай, может, уже сегодня придется вступать в поединок.

На третьем оставил для приманки каску. Не успел отойти, как она очутилась на дне траншеи. След от пули свидетельствовал о том, что снайпер выстрелил с той же позиции, с которой раздробил руку связного.

Где-то к обеду я высмотрел спереди щиток от нашего «максима», за которым сидел вражеский снайпер. Замаскирован он был выгоревшей травой и ветками кустарника. Между ветками чернело отверстие щитка. Посылать туда пулю было бы зря: она пойдет рикошетом от ствола и только напугает снайпера. Надо подождать, пока он поднимется или хотя бы поднимет голову.

Ждал недолго. Снайперу принесли обед. Над щитком показались две каски. Но под какой из них снайпер? Что-то блеснуло. Наверное, стакан от термоса. Один задирает голову – я вижу его подбородок. Нажал на спуск. Голова дернулась назад».

(Опыт В. Зайцева.)

Снайпер, способный быстро и точно стрелять навскидку, – серьезный противник. В данном случае его подвела самоуверенность и тяга к комфорту. Зайцев сделал правильно, что подождал развития событий, когда успокоенный и отвлеченный едой противник забудется и подставится под выстрел.

«Ночью наши разведчики притянули в мешке «языка». На допросе он показал, что фашистское командование серьезно обеспокоено действиями наших снайперов. Из Берлина доставлен самолетом руководитель школы снайперов майор Кенингс, который имел специальное задание убить «главного «зайца».

Я уже научился быстро читать почерк немецких снайперов, по характеру огня и маскировки без особых усилий отличал опытных стрелков от новичков, трусов – от настойчивых и решительных. Но характер руководителя их школы долго был для меня загадкой. Ежедневные наши наблюдения ничего нового не давали. Трудно даже было сказать, на каком участке фашист. Наверное, он частенько-таки менял позиции и точно так, осторожно, как я его, искал меня.

Я старался проанализировать собственный опыт, опыт своих товарищей, чтобы найти самое правильное решение. Опыт подсказывал, что без информационной помощи окопных друзей – стрелков, пулеметчиков, саперов и связистов – на успех не рассчитывай. Когда я выявлял фашистского снайпера, определял его местонахождение, то звал к себе, скажем, пулеметчика, давал ему трубу, сам брал окопный перископ, показывал самый заметный предмет и вел пулеметчика по ориентиру. И вот когда пулеметчик увидит немецкого снайпера и убедится, как он все-таки хитро маскируется, только тогда этот боец становится грамотным помощником.

Кроме того, когда я делал фальшивые позиции, устанавливал макет, маскировал его, то имел возможность изучать каждого солдата, наблюдать, на что он пригоден. Бывает, солдат инициативный, смелый, а помощник из него никудышный – очень горячий, вспыхнет и погаснет. На такого нельзя положиться в продолжительной борьбе: после первых же опасных испытаний найдет причину и уйдет от тебя, сославшись на важное дело. А по сути, у него просто кончился запас смелости и терпения.

Такие характеры часто наблюдаются и среди снайперов-новичков. Сложнее разгадать характер вражеских снайперов. Знаю одно – они все упрямы. Но и для них я нашел свой метод: хорошо подготовишь кук лу, незаметно ее поставишь и начнешь передвигать – кукла, как человек, должна менять свои позы. Рядом с куклой – твоя замаскированная позиция. Вражеский снайпер выстрелил в куклу, но она осталась живой, и тогда начинается демонстрация «упертого» характера. Стреляет второй раз, потом готовится к третьему выстрелу, но, как правило, именно в этот момент сам попадает на мушку.

Опытные вражеские снайперы на свои позиции выходят под прикрытием огня и в сопровождении двух-трех ассистентов.

Цель искал я двумя этапами. Первый начинался с изучения обороны противника. Потом дознавался, где, когда и при каких условиях были ранены (или убиты) наши бойцы. Тут мне очень помогали санитары. Они рассказывали, где подобрали раненого, я немедленно шел туда, искал очевидцев, дознавался про все детали истории ранения и на основе всего этого раскрывал систему огня фашиста. Второй этап я называю поиском цели. Чтобы не попасть на мушку немецкого снайпера, разведку наблюдением местности проводил с помощью окопного перископа (трубы разведчика) или артиллерийской трубы (буссоли). Оптический прицел снайперской винтовки или бинокль тут непригодны.

Опыт показал, что там, где ранее было вражеское скопление, а теперь не заметишь малейшего движения, засел бывалый хищник. Именно поэтому друзьям-снайперам я и говорил: если досконально не изучил обстановку, не поговорил с людьми (на передовой) – не лезь на рожон. В снайперском деле надо придерживаться принципа народной мудрости: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». И действительно, для подготовки меткого удачного выстрела нужно много работать, изобретать, изучать характер, силу врага, отыскивать слабые его места и только после всего этого решать задачу одним выстрелом.

Успех наблюдения достигается только практическими занятиями, непосредственно на местности. Эти навыки в боевой обстановке приобрести непросто. Каждый выход на позиции нужно очень хорошо маскировать. Снайпер, который не умеет наблюдать замаскированно, это не снайпер, а обыкновенная мишень для врага.

У каждого снайпера своя тактика, свои методы, собственные изобретения. Но всем снайперам, опытным и новичкам, всегда стоит помнить, что имеешь дело с тактически зрелым, инициативным, сообразительным и метким стрелком. Твое задание – перехитрить, втянуть его в сложную борьбу. Как это достигается? Придумай фальшивые ходы, рассей его внимание, запутай свои следы, дразни движениями, утомляй зрительную наблюдательность и сосредоточенность. Я против длительного снайперского фундаментального поста даже в длительной системе обороны. Снайпер – это кочевник, он внезапно появляется там, где враг его не ожидает. За огневую инициативу надо бороться. Потому что сами по себе разгадки ребусов противника ничего не дадут, если в тебе нет уверенности, что расплатишься за эти хитрости точным огнем быстро и решительно. Как-то снайперы А. и К. на протяжении дня на своем участке не проявили никаких признаков жизни, тихо сидели в траншее под железнодорожным полотном. И только на другой день привязали к бечевке консервные банки и вынесли их в сумерки на нейтральную полосу. Один конец бечевки остался в траншее. Как только взошло солнце, консервные банки затарахтели под самым носом у немцев. Те начали выглядывать. Появилась одна голова, вторая. Снайперы выстрелили. Через час повторилось то же самое. До вечера А. и К. уничтожили целое вражеское отделение.

Как-то во время небольшого затишья на переднем крае я встретил среди руин двух солдат-снайперов – А. и Щ. Они лениво брели мне навстречу.

– Куда это вы бредете? – спросил я.

– В расположение роты. Фашисты притаились. Можно немного отдохнуть, – пояснил Щ.

– Я бы на вашем месте никуда не шел. Самый момент пристреливать цель.

Выяснилось, что оба никогда не пристреливали возможных целей (по ориентирам). Считали это лишним. Они себе бродили среди развалин по всему переднему краю и, завидев немцев, стреляли. И очень часто неудачно. Да и как же иначе: расстояние до цели сразу не определишь, заранее подготовленных данных для стрельбы нет, а цель появляется всего на несколько секунд. Надо заранее подготовить несколько постов, детально изучить местность, которая лежит перед тобой, наметить ориентиры, определить расстояние до них, тогда и во время затишья будет успех.

Мы зашли в разрушенный дом. Тут был мой запасной пост. Я показал товарищам, где у врага ДЗОТы, пулеметные точки, орудия прямой наводки, наблюдательные пункты, боевая охрана, и сказал: «Снайперу нужно много знать про оборону противника. Прибыл на позицию, внес в стрелковую карточку необходимые поправки и жди удобного момента. Когда ты хорошо подготовлен, достаточно, чтобы цель показалась хоть на один миг. За это время ты должен взять ее на мушку, прицелиться и выстрелить без промаха».

Я вытянул из стенки окопа кусок фанеры. На нем была начерчена стрелковая карточка (карточка огня). Некоторые цифры стерлись. Достал огрызок карандаша, обновил их, поставил прицел. Товарищи мои через окопные перископы наблюдали вражескую позицию. Притихли. Следили за противником добросовестно и внимательно.

Прошел час. Мои друзья уже завяли. Охотничий запал начал исчезать. Однообразие надоедает, хочется перейти на другую позицию, поговорить с солдатами.

– Стойте! – успокаиваю их. – В засаде нельзя разговаривать.

Ребята замолчали. Прошло несколько минут. Во вражеской траншее появилась голова. Я выстрелил. Немецкая каска упала на бруствер.

Среди снайперов нашей дивизии стало правилом собираться в одном блиндаже и подводить итоги за день, высказывать свои предложения, сообщать о новинках во вражеской тактике.

Мы подсчитали: на прицельный выстрел снайпер тратит только десять секунд. Итак, за одну минуту он может выстрелить пять раз. Перезарядить винтовку – 20-30 секунд. Как видите, за одну минуту десять снайперов могут убить пятьдесят гитлеровцев. Среди наших снайперов высшим специалистом считался Саша Коленьев. Он окончил Московскую школу снайперов, чудесно знал правила ведения огня из винтовки со снайперским прицелом. Как-то он открыл свою противогазную сумку, вынул из нее патроны, гранату и маленькую записную книжку. Развернул ее и прочитал нам слова, которые я тут же записал себе: «Путь к меткому выстрелу – это маленькая тропинка, проложенная над крутым берегом бездонной пропасти. Когда снайпер выходит на дуэль, он волнуется, как будто одной ногой становится на острие ножа. Чтобы выстоять над пропастью на таком острие, нужны, безусловно, смелость, тренированность, спокойствие и хладнокровие. Победителем из поединка выходит тот, кто первый сумел победить сам себя».

Вот так, обдумывая и переосмысливая свой опыт, вместе с товарищами я искал путь к решительному поединку с берлинским суперснайпером, который пока что ловко и умело нас переигрывал.

Но вот в течение одного дня снайпер разбил оптический прицел снайперу М., а снайпера Ш. ранил. Это были опытные снайперы, они часто выходили победителями в сложнейших столкновениях. Сомнений теперь не было – они наскочили на фашиста, которого я искал.

На рассвете я пошел на те позиции, где вчера были наши товарищи. Знакомый, за много дней детально изученный передний край противника. Все как всегда. Кончается день. Но вот над фашистским окопом неожиданно поднимается каска и плавно движется вдоль траншеи. Стрелять? Нет. Это хитрость: каска покачивается неестественно, ее, наверное, на палке несет помощник снайпера, а сам снайпер ждет, чтобы я проявил себя выстрелом.

Наш противник ничем не проявил себя за весь день, и, судя по этому, я был уверен, что берлинский снайпер именно тут. Нужно быть особенно осторожным и внимательным.

На третий день в засаду с нами пошел политрук. Мы, припав к оптическим приборам, неотрывно следили за тем, что было спереди.

– Да вот он, я тебе пальцем покажу его! – вдруг выкрикнул политрук. Он едва-едва на секунду приподнялся над бруствером, но и этого было достаточно. Пуля, на счастье, только ранила политрука. Так мог стрелять только опытный и тренированный снайпер.

Я долго присматривался к вражеским позициям, но найти его позицию не смог. За много дней так выучил передний край, что сразу замечал каждую новую ямку, каждый бугорок. Сегодня ничего нового и подозрительного не было. Но я видел, как ловко, быстро и точно был сделан выстрел, и убедился, что снайпер был где-то перед нами.

Наблюдаю дальше. Слева – подбитый танк, справа – ДЗОТ. Фашист в танке? Нет. Опытный снайпер там сидеть не будет. В ДЗОТе? Нет – амбразура плотно закрыта.

На ровном месте, между танком и ДЗОТом, перед самой линией обороны фашистов, лежит железный лист с небольшой кучей битого кирпича. Давно лежит, уже и внимания не обращаешь. Ставлю себя на место противника: где же лучше занять снайперский пост? Не под листом ли? Ночью сделать к нему потайные ходы…

Наверное, он там, под железным листом, на нейтральной полосе.

Решил проверить. Натянул на дощечку рукавицу, поднял. Клюнул фашист! Чудесно. Осторожно опускаю дощечку в траншею в таком положении, в котором поднимал. Смотрю на дырку от пули. Прямое попадание! Сомнений нет – фашист под листом.

Теперь его надо выманить. Хоть бы маковка головы появилась. Этого сейчас не дождешься. С этой удобной позиции он навряд ли уйдет, и характер его уже известен.

Пост оборудовали ночью. Засели.

Взошло солнце. Куликов (напарник) выстрелил наобум: снайпера нужно было заинтриговать. Решили подождать. В это время наша оптика поблескивала под солнцем, а после обеда наши винтовки были уже в тени. На позицию немца упали прямые лучи солнца. Возле края листа что-то заблестело. Или случайные осколки стекла, или, может, снайперский прицел?

Куликов осторожно, как самый опытный снайпер, начал поднимать каску. Фашист выстрелил. Куликов на мгновение приподнялся, громко крикнул и упал… «Наконец советский снайпер, «главный заяц», за которым охотился четыре дня, убит», – подумал, наверное, немец и высунул из-за листа полголовы. Я ударил. Голова фашиста осела, а оптический прицел его винтовки и далее блестел на солнце».

К вышеизложенному добавить нечего. Зайцев очень толково использовал арсенал ранее описанных тактических приемов, проявив при этом основные снайперские качества – наблюдательность и невероятное терпение.

«Когда допрос заканчивался, (пленный) немец сказал, что из Берлина прибыл руководитель школы снайперов майор фон Кенингс, в свое время личный телохранитель фюрера. Он будет руководить (фронтовой) школой снайперов. Но главное – он получил особое задание. Уничтожить Зайцева!

– Откуда вы, гауптман, знаете эту фамилию?

– Не только фамилию, но и ваши методы, господин генерал. Вы очень подробно описываете их в своих листовках. Очень ценный опыт, – не без ехидства закончил немец».

Потом, много позже, маршал В.И. Чуйков, вспоминая этот эпизод, напишет: «К этому времени быстро пополняющаяся группа наших снайперов истребила не одну тысячу гитлеровцев. Об этом писали и в газетах, и в листовках. Некоторые из листовок попадали к противнику, и противник изучал приемы наших снайперов, принимая активные меры борьбы с ними. Скажу откровенно, дело прошлое: в тот момент с популяризацией нашего опыта не следовало торопиться. Стоило снять одного-двух вражеских офицеров, как фашисты открывали по месту предполагаемой засады артиллерийский и минометный огонь. Приходилось запасными ходами быстро менять позицию, чтобы выбраться из переплета.

К тому времени, когда в Сталинграде появился майор Кенингс, Зайцев вернулся из госпиталя – его ранил немецкий снайпер, и Василий горел желанием взять реванш.

Казалось, не сыскать стрелка среди многокилометровых развалин, в которых днем и ночью гремели бои, не определить, какая пуля в тебя попала – случайная или выпущенная рукой меткого аса. Но у наших снайперов существовали тысячи им одним известных примет, фактов, наблюдений, позволявших определить район, где мог оказаться фашистский снайпер».

Все это результат тренированной зрительной наблюдательности, нечеловеческого терпения в длительном наблюдении за передним краем противника и сбора тактической развединформации.

«В землянке, где отдыхали или готовились отправиться в поиски наши снайперы, много было переговорено, выдвинуто версий и планов. Какие только приманки не предлагались – от ложного пулеметного гнезда до переодевания в немецкую форму манекена. Но выходы Зайцева на позиции кончались, как всегда, увеличением счета – у него он был далеко за триста, но на след майора напасть не посчастливилось. Тот был дьявольски терпелив и изощренно коварен. Участились случаи гибели офицеров и солдат в самых неожиданных и, казалось бы, целиком безопасных местах. За всем этим чувствовалась опытная рука.

Зайцева теперь не удовлетворяли «обычные» офицеры – он был весь в мыслях о встрече с Кенингсом, в часы отдыха безмолвно лежал на нарах и думал свое.

Фашист наконец оставил «визитную карточку» – разбил оптический прицел у старого друга Зайцева, а чуть позже ранил другого снайпера. Это не могло не насторожить: парни были, что называется, битые, их на мякине не проведешь, и нужно было обладать очень высоким профессиональным мастерством, чтобы перехитрить таких.

Можно было не сомневаться, что немецкий снайпер добровольно не покинет свою позицию, если она не раскрыта: подготовка позиции (засады) требует слишком много труда и изобретательности, чтобы менять ее после каждого выстрела. (Немцы любили комфорт и не любили менять оборудованные, удобные и надежные позиции; русские расставались с ними без сожаления, не жалея сил и личного времени на скрытое оборудование новых замаскированных позиций – благодаря этому оставались живы, имея тактический выигрыш.)

Ранним утром Зайцев со своим напарником Николаем Куликовым уже пробирался через развалины к тому месту, где ранило снайпера Ш. Залегли, замаскировались и внимательно, методично принялись исследовать передний край немцев. Никаких изменений, способных насторожить. На этом участке было относительно спокойно: и немцы, и наши бойцы прочно занимали дома-крепости, давно пристреляв каждый метр ничейной земли.

Пролежав в неподвижности весь день, так и не обнаружив гитлеровца, Зайцев и Куликов возвращались к себе.

– Ума не приложу, где он может прятаться? Я каждый камешек наизусть знаю, – говорил Куликов.

– А помнишь, когда солнце садилось, над траншеей каска несколько раз показывалась?

– Отчего же, помню. Я еще подумал – выстрелить, что ли.

– И правильно сделал, что не выстрелил. У меня угол выгоднее был, так я заметил – каска-то качалась чуть из стороны в сторону, как если бы ее несли на палке, а уж никак не на голове! Следует присмотреться.

Второй день не принес определенности. Немцы даже стрелять стали меньше, как бы приглашая на этот «мирный» участок.

Вечером Зайцев снова и снова возвращался к тому короткому участку земли, который он знал как свои пять пальцев, но так и не мог найти места, где скрывался враг. Василий видел каждый камень, знал цвет изуродованных стен: слева черные, покрытые густой сажей (видимо, в подвале дома раньше был склад горючего). Справа от засады вздыбился немецкий танк. Отчетливо стояла перед глазами изогнутая линия траншей с дотом в центре. За эти два дня Зайцев испробовал приемы, помогавшие не раз выманить на свет божий немецких снайперов, но берлинский стрелок не клюнул. «Впервые с таким терпеливым сталкиваюсь, – рассуждал Зайцев, – обычно немец на выдержку слаб. На что уж был выдержан тот, который прятался в разбитой ванне, на втором этаже, так держался, что я даже ему посочувствовал за долготерпение. А ведь тоже на третьи сутки сломался – показал свой козырек. И – хана! Не нравится мне этот майор. Может, его и вовсе здесь нет? И сидим мы как дураки?» Эта мысль растревожила, и разочарование готово было овладеть снайпером, разочарование, знакомое любому охотнику, когда желанная дичь выскользнет из-под самого носа. Но Зайцев быстро взял себя в руки. «На дне терпения золото лежит», – говаривал в детстве его отец.

…Сентябрьская ночь – ни зги не видно. Вышли в ночь, чтобы с рассветом сидеть уже в засаде. Подходя к позиции, замедлили шаг – вот теперь уж точно ни звука, ни шороха не должно долетать до врага. Заняли снайперы свои гнезда, политрук замаскировался среди камней неподалеку от Зайцева.

Рассветало долго, с Волги наползал густой туман. Постепенно стал вырисовываться подбитый танк, ДОТ с закрытой заслонкой амбразуры. Потянуло с той стороны дымком – фашистский повар разжигал походную кухню. Испортить бы немцам аппетит парой метких выстрелов, да и они стали хитры, жизнь научила – отводили дымоходы подальше, чтобы невозможно было определить, где укрылась кухня. Зайцев рассматривал передний край через оптический прибор, выискивая малейшие изменения.

– Сейчас я вам покажу, где он, – сказал неожиданно политрук и непроизвольно приподнялся на своем месте. Выстрел прозвучал одновременно с его словами, и Данилов (политрук) осел вниз.

– Ранен легко, доползу сам. А он под листом железа укрылся, – услышал Зайцев голос Данилова.

Зайцев сотни раз скользил взглядом по большому листу железа на груде битых кирпичей на ничейной полосе. Груда как груда. А если к ней ход подвести незаметно? Совсем неплохая позиция.

Зайцев надел на дощечку варежку (ночи стали холодные, и снайперам раньше других выдали шерстяные вязаные варежки, чтоб пальцы не коченели) и слегка высунул над головой. Выстрела не услышал, но почувствовал удар. Опустил варежку – так и есть, дырка. Прикинул по попаданию угол, как ни верти, а только из-под железного листа мог палить враг.

На следующую ночь оборудовали новые позиции и стали дожидаться утра. С первыми лучами солнца возобновились бои в городе, грохот нарастал с каждой минутой.

Куликов сделал для проверки ложный выстрел, «рассекречивая», как и было договорено, позицию. Ждать довелось долго, с утра солнце светило в глаза нашим снайперам, а после обеда – в сторону немца. Зоркий глаз Зайцева уловил едва заметный блик отраженного луча. Кусочек битого стекла или оптический прицел?

Куликов осторожно, исподволь поднимал вверх на палке каску. Со звоном пронзила пуля металл. Куликов на мгновение подпрыгнул и с криком упал.

Гитлеровец высунулся из-за укрытия (уж очень майору Кенингсу хотелось убедиться в бинокль о результатах выстрела, сам небось учил курсантов не делать так), тут-то его и настигла зайцевская пуля. (Трофейный оптический прицел с винтовки Кенингса экспонируется в Центральном музее Вооруженных сил СССР (теперь – России.). Прибор очень точный, большого увеличения – начальник Берлинской школы снайперов действительно был классным стрелком.)

– После того дня снайпер у немцев пошел полохливый, – рассказывал Зайцев. – Точно что-то надорвалось у них, совсем растеряли веру в себя и выдержку. В единоборство редко вступали. Чаще всего на каждый выстрел нашего снайпера вызывали огонь артиллерии и минометов. Лупят, бывало, полчаса по пустому месту, камни летят по сторонам, а снайпера давным-давно след простыл – высматривает фашиста в другом месте».

«Моя снайперская практика началась состязанием с фашистским снайпером. На третий день я почувствовал, что за мной охотится фашист. Однако обнаружить его не мог. На четвертый день утренней зорькой я пробирался на огневую позицию. Встретил знакомого сержанта-артиллериста. Перекурили. Он мне и говорит:

– Смотри, будь осторожен. У фрицев снайпер появился.

– Вот его-то я ищу.

Я занял ОП и начал наблюдать. Фрицы не появлялись.

Так тянулось довольно долго. Я страшно устал от длительной неподвижности, взял да и сел за березку. Вдруг в ствол березы, за которой сидел, щелкнула пуля, затем другая. «Вот он, фашистский снайпер», – думаю. Два выстрела для меня были неожиданны, но я по ним обнаружил фрица. Тогда взял заготовленное чучело и высунул его из-за березы. Фриц не заставил себя ждать – сделал три выстрела по чучелу и, нужно сказать, довольно удачно: в каске было три пробоины. Эти три выстрела выдали его. Он сидел в кустарнике, метрах в 200 от меня, неплохо замаскировавшись. Видимо, решив, что я убит, он вдруг поднялся и сказал кому-то: «Рус фельт». Тут-то я его и прикончил.

Главную роль в моих успехах сыграла удачно выбранная огневая позиция. Ее я оборудовал на расстоянии 150–180 метров от линии обороны противника, под березой, скошенной пулеметным огнем. Пень ее был высотой сантиметров в семьдесят. Ветвистая береза упала, но не оторвалась совсем от пня. Образовался шатер. По ночам я березу обкладывал новыми ветками. Это было на опушке нейтральной рощи и настолько близко от фрицев, что они даже и мысли не допускали, что под ней советский снайпер.

Это было первое достоинство моей ОП. Другое ее достоинство заключалось в том, что она позволяла мне производить выстрел, не высовывая конца ствола из листвы. Звук выстрела заглушался листвой березы. Дымок от выстрела тоже расстилался под листвой, был почти не заметен. На мою ОП приходили и другие снайперы. Смотрели, как я устроился.

Вот с этой огневой позиции я и крушил фрицев.

На пятый или шестой день, сейчас точно не помню, фрицы напротив моей позиции начали какие-то земляные работы. Это было совсем недалеко от меня, в ложбине. С наших позиций их было не видно, и они, вероятно, знали это. Их было человек десять. Я не открывал огня, так как решил, что раз тут производятся работы, то, наверно, придет офицер. Уничтожить офицера – это была моя затаенная мечта. Но офицер не шел. А тут гитлеровцы решили сделать перекур, воткнули лопаты в землю и стали в тесный круг. Какой снайпер выдержит это искушение?! Я прицелился и ахнул прямо в кучу. Они рассеялись, как испуганные хищники. Трое остались лежать. Трое! Это настоящий снайперский выстрел. Я вначале даже сам себе не поверил. Но все трое лежат, не шевелятся и не стонут. И из разбежавшихся долго никто не поднимался. Наконец, один не выдержал и полез. Уничтожил я и этого. А всего в тот день уничтожил я семь фрицев.

Семь уничтоженных за день немцев – неплохо. Но через несколько дней я уничтожил еще больше. На этот раз я был уже на другой огневой позиции. Эта ОП была хороша тем, что давала возможность просматривать позицию немцев с фланга. Часов в десять утра налево от меня появился здоровенный фриц. Он вылез из траншеи на опушку леса и осторожно пробирался в ложбину. Там он встал во весь рост, постоял немного и пошел обратно. Замполитрука Кузьмин, который был моим напарником, заворчал: «Чего не стрелял? Упустил мировую мишень». Я же раздумывал так: «Раз тут топчется фриц, значит, это неспроста». Правда, когда он убрался обратно, я склонен был уже жалеть – зря упустил. Но все оказалось так, как я предполагал.

Прошло минут 30–40, и фриц появился снова, а за ним еще целых восемь. Стоп, думаю, есть возможность поработать. Все они выбрались в лощину и, вытянувшись редкой цепочкой, пошли к леску, в котором у них, вероятно, были блиндажи. В это время шла пулеметно-ружейная перестрелка. Учтя это, я решил, что на винтовочный выстрел снайпера никто не обратит внимания и под шумок можно уничтожить не одного. Решил стрелять в последнего. Тщательно прицелился в голову и выстрелил. Один свалился, а остальные продолжали идти. Выстрелил в следующего, который уже был последним. Тот тоже упал. Так за этот день я уложил 8 фашистов.

На моем счету было уже 47 истребленных фашистов. Но был ли среди них хоть один офицер? Этого я точно не знал, а желание уничтожить офицера не покидало меня. Я искал. И вот однажды мне повезло.

В глубине леса стояла избушка. Она была хорошо замаскирована, и подходы к ней скрыты. Я сидел под своей березой, наблюдал. Перестрелки не было. Тишина. Из блиндажа вышел щеголеватый офицер, в новом френче в обтяжку, с погонами и блестящими пуговицами. Был он, видимо, из штаба, щеголял храбростью, из избушки ему что-то закричали, а он презрительно махнул рукой, мол, ерунда. Я тщательно прицелился. «Ну, драгунка, – думаю, – давай ухнем». Расстояние было метров 400. Выстрел был точным. Офицер упал. В избушке опять заорали. Кто-то выскочил, пробежал мимо трупа и встал за деревом. Затем крикнул. Вышли двое с носилками. Тут еще одного удалось отправить на тот свет, в качестве офицерского денщика.

Так я уничтожил офицера. Это уже было точно.

Так я бил немецких захватчиков. А всего истребил их сорок девять».

«26 октября. Прибыли на боевую стажировку в действующую армию. Опытный снайпер Ксенин ознакомил нас с местностью, рассказал о немецкой обороне, научил, как искать и выслеживать врага. Я с большим вниманием слушал рассказ Ксенина.

Сегодня впервые в жизни услышал разрывы вражеских мин, выстрелы противника, жужжание пуль. Страха не чувствовал, ибо хорошо осознавал, что на войне смелому и решительному бойцу враг не страшен. Решил действовать так, чтобы с честью оправдать доверие советского народа, давшего мне в руки грозное боевое оружие.

Вместе с группой снайперов я был в 120 метрах от переднего края немецкой обороны.

27 октября. Назначен в засаду. Выбрав огневую позицию в 150 метрах от немецких блиндажей, я тщательно замаскировался ветками и внимательно стал наблюдать за врагом. Впереди – немецкий ДЗОТ. Гитлеровцы то и дело появляются у своих укреплений. Но я не стрелял. Нужно было внимательно присмотреться к обстановке, чтобы лучше изучить врага.

Через оптический прицел наблюдал за выходом из ДЗОТа. В минуты наибольшей суетни у немецких блиндажей я метким выстрелом снял долговязого фрица. Мой счет открыт!

28 октября. Как и вчера, я вышел «охотиться» на прежнее место. Около двух часов выжидал врага, но его не было. Переползти в другое место было опасно: немцы могли обнаружить меня, ведь я совсем рядом с ними… Терпение – одно из основных условий удачи снайпера, который должен не только метко стрелять, но и уметь выследить, найти врага.

…Наблюдаю за опушкой леса и за входом в немецкий блиндаж. Хотел было отползти назад, но посчастливилось: у опушки леса появились три фрица. Двое из них важно вышагивали с носилками в руках.

«Надо стрелять», – подумал я, но затем быстро отменил свое решение и сделал ориентировочный расчет. С целью лучшего использования второго выстрела я решил вначале бить по немцу, который шел без носилок. И когда фрицы поравнялись с просекой, когда их стало видно в полный рост, я спокойно, не сводя глаза с оптического прицела, нажал на спусковой крючок. Громкое эхо выстрела раздалось по лесу. Увидя замертво свалившегося фрица, два немецких солдата поспешно бросили носилки и залегли.

«Не упущу, – думаю. – Буду ждать».

Пожелтевшая на корню трава колыхнулась – это полз немец. Решил не торопиться с выстрелом: враг подумает, что здесь нет никого, и поднимет голову. Ожидания оправдались. Не замечая меня, немец поднял голову и махнул рукой. Как из норы, вылез и другой. Сгорбившись, они в страхе бросились к лесу. Но не зря выжидал я гадов в течение двух часов. Вновь громкое эхо нарушило тишину, и один из фрицев, взмахнув руками, шлепнулся на землю.

29 октября. Этот день я провел в засаде вместе со старшим лейтенантом Зубковым. Он опытный командир-фронтовик. Хорошо изучил повадки коварного врага, научился, как сам говорит, жить для того, чтобы бить фашистов и без устали учить этому своих бойцов. Особенно хорошо научил Зубков бойцов маскировке, выбору огневых позиций, постоянному наблюдению. А научить бойца, особенно снайпера, умению ориентироваться на местности, своевременно и быстро обнаруживать все изменения на поле боя – самое важное.

Когда мы подползли к дальнему лесу, старший лейтенант сосредоточенно посмотрел вперед и вполголоса сказал:

– Видишь, впереди траншеи? Примечай все. Вчера их не было, а сегодня появились – немцы заново строят. Здесь надо ждать и ловить врага.

Я замаскировался под цвет местности между двух елок. Лежу и думаю: если враг обнаружит меня, то быстро перейду вправо, в лощину. Густая трава и заранее подготовленный окопчик готовы были скрыть меня от противника. Для того чтобы не уставал глаз, наблюдение веду попеременно: то в оптический прицел, то в полевой бинокль.

Вначале все шло спокойно – никого не было. Затем вблизи ДЗОТа обнаружил черное пятно. Оно не двигалось и едва различалось сквозь кусты. В бинокль мне удалось установить, что это не что иное, как чучело, выставленное немцами для того, чтобы обнаружить наших снайперов.

Лежу час: выжидаю немца. Не заметив меня, он из-за куста высунул голову. Осмотрелся, а затем вылез и разгуливает по траншее. Но не дошел до ДЗОТа и остановился. Спокойно нажимаю на крючок, и пораженный враг свалился на бруствер.

– Готов! – тихо говорю командиру.

– Молодец. Жди. Сейчас еще выйдет, – говорит Зубков.

В действительности так и вышло. К месту, где я убил фрица, подбежал второй гитлеровец. Это был пятый фашист, записанный на мой боевой счет.

Оставаться на прежнем месте было опасно. Я быстро перескочил в заранее подготовленный окопчик и продолжал следить за немецкими траншеями. Фрицев больше не видел: они попрятались в укрытия.

Вдруг, смотрю, что-то прыгнуло из немецкого ДЗОТа и скрылось в густой траве. Впоследствии оказалось, что это была связная немецкая собака, посланная фашистами из ДЗОТа в траншею. Она, как и фрицы, пугливо ползла на животе. Метким выстрелом я убил и ее.

30 октября. С утра я и командир отделения получили боевой приказ пойти в засаду на малый участок ближнего леса. До вражеских траншей оставались десятки метров. Но нужно было подойти еще ближе. Скрытно подползли по-пластунски, плотно прижимаясь к земле.

Некоторые бойцы думают, что переползать можно и медленно, только чтобы не заметил враг. Это не совсем правильно. Боевая стажировка показала, что в переползании в первую очередь нужны скрытность и быстрота. Они решают успех.

Для того чтобы ползти быстрее, нас, снайперов, здесь научили отталкиваться одновременно левой рукой и правой ногой. При этом опираться надо на ступни ног, а не на колени, как это еще делают многие бойцы».

«Перед каждым снайпером, впервые попавшим в боевую обстановку, невольно встает много вопросов, и прежде всего вопрос, как лучше действовать, с пользой применить свои знания и опыт. Такой вопрос встал и передо мною, когда я первый раз попал на фронт. Одно дело – стрелять в спокойной обстановке на стрельбище и совершенно другое – на передовой линии борьбы с врагом.

Поэтому первым делом я стал внимательно изучать свой участок, систему обороны противника, его повадки. На это ушел целый день. К вечеру у меня уже было полное представление о местности. Я наперечет знал все немецкие блиндажи и их особенности, наметил ориентиры, определил дистанции.

Много помогли своими советами и рассказами старые фронтовики, которые находились на этом участке продолжительное время. Но больше всего, конечно, приходилось собирать сведения самому, наблюдая за местностью с помощью оптических приборов.

Наблюдать надо неустанно. Был со мной такой случай. В бинокль я увидел какое-то черное пятно. Сразу было трудно определить, что это за пятно. Этот участок я взял под тщательное наблюдение. Удалось выяснить, что темное пятно не что иное, как нора – выход из подземного хода, вырытого гитлеровцами. Эта нора стала могилой для многих из них. Очень важно уметь правильно определять дистанции. Как это делал я? Выбирал какой-нибудь предмет и на глаз примерял расстояние от меня, ставил прицел, например прицел «семь». Производил выстрел так, чтобы пуля ударилась рикошетом. Когда она ударится, то по столбу пыли от рикошета можно внести соответствующие поправки – прибавить или убавить прицел.

Таким путем можно определить дистанцию довольно точно, но выстрелами злоупотреблять не следует. Всегда надо помнить, что каждый выстрел демаскирует снайпера, выдает его гнездо. А немцы, нащупав, где расположился снайпер, стараются всячески уничтожить его, не жалея ни мин, ни патронов.

В связи с этим я бы хотел дать несколько советов, которые могут пригодиться каждому, кто попадет в такую обстановку. Во-первых, никогда не следует много и долго стрелять с одной и той же позиции. Надо всегда иметь запасные гнезда, причем такие, чтобы перемещаться туда можно было незамеченным. Если снайпер попал под минометный огонь, надо не бросаться в панику, а выбирать момент, когда можно перебраться в то место, где разорвалась первая мина, ибо оно уже обычно не подвергается повторному обстрелу.

Каждый снайпер должен знать повадки врага, время, когда гитлеровцы разводят своих часовых, места, где они чаще всего собираются (кухни и т. д.), чтобы быть готовым в любой момент обстрелять эти скопления. Надо всегда помнить, что враг хитер и коварен, пускается на всякие уловки, чтобы обмануть снайпера. Фрицы не раз пытались вводить нас в заблуждение. Они снимали с себя каски, надевали их на палку, штык, малую лопату и высовывали эти чучела из траншей: авось найдется какой-нибудь простак, который ненужным выстрелом обнаружит себя. Но эти уловки врага не помогли ему. Снайперы били только наверняка.

Какое бы ни было затишье на фронте, всегда бывают моменты, когда обе стороны усиливают активность, начинают поиски разведчиков, штурм отдельных огневых точек. Активизация этих действий – самый выгодный момент для работы снайпера. Уж тут не зевай.

Однажды группа наших бойцов предприняла штурм одного дома в населенном пункте. Узнав об этом, я приготовился значительно увеличить свой счет истребленных немцев и занял выгодную огневую позицию. Мои ожидания оправдались. Всполошенные активными действиями наших бойцов, немцы в испуге метались по деревне, забыв о всякой предосторожности. Это был один из самых удачных дней. В течение каких-нибудь 40-45 минут мне удалось истребить 10 фашистов.

Наконец, хочется сказать несколько слов о маскировке. Снайпер должен помнить, что каждое лишнее движение может выдать его. Я убедился в этом на собственном опыте. Как-то вечером я в течение нескольких часов выслеживал врага, но никто не появлялся. Казалось, на стороне противника все вымерли. И вот тут я допустил оплошность. Дело в том, что меня уже давно осаждали комары. Я не выдержал и отмахнулся. Очевидно, это движение заметили немецкие наблюдатели. Немцы начали обстреливать меня из минометов. Я вышел, как говорят, сухим из воды, потому что сразу принял правильное решение: занял то место, где разорвалась мина, с расчетом на то, что враг не будет его обстреливать вторично. И я был прав.

Что же главное в работе снайпера? На этот вопрос можно ответить кратко – выдержка и хладнокровие. Нельзя торопиться, проявлять пустой азарт. Надо уметь ждать. Иногда это ожидание может продолжаться довольно долго. Иной раз видишь, что враг высунулся, но у тебя нет уверенности в том, что его поразишь с первого патрона, значит – не стреляй. Подожди, когда он осмелеет и высунется больше. Чувствуешь, что цель уже достаточно крупна, – бей так, чтобы сразу убить гитлеровца наповал».

«Нам, снайперам, приходилось работать полный световой день. Задолго до наступления рассвета мы были уже на местах – на своих НП. Стоя ли в своей траншее, оборудованной для ведения огня, или лежа, искусно замаскировавшись в укрытии на нейтральной полосе, порой в 40–60 метрах от переднего края фашистов, вели мы ежедневное наблюдение за обороной противника. Знали мы ее по всему участку нашей обороны как свои пять пальцев… Да и как же можно иначе?! Каждое мельчайшее изменение в рельефе местности, в его очертаниях замечалось снайперами мгновенно. Каждая былинка, каждый предмет, попадающие в поле нашего зрения, были изучены нами досконально. И обнаружение чего-то нового, порой совсем незаметного в этом рельефе, настораживало сразу.

Вот там, например, появилась какая-то палка: ни вчера, ни раньше ее тут не было. Что бы это значило?.. Надо подумать. И уже за этим новым предметом ведется неусыпное наблюдение: не вмонтирована ли в нее стереотруба, не скрывается ли за ней фашистский наблюдатель, корректировщик или снайпер?.. И мы редко ошибались. Чаще ошибался тот, кто выставил эту палку: тогда-то он попадался на мушку снайперу и бесславно расставался не только с этой палкой – стереотрубой, но и со своей жизнью. Умели мы отличить и ложную цель от настоящей.

Такая вот ежедневная работа обостряла наше зрение и слух, делала нас ловкими и сильными, учила искусно маскироваться, вовремя разгадывать коварные замыслы врага и, в свою очередь, научила ловко обманывать его самого, ставить ловушки для фашистских наблюдателей и снайперов.

Результаты своих наблюдений мы ежедневно докладывали командованию, и нашими сведениями пользовались так же, как и донесениями разведчиков.

Нет слов, работа снайпера опасная и очень трудная: пролежать сутки без движения, в любую погоду – и в дождь, и в метель, и под лучами палящего солнца – совсем нелегко, особенно если вчера был бой и ты еще не остыл от него, лежишь голодный, невыспавшийся, неотдохнувший. Такое напряжение было под силу не каждому! И все же мы упорно продолжали свое опасное, но благородное дело – уничтожали фашистскую нечисть, не обращая внимания ни на выстрелы автоматов, ни на близкие разрывы мин и снарядов. Без этого мы уже не могли, казалось, прожить и дня.

Снайперы пользовались большой самостоятельностью и свободой в передвижении, могли появляться на любом участке нашей обороны, в пределах своего полка, конечно. И нам всегда были рады, так как знали, что надежней снайперского заслона ничего нет. На этих стрелков можно было положиться! И хозяева обороны, прикомандировав к снайперу своего хорошо знающего участок человека, с удовольствием следили за нашей работой, фиксировали результаты стрельбы, а по вечерам сообщали в штаб: «Снайпер такой-то уничтожил сегодня на моем участке столько-то фашистов». Результат работы всех снайперов в полках к утру собирался в штабе дивизии, а оттуда передавался и выше.

С нами считались, к нашим словам прислушивались, шли нам всегда навстречу в случае необходимости…

Отдыхом для меня лично были вызовы в другие части, в штабы дивизии и армии – на сборы, совещания снайперов или просто для обмена опытом. Правда, задерживаться на таких мероприятиях больше суток-других не приходилось, да и то мы шли на них неохотно – боялись, что за это время что-то может измениться в обороне противника. И если ты, вернувшись, не заметишь этого сразу – можешь схлопотать от снайпера же пулю в лоб. Зато был и другой небезынтересный фактор: мы были уверены в том, что немцы наверняка заметят наше долгое отсутствие. Солдаты их расхолаживаются за это время, у них притупляется бдительность, они начинают ходить по траншеям, распрямив спины, выше положенного подняв свои головы. И, как правило, после долгого отсутствия нашего снайпера на участке он удачливей бьет фашистов в последующие дни…

По ночам нам официально разрешалось отдыхать. Но приходилось ли нам спать так вот, по-человечески: лежа, вытянув ноги, без сапог, раздевшись? Такого не бывало. Прикорнув в тесной землянке, сидя прямо на земляном полу и привалившись к стенке, поджав под себя ноги, мы дремали часа два-три – кемарили, как у нас говорили. В наших землянках не было даже нар. Мы могли спать в самых неудобных позах, в самых неподходящих местах, даже стоя. Но никогда – на работе: верная смерть! Я, например, это прекрасно понимал, поэтому и дожил до полной победы над врагом.

Снайперское движение родилось у нас в полку. Может быть, поэтому у нас все было примитивно, мы доходили до всего своим умом, своими силами. Так, например, у нас не было специально изготовленных типографским способом индивидуальных снайперских книжек для ежедневного учета уничтоженных фашистов, как это было позже в других частях Ленинградского фронта. Этот учет у нас и за нас вели штабы. Однако каждый снайпер и сам где-то записывал свои ежедневные результаты стрельбы. Я, например, отмечал количество уничтоженных фашистов в своем комсомольском билете, а потом, как делали летчики, танкисты и артиллеристы, наносил звездочки на ложу своей винтовки. Они были трех размеров, эти звездочки: для сотен – большие, средние – для десятков и маленькие – для единиц. Так, к концу 1942 года у меня на винтовке были нарисованы три большие, две средние и четыре маленькие звездочки. Это обозначало, что я уничтожил 324 фашиста. 302 уничтожил мой друг и постоянный напарник Иван Добрик; на сотни вели счет и другие наши снайперы – Иван Карпов, Загит Рахматуллин, Пугин и многие другие.

Мы никогда не имели при себе, уходя на работу, ни топографической карты участка с обозначением нашей обороны и обороны противника, ни продуктового НЗ – неприкосновенного запаса; не шили нам и специальных маскхалатов, как это делалось в соседних армиях. У нас все было проще, примитивней, «не по-научному», потому что нам не у кого было учиться. Мы начали, не имея ни настоящего опыта, ни уставов. Зато на нашем опыте и наших ошибках другие совершенствовались. Так что получалось там все как-то иначе – организованней, лучше. Даже награждали у нас в дивизии совсем не так, как у других… Мы же считали свой опасный труд обычной работой и не отличали себя от любого рядового бойца. Мы уничтожали фашистов по убеждению, по фронтовому закону «надо» и еще: «Если не ты их, то они тебя», – и не рассчитывали на благодарности и награды. Видимо, так думало и наше командование. Однако было приятно сознавать, что в праздничном приказе от 22 февраля 1942 года по Ленинградскому фронту на первом фронтовом слете снайперов-истребителей из всех частей фронта наибольшее количество награжденных было в нашей дивизии…

Из всех снайперов дивизии вторично был награжден у нас только один человек – снайпер Иван Добрик, получивший орден Ленина, да и то после того, как, уничтожив 302 фашиста, убыл из части в госпиталь с тяжелым ранением в голову в августе 1942 года».

«Особенно важно для снайпера непрерывное наблюдение за полем боя и анализ всего замеченного. В этом отношении показательна боевая работа снайпера Кузина.

Командир подразделения поставил ему задачу – выявить в системе обороны врага новые огневые точки. Дневное наблюдение не дало положительных результатов. Но вот однажды ночью, находясь на наблюдательном посту, Кузин заметил огневые точки, где днем их не было. Снайпер решил проверить свое предположение, выставив палочки на бруствере в створе ведущих огонь огневых точек. На следующий день в результате тщательного наблюдения в направлениях, указанных палочками, удалось установить два хорошо замаскированных ДЗОТа. Эта система ночного наблюдения и выявления огневых точек была подхвачена всеми наблюдательными постами.

Командование части высоко оценило работу наблюдателей, оказавших большую помощь при артиллерийской обработке переднего края обороны противника.

Подготовка огневой позиции во многом определяет успех в работе снайпера. В обороне подготовка огневых позиций должна проходить ночью. Местом их может быть траншея, откуда снайпер ведет огонь через щели, вырезанные в бруствере (но не из амбразур ДЗОТа) или перед бруствером. Снайпер должен иметь не менее трех заранее подготовленных огневых позиций и не имеет права производить более двух выстрелов с каждой из них.

В этом отношении характерен пример умелой работы снайпера Титенко, который, пользуясь темнотой и утренним туманом, подготовил четыре огневых позиции в наиболее выгодных местах для ведения огня и наблюдения. Умело меняя их, он в течение дня уничтожил шесть фашистских солдат и офицеров, оставаясь незамеченным.

Выгоднее иметь огневые позиции на местности перед передним краем обороны. При этом всегда надо стараться выдвинуться на высоту, находящуюся в нейтральной зоне. Немцы обычно в таких местах окапываются реже, хуже маскируются, надеясь на естественное укрытие от ружейно-пулеметного огня. Снайперы Губанов и Головлев, определив днем азимут движения, ночью выдвинулись на нейтральную высоту. До утра окопались и тщательно замаскировались. Удачно выбранная огневая позиция обеспечивала широкое поле наблюдения. Немцы, не подозревая столь близкого присутствия снайперов (120 м), ходили открыто, не маскируясь.

За один день Губанов и Головлев уничтожили 16 гитлеровцев… Ночью смельчаки возвратились в подразделение. Вот что значит тщательная маскировка и мастерское ведение огня.

А вот второй случай выдвижения снайперов за передний край. Снайперы Расковалов и Громов ночью выползли из траншеи и приблизились к немецкой обороне на 100 метров. Окопались и замаскировались в высокой траве, стали вести наблюдение при помощи перископа типа «Разведчик». Но как стрелять из такой травы? Расковалов и Громов нашли выход из этого положения. Они предусмотрительно взяли с собой 3-метровую доску и, как только обнаруживали цель, выдвигали доску в этом направлении. Примятая трава образовывала своеобразную амбразуру, удобную для стрельбы. После выстрела доска моментально убиралась, и трава, поднявшись, вновь маскировала снайперскую пару.

На некоторых участках обороны местность невыгодна для выдвижения снайперов за передний край. Тогда целесообразнее заходить к противнику в тыл. Это требует от снайпера особой подготовки, а от организатора – всесторонней разработки организации связи и взаимодействия с обороняющимся подразделением в районе действий.

Вот пример такого боевого использования снайпера: группа в количестве трех человек – Губанова, Быкова и Дмитриева – получила задачу пробраться в тыл врага с удалением от переднего края обороны на 6–8 км и путем устройства засад на тропах и дорогах, соединяющих штабы подразделений и частей, снайперским огнем уничтожать проходящих солдат и офицеров противника, забирать документы, а трупы прятать.

Тщательно подготовившись, подробно изучив маршрут движения путем длительного наблюдения, группа пробралась ночью по азимуту в тыл врага и приступила к боевой работе. Пробыв там двое суток, Губанов, Быков и Дмитриев с ценными разведывательными данными и боевыми успехами вернулись обратно.

Этот факт боевого использования снайперов в войсковом тылу врага в качестве разведчиков в условиях обороны является показательным и заслуживает широкого применения.

Снайпер должен быть хитрым и сообразительным, быстро ориентироваться в создавшейся обстановке и принимать правильное решение. Снайпер Смолов, выдвинувшись далеко за передний край нашей обороны, неожиданно обнаружил в ста метрах от себя двух немцев – одного на дереве с автоматом, а другого под деревом. Боец не растерялся, мгновенно произвел выстрел по автоматчику на дереве, который тут же свалился, а затем убил убегавшего от дерева немецкого солдата. На первый взгляд, казалось бы, снайпер принял не совсем правильное решение, уничтожив сначала автоматчика на дереве, а затем второго под деревом, так как была возможность последнему убежать. Но на самом деле решение снайпера правильное. Свои действия он объясняет следующим образом: «Если бы я сначала убил немца, стоящего под деревом, для выстрела по которому нужно было приподняться, так как мешала трава, тогда сидящий на дереве автоматчик легко мог бы обнаружить и уничтожить меня». Снайпер Мальцев, имеющий на боевом счету 65 убитых гитлеровцев, рассказывает: «Прежде чем открыть огонь, я быстро оцениваю цель и определяю, каким образом можно больше и легче уничтожить противника». Например: по траншее двигается группа немецких солдат. Стреляй по последнему, потому что при метком выстреле убитый валится без крика, и впереди идущие не замечают этого. Солдат вышел из землянки с ведрами за водой, стреляй, когда он пойдет обратно потому, что с водой он идет медленно и плавно, и его легче поразить. Группа солдат тащит бревно, – стреляй по заднему, потому что упавшего сзади труднее заметить.

Наиболее ответственная роль возлагается на снайперов в период наступления. Снайперы, действуя в передовых отрядах наступающих подразделений, обязаны своим огнем обеспечить продвижение подразделений. Их задача – уничтожить огневые точки врага, мешающие продвижению: пулеметные, минометные и орудийные расчеты, а также снайперов и автоматчиков, засевших в отдельных строениях, в ДЗОТах, на деревьях и т. д.

Вот несколько примеров из боевой деятельности снайперов в период наступления. Снайперы Макаров, Дегтярев и Шигуров, ведя огонь по амбразурам ДЗОТов в период подготовки к атаке и во время атаки, в течение короткого времени уничтожили несколько пулеметных расчетов, обеспечив таким образом атаку с меньшими потерями…

Часто в период наступления снайперам приходится выполнять совершенно новые для них задачи. Так, например, снайперы Хазов, Ломтев меткими выстрелами подорвали по нескольку мин, находящихся у проволочного заграждения, в кустах и на деревьях, чем обеспечили продвижение подразделений. Был и такой случай. Батальон, преследуя противника в направлении населенного пункта, был остановлен сильным пулеметным огнем с флангов и огнем автоматчиков с окраины деревни. Снайперам в количестве семи человек под командой сержанта командир батальона поставил задачу – обойти слева населенный пункт кустами и лесом и внезапным огнем с тыла уничтожить автоматчиков противника. Группа снайперов незаметно обошла населенный пункт, ползком добралась до противоположной окраины и внезапным огневым налетом уничтожила нескольких автоматчиков, остальные в панике бежали.

Батальон, подавив фланкирующие огневые точки противника, беспрепятственно продвинулся вперед и занял населенный пункт».

«Горя большим желанием помочь нашей Красной Армии в истреблении фашистских гадов, я решила стать снайпером. Командование удовлетворило мою просьбу, и я стала заниматься на сборе снайперов. Занималась с большим желанием, и, когда окончила сбор, меня направили на передний край. Сразу же мы попали в суровую обстановку боя. В первый день пребывания на переднем крае я занималась изучением местности и противника. Стала наблюдать из амбразуры, а рядом приготовила в бруствере запасную точку на случай, если меня обнаружит противник. Так два дня я наблюдала, находясь в 100 метрах от врагов, слышала их разговор, лай собак, пилку дров и игру на гармошке. По появлявшемуся из травы дыму я догадывалась, что там находятся замаскированные фашистские землянки. Но немцы на поверхности не появлялись, прятались.

На третий день я увидела чучело человека вполроста, появившееся вдруг из траншеи у разбитого дома. Я хотела выстрелить. Но воздержалась, так как это чучело неподвижно стояло, наверное, с полчаса и затем исчезло, потом опять появилось и стояло чуть ли не целый день. Немцам не удалось меня обмануть. Я не стреляла, зная, что каждый лишний и ненужный выстрел поможет врагу обнаружить меня.

Четыре дня я продолжала наблюдать за местностью, все тщательнее и тщательнее изучая каждый бугорок, каждое дерево, отдельный дом, траву, и даже наблюдала, как порхают птички.

В 24 часа из траншеи вдруг показался фриц с лопатой в руках. Он мгновенно исчез. Но я не теряла надежды на то, что он вновь появится. Поставила нужный прицел и, затаив дыхание, стала ждать. Каждая минута мне казалась часом.

Я увидела этого же немца, уже спокойно высунувшегося из траншеи. Он посмотрел вокруг и тихо пошел по траншее. Я прицелилась ему в грудь и плавно спустила курок. В этот миг была необыкновенная тишина. Казалось, что и войны нет. Но вдруг на меня обрушился шквал снарядов, мины ложились возле меня, автоматчики застрочили…

Я убила шесть фашистов».

«Наш отдельный добровольческий батальон ленинградцев, в котором началась моя боевая биография, всю блокадную пору провоевал в районе Невского пятачка. Плацдарм был небольшим: полтора-два километра по фронту вдоль левого берега Невы и до километра в глубину. Здесь и зародился почин, авторами которого явились лучшие стрелки частей Ленинградского фронта. Случилось так, что я оказался в числе первых, 6 сентября уничтожил двух вражеских мотоциклистов на шоссе Дубровка – Шлиссельбург, а 8 сентября – еще двух гитлеровцев под Невской Дубровкой. Так проходило мое становление как снайпера.

Первым успехом я прежде всего обязан своему оружию. Винтовка для воина – его лучший друг. Отдашь ей заботу и внимание – и она тебя никогда не подведет. Оберегать винтовку, держать ее в чистоте, устранять малейшие неисправности, в меру смазывать, отрегулировать все части, пристрелять – таким должно быть отношение к своему оружию.

При этом нелишним будет знать и то, что, несмотря на стандартность, в принципе одинаковых винтовок нет. Как говорится, у каждой – свой характер. Проявляться этот характер может, например, в степени упругости различных пружин, легкости скольжения затвора, в мягкости или жесткости спуска, в состоянии канала ствола, его изношенности и т. д. Нередко голодный, продрогший от холода, возвращался я с «охоты» и прежде всего принимался за чистку оружия, приводил его в порядок. Это непреложный закон для снайпера.

Меткой стрельбе я обучался еще до войны. На снайперском полигоне стреляли почти ежедневно. На специально оборудованном стрельбище «неожиданно» появлялись на разных дистанциях цели: пулеметы, орудия, танки, бегущая группа противника. Или вдруг появятся рога стереотрубы… Конечно, все это было интересно и довольно правдоподобно. Но во всем этом не было главного – опасности. Той, которая приучает снайпера к бдительности, осмотрительности, хитрости, сноровке, т. е. к тому, что нас постоянно сопровождало на войне.

На фронте все мои первоначальные навыки, полученные в снайперской школе, подверглись строжайшему экзамену. Здесь также мелькали тут и там «фигурки», но для них ты сам был целью. Места для стрельбы надо было искать самому, оборудовать, маскировать. Делать не одну позицию, а несколько. Да еще к тому же знать, какую и когда занять, а какую сразу же после первого выстрела быстро сменить. Приходилось приспосабливаться к стрельбе в самых разных условиях. Допустишь ошибку в выборе позиции – поплатишься жизнью. Выстрел делаешь осмотрительно, иногда волнуешься, может быть, излишне осторожничаешь, а подчас попадешь в ситуацию, где и спасуешь. Не стесняюсь этого слова, но говорю по опыту: чувство страха можно и надо побороть в себе. Главным, ради чего надо преодолеть свой страх и рисковать даже жизнью, является выполнение боевой задачи. По таким законам на фронте жили разведчики и снайперы.

В боевой обстановке не всегда удавалось совладать со своими чувствами, особенно на первых порах, когда появлялись «непуганые фрицы». Однажды, еще в начале своей «свободной охоты», я увидел в глубине немецкой обороны вражеского офицера, который по тропе направлялся в сторону своего переднего края, т. е. шел в нашу сторону. Боясь упустить противника, я, недолго думая, прильнул к прицелу. Выстрелил и промазал. Фриц поспешно спрыгнул в траншею. В чем же дело? Почему промахнулся? Не совладал с нервами? Поторопился? Да, поспешность подвела, спокойнее надо было.

Спокойствие и хладнокровие бывают нужны в разных обстоятельствах. Как-то раз, после усиленной обработки нашего переднего края гитлеровцами с воздуха, когда нас изрядно завалило комьями вывороченной земли и засыпало песком траншеи, я с трудом выбрался из-под завала и, стряхнув с себя песок и землю, подхватив винтовку, бегом бросился к берегу.

Первый же выстрел показал, что прицел сбит. Очевидно, все это произошло во время бомбежки, когда контроль над собой и своими поступками несколько утрачивается в ожидании разрыва бомбы. Решил проверить бой винтовки. Попросил соседа по окопу помочь мне в этом. Показал ему на воде у противоположного берега стебель камыша, торчащий из воды. Задача его была простой – определить на глаз величину отклонения моих выстрелов от места выхода камыша из воды. Точно навел прицел в эту точку и выстрелил. Рикошет от пули на воде был хорошо виден. Что-то сантиметров 30–35 левее. Еще раз выстрел – и снова тот же эффект. Прикинул расстояние – порядка 300–350 метров. Поправка ясна – одно деление. Подкрутил маховичок и после контрольного выстрела со спокойной душой занялся обычным делом.

А вот другой пример. Вечерело. Фигурки гитлеровских солдат мелькали где-то вдалеке в тылу. Но глаза искали цель поблизости от берега, где проходил передний край обороны врага. Когда начало смеркаться, я вдруг увидел на тропе двоих солдат. С ведерками, весело болтая, с сигаретами в зубах, почти не таясь, они шли к берегу.

Палец на спусковом крючке – вот-вот должен раздаться выстрел. Но сам себя уговариваю: «Спокойнее, не торопись! Фрицы же идут к воде, значит, будут еще ближе, и выстрел будет точнее!» Чем ближе к берегу, тем ниже они стали пригибаться. У самого спуска к воде, у тропы, они затаились и почти исчезли из моего поля зрения. Через минуту-две, смотрю, выпрыгнули из-за бугра и, перекинув автоматы за спину, бросились друг за другом по спуску вниз. И снова терплю, успокаиваю себя: «Ведь до воды им надо пробежать по песку еще метров десять-пятнадцать!» Подбежали к воде. Сам себе командую: «Пора» – и нажимаю спусковой крючок. Два уничтоженных фашиста – итог сдержанности, спокойствия и хладнокровия.

Бесспорно, правильное положение стрелка при стрельбе – залог успеха. Но это, как говорится, теоретическое, «мирное» положение стрелка. На фронте же, в боевой обстановке, очень редко удавалось устраиваться подобным образом. Разве только в долговременной обороне, при тщательном оборудовании своих позиций. Как правило, в боевой обстановке снайперу приходится стрелять из самых разнообразных положений.

Был у меня такой случай. Шла переправа наших войск. Мне было приказано подавить огонь вражеских пулеметчиков. Первые же выстрелы из ДЗОТа, где я устроился, показали непригодность моей позиции: ограничен обзор, неудобно работать с прицелом… Быстро выбрался – и в траншею. Но, как оказалось, и отсюда вести огонь было не с руки. Выскочил из траншеи, перевалился через бруствер и подался поближе к противнику, к самой кромке берега. Пристроился на какой-то кучке веток в кустарнике. Поначалу вроде бы и понравилось: видно хорошо, самому мягко, прикрыт кустарником. А когда начал ловить пулеметчика в оптику, почувствовал помехи. Не было твердой опоры – локти проваливались между веток, пружинили, расползались.

Наконец, более или менее утвердился и все внимание переключил на выполнение своей задачи. С противоположного берега неслись огненные струи пулеметных очередей. В дополнение к прежним немцы выкатили еще пару пулеметов. Трехъярусный огонь мешал переправе.

По врагу била наша артиллерия, но не приносила вреда пулеметчикам, которые пристроились в береговой насыпи. Неустойчивое положение мешало прицеливанию. Вспомнил невольно школьные годы, когда я однажды на соревнованиях стрелял по мишени «на проходе», т. е. не удерживал мушку под обрезом черного круга, а легкие ее покачивания использовал для стрельбы. Задача состояла в том, чтобы добиться медленного, равномерного покачивания. Палец на спусковом крючке был на критической точке; малейшее нажатие – и выстрел! Все это пронеслось у меня в голове мгновенно. Открыл огонь. Постепенно замолкали пулеметы, и вскоре в моем секторе не было на берегу ни одного пулеметчика – задача была выполнена…

Как-то зимой я оказался в довольно сложной обстановке. Впереди участок местности был завален стволами поваленных взрывами деревьев, ворохами веток. Вести наблюдение лежа, а тем более стрелять было невозможно, а приподнимешься – тут же станешь мишенью для врага. Пристроился за стволом старой березы. Обзор немного улучшился. И тут главное – плотнее прижиматься к березе, не мельтешить за ней, не высовываться из-за ствола. Когда поддерживаешь атаку подразделения, раза два-три приходится менять свою позицию. И тут не смотришь: лужа или не лужа, коряга не коряга – радуешься любому уголку, любой кочке…

Возможно, вы спросите: как лучше действовать снайперам – вдвоем или в одиночку? Скажу прямо: практика показала, что решение этого вопроса целиком зависит от мастерства и, конечно же, от конкретных условий боя.

Было это в разгар зимы. Недалеко от Ленинграда через Неву проходил железнодорожный мост. Еще осенью при отходе наши войска его подорвали, но две фермы моста, примыкающие к нашему берегу, были целы.

Давно я уже присматривался к мосту, предполагая, что с него хорошо просматривается вражеский берег. Польза двойная: не только хороший наблюдательный пункт, но, должно быть, и отличная снайперская позиция. Правда, если обнаружат, несдобровать!.. Но не только это сдерживало. Как незамеченным, не оставляя следов, пробраться на мост и, главное, как в случае опасности его покинуть? Не могут ли и фрицы со своей стороны взобраться на мост? Нет ли у них там своего наблюдательного пункта?

В один из дней перед рассветом, запасшись всем необходимым для долгого бдения на снегу, я по заранее высмотренному маршруту пополз к железнодорожной насыпи. Выбрав относительно пологий участок, осторожно взобрался на полотно. Полз, присматривая, чтобы не оставлять заметных следов. Иногда приминал слишком приметные места и разравнивал снег за собой. Правда, успокаивала мысль, что чем ближе к мосту, тем насыпь выше и едва ли что просматривается на ней с вражеского берега.

Сделав десяток-другой «гребков» локтями, отдыхал и снова начинал движение. Вот, наконец, и мост.

Теперь максимум осторожности! Где же устроиться? Прежде всего надо добраться до последнего пролета – к ферме, что обвалилась при взрыве. Только там будет что-то видно. Надо было поторапливаться. Начинался рассвет. Внимательно просмотрел покрытие моста: не нарушен ли где-либо снежный покров? Нет ли подозрительных следов? Как будто бы все в порядке. Можно устраиваться…

Вражеский берег просматривался четко. У самой кромки береговой черты были густо набросаны витки спиралей из тонкой проволоки – малозаметные инженерные препятствия. Немного дальше от берега, метрах в 20–25, шел низкий забор из колючей проволоки на маленьких столбиках. Еще дальше – забор из колючки на метровых кольях, увешанный пустыми консервными банками, – своего рода сигнализация. Извилистые траншеи, ходы сообщения, окопы, блиндажи, землянки – все как на ладони. Вот это наблюдательный пункт! И еще я подумал тогда, что возвращаться обратно буду обязательно по старому следу, с предельной внимательностью, особенно у своего переднего края. Но пока моя задача – вести себя тихо, ничем не выдавая.

Взошло солнце, мороз крепчал. Поработал пальцами, чтобы согреться. Около полудня в одном из ходов сообщения заметил троих гитлеровцев. Впереди шел обер-ефрейтор, позади – два солдата с карабинами. Встретить гитлеровцев я решил на одном из поворотов. В этом месте 10–15-метровый отрезок траншеи шел точно в моем направлении и просматривался целиком: каждый в него входящий как бы становился неподвижным в поле зрения прицела.

Первым появился обер. Стоп! Не торопись! Зачем стрелять сейчас? Дай им всем войти и вытянуться цепочкой на виду у тебя! А потом стреляй в первого, затем – в последнего. И средний никуда не денется. Так и сделал…

Минут через пятнадцать на этом же месте были уничтожены двое, потом еще один. А дальше пошло, как по конвейеру. Куда шли фашисты – не знаю, но каждый из проходящих натыкался на груду тел и тут же сам становился жертвой.

И все было бы хорошо, если бы не иней… Это случилось на третий день моей «охоты» с моста. Тогда, в первый день, я не придал особого значения тому, что после выстрела с металлических конструкций моста на меня посыпался иней. Его радужная пыльца медленно оседала, искрясь на солнце. Красивое зрелище… Но, видно, успешная «охота» в какой-то мере притупила мою бдительность. А надо было бы сообразить, что гитлеровцы усилят наблюдение, повысят внимание и будут осторожничать. На третий день я успел сделать только единственный выстрел, сразивший фашиста. Буквально через минуту на мост посыпался град снарядов и мин.

Ранним октябрьским утром наши части перешли в наступление и форсировали Неву. Замаскировавшись на берегу среди густой растительности, я вел наблюдение за полем боя и внимательно следил за всеми осложнениями, возникавшими при форсировании. В любой момент готов был прийти на помощь огнем.

Под настилом бывшей лодочной станции я заметил на поверхности воды сильную зыбь, поднятую мощной струей пороховых газов. «Ловко укрылись, – подумал я зло, – самому не достать. Надо сообщить артиллеристам…» Через пару минут от настила остались только щепки. Вспугнутые первыми же разрывами снарядов, оттуда выскочили фашистские пулеметчики, но уйти далеко не успели…

В дальнейшем я частенько выбирал свою позицию вблизи артиллерийских КНП. Но фронтовая дружба налаживалась не только с артиллеристами, но и с представителями других воинских специальностей. Особенно крепкие контакты были с разведчиками. Случалось и так, что задания нам давали общие: снайперов включали в состав разведывательных групп…

Я уже упоминал о нашем плацдарме на левом берегу Невы в районе Невской Дубровки. На него возлагались большие надежды нашим командованием. Значение плацдарма понимали и гитлеровцы. В районе переправы река буквально кипела от разрывов снарядов и мин. Ясно было, что огонь корректировался, а следовательно, наблюдатели и корректировщики находились в визуальном контакте с переправой, видели все, что делается на реке и на подступах к ней.

Когда в штабе был поднят вопрос о снижении эффективности огня вражеской артиллерии по переправе и плацдарму в целом, было предложено использовать огонь снайперов. Меня вызвали в штаб армии. Задача была ясна. Ночью в стороне от переправы меня скрытно перебросили на плацдарм. Устроились вместе с одним комбатом в береговой нише. Кругом творилось что-то невероятное. Непрерывный гул, взрывы, трескотня пулеметов и автоматов, разрывы гранат…

Почти два месяца пробыли мы в этом пекле. Перед каждым рассветом я в сопровождении двоих автоматчиков – моих «телохранителей» – подбирался как можно ближе к переднему краю. Долго рассказывать, что я пережил за эти два месяца…

Часто снайперу приходится стрелять по целям, появление которых бывает неожиданным. В этих условиях нет времени на определение расстояний, и потому на наиболее вероятных рубежах и направлениях необходимо заранее выбирать приметные ориентиры. По ним в дальнейшем следует вести отсчет и определять положение целей и расстояние.

Поскольку, как правило, все ориентиры находятся в расположении противника, расстояние в них определяется на глаз, с ошибкой примерно в 5–10 %. Ошибки тем больше, чем пересеченнее местность. Но и на ровной местности они не исключены. Особенно грубые ошибки (с занижением расстояний) бывают тогда, когда противоборствующие стороны разделяет ровная однообразная местность – равнина, пустыня, водная гладь – или когда стрельба ведется в горных ущельях, лощинах. К тому же надо учесть и то, что установочные данные оптического прицела зачастую требуют периодической коррекции. Так возникает необходимость проверки боя винтовки. Но как это сделать в условиях фронта? Ни мишеней, ни стрельбищ, ни выверенных расстояний, а порой и просто отсутствие инструментов. При удобном случае я всегда разыскивал поблизости овражек, отмеривал 100 метров и производил пристрелку винтовки стандартным способом. Но такие случаи выпадали редко. Надо было искать что-то другое. И это другое нашлось.

Как-то работал я на берегу – уничтожал вражеских пулеметчиков, ведущих огонь у самого уреза воды. Выстрелив, заметил на воде у берега всплеск. Сомнений не было – эти рикошет от моего промаха. Факт этот я запомнил. И вскоре его использовал. Когда вновь заработали пулеметчики, заскрежетали минометы, заухала артиллерия, я решил проверить бой винтовки. В оптический прицел внимательно просмотрел участок водной глади неподалеку от обнаруженных мною у берега следов. Привлек внимание прутик, торчавший из воды. Тщательно прицеливаюсь в точку, где он выходит из воды, и стреляю. Вижу всплеск – рикошет. Его отклонение – ошибка в бое винтовки. Она незначительна, но для уверенности делаю еще один выстрел.

В этот день я так ничего и не дождался. Зато на следующий мой боевой счет вырос еще на две единицы…

Иногда обстановка быстро менялась, цели появлялись на обширном пространстве с разбросом по дальности и быстро исчезали. В таких условиях каждый раз определять расстояния и тем более устанавливать по ним прицел попросту не представлялось возможным. Да и реагировать на такие цели надо было быстрее, иначе цель скроется.

В предвидении такой обстановки, которая, как правило, возникала при атаках противника, я точно (упомянутыми выше методами) пристреливал винтовку на дистанцию 400 метров, запоминал в районе этой дальности какой-либо предметный ориентир на стороне противника и в дальнейшей стрельбе ориентировался по нему. Прикидывал на глаз, насколько цель ближе или дальше этого ориентира, не в метрах, конечно, а в величине «качания» по вертикали точки прицеливания. Для этого, естественно, снайпер, как таблицу умножения, должен знать (а вернее, представлять пространство) траекторию полета пули хотя бы на те же 400 метров, т. е. на дистанцию, на которую винтовка пристреляна была перед боем.

В качестве тактического приема гитлеровцы использовали свои огневые точки по всей линии обороны таким образом, что одни из них работали днем, а другие – по ночам. Выявить точки, работающие в ночное время, труда не составляло – по огневым вспышкам «провешивали» направление на работающий пулемет (устанавливали по паре вешек на бруствере окопа на удалении метр-полтора одна от другой). Днем по этим вешкам после недолгих наблюдений находили замаскированные амбразуры огневых точек и проводили по ним коррекцию оружия способами, о которых рассказывалось выше. Прицелы запоминались и записывались. С наступлением темноты, когда оживали огневые точки, молчавшие днем, снайпер был уже настороже. Взлетит в воздух ракета, зависнет в ночном небе – и в ту же секунду в сторону работающей огневой точки следует выстрел, другой.

Заканчивая свой рассказ о немаловажном для снайпера тактическом приеме – нестандартной пристрелке, – хотелось бы предупредить, что увлекаться ею не следует, а использовать надо в самых неотложных случаях, когда есть необходимость поражения цели с первого выстрела. Желательно эту пристрелку маскировать шумом боя и вести ее с запасных позиций.

В боевой обстановке снайпер может оказаться в самых необычных условиях. Для того чтобы не попасть впросак, необходимо в совершенстве владеть всеми видами оружия и теми качествами, о которых я уже говорил выше. Не меньшее значение имеют хитрость, смекалка, наблюдательность.

Однажды во время единоборства с фашистским снайпером был у меня такой случай.

Взошло солнце. Крепчал мороз. Однообразное лежание стало надоедать. Беспокоила неясность обстановки. Надо было предпринимать что-то. И тут мелькнула мысль: надо обмануть фрица. Нашел сухую ветку и, приладив на нее шапку-ушанку козырьком в сторону противника, просунул ее сквозь прогал в ветвях и медленно стал поднимать. Моя «неосторожность» тотчас же была наказана. Шапка была сбита. По двум дыркам нетрудно было определить примерное направление пули. Но враг не успокоился: очередная пара пуль впилась в ствол возле меня. Неприятное ощущение!

Снова пошла в ход рогулька. Удерживая бинокль у глаз, левой рукой осторожно пошевелил еловые ветки левее. Как и следовало ожидать, последовал выстрел. Одновременно в бинокль я увидел маленькое облачко снежной пыли. Сомнений не было – облачко взметнулось в результате вылета из ствола пороховых газов. Вражеский снайпер работал с неподготовленной позиции – зимой в секторе стрельбы снег надо обязательно окропить или же слегка примять, чтобы не демаскировать выстрелы. Это его и выдало…

Вы уже, наверное, поняли из приведенного примера, что снайпер должен быть наблюдательным, а из всего замеченного обязан делать определенные выводы. Наблюдательность и анализ – непременные качества снайпера. Они вырабатываются со временем. И не следует пренебрегать мелочами боя. Любая мелочь может оказаться решающим фактором победы.

В чем секрет успеха снайпера и что его спасает от огня противника? В первую очередь – маскировка. Он видит все, оставаясь невидимым для врага, а поэтому неуязвимым.

Снайперу нужно помнить те правила, которые имеют значение для его будущей боевой работы. Правила эти следующие: отправляясь на выполнение боевой задачи, осмотреть свое снаряжение и подготовить его так, чтобы оно не издавало никаких звуков, которые могут выдать присутствие снайпера; двигаясь по небольшим барханам, высоким хребтам, обязательно идти, пригибаясь; в лесах и зеленых зонах не пересекать полян, а обходить их; на отдых днем располагаться в тени местных предметов; не протаптывать новых тропинок по целине, не расширять имеющихся, которыми пользуются; все следы работ, проводимых в течение ночи, к утру необходимо тщательно маскировать».

Что касается выдержки, терпения – без этого невозможно говорить о снайпере как таковом. Известный советский снайпер Лидия Гудованцева как-то вспоминала: «Вдвоем с напарницей Сашей Кузьминой отправились на первую «охоту». Выползли, тщательно замаскировались, приняли изготовку и замерли. Впереди притаился враг. От усиленного напряжения слезились глаза. Начало припекать солнце. Мы – без единого движения. А затем облепил нас рой комаров и мелкой мошкары. Свет был не мил. Мучили они невыносимо, а отогнать нельзя…

До темноты пролежали в засаде. А когда явились в землянку командира роты, все, кто там был, покатились со смеху. Старший лейтенант Дмитриев туже же одернул солдат, подал маленькое зеркальце… Мы пришли в ужас. Вместо лиц – сине-багровые рожи со щелочками вместо глаз. И тут только я взглянула на свои руки. Это были мягкие подушечки, пальцы не сгибались…»

Как говорили на фронте молодым снайперам: терпение – это в первую очередь твоя жизнь, а потом уже смерть фашиста. Ведь не хватит выдержки – сам станешь мишенью для вражеского снайпера.

Во время Второй мировой снайпинг был достаточно широко распространен в войсках антигитлеровской коалиции, и значение его по сравнению с Первой мировой значительно возросло. В армейских сводках действия вражеских снайперов часто проходили в одном ряду с боевой работой артиллерии и авиации. Кстати, тогда, как и теперь, часто большинство потерь от огня стрелкового оружия списывались на результат «снайперского террора», что лишний раз подтверждает тот факт, что основной задачей «сверхметких стрелков» на фронте является именно психологический прессинг на солдат противника, а не количество уничтоженных врагов (хотя это тоже важно).

Тактические приемы снайперов союзников целиком вписывались в существовавшую в то время концепцию снайпинга и основывались на боевом опыте, полученном во время Первой мировой войны. Главной задачей считалось предотвращение потерь в своих подразделениях путем подавления и уничтожения вражеских снайперов и пулеметчиков, а также ведение визуальной разведки передовых позиций противника.

Основное отличие от методики боевой работы советских стрелков заключалось в том, что снайперская пара всегда состояла из самого снайпера и корректировщика, вооруженного автоматическим оружием (пистолетом-пулеметом) и имеющего оптические средства для наблюдения. Кроме того, снайперские кадры считались слишком ценными для того, чтобы рисковать ими, поэтому у союзников не принято было выходить в засаду на нейтральную полосу.

Как известно, снайпер в большинстве случаев работает один или в составе пары, в отрыве от основных сил, пользуясь максимальной самостоятельностью в принятии решений. Это накладывает отпечаток элитарности на его поведение. Еще в 1940 году генерал корпуса морской пехоты США Георг ван Орден писал: «Это одинокий волк на поле боя. Он охотится не со стаей. В одиночку или с одним напарником он ищет укрытие вблизи сражающихся… Его игра заключается не в том, чтобы обрушить град огня на огневую позицию или группу солдат противника; суть ее в том, чтобы выбрать одного врага и сразить его быстрым, точно направленным выстрелом. Он – овод большой войны. Он должен безжалостно бить по нервам врагов всех званий; выстрелы винтовок его и ему подобных должны создавать опасность и вызывать у врага страх больший, чем визг артиллерийских снарядов и град взрывов от минометов. Их пули должны прилетать ниоткуда».

Несмотря на то что приведенные выше слова свидетельствуют о понимании рядом высших офицеров США всей важности снайпинга, во время Второй мировой в войсках союзников на первых порах вообще не было организовано сколько-нибудь реальной подготовки снайперских кадров для армии. И только столкнувшись в Нормандии с немецким «снайперским террором», командование союзных войск было вынуждено позаботиться об отборе, обучении и оснащении своих «сверхметких стрелков». В некоторых подразделениях только отбирали солдат, которые показывали в стрельбе лучшие результаты, и присваивали им звание «Снайпер». Это приводило к большим потерям. Например, во время боев в Италии снайперы 5-й армии потеряли до 80 % своего состава. В 24-м дивизионе морской пехоты после боев при Иво Джима из 24 снайперов в живых осталось 9 человек.

Первым начальником школы снайперов морской пехоты Соединенных Штатов, возникшей в 1943 году в районе города Сан-Диего, стал лейтенант Клайд Хэррис. Он прошел к тому времени войны на Гаити и в Никарагуа, семь раз становился победителем чемпионата морской пехоты по стрельбе из винтовки, выиграл национальный чемпионат по винтовочной стрельбе. Пятинедельный курс обучения, разработанный Хэррисом, включал не только боевую стрельбу на различные дистанции, но и топографию, маскировку на местности, оборудование укрытий, скрытное передвижение на местности.

Американский снайпер периода Второй мировой войны со снайперским вариантом самозарядной винтовки М1 «Гаранд»

О подготовке и снайперской тактике в американских войсках во время Второй мировой войны можно судить по воспоминаниям одного из стрелков того времени: «Снайперская школа была там же, где и лагерь. Какое-то время мы не бегали, не делали марш-броски, не выслеживали друг друга на местности – мы стреляли из винтовки. Очень много мы стреляли на расстояние в пятьсот ярдов. Нам выдали новые М-1D, еще в заводской смазке. Модель D представляла собой винтовку Гаранда, отличающуюся тем, что имела более тяжелый ствол и пламегаситель, был усовершенствован спусковой механизм, что позволяло делать спуск более плавным; она имела ремень сбоку и телескопический прицел.

Предполагалось, что разведчики-снайперы для проведения боевых действий будут разбиты на подразделения по 6 и 12 человек, которые выдвигаются вперед своих частей на нейтральную полосу, а иногда и за линию врага. Мы обеспечивали защиту батальона, будучи его глазами и ушами. Что бы ни делал противник, мы следили за всем и передавали нашим в тыл все сведения.

Это была разведывательная сторона дела. Другая его сторона – боевое соприкосновение. Где бы мы ни замечали противника – его патруль, группу солдат или наблюдателей, – начинали стрелять, пока тот не начинал бояться ходить там, где были мы.

Еще до отправки за океан я знал, что могу убить человека за пятьсот ярдов. Чего мы не знали, так это того, как на первых порах отреагируем на лицо человека, пойманного в прицел, и что нам будет стоить нажать на курок. Вы можете сколько угодно стрелять по круглой или контурной мишени, вы можете быть смелыми и самоуверенными, похваляться тем, что вы собираетесь делать, но вы никогда заранее не знаете, что произойдет у вас внутри, когда все это наступит в реальности. Вы до этого даже не знаете, сможете ли вы вообще выстрелить».

Сильно пересеченная местность в зоне высадки союзных войск в Нормандии, с многочисленными живыми изгородями, была крайне удобна для проведения засад. Этим обстоятельством не преминули воспользоваться немцы: их хорошо замаскированные пулеметные огневые точки были практически неуязвимы для вооружения пехотных подразделений, выкашивая десятки атакующих, когда они перебегали от одного укрытия к другому. Немецкие снайперы при этом предпочитали оборудовать себе позиции на деревьях, чтобы держать под обстрелом большой сектор местности. Вот так описывает события июня 1944 года Уильям Джонс: «Я начал осматривать изгороди через свой прицел. Немецкий снайпер не был простак. Он уже подстрелил двоих наших парней. Я слышал, как медики за зарослями работали с одним из них.

…Я заметил большой темный клубок на вершине дерева. Секунду я изучал его и готов был перевести прицел дальше, посчитав, что это какая-то деформация дерева, как тот пошевелился. Изучив его внимательнее, я заключил, что видел птицу. Медленно я повел прицел вниз по дереву, надеясь, что снайпер проявит себя. Не обнаружив ничего приметного, я опять вернулся к клубку. Чем больше я на него смотрел, тем больше я находил в нем подобия со сжавшимся человеком.

…Я не хотел, чтобы снайпер пальнул в нас, если это окажется все-таки клубком. Я провел прицелом вдоль изгороди и опять вернулся к дереву. Так прошло несколько минут. Вскоре клубок шевельнулся; теперь я знал, что птица здесь ни при чем.

«О’кей, он мой!» – победно сказал я.

Легкий ветерок прошелся вдоль поля, всколыхнув своим дыханием несколько блеклых стеблей травы. Я ввел поправки на ветер и на возвышение. Механизмы прицела были в отличном состоянии благодаря моим стараниям. Солнце обеспечивало мне четкое изображение, хотя листва и скрывала большую часть того, что я ошибочно принял за клубок. Помня, что он уже подстрелил двоих, я сделал глубокий вдох, почувствовав пряный запах земли, на которой лежал, и плавно нажал на курок. Винтовка дернулась в отдаче. Когда я вернул ее в прежнее положение, то увидел сильно качающееся дерево. Клубок, казалось, качается и пульсирует. Я передернул затвор и опять навел перекрестие прицела на цель».

Примерно такая же ситуация сложилась и на Тихоокеанском театре военных действий. Мелкие группы японских стрелков-смертников прятались среди джунглей и сильно осложняли задачи передовых патрулей американских войск. В результате джи-ай стали бояться снайперского огня гораздо больше, чем атак больших масс японцев.

И хотя даже наскоро подготовленные снайперы американцев неплохо зарекомендовали себя в деле противодействия немецкому и японскому «снайперскому террору», философия сухопутных войск и морской пехоты оставалась прежней: как можно больше героизма и массированный огонь из всех стволов.

Снайперы вермахта – их ненавидели, ими восхищались, их боялись, они не отступали с армией и оставались сражаться в тылу, они и дня не выживали в плену – их убивали.

После высадки союзников в Нормандии прошел месяц кровопролитных боев, прежде чем немецкие войска были вынуждены начать хаотичное отступление. В этих боях наиболее отличились снайперы вермахта. Задачей снайперов являлось уничтожение особых категорий военнослужащих, таких, как сержанты, офицеры, артиллерийские наблюдатели, связисты, санитары, орудийные расчеты и т. д. Кроме того, они также действовали как наблюдатели, разведчики. Другой особенностью снайперов был большой моральный эффект, производимый на противника. До 50 % потерь в американских батальонах было на счету снайперов. Их упорное сопротивление делало их одними из наиболее страшных и ненавидимых союзниками противников на поле боя. Быстро распространялись легенды о возможностях немецких снайперов. Вскоре страх перед снайперами стал для союзников серьезной проблемой.

Девятнадцатилетний солдат Джон Д. Хайнтон из роты «М» 3-го батальона 116-го пехотного полка вспоминает, как он повстречался со снайпером уже при высадке. Когда они отошли с пляжа и достигли вала, то попытались установить на его вершине орудие. Каждый раз, когда солдат пытался встать за орудие, снайпер с дистанции около восьмисот метров делал лишь один выстрел – и солдат оседал с дыркой в голове.

2-й батальон «Королевских Стрелков Ольстера», входящий в 9-ю пехотную бригаду 3-й пехотной дивизии, также сразу наткнулся на снайперов. После высадки батальону было приказано взять высоты к северо-востоку от Перье-сюр-ле-Ден. На пути к высотам они захватили семнадцать немецких солдат – семь, как сообщали, оказались снайперами!

В 17:00 7 июня «Королевским Стрелкам Ольстера» приказали продвинуться к Камбрэ, маленькой деревушке приблизительно в десяти километрах от побережья. Вследствие того что деревня была окружена плотным лесом и каменной стеной, наблюдение позиций противника было невозможно. Было сделано предположение, что сопротивление будет незначительным. Рота «Д» под командованием капитана Олдуорта получила приказ приблизиться к деревне вместе с ротой танков. Когда они почти достигли края леса, подразделение попало под сильный минометный и винтовочный огонь. Рота разбилась на две части для атаки через лес с двух направлений, но встретила смертельный перекрестный огонь пулеметов противника. Санитары из медицинского отделения были убиты при попытке вынести раненых солдат. Танки были бессильны что-либо сделать из-за высокой стены, окружающей деревню. Капитан Олдуорт был убит наповал снайпером, один из командиров взводов получил ранение, после чего командование батальона остановило наступление. Командир роты и еще четырнадцать человек были убиты, один офицер и одиннадцать солдат были ранены, четыре солдата пропали без вести. Камбрэ оказалась хорошо укрепленной немецкой позицией, и когда, наконец, после обработки всеми видами вооружений от легких минометов до тяжелой военно-морской артиллерии, деревня была взята, она оказалась заполненной мертвыми немцами. В ней был захвачен и раненый эсэсовский снайпер.

Рано утром 9 июля авангарды союзников достигли предместий Кана. Лейтенант Барджес достиг Сен-Жюлиана, к северо-западу от Кана, и медленно начал продвижение в город. Вначале сопротивление противника было незначительным. Вскоре, однако, сопротивление усилилось, дозор попал под обстрел снайперов. Лейтенант Барджес был ранен в голову. Вскоре двое из военнослужащих сержантского состава были убиты, после чего дозор был вынужден отойти.

Некоторые из снайперов, которых союзники встретили в Нормандии, имели превосходное обучение в «Гитлерюгенде». Перед войной «Гитлерюгенд» увеличил военную подготовку своих членов, многие мальчики были обучены снайперской стрельбе. Наиболее способные впоследствии специально обучались снайперскому искусству. Когда они позже попадали в армию, им давалось полноценное обучение.

Кан был превосходным местом для немецких снайперов. Вместе с артиллерийскими наблюдателями, которые корректировали огонь артиллерии, снайперы полностью доминировали над окрестностями Кана. Британцы и канадцы вынуждены были проверять буквально каждый квадратный метр местности, чтобы удостовериться, что ландшафт зачищен от снайперов, а это было весьма трудоемким делом. Именно в Кане снайперы, подобно ефрейтору Курту Шпенглеру, громко заявили о себе. На северо-востоке Кана Шпенглер выбрал позицию, изолированную в большом минном поле. Он уничтожил большое число британских солдат, пока, наконец, не был убит при обстреле тяжелой артиллерии.

Немецкий снайпер стреляет из положения сидя. ВОВ

26 июня рядовой-инженер 4-й роты 12-го танково-инженерного батальона СС Пельцманн расположился на позиции под небольшим деревом, выполняя функции передового наблюдателя. Он вырыл окоп и затем поместил большой кусок брони от Pz.IV, замаскировав убежище травой. Для наблюдения он использовал небольшой разрез в броне. Обнаружить его было невозможно. С этой позиции он уничтожил большое количество британских солдат, пока, наконец, у него не кончились патроны. После этого он вылез с винтовкой из укрытия, разбил ее о дерево и крикнул английским солдатам: «Я прикончил достаточно ваших солдат, и теперь у меня не осталось патронов – теперь можете пристрелить меня!» Большой рыжий англичанин приблизился к нему, приставил револьвер к голове и выстрелил. Обершарфюреру Эрнсту Беренсу, который вместе с несколькими другими пленными был свидетелем этого случая, приказали собрать всех убитых солдат в одном месте. Когда он подошел к месту, где находился Пельцманн, он насчитал около тридцати убитых англичан.

Британский солдат Перси Льюис, который в течение и после войны был профессиональным боксером, свидетельствует о жестокостях войны. Когда он служил в 6-м батальоне 181-го полевого полка, то был свидетелем казни немецкого снайпера, которого убил солдат, потерявший от пули снайпера брата за день до этого. Отношение союзников к снайперам на Западном фронте было жестким, что было следствием их фанатичного упорства в бою.

Несмотря на ранний опыт столкновения со снайперами в Нормандии, действенных средств защиты против них не было. Они были постоянной головной болью для солдат союзников. Их возможное присутствие так или иначе влияло на американских солдат. Зачистка местности от снайперов была очень трудоемким делом, и иногда требовался целый день, чтобы очистить местность вокруг походного лагеря. Солдатам союзников было необходимо научиться вести себя так, чтобы подвергаться наименьшему риску от снайперского огня. Солдаты начали передвигаться, пригибаясь к земле, прекратили приветствовать офицеров, перестали называть звания. Все делалось для того, чтобы уменьшить риск дать снайперу повод открыть огонь. Неприятное чувство опасности стало постоянным спутником солдат. Один из американских офицеров так прокомментировал это явление: «Раньше каждый солдат в отдельности принимал меры для защиты себя от пуль снайперов, теперь же такие меры предпринимаются целыми подразделениями».

Немецкий снайпер на замаскированной позиции

Так, когда солдаты 653-го противотанкового батальона начали продвижение в глубь страны, они заметили трупы, лежащие вдоль живых изгородей. Среди солдат немедленно распространился страх перед снайперами. Циркулировали даже слухи, что французские коллаборационистки специально оставались в тылу наступающих войск, чтобы охотиться за солдатами. «Из укрытий по нам все время стреляли. Мы двигались очень осторожно и никогда – поодиночке. Мы даже иногда брали с собой кого-либо для того, чтобы сходить по естественным надобностям».

Следующий случай произошел во время боевых действий в Нормандии. Немецкая рота в течение долгого времени была под точным артиллерийским обстрелом. Так как корректировка огня была превосходной, был сделан вывод, что где-то на переднем крае находится артиллерийский наблюдатель. Для определения его местонахождения была послана команда снайперов. В течение многих часов они неподвижно лежали, наблюдая за передним краем противника. Впереди, на расстоянии около двухсот метров, стоял разбитый танк. Внезапно снайпер обнаружил перед танком обрывок бумаги, которого до этого там не было. О подозрениях было доложено командиру роты, после чего вперед выдвинули противотанковую пушку. Снаряд попал точно в танк, после чего из него показались двое англичан. Первая пуля попала в грудь одного из наблюдателей. Второй солдат был прямо перед снайперами, его замешательство оказалось для него роковым. Пуля снайпера попала ему в голову и убила наповал.

Немецкая снайперская пара в населенном пункте

Немецкие снайперы растворились в нормандском ландшафте. Когда части союзников начали продвигаться в глубь Франции, они оставили в тылу большое количество немецких снайперов, которые позже стреляли в проявляющих гораздо большую беспечность солдат, следующих за передовыми порядками. Местность была великолепно приспособлена для снайперских засад. Живые изгороди, которые отделяли крестьянские поля, позволяли наблюдать местность лишь на несколько сот метров, а это подходящее расстояние даже для неопытного снайпера. Простой снайпер мог поразить избранную часть тела на расстоянии 300–400 метров, для отличного снайпера это расстояние было больше. Густая растительность, кустарники, которые характерны для живых изгородей, подразумевали, что обнаружить снайпера было чрезвычайно трудно. Солдаты сравнивали местность с Гуадалканалом.

Знаки отличия немецких снайперов

Появление живых изгородей в Нормандии относит ся ко временам Римской империи. Их выращивали, чтобы отмечать границы земельных участков и использовать как забор. Бои среди живых изгородей напоминали бой в лабиринте. Густые, высокие изгороди заставляли солдат союзников чувствовать себя как бы заманенными в ловушку в туннеле. Ландшафт предоставлял снайперам максимум возможностей для маскировки, в то время как их цели были в прямо противоположной ситуации. Как правило, в изгородях снайперы подготавливали несколько позиций на путях вероятного продвижения противника. На уровне рот снайперы обычно использовались для ведения беспокоящего огня по противнику и прикрытия пулеметов. Часто немцы окапывались около изгородей и таким образом значительно понижали эффект минометного огня противника. Среди живых изгородей они также часто устраивали ловушки, закладывали мины и т. д., обстреливая с этих позиций противника. Подразделения, которые оказывались в глубоком тылу за линией фронта, вели бои до тех пор, пока не заканчивалось продовольствие или боеприпасы. В этом случае они сдавались, что было для снайпера, учитывая отношение к ним союзников, очень рискованным делом.

В Нормандии союзники столкнулись с новой тактикой немцев. Если раньше снайперы, дав несколько выстрелов, пытались сменить позицию, то теперь некоторые снайперы неожиданно начали вести себя по-другому. Обычным делом была встреча со снайперами, которые вели непрерывный огонь, не проявляя ни малейшего намерения сменить позицию. Такая тактика почти всегда заканчивалась уничтожением снайпера, но оборачивалась тяжелыми потерями среди союзников. Из-за их возраста этим фанатичным стрелкам позже давали прозвище «мальчиков-самоубийц».

Однако немцы устраивали засады не только среди изгородей и деревьев. Заманчивыми целями были также перекрестки, на которых часто встречались ценные цели, например офицеры и дорожные полицейские. Так как перекрестки представляли собой явную цель и хорошо прикрывались, снайперы выбирали достаточно большие дистанции для ведения огня. Мосты также были идеальными местами для обстрела, здесь снайпер мог легко создать панику и смятение всего несколькими выстрелами. Одинокие здания были слишком явными позициями, поэтому снайперы маскировались на некотором расстоянии от них. Иногда снайперы скрывались среди развалин, но в этом случае им приходилось часто менять позицию для стрельбы. Другим идеальным местом для снайперской команды были поля с зерновыми культурами, так как здесь было трудно установить точное расположение снайпера. Часто снайперы пытались расположиться на более высоких точках. Водокачки, ветряные мельницы и церковные колокольни были совершенными позициями для снайпера, но и наиболее подозрительными объектами на местности. Они подвергались артиллерийскому обстрелу в первую очередь. Несмотря на это, часто снайперы скрывались именно там. Более опытные стрелки обычно размещались в других, менее очевидных местах. Сержант Артур Коллиган служил во 2-й американской бронетанковой дивизии, с ужасом вспоминает церковные колокольни: «Их использовали для стрельбы по нам немецкие снайперы». Командиры танков и броневиков были также заманчивой целью для снайперов. Сержант Юджин В. Лучано часто стоял в полный рост в своем полугусеничном транспортере, чтобы лучше управлять водителем. «Я точно знаю, что слышал выстрел по транспортеру и свист пули, как только мы начали движение». Он также вспоминает, что они обычно использовали трассирующие (зажигательные) пули для стрельбы по стогам сена и деревянным сараям, в которых могли укрываться снайперы.

Немецкие снайперы всегда пытались поразить в первую очередь наиболее важные цели – офицеров, сержантов, наблюдателей, связистов, орудийную прислугу, санитаров, командиров танков и т. д. Захваченный немецкий снайпер на допросе показал, каким образом он смог различать на расстоянии офицеров, если те носили обычную униформу, были вооружены винтовками и не имели знаков различия. Он просто заявил, что «мы стреляем в солдат с усами». Со временем немцы установили, что усы обычно носили офицеры и старшие сержанты.

В противоположность пулеметчику при открытии огня снайпер не раскрывал свою позицию так же легко. Хороший снайпер мог, при определенных условиях, остановить целый взвод пехоты. После первого выстрела подразделение обычно ложилось и предпринимало попытки укрыться, что давало снайперу время для принятия решения о смене позиции. Типичная ошибка неопытных солдат – попав под обстрел снайпера, залечь и не пытаться отстреливаться. Командир взвода из 9-й пехотной дивизии вспоминает: «Одна из главных ошибок, которую постоянно совершают новобранцы, состоит в том, что, попав под обстрел, они ложатся на землю и не двигаются. Один раз я приказал, чтобы взвод продвинулся от одной изгороди к другой. Во время движения первым выстрелом снайпер убил одного из солдат. Все подразделение тотчас же повалилось на землю и было перебито один за другим тем же самым снайпером».

1944 год стал поворотным пунктом для немецкого снайперского искусства. В 1944 году вышел учебный фильм «Невидимое оружие», были созданы новые доктрины снайперской стрельбы, основанные на уже имеющемся опыте. Подчеркивалась необходимость правильного использования снайперов, необходимость четко следовать разработанной доктрине. Так, например, подчеркивалось, что снайперы должны работать в парах. Был разработан специальный камуфляж, новое снайперское снаряжение. Генрих Гиммлер был очень заинтересован в развитии в СС искусства снайперской стрельбы; уже на ранних этапах существования этой организации он подписал программу подготовки снайперов для войск СС. В течение второй половины 1944 года число снайперов в гренадерских и народно-гренадерских ротах должно было увеличиться.

Десять заповедей снайпера (1944 год):

– дерись фанатично;

– стреляй спокойно и осмотрительно, быстрая стрельба ведет в никуда, концентрируйся на выстреле;

– твой главный противник – вражеский снайпер, перехитри его;

– стреляй, только если уверен, что не будешь обнаружен;

– шанцевый инструмент продлевает твою жизнь;

– практикуйся в оценке расстояния;

– стань мастером в использовании местности и камуфляжа;

– практикуйся постоянно – в тылу и дома;

– береги свою винтовку, не давай ее никому;

– выживание на десять частей камуфляж и на одну – стрельба.

Снайперы существовали на различных уровнях. Обученные снайперы обычно были в ротах, батальонах и выше, они получали специальное обучение, им ставились определенные задачи. Обычно эти снайперы действовали в командах по два человека – снайпер и наблюдатель, но могли также действовать самостоятельно и большими группами. Были также снайперы и на уровне взвода, но они не получали специальной подготовки и обычно действовали в интересах взвода или роты.

В дальнейшем союзники выработали новую тактику, которая позволяла уменьшить потери от огня снайперов. Однако снайперы продолжали представлять собой постоянную угрозу и были источником страха среди союзнических солдат до конца войны. Новый всплеск активности немецких снайперов пришелся на момент вступления союзников непосредственно на территорию Германии и в течение Арденнского наступления. В этот период немецкое сопротивление усилилось, и опять акцент был сделан на использование снайперов.

В первое послевоенное десятилетие в СССР продолжали уделять снайпингу большое внимание. Проявилось это и в повышении интереса к целевой спортивной стрельбе: в 1953 году в программу стрелковых соревнований ввели снайперские упражнения, выполняемые парой стрелков. Советские инструкторы неплохо готовили снайперов и для вооруженных сил дружественных тогда стран. Однако впоследствии эти наработки оказались практически утерянными. Из Боевого устава сухопутных войск постепенно исчезали упоминания о работе снайперов.

За время, прошедшее после Второй мировой войны, снайперская тактика в принципе не изменилась. Оружие осталось таких же калибров и такой же дальнобойности. Снайперский промысел по-прежнему тяжел и опасен. Снайпер, как и раньше, не имеет права на промах. И поэтому лучшие снайперы получаются из энтузиастов. В спецназе энтузиазм важнее таланта. И принцип профессиональной чести остался таким же – цель должна быть поражена на предельно дальней дистанции, между глаз и с первого выстрела.

Чтобы лучше понять, что из себя представляла подготовка советских снайперов в 40-е годы, приведем часть программы обучения снайперов 1946 года.

1. Цель.

Подготовить преданных делу партии Ленина – Сталина, смелых, выносливых, отлично знающих свое оружие снайперов, готовых в любую минуту встать на защиту своей родины и могущих самостоятельно, в различной боевой обстановке решать задачи в составе снайперской пары.

2. Организационные указания.

1. Подготовка снайперов проводится в первичных организациях ОСОАВИАХИМа под руководством учебных центров и рай(гор)советов ОСОАВИАХИМа в специально организуемых для этой цели подразделениях.

2. Подразделения снайперов комплектуются из: а) лучших ворошиловских стрелков 2-й ступени; б) классных стрелков; в) солдат запаса, годных по состоянию здоровья и физическому развитию для службы в Советской армии…

4. Для руководства подразделениями снайперов выделяются лучшие штатные и общественные командиры-инструкторы. Начальник отдела военного обучения облсовета осуществляет постоянное руководство и контроль за ходом подготовки снайперов…

7. Комплектование и обучение проводятся в добровольном порядке, без отрыва от производства, в дни и часы, свободные от работы…

11. Всех подготовленных снайперов берут на персональный учет районные и городские советы ОСОАВИАХИМа. Областные, краевые и республиканские советы ОСОАВИАХИМа и Управление военного обучения ЦС ОСОАВИАХИМа СССР ведут количественный учет подготовленных снайперов.

3. Общие методические указания.

1. Обучение снайперов организовывать и проводить, руководствуясь настоящей программой, в строгом соответствии с требованиями уставов и наставлений Вооруженных сил Союза ССР и с учетом практического опыта, полученного Советской армией в боях с немецко-фашистскими захватчиками…

5. Особое внимание должно быть уделено увязке огневой подготовки снайпера с его тактической подготовкой. Каждой задаче одиночно-боевых стрельб должно предшествовать решение тактическо-стрелковых задач, применительно к условиям предстоящей темы…

Расчет часов по дисциплинам подготовки снайперов.

Политическая подготовка – 20 часов.

Строевая подготовка – 14 часов.

Огневая подготовка – 220 часов.

Тактическая подготовка – 60 часов.

Топография – 20 часов.

Военно-инженерная подготовка – 30 часов.

Рукопашный бой – 20 часов.

Испытания по пройденной программе – 16 часов.

Всего: 400 часов.

«Это новый тип войны, новый по своей интенсивности и вместе с тем традиционный – война повстанцев, партизан, заговорщиков, убийц; война засад, а не сражений; инфильтрации, а не агрессии; стремление и победа путем истощения и дезорганизации противника вместо втягивания его в открытую войну. Такое положение требует от нас выработать совершенно новую стратегию, новые типы вооруженных сил, новое обмундирование, новые и эффективные методы военной подготовки». Такие слова произнес в июне 1962 года президент США Джон Кеннеди, выступая перед выпускниками академии Вест-Пойнт.

Характерная особенность локальных войн, по взглядам американских военных, состоит в том, что с началом активных боевых действий вооруженные формирования стремятся избавиться от имеющихся у них тяжелой боевой техники и вооружения, которые ограничивают маневренные возможности партизанских отрядов, привязывают их к базам снабжения и ремонта. Вооруженные формирования ведут партизанскую войну, навязывая действующим против них частям регулярной армии бои на закрытой местности (горы, джунгли, городская местность), где противников во многих случаях разделяют лишь несколько десятков метров. Естественно, что в этих условиях бронетехника становится неэффективной, а огонь артиллерии и удары авиации представляют угрозу для собственных войск. Поэтому главный упор делается на легкое стрелковое оружие.

Тактика парамилитарных (партизанских) формирований, сводящаяся в основном к действиям в пешем порядке, не выдвигает особых требований к компактности легкого стрелкового оружия, зато главным критерием становится огневая мощь.

Кроме того, партизаны всегда стараются обойтись без прямого огневого контакта с противником, а если избежать этого невозможно, то стремятся, по крайней мере, увеличить дистанцию. Это приводит к тому, что на первый план сегодня выходят стрелковые системы, способные вести точный огонь на расстояниях до 600 метров. Автоматический огонь уступает место стрельбе одиночными выстрелами – это не только позволяет экономить патроны, но и резко увеличивает эффективность. Если учесть тот факт, что снайперская винтовка и единый пулемет являются соответственно наиболее точным и наиболее мощным оружием пехоты, вполне естественным является тот факт, что специальности снайпера и пулеметчика выходят на первый план наряду с такими необходимыми в «малой войне» специалистами, как подрывник и гранатометчик.

Война в Корее, которая велась американской армией и подразделениями морской пехоты, показала недостаток понимания командованием методов использования и возможностей снайперов. Американские подразделения редко полагались на снайперов, несмотря на то что в некоторых случаях использовались контрснайперская стрельба и огонь на подавление. Рекомендации, возникшие в результате корейской войны, включали необходимость централизованных снайперских школ, гибкой организации снайперов, использование квалифицированного личного состава, а также необходимость обучения командного состава тому, как правильно использовать возможности снайперов. В результате пехотная школа армии Соединенных Штатов получила задачу по организации школы снайперов. Эта задача была ею выполнена в течение 1955–1956 годов.

Программа отбора и обучения снайперов призвана была учесть боевой опыт Второй мировой войны, который сводился к следующим моментам:

– лучшей активной защитой от вражеских снайперов является опытный снайпер;

– навыки, требуемые от тренированного снайпера, должны превосходить навыки среднего стрелка;

– снайпер должен быть квалифицированным стрелком со специальным оружием;

– снайпер должен быть хорошо натренирован в боевых навыках отдельного солдата;

– слабая или незаконченная тренировка и отсутствие боевой доктрины ограничивают использование снайперов;

– обучение пехотных командиров является крайне важным для правильного использования снайперов.

Эта программа оказалась недолговечной из-за непонимания и недооценки значения снайпера фактически во всей американской армии. Штатная должность снайпера позднее была упразднена, а программа специальной подготовки снайперов стала необязательной.

С началом боевых действий во Вьетнаме возникла острая нужда в снайперах, и только тогда американские генералы с удивлением узнали, что своих снайперов имеется лишь несколько человек. Доходило до того, что вьетконговцы совершенно открыто располагались на дистанции от 700 до 1000 метров и корректировали огонь своих минометов. В джунглях и в сельской местности партизаны также могли позволить себе свободно перемещаться, уверенные, что смогут заметить американские патрули и либо скрыться, либо заманить их в засаду.

В этих условиях Корпус морской пехоты США, более склонный к партизанским методам войны, первым в американской армии организовал снайперские школы в середине зимы 1965 года. Затем постепенно подобные школы стали возникать и в полках сухопутных войск. Вьетнамские партизаны больше не чувствовали себя в безопасности: американские снайперы ограничили свободу передвижения противника на поле боя. Особенно отличились снайперы Корпуса морской пехоты Чарлз Маухинни (103 подтвержденных попадания) и Карлос Хэчкок (93 подтвержденные ликвидации и около 200 неподтвержденных), а также стрелок из сухопутных войск Адалберт Уолдрон (109 попаданий).

Во время вьетнамской войны наибольшую известность получили стрелковые подвиги Хэчкока. Когда начались боевые действия, талант Хэчкока не остался без внимания командования: зимой 1965 года капитан Джеймс Лэнд организовал первую снайперскую школу морской пехоты и привлек Хэчкока в качестве инструктора. За восемь месяцев работы эта школа со штатом в 17 человек подготовила около шестисот «сверхметких стрелков».

Однако главная роль, которую было суждено сыграть сержанту Хэчкоку в истории вьетнамской войны, была еще впереди. Несмотря на то что снайперская школа Корпуса морской пехоты активно готовила квалифицированных стрелков, многие офицеры на передовой даже не знали, что им делать со своими снайперами. Бывший капрал морской пехоты Гэри Эдвардс вспоминал, что когда он в числе группы снайперов вернулся после обучения в свой дивизион, то их для начала послали… на охрану периметра военной базы.

Сержант Хэчкок стал одним из первых стрелков-энтузиастов, личным примером доказавших командованию эффективность снайперской работы. Постепенно всякие сомнения в значимости снайперов исчезли: американские «сверхметкие стрелки» быстро и жестко ограничили свободу передвижения вьетконговцев на поле боя и обеспечили относительную безопасность своих солдат в ближайшем тылу.

База снайперов 1-й дивизии морской пехоты находилась на высоте 55. Джи-ай называли этот опорный пункт «Охотничий клуб «Вьетконг». Хэчкок быстро стал известен среди американских солдат своими удачными снайперскими вылазками. За то, что он в качестве амулета носил на тропической панаме птичье перышко, вьетнамцы прозвали его Лонг Транг – Белое Перо. За уничтожение Белого Пера вьетнамским командованием была объявлена награда – три годовых жалованья.

Два самых своих известных подвига Карлос Хэчкок совершил в 1967 году. Первым из них стал поединок с вьетнамским снайпером. Этот стрелок долго и методично мешал морским пехотинцам. Он стрелял в разное время суток, с разных направлений и всегда быстро менял позицию. С дистанции в 700 метров – таково было расстояние между укреплениями – он попадал при каждом выстреле. По всему чувствовалось, что это грамотный и опасный противник. Американцы прозвали вражеского стрелка Коброй за жестокость и неуловимость.

Хэчкок со своим корректировщиком капралом Бурком обнаружил след вьетнамца и всю ночь шел по нему. К утру они вышли на брошенную лежку в джунглях у подножия горы. Чувствуя, что вражеский снайпер находится неподалеку, Хэчкок решил выйти на вершину, чтобы осмотреть окрестности. Это было ошибкой: Кобра ожидал их как раз на подъеме. Из кустов ударил выстрел, который, к счастью, не достиг цели, у Бурка пуля всего лишь пробила флягу.

Американские снайперы в камуфляжном костюме «Гилли»

Снайперы затаились: Хэчкок с напарником на вершине горы, Кобра – где-то внизу. Прошло два часа. Вдруг Хэчкок увидел в темной лощине световой блик – это блеснул объектив оптического прицела. Времени на раздумья не оставалось…

Сам Карлос Хэчкок впоследствии вспоминал: «Я испытал странное чувство. Оно шло от пальца ноги и обдавало тело ознобом. Хотя я никогда не стрелял наугад, предпочитая выждать, пока не буду уверен в цели, я внезапно понял, что, если сейчас не выстрелю, другой возможности уже не будет. К этому вынуждало мое шестое чувство».

Американская снайперская пара. Бойцы грамотно и с комфортом расположились в глубине помещения. Второй номер ведет наблюдение с помощью мощного монокуляра

Еще точно не зная, что это, снайпер выстрелил по световому пятну. С расстояния в двести ярдов пуля пробила оптический прицел вьетнамца и вошла в его правый глаз. Судя по всему, Кобра уже заметил американцев и навел на них свою винтовку. Если бы Хэчкок на несколько секунд замешкался с выстрелом, это стоило бы ему или его напарнику жизни.

Другой боевой эпизод, сделавший Хэчкока известным всей армии США, произошел в Долине Слонов у подножия горы Донг Ден. Выйдя на «свободную охоту», Хэчкок и Бурк с вечера устроили засаду у рисового поля, которое пересекала невысокая насыпь, служившая дорогой. На рассвете в зоне огня появились вьетнамцы. Их было много, около роты, и они почему-то выбрали не кружный путь через горы, а пошли напрямик через долину. Эта ошибка вскоре стоила им очень дорого. Открыв огонь, американцы за первые три минуты уничтожили шестерых, в том числе трех офицеров.

Судя по всему, эта рота представляла собой необстрелянное пополнение – более опытные солдаты не пошли бы днем через рисовые поля, у всех на виду, а в случае обстрела постарались бы рассредоточиться и концентрированным огнем подавить вражеского снайпера. Новобранцы же, наоборот, потеряв своих командиров, сбились в кучу за насыпью и не знали, что делать дальше.

«Солнце поднялось высоко в небе и так палило, что все кругом казалось переполненным им. Даже в тени Бурк и я были в поту. Я мог только представить, насколько жарко было среди рисовых полей. «Гамбургеры» вынуждены были окунаться в воду. Если они не выдерживали и пытались пить вонючую воду с рисового поля, то зарабатывали себе болезнь и еще большее обезвоживание организма: вьетнамские крестьяне использовали человеческое дерьмо и всякий другой навоз для удобрения».

Снайпер Корпуса морской пехоты США, вооруженный винтовкой «Спрингфилд» М 1903А1. Конец 1950-х гг.

Заканчивался день. В назначенное время снайперская группа вышла на связь, но от предложения командования о проческе долины отказалась. Хэчкок не хотел лишних жертв среди морских пехотинцев. Ночью, чтобы предотвратить попытки прорыва блокированной роты, снайперы вызвали по рации артиллерию, попросив подвесить над долиной 105-мм осветительные снаряды.

На другой день восемь измученных новобранцев предприняли попытку атаковать предполагаемую позицию снайперов. Но за ночь американцы передвинулись на несколько сот метров, и огонь атакующих велся по пустому месту. Все восемь вьетнамцев были убиты, остальные затаились за насыпью и не подавали признаков жизни.

Время от времени Хэчкок и Бурк делали выстрелы по рисовому полю, чтобы «обозначить присутствие».

На третье утро пятеро солдат еще раз попытались атаковать снайперов – и были уничтожены. Зажатые за насыпью вьетконговцы, вероятно, испытывали невыносимые мучения: разлагающиеся на жаре трупы лежали среди живых, удушливый смрад поднимался над долиной.

«Ночью мы использовали новую тактику. Вместо того чтобы непрерывно заливать долину светом осветительных снарядов, мы устраивали периоды темноты, соблазняя северовьетнамцев попытаться выбраться. Дважды мы давали им надежду и выдергивали ее в последний момент. Когда осветительные снаряды превращались в солнца, застигнутые врасплох на открытом месте «гамбургеры» выглядели как парализованные животные. Мы выбивали вожаков, а остальные поворачивали обратно к насыпи».

Хэчкок решил продолжить осаду еще на один день, хотя у снайперов уже подходили к концу боеприпасы и сухой паек. В этот день около десятка вьетнамцев снова рискнули попробовать прорваться к реке. Им это не удалось – все они остались лежать в воде. Тем не менее вечером еще несколько обезумевших от жары, жажды и вида близкой смерти солдат бросились в атаку, которая закончилась так же печально, как и все предыдущие.

Ирак. Багдад. Американский снайпер ведет огонь из крупнокалиберной винтовки

Наступившая ночь принесла с собой туман – единственную надежду оставшихся в живых вьетнамцев на спасение. Но они, судя по всему, были настолько ослаблены и напуганы, что уже не пытались выбраться из засады.

Утром четвертого дня Хэчкок понял, что «охоту» пора заканчивать. Оба снайпера были вконец измучены непрерывным напряжением и бессонницей. Капрал Бурк связался по рации с артиллеристами и попросил огнем прикрыть их отход. Через час пути снайперская пара встретила свой патруль, который проводил их до базы на высоте 55.

Подразделению морской пехоты, прочесавшему долину после артобстрела, удалось поймать единственного вьетнамского солдата, почти сошедшего с ума и совершенно изможденного. Он так и не смог поверить, что вся его рота была уничтожена всего лишь двумя стрелками со снайперскими винтовками…

Последним заданием сержанта Хэчкока на этой войне стала ликвидация южновьетнамского генерала на границе с Камбоджей. Эта операция проводилась под контролем ЦРУ. После высадки с вертолета снайперу пришлось в течение трех суток выходить на огневую позицию, минуя патрули и секреты Вьетконга. С дистанции в 700 метров Хэчкок первым же выстрелом «снял» свою цель, после чего, пользуясь поднявшейся суматохой, благополучно отошел в джунгли. Через несколько часов снайпер был эвакуирован вертолетом.

Разведывательно-снайперский взвод 1-й дивизии Корпуса морской пехоты за шесть лет боевых действий уничтожил около 1750 солдат противника, хотя за все годы в составе этого подразделения побывало всего 46 человек, в том числе знаменитый сержант Карлос Хэчкок. В среднем для уничтожения одного солдата противника данное подразделение тратило 1,5 пули против 250 тысяч патронов, затрачиваемых остальной пехотой. Тем не менее только после Вьетнама Корпус морской пехоты учредил полноценную школу снайперов в Куантико, штат Вирджиния. Сухопутные войска последовали его примеру еще позднее – в 1987 году.

«Опыт Афганистана заставил пересмотреть отношение в СССР/России к снайперам, уделять больше внимания их подготовке. Но бои 1994–1996 годов в Чечне вновь выявили нашу неготовность к снайперской войне. Явно требовал пересмотра и комплекс снайперского вооружения. Назрела необходимость иметь несколько типов снайперских винтовок малого, нормального и крупного калибра. Проблема оснащения и подготовки снайперов для боевых подразделений начала решаться только в последнее время.

Но и в армиях других стран часто проявляется поразительная неготовность к снайперской войне. Например, около года тому назад был неописуемый случай. Палестинский снайпер, засевший на холме, обстрелял блокпост. В завязавшейся перестрелке он убил и ранил семь или девять солдат, в том числе и двух идиотов, выскочивших на джипе с пулеметом. И это при том, что там были солдаты из боевых частей, не чета обычным резервистам».

(Рязанов О.Е. Законы снайперской войны.)

Карпов Б.В. («Поле боя – N-ский квартал», 1995 г.):

«Майор Сергей Гриценко, приданный 81-му мотострелковому полку, получил задачу, изучил маршрут по карте. Все понял. Предстояло выдвигаться в ту часть Грозного, где он когда-то ходил в школу. 30 декабря 1994 года вышли к кладбищу на окраине города. По рации команда – выдвигаться к консервному заводу. Поначалу ехали на броне, хотя в городе вовсю шла пальба, кругом пожары. Первый раз их обстреляли со стороны молочного комбината. На ходу влезли под броню. Проскочили эту засаду – благо «духи» там только из автоматов палили – и выехали на Горскую улицу, отсюда рукой подать до консервного завода…

Вскоре вспомнили про спецназ ВВ. Подбегают армейцы: «У вас снайпера есть?» Кроме контрактника Бабакова был в группе еще один снайпер, охотник сибиряк Миша. Армейцы говорят: «По нам работают снайпера, ребята, помогите».

Виталик с напарником лезут на крышу. Часа два, пока окончательно не стемнело, охотились. Чеченский снайпер работал грамотно – там кругом частный сектор, а в глубине что-то более высокое, двух– или трехэтажное. «Дух» стрелял из глубины комнат, не высовывался в окно, чтобы вспышки не было видно. Но и «краповые береты» не лыком шиты: Виталик того «духа» снял.

…У спецназа свой почерк, свой стиль. У них не было ни одного лишнего маневра, каждый был на своем месте и делал свое дело профессионально. Снайперы – просто ювелирно. Когда в первый раз подходили к консервному заводу, перед самым поворотом к нему обнаружили, что «духи» пристреляли все подходы с жилой трехэтажки. Подскакивает БРДМка армейская, оттуда военный без знаков различия: «Где тут консервный завод?» Майор Гриценко ему: «Да ты, брат, в тридцати метрах от него». В этот момент – по ним огонь из этой трехэтажки. Офицеры за правый борт «коробочки» присели. А по левому борту – полутораметровой высоты заборчик кирпичный, за которым эта самая трехэтажка. Оттуда «духи» довольно плотно лупят, хорошо, что не из гранатометов. С третьего этажа били. Армеец говорит: «Ну, епэрэсэтэ, как же их достать?» Здесь Бабаков своему майору: «Разрешите, я их «сделаю»?» Гриценко: «Давай, Виталя, только грамотно!» Что в Бабакове сохранилось даже в той обстановке – его спокойствие. Никогда не дергался, не терялся. Любой человек, наверное, в первые минуты боя, когда тебя начинают обстреливать (это психология каждого, это инстинкт), на какие-то секунды (у кого-то это минуты) теряется. Первая мысль – куда-нибудь спрятаться от выстрелов, от огня. У Виталика всегда первая мысль – занять выгодную позицию. Берег свою винтовочку снайперскую: чуть минутка свободная – чистит…

Тот бой у консервного врезался в память не столько ему, сколько товарищам: «мочиловка» пошла, все с БТРа посыпались как горох, а Виталик прыгнул мягко, винтовочку прижал к себе, как ребеночка. И первое, что он сделал, – выставил винтовку в сторону этого здания и приложился к прицелу, высматривая противника. Потом уже о себе мысль: на полкорпуса высовывается из-за колеса, сильно «нарисовался» для «духов». Оглядел свое поле боя через прицел, а потом тихонько стал отодвигаться за колесо БТРа. Майор Гриценко все фиксировал по-разведчицки четко: трех «духов» Виталий в том бою железно положил.

Гранатометчики и снайперы в уличном бою – главные фигуры. Когда Бабаков их снял, оставшиеся бандиты замолчали, растерялись, огонь поутих…»

В ходе первых же вооруженных столкновений на территории Чеченской республики зимой 1994/95 года выявилась практически полная неподготовленность российских войск к снайперской войне. Во время боев в Чечне в 1995–1996 годах более 26 % ранений военнослужащих федеральных войск составляли пулевые ранения. По утверждению некоторых очевидцев, в боях за Грозный в 8-м армейском корпусе на начало января 1995 года снайперским огнем были выбиты почти все офицеры в звене «взвод – рота». Например, в 81-м мотострелковом полку на начало января в строю оставалось десять солдат и один офицер.

К обороне города вообще и к снайперской войне, в частности, чеченские боевики готовились заранее: были оборудованы и подготовлены позиции, налажена связь, скоординированы действия и отработана тактика. Времени для подготовки у боевиков Джохара Дудаева было достаточно, оружия тоже хватало: уходя из Чечни, армия в числе другого оружия оставила 533 снайперские винтовки СВД. Чеченские снайперы работали очень грамотно, качественно и жестоко. Чаще всего снайперские пары служили основой мобильных огневых групп, куда кроме снайперов входили два автоматчика, пулеметчик и гранатометчик.

Наша пехота оказалась абсолютно не готова к снайперской войне в городе. Известен случай, когда пехотный полковник отправил целую мотострелковую роту «поймать» сильно досаждавшего снайпера: «Он где-то вон там сидит».

Однако не везде забыли боевой опыт Великой Отечественной войны. В полку спецназа ВДВ при подготовке к командировке в Чечню было создано несколько снайперских групп. Волгоградский корпус генерала Рохлина во время боев в центре Грозного в день терял от снайперского огня до 30 человек, а после того как там поработали снайперы спецназа воздушно-десантных войск, потери сократились до двух человек в день. Уже к началу февраля большинство дудаевских снайперов-профессионалов было уничтожено – об этом свидетельствовал прежде всего изменившийся характер ранений военнослужащих федеральных войск.

Тем не менее вывод первого месяца боев показал, что русские солдаты были вынуждены вновь начинать с нуля и ценой своей крови учиться тому, чему их должны были бы научить задолго до боев.

По окончании «первой чеченской» наше военное руководство сделало логичный вывод, что снайперская война была проиграна. Около полувека Российские вооруженные силы не имели специальных учебных подразделений для снайперов, вследствие чего был утрачен опыт их тактического применения. В войсках нет ни вооружения, отвечающего современным требованиям, ни снаряжения для войскового снайпера.

Наглядным подтверждением того, насколько большую эффективность имеют профессионально подготовленные снайперские кадры, может служить боевая практика личного состава российского снайперского учебного центра в Солнечногорске (в войсках его обычно называют просто «К-43» – по номеру приказа о его создании). Это учебное подразделение было создано в сентябре 1999 года директивой главкома Сухопутных войск. Для комплектования снайперской школы в ее распоряжение из округов были направлены офицеры, наиболее подготовленные в области снайпинга. Отобранные кадры прошли 6-месячную подготовку и получили звание снайпера-инструктора. Основная задача солнечногорской учебной роты – подготовка инструкторов для снайперских школ в военных округах, разработка учебных программ и углубленное развитие тактических действий одиночных снайперов и снайперских групп в различных видах боевых действий.

В учебной роте учатся и солдаты срочной службы, прошедшие жесткий квалификационный отбор. «К-43» регулярно отправляет своих учеников для прохождения боевой стажировки в Чеченскую республику. По сообщениям средств массовой информации, под Бамутом в ходе контртеррористической кампании в Чеченской республике снайперы уничтожили 44 боевика, из них 16 младших командиров, 3 ведущих полевых командира и 12 инструкторов, в том числе 7 иностранных наемников; выведено из строя 8 единиц техники. Во время штурма Грозного весной 2000 года этим подразделением уничтожен 51 боевик, из них 30 полевых командиров среднего звена, 8 ведущих полевых командиров, 6 инструкторов-наемников; выведено из строя 20 единиц техники. За весь период боевых действий весной – летом 2000 года российские стрелки ликвидировали 28 чеченских снайперов, сохранив тем самым жизни десяткам солдат.

Сегодня солнечногорская учебная рота занимается обобщением опыта, совершенствованием тактики применения и другими вопросами развития снайпинга. Помимо подготовки инструкторов для других школ в Солнечногорске составляют программы боевой подготовки снайперов для различных войсковых подразделений, вырабатывают тактику применения снайперов и целых снайперских групп в различных видах боя и на различной местности, определяют потребности в снайперском вооружении и оснащении.

В плане развития тактики эта война дала очень много, теперь важно не растерять оплаченный кровью боевой опыт. Одной из специфических черт боев в Северо-Кавказском регионе является массовое использование снайперов в партизанской войне. Во время боевых действий в Дагестане и Чечне (1999–2000) масштаб и их эффективность были такими, что российские военные справедливо говорили о «снайперской войне». Чеченские стрелки использовали не только штатное оружие российского производства (СВД и ВСС), но и автоматы, оснащенные оптикой, а также спортивные винтовки, приспособленные для снайпинга.

Типовое вооружение отделения боевиков, состоящего из 9–10 человек, составляют 6 автоматов Калашникова различных модификаций (7,62-мм АКМ или АКМС), один ручной или единый пулемет (7,62-мм РПК, 5,45-мм РПК-74 или 7,62-мм ПКМ), 1 гранатомет РПГ-7, 4–5 гранатометов одноразового использования (РПГ-18, РПГ-22 или РПГ-26) и одна снайперская винтовка СВД.

Основными способами боевых действий незаконных вооруженных формирований являются обстрелы гарнизонов, сторожевых застав, КПП и постов охранения; проведение нападений (налетов); устройство засад; совершение диверсионных и террористических актов; захват важных объектов и заложников.

При проведении обстрелов выделяются группы численностью от 10 до 50 человек. Чаще всего обстрелы проводятся ночью, с использованием всех видов вооружения, имеющихся в наличии, в том числе и снайперского.

Засады чаще всего проводятся на дорогах или вероятных путях движения федеральных войск с целью уничтожения личного состава, захвата пленных, вооружения и материальных средств; снайперские группы обычно входят в состав огневой группы, обеспечивающей поражение живой силы и уничтожение техники, и группы, препятствующей маневру противника.

В ходе боевых действий на территории Дагестана (август – сентябрь 1999 г.) чеченскими боевиками активно использовались характерные тактические способы применения снайперов. В частности, практиковался захват господствующих высот, наиболее выгодных маршрутов, перевалов и расположение там дальнобойных огневых средств, в том числе и снайперов. Часто применялись малые огневые группы, состоящие из минометного расчета, гранатометчика и снайперской пары. Снайперы при этом вели огонь под прикрытием звуков от минометных и гранатометных выстрелов из пещер и других укрытий. При осуществлении отхода боевики использовали сводные огневые группы прикрытия – 1–2 минометных расчета, 2 расчета крупнокалиберных пулеметов, 2 снайпера, 2 гранатометчика, 1–2 расчета АГС-17.

Чуть позднее, при ведении боевых действий на территории Чеченской республики (ноябрь 1999 г.), незаконные вооруженные формирования применяли методы партизанской войны. Так же как и во время первого чеченского конфликта 1994–1996 годов, не вступая в непосредственное соприкосновение с федеральными силами, НВФ предпочитали действовать малыми группами по 3–5 человек, включающими гранатометчика, снайпера, пулеметчика и 1–2 автоматчиков. В эту группу во многих случаях включались и саперы, минировавшие позицию после ухода группы. Принцип их действий очень простой: основная группа открывает огонь (иногда даже не прицельный) по объекту федеральных сил, а снайпер под прикрытием шума боя выбирает цели и уничтожает их.

Боевики не рассчитывали на большие результаты, довольствуясь короткими, но частыми и успешными обстрелами без потерь со своей стороны. Снайперы при этом часто занимали позиции на деревьях. Невдалеке от стрелков (по кругу или квадрату лесного массива) располагались наблюдатели, которые вскрывали цели и наводили на них огонь снайперов.

Особое внимание обращает на себя тактика действий так называемых «боевых троек», состоящих из снайпера, гранатометчика и автоматчика. Этот метод ведения боя был отработан чеченскими боевиками еще во время первого штурма Грозного зимой 1995 года. На местности такая тройка располагается рассредоточенно. Автоматчик начинает бой, обстреливая противника и тем самым вызывая огонь на себя; снайпер выявляет огневые точки, обозначившие себя огнем, и уничтожает их; гранатометчик, используя шум боя как прикрытие, поражает бронетехнику и автотранспорт.

При ведении обороны участка непосредственно перед началом артподготовки федеральных сил или при ударах авиации группы боевиков делали быстрый рывок в сторону российских войск в безопасную зону и скрывались на местности. После начала атаки федеральных войск боевики расстреливали солдат почти в упор – с расстояния 100–150 метров. При этом снайперы стремились в первые минуты боя уничтожить командный состав и активных солдат и сержантов, чтобы посеять панику.

Наиболее эффективно снайперские группы применяются боевиками при ведении боя в населенном пункте. Прежде всего они выводят из строя офицеров, водителей и радистов. Каждый снайпер действует под прикрытием пяти-шести боевиков, один из которых как минимум является гранатометчиком. Позиции для стрельбы обычно выбираются по классическому принципу – на средних этажах зданий, в глубине комнат. Широко используются проломы в стенах домов. Автоматчики занимают нижние этажи, а гранатометчики располагаются на верхнем уровне.

Очень распространен среди чеченских снайперов прием, когда для уничтожения как можно большего количества людей он сначала «подстреливает» одного военнослужащего (обычно ранение в конечность), затем таким же образом обездвиживает пришедших к нему на помощь товарищей и в конце концов методично добивает всех.

Использовались и снайперы-одиночки. Эти люди, как правило профессионалы, заранее детально планировали свои действия, выбирая наиболее выгодные малозаметные позиции на чердаках и верхних этажах домов (чаще в угловых квартирах – оттуда удобно вести огонь в нескольких направлениях). На подготовленных позициях оборудовались тайники с оружием и боеприпасами.

В качестве еще одной характерной особенности войны в Чечне нужно отметить применение боевиками российского специального снайперского оружия – крупнокалиберной винтовки ОСВ-96 и бесшумных винтовок ВСС и ВСК-94.

Снайперская война в Чечне глазами современного журналиста: «Ночь. Приятное время для работы. Ночной прицел, «пятьдесят первый», – отличная вещь, в него видно все. В прошлый раз на большой дистанции расстрелял «Ниву» с боевиками, всадил туда обойму. Кого достал, кого нет – неизвестно, но малину им подпортил. По информации, в этом доме, куда подъехала машина, был бандитский схрон….Но эта ночь совсем не такая. Она поделена на секунды. Глаз нестерпимо режет от «ночника», но оторваться нельзя. Олег ежесекундно ждет выстрела. Внизу, под сопкой, на которой они засели с радистом, с радиостанцией «Арбалет», раскинулся маленький заводик. Там завелся снайпер, успевший достаточно нагадить нашим. Задача – вычислить его, не более того. На свой страх и риск, Труба решил работать по-своему. Засечь эту сволочь – что толку, если он тут же меняет позицию. Надо попробовать бить по вспышке. Это самый сложный вариант, но если повезет, лучше не придумаешь. Нет приказа стрелять, но он уже часа полтора ждет момента, не отрываясь от прицела… Радист молчит рядом, страхуя его с автоматом.

Наконец, он все-таки дождался. Вспышка выстрела мелькнула в проеме ребристого, типа дюралевого, ангара. Он тут же прицелился и послал туда пулю. Расстояние порядка 350 метров. В это мгновение он успел учесть тот факт, что бить нужно не по самой вспышке, ведь это ствол, а чуть в сторону, где должна быть голова этой твари. Или, на худой конец, тело. Отчетливо слышно, как пуля проходит сквозь тонкую стенку. Он попадает в намеченную точку. Невозможно проверить поражение. Они с радистом тут же сматываются, чтобы не попасть под очень возможный ответный удар. Снайпер вполне мог работать с прикрытием. Дело было сделано. Больше с заводика никто не гадил…» (О. Коломиец. «Все было не зря, снайпер…» – Солдат удачи, 2001, № 6).

И все же, несмотря на все трудности, русские снайперы множество раз доказывали свое мастерство на этой войне. В частности, снайпер Александр Чернышов за мужество и героизм, проявленные в ходе контртеррористической операции в Чеченской республике, удостоен звания Героя Российской Федерации.

Москва. Октябрь 1993 года. Оружие расползлось по городу. Еще до капитуляции Белого дома, где-то в середине дня, началась «снайперская война», которая продолжалась и после его капитуляции. Спецподразделения внутренних войск и ОМОНа «метались с крыши на крышу», не успевая подавлять сопротивление одиночных стрелков. Один из журналистов писал, что еще до окончания штурма Белого дома на крышах и чердаках зданий на пересечении Новинского бульвара с Новым Арбатом и далее по Садовому кольцу на крышах зданий обнаружились вооруженные люди, которые стреляли по военнослужащим и всем остальным. С земли по ним вели огонь солдаты и спецназовцы. Особенно опасной считалась та сторона Садового кольца, на которой расположено американское посольство.

Вечером 4 октября с крыш и чердаков близлежащих домов начали обстреливать здание издательства «Московская правда». Прекратился он лишь около двух ночи 5 октября. Всего в Москве было задержано 33 группы вооруженных людей, изъято 122 единицы оружия, 114 единиц взрывчатых веществ.

Впрочем, со снайперской войной не все так просто. Нельзя сказать, что всегда существовало четкое разделение: одни стреляли в сторонников Ельцина, другие – в сторонников Верховного Совета. Были некие стрелки, которые палили и в тех, и в других, не различая, где свой, где чужой. Можно предположить, что главной их задачей было «обозлить» воюющих с обеих сторон, прежде всего тех, кто штурмовал Белый дом, заставить их действовать активнее. Надо полагать, именно с этой целью был убит офицер «Альфы» младший лейтенант Сергеев. Следствие установило, что пуля, сразившая его, была выпущена не из Белого дома, а из комнаты в соседнем строении, которая еще в советское время была зарезервирована за КГБ. Как уже говорилось, «Альфа» отказалась штурмовать Дом Советов, и нетрудно предположить, в чем заключался расчет убийц: это убийство заставит альфовцев изменить свое решение, пойти-таки на штурм. В действительности вышло иначе: «Альфа» не отступила от своего первоначального решения.

Примерно так же, как и офицер «Альфы», было убито несколько военных из 119-го парашютно-десантно го полка. Этот полк тоже считался «колеблющимся», и задача у снайперов, по-видимому, была все та же: побудить десантников отбросить в сторону колебания.

Это наиболее известные факты, а сколько неизвестных, до которых никто не докопался? Сколько было таким же образом убито зевак, прохожих? Потом в этих убийствах противники тоже обвиняли друг друга…

На языке профессиональных провокаторов действия таких снайперов именуются «пикадильей» по аналогии с тем, что практикуется во время боя быков: помощники тореадора вонзают в тело быка маленькие дротики, чтобы злее был…

Откуда взялись снайперы-провокаторы? К какому подразделению они принадлежали? Тайна сия до сих пор тщательно оберегается. Национал-патриоты заявили, будто снайперы были тайно привезены из Израиля (откуда же еще их могли привезти?); сразу после событий они, мол, столь же незаметно убыли из России. Корреспондент «Московского комсомольца» Марк Дейч опубликовал рассказ некоего неназванного сотрудника одной из спецслужб, который сообщил, что, по имеющейся у него информации, снайперы прибыли из нескольких европейских стран. Считается, что всего залетных снайперов было около сотни.

История с завезенными стрелками представляется чересчур экзотичной. Ходили слухи, что снайперы, стрелявшие 3–4 октября и по чужим, и по своим, скорее всего, действовали по заданию спецслужб. Но это только слухи…

В настоящее время снайпинг – это самостоятельный вид боевой деятельности войск, заключающийся в использовании специально подготовленных профессионалов, действующих в одиночку или малыми группами, применяющих специальную тактику, высокоточное оружие, средства маскировки, наблюдения и связи для скрытного выхода на боевую позицию и поражения особо важных целей точным огнем (преимущественно с первого выстрела), деморализации противника, ограничения возможности передвижения личного состава противника в его ближайшем тылу, пресечения попыток проникновения через нейтральную полосу и выполнения других специальных огневых задач.

Особую ценность представляют снайперы при ведении боя в условиях города. По мнению многих военных специалистов, одна снайперская пара способна заменить целый пехотный взвод, а в некоторых ситуациях – и роту. Примером типовых тактических задач, стоящих перед «сверхметкими стрелками» в городских условиях, может служить фрагмент из полевого устава армии Соединенных Штатов Америки.

Ценность снайперов в бою в населенном пункте зависит от нескольких факторов. Эти факторы включают: тип операции, уровень конфликта и показатели боя. Где показатели боя позволяют уничтожать, снайперы, конечно, не идут в сравнение с применением механизированных сил, имеющих большую разрушительную силу. Однако они могут содействовать огнем. Там же, где применение механизированных сил проблематично (а это зачастую бывает в городе), снайперы могут быть наиболее ценными для командиров.

а) Эффективность снайперов частично зависит от местности.

Управление ухудшается в зависимости от характеристик городской территории. Снайперы для обеспечения своевременной и эффективной поддержки должны понимать замысел боя и намерения командира.

б) Снайперы располагаются в зданиях и кирпичных конструкциях. Эти объекты должны обеспечивать значительную дальность для их стрельбы и круговой обзор, снайперы имеют определенные преимущества, так как находятся неподвижно по сравнению с другими активно действующими военнослужащими. Они должны располагаться на более высоком месте и недалеко от подразделений, которые поддерживаются их огнем.

Располагаясь поодаль, снайперы должны избегать активного сопротивления, но расстояние тем не менее должно позволять уничтожать цели, препятствующие продвижению своих подразделений. Снайперы не должны выбирать явно открытые места своего расположения, такие, как башни церквей, крыши домов (имеется в виду не чердак, а сама крыша), так как эти места обычно являются предметом пристального наблюдения и пристрелки противника. Огневые средства, ведущие огонь с закрытых огневых позиций (артиллерия, минометы и др.), способны пробивать крыши домов и наносить поражение снайперам. Также снайперы должны избегать оживленных мест, так как они находятся под наблюдением противника.

в) Снайперы должны действовать по всей территории ведения боя, передвигаясь и поддерживая подразделения. Некоторые группы снайперов могут действовать отдельно от своих сил. Они самостоятельно поражают возможные цели, в особенности снайперов противника. Эти группы могут занимать и образовывать целую огневую систему. Если же вся группа расположится в одном месте, то проблематичным окажется хорошее наблюдение и больше шансов быть замеченным противником. Отдельные элементы этой системы должны обеспечивать себя взаимной поддержкой. Кроме всего, они должны подготовить себе запасные и дополнительные огневые позиции и, соответственно, системы.

г) Снайперу могут быть поставлены следующие задачи:

– уничтожение снайперов противника (антиснайперская борьба);

– уничтожение появляющихся целей (приоритет в их уничтожении может быть установлен командиром; типы этих целей могут быть: снайперы, офицеры, командиры машин, радисты, саперы, пулеметные расчеты);

– воспрепятствование захвату определенных территорий или путей подхода (являющихся наиболее важными);

– обеспечение прикрытия инженерных заграждений (не допустить проделывания проходов);

– поддержка огнем контратаки своих подразделений;

– прикрытие саперов, обеспечивающих проделывание проломов в стенах зданий;

– корректировка огня артиллерии и наведение ударов штурмовой авиации.

Приведенные выше задачи относятся к снайперу – «первому номеру» боевой группы. Но роль «второго номера» – наблюдателя-корректировщика – тоже очень важна. При проведении снайперских операций корректировщик несет и готовит к работе такое специальное оборудование, как дальномер, прибор ночного видения и т. д.; несет и при необходимости использует для огневого прикрытия снайпера автоматическую винтовку; при передвижении по маршруту маскирует или уничтожает следы; оборудует огневую позицию для снайпера; ведет наблюдение за местностью; оценивает внешние факторы при подготовке снайпера к выстрелу (дистанция до цели, направление и сила ветра, величина деривации); корректирует огонь снайпера; ведет стрелковую документацию; поддерживает радиосвязь; при необходимости использует минно-взрывные средства (например, установка мины-«сюрприза» на покидаемой позиции). В американской армии корректировщик обычно вооружен автоматической винтовкой М16 с подствольным гранатометом М203.

Для снайпинга характерна схожесть с партизанскими, парамилитарными подразделениями. Схожесть эта выражается не только в плане тактики (борьба малыми силами против многочисленного и лучше вооруженного противника по суворовскому принципу – «не числом, а умением»), но и в отношении к таким способам войны командования, и в иррегулярности подразделений такого типа (расформировываются по окончании боевых действий).

Современные конфликты низкой интенсивности резко повысили роль снайперов в боевых действиях. Действительно, боевая практика показывает, что несколько хорошо подготовленных и экипированных стрелков способны в некоторых ситуациях сыграть решающую роль в исходе боевого столкновения. Нужно отметить, что во время и Первой, и Второй мировых войн снайперы партизанами практически не использовались. Однако уже в 50–60-е годы ХХ века в связи с ростом многочисленных национально-освободительных движений снайпинг все чаще стал применяться и в партизанской войне.

Снайперы в современных вооруженных конфликтах

В частности, по информации в журнале «Солдат удачи», руководство каренской национально-освободительной армии, и сегодня активно действующей на территории Бирмы, уделяет серьезное внимание подготовке и использованию снайперов (карены – крупная этническая группа, которая длительное время оказывает вооруженное сопротивление правлению военной хунты в Мьянме). Несмотря на то что вооружение и экипировка бойцов крайне примитивны (в некоторых случаях оптический прицел на автоматическую винтовку М16 устанавливался с помощью эпоксидного клея), а низкий образовательный уровень курсантов создает определенные трудности при обучении, каренским снайперам уже удалось провести несколько успешных операций по ликвидации высокопоставленных чиновников и высших офицеров бирманской военной администрации.

Участник боевых действий на территории Республики Афганистан А. Григорьев вспоминал: «В сентябре 1985 года в районе Доханан-Гори, западнее Пули-Хумри, всего два моджахеда, удачно выбрав огневую позицию, полдня удерживали два батальона 149-го полка, пока наши бойцы на руках не втащили на гору БМП-2 и огнем ее автоматической пушки не размазали стрелков по камням».

В Афганистане Советская армия была вынуждена начинать снайпинг почти с нуля. Подводя итоги той войны, российские военные специалисты признают, что армия слишком поспешно отказалась от штатных снайперов, от персонального отбора лучших стрелков и их целенаправленной подготовки. Даже при насыщенности подразделений в бою тяжелым оружием и техникой одиночный снайперский огонь продолжает играть важнейшую роль в исходе столкновения.

В зависимости от условий могут быть различные варианты тактических действий. Вот как описывает боевую работу снайпера в условиях современного конфликта низкой интенсивности участник боевых действий в Карабахе: «Атака начинается с рубежа 250–300 метров (иногда между позициями по 150 м) внезапным броском всего формирования. Тут снайперу, как говорится, и козыри в руки. Обычно я выбирал позиции метрах в 50 за позициями своих войск, в виноградниках или многочисленных развалинах. Здесь существовало еще одно преимущество: находясь позади импульсивных кавказских воинов, я был уверен, что не получу пулю в спину или не буду брошен при внезапном отступлении.

Снайперы в современных вооруженных конфликтах

Снайперы в современных вооруженных конфликтах

Как правило, не успевают атакующие пройти и 50 метров, как их встречает хоть и беспорядочная, но довольно плотная стрельба. В силу непонятных причин они тут же смешиваются, сбиваются с темпа и залегают. Это тот самый момент, который нужен снайперу, работающему в обороне. Командиры противника бегают, пытаясь поднять солдат, пулеметчики и гранатометчики легли где пришлось… Этот этап длится по-разному: от 5 до 10 минут, затем либо атака продолжается, либо наступающие окапываются. В сумятице боя как раз и можно сделать 5–6 прицельных выстрелов.

Если же выпадает небольшое затишье, то появляется работа поинтересней. Я, как правило, ночью выбирался в дозор, стараясь как можно ближе подобраться к позициям противника. Что, учитывая большое количество виноградников, фруктовых садов и всевозможных урбанистических элементов пейзажа, не представляло особой сложности.

Обычно в дозор я уходил на сутки. Маскировочное снаряжение сделал из трех комплектов трехцветной «пятнашки» и КЗС. Тканью от КЗС перематывал также ствол винтовки. Из боеприпасов брал, как правило, 3 обоймы к винтовке (15 патронов), пистолет ТТ с 5 магазинами, 6 гранат РГД-5 и на некоторые дозоры прихватывал МОН-50 с электрическим взрывателем. Миной перекрывал возможный не простреливаемый подход. Брал с собой радиостанцию «Алинко» с радиусом действия 15 км. Точно такую же имели люди, прикрывавшие меня пулеметом Калашникова и РПГ-7….В случае обнаружения я давал три тоновых сигнала, и мое прикрытие открывало ураганный огонь. Как правило, 250 патронов и 3–5 выстрелов из РПГ-7 было вполне достаточно, чтобы мне переместиться в безопасное место, где можно было благополучно дождаться темноты». (А. Чернов. «Мой опыт говорит о другом». – Солдат удачи, 1998, № 8.)

Снайперы в современных вооруженных конфликтах

Первая чеченская 1994–1995 годов вновь после Афганистана заставила вспомнить о необходимости подготовки снайперов в войсках. Однако здесь все не так просто. Для подготовки снайпера средней квалификации требуется 3–5 недель. Такой «любитель» вполне способен вести снайперский террор в своей зоне ответственности, поражая живую силу противника на расстояниях до 300–500 метров. Но для охоты за вражескими «сверхметкими стрелками» нужен профес сионал, в совершенстве владеющий приемами маскировки и наблюдения, отлично знающий тонкости меткой стрельбы, на своем опыте постигший законы снайперской войны. Контрснайпер должен быть охотником, а не дичью.

Опыт локальных вооруженных конфликтов на территории бывшего СССР показал, что наиболее выгодной в современных условиях является тактика мелких боевых групп с активным использованием снайперов. Подобная тактика предъявляет высокие требования к каждому члену такой группы, и в особенности к снайперам, являющимся обычно костяком команды.

Очень интересной является система подготовки и применения снайперов в Корпусе морской пехоты США. Применение «сверхметких стрелков» подразделениями Корпуса морской пехоты США имеет давние традиции, идущие от времен Первой мировой и Второй мировой войн. Однако в сороковые и пятидесятые годы в большинстве армий мира искусство снайпинга было незаслуженно забыто. Только во время войны во Вьетнаме командование корпуса вернулось к активной подготовке и использованию снайперов в боевых действиях.

Снайперы КМП активно применялись при проведении США военных действий в Сомали, Ливии, на Гаити. По сообщениям средств массовой информации, за период миротворческой миссии в Сомали снайперами морской пехоты было уничтожено более ста человек, противодействующих американским войскам. Не менее интенсивно поработали снайперы и на Гаити, участвуя в ликвидации некоторых «зачинщиков массовых беспорядков».

1–2. Боевая задача

Первостепенная задача снайпера в бою заключается в поддержке боевых операций за счет обеспечения точного огня по избранным целям на больших расстояниях….Снайпер создает потери во вражеских войсках, замедляет передвижение противника, запугивает вражеских солдат, снижает боевой дух и добавляет беспорядок в их действия. Вторичная задача снайпера заключается в сборе и передаче информации на поле боя.

Хорошо тренированный снайпер… представляет собой разносторонний род войск поддержки для пехотного командования. Значимость снайпера не может быть измерена просто числом потерь, которые он наносит противнику. Осознание присутствия снайпера внушает страх элементам вражеских войск и оказывает влияние на их решения и действия. Снайпер усиливает огневую мощь подразделения и увеличивает количество различных способов уничтожения и беспокойства противника… Роль снайпера уникальна в том смысле, что это единственный способ, которым подразделение может поразить точечные цели на расстояниях, превышающих эффективную дальность служебного стрелкового вооружения…

Снайперы используются на всех уровнях конфликта…

1–3. Организация

В дивизиях легкой пехоты снайперское подразделение включает в себя шесть батальонных разведчиков, организованных в три команды по два человека… В батальонах мотопехоты подразделение снайперов состоит из двух стрелков (одна команда), располагающихся в штабе каждой стрелковой роты. Командир определяет задачи и приоритеты целей для каждой команды и может прикомандировать или передать команду под оперативное управление роты или взвода…

A. Команды снайперов должны централизованно управляться командиром или офицером, использующим снайперов. Этот офицер (ОИС) ответствен за командование и управление снайперами, закрепленными за подразделением…

Обязанности и области ответственности ОИС следующие:

– консультирование командира подразделения по поводу использования снайперов;

– издание приказов командирам команд;

– определение боевых задач и способов использования снайперов;

– координация снайперской команды и командира подразделения;

– инструктаж командира подразделения и командиров команд;

– разбор задачи с командиром подразделения и командирами команд;

– тренировка команд.

Б. Командир снайперской команды отвечает за виды ежедневной деятельности снайперской команды. Его области ответственности включают:

– принятие на себя обязанностей ОИС, которые имеют отношение к команде, в случае его отсутствия;

– тренировку команды;

– издание необходимых приказов команде;

– подготовку к боевым заданиям;

– управление командой во время боевого задания.

B. Снайперы работают и тренируются в командах, состоящих из двух человек. Основные обязанности одного человека – это обязанности снайпера, тогда как другой служит наблюдателем. Оружие снайпера представляет собой снайперскую оружейную систему. Наблюдатель имеет стандартную служебную винтовку, которая обеспечивает команде более мощный огонь на подавление и защиту…

Диверсант-аквалангист

До 1975 года снайперские школы создавались в армии США только на период войны, а затем расформировывались. Сегодня школы снайперов-разведчиков имеются в каждой дивизии Корпуса морской пехоты. За год одна такая школа проводит четыре выпуска по сорок человек, при сроке обучения в одиннадцать недель. Квалификационные требования к кандидатам довольно жесткие. Например, при сдаче норматива по огневой подготовке кандидат должен в течение трех дней отстреливать 25 патронов по 12-дюймовым (30,5 см) мишеням, расположенным на различных расстояниях вплоть до 850 ярдов (773 м). Будущий курсант обязан поражать 20 мишеней из 25 минимум два дня из трех. Кроме этого, тест включает в себя ориентирование на труднопроходимой местности ночью.

Помимо практических стрельб курсанты изучают и отрабатывают тактику действий в составе снайперской пары и разведывательной группы, систему радиообмена и правила пользования штатными радиостанциями, технику маскировки на местности и скрытного передвижения.

Чтобы сдать зачет по маскировке, курсант должен в течение четырех часов несколько раз незаметно для инструкторов преодолеть открытый участок местности протяженностью 800 метров, построить несколько укрытий различного типа и произвести холостой выстрел с расстояния не более двухсот метров, оставаясь при этом необнаруженным. Нужно отметить, что все средства маскировки – камуфляж «гилли» и чехол для винтовки – курсанты изготавливают самостоятельно, используя штатное обмундирование и подручные материалы.

В конце обучения проводится так называемая «адская неделя» – пятисуточные полевые учения. Каждый день начинается с выдвижения на огневую позицию, где проводится сдача зачета по маскировке и скрытному передвижению в костюме «гилли». После этого следуют квалификационные стрельбы, получение боевой задачи, сооружение макета местности, где предстоит действовать, составление плана и приказа на выполнение разведывательной операции, выход в заданный район, оборудование и маскировка позиции. По окончании учебной операции составляется отчет.

В каждом батальоне морской пехоты имеется снайперско-разведывательный взвод численностью 17 человек – 8 снайперов, 8 разведчиков и командир взвода.

Обычно снайперы морской пехоты работают парами. Корректировщик, имеющий прибор наблюдения М49 20-кратного увеличения, помогает снайперу в определении расстояний, определяет поправки на ветер и обеспечивает прикрытие. Через каждые полчаса снайпер и корректировщик меняются местами, чтобы избежать утомления глаз.

Снайперы морской пехоты в ряде случаев используются в качестве передовых артиллерийских корректировщиков и авиационных наводчиков. Для этого в ходе обучения снайперов знакомят с правилами постановки огневой задачи с указанием цели, способа обстрела и типа боеприпасов.

Передвижение по опасной территории снайперами КМП осуществляется только ночью или в условиях ограниченной видимости. «Сверхметкий стрелок» должен ориентироваться на местности не только с помощью спутниковой системы топопривязки и компаса, но и используя природные ориентиры и приметы.

Для снайпера особое значение имеет разведывательная подготовка. Следы позволяют выявить характер противника, способы его передвижения, систему боевого охранения и т. д. Морские пехотинцы специально обучаются передвигаться по территории противника, не оставляя следов, и уклоняться от погони. Обнаружив преследователей, снайперская пара должна либо уничтожить их огнем из своих винтовок, либо установить минную ловушку, либо навести на них огонь артиллерии или удар авиации.

Интересны некоторые приемы, которыми пользуются американские морские пехотинцы при стрельбе. Например, если стрелок, лежа на открытом месте, видит цель, но не может поднять голову, он принимает «позу Хоккинса»: жестко выпрямляет левую руку и обхватывает ружейный ремень возле верхней антабки, а нижний угол приклада упирает в землю, прижимая его сверху плечом – из такого положения производится выстрел.

Винтовка М40А1 не имеет сошек, как большинство современных снайперских моделей, поэтому при стрельбе под оружие подкладывается рюкзак, мешочек с песком или импровизированный треножник из веток. Если огонь ведется без упора, используется ружейный ремень.

На огневой позиции снайперы КМП заряжают винтовку одним патроном, поскольку всегда делают только один выстрел по цели. Полностью магазин винтовки снаряжается при передвижениях – из-за возможной встречи с противником.

Для того чтобы не быть обнаруженным по блеску гильзы, снайперы приучаются открывать затвор большим пальцем правой руки, а ладонью ловить вылетающую гильзу.

Морские пехотинцы полностью используют возможности своего оружия – об этом говорит уже то, что наиболее оптимальной дистанцией для ведения снайперского огня считается расстояние в 600 ярдов (546 м): одновременно обеспечиваются высокая вероятность поражения цели с первого выстрела и наибольшая безопасность самого стрелка от обнаружения.

При угрозе попадания в плен снайпер обязан разбить шомполом линзы прицела, привязать к стволу винтовки гранату и привести ее в действие.

В некоторых случаях снайперами морской пехоты применяются 12,7-мм самозарядные винтовки М82А1. Это оружие используется для ведения огня по амбразурам, легкобронированным объектам (типа БТР) и вертолетам.

Кандидаты на обучение на снайпера требуют тщательного отбора… Суровая программа обучения и повышенный персональный риск в бою требуют высокой мотивации и способности овладеть многочисленными навыками…

А. Ниже приводятся основные руководящие принципы для отбора кандидатов в снайперы.

Меткая стрельба.…Снайпер должен быть метким стрелком-экспертом. Необходимо ежегодно повторяющееся подтверждение квалификации эксперта…

Физическое состояние. Снайпер, часто участвующий в длительных операциях с очень коротким сном, ограниченной пищей и водой, должен быть в превосходной физической форме. Хорошее здоровье означает более хорошие рефлексы, более хороший контроль за мускулами и больший запас жизненных сил. Самочувствие и выдержка… являются определяющими качествами для тренирующегося снайпера.

Зрение. Зрение является основным инструментом снайпера. Поэтому снайпер должен иметь зрение 20/20 или зрение, корректируемое до 20/20. Однако ношение очков могло было бы стать помехой, если они потеряны или повреждены. Дальтонизм также считается помехой для снайпера…

Курение. Снайпер не должен быть курящим. Курение или неподавленный кашель курильщика могут выдать позицию снайпера, и даже если он не курит во время задания, воздержание может вызвать нервозность и раздражение, которые снижают его эффективность.

Психическое состояние. Когда командиры просеивают кандидатов в снайперы, они должны искать характерные черты, которые обычно указывают на то, что кандидат имеет подходящие качества для того, чтобы быть снайпером… Некоторыми характерными чертами, которые нужно искать, являются надежность, инициативность, лояльность, дисциплина и эмоциональная устойчивость…

Умственные способности. Тренирующийся должен быть человеком с высокими умственными способностями. Обязанности снайпера требуют широкого спектра навыков. Он должен знать и иметь навыки в следующих областях:

– баллистика;

– типы боеприпасов и их возможности;

– регулировка оптических устройств;

– радиодело и процедуры радиосвязи;

– наблюдение и корректировка минометного и артиллерийского огня;

– навыки ориентирования на местности;

– обор разведданных и их передача;

– идентификация униформы/снаряжения, представляющих угрозу.

Б. В операциях команды снайперов, включающих длительное независимое использование ее, снайпер должен также показать… решительность, уверенность… хорошее умение правильно разбираться в ситуации и чувство коллективизма. Это требует двух других важных квалификаций…

Эмоциональная устойчивость. Снайпер должен быть способен спокойно и обдуманно уничтожать цели, которые могут не представлять непосредственную угрозу для него. Убить при самообороне или при защите других значительно легче, чем убить без видимого побуждения. Снайпер должен быть невосприимчивым к эмоциям…

Полевые навыки. Снайпер должен быть хорошо знаком с окружающей средой в полевых условиях и чувствовать себя в них комфортабельно. Обширная подготовка вне помещения и знание природных явлений будут помогать снайперу во многих его заданиях. Индивидуумы с такой подготовкой часто имеют большие возможности как снайперы.

В израильской армии снайпинг получил широкое развитие, в боевых частях и в антитеррористических подразделениях находятся тысячи отборных стрелков, вооруженных высококлассным оружием. Израильские снайперы имеют большой опыт в боях и засадах, в населенных пунктах, горах и пустынях. Снайперские подразделения ЦАХАЛа росли и развивались вместе со всей армией. Первые снайперы появились уже в дни войны за независимость. Это были, как правило, бывшие бойцы Британской армии, отточившие свое мастерство в боях против нацистов. Они использовали привычные для них снайперские винтовки Enfi eld No. 4, а также трофейные винтовки германского вермахта Маузер К98.

Тогда же были заложены основы методики подготовки снайперов. Первым наставником израильских снайперов стал майор Алекс Элираз, стрелок с мировым именем. Его книга «Боевой снайпинг» переведена на 15 языков и весьма популярна в армиях США и стран НАТО.

До середины 90-х годов снайперские подразделения развивались в основном в частях армейского спецназа, предназначенных для ведения боевых действий в тылу врага и для проведения антитеррористических операций. В линейных боевых частях ЦАХАЛа снайпингу уделялось относительно мало внимания. Ситуация изменилась с началом террористических нападений палестинцев. Войска столкнулись с бандформированиями, возможности ликвидации которых ограничены по политическим причинам. Возникла задача точечного уничтожения главарей и вооруженных бандитов. Кроме того, появилась потребность и в контрснайперских мероприятиях. Все это послужило причиной дальнейшего развития снайпинга в израильской армии.

Сегодня в боевых частях действует система подготовки и боевого применения снайперов. В израильской армии принято разделять снайперов на две основные категории: калаим и цалафим.

Калаим – это стрелки, вооруженные винтовками М16А2Е3 или CAR-15/М4 с оптическими прицелами. Они действуют непосредственно в боевых порядках своих пехотных взводов и находятся в подчинении у своих прямых командиров. Исходя из технических характеристик оружия их задачей является уничтожение целей на дистанциях до 700 метров, как днем, так и ночью.

На цалафим – снайперов с более высоким уровнем подготовки и вооружения – возлагаются более сложные задачи. На их вооружении находятся снайперские винтовки Remington M24, Remington 700 и Barrett 82A1, позволяющие уничтожать цели на дистанциях до 1500 метров. Взводы цалафим входят в состав штурмовых подразделений (на иврите – пальход) и подразделений огневой поддерки пехотных батальонов. При проведении боевых операций они переходят в непосредственное подчинение командира батальона, который направляет их на усиление своих подразделений.

Израильские армейские снайперы в бою применяют различные тактические приемы. Принято работать парами: один снайпер работает по целям на дальней дистанции, второй контролирует ситуацию на ближних подступах к снайперской позиции. Опыт боевых действий в Ливане и на территориях, где израильские войска широко использовали снайперские засады, показывает, что для выхода на боевую позицию снайперу приходится скрытно преодолевать многие километры по горам и пустыне со всем своим снаряжением на плечах. Снайпер в ожидании цели должен находиться многие часы буквально неподвижно, «притворившись кочкой», чтобы ни одним своим движением не демаскировать свое присутствие. И, бывает, приказ на выстрел так и не приходит. Так было в 1982 году, во время боев в Бейруте. Израильские снайперы сутками держали в перекрестье прицела главаря террористов Арафата, однако приказ на ликвидацию так и не поступил…

Выходу снайпера на боевое задание предшествует подробный инструктаж. Он включает постановку боевой задачи, определение полосы огня, сигналы оповещения и управления, организацию взаимодействия и еще массу других подробностей.

Основную массу израильских снайперов составляют воспитанники снайперских школ ЦАХАЛа, но есть и еврейские репатрианты из разных стран, привезшие с собой уникальный снайперский опыт армий тех стран, где они служили до приезда в Израиль. Среди них есть бывшие снайперы американской морской пехоты, британской и французской армий. Сейчас в составе снайперских подразделений появились и снайперы с российским опытом, участники афганской и чеченской войн. В последнее время израильские военные специалисты рассматривают возможность более широкого привлечения женщин в качестве снайперов. Отмечается, что по ряду психофизиологических факторов женщины не уступают, а то и превосходят снайперов-мужчин.

Израильская снайперская пара в дозоре

Подготовка снайперов осуществляется в специализированных снайперских школах израильской армии и в военных округах. Главный учебный центр подготовки снайперов находится в Миткан Адаме – военной базе неподалеку от Тель-Авива. Базовый курс подготовки снайперов для пехотных подразделений продолжается в течение четырех недель. Кроме того, имеется двухнедельный курс для снайперов, уже имеющих боевой опыт.

Выдается офицерам пехотных частей US Army, а также офицерам и сержантам USMC.

Пожалуй, самые из наиболее тревожащих опасностей поля битвы – снайперы. Если квалифицированный снайпер определил вас своей целью, вам остается только оставить в порядке свои земные дела. К счастью, большинство из нас не собирается быть достаточно важными для подобного внимания. Самая большая опасность от снайпера – стать интересной для него целью. Однако имеются некоторые определенные шаги, которые мы можем сделать для себя привычкой, которая поможет предотвратить превращение в цель.

Чтобы было легче понять, что делает нас более трудной целью, мы должны взглянуть на вещи с противоположной стороны: как снайперы ищут цели? Что заставит снайпера выбрать, в кого, когда и где стрелять? Выяснив, что упрощает работу снайпера, мы сможем определить то, что будет затруднять его работу. Затруднять, до полного лишения снайпера шанса на удачу.

Типичная снайперская пара не имеет многого, в смысле массированной огневой мощи… поэтому они открывают огонь только по целям, заслуживающим их внимания. Расчеты группового оружия, офицеры и сержанты – это те, кого снайпер ищет в первую очередь. Он идентифицирует этих людей в боевой среде, ища первостепенные цели. Исключив типичные признаки подобных целей, вам удастся ввести в заблуждение… снайпера.

Офицерский состав – первостепенная цель….Вы упорно трудились в военном училище, чтобы получить погоны лейтенанта, но не носите их в районе боевых действий. Попробуйте носить ту же самую униформу, как все. Не отличайтесь от подчиненных, даже знаками отличия. Не салютуйте в зоне боевых действий. Если ваши люди начинают салютовать вам, это означает, что они вас больше не любят и позволяют снайперам понять, кто вы. Будьте внимательны к жестам и сигналам руками. Парень, указывающий «туда», «сюда», «там» и «здесь», – обычно начальник. Аналогично не стойте с руками на поясе, в то время как ваши подчиненные работают. Нет никаких правил, в которых заявлено, что офицер не может работать. Или участвуйте в забаве, или найдите, чем бы еще заняться. Попытайтесь не собираться всем сразу на вашей позиции. Если один парень находится на одном месте, в то время как все смотрят или перемещаются к нему, он только становится одной великолепной большой мишенью.

U. S. Army – единственная армия, в которой военнослужащие носят пистолеты. Если вы принесли вашу любимую «гаубицу» из дома для «умиротворения», носите это скрытно. Вполне возможно, что иностранный снайпер решит, что вы, должно быть, офицер. Аналогично – с биноклем или даже компасом. Храните их припрятанными и будьте внимательны – когда и где вы используете их. И не стойте около радиста. Он… – снайперская приманка. Любой, близкорасположенный к нему, вероятно, напомнит офицера.

Снайпера имеют набор дистанций, в которых они могут оперировать наиболее эффективно. Вероятнее всего, стрельба не будет вестись в пределах до 300 ярдов. На этой дистанции они слишком уязвимы. Другое крайнее значение, на котором был зарегистрирован снайперский выстрел, было в 2500 ярдов. Типичная стрельба из укрытия произойдет на дистанции под 500 ярдов. Это означает, что, если вы видимы самым крошечным краешком в пределах от 300 до 2500 ярдов, вы можете быть подвержены снайперскому поражению….Помните, что вы – всегда под наблюдением (и это не параноидально в районе боевых действий). Знайте ваши окрестности, особенно изучая их от 300 ярдов. Вы не увидите хорошего снайпера, но он может выдать себя сам. Если вы увидите отражение от его прицела или движения или даже вспышку его первого выстрела, это может сохранить вам жизнь. Вы не получите никакой помощи, если вы перемещаетесь по передовой, смотря только под ноги.

Наиболее важная вещь – не устанавливать предсказуемые образы и действия… Не ходите к сортиру в то же самое время каждый день. Не подставляйте свою голову в предсказуемое время. Если вы разгуливаете в прицеле в 08.00 каждое утро, Джо Снайперу это может когда-либо надоесть. Если снайпер выцеливает вас, именно недостаток предсказуемой информации будет затруднять ему делать это.

Только один предсказуемый факт, с которым вы будете вынуждены иметь дело – это место, откуда вы будете выходить и входить в расположение вашей базы. После длительного патруля так замечательно, когда вы входите в просвет парадных ворот, но вы должны оставаться настороже. Снайпер наблюдает, и он находится на огневой позиции. Место, о котором вы думаете, что оно самое безопасное, – именно то место, где вы позволяете расслабиться вашим охранным чувствам и делаете себя простой целью. Первый и последний свет дня – то время суток, когда люди обычно наименее осторожны. Это то время, когда любят действовать снайперы. Поэтому вы должны быть особенно осторожны в это время суток.

Не стойте открыто, если вы можете избежать этого. Выберите себе укрытие, если вы собираетесь оставаться на одной позиции. Воздержитесь от движений. Перемещение демаскирует. Если же вы перемещаетесь, – помните, что подвижные цели труднее поразить, если они перемещаются рывками – бегут, переходят на шаг, залегают, снова перемещаются… Такая внезапная смена ритма движения чрезвычайно затрудняет их пора жение.

Прикрытие должно быть столь же хорошо, как и укрытие. Если снайпер не может видеть вас, он не будет выбирать вас как цель. Соблюдайте вашу маскировку… Если вы выходите из освещенного здания или помещения, не имеющих завешенных, например, одеялами дверей, – не задерживайтесь в дверных проемах… Выключите свет прежде, чем вы выходите из помещения или сразу перемещайтесь в сторону, как только выйдете. Лучше всего обеспечить максимальные условия светомаскировки дверей, впрочем, это касается и окон.

С современными приборами ночного видения темнота не обеспечивает прикрытия, как это использовалось ранее. Только то, что вы не можете видеть, не подразумевает, что не может видеть и снайпер. Действуйте, как будто вы всегда под наблюдением, даже ночью… Также не стойте в хорошо освещенном месте… Курение ухудшает ваше ночное зрение и облегчает ваше обнаружение снайпером – особенно в инфракрасном излучении…

Попробуйте организовывать быстрое реагирование на снайперские атаки. Назначьте людей, наблюдающих за возможным движением после стрельбы. Воронки от артиллерийских снарядов или мин чаще всего используются снайперами для их укрытий. Если они настолько тупы, чтобы использовать их снова, вы можете устроить им сюрприз… Установив несколько манекенов для приманки, вы, может быть, заставите снайпера проявить себя. Манекенами для приманки я не считаю новеньких «парней» – делайте манекены в старой униформе.

Если снайпер делает выстрел, получите всю информацию, какую вы только сможете, от свидетелей. Какая позиция была у жертвы в тот момент, когда она была поражена? Куда жертва была повернута и как была расположена – стояла, сидела, лежала? Сколько времени прошло между ударом пули и вспышкой выстрела? Люди не могут быть способны дать точное время, но они могут обычно продублировать ритм, если вы опросите их сразу же. Спросите каждого о направлении, с которого, по их мнению, велась стрельба. Разыщите возможный след пули. Будьте внимательны в то время, как вы делаете это, так как на своей позиции, возможно, еще находится снайпер, который доказал, что он может поразить вас в этом месте. Винтовочный шомпол, вставленный в пулевой канал, укажет направление на позицию снайпера. Вся эта информация может помочь вашим контрснайперским командам определить, где скрывается враг.

Лучшая защита против снайперов – большее количество снайперов. Ваша собственная снайперская команда может осмотреть окрестности и сообщить вам, где, вероятнее всего, расположились вражеские снайперы. Они могут идентифицировать местность, пригодную для укрытий снайперов, которую необходимо зачистить, или подходы, которые могут быть заминированы или перекрыты растяжками. Снайперы могут проинструктировать ваших людей, как вести наблюдение при поиске вражеских снайперов. При более серьезных ситуациях они могут выйти на охоту сами.

Снайперские команды, патрулирующие зону расположения подразделения, будут изматывать и нервировать вражеских снайперов. Ваши собственные команды могут засечь признаки снайперской активности прежде, чем вы начнете терять людей. Когда они начнут устранять вражеских снайперов, другие парни смогут лучше выполнять свои действия. Снайперские взводы имеют тенденцию быть небольшими и не подвержены крупным потерям. Интенсивная работа ваших собственных снайперов может просто устранить вражеских снайперов в вашей зоне. Это – лучший результат для всех.

Характерной приметой времени является отсутствие у многих воюющих четкой убежденности в правоте своего дела, что на фоне неизбежных боевых психологических травм приводит к стрессам и психологическим заболеваниям среди участников боевых действий. Подобная проблема просто не могла возникнуть в период Второй мировой войны, когда намерения противника были очевидны, а мощный идеологический аппарат убедительно доказывал солдату, что «наше дело правое».

Как бы романтично ни выглядел образ снайпера в кино, в реальности он является (хотим мы этого или не хотим) высокопрофессиональным и хорошо оснащенным убийцей. В убийстве и заключен основной смысл работы снайпера. Исследования военных психологов показывают, что далеко не всякий военнослужащий способен переступить психологический барьер и убить человека, даже находясь в состоянии боевого стресса. Лишь немногие способны сделать это расчетливо, обдуманно и хладнокровно.

«Когда ты смотришь через прицел винтовки, первое, что ты видишь, – это глаза. Есть большая разница между стрельбой по контуру, стрельбой по тени, стрельбой по массе и стрельбой по паре глаз. Главное, что выбивает из седла, – это глаза. Многие не могут действовать в этот момент. Здесь необходимо особого рода мужество», – вспоминал капитан морской пехоты США Джеймс Лэнд, снайпер-инструктор во Вьетнаме.

В самом деле, убить противника на короткой дистанции, в горячке боя намного проще, так как в действие вступает механизм самозащиты: или убьешь ты, или убьют тебя. Снайпер же стреляет с большого расстояния, сам не подвергаясь непосредственной опасности, но имея возможность через оптику хорошо рассмотреть свою жертву. Нелегко заставить себя выстрелить по ничего не подозревающему человеку, даже если понимаешь, что он твой враг. Именно с этим связано особое неприятие западным обществом деятельности армейских снайперов, даже в период военных действий. Средний «западный» человек испытывает отвращение ко всякого рода «неспортивному» поведению: он верит, что убивать несправедливо вообще, но, если уж приходится, надо это делать в открытом бою. Снайпер же, стреляющий «исподтишка», совершает, по его мнению, бесчестный поступок, граничащий с преступлением.

В связи с этим действительно опытным снайпером-профессионалом можно считать только солдата, участвовавшего в боевых действиях и знающего цену человеческой жизни – своей и чужой. Иными словами, для того чтобы ощутить себя в шкуре снайпера, новичок должен – как это ни дико звучит – застрелить, по крайней мере, одного противника, хотя бы раз увидеть в свой прицел глаза врага за секунду до смерти. Настоящий снайпер рождается не на стрельбище, а в бою. «…Я почувствовал, что во мне что-то стало меняться. Идя в бой, вы превращаетесь в самую ужасную разновидность зверя из когда-либо ходивших по земле. Вы становитесь хищником. Я почувствовал, что мне уже тяжелее убить собаку, чем человека», – вспоминал бывший сержант армии США, воевавший в 1943 году в Италии.

В боевых условиях снайпер подвергается тем же стрессовым воздействиям, что и обычный пехотинец, но, в отличие от него, снайпер обязан полностью сконцентрироваться на выполнении задачи, не давая воли эмоциям. Разница между снайпером и простым солдатом такая же, как между спортсменом-стрелком и спортсменом-легкоатлетом: легкоатлета «спортивная злость» приводит к победе, а стрелка – только к поражению.

Другая специфическая черта боевой работы снайпера заключается в том, что в большинстве случаев он действует в отрыве от основного подразделения. Армейская дисциплина воспитывает в большинстве военнослужащих «чувство локтя» и безоговорочного повиновения командам командиров, индивидуальность подавляется. Снайпер же – «одинокий волк»: он надеется только на собственные силы, свое оружие и – если работает в паре – на одного напарника; все решения он также принимает самостоятельно, недаром на солдатском жаргоне афганской войны снайпер назывался «солист». Умение нестандартно мыслить вообще является одним из основных профессиональных качеств снайпера, так как позволяет переиграть противника, а значит, выполнить задачу и выжить.

Наконец, высокие статические физические нагрузки, вызванные длительной вынужденной неподвижностью при нахождении в засадах, тоже отрицательно влияют не только на организм, но и на психику стрелка. Все это предъявляет ряд специфических требований к снайперам и требует их психологической поддержки.

Из кандидатов, прошедших отбор и включенных в снайперскую группу, рационально составить постоянные пары (стрелок и корректировщик), чтобы образовался предельно сплоченный мини-коллектив. Людей в пару нужно подбирать с учетом психологических и личностных особенностей. Аналогичную методику англичане применяли при подготовке групп «коммандос» во время Второй мировой войны.

Для того чтобы снайпер имел постоянный высокий психологический тонус и хорошую способность к выполнению поставленной задачи, необходимо регулярное психодиагностическое обследование. В виде профилактики стрессовых заболеваний нужен регулярный релаксационный тренинг. Кроме того, такой тренинг необходим перед выходом на операцию – для формирования уверенности в себе, снижения торможения и борьбы со специфическим страхом или тревожностью.

Известно: даже в горячке боя не каждый солдат может убивать. А каково снайперу? Ведь он никогда не стреляет по массе.

Каким же образом снайперам на войне удавалось внутренне примиряться с тем, что является сутью их профессии? Ответ лежит в их личных особенностях вкупе с хорошей подготовкой, энтузиазмом, профессионализмом и непоколебимой решимостью. В какой-то момент любому снайперу приходилось решиться нажать на спусковой крючок, и люди относились к принятию этого непростого решения по-разному. Снайпер времен Второй мировой войны Чарлз Берридж из Западносуррейского королевского полка рассказывал, что до сих пор помнит удивленное выражение на лице первого из убитых им немцев, и это воспоминание никак не дает ему покоя. Другие предпочитали смотреть на это с прагматической точки зрения. Рядовой Фрэнсис Миллер, воевавший снайпером во Второй мировой и относившийся к своей профессии с нетипичным для обычного снайпера энтузиазмом, утверждал, что охотился на немцев, как собака на крыс. Неудивительно, что такие «спортсмены-охотники» во время выстрела испытывали скорее радостное возбуждение от удачного попадания, нежели иные переживания. Подполковник Джон Джордж, опытный охотник, так описывал тот момент, когда застрелил своего первого японского солдата на Гуадалканале:

– Я навел перекрестье прицела ему под подбородок, чтобы пуля с дистанции 350 ярдов попала в грудь. Затем я плавно выжал последний фунт из примерно трех, с каковым усилием срабатывал спуск винтовки. Я успел заметить через прицел, вернувшийся на место после выстрела, как пуля пробила япошку, взметнув песок за его спиной. Не помню, чтобы я хоть как-то подумал тогда о том, что только что впервые убил человека. Помню только, что меня охватил восторг – такой же испытывает охотник, после многих стараний заваливший призового зверя.

Для большинства снайперов первый боевой выстрел являлся кульминацией нескольких месяцев обучения, тренировок и просто тяжелой работы, и в этот момент они делают именно то, чему их учили. Порой даже снайперам со значительным боевым опытом было не просто выдержать эту окончательную проверку их мастерства. Однажды рядовой морской пехоты США Дэниэл Кэсс с наблюдателем рядовым Картером сидели на хребте на Окинаве и пытались сообразить, как бы им подавить пулеметные гнезда японцев, располагавшиеся на расстоянии 1200 ярдов (1100 метров) от них. Кэссу еще не приходилось стрелять с таких дистанций, но морпехи несли тяжелые потери, и ему не оставалось ничего иного, кроме как попробовать, призвав на помощь все свои навыки и умения и вспомнив все, чему его учили:

– Раздумывать больше некогда, – пробормотал я себе под нос, обливаясь потом, струившимся из всех пор тела. Глубокий вдох. Полвыдоха.

Пауза. Перекрестье, перекрестье, нажим. Картер хрипло выдохнул: «Есть!», когда первая пуля пронзила заграждение. Пулемет замолчал. Несколько крохотных фигурок врассыпную повыпрыгивали из-за заграждений, словно крысы, которых выкурили из амбара. И тут я взволнованно перевел дух. Получилось ведь, попал! В долине под нами морпехи начали осторожно подниматься на ноги. Один из них обернулся и помахал нам в знак благодарности. Я был доволен. Отлично отстрелялся, черт возьми!

В то время как часть снайперов относилась к своей работе как к сложному упражнению, во время которого надо было просто выполнить все, что требуется от стрелка, были и такие, для кого убивать людей никогда не было простым делом. Харри Фернесс рассказывал, что его первый выстрел был почти инстинктивным:

– Группа немцев перебегала улицу. Я поднял винтовку и прицелился в одного из них, взяв небольшое упреждение. Я выстрелил, и он в то же мгновение упал.

Тогда Фернессу в первый и последний раз довелось рассмотреть результат своих трудов вблизи. Его отделение двинулось вперед, и он перепрыгнул через убитого немца – «молодого капрала со светлыми волосами и приятными чертами лица». Это страшно ему не понравилось, и он никогда больше этого не делал. Снайпер Фулчер вспоминал позднее, что уже в мирное время его преследовали воспоминания о жутких делах его отделения:

– Позднее, много времени спустя, когда я вернулся к нормальной жизни, все это не давало мне покоя. Иногда я просыпался в поту после страшных снов. Но там, в то время, убийство было делом житейским… Скальпированные трупы нагоняли страху на немцев. Они начинали вести себя с огромной осторожностью и неохотно шли на риск. И это спасало наших солдат.

Джеймс Гиббор служил во Вьетнаме. Он откровенно описал свои переживания во время стрельбы по часовым противника:

– В теле возникают дрожь и слабость, и все труднее дышать… ты пытаешься овладеть собой, но перекрестье прицела мечется во все стороны – так ты взволнован. В голове мечутся мысли: «Сколько до него? Куда целиться? Чуть повыше, чуть пониже?» Я понимал, что если не убью Ви-си, а только раню, он закричит от боли и разбудит весь лагерь.

Предыдущая подготовка и его безудержное желание выполнить поставленную задачу сделали свое дело, и он сработал, как учили, но и сегодня его преследуют призраки, которые не смогло стереть время:

– А ты смог бы там и тогда нажать на спусковой крючок? Нажал бы? Как можно убивать человека лишь за то, что он воюет за противника? Как можно оставаться спокойным, творя все то, о чем я только что рассказывал? А ты бы смог? Задумайся об этом. А теперь представь, что всю оставшуюся жизнь ты снова и снова мысленно все это видишь. В то время я понимал, что деградировал от человека до уровня какого-то животного… Бездушного существа. Я ни разу не промахнулся. Четырнадцать трупов… Я вел подсчет, раз за разом нажимая на спуск. Все остальное может уйти из памяти, но не это, и я ни на день не смогу о том забыть.

Некоторые снайперы просто лишались возможности выполнять свои обязанности, их отправляли обратно, и они снова становились обычными пехотинцами. Были и такие, чья психика не выдерживала. Джо Вард вспоминает, что во Вьетнаме у него был знакомый снайпер, который дошел до того, что просто сидел, уставившись прямо перед собой остекленевшими глазами, не обращая внимание на то, что происходит вокруг, не в силах больше заниматься своим делом. И все же подавляющему большинству снайперов удавалось внутренне примириться со своей работой, и «снайперская завеса», весьма эффективная, пусть и невидимая и анонимная, была, несомненно, действенной, потому что в наши дни еще живы сотни, если не тысячи ветеранов, которые могли бы сейчас занимать несколько футов земли в могиле в далекой стране, когда бы не мастерство снайперов их батальона. Один из ветеранов Второй мировой войны сказал однажды: «Смерть каждого из убитых мною снайперов спасла жизнь нескольким моим друзьям, другое дело, что мало кто из тех сволочей успел это осознать».

Во время военных конфликтов конца XX века от снайперов стали ожидать все большего и большего, потому что в результате технического прогресса они получили возможность и видеть больше, и стрелять дальше и точнее, чем когда-либо прежде. Однако в наши дни не все войны ведутся в соответствии с установленными правилами боевых действий, на многих войнах трудно разобраться в многообразии участвующих в них группировок, им присущи постоянные изменения боевых порядков и большие дистанции стрельбы. С оперативной точки зрения эти конфликты очень сложны, и отличить своих от противника порой почти невозможно. Во время гражданской войны в Анголе (1975–1989) один американец, работавший снайпером в нерегулярной армии, с изумлением наблюдал однажды за братанием ангольских солдат, когда за одним столом сидели представители всех сторон – европейские «советники», военные советники из СССР, Кубы и Франции.

– Я не мог понять, что за ерунда там творится и на кого, в конце концов, я работаю. Мне стало не по себе, когда я подумал, до чего это может меня довести.

Американские снайперы в Сомали не могли порой понять, кто именно в них стреляет и стоит ли им самим открывать огонь, потому что боялись убить солдат из дружественной группировки. Несмотря на то что время от времени открытые войны ведутся по-прежнему, например, на Фолклендских островах или в Персидском заливе, все чаще и чаще вспыхивают войны, получившие наименование «ограниченных», и такие «горячие точки», как Вьетнам, Сомали, Босния или Чечня, предоставляют плодотворную почву для применения снайперов. На этих так называемых «грязных войнах» снайперы широко используются при проведении тайных операций, когда их высаживают с вертолета в удаленных точках, снабдив продуктами, боеприпасами и средствами связи и приказав нанести как можно больше ущерба противнику. Такие задания нередко окружены завесой тайны, и снайперы понимают, что, если что-нибудь пойдет не по плану, им мало чем помогут, если вообще придут на помощь. При соответствующем оснащении и наличии заранее определенных пунктов снабжения они должны действовать несколько суток или недель, передавая информацию в штаб и при любой возможности сея панику в стане врага. Секретный характер такой работы, которая почти или вообще не признается официально, приводит к тому, что снайперы просто делают вывод, что являются расходным материалом вне зависимости от уровня их подготовки. Однажды Джеймс Гиббор получил приказ принять участие в тайной операции, и вполне можно понять охватившее его беспокойство, когда во время инструктажа он услышал следующие слова:

– Задание важное. Надо показать Ви-си, что он не может чувствовать себя в безопасности даже там, где мы находиться не должны. Американским войскам запрещено заходить на территорию Лаоса или Камбоджи. Мы хотим ударить по вьетконговцам там, где они совершенно не ожидают нашего присутствия. Вас не должны заметить. И главное – не попадайте в плен! Спасать вас никто не будет. Ваша задача – тихо настрелять как можно больше Ви-си, а в поддержку вам выделяется отряд спецназа.

Несмотря на подобные приказы, мало кто из снайперов отказывался от таких заданий, невзирая на риск, каким бы огромным он ни был. В Сомали двое снайперов сухопутных войск США – мастер-сержант Гари Гордон и сержант Рэндалл Шугхарт – отправились помогать экипажу подбитого американского вертолета, отлично понимая, что у них не хватит патронов, чтобы достаточно долго отбиваться от повстанцев. Когда те добрались до них, снайперы, вынужденные отстреливаться уже из пистолетов, погибли. Тем не менее в результате их действий экипаж был спасен, и оба они были посмертно награждены высшей наградой США – медалью Почета.

В последние два десятилетия во всем мире большое развитие получило еще одно направление современного снайпинга – полицейское, или контртеррористическое. Задачи снайперов в правоохранительных органах и в вооруженных силах имеют мало общего, кроме высокоточной стрельбы из винтовки. Если армейские снайперы в большинстве случаев ведут огонь на дистанции от 300 метров и дальше, то дальность выстрела полицейских снайперов по статистике составляет в среднем около 70 метров. Основные дистанции их огня – 200 и менее метров.

Армейский снайпер меняет позицию после одного-двух выстрелов, тогда как полицейский снайпер вряд ли будет иметь такую роскошную возможность. Так как вооруженного преступника необходимо нейтрализовать мгновенно, «сверхметким стрелкам» правоохранительных органов чаще всего приходится посылать пулю только в голову цели, тогда как «армейцу» вполне достаточно поразить противника в корпус: военнослужащий противника все равно выведен из строя, а попасть с большого расстояния в корпус гораздо легче. Зато снайпер вооруженных сил для выполнения боевой задачи вынужден преодолевать большие расстояния под огнем противника, рискуя сам попасть на мушку вражеского снайпера, в то время как полицейский снайпер чаще всего работает в городе, в условиях почти полной личной безопасности.

Очень важным отличием является и то, что на фронте промах по вражескому солдату не считается чем-то особенным. Но если стрелок правоохранительных органов не сможет мгновенно нейтрализовать вооруженного преступника, то почти неизбежно пострадает невинный человек. Все эти коренные отличия двух направлений развития снайпинга требуют специального оснащения, вооружения и подготовки для каждого из них.

Тактика действий полицейского снайпера в специальных операциях (при освобождении заложников или захвате опасного преступника) в основном сводится к следующему. До момента начала штурма снайпер ведет наблюдение за действиями преступников, а в случае, если ведутся переговоры, прикрывает безоружных переговорщиков. С началом штурма он поддерживает своим огнем действия группы захвата и одновременно продолжает вести наблюдение, сообщая руководителю операции о том, как развиваются события. Полицейские снайперы чаще всего работают в парах: это позволяет стрелку и корректировщику время от времени меняться местами, чтобы отдохнуть.

Примером успешных практических действий снайперов антитеррористического подразделения может служить операция по освобождению заложников в Джибути (февраль 1976 г.). Тогда террористы из Фронта освобождения Сомали захватили французский школьный автобус, в котором помимо водителя и учителя находилось двадцать восемь детей. Группа захвата национальной жандармерии под командой лейтенанта Кристиана Пруто вскоре прибыла на место события. Боевики требовали вывода французских войск из колонии Джибути, угрожая в противном случае убить заложников. Четверо снайперов взяли на прицел автобус, еще двое контролировали сомалийский военный пост, находившийся неподалеку. После нескольких часов ожидания лейтенант Пруто убедился, что переговоры ни к чему не приведут, и отдал снайперам приказ на открытие огня. Четверо террористов были уничтожены в течение нескольких секунд, при этом каждый получил не менее двух пуль. Пятый боевик оказался вне зоны поражения и успел открыть огонь из автомата, убив одного и ранив пятерых заложников. Он был уничтожен во время штурма автобуса. Тем не менее эта операция считается одной из наиболее удачных, поскольку все террористы были нейтрализованы, а потери среди заложников – минимальны.

Полицейский снайпер. Гонолулу

Применение снайперского оружия террористическими организациями имеет гораздо более глубокие традиции, чем обычно принято считать. Задолго до убийства Джона Кеннеди и боевиков-«кукушек» ИРА, стреляющих по английским патрулям с крыш Белфаста, немецкий анархист Иоганн Мост (автор знаменитой в свое время книги «Революционная война» и изобретатель бомбы в виде почтовой посылки) в статье «Советы террористам» (1884) считал необходимым формирование высокопрофессиональных мастеров-снайперов, которые должны использовать оружие против «командиров буржуазии».

В ряде случаев высокоточное оружие используется так называемыми «безыдейными» террористами – «сумасшедшими стрелками». 1 августа 1966 года 25-летний студент университета, бывший морской пехотинец Чарльз Уитмен убил свою мать и жену, а затем, забравшись на площадку для наблюдения на башне городского парка, начал расстреливать прохожих. С высоты 70 метров университетский городок Остин (штат Техас) представлял собой идеальное стрельбище. За два с половиной часа (пока несколько полицейских не смогли добраться до террориста и застрелить его) Уитмен убил 16 и ранил 31 человека. При себе обезумевший стрелок имел три винтовки, дробовик, револьвер, пистолет и более 700 патронов.

Аналогичный случай произошел в августе 1974 года в Новом Орлеане. Бывший моряк Джеймс Эссекс, вооруженный винтовкой с оптическим прицелом, в течение 11 часов оборонялся от полиции на крыше отеля. Он смог застрелить 7 человек и ранить 21, пока полицейский вертолет не уничтожил его огнем из пулемета. В 2000 году столицу США Вашингтон несколько недель терроризировал снайпер, убивший несколько человек, чтобы получить отступные от властей. «Вашингтонский снайпер» действовал практически в одиночку (ему помогал лишь приемный сын – подросток), однако полиция и спецслужбы долгое время не могли поймать его. К сожалению, подобные случаи уже давно не исключение, регулярно повторяясь снова и снова…

Политический терроризм – древнейший на планете. Это исток, начало начал терроризма вообще как такового. Убийцы персидского царя Дария III и римского императора Юлия Цезаря, имена которых дошли до наших дней, не кто иные, как древние террористы, прапрапращуры тех, кто поднимает ныне руку на президентов, национальных, духовных и религиозных лидеров.

Убийство молодого, популярного, любимого в США президента Джона Кеннеди – классический пример политического терроризма. О нем написаны сотни книг, сняты десятки художественных и документальных фильмов. Но интерес к событиям почти пятидесятилетней давности не утихает до сих пор. Таков потенциал политического убийства.

По своему психоэмоциональному воздействию на сознание людей политический теракт не имеет себе равных. Убийство первого лица государства порождает обстановку смятения и всеобщего страха. Если убит человек номер один в стране, на охрану и безопасность которого работает вся мощная государственная машина, то что говорить об обычном обывателе?

Таким образом, совершая покушение на руководителя страны, террористы демонстративно показывают, с каким пренебрежением они относятся к основному праву человека – праву на жизнь. И, наконец, убивая ведущего деятеля, лидера, террористы стараются достичь основных целей террористического заговора – изменить политические или экономические условия в стране.

Никто не знает, какие цели преследовали политические террористы и их хозяева актом убийства президента Кеннеди. Но после гибели Джона Кеннеди, подкосившей его клан, на его место пришел Линдон Джонсон, по-настоящему грянул Вьетнам. А ведь Кеннеди планировал вывести оттуда американские войска. О его намерениях быстро забыли. Произошел глобальный крах иллюзий о «потеплении в мире», о расширении безопасности и доверия, о чем мечтали Хрущев и Кеннеди. Вновь на планету на долгие десятилетия опустились сумерки «холодной войны».

Политический терроризм как явление общественной жизни имеет давние корни. После затишья эпохи абсолютизма, когда политические убийства случались относительно редко и монархи при всех разногласиях сохраняли своего рода солидарность, а идея цареубийства вообще вышла из моды, вспыхнула Великая французская революция. Она принесла с собой рост националистических настроений и терроризм. «Каждый человек имеет право убить тирана», – заявлял один из политических деятелей французской революции – Сен-Жюст.

Французская революция разбудила политический террор. Но политики оказались к этому не готовы. Сегодня трудно себе представить, что было время, когда монархи свободно гуляли по улицам столицы без охраны, здороваясь со своими верноподданными.

Политический терроризм – вечный спутник королей, монархов, президентов. Они не чувствуют себя в безопасности нигде.

Говоря о снайперах-террористах, нельзя не остановиться подробнее на таком известном событии, как убийство президента США Джона Ф. Кеннеди. Отчет комиссии Верховного суда, известный как «доклад Уоррена», гласит, что 22 ноября 1963 года убийца-одиночка Освальд совершил акт индивидуального террора, стреляя из снайперской винтовки по президентскому кортежу. Эта версия и сегодня служит официальным объяснением происшедшего. Однако в стороне осталось множество неясных моментов, суть которых комиссия Уоррена так и не смогла или не захотела раскрыть.

В течение нескольких лет после трагедии было проведено как минимум два серьезных независимых расследования – Д. Гаррисоном и Р. Спрагом. Книга окружного прокурора Нового Орлеана Джима Гаррисона позднее легла в основу известного фильма Оливера Стоуна «J. F. K.», где была предпринята попытка свести воедино все известные факты и смоделировать общую картину подготовки заговора и технологию совершения политического убийства.

Однако остановимся подробнее на результатах второго расследования. Оно интересно тем, что впервые для обработки данных была использована ЭВМ. В конце 1960-х годов американский «Комитет по расследованию убийств Джона Кеннеди, Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди» передал имеющуюся в его распоряжении информацию Ричарду Спрагу, в то время одному из крупнейших специалистов в области кибернетики и вычислительной техники. Спраг запрограммировал буквально все, что имело хоть какое-нибудь отношение к событиям в Далласе, – свидетельства очевидцев, архивы, фотографии, чертежи, рисунки. В итоге этой титанической работы Спраг пришел к выводам, полностью опровергающим пресловутый доклад Уоррена. По мнению комиссии Уоррена, в президента Кеннеди попали две пули, причем одна из них ранила губернатора штата Техас Коннели, находившегося на переднем сиденье президентской машины. Версия Спрага гласит, что по президенту было сделано шесть выстрелов, из которых четыре попали в цель, т. е. 22 ноября 1963 года Джон Кеннеди стал жертвой не террориста-одиночки, а хорошо спланированной и виртуозно проведенной специальной операции. При этом непосредственно в покушении участвовало, по крайней мере, трое (а возможно, и четверо) снайперов высокой квалификации.

Главной уликой, фигурировавшей в отчете Ричарда Спрага, был любительский фильм, снятый на узкопленочную камеру неким Абрахамом Запрудером. Всего 486 кадров позволили воссоздать общую картину происшедшего.

«Согнув руку, Освальд снова прицелился. «Смотреть вправо, смотреть влево, быть готовым по всей линии огня!» – учили инструкторы морской пехоты на стрельбище Сан-Диего, объявляя о появлении движущейся цели. Теперь Освальд был готов. Они говорили ему также, что он должен держать прямой прицел на линии стрелок, показывающих шесть часов на воображаемом часовом циферблате. Он твердо видел эту линию. Его цель, удивительно хорошо видная в перекрестье оптического прицела, находилась на расстоянии восьмидесяти восьми ярдов. Освальд нажал на спуск…» Это выдержка из книги У. Манчестера «Убийство президента Кеннеди» – автор явно придерживается официальной версии. Однако известно, что Освальд был весьма посредственным стрелком, а ведь, согласно заключению комиссии Уоррена, он произвел за 5,6 секунды три прицельных выстрела, из которых два попали в президента. Лучшие стрелки США не смогли повторить этот результат из винтовки Освальда даже при стрельбе по неподвижным целям.

Кстати, об оружии. Известно, что Освальд стрелял (если он вообще в этот день стрелял) из итальянской винтовки «Манлихер-Каркано» 6,5-мм системы со скользящим затвором. В период Второй мировой войны эти винтовки считались одними из лучших в своем классе благодаря прикладистости, малой отдаче, большой настильности траектории и хорошей кучности. Но оружие Освальда во время следственного эксперимента оказалось непристрелянным (!).

Согласно фильму Запрудера губернатор Коннели отреагировал на рану в плечо спустя 1,7 секунды после того, как в президента Кеннеди попала вторая пуля. Однако винтовку Освальда невозможно перезарядить быстрее чем за 2,3 секунды. Кроме того, расследование Спрага показало, что Освальд вряд ли смог бы стрелять из окна, у которого было найдено его оружие: как раз на траектории выстрела находился большой дуб с густой кроной, сквозь которую невозможно было отчетливо рассмотреть цель.

В ходе официального следствия из винтовки Освальда было сделано несколько выстрелов по различным мишеням (в том числе по трупам), при этом все пули либо разбились, либо сильно деформировались, тогда как фигурирующая в деле пуля осталась цела. А ведь она прошла сквозь два человеческих тела и повредила несколько костей.

Характерно, что все данные о вскрытии тела Кеннеди, проводившемся через несколько часов после смерти, до сих пор засекречены, поэтому дать ответ, сколько ранений он получил и из какого оружия были выпущены пули, пока не может никто.

Главный вывод из приведенных фактов: как минимум один выстрел, снесший президенту США половину черепа, был произведен не сзади, где находился Освальд, а спереди. На ленте Запрудера отчетливо видно, как Кеннеди после попадания фатальной шестой пули откидывается назад и вправо, т. е. не нужно быть гением дедукции, чтобы понять: стреляли спереди и слева.

Обратите внимание еще на один момент: для стрельбы с позиции Освальда наиболее выгодным был момент, когда лимузин президента начинал вписываться в поворот. Водитель машины неизбежно был вынужден сбросить скорость, и Кеннеди, сидевший на правом заднем сиденье, представлял полностью открытую цель, набегающую на стрелка. При этом расстояние между снайпером и мишенью составляло всего около сорока метров. Но Освальд почему-то в тот момент так и не выстрелил. Почему? Может быть, потому, что его и не было на позиции? А вот почему не вели огонь другие снайперы, понятно и без комментариев: они ждали, когда президентская машина попадет в «треугольник огня», т. е. точку, хорошо простреливаемую со всех трех позиций.

Через два дня после покушения на президента Ли Харви Освальд был застрелен неким Джеком Руби. Это произошло при перевозке его в федеральную тюрьму – при явном попустительстве охраны. Никакого серьезного разбирательства по данному факту проведено не было. Вскоре и сам Руби, имевший тесные контакты с мафией, отправился на тот свет при неясных обстоятельствах. А затем заработал механизм ликвидации свидетелей. В результате уже к началу 1970-х годов исчезло около сотни свидетелей, чьи показания имели бы хоть какую-нибудь ценность для следствия. Причины смертей подозрительно банальны – автокатастрофа, сердечный приступ, самоубийство. Вероятнее всего, нити заговора тянутся на самый верх – в правительство, ЦРУ и ФБР.

«Теория заговора», конечно, сильно затаскана журналистами, но основания для нее явно существуют…

До сих пор острым остается вопрос о безопасности высших руководителей государств. К сожалению, нужно констатировать, что на все 100 % обезопасить главу государства не может ни одна служба безопасности. В конечном итоге все меры по охране VIP при массовых мероприятиях (например, пресловутое «общение с народом», вошедшее в моду после М.С. Горбачева) сводятся к профилактике возможных покушений: на высотных зданиях выставляются посты наблюдения, проверяются квартиры близлежащих домов, а жильцам запрещают открывать окна. Это может отпугнуть только осторожного профессионала, работающего за деньги, а не за идею. Психопатам и фанатикам (а таких среди покушающихся более 60 %) такие преграды не помеха: они полностью увлечены идеей убийства и не думают о своей жизни.

Этих профессионалов из спецслужб называют по-разному – ликвидаторы, исполнители, специальные операторы… Они выполняют деликатные «острые» операции и миссии, физически устраняя нежелательных или опасных лиц.

В воспоминаниях ветеранов отечественной разведки описан следующий эпизод. В разгар «холодной войны» на Запад перебежал наш высокопоставленный офицер – полковник из спецслужб. Было принято решение срочно ликвидировать предателя, к тому же носителя важных государственных секретов. Но спецслужба противника охраняла его так, что подобраться к нему никак не удавалось. Полковник был совершенно недосягаем.

Поселили перебежчика на оперативной квартире в крупном европейском городе. Наша контрразведка сняла квартиру напротив окна квартиры предателя. Наблюдением было установлено, что раз в сутки, утром, он появляется в окне спальни, отдергивая шторы, – буквально на мгновение. Трудность была в том, что окно посередине делила на две половины массивная рама, а полковник оказывался по утру слева или справа от нее случайным образом. И у нашего снайпера не было времени успеть переприцелиться, если цель оказывалась не в той стороне окна, куда было наведено оружие.

Несколько дней снайпер пытался угадать нужную сторону окна, но безрезультатно. Затем было принято решение постоянно целиться в одну створку, ожидая появления полковника именно в ней. Прошла неделя: полковник упорно оказывался по утрам с другой стороны окна. Но через неделю он на мгновение показался с нужной стороны, и снайпер четко выполнил задачу, сделав точный выстрел. В этом вся суть снайперской профессии – неделю ждать нужного момента и мгновенно выполнить свой долг!

В городских боях малым подразделениям часто приходится вести боевые действия в окружении и надеяться только на себя. Городские развалины создают очень удобную оборонительно-фортификационную структуру, в которой «вязнут» любые наступающие порядки, имеющие бронетехнику и тяжелое вооружение. Бой в городе наиболее эффективен при действиях небольших маневренных ударно-диверсионных групп, в состав которых включаются и снайперы. При этом задачи снайперов остаются все теми же – выведение из строя командного состава противника, расчетов его огневых средств, наиболее опасных для своих, средств связи и приборов наблюдения. Первейшая задача – дезорганизовать такими действиями боевую работу противника. Попутная задача, не менее важная, – установление снайперского террора огневой обработкой позиций противника и коммуникаций за его передним краем. Этим достигается хаос и смятение среди бойцов противника, страх, деморализация и падение дисциплины. Нарушается подвоз противником боеприпасов и другого материального снабжения. Такие задачи эффективнее всего достигаются агрессивной снайперской работой на дистанциях стрельбы 500–600 метров. На таких расстояниях в городе снайпер не слышен в общем грохоте боя и практически неуязвим для встречного огня противника.

Позиции в городских подвижных или позиционных боях снайперы выбирают по своему разумению для удобства стрельбы. Снайпер при выполнении приказа о подавлении цели сам ищет выгодную для стрельбы позицию, с которой ему видно цель и с которой он эту цель может достать выстрелом. По необходимости снайпер может выдвинуться от своего подразделения вперед, в сторону или назад. В таком случае снайпер действует автономно и может быть захвачен разведгруппой противника.

Поэтому блуждающий по развалинам снайпер (он вынужден лазить по верхним этажам или подвалам, особенно на флангах своего подразделения) не должен быть один. Его должен обязательно сопровождать автоматчик, который закрывает снайперу спину и страхует его от внезапного нападения. Кроме того, автоматчик носит рацию и обеспечивает связь. Иногда к ним присоединяется пулеметчик для усиления группы и глушения снайперских выстрелов пулеметной очередью.

Как показала практика, при работе из здания стрелять лучше, отойдя от окна, из глубины помещения. При этом дым от выстрела не выходит наружу, со стороны не видно вспышки выстрела и в довольно ощутимой степени глушится звук выстрела.

При стрельбе из глубины помещения снайперу нельзя долго оставаться на этой позиции. Снайпер должен иметь несколько запасных позиций на одном объекте (здание, квартал и т. д.). После двух-трех выстрелов с разрывом по времени или 15–20 секунд непрерывной стрельбы по окну, из которого стрелял снайпер, обязательно запустят противотанковую гранату из гранатомета. Поэтому лучшие позиции все-таки в глубине и в нагромождении развалин, обвалившихся и открытых сверху. В таких местах лучше всего маскироваться. Маскироваться в городе можно с большим эффектом в мусорных кучах, среди нагромождений строительных обломков и битого кирпича.

Если уж пришлось оборудовать долговременную закрытую и укрепленную огневую позицию (дот, блиндаж), то амбразуру для стрельбы надо делать раструбом к себе. Такая амбразура меньше по площади и поэтому менее заметна снаружи. К тому же в такой «обратный раструб» будут меньше залетать шальные пули и осколки, а «раструб наружу» будет их только собирать, играя роль пулеулавливателя.

Внутри любого долговременного сооружения обязательно необходимо сделать внутреннее укрытие (крепость в крепости) на случай, если снайпера «зажмут» и начнут забрасывать гранатами. Внутреннее примитивное укрытие делают из строительных обломков и того, что окажется под рукой. Укрытие в укрытии спасет стрелка от осколков и другого горячего железа. На голову с каской натягивают бушлат, шинель, одеяло и через эту ткань зажимают ладонями уши, как могут, – в какой-то мере это предохраняет от контузии.

Бой в городе не терпит позиционности и носит подвижный маневренный характер. Для временной позиции можно занять разбитую бронетехнику, но только для временной позиции – про такие вещи всем известно, и при снайперском проявлении для профилактики по этой бронетехнике могут пальнуть. И если в полевых условиях снайпер может уйти из подбитого танка или БТР вниз, в заранее вырытый окоп, и вернуться назад, то в городе вырыть в асфальте или в мостовой окоп весьма проблематично, и после двух-трех снайперских выстрелов лучше не испытывать судьбу и заблаговременно такое укрытие покинуть.

В городских маневренных боях очень часто противоборствующие стороны оставляют снайперские группы в неразберихе и хаосе развалин при отходе. Снайперы при этом действуют по обстановке – и блуждающим образом, по лабиринту развалин, имея несколько тайников для отдыха и пополнения боеприпасами, водой и продовольствием, и в долговременных укрепленных огневых позициях.

Такие позиции подчас маскируются настолько удачно, находясь в самом эпицентре событий, среди дыма, грохота и неразберихи, в грудах камней и строительных обломков, что остаются не замеченными ни чужими, ни своими, когда фронт перекатывается через них несколько раз в ту или иную сторону. Секрет несложен – снайперы наблюдают за обстановкой в перископ, выставленный наружу, а для стрельбы открывают «форточки» – каменные заслонки амбразур, снаружи абсолютно неразличимые среди строительных нагромождений, под которыми скрыта позиция. После выстрела заслонка мгновенно закрывается. Так делали и наши в Сталинграде, и немцы в Кенигсберге. В качестве такой заслонки и русские, и немцы использовали какой-либо строительный обломок, который при необходимости стрельбы палкой из укрытия отодвигали или отваливали от амбразуры, а по окончании стрельбы притягивали к амбразуре за привязанную к этому предмету проволоку. Амбразур с заслонками делается несколько для обеспечения секторов обстрелов в разные стороны. Стрельба ведется из глубины позиции, чтобы дым и пламя не выходили наружу. Очень часто такие закрытые позиции имели сообщение с подвалами близлежащих зданий.

В подвижном уличном бою снайперы занимают позиции с ходу, без подготовки. И чтобы это получалось лучше, снайпер обязан знать общую планировку района боевых действий в своей зоне ответственности и заранее представлять архитектуру зданий и развалин. Обязательно надо знать ориентиры на стороне противника и на своей стороне и постоянно определять расстояние до них.

Очень эффективен способ подвижной работы в снайперской паре, когда снайпер с напарником занимают передовую позицию за укрытием и находятся на этой позиции в безопасности от шального и целенаправленного огня. Напарник в перископ из-за укрытия наблюдает за полем боя и отыскивает цель. При обнаружении цели напарник «привязывает» ее к характерному и хорошо различимому ориентиру. О цели сообщается снайперу с указанием ориентира и местонахождения цели. Снайперу сообщается дистанция до цели, направление ветра и другие исходные данные для стрельбы по конкретному моменту событий. Используя привязку к ориентиру, снайпер поражает цель, на очень короткое время выдвинувшись из-за укрытия, и после выстрела снова прячется за него.

По обстановке снайпер и его напарник могут находиться и за разными укрытиями на расстоянии слышимости голоса, необязательно в пределах прямой видимости, чтобы они могли оказать огневую поддержку друг другу при осложнении обстановки. Лучше, если при снайперах будут находиться автоматчики для прикрытия.

При ведении наступательных и оборонительных действий в населенных пунктах и уличных боях снайперам большей частью нет смысла находиться непосредственно на переднем крае. При не особенно отдаленных дистанциях снайперы уверенно могут достать цель через головы своих. При наступательных действиях снайпер будет более эффективно использован под непосредственным началом младшего командира, командующего боевыми действиями на месте событий (командира отделения, взвода). При всех наступательных боевых действиях снайперы обязаны контролировать обстановку на флангах и мгновенно подавлять цели, возникающие там. Внезапный фланговый огонь противника будет губительным для своего подразделения, и его ни в коем случае нельзя допустить.

В городских боях снайперы держат под контролем длинные улицы, переулки, площади, проходные дворы, все более-менее обширные и открытые места в целях недопущения выдвижений противника и его перегруппировки.

Для полноценной и результативной работы в наступательных уличных боях снайпер обязан уметь стрелять с ходу после небольших перебежек. Штурмовые группы автоматчиков движутся вдоль стен перебежками. Их передвижение прикрывают огнем снайпер, пулеметчик и гранатометчик. В моменты таких продвижений снайпер, пулеметчик и гранатометчик ведут по огневым точкам противника заградительный огонь, не позволяя противнику стрелять по наступающим прицельно. Снайпер в момент броска группы автоматчиков ведет огонь навскидку по всему живому, что появляется на стороне противника. Автоматчики делают короткие броски, по 20–25 метров, и за это время снайпер должен выстрелить – чем больше, тем лучше. Очень желательно, конечно, поразить противника, но основная задача состоит все-таки в том, чтобы помешать ему стрелять прицельно. Даже если снайпер и не попал по какой-то высунувшейся цели, не следует «зацикливаться» на ней и добивать ее дальше. За это время штурмовая группа сравнительно безопасно может продвинуться вперед от укрытия к очередному укрытию. Как только бойцы штурмовой группы залегли за укрытия и открыли огонь по огневым точкам противника, под прикрытием этого огня вперед выдвигается прикрывающая группа – снайпер, пулеметчик и гранатометчик. Они делают рывок до ближайших возможных укрытий и закрепляются за ними. Потом весь цикл повторяется.

Российский снайпер на боевой операции в Чеченской республике

Работа снайпера в динамичном наступательном бою требует знания приемов специальной тактики. В основе тактики боя малыми маневренными группами лежит так называемое левостороннее правило. Оно заключается в том, что с поворотом вправо стрелять намного тяжелее, медленнее и неудобнее, чем с разворотом влево. Работа винтовкой при развороте влево происходит результативнее еще и потому, что такова психофизиологическая направленность организма (разумеется, если стрелок стреляет с правого плеча – у левши этот процесс происходит наоборот).

Поэтому стрелок, стреляющий с правого плеча или с правой руки, всегда будет иметь тактическое преимущество, если к объекту штурма он будет приближаться, имея этот объект слева от себя. В таком случае, закрепляясь за укрытием (обычно это угол здания), стрелок, имея этот угол слева, выставляет из-за этого угла для стрельбы только часть головы, часть плеча и часть правой руки. Если иметь это укрытие справа, то придется стрелять с левого плеча – это неудобно и не каждый это умеет. Гильзы летят в лицо и, по закону подлости, в глаза.

Если ваше укрытие (угол здания) слева от вас, противник, находящийся в том же здании, пытается отстреливаться от вас, стоя за другим его углом, находящимся справа от него, или из окна, пытаясь достать вас слева направо. Вы будете максимально закрыты вашим укрытием, а он будет вынужден стрелять с левого плеча, что неудобно и неприцельно, или же с правого плеча, стреляя привычным образом, но высовываясь для этого и максимально подставляясь. Неоспоримое преимущество будет за вами. Старайтесь, чтобы ваши позиции не поменялись – тогда преимущество будет за противником. Движение боя нужно организовывать так, чтобы по возможности перемещаться так, ставя противника в невыгодное положение для стрельбы – «закручивать» обстановку боя против часовой стрелки.

По этой же причине, работая в различного рода лабиринтах, все углы зданий, гаражей, цехов и прочих строений нужно обходить против часовой стрелки и подальше от этих углов. При таком перемещении укрывшийся за углом противник открывается не сразу, а постепенно, чем лишается преимущества внезапного нападения.

Если противник после снайперского заградительного огня стреляет из глубины помещения и снайпер с пулеметчиком его достать не могут, такого стрелка уничтожает гранатометчик реактивной гранатой.

Для снайперской работы в развалинах нужно быть одетым соответственно. Даже днем очень желателен ватный бушлат – и не только для снайперской экипировки. На коленях и на локтях нужно иметь наколенники и налокотники. В развалинах кругом острые углы и острые обломки.

Задача снайперов противника: снайперский террор, лишение командиров возможности наблюдения за его передним краем и тем самым дезорганизация работы переднего края, срыв атаки любым доступным образом, ликвидация живой силы. При всем этом снайпер противника старается оставаться невидимым и неуловимым, как призрак. Это действует на нервы и рождает ненужные мифы. Порождаются эти мифы еще и тем, что в городе с его малыми для снайперской стрельбы дистанциями каждый, имеющий автомат, уже может считать себя снайпером. При дальних дистанциях стрельбы на природе необученный человек впечатляющих результатов достичь не может и поэтому компенсирует этот недостаток на коротких расстояниях уличных боев. Снайперами в полном значении этого слова их назвать нельзя, ибо они в лучшем случае стреляют на уровне второго спортивного разряда. Мифы – это еще не действительность.

Можно куском зеркала на палке из-за укрытия, контролируя процесс перископом, направить в амбразуру или подозрительную щель «солнечный зайчик» и «высветить», что там находится. Если там что-то есть, немедленно послать туда пулю из снайперской винтовки, а еще лучше – из нескольких винтовок. «Солнечный зайчик», попавший в оптический прицел, нейтрализует противника сразу и надолго, поэтому под солнечную засветку можно делать снайперский залп нахально и «безвозмездно». А можно просто запустить под ветер дымовую завесу.

Очень эффективным средством обнаружения снайперов является лазерный целеуказатель (лазерная указка). Такой целеуказатель крепится к перископу (артиллерийской буссоли, стереотрубе и т. д.) так, чтобы в перископ была видна красная точка. При увеличении современного перископа в восемь раз, а артиллерийской буссоли в десять раз даже в дневное время отчетливо видно, что нащупал луч лазера в темном окне, расщелине или амбразуре. Более того, лазерный луч, попавший вражескому снайперу в глаза, надолго «выбьет из колеи» этого стрелка. Бесследно для глаз лазерная засветка не проходит. Этот способ оказался необычайно эффективным.

Снайперы противника для своей безопасности и скрытности часто стреляют из глубины помещений на разных уровнях, с разных этажей. Стрелять стараются из комнат, находящихся с теневой стороны. В темноте помещения стрелка почти не видно из глубины, но его всегда выдает вспышка выстрела, несмотря на пламегасители. Поэтому некоторые снайперы стреляют даже из шкафов в разбитых квартирах. Такая стрельба практиковалась долгие годы, пока кому-то из младших офицеров не пришла в голову мысль шарахнуть огнем сразу трех гранатометов по вспышке в окне и по окну справа и слева. С тех пор так и стали делать – выскочивший в другую комнату снайпер все равно попадал под гранату.

Работу снайпера с верхней точки вниз можно опознать по характеру направленности ранений на пострадавших, а также по рассказам очевидцев. Позиция снайпера на высоте очень хорошая, выгодная и результативная, и ее обычно занимают хорошие стрелки. Но хороший, подготовленный стрелок-спортсмен не любит менять позиции, особенно если они удобны и находятся на башнях, вышках и верхних этажах. В таких случаях их уничтожают огнем артиллерийских стволов. Снайперов, стреляющих с верхних этажей, уничтожают из замаскированных встречных позиций, находящихся на таких же высотных зданиях напротив, на таком же уровне. При этом часто для того, чтобы не дать снайперу выстрелить, все затемненные окна, одно за другим, просвечивают «солнечным зайчиком», запускаемым куском зеркала на палке из-за укрытия под контролем перископа, или лазерной указкой, или даже несколькими лазерными указками. При удачном моменте вражеского снайпера можно «высветить» и подловить на выстрел.

Где конкретно искать вражеского снайпера в городе? Недалеко от того места, где для него будет цель, и еще конкретнее – в том месте возле этой цели, откуда эта цель будет снайперу видна, откуда ему будет удобнее стрелять, и там, где снайперу легче замаскироваться и откуда ему есть пути отхода. Снайпера всегда привлекут антенны – это узел связи или штаб. Снайпер придет на запах кухни – потому что в этом месте будет скопление солдат. Снайпер обязательно постарается выйти в тыл и оказаться вблизи артиллерийской и минометной батареи.

Перед линией фронта на своей стороне снайпер обязательно устроит позицию напротив проходов и проломов, через которые возможно выдвижение ваших бойцов в атаку. Снайпер утром обязательно постарается стрелять с восточной стороны – не столько потому, что солнце будет у него за спиной, а потому, что в утренней атмосферной дымке, находясь в затененном месте, он будет практически невидим и безнаказан.

Активный снайперский промысел в условиях уличных боев среди развалин не терпит однообразия и является результативным только тогда, когда снайпер проявляет дьявольскую изобретательность. Контрснайперский промысел в городе дает эффект только в результате активного и опережающего коллективного поиска вражеских снайперов. И лучшим средством против снайперского террора является встречный диверсионно-снайперский террор. Получится это только в результате агрессивно-наступательных действий контрснайперского подразделения в составе снайперов с приданными к ним диверсантами-разведчиками.

При контрснайперских мероприятиях не может быть повторяющихся шаблонных действий. Такие мероприятия не предусмотрены в уставах. По ним не пишутся инструкции. Подходить к решению проблем уничтожения вражеских снайперов нужно с изощренностью, проявляя максимум терпения и осторожности, чтобы не попасть под встречную пулю.

Прежде всего необходимо провести контрснайперскую профилактику и не ждать, пока снайпер противника начнет досаждать. Оконный проем, завешенный даже рваным одеялом, делает стрельбу снайпера по этому окну бесполезной – он не видит цели, которая за этим одеялом находится. Вам же через дырки в одеяле будет прекрасно видно, что делается снаружи. Но не подходите к этим «смотровым щелям» очень близко – вас может выдать не столько блеск глаза, сколько колыхание ткани. Известен случай, когда такое рваное одеяло «ненароком» колыхали старой шваброй, найденной в брошенной квартире, и на это колыхание попался вражеский стрелок – он выстрелил два раза, а на третий по нему дали очередь из башенной пушки БМП. Открытые проходы, проломы, ходы сообщения, по которым приходится часто перемещаться, надо завешивать густой маскировочной сетью так, чтобы с вашей стороны эта сеть не просвечивалась и противнику не было видно, кто за ней находится. Все открытые места «проскакиваются» на предельных скоростях. Не выставляйтесь в проломах и проемах и не стесняйтесь проползти лишнего – останетесь целы. Всегда смотрите, какой фон местности находится за вами.

Патрульные группы, работающие в тылу, должны выявлять потенциально возможные для снайперской стрельбы огневые точки в развалинах, уничтожать их (разрушать) или минировать. В практике не единичны случаи выхода вражеских снайперов в тыл к противнику и постановка снайперских засад на транспортных развязках, железнодорожных и автомобильных коммуникациях и возле мест возможного скопления вашей живой силы перед наступательными действиями.

Все мелкие тряпочки, бинты, шнурки, веревочки и прочие «фантики», колышущиеся на ветру, являются флюгером для вражеского снайпера. Такие развевающиеся «фантики» позволяют ему определить силу и направление ветра и вносить соответствующие корректировочные поправки в стрельбу. В городе Т. возле позиций несколько дней колыхался женский чулок, и мужики долго вопрошали: «Какого он там болтается?» За это время, пока чулок болтался, там убили шестерых. Седьмого убили, когда он полез этот чулок снимать. Если на вашей стороне такого флюгера не было и он вдруг появился, значит, его повесила разведгруппа противника.

Если со стороны противника грохнул беспричинный выстрел и пуля попала просто в стену, полюбопытствуйте, нет ли вблизи этого попадания какого-нибудь заметного пятна, дефекта кладки и всего, к чему можно «прицепиться» при стрельбе. Снайперы таким образом пристреливаются по ориентирам для выверения дистанции стрельбы.

Снайпер противника – живой человек, и хорошую, выгодную позицию для стрельбы ему выбрать очень непросто. Постарайтесь подумать за вражеского снайпера, откуда и куда ему выгоднее стрелять, где он сможет укрыться и где он сможет найти цель или скопление целей. Вы должны знать и представлять, как думает ваш коллега-конкурент на сопредельной стороне и как он видит обстановку и вас самого в своих ракурсах. Оценивайте конкретную обстановку за него и думайте за него.

Любой нормальный командир, когда его подразделение занимает рубеж, сразу же выставляет наблюдателей для установления вражеских огневых точек и уточнения дистанций до них. К этому наблюдению тут же подключаются снайперы. Наблюдение производится не в бинокли и оптические прицелы, а в перископы любых конструкций, ибо наблюдающие в бинокль чаще других становятся снайперской добычей.

При наблюдении передний край противника изучается до каждого квадратного дециметра. При этом всегда образуются щели, амбразуры и амбразурки, затененные места, углубления в фундаментах и стенах, из которых в принципе можно вести огонь. Признаком не только снайперской, но и огневой позиции вообще может служить расчищенный для стрельбы возле бойницы сектор обстрела. Установив любую подозрительную и в принципе пригодную амбразуру-щель, не мешает для профилактики обвалить ее из противотанкового гранатомета, стрельбой из пушек БМП и других артиллерийских систем, даже если снайпера там и нет. Или же при диверсионной вылазке откуда-то сбоку засунуть туда кусок тола с бикфордовым шнуром (на длинной палке, чтобы его не выкинули оттуда назад) или гранату с растяжкой. Или же просто постреливать почаще по таким щелям, амбразурам и темным подозрительным местам. Такая профилактика избавит противника от соблазнов пострелять именно из этих точек. Нужно, чтобы снайпер противника боялся к ним подходить.

Любой наблюдатель должен быть наблюдательным. Нужно «засекать», какие цели и амбразуры, крупные и мелкие строительные обломки на стороне противника были вчера и какие появились сегодня, после ночи (а иногда и днем, через час, особенно после дымовых завес), и что именно после ночи (дымовой завесы, артобстрела, дождя и т. д.) изменилось в расположении предметов на той стороне. Амбразуры и щели могут быть закрыты снаружи любой подручной «заслонкой» от проникновения пуль и осколков, чаще всего каким-либо металлическим предметом (траком танковой гусеницы или фрагментом этой гусеницы), или заткнуты строительными обломками, но так, чтобы при необходимости эти «крышки» и «затычки» можно было легко отвалить наружу, а потом за проволоку притянуть назад. Поэтому надо определять, какие щели были незакрытыми и какие вдруг «закрылись», и делать соответствующие выводы.

Тренированная наблюдательность позволит определить изменения на местности, характерные для оборудования снайперских позиций. Контрснайпер сразу оценит ландшафт с места события, архитектуру развалин, особенности расположения крупных и мелких строительных обломков, проходов и проемов. В зависимости от этого вычисляется местонахождение снайперов. Например, в темном оконном проеме снайпера следует искать в правом (от вас) нижнем углу, потому что естественное для снайпера укрытие (угол окна, подоконник и стена) будут слева от него, если он, разумеется, стреляет с правого плеча. Аналогично этому принципу ищите снайпера и за строительными обломками: он будет находиться преимущественно слева от них, выставив для стрельбы лишь часть головы и плеча. И поэтому общее направление при возможной атаке малой группой на этот объект должно быть слева направо, наискосок, чтобы ваши бойцы выходили из-под сектора обстрела этого снайпера. Сам он вынужден будет в попытках «зацепиться» за цель «выворачиваться» из-за укрытия и подставляться под контрснайперскую пулю.

Лучшие результаты достигаются снайперами при замаскированной стрельбе с открытых позиций. Позиции эти занимают скрытно и скрытно же на них находятся до удобного момента. Очень часто выявить такую позицию позволяет дневное изменение освещения. В течение дня солнце освещает позиции с разных сторон. Позиция, занятая снайпером утром в тени, с выгодным освещением цели перед собой, при перемещении солнца может стать очень невыгодной для снайпера и выгодной для «охотника» за этим снайпером, с ночи «законсервировавшегося» на ровном и открытом месте, которое во второй половине дня окажется в глубокой тени. Очень часто получается так, что противник, с утра «законсервировавшийся» в тени даже в складках местности, с перемещением солнца неожиданно высвечивается и открывается сбоку, оказавшись практически беззащитным. Нередко его при этом выдают блики оптических приборов, которые тоже возникают и перемещаются при изменении направления освещения.

Боевая обстановка любого снайпера даже в городе заставляет быть кочевником – иначе его быстро убьют.

Открытые и замаскированные позиции, особенно расположенные на высоте, обеспечивают снайперу несравненно большую добычу, чем сидение под плитами. Но постоянное нахождение на такой позиции опасно из-за прилетающих с разных сторон шальных пуль и осколков. Может подвести маскировка. Зимой открытую позицию выдает пар изо рта. Противник может вычислить такую позицию с сопредельной стороны и целенаправленным огнем всех доступных ему средств «накрыть» ее вместе с хозяином. Летом на ней жарко, а зимой холодно и мокро. Пошевелиться нельзя. Поэтому снайперы, обладающие тренированной наблюдательностью и зрительной памятью, способные четко и ярко видеть по памяти объемную и перспективную «картинку» участка боевых действий, предпочитают из-под плит в безопасном месте наблюдать в перископ, а при появлении целей или при обещающем добычу перемещении живой силы противника вылезают из-под плит и ползком (а иногда и внаглую, перебежками) быстро выдвигаются на позицию. После выстрела такой «подколодный змей» сразу же прячется назад.

Зная места этих позиций, движением и появлением кукол-приманок на вашей стороне спровоцируйте выдвижение вражеского снайпера для стрельбы. Заранее держите такую позицию на прицеле (делайте это скрытно и замаскированно) и, как только там что-то появилось, сразу же дожимайте спуск и сразу же после этого прячьтесь и не высовывайтесь. Если противник убит, значит, убит, вы и так об этом узнаете. В контрснайперском промысле надо терпеливо работать и не любопытствовать о результатах своей работы.

«Позиции подскока» противника полезно заминировать. Но когда будете лазить по сопредельной стороне, не забывайте о минах противника. Не один вы такой хитрый.

Бой в городе имеет динамичный характер, и рубежи не стоят на месте. Любое нормальное подразделение не упустит шанса по возможности активно вклиниться в оборону противника. Четкой линии разграничения между своими и чужими нет, и нередко дислокации своих и чужих напоминают «слоеный пирог» – противник часто оказывается сбоку. Не забывайте об этом при наблюдении. Возможна стрельба вражеского снайпера «косым» огнем в сторону с флангов из мест, которые по фронту не просматриваются. При этом снайпер может достать вас в изгибах траншей, ходов сообщений и за надежными, казалось бы, укрытиями, стреляя из самых неожиданных мест. Поэтому в случае подстрела кого-либо из своих обязательно переговорите с очевидцами события, с теми, кто был рядом. Они расскажут много интересного и полезного.

Снайпер противника часто работает под шумовым прикрытием пулеметной очереди или взрыва – ищите его где-то рядом с тем местом, где стрелял пулемет или что-то взорвалось в момент подстрела.

Щель или амбразура, находящаяся в куче обломков или грунта, может быть связана с канализационной сетью. При возможности это можно и нужно уточнить на трофейных технических планах. Такие технические планы, захваченные разведгруппами при взятии Будапешта, Белграда и Вены, оказали нашим наступающим частям неоценимую услугу.

Разведгруппы, которые денно и нощно лазят в городе по вражескому переднему краю и непосредственно за ним, окажут большую услугу своим, если выявят и уточнят возможные позиции стрельбы снайперов противника по наличию возле них следов и других признаков посещения – консервных банок и стреляных гильз, пустых патронных коробок, бинтов и т. д. Если разведчики притащили захваченного «языка» (или просто взят пленный), его тут же необходимо допросить и узнать как можно больше о снайперах, их позициях, стиле работы и т. д., пока этого пленного не поволокли к высокому начальству.

Снайпер всегда заготавливает несколько позиций. Очень полезно установить, в какой последовательности он их занимает. Определив ее, можно сделать снайперскую или диверсионную засаду на пути перемещения этого стрелка.

По совокупности результатов наблюдений, разведданных, допросов пленных можно и необходимо спрогнозировать перспективные места позиций вражеских снайперов. Это позволяет постоянно вести профилактику против них – подрывом позиций, диверсионными рейдами, засадами, минированием в отсутствие хозяев, световыми гранатами, брошенными перед позицией в нужный момент, любым ослепляющим способом, слезоточивым газом, гранатометами, крупнокалиберными дальнобойными винтовками, концентрированным огнем нескольких снайперских винтовок по одной щели или взрывчаткой внутри здания (радиоподрывом).

Бывают и другие варианты. В одной из горячих точек СНГ бойцы спецназа оригинально ликвидировали вражеского стрелка. Установив его позицию по оставленным стреляным гильзам, разведчики в отсутствие этого «снайпера» установили в глубине амбразуры заряженный обрез, снятый ранее с убитого бандита. Ловушка-самострел сработала, когда приползший на позицию стрелок стал засовывать винтовочный ствол в амбразуру и задел при этом спусковое устройство.

При выстреле из какой-либо щели вы должны представить себе возможную архитектуру этого строения и запустить гранату из гранатомета в любую другую щель – справа или слева от проявившей себя бойницы. Стрелять следует с упреждением туда, где будет большая свобода маневра для противника. Очень часто можно обнаружить «слабину» в его обороне. Известен случай, когда снайпер, стреляя из подвального окна, после выстрела выскочил в подвальный коридор и попал под гранату, которую для профилактики запустили по этому коридору в торцевое коридорное окно.

После того как противник изучен, можно сделать так, что он будет бояться высунуть нос. Был случай, когда снайпера противника «выкурили» из подвала обыкновенной милицейской «черемухой». Правда, набросали ее туда столько, что в этот подвал нельзя было зайти еще дней десять.

Известен случай, когда разведчик сидел с ночи, накрытый кучей мусора и строительными обломками, на втором этаже полуразрушенного дома и «взял» снайпера. Им оказался маленький, плюгавый мужичонка, который крался осторожно, бесшумно и уж как-то очень неприметно (ранее он из верхних этажей расстреливал и военных, и гражданское население просто так, для собственного удовольствия). В том же месте через пару недель взяли второго такого же стрелка – на него спустили служебную собаку, которая молча взяла его за горло. С длинной неповоротливой винтовкой СВД этот стрелок не мог развернуться и оказался бессилен перед собакой.

Перемещаться по развалинам нужно вдвоем и обязательно имея возможность получить огневую поддержку от своих. Свои должны знать, куда и зачем вы полезли. К тому же лазить по развалинам вдвоем гораздо практичнее – один подсаживает или вытягивает наверх другого.

Для выявления снайпера-ночника используются горящие сигареты на фоне листика бело-бурой бумаги. Это нехитрое устройство закрепляется на проволоке и высовывается из укрытия. К сигарете можно прикрепить резиновую трубку и имитировать затяжку. При движении сигареты вверх-вниз-в сторону эта приманка естественно выглядит со стороны и срабатывает необычайно эффективно. Бумажный экранчик сзади сигареты имитирует лицо курильщика и служит для контроля попаданий. Иногда используются маленькие электрические лампочки, но это выглядит не так естественно.

Неоднократно применялся способ ночной засветки снайпера светом мощного прожектора, но сам прожектор при этом не выставляется, так как достаточно одной пули для выведения его из строя. Прожектор закапывается за укрытием, а сверху на него устанавливается любым способом лист белой жести под углом 45°. Отраженный от этого листа световой поток направляется туда, куда нужно, и засвечивает гнездо противника. По такому жестяному листу можно стрелять до бесконечности – жестянка исправно отражает свет даже после полусотни попаданий. Последний известный автору случай такого применения прожектора был в Приднестровском конфликте – на вертикально поставленную автомобильную фару с жестяным отражателем кроме снайпера попался и дежурный пулеметчик. Способ такой ночной подсветки весьма наглый и эффективный. Тем, кто его применяет, нужно быть готовым мгновенно покинуть такое световое устройство при ответном минометном или гранатометном обстреле.

Как можно уничтожить снайпера ночью после его обнаружения? Практика показывает, что нередко это можно сделать даже проще, чем днем. Ночью можно в складках местности скрытно подобраться к расщелине, в которой вражеский стрелок оборудовал позицию, и забросить на эту позицию гранату. Ночью можно эффективно сделать засаду сбоку от ночного снайпера и расстрелять его из бесшумного оружия, пока он занят расстрелом кукол-приманок. Был случай, когда гранатометчик с ночным прицелом на противотанковом гранатомете, просидев скрытно и терпеливо двое суток перед предполагаемой позицией снайпера-ночника, все-таки подловил его и «размазал» гранатой, когда тот после выстрела отскочил от амбразуры, но еще не успел выскочить из помещения.

В городе Т. на снайпера-бесшумника, стрелявшего по ночам из винтовки ВСС с прицелом НСПУ (ночным) с близкого расстояния (250 м), спустили служебную собаку, тренированную на запах свежесгоревшего пороха. Инструктор-кинолог подвел ее сбоку от позиции снайпера, чтобы уберечь от попадания в поле зрения ночного прицела. Умная и хорошо дрессированная собака бесшумно подошла к позиции ночного стрелка и загрызла его.

Подготовка к уничтожению снайпера, стреляющего днем, должна производиться ночью, а именно: разведка системы его позиций, минирование этих позиций, захват или уничтожение снайпера разведдиверсионной группой, когда он будет ближе к утру выдвигаться на эти позиции. Снайпер воюет нестандартно и не по уставу – в этом его преимущество. И чтобы его «достать», действовать приходится тоже нестандартно. По результатам наблюдений из тщательно замаскированных засад можно ликвидировать не только снайперов противника, но и его командный состав. В свое время такие засады с усиленным (по необходимости) гранатометанием делали финны в Финскую кампанию и красноармейцы – в Сталинграде и Кенигсберге.

Обычная снайперская диверсионная пара, забравшаяся в тыл противника и натворившая там дел, может после выполнения задания благополучно вернуться назад только на природе, на обратном пути обходя десятой дорогой опасные места, а в городе после результативного снайперского или диверсионного «укуса» нередко прорваться к своим можно, только пробивая «коридор» мощным огневым кулаком, создавая хоть и кратковременное, но зато «оглушающее» огневое преимущество перед растерянным против ником.

Эффект от таких нахальных диверсионных действий достигается только в результате тщательного предварительного наблюдения за местностью, анализа ранее полученной развединформации, продуманности действий и осторожности выполнения. Прежде всего, диверсионная группа не должна ничем пахнуть, чтобы ее не почуяли собаки на стороне противника. Для этого оружие тщательно вычищается от смазки и «выветривается» до полного исчезновения запаха железа – так всегда делают промысловые охотники. Не должно быть никакого казарменного духа, который настолько специфичен, что его запросто почувствует даже человек. Если среди ваших противников есть выходцы с Востока, будьте особенно внимательны. Жители Востока от рождения способны на расстоянии ощущать присутствие других людей, и такая способность у них затем развивается постоянными тренировками. Это является их менталитетной тайной, о которой, как они считают, европейцам знать необязательно. «Восточники» устроены не так, как европейцы: европейцы думают головой, а «восточники» воспринимают окружающие явления физическими и психическими ощущениями, которые действительно никогда не подведут и не обманут. Европейскому человеку, особенно горожанам, понять это трудно.

Поэтому при ночных диверсионных поисках поступайте точно так же – поменьше напрягайте голову и побольше общее внимание, обостренный слух, обоняние и ночное зрение. Как это делается практически, прекрасно изложено в замечательной книге П.Я. Поповских «Учебник разведчика ВДВ».

Остается сожалеть, что именно этому разделу при подготовке диверсантов, разведчиков и снайперов сейчас уделяется очень мало внимания.

Контрснайперская группа может ликвидировать вражеского снайпера, не только забравшись к нему в тыл. Если заранее изучены позиции снайпера, система его ходов и перемещений, периодичность и хронометраж его выходов на позиции, то такого стрелка можно взять резким неожиданным рывком «через фронт». Такой нахальный рывок контрснайперской группы делается под прикрытием дымовой завесы при ветре в сторону противника. Дымовая завеса – очень хорошее изобретение, которое создано специально для таких случаев и прочих скрытных перемещений. Одновременно всеми возможными огневыми средствами сзади и с боков снайпера противника создается огневой барьер, чтобы ему некуда было деться. Пути его отхода простреливаются из снайперских винтовок. Одновременно из артиллерийских систем (или с вертолетов) простреливаются верхние этажи (если этот стрелок засел в многоэтажном доме). Снайпер, отсеченный огнем от своих, вынужден уйти вниз, в подвал, под бетонные плиты, и лишается свободы маневра.

Заградительным плотным огнем по всем щелям и возможным бойницам вражескому снайперу не дают высунуться и выстрелить прицельно. Когда маневренная контрснайперская группа выдвинулась на бросок гранаты, снайпера, спасающегося от гранат в подвале, забивают ручными гранатами и сразу же отходят под своим огневым прикрытием.

При обороне Сталинграда, где позиции наших и немцев перемешались и на карте эта картина была похожа на «слоеный пирог», участились подстрелы на перекрестке двух улиц. Немецкий снайпер держал перекресток под прицелом, находясь между развалин двух домов в глубине за ними. Позиция эта была для него очень выгодна. Он простреливал улицу вдоль, укрыться перед ним от огня было негде. Его нахально взяли в лоб, открыв из автоматов плотный заградительный огонь, настолько плотный, что он не смог высунуться. К нему подходили рывками, по классической тактике уличных боев: пока одна группа автоматчиков прижимала огнем снайпера за укрытием, другая проскакивала рывком метров 40-45, и в свою очередь, открывала плотный огонь, под прикрытием которого подтягивалась прикрывающая группа. По позиции снайпера стреляли все время. Израсходовали массу патронов, но масса патронов – это не масса убитых. У немецкого снайпера не выдержали нервы, и он попытался отползти. Его забросали гранатами.

Выход – бросок контрснайперской группы на захват или уничтожение снайпера должен быть максимально подстрахован со стороны своих предельно плотным поддерживающим огнем. Именно плотный и кратковременный – группа должна очень быстро справиться с делом и вернуться назад. Такие «кинжальные» удары с мгновенным перевесом сил в одной точке можно делать как днем, так и ночью. Приборы ночного видения это позволяют. Если такое сделать все-таки невозможно, вражеского снайпера блокируют и зажимают коллективным снайперским огнем с разных сторон и под разными углами. Коллективные усилия группы снайперов и диверсантов позволяют эффективно «съедать» снайперов противника и поодиночке, и по очереди.

В последнее время замечено, что многие снайперы противника пользуются радиосвязью. Сами они в эфир не выходят и в радиообмен не вступают. Их ассистенты или прикрывающая группа дают им изменения обстановки, ориентиры, появление целей, сообщают об угрозе захвата и других внезапных опасностях. Поэтому, выследив снайпера и хорошо его изучив, на его рабочей частоте в решающий момент его уничтожения глушат передаваемую ему информацию. Лучше всего это сделать, используя трофейные рации. В одном случае просто рычали, как звери, в микрофон такой рации, пока другие подбирались к вражескому стрелку. Анекдотично, но сработало безотказно.

Основные тактические методы борьбы со снайперами в уличных боях были отработаны еще во время Второй мировой войны и, в общем-то, остались теми же – добыча информации о снайпере, профилактика снайперского огня, контрснайперские хитрости, встречный разведдиверсионный поиск. Чудес в контрснайперском промысле не бывает. Результат приносит активная, свободная и агрессивная охота «на вольных стрелков» коллективом контрснайперской бригады.

В состав контрснайперской группы входят пулеметчики-профессионалы и тренированные снайперы. Желательно, чтобы из гранатомета работал тоже снайпер. Вторые номера в контрснайперской группе комплектуются не просто подсобными носильщиками боеприпасов, а бойцами-рукопашниками, которые натренированы бросать ручные гранаты быстро, далеко и точно. Делают они это обычно под прикрытием пулеметчика, который огнем загоняет противника за укрытия и не дает ему высунуться для прицельной стрельбы. Рукопашники также незаменимы для силового захвата живого противника.

На своем участке работы контрснайперская группа нестандартными, неожиданными и безнаказанными действиями может производить не только разрушительный боевой эффект, но и оказывать колоссальное деморализующее воздействие на психику противника, постоянно держа его в состоянии нервного напряжения. Более того, такая группа привыкает воевать при постоянном изменении условий боевых действий, при разной городской планировке и архитектуре, при различном менталитете противника.

Специализированные диверсионно-снайперские подразделения способны делать фантастические вещи. Их применение заново открывает забытую практику привлечения колоссальных тактических резервов боевого применения.

В подготовке контрснайперского мероприятия шаблонные, повторяющиеся, непродуманные и неосторожные действия исключаются.

Как бы отрицательно снайперы ни относились к самой мысли о стрельбе в противогазе, реальная боевая обстановка запросто может заставить надеть его. Об этом свидетельствует печальный опыт военнослужащих, воевавших в последние годы, кому пришлось действовать в заводских и промышленных развалинах, переполненных химическими бочками, баллонами и прочими упаковками с разнообразной химической начинкой. На войне все это горит, и выделяемые при этом ядовитые газы отправили на тот свет уже не одного бойца. Автора поддержат пожарные, которые ни на один пожар не едут без противогазов, – современные отделочные материалы при горении выделяют газы, по своей токсичности иногда превосходящие боевые отравляющие вещества. Полицейские снайперы и снайперы антитеррористических подразделений уже не раз пожалели, что были без противогазов, – слезоточивые газы, режущие глаза, напрочь выбивают снайперов из колеи (кстати, это очень хороший прием борьбы со снайперами противника в городе – надо только хорошо рассчитать направление ветра). Даже при большом количестве обыкновенного дыма лучше надеть противогаз (каждый знает, как дым «выедает» глаза).

Для снайперской стрельбы подбираются противогазы, у которых стекла перед стреляющим глазом стоят перпендикулярно к линии прицеливания. Обычные маски с «косой» постановкой стекол искажают прицельное изображение. К стеснению в дыхании при работе с противогазом нужно привыкнуть.

Роль снайпера в контртеррористических операциях по обезвреживанию вооруженного и особо опасного бандформирования и при освобождении заложников высокое начальство часто представляет себе весьма приблизительно.

Применение снайпера в мирное время диктуется жестокой необходимостью. Если на войне снайпер – длинный нож в сердце противника, то в мирной обстановке – это скальпель в руках хирурга. В мирное время при проведении полицейских операций снайперу нельзя промахнуться – промах чреват провалом операции. Более того, снайпер морально не имеет права даже случайно задеть пулей невиновного человека. Именно поэтому работа снайпера должна быть ювелирной в исполнении выстрела и высокопрофессиональной в тактическом отношении.

Способность мгновенно воздействовать на противника позволяет снайперу повернуть ход событий в нужную сторону. Снайпер со своей позиции может и должен тактически оценивать и постоянно контролировать обстановку на объекте ответственности и мгновенно срабатывать при осложнении обстановки или в решающий момент штурма. Снайпер обязан представить себе планировку этого объекта и «посмотреть» на него изнутри, определив внутренние пути возможных передвижений противника к окнам, дверям, проходам и появление противника в этих местах. Это позволяет снайперу прогнозировать течение событий и возможное появление целей в определенных местах.

Поэтому смысл происходящего сразу же доходит прежде всего до снайпера и уже потом до руководства операцией. И сработать мгновенно при осложнении обстановки (например, когда террорист приставил пистолет к голове заложника или нож к его горлу) может только снайпер, и никто, кроме него. Или когда террористы, прикрываясь заложниками, идут на прорыв или просто, как тараканы, разбегаются в разные стороны. В идеале снайпер стреляет на поражение, не дожидаясь, пока начальство среагирует и отдаст приказ. На отдачу приказа, для того чтобы четко его произнести, нужно время – несколько секунд, – и за эти несколько секунд могут произойти непоправимые вещи.

Раньше при Лаврентии Берии, когда надо было получить реальный результат, все так и происходило. Снайпер не просто пресекал «своеволие» противника, стремящегося изменить события в свою пользу. Снайпер ставил точку в операции вообще. И делал это самостоятельно. Если у него не получилось, с него снимали шкуру. Если получилось, ему за это просто ничего не было. Такие были времена.

Сейчас времена другие. Сейчас начальство сначала должно понять, что на объекте начало происходить что-то страшное, потом оценить обстановку, принять решение и отдать боевой приказ. Представьте, сколько на это нужно времени. Но перед тем как отдать боевой приказ, начальство должно принять коллективное решение. Потому что боевой приказ снайперу на боевое применение должен быть четким и определенным – стрелять придется по живому террористу, который с точки зрения закона считается личностью и имеет право на адвоката. Но четкий приказ не отдаст никто, так как не захочет отвечать конкретно. Начинается процесс, который снайперы между собой называют «жеванием соплей». Между тем от бездействия служивых события принимали страшный оборот с человеческими жертвами и другими жуткими последствиями.

Удачный случай применения снайпера произошел в городе И., когда снайпер милицейского спецподразделения выстрелом в голову обезвредил уголовника, вооруженного двумя гранатами. Четкий приказ отдал его непосредственный командир, который взял ответственность на себя. Еще один пример четкой команды на поражение произошел в шестидесятых годах в Киеве. Приказ обезвредить снайперским огнем преступника, разгуливающего с пистолетом и гранатой по Крещатику среди толпы, отдал лично министр внутренних дел Украины Иван Головченко. Под свою ответственность. Бандита очень удачно подстрелили в плечо на ходу из машины, выбрав момент, когда тот слегка оторвался от толпы.

Но случаи, когда начальство берет на себя ответственность за четкий приказ, весьма нечасты. И поэтому снайпер должен услышать четкую команду для стрельбы на поражение «Снайперу – огонь» или какую-либо другую, утвержденную специальным приказом. Иначе он будет сидеть в тюрьме.

Чтобы снайпер не получил ножом в спину или кирпичом по голове и не остался без винтовки и патронов, его обязательно должен сопровождать минимум один вооруженный сотрудник, который подстраховывает его от неожиданного нападения сзади и, главное, имеет при себе рацию. Был случай, когда в городе Д. при проведении специальной операции высокий чин сказал: «У меня нет людей, чтобы к двум снайперам приставлять сзади еще по человеку. В приказе написано – снайперская пара. Вот пусть и страхуют друг друга». В ходе операции подельники преступников подкрались сзади к снайперам, которые лежали недалеко друг от друга, и тяжело ранили обоих. Две винтовки СВД и 50 патронов на каждую достались преступникам. Дальше события развивались не по милицейскому сценарию.

В полицейской практике иногда по возможности, во избежание стрельбы в городе, вооруженного и особо опасного преступника обкладывают со всех сторон и выгоняют на пустырь или в другое безопасное место, где, руководствуясь вышеописанными методиками, его обезвреживает снайпер. Так поступают с террористами, особенно если есть данные, что они вооружены гранатами.

В мировой практике полиции и спецслужб случается и еще один неприятный момент, вернее, гадкий политический прием, а именно бой в толпе. Заключается он в том, что при проведении массовых мероприятий – митингов, демонстраций и т. д., когда страсти накаляются, провоцируется драка. Выдвигается отряд полицейских, который вынужден пробиваться через специально создаваемую плотную толпу, создающую конфликтные ситуации, доводя полицейских до озверения. В ход начинают идти дубинки. Обстановка накаляется, начинается повальная драка. Озверевшие полицейские бьют дубинками и правого, и виноватого. В ряды полицейских забрасывается петарда. Создается грохот. Под этот грохот снайпер оппозиции с чердака или другого удобного для стрельбы места подстреливает любого непричастного к событиям зеваку, оказавшегося вблизи побоища. Толпа звереет. Снайпер необязательно выстрелит в обывателя. Снайпер может застрелить оратора на митинге, которого «подставит» оппозиция. Снайпер может подстрелить какое-либо присутствующее высокопоставленное или влиятельное лицо.

Кто-то бросает гранату. Начинаются хаос и давка. Во всех жертвах оппозиция обвиняет власти. Кровавый конфликт – лучшее средство, чтобы сдвинуть с места политическую инертность населения. Главное, чтобы этот лед тронулся (всем знакомая фраза), а далее политические события будут разгоняться безумной энергией масс, которые всегда и при любом политическом режиме будут чем-то недовольны. Потом, разумеется, все вернется, как и было, но уже при новых политиках.

В странах с развитой демократией (а демократия очень нуждается в полицейской дубинке) полиция научилась пресекать политические провокации в зародыше. И делает это очень быстро, непреклонно и жестко. Полицейские мероприятия против боев в толпе – это сплошной нестандарт, своеобразная игра в шахматы, в которой полиция должна сыграть лучше противника.

От снайпера-виртуоза, как правило, спасения нет – не спасет ни охрана, ни бронежилет. В пятидесятых годах в Европе произошел нашумевший случай, когда снайпер застрелил известного бизнесмена на ходу, в бронированной машине с бронированными стеклами. Боссу стало жарко, и он открыл косую боковую форточку – такие были на старых машинах. Небольшой щели оказалось достаточно, чтобы снайпер «подловил» момент на повороте дороги и достал «клиента» на ходу в голову. Судя по результату выстрела и условиям, в которых он был сделан, это был действительно настоящий снайпер. Снайпер, застреливший американского президента Джона Кеннеди на дистанции не более 200 метров и стрелявший по машине, едущей со скоростью бегущего человека, не был стрелком высокого класса.

Снайпер коварен, он необязательно может стрелять с чердака или окна напротив (которые секьюрити и так обязаны контролировать постоянно). Снайпер может стрелять из подвальных щелей и даже из мусорной кучи. У него хватит терпения сидеть в ней столько, сколько надо. Наивно полагать, что босса может защитить бронированный корпус машины. Уже неоднократно стрелки, засевшие в подвальных окнах на другой стороне улицы или площади, стреляли по ногам шефа через пространство под днищем его лимузина, дождавшись момента, когда он при выходе встанет на ноги. А потом стреляли по самому шефу, когда он падал, – тоже через пространство под днищем. И чем длиннее лимузин, тем лучше у снайперов это получается.

Бывают и другие варианты. Не так давно в газетах описывали такой случай: когда босс вышел из машины, окруженный плотным кольцом телохранителей, откуда-то бросили гранату Ф-1 с диким воплем «Ложись!». Секьюрити повалили шефа на землю. И согласно инструкции легли с боков от него. Все ждали, когда граната сработает. Но она была без запала и так и не взорвалась, а все присутствующие ждали взрыва и на всякий случай не поднимались и сверху представляли собой превосходные открытые цели, лежащие на асфальте. Неизвестный стрелок сверху расстрелял босса, как в тире.

Как показывает мировая статистика, в обороне секьюрити от снайпера оголенных мест более чем достаточно. Телохранители – большей частью рукопашники и стреляют неважно. Профилактировать работу снайпера-террориста по охраняемому лицу можно только встречными усилиями грамотного снайпера, искушенного в снайперских и контрснайперских хитростях. Обезвредить снайпера можно путем силового захвата. Лучшая операция – все-таки бескровная.

В городе В. босс, выйдя из машины, в кольце охраны поднимался по лестнице к двери офиса. Поднимался! Часть охранников оказалась выше его, а часть ниже. Он оказался открытым на три секунды, и этого было достаточно, чтобы неизвестный стрелок из малокалиберной винтовки аккуратно положил ему пулю в затылок. Рядом, в 150 метрах, работал экскаватор, и выстрела никто не слышал.

Боссу и его охране нужно быть более осторожными и менее обидчивыми. При попадании чем-нибудь в окно не спешите высовываться и смотреть, что это и кто это кинул. Один очень крутой и обидчивый бизнесмен, твердо уяснивший, что никому ничего нельзя прощать, на такой стук подошел к окну с заряженным «помповиком» и тут же получил пулю в голову.

В современных «горячих точках» противник просто раздает снайперские винтовки тем, кто более-менее стреляет получше, и организует обучение снайперов прямо в ходе боевых действий. Это наш русский метод, которым мы пользовались при обороне Сталинграда и о котором уже забыли. В Сталинградской кампании снайпер-профессионал брал в ученики и ассистенты способных стрелков и обучал их без отрыва от боевой работы. Мастера готовили мастеров – тем и спаслись в 1942-1943 годах. Это уже потом организовали трехмесячные, а затем и восьмимесячные курсы снайперов (это в то страшное военное время!).

Во время Великой Отечественной войны, несмотря на подготовку снайперов в тылу, в войсках на передовой развернулось снайперское движение, всячески поощряемое начальством. Молодые солдаты обучались снайперскому делу на передовой, в короткий срок доводя полученные навыки до абсолютного совершенства, и сами становились наставниками. Снайперское движение в Красной Армии было массовым и оправдало себя.

Подготовка армейских снайперов по полной восьмимесячной программе проводилась в Советской ар мии вплоть до 1956 года и резко прекратилась после отставки министра обороны Г.К. Жукова. Обучение осуществлялось жестко. На протяжении второй половины периода обучения снайперские тренировки проводились в условиях, максимально приближенных к реаль ным.

Большое внимание уделялось отработке качества стрельбы после быстрых перемещений и перебежек. Материальная часть различных винтовок точного боя – русских, немецких, канадских, японских – изучалась досконально. Досконально изучалась теория стволов и боеприпасов. Критерием способности снайпера точно поражать цель служило попадание с первого раза в стреляную винтовочную гильзу на дистанции 50 метров. Существовал и другой способ испытания стрелков: молодой снайпер после периода обучения должен был сбить пятью выстрелами три из пяти солдатских ложек, воткнутых черенками в грунт на дистанции 400 мет ров. Это не легенды – когда-то действительно учили так делать. Так готовили снайперов не для спецназа – для обычной пехоты.

Снайперская подготовка – это уже боевая технология спецназа, освоение которой резко повышает боевую живучесть любого подразделения.

Фрэнсис Пегамеджебоу (378 уничтоженных солдат и офицеров противника).

Симо Хяйхя, фин. Simo Häyhä (17 декабря 1905 г. – 1 апреля 2002 г.) – финский снайпер, самый успешный снайпер фашистской коалиции. Считается вторым лучшим снайпером Второй мировой войны после М.И. Суркова (702 убитых), на счету Хяйхя 542 (по другим данным – 505) уничтоженных советских бойца во время советско-финской войны 1939–1940 годов. Также убил несколько сотен человек, используя автомат. В финской армии он получил прозвище «Белая смерть». 6 марта 1940 года удача все-таки отвернулась от финского снайпера – он получил пулю в голову. По воспоминаниям сослуживцев, его лицо было обезображено до неузнаваемости, он впал в кому на несколько дней. Симо Хяйхя пришел в сознание 11 марта, как раз в день окончания войны, и, несмотря на тяжелое ранение, прожил еще 63 года, скончавшись в 2002-м.

По неофициальной статистике, лучшим снайпером Второй мировой войны является Михаил Сурков. На второй строке списка – Василий Квачантирадзе. Третью строку занимает финский снайпер Симо Хяйхя. Далее следует список из 21 советского бойца и только на 24-м месте расположился немецкий стрелок Матиас Хетзенауэр.

Первая десятка советских снайперов уничтожила, по подтвержденным данным, 4200 солдат и офицеров противника, а первая двадцатка – 7400. Разумеется, реальные счета снайперов на самом деле больше. Например, Федор Охлопков, по прикидочным данным, всего уничтожил более тысячи немцев, используя также и пулемет. Снайпер 82-й стрелковой дивизии Михаил Лысов в октябре 1941 года из автоматической винтовки с оптическим прицелом сбил немецкий пикировщик Ju87.

«Белая смерть» Симо Хяйхя. Финляндия. Карельский перешеек. ВОВ

В 1943 году среди советских снайперов было более тысячи женщин. За время войны им было засчитано более 12 тыс. немцев. В сражающемся Севастополе было хорошо известно имя снайпера 25-й Чапаевской дивизии Людмилы Павличенко. Знали ее и враги, с которыми у сержанта Павличенко были свои счеты. Родилась она в городе Белая Церковь Киевской области. Студенткой овладела мастерством снайпера в специальной школе ОСОАВИАХИМа. Когда началась война, Людмила ушла добровольцем на фронт.

Василий Зайцев – легендарный снайпер периода Великой Отечественной войны. 1943 г.

Свое первое боевое крещение она получила под Одессой. Здесь в одном из боев погиб командир взвода. Людмила приняла командование. Она бросилась к пулемету, но рядом разорвался вражеский снаряд, и ее контузило. Однако Людмила не ушла в госпиталь, осталась в рядах защитников города и продолжала бить врага. Потом был Севастополь. Людмила Павличенко вспоминала: «Когда я проходила по улицам Севастополя, меня часто останавливали ребятишки и спрашивали, сколько вчера убила немцев. Я обстоятельно докладывала им. Однажды мне пришлось честно сказать, что я уже несколько дней не стреляла по врагам. Ребятишки в один голос сказали, что это плохо. А один, самый маленький, сурово добавил: «Очень плохо. Фашистов надо убивать каждый день». И Людмила продолжала воевать.

В 1943 году отважной девушке было присвоено звание Героя Советского Союза, единственной среди женщин-снайперов, удостоенных этого звания при жизни. Другие были награждены уже посмертно.

Всего за годы войны Людмила Павличенко уничтожила 309 гитлеровцев, в том числе 36 снайперов.

Лучшим снайпером Второй мировой войны является Михаил Ильич Сурков, на счету которого 702 убитых противника. Это одна из самых загадочных фигур – при таком боевом счете он даже не Герой Советского Союза…

Вторым в списке – Василий Шалвович Квачантирадзе, уничтоживший 534 гитлеровца.

Одним из самых удачливых советских снайперов считается капитан Иван Михайлович Сидоренко, помощник начальника штаба 1122-го стрелкового полка (334-я стрелковая дивизия, 4-я ударная армия, 1-й Прибалтийский фронт), на личном счету которого около 500 пораженных целей.

Немного отстал от него сталинградский стрелок гвардии старшина Николай Ильин снайпер 50-го гвардейского стрелкового полка (15-я гвардейская стрелковая дивизия, 50-я армия, Сталинградский фронт) (494 единицы). С именем Ильина связана история снайперской винтовки образца 1891/30 года № КЕ-1729. Это оружие носило название «Имени Героев Советского Союза Андрухаева и Ильина». Сержант Хусейн Андрухаев был инициатором снайперского движения в 136-й стрелковой дивизии Южного фронта, погиб в боях за Ростов. В память о нем в части была учреждена снайперская винтовка его имени – с ней в Сталинграде воевал Николай Ильин, ставший одним из лучших снайперов Советской армии. В июле 1943 года под Белгородом Ильин погиб в рукопашной схватке. Винтовка перешла к снайперу А. Гордиенко, который продолжал из нее уничтожать немцев. Оружие вышло из строя только после попадания в него осколка снаряда. Сегодня эта винтовка хранится в Центральном музее Вооруженных сил.

Кульбертинов Иван Николаевич, орден Красного Знамени, орден Славы 3-й степени, ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, орден Красной Звезды, – 489.

Гвардии старший сержант Михаил Буденков, снайпер 59-го гвардейского стрелкового полка (21-я гвардейская стрелковая дивизия, 3-я ударная армия, 2-й Прибалтийский фронт), – 437.

Сержант Охлопков Федор Матвеевич («сержант без промаха»), Герой Советского Союза, снайпер 234-го стрелкового полка (179-я стрелковая дивизия, 43-я армия, 1-й Прибалтийский фронт), – 429. Ученики Охлопкова добавили к этой цифре еще около 800 врагов.

Старший сержант Федор Дьяченко, снайпер 187-го стрелкового полка (72-я стрелковая дивизия, 42-я армия, Ленинградский фронт), – 425.

Гвардии старший сержант Степан Петренко, снайпер 59-го гвардейского стрелкового полка (21-я гвардейская стрелковая дивизия, 3-я армия, 2-й Прибалтийский фронт), – 422.

Гвардии лейтенант Василий Голосов, командир роты 81-го гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии 6-й армии, – 422.

Лейтенант Николай Галушкин, командир взвода 49-го стрелкового полка, – 418 (в том числе 17 вражеских снайперов). Подготовленные им 156 снайперов в целом уничтожили около 3000 немцев. О его подвигах на фронте ходили легенды. Например, летом 1943 года на подступах к Донбассу Галушкин и еще два снайпера вынуждены были участвовать в отражении немецкой контратаки. В ходе боя лейтенант остался один и был контужен близким разрывом снаряда. Когда пришел в себя, то увидел, что рядом стоят два немецких автоматчика и рассматривают его именную снайперскую винтовку. Имя Галушкина уже было известно немцам, поэтому два конвоира на радостях даже не посчитали нужным обыскать лейтенанта, который к тому же был очень щуплым и на вид не представлял опасности. Однако у снайпера под одеждой были пистолет, нож и граната. Пользуясь беспечностью конвоиров, Галушкин кинул гранату под ноги одному из автоматчиков и застрелил другого. Во время перестрелки он получил пулевое ранение, но, несмотря на это, смог самостоятельно добраться до расположения своих войск и вынести свою снайперскую винтовку.

Сержант Афанасий Гордиенко, снайпер 50-го гвардейского стрелкового полка (15-я гвардейская стрелковая дивизия), – 417.

Старший сержант Федор Харченко, комсорг батальона 13-го стрелкового полка (2-я стрелковая дивизия, 59-я армия, Волховский фронт), – 387. В январе 1944 года в боях за Новгород сержант Федор Харченко закрыл собой амбразуру вражеского дота.

Гвардии старший сержант Петр Гончаров, снайпер 44-го гвардейского стрелкового полка (15-я гвардейская стрелковая дивизия, 7-я гвардейская армия, Воронежский фронт), – 380.

Номоконов Семен Данилович (ордена Ленина, Красного Знамени и др.). Уничтоженных солдат и офицеров противника, в том числе один генерал, много снайперов врага, – 360.

Старший сержант Абухажи Идрисов, снайпер 1232-го стрелкового полка (370-я стрелковая дивизия, 3-я ударная армия, 2-й Прибалтийский фронт), – 349.

Старшина 1-й статьи Филипп Я. Рубахо, Герой Советского Союза, снайпер 393-го отдельного батальона морской пехоты (Новороссийская ВМБ, Черноморский флот), – 346. Боец морской пехоты, участвовал в обороне Одессы, затем закончил снайперскую школу, в боях под Ростовом был контужен, но снова вернулся в часть. В боях на Малой земле довел свой снайперский счет до 276. Во время штурма Новороссийска, при высадке десанта, огнем из снайперской винтовки ликвидировал расчеты двух немецких пулеметов, мешавших продвижению штурмовых групп. Затем в рукопашной схватке ножом и прикладом уничтожил еще трех вражеских солдат. Рубахо был дважды ранен, но не вышел из боя: десантники на руках подтаскивали его к окнам, откуда он продолжал вести огонь. Только после третьего тяжелого ранения в голову потерявшего сознание снайпера эвакуировали в тыл. Филипп Рубахо скончался в госпитале от ран спустя две недели.

Лейтенант Леонид Буткевич, Герой Советского Союза, командир взвода 1331-го стрелкового полка (318-я стрелковая дивизия, 18-я армия, Северо-Кавказский фронт), – 345.

Ефрейтор Иван Маркин, снайпер 1183-го стрелкового полка 356-й стрелковой дивизии, – 340.

Гвардии сержант Виктор Медведев, командир отделения 216-го гвардейского стрелкового полка (79-я гвардейская стрелковая дивизия, 8-я гвардейская армия, Сталинградский и 3-й Украинский фронты), – 331.

Гвардии старшина Илья Григорьев, командир взвода снайперов 252-го стрелкового полка (70-я стрелковая дивизия, 33-я армия, 2-й Белорусский фронт), – 328.

Старшина Жамбыл Тулаев, снайпер 580-го стрелкового полка (188-я стрелковая дивизия, 27-я армия, Северо-Западный фронт), – 313.

Лейтенант Людмила Михайловна Павличенко, Герой Советского Союза, снайпер 54-го стрелкового полка (25-я стрелковая дивизия, Приморская армия, Северо-Кавказский фронт), – 309.

Гвардии младший лейтенант Иван Гореликов, командир взвода снайперов 29-го гвардейского стрелкового полка (2-я гвардейская стрелковая дивизия, 61-я армия, Брянский фронт), – 305.

Матрос Иван Антонов, стрелок 160-й отдельной роты морской пехоты (Ленинградская ВМБ, Балтийский флот), – 302.

Старший сержант Геннадий Величко, снайпер 1008-го стрелкового полка (266-я стрелковая дивизия, 3-я армия, Юго-Западный фронт), – более 300.

Главный старшина Василий Григорьевич Зайцев, Герой Советского Союза, снайпер 284-й стрелковой дивизии 62-й армии, – 242, в том числе 11 снайперов.

Герой Советского Союза Я. Вилхелмс не только лично истребил 190 единиц живой силы противника, но и подготовил 145 «сверхметких стрелков», которые за три месяца уничтожили около 2800 гитлеровцев.

За годы войны 87 снайперов стали Героями Советского Союза, а 39 – полными кавалерами ордена Славы.

Как ни странно, об оппонентах советских снайперов – «сверхметких стрелках» германской армии известно очень немного. Несмотря на то что в годы Первой мировой немцы первыми проявили инициативу в использовании специально подготовленных солдат и винтовок с оптическим прицелом, активная работа в области снайпинга началась в вермахте только после столкновения с советской тактикой «снайперского террора».

Кениг Эрвин (400 убитых, Вторая мировая война, наиболее известный соперник советского снайпера Зайцева).

Хетценауэр Маттиас (порядка 345 подтвержденных ликвидаций, Рыцарский крест с мечами и дубовыми листьями).

Аллербергер Зепп (257 подтвержденных ликвидаций, Рыцарский крест).

Подводя итоги Второй мировой войны, западные военные специалисты очень высоко оценили боевую работу советских снайперов. Английский историк А. Гилберт писал: «Советское командование стремилось привлечь как можно больше снайперов для участия в боевых действиях. Его понимание роли снайперов было более широким, нежели на Западе. Оно включало в себя как общее использование подобных стрелков на поле боя, так и выполнение ими отдельных заданий.

Советские командиры относились к возможности использования снайперов как к составной части тактики пехотных подразделений. На Западе же интерес к снайпингу то рос, то падал – в зависимости от опыта, полученного во время очередных вооруженных конфликтов. Русские снайперы обычно действовали парами и имели относительно большую свободу действий. Они прикреплялись непосредственно к полевым подразделениям на уровне роты или взвода, поэтому даже командиры низшего звена могли использовать значительное количество снайперов по своему усмотрению…»

Во время Второй мировой снайпинг был достаточно широко распространен в войсках антигитлеровской коалиции, и значение его по сравнению с Первой мировой значительно возросло. Тактические приемы снайперов союзников целиком вписывались в существовавшую в то время концепцию снайпинга и основывались на боевом опыте, полученном во время Первой мировой войны. Главной задачей считалось предотвращение потерь в своих подразделениях путем подавления и уничтожения вражеских снайперов и пулеметчиков, а также ведение визуальной разведки передовых позиций противника.

Основное отличие от методики боевой работы советских стрелков заключалось в том, что снайперская пара всегда состояла из самого снайпера и корректировщика, вооруженного автоматическим оружием (пистолетом-пулеметом) и имеющего оптические средства для наблюдения. Кроме того, снайперские кадры считались слишком ценными для того, чтобы рисковать ими, поэтому у союзников не принято было выходить в засаду на нейтральную полосу.

И хотя даже наскоро подготовленные снайперы американцев неплохо зарекомендовали себя в деле противодействия немецкому и японскому «снайперскому террору», философия сухопутных войск и морской пехоты оставалась прежней: как можно больше героизма и массированный огонь из всех стволов.

Карлос Хэчкок (США, 93 подтвержденных убийства и более 200 неподтвержденных).

Чак Мэвинни (США, 103 подтвержденных убийства и 213 неподтвержденных).

Адалберт Уолдрон III (США, 109 подтвержденных убийств).

Чарльз Б. Моухинни (Морская пехота США, 103 подтвержденные ликвидации).

Деннис Рид (173-й десантный полк, 68 подтвержденных ликвидаций).

Джозеф Т. Уорд (Морская пехота США, 63 подтвержденные ликвидации).

Филипп Дж. Моран (5-я Группа войск спецназначения, 53 подтвержденные ликвидации).

Роб Фарлонг (Канада, антитеррористическая операция в Афганистане; считается автором убийства на самой большой зарегистрированной дистанции – 2430 метров, используя винтовку McMillan TAC-50, пуля летела до цели более 3 секунд).

Джуба (Ирак, иракская война; ему приписывается от 37 до 143 убийств американских солдат, однако факт того, что это один, реально существующий человек, остается под вопросом).

Ли Харви Освальд – предполагаемый убийца американского президента Кеннеди.

Джон Аллен Мухаммад – серийный убийца, известный как «Вашингтонский снайпер». В 2000 году вместе со своим младшим партнером убил десять и тяжело ранил трех человек в окрестностях Вашингтона. Казнен 10 ноября 2009 года.

Джеймс Эрл Рэй – 29 марта 1968 года в Мемфисе смертельно ранил Мартина Лютера Кинга.

Чарльз Уитмен – массовый убийца, известный по прозвищу «Техасский снайпер». 1 августа 1966 года он забаррикадировался наверху 27-этажной башни Техасского университета и с 11:48 до 13:24 стрелял по людям на улице из винтовки Ремингтон 35-го калибра с оптическим прицелом. Количество жертв: 16 убитых и 31 раненый. Это событие послужило толчком к созданию SWAT.

Информация о достижениях современных снайперов отсутствует, но это не значит, что достижений нет! Зато мифами и слухами переполнены все СМИ. Здесь и «черные вдовы», и «Белые колготки», арабы и афганцы-наемники, негры и прочая, и прочая, и прочая…

«Белые колготки», или «Белый чулок», – сленговое название отряда женщин-снайперов преимущественно прибалтийского происхождения, предположительно воевавших на стороне антироссийских сил и сепаратистских режимов в зонах боевых действий на территории бывшего СССР с 1990-х годов – в Приднестровье (на стороне Молдавии), грузино-абхазской и чеченской войнах, во время событий в Дагестане 1999 года, Нагорном Карабахе и других локальных конфликтах. Его участницы стали героинями слухов, армейского фольклора, «желтой прессы», кинофильмов, фигурировали в выступлениях политиков. Отряд «Белые колготки» стал одним из идеологических клише.

Реальное существование отдельно взятых женщин-снайперов, принимавших участие в военных конфликтах, подтверждалось официальными источниками, однако нет сведений о том, что эти снайперы входили в состав женских организованных отрядов с таким наименованием. Иногда «белыми колготками», или «белыми чулками», называют всех женщин, участвующих в боевых действиях против федеральных сил, реже употребляют прозвища «гусыни» и «сука-кукушка».

Одно из первых упоминаний приходится на период грузино-абхазского конфликта в начале 90-х годов минувшего века: со слов очевидцев, якобы некие спортсменки из Прибалтики, которых называют «белыми колготками», воевали в качестве наемников на стороне грузин против абхазов.

Легенды о «белых колготках» наряду с подобными им («негры-наемники», «дети-герои») бытовали во время ряда практически всех военных конфликтов на территории бывшего СССР начиная с начала 90-х годов XX века.

«Белые колготки» как активные участницы Приднестровского конфликта описываются в очерке об офицере Павле Поповских, обвинявшемся в организации убийства журналиста Дмитрия Холодова, опубликованном в оппозиционной газете «Завтра». В январе 1995 года газета «КоммерсантЪ» приводит ссылку на анонимный источник из Федеральной пограничной службы России, утверждавший, что в боевых действиях в Грозном участвуют женщины-снайперы из организации «Белый чулок».

Но нет ни одного уголовного дела, возбужденного российскими правоохранительными органами в отношении гражданок Латвии, Литвы и Эстонии, задержанных в зонах боевых действий. МИД России никогда не выступал с заявлениями об обнаружении гражданок этих государств, воевавших на стороне сепаратистов на территории страны.

В 2001 году Зенонас Намавичюс, чрезвычайный и полномочный посол Литовской республики в России, на вопрос ведущей с радиостанции «Эхо Москвы» ответил следующее: «Хотя говорили много, никто этого не доказал. Я не исключаю возможности, что там есть какой-то авантюристически настроенный литовец, или гражданин Литовской республики, или просто литовец по национальности. Но там есть такие же люди из России, я думаю, и из других стран. Но чтобы Литва организовала какие-то снайперские отряды и надевала им белые колготки – это больше чем смешно».

Роль и значение снайперов снова выросли, как только началась война в Ираке. В 2005–2006 годах по СМИ пронеслась волна сообщений о легендарном иракском снайпере Джуба из группировки Исламская армия Ирака, который своими действиями деморализует американских солдат. К концу 2006 года, как сообщалось, на его счету было 37 американских солдат.

Было бы преувеличением утверждать, что действия снайперов могут определить исход целого сражения, однако они нередко оказывали серьезнейшее влияние на эффективность действий войск одной из сторон. Во время Гражданской войны в США, во время Геттисбергского сражения в 1863 году, двое снайперов-конфедератов, работавших с высоты Литтл-Раундтоп, убили двух генералов Союза, тяжело ранили третьего, после чего застрелили полковника и до четырех других старших офицеров. В результате в лагере Союза воцарился ужас, была вызвана артиллерия, но ее действия по подавлению снайперов успехом не увенчались, и этот пример подчеркивает важность двух задач, стоящих перед пехотой. Первая – найти снайпера, вторая – с ним разобраться. В этом случае как нельзя более кстати подходит старая пословица: «Клин клином вышибают». Противоснайперская борьба – обнаружение и уничтожение снайперов противника – стала самой первоочередной задачей во всех армиях мира. Подавив снайперов противника, можно было сосредоточиться на выявлении конкретных целей и заняться такими нужными делами, как наблюдение и сбор разведывательной информации, которые стали одними из основных обязанностей снайпера. Почему же пехота так сильно боялась снайперов и столько времени и сил тратила на их ликвидацию? Ответ следует искать в непростой психологии человека на войне, где пехотинец относится к возможности ранения или смерти с определенным фатализмом – что бы там ни было, все это капризы слепого случая. Считается, что человек сам повлиять на это не может, и у большинства людей вырабатывается психическая защита в форме убежденности в том, что «со мной этого не случится». Разумеется, товарищи его погибают и получают ранения, когда им не везет, однако мало кто из солдат способен примириться с тем, что следующей жертвой может стать он сам, поскольку каждый уверен в том, что его шансы на спасение более или менее высоки. Появление снайпера меняет все в одно мгновение. Мишенями вдруг становятся все, и война угрожает уже лично каждому. Солдат это пугает, обессиливает, им трудно принять такое положение вещей. Когда пули летят неведомо откуда и поражают с бесстрастной точностью, это чрезвычайно сильно действует на нервы. Солдат беседует с другом, и вдруг, секунду спустя, друг падает на землю. Что еще хуже, так это то, что бой при этом идет где-то вдали и можно считать себя в относительной безопасности. Большинство солдат, попадая под снайперский огонь, совершенно лишались воли и сил. Ветеран боев на Фолклендах Кен Луковяк ярко описал, как впервые ощутил себя мишенью:

– Мы пересекли очередное поле и приблизились к живой изгороди. Дойдя до нее, мы свернули влево и направились вдоль нее к углу поля. У меня перед лицом просвистела пуля. Она пролетела так близко, что я ощутил это просто физически. Мы все автоматически попадали на землю и поползли в укрытие, в кусты. Кто-то крикнул: «Откуда стреляли?» Медленно, друг за другом мы начали выглядывать из-за изгороди. Никто ничего не заметил – одно только ровное поле и еще одно незасеянное поле за ним. Раздался еще один выстрел, Тони вскрикнул и свалился на землю. От страха я начал лихорадочно думать. Он сидел за изгородью, но это его не спасло, и я в таком же положении. Куда попадет пуля? В голову? В грудь? Я вдруг понял, что сам себя вгоняю в панику, и решил уговорить себя не волноваться. Чему быть, того не миновать, ничего не поделаешь. Кто-то крикнул: «Снайпер, мать его!»

Потрясение от неожиданного осознания себя мишенью приводило солдат в ни с чем не сравнимый ужас. Это оказывало деморализующее воздействие не только на солдат: они прятались по окопам и траншеям, не желая подчиняться никаким приказам, согласно которым им пришлось бы вылезать под меткие выстрелы невидимого противника, и от этого страдали субординация и дисциплина. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что захваченный снайпер повсеместно рассматривался как лицо вне закона.

Философы, историки и политологи давно спорят о роли личности в истории. Но оценил ли кто-нибудь роль в истории меткого стрелка – снайпера?

За тысячи лет существования человеческого общества от смертоносных стрел и пуль погибли миллионы людей, чьи имена уже давно забыты потомками. Однако история хранит память о метких стрелках, которые смогли повлиять на ее ход (и зачастую весьма радикально) благодаря зоркому глазу, твердой руке и верному выбору мишени. Но кроме заслуженной славы, нередко им доставались и тернии.

Меткий «выстрел» камнем маленького Давида в лоб огромному Голиафу – хрестоматийный пример, иллюстрирующий данную тему. Но мы не будем удаляться в седую древность, а начнем со Средних веков. В 1199 году знаменитому английскому королю Ричарду Львиное Сердце исполнилось 42 года. Он был бодр, полон сил и стремился возглавить новый Крестовый поход на Восток, чтобы отбить у сарацин Сирию и Палестину. Но для начала похода нужно было много денег, и Ричард вместе с союзными баронами французской провинции Анжу отправился собирать дань с землевладельцев соседней Аквитании. В апреле войска Ричарда осадили богатый замок Шайон, в гарнизоне которого служил простым арбалетчиком некий Бертран де Гудрун. Пущенная им со стены замка стрела пронзила Ричарду плечо и вызвала гангрену, от которой тот скончался в муках через две недели. За это время замок был взят, а Гудрун пленен. Благородный Ричард велел отпустить его, но после кончины короля бароны вновь схватили Гудруна и повесили, предварительно содрав с него кожу…

Более счастливая судьба была уготована жившему в XIV веке в Швейцарии легендарному Вильгельму Теллю. Этот простой охотник и рыбак был славен своей меткой стрельбой из лука и гордым нравом. Его родная деревня Бюрглен в кантоне Ури находилась тогда под властью австрийских монархов Габсбургов, наместником которых был некий Геслер. Чтобы сильнее унизить подданных, он установил в Бюрглене шест со своей парадной шапкой и распорядился, чтобы каждый прохожий снимал перед шестом свой головной убор в знак покорности австрийцам.

Однако Телль не подчинился приказу и сбил шапку Геслера с шеста стрелой. Вскоре по доносу он был схвачен и доставлен к наместнику. Геслер, зная о стрелковом таланте Телля, предложил ему жизнь и свободу при условии, что тот собьет стрелой яблоко с головы своего маленького сына. Телль побледнел, но принял вызов, приготовив две стрелы. Первая из них пробила насквозь яблоко, не задев головы Телля-младшего. И тогда лучник сказал в лицо австрийцу: «Если бы первая стрела задела моего сына, то вторая пронзила бы твое сердце». Взбешенный Геслер в нарушение клятвы велел бросить Телля в темницу. Но по дороге тот вырвался из рук стражи и скрылся в лесу. А через несколько дней на узкой дороге между скалами Телль подстерег Геслера и уложил его одним выстрелом из лука, как и обещал… Эта новость подняла окрестных жителей на борьбу с чужеземцами. И вскоре надменные Габсбурги были вынуждены признать независимость большинства земель нынешней Швейцарии…

С конца XV века Франция в союзе с городами Италии вела затяжную войну против Испании, стремившейся завладеть богатыми итальянскими землями. Долгое время война шла с переменным успехом, пока в 1523 году на сторону испанцев не перебежал главнокомандующий французской армией герцог Шарль Бурбон. В 1525 году он разгромил при Павии своего бывшего властителя короля Франции Франциска I и взял его в плен. А в начале 1527 года руководимые Бурбоном полчища испанцев, усиленные наемниками из Германии и Австрии, вторглись на север Италии и пошли на Рим. Город был взят в кольцо, началась изнурительная осада.

Среди защитников Рима был мало кому известный в то время 27-летний скульптор и ювелир Бенвенуто Челлини. Учитывая его познания в механике и баллистике, ему поручили управлять огнем крепостной артиллерии. А в промежутках между пушечной пальбой Челлини в одиночку охотился на офицеров вражеской армии с помощью длинноствольного и дальнобойного ружья-кулеврины собственного изготовления. Утром 6 мая 1527 года он взял на мушку всадника в ярких латах на арабском скакуне в богатой упряжи… Пуля, пущенная Челлини с расстояния в полкилометра, насмерть сразила Бурбона. Его наемникам еще удалось взять Рим, но, лишившись полководца, они летом того же года были изгнаны французами с севера Италии и подписали мирный договор… А у Челлини впереди была долгая жизнь и вечная слава архитектора, скульптора и ювелира, чьи шедевры до сих пор украшают залы лучших музеев мира. А была у него еще и малоизвестная ныне слава снайпера…

В 1572 году политику Франции и судьбы французов определяли лидеры трех враждовавших между собой партий. Католическую знать, защищавшую старую веру и дворянские вольности, возглавлял герцог Генрих де Гиз. Его напору на слабовольного короля Карла IX противостояла вдовствующая королева-мать Екатерина Медичи, которая опасалась самовластия дворянства, но гораздо сильнее ненавидела реформаторское движение протестантов-гугенотов, отвергавших власть церкви и сословные привилегии священников. Их признанным лидером был адмирал Гаспар де Колиньи, стремившийся укрепить перемирие между католиками и гугенотами браком своего воспитанника принца Генриха Наваррского с сестрой короля Карла IX принцессой Маргаритой.

В августе 1572 года на свадьбу Генриха и Маргариты в Париж съехались все вожди гугенотов. Через несколько дней после венчания, вечером 22 августа, Колиньи по дороге домой после аудиенции у короля в Лувре был смертельно ранен пулей, выпущенной из окна дома королевского исповедника Пьера Пиля на улице Сен-Жермен. С расстояния в 150 шагов адмирала сразил некий Морвель, который позже был удостоен королевской награды. А гугеноты, со смертью вождя лишившиеся возможности организовать сопротивление католикам, всего через два дня, в ночь с 24 на 25 августа, стали жертвами кровавой резни, вошедшей в историю под названием Варфоломеевской ночи…

Первые случаи использования спортивных ружей в боевых условиях были зафиксированы во время Гражданской войны в Англии (1642–1648 гг.), когда стрелки с дальнего расстояния уничтожали офицеров армии противника. Самым известным инцидентом стало убийство командира армии парламента лорда Брука во время осады города Личфилда в марте 1643 года. Солдат-роялист Джон Дайот (John Dyott), дежуривший на крыше кафедрального собора, был вооружен длинным охотничьим ружьем. Он выстрелил в лорда, когда тот высунулся из укрытия. Дайот попал Бруку в левый глаз. По меркам того времени, подобный выстрел, произведенный из длинного гладкоствольного мушкета с расстояния 150 ярдов (137,2 метра), считался незаурядным.

Два метких выстрела определили судьбу правившего в Швеции в начале XVIII века короля Карла XII. В ночь на 27 июня 1709 года, в канун Полтавской битвы с армией Петра I, отчаянный Карл в одиночку отправился в объезд поля предстоявшего боя и в темноте нарвался на дозорный разъезд казаков. Выстрелом из пистолета Карл уложил одного из них и обратился в бегство, но пущенная вслед ему меткая пуля из русского кавалерийского карабина ранила короля в ногу. Всю битву Карл провел, страдая от раны, на носилках и был лишен возможности держать под неослабным контролем весь ход боя, закончившегося победой русских войск, разгромом и бегством шведской армии.

Карл нашел убежище в союзной Турции, откуда весной 1714 года перебрался домой, в Швецию. Осенью 1718 года он вторгся в Норвегию, принадлежавшую тогда Дании, и осадил горную крепость Фредрихсгальд. В ночь на 30 ноября он в сопровождении малой свиты обходил осадные траншеи и внезапно упал, сраженный пулей. До сих пор историки спорят, был смертоносный выстрел по 35-летнему Карлу сделан из вражеской крепости или он прозвучал из шведской траншеи по приказу сестры короля, претендовавшей на шведский престол… В любом случае эта пуля поставила точку в жизни короля-воина, при котором России вряд ли удалось бы заключить со Швецией прочный и долгий мир.

Утром 21 октября 1805 года 31 корабль британского флота под командованием адмирала лорда Горацио Нельсона вступил под Трафальгаром в жестокое морское сражение с 40 кораблями франко-испанской эскадры адмирала Вильнева, посланной Наполеоном Бонапартом уничтожить английские морские силы и расчистить путь для высадки наполеоновской армии в Англии. Нельсон на борту флагманского корабля «Виктория» отдал своим морякам приказ первыми атаковать численно превосходившего противника. Через два часа жестокого боя 20 французских судов (50 %!) были потоплены или захвачены, а адмирал Вильнев взят англичанами в плен.

В этот момент из порохового дыма возник французский фрегат «Грозный». В наблюдательном гнезде на вершине его мачты сидел матрос Роберт Жиллемард. Прицелившись в фигуру в адмиральском сюртуке, он плавно спустил курок своего мушкета. Так в час своего величайшего триумфа национальный герой Англии Нельсон пал жертвой умелого снайпера.

Схожая судьба была уготована другому адмиралу – победителю турецкого флота при Синопе и руководителю обороны Севастополя в 1854–1855 годах Павлу Степановичу Нахимову. После безуспешных попыток взять город-порт морским десантом и штурмом с суши, осаждавшие его с октября 1854 года объединенные силы Англии, Франции и Турции приступили к осаде, сопровождавшейся артиллерийскими налетами и снайперской войной. Ее жертвой и стал Нахимов, смертельно раненный меткой пулей из нарезного британского штуцера 28 июня 1855 года, когда адмирал обходил русские укрепления на Малаховом кургане. Нахимов умер от раны через два дня, а принявший командование обороной Севастополя генерал князь М.Д. Горчаков, не имевший воинского таланта Нахимова, ровно через два месяца распорядился оставить город.

Историк Томас Флеминг (Thomas Fleming), автор книги «Свобода: Американская Революция» (Liberty: The American Revolution), приводит потрясающий пример, который показывает, как снайперы могут изменить ход истории. В 1777 году известный британский стрелок (егерь) Патрик Фергюсон (Paspanick Ferguson) находился в дозоре и на лесной дороге столкнулся с небольшой группой кавалеристов армии североамериканских колонистов. Фергюсон нацелил свое ружье на человека, скакавшего впереди, но не выстрелил, как он объяснил, «потому, что у всадника было смелое и благородное лицо». (По другой версии, всадник повернулся к стрелку спиной, а по законам чести того времени выстрел в спину считался подлостью, недостойной настоящего джентльмена. Это удержало палец егеря на спусковом крючке.) Колонисты ускакали. Впоследствии выяснилось, что снайпер пощадил командующего американской армией и будущего первого президента США генерала Джорджа Вашингтона (George Washington). Если бы Фергюсон выстрелил, то Вашингтон, скорее всего, был бы убит. Флеминг утверждает, что место Вашингтона занял бы генерал, долгое время бывший тайным агентом британцев. Следовательно, предполагает историк, один выстрел был способен предотвратить образование нового государства – Соединенных Штатов Америки.

В январе 1908 года на тогдашних задворках Европы, в королевстве Португалия, представители левых партий выступили под лозунгом низвержения короля Карлуша I и замены конституционной монархии республикой. Их выступления были разогнаны, а лидеры оппозиции арестованы. Королевская семья, пересидевшая волнения в замке Вилла Висоза, решила вернуться в столицу 1 февраля. К вечеру открытая карета с королевской семьей под небольшой охраной въехала в Лиссабон. Кроме Карлуша, там находилась его жена королева Амелия и два их сына – принцы Луиш и Мануэл.

На людной площади возле королевского дворца карету поджидал некий Фелипе Майориш – отставной инструктор по стрельбе португальской армии, а затем владелец частного тира. Выхватив из-под плаща карабин, он навскидку сразил с 50 метров старшего королевского сына и наследника престола принца Луиша. Поднялась паника, в разгар которой сообщник Майориша с револьвером в руке вспрыгнул на подножку королевского ландо и в упор расстрелял Карлуша I. Обоих убийц тут же на месте прикончила охрана. Покушение достигло своей цели. Уцелевший 4-летний принц Мануэл по конституции не мог претендовать на царствование до достижения 18 лет. А всего через полтора года после гибели отца и брата, осенью 1910 года, он в разгар новой волны народных волнений бежал из Португалии, которая с тех пор является республикой…

XX век оказался особенно богат на удачные и неудачные покушения на сильных мира сего, попадающих в прицел искусных стрелков, вооруженных все более точным и убойным оружием. Их жертвами стали наследник престола Австро-Венгрии Франц-Фердинанд и король Югославии Александр, президенты США Мак-Кинли и Роберт Кеннеди, президент Египта Анвар Садат, многие премьер-министры – Индира Ганди в Индии, Улоф Пальме в Швеции, Ицхак Рабин в Израиле, отставной диктатор Никарагуа Сомоса… Всякий раз многочисленная охрана оказывалась бессильной перед мастерством снайперов, чьи выстрелы отзывались эхом по всему миру…

И это только удачные покушения, каждое из которых оказало огромное влияние, часто переломное и необратимое, на историю современной нам цивилизации. А сколько было покушений неудачных? Удайся они, и в каком бы мире мы сейчас бы жили? Неизвестно…

Рано или поздно военные действия принимают позиционный характер. Противоборствующие стороны стоят фронтом друг против друга и не предпринимают наступательных действий. Это не значит, что война приостановилась. Даже в таком малоподвижном окопавшемся состоянии на передовой идет напряженная работа солдат и офицеров. Солдаты закрепляются, роют окопы и блиндажи, чтобы было где укрыться от пуль и осколков. Во все времена лучшей защитой на войне была, есть и будет земля-матушка. Сразу выставляется наблюдатель, который в перископ, буссоль или стереотрубу (ни в коем случае не в бинокль – убьют почти сразу) ведет постоянное наблюдение за нейтральной полосой, передним краем противника и насколько можно в глубину его обороны, подмечая все, что там происходит. Задача наблюдателя – выявить огневые точки противника, командные пункты, узлы связи, наличие артустановок, наличие минных постановок. Приказ о наступлении может последовать в любой момент, и, не зная обстановки, командир взвода, роты, батальона вынужден будет гнать людей на пулеметы и минные поля.

Основная тактическая задача снайпера – сорвать все мероприятия, проводимые противником. Снайпер прежде всего должен не столько увеличивать личный счет (хотя это тоже показатель его работы), сколько сделать все, чтобы ослепить противника и оставить его без исходных данных для наступления. В конце концов снайпер должен создать обстановку снайперского террора, наведя панический страх на противника. Все, что движется и появляется на стороне противника, должно быть уничтожено снайперским огнем. Такую боевую работу может сделать только снайпер – длинный нож в сердце противника. Только снайпер в состоянии быстро «подловить» все эти внезапно появляющиеся и тут же исчезающие цели.

Стрельба из-за укрытия

И при всем этом нужно остаться невидимым – неуязвимость снайпера должна быть почти мистической, ибо это очень давит на психику неприятеля.

Основным методом разведки целей для снайперов является постоянное скрытое наблюдение. Общая масса разведданных, полученных при удачном наблюдении, намного ценнее, чем удачный снайперский выстрел. Внимательным визуальным наблюдением можно обнаружить очень много интересного и полезного. Офицеры и полевые командиры противника могут быть и без знаков различия, но признаком штабов, офицерских площадок и ячеек управления в глубине обороны неприятеля может послужить постоянный приход-отход людей, появление военнослужащих с офицерскими сумками, приборами наблюдения, с властной жестикуляцией, проводная связь и пр. В практике известен случай, когда командный блиндаж противника выдало постоянное появление в одном и том же месте кота, которого прикормили немецкие офицеры.

Наблюдение и визуальная разведка целей проводятся днем и ночью. Пока один снайпер наблюдает, другой прослушивает все звуки, которые может уловить. Прослушивается не только «атмосфера», обязательно прослушивается земля. Все звуки, пойманные под землей, сравниваются со звуками, уловленными в атмосфере. Для лучшего «звукоулавливания» это предпочтительнее делать поближе к противнику на нейтральной полосе, скрытно и замаскированно. Имеются и другие способы «земляного» прослушивания.

Наблюдение за нейтральной полосой, передним краем противника и его тыловым пространством проводится постоянно. Снайпер должен обязательно изучить карту района своей ответственности. Наблюдением выявляются слабые места обороны противника. Иногда наблюдением и прослушиванием обнаруживаются интересные и неожиданные вещи.

Переоценить результаты тщательного и постоянного наблюдения невозможно. Снайпер, наблюдатель и разведчики, вынужденные постоянно наблюдать по специфике своей боевой работы, – это глаза и уши командира. Поэтому наряду с основной истребительной деятельностью снайпера ему всегда ставятся задачи по наблюдению. Мелочей в наблюдении не бывает. Из записей снайперов, разведчиков и наблюдателей офицер составляет общую картину боевой обстановки.

Противник всегда стремится атаковать внезапно. Снайпер как наиболее тренированный наблюдатель обязан вовремя обнаружить признаки подготовки противника к атаке и сделать все возможное для срыва или ослабления ее снайперским огнем.

Снайперам ставятся задачи в соответствии с их возможностями воздействия на противника. С началом атаки противника снайперы уничтожают огнем живую силу, и в первую очередь офицеров, и опасные для своих огневые средства, прикрывающие и обеспечивающие огнем продвижения противника.

Для того чтобы действовать эффективно, снайпер должен действовать сознательно, а для этого он должен уяснить себе тактическую задачу своего подразделения.

Несмотря на то что целей выявляется довольно много, стрелять по ним сразу желательно не всегда. Чем больше противника выявлено сейчас, тем хуже для него потом. Василий Зайцев это называл «жизнь в рассрочку». В решающий момент будет убит наблюдатель, офицер, дежурный пулеметчик, разбиты наблюдательные приборы, застрелены в изгибах траншей бойцы противника. Наступит снайперский террор. Все боятся высунуться из окопов. На какой-то промежуток времени организованные действия противника будут парализованы. Снайпер дезорганизовал работу переднего края противника и в ответственный момент помог своим в большей степени, чем просто увеличил свой личный счет. Снайпер улучшил тактическое положение своих. Противник в необходимый по течению событий момент будет обезглавлен, ослеплен, дезорганизован и нанесет гораздо меньше ущерба.

В позиционной войне лучше всего такие вещи получаются у снайпера. И это всегда было, есть и будет его основной задачей.

После того как днем произведена визуальная разведка целей, ночью снайпер вылезает за передний край на нейтральную полосу и оборудует позиции для стрельбы. Место для позиции определяется наличием целей и выбирается так, чтобы разведанные цели можно было достать выстрелом. Позицию желательно занимать с фланга (сбоку) от противника – так лучше открываются изгибы траншей, ходов сообщения, противник за отдельными укрытиями, и сам снайпер при ведении такого «косого» флангового огня может быть капитально укрыт от огня фронтального и менее заметен с фронтальных позиций противника.

Но про все эти перспективные для снайпера места знает и противник, потому что в таких же привлекательных местах будут стремиться установить свои позиции и его снайперы. Поэтому снайперские позиции выбираются вблизи вышеуказанных очень выгодных мест. Причем позиции устанавливаются подальше от какого-либо привлекающего внимание объекта. Психологический принцип выбора позиции: она обустраивается в таком месте, что на нее не хочется смотреть, например в куче мусора или среди нагромождения однообразных неинтересных предметов. Позиция занимается в самых неожиданных местах и тщательно маскируется под фон и рельеф местности. К выбору позиции надо относиться творчески, используя все сопутствующие обстоятельства и учитывая факторы, которые сработают против вас.

Наряду с позициями основными и запасными снайпер оборудует позиции ложные, лишь слегка замаскированные, на которых часто располагает чучела-приманки или примитивные манекены.

Нормальный и здравомыслящий снайпер основную позицию, на которой, как правило, приходится сидеть несколько часов (а иногда и суток) и скрытно выслеживать противника, всегда постарается сделать закрытой. Открытая позиция – это та, которая занята в удобном для стрельбы месте с ходу и которую не надо подготавливать – снайпер занял какую-нибудь расщелину, прижался к скату, залег в траве, засел за пеньком или кустиком, прикрылся ветками или камуфляжем.

Если цель упорно не желает появляться (дураков нет – никто не хочет умирать), а снайпер ожидает ее появления на открытом и ровном месте, то даже в замаскированном состоянии это сделать очень непросто. Прежде всего нельзя пошевелиться. Со стороны противника тоже ведется наблюдение за нейтральной полосой и объектами на сопредельной (на вашей) стороне весьма тщательно. Малейшее шевеление запросто может стоить вам жизни. От длительного неподвижного лежания (сидения, стояния подчас в самых неестественных позах) немеют руки и ноги. Хочется есть. Хочется пить. И хуже всего, если захочется по нужде. Захочется, как всегда, по закону подлости, в самый неподходящий момент. Поэтому никто и никогда не посмеет издеваться над снайпером, днем караулившим цель под носом у противника на дистанции слышимости разговорной речи и ночью приползшего к своим с полными штанами. Летом невероятно донимают комары и прочие насекомые. Долго лежать на земле проблематично даже летом. А теперь представьте, что это надо делать поздней осенью, под проливным дождем, по уши в грязи. А зимой при морозе? Просто так лежать сутками в снегу не желали ни финские «кукушки», ни сибирские стрелки.

Прием регулировки ружейного ремня

По всем этим причинам снайпер основную позицию, с которой он выслеживает цель, делает закрытой и безопасной. Снайпер зарывается в землю. Летом и зимой закрытые позиции обустраиваются и маскируются по-разному. На такой закрытой позиции, защищенной от шальных пуль и осколков, от ветра, солнца и атмосферных осадков, снайпер может находиться очень долго. С основной позиции снайпер ведет наблюдение и ждет появления цели. На закрытой позиции можно пошевелиться и размяться. Можно присесть, можно прихлопнуть комара. Можно глотнуть из фляги и съесть сухой паек. И если организм потребовал, содержимое кишечника можно тут же закопать и не носить в штанах. На закрытой позиции можно сохранить жизнь и здоровье.

Иногда при интенсивной перестрелке с обеих сопредельных сторон можно работать и блуждающим методом, без предварительной подготовки позиций. Долго стрелять с одного места нельзя. Даже в динамичном бою, когда непонятно, кто больше стреляет – свои или чужие, противоборствующие стороны работу снайперов противника начинают чувствовать довольно быстро.

В Курском сражении советский снайпер устроил позицию под разбитым танком на нейтральной полосе, нахально и нагло, метрах в трехстах от немецких позиций и даже за линией минных заграждений противника, но предварительно «нашпиговал» противопехотными минами территорию возле танка. Днем в самое неожиданное время кого-то подстрелил. Под танком достать его огнем стрелкового оружия было невозможно, поэтому после бесплодной стрельбы по танку на уничтожение снайпера выдвинулась группа автоматчиков. Обычно немцы в таких случаях заходили к уничтожаемой позиции с двух сторон, а с фронта их движение прикрывал огонь пулеметчиков. При выдвижении к позиции на дистанции действительного пистолет-пулеметного огня немцы плотной стрельбой с трех сторон старались прижать наших снайперов к земле и не дать даже выдвинуться для прицельной стрельбы. Потом приближались на бросок гранаты и гранат при этом не жалели. Но в данном случае русский заблаговременно наставил мин как раз на таких рубежах и благополучно уполз к своим по лощине. При этом он успел застрелить полдюжины немцев еще до того, как они начали подрываться на минах.

В другом случае немецких автоматчиков, которых послали к такому же подбитому танку на уничтожение русского снайпера, расстрелял с фланга приданный к снайперу русский пулеметчик, подловивший момент, когда цель противника была развернута к нему боком и представляла групповую мишень. Самого снайпера в этот момент под танком уже не было.

Снайперу приходится терпеть и работать, работать и терпеть. Терпение – это рабочий инструмент снайпера. Война не прощает нетерпеливых и самонадеянных. Война не прощает ленивых. На закрытых позициях у снайперов несопоставимо больше шансов не только сохранить жизнь и здоровье, но и намного эффективнее выполнить боевую задачу.

Все время работать с одной позиции снайперу нельзя. По меткому выражению Василия Зайцева, снайпер в поисках цели и для собственной безопасности вынужден быть кочевником.

Величину района расположений системы снайперских позиций определить в приказном порядке нельзя. Систему снайперских позиций – где расположить основную, запасную, ложные и прочие позиции – определяет снайпер в зависимости от целесообразности по обстановке событий.

На передовой этот маневр происходит при жестокой необходимости, а при действиях в составе разведгруппы это – обычное явление. Такое движение выполняется очень скрытно. При таком выдвижении по-пластунски нельзя иметь на себе камуфляж с очень пышной «лохматостью» – он очень увеличивает силуэт и делает его более заметным. Достаточно будет размыть прямолинейность силуэта, ибо в природе нет прямых линий. Старайтесь не задеть при движении высокую траву или ветки кустарника. Их колыхание (особенно при отсутствии ветра) очень заметно. В густой растительности при порывах ветра можно с движением веток или травы практически незаметно для противника продвинуться на величину этого «колыхания» вместе с ним. Дождитесь нового порыва ветра и еще продвиньтесь вместе с колыхнувшимися ветками. Это старинный и проверенный способ сибирских стрелков.

Снайперы в маскировочных костюмах

Выдвижение на близкие к противнику позиции (иногда 200–250 м и ближе до переднего края противника) и оборудование их лучше всего производить при смене погодных условий. Для снайперов очень ценен снегопад. Оборудованная в снегу закрытая позиция во время снегопада сверху присыпается снегом самым естественным способом и органично сливается с ландшафтом.

Девушка-снайпер в маскировочном костюме

Как бы ни был неприятен дождь, снайпер обязательно использует его для скрытного выдвижения поближе к противнику. Стена или пелена дождя сводит на нет наблюдение противника за нейтральной полосой. К тому же есть у людей психологическая особенность – после любой перемены погоды ослаблена бдительность, хочется выглянуть наружу и полюбоваться ландшафтом. Вот тут-то бойцы и получают пулю в голову.

Немцы говорили, что после сильного дождя, ураганного ветра или снегопада позиции русских снайперов вырастали в нахальной близости от немецкого переднего края, как грибы. Военная статистика всегда показывала, что после перемен погоды результативность снайперского огня была необычайно высокой.

Выдвижение на позицию производится скрытно, ползком. Сибирские стрелки четко переняли принцип дальневосточных охотников-азиатов: чувствовать землю возле себя и все, что на ней растет и по ней движется; не вредить всему, что рядом; превратиться в то, что находится рядом. Это называлось единением с окружающей средой.

Искусные охотники научили сибирских стрелков незаметно передвигаться по открытому месту под «лохматым» камуфляжем. Очевидцы описывают такие тренировки снайперов под Ленинградом: инструктор, полностью накрытый «лохматым» камуфляжем, выжидал порывы ветра и при каждом колыхании травы чуть-чуть передвигал камуфляж над собой, в такт с движением растительности. Потом в такт с движениями травы он сам передвигался под неподвижным камуфляжем. Затем он снова перемещал над собой камуфляж и повторял цикл перемещений. Да, это было медленно – около 30–35 метров в час, но совершенно незаметно!

Артиллерийские корректировщики очень часто работают на нейтральной полосе или вблизи от переднего края своих, не выдвигаясь за минные заграждения. Их корректировочный пост нужно искать на высотке. Визуальный поиск арткорректировщиков идет всегда. Их очень часто обнаруживают на деревьях, на заводских трубах, верхних этажах и т. д.

Летом 1942 года, в печально известной и проигранной нашим командованием Харьковской операции, на одном из участков фронта активизировалась немецкая артиллерия. Позиция немецких артиллерийских корректировщиков находилась на нейтральной полосе, но вблизи своих, за полосой минных заграждений. Убрать корректировщиков нужно было немедленно, но убрать их было нечем – их было не достать. Поставили очень сильную дымовую завесу, причем подожгли все, что могло гореть. Под прикрытием этой завесы снайпер с пулеметчиком проползли полкилометра по нейтральной полосе и выползли в линию полуразрушенных старых траншей, по которым подобрались метров на четыреста сбоку от корректировочного поста немцев. От передней линии немецких окопов было метров сто пятьдесят. Пулеметчик открыл огонь по переднему краю немцев. Он никого не убил, но вызвал огонь на себя. В грохоте собственных выстрелов немцы не расслышали стрельбу снайпера. Он не только расстрелял корректировщиков, но и умудрился результативно дострелять обойму по немецким позициям. Он там кого-то еще убил, но особенно испытывать судьбу не стал и быстро ушел в сторону. Назад снайпер и пулеметчик выбирались отдельно друг от друга, кто как сумел, но благополучно. Это хороший пример работы снайпера с подскока и один из немногих известных случаев, когда стрельбу снайпера глушил сам противник.

Во всех войнах при артподготовке сила артиллерийского огня противника из всех имеющихся в его распоряжении артсистем настильного и навесного огня (пушек, гаубиц и минометов) обрушивается на первую и вторую траншеи обороняющихся для подавления их живой силы и огневых средств.

Непосредственно во время артиллерийской подготовки всегда происходит подтягивание живой силы противника и выдвижение ее на рубеж атаки. В период артподготовки, как правило, противнику не до снайперов.

При сплошном грохоте, который стоит при таких мероприятиях, выстрелы снайперских винтовок практически неразличимы. Дым и пыль от снарядных разрывов делают невидимым дым от снайперских выстрелов. Поэтому, находясь от вражеских позиций на расстоянии верного выстрела, снайперы успешно и безнаказанно уничтожают очень важные цели, работа которых в противном случае нанесет ощутимый вред в предстоящей атаке, а именно: артиллерийских корректировщиков, артиллерийские и минометные расчеты, офицеров, связистов, ячейки управления противника. Можно сделать так, что атака противника захлебнется, еще не начавшись. Значение срыва атаки противника трудно переоценить. Это может вообще изменить картину боя.

Начиная с 1943 года по методу, предложенному снайпером Василием Зайцевым, снайперы довольно часто срывали атаки противника. Суть этого приема заключается в том, что все атакующие действия во всех странах мира стараются предпринять на рассвете. Если имеется развединформация о наступлении противника, то группа снайперов ночью скрытно выдвигается на нейтральную полосу перед минными заграждениями, маскируется перед заранее разведанным командным пунктом противника и ожидает начала событий. Перед началом атаки, на рассвете, офицеры противника в последний раз осматривают поле боя в бинокли, оценивают и выверяют обстановку. В прошлой войне восходящее солнце у снайперов за спиной прекрасно высвечивало немецкие позиции и вызывало заметные отблески стекол оптических приборов. Снайперами выгадывается момент, когда отблесков от приборов (стало быть, и самих приборов) будет побольше. Стрельба производится общим залпом, сигналом для которого будет выстрел старшего снайперской группы. После того как снайперы «вырубят» офицеров, атака, которую высокое руководство противника не отменяло, практически начнется «всмятку» при отсутствии четкого командования. Потом, когда атака развернулась, в грохоте боя и суматохе противнику уже не до снайперов.

Во фронтовой практике были неоднократные случаи, когда отделение снайперов в 10–12 человек огнем снайперских винтовок удерживало рубеж 250–300 метров по фронту, за считаные минуты уничтожая по 120-150 атакующих солдат противника. Остальные, видя такое поредение в своих рядах, от греха подальше давали задний ход, невзирая на истерику офицеров.

Практически снайперы не только приняли опыт Василия Зайцева к применению, но и обеспечили его прогрессивное развитие. Если было известно время наступления противника, группа снайперов-диверсантов (или пробравшаяся через линию фронта, или для таких целей заброшенная в тыл противника, заранее) подбиралась к артиллерийской или минометной батарее противника, и, как только на рассвете орудийная прислуга начинала суетиться возле орудий, подготавливая их к стрельбе, снайперы открывали огонь и стреляли до тех пор, пока артиллеристы не разбегались. Этим срывалась артподготовка. Был и другой вариант: снайперы огнем обеспечивали диверсионной группе скрытное продвижение к артиллерийской батарее, узлу связи или пункту управления на бросок гранаты.

Такие действия снайперско-диверсионной группы всегда были удачны. Уничтожение командно-связных объектов или даже просто нападение на них непосредственно за 2–3 минуты перед атакой или наступлением иногда не только срывало тактические разработки местного значения, но и парализовало работу противника на довольно больших участках его обороны.

Один из старослужащих рассказывал, как при наступлении в 1944 году группу снайперов забросили в немецкий тыл с заданием подойти скрытно к противотанковой артиллерийской батарее, поставленной немцами на танкоопасном направлении, и расстрелять артиллерийскую прислугу при начале танковой атаки. Мероприятие удалось на славу, но до этого снайперам пришлось двое суток сидеть под мусорными кучами и среди всякого хлама в 400 метрах позади немецкой батареи, а потом еще и спасаться от своих же танков, которые проскочили через молчавшую батарею и дальше двигались напролом.

Если противнику удалось вклиниться в нашу оборону, то он, как правило, «обтекает» и обходит очаги ожесточенного сопротивления, которые создаются усилиями снайперов, пулеметчиков и гранатометчиков. Некоторое время, пока на подавление этого очага сопротивления не сориентирована вражеская артиллерия, снайперы огнем винтовок на отдаленных дистанциях уничтожают цели, упомянутые ранее.

Но как только вблизи очага сопротивления разорвался первый артиллерийский боеприпас, нужно менять позицию. Иначе артиллерийским огнем сотрут с лица земли.

Очень часто в современных войнах снайперов, усиленных пулеметчиками и гранатометом, специально оставляют в тылу противника на наиболее важных направлениях. При этом снайперы очень эффективно ведут огонь во фланг и вслед противнику, уже действующему на линии наших траншей.

При контратаке снайперы используются для огневого прикрытия наступающих порядков своих подразделений.

Боевая работа снайперов в составе малой группы всегда носит характер и особенности выполнения специальной операции. Малая группа всегда назначается на выполнение специальных заданий и действует в отрыве от своих. Задачи снайпера при этом одни и те же – вести постоянное наблюдение за обстановкой и первым обнаружить противника. Лучше снайпера с его обостренным зрением и тренированной наблюдательностью никто этого сделать не сможет.

По возникшей необходимости (по команде или без команды) снайпер уничтожает цели, появившиеся на отдаленных дистанциях. В связи с характером специальной операции работа снайпера имеет различные особенности. В разведдиверсионной группе при ее продвижении снайпер действует вышеописанным образом для наблюдения и обнаружения противника. При непосредственном выполнении задания разведгруппы снайпер ог нем обеспечивает и прикрывает активную работу разведчиков или диверсантов при скрытном проникновении или налете на объект диверсии, уничтожает часовых на вышках, дозорных противника, его секретпосты, патрули, тревожные группы. Снайпер огнем прикрывает отход диверсантов с объекта после диверсии. Снайпер обязан обеспечить благополучный исход боевой работы разведдиверсионной группы: дать им возможность «оторваться» и задержать противника.

При проведении вой сковой операции по блокированию и прочесыванию какого-либо участка местности при борьбе с разведдиверсионными группами противника, при уничтожении бандформирования, при ликвидации вооруженных и особо опасных преступников, а также для поимки совершивших побег из мест заключения снайперы всех родов войск, участвующих в мероприятии, применяются: а) на стыках подразделений, взаимно перекрывая огнем «ничейные» места между подразделениями – своими и чужими; б) для плотного перекрытия огнем из замаскированных засад путей и направлений возможного отхода спецконтингента к местам, где можно укрыться, – к лесам, оврагам, населенным пунктам.

При войсковой операции конечная задача снайпера – не дать спецконтингенту вырваться из района блокирования. Снайпер заградительным огнем (или на уничтожение) перекрывает «клиентам» пути возможного отхода.

При нахождении в засаде задача снайпера все та же – наблюдение. Обычно в замаскированных засадах снайперы действуют по принципу «всех пускать, никого не выпускать». Ожидаемого клиента пропускают в «мешок», где его берут живьем.

В снайперском промысле при уничтожении живой силы противника запрещенных приемов нет.

Если солдат противника появился на открытом месте, снайпер не убьет его наповал, а ранит, чтобы застрелить тех, кто попытается оказать раненому помощь, а затем и окончательно застрелить и самого раненого.

При стрельбе по групповым целям (особенно из бесшумного оружия) снайпер всегда первым выстрелом поразит того, кто идет или находится позади группы. Это делается для того, чтобы остальные не сразу поняли происходящее. Пока до группы дойдет, что случилось, снайпер подстрелит еще одного-двух.

Никогда не надо подбирать лежащие на открытых местах привлекательные предметы – они не случайно там находятся, и не вы их туда положили.

В. Зайцев описал случай, когда его товарищи-снайперы ночью перед немецкой позицией положили связку пустых консервных банок. С рассветом их привели в движение привязанной к ним бечевкой. Банки загрохотали, несколько немцев спросонья выглянули за бруствер и полюбопытствовали о причине такого шума. Это стоило им жизни. Запомните: на войне неосторожное любопытство губительно.

Проявление работы снайперов противника устанавливается по следующим признакам: любое попадание пулей в голову, одиночное попадание на фоне пулеметной очереди со стороны противника, одиночное попадание при артиллерийском выстреле или подрыве сильного боеприпаса. На наличие снайперской работы прямо указывает более двух подстрелов в одном месте, а также подстрелы вблизи пунктов питания, водоснабжения, возле штабов, узлов связи и других мест скопления военнослужащих. На деятельность снайпера указывают подстрелы «в лоб», происходящие по бойцам, которые были вынуждены двигаться в одном направлении, например выходить из дверей.

Необходимо быстро и осторожно выяснить все обстоятельства подстрела. Прежде всего нужно опросить очевидцев события: когда произошел выстрел и где в это время находилось солнце. Установить положение потерпевшего в момент подстрела: шел он, сидел или лежал. Представить себе абстрактно положение тела потерпевшего в момент подстрела. По входному (выходному, если оно есть) отверстию определить направление полета пули.

По ходу опроса могут возникнуть и другие вопросы. Опросы свидетелей дают неоценимую информацию. В одном из случаев убитого бойца унесли, а его простреленная насквозь каска валялась на дне окопа. Снайпер-охотник из контрснайперской группы опросом товарищей погибшего установил, что погибший двигался по траншее, бруствер которой имел понижение (он обвалился) на участке примерно 70 см. Сопоставив входное и выходное отверстия на этой каске с ее местоположением в этом дефектном месте бруствера, снайпер выяснил примерное направление прилета пули и угол ее падения. Наблюдая в перископ, установил примерное место позиции вражеского снайпера в 400 метрах и взял это место на прицел. По команде ассистент пронес каску погибшего через тот же самый открытый дефект обвалившегося бруствера. В предполагаемом месте снайпер засек вспышку выстрела и выстрелил по ней. Выстрел этот оказался результативным, о чем через пару дней рассказали пленные.

В другом случае каску пробило наискосок сверху вниз. При выяснении обстоятельств происшедшего было установлено, что снайпер противника стрелял с высокой заводской трубы. Ему подставили кукол-приманок. По всей видимости, этот снайпер наблюдал или в мелкие щели, или в перископ, так как он для выстрела показывался из трубы буквально на секунду и сразу прятался назад. Трубу разрушили выстрелом из противотанковой пушки «Рапира», и больше никто на этом участке про снайпера не слыхал.

В «горячей точке» К. на территории СНГ был подстрелен в грудь боец, неосторожно показавшийся в проломе стены. Через некоторое время был ранен другой боец, в том же месте, но по другую сторону пролома. Опросом свидетелей и восстановлением события на месте происшествия было установлено, что в одно и то же место пули прилетели из двух разных точек не под одинаковыми углами падения. Местами снайперских позиций предположили чердаки двух зданий, отстоявших друг от друга на 150 метров. Ночью обе позиции были заминированы разведгруппой. На следующий же день на одной из них подорвался стрелок с бесшумной винтовкой ВСС.

После опроса очевидцев и предварительного установления предполагаемой позиции снайпера за этим местом следует тщательно и терпеливо понаблюдать. Но иногда бывает полезно действовать немедленно, по горячим следам.

Тщательным опросом очевидцев и анализом полученной информации можно узнать и о характере вражеского снайпера, что в значительной мере будет способствовать его уничтожению. На позициях вблизи города Т. снайпером был застрелен в грудь боец и ранен в плечо его напарник. Очевидцы пояснили, что подстрел произошел в месте, где траншея была недостаточно глубоко выкопана из-за высокого стояния грунтовых вод. Бойцы шли рядом, передний был убит, задний бросился бежать и был ранен. Характерным было то, что снайпер стрелял по бегущему несколько раз, и стрелял даже тогда, когда тот полностью укрылся в глубине хода сообщения. По положению корпуса убитого и направлению раневого канала было установлено ориентировочное направление выстрела. Не было сомнений, что это работал снайпер, хорошо знакомый с рельефом укреплений и их слабыми местами. На это место он и сделал засаду в расчете на то, что с ранеными или убитыми будет возня. По характеру его беспорядочной стрельбы можно было предположить, что этот стрелок азартен по натуре. Так оно и оказалось. На бруствер траншеи вблизи этого места палкой выдвинули каску, и она сразу же упала, пробитая пулей. По этим пробоинам уточнили направление стрельбы. В стрелковую ячейку выдвинули чучело-приманку с привязанным к нему ручным пулеметом, за спуск которого была привязана бечевка. Чучело сразу же получило пулю в голову, но «произвело» из пулемета пару коротких очередей в сторону снайперской позиции. Не получивший ожидаемого результата снайпер не мог успокоиться и вступил с чучелом-пулеметчиком в дуэль, которая окончилась для снайпера так, как и должна была окончиться, – его расстреляли из трех винтовок одним залпом. Такие вещи лучше делать, стреляя с рубежа обороны и не выдвигаясь на нейтральную полосу.

Не ленитесь сами определить места, где бойцы могут подставиться под выстрел вражеского снайпера, и поставьте там таблички с надписью: «Внимание – снайпер!» В местах снайперского проявления выставляются предупреждающие таблички: «Внимание! Это место пристреляно снайпером!» Так делали во время прошлой войны, и это спасло немало жизней.

Если вы стреляете результативно, то противнику рано или поздно станет понятно, что на его участке работает снайпер. Какие признаки того, что противник это понял? Если вы, допустим, подстрелили солдата противника, а за его оружием, которое лежит открыто, никто не пришел и на поставленные вами приманки никто не клюнул, значит, вас расшифровали. Если вы работали профессионально, стреляли на фоне пулеметной очереди, попадали все время в голову – ждите на этом месте контрснайпера противника (или контрснайперскую группу) с приманками (касками, фуражками, чучелами и т. д.). Каковы ваши действия? Прежде всего наберитесь терпения. Займите фланговую позицию для ведения «косого» огня, чтобы изгибы вражеских траншей хоть чуть-чуть просматривались по длине. Позицию эту займите чуть сбоку от района ваших обычных позиций. Не стреляйте на своем новом участке. На вашем старом участке и других участках справа и слева от вас пусть ваши ассистенты постреливают, особо не стараясь попасть, но стараясь не подставиться под встречную пулю: выстрелил с одного места, переместился дальше, снова выстрелил. Вы должны терпеливо ждать. Это случай, когда инициативу должен проявлять противник – сейчас ему надо больше, чем вам. Через некоторое время вам начнут показывать приманки, но вы не будете стрелять по ним. Ваши ассистенты будут выставлять противнику свои приманки. Пусть противник старается, устает и теряет бдительность. Как установил В. Зайцев еще в прошлую войну, если на этом участке у противника воцарилась гробовая тишина, значит, с той стороны за дело взялся опытный снайпер, который потребовал, чтобы ему не мешали, и который начнет работу по вашему выявлению, будет двигать своими чучелами, которому нужно, чтобы вы стреляли по контролируемому им чучелу, а не по его высунувшемуся солдату. Такого противника надо «перетерпеть». Изучите арсенал его приманок. Ждите, пока он не изобретет новые. Время работает против него. Активизируйтесь на другом участке. Рано или поздно он отупеет, где-то допустит ошибку и подставится.

Признаком того, что ваша снайперская работа расшифрована, служит наступление тишины на участке вашего снайперского поста. Допустим, где-то за передним краем противника торчат антенны и там раньше была разведана офицерская площадка, командный пункт, узел связи и т. д., и вчера в этом месте было оживленное перемещение военнослужащих противника, а сегодня – как вымерло. И не просто вымерло, а даже ничего не мелькает случайно. Как правило, на этом участке прекращается даже пулеметная стрельба со стороны противника. Делается это потому, что командир контрснайперской группы противника (или один контрснайпер) приказал не мешать, не мельтешить и, главное, не высовываться. Вместо этого «высовывания» группа противника начинает игру с приманками – куклами, касками, фуражками и прочим. Что делать? Оставьте на этом участке дежурного снайпера и наблюдателя, и пусть они имитируют вашу снайперскую работу. Начинайте наблюдать и выслеживать снайпера противника со стороны. От поединка уклоняться нельзя. Тщательно пронаблюдайте за каждым квадратным дециметром обороны противника: с появлением новых снайперов в ее характере что-то изменится. Переместятся огневые точки. Возникнут новые замаскированные позиции. Это слабые места, и вы должны немедленно воздействовать огнем по этим слабым местам. Пусть контрснайперская бригада противника кинется отрабатывать эти новые направления, к вашим приманкам, а вы вернетесь на ваш прежний участок и будете стрелять оттуда. Пусть они кидаются за вами, а не вы за ними. Старайтесь «подлавливать» их на новых путях перемещений в глубине их обороны, а выявленные замаскированные позиции не трогайте до поры до времени. Пусть они почувствуют себя в безопасности именно на них. Договоритесь с минометчиками, и пусть они, хорошенько подготовив исходные данные для стрельбы, накроют эти позиции вместе с теми, кто на них находится. Раз и навсегда.

Бывает и другой вариант. Контрснайпер противника будет работать против того места, с которого вы стреляли раньше, или чуть сбоку от него. Посмотрите на свое бывшее место его глазами и прикиньте, где этот контрснайпер может оборудовать позицию для того, чтобы достать вас. Если вы хорошо изучили карту, вы сможете вычислить позицию противника и отработать ее минометным огнем.

Снайпер – не бесплотный дух, а живой человек, и его можно обнаружить, как бы он ни маскировался. Его выдают дымок, вспышка и звук выстрела, если он стреляет без шумового прикрытия. Анализом ландшафта местности определяют наиболее перспективные места для снайперских позиций. При этом обращают особое внимание на возвышенные места, удобные для наблюдателей и артиллерийских корректировщиков противника. Тщательно просматривают верхушки деревьев и затемненные неприметные места возле заметных и ярких объектов.

Устанавливаются изменения в мельчайших деталях на переднем крае противника, характерные для обустройства позиции. Чаще всего это может быть вырванная трава при расчищенном секторе обстрела, срезанные или надломленные ветки мелкого кустарника, образующие своеобразную «нишу в глубину», и за этим местом, как правило, затененное или темное место в складках рельефа или же замаскированный ветками бугорок – это и будет позиция снайпера. Один из старослужащих как-то рассказывал, что при осмотре местности в стереотрубу у одного из пней, отстоявших в 450 метрах от линии окопов, один из корней был как-то уж сориентирован в сторону наших позиций. На всякий случай по этому пню ударили из противотанкового ружья. Пень перекинулся, и странный корень задрался вверх вместе с оптическим прицелом и прикладом. Он так и торчал несколько дней. Судьба хозяина этой винтовки была очевидна.

Снайпер очень часто (почти всегда) делает ложные позиции, отвлекающие и рассеивающие внимание противника. На вид они одинаковы; каждая замаскирована, но таким образом, что по нарочито небрежным деталям они становятся видны наблюдающим на сопредельной стороне.

Обнаружив вражеского снайпера, не спешите его уничтожать. Дайте ему жизнь в рассрочку. Сперва покажите его командиру, наблюдателям, разведчикам, корректировщикам. Снайпер опасен для всех. Научите всех находить его.

Если ваши разведчики притащили «языка», его необходимо допросить тут же, пока его не доставили вышестоящему начальству. При этих допросах ваш командир «вытряхнет» из пленного сведения о постановке противником огневых средств, а вы получите неоценимую информацию о ваших «коллегах» – снайперах с той стороны, об их методах работы, привычках, наклонностях, вкусах, слабостях, вооружении и т. д.

Перед снайпером стоит постоянная задача – ежедневно обрабатывать передний край противника. На позицию снайпер выходит каждую ночь, потому что ему надо работать каждый день. Снайпер ежеминутно ищет цель, и цель эту ему лучше показать, ту цель, которую вы считаете нужной, а не ту, которую он найдет сам и убьет кого-нибудь. Первый выстрел будет всегда за ним. Надо, чтобы этот первый выстрел снайпер сделал туда, куда надо вам, а не туда, куда надо ему. Поэтому снайперу постоянно подставляют приманки. После первого спровоцированного по приманке выстрела уже можно будет приблизительно (а иногда и точно) узнать, где находится позиция снайпера.

Самой простой приманкой является обычная солдатская каска. Снайпер всегда старается подловить цель в проломах, оконных проемах, проходах, в местах скопления вашей живой силы. В этих местах снайперу и показывают каску, которую поднимают на палке. Когда вы вдоль траншеи несете на палке каску, она не должна «идти» ровно, а должна немного, очень немного, в такт шагам нормального человека, «приседать» и приподниматься. Кроме того, над бруствером должна двигаться верхушка каски, и если ее поднять слишком высоко, обман обнаружится сразу. Одна каска не должна «светиться» слишком долго – нельзя переигрывать. Для вящей приманки лучше организовать попеременное движение нескольких касок в разных местах.

Очень эффективная приманка для вражеского снайпера – искусно сделанное чучело человека в натуральный размер. Во всех войнах, больших и малых, а также в борьбе с терроризмом такие чучела-приманки использовались с неизменным эффектом. Чучело-манекен изготавливается из подручного материала, очень часто старое обмундирование набивается тряпьем, соломой и т. д. Чучело должно быть изготовлено очень правдоподобно, чтобы постановка головы, груди, спины и изменяемое положение рук были как можно более естественными. Умельцы не жалели времени и изобретательности при изготовлении таких приманок. Посредством толстой проволоки, пропущенной внутри корпуса, голова куклы могла вращаться вправо-влево. Фронтовыми умельцами чучела-приманки изготавливались настолько тщательно, что даже вблизи сходство с живым человеком было поразительным.

Точно так же, как и при работе с каской, противнику показывали чучела в движении на разных участках, меняя на чучелах обмундирование и головные уборы. На чучела ловились не только снайперы, но и дежурные пулеметчики противника. Тренировка работы снайперов с касками и чучелами позволяла им не попадаться на такие же приманки противника.

Для того чтобы вызвать снайпера противника на первый выстрел, разыгрывались маленькие спектакли с куклами. Старый снайпер, воевавший в Отечественную войну, рассказывал, как поймали очень осторожного немецкого снайпера. Сначала его внимание привлекли тем, что из окопа выбрасывалась вверх земля. Эта мелькающая земля не могла не привлечь внимания. Раз в этом месте вылетает земля, значит, там копают. Если копают, значит, там кто-то есть. Рано или поздно этот человек должен утомиться, потерять бдительность и подставиться под выстрел. Так и получалось: утомившийся солдат клал лопату на бруствер и начинал курить. Курило, естественно, чучело, у которого в «пальцах» была зажата сигарета, а дым изо рта пускался через трубочку. Чучело получало пулю в висок, падало, на нем быстро меняли обмундирование и движением этой куклы и еще нескольких имитировали беготню и возню с раненым. Обычно любому нормальному снайперу только того и надо. Немецкий снайпер с удовольствием расстреливал кукол, пока сам не был расстрелян русским снайпером, незаметно подползшим сбоку.

К сожалению, на чучела-приманки ловились не только немцы.

«…Когда рассвело, Люда обратила внимание: один из снежных белых бугорков чуть шевелится. «Снайпер», – подумала она и, тщательно прицелившись, выстрелила. Бугорок качнулся, рядом с ним мелькнуло что-то черное. «Ствол винтовки, значит, цель поражена», – решила Людмила и, внимательно вглядываясь в оптический прицел, чуть приподняла голову из укрытия. Это было оплошностью, стоившей ей жизни. Другой немецкий снайпер смертельно ранил девушку».

Начинающая женщина-снайпер попалась на классическую приманку. Живой противник мог шевельнуться один раз, но «чуть шевелиться» могло только чучело. Винтовка этого чучела специально не была закамуфлирована. Чучело «чуть шевелил» ассистент, сам же снайпер занимал позицию где-то со стороны. Место выстрела он «засек» по звуку и ждал, пока там кто-то проявится. Женщина-снайпер совершила вторую классическую ошибку – она подняла голову и полюбопытствовала о результатах своего выстрела.

Как в финскую, так и в Отечественную войну применялись световые приманки. Чаще всего это была фара от разбитой машины или мотоцикла. В ночное время применяются также приманки, имитирующие огонек сигареты. Это чаще всего обычная сигарета или электролампочка от карманного фонаря с оранжевым светофильтром. Предпочтительнее использовать настоящую сигарету. Лампочка «мертва и не дышит», она неестественна.

Отработанная таким образом и заранее тщательно отрепетированная приманка во всех войнах никогда не давала осечек. В наше время появились приборы ночного видения, и чтобы у вражеского снайпера не осталось никаких сомнений в подлинности цели, поставьте за сигаретой чучело-манекен в каске. В случае попадания пули в «голову» входное и выходное отверстия покажут направление выстрела.

Любой оптический прибор, не защищенный блендой (трубой перед объективом), дает отблески от передней линзы. В солнечный день эти отблески видны невооруженным глазом на расстоянии до полукилометра, в оптический прибор – до полутора километров. Отблески от передней линзы оптического прицела демаскировали и погубили не одного снайпера и поэтому часто использовались в качестве снайперской приманки. К макету винтовки (любая палка, обмотанная обрывками зеленых тряпок или маскировочной сети) прикрепляется трофейный оптический прицел или любая трубка (даже из картона – можно использовать отработанные картонные трубки осветительных ракет, только обмотать их чем-нибудь черным). В переднюю часть трубки вставляется любая выпуклая линза от любого разбитого оптического прибора. Все это устройство пристраивается к какой-либо куче ветвей, изображающих укрытие, и время от времени ассистент, потягивая за ниточку, приводит приманку в движение. На такую приманку прекрасно ловились снайперы-наемники, воевавшие в Югославском конфликте, немецкие снайперы во время Второй мировой войны (для вящей результативности коварные русские снайперы привязывали сзади «оптического прицела» ком тряпок в каске или в пилотке, изображавший голову).

Лучшее средство против снайпера – другой снайпер. Межснайперские поединки «один на один» при ведении боевых действий нередки. В этом случае надо помнить, что ваш противник – тренированный и тактически подготовленный, сообразительный профессионал. Ваша задача – выявить и убить его. Он хитер – вы должны перехитрить его. Он скрытен – вам надо вычислить и обнаружить его. Простое сидение в неподвижной засаде почти ничего не дает. Вражеского снайпера надо «завязать на себя» и заставить работать. Василий Зайцев четко, как никто другой, сформулировал, как это надо сделать: «Втяни его в поединок, заставь стрелять, придумай фальшивые ходы, рассей его внимание, дразни, выводи из себя, запутывай свои следы – только что был здесь и уже стреляешь из другого места, утомляй его зрительную сосредоточенность. Изнуряй его беспрестанным показом манекенов. Раскрой систему его огня и узнай стиль его работы. Заставь его раскрыться и поймай этот момент. Заставь его перемещаться так, как тебе выгодно, и пусть он подставится. Он подставится рано или поздно. Ты – русский, и ты терпеливее его, в этом главное твое преимущество. В снайперском единоборстве запрещенных приемов нет. Тебе навязывают поединок – отказываться нельзя. Если не ты, то кто же? Есть неписаное правило: кодекс чести снайперов предписывает доводить снайперский поединок до конца. Ошибаться нельзя. Ошибка обходится дорого. В снайперском поединке надо думать, думать и терпеть, терпеть и чувствовать противника. Нетерпеливый и бесчувственный – добыча смерти. В межснайперском поединке ты сможешь сделать один-два выстрела, не больше. И для подготовки последнего, решающего выстрела нужно быстро, очень быстро сработать головой» (из конспекта лекций В. Зайцева).

Для обнаружения вражеского снайпера задействуются все методы, а также практический опыт и звериное чутье конкретного снайпера на обстановку. Готовых рецептов при этом быть не может, как нет и никогда не будет рецептов ведения межснайперской дуэли. Учитываются и задействуются сильные и слабые стороны позиций – своей и противника, освещение, расположение и движение солнца, появление и исчезновение теней, рельеф местности, а также особенности психики противника.

Противника вызывают на выстрел и «дразнят» различными способами. Иногда для этого достаточно выставить каску и, независимо от попадания по ней, помахать над окопом малой лопаткой – на стрельбищах это означает промах. Довольно часто снайпер противника стреляет по этой лопатке, после чего ему показывают «дразнилку» еще и еще. Во все времена часто применялся прием, когда длинную и бесформенную связку травы тянули на веревке по слегка пересеченной местности рывками, имитируя движение ползущего человека. После выстрела противника, независимо от попадания, эту связку тянули все быстрей и быстрей, имитируя движение человека, спасающегося от пули. Варианты возможных действий описать невозможно, настолько они нестандартны, ибо рождаются изобретательностью конкретного снайпера в конкретной обстановке.

В литературе неоднократно описывались случаи, когда снайперы, «случайно» выставив часть силуэта (чаще всего край свернутой шинели или бушлата), после выстрела противника артистично «выкидывались в агонии» из окопа, раскинув руки, и падали боком куда-то в сторону (но всегда туда, где лежала на упоре запасная винтовка) и ждали, пока противник не будет любопытствовать в бинокль о результатах своего попадания. Многие любители увеличивать личный счет часто попадались на это. Бывали случаи, когда снайперы первым выстрелом обозначали себя и провоцировали вражеского снайпера на выстрел, но вместо себя выбрасывали на бруствер искусно сработанное чучело лицом вниз и вместе с ним выталкивали винтовку. Находясь под чучелом, ждали, когда противник выстрелит по чучелу для контроля (иногда чучело шевелилось, изображая «недостреленного») или высунется для наблюдения в бинокль.

Межснайперский поединок не всегда происходит с неподвижных позиций. Зная рельеф местности, противоборствующие снайперы перемещаются ползком или короткими открытыми перебежками, стараясь «закрутить» поле боя по-своему и поставить противника в невыгодные условия стрельбы. В межснайперской дуэли легких побед не бывает. Побеждает более опытный, терпеливый и коварный. В контрснайперской работе запрещенных приемов нет.

«Охрана спасает лишь от второго выстрела», – гласит поговорка спецслужб. Знающие люди обычно добавляют: «Только очень хорошая охрана».

Как уже отмечалось выше, до сегодняшнего дня одним из самых эффективных средств против снайпера являлся другой снайпер.

Предупредительные меры

Размещение наблюдателей в бункере или глубоком окопе; осмотр местности производится через перископ, а не бинокль.

Полевая форма офицеров, которая слабо отличается от солдатской. Неконтрастные опознавательные знаки не позволяют выяснить звание с расстояния. Кроме того, в районе проведения боевых действий в перерывах между боями запрещено на открытой местности отдавать воинское приветствие старшему по званию.

В окрестности позиций высылаются патрули из нескольких маневренных снайперских пар, имеющих радиосвязь с командным пунктом.

Превентивно используется дымовая завеса.

Доказательством высшего класса стрелкового мастерства во все времена было уничтожение снайпера противника. Обнаружить местоположение чужого снайпера всегда очень трудно – опытный стрелок тщательно маскирует свою позицию. Поэтому в конечном итоге суть контрснайперских мероприятий чаще всего сводилась к тому, чтобы заставить его выстрелить и тем самым раскрыть себя. Конечно, по вспышке выстрела и дыму не всегда возможно засечь позицию: снайпер может стрелять из-за редкого кустарника («эффект гардины»), из густой кроны дерева, из глубины помещения.

Очень распространенный прием – использование куклы (манекена). Манекен делался в соответствии с художественными вкусами, местными особенностями и наличием подручных материалов. Чучело хотя и должно было двигаться, но и в то же время не демонстрировать явного желания подставиться под пулю.

Существовал более изящный способ работы с куклами: один снайпер (охотник) делал несколько выстрелов по вражеским позициям, обнаруживал себя и затем показывал чучело, позволяя противнику «убить» его. Другой снайпер находился в это время на тщательно замаскированной «лежке», он засекал вспышки выстрелов и уничтожал вражеского снайпера.

Классикой снайперского дела является дуэль Василия Зайцева с майором Кенингсом, руководителем Берлинской школы снайперов. Во время боев в Сталинграде немецкое командование, обеспокоенное активностью русских «сверхметких стрелков», приняло решение уничтожить «главного русского зайца» – в назидание другим и для поднятия боевого духа своих солдат. Конингс был переброшен в Сталинград самолетом и начал дуэль первым: подстрелил двух советских снайперов, обоих с первого выстрела. Это был вызов.

Командир 284-й стрелковой дивизии полковник Батюк вызвал к себе снайперов и приказал любой ценой уничтожить немца. Приезд фашистского снайпера поставил перед советскими стрелками новую задачу: надо было его найти, изучить его повадки, приемы и терпеливо ждать того момента, когда можно будет произвести всего один, но верный, решающий выстрел. Шаблона в работе снайпера быть не может.

Василий Зайцев хорошо изучил «почерк» фашистских снайперов, по характеру огня и маскировки без особого труда отличал более опытных стрелков от новичков, трусов от упрямых и решительных врагов. А вот руководитель школы, его характер оставались загадкой. Ежедневные наблюдения ничего определенного не давали. Трудно было сказать, на каком участке он находится. Вероятно, он часто менял позиции и так же осторожно искал русских снайперов, как и они его.

На рассвете Зайцев с Николаем Куликовым ушли на те позиции, где вчера были ранены товарищи. Целый день наблюдали за передним краем противника, но ничего нового не обнаружили. Кончался день.

Прошел и второй день.

На третий день в засаду со стрелками отправился политрук Данилов.

– Да вот он, я тебе пальцем покажу, – вдруг оживился политрук. Он чуть-чуть, буквально на одну секунду, по неосторожности поднялся над бруствером, но этого было достаточно, чтобы фашист его ранил. Так мог стрелять только опытный снайпер.

Зайцев долго всматривался во вражеские позиции, но его засаду найти не мог. По быстроте выстрела он заключил, что снайпер находится где-то прямо перед ним. Слева – подбитый танк, справа – ДЗОТ. Опытный снайпер в танке не засядет. В ДЗОТе? Тоже нет – амбразура закрыта. Между танком и ДЗОТом на ровной местности лежит железный лист с небольшим бугорком битого кирпича. Давно лежит, уже примелькался.

Где лучше занять снайперский пост? Не отрыть ли ячейку под тем листом, ночью сделав к нему скрытые ходы? Теперь надо выманить и поймать его на мушку. Бесполезно было сейчас добиваться этого. Но характер фашистского снайпера уже изучен: с этой удачной позиции он не уйдет. Взошло солнце. Куликов сделал слепой выстрел: снайпера следовало заинтересовать. После обеда у края листа что-то заблестело: то ли случайный осколок стекла, то ли снайперский прицел.

Куликов осторожно, как это может делать только самый опытный снайпер, стал приподнимать каску. Фашист выстрелил. Куликов на мгновение приподнялся, громко вскрикнул и умолк. Гитлеровец подумал, что он наконец-то убил советского снайпера, за которым охотился четыре дня, и высунулся из-под листа. На это и рассчитывал Зайцев. Выстрел. Голова фашиста осела, а оптический прицел его винтовки, не двигаясь, блестел на солнце до самого вечера.

О качестве стрелковой подготовки советских снайперов периода Великой Отечественной войны говорит и тот факт, что в послевоенные годы многие из бывших «сверхметких стрелков» стали ведущими стрелками-спортсменами. Например, снайпер 252-го полка войск НКВД В.К. Севрюгин, награжденный именной снайперской винтовкой, участвовал в чемпионате мира в Каракасе (1958), Олимпийских играх в Хельсинки и Мельбурне. Им также была разработана малокалиберная тренировочная модель пистолета на базе ТТ. За свои стрелковые достижения В.К. Севрюгин награжден орденом «Знак Почета».

Еще сравнительно недавно снайпер не определял характер боя, его функции были, в общем-то, вспомогательными, и решал он весьма узкие и частные боевые задачи. Но современные боевые действия от привычных «классических» широкомасштабных битв огромных армий все больше сводятся к полупартизанским, диверсионным, повстанческим и противоповстанческим действиям, в которых роль снайпера становится чуть ли не главной. Отсюда возникает и противоположная задача чрезвычайной важности: эффективная антиснайперская борьба. Со снайпером справиться нетрудно, если его своевременно обнаружить. Но как это сделать? Над решением этой проблемы, ставшей в последние годы первостепенной, независимо друг от друга работают военные специалисты ведущих держав.

Прибор DFBG – английский Индикатор траектории пули (ИТП). Фирма GD Associates. 1992 г. В Индикаторе траектории пули применяются четыре сферические чувствительные головки, улавливающие ударную волну, создаваемую пролетающей пулей, для вычисления местоположения снайпера. Координаты места выстрела фиксируются на индикаторе азимута и угломерной шкале

Традиционные методы сводились к грубому определению дальности по силе звука выстрела и направления на снайпера по тому же звуку или по следу попавшей в препятствие пули (например, на земле или снегу пуля оставляет черту, по которой довольно точно можно определить направление на снайперскую позицию). А дальше вступала в действие обычная солдатская логика: где, в каком месте в указанном направлении мог бы затаиться стрелок.

Но, с другой стороны, существуют эффективные методы засечки координат артиллерийских позиций. Классический метод звуковой засечки позволяет методом триангуляции довольно точно определить местонахождение вражеской артбатареи. Но затем появился гораздо более точный радиолокационный метод. Радиолокатор засекает вражеский снаряд в полете, а компьютер практически мгновенно рассчитывает его траекторию. В результате: снаряд еще летит, а вычислитель уже определил как точку его вылета, так и точку его падения.

Эффективность снайперских операций неизбежно вызывает поиски средств противодействия. В свое время в периодической печати писалось о методике борьбы со снайперами, применявшейся силами ООН в Югославии. Принцип действий довольно прост: сразу после выстрела наблюдатели из состава «голубых касок» засекают местонахождение снайпера, один из членов контрснайперской команды посылает внутрь помещения, где тот засел, специальную пулю с разрывным зарядом (при этом применялась 12,7-мм снайперская винтовка «МакМиллан»). Одновременно наводчик-оператор дежурного БТР прочесывал очередями из 20-мм автоматической пушки соседние помещения, отрезая пути отхода, а еще один охотник, вооруженный обычной снайперской винтовкой FR-F2, контролировал подходы к зданию, чтобы подстрелить вражеского снайпера, если тот попробует покинуть помещение.

В этих акциях использовались специальные устройства для обнаружения местонахождения снайперов, о которых на Западе говорили еще лет за десять до того. Принцип их работы сводится к следующему: когда пуля снайпера проходит в непосредственной близости от установки (до 25 м), датчики-антенны улавливают ударную волну, идущую следом, и передают информацию на компьютер, который, в свою очередь, рассчитывает и выдает на дисплей примерное направление и дальность до снайпера. Проблема здесь заключается в габаритах установки (которая монтируется на автомобиле или БТРе), необходимости максимального приближения датчиков к траектории пули и, конечно, большой стоимости. Такая «политика немедленного воздействия» может дать определенный результат, но в основном как мера устрашения чужих снайперов. Кроме того, подобная тактика требует не только очень слаженной команды, но и дорогого высококачественного оружия, средств связи, бронетехники и т. д.

Другой способ решения проблемы борьбы со снайперами предложила в 1998 году американская фирма Precision Armed Remotes Inc., представив проект TRAP T2. Установка включает в себя снайперскую винтовку калибра 7,62 мм, установленную на специальной платформе и оснащенную видеоаппаратурой для слежения за местностью и прицеливания. Фактически это дистанционно управляемая снайперская винтовка. Блок управления может быть вынесен в сторону от позиции платформы на расстояние до ста метров. Все данные о цели и внешних условиях для стрельбы (скорость и направление ветра, угол места цели, скорость перемещения цели) в течение 1 секунды обрабатываются компьютером, который выдает необходимую точку прицеливания; оператору остается только нажать на тумблер управления спусковым механизмом. Вся установка весит 9,13 кг, что позволяет переносить ее и устанавливать на местности одному человеку. Такие установки возможно эффективно использовать для охраны военных объектов и территорий посольств, тюрем и сложных участков границы, а также при проведении специальных операций по борьбе с терро ризмом.

Схема установки системы защиты, использующей камеру для фотографирования снайпера. Местоположение снайпера обозначено на экране красным кубиком, траектория пули высвечена: 1 – пистолет-пулемет МР9 Ruger; 2 – датчик; 3 – ЭВМ с дисплеем; 4 – быстродействующее устройство определения местоположения цели, 5 – телекамера или прожектор

В наш век электроники на вооружении войск спецназначения появились и инструментальные средства засечки снайперского гнезда, аналогичные устройствам определения местоположения вражеской артиллерийской батареи, но только гораздо более чувствительные и точные. Действительно, выстрел из винтовки гораздо тише артиллерийского выстрела, а если еще винтовка снабжена глушителем, то задача еще более усложняется. Да и местоположение снайпера желательно определить с точностью до метра – иначе огонь с целью подавления можно обрушить совсем не на то окно, из которого был произведен выстрел.

Вооруженными силами Великобритании до недавнего времени использовалась система РЛС Claribel, установленная на автомашине. Эта система может засечь выстрел по дульному пламени, но она недостаточно надежна. Во-первых, она легко обнаруживает себя по электромагнитному излучению и, во-вторых, подвержена помехам, как естественным, так и преднамеренным.

В конце минувшего столетия в Англии фирмой GD Associates разработано новое устройство для обнаружения снайпера – Индикатор траектории пули (ИТП). Прибор DFBG состоит из четырех акустических датчиков, улавливающих ударную волну, установленных на головках сферической формы в виде пространственной антенной решетки. Датчики находятся в вершинах воображаемой трехгранной пирамиды. Прибор разработан на основании ранее созданного (в 1992 г.) прибора-пеленгатора взрывов DRBG, предназначенного для определения местоположения орудий противника или источника далекого взрыва (ядерного или обычного), по направлению соответствующей ударной волны.

Звуковой удар, производимый пулей, летящей со сверхзвуковой скоростью, улавливается головками, и четыре показания обрабатываются мини-компьютером, работающим в реальном масштабе времени. Координаты места выстрела фиксируются на индикаторах азимута и угла возвышения. Точность определения составляет один градус и менее.

На дисплее компьютера высвечивается траектория пули, а местоположение снайпера обозначается условным значком. В перспективе возможна выдача автоматического целеуказания и команды на поражение цели. В этом случае система не требует вмешательства человека и действует полностью автономно. Проблема видится в надежном опознании «свой – чужой»: чтобы установка уничтожала только вражеских стрелков, а своих пощадила. Хотя в принципе это вполне разрешимо: необходимо запрограммировать сектор, в котором подлежит уничтожению все, что стреляет, а на огневые точки вне сектора установка бы не реагировала…

Прибор ИТП работает в пассивном режиме, т. е. никак не обнаруживает своего присутствия. С его помощью вся операция определения траектории пули и места выстрела определяется автоматически. В памяти компьютера могут накапливаться данные о нескольких десятках выстрелов, которые затем анализируются. Цели с околозвуковыми скоростями обнаруживаются хуже, но все же это тоже возможно. Весьма ценно то, что прибор реагирует именно на звук летящей пули: в этом случае безразлично, пользуется снайпер прибором для бесшумной стрельбы или нет.

В настоящее время для того, чтобы прибор ИТП адекватно проанализировал ударную волну, пули должны пролетать на расстоянии до 15–24 метров от датчиков. Поэтому устройство должно находиться на линии огня, непосредственно на передовой. Прибором уже заинтересовались представители армии и полиции ряда государств.

В начале 1993 года в Калифорнии, в Ливерморской лаборатории, начали работу по этой же проблеме, предложив совершенно другое решение и затратив 750 тысяч долларов. Эта система защиты от снайперов была впервые продемонстрирована в 1994 году. Она использует один датчик (предположительно инфракрасный), который устанавливается на треноге или непосредственно на оружии. Как туманно заявил представитель фирмы, датчик «обнаруживает летящую пулю по ее уникальным сигналам». Эта информация обрабатывается специальной компьютерной системой и трансформируется на подсоединенном мониторе в цифровое изображение, показывающее траекторию пули в обратном направлении к исходной точке, которая отмечена на экране красным прямоугольником.

Для засечки траектории полета пули требуется всего четыре сканирования датчиком окружающего пространства, выполняемых всего за несколько миллисекунд. Весь процесс от засечки до отображения на экране занимает, по заявлению фирмы, сотые доли секунды. Другими словами, местоположение стрелка определяется еще до того, как выпущенная им пуля достигнет намеченной цели. Пока эта система испытывалась на дальности около 200 метров. Поле зрения данного типа системы составляет только 160⁰ в переднем секторе перед стрелком, тогда как английская система ИТП имеет круговой обзор.

В перспективе устройство обнаружения возможно уменьшить до размеров бинокля, компьютер разместить в ранце солдата, а видеоэкран совместить с прицелом оружия. Тогда солдат на прицельном дисплее сразу увидит, откуда по нему ведется огонь, и моментально сможет ответить на него прицельным выстрелом.

Позже появились сообщения о другой системе обнаружения, PD Cue американской корпорации AAI, в основе которой также заложен принцип акустического улавливания ударной волны, производимой летящим поражающим элементом. Ручной и мобильный (установленный на автомобиле) варианты этого устройства в настоящее время рассматриваются в рамках программы армии США «Солдат XXI века». Этот «детектор пуль» с помощью трех пассивных звуковых сенсоров по свисту летящей пули вычисляет не только ее траекторию, но и азимут, угол возвышения, ее скорость, поперечник рассеивания, калибр. На графический дисплей выводится синтезированная картинка пули в процессе полета. (Только непонятно, зачем нужен этот фотопортрет пули? Уж лучше бы воссоздавался портрет самого снайпера – для последующей идентификации тела…)

Установленный на винтовке 5,56х45 мм НК33 датчик системы защиты. Датчик конической формы расположен на передней стенке «черного ящика»

В последние годы американская компания Trilon Technology проводит испытания перспективной системы определения точки выстрела, позволяющей решить не только частную проблему определения местоположения снайпера, но и гораздо более широкую – несанкционированного применения огнестрельного оружия в городских условиях, т. е. мониторинга (контроля) конкретной территории.

Как показывает анализ многочисленных случаев применения огнестрельного оружия преступниками в условиях города, одна из важных составляющих задержания правонарушителя – оперативное определение (локализация) места преступления. Зная точные координаты места нарушения закона, можно принять меры к немедленному задержанию преступника буквально «по горячим следам» или же предугадать возможные пути его отхода.

Для решения этой задачи и предназначена система определения точки выстрела, разработанная компанией Trilon Technology. Принцип действия этой системы основан на сравнении и обработке акустических сигналов, поступающих от источника звука на специальные датчики. Ранее этот принцип применялся при разработке мишенного оборудования – мишенях, определяющих точку попадания пули.

Система автоматического определения точки выстрела состоит из центрального компьютера SPARC компании Sun Microsystems, снабженного соответствующим программным обеспечением, платы сбора данных и восьми акустических датчиков. Акустические датчики размещаются по периметру контролируемой территории в труднодоступных местах с целью предотвращения вывода их из строя (вандализм или явно преступные намерения). В городских условиях типовой контролируемой территорией является жилой квартал, и в этом случае датчики монтируются на крышах домов. Сигналы с акустических датчиков по телефонному каналу через плату сбора данных поступают в компьютер, где производится их дальнейшая обработка.

Компьютер выделяет из общего числа поступающих сигналов тот, который наиболее соответствует звуку выстрела из огнестрельного оружия и локализует место нахождения стрелявшего и вероятное направление выстрела. В дальнейшем координаты стрелявшего выводятся на карту города в полицейском участке. Время определения местоположения преступника составляет около 20 секунд, что позволяет диспетчеру полицейского участка оперативно направить на место происшествия ближайшую патрульную полицейскую машину.

Испытания данной системы проводились в два этапа. Первый был завершен в январе 1996 года. Целью его проведения являлось предварительное тестирование работоспособности как всей системы в целом, так и ее отдельных компонентов. Устанавливалось также и практическое значение точности, с которой система определяла точку, в которой был произведен несанкционированный выстрел. Этот этап проводился с привлечением офицеров полиции, которые производили выстрелы холостыми патронами в произвольно выбранное ими время в любых местах контролируемой территории. По результатам испытаний эта величина составила около 15 метров, что вполне удовлетворительно.

На втором этапе испытаний, который продолжался около двух с половиной месяцев, оценивалась эффективность применения систем в реальных условиях. По результатам этого этапа будет сделан вывод о возможности широкого использования предлагаемой системы в масштабе Соединенных Штатов. В перспективе, по мере совершенствования конструкции, можно ожидать повышения точности определения точки выстрела, траектории пули и ее конечной цели, а также определения типа применяемого оружия.

Но все рассмотренные системы обнаруживают снайпера только ПОСЛЕ того, как он уже выстрелит. А ведь тогда это может уже оказаться и ни к чему… А вот если бы обнаруживать затаившегося стрелка ДО того! Ведь лучшая защита – нападение. И хорошая защита предполагает не пассивное ожидание выстрела противника за надежной броней, а активное противодействие, упреждающее врага.

В какой-то мере здесь могут помочь инфракрасные приборы ночного видения, позволяющие обнаружить человека по его тепловому излучению даже в кромешной тьме. Но это хорошо где-нибудь в лесу, а вот как быть в городе? Ведь урбанистический пейзаж сплошь заполнен тепловыми «загрязнениями».

В России компанией «Транскрипт» с этой же целью своевременного и упреждающего обнаружения снайпера создан и в 1997 году продемонстрирован публике лазерный комплекс по обнаружению оптики. Созданы как стационарный, так и мобильный (установленный на автомобиле) варианты комплекса, включающие аппаратную стойку и поворотный блок с телекамерой и лазерным излучателем, работающими в инфракрасном диапазоне, а также монитор с пультом управления. Угол поля зрения камеры составляет около 150⁰ по вертикали и по горизонтали. Камера дистанционно может поворачиваться на 180⁰ вправо-влево, что обеспечивает круговой обзор, при этом сканируется вся верхняя полусфера. Диапазон по дальности задается с пульта управления. Имеется несколько фильтров подавления помех. Длина волны излучения меняется в зависимости от ситуации (прозрачности и степени задымленности и запыленности атмосферы). Информация о направлении на оптический прибор, дальности до него и угле возвышения над горизонтом отображается на пульте в виде светящихся точек.

Система позволяет обнаружить в просматриваемой зоне все оптические приборы, направленные объективом в ее сторону. Первоначально создатели установки утверждали, что она способна засекать и классифицировать все оптические устройства, расположенные на дальности снайперского огня (а это примерно 1000 метров!). Причем она и обнаруживает оптические приборы, расположенные за стеклом (оконным или автомобильным), и отмечает их положение на компьютерной карте местности. А это ведь сенсация в мире контрснайперской борьбы. Специалисты отозвались об этом устройстве в том смысле, что «что-то это уж слишком хорошо, чтобы быть правдой». И действительно, реальные характеристики системы оказались значительно скромнее…

Дальность надежного обнаружения довольно незначительна. На дальности около 100 метров на мониторе четко видны блики от оптики. В зависимости от площади и характера отражения они различались яркостью и размером. Наиболее четко идентифицируются бинокли – по характерному двойному блику. Но надежно отличить оптический прицел от объектива фотоаппарата и видеокамеры наблюдатель пока не может. Расстояние до оптического прибора определяется довольно точно. Разрабатывается блок автоматического распознавания и классификации сигналов, что повысит надежность идентификации цели.

При отсутствии автоматического определения типа обнаруженного оптического прибора данные, полученные от системы, окажутся ценными прежде всего в местах, где появление любых оптических приборов, направленных на охраняемых объект, интерпретируется как опасность – с последующей проверкой и – при необходимости – уничтожением. Пока, в данном виде, установка полезна в качестве средства уточнения координат снайпера сразу после выстрела и для проверки маршрута движения охраняемого объекта и определения направлений потенциальных угроз.

В целом система очень перспективна. Но основная концепция данного устройства и главное его достоинство заключаются именно в УПРЕЖДАЮЩЕМ обнаружении стрелка до того, как он выстрелит, и принятии своевременных ответных мер (как пассивно-оборонительных, так и агрессивно-уничтожительных).

Но, к сожалению, сразу же можно представить и меры противодействия этой системе. Ведь лазерное наведение широко применяется в современных высокоточных боеприпасах, и соответственно отработаны и эффективные методы противодействия им. Здесь и пассивные – распыление аэрозолей и образование классической дымовой завесы, снижение отражающей способности оптики путем нанесения антибликовых покрытий и т. п.; и активные – создание ложных лазерных «зайчиков», подавление («ослепление») приемников лазерного излучения лучом своего лазера, и многое, многое другое…

Если хоть одна из этих новейших конструкций по обнаружению снайпера будет доведена до серийного производства и внедрена в войска и полицию, то первый выстрел затаившегося стрелка может стать и последним для него. Конечно, это не значит, что дни снайперов будут сочтены – они обязательно придумают что-нибудь в противовес, но жизнь их будет все же не сахар…

Только время и практика покажут, какая из конструкций окажется более эффективной и жизнеспособной как на поле боя, так и в городских джунглях. Но можно с уверенностью сказать, что снайперская опасность сегодня крайне высока и проблема защиты от снайперов продолжает оставаться чрезвычайно острой и требует срочного решения.

«Охрана спасает лишь от второго выстрела», – гласит поговорка спецслужб. Знающие люди обычно добавляют: «Только очень хорошая охрана».

В ходе боя выделить шум выстрела снайперской винтовки практически нереально. Но снайпера можно обнаружить по оптическим приборам, которые он использует. Научно-производственный центр «Транскрипт» продолжает дорабатывать свою систему обнаружения снайпера.

Свет и звук. В Ираке американские войска для обнаружения снайперов сейчас довольно активно применяют пассивные акустические системы (ПАС). Они зарекомендовали себя неплохо, но у них есть один очень крупный недостаток – обнаружить снайпера они могут только ПОСЛЕ выстрела. А это означает, что если стрелок имеет достаточно высокую квалификацию, то цель будет поражена. Кроме того, при боях, например, в городе звуковая волна испытывает многократное переотражение, затрудняя вычисление истинного местоположения стрелка. А если идет активный бой, ПАС становятся почти бесполезными – выделить шум отдельного выстрела снайперской винтовки (зачастую оснащенной глушителем), сопровождаемый грохотом пулеметной очереди, практически нереально.

«Транскрипт» пошел по другому пути – обнаружению оптических приборов (прицелов, биноклей, видео-или фотокамер). Принцип действия системы основан на широко известном эффекте световозвращения, или «обратного блика». Все наверняка не раз видели этот эффект в действии – световозвращающее покрытие наносят на дорожные знаки и номера автомобилей; полосы такой ткани нашиты на форму ГАИ и комбинезоны дорожных рабочих; уголковые отражатели – катафоты – стоят на велосипедах и автомашинах. Все это отражает свет фар в точности в противоположном направлении. В наших приборах «Транскрипт» все то же самое, но только в качестве «фар» используются инфракрасные лазеры – это делает их всепогодными и менее чувствительными к помехам.

Уголковый эффект. Любой оптический прибор отражает зондирующее лазерное излучение. Этот блик, визуализированный системой обнаружения, и выдает снайпера. Почему возникает эффект «обратного блика»? Причина заключается в том, что в одном из фокусов (точнее, в фокальной плоскости) любой оптической системы обязательно находится какой-либо светочувствительный элемент – будь то стеклянная пластина с нанесенной на нее сеткой (оптические прицелы, бинокли), фотопленка или ПЗС-матрица (фото– и видеокамеры), фотокатод электронно-оптического преобразователя (приборы ночного видения) или даже сетчатка человеческого глаза. Именно от них и отражается лазерное излучение, возвращаясь в том же направлении, откуда оно пришло.

Теоретически все выглядит очень просто. Любой оптический прибор дает обратный блик во всем поле своего зрения, – т. е. если мы попадаем в поле зрения противника, то и мы его видим. Но вот тут-то и появляются подводные камни, преодоление которых обошлось «Транскрипт» в восемь лет экспериментов. Ведь кроме этого блика от оптической цели мы имеем на входе еще и огромное количество шума – фонового излучения и различных переотражений от окружающих предметов. Алгоритм выделения полезного сигнала на фоне шумов – это как раз и есть ноу-хау, обеспечивающее надежную работу приборов.

Могут ли мешать работе приборов какие-либо помехи, например автомобильные фары, отражения от окон, банок, бутылок или очков? Нет, это невозможно, – ведь отражателем является не передняя поверхность линзы или стекла, а то, что находится в фокальной плоскости оптической системы. Хотя, если за очками находится глаз, эффект блика есть, но его интенсивность слишком мала для обнаружения. Зато если глаз находится в фокусе системы с большой светосилой типа прицела или бинокля, он увеличивает показатель световозвращения (ПСВ) этой системы в полтора раза.

А что касается окон, то эти приборы позволяют видеть даже сквозь несколько слоев тонированного стекла.

Вопросы тактики. Причина успеха этих систем – это не только алгоритмы распознавания, но и тщательно продуманная тактика использования. Ведь никто не будет даже включать систему, которой неудобно пользоваться. А последствия от невключенной системы могут привести к человеческим жертвам.

Но в технике «Транскрипт» впереди конкурентов. Например, французская система лазерной локации SLD 400 весит около 50 кг и имеет IV класс лазерной опасности. Существуют некоторые системы с лазером мощностью 2 Вт и более в непрерывном режиме – им можно даже резать бумагу! Эта техника из серии: «А заодно и глаз снайперу выжжем!» Понятно, что такие системы нельзя применять в гражданских структурах. Да и в военных тоже сомнительно. А если это окажется свой наблюдатель? Для сравнения: «Луч-1» весит 2,7 кг, а «Самурай» – 1,5 кг, их средняя мощность излучения лазера не превышает 1,5 мВт (I класс). А самый маленький прибор – «Алмаз» – и того меньше! «Алмаз» умеет обнаруживать миниатюрные видеокамеры с диаметром объектива до 0,3 мм. Очень удобно при походе в сауну – меньше трех еще ни разу не находили.

Кто предупрежден, тот вооружен. Приборы лазерной локации НПЦ «Транскрипт» обнаруживают любые оптические средства – бинокли, фото– и видеокамеры, оптические снайперские прицелы на дальности, превышающей 2,5 км. Понятно, что разоблачение негласного наблюдения за охраняемым объектом или несанкционированной фотовидеосъемки позволяет предотвратить террористический акт еще на этапе его подготовки.

Хотя техника НПЦ «Транскрипт» достаточно дорогая (от полутора до двадцати тысяч долларов), недостатка в заказчиках у компании нет. В первую очередь это коммерческие структуры и охранные агентства. Среди клиентов компании – службы безопасности президентов ряда европейских и азиатских стран; были поставки и в США. А вот в Российской армии, к сожалению, наши приборы пока используются мало – сказывается скудный бюджет Минобороны (в основном такая техника покупается на средства спонсоров). Доходит даже до того, что солдаты и офицеры «скидываются» из «боевых» и покупают продукцию компании. Командиры подразделений потом часто благодарят «Транскрипт» за спасенные жизни – свои и солдат.

Робот-охотник на снайперов. «Американская компания IRobot Corp., известная своими роботами-пылесосами, разрабатывает автоматический аппарат, который будет выслеживать снайперов», сообщает Boston globe. В проекте также участвуют конструкторы из Бостонского университета. Как утверждают инженеры, система будет крайне эффективной. «Вы обнаружите снайпера еще до того, как рассеется дымок от его выстрела», – заявил представитель компании на пресс-конференции. Опытный образец системы REDOWL был продемонстрирован представителям Пентагона. Во время показательных испытаний конструкторы имитировали звуки выстрелов при помощи ударов по металлическому предмету. Как утверждают очевидцы, REDOWL быстро реагировал на звук и разворачивал инфракрасную камеру и лазерный дальномер в нужном направлении. (Но в реальной боевой обстановке «вычленить» звук выстрела именно снайпера из кучи других будет ой как не просто. А вот при действиях снайпера в период затишья – вполне. И еще при контртеррористических операциях. Даже сам уровень демонстрации, когда вместо шумной обстановки и реальной стрельбы дают удар по железяке, говорит об уровне разра ботки…)

Лазерная локация. Излучение лазерных импульсов и прием отраженного сигнала от оптических систем, содержащих отражающую поверхность в фокальной плоскости (эффект световозвращения, или «обратный блик»):

+ высокая помехозащищенность;

+ большая дальность обнаружения (до и более 2 км);

+ невозможность избежать обнаружения;

+ всесуточность;

– активный режим обнаружения (излучаемые сигналы демаскируют систему);

– возможность обнаружения только при попадании в поле зрения оптических приборов противника;

– ограниченные возможности в условиях плохой видимости (сильного дождя, снега, тумана).

Тепловизионный метод. Основан на обнаружении теплового излучения (ИК-диапазон) человеческого тела и теплового «выхлопа» огнестрельного оружия с помощью специальных приборов:

+ пассивный режим обнаружения (ничего не излучает);

– возможность избежать обнаружения (установкой ложных целей или с помощью тепловой маскировки);

– ограниченные возможности в условиях плохой видимости (сильного дождя, снега);

– ограниченные возможности в условиях применения противником средств пламегашения выстрела;

– ограниченное поле зрения.

Звукометрический метод. Пеленгация звука выстрела с помощью нескольких микрофонов и вычисление положения стрелка по запаздыванию звуковой волны:

+ пассивный режим обнаружения (ничего не излучает);

+ автоматическое всепогодное круглосуточное обнаружение;

+ круговой сектор обнаружения;

– обнаружение только после выстрела (и, как правило, поражения цели);

– низкая помехозащищенность;

– ограниченные возможности в условиях применения противником средств маскировки выстрела (использование глушителей, при создании звуковых помех или при переотражении звуковой волны);

– относительно небольшая дальность.

Главными достоинствами оптических прицелов являются:

– высокая точность, позволяющая вести стрельбу по удаленным малозаметным целям;

– получение увеличенного изображения цели, позволяющее выцелить наиболее уязвимый ее участок;

– легкость и быстрота наводки «по двум точкам» (прицельная марка – цель), видимым с одинаковой четкостью;

– возможность вести стрельбу в сумерки;

– возможность индивидуальной регулировки прицела под глаз стрелка;

– возможность определять расстояние до цели, корректировать стрельбу.

К недостаткам относятся: сложность устройства, хрупкость оптических элементов, ограничение поля зрения, увеличение массы и размеров оружия. Однако при необходимости качественно улучшить меткость стрельбы с этим приходится мириться.

Стандартный оптический прицел состоит из четырех основных элементов: корпуса (тубуса), оптической системы (объектив, окуляр, оборачивающая система и прицельная сетка с рамкой), механизмов регулировки, кронштейна, дополнительных приспособлений. Объектив формирует в фокальной плоскости действительное, уменьшенное и обратное изображение цели; окуляр формирует мнимое увеличенное изображение, которое уже хрусталиком глаза фокусируется на сетчатке; а чтобы стрелок видел цель неперевернутой, между объективом и окуляром помещают оборачивающую систему. Для компенсации сферической и хроматической аберрации одиночные линзы заменяются наборами собирательных и рассеивающих линз. Используется оптика, просветленная (уменьшение световых потерь за счет переотражения) с помощью специальных прочных покрытий. Перемещение окуляра или оборачивающей системы по оси тубуса позволяет регулировать прицел под глаз стрелка.

Схема устройства оптического прицела телескопического типа: 1 – кольцо окуляра, 2 – барабанчик механизма введения поправок по дальности, 3 – оптическая система объектива, 4 – прицельная сетка, 5 – оборачивающая система, 6 – фокус окуляра, 7 – оптическая система окуляра

К основным оптическим характеристикам прицела относятся кратность увеличения, поле зрения, светосила и удаление выходного зрачка. В маркировке прицела обычно через знак «х» указывают кратность увеличения (часто – округленно) и рабочий диаметр объектива. Удаление выходного зрачка оптических прицелов рассчитывают в несколько сантиметров, дабы стрелок удерживал глаз на удалении от корпуса прицела – во избежание травмы под действием импульса отдачи оружия.

Кратность увеличения и размеры поля зрения находятся в обратной зависимости. Скажем, при кратности усиления 4х угловые размеры поля зрения прицела составляют около 10°, т. е. на дальности 100 м диаметр видимого стрелком круга будет около 17,6 м, на 500 м – 88 м. А если при 10-кратном увеличении угол поля зрения прицела составляет 2°30… то диаметр видимого круга на 100 м составит около 4,4 м, на 500 м – 22 м. Поэтому приходится выбирать между дальностью, разрешением и возможностями наблюдения и сопровождения движущейся цели. Для увеличения эффективности стрельбы, возможности «выцеливания по месту» требуется большее увеличение, а для наблюдения используются уже другие приборы – бинокли, например. За рубежом наиболее распространены прицелы с кратностью увеличения около 6х или 10х. В частности, популярны прицелы 6×40 и 6×42. Для дальностей свыше 1500 м используются прицелы с увеличением 15–20х. При 15-кратном увеличении можно опознать на дальности 1000 м предметы с поперечником 100 мм. Под разрешающей способностью понимают способность прибора передавать мелкие детали, в теоретической оптике – раздельно изображать две близко расположенные точки. Разрешающую способность оптических систем обычно указывают в угловых секундах, имея в виду наименьший угол между лучами, проведенными из центра входного зрачка к двум различаемым точкам. То есть чем меньше величина углового разрешения, тем лучше различимы мелкие детали.

Варианты прицельных сеток оптических прицелов

Прицельная сетка оптического прицела ПСО-1

Для выверки прицела, введения боковых поправок или установки на другую дальность прицельная сетка перемещается с помощью микрометрических винтов. К дополнительным приспособлениям оптических прицелов относятся защитные бленды, наглазники, устройства подсветки сетки в сумерки, крышки, сменные светофильтры.

В качестве примера рассмотрим несколько оптических прицелов.

Советский прицел ПСО-1 имеет кратность увеличения 4х, поле зрения 6°, оборудован резиновым наглазником и выдвижной блендой. Длина прицела с наглазником и блендой – 375 мм, масса – 0,58 кг. Сетка прицела имеет специальную дальномерную шкалу для определения расстояния до цели высотой 1,7 м с точностью до 50 м. Есть шкала боковых поправок. Прицел снабжен механизмами выверки по дальности (верхний маховичок) и направлению (боковой маховичок). Шкала верхнего маховичка нанесена в сотнях метров, бокового – в тысячных дальности. Устройство подсветки сетки питается от батарейки, вставляемой в корпус. В поле зрения прицела вводится специальная люминесцентная пластина, позволяющая обнаруживать активные источники ИК излучения.

Панкратический оптический прицел 1П69

В 1989 г. был принят на вооружение прицел 1П21 (тема опытно-конструкторской работы «Минута») переменной кратности увеличения от 3х до 9х – панкратический прицел – и полем зрения соответственно 6°11’ – 2°23’. С помощью прицельной сетки можно определять дальности до объекта – по нормированным целям высотой 0,75 м и 1,5 м и шириной 0,5 м. Определение дальности в диапазоне от 300 до 900 м и установка углов прицеливания производится одновременно; при изменении кратности увеличения автоматически вводится поправка в положении линии прицеливания. Масса прицела 1П21 – 1,25 кг. Прицел может использоваться на снайперской винтовке или едином пулемете. Прицельная марка и шкала дистанции имеют подсветку с регулировкой яркости.

Панкратический оптический прицел 1П59 переменной кратности увеличения 3х-10х, установленный на снайперской винтовке СВД. Поле зрения прицела – 7,6-2,5°, масса прицела – 1,2 кг

Современные оптические прицелы предлагаются с широким выбором вариантов прицельной сетки. На рисунке – прицельные сетки, предлагаемые фирмой «Шмидт унд Бендер», чьи оптические прицелы широко используются как на коммерческих охотничьих, так и на военных и полицейских снайперских винтовках

Новый снайперский панкратический прицел 1П69 дает кратность видимого увеличения от 3 до 10х, автоматическую установку угла прицеливания на дальностях стрельбы от 100 до 1000 м, его поле зрения – от 7°36’ до 2°30, масса с кронштейном – 1,35 кг, длина – 410 мм. Разрешающая способность прямо зависит от увеличения: при кратности увеличения 10х она составляет 6°, при кратности 3х – 20°.

Американский оптический прицел с автоматическим определением дальности ART I (Auto-Ranging Telescope – I) имеет переменную кратность увеличения от 3,5х до 9х, массу 0,455 кг, длину 324 мм, диаметр объектива 46 мм, диаметр выходного зрачка 34 мм. Его прицельная сетка состоит из вертикальной и горизонтальной нитей, на каждой из них нанесены по две симметричные риски. Расстояние до цели можно определять по высоте цели между двумя рисками прицельной сетки и установленной кратности увеличения. Сетка прицела ART II имеет основной крест из нитей с двумя точками на горизонтальной линии, которые на расстоянии до цели оказываются на 762 мм (30 дюймов) правее и левее вертикальной линии.

Оптический прицел М3 «Ультра» (фирмы «Леупольд») на снайперской винтовке М24

Устройство и принцип действия другого американского оптического прицела М3А отличаются от ART прежде всего способом установки на различные дальности. Фиксированное 10-кратное увеличение дает снайперу лучшее разрешение, чем у прицелов ART. Прицельная сетка состоит из вертикальной и горизонтальной нитей «двойного типа» – периферийные части нитей утолщены для лучшей различимости в условиях плохой освещенности. Метки тысячных, нанесенные на тонкую центральную часть с каждой стороны от перекрестия, используются для оценки расстояния до целей известных размеров с помощью обычной формулы тысячных.

Система «Каст-Файр Солюшинз Райфл Ай-Кэмз» с комплексированием оптического прицела с миниатюрной телекамерой (над окуляром) и предатчиком (впереди прицела)

Германский «прецизионный» оптический прицел ZF 6×36 массой 0,3 кг с кратностью увеличения 6х и полем зрения 4° имеет сменные сетки, рассчитанные на диапазоны дальностей 100–600 и 600–1300 м.

Оптические прицелы не являются принадлежностью только снайперского или тяжелого оружия. Многие специалисты сходятся на том, что качество прицельных приспособлений способно скорее повысить эффективность стрельбы из оружия, чем модернизация самого оружия (это, разумеется, никак не уменьшает значения основательной подготовки самого стрелка). Поэтому оптические прицелы, наряду с коллиматорными, стали привычны на автоматах и штурмовых винтовках. Так, например, советский универсальный стрелковый прицел УСП-1 (1П29) может ставиться на различные образцы оружия, имеющие планку для установки ночных прицелов – автомат АК 74Н, АК 74М, АН 94, пулеметы РПК 74Н и ПКМН. Кратность увеличения прицела – 4х, поле зрения – 8°, масса – 800 г.

Любопытны предложения о совмещении оптического прицела с миниатюрной телекамерой и передатчиком с цифровым каналом связи. Камера через оптический переходник совмещается с окуляром так, что не мешает снайперу работать с прицелом, а сигнал с нее передается через передатчик на прибор наблюдателя, работающего в паре со снайпером, или командира подразделения. Это позволяет корректировать работу снайпера, точнее определять момент выдачи разрешения на выстрел (например, в контртеррористической или полицейской операции), усилить разведывательную роль снайпера. Правда, это утяжеляет оружие, да и сигнал может быть перехвачен противником.

Оптика прицела – причина одного из главных демаскирующих действий – световых бликов. Использование лазерных сканирующих устройств для обнаружения оптических устройств усиливает эту опасность. Вне боевой работы объектив прицела стараются закрывать крышкой, если же необходимо использовать прицел для наблюдения, объектив прикрывают сетчатой накидкой, уменьшающей опасность бликов. Ту же задачу решают чехлы с крупноячеистой сеткой в виде пчелиных сот.

Несколько слов стоит сказать и о коллиматорных прицелах. Суть их работы заключается в том, что оптическая система проецирует изображение прицельной марки в сторону выходного зрачка прицела, при этом стрелок видит марку спроецированной в бесконечность (бесконечно удаленная точка), за счет чего и формируется линия прицеливания. В современных системах прицельную марку дает светодиод и зеркальная или линзовая оптическая система. Во многих стрелковых прицелах формируется прицельная марка красного цвета, хорошо различимая практически на любом фоне, так что прицелы стали широко известны под именем «красная точка», хотя, в общем-то, цвет и форма прицельной марки в них могут быть различными. Регулировка яркости свечения прицельной марки позволяет приспосабливать прицелы к условиям освещенности и особенностям зрения стрелка.

Коллиматорный прицел ускоряет процесс прицеливания по сравнению с механическими. Проблемой является юстировка прицела, его надежность и время работы. Поэтому полезна, скажем, система, которая после разряжания батарейки прицела оставляет вместо красной точки черную – прицел становится оптическим с кратностью увеличения 1х.

Возможность ведения боевых действий ночью, в условиях ограниченной видимости ценилась всегда. И всегда одной из главных проблем тут была возможность ведения прицельной стрельбы. О значении ночных прицелов свидетельствуют хотя бы постоянные упоминания их в оценках опыта второй чеченской кампании.

Крепящиеся на оружие съемные фонари-осветители, люминесцентные насадки или вставки для механических прицельных приспособлений предлагались еще в начале XX в. Но подлинное решение лежало в иной области спектра – инфракрасной. Инфракрасная (ИК) область спектра занимает диапазон длин волн от 0,7 до 3 мкм (ближняя или «коротковолновая» зона ИК диапазона) и от 3 до 5 мкм (начало средней зоны ИК диапазона). В основу работы таких оптико-электронных приборов положен принцип преобразования ИК изображения в видимое. Основой конструкции служит электронно-оптический преобразователь (ЭОП), общая схема которого была разработана еще в 1930-е годы В.К. Зворыкиным. Работа ЭОП основана на явлении внешнего фотоэффекта. Известно, что световой поток можно рассматривать и как электромагнитную волну, и как поток частиц – квантов. Способность квантов «выбивать» электроны с поверхности какого-либо вещества и определяет фотоэффект, причем «выход» электронов зависит от плотности и интенсивности светового потока. Волновые свойства света проявляются в зависимости от чувствительности вещества к фотоэффекту от длины световых волн.

ЭОП представляет собой электровакуумный прибор, на передней стенке которого нанесен полупрозрачный фотокатод, на задней – люминесцентный экран. ИК лучи, падая на фотокатод, выбивают из него электроны, которые ускоряются электрическим полем, фокусируются электронной линзой, образованной специальными электродами, и устремляются к экрану. Ударяясь в экран, они вызывают его зеленоватое свечение. Так на экране формируется видимая глазом «картинка».

Схема трехкамерного ЭОП с оптоволоконными системами: I, II, III – первая, вторая и третья ступень усиления; 1 – ИК излучение, 2 – волоконно-оптическое входное окно, 3 – фокусирующие электроды, 4 – волоконно-оптическая соединительная плата, 5 – волоконно-оптическое выходное окно, 6 – выходное изображение видимого диапазона, фосфорный (люминесцентный экран)

Для получения достаточно яркого изображения требуется либо подсвечивать местность ИК прожектором, либо дополнительно усиливать яркость, обеспечиваемую излучением ночного неба, светом звезд, Луны.

По первому способу работают так называемые «активные» приборы ночного видения («приборы нулевого поколения», как их иногда называют). К ним относились американский «Снайперскоп» и германский «Вампир» времен Второй мировой войны. Оба включали «телескоп» с ЭОП, ИК прожектор и носимый блок питания напряжением около 30 кВ. При кратности увеличения от 4х до 6х приборы действовали на дальности до 60 м, т. е. на дальностях ближнего боя.

Этот ранний этап развития приборов ночного видения характеризовался использованием ЭОП с кислородно-серебряно-цезиевым или кислородно-серебряно-цинковым фотокатодом и прожекторов на основе электрической лампы и ИК фильтром.

ЭОП нулевого поколения продержались на вооружении достаточно долго – тот же «Снайперскоп», например, оставался на вооружении армий ряда стран еще в 1960-е годы. Но к тому времени уже не были терпимы такие недостатки активных прицелов, как значительные размеры и масса, демаскирующее действие ИК прожектора, образование помех от пыли или тумана на краях поля зрения.

Среди пассивных (бесподсветных) приборов с усилением естественной ночной освещенности выделяют несколько поколений, отличающихся прежде всего типом электронно-оптических преобразователей. Тут стоит вспомнить, что означают некоторые приводимые далее характеристики. Так, коэффициент усиления света показывает, во сколько раз световой поток, наблюдаемый на выходе из окуляра ПНВ, превышает световой поток, поступающий на вход оптической системы прибора от объекта наблюдения. Как и для оптико-механических приборов, для оптико-электронных одной из главных характеристик является разрешающая способность. Разрешающую способность приборов, включающих ЭОП, чаще оценивают не в угловых величинах, а числом чередующихся светлых и темных линий (штрихов), укладывающихся на 1 мм испытательного объекта. Разрешающая способность зависит и от оптической системы прибора, и от разрешения ЭОП.

Итак, в бесподсветных приборах первого поколения (I) происходит многокаскадное усиление яркости (это был уже существенный шаг вперед по сравнению с ЭОП по схеме Зворыкина). Первые бесподсветные каскадные приборы ночного видения все еще отличались большими размерами из-за необходимости охлаждения ЭОП и высоковольтных источников питания. Решающий сдвиг здесь связан с введением многощелочного фотокатода, который имел большую чувствительность, на несколько порядков более низкий темновой ток и не требовал охлаждения. Вместе с дальнейшей работой по оптике и миниатюризацией источников питания это позволило создать новые стрелковые прицелы и при этом уместить весь комплекс прицела в одном корпусе.

Принцип работы усилителя на микроканальной пластине: 1 – фотокатод, 2 – микроканальная пластина, 3 – люминесцентный экран, 4 – стенка микроканала, 5 – электрод, 6 – выходной поток электронов, 7 – попадание первичного электрона, 8 – вторичные электроны

В нашей стране система ПНВ этого поколения сформировалась к концу 1960-х годов. Вошел в эту систему и ночной прицел НСП-3 для автомата. И все же ЭОП первого поколения был свойственен ряд недостатков. Они давали недостаточно яркую и контрастную «картинку». Разрешение получалось весьма неравномерным – 25–36 штрихов на миллиметр по центру и 5 штрихов на миллиметр по краю поля зрения. Прицелы были весьма чувствительны к засветке яркими источниками света – например, вспышкой выстрела. Да и стеклянные баллоны ЭОП были чувствительны к импульсу отдачи оружия.

Дальнейшая доработка, связанная с повышением ИК чувствительности и помехозащищенности приборов, увеличением поля зрения и т. д., привели к появлению в 1970-е годы новых ПНВ того же поколения, в число которых вошел и ночной универсальный стрелковый прицел НСПУ (1ПН34, тема «Альфа») с трехкаскадным ЭОП. Для предохранения от засветки в нем служит ирисовая (лепестковая) диафрагма. Для повышения контрастности изображения при наблюдении на зеленом фоне при повышенной освещенности служит красный светофильтр, при слабом тумане или дымке – желтый. Масса прицела – 2,2 кг, кратность увеличения – 3,5х, угол поля зрения – 5,4°. НСПУ позволяет вести ночью огонь на дальности прямого выстрела оружия. В лунную ночь или при использовании подсветки дальность возрастает, при низкой облачности, задымлении – сокращается. Усовершенствование ЭОП и переход в электрической части на малогабаритную элементную базу позволил сделать ПНВ легче и экономичнее (а время непрерывной работы прибора на одном элементе питания увеличивает автономность подразделения) – пример тому унифицированный прицел 1ПН58.

В качестве аналога можно упомянуть американский AN/PVS-2, также выполненный на основе трехкаскадного ЭОП с электростатической фокусировкой. Кратность увеличения этого прицела – 4х, поле зрения – 10,4-10,7°, масса – 2,6 кг, дальность действия, в зависимости от освещенности – 300–400 м. Для увеличения энергии световых лучей, попадающей на вход прибора, и сокращения при этом осевой длины прицела, используются и зеркально-линзовые объективы как, например, в германском «Орион-80».

В ЭОП поколения «I+» уже использовались металл и керамика, а для формирования изображения и сопряжения экранов и фотокатодов смежных преобразователей ввели оборачивающие устройства на основе пластин из оптоволоконных элементов (волоконная оптика использовалась уже в упомянутом AN/PVS-2). Повысился коэффициент полезного действия усилителей и четкость изображения. Намного возросла устойчивость к импульсу отдачи. Увеличилось и разрешение – до 50 штрихов на миллиметр в центре поля зрения и до 28 по краям. Как видим, и соотношение между разрешением в средней части «картинки» и по ее краям улучшилось.

Электронно-оптический преобразователь III поколения с фотокатодом на арсениде галлия: 1 – фотокатод, 2 – микроканальная пластина, 3 – экран, 4 – волоконно-оптическая система оборота изображения на 180°, 5 – источник питания

Второе поколение (II) составили появившиеся в 1970-е годы приборы с усилителем на микроканальной пластине (МКП). МКП представляет собой плоский диск из полупроводникового материала с множеством каналов, внутренняя поверхность которых покрыта веществом, обладающим вторичной электронной эмиссией. Электроны, выбиваемые с фотокатода, попадают в открытый торец микроканала, выбивая из стенок вторичные электроны. То есть каждый микроканал МКП работает как фотоумножитель, лавинообразно увеличивающий число выбиваемых электронов. Диаметр и число каналов подбираются из соображений лучшей разрешающей способности и прочности МКП. Диаметр каналов составлял сотые доли миллиметра. Коэффициент усиления яркости вырос более чем в 20 раз по сравнению с поколением «I+» – для поколения «I+» он не превышал 1000, у поколения «II» достиг 20 000. Разрешение увеличилось до 30–50 штрихов на миллиметр практически по всему полю зрения. Исчезли характерные для поколений «I» и «I+» искажения изображения, появилась автоматическая регулировка яркости изображения. Преимуществом усилителя яркости на МКП является также меньшая чувствительность к засветкам – МКП «локализует» световые помехи, не вызывая засветки всего поля зрения. Кроме того, применение МКП уменьшает размеры прибора.

К пассивным прицелам на МКП относится отечественный НСПУ-3 (1ПН51), обеспечивающий надежное обнаружение человека на дальности до 300–600 м. Масса НСПУ-3 – 2,1 кг (вместе с источником питания на 6,25 В), полная длина – 340 мм, кратность увеличения у НСПУ-3 – 3,6х, угол поля зрения – 9,5°.

К поколению «II» относится и американский AN/ PVS-3A с кратностью увеличения 4х, полем зрения 10°, массой 1,45 кг и длиной 330 мм. Прицел обеспечивает стрельбу по живой силе на дальности до 150–250 м. А английский М1500 при кратности увеличения 3х, массе 1 кг и длине 265 мм действует на дальности до 500 м.

В середине 1990-х годов появились ПНВ на основе ЭОП поколения «II+». Создание многощелочных фотокатодов с повышенной чувствительностью, улучшение оптических систем и позволило в этом поколении качественно улучшить характеристики приборов усилительного типа, повысить разрешающую способность – не менее 45 штрихов на миллиметр. Причем высокое разрешение сохранялось даже при низкой освещенности (свет звезд, например). Появилась возможность использовать светящиеся прицельные марки.

ЭОП поколения «II+» использован, например, в экспортном прицеле NV/S-17, предлагаемом «БелОМО» для автоматического стрелкового оружия. При массе 1,2 кг этот прицел имеет кратность увеличения 3,5х и поле зрения 12°.

Поколение ЭОП «II супер» отличается еще большей чувствительностью фотокатода и разрешением около 55 штрихов на миллиметр.

Уменьшение размеров и электропотребления ЭОП позволило выполнить ночные прицелы для стрелкового оружия в меньших габаритах и с массой менее 1 кг. Модульный принцип построения позволил создать новые семейства ночных прицелов для различных видов оружия – как, например, российские прицелы серии 1ПН93, включая прицел 1ПН93-3 для применения со снайперской винтовкой СВД. С другой стороны, появилась возможность использовать ночные прицелы как «ночную приставку» к установленному на оружии оптическому прицелу.

Ночные бесподсветные прицелы пришли и на «коммерческое» оружие. Пример тому – прицел ПОН-5 с электронно-оптическим преобразователем I поколения, с подсветкой прицельной сетки

Зависимость дальности действия и качества изображения ПНВ усилительного типа от уровня естественной освещенности не дает забыть о необходимости дополнять приборы осветителями. Правда, теперь это миниатюрные, встраиваемые непосредственно в корпус ПНВ модули на основе ИК полупроводниковых лазеров или светодиодов.

Так, например, российский унифицированный прицел НСПУ-5 (1ПН83), выполненный на основе ЭОП поколения «II», имеет встроенный в корпус ИК лазерный осветитель («подсветчик»). Диаметр подсвечиваемой на дальности 300 м зоны – 5–6 м. В сочетании с автоматической регулировкой яркости и регулируемой стрелком яркостью прицельной марки это позволяет работать в широком диапазоне внешних условий – от полнолунных ночей (когда достаточно естественной ночной освещенности) до почти полной темноты, опознавая цель типа «человек в полный рост» на дальности до 300 м. Кратность увеличения НСПУ-5 – 3х, поле зрения – 7°, масса прицела – 1,45 кг, длина – 300 мм.

Между тем еще в середине 1980-х годов появились фотокатоды со светочувствительным материалом на основе арсенида галлия, обладающие большей чувствительностью и «выходом» электронов. Их применение в сочетании с новыми вакуумными технологиями позволило создать ЭОП поколения «III» – также с использованием МКП. Спектральная чувствительность ЭОП сместилась несколько дальше в ИК диапазон, а это повысило контрастность изображения. Параллельно улучшалась оптическая система, дабы полнее реализовать достоинства нового поколения ЭОП. Чувствительность ПНВ поколения «III» выросла более чем на треть, выросло и разрешение, так что они могут работать при меньших уровнях освещенности (в темные ночи, в подземных сооружениях без освещения). Дальность действия возросла на 30 %, так что прицельная дальность стрельбы ночью приблизилась к дневной.

Уже в последние годы XX в. появились приборы поколения «III+» с увеличенной вдвое против поколения «III» чувствительностью и разрешением 55 штрихов на миллиметр и более.

Следующим шагом стали применяющиеся с 1970-х годов тепловизионные приборы (ТПВП). Эти приборы «переводят» в видимую область спектра не отраженные лучи, а собственное тепловое излучение людей, техники, активных приборов. Это излучение занимает значительную часть ИК диапазона, именуемую иногда «тепловым ИК диапазоном». Нашли применение спектральные диапазоны 3–5 мкм и 8–14 мкм, соответствующие сравнительно широким «окнам прозрачности» – участкам спектра, в которых пропускание лучей атмосферой лучше. К тому же максимум теплового излучения человеческого тела приходится ориентировочно на длину волны 9,3 мкм. В этих диапазонах работают используемые фотоприемники (детекторы). Дальность действия ТПВП не зависит от уровня естественной ночной освещенности, они сохраняют работоспособность, в условиях засветок интенсивными источниками света. Тепловое излучение хорошо распространяется в условиях пониженной прозрачности атмосферы, задымления, через сети, ветви, а это позволяет ТПВП работать в тумане, при постановке обычных дымовых завес обнаруживать замаскированные цели. Поскольку интенсивность и спектр теплового излучения, испускаемого нагретым телом, зависят от свойств тела и его температуры, изображение получается довольно контрастным и позволяет выделять нужный объект на фоне других нагретых тел, хотя получаемая картинка менее привычна для восприятия, чем изображение, формируемое ПНВ усилительного типа.

Для улавливания теплового излучения объектов используются решетки-матрицы миниатюрных детекторов, которые преобразуют ИК сигналы в электрические, подаваемые на предварительный усилитель. Здесь они перемножаются и с помощью логической схемы преобразуются в сложный видеосигнал. Развитию и широкому применению тепловизионных приборов способствовало быстрое развитие микропроцессорной техники, цифровых методов обработки и визуализации сигнала. Портативные тепловизионные приборы уже нашли применение в комплексах разведывательной аппаратуры, в танковых системах управления огнем, в ПТРК, со стрелковыми прицелами дело чуть сложнее. Хотя тепловизионные прицелы уже включаются в комплект снайперских винтовок нормального и крупного калибра, предлагаются для пулеметов и гранатометов, цена их пока многократно превосходит цену самого оружия. Возможности улучшения характеристик ТПВП, включая уменьшение их размеров, массы и энергопотребления ожидают, в частности, от замены линеек детекторов и оптико-механической системы развертки изображения приборами на основе фокально-плоскостных матриц (с использованием приборов с зарядовой связью), не требующих такой механической развертки и устройств глубокого охлаждения. Не стоит, правда, доверять заявлениям о ТПВП, как об «абсолютном средстве наблюдения и прицеливания» – хотя тепловидение действительно позволяет обнаруживать цели за легкими укрытиями, «видения сквозь любые стены» оно не дает.

Интересны комбинированные (с двумя или более каналами, но единым входом) и комплексированные (с отдельными входами каналов) прицелы «день/ночь», отвечающие требованиям всепогодности, круглосуточности и высокой помехозащищенности. Так, в прицеле французской фирмы «Сопием» дневная ветвь расположена над ночной, а изображение ее проецируется на окуляр через зеркало и призму. В качестве ночной ветви может использоваться трубка с ЭОП поколений «II» или «III». В «модульной прицельной системе» F7201 американской компании ITT модуль ЭОП поколения «III» может вставляться между трубкой с прицельной сеткой и окуляром оптического прицела. Примером отечественного комбинированного прицела может служить ПОНД-4. В прицеле используется ЭОП поколения «II+» с прямым переносом изображения, мультищелочным фотокатодом и усилителем на МКП, автоматическая регулировка яркости. Кратность увеличения обоих каналов – 5х, поле зрения – 6,5° («день») и 8° («ночь»), масса прицела – 1,75 кг, напряжение источника питания – 3 В. Переключение каналов производится рычажком.

Далее мы рассмотрим ряд состоящих на вооружении и опытных снайперских винтовок различных стран мира.

Снайперские винтовки периода Второй мировой войны относились в основном уже ко второму поколению снайперского оружия. Теперь винтовки не собирали из валовой готовой партии линейных, а изготавливали – на основе той же штатной военной винтовки – с лучшим качеством и некоторыми отличиями в деталях. От «приспособления» коммерческих прицелов переходили к выпуску специальных, удовлетворяющих «военным» требованиям.

Взглянем на то, какое оружие использовали снайперы разных армий.

В 1929–1930 гг. в СССР была осуществлена модернизация 7,62-мм магазинной винтовки обр.1891 г. («трехлинейки»). За основу взяли драгунскую модель (пехотную винтовку с большей длиной ствола сняли с производства еще в 1923 г.). Изменился механический прицел, мушка стала цилиндрической и получила предохранитель, вместо коробчатой обоймы ввели более легкую и удобную пластинчатую, усовершенствовали прибор и принадлежность. Эта модернизация в очередной раз продлила карьеру 7,62-мм винтовочного патрона обр.1908 г. А в 1931 г. на вооружение РККА поступила 7,62-мм снайперская винтовка. От линейной винтовки обр.1891/1930 гг. ее отличало крепление оптического прицела, качество изготовления ствола и ствольной коробки, их крепление в ложе и отладка механизмов.

Крепление прицела ПУ на винтовке обр.1891/30 г. и прицельная сетка прицела

Поворотный продольно скользящий состоял из стебля затвора, боевой личинки, выбрасывателя, курка, ударника, винтовой боевой пружины и соединительной планки. На боевой личинке выполнены два симметричных боевых выступа, входящие при запирании в пазы ствольной коробки. У снайперской винтовки рукоятку затвора отогнули книзу, чтобы при перезаряжании она не цепляла оптический прицел. Внутри затвора смонтирован ударник с боевой пружиной, на хвостовую часть которого навинчен курок с «пуговкой». Ударник взводится при отпирании затвора, что повышает безопасность при перезаряжании. Спусковой механизм смонтирован на ствольной коробке и весьма прост по устройству. Шептало, удерживающее ударник во взведенном положении, выполнено на свободном конце пластинчатой пружины, пропущенной через щель спускового крючка, качающегося на оси. При нажатии на крючок он отжимает вниз спусковую пружину, выводя шептало из-под боевого взвода курка, ударник под действием боевой пружины идет вперед и накалывает капсюль патрона.

Снайперская винтовка обр.1891/30 г. с прицелом ПУ. Хорошо видны положение рукоятки затвора в запертом состоянии и положение окуляра прицела относительно приклада

Курок можно было оттянуть назад и повернуть на 90°, поставив тем самым винтовку на «предохранитель». Такая операция предусматривалась для всех стрелков, особенно при перебежках с заряженным оружием, хотя оттягивание курка требовало большого усилия, а система при этом быстро изнашивалась. Снайперская винтовка пристреливалась без штыка, да и не имела его – рукопашный бой считался для снайпера крайним случаем (хотя предусматривалось его вооружение ножом или кинжалом) – поэтому мушка снайперских винтовок была несколько выше, чем у линейных. Винтовка обр.1891/1930 гг. имела довольно тугой спуск. Хотя в снайперских винтовках спуск и отлаживался на меньшее усилие (2–2,4 кгс), он был не столь удобен, как спуск с предупреждением (самостоятельная регулировка усилия спуска возможна отгибом пружины, плавности спуска – спиливанием шептала, опиливанием верхней грани щели спускового крючка можно было придать спуску характер спуска с предупреждением). А ведь соответствующие предложения для «трехлинейки» делались еще в 1911 г. и неоднократно позже.

В коробчатом постоянном срединном магазине патроны располагаются в один ряд, что сделало необходимым специальную пружинную отсечку-отражатель, препятствующую сдвоенной подаче патронов. Цельная ложа с прямой шейкой приклада изготавливалась поначалу из ореха, но со временем пришлось и для снайперских винтовок переходить на менее дефицитную березовую древесину. Для повышения меткости стрельбы положение ствола в ложе регулировали с помощью нагеля хвостовика ствольной коробки так, чтобы зазор между стволом и цевьем сохранялся по всей длине ствола – отсутствие контакта ствола с цевьем способствует постоянству колебаний ствола при выстреле, влияние которых легче компенсировать при пристрелке. Для той же цели можно было выбрать излишки дерева с помощью стамески или просто гильзы с заточенной закраиной. Хотя еще в 1929 г. испытывался вариант с улучшенной ложей («щека» приклада и шейка с пистолетным выступом), серийные винтовки имели ложу обычной формы. Правда, винтовки с укороченной «спортивной» ложей выпускались в небольших количествах – такую снайперскую винтовку, например, в 1934 г. тульские оружейники преподнесли И.В. Сталину.

По-видимому, более глубокая модернизация базовой винтовки дала бы лучшую основу для снайперской, но от нее в СССР отказались, поскольку ожидалось скорое принятие на вооружение «автоматической» винтовки.

Работы над винтовочным оптическим прицелом для постановки собственного его производства начались в 1925 г. на Подольском оптическом заводе (в 1927-1928 гг. переведен в Павшино Московской области, позднее г. Красногорск), причем в работе участвовали германские специалисты. Задание на разработку несколько раз менялось. Наконец, в 1930 г. прицел был принят на вооружение под обозначением «оптический винтовочный прицел обр. 1930 г.», он также получил индекс ПТ.

Снайперские винтовки обр.1891/30 гг., поступившие на вооружение РККА, поначалу оснащались прицелом обр.1930 г. (ПТ) с 4-кратным увеличением, механизмами введения горизонтальных и вертикальных поправок и муфтой для диоптрийной регулировки окуляра. Однако прицел ПТ не удовлетворил специалистов Артиллерийского управления, и созданное в 1930 г. Всесоюзное объединение оптико-механической промышленности получило в 1931 г. задание на создание на его основе прицела с более совершенными механизмами введения поправок (опять же по образцу германского прицела «Буш»). Усовершенствованный прицел был принят на вооружение под обозначением «винтовочный прицел обр.1931 г.» и получил шифр ПЕ. Сокращение «В.П. обр.1931 г.» породило еще одно обозначение, встречающееся в литературе, – «прицел ВП». С прицелом ПЕ фактически и была принята в том же 1931 г. снайперская винтовка обр.1891/1930 г.

Прицел ПЕ имел кратность увеличения 3,87х, поле зрения 5’30, диаметр выходного зрачка 7,6 мм, удаление выходного зрачка 85 мм, массу 620 г, установки по дальности до 1400 м. К недостаткам прицела относят нарушение герметичности механизма фокусировки, недостаточную фиксацию барабанчиков механизмов введения горизонтальных и вертикальных поправок.

Активно развивало стрелковое дело в те годы общество «Динамо», находившееся в ведении ОГПУ/НКВД. В сотрудничестве с германской фирмой «Геншов» общество разработало варианты установки прицела «Цейсс» с кратностью увеличения 4х на винтовку обр.1891 г. – эти установки известны под обозначениями Д2 и Д3 («Динамо», второй и третий образец, в литературе можно встретить обозначение Д III). Сам оптический прицел имел установки верхнего барабанчика до 1000 м, боковой барабанчик служил для введения боковых поправок. Прицельная сетка была выполнена по «германскому» типу и состояла из центрального пенька и двух горизонтальных линий.

Снайперский вариант 7,62-мм самозарядного карабина Токарева (СКТ), не пошедшая в серию модификация винтовки СВТ. СКТ также снабжен прицелом ПУ

До 1935 г. испытывалось два основных варианта установки оптического прицела – сверху ствольной коробки и с левой ее стороны. Первая система была предложена известным энтузиастом стрелкового дела А.А. Смирнским (она была похожа на американскую систему «Бэльдинг энд Муль», но вряд ли можно говорить о прямом заимствовании американской системы), вторая имела в основе систему, представленную германской фирмой «Геншов унд Ко». По системе Смирнского на ствольную коробку впереди ее окна шестью винтами крепилось основание, на которое надевался кронштейн прицела. Сам прицел крепился на таком однобазном кронштейне двумя хомутами.

В 1936–1937 гг., после перевода производства оптического прицела с завода № 69 (Красногорск) на завод «Прогресс» (в Ленинграде) появилась новая его модификация. Прицел ПЕ лишился диоптрийной муфты, а на винтовку устанавливался по схеме с «боковым» креплением, ставшей с 1936 г. типовой. Использовался кронштейн по типу, предложенному германской компанией «Геншов» («Геко»). Однако кронштейны германского образца не удовлетворили советских военных, и для ПЕ были созданы собственные. Слева от окна ствольной коробки ставилась накладка – основание. На него креплением типа «ласточкин хвост» надевался и фиксировался двумя винтами кронштейн прицела. Прицел ПЕ послужил основой и для «гражданского» оптического прицела ПО-1, ставившегося на малокалиберные винтовки и охотничьи ружья.

Снайперская пара РККА: один из снайперов (в данный момент исполняющий обязанности снайпера-наблюдателя) вооружен винтовкой СВТ с оптическим прицелом ПУ, другой (снайпер-истребитель) – винтовкой обр. 1891/30 гг. с прицелом ПЕ. 1941 г.

Производство снайперской винтовки обр.1891/1930 гг. и кронштейнов для прицелов с 1932 г. вел Тульский оружейный завод (с 1936 г. – завод № 173, с 1939 г. – после реорганизации оборонной промышленности – завод № 314).

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СНАЙПЕРСКОЙ ВИНТОВКИ ОБР.1891/1930 ГГ.

Патрон – 7,62×54R (обр.1908 г.)

Масса оружия – 4,7 кг (с прицелом ПЕ)

Длина оружия – 1232 мм

Длина ствола – 729 мм

Число нарезов – 4 правосторонних

Начальная скорость пули – 865 м/с

Дульная энергия пули – 3591,5 Дж

Емкость магазина – 5 патронов

Дальность прямого выстрела по грудной мишени – 550, по ростовой – 770 м. Длина ствола была такова, что узел его колебаний при выстреле располагался близ дульного среза, что способствовало уменьшению рассеивания попаданий. Постоянный срединный магазин снаряжался патронами по одному – крепление оптического прицела не позволяло вставить обойму.

Два последних предвоенных года, как известно, были временем масштабного качественного перевооружения РККА. Это коснулось и системы стрелкового вооружения, включая снайперское оружие. Поскольку на смену магазинной винтовке в качестве массового стрелкового оружия должна была прийти самозарядная, внедрялся и снайперский вариант последней. В 1939 г. Тульский завод № 314 выпустил 35 376 снайперских винтовок обр.1891/1930 гг. под прицел ПЕ, в 1940 г. – 7970 – производство переводили на самозарядную винтовку.

Собственно говоря, работы над такими винтовками начались значительно раньше – с развертыванием во второй половине 1920-х широких работ над автоматическими и самозарядными винтовками под винтовочный патрон. Было очевидно, что новая массовая винтовка должна иметь и снайперский вариант. Уже в 1928 г. одна из опытных 7,62-мм автоматических винтовок В.Г. Федорова (точнее, коллектива конструкторов – Федоров, Дегтярев, Кузнецов, Безруков) – эта винтовка испытывалась на полигоне курсов «Выстрел».

Вариант с установкой оптического прицела получила и «7,62-мм самозарядная винтовка обр.1930 г.» системы В.А. Дегтярева, проходившая войсковые испытания в 1933–1934 гг. Ф.В. Токарев установил на свой опытный автоматический карабин ЦКБСВ-55 разработанное им же крепление оптического прицела ЦКБСВ-63. Но на вооружение в 1936 г. была принята автоматическая винтовка С.Г. Симонова (АВС). Она также имела снайперский вариант (с прицелом ПЕ), выпускавшийся малыми партиями в 1936–1939 гг. в Ижевске заводом № 180 (с

1939 г. – завод № 74). Такие винтовки нашли применение во время советско-финляндской войны 1939–

1940 гг. и в начальный период Великой Отечественной войны.

Когда для перевооружения армии перед войной окончательно выбрали самозарядную винтовку Ф.В. Токарева обр.1940 г. (СВТ-40), был создан и ее снайперский вариант. Чертежи и технические условия на него утвердили 8 апреля 1940 г. Заметим, что РККА первой приняла на вооружение самозарядную снайперскую винтовку в качестве массовой. От штатной СВТ снайперская отличалась лучшей отделкой ствола и выступами по бокам ствольной коробки для крепления изогнутого кронштейна оптического прицела ПУ. Снайперская СВТ стала значительно более массовой, нежели снайперская АВС.

Автоматика СВТ имела газовый двигатель с отводом пороховых газов через поперечное отверстие в стенке ствола в расположенную над стволом газовую камеру и с коротким ходом поршня. Камера снабжалась газовым регулятором, изменяющим количество отводимых газов, это позволяло в широких пределах приспосабливать работу автоматики к условиям времени года, состоянию винтовки и типу патрона, хотя работа с регулятором была не слишком удобна. Газовый поршень со штоком и отдельным толкателем передавали импульс пороховых газов затвору и возвращались вперед под действием собственной пружины. Отсутствие постоянной связи штока газового поршня с затвором и частично открытая сверху ствольная коробка позволяли снаряжать магазин из обоймы.

На дульную часть ствола крепился многощелевой дульный тормоз реактивного действия. Запирание канала ствола производилось перекосом затвора вниз. В остове затвора смонтированы ударник и подпружиненный выбрасыватель, в канал стебля вставлена возвратная пружина с направляющим стержнем и трубкой. Ударно-спусковой механизм куркового типа собран на отделяемом основании (спусковой скобе). Спуск – с предупреждением. Автоспуск служил автоматическим предохранителем, блокировавшим курок до полного запирания канала ствола затвором. Разобщителем служил направляющий стержень боевой пружины – при повороте курка вперед стержень, отжимая стойку спусковой тяги, опускал тягу, ее выступ соскакивал с уступа коромысла, и то под действием боевой пружины возвращалось верхним концом вперед и готово было захватить боевой взвод курка при откате подвижной системы.

Магазин – отъемный, коробчатый секторной формы с шахматным расположением 10 патронов. Патрон с выступающей закраиной гильзы заставил принять ряд мер для предотвращения цепляния патронов друг за друга при подаче – подобран радиус кривизны коробки магазина, спрофилирована поверхность подавателя так, что закраина каждого верхнего патрона находится впереди закраины нижнего, на внутренних стенках корпуса магазина выполнены выступы, удерживающие патроны от осевого смещения. Ложа – деревянная, цельная, с пистолетным выступом шейки, впереди цевья ствол и газовый поршень укрыты перфорированным металлическим кожухом. Имелась и деревянная ствольная накладка. Для уменьшения тепловых поводок ствола и нагревания деревянных деталей, снижения массы в металлическом кожухе и в ствольной накладке выполнены сквозные отверстия.

Для снайперской СВТ был принят «оптический винтовочный прицел обр.1940 г.», созданный на заводе № 3 НКВД в Харькове. Несмотря на свое «происхождение», прицел предназначался не только для войск НКВД, но и для Наркомата обороны. Его производство поставил также завод «Прогресс» (завод № 357 Наркомата вооружения), где продолжилась его доработка. Прицел получил индекс ПУ, имел 3,5-кратное увеличение, поле зрения 4’30, массу 270 г, допускал стрельбу на дальности от 100 до 1300 м при наиболее эффективной дальности до 600 м. Прицельная сетка была аналогична ПЕ. Верхний барабанчик с дистанционной шкалой и боковой со шкалой боковых поправок крепились полупотайными винтами – открепив эти винты, снайпер мог поправить положение барабанчика при пристрелке. Для установки оптического прицела служили пазы по бокам ствольной коробки. Крепление оптического прицела ПУ выполнялось так, чтобы по нему не била стреляная гильза, вылетавшая из окна ствольной коробки. Изогнутый кронштейн фиксировался чекой и снабжался подпружиненным буфером, предотвращавшим продольное смещение прицела.

По точности стрельбы самозарядная снайперская СВТ уступала магазинной винтовке. Но поскольку при испытаниях СВТ сравнивали с другими «автоматическими» винтовками, на ухудшение меткости по сравнению с магазинной внимание обратили не сразу. Их сравнительные испытания провели только при подготовке массового производства. Кучность стрельбы самозарядной винтовки на дальностях от 800 до 1200 м оказалась хуже в 1,6 раза, отрыв первой пули от эллипса рассеивания на дальности 100 м достигал 10–15 см, а дальность прямого выстрела была на 20 м меньше. Причиной тому были нарушение баланса из-за перемещения и ударов подвижной системы автоматики до вылета пули из канала ствола, вибрации, вызванные этим движением, выявившееся продольное смещение ствола и ствольной коробки в ложе.

Тем не менее снайперскую СВТ запустили в серию на Тульском заводе № 314, рассчитывая улучшить ее параметры в процессе производства. Это не удалось сделать за короткий срок. Кроме того, к началу войны войска плохо были знакомы с новым образцом.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СНАЙПЕРСКОЙ ВИНТОВКИ СВТ

Патрон – 7,62×54R (обр.1908 г.)

Масса оружия – 4,5 кг (с прицелом ПУ)

Длина оружия – 1226 мм

Длина ствола – 625 мм

Число нарезов – 4 правосторонних

Начальная скорость пули – 840 м/с

Боевая скорострельность – 10 выстр./мин

Емкость магазина – 10 патронов

Магазинную снайперскую винтовку с производства снимали. «План текущих заказов НКО, НКВМФ и НКВД» уже на 1940 г. предусматривал выпуск всего 3000 винтовок обр. 1891/1930 гг. и только для Наркомата Военно-морского флота.

О масштабах производства снайперских винтовок (и соответственно – потребности в них) в начале войны можно судить по таким цифрам – в июле и августе 1941 г. на Тульском заводе изготовили примерно по 7 тысяч снайперских винтовок.

В 1941 г. из запланированных 1 176 000 линейных и 37 500 снайперских СВТ-40 было изготовлено соответственно 1 031 861 и 34 782 (по другим данным – более 38 000). В октябре 1941 г. выпуск СВТ прервался из-за эвакуации завода № 314 – из Тулы производство СВТ было эвакуировано на Урал, в г. Медногорск, где производство возобновили в марте 1942 г. В войсках СВТ, по солдатской традиции, получила неофициальное прозвище «Света», ей стали приписывать капризный женский характер. Винтовка действительно требовала значительно более тщательного ухода и лучшей подготовки, чем магазинная «трехлинейка». Сложность системы и наличие мелких деталей обусловили и высокий процент выхода из строя из-за утери деталей (31 %, в то время, как у магазинной винтовки обр.1891/30 гг. он, конечно, был куда ниже – всего 0,6 %). Кроме того, ее производство было значительно сложнее, что сказалось на судьбе винтовки. Однако в руках квалифицированных пользователей, в том числе снайперов, СВТ работали достаточно надежно.

В начале 1942 г. на Ижевском заводе № 74 (Ижевский машиностроительный завод), а с 1943 г. и на Тульском заводе № 536 (на площадке эвакуированного завода № 314) возобновили производство магазинной снайперской винтовки обр.1891/30 гг. Магазинная винтовка в начале войны была модернизирована, но не с целью повышения точности стрельбы, а для упрощения производства. Ствольная коробка выполнялась без верхних граней, уменьшена пуговка курка, латунные детали прибора заменены стальными, упрощена отделка стальных деталей, ложа не полировалась и не покрывалась лаком. Сказывался на боевых качествах винтовки – включая меткость стрельбы – и переход к изготовлению лож из березовых заготовок, более хрупких, чем прежние ореховые, и дававших поводку под действием влаги, и разброс в характеристиках патронов выпуска военного времени.

Встречались и однозарядные экземпляры винтовки обр.1891/30 гг. с перекрытой магазинной коробкой – очевидно, для ускорения производства и с расчетом на то, что снайпер нередко вкладывает патрон вручную, держа запасные патроны во внутреннем кармане (чтобы не охлаждать пороховой заряд).

Хотя оставались запасы прицелов ПЕ, которые поначалу использовали на вновь выпущенных снайперских винтовках обр.1891/30 гг., основным стал более компактный и прочный прицел ПУ. Производство этого прицела вели заводы № 357 (эвакуирован из Ленинграда в Омск), № 296 (бывший завод № 3 НКВД, с началом войны эвакуирован из Харькова в Бердск), № 237 (в Казани), № 297 (в Йошкар-Оле), № 393 (в Красногорске). Заводы вносили в конструкцию и материалы прицела свои изменения и доработки. Несмотря на некоторое ухудшение оптики (в ходе войны для варки оптического стекла пришлось переходить на новую глину), прицелы сохранили неплохие качества и вполне себя оправдали. Решение об установке ПУ на винтовку обр.1891/30 гг. было принято весной 1942 г. Для этого в Ижевске известный конструктор-оружейник Д.М. Кочетов разработал новый кронштейн, крепившийся своим передним выступом на такое же основание с левой стороны ствольной коробки и фиксировавшийся шпильками и двумя винтами, имелись дополнительные винты для предотвращения самоотвинчивания. Такое крепление допускало пользование открытым секторным прицелом на дальности до 600 м. Труба прицела фиксировалась на кронштейне двумя муфтами. Поскольку труба ПУ была заметно короче, чем у ПЕ, окуляр оказывался сильно удален от глаза стрелка, так что многим стрелкам приходилось вытягивать шею при стрельбе.

В августе 1942 г. на Научно-испытательном полигоне стрелкового вооружения в Щурово прошли сравнительные испытания снайперских винтовок СВТ с прицелом ПУ и обр.1891/30 гг. с прицелами ПЕ и ПУ. По результатам испытаний продолжение производства снайперской СВТ сочли нецелесообразным, и она была снята с производства с 1 октября 1942 г. (выпуск линейных винтовок продолжался). Снайперские винтовки составили всего около 3,5 % от общего количества выпущенных СВТ. Кронштейн Кочетова для установки ПУ на винтовку обр. 1891/30 гг. был принят на вооружение как «кронштейн обр.1942 г.».

При стрельбе из винтовки обр.1891/30 гг. на дальности 100 м с прицелом ПУ все попадания должны были укладываться в круг диаметром 7 см, 200 м – 15 см, 400 м – 36 см.

В 1943 г. Ижевский завод № 74 выпустил 159 600 магазинных снайперских винтовок под прицел ПУ, Тульский завод № 536 – 59 112, в 1943 г. – соответственно 127 020 и 24 362 (по данным Б.В. Давыдова и С.А. Савенко). По 1943 г. это составляет 5,7 % от общего выпуска винтовок и карабинов, по 1944 г. – 7,3 %. Свидетельство большого внимания, уделявшегося снайпингу в Вооруженных силах.

Прицел ПУ использовался позже на зенитных пулеметных установках, его пытались ставить на 14,5-мм противотанковые ружья, тем более что многие снайперы наряду со штатной снайперской винтовкой осваивали ПТР для стрельбы на большие дальности или по защищенным целям. После войны ПУ с соответствующими кронштейнами ставили на малокалиберные винтовки охотничьи ружья.

Производство прицела ПЕ во время войны тоже возобновили, но только в блокадном Ленинграде на заводе № 349.

Партизаны, действовавшие в тылу врага, группы и отряды специального назначения НКВД и ГРУ часто использовали винтовку с прибором беззвучной и беспламенной стрельбы типа «Брамит» (системы братьев В.Г. и И.Г. Митиных). Прибор включал цилиндрическую расширительную камеру, перекрытую спереди и сзади резиновыми пробками и был рассчитан всего на несколько выстрелов.

В ходе войны продолжали попытки модернизировать винтовку: так, в 1943 г. испытывался вариант с укороченным цевьем и приподнятым прикладом, в 1944 г. – укороченный вариант. После войны выпускался ее несколько модернизированный вариант. «Трехлинейка» послужила также основой для спортивных 7,62-мм винтовок АВ и АВЛ, использовавшихся не только спортсменами, но и для подготовки снайперов.

Снайперская винтовка обр.1891/30 гг. состояла на вооружении ряда армий стран Варшавского договора, Албании, КНР, КНДР, Вьетнама и других стран. Она оказалась едва ли не самой «долго воюющей» среди своих современниц – уже полтора десятка лет она используется в локальных конфликтах на территории бывшего СССР (порой снайперы предпочитают хорошо сохранившиеся или восстановленные самозарядной СВД).

Германский вермахт к началу Второй мировой войны не имел удовлетворительной штатной снайперской винтовки. Правда, еще в конце 20-х немцы планировали иметь оптический прицел у «каждого пятого или восьмого стрелка», но это было скорее стремление выделять лучших стрелков и вызывало интерес не столько к снайперским винтовкам, сколько к отборным карабинам с оптическими прицелами.

«Маузер-Верке» выпускала снайперский вариант 7,92-мм магазинного карабина («укороченной винтовки») 98k – карабин 98k, появившийся в 1935 г., стал основным стрелковым оружием вермахта. Лучшие карабины из серийной партии оснащались приливами сверху ствольной коробки с пазами для крепления кронштейна оптического прицела. Использовались коммерческие прицелы кратностью 4х и 6х. Эффективная дальность стрельбы составляла 400–600 м, максимальная прицельная – 800 м.

В 1939 г. на вооружение приняли снайперский образец Zf.Kar.98k с прицелом ZF.39 («прицельная труба 1939 г.») четырехкратного увеличения. Прицел крепился на две стойки над окном ствольной коробки. Такие снайперские винтовки нашли применение уже в 1939 г. на территории Польши. Ряд нареканий на прицел ZF.39, поступавших из частей, заставил отдать предпочтение 1,5-кратным ZF.40 и ZF.41, более отвечавшему возможностям карабина. 1,5-кратный прицел весил с кронштейном всего 450 г. Прицельная дальность устанавливалась от 100 до 800 м с помощью вращающейся муфты. Кронштейн прицела фиксировался на винтовке рычажным устройством с защелкой, два подпружиненных ролика кронштейна устраняли его качание. Для установки кронштейна на колодке штатного секторного прицела слева выполнялся прилив таврового сечения. По крайней мере, часть таких карабинов имела «щеку» на прикладе.

Крепление кронштейна на прицельной колодке освобождало окно ствольной коробки и позволяло пользоваться штатным прицелом (такое крепление оптического прицела на укороченной винтовке напоминает появившуюся позже американскую идею винтовки типа «Скаут»). Но при этом удаление окуляра от глаза стрелка оказывалось слишком далеко и поле зрения прицела сужалось. Такие снайперские карабины играли вспомогательную роль.

Снайперская пара войск СС. Оба снайпера вооружены 7,92-мм магазинной винтовкой (карабином) Zf.Kar.98k с оптическим прицелом ZF.39

С 1942 г. до 6 % всех Kar.98k должны были выполняться с приливами для крепления кронштейна оптического прицела. Однако выдерживать такое соотношение не всегда удавалось.

В целом «Маузеры» были удобным и эффективным оружием. На его системе стоит остановиться особо, поскольку она по сию пору служит образцом при создании магазинных – в том числе и снайперских – винтовок. Ее характерными чертами были: конструкция затвора; не выступающий из ложи магазин с шахматным расположением патронов и ступенчатым подавателем; удобная ложа с пистолетным выступом шейки приклада. Поворотный продольно скользящий затвор «Маузера» имел два боевых выступа на личинке и один возле рукоятки – последний препятствовал смещению затвора и самоотпиранию. При запирании канала ствола боевые выступы входили в кольцевой паз ствольной коробки и располагались в вертикальной плоскости – такое распределение действия отдачи на коробку уменьшает увод оружия вбок.

7,92-мм магазинная снайперская винтовка (карабин) 98k с оптическим прицелом ZF.40. Видно крепление прицела

Боевой и предохранительный взводы выполнялись на курке, закрепленном на хвосте ударника. При повороте затвора для отпирания смонтированный в нем ударник взводился за счет взаимодействия наклонных поверхностей стебля затвора и курка, сжимая винтовую боевую пружину, так что в течение всего процесса перезаряжания боек не выступал над зеркалом затвора. В задней части затвора помещался флажковый предохранитель на три положения: правое – блокируются ударник с курком, вертикальное – блокируется курок (используется только при разборке) и левое – «огонь». Широкий пружинный выбрасыватель прижимал патрон к зеркалу затвора, но вместе с затвором не вращался, удерживаясь в продольном пазе ствольной коробки. Это обеспечивало надежное направление патрона при досылании и извлечении. Для прохода жесткого отражателя в левом боевом выступе затвора имеется вырез.

Рукоятка затвора 98k отогнута вниз под углом 90°. Кроме уменьшения поперечного габарита оружия и приближения рукоятки к стреляющей руке, – в запертом положении рукоятка оказывается в выемке ложи прямо над спусковой скобой, что ускоряет перезаряжание, – это еще и предотвращало цепляние при перезаряжании рукояткой оптического прицела. При расположении оптического прицела над окном ствольной коробки его приходилось ставить на высоких кронштейнах – чтобы не мешать экстракции гильзы и работе с флажком предохранителя.

Учебно-тренировочный 5,6-мм карабин KKW, выполненный по типу боевого «Маузер» 98k, но под патрон.22 LR, и снабженный оптическим прицелом ZF.41

Спуск – с предупреждением. При нажатии на спусковой крючок его задний выступ достигал упора, шептало слегка опускалось, а стрелку для спуска ударника оставалось произвести короткое, мало сбивающее наводку движение.

Все это делало «Маузер» хорошей основой для создания снайперской винтовки. Однако часто оптические прицелы просто ставились на валовые винтовки и карабины, что не позволяло получить меткости, необходимой для снайперского оружия.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ КАРАБИНА 98k

Патрон – 7,92×57

Масса оружия без прицела – 4,3 кг

Длина оружия – 1110 мм

Длина ствола – 600 мм

Число нарезов – 4 правосторонних

Начальная скорость пули – 745 м/с

Дульная энергия пули – 3698 Дж

Емкость магазина – 5 патронов.

Карабины горных егерей «33/40 (t)» системы «Маузер» (чешского производства) также превращали в снайперские – на левой стороне ствольной коробки крепили кронштейн, на который устанавливали прицел типа 4×20. Для обучения снайперов использовался 5,6-мм карабин «KWK», повторяющий конструкцию 98k, с 2-кратным оптическим прицелом. К снайперским винтовкам выпускались глушители расширительного типа.

Немцам также не удалась попытка создания самозарядной снайперской винтовки. Основой для этого поначалу служила 7,92-мм самозарядная винтовка G.41(W) с оригинальной конструкцией газового двигателя – на эту винтовку ставили прицелы ZF. 40 и 41. Потерпев неудачу с доводкой G.41 (W) «Вальтер» и G.41 (М) «Маузер», немцы в середине войны приняли G.43 под тот же патрон 7,92×57 «Маузер» – самостоятельную систему, но несущую определенные следы влияния советской СВТ (компоновка газоотводного узла, короткий ход поршня, отъемный магазин).

G.43 имела газовый двигатель автоматики с отводом пороховых газов через боковое отверстие в стенке ствола и коротким ходом поршня. Запирание канала ствола производилось двумя разводимыми в стороны боевыми упорами. Рукоятка перезаряжания располагалась слева. Ударный механизм – курковый. Имелся неавтоматический предохранитель. Питание патронами – из отъемного коробчатого магазина. В основном G.43 использовалась в качестве снайперской с прицелом ZF.4, крепившимся на специальный прилив на правой стороне ствольной коробки. Прицел ZF.4 (упоминается также как ZF.43) имел кратность увеличения 4х. Созданный с расчетом на установку на самозарядную винтовку он ставился и на магазинные – тут тоже можно увидеть аналогию со снайперской СВТ.

Выпускался также снайперский вариант карабина Каг.43, отличавшегося от G.43 уменьшенной на 50 мм длиной и увеличенной спусковой скобой. G.43 и ее Кar.43 в германской армии не стали массовыми – в 1943–1945 гг. выпустили около 349 300 линейных G.43 и Kar.43 и 53 435 снайперских (13 % от общего количества – стоит отметить, что немцы придавали самозарядным винтовкам с оптическим прицелом большое значение). Не случайна популярность у германских солдат трофейных снайперских СВТ, получивших обозначение Sl Gew Zf260(r). «Русская самозарядная винтовка с оптическим прицелом» числилась, например, в числе «лучшего оружия» для противопартизанских «ягдкоманд». Не меньшей популярностью пользовались и магазинные снайперские винтовки обр. 1891/30 гг. Что до G.43 и Kar.43, то они после войны использовались некоторое время армией Чехословакии.

7,92-мм самозарядная снайперская винтовка G.43 с оптическим прицелом ZF.4

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СНАЙПЕРСКОЙ G.43

Патрон – 7,62×57

Масса оружия без прицела, кг – 4,33 кг

Длина оружия – 1117 мм

Длина ствола – 558 мм

Число нарезов – 4 правосторонних

Начальная скорость пули – 746 м/с

Боевая скорострельность – 15–20 выстр./мин.

Автоматическая 7,92-мм винтовка FG.42, созданная для парашютно-десантных частей, даже с оптическим прицелом более напоминала ручной пулемет, нежели снайперское оружие. FG.42 имела автоматику с газовым двигателем, запирание канала ствола поворотом затвора, могла вести одиночный и автоматический огонь, снабжалась складывающейся сошкой. Магазин на 20 патронов крепился слева.

7,92-мм автоматическая винтовка FG.42, снабженная оптическим прицелом ZFG.42

Вариант с установкой оптического прицела ZF.4 имел и 7,92-мм автомат (штурмовая винтовка, «штурмовой карабин») MP.43/1 системы Х. Шмайссера под «курц-патрон» 7,92×33. При массе около 6 кг МР.43/1 давал неплохую кучность стрельбы на малых дальностях и в качестве «эрзаца» снайперского карабина вполне подходил. На него же ставили ночной подсветный прицел ZG.1229 «Вампир». Однако его применение сильно ограничивалось массой как самого прицела с ИК прожектором, так и ранца с аккумуляторными батареями и баллоном с газом для охлаждения ЭОП.

Таким образом, германская армия имела одновременно несколько снайперских и «эрзац-снайперских» винтовок и карабинов, причем иногда разные рода войск – свои.

В финской армии снайперов вооружали 7,62-мм винтовками М/28-30 и М/39 – производившиеся в Финляндии магазинные винтовки русской системы – с оптическим прицелом, крепившимся сверху ствольной коробки. Вообще, до 1939 г. снайперских винтовок в финской армии было немного. Тем не менее эффективность работы финских снайперов, вооруженных спешно переделанными винтовками, в условиях северной, резко пересеченной, лесистой местности наши войска смогли оценить зимой 1939/1940 г. Во время этой войны, кстати, возник оказавшийся удивительно стойким слух о финских «кукушках» – снайперах и автоматчиках, якобы занимавших замаскированные позиции на деревьях. Хотя сами финны существование таких «кукушек» отрицают. Во время войны 1939–1940 гг. и в начале Великой Отечественной (для финнов это «Долгая война») финская армия пополнила свой «снайперский арсенал» за счет трофейных советских винтовок. Иногда финны приспосабливали советские оптические прицелы на свои винтовки, иногда вынужденно модернизировали трофеи – например, приспосабливая прицел ПУ под кронштейн ПЕ.

7,62-мм магазинная снайперская винтовка М39 с оптическим прицелом М43 «Айяк»

В 1942 г. финны заказали в Германии около 2500 прицелов фирмы «Айяк» кратностью увеличения 4х, но получить смогли лишь часть заказа. Общество «Вяйсяля» разработало собственный вариант прицела, совместимый с германскими кронштейнами. Прицел успел получить обозначение М/44, но Финляндия вышла из войны раньше, чем началось его серийное производство.

Немногочисленные итальянские снайперы пользовались в основном старыми 6,5-мм винтовками Модели 1891 «Манлихер-Каркано», снабженными оптическим прицелом. Несмотря на явно устаревший патрон с тупоконечной пулей, она обладала высокой настильностью траектории и неплохой кучностью благодаря малому калибру, тяжелой пуле и прогрессивной нарезке ствола.

Винтовка была разработана в 1890–1891 гг. под руководством полковника Каркано и генерала Паравичино на основе затвора «бельгийского маузера» 1889 г. и пачечного серединного магазина Манлихера. Каркано ввел оригинальный предохранитель в виде надетой на ударник втулки с флажком – оттянув флажок назад и повернув влево, можно было заблокировать ударник во взведенном положении, выступ предохранителя заходил в поперечный паз стебля, и его трубка не давала курку продвинуться вперед, а флажок перекрывал линию прицеливания. Выключить предохранитель можно было, не отрывая приклад от плеча, причем дополнительно поджималась боевая пружина. Спуск – с предупреждением. Цельная ложа (ореховая или буковая) – с прямой шейкой приклада. К началу Второй мировой винтовка уже устарела, но для снайперской работы была наиболее подходящей из того, что имела армия Италии – остальное составляли в основном 7,35– и 6,5-мм карабины и укороченные винтовки той же системы с худшей баллистикой. Кстати, в деле об убийстве президента Кеннеди в 1963 г. фигурировала 6,5-мм винтовка «Манлихер-Каркано» именно укороченной Модели 91/38, т. е. много худшей точности и кучности, да еще и с малоэффективным японским прицелом – это одна из главных причин сомнений в официальной версии того убийства.

В Японии вопросы боевого применения снайперов разбирались еще в Полевом уставе 1928 г., но официально снайперская 6,5-мм винтовка с оптическим прицелом была принята на вооружение только в 1937 г. Это была 6,5-мм винтовка Тип 97 (Тип 2597, т. е. модели 1937 г.) системы Арисака, отличавшейся простой и рациональной конструкцией затвора, наличием особой крышки затвора для предохранения от засорения. Запирание канала ствола производил стебель затвора с двумя боевыми выступами в передней части. В запертом положении боевые выступы затвора располагались в вертикальной плоскости. Ударный механизм – ударникового типа, взведение ударника происходило при запирании затвора. Работу с затвором упрощала его удлиненная рукоятка. Предохранителем служила соединительная муфта затвора. Винтовка ставилась на предохранитель при взведенном ударнике. Для этого следовало нажать насеченную головку муфты ладонью и повернуть по часовой стрелке на 1/8 оборота – при этом выступы соединительной муфты блокировали одновременно ударник и затвор. Для перевода в положение «огонь» следовало повернуть головку муфты влево. Спусковой механизм обеспечивал спуск с предупреждением.

6,5-мм магазинная снайперская винтовка Тип 97. Затвор винтовки отведен в заднее положение, его рукоятка видна за оптическим прицелом

Винтовка Тип 97 была создана арсеналом Кокура и от «классической» Тип 38 отличалась прежде всего креплением оптического прицела на «ласточкин хвост» с левой стороны ствольной коробки, чтобы не мешать снаряжению магазина из обоймы и пользованию открытым рамочным прицелом. Прицел имел кратность увеличения 2,5х и поле зрения 10°, прицельную сетку в виде перекрестия, резиновый наглазник, не снабжался механизмом регулировки, на марше носился в специальной сумке через плечо, его крепление индивидуально подгонялось к конкретному экземпляру винтовки. Рукоятку затвора слегка отогнули вниз. Стрельба с оптическим прицелом велась на дальностях до 800 м. Винтовку снабжали проволочной сошкой, шарнирно крепившейся на нижнее ложевое кольцо и в сложенном положении прижимавшейся к цевью. Небольшое дульное пламя 6,5-мм винтовки способствовало скрытности действий стрелков и снайперов. Сложность изготовления и высокая себестоимость такого оружия ограничили выпуск 19 500 штуками – немного для массовой армии.

Снайперы японской армии вооружались также снайперским вариантом винтовки Тип 99, входившей в 7,7-мм «ветвь» винтовок «Арисака». Главной причиной перехода на увеличенный калибр можно считать необходимость повышения мощности пулеметного огня и расширения номенклатуры специальных пуль (зажигательных, бронебойно-зажигательных), проще выполняемых тогда в более крупном калибре, чем 6,5 мм. От Тип 38 винтовка Тип 99 отличалась, кроме калибра, несколько измененным затвором меньшей длины и массы, но наиболее характерными ее чертами стали прицел с диоптрическим целиком и легкая складная проволочная сошка, крепившаяся на нижнем ложевом кольце. В 1942 г. для полной стандартизации пехотного вооружения приняли 7,7-мм снайперскую винтовку Тип 99. Крепление прицела также выполнили с левой стороны, рукоятку затвора отогнули книзу. Поначалу арсенал Кокура ставил на нее тот же 2,5-кратный оптический прицел Тип 97, затем арсенал в Нагойя начал ставить более отвечавшие снайперским требованиям прицелы Тип 2 с кратностью увеличения 4х и полем зрения 7° (значение прицелов большей кратности японцы оценили еще во время боев на р. Халхин-Гол летом 1939 г., когда советские снайперы вели огонь на дальностях 700–800 м, а японцы не далее 300 м). К концу войны появились усовершенствованные 4-кратные прицелы Тип 4 с механизмом введения поправок. Всего, как указывается в литературе, было выпущено не более 10 тыс. таких винтовок.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СНАЙПЕРСКОЙ ВИНТОВКИ ТИП 97

Патрон – 6,5×50SR (Тип 38)

Масса оружия без патронов и штыка – 4,0 кг

Длина оружия без штыка – 1275 мм

Длина ствола – 810 мм

Число нарезов – 4 или 6 правосторонних

Начальная скорость пули – 730 м/с

Емкость магазина – 5 патронов

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СНАЙПЕРСКОЙ ВИНТОВКИ ТИП 99

Патрон – 7,7×58 (Тип 99)

Масса оружия без прицела, патронов и штыка – 3,96 кг

Длина оружия – 1270 мм

Длина ствола – 800 мм

Начальная скорость пули – 725 м/с

Емкость магазина – 5 патронов

Британцы, бывшие среди пионеров снайпинга, не пренебрегли им и во Второй мировой войне. При этом использовались винтовки «Энфилд» № 3 МкI (Т), SMLE («Ли-Энфилд») № 4 (T) и № 4(Т) А – индекс Т означал «telescopic», т. е. наличие оптического прицела. Они выполнялись под патрон.303 «бритиш сервис».

Среди особенностей британской винтовки SMLE («Ли-Энфилд») были наличие в стволе 5 нарезов вместо обычных 4, устройство затвора и емкость магазина. Боевые выступы расположены не на боевой личинке затвора, а в средней части его стебля. Боевые выступы входили в пазы ствольной коробки, имеющие наклонную поверхность, так что с началом поворота затвора он начинал также смещение назад и предварительное извлечение стреляной гильзы, а при досылании патрона начинал поворачиваться еще до достижения крайнего переднего положения. Продвинув затвор в переднее положение, стрелок поворачивал рукоятку вниз, при этом затвор продвигался еще несколько вперед, подпирал донце гильзы и запирался своими боевыми выступами в ствольной коробке. Боевая личинка – невращающаяся. На личинке смонтирован подпружиненный выбрасыватель. Изогнутая вниз рукоятка затвора выполнялась заодно с его стеблем и располагалась позади ствольной коробки и спусковой скобы. Ударник взводился при запирании затвора. На выступавший хвост ударника крепился курок, позволяющий взвести ударник при запертом затворе. Курок нес на себе боевой взвод. С левой стороны ствольной коробки монтировался флажковый неавтоматический предохранитель, переднее положение флажка отвечало состоянию «огонь», заднее – «предохранитель» (блокировался курок). Спусковой механизм обеспечивал спуск с предупреждением. Постоянный коробчатый магазин на 10 патронов снаряжался из обоймы. Ложа – деревянная составная с длинными, до дульного среза ствола цевьем и ствольной накладкой, прямым прикладом. Позади шейки приклада имелся прилив-упор для кисти стрелка.

7,71-мм магазинная снайперская винтовка SMLE № 4(Т) с прицелом № 32

Новозеландский снайпер с 7,71-мм магазинной винтовкой SMLE № 4(Т), 1944 г.

Введенная 12 февраля 1942 г. винтовка № 4(Т) выполнялась на основе линейной винтовки SMLE № 4. Было отобрано около 25 тысяч линейных винтовок № 4 MkI с наилучшими показателями кучности, к их переделке в снайперские привлекли именитую лондонскую фирму «Голланд-Голланд». Полученные винтовки отличались пригонкой ствола к ложе, секторным прицелом, «щекой» на прикладе, снабжалась прицелом № 32 с кратностью увеличения 3х и полем зрения 9°. И оптический прицел, и его крепление создали ранее для ручного пулемета «Брэн», поэтому прицел был смещен влево (пулемет имел крепящийся сверху магазин), но это лишь способствовало снаряжению магазина из обоймы. «Ли-Энфилд» № 4(T) использовалась также армиями стран Британского Содружества – в Канаде, например, на нее ставился прицел С67 кратности 3,5х. На вооружении английской армии она состояла до конца 1950-х годов и послужила основой для создания последующих моделей. Отборные винтовки, как утверждается в литературе, на дальности 800 м давали поперечник рассеивания около 23 см, т. е. кучность укладывалась в пределы одной угловой минуты.

От линейной винтовку № 4 (T) отличали выделка ствола и его пригонка к ложе.

SMLE № 4(Т) снабжалась прицелом № 32 (типа 3×40) той же кратности, но с полем зрения 9°, а также с «щекой» на прикладе.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ «ЛИ-ЭНФИЛД» № 4(Т)

Патрон – 7,7×56 (.303 «бритиш сервис»)

Масса оружия без прицела – 4,11 кг

Длина оружия – 1128 мм

Длина ствола – 640 мм

Число нарезов – 2 или 5 правосторонних

Начальная скорость пули – 740 м/с

Дульная энергия пули – 3086 Дж

Емкость магазина – 10 патронов

7,71-мм винтовка «Энфилд» № 3 MkI представляла собой другую систему. Будучи британской разработкой, она в 1915–1917 гг. выпускалась по британским контрактам в США фирмами «Ремингтон» и «Винчестер», известна стала как «Патент № 14» (Р14). С началом Второй мировой войны они были выданы со складов – в основном частям местной самообороны.

Поворотный продольно скользящий затвор винтовки выполнен по типу Маузера (из-за чего винтовку часто именуют «Энфилд-Маузер»), с двумя боевыми выступами на боевой личинке, выполненной заодно со стеблем. Рукоятка затвора также выполнена заодно со стеблем и отогнута вниз и назад так, что в запертом положении располагается над спусковой скобой. Спусковой механизм смонтирован на ствольной коробке и обеспечивает спуск с предупреждением. Флажковый неавтоматический предохранитель располагался с правой стороны ствольной коробки позади рукоятки затвора; переднее положение флажка – «огонь», заднее – «предохранитель» (затвор блокировался при взведенном или при спущенном ударнике). Коробчатый двухрядный постоянный магазин емкостью 5 патронов полностью укрыт в ложе. На № 3 МкI (Т), принятой в том же феврале 1942 г., крепился оптический прицел с увеличением 3х и полем зрения 7,5°. Снайперский вариант № 3 MkI (Т) приобрел популярность благодаря хорошей кучности стрельбы. Винтовки «Энфилд» под патрон.30-06 «спрингфилд» приняла и Армия США под обозначением М1917. Во время Второй мировой войны М1917 «Энфилд» с оптическим прицелом использовали для обучения снайперов. Оптический прицел крепился на паз впереди окна ствольной коробки и на колодку механического прицела.

Канадская 7,71-мм магазинная снайперская винтовка «Росс» MkIII с призматическим оптическим прицелом. Затвор винтовки отведен в заднее положение

Снайперские винтовки союзников – британская 7,71-мм магазинная SMLE № 4(T) и американская 7,62-мм самозарядная M1D «Гаранд». Видно крепление прицелов

Канадские снайперы, кроме общей для Британского Содружества SMLE, использовали также магазинную винтовку «Росс» MkIII (под патрон.303 «бритиш сервис») периода Первой мировой войны с американским прицелом «Уорнер энд Суэзи» кратностью 5,2х, аналогичным прицелу М1913. Винтовка отличалась оригинальной системой затвора Росса – три боевых выступа имели вид секторов винтовой поверхности, а рукоятка при перезаряжании двигалась только прямолинейно (затвор «прямого движения»). Это несколько повышало скорость перезаряжания, хотя «прямое движение» рукоятки увеличило длину ее хода. Форма магазина емкостью 5 патронов напоминала винтовку Манлихера, но снаряжение производилось из обоймы типа «Ли-Энфилд». Предохранитель, блокирующий ударник в заднем положении, находился у заднего торца затвора. Спуск – с предупреждением. Цельная деревянная ложа имела пистолетный выступ шейки. Оптический прицел крепился с левой стороны ствольной коробки так, чтобы не мешать снаряжению магазина и сохранить возможность пользоваться диоптрическим прицелом. Снайперскую винтовку отличал также удлиненный до 775 мм ствол. Винтовка «Росс» MkIII отличалась хорошей, сравнимой со спортивной, кучностью и удобством обращения. Линейные винтовки из-за высокой чувствительности к загрязнению и запылению изъяли из армейских частей, но снайперские продолжали использовать довольно долго.

Армия США в межвоенный период провела ряд экспериментов со снайперскими винтовками – одних только систем крепления оптического прицела с 1918 по 1935 г. было испытано 12. Однако к началу Второй мировой в США так и не было штатной снайперской винтовки. Оружие для снайперов пришлось создавать в ходе войны, «переделывая» принятые на вооружение 7,62-мм винтовки под весьма мощный патрон.30-06 «спрингфилд» – самозарядную М1 «Гаранд» и магазинную М1903 «Спрингфилд».

М1 «Гаранд» имела автоматику с газовым двигателем и работала за счет отвода пороховых газов через боковое отверстие в стенке ствола в газовую камеру, расположенную снизу ствола. Запирание канала ствола производилось поворотом затвора с двумя симметрично расположенными боевыми выступами в передней части. Затворная рама выполнялась заодно со штоком и газовым поршнем. Ударно-спусковой механизм был собран на спусковой скобе. Ударный механизм – курковый. Спусковой механизм допускал только одиночный огонь. Перед спусковой скобой помещался флажок неавтоматического предохранителя, блокировавшего курок и спусковой крючок. Винтовка имела невыступающий постоянный магазин пачечного заряжания. Магазинная коробка была объединена со ствольной коробкой. Магазин снаряжался патронами с помощью пачки на 8 патронов. Характерной чертой было использование возвратной пружины, расположенной в штоке затворной рамы, в качестве подающей пружины магазина. По израсходовании патронов в магазине затворная задержка (останов затвора) удерживала затворную раму в заднем положении. Винтовка М1 имела открытый диоптрический прицел.

Патрон – 7,62×63 (.30-09 US)

Масса оружия без прицела – 4,0 кг

Длина оружия – 1104 мм

Длина ствола – 566 мм

Число нарезов – 4 правосторонних

Начальная скорость пули – 810 м/с

Дульная энергия пули – 3658 Дж

Емкость магазина – 8 патронов

Снайперские варианты оснащались лучше изготовленным стволом, оптическим прицелом 2,2-кратного увеличения на основе коммерческого. Из 5,5 миллиона выпущенных винтовок «Гаранд» было около 37 000 снайперских. Установка оптического прицела была опробована на опытной винтовке М1Е2. Затем на основе опытной М1Е6 создали снайперскую М1Е7 с прицелом М73 («Лайман Аласкан») или М73В1 («Вивер 330»). Прицел был смещен влево, дабы не мешать выбросу стреляных гильз и снаряжению магазина пачкой. Основание для крепления кронштейна прицела, разработанное «Гриффин энд Хоу», крепилось болтами с левой стороны ствольной коробки. Следующая снайперская винтовка М1Е8 оснащалась прицелом М81 или М82, первый имел обычную сетку в виде перекрестия двух нитей, второй – треугольную прицельную марку, а также неотъемный кронштейн. В июне 1944 г. М1Е7 была переименована в М1С, а М1Е8 – в M1D. В 1945 г. на ствол M1C и D стали крепить конический пламегаситель, а на приклад надевать кожаную «щеку». Крепление для штыка сохранялось. M1D с прицелом М84 использовалась и во время корейской войны. М1Е, «не успевшая» на фронты Второй мировой, отличалась креплением прицела, допускавшим его быструю установку без обязательной пристрелки.

7,62-мм автоматический карабин М3 с ночным прицелом «Снайперскоп» и пламегасителем

Уже в 1951 г. М1C была модернизирована за счет установки прицела М84 типа 4×30 с более простой регулировкой и защитными крышками барабанчиков. Для Корпуса морской пехоты выпустили модификацию МС1952 с прицелом 4XD MC-1.

В «снайперский» пытались переделать также 7,62-мм карабины М1 и М2 под патрон промежуточного типа.30 «карбайн». Карабин М1Е7 с оптическим прицелом не имел успеха. На основе М2 выполнили карабин М3 с креплением для ночного подсветного прицела «Снайперскоп» на месте штатного открытого. Чтобы уменьшить засветку прицела вспышкой выстрела, карабин снабдили пламегасителем. Выпущено было всего 2100 штук. На о. Окинава в начале 1945 г. стрелки, использующие ночные прицелы, якобы уничтожили до 30 % японцев, убитых во всех перестрелках.

Снайперская винтовка М1903А4 «Спрингфилд» была вариантом линейной магазинной винтовки М1903А3, лишенной пушки и механического прицела – винтовка имела только оптический прицел. Винтовка имела поворотный продольно-скользящий затвор с двумя боевыми выступами в передней части и неавтоматическим предохранителем, напоминающий затвор «Маузера», не выступающий из ложи постоянный двухрядный магазин (винтовку «Спрингфилд» называли также «Спрингфилд-Маузер»). В затворе монтировался ударный механизм ударникового типа, боевой взвод выполнялся на курке. Спусковой механизм обеспечивал спуск с предупреждением. Затворная задержка винтовки управляла также подающим механизмом: при поднятом флажке подача патронов из магазина отключалась, при опущенном – была выключена, при горизонтальном положении флажка можно было извлечь затвор из ствольной коробки.

7,62-мм магазинная снайперская винтовка М1903А4 «Спрингфилд» с оптическим прицелом «Вивер»

Как правило, на винтовку ставился «коммерческий» оптический прицел «Вивер» 230С с 2,2-кратным увеличением или «Лайман», крепящийся на ствольную коробку с помощью кронштейна-«мостика». В канале ствола выполнялось 6 или 4 нареза. Как и М1903А3, модификация М1903А4 имела в конструкции ряд штампованных деталей. Снайперская М1903А4 выпускалась до 1944 г.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ М1903А4 «СПРИНГФИЛД»

Патрон – 7,62×63 (.30-06 US)

Масса оружия без прицела – 4,0 кг

Длина оружия – 1100 мм

Длина ствола – 640 мм

Число нарезов – 4 левосторонних

Начальная скорость пули – 820 м/с

Дульная энергия пули – 3749 Дж

Эффективная дальность – 545 м

Емкость магазина – 5 патронов

5,6-мм самозарядный карабин «Винчестер» Модели 74 с оптическим прицелом, съемным глушителем, магазином емкостью 14 патронов

Снайперы Морской пехоты использовали М1903 «Спрингфилд» с довольно громоздким прицелом «Юнертл» с 8-кратным увеличением. Уже в 1947 г. для использования с М1903А4 был принят съемный глушитель расширительного типа с резиновыми шайбами; глушитель надевался на дульную часть ствола и фиксировался подобно штыку.

Использовалась для снайперских целей и целевая модификация винтовки М1903А1 «Нэшнл Матч» под патрон.270 «винчестер» с прицелом «Юнертл».

Как пример «снайперской» винтовки специального назначения можно привести бесшумные модификации самозарядного карабина «Винчестер» Модели 74. Это спортивное по изначальной своей роли оружие под 5,6-мм патрон.22 LR с магазином емкостью 14 патронов приглянулось спецслужбам для переделки в «бесшумное». Во время Второй мировой войны на его основе для британского Управления специальных операций изготавливалась «снайперская бесшумная винтовка» со съемным глушителем расширительного типа («типа Максима») и установкой оптического прицела. Прицельная дальность такой винтовки ограничивалась 100 ярдами (91,4 м), причем винтовка была довольно громоздка – длина 1321 мм с глушителем, 1118 мм без глушителя.

Четверть века спустя, уже для ЦРУ на той же основе выполнили винтовку с интегрированным глушителем и той же прицельной дальностью. Длина винтовки с новым блоком «ствол-глушитель» уменьшилась до 1029 мм, масса составила 3,2 кг. Правда, здесь ограничились уже простым открытым прицелом со сменной мушкой.

Пневматическая винтовка «Кроссман» Модель 102 калибра 5,6 мм (.22). На винтовку мог ставиться оптический прицел. Были даже разработаны варианты «боевых» пуль в пневматической винтовке – зажигательная и «бронебойная»

Во время Второй мировой войны конкуренцию огнестрельному «бесшумному» оружию пыталось составить пневматическое. И для решения «снайперских» задач американцы выбрали пневматическую винтовку «Кроссман» Модели 102 с подствольным компрессором, нагнетаемым с помощью рычага. Для повышения пробивного действия пульки решили заменить свинец сталью, а головную часть пульки сделать остроконечной, к тому же уменьшение массы повышало начальную скорость (правда, и потеря скорости в полете у легкой пули была больше). Дабы стальная пуля не портила сравнительно «мягкий» ствол оружия, ее покрывали тонким слоем меди. Однако в 1944 г. Управление стратегических служб США заказало фирме «Кроссман» вместе 1000 винтовок Модели 102 калибра 5,6 мм и свинцовые пули к ним, потребовав только более высокой точности изготовления пуль, что говорит о намерении использовать винтовки для «снайпинга» на малых дальностях, пусть даже с сомнительным поражающим действием. Часть этой партии направили в Бирму 101-му подразделению Управления специальных операций, действовавшему против японской армии, но о конкретном применении оружия и его результатах не сообщается. Огнестрельное «бесшумное» оружие, выйдя из поры отрочества, скоро оставило позади и пневматических конкурентов.

Армия Испании в качестве снайперской использует в основном слегка модернизированные штатные штурмовые винтовки – например, самозарядный вариант 7,62-мм СЕТМЕ Модели С. Кроме оптического прицела, винтовка снабжается пламегасителем и складывающейся сошкой. Подобная винтовка вошла и в 5,56-мм семейство СЕТМЕ – на штурмовую СЕТМЕ Модели L ставятся оптический прицел и сошка. Производитель этих винтовок – компания «Санта-Барбара».

В качестве винтовки, более соответствующей снайперским требованиям, «Санта-Барбара» предлагала магазинную C-75 под патрон 7,62×51 НАТО, построенную по вполне классической схеме «Маузер». Заявленные характеристики винтовки – масса 3,7 кг, эффективная дальность до 1500 м – были, пожалуй, слишком оптимистичны.

Снайперские германские винтовки «Маузер» 98k использовались в разных странах Европы и после войны

Альбом схем современного ручного стрелкового огнестрельного оружия и боеприпасов, стоящих на вооружении органов внутренних дел. Учебное пособие. М.: Моск. унив-т МВД России, 2005.

Андрусенко И.М., Дуков Р.Г., Фомин Ю.Р. Мотострелковый (танковый) взвод в бою / Под ред. С.И. Вариченко. М.: Воениздат, 1989.

Армстронг Н. Применение местности. Снайпинг и разведка. – М.: Воениздат, 1947.

Арсеньев В. Снайперы // За оборону, 1945, № 3–4.

Баграмян И. Некоторые вопросы снайперского движения // Красная Звезда. 1942. 22 октября.

Баканов Н. Два снайпера. – М.: Мол. гвардия, 1972.

Барсуков Е.З. Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.). Т. II. М.: Воениздат, 1949.

Беляков П.А. В прицеле «Бурый медведь». – М.: Воениздат, 1977.

Бить врага по-снайперски: По страницам фронтовых газет // Пограничник, 1942, № 9–10.

Бишоп К. Стрелковое оружие. – М.: Омега, 2001.

Богданов И.Р., Груздина Н.Ф., Захваткин С.С., Старостин К.И. Основания стрелкового оружия. – М.: Воениздат, 1953.

Боевое стрелковое оружие России. М.: 2004.

Боевой устав пехоты Красной Армии (БУП-42). Ч. 1,2. – М.: Воениздат, 1945–1946.

Боевой устав горнострелковых подразделений. – М.: Воениздат, 1944.

Боевой устав НКВД. – М.: Воениздат, 1944.

Боевой устав пехоты. – М.: Воениздат, 1944.

Боевой устав Сухопутных войск (взвод, отделение, танк). М.: Воениздат, 1968.

Боевой устав по подготовке и ведению общевойскового боя (взвод, отделение, танк). – М.: Воениздат, 2005.

Болотин Д.Н. История советского стрелкового оружия и патронов. – СПб., «Полигон», 1995.

Болотин Д.Н. Советское стрелковое оружие за 50 лет. – Л.: Издание ВИМАИВВС, 1967.

Бруксмит Питер. Искусство снайперской подготовки. М.: РОСМЭН, 2004.

Быковский В. Снайперы в наступательном бою // Военный вестник, 1945, № 10.

Вайнруб М.Г. Эти стальные парни.

Ваупшасов С.А. На тревожных перекрестках.

Великая Отечественная война. Энциклопедия. – М.: Советская энциклопедия, 1985.

Верховский В., Галанов Б. Снайперы // Правда. 1942. 27 мая.

Внуков В.П. Физика и оборона страны. – М.: ОНТИ, 1936.

Вооружение и техника. Справочник по иностранным армиям. – М.: Воениздат, 1984–1986.

Вооружение сухопутных войск. Сборник переводных статей. – М.: Воениздат, 1966.

Воробьев Е. Снайпер. – Красноармеец, 1942, № 9.

Высокоостровский Л. Снайперские засады // Красная Звезда. 1942. 27 марта.

Высокоостровский Л. Снайперы в сталинградских боях // Красная Звезда. 1942. 19 декабря.

Высокоостровский Л. Снайперы // Красная Звезда. 1942. 9 января.

Горбов М. Ижевские оружейники. – Ижевск: Удм. кн. изд-во, 1963.

Гришаев В. Сборник «Снайперы». – М.: Мол. гвардия, 1976.

Гурбанов М. Опыт боевого использования снайперов (по данным соединения). – Военный вестник, 1943, № 9–10.

Давыдов Б., Савенко С. Советские оптические прицелы 1920-1940-х. // Мир оружия. 2005. № 3, 4, 5, 6.

Дерюшев И.Е., Драгунов М.Е., Михайлов Л. Е. Ижевское оружие. – Т. 2. Спортивное оружие. – Ижевск, Изд. дом «Удмуртский университет», 2002.

Диксон Ч., Гейльбрунн. Коммунистические партизанские действия. – М.: Изд-во иностранной литературы, 1957.

Добушев Н. Снайпер Филипп Рубахо. – М.: Воен. – мор. изд-во, 1953.

Доманк А.С. Знаки воинской доблести. М.: Изд-во ДОСААФ СССР, 1990.

Дьяченко Ф. Нейтральная полоса. – Л.: Лениздат, 1974.

Зеленко В.К., Брызжев А.В., Злобин В.В., Королев В.М. Пистолетные и снайперские патроны. Гранатометные выстрелы. – М., 2008.

Евгений Воробьев. Трубка снайпера.

Ефремов А., Кельбин В. Подготовка снайперов на фронте // Пограничник, 1942, июль.

Жамков Ф.И. Начальная подготовка стрелка-спортсмена. Ц.С. Динамо. – М., 1979.

Жук А.Б. Винтовки и автоматы. – М.: Воениздат, 1987.

Зайцев В.Г. За Волгой земли для нас не было: Записки снайпера. – М.: Изд-во. ДОСААФ, 1971.

Зайцев В.Г. Записки снайпера. – Владивосток: Дальневосточное кн. изд-во, 1970.

Зайцев В.Г. Рассказ снайпера. – М.: Воениздат, 1943.

Зарубин С.М. Трубка снайпера. – Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1980.

История Тульского оружейного завода 1712–1972. М.: Мысль, 1973.

Как стать стрелком-спортсменом // Сб. статей ведущих стрелков СССР. – ДОСААФ, 1968.

Калашников. М.: Издательский дом «Парад», 2004.

Карпов Б.В. Поле боя – N-ский квартал, 1995 г.

Кинль В.А. Пулевая стрельба. – М.: Просвещение, 1989.

Кириллов М.В. Основания устройства и проектирования стрелкового оружия. Пензенское высш. арт. уч-е, 1963.

Коваленко В.С. В зоне огня – мишени. – Минск, Изд-во Полымя, 1989.

Кожевников В. Высшее стрелковое образование.

Кожевников В. На слете снайперов // Правда. 1942. 3 ноября.

Конспекты лекций снайпера Василия Зайцева.

Конструкторское бюро приборостроения // Под общ. ред. А. Шипунова. – М.: Военный парад, 2002.

Кораблин В.В., Лови А.А. Стрелковое оружие России 2000 года // Оружие, спецвыпуск, 2000.

Костров Н. Мастерство снайпера // За оборону, 1948, № 7.

Кривенцов М. Боевое использование снайперов // Военный вестник. 1942. № 11–12.

Кривич Г.Д. Женщины-снайперы Ленинграда. – Л., 1966.

Кульпин И. Бои в Финляндии.

Лазутин Л. Боевая практика снайперов.

Лебедев А.В. Снайпер, 2003.

Лившиц Л. Снайперская винтовка // Известия. 1942. 29 октября.

Листовки инструкции маршала В. Чуйкова.

Лови А., Кораблин В. Современное стрелковое вооружение России // Оружие. 2000. № 1.

Лови А., Борцов А., Кораблин В. Патрон – основа оружия // Оружие. Ист. серия. 2003. Вып. 1.

Мак-Брайд Г. Солдат ушел на войну.

Мальцев Н. Снайперское движение в Сталинградской битве // Воен. – ист. журнал. 1970. № 2.

Малимон А.А. Отечественные автоматы. Записки испытателя-оружейника. – М.: МО РФ, 1999.

Маркевич В.Е. Охотничье и спортивное стрелковое оружие. – СПб.: Полигон, 1995.

Маркевич В.Е. Ручное огнестрельное оружие. – СПб.: Полигон, 1995.

Маркевич В.Е. Снайпинг и снайперские винтовки.

Материалы фронтовых газет периода Великой Отечественной войны.

Мелентьев В. Снайпер в наступлении (из фронтового опыта) // Военное обучение. 1944. 19 октября.

Мелентьев В. Тактика снайпера (из фронтового опыта) // Военное обучение. 1944. 8 нюня.

Методика стрелковой подготовки и курс стрельб для снайперов. – М.: Управление боевой подготовки РККА, 1933.

Миддельдорф Э. Тактика в русской кампании. – М.: Воениздат, 1958.

Михайлов Л.Е. Конструкции стрелкового автоматического оружия. – М.: ЦНИИ Информации, 1983.

Мураховский В.И., Слуцкий Е.А. Оружие специального назначения. – М.: «Арсенал-Пресс», 1995.

Морозов Г. Снайперы в бою. – Агитатор и пропагандист Красной Армии, 1942, № 14.

Морозов Г.Ф. Методика огневой подготовки снайпера.

Морозов Г.Ф. Памятка снайперу.

Морозов Г.Ф. Снайпинг и подготовка снайперов к бою. – М.: Воениздат, 1943.

Наставление РККА. Методика стрелковой подготовки и курс стрельб для подготовки снайперов.

Наставление по стрелковому делу. 7,62-мм СВД. – М.: Воениздат, 1967.

Наставление по стрелковому делу. Основы стрельбы из пехотного оружия. – М.: Воениздат, 1946.

7,62-мм винтовка обр.1891/30 гг. Памятка. – М.: Воениздат, 1942.

Незнамов А.А. Пехота. Петроград, 1923.

Никифорова Е.Н. Рожденная войной. – М.: Мол. гвардия, 1985.

Николаев Е.А. Звезды на винтовке. – Л.: Лениздат, 1985.

Новиков В.Н. Накануне и в дни испытаний. – М.: Политиздат, 1988.

Ночные действия снайперов // Красная Звезда. 1942. 2 августа.

Оллерберг Й. Немецкий снайпер на Восточном фронте, 1942–1945. – М.: Яуза-Пресс, 2009.

Орлов В.А., Петров В.И. Приборы наблюдения ночью и при ограниченной видимости. – М.: Воениздат, 1989.

Оружие Победы. Под ред. В.Н. Новикова. – М.: Машиностроение, 1987.

Оружие Подвига. – М.: ЦМВС, 1983.

Основания устройства стрелкового оружия. Под ред. В.Н. Зайцева. – М.: Воениздат, 1953.

Основы стрельбы из пехотного оружия. – М.: Воениздат, 1946.

Основы стрельбы из стрелкового оружия. – М.: Воениздат, 1970.

Отдельные инструкции по снайперскому делу.

Павличенко Л. Героическая быль: Оборона Севастополя. 1941 – 1942. – М.: Госполитиздат, 1958.

Пилюшин И.И. У стен Ленинграда. (Записки снайпера). Изд 3-е. – Л.: Лениздат, 1974.

Поединок снайперов// Красная Звезда. 1945. 28 января.

Полевой Б. Разведчики.

Поповских П.Я. Учебник разведчика ВДВ.

Портнов М.Э., Слостин В. И. Хроника развития отечественного вооружения. Выпуск первый.

Потапов А.А. Искусство снайпера. – М.: Гранд-Фаир, 2001.

Пчелинцев В.Н. Из боевого опыта снайпера. – М.: Воениздат, 1952.

Пчелинцев В.Н. Искусство снайпера. – М.: Мол. гвардия, 1946.

Пчелинцев В.Н. Снайперское движение в годы Великой Отечественной войны. – М.: Знание, 1985.

Ремарк Э.-М. На Западном фронте без перемен.

Романов П.И. На позиции – снайпер. – М.: Воениздат, 1969.

Рудаков М. Боевые дела снайперов // Воен. – ист. журнал. 1972. № 3.

Руководство по ремонту 7,62-мм винтовок и карабинов. – М.: Воениздат, 1958.

Руководство по ночным прицелам к стрелковому оружию и ручным гранатометам. – М.: Воениздат, 1981.

Рязанов О.Е. Законы снайперской войны. – М.: Восточный горизонт, 2003.

Рязанов О. История снайперского искусства.

Сарычев Н.Г. Снайперская стрельба: основы подготовки. – М.: Патриот, 1990.

Сверхметкий стрелок // Известия. 1942. 24 апреля.

Снайперы: Сборник очерков. – М.: Мол. гвардия, 1976.

Советская военная энциклопедия. Т. 7. – М.: Воениздат, 1979.

Солодков Г. Снайперские группы // Красный флот. 1943. 18 августа.

Справочник по стрелковому оружию иностранных армий. – М.: Воениздат, 1947.

Справочник по сухопутной военной технике иностранных государств. Ч. 1. Кн. II. Стрелковое оружие. – М.: Изд. IV Управления Штаба РККА, 1929.

Старинов И.Г. Мины замедленного действия.

Стрелковое оружие. – М.: «Армейский сборник», 1995.

Строков А.А. История военного искусства. – СПб.: Полигон, 1994.

Техника стрельбы по движущимся целям.

Точный прицел. История Новосибирского приборостроительного завода имени Ленина (1905–2005). – Новосибирск: ФГУП ПО «НПЗ», 2005.

Тугутов И.Е. Охотник на фронте. – Улан-Удэ: Бургиз, 1942.

Туктанов А.Г. Технология производства стрелково-пушечного и артиллерийского оружия. – М.: Машиностроение, 2007.

Уланов Е. Отечественная AW // Оружие. 2002. № 12.

Устинов Д.Ф. Во имя Победы. Записки Наркома вооружения. – М.: Воениздат, 1988.

Федоров В.Г. Эволюция стрелкового оружия. – М.: Воениздат, 1939.

Филатов Н.М. Краткие сведения об основаниях стрельбы. – М.: Госвоениздат, 1937.

Хартинг А.Е. Винтовки и карабины. Энциклопедия. – Минск: Райсинта, 1998.

Хескет-Притчарт Х. Снайпинг во Франции: служба сверхметких стрелков в мировую войну на Западноевропейском фронте. – М.: Госвоениздат, 1924.

Хогг Я. Снайперские винтовки. – М.: ЭКСМО-Пресс, 2000.

Чему учит опыт использования снайперов в бою. (По материалам фронта.) // Военный вестник. 1943. № 15–16.

Чулицкий В.М. Огневая подготовка снайпера. – М.: Изд-во. ДОСААФ, 1950.

Шейдлин А. Боевая школа // Военное обучение. 1942. 9 июля.

Шпренгер Яков и Инститорис Генрих. «Молот ведьм» («Маллеус малефикарум»).

Юрьев А.А. Спортивная стрельба. М. «Физкультура и спорт», 1962.

Assault rifl es. Guns & Ammo Action Series. V.10, №.2, 1992.

Combat Arms. «Guns & Ammo» 1996.

Complete Guide to Moderne Firearms / Guns & Ammo, 1995.

Czerwinnski M. Bron Precyzyjna. Warszawa, Bellona, 2006.

Encyclopedia of Rifl es & Handguns. Edited by S. Connolly. London: Grange Books, 1997.

Encyklopedia techniki wojskowej. Warszawa, WMON, 1978.

Firearms for law enforcement / Guns & Ammo. Special Eddititon. 1996.

Gun Digest 1991. DBI Books, Inc.

Gun Trader’s Guide. Fourteenth Edition. Stoeger Publishing Company.

Hahn F. Waffen und Geheimwaffen des Deutschen Heeres 1933–1945. Bonn: Bernard & Graefe Verlag, 1992.

Hogg I., Adam R. Guns. Recognition guide. Glasgow: Jane’s/Harper Collins Publishers, 1996.

Hogg I., Weeks J. Military Small Arms of the 20-th Century. Northbrook, DBI Books, 1996.

Jane’s. Guns Recognition Guide. I. Hogg. Glasgow: Harper Collins Publishers, 2000.

Jane’s Infantry Weapons 1984/85. London, 1985.

Lidschun R., Wollert G. Infanteriewaffen Gestern (1918–1945). B. 1, 2. Berlin: Brandenburgisches Verlagshaus, 1998.

Melton H.K. OSS Special Weapons & Equipment/ Spy devices of WWII. N. Y, Sterling Publishing Co, 1991.

Myatt F. Rifl es and Sub-machine guns. London, Salamander book, 1981.

Shields J.W. From Flintlock to M1. N. Y.:, 1954.

The Illustrated Book of Guns / Ed. by D. Mikker. London: Salamander book Ltd., 2002.

Weeks J. Infantry Weapons. N.-Y.: Ballantine Books, 1971.

Lugs J. Handfeuerwaffen. bb.1,2. Berlin / Military Verlag, 1982.

Internal Security & Co-in. «International Defence Review. Editional Supplement» Oct.1989.

Internal Security & Co-in. «International Defence Review. Editional Supplement» May 1990.

Schuttzenwaffen Heute. bb.1,2. Berlin, Militarverlag der DDR, 1988.

Spicer M. Illustrated Manuel of Sniper Skills. Minneapolis. Zenith Press, 2006.

– ФГУП «ЦНИИТОЧМАШ» (РФ)

– НПО «Спецтехника и связь» МВД России (РФ)

– ГУП «КБ Приборостроения» (РФ)

– ГУП «Ижевский механический завод» (РФ)

– НИИ СТ МВД РФ

– ОАО Концерн «ИЖМАШ» (РФ)

– ОАО «Ижевский мотозавод «Аксион-Холдинг» (РФ)

– ОАО «Завод имени В.А. Дегтярева» (РФ)

– ОАО «Ковровский механический завод» (РФ)

– ОАО «Тульский патронный завод» (РФ)

– ОАО «Ульяновский патронный завод» (РФ)

– ФНПЦ ОАО «Красногорский завод им. С.А. Зверева» (РФ)

– Glock Ges. m.b.h. (Австрия)

– Steyr-Mannlicher (Австрия)

– Carl Walther GmbH (ФРГ)

– Heckler und Koch Gmbh (ФРГ)

– Schweizerishe Industrie-Geselschaft Geschaftsbereich Waffen

– Colt Firearms (США)

– Ceska Zbrojovka a.s. (Чехословакия/Чехия)

– Technika (Венгрия)

– Zavodi Crvena Zastava (Югославия)

– Israel Military Industries (Израиль)

– Samson (Израиль)