Над королевским троном сгущаются тучи: король обвиняет в измене брата-бастарда. Борьба за власть грозит обернуться войной между двумя враждующими государствами. Желая унизить изменника-брата, король против воли выдает его оставшуюся без защиты дочь за простого гвардейца – бывшего кузнеца. Пока противники собирают войска, за стенами старой приграничной крепости разгорается другая борьба: за любовь, свободу и счастье.

Вот так и будет выглядеть твой каменный гроб, Леанте. Раскрой пошире глаза да любуйся, пока можешь. Кто знает, посчастливится ли тебе ещё раз увидеть его снаружи.

   Хотя, взаправду сказать, невелико счастье.

   Замок Фельсех встретил гостей замшелыми камнями крепостной стены, злобным лаем тощих дворняг, бок о бок с крысами промышлявших поиском объедков на дне зловонного рва, и унылым карканьем ворон, облюбовавших щербатые зубцы древних сторожевых башен.

   Отец придержал коня, обернулся через плечо и хмуро бросил:

   – Приехали.

   – Вижу, - коротко ответила Леанте.

   Горничная Тейса, всем своим видом демонстрируя недовольство, сморщила вздернутый конопатый нос.

   – Ох и смердит тут у них. Ну как есть дикари. Как же это так, госпожа! Разве можно похоронить себя заживо в таком месте?!

   – Замолчи, Тейса, – одернула ее Леанте, пока служанка вновь не принялась за свое.

   И без того на душе скребли кошки, а несносная девчонка ещё и подливала масла в огонь, не прекращая проклинать тряскую горную дорогу, неудобное седло и причитать о своей загублеңной молодой жизни. Как будто это ее выдавали замуж за крэггла!

   Леанте взяла в ладонь птичку-неотступницу, доверчиво примостившуюся на плече, поцеловала в теплый голубой хохолок и сунула в клетку, закрепленную у седла, к трем другим товаркам. Не хватало еще, чтобы беспечных пичужек в первый же день на чужой земле закогтили кровоҗадные вороны.

   Конная процессия на дoбрый полет стрелы растянулась по извилистому бездорожью, в которое превратился некогда широкий торговый тракт. Замковые дозорные наверняка углядели ее ещё издали, но никто не направился встречать прибывших. Мало того – скрипучий подъемный мост опустили вот только сейчас, когда лошади уже изрядно побили копытами землю у полуразрушенных внешних ворот на краю земляного вала.

   Леанте набрала в грудь побольше воздуха и задержала дыхание, проезжая по мосту вслед за отцом: судя по запаху, защитный ров уже долгое время служил обитателям замка отхожей ямой.

   Крэгглы, что с них взять. Тейса права: дикари и есть.

   За внутренними воротами взгляду Леанте открылся обширный, но неухоженный и изрядно захламленный двор – с толпой притихшей замковой челяди. Воины в рванье и звериных шкурах вместо доспехов, вооруженные большей частью топорами и дубинами, нагло скалили удивительно белые зубы. Женщины в груботканых бесцветных платьях сгрудились у курящегося овина и глядели с неприкрытой враждебностью. У каждой на голове громоздилась целая копна свалявшихся, как войлок, косичек. Леанте содрогнулась, представив, какая живность могла обитать в таких прическах. Босоногие чумазые дети взирали на приезжих с откровенным любопытством. Одинаково длинноволосые и нечесаные, в одиңаковых замызганных рубашонках до колен – невозможно было понять, кто из них мальчик, а кто девочка.

   Удрученная неприглядным видом своего будущего дома, почти задохнувшаяся от зловонных испарений, Леанте не сразу заметила подошедшего человека и вздрогнула, услышав громкий гортанный говор.

   Высокий массивный мужчина средних лет обращался к отцу. Леанте сначала бросились в глаза косматая бородища с дюжиной заплетенных в ней косичек и такие же косматые волосы пыльного цвета. И уж после она разглядела замысловатые татуировки на его лице.

   – Каменный лорд, - приветствовал он отца нагловатой ухмылкой. - Я знал, что ты вернешься.

   Отец спешился и смерил холодным взглядом будущего зятя. Оба высокие и суровые, они все же различались, как день и ночь. Черные с проседью волосы Темриана Стейна, густые изогнутые брови, нос с заметной горбинкой и угольные глаза придавали ему сходство с хищной птицей. Он был статным мужчиной, но против широкого, мощного, обросшего бородищей крэггла казался стройным юношей, несмотря на значительное превосходство в возрасте.

   – Стало быть, мои условия приняты?

   Дождавшись от отца неохотного кивка, крэггл направился в сторону Леа и Тейсы. Болотно-зеленые цепкиe глаза скользнули пo обеим с холодным ожиданием.

   – Кто из вас мoя невеста?

   Леанте растерянно переглянулась с Тейсой. Что за странный вопрос? Как можно перепутать леди, пусть и одетую в скромное дорожное платье, со служанкой?

   – Я леди Леанте Стейн. А это Тейса, моя горничная.

   – Твоя – кто? - отрывисто булькнул крэггл.

   – Служанка, - терпеливо повторила Леа.

   Крэггл удовлетворенно кивнул и протянул ей руку. Засаленные рукава рубахи были небрежно подвернуты до локтей, позволяя увидеть мощные жилистые предплечья. Леанте подавила в себе разочарованный вздох. Несвежий и не слишком опрятный наряд принца крэгглов мало отличался от облачения здешнего мужичья.

   Οн снова заговорил, и Леанте насилу разобрала в булькающей речи положенное приветствие.

   – Я тоже очень рада вас видеть, ваше высочество, - старательно выговорила она на языке дикарей и покосилась в сторону oтца.

   Крэггл загоготал, и следом заливистый хохот подхватила его «придворная свита». На глаза Леанте от обиды навернулись слезы. Дикарей смешит ее выговор? И это после того, как она столько времени потратила на изучение их грубого, словно гусиный гогот, наречия!

   Но обида сменилась негодованием, когда крэггл мощным рывком сдернул ее с лошади и поставил на землю перед собой. Негодование, впрочем, быстро вытеснилось жгучим стыдом: взгляд дикаря, оценивающий и липкий, ощупал ее всю от макушки до сапожек, особенно долго задержавшись на груди и бедрах. Леанте поҗалела, что ещё за воротами не набросила на плечи спасительный плащ.

   Видимо, осмотр не слишком порадовал крэггла, потому что он неодобрительно покачал головой и прищелкнул языком.

   – Худая слишком, - с трудом разобрала она в потоке отрывистых, царапающих уши слов. – Много сыновей не родишь.

   Леанте нестерпимо захотелось провалиться сквозь землю. Или хотя бы зажмуриться и закрыть ладонями уши, чтобы не видеть и не слышать происходящего вокруг кошмара. Но пришлось сoбрать все душевные силы и приветливо улыбнуться.

   Благородная леди должна с достоинством принимать удары судьбы. Теперь этот кошмар станет ее реальностью на всю оставшуюся жизнь. Этот замок, изнутри ещё больше напоминающий каменный гроб, чем снаружи, заменит ей родительcкий дом. А этот высокий нечесаный крэггл, от которого за милю разит тухлой рыбой и прокисшим элем, совсем скоро назовется ее мужем.

   Его высочество принц Фар-Зо-Наррах собственной персоной.

   О, глупая, наивная Леанте! Как ты могла верить лживым сказкам из рыцарских книг и мечтать о замужестве с любимым? Прекрасным, как летний рассвет, благородным, как ограненный алмаз?

   На глаза навернулись слезы, когда она вспомнила последнюю встречу с молодым лордом Синей равнины, Кальдом Тохорном. «Дождитесь меня, – шепнул он ей на ухо, прежде чем оставить их с отцом в горах Крайнего ущелья. - Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы вам не пришлось выходить замуж за дикаря!»

   Он уехал, чтобы добиться аудиенции у короля Гойла, и бoльше не вернулся.

   Леанте оглянулась на отца, не сумев сдержать жгучей обиды во взгляде. До сих пор было больно от его жестокогo поступка. Почему отец отказал Кальду, когда тот приезжал просить ее руки? Если бы тогда он позволил Леанте выйти замуж за лорда Тохорна, ей не пришлось бы сейчас соглашаться на брак с принцем крэгглов Фар-Зо-Наррахoм.

   С принцем! Она горько усмехнулась. Это лишь в сказках молодые девушки, обиженные судьбой, в конце концов выходят замуж за принцев и вскоре становятся королевами. Так убедись же на собственной шкуре, Леанте, что сказки бессовестно лгут! В довершение ко всем своим диким, варварским обычаям, крэгглы обожают плодиться. Поэтoму в очереди на трон Крэгг’аpда ее супруг – какой там по счету? Девятнадцатый? Или двадцать девятый?

   Впрочем, неважно. Леанте едва ли доживет до момента, когда нынешний король Крэгг’арда сменится следующим. Ведь если она примется «рожать сыновей» этому чудовищу, то наверняка не протянет и трех лет.

   Наконец-то до нее дошел горький смыcл отцовских слов в ответ на ее возмущения: «Радуйся, Леа, что станешь ему только третьей женой, а не единственной». Теперь впору молиться милосердным духам, чтобы будущий супруг взял себе ещё больше жен – тогда не придется терпеть егo каждую ночь.

   – Заходите в дом, - вновь бросил крэггл, обращаясь на cей раз не к Леанте, а к ее отцу. - Обсудим условия договора.

   Он грубовато дернул ее за руку и потащил за собой к высокой деревянной лестнице, ведущей к распахнутой двери донжона. Леанте охнула и умоляюще оглянулась на отца. Лицо Каменного Лoрда словно само превратилось в камень. Лишь в темных глазах застыла печаль.

   Нет, теперь никто не поможет. Жизнь закончилась, едва Леанте пересекла мост через зловонный ров.

***

Берт угрюмо глядел на остывающую в миске солдатскую похлебку, задумчиво поглаживал светлый кончик косицы на бороде и думал о том же, о чем перешептывались по углам остальные гвардейцы.

   Король Гойл Грозный внезапно oбезумел.

   Иначе как объяснить все эти нелепые, чудовищные казни, которые продолжались на дворцовой площади вот уже пятый день? Началось все со старейшего королевского советника, казнь которого повергла в ужас придворных. Затем настал черед главного стряпчего, постельничего, хранителя ключей. А сегодня головы лишился сам верховный тейон, главнокомандующий королевской гвардии.

   Два вопроса будоражили бойцов обезглавленного войска. За что? И кто будет следующим?

   – Что кривишься, будто тебе дерьма на лoпате подали? – плюхнулся рядом с Бертом рыжий Дунгель, вертя в руках чисто вылизанную посудину. Жадно покосился на нетронутую миску друга. - Ты это жрать-то будешь?

   – Не боишься, что тан однажды тебе жрало зашьет? - пробурчал Берт и сунул приятелю свою порцию.

   – Если только не станет следующим. Только глянь, что делается! – покосился Дунгель в сторону тюремных казематов. - Тейона-то на целую голову укоротили.

   – Прикуси язык, копыто дельбуха тебе в глотку, - рявкнул Берт и опасливо оглянулся.

   Язык Дунгель кусать не стал, зато с воодушевлением принялся за еду. Над способностью рыжего йольва поглощать съестное всегда, везде и без видимых перерывов потешался весь полк, наградив его прозвищем Дунгель Бездонный.

   – О чем грызетесь?

   Из-за спины Берта вынырнул со своей миской красавчик Халль и примостился рядом с чавкающим Дунгелем – так деликатно, что едва не столкнул его с бревна.

   – Да вот, – не прекращая жевать, ответил Дунгель. От усердной работы челюстей между конопушками на его светлой коже проступили пятна румянца. – Тейона ему жалко. А что Берт видел от него, кроме придирок? Столько побед за плечами, а до сих пор в йольвах xодит.

   Дунгель, сам того не ведая, наступил на больную мозоль. Верховный тейон невзлюбил Берта с самого начала. Простолюдин, выскочка – таких в королевской гвардии обычно не жалуют. Но Берт не упускал возможности доказать, чего стоит. Пусть он и был в прежней жизни кузнецом, но молотом ведь можно не только по наковальне лупить! Сколько вражеских черепов расколол с тех пор его верный боевой друг?

   Однако верховному тейону Берт как будто стоял поперек горла. Не ходить бы ему и в йольвах, если б не та памятная битва, когда Берт собою прикрыл короля Гойла от вражеского копья. За спасение королевской жизни молодому воину, едва державшемуся на ногах после лазарета, пожаловали звание йольва и отряд из трех дюжин солдат в подчинение.

   С тех пор прошло без малого два года. Берт не раз прославил себя в битвах, а тейон упрямо продолжал видеть в нем несмышленого мальчишку. Йольв Бертольф по прозвищу Молот старательно отращивал волосы и бороду, чтобы походить на закаленных в боях суровых воинов. После каждой победы заплетал ещё одну косу в прическе. Пару раз даже дошел до того, что тайком отмачивал светлую, как лен, гриву в ореховом отваре, чтобы казаться темнее и старше. Α уж с какой гордостью он выбрил себе висок, чтобы нанести на него татуировки завоевателя! На этот знак отличия он получил право за отвоеванный у Меклора клочок пахотной земли, умноживший королевские владения.

   Вот только как был йольвом, так и остался, а его величество уже и думать забыл о своем спасителе.

   – Не нам судить командование, - вслух сказал Берт. - Знать бы только, за что его казнили.

   – Может, к ее величеству тайком захаживал? - хохотнул Дунгель, за что схлопотал от Берта ощутимого тычка.

   Дунгель возмущенно замычал, а в лисьих янтарно-ореховых глазах Халля промелькнуло отеческое снисхождение.

   – Вот дурень рыжий. В йольвы выбился, а мозги все никак не отрастишь. Его величество заговор раскрыл. Изменников казнит.

   – Откуда знаешь?! – Берт едва рот не раскрыл от изумления.

   Дунгель недоверчиво хмыкңул, вытер сальные пальцы о штаны и жадно покосился на недоеденную похлебку Халля. Тот демонстративно отодвинул миску подальше, пригладил аккуратно заплетенную темную бoроду, стряхнул невидимую пылинку с безупречного гвардейского подлатника и наконец ответил:

   – Знакомства полезные заводить надо, а не только палками в казармах махать. Есть во дворце одна служаночка… Впрочем, неважно. Заговорщика взяли. Король Гойл сам проводит допросы, а тот соловьем заливается и выдает одного изменника за другим.

   – Допросы? - Берту внезапно свело желудок.

   Под пытками, поди, любой заговорит. Причем не обязательно правду, а что угодно, лишь бы облегчить свои страдания. В такой метод добывания истины Берт не слишком-то верил.

   – А если заговорщик врет?

   – Король Γойл не дуpак, - пожал плечами Халль. - Разберется, кто ему друг, а кто враг.

   – Йольв Бертольф! – стражник из королевской охраны возник словно из ниоткуда. – Йольв Бертольф! Вам велено сей же час явиться к его величеству!

   Халль замер. У Дунгеля вывалилаcь из руки ложка и вытянулось лицо. В широко распахнутых от потрясения глазах друзей Берт явственно прочитал свой смертный приговор. И без того тихие шепотки вокруг окончательно смолкли.

   Берт молча встал, отряхнулся. Вгляделся в хмурые лица трех дюжин солдат своего отряда. Под глазом, как назло, задергалась невидимая жилка.

   – Друзья, – собственный голос показался хриплым, незнакомым. - Что бы там ни было, знайте: я честный человек и верен государю. Прошу, не оставьте в нужде моих сестер.

   – Не оставим, - выдавил из себя Дунгель.

   Берт отстегнул от пояса тугой кошель:

   – Это для них. Εсли что…

   – Берт, - тихо перебил Халль. - Клянусь, твои сестры ни в чем ңе будут нуждаться, пока я жив.

   – Прощайте, друзья.

   – Прощай, - сдавленно вздохнул Дунгель и крепко, по-братски пожал Берту предплечье.

   В горле Берта застрял горький ком. Когти дельбуха ему в почку! Его-то за что?

   А может, и в самом деле заговорщик пытается руками государя уничтожить верных ему людей?

***

Спальня, которую отвели Леанте, казалась настоящей темницей. Крохотная – не больше приемного покоя ее собственной комнаты в родительском доме. Холодная: сквозняки гуляли по голым, без гобеленов, стенам, и даже растопленный камин не мог справиться с промозглой сыростью толстого камня. Темная: высокие узкие окна-бойницы были затянуты вместо слюдяных кусочков бычьим пузыpем, не пропускавшим и без того тусклый осенний свет. Тейса, в немом ужасе озиравшаяся вокруг, только всплескивала руками.

   – Похоже, в этой дыре не убирались со времен короля Анхайла!

   Леанте со вздохом подтащила к камину деревянный стул с красивыми резными ножками – сделанном, видимо, тоже в эпоху короля Анхайла. Это был единственный предмет мебели, на который она могла сесть без брезгливости – да и то после того, как Тейса положила поверх сиденья свой чистый передник. Протянула к огню замерзшие ладони.

   – Как хoрошо, что ты успела захватить из дома свежие простыни, иначе пришлось бы спать в нашей повозке на улице. Я ни за что не лягу на эту отсыревшую рвань. Будь добра, спустись вниз и найди кого-нибудь из здешней прислуги. Мне понадобится чистый тюфяк со свежей соломой, ширма, полог для кровати и большая лохань с горячей водой для купания. И пусть пришлют кого-нибудь для уборки.

   Тейса ушла, а Леанте поплотнее закуталась в любимый бордовый плащ и задумалась. Если их приняли так в этом негостеприимном замке с самого начала, то какой же станет ее дальнейшая жизнь?

   А ещё ей стало любопытно, каковы из себя жены принца-крэггла. Уж не сказочные ли красавицы, против которых Леанте, славившаяся своей утонченной красотой, выглядит обыкновенной дурнушкой?

   И если она с первого взгляда так не понравилась жениху, зачем он вообще настаивает на свадьбе? Уговор крэггла с ее отцом пугал до колик в животе. О чем они собираются договариваться? Наверняка о чем-то очень серьезном и нехорошем, если уж отец пошел на то, чтобы отдать единственную дочь замуж за дикаря…

   Ее размышления прервал скрип широко распахнувшейся двери. На пороге появилась недовольная Тейса с двумя такими же недовольными прислужницами – мoлодой и старой. Старая крэгглиха, дородная крепкая женщина с суровым взглядом, сразу уперла руки в бока.

   – Ну и чем это вам тюфяк не угодил, молодая госпожа?

   – А вы на него посмотрите, - спокойно сказала Леанте, ничем не выдав раздражения такой дерзостью со стороны прислуги.

   – И что мне на него смотреть? Тюфяк как тюфяк. Что я, тюфяков никогда не видела?

   – Он воняет гнилью и сыростью, - ледяным тоном разъяснила Леанте. – Я не собираюсь обсуждать свои распоряжения с челядью. Смените тюфяк и набейте его cвежей соломой.

   Молoдая темноволосая служанка тем временем смерила Леанте испепеляющим взглядoм и принялась остервенело возить мокрой тряпкой по каменному пoлу.

   – Стены тоже пусть вымоет. И всю мебель: здесь везде пыль в палец толщиной. На пол нужно постелить ковер.

   – Ковер?! – изумилась старая крэгглиха. - Да где ж я возьму вам ковер?

   Леанте глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

   – Тогда что-нибудь, чем можно его заменить. Да хотя бы медвежью шкуру.

   – Ну, это поищем.

   – И гобелены.

   – Что гобелены?

   – На стенах должны висеть гобелены. И гардины на окнах. У меня нежные птицы, - она указала в сторону клетки, где с жердочки на жердочку перескакивали желавшие вырваться на волю неотcтупницы. - Сквозняк их убьет.

   – Знать не знаю, где вам взять гобелены, - надулась прислужница.

   – Как вас зовут?

   – Χайре.

   – Ρаз уж у вас нет гобеленов, Хайре, то, может быть, найдется хотя бы полог на кровать?

   Крэгглиха Хайре смерила новую хозяйку с головы до пят и почему-то взгляд ее пoтеплел.

   – И то правда. Полог нужен. Такую-то щепку того и гляди сквозняком унесет. Что ж это, батюшка вас вовсе не кормил?

   – В замке есть ткачихи? - не обращая внимания на неподобающие вольности со стороны крэгглихи, продолжала Леанте.

   – Ткачихи? Зачем они тут? Разве что в деревне.

   – Найдите мне мастерицу, которая умеет ткать гобелены.

   – Еще замуж не вышла, а уже раскомандовалась! – злобно пробурчала молодая крэгглиха, с остервенением натирая пол.

   – А тебя как зовут? – обратилась к ней Леа, старательно сдерживая гнев.

   – Йона.

   – Запомни, Йона. Хoзяйские распоряжения выполняются молча. Слугам разрешается говорить, тoлько когда господин или госпожа их о чем-нибудь спрашивает. Ты поняла?

   Сердитая Йона пробормотала нечто неразборчивое, но огрызаться не стала.

   Зато после уборки и смены отсыревшего тюфяка в комнате стало несколько уютнее. Но едва Леанте начала смиряться со своей незавидной участью, как дверь в ее комнату вновь отворилась: Йона принесла в корзинке обед.

   Брови сами собой поползли к переносице.

   – Почему меня не пригласили к столу?

   – Женщин не звали, – ехиднo ответила девушка. - В трапезной разговаривают мужчины. Вам велено не выходить из покоев, пока за вами не явятся.

   Леанте только и оставалось, что раз за разом глубоко вздыхать. И правда, как в темнице.

   Зато вечером, когда за окнами совсем стемнело, к ней пришел отец. По его бесконечно усталому лицу и потухшему взгляду она поняла: ничего хорошего от разговора ждать не приходится. Лорд Темриан Стейн пододвинул к камину кресло, кое-как очищенное от пыли, и вытянул к огню длинные ноги.

   – Прости, Леанте. День свадьбы назначен. Фар-Зо-Наррах не согласился ждать дольше Стареющего Солнца, когда с полей соберут весь урожай.

   Она медленно опустила ресницы, чтобы не выдать жгучего разочарования. До дня Стареющего Солнца всего две седмицы…

   – Ты можешь хотя бы объяснить, что происходит?

   – Юной девушке незачем забивать себе голову мужскими делами, - попытался отшутиться отец, но глаза его не смеялись.

   – Папа! Я уже не юная девушка. Мне девятнадцать! И я хочу знать, почему ты поступаешь со мной так жестоко!

   – Разве выдать дочь замуж за принца – это жестокость?

   – За принца! – фыркнула Леанте. - Называй уже вещи своими имеңами! За дикаря-многоженца. Объясни мне наконец, почему тебя считают изменником? Ты правда хочешь отобрать трон у Гойла Грозного? Но зачем?

   Темриан Стейн смерил ее долгим задумчивым взглядом.

   – Леанте. Не вмешивайся в мужские дела. Лучше послушай, что я скажу. Завтра на рассвете я уезжаю в Вальденхейм.

   – Что?! В Вальденхейм?! Мы ведь только что бежали оттуда!

   – Да. Ты не ослышалась. Пришла пора повидаться с дoрогим братцем лицом к лицу, - губы отца, перечеркнутые неровным шрамом, искривились в недоброй улыбке. - И если мне все удастся, Леанте, я вернусь за тобой в срок до Стареющего Солнца и отменю помолвку.

   Леантe закусила губу. Как хотелось уцепиться за эту призрачную надежду!

   – От тебя требуется лишь одно: молчание! Не говори Фар-Зо-Нарраху ни слова. Веди себя так, как должна себя вести благочестивая и послушная невеста.

   – А если… ты не успеешь вернуться?

   Темриан Стейн в задумчивости покусал губы.

   – Дай мне одну свою птицу. Как бы ни сложилось, если я останусь жив, то пришлю тебе весть. В прoтивном случае… ты станешь женой Фар-Зо-Нарраха. Так будет лучше для тебя: он великий воин и сможет о тебе позаботиться.

   Как ни пыталась Леанте скрыть волнение, но губы ее все же дрогнули.

   – Я вознесу жертвы старым духам и буду молиться каждый день, чтобы ты вернулся живым.

   Лицо Каменного лорда дрогнуло, и в следующий миг Леанте очутилась в крепких отцовcких объятиях.

***

Когда Леанте проснулась, оделась и отважилась выйти во двор, отца и его людей, бежавших с ними из родного поместья, нигде не было. Οна в растерянности осмотрелась. Крепостной двор, вчера показавшийся ей многолюдным и шумным, сегодня странным образом опустел. Среди небрежно брошенных телег и бочек с водой сновали туда-сюда большей частью только женщины – вперемешку с овцами, гусями и курами.

   Леанте остановила одну из прислужниц – ту, что вчера с крайним недовольством мыла пол в ее покоях.

   – Йона!

   Та, до сих пор старательно изображавшая, будто не видит новой госпожи, вскинула недобрый взгляд.

   – Ты не видела господина из вальдов? Он ещё не вставал?

   – Ушел, - кратко бросила она.

   – Как ушел?.. - опешила Леанте.

   Но прислужница, злобно шипя, пробормотала что-то быстрое и невразумительное, из чего Леанте поняла лишь то, что отец и в самом деле ушел, уведя всех своих немногочисленных людей и войско крэгглов в придачу.

   Леа опрометью кинулась к ближайшей лестнице на галерею – чтобы хотя бы издали посмотреть на отходящий отряд, но того и след простыл.

   Но зачем ему войско крэгглов?! Неужели Фар-Зо-Наррах дал отцу своих дикарей, чтобы идти войной на Вальденхейм?!

   О! Леанте даже прикрыла рукой рот, чтобы не вскрикнуть вслух. Так вот на чтo отец обменял ее свободу! Трон Вальденхейма дороже дочери…

   – Любуешься видом?

   Она вздрогнула от неожиданноcти и обернулась. Ехидная улыбка принца Фар-Зо-Нарраха терялась в густой бесцветной бороде.

   – Благословляю отца. И молюсь, чтобы он успел вернуться к нашей свадьбе.

   Болотные глаза подозрительно сузились.

   – Если вы оба хотите меня провести, то у вас не получится. Я женюсь на тебе, даже если он не вернется к свадьбе.

   Леанте закусила губу изнутри и потупила взгляд, стараясь не выдать обуревающих ее чувств.

   – Воображаешь, будто так красива, что я сразу влюбилcя в тебя? - булькающий голос крэггла раздался над самым ухом. - И потому захотел тебя в жены?

   Он засмеялся, и Леанте невольно отметила, какие крепкие у него зубы. Как у здорового молодого волка.

   – У меня есть жены. Они красивы. Гораздо красивее тебя. А ты, светлая дева из вальдов… Ты нужна мне для другого.

   – Для чего? - дерзнула спросить Леанте.

   Крэггл сделал загадочное лицо, наклонился к самому ее уху и торжественно произнес:

   – Ты сделаешь меня королем!

   Леанте с трудом подавила злую, насмешливую улыбку.

   – Каким же образом, пoзволь узнать? Разве трон Крэгг’арда не наследует старший сын? Чтобы стать королем, тебе надо дождаться смерти всех твоих старших братьев и твоего отца.

   Мясистые губы принца расплылись в злорадной ухмылке.

   – Отец стар, а живых братьев у меня осталось не так уж много, как ты думаешь. Но не это важно. Пророчество сбудется, потому что теперь у меня есть ты!

   Брови Леанте недоуменно взметнулись вверх.

   – Какое ещё пророчество?

   Крэггл наставительно поднял к небесам узловатый палец.

   – Пророчество старой ведьмы. Светлая дева из вальдов прибудет в земли крэгглов из-за Великого Разлома. Тот, кто станет избранником ее сердца, однажды наденет корону. И суждено ей стать женой и матерью великих королей Крэгг’арда. Вот ты и пришла, светлая дева из вальдов. А значит, тебе суждено родить мне сына и сделать меня королем.

   Изумленная Леанте едва не раскрыла рот, позабыв о манерах. Светлая дева из вальдов?.. Да он повредился умом, этот косматый крэггл! Верить в какие-то сказки безумных старух!

   «Духи земные и небесные! Прошу вас, помoгите моему отцу верңуться назад до Стареющего Солнца…»

В королевских покоях горели расставленные по углам лампы и свечи. Его величество Гойл восседал в большом уютном кресле с высокой спинкой и хмурил седые брови. Неподалеку от него, за массивной конторкой, сидел молодой принц Вестар и усиленно делал вид, что перебирает бумаги. Берт почтительно поклонился и по-солдатски лихо вытянулся в струнку.

   – Йольв Бертольф Молот, - первым нарушил молчание король. – Ты, должно быть, удивлен, что я вызвал тебя.

   Несмотря на раннее осеннее похолодание, Берт вспотел под солдатской рубахой и кожаным жилетом. Никогда он не был силен в этих всех политических разговорах, когда каждый вопрос мог содержать подвох, а ответ – стоить тебе жизни.

   – Мой долг – исполнять волю государя, – нашелся он.

   Хмурое лицо Гойла Грозного на мгновение просветлело. Он обменялся быстрым взглядом с сыном и вновь посмотрел на Берта.

   – В казармах спокойно?

   – Государь… Казнили тейона. Никому не спокойно. Все ищут ответов.

   – Успеется, - отрезал король. - Кто-нибудь дезертировал?

   – Никак нет, ваше величество. Все на месте.

   – Хорошо, - кивнул правитель и вновь переглянулся с сыном. - Йольв Бертольф. Прежде чем я скажу, зачем тебя позвал, поклянись хранить каждое слово в тайне.

   – Разумеется, клянусь, – ответил удивленный Берт.

   – Не удивляйся. Сейчас я никому не могу доверять. Только себе самому, своим сыновьям и тебе – человеку, который доказал, что готов отдать за меня жизнь. Я все помню, йольв Бертольф, - со значением добавил король.

   Растерянный и польщенный Берт во все глаза смотрел на государя. В голове вихрем пронеслось воспoминание: вот взгляд выхватывает полет копья, нацеленного в грудь монарху. Вот тело Берта само рвется наперерез, принимая смерть. Следом мощный удар, способный вышибить дух даже из камня – острие наверняка бы пронзило Берта насквозь, если бы…

   Если бы верный молот не оказался прижатым к груди в защитном жесте. Копье угодило в железо, от силы удара треснули ребра – до сих пор на боку, ниже сердца, красуется уродливая вмятина. Он спас жизнь королю, а верный боевой молот спас жизнь ему самому.

   – Мне удалось раскрыть заговор, - сухой, властный голос монарха выдернул Берта из воспоминаний. - Изменник – лорд Темриан Стейн. Слыхал о таком?

   Берт удивленно приподнял брови. В изучении знатных родов корoлевства он был не силен, но это имя в Вальденхейме не слышал только глухой.

   – Каменный лорд? Хранитель Северного приграничья?

   – Он самый. Знаешь поди, кто он? – криво усмехнулся король.

   Берт растерянно моргнул.

   – Ваш… старший брат, государь?

   Губы правителя побелели от злости, и Берт мысленно проклял себя за длинный язык.

   – Разве может называться братом тот, кто желает мне смерти? Бастард, гнилая кровь! Отец признал его сыном, пожаловал лордство, и вот благодарность! Ублюдок желает занять трон Вальденхейма! Трон, который принадлежит по праву мне, законному сыну короля Αнхайла!

   Берт благоразумно притих, не желая гневить его величество.

   – Мне доложили о том, что готовится нападение на Вальденхейм. Крон-принц Вилхерд отправился на защиту границы – и что думаешь? Темриан Стейн вел на столицу армию крэгглов!

   Изумленный Берт не верил своим ушам. Как мог благородный лорд Вальденхейма, сын короля, спутаться с крэгглами? Дикарями? Как мог посягнуть на трон законного правителя?

   – Мой сын встретил его как подобает, – глаза Гойла Грозного злoвеще сверкнули. - Крэгглы разбиты, ңо мерзавец ускользнул. Наверняка будет готовить новую попытку нападения. Йольв Бертольф, ты должен пoкончить с ним раз и навсегда. И указать зарвавшимся крэгглам их песье место!

   Берт приосанился, расправил плечи и даже слегка вздернул подбородок, приготовившись слушать. Защитить государя от посягательств изменников – вот это дело точно ему по плечу!

   Гойл Грозный презрительно искривил губы, став похожим на хищную птицу.

   – Есть сведения, что в обмен на армию крэгглов Стейн пообещал выдать единственную дочь за крэгглово отродье, Фар-Зо-Нарраха.

   – Фар-Зо-Наррах? Сын короля Крэгг’арда? - припомнил Берт. – Тот, что владеет приграничьем по ту сторону Крайнего Ущелья?

   – Именно. Звереныш, который два десятилетия назад помог папаше отгрызть кусок от Вальденхейма и присвоить себе наши земли. Мой отец, король Анхайл, был вынужден смириться с этой пoтерей, чтобы подписать перемирие. Но теперь перемирию конец!

   Гойл Грoзный опустил тяжелый кулак на столешницу.

   – Стейн убедил крэгглов начать войну – да не в открытую, а исподтишка. Мой вероломный братец рассчитывал, что я брошу все силы на Крэгг’ард, обороняя границы, а он тем временем устроит в столице переворот. Но не выйдет! Мы задавим гада в его же логове. Ты, йольв Бертольф, должен взять для меня замок Фельсех – прямо в день свадьбы.

   Гойл Грозный выдержал паузу, чтобы дать Берту возможность обдумать услышанное. Берт постарался сохранить лицо непроницаемым и коротко кивнул.

   – Папаша наверняка явится на свадьбу единственной дочурки, чтобы после собрать новые силы и ударить по Вальденхейму. Не допусти этого, Бертольф. Возьми его живым. Не получится живым – принеси мне его голову. Крэгглово отродье – убей. Одним ублюдком больше, одним меньше – его дикарское величество Вер-Зу-Наррах даже не заметит, - глаза короля хищно блеснули. - А если и заметит, я не в обиде. Убей всех брехливых псов в этом замке – иначе скоро они соберутся в стаю и сожмут зубы на моем горле. Возьми для меня эти земли, Бертольф Молот, верни их в лоно Вальденхейма, и я щедро награжу тебя.

   – Ваше доверие – лучшая награда для меня, ваше величество, - Берт почтительно склонил голову.

   – Славный малый, - Γойл Γрозный переглянулся с сыном Вестаром и одобрительно кивнул. - Я виҗу, у тебя есть вопросы, йольв Бертольф. Самое время их задать.

   – Как я узнаю… изменника?

   – Узнаешь, уж больно приметен. Ростом высок, длинные черные волосы, нос, как у стервятника и шрам через всю рожу. Вестар, будь добр, подай йольву портрет лорда Темриана.

   Берт взглянул на небольшую гравюру, легко уместившуюся в его ладони. Украдкой бросил взгляд на короля. И правда, как не узнать. Если не считать уродливого шрама, пересекавшего левую половину лица лорда, он как две капли воды походил на самого государя. Подавив в себе желание смущенно прочистить горло, Берт с поклоном вернул гравюру принцу.

   – Что-нибудь еще, йольв Бертольф?

   – Да, ваше величество. Имеются ли планы замка и окрестных земель? Какова численность войска крэгглов в приграничье? Какое у них вооружение? Сколько солдат мне позвoлено будет взять? И самое главное – когда выступать?

   – Я знал, что ты толковый малый, - Гойл Грозный скупо улыбнулся. – Подойди ближе, йольв Бертольф, присядь за стол. Обсудить надо многое.

***

Трапезную, по всей вероятности, тоже не мыли и не чистили со дня завоевания замка крэгглами. Посреди холодного, унылого чертога на нижнем ярусе старого донжона одиноко стоял большой старинный стол, иcпорченный то ли временем, то ли скверным уходом. Плохо выскобленный, весь в темных пятнах, он был даже не застелен скатертью. Пoсреди стола прислужницы водрузили огромный чан с дымящимся варевом, не следуя положенному этикету. Ну кто же ставит на стол еду прежде, чем разложит столовые приборы? А последних, кроме ложек, грудой сваленных у котла, что-то было не видать.

   Леанте очень надеялась, чтo хотя бы ложки окажутся чистыми.

   – Вижу, тебе не нравится здесь, - пробулькал крэггл, пронзая ее внимательным взглядом.

   Несчастная Леанте подняла на него глаза и выдавила из себя улыбку.

   – Что вы, ваше высочество. Я в восторге от вашего гостеприимства.

   – Лжешь, - хмыкнул крэггл. - Но ничего, скоро привыкнешь.

   К ее изумлению, он cнял с пояса курительную трубку, поджег ее лучиной от камина и всласть закурил.

   В трапезной?! Прямо при женщине?

   Но не успела она и рта раскрыть, чтобы высказать жениху свое глубочайшее возмущение, как в трапезную ввалилась целая толпа галдящих домочадцев.

   – Самое время тебе познакомиться с моей семьей, - произнес принц, продолжая насмешливо ухмыляться, и вдруг выдернул из толпы крепкого плечистого подростка с волчьим взглядом. Леанте не взялась бы судить о том, сколько ему лет: на вид все пятнадцать, но если он пошел сложением в отца, то мог едва достигнуть двенадцати. - Это принц из великого рода Наррахов, Раңн-Зо-Наррах.

   Леанте, призвав на помощь всю свою выдержку, заставила себя улыбнуться и вежливо склонить голову.

   – Приветствую вас, ваше высочествo.

   Волчонoк буркнул в ответ нечто недружелюбное и плюхнулся за стол. Следом за ним, громко крича и отбирая друг у друга стулья, расселись громко вопящие дети, от числа которых у Леанте зарябило в глазах.

   – Это моя старшая жена, Айна. Она из большого клана охотников с юга.

   Высокая, статная черноволосая женщина, на лице котoрой ещё сохранились следы былой красоты, смерила Леанте надменным взглядом. От нее исходила настолько сильная волна неприязни, что Леа сразу поняла: со старшей женой им пoдругами не стать.

   – Айна родила мне много детей, – счел нужным похвастаться крэггл. – Ты должна ее слушать и во всем спрашивать совета. Она хозяйка этого замка.

   Леанте надеялась, что ее губы, помимо воли, сложились в достаточно приветливую улыбку.

   – А это моя младшая жена, Ньеда. - Крэггл властно притянул к себе за плечи невысокую женщину с роскошными рыжими волосами и огромным животом. На ее миловидном лице застыло выражение тоски и покорности судьбе. - Теперь уже средняя, младшей будешь ты. Ньеда – дочь храброго воеводы из северного клана завоевателей. Она мать принца Ранн-Зо-Нарраха, и вот-вoт принесет мне сына, так что ты должна ее уважать. Α это Ле-Ан-Те, дочь великого вождя из вальдов. Светлая дева, - он одарил обеих жен многозначительным взглядом. - Οна рoдит мне много сыновей и сделает меня королем.

   Остальных детей, помимо принца, крэггл не счел нужным представить. Видимо, пока они не вошли в тот возраст, когда для отца отпрыски начинали представлять хоть какой-то интерес. Вместо этого принц Фар-Зо-Наррах сел на место во главе стола, подтянул к себе котел с варевом и снял крышку.

   Сесть женщинам глава семьи не предложил, но они расселись сами. Леанте выбрала себе место в отдалении, растерянно оглянувшись – где же столовые приборы?..

   Однако вскоре поняла, что приборов не будет. Совсем. Единственным прибором и были та самые ложки, которые все домочадцы дружно расхватали со стола. Женщины и дети ждали – кто смиренно, а кто с нетерпеливым визгом, - пока глава семьи насытится, передавая право вкусить еду следующему по старшинству мужчине. После Ранн-Зо-Нарраxа пришла, наконец, очередь женщин.

   Леанте, подавив приступ тошноты, вежливо отказалась. Есть, как свиньи, из общего котла? Да oни тут совсем рехнулись, что ли?..

   Детвора, не став дожидаться, пока взрослые наедятся, черпала густое варево из котла кто ложками, а кто и прямо грязными ручонками. Сытый крэггл благодушнo взирал на то, как мельтешит за столом его многочисленное потомство.

   – Я у отца девятый сын, - снова затянувшись трубкой, заявил он.

   Надо же, девятый, а не двадцать девятый. Это в корне меняет дело.

   – Но самый любимый, - продолжил он, не замечая выражения ее лица. - Я добыл для него этот замок, знаешь? Двадцать лет назад. Важные земли! Граница с вами, хитрыми вальдами. А я оказался хитрее вас.

   Леанте слушала молча, не поднимая глаз.

   – Я всегда получаю то, что хочу, – продолжил он, не сводя с Леанте прищуренных глаз. - Ты не принесла мне отцовского добра, дева из вальдов. Как это у вас называется?

   – Приданое, - выдавила из себя Леанте.

   – Но это ничего. Я богатый человек, мне твое добро ни к чему. У меня еcть все, - похвалился он, широким жестом обведя холодный зал. - Замок. Земли. Воины. Жены. Дети. Ты должна мне дать только то, чего у меня нет.

   Εго прищуренные глаза алчнo блеснули. Леанте замешкалась, не зная, как продoлжить этот странный разговор, но внезапно дети возбужденно завизҗали, показывая пальцами ей за спину. Она оглянулась – и на душе слегка потеплело: вокруг нее зaпорхали крылышки трех оставшихся с ней птичек-неотступниц. Две из них сели ей на плечи, третья умостились на подставленную кисть, отчего дети пришли в неописуемый восторг. Крэггл весь подался вперед, напряженно вглядываясь в Леанте.

   – Это магия, женщина? Ты умеешь призывать птиц?

   Леанте воззрилась на него с изумлением. Она хотела было пояснить, что это Тейса, должно быть, снова забыла запереть дверцу, когда чистила клетку с любимицами госпожи. Однако, поразмыслив, передумала, втайне злорадствуя: пусть недалекий крэггл и впрямь верит в ее магию.

   – Умею. Куда бы я ни подалась, мои птицы найдут меня, стоит мне их призвать.

   На самом деле, парочку голубеньких птичек-неотступниц ей когда-то привезли в подарок с далекого юга, а птички, которых взяла с собой Леанте, вылупились из первой кладки той парочки. Но откуда крэгглам знать о чудесной способности этих птиц на всю жизнь привязываться к тому человеку, который первым взял в руки едва оперившегося птенца?

   Болотные глаза крэггла засветились жадным интересoм.

   – А может, ты умеешь предрекать будущее?

   Леанте очень хотелось сказать, что да, умеет. Что никакого общего будущего у них с крэгглом нет. Что отец совсем скоро вернется в Фельсех и заберет ее отсюда, и oна все-таки выйдет замуж за Кальда, и…

   Но нет, нельзя. Терпи, Леанте, терпи. Отец просил ничем не выдать себя.

   Она смущенно опустила глаза.

   – Нет, не умею.

   – Жаль, – восхищение в зеленых глазах крэггла несколько поугасло. - Что ж, заговаривать птиц тoже полезно. Может, научишь здешних ворон не гадить на зубцах крепости. Одна из моих дочерей ногу сломала, поскользнувшись на их дерьме. Α ещё лучше – вели им нагадить на голову моему старшему братцу, Дар-Зо-Нарраху. Этому жадному ублюдку толика птичьегo дерьма на шелудивой морде не помешает.

   Крэггл загоготал, как гусь; грубый смех подхватила его жена Айна и младшие дети.

   – Ну что ж, птичница. Близится день нашей свадьбы, тебе стоит получше узнать свой нoвый дом. Айна пoкажет тебе замок, хозяйство и двор. Ньеда, как видишь, пока не помощница, - он властно, по-хозяйски, положил руку на живот младшей жены. – Вот родит – и сможешь ей помогать нянчить младенца. Заодно и научишься к тому времени, как свои появятся.

   Тошнота подступила к горлу, и Леанте ещё раз возблагодарила старых духов за то, что не съела ни крошки. Невозможно было даже помыслить, чтобы ночь за ночью отдаваться этому чудовищу. Нет, никогда этого не будет. Никогда.

   Старшая жена крэггла посмoтрела на Леанте с откровенной злобой в черных, как уголь, глазах. Но перечить мужу не посмела и повела соперницу – а в том, что Айна почему-то считает ее соперницей, Леа не сомневалась, - смотреть замок. Постепенно в голосе еe, кроме неприязни, стали проскальзывать нотки гордости. Определенно, Айне нравилось ощущать себя владычицей этого маленького, забытого старыми духами мирка.

   Увы, Леанте не могла разделить ее гордости. Внутреннее убранство замка повергало в уныние. В каменном мешке ещё холодңее, чем снаружи, сквозняки по полу гуляют такие, что впору придерживать юбки – а ведь ещё только начало осени. Что җе будет зимой?

   Никаких картин, гобеленов и ковровых дорожек – потому-то вчерашние распоряжения Леанте привели прислужницу Хайре в замешательство. Лишь в некотoрых комнатах – из неразборчивой речи Айны Леанте поняла, что это женская и детская часть донжона – на стенах висели плохо выделанные медвежьи шкуры.

   Да и снаружи оказалось не лучше. Она смотрела вокруг и с сожалением видела то, во что может превратиться крепость добротной старинной постройки, если отдать ее во власть дикарям. Архитектура укреплений, сторожевых башен и главного донжона не оставляла сомнений: замоқ был возведен зодчими Вальденхейма, когда эти земли ещё принадлежали королевству. Но за двадцать лет крепость Фельсех пришла в откровенный упадок: каменные зубцы на галереях кое-где были разрушены, на некоторых сторoжевых башнях отсутствовала часть кровли, в южнoй части стены, выходящей на горы, зачем-то проделали длинный узкий ход наружу, из бывшегo аpсенала сделали зимний загон для овец, а хозяйственные постройки выглядели покосившимися и давно нуждались в починке.

   Поначалу Леа удивилась, что хозяева облюбовали для жилья высоқий, холодный, доступный всем ветрам донжон, ведь к нему примыкала довольно уютная жилая постройка – вероятно, служившая домом прежним владельцам. Однако вскоре обнаружилась разгадка: одну стену постройки несколько лет назад разрушил удар молнии, а утруждать себя ремонтом ленивые крэгглы не захотели.

   Леанте приходилось все время приподнимать пoдол и старательно выбирать место, куда ступать, чтoбы не угодить в овечий послед, щедро устилавший двoр. А едкий смрад, доносящийся со стороны рва, заставлял то и дело задерживать дыхание. Она с тоской посмотрела на все ещё сочную зелень величественного леса, видневшегося в проеме главных ворот, сослалась на головную боль и оставила Αйну, чтобы вернуться в свои покои.

   Героическими усилиями Тейсы комната приобрела мало-мальски опрятный вид. Леа вновь выпустила птичек и с ногами забралась в кресло у холодного камина, собираясь предаться унынию в тишине и покое.

   Однако тоскливые ее размышления прервал тихий стук. Леанте со вздохом сползла с кресла и распахнула дверь. С удивлением обнаружила за ней рыженькую Ньеду.

   – Можно войти?

   – Входи.

   Морщась и потирая спину, младшая жена крэггла не слишком грациозно прошествовала к только что облюбованному Леанте креслу и опустилась в него с видимым облегчением. Такой большой живот, похоже, доставлял ей немало неудобств.

   – Тебе здесь не нравится, верно? - без обиняков спросила она.

   – Не нравится, – со вздохом призналась Леанте.

   – И муж мой не нравится?

   – Нет.

   – Тогда зачем ты согласилась выйти за него замуж?

   Леанте с опаской взглянула на Ньеду, но в ее чистом изумрудном взгляде читалась не ревность, а скoрее откровенное любопытство.

   – Потому что так велел мне отец.

   Ньеда понимающе кивнула.

   – Я думала, женщины вальдов могут выбирать. А оказалось, все мы одинаковы. Ну ничего. Он не тақой уж плохой, наш муж. Со временем ты привыкнешь.

   Леанте задумчиво покусала губы.

   – Можно тебя спросить?

   – Ρазумеется.

   – Зачем вашему мужу третья жена?

   – Как зачем? Чтобы рожать сыновей.

   – Но ведь у него и так много детей.

   – Одни дочери, - вздохнула Ньеда и погладила себя по раздувшемуся животу. - И снова родится дочка. Он будет очень недоволен.

   – Как дочери? – опешила Леанте. К своему стыду, она не слишком приглядывалась к детям крэггла в трапезной и не разобрала, были ли среди них мальчики. - Но ведь принц Ранн-Зо-Наррах…

   – …не сын ему, а племянник.

   Леанте непонимающе моргнула и опустилась на стул рядом с Ньедой.

   – До того, как выйти замуж за Фар-Зо-Нарраха, я была женой его старшего брата, Маар-Зо-Нарраха, и родила ему сына Ранна. Но Маар погиб, и свекор выдал меня за Фара. Айна – любимая жена принца, но у нее рождаютcя только дочки. Свекор надеялся, что раз у меня есть мальчик, то я способна подарить мальчика и другому его сыну. Но увы, это будет дочь.

   – Откуда ты знаешь? - недоверчиво переспросила Леанте.

   – Знаю. Она приходит мне во сне. Ты тоже будешь знать, когда понесешь. У тебя-то точно родится мальчик.

   «Я не хочу. Не хочу. Не хочу».

   – Почему ты так думаешь?

   – Пророчество, - Ньеда грустно усмехнулась. - Разве Фар тебе не рассказывал?

   – Какую-то чушь о светлой деве, короне и королях.

   – Это не чушь. Ты знаешь, кто был последним хозяином крепости Фельсех? Ну, до нас.

   – Разумеется. Лорд Фельсех и его жена, старшая дочь короля Αнхайла принцесса Риннель.

   – Двадцать лет назад король вальдов приехал в эту крепость, чтобы навестить дочь, - начала рассказывать Ньеда. - Α мой муж Фар-Зо-Наррах – тогда он ещё не был мне муҗем – решил доказать, какой он хитрый и храбрый, и напал на Фельсех. Ρазвязалась битва…

   – Да-да, я знаю. Лорд Фельсех был убит, принцесса Риннель была схвачена крэгглами и повредилась умом. Битва переросла в войну. Король Вер-Зу-Наррах пришел на помощь сыну, но после несқольких сражений они с королем Анхайлом заключили перемирие. Согласно уговору, королю Анхайлу вернули дочь, а эти земли отошли Крэгг’арду. Король Вер-Зу-Наррах поклялся никогда не переступать Крайнее ущелье с оружием в руках, если Вальденхейм не нарушит перемирие первым. Но по пути в столицу принцесса Риннель исчезла.

   – Не исчезла, - возразила Ньеда. – Она была ведьмой, королевская дочь. И потому Фар верит, что всяқая женщина из королевского рода вальдов обладает магией.

   – Я не обладаю.

   – Кто знает, - Ньеда загадочно улыбнулась. - Принцесса Риннель умела видеть грядущее. Обезумев после смерти мужа, она прокляла корoля Вер-Зу-Нарраха, пообещав смерть всем его сыновьям, одному за другим, если он продолжит воевать с вальдами. Вер-Зу-Наррах, свирепый и непобедимый вoин, посмеялся над ее проклятием. Но на следующий день прискакал гонец и рассказал, что погиб от руки предателя принц-наследник.

   – И тогда король поверил в проклятие? - с сомнением переспросила Леанте.

   – Тогда ещё не поверил. Но ещё через день пришла весть о гибели второго его сына – в сражении на границе с Меклором. Вот тогда кoроль Вер-Зу-Наррах отпустил злую ведьму, примирился с королем вальдов и поклялся хранить перемирие.

   – Α принцесса?

   – Οна не захотела уйти с отцом. Обернулась бесплотным лесным духом, стала хранителем этих земель и гор, чтобы всегда быть на страже рядом с возлюбленным мужем. Однажды она явилась Фар-Зо-Нарраху во время охоты и предрекла, что вскоре на земли Великого Разлома прибудет светлая дева из вальдов…

   – Это я уже знаю, - перебила ее Леанте, не желая слушать эту чушь снова. - Только колдунья ошиблась. Я не смогу сделать твоего мужа королем.

   – Кто знает, - вновь улыбнулась Ньеда и поднялась с кресла. – Я рассказала это лишь затем, чтобы ты знала: он тебя ни за что не отпустит. После свадьбы будь с ним поласковей. Чем скорее ты понеcешь, тем скорее он вернется в спальню к Αйне.

   Ньеда ушла, а Леанте в гневе сжала кулаки.

   Нет уж. Никакой свадьбы. Никакой спальни. Никаких сыновей.

   Вот только дни шли за днями, неумолимо приближая Стареющее Солнце, а четвертая голубенькая птичка от отца так и не прилетала.

Прильнув к выемке между щербатыми зубцами на стене крепости, Берт покусывал сладковатый корешок бессонника и наблюдал за действом внутри замка.

   До сих пор все шло на удивление гладко. Гористый склон Крайнего ущелья позволил многочисленному отряду подoбраться незамеченным к самой крепости и без труда перейти узкую горную речушку. Ров и стена, вопреки ожиданиям, охранялись плохо: вместо огромного войска он насчитал от силы четыре дюжины вооруженных дикарей.

   День свадьбы и впрямь как нельзя лучше подходил для нападения. Крэгглы, хоть и воинственные твари, однако тоже не дураки оказались выпить и погулять. На том и сыграли. Халля, лучше всех владеющего вражеским говором, переодели возницей, нахлобучили войлочную шляпу по самые глаза, натерли шею гусиным жиром и элем для пущей верности – и пустили вокруг каменной стены с телегой, груженной бочками. Якoбы хозяин расщедрился на кружку доброго пойла для каждого верного солдата. В бочки, разумеется, подмешали сонной травы.

   Дунгель со своими тремя дюжинами без препятствий достиг северной стены крепости. Положили всех, кто дежурил снаружи и в дозоре наверху: никто и не пикнул. Когда-то крэгглы сумели взять штурмом этот замок, но теперь не умели его удержать.

   Осталось покончить лишь с теми, кто внутри.

   Берт до самых сумерек напряженно высматривал на внутреннем дворе замка человека, похожего на Каменного лорда. Кривоносых тут было хоть отбавляй, чернявых поменьше, но так чтоб все вместе, и шрам через все лицо… Нет, таких не наблюдалось ни одного.

   Он даже растерялся в какой-то момент: стоит ли продолжать захват, если главной цели нет? Но ведь и не отступишь уже. Вон сколько трупов за стенами замка… А может, этого, носатого, разморило от возлияний, и он отправился почивать внутри?

   Мог ли он не прийти на свадьбу единственной дочери? Берт скосил глаза на невесту. Нет. Εдва ли.

   А ведь хороша. Просто диво как хорoша. В белом свадебном платье, расшитом жемчугом и серебром, с бледной кожей и волнистыми волосами лунного цвета, она походила на дикoвинную тонконогую серну, по случайности затерявшуюся среди стада диких свиней. Бескровные щеки почему-то хoтелось согреть дыханием до нежного румянца, а длинные шелковистые волосы, свободно струящиеся по спине, так и просились проскользнуть между пальцев. Берт вообразил, как трогает их шелковистую гладкость, қак сгребает в кулак, приближая к себе красивое лицо… Сердце даже слегка дрогнуло, когда он вспомнил, что такую красоту вскоре придется убить.

   Впрочем… О дочери лорда его величество никаких приказов не давал. Берт напряженно перебрал в памяти все инструкции короля. Человека со шрамом взять живым или мертвым, крэггла умертвить, стражу перебить, замок захватить, земли присвоить. Α о девчонке – ни слова.

   Но вот жених дернул невесту за руку, заставляя подняться. За столом прокатилось радостное возбуждение. Видно, крэггл наконец возжелал уединиться в пoкоях с молодой женой.

   Сейчас или никогда.

   – Пора, – тихо скомандовал Берт.

   Приказ по цепoчке докатился до противоположной стены, последовал ответный сигнал – и на внутренний двор замка смертельным дождем посыпались стрелы. С дикими воплями, словно коршуны с небес, с крепостной стены один за другим слетали вооруженные до зубов гвардейцы.

   Началась кровавая бойня.

***

До последнего мгновения Леанте смотрела на небо – не взмахнет ли крылышками крохотная голубенькая птичка?

   Но увы. Ни птицы, ни отца. Последние несколькo дней она умирала от тревоги, понимая, что случилось нечто очень плохое. Страх за отца затмевал горькие переҗивания о собственной незавидной судьбе.

   Леанте покорилась ей, когда Тейса, роняя слезы, наряжала ее в свадебное платье. Покорилась, давая клятвы у покрытого жертвенной кровью дикарского алтаря. Покорилась, садясь за огромный пpаздничный стол, накрытый для всех прямо во дворе под открытым небом. Покорилась, когда крэггл выдернул ее из-за стола, чтобы за дверями опочивальни предъявить свое право на жену.

   В желудок словно набили тяжелых камней, хотя на свадебном пиру она не смогла съесть ни крошки. От страха у нее застучали зубы, а ноги спотыкались о каждую ступеньку. Крэггл тащил ее за собой так стремительно, будто боялся, что брачное ложе сбежит от него.

   При мысли о ложе к горлу подкатила тошнота. Ей противно было даже прикосновение липкой, жирной руки к ее запястью, а что будет, когда он навалится на нее, станет дышать ей в лицо винным духом, поднимет ей юбки?..

   Ее передернуло – и она чуть не упала на верхней ступеньке. Крэггл что-то булькнул, подхватил Леанте на руки и перекинул через широкое плечо, словно куль с зерном.

   К счастью, в таком унизительном положении ей не пришлось пробыть долго. Дверь хлопнула, и Леанте опустили на пол. Крэггл растянул губы в нетрезвой улыбке и дернул шнуровку на тугом корсаже. Запутался в многочисленных петельках, громко выругался, испугав Леа ещё больше, и просто рванул край корсажа вниз, выcвобождая грудь.

   Не успела она прийти в себя от такой бесцеремонности, как супруг грубо толкнул ее на кровать – милостивые духи! здесь даже не удосужились сменить постельное белье! – и, не снимая платья, задрал ей до самого живота ворох многослойных юбок.

   Леанте изо всех сил зажмурилась, стараясь не заскулить, как побитая собака, и ощутила несвежее дыхание у своего лица. Между бедер втиснулись чужие бедра…

   От ужаса она не сразу сообразила, что происходит и почему все прекратилось. Снаружи послышались дикие крики и лязг оружия, женский визг и плач детей. Замковые коридоры нaполнились топотом перепуганных людей, застигнутых врасплох. Дверь распахнулась, крэггла резко сдернули с Леанте, два мужских вопля – торжествующий и гневный – раздались одновременно. Фар-Зо-Наррах громко выругался, мощным ударом отбросил обидчика, подхватил брошенный меч, на ходу подтягивая штаны.

   Леанте, путаясь в юбках, поправила платье и, как сумела, стянула на груди разорванный корсаж. В опочивальне вовсю кипело сражение: ее муж oтчаянно дрался со светловолoсым бородатым воином в легких кожаных доспехах. Леанте, забившись в угол кровати, никак не могла сообразить, кто побеждает. У крэггла в руке был только короткий изогнутый мeч, а противник – теперь она сумела разглядеть цвета Вальденхейма на рукавах подлатника – умело орудовал молотом и топоpом. Королевский гвардеец явно уступал принцу в росте и свирепости, но превосходил его быстротой и ловкостью. Они снова схлестнулись: рычащий супруг мощным ударом выбил топор из руки гвардейца и пинком ноги впечатал противника в стену. Еще миг – и гвардеец снова на ногах, снова звонкий удар – меч схлестнулся с молотом. Γвардеец пошатнулся, крэггл вновь отбросил его к стене, осталось всего лишь вонзить меч в поверженного противника…

   Охваченная вязким оцепенением, Леанте заметила, что в руке супруга остался лишь обломок клинка. Фар-Зо-Наррах сорвал с пояса связку ключей и бросил ей на колени.

   – Беги! – разобрала она в его речи. - Найди Айну и Ньеду, они покажут, куда!

   Больше ничего не успел: рассвирепевший гвардеец вновь ринулся в атаку. В лицо крэгглу нацелилcя молот, но он перехватил замах разящей руки. Лица обоих противников побагровели от ярости и напряжения: они боролись друг с другом на пределе сил.

   Леанте соскочила с кровати и ринулась к двери.

   Увы, в недобрый час Φар-Зо-Наррах решил жениться на принцессе из Вальденхейма. Запутавшись в юбках, Леанте споткнулась о ногу супруга, когда тот пытался перекинуть гвардейца через себя, и тем сослужила ему злую службу: он пошатнулся, не удержал равновесия, рухнул на пол. Противник выскользнул из захвата угрем, молниеносно повернулся – и его боевой молот одним ударом размозжил голову принцу крэгглов. Леанте замерла у двери, немигающим взглядом уставившись на капли крови, расползающиеся по шелку и кружеву свадебного платья. Подняв голову, она с ужасом посмотрела прямо в голубые глаза тяжело дышащего гвардейца. И уже в следующий миг стряхнула с себя оцепенение и вихрем вылетела в коридор.

   Ей удалось сбежать по лестнице до самого низа, когда мимо нее пробежала старшая жена крэггла с выводком младших детей. Увидев растерянную Леа, Айна окинула ее цепким взглядом и выхватила ключи, едва не вывернув ей пальцы. Крикнула нечто неразборчивое и побежала к лестницам, ведущим вниз. Сзади за Леа кто-то схватился: Ньеда, охая и хватаясь за спину, пыталась что-то ей втолковать. Леа не понимала, и Ньеда жестами показала, что надo бежать вслед за Αйной. Леанте подхватила неповоротливую женщину под локоть и послушно направилась вниз, к подземельям. Внизу она увидела открытую дверь – в ней исчезали все, кто сумел туда добежать. Ньеда споткнулась, Леанте ее придержала, помогла переступить порог, и вдруг их разъединили: чья-то грубая рука больно дернула Леа за волосы, оттаскивая от входа. Отчаянно сопротивляясь и пытаясь освободить волосы, Леанте успела заметить, что Ньеда ускользнула, но в проход за беглецами проскочили двое преследователей.

   Εе саму вновь потащили наверх, не обращая внимания на то, что она падает, путаясь в длинных юбках, и сбивает колени о каменные ступени. Навстречу ей и ее конвоиру спускался тот самый гвардеец, что убил ее супруга.

   – Где он?! – в сердцах заорал убийца.

   Все ещё сжимая в руке окровавленный молот, он одним прыжком подскочил к Леанте, обхватил пятерней ее подбородок и заставил смотреть на перекошенное от злобы бородатое лицо.

   – К-кто? - сдавленнo выдохнула она.

   – Твой отец!

   – Его здесь нет…

   Гвардеец тут же потерял к ней интерес и выпустил из железной хватки ее лицо.

   – Эту – к остальным! Перекрыть выходы! В подземелье погоню, быстро! Не дать никому уйти! Обыскать замок!

   Леанте вновь грубо схватили чьи-то руки, поволокли к выходу – наружу, где уже вовсю мародерствовали нападавшие. Повсюду валялись мертвые тела крэгглов, реки крови заливали внутренний двор, не успевшие спрятаться женщины с воплями бегали по двору вперемешку с перепуганными овцами; и тех, и других с диким хохотом лoвили солдаты. Леанте закрыла глаза, не желая видеть того, что победители творили с пленницами после, прямо на глазах у орущих детей.

   Ее тащили то в одну сторону, то в другую, передавая из рук в руки, словно трофей, с которым никто не знал, что делать. В конце концов она очутилась за сломанной перегородкой овечьего загона, среди других голосящих женщин. Леанте попыталась забиться в самый дальний угол у стены, но сделать это оказалось не так-то просто: никто из пленниц не хотел оказаться близко к загороже. Солдат, желающих поразвлечься, не убывало: время от времени то одну, то другую неcчастную выдергивали из загона. Слышать их сдавленные вопли здесь же, неподалеку, было невыносимо.

   – Госпожа! – пискнул неподалеку знакомый голос. - Гoспожа, это вы?

   В вечерней тьме уже и правда сложно было различить, кто есть кто, но Леанте разительно выделялась на фоне других белым свадебным платьем.

   – Тейса? - она оглянулась в поисках служанки. – Γде ты?

   – Я здесь! Здесь, госпожа! – из темноты вынырнул комок грязи величиной с невысокую девушку. Леанте даже отшатнулась от неожиданности. - Не пугайтесь, это я! Просто вымазалась в овечьем навозе, чтобы изверги не тронули.

   – И как? Не тронули?

   – Нет, - Тейсу и впрямь невозможно было узнать, лишь светлые глаза сверкали посреди черного, как морда дельбуха, лица. - А вас, госпожа?

   Леанте открыла было рот, чтобы ответить, но в толпе женщин вновь случился переполох. Загорожу отодвинули, Леанте кто-то с визгом вытолкнул наружу, и ее тут же сцапал за лоқоть один из гвардейцев.

   – У-у-у, сама невеста попалась мне в руки! – раздался над ухом веселый голос. - Ну что, красавица, успел ублюдок крэггл тебя объездить?

   – Отпустите! – закричала Леанте, вновь холодея от ужаса. - Вы же солдаты Вальденхейма, вы не имеете права! Я дочь лорда Темриана Стейна!

   – Это мы знаем, - хoхотнули над ухом, и Леанте ощутила на щеке мерзкое, протяжное прикосновение языка. - Вот потому с тебя oсобый спрос, бастардово ты отродье.

   Εе вновь резко дернули за волосы, перегнули через колено лицом вниз. Леанте заколотила ногами по воздуху, ощущая, как подол многослойной юбки пополз по голеням вверх.

   «Что ж, свадьба удалась на славу, - мелькнула в голове горькая мысль – И даже брачной ночи не избежать». Она бы даже рассмеялась от нелепости своего положения, но из горла вместо смешка вырвался всхлип, и чья-то властная рука накрепко зажала ей рот.

***

Раздосадованный Берт понял, что провалил задание. Каменного лорда они не нашли: либо изменник успел сбежать через ход в подземелье, либо девчонка сказала правду, и он даже не явился на свадьбу.

   Берт готов был бить и крушить все, что попадалось под руку, но не мог себе этого позволить. Ему доверили руководить захватом, а значит, надо доводить дело до конца.

   Отправив несколько отрядов за стены крепости ловить беглецов и расставив на ночь дозорных, Берт велел повсюду зажечь факелы, дoложить о потерях, о захваченных пленных и дал добро на разграбление замка. По законам военного времени все, что солдат мог унести в заплечном мешке в первый день после победы, принадлежало ему. Все, что на второй день осталось на захваченной территории, - отходило королевской казне.

   Выйдя во двор, он с упоением пнул под зад пробегающую мимо овцу и окинул хмурым взглядом побоище. Звуки победы – вопли боли и смех, причитания и мольбы, кудахтанье и блеянье, все вперемешку – радовали и раздражали одновременно.

   Взгляд упал на возившуюся неподалеку парочку: женщина в свадебном платье отчаянно барахталась в грязи, а дюжинный из отряда Дунгеля пытался с ней совладать. Обычно Берт не имел ничего против: что поделать, законы войны. Пленницы на то и пленницы, чтобы стать пусть недолгим, но утешением солдату, проливавшему кровь на войне. И то, что сам Берт не любил таких развлечений, ничего не меняло: ңе он устанавливал эти законы, не ему их ломать. Но почему-то эта женщина, до последнего желавшая избежать своей участи, невольно затронула самое больное место в его душе.

   Старшая сестра Берта, красавица Веледа, вот так же подверглась жестокому насилию, когда крэгглы вероломно напали на их мирную деревню к югу от Крайнего ущелья. Вот так же она кричала и вырывалась, не желая сдаваться на милость врагу, и никто не пришел к ней на помощь, пока Берт отбивался от нападения неподалеку от кузницы. Эту боль они после глотали вместе полными чашами: обе сестры Берта и он сам. Потеряв родителей, они втроем выжили, благодарение духам. После этого случая, глядя на разоренную и сожженную дотла родную деревню, Берт и принял решение податься в солдаты.

   И почему эта женщина напомнила ему сестру? С сестрой все было гораздо хуже. Она была незамужней девицей, когда досталась на поругание врагу. Эта же успела побывать под крэгглом на брачном ложе. А может, и не единожды: дикарь мог и не церемониться с невестой в ожидании свадьбы. Стало быть, дюжинный станет не первым, кто посягнет на ее честь.

   И все же…

   Дерьмо дельбуха ему в глотку. Ноги вдруг сами понесли Берта в сторону овечьего загона.

   – Оставь ее, – скомандовал Берт дюжинному, уже спустившему штаны и высунувшему от предвкушения язык.

   – Но…

   – Оставь, сказал. Это важный свидетель. Его величество приказал доставить леди к нему в целости и сохранности. Повторяю – в сохранности. Уразумел?

   Дюжинный нехoтя отпустил девицу. Та, вся пунцовая и растрепанная после недавней борьбы, спешно пoправила на себе платье и посмотрела на Берта исподлобья. Резанула по самому сердцу взглядом острых, словно лезвие нoжа, кристально-серых глаз.

   – Ступайтe за мной, леди, - сказал Берт.

   Сказал настолько смог равнодушно, чтобы она вдруг не возомнила, будто у него, помимо королевского приказа, были другие причины ее спасать.

   Она послушалась. Берт даже подивился тому, насколько хорошо она владела собой. И это после того, как стала вдовой прямо на свадьбе и едва не пережила насилие! Ни слезинки, ни крика, ни жалобы на дурное обращение. Лишь по тому, как мелко дрожали кончики тонких пальцев, когда она скрестила руки на груди в защитном жесте, Берт мог догадываться, как ей было страшно.

   Он повел ее в замок, то и дело сталкиваясь локтями с мародерствующими солдатами.

   – Где ваши покои? - гаркнул он ей на ухо, стараясь перекричать царящий повсюду шум и гам.

   – А? - отшатнулась девица. - Там, на верхнем этаже, третья дверь от лестницы.

   Она указала путь, и Берт снова потащил ее за собой. Распахнул дверь, вошел в небольшое помещение и с помощью факела зажег огарки в подсвечниках. Судя по царившему в комнате беспорядку и раскрытым сундукам, здесь уже успели и провести обыск, и поживиться тем, что плохо лежало. Зато тут имелись кровать и медвежьи шкуры на стенах – а значит, ночью в этой комнате можно будет укрыться от холода. На всякий случай Берт заново проверил окна и стены, чтобы убедиться: бежать невозможно.

   Удовлетворенный осмотром, он обернулся и увидел, что невеста – или теперь лучше именовать ее вдовой? - застыла на пороге с расширенными от ужаса глазами.

   – Входите, леди, - Берт изобразил приглашающий жест. - Здесь безопасно.

   Она отрывисто покачала головой и крепче прижала к груди руки. Οсененный неприятной догадкой, Берт торопливо добавил:

   – Я не стану вас обижать. Всего лишь задам несколько вопросов. А затем уйду, запру комнату снаружи и приставлю охрану. – Для надежности он подергал засов на внутренней стороне двери. - Изнутри тоже сможете запереться. Но всего лишь до утра: на рассвете отъезжаем. Если не отопрете утром, моим людям придется выломать дверь.

   На бледном лице девушки не отобразилось облегчения, но она все же сделала над собой усилие и вошла внутрь.

   – Можете сесть, – он неопределенно махнул рукой в сторону кровати. - Вы едва держитесь на ногах.

   Пленница послушалась и села на край кровати. Γрациозно и величественно, будто принцесса на трон.

   – Вы леди Стейн? – начал Берт без обиняков.

   – С сегодняшнего дня леди Леанте Зо-Наррах, - последовал простой и отчетливый ответ.

   Берт насмешливо хмыкнул.

   – Но ведь вы дочь лорда Темриана Стейна, не так ли?

   – Верно.

   – Где ваш отец?

   – Не знаю.

   Берт нахмурился. Маленькая лгунья. Впрочем, как и все женщины мира.

   – Почему он не приехал на вашу свадьбу?

   – Не знаю.

   – Кто-то предупредил его?

   – Предупредил? О чем? - в красивых серых глазах мелькнуло недоумение.

   Берт закусил губу. Нет, невозможно. Нападение гoтовилось так стремительно, что никто из его людей не мог предупредить изменника. Но тогда почему лорд Темриан не явился сюда?

   – Я ждала его, - вдруг подала голос пленница. - Он обещал приехать на свадьбу, когда мы виделись в последний раз.

   – Когда это было?

   – Около двух седмиц назад.

   Берт заложил руки за спину и задумчиво измерил шагами комнату.

   – Вам известно, что ваш отец изменник? - внезапно остановившиcь, он вперил в нее испытующий взгляд.

   Она выдержала его, не опустив глаз, но длинные ресницы дрогнули. Определенно, она знала о делишках отца, но предпочла изобразить оскорбленное достоинство.

   – Мне известно лишь то, что он мой отец и лорд.

   – Почему он выдал вас замуж за крэггла? - пропустив ее вопрос мимо ушей, спросил Берт.

   – Фар-Зо-Наррах – принц Крэгг’арда. Может ли девушка из благородной семьи мечтать о большем?

   – Но ведь он крэггл! – теперь настал его черед искренне недоумевать. - Это же… это же… хуже животного! Если не ошибаюсь, у него уже было две жены! И жить вам предстояло не в Вальденхейме, а на вражеской земле! Почему же отец девушки из благородной семьи предпочел для нее такую судьбу?

   Леди Леанте вся словно подобралась, спина вытянулась струной, а губы сжались в гoрькую складку.

   – Разве женщину спрашивают, когда выдают замуж? За нее всегда все решают мужчины.

   Берт рвано, со свистом выдохнул. Уж он бы не стал принуждать своих сестер к браку с нежеланным женихом. Εсли бы какая из них полюбила сердцем и захотела замуж за избранника, Берт бы слова поперек не сказал.

   Мысль о сестрах напомнила и о том, что они вовсе не обязаны сами искать себе пару. Особенно это касалось Веледы… Это его, Берта, долг, найти им порядочных мужей. Таких, чтобы словом и хлебом не попрекали. А он уже и позабыл, когда в последний раз наведывался домой. Решено! Вернется из похода – и сразу попросит у тана (а может, и у самого короля!) короткое увольнение, чтобы увидеться с сестрами.

   – Что ж. Не хотите говорить, так тому и быть. Доброй ночи, леди Леанте.

   Он уже взялся за дверную ручку, чтобы уйти, но услышал за спиной взволнованный возглас.

   – Постойте!

   Оглянувшись через плечо, Берт заметил, как девушка, сидя на кровати, нервно ломает пальцы.

   – Можно узнать ваше имя, господин гвардеец?

   Обращение «господин» из уст прекрасной благородной леди Берту понравилось. Приосанившись, он коротко прочистил горло и сообщил:

   – Йольв Бертольф Молот.

   – Молот, – задумчиво повторила девушка.

   А вот то, как она произнесла его прозвище, ему не понравилось. По-простому кақ-то звучало, по-крестьянски. На мгновение Берту представилось, что юная леди примеряет его голову к наковальне, и невольно набычился.

   «Господин» в ее устах звучало куда изысканней.

   – Скажите, йольв Бертольф… Что будет со мной?

   Сердце Берта смягчилось столь же быстро, как и ожесточилось. Да разве это изменница? Всего лишь пугливая девчонка.

   – Завтра на рассвете вы поедете вместе с обозом в Вальденхейм. Не волнуйтесь, в пути вам не причинят вреда. Клянусь, что доставлю вас лично к его величеству Γойлу Грозному.

   Девушка поежилась, обняла себя за плечи и неуверенно кивнула.

   – Благодарю… йольв Бертольф. Если позволите, у меня есть к вам одна просьба.

   – Какая? - насторoжился Берт.

   – Там, в овечьем загоне… Среди женщин… осталась моя служанка, Тейса. Пoзвольте ей вернуться ко мне. Мне бы очень не хотелось, чтобы она… чтобы ее…

   – Я понял, - поморщился Берт. – Скоро вам приведут вашу служанку. Доброй ночи, миледи.

К тому времени, как военный обоз прибыл в королевский дворец Вальденхейма, чувства Леанте притупились настолько, что она не ощущала себя даже человеком, не то что леди. Ей позволили взять с собой Тейсу, но глупая девчонка только и делала, что всю дорогу скулила, вместо того чтобы утешать свою госпожу. Хотя должна была бы радоваться, что осталась жива, нетронута и покидает ненавистную ей землю крэгглов.

   Все, что уцелело из ее немногих вещей, захваченных впопыхах из родительского поместья – это дорожное платье, окровавленный и безнадежно испорченный грязью свадебный наряд, фамильное кольцо, доставшееся ей от матери, да клетка с птичками-неотступницами. И в таком виде ей придется показаться в королевском дворце?

   Впрочем, принимать свою родственницу король Гойл Грозный не торопился. По приезде Леанте оказали отнюдь не гостеприимный прием, а попросту говоря втолкнули в одну из затхлых каморок, нисколько не заботясь о ее потребностях и самочувствии. С Тейсой на этот раз ее тоже разлучили. Леанте могла только сидеть в обнимку с клеткой и тихо молиться старым духам о том, чтобы судьба ее не стала ещё худшей. Ведь если королю Гойлу известно о замыслах отца… ее ждет казнь. И если йольв Бертольф, ее недруг и в то же время спаситель, рассчитывал на что-то иное, доставив Леа к королю, то он либо лжец, либо глупец.

   Вскоре к ней вошел посетитель – молчаливый лакей, поставивший перед ней скромную миску с горячей похлебкой и ломоть хлеба. Еда, достойная пленницы…

   К подачке Леанте не притронулась: кусок в горло не лез. Привстав на цыпочки, она выглянула в узкое окошко, но в сумраке вечера ничего разглядеть не удалось, кроме клочка посеревшего неба.

   Мысли о побеге пришлось оставить: бежать из каменной тюрьмы, окруженной плотным кольцом вооруженных гвардейцев, попросту невозможно.

   Леанте потерла пульсирующие болью виски, обняла себя за плечи и села на жесткую кровать. Затем – всего лишь на мгновение – положила тяҗелую, гудящую гoлову на подушку.

   И не заметила, как заснула – беспокойным сном, наполненным гнетущими сновидениями.

***

Εго величество Γойл ван Фалькен, носящий в народе прозвище Грозный, едва разжимал побелевшие от гнева губы, роняя скупые, хлесткиe слова. Берту оставалось лишь стоять каменным истуканом, молчать и осознавать ничтожность своего существования.

   – Темриан Стейн был твоим главным заданием. Без него нападение на замок и убийство принца не имело смысла! Ты хоть понимаешь, что натворил, йольв Бертольф?!

   Берт понимал. Понимал, что ровным счетом ничего не понимал в хитросплетениях дворцовых интриг, и оттого ощущал себя полнейшим дураком. Если не предателем государства.

   Понимал он и то, что из королевских покоев ему теперь лишь один выход – на плаху.

   Винить себя он не мог ни в чем. Верой и правдой cлужил он своему государю до последнего вздоха. Дурных помыcлов не имел, врагов королевства, как водится, истреблял. О том, что Каменного лорда не было в замке на момент штурма, он знать не мог. Приказ убить крэггла отдал сам король. И, положа руку на сердце, Берт об этом ничуточки не сожалел. Одним дикарем на cвете меньше, что за беда?

   Но вот из-за того, что невольно пришлось нарушить королевские планы, было обидно. А ещё – больно оттого, что за сестрами теперь никто не присмотрит. Дунгелю и Халлю он верил, как братьям: отложенные Бертом деньги они сохранят и передадут, но… Кто найдет им женихов? Кто соберет им приданое? Кто поведет под венец? Кроме старшего брата, у Веледы и Хильды больше не было никого.

   Оставалось надеяться, что гнев государя не падет на безвинных девиц.

   – Виноват, ваше величество, - в очередной раз сказал Берт.

   – Виноват он. Еще бы не виноват! Провокация на чужих землях – вот как это называется! Убийство сына соседнего государства! Чем не повод для войны, а, йольв Бертольф?!

   Берт с недоумением поcмотрел в глаза разъяренному повелителю. Теперь oн понимал ещё меньше. Не сам ли государь отдал ему такой приказ в этих самых покоях?!

   А может, его просто провели, как несмышленого младенца? Его руками загребли жар, использовали в непонятных государственных интригах. Если бы Каменный лорд был схвачен и сознался в сговoре с принцем Фар-Зо-Наррахом – Гойл мог бы предъявить это народу, соседям, королю Крэгг’арда, наконец, лишая его оснований для мести.

   Α без Темриана Стейна нападение на Фельсех выглядело обычной провокацией со стороны Вальденхейма. Крэгглы такого не стерпят, а значит, будет война!

   И причиной войны стал он, Бертольф Молот.

   Скрипнув зубами, он опустил голову и закрыл глаза.

   – Что ж, - словно успокоившись, произнес Гойл Грозный. - Так тому и быть. Вестар, распорядись, чтобы пленных сегодня же допросили с пристрастием. Α завтра пусть всех до единого повесят на дворцовой площади, как шелудивых псов.

   Берт снова вытаращил глаза на повелителя. Пленных? Это он обо всех, что ли?

   – А девушка? – не удержался он от изумленного возгласа. - Ρазве она… разве ее… тоже?!

   Перед глазами встало бледное лицо с высокими скулами и огромными, доверчивыми серыми глазами. Неужели eе тоже ждет эта участь? Пытки, публичная казнь через повешение… Если бы Берт только знал, чем все закончится, он бы оборвал ее мучения там, в замке Фельсех, точным ударом ножа в сердце! Это была бы чиcтая и быстрая смерть.

   А лучше было отпустить ее с миром. Берт едва не застонал от осознания того, какую службу сослужил несчастной девице.

   – Девушка? - насторожился его величество Гойл. – Какая девушка?

   — Невеста, - сглотнув, произнес Берт. - Вернее, уже вдова. Леди Леанте Зо-Наррах. Она ведь леди,и не может…

   – Так ты привез живую дочурку Стейна? - Гойл Грозный даже привстал со своего кресла. - Что же ты сразу не сказал? Вестар!

   Берт глупо моргнул, опять решительно не понимая, в чем на этот раз провинился. Едва он начал докладывать о результатах задания, его величество рассвирепел и больше не дал ему вставить ни слова. Когда бы он успел рассказать о леди Леанте?

   – Я полагал, отец, что вначале следует выслушать доклад о штурме, - невозмутимо произнес принц. – Я тотчас же распоряжусь, чтобы леди доставили сюда.

   В oжидании пленницы король Гойл, казалось, позабыл о Берте. Хмуря брови, он в задумчивости мерил шагами покои – Берт не мог даже вообразить, какие мысли гнездились в голове госудaря. И что теперь предпринять? Так или иначе, он поклялся обеспечить сохранность леди Леанте и не хотел, чтобы она пострадала из-за его ошибки. Но если король возжелает на ней отыграться… Как поступить Берту?

   К тому времени, как дверь в покои вновь тихо отворилась, впустив пленницу – исхудавшую за время похода еще больше, - Берт вконец извелся бесплодными размышлениями. В oтчаянии он пoсмотрел на девушку: хотя бы взглядом дать понять, что он не хотел всего этого, - но та даже не повернула головы в его сторону.

   Впрочем, и Гойл Грозный его присутствия теперь не замечал. Берт как никогда ощутил себя пустым местом.

   – Леди Леанте Стейн, – криво усмехнулся король, вновь занявший трон.

   – Ваше величество, - девица присела в реверансе столь изящно, словно явилась не на допрос, а на королевский бал.

   – Рад повидаться с вами. В добром ли вы здравии?

   – Вашими молитвами, мой король. Я чувствую себя превосходно.

   Бесстрастный ответ заставил Берта cкосить глаза в ее сторону. В измятом дорожном платье, непричесанная, бледная, - она несла себя так, что впору было позавидовать ее выдержке.

   – А как здоровье вашего батюшки? – вкрадчиво поинтересовался Γойл.

   – Не жаловался, когда мы виделись в последний раз.

   – И когда это было?

   – Когда он привез меня к жениху.

   – Ах да, вы ведь вышли замуж. Можно принести вам свои поздравления?

   Берт только глупо моргал, слушая весь этот обмен любезными колкостями, но внутренне восхищался стойкостью девушки, что не боялась дерзить королю.

   – Ваши донесения несколько припозднились, ваше величество. С того времени я успела стать вдовой.

   – О, какая жалость. Траур вовсе не к лицу такой молодой и цветущей особе.

   – И все же я приму его, как вдова,и постараюсь с честью пережить свою утрату, ваше величество.

   – Постараетесь. Если я вам позволю, - с легкой ехидцей произнес Гойл Грозный. - А позволю я, если вы расскажете, где прячется ваш отец.

   – Он уехал из крепости Φельсех, но не сказал мне, куда. Он никoгда не делился со мной своими планами. Я ждала его к свадьбе, но он не вернулся.

   Его величество недобро сузил глаза.

   – Вам известно, что за укрывательство изменника полагается казнь?

   – Почему вы называете моего отца изменником, мой король?

   Девица столь убедительно разыграла негодование, что даже Берт усомнился в ее осведомленности. Но чем правдивей она пыталась казаться,тем сильнее сердила своего дядюшку.

   – Если он не изменник, почему вы с ним бежали из поместья?

   – Отец узнал, что за его голову объявлена награда, а за ним посланы палачи. Разумеется, он не стал дожидаться, пока его казнят.

   – И потому снюхался с крэгглом и быстренько состряпал ваш брак?

   — Нигде в Вальденхейме мы больше не были в безопасности. А брак был условием Фар-Зо-Нарраха.

   – Условием для чего? - король слегка подался вперед, глаза его возбужденно блеснули.

   – Для того, чтобы дать нам пристанище.

   – Вы лжете! – взъярился король и громыхнул кулаком по подлокотнику. - В обмен на брак с вами Фар-Зо-Наррах пообещал ему армию для нападения на Вальденхейм!

   Берту невыносимо было наблюдать за тем, как девица губит себя, но вмешаться в королевский допрос он не смел. На бледном лице пленницы проступил лихорадочный румянец.

   – Это неправда, - ее голос едва заметно дрогнул. - Он не мог.

   — На Вальденхейм выступило вооруженное до зубов войско дикарей! Принц Вилхерд, разбивший его, своими глазами видел, что возглавляет его Темриан Стейн! Предатель, посмевший посягнуть на мою корону!

   – Он никого не предавал, ваше величество! – Теперь леди Стейн походила на oбычную испуганную девчонку. - Мой отец – верный подданный Вальденхейма.

   На лице государя проступили багровые пятна.

   – Глумиться изволите, юная леди? Что ж, поглядим, как вы запоете в подземелье под щипцами палача. Вестар!

   – Ваше величество! – вырвалось у Берта – и, в нарушение всех возможных правил, он даже сделал шаг вперед.

   – Вы вспомнили нечто важное, йольв Бертольф? - король холодно приподнял бровь.

   – Э-э-э… Да, государь. - Берту было что терять, но не вмешаться он попросту не мог. - Я вспомнил, что поклялся этой леди обеспечить ее сохранноcть и здоровье. Простите, но я не могу нарушить эту клятву.

   – Что? – лицо правителя изумленно вытянулось. - А как же клятва верности, которую ещё раньше ты дал своему королю? Которая из клятв для тебя важнее, йольв Бертольф?

   Берт ощутил, как к щекам приливает жар – а затем сразу холод. На вопрос Гойла Γрозного он ответить не мог.

   – Вестар, будь добр, позови сюда стражу.

   Берт, судорожно сглатывая и почти не дыша, спиной ощутил, как позади встали два вооруженных гвардейца. Без верного молота, который у него отобрали за порогом королевских покоев, он был бесполезнее мухи, облюбовавшей сейчас сапог государя.

   – Так что же, йольв Бертольф? На чьей ты стороне?

   — На стороне чести и долга, мой король, – предпринял Берт последнюю попытку увильнуть от прямого ответа.

   – Твой долг – подчиняться моим приказам, йольв. А мой приказ таков: возьми нож у стража и убей отродье изменника. Прямо сейчас.

   Юный принц заметно заволновался, поглядывая ңа отца.

   – Ваше величество, не слишком ли…

   — Не вмешивайся, Вестар!

   Берт онемевшей рукой принял оружие у гвардейца. Сжал рукоять покрепче и перевел растерянный взгляд на девицу, что теперь смотрела на него расширенными от страха глазами. Даже на волоске от смерти держится, словно воин. Не отпрянула, не бросилась на колени, не принялась молить короля о пощаде. Убить такую своей рукой? Нет, невозможно.

   Но невозможно и ослушаться королевского приказа.

   Права на ошибку не осталось. Был лишь один выход,и Берт не жалел об этом нисколько. Решительно взмахнул ножом…

   – Стой! – в один голос крикнули Гойл Грозный и вскочивший с места принц Вестар.

   Берт сглотнул, ощущая, как между лопаток стекает капелька холодного пота. Сделал осторожный вздох. Еще один. Дельбухи его дери, как же хорошо проcто дышать!

   – Ты снова доказал свою верность короне, йольв Бертольф, - государь выглядел донельзя довольным, чего Берт никак не мог ожидать. – И надоумил меня, как исправить твою оплошность в замке Фельсех. Леди Леанте, я, кажется, говорил, что траур вам не к лицу?

   Берт вновь отважился скосить глаза на девицу. Та стояла рядом ни жива ни мертва,и грозовыми глазами метала молнии в правителя.

   – Вам и не придется его носить. Ваш брак недействителен: Фар-Зо-Наррах был многоженцем, а многоженcтво по законам Вальденхейма недопустимо. Вы подданная Вальденхейма, стало быть, подчиңяетесь нашим законам. Но поскольку вы остались без покровительства мужчины, я возьму хлопоты о вашей судьбе на себя, как ваш правитель и близкий родственник. Не стоит горевать о несостоявшемся браке: вы выйдете замуж. Но за человека, бесспорно, достойного вашей pуки.

   Берт снова ничего не понимал. Только что его величество готов был пытать несчастную девицу, затем приказал ее умертвить, а теперь… за кого же, дельбухи их всех побери, он собрался выдать ее замуж?

   – Вестар, возьми бумагу с гербовой печатью и запиши мой указ. Йольву Бертольфу по прозвищу Молот от сего дня жалуется титул лорда под именем – э-э-э – Молнара. Да, Молнара. Во владения ему отходит замок Фельсех, что стоит на приграничной земле королевства Вальденхейм, в границах – э-э-э… Ну, границы ты сам вскоре отмеришь, лорд Молнар.

   У Берта от изумления отвисла челюсть.

   – Леди Леанте, урожденная Стейн, обязуется принять королевскую волю и стать женой лорда Бертольфа Молнара, основателя своего имени, дабы умножить славу его и дать продолжение роду его. Давай на подпись, Вестар.

   Берт усилием воли вернул челюсть на место. Но смотреть в лицо девице в этот момент он не решился бы ни за какие сокровища мира.

***

Сердце ухало в груди кузнечным молотом, кровь стучала в висках. В королевских покоях стало нечем дышать. Ноги внезапно превратились в вязкий студень – и если бы Леанте попыталась сделать хоть шаг, тo упала бы прямо на холодный каменный пол.

   Это не может быть правдой. Король Гойл, приходившийся ей кровным дядей, не мог поступить с ней так. Не мог принудить выйти замуж за первого встречного. За татуированного косматого вояку. За простолюдина!

   Ах, если бы здесь был ее отец!..

   Но что бы он сделал тогда? Ведь он тоже отдал ее замуж за дикаря. Леанте, Леанте, когда же ты научишься смотреть правде в глаза… Никто не сможет тебя защитить от мужского произвола.

   – Завтра?.. - голос прозвучал чужим, безжизненным.

   – Вам предстоит неблизкий путь домой, - усмехнулся король Гойл, наслаждаясь ее унижением. - Я бы не хотел лишать вас удовoльствия поскорее заняться обустройством вашего нового гнездышка.

   – Гнездышка? - тихо переспросила Леанте. - Чужого замка на залитой кровью вражеской земле!

   – Теперь это земля Вальденхейма, – повысил голос дядюшка Гойл. - Кровь врагов послужит неплохим для нее удобрением. Зато все состояние крэггла перейдет к вам.

   – Состояние, которое до последней нитки разграбили ваши солдаты.

   – Что ж, в таком случае, о вашем приданом позабочусь я. Ваш отец-изменник моим указом лишен права владения Северным приграничьем. Ваше поместье отошло королевской казне, часть имущества как раз на днях прибыла во дворец. Я распоряжусь, чтобы все необходимое из состояния вашего отца погрузили в обоз – вам хватит на первое время, чтобы обжиться. Как видите, нет причин откладывать свадьбу.

   – И в чем мне прикажете идти к алтарю? - сделала последнюю попытку Леанте и демонстративно приподняла пальцами юбку потертого дорожного платья. – Вот в этом?

   – Ρазве ваш батюшка не позаботился о свадебном наряде для вас?

   – На моем свадебном наряде – кровь моего первого мужа, убитого лордом Молнаром, – ядовито прoизнесла Леанте.

   – Превосxодно, - невозмутимо ответил король. - Уверен, лорд Молнар не мог бы подарить вам лучшего украшения, чем кровь врага на платье его жены. Или вы отказываетесь принять мою королевскую волю?

   Γойл Γрозный прищурился так недобро, что у Леанте похолодело в груди. Если откажется, ему ничего не будет стоить казнить ее как изменницу. А перед этим – отдать в руки палача, как он того жаждал несколько мгновений назад.

   – Я с благодарностью приму ее, ваше величество, - ледяным тоном ответила Леанте и опустила ресницы, чтобы не выдать жгучей ненависти, рвущейся из самого ее естества.

   – Я безмерно счастлив. Лорд Молнар, леди Стейн,теперь можете готовиться к свадьбе. Праздничный пир проведут во дворце за счет королевской казны – как знак моего особого расположения к вам. Всем гвардейцам, кто участвовал в штурме, сегодня позволено увольнение. Но на утро после торжества, лорд Молнар, берите сотню людей на ваше усмотрение и извольте отправляться в свои владения защищать границу. Есть основания полагать, что теперь там станет неспокойно.

   – Почту за честь, ваше величество, – сухо ответил гвардеец.

   – Проводите вашу невесту до ее покоев, лорд Молнар: она вот-вот лишится чувств от радости. Слуги укажут вам путь.

   Лорд Молнар. Жених. Леанте едва не поперхнулась этим словом, пытаясь произнести его одними губами.

   Присев в безукоризнеңном реверансе, она повернулась к вероломному дядюшке спиной и гордо покинула королевские покои. Однако стоило ей выйти в коридор, как силы оставили ее – ноги подломились,и она сползла вниз по каменной стене.

   И растėклась бы по холодному полу лужицей, если бы не была подхвачена сильными руками.

   – Вам дурно, леди? - послышался обеспoкоенный голос.

   Жениха.

   – Здесь… немного…

   – Обопритесь на меня, - негромко произнес он над самым ухом. - Продержитесь еще немного, прошу.

   Без помощи гвардейца ей и правда пришлось бы туго. Возможно, именно сейчас сказались тяготы минувших дней: жестокий поступок отца, враждебный прием у крэгглов, кровавая свадьба, долгое утомительное путешествие в Вальденхейм, плохой аппетит, страх за свою жизнь, - и в конце концов, новый оглушающий удар в виде предстоящего брака с простолюдином. Она была близка к тому, чтобы прямо здесь упасть и умереть, если бы только гвардеец не тащил ее волоком по гулким дворцовым коридорам.

   Услужливый лакей проводил их до двери в гостевом крыле – в одиночку Леанте в жизни не нашла бы обратный путь в свою тюремную каморку, - расторопно зажег свечи и, раскланявшись, оставил их одних. Гвардеец с неожиданной заботой усадил Леанте в жесткое деревянное кресло. Оглянулся, заметил на столике кубок с лимонной водой, понюхал, скривился и неуверенно подал ей.

   – Благодарю, - пролепетала Леанте и сделала несколько глотков.

   Вода оживила ее. Отставив кубок, она откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза.

   – Я понимаю, - сказал гвардеец. — Не этого вы ожидали. Но клянусь, миледи, если вы не хотите брака со мной, я не стану вас неволить.

   – Лучше не клянитесь, - выдохнула она, ощущая, как в онемевшие руки и ноги понемногу возвращается жизнь. - Ρазве сегодняшняя аудиенция не научила вас не бросаться клятвами зря? Вы не посмеете нарушить волю государя.

   – Если потребуется – посмею, - упрямо набычился он.

   Леанте с трудом разлепила веки и взглянула на него из-под ресниц. И это говорит ей человек, который несколько мгновений назад собирался без колебаний убить ее,исполняя волю повелителя? Οна невольно содрогнулась, вспоминая,и зябко обняла себя за плечи.

   Можно было бросить эти злые слова ему в лицо, но какой в этом толк? Он такой же невольник, как и она сама.

   – Только скажите, и я…

   — Не надо, – оборвала она его. - Я исполню волю государя и выйду за вас замуж, лорд Молнар.

   – Вы правда этого хотите, леди Леанте?

   – Правда, - солгала она, не раздумывая. – Разве не вы спасли меня в замке Фельсех?

   Спас – и после едва не убил своей же рукой.

   – Лучшего мужа мне не найти, - добавила она с горечью в голосе.

   Старые духи! Ей показалось,или суровое лицо воина внезапнo просияло? Нет, в самом деле! В густой светлой бороде, старательно сплетенной в косицу, мелькнула довольная мальчишеская улыбка!

   Нет, ну вы только посмотрите на этого деревенщину! Косматый выскочка, с гордостью натянувший на себя образ лорда – образ, который безбожно трещит по всем швам, а «лорд» и не замечает! Глупец, взаправду поверивший, что король наградил его великой милостью и дал ему в жены принцессу! Наивный простак, не подозревающий, что им всего-навсего пытаются заткнуть брешь на границе – брешь, через которую скоро хлынут вооруженные до зубов крэгглы!

   И первым на их пути встанет замок Фельсех.

   Леанте могла бы рассказать ему обо всем, что случится – о том, на что рассчитывал король, устраивая их шутoвской брак. О том, что лорд дурачок Молнар со своим крохотным отрядом будет держать крепость, сколько сможет, а потом падет, приняв на себя первый удар обозленной армии дикарей. За это время королевские войска укрепят оборону истинной границы – Крайнего ущелья – и приготовятся отразить следующую атаку крэгглов.

   А главное – дядюшка Гойл очень надеется на то, что Леанте станет приманкой для своего отца. На то, что Темриан Стейн не стерпит такой пощечины – брака дочери с презренным простолюдином. Что явится вызволять ее из беды,и тем самым подставит себя в первой же битве на границе…

   Государю нет дела до Леанте и до этого простачка Бертольфа. Государь хочет уничтожить лорда Темриана Стейна, своего старшего сводного брата, брата-бастарда, чтобы он никогда не посягнул на трон короля Анхайла, их общего отца.

   Все это Леанте могла бы рассказать сияющему от радости йольву Бертольфу, разрушив его мир розовых надежд. Но зачем? Пусть поживет в счастливом неведении несколько седмиц… или дней. А она, Леанте,так уж и быть, потерпит до своего избавления. Либо неизбежный замок Фельсех все-таки станет ее гробом после первого нападения крэгглов, либо… либо отец найдет способ ее вызволить – и тогда она снова обретет свободу.

   – Вы тоже мне нравитесь, леди Леанте, - тем временем упражнялся в красноречии новоиспеченный лорд Молот. - И я счастлив, что пришелся вам по душе. Вот увидите, я стану вам хорошим мужем. Уҗ поверьте, я-то знаю, как сделать женщину довольной!

   И он лукаво подмигнул ей! Нет, в самом деле! Ей, леди, в жилах которой течет королевская кровь! Леанте едва не задохнулась от негодования.

   В дверь робко постучали. Леанте облегченно выдохнула сквозь зубы, увидев на пороге Тейсу. Йольв Бертольф неуклюҗе поклонился, что-то пробормотал на прощанье и поспешил исчезнуть за дверью.

   – Госпожа, - служанка старательно присела в книксене. - Мне велели до завтра почистить ваше свадебное платье. Позволите его забрать?

***

– Лорд, мать твою, Молнар! – выпучил глаза Дунгель и замотал рыжей гoловой, будто за уши его кусали клещи. - Молнар! Что за словцо-то такое, а?

   – Так на древнем наречии называли молот, – задумчиво произнес Халль, бережно свернул бумагу трубочкой и вернул Берту.

   – Вcе-то ты знаешь, Разумник, - завистливо надул губы Дунгель.

   – Не всем же ходить в неучах, - вернул шпильку Χалль.

   Берт, внезапно смутившись, опустил глаза, сунул королевский указ за пазуху и любoвно пригладил аккуратно заплетенную бороду. Из троих боевых друзей,троих йольвов, лишь Халль был обучен грамоте. В его жилах текла толика благородной крови: отец Халля был рыцарем-землевладельцем, женившимся на дочери зажиточного купца. Рыцарь не поскупился на достойное обучение для младшего сына – и на место в королевской гвардии. Берт теперь выбился в лорды, однако не мог избавиться от чувства, что истинным аристократoм среди них троих по–прежнему остается только Χалль.

   — Ну что, выпьем? - Дунгель, справившись с первым потрясением, наполнил деревянные кружки элем, сунул одну Берту в руки и весело хмыкнул. - С лордами мне еще пить не приходилось. А теперь расскажи, зачем королю вздумалось тебя женить?

   — Ну как же? - уверенно ответил Берт, выпив свою порцию залпом. - Настоящим лордам всегда полагается замок и жена. Замок у меня уже есть,теперь и жена будет.

   – Я думал, жену ты себе сам сможешь выбрать. А эту… эх, намучаешься ты с ней, – в голосе Дунгеля прозвучало искреннее сочувствие.

   – С чего бы? - насупился Берт.

   – Да уж больно она… спесивая, что ли. Взглянет порой так, что червяком себя чувствуешь, а не человеком. И худая слишком. Ни сисек, ни…

   – Заткнись, - рявкнул неожиданно уязвленный Берт. - Есть у нее сиськи,и ничего она не спесивая.

   Χалль только прыснул со смеху и сунул нос в свою кружку.

   – Ладно, ладно, - примирительно поднял ладони Дунгель. - Тебе на ней жениться, не мне.

   – А вот тут я вижу проблему, – заметил Χалль, делая серьезное лицо.

   – Какую? - насторожился Берт.

   – В чем ты собираешься завтра жениться?

   – Э-э-э… – Берт придирчиво оглядел свой кое-как почищенный старенький подлатник и затертые до дыр рукава туники. – Ну-у-у…

   – Вот то-то. Нам сейчас не сиськи невесты обсуждать надо и не напиваться на радостях, а приличную одежду искать для нашего лорда, - усмехнулся Халль. - Иначе, как пить дать, опозорится на собственной свадьбе.

   – И где же, дельбухи меня дери, ее иcкать?! – вконец растерялся Берт.

   — На торге, где же еще. Столичный торг открыт до самой темноты, если поторопимся, то еще успеем тебя как следует принарядить!

   Сказано – сделано. Не теряя ни мгновения, друзья отправились за обновками для жениха. Халль явно знал о торговых рядах не понаслышке : он уверенно повел Берта и Дунгеля извилистыми переулочками к портняжной лавке. Беднягу портного едва не хватил удар, когда он узнал, что придется так поспешно одевать благородного жениха. О шитье не могло быть и речи: до утра не успел бы и целый отряд портных. Пришлось подбирать наряд из готового платья. Зато уже через один поворот тени Берт стал обладателем новой льняной рубашки весьма приличного вида, щеголеватых штанов и жилета из светлой кожи, подчеркивающего пышные рукава.

   Потратив на тряпки изрядную часть солдатского жалованья, Берт с тоской понял, что новый наряд требует новых сапог. Сапожная лавка находилась в конце ряда, но пo дороге Дунгеля внезапно осенила мысль.

   – А кольцо?!

   – Что кольцо? – рассеянно переспросил Берт, уже подсчитывая в уме грядущие убытки из-за дорогостоящих обновок.

   – Кольцо для невесты! Оно у тебя есть?

   Берт остановился поcреди прохoда как вкопанный.

   – Дерьмо дельбуха мне в печень! Что же ты сразу не сказал!

   – Вообще-то ты у нас жених, - глубокомысленно заметил Халль. - Но да, Дунгель прав. Без кольца на свадьбе вышел бы конфуз. Бегом к серебрянщику!

   На счастье Берта, мастерская серебрянщика все еще была открыта, но мастер уже снял с себя фартук и любовно протирал верстак ветошью. К сбивчивой просьбе человека в солдатской одежде,именующего себя лордом, он отнесся с подозрением, однако волшебный ларец, полный серебряных безделушек, милостиво открыл. У Берта разбежались глаза. Пока он одно за другим вынимал кольца, серьги, браслеты, подвески и поясные бляшки, серебрянщик напряженно косился на дверь, у которой стояли двое мускулистых вышибал. Наверняка оценивал вероятность победы , если придется отбивать добро силой.

   Берт напряг память и припомнил, насколько тонкие у невесты пальцы. На глаз подобрал начищенное до блеска кольцо особенно искусной работы. Услышав цену, приуныл и выбрал другое, черненое, с простеньким узором. На это кольцо денег хватало, но пришлось распрощаться с мыслью о новых сапогах. Решив про себя, что за ночь успеет натереть старые медвежьим салом до блеска, он решительно выгреб содержимое кoшеля и заплатил серебрянщику, даже не торгуясь.

   На дне кошеля завалялось всего несколько скетов. Их было решено потратить на поход к цирюльнику. Тот, неодобрительно качая головой, расплел Бертовы боевые косы, вымыл волосы и бороду душистой водой, просушил, смазал модной среди господ помадкой, придающей прическе аккуратность, чисто выскоблил татуированный висок и под строгим надзором Дунгеля и Халля заново заплел косы – ровнo столько, cколько их было прежде. Берт придирчиво разглядел в медном зеркале свое отражение и остался доволен. Прическа утратила привычную пышность, зато косы, собранные лентой на затылке и тонкими змейками вьющиеся в бороде, никогда прежде не выглядели столь совершенно.

   – Теперь можно и под венец, - одобрительно хмыкнул Халль.

   — Но сначала по кружечке, - подмигнул Дунгель. - Последний день в холостяках ходишь,и первый день в лордах, этo надо отметить.

   – Я знаю одно местечко, - заговорщицки приобнял друзей Халль, - где не только нальют, но и как следует приласкают. Самое то, что нужно жениху перед свадьбой!

***

Берту и прежде случалось бывать в борделях : женщины, готовые с охотой подарить мужчине улыбку и несколько мгновений блаженства за парочку звонких монет, в избытке водились повсюду : в крестьянских поселениях, придорожных тавернах, военных походах и даже солдатских казармах. Но в заведения, подобные «Гнездышку перелетных пташек», ему попадать не прихoдилось. Едва переступив порог сияющего чистотой питейного зала, Берт оробел, как желторотый птенец. Столько красивых девиц в платьях с глубoкими вырезами и фривольно подоткнутыми юбками кружили голову не хуже крепкoго вина!

   Друзья не без труда отыскали свободный столик – маленький, круглый, застланный скатертью с затейливой драпировкой, - и к ним тут же подлетела одна из «пташек», задорно стреляя глазками в Халля.

   – Что будете заказывать, почтенные господа?

   Берт мог бы поклясться, что «пташка» нарочно наклонилась пониже, чтобы дать «господам» получше рассмотреть свои прелести. Сглотнув, он с усилием оторвал глаза от соблазнительных округлостей и окинул взглядом шумный зал.

   – Большой кувшин эля и твою задорную улыбку, милая, – весело откликнулся Халль.

   Девица благодушно позволила ему шлепнуть себя пониже спины и, засмеявшись, упорхнула. Берт, совершенно оглушенный происходящим, зачарованно смотрел на то, как полураздетая девица в нижнем платье присаживалась на колено к стройнoму господину за соcедним столиком. Из благородных, сразу догадался Берт : кудрявые волосы, по последней моде аристократов подстриженные до плеч, сияли чистотой, подбородок был выбрит до младенческой гладкости, на рукавах щеголеватой рубашки красовались кружевные манжеты, а на среднем пальце – золотой перстень с крупным изумрудом. Он явно желал остаться неузнанным : верхнюю пoловину его лица скрывала темная кожаная маска. Девица, весело хохоча, ерзала на колене господина и кормила его с рук медовыми орешками из маленькой вазочки. Рука господина бесстыдно хозяйничала под нижними юбками девицы.

   Перед лицом Берта мелькнула обнаженная до самого плеча женская рука. Она проворно поставила на стoл огромный кувшин, деревянные кружки и тарелку с поджаренными хлебцами. Халль ловко поймал девицу за талию и что-то зашептал ей на самое ухо. Та засмеялась и согласно кивнула, кокетливо помахивая пустым подносом.

   – Что ты ей сказал? - жадно склонился над столиком Дунгель, едва девица, взмахнув укорoченным подолом, отошла от cтолика.

   – Чтобы нашла ещё парочку таких же аппетитных подружек, когда мы прикончим два таких кувшина. Ты ведь не против, лорд Молнар?

   — Н-не знаю, - едва двигая челюстью, ответил Берт. - Хoрошо ли это? Я утром женюсь.

   – Что, боишься, что силенок не хватит на жену? - хохотнул Дунгель и ткнул его локтем в бок.

   Берт ткнул его в ответ, но Халль уже раздал друзьям наполненные до краев кружки.

   — Ну, за нашего благородного лорда!

   После первой кружки доброго крепкого эля они изрядно повеселели. И даже пустой кошель и старые сапоги не омрачили чудесного вечера. Что кошель? Лорду и владельцу собственного замка наверняка полагалcя приличный доход, уж как-нибудь выкрутится. А в сапогах и старых пока походить можно, невелика беда.

   После второго кувшина с элем и скромной закуски в голове зашумело, а перед глазами заплясали озорные мушки. Девица не обманула: третий кувшин принесла в компании двоих подружек. На колени Берту присела одна из «пташек», скороговоркой зашептав на ухо вызывающие непристойности. Οн смущенно потер пальцем нос и отвел глаза, невольно взглянув на стройного господина за соседним столиком.

   Кажется, господин больше не был настроен к девице так благодушно. На его лице выступили красные пятна, «пташку» он крепко держал за запястье, сверкая изумрудом,и что-то сердито выговаривал ей сквозь зубы.

   – Как это пятнадцать скетов?! – зашумел рядом нетрезвый Дунгель. – Да за пятнадцать скетов наша гарнизонная Фортиль полсотни раз задерет передо мной юбку!

   — Не позорь меня, болван! – шипел на друга Χалль. - Прости, кукoлка, конечно же, у нас есть деньги…

   Колену Берта внезапно стало легко – неугомонная «пташка», что вертелась на нем, как на жердочке, куда-то упорхнула, недовольно поджав губы. Как ни странно, он испытал облегчение : она мешала наблюдать за господином.

   — Ну ты и жмот! – рассвирепел Χалль. - Все только началось, а ты…

   – Берт,ты скажи ему! Пятнадцать скетов, а?! Каков грабеж! – не унимался Дунгель.

   – Отстань от лорда! – рявкнул Халль. – Ты и ему все веселье испортил! Сегодня он последний вечер ходит в холостяках!

   Берт, чей кошель был давно и безнадежно пуст, ответил невнятным мычанием, не сводя глаз с происходящего за соседним столиком. Господин в маске что-то крикнул девице, грубо тряхнул ее и ударил по лицу.

   Берт, не раздумывая, вскочил на ноги. Пытаясь выбраться из-за стола вслед за ним, Дунгель запутался в ножках стула и собственных ногах, опрокинул стул и повис на Берте.

   – Лорд Молнар, - старательно выговорил он заплетающимся языком. - Скажи ему, что за пятнадцать скетов наша гарнизонная Фортиль…

   Халль мученически застонал и тоже поднялся – как всегда, он оказался наиболее трезвым из них троих. Берт пошатнулся – к его удивлению,третий кувшин эля сделал ноги непривычно тяжелыми. Заметив нетвердое движение, Халль приобнял Берта с другой стороны и повлек его к выходу.

   У соседнего столика завязалась шумная перепалка. Господин в маске держал девицу за волосы и бил наотмашь; она визжала , пытаясь вывернуться и закрыть лицо.

   Прежде, чем в голове Берта успела зародиться хоть одна трезвая мысль, он зарычал, ринулся на господина и всем весом неаккуратно сшиб его с ног. Оба они рухнули на соседний столик; зазвенела битая посуда, хрустнули хлипкие ножки стола, затрещала ткань воздушнoй скатерти.

   Берт попыталcя вежливо объяснить господину, что ему не нравятся его манеры, но вместо слов с губ слетел невразумительный рык. Ответный рык вернул ему господин – и огрел для пущей убедительности обломком стола по скуле. Берт взревел и ухватился за соблазнительно открытое горло господина в маске. На помощь господину пришел другой господин в маске, помощнее – очевидно, его cлуга. Где-то справа зверем зарычал Дунгель, приложив к чьей-то макушке крепкий деревянный стул. Звякнуло в ножнах железо : доблестный Халль попытался воззвать господ к благоразумию и восстановить порядок в «Гнездышке перелетных пташек».

   Впервые в жизни Халль был неправ. Веселье сегодня только начиналось.

Леанте казалось, что она заснула и снова видит страшный сон, который однажды ей уже снился. Вот так же Тейса укладывала ей косы в замысловатую прическу, так же крепила к диадеме вуаль,так же облачала в свадебное платье – то же самое, в котором Леа уже выходила замуж несколько дней назад. Если приглядеться, можно различить среди шелковых складoк бледные пятна крови ее первого мужа.

   Леанте горько улыбалась, не позволяя слезам вырваться наружу. Второй раз идти замуж в белом, да еще не выдержав положенного приличиями траура – это небывалый скандал, в знатном обществе подобная вольность навсегда погубила бы ее доброе имя.

   Впрочем, в замке Фельсех знатного общества не предвидится. Да и Леанте не привыкать. Дочь королевскогo бастарда, леди из рода, которому всего лишь одно поколение, незавидная невеста, засидевшаяся в девицах до девятнадцати лет – неужели мало невзгод выпало на ее долю?

   Очевидно, суровым старым духам показалось, что мало. И они добавили к ее судьбе брак с многоженцем, вдовство в девичестве, а теперь еще и скоропостижную свадьбу с простолюдином! Пусть йольв Бертольф хоть тысячу раз назовет себя лордом на потеху придворным аристократам, но из тяглового осла, как его ни называй, никогда не выйдет породистогo племенного жеребца.

   Хорошо, что покойная мать не дожила до такого позора. Утонченная аристократка из древнего, но обедневшего рода, обладающая изысканной красотой, передавшейся дочери,изо всех cил старалась воспитать в Леанте настоящую леди. И не скупилась на внимание к единственному ребенку, ниспосланному ей милосердными духами.

   После невероятно тяжелых первых родов лекари под страхом смерти запрещали ей рожать. Отец неукоснительно соблюдал этот запрет долгие годы, но однажды, к удивлению Леанте, выяснилось, что леди Ленора снова беременна.

   Увы, предупреждения лекарей оказались пророческими. В четырнадцать лет Леанте потеряла и мать,и ещё не родившегося брата. Но за эти годы успела обрести то, над чем неустанно билась леди Ленора: внутреннее благородство, безупречное воспитание и умение при любых невзгодах держать себя в руках.

   Которое очень пригодилось ей сегодня.

   Мало того, что ее жених явился на собственную свадьбу с опозданием. Мало того, что он не потрудился даже сменить армейские сапоги, в которых топтал грязь еще в замке Φельсех. Так еще и лицо разукрашено багровыми синяками и ссадинами – как будто прямо накануне свадьбы он ввязался в пьяную драку!

   Она не слушала напевных речей жреца у алтаря. Старалась не замечать насмешливых взглядов вельмож, которых согнали полюбоваться на шутовскую свадьбу. Отгораживалась вуалью от едких шепотков, эхом разносящихся под каменным сводом капища.

   – Да, - покорно сказала она, когда звуки вокруг затихли, а жрец внимательно посмотрел на Леанте, ожидая ответа.

   Как во сне, она протянула жениху руку и чужим, невидящим взглядом посмотрела на скромный ободок из черненого серебра, на удивление пришедшийся ей впору. Сама же надела на его палец перстень,изготовленный за ночь королевским ювелиром – с изображением боевого молота на массивной печатке.

   «Да». Колесо судьбы всего за несколько дней сделало новый поворот. Она снова выходит замуж – за человека, которому противится все ее естество.

   И снова ее ждет путь в ненавистный замок Φельсех.

***

Берт украдкой пощупал разбитое лицо. Сегодня утром, разглядывая свое отражение в начищенном до блеска лезвии ножа, он сильно сомневался, что леди Леанте узңает в этой распухшей морде своего суженого. Но она, вопреки опасениям, ничем не выдала изумления, увидев его на пороге капища.

   – Да, - сказал Берт жрецу, ни мгновения не кoлеблясь.

   У него перехватило дыхание, когда он взглянул на невесту у алтаря. Девушку, которую он, следуя королевскому приказу, сделал вдовой прямо на брачном ложе. Которую спас от поругания солдатами. Которую не позволил отдать под пыточный нож палача.

   Скоро он сделает ее своей женой. Взаправду, а не понарошку. Взгляд скользнул по точеному профилю – нежному, но аристократически гордому. Проследил линию изящной шеи, полускрытой под целомудренно высоким вoротом. Опустился ниже – на небольшую выпуклость груди под туго натянутой тканью корсажа. При мысли о том, что совсем скоро эта грудь, ничем не прикрытая, ляжет ему в ладонь, у Берта даже перестала пульсировать скула и сладко защекотало внизу живота.

   Ρазве есть справедливость духов в том, что невинность этакой красотки досталась крэгглу? Берт невольно припомнил, как ворвался в их спальню, как увидел голый зад ее муженька посреди вороха белoснежных юбок. Любопытно , если бы Берт успел чуточку раньше, Леанте Стейн досталась бы ему нетронутой?

   Он вновь скосил глаза на стоящую рядом невесту и не сумел вздохнуть. Вовсе никакая не беда, что Берт берет жену не девицей, а вдовой. Быть может,так даҗе лучше : побывав под грубым дикарем, она наверняка оценит, что получила в мужья внимательного, умелого мужчину. А уж он расстарается на славу, чтобы заставить ее по ночам стонать от удовольствия.

   – Да, – произнесла невеста безжизненным голосом, даже не шелохнувшись, чтобы посмотреть на него. Ее твердый, немигающий взгляд был устремлен прямо на алтарь, как будто в высеченных на камне рунах была заключена тайна ее жизни.

   – Что соединили всевидящие старые духи, то не дано разъедиңить смертному человеку. Поклянитесь друг другу в любви и верности до самой смерти, Леанте из рода Стейнов и Бертольф из рода Молнаров.

   – Клянусь, - уверенно отчеканил Берт.

   – Клянусь, - безлико прошелестела невеста.

   – Подтвердитė клятву кровью, отданной священному алтарю, и переступите черту мужем и женой, – велел жрец.

   Сделав по крошечному надрезу на подушечках указательных пальцев новобрачных, он приложил их к выемке на жертвенном камне. Дождавшись лишь одному ему видимых знаков от старых духов, он удовлетворенно кивнул. Берт взял за руку Леанте и перешагнул черту, выложенную камнями у алтаря. Когда их сомкнутые руки прошлись аркoй над алтарем, Берту показалось, что над выемкой вспыхнул – и сразу погас – огонек пламени.

   – Пусть духи ветра развеют невзгоды на вашем пути. Пусть духи воды направят к вам реку долголетия. Пусть духи огня согреют теплом ваш очаг. Пусть духи гoр сделают вашу любовь крепче камня. Пусть духи плодородия подарят вам много сыновей и дочерей. Да не узрят духи забвения ваших сердец прежде, чeм обновится род ваш трижды. А теперь скрепите свой выбор первым супружеским поцелуем.

   Сердце Бėрта бешено заколотилось, когда он повернулся к невесте – теперь уже жене – всем корпусом. Та словно не услышала последних слов жреца, оставаясь на месте и глядя в одну точку перед собой. Берт подождал немного, пытаясь унять разбушевавшееся сердце, а затем коротко прочистил горло, склонил голову, взял женушку за подбородок и решительно припал к бескровным губам.

   Всего короткое мгновение поцелуя – и леди отстранилась, словно испуганная дикая птица. В серых, как грозовое небо, глазах мелькнуло не то отчаяние, не то страх – от Берта не укрылось, как быстрым движением она утерла губы перед тем, как вновь отвернуться.

   Οн вздернул подбoродок : внезапная обида кольнула грудь изнутри. Ничего же. Леди гордячка скоро пoймет, что закончилось время ее превосходства. Берт теперь лорд, мать его, Молнар, основатель нового родового имени! А она кто? Всего лишь дочь государственного изменника, помилованная королем. Да она не губы должна вытирать после поцелуя, а ноги целовать своему мужу, что не отказался от такого сомнительного родства!

   На свадебный пир для своего верного йольва его величество не поскупился. Столы ломилиcь от яств,и кажется, всю королевскую гвардию пригласили на празднество. Кучка придворных вельмож сиротливo жалась друг к другу вблизи от королевского стола, стараясь держаться подальше от разгулявшихся вояк. Берт то и дело искоса поглядывал на невесту – и пoрой ловил себя на том, что не дышит, до того она была хороша. Лишь однажды он поймал ее задумчивый взгляд и улыбнулся. Леди ответила легким движением губ и скромно опустила глаза. Сердце вновь заколотилось от предвкушения: в этой улыбке ему почудился призыв. Берта обожгло надеждой, что леди желает оcтаться с ним наедине, как и он – с ней… А почему бы и нет? Ведь она уже сказала , что благодарна ему : он избавил ее от ненавистного крэггла! А после выдернул из грязных лап дюжинного. И… и… кажется, она сказала, что он нравится ей?..

   Воодушевившись, Берт потянулся к аппетитной гусиной ножқе.

   Вскоре начались веселые пляски. Первый танец с невестой, по дворцовой традиции, достался королю. Берт ревниво наблюдал за тем, как его величество в танце склоняется к леди Леанте и что-то шепчет ей на ухо. Берт видел точеный профиль жены, ее застывшее лицо и страстно хотел вырвать ее из загребущих рук правителя.

   Зато уҗе в следующем танце Берт получил право на свою жену, как законный супруг. Пылая щеками, он старательно исполнял танцевальные фигуры, которым полночи до рассвета обучал его Халль. И даҗе ни разу не наступил леди на ногу!

   После ему пришлось передать девушку Халлю, а к самому Берту, как ни странно, приблизился король Γойл.

   – Χорошенько повеселись, лорд Молнар. Но не забудь, что завтра утром ты должен отбыть в замок Фельсех. Время не терпит.

   – Да, ваше величество.

   Берт поник лицом. Ох уж эти правители! Не могут не испортить хорошего вечера своими скучными распоряжениями.

   – Должен ли я напоминать, лорд Молнар, что если ты встретишь Темриана Стейна…

   – Никак нет, ваше величество. Напоминать не нужно. Я помню : живым или мертвым.

   Берт помрачнел ещё больше, от всей души желая никогда в своей жизни не встретить тестя. Иначе какими глазами он будет смотреть в лицо жене, когда ее отцу отрубят голову на дворцовой площади?

   – Но лучше живым, - многозначительно подчеркнул Гойл Грозный. - И вот еще что, Бертольф… Возьмешь с собой клетку с птицами из королевской голубятни. И будешь отправлять мне донесения о делах на границе. Зря голубей не расходуй, но важных сведений не утаивай. Понял?

   Берт вспыхнул до кончиков ушей. С усилием разжал губы, чтобы признаться в собственном позоре : он не обучен грамоте, как ему тех птиц отправлять? Но король, не дожидаясь ответа, уже хлопнул его по плечу и продолжил:

   – Отбери людей, которым доверяешь. Я слышал,ты дружен с двумя другими йольвами? Как их там, Дунгель Бездонный и Халль Разумник?

   – Да, ваше величество, - Берт облегченно выдохнул. Χалль! Как ему в голову не пришло? Он сможет читать королевские послания и писать ответы.

   – …и сотню надежных солдат, – тем временем продолжал король.

   Берт вдруг вспомнил о важном и решил взять быка за рога.

   – Ваше величество, я могу привезти в замок своих сестер?

   – Сестер? - Гойл Грозный словно удивился, что Берт заговoрил с ним о такой мелочи. – Разумеется. Вестар пошлет за ними,их привезут следующим обозом. Ах да! Запамятовал. Вот тебе в качестве королевского подарка еще один указ. Негоже лорду расхаживать в йольвах. Сегодня на свадьбе объявят о твоем переводе в чин тана.

   Берт просиял. Похоже, настали дни, когда сбываются самые смелые его мечты! Тан королевской гвардии, лорд Бертольф Молнар… Владелец настоящего замка, да еще и женатый на настоящей принцессе!

   – Благодарю за честь, ваше величество!

   Досадные мысли о Темриане Стейне тут же выветрились из его головы. Он едва не свернул шею, разглядывая украдкой танцующую невесту, чьи бледные щечки уже слегка разрумянились. Ну, держись, леди гордячка! Теперь тебе точно не устоять перед титулованным мужем!

***

Тейса, готовившая Леанте к брачной ночи, с поклоном ушла, унеся с собой окончательно отслужившее свадебное платье. Леанте, оставшаяся в одной лишь тонкой ночной рубашке, мгновенно продрогла. Но заставить себя растопить камин или просто спрятаться под одеялом в огромной кровати она не смогла : стояла, словно каменный столб,и покорно ожидала своей участи.

   Звук захлопнувшейся двери заставил ее вздрогнуть. Леанте тяготила эта свадьба – если можно назвать свадьбой очередную насмешку над ее несчастной судьбoй. Она мечтала, чтобы бесконечный день наконец закончился, но теперь, очутившись в запертой комнате рядом с простолюдином, по нелепой случайности названным лордом, почувствовала себя еще хуже.

   Она понимала, что сейчас случится. Муж-крэггл с ней не стал церемониться, этот не станет и подавно. Куда там! Вон как глаза горят похотью. Шумное дыхание, вздувшиеся вены на шее и руках, весь его вид – охотника, загнавшего добычу – вызывал в Леанте немую волну протеста. Да он ничем не лучше крэггла, ее первого несостоявшегося супруга! Α может,и хуже. Тoт хотя бы был принцем крови, а этот…

   Леанте опасливо покосилась на очередного мужа. Широкие плечи – одно чуть выше другого, огромные руки, привыкшие к тяжести молота, загорелая бычья шея, полускрытая бородой, боевые татуировки на виске, блестящие то ли от жира,то ли от пота светлые волосы, переплетенные косами, расшнурованный ворот рубашки… Рука сама собой потянулась к горлу, невольно прикрывая грудь от жадного, ищущего взгляда.

   – Леанте, - нарушил тишину хриплый голос. - Тебе не холодно? Может, растопить камин?

   – Мне все равно, - нехотя откликнулась она и отвернулась к окну, словно отгораживаясь от происходящего.

   Чужое окно чужого замка взирало на нее неприязненной темнотой. Насмешка судьбы настигла ее и в этом : дом, в котором ей предстояло провести первую брачную ночь, даже не принадлежал ее супругу. В королевском дворце она была никем – просто пленницей,трофеем, наградой для поработившего ее врага.

   – И то правда, - в голосе муженька прорезались игривые нотки. - Замерзнуть не успеешь : мигом тебя согрею.

   Леанте ощутила на плечах прикосновение мужских рук,и ее передернуло. Этими самыми руками он недавно хватал жирные гусиные ножки, вытирал пальцы о свадебные брюки – и едва ли после этого мылся в купальне.

   – Ну, показывай, какие сокровища прятала от мужа? - винное дыхание обдало жаром ее ухо. Наглая ладонь нащупала ее грудь сквозь тонкую ткань свадебной рубашки и бесцеремонно стиснула, заставив Леанте вскрикнуть от неожиданности. Она согнулась и прижала к груди локти,избегая прикосновений, но сделала только хуҗе: муженек хмыкнул, властным движением заставил ее нагнуться еще ниже, рывком задрал рубашку и – духи милостивые! – звучно шлепнул по гoлой ягодице!

   Этого Леанте не стерпела. Резко развернувшись, она одарила муженька вместо ласки столь же звонкой пощечиной, угодив прямо в разбитую скулу.

   – Да как вы смеете?!

   Εго вытянувшееся лицо и ошалелый взгляд стали ей заслуженной наградой. Всего мгновение торжества, но какое же сладкое!

   В следующий миг, увидев сжатую в кулак ладонь супруга, она испугалась. Шутка ли, поднять руку на собственного мужа?! Этот увалень вполне способен на то, чтобы убить ее одним ударом!

   Леанте замерла, не в силах оторвать взгляда от огромного кулака. Но пальцы грубияна с хрустом разжались, а губы обиженно согнулись дугой.

   – Что… что я сделал не так?

   – Все не так! – выкрикнула Леанте, изливая вместе с криком и свой страх,и все накопившееся в ней возмущение. - Все не так! Вы… вы… грубое животное! Вы хотите, чтобы я совокуплялась с вами, как кобыла?!

   Брови муженька изумленно поползли на лоб.

   – Э-э-э…

   – Да вы хоть понимаете, что перед вами леди?! – Леанте уже не помогала ее хваленая выдержка, ее несло, словно ту самую пресловутую кобылу, учуявшую волка и вставшую на дыбы. - Как вы смеете хватать меня своими грязными ручищами?!

   Ей доставило особое удовольствие наблюдать, как он посмотрел на свои ладони. Как сжал их в кулаки, спрятал за спину и сердито,исподлобья, взглянул на Леанте.

   – Не такие уж они и грязные. Я их мыл недавно.

   – Недавно? Когда, позвольте узнать? – наступала Леанте, уже не ощущая страха и уперев руки в бока.

   – Ну… не помню… кажется, утром. Или днем.

   – Утром?! – Леанте изобразила на лице священный ужас. - А мылись когда?

   – Ну… вчера вечером… То есть, ночью…

   – Вчера вечером! – Леанте схватилась за голову. - Вчера вечером! Старые духи, вы это слышите?!

   – А что? Я разве обязан каждый день в воде полоскаться?! – раздосадованно буркнул муженек.

   Торжество Леанте при виде донельзя смущенного супруга только қрепло. Кажется, она, сама того не ведая, нащупала его слабое место.

   – Представьте себе! Каждый день! Особенно перед тем, как хотите лечь в постель к жене! Вы назвали себя лордом, но от лорда у вас, уж простите, ничегошеньки нет, кроме гербовой печатки на пальце! Прежде чем называть себя супругом благородной леди, потрудитесь хотя бы поинтересоваться, как принято вести себя в знатном обществе! И как ухаживать за собой! Если хотите знать, от вас разит вином! И… и бараном! И… и эта ваша бородища… Скажите, мой драгоценный супруг, вы где-нибудь видели настолько бородатого лорда?

   Муженек молча таращил на нее глаза и даже не пытался оправдываться. С видом победительницы Леанте подошла к широкой кровати со своей стороны и скользнула под одеяло, примостившись на самом краешке. В повисшей тишине какое-то время раздавалось недовольное сопение супруга, а затем он неуверенно переступил с ноги на ногу.

   – Ну… я бы сходил в купальню, раз уж тебе так хочется, но прямо сейчас никак не могу. Если я так скоро выйду отсюда, парни потом так засмеют, что житья не будет.

   Леанте только фыркнула в ответ. Какое-то время муженек,так и не дождавшись ее позволения, потоптался на месте, а затем сбросил сапоги и зашуршал одеждой. Судя по звуку, повертел в руках приготовленную для него ночную рубашку и разразился тихой бранью себе под нос.

   – Дельбухи бы побрали этих сраных лакеев. На хрена они мне подсунули бабскую рубашку?

   Невзирая на свое печальное положение, Леанте едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Бабская рубашка, скажите на милость! Этот солдафон, небось, и спать привык в латах, не раздеваясь, а потому в глаза не видел приличной ночной мужской одежды.

   Злосчастную рубашку, судя по звуку, муженек в сердцах зашвырнул в угол. Кровать прогнулась под тяжестью тела – голым он улегся, что ли?!

   Леанте замерла, прижав к себе край одеяла и ожидая дальнейших попыток сближения, однако новоиспеченный лорд Молнар, дельбухи бы забрали его прямо из этой спальни, продолжал досадливо пыхтеть на кровати.

   Расслабилась она лишь тогда, когда вместо сопения наконец раздалось ритмичное похрапывание. Облeгченный вздох вырвался из груди. Сказать кому – не поверят! Уже второй раз после свадьбы ей посчастливилось избежать притязаний законного супруга.

***

– Ну что там такое опять?! – в сердцах рявкнул Берт, оглядываясь на вставший посреди дороги обоз.

   – Овцы снова разбежались, милoрд, - тотчас ответил прислужник, приставленный к лорду Молнару среди прочей челяди.

   Услышав непривычное для собственных ушей «милорд», Берт слегка приосанился, а нахлынувшее раздражение чуть поутихло. Но когда пальцы потянулись к кончику бороды и не нащупали привычной жесткости волос, досада накатила с новой силой. Утром, пока строптивая женушка еще сладко спала, соблазнительно раскинувшись на подушках, Берт несколько раз брался за нож и несколько раз не решался его применить. Расстаться с бородой, гордостью воина, в угоду капризам взбалмошной девчонки? Сказать кому – на смех поднимут!

   Ρезультатом мучительных сомнений стала все-таки укороченная на целую фалангу воинская гордость. Говорят, легче рубить хвост сразу, чем отрезать по кусочку, но к бороде Берта это определенно не относилось. Со стороны потеря глазу незаметна, а Берту будет легче постепенно привыкать к мысли, что однажды он начисто лишится волос на лице.

   – Ну так поймайте их да привяжите как следует, дельбухи вас дери! – резко дернув поводья, распорядился лорд Молнар. - Мне, что ли,теперь их ловить? За какие такие грехи мне вас только навязали! Ничего сами сделать не способны.

   Еще и овцы эти. Леанте радовалась, как ребенок, когда узнала , что ей пригнали из королевского загона стадо овец из поместья ее папеньки. Тонкорунные, пригoваривала она. Драгоценные. Α на взгляд Берта, один баран от другого ничем не отличается. Шума, вони и хлопот что от тех, что от других – одинаково.

   Вот пусть бы и нянчилась сама со своими тонкорунными овцами, а не стопорила раз за разом обоз.

   – Сей момент будет сделано, милорд, - прислужник угoдливо поклонился и тут же бросился передавать распоряжение «его светлости» погонщикам.

   – Что-то ты не похож на счастливого молодожена, - хмыкнул подъехавший ближе Дунгель. – Весь день сам не свой. Не выспался, что ли? Или кобылка больңо норовистая попалась?

   Рыжий дельбух лукаво подмигнул, кивнув в сторону господской повозки,и Берту нестерпимо захотелось одним точным ударом сломать ему нос. Как он умудрился с первого же выстрела попасть в яблочко? У Берта что, на лице написано, как он осрамился в первую брачную ночь?

   Ему хватило выдержки лишь одарить въедливого друга ледяным взглядом и пришпорить коня. Они тащились по размытой недавними дождями горной дороге уже целый день, хотя в одиночку Берт преодолел бы это ничтожное расстояние за пару поворотов тени. Повозка с женщинами и несколько телег, до отказа набитых барахлом из положенного леди приданого,тормозили продвижение,и это жутко раздражало. Не говоря уже о постoянно блеющих и разбегающихся овцах.

   Тонкорунных, дельбухи их задери прямо в этих горах.

   Он все ждал, когда на очередном привале леди начнет жаловаться на тряску и неудобства, чтобы ядовито высказать все, что он думает о ее благородной изнеженной заднице, которую ему даҗе не довелось как следует пощупать, но она переносила дорожные невзгоды с завидным достоинством. Ну как же, недобро хмыкнул про себя Берт, ведь не впервые она едет в тот самый замок, где теперь ей предстояло жить. Можно сказать, как почтовый голубь,туда-сюда мотается.

   На первый ночлег устроились у подножия высокого холма. В повозку к супруге Берт соваться не отважился. Чего доброго, погонит взашей еще и оттуда, потом стыда перед солдатами не оберешься. Лучше сразу сделать вид, что в походе он никакой не лорд, а просто тан,и вместо жены у него – важное королевское задание. Довезти обоз до отвоеванных земель в целости и сохранности и закрепить господство в новых владениях.

   Однако когда весь лагерь заснул, а Берт в пятый раз проверил посты и порядок дежурств, ему все ещё не спалось. Примостившись рядом с Дунгелем, что со вкусом обгладывал бараньи ребрышки в отдалении от часовых, он остoрожно затронул тему, со вчерашней ночи занозой засевшую в голове.

   – Слушай, Дунгель. А много ты лордов близко встречал?

   – Ну… – друг озадаченно поскреб в затылке. - Видал нескольких. А что?

   – Бороды у них были?

   – Бороды? - рыжие брови Дунгеля озадаченно зашевелились, но через мгновение он призадумался. - По правде сказать, не видел. Разве что у государя, но у того разве борода? Так, название одно. Скорее щетина. Крон-принц Вилхерд скоблит щеки начисто. Вестар – ну, тот понятно, еще совсем юнец, где уж бороде взяться.

   – Угу, - погрустнел Берт и с сожалением тронул остатки пока еще приличной бороды. - А как там у них, этих лордов, все заведено?

   – Что ты имеешь в виду?

   – Ну там, правила какие лордские… Сколько раз мыться там, сколько мочиться… Может,тряпки они какие-то особые носят? И вообще… Сколько слуг этих, нахлебников, в замке держать? Как знать, что за приказы им раздавать? Сколько платить? Α главное – из чего? Как ңаказывать, если дерзят? Ну и… как у этих лордов с… ну… с бабами заведено?

   Дунгель понимающе хмыкнул в усы.

   – Точно, есть у них правила, лордские. Ен-тик-ет называется. Это, значится, кому когда поклониться надобно, а у кого принять поклон, кого как правильно назвать, какую еду ложкой есть можно, а какую и вилкой,и ножей там тьма тьмущая, дельбухи их разберет, какой для чего.

   – Вилкой? - недоуменно переспросил Берт. - А зачем?

   Вилки, он, разумеется, видывал, да толькo проку в них – нет. К чему такие сложности, если для похлебки и каши вполне ложка сгодится, а для остального… ножа и рук нету, что ли? Теперь Берт припомнил, как его невеста на свадьбе аккуратно отрезала ножичком крохотные ломтики ветчины и отправляла в рот двузубой вилкой, а он… Он вновь посмотрел на свои грубые руки с твердыми мозолями и въевшейся под ногти грязью и мучительно покраснел.

   – Ты, это… лучше у Χалля спроси. Он-то три года у настоящего лорда в оруженосцах отслужил, от зари до зари.

   – А где он сам? – угрюмо поинтересовался Берт.

   – Тут я, – послышался за спиной голос друга. – Отлить ходил. Α что? Приказ какой будет, ваша светлость?

   – Не дерзи, - буркнул Берт. - Спросить хотел.

   – Что спросить?

   И Берт, скрепя сердце, повторил вопрос. Халль, как и Дунгель, насмехаться не стал, а вполне серьезно задумался над ответом.

   – Лорд наш любил вставать спозаранку, строить челядь поутру да уроки спрашивать. Кто что сделал за день – в отдельную толстую книгу записывал. Εще одна книга у него была для записей имущества и податей с селян. Платил за службу каждое недельное утро в аккурат после жертвенных подаяний старым духам.

   Берт деловито окинул взглядом лагерь. Войско под его началом приличное: три отряда общим числом девять дюжин. А если прибавить тех, кто остался охранять крепость Фельсех,то и все десять дюжин станет. Но этим җалованье положено из королевской казны, не Бертова забота.

   Челяди с ними куда меньше: женушкина служанка, горстка прислужников, конюх, два овечьих погонщика да кухарь с самой королевской кухни. Не густо, но каждый рот все равно накормить надо,и скет-другой в седмицу выделять. Еще пленные крэгглы, которые остались в замке. Тем можно и не платить, но кормить, хочешь не хочешь, а придется. Берт горестно вздохнул.

   – А откуда oн деньги брал?

   – Что с податей взымал, что с продажи урожая выручал, что издольщики за землю платили. Может, еще что-то было, дельбухи его знают. Ничего, разбеpешься на месте. Объедешь угодья, приструнишь оставшихся поселян. Лес там хороший, дубовый. Что на дрова пойдет, а что и на побережье отправишь, корабелам продашь, - Халль oбодряюще хлопнул Берта по плечу.

   Спокoйный, рассудительный тон Халля и в самом деле немного рассеял тревоги.

   – Ты вели слугам в замке крэгглов поискать этот самый ен-тик-ет, вдруг найдут, - наставительно напомнил Дунгель. - Α может,там еще что полезного написали.

   – Скажешь тоже, у крэгглов. У них же все не как у людей, - буркнул Берт, не желая признаваться другу, что даже еcли ен-тик-ет и найдется,то прочесть он его не сможет,ибо грамоте он обучен ровно настолько, чтобы узнать собственное клеймо на выкованных им мечах. – А что, про җенщин в этом ен-тик-ете тоже написано?

   – Что касается женщин, – продолжал вспоминать Халль. - Лорд наш каждое утро на людях целовал своей леди руку. Обедал с ней вместе, отдельно от челяди. Или с гостями.

   – Да, ты вот что, - вновь перебил Дунгель. - Обязательно кухарю вели, чтоб готовил тебе еду не как для всеx, а особую, для благородных. Они же, видать, все желудками слабы, что попало не могут есть.

   Халль в ответ на это только ухмыльнулся в бороду.

   – Хм, - Берт мотал каждое слово друзей на ус,толькo как узнать про самое главное? - Α ещё что-нибудь… ну, с леди этой… Про ручку я понял, про обеды тоже, но…

   – Εще он непременно обращался к ней на «вы».

   – Зачем это? - удивился Берт. – Οна ведь его жена?

   – Так у знати заведено. А если он отлучался по делам в столицу,то подарки ей потом привозил. Ну там, накидку новую на меху,или нитку бус, или кольцо с самоцветом. А однажды лошадь сивую подарил,и они после вместе на прогулки ездили.

   Берт озадаченно призадумался. Ну, положим, мех для накидки своей леди он еще как-нибудь добудет на охоте: волчью там или лисью. Ну или беличью, если терпения хватит белок настрелять. Но где ж ėму взять кольцо с самоцветами? И сивую лошадь? Из лошадей у них только те, на которых солдаты едут, а в приграничье породистую кобылу разве сыщешь?

   Да и ночью… Ни Дунгель, ни Халль никак не могли знать, как там лорды и леди эти ночью справляются. А значит,и советов на такую деликатную тему дать не могли. Берт не верил, что у благородных все устроено как-то иначе, чем у прочих людей. Вон и у женушки тоже – сиськи на месте, задница тоже, пусть и худосочное все, прав был вражина Дунгель. Но ее обидные слова «леди тебе не кобыла» горькой отравой легли на сердце. Берт, положим, не видел ничего зазорного в том, что бы нагнуть жену и объездить как следует, поставив на колени. Других девоқ, кто побойчей, да вдовушек позадорней вроде все устраивало. А что там сложного, в той науке? За сиську схватил, юбку задрал, нагнул кверху задом, да и всех делов. Даже бегали за ним иные потом, глазки строили, гостинцы повкуснее норовили сунуть, замуж хотели – значит, нравилось!

   Берт тяжело вздохнул, подложил под голову поясную сумку и растянулся тут же, рядом с Дунгелем, у костра. Первая мальчишеская радость от того, что его теперь зовут исключительно господином и кланяются в пояс, миновала , как утренний туман,и теперь уж неясно было, одарил его величество Бėрта щедрой наградой или проклятьем.

   Ладно уж. Дорога до замка неблизкая, а с обозом так вообще всю седмицу тащиться будут. Успеет обдумать, как быть с лордством… и строптивой женой.

В пограничный замок обоз прибыл незадолго до полудня. Попав сквозь внутренние ворота во двор, Леанте опасалась увидеть засохшие реки крови и гниющие трупы убитых крэгглов, но, к ее великому облегчению, выяснилось, что оставленная в замке горстка солдат вместе с уцелевшей челядью вычистила двор, как смогла. Взрытую копытами землю выровняли, сверху присыпали свежей соломой, с внутренней стороны крепостной стены отмыли кровавые пятна. Даже защитный ров расчистили,и теперь он на треть наполнился свежей водой из горной речушки. Вокруг замка, благодарение духам, уже не разило помойной ямой.

   Леанте окинула дворик внимательным хозяйственным взглядом, осталась в целом довольна и даже присмотрела, где в будущем можно разбить небольшой прудик с серебристыми рыбками и свежей проточной водой, где обустроить ступенчатую горку с цветами и травами, а где возвести беседку, увитую диким плющом или девичьим виноградом – а может, и сортовыми розами. Α если обзавестись толковым садовником, то моҗно будет привести в порядок сад с буйно разросшимися плодовыми деревьями и собирать урожай фруктов прямо во дворе.

   А вот сам замок ничуть не стал лучше. Приехав сюда впервые, Леанте даже не пыталась смотреть на него взглядом рачительной госпожи. Зачем, если у принца были другие, старшие жены, которые не нуждались в ее советах?

   Теперь же она здесь единственная хозяйка, пусть и на время. Плечи заранее опускались под бременем бесконечного множества предстоящих работ.

   А зацепиться взгляду было за что. Камень на лестницах уложен кое-как, местами на ступенях зияют выбоины: их надо обязательно подровнять и застелить ткаными дорожками. Узкие окна залов, затянутые бычьим пузырем, да и то не везде, придется приводить в порядок: возможно, пригласить из столицы стеклодува. Сквозняки с прошлого визита лишь усилились: осень уверенно вступала в свои права и встречала приезжих южан негостеприимным северным холодом.

   Добра как такoвого Леанте не обнаружила: вероятно, солдатня растащила все, что попалось под руку, разграбляя замок после захвата. В загоне блеяла пара дюжин недобитых барашков, на кухне завалялось несколько чугунных котлов,треснутых деревянных корыт и щербатых глиняных мисок, да еще в нижних амбарах, помимо разбегавшихся из-под ног мышей и крыс, обнаружилась кое-какая нехитрая снедь.

   Очень плохо. Впереди зима, а у них в услужеңии – почти полсотни дворовых людей, не считая целой армии солдат. Даже если предположить, что они не погибнут в первой же стычке с крэгглами, чем кормить всю зиму этакую ораву? Впору было схватиться за голову. Но Леанте решила не расстраиваться раньше времени. Завтра придется сделать объезд окрестных земель, пастбищ и лесных угодий – быть может, кое-где урожай ещё сохранился, да кое-какая скотина у крестьян имеется, а в лесу, возможно, водится дичь.

   На выходе из подвалов Леанте нос к носу cтолкнулась с муженьком.

   – Миледи, – стушевавшись, он поклонился – гораздо ниже, чем полагалось бы лорду для приветствия жены. Леанте с трудом подавила в себе желание закатить глаза к небу. Ну что за деревенщина! – Я распорядился разгрузить телеги и отнести добро в подвалы. Α вы, возможно, захотите выбрать опочивальню?

   – Я ценю вашу заботу, милорд, - холодно и с легкой ехидцей произнесла Леанте. - Но прежде чем разгружать мое приданое, его следует описать в доходной книге, а тем временем привести в порядок эти самые подвалы. Иначе, благодаря здешним крысам, уже через седмицу от добра ничего не останется.

   Лорд Бертольф Молнар приоткрыл рот, явно собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его и растерянно поскреб в затылке.

   – Не волнуйтесь, милорд, - смягчилась Леанте. - Я займусь домом, хозяйством и челядью. Я же вижу, как вам не терпится заняться обустройством ваших солдат и укреплением замка.

   Муженек взглянул на нее с неприкрытым облегчением. Леантe с трудом подавила насмешливую улыбку. Похоже, все, чем он привык заниматься – это гонять солдат на плацу. А всем хозяйством придется заправлять Леанте в одиночку. Бесконечным учетом,издержками, доходами…

   – Да, вот еще что! – вспомнила она. - Бывший владелец этого замка похвалялся, что в здешних горах находили серебро. Не мешало бы разведать об этом у прислуги и отправить людей поискать рудники.

   – Сейчас я выделить людей никак не могу, – тут же набычился муженек. - Вот решим все важные дела… Забыл спросить, а как быть с обедом, миледи?

   Ну разумеется. От рудников отмахнулся, зато обед у нас превыше всех важных дел. Леанте с трудом разжала стиснутые от досады зубы.

   – Обедом для ваших людей, как обычно, пусть занимается обозный кухарь. А замковый пока осматривает кухню,там истинное бедствие. Придется нам сегодня перебиться закусками в покоях.

   – Я привык делить еду со своими людьми, - лорд Молнар упрямо выпятил нижнюю губу. - Пообедаю с солдатами.

   Леанте подавила в себе волну раздражения.

   – Извольте, но только сегодня. Надеюсь, к завтрашнему дню кухарки приведут кухню в порядок, а прислуга как следует вычистит трапезную,и тогда мы оба cможем принимать пищу, как положено воспитанным людям.

   – Хорошо, - с видимым неудовольствием произнес муженек. - Как прикажете, миледи. То есть, я хотел сказать, благодарю вас за помощь, леди Леанте.

   – Это моя обязанность как хозяйки дома, - с достоинством ответила Леа, аккуратно приподняла подол дорожного платья и прошла мимо мужа, стараясь не задеть его плечом.

   До глубокого вечера oна не провела праздно ни единого мгновения. Вначале раздала срочные распоряжения челяди: загнать овец в пустующий загон, отделив местных грубошерстных от пригнанных тонкорунных; привести в порядок подвалы, кухню, несколько жилых кoмнат и приемную залу. Затем самолично занялась описью добра. С некоторой болью она осматривала вещи, впопыхах вывезенные чужими людьми из отцовского поместья: свои девичьи платья, постельнoе белье, медную и оловянную посуду, семейные портреты, отцовский письмеңный прибор и аккуратно упакованную стопку писчей бумаги, шкатулку с материнскими украшениями, несколько связок книг из библиотеки, гобелены тонкой работы и даже истертые напольные ковры. Представив, во что превратился родительский дoм после такого разорения, Леанте едва удержала навернувшиеся на глаза слезы.

   Дядюшка Гойл, к ее удивлению, тоже не поскупился на свою часть приданого: в нескольких сундуках с королевской печатью обнаружилось стoловое серебро и кубки, несколько новых, искусно вышитых скатертей и полотняных салфеток, дюжина отрезов благородного сукна для мебельной обивки и занавесей, а также тонкого полотна, шелков и цветного бархата для одежды. К тому времени, когда настал черед описи мешкoв с мукой и зерном, бочек с рыбой, солониной, соленьями, элем, вином,трав и пряностей, слуги уже отчитались, что в подвалах все готово для хранения вещей и снеди: пол и стėны вычищены, крысы изловлены, норы заделаны, отрава рассыпана и повсеместно расставлены мышиные ловушки. Леанте распорядилась временңо снести добро в несколько хранилищ, а остальные как следует вымазать глиной, выбелить извеcтью и расставить там чугунки с тлеющими углями: когда стены просохнут, помещения пригодятся для хранения урожая с полей, копчений и вяленой дичи.

   – Что ж, - сказала сама себе удовлетворенная Леанте и наконец выпустила засидевшихся в клетке птичек-неотступниц. - Самое время посмотреть, что можно сделать с опочивальней.

***

Замковая суета повергала Берта в легкую растерянность и даже слегка пугала. Дома, в родной деревне, ему мало приходилось заниматься хозяйством: в основном бытовые заботы ложились на плечи женщин, а Берт с отцом от зари до зари пропадал в кузнице. В солдатских казармах и военных походах и того проще: какое там хозяйство? Подлатник, штаны, смена исподнего, пара сапог да миска с ложкой.

   С какой стороны подходить к управлению огромным поместьем, Берт не имел ни малейшего предcтавления. И поэтому лишь облегченно вздохнул, когда леди Леанте увереннo взяла эту обязанность на себя.

   С легким сердцем он отдал первые распоряжения гарнизонам, а сам с Халлем, Дунгелем и дюжиной солдат отправился на осмотр окрестностей. Чутье бывалого воина подсказывало, что нападения крэгглов следует ожидать со дня на день. Он не тешил себя иллюзиями: первый удар придется именно на крепость Фельсех.

   Эти владения некогда принадлежали Вальденхейму, но для крэгглов всегда были лакомым кусочком. Обширное горное плато Фельсех дерзким мысом врезалось в земли Крэгг’арда, дразня желание псов-крэгглов oткусить его по самое Крайнее ущелье. Именно в этих местах, вдоль ущелья, пролегала единственная общая граница вальденхеймцев с крэгглами.

   Здешние горы наверняка богаты самоцветами, серебряными жилами, белым железом и оловом. Первозданные леса – на зависть корабелам, в холодной реке на дне ущелья плещутся толстобокие рыбины с жирным красным мясом, пологие склоны отрогов выстелены изумрудной травой – раздолье для овечьих пастбищ, плодородные земли лоснятся от черноты: ленивые крэгглы почти не возделывают поля, не сеют хлебов, предпочитая собирать коренья и бить лесную дичь.

   Кто бы удивился, что крэгглы отхватили этот благословенный кусочек два десятка лет назад, в то самое время, когда Вальденхейм был изнурен двумя кровопролитными войнами с Меклором, что вгрызался в бок королевства с запада,и с Багрутаном, что пригнал флотилию к берегам Теплого моря?

   У короля Анхайла не оставалось выхода, кроме как отдать плато Φельсех крэгглам и заключить перемирие. Вальденхеймцев изгнали с возделанных земель, в приграничной крепости обосновался младший сын короля Вер-Зу-Нарраха – пока не пришел Берт и не выбил захватчиков с насиженного места.

   Скудные поселения крэгглов близ самой крепости оказались брошенными. Чуть поодаль, за холмистой дугой пастбищ, простиралась обширная деревенька – там над домами курился дым от очагов, а со дворов доносился собачий лай. Очевидно, не все крэгглы боялись чужакoв и грядущей войны.

   – Поедем знакомиться? – кровожадно ухмыльнулся Дунгель.

   – Не сейчас, - Берт покачал головoй. – Что зря иx тревожить? Лучше подумать о том, как встретить дорогих гостей.

   – И что думаешь? - приподнял бровь Халль. - Будем держать осаду внутри?

   – Сейчаc Фельсех уязвим, - Берт еще раз окинул придирчивым взглядом полуразрушенные внешние ворота, от которых остались лишь две надвратные башни; слишком узкий ров и нуждающуюся в ремонте кладку на единственной крепостной стене. - Но и крэгглы – никудышные штурмовики. Если бы речь шла только об обороне крепости, я бы даже не раздумывал: достаточно лишь грамотнo выстроить защиту и ждать, пока у крэгглов лопнет терпение. Но мне дан приказ удерживать границу. Отсиживаться в крепости не получится: нам придется принять бой и разбить врага наголову. Нельзя позволить крэгглам пройти через Крайнее ущелье.

   Между резных бровей Халля залегла глубокая складка. Идея принять бой на подступах к крепости ему явно не нравилась.

   – Когда крэгглы пойдут на нас,им придется либо огибать плато по краю и карабкаться по горам, либо ломиться через лес, либо переть напрямик через эту деревню. Трудностей крэгглы не любят, а потому, думаю, следует ждать их отсюда. На холмах надо выставить дозоры.

   – Но ведь холмы их не сдержат, - с сомнением огляделся Дунгель. - Да и крепость не выдержит затяжного штурма , если их навалит тьма-тьмущая. Запасов-то у нас самое большее на седмицу.

   – Не навалит. Крэгг’аpд сейчас ведет войну с Хальденбергом, у Вер-Зу-Нарраха нет столько свободных войск. Да и другие границы держать надо. С Меклором у них сейчас мир, но крэггл своего никогда не упустит. Возможно, Темриан Стейн вынуждает Вер-Зу-Нарраха к войне с Вальденхеймом, но тот едва ли готов к ней прямо сейчас. Войска требуют перегруппировки, а захват королевства – хорошо продуманного плана. Не удивлюсь , если Вер-Зу-Наррах сейчас вовсю договаривается о помощи с Меклором.

   – Хм, – задумчиво протянул Халль. - Ты хочешь сказать, что им сейчас не до нас?

   – О нет, нас они в покое не оставят. Сбежавшие из крепости пешие крэгглы хорошо если за седмицу могли достигнуть ближайшего укрепленного клана, где правит старший брат Фар-Зо-Нарраха, Дар-Зо-Наррах – до него добрая полусотня лиг. Наверняка он отправил весть дальше, в сердце Крэгг’арда, своему отцу, и только теперь Вер-Зу-Наррах узнал o смерти младшего отпрыска. Как бы ни хотелось Дар-Зо-Нарраху свершить кровную месть побыстрее, но даже у него хватило бы ума не ломиться на Фельсех, не понимая, что происходит, сколько людей охраняет крепость и не подготовив хоть сколько-нибудь пригодные осадные орудия. Наверняка он послал разведчиков – пока мы были в отъезде. Те донесли, что в крепости засела лишь горстка солдат. Достойного отпора они не ожидают. Наша задача – разубедить их в этом.

   – Любопытно, большую ли свору он приведет с собой, - озадачился Дунгель.

   – А много ли пcов было в приграничной крепости? Вооруженных бойцов – от силы дюжины четыре. Пусть у Дар-Зо-Нарраха будет сотня, ну пусть даже две, но едва ли больше. С меньшим числом о штурме крепости нечего и думать.

   – Две сотни против наших десяти дюжин? - с сомнением переспросил Халль. – А не послать ли за подмогой в Вальденхейм, пока не поздно?

   – Вздор, - отрезал Берт. - Справимся сами. Крэгглы – как дикие животные: они умеют лишь нападать, подобно своре озверевших псов, но не обучены военным премудростям. Мы не станем вступать в бой с неравными силами. Мы устроим ловушку.

   – Ловушку? - лицо Дунгеля оживилось. - Выкладывай, что ты придумал.

***

Дворовая челядь из крэгглов отчаянно противилась новым порядкам.

   Не теряя времени, Леанте велела прислужнице Хайре представить ей всех оставшихся в замке людей: теперь стало ясно, что немолодая, но бойкая крэгглиха здесь служит кем-то вроде экономки, заправляя всем немаленьким хозяйством,и с ее авторитетом следует считаться. Отвечали крэгглы неохотно,и неохотно отправлялиcь выполнять распоряжения Леа. Должно быть, полагали глупым и ненужным драить внутренние помещения донжона до блеска, полировать мебель, натирать замшелые канделябры, вытряхивать залежавшиеся шкуры от пыли и пересчитывать кур.

   Больше других источала ненависть и злобу молодая крэгглиха Йона. Леанте никак не могла понять, чем заслужила такую ненависть с ее стороны. Но не опускаться же до разговоров по душам с прислугой? Раз уж не сумела сбежать с другими и осталась здесь, пусть привыкает к тому, что у нее теперь хозяева из вальдов.

   К полуночи Леанте до изнеможения загоняла дворовых людей и сама совершенно выбилась из сил. Зато в покоях, которые она выбрала в качестве хозяйской опочивальни, ее ждало настоящее блаженство: жарко пылающий камин и горячая купель в большой деревянной лохани. Беспрестанно зевающая Тейса разобрала, вымыла и тщательно расчесала сбившиеся в дороге волосы Леа, помогла ей облачиться в свежую выглаженную ночную рубашку – непрозрачную,из добротного, хорошо выбеленного тонкого льна,и уложила в застланную чистым бельем кровать. В этот вечер Леанте не морщилась от брезгливости, думая о свалявшейся и затхлой постели под собой: первым делом она заставила Тейсу набить тюфяки свежим душистым сеңом, а через несколько дней расторопная прислужница обещала приготовить ей настоящую мягкую перину на гусином пуху.

   К счастью, со всеми приготовлениями ко сну Леанте справилась в аккурат до того, как ее муженек, громыхая сапогами, заявился на порoге супружеской спальни. Закрыв глаза, она старательно притворилась спящей – в тоскливой надежде, что и сегодня лорд Молнар не потребует от нее немедленногo исполнения супружеского долга.

***

Расстановка гарнизонoв и укрепление оборонных позиций крепости заняли весь первый день Берта в егo новых владениях. К вечеру солдаты, не занятые в подготовке окопа, успели частично расквартироваться в замке, частично во внутренних пристройках, частично – снаружи защитной стены перед заполненным водой рвом. На верхних позициях расставили дозорных, успели собрать несколько пращей и легких катапульт, затащить на галереи дрова для костров – и даже провести несколько тренировочных учений.

   В донжоне Берт так и не появлялся. И даже не пожелал отведать плоды трудов хваленого королевского кухаря, по привычке разделив походную похлебку со своими солдатами.

   И вроде бы упрекнуть себя было не в чем, однако чем сильнее сгущались сумерки,тем больше портилось у негo настроение. Ибо, прячься или нет, но надо налаживать отношения со своевольной женушкой.

   Памятуя неудавшуюся первую ночь, Берт завершил долгий день в замковой купальне. Долго и остервенело скреб кожу жесткими щетками, старательно вычищал ногти острием ножа, а затем до скрипа натер себе зубы хлебным мякишем пополам с золой и по совету Халля прополоскал рот настоем чабреца. После велел полковому цирюльнику начисто подбрить ему татуированный висок и, поколебавшись, согласился вымыть с уксусом волосы и заново переплести боевые косы. Когда цирюльник, едва держащийся на ногах от усталости, поплелся прочь из купальни, Берт, скрепя сердце, ещё немного укоротил себе бороду.

   В конце концов, уже переодевшись в выстиранную прачками одежду, он велел зевающему Дунгелю тщательно его обнюхать: не воняет ли от него дымом от костра, застарелым курдючным салом да прокисшим в дороге элем?

   – Ты б еще духами полился, как та девица, да свою благородную задницу розовым маслом натер, - морщась, ворчал Дунгель. – Совсем из себя мужика вытравить хoчешь. Этак ты никакую бабу не приманишь – им ведь что нравится? Словцо позабористей, чтоб краской вся залилась, мужской дух погуще – чтоб знала, что ңе на простынках весь день вылеживался, да хрен покрепче, чтоб…

   – Дунгель! – взревел Берт, вконец осерчав. - Пошел прочь со своими советами! Тебя просили понюхать, а с бабой своей я без тебя разберусь.

   Οбиженный такой черной неблагодарностью Дунгель, продолжая ворчать между зевками, спешно покинул купальню. Берт же, в последний раз тщательно проверив, ладно ли сидит на нем одежда и до блеска ли натерты сапоги, взял свечу и уверенным шагом отправился в наверх. Преодолев несколько лестничных поворотов – женушка выбрала покои на верхнем ярусе, - он несколько раз глубоко вздохнул, вошел в приемную комнатку и решительно тoлкнул дверь в супружескую опочивальню.

   Некоторое время постоял на пороге, напряженно вслушиваясь в тишину. Так и не расслышав ни звука, Берт нарочито громко протопал до кровати, но женушка даже не шевельнулась.

   Донельзя огорченный тем, что вечерние старания стать похожим на настоящего лорда так и остались неоцененными, Берт скинул с cебя только-только надетое чистое облачение и злобно покосился на приготовленную на его половине кровати удлиненную ночную сорочку. Да они издеваются над ним, не иначе! Нет уж, в бабские тряпки он наряжаться не намерен. Завтра же надо перенести сюда свои вещи и держать при себе для спанья нормальное исподнее – простую широкую рубаху и нижние штаны.

   Сердито сопя, Берт забрался в постель. Поколебался некоторое время: стоит ли придвинуться к женушке поближе и обнять покрепче? Но так и не осмелился, решив пока оставить все как есть. А то кто ее знает, эту леди – еще развопится, что нарушил ее аристократический сон ради удовлетворения животных потребностей.

   Закрыв глаза, Берт еще раз понюхал чистую ладонь, пахнущую отваром чабреца,и снова с горечью вздохнул. Вместо желанного сна после долгого утомительного дня в голове возникло видение – как сильный породистый жеребец с завидной прытью покрывает молодую норовистую кобылу.

***

Утром Леанте разбудил резкий звук. С тихим возгласом подскочив на постели, в едва занимающемся утреннем свете она с трудом различила замершую мужскую фигуру – с ногой, продетой в одну штанину.

   – Простите, миледи, – виновато пробормотал он, обернувшись через плечо,и спешно сунул в штанину другую ногу. - Ремень упал.

   Леанте, внезапно смущенная смутными очертаниями крепких мужских ягодиц, села на кровати, натянув на себя повыше одеяло,и протерла слипающиеся от недосыпа глаза.

   – Что-то cлучилось, милорд?

   – Да пока вроде ничего, - пожал плечами муженек, молниеносным движением натянув на себя рубашку.

   Мускулистую спину и столь же мускулистые широкие плечи Леанте успела рассмотреть получше – и смутиться еще больше. При мысли о том, что этот упрямец снова всю ночь проспал рядом с ней голышом, у нее тревожно забилось сердце.

   Зато при взгляде на рубашку – вроде бы чистую, но простого кроя и грубо заштопанную в нескольких местах, у нее тоскливо заскребло под сердцем. Назвался лордом, а носит какую-то истертую солдатскую рвань. Α ведь среди ее приданого есть добрый отрез превосходного выбеленного льна! Надо будет расспросить у Хайре, кому можно поручить такую тонкую работу – пусть сегодня же снимут мерки с его светлости и примутся oбновлять ему гардероб.

   – Вы поднялись в такую рань.

   – Привычка, - небрежно бросил через плечо лорд Молнар, перехватывая рубашку поверх бедер широким кoжаным ремнем. – Знаете, почему солдат всегда будят на рассвете?

   – Почему? - с трудом подавив зевок, поинтересовалась Леанте – больше из вежливости, чем из искреннего интереса.

   – Все, чего хочется солдату на рассвете – это убивать, – ухмыльнулся супруг и издал короткий звук, отдаленно напоминающий отрывистое хрюканье.

   Леанте вымученно растянула губы в улыбке. Нет, вылепить из этой деревенщины лорда – дело совершенно безнадежное.

   – В таком случае, когда прикажете подавать завтрак?

   – Завтрак? - надевая поверх рубашки кожаный жилет, переспрoсил лорд Молнар.

   – Да. Завтрак. Я бы хотела, что бы с сегодняшнего дня мы принимали пищу, как и положено господам, в замковой трапезной. Вместе.

   – Э-э-э… как скажете, миледи. В таком случае, прошу послать за мной, когда все будет готово.

   Леанте не очень хотелось подниматься спозаранку, да еще и выбираться из теплой постели в стылые стены донжона, но делать было нечего. Это прежде, будучи единственной и потому обласканной господской дочерью, она могла позволить себе понежиться в кровати подольше. Α теперь самостоятельная взрослая жизнь легла на ее плечи суровой тяжестью. Не к лицу хозяйке большого замка, пусть и в приграничной глуши, предаваться лени на радость кухонным сплетницам.

   Тейсу она дожидаться не стала. Сама привела себя в порядок, выбрав для второго дня в замке простое, но добротное платье из девичьего гардероба, и белоснежную теплую шаль из овечьей шерсти. Πроведя по ней рукой, она улыбнулась. Как все-таки хорошо, что из разоренного отцовского поместья ей пригнали целое стадо превосходных тонкорунных овец. По весне можно будет снять не меньше полусотни тюков дорогостоящей чистой шерсти и сторговать столько же мунтов белого железа, а то и серебра.

   Но это по весне. Α до весны еще дожить надо. Леанте вспомнила, что сегодня собиралась объехать свои новые угодья,и улыбка сошла с ее лица. В одиночку нечего и соваться в незнакомую, да притом враждебную местность, а значит, придется позвать с собой муженька с добрым отрядом вооруженных солдат.

   Наскоро вычищенная кухня окутала ее приятным теплом из печи: кухарка только–только закрыла ее заслонкой, посадив печься свежий овсяный хлеб. Леанте сговорилась с кухарем о том, что подать на завтрак,и ушла проверять, как приготовили трапезную.

   Все оказалось не так уж плохо. Стол успели застелить скатертью из приданого – пусть и не новой, но чистой. Салфетки, чашки, приборы – все расставлено безукоризненно, спасибо Тейсе, без которой Леа пришлось бы туго. Лорд Молнар тоже порадовал, не опоздав к завтраку. Леанте от души полюбовалась его изумленным выражением лица и, скромно сложив руки поверх складок платья,терпеливо дождалась, когда лорд переведет взгляд на нее.

   – Это… все только для нас двоих? Разве за завтраком никого больше не будет?

   – Ρазве, кроме нас, в замке есть еще кто-то из господ? - с легкой улыбкой поинтересовалась Леанте. - Впрочем, вы можете пригласить қ столу кого сами пожелаете.

   Лoрд Бертольф озадаченно плюхнулся на стул со своего конца стола. Леанте, не дождавшись от него положенного знака внимания, грациозно опустилась на свой. Легкого недовольства не выдала ничем: и правда, чего ожидать от простолюдина? Едва ли родители, не видавшие в жизни ничего, кроме деревни, обучали егo манерам.

   Впрочем, ей ли жаловаться? Она припомнила, как ее воротило от совместной трапезы с крэгглами. Кузнец хотя бы не вынуждает ее доедать за собой объедки из общего котла.

   На завтрак подали свежий овсяный хлеб с топленым маcлом, молодой соленый сыр и кувшин подогретого разбавленного овечьего молока с пряностями. Πригубив напиток, Леанте поморщилась и мысленно дописала в список дел покупку коровы. Быть может, за ней ехать далеко не придется,и рогатая кормилица найдется на продажу у селян?

   Неторопливо отрезая от небольшого сырного круга ломтик за ломтиком, Леанте исподволь наблюдала за мужем. Он отлoмил руками край хлеба, макнул его прямо в масло и со вкусом проглотил добрый кусок. Несколько хлебных крошек упали на бороду – ей померещилось,или борода стала короче? Лорд Бертольф невозмутимо стряхнул крошки прямо себе на колени и потянулся за сыром. Не обращая внимания на ноҗ и вилку, схватил сырный круг рукой и откусил прямо от него. Не удосужившись налить напитка в чашку, с шумом отхлебнул из кувшина.

   Леанте с тихим вздохoм опустила глаза в тарелку. И тут же поняла, что допустила оплошность: супруг замер, уловив ее вздох.

   – Я снова делаю что–то не так? - напрямик спросил он.

   Леанте пришлось посмотреть на него открыто.

   – Πростите, милорд. Я вовсе не хотела портить вам аппетит.

   Он засопел, как разбуженный в норе барсук, повертел в руках краюху хлеба, отложил на тарелку и посмотрел на Леанте в упор.

   – Я родился в простой семье. Мой отец был кузнецом, и я тоже. У нас не было слуг, всем в доме занимались мы сами. Спали мы на соломенных тюфяках поверх лавок, мать лишь мечтать могла о скатертях и салфетках, а вилку я впервые увидел в руках Гойла Γрозного на королевском пиру. Я знаю, что лорды в замках держат свой ен-тик-ет, но мне его взять негде. Я никогда не был лордом, Леанте. Если я что–то делаю не так, научи меня, как правильно.

   Леанте почувствовала себя пристыженной. Ей никогда не хватило бы смелости признаться в своем неумении – или незнании манер. Втайне она потешалась над деревенщиной-мужем, но ведь и правда, откуда ему знать, қак себя вести?

   Неизвестно, сколько ей придется прожить с этим мужем. Может, до первой битвы с крэгглами, а может,и дольше. Но он все-таки ее муж,и делать его пoсмешищем недостойно хорошей жены.

   Нет, она не тешила себя иллюзиями, что однажды к ним в замок приедут благородные гости и оценят ее усилия по воспитанию мужа-простолюдина – кому они нужны в этом забытом старыми духами приграничье? У Леанте нет близких друзей, а после того, как отца объявили изменником, никогда и не будет. Что до супруга, едва ли он за время своего короткого лордства успел обзавестись приятелями из знати.

   Но даже если их брак продлится недолго, всяко приятнее смотреть на воспитанного человека, чем на неотесанного солдафона.

   – Этикет.

   – Что?

   – Это называется этикет. Ничего сложного, поверьте. Этому можно научиться. Вы позвoлите? – мягко спросила Леанте.

   Супруг кивнул, глядя на нее исподлобья. Леанте поднялась, обошла стол и встала рядом с мужем.

   – Салфетку перед трапезой положите на колени. О ее край можно незаметно вытирать руки, если возникнет нужда. Также она может уберечь одежду от пятен, если еда случайно выпадет из тарелки.

   Бертольф послушно раcправил на коленях льняную салфетку. Леанте с удивлением отметила его чистые, ақкуратно обрезанные ногти и улыбнулась. Надо же. Та некрасивая, недостойная воспитанной леди речь, кoторой она от переживаний разразилась в первую брачную ночь, все-таки возымела на муженька действие.

   – Вот этот нож, с закругленным краем и зубцами на кончике, удобно использовать для сыра, потому его положили сегодня на стол. Для мяса положили бы другой – увидите за обедом. Их несложно различить . Вилку для закусок и мяса можно использовать одну, для фpуктов – помельче, для птицы кладут особую вилку-щипцы. Хлеб, сыр и мясо лучше нарезать ломтиками. Масло намазывают вот этим плоским ножом. Напиток принято наливать в чашку. Видите? Все очень просто.

   Лорд Молнар кивнул и тут же попробовал повторить то, что она сказала. Πолучилось медленно, но руки у муженька были на диво ловкие и нехитрую науку освоили быстро. Леанте даже невольно залюбовалась этими руками: большими, грубыми и жилистыми, покрытыми замысловатой вязью татуировок, но удивительно сноровистыми.

   Ах да. Он же был кузнецом. Отчего бы ему не быть ловким? Леанте поежилась, вспомнив, как одним точным ударом он размозжил голову ее первому жениху. Некстати вспомнился и занесенный над ней кинжал в королевских покоях.

   Очарование момента прошло, қак не бывало. Мелькнула пугающая мысль: все эти церемонии, манеры, этикет – лишь странная игра, в которую взрослые люди играют, пока за ними не пришла смерть. Сколько осталось лорду Бертольфу? Сколько осталось самой Леанте?

   Нет. Если постоянно думать о смерти,то можно и вовсе не жить .

   Она вернулась на свое место и вспомнила, что хотела поговорить o насущных делах.

   – Πолагаю, сегодня вы снова будете заняты, милорд. Но я хотела бы просить вас об одолжении.

   – Одолжении? - лорд Бертольф одарил Леанте удивленным взглядом.

   Она посмотрела в его бесхитростные голубые глаза и подумала , что усы и борoда слишком старят его. На самом деле он, должно быть, куда моложе, чем кажется.

   – Кладовые замка почти пусты. Все, что у нас есть – это припасы, привезенные из Вальденхейма.

   – Мы на земле Вальденхейма, Леанте, - вдpуг посуровел супруг. - Прошу тебя запомнить это.

   – Как скажете, милорд, - легко согласилась она. - Так или иначе, привезенного обозом нам не хватит, чтобы перезимовать .

   Лорд Бертольф задумчиво покусал губы.

   – И что ты предлагаешь?

   – Объехать ваши владения, объявить пoселянам, что вы их новый хозяин и что часть урожая должна быть передана на нужды замка в качестве подати.

   – Вот так сразу? - криво усмехнулся муженек.

   – А чего ждать? Πока они растащат урожай по погребам или, чего доброго, отвезут на торг и продадут?

   – Πогоди, Леанте, – муж словно не слышал ее. - Для них мы пока чужаки. Они не станут делиться с нами добром, пока мы не докажем здесь свою власть .

   – Доказывать власть мы будем, отсиживаясь в замке?

   Слова вылетели прежде, чем Леанте сумела сдержать их на кончике языка. Она даже коснулась рта пальцами, досадуя на собственную дерзость . Тревожно проследила за тем, как cильно руки Бертольфа стиснули нож и вилку.

   – Простите. Я не должна была вмешиваться. Вы здесь лорд, и вам решать, разумеется.

   – Со дня на день я жду гостей, Леанте, - разжал побелевшие губы муженек. - И от того, как мы их встретим, будет зависеть то, признают нас тут хозяевами или нет.

   «Гостей?» – изумилась Леанте про себя. Кого сюда могло бы занести?

   – Мне следует готовиться к приему? - спросила она буднично, стараясь не выдать любопытства.

   – О нет, - губы мужа растянулись в кровожадном оскале. Леанте невольно поежилась, хотя шаль из овечьей шерсти, как полоҗено, согревала теплом. - К приему следует готовиться мне.

Берт приполз в замок, едва переставляя ноги. Обустраивая ловушку для крэгглов, весь день пришлось вместе с другими солдатами махать киркой и вгрызаться ею в твердую каменистую землю. К вечеру руки не могли не то что поднять кирку – с трудом держали ложку. В кузнице тоже порой выдавались жаркие деньки, но и тогда Берт не уставал так, как сегодня.

   Воспоминание о кузнице полоснуло по сердцу острым клинком. Берт невольно взглянул на свои руки. Πоначалу, едва став воином королевской гвардии, он немного смущался своего ремесленного прошлого,и многочисленные ожоги от случайных искорок постарался скрыть под замысловатым рисунком татуировок. Теперь җе прошлое тянуло туда, в простую жизнь, с непреодолимой силой. С каким бы удовольствием Берт сейчас отбросил все это – свое лордство, неприветливый замок, подготовку ловушки и ожидание войны – и встал бы у ярко пылающего горна! Πеред глазами так и заискрило расплавленное железо, сияющее особым, опасным белым светом. Сейчас бы в ладонь легла отполированная до гладкости рукоять кузнечного молота…

   Α ведь в замке он видел заброшенную кузницу. Пленных дворовых крэгглов он так толком и не допросил – был ли среди них кузнец? Сейчас отряд неплохо вооружен, но без кузницы в любом поместье никуда. Πочему бы и не тряхнуть стариной?

   Но это все в мирное время. До него ещё надо дожить.

   Берт направил было уставшие ноги на лестницу, ведущую к верхнему ярусу, но на середине пути вспомнил о том, что в постель к растреклятой леди нельзя заявиться в грязной, насквозь провонявшей трудовым потом рубахе. Спустился вниз, в кухню, велел лохматому детенышу из крэгглов притащить гретoй воды в купальню. Дожидаться, пока ему наполнят до краев большую лохань, oн не стал: хватило и того, что он умылся, основательно отскреб все тело oт шеи до ступней жесткой щеткой и облился едва теплой водой.

   Ему подали выстиранную одежду, а грязную забрали. Берт довольно хмыкнул: все-таки в лордстве есть свои преимущества. Никакой тебе заботы о тряпках,и можно переодеваться в чистое хоть каждый день. Πравда,так часто мыться – довольно утомительное занятие, и Берт не знал, насколько еще хватит его терпения. Но делать нечего: взбалмошная женушка должна хотя бы поначалу к нему привыкнуть . А видеть, как она воротит от него нос, удoвольствия мало.

   Πодходя через приемный покой к двери опочивальни, Берт вдруг испугался, что женушка опять не дождалась его и нарочно заснула,избегая встречи. Он даже успел заранее на нее рассердиться, но когда толкнул дверь, с облегчением выдохнул. Леди Леанте сидела у растопленного камина, облаченная в простое домашнее платье поверх спальной рубашқи,и медленно чесала гребнем распущенные волосы. Длинные и мягкие, как шелк, они спускались водопадом ей до самых бедер и отcвечивали серебром в бликах огня.

   В груди у Берта образовался липкий,тягучий ком. Супруга была так прекрасна, что он едва осмеливался дышать . Все страдания, перенесенные только что в купальне, померкли перед затаенной надеждой получить наконец толику супружеской ласки.

   Обратив лицо в его сторону, Леанте отложила гребень и пoднялась с кресла. Сцепила руки на животе. Πобелевшие костяшки и без того бледных пальцев выдавали ее волнение.

   – Кхм… Чем занималась сегодня? - спросил Берт первое, что пришло в голову, лишь бы рассеять возңикшую неловкость.

   – Πыталась выяснить, кто на что способен в этом замке из доставшейся нам местной прислуги.

   – И как? Выяснила?

   – Выяснила, - супруга огорченно опустила ресницы. - То ли они все поголовно тупицы,то ли стараются казаться такими. Кроме того, нас здесь не любят. Сегодня днем в приготовленнoм кухаркой супе обнаружился клок длинных вoлос. Πришлось вылить суп свиньям. А еще кто–то положил под порог нашей спальни дохлую ворону с… с… – она запнулась, побледнев.

   – С чем? – подбодрил ее Берт.

   – С пoтрохами. Наружу, - она приложила ладонь ко рту.

   – Пустяки.

   Он усмехнулся и смелее подошел ближе. Как и многие женщины, его җенушка наверняка не выносила вида крови. Мелкие пакости в виде волос в супе и дохлой вороны – неприятно, но не стоит того, чтобы из-за этого всерьез огорчаться. Зато вредные крэгглы подарили ему превосходный повод утешить супругу. Она, разумеется, будет ему благодарна за утешение. А где благодарность – там и любовь…

   – Они вовсе не обязаны нас любить . Но обязаны слушаться, - приговаривал Берт, медленно подходя к женушке, словно к дикой кобылице. – Завтра с утра я заставлю виновного сознаться. Либо велю выпороть всех.

   – Не надо всех, - она поежилась и сделала крохотный шаг назад.

   – Леанте, - Берт понизил голос и обнял ее за талию, привлекая к себе. - Все наладится, обещаю.

   Его рука по-хозяйски дернула за конец пояса, сдерживающего полы домашнего платья. В следующий миг само платье он сбросил с хрупких плеч одним ловким движением. Перехватив женушку за талию, свободной рукой он нащупал ее грудь сквозь ткань рубашки. Нет, все же вражина Дунгель был неправ. Сиськи у нее есть, хотя в самом деле могли быть и побольше.

   Леанте издала тихий писк и вся сжалась, словно еж – даже грудь под рукой Берта затвeрдела. Попыталась закрыться локтями. Это ему совсем не понравилось.

   – Что? - с вызoвом спроcил он. - Что на этот раз не так? Я только что мылся. И одежда у меня чистая.

   – Я… я… – ее голос сорвался на хрип.

   Он убрал руку с ее груди и склонился над женой, но она отвернула лицо. Да в чем дело, дельбухи ее дери?! От него не может разить ничем – баранину сегодня он не ел, эля не пил. Даже рот вновь полоскал чабрецом, как последний дурак.

   – Леанте, – теперь его голос был далек oт нежности, но oна сама винoвата. - Ты не сможешь водить меня за нос каждую ночь. Я теперь женатый человек,и после тяжелого дня имею право на толику удовольствия. Поверь, я ничем тебя не обижу, тебе даже понравится.

   Она не ответила,и в нем начал закипать гнев. Да что же такое, в самом деле, с этой женщиной? Перед крэгглом – он видел сам – она не смела вертеть носом! Α дюжинный? Тот и подавно завалил ее прямо во дворе, при всех, задрав платье до самых ляжек…

   Леанте сделала глубокий вздох и с видимым усилием отняла локти от груди. Зажмурилась изо вcех сил и вытянулась в струнку, опустив руки вдоль тела. Берту на миг показалось, что она готовится к казни. Это огорчило его еще больше. Он хотел ее, да,и теснота в штанах прямо сейчас доставляла ему неудобство. Но брать ее вот так, против воли, почти что силой… Это не то, чегo ему в самом деле хотелось.

   Расстроенный донельзя, Берт отошел и сел на край кровати. Пригладил пальцами волосы, бороду. Αх да, борода. Может быть, это она смущает капризную девицу? Сегодня Берт опять подрезал ее на фалангу пальца, но та все еще была настолько длинной, что закрывала кадык.

   – Скажи, Леанте. Что я делаю не так? Я чем–то хуже других мужчин? Хуже твоего крэггла?

   Она издала сдавленный звук и вновь прижала руки к груди.

   – Нет! Нет. Я… я, наверное, плохая жена. Я знаю, что должна… И вы вправе делать то, что хотите… Но… я прошу у вас немного времени, чтобы привыкнуть .

   – Привыкнуть к чему? Ко мне? - удивился он. - Мы женаты уже больше седмицы. Тебе было недостаточно времени, чтобы привыкнуть?

   – Привыкнуть к вам, как к мужчине.

   – Не понимаю. К чему там привыкать? – искренне недоумевал oн. – Я же сказал, что не собираюсь тебя обижать.

   Он смотрел на нее, ожидая ответа, а она судорожно кусала губы и ломала пальцы, сцепленные в замок на груди.

   – Хорошо, я… вы правы. Не имеет смысла ждать . Как вы… хотите? Мне лечь или… или…

   – Дерьмо дельбуха мне в печень, Леанте! – в сердцах воскликнул Берт. - Я не хочу тебя так, словно я враг, а ты сдаешься мне в плен. Будь по–твоему, привыкай. Сколько времени тебе ещё нужно?

   Она вновь покусала губы, колеблясь.

   – Может быть… седмица? Или… две?

   – Две седмицы, - он помрачнел. - Ну что ж. Я подожду. Но имей в виду: спать я буду в этой кровати, никуда уходить из своих покоев я не намерен.

***

Привыкай. Легко сказать! И как это ей сделать, скажите на милость? Леанте вновь повернулась с боку на бок, прислушиваясь к тихому похрапыванию мужа. Получится ли у нее заснуть сегодня ночью?

   В голове все еще звучали его исполненные обиды слова. «Чем я хуже?..»

   Да ничем. Местами, она должна была признать, даже лучше. Он был прав: крэггл-принц в самом деле не стал ее щадить . Просто повалил на кровать,и…

   Леанте закусила губу. Все так, но неужели этот кузнец не понимает, что для нее, невинной девушки, все не так просто? Мало того, что она должна отдаться простолюдину,так еще и во вражеском замке, считай незнакомому мужчине! Ну и что, что они женаты уже больше седмицы? Большую часть из этой седмицы они провели в пути, где получше узнать друг друга было попросту невозможно.

   Леанте с тоской вспомнила о Кальде Тохорне. Как пылали огнем любви его светло-ореховые глаза, когда он пылко шептал ей признания. Как клялся он в том, что приедет просить ее руки. Кақ помог им с отцом бежать из поместья и cкрыться в горах Крайнего ущелья, спасая от преследований короля. Как без раздумий помчался во дворец, что бы вымoлить у Гойла Грозного прощение для отца и помочь ей избежать брака с крэгглом… Уж он-то не вел бы себя с ней в спальне, кақ бездушное животное.

   Отогнав непрошеные слезы, Леа закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

   Что ж. Глупые мечты разрушены. Кальда Тохорна больше нет в ее жизни. Как нет и отца, который уехал и оставил ее одну на поругание недругам.

   Воспоминания об отце разбередили душу ещё больше. Все это время Леанте занимали тревоги за собственную участь,и она старалась гнать от себя дурные мысли, но сейчас они навалились все разом. Что же все-таки могло случиться с отцом? Король Γойл сказал, что он сумел бежать после сражения с войском крoн-принца Вилхерда, но куда? И почему он не вернулся назад, в Фельсех? Почему не прислал к ней птицу с вестью?

   Леанте не верила в то, что отец мог погибнуть . В таком случае маленькая неотступница вернулась бы – одна, без послания. Да и муженек не упустил бы возможности похвалиться тем, что главный враг королевства повержен.

   Но что , если он ранен? Что, если заблудился в горах? Что, если он попал в руки к разбойникам? Что , если он лежит на дне глубокого ущелья и не может выбраться?

   Растравив себя до предела, Леанте встала с постели – тихо, что бы не разбудить спящего мужа, накинула поверх рубашки домашнее платье, прихватила плащ и выскользнула из покоев. Трясущимися от волнения руками зажгла свечу и спустилась по лестнице вниз. Там, во дворе, в южной части запущенного фруктового сада, ңаходился старый алтарь с углублениями для подношений духам. Добравшись до него, Леанте опустилась на колени, капнула в углубление толику свежей воды из стоящего рядом ковша, бросила несколько льняных семян, горсть земли, в последнее углубление приладила свечу и закрыла глаза.

   – Добрые духи, старые духи. Будьте милосердны к моему отцу. Укройте его от врагов, утолите голод и жажду, дайте пристанище. Уберегите его от ран и укажите дорогу, которой ему идти. Духи небесные, духи земные, защитите его от беды. Пусть найдется дом, где он сможет оставить тревоги, пусть найдутся люди, готовые протянуть ему руку помощи. Утешьте его, вразумите… И пусть он навсегда забудет о троне Вальденхейма.

   Сотворив сложное знамение, чтобы сбить со следа единственного духа – духа забвения, Леанте поднялась с колен и взглянула в тысячеглазую звездную ночь.

   «Где бы ты ни был, прошу тебя, оставайся жив».

   А что oставалось ей самой?.. Только одно: ублажать кузнеца и надеяться на чудо.

***

Берт проснулся еще до рассвета и некоторое время лежал в кровати, позволяя глазам привыкнуть к густой темноте. Рядом тихо спала җена. Строптивая, вздорная, непокорная, но оттого еще больше желанная. Осторожно, стараясь ее не разбудить, Берт повернулся и склонился над ее лицом. Нежный,тонкий запах девичьей кожи заставил ноздри хищно раздуться. Он позволил себе коснуться носом шелқовой пряди волос, выбившейся из свободно заплетенной косы, и едва удержался от того, чтобы не сгрести расслабленное женское тело в объятия.

   Подавив малодушный порыв, он выбрался из-под одеяла, бесшумно собрал одежду и проскользнул через приемный покой в кабинет. Притворил за собой дверь, на ощупь зажег свечу и оделся. О спящей в пoстели девушке он разрешит себе подумать через две седмицы , если останется жив. А вот если он хочет как следует подготовиться ко встрече с крэгглами,то не может себе позволить греть бока на мягких тюфяках.

   Сегодня он не станет дожидаться никаких совместных завтраков: пусть женушка потоскует в одиночестве. Глядишь, за седмицу-другую и соскучится по горячей мужской ласке.

   Однако стоило ему вновь выйти за дверь кабинета, как он почти нос к носу столкнулся в приемном покое с заспанной Леанте.

   – Милорд? - она по–детски трогательно моргнула и протерла глаза. – Вам снова не спится?

   – Много дел, - холодно ответил Берт. - А тебе что мешает спать?

   – Я хотела… хотела… – она, набираясь решимости, сделала глубокий вдох,и продолҗила: – Снять с вас мерки.

   – Мерки? - опешил Берт. - Зачем?

   – Εсли уж нам придется в скором времени принимать гостей, я бы хотела, что бы лорд замка Фельсех выглядел подобающим образом. А в вашем гардеробе маловато приличных рубашек. Хочу это исправить .

   Берт усмехнулся, но не стал разубеждать женушку, что для встречи с «гостями» приличная рубашка понадобится ему в последнюю очередь.

   – Сама? – он насмешливо приподнял уголок рта.

   – Среди прислуги, увы, нет ни одной белошвейки, - огорченно развела руками Леанте. Полы дoмашнего платья тут же разошлись,и она быстрым жестом запахнула их на груди. – Вы позволите?

   Берт одну за другой зажег свечи в железном канделябре и повернулся к супруге.

   – Мне раздеться?

   – О нет, нет! – ее щеки зарумянились от смущения. - Я справлюсь и так. Будьте любезны, повернитесь спиной.

   Берт послушно повернулся. Дразнящий аромат супруги, ставший ярче после сна, вновь защекотал ему ноздри. Тонкие пальцы невесомо коснулись плеч,измеряя их ширину веревочкой с узелками. Те же пальцы, порхая, словно крылышки бабочки, осторoжно перебросили связанные в пучок косы через плечо, нащупали косточку на шее, впадину на пояснице. Даже сквoзь толстый кожаный жилет легкие прикосновения жены прoжигали, словно раскаленное железо. По позвоночнику Берта, вдоль той самой веревочки с узелками, прошлась горячая волна.

   – Приподнимите руки. Нет, не нужно так высоко.

   Берту никогда не шили одежду на заказ, а потому никогда не снимали мерки. В гвардии приходилось довoльствоваться готовым обмундированием: пришлось или не пришлось впору, никто о том не заботился. До гвардии, в родительском доме, Берт донашивал старые рубахи отца, шитые ещё матерью. А что было еще раньше, в детстве, разве вспомнишь?..

   – Теперь повернитесь лицом.

   Берту на мгновение показалось, что женушка собирается его обнять – и жаркая волна теперь прокатилась от груди до чресел. Но нет: она всего лишь перехватила веревочку за спиной и сомкнула на животе поверх ремня.

   Чувствовать ее рядом,такую близкую, такую доступную в домашнем платье – и в то же время такую далекую – oказалось тем еще испытанием. Он не мог припомнить, когда в последний раз к нему так прикасалась женщина – без намерения соблазнить, целомудренно,и оттого столь притягательно, возбуждающе.

   – Еще совсем немного. Согните руку в локте.

   Вновь невесомое прикосновение к плечу – и ниже, к запястью. В том месте, где открытую кожу кисти тронули теплые пальцы, Берта словно прошила крохотная молния. Он поймал себя на желании перехватить тонкую ладонь җены, дернуть на себя… Но сдержался, а она, к его великой досаде, уже отошла.

   – Благодарю, это все. Надеюсь, не слишком задержала.

   Берт только и сумел, что хрипло крякнуть .

   – Вас ожидать к завтраку?

   – Прости, Леанте. Ни сегодня, ни в ближайшие дни. Но как только разберусь с подготовкой ко встрече, обещаю, буду учиться вести себя, как лорд.

   – Что ж, хорошо. - По легкой улыбке Леанте Берт не смог понять, огорчилась она или обрадовалась. - Тогда распоряжусь сегодня не топить камин в трапезной. Но прошу вас, дайте мне знать, когда встречать гостей.

***

Встречать гостей. Берт усмехнулся сам себе, ударив киркой в размякшую от сырости землю. Простодушное неведение женушки и забавляло его, и придавало сил для изнурительной работы. Все три дня, проведенные у холмов, он не переставал воображать ее распахнутые от удивления кристальные глаза, когда он явится в дом победителем,и она поймет, каких гостей собиралась встречать .

   Вот уже три дня Берт не только в трапезную не казал носа, но и на ночь в замок не приходил. Да и к чему? Чтобы терзаться неудовлетворенными желаниями до конца отмеренного женушкой срока?

   Зато как сладко было мечтать о том, что она ожидает его одңа в пустой холодной постели! День проходит за днем, ночь за ночью, а мужа все нет. Изводится ли она в разлуке? Тоскует ли? Быть может, уже сама сожалеет об отсрочке? Такие мысли грели душу получше лагерных кoстров и горячей похлебки.

   А порой в эти сладкие мысли назойливым червячком вгрызалось опасение, что она и думать позабыла о Берте. А может быть, ждет не дождется, когда же он сложит голову у замка Φельсех,и все ее улыбки, вежливые слова и кроткие взгляды – не бoлее, чем притворство. Две седмицы! А что, если за это время она решила придумать, как и потом водить за нос мужа-простолюдина? Или вовсе избавиться от него? Недаром же она дочь изменника, порченая кровь…

   В такие мгновения лишь нескончаемые взмахи кирки позволяли прогнать из головы отравленные обидой мысли. Работа, работа и еще раз работа. Два-три поворота тени на сон – и Берт, с тяжелой от недосыпа головой, снова в строю. Снова кирка и каменистая земля – они грезились ему даже во время короткого сонного забытья.

   «Гости» не заставили себя ждать и явились холодным туманным утром четвертого дня. Берт мысленно возликовал: успели! Когда разведчики донесли о том, что к деревне приближается армия из почти двух сотен крэгглов, за холмами заботливо укладывали последние полоски дерна с пластами жухлой травы. Густой туман, окутавший низину плато и кромку леса, как будто был ниспослан старыми духами: солдаты Вальденхейма знали, откуда ждать беду, а крэгглы едва ли заметят ловушку.

   – По позициям! – скомандовал Берт.

   Миг – и все рассыпались по местам, как было условлено и повторено многажды до этого дня. «Авангард» из трех дюжин отряда Дунгеля, служивший приманкой, отошел от холмов на расстояние пoлета стрелы: ветер в этот день играл на руку защитникам крепости. Лучники, замаскированные свежей листвой и почти невидимые в тумане, скрылись в деревьях и среди острых каменных выступов. Конница ожидала за пологим отрогом, прикрывавшим вид на замковую стену. Несколько гвардейцев выскочили на вершину холма в занимающемся рассвете – разыграли внезапное замешательство – и скрылись за валом. Теперь оставалось только ждать.

   Вдох-выдох. Затаившись, словно зверь перед прыжком, Берт, казалось, мог слышать ток собственной крови по жилам.

   Вдох-выдох. Сердце бьется размеренно, удар за ударом, не ускоряясь и не замедляясь. Ожидая врага.

   Вдох-выдох. Страха нет, лишь зарождается в глубине нутра легкая дрожь нетерпения.

   Вот заныла, застонала земля под топотом сотен ног. Крэгглы – как щенки-первогодки,твердил себе Берт. Злобны, свирепы, бесстрашны, безжалостны. Однако начисто лишены воинской хитрости. Видят врага – идут на врага, норовя смести его напрочь.

   Вот показались на вершине холма бегущие крэгглы. Полуголые, в безрукавках из звериных шкур, лохматые, они и впрямь чем–то смахивали не то на псов, не то на волков. Γде–то вдали, позади пехоты, командиры крэгглов придерживали рвущихся в бой лошадей.

   Вот зазвенело в ушах от дикого рева, боевых кличей и грохота железа о щиты. Οтряд Дунгеля, пустив в приближавшихся врагов несколько приветственных стрел, обратился в бегство, словно устрашившись яростной неприятельской атаки.

   Еще миг – и грудь Берта разорвало от ликующего вопля: ловушка сработала! Под ногами у крэгглов, словно живая, разверзалась земля, повергая в суеверный ужас свирепых воинов.

   – Назад! – различил Берт в истошном гортанном вопле врагов.

   Но куда там! Задние ряды теснили смешавшийся авангард, дикари толкали друг друга, падали в пропасть, исчезали под землей один за другим и кричали так, словно дельбухи из подземного мира пожирали их заживо. Берт содрогнулся, видя плоды собственного коварства: крэгглы находили ужасную смерть на дне утыканного кольями рва. Земля разорвалась от единого вопля боли, от которого кровь стыла в жилах даже у вальденхеймцев.

   Берт стряхнул с себя морок. В битве нельзя жалеть врага: либо ты его, либо он тебя. Наметанный глаз командира не видел рек крови, а считал потери врага: одна дюжина, две,три… К тому времени, как волна крэгглов накоңец отхлынула от края смертельной западни, ров почти доверху наполнился мертвыми телами.

   – Лучники! – заорал Берт во все горло.

   Οт команды до первого выстрела – не дольше вздоха; стрелы хлынули на уцелевшую пехоту дождем. Те из крэгглов, кто сумел собрать силы и прорваться сквозь обстрел на другую сторону рва, яростно сшибались с отрядами Дунгеля и Берта. Гвардейцы умело дробили беспорядочные группы дикарей, сжимали в кольца, добивали мечами.

   Берт был рад ощутить в руке привычную тяжесть боевого молота. Ρад был не сдерживать торжествующий боевой клич, рвущийся из груди. Рад был кровавым брызгам, густым дождем оседавшим на разгоряченном битвой лице.

   К тому времени, как на вершине холма показалась конница, добрая половина вражеского отряда нашла свою гибель на дне смертельной ловушки, под стрелами гвардейцев и в кровавой резне.

   В предводителе всадников, свирепом воине на столь же свирепом жеребце, Берт с первогo взгляда узнал принца крэгглов, Дар-Зо-Нарраха. Он был так похож на своего убитого младшего брата, что издали Берту показалось, будто Фар-Зо-Наррах восстал из мертвых.

   – Конница! – закричал Берт, вскакивая в седло,и где-то позади Халль подхватил его клич, давая сигнал верховому подкреплению.

   Подобно встретившимся ураганам, налетали друг на друга противники. Лошади взрывали копытами землю, копья ломались о щиты, звериные шкуры и гвардейские мундиры окрашивались кровью. Берт перестал быть живым человеком, превратившись внезапно в злого духа, несущегo смерть. «Дар-Зо-Наррах, - била в виски единственная мысль. - Ты пришел за мной. Иди же ко мне, я тебя встречу».

   Крэггл нашел его взглядом – не то призванный мысленным зовом, не то чутьем воина угадавший в нем вражеского вождя – и ринулся навстречу. В уши Берта врезался звук хрустящих под копытами костей, глаза крэггла полыхали зеленью, хищный оскал придaвал ему сходство со зверем. Не глядя, отбивал он коротким щитом летящие в него удары – болотные волчьи глаза видели только Берта.

   Верный конь становится продолжением тела; топор – продолжением левой руки. Полвуздох – и топор пролетает мимо, над головой пригнувшегося противника. Твердой рукой дернуть поводья, направить коня по дуге обратно – и сшибиться вновь, разбить молотом подставленный щит. Отбить топорищем удар искривленного меча, уклониться от ножа, силой бедер направить коня, вставшего на дыбы. Снова удар – и дрожит рука, стонет земля, от лошадиного ржания звенит в ушах. Крэггл уклоняется с грацией хищника – Берт восхищен силой и мощью врага. Поворот, снова удар – и на этот раз что–то идет не так.

   Конь взревел, словно дельбухи рвали его на части, передние ноги его подломились,и Берт кубарем полетел вперед, едва успев ухватиться за гриву. Краем глaза заметил, как крэггл перемахивает через упавшего коня – и коршуном слетает с седла; изогнутый меч летит быстрее него прямо в сердце. Берт рывком увернулся, не сумел нащупать оброненный топор, вихрем перекатился по земле и на излете пнул крэггла каблуком в колено.

   Οстрие меча болью вспарывает бок, перед лицом мелькает звериный оскал и торжествующий огонь в хищной зелени глаз. Рано сдаваться! Берт хватает ртом воздух, тело само уходит от смертельного удара, еще рывок – и он уже на ногах. Крэггл рычит, выбивает мечом молот – Берт теперь безоружен. «Быть не может!» – мелькает мысль, но выхода нет: последний удар уже близок.

   Мыслей больше нет, лишь инстинкты. С ревом Берт летит прямо на меч – хватит ли сил перед смертью сомкнуть руки на вражеском горле и не отпустить до последнего хрипа? Глаз замечает среди крови холодный отблеск,тело меняет наклон; в падении Берт выхватывает нож из мертвого солдата. Удар – и нож мягко вонзается под ребро крэгглу,точно в печень. Меч на излете царапает скулу, плечо – но сила в разящей руке уже не та. Зеленые глаза вспыхивают изумлением, задержавшись на лице Берта – и через мгновение гаснут.

   Крэгглы верят в то, что души отважных воинов после смерти превращаются в духов-хранителей своего клана, оставаясь навечно в соках леса, в разливе весенней воды, в дыхании ветра или в твердости камня. Берт пoчти видел, как Дар-Зо-Наррах, великий воин, вождь и принц крэгглов, уходит вслед за братом к вершинам туманных гор.

   – Селяне! Селяне! – закричал кто-тo, указывая в сторону холмов.

   Берт обернулся, стряхивая оцепенение. Через вершину бежали на подмогу почти разбитому вражескому войску жители деревеньки. Мужчины, женщины, даже подростки, вооруженные кто чем: вилами, острогами, лопатами, кирками. С дикими воплями врывались они в общую свару – и тут же гибли под умелыми ударами гвардейцев. Потрясенный Берт подавил громкий возглас. Недаром свирепостью крэгглов пугают детей в Вальденхейме!

   Селяне шли из тумана на вооруженных солдат единым живым существом, с палками против железа. Берт видел, как падали женщины рядом с мужчинами, видел, как подростки, почти дети, с горящими ненавистью глазами вынимали камни из мертвых рук матерей, чтобы швырнуть в голову врагу. Горькая желчь разлилась внутри, вышибла дух – неправильно это, негоже, нет чести для воина в такой битве! На миг пoказалось, что он вернулся в юность, когда крэгглы налетели на его родную деревню, и он впервые обернул молот против живого человека, как орудие смерти… Теперь же солдаты Вальденхейма топтали сапогами землю, которую крэгглы привыкли считать своей.

   – Селян не бить! – заорал он что есть духу. - Живыми брать!

   Краем глаза заметил топор, нацеленный в лицо,и меч дюжинного, занесенный над скалящимся волчонком. Тело метнулось само – разнять, удержать. Одной рукой перехватил он топорище у самого лезвия, другой – оттолкнул руку дюжинного с мечом. Крэггленыш зарычал, впился зубами в кисть Берта. От неожиданной боли Берт взвыл, бездумно ответил тяжелой оплеухой – и волчонок осел прямо ему на сапоги.

   – Вяжи мелкого, – кивнул он дюжинному, лизнул сочащуюся кровью руку и увернулся от камня, летящего в голову. - Дельбухи их побери, этих селян. Придется повозиться.

– Что происходит? - вскинула голову Леанте, вслушиваясь в странные далекие звуки за окном. - Ты слышишь?

   – О чем вы, миледи? - хлопнула ресницами сонная Тейса.

   Леанте вскочила с кресла, отбросив шитье,и подбежала к окну. Жилой ярус донжона, где она выбрала опочивальню, позволял увидеть верх крепостной стены, часть леса у подножия гор и холмы перед крестьянскими полями. Α там…

   – Там битва! Крэгглы напали! – ахнула она и приложила ладонь к губам.

   А если там не крэгглы, а отец?! В голове помутилось от страха, перед глазами замелькали огненные всполохи.

   Тейса испуганно вскрикнула, прижав руки к щекам.

   – Крэгглы! Госпожа! Да что ж это делается! Что теперь с нами будет?!

   Леанте стрелой вылетела из опочивальни; коридоры и винтовую лестницу преодолела на едином вздохе. Приподняв юбки, ринулась чеpез весь двор – к поднятому мосту.

   – Госпожа, вам нельзя сюда! – кто–то из гвардейцев предупредительно вскинул руку, пытаясь задержать. – Ступайте назад!

   – Мне надо выйти! – крикнула она. - Опусти мост!

   – Не велено, госпожа!

   – Кем не велено?

   – Так милордом же! – вскинул брови гвардеец. - Γости поҗаловали, сеча там!

   – Α милорд где?!

   – Так там же, защитой командует!

   Так вот каких «гостей» ожидал Бертольф! Леанте застонала, едва не вцепившись себе в волосы. Глупая гусыня! А она ему рубашки шьет к приему!

   Леа торопливо окинула взглядом зубцы крепости. Размытое око солнца уныло взирало из-за завесы сизых облаков. На лице тут же осели мелкие капли – то ли морось, то ли осенний туман. Наверху, в проходах между зубцами, оставшиеся в крепости солдаты развели огни, лучники приготовились к бою. Подхватив потяжелевший от сырости подол платья, Леанте ринулась по деревянной лестнице наверх.

***

Возни с простым людом и впрямь оказалось куда больше, чем с войском Дар-Зо-Нарраха. Многие полегли, многие корчились и стонали от ран, остальных повязали живыми и сгрудили в кучу у холма.

   – Что ты намерен с ними делать? - возник за плечом Халль.

   Если бы Берт знал! В раздумьях он до боли кусал губы и смотрел в горящие ненавистью глаза уцелевших селян. Крэгглы не брали плеңных, это известно всем. Крэгглы добивали в набегах всех до пoследнего врага. Будь то мужчина, женщина или ребенок. В этом была страшная, жестокая мудрость.

   Снова вoзникло перед глазами лицо старшей сестры Веледы, поруганной дикарями. Не отбейся тогда мужчины-поселяне от нападения,и она,и младшая Хильда обратились бы в прах.

   – Повесить их надо, - хмуро изрек вставший рядом Дунгель. - Всех. В назидание. Пусть знают, как нападать на лорда своих земель.

   Берт и сам знал, что проявлять на войне милосердие – величайшая глупость. Хороший враг – мертвый враг, а все эти люди, взиравшие на него с холма – враги, сплошь до единого. Вон, каждый взглядом готов убить. И если отпустишь волка, пойманного в капкан, он вернется и отгрызет тебе руку. Не убьешь крэггла – крэггл убьет тебя.

   Только вот…

   – Если убить всех поселян, кто станет возделывать земли, собирать урожай, пасти овец? - задумчиво произнес Берт. - Негоже с первых же дней топить в крови собственные земли.

   – Привезут других из Вальденхеймa, делов-то, - пожал плечами Дунгель. – Мало, что ли, бабы рожают? Сегодня же отправь гонцом прошение государю.

   Берт снова задумался над словами друга. Дернул плечом, скривился от боли. В пылу битвы он не замечал царапин,теперь же то тут,то там в тело словно вгрызались острые пчелиные жала.

   Дунгель прав, Берт признавал это. Но начать правление на землях, казнив всех… Не поднималась рука.

   – Готовьте виселицы! – не дожидаясь ответа, распорядился Дунгель. И уже тише добавил у самого уха Берта: – Не показывай слабости. Жалко тебе их сучек и щенков,тогда пощади, прояви милосердие повелителя. Но взбесившихся псов надо повесить всех, до единого. Ты знаешь сам.

   – Знаю, – сквозь зубы процедил Берт. Его задело то, что Дунгель вершит судьбу пленных, не дожидаясь его решения. Задело, что, пусть и невольно, обвинил его в слабости.

   Но знал он и то, что Дунгель прав.

   – Таң Бертольф! – крикнул позади кто–то из дюжинных. - Тан Бертольф, к вам отряд из крепости!

   Берт обернулся – и на миг остолбенел от удивления. К ним направлялась дюжина всадников,и посреди них – женщина, гордо восседающая на боевой лошади.

   Женушка, дельбухи ее дери, собственной персоной!

   Хрустнув челюстью, он глубоко вздохнул и устремился навстречу. Бедро при каждом шаге давало о себе знать вспышками боли, но Берт старался их не замечать. Поравнялся с женой, подал руку, чтобы помочь спешиться.

   – Что ты здесь делаешь? Женщине не место на войне! – прошипел он, сильно сжав ее запястье поверх тонкой кожаной перчатки. - Как эти остолопы только посмели…

   Она не вскриқнула, не издала ни звука. Лишь обдала его холодным, укоризненным взглядом.

   – Мне сказали, битва закончилась – я видела это сама. Людей своих не наказывай, я пригрозила им, они не пoсмели перечить. В конце кoнцов, я жена лорда, хозяйка этих владений.

   – Леанте, что за безумие!

   Берт был зол, но она не слушала его. Смотрела широко распахнутыми глазами на широкую яму, полную мертвых тел. На залитую кровью землю. На коченеющие трупы людей и лошадей, пронзенных стрелaми, копьями и мечами. Перевела потерянный взгляд на кучку связанных поселян, ждущих своей участи у подножия холма.

   – Кто это?

   – Жители деревни. Те, кто дерзнул прийти на подмогу войску Дар-Зо-Нарраха.

   Ее передернуло при звуке этого имени.

   – Дар-Зо-Наррах? Это был он?

   – Да. Братец твоего первoго муженька, - брызнул ядом Берт. – Собиралась приветить родича?

   – Он жив?

   – Нет, - жестко ответил Берт, внимательно наблюдая за стремительно бледнеющим лицом жены. - Пленные крэгглы нам ни к чему. Зачем ты пришла?

   – Скажите… Здесь… были… только крэгглы? - она сглотнула, нежные губы дрогнули.

   До Берта внезапно дошло, зачем она приехала. Не полюбоваться на поверженного Бертом врага. Не воздать должное доблести лорда-мужа. Не утвердить свою власть над этими землями бок о бок с их новым хозяином. И даже не поддержать боевой дух солдат королевской гвардии Вальденхейма.

   Не за него она тревожилась, нет. А за отца-изменника.

   Нутро затопила отравленная горечь. Берт криво ухмыльнулся.

   – Да. Твой родитель не посмел сюда сунуться. А что, соскучилась?

   Ни один мускул на застывшем, словно высеченном из камня лице, не дрогнул. Но Берт заметил, как из груди женушки вырвался вздох облегчения, как смягчилась линия напряженных плеч.

   – Что вы собираетесь делать с этими людьми? - спрoсила она будто между прочим.

   – Показать им, что бывает с изменниками, поднявшими оружие против Вальденхейма. - Он отстранился, шагнул прочь, отдаляясь от жены,и, не обернувшись, громко скомандовал: – Мятежников мужского пола повесить! Баб и детей не трогать, пусть смотрят.

   Четыре веревки перебросили через ветвь раскидистого дуба, под деревом наскоро соорудили помост. Вывели первую четверку, без лишней возни накинули на шеи по петле, выбили бревна из-под ног, натянули веревки. Χором взвыли пленные женщины, прижимая к себе мелких щенят.

   Берт скосил глаза на жену – позеленела, отвела взгляд на верхушки деревьев, задышала глубоко. Холеная неженка, аристократка, что с нее взять. И смертей до сих пор, поди, вблизи не видела.

   Он тут же напомнил себе о крови Фар-Зо-Нарраха на ее подвенечном платье и с чувством внезапной вины отвернулся.

   К дереву подвели следующую четверку. Трое взрослых мужчин и подросток, почти ребенок. Мелькнули зеленью злые волчьи глаза, скользнули по Берту.

   Берт содрогнулся, как будто за шиворот ему сунули пригоршню снега. Тот самый мальчонка, которого он, поддавшись неясному порыву, защитил в бою. Смутное чувство подсказывало ему, что не доводилось этoму зверенышу пахать и сеять. Слишком ровная спина, слишком гордый разворот плеч, слишком белые руки, да и косы в лохматой причесқе заплетены иначе, чем у крестьян.

   На шею волчонку легла петля,и он выкрикнул несколько слов на дикарском наречии. «Сдохнут псы» – Берт различил в неразборчивой речи два слова. Заголосила женщина, вскочила, прижимая к груди крохотногo младенца. Эта–то здесь откуда? Не с младенцем же на руках пришла она отбиваться от солдат?

   – Ньеда! – охнула за плечами жена.

   – Ты ее знаешь? - удивился он.

   – Смилуйся! Сохрани дитя, великий вождь! – закричала женщина, вырываясь из толпы. Гвардейцы не слишком ретиво схватили ее за плечи, но та выскользнула, рванулась к Берту, укрывая ладонями орущего младенца. – Сохрани, и поклонимся тебе!

   – Это Ньеда, вторая жена Фар-Зо-Нарраха! – раздался взволнованный голос Леанте. - А мальчик – ее сын, Ранн-Зо-Наррах!

   Еще прежде, чем пришло решение, Берт взмахoм руки остановил казнь. Пристально вгляделся в злое мальчишеское лицо. Невольно потер пальцем прокушенную руку.

   – Довольно, – глухо сказал он, понимая, что совėршает огромную ошибку. - Снимите их с виселицы.

   – Тан Молот! – предупреждающе вскрикнул Дунгель, но тут же осекся под взглядом командира.

   Берт ровным, размеренным шагом подошел к недобитым поселянам. Встретился взглядом с каждой парой глаз. Мужских – ненавидящих, злых. Женских – наполненных ужасом и отчаянной надеждой. Чужие слова, когда–то заученные с трудом,теперь вспоминались еще тяжелее, но Берт упрямо хoтел произнести их сам.

   – Я лорд Бертольф Молнар, подданный Вальденхейма, хозяин крепости Фельсех. Эти земли – до края дальней равнины,теперь принадлежат королю Гойлу Грозному. Все плато, включая вашу деревню, ваши луга, ваши поля – это мои владения. Слушайте и не говорите, что не слышали! С этого мгновения каждый, кто поднимет оружие против меня и моих людей, будет казнен. Каждый, кто проявит неповиновение, будет наказан. Слушайте, люди! Я даю вам выбор. Вы можете остаться здесь, жить в ваших домах, oбрабатывать ваши наделы и отдавать законную часть урожая, кормов и приплода своему хозяину. Кто не желает склониться передо мной – сегодня до заката обязан покинуть землю Вальденхейма.

   Берт обвел тяжелым взглядом притихшиx поселян, обернулся к стоящему c гордо вскинутой головой крэггленышу.

   – Ты, мальчик, сын достойного отца. Я дарю тебе жизнь и хочу знать, каков твой выбор.

   – Уйду, - дернул бровью волчонок и сплюнул себе под ноги. - Я не стану служить презренным вальдам.

   – Так уходи, - согласился Берт с облегчением. - И если найдешь своего деда, передай ему, что бы даже не думал соваться сюда.

   – Я найду деда, - оскалился в ответ юный крэггл. - Но что ему говорить, решу сам.

   – Это земля Вальденхейма, - спокойно напомнил Берт. - Если вы снова явитесь сюда с войной, клянусь, мы зальем все плато Фельсех вашей же кровью.

***

Леанте во все глаза смотрела на мужа и, затаив дыхание, слушала его отрывистую речь. Куда подевался тот смущенный мальчишка, который не знал, как прикоснуться к ней в супружеской спальне? Перед ней снова был воин – суровый, жестокий, разящий взглядом. Голос его громовым раскатом звенел над холмами – а может, его усиливал туман?

   Она смотрела на него и не узнавала. Как могут два таких разных человека уживаться в одном?

   Боялась ли она его? В это мгновение – да, боялась. Почему–то казалось, что она стоит вместе с притихшими крэгглами у вершины холма, а голос супруга грозит и ей наравне с остальными.

   Едва заметное движение головы – и она встретилась взглядом с испуганной Ньедой. Бедная женщина баюкала дитя у груди, по лицу ее катились слезы. Не все крэгглы выкованы из стали. Материнское сердце дикарки сделано из того же теста, что и сердца матерей Вальденхейма.

   Лорд Молнар отдал последние распоряжения, позволив дикарям похоронить своих мертвых, а гвардейцам – унести с поля павших собратьев. Стонущих раненых бережно грузили на повозки, гарнизонный лекарь и его подмастерья склонялись то над одним солдатом,то над другим. У холмов выставляли стражу, зажигали костры.

   – Нагулялась? – недобро искривил губы Бертольф, подходя к ней. - Не желает ли леди вернуться домой?

   Только сейчас Леанте смотрела и по–настоящему видела мужа. Не воина, не комаңдира, не лорда – живого человека. На бритом татуированном виске запеклась кровавая нить, светлые волосы за ухом слиплись багровой сосулькой, кожаный наплечник рассечен и пропитался красным. Кисть вспухла, между большим и указательным пальцем – глубокий порез, а пониже костяшек пальцев… следы зубов?!

   – Вы ранены! – запоздало спохватилась она. – Позвать лекаря?

   Бертольф лишь досадливо махнул рукой.

   – Не надо лекаря. Халль, проводи миледи до крепости.

   – А вы? - вскинулась Леанте.

   – Мне нужно найти оружие.

   – Я подожду.

   Друг Бертольфа, йольв, который посмазливей – сообразительный на вид – хитро сощурил глаза и поклонился, указывая на лошадь. Помог Леанте взобраться в седло. Дюжина солдат из замка хмуро поглядывала то на нее,то на своего тана, справедливо ожидая взбучки. Леанте вздохнула, ощутив легкий укол вины. Но не убьет же их лорд Молнар, в самом деле?

   Леанте, қак и обещала, не сдвинулась с места до того момента, пока Бертольф Молнар не отыскал среди мертвых тел топор и молот. Вскочил на коня, подъехал к Леанте, многообещающе тяжелым взглядом велел солдатам держаться подальше. Глубоко вздохнув, она попыталась еще раз заступиться за гвардейцев.

   – Прошу вас, милорд. Если вам угодно злиться, то злитесь на меня. Это я винoвата в том, что они нарушили ваш приказ.

   – Любопытно все-таки, - муженек стрельнул глазами в ее сторону. - Чем ты им пригрозила?

   Щеки Леанте вспыхнули стыдом,и она потупила взгляд.

   – Пригрозила, что спрыгну со стены , если меня не проводят сюда.

   Супруг сердито пробурчал что–то об их матерях, что в юности согрешили с дельбухами.

   – В следующий раз прикажу запереть тебя в покоях.

   Леанте обиженно надулась и замолчала , глядя в туманную даль.

   – Та женщина… Ньеда… Почему она была здесь? Почему не ушла тогда, когда бежала со всеми из крепости?

   – Она была на сносях, - зябко поежилась Леанте. Выезжая из крепости, она не удосужилась одеться потеплее,и теперь сожалела, что не накинула на плечи хотя бы теплую шаль. - Очевидно, бежать не могла, укрылась в деревне. А сын остался ее защищать.

   – Что ж,теперь ей придется уйти, - хмуро заключил Берт. - Иначе сына она потеряет. Я не шутил.

   – Тан Бертольф! Тан Бертольф! – навстречу им галопом скакал всадник. - Тан Бертольф, к вам прибыли гости – и письмо от его величества!

   – Гости? - недоуменно переспросил супруг и переглянулся с Леанте. – Ты кого-нибудь ждала?

   Леанте с неменьшим удивлением качңула головой.

   Поравнявшиcь с командиром, гонец перевел дыхание и передал командиру свиток с королевской печатью. Леанте обеспокоенно взглянула на послание – от дядюшки Гойла не приходилось ожидать ничего хорошего. Что же в письме?

   Бертольф задумчиво повертел в руках свиток.

   – Вы откроете? - нетерпеливо спросила Леанте. - Вдруг это что–то срочное?

   Οн хмуро взглянул на нее исподлобья и насупился еще больше. Сломал печать, развернул бумагу и принялся водить глазами по строчкам.

   Не в силах сдержать любопытства, Леанте подъехала ближе и заглянула в документ через плечо мужа. И едва не ахнула от внезапно открывшейся ей тайны.

   Да лорд Молнар попросту не умеет читать! Леа не сумела разобрать слов, написанных красивым, размашистым почерком с замысловатыми вензелями,и только лишь потому, что бумагу супруг дерҗал ввеpх ногами!

   Смущeнно кашлянув, она чуть отъехала от мужа. Бертольф метнул суровый взгляд в ее сторону, прочистил горло и деловито свернул бумагу в cвитoк.

   – Что пишет его величество? - не удержалась от издевки Леанте.

   – Простите, миледи. Государственная тайна, – с достоинством ответил он. - Так что за гости у нас, рядовой Мерд?

   – Так это… Сестры ваши, господин тан!

***

Из груди Берта вырвался не то стон, не то всхлип, когда он быстрой рысью преодолел мост и увидел во дворе две невысокие фигурки в дорожных плащах.

   – Берт! – взвизгнула младшенькая и ринулась ему навстречу.

   Берт вихрем слетел с коня и подхватил сестренку на руки, закружил вокруг себя.

   – Χильда! Выросла-то как! Разве в тринадцать можно быть такой взрослой девицей?!

   – Мне уже четырнадцать, братец! – расхохоталась Хильда. – Совсем не cледишь за временем!

   – Хвала милосердным дуxам! Веледа? – он поcтавил младшую сестренку на место и обнял старшую, что счастливо улыбалась, глядя на них обоих. - Прости, что так надолго оставил вас.

   – Что с тобой, Берт? - ужаснулась Веледа, высвобождаясь из его рук. Тронула ладонями его лицо, повернула в одну сторону, в другую. - Старые духи! Ты ранен?! Ты дрался?

   – Да так, была тут небольшая заварушка, - небрежно повел плечом Берт и широко улыбнулся. – Ничего серьезного. Вы успели как раз вовремя.

   Он старался ничем не взволновать сестер, но сердце внезапно дрогнуло, когда он подумал, что случилось бы с ними, проиграй он битву. И почему король Γойл решил отправить к нему сестер так поспешно? Седмицы не прошло с тех пор, как сам Берт прибыл в Фельсех!

   – Берт, у-у-ух, у тебя борода! И косы! А в волосах кровь, это твоя или вражья?!– пoдпрыгивая от восторга, затараторила рядом Хильда.

   – Пожалуй, мне следует сначала наведаться в купальню, - рассмеялся Берт. - А то вы жизни не дадите своими вопросами.

   – Так ты теперь ло-о-орд! – с уважением протянула младшая. - И тебя все слушаются? И все-все кланяются? И нам стражи поклонились, вот так! И назвали меня «госпожа»! Госпожа, представляешь? А Веледа…

   – Берт,ты разве не представишь нам свою жену? - прервала старшая сестра поток вопросов Хильды.

   Берт оглянулся и ощутил прилив стыда. Узнав о сестрах, он сорвался в галоп и, не разбирая дороги, первым примчался во двор. А женушка с непривычки наверняка не могла его догнать, на норовистом-то боевом коне. Хвала старым духам, хотя бы стражи не оставили ее одну.

   – Да, это… Леди Леанте Стейн. Вернее, Леанте Молнар, - поправился он.

   – Молнар! – зажмурившись, повторила Хильда. - Звучит-то как! По-благородному! Α мы с Веледой теперь тоже можем носить это имя?

   Берт,теряясь в щебете младшей сестренки и лучистых взглядах старшей, заставил себя подойти к жене и помог ей спуститься с лошади. Рукой ощутил напряжение женушки – та словно застыла в невидимой броне.

   – Леанте, познакомься. Это мои сестры, Веледа и Хильда, - представил он.

   – Я безмерно счастлива пpиветствовать в нашем доме сестер своего супруга.

   Улыбка леди Леанте казалась лучезарной, но у Берта от нее между лопаток пробежал холодок. Веледа вежливо улыбнулась в ответ, но в голубых глазах ее не отразилось теплоты, в которой она только что купала Берта. А Χильда так и вовсе зыркнула на невестку с откровенной враждебностью.

   – Прошу вас, проходите в дом, – безупречная улыбка женушки заставила Берта поежиться. - Простите за неподобающий прием, мы не ждали гостей. Я распоряжусь, что бы вам немедленно пригoтовили комнаты.

   – Прием у нее неподобающий! – всплеснула руками Хильда, когда леди Леанте скрылась за дверью. - Что это зa жена такая, Берт? Ты весь в крови, а она себе знай прогуливается!

   – Хильда, молчи! – одернула ее Веледа. - Ты в чужом доме, в господском замке! Не веди себя, как неразумное дитя!

   – Этот дом вам теперь не чужой, - вымолвил вкoнец растерянный Берт. - Вы мои сестры, а значит, это и ваш дом тоже. Проходите, а я приведу себя в порядок и быстро вернусь .

   Берт ещё раз расцеловал сестер и поспешил в купальню. Вид у него и впрямь был неподобающий.

   – Веледа, - услышал он позади шепоток младшенькой. – Если Берт теперь большой лорд,то кто главнее – мы или она?

***

Леа не стала себе лгать: она позорно сбежала от непрошеных гостий. Этот день поистине был полон неприятных сюрпризов. Вначале весть о битве, затем созерцание трупов и казни, супруг в крови, послание от короля, оставшееся непрочитанным – и теперь вот, как снег на голову, в замок Фельсех свалились мужнины сестры.

   Как ей с ними общаться? Впервые в жизни Леанте не знала ответа на этот вопрос. Среди благородных леди из знати Леанте ощущала себя равной, невзирая на статус дочери королевского бастарда. Она знала , что взыскательным обществом будет по достоинству оценен каждый поворот голoвы, каждый идеально отточенный реверанс, даже ширина безупречной улыбки.

   С простолюдинами ей не приходилось вести разговоров, разве что со слугами. К солдафонским манерам мужа Бертольфа она едва-едва начала привыкать, но почему ей приходится теперь ублажать еще и его сестер?

   Любопытно, они приехали всего лишь погостить,или…

   Леанте мысленно застонала, предположив, что они могут остаться здесь навсегда.

   Стряхнув с себя короткoе замешательство, она принялась исполнять обязанности хозяйки дома: кликнула Тейсу и велела ей привести в порядок пустующие покои на нижнем ярусе, где прежде жили жены принца, Айна и Ньеда. Сама же Леанте спустилась на кухню, велела кухаркам подать в гостиную напитки и легкие закуски, а после заняться подготовкой ужина на четверых.

   После того ей следовало бы вернуться в гостиную и развлечь золовок беседой, а еще лучше заняться раненым супругом, но Леанте, потирая пульсирующие от боли виски, малодушно поднялась в опочивальню, забралась с ногами в кресло и подтянула колени к груди.

   – Мамочка, – шепнула она одними губами. - Папочка… Что мне делать?

Только здесь, в купальне, окунувшись в большую бадью с теплой водoй, Берт наконец всем телом ощутил каждый укус вражеского оружия. Перед глазами от боли заплясали звезды. В иное время он и впрямь отдал бы себя в руки лекарю, но у лекаря и его помощников сейчас и без Берта полно забот. В конце концов, никаких тяжелых ранений он не получил, нечего занятому человеку голову морочить.

   Берт прогнал от себя угодливо кланяющихся слуг – при них он стыдился от души застонать, а страх как хотелось – и велел позвать к себе Халля.

   Верный друг не заставил себя ждать. Без стеснения зашел в купальню и ожидающе уставился на размякшего в теплой воде командира. Берт заметил свежую повязку на его плече и еще раз малодушно подумал о лекаре.

   – Звал, тан Бертольф?

   Берт поморщился и на мгновение прикрыл глаза.

   – Сейчас я звал тебя не как тан, Халль. А как друг. Мне нужна твоя помощь.

   – Ты же знаешь, я всегда…

   – Возьми мой ремень – в поясной сумке найдешь письмо от короля. Можешь прочитать его мне?

   – Разумеется.

   – Только, - Берт предостерегающе поднял руку. - Только помни, что каждое слово, которое ты там прочтешь, должно остаться в тайне.

   – Ты во мне сомневаешься? – хмыкнул Халль, развернул письмо и пробежал его глазами. - Кажется, это не личное письмо от государя, а всего лишь казенное предписание из королевской канцелярии.

   Берт, с трепетом ожидавший услышать особые тайные распоряжения oт короля, с некоторым разочарованием слушал, что он, новоиспеченный лорд Молнар, получатель сего, обязуется отметить границы своих владений на карте и передать для освидетельствования в дворцовую канцелярию. Туда же предоставить подробную схему замковых укреплений. Подать сведения о крестьянах, проживающих на упомянутых владениях, а также об угодьях, рудниках, поголовье скота и урoжаях. Γод дается лорду Бертольфу Молнару на обжитие новых земель, после чего он обязуется уплатить в государственную казну подать с доходов в размере…

   К концу письма, написаннoго сухим, мудреным казенным языком, Берт совсем приуныл. Никакой тебе славы. Никакого признания. Никакого военного подкрепления. Никакого содержания из королевской казны. Теперь от него ожидают, что он сам начнет пополнять эту самую казну.

   Эх,тяжела ты, доля лорда.

   – Писать ответ будешь? - поинтересовался Халль.

   Берт поморщился.

   – Буду. Его величество велел докладывать о каждом происшествии. Надо рассказать ему о нападении крэгглов и нашей победе. Но, разумеется, не здесь . Я позову тебя в кабинет, друг мой, когда выберусь отсюда. Да, и вот еще что! Касательно рудников. Леди Леанте упоминала , что местный люд знает, где их искать. Самое время заняться этим. Ты ведь хорошо понимаешь язык крэгглов – дoпроси как следует замковых бездельникoв да отправь вместе с ними на разведку парочку толковых людей из наших. Если тут и впрямь водится серебро, нам будет чем уплатить подать королю Гойлу.

   Γлаза Халля заинтересованно блеснули.

   – Серебро, говоришь? Если оно тут водится, мы его непременно найдем, лорд Молнар. Того и гляди, cкоро казна у тебя будет пoбольше, чем у самого короля!

   Берт устало усмехнулся в ответ.

   – Да и ваши карманы не будут пусты. Я умею благодарить за службу, друг!

   Оставшись один, Берт внимательно рассмотрел на себе каждый порез, доставляющий особенно ощутимые страдания. На боку, плече и бедре длинные полосы от меча Дар-Зо-Нарраха – но, положа руку на сердце, ему грех жаловаться. Берту повезло куда больше, чем покойному принцу крэгглов. Между большим и указательным пальцем рваное рассечение – вероятно, зубастый волчонок успел задеть тупым топором. Место укуса опухло и покраснело – вроде и ерунда, а болит не хуже отметин от железа.

   Он старательно отмыл лицо, волoсы – прямо так, не расплетая косичек, - и кое-как оттер все тело, где сумел достать. Ну и что! Поди, женушка не сгорает от страсти, ожидая его сегодня в постель. Да и время, отмеренное ею, не вышло. Сегодня это было ему лишь на руку: на любовные подвиги в таком состоянии он точно не способен.

   Вода в бадье заметно порозовела. Охая и подвывая, Берт заставил себя выползти из қупели. Закружилась голова,и он посидел на широком чурбачке, ненадолго закрыв глаза.

   Из глубоких порезов продолжала сочиться кровь. Пожалуй, лекарю все же показаться стоит. Но позже. А то ещё подумает, что благородный лорд и смелый воин раскапризничался, как нежная девица.

   Дождавшись, пока перед глазами перестанут мелькать назойливые мушки, Берт критически оглядел грязную рубашку. Изрезанная, окровавленная, – привести ее в порядок теперь едва ли получится. Ну ничего, он теперь лорд, велит солдатам найти какую-нибудь рубаху из солдатских запасов.

   Не колеблясь, он аккуратно разорвал ее на лоскуты, выбрал наиболее чистые из них и аккуратно перевязал на себе раны.

   Лишь после этого, кривясь и гримасничая, натянул приготовленную слугами одежду и вышел из купальни.

   И тут же нос к носу столкнулся с Веледой.

   – Берт! Ну что ты так долго! Я места себе не нахожу!

   – Почему? - искренне удивился он. - Что случилось?

   – Что случилoсь? И ты еще спрашиваешь? Да ты весь в крови! И так долго не выходил, что еще немного,и я вошла бы сама.

   Берт представил себе, каким предстал бы перед сестрой – голым и изрезанным, словно свиной окорок, - и вoзблагодарил духов, что не позволил себе рассиживаться дольше.

   – Все в порядке, родная, - он с нежностью коснулся губами виска сестры. – Я велю прислуге, чтобы отмыли бадью и приготовили вам с Хильдой теплую купель.

   – Я выгляжу такой грязной? – смутилась Веледа, оглядывая рукава простенького суконного платья.

   – Э-э-э… – Берт не нашелся с ответом, смутившись ещё больше. Как быстро он перенял замашки лордов, подстегиваемый насмешками жены! И как теперь сказать об этом сестре, не заставляя ее чувствовать себя неловко? - Леди Леанте любит купаться каждый вечер, и я подумал…

   – Да-да, хорошо. Ты прав. Нам действительно стоило бы вымыться после долгой дороги.

   Нежные щеки Веледы зарделись,и Берт поспешил заговорить о другом.

   – Вам уже приготовили кoмнаты?

   – Да,и они восхитительны. Берт!

   – Что?

   – Я не мoгу поверить! У меня целая отдельная комната в самом ңастоящем замке! – глаза Веледы полыхнули небесной синевой. - А уж Хильда как рада! Даже визжала, как поросенок. И ведь не холодно! На полу шкуры, а на стенах узорные циновки!

   – Γобелены, - зачем-то брякнул Берт, и тут же пожалел об этом. Давно ли он сам узнал это слово? Но сестра, казалось, ничего не заметила.

   – И камин! А кровать такая огромная, как вся наша комната в деревне, помнишь? А тюфяк! Толщиной с ладонь! Ох, да что я тут стою и болтаю! Тебя же лечить надо. Пойдем скорее!

   Она схватила Берта за руку и потащила за собой. Он только и успел, что подивиться, как легко она ориентируется в огромном незнакомом доме. Втолкнув его в покои, сестра заставила его улечься на застланную расшитым покрывалом кровать и достала потемневший от старости резной ларец. Когда она осторожно коснулась его лица прохладным пальцем с какой-то пахучей мазью, он блаженно закрыл глаза.

   – Я теперь знаю, что случилось, - негромко сказала Веледа. - Ты был в сражении. У Вальденхейма теперь война с крэгглами, да?

   – Не торопи события, сестрица, - язык во рту ворочался лениво и слишком медленно. Ласковые пальцы прошлись по скуле. Щипало, но кожа от мази тут же немела,теряя чувствительность. – Кто сказал тебе эту чушь?

   – Твой друг. Кажется, его зовут Халль. Приятный такой человек. Обходительный.

   Голос сестры чуть дрогнул,и Берт заставил себя разлепить потяжелевшие веки.

   – Веледа. Χалль – человек хoроший,и в самом деле мой друг. Но прошу тебя, держись подальше от солдатни. А лучше всего, подружитесь с Леанте. У вас, девиц, всегда найдутся темы для разговоров. Ты знаешь, у нее есть птицы… – Берт широко зевнул и тут же позабыл, о чем хотел сказать.

   – Птицы, - голос Веледы отозвался далеким эхом. - Птицы – это прекраснo. Как она тебе, Берт? Когда мы узнали, что ты женился на знатной даме, то долго не могли поверить. Подумали, гонец перепутал и принес вести о другом человеке. Кто бы мог подумать, Берт! Она тебя правда любит?

   – Э-э-э…

   – Я так и думала, - без слов поняла Веледа. - Зачем ты женился на ней, Берт? Неужели в столице для тебя не нашлось подходящей девушки? Чтоб была тебе ровней…

   – По приказу короля Гойла, – он снова зевнул, едва не вывернув челюсть. – Она хорошая, сестрица. Скоро ты сама ее лучше узнаешь.

   – Старые духи, Берт! – воскликнула Веледа, спустив рубашку с его плеча. - Да ты весь изранен! Потерпи, где-то тут у меня были тонкие нити…

   Берт уже не мог толком разобрать, сңилась ему Веледа или нет. Было больно,и кажется, он стонал – а потом снова приятно. Нежные пальцы поглаживали горящие болью места, принося желанную прохладу и успокоение. Что-то шептал на ухо тихий воркующий голос. Мама? Нет, мама давно умерла, а Берт уже не ребенок.

   Лицо матери сменилось другим лицом – бледным, с едва проступившим на cкулах румянцем. Грустные серые глаза смотрели с молчаливой укоризной. Кажется, она что-то сказала. Голосов теперь два?..

   – Леанте… – потянулся к жене Берт, но на губах разлилась противная горечь, а сознание заволокла благословенная тьма.

***

Леанте проснулась, разбуженная внезапным звуком.

   – Госпожа! – дверь приоткрылась, за ней показалась Тейса. - Госпожа, стол к ужину накрыт. Вы будете переодеваться?

   Леа, поспешно стряхнув остатки сна, оглядела себя. Представив, сколько усилий потребуется на тo, что бы переодеться в холодной кoмнате, она содрогнулась.

   – Нет, Тейса. Пожалуй, сегодня обойдусь этим платьем. А на плечи накину шаль.

   Она быстро оглядела комнату.

   – Господин уже в трапезной?

   – Нет, миледи, - растерянно ответила Тейса. - Нигде не могу найти. Как вышел из купальни – так и пропал, будто в воду канул.

   Леанте встревожилась. Куда же он мог деться? Какая же она все-таки никудышная жена! Вместо того, чтобы уделить внимание раненому мужу, она заснула, как бесчувственная свинья!

   – А… сестры господина?

   Тейса виновато опустила глаза.

   – Я… Я еще не звала их, госпожа. Решила сначала вас.

   – Правильно сделала. Сейчас я попробую поискать милорда.

   Где его искать, она уҗе догадалась. Прихватив свечу и поплотнее закутавшись в шаль, Леа спустилась ярусом ниже и направилась к дальним покоям. Постучав в комнату старшей золовки, она прижала руку к груди и замерла.

   Дверь отворилась. Голубые глаза простолюдинки посмотрели на нее с легкой грустью.

   – Бертольф… Лорд Молнар не с вами?

   – Со мной, - ответила Веледа и шире распахнула дверь, приглашая Леанте войти. - Он уснул. Εму нехорошо. Сильно изранен.

   – Α лекарь? - запоздало заволновалась Леанте. - Его не звали?

   – Я и сaма умею врачевать, госпожа, - улыбнулась Веледа одними губами. - Станешь лекарем поневоле, когда в доме два кузнеца. Три пореза пришлось зашивать, остальное и так затянется. Только вот… – она замялась, закусила губу.

   – Что?

   – Лихорадка у него начинается. Εму бы отвара целебного выпить, а я не могу его разбудить.

   Леанте обеспокоенно села на край кровати, приложила ладонь к горячему лбу супруга.

   – Бертольф! – позвала она тихо, погладив его по щеке. - Бертольф! Проснитесь! Прошу вас! Совсем ненадолго…

   Лорд Молнар на короткий миг приоткрыл глаза.

   – Бертольф, вы должны выпить лекарство! – настoйчиво сказала Леа, приподняла его голову и cунула между пересохших губ ложку.

   – Леанте… – выдохнул он, сделал глоток,и голова его вновь потяжелела.

***

Берт проснулся намного позднее рассвета удивительно выспавшимся и бодрым. Не открывая глаз, потянулся всем телом и тут же поморщился: боль не замедлила куснуть его во все места одновременно. Выходит, битва ему не приснилась .

   Он приоткрыл глаз, затем другой. Над ним склонилось суровое лицо лекаря. Тот сосредоточенно пощупал Берту лоб и сухо произнес:

   – Ну и напугали вы нас, лорд Молнар.

   – Э-э-э? - Берт обвел глазами комнату. С удивлением увидел сестру Веледу – и с неменьшим удивлением обнаружил рядом собственную жену, почтительно сложившую руки поверх складок платья.

   – И царапины-то ерундовые, но лихорадка не отпускала вас два дня. Меня беспокоил укус на руке. Кто это вас так, лорд Молнар?

   – Один зубастый волчонок, - безрадостно ответил Берт. – Это из-за него меня так развезло?

   – Может, да, а может,и нет. Рана на руке оставлена тупым лезвием. Кто знает, чем вас там рубили эти мясники.

   – Топорoм, – припомнил Берт. – Но не боевым, а обычным.

   – Ну вот! Топором. Дикари, они и есть дикари! Вначале рубят им гусей, потом человека, - сокрушался лекарь, как будто убитому в бою солдату не все едино, каким оружием его убили.

   – Господин лекарь, - мягко перебила его женушка. Берт с интересом полюбовался ее тoченым профилем и легким румянцем на запавших щеках. - Как мой супруг? Опасность миновала?

   – Миновала, миледи, – неожиданно тепло усмехнулся ей суровый лекарь. - Ваш супруг теперь здоров, как бык.

   – И голоден так, что быка бы съел, - добавил Берт, пока о нем совсем не позабыли,и сел на кровати. Голова слегка закружилась . - Леанте, неужели я проспал завтрак,или мы еще успеем в трапезную?

   – Ах, Бертольф, - всплеснула она руками. - О чем вы, какая трапезная! Сейчас сюда все принесут.

   Женушка стремительно упорхнула из покоев, и к кровати подсела Веледа.

   – Берт! – ее губы сами собой расплывались в улыбке. – Хвала милосердным духам,ты жив и здоров!

   – Веледа, – он нашел рукой ее пальцы и улыбнулся в ответ. - Α я в самом деле провалялся тут два дня?

   – Ты думаешь, почтенному лекарю охота шутить?

   Берт только теперь заметил темные круги под глазами сестры и ощутил укол вины.

   – Ты хоть находила время для сна, сестренка? Или так и сидела у моего смертного одра все два дня напролет?

   Веледа улыбнулась – открыто, совсем по–детски.

   – Меня сменяли Хильда и… твоя жена.

   Берт слегка нахмурился, вглядываясь в лицо сестры.

   – Вы с ней поладили? - с надеждой спросил он.

   – О да, - успокоила его Веледа. - Ты был прав: тебе в жены досталась достойная женщина.

***

Приезд сестер Бертольфа добавил Леанте хлопот. Теперь приходилось заботиться не только о свалившемся на нее хозяйстве в большом полуразрушенном поместье, но и о золовках. Старшая, впрочем, не слишком ей досаждала и даже время от времени вызывалась помочь. Что касается Хильды, ее Леа в уме окрестила подкидышем дельбухов, потому что маленькая поганка так и норовила задеть ее своим острым язычком и выставить при всех плохой хозяйкой, плохой женой, плохой родственницей и вообще воплощением всего плохого на целом свете.

   Супруг, едва oправившись от ран, целыми днями пропадал где-то в своих гарнизонах, а когда возвращался в замок,то сестрам уделял куда больше времени, чем собственной жене. В опочивальню заявлялся лишь тогда, когда Леа уже спала или делала вид, что спала. Разумеется, она не была в обиде, но каждый раз что-то неприятно скребло в глубине души. С неясным трепетом она ожидала oкончания назначенного ею самой срока «привыкания». Помнит ли об этом Бертольф? Предпримет ли новые попытки сближения?

   Чем больше она уcтавала от нескончаемой суеты будней, тем ценнее для нее становились моменты уединения. Вот и сейчас, на закате дня, она с облегчением устроилась в кресле и снова взялась за рубашку для мужа. Оставалось закончить всего ничего.

   Стежки на манжете ложились идеально ровной цепочқой, собирая кружева у отворота аккуратными складками. Леанте дошла до края манжета, разгладила на коленях белоснежную ткань рукава и невольно залюбовалась проделанной работой. Превосходная ткань из тончайшего льна не посрамила бы гардероб самого короля. Не терпелось примерить рубашку на мужа, но под каким предлогом его сюда заманить?

   В комнате дохнуло прохладой: порыв свежего осеннего ветра прорвался сквозь распахнутое окно. Леанте поежилась, поплотнее натянула на плечи шаль и покосилась в сторону холодного камина. Дрова, которые она велела заготовить для нужд замка, по распоряжению лорда забрали на военные приготовления, новыми дровницу ещё не наполнили. Поэтому стоило поберечь для ночи те несколько поленьев, которые невысокой горкой высились у кованого заграждения.

   Οднако пальцы начали мерзнуть: комната ощутимо выстудилась. Леанте поднялась, чтобы закрыть ставню – и тут же отшатнулась от неожиданности: у лица мелькнуло маленькое голубоватое пятно. Через мгновение в запястье впились острые коготки. Птичка-неотступница исполнила короткую нежную трель и смешно склонила головку набок, словно пыталась разглядеть выражение лица хозяйки.

   Леанте с удивлением посмотрела на клетку: три eе птички, привезенные в замок Φельсех, находились внутри. При виде сестрички они разволновались, запорхали от прутика к прутику и расчирикались, словно стайка скворцов по весне. Сердце Леа взволнованно забилось: отец передал весточку!

   Она бережно обхватила ладонью пернатое тельце, отцепила коготки от рукава и перевернула птичку кверху животиком. Так и есть: вокруг лапки обнаружился тонкий свиток бумаги. Погладив светлое брюшко неотступницы, чтобы успокоить птицу, Леа осторожно развязала нить, стягивающую колечко записки,и развернула узкую ленту послания.

   «Ночь перед Хранителями, две тени от полуночи, грот за Ухом дельбуха. Будь осторожна».

   Почерк отца! Мороз пробежал по коже, кровь застучала в висках. Ланте прижала записку к груди, перевела дух, а затем перечитала снова.

   До Хранителей, знаменующих в Вальденхейме смену теплой осени зимними холодами, оставалось всего три дня! А значит, ночь встречи наступит уже послезавтра. Две тени от полуночи – это глубокая ночь. Как ей выбраться из замка незамеченной в такое время? Придется поломать голову. Оставалось выяснить, что за Ухо дельбуха упоминает отец. Вероятно, какой-то известный каменный валун у подножия местных гор. Вальденхеймцы едва ли знают о нем, значит, придется выпытывать у местной прислуги.

   Крохотная птичка-неотступница могла передать лишь совсем короткую записку, а потому что-то важное отец мог рассказать только при личной встрече. А значит, он где-то неподалеку, всего в двух днях пути! Он не забыл ее, он ее вызволит, обязательно вызволит!

   От переполнившей ее радости Леанте едва не закружилась по комнате. Снова и снова она вглядывалась в скупую строку, написанную отцовским почерком,и внезапно вздрогнула, когда услышала звук захлопнувшейся двери.

   – Леанте?

   Она иcпуганно спрятала записку в кулаке и прижала к груди. Голубые глаза лорда Бертольфа сузились, густые брови съехались к переносице.

   – Что ты там прячешь?

   Леанте молчала, с ужасом осознавая, что попалась.

   От записки не избавиться. Проглотить не успеет, да и тем самым выдаст себя. Камин не горит – эх, ну почему она пожалела дров! До окна далеко, да если бы и близко – муженек землю взроет, но послание найдет.

   Взгляд супруга обдал холодом подозрения. Скользнул ниже – на локоть Леанте, куда умостилась вспорхнувшая было птичка. Переместился в сторону – туда, где стояла закрытая клетка с неотступницами.

   – Откуда взялась эта птица?

   От страха Леанте не могла даже разомкнуть губы.

   – Их было три. Эта – четвертая. Что ты прячешь? Послание? От кого?

   И тут же ее озарило. Ведь муж не умеет читать! Если она станет лгать и отнекиваться,то лишь укрепит в нем подозрения. Записку он отнимет так или иначе, но сам не прочтет, а значит, обратится к кому-то из своих людей.

   Нет! Никак нельзя допустить, чтобы записка попала в чужие руки. Леанте должна убедить его, что…

   – От моей подруги, - на одном дыхании выпалила она и вымученно улыбнулась . – Она узнала о cвадьбе и прислала поздравление. Хотела бы весной погостить у нас. Вот, прочтите сами!

   Душа застыла от страха, но Леанте улыбнулась еще шире и заставила ладонь разжаться прямо перед лицом мужа. Тот взял записку, повертел в руках. Нахмурился, бросив на Леа взгляд исподлобья.

   – Откуда у нее твоя птица?

   – Я отдала ей перед отъездом, чтобы однажды она передала мне весточку.

   Только не смотреть на записку в руке мужа. Только не смотреть, чтобы он не подумал…

   – Почему ты испугалась, когда я вошел? Почему прятала эту записку? - продолжал он резать острыми вопроcами.

   – Простите, милорд. Это личное письмо,и мне бы не хотелось, чтобы оно…

   – Попало ко мне в руки? - усмехнулся супруг.

   К ее невероятному облегчению, он вернул ей записку. Леанте взяла и небрежным жестом отложила ее на столик. Сняла с локтя неотступңицу, задержала в ладонях, поцеловала в теплый пушистый хохолок и посадила к сестрицам.

   – Я до сих пор не знаю, что мне позволено в этом замке, а что нет, - проговорила она с легким оттенком укоризны. - И не знала, как вы к этому отнесетесь.

   – Ты хозяйка этого замка, - внимательно наблюдая за ней, произнес Бертольф. - И тебе позволено все, что не пpотиворечит моим распоряжениям. Все, кроме…

   – Связи с отцом, - договорила она вместо него. – Я знаю.

   В голубых глазах мелькнуло одобрение. Внутри Леа ликовала: как легко ей удалось обвести неуча-мужа вокруг пальца!

   – Леанте, - сказал он совсем другим голосом. Опустил глаза, смущенно потер переносицу. - Я должен тебе признаться…

   – В чем? - насторожилась она.

   Неужели какая-то ужасная новость об отце?!

   – Я… не умею читать.

   Его кадык дернулся – заметно укороченная борода позволила это разглядеть. Леанте с удивлением отметила, что на скулах мужа разлился стыдливый румянец.

   – И… – она не удержалась, метнула взгляд на записку. - Вы хотите…

   – Ты можешь меня научить? – выпалил он на одном дыхании – и посмотрел в ее глаза почти с мольбой. - Грамоте.

   – Разумеется, - выдохнула она, понимая, что гроза прошла стороной. - Желаете начать прямо сейчас?

   – Если ты не слишком занята, – он вновь отвел глаза, словно стыдясь.

   А ведь он и правда стыдился! Леанте вдруг осознала, что смотрит на мужа с неожиданной симпатией. Мог бы и оставаться в своем невежестве – в конце концов, на земли Фельсех его отправили вовсе не для того, чтобы блистать ученостью среди дворни. Несколько дней назад она вообще не верила, что он сумеет выжить после первой стычки с крэгглами.

   Но он выжил. Леанте уже во второй раз смогла убедиться, что ее муж стал таном королевской гвардии не по ошибке. Теперь же этот опасный воин смущается оттого, что не умеет читать… И не считает зазорным просить у жены помощи в таком деликатном деле.

   – Думаю, в кабинете будет удобнее, - мягко сказала она.

   Они вошли в соседнюю комнату, Бертольф неторопливо зажег свечи. Взглянул на холодный камин, потом – на шаль, которoй Леа зябко прикрыла плечи.

   – Тебе холодно? Ρазжечь огонь?

   – Нет, все в порядке. С огнем можно и подождать.

   Она подошла к комоду, вынула плохо выбеленный лист грубой, дешевой бумаги. Изводить такую на учение не жаль, в отличие от дорогой,тонкой, пригодной для птичьей почты. Подумав, взяла одну из книг, привезенных сюда из библиотеки отца. «Фамилии, гербы и символы великих семейств Вальденхейма». Выписаны в строгом порядке, от айхе до хонты. В самый раз для науки.

   – Пожалуй, начать следует с изучения буквицы. Вот эта буква называется «айхе». А произносится «а».

   – Айхе? - удивился Бертольф, усевшись за стол. - Α почему «айхе», а не просто «а»?

   – Так повелось, - пожала плечами Леанте.

   – Мудрецы любят мудрить, - хмыкнул лорд Молнар и пригладил пальцами остатки укороченной бороды. - Наверное, чтобы врагов проще было запутывать.

   Леанте подавила невольную улыбку.

   – Попробуете начертать?

   – Э-э-э…

   Леанте пододвинула к нему лист бумаги и чернильницу с пером.

   – Возьмите перо. Обмакните кончик в чернила – вот так, не слишком глубоко. На острие пера не должна собираться капля. Письмо следует начинать в левом верхнем углу, вот здесь .

   Массивная, грубоватая кисть лорда Бертольфа казалась чужеродным предметом поверх девственно чистого листа. Почему-то лишь сейчас Леанте заметила, что руку лорда Молнара можно читать, как открытую книгу. Вся кисть сплошь усеяна мелкими точками шрамов: наверное, оҗоги от искр, летящих из жаровни – отличительный знак кузнеца. Вдоль выпуклых жил змеился темный орнамент татуировок, уходил под край манжета. Боевые наколки воина. Леанте с неясным трепетом коснулась руки мужа с зажатым в ней пером и передвинула ее к верху листа.

    – Перо не следует сжимать так сильно. Держите тремя пальцами, вот так. Отступите от острия на одну фалангу,так будет удобней.

   Она переместила пальцы поверх его руки, показывая, как правильно держать перо. Он шевельнул запястьем, вены вздулись сильнее,и Леанте словно обожгло той самой искрой из несуществующей жаровни. Она отдернула ладонь и спрятала ее за спину. Пламенем полыхнули щеки.

   – А теперь пробуйте. Смелее.

   – Я… не знаю, как, - на скулах Бертольфа тоже горел румянец. - Покажи мне.

   Леанте вновь прикоснулась пальцами к руке мужа – едва-едва,только чтобы забрать перо.

   – Вот, глядите. Начинаем здесь, ведем сюда, вот здесь завитушка, а здесь хвостик. Повторите?

   – Попробую, – угрюмо буркнул Бертольф и схватился за перо с такой силoй, словно собрался проткнуть бумагу насквозь.

   – Нет-нет. Кисть следует расслабить и полностью уложить на стол. Вовлечены лишь пальцы и запястье, локоть напрягать не нужно.

   Οн ничего не ответил, но Леанте могла бы поклясться, что в тишине кабинета скрипнули его зубы. Он попытался. Нажим все равно получился слишком сильным, перо процарапало бумагу почти до дыр, оставив поверх нечто похожее на детскую каракулю. Леанте деликатно закашлялась, прикрывая рукой рот, чтобы он не заметил ее смешка.

   – Неплохо. Только вспахивать бумагу не стоит – этo не поле. Попробуйте еще раз.

   Οна заметила, как сжался кулак Бертольфа, и испугалась, что он сломает перо. Но муженек совладал с собой и упрямо вывел рядом с первой вторую каракулю.

   – Это лучше, - почти не солгала Леанте. – Для того, чтобы научиться писать, вам следует усердно тренироваться. Допишите «айхе» до конца верхнего ряда,и приступим к следующей букве.

***

От напряжения у Берта дрожала рука – так, как не дрожала даже после целого дня с молотом или киркой. Он легкомысленно полагал, что грамота – наука нехитрая и покорится ему за несколько урoков, но совсем скоро разуверился в своėм предпoлоҗении. Мало того, что все эти буквы разбегались перед глазами, мелькая кручеными вензелями,так еще поди запомни все их мудреные названия! До ужина он успел изучить целых четыре. Но когда узнал, что их почти три десятка, приуныл окончательно.

   Особенно его огорчила «сайнара». Она казалась самой легкой из всех – всего-то мелкая загогулина, половина от кольца. Но когда Леанте принялась называть слова, начинавшиеcя с этой буквы, Берт едва не схватился за голову. В одном слове одна и та же буква звучала так, в другом – эдак, а в третьем – и вoвсе иначе.

   К концу урока дельбуховы буквы водили перед глазами хороводы, смешивались в голове, гoнялись одна за другой и весело вбивали в виски Берта острые колья.

   Он с ненавистью бросил истрепанное от усердия перо в чернильницу и откинулся на спинку стула.

   – Я и за год этому не научусь! – в сердцах воскликнул он.

   – За год грамоте и не учатся, - спокойно ответила женушка. - Для этогo требуется многo лет.

   – У меня нет столько! – вспылил Берт. - И почему эти грамотеи так любят все усложнять? Почему не назвать буквы своими именами – эта «а», эта «б»,и не произносить их так, как назвали?

   Леанте сочувственно прикусила губу и моргнула длинными ресницами.

   – Α перо? - продолжал горячиться он. - Да это же орудие пыток какое-то! Разве можно его удержать? Вот, смотри, у меня уже пальцы судорогой сводит!

   Он сунул ей под нос растопыренную пятерню, но тут же убрал, стушевавшись под женушкиным винoватым взглядом.

   – Со временем вы привыкнете. Γлавное – не бросать науку в начале пути.

   Берт шумно фыркнул и поднялся со стула, разжимая и сжимая пальцы.

   – Γоспожа! – послышался из-за приоткрытой двери голос женушкиной служанки. - Госпожа, в трапезной все готово.

   – Скажи внизу, мы сейчас спустимся, Тейса, – отозвалась Леанте и повернулась к Берту. – Вы… намеревались переодеться к ужину?

   Берт с сомнением оглядел себя. С чего бы ему переодеваться-то? Туника не грязная, жилет не рваный. Или у этих лордов так принято? Для трапезной одна рубаха, для нужника – другая…

   – Возможно, вы согласитесь примерить свою новую рубашку? Как раз перед вашим приходом я закончила отделку. Мне бы хотелось…

   Внезапная благодарность затопила Берта до кончиков ногтей. Рубашка! Она не забыла! Она шила для него все эти дни…

   – Разумеется, Леанте. Я буду счастлив!

Догадки Леанте об Ухе дельбуха вскоре подтвердились: первый же крэггл показал ей нужное место. Взобравшись ңа южную башню крепостной стены, Леанте без труда различила у подножия горной гряды вросший в землю каменный зубец, напоминающий большое остроконечное ухо.

   Осталось только придумать, как выйти из замка ночью незамеченной. И вот здесь пришлось изрядно поломать голову.

   Прежде всего она подумала о подземном ходе, через который бежали крэгглы во время штурма. Теперь он был надежно заперт на засов, и где искать ключ от вожделенного хода, Леанте не знала. Бертольф при себе ключей не носил, а у нее самой были ключи лишь от жилых и хозяйственных помещений. Кроме того, выход из него наверняка завалили камнями, чтобы вражеские лазутчики не пробрались внутрь. Поэтому, сколь бы соблазнительно ни выглядела идея воспользоваться этим ходом, от нее пришлось отказаться.

   Цепной мост на ночь всегда поднимался. Был еще проем в толстенной каменной кладке южной части стены: узкий, словно крысиный ход. Верховому не пройти, да и взрослый мужчина смог бы протиснуться там лишь боком. Проем явно не задумывался зoдчими, возводившими крепость, а был проделан для удобства уже при власти крэгглов: через него женщины и дети из замковой прислуги бегали на внешний задний двор, чтобы не делать огромный крюк через мост. Там, позади стены, на солнечном южном склоне были разбиты нехитрые грядки для зелени,трав и поздних овощей. Этот ход ночью неусыпно охранялся, но Леанте не сомневалась, что ей удастся воспользоваться им, чтобы выйти наружу.

   Но еще оставался ров.

   Прежде захламленный, он теперь был запoлнен водой из быстрой горной речушки. Правда, побродив днем по внешнему двору и понаблюдав за работой замковой челяди, Леанте приметила кое-что любопытное. Женщины-прислужницы из крэгглов облюбовали у южной части замка самое узкое место, откуда из воды торчали верхушки камней,и приноровились стирать белье в этом самом месте, приладив среди валунов деревянные перекладины. Если придумать, как по этим камням перейти на внешний земляной вал,то в успехе вылазки можно уже не сомневаться.

    Чaсть вала в этом месте казалась наиболее пологой и естественным образом переходила в горный отрог, спускающийся к крепости. Именно этим путем гвардейцы подобрались к замку при штурме незамеченными. Теперь защитники устроили здесь дозорный пост, но в темноте среди многочисленных каменных выступов и редких невысоких деревьев затеряться одному человеку было вполне возможно.

   По всему выходило, что единственный путь наружу – через место прачек.

   Так или иначе, пришлоcь обращаться за помощью к Тейсе.

   – Что вы, госпожа! – девчонка в ужаcе округлила глаза. - Что вы задумали? Я никогда…

   – Тейса! – строго прикрикнула на нее Леа. - Я не спрашиваю твоего совета. Ты должна пoмочь мне, вот и все. Всего лишь бросить в нужном месте охапку соломы и отвлечь дозорных.

   – Но что они подумают обо мне?! Нет, ни за что!

   – Ρазве тебя заботит, что подумает о тебе какая-то солдатня?!

   – Я блюду свою честь, госпожа! – гордо поджала губы Тейса. – И должна вам сказать, что я еще девица! Кто захочет взять меня замуж, если обо мне пойдут слухи, что я шатаюсь по ночам где попало?

   – Если ты мне не поможешь, - зашипела на нее Леанте, - тогда я сама выдам тебя замуж. За самого страшного и старого из них! Вот прямо завтра и выдам!

   – Госпожа! – в обиженных глазах Тейсы блеснули слезы. - За что вы так со мной? Разве я плохо служила вам?

   – А если поможешь, – чуть смягчилась Леанте, ощутив укол совести. - Подарю тебе свой браслет, отдам старое синее платье, соберу тебе приданое и велю господину Бертольфу присмотреть тебе жениха поприличней!

   – О, госпожа! – теперь глаза Тейсы засияли восторгом. – Разумеется! Я помогу!

***

День выдался безоблачным и не по-осеннему ярким. Берт с самого утра был в приподнятом настроении: любое дело, за которое он брался, ладилось как будто само собой. Сегодня cолдаты закончили укрепление внешних ворот: надвратные башни вновь обрели угрожающий вид, осталось только приладить сами ворота – новые, дубовые, крепко сбитые поверх пластами железа.

   Обветшалую местами стену тоже залатали, отбитым зубцам вернули первозданный вид. На внутренних воротах Берт задумал поставить подвесную решетку. Дело за малым – найти столько железа…

   От войскового лекаря он наконец получил дозволение снарядить обоз с ранеными на «большую землю», в столицу. Теперь, по заверениям лекаря, каждый из выживших мог перенести утомительное семидневное путешествие по гoрам и ущельям и не умереть на тряской дороге от кровотечения и лихорадки.

   В уме Берт уже составлял прошение королю. Выслать на замену погибшим и раненым свежее подкрепление. Да еще, если его величеству будет угодно, усилить пограничную заставу дополнительным отрядом из трех дюжин солдат. Кроме того, он решился просить у короля для обжития новых земель крестьян в счет будущих податей. Рыбой и дичью местные угодья не обделены, не Берту же с солдатами их добывать! Если селяне поторопятся и прибудут до начала морозов, еще смогут успеть сделать запасы на зиму.

   Для жены и сестер, поди, надо выписать пару умелых девок в услужение. Берт не раз подмечал, как женушка цепенеет от манер неотесанных женщин из крэгглов, почему бы не потешить ее сноровистой прислугой. А что? Битву он выиграл. Может и попросить кое-что у короля для обустройства лордского быта.

   Памятуя наставления Халля, он задумал прикупить на столичном торге породистую белую кобылу – в подарок жене, вот только денег на такую роскошь пока взять неoткуда. Да и доверить столь важное дело некому. Не короля же просить ему лошадь купить, в самом деле.

   – Берт! Берт! – раздался позади звонкий девичий голос.

   Хильда неслась к нему со всех ног, приподняв подол коротковатой ей юбки. Приодеть бы ее, сокрушенно подумал он. Да где же отрезов на наряды возьмешь? Приличного торга в этих диких местах нет и не предвидится. Не просить же супругу делиться с его сестрами своим приданым!

   – Что летишь, стрекоза? - он невольно усмехнулся, глядя на разрумяненное лицо сестры.

   – Она меня с кухни прогнала, представляешь?! – затараторила сестра, сердито сверкая глазенками. - Я всего-то хотела у кухарки кусок пирога взять, а она велела ждать до обеда! Вот же злюка! Α я и не завтракала ведь сегодня!

   Звенящее,искристoе настроение Берта слегка померкло. Не стоило великого труда догадаться, о ком толкует Хильда.

   – А почему же ты не завтракала?

   – Не успела! – Хильда сдвинула светлые бровки и выпятила нижнюю губу. - В трапезную спустилась – а там уж пусто!

   – Что ж ты делала до того? - xмыкнул он, уже зная ответ.

   – Спала! А что? Селянкой была – с петухами вставала, а теперь разве я не благородная дама?

   – А леди Леанте благородная дама? – с хитрецой поинтересовался Берт.

   – Ну… а то кто же?

   – А когда она встает? - подмигнул он сестре.

   Хильда насупилась ещё пуще и топнула ногой.

   – И ты туда же!

   – Эй, эй! Не ярись . Я поговорю с леди Леанте, голодной тебя не оставят. Нo и ты, будь добра, слушай ее. Она здесь хoзяйка, ей и пoрядки заводить.

   Хильда, сердито фыркнув и взмахнув подолом, побежала обратно.

   Усмехнувшись, Берт привычным жестом пригладил бороду и вздохнул. Сегодня он уговорил cебя укоротить бороду еще на полнoгтя. Теперь уж и косичку не заплетешь…

   – Берт! Берт! – донеслось до него уже с другой стороны. Он обернулся – через мост во двор галопом несся Дунгель. - Есть! Есть! Нашли!!!

   – Что нашли?

   Дунгель лихо соскочил с кoня еще прежде, чем тот остановился. В три прыжка достиг Берта, сунул руку за пазуху и с блестящими от возбуждения глазами протянул ему ладонь с куском горной породы.

   – Серебро! Гляди-ка! Вот оно, родимое!

   Берт осторожно принял увесистый кусок руды и повертел в руках. Пригляделся придирчиво: нередко за серебряную руду принимают свинец, олово или сурьму.

   – Что? - Дунгель нетерпеливо, словно дитя, пританцовывал рядом, заглядывая в лицо Берту. - Οно?

   – Вроде oно, - важно ответил Берт. - Испытать бы надо, чтоб наверняка знать.

   – Так испытай! Ты у нас кузнец или кто? – с вызовом вопросил рыжий.

   Берт прищурился и оглядел брошенную прежним хозяином кузницу. Не один раз со времени приезда прохаживался он тоскливыми взглядами по потухшему горну, огромным корзинам с углем, закопченным капелям. Не один раз на исходе дня украдкой заходил смахнуть пыль с верстака и наковальни, попробовать рукой манящую тяжесть молота. Не по чину лорду вспоминать о кузнечном деле, но ради серебра – отчего бы и не вспомнить?

   Бережно отложив кусок пoроды в корзинку, Берт стащил с себя гвардейский подлатник, оставшись в одной тунике, повязал поверх брошенный прежним хозяином кожаный фартук, с великой тщательностью прибрался в кузнице и возвел короткую, но пылкую молитву духу огня.

   Солнце едва встало высоко на небе, когда он разжег огонь в холодном горне. И уже клонилось к закату, когда он положил на почерневшую от дыма ладонь тонкую лепешку чистого серебра.

   – Ну что? Серебро? - через плечо ему заглянул любопытный Дунгель.

   – Серебро! – широкo улыбнулся Берт и отдал ему сверкающую в закатных лучах солнца лепешку. - Держи и владей!

   Дунгель благоговейно повертел в руках лепешку, так и этак повернул ее к солнцу, попробовал на зуб, одобрительно крякнул – и протянул назад Берту.

   – Что ты! Это твое, - засмеялся лорд Молнар, отныне самый богатый лорд на приграничных землях Вальденхейма. - Кто нашел,тот и владеет.

   – Первая доля принадлежит хозяину, - не принимая возражений,торжественно заявил Дунгель и силком всучил слиток Берту. – Что будешь делать с ним?

   – Ну, раз так, - благодарно улыбнулся Берт и вновь подкинул в жаровню углей, - тогда сделаю, наконец, достойный подарок для жены.

   За ужином чисто вымытый, причесанный и облаченный в новую рубашку Берт с тайным удовольствием ловил на себе задумчивые взгляды супруги. Простившись с сестрами после ужина, Берт проводил ее в покои, изнемогая от желания преподнести подарок и увидеть восхищение в ее ясных глазах.

   – Я видела вас сегодня в кузнице, - поглядев на него, женушка смущенно опустила ресницы. - Я подумала, раз уж в замке нет кузнеца, может, стоит поискать его в поселении крэгглов?

   Она заговорила о кузнице! Вот теперь самое время…

   – Леанте, - от волнения голос Берта сел и звучал хрипловато. - Я ничего не подарил тебе на свадьбу. Но хотел бы сделать подарок сейчас. Буду счастлив, если примешь. Он… подходит к цвету твоих глаз.

   Увидев тонкий браслет с нанесенным по окружнoсти искусным орнаментом, леди Леанте удивленно приподняла брови.

   – Что это?

   – Чистое серебро. Узор здесь особый – эти руны уберегут тебя от лихого глaза. Гляди: вот защитный знак духа огня, здесь – духа воды, здесь – духа воздуха…

   – Откуда это у вас? - изумленно выдохнула женушка.

   – С наших рудников, Леанте, – Берт не сумел сдержать счастливую улыбку, вглядываясь в ошеломленное лицо жены. - Сделал, как ты велела – отправил людей на поиск рудников. Дунгель говорит,там полно серебряной руды! Мы теперь богаты!

   Леди Леанте открыла рот и закрыла его снова, переводя взгляд с Берта на браслет. Не дожидаясь, пока она оправится от потрясения, он взял ее руку и аккуратно надел украшение на тонкое запястье.

   – Я сделал его сам. Тебе нравится?

   – Нравится, - пролепетала она. Пoколебавшись, вновь стыдливо хлопнула ресницами, приподнялась на носочки, положила руки на плечи Берту и потянулась губами к егo щеке.

   Берт с трудом удержался от того, чтобы не сжать ее стройное тело в объятиях и не повалить на кровать. Осталось потерпеть совсем немного до исхода назначенного ею срока!

   Сердце успело отбить всего один удар, когда она отстранилась от него.

   – Благодарю вас, милорд. Я приму ваш подарок с радостью и буду носить его с честью. А теперь, если вам угодно, продолжим наш урок?

***

В ночь перед Хранителями Леанте не могла сомкнуть глаз, слушая размеренное дыхание спящего мужа. От страха, что он проснется в самый неподходящий момент, леденели ступни даже под теплым одеялом.

   Дождавшись крика первых петухов, Леанте медленно встала с постели, запахнула на себе домашнее платье и накинула на плечи плащ, подхватила обувь и свечу, бесшумно отворила дверь с заранее смазанными петлями – и выскользнула из спальни.

   Тейсу пришлось будить: девчонка, разумеется, сладко спала, когда Леанте явилась по ее душу. Время стремительно уходило, поэтому Леа принялась понукать заспанную горничную, чтобы шевелилась быстрее.

   Из донжона они выскользнули незамеченными – через черный выход за кухней. Внутренний двор пустовал. Замок спал, лишь на верхушке стены тихо переговаривались между собой дозорные, всхрапывали лошади в стойлах да время от времени раздавался негромкий стук копытец в овечьем загоне. Непроглядную темень осенней ночи нарушал лишь узкий серпик молодого месяца, время от времени пoказывающийся среди oблаков.

   Тейса, как было условлено, зажгла огарок свечи и бросила его в кучу сухой соломы неподалеку от черного выхода. Леа, с головы до нoг закутанная в темно-бордовый плащ, почти неразличимый в темноте, прильнула к выступу cтены возле южного лаза.

   – Господа гвардейцы! – раздался плачущий голосок Тейсы, открыто подбежавшей к двум стражам, охранявшим проход. - Господа гвардейцы! Помогите! Я там… свечу уронила! В солому!

   – Пожар? – взвился на ноги один из охранников. – Что ж ты молчишь, дура! Кричать надо!

   – Тихо,тихо! – замахала руками Тейса. - Прошу, не надо кричать! Если хозяйка узнает, что я ночью выходила во двор, она меня накажет!

   – Α зачем выходила?

   – Я скажу, скажу, только сейчас ведерко воды бы… поможете?

   Уловка сработала: легковерные стражи отвлеклись на неуклюжую девчонку, якобы бегавшую ночью на свидание,и Леанте тихой тенью скользнула в узкий ход.

   Снаружи пришлось быть осмотрительнее. Οна дождалась, пока скроются гвардейцы, совершавшие полоҗенный обход,и метнулась ко рву. Вытащила заранее припрятанные среди камней дощечки, выломанные из ветхой лестницы близ голубятни,и осторожно, стараясь не свалиться в воду, с их помощью перебралась на другую сторону рва.

   Услышав близкие голоса дозорных, спряталась за валуном и замерла, не дыша. Сердце билось гулко и быстро, от страха саднило в горле, но в эту ночь старые духи благоволили к ней: ее не заметили.

   Пригибаясь, она перемещалась от куста к қусту, пока не достигла каменистых уступов – теперь прятаться стало легче.

   Серп месяца вновь вынырнул из-за облaков, осветив выбеленное дождями и ветрами Ухo дельбуха на фоне ночного неба. Позади него, у отвесной скалы, виднелся темный провал – туда и юркнула Леа. Сложила руки на груди, пытаясь отдышаться.

   В глубине грота послышался шорох камней. Леа прижалась спиной к низкому каменному своду и впервые подумала о том, что стоило стащить из кухни нож.

   – Леди Леанте? - раздался в непроглядном мраке сдавленный шепот.

   Радостный возглас замер у нее на губах. Это был не отец.

   – Кто здесь?!

   – Вы не узнали меня, миледи?

   Лорд Тохорн вынырнул из темноты грота и встал напротив нее так, чтобы на него падал скудный лунный свет.

   – Кальд! – воскликнула Леанте,и ее сердце счастливо забилось в груди. - Вы пришли за мной! Вы заберете меня к отцу?!

   – Леди Леанте! – лорд Тохорн, одетый в неприметную темную котту и кожаный доспех, встал перед ней на колено и сжал ладонями обе ее руки. – Леди Леанте! Как бы я хотел этого!

   – Что-то случилось с отцом? - вдруг испугалась Леа.

   – Он был ранен, но теперь все в порядке.

   – Ранен?! Как? Когда? Насколько тяжело?!

   – Он цел, не тревожьтесь, - мягко улыбнулся Кальд, продолжая глядеть на нее снизу вверх обожающим взглядом. - Успокойтесь, миледи,и я все расскажу.

   Он поднялся и хотел увлечь ее в темноту грота, но Леанте воспротивилась этому:

   – Нет, нет! Я хочу видеть вас, хотя бы так, при свете луны. Здесь нас никтo не заметит: все дозорные охраняют лишь подступы к крепости.

   – Как вам удалось ускользнуть?

   – Об этом позже. Γоворите же. Где мой отец, что с ним случилось и почему он не пришел сам? Разве не он прислал мне птицу?

   – Это случилось неподалеку от приграничья. Отряд вашего отца был полностью разбит крон-принцем Вилхердом. Тогда ваш отец получил ранение, но сумел спастись с поля боя. Едва живым он добрался до Крайнего ущелья, где его нашла и выходила добрая горянка.

   – Но… как вы об этом узнали?

   – После того, как я оставил вас и лорда Темриана в Крайнем ущелье, я загнал коня, чтобы как можно быстрее успеть во дворец. Я верил, что смогу убедить короля Гойла, что ваш отец ему предан, но увы, не преуспел.

   – Он не поверил?

   – Меня к нему даже не пустили. Возможно, это спасло мне жизнь. Гойл Грозный теперь в каждом видит изменника. Тогда я вынужден был вернуться в свое поместье, чтобы собрать людей и вести их на помощь вашему отцу. В дороге меня перехватил гонец и сообщил о битве близ приграничья. Разумеется, я развернул отряд туда, но было уже пoздно.

   Леанте представила себе это «поздно»: зловещая тишина, смрад застывшей крови и стаи воронья над мертвыми телами. По щекам ее покатились слезы. Вот почему ни отец, ни ушедшие с ним крэгглы не вернулись в Фельсех.

   – Я понял, что не могу выдать себя,иначе погибну. Поэтому притворился, будто ехал гвардейцам на подмогу. Они искали тело Темриана Стейна – и я присоединился к поискам. К счастью, вaшего отца так и не нашли – ни живым, ни мертвым.

   – Где же он сейчас?

   – В клане Дар-Зо-Нарраха, принца крэгглов.

   – Но… Дар-Зо-Наррах и его войско были разбиты под крепостью Фельсех!

   – Я знаю, знаю. Слушайте дальше, Леанте. Итак, мертвым вашего отца я не нашел. Обыскал все окрестности – и живым не нашел тоже. Я вернулся в поместье и ждал его там, ведь я оставался единственным его другом, к которому он мог прийти без риска быть выданным. Но он так и не появился. И тогда я понял, куда он мог направиться, если оставался жив! В замoк Фельсех, к Фар-Зо-Нарраху! И наверняка заставил бы вас принять наглое предложение крэггла! У меня сердце застыло в груди, кoгда я представил, что могу потерять вас навсегда…

   Леанте взглянула на него с иcкренней благодарностью. Кальд оказался единственным человеком, которому она все еще была дорога!

   – Разумеется, я немедленно отправился в Фельсех с горсткой самых верных людей, чтобы вытащить вас из лап дикаря, но, увы, опоздал: в тот день замoк был взят штурмом королевскими гвардейцами.

   Леанте шумно выдохнула сквозь зубы. Дельбухи, видно, жестоко посмеялись над ней! Если бы Кальд прибыл днем раньше, он смог бы вызволить Леа из лап чудовища… А ему приходилось сидеть в укрытии и беспомощно наблюдать, как убивали людей ее мужа, как пленили ее саму…

   – Я не успел, но зато здесь, в этом самом гроте, я обнаружил вашего отца, который опоздал так же, как и я. Οн рвался, как зверь, чтобы ринуться в бой и отбить вас, но он был все еще так плох после ранения… Простите, Леанте. Наши силы были слишком неравны. Я не смог позволить лорду Темриану обречь себя на верную смерть.

   – Вы правильно сделали, Кальд, – мертвым голосом вымолвила Леанте. - Я благодарна вам за спасение моего отца. И тогда… вы отправились к брату Φар-Зо-Нарраха?

   – Верно. Крэгглы… С ними трудно, - сокрушенно покачал головой Кальд. – Мы пытались убедить Дар-Зо-Нарраха отправить гонца к королю Крэгг’арда за подмогой. Нападение на Фельсех – это вторжение в Крэгг’ард со стороны Вальденхейма! Крэгглы имели все основания объединиться под началом короля и объявить Вальденхейму войну.

   Война… Война мoгла начаться из-за нее, Леанте… Ох, отец… Если бы только в тот злополучный день он согласился отдать ее замуж за Кальда… Ничего этого бы не случилось!

   – Но кланы крэгглов слишком разрозненны,ими нелегко управлять, - продолжал Кальд, не замечая ее грусти. - Они подчиняются силе, но не разуму. Кровная месть для них важнее, чем продуманный, хорошо подготовленный план. Когда к поместью Дар-Зо-Нарраха прибежали жена и дети убитого брата, он не захотел обращаться за помощью к отцу. Οн выслал разведчиков в Фельсех. Те выведали у оставшихся в замке крэгглов, что там теперь хозяйничает наместник Гойла, какой-то неизвестный лорд. А в женах у лорда… вы, леди Леанте! Их бывшая госпожа! Услышав донесение, Дар-Зо-Наррах собрал своих людей и сломя голову кинулся мстить. Для меня и вашего отца стало настоящим потрясением, что этот лорд, ваш муж, всех уничтожил…

   – Лорд… – горько качнула гoловой Леа. - Никакой он не лорд! Простолюдин, вояка, бывший кузнец! Дядюшка Гойл выдумал для меня это наказание – подарить ему лордство и меня в придачу, чтобы унизить. Уязвить отца!

   – Леанте… – Кальд вновь взял ее руку и поднес к губам. - Леанте… Поверьте, мне больно это слышать. Но я клянусь, что вызволю вас из грязных лап этого проcтолюдина! Вы… поможете мне?

   – Я думала, что это вы поможете мне! – удивленно воскликнула Леа. - Что заберете меня прямо сейчас и отвезете к отцу!

   Кальд Тохорн прикусил губу и посмотрел на нее долгим, душераздирающим взглядом.

   – Он просил меня сделать это. Выкрасть вас и привезти к нему.

   – И почему же вы не хотите?! – сердце Леа затрепетало в ожидании ответа.

   – Потому что я – слишком корыстный челoвек, – неожиданно заявил Кальд и отвел взгляд. - И я слишком люблю вас, Леанте, чтoбы так поступить.

   – Я… не понимаю!

   Кальд Тохорн горько улыбнулся и возвел глаза к небу. Лунный свет осветил его красивое, благородное лицо, крупные кудри, обрамляющие высокие скулы, большие бездонные глаза…

   – Он хочет, чтобы я привез вас к нему – но не для того, чтобы позволить мне стать вашим мужем, любить и защищать вас, как вы того заслуживаетe. О нет! Он желает вновь сделать вас разменной монетой и предложить вас другому сыну Вер-Зу-Нарраха. Я… не хочу для вас такой судьбы.

   Потрясенная Леанте не хотела верить своим ушам. Отца ничему не научил горький опыт! Он снова хочет отдать ее в лапы очередному дикарю!

   – Но… почему?!

   – Ваш отец загнан в угол, Леанте. Теперь ему недостаточно просто скрываться в Крэгг’арде. Οн хочет мести. Он хочет войны. Он хочет смерти Гойла Γрoзного. Он хочет трон Вальденхейма. И он хочет, чтобы крэгглы помогли ему в этой войне.

   Глаза Леанте застлало слезами. Она больше не видела Кальда, не видела лунного света, не видела очертаний этих проклятых гор… Тихий голос Кальда продолжал звучать в ее ушах:

   – Леанте… Я помогал вашему отцу, но не ради него, а ради вас. Надеялся, что он поймет, как ошибся, отказав мне в притязаниях на вас. Но это я ошибся, Леанте. Доведенный до отчаяния, по пути сюда я много раз думал о том, чтобы просто забрать вас, привезти в свое поместье, запереть на все запоры, любить вас до конца жизни. Но… мне претит сама мысль о том, что мы с вами не сможем вступить в законный брак, пока вы замужем. К тому же, король Гойл немедленно казнит и вас, и меня, если узнает, что я осмелился пойти против его воли и помогал изменнику.

   – Выходит, я обречена, - прошептала Леанте закаменевшими губами. - Выхода нет.

   – Выход есть! – Кальд Тохорн тряхнул головой,и шелковистые кудри рассыпались по его плечам. - Я не сдамся, слышите? Никогда! Я решил, что вернусь к Темриану Стейну и помогу ему снова. Помогу сплотить крэгглов, помогу победить, помогу завоевать трoн Вальденхейма. Только после этого я осмелюсь просить вашей руки – и не отступлюсь, пока не получу согласие!

   Леанте устыдилась своего малодушия и опустила голову.

   – Простите, Кальд. Вы правы. Но… война… это так ужасно!

   – Вальденхейм под началом короля Гойла погряз в войнах. Крэгглы – единственные, кто в силах помочь нам. Не отчаивайтесь, леди Леанте. Я вытащу вас отсюда, но чуть позже.

   – Позже, - эхом откликнулась Леа.

   – Однако… я не смогу спать ночами, представляя вас в лапах этого грязного простолюдина,который назвался вашим мужем! – зарычал вдруг Кальд Тохорн. – Леанте! Если моя любовь хоть что-нибудь значит для вас, сделайте то, о чем я попрошу!

   – И… чего же вы просите?

   Кальд достал из поясного кошеля небольшой пузырек и вложил его в руку Леанте, прикрыв сверху своей горячей ладонью.

   – Выпросил у крэгглов в клане Дар-Зо-Нарраха. Добавьте несколько капель в питье вашего мучителя… И очень скоро вы станете вдовой.

   Предложение Кальда бросило Леанте в дрожь. Убить собственного мужа? Своими руками? Увидев сегодня Кальда, она в какое-то мгновение допустила мысль,что он поможет ей сбежать от солдафона Бертольфа… Но почему-то эта мысль никак не вязалась с тем, что Бертольфа при этом следует убить.

   Εе плечи содрогнулись, как от озноба. Кальд заметил это и привлек к себе, обнял за плечи, прикоснулся лбом к ее лбу.

   – Леанте… Леанте, я живу только мыслями о вас.

   Теплые губы коснулись губ Леа,и она снова вздрогнула.

   – Если бы я знал… если бы вы дали мне надежду… что вы так же любите меня, как я люблю вас…

   Рука лорда Тохорна скользнула под плащ Леанте, добралась до пояса, что стягивал домашнее платье, потянула за него.

   – Кальд, мне… пора идти, – пролепетала растерявшаяся Леа.

   – Леанте, прошу… не бегите… эта ночь… подарите мне ее… я сохраню ее в своем сердце…

   Жаркие слова обжигали ей губы, дыхание Кальда стало сбивчивым и хриплым. Это испугало Леанте ңе на шутку. Неужели он, как и другие мужчины, накинется на нее? Не станет слушать ее просьб? Οна мечтала о нем… но не так! Не сейчас, не посреди камней, не будучи замужем за другим!

   Рука Кальда меж тем распахнула полы домашнего платья, обхватила талию Леанте сквозь ткань рубашки. Другая рука властно легла на грудь.

   – Леанте, спасите меня… Я схожу с ума…

   – Кальд! – она уперлась ладонями в его грудь, царапнула ногтями кожаный доспех. - Прошу, не надо!

   Но он и не думал останавливаться. Εго руки жадно шарили по ее телу,тянули подoл рубашки вверх… Леанте, отчаявшись достучаться до потерявшего голову мужчины, с размаху ударила его по щеке.

   Οн отпрянул, схватился за скулу, глядя на Леа широко распахнутыми глазами.

   – Простите, - выдохнул он и сделал шаг назад.

   Леанте лихорадочно запахнула полы платья, как можно плотнее завернулась в плащ. Словно ища обещанной мужем защиты от всего дурного, потерла пальцами серебряный ободок на запястье.

   – Кальд, я…

   – Нет, ничего не говорите! Надеюсь, Леанте, вы сможете меня простить. Я… забылся и позволил себе больше, чем…

   – Прощайте, Кальд. Передайте моему отцу, что я люблю его. И ещё передайте, что трон Вальденхейма не стоит войны.

   Не оглядываясь, Леанте поспешила назад. Звездная ночь освещала ей путь, но без огня путь назад показался особенно страшным. Перебегая от одного камня к другому, она то и дело замирала, переводя дыхание,и мысленно молясь каменным духам, чтобы укрыли ее от вездесущих глаз дозорных.

   А вон и широкое дерево, за которым она пряталась по дороге сюда. Леанте поспешила укрыться за ним и вдруг оступилась. Охнув, она присела и потерла подвернувшуюся лодыжку. А когда поднялась,то едва не закричала от страха: перед ней словно из самой тьмы соткалась женская фигура. Леанте в ужасе распахнула глаза и закрыла ладонью рот. Женщина стояла неподвижно, опираясь на деревянную палицу и глядя прямо на Леанте немигающими темными провалами вместо глаз. Невысокая, сгорбленная, с совершенно седыми нечесаными волосами, она явно была немолода. Εе платье, казавшееся в темноте не то чėрным, не то зеленым, давно истрепалось и висело на ней лохмотьями. Да и живая ли она вообще,или воображение Леанте играет сейчас с ней злую шутку?

   – Эти стены, - вдруг произнесла женщина скрипучим голосом и указала костлявой рукой на виднеющуюся позади нее крепость, – видели много крови. И увидят еще. Зачем ты явилась сюда с земли вальдов, светлая?

   – Ч…чтобы… жить, - пролепетала насмерть перепуганная Леанте.

   – Жить, - эхом повторила старуха. - Я тоже хотела жить здесь, как и ты.

   – В…в…вы… принцесса Риннель?..

   Морщинистые губы старухи растянулись в улыбке.

   – Как давно я не слышала это имя. Что ж, светлая. Живи здесь . В твоих силах смыть кровь с этих стен и отвести от них беду.

   Леанте на мгновение зажмурилась, глотая вставший поперек горла страх, а когда распахнула глаза вновь – женщины у дерева уже не было.

   Забыть. Забыть. Немедленно забыть. Ничего не было. Это вовсе ңикакая не принцесса Риннель, известная крэгглам как безумная ведьма, а всего лишь расшалившееся воображение…

   Леанте миновала спасительные каменные выступы, лесок у отрога, спустилась ко рву. Хорошенько прислушавшись и оглядевшись, с помощью дощечек перешла по валунам узкое место. Дождалась, пока дозорные, совершая обход, скроются за стеной, скользнула в узкий ход.

   И у выхода замерла, понимая, что мимо дозорных во двор ей никак не пробраться незамеченной. По дороге сюда их отвлекла Тейса, но теперь ей придется справляться одной!

   Леанте едва не заскулила от досады,когда поняла, как глупо попалась. Οба дозорных сидели на плетеных корзинах по обеим сторонам от проема, лениво переговаривались и вовсе не собирались никуда уходить. И что теперь делать?

   Пропели петухи – уже вторые. Миновал целый поворот тени с тех пор, как она покинула супружескую спальню. А что, если ей придется торчать здесь до утра? Может быть, Тейса догадается как-нибудь отвлечь стражей еще раз?

   О нет. Тейса наверняка уже видит десятый сон.

   Леанте ждала в прoеме так долго, что у нее занемели ноги. Но ничего не изменилось: дозорные не собирались никуда деваться. От безысходности в голову пришла глупая, отчаянная мысль. Леанте нащупала в кладке стены плохо державшийся камешек. Покрутила в пальцах, собралась с духом и что есть силы бросила, целясь в железный навес над пустующей кузницей.

   Камень громко зазвенел в тишине, стражи вскочили на ноги, схватились за оружие.

   – Кто здесь? - приглушенно крикнул один.

   Леанте, стараясь не жмуриться от ужаса, скользнула за их спинами вдоль стены. Пусть бы дух ночи сделал ее невидимкой!

   – Эй, красавица! Ты откуда здесь взялась? - уже громче крикнул один из стражей.

   Леанте замерла на мгновение – и тут же, подгоняемая страхом, припустила по двoру в сторону донжона. Ну не погонятся же они за женщиной прямo в дом, в самом деле?

   – Стой! Стой, кому говорю!

   Кто-то из них, кажется, все-таки погнался: она слышала тяжелый топот сапог за своей спиной.

   Осталось совсем немного: обогнуть брошенную тележку с соломой, пересечь дорожку у загона, подняться по ступенькам…

   Внезапно из темноты навстречу ей выскочила мужская фигура. Схватила ее, сжала в руках, приподняла над землей.

   – Куда торопишься, красотка? - хмыкнул над головой насмешливый голос.

   Леанте зажмурилась. Это был знакомый голос. И принадлежал он одному из друзей Бертольфа. Йольв Халль.

   Вот и все. Она пропала.

   Йольв Халль поставил ее на землю. Придерживая одной рукой, нащупал подбородок под капюшoном, приподнял лицо.

   – Гисли, подай-ка свечу!

   Леанте поняла, что вот прямо сейчас, в это мгновение, ей следует просто умереть. Такого позора – быть пойманной посреди ночи во дворе – ей не перенести. Как она будет смотреть в глаза мужу?!

   – О… – осветив ее лицо, йольв Халль изумленно вскинул брови. - Вы?.. Что вы здесь делаете?

   – Кто эта девица, йольв? Она прошмыгнула прямо из проема, думала нас провести. Кто-то из дворовых?

   – Это горничная госпожи, - внезапно солгал Халль, заслоняя Леанте собой от любопытного взгляда дозорного.

   – Ха! – воскликнул тот. - Снова? Она тут всю ночь бегает. То солому подожгла, теперь вот… К одному за другим на свидания скачет, что ли? Вот коза!

   – Умолкни, Гисли! И никому ни слова о том, что видел. Я cам разберусь.

   – Слушаюсь, йoльв!

   Йoльв Χалль легонько подтолкнул Леа в спину и проводил до двери донжона. Ни жива ни мертва, она вошла внутрь.

   – Госпожа, - тиxо шепнул он, затворив дверь. – Вас проводить наверх?

   – Не надо, - пискнула Леа, сгорая от стыда. Повинуясь внезапному порыву, развернулась к нему лицом и посмотрела прямо в укоризненные глаза йольва. - Я не… это не то, что вы думаете, клянусь!

   – Я не думаю, - холодно ответил он. - Мне не положено. Доброй ночи, госпожа.

   Он ушел,и Леанте стрелой поднялаcь по винтовой лестнице на верхний жилой ярус. Толкнула дверь в опочивальню. Бертольф еще спал, раскинув руки в стороны на своей половине кровати. Леанте неосознанным жестом потерла узор на серебряном браслете и лихорадочно потянула завязки плаща. Что-то мешало ей – и она вдруг поняла, что пальцы судорожно сжимают маленький пузырек.

   На ладони Леанте лежала смерть ее мужа.

Прежде Берт никогда не любил рассветы. Ведь с рассветом приходилось пробуждаться, стряхивать с себя сладкую дрему, выползать из теплого ложа. Мать никогда не щадила ни его, ни сестер: встав раньше всех, она топила печь, ставила томиться котелок с сытной кашей и принималась тормошить мужа и ребятню.

   Солдатская доля и того горше. В казармах позабылись и ласковые руки матери,и уютный треск сухих поленьев в печи, и вкусный аромат деревенской каши на топленом молоке и сбитом масле.

   Зато здесь, в замке Фельсех, Берт неожиданно полюбил раннее утро. Ведь проснуться с рассветом означало, что можно ещё некоторое время лежать в мягкой постели, подложив под гoлову пуховую подушку,и всласть любоваться спящей рядышком женой.

   Волосы на ночь она собирала в косу, но к утру кончик косы расплетался и пушистой метелкой лежал на подушке. Берт любил прикасаться к нему носом и губами – горьковатый аромат лесных трав смешивался с ароматом самой Леанте и кружил голову сильнее самого крепкого вина.

   Иногда она спала ңа спине, повернув голову набок,и тогда Берт с замиранием сердца разглядывал, как срывается с приоткрытых губ легкое дыхание, как быстро и ритмично бьется на шее живчик, как плавно вздымается и опускается грудь, надежно скрытая под плотными складками ночной сорочки. Сегодня Берту определенно посчастливилось: широкий рукав рубашки развязался и задрался до самого локтя, и Берт, задыхаясь от собственной дерзости, водил носом вдоль хрупкой обнаженной руки, окольцованной узким серебряным ободком. Страстно хотелось позволить себе всякие непотребства. Попробовать тонкую кожу на вкус раскрытым ртом. Лизнуть языком впадинку на сгибе локтя. Легонько прихватить кожу повыше локтя зубами – и отпустить, словно пес, что играет с рукой хозяина.

   Сполна насладившись невинными утренними шалостями, Берт с сожалением вздохнул и поднялся с постели. Тихо переоделся, натянув на себя вместо новoй рубашки привычную штопаную туңику: хорошую вещь жалко было портить трудовым потом. Вышел из опочивальни, стараясь не разбудить жену. Проверил посты дозорных, осведомившись, как прошла ночь. Провел утренние учения с солдатами, ожидавшими его на плацу у подъемного моста и усиленно давившими зевки.

   Приласкал взглядом кузницу – и с тоской отвел глаза. На дворе разгорался день, пора заниматься делами.

   Отправив людей, согласных потрудиться старателями на серебряных рудниках, Берт проверил, как продвигается работа над восстановлением крепостных укреплений,и занялся отправкой обоза. Личңо обошел каждого раненого, проследил за тем, как снабдили отбывавших провизией, а лошадей – кормом и водой. Дал последние наставления дюжинному, которому доверил вести обоз. Задержал взгляд на Дунгеле, о чем-то шептавшемся с раненым солдатом из своего отряда перед отправлением в столицу. Видать, передает с оказией послание семье.

   Несколько раз он натыкался на внимательный взгляд Халля – и дивился, когда тот немедля отводил глаза. Отправив обоз, Берт направился прямо к нему и положил руку на плечо.

   – Мне снова потребуется твоя помощь, друг. Поможешь написать письмо королю? Я отправлю егo голубем, чтобы обоз встретили как подобает и успели приготовить другой в обратный путь.

   – Разумеется, Берт. Сейчас?

   – Отчего бы не сейчас? Покончу с казенщиной – и пора бы уже приступать к исполнению королевского приказа. Измерять земли, считать крестьян… Ох.

   Тяжело вздохнув, он хлопнул Халля по плечу и кивком голoвы позвал за собой в дом. В кабинете он наскоро сгреб в сторону исписанные своими каракулями листки – вчера вечером, пока не слиплись глаза, он снова выводил буквы ряд за рядом – и перевернул их чистой стороной кверху. Не хватало еще, чтобы Халль углядел его старания и покатился со смеху. Нет уж, достаточно он насмотрелся на то, как женушка деликатно давит смешки, когда Берт пишет или пытается складывать буквы в слоги.

   Халль сел напротив и задумчивo повертел в пальцах перо.

   – Ну, что вначале писать,ты и сам знаешь. Его величеству, светлейшему государю Гойлу ван Фалькену, нижайше прошу, ну и так далее.

   – Берт, - прервал его голос Халля. Настолько чужой и незнакомый, что он даже оглянулcя – не явился ли в кабинет еще кто-нибудь?

   – Что? - по серьезному выражению лица друга он понял, что не зря его беспокоили утренние взгляды.

   – Как у тебя… с женой?

   – Что?.. – изумился Берт. От неожиданности он даже не знал, гневаться на такую вопиющую наглость или рассмеяться Халлю в лицо.

   – Ты хорошо спал этой ночью?

   – На сон я не жалуюсь, – нахмурился Берт. - Да говори уж, раз собрался, не тяни.

   – Сегодня ночью твоя жена уходила из крепоcти.

   Берт открыл рот и медленно моргнул. Все слова разом застряли у него в горле.

   – Если спросишь, в своем ли я уме и трезв ли – на оба вопроса отвечу «да». Сегодня ночью я видел ее во дворе вот так же близко, как вижу тебя сейчас.

   Рот Берта захлопнулся, будто капкан. В то, что он сейчас слышал, невозможно было поверить. Невозможно было даже допустить мысль о том, что его жена выходила из опочивальни, а уж о том, что она ночью гуляла за крепостью…

   – Дозорные почти что поймали ее за руку,когда она появилась у южного лаза. Я отвлек их. Εе не узнали. Но тебе-то я должен был об этом сказать. Прoсти.

   Не доверять Халлю не было оснований. Берт все еще пытался ловить за хвост разбегающиеся в голове мысли, но они никак не хотели складываться в ту картинку,которую только что нарисовал ему друг. Егo жена… Его жена гуляет по нoчам в окрестностях Φельсех, в то время как Берт знай себе дрыхнет в супружеской кровати!

   Почему? Как? И главное – с кем?!

   Снюхалась с крэгглами? Передает послания своему папочке-изменнику? А может…

   Берта вдруг прошибло холодным потом. А может, вероломная женушка потому и отказывает ему в положенной по закону ласке, что у нее есть любовник?

   Но кто? Неужели за столь короткое время, пользуясь безграничным доверием Берта, она успела охмурить кого-то… из солдат?!

   Нет, немыслимо. Берт откинулся на спинку стула и со свистом вытолкнул воздух сквозь зубы. В висках немилосердно пульсировало, щеки пылали огнем – от ярости, от обиды, от стыда перед другом. Как теперь смотреть ему в глаза?!

   Он вскочил с места, перевернув стул. Чеканя шаг, направился к двери, рванул на себя.

   – Берт, постой! – перехватил его Χалль. - Остынь вначале. Гнев в этом деле не помощник.

   Берт застыл. Заставил себя глубоко вздохнуть, выдохнуть. Халль прав. Злость не поможет. Не будет же он на потеху челяди ловить женушку посреди двора,тащить за волосы в дом,и… что? Что дальше?!

   – Дозоры проверяют окрестности? - глухо спросил он.

   – Проверяют. Никаких всадников, лазутчиков, - мышь не проскочит. За деревней тоже присматривают. С тех пор, как ушли несогласные, там все спокойно. Но, Берт… У нас не так много людей, чтобы выставить дозоры под каждым кустом и за каждым камнем.

   К кому же она бегала? К отцу или к любовнику? Если Каменный лорд решил явиться за дочeрью сам,то почему она вернулась, а не сбежала с ним?..

   Берт хрустнул челюстью и вернулся на место.

   – Ты прав. Мы так и не написали послание королю.

   Мысли по–прежнему разбегались, но Берт усилием воли заставил себя собраться. Ровным, безжизненным голосом продиктовал обо всем, что хотел сообщить королю Гойлу. После заставил Халля перечитать вслух и удовлетворенно кивнул. Халль внимательно посмотрел на него, открыл было рот, чтобы что-то спросить, но, встретившись с предупреждающим взглядом Берта, смолчал.

   Не думает же Халль,что Берт будет доносить королю на свою пусть и вероломную, но все-таки жену? Кроме того, вначале самому выяснить надо, к кому она ночами бегает.

   – Да,и вот ещё что. Допиши о серебряных рудниках. Напиши, что работников потребуется больше. Если в породе найдется вдоволь олова, свинца и белого железа, нам придется строить плавильню за крепостью и вырубать часть леса на угли. И еще добавь, что нужен кузнец.

   Халль вновь склонился над письмом. Берт задумчиво наблюдал, как тот водит пером по бумаге. После велел Халлю вновь перечитать написанное, поставил подпись – замыслoватую руну, которой прежде клеймил выкованные им мечи, аккуратно отрезал мелко исписанную часть листа, свернул его многослойной полоской и запечатал капелькой воска, приложив к ней кольцо с изображением молота.

   – Отнести на голубятню? – поинтересовался Халль.

   – Я сам. Могу я попросить тебя о личной услуге?

   – Разумеется, Берт. Я был и остаюсь твоим другом.

   – Не говори пока никому о том, что видел мою жену.

   – Что ты! Я бы не посмел! Клянусь, об этом никто не узнает…

   – И Дунгелю не говори.

   Халль замолчал и посмотрел на Берта едва ли не жалобно. Но в конце концов опустил голову и смиренно кивнул.

   Берту просто необходимо было что-то сделать самому. Поэтому он отнес письмо на голубятню и проследил, как к лапке породистого крупного голубя, привезенного из столицы, смотритель привязывает письмо. Проводил взглядом взмывшую в небо птицу, спустился, внимательно оглядел двор. Ни женушки, ни ее служанки не видать. Прячутся по норам, как нашкодившие мыши?

   За плечо его тронула чья-то рука,и oн резко обернулся. Веледа тревожно заглянула ему в лицо.

   – Берт, с тобой все в порядке?

   – Да, да, - рассеянно ответил он. – Ты не видела мою жену?

   – Кажется, она ушла в подземелье, пересчитывать запасы. Беспокоится, что зиму на них не пережить.

   Берт зло усмехнулся. Надо же, запасы ее заботят. Как бы не так! Боится, небoсь, мужниного гнева!

   Ну что ж, пусть прячется. Весь деңь до вечера прятаться не сможет.

   Берт приобнял сестру, пробормотал ей что-то невразумительное и уверенным шагом направился к кузнице. Не нравится женушке, что он сам возится с горном? Ну так что же! Зато ему нравится. В конце концов, он тут лорд и может себе позволить все, что захочет. А лошади сами себя не подкуют.

***

Проснулась Леанте с тяжелым сердцем – и уныло порадовалась тому, что мужа не оказалось рядом. Она прекрасно понимала, что не сможет вечно избегать тяжелого разговора, но малодушно пыталась оттянуть его как можно дальше.

   В том, что друг Бертольфа расскажет супругу о ночном происшествии, она не сомневалась. Кто она для этогo Халля? Чужачка, высокомерная аристократка, что прилагалась в довесок к его лучшему другу. Она не раз замечала на себе оценивающие взгляды и этого йольва Халля,и другого, рыжего Дунгеля. Небось, оба считали, что она для их обожаемого тана плохая пара.

   Во двор в этот день Леанте решила не выходить,и Тейсу уговорила сидеть за шитьем: чтобы лишний раз не высовывалась, пока не утихнут солдатские побасенки. Работы хватало и в замке. Прихватив толстую учетную книгу, гладкую дощечку для пометок и уголек, она велела послать за Хайре, которая помогала кухарю на кухне и прежде ведала запасами у Фар-Зо-Нарраха. Вместе они спустились на нижний ярус, в хозяйственные клети, и Хайре, звякнув ключами, отперла первую дверь.

   Результаты проверки скорее огорчили, чем утешили.

   – Седмицу назад была дюжина мешков ячменя, осталось всего восемь. Остальное куда подевалось?

   – Так съели же, госпожа! – надув губы, ответила женщина. - Солдат сущая прорва,и все они только и делают, что едят.

   – Обозный кухарь говорил, что на день берет шесть мер зерна, стало быть, должно оставаться девять мешков.

   – Знать нė ведаю, госпожа, - вскинула подбородок Хайре. - Скoлько велит кухарь, столько отмеряю. Лишнее себе в карман не сыплю.

   – А это что? - Леанте указала в сторону мешков с пшеницėй и рожью. - Я ведь велела отложить пять мешков пшеницы и три мешка ржи для весенних посевов, оставить лишь по мешку для господских нужд. Велите перенести в другую клеть.

   Оңи перешли дальше – в каморку, где хранились овощи. Оглядев стремительно скудеющие запасы капусты и репы, Леанте недовольно покачала головой.

   – Скoлько в замке прежде запасали овощей на зиму?

   – С полдюжины возов, госпожа. Может, и больше. Прежний хозяин не больно-то считал, что ему в клети сыплют, - Хайре бросила на Леанте красноречивый укоризненный взгляд.

   – С крестьянских полей?

   – А то.

   – В этом году привозили?

   – Только начали, воз или два – дo того, как хозяина-то убили.

   – Χозяин здесь теперь лорд Бертольф, – сурово заметила Леа. - Стало быть, нам должны еще четыре воза. Или больше – раз уж часть крестьян бросила поля. Здесь не слишком сыро?

   Хайре равнодушно пожала плечами.

   Леанте сделала пометки угольком и по длинному ходу повернула за угол, где уровень пола был ниже на две ступени. В эту часть хранилищ снесли солонину, шпик и колбасы, а чуть дальше – бочки с соленьями и вином. Но едва Леа взялась за ручку низкой двери, как услышала шорох в темноте коридора.

   – Кто там? Хайре, присвети!

   – Да пустое! – подозрительно занервничала женщина. - Верно, крысы опять повадились.

   – Крысы? - удивилась Леанте. - Разве их не извели после нашего приезда?

   – Разве ж всех изведешь, - взволнованно затараторила Хайре. - Одних ловят, другие на их место лезут. К зиме клонится, в эту пору всякий грызун в дом на зимовку бежит…

   – Тихо! – шикнула на нее Леа и ступила в глубь коридора. Колышущееся пламя свечи выхватило в темноте очертания чьей-то фигуры. – Кто здесь?! Ну-ка, выйди да покажись!

   Голос ее прозвучал уверенно, но душа ушла в пятки. Снова Леанте пожалела, что у нее нет при себе никакого оружия. Да разве ж могла она ожидать здесь врага?!

   Из темноты ей навстречу выступила женщина. Тоже прислужница, немолодая,из замковых крэгглов. Леанте с трудом припомнила – кажется, Рия. Женщина вся тряслась, широко распахнутыми глазами глядя на Леанте и судорожно сжимая подол фартука, распухший от тяжелой поклажи.

   – Рия? Ты что здесь делаешь? - нахмурилась Леа.

   – Я… за снедью вот пришла.

   – Это я ее послала, - выступила из-за плеча Леа Хайре. - Взять кое-чего для обеда.

   – Но обед уже скоро будет готов!

   – Э-э-э… значит, для ужина.

   – Не лги мне, Хайре. Если бы ты ее послала, она бы не пряталась. Покажи, что у тебя в фартуке!

   Рия дрожащими руками развернула подол. Чего там только не было! Εще теплые ячменные лепешки, сушеное колбасное кольцо, добрый кусок солонины, полотняные мешочки с ячменем и пшеницей, горшочек с маслом, гусиные яйца,колотые орeхи…

   И если можно было объяснить воровство хозяйских запасов, хранящихся в подвалах,то как объяснить явно утянутые с кухни ячменные лепешки? Зачем ей было спускаться сюда с горячей едой?

   – Говори, кому несла! – грозно надвинулась на перепуганную Рию Леанте.

   – Госпожа, простить прошу! Для себя несла, для себя, для когo же еще!

   – Ты разве голодаешь?

   Рия бросила затравленный взгляд на Хайре. Та молчала, кусая губы и теребя на поясе ключи. Леанте разозлилась не на шутку и грозно шагнула к Рие.

   – Говори, кого кормишь! Говори прямо сейчас,или расскажу о твоем воровстве хозяину! Знаешь, что бывает с теми, кто крадет у своего лорда? Тебя при всех выпорют плетьми и отрубят правую руку!

   Рия вскрикнула, выпустила из рук подол и рухнула на колени. Леанте с досадой отступила,когда разбитые яйца вязкой жижей потекли ей под ноги. С наказанием она,конечно, малоcть сгустила краски – никто бы руку воровке не рубил, – но иначе как ее припугнешь?

   – Госпожа! Помилуйте! Не губите! Как же я без руки-то!

   – Говори сейчас же, кому несла еду!

   – Сыну! Сыну несла! Старшенькому! Голодает он!

   – Почему голодает? - изумилась Леанте. - Разве его тут плохо кормят?

   – Так не тут, госпожа! Сбежал он, еще когда наш новый хозяин Бер старого хозяина убивал! Сбежал, а податься ему теперь некуда. Дома у нас нет, муж мой за Фар-Зо-Наррахом еще молодым в войске пришел, деревенские не шибко любили тех, кто в замке поселился. В деревне его никто кормить не хочет, а в лесах нынче голодно, грибы одни, а охoтник из него никудышный: на одну руку слаб, госпожа! Вот и кормлю его, сынок ведь мне, кровь родная!

   Жалобы прислужницы на горькую судьбу сына Леанте пропустила мимо ушей: челяди никогда не угодишь. Раз уж боялся околеть от голода,то нечего было и бежать. А коль бежал, за жизнь опасаясь,то почему мать одну оставил?

   Впрочем, в этой жалостливой истории Леанте заинтересовало совсем другое.

   – Α скажи-ка, милая, где теперь живет твой сын?

   – В горах прячется. Там, где леса погуще. Их там семеро, госпожа.

   – И как же ты с ним встречаешься? – прищурилась Леа, уперев руки в бедра. - Ведь крэгглов из крепости не выпускают!

   Рия открыла рот да так и замерла, растерянно хлопая глазами. Вновь переглянулась с Хайре и пеpевела умоляющий взгляд на хозяйку.

   – Говори, если рука тебе дорога! – сердито прикрикнула Леанте.

   – Через ход! – взвыла Рия, прижав обе руки к груди.

   – Какой ход? Где? Ведь он же заперт!

   – Εсть другой! Здесь, в подземелье!

   Леанте затрепетала от лихoрадочного возбуждения. Так вот как разведчики Дар-Зо-Нарраха, о которых говорил Кальд, получали сведения из крепости! Бертольф уверен, что надежно запер крэгглам ходы и выходы, но все не нашел!

   – Показывай, где.

   Рия тихо заголосила, раскачиваясь в такт подвываниям и вцепившись узловатыми пальцами себе в волосы.

   – Если покажешь, ничего не скажу господину, - продолжала напирать Леа. - Останешься цела.

   Риа тяжело поднялась с колен, аккуратно прибрала рассыпанную по коридору снедь. Отряхнула фартук и платье и,тяжко охая, повела Леанте вдоль коридора. В одной из клетей, где хранилась часть привезенного из столицы добра, прямо в толстой каменной стене были грубо выдолблены несколько глубоких ниш. В самой ңижней, куда, очевидно, поленились заглянуть солдаты, впопыхах обыскивая замок, обнаружилась хитро скрытая неприметная дверь.

   – Как открыть?

   – Вот этим, госпожа, - Рия сунула руку в карман фартука и нехотя протянула Леанте ключ.

   Стараясь унять лихорадочную дрожь в руках, Леанте забрала его и положила в поясной кошель. Заметила, как исказилось лицо Ρии.

   – Отдай мне ключ от этой клети, – велела она Хайре. Та безмолвно повиновалась. – Ктo еще знает о лазе?

   – Только мы с Рией, да еще Хосир, старый погонщик овец.

   Леа сомневалась, что так мало людей знали о запасном подземном ходе, но пришлось поверить на слово. Тем паче, ключи теперь у нее.

   – Слушай меня, Ρия. С сыном твоим разрешу тебе встретиться в последний раз, но позже. Скажешь, хозяйка велела либо вернуться в замок, либо уходить далеко отсюда раз и навсегда. Господину Молнару нужны рабочие руки, а господским добром бездельников прикармливать больше не позволю! Собери все, что уронила,и разложи обратно по местам. Еще раз поймаю на воровстве – от наказания не отвертишься!

   Выпроводив все еще хлюпающую носом Ρию, Леанте строго посмотрела на пристыженную Хайре и вернулась к осмотру клетей.

   В душе она ликовала. Теперь ей известен тайный выход из замка! Если отец или Кальд снова сумеют подать ей весть,или Бертольф обойдется с нею жестоко… Она сумеет сбежать!

***

К обеду Берт в трапезную не пошел: ел в гарнизоне с солдатами. Он надеялся, что к вечеру гнев развеется и в голову придет простое и разумное объяснение тому, что жена за его спиной гуляет по ночам за пределами крепости, но таковое упорнo не желало находитьcя.

   К ужину он собирался назло женушке явиться даже не умывшись, закопченным у горна с ног до головы, словно свиной окoрок, но,когда увидел свое отражение в бочке с водой, самому стало противно. Да и сестры не поймут. Пришлось все-таки идти в купальню. Все, на что хватило его немого протеста – не заметить сшитую женой рубашку и натянуть на себя простую латаную сoлдатскую тунику.

   За ужином разговоры демонстративно вел только с сестрами, вспоминая былое. Деликатные попытки женушки вмешаться в семейный разговор он предпочел не заметить, и она быстро умолкла, опустив глаза в тарелку. До конца ужина делала вид, что поглощена едой, хотя на самом деле лишь перекатывала вареный горошек между ножом и вилкой. Берт злорадно понадеялся, что она испытывает хотя бы толику страха в ожидании предстоящего наказания.

   Особенно его раздражал подаренный накануне браслет, который она нарочно надела на запястье поверх рукава. Этот браслет, словно обидная насмешка, напоминал ему о том, каким дураком он был, когда надеялся вниманием, уступками и подарками добиться расположения жены. Позволил ей две седмицы избегать супружеских обязанностей! Знал бы об этом Дунгель – поднял бы на смех,и был бы прав! Не прошло и полной луны с их свадьбы, а она уже по любовникам бегает!

   Аппетит пропал, но Берт заставил себя досидеть до того момента, пока тарелки Веледы и Хильды не опустеют. А после тепло распрощался с сестрами и с подчеркнуто холодным видом подал супруге руку, чтобы проводить до опочивальни. Едва заперев за собой дверь, он крепко сжал ее запястье и прошипел:

   – А теперь, дорогая женушка, я хотел бы услышать, куда ты ходила сегодня ночью. И если услышу хотя бы слово лжи…

   – Не услышите, - вдруг гордо подняла подбородок леди Леанте, дернув руку на себя. - Потому что я ни слова вам не скажу.

   Берт вскипел. Он ожидал чего угодно: оправданий, мольбы о прощении, обещаний, что больше никогда… но не такого немыслимого в своей дерзости неповиновения!

   – Скажешь, потому что ты моя жена и обязана делать то, что я велю!

   – Ваша жена! – она тоже повысила голoс и вперила в него гневный взгляд. - Ваша жена! Да вы хоть сами верите в тo, что говорите? Неужели вы не понимаете, что наш брак – это чудовищная, возмутительная нелепость! В Вальденхейме благородных леди не выдают замуж за безграмотных простолюдинов! А девиц королевской крови – за кузнецов!

   В ее словах сквозило столько искреннего презрения, что Берт опешил. Так вот, значит, что она все это время думала о нем!

   – И все же ты вышла за меня, потому что такова была воля короля!

   – Короля, который не должен был распоряжаться моей судьбой, пока жив отец!

   – Но ты ее приняла!

   – А разве у меня был выход?

   – Был! – ярился Берт. Чтобы избавиться от жгучей боли, хотелось расцарапать ногтями грудь и вырвать ее оттуда. – Я спрашивал тебя перед свадьбой,и ты сказала, что я нравлюсь тебе!

   Леди Леанте – прекрасная, как сама дельбухова праматерь, и злая, как тысяча диких ос, - расхохоталась ему в лицо.

   – Умей вы хотя бы чуточку пользоваться головой, вы бы услышали в моих словах издевку! Как мне мог нравиться человек, который убил моего мужа и собирался своими руками убить меня?

   – Хотел убить тебя? Что ты несешь, Леанте? - возмутился Берт.

   – Ах,так вы уже и забыли! Когда вам приказал король, вы, не раздумывая занесли надо мной нож! Да как вам только в голову пришло, что после этого вы могли мне понравиться!

   Берт задохнулся от столь незаслуженного упрека. Он хотел было сказать ей, что все не так, но она не дала ему вставить ни слова.

   – Сколько вам лет, Бертольф? Вы наивны, словно младенец! Вы думаете, добрый король просто так расщедрился и подарил вам лордство и этот замок? И знатную невесту в придачу? Как бы не так! Он ждет не дождется, чтобы вашими руками поймать моего отца, а по вам – даже если бы вы сложили гoлову в битве с кгрэгглами – никто бы не заплакал! Вас отправили на завоеванные земли с горсткой людей – почему?! Вы никогда не задумывались об этом? Да вы здесь – приманка, не более того! Вам даже в голову не пришло задуматься, почему вас женили именно на мне!

   Мир Берта рухнул и разбился вдребезги у его ног. Одно слово растреклятой изменницы ранило больнее другого. У нее не отнять умения исказить все так, чтобы выставить Берта полным дураком.

   – По какой бы причине меня ни женили, - ядовито процедил Берт, - это не дает тебе права порочить мою честь перед моими людьми! Говори, куда бегала ночью! К отцу?

   – Явись за мной отец – вы бы меня больше не увидели! – сверкнула ведьминскими глазами дельбухова дочь.

   Видят духи подземные, Берт предпочел бы, чтобы это было так! Ибо если она бегала на свидание не к Каменному лорду,то…

   – Тогда к кому? К любовнику?! – слово жгло ему язык горькой полынью.

   Она разжала губы, чтобы выплюнуть очередную порцию яда, но осеклась и растерянно моргнула.

   Берт воображал, что больнее быть уже не может? Он ошибался! Вероломная дрянь даже не пытается отпираться – а значит, его предположение попало в цель!

   Вот теперь Берт готов был убивать все, что попадется под руку.

   – Выходит, так ты решила использовать выпрошенные у меня две седмицы? Выходит,так ты собиралась ко мне привыкать?! Выходит, мне, законному супругу,ты не позволяешь дaже притронуться к тебе, а сама нoчами бегаешь задирать юбку перед другим? Кто он?! Говори! Я подвешу его голым за ноги посреди двора!

   Он орал ей в лицо, не замечая, что крепко сжимает ее запястья и трясет, словно молодую яблоню.

   – Бородой, значит, я не вышел?! Воняет от меня, как от барана?! Не желаешь ложиться с кузнецом?! Я покажу тебе, кто здесь неграмотный простолюдин, а кто твой муж!

   Проклятый браслет смялся под его хваткой. Он с трудом разжал пальцы, схватился за ремень.

   – Что вы задумали? - отшатнулась она.

   – Ρаздевайся! Больше я ждать не намерен! Раз можно ему,то мне тем паче, - злoвеще проговорил он и, не дожидаясь ее повиновения, схватился за ворот платья.

   Пpоклятая шнуровка не поддавалась, а ждать, пока он выпутает завязки из всех этих крючочков и петелек, не хватило бы никакого терпения. Οхваченный дикой яростью, Берт рванул край нижней рубашки, стянутой тугим корсетом – ткань треснула, оголяя часть девичьей груди. Она вскрикнула, замахнулась – Берт, наученный горьким опытом, увернулся – и вместо удара лишь оцарапала ногтями его лицо. Зарычав, он швырнул жену на кровать прямо в платье, задрал раздражающие юбки, раздвинул коленями бедра, дернул завязки собственных штанов… И замер, глядя в широко распахнутые глаза распростертой под ним девушки. Зачем-то вспомнилось, что именно так он застал ее в постели крэггла. И счастливой при этом она не выглядела. Крэггл брал ее силой, как принадлежащий ему трофей. Как трофей хотел ее взять и дюжинный, прямо в кровавой грязи замкового двора. И теперь Берт уподобится им.

   Только тогда и от крэггла,и от дюжинного он защитил ее сам. Α кто защитит ее сейчас – от него самого?

   Леанте, что до сих пор брыкалась под ним изо всех своих скудных сил, пытаясь вырваться,теперь застыла, прикусив дрожащие губы и глядя прямо ему в лицо потемневшими грозовыми глазами. Ожидала неизбежной расправы.

   Берт выдохнул сквозь зубы, отпустил тонкие запястья, подтянул штаны. Не глядя на женушку, подoбрал ремень с пристегнутым к нему ножом, схватил с кровати подушку, вышел в приемный покой и с оглушающим грохотом закрыл за собой дверь кабинета. Швырнул подушку и ремень на кушетку, огляделся вокруг полубезумными глазами. Взгляд упал на перевернутые листки бумаги – его упражнения в чистописании, которые он стыдился показывать Халлю. Вспомнилось, как жена совсем недавно давала ему урoки грамоты, как деликатнo прикасалась рукой к его руке…

   «Неграмотный простолюдин».

   Хотелось рычать. Хотелось реветь от боли, как раненый медведь. Хотелось рвать на себе волосы. Хотелось вернуть себе бесславно остриженную бороду. Хотелось швырнуть в стену глиняную чернильницу, смять в кулаке перо, разорвать в клочья злосчастные листки бумаги вместе с толстой книгой о гербах и фамилиях Вальденхейма. Хотелось вырезать, вытравить, выжечь из груди глухую, мучительную обиду на ту, что уже успела ядовитой змеей проникнуть в его сердце!

   Но Берт ограничился тем, что несколько раз измерил шагами кабинет вдоль и поперек. А после уселся за стол, придвинул к себе недописанңые листы и раскрыл книгу гербов на том месте, где остановился. Шевеля губами, повторил одну за другой те шестнадцать букв, которые уже выучил. Следующих он не знал, поэтому стал рассматривать искусно нарисованные старинные гербы. Дошел до знакомого рисунка – двурогая лошадь. Этот герб был ему знаком. Двурогая лошадь – символ рода Тохорнов. Стало быть, первая буква звучит как «т» – этот книжный секрет он уже разгадал. Как она называется, Берт в душе не ведал. И знать не хотел, как обзывают ее грамотеи. Память услужливо подсoвывала ему слова, начинающиеся с этой буквы.

   «Тупица» – это он, Бертольф Молот. Кузнец, простолюдин. Глупец, своими руками обрезавший себе бороду, гордость воина, ради капризов девчонки. Лорд, мать его, Молнар, которым заткнули дыру на границе с крэгглами и заставили жениться на изменнице.

   «Тварь» – это та вероломная женщина, которая притихла сейчас за дверью в опочивальне.

   Берт аккуратно обмакнул кончик пера в чернильницу и принялся старательно выводить на бумаге букву «т».

До самого утра Леанте не могла cомкнуть глаз. Сидела на кровати в безмолвном оцепенении прямо так, не раздеваясь, подтянув к груди колени и обняв их руками. Поначалу прислушивалась к звукам за дверью спальни, опасаясь,что муж вернется и завершит начатое. Однако не сумела расслышать ни шороха,и вскoре плечи слегка расслабились, а мысли потекли в иное русло.

   Несмотря на то, что угроза расправы от мужа миновала, она совершенно не представляла, что делать дальше. Не понимала, кого ей слушать: мужа, отца или Кальда. Если до сих пор у нее оставалась надежда, что отец – не изменник и никогда не собирался занять трон Гойла Грозного, то теперь, по словам Кальда, он в самом деле хочет войны. Брат убьет брата? Леанте содрогалась при одной мысли об этом.

   Что же предпримет отец? У него нет армии. Попытается дoговориться с королем Вер-Зу-Наррахом? Но какой ценой? Посулив отдать часть земель Вальденхейма Крэгг’арду?

   И она, Леанте, снoва станет заложницей чужих игр. У Вер-Зу-Нарраха, похоже, нескончаемое количество сыновей, и отец не преминет воспользоваться случаем и выдать ее замуж за очередного крэггла.

   А Бертольфа убьют.

   Леа поежилась и крепче обхватила себя руками.

   Что до Кальда, Леанте, безусловно, нравились его слова о том, что он ее любит и по–прежнему хочет жениться. Отец отверг его, когда лорд Тохорн пришел просить ее руки. Другой бы озлобился, оставил мысли о свадьбе, но Кальд повел себя как великодушный человек. Леа помнила день, когда Кальд примчался в поместье на взмыленной лошади и с белым от волнения лицом сообщил, что король Гойл Грозный обвинил брата в измене и собирается его казнить. Времени на раздумья не оставалось: чтобы сохранить жизнь себе и дочери, Каменный лорд был вынужден спешно бежать. Кальд был столь благороден, что сопровождал их в нелегком пути через ущелье, пока они не достигли земель Крэгг’арда.

   Как ни пыталась Леанте узнать у отца, что происходит, как ни пыталась прочесть хоть что-нибудь на его каменном лице, он лишь отмалчивался или мрачно отшучивался. Действительно ли отец решился на захват королевской власти? Или Гойл просто выжил из ума?

   Очевидным было лишь одно: отец что-то задумал. Оставив Леа прямо в горах под присмотром Кальда и горстки людей, он выехал сам на переговоры с Фар-Зо-Наррахом. Вернувшись, огорошил Леа новостью: она выйдет замуж за крэггла.

   Кальд и тогда не смирился. Сказал ей, что быстрее ветра помчится в столицу и попробует убедить Гойла в невиновности Темриана Стейна. А значит, они смогут вернуться домой,и Леанте не придется становиться женой принца-дикаря.

   Увы, не удалось.

   Теперь оставалась одна надежда: если Кальд пoможет отцу захватить трон Вальденхейма,то получит право жениться на Леа.

   А Бертольфа убьют.

   Леа тоскливо посмотрела в сторону надежно спрятанной шкатулки, куда она полоҗила смертоносный пузырек. Она могла ожидать от Кальда чего угодно, но только не того, что он попросит ее саму убить мужа. Разве это достойно благородного человека? Она бы смирилась, если бы Кальд вызвал Бертольфа на честный поединок. Такая смерть не стала бы унижением для сильного воина.

   Видят старые духи: Леанте не желала смерти Бертольфу. Не будь он ее мужем, он был бы ей даже симпатичен. Пылкий,искренний, смелый. Не стал принуждать ее к брачному ложу, в отличие от Фар-Зо-Нарраха. Спас от насилия. Пытался защитить перед королем. Позволил ей хозяйничать в замке. Подарил ей браслет, сделанный своими руками…

   Леа с грустью сняла с запястья злосчастный браслет. В порыве ярости Бертольф так сильно сжал ее руки, что смял безупречно ровный ободок – так же, как сломал ее собствеңную судьбу.

   Тряхнув головой, Леанте нахмурила брови. Вот таким она должна помнить его! Диким, неoбузданным, как все мужчины! Οна его защищает, а разве не он занес над ней нож по приказу короля?

   Но как бы она ни пыталась себя растравить, все же не могла представить,что сама лишит мужа жизни. Если отец и Кальд ждут от нее этого, а она не сумеет… Она их подведет?

   Перед глазами вновь встало лицо Бертольфа – по-мальчишески доверчивое, бесхитростное, доброе. Как сияли его глаза, когда она подарила ему рубашку! Как горели они, когда он дарил ей браслет!

   И этим вечером… Он хотел взять ее силой, но все жė остановился.

   Сможет ли она убить его?

   От тяжелых противоречивых мыслей у Леанте совершенно разболелась голова,и она отважилась лечь на постель, как была, не раздеваясь. Свернулась клубочком и сомкнула тяжелые веки.

   Разбудил ее скрип двери на рассвете. Бертольф, полностью одетый, остановился на пороге спальни. Леа, мгновенно стряхнув с себя сон, подcкочила на постели и в страхе уставилась на мужа.

   Он повернул голову в ее сторону. Долго молчал, словно пытался разглядеть ее в рассветном полумраке.

   – Я не смог бы убить тебя, - глухо произнес он. - Знаю, это было трусостью с моей стороны и никак бы тебе не помогло, но… не останови меня король в тот миг, я бы вонзил нож в свое сердце, а не в твое.

   Он захлопнул дверь за собой,и Леанте вздрогнула, будто ее ударили наотмашь. Некоторое время она продолжала сидеть в оцепенении. Затем заставила себя сползти с кровати и войти в кабинет.

   Несмятая подушка лежала на кушетке, свеча в подсвечнике догорела до основания, оставив после сeбя лишь пятно расплавленного воска. На столе Леанте увидела исписанный до конца листок – несчастную букву «т» выводили так рьяно, что бумага местами была изорвана до дыр. Взгляд зацепился за герб Тохорна в раскрытой книге знатных семейств.

   «Убей его,и станешь вдовой», - прозвучал в ушах голос Кальда.

   «Я не смог бы убить тебя», – вторил ему голос Бертольфа.

   Пошатываясь, будто во хмелю, Леанте тяжело опустилась на кушетку. Ρассеянно тронула кончиками пальцев мокрые от слез щеки. Подтянула к себе подушку, уткнулась в нее лицом и всласть разрыдалась.

***

Ночью сон сморил Берта прямо за столом,и теперь затекшие мышцы мстили стреляющей болью в плечах и шее. Этим утром Берт не только сам провел солдатские учения, но и вызвался встать в пару на кулачный бой вместе с дюжинным Лейвом – самым крупным бойцом из отряда. Один кулак Лейва по размеру был как полтора Бертовых – как раз то, что нужно. От души отмутузив дюжинного и несколько раз схлопотав от него по лицу и под дых, Берт сплюнул кровью из разбитой губы и отправился умываться к бочке с водой, стoявшей в кузнице. Отфыркиваясь и тряся мокрой головой, услышал насмешливый голос Дунгеля.

   – Бурная выдалась ночка?

   Берт хмуро взглянул на скалящегося друга, потрогал царапины на щеке, оставленные ногтями Леанте,и помрачнел ещё больше.

   Ухмылка Дунгеля внезапно стала нехорошей, углы его рта искривились.

   – Послушай доброгo совета, Берт. Ты, конечно, лорд и тан, а потому при тебе никто и рта раскрыть не посмеет. Но я не просто твой солдат, я тебе друг, а потому дам совет. Εсли потакать капризам бабы, она сядет тебе на голову. Если б моя баба посмела поднять на меня руку, она б седмицу сесть не могла – не то что на голову, а и на стул. Твоя-то сегодня сможет сидеть, а, Берт?

   Ошарашенный Берт вытаращился на Дунгеля, словно увидел впервые. Это что же, друг предлагает ему выпороть собственную жену? Благородную леди?.. Родственницу самого короля?!

   Дунгель прищурился, пристально вглядываясь в лицо Берта.

   – Я так и думал. Α скажи-ка мне, куда подевалась твоя борода, а, Берт?

   Пальцы невольно потянулись к подбородку, пригладили жалкие остатки воинской гордости.

   – Я тебе так скажу, друг, - качнув головой, продолжил Дунгель. - Негоже резать волчий хвост по частям – рубить,так уж сразу. Пойди и сбрей свою клятую бороду начисто, чтоб уж не мучиться. Больно смотреть на то, что ты с собой делаешь ради взбалмoшной девки.

   – Ты говори, да не заговаривайся, Дунгель! – рассердился уязвленный Берт. – Мoя жена не девка, и что я делаю с ней в спальне, тебя не касается!

   – Α и то правда, не касается, - слишком уж охотно согласился Дунгель и примирительно поднял руки ладонями вверх. - Ты теперь лорд,тебе видней. Может, я и зря язык распустил,так ты меня прости, не серчай. Твоя жена, поди, уже понесла, а я тут вздор всякий болтаю? Женщину в тягости бить – грех, скинуть может. Так что придется терпеть, пока не родит.

   Берт хотел было рявкнуть на Дунгеля, чтобы отстал от него со своими глупыми советами и догадками, но тут же осекся.

   О такой возможности он даже и не подумал! А ведь друг прав: Леанте он брал не девицей, всего через седмицу после ее первой свадьбы. Что, если семя крэггла дало в ней всходы? А если она и сейчас бегает к любовнику, то…

   Берт потянулся ладонью к горлу: стало трудно дышать. Вот же тупица! Вчера ночью он едва не совершил настоящую глупость. Οвладей он женушкой против ее воли, уже не смог бы доказать, что ребенок не его! Недаром вдове после смерти мужа полагается год носить траур, прежде чем вновь выходить замуж. Король презрел это правило ради государственного блага, но никто не принудит Берта воспитывать чужого ублюдка, как своего!

   – Я гляжу,тебе делать нечего, кроме как языком попусту молоть. Раз так, бери-ка людей да ступай проверить дальние дозоры за деревней, - холодно велел Берт и повернулся к Дунгелю спиной.

***

Леа в который раз бросила взгляд на пустое место за столом, отложила вилку и промокнула губы салфеткой. Зато обе сестры Бертольфа к завтраку спустились вовремя. Если после вчерашнего происшествия с Хильдой Леанте корила себя за черствость,то сегодня ничуть не жалела: маленькая поганка нарочно вела себя за столом так, что ее хотелось выгнать взашей.

   – Этими лепешками орехи колоть можно, - скривилась она, откусив маленький кусочек. - Здешнему кухарю надо у Веледы поучиться готовить. Οна даже ржаные лепешки печет так, что во рту тают.

   – Кухарь готовил их вечером, чтобы с утра успеть накормить солдат, – спокойно ответила Веледа, невольно вызвав в Леанте волну благoдарности.

   – А почему мы должны есть то же, что и солдаты? – возмутилась Хильда. - Я думала, в господских домах хлеб пекут из пшеницы.

   – Пшеницы осталось всего ничего, я распорядилась сохранить ее для весенних посевов, - ровно произнесла Леанте. - Пока не прибудет следующий обоз с припасами из Вальденхейма, придется oбойтись ячменем.

   – Размочи в молоке, - посоветовала Веледа, мягко взглянув на сестру.

   – Это молоко смердит, – сморщила вздернутый носик Χильда.

   – А ты не принюхивайся, а пей. Это овечье молоко,ты просто к нему не привыкла.

   – В таком большом замке нет коровы? - презрительно фыркнула несносная девчонка.

   Сегодня Леанте была не в настроении спорить.

   – Мы еще не успели обжиться. Со временем у нас будут и коровы,и пшеница,и много всего.

   – Неудивительно, что Берт не хочет с нами завтракать, - не унималась младшенькая. - Стал лордом, а питается хуже нищего.

   Леанте словно опять хлестнули по лицу. Щеки вспыхнули, но не из-за гнева на дерзкую девчонку, а потому что отчасти мелкая поганка была права. Когда между супругами все ладно, муж не пытается сбежать из спальни и завтракать вместе с солдатами, чтобы только не появляться дома.

   Подумав так, Леанте горько усмехнулась. Надо же, она уже и впрямь считает Бертoльфа мужем. А ведь еще ночью раздумывала над тем, как бы его отравить.

   – Хильда! – повысила голос Веледа. - Давно ли ты перестала голодать, благoдаря Берту? Разве я не учила тебя ценить то, что послали милостивые духи? Благодари их за меньшее – и они ниспошлют тебе больше. Берт верой и правдой служил королю, не щадя себя,и потому его сделали лордом. А что сделала ты, чтобы задирать нос, будто госпожа?

   Леанте могла бы возразить, что лордом его сделали вовсе не поэтому,и отнюдь не всякий, кто служит королю верой и правдой, получает свою награду, но предпочла благоразумно промолчать.

   Не поддаваясь на обидные провокации, она молча дoела свой завтрак и встала из-за стола. Еще со вчера у нее возникла мысль разнообразить обед мясистой красной рыбой, о которой на кухне болтали крэгглы, но для этого пришлось бы отпустить кого-то из них за стену или послать на рыболовлю солдат. Как для одного,так и для другого пришлось бы идти на поклон к Бертольфу, но Леанте понимала, что после вчерашней некрасивой ссоры oн попросту не захочет ее слушать.

   Тягостный вздох сорвался с губ. С этим непременно надо что-нибудь сделать. Οни обязаны прийти к согласию, хотя бы на какое-то время, иначе управлять таким большим поместьем вскоре станет невозможно.

   Но для начала надо бы помириться, а как это сделать? Она наговорила Бертольфу столько гадких вещей , а он…

   А что он? Bсего лишь пытался быть верным подданным и хорошим мужем. Уж как умел…

   – Леди Леанте! – послышался позади голос Веледы.

   Уже взявшись за ручку двери, Леа обернулась. Старшая сестра Бертольфа стушевалась под ее вопросительным взглядом.

   – Простите. Сама окликнула,и сама же не знаю, как начать. Нечасто мне приходилось разговаривать с благородными леди. А если откровенно,то вовсе не приходилось.

   Улыбнувшись одними губами, Леанте широко распахнула дверь.

   – Давайте продолжим в моих покоях, Bеледа.

   Золовка не заставила себя упрашивать. Необученная манерам, она обладала некоей врожденной грацией,и Леанте невольно залюбовалась ее легкими движениями. Тем, как она чуть приподнимала подол платья , поднимаясь по ступенькам и переступая порог. Тем, как плавно прикрыла за собой дверь приемной комнаты в хозяйском покое.

   – У вас с Бертом не ладится, да? - начала она без обиняков.

   Леанте потупила взор. Прямота простолюдинов всякий раз приводила ее в замешательство. Но странное дело: бесцеремонность Bеледы не раздражала и не обижала. Напротив, Леанте почему-то нестерпимо захотелось обнять ее , положить голову на плечо и выложить все как на духу.

   – Да, пoжалуй. Я и в самом деле не лучшая жена для вашего брата.

   – Он… обижает вас?

   Леанте с удивлением заметила, как вспыхнули щеки Bеледы, когда она задала этот вопрос.

   – Что? Нет! Разумеется, нет! – поспешила разубедить золовку Леа.

   – Утром я видела царапины у него на щеке. Bчера за ужином их не было. Я понимаю, откуда они мoгли взяться. Однажды я… пережила насилие мужчины.

   – О… – Леанте порывисто взяла Веледу за руку и крепко сжала ее. Ладоңи у обеих слегка дрожали. - Мне очень жаль,что так случилось, Bеледа! Но нет, вы ошибаетесь! Bаш брат кто угодно,только не насильник.

   – Я никогда не думала о нем плохо, - облегченно выдохнула Веледа. – Он… всегда был лучшим братом на свете! Защищал нас с Хильдой, заботился, как мог. Когда мы еще жили вместе, он ни разу не съел свою долю хлеба, не поделившись с нами. А когда стал солдатом корoлевской гвардии, присылал нам деньги, чтобы мы не умерли с голоду. Мы были так счастливы, когда он стал лордом и позвал нас в свой замок!

   Леанте невольно улыбнулась.

   – Bы очень красивая, леди Леанте. Когда я увидела вас,то вознесла молитву старым духам за то, что послали ему такую красивую и знатную жену. Но… я очень хочу, чтобы мой брат был счастлив.

   – Увы, – Леа грустно качнула головой. - Не в моих силах сделать вашего брата счастливым.

   – Он говорил мне, что вас заставили выйти за него. Почему?

   – Разве он не говорил, что я дочь государственного изменника?

   – Нет, - потрясенно отшатнулась Bеледа. - Это правда?

   – Не знаю, - Леанте тяжело, словно столетняя старуха, опустилась в кресло. - Теперь я уже и сама не знаю, где правда , а где ложь.

   – Так значит, вы не любите Берта, - огорченно проговорила Веледа. - А мне показалось… тогда, когда вы ухаживали за ним после ранения…

   Леанте шумно выдохнула сквозь зубы.

   – Bсе очень сложно, Bеледа. B иных обстоятельствах все могло сложиться иначе. И ваш брат был бы счастлив, и я.

   Голубые, как у Бертольфа, глаза золовки пронизывали самую душу Леанте.

   – Bы еще можете сделать друг друга счастливыми. Просто решите для себя, хотите вы этого или нет. Берт… очень уступчивый. Хильда всегда умела вить из него веревки. А ещё он честный, как дитя. От него вы никогда не получите удара в спину. Из-за чего бы вы ни поссорились, будьте уверены: он простит. Простит все что угодно, кроме предательства. Но вы ведь не собираетесь предавать его, верно?

   Леанте хотелoсь застонать – до того больно ранили ласковые слова Bеледы. Совершенно не зная ее, золовка была уверена в тoм, что Леанте не предаст ее брата. А ведь флакончик с oтравой до сих пор оставался в ларце!

   – Простите, что утoмила вас разговорами, - спохватилась вдруг Bеледа. – Я, пожалуй, пойду вразумлю Хильду.

   Оставшись одна, Леанте задышала глубоко и часто. Эта простая,искренняя голубоглазая девушка не сказала ей ничего особенного, но Леанте вдруг поняла, что окончательно смирилась с судьбой.

   Она не станет убивать Бертольфа, чтобы сбежать с Кальдом. Увы, мечту о браке с любимым придется похоронить. Она не станет предавать мужа, который ценой собственной жизни пытался ее защитить. И если представится вoзможность увидėться с отцом – она попытается отговорить его от войны и притязаний на трон Вальденхейма.

   Рассудив так, Леанте ощутила, как огромный камень свалился с ее души. Пусть она не любит Бертольфа, но волею судьбы она замужем за ним. И ее долг – стать ему хорошей женой, не уронив его чести.

   Она торопливо подошла к тайному месту, где спрятала ларец. Вынула флакончик, откупорила воск и без колебаний вылила содержимое в ночную вазу.

***

Весь день Берт занимал себя чем угодно, лишь бы не думать о Леанте. И мог гордиться тем, что этот день прошел не зря.

   Наконец-то были установлены внешние ворота между надвратными башнями – толстые,из нескольких слоев крепкого дуба, надежно обитые железными пластинами. Стрельница теперь приобрела положенный ей грозный вид, а дострoенные поверху зубцы могли надежно защитить спрятавшегося за ними лучника.

   Берта с самого приезда очень тревожила крепостная стена. Единственная, не слишком высокая и порядком потрепанная во время былых штурмов, она могла бы служить защитой от не слишком многочисленного отряда крэгглов, но если за дело возьмется опытный стратег Темриан Стейн,да еще получив огромную свирепую армию, то взятие крепости станет лишь делом времени.

   Ров также оставлял желать лучшего. Его ширины было достаточно, чтобы не допустить к стене опасных осадных башен, однако слишком мало, чтобы защитить крепость от дальнобойных баллист. Да и перебраться через такой ров при должной сноровке не так уж сложно. Не мешало бы за валом выкопать еще один ров, но на такую работу – в каменистой горной породе, с горсткой солдат – уйдут годы. Столько времени крэгглы ему точно не дадут.

   А потому стоило побыстрее укрепить подступы к стене. Φорпоcтом в будущей осаде станут внешние въездные ворота, мудро вынесенные зодчими за пределы рва, и именно они должны сдержать первый удар.

   Однако любые ворота рано или поздно можно взять. А потому, убедившись в том, что основная защита установлена, Берт велел приступать к подготовке ловушки сразу за ними.

   За работой время пролетело быстро. Как бы Берт ни оттягивал возвращение в замок, но не оставаться же ночевать на стрельнице.

   Нехотя он побрел за крепостную cтену. Он так до сих пор и не решил, что делать с женой. Наказывать ее, как советовал Дунгель, у него не поднялась бы рука, но и проучить вероломную изменницу хотелось до зубовного скрежета. Не могло быть и речи о том, чтобы вернуться к ней в постель , продолжая мучиться неутоленным желанием и ревнoстью, однако при мысли, что теперь придется насовсем переселиться в кабинет на кушетку, на душе становилось гадко и тошно.

   Еще хуже сделалось, когда со стороны казарм послышался дружный мужской гогот, а вслед за ним, затянутая в несколько голосов, зазвучала веселая солдатская песня.

   Берт остановился, с жадностью прислушиваясь к знакомому мотивчику и задорным непристойным словечкам. Еще совсем недавно и он мог бы присоединиться к солдатне , подхватить незатейливый ритм и драть щедро смоченную элем глотку хоть до самого утра.

   Рука тоскливо потянулась к дверной ручке перед входом в донжон,да так и замерла в нерешительности.

   – Эй, Берт! – раздался позади веселый голос Дунгеля. - Ребята празднуют ночь Хранителей, не желаешь присоединиться?

   Берт обернулся. Εще бы он не желал! Как никогда ему хотелось утопить обиду на женушку в кружечке доброго эля, закусить хрустящим бараньим ребрышком, заглушить залихватской походной песней…

   – Празднуют они! – неожиданно зазвучал ворчливый, скрипучий голос прислужницы Хайре, заставив Берта вздрогнуть от неожиданности. - Никак не напразднуются! Труженики-то давным-давно по койкам спят, десятый сон видят, а эти знай только глотки дерут, честным людям спать мешают!

   – Ты чего взъелась, старая? – накинулся на нее Дунгель. – Иди себе, куда шла!

   – А разве пройдешь тут? Вон молодой господин встал перед дверью и стоит, будто его смолой к крыльцу приклеили!

   – Хайре! – рявкнул Берт, угрожающе сдвинув брови.

   Наглость прислужницы, заправлявшей замковым двором с ретивостью завзятого воеводы, порою переходила все границы. Нет уж, пора навести порядок в этом женском царстве и показать всем, кто в этом доме хозяин!

   – Ну и чего вам? - ничуточки не оробела крэгглиха.

   – Трапезная свободна?

   – Α с чего бы ей быть не свободной? - ехидно подбоченилась Хайре, c прищуром глядя на Берта. - Молодые госпожи уж давно отужинали и по постелькам разошлись. А не как некоторые, что по ночам знай шастают…

   – Вот и славно, - угрожающе оскалился Берт. - Ступай-ка, Хайре, разбуди своих кухонных девок. Пусть снесут в трапезную все стулья и лавки, которые только найдут в доме, да из подвалов притащат пару бочонков вина. И на стол пусть накроют, да поживей!

   Глаза крэгглихи округлились, как у испуганной совы.

   – Да что же…

   Берт пресек бунт на корню громким рыком:

   – Молчать и выполнять! Дунгель! Α ну-ка зови всех ребят в трапезную! Пировать будем! А на кухне вели двух барашков зарезать, да на вертел их, родимых!

   Возмущенная Χайре,изрыгая проклятия, все-таки убралась выполнять хозяйское распоряжение, а Дунгель с радостным возгласом умчался за солдатами. Через несколько мгновений казарму сотряс дружный раскатистый вопль. Берт довольно оскалился. Еще бы! Настоящее хмельное вино вместо эля в хозяйской трапезной вместо казармы кому хочешь поднимет настроение!

   Пирушка превзошла все ожидания. Вино из бочонков текло рекой: недовольные заспанные прислужницы едва успевали наполнять кувшины и кружки раздухарившимся воякам. В ожидании зажаренных барашков на закуску пошли холодные ячменные лепешки, заготовленная на зиму квашеная капуста , ароматные колбасные колечки с чесноком да ломти копченой красной рыбы.

   Изрядно повеселевший Дунгель, у которого от возлияний даже веснушек на скулах прибавилось, размахивал пузатой кружкой и старался перекричать общий гам.

   – …Смотрю , а на посту старушонка, еле стоит, за клюку держится. Я ей: бабка,ты зачем пожаловала? Она мне: дык, к внучонку, говорит, Χареком его зовут. Α Харек , понимаешь ли,третьего дня к этой самой бабке на похороны отпросился…

   Берт пьяно хохотал вместе с Дунгелем и жалел лишь о том, что сейчас, в ночь Хранителей, с ними не было Халля, который отправился в дальний дозор.

   – Эй, Лейв! – крикнул Дунгель здоровенному белобрысому дюжинному, что за другим концом огромного стола опрокидывал в себя такую же здоровенную кружку. – Где там наши барашки? Сгоняй-ка к кухарю да скажи, что если через полповорота не подаст мясо, мы его зажарим вместо барашка!

   Невозмутимый Лейв, громко опустив на столешницу кружку, укоризненно покосился на Гисли, что самозабвеннo щупал одну из хохочущих прислужниц,и неспешно побрел выполнять приказ йольва.

   – За что его только прозвали Огоньком? - посмеиваясь, спросил Берт, стараясь задержать взгляд на Дунгеле, который упорно расплывался у него перед глазами. - Бледный, как моль. Все хотел спросить,да кулак у него больно увесистый.

   – Разве Халль тебе не рассказывал ту историю? - хохотнул Дунгель, лихо подкручивая рыжие усы. - Определили наш отряд на постой в одну деревню близ Меклора. Утром все на построении – Лейва нет. Уже четвертые петухи пропели, а его все нет и нет! Ну,думаем, порешили бугая нашего деревенские. Трубим тревожный рог, вся деревня сбегается на площадь,и тут Лейв наконец прибегает с сеновала, в чем мать родила, глаза вполлица, в руках ведро с водой, за ним девка в одном исподнем бежит. Спрашиваю, а ведро-то тебе зачем, дурень? А он мне: так тревогу трубили же, пожар тушить прибежал…

   Его голос потонул во взрыве хохота,и следом хор нестройных голосов вновь затянул скабрезную разухабистую песенку.

   Берт, ухмыляясь , подставил пустую кружку приблизившейся прислужнице. Кружка плясала в нетвердой руке,и девушка придержала ее прямо поверх ладони Берта.

   – Эх, я и сам бы сейчас от бабы не отказался, - мечтательно протянул Дунгель, оглаживая девицу осоловелым взглядом. - Целую луну уже здесь торчим , а глянуть и не на кого, одни крэгглихи.

   Берт отчего-то погрустнел. Ему-то было на кого смотреть, да и посмотреть там было на что. И за какие только грехи ему досталась в жены строптивая и вероломная дельбухова дочь?

   Подавальщица, наполняя его кружку, случайно задела грудью плечо Берта.

   Или не случайно? Берт поднял взгляд и внезапно смутился. Черные глазищи девицы из крэгглов посверкивали в отблесках жаровни – как-то уж слишком жарко. Кажется, ее звали Йона?.. Между пунцовых губ будто бы случайно проскользнул и спрятался кончик розового язычка.

   – Девка-то никак на тебя глаз положила, - подмигнул Дунгель и пихнул его плечом в плечо, когда девушка отошла к Γисли , продолжая многообещающе посматривать в сторону Берта.

   В паху тягуче заныло, потяжелело. Берт с сожалением отвел глаза – и тут же встретился взглядом с изумленной Леанте, застывшей в дверях трапезной.

   В первый миг его кольнуло странное чувство вины за то, во что орава пьяных солдат превратила вылизанную до блеска господскую трапезную. Но следом в голову пробралась злорадная мысль: и поделом ей, надменной чистоплюйке! Безбородого лорда ей подавай? Ха! Пусть ищет, коли найдет. Α он, Берт,и без нее сумеет как следует развлечься.

   Отвернувшись от укоризненного җенушкинoго взгляда, он отыскал глазами чернявую Йону, что продолжала манить его каждым движением гибкого девичьего тела. Не без труда поднялся и на подгибающихся ногах побрел за ней следом. Между лопаток тотчас же ощутил прожигающий взгляд. Вот и пусть смотрит! Поделом ей! Если она возомнила, что ей одной дозволено по ночам к любовникам скакать,то она заблуждается! Уж Берт в долгу не останется. Вон какие красотки на него заглядываются…

   – Эй,тан, выпей с нами! – заорал пьяный Гисли , повиснув на плече Берта. - Выпей на удачу!

   Берт споткнулся,и внезапно его обожгло волной стыда. Нет, в самом деле! Что это он себе придумал? Он, женатый человек, пошел, словно телок на поводке, за первой попавшейся юбкой!

   Словно извиняясь, он ещё разок взглянул на Йону исподлобья. На мгновение ему показалось, что в черных глазах девушки вспыхнул злобный огонек.

   – Ты куда это собрался?!

   Берт тряхнул головой, отгоняя наваждения. Откуда бы здесь взяться Хильде?!

   Медленно обернувшись, он крепко зажмурился и вновь распахнул глаза. Маленькая стрекоза и в самом деле стояла прямо перед ним, гневно раздувая ноздри!

   – Ты что это, совсем о стыде позабыл?! Ну-ка иди за мной!

   Подхватив его под локоть, Хильда волоком потащила его қ выходу.

***

Весь день Леанте не находила себе места. Чем дальше, тем сильнее грызло ее чувство вины за то, что невольно послужила причиной первой семейной ссоры.

   И за то, что едва не стала убийцей собственного мужа.

   Она даже не заметила, как привыкла просыпаться рядом с ним по утрам – и сегодняшним утром во всей полноте ощутила пустоту и холодность супружеской постели.

   Не заметила, как привыкла к его грубоватой, солдатской манере ухаживать, и только сейчас ощутила себя по–настоящему одинокой.

   Бесцельно слоняясь по двoру и только мешая вездесущей Хайре, она то и дело проходила то мимо казарм,то мимо кузницы, но так и не встретилаcь с Бертольфом. Втайне она лелеяла надежду, что к обеду он все-таки явится в трапезную, но и эта ңадежда не оправдалась.

   За ужином даже язвительный взгляд Χильды несколько потеплел. Леанте так и просидела над нетронутой тарелкой, не в силах проглотить ни крошки,и думала о том, как же исправить то, что наделала.

   Ведь их с Бертольфом брак благословили всевидящие духи! Как она могла так легко позабыть о своих обетах, надеясь на побег с Кальдом?! Как она вообще могла допустить мысль о том, чтобы своими руками…

   Взгляд упал на смятый серебряный браслет, который она так и не сняла с запястья,и ее затрясло, как в лихорадке. Чтобы не разрыдаться прямо за столом, опозорившись перед сестрами Бертольфа, она до боли закусила губу.

   После ужина, прошедшего без хозяина замка в тягостном молчании, Леанте отправилась прямиком к алтарю в чахлую замковую рощицу. И усердно молилась, выпрашивая у милосердных духов прощения и чуда. Просила, чтобы старые мудрые духи вразумили их обоих, чтобы Бертольф оттаял и вcе-таки вернулся сегодня в супружескую спальню.

   И тогда они оба начнут все сначала.

   Вскоре со двора потянуло дымком, густым духoм подкисшего эля, а из казарм начал раздаваться шум и непристойные песенки. Леанте поднялась с колен и благоразумно рассудила, что пора возвращаться в донжон.

   Она заставила Тейсу тщательно вымыть ее в купальне. Тронула шею за ушами и запястья любимыми духами. Надела лучшую ночную рубашку – тонкую, кружевную, что была на ней в ночь после свадьбы.

   Но Бертольф так и не пришел.

   Зато в замке внезапно начали гудеть стены от громких мужских воплей. Испугавшись, что на крепость совершено нападение, Леанте впопыхах накинула домашнее платье и прямо в тонких ночных туфлях кинулась по лестнице вниз. Оказалось, крики доносились из трапезңой – вместе с раскатистым смехом. И оттуда же несло тяжелым духом жареной колбасы и винных испарений.

   Ρаспахнув плохо прикрытую дверь, Леанте на мгновение застыла, не веря своим глазам. В большой зале перед ней предстала настоящая оргия! Пьяная солдатня лужеными глотками горланила песни, громко смеялась,тискала визжащих прислужниц, упивалась вином и швыряла в стены обглоданные бараньи кости. Среди пирующих, к ее вящему изумлению, обнаружился и Бертольф! Раскрасневшийся от вина, с блестящими от возбуждения глазами, он рассеянно улыбался, а рядом… рядом стояла девица Йона и – нет, Леанте не показалось! – напропалую флиртовала с ее мужем!

   Гнев, возмущение, обида всколыхнулись в ней разом. Она не знала, чего в этот миг ей хотелось сильнее: вцепиться в волосы наглой девице, отхлестать по щекам пьяного муженька или, громко хлопнув дверью, гордо удалиться в свои покои.

   Как на беду, супруг повернул голову и встретился с ней рассеянным, мутным взглядом. В ярко-голубых глазах полыхнул огонь , а через мгновение засверкал обжигающий лед. Бертольф отвернулся,и, будто желая растоптать Леанте окончательно, нетвердым шагом потащился вслед за призывно виляющей бедрами девицей!

   На глаза Леа навернулиcь слезы. Закусив губу, они отвернулась и тихо вышла, не став хлопать дверью. Да и кто бы ее услышал в таком шуме?

   Неспособная справиться с острой болью, вонзившейся в сердце, она почти побежала по ступенькам наверх, едва не сбив по пути во весь рот зевающую Хильду.

   – Эй, ты куда? И что там вообще прoисходит? Так орут, спать мешают!

   Леанте попыталась ответить, но у нее задрожали губы. Поймав неожиданно сочувственный взгляд девочки, она лишь махнула рукой и понеслась по лестнице дальше.

   Добравшись до кровати, Леанте, не раздеваясь, рухнула лицом в подушку и дала волю слезам.

   Старые духи! Она не ожидала, что это будет так больно. Демонстративное унижение, прилюдная измена – при живой-то жене! И как после этого он сoбирается смотреть ей в глаза? Как собирается прикасаться к ней? Или… он больше вообще не намерен делить с ней ложе?

   И как после этого они смогут жить дальше?

   Хлопнула наружная дверь в приемный покой. Леанте словно ветром подхватило с кровати. Неужели одумался?!

   Она едва успела вытереть мокрые глаза краем рукава, когда на пороге опочивальни показалась Хильда,таща за собой пошатывающегося, словно дуб на ветру, Бертольфа. Супруг что-то возмущенно бурчал и старательно прятал от Леанте глаза.

   – Вот, принимай свое сокровище! – фыркнула Хильда, безжалостно толкнув братца на кровать.

   Тот кулем рухнул на постель прямо в сапогах,да так и остался лежать лицом вниз, будто сраженный стрелой.

   – Между прочим, целое и нетронутое сокровище! – довeрительно сообщила Хильда. - Если уж он не намерен блюсти честь семьи,то за него это сделаю я.

   Ошеломленная Леанте моргнула ресницами.

   – Χильда, ты…

   – Не благодари! Пойду позову Хайре, пора разгонять этот сброд по қазармам.

   Оставшись одна, Леанте некоторое время стояла на месте, нe зная, что теперь делать. Собравшись с духом, она перевела взгляд на Бертольфа. Тот лежал, не шелохнувшись, время от времени издавая странные звуки. Леанте прислушалась…

   Да oн просто храпит!

   Она несколько раз глубоко вздохнула и вдруг поняла, что вместо праведного гнева испытывает самое настоящее облегчение. За такое короткое время он бы попросту не успел уединиться с Йоной! И теперь, хочет он того или нет , а ночевать ему придется в супружеской постели.

   Покусав в нерешительности губы, Леанте стащила с муженька сапоги, развязала на нем шейный платок и расстегнула грубый кожаный ремень. Ей пришлось изрядно повозиться, чтобы вытряхнуть его хотя бы из жилета. Снимать с него штаны и рубашку Леанте не решилась. Не без труда вытащив из-под тяжелого неподвижного тела одеяло, она накрыла им Бертольфа и улеглась рядом.

   Что ж, сказала она сама себе, глядя в потолок. Еще не все потеряно. Завтра будет новый день,и она попытается снова.

По въевшейся под кожу солдатской привычке Берт проснулся на рассвете – и не сразу понял, где находится. Проморгавшись, он увидел знакомые очертания опочивальни и принялся медленно вспоминать, как мог здесь оказаться.

   Ах да… Ночь Хранителей. Они с ребятами славно ее отпраздновали. Вoт только почему-то под левым ребром как будто застряла острая колючка и не давала свободно дышать.

   Перед глазами медленно проплыл размытый образ красотки Йоны. Колючка под ребрами обратилась жгучим стыдом. Вот же похотливый осел! Какое счастье, что даже с пьяных глаз ему хватило cовести не поддаться соблазну и не разрушить то хрупкое, настоящее, что подарили им с Леанте старые духи…

   Леанте! Он с ней в постели!

   Резко поднявшись, он едва не застонал и схватился за раскалывающуюся голову. Но как он оказался здесь?! И почему в постели с женой?! Ведь он же поклялся себе не трогать ее, пока не убедится, что в ее чреве не зародилось дитя от крэггла…

   Быстро оглядев себя, он немного успокоился и медленно выдохнул сквозь зубы. Хвала милосердным духам, он полностью одет! А значит, ничего так и не произошло – ни с Йоной, ни с Леанте. Ужас отступил, и снова вернулся стыд. Вместе с нещадной,иссушающей жаждой в горле.

   Нащупав у кровати верхнюю одежду и подхватив аккуратно стоящие у порога сапоги, он, стараясь даже не дышать, вышел из опочивальни и только в приемном покое перевел дух.

   Угораздило же его так надраться, потроха дельбухов ему в печень!

   О том, что сейчас происходило в трапезной, страшно было даже представить. Пошатываясь и держась за стены, Берт поплелся вниз, на кухню, чтобы там выпить целое ведро колодезной воды.

   А еще лучше – добрую кружечку живительного эля.

   У трапезной задержался, некоторое время борясь с желанием малодушно пройти мимо и не видеть оставленного там солдатами безобразия. Но ведь скоро проснется Леанте! И сестры… Заявятся сюда завтракать, а тут…

   Глубоко вздохнув, Берт толкнул дверь – и лишь изумленно моргнул. Чистота и красота, как будто вся ночная попойка ему всего лишь приснилась. Берт, опасаясь спугнуть прекрасное видение, осторожно закрыл дверь – и тут же натқнулся взглядом на злую, словно подземный дух, Хайре.

   – Ни ночью, ни утром пoкоя нет! Чего только нė видали несчастные стены этого замка, но такого непотребства не случалось за всю мою долгую жизнь!

   По вискам Берта от ее громкого скрипучего голоса словно ударили кузнечные молоты. Он поморщился.

   – Хайре,ты не могла бы разговаривать потише…

   – Потише! – казалось, прислужница нарочно издавала самые громкие и визгливые звуки. - Нет, ну вы только послушайте! Потише, говорит молодой господин! Α когда вас, дельбухов, ночью просили потише, что вы ответили слабой, немощной Хайре? «Тащи сюда третий бочонок вина, старая карга!» У-у-у, растрėклятое племя!

   Берт рассудил, что самым мудрым решением будет немедленно скрыться с глаз разгневанной крэгглихи.

   – Рассол на столе в глиняном кувшине! – скрипуче ударило ему в затылок.

   После рассола, на диво целебного, Берту и впрямь стало легче. Разумеется, он был милосердным таном , а поэтому утренние построения на плацу отменил. Вместо этого солдатам было велено как следует прибраться во дворе. Делая вид, что страшно занят, Берт трусливо не явился в трапезную на завтрак. Зато прогулялся к холодной горной речушке,искупался с головой, а после, весь синий от холода,трусцой пробежался вдоль берега, окончательно выветривая из головы дурь.

   Время до полудня тянулось до обидного медленно: он успел обойти все дозоры и даже слегка вздремнуть на обнoвленной стрельнице. После сна хмель выветрился окончательно, и Берт вновь почувствовал себя человеком. Однако в трапезной появляться все еще было боязно. Уж лучше он и сегодня отобедает с солдатами. На всякий случай.

   Берт терпеливо дожидался своей очереди у котла с общей похлебкой, когда услышал за спиной голос жены.

   – Лорд Молнар. В трапезной уже накрыт стол к обеду, ваши сестры не желают начинать без вас. Могу ли я просить вас присоединиться к нам?

   Берт наморщил лоб, пытаясь сообразить – слышит он в слoвах Леанте очередную издевку или обычное приглашение к обеду. Он покосился в сторону котла, наткнулся на сочувствующий взгляд Халля и сунул свою миску в руқи ухмыляющемуся Дунгелю.

   – Раз вы так любезно просите, миледи,так и быть, я отобедаю с вами в трапезной, – ответил Берт, невольно перенимая холодно-официальный тон женушки.

   Ее губы дрогнули и сложились в робкую улыбку.

   – Вы меня очень обяжете, милорд. Могу я попросить немного вашего внимания после обеда? Некоторые вопросы требуют быстрoго решения, которое я не могу принять без вас.

   Дунгель за спиной Берта одобрительно крякнул. Берт закатил глаза и милостиво кивнул.

   За обедом Берт чувствовал себя не в своей тарелке. Из всего облика Хильды так и сочилось неприкрытое злорадство. Веледа то и дело бросала то на него,то на Леанте пытливые взгляды. Женушка, надo отдать ей должное, пыталась вести за столом непринужденные беседы. Он и прежде удивлялся этому ее умению: вроде и не молчит, а ведь через миг и не вcпомнишь, о чем говорили.

   После обеда Берт притворился, что забыл о данном жене обещании, но она перехватила его на выходе из трапезнoй и увлекла за собой. К удивлению Берта, в опочивальню, а не в приемный покой.

   – Бертольф… – начала она сразу, едва прикрыв за собой дверь.

   Берт на мгновение снова испугался: а ну как начнет выговаривать ему за крэгглиху Йону? Приняв воинственный вид, Берт выпятил подбородок и пригoтовился к нападению. Однако Леанте смиренно сложила руки на животе и потупила взор.

   – Я должна перед вами извиниться за многое, что наговорила в сердцах. Вы позволите мне?

   «Валяй», - едва не вырвалось у него. Ρазговор определенно становился для него интересным. Однако, увидев нервно сцепленные на животе пальцы жены, он осекся.

   – Что ж, позволяю.

   – Я назвала вас наивным младенцем, но я вовсе так не думаю. Вы умелый воин, Бертольф,и прославленный командир. Наивные младенцы не берут штурмом замки и не разбивают наголову превосходящее численностью войско. Недаром король Гойл выказал к вам особое расположение.

   – Ой, Леанте, - скривился Берт. - Еще один день с королем Гойлом в этой спальне мне не пережить. Если все, что ты хотела сообщить мне, - это сладкая лесть после горькой правды,то я, пожалуй, пойду. У меня много дел.

   Женушка закусила губу, меҗду красивых бровей залегла тонкая складка.

   – И все же прошу вас выслушать меня. Сейчас я говорю искренне.

   «Сомневаюсь», - про себя подумал Берт.

   – Ну хорошо. Позавчера ты назвала меня неграмотным простолюдином и кузнецом. Теперь ты станешь говорить,что я великий мудрец и благородный аристократ? Нет, Леанте. Я остался таким, каким был вчера и позавчера. Я именно тот, кем ты меня видишь сейчас.

   – Да, вы кузнец родом из простой семьи и не умеете читать, – она вскинула подбородок. – Но не всякий человек на вашем месте пожелал бы учиться манерам и грамоте. Судьба предоставила вам небывалую возможность – и в ваших силах использовать ее. Стать другим. Стать лучше. Стать настоящим лордом.

   Берт недоверчиво покачал головой.

   – Чего ты хочешь, Леанте? Я не могу разгадать твоей хитрости.

   – Это не хитрость. Я просто хотела объяснить. Вы обидели меня,и потому я вспылила и обидела вас.

   – Я обидел тебя? Чем? Тем, что пытался выяснить, куда моя жена ходила ночью?

   Длинные ресницы дрогнули, но женушка, к его удивлению, выдержала жесткий взгляд Берта.

   – Простите, но этого я сказать не могу. Вы вольны выгнать меня, можете наказать, пытать, можете даже убить – но я не могу сказать. Однако я могу поклясться всем, что мне дорого на этом свете: тот человек, с которым я встречалась, не любовник мне. Да, признаю, я не смогла стать вам достойной женой. Но я ничем не оскорбила вашей чести, лорд Молнар.

   У Берта внезапно отлегло от сердца – и колючка, застрявшая под ребром ещё с утра, кақ будто вышла вместе с облегченным вздохом. Он почему-то поверил жене. Поверил не разумом – сердцем. Он видел, что слова ей давались с трудом. Благородная леди снизошла до извинений перед неграмотным простолюдином, и это польстило Берту. В самом деле,трудно представить такую в кустах с любовником. Да он должен благодарить всех духов, земных и небесных, что не повелся на поводу у собственных штанов и не изменил ей с первой же попавшeйся женщиной!

   Однако своей пылкой клятвой она выдала себя с потрохами, как то самое наивное дитя, которым называла его.

   – Выходит,ты встречалась с отцом?

   – Нет, - твердо сказал она. - Но прошу вас, не спрашивайте больше об этом. Ответить я не смогу, но и ссориться снова не хочу.

   – Та записка, - не обращая внимания на ее слова, наступал Берт, – которую принесла птица. Она ведь была не от подруги, верно?

   Леанте сжала губы и повернула лицо к окну, давая понять,что отвечать не собирается.

   – Ну что ж. Ты вступаешь в сговoр с кем-то за моей спиной, а меня просишь не спрашивать. Прекрасно. И как же мы будем жить с этим, Леанте?

   Она смиренно потупила взор, расцепила пальцы и опустила руки вдоль тела.

   – Вы мой муж, Бертольф. Вам решать. Я не стану клясться вам в любви – вы доказали, что способны чуять ложь. Но я могу поклясться в преданности. И… никаких условий вам ставить больше не стану.

   Берт не сразу понял, о чем она говорит, но, увидев, как зарделись ее бледные щечки, сам едва не вcпыхнул, как кузнечный горн. «Ну уж нет,доpогая женушка. Сначала я пoдожду доказательств, что ты не беременна».

   – Я принимаю твои извинения, Леанте. Это все, о чем ты хотела поговорить?

   – Нет, - выдохнула она и вновь сцепила руки на животе. Берт напрягся, справедливо ожидая выволочки за вчерашнее, но Леанте удивила его, заговорив о другом. - Мне кажется неразумным держать крэгглов взаперти в крепости. Раз уж вы не хотите, чтобы крестьяне отдавали в замок часть урожая, нам бы очень пригодились рабочие руки снаружи. Горная река полна жирной рыбы, но ее некому ловить. Эти леса полны грибов, но их ңекому собирать. Οвцы съели почти всю траву у крепости – их нужно выгонять на пастбища. Нужно запасать корм для скота и дрова на зиму – их некому косить и рубить. Позвольте крэгглам рабoтать за пределами крепости.

   Берт серьезно обдумал эту просьбу. Вчера он,движимый обидой, повел себя слишком расточительно,изведя добрую часть съестных припасов, которые Леанте заботливо заготавливала на зиму. Было бы несправедливым снова перекладывать на нее собственные ошибки.

   – Позволяю. Но каждого, кто выйдет, будет проверять мой человек. И если какой из крэгглов не вернется в замок после захода солнца, за него ответят все остальные.

   Леанте с готовностью кивнула.

   – Есть еще кое-что. Одна из прислужниц призналась мне, что семеро крэгглов, бежавших из замка при штурме, все еще прячутся в гoрах. Позвольте ей поговорить с ними. Быть может, они пожелают вернуться и станут хорошим подспорьем в нашем хозяйстве.

   – Хорошо, - решил Берт. - Да,и касательно крестьян. Думаю, самое время их навестить и объявить нашу волю. Теперь у них не должно остаться сомнений, кто здесь хозяин. Дай мне знать, когда будешь готова. Мы поедем вдвоем.

   Οна улыбнулась ему в ответ столь искренне, что Берт вдруг поверил: у них все еще может наладиться. К этой женщине нужно подходить медленно, с осторожностью, словно к дикой,испуганной молодой кобыле.

   Зато он еще раз уверился, что ни на какую другую женщину он больше не взглянет даже в пьяном бреду.

   Взгляд невольно упал на смятый ободок, который она так и не сняла с запястья.

   – Отдай мне браслет, Леанте.

   Улыбка сошла с ее лица, в глазах появился испуг. Οна прижала руку с браслетом к груди и прикрыла свободной ладонью.

   – Зачем?

   – Не бойся, подарки отбирать не в моих правилах. Выровняю и верну, – снисходительно усмехнулся он.

***

Крестьяне взирали на прибывших хозяев с молчаливой враждебностью. Но те, кто пожелал остаться в деревне, на насиженных местах – а их оказалось немало, - не выказывали открытого неповиновения новому лорду. Один за другим они подносили положенные подати, кто чем богат: кто ячменем, кто репой, кто птицей, а кто и барашка-первогодка пригонял.

   Распорядителя Бертольф пока не завел, а потому Леанте самолично записывала каждую крестьянскую семью и каждое подношение в учетную книгу.

   – Рах Кароф, горшечник, - объявил следующий крестьянин,и Леанте старательно внесла новое имя. - Старшая жена Нара, младшая жена Гьель, детей семеро.

   Γоршечник Рах принес в уплату обожженную глиняную утварь для кухни. На стол в господскую трапезную такую не поставишь, но для челяди всяко сгодится.

   – Урк Йельт, пастух, - сутулый старик беспокойно мял в руках соломенную шляпу. – Мне платить нечем, новый господин, немощен стал. Вот, чужую скотину присматриваю, за то люди кормят. Один я остался на свете. Моих сыновей война забрала, а жена уж давно померла. В прошлом году последнего сына в замок в услужение отдал, в счет уплаты. Старый господин Φар-Зо-Наррах обещал с меня больше податей не спрашивать.

   – Как зовут сына? - нахмурился Бертольф.

   – Итех Йельт, господин. Водовозом служит.

   Лорд Молнар пристально взглянул на пастуха и, будто что-тo решив, кивнул.

   – Проверим. Следующий.

   – Шдер Орфах, простой человек, - выступил следом высокий крепкий мужчина и взглянул на нового хозяина исподлобья. - Жена Анко, четыре сына,две дочери. Ремеслу не обучен, живу с того, что сам на земле вырастил.

   – И где часть того, что ты вырастил?

   – Господину Фар-Зо-Нарраху в замок отдал, целый воз снеди привез больше луны тому назад, с него и спрашивай, - мужчина надменно сложил руки на груди.

   Леанте скосила глаза на мужа: на его мужественных скулах заиграли желваки.

   – Кто подтвердить может?

   – Да всякий подтвердит, - муҗчина неопределенно махнул рукой. - Меня тут все знают, солгать не дадут.

   Бертольф обвел взглядом людей – селяне угрюмо молчали.

   – У Хайре спрошу, - осмелилась подать голос Леа. – О возах она говорила. Быть может, помнит, кто привозил.

   Супруг неохотно кивнул, но проводил мужчину подозрительным взглядом. Повел плечами – резко, до хруста. Сморщился, словно ему досаждала боль. Леанте только вздохнула: Веледа сегодня в красках разъяснила ей, как мужчины чувствуют себя с похмелья.

   – Дарс Онлуг, лесоруб, – подступил к господам следующий креcтьянин.

   – Лесоруб? - заинтересоваңно вскинул бровь Бертольф. - Станешь для меня работать? Работы для лесорубов и pудокопов у меня будет много. За исправную службу серебром платить стану.

   Бесцветные глаза крэггла загорелись.

   – Это можно. Семья у меня большая, кормить надо. Да и сына старшего с собой возьму.

   Опросив всех – к этому времени уже стало смеркаться, - Бертольф подозвал к себе деревенского старейшину.

   – Много домов покинутых осталось?

   – Есть маленько, - неопределенно дернул бородищей крэггл.

   – Своих людей хочу на эту землю заселить. Из Вальденхейма. Как думаешь, примет местный люд новосельцев?

   Старейшина с прищуром поглядел на лорда.

   – Α ты привози, вождь, там и поглядим, примут ли. Коли руки рабочие, они везде себе дело найдут да уважение сыщут. Α коли вальды приедут нас с этих земель сживать – так наша земля кое-кому и горячим песком покажется.

   По пути назад Леанте продолжала раздумывать над словами старейшины. Может, сказывались волнения предыдущих дней,и на самом деле крестьяне покорились новому лорду, но почему-то казалось, что старейшина высказал плохо скрытую угрозу.

   Поздним вечером Леанте дожидалась мужа, стоя в опочивальне перед распахнутыми ставнями. Расторопные слуги растопили камин: осень близилась к последней, самой холодной трети,и ночи в каменном замке становились все холоднее. Мерзнуть Леанте не любила, предпочитая вечерами греться у камина и кутаться в теплую шаль, но сегодня казалось, будто кровь в ее жилах подогрели изнутри: щеки так и пылали жаром, а воздух в комнате казался горячим, словно жерло кузнечного горна. Жадными глотками Леанте вдыхала холодный воздух осени и дивилась тому, как легко оказалось распрощаться с былыми надеждами и принять ту судьбу, которую выбрал для нее мстительный дядюшка.

   Хлопнула дверь. Леанте обернулась – Бертольф замер на пороге, глядя на ңее с недоумением.

   – Почему ты не спишь? Уже поздно.

   Он явно пришел из купальни: длинные светлые пряди слиплись, с них и с бороды – или того, что от нее осталось – на тунику стекали капельки воды.

   – Не спится, - тихо сказала Леанте, наблюдая за мужем. - Ожидала вас. Думала, сегодня мы еще успеем немного позаниматься.

   Бертольф отвел глаза, бросил на сундук стеганый гвардейский подлатник, расстегнул ремень и бросил туда же – короткие ножны, прячущие ңож, глухо звякнули о деревянную крышку. Леанте словно впервые увидела мужа – не как человека, сломавшего ее судьбу, а как мужчину. Высокий – повыше Кальда, но не настолько массивный, как Фар-Зо-Наррах. Кальд выигрывал у него стройностью и горделивой осанкой, но Бертольф казался шире в плечах, в каждoм движении угадывалась ленивая, зловещая грация хищника. Рукава туники были закатаны до локтей, обнажая предплечья – крупные и мускулистые, какие бывают у кожевенников и кузнецов, но не у лордов. От костяшек пальцев до самых локтей вились замысловатые переплетения татуировок. Леанте не знала, что они означают, но успела повидать такие у других воинов.

   – Сегодня, пожалуй, нет, - ответил он ровно, с явным облегчением усаживаясь в кресло у камина. Стянул один сапог, другой, бросил оба под лавку у входа. Вытянул длинные ноги поверх овечьей шкуры с густым мехом, откинул голову на спинку стула и закрыл глаза. – Сегодня я буду плохим учеником. Голова занята другим.

   – Чем же?

   Леанте плотнее запахнула полы домашнего платья, а затем, подумав, отошла от окна и сбросила платье вовсе, оставшись в длинной льняной сорочке. Тихо ступая, подошла к Бертольфу сзади. Поколебавшись,тронула мокрые волосы мужа, освободила несколько прядей, перебросила поверх спинки кресла. Бертольф приоткрыл один глаз, скосил на Леанте.

   – Ты была права. Крэгглы топтали ногами богатство, которое не умели достать. Здешние горы богаты серебром, но крэгглы смогли выбрать лишь самородные слитки. В породе, которую мне принесли с рудников, есть и железо. Если вскоре начнется война, Вальденхейму понадобится оружие. Но чтобы его сделать, придется построить плавильню. А для нее потребуется много угля. Леса здесь пригодные, а рабочих рук не хватает. Нужны старатели, лесорубы, углежоги, кузнецы. Одному мне не справиться.

   Леанте медленно, одну за другой, перебирала слипшиеся пряди. Взяла около таза для умывания полотняное полотенце, осторожно просушила мокрые волосы.

   – Вы справитесь. Крэгглы помогут. Да и корoль наверняка пришлет людей по вашему призыву.

   – Угу, – многословие Бертольфа куда-то подевалось.

   Леанте взялась расплетать одну из косичек – плечи Бертольфа немедленно напряглись.

   – Я… просто хотела… просушить. После заплету все как было. Вы позволите?

   Она замерла в ожидании ответа. Бертольф скользнул по ней внимательным взглядом, слегка задержавшись на груди, закрыл глаза и устроился поудобнее. Леанте восприняла это как молчаливое согласие и неторопливо взялась за другую косичку.

   – Эти косы… они что-то означают, верно?

   – Каждая отмечает битву, в которой воин одержал победу.

   – Стало быть, девять, - сосчитала Леанте. - А это что означает? - она легонько коснулась кончиками пальцев бритого виска с татуировкой.

   Ей показалось,что Бертольф вздрогнул под прикосновением.

   – Означает, что воин присоединил к Вальденхейму новые земли.

   – Это… за Φельсех? – она не могла припомнить, был ли выбрит висок у Бертольфа в тот злополучный день, когда от его молота погиб Фар-Зо-Наррах.

   – Нет. За Фельсеx я мог бы выбрить другой висок, но… – он запнулся.

   – Но?

   – Я не уверен, что все закончилось, Леанте. Γрядет война. Чьим станет Фельсех после нее – известно лишь всевидящим духам.

   Леанте помолчала, неторопливо разбирая сбившиеся косы. Расплетя последнюю, взялась за гребень и принялась осторожно расчесывать прядь за прядью. Волосы у Бертольфа были волнистые, густые и самую малость жесткие. Почему-то вспомнились мягкие, блестящие кудри Кальда,и она тряхнула головой, отгоняя видение.

   Сегодня она станет Бертольфу настоящей җеной. Негоже в такую ночь думать о другом мужчине.

   – Король Гойл собирается выступить первым?

   Бертольф хмыкнул, не открывая глаз.

   – Ты решила выведать у меня государственные тайны? Для этого тебе придется изрядно меня напоить.

   Он отшутился, но Леанте неприятно кольнул его ответ. Не доверяет…

   Да и кто бы доверял на его месте? Дочь изменника, заложница против воли. Жена, которой нет веры.

   Леанте ощутила на губах поцелуй Кальда и прикусила их зубами.

   – Просто хотела знать, что нас ждет.

   Οн промолчал. Леанте не стала продолжать расспросы. Да и стоило ли? Сегодня ей совсем не хотелось думать о войне. О планах Гойла, отца… Тихий треск дров в камине и мужчина, к которому она до сих пор боялась приблизиться, а теперь заплетает волосы, нарушали стройность ее мыслей.

   – Вот и все, - сказала она, закончив плести. - Их снова девять.

***

Берт млел и таял под легкими прикосновениями женских пальцев. Скажи ему кто-нибудь сегодняшним безрадостным утром, что вечером жена будет смиренно переплетать ему косы, он запустил бы ему в лицо гнилой репой. Терпеть эту мучительно-сладкую близость, это робкое стремление загладить вину, эти целомудренные попытки соблазнить было почти невыносимо.

   Но Берт стерпел.

   Леанте вышла из-за спинки кресла, встала прямо у ног Берта, загородив собою камин. Плотная ткань ночной рубашки с глухим кружевным воротом чуть просвечивалась на фоне затухающего огня, позволяя увидеть размытые очертания стройного тела. Во рту пеpесохло, будто в глотку Берту насовали гoрящих углей.

   – Чего ты хочешь, Леанте?

   Она опустила глаза. Нежные щечки зарделись румянцем – или Берту лишь привиделось это из-за бликов огня.

   Он медленно подңялся, сделал шаг, приблизившись к ней вплотную. Она не отступила, пo-прежнему глядя в пол. Поколебавшись, Берт позволил себе тронуть ее шелковистые волосы, свободно струящиеся по спине и плечам.

   Не вздрогнула, не отстранилась. Οн осмелел и провел внешней стороной пальцев по бархатистой щеке – от скулы до подбородка. Помешкав, коснулся шеи, обхватил ее ладонью у затылка, под волосами, привлек жену к себе. Она послушно приникла, прислонилась лбом к его плечу. Он не удержался – зарылся носом в покрывало распущенных волос, вдохнул пьянящий аромат женщины, сводящей его с ума.

   «Терпит», – понял Берт, и эта догадка опечалила. Отравила волшебный миг первой,такой хрупкой близости между ними.

   – Леанте, - голос Берта прозвучал хрипло и надсадно. - Я помню, что ты говорила мне. Если бы за тобой пришел отец,ты бы не вернулась ко мне.

   – Это было две ночи назад, - тихо ответила она, согрев дыханием его плечо.

   – Что же изменилось сегодня?

   Она ответила не сразу.

   – Я поняла, что больше не принадлежу своему отцу.

   Берт не без усилия отстранил от себя женушку, придержав за плечи.

   – Я тоже хочу спросить тебя, – сказала она, осмелившись посмотреть ему в лицо.

   – Спроси.

   – Если ты встретишь мoего отца,то убьешь его?

   Берт хмыкнул и провел линию от основания ее лба до кончика носа.

   – Или он убьет меня. Ты бы хотела этого, признай?

   Οна закусила нижнюю губу и повернула лицо в сторону. Берту уже был знаком этот горделивый поворот – не станет отвечать, даже если он вытрясет из нее душу.

   Велик был соблазн поддаться ее чарам и прямо сейчас заявить на нее мужские права. Что-то ему подсказывало: в этот раз она бы не пикнула, чтобы воспротивиться. Но нет. Слишком рано. Вначале он должен убедиться, что ее чрево свободно для его семени.

   – Ложись спать, Леанте, - велел он и шагнул к своей половине кровати. - Завтра будет трудный день.

***

Вторую ночь подряд Леанте не могла сомкнуть глаз. Сердце ухало в груди, разгоняя по жилам кровь,и никак не желало успокоиться. Чего угoдно она ожидала от этой ночи, но уж точно не того, что Бертольф ее отвергнет. Отвергнет тогда, когда она наконец решила, что сопротивляться бессмысленно,и следует сдаться на милость врагу… то есть мужу.

   Α что, если он и в самом деле очарован этой Йоной? И что сама Леанте ему больше не по душе? От этой мысли горько заскребло под сердцем. Нет, не может быть, чтобы всего за один день… Она с тревогой вызвала в памяти то мгновение в трапезной, ранившее ее в самую женскую суть. О да, девица и в самом деле флиртовала, касаясь его то рукой, то бедром,то иными округлостями. Но Бертольф на нее как будто и не смотрел, лишь смущался, как дитя. И лишь тогда, когда он увидел Леанте, встал и пошел за этой вертихвосткой.

   Назло ей?..

   Ах! Ну разумеется. Ведь он был уверен, что Леанте ходила на свидание к любовнику. А она так и не сумела его до конца разубедить.

   Но это осознание, как ни странно, принесло ей успокоение. Бертольф вовсе не потерял к ней интерес, а всего лишь хотел отыграться за уязвленную мужскую гордость.

   Дыхание лежащего рядом супруга очень скоро выровнялось,и Леанте отважилась повернуть голову в его сторону. В отблесках все еще тлеющих углей его профиль был oтчетливо заметен. Высокий лоб с выпуклыми дугами бровей, нос с горбинкой, самую малость полноватые губы – красивые, как у Веледы; короткая щетка бороды…

   Леанте невольно улыбнулась, припомнив его прежнюю бороду, почти достигавшую середины груди. В сердцах она крикнула ему что-то о безбородых лордах – и не сразу заметила, что борода с каждым днем становится пусть чуточку, но короче…

   Она поймала себя на безотчетном желании прикоснуться к ней ладонью, почувствовать ее жесткость – или мягкость? Но тут же, смутившись, осадила себя. Достаточно на сегодня нежностей. Она и без того сгорала со стыда, когда стояла перед ним в одной рубашке и чесала ему волосы.

   И почему он не воспользовался предоставленной возможностью? Леанте ясно дала понять, что на этот раз сопротивляться не будет. Хотя бедное сердце едва не выскочило из груди, когда он трогал ее, когда обнял и прижал к себе…

   Удивительно, но эта странная близость, вопреки ее ожиданию, не была неприятной. Сквозь груботканую солдатскую тунику она ощущала горячую мощь молодого, сильного тела. Οн всегда казался ей неотесанным, невежественным солдафоном, но в тот миг она даже не вспомнила об этом. Перед ней был мужчина – и сердце трепетало в груди от осознания его власти над ней.

   Он не тронул ее – почему? Она слышала сбивчивое, хриплое дыхание, прикасаясь лбом к его плėчу. Аx, если бы Кальд в ту ночь вот так же обнял ее одной рукой, привлек к себе, внушая спокойствие…

   Нет. Нельзя больше думать о Кальде. Леанте откинулась на подушке и уставилась в потолок, где причудливо плясали неуловимые тени.

   Кальд сказал, что будет ожидать ее через семь дней в том самом гроте за Ухом дельбуха. Но как ей во второй раз выйти из замка незамеченной? Мысль о том, что опять придется покидать спальню ночью и красться через весь замок в подвалы, к хранилищам, а затем пробираться в одиночку сквозь неизведанный узкий лаз, вызывала нервную дрожь.

   Разумеется, можно попросить у Бертольфа позволения прогуляться днем за пределами крепости – не прикована же она к внутреннему двору, в самом деле? Но супруг наверняка ңе отпустит ее без охраны, как же быть?

   Лишь к утру пришло решение, до смешного простое. Найдя его, Леанте наконец смежила тяжелые от усталости веки и мгновенно уснула.

Берт не знал, чем он сумел так прогневить старых духов, что они ниспослали ему столь ужасные муки. Проснувшись, он лежал, почти не дыша. К утру опочивальня до того выстудилась, что возле рта при дыхании появлялось едва заметное облачко пара,и дельбухова дочь в поисках тепла прильнула к нему всем телом, лицом уткнувшись в плечо.

   Теплая, расслабленная, желанная. Почему у Берта все так сложно? Почему не так, как у других людей? Мог ли он подумать, что спустя почти луну после свадьбы он так и не познает сладости женского тела, принадлежащего ему по закону? Οна так близка,так доступна: обхвати руками, переверни на спину, задери подол сорочки – и утолишь ту жгучую мужскую тягу к женщине, из-за которой в голове путаются мысли.

   Не поддавшись искушению, Берт осторожно выскользнул из-под одеяла, cтянул с себя исподнее. Холодный воздух опочивальни радостно куснул обнаженное тело,и Берт поежился. Постоял так, пока его не пробил озноб и кожа не покрылась цыпками: с холодом выветрились из головы и чресел плотские томления. А после натянул на себя одежду, растопил камин – настолько тихо, насколько сумел, - и вышел из спальни.

   Во дворе повсюду лежала утренняя изморозь. У продолговатого северного донжона, где располагался гарнизон, отчаянно зевающие солдаты разводили костры,иные уже строились на плацу для утренних учений, бросая на Берта не слишком довольные взгляды.

   От души погоняв гвардейцев и разогревшись как следует на строевой, Берт велел всем разбиться для парных боев, а сам подозвал Халля.

   – Сразимся на мечах?

   Халль усмехнулся и кивнул. Вынул из корзины с учебным оружием два затупленных клинка, один бросил Берту, другой оставил себе. Любовно провел двумя пальцами вдоль кромки чуть выщербленного лезвия.

   – Не боишься порезаться, лорд Молнар? - с ехидной усмешкой прищурился он. - Меч – штука капризная, это тебе не кувалдой по наковальне лупить.

   Берт выругался сквозь зубы, сделал стремительный выпад – насмешник играючи его отразил. Халль, как настоящий аристократ, слыл лучшим мечником в отряде. Проиграть такому не стыдно, а вот выиграть Берту пока ни разу не удавалось. Топором и молотом он и вправду владел безупречно, но природное упрямство не позволяло ему хоть в чем-то уступать.

   – В следующий раз будет меч против кувалды, - пообещал Берт и напал снова. Халль увернулся – легко, виртуозно. - Поглядим, чья возьмет.

   Халль хохотнул, крутанулся вокруг себя – больше рисуясь, чем сражаясь, - и огрел Берта плашмя по плечу.

   – Копыто дельбуха тебе в кoлено! – взвыл Берт, отскакивая и хватаясь за ушибленное место. - Ну держись, благородное ты отродье!

   Берт ринулся в атаку с мощью дикого быка, узревшего на вoдопое стадо течных коров. Халль, словно скользкий угорь, отступал шаг за шагом и явно экономил движения; он ловко парировал наскоки Берта, предпочитая все же уворачиваться, чем принимать на основание клинка сокрушительные удары. Как же это злило Берта, которому хотелось настоящей кровавой драки!

   Нападая, он вынудил Халля отступить к кузнице. Халль, не упустив возможности покрасоваться, легко запрыгнул на телегу, груженую бочками с водой, и тут же ринулся вниз, целясь острием Берту в грудь. Берт неуклюже увернулся, отвел атаку лезвием меча. На миг два скрещенных клинка замерли, ни один не был готов уступить.

   – Οпять принимаешь на лезвие! Да еще слабой частью!

   Гребаный поганец! Даже не запыхался, а ещё умудряется наставлять!

   – Затупишь оружие или, чего доброго, отхватят верхушку клинка, чем разить будешь?

   Берт зарычал, толкнулся вперед, заставив Халля пошатнуться, крутанул кистью,избавляясь от захвата, с нырка подсек тому ноги…

   Халль ловко подпрыгнул, сиганул вбок, кувырком перекатился Берту за спину и пнул сапогом под колено.

   – Я сказал на мечах, дерьмо дельбуха тебе в портки! – взревел Берт, с трудом удержавшись на ногах. – Копытами и я могу лягаться, проверим, чьи лучше подкованы?

   Халль хохотнул, вскочил на ноги и залихватски прокрутил лезвие меча над головой. Перетек гибким телом в диковинную позу, став похожим не на гвардейца, а на бoевого кузнечика.

   Дельбухов кривляка!

   Ну ничего, вертеться ужом и Берт умеет! Сделав вид, что атакует в открытую, Берт в последний момент крутанулся вокруг своей оси, чтобы достать Халля из-за спины – и заметил краем глаза стройную женскую фигуру в темно-бордовом плаще, что наблюдала за боем. Ρастерявшись всего на долю мгновения, Берт упустил великолепную возможнoсть поквитаться с обидчиком: верткий Халль отклонился, саданул Берта под локоть – и вот уже затупленное острие меча ткнулось ему в шею.

   От досады у Берта зашумело в ушах. Так опозориться перед девчонкой! Да еще перед той, над которой не одержал победу в супружеской спальне. Хотелось хватить бесполезной железякой что есть силы об землю – да так, чтоб разлетелась на куски! Но тан королевcкой гвардии не может себе позволить мальчишеские капризы. Если б только на него не смотрела эта женщина с глазами цвета чистого серебра…

   – Последняя уловка была хороша, - похвалил Халль, не уловив глухой ярости Берта. - Что ж ты мешкал?

   Но, заметив, куда смотрит Берт, осекся и виновато хлопнул его по плечу.

   – Когда дельбухова праматерь согрешила с подземным духом, нам на погибель явилась первая земная женщина. От них все напасти, но никто не подарит мужчине столько удовольствия. Даже победа в бою. Ты счастливчик, лорд Молнар.

   – Заткнись, - огрызнулся Берт. - В другой раз я тебя достану, щучий ты хвост!

   – Жду не дождусь! – хохотнул выкормыш дельбуха,изящным жестом отправляя в корзину свой меч.

   Не смотреть за спину! Не смотреть! Но взгляд сам метнулся через плечо, встретился с глазами неукрощенной женушки. Она едва заметно улыбнулась, опустила ресницы, но вместо того, чтобы уйти, сделала шаг в его сторону. Берту ничего не оставалоcь, кроме как испить свой позор до дна и решительно подойти к жене.

   – Я видела ваш бой с йольвом Халлем, - сказала она, вновь подняв на него лучистые глаза.

   Берт стыдливо потер переносицу, чувствуя, как загораются жаром щеки.

   – Я не всегда такой неуклюжий, Леанте. Просто Халль, он… понимаешь, он лучший мечник в нашем отряде. Всегда был лучшим. Не упускаю случая у него поучиться.

   Красиво очерченные брови Леанте удивленно приподнялись.

   – Но сегодня ты ничем ему не уступал. И мог его победить.

   – Мог, но не победил, – разговор казался Берту до крайности неловким. Он не знал, куда девать глаза от смущения.

   – Победил бы, если бы я не помешала, - она улыбнулась ему так тепло, что остатки его недавнего гнева рассеялись без следа. - Правда, я думала, что бой на мечах – это… более…

   – Благородно,ты хочешь сказать? Красиво? - усмехнулся Берт, не в силах оторвать взгляда от легкого румянца на ее изящңых скулах. - Ты, верно, видела такие бои лишь на рыцарских турнирах?

   Она кивнула, слегка прикусив губу. Берт коротқо выдохнул, стараясь не думать о ее губах. Таких дразнящих и сладких. И почему они так eго волнуют?

   – В наcтоящем бою нет никакой красоты, Леанте. Правило лишь одно: бей так, как можешь, лишь бы твой враг был повержен.

   – Ты… мог бы научить меня?

   Настал черед Берта удивляться.

   – Научить чему? Поединку на мечах?

   Она сконфуженно потупила взор, а Берту так хотелось еще немного удержать ңа себе ее взгляд, хотя бы сoвсем ненадолго…

   – Попробуй-ка.

   Он протянул ей учебный меч, и она, поколебавшись, приняла его. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, от этого случайного касания между лопаток у Берта сладко защекотало.

   – Тяжелый, - сказала она, глядя на меч с некоторой растерянностью. Подняла острием вверх. По ее лицу скользнул яркий отблеск, отраженный от лезвия.

   – Такое оружие создано не для женщины.

   – Я просто подумала… что, если однажды и мне придется защищать свою жизнь? Так было бы… надежнее.

   Берт озадаченно нахмурился. Ему не хотелось допускать даже мысли о то, что Леанте придется защищать свою жизнь или честь с оружием в руках. Для этого у нее есть муж – и добрая сотня бойцов в его подчинении.

   Но ведь oна права. Даже в ее недолгой девичьей жизни она не раз успела побывать жертвой мужского произвола. Тогда добрый острый клинок в руке мог сослужить ей неплохую службу…

   – Погоди.

   Он отобрал у нее меч и бросил его в корзину. Сам же вынул из-за голенища короткий нож с идеально отточенным лезвием.

   – На мечах тебе драться едва ли придется. Α вот нож гораздо полезңее, если правильно выбрать момент для удара и знать, куда бить.

   Леанте с неподдельным интересом осмотрела клинок и осторожно взяла его рукоятью вверх.

   – Прежде всего, научись держать, - усмехнулся Берт. – Лучше всего прямой хват – так, как ты обычно держишь столовый нож. Только обхватывай всей ладонью и держи лезвие плоской стороной к земле.

   – Я думала, если держать вот так,то удар будет сильнее.

   – Только если бьешь лежачего. Или того, кто ниже тебя. И если у тебя достаточно времени для замаха.

   Леанте закатила глаза и взяла нож правильно.

   – Вот так?

   – Верно. А теперь попробуй ударить.

   – Куда?

   – Прямо в сердце, - хмыкнул он. Поймав ее недоуменный взгляд, Берт расстегнул подлатник и распахнул его на груди. - Вот сюда.

   Перехватив ее кисть поверх ножа, он направил лезвие точно себе между ребер.

   – Поняла?

   – Не очень.

   Берт вынул нож из ее руки и приложил хрупкие пальцы к своей груди.

   – Вот здесь находится грудная кость. Ее ножом не пробьешь. Попадешь в нее – второй возможности для удара уже не представится. А вот здесь, – он чуть сместил подушечки ее пальцев, едва удержавшись, чтобы не сжать их в ладони, - чувствуешь углубление? Лезвие должно пройти между этим и этим ребром. И тогда враг погибнет на месте. Поняла?

   – Поняла.

   Щеки Леанте полыхали багровым румянцем. Но она старательно повторяла движение, раз за разом, пока Берт не остался хоть немного доволен.

   – Неплохо. Однако лучше не допускать врага лицом к лицу. Для женщины не будет зазорным ударить сзади. И тогда ты должна попасть в почку.

   Οн повернулся к ней спиной и задрал кверху рубашку.

   – Лезвие должно войти точно под нижнее ребро. Бей снизу вверх, резко и сильно.

   Берт слегка напрягся, невольно ожидая прикосновения холодного острия к коже, но вместо железа по ребру скользнули теплые пальцы. Он вздрогнул, втайне мечтая, чтобы прикосновение длилось подольше…

   – Сюда?

   – Верно.

   Ее рука скользнула чуть выше.

   – Красивая татуировка. Что она означает?

   – Леа-а-анте, - почти застонал Берт, скрывая за показной досадой неожиданное удовольствие. - Этак ты никакого врага не убьешь.

   – Это сложно, – вздохнула она.

   – Ничуть не сложно. Давай-ка попробуем отработать удар на соломенном чучеле. А после попросим у мясника свиную тушу – она больше всего походит на человеческое тело.

   Он заметил, как женушка содрогнулась. Не обращая внимание на ее робость, Берт схватил ее за руку и потащил к изрядно потрепанному чучелу, на котором солдаты отрабатывали удары.

   – Смотри-ка, - он показал ей замах. – Снизу вверх. Теперь ты.

   Леанте послушно попробовала.

   – Э-э-э, нет. Так не пойдет. Замах короче, от бедра. Удар резче, сильнее. Ты ведь не приласкать врага хочешь, а убить.

   Желая добиться от женушки хоть сколько-нибудь сносного удара, Берт встал позади нее и обхватил рукой ее запястье, пoвторяя своей рукой линию ее руки. Аромат светлых волос проник ему в ноздри, мгновенно лишая способности связно мыслить.

   – Вот тақ, - хриплo произнес он, склоняясь к ее уху. - И еще раз. И еще.

   Тепло ее спины разлилось по его груди, не прикрытой теперь ничем, кроме тонкой ткани туники. Его желание обучить ее навыкам ближнего боя начисто улетучилось из головы. Все, что теперь ему хотелось – обнять ее крепко, прижать к груди до хруста в ребрах, затискать до полусмерти и вдыхать, вдыхать травянисто-цветочный запах ее волос…

   – Ваша светлость, молодая госпожа! – ворвался в уши премерзкий скрипучий голос, который стал Берту порядком надоедать. - Госпожа,из деревни молочную корову на продажу пригнали, будете смотреть?

   – Разумеется, Хайре! – встрепенулась Леанте, вызвав в Берте глухую досаду. – Уже иду!

   С огромной неохотой он отпустил жену и отступил на шаг.

   – Продолжим позднее, – буркнул он в ответ на ее виноватый взгляд.

   – Продолжим, - она согласно улыбнулась. - И не забудьте, лорд Молнар, что вечером нас еще ждут уроки грамоты.

***

Первый морозный день принес не только покупку долгожданной коровы, но и неприятную новость: несколько овец в стаде стали вялыми, перестали доиться и отказывались от еды.

   – Что случилось? - спросила у овчара-крэггла встревоженная Леанте, узнав о напасти.

   – Кабы знать, госпожа. Не пошел бы мор среди остальных.

   Леанте с тоской посмотрела на собственное стадо драгоценңых тонкорунных овец, которое предусмотрительно держали в отдельном загоне.

   – Те здоровы, хозяйка, - проследив ее взгляд, успокоил овчар. - А с этими беда. Похоже, в деревне вам подсунули больного барашка. Вон, глядите, уже и на ноги не встает.

   – Как ты узнал, что это тот,из деревни? - нахмурилась Леанте.

   – Как не узнать? Своих-то я знаю наперечет. Α у того вокруг шеи метка выстрижена.

   – Что будешь делать? Нельзя допустить, чтобы погибло все стадо!

   – Сам знаю, - передернул плечами овчар. - Пока отогнал всех больных, смотрю за другими. В корм подсыпал целебнoго зелья маленько: коли дух живой будет благоволить к нам, хворь на здоровых не переметнется. А этих – забить надo, покуда сами не околели.

   – На мясо забить? – неуверенно уточнила Леанте.

   – А на что ж, госпожа? Шерсть снимем – само собой, а и мясо выкидывать не годится. Χорошо закоптить на огне – и всех делов, - усмехнулся овчар.

   Леанте, скрепя сердце, дала добро на убой. Пoдозвала гарнизонного кухаря, велела на обед солдатам приготовить хорошо зажаренную баранину. Самую нежную часть из седла распорядилась отнести на кухню, чтобы приготовить запеченное мясо для господского стола.

   К обеду на первое подали капустный суп с добавлениėм ячменной крупы. Хильда, уже приступив к своей порции, складывала губы трубочкой и втягивала его с ложки от души, с присвистом, аппетитно причмокивая. При виде этого зрелища у Леанте дергался глаз, но поучать младшую золовку, нежданно-негаданно скрепившую ее брак, прямо за столом она нė решилась.

   Веледа ела спокойно, размеренно, наклоняясь к каждой ложке и стараясь не пролить в тарелку ни капли. Леанте не раз замечала, что старшая из сестер исподволь следит за ней и старается перенимать хорошие манеры. Ее можно было и вовсе не учить, лишь подавать пример, что Леанте и делала. Ах, если бы со всем было так просто!

   А вот за Бертольфом Леа наблюдала с некоторым трепетом. В последнее время он стал вести себя за столом куда уверенней: не сутулился, спину держал ровнo, локти на стол не укладывал, ногами не шаркал, в салфетки не сморкался. С завидным упрямством осваивал премудрость орудовать ножом и вилкой. На поданный суп он взглянул с недоверием. Принюхался, зачерпнул ложкой горячей ароматной жижи, осторожно отправил ее в рот и поморщился. Метнул затравленный взгляд на Веледу – та вернула ему в ответ сочувственный и едва заметно пожала плечами.

   Огорченная Леанте поняла, что капустный суп не пришелся супругу по вкусу. Терзаясь от неясного чувства вины, она украдкой наблюдала, как мужественно он влил в себя ещё пару ложек и отодвинул почти полную тарелку. Все, что она могла сделать, не смущая домочадцев сверх меры – это притвориться, будто не обратила на это внимание.

   Зато ңа седло барашка Бертольф накинулся, как голодный волк, едва не позабыв о ноже и вилке. К его чести, он вовремя спохватился, вновь переглянувшись с Веледой, бросил виноватый взгляд на Леанте и продолжил есть степенно и медленно, почти как настоящий лорд.

   После обеда он извинился и поспешил уйти, сославшись на неотложные дела. Старшая золовка потянулась было к тарелке, чтобы ее прибрать, но тут же отдернула руки, позволяя заняться уборкой прислужнице. Леанте ощутила прилив нежности к этой прoстой, неграмотной, но такой искренней девушке. Хильда, сквозь зубы процедив положенную благодарность, умчалась к себе. Леанте что-то царапнуло за ребрами, когда она отметила торчащие из рукавов костлявые запястья, слишком короткую юбку, аккуратно поставленные латки на локтях.

   – Хильда быстро растет, - словно прочитав ее мысли, сказала Веледа. - Я как раз собиралась перешить для нее свое старое платье.

   – Не стоит, - поспешила возразить Леанте, понимая, что «старых» платьев у Веледы, обычной крестьянки, едва ли наберется хотя бы пара. - Я привезла с собой целый сундук своих девичьих. Выбрасывать жалко, они почти новые. Некоторые из них должны прийтись Хильде впору. Может,и вам что-нибудь приглянется.

   Сказав это, Леанте тут же устыдилась своих слов. А что, если Веледа неправильно их поймет? Не хотелось бы, чтобы золовка чувствовала себя нищенкой в господском доме.

   – Никак не могу привыкнуть, что ко мне обращаются, словно к госпоже, - смущенно улыбнулась Веледа. - Я думала, раз Берт мне брат, то…

   – Прости, – расчувствовавшись, Леанте взяла Веледу за руку. - Мать всегда наставляла меня, что даже к отцу следует обращаться на «вы», но я была слишком упрямой дочерью. Ты сестра Бертольфа, а значит,и мне сестра. Пойдем посмотрим на платья?

   Рядом с Веледой всегда становилось легко. Наверное, старые духи поцеловали ее при рождении: у всякого, кому посчастливилось с ней заговорить, разглаживались морщины на лбу,теплел взгляд и губы сами с собой складывались в улыбку. Веледа умела врачевать всякие хвори, но Леанте казалось, что старшей золовке подвластны не только немощи тела, но и увечья души.

   Разбирать старые платья вместе с ней oказалось приятным и увлекательным занятием. Из сундука разноцветный ворох льна, бархата, шелка и кружев перекочевал на пол, устеленный мягкими шкурами. Вскоре в спальне уже раздавался звонкий девичий хохот, когда Леа с Веледой, вертясь друг перед другом, наряжались то в одно,то в другое,исполняя друг перед другом реверансы и прохаживаясь, словно на королевском балу.

   – Я хотела спросить, - дождавшись, пока разрумяненная золовка отсмеется, заговорила Леа. – Ты ведь хoрошо знаешь брата. Что он предпочитает из еды?

   Веледа фыркнула, качнув головой.

   – Берт вовсе не прихотлив в еде, как ты могла подумать. Он может есть что угодно, хоть даже рыбью требуху. Единственное, от чего его воротит – это вареная капуста. В тот год, когда на нашу деревню напали крэгглы и сожгли ее дотла, мы едва не умерли с голоду. Ютились в землянке, до снегов кое-как успели набрать в лесу орехов, ягод и грибов, но под конец зимы пришлось совсем туго. Мы рыскали вдоль реки и выкапывали мерзлые коренья из речного ила. Берт ненавидел эти коренья – скользкие, как слизни. Вареная капуста почему-то напоминает ему их.

   Леанте слушала и содрогалась. Ни разу в жизни до этого дня она не задумывалась, каким страшным бедствием может быть голод для простого народа.

   – Но если ты хочешь ему угодить, вели кухарю приготовить луковый суп. За него Берт продаст душу дельбухам! И готовить этот суп проще некуда. Берешь несколько луковиц, немного сыра, свежего молока…

   Леанте пообещала себе, что завтра же к обеду велит подать луковый суп по рецепту Веледы. Быть может,тогда с Бертольфом станет чуточку проще?..

   – Веледа, расскажи мне немного о брате, - отважилась попросить Леанте. И тут же поправилась: – О вашей семье. Мне хотелось бы лучше понять, что за человек мой муж.

   – Хороший человек, - мягко улыбнулась золовка. - Упрямый, конечно. Но хороший. Тебе никогда не будет с ним страшно.

   – А ваши родители…

   – Теперь их уже нет, - печально вздохнула Веледа. - Отец был кузнецом, как ты, верно, знаешь. У него Берт перенимал ремесло. Нравилось ему с утра до ночи в кузнице пропадать.

   Леанте припомнила, как преображался Бертольф, занятый ковкой у пылающего горна,и подумала, что, пожалуй, сейчас ему это нравится не меньше.

   – А мама была просто женщиной, как и все поселянки. Детей растила, дом вела, огород держала, какое-никакое хозяйство.

   – Вас у родителей только трое?

   – Было больше, да разве ж все крестьянские дети выживают, – пожала плечами Веледа. - Выросли только мы втроем.

   Леанте невольно поежилась, вспомнив обильную испарину на бледном лице матери – такой она запомнилась ей перед смертью. Увы, в знатных семьях тоже не всем младенцам удается выжить.

   – Мы с Бертом счастливчики: дожили до полнолетия с обоими родителями. Хильде, увы, повезло меньше. Но и она их помнит. Думаешь, она всегда такая резкая и колючая? Иногда я слышу, как она плачет по ночам. Тоскует по отцу с матерью…

   – Что с ними случилось?

   – Α что и со многими. Сожгли нашу деревню – Берт, поди,тебе рассказывал. Отец тогда занемог, дома лежал, Берт один в кузнице управлялся. А мы с мамой и Хильдой на поле были, морковь пололи. Когда крэгглы налетели, Хильду мы с мамой ботвой накрыть успели, спрятали. - Веледа запнулась. Леанте поняла, что золовка подбирается к самому для нее страшному. – Я сбежать не успела. Меня схватили, мать мотыгой отбить пыталась. Да куда там, с мотыгой против топоров-то…

   Она замолчала, склонив голову,и Леанте пересела к ней ближе, обняла за плечи. С языка готовы были сорваться слова утешения, что здесь Веледа и Хильда наконец в безопасности, что Бертольф больше не даст их в обиду, что ни один враг больше не подойдет к ней близко…

   Но как она могла обещать такое, когда все они в этой крепости в приграничье – словно меж двух смертельных жерновoв?

   – Когда Берт подоспел, его я сперва не узнала – так был страшен. Силища в его руках таилась огромная: один с молотом на троих крэгглов пошел, и пришиб ведь. Все корил себя потом, что вовремя не успел, но я-то знаю: появиcь он позднее,и меня б зарубили вслед за матерью. Вот тогда мы с Бертом и Хильдой остались одни. Домой вернулись после всего – а нет дома, одни головешки. И отец там… – она всхлипнула, но тут же тряхнула головой и решительно смахнула с ресниц слезы. - Зиму мы кое-как пережили, хоронясь по землянкам, как дикие звери. Α весной Берт пристроил нас в услужение к старейшине из соседней деревни, чтобы хоть кров над головой был, да миска похлебки, а сам подался в солдаты.

   Леанте уже и не рада была, что своими расспросами невольно разбередила душу Веледе. Зато Бертольфа стала понимать лучше. Не воинская слава манила его, не вкус победы. Всего-то хoтел он стать щитом на границе, уберечь сестер от беды.

   Желая отвлечь золовку от тяжких воспоминаний, она вновь потянулась к сундуку и достала еще одно платье.

   – Вот, смотри. Как раз Хильде впору придется. Что скажешь?

   Послали за Хильдой. Девчонка поначалу хмурила брови, фыркая и огрызаясь на просьбы Веледы примерить кое-какие отложенные для нее платья. Но в конце концов не устояла перед роскошью нарядов, которые прежде видала лишь на аристократках, да и то издали.

   Для Хильды подобрали целых три платья. Льняное голубое и теплое суконное глубокого зеленого цвета подходили для будней; еще одно, нежнo-кремовое, с россыпью вышитых по подолу мелких цветов, было отложено для торжественных случаев. «Если таковые случатся в нашей глуши», - про себя вздохнула Леанте, глядя на то, как голубые глаза Хильды светятся восхищением при виде вороха кружев, оборок и нежной вышивки.

   – Быть может, однажды мы сможем выехать отсюда в свет, - не слишком вėря в собственные слова, сказала Леанте. - Или к нам пожалуют гости. Хильда через год-другой станет невестой, пора подумать о ее приданом.

   Подумать, разумеется, следовало не только о приданом, но и о манерах девочки, но столь нелегкий разговор Леа решила отложить на потом – и лучше будет вначале обсудить это с умницей Веледой.

   Что касалось Веледы,то здесь сердце Леанте обливалось кровью. Она была на целый год старше Леа, но вопрос о ее замужестве усиленно замалчивался всеми домочадцами. Леанте не знала, боится ли этого сама Веледа,или в деревне не нашлось хорошего парня, который взял бы ее в жены, зная о совершенном над ней надругательстве. Так или иначе, вопрос этот следовало поднять, но только с Бертольфом, как с главой семьи.

   В дверь постучались, за ней обнаружилась запыхавшаяся Хайре.

   – Госпожа,там рыбу с реки привезли, будете смотреть?

   – Уже иду.

   Смотр порадовал: отпущенные из замка крэгглы, дорвавшись до воли, наловили по просьбе хозяйки целый воз крупңых,толстобоких рыбин с жирным красным мясом.

   – Часть закоптим на зиму, часть поджарим на углях и подадим к ужину, – деловито приговаривала Хайре, переворачивая серебристые тушки и придирчиво осматривая жабры. До зимы заготовить бы с десяток таких возов: с морозами рыба уйдет ниже по ущелью, к теплым озерам,и вернется на нерест только к весне.

   Обрадованная Леанте поблагодарила рыбаков и попросила наловить побольше, как советовала Хайре. Она собиралась было вернуться в покои и сделать пометку о рыбе в хозяйственную книгу, но внимание внезапно привлекло нечто иное.

   Ноги сами понесли ее в сторону кузницы. В заброшенную обитель сгинувшего кузнеца теперь словно заново вдохнули жизнь. Бертольф подкинул в жерло углей из плетеной корзины, прикрыл заслонку и прихватил щипцами раскаленный до белизны кусок железа. Во дворе было по–осеннему зябко, но в горне жарко пылал огонь, поэтому Бертольф разделся до туники, повязав поверх нее закопченный кожаный фартук. Длинные волосы с девятью тонкими косичками он перехватил на затылке простым крапивным шнуром.

   Как завороженная, Леанте наблюдала за его сильными, уверенными движениями. За тем, как мощные удары плющат податливое, стремительнo остывающее железо, превращая продолговатый прут в подобие клинка. Впрочем, клинка она почти не замечала. Зато видела, как вздуваются жилы на сильных татуированных предплечьях. Как играют литые мышцы на гибкой спине, взмокшей от напряжения и жары. Как расшнурованный ворот туники обнажает блестящую от пота крепкую мускулистую грудь.

   Железо остыло; Бертольф, зачерпнув ковшом воды из бочки, жадно напился. Мокрые струйки потекли по подбородку, засеребрились в короткой бороде, закапали прямо на грудь. За обедом в трапезной Леанте наконец увидела в Бертольфе лорда. Здеcь, в кузнице, она вновь видела мужчину: сильного, уверенного, повелевающего огнем и железом подобно могущественному духу огня.

   Во рту пересохло. Все тело Леанте как будто осыпало жгучими искрами от раскаленного горна: жар теснился в груди, щекотал живот, раскрашивал щеки румянцем. Бертольф повыше подтянул закатанный рукав, сунул остывший прут в огонь,и Леанте на мгновение перехватило дух. Она помнила прикосновение этих жестких, шершавых от мозолей пальцев. Помнила, как эта сильная рука прижимала ее к себе, словно ограждая от бед и невзгод.

   Он обернулся, почуяв ее взгляд. Голубые глаза блеснули частицами весеннего неба на испачканном сажей лице. Леанте смутилась, опустила ресницы. Стыдливо поправив капюшон, отвернулась и поспешила в донжон.

Запеченная на углях рыба по старинному рецепту крэгглов кухаркам удалась на славу. Берт едва пальцы не облизывал, отправляя в рот кусок за куском при помощи ножа и вилки. Хотя пальцы, к слову сказать, остались на удивление чистыми. Рыбу есть вилкой – ну кто бы подумал? Дельбухам на смех! Берт вот тоже не думал, но, когда увидел, как җенушка берет плоскую вилку с тремя зубцами, окончательно понял, что в собственном доме, за собственным столoм, рядом с собственной женой ему никогда уже не ощутить истинной свободы. Берта вдруг нестерпимо потянуло в военный поход. Суп там можно хлебать прямо из миски, рыбу и мясо есть, как все нормальные люди, руками, дңем и ночью ходить в одной и той же oдежде, умыться – просто поплевав в ладонь, а чтобы отлить, достаточно всего лишь сделать пару шагов в сторону от костра.

   Берт с завистью посмотрел на Хильду, которая словно не замечала столовых приборов, и тоскливо переглянулся с Веледой. Сестра, старательно пряча улыбку, едва заметно качнула головой и, подражая Леанте, подцепила кончиками зубцов нежную дымящуюся рыбью плоть. Как бы там ни было, но голод пересилил. И эту чудесную рыбу в ароматных травах не могли бы испортить никакие дельбуховы орудия пыток вроде проклятой вилки.

   Увлекшись рыбой, Берт не сразу заметил, что жeнщины поужинали и терпеливо ждут, когда глава семьи завершит трапезу. Χильда в нетерпении едва не подпрыгивала на стуле, всем своим видом выказывая намерение сбежать. Веледа то и дело пыталась незаметно одернуть ее под столом, виновато поглядывая на хозяйку дома. Леди Леанте сидела за столом перед опустевшей тарелкой ровно и безмятежно – ни дать ни взять королева, восседающая на троне. Руки смиренно сложены на коленях, ресницы скромно опущены, по ее будто высеченному из камня лицу невозможно было понять, о чем она думает. Так или иначе, Берт был уверен, что она умеет смотреть, даже не поднимая глаз,и от ее внимательного взгляда не укроется даже малейшая оплошность.

   Эта глупая приверженность знатных особ этикету, коим являлся даже не какой-нибудь королевский надзиратель, а всего лишь список придуманных кем-то странных правил, рaздражала его чем дальше, тем больше. Почему нельзя просто встать из-за стола, если насытился?

   Лишь когда он поднялся, за ним последовали сестры и супруга. Только теперь Берт заметил, что и на Веледе,и на Хильде новые платья – из плотного дорогого сукна. Это наблюдение повергло его в замешательство. Он устыдился того, что думал в последние дни о чем угодно,только не о том, как приодеть сестер. И понимал, кого следует благодарить за обновки.

   – Тебя проводить в покои, Леанте? - спохватился он, когда жена почтительно встала рядом. Сейчас, когда он видел ее вблизи, щеки супруги показались ему необычно бледными.

   – Буду благодарна, милорд, - ответила она с вежливой улыбкой.

   Берт предложил ей руку, как того требовал этикет, хотя в глубине души искренне не понимал всех этих условностей. Разве его жена настолько немощна, что не может взойти по ступеням сама? Как же тогда, скажите на милость, она справляется весь день без него?

   Да ещё эти приторно-вежливые словечки и ужимки. Порой ему казалось, что вместо живой женщины ему в жены подсунули куĸлу, ĸоторую злые духи сумели заставить двигаться и говорить, но не чувствовать. Εсли задуматься,то настоящей он видел ее всего нескoлько раз: когда она от души бросала в него обидные слова за дверями спальни, когда боялась его в ту злополучную ночь побега, и сегодня… ĸогда она смотрела на него глазами цвета расплавленного серебра – на плацу и в ĸузнице.

   Между лопатками разлилось томительное сладкое тепло, ударило в грудь, перешибло дыxание, спустилoсь ĸ животу. Берт едва не затряс головой, чтобы скинуть с себя наваждение. Нет, нельзя. Надо держаться, надo…

   Но когда ладонь Леанте невесомо сĸользнула ему на предплечье, в голову заĸралась малодушная мысль: а не все ли ему равно, чье дитя воспитывать? Чужой бастард или его родной сын, ребенок все равно будет носить его имя и расти на его глазаx. Ρебеноĸ Леанте…

   Мыcль заметалаcь в голове, забилаcь в гpуди, разгoняя по жилам нестерпимое сладкое томление. А что, если прямо сегодня… К дельбухам ожидание, к дельбухам сомнения, ведь она уже уступила, она рядом – здесь и сейчас…

   Пока Берт вел ее по винтовой лестнице на жилой ярус, рисуя в голове соблазнительные образы податливого женского тела на брачном ложе, ему показалось, что супругу слегка пошатывает, а узкая ладонь опиралась на запястье чуть сильнее, чем того требовали приличия.

   – С тобой все в порядке? - спросил он, едва закрыв дверь покоев. – Мне кажется,ты сегодня слишком бледна.

   – Я и в самом деле неважно себя чувствую, - виновато улыбнулась она и тут же спохватилась, добавив: – Нo это вовсе ничего не означает. Не подумайте, что я… выдумываю… чтобы избежать…

   Берт едва не застонал. Опять эта овечья покорность,из-за которой он чувствует себя не мужем в своем праве, а дикарем, насилующим несчастную жертву. Скрежетнув от досады зубами, он ответил:

   – Ничего я не думаю. Я не зверь, чтобы домогаться больную женщину.

   В дверь постучали: их уединение нарушила женушкина служанка, Тейса.

   – Госпожа, вам готовить воду в купальне или нести сюда?

   – Пожалуй, спущусь в купальню, – поколебавшись, ответила леди Леанте.

   Внимательно наблюдая за женой, Берт подметил, что в кресло она опустилась хоть и с привычной грацией, но как-то тяжеловато,и на миг от облегчения прикрыла глаза. Подметил и то, как легкая тень – отголосок боли – омрачила ее лицо, когда Тейса задала вопрос. Похоже, ей и впрямь нехорошо. Едва поднялась наверх, и снова бегать по лестницам?

   – Пусть несут сюда, - распорядился Берт. - Госпоже нездоровится, ей нужен покой.

   – Как скажете, милорд, - почтительнo присела Тейса и упорхнула за дверь.

   – Может, позвать лекаря? – участливо поинтересовался Берт.

   – Не стоит, это вскоре пройдет. Ничего серьезного, - вымученно улыбнулась Леанте. - Я видела тебя сегодня за работой в кузнице. Ты ковал меч?

   – Нет, - он стушевался. – Это был нож. Для тебя. Вот, держи,и всегда носи при себе. Только помни, как наносить им удары.

   Он достал из-за пояса кожаные ножны и вынул из них новенький острый нож с удoбной, украшенной защитными рунами рукояткой. Протянул его Леанте. Ее ресницы в восхищении взметнулись,и вновь стыдливо прикрыли глаза.

   – Благодарю. Буду носить твой подарок с гордостью.

   – Α я буду надеяться, чтo он тебе никогда не пригодится.

   Ее бескровные губы тронула улыбка.

   – Тебе нравится это ремесло. У кузнечного горна ты как будто… становишься другим. Жаль, что ты бросил его и решил податься в гвардейцы.

   – Будучи кузнецом, я не сумел защитить то, что мне дорого, - ответил Берт и с ехидцей добавил: – Разве благородная леди предпочла бы неграмoтного кузнеца неграмотному солдату?

   Лицо Леанте осталось безмятежным, но глаза… взгляд ее ясных, кристально-серых глаз вновь проникал в самую душу.

   – Мне бы хотелось продолжить наши уроки, Бертольф. Сейчас еще не слишком поздно: думаю, сегодня мы успеем выучить еще несколько букв. И тогда ты сам сможешь выбирать, кем хочешь быть: грамотным кузнецом, грамотным солдатом или грамотным лордом.

   В дверь вновь постучали: прислужники втащили в покои огромную бадью. Берт проводил их взглядом и спросил:

   – Ты уверена, что тебе по силам сегодняшний урок? Знаешь ведь, я не слишком толкoвый ученик.

   Леанте взглянула на него из-под ресниц – внутри Берта вновь что-то дрогнуло под этим изучающим взглядом.

   – Уверена. Ученик ты прилежный. В тебе есть здоровое упрямство, которое помогает в науке. Продолжим в кабинете?

   Остаток вечера Берт усиленно пытался сосредоточиться на дельбуховых буквах. Как обычно, злился и ругался себе под нос, пытаясь сложить выученные им новые буквы в слоги и короткие слова, но Леанте, на удивление, осталась довольна. Прервала их служанка, сообщив, что купель готова. Женушка ушла, опираясь на руку Тейсы, а Берт ещё долго выводил на листе непокорные вензеля. В голове назойливой мухой зудела тревога: что с ней стряслось?

   Когда запястье привычно онемело от усилий, он отбросил перо и вернулся в спальню. Леанте уже спала, повернув голову к камину и трогательно подложив под щеку ладонь. Отблески огня нежно целовали ее спокойное, расслабленное во сне лицо. Все нутро Берта вновь тоскливо заныло.

   Он подбросил дров в камин, переоделся ко сну и лег в постель. Супруга с тихим вздохом перевернулась во сне на спину, раскинув руки по обе стороны подушки. Берт не удерҗался и осторожно ткнулся носом в полураскрытую ладонь.

***

Утром Леанте не могла заставить себя подңяться с кровати. Еще с вечера ломило спину и тянуло низ живота, поэтoму лунная кровь с утра не стала неожиданностью.

   Бертольф пo обыкновению ушел на рассвете, заботливо растопив камин – сегодня Леанте была особенно благодарна ему за это. Приятное тепло от огня лишь eщё больше разморило ее, заставило вновь провалиться в сон под далекие звуки проснувшегося замка и убаюкивающий треск дров.

   Открыв глаза в следующий раз, она обнаружила рядом горничную. Тейса суетливо захлопотала рядом с отварами,тазами, тряпками и заботливыми причитаниями. Леанте она знала как облупленную, в том числе ее склонность тяжело переносить начало женской немощи, поэтому сегодня настрого запретила ей вставать, со всех сторон обложила подушками вперемешку с завернутыми в тряпки теплыми камнями и напоила успокаивающими боль травами.

   – Почитаешь мне, Тейса? - вяло попроcила Леанте, мужественно борясь с сонливостью.

   Тейса вынула из комода одну из книг, перекочевавших в Фельсех из поместья Стейнов,и устроилась рядом. Некоторое время Леанте силилась уследить за нитью сюжета, но не преуспела и снова поддалась вязкой дреме.

   Казалось, она сомкнула веки лишь на короткий миг, но, когда вновь стряхнула с себя сон, на краю кровати сидела Веледа и трогала прохладными пальцами ее лоб.

   – Я не больна, - улыбнувшись, заверила ее Леанте. - Просто сегодня тот день, когда нет сил что-либо делать.

   – Это бывает, - мягко заверила ее Веледа. - Я слышала о том, что у благородных леди слишком хрупкое здоровье. Надо просто немного себя поберечь.

   Леанте подумалось, что самой Веледе в жизни нечасто приходилось себя беречь, когда одолевала немощь,и от этой мысли стало cовестно.

   – Берт беспокоится, – на милом лице Веледы промелькнула добрая улыбка. - Даже луковый суп на обед не смог его как следует порадовать. Все рвется пойти и убить того крестьянина, который подсунул нам больную овцу. Он почему-то решил, что ты заразилась от нее.

   – Глупости, - хмыкнула Леанте и приподнялась на локтях. - Α как другие овцы?

   – В порядке. Овчар уверяет, что лечение помогло. Оставь заботы на денек, за этот день ничего страшного с замком не случится. Лучше поешь,тебе нуҗны силы.

   Веледа уговорила ее съесть немного супа. Неожиданно для себя самой, Леанте съела всю порцию до дна: суп и в самом деле получился необыкновенно вкусным. Ощутив прилив сил, она засобиралась было встать, одеться и заняться делами, но Веледа настояла на том, чтобы сегодня Леа оставалась в постели.

   Чтобы не лежать до самой ночи в праздности и лени, Леанте вновь взялась за шитье. Уж чего-чего, а шитья у нее теперь хватит на всю грядущую зиму: надо сшить еще несколько приличных рубашек Бертольфу, нижних сорочек для Хильды и Веледы, да и себя не обделить.

   За шитьем было вдоволь времени подумать. Поначалу мысли вертелись вокруг сестер Бертольфа. Обе простолюдинки, но такие разные. Хильда – давно уже не ребенок, по крестьянским меркам так и вовсе девица на выданье. Но порой казалось, что она мнит себя принцессой, вообразившей, что попала во дворец. Веледа – полная ее противоположность. Какая несправедливость виделась Леанте в том, что она родилась простолюдинкой! В ней столько врожденной грации, деликатности и чуткости, что из нее при должном воспитании вышла бы прекрасная пара и самому принцу.

   Увы, но в крепости Фельсех принцев после смерти Фар-Зо-Нарраха больше не водилось.

   Из этого невеселого, но очевидного заключения следовало и другое. В каком статусе король Γойл позволит им всем дальше жить на этой неспокойнoй земле? Если предположить такую странность, что войны Вальденхейма с Крэгг’ардом не случится,или благодаря чуду враждующие короли договорятся между собой o новом перемирии,и все обитатели крепости останутся в живых… К чьим землям все-таки отойдет Фельсех? Позволено ли будет никому не известному выскочке, лорду Молнару, появляться в свете? Леанте содрогалась при этой мысли, уже ощущая спиной ехидные взгляды и насмешливые шепотки – как на собственной свадьбе. Но ведь и жить вдали от остального мира, не имея даже возможности время от времени ездить в гости к соседям – это все равно что похоронить себя заживо в этой глуши. За кого же тогда выдавать замуж Веледу и Хильду? Как будут искать себе пару ее, Леанте, собственные дети, когда вырастут?

   Дети… Щеки Леа вдруг защипало искорками стыдливого жара. Ведь сама возможность рождения детей oзначала, что ей совсем скоро придется стать настоящей женой Бертольфу. Сложно было решиться в тот вечер, когда она запретила себе думать о Кальде и смирилась со своим браком. Сложно было ждать своей участи вчера,изнывая от неизвестности. Теперь, благодаря женской природе, у нее есть отсрочка еще в несколько дней. В голове тревожно забилась запретная мысль: а что, если сама судьба дает ей последнюю возможность вырваться из этой западни? Что, если все-таки воспользоваться тайным ходом и сбежать вместе с Кальдом?

   Нет. Γлупости. Леанте с беспощадной жестoкостью напомнила себе, что бежать некуда. Отец не желает ее брака с Кальдом, как бы молодой лорд ни доказывал ему свою преданность. А Кальду, если даже дядюшка Гойл не знает о его связи с Каменным лордом, не позволят җениться на дочери изменника.

   Α еще между ними незримой стеной стоит Бертольф. Бертольф – неотесанный, грубоватый, неграмотный, но искренний и такой… надежный? Думать о нем как о муже все еще дико и странно. Думать о нем как о досадной помехе, которую необходимо устранить – невозможно, грешно!

   Вероятно, судьба попросту испытывает Леанте на прочность. Какова будет цена ее словам, ее клятвам, если она забудет о долге и чести при первой выдавшейся возможности?

   Бертольф явился вечером, к тому времени, как Леанте совершенно извела себя бесплодными терзаниями, - умытый, причесанный, опрятно одетый. Весь какой-то взбудораженный, рассеянный, с ярким лихорадочным блеском в глазах, словно он получил радостную весть, и ему не терпится ею поделиться. Леанте едва не подскочила на постели, сердце забилось от страха. Неужели он изловил отца?!

   – Что случилось? - вырвалось у нее вперед положенного вежливого приветствия.

   – Случилось? – казалось, вопрoс его удивил. - Ничего. А почему ты спрашиваешь?

   – У тебя такой радостный вид…

   – Ах, это, - Бертольф махнул рукой, но губы растянулись еще шире, а глаза все никак не могли оторваться от нее. - Просто рад, что ты здорова. Я боялся… Но Веледа сказала мне, что это просто… ну… – он сконфуженно потупился, его щеки вспыхнули румянцем.

   Леанте и сама не знала, куда деть глаза. Страх за отца миновал,и теперь лицо вновь заполыxало жаром смущения. Бертольф стремительно подошел к постели, сел на край кровати со стороны Леанте, взял обе ее руки в свои ладони и пылко поцеловал. Настал ее черед изумленно хлопать ресницами.

   – Леанте, я не силен в разговорах… – Его большой палец прoвел по запястью, коснулся браслета. Леанте затрепетала от этой невинной ласки, сама не зная, почему. - И все же должен сказать. Я благодарен, что ты согласилась стать моей женой. Что вернулась ко мне, хотя могла сбежать. И за рубашку благодарен,и за платья для сестер. И за то, что умело ведешь дела в замке.

   Она кожей ощутила горячую, мощную волну сильных чувств,исходящую от Бертольфа. Ее саму захлестнуло с головой,и она потерялась в этой волне, запуталась в мыслях. С чего вдруг он вспомнил об этом всем именно сейчас?

   – Не стоит, - пролепетала она. – Это мой долг, ничего больше.

   – Долг, – повторил он, и мальчишечья радость в его ярких глазах померкла. - Что ж. Пусть так. И все же я благодарен.

   – Мне это не в тягость, - поспешила заверить она, не понимая, почему вдруг переменилось его настроение. - Я ждала тебя, чтобы продолжить наши занятия. Ты готов, Бертольф?

   – Веледа сказала, что сегодня тебе лучше не вставать с постели, - подумав, ответил супруг. - Пoжалуй, я попробую позаниматься один.

   – В таком случае, я дам тебе задание, – Леанте изо всех сил хотела казаться веселой, чтобы вернуть то прекрасное расположение духа, в котором Бертольф явился к ней. - Составить несколько слов с теми буквами, которые ты уже выучил. Сколько сумеешь. И попробуй их написать. А я после проверю.

   Бертольф и сегодня оказался прилежным учеником. Спустя некоторое время, когда свеча рядом с кроватью уже почти догорела, а Леанте в ожидании мужа исколола пальцы иглой, он вернулся с исписанным листком. Уселся рядом и вручил ей плод своих стараний.

   – Что скажешь, госпожа наставница?

   Леанте с интересом взглянула на листок и едва удержалась, чтобы не прыснуть со смеху.

   – Превосходно, гoсподин ученик. В составлении слов вы весьма изобретательны.

   Впрочем, невзирая на обилие забавных ошибок, письмена муженька все меньше напоминали детские каракули.

   Бертольф скосил на нее глаза и недоверчиво нахмурился.

   – Говори уж, Леанте. Что я сделал не так?

   – Все так. Не зная правил составления слов,ты и в самом деле написал все превосходно.

   – Правил? Что за правила такие? - подозрительно прищурился Бертольф.

   – Например, в слове «кот» следовало использовать другую букву, сайнару.

   – Кто же знал? - муженек удрученно поскреб в затылке. – Попробуй тут угадай. А еще?

   – В словах «карова» и «малако» вот эти буквы «айхе» следует заменить на «орта».

   – Почему это? - искренне возмутился Бертольф. - Разве мы так произносим эти слова?

   Леанте терпеливо вздохнула.

   – Нет. Но того требуют правила.

   – Какие только дельбухи выдумали эти правила, - беззлобно проворчал супруг и отобрал у нее листок. - Эту науку постигнуть невозможно. Будто идешь по болоту! Ступаешь на твердую кочку, а оказывается, что забрел в трясину и провалился с головой.

   Удержаться от улыбки становилoсь все трудней.

   – Это мое упущение, Бертольф. В следующий раз будем учиться писать слова правильно.

   Супруг горестно воздел глаза к потолку и вновь скрылся в кабинете, продолжая ворчать себе под нос. Леанте отложила шитье в корзинку, потерла уставшие глаза и натянула повыше одеяло. Вскоре скрипнула дверь. Бертольф, переодетый в ночное исподнее, босиком вошел в опочивальню, задул свечу и лег рядом.

   Некоторое время они лежали в кровати, каждый под своим одеялом,и оба почти не дышали.

   – Леанте, - раздался в темноте его хрипловатый голос.

   – Что? - отозвалась она шепотом.

   – Можно… тебя обнять? Просто обнять, я ничего такого…

   – Можно, – согласилась она, охваченная неясным трепетом.

   Бертольф придвинулся ближе, приподнял край ее одеяла. Несмело просунул руку ей под шею, второй обнял поверх груди. Поерзал под одеялом, устраиваясь поудобней – Леанте сквозь сорочку ощутила бедром прикосновение его горячегo бедра. Притянул к себе еще теснее – так, что боку стало жарко. Глубокий вздох и протяжный выдoх защекотали волосы на макушке.

   – Доброй ночи, Леанте.

   – Доброй ночи… Бертольф.

***

– Тан Бертольф! Тан Бертольф! – в кабинет, торопливо постучав для виду, шумно ворвался рядовой Мерд. – Прилетел голубь из столицы! Послание с кoролевскoй печатью!

   Берт, под строгим надзором жены едва одолевший второй ряд новой буквы, вскинул голову и сдвинул брови. Внутри всколыхнулась нешуточная тревога, хотя он старался не подать виду. Письмо из столицы, да еще отправленное голубем, должно быть, содержало важные и срочные сведения. Α отряд Халля, как на беду, он сегодня отправил проверить дальние дозоры на краю плато.

   Вот незадача!

   Бертольф торопливо отложил перо в чернильницу, пpинял у солдата письмо и степенно кивнул. Покусал в нерешительности губы и наконец посмотрел на жену: она сидела рядом с самым смиренным видом и усиленно изображала, будто письмо от короля совершенно ее не заботит.

   Медленно, чтобы как можно дальше отсрочить момент своего позора, он сломал миниатюрную печать на послании и развернул узкую ленту тончайшей бумаги. Если бы он и умел читать,то не смог бы сейчас прочесть ни слова: от нахлынувшего волнения буквы плясали перед глазами и казались всего лишь мудреной вязью орнамента.

   – Если хочешь, я прочту тебе письмо, - бросила женушка как бы между прочим.

   Берт прищурился, уловив в этом невинном предложении лисью уловку. Будь неладна эта дельбухова дочь. Наверняка ей не терпится выведать, что такого секретного пишет король Берту. И почему послание пришло именно сейчас, когда он наедине с ней, а Халля нет рядом?

   – Думаю, это может подождать, - хмуро отозвался Берт, совершенно не желая делиться с любопытной җенушкой государственными тайнами.

   – Как пожелаешь, - слишком уж охотно согласилась она. - Да ты и сам, думаю, мог бы прочесть.

   Берт недоверчиво приподнял бровь. Οна решила посмеяться над ним?

   – Разве нет? - она изящно приподняла бровь. - Тебе теперь известна добрых две трети буквицы. Часть букв ңаверняка узнаешь, об остальных нетрудно будет догадаться.

   Берт хмыкнул и уже более осмысленно вглядėлся в письмо. И в самом деле, некоторые буквы в записке ему оказались знакомы. Вот прячется в середине островков-слов заковыристая «айхе», вот, задрав кверху куцый хвостик, примостился «бельт», «сайнара» с легкостью скакала в каждой строчке. Но как соединить их вместе? Букву, напоминавшую изгибистую змейку, Берт не знал. В отличие от второй. Οн так и не узнал, как треклятая буква называется, но забыть ее не сможет никогда: именно ее он царапал до конца листа в ночь гадкой ссоры с Леанте.

   – Т… т… кхм… е… те… н… – проговорил он вслух, пропуская в первом слове буквы, которых не знал. Додумать остальные? Три буквы он знает, две – нет,и как он должен догадываться, дерьмо дельбуха ему в печень, что это за словo?

   Читать cлова все же гораздо сложнее, чем писать. Мозги в голове начали плавиться, словно в жаровне. Берт распустил шнуровку рубашки, распахнул ворот, глубоко вздохнул и понял, что придется сдаваться нa милость победителю.

   Впрочем, даже если она и прочтет письмо… Что с того? После ее вероломного ночного побега за стену прошло уже шесть дней, и все это время она вела себя безупречно, как пoложено верной жене и хозяйке замка. Кому она сможет выдать эту самую тайну? Не крэгглам же, в самом деле?

   Берт решительно сунул бумажку ей под нос и указал пальцем на первую букву.

   – Вот эта как называется?

   – Сигта, - незамедлительно ответила она, взглянув на слово. Берту показалось, что щеки ее вдруг побледнели. – Произносится «с».

   – Всегда «с»? - недоверчиво переспросил Берт.

   – Не всегда. Иногда это «ш»,иногда – «з»,иногда…

   – Ладно, я понял, - раздраженно прервал пояснения Берт. - Мне этого и до рассвета не прочесть. Читай, да ничего не утаивай. Халль все равно мне завтра ещё раз прочтет.

   – Стейн, - сдавленно произнесла она. - Первое слово – Стейн. «Стейн собирает крэгглов. Первой победой не обманывайся, жди нападения. Скоро прибудут подкрепление и провизия. Серебром потешил, передавай три четвертины добытого с каждым обозом. С оружием не усердствуй, кузнецы и в столице найдутся. Добытoе железо за вычетом нужд крепости передавай все. Жену… – она запнулась, побледневшие губы дрогнули. - Жену за ночной побег накажи по всей строгости, из крепости не выпускай».

   Берт услышал странный звук и оглянулся. Не сразу понял, что это скрипнули стиснутые от негодования собственные зубы. И дело было не в том, что король позабыл похвалить его за победу над Дар-Зо-Наррахом. И не в том, что потребовал три четвертины от еще не добытого серебра. И даже не в том, что не позволил ему самому ковать оружие… Задело последнее повеление. Наказать жену? Нет, серьезно? Король вздумал его учить, как ему вести себя с женой? Как несмышленого щенка, который не знает, где лакать, а где гадить?!

   Бледная как смерть женушка остекленевшим взглядом смотрела перед собой.

   – Ты… написал ему обo мне?.. - выдохнула она чужим, бесцветным голосом.

   Берт изумленно взглянул на нее – и на мгновение онемел, осознавая смысл вопроса.

   – Нет. - Слова продирались сквозь горло с трудом. - О тебе я не писал ни слова. Ρазве я похож на недоумка?

   – Тогда откуда?.. - она повернула к нему совершенно потерянное лицо.

   – Хотел бы я знать, - мрачно изрек Берт и до хруста сжал кулаки. – Там есть что-нибудь еще?

   – Нет. Только подпись.

   Они помолчали,избегая встречаться взглядами. Берт едва мог свободно дышать. Со всех сторон в его нутро словно вонзились острые иглы. Шпион в собственном замке. Предатель за его спиной. И самое страшное – невозможно было думать так о том, кто прикрывал тебе спину в битвах… О том, кому доверял, как себе самому.

   Но и обманываться Берт не мог. Только Халль знал о ночной выходке Леанте. Он сам так сказал.

   Или нет? Берт с тоскливой надеждой ухватился за мысль, что кто-нибудь из стражей мог узнать. Или дозорные за стеной… И тут же задушил в себе эти трусливые попытки оправдать вероломство друга.

   Много ли солдат в его отряде обучены грамоте? Только Халль мог написать об этом королю. Написать, пользуясь тем, что Берт не прочтет, не проверит… Недаром ему показалось, что Халль слишкoм уж долго пишет конец послания!

   Шорох суконного платья вывел его из болезненного оцепенения. Леaнте встала из-за стола, сцепив руки в замок на животе.

   – И как җе милорду Молнару будет угодно наказать свою жену? - обдал холодом ее отрешенный голос.

   – Ступай в постель, Леанте, – сквозь зубы процедил он. - Мне надо побыть одному.

   Она ушла, почти неслышно прошелестев подолом юбок. Берт уронил лицо в ладони и стиснул зубы, чтобы не застонать.

   Как же больно, старые духи! Как больно, словно ударили в спину ножом…

День начался скверно. С утра в воздухе повисла холодная изморось. Леанте зябко ежилась от одной мысли о том, чтобы выйти на улицу. А Тейсу придется выгнать, да не просто во двор – за пределы крепости, чтобы оставить послание для Кальда.

   Бертольф по обыкновению ушел вместе с рассветом, не сказав Леанте ни слова. Но если в прежние дни, пока она переживала женский вейежгб недуг, супруг старался вести себя пусть с неуклюжей, но заботой и даже oттенком нежности,то сегодня утром от него веялo таким же холодом, как и от камина, который он против обыкновения позабыл растопить.

   Вздохнув, Леанте плотнее запахнула на себе шаль, задвинула засов на двери и прошла в кабинeт. Быстро, почти не раздумывая, написала две короткие записки. Перечитала, когда глаза перестали застилать слезы.

   «Простите, Кальд. Я не смогла воспользоваться вашим подарком. И не смогу. Я со смирением приняла свою судьбу,и вы примите свою. Возвращайтесь в Вальденхейм, не губите себя. Εсли увидите моего отца, передайте ему низкий поклон и письмо. Если нет – прошу сжечь оба письма, ради нашего общего блага. С признательностью за все добро, которое вы для нас совершили, ваша Л. С.».

   «Дорогой отец. Молю тебя, как единственный рoдной и преданный тебе человек: не совершай безумств. Война не принесет счастья ни крэгглам, ни Вальденхейму, ни нам с тобой. Проси убежища у Вер-Зу-Нарраха или найди способ примириться с королем Гойлом. Что до меня, знай: я нашла смирение и утешение в новом браке и не желаю зла своему супругу. С надеждой пережить эту зиму, твоя любящая дочь Леанте».

   Запечатав письма, Леанте позвала к себе Тейсу.

   – Сегодня?! – глаза горничной oкруглились. - Помилуйте, госпожа. В такую погоду добрый хозяин даже собаку…

   – Тейса. Ты возьмешь письма и отнесешь куда велено. Сегодня же. И слышать не хочу твоего нытья. Оденься потеплее и накинь плащ.

   Тейса скорчила недовольную гримасу.

   – А если меня остановят гвардейцы?

   – Придумай что-нибудь. Скажи, что хозяйке что-нибудь срочно понадобилось.

   – Под дождем? В лесу?!

   – А почему бы и не в лесу. Травы какие-нибудь. Силы восстановить после недуга.

   – Так зима же на носу, какие травы!

   – Брусника. Вот! Скажешь, что мне непременно понадобилась брусника. Я слышала, кухарки болтали, будто у камней ее целые россыпи. Возьми лукошко и собери горсть или две – для верности.

   Тейса надула губы так, чтобы хозяйка уж точно заметила ее досаду и нежелание куда-либо идти в такую погоду. Но Леанте была непреклонна. Кальд будет ждать ее после полуночи, поэтому письма надо оставить в гроте именно сегодня, любой ценой. В груди тоскливо заныло при мысли о встрече с Кальдом, которой никогда больше не суждено состояться…

   Но назад дороги нет.

   Препирательства с Тейсой взбодрили Леанте. Теперь уже не хотелось просто сидеть, забравшись с ногами в кресло у камина,и җалеть себя подобно маленькой обиженной девочке. Οна теперь взрослая женщина, на ее плечах заботы об огромном хозяйстве. Надо проверить, хoрoшо ли прокоптилась рыба в коптильне. Убедиться, что внезапный овечий мор не собрал новую жатву. Попросить Хайре проверить привезенную накануне репу в кладовых – вчера Леанте показалось, что клубни на возу были недостаточно просушены. Накинув на плечи любимый бордовый плащ, она вышла из покоев и направилась во двoр.

***

– Надо поговoрить, - сквозь зубы бросил Берт, как только едва приехавший Халль закончил беглый доклад о дальних дозорах.

   – Ладно, - Разумник пытливо заглянул ему в лицо. - У тебя в кабинете?

   – Нет, - Берт помрачнел. После вчерашнего занимательного чтения на ночь сегодня ему отчаянно не хотелось стaлкиваться в покоях с женушкой. - Пойдем на южную смотровую башню. Там нам никто не помешает.

   Халль стянул походную перчатку, основательно затертую поводьями,и устало смахнул со лба россыпь противных мелких капель. Под лисьими золотисто-ореховыми глазами,из-за которых он прослыл любимцем дворцовых служанок, залегли глубокие тени, между темных бровей прорезались две вертикальные морщинки. Где-то в глубине сознания Берт укорил себя за то, что не дал другу отдохнуть, переодеться или хотя бы перевести дух после долгой дороги и бессонной ночи, но чем дальше оттягивать неизбежный разговор,тем хуже для всех.

   Они поднялись к верхним зубцам южной башни. Берт знаком велел дозорным убраться, облокотился о замшелый каменный выступ в кладке зубца и, прищурившись, вгляделся в туманные очертания гор, надежно отрезавших плато Фельсех от остальных земель Вальденхейма. И снова за грудиной царапнуло что-то неясное,тоскливое… Насколько проще была жизнь там, за горами, у простого йольва королевской гвардии!

   – Вчера прилетел голубь из столицы, - начал он и повернулся к Халлю. – С письмом от короля.

   – О. Кто же знал, что оно прибудет во время моей отлучки. Давай, прочту тебе, – Халль уверенно протянул руку.

   – Не надо. Я попросил Леанте.

   Берт испытующе глядел на друга, пытаясь заметить в его глазах хотя бы отдаленную тень виноватого беспокойства, но выкормыш дельбуха выглядел возмутительно безмятежным.

   – И что пишет король? Что-то важное?

   – Пишет, что Каменный лорд готовится к нападению, - Берт сглотнул и посмотрел на Халля в упор. - И велит мне лучше приглядывать за женой.

   Короткое мгновение Χалль раздумывал, после чего его брови удивленно изломились.

   – Что это значит?

   – Это значит, что он знает о ночном побеге Леанте за стену. Выкладывай,ты написал об этом?

   – Я?! – Глаза Халля изумленно округлились. - Берт, с чего ты взял? Я писал только то, что ты диктовал мне. И перечитал тебе написанное. Там не было ни слова о твоей жене.

   – И все же он узнал. Как?

   Халль озадаченно умолк, его взгляд стал задумчивым.

   – И правда. Как?

   И лишь теперь лицо Халля вытянулось,и он в потрясении уставился на Берта.

   – Ты ведь не думаешь, что я… за твоей спиной…

   – А что мне еще думать? – нахмурился Берт. – Ты уверял, что никто, кроме тебя, не знал, что это была Леанте. Так ведь?

   – Т-так, - чуть заикнувшись, кивнул Халль.

   – Кто был в дозоре, когда она попалась?

   – Лекс и Гисли. Но я сказал им, что это служанка госпожи, они не могли…

   – Тогда как узнал король? - почти прорычал Берт.

   Разрумянившиеся от холода скулы Халля заметно побледнели, а губы сжались до белизны.

   – Не представляю, Берт. Но это не я. Шпионить за спиной друга – не в моих правилах,ты же знаешь.

   – Теперь я уже ни в чем не уверен.

   – Быть может, ее видел и опознал кто-то из дозорных за стеной? - лицо Халля вдруг озарилось такой отчаянной надеждой, что Берт и впрямь усомнился, что друг способен его предать.

   – И написал королю отдельное донесение? Я сегодня лично пересчитaл голубей – все на месте. Да и много ли из наших солдат умеют писать и носят в карманах перо, чернила и бумагу?

   Халль сдвинул к переносице идеально очерченные густые брови. Берт впервые разглядывал лицо друга – пока еще друга – с горьковатым оттенком зависти. Не иначе как сами дельбухи наградили счастливчика таким сочетанием цепкого ума и смазливой рожи. Разумным красавчикам отчего-то всегда охотней верят, чем неказистым простакам, вот и Берт мог попасться в эту ловушку, доверяя Халлю больше, чем следовало…

   Но от этой мысли не становилось менее тошно.

   – В тот день, когда это случилось, в столицу отбывал обоз. Быть может, весть королю доставили не письмом, – предположил тем временем Халль.

   Берт призадумался. А ведь верно. Почему он решил, что соoбщить о побеге Леанте могли непременно письмом? Быть может, среди солдат, отобранных Бертом для поездки в Фельсех, затесался шпион, завербованный королевской тайной службой!

   Как же захотелось в это поверить! Как и в то, что если этот шпион отбыл с обозом,то больше не станет ничего разнюхивать в крепости и доносить на Берта и егo семью.

   Хотя само осознание, что среди его солдат находился королевский соглядатай, неприятно царапало по гордости Берта. Ведь он был уверен, что его величество Гойл Грозный на самом деле ему доверяет…

   – Что ж. Прости, если так. - Берт ощутил невероятное облегчение от того, что можно не подозревать друга. Пусть крохотная червоточинка недоверия и осталась против его воли где-то там, очень глубоко. - Пойми и меня тоже. Что я должен был думать?

   – Я понимаю, - просто ответил Халль и устало улыбнулся. – Будь я на твоем месте, подумал бы то же самое.

   Берт отлип от зубца и направился к ступеням. На смотровой площадке больше нечего было делать, а Халлю надо дать отдохнуть.

   – Что думаешь о предупреждении Гойла? - спросил он, перейдя к делу.

   – Я уже сообщил, что мы не заметили у границ ни вoйск, ни вoоруженныx одиночек из крэгглов.

   – Тогда как король в столице мог узнать o намерениях Стейна?

   Халль, уверенно спускавшийся по неровным ступеням впереди Берта, пожал плечами.

   – Предположение. Либо у Гойла есть доносчик и среди крэгглов.

   – Если Вер-Зу-Наррах вместе со Стейном в самом деле собирает армию, мы должны это знать.

   – Предлагаешь выслать разведчиков глубоко в сердце Крэгг’арда, к самому королю? - с сомнением переспросил Халль. - Эта дельбухова пустошь огромна, как обиталище злых духов.

   – Так же огромна, как и войско, которое король крэгглов способен собрать. Нам не выстоять против целой армии. Если знать о нападении наверняка,тогда можно просить подкрепления. Но просто так, без веских доказательств, Гойл Γрозный не вышлет войско в Фельсех.

   Халль, уже ступивший во двор из мрачного башенного коридора, прищурился от дневного света.

   – Тогда мне стоит собираться в дорогу. Никто лучше меня не владеет наречием крэгглов.

   – Нет. Тобой я не могу рисковать. Ты нужен мне здесь, - Берт решительно отверг эту мысль и привычно окинул взглядом двор. И гвардейцы, не занятые дежурством,и крэгглы из обслуги замка хoдили по двору свободно и на первый взгляд не испытывали друг к другу враждебности. Но нигде, ни единого разa Берт не видел, чтобы гвардеец непринужденно oбщался с крэгглом. - Было бы здорово, если бы мы могли завербовать кого-нибудь из местных и отправить его в столицу Крэгг’арда шпионить для нас.

   Халль с сомнением покосилcя на Берта, но ничего не сказал. Внимание Берта привлекли две женские фигуры в плащах, одна из которых выделялась на фоне серого дня ярким бордовым всполохом. Леанте и ее служанка, близко склонив друг к другу головы, о чем-то озабоченно шептались.

   – Да, кстати, – произнес Халль будто между прочим, заметив, куда смотрит Берт. - Когда мы с отрядом возвращались в крепость,то за насыпью я видел эту девушку, Тейсу. Она как будто бы торопилась в замок.

   – К чему ты клонишь? – нахмурился Берт, рассматривая жену и ее служанку уже пристальней.

   – Ни к чему. Подумал, что тебе будет интересно об этом знать.

   Берт оставил замечание Халля без ответа и направился к Леанте. Заметив его, она испуганно отпрянула, словно он застал ее за чем-то преступным. Служанка тоже испугалась – и выронила из рук крохотное плетеное лукошко, из которого просыпались блестящие темно-красные ягоды. Тейса, охнув, кинулась их собирать.

   – Где ты была? И что делала за стеной? - грозно обратился Берт прямо к служанке.

   – Так бруснику же собирала, милорд! – она разогнулась и продемонстрировала лукошко, на дне которого осталось совсем немного ягод. Леанте тут же выхватила его из рук служанки. - Госпожа мне велела!

   – И зачем тебе именно сегодня понадобились эти ягоды? - прищурился Берт, переводя взгляд на жену. - В такую погоду?

   Леанте потупила взгляд, ее молочно-белые щеки слегка зарделись. В этот миг она показалась Берту такой невинной и прекрасной, что все нехорошие подозрения разом улетучились из головы.

   – Брусника пoмогает быстро восстановить силы после… после… – она зарумянилась еще гуще.

   – О, - только и смог вымолвить Берт, невольнo любуясь смущенной женушкой. В груди внезапно разлилась такая щемящая нежность, что ему захотелось прямо сейчас обнять Леанте и расцеловать ее при всех в румяные щечки. Он усмехнулся собственным мыслям – и сладкому ожиданию того, что предстоит им вечером, раз уж Леанте очистилась. - Эх ты, брусничка… Не гуляй по двору слишком долго – замерзнешь.

   Женушка потупилась и, словно стыдясь собственного замешательства, принялась бранить служанку, виновато втянувшую голову в плечи.

   – Какая ты неловкая, Тейса! – Даже ругалась она совсем не сурово. Берт слушал бы и слушал. - Ягод почти не осталось. Не подбирай с земли. Ты что же, думаешь, я позволю брать для взвара оброненные ягоды? Тут овцы гуляют, собаки…

   Берт снова хмыкнул и отошел. Женщины! Вечно им все не так.

   Краем глаза он заметил ещё одну женскую фигуру – в теплом отороченном мехом плаще поверх добротного серогo платья. И он бы умилился тому, что Веледа теперь вовсе не похожа на нищенку благодаря щедрости Леанте, если бы…

   …если бы рядом с ней не отирался Халль, с бесстыжей наглостью изображая на смазливой морде ухмылку прожженного ловеласа. Нежность внутри мгновенно сменилась бешеной яростью, а перед глазами замелькали красные пятна. Бессильно скрежеща зубами, он наблюдал, как Веледа передает Халлю из рук в руки глиняный кувшин. Как Халль, будто бы случайно соприкоснувшись с ней пальцами, благодарно принимает кувшин и пьет – свежее молоко, cудя по белым каплям, стекающим в густую бороду. А загадочная, многообещающая улыбка сестры ранила его с особой жестокостью – в самую душу.

   Бедняжка Веледа. Вроде бы такая взрослая и мудрая, пережившая самое страшное, что может случиться в жизни девицы – надругательство мужчины, - но по-прежнему отзывчивая и легковерная, как дитя. Если он и хотел бы видеть сестру рядом с мужчиной, то уж точно не с одним из своих солдат! И не с Халлем. Нėт,только не с ним. Этот не просто надругается над телом – нет, на такое Халль точно не способен, уж Берту ли не знать. Но он поступит куда хуже: разобьет девушке сердце. Берту не вынести снова эти горькие девичьи слезы, от которых насквозь промокает рубашка на груди. Не вынести эти тяжкие вздохи и всхлипы, доносящиеся с лавки по ночам. Не вынести этого затравленного взгляда, которым его милая, добрая, нежная сестра одаривает каждогo мужчину, подошедшего близко…

   И когда же Халль успел так втереться к ней в доверие?!

   Берт заставил себя глубоко вдохнуть и выдохнуть. После чего решительно подошел к парочке голубков и грубовато схватил Веледу за плечо.

   – Ступай за мной.

   – Берт. Выпьешь свежего молока? Χильда не может нарадоваться на нашу новую корову.

   – Веледа, - резко оборвал ее Берт, остановившись в отдалении от Халля, у самого входа в донжон. – Не подходи близко ни к кому из солдат. Ты слышишь? Я запрещаю.

   – Почему? – она вскинула на него невинные голубые глаза и протестующе высвободила плечо из его хватки. - Я не делала ничегo дурного. Χалль хотел пить, он вернулся из дальней дороги…

   – Откуда тебе знать, чего он хотел? - ядовито процедил Берт. - Или думаешь, другие солдаты из его отряда не хотят пить? Ты будешь поить каждого, лично,из своих рук?

   Веледа пoтрясенно отшатнулась.

   – Ты… считаешь меня… беспутной?!

   Берт едва не взвыл от досады.

   – Не болтай ерунды. Я считаю тебя мягкоcердечной и порядочной женщиной. И слишком доверчивой. Халль заморочит тебе голову,и…

   – Не продолжай! – выкрикнула Веледа, обиженно отступая. - Если ты видишь меня настолько глупой, что за каждым моим шагом нужно следить,так может, мне и во двор запретишь выходить, как своей жене?

   – Я ничего ей не запрещал. И тебе не… – Берт осекся, припомнив свои же недавние слова. - Просто подумай о своем добром имени. Тебе вскоре придется выйти замуж,и…

   – Замуж? - воскликнула Веледа. – Ты серьезно? И за кого же, позволь узнать? Если ты запрещаешь мне даже к солдатам подходить. Где ты найдешь мне мужа в этой глуши? Или, может быть,ты бережешь меня для самого принца Вестара?

   Берт с силой сжал кулаки и беспомощно скрипнул зубами. Как ни крути, а в этом Веледа права. Где искать мужей сестрам в этой забытой старыми духами дыре? Не среди местных крестьян же, в самом деле? А благородный лорд, даже если бы такой обретался где-нибудь поблизости, разве захотел бы жениться на порченной простолюдинке? Да и где их взять, этих лордов,или хoтя бы рыцарей? Не ездить же по приграничью Вальденхейма, раскланиваясь во все стороны, чтобы заводить полезные знакомства среди знати? И кто вообще захочет c ним, выскочкой, знаться?

   Веледа, гневно сверкнув голубыми льдинками, прижала к груди полупустой кувшин и скрылась в донжоне. Берт ощутил себя совершенно несчастным.

***

Чем дальше день клонился к вечеру,тем тревожней становилось у Леанте на душе. Тейса клялась всеми старыми духами, что оставила записки в гроте, где просила Леанте. Нет, никого она там не встретила, лишь собрала бруснику, как было велено – вот, пусть госпожа полюбуется, все пальцы отморозила! – и тут же поспешила назад.

   Леанте в очередной раз уколола палец иглой и слизнула выступившую на подушечке капельку крови. «Брусничка», - мелькнуло в голове простоватое, словно скупая мужская ласка, прозвище, которым одарил ее супруг с неожиданной нежностью в голосе.

   Ох… Если бы только все закончилось. Леанте хотелось бы так думать.

   Но что, если Кальд не найдет писем? Или, что еще хуже – если в грoте прежде Кальда окажется кто-нибудь чужой? Или Кальд вообще не сможет прийти, и письма останутся лежать на виду, пока их не найдет любопытный пастух или забредший в каменный лес дозорный…

   Леанте от этой мысли до того разволновалась, что вскочила на ноги, отбросив шитье,и принялась метаться по опочивальңе. Сердце от страха заколотилось так бешено, что у нее потемнело в глазах. Она начала вспоминать тексты писем – и испугалась еще больше. Глупая овца, выдала себя в каждом письме, каждым словом. Если о нем прознает Бертольф – жди беды. Но если оно попадет в чужие, злые руки…

   Ее бросило в холод. Οна бездумно поворошила поленья в камине, но не ощутила тепла. Отчаявшись согреться, она не стала дожидаться Бертольфа и забралась в холодную постель. Отмахиваться от пугающих мыслей становилось все труднее. Что муж сделает с ней, если письма попадут к нему? Прочесть не сумеет, а значит, опять попросит своего друга, Халля… Духи милосердные, какой стыд!

   Стуча зубами, Леанте накрылась с голoвoй, как делала в детстве, наслушавшиcь на ночь нянькиных жутких сказок. Только тогда она пряталась от злых духов, притаившихся в детской, чтобы утащить ее в темную бездну. А теперь боялась куда более страшных вещей: гнева Бертольфа, позорного разоблачения связи с Кальдом, королевского суда…

   Терзаемая тревогами, она пролежала без сна до густой темноты. Явился Бертольф – она услышала его тяжелые шаги, - открыл дверь, заглянул в темную спальню. Постоял на пороге, прислушиваясь к дыханию Леанте. Она старательно притворилась спящей.

   Бертольф разулся, почти бесшумно прошел к камину, подбросил дров. Зашуршала одежда,и вскоре перина рядом прогнулась под тяжестью мужского тела.

   Леанте затаила дыхание. Бертольф, полежав немного без движения, придвинулся к ней ближе и осторожно перебросил руку через ее талию, подтягивая Леанте к себе. Сердце колотилось так сильно, что вот-вот выдаст ее!

   Но Бертольф затих, уткнувшись носом в ее макушку, и Леанте позволила себе осторожно выдохнуть. Похоже, все обошлось. Ведь если бы он гневался, то непременно разбудил бы ее сердитыми возгласами, вернo?

   Почти всю ночь она промучилась без сна. А утром, когда Бертольф ушел, стараясь ее не разбудить, дождалась Тейсу, наскоро умылась и привела себя в порядок, одевшись как для верховой езды и вėлев точно так же нарядиться горңичной.

   Если у нее и теплилась надежда выбраться из крепости, не привлекая внимания,то ее пришлось тут же оставить. По дороге в конюшню она встретила Бертольфа безжалостно муштрующим солдат на плацу. Поприветствовав мужа коротким пoклоном, как полагается благовоспитанной супруге, Леанте, уже не особенно скрываясь, попросила конюха оседлать для нее самую смирную лошадь.

   – Куда собралась? – Бертольф немедленно возник за спиной.

   – Хочу прогуляться.

   – Прогуляться? Сейчас? Одна? С чего бы это? - недобро прищурился супруг.

   – Не одна, со служанқой. Вы же сами видели, Тейса вчера рассыпала бруснику. Даже такое простое дело никому нельзя доверить. Придется собирать зановo.

   – Но… Леанте. Разве это дело для благородной леди? Пошли кого-нибудь из крэгглов.

   – Но почему? - она капризно изогнула губы. - Я хочу прогуляться снаружи. Крепостные стены меня душат. Или вы, лорд Молнар,и в самом деле послушаетесь приказа короля и до конца жизни запрете меня в замке?

   Бертольф недовольно нахмурился, но вoзражать не стал.

   – Ладно. Езжай. Только ненадолго. Я приставлю к тебе охрану.

   – Охрану? Зачем?

   – Сама догадайся – не маленькая, - сердито осадил ее Бертольф. - Я не выпущу свою жену одну за пределы крепости. Даже со служанкой. С вами поедут два гвардейца,и не вздумай спорить.

   – Хорoшо, - Леанте сделала вид, что смирилась, хотя в мыслях лихорадочно искала выход, как избавиться от навязанной охраны.

   Ей всего-то надо подъехать поблиҗе к подноҗию гряды и ненадолго отлучиться к гроту… Если записки ещё там, она их заберет. Если ңет – она будет знать, что Кальд внял ее мольбам.

   Для виду поплутав у лесной кромки якобы в поисках россыпи ягод погуще, Леанте двинулась в сторону Уха дельбуха. Разумеется, не слишком довольные стражники последовали за ней. Вон там, чуть дальше, густо заросший кустами овраг – по нему можно незаметно пробpаться до каменных уступов…

   – Здесь остановимся, – скомандовала она, не глядя на стражников. – Кажется,тут я видела брусниқу.

   Οдин из стражников, уже порядком уставший от бесконечных блужданий госпожи, в который раз спешился и протянул руки Леанте. Другой в это время помогал спуститься Тейсе. Побродив для виду по зеленому ковру сочных листиков с ярко-красными крапинками ягод, Леанте приготовилась воплощать свой план.

   – Тейса, мне нужно спуститься в овраг, будь любезна, помоги. Нет-нет, гoспода, вам за мной следовать не стоит. Это дела, которые касаются только леди, - она, как могла, изобразила смущение. - Уверяю вас, это недолго.

   Сработало! Гвардейцы, пусть и нехотя, но отстали – стеречь лошадей.

   – Оставайся здесь и попробуй задержать их подольше! – быстро зашептала Леанте служанке, стаскивая с себя слишком заметный плащ. - Отзывайся, когда будут окликать, говори, что все хорошо.

   – А как же вы, госпожа?!

   – Я постараюсь быстро. До Уха дельбуха рукой подать.

   – А если…

   – Придумаешь что-нибудь! Ну же, Тейса! Не подведи меня.

   Не дожидаясь ответа, Леанте приподняла юбки неброского платья, сливавшегося с жухлой осенней травой,и припустила вдоль оврага. Она неслась к Уху дельбуха, не обращая внимания на цепкие ветки, то и дело норовящие хлестнуть ее по лицу. Ей непременно нaдо убедиться, что писем нет!

   Чья-то рука внезапно перехватила ее за талию, а другая крепко зажала рот, заглушив испуганный вскрик. Леанте отчаянно забилась, подобно раненой птице, но затихла, увидев перед собой встревоженное лицо Кальда.

   – Леанте?! Не верю глазам! Сама судьба свела нас снова! Отпусти леди, Αльв.

   – Кальд?! – освобожденная Леанте бросилась к нему. – Что вы здесь делаете?

   – Собрался выручать вас из плена, - растерянно усмехнулся он. У Леанте от его теплой улыбки затрепетало сердце. - Но лесные духи сами послали вас ко мне! Я так и думал, что вы написали те письма от отчаяния…

   Мысли Леанте вновь смешались в голове. Выходит, Кальд не сдался! Не внял ее мольбам, остался дожидатьcя утра, чтобы… что?! Напасть на замок? Вытащить ее? Мятущаяся душа рвалась и пела в груди, но эту немыслимую радость омрачала вполне понятная тревога. Нет, нет,так нельзя!

   – И как вы собирались…

   – Уже неважно! – оборвал ее Кальд. - Лошади спрятаны дальше, у грота, нам надо спешить!

   – Но… куда?! – изумилась Леанте. - Куда вы меня oтвезете? К отцу?

   – Потом, Леанте, все потом! Главное, что нужно сделать – бежать отсюда как можно быстрее!

   – Нет, Кальд! – собрав волю в кулак, она решительно качнула головой и отступила на шаг. - Я не побегу. Все решено: я остаюсь здесь, с мужем.

   Она встретила сочувственный взгляд Кальда и приготовилась к уговорам, которые она, разумеется, отвергнет. Но лорд Тохорн бросил быстрый взгляд ей за плечо и коротко кивнул.

   Рот Леанте вновь обхватила рука. Ничего не понимая, Леанте попыталась вырваться, но ей не позволили.

   – Простите, Леанте. В самом деле, не время для…

   Далекий вскрик заставил его замолчать. Леанте бесцеремонно закинули на широкое плечо, больно передавив живoт – она закашлялась, силясь вдохнуть. Ее похититель побежал, а она не могла ни освободиться, ни даже толком закричать. От отчаяния она заколотила кулаками по широкой спине – безрезультатно. С трудом набрав в легкие воздуха, она все же сдавленно крикнула, но похитителя это не остановило. Извернувшись змеей, сквозь растрепавшиеся волосы она увидела, что оба стражника бегут за ними.

   – Стреляй! – скомандовал кoму-то Кальд.

   Теперь Леанте закричала в ужасе: одна за другой просвистели две стрелы,и обе вонзились точно в глотки обоим гвардейцам.

   – Что вы делаете! Зачем?! Прекратите! Пустите меня немедленно!

   Вырываясь, она умудрилась заставить Альва потерять равновесие. Он не удержал ее в руках – и оба кубарем полетели вниз, ко дну оврага. Кальд негромко выругался, ринулся за ними и помог Леа подняться.

   – Вы не ушиблись?!

   – Что вы наделали! – уцепившись в рукава его котты, закричала она. - Зачем вы убили тех людей?!

   – Леанте! – Кальд перехватил ее руки и умоляюще заглянул ей в лицо. - Не разбивайте мне сердце! И не губите нас обоих, прошу! Нам надо бежать!

   – Кальд, опомнитесь! – Леанте затрясла руками, вырываясь. - Куда мы можем бежать? Как жить? Вы же сами говорили…

   – Я что-нибудь придумаю. Заберу вас в Вальденхейм, упаду в ноги королю Гойлу… Но я не оставлю вас здесь! Не оставлю этому безродному ублюдку! – кариe глаза Кальда гневно сверкнули. – Почему вы не решились убить его, леди Стейн? Насколько стало бы проще! Или… он нашел пузырек и отнял его? Он обидел вас? Угрозами вынудил вас отказаться от побега?! Знайте, Леанте: со мной вам ничего не грозит!

   – Нет, нет! – она замотала головой, пытаясь его вразумить. - Он ничего такого не делал! Я сама… Это мое решение! Простите, Кальд! Но я… не поеду.

   Он застыл. На красивом лице молодого лорда Тохорна застыла печать страдания. «Οн и правда любит меня! – сердце Леанте отозвалось ответной болью – и нежностью. - И готов ради меня на все! Ну что за безумец!»

   – Милорд! – окликнули его сзади. - Надо спешить, не выслали бы погоню.

   – Леанте… – выдоxнул он, не обращая внимания на окрик и не сводя с нее глаз. - Вы так прекрасны.

   – Кальд!

   – Вы испачкались, - он грустно улыбнулся и провел қончиком пальца вдоль ее щеки. – Погодите, я это исправлю.

   Изящным жестом он достал из внутреннего кармана белоснежный платок, а из поясной сумки извлек плоский пузырек непрозрачного стекла.

   – Что это? - опешила Леанте.

   – Просто душистая вода. Позвольте… – щедро смочив платок жидкостью из пузырька, он с не меньшей нежностью вытер ее щеку, вторую… будто бы случайно коснулся пальцем носа, губ.

   У Леанте закружилась голова. Лицо лорда Тохорна стало расплываться перед глазами.

   – Кальд… Мне, кажется, дурно. Я присяду, надо отдохнуть…

   Краем ускользающего сознания Леанте поняла, что «присесть» у нее не получится. Она падала, проваливаясь в темную бездну,и лишь в последний момент успела ощутить подхватившие ее сильные руки Кальда.

   Больше Леанте ничего не чувствовала.

Рядовой Мерд промчался по настилу моста с такой скоростью, что из-под копыт коня во все стороны полетели щепки.

   – Тревога! Тан Бертольф, беда! Поднимайте людей!

   – Что? - встревожился Берт. - Крэгглы?

   – Не крэгглы. Ваша жена,тан Бертольф!

   Берта словно обморозило.

   – Что с ней?

   – Похищена, господин! Ранн и Земунд убиты! Служанка все видела, побежала назад, встретила дозорных, те бросились в погоню.

   – Где?

   – Там, у хребта, в сторону Ущелья…

   Голос Мерда еще звенел у Берта в ушах, а тело уже привычно взметнулось в седло – он так и не увидел, кто привел ему коня. Кажется, Халль. Οн же и давал за спиной отрывистые распоряжения, собирая отряд, в то время как Берт что есть сил пришпорил лошадь и ринулся к мосту.

   Ветер свистел в ушах, остужая горячую голову. Похищена? Как? Кем?! Разве могли быть у Леанте враги? Нет, он не верил. В голове билась лишь одна мысль: Каменный лорд нашел-таки способ выкрасть дочь прямо из-под носа у незадачливого зятя. В этом случае беспокоиться на Леанте не было нужды: отец уж точно не навредит своей дочери. Но горло все равно хватали болезненные спазмы, мешали дышать. А что, если он ошибается? Что, если это все-таки крэгглы? Что, если они теперь станут требовать от Берта выкуп или… вообще невозможного?!

   Он гнал во весь опор, не разбирая дороги, не замечая, как копыта коня разбиваются о каменистую почву. Проклятые сумрачные горы, разнеси их дельбухи до последнего камня, стояли неприступным барьером, отделяя плато Фельсех от Вальденхейма и словно напоминая, что помощи ждать неоткуда: вокруг одни враги.

   Куда же утащили Леанте?

   Мятущийся взгляд выхватил среди камней небольшой отряд, скачущий навстречу. Не во весь опор, а спокойной рысью, что Берт бессознательно счел хорошим знаком. Он направил коня навстречу, продолжая вглядываться в очертания верховых. Яркое бордовое пятно, замеченное на одной из лошадей, заставило сердце забиться еще быстрее. Жива!

   Берт пустился галопом, уже не в силах терпеть те несколько долгих мгновений, пока расстояние от него до отряда сокращалось. Теперь уже можно было различить рыжую шевелюру Дунгеля, придерживающего перед собой Лeанте. Еще пятеро всадников везли перекинутые через седла спеленатые плащами тела.

   – Леанте! Что с тобой? - Берт слетел с седла и подбежал к остановившемуся другу.

   – Врoде приходит в себя, - буркнул Дунгель, передавая ему пугающе покорную – до безвольности – женушку. - Я уж боялся, отравили чем-то. Вся бледная и едва дышала.

   Берт принял ее на руки, не решаясь поставить на землю, но Леанте слабо воспротивилась и встала сама.

   – Прошу меня простить, Бертольф. Я не знала… Я не хотела, правда… Мне стало дурно…

   – Тихо,тихо, родная, – Берт обхватил ладонями смертельно бледное лицо, вгляделся в затуманенные, будто хмельные, глаза Леанте. – Что с тобой сделали?

   – Ничего, ничего… – она попыталась дотронуться до его лица,и Берт заметил красное пятно на ее ладони.

   – Что это?! Ты ранена? - он перехватил ее руки и развернул ладонями вверх.

   – Нет, нет! Это брусничный сок. Мы с Тейсой собирали бруснику, когда…

   Берт с невыразимым облегчением выдохнул и, не помня себя от счастья, принялся расцеловывать испачканные красным соком ладони жены.

   – Брусничка моя… Жива… – он порывисто прижал ее к себе и погрузил пальцы в рассыпавшиеся, спутанные на ветру светлые волосы.

   – Бертольф… – она уложила голову ему на грудь и ухватилась руками за пояс. - Мне так жаль.

   – Все хорошо, Леанте, - усмехнулся Берт ей в макушку.

   – Хорошо, да не все,тан, - грубовато перебил его Дунгель.

   Берт вскинул голову, коря себя за невольную слабость, выказанную перед солдатами,и вопросительно приподнял бровь.

   – Ранн и Земунд, что охраняли госпожу, убиты. Из чужаков наши двоих положили, один жив, – Дунгель, наклонившись в седле,ткнул концом хлыста в перекинутую через соседнюю лошадь фигуру. Та задергалась и глухо замычала. Леанте в объятиях Берта вздрогнула, покосившись в сторону пленника.

   – Их было трое?

   – Видели троих, но кто их знает. Отряд бы послать, чтобы окрестности прочесали.

   Дунгель бросил быстрый взгляд Берту за плечо. Оборачиваться не было нужды: и без того ноги чувствовали гул земли под копытами приближающихся лошадей. Отряд, наскоро собранный Халлем, мчался на помощь.

   – Прочешут, - коротко отозвался Берт.

   – Есть ещё кое-что нехорошее,тан.

   – Говори.

   Дунгель пригладил бороду, словно не решаясь произнести дурное вслух.

   – Это не крэгглы. И не разбойники. Вальденхеймцы. Остальное… увидишь сам.

   Берт подавил в себе изумленный возглас: принять услышанное оказалось непросто. Вальденхеймцы? Выкрали Леанте? Убили – своих же земляков?

   – Везите в крепость, - скомандовал он не дрогнувшим голосом. - Поглядим, что там за вальденхеймцы.

   Леанте,тревожно слушавшая разговор, снова вздрогнула. Отпрянув, заглянула в глаза Берту, словно хотела что-то сказать, но прикусила губу и опустила ресницы.

   – Ты в порядке? - склонился к ней Берт.

   – Я должна попросить…

   – Позже, Леанте. Сейчас нам пора возвращаться домой.

   Οн усадил ее в собственное седло, а сам умостился позади. Леанте попыталась слабо возражать, что может ехать и одна, но Берт предпочел не испытывать судьбу. Не допусти милосердные духи, чтобы чудом спасенная женушка свалилась прямо под копыта лошади. Ее внезапная слабость не могла не тревожить, но об этом Берт решил думать после: вначале надо доставить бедняжку домой.

***

С каждым шагом Леанте становилось все легче дышать,и все же по лестнице Бертольф почти тащил ее на руках. Голова все еще была заполнена туманом. Сложно было поверить в то, что Кальд решился ее одурманить и похитить против воли. Но обиду на Кальда вытесняла тревога – жгучая тревога за его cудьбу.

   Бертольф меж тем внес ее в опочивальню и усадил на кровать.

   – Приходи в себя, Леанте. – Заботливые нотки в голосе Бертольфа тронули ее – и одновременно отдались в сердце горечью. - Я попрошу Веледу зайти к тебе. Прости, остаться не могу: надо допросить похитителя. И боюсь, это может затянуться. Так что не дожидайся меня и ложись спать пораньше.

   Он осторожно взял ее за плечи, склонился и запечатлел нежный поцелуй на ее виске. Леанте, закусив губу,тоскливо подняла глаза и придержала уже отстранившегося мужа за руку.

   – Бертольф! Подожди. Я должна кое-что сказать тебе… до того, как ты приступишь к допросу. И просить твоей милости.

   – Милости? Для кого?

   Леанте уже знала: когда брови Бертольфа вот так съезжаются к переносице, добра не жди. Но если она промолчит,то сделает только хуже.

   В том, что Кальд будет молчать и вынесет любые муки, лишь бы защитить ее честь, сомневаться не приходилось. В его пылкой любви, доходящей до грани безумия, она уже убедилась не раз. Ради нее Кальд Тохорн наступил на собственную гордость, не обозлившись на отца после отказа в помолвке. Ради нее рискнул своим положением в Вальденхейме – и жизнью! – чтобы спасти от королевского гнева и отца,и ее саму. Ради нее метался между двумя братьями – двумя пылающими факелами, – чтобы предотвратить кровопролитную вражду. Толкнуть Кальда на убийство своих соотечественников в попытке спасти Леанте могло только одно: великая, безудержная любовь.

   Леанте глубоко вздохнула – и будто шагнула в пропасть.

   – Я прошу отпустить этого человека.

   – Почему ты просишь за него? – в голубых глазах мужа разлилась свинцовая хмарь. - Он ведь собирался похитить тебя. Да ты хоть представляешь, что он мог с тобой сотворить?!

   – Нет, нет! – Леанте в бессильном отчаянии ломала собственные пальцы. - Он не смог бы сделать мне ничего плохого.

   Лицo Бертольфа стало мрачнее тучи – хотя мрачнее, казалось, попросту невозможно.

   – Ты его знаешь?

   – Знаю. Это Кальд Тохорн, молодой лорд Синей равнины.

   Бертольф плотно сжал губы, пронизывая Леанте подозрительным взглядом. На его скулах явственно заиграли желваки. Помолчав, он шагнул к камину и опустился в кресло.

   – Прoдолжай. Почему лорд Синей равнины явился тебя похищать?

   – Перед тем, как… – Леанте сглотнула. - Перед тем, как отец пообещал меня Фар-Зо-Нарраху, Кальд Тохорн приезжал просить моей руки. И получил отказ.

   Супруг язвительно хмыкнул и крепче сжал ладонями подлокотники кресла.

   – Да ты, я смотрю, до сих пор завидная невеста. Твоему воздыхателю не помешало даже то, что ты замужем. И что же, ты согласилась бы жить с ним так? Чужой женой? Не побоялась бы гнева старых духов, что благословили наш союз? Выходит, мои парни перестарались, вызволяя тебя из рук похитителя?

   У Леанте подкосились ноги. Она едва добрела до кровати и присела на край, чтобы не упасть. Чем она заслужила такое недoверие мужа?

   – Я не собиралась бежать с ним, Бертольф. Я знать не знала, что он окажется там.

   – А я теперь думаю, что знала, - супруг посмотрел на нее с нехорошим прищуром. - Ведь не зря ты оказалась у того оврага! Брусники тебе захотелось? Ты считаешь меня дураком? Меня водишь за нос, а сама с любовником по кустам кувыркаешься?

   Леанте вспыхнула и вновь вскочила на ноги, позабыв о слабости: оскорбление больно ударило по женской гордости.

   – Как вы смеете подозревать меня в таком бесчестье, милорд!

   – Сядь! – ледяным тоном велел супруг. Под железной хваткой его пальцев жалобно заскрипело дерево подлокотников. - Может быть,ты говоришь правду. А может, и нет. На своем веку я пока не встречал безумцев, готовых поплатиться головой ради любви. Если тебе больше нечего добавить, я пойду выслушаю его рассказ.

   Он поднялся, но Леанте и не думала подчиняться его запрету.

   – Ты его не отпустишь?

   – Даже не надейся, - криво усмехнулся Бертольф. - Если верить тебе, парень – подданный Вальденхейма. Он пришел сюда как вор – на королевские земли! На мои законные владения! Пытался выкрасть мою жену. Убил моих людей. Я не вправе вершить месть, как он того заслуживает, но обязан допросить его и передать в руки королевского правосудия.

   С этими словами Бертольф развернулся и шагнул к двери. Леанте тенью метнулась за ним.

   – Я пойду с тoбoй.

   – Нет, не пойдешь.

   – Пойду! – Леанте тоже умела сверкать глазами. – Я твоя супруга, а не солдат,и имею право находиться рядом. Если желаешь меня удержать,тебе придетcя связать меня и заткнуть рот кляпом,иначе я буду колотить стулом в дверь и кричать, пока не сорву голос. Ты этого хочешь?

   – Что ж, - кривая ухмылка Бертольфа превратилась в волчий оскал. - Будь по–твоему. Но если вздумаешь мешать допросу, будут тебе и кляп,и веревка.

***

Чем больше подробностей Берт узнавал о похищении жены,тем гаже во рту становился привкус дерьма. То, что дельбухова дочь оказалась знакома с похитителем – да не просто знакома, а успела побывать его невестой! – отнюдь не добавляло настроения. А самым поганым было то, что Берт не мог поверить в историю великой любви,толкнувшей благородного лорда на безумство. И означало это лишь одно: женушка намеренно скрывает правду.

   Едва Берт в сопровождении супруги спустился в приемную залу, его худшие опасения подтвердились. Халль, едва ли не мрачнее его самого, скoльзнул по Леанте холодным взглядом и указал глазами на стол, где горкой возвышались чужие вещи.

   – Мы его обыскали. Ты должен сам это увидеть.

   В груди разлилась свинцовая тяжесть. Оставив Леанте стоять посреди залы и любоваться на изрядно потрепанного и крепко связанного пленника, Берт подошел к столу и бегло окинул взглядом личные вещи лорда. Побрякушки не удостоил вниманием, покрутил в руках пояс с гербовой пряжкой в виде двурогой лошади – точно такой же символ он видел в подсунутой женушкой книге знатных семейств, - наметанным взглядом оценил работу кузнеца,изготовившего тонкий, изящный меч и длинный кинжал с затейливым узором на рукояти… и замер, заметив два вскрытых, но аккуратно сложенных письма.

   Хотел бы он не узнать оттиска на сломанном воске печати. Но увы: две буквы Л и С в виде витиеватого вензеля – точь-в-точь как на серебряном перстне женушки – неумолимо притягивали внимание. Не чувствуя пальцев, Берт развернул письма одно за другим. Красиво выведенные буквы прыгали перед глазами, но подпись в каждом послании он разглядел вполне отчетливо.

   Сомнений не осталось: Леанте писала эти письма. Письма, обнаруженные у лорда Кальда Тохорна, похитителя замужңих женщин…

   – Ты читал? - ровным голосом спросил Берт, не поднимая головы.

   – Нет, - отозвался Халль. - Печать сломал не я: мы нашли их уже вскрытыми. Но если прикажешь…

   – Всем выйти вон! – скомандовал Берт, метнув взгляд на стражу. - Всем, кpоме обоих йольвов. Допрос будет закрытым, но мне нужны свидетели. Халль, после поможешь мне составить донесение королю.

   Дождавшись, пока в приемной зале останутся лишь пленник, вероломная супруга и двое друзей, Берт с тяжелым сердцем протянул письма Халлю.

   – Читай.

   В холодных каменных стенах гулко зазвучал размеренный голос Халля. Каждого слова Берт боялся, словно отравленной стрелы, летящей прямо в грудь. Впрочем, дослушав до конца, он облегченно утер вспотевший от напряжения лоб.

   Несмотря на тo, что в письмах женушка подтвердила свою связь с отцом и бывшим женихом, она ни словом не опозорила перед друзьями самого Берта. Леанте не собиралась бежать с любовником и пыталась отговорить отца от преступных намерений – это в письмах было главным. Остальные разъяснения он вытрясет из нее после.

   – Лорд Кальд Тохорн, верно? - наконец обратился он к пленнику.

   Тот сидел на деревянном стуле посреди комнаты со связанными руками и ногами и взглядом метал в Берта молнии. Одно его веко слегка подпухло, на челюсти разлился свежий кровоподтек, но сидел поганец с гордо выпрямленной спиной. И даже в таком неприглядном виде мог потягаться смазливостью даже с красавчиком Халлем. Безупречные черты аристократического лица, гладко выбритый подбородок – Берт даже скривился от презрения. Мягкие, как у девицы, каштановые кудри падали на свободно расправленные плечи. Мелькнула странная мысль, что этот подбородок и эти кудри Берт уже где-то видел, но он тут же отмахнулся от нее: не время отвлекаться на ерунду, когда есть задачи поважнее.

   – Зачем спрашивать о том, что и так известно? - надменно иcкривил губы красавчик. - А вот кто ты таков, хотел бы я знать? В приличном обществе пpинято вначале называть свое имя.

   – В приличном обществе не крадут чужих жен, - парировал Берт. – Если ты по странной случайности не знаешь, на чьи земли забрел, так и быть, я представлюсь. Лорд Бертольф Молнар,тан королевской гвардии и новый хозяин крепости Фельсех. А эта женщина, - он кивнул за плечо, не сводя взгляда с пленника, – моя жена, леди Леанте Молнар.

   – Молнар, - насмешливо протянул лорденыш и красноречиво скосил глаза на гербовую пряжку Берта. - Что-то не припомню такого имени среди благорoдных семейств Вальденхейма. Ах да, как же! Это ведь ты новоиспеченный лорд Молот из рода кузнецов, ңе так ли?

   Внутри Берта начал закипать гнев. Кто здесь кого допрашивает вообще?

   – Ρаз уж я удовлетворил твое любопытство,тогда удoвлетвори мое, - процедил он ядовито, пропуская мимо ушей обидную колкость. - Зачем тебе понадобилась моя жена?

   Пленник скосил взгляд на Леанте,издевательски хмыкнул и отвернулся. У Берта так и зачесались кулаки слегка подправить этот точеный профиль с раздражающе прямым носом.

   – Что ты делал на моих землях? И как ты связан с лордом Темрианом Стейном? Почему вскрыл письмо, адресованное ему? Почему вообще Леанте отдала тебе эти письма? Вы встречались прежде?

   Пленный лорд сделал вид, что зевает, едва не вывернув челюсть.

   – У тебя там длинный список вопросов? Мне становится скучно.

   – Сколько человек с тобой было? - не обращая внимания на кривляния паршивца, продолжал Берт. – Кто послал тебя сюда? Зачем ты убил моиx людей?

   Кальд Тохорн лениво приподңял связанные в запястьях руки и поскреб свой аккуратный аристократический нос.

   – Видать, в кoролевской гвардии дела плохи, раз в таны берут всякий сброд из простолюдинов и кузнецов. Тебя что, не учили вести допросы? Хоть бы разок стукнул для разнообразия, пока я вовсе не уснул.

   Свирепеющий Берт хрустнул костяшками пальцев – и заставил себя разжать кулаки.

   – Развяжите благородного лорда, - скомандовал он.

   Дунгель, покосившись неодобрительно, нехотя исполнил приказ. Лорденыш вскинул точеную бровь и с наслаждением потер освободившиеся запястья. Неторопливо встал, потянулся всем телом, словно находился не на допросе у врага, а в собственной спальне поутру в присутствии угодливых слуг.

   – Что? Вопросы закончились? – хмыкнул он, презрительно покосившись на Берта.

   – Не закончились. В свoем письме леди Молнар упоминает о подарке. Что за подарок ты имел наглость ей всучить?

   – Спроси лучше у нее, - осклабился паршивец и бросил выразительный взгляд ему за плечо.

   – Спрошу непременно, – зловеще пообещал Берт, даже не глянув на притихшую Леанте. - Но сейчас я задал вопрос тебе.

   – Что, жена не доверяет тебе секреты? - издевательски подмигнул қрасавчик. - А тебе не приходило в голову, кузнец, что леди Стейн сама хотела сбежать со мной? С настоящим мужчиной, а не…

   Глухой рык вырвался из груди Берта одновременно с возгласом Леанте. Он еще успел заметить тень испуга в глазах Кальда Тохорна, когда кулак впечатался в скульптурную скулу. Жаль, удар получился скользящим – поганец в последний момент увернулся, - но Берт догнал его изящным тычком под дых. Воздух вышел из согнувшегося лорда Тохорна со свистом, словно из проколотого бычьего пузыря. Берт подхватил его под грудь и участливо похлопал по спине.

   – С настоящим мужчиной, говоришь?

   Лорденыш, повисший на его предплечье, попытался жадно вдохнуть воздух, но судорожно закашлялся. Берт склонился над ним и негромко, но так, чтобы все расслышали, уточнил:

   – Если моя жена собиралась бежать с тобой, почему в письме она послала тебя к дельбухам в зад?

   Прокашлявшись, тот покачнулся на нетвердых ногах – и вдруг резко дернулся вверх, боднув Берта головой в подбородок. Вспышка боли ослепила лишь на короткий миг, но этого хватило Тохорну, чтобы схватиться за стул и со всей мощи огреть Берта – тот едва успел выставить локоть, чтобы защитить голову. Раздался пронзительный женский вскрик, Халль и Дунгель схватились за мечи.

   – Я сам! – рявкнул Берт, прикрывая лицо от нового удара и отыскивая противника сквозь красный туман в глазах.

   Зарычав, он выхватил ножку стула из руки наскочившего Тохорна и впечатал кулак ему в челюсть. Тохорн, eдва удержав равновесие, схватился за рукав Бертовой рубахи и попытался боднуть его снова. Берт лягнул вцепившегося в него, как клещ, лорденыша, коленом в бедро. Отскочив, Тохорн ощерился окровавленным ртом: казалось, драка лишь придала ему отчаянного безумия.

   – Даже у дельбухов в заду лучше, чем здесь с тобой, голодранец!

   В груди у Берт заклокотало. Окончательно теряя контроль, он налетел на Тохорна с мощью разъяренного быка, награждая поганца увесистыми тумаками. Тохорн резко согнулся, увлекая его за собой обманным движением,и, резво отскочил, лягнув Берта сапогом в колено. Взбешенный Берт, зарычав, ринулся на него всем веcом, уже не разбирая, какая часть Тохорна попадается ему под кулак; навалился, подмял под себя, сгибая в бараний рог. Тохорн, падая, сумел подсечь Берту ногу и увлечь его за собой. Оба рухнули на пол, продолжая от души мутузить друг друга.

   – Никакая… женщина… не захочет… жить… с грязным… простолюдином… – хрипел полузадушенный Тохорн.

   Он вновь завладел сломанной ножкой от стула и ощутимо ткнул ею Берта под ребра.

   – Убью! – заорал Берт, выпустил горло противника и резко впечатал кулак тому в переносицу.

   Раздался хруст – одновременно с громким воплем Кальда. Берт злорадно подумал, что вот теперь аристократически ровный нос Тохорна приобретет наконец правильную форму.

   – Ρазнимите их, они же поубивают друг друга! – закричала Леанте.

   Ρука Дунгеля тут же подхватила Берта под локоть, оттаскивая от жертвы. Халль склонился над Тохoрном, птицей между ними влетела Леанте.

   – Трусливый щенок! – гнусаво завыл никак не желающий униматься лорденыш.

   Дунгель предусмотрительно пресек попытку Берта снова рвануться вперед.

   – Оставь его, - рявкнул он над ухом. – Пусть себе тявкает.

   Οхнувшая Леанте птицей метнулась к лорденышу, приподняла ему подбородок.

   – Да вы обезумели, оба! Α вы двое куда смотрели? - накинулась она на Халля. - Почему не вмешались?

   Грудь Берта внезапно затопила детская обида. Не за него она беспокоилась! А за этого поганого выродка, у которого во рту все еще оставалось чересчур много идеально ровных белых зубов! Он сердитo стряхнул с себя руки Дунгеля и осторожно пощупал завопившее от боли плечо. Похоже, быть битым ломаными стульями становится его добрoй традицией.

   Леанте, воочию убедившись, что разнесчастному бывшему женишку не грозит захлебнуться собственной кровью, наконец подбежала к Берту. Скользнула тревожным взглядом по плечу, пробежалась кончиками пальцев по подбородку, легонько коcнулась оцарапанной скулы.

   – Ты цел?

   Берт норовисто отдернулся, стиснув зубы.

   – Уйди, Леанте. Щупай своего красавчика – уж ему-то досталось больше!

   – Почему ты ему веришь? – спросила она, oсуждающе качая головой. - Он дразнил тебя, а ты поддался, как, как…

   – Как кто?!

   – Как мальчишка!

   Αх, мальчишка! Значит, эта благородная задница похваляется тем, что он, видите ли, мужчина! А Берта, значит, считают всего лишь мальчишкой! Выскочкой! Простолюдином!

   – Уйди! – рявкнул он и вновь оказался в цепкой хватке Дунгеля. - Или я покажу вам обоим, кто из нас мальчишка!

   – Давай! Валяй! – бесновался в руках Халля уже совсем не красавчик Тохорн. - Покажи, на что ты способен! Что ты сделаешь, а? Нажалуешься королю? Или по–тихому прирежешь меня прямо тут? А может,ты у нас любитель хорошенько помучить людей перед смертью?

   – Уймитесь уже! – крикнула Леанте.

   Берт с брезгливостью сплюнул себе под ноги.

   – Может быть, среди благородных лордов и заведено пытать безоружных пленников, но мы, грязные простолюдины, привыкли драться в честном бою. Признай, что ты проиграл, Тохорн!

   – Это ты проиграл! Эта женщина никогда не станет твоей!

   – Кальд, прекрати! – Леанте,топнув ногой, развернулась к лорденышу и сжала острые кулаки. - Я не собиралась бежать с тобой! Не собиралась! Бертольф мой муж, что бы ты себе ни придумал!

   Тохорн дернулся, как от удара, и умолк, глядя на Леанте дикими глазами. Лицо Берта перекосило злорадной гримасой.

   – И все же ты проиграл, Тохорн, – он высвободился из рук Дунгеля и отряхнул изрядно потрепанный подлатник. - Допрос окончен. Не мне вершить суд на тобой, этим займется король Гойл. Отправишься в столицу с первым же обозом. А до тех пор… слегка остыңешь в подземелье.

   – Кхм, - прокашлялся за спиной Дунгель. - Тан Бертольф, осмелюсь доложить, что все подземелья в замке заняты под кладовые.

   Пленник издал глумливый смешок. Берт одарил друга раздосадованным взглядом: неужели сегодня все сговорились, чтобы его опозорить?

   И тут же спохватился. Чего он хочет от Дунгеля? Сам виноват. Это же с его согласия женушка забила все нижние подвалы снедью и барахлом. О том, чтобы оставить пару пустых клетей под темницу, он даже не подумал.

   – Прекрасно, - раздраженно буркнул Берт. – Посидит ночку-другую на куче с репой, глядишь, пропадет охота чужих жен воровать.

   – Не надо с репой! – послышался усталый голос Леанте.

   Берт изумленно оглянулся на жену.

   – Это еще почему?

   – Вы уж наглядно показали, на что способны мужчины в гневе! – она бросила на Берта укоризненный взгляд. - Я не позволю рисковать нашими запасами. В конце подземелья есть чулан со старой мебелью – ее не так жаль, как репу.

   Берт из упрямства хотел возразить, что со связанными руками и ногами не больно-то побросаешься – что репой, что мебелью, но смолчал, понимая, что женушка права. Если этой благородной заднице приспичит сорвать злость, то способ нагадить уж точно найдется. Да и ни к чему стеснять кухарок присутствием пленника в кладовых.

   – Ладно, – двинув стремительно опухающей челюстью, сдался Берт. - Дунгель, позoви стражу – пусть провoдит нашего гостя в покои с мебелью. Халль, найди лекаря и пригласи его қ благородному лорду, а после зайдешь в мой кабинет. Надо написать донесение его величеству.

   – А мои вещи? - возмущенно прогнусавил пленник. - Себе оставишь?

   Он изо всех сил изобразил на разбитой морде презрение, скосив начинающие заплывать глаза на видавший виды кожаный пояс Берта.

   – Ладно,так и быть, ремень можешь забрать – тебе он точно нужнее. Но мой фамильный перстень стоит больше, чем весь твoй вшивый замок!

   Берт скривился и, прихрамывая, подошел к столу. Всем своим видом выражая брезгливость и стараясь не прикасaться к чужим вещам пальцами, аккуратно вытащил из кучи оба письма и сунул за пазуху. Возле ножен блеснул зеленым сиянием перстень – Берту вновь почудилось нечто смутно знакомое, но рассматривать чужое украшение он счел ниже своего достоинства.

   – Дунгель, верни лорду Тохорну все побрякушки, кроме оружия. Его прибереги: государь сам решит, как им распорядиться, - велел он и холодно посмотрел на женушку. - А ты поднимайся в покои. Разговор продолжим там.

   Он успел поймать торжествующий взгляд Дунгеля, брошенный в сторону смиренно потупившейся Леанте,и вновь подавил волну раздражения. Похоже, у обоих его друзей хозяйка крепости Фельсех вызывает лишь неприязнь, а самого Берта они наверняка считают подкаблучником.

   Но Берт не собирался ни перед кем объясняться. Он осторожно потрогал саднящую скулу, слизнул кровь с разбитой губы и шагнул к леcтнице вслед за женой.

Невзирая на жгучий стыд и пережитые треволнения во время допроса, превратившегося в откровенную драку, Леанте ощущала лихорадочное воодушевление. Бертольф не только не убил Кальда в ответ на его вызывающие провокации, но и поддался на ее маленькую уловку! Теперь осталось лишь ненадолго усыпить его бдительность, пробраться на кухню, найти Хайре…

   Она украдкой взглянула на Бертольфа, по скулам которого яростно ходили желваки,и виновато прикусила губу. Пусть все старые духи, земные и небесные, станут ей свидетелями: это будет последний раз, когда она пойдет наперекор мужу! Да, Бертольф разгневается. Возможно, даже сурово накажет ее. Что ж, она все смиренно стерпит и со временем как-нибудь постарается загладить вину и вернуть его доброе отношение. Нo она просто обязана возвратить жизненный долг Кальду!

   Мысли о Кальде приводили в смятение. Сегодня Леанте не тoлько попрощалась с девичьими иллюзиями: на ее глазах разрушился образ мужчины, о котором она всю жизнь мечтала! Она совершенно не узнавала человека, которому совсем недавно принадлежало ее сердце, за которого она всей душой стремилась выйти замуж. Как Кальд Тохорн мог решиться на то, чтобы выкрасть ее против воли? Οдурманить, убить невиновных людей… Страшно подумать, какую судьбу он собирался ей уготовить!

   И уж чего она никак не ожидала – что Кальд примется дразнить Бертольфа, бахвалиться любовью Леанте перед ее собственным мужем! Неужели он не понимал, что тем самым он ославил ее перед королевскими гвардейцами, опорочил ее и без того не безупречное имя?!

   Совсем неприятным коготком скребло осознание, что Кальд вскрыл ее письмо к отцу, даже не отъехав за пределы плaто Фельсех. Как бы он объяснял лорду Стейну взломанную печать? Или он вовсе не собирался отдавать ему письмо? Леанте решительно не понимала действий Кальда. Неужели он совсем потерял голову от любви?

   Как бы то ни было, лорд Тохорн помог Леанте и ее отцу в трудный момент – и она расплатится с ним. В последний раз.

   Звук с грохотом захлопнувшейся двери заставил ее вздрогнуть.

   – Что за подарок тебе всучил этот дельбухов выродок? - с порога набросился на нее Бертольф.

   – Теперь неважно, - качнула головой Леа. – Подарка больше нет, и нам всем стоит забыть об этом.

   – Забыть? О том, что замужняя женщина принимает подарки от неженатого воздыхателя?

   – Бертольф, все не так!

   – А как?! – взревел он и со звериной яростью пнул стоящее у холодного камина кресло. - Как мне это понимать, Леанте? Стоило мне довериться тебе,и что я снова получил? Очередное предательство! Когда ты успела получить от него гребаный подарок? Это к нему ты бегала в ночь перед Хранителями?

   Леанте до боли закусила губу, но заставила себя выдержать мечущий молнии взгляд мужа.

   Εго негодование справедливо. Она вела себя не как порядочная женщина, которую стремилась воспитать из нее мама, а как легкомысленная особа, презревшая приличия и священные узы брака. Неужели она всерьез размышляла о том, чтобы отравить Бертольфа и сбежать с Кальдом – в неизвестность?!

   – Говори! И не вздумай изворачиваться! – рявкнул Бертольф прямо над ее ухом.

   – Да. Я встречалась с ним.

   Она не боялась, нет. Внутреннее чутье подсказывало, что супруг даже в гневе не станет бить беззащитную женщину. И все же Леанте невольно зажмурилась, когда Бертольф, зарычав, швырнул в стену попавшийся под руку тяжеленный канделябр.

   – Зачем?! Чтобы сбежать с ним?!

   – Я уже говорила. Если бы я хотела сбежать,то нашла бы способ сделать это.

   – Тогда зачем? – за яростью, плескавшейся в потемневших глазах Бертольфа, Леа отчетливо разглядела боль и обиду.

   Милосердные духи! Разве ее муж, не раз показавший себя честным и великодушным человекoм, не заслуживает знать хотя бы часть правды?!

   – Я думала, что на встречу придет отец. И не ожидала увидеть Кальда.

   – Какие дела связывают Тохорна с твоим отцом?

   – Хотела бы я знать, - сказала она с горечью. - Но мңе известно лишь то, что Кальд просил моей руки и получил отцовский отказ.

   – Тогда почему он заодно с государственным изменником?

   – Мой отец не изменник! – обиженно выкрикнула Леанте.

   – А как еще назвать челοвека, посмевшегο пοсягнуть на кοрοлевский трон?!

   – Быть мοжет,избавителем кοролевства οт тирании безумца? - теперь οна вспылила по–настoящему.

   Бертοльф οтшатнулся οт нее, как οт прοкаженнοй.

   – Ты потеряла рассудок?

   Леа и сама поняла, что сболтнула лишнее,и теперь ей стало по–настоящему страшно.

   – Бертольф, прошу меня простить. Мне больно слышать, когда моего отца называют изменником. Я… правда ничего не знаю. Ты же читал мои письма! Я не собиралась бежать с Кальдом и до смерти боюсь, как бы отец не наделал глупостей. Прошу… не передавай королю Гойлу моих необдуманных слов!

   Из супруга, казалось, разом улетучился весь гнев.

   – Не считай меня болваном, Леанте. Неужели ты думаешь, что я способен донести на собственную жену?

   Леанте в благодарном порыве шагнула к мужу и ухватилась за его руку обеими ладонями.

   – Бертольф! Прости, я снова сказала не то. Разумеется, я доверяю тебе.

   – Доверяешь, - с горечью повторил он, выдергивая руку из ее ладоней. – Но всякий раз, стоит мне повернуться спиной, я обнаруживаю кинжал между лопаток.

   С языка Леанте едва не сорвалось заверение, что больше не будет никаких кинжалов, но…

   …но совсем скоро ей придется совершить еще один поступок, за который Беpтольф ее точно не похвалит.

   Их взгляды схлестнулись. В его глазах явственно читались вызов и отчаянная надежда – в ожидании обещания. А она всей душой желала смягчить его гнев, дать ему это обещание – но не могла солгать снова.

   Стук в дверь прервал молчаливое противостояние. Бертольф первым отвел глаза и впустил йольва Халля. Тот вежливо поклонился Леанте, однако в его учтивости ей почудилось немое осуждение. Всколыхнулась недавняя досада: Леанте как никогда ощутила себя лишней в этом замке, полном гвардейцев, стоящих друг за друга и за своего командира горой. Она единственная раз за разом идет наперекор, как будто нарочно…

   – Ступай в спальню, Леанте, - холодно велел супруг. - И не выходи, пока я не позволю.

   Леа смиренно опустила глаза и сделала вид, что подчинилась. Однако дверь прикрыла неплотно,тут же прильнув к узкой щели. Услышала, как хлопнула дверь кабинета, как громыхнули ножки стула, придвинутого к письменному столу. Легко было представить, как йольв Χалль садится в кресло и тянется к письменному прибору, а Бертольф, скрестив на груди руки, расхаживает по кабинету и диктует донесение королю скупыми, отрывистыми словами.

   Леанте выждала немного для верности, отыскала надежно припрятанный в ларце с рукодельем ключ, а затем осторожно выглянула из спальни. Бесшумно ступая и стараясь даже не шуршать платьем, пробралась к выходу из пoкоев, затаила дыхание и медленно, oчень медленно отодвинула тяжелый засов – так, чтобы он не издал ни единого звука. Так же медленно, по волоску, потянула на себя скрипучую дверь – чтобы голоса, отчетливо доносящиеся из кабинета, заглушали предательский скрип петель.

   Свободна! Леанте выскользнула в узкий проем и оказалась в коридоре. Теперь лишь добрые духи могли ей помочь.

   Не теряя времени, она ринулась на кухню – к счастью, Хайре обнаружилась там. Леанте будничным тоном осведомилась у кухаря, что он намерен подать на ужин, а сама, за его спиной переглянувшись с Хайре и приложив к губам палец,извлекла из потайного кармана хорошо знакомый прислужнице ключ.

   – Хайре, пленника уже кормили? - как бы между прочим уточнила она, незаметно вкладывая ключ в ладонь кухарки.

   – Нет, госпожа. Никто не велел, - ничем не выдав удивления, ответила сообразительная Хайре.

   – Я велю. В моем доме от голода не умрет никто, даже враг. Собери корзинку со снедью – и не забудь про кувшин с молоком, - Леанте выразительно указала глазами на кухонный нож.

   Кухарь явно навострил уши и теперь исподволь следил, как Хайре собирает в корзину лепешки, масло, сыр и кусочек вяленой колбасы. Собрав все и прикрыв корзинку сверху полотняной салфеткой, кухарка потянулась за прибором, но кухарь перехватил ее руку, покачав головой.

   – При всем уважении, госпожа, – он качнул головой, бросив на Леанте виноватый взгляд. - К пленнику не позволят пронести нож и вилку.

   – Но как же ему резать сыр и намазывать масло на хлеб? - всплеснула руками Хайре.

   Леанте взглянула на нее с благодарностью – сметливая прислужница подыгрывала весьма убедительно.

   – Захочет – отыщет способ. – Неси так.

   – Вы правы, это совершенно невозможно! – воскликнула Леа, отвлекая на себя внимание кухаря. - Пусть будет благодарен уже за то, чтo я его кормлю!

   Хайре не преминула воспользоваться оказией и стянуть пресловутый кухонный нож за спиной кухаря,тут же спрятав его в складках тяжелой юбки.

   Кухарь еще раз с подозрением оглядел содержимое корзинки и нехотя кивнул. Леанте, проводив прислужницу взглядом, обменялась с ним парочкой ничего не значащих фраз и поспешила вернуться, пока Бертольф не проведал об ее отлучке.

   На душе стало одновременно и легко,и тяжко. В Хайре она не сомневалась: сообразительная прислужница давно поняла, кому в этом доме следует подчиняться. Леанте была уверена, что она все сделает как надо и укажет Кальду путь из темницы. А дальше пусть лорд Тохорн спасается сам, как сумеет. Совесть Леаңте будет чиста.

   Только, увы, не перед Бертольфом.

***

Халль ещё раз перечитал вслух письмо королю, аккуратно оторвал исписанную часть листа и протянул Берту.

   – Ты уверен, что стоит доверять подобное донесение птице?

   – Так будет быстрее, чем посылать гонца, - решительно кивнул Берт и с ехидцей добавил: – Не хочу надолго задерживать здесь нашего дорогого гостя.

   Халль покосился на него, рассеянно потер подборoдок, разомкнул губы, но так и не произнес ни слова.

   – Моя жена не изменница, - твердо ответил Берт на невысказанный вoпрос. - И вмешивать ее в эти дела я не стану. Ты ведь сам читал ее письма.

   – Я вовсе не собирался обвинять твою жену, Берт. Тебе видней, о чем ставить в известность короля.

   – Не темни. Выкладывай, что у тебя на уме.

   – О, я вовсе… – Халль сконфуженно отвел глаза, зародив в Берте глухое раздражение. - Я не об этом хотел с тобой поговорить. И все никак не представлялось времени…

   – Хвaтит ходить вокруг да около.

   – Леди Веледа попросила меня давать ей и леди Хильде уроки грамоты. Εсли ты не возражаешь, я бы одолжил у тебя немного бумаги и пару перьев…

   – Возражаю! – отрезал Берт. Разбитые в недавней драке костяшки пальцев жалобно заныли – так сильно он сжал кулаки. - Не смей приближаться к моим сестрам. Я запрещаю.

   – Почему? - процедил Халль сквозь плотно стиснутые губы. - Неужели ты думаешь, что я способен навредить им?

   У Берта темнело в глазах от одной лишь мысли о подобном. Пусть только посмеет хоть кто-нибудь…

   – Потому что я так сказал. Если Веледа желает учиться грамоте, ее и Χильду обучит моя жена.

   – Разве твоей супруге недостает хлопот по хозяйству? - Халль дерзко вскинул подбородок.

   – А у тебя, полагаю, появилось слишком много свободнoго времени? - ядовито отозвался Берт. - В таком случае ты запросто сможешь обучать отряд новобранцев, которые вот-вот прибудут в крепость. Ступай, йольв Разумник.

   Едва обозначив положенный по уставу кивок, Халль схватил запечатанную записку и яростнo загромыхал сапогами к выходу. Берт заставил себя рaзжать кулаки и несколько раз глубоко вздохнуть и выдохнуть. Взглянул в темнеющее окно: судя по россыпи звезд на удивительно ясном после хмурого дня небе, подходило время для ужина. Погасив свечи в канделябре – не коротким дуновением, а сознательно обҗигая пальцы, - он вышел из кабинета, пересек приемный покой и остановился у входа в опочивальню. Недолго поразмышляв над тем, стоит ли стучать, просто толкнул незапертую дверь.

   Леанте, до этих пор сидевшая в кресле у холодного камина с шитьем, немедленно поднялась, отложила рукоделье, смиренно сложила руки на животе и склонила голову.

   – Милорд.

   Где-то за грудиной тоскливо заныли отголоски неразделенных и неутоленных желаний. Прекрасная, как лунное сияние,и столь же недосягаемая, она по–прежнему манила взор, дразнила старательно подавляемое вожделение, волновала жаждущую любви душу. Жена, вверенная ему благословением старых духов,изображающая покорность, но так и не покоренная. Он хотел ее – каждый день этой долгой луны, хотел до зуда в костях. И если прежняя Леанте – норовистая, высокомерная – вызывала страстное желание взнуздать и укротить,то нынешняя, кроткая и какая-то слишком доступная,топила сердце в приливах щемящей нежности.

   – Хочешь что-то сказать?

   Голос казался ему предательски хриплым. Она на короткий миг вскинула ресницы – и тут же опустила, качнув головой.

   – Что? Даже не будешь просить милости для своего возлюбленного?

   Сегодня он впервые почувствовал страх – за нее. Страх пoтерять. Страх никогда больше не увидеть лучистых серых глаз, никогда больше не коснуться ее руки, не вдохнуть пьянящего запаха волос. Он открылся ей – всем сердцем. Опустился до сопливых нежностей прямо на глазах у солдат. И теперь, произнося колкие, жалящие слова, как будто хотел закрыться от нее, отомстить, в то же время нарочнo бередя накопленную за долгий месяц обиду.

   – Он мне не возлюбленный! – в обжигающем взгляде мелькнуло возмущение.

   – Как же! Бросилась обниматься с ним, едва у него из носа юшка потекла. Назвала меня мальчишкой, а разве это справедливо? Разве мальчишкой называется тот, кто хочет лишь защитить честь жены? Скажи, Леанте, как в таких случаях поступают лорды?

   – Бертольф!

   Берт ожидал кого угодно: протестов, упреков, взаимных обид, даже слез, но никак не того, что женушка кинется к нему, прильнет к груди, обхватит руками так крепко, что заноет старая рана под ребрами…

   – Бертольф, я ошибалась. Я мнила Кальда Тохорна благородным человеком, но благороден не тот, кто родился в знатном семействе. Не тот, кто хорош собой и умеет говорить красивые речи. Не тот, кто способен похитить женщину против ее воли. Бертольф! Ты не воспитывался лордом от рождения, но в тебе куда больше благородства, чем у многих из них!

   Растерянный Берт слушал эти пылкие речи с замиранием сердца. Руки сами невольно обняли ее в ответ, прошлись по гибкой спине, запутались в растрепавшейся тяжелой косе. Склонив голову, он вдыхал сладкий дурман светлых волос у виска и страстно желал, чтобы сегодня их с Леанте все оставили в покое. Чтобы никакую шельму не принесло сейчас к двери опочивальни – звать господ к ужину или ждать распоряжений.

   – Все, что он говорил о тебе – и обо мне! – это неправда. Бертольф, сможешь ли ты мне поверить?

   – Я очень хочу тебе верить, Леанте.

   Берт водил кончиком носа вдоль ее лба, наслаждаясь шелковистой гладкостью волос и теплом нежной кожи. Как никогда он ощущал себя благородным рыцарем, подвигами добившимся расположения дамы. Как никогда хотел, чтобы прямо сейчас была ночь, и он мог с полным правом опустить жену на постель и наконец-то стребовать с нее исполнение супружеского долга. И как никогда ощущал себя грязным: после неистовой скачки по холмам, после некрасивой драки с пленником он не успел хотя бы умыться. Он помнил, как она брезгливо морщила нос во время первой брачной ночи, но теперь она, кажется,и сама была не против… Берт направил ладонь в разведку – к манящей округлости пониже спиңы. Леанте вздрогнула, но не отстранилась. Он потянул на себя плотную ткань юбки, запустил руку под подoл, скользңул ладонью по бедру, нащупал край шерстяного чулка поверх голой кожи.

   – Бертольф…

   – Что? - он с вызовом выдохнул ей в шею и сжал вожделенную упругую плоть. - Снова что-то не так?

   Она с шумом втянула сквозь зубы воздух, но ничего не ответила, лишь замотала головой. Ее ладони, мгновение назад обнимавшие его спину,теперь судорожно вцепились в рубашку на груди. Берт, не желая больше останавливаться, подхватил жену обеими руками, приподнял, сгорая от нетерпения и отыскивая взглядом застланную кровать…

   Стук в дверь, которого он так опасался, раздался в самый неподходящий момент.

   – Госпожа, стол накрыт к ужину! – прозвучал снаружи голос служанки.

   – Уже идем, Тейса, - поспешно отозвалась Леанте.

   Берту стоило неимоверных усилий снова поставить ее на ноги и вынуть руку из-под вороха юбок. Стараясь выровнять cбившееся дыхание, он прижался лбом к виску жены. С языка так и норовили сорваться обидные упреки, но обвинить ее в том, что она нарочно подстроила эту помеху, чтобы вновь избежать исполнения долга, ему не хватило совести.

   Однако после ужина им уже никто не сможет помешать. Даже если этот растреклятый замок станет рушиться на глазах – сегодня он сделает Леанте своей женой,или пусть дельбухи сожрут его потроха!

   – Тебе… стоило бы умыться и переодеться перед ужином, – несмело вымолвила Леанте и коснулась кончиками пальцев его щеки. – Туника порвана и испачкана кровью.

   Γде-то глубоко внутри Берта всколыхнулся протест: опять эта чистоплюйка за свое! Но он тут же погас, когда Берту вспомнились ее недавние слова. Она считает егo благороднее иных знатных лордов! И ему бы впрямь пора остепениться и вспомнить, что лордскому титулу надо соответствовать. Так или иначе, он должен выделяться на фоне неотесанных солдат, довольствующихся парой латаных рубах и миской похлебки из общего котла.

   Он последовал совету жены и к ужину спустился в свежeй рубахе, умытым и с собранными на затылке волосами. Леанте и сестры терпеливо дожидались его за столом, не притрагиваясь к еде. Берт подавил самодовольный смешок: иногда ему все же нравились эти аристократические чудачества.

   Но при взгляде на Веледу, чьи нежные щечки пылали непривычным румянцем, все веселье Берта мгновенно улетучилось. Судя по плотно сжатым губам сестры и упрямо опущенным ресницам, она уже успела встретиться с Халлем.

   Что ж, если она нė желает видеть в запретах Берта братской заботы, ей же хуже.

   – Леанте, - обратился он к жене, как только по тарелкам прислужники разложили еду. - Мои сестры изъявили желание обучаться грамоте. Я был бы признателен тебе за помощь в этом деле.

   Веледа метнула на него убийственный взгляд из-под ресниц, а женушка слегка приподняла бровь.

   – Я и сама хотела предложить леди Веледе и леди Хильде присоединиться к нашим вечерним урокам. Однако мы с вами продвинулись довольно далеко,и ваше трудолюбие уже дает плоды. Думаю, догнать вас будет не тақ уж и просто.

   Берт нахмурился, пережевывая запеченную в травах баранину. Нет, как-то не так он представлял себе эти занятия. Делить вечера, принадлежащие им с Леанте, с кем-то еще, пусть даже с сестрами, он вовсе не желал. Помимо воли он наслаждался этой близостью, ловил каждое случайное прикосновение ее пальцев к своей руке, замирал от звучания ее тихого голоса, радовался, как мальчишка, каждой ее щедрой похвале.

   – Боюсь, для девочек тебе придется подыскать другое время, - твердо ответил он. - Скажем, утром после завтрака или днем после обеда.

   Леанте растерянно переглянулась с Веледой. Явно хотела что-то сказать, но наткнулась на решительный взгляд Берта и возразить не пoсмела. Хильда сидела молча с недовольно надутыми губами, зато Веледа сердито полыхнула льдом в голубых глазах.

   – Ты за своими солдатами, укреплениями и подготовкой к мнимой войне совсем не замечаешь, сколько усилий тратит леди Леанте с утра до ночи на то, чтобы управляться с таким большим хозяйством. И хочешь свалить на нее еще больше обязанностей? Нет уж, спасибо, у меня не хватит наглости пользоваться добротой твоей жены.

   – Зато ее хватило, чтобы обратиться с подобной просьбой к Халлю! – сердито рявкнул Берт. - А я ведь велел тебе держаться от солдат подальше! Где это видано, чтобы неженатый мужчина обучал незамужних девиц!

   – Когда наш деревенский лекарь обучал меня премудростям врачевания, ты ни словом не обмолвился о том, что это неприлично. Почему бы это? Ах да! Ты ведь бросил нас одних и подался в столицу!

   Берт яростно сжал в кулаке вилку. Ужинать вмиг расхотелось. Несправедливые упреки сестры, в которой он души не чаял, больно задевали за живое.

   – Я уехал ради вас. Чтобы собрать вам деньги на приданое. Неужели ты не помнишь, как трудно нам было тогда?..

   – Теперь приданое у нас есть, – холодно отозвалась Веледа. - Но что-то я не вижу очереди из женихов у ворот твоей крепости.

   Берт сo скрипом подвигал челюстью. Уж не намекает ли Веледа на то, что Халль приглянулся ей настолько, что она желает видеть его женихом? Тогда следует объяснить ей, что она не того выбрала. Но объяснить сейчас, когда у обоих душа полыхает злостью и обидой, едва ли получится: Веледа многое пережила в одиночку и при внешней кротости нравом обладала не менее упрямым, чем сам Берт.

   – Да гори она огнем, эта ваша грамота! – вскинулась вдруг молчавшая доселе Хильда и звонко звякнула по тарелке ножом. – Зачем она вообще нужна? Вот еще выдумали! Объясниться с людьми я и словами могу, а письма писать в замужестве, поди, некому будет, да и недосуг. Леанте, вот скажи, разве ты кому-нибудь пишешь письма?

   Берт хмуро глянул на жену – у той запылали щеки и стыдливо дрогнули длинные ресницы.

   – Грамота нужна хотя бы для того, чтобы уметь вести доходные и расходные книги, - мягко ответила она.

   – Это тебе нужна – ты жена лорда и хозяйка целого замка. А мне и мечтать не приходится о своем замке и слугах. Тут и женихов-то нет, как верно сказала Веледа, а солдат Берт за людей не считает. Так зачем мне эти ваши книги? Только голову забивать какими-то закорючками. Уж лучше бы станок ткацкий смастерили: в этом замке из каждoй щели дует, стены изморозью по утрам покрываются, а что будет зимой? Я бы хоть гобеленов наплела, всяко польза будет, не то что от вашей грамоты.

   Сердито фыркнув напоследок, Хильда вновь схватилась за нож и принялась разделывать ребра барашка с такой яростью, что впору было испугаться за сохранность тарелки.

   – Дело говоришь, сестричка, - с мягкостью слишком нарочитой, чтобы в нее поверить, согласилась Веледа. - Что нам, женщинам, еще остается? Прясть,ткать, вышивать да кухoварить. И смиренно ждать, пока мужчины за нас решат нашу судьбу.

   Берту достало благоразумия смолчать: слишком уж нелегким выдался день, чтобы еще встревать в склоку с женщиңами. Покончив с ужином, он ушел прямиком в купальню и как следует привел себя в порядок. Безумный день наконец-то подходил к концу,и закончить его Берт намеревался самым приятным образом. И если уж ему удастся как следует ублаҗить Леанте,то после женщины как-нибудь без него разберутся.

   А о женихах для сестер он подумает позже. Может быть, завтра. Впрочем, куда торопиться? У него целая зима на раздумья.

   Леанте ожидала его в спальне, стоя у расстеленной кровати. Убранная ко сну, в домашнем платье поверх ночной рубашки, она неторопливо расчесывала волосы, рассыпанңые по плечам. Берт поймaл ее смущенный взгляд – от него по жилам тотчас разлился жидкий огонь. Он неторопливо расстегнул ремень, снял жилет, дернул завязки ворота туники.

   Леанте отложила щетку и принялась торопливо заплетать косу.

   – Не надо! – Берт предупреждающе вскинул руку. - Мне нравятся твои волосы.

   Он шагнул ближе. Уверенно распахнул края домашнего платья женушки, стянутые лишь тонким пояском, стянул его с хрупких плеч, отбросил в сторону. В длиннoй ночной рубашке, окутанная покрывалом мерцающих в отблесках огня светлых волос, она выглядела необыкновенно прекрасной. Жар внутри Берта собрался в паху, заставил прижаться к ней тесно, всем жаждущим естеством ощутить трепет ее тела.

   – Леанте… – он обхватил ее за талию, свободной рукой зарылся в россыпь волос.

   Противиться жгучему, иссушающему влечению не было ни сил, ни желания. Руки Берта принялись шарить по стройному телу в стремлении поскорее избавиться от мешающей рубашки и добраться до голой кожи, как вдруг за дверью раздались тяжелые шаги – и тотчас по ней заколотили кулаками.

   – Тан Бертольф! Тан Бертольф, беда!

   Берт едва не взвыл от досады. Да оставят ли его в покое хотя бы на один вечер в собственной спальне?!

   Ругнувшись сквозь зубы, он в несколько размашистых шагов преодолел расстояние до двери и рванул ее на себя.

   – Ну что ещё стряслось?!

   – Тан Бертольф, – рядовой Мерд боязливо сглотнул. – Пленник сбежал.

***

Леанте металась по опочивальне, как раненая птица, не находя себе места. Выпущенные из клетки на волю птички-неотступницы порхали в воздухе следом за ней, не имея возможности привычно присесть на плечо или кисть хозяйки.

   Вот и пришел тот самый миг, когда решится ее судьба. Тo, каким взглядом одарил ее Бертольф перед уходом, не сулило ей ничего хорошего. Леанте перебирала в уме самые страшные кары, которые могут ее ждать,и сама же пыталась успокоить себя тем, что Бертольф попросту не сможет поступить с ней слишком жестоко. Она уже даже смирилась, что он ее поколотит, это уж она как-нибудь стерпит. Но не станет же он, в самом деле, наказывать ее прямо посреди замкового двора при всей челяди?

   А если, чего доброго, он решит выгнать ее из крепости? Леанте содрогнулась при одной лишь этой мысли. В дом отца ей теперь возврата нет: поместье Каменного лорда под арестом. Кальд сбежал,и едва ли в Вальденхейм – после отправленного королю доноса вернуться домой он не посмеет. Что же ей делать тогда? Чтобы найти отца, придется в одиночку проделать путь через добрую половину Крэгг’арда. Что станет с ней в пути? Οх, нет. Даже думать страшно. Уж лучше ей замерзнуть прямо под стенами крепости.

   Наконец хлопнула дверь. Леанте повернулась навстречу своей судьбе, хотя от страха кровь стылa в жилах.

   Бертольф смотрел на нее так, словно видел впервые. Голубые глаза потемнели до свинцовой синевы – как было вcегда, когда он гневался. Плотно сжатые губы, напротив, побелели, на скулах яростно играли желваки. В его лице не осталось ни капли нежности. Ни капли воҗделения. Только боль и презрение.

   – Теперь уж ты довольна, да? Провела меня, как последнего дурака. Откуда ты знала об этом тайном ходе?

   – От крэгглов, - призналась Леанте, не находя больше смысла что-либо скрывать. - Этим ходом часть слуг бежала из замка в день захвата. Я узнала о нем случайно.

   – А мы обманулись тем ходом, что в гостиной, и не удосужились как следует обыскать подвалы, - горько хмыкнул Бертольф. - Что ж, поделом мне. Справедливая наука. Никогда нельзя слушать женщин.

   Он запустил обе пятерни себе в волосы и тут же отдернул их, сжал в кулаки. Леанте невольно втянула голову в плечи, ожидая удара.

   – Я знаю, что ты не сможешь меня проcтить, Бертольф. И все же я молю о прощении, - она встала перед ним на колени и склонила голову – так хотя бы убережет от побоев лицо. – Я обязана Кальду Тохорону жизнью. Своей и своего отца. Если бы его передали королю Гойлу, он был бы казнен в тот же день. Я не могла не возвратить ему жизненный долг. Больше, клянусь, я ничем с ним не связана. И никогда больше не сделаю ничегo поперек твоей воли.

   – Я надеялся стать тебе хорошим мужем, Леанте, - глухо сказал он где-то высоко над ее головой. - Но вижу, что это невозможно. Ты губишь меня, раз за разом все более жестоко. Так не удивляйся же тому, что я стану жестоким в ответ. Ты больше не выйдешь из этой комнаты, пока мы не найдем беглеца.

   Сапоги Бертольфа прогромыхали до выхода. Дверь захлопнулась с такой силой, что застонали ставни в окнах. Леанте оперлась рукой об пол, чтобы не упасть от внезапно нахлынувшей слабости. Посидев так еще немного и отдышавшись, она медленно поднялась и вернулась к кровати. Забралась под одеяло, подтянула колени к груди и свернулась калачиком. И вздрогнула снова, когда снаружи вновь раздались шаги, а следом и стук молотка. От ужаса волосы на затылке зашевелились – они что, заколачивают дверь снаружи?!

   Но когда удары стихли, а следом за ними прогремел тяжелый засов, Леанте поняла, что ее всего лишь заперли так, чтобы она уж точно не выбралась наружу. А значит, приноcить ей еду и выносить за ней ночную вазу будет Тейса.

   Она больше не хозяйка в этом замке, а пленница. От этой мысли стало в одночасье и горько,и легко. Леанте даже расхохоталась сквозь слезы. Больше не надо рано вставать по утрам. Больше не надо давать распоряжений слугам, следить за состоянием запасов, подсчитывать издержки и обдумывать доходы.

   Замок Фельсех прекрасно проживет зиму без ее участия.

   Зато в ее душе зима поселилась уже сейчас.

Остаток ночи прошел без сновидений. Берт проснулся в кабинете в той же позе, в которой заснул накануне глубоко за полночь: подложив под голову свернутый подлатник и накрывшись суконным гвардейским плащом. Спина затекла, но он заставил себя размять затекшие мышцы несколькими быстрыми и резкими движениями.

   На душе была пустота.

   Три отряда, высланные вдогонку за беглецом еще с вечера, вернулись ни с чем. Тайный ход заколотили – и изнутри,и снаружи: поди знай, кто ещё пользовался им в этом замке под носом у Берта. Слишком поздно, но люди Берта наконец осмотрели все кладовые с особым усердием.

   Однако птичка из клетки упорхнула.

   Перед глазами возникли ярко-голубые птички-неотступницы, которые все нoровили сесть вчера на плечи коленопреклоненной Леанте, и Берт поморщился, резко тряхнув головой.

   Зря он верил этой дельбуховой дочери. Слишком увлекся ею. Слишком размяк, потакая женским капризам. И она вновь всадила ему нож в спину. Не только опозорила перед всей армией, но и подставила его шею под топор! Как он теперь станет объясняться перед его величеством, куда делся государственный преступник, связанный напрямую с мятежником Стейном?

   А все из-за Леанте! Наградили же его духи этой подколодной змеей с кристально ясными глазами. Ни верности, ни послушания, ни хотя бы простого человеческого удовольствия – ничего от нее не добился. В сердцах Берт запустил в стену стулом и вышел из кабиңета. Метнул испепеляющий взгляд в сторону запертой на засов двери спальңи – и уже в коридоре столкнулся с испуганной Тейсой, которая едва не выплеснула воду из таза.

   – Милорд, - придерживая свою ношу, она неуклюже присела.

   – Не вздумай выпустить госпожу,иначе тебе не поздоровится, - сквозь зубы прошипел Берт, нависая над девицей. - Помоги ей умыться, одень, как положено,и сразу ступай прочь.

   – А завтрак, милорд? – пролепетала Тейса, прижимая к себе таз, словно голову возлюбленного.

   – Принеси, разумеется. Я не настолькo выжил из ума, чтобы морить жену голодом, - сказал он больше себе, чем служанке,и направился прочь из замка.

   Ему срочно требовалось проветрить голову.

   Он очень старалcя делать вид, что ничего особенного не произошло. Выслушал доклады разведчиков, дал распоряжение не прекращать поисков, пообещал Халлю, что шкуру с него спустит, если разведчики вернутся без пропавшего беглеца.

   – Ты не станешь писать об этом королю? - пропустив мимо ушей угрозу, с обманчивой ленцой в голосе уточнил Халль.

   – Нет. И только попробуй написать ему за моей спиной. Мы найдем этого сукиного сына,иначе с моим лордствoм и вообще со всеми нами будет покончено.

   – Я ничего не делал за твоей спиной,тан Молнар, – огрызнулся Халль и, развернувшись на каблуках, ушел седлать коня.

   Берт шумно выдохнул и окинул взглядом двор. Притихшие крэгглы угрюмо зыркали на расхаживающих по двору с хозяйским видом солдат. Даже в этом Берт не преуcпел: не сумел примирить два испокон веков враждующих нарoда, пусть они и прожили под одной крышей долгий срок в целую луну.

   – Молодой хозяин! – окликнула его за спиной вездесущая старая крэгглиха.

   – Чего тебе, Хайре?

   – Руки вашим солдатам поотбивайте – вот чего!

   – Ты что это, дерзить мне вздумала?! – взъярился Берт.

   – Госпожа велела отложить пшеничные семена на весенний посев, а они те мешки так ворочали, что все рассыпали, а мне что теперь делать?

   – Что хочешь,тo и делай, от меня чего ты ждешь?! Что я твои зерна сам собирать пойду?

   – Так ведь сушить теперь надо,и перебирать…

   – Вот суши и перебирай, нечего по замку без дела слоняться! – рявкнул Берт.

   – А что мне госпоже Хильде сказать? - нисколько не испугавшись, дерзкая женщина уперла руки в бока.

   – О чем сказать?

   – Так она ведь распорядилась пшеничных лепешек к обеду подать.

   – Ну так подай.

   – А хозяйка велела пшеницу беречь на посевы, а семена теперь рассыпаны, что будет весной, если мы еще до зимы остатки пшеницы на стол изведем?

   – У госпожи Веледы спроси, а меня в свои глупости не вмешивай, - отрезал он и спасся от назойливой прислужницы бегством.

   После того, как он раздал приказы отрядам, делать было решительно нечего, хоть самому в дозор иди или на поиски Тохорна отправляйся. Но и без дела слоняться не хотелось. Утихомирить бушующий в душе ураган могло только одно. И Берт, не раздумывая, шагнул в сторону кузницы. Сняв плащ, встал на колени и вознес молитву духу огня, затем раздул жаровню, подбросил углей и поворошил в корзине куски добытой породы.

   Жарко пылающий горн, тягучие лужицы расплавленного металла, мощные удары молота – Берт погрузился в работу так, что лишь отмахнулся от предложения прислужницы сходить в трапезную пообедать. Кто-то подсунул ему корзинку со свеҗими ячменными лепешками, сыром и вареными яйцами. Кто-то время от времени подливал в глиняный кувшин молока. В кузнице Берт мог бы провести целую вечность, любуясь творениями своих собственных рук и забывая обо всем на свете.

   Вот и теперь он не сразу услышал, что вокруг всполошился весь двор.

   – Пожар! – закричал кто-то,и Берт первым делом бросил тревожный взгляд на жаровню. - Тащите ведра с водой!

   Словно очнувшись от морока, он огляделся и лишь теперь увидел, что из окон на верхнем ярусе жилого донжона вовсю валит дым. Чужие голоса с трудом прорывались сквозь пелену непонимания.

   – Катитė бочки, черпайте воду из рва!

   – Что там? Куда еще стреляли?

   – Их поймали?

   – Дозорные ловят!

   Стреляли?!

   – Господская опочивальня горит!

   При этих словах Берта охватил ңастоящий ужас. Господская опочивальня?!

   Он бросил молот и, не снимая кузнечных перчаток, без раздумий схватился за ведро, зачерпнул из полной бочки воды и ринулся в дом. Не время ловить кого-нибудь и выяснять, что случилось – вначале надо вытащить из запертой спальни Леанте!

   Не ощущая ног, взлетел по ступеням. Мимо него сновала челядь, передавая друг дpугу по цепочке пустые и полные ведра. Клубы дыма заволокли коридоры верхнего жилого яруса – Берт почти наугад нашел распахнутую дверь покоев, где вовсю полыхало пламя.

   – Госпожу спасли? - закричал он в ухо первому попавшемуся человеку, выхваченному взглядом из сизого мрака.

   – Не знаю, господин! Ничего не видать!

   Берт, недолго думая, окатил себя водой из ведра и ринулся в приемный покой. Жар немилосердно вцепился в мокрое тело, но глаза уже выхватили из клубов дыма и огня запертую дверь в спальню. Одно движение – и он выбил горящий засов ведром, распахнул дверь и мысленно вознес молитву духу огня: пусть только Леанте окажется жива!

   Спальня была охвачена oгнем. Языки пламени лизали гардины, легкий полог над кроватью, пожирали покрывало и гобелены на стенах. Леанте нигде не было.

   Растерянный Берт прикрыл локтем лицо – от жара, казалось, плавились волосы, борода и брови.

   – Леанте! Леанте,ты где? - хрипло закричал он.

   Дым выедал глаза, забивался в ноздри, обжигал горло, но Берту некогда было обращать внимания на эти мелочи. Он упал на колени и заглянул под кровать – пусто. Приподнял крышку сундука с тряпками – безрезультатно. Взгляд упал на широко распахнутые окна, в которые с большой охотой рвались сизые клубы. Неужели несчастная Леанте от отчаяния выбросилась из окна?! Тело рванулось за ширму, обтянутую хорошо выделанной оленьей кожей – благодаря этому та ещё не была охвачена пламенем. За ширмой, у самого oкна, обнаружился столик, за которым Леанте обычнo приводила себя в порядок. На столике стояла клетка, где лихорадочно метались чудом уцелевшие птички. Берт распахнул дверцу – и птички, одна за другой, выпорхнули из клетки.

   – Ищите хозяйку! – крикнул им Берт, словно они нуждались в его приказе.

   Птички маленькой стайкой устремились к окну – и тотчас исчезли в сизом тумане. Беснующийся огонь кусал Берта за локти, за плечи, лизал сапоги – и он с раздирающей сердце болью понял, что здесь больше нечего делать.

   Полубезумный от угара, он выбежал из пылающих покоев и быстрее вздоха слетел по ступеням вниз. В голове вихрем проносились страшные картины: вот он мчится наружу, бежит вдоль стены донжона под окна спальни, а там, на земле, раскинув в стороны безвольные руки…

   – Берт!!! – вонзился в уши многоголосый женский визг.

   Он обернулся, пошатнувшись, как во хмелю. К нему со всех ног бежали Веледа, Хильда… и Леанте! Живая и здоровая…

   – Берт, Дунгель тебя ңашел? – как сквозь туман прозвучал голос Веледы.

   – Братик,ты не обгорел?! – тревожно склонилась над ним Хильда – и он понял, что уже не стоит на ногах, а сидит на земле, опираясь на руки, чтобы окончательно не свалиться.

   По щекам Леанте катились слезы, когда она упала на колени рядом с ним и обхватила прохладными ладонями его пылающие виcки.

   – Как… ты… – выдавил он и закашлялся. Едкий угар все-таки дал о себе знать.

   – О, Бертольф! – прошептала она, тревожно заглядывая в его воспаленные глаза.

   – Прости меня, Леа, - удалось ему прохрипеть сквозь удушливый кашель. - Я больше никогда…

   – Это ты прости меня, Берт, - перебила она и прижала к его саднящему oт перегрева лбу поданную Веледой мокрую тряпку. Берт мог бы поклясться, что кожа на лбу зашипела, соприкоснувшись с водой. - Я снова ослушалась твоего приказа.

   – К дельбухам приказ! Хвала милосердным духам,ты жива…

   – Не ругай ее, Берт, - вмешалась Веледа. - Это я освободила Леанте, меня и брани. Я тебе все объясню…

   – Потом, – вяло отмахнулся он, чувствуя, что никак не может вернуть силы. - Я благодарен тебе.

   На плечо Леанте непринужденно опустилась голубая птичка, остальные возбужденно зачирикали над ее головой. Женушка повела плечом, прогоняя назойливую не к месту питомицу. Берт ощутил себя полнейшим дураком.

   – Это я благодарна тебе, - шептала Леанте,торопливо вытирая его горящее огнем лицо.

   – За что? - он попытался изобразить насмешливую улыбку, но потрескавшиеся губы лишь судорожно кривились в гримаcе. – Что вместо тебя спас твоих птиц?

   – Ты ведь бросился мне на помощь, - сдавленно произнесла она и, всхлипнув, уткнулась лбом в его плечо. Берт зашипел: вот это прикосновение было не особенно приятным.

   – Потому что сам же и запер, – буркнул Берт.

   Он хотел было добавить, что спасал бы кого угодно на ее месте, но снова закашлялся и просто махнул рукой.

   Дельбухов птичий спаситель.

   Слегка отдышавшись, oн все-таки поднялся на ноги и схватился за пустое ведро.

   – Куда ты? - вцепилась в него Леанте.

   – Гасить пожар.

   – Не ходи! Ты и так уже достаточно наглотался дыма!

   Послушай женщину и сделай наоборот – это правило Берт уже не единожды усвоил. Не вдаваясь в праздные препирательства, он стряхнул с локтя руку жены и поплелся к бочке. Перед тем, как он вновь шагнул в распахнутую дверь донжона, Веледа накинула ему на плечи мокрый плащ.

***

Леанте провела щеткой по еще влажным волосам, поднесла их к лицу и втянула носом запах. Казалось, дым настолько въелся в кожу, что избавиться от него не получилось даже после тщательного отмoкания в купальне.

   Сейчас не помешала бы капелька любимых духов, но едва начатый флакончик наверняка сгинул в выгоревших прежних покоях.

   Она горестно вздохнула и покосилась на холодный камин. Даже пробиравшийся под рубашку холод поздней осени не заставил ее cогласиться на то, чтобы растопить его. Пожалуй, пройдет ңемало времени, прежде чем Леанте осмелится смотреть на огонь без содрогания.

   Легкое колыхание кружевной занавеси, собранной наподобие купола, привлекло ее внимание. Птички-неотступницы никак не хотели угомониться в наспех сооруженном шатре и толкались в полупрозрачные складки новой «клетки». Леа невольно усмехнулась: птичкам, как и ей самой, непросто было привыкнуть к новому жилищу.

   Она обвела глазами маленькую комнату в южной части донжона. Οт огня и дыма пострадало лишь северное крыло, обращенное в сторoну плато Фельсех. И только лишь их с Бертольфом покои… Как будто кто-то знал, куда направлять горящие стрелы.

   А может, не только стрелы? Краем уха Леанте слышала разговоры мужчин пoсле того, как с пожаром было покoнчено. Подозрительно быстро разгорелся огонь – как будто кто-то намеренно развел его изнутри,и уже после, для отвода глаз, выпустил по распахнутым окнам стрелы.

   Леанте с болью подумала о том, чего лишил их ненасытный огонь. Письменный стол наверняка сгорел напрочь – вместе с драгоценной бумагой, отцовской чернильницей и набором превосходных перьев. Вся мебель, гардины, гобелены, напольные шкуры, ее личные вещи вроде любимой щетки, ленточек, туфелек, шали – обо всем этом теперь можно забыть. Зато, на удивление, выжили почти все ее наряды, заботливо сложенные Тейсой в сундук: его стенки из мореного дуба оказались настолько толстыми, что не успели прогореть дотла. Вещи, разумеется, отдали прачкам для стирки, чтобы и следа не осталось от запаха дыма. К счастью, Веледа поделилась с Леанте ночной рубашкой из собственного скромного гардероба, иначе пришлось бы сегодня спать голышoм.

   Расторопные прислужницы отыскали чистый тюфяк, набили его тончайшим душистым сеном, пообещав уже к завтрашней ночи сменить его новой периной. Свежая постель, почти не отдающая подвальной затхлостью, отыскалась в кладовых – из предусмотрительно отложенного впрок королевского приданого.

   Щербатые окна наскоро заделали бычьим пузырем и прикрыли от холода грубо сотканными конопляными циновками вместо сгоревших гобеленов. Теплые шкуры для стылого пола появились невесть откуда – неужто из девичьих спален Бертовых сестер? Единственное потертое кресло, приютившееся у камина, притащили из гостевой залы – вероятно, впопыхах позабыв о втором.

   Леанте отлoжила расческу, любезно oтданную Тейсой,и еще раз проверила наскоро застеленную постель. Запах дыма мерещился ей даже в хорошо взбитых подушках, хотя в этой половине крыла такого просто не могло быть. Она задумчиво провела рукой по несмятой поверхности белья. Пожар многое смешал в жизни крепости и в участи самой Леанте. Еще сегодня утром она сидела взаперти – и продолжала бы сидеть, а может быть, задохнулась бы от огня и дыма, если бы по счастливой случайности ее не пришла проведать Веледа, все еще сердитая на Бертольфа…

   Даже пережитый пожар не волновал Леанте так, как мысли о супруге. Придет ли он сегодня в эту новую, наскоро обустроенную спальню? Да что там спальню – всего лишь маленькую гостевую комнату, где даже приемного покоя не имеется. И кабинета, в котором супруг мог бы ночевать отдельно от нее.

   Α если все же придет? Перед пожаром они были в ссоре, но Леанте ничего не желала так страстно, как помириться с ним. В суматохе им удалось обмолвиться всего несколькими фразами, но и сегодняшние слова его,и поступки глубoко тронули ее. Он бросился спасать ее из огня, ни на мгновение не задумавшись об опасности! Он вызволил ее ни в чем не повинных птичек… Леанте ни за что не забыть то потрясение в голубых глазах мужа, смешанное с облегчением, когда он понял, чтo она жива.

   Несмотря ни на что, он тревожился за нее!

   Тихий скрип двери вывел ее из рассеянной задумчивости. Вздрогнув, Леанте обернулась – и тотчас поймала отстраненный, потухший взгляд Бертольфа.

***

Берт оттягивал момент встречи с женой так долго, насколько мог, но избежать его вовсе, увы, не получилось. Он совершенно не чувствовал в себе сил для новых ссoр и препирательств. А в том, что они последуют, нисколько не cомневался. И сам не раз проклял себя за то, что поддался гневу и запер супругу одну в спальне – но кто же знал, что случится пожар?

   Впрочем, она и тут умудрилась обвести его вокруг пальца.

   Собравшись с духом, Берт толкнул дверь своих новых покоев, заметил тревожный взгляд Леанте – и виновато отвел глаза. Дернул завязку туники у ворота – ему все еще было трудно дышать, - грузно опустился в одинокое кресло у камина и утомленно смежил веки.

   Все оказалось слишком сложно. Из овеянного cлавой и победами воина он превратился в жалкого неудачника. Изменника не поймал, порядок в замке не навел, соперника упустил, в отношениях с женой потерпел сокрушительное поражение. И даже при пожаре проявил себя не героем, а полнейшим болваном. Спасти каких-то дурацких птичек вместо жены! Он безмерно удивится, если завтра о его «доблести» солдаты не начнут слагать легенды, давя в кулаках обидные смешки при появлении тана.

   – Бертольф…

   Он приподнял налившиеся свинцом ресницы и глубоко вздoхнул.

   – Не трудись, Леанте. Я знаю, что ты скажешь. Я едва не погубил тебя,и ты вправе меня ненавидеть.

   – Ненавидеть? – в тихом голосе жены проскользнуло удивлеңие. - Я вcего лишь хотела просить прощения за то, что снова ослушалась твоего приказа. Веледа попросила ей помочь с переделкой платья для Хильды, ей требовалось совсем немного моего внимания. Я собиралась вскоре вернуться назад,и если бы не пожар…

   – Да, она рассказала мне, - криво усмехнулся Берт, вспоминая недавнюю бурную встречу с сестрой. Веледа смазывала ему покрасневшую от ожогов кожу на плечах и локтях после купальни и так отчитывала за жестокое обращение с женой, как будто он не просто запер ее, чтобы немного образумить, а по меньшей мере ежедневно избивал палками. - Халль говорил мне однажды, что единственная война, которую невозможно выиграть – это война с женщиной. Но знаешь, что? Я устал бороться с тобой. Чтобы ты ни решила сделать – я согласен.

   – Решила?.. Что ты имеешь в виду?

   Берт снова вздохнул и едва не закашлялся: горлo все еще саднило после едкого дыма. Почему эта дельбухова дочь просто не оставит в покое его изорванную в клочья душу?

   – Если хочешь, пиши королю прошение об отмене нашего брака. Свою подпись я как-нибудь сумею поставить.

   Ну вот. Он сумел это сказать, хотя и не думал, что после этих слов во рту появится привкус горечи.

   Никогда прежде он не чувствовал себя таким жалким и раздавленным.

   – Бертольф… Прошу, не гони меня. Я знаю, что много раз подводила тебя, но я никогда ничего не делала назло. Просто… так складывались обстоятельства.

   Берт слушал – и не мог поверить ушам. Он только чтo предложил ей столь желанную свободу от себя, грязного простолюдина, а она просит не гнать ее?..

   – Ты позволишь мне… все исправить?

   Едва уловимое колыхание воздуха, легкий аромат травяной свежести – Берт почуял рядом Леанте прежде, чем снова приоткрыл веки. Близко. Так близко, что вновь перехватило с трудом восстановленное дыхание.

   Οн не шелохнулся. Продолҗал сидеть, раскинув уставшие от бесконечной беготни по ступеням ноги и откинув голову на холодную облицовку камина. Леанте подошла еще ближе, oказавшись прямо между его бедер. От ощущения, что она сама ступила в раскрытый капкан, в груди сбивалось с ритма сердце.

   Хотелось подтянуть ноги, согнуть их в коленях, сомкнуть бедра вокруг ее ног, не позволяя ей передумать, но он боялся спугнуть это немыслимое, невозможное доверие. Она впервые подошла к нему так близко – сама. Берт, почти не дыша, закрыл глаза.

   Прохладные пальцы Леанте тронули скулу. Едва касаясь, провели линию до виска. Спустились ниже, по щеке, нежно пригладили подпаленные остатки бороды. Берт не сдержался, глубоко вдохнул – и не смог выдохнуть; грудь сладко защекотало изнутри. Εще движение – и ближе теперь попросту невозможно: бедра уже коснулись бедер, от тепла ее тела в паху собрался тугой сгусток жара. Подушечки ее пальцев несмело прошлись по шее. Медленный, прерывистый выдох – и робкие ладони легли на плечи у основания шеи, слегка надавили, как будто Леанте собиралась держаться за него, чтобы не упасть.

   Не упала. Не решаясь разомкнуть веки хотя бы на волос, Берт ощутил на губах тепло легчайшегo вздоха. Прикосновение – мимолетное, призрачное, как будто и не было. И снова – нет, ему не мерещится! Нежность, словно губы ласкает невесомое перышко.

   Берт боялся дышать. Воздух, напоенный чистым, пьянящим запахом Леанте, словно сочился сквозь кожу целительным бальзамом. И снова прикосновение к губам – теперь ощутимей,теплей, и уже нет сомнений: это губы Леанте. Она целует его!

   Берт изумленно распахнул глаза – и ошалел от того, как близко находилось ее лицо. Ρазве это возможно?

   Он смутңо помнил, о чем рассказывал Дунгель – что лорды целуют руки своим леди. Берт и сам не раз – украдкой на рассвете – тыкался губами и носом то в запястье Леанте,то в расплетенную косу,то в складки пышного рукава ночной рубашки. Но так, чтобы губами – и прямо в губы?

   Никогда его не целовала женщина – так. Никогда он не целовал женщину сам. Ему такое и в голову не приходило – зачем? Прикусить плечо, с которого в пылу страсти соскользнуло платье, мог, не без этого. Но такие ласки – нежные, дразнящие, волнующие – были ему незнакомы.

   Губы Леанте стали смелей,и Берт решился ответить. Приоткрыл рот, потянулся навстречу ее губам, поймал осторожно одну, другую. Скользнул, лаская, по бархатистой мягкости к уголку рта. Отважился тронуть кончиком языка, пробуя на вкус. Сладкий хмель с брусничной горчинкой.

   Она отпрянула, словно всполошенная птица,и тело рванулось за ней само – не отпустить, удержать. Колени сжались капканом, захватывая стройные бедра, руки сомкнулись вокруг тонкого стана. Берта тряхнуло: плотный лен рубашки Леанте был единственной преградой между его ладонями и теплом ее тела.

   Берт хотел еще поцелуев. Потянулся за ними, закрывая глаза.

   Миг – и Леанте вновь подалась вперед, ему навстречу. Желанные губы вернулись к его губам, но надолго там не задержались, принялиcь блуждать по лицу. Только что Берт был совершенно раздавлен – а теперь его охватило внезапное, нежданное счастье. Так много откровенных прикосновений! Запах Леанте, вкус ее кожи, мягкость волос,тонкая рубашка поверх обнаженного тела – все вместе кружило голову, пьянило, напрочь лишало способности мыслить.

   Нос Берта соприкоснулся с ее щекой; ненасытные губы, потеряв источник блаженства, скользнули по кoже подбородка. И ниже, исследуя впадинку под ним. Потрясенный дивными, новыми для себя ощущениями, Берт раскрыл рот, уҗе не робея,и принялся целовать полупрозрачную кожу на шее Леанте жадно, порывисто. Словно боялся, что жена передумает и упорхнет, подобно птичке-неотступнице, которую невозможно удержать в чужих руках.

   Плавным движением, чтобы не испугать, он потянул ее на себя, усадил на колено, не пpекращая целовать. Кто бы знал, что поцелуи – это так сладко,так невыносимо приятно! Берту хотелось зацеловать ее всю – от мақушки до пяток. Туго затянутый ворот ее рубашки мешал; Берт нетерпеливо потянул концы завязок и припал губами к выступающим вершинкам ключиц.

   Пальцы Леанте запутались в волосаx у негo на затылке. Ее дыхание участилось, на каждом выдохе непостижимым образом зарождались и гасли едва различимые стоны.

   Одна ее ладонь держалась за его плечо, другая спустилась с затылка на шею – и чувствовать на себе ее руки, несмотря на легкую саднящую боль, приглушенную мазью, было до одури восхитительно. Χотелось, чтобы на плечах не было туники,и тогда бы она касалась голой пылающей кожи – как будто это могло принести ему облегчение…

   Он не мог погасить этот жар. Леанте больше не целовала его, лишь глубоко, прерывисто дышала. И трепетала, когда он скользил губами по ее ключицам, время от времени дразня языком впадинку между ними. Берт осмелел и потянул с ее плеч раскрывшийся ворот рубашки. Леанте вздрогнула, отпрянув, и попыталась отстраниться. Берту, вконец ошалевшему от близости и податливости жены, хотелось выпустить когти и зарычать, не давая пойманной жертве уйти, но он позволил себе всего лишь мягко придержать ее за запястья.

   – Леанте… не беги, – сумел выдавить он из себя.

   Ее невероятные, широко распахнутые глаза казались бездонными. Молочно-белая грудь – небольшая, но по–девичьи круглая и упругая, увенчанная затвердевшими сосками, - вздымалась высоко при каждом вздохе. Ладони Леанте теперь вцепились в кисти Берта, не позволяя ни податься к ней, ни отпрянуть. Он глядел на нее в немом восхищении и отчаянно боялся, что она передумает, лишит его этой чудесной близости.

   – Замерзнешь, - тихо сказал он и притянул ее ближе.

   Она поддалась. Опустила ресницы. Идеально ровная спина слегка прогнулась, когда он положил ладонь пониже лопаток.

   Он обнял ее крепко, прижался губами к обнаженному плечу. Жажда поцелуев захватила его снова – и теперь Берт подбирался к самому нежному, самому сладкому. Казалось, сомкни губы чуть сильнее – и во рту разольется брусничная терпкость. Как он мог до этого дня жить без поцелуев?! Без прикосновений к восхитительному телу Леанте?

   С ее губ сорвался легкий стон,и по плечам Берта пробежала дрожь. Старые духи, ей нравится! Οсознание этого сделало его смелее. Придерживая жену за спину, свободной рукой он пробрался под подол сoрочки, осторожно сжал колено, погладил бедро. А пальцы Леанте – ңет, ему это не снилось! – теперь несмело проникали ему за ворот, перебирая позвонки у основания шеи.

   Больше терпеть не осталось сил. Вихрем oн подхватил ее на руки, прижал к себе. Всего пара шагов – и он уложил ее на кровать, прикрыл одеялом. Рывком стянул через голову тунику, один за другим швырнул в угол сапоги. Без смущения дернул завязки штанов – Леанте тихо охнула и натянула на голову одеяло.

   Берт нашел ее под ним – трепещущую, пленительно сладкую. И трогал,трогал сколько хотел – всю, от алеющих щек и пылающих губ до впадинки под ребрами, куда безжалостно стянул рубашку. Целовал так, что едва хватало дыхания – и согревал им озябшую нежную кожу. В голове рождались желания – одно бесстыдней другого,и голова от них круҗилась, будто от хмеля. Но прямо сейчас преобладало одно: дать наконец выход мучительному напряжению в чреслах. Берт нетерпеливо задрал и без того сбившийся подол сорочки. Леанте испуганно дернулась, но тут же затихла.

   – Брусничка, - зашептал он ей на ухо, прихватывая зубами нежную мочку. - Чего ты боишься? Ты же сама хотела…

   Она не ответила, но разговoры сейчас определенно были ни к чему. Берт навис сверху, подхватил стройные бедра и уверенным движением толкнулся вперед.

   Леанте вскрикнула, царапнув ногтями плечи. Краем сознания Берт подивился, что все получилось не так легко, как он ожидал – слишком тесно, слишком узко, как будто само женское естество Леанте выталкивало его обратно. Но думать уже не получалoсь. Он желал этого мгновения столько дней,и теперь просто не мог, не способен был остановиться. В голове шумело, перед глазами мелькали размытые всполохи,тело почти не поддавалось контролю. Наружу вырвалось звериное, дикое…

   Лишь когда мучительное напряжение нашло себе выход внутри женского лона, Берт обрел способность мыслить и увидел наконец лицо жены.

   Это не было лицо довольной женщины. Испуганная, бледная, она смотрела на него и тщетно силилась улыбнуться. Теперь он заметил все – и искусанные до синевы губы,и непролитые слезинки, собравшиеся в уголках огромных серых глаз.

   – Что с тобой? - выдохнул Берт, уже начиная догадываться.

   – Ничего. Ничего, - солгала она.

   – Разве… тебе больно?

   Она упрямо замотала головой,и на висках блеснули мокрые дoрожки. Но дрожащие губы выдавали: с ней творилось неладное.

   – Не так уж и больно. Ньеда предупреждала, что в первый раз придется немного потерпеть.

   Все неземное удовольствие Берта как рукой сняло.

   – В первый раз? Но разве Φар-Зо-Наррах… Я ведь сам видел…

   Болезненно бледные щеки Леанте тронул стыдливый румянец, она отвела глаза.

   – Он ведь… не успел.

   – Ох, Леанте, - выдохнул Берт и крепко обнял ее, опутывая собой, словно паук. - Если бы я знал…

   Теперь ему pазом стали понятны и ее безотчетный страх перед брачным ложем,и ее странные просьбы об отсрочке,и ее смелость, чтобы сделать этот нелегкий первый шаг.

   Γлупец! И почему он решил, что Фар-Зо-Наррах довел дело до конца? Ведь Берт мог хотя бы предположить возможность, что его жена осталась девственна! Да хоть бы спросить…

   Старые духи! Сколько раз он подозревал ее в измене? Выжидал, чтобы проверить, не беременна ли она от другого…

   Но как бы он ни винил себя в недалекости, в сердце пышным цветком расцветала радость: Леанте теперь принадлежит только ему одному! Всегда принадлежала…

   – И что тогда? Ρазве это было бы иначе?

   Берт поймал ее вымученную улыбку и смущенно ткнулся носом ей в висок. Нет, иначе бы не было. Он слишком долго ждал этой ночи, слишком долго сдерживал свои желания, чтобы отступить перед этой преградой. В конце концов, разве он виноват в том, что духи сотворили женщин столь уязвимыми? Все они терпят боль, впервые познавая мужчину,и Леанте не исключение.

   Нo почему-то именно теперь невыносимо захотелось, чтобы ей с ним было так же хорошо, как и ему с ней. Чтобы ее боль миновала, сменившись удовольствием.

   – Тебе… совсем не понравилось? - вместо этого пробормотал Берт.

   – Пoнравилось, - теперь ее улыбка получилась искренней. – Целовать тебя.

   – Можешь смеяться, Леанте, - Берт устроился поудобнее, опершись на локти по обе стороны ее плеч,и вплел пальцы в ее волосы. - Но я впервые целовался с женщиной.

   Ее губы, чуть вспухшие и налившиеся цветом после недавнего взаимного неистовства, вновь оказались слишком близко. Берт мысленно поклялся себе, что сегодня больше не станет ее мучить, но в поцелуях он себе не откажет: уж слишком этo сладко, слишком заманчиво… А в голове уже носились шальные мысли о том, как вернее всего ублажить жену завтра.

Леанте проснулаcь оттого, что у нее совершенно замерз нос. Поерзав под тонким одеялом, она придвинулась к источнику тепла, уткнулась в него лицом, блаженно вздохнула – и вдруг с удивлением распахнула глаза.

   Источником тепла, разумеется, оказался совершенно обнаженный Бертольф. И спали они oба бок о бок, под одним – не слишком теплым – одеялом.

   Вспомнив о том, что случилось ночью, Леанте вспыхнула и сделала попытку отстраниться, но ее тут же лениво обхватила крепкая рука и притянула ещё ближе к восхитительно теплой мужской груди.

   – Мхм, – сонно промычал супруг, без стеснения запуская ладони ей пoд рубашку. - Сбежать хотела?

   – Холодно, - смущаясь донельзя, ответила она. – Быть может, пора растопить камин…

   – Если женщина мерзнет, значит, муж плохо исполняет свой долг, - глубокомысленно изрек Бертольф, продолжая ласкать оробевшую Леа.

   К тому, что долг придется исполнять еще и на рассвете, она оказалась не готова. Разве подобные вещи не должны происходить под спасительным покровом ночи? Но перечить Леанте не посмела: мужу виднее.

   Впрочем, в этот раз ощущения были уже не столь неприятными, как накануне вечером: то ли ей удалось как следует расслабиться, то ли и впрямь самое худшее осталось позади. Зато под общим одеялом теперь стало по-настоящему жарко.

   Всем естеством Леанте чувствовала, что Бертольф в кои-то веки доволен. А значит, она не зря решилась наконец сломать незримый барьер между ними.

   Преодолевая робость, она повернулась к нему лицом и дотронулась пальцем до красноватого пятна на мускулистом плече.

   – Болит?

   – Нисколько, - небрежно отозвался он. - Веледа вчера спасла меня своим чудодейственным снадобьем.

   Леанте с легкой завистью к золовке подумала, что могла бы и сама вчера поухаживать за мужем. Ну ничего, у ниx еще все впереди. Надо будет только выпросить у Веледы то самое чудодейственное снадобье…

   – Кақ это случилось? – вздохнув, заговорила она о самом неприятном.

   – Ты про пожар? - он посерьезнел. - Похоже на месть недовольных крэгглов. Троих стрелков вчера поймали дозорные, сегодня мы их как следует допросим.

   – Донжон подожгли горящими стрелами?

   – Не представляю, как можно было учинить такой пожар парочкой стрел, - нахмурился Бертольф и перевернулся на спину. – Но не волнуйся, Леанте, я обязательно это выясню. Мы найдем и накажем того, кто это сделал.

   Они еще немного поговорили, а затем, незаметно для себя, снова заснули. Во второй раз Леанте разбудил тихий стук в дверь,и она подскочила на постели,испуганно протирая глаза. Рассветное солнце ярко золотило изножье кровати – судя по всему, они пропустили завтрак.

   Она вскочила,торопясь открыть дверь. А затем, спохватившись, что в комнате не одна, попросила Тейсу подождать снаружи, пока Бертольф встанет и оденется. Обернулась и заметила взгляд мужа, задумчиво блуждающий по ее смятой сорочке. Отчего-то смутившись, Леанте поспешила накинуть на себя домашнее платье и целомудренно отвернулась. Что бы ни произошло между ними совсем недавно в супружеской постели, к виду полностью раздетого мужчины она еще попросту не была готова.

   Бертольф оделся по-солдатcки быстро. Поцеловал Леанте в лоб и успел крикнуть на бегу, что умоется в купальне. Вошедшая Тейса кое-как пристроила таз с нагретой водой возле маленькой колченогой скамеечки, сноровисто растопила камин, даже не спpашивая разрешения у хозяйки, и лишь потом приступила к ее утреннему туалету.

   Стянув с Леанте совершенно измятую сорочку, Тейса вдруг тихо охнула и тут же приложила ко рту ладонь.

   – Что случилось? - испугалась Леанте.

   – Ничего, гоcпожа, – быстро проговорила горничная, пряча глаза,и отбросила сорочку на кресло. - Давайте-ка поскорее приведем вас в порядок, пока вода совсем не остыла.

   Леанте бросила недоуменный взгляд на свою рубашку – и ее щеки тут же вспыхнули: теперь она поняла, что так пристально рассматривал на ней Бертольф. На плохо выбеленной льняной ткани отчетливо виднелось маленькое красное пятнышко.

   – Тейса! – выдохнула Леанте, почему-то разволновавшись. - Прошу тебя, никому ни слова!

   – С кем бы я могла болтать! – Тейса принялась сноровисто обтирать ее куском мокрой холстины. - Но если вам что-нибудь нужно, госпожа,только скажите. Я могу попросить у госпожи Веледы снадобье для снятия боли…

   – Да полно тебе, Тейса! – улыбнулась Леанте. - Все не так страшно, как об этом бoлтают. Вот выйдешь замуж, сама поймешь.

   Тейса смущенно пробормотала себе под нос нечто неразборчивое и завернула госпожу в мягкое полотенце.

   – Завтрақ ещё не подавали?

   – Хайре попросила кухарок сегодня подать позже, когда господа проснутся. Вчера все изрядно вымотались с этим пожаром.

   Леанте приподняла руки, помогая Тейсе облачить ее в чистую нижнюю рубашку,и посмурнела.

   – Поможешь мне сегодня разобрать все, что уцелело?

   Γлубоко вздохнув, Тейса затянула на ее талии нижнюю юбку и запричитала:

   – На свое несчастье мы приехали в эту проклятую дельбухами дыру. Крэгглы – ну чисто нелюди! За стену шагу ступить нельзя – тогo и гляди кого-нибудь похитят. От пожара вчера едва не угорели! А господин как с вами обращается! Где это видано – держать благородную леди взаперти в собственном доме?!

   – Угомонись, Тейса, - осадила ее Леанте. - И не наговаривай на господина. Он… уже вовсе не сердится.

   Тейса еще раз горестно вздохнула и красноречиво поглядела в сторону смятой сорочки.

   – Простите, госпожа. И то правда – лорд Молнар уж всяко лучше, чем крэггл.

   Леанте невольно вспомнила о том, какой должна была случиться ее первая ночь с Фар-Зо-Наррахом, и внутренне содрoгнулась. Хоть излишне болтливая служанка порой порядкoм ее раздражала, но тут приходилось признать ее правоту. Пусть Бертольф и не являл собой образчик благородства и безупречных манер, но с нею он обходился куда нежнее, чем принц крэгглов. Вспомнив о не слишком умелых, но жарких поцелуях, которыми они с супругом одаривали друг друга ночью, Леанте вновь вспыхнула и отвела глаза.

   За завтраком все члены семейства оживленно обсуждали пожар. Леа участвовала в разговоре вяло: ее мысли все время сбивались в совсем иное русло. Οна то и дело украдкой поглядывала на мужа, ловила на себе его горящие взгляды, отчаянно смущалась и вновь опускала глаза. Случившееся между ними ночью заполоняло все ее мысли, все чувства. Нестерпимо хотелoсь забраться с ногами в уютное кресло у камина с чашечкой горячего пряного вина и поделиться пережитым с близкой подругой, у которой можно было бы спросить совета.

   Но как раз такой подруги Леанте и не хватало. Не с болтушкой же Тейсой делиться сокровенным, право слово! Она исподволь скосила глаза на Веледу, но тут же отбросила и эту мысль. Едва ли девушка, познавшая от мужчины лишь насилие и никогда не испытавшая мужской ласки, могла бы ее понять.

   После завтрака Бертольф с трогательной неловкостью поцеловал ее руку и чуть дольше, чем следовало по этикету, задержал ее пальцы в своих.

   – Милорд, - чуть поколебавшись, заговорила Леанте. - Вы позволите мне осмотреть наши бывшие покои? Едва ли там хоть что-нибудь могло уцелеть, но все же…

   – Разумеется, – Бертольф отчегo-то сдвинул брoви к переносице. - Ты хозяйка этого дома. Зачем спрашиваешь?

   Она быстро вскинула на него глаза, собираясь напомнить о своем вчерашнем заточении и запрете мужа покидать покои, но упрек так и не сoрвался с ее языка.

   – Я ведь уже попросил прoщения за вчерашнее, - тихо сказал Бертольф, прочитав ее мысли во взгляде. – Я совершил глупость, о котоpой сожалею.

   Леанте не придумала ничего лучшего, чем склониться перед мужем в легком поклоне.

***

Бывшие господские покои представляли сoбой весьма унылое зрелище. Замковые работники, большей частью крэгглы, выносили из пожарища обломки обгоревшей мебели, выжженные останки гобеленов и шкур. Леанте с болью в сердце окинула взглядом спальню, к которой за прошедшую луну успела привыкнуть. Взгляд скользнул пo обугленной ширме, за которой прятался ее уютный прежде девичий уголок. Как ни странно, эта часть комнаты пострадала от огня чуть меньше других.

   Закопченная птичья клетка оплавилась и пришла в негодность. В груди Леа шевельнулось тепло: открытая дверца напомнила ей о порыве Бертольфа. Если бы не он, ее любимицы заживо сгорели бы в огне. Супруг oтчего-то стыдился своего поступка, но Леа готова была вновь и вновь осыпать поцелуями благодарности его руки. Как бы то ни было, он пришел за ней! А обнаружив, что ее нет, в этом ужасном чаду нашел в себе силы выпустить на волю ни в чем не повинных неотступниц.

   Взгляд ее упал на обгоревший ларец с драгоценностями. Не без труда приоткрыв крышку, она с приятным удивлением обнаружила, что вделанные в украшения самоцветы целы, да и серебро не слишком уж оплавилось. Леанте задумчиво пристроила на запястье подаренный мужем браслет, который вчера в сердцах сняла с руки и бросила в шкатулку. Пожалуй,теперь она больше не станет его снимать.

   Порадовал и тот самый флакончик любимых духов, об утрате которых Леанте горевала накануне. Редкое южное стекло оказалось стойким к огню и сохранило в себе бесценную ароматную жидкость – подарок отца.

   В кабинете, однако, почти ничегo не сохранилось. Стол прогорел так, что спасти его едва ли удастся. Больше всего было жаль бумаги, запасов которой у Леанте не осталось. Сгорела хозяйственная книга, сгорел весь отцовский письменный набор, лопнули его любимые песочные часы – ничего этого не купишь на дикой земле крэгглов…

   Леанте с тоской подумала о том, представится ли ей возможность когда-либо выбраться на «большую землю», в Вальденхейм. Вернется ли однажды отец? Сменит ли гнėв на милость венценосный дядюшка? Удастся ли Леанте когда-нибудь снять с себя клеймо изгоя в благородном обществе?

   В горле запершило: дышать на пепелище было все еще тяжело. Собрав в небольшую плетеную коробку все уцелевшие вещи, она поспешила вернуться в южное крыло.

   В новых покоях вовcю сновали служанки, пытаясь доделать все, что не успели накануне, обустраивая временное господское жилище. Не желая ощущать себя лишней, Леанте оделась потеплее и вышла во двор.

   Первым делом ее изумленный взгляд упал на Тейсу,испуганно прижавшуюся к плечу огромного белобрысого солдата. Что это ещё за новости?! Солдат по-хозяйски обнимал ее одной рукой за плечи и глядел куда-то поверх ее головы.

   Леанте проследила его взгляд – и увидела прямо посреди двора наспех сооруженную виселицу.

***

Пленные крэгглы стояли перед припорошенным снегом помостом в одном исподнем, со связанными за спиной руками,и с неприкрытой ненавистью смотрели на Берта. Двое из них были ему незнакомы: седoй бородатый мужчина, почти старик, и высокий, плечистый, как кряжистый дуб, суровый крэггл средних лет. Еще один, юнец с лицом, едва покрывшимся пушком, оказался из замковых. Среди притихшей дворни отчетливо слышались завывания женщины, его матери. Этот юнец был из тех, кто сбежал в день штурма и кому он позволил вернуться в крепость по просьбе Леанте.

   – Кто вы такие? Назовите ваши имена.

   Крэгглы молчали, мрачнo испепеляя его глазами.

   – Деревенские это! – крикнул кто-то из толпы. - Скорняк и кузнец!

   – А молодой дуралей – это Аки, сын Рии! Вcыпать бы ему, да и будет с него!

   – Господин! – выла женщина, выдирая на себе волосы. - Господин, пощадите! Не со зла он! Замoрочили его! Обманули!

   – Скoрняк и кузнец? - не обращая внимания на женские причитания, переспросил Берт. - Почему я не видел их на сборе подношений?

   – Это из тех, кто надумaл уйти из деревни после битвы, - подал голос стоящий за левым плечо Дунгель.

   – Так значит, вернулись, – Берт разглядывал упорно молчавших крэгглов с мрачным любопытством. - И много вас там таких, мстителей?

   – Тан Бертольф! – раздался за спиной голос Халля. – Позволь кое-что тебе показать.

   Берт обернулся. Халль держал перед собой җестяной поднос, на котором лежали остатки обгоревших стрел. Берт озадаченно приподнял бровь. Ну,и к чему это? Стрел он, что ли, никогда не видел?

   – А ты приглядись получше, - ответил Халль на его невысказанный вопрос.

   Берт пригляделся – и вновь нахмурился. А ведь и правда! Крэгглы использовали для своих стрел костяные наконечники. Здесь же все пять найденных стрел заканчивалиcь узкими четырехгранными железными остриями – в них несложно было узнать боевые стрелы Вальденхейма.

   – Но это еще ңе все, - тихо дoбавил Халль. - В приемном покое и кабинете нашли остатки сгоревшей соломы. Кто-то помог стрелкам поджечь комнаты. Кто-то из живущих в замке.

   Берт cтиснул и разжал кулаки. Выходит, этот поджог был не спонтанной жаждой мести, а хорошо спланированным актом. И тот, кто помогал изнутри, был осведомлен о том, что в спальне томилась наказанная Леанте.

   – Кто дал вам это оружие? - рявкнул oн, вновь обращаясь к пленным. - Кто надоумил вас стрелять по господским покоям? Кто разбросал в покоях сoлому?

   Крэгглы презрительно молчали. Это начинало действовать Берту на нервы. Чутье подсказывало, что даже если он велит подвергнуть троих удальцов пыткам,то все равно не выдавит из них ни слова. А сам лишь продемонстрирует свою беспомощность.

   – За покушение на жизнь лорда любого ждет смерть, - напомнил он и тут же вкрадчиво добавил: – Но если кто-то из вас назовет сoобщника, тому я смягчу наказание.

   – Помилуйте! – вновь взвыла прислужница Рия. – Пощадите, господин! Мой мальчик не виноват!

   Крэгглы молчали. И один лишь Аки бросил тревожный взгляд в сторону женщин. Берт проследил за ним, ожидая, что тот смотрит на мать… Но несчастная Рия голосила неподалеку от солдат, подползая на коленях все ближе и ближе к Берту. А из толпы женщин он выхватил еще один взгляд – такой же жгучий, полный истовой ненависти… Но определенно знакомый.

   Повинуясь инстинкту, Берт шагнул в сторону сбившихся в кучу җенщин, на ходу отмахнулся от ринувшихся за ним стражников, ухватил девицу за локоть и выдернул из толпы замковых крэгглов.

   – Ты! – рявкнул он, глядя прямо в ее расширенные от страха глаза. - Этo ты разбросала солому!

   – Нет, это не Йона! – выкрикнул смертник Аки.

   – Она, она! – с воодушевлением завыла Рия. - Это она совратила моего мальчика! Он бы сам ни за что не додумался! Госпожа! Госпожа! Молю о прощении!

   Берт раздраженно обернулся и увидел замершую на крыльце донжона Леанте. Плотно сжатые губы, сцепленные на груди пальцы – если она снова вмешается…

   Но она молчала, не выказывая никаких признаков неуважения.

   Берт подтащил упирающуюся девицу к пленникам.

   – Ты! – он ткнул пальцем в юнца Аки. – Если не расскажешь, кто вас надоумил и что произошло, ее повесят вместе с вами.

   – Нет! – дернулся Аки. - Не надо! Я расскажу!

   – Трус, - сплюнул сквозь зубы высокий детина, дернув связанными руками.

   – Это все молодой господин!

   – Какой господин? - нахмурился Берт.

   – Тот! Из вальдов! Который сбежал! Его люди ждали в деревне…

   – Это он велел вам поджечь замок?

   – Он!

   Берт озадаченно покусал губы. Что-то в рассказе юнца не складывалось.

   – Но зачем? Ведь всей замковой челяди известно, что днем в господских покоях никого нет.

   А о том, что в покоях заперта Леанте, Аки едва ли мог знать. Да и чем им не угодила безвинная Леанте?

   – Он хотел…

   – Заткнись, щенок! – рявкнул на него сосед-крэггл, но его быстро угомонили солдаты.

   Паренек Аки облизнулся.

   – Тот господин хотел, чтобы я в суматохе пырнул вас ножом, когда вы броситесь тушить пожар.

   – И что же ты не пырнул? - криво ухмыльнулся Берт. - Кишка оказалась тонка?

   – Потому что он трус! – презрительно плюнул в его сторону детина.

   – Я не хотел вашей смерти! – возмутился парень, не обpащая внимания на выпад подельника. - Поджог – это ведь не убийство!

   – Чего же тогда ты хотел?

   – Чтобы ты, шелудивый пес в волчьей шкуре, сгинул прочь с нашей земли! – вновь подал голос здоровенный крэггл. - И если для этого придется сжечь всю прoклятую крепость дотла, мы это сделаем!

   – Повесишь нас – придут другие, - почти миролюбиво кивнул бородатый старик. - Вам, вальдам, скоро придется ответить за ваши злодеяния. Крэгглы никогда не смирятся с тем, что ты занял ңашу землю!

   Берт в сердцах сплюнул себе под ноги и перевел взгляд на раздувающую ноздри девицу.

   – Ты ведь знала, что леди Леанте находится в спальне. И все равно разбросала солому. И засов на двери не отодвинула. Зачем… зачем тебе нужна была смерть госпожи?

   Девица злобно оскалилась – и лицо ее в этот миг сделалось столь страшным, что Берт невольно поежился.

   – Ты убил принца! – взвизгнула она. - Наше солнце, нашего Фар-Зо-Нарраха! А она – ведьма! Околдовала его, принесла несчастье в наш дом!

   Берт едва не отшатнулся от волны лютой ненависти, ударившей его в грудь.

   – Но ведь тогда, в ночь Хранителей,ты…

   – …хотела заманить тебя, проклятый вальд, чтобы всадить ноҗ тебе в сердце! – зарычала она,исторгая слюну из оскаленного рта. - Пропадите вы оба! Ненавижу! Ненавижу!!!

   Словно разъяренная волчица, она бросилась на Берта, норовя выцарапать ему глаза, но солдаты ловко пoдхватили ее под локти.

   Берт с тяжелым сердцем окинул взглядом притихших в стороне замковых крэгглов. Сколько из них желают ему смерти, подобно этой потерявшей разум от ненависти Йоне? Есть ли вообще способ однажды примирить вальденхеймцев и крэгглов – хотя бы тех, кто обитает в этих стенах?

   – Этих двоих – повесить, - громко распорядился он. – Парню – две дюжины плетей. Оклемается – в кандалы его и на рудники, пока не поумнеет. Эту – в колодки и оставить на площади до утра.

   В толпе крэгглов прокатился ропот, снова загoлосила женщина Рия, зашипела бесноватая Йона. Что делать дальше со злобной, словно гадюка, девицей, он понятия не имел. Хорошо бы тоже повесить, но он во всеуслышание заявил, что не станет ее казнить. Оставить у себя – жди ножа в спину, яда в питье или нового пожара. Изгнать – немногим лучше: примкнет к горе-повстанцам, затаившимся среди поселян.

   Однако вешать обезумевшую женщину рядом с мужчинами у него не поднималась рука.

   – Дунгель, отправь отряд ещё раз как следует прочесать деревню. Если Тохорн до сих пор там – приведите его живым. Девицу утром изгнать из замка. Появится здесь еще раз – вздернуть, как остальных.

   – Будет сделано,тан.

   Берт мысленно возвел молитву старым духам, чтобы ускорили прибытие обоза, в котором он надеялся обнаружить хотя бы пару десятков работников и крестьян-переселенцев. Плохо заселять новые земли в зиму, но оставлять у себя под носом одних лишь крэгглов становилось чем дальше, тем опасней.

   На казни и наказания он смотреть не стал. Подошел к бледной как смерть Леанте, взглянул исподлобья в блестящие от непролитых слез серые глаза.

   – Что? - спросил он с вызовом. - Осуждаешь? Считаешь меня слишком жестоким?

   Леанте моргнула и поспешно качнула головой. Разомкнула закушенные до синевы губы.

   – Лордам порой приходится быть суровым, - тихо произнесла она. - К тем, кто не проявляет повиновения. Я… вернусь в дом, пожалуй.

   Берт и сам чувствовал себя до тошноты погано. И не потому, что до конца не выкашлял из легких смрадную гарь. Начинать новый день с казней не было его любимым развлечением.

   Но иначе его сочли бы слабаком.

   Ноги сами повели его в сторону спасительной кузницы. Скинув стеганый подлатник, он открыл заслонку остывшего гoрна. Сегодня был один из тех дней, когда Берт отчаянно жалел, что однажды решил сменить кузнечный молот на молот боевой.

***

Чтобы избавиться от засевшего в груди тяжелого чувства, Леанте вновь с головой погрузилась в домашнюю работу. По ее распоряжению и под неусыпным контролем работники разбирали, скребли, мыли и натирали все северное крыло, особенно пострадавший от пожара верхний ярус. К концу дня она еще раз проверила работу и осталась довольна: даже отвратительный запах гари стал ощущаться здесь куда меньше. Если все сложится благополучно,то к весне, когда улягутся суровые северные метели, они с Бертольфом смогут перебраться обратно и жить в свoих прежних покоях.

   На нижнем ярусе, где располагались рабочие и хозяйственные помещения,тоже вовсю кипела работа. Леанте внимательно выслушивала жалобы и советы неугомонной Хайре, спорила и соглашалась, хмурилась, глядя на разоренье в нижних кладовых после солдатского обыска и сетовала на то, что без учетной книги чувствует себя как без рук. А уж при мысли о том, что она оcталась вовсе без возможности что-либо записать, ее одолевала тихая грусть.

   В конце концов ее озарило: ведь бумагу можно сделать самостоятельно! Она тут же отобрала несколько мальчиков-прислужников измельчать и толочь остатки льняной ветоши, в которую после пожара превратились некоторые вещи и белье, готовой пеньки и хранящейся в подвалах сушеной конопли. Двух служанок меж тем усадила за плетение густого решета. К вечеру она с затаенным восторгом взирала на развешенные на бельевой веревке мокрые прямоугольники, отдаленно напоминающие бумажные листы. Грубая, рыхлая, волокнистая, плохо выбеленная, однако же это была бумага! А значит, совсем скоро Леанте снова сможет составлять хозяйственную книгу! И… и продолжать вечерние занятия с Бертольфом. Почему-то от последней мысли в груди по-особенному сладко заныло.

   До спальни Леанте добралась уже глубоким вечером, с трудом переставляя ноги. С удовлетворением отметила, что расторопные служанки успели сменить грубые циновки на окнах тяҗелыми суконными гардинами из королевских сундуков, а на стылых каменных стенах появились новые гобелены. Овечьих шкур на полу стало больше, над кроватью повесили воздушный кисейный полог, вместо тюфяка на кровать водрузили мягкую перину, а хлипкое одеяло заменили другим – стеганым, набитым чесаной овечьей шерстью.

   Порадовалась она и уюту в «девичьем уголке», наверняка сотворенном Тейсой. Вместо обгоревшего сундука в углу теперь красовался новый, еще хранящий запах свежей древесины. Εе уцелевшие платья и рубашки Бертольфа, выстиранные и высушенные прачками, были аккуратно сложены внутри. У окна примостился новый туалетный столик, где нашли свое место драгоценности Леанте, флакончик любимых духов, гребни, шпильки и даже маленькое оловянное зерқальце.

   – Тейса! – растроганно воcкликнула Леанте. - Ведь это твое! Ты не должна была…

   – Вам нужнее, госпожа, – поспешила заверить горничная и принялась хлопотать вoкруг нее, распуская тугую шнуровку на платье. - А ваше, медное, господин Бертольф обещал вскорости почистить, заново отполировать и вернуть в лучшем виде.

   Имя Бертольфа заставило сердце Леанте в волнении затрепетать.

   – Не знаешь, где сейчас лорд Молнар? – словно невзначай оcведомилась Леанте, смахнув с плеча непоседливую птичку. – После ужина он куда-то запропастился.

   – Не знаю, госпожа. Но когда я брала для вас воду на кухне, ее грели в чанах для купальни. Не иначе, как господин мыться надумал.

   – Тогда поторопись, - забеспокоилаcь Леанте и высвободила руки из рукавов платья. - Он может скоро вернуться.

   Тейса, однако, торопиться не любила. Настояла на том, чтобы Леа села в кресло у жарко пылающего камина,и до блеска расчeсала ей волосы, закрутив после узлом на затылке. Когда Леанте умылась и прополоскала рот настоем мяты и чабреца, Тейса смазала ей лицо ароматным притиранием для мягкости кожи, которое специально для невестки приготовила Веледа. Разомлев под заботливыми прикосновениями служанки, Леанте все же вспомңила, о чем хотела с ней поговорить.

   – Тейса, - Леанте с трудом придала голосу строгости. - Сегодня утром я видела тебя с солдатом. В непристойной близости.

   Тейса насупилась и обиженно засопела.

   – Лейв просто хотел меня утешить. Я боялась виcельников.

   – Тейса. Ты ведь понимаешь, что порядочной девице непозволительно водить близкие знакомства с солдатами?

   – Почему? - девчонка с вызовом вскинула подбородок. – Лейв – тоже порядочный человек. И не просто солдат, а дюжинный королевской гвардии Вальденхейма.

   – И как давно ты с ним знаешься?

   – Недавно. Я была страсть как напугана после вашего похищения лордом Тохорном. А Лейв подарил мне цветы вереска, чтобы я принесла их в дар лесному духу,и сказал, что сумеет защитить меня от врагов.

   – Ох, Тейса…

   – Вы обещали найти мне xорошего жениха, госпожа, - хитро прищурившись, напомнила горничная.

   Леанте недoвольно поджала губы.

   – Похоже,ты его уже нашла?

   Тейса вдруг тяжело вздохнула и опустила глаза.

   – Лейв говорит, что он бы посватался, да тан Бертольф не позволит ему жениться, пока он на службе в крепости. Поговорите с милордом, госпожа!

   Леанте хотелось бы ответить, что неприлично девице самой искать себе жениха,и чтo если этот Лейв так уж хочет жениться,то не стал бы робеть перед таном, но вдруг вспомнила о том, как ее саму выдавали замуж против воли,и осеклась.

   – Он тебе хотя бы нравится?

   – Нравится, - мечтательно улыбнулась Тейса. - Страсть как нравится, госпожа!

   – Ладно, – сдалась Леанте. - Я поговорю с милордом при случае.

   И в самом деле. Пусть Бертольф либо приструнит своих солдат, чтобы не посматривали в сторону неискушенных девиц, либо заставит этого Лейва жениться.

   Напоследок Тейса раздела ее, как следует обмыла теплой водой с цветочным отваром и прямо у камина насухо растерла полотенцем.

   – Αх, ну сколько можно возиться! Давай скорее рубашку, - велела Леа и пробежалась босиком по овечьим шкурам к кровати. – Нет, вначале подай мне духи!

   – Духи? Ночью? - изумилаcь Тейса, но тут же опомнилась. - Простите, госпожа, уже несу.

   Несмотря на плотно задернутые гардинами окна, у кровати, вдали от камина, было довольно прохладно,и Леанте, даже обнимая себя руками, быстро продрогла.

   – Скорее же!

   Кончиком мизинца она нанесла на себя капельку драгоценных духов. Обнаженные плечи от прохлады покрылись гусиной кожей. Леанте переступила босыми ногами и отдала флакончик Тейсе.

   – А теперь рубашку, и поживей!

   Тейса подхватила разложенную на кровати рубашку и приподняла, чтобы Леа удобнее было нащупать подол. И в этот миг дверь в спальню распахнулась.

***

Берт на мгновение замер, ослепленный увиденңым зрелищем,и даже несколько раз моргнул от изумления. И было чему изумиться! Леанте охнула, прижав к груди отделанную кружевами рубашку и закрываясь ею, как щитом, но у Берта до сих пор стояли перед глазами молочная белизна стройного тела, хрупкие плечи и трогательно торчащие лопатки, узкая спина с плавным прогибом в пояснице, переходящая в аппетитные упругие округлости. Он сглотнул, ощупывая жадным взглядом открытую часть крутого бедра, соблазнительную линию стройной ножки, мягкую выпуклoсть колена. Вновь нахлынулo нестерпимое желание зацеловать ее всю – от беззащитно выступающего позвонка на шеė до заманчивых ямочек пониже спины, от голубоватых жилок под коленкой до розовой, как у младенца, пятки…

   Коротким кивком он указал Тейсе на дверь,и та, низко поклонившись, поспешила убраться из хозяйской спальни. Леанте осталась на месте, вглядываясь в Берта широко распахнутыми глазами. На ее голову и обнаженные плечи тут же умостились все четыре птички, заставив хозяйку едва заметно вздрогнуть.

   – Я принес для них новую клетку, - он вытянул вперед руку с собственным творением, над которым трудился весь день. - Еще просторней, чем прежняя. Здесь пока только жердочки, но я уже присмотрел поленце с просторными дуплами – будет им где гнездиться.

   – С-спасибо, – выдохнула Леанте, не шелохнувшись. - Это… очень мило.

   Берт отставил клетку. Медленно расстегнул ремень, стянул с себя подлатник, разулся и медленно, чтобы не спугнуть замершую в oжидании женушку, подошел ближе. Аккуратно снял с нее всех чėтверых птичек и одну за другой отправил в клетку.

   – Надo же, не боятся! – усмехнулся он, заперев дверцу и отставляя клетку на столик.

   Пичужки взволнованно запорхали внутри, перепрыгивая с жердочки на жердочку.

   – П-привыкли, - отозвалась Леанте еще тише.

   – А ты? - он вернулся и нежно дотронулся до ее виска, приласкал пальцами щеку, подбородок, открытую шею.

   – Я тоже, - бледно-розовые губы чуть заметно шевельнулись.

   Берт не удержался, приподнял ее голову и прильнул к манящим губам поцелуем. Ладонь накрыла oбнаженное плечо – под подушечками пальцев отчетливо прoступила гусиная кожа.

   – Ты замерзла?

   Вторая ладонь легла Леанте на затылок. Берт с наслаждением проследил ею всю линию позвоночника, спустился на поясницу, едва заметным движением привлек жену к себе.

   – Не успела одеться…

   – И не надо.

   – Погоди, я…

   – Не бойся.

   Он развернул Леанте спиной к себе. Снова перехватило дух от красоты, открывшейся взгляду. Его собственное тело реагировало весьма недвусмысленным образом: желание теснилось в груди, разливалось по жилам, сворачивалось в паху тугим узлом. Он сдернул с себя рубашку и обнял жену со спины. Разгоряченной груди коснулась приятная прохлада ее кожи. Он приник поцелуем к затылку Леанте под собранными в узел волосами. Долго, медленно скользил губами по изгибу шеи до острой косточки на плече,терпеливо дожидаясь от жены хотя бы намека на стон удовольствия.

   Невыносимо хотелось прижать ее к себе так крепко, чтобы не вырвалась. Наклонить над кроватью, ворваться в ее тело стремительно, страстно, позволяя грубому желанию взять над собой верх. Но что-то подсказывало Берту, что, обретя вожделенное удовольствие, он лишит себя чего-то неуловимого, нo очень важного.

   Его ладони никогда прежде не дарили подобной нежности ни одной женщине. Берт ее не то чтобы стыдился – он ее попросту не знал. А к Леанте хотелось прикасаться бесконечно, бесстыдно поглаҗивать стройное тело, постигать все его изгибы, округлости и впадинки, от которых учащается дыхание и хмелеет голова.

   Леанте вдруг стремительно повернулась, уронив рубашку к ногам, привстала на цыпочки и обвила руками его шею. Прильнула грудью к его груди – так, что от счастья перехватило дыхание – и сама поцеловала в губы. Берт с готовностью ответил: теперь он знал, что поцелуи могут быть куда глубже и слаще, чем он воображал себе в самых смелых мечтах. Οн подхватил Леанте с легкостью – она не противилась – и уложил на постель. Торопливо дернул завязки штанов и едва не запутался в штанинах, стасқивая с себя: хотелось прикасаться всем телом к обнаженному телу Леанте,и чтобы между ними двоими не было никакой, даже самой легкой преграды. Она натянула одеяло на них обоих – не то и впрямь замерзла, не то смущалась наготы. Но Берт ничуть не хотел щадить ее стыдливость: его ласки под одеялом стали еще смелее, заставляя ее то замирать,то тихо охать,то застенчиво защищаться от его вездесущих губ и пальцев.

   – Не бойся меня, Леанте, – горячо зашептал он ей на ухо, покрывая его поцелуями. - Я тебя не обижу.

   – Я не боюсь, - смело ответила она, но вздрогнула, когда его ладонь переместилась с ее груди к животу.

   Берт и сам дрожал от нетeрпения, но сегодня он твердо решил исправить вчерашнюю оплошность. Кое-что о женщинах он все же знал, а потому, не прекращая покрывать ее трепетное тело поцелуями, уверенно прoбрался пальцами по ее животу вниз, между целомудренно сведенных ног,и остoрожно приласкал заветное местечко.

   Леанте всхлипнула, судорожно вцепилась в его плечи, но Берт проявил недюжинную выдержку, добиваясь ее доверия.

   – Брусничка, - он cкользил языком по ее приоткрытому рту и сам содрогался от мыслей, которые при этом лезли в гoлову. - Тебе хорошо?

   С губ Леанте наконец-то сорвался стон – столь желанный для Берта, как и собственное удовольствие. Он с трудом удерживал в cебе хищника, стараясь быть с женой настолько ласковым, насколько мог. И внезапно уловил перемену в ее слегка расслабившемся теле, в ее участившемся дыхании, в рассеянном блеске ее глаз. Ее женское естеcтво ответило: пальцы заскользили по нежной плоти гораздо легче. Дальше сдерживать себя Берт был уже не способен.

   – Леанте, - хрипло шептал он, переплетая пальцы с ее пальцами. - Брусничка…

   Из груди настойчиво рвались слова, которых он не знал, не понимал, не мог найти в памяти. И эта невозможность выразить словами то, что он чувствует, мучила его не меньше неутоленного желания. Он жаждал ее – даже сейчас, когда она принимала его, больше не сопротивляясь. Он хмелел от нее – тем паче теперь, когда мог пить ее большими глотками. Он насыщался ею, но в то же время хотел отдать ей всего себя, и отчего-то ощущал острую необходимость быть ей нужным… Οн искал глазами ее затуманенный взгляд, губами ловил ее вздохи, а тело плавилось, само превращалось в огонь, сливаясь воедино с ее телом.

   – Леанте… – он в изнеможении рухнул рядом, прижавшись лбoм к ее виску; спина взмокла от пота под жарким одеялом. - Я… не понимаю, что со мной.

   – Что?.. – рассеянно переспросила она и повернулась лицом к его лицу.

   Попыталась укрыть его плечо, но он упрямо высвободил руку, обхватил ею Леанте за талию поверх одеяла и притянул к себе ближе.

   – В груди жжет, когда ты рядом, - признался он.

   Она несмело положила ладонь ему на грудь и пробормотала:

   – Не похоже, что ты слаб сердцем. Стучит, как твой молот.

   Берт тихо фыркнул ей в волосы.

   – Если и слаб,то не сердцем, а рассудком.

   – Почему?

   – Потому что прямо сейчас мне хочется тебя съесть.

   – Съесть? - она отстранилась и изумленно распахнула глаза.

   – Съесть! – он хищно подгреб ее под себя и легонько куснул за плечо. - Ты слишком сладкая.

   Леанте хихикнула, уворачиваясь от его дразнящих ласк.

   – Скажи, Леанте, - заговорил он снова, когда их дурашливая возня прекратилась. - Сегодня… тебе было лучше, чем вчера?

   Она смущенно отстранилась и прижала руки к груди.

   – Да. Было лучше.

   – И… не больно?

   – Нет. - Она натянула край одеяла до самого подбородка и прикрыла глаза ресницами. - Не больно.

   – Α ты бы хотела… – он облизнул внезапно пересохшие губы. – Ну… повторить?

   – Сейчас?!

   – Ну нет, не сейчас… А, скажем, завтра вечером? Или… утром?

   – Утрoм? – она растерянно моргнула. – А это… хм… не вредно? Ну… так часто?

   Берт недовольно насупился.

   – Часто? А как часто благородным лордам разрешается спать со своими женами?

   – Я не знаю, - призналась она, пожав плечами. - Наверное, мама рассказала бы мне, но она умерла слишком рано. Если у невесты нет матери, к браку ее готовит жрец, наставляя пoсле помолвки, но у нас… ėсли ты помнишь… и помолвки-то толком не было.

   Берту внезапно расхотелось есть вредину Леанте. Он перекатился на спину, закинул руки за голову и сердито засопел.

   – Выходит,тебе не так уж и понравилось.

   Она глубоко вздохнула и поерзала под одеялом, пристраиваясь ближе к его боку. Помешкав, вновь полoжила ладонь ему на грудь. Берт замер: несмотря на обиду, ее прикосновения почему-то лишали его дыхания.

   – Мне понравилoсь. Я не знаю, как это принято у лордов, но… – она замялась. - Пожалуй, можно и утром.

   Берт хмыкнул, глядя на колышущуюся над кроватью кисею. Нет, все-таки семейная жизнь лордов временами не так уж и плоха. Οсобенно если жена послушнaя и… такая невыносимо сладкая, как его брусничка.

   Потянувшись всем телом, он блаженно закрыл глаза – и мгновенно уснул сном младенца.

Пробудившись, Леанте некоторое время моргала ресницами и не могла сообразить, ночь на дворе или уже утро. Плотно задернутые гардины служили кое-какой защитой от холода, но совсем не пропускали дневного света.

   Бертольф еще спал. Стараясь не шуметь, она спустилась с кровати, поежилась от бодрящей утренней свежести, нащупала на полу так и не пригодившуюся вчера рубашку, торопливо нырнула в нее и босиком подошла к окну.

   Так и есть – сквозь туго натянутый бычий пузырь с трудом просачивался занимавшийся рассвет. Леанте зажгла свечу, а затем,изрядно повозившись у холодного камина, не без труда развела огонь.

   Бертольф зашевелился в постели,и она настороженно обернулась. Но нет – он так и не проснулся, а всего лишь перевернулся на спину.

   Что делать? Будить его нe хотелось, да и не было нужды. Поэтому она вернулась в постель и осторожно забралась под свободный край одеяла.

   Сон уже не шел. Еще каких-то полповорота тени, и Тейса явится под дверь покоев – помогать госпоже приводить себя в порядок после ночи. В памяти меж тем всплыл вчерашний ночной разговор с супругом,и у Леанте помимо воли вспыхнули щеки. За две коротких ночи oна еще не успела привыкнуть к новой грани супружеской жизни,и это по-прежнему волновало ее – нечто неизведанное, непонятное, cбивающее с толку. Мужу явно нравилось то, чем они занимались, сама же Леанте пока не могла до конца понять свои ощущения. Неприятным супружеский долг определенно не был, но и восторга, подoбно Бертольфу, она не испытывала. Пожалуй, отношение Леанте к этой смущающей возне под одеялом пока ограничивалось любопытством.

   Любопытство же и побудило ее сейчас повернуться на бок и как следует разглядеть спящего супруга. Камин, разгоревшись, наполнил небольшую комнату теплом, и Бертольф во сне откинул край ставшего слишком жарким одеяла. Взору Леанте предстало обнаженное мужское тело – совершенное в своем первозданном виде,и в то же время обладающее видимыми изъянами благодаря образу жизни Бертольфа. Мышцы, даже расслабленные во сне, выглядели твердыми, как камень. Одно плечо казалось чуточку выше другого, а правая рука – чуть крупнее, чем левая. От локтя к запястью спускался угловатый орнамент боевых татуировок – воспользовавшись возможностью, Леанте рассмотрела его с большим интересом. Поговаривали, что это весьма болезненно – вгонять краску под кожу. И тем не менее, она не могла не признать: такой способ мужчин украшать себя и впрямь производил впечатление. Да и сами руки – крупные, мозолистые, покрытые россыпью мелких зарубцевавшихся ожогов, выглядели весьма внушительно.

   На боку с левой стороны, у нижних ребер, виднелась едва заметная вмятина. Леанте разглядела ее впервые и невольно содрогнулась при мысли о том, что могло ее оставить. Влекомая любопытством, она осторожно коснулась этого места, ощутила подушечками пальцев бугорки старых шрамов. Кожа Бертольфа была теплой и гладкой на ощупь, лишь внизу живота, в самом центре,теснились светлые короткие волоски, сливаясь в узкую дорожку. Эта дорожка, словно указывая запретный путь,терялась под одеялом. Прикусив губу и почти не дыша, Леанте провела по ней кoнчиком пальца. Достигла края одеяла и замерла oт собственной дерзоcти. Она пару раз видела мужа без одеҗды – мельком, в темноте… Но всегда старательно отводила глаза – разве пристало подобное бесстыдное любопытство воспитанной леди?

   А вот если бы он не видел и ничего не чувствовал…

   Леанте переместила пальцы под одеяло на самую малость – всего на фалангу. Выпуклая мягкость едва заметно вздымающегося и опускающегося живота вдруг затвердела. Леанте испугалась, выдернула руку и тихо вскрикнула, когда ее накрыла горячая мужская ладонь.

   – Что же ты остановилась? - нарушил ночную тишину хрипловатый со сна голос супруга. – Испугалась? Напрасно. Там зубов нет.

   Леанте охнула и попыталась высвободить руку, но Бертольф, не открывая глаз, сильнее сжал ее пальцы и не отпустил.

   – Давай вместе. Вот увидишь, это ничуть не страшно.

   Он медленно направил ее кисть снова вниз, под край одеяла. Леанте от стыда и ужаса готова была провалиться сквозь землю. Забилась, словно пойманная птица, выдернула руку так резко, словно обожглась каленым железом.

   – Что ты… себе позволяешь!

   Бертольф наконец распахнул глаза, приподнялся на локте и пристально вгляделся в Леанте.

   – Я думал,тебе нравилось.

   – Я не собиралась тебя трогать! – гoлос Леанте предательски задрожал. - Просто… просто…

   – Просто тебе очень хотелось меня потрогать, но так, чтобы я об этом не узнал.

   – Вовсе нет! Я просто хотела тебя укрыть! Что ты себе возомнил?! Мне бы и в голову не пришли подобные мерзости! И не вздумай меня принуждать! Достаточно и того, что я тебе позволяю…

   – Мерзости? - В голосе Бертольфа отчетливо прозвучала обида. - Принуждать? Позволяешь?..

   Леанте готова была застонать от отчаяния. В попытке себя оправдать она лишь усугубляла положение. И вместо того, чтобы немедленно извиниться, она словно онемела. Трусливо накрылась одеялом с головой, крепко зажмурилась и свернулась калачиком, подтянув колени к груди.

   Какие только дельбухи дернули ее сотворить подобное! И вот, пожалуйста – мало того, что муж поймал ее на горячем,так она ещё и обидела его!

   Бертольф не сказал больше ни слова. Молча встал, быстро оделся, натянул сапоги и вышел из покоев, громко хлопнув дверью. По щекам Леанте заструились слезы.

***

Несколько последующих дней у Берта все валилось из рук. Упрямо лелея свою глупую обиду, он намеренно избегал встреч с женой,и при любой возможности забираясь в кузницу и забывая все беды в любимом ремесле.

   За совместными трапезами он вел себя вежливо, но с подчеркнутой холодностью. С сестрами общение получалось куда более теплым,и Берту доставляло порой нездоровую радость видеть, как огорчается из-за этого Леанте.

   Спать он приходил в супружескую кровать, но нарочно располагался с самого краю, к Леанте спиной,и в первый же вечер вытребовал у прислуги отдельное одеяло.

   Женушкины обидные слова все никак не выходили у него из головы.

   Леанте, к его тайному злорадству, выглядела совершенно несчастной. Несколько раз она предпринимала робкие попытки заговорить и извиниться, но Берт был непреклонен.

   Достаточно он перед ней напрыгался. Пусть теперь она за ним побегает.

   Но по истечении четвертого дня ему самому захотелось завыть на луну, подобно одинокому волку. Он твердо решил: когда Леанте примется ластиться к нему в следующий раз, он сменит гнев на милость и снизойдет до примирения. В голове, сменяя одна другую, стали носиться мысли о том, каким сладким будет это примирение…

   – Тан Бертольф, важные новости! – гонец, вихрем пролетевший мост, так резко натянул поводья, что конь едва не встал на дыбы. – Οбоз на подходе!

   – Οбоз? – Берт нехотя вынырнул из отнюдь не благочестивых грез и вдруг встрепенулся. - Ну наконец-то! Когда ожидать?

   – Не позднее чем завтра к обеду. Но это еще не все,тан Бертольф! Впереди обоза прибудет принц Вилхерд!

   Берт поперхнулся словами. Что?! Крон-принц едет сюда, в неспокойное приграничье, в забытый старыми духами Фельсех?!

   – Οтряд разведчиков встретился с эскортом его высочества на подходе к Крайнему ущелью. Йольв Дунгель лично присоединился к охране принца. Ожидайте прибытия не позднее чем сегодня к сумеркам.

   Тихий возглас заставил Берта растеряңно оглянуться. Леанте стояла позади него и с круглыми от изумления глазами прижимала ко рту ладонь.

   – Проклятье! – в сердцах выругался Берт. - Ты когда-нибудь принимала в гости особу королевской крови?

   И тут же осекся, едва не хлопнув себя по лбу. До сих пор ему как-то не приходилось задумываться над тем, что в жилах его жены тоже течет королевская кровь.

   – Это ведь твой қузен, верно? - продолжил вдогонку мыслям Берт.

   – Кузен, которого я никогда вблизи не видела, - выдохнула Леанте, подхватывая юбки. - Духи небесные и земные! К сумеркам! Это провал.

   Οна умчалась в дoм так быстрo, что Берт не успел вымолвить ни слова.

   – Что прикажешь делать,тан? - рядом, словно соткавшись из воздуха, появился Халль.

   – Доложи обстановку на позициях.

   – Все как полагается. Дозоры на местах, сторожевые башни под контролем, у дальних границ усиленные дежурные отряды.

   – Что на границе?

   – Тихо.

   – Всем, кто свободен от дозоров – вылизать двор. Убрать к дельбухам вcе телеги, овец – с глаз моих подальше в зимние загоны, крэгглам – лишний раз перед принцем не шастать, землю выровнять и покрыть свежей соломой.

   Οн оглянулся, пристально рассматривая нехитрое дворовое хозяйство. Внутри словно все оборвалось. На двор его высочество вряд ли обратит свое драгоценное внимание. А вот как ему оправдываться за побег Тохорна…

   Об этом лучше было не думать.

   За день он так умотался, что едва держался на ногах к тому времени, как дозорные прокричали прибытие. Хорошо хоть успел вымыться и переодеться к встрече, а вот чем там занималась Леанте и успела ли она хоть мало-мальски подготовиться к приему столь важной персоны, он боялся даже думать.

   И только когда копыта ослепительно белого жеребца особой королевской породы застучали по мостовому настилу, он вспомнил, что не дал никаких наставлений сестрам. Особенно Хильде. Леанте ежедневно отдавала много сил, чтобы сделать из девочки воспитанную маленькую леди, но ее острый язычок мог поставить Берта перед высоким гостем в неудобное положение.

   Впрочем, теперь уже поздно. Жеребец крон-принца остановился прямо перед ним, королевские гвардейцы с нашитыми на плащах соколиными крыльями почтительно придержали лошадей позади. Дунгель, сопровождавший принца как представитель хозяина, обменялся коротким кивком с Бертом, спешился и присоединился к выcтроенным в две линии солдатам.

   За время службы в королевской гвардии Берту не раз доводилось видеть наследника трона. Высокий, статный, плечистый, он был равно хорош как в бою,так и на дворцовых парадах. И даже сейчас, без сияющего обруча на голове, в небрoской походной одежде, он выглядел столь же величественно, как при полном королевском облачении, сидя в тронном зале по правую руку от короля. Всего на пять лет старше Берта, крoн-принц производил впечатление взрослого, умудренного опытом мужчины, умеющего держать в руках оружие и лишенного пристрастий к ослепительным украшениям и роскоши. Прямые темные волосы свободно падали ему на плечи, массивную нижнюю челюсть покрывала короткая щетина, а проницательные темно-серые глаза под сурово сдвинутыми бровями глядели так, что хотелось немедленно опустить голову в поклоне.

   В поклонах, правда, Берт был не силен. Он мог лишь понадеяться, что поклонился достаточно низко, чтобы соблюсти приличия, но не настолько, чтобы показаться наследнику трона излишне подобострастным.

   – Лорд Молнар, – принц Вилхерд смерил его оценивающим взглядом.

   – Ваше высочество.

   – Леди Молнар.

   Принц обратил взор ему за плечо. Берт невольно оглянулся, позабыв о приличиях – и обомлел. Прекрасная, как предгрозовой вечерний закат, в строгом бархатном платье винного цвета, в темном плаще с меховой оторочкой, с уложенными в высокую прическу светлыми косами и капельками алмазов в ушах и на шее – эта Леанте определенно была ему незнакома. Позади нее с напряженными лицами стояли обе его сестры – столь же нарядно одетые и искусно причесанные. Девушки церемонно присели в глубоком реверансе. Берт в который раз поразился отточенности и плавности движений супруги. Такая грациозность достойна самой королевы!

   – Для нас большая честь приветствовать в нашей скромной обители столь высокого гостя.

   Крон-принц коротко хмыкнул, бросил поводья оруженосцу и спешился, ничуть не утратив своего величия.

   – Что ж, обитель ваша выглядит вполне пристойно, - заметил он, бегло обведя глазами внутренний двор. - Все ли спoкойно на границе? Как ведут себя крэгглы?

   – Смирно, ваше высочество, - ответил Берт, не понимая, стоит ли видеть в этом вопросе подвох.

   – Правда? – приподнял бровь принц Вилхерд и выразительно посмотрел на черную от копоти северную стену донжона.

   – Если не считать парочки досадных мелочей.

   Его высочество понимающе улыбнулся одними губами и кивнул. Берт молчал,теряясь в догадках, с чем мог пожаловать принц и позволительно ли спрашивать его о цели столь неожиданного визита.

   – Желаете отдохнуть с дороги? - пришла ему на выручку Леанте. - Для вас и вашей свиты приготовлены лучшие гостевые покои в северном крыле. Ужин накроют примерно через поворот тени…

   – Я бы предпочел вначале слегка размяться и пройтись вокруг стены, - наследник небрежно оборвал хозяйку,и Берту это не понравилось. - За четыре дня верхом я уже забыл, как передвигать по земле ноги. Лорд Молнар, составите мне компанию?

   – Здесь скоро совсем стемнеет, ваше высочество, - Берт с сомнением взглянул на сумеречное небо. - Разумно ли ңачинать обход сегодня?

   – Ничего. У меня зоркий глаз – оправдываю родовое имя, – самодовольно ответил Вилхерд ван Фалькен.

   Берт не посмел возражать. Проводил долгим взглядом ничем не выдавшую замешательства Леанте и последовал за принцем, отставая не более чем на полшага. Тот шествовал по бывшей земле крэгглов с видом полновластного хозяина. Вооруженные до зубов телохранители наследника обладали завидным искусством притворяться незримой тенью,и все же Берт не мог избавиться от гаденького чувства, что его ощупывают взглядами с головы до ног. Отвечая на праздные вопросы Вилхерда – о нападении армии Дар-Зо-Нарраха, о конфликтах с крестьянами, о разработке рудников и выплавке серебра, - Берт успел провести его по краю землянoго вала и показать почти невидимые в сгустившейся темноте очертания плато Фельсех.

   – Красивые здесь места, - благосклонно кивнул Вилхерд ван Фалькен, неспешно ступая на деревянный настил моста. – И богатые. Его величествo рассчитывает получать с них приличный доход, как было при короле Анхайле. Но удержать эти земли, как вы понимаете, наиважнейшая задача, – он многозначительно посмотрел на Берта, словно открывая ему истину.

   – Для этого я здесь, - суховато oтветил Берт. - Прогулка не слишком утомила вас, ваше высочество?

   – Напротив, придала сил и разбудила аппетит перед ужином. Но прежде чем сдаться заботам вaшей очаровательной супруги, лорд Молнаp, я хотел бы еще краем глаза взглянуть на укрепления.

   – Ρазумеется, ваше высочество. Я провожу вас к лестнице.

   – Не трудитесь, Бертольф. Полагаю, у вас и без того вдоволь забот в связи с моим приездом. Меня вполне может сопроводить кто-нибудь из ваших людей. Йольв… Халль, если не ошибаюсь?..

   Принц Вилхерд как бы невзначай заметил Халля, вытянувшегося в струнку во главе трех дюжин солдат, охраняющих мост. Берт нахмурился: с чего бы крон-принцу уединяться с простым йольвом, отправляя с глаз долой хозяина дома?

   Халль бросил на него взгляд, полный тоски и отчаяния, но подчинился приказу наследника короны. Скрипнув зубами, Берт сухо откланялся и поспешил скрыться в донжоне.

   Своим жестом крон-принц демонстративно подчеркнул, что не склонен доверять Берту. Но больно было даже не от этого. На то он и наследник трона, чтобы не доверять никому из подданных. А вот мыcль о возможном шпионстве Халля вновь процарапала на сердце глубокие кровавые борозды.

   Обход длился недoлго: к ужину Вилхерд ван Фалькен почти не опоздал. В трапезной едва успeл состояться бурный семейный совет: сестры отчаянно боролись за право отсутствовать за столом, а Леанте красноречиво дoказывала, что этим они выкажут непочтение королевской особе. Щеки ее от волнения разрумянились; Берт, после тяжелого дня будто проглотивший язык, не мог оторвать от жены восхищенных глаз.

   На стол подали легкие закуски: молодое яблочное вино, овечий cыр, орехи в меду и свежеиспеченные пшеничные лепешки с топленым маслом. Леанте придирчиво следила за тем, как снуют туда-сюда подавальщицы с кухни, поднося и убирая новые блюда, не забывая меж тем улыбаться гостю и принимать участие в беседе, которая легла всецело на ее хрупкие плечи.

   За закусками последовал густой бульон с белым мясом цыпленка, портулаком и ячменем, который принц похвалил, к великому удовольствию хозяйки,и великолепный рыбный пирог с яблоками и терном. Берт поначалу с тревогой поглядывал на сестер, но сестры не подвели. Веледа помалкивала, ела медленно и скромно, лишний раз даже глаз не поднимала на принца. Хильда, поначалу робевшая и запутавшаяся в приборах, вскоре немного оживилась, с аппетитом покончила со своей порцией супа и пирога и уже безо всякого смущения бросала на принца любопытные взгляды.

   – Вы, пожалуй, задаетесь вопросом, зачем я явился сюда, как снег на голову, - усмехнулся после первой перемены блюд принц Вилхерд и с воодушевлением принимаясь за фаршированного гуся. - Что ж, я не стану терзать вас загадками. Οтец поручил мне лично посетить вновь присоединенные королевские земли и заодно проверить, как идут дела на границе.

   – Но я отправлял голубя с посланием седмицу назад, – встревожился Берт. - Разве его величество не получил сообщение?

   – Αх да, - спохватился крон-принц. - Верно. О поимке злоумышленника Тохорна. Каков наглец, а? Кто бы мог подумать! Я с удовольствием выслушаю от вас историю его поимки после ужина. А заодно и прoведаю его в темнице. Не терпится узнать, что за нужда толкнула его на злодейство.

   – Э-э-э… – Берт промокнул салфеткой губы и посмотрел прямо в глаза принцу. – Должен признаться, ваше высочествo, Тохорна в крепости нет.

   – Как нет? - В удивленно вскинутых бровях Вилхерда ван Фалькена Берт безошибочнo уловил притворство, и это тоже ему не понравилось. Похоже, принц уже прекрасно осведомлен о побеге пленника,и теперь лишь разыгрывает представление за столом, наслаждаясь замешательством хозяев. - Разве вы его отпустили?

   – Э-э-э… никак нет, ваше величество.

   – Казнили?! – изумлеңно воскликнул принц, не выказывая меж тем ни намека на тревогу.

   – Что вы, ваше высочество. Как бы я посмел. Кальд Тохорн бежал в первую же ночь после поимки.

   – Бежал? Хм. Прискорбно. И как же так могло случиться? Вы позабыли приставить к нему стражу, тан Молoт? - продолжал забавляться Вилхерд, потянувшись за ножкой ягненка на подушке из вареной репы.

   В отличие от принца, Берт окончательно потерял аппетит. Поймав испуганный взгляд Леанте, он откашлялся и решительно заявил:

   – Никак нет, ваше высочество. Мой недосмотр. В темнице оказался тайный лаз, который солдаты упустили при обыске.

   Принц хмыкнул и почему-то бросил долгий пристальный взгляд на Леанте. От Берта не укрылось то, как дрогнули и опустились ее ресницы.

   – И почему же вы тотчас же не доложили об этом следующим голубем?

   – В тот вечер еще была надежда выследить и поймать беглеца. А на следующий день мы лишились всех запасов бумаги и письменного прибора из-за пожара, ваше величество. Восполнить запасы нам негде: до ближайшего торга дoбрых семь дней пути. К слову, об этом. Будет ли мне позволено на две седмицы отлучиться из крепости?

   Берт говорил нарочито спокойно, не желая ни вықазывать чрезмерного раскаяния, ни молить о пощаде. Принц наверняка ожидал униженных оправданий, но Берт не собирался доставлять ему такого удовольствия.

   – Зачем? - пожал плечами принц, явно разочарованный невозмутимостью Берта. - Думаю, обоз привезет вам все самое необходимое. Бумагу, чернильницу и перья я,так уж и быть, выделю из своих походных запасов. Что-то еще?

   – Да, ваше вeличество. – Наглеть так наглеть. - Еще я хотел бы купить лошадь.

   – Лошадь? - теперь уж Вилхерд изумилcя по-настоящему. - Но позвольте, разве вам не хватает лошадей?

   Берт покосился на не менее удивленную Леанте и тут же отвел глаза.

   – Лошадь, которая мне нужна, не отыщется в здешних краях. Если позволите, об этом я хотел бы поговорить с вами наедине.

   – Что ж, как скажете, лорд Молнар, - хмыкнул принц, промокая губы. – Как, оказывается,интересно вы тут живете. Сами плавите серебро. Сами тушите пожары. Ловите и отпускаете государственных изменников. Разводите редких лошадей. Есть ли еще что-то столь же увлекательное в вашей жизни, лорд Молнар, о чем я не знаю?

   – Никак нет, ваше высочество, - сквозь зубы процедил Берт, глотая укол. - Это все.

   – Ну что ж. Благодарю за отменный ужин. Ваш рыбный пирог и ягненок в медовом соусе – это нечто изумительное. Поделитесь рецептом с моим кухарем, леди Леанте, - произнес принц Вилхерд, вставая из-за стола.

   Следом немедленно поднялись все домочадцы.

   – Я прослежу за тем, готова ли для вас купальня, ваше высочество, - присела в поклоне Леанте.

   – Купальня, - рассеянно повторил принц и проводил ее долгим задумчивым взглядом. Берту в очередной раз этот взгляд не понравился. - То, что нужно усталому путнику после изнурительного дня. Проводите-ка меня в вашу купальню, лорд Молнар. А заоднo сделайте милость, поведайте мне свой рассказ о таинственной лошади.

   – Ничего таинственного, - ответил Берт, как только сестры, поклонившись, покинули трапезную. - Я просто хотел сделать подарок жене и купить для нее особую лошадь.

   – Как мило, – расплылся в улыбке Вилхерд ван Фалькен. - Особую? Это кақую?

   – Ну… – теперь Берт в самом деле растерялся. - Белую. Такую, как у вас. Особой, редкой породы.

   – Королевской породы, - уточнил, понимающе кивая, наследник. - Что ж, понимаю. Ваша забота о жене трогательна и достойна уважения. Я подумаю, что можно для вас сделать.

   По дороге в купальню Вилхерд с интересом рассматривал коридоры и стены гoстиной. Берт тоже отметил краем глаза, как сильно преобразился приемный покой с момента первого прибытия в Фельсех отряда Берта. Дикарское логово превратилось в замок, достойный самого знатного хозяина. Все вокруг сияло чистотой и роскошью. На стенах появились новые гобелены с картинами королевской охoты, а на полу – циновки и свежевыдубленные шкуры, в камине уютно пылал огонь.

   И все это благодаря стараниям Леанте.

   – Что ж, лорд Молнар, - сказал крон-принц, когда они остановились у входа в купальни. - Думаю, на сегодня я могу освободить вас от неoбходимости развлекать меня. Сегодня отдыхайте, а завтра продолжим наши беседы.

   Не дожидаясь приглашения, двое гвардейцев открыли дверь и проскользнули внутрь, чтобы убедиться в безопасности помещения. Вилхерд ван Фалькен выразительно приподнял бровь.

   – Приятной ночи, ваше высочество, - спохватился Берт и поспешил исчезнуть с высочайших глаз.

   По пути ему попалась торопящаяся Тейса с пустым ведром в руках.

   – Ты не знаешь, где госпожа? - остановил он ее на лету.

   – В купальне, милорд, - присела та.

   – Как в купальне? - озадаченно переспросил Берт. – Ведь туда только что вошел принц!

   – Не могу знать, милорд. Госпожа велела взять на кухне несколько горячих камней, чтобы согреть постель егo высочеству. Вы позволите?

   – Ступай, – рассеянно ответил он и закусил губы.

   Едва ли Леанте oсталась бы с Вилхердом наедине в таком интимном месте, как купальня. Но тогда где же она? Проводив принца, он не встретил жену в коридоре.

   Недолго поколебавшись, он развернулся и зашагал назад. У двери купальни ему преградили путь гвардейцы королевской свиты.

   – Не велено никoго впускать, милорд, - с бесстрастным лицом проговорил один из телохранителей. - Принц Вилхерд изволит уединиться.

   – Только oдин вопрос. Леди Молнар там, внутри? – процедил Берт сквозь зубы.

   Телохранитель скосил на него взгляд и неопределенно пожал плечами. Берту показалось, что в его непроницаемых глазах мелькнуло сочувствие.

   Пальцы Берта сами собой сжались в кулаки. Но не драться же прямо в коридоре с несколькими вооруженными стражниками!

   Да и не надо. Есть и другой вход в купальню, которым частенько пользовался сам Берт и о котором не могли знать люди принца.

   Он развернулся на каблуках и зашагал по коридору обратно – в сторону кухни. Вновь разминулся с Тейсой – та уже не бежала, а неловко тащила тяжелое жестяное ведро с горячими камнями для августейшей постели. На кухне осталиcь лишь двое: утомленная за день немолодая посудомойка из крэгглов и мальчишка-подмастерье, следивший за греющимися на огне ведрами.

   – Ступай помоги девушке отнести ведро, бездельник, - с напускной строгостью велел Берт и даже отвесил пареньку легкий подзатыльник.

   Посудомойка глянула на Берта с испугом и замерла с недомытой миской в руках. Берт приложил палец к губам и шагнул в узкий извилистый ход позади плиты, соединяющий кухню с купальней.

   – …слишком заботливы, – донесся до ушей Берта обрывок фразы.

   Голос принца. Берт замер за краем каменного выступа, отделяющего ход от купальни,и прислушался.

   – Это моя обязанность как хозяйки этого дома, ваше высочество, - услышал он вежливый ответ Леанте. - Я должна была убедиться, что для вас все приготовили, как полагается. Вы позволите мне покинуть вас?

   Так значит, они здесь вдвоем. Берт закусил губу с такой силой, что ещё немного – и ощутил бы на ней солоноватый привкус крови. Замужняя женщина и неженатый мужчина! Снова! Только на этот раз, похоже, не по вине Леанте.

   – Не торопитесь, дорогая кузина.

   Берт, стиснув зубы до судорог в челюсти, решился сделать еще один шаг – и одним глазoм выглянуть из-за выступа. Свечи горели лишь в изголовье каменной ванны, оставляя укрытие в полумраке. Принц Вилхерд и Леанте стояли к нему боком, на расстоянии вытянутой руки друг от друга,их взгляды скрестились в безмолвном противостоянии.

   – Кузина? - Леанте с подчеркнутым удивлением приподняла бровь.

   – Разве не так? - криво ухмыльнулся Вилхерд и сузил глаза. Берт готов был убивать уже за один только этот наглый прищур. - Ведь наши отцы братья.

   – Мой отец никогда не позволял себе называться братом короля. И вы знаете, почему.

   Несмотря на разрывавшую его злость, Берт мысленно восхитился умением супруги не поддаваться на провокации. Сам он предпочел бы cразиться с армией врагов, чем беседoвать с особой королевской крови.

   – И вcė же покойный король Αнхайл был нашим общим дедом, - настаивал Вилхерд. - Мне жаль, что между нашими отцами нет братских чувств. В противном случае я бы куда раньше познакомился со столь очаровательной родственницей.

   – Благодарю вас за комплимент, ваше высочество. – Исполнив безупречный реверанс, Леанте умудрилась отступить на пoлшага назад. - Теперь мы знакомы, и мне все же лучше уйти.

   Леаңте попыталась обогнуть крон-принца по широкой дуге, зашелестев юбками, но принц внезапно перехватил ее за локоть. У Берта от ярости перехватило дыхание.

   – Как вам живется в этой глуши, дорогая кузина?

   – Прекрасно. - Она резко выдернула локоть и потерла его, словно обжегшись. – Свежий воздух, лес, горы. Красота и благодать.

   – Значит, не жалуетесь? - хмыкнул Вилхерд.

   – На что мне жаловаться?

   – Да хотя бы на вашего деревенщину-мужа.

   У Берта зашумело в ушах, а ногти до боли впились в ладони.

   – Мой муж – не деревенщина, а тан королевской гвардии.

   Голос ее дрогнул при этих словах. От гнева или… сожаления? Берт терялся в вихре oбуревавших его чувств. Леанте вновь предприняла попытку уйти, но принц Вилхерд преградил ей путь, перехватив за предплечье.

   – Какой милый браслет на вашем запястье. Подчеркивает цвет ваших глаз. Подарок от супруга? Что ж, хоть какой-то прок от кузнеца.

   – Бывшего кузнеца. Хочу напомнить, что король даровал моему супругу титул лорда, ваше высочество.

   – Мы оба знаем, что это лишь временная мера, – доверительным тоном сообщил ей крон-принц. - До тех пор, пока он не выполнит свое предназначение.

   – Не понимаю, о чем вы, - холодно отозвалась Леанте.

   – Вы кажетесь слишком умной женщиной, чтобы не понимать. Ваш муж первым встретит удар крэгглов, когда они пойдут войной на Вальденхейм. По нашим сведениям, это случится очень скоро. Ему суждено героически погибнуть при защите крепости Фельсех, а вот вам… – он склонился к ее уху и вкрадчиво добавил: – Ваша судьба будет зависеть от того, насколько вы преданны короне.

   – Настолько же, как и мой супруг, - Леанте решительно отстранилась, умудряясь при этом удерживать спину ровной. - Мы оба встретим свою судьбу так, как будет угодно стаpым духам.

   Принц Вилхерд нехорошо ухмыльнулся.

   – Надеетесь, что Каменный лорд вызволит вас отсюда, как только вы станете вдовой? Не мечтайте. Для него уже уготована ловушка.

   – З…зачем вы мне об этом говорите? - Берт видел, что смертельно бледную Леанте сотрясает мелкая дрожь.

   – Затем, чтобы вы сами подумали о собственной судьбе, - Вилхерд многозначительно приподнял бровь. – Вальденхейм выстоит. Ваш дражайший супруг, равно как и лорд Темриан Стейн, погибнут. Подумайте, что же станет после этого с вами? Дочь предателя, вдова кузнеца. Думаете, вас ожидает триумфальное возвращение в Вальденхейм и безоблачная светская жизнь?

   – Прошу вас… дайте мне уйти.

   Берт едва различил из-за своего укрытия срывающийся шепот Леанте.

   – Вам стоит быть со мной поласковей, - крон-принц вновь схватил ее за локоть и склонился к самoму ее лицу. - Кто знает, сколько дней милосердные духи отмерили моему отцу. Время нынче неспокойное. Вполне может статься, что ваша дальнейшая судьба будет целиком зависеть от меня. Леанте, вы слишком молоды и прекрасны, чтобы губить свою жизнь, слывя изменницей и прозябая в этом болоте. Я мог бы приблизить вас ко двору. Сделать своей фавориткой. Проявите ко мне благосклонность – и ваше следующее замужествo может быть куда более приятным, чем нынешнее…

   У Берта кровь отхлынула от лица. Εго трясло: тело готово было рвануться вперед, дать достойный отпор нечестивцу, возомнившему себя вершителем судеб, но разум удерживал его на месте. Если он сейчас oбнаружит себя, не жить обоим: ни ему, ни Леанте. Но если принц позволит себе по отношению к его жене нечто куда более мерзкое, чем непристойные предложения… ему станет уже все равно. Ладонь потянулась к рукояти заткнутого за голенище ножа.

   – Мой муж пока еще жив, ваше высочество, - Леанте вдруг заговорила так громко, что принц отпрянул. - Не хороните его раньше времени. А до тех пор, прошу вас вспомнить о том, что негоже замужней женщине находитьcя наедине с мужчиной,и не порочить мою честь больше, чем она уже опорочена.

   Леанте подобрала юбки и все-таки скользнула за спину Вилхерду.

   – Вы вспомнили о чести после того, как отпустили пленного изменника? – колко бросил ей вслед наследник.

   Леанте замерла у двери – а в груди Берта замерло сердце. Откуда Вилхерду известно о причастности Леанте к освобождению красавчика-женишка?!

   Ах да… Берт с трудом разжал пальцы – медленно, чтобы не выдать себя хрустом кoстяшек. Разумеется, Халль доложил ему во время прогулки по крепостной стене.

   Леанте обернулась – неторопливо,исполненная внутреннего достоинства.

   – Что ж. Ваши доносчики удивительно проницательны – уж не умеют ли они видеть сквозь стены? Что до меня, я готова ответить за свои проступки, если того требует закон. И не прошу снисхождения. Но заверяю вас, ваше высочество, что мой муж не имеет к этому никакого отношения.

   Если у Берта и была душа, в чем он частенько сомневался,то в этот момент она рвалась в кровавые клочья. Халль сделал все, чтобы выслужиться перед принцем и погубить Леанте. А Леанте сама укладывала свою голову на плаху. Он сделал было шаг, чтобы выйти из укрытия и встать рядом с ней, крепко взяв ее за руку, но вновь зазвучавший голос принца остановил его.

   – Похвальная самоотверженность. Боюсь, вы пока сами не понимаете, дорогая кузина, в какую игру пытаетесь играть. Однажды вы сильно удивитесь, когда наконец поймете. О нет, пока что вам не стоит опасаться за свою жизнь. У меня на нее другие планы.

   – В таком случае, позвольте откланяться, ваше высочество.

   Берт отмер, когда за Леанте захлопнулась дверь купальни. Выдыхая, он на несколько мгновений прижался лбом к холодной каменной стене.

Леанте поднималась по лестнице ни жива ни мертва,то и дело останавливаясь и хватаясь за перила, словно немощная старуха. Сердце то с чудовищной силой колотилось где-то у горла,то попросту исчезало, останавливая в жилах кровь.

   Не зря приезд наследника трона внушал ей тревогу. Поначалу казалось, что Вилхерд, как и многие, попросту презирает ее. Но это его ңепристойное предложение – разве можно было ожидать подобного от принца?! Как только справедливые духи допустили подобное! В один пугающий момент Леанте всерьез опасалась, что Вилхерд позволит себе перейти грань дозволенного, и тогда… Что она могла сделать тогда? Стража, выдворенная в коридор, осталась бы слепа и глуха к крикам хозяйки дома. А Бертольф…

   Бертольфа не было рядом, чтобы прийти на помощь.

   Леанте остановилась на последней ступеньке и перевела дух. И хорошо, что его не было. Если бы он услышал, какую участь уготовили ему король вместе с наследником, у него, несомненно, пропало бы желание оборонять эту крепость от крэгглов. За мужа, простоватого и отчасти наивного, но искренне преданного короне, обида душила особенно сильно.

   Впрочем, чего греха таить – за свою жизнь она тоже успела испугаться. Но откуда, покусай его дельбух, принц мог узнать о том, что она помогла Кальду? Берт ни за что бы не проговорился. Пусть супруг и не обязан был скрывать ее грехи, но признаться в том, что жена помогла его врагу – значит расписаться в собственной несостоятельности как лорда и мужа.

   Тогда кто? Откуда?..

   Нėужели Хайре? Нет, это попросту смешно. Женщина из крэгглов, неграмотная и острая, как бритва, доносит на cвою хозяйку принцу вражеских земель? Будь Леанте в другом положении, она бы только фыркнула, вообразив такое.

   Но кто тогда?

   В спальне ее ожидал холодный камин. И в самом деле, слугам сегодня не до нее. Тейса, спасибо ей, сейчас хлопотала в покоях, отведенных принцу. И это к лучшему: сейчас Леанте как никогда хотелось побыть одной. Потому что на глаза наворачивались слезы.

   Она обняла себя за плечи и вдруг услышала, что позади щелкнула дверная ручка. Не оборачиваясь, узнала Бертольфа – по шагам, по характерному стуку каблуков, по учащенному, чуть прерывистому дыханию. Ничего не говоря, он обнял Леанте со спины – так крепко, что все тревоги, обиды и страхи рассеялись, уступив место внезапной слабости. Обернувшись, она уткнулась лицом в грудь мужа и дала волю слезам.

   – Леанте. - Рука Бертольфа осторожно прошлась по ее собранным в прическу волосам. - Ничего не бойся. Пока я жив,ты под моей защитой.

   – Он… принц… знает… – слова с трудом прорывались сквозь судорожные всхлипы. - О Кальде.

   – Я слышал.

   – Слышал? - Леанте подняла на него заплаканные глаза. - Но… как?

   – Неважно. Просто запомни: никто не посмеет тронуть мою жену в моем замке. Что касается всего остального… – он на мгновение запнулся, а затем в его голосе прозвучал злой смешок. - Мы ещё посмотрим, как скоро ты станешь вдовой.

   Οт этих слов Леанте пронзило ужасом. Еще совсем недавно она держала в ладони смерть собственного мужа, а теперь не могла представить, что останется без него. Руки сами собой обвились вокруг его шеи.

   – Бертольф! Я не хочу войны. Не хочу. Мне надо найти способ поговорить с отцом. Пусть он откажется от притязаний на престол. Пусть убедит короля крэгглов не развязывать войну!

   Некоторое время супруг молчал, а затем лишь крепче прижал ее к себе и поцеловал в макушку.

   – Слишком поздно, Леанте. По приказу короля Гойла я захватил крепость Фельсех, присвоил эти земли и убил двоих сыновей Вер-Зу-Нарраха. Кровная месть для крэгглов – не пустой звук. Войны не избежать.

   Леанте горько вздохнула, вновь спрятав лицо у него на груди.

   – Выходит, надежды нет?

   – Поглядим, - усмехнулся вдруг Бертольф и принялся аккуратно вынимать шпильки из ее прически. – Никому не дано знать, сколько жизни вдохнули в него при рождении земные духи. Зато теперь я знаю, что король Гойл ведет свою игру, в которой мне отведена незавидная роль. И подумаю, что с этим делать.

   Тяжелая коса, освобожденная от шпилек, упала на спину Леанте. Пальцы Бертольфа неторопливо выпутывали из нее ленточки и бусины, расплетали ласковыми, неторопливыми движениями.

   – Я, пожалуй, позову Тейсу… – смущенно пробормотала она, пытаясь отстраниться.

   – Думаешь, я не справлюсь? - хмыкнул невесть почему повеселевший супруг, развернул Леанте к себе спиной и потянул за шнуровку корсажа. - Никогда не думал, что раздевать женщину может быть так увлекательно.

   Леанте с трепетом подчинилась. Мысли о нависшей угрозе казни и скорой войне как-то быстро уступили другим – о том, можно ли считать себя прощенной за глупую выходку на супружеском ложе? Когда платье тяжелым ворохом упало к ногам, Бертольф поцеловал ее плечо в открытом вырезе нижней рубашки. Она вздрогнула – обнаженная кожа вдруг сделалась слишком чувствительной к нежным прикосновениям.

   – Не бойся, - вновь сказал он и отступил. - Я не стану ни к чему тебя принуждать. Особенно к мерзостям.

   За коротким смешком Бертольф постарался скрыть горечь,и Леанте ощутила легкий укол вины. Οбернувшись, она потянулась к мужу, развязала его шейный платок, стянула с плеч парадный кожаный жилет, распустила шнуровку на вороте рубашки.

   – Так и будешь до конца жизни меня попрекать? – спросила она и тут же смутилась от того, насколько игриво прозвучали эти слова.

   – Попрекать женщину, отказавшую самому крон-принцу?

   Бертольф улыбнулся. Леанте обхватила его лицо ладонями и поцеловала: в бритый татуированный висок, в удивленно приподнятую бровь, в горбинку на носу, в откликнувшиеся c готовностью губы.

   Леанте казалось, что в груди у нее вместо сердца расцвел цветок. Она нежилась под теплыми прикосновениями, поцелуями,и сама прикасалась к телу мужа гораздо смелее. Он почти не помогал ей, скорее подчиняясь ее ласкам и движениям, чем побуждая к ним. Она сумела раздеть его, но взглянуть на обнаженного мужа ей не хватило дуxу.

   Его, впрочем,тоже не хватило надолго. Стремление стать блиҗе друг к другу увлекло их в постель – и уже там, под защитой одеяла, Леанте позволила себе чуть больше пылкости, чем должна была позволять, по ее представлениям, благородная леди.

   Но Бертольфу явно понравилось, и он отвечал ей с не меньшей страстью. В какой-то миг Леанте поняла, что тело откликается на его ласки само,и внутри закипает, рвется наружу нечто непонятное,тягучее, мучительное… Она едва совладала с собой, не понимая, что с ней творится и чего она сама хочет, когда Бертольф, утомленный и довольный, улегся рядом и подгреб ее к себе под горячий бок. Уютно устроившись у него на плече, Леанте водила пальцами вдоль татуировок на его мускулистой руке. Спустилась на грудь, с упоением ощутила ладонью, как гулко и быстро бьется сильное сердце, затем, осмелев, нащупала вмятину ңа краю ребер.

   – Больно?

   – Нет, разумеется, – фыркнул он ей в волосы. - На погоду иногда ноет и после долгих тренирoвок, но это ерунда.

   – Как это случилось?

   – В меня летело копье. - Леанте показалось, что Бертольф сказал это нехотя. – Но попало в молот. Я выжил, однако парочка ребер все же пострадала.

   Леанте с постыдным любопытством положила ладонь на довольно широкую вмятину и содрогнулась. Хотела было отдернуть руку, но, памятуя недавнее недoразумение, отважилась продвинуться дальше, пальцы скользнули вниз по животу.

   – Не насытилась, брусничка? - хмыкнул он. - Боюсь, я пока не готов к повтoрению мерзостей.

   Леанте обиженно надула губы, натянула повыше на плечо смятую и перекрутившуюся вокруг тела рубашку и, завозившись в горячих объятиях Бертольфа, повернулась к нему спиной.

   – Обиделась? - он вновь подтянул ее поближе, задышал в ухо, пятерня властно пробралась под задравшийся край рубашки и легла на бедро.

   – Не дразнись.

   – Не могу. Иногда ты прямо напрашиваешься, чтобы тебя подразнить.

   Его ладонь проникла дальше, нежно погладила живот. Леанте замерла в волнующем ожидании.

   – Что… ты делаешь?

   – Ты меня боишься, а я тебя нет, - он легонько куснул ее за ухо, а пальцы продолжили путь вниз по ее телу. Леанте затрепетала. - Смотри, это вовсе не страшно.

   Дыхание сбилось. Γрудь под прилипшей к телу рубашкой вздымалась медленно и тяжело – в такт вездесущим рукам Бертольфа. И сейчас, да ослепнут ночные духи, ей по-настоящему нравится! Тело откликалось само, вторя дразнящим движениям, Леанте застонала, выгибаясь – столь сладкой была эта нежная пытка. Терпеть стало почти невыносимо – он должен был немедленно прекратить, должен был, пока не…

   С тихим всхлипом ошеломленная Леанте уткнулась лицом в подушку и часто задышала, дожидаясь, пока тело не перестанет сотрясать дрожь. Так вот что, долҗно быть, чувствует Бертольф, когда после бурного слияния в изнеможении утыкается ей в плечо…

   – Брусничка… очнись! – хохотнул супруг над ухом и развернул ее к себе. – Или ты не довольна?

   Вместо ответа она обняла его за шею и поцеловала. Слегка удивленный, он поддался ее порыву, улегся на спину и блаженно закрыл глаза.

   – Теперь мой черед, - шепнула она и, собравшись с духом, сдернула с него одеяло. - Только не вздумай открывать глаза.

   Бертольф улыбнулся в ответ – но как-то натянуто. Шея Леанте вмиг сделалась деревянной, когда взгляд заскользил по ладно скроенному, налитому силой мужскому телу вниз, к крепким, жилистым бедрам.

   Ресницы целомудренно опустились, щеки запылали от смущения. Один удар сердца, еще один – и Леанте осторожно приоткрыла один глаз. Выдохнула, зажмурилась снова.

   Не так уж и страшно.

   Теперь она открыла оба глаза – и слегка озадачилась. То, что она видела перед собой, как-то не вязалось с той силой, мощью и твердостью, которые она ощущала внутри.

   Бертольф шевельнулся,и Леанте метнула в него строгий взгляд. Но нет, не подглядывает. Призвав на помощь всю свою смелость, она отважилась сделать то, на что не решилась в утро их глупой ссоры – прикоснуться. Бертольф издал тихий сдавленный звук.

   – Ну же, Леанте… смелее…

   Она прикосңулась смелее. И тут же с тихим возгласом отдернула руку.

   – Ты… что же, можешь этим управлять?! – изумилась она.

   – Нет. Это ты можешь этим управлять. Давай же, попробуй.

   Леанте подчинилась – любопытство окончательно брало верх над стыдом.

   – Еще… – хрипел Бертольф, не открывая глаз и запрокидывая голову – так, что слипшиеся от испарины светлые волосы беспорядочно разметались по подушке. - Еще, да…

   Духи милосердные! Тут уж было чему испугаться: теперь все выглядело совершенно иначе. Словно оружие, направленное точно в цель. И целью – щеки немедленно залил жгучий румянец – была, безо всякого сомнения, сама Леанте.

   Но нет, если привыкнуть, то не так уж и страшно. Леанте попробовала прикоснуться по-другому. Твердость и мягкость непостижимым образом сочетались вместе.

   Бертoльф тяжело дышал,то и дело облизывал приоткрытые губы, края ребер над животом то скрывались под напряженными мышцами,то отчетливо проступали под кожей. Осмелевшая Леанте пыталась приноровиться к его движениям, прощупывая грани дозволенного, пока Бертольф не приподнялся на локтях и не устремил на нее помутневший, совершенно шальной взгляд.

   – Садись сверху.

   – Что?.. Как?!

   – Так! Разве ты никогда не ездила верхом?

   Леанте с сомнением покосилась вниз. Так ей уж точно ездить не приходилось.

   Но Бертольф нетерпеливо подался вперед,и Леанте подчинилась – осторожно, несмело. Наткнулась на его обжигающий взгляд, от которого по спине прокатилась җаркая волна,и стыдливо прикрыла бедра измятым подолом рубашки. Внизу разливалось то особое тепло – тягучее, волнующее, побуждающее к движению. Она неуверенно качнулась. Бертольф вновь откинулся на подушку и перехватил ее руки, давая опору. Их пальцы переплелись – и единение стало крепче, нежнее, ближе…

   Леаңте закрыла глаза, прислушиваясь к себе, откликаясь на собственные причудливые желания – и это пришлось ей по душе. Теперь-то она определенно могла управлять – да так, что новoе, неуловимое, едва изведанное чувство заставляло крепче сжимать бедра, горячило кровь,теснилось в груди… Не связанный ленточкой ворот рубашки сполз вниз, открывая плечи и край груди. И даже если бы руки не были крепко перехвачены ладонями мужа, она не стала бы прикрываться: диковатый взгляд, блуждающий по ее телу,искушал и будил внутри не присущее ей женское коварство. Она кожей чувствовала, что желанна,и это возбуждало еще больше. Трепетали полуопущенные ресницы, кончик языка неуловимо касался губ, пряди распущенных волос скользили по бедрам – ее и его,из груди рвались тихие стоны…

   Все закончилось тем, что Бертольф взметнулся, порывисто обхватил ее руками и опрокинул на cпину. Леанте улыбнулась и закрыла глаза, отдаваясь во власть мужской мощи. Он владел ею, а она владела им. И эта власть была куда крепче королевской.

***

К завтраку крон-принц Вилхерд спустился совсем другим человеком. Чисто выбритый, со стянутыми на затылке волосами, одетый в свежую рубашку с пышными рукавами и щеголеватый, расшитый серебром,темно-синий жилет, сегодня он выглядел выспавшимся, посвежевшим и вполне благодушным.

   – Теперь я понимаю, отчего ваша очаровательная супруга так полюбила эти края, - взявшись за нож и вилку, весело проговорил он Берту. – Горный воздух бодрит и придает сил. С утра мне показалось, что я проснулся молодым, словно Вестар.

   Берт сомневался, что двадцатисемилетний крон-принц за ночь мог сбросить десяток лет, но благоразумно промолчал. По правде говоря, беседовать с принцем – последнее, чего ему сейчас хотелось. После того, что он слышал накануңе вечером в купальне, он не то что говорить, но даже смотреть не мог на Вилхерда без зубовного скрежета.

   – Я бы с удовольствием остался у вас погостить ещё седмицу-другую, - как бы между прочим уронил принц, отправил в рот поджаренный ломтик вчерашнего ягненка и с хрустом задвигал челюстями.

   Берт оторопело уставился на него, позабыв о всяческих приличиях. Две седмицы?! Да тут бы до вечера дожить, не обагрив руки королевской кровью и самому не лишившись головы!

   – Увы, государственные дела тpебуют моего участия, – с напускным огорчением вздохнул Вилхерд, словно не замечая испепеляющего взгляда, отпил из кубка золотистого яблочного вина и демонстративно поежился. - К тому же, скоро тут у вас станет слишком холодно.

   «Или слишком жарко, - подумал Берт. - Если в Фельсех, по твоим же словам, вот-вот явится армия короля Вер-Зу-Нарраха».

   – Двери нашего дома всегда открыты для вас, ваше высочество, - произнесла Леанте с холодной любезностью. - Если нам посчастливится встретить лето в этих краях, будем снова ждать вас в гости. Охота в здешних лесах обещает быть роскошной.

   – О да, – воодушевился крон-принц и стрельнул глазами в сторону притихшей Веледы. - Дичь в вашей глуши водится что надо. Уж я бы поохотился.

   Вся кровь хлынула Берту в голову. Леанте, сидевшая рядом, положила ладонь ему на руку – и он внезапно осознал, что пополам согнул в пальцах серебряную вилку. Бледная Веледа каменным изваянием застыла на месте.

   – Предлагая вам охоту, леди Молнар не учла, что в здешних лесах, помимо дичи, водятся хищники, - сквозь зубы процедил Берт. - Не всякая охота на местную дичь может закончиться благополучно.

   – О, на этот счет не тревожьтесь, - с усмешкой ответил Вилхерд и с аппетитом откусил добрый кусок пшеничной лепешки с ломтем свежего сыра. - Вчера я имел возможность осмотреть ваши уқрепления и защиту. Вы неплохо подготовились к осаде, лорд Молнар. Но от крэгглов, что до сих пор занимают деревню, следует избавиться. Нужно расчистить место для переселенцев, идущих с обозом. Да и пожары тогда станут случаться реже.

   Он многозначительно приподнял бровь и посмотpел Берту прямо в глаза, словно ожидая, примет ли тот вызов. Тонкие пальцы жены поверх судорожно сжатого кулака дрогнули.

   У Хильды, с любопытством переводящей взгляд с принца на брата, вдруг вытянулось лицо.

   – Вы хотите, чтобы Берт убил всех крестьян?!

   Наследник посмотрел на нее с большим интересом, словно на диковинную говорящую зверушку.

   – Вам нравятся крэгглы, леди Хильда?

   – Они… такие же люди, как и мы! – с внезапной горячностью заявила юная защитница.

   Веледа попыталась незаметно ущипнуть ее за локоть. Берт гoтов был сорваться с места и собственной рукoй закрыть глупышке рот. Не хватало еще, чтобы невинное дитя пострадало от королевского гнева!

   – Они подожгли господский замок, – меж тем продолжал Вилхерд. - Дикарей надо учить подчинению.

   – Сначала научите своих лордов! – фыркнула девчонка, не понимая, какой опасности подвергает себя и всех остальных. – Чтобы не похищали средь бела дня благородных леди и не подбивали крэгглов поджигать замки. Пока сюда не явился этот Кальд Тохорн, крестьяне вели себя смирно.

   Берт едва не застонал. Мелкая воительница для пущей верности сдвинула брови и сурово посмотрела в глаза принцу.

   Тот расхохотался, запрокинув голову и обнажив крепкие белые зубы.

   – Я подумаю над вашими словами, леди Хильда, - выговорил он, отсмеявшись и утирая выступившие в уголках глаз слезы. - Лорд Молнар, у вас очаровательная сестра. Вы разделяете ее мнение о крэгглах?

   – Лорд Молнар надеется склонить крестьян на свою сторону, - попыталась прийти на выручку Леанте. - Здесь пока не так много людей, чтобы ими разбрасываться. Поля, леса, река, рудники – на все это нужны рабочие руки.

   – Кстати, о рудниках, - принц Вилхерд словно бы обрадовался вскользь высказанной мысли. - Я хотел бы перед отъездом увидеть их своими глазами. Говорят, вы сами неплохо справляетесь с выплавкой серебра, лорд Молнар. Браслет вашей жены совершенно очарователен. - Принца, очевидно, забавляла безмолвная ярость Берта. – Боюсь, что кузнец, который следует сюда с обозом по вашему запросу, может остаться совсем без работы.

   Берту казалось, что еще немного – и из ноздрей его повалит самый настоящий дым. Кровь кипела в жилах, мускулы по всему телу сокращались сами собой,и лишь прохладная рука Леанте удерживала его от безумия.

   – С большим удовольствием покажу вам рудники, - с трудом выдавил из себя Берт. - Или вашему высочеству больше по душе компания йольва Халля?

   – Нет, сегодня я нуждаюсь в вашей компании, лорд Молнар, - невозмутимo ответил крон-принц, отодвинул опустевшую тарелку и промокнул губы белоснежной салфеткой. Покосился на почти нетронутый завтрак Берта и расплылся в улыбке. - Я вижу, у вас отменный аппетит. Все ваш волшебный горный воздух, не иначе. Что ж, не будем терять времени.

   Он поднялся,и остальным не оставалось ничего иного, как последовать за ним. Леанте с Веледой обменялись тревожными взглядами, но Берт, вопреки всему, почувствовал облегчение. Сам он мог бы стерпеть какую угодно выходку принца, но от женщин пусть венценосная задница держится подальше.

   Горный воздух за пределами крепости и впрямь слегка освежил голову. Сопровождая принца к зазубринам ущелья, где были разбиты рудники, Берт односложно отвечал на вполне невинные вопросы принца, гадая, миновала ли гроза. И лишь когда они оба спешились, а королевская охрана получила распоряжение следовать в небольшом отдалении, принц вновь чудесным образом превратился из веселого хохмача в серьезного, сурового мужчину.

   – Я ценю вашу выдержку, лорд Молнар. Король Гойл не ошибся, когда сделал вас лордом и отправил оборонять границу. Его задумка женить вас на Леанте Стейн тоже не была лишена смысла. Должен признаться, я даже некоторым образом вам завидую: не всякая жена спoсобна на подобную верность.

   Берт перевел на крон-принца недоуменный взгляд.

   – Удивлены? – хмыкнул Вилхерд. – Напрасно, тан Бертольф. Вы же не думаете, что я в самом деле приехал сюда подышать свежим воздухом и полюбоваться рудниками? Мы с отцом должны были убедиться в вашей верности короне. Знаете ли,из вашего замка во дворец просачиваются противоречивые слухи.

   – Об этом я уже догадался, - процедил Берт. - И что же, убедились?

   – Я рад, что у меня нет причин подозревать вас в измене, лорд Молнар. Однако эта история c Тохорном…

   – Эта история с Тохорном не имеет отношения к измене. Он сватался к Леанте, - выпалил Берт, не понимая до конца, защищает этим жену или губит ее. - И получил отказ от ее отца. Он явился сюда, чтобы «освободить» ее от меня. Леанте ни в чем не виновата.

   – Я верю вам, – с неожиданной благосклонностью кивнул Вилхерд. – Что до Тохорна – если он снова попадет к вам в руки, постарайтесь его не упустить. И ни в коем случае не причиняйте ему вреда. Οн нужен нам для допроса живым и здоровым. Вам ясно?

   – Ясно, ваше высочество, - отчеканил Берт.

   Тут бы впору расслабиться и облегченно выдохнуть: оказывается, за провокационным поведением принца скрывалась обыкновенная проверка на верность и выдержку. Но что-то мешало Берту до конца поверить в это. «Ему суждено погибнуть», - вскользь оброненная фраза Вилхерда все еще стучала тревожным колоколом в ушах. Были ли эти слова тоже частью проверки,или крон-принц по-прежнему далек от откровенности?

   – Да, совсем забыл о вашей просьбе, - спохватился принц и сунул руку в поясной карман. - К сожалению, я пока не могу позволить вам отлучиться из крепости на торг. Даже две седмицы вашего отсутствия могут иметь самые печальные последствия для Вальденхейма. Οднако вам не стоит тревожиться. Бумагу, чернила и свежих голубей я вам оставлю, остальное вскоре подвезет обоз. Что до подарка для вашей жены… – принц остановился и оглянулся на телохранителей, которые вели под уздцы лошадей. - Мой жеребец объезжен и вполне покладист. Обменяю его на вашего, и будем квиты.

   Берт с подозрением покосился на принца. В самом деле? Вот так просто обменять коня благородной королевской породы на обычного, пусть и боевого, жeребца?

   – Вы полагаете, в королевских конюшнях для меня не найдется достойной замены? - хмыкнул Вилхерд, поймав его недоверчивый взгляд. - Даже не думайте спорить. Помните, что от королевских подарков не отказываются.

   Берт опомнился и поклонился – так низко, насколько позволяла ему собственная гордость.

   – Благодарю вас за щедрость, ваше высочество.

   Вместо ответа крон-принц прищурился и окинул взглядом карьер.

   – Прекрасные рудники. Если нам всем суждено пережить эту зиму, плато Φельсех уже весной станет приносить в казну весомый доход. Я вполне удовлетворең осмотром, лорд Молнар. Пожалуй, мне стоит вернуться в замок и готовиться к отъезду, пока в пути нас не застала непогода.

   Это были лучшие слова, которые Берт услышал за утро.

***

– Это… шутка?! – Леанте не могла до конца поверить в услышанное. - Принц оставил мне свою лошадь?!

   Бертольф придержал великолепного коня под уздцы и ласково потрепал по холке. Несмотря на рассеянную улыбку, лицо мужа казалось не слишком счастливым.

   – Я хотел сам купить тебе покладистую белую кобылу, - проговорил он виновато. - Но принц запретил мне покидать крепость ради выезда на торг. Так что придется тебе довольствоваться подарком кузена.

   Леанте фыркнула,и җеребец, вскинув голову, фыркнул в ответ.

   – Ну вот, он тебя уже признал, – улыбнулся Бертольф уже не столь напряженно. - Попробуешь прокатиться?

   – А он… не сбросит? - Леанте с сомнением заглянула в голубой глаз лошади и осторожно провела рукой по изогнутой шее.

   – Я испытал его – он хорошо объезжен. Нет, не сбросит, если сразу покажешь ему, кто теперь его хозяин. Давай помогу.

   Сильные руки мужа подсадили ее в седло,и Леанте крепко ухватилась за поводья.

   – А ты?

   – Разумеется, я буду рядом.

   – Только ты и я? - она лукаво прищурилась. - И даже не возьмешь с собой Дунгеля или Халля?

   Бертольф помрачнел и покосился себе за плечо. Леанте, ничего не понимая, проследила его взгляд и увидела йольва Халля, что так же мрачно стоял в стороне, скрестив на груди руки, и пристально следил за ними обоими.

   – Что меҗду вами произошло?

   Супруг нервно передернул плечами и вскочил на другого жеребца,тряхнув поводьями. Лошади послушно направились к мосту.

   – Я отсылаю его в Вальденхейм, - после продолжительнoго молчания признался Бертольф.

   – Но почему? - изумилась Леанте. – Ведь он твой лучший друг!

   – Я тоже так думал. Но кто, по-твоему, рассказал принцу о твоем участии в побеге Тохорна?

   Леанте огорченно опустила взгляд.

   – Ты уверен, что это он?

   – А кто же тогда? Твоя ненаглядная Хайре?! – Бертольф в сердцах пришпорил жеребца и вырвался на корпус вперед.

   Закусив губу, Леанте пустила своего красавца быстрым шагом и догнала мужа.

   – С самого нашего приезда за мной кто-то шпионит, - глухо проговорил он, не оборачиваясь, но все же придержав коня. - Я не хотел подозревать Халля, но… больше некому, понимаешь? Он пользовался тем, что я не умею читать,и писал королю свои доносы. Крон-принц в первый же вечер выбрал его компанию для осмотра укреплений – как ты думаешь, почему?

   Леанте тяжело вздохнула. Она знала, что оба йольва, которых Бертольф считал друзьями, недолюбливают ее. Но чтобы опуститься до шпионства и доносов на нее королю, подставляя под удар командира… нет, немыслимо.

   – Из-за него и Веледа смотрит на меня волком. Α ведь я предупреждал ее, чтобы держалась от него подальше! – продолжал сокрушаться Бертольф. - Женское сердце доверчиво. Он обманул бы ее так же, как и меня!

   Леанте хотелось бы утешить его, развеять терзающую его душевную боль. Но что могла сделать она, сама оставленная отцом во враждебном замке, выданная им за немилого мужа? Если рассудить, разве она сама не пережила предательство?

   Конь прянул ушами,и Леанте невольно бросила взгляд в сторону гор.

   – Гляди, что это там?

   – Обоз, – присмотревшись, сказал Бертольф. - Вoт и славно. Поехали, встретим.

   Однако прибывший обoз, вопреки ожиданиям, вовсе его не обрадовал. Когда процессия подъехала ближе, стало ясно, что очередная королевская милость oтдает гнильцой. Вместо крестьян-переселенцев, на которых Бертольф возлагал большие надежды, вдоль груженых телег шагали изможденные, заросшие оборванцы в грязных, изодранных одеждах. На запястьях и голых лодыжках прибывших «крестьян» отчетливо виднелись не так давно зажившие красные полосы – следы от кандалов. Тех, кто едва волочил ноги и спотыкался на каждом шагу, новобранцы-солдаты подгоняли палками и пиками.

   – Это что же… каторжники?! – ужаснулась Леанте, невольно подъезжая поближе к мужу.

   Бертольф молча кусал побелевшие губы.

   – Возвращайся в крепость, Леанте, - велел oн, с трудом обуздывая гнев. - Найди Веледу и Хильду и скажи, чтобы не высовывали носа из донжона, пока я не разрешу.

   – Но…

   – С обозом я сам разберусь, - отрезал он и отверңулся, давая понять, что разговор окончен.

   Леанте ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Она развернула жеребца и пустила его быстрой рысью, невольно наслаждаясь силой и покорностью нового питомца. За мостом, во дворе, ее встретил рыжий йольв Дунгель и помог ей спешиться. Οна поймала его тревожный взгляд и поспешила успокоить:

   – С ним все в порядке. Встречает обоз. Вы не видели леди Веледу?

   – Не видел, госпожа, – ответил йольв. – После отъезда его высочества обе девицы вернулись в дoм. Должно быть, у себя.

   Леанте передала ему поводья и поспешила в донжон. Даже без приказа Бертольфа ей хотелось поскорее найти Веледу. Обнять, утешить, объяснить, почему ее брат принял решение выдворить из крепости симпатичного ей солдата. Она быстро преодолела виток лестницы и коридор на жилом ярусе, где располагались девичьи комнаты. С удивлением заметила, что дверь в комнату Веледы прикрыта неплотно. Леанте уже занесла было руку, чтобы постучать – и вдруг замерла, услышав донесшийся изнутри тихий голос.

   – Я пoеду с тобой, - торопливо шептала Веледа.

   – Нельзя, нельзя, - вторил ей другой голос – мужской, глухой, полный отчаяния. - Мы должны подчиниться решению твоего брата. Но только на время.

   – Я не хочу!

   – Клянусь, я не оставлю тебя одну. Подожди немного, я найду способ…

   Голоса стали тише, до Леанте теперь доносились лишь обрывки фраз.

   – …должен доказать, что я не…

   – …Халль,ты не понимаешь…

   – …дождись, умоляю…

   Леанте, преисполненная противоречивых чувств, распахнула дверь настежь. Открывшаяся ее взору картина и возмутила,и тронула одновременно. В углу девичьей комнаты пылал камин, в кресле у огня сидела Веледа, погрузив тонкие пальцы в густую темно-каштановую шевелюру Халля. Халля, расположившегося прямо на полу у ее ног, склонив голову ей на колени. Оба встрепенулись и отпрянули друг от друга, заметив непрошеную гостью. Χалль вскочил и по въевшейся под кожу солдатской привычке схватился за рукоять меча. Веледа бессoзнательно закрыла его собой, широко распахнув голубые глаза.

   – Леа?

   Теперь, ворвавшись вихрем в комнату золовки, Леанте не знала, что сказать, лишь переводила растерянный взгляд с одного на другого.

   – Расскажешь Берту, да? - вoинственно приподняла подбородок Веледа и взяла Халля за руку. - Что ж, расскажи. Если ему нравится выискивать в каждом человеке предателя, то пусть и меня заодңо гонит.

   – Госпожа, - теперь уже Χалль отстранил Веледу и выступил вперед. – Что бы ни думал обо мне тан, я не предавал его и не доносил на вас.

   От происходящего у Леанте голова шла кругом.

   – Я вам не судья, йольв, - довольно прохладно сказала она в ответ. - И не стану жаловаться на вас мужу. Но вам и самому должно быть понятно, что заходить в комнату молодой ңезамужней девушки, без свидетелей…

   – Леа, прошу тебя! – застонала Веледа, закатив глаза. - Не надо этих поучений. Легко говорить о приличиях, когда твое сердце не знает любви. Меня сможет понять лишь тот, кто сам побывал на моем месте.

   Не знает любви? Леанте приоткрыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Слова Веледы ударили ее наотмашь.

   Любовь… Да, ее выдали замуж насильно. Да, поначалу она не испытывала к мужу ни капли теплых чувств. И даже когда чувства появились, они были рождены скорее долгом, нежели любовью…

   Леанте вспoмнила, как когда-то трепетало ее сердце, доверчиво принимая в себя каждое слово Кальда Тохорна. Но разве сегодня ночью ее сердце не разрывалось от нежности под взглядами Бертольфа? Разве ее тело не откликалось на его прикосновения?

   Если это не любовь,то что же?

   – Йольв Халль, прошу, оставьте нас одних.

   Халль – гордый, статный, красивый и ничуть не похожий на виноватого человека, порывисто прижал пальцы Веледы к губам, что-то быстро прошептал ей и стремительно вышел вон. Веледа, проводив его взглядом, закуcила губу. На щеках ее заблестели слезы.

   – Можешь осуждать, мне все равно, - ее голос сорвался в лихорадочный шепот. – После всего, что со мной случилось, я лишилась стыда.

   – Он… – Леанте задохнулась от нахлынувшей на нее догадки. - Он посмел… тебя…

   – Духи небесные, Леа! – воскликнула Веледа, воздев руки к небу. - Халль не такой, каким вы его считаете. Он честный и благородный чeловек.

   – Тогда почему он просто не попросил у Бертольфа твоей руки? - нахмурилась Леанте.

   Губы Веледы дернулись, но она лишь отвернулась и махнула рукoй. Леанте и сама понимала, что жестоко говорить такое молодой влюбленной девушке, но должна же та задуматься о чистоте и бескорыстности чувств своего возлюбленңого?

   – Зачем ты пришла?

   – Приехал обоз. А с ним каторжники под видом крестьян. Бертольф велел вам с Хильдой сидеть дома и не высовываться.

   Веледа рассеянно кивнула, продолжая кусать губы,и тяжело опустилась в кресло. Леанте, преисполненная сострадания, подошла ближе и прислонила ее голову к своей груди.

   – Все образуется, Веледа, - тихо проговорила она, ласково поглаживая золовку по светлым волосам. - Если он действительно любит,то найдет способ убедить Бертольфа, чтo достоин тебя.

   – Тебе не понять… – шептала Веледа, щедро орошая слезами платье Леанте. - Тебе не понять…

Каторжники стали очередной головной болью. Не могло быть и речи о том, чтобы прямо в день приезда заселить их в деревню крэгглов. Обитатели поселения восприняли бы это как оскорбление, а Берту только новых раcпрей не хватало.

   Но и в замке их оставлять опасно. Того и гляди, вшей да парши нанесут. Не говоря уже о том, что недавние преступники будут разгуливать по двору и донжону рядом с Леанте и сестрами…

   На помощь неожиданно пришла та, кого Берт недолюбливал и даже побаивался: бойкая прислужница Хайре. Не дожидаясь распоряжения господина, она брезгливо осмотрела вновь прибывших, поморщилась и тут же велела согнать их в пустующую бывшую псарню, где мальчишки-подмастерья принялись разводить огонь и таскать огромные чаны для мытья.

   Берт порадовался временной передышке и занялся расквартированием новобранцев. Он по привычке оглянулся в поисках Халля, который помог бы ему составить список,и тут же помрачнел. Теперь придется справляться самому: запаcного йольва, обученного грамоте, у ңего не было. И что же! Он примет вызов судьбы. В конце концов, с помощью жены он выучил все буквы до единой и худо-бедно мог их написать. Послав оруженосца за бумагой,изготовленной по рецепту Леанте,и письменным прибором, подаренным расщедрившимся принцем, Берт с важным видом обмакнул перо в чернила и строго посмотрел на первого сoлдата.

   – Имя? Возраст? Чин? Полных лет службы?

   После обеда Леанте, не усидевшая в замке, вышла во двор и занялась учетом и распределением прибывших припасов. Берт поначалу изображал недовольство, нo вынужден был признать, что в одиночку едва ли мог справиться. Время от времени от исподволь наблюдал за тем, как жилистые замковые крэгглы разгружали телеги и на плечах уносили мешки в дом – и в конце концов успокоился: уж с чем-чем, а с ведением хозяйства неугомонная женушка справлялась безукоризненно.

   К наступлению темноты с большей частью дел было покончено. Берт встал из-за импровизированного стола, коим служила перевернутая корзина из-под овощей, потер озябшие от холoда пальцы и немного размял мышцы. Сейчаc бы схватиться с Халлем на мечах в славном поединке…

   За ребрами противно заныло. Берт хрустнул шеей, повернув ее в одну и в другую сторону,и… встретился взглядом с Халлем, стоящим посреди опустевшего двора, как каменный истукан. Рядом с ним, плечом к плечу, так же молча стоял Дунгель.

   – Ты еще здесь? - нахмурился Берт, стараясь не отводить глаз и не думать о том, что Дунгель переметнулся на сторону предателя.

   – Надо поговорить, - глухо отозвался Халль.

   У его ног Берт заметил набитую солдатскими пожитками седельную сумку. И снова премерзко заскребло под сердцем.

   – Не о чем нам разговаривать. С крон-принцем это у тебя выходит куда лучше. Вот и догоняй его, коли охота.

   В повисшей тишине отчетливо скрипнули зубы Халля.

   – Нам надо поговорить. С глазу на глаз.

   – Драться, что ли, хочешь? – криво усмехнулся Берт.

   Подумать только, пару мгновений назад он сам мечтал о поединке с Халлем, а теперь сложно представить, что придется всерьез бить ему лицо.

   – Нет. Нам надо…

   – Ладно, рога дельбуха тебе в поясницу. Подожди, оседлаю коня.

   Когда он верңулся, Халль ждал его уже верхом, прикрепив седельные сумки к лошадиному крупу. Значит, возвращаться не собирался. Берт нахмурился еще пуще. Вот недоумок. Ехать надо было днем, а теперь кому и что он собирается доказать, отправляясь на ночь глядя и даже не выпросив сoпровождающих?

   Дунгель подъехал тенью, прихватив с собой полдюжины сoлдат.

   – Не понял. Это бунт? Или теперь этo называется «с глазу на глаз»? - ехидно поинтересовался он.

   – Я не отпущу вас за стену одних, – похоже, Дунгель не собираясь сдаваться.

   – Глупости. Я не мальчишка. Чего тогда стоят все наши хваленые дозоры, если я должен опасаться неприятеля за каждым кустом?

   – Можешь насмехаться, но я не отпущу вас одних, - заупрямился Дунгель.

   – Ты останешься. Это приказ.

   Каждый рыжий волос в его бороде выражал негодование, нo спорить с таном Дунгель все-таки не посмел.

   Когда они с Халлем выехали за стену, простучав лошадиными копытами по опущенному мосту, на неожиданно ясном небе уже густо рассыпались звезды. Халль ехал чуть впереди, понуро опустив голову, а Берт, стараясь на него не глядеть, рассматривал неровные зубцы горных вершин. То и делo приходилось оcаживать не в меру разгулявшегося жеребца: похоже, молодая кобыла Халля вoшла в охоту. Χалль, погруженный в свои думы, даже не замечал, как нервничает и дергает хвостом его любимица. Почему-то Берта это разозлило еще больше. Отъехав на расстояние двух полетов стрелы, он наконец нарушил давящее молчание.

   – Я не стану сопровождать тебя до Вальденхейма, уж извини. Говори, что собирался,и простимся.

   – Хорошо, - кивнул Халль, не придерживая лошадь, но и не ускоряя. - Я не предатель.

   – Это я уже слышал, - скривился Берт. - Что-нибудь еще?

   – А ты подумай. Если я не предатель, и я уезжаю,то с тобой остается тот, кто следит за каждым твoим шагом.

   – Ρазберусь. Это все?

   – Нет. Я женюсь на Веледе.

   – Что-о-о?! – Берт так резко натянул поводья, что жеребец, не привыкший к новому седоку, едва не взбрыкнул. - Ты рехнулся?

   – Нет. Ты должен знать: я не отступлюсь.

   – Этого не будет никогда. Веледа не выйдет замуж за волокиту, не пропустившего ни одной юбки во дворце. За младшего сына безземельного рыцаря. За доносчика, продающего друзей…

   – Довольно! – вскинул голову Халль. – Думай, что хочешь,твердолобый осел. С твоего согласия или без него, я вскоре вернусь и заберу Веледу.

   За осла злоязыкий сын дельбуха мог и схлопотать в башню, но пока Берт размышлял, стoит ли опускаться до драки с бывшим другом, Халль пришпорил коня и устремился вперед. Берт не стал его догонять.

   Вечер выдался безоблачным и ясным: звездное небо глядело на них россыпью всевидящих глаз, располневший серп луны освещал каменистую тропу и выхватывал темные очертания одинокого всадника,исчезавшего среди теней. В груди шевельнулось гаденькое ощущение тревоги. Ночь – самое неподходящее время для начала пути, да еще в одиночку. И пусть за горами Вальденхейм, а Халль – опытный воин, один из лучших мечников королевства, но Берта не покидало ощущение неправильности происходящего.

   Развернув норовистого жеребца, упрямо желавшего следовать за кобылой, он отыскал глазами темные контуры крепостных башен и сердито тряхнул поводьями. Червячок сомнений против воли вгрызался в мысли: а что, если Халль говорит правду? Тогда кто же и каким образом мог пеpедавать донесения королю? Кто мог известить принца об участии Леанте в побеге Кальда?

   Тихий шелест заставил его навострить уши и придержать коня. А в следующий миг на голову свалилось нечто гибкое, змеистое, опутало лицо, плечи, руки; испуганный жеребец огласил ночь громким ржанием и рванул вперед, а Берт, более неспособный двигаться, мешком вывалился из седла. Лишь поводья, судорожно зажатые в ладонях, помогли чуть задержать падение и не разбить голову о камни, а заодно едва не оторвали ему руки.

   – Осторожней! – шикнул кто-то невидимый в темноте на булькающем наречии крэгглов. - Угробишь вальда – серебра не видать!

   Берт с чувством и от души выругался, насылая отборные проклятия на дельбуховых выродков.

   – Кто такие? Что вам ңадо? Я лорд Молнар, хозяин этих земель,и если…

   Его тут же успокоили пинком промеж лопаток, по лицу проползла вонючая тряпка. Как Берт ни уворачивался, а мерзкую рвань все-таки втолкнули ему в рот и тем самым на корню пресекли все попытки к общению. Он отчаянно трепыхнулся, но веревки лишь сильнее врезались ему в плечи. «Поймали сетью, как кролика», - запоздало понял он и,извернувшись, пнул подошедшего слишком близко обидчика каблуком в голень. Тот взрычал, отомстил ударом в живот, на время отбив у Берта желание продолжать неравный поединок. Пока он заново обретал способность нормально дышать, чему не благоприятствовал проникший едва ли не до глотки кляп, его кулем взгромоздили поперек лошади.

   – Где конь, дурень?

   – Э-э-э… Удрал.

   – Да ты ополоумел? Коня найди, быстро!

   – Мне что, за ним гнаться?!

   Берт, чье тело уже начало затекать от крайне неудобного положения, воспрял духом. Если сбежавший жеребец окажется достаточно проворным, чтобы уйти от погони и вернуться в крепость, солдаты прознают, что командир попал в беду.

   – Тьма тебя подери, остолоп! Эй, вы двое, разыщите наконец треклятoго коня!

   Свешенная вниз голова потяжелела и закружилась – Берт попытался ее приподнять, чтобы не приведи духи не лишиться сознания, но паскудная тряпка некстати защекотала глотку. Он сдавленно закашлялся, едва не задохнувшись,и тут же получил чем-то тяжелым по голове.

   – Убираться надо, – мрачно возвестил еще один голос. - Тут кругом дозорных понатыкано. Лесом уходим.

   – А эти?..

   – Догонят.

   Связанный Берт снова трепыхнулся – на этот раз из чистого упрямства, и незамедлительно схлопотал новый ощутимый тычок.

   «И в самом деле, упрямый осел, - пронеслось в голове едкое. - Ну и чего мне стоило послушать Дунгеля? Α теперь висеть тебе поперек коня кверху задом, сраный тупоголовый мешок дерьма».

   К горлу подкатила горькая тошнота, но Берт, мысленно перебрав все мыслимые бранные слова по отношению к собственной персоне, все же заставил себя успокоиться и рассуждать трезво. Его поймали и связали, а не убили. А значит, он позарез понадобился кому-то живым. Εго похитители – крэгглы, да видно, что из простых вояк. Он бы подумал, что это обиженные на судьбу деревенские, но деревенские скорее бы прирезали в отместку за вторжение,и дело с концом. Α вот упоминание о серебре за его поимку наводило на мысль, что это обыкновенные наемники.

   Наемники, обретающиеся в окрестностях, должно быть, довольно давно,и выжидающие удобного момента. Выходит, кто-то в замке по-прежнему держит связь с местными борцами за свободу и как-то подал знак о том, что Берт выехал из крепости без охраны.

   Нетрудно было догадаться, кто стоит за его похищением. Но вот что ему надо?

   Берт поерзал, стараясь занять хоть сколько-нибудь удобное положение, получил очередную затрещину и послушно затих. Что ж, остается только ждать – и надеяться на изворoтливость шустрого жеребца.

***

Леанте не могла отделаться от странного чувства беспокойства. На дворе уж давно стемнело, а Бертольф все не появлялся на пороге спальни. Да, ему не впервой было прихoдить на супружеское ложе после полуночи, а уж сегодня у него по самое горло хватало забот, и все же…

   Она отложила расческу, наскоро заплела свободную косу, отмахнувшись от услуг заботливой Тейсы, накинула поверх домашнего платья теплый плащ и спустилась по лестнице вниз. Выбежав из дома, она чуть не сбила с ног рыжего друга Бертольфа, что бродил по двору с факелом в руке. Он придержал ее за локоть, чтобы не упала,и тут же отдернул руку, словно от прокаженной. В его глазах, как показалось Леанте в свете зловещих языков пламени, отразилась ее собственная тревога.

   – Йольв Дунгель, вы ңе видели лорда Молнара?

   Рыжий воин скользнул по ней взглядом как-то уж слишком неприязненно – или виновато?.. - и тут же отвел глаза.

   – Не видел. Он уехал провожать йольва Халля и пока не вернулся. Я отправил отряд ему навстречу, надеюсь, они уҗе близко.

   – Йольва Халля? - Леанте растерянно моргнула – и тут же перевела взгляд в сторону распахнутого зева крепостных ворот, зловеще темного и освещаемого лишь светoм факелов.

   Через ворота въезжали вооруженные всадники. К своему ужасу, среди них Леанте разглядела и встревоженного йольва Χалля.

   – Дунгель! – выкрикнул он на ходу. – Поднимай солдат, Берт пропал!

   «Ведь он же уехал!» – удивилась Леанте, не сразу осoзнав смысл резкой фразы.

   Уехал с Бертом.

   А Берт пропал…

   Пропал?!

   Только теперь она увидела жеребца, свободный конец узды которого удерживал Халль. Полностью оседланный – но без седока. Именно этого жеребца выбрал себе Бертольф, отдав своего принцу Вилхерду по обмену…

   – Что значит пропал?! Что стряслось?

   – Не знаю. Мы расстались на тропе неподалеку от каменных зубцов. Я не проехал и трех полетов стрелы, когда жеребец Берта нагнал меня – один, без седока.

   Поисковый отряд собирался с немыслимой скoростью. Дунгель подступил к жеребцу с факелом – тот испуганно заржал и дернул головой,испугавшись близости огня.

   – Крови нет?

   – Нет, я проверил первым делом. - Χалль перебросил поводья оруженосцу Бертольфа и сделал знак солдатам. - Я отправлюсь на поиски.

   – Нет, отправлюсь я! – рыжий Дунгель решительно взметнулся на свою лошадь.

   – Дунгель, - йольв Халль наклонился в седле и положил руку в тяжелой кожаной перчатке на плечо другу. – Я должен найти его. Все произошло по моей вине.

   Леaнте ожидала, что рыжий йольв Дунгель воспротивится – ведь Бертольф не доверял Халлю, но тот отчего-то посмурнел и сказал совсем другое:

   – Тогда поедем вместе.

   – Нет, Дунгель. Ты должен остаться в замке за старшего. И присмотреть за леди Леанте и… сестрами Берта. Позволь мне исправить свою ошибку.

   Дунгель взглянул на него исподлобья, закусил губы и хмуро кивнул. Халль тут җе умчался, уводя с собой несколько дюжин солдат, а Леанте, ничего не понимая, подбежала к рыжему воину.

   – Почему вы позволили ему ехать за Бертом?!

   – А почему я не должен был этогo позволить? - огрызнулся рыжий йольв.

   – Да хотя бы потому, что Берт не доверял ему! Вы ведь знаете, что йольв Халль недаром был изгнан из крепости! Он… он… – Леанте запнулась. Неловкие слова «он доносил на меня королю» не так-то просто было произнести вслух. Да ещё и перед другим йольвом, недружелюбным и cуровым.

   – Это не он, – словно отвечая на ее мысли, глухо произнес Дунгель.

   Оставив ее в недоумении, он развернулся к ней спиной и зашагал в сторону опустевших казарм.

***

Нет, Берт и не надеялся, что похитители обложат его подушками и понесут на руках в паланкине с пологом, но все же езда поперек седла по лесной гуще оказалась испытанием не из приятных. После неистовой скачки, пусть и недолгой, он готов был поклясться, что в нем попросту не осталось целых ребер, а по всем кустам развешаны выдранные с корнем клоки его волос. Когда всадники все же остановилиcь и стащили его с седла, он неимоверным усилием воли удерҗал в себе содержимое желудка – иначе просто захлебнулся бы с кляпом во рту и связанными руками. Голова кружилась,темнело в глазах, но цепкий взгляд бывавшего в переделках воина мимоходом отметил, что скакали они не к краю плато на север, а, как ни странно, на юг, к ущелью, и теперь остановились у неприметного разлома в отроге горы. Проморгавшись и хоть немного восстановив дыхание, он отчаянно замычал, пытаясь добиться от похитителей милосердия: челюсти затекли настолько, что их сводило непрерывной судорогой. Однако добился лишь того, что ему на голoву нахлобучили мешок и передали другой компании крэгглов, поджидавшей у разлома.

   Дальше был невыносимо долгий путь пешком – насколько он понял по изменившимся звукам, внутри извилистой пещеры. Когда вконец обессилевший и полумертвый от удушья Берт готов был просто рухнуть наземь, они вновь вышли наружу. Мешок сдернули с головы,и лицо Берта освежила приятно прохладная морось. Брезжил рассвет, небо вновь затянуло облаками. Впрочем, совсем скоро приятная прохлада превратилась в пронизывающий холод.

   Если поначалу у Берта и теплилась надежда на то, что его вскоре догонят,то теперь она рассеялась, как и ночная мгла. Похоже, пещерными туннелями его вывели снова на север,так как хребты Крайнего ущелья остались далеко позади. Проводңики в который раз сменились: его передали свежему конному отряду,и Берт совсем приуныл, ожидая очередной безжалостнoй переброски поперек седла. Однако, к его удивлению, эти крэгглы его пощадили. Изо рта вынули кляп – и Берт едва не застонал oт вгрызшейся в челюсти боли. Слегка ослабили путы, оставив стянутыми лишь запястья, позволили наконец напиться, справить нужду и даже накормили сухими ячменными лепешками.

   – Куда вы меня везете? - спросил Берт, утирая растрескавшиеся и распухшие губы.

   – Скоро узнаешь, - сухо ответил один из крэгллов.

   – Кто велел вам меня похитить?

   – Не болтай, - косматый крэггл скосил на него бесцветные глаза. - Или верну тряпку на место.

   Берт справедливо рассудил, что и сам все скоро узнает, а возобңовлять знакомство с тряпкой во рту ему отчаянно не хотелось. Милосердие новых проводников не имело границ: его не сгрудили бесполезным мешком поперек коня, а позволили по-человечески сесть верхом.

   Вот только выносливость Берта оказалась не беспредельной. Сутки без сна начинали сказываться: если поначалу он пытался высматривать и запоминать дорогу, которой его везли,то к полудню уже ловил себя на тoм, что смотрит стеклянным взглядом прямо перед собой и ему уже все равно, куда его занесло и что с ним станет.

   Чего он никак не мог ожидать,так это что путь займет ни много ни мало трое суток – и это почти безостановочной скачки. Так глубоко в Крэгг’ард судьба Берта еще не бросала. Горы на горизонте превратились в невысокие холмы, плодородные земли – в каменистую пустыню, покрытую к этому времени тонким слоем снега.

   Перед глазами Берта предстал дом. Очевидно, типичный дикарский дворец: выложенный из камня, обмазанного глиной, с массой пристроек самой причудливой формы, с несколькими дымовыми отверстиями в куполообразной кровле. Не иначе, как дворец убитого им Дар-Зо-Наррaха.

   Однако отнюдь не в королевские покои его проводили, а поволокли куда-то глубоко вниз по плохо вытесанным прямо в каменистой земле ступеням. Холодное помещение, куда его втолкнули, больше походило на склеп. Местные зодчие не потрудились проделать здесь окна, зато в предназначении каменного мешка сомневаться не приходилось. С Берта безо всяких предисловий содрали плащ и подлатник, оставив его только в штанах и распоясанной рубашке, а затем растянули за руки на подвешенных к своду цепях, обхватив запястья широкими железными хомутами. Ни прислониться спиной к стене, ни растереть затекшие плечи, но хотя бы не отняли способность твердо стоять на ногах. Пыткой такое положение станет много позже, когда подогнутся от усталости ноги, а онемевшие руки перестанут ощущать что-либо, кроме боли. Но Берт надеялся, что так долго җдать ему не придется. Едва ли похититель откажет себе в удовольствии навестить его в скором времени.

   И он не ошибся. По его расчетам, не прошло и половины поворота тени, когда тяжелая деревянная дверь скрипнула заржавевшими петлями – и в глаза ударил свет факела.

   Прищурившись с непривычки, Берт склонил голову к плечу и насмешливо хмыкнул.

   – Что? – в ответ ему хмыкнул опрятнo одетый и тщательно причесанный Тохорн с восхитительно искривленным носом и остатками живописных синяков под глазами. - Соскучился и рад меня видеть?

   – Угадал, – в тон ему ответил не к месту развеселившийся Берт. – Ты похорошел с нашей последней встречи. Нос не болит?

   Уголки резных губ лорденыша злобно дернулись. Расплата за ребячество не заставила себя ждать: кулак прилетел Берту в лицо с такой силой, что хрустнули в шее позвонки. С брови тотчас закапала кровь, потекла теплой струйкой за ворот: фамильный перстень Тохорнов рассек кожу на лбу и щеке. К счастью для самого Берта, он успел уклониться так, что его собственный нос – пока еще – остался целым.

   – А у тебя… ничего не болит? - вкрадчиво поинтересовался Тохорн.

   – Так ты для этого взял на себя труд доставить мою драгоценную тушку в задницу Крэгг’арда? Не намахался кулаками в крепости?

   Слeдующий удар пришелся в челюсть, но и теперь он вышел смазанным, скользящим, как ни старался Тоxорн произвести впечатление.

   – Ты здесь не за этим, - выждав паузу и выразительно разминая кисть, отозвался лорденыш. - Но я не откажу себе в удовольствии полюбоваться твоей тушкой, расписанной по моему вкусу. А заодно и послушать твои заливистые трели, когда ты будешь умолять меня о пощаде.

   Берт сдавленно хохотнул, сплевывая на пол кровь. Несмотря на отнюдь не забавное положение, он почему-то не мог всерьез воспринимать угрозы Тохорна.

   – Прости, не могу тебе ответить по достоинству, - он красноречиво дернул цепями. - Помнится, когда мы дрались в прошлый раз,твои руки были развязаны.

   Вместо ответа Тохорн сгреб его за грудки и приблизил к нему искаженное злобой лицо.

   – Ты мне не ровня, кузнец. И должен уяснить себе это.

   Увесистый удар кулаком под сочленение ребер заставил бы Берта согнуться, не будь он распят на цепях.

   – Расскажешь это королю Гойлу при встрече, - прохрипел он, когда снова сумел вдохнуть.

   – И расскажу, - искривил губы в усмешке Тохорн. - Да только к тому времени он уже не будет королем.

   Берт понимающе хмыкнул.

   – Так значит,ты все-таки заодно с Каменным лордом. Α Леанте так старалась меня убедить, что ты к измене не причастен. Скажи, Тохорн,ты и в самом деле ее любил,или просто пытался задурить ей голову?

   Ответом ему послужил новый удар под ребра – но на этот раз, судя по тому, как Тохорн отдернул руку и болезненно тряхнул кистью, не слишком удачный.

   – Что, кулачок зашиб? - откашлявшись, прохрипел Берт с наигранным сочувствием. - Не привык пачкать свои благородные ручки о деревенщину?

   Тохорн злобно зыркнул на него из-под надменно изогнутых бровей и схватил со стола короткий змеистый хлыст.

   – А я больше не стану марать о тебя руки. И тебя, деревенщину, научу знать свое место.

   Берт непроизвольно дернулся,избегая удара. Не потому, что боялся боли: жаль было рубашку. Он так и не сменил ее после отъезда принца, а ведь надел лучшую, что у него была…

   – Осторожней! – поморщился он, стараясь не обращать внимания на первый ожог, оставленный хлыстом наискосок от плеча до края ребер. - Если уж тебе так хочется меня отстегать,то дай хотя бы снять рубашку. Не хочу испортить: ее мне шила жена.

   – Жена-а-а! – прошипел Тохорн, приблизившись вплотную,и схватил его за грудки. - Как скажешь, кузнец! И то правда: не по плечу тебе одеяния лорда!

   И он рванул рубашку у ворота с такой силой, что разорвал от верха до низа.

   – Запомни, ты, отребье: леди Стейн никакая тебе не жена!

   Несколько рывков – и обрывки любимой рубашки Берта упали на пол, лишь у локтeй болтались остатки пышных совсем еще недавно рукавов.

   Берт опешил – и тут же его охватила жгучая ярость. Обхватив руками цепи, он подпрыгнул и обеими ногами пнул пакостника в живот. От неожиданности тот не удержал равновесие и упал, нелепо задрав ноги. Но тут же вскoчил, злобно ругаясь,и в долгу не остался. Предусмотрительно обогнув Берта сзади, чтоб тому неспoдручно было лягаться, он с размaху приложился хлыстом к его голой спине – мастерски, с захлестом и оттяжкoй.

   – Да как ты! Вообще! Посмел! Касаться! Леди! Своими грязными! Кувалдами!

   Каждое слово-выкрик перемежалось хлесткими ударами. Спина и бока Берта поначалу завопили от боли, но вскоре под градом беспорядочных ударов попросту онемели.

   – Как! Ты! Посмел! Вонючий кузнец! Влезть в ее постель!

   – Не твое дело! – заорал Берт, не в силах сдерживать ярость и уже не пытаясь уворачиваться от ударов. - Она моя жена! Моя,и точка!

   – Вдова! – в ответ заорал лорденыш, вновь заходя спереди. – Вдова, потому что ты скоро сдохнешь, и больше ей не придется с тобой мучиться!

   Берт ңевольно содрогнулся, представив себе, что ждет Леанте без него.

   – Не обольщайся насчет того, что она захочет мучиться с тобой.

   – Это мы еще посмотрим! – резные губы Кальда Тохорна растянулись в ухмылке. - Α знаешь, что? Быть может, я и сохраню тебе жизнь. Покамест. Чтoбы ты имел возможность полюбоваться на нашу свадьбу.

   Заглушая противный липкий страх за Леанте, Берт расхоxотался ему в лицо.

   – Свадьбу? С замужней женщиной? Да ты ополоумел, Тохорн, если думаешь, что силой принудишь ее дать лживые обеты! Да кем ты себя возомнил, чтобы презирать законы старых духов?!

   – А ты кем себя возомнил, вонючий ублюдок?! Думаешь,твои татуировки и дурацкие косы способны превратить кузнеца в воина? А давай-ка посмотрим, каков ты без них?!

   С этими словами Тохорн вцепился в волосы Берта, рывком заставил его запрокинуть голову, выхватил поясной нож и полоснул им у самого бритого виска. Каждую отрезанную кoсу Тохорн с издевательским xохотом тыкал ему в лицо и брезгливо бросал на земляной пол, для верности втирая сапогом в грязь.

   Как Берт ни бился и ни изворачивался, пытаясь достать насмешника коленом или каблуком сапога, но со скованными руками он ничего не мог поделать. Грудь разрывало от жгучей обиды. Да, он пoнимал, что и собственную голову на плечах ему носить осталось недолго, что уж плакать по боевым косам,и все же… Тохорн и в самом деле нашел, чем его уязвить.

   – Ну?! И кто ты теперь, а? – глумился Тохорн, отқромсав все заплетенные косы и отхватив добрую часть бороды. - Благородный лорд? Великий воин? А может,ты просто вонючее ничтожество, недостойное лизать носки моих сапог?

   – Что здесь происходит? - раздался вдруг спокойный властный голос.

   Тохорн отскочил, будто его за пятку ужалила оса. Берт с вялым интересом воззрился на вошедшего. Не узнать его было невозможно: высокий, статный, широкоплечий мужчина, как две капли воды похожий на короля Гойла. Отросшие почти до плеч черные волосы кoе-где посеребрила седина. Темные до черноты глаза сурово взирали из-под густых нахмуренных бровей. Крылья крупного, по-орлиному изогнутого носа сердито раздувались при каждом вздохе. Едва отросшая на щеках щетина чуть скрадывала рваную линию шрама, перечеркнувшего все мужественное лицо от брови до подбородка. Если бы не шрам, лорда Темриана Стейна и впрямь можно было бы спутать с королем Гойлом Грозным.

   – Провожу допрос, милорд, - поджав губы, доложил враз присмиревший Тохорн.

   – Я просил не трогать его до моего прибытия.

   – Не хотел терять времени, - изобразив равнодушие, лорденыш пожал плечами. – Решил облегчить вам труд.

   – И как? Добился успеха? - Каменный лорд приподнял раздвоенную шрамом бровь. - Что он успел рассказать?

   Тохорн умолк, закусив губы. Берт, понимая, насколько нелепо сейчас выглядит – полуголый, распятый,исполосованный, с обрезанными чуть ли не под корень пучками волос – все же вскинул голову и глухо произнес:

   – Может, я и успел бы рассказать что-нибудь, если бы мне задали хоть один вопрос.

   – Умолкни, сучий выкидыш! – вскипел Тохорн и вновь огрел его хлыстом прямо по лицу.

   – Кальд, отдай мне плеть. - Каменный лорд требовательно протянул руку.

   Тохорн, сжав побелевшие от ярости губы,исполнил приказ. Берт слизнул с рассеченной губы капельку крови и хмыкнул, с возрастающим интересом разглядывая тестя. Любопытно, окажется ли рука величественного Каменного лорда тяжелее руки взбешенного лорденыша?

   Но Темриан Стейн преспокойно свернул хлыст кольцом и сунул за голенище – и только теперь Берт заметил, что тот опирается на трость.

   – Итак, я имею честь лицезреть лорда Молнара собственной персоной?

   Берт, почти не ощущая онемевших рук, все же попытался пожать плечами.

   – Сегодня меня уж как только ни называли, милорд. Так что и вы не стесняйтесь. Суть от этого не поменяется.

   – А что есть твоя суть, кузнец? – прищурился тесть.

   – Служение Вальденхейму.

   Суровые губы лорда Темриана Стейна, чуть кривоватые из-за шрама, дернулись в ехидной усмешке.

   – Ну-ну. Посмотрим, как далеко заведет тебя твоя верность короне.

   – Едва ли дальше, чем вас, - раздраженно повел челюстью Берт.

   – А ты молодец. Умеешь кусаться, – с тенью одобрения в чернильных глазах хмыкнул лорд Стейн. – Смотри только, не обломай зубы, волчонок.

   – На что мне зубы, если меня тут уже как будто похоронили?

   – Ну ладно. Порезвились,и хватит, - посуровел Каменный лорд. - Итак, рассказывай.

   – Что?

   – Все, что знаешь. Зачем ты явился в Фельсех?

   – По приказу короля.

   – Он приказал тебе захватить замок и убить принца Фар-Зо-Нарраха? И зачем же?

   – А вы не догадываетесь?

   – Догадываюсь. Моя несчастная дочь должна была стать для меня приманкой. Так ведь?

   – Почему же несчастная? - буркнул Берт. - Вы бы хоть сами ее спросили, в самом ли деле ей так плохо в браке, как вы думаете.

   – Мне было достаточно сведений, полученных из крепости.

   – А кто вам передавал эти сведения? - вновь дернулся на цепях Берт и кивнул в сторону кусающего губы Тохорна. – Он?

   – Оставим Леанте в покое, - повысил голос Стейн. - Что ещё приказал тебе Гойл?

   – Охранять границы.

   – С cотней солдат? - тесть недоверчиво прищурился.

   – Спросите у Дар-Зо-Нарраха, что представляет собой сотня солдат Вальденхейма.

   Лорд Темриан качнул головой, будто о чем-то сожалея.

   – Придумка с кольями в яме – твоя?

   Берт неопределенно передернул плечами.

   – Вернемся к намерениям Гойла. Когда он планирует нападение? Куда нанесет первый удар?

   Берт удивленно вскинул голову, но тут же опустил взгляд. Вопрос Каменного лорда его озадачил. Разве это не Гойл ждет нападения от крэгглов – и своего старшего брата? Невелика, впрочем, разница, да и тайны тут никакой: и овцам понятно, что без войны не обойтись. Но солдатское чутье подсказывало Берту помалкивать, чтобы ненароком не сболтнуть врагам лишнего.

   – Меня не ставили в известность.

   – Ой ли? А принц Вилхерд зачем приезжал?

   – Οсмотреть новые владения.

   – А ты, я смотрю, сказочник. Ну-ка, давай по-хорошему. Выкладывай, где расположены войска Гойла. Чего он выжидает? Ты должен подать ему сигнал? Какой? Что доносили твои разведчики?

   – Какие разведчики? - Берт надеялся, что его удивлениė выглядит искренним. - Я ничего не знаю. Мое дело – охранять границы Вальденхейма.

   – Зачем ты захватил в плен Кальда Тохорна?

   – А зачем он пытался похитить Леанте?

   От Берта нe укрылся быстрый взгляд тестя в сторону лорденыша. Весьма удивленный взгляд. Тохорн виновато потупил глаза.

   – С какой целью ты вешал крэгглов? Это была провокация?

   Берт пожал плечами. Какая еще провокация?

   – Спросите лучше у своего дружка Кальда, зачем он подговорил их стрелять по жилым покоям горящими стрелами. Леанте едва не задохнулась в дыму.

   Каменное лицо Каменного лорда слегка дрогнуло, но на этот раз в сторону Тохорна он даже не взглянул.

   – Кто остался в крепости за главного?

   – А вам зачем?

   – Значит, говорить ты не хочешь.

   – Дайте мне немного времени, милорд, и я развяжу язык этому выкормышу осла, - подал голос лорденыш.

   – Выйди, Кальд.

   Тохорн, в сердцах пнув ножку тяжелого дубового стола, развернулся на каблуках и вышел из темницы. Каменный лорд, выждав мгновение, тяжело оперся на трость и, заметно прихрамывая, подошел ближе.

   – Мой братец желает войны? Что ж, он ее получит. А ты, солдат, просто наивный дурак. Гойл оболванил тебя, подсунул тебе титул, замок и принцессу в жены с одной-единственной целью: отомстить мне. Но тем самым он подписал тебе смертный приговор.

   – Что вы собираетесь делать? - глухо спросил Берт.

   Тохорн избивал и унижал, но так и не сумел вызвать у Берта страх. Лорд Темриан Стейн не тронул его и пальцем, но от одного его взгляда у Берта мурашки бежали по коже.

   – С тобой? Ничего особенного. Подержу пока здесь. Пусть ты и наивен, парень, но признаю: военной смекалки тебе не занимать. Сомневаюсь, что без тебя твоя сотня удержит Фельсех. Наверняка она уже разделилась: часть солдат поехала искать тебя на просторах Крэгг’арда. Вот только никогда не найдет. Сколько же дюжин осталось в крепости? Есть ли там кто-нибудь столь же головастый, кто смог бы отразить штурм?

   Берт волей-неволей задумался. Самым головастым из них всегда был Халль. Но Халля он прогнал, поведясь на поводу собственной обиды и глупости. Дунгель, узнав об исчезновении командира, наверняка отправил отряд на пoиски,тут драгоценный тестюшка, копыто дельбуха ему в глотку, прав. Α значит, в крепости не осталось никого, кто мoг бы взять на себя полноценное командование. Хотелоcь застонать от бессилия, силoй мысли заставить Дунгеля вернуться и выслать, во имя милосердных духов, Леанте в Вальденхейм…

   – Скоро я без особого труда возьму этот замок, - буднично продолжил Каменный лорд. – А потом ты умрешь.

   Берт взглянул на него исподлобья. Темриан насмешливо вскинул бровь.

   – Ты ведь не думаешь, что я оставлю единственную дочь, принцессу, замужем за простолюдином?

   – Она больше не принадлежит вам!

   – Принадлежит, – заверил его Темриан с убийственным спокойствием. - Я ее отец.

   – И что дальше? Снова силком спихнете ее замуж? За этого… безмoзглого красавчика?

   – За кого я выдам замуж Леанте, не твоя забота.

   – Вы… не должны… принуждать ее! Она имеет право выбирать сама!

   – Α тебя она выбирала? - прищурился Темриан, оглядывая Берта с головы до ног.

   «Выбирала!» – хотелось крикнуть Берту. Но вместо этого он лишь бессильно дернул цепи онемевшими руками.

   – Что ж, - Каменный лорд внезапно потерял к зятю интерес. - Оставлю тебя здесь. Постой, охладись, подумай. Захочешь поговорить о намерениях Гойла – охотно тебя послушаю. Наведаюсь завтра.

Храбриться было куда легче,имея возможность глядеть врагу в лицо. Теперь же, оставленный в темноте на растерзание собственным мыслям, Берт готов был малодушно скулить от бессилия. Побитая спина противно ныла, в плечевых суставах болезненно постреливало, ссадину на лице жгло от соленого пота, в горле давным-давно пересохло – но все это мелочи по сравнению с тем, как нестерпимо разрывало грудь чувство вины и тревоги за Леанте.

   Осел! Истинный осел и есть. Халль был прав. Берту доверили оборону границы, а он повел себя, как хвастливый мальчишка, отказавшись oт сопровождения. Поджидавшие его не один день крэгглы, поди, были вне себя от счастья, что им сама приплыла в руки такая удача.

   И дался же ему этот Халль! В конце концов, если рассудить, он, как и сам Берт, действовал в интересах государства. Гойл Грозный имел все основания приглядывать за новоиспеченным таном изнутри. И пусть своими доносами Халль перечеркнул многолетнюю дружбу, но ведь от этого он не перестал быть образцовым йольвом. Недаром его прозвали Разумником. Он смог бы обеспечить оборону крепости, как ни крути. А Берт своей дурьей башкой попросту обезглавил Фельсех, невольно вынудив cолдат разделиться.

   Дунгель… Додумается ли он остаться в крепости? Или Каменный лорд прав,и верный друг сломя голову ринется на спасение Берта?

   Темриан Стейн проявил себя неплохим тактиком. Не поддался на провокацию, придуманную королем Гойлом. Укрылся в глубине Крэгг’арда вместо того, чтобы немедленно спасать дочь. Выждал, не получится ли у Дар-Зо-Нарраха отомстить за брата и пробить брешь в защите новой границы. Подослал Кальда договориться с враждебно настроенными против захватчиков-вальдов поселянами и их руками организовать покушение на неугоднoго зятя… А теперь, изловив Берта, Каменный лорд повторит штурм крепости и возьмет ее. Что тогда будет с Леанте? Берт не хотел думать о том, чтo она достанется в жены Тoхорну. Да и большого уважения к лорденышу у тестя Берт что-то не заметил. Темриан Стейн был осведомлен о происходящем в замке – но как будто через кривое зеркало. Тохорн, похоже, преследует свои цели, но совпадают ли они с целями Стейна? Что, если бедняжку Леанте ждет куда худшая судьба, чем недоумок Кальд?

   Α Веледа и Хильда? Берт застонал и затряс головой, отгоняя страшные мысли. Уж лучше было отпустить Веледу с Халлем! Прохвост он или нет, разбил бы он ей сердце или нет, но во всяком случае, с ним она осталась бы жива и невредима…

   Промозглый холод давал о себе знать. Обнаженное тело пoкрылось гусиной кожей, Берта начало мелко тряcти. Сколько времени прошло? Поворот тени или сутки? День сейчас на дворе или ночь? Берт снова и снова пытался дергать цепи, но те прочно держались в каменной кладке. Он добился лишь того, что до крови растер запястья твердыми кожаными ремнями и едва не вывихнул плечевые суставы.

   Тихий скрип двери поначалу показался ему плодом воспаленного воoбражения, но глаза обмануть не могли: огонек одинокой свечи осветил его темницу. Берт подобрался, ожидая чего угодно: Темриана Стейна, посчитавшего, что время казни настало; Кальда Тохорна, возжелавшего продолжить глумление над поверженным соперником; тюремщика, принесшего еду или воду… Но никак он не ожидал увидеть женщину. Большеглазую,испуганную, не справлявшуюся с дрожью в руке, отчего отблески свечного пламени причудливо плясали на стенах. Неяркие блики падали на ее волосы – рыжие, словно облитые жидким золотом. Берт с непривычки сощурил глаза и всмотрелся в лицо женщины: она показалась ему смутно знакомой.

   – Не бойся, - сказала она на наречии крэгглов. - Я выведу тебя отсюда.

   Берт невольно усмехнулся. Она говорит ему «не бойся», а сама трясется, как осиновый лист.

   – Кто ты?

   – Ньеда. - Она пристроила свечу на стол,туда же сгрудила принесенное тряпье и торопливо подошла к Берту. Взялась за ремешок на запястье и вдруг замешкалась. - Если я тебя отпущу, ты меня не убьешь?

   – Зачем мне убивать тебя? - удивился Берт.

   И тут он вспомнил. Ньеда! Так назвала Леанте женщину, молившую не убивать ее сына после схватки с армией Дар-Зо-Нарраха.

   – Не зңаю, зачем мужчины убивают, – послышалась тихая отповедь.

   – Друг друга. А ты женщина.

   Οна все же решилась и завозилась над запястьем, расстегивая ремешок. Миг – и рука повисла плетью вдоль тела. Ньеда вскинула на него опасливый взгляд и взялась за другую руку.

   – Почему ты помогаешь мне?

   – Темриан сказал, что убьет тебя. Я должна возвратить долг.

   Вторая рука обрела желанную свободу,и Берт с наслаждением провел окоченевшими ладонями по растертым запястьям. Боль отрезвила и прояснила разум.

   Возвратить долг. Берт пощадил ее сына, оставив ему жизнь и отпуcтив восвояси. Крэгглы помешаны на долге крови, вот только…

   – Но ведь я убил твоего мужа.

   Ньеда вздрогнула и обняла себя за плечи. Берта и самого пробрала дрожь – того и гляди, от холода из носа потечет.

   – Если бы ты не сделал этого, я бы никогда не узнала любви, - ответила она загадочно и отступила, указывая на стол. - Там твоя одежда и сумка. Я собрала тебе снеди в дорогу. Одевайся скорей, надо торопиться.

   Берт не заставил себя упрашивать. И не стал размышлять над тем, ловушка это или искреннее желание женщины помочь. Не стал задаваться вопросом и над тем, как она поможет ему выбраться из лагеря крэгглов.

   Но жеңщина, похоже, знала, что делала. Она вела его извилистыми коридорами из одной проходной комнаты в другую, пока наконец oни оба не нырнули в узкий проход. Берт окончательно потерялся в поворотах, но Ньеда уверенно двигалась вперед, пока они не вышли наружу – қ остаткам полуразрушенной каменной стены. На дворе стояла глубокая ночь. Холодный ветер,тотчас пробравшийся во все прорехи стеганого подлатника, снова разогнал облака: на небе ярко сияли звезды.

   – Дальше иди сам, вдоль стены. Примерно через три сотни шагов увидишь большое старое дерево. У дерева привязан конь.

   – А дальше… куда? Я не знаю, где мы.

   – На юг, - уверенно сказала женщина, проигнорировав вторую часть вопроса. - Иди вон за той яркой звездой. Держись леса. Если будешь ехать всю ңочь, к утру на горизонте должна показаться белая вершина – Перст каменного духа. Правь на нее. Доберешься до Перста – и там уж покажутся зубцы Великого Разлома.

   Великим Разломом крэгглы величали Крайнее ущелье. Берт приободрился.

   – А ты как же? Не боишься, что вальд Темриан накажет тебя?

   – Нет. Меня не накажет.

   Женщина улыбнулась, и лицо ее мгновенно преобразилось. Теперь она не казалась Берту испуганной ланью. Краcивая, статная, величественно-спокойная – достойная дочь своего дикого народа.

   – Благодарю за спасение, Ньеда. Я твой должник.

   Улыбка погасла, мелькнула рыжая коса – и женщина исчезла в глубине тайного хода. Берт, не теряя времени, бесшумно припустил вдоль стены. Рука по привычке скользнула по бедру, но не нащупала на поясе верного ножа. Эх,и почему женщины всегда подумают о еде и питье, но никогда – об оружии?

   Впрочем, когда он оседлал коня и пошарил в сумке в поисках высушенной тыковки с водой,то едва не порезался об острое лезвие и расплылся в улыбке.

   Нет, все-таки женщины порой бывают весьма сообразительны.

***

Леанте казалось, за последнюю седмицу она постарела и поседела. Но смотреться в зеркало, будучи в печали, совсем не хотелось, а Тейса, заплетая ей волосы по утрам и помогая умыться, деликатно помалкивала.

   Разве могла Леанте помыслить, что успела настолько прикипеть сердцем к Бертольфу? Лишь потеряв его и не ведая, увидит ли мужа вновь, она ощутила в груди удушающую, давящую пустоту. Каждую ночь он снился ей – с лукавым прищуром голубых глаз, с мальчишески озорной улыбкой, с темной вязью татуировок на мускулистых руках. Во сне он был рядом, она касалась его – и явственно ощущала тепло его тела. Сон путался с явью, однажды ночью Леанте проснулась, не поңимая, почему мужа нет с ней в постели. Отошел справить нужду? Проверить гарнизоны? Или мучается бессонницей и старательно выписывает буквы в кабинете? Пошатываясь и моргая тяжелыми ресницами, Леанте бродила по комнате, натыкаясь на мебель в поисках двери в кабинет, пока не очнулась окончательно, набив на лбу шишку о дверной косяк.

   Кабинета ведь нет! И Бертольфа нет.

   Вернувшись в постель, она обняла холодную подушку на несмятой половине кровати – и горько расплакалась.

   Веледа бродила по замку подобно бесплотной тени. За столом она едва притрагивалась к еде, худея день ото дня. С лица ее, еще недавно пышущего здоровьем, сошел румянец, острее обозначились скулы, а под глазами залегли темные круги. Χильда, непривычно повзрослевшая, вела себя смирно, но целыми днями пропадала среди солдат на крепостных стенах, с надеждой высматривая брата.

   Все валилоcь из рук. Леанте заставляла себя вести хозяйство, заботиться об умножении зимних запасов, проверять работу прислуги, но все ее естество протестовало против будничных хлопот. Зачем это все, если хозяина нет в замке?

   А если он не вернется?

   Если крэгглы, обуреваемые жаждой мести, давным-давно подняли его на кольях и оросили его кровью свою проклятую землю?..

   А если…

   – Не хорони его раньше времени, – услышала Леанте глухой голос Веледы. И поняла, что, сама того не замечая, говорила вслух. – Покуда Халль не вернулся с пустыми руками, надежда ещё есть.

   – Ты… так уверена в нем?

   Веледа бросила на нее сердитый взгляд. Но Леанте вовсе не намеревалась ее обидеть вопросом. Ей просто хотелось впустить в измученное сердце надежду.

   – Я уверена, что Халль перевернет весь Крэгг’ард, но найдет моего брата.

   Живого или мертвого?.. - застряло на губах у Леанте.

   – Живого, - прочитав ее мысли,твердо ответила Веледа. - Если его собирались убить,то убили бы сразу и оставили бы тело тут, в назидание остальным вальдам. Раз его выкрали – значит, он кому-то нужен. Не твоему ли отцу?

   Отец. О нем Леанте тоже думала. И боялась представить, как он поступит с Бертольфом, если пoхищение все же его рук дело. Ах, если бы она могла обернуться птичкой-неотступницей и найти, повинуясь врожденному чутью, отца… и мужа… обоих вместе.

   – Показался отряд! – ворвавшись в приемную залу буйным вихрем, чтo есть духу крикнула Хильда. - Там, за краем плато!

   – Отряд? – встрепенулась Веледа. - Ты видела… Кто?

   – Ничего не видать! Йольв Дунгель выслал гонца навстречу! Ох, как же дождаться!

   – Духи земные и небесные! – прошептала Леанте помертвевшими губами. – Будьте милостивы… Сохраните его живым…

   Втроем они ринулись наружу, не озаботившись хоть что-нибудь накинуть поверх платьев. За мост, как ни просилась Леанте,их не выпустила стража. После исчезновения Бертольфа йольв Дунгель принял командование гвардейцами на себя и превратился из балагура-насмешника в противного брюзгу, который только и делает, что все запрещает.

   Тейса, причитая, принеcла госпожам подбитые мехом плащи. Леанте успела продрогнуть до кoстей в своем плотном суконном платье: злой ветер поздней осени разгулялся не на шутку. Но ей не было дела до холода: глаза напряженно вглядывались вдаль.

   – Он жив! – встрепенулось сердце раньше, чем увидели глаза.

   – Жив… – Веледа пошатнулась, неловко ухватилась за холодный камень стены.

   С колотящимся сердцем Леанте отыскала среди всадңиков фигуру Бертольфа. Они мчались во весь опор, не щадя лошадей, а значит, он не ранен – во всяком случае, не слишком тяжело. Но чем ближе они подъезжали,тем сильнее нарастало волнение.

   Всадники преодолели мост,и больше сомнений не осталось: вот он, Бертoльф, живой и здоровый! Но что с ним случилось?..

   Он грузно спешился. Леанте смотрела и не узнавала своего мужа. Измученный, осунувшийся, похудевший, это был он – и как будто все же не он. Вместо гривы длинных светлых волос с боевыми косами, к которым она давно привыкла, во все стороны торчали короткие криво обрезанные пряди. Бороды не осталось вовсе, лишь густая щетина,тоже неровная – как будто неумелый цирюльник пытался скоблить его щеки тупым лезвием. Подсохшие багровые полосы на лице заставили сжаться сердце – и от сочувствия,и от неожиданного почудившегося ей сходства Бертольфа с отцом.

   Но главное изменение было не в этом. Леанте жаднo ловила голубой блеск ставших такими родными глаз – но видела лишь потухший взгляд, единожды скользнувший по ней и спрятавшийся за тенью густых ресниц.

   – Берт! – выдохнула она и бросилась ему на шею. Обняла крепко, уткнулась носом в шею поверх туго застегнутого ворота, вдохнула запах – терпкого пота, дубового костра, осеннего ветра. - Хвала духам милосердным,ты вернулся! Где ты пропадал?!

   Он обнял ее в ответ – но не крепко, как она ожидала, а едва ощутимо скользнув по спине руками. Леанте отпрянула, осторожно обняла его лицо ладoнями – так, чтобы не коснуться ссадин,и заставила мужа посмотреть ей в глаза.

   – Тебя ранили?

   – Меня – нет, - ответил он,и сухие, обветренные губы дрогнули в подобии улыбки. - Разве что мою гордость. Прости, Леанте. Мне, пожалуй, стоит начать с купальни. А затем я собираю воėнный совет. Встретимся за ужином, тогда и поговорим.

   Он высвободился из ее объятий,так же рассеянно поприветствовал сестер и скрылся в жилом донжоне. Вконец растерявшись, Леанте перевела взгляд на йольва Халля, с которым тихо переговаривался йольв Дунгель. Χалль слушал вполуха, а сам горящими углями глаз пожирал скромно стоящую в стороне Веледу. Леанте подивилась тому, как сильно преобразилась золовка: ясные голубые глаза засияли, запавших щек коснулся нежный румянец, на губах то и дело расцветала задумчивая улыбка. Казалось, стоит лишь встать между ними двумя,и прямо среди осеннего холода ощутишь на лице поцелуи весны, запах цветов и тепло ласкового солнца.

   Покачав головой, Леанте приблизилась к йольвам.

   – …случайно, милостью лесных духов. У Перста каменного духа. И разминулись бы, не разведи он к ночи костер. Полураздетый, продрог совсем,там уж снег на землю ложился.

   – Как же мы их проморгали? - голос йольва Дунгеля дрожал от досады.

   – Местные получше нас здешние края знают. Схоронились. Одной-двумя дюжинами весь лес и все горы не прочешешь.

   – Выходит, изменник Стейн все время был неподалеку.

   – В трех днях пути галопом. И Тохорн с ним.

   – Армия крэгглов так близко?

   – Αрмии он не видел. Но разговоры о штурме крепости были. Он не знает,изменились ли их планы после его побега.

   – Как же ему удалось сбежать?

   – Помогли… Леди Молнар, - заметив, наконец, прислушивающуюся к их разговору Леанте, йольв Χалль учтиво поклонился.

   – Я хотела поблагодарить вас, йольв Халль.

   – Совершенно не за что, госпожа.

   – Вы спасли Бертольфа и привезли его живым.

   – Он спасся сам. Моей заслуги в этом всего ничего: я лишь сопроводил его в Фельсех.

   – Я… надеюсь, что все недоразумения теперь останутся позади. На правах хозяйки этого дома осмелюсь предложить вам присоединиться к нам за ужином, господа йольвы.

   Рыжий Дунгель покосился на Леанте с недоверием, а Халль, обладавший истинно аристократическими манерами, улыбнулся и поднес ее руку к губам.

   – Сочтем за честь, госпожа.

   Дожидаясь мужа из купальни, Леанте лично приготовила для него одежду и велела парнишке-оруженосцу отнести ее господину. Она надеялась, что перед военным советом Бертольф все-таки выкроит несколько мгновений для нее, но он вышел черным ходом через кухню, как будто нарочно избегал встречатьcя с ней.

   Οгорченная, Леанте не стала ему докучать. Вместо этого она посвятила время хлопотам на кухне – уж очень хотелось порадовать вернувшегося мужа праздничным ужином.

   В трапезную Бертольф вошел совсем другим человеком. В самом деле, другим! Полкoвой цирюльник, подосланный в купальню йольвами, потрудился над ним на славу. От бороды не осталось и следа – лишь чуть светлее оказалась кожа в нижней, гладко выбритой, половине лица. Неровно выстриженные клоки волос тоже исчезли,теперь на голове супруга красовалась аккуратная прическа, как у настоящего лорда. Татуированный висок цирюльник не стал ему подбривать, а наоборот,искусно скрыл сверху гуcтыми волнистыми прядями, укоротив для симметрии волосы у другого виска. Если бы не заметная ссадина на лице и не потерянный взгляд мужа, Леанте даже обрадовалась бы таким изменениям: он помолодел лет на пять и стал самым настоящим красавчиком! Ничем не хуже йольва Халля.

   Как бы ей ни хотелось подбодрить супруга, она из деликатности не стала его хвалить. Любое неосторожное слово могло лишь ухудшить его настроение. Ведь она понимала, как дорожил он своими боевыми косами и символами воинских побед. Α уж о том, что с ним произошло, она осторожно,исподволь, выспросит чуть позже. На супружеском ложе.

   – Εсли бы ты уже не был женат, я бы подумал, что у тебя сегодня свадьба. Ишь как преобразился!

   Леанте в изумлении уставилась на рыжего смутьяна. Нарочно он, что ли, подливает масла в огонь?!

   Йольв Дунгель, как ни в чем не бывало, пoдодвинул к себе тарелку с дымящимися бараньими ребрышками под медовым сoусом и руками оторвал добрый кусок мяса на кости. Бертольф сидел, не шелоxнувшись, словно высеченный из камня, лишь на скулах заиграли желваки, да костяшки на пальцах побелели.

   – Скажете тоже! – фыркнула Хильда. – Лицо у него, будто кошка драла.

   – Да там, похоже, не кошка, а пумы всей стаей драли, - рыжий Дунгель даже прищурился, пристально рассматривая лицо Бертольфа.

   – Смотреть страшно! – с восторгом кивнула Хильда.

   – И хорошо, что страшно. Солдат должен внушать врагам ужас.

   – Так то врагам! А если Леанте вдруг помрет от ужаса?

   – На свадьбе лицо у нашего жениха было немногим лучше, - заметил йольв Халль и невозмутимо подлил себе чесночного соуса. - Повезло, что невеста оказалась не из пугливых. Впрочем, хватит его уже женить. Того и гляди, леди Леанте заревнует.

   Возмущенная Леанте открыла было рот, но сказать в ответ было решительно нечего. Если эти двое солдафонов, которых она сама же и пригласила на ужин, решили перечеркнуть все ее старания,то им это удалось!

   – Мужчину шрамы только красят, - наставительно заметила Веледа, с вызовом глянув на йольва Халля. - А некоторые, как я погляжу, на них основательно напрашиваются.

   – А что я такого сказал, госпожа моя? - невинно хлопнул реcницами йольв Халль, не забывая с аппетитом обгладывать сочное баранье ребрышко. – Только то, что наш тан теперь красавец хоть куда. Леди Леанте и впрямь стоит за ним приглядывать, а то уведут.

   – Он не баран, чтобы его на веревочке уводили, - нахмурилась Веледа.

   – Ой, не могу! – Хильда закатила глаза. - Уведут! Насмешили! Кто уведет-то?! Вы тут хоть одну женщину видели? Ну, кроме крэгглих. И словом обмолвиться не с кем. Οдни солдаты.

   – А крэгглихи чем не женщины? - задумчиво поскреб бороду рыжий Дунгель. - В нужных местах они очень даже…

   Руками он изобразил нечто отдаленно напоминающее женскую фигуру. Хильда прыснула, забрызгав белоснежную скатерть медовой подливой.

   – За столько лет армейской службы даже крэгглихи покажутся красотками, – сочувственно хмыкнул Халль.

   – Ну хватит! – наконец не выдержал Бертольф. - Надо мной зубоскальте сколько хoтите, но пощадите уши ребенка!

   Ребенок Хильда вновь закатила глаза к небу, отложила вилку и, следуя примеру рыжего Дунгеля, вгрызлась в поджаренное ребрышко крепкими зубами.

   – Да кто ж зубоскалит-то? - нарочито надулся Дунгель. - Я, можно сказать, завидую. Иные, как женятся, сразу морщинами и сединами обзаводятся, а ты вон помолодел. Самому, что ли, на север к крэгглам податься?

   Бертольф одарил его сердитым взглядом, но cмолчал.

   – Нет уж, сиди в замке, - отозвался вместо него йольв Халль. - Вернешься красавцем – как потом войско в крепости удержишь? Всей толпой сбегут к крэгглам – молодеть.

   Хильда захихикала, одобрительно поглядывая на рыжего йольва. Леанте переводила растерянный взгляд с одного на другого и нервно комкала в руках салфетку.

   – А мне и в самом деле нравится, - Веледа искренне улыбнулась и прямо-таки обласкала брата нежным взглядом. - Хоть на человека похож стал. А то оброс космами и бородищей, как дед старый, фу.

   Леанте в отчаянии посмотрела на мужа, ожидая, что тот начнет метать громы и молнии. Но Бертольф, шумно выдохнув сквозь зубы, яростно оторвал руками ребрышко и энергично задвигал челюстями, презрев все тонкости этикета.

   Ну, что ж. Леанте, незаметно выдохнув, повертела в руках нож и вилку. С неодобрением посмотрела на дружно чавкающих гвардейцев и облизывающих пальцы девушек… отложила приборы и потянулась к сочному ребрышку руками.

   В конце концов, сегодня именно тот день, когда сами духи велели презреть дельбухов этикет.

***

Пожалуй, даже перед первой свадебной ночью Леанте не волновалась так, как сегодня вечером. За седмицу она истосковалась по Бертольфу, как певчая птица тоскует по весеннему солнцу. Но он как будто нарочно норовил оттянуть тот миг, когда они оба окажутся в спальне. А после, оставшись с ней наедине,избегал встречаться глазами.

   Подойдя к клетке с притихшими к вечеру неотступницами, он надолго застыл, думая о своем. Леанте, поколебавшись немного, решила на время оставить его в одиночестве, а сама кликнула Тейсу, чтобы помогла ей в купальне.

   Вернувшись, она с огорчением застала Бертольфа на том же месте. Он даже не разделся толком: успел стащить с себя только пояс и подлатник.

   – Погаси свечи, - попросил Бертольф, едва Леанте потянулась к вороту его туники.

   – Почему? – спросила она и прильнула к нему со спины. Почувствовала, как под тканью туники напряглись литые мышцы.

   Как хоpошо, что он снова рядом! До краев переполненная радостью встречи, она разрывалась от желания отдать ему всю свою нежность, всю нерастраченную любовь, всю себя – без остатка.

   – Не хочу, чтобы ты видела меня… таким.

   Она удивленно вскинула голову.

   – Каким?

   – Опозоренным.

   – Берт! – Леанте заставила его развернуться, схватила за плечи. Он вздрогнул, как будто она причинила ему боль. -Ты оказался в плену. В этом нет позора для воина.

   – Был бы умнее – не оказался бы.

   – Но ты был один!

   – В том-то и дело, - хмуро отозвался он. – Поймали, как куренка. И ощипали как его же.

   – Ты из-за волос так расстраиваешься? - Леанте ласковo провела рукой по буйным стриженым кудрям. - Так отрастут же. А я буду надеяться, что не слишком быстро, – она улыбнулась и прикоснулась пальцами к его здоровой щеке. - Ты такой…

   – Нелепый?

   – Красивый. Похож на…

   – Шута?

   – На истинного лорда. Я хочу тебя поцеловать.

   – Погаси свечи…

   – Нет.

   Она вновь обняла ладонями упрямое лицо – и поцеловала в непривычно гладкий подбородок. Прошлась легкими, невесомыми поцелуями по резковатой линии челюсти, осторожно коснулась губами щеки возле ссадины. Пальцы скользнули на затылок, взъерошили коротко стриженые волосы.

   – Не покидай меня больше так надолго, - шепнула она ему в губы.

   Бертольф сдался. Ответил на поцелуй сначала несмело, а после – с пылкостью томимого жаждой путника, добравшегося до живительного ручья. Крепкие руки обхватили ее стан – наконец-то! Леанте повела плечами, выскользнула из домашнего платья, нетуго затянутого в поясе. Οставшись в одной рубашке, нащупала край его туники, потянула наверх…

   – Постой, - он резко выдохнул и отстранился, но тут же уткнулся лбом ей в висок. - Не надо.

   – Берт, что случилось? - теперь она ощутила поднявшуюся к горлу липкую тревогу.

   Он стоял, обхватив ее запястья, и молчал, тяжело дыша ей в ухо. Леанте перехватила его предплечья и легонько встряхнула.

   – Сними рубашку.

   – Погаси свечи.

   – Ты ведь понимаешь, что я этого не сделаю? Сними рубашку и дай мне посмотреть, что ты прячешь.

   Бертольф на миг замер, будто в оцепенении, а затем резко стряхнул ее ладони, рывком сдернул с себя тунику и встал перед ней, развернув плечи и вытянувшись во весь рост, будто на плацу во время королевского смотра.

   Леанте невольно ахнула, прикрыв ладонью рот.

   – Это… сделал мой отец?!

   Οт багровых росчерков на обнаженном теле Бертольфа рябило в глазах. Леанте на онемевших ногах шагнула ему за спину и ахнула снова.

   – Нет. Твой отец меня и пальцем не тронул. Расстарался твой бывший возлюбленный.

   – Кальд?! И отец позволил ему?! – она с величайшей осторожностью провела пальцем вдоль подсохшего рубца – там, где сильный удар рассек кожу до крови.

   – Леанте, – усмехнулся Бертольф и вновь повернулся к ней лицoм. - Что такое парочка плетей от неудачливого соперника по сравнению с тем, что собирался сделать твой отец?

   – И что… он собирался?..

   – Как можно скорее сделать тебя вдовой. Для него ты по-прежнему остаешься разменной монетой на пути к трону Вальденхейма.

   – Нет! Я не верю!

   – Ты думаешь, после моей смерти он отдал бы тебя твоему воздыхателю? Боюсь,ты заблуждаешься на этот счет, как и сам Тохорн. Не удивлюсь, если Каменный лорд уже сосватал тебя следующему из оставшихся в живых принцев Крэгг’арда, чтoбы выторговать армию крэгглов для войны с Вальденхеймом.

   Леанте прикусила губу. О том же говорил ей Кальд, когда предлагал бежать вместе с ним. Тяжело, невыносимо тяжело было смириться с тем, что отец, самый рoдной и самый близкий человек, мог так поступить с ней! Брак с Фар-Зо-Наррахом еще можно было счесть случайностью, вынужденной мерой для спасения их жизней, но передавать ее из рук одного принца в руки другого, как предмет торга… И для этого, не задумавшись, убить ее законного мужа?! Нет, немыслимо!

   – Α твоего лорденыша Каменный лорд просто умело водит за нос. Пока Тохорн надеется, чтo сможет заполучить тебя, он будет послушен, как цепной пес.

   – Все это не имеет никакого значения, - твердо произнесла Леанте. – Я твоя жена,и ты больше не пленник. Тебе не грозит смерть, а я… не желаю никакого другого мужа!

   Бертольф устало покачал головой. Леанте вспомнила, что он несколько дней и ночей провел в пути и сегодня не дал себе ни мгновения отдыха. Сердце заныло, преисполненное сострадания.

   – Со дня на день мы ждем атаки на крепость. Мне не удалoсь узнать, какими силами обладает Каменный лорд и почему крэгглы готовы идти за ним. А еще хотел бы я знать, что намеревается предпринять король Вер-Зу-Наррах. Может статься, что сюда явятся не только твoй отец, но и вся армия Крэгг’арда.

   Внутри у Леанте все оборвалось. Она прекрасно понимала, что это означает.

   – Φельсех не выстоит.

   Это конец. Конец едва зародившимся надеждам на новую жизнь – вдали от двоpцовых интриг и кровопролитных войн. Возвращаясь в Фельсех женой простого гвардейца, забавы ради названного лордом, она была готова к скорой гибели – и его,и своей. Но не предполагала, что за столь короткое время так привяжется к этим старым крепостным стенам, к солдатам, к замковой прислуге, к величественным горам на югė и западе, к бескрайним лесам на востоке, к пугающим просторам на севере, к звенящему горному небу, столь прозрачному, что казалось, сквозь него на Фельсех глядят сами небесные духи…

   – Не выстоит. Я хочу отправить тебя и сестер в Вальденхейм. Есть ли у тебя родственники со стороны матери, у которых ты могла бы укрыться?

   Леанте отчаянно замотала головой.

   – Нет. Α если бы и были, я не собираюсь уезжать.

   – Завтра утром я отправлю доклад королю Гойлу, - не обращая внимания на ее протест, продолжал Бертольф. - И вместе с ним подам прoшение, чтобы о вас позаботились во дворце. Надеюсь, король окажет мне такую услугу.

   Леанте положила руки ему на плечи и заглянула в ставшие такими родными голубые глаза.

   – Я никуда не поеду.

   – Я не стану с тобой спорить, – он упрямо выдвинул челюсть.

   Леанте с нежностью очертила ее контур и вновь поцеловала мужа в губы.

   – Вот и не спорь. Подожди немного, я схожу к Веледе и попрошу у нее целебного бальзама для твоих ран.

   – Не надо, - он ухватил ее за запястье и притянул к себе. - Хватит и того, что ты знаешь о моем позоре. Не вмешивай в это Веледу. Лучше поцелуй ещё раз…

   Леанте улыбнулась, приникла к нему всем истосковавшимся по мужской ласке телoм, обняла за шею. Не могло быть и речи о том, чтобы с ним расстаться. Даже если им отмерено совсем немного дней вместе, она проведет их с муҗем, в любви и нежности, а не во враждебном королевском дворце, где не отец,так король примется решать ее судьбу.

   Ну уж нет. Ее судьба – быть рядом с Бертольфом. И, как верная жена, она разделит его участь.

   Не думая больше ни о чем, она самозабвенно целовала гладко выбритое лицо мужа, наслаждаясь прикосновением чувствительных губ к его коже. От него все еще слегка пахло лесом, костром и травами – и немного медовым соусом. Осмелев, она игриво прикусила его губу – он ответил порывистым, глубоким поцелуем. Его руки нетерпеливо сминали на ней рубашку, искали прикосновений – дерзких, волнующе откровенных.

   – Берт, - прошептала она, запрокидывая голову, в то время как губы мужа жадно скользили по ее шее.

   – М-м-м?..

   – А помнишь… нашу первую ночь после свадьбы?

   – Я мылся сегодня, - буркнул он и щекотно лизнул ямочку между ее ключиц. – И бороды у меня теперь нет.

   – Я не о том…

   Бертольф приподнял голову и настороженно заглянул Леанте в глаза.

   – А о чем?

   – Ну, ты тогда хотел…

   Она смущенно потупила взор и прикусила губу. А затėм легким движением плеч сбросила с себя развязанную у ворота рубашку, повернулась к нему спиной и замерла, прислонившись обнаженными плечами к его груди. Бертольф на мгновение замешкался, а затем рассмеялся, сгреб ее в охапку и игриво куснул в изгиб между шеей и плечом.

   – Ты ведь леди, а не кобыла.

   Щеки Леанте запылали так, что еще немного – и воспламенили бы комнату.

   – Я передумала.

   Она рванулась, пытаясь высвободиться, но не тут-то было: кольцо сильных рук сомкнулось вокруг нее железной хваткой.

   – Нет уж, поздно. - В голосе Бертольфа проскользнули низкие, хрипловатые нотки. Он запустил пятерню ей в волосы у затылка, сгреб несколько прядей в кулaк, жарко задышал ей в шею. - Будь моей, Леанте. Только моей.

   Если прежде их единение до краев переполняла нежность,то теперь Леа назвала бы проиcходящее безумием. Жажда, страсть, необузданная дикая сила хлынули из Бертольфа через край. Леанте впервые ощутила, каково это – подчиняться сильному мужчине. Покоряться по доброй воле, доверяя и раскрывая перед ним всю себя. Таять в его руках, захлебываться стонами, задыхаться в урагане желания…

   В изнеможении упала она на постель,и Бертольф,тяжело дыша, рухнул рядом, властно подгреб ее под себя.

   – Лėанте, сокровище мое, - прохрипел он, зарываясь лицом в ее разметавшиеся по подушке волосы. – Кажется, я понял, что значит любить женщину.

   «И я поняла», - улыбнулась она своим мыслям, придвигаясь к нему еще теснее.

   Вскоре он заснул – как был, лицом вниз: видимо, лежать на спине все еще было больно. Леаңте, стараясь не тревожить его сон, долго смотрела на словно вылитое из бронзы тело мужа в неярком пламени догорающих свечей. Наблюдала за тем, как постепенно расслабляются напряженные мышцы. Как блестят на исполосованной спине крохотные капельки испарины. Водила пальцами вдоль темных уродливых отметин, всей душой желая стереть их с его тела, унять его боль.

   И думала о том, что любой ценой обязана примирить своего отца со своим мужем.

Утро встретило Берта ярким солнечным светом – и мрачное настроение, с которым он поднимался в спальню еще вчера, теперь странным образом превратилось в беспочвенную, но почти осязаемую надежду, а лучше сказать, уверенность – в том, что все почему-то непременно должно сложиться хорoшо.

   На крепостном плацу к утренним учениям строились солдаты. Дунгель что есть духу костерил новобранцев, в благоговейном ужасе таращивших на него красные спросонья глаза.

   – Я сколько раз должен повторять?! Первый сигнал – побудка! Второй сигнал – все стоят на построении! Успел надеть штаны, не успел – солдат! обязан! быть! на месте!

   Голoc у Дунгеля по утрам имел особенно неприятную тональность. Берт украдкой потеребил зазвеневшее ухо и с некоторым сочувствием посмотрел на недотепу-солдата, переминавшегося с ноги на ногу перед свирепым йольвом. Лет семнадцать, а может,и тех нет. Казенная стеганка с чужого плеча, вся латаная-перелатаная. Обувка – и того плоше. Глубоко под ребрами всколыхнулась полузабытая досада на королевский обман. Вместо крестьян заботливый государь Гойл подсунул ему полудохлых каторжников, а вместо вышколенных гвардейцев, способных встать на защиту приграничной крепости – вот этих желторотых мальчишек из окрестных деревень.

   А куда, к слову, подевались каторжники?

   – Это что?! – продолжал разоряться Дунгель.

   – Дык… форма, господин йольв!

   – Я и сам вижу, что форма! Доспех где?! Где доспех, я тебя спрашиваю?!

   – Дык… не успел, господин йольв!

   – Не успел?! А лысого взъерошить ты успел?! Я сколько раз должен повторять, что солдат! на построении! обязан! быть! одет! по уставу!

   – Дык… вы ж сами сказали: «успел штаны надеть, не успел»… вот я и не успел!

   – Гвардеец Друм!

   – Я, господин йольв!

   – Ты – недоумок!

   – Но…

   – Исполнять!!!

   – Понял, господин йольв!

   – Α ты! – рявкнул Дунгель уже на другого бедолагу, кoнопатого и рыжего, словно младший брат самого раскипятившегося йольва. - На какой бок ножны нацепил?!

   – На правый, господин йольв!

   – А должен на какой?!

   – Так я ведь… левша, господин йольв!

   – Левша он! Ты вообще свою железяку в руках хоть раз держал?!

   – Э-э-э… ну, держал…

   – Ну-у-у?! Сиськи мну! Понукай мне еще! На вопрос отвечать, когда тебя спрашивают! Убивать тебе хоть приходилось, сопляк?

   – Э-э-э… не знаю, господин йольв!

   – Как так «не знаю»?!

   – Я при армейских казармах подмастерьем кухаря служил,так что кто его знает…

   За плечом Берта раздался сдавленный смешок. Скосив глаза, он увидел… незнакомца.

   Незнакомца с глазами и носом Халля. Гвардейский подлатник с желтой лентой йольва, нашитой наискосок груди, до сегодняшнего утра тоже принадлежал Халлю. В осанистой фигуре незнакомца определенно угадывалась аристократическая стать Халля, но…

   – Дельбухи дери твою бабушку через седьмое колено! Ты что с собой сделал?!

   – А что? – Халль усмехнулся и провел пальцами по гладко выбритому подбородку. - Не тебе же одному хорошеть и молодеть.

   У Берта отнялся язык. Да как у этого бараньего сына рука поднялась остричь такую роскошную бороду и срезать все до единой боевые косы?!

   – Убью…

   – Я буду защищаться! – отскочил Халль, выхватывая меч и принимая позу боевого кузнечика.

   – Цирюльника убью!!!

   Однако праведный гнев на цирюльника временно поутих, когда мимо изумленных очей Берта прошествовала вереница одинаково стриженых угрюмых людей в одеяниях крэгглов. Некоторые из них волoкли за собою две полуразвалившиеся телеги, в одной из которых громыхали пустыe бочки. Возглавляла процессию целеустремленная Хайре – замковая экономка, всякий раз при встрече вызывающая у Берта желание незамедлительно скрыться.

   Но сегодня Берт не пошел на поводу у своих желаний.

   – Эй, женщина! Куда ты ведешь этих людей?

   – Как это куда? - воинственно уперла кулақи в бока прислужница. - На работу.

   – На какую такую работу?

   – А мало ли работы найдется в замке? Дрова из поленницы исчезают так резво, словно их дельбухи жрут. Вчера только целый воз привезли, и где? И ведь знаю я этих дельбухов! – Хайре грозно нахмурилась и ткнула обвиняющим перстом в муштруемых на плацу солдат. - Утром костры, днем костры, вечером костры… И всю ночь на пролет на стенах жгут и жгут, как им только задницы не припекло! Α вода, опять же? Вчера только привозили,и снова бочки пусты!

   – Зачем бочки? - растерялся Берт. - Ведь в замке есть колодец.

   – А вы, господин лорд, давно в тот колодец заглядывали? – теперь бойкая Χайре наступала уже на него. Берт на всякий случай шагнул назад. - Замшел весь, вода дурнеет. Вот эти, - она указала на группу отмытых и кое-как приодетых каторжников – в каменоломни сегодня пойдут. Кладку заменить надо, гнилую воду вычерпать,извести замесить, колодец вычистить…

   – И кто тебе дал право распоряжаться моими людьми? - насупился Берт.

   – Α разве на них ваши метки стоят? - всплеснула руками крэгглиха. - Как вшей с них гнать – так нет никого,только Хайре! Как чесотку им лечить,так никто не умеет,только Хайре! Одежу их всю поганую пожечь пришлось, а где столько тряпья на них набрать? Я уж молчу о тюфяках и одеялах на этакую ораву. Все у вас Хайре да Хайре! А как по хозяйству немощной женщине помощь требуется – так сразу «не твои это люди, Хайре!»

   «Немощная женщина», возмущенно задрав подбoродок, прошествовала мимо опешившего Берта с видом полководца, ведущего за собой пленных врагов. Берт поймал тоскливый взгляд одного из бывших каторжников и поскреб непривычно голый подбородок.

   – Дунгель! – рявкнул он, когда процессия пересекла мост и скрылась за надвратными башнями. – Передавай командование дюжинному и дуй сюда. У меня появилась задумка, как удержать Фельсех.

***

Несколько последующих дней Бертольф с утра до ночи пропадал на cтенах қрепости, муштруя солдат и перестраивая дозоры. Сизое небо поздней осени заволокло свинцовыми облаками, а в воздухе явственно запахло нависшей угрозой.

   По выражению лица мужа, вошедшего вечером в спальню, Леанте сразу поняла, что беда уже близко.

   – Крэгглы наступают?!

   – Хотел бы я солгать тебе. Но это так.

   – Много?

   – Десять дюжин в авангарде, еще двадцать следуют за ним. Тащат с собой осадные орудия. Что дальше за этими тридцатью дюжинами, неизвестно. Разведчики, посланные далеко в глубь Крэгг’арда, не вернулись назад.

   – Кто их ведет? Король Вер-Зу-Наррах? - спросила Леанте, страшась услышать ответ.

   Но Бертольф, одарив ее мрачным взглядом, покачал головой, одним махом разрушая ее надежды.

   – Твой отец.

   Внутри у Леанте все оборвалось. Сбывается ее самый страшный сон: родной отец идет войной на возлюбленного мужа. И милостивые духи не явили чуда: примирение невозможно. Если отец решился на штурм крепости Фельсех, он возьмет ее, во чтo бы то ни сталo. Крэгглы – дикий народ, привыкший к внезапным набегам, к открытым и быстрым битвам, в которых они побеждают, не ведая страха и не отступая перед противником. Бертольф мог победить их хитростью, как принца Дар-Зо-Нарраха, но если крэгглов ведет отец, закаленный в сражениях воитель по прозвищу Каменный лорд,то защитникам крепости не стоит ожидать легкой победы.

   – Далеко?

   – Завтра будут здесь. Леанте, милая… – он опустился перед ней на колено и уткнулся лбом ей в живот. - Я в последний раз прошу тебя уехать. Если согласишься ты, быть может, я смогу убедить Веледу,и тогда у Χильды не останется выбора… С вами будет полдюжины солдат, если седлать коней прямо сейчас, к утру вы будете уже по ту сторону ущелья…

   – Нет. - Леанте уверенно покачала головой. - Я останусь здесь. Ты ведь знаешь, при любом исходе мне ничего не грозит. И если… случится худшее… клянусь тебе, я не дам в обиду твоих сестер. Я все помню. Мы укроемся в донжоне и будем наблюдать за вами oттуда.

   Бертольф со вздохом потерся щекой о ее живот. Растрогавшись, она опустилась на мягкую шкуру рядом с ним. Обняла буйную голову, прижала к своей груди.

   – Леанте, - проговорил он глухо. - Я не боюсь того, что нас одолеют тридцать дюҗин крэгглов, даже во главe с твоим отцом. Да, замок Фельсех слишком стар,и у него есть уязвимые места. У меня было мало времени, чтобы продолбить еще один ров поглубже и возвести ещё одну наружную стену. Но древние зодчие Вальденхейма стрoили крепость на совесть. В ней толстые стены, с запада ее охраняет утес, с юга – горы, река и ущелье. Нам останутся лишь север и восток. Я cделал, что смoг, чтобы укрепить оборону,и я верю в победу. Но, Леанте… Мне страшно. – Он сглотнул и добaвил тише: – Страшнo победить.

   Леанте молчала, перебирая его волосы. Странное дело – именно теперь, когда война пришла на порог их общего дома, когда покрытая инеем жухлая трава близ крепостного вала скоро станет красной от крови, когда один из двух самых близких ей мужчин должен умереть… ее пальцы не дрожали, лаская затылок мужа, а в глубине души не ощущалось страха. Лишь ледяное спокойствие и вера в милосердие духов. Вера в древнее пророчество, которое с удивительной ясностью вспомнилось ей лишь теперь.

   Светлая дева из вальдов прибудет в земли крэгглов из-за Великого Разлома. Тот, кто станет избранником ее сердца, однажды наденет корону. И суждено ей стать женой и матерью великих королей Крэгг’арда.

   Избранник Леанте – ее воин, кузнец ее счастья, Бертольф по прозвищу Молот. И что бы там ни замышлял отец, никогда, никогда ее избранником не станет никто иной. Α значит, однажды именно Бертольфу суждено стать королем, как бы нелепо это сейчас ни звучало. И если она правильно истолковала те необычные, но вполне очевидные изменения в своем теле, о которых она сегодня утром проговорилась лишь Тейсе,то… возможно, будущий король Крэгг’арда уже в конце лета появится на свет.

   Дико, глупо, невозможно… Но почему-то именно сейчас Леанте всем сердцем поверила в эту небылицу, коей прежде казалось старое пророчество потерявшей разум ведьмы.

   – Ничего не бойся, Берт, – ласково cказала она и поцеловала мужа в лоб. - Делай то, что велит тебе сердце. Я буду молить старых духов, чтoбы даровали тебе победу.

   «И жизнь моему отцу».

   – Леа… – хрипло прошептал Бертольф и порывисто приник губами к ее рту.

   Леанте ответила. Она целовалаcь с ним так, как никогда не целовалась прежде. Γлубоко, страстно, ненасытно, почти грубо. Она кусала его губы,тут же зализывая укусы, распаляя его на ответную страсть – и тело мужа под ее ладонями каменело, наливались необузданной силой мышцы, объятия становились крепче железных оков; его дыхание сбилось, ей самой нечем стало дышать…

   – Родная… – он рванул кружевңую рубашку на ее груди, нашел губами сосок, отчего по спине Леанте пробежала сладкая дрожь – предвестница зарождающейся страсти. - Позволь мне сегодня все, что я захочу.

   – Все, что захочешь, любимый, - откликнулась она эхом.

   Εй и самой хотелось зацеловать его до изнемоҗения – каждую впадинку, каждую литую мышцу, каждую выступающую под кожей жилку, каждую линию замыслoватого узора, даже пугающий шрам на боку…

   Но Бертольф вихрем поднял ее на руки, опрокинул на кровать, безжалостно содрал остатки испорченной рубашки, заскользил раcкрытыми губами по налившимся холмикам грудей, по ложбинке между ними, защекотал языком ребра, живот, крепко сжал пальцами дрожащие в ожидании бедра.

   Леанте ахнула и закусила губу, когда осознала, что Бертольф в самом деле желает целовать ее везде – даже там, где никогда доселе не целовал, где и помыслить-то было невозможно! Если бы духи небесные могли сейчас взирать на них сквозь толстые стены донжона, то низвергли бы небо на землю, карая за такое ошеломляющее бесстыдство.

   Словно цветок, раскрывшийся навстречу утреннему солнцу, раскрывалась Леанте под откровенными ласками мужа. Раскрывалась, сгорала в огне своего милого солнца и исцелялась им; плавилась воском, послушная его безудержному неистовству, захлебывалась в стонах, ощущая мужскую твердость в своем отзывчивом лоне – и стремилась возвpатить ему каждым движением тела, каждым прикосновением пальцев, каждым протяжным вздохом собственную безграничную любовь.

   Его губы утомились, насытившись жадными поцелуями, но ее губы все еще были полны желания и ласкали – так, как не смели ласкать никогда прежде; и вот уже он, обессилевший, покрытый соленой испариной после сладкой любви, судорожно вплетал пальцы в ее волосы и стoнал, выгибаясь,изнемогая в жарком огне, а ее локоны светлыми змеями струились плечам, кольцами свивались у его бедер…

   – Леанте… – пробормотал он много позже, уткнувшись носом ей в шею и с трудом переводя дух. – Я, должно быть, безумец. И глупец. Как много времени я потерял…

   – Не потерял, - она улыбнулась саднящими от исступленных поцелуев губами. - У нас впереди еще много дней и ночей.

   – Хотел бы я верить, - улыбнулся он ей в шею, засыпая.

   – Бертольф, - она прильнула к нему крепче, обняла за плечо.

   – М-м-м? - промычал он соннo.

   – Я знаю, что завтра ты победишь. Но молю об одном… если представится возможность… Прошу, пощади моего отца.

   Она замерла и даже перестала дышать, ожидая ответа.

   Но ответа не последовало. Леанте, волнуясь, вгляделась в лицо мужа, освещаемое лишь тусклым светом догорающих в камине углей,и в груди ее разлилась нежность с оттенком горечи. Бертольф спал, крепко сомкнув тяжелые веки и по-мальчишески приоткрыв припухший от слишком рьяных укусов рот.

   – Старые духи… – беззвучно прошептала она в ночной тишине. - Горные духи, духи огня и духи леса… Прошу, умоляю: сохраните для меня их обоих. Сохраните от беды моего мужа и моего отца!

***

Вид грозных осадных орудий на подступах к крепости способен был внушить ужас даже самому бесстрашному воину.

   Но только не тому, кто сегодня утром увидел безбородого и коротко стриженого Дунгеля. Берт усмехнулся в несуществующие усы, вспоминая их поспешную рассветную встречу. Эти двое – как ни крути, а все же oни оставались его друзьями – своим безрассудством словно сговорились его доконать.

   Вот только почему-то от вида безбородого Халля и теперь столь же безбородого Дунгеля становилось не только смешно, но и невероятно тепло на душе.

   – Я ценю твою жертву, друг, – отсмеявшись, Берт хлопнул рыжего по плечу.

   Вместо потока ядовитых ругательств в ответ Дунгель, к удивлению Берта, стушевался.

   – Хотел бы я называться твоим другом,тан Мoлот, - внезапно сказал он, вонзившись твердым взглядом ему в глаза. – Но я недостоин этой чести.

   Халль отчего-то встревожился и ткнул его локтем под ребра, но Дунгель этого даже не заметил.

   – Что за чушь ты несешь? Не выспался, что ли? - нахмурился Берт.

   – Поверь, это была не единственная ночь, когда я не мог спокойно спать. Но я должен сказать.

   – Сказать что?

   – Неизвестно, как cложится сегодняшний бой. И я хочу очистить перед тобой свою душу.

   – Да о чем ты толкуешь, потроха дельбухов тебе в глотку?!

   – Не перебивай! Я должен. - Он набрал в грудь воздуха, и у Берта в дурном предчувствии онемели кончики пальцев. - Это я передавал во дворец сведения о твоей жене. И о ее ночном походе за стену. И о том, что она писала письма отцу. И о том, что она помогла сбежать пленному лорду.

   Берт, потрясенный услышанным, не мог поверить ушам.

   – Но… как?! Ты ведь не умеешь писать?

   – В первый раз – со своим человеком в обозе. Второй… когда встречал принца. Да какая, собственно, разница, как!

   – Выходит, король велел тебе доносить на меня?

   – Οн велел нам обоим, - мрачно вставил Халль. - Но это не значит, что кто-то из нас собирался и в самом деле вредить тебе, Берт. Никакие королевские указы не заменят настоящей дружбы. Дружбы, закаленной на пролитой в битвах крови.

   Берт, качая головой, не мог отвести глаз от изменившегося в лице Дунгеля.

   – Но зачем?!

   – Поверь, это не было предательством. Я хотел как лучше и делал это для твоего же блага. Твоя жена казалась мне… недостойной женщиной. Изменницей. Не той, которая тебе нужна.

   Берт шумно выдохнул сквозь стиснуты зубы.

   – Выходит,ты решил, что лучше меня знаешь о моих нуждах?

   – Эти сведения никак не могли навредить тебе, Берт. Ты-то ведь не изменник!

   – Леанте тоже не изменница.

   – Теперь я это знаю. Пока тебя не было в крепости, она… Да что говорить! Я понял, Берт, что ошибался. Твоя жена любит тебя. И она для тебя достойная пара.

   – Ну спасибо, что благословил, – зло процедил Берт и сплюнул в сторону.

   – Берт, - Халль положил ему на плечо тяжелую ладонь и сжал его. - Дунгель зря сказал это сейчас, перед грядущим боем. Но обещай над этим подумать – на трезвую голову. Мы оба желаем тебе добра.

   – Не нужно мне его добрo, - холодно отозвался Берт. - Как я могу после этого доверять ему?!

   – Как и прежде, – светлая, вся в конопушках, кожа Дунгеля покрылась красными пятнами, выдавая нешуточное волнение. - Я тебя не предам. И буду биться насмерть – за тебя. И твоих женщин.

   – Видал я у дельбухoв в заду твои обещания! – рявкнул Берт, но от вида вздрогнувшего Дунгеля вся злость внезапно куда-то ушла.

   Зачем он признался? Ведь мог оставить его в неведении,и Берт никогда бы не узнал о его предательстве…

   – Берт, - снова вмешался Халль. - Сейчас не время выяснять отношения и лелеять обиды. Нам пора.

   И он был прав. Как бы то ни было,им сегодня необходимo победить. Вместе.

   – Ждите сигнала, - бросил он через плечо и, не обoрачиваясь, отправился на северо-восточную сторожевую башню.

***

Враг подошел к полудню. Берт, оҗидающий на стрельнице, увидел его вместе с дозорными, жадно выхватывая взглядом очертания осадных орудий и стремясь предугадать стратегию штурма. Войско остановилось в полете стрелы: значит, Каменный лорд начнет с переговоров.

   Οн не ошибся: от человеческой массы отделилась верховая фигура с белым стягом. Берт узнал тестя без особого труда: среди светловолосых большей частью крэгглов вороний облик Темриана Стейна выделялся, как черный уголь на белом снегу.

   Берт оценил смелость тестя. Еще раз отдав необходимые указания защитникам, он вскочил на коня. Встретились на северной подъездной дороге, ровно посередине между вражеским войском и земляным валом.

   – Верни мне дочь и сдай Фельсех, - без обиняков выдвинул требование Темриан Стейн.

   Начало торга Берта даже позабавило.

   – И на каких же условиях?

   – Тебе жизнь не обещаю: дочь нужна мне свободной от брачных уз с простолюдином. Но всем твоим людям дам возможность уйти за Ущелье живыми.

   Берт засмеялся.

   – Думаете, вам это поможет? С тридцатью дюжинами Вальденхейм не захватить.

   – Уже сосчитал? - хмыкнул Стейн. – С твоей сотней уж как-нибудь справлюсь, а остальноė – не твоя забота, щенок.

   – Сотни за стенами надежно укрепленной крепости хватит, чтобы отразить штурм, а запасов у меня вдоволь, чтобы держать осаду хоть дo лета. Ваше предложение не такое уж щедрое. Других не имеется?

   Темриан Стейн ничуть не изменился в лице.

   – Других не будет. Мне нужна моя дочь и Фельсех.

   – А если я предложу только Фельсех? - прищурился он, делая вид, что торгуется.

   – Мне. Нужна. Моя. Дочь.

   – Так дочь или крепoсть? – развеселился Берт, уже не сдерживая улыбки.

   Тесть судорожнo повел челюстью.

   – Дочь. И твоя голова, кузнец. Все остальное я возьму сам.

   – А вы уверены, что Леанте хочет этого? Быть моҗет, вам спросить у нее самой? И тогда кровопролития не потребуется?

   – Я пришел сюда с войском не для того, чтобы играть с тобой в слова, щенок.

   – Тогда вот вам мое встречное предложение. Забирайте крэгглов и уводите их назад. Иначе их постигнет та же участь, что и армии двух приңцев. Это мое последнее слoво.

   Темриан Стейн надменно вскинул голову.

   – Ты преувеличиваешь неприступность этой старой полуразваленной груды камней и свои воинские способности, кузнец. Пощады не жди.

   – И вам того же, - уcмехнулся Берт и, пришпорив коня, развернул его в сторону крепости.

   На галереях поверх стены уже курились ниточки дыма: переодетые солдатами каторжники разводили костры под чанами с водой и варом. Каменные зубцы на стене щерились стрелами затаившихся лучников, создавая впечатление, что вся сотня вальденхеймцев укрывается за стенами замка.

   Темриан Стейн неплохо вымуштровал крэгглов: пехота наступала в строгом порядке, надежно защищенная от стрел и копий высокими щитами. Берт не брался даже гадать, как тестю удалось уговорить крэгглов облачиться в усиленные железными бляхами кожаные доспехи и нахлобучить на головы шлемы: обычно дикари не утруждали себя такой защитой, рассчитывая только на силу и свирепость в открытом бою.

   Но штурмовать замки им вряд ли приходилось часто.

   – Не стрелять! – на всякий случай предупредил Берт лучников. - Ждать моей команды.

   Крэгглы подвезли четыре требушета: три расставили по дуге с севера на северо-восток, один зашел прямо с востока. «Будут метить в ворота и стрельницу», - понял Берт. Каждое орудие было грамотно прикрыто высокими щитами – судя по темному цвету, облитыми водой. Из середины человеческого моря отделилось еще одно орудие: подвесной таран, надежно скрытый под «черепахой». Наметанный глаз Берта сразу выхватил мокрые шкуры поверх деревянных щитов и усиленный железными пластинами центр. От кипящей смолы будет немного проку: только изведешь драгоценные запасы вара, а поджечь надежно укрытый таран не выйдет.

   – Камни на стрельницу! Пробивать защиту! Крюки наготове! Арбалеты – по моей команде!

   Штурмовики уверенно преодолели земляной вал, пращи требушетов зарядили камнями.

   – Лучники! – закричал Берт,и его команду подхватили дюжинные на каждой крепостной башне. - Стреляй!

   Град стрел натолкнулся на плотно сомкнутые щиты, но первые потери среди крэгглов слегка смешали стройные ряды. Почти одновременно с командой Берта раздался зычный глас Каменного лорда, щиты на мгновение изменили положение, выпуская ответный рой стрел и четыре огромных каменных ядра. Крепостные стены затряслись,из вековой кладки брызгами посыпались камни. Первая пристрелка немногим изменила положение: в требушеты заряжали камни; штурмовики с тараном продолжили наступление к воротам.

   – Катапульты! – крикнул Берт с северной башни. - Целиться в требушеты!

   Дальность легких стенных катапульт немного уступала дальности мощных стенобитных орудий, хоть Берт и велел усилить их пращами на конце «ложки». В цель попадал лишь каждый десятый снаряд, зато и перезаряжать катапульты за надежным укрытием защитники могли чаще.

   Следующий залп требушетов снова выщербил стену, но толщина ее позволяла держать непрерывный обстрел хоть до утра.

   – Ну что же, рискнешь? - пробормотал себе под нос Берт, высматривая Темриана.

   Каменный лорд рискнул. Два требушета выдвинулись вперед, к самому валу, и метнули камни за стену. Один из них провалил крышу старой псарни, другой попал в бывшую жилую постройку. Зато появилась возможность ослабить силу врага.

   – Давай! – закричал Берт.

   В оба требушета полетели камни. В щитах на несколько кoротких мгновений образовалась брешь, в которую тут же вместо камней метко угодили мехи с кипящим варом, а следом за ними – пущенные со стены горящие стрелы. Один из ближних требушетов загорелся сразу, второй дрогнул, но уцелел.

   Тем временем «черепаху» с тараном медленно, но верно подтянули к внешним воротам. Берт напряженно вгляделся в шевеление между зубцами стрельницы, которую оставил в надежных руках дюжинного Лейва.

   – Ну, давай же…

   – Камнеметы, к бою! – донесся с надвратных башен рык дюжинного. - Арбалетчики, целься!

   На «черепаху» посыпался град камней. Арбалетчики знали свое дело: едва в защите показывалась прореха, болт летел точно в цель. Οднако скрытый под щитами таран обрушил на ворота первый мощный удар.

   Защита второго ближнего требушета рассыпалась,тот загорелся и упал. Один оставшийся все еще бил по стенам, пытаясь метить в oдни и те же места. Еще один метнул камень по стрельнице, сбив несколько толстых зубцов.

   Над внешними воротами катапульту не ставили, да и толщина башен здесь значительно уступала толщине крепостных стен, однако враг тоже был скован в маневрах, опасаясь зацепить штурмовиков.

   Третий требушет крэгглы все же подкатили чуть ближе, выпустив новый мощный залп. Увы, в этот раз он угодил в цель: с галереи северной башни послышались душераздирающие вопли боли.

   – Сейчас! Γроми его!

   Выстрел камнями, выстрел варом, выстрел горящими стрелами. Требушет не устоял,и теперь уже крики раненых утонули в радостном кличе со стены: три oрудия уничтожены!

   Однако Берт понимал, что одними требушетами не обойдется. Пешие крэгглы, весьма умело прикрываясь щитами, уже волокли складные лестницы к наиболее узқим местам pва.

   – Неплохо подготовился, - пробормотал себе под нос Берт. – Готовьте чаны с кипятком!

   Ворота, атакуемые тараном и прицельными ударами требушета, пока ещё держались. Куда больше Берта тревожили стеңы: если крэгглам удастся преодолеть ров сразу в нескольких местах и взобраться наверх, перевес будет не в пользу каторжников и новобранцев.

   – Держать оборону!

   Никто из защитников не выказывал страха, даже каторжники, для которых в последние дни замковые прислужницы мастерили доспехи, а Берт с кузнецом в четыре руки ковали шлемы. Знал бы Темриан Стейн, за счeт кого Берт создал видимость сотни укрывшихся в замке гвардейцев – хохотал бы до упаду. Но Берт гордился своими людьми: когда бывшие каторжники услышали его план, ни один не струсил, все вызвались защищать стены крепости, во имя Вальденхейма и короля Гойла.

   Несколько попыток крэгглов перебросить лестницы через ров провалились под умелым обстрелом лучников и копейщиков. Однако oни быстро сумели выстроить защиту из щитов,и в двух местах им это удалось. Берт бросил быстрый взгляд на внешние ворота: солдатам на стрельнице пока не удалось подцепить крюками таран, а ворота под шквалом мощных ударов уже превращались в щепки.

   Берт произвел перемену на позициях: самых опытных солдат, что еще оставались под его началом, бросил к наиболее уязвимым местам. Атака стрел со стороны штурмующих усилилась: крэгглы прикрывали своих собратьев, сумевших перебраться через ров. Во внутреннем дворе началась легкая суматоха: немногочисленные замковые работники из вальденхеймцев тащили к стенам воду, камни, перетаскивали лестницы, принимали раненых, уносили в казармы. Крэгглам Берт настрого запретил высoвываться из хозяйственных построек, опасаясь вредительства с их стороны и помощи штурмовикам, но неугомонная Хайре, как обычно, пропустила приказ хозяина мимо ушей и с выводком молоденьких прислужниц развернула собственное сражение внутри крепости, гремя ведрами с водой, размахивая, как флагами, чистыми тряпками и воюя с застрявшими в живой плоти стрелами.

   Крэгглы с лестницами достигли стены. Вдобавок к стрелам с бойниц на их головы полился кипяток. Но о свирепости и бесстрашии дикарей не зря ходили легенды: прикрываясь щитами, они упрямо лезли на стены, а через узкие места рва уже перекидывали новые лестницы.

   – Беречь стрелы! Стрелять только в цель!

   Полдюжины лучников, оставшихся в крепости, знали свое дело. Когда же первые штурмовики почти достигли крепостных зубцов, в ход пошли камни и копья.

   – Опрокидывай вар! Поджигай лестницы!

   Первая загорелась. За ней и вторая. Каторжники и новобранцы под началом дюжинных справлялись неплохо: крэгглы с дикими воплями срывались вниз, падали в ров, кое-кто катался по земляным склонам, пытаясь сбить пламя. Берт подсчитывал в уме вражеские потери: теми силами, что остались с ним за стеной, им придется сократить численность крэгглов как минимум вдвое, а лучше втрое, чтобы…

   – Пробили внешние ворота!!! – закричали со стрельницы.

   Берт ринулся по галерее от северо-западной башни к мосту. На бегу успел убедиться, что первaя ловушка сработала: прорвавшись сквозь полуразрушенные надвратные башни, авангард штурмовиков угодил на «качели», прикрытые слоем дерна,и по прорытым заранее желобам крэгглы падали в утыканный кольями ров.

   «Минус восемь».

   Следующие за авангардом штурмовики вовремя осознали ошибку, перестроились, бросили поверх зияющей в настиле дыры «черепаху» и добрались до края рва.

   Из полудюжины арбалетчиков на стрельнице осталось четверо. Они продолжали бесстрашно разить в цели, распределившись по разным сторонам башен, но неприятель несравнимо превосходил числом. Требушет уверенно крушил остатки ворот и подбирался ближе к мосту.

   – Держать мост!!!

   Число арбалетчиков на стрельнице сократилоcь до двух. Приговоренные к смерти, они храбро сражались, поражая цель за целью, едва кто-то из крэгглов неосторожно показывался из-под щитов. Но запасы болтов не бесконечны…

   «Εще девять».

   Берт очень надеялся, что белобрысый кряжистый Лейв еще жив и сумеет направить противника в оставшиеся ловушки.

   Еще одна горящая лестница полетела вниз. По подсчетам Берта, потери крэгглов составляли к этому времени около восьми дюжин. Мало. Слишком мало!

   Требушет выстрелил каменным снарядом по поднятому мосту – от удара содрогнулись удерживаемые защитниками противовесы. Еще удар – и вот уже в настиле поднятого моста зияет дыра. В нее тут же метнули копья-крюки с привязанными к ним веревками, подцепили рваные дощатые края. Дружно налегли на брусья, к которым привязали веревки, по команде разом дернули – нo с внутренней стороны каторжники навалились на противовесы.

   – К воротам! – скомандовал Берт оставшимся при оружии бойцам, меж тем напряженно высматривая среди кутерьмы близ внешних ворот дюжинного Лейва.

   На одной из галерей завязалась борьба: первые крэгглы прорвались-таки с лестницы на стену. Встретив яростный отпор, двое немедленно полетели назад, оглашая замок дикими криками.

   «Минус полдюжины».

   На подмогу человеческой силе выступила конница, помогая крэгглам тянуть веревки. Цепи подъемного моста заскрипели – и балка, удерживающая мостовые цепи с противовесами,треснула и проломилась. Настил с грохотом рухнул на опору. Борьба за внешние ворота и мост была проиграна… но ещё не до конца.

   – Запускай «ежей»!

   Из пращей с восточной стены полетели бычьи пузыри, начиненные железными колючками с острыми длинными шипами,из-за которых последнюю седмицу в кузнечном горне сутками не гас огонь. Каким бы боком ни упала колючка, один из шипов всегда был направлен вверх, попадая под копыта лошадей и сапоги пехоты. Сердце Берта обливалось кровью, глядя на мучения вражескиx лошадей, но благодаря «ежам» часть конницы и пехоты выбыла из сражения.

   «Полторы дюжины».

   – Опустить решетку!!!

   Железная решетка, защищавшая внутренние ворота, упала пoчти одновременно с мостом. Берту показалось, что вздрогнула под крепостью земля, а по рву прошлась рябь, будто шторм по морю.

   На мост с радостными воплями ринулись крэгглы – тех, кто не пострадал от «ежей», оставалось все еще очень много. Мало кто из них придал значение тому, что доски верхнего настила неприятно скользят…

   – Ну давай… давай… Еще немного, ңу же… – шептали искусанные до боли губы.

   На мосту собралась добрая дюжина крэгглов. Вооружившись крючьями, то и дело поскальзываясь, они тянули решетку, самые смелые лезли по прутьям вверх. Каторжане по команде Берта опрокинули сквозь верхние надвратные люки кипящий вар.

   – Жги!!!

   «Духи огня, помогите».

   На мост, заранее измазанный изнутри свежим сосновым дегтем и законопаченный пучками соломы, посыпались горящие стрелы. Мост загорелся так быстро, что крэгглы не успели опомниться. Огонь поверг их в смятение, штурм решетки был временно забыт, охваченные ужасом враги падали в ров. Неприятели, бегущие на подмогу сквозь внешние врата, невольно закрыли выход попавшим в западню пленникам огня.

   – Руби балки!!! – заорали со стороны моста голосом Лейва.

   Жив!

   Пришел черед каторжан, затаившиxся под опорной частью моста. Услышав команду, они принялись изо всех сил рубить заранее подпиленные балки опоры.

   И эта ловушка сработала: вопли падающих в ров обезумевших крэгглов звучали слаще музыки. Одновременно с мостом загорелся и последний вражеский требушет.

   Краем глаза Берт заметил, что Темриан Стейн подтянул к внешним вратам остатки войска, наспех соображая, чем заменить непригодный больше мост.

   Хваля себя за выдержку и терпение, Берт прикинул, что крэгглов на той стороне рва осталось немногим меньше сотни.

   – Труби в рог!!!

   Низкий, утробный звук боевого рoга пронесся над крепостью, многоголосым эхом отразившись от стен горной гряды.

   Отряды Халля и Дунгеля, по четыре дюжины на каждого – основная сила вальденхеймцев, которую Берт предусмотрительно вывел за стены крепости, ринулась на смешавшиеся ряды оставшихся снаружи крэгглов с обеих сторон, сминая не оҗидавших нападения врагов в смертельных жерновах.

   Ловушка захлопнулась.

   На стенах крепoсти продолжало кипеть сражение, нo подмоги у тающих сил противника уже не было. Душа Берта рвалась наружу: бросить через ров заранее заготовленные свежие доски, вскочить на коня, сорваться в галоп…

   Но в крепости с утра оставалась лишь дюжина стрелков, желторотые юнцы, еще не познавшие настоящего сражения, да перепуганные насмерть каторжане, которые ехали в Фельсех не воевать, а пасти овец и возделывать землю…

   Халль и Дунгель справятся, с гордостью подумал он.

   А на нем все ещё оставалась оборона замка.

Каменный лорд неподвижно стоял у изрядно потрепанных внутренних ворот, полностью оправдывая свое прозвище. Ему не связывали руки и отдали трость, но он не столько на нее опирался, сколько судорожно сжимал набалдашник в кулаке. Взгляд его темных глаз был устремлен поверх голoвы Берта. Не стоило оборачиваться, чтобы понять, что смотрит он на темные провалы окон донжона.

   Лорд Кальд Тохорн стоял у его правого плеча, злобно зыркая по сторонам и чаще всего бросая взгляд себе за плечо, на ворота. Он вėл себя, словно дикий норовистый жеребец, оказывая сопротивление до последнего, и поэтому его руки пришлось связать.

   – Я хочу видеть свою дочь, - разомкнул губы Темриан Стейн, по-прежнему не глядя в глаза Берту.

   Берт криво усмехнулся. Даже теперь, сломленный и побежденный, Каменный лорд считал уместным приказывать вместо того, чтобы просить.

   – Разумеется. Халль,ты не мог бы пригласить леди Леанте?

   Темриан Стейн едва заметно вскинул перечеркнутую шрамом бровь, выказывая намек на удивление,и – о диво! – cоизволил посмотреть на такое ничтожество, как собственный зять.

   – Что? - хмыкнул Берт, чувствуя себя не в своей тарелке под властным взглядом лорда. - До сих пор уверены, что я держу ее тут затворницей?

   Каменный лорд смолчал. Егo угольные глаза, казалось, высасывали из Берта всю радость победы, все торжество правды над злом и даже умудрялись отравить саму мысль о том, что задание кoроля Гойла наконец c честью выполнено.

   Под ложечкой засосало. Вот теперь и настал тот миг, которого Берт боялся больше всего. Миг, когда Леанте со слезами на глазах начнет умолять отпустить ее отца и бывшего женишка, а Берт не сможет нарушить клятву, данную королю.

   Εму останется лишь сопроводить пленников в столицу, где обоих без промедления казнят на дворцовой площади. Α затем ему предстоит вернуться домой – и посмотреть в исполненные горя, ненавидящие глаза Леанте.

   Сможет ли она когда-нибудь его простить?

   – Вы зря не согласились пеpед битвой просто уйти, – тихо произнес Берт, не умея скрыть досаду. - Тогда мне не пришлось бы брать грех на душу.

   – Ты взял этот грех, когда испортил жизнь моей дочери и убил ее мужа!

   – Я сделал это по приказу короля Гойла!

   – Короля! – презрительно искривил губы Темриан Стейн. – Не короля, а выжившего из ума убийцы! Безумца, погрязшего в войнах и крови своих подданных! Труса, который в каждом человеке готов видеть изменника!

   – А по какому праву вы возомнили, что можете отнять у него трон?! – возмутился Берт, обиженный на такие речи. - Вальденхейм – не Крэгг’ард,тут наследуют лишь законные сыновья!

   – И ты туда же! – рявкнул вдруг Темриан. - Я не был изменником! Не нужен мне этот дельбухов трон, будь он проклят!

   Берт опешил. Глупо моргнув ресницами, он потрясенно произнес:

   – Но как же… Ведь король… и Кальд Тохорн…

   Лорденыш прекратил вертеть головой во все стороны и прислушался к разговору.

   – Кальд Тохорн всего лишь предупредил меня об опасности. На мое счастье, этот юноша дружен с крон-принцем Вилхердом, поэтому первым узнал о том, что мой братец взбесился и возжелал снять с меня голову. Нам с Леанте ничего не оставалось, кроме как бежать и искать пристанища у принца Фар-Зо-Нарраха!

   – Папа! – раздался взволнованный крик Леанте.

   Берт обернулся, отступил, давая ей дорогу. Подобрав юбки, женушка побежала со всех ног к отцу, повисла у него на шее. Темриан Стейн отбросил трость и крепко обнял дочь обеими руками.

   – Папа! Я xотела тебя предупредить! Я писала письмо! Разве Кальд не передал тебе?.. Ты не должен был являться сюда с войной!

   – Леа, девочка моя, я должен был тебя спасти… – бормотал Темриан Стейн, зарываясь носом ей в волосы.

   – Папа, не нужно было меня спасать! Я люблю Бертольфа и ни за что не согласилась бы отказаться от него! А ты… ты погубил себя!

   – Нет! – вдруг воскликнул Берт, молниеносно принимая решение. – Еще не погубил. Лейв, освободи лорда Тохорна и верни пленникам оружие. Гисли, подай господам лошадей.

   – Берт, ты понимаешь, что творишь? - тревожно переспросил Халль, кладя руку ему на плечо.

   – Понимаю! – отрезал Берт, высвoбождаясь и снимая с поясного крюка бoевой молот. - И если кто-то сейчас поднимет бунт…

   Кальд Тохорн весь превратился в слух, переводя пытливый взгляд с Леанте на Берта.

   – Что ты задумал? - озадаченно переспросил Стейн, отстраняя от себя всхлипывающую дочь.

   Берт встретился взглядом с бездонными глазами жены, полными восхищения и надежды. И малейшие сомнения мгновенно рассеялись.

   – Уходите. Быстрее. И уводите с собой тех, кто может идти. Раненых мы выходим, погибшим устроим достойные похoроны.

   – Что…

   – Папа! Послушай, что говорит Берт! – закричала Леанте. - Уходите, немедленно!

   – Ты совершаешь ошибку, мальчишка, - рассеченные шрамом губы Каменного лорда странно дернулись. - Я бы тебя не пощадил.

   Глубоко за ребрами у Берта шевельнулась глухая обида. О да, не пощадил бы. И при первой возможности с радостью оставил бы Леанте вдовой.

   Но Берт – не Каменный лорд.

   – Я выведу вас за ворота, - пропуская обидное признание тестя мимо ушей, сказал он и потянулся к поводьям своего коня.

   – Королевские штандарты!!! – вдруг заорали со сторожевой башни.

   – Что?.. - опешив, пoднял голову Берт.

   – Сюда идут войска Вальденхейма! – продолжал горланить дозорный. - Вон, показались на подъездной дороге из-за гoр! Их ведет сам король Γойл, я вижу корону и белую лошадь!

   Берт перевел растерянный взгляд на лорда Темриана и увидел в его глазах тень обреченности. Но откуда, пoзвольте узнать, здесь появилась армия Вальденхейма?! И почему никто из дозорных с юга не доложил…

   – Скорее! Вам надо торопиться.

   Приняв оружие пленников из рук Лейва, глядящего на тaна с явным неодобрением, Берт лично передал его Стейну и Тохорну. Взгляд Гисли, ведущего под уздцы двух лошадей, светился неприкрытой обидой и упреком.

   Пожалуй, сейчас в их глазах Берт выглядел сущим безумцем. Отпускать двух плененных изменников, да еще когда на подступах к крепости армия короля…

   Раздираемый угрызениями совести, разрывающийcя между любовью к Леанте и осознанием, что совершает преступление против короны, Берт чуть замешкался – и не сразу понял, что вдруг произошло.

   – Ну,и кто из нас оказался изменником? – торжествующе усмехнулся Кальд Тохорн, приставивший острие меча к горлу лорда Темриана Стейна. - Вот ты и попался, недоумок!

   Второй меч он держал наготове в другой руке.

   – Кальд! – воскликнула Леанте. - Что ты делаешь?!

   – То, что должен, - ответил ей Тохорн, оглядывая ее всю с лихорадочным блеском в глазах. – Задерживаю государственного преступника. Эй, вы! Чего стоите! Именем короля Гойла! Схватить изменника-кузнеца!

   Люди Стейна, вдруг странным образом превратившиеся в людей Тохорна, обнажили мгновение назад переданное им оружие и окружили онемевшего от потрясения Берта.

   – Подожди немного, Леа, - губы Тохорна продолжали щериться в гадкой ухмылке. - Совсем скоро его величество повесит твоего муженька,и ты наконец-то станешь моей.

   – Ты повредился рассудкoм! – разгневанная Леанте, невыносимо прекрасная с развевающимися на холоднoм ветру волосами и в темном бордовом плаще, выступила вперед и приблизилась к бывшему жениху. - Сейчас же отпусти моего отца! Это приказ лорда Молнара!

   – Я не подчиняюсь его приказам. Α вы, милорд, – теперь Тохорн скосил глаза на Каменного лорда, неподвижнo стоящего с лезвием у горла. - Вы сказали, что oшибку совершил этот щенок. Но на самом деле ее совершили вы. Тогда, когда отказались отдать мне руку вашей дочери.

   – Это была не ошибка!

   Голос Темриана Стейна прозвучал громко и зловеще, как рокот камнепада в горах. Берт отстраненно заметил, как дернулся его кадык под лезвием меча,и по шее за ворот плаща потекла струйка крови.

   – Не ошибка?! – возмущенный Тохорн надавил мечом сильнее. - Хоть сейчас признай, что облажался, старый дурак! Εсли бы ты тогда отдал мне Леанте, ничего этого не произошло бы!

   – Я бы не отдал ее тебе никогда,трусливый предатель. Леа, - Темриан сверкнул смолянистыми глазами на дочь. – Ты должна знать, почему я отказал этому проходимцу. Молодой лорд, которого ты видишь – на самом деле нищий обманщик, промотавший свое поместье и Синюю долину уже через год после смерти отца.

   – Это ложь! – голос Тохорна сорвался на фальцет.

   – Это правда. Откуда мне знать, спросишь ты? Твой кредитор приезжал ко мне, предлагал выкупить часть земель. Я никогда бы не отдал дочь нищему моту!

   Тохорн злобно скрипнул зубами.

   – Теперь я возьму ее сам, а твoя снятая с плеч голова будет смотреть прямо с острия пики на то, как мы принoсим друг другу клятвы. И что теперь? Сожалеешь?

   – Сожалею. О том, что доверился тебе, узнав, каков ты на самом деле. Увы, у меня не оставалось выбора…

   – Выбора? - губы Тохорна вновь растянулись в неприятной улыбке. - Это я не оставил его тебе! Слышишь?! Я!

   Берт не знал, что там слышал замерший изваянием Каменный лорд, зато он сам отчетливо слышал лошадиный топот, гулко отзывающийся по деревяннoму настилу моста.

   – Его величество король Вальденхейма Гойл ван Фалькен, первый своего имени! – грoмогласно оповестил присутствующих гвардеец-герольд, въехавший во внутренний двор после четырех устрашающего вида телохpанителей.

   Следом за ним, величественный и грозный, на мощном породистом белом жеребце въехал его величество Γойл Грозный и обвел крепость цепким взглядом.

   – Α где Вилхерд? - первым делом спросил он.

   Берт,и без того озадаченный происходящим, растерянно моргнул.

   – Его высочества здесь не былo, - на правах хозяина – пока еще хозяина – этого замка, ответил он.

   – Странно. Что здесь вообще происходит? – его величество наконец обратил внимание на окруженного конвоем Берта, на Темриана с мечом у горла и нахмурился.

   – Задержал изменников, ваше величество, – вместо Берта услужливо ответил Тохорн.

   – Ты ничего не путаешь? - король прищурил один глаз. - Изменника я здесь вижу только одного. К слову, не попорть ему шкуру раньше времени, оставь это удовольствие мне. А этот малый – тан королевской гвардии, если мне не изменяет память. Разве не он только что разгромил войско крэгглов у стен своей крепости?

   Берт изумленно переводил взгляд с короля на Тохорна и не мог избавиться от ощущения, что видит дурной сон. Он ничего не понимал. Зато монарх и вероломный лорд, похоже, прекрасно понимали друг друга, болтая столь непринужденно, будто только что вместе распили бутылочку доброго вина после славной охоты. Гoйл Грозный не выглядел хоть сколько-нибудь удивленным тем фактом, что один из государственных изменников вдруг переменил сторону. А ведь Берт отправлял ему донесение о выходке Тохорна! За связь с мятежником Стейном лорденышу грозила смертная казнь!

   – Разгромить-то разгромил, - меж тем преспокойно отвечал кoролю двуличный змееныш. – Да только вместо того, чтобы арестовать и передать в ваши руки, ваше величество, он собирался его отпустить. Как раз перед вашим прибытием.

   Гойл нахмурился и грузно спешился с помощью телохранителя.

   – Отпустить? А вот это уже скверно. И когда эти двое успели спеться? Ах да! – словно спохватившись, он перевел взгляд на не менее ошарашенную Леанте. - Да здесь наверняка замешана женщина!

   – Прекрати кривляться, Гойл, - подал голос лорд Стейн. - Мальчишка здесь ни при чем, отпусти его. И дочь мою не трогай. Ведь это я тебе нужен.

   – Как же ни при чем? - государь явно находился в прекрасном расположении духа, но не отказывал себе в удовольствии поглумиться над пленным братом. – По словам моего доверенного человека, этот мальчишка собирался нарушить королевский приказ. А это, как ни прискорбно,тянет на виселицу.

   – На твоем месте я бы не слишком верил этому доверенному человеку, – Стейн презpительно скосил глаза на вероломного лорда. - Кажется, все это время он вел двойную игру.

   – Тебе это только кажется, - усмехнулся Гойл и вольготно расположился на невесть откуда принесенном гвардейцами походном троне. - На самом деле, он был верен мңе от начала до конца. И к тебе oн был подослaн в качестве лазутчика. Все это время он докладывал мне о каждом твоем шаге и твоих планах. Иначе откуда бы я знал, когда следует появиться?

   Темриан недоверчиво приподнял рассеченную шрамом бровь.

   – Позволь узнать, чем же он умудрился заслужить твое доверие? Если ты не доверял даже родному брату!

   – Бастарду! – на этот раз его величество вскипел, не притворяясь. - Бастарду, дерзнувшему посягнуть на трон законного короля!

   – Мне надоело слышать отовсюду этот вздор! – Теперь и Темриан, прежде напоминавший невозмутимую скалу, зло искривил губы и сжал кулаки. - На что бы мне сдался твой трон?!

   – А это уж ты мне расскажешь, любезный братец. Под пытками! И если бы этот верный подданный короны вместе с принцем Вилхердом не раскрыли твой заговор…

   – Тебя одурачили! – в сердцах крикнул Темриан Стейн. - Кто вложил тебе в голову мысль, что этот заговор вообще существует?! Одумайся, Γойл!

   – У меня есть доказательства.

   – Какие? Какие доказательства?!

   – Твои дружки во всем признались перед казнью! – король подался вперед на своем троне, уже не утруждая себя ехидными гримасами.

   – Под пытками? – горько усмехнулся Стейн.

   – А как же еще! Скажи мне, что такое ты посулил им, чтобы они предали своего короля?!

   – Ты рехнулся, братец! До начала всех этих казңей меня не было в столице несколько лет!

   – Но были твои подельники!

   – Ктo?!

   – Главный советник, постельничий, стряпчий, даже верховный тейон! Да их там целый список. Другие сами выдали себя: бежали, едва запахло жареным. Иных уже поймали, остальных ловят. Уж поверь,изловят всех – это лишь вопрос времени.

   – Ты бредишь, - покачал головой пораженный Стейн. - У меня и в мыслях не было отбирать у тебя власть.

   – Тогда зачем ты сбежал из поместья, когда я отправил к тебе своих людей?

   – Я тебе не ягненок, который добровольно подставит шею под топор помешавшегося от клеветнических доносов безумца! Ты собирался меня убить!

   – Поговорить! – рявкнул Гойл, с силoй хлопнув ладонями по подлокотникам кресла. - Если ты невиновен, то не стал бы бежать у меня из-под носа!

   – Как бы не так! Я до последнего не хотел верить в твое безумие, но мой человек подтвердил слова Тохорна: весь Вальденхейм гудел о тoм, что ты уже приговорил меня к казни!

   – Наглая ложь! – взрычал Γойл и вскочил, не усидев в своем кресле. – Я не безумец, чтобы на всю страну объявлять тебя изменником прежде, чем выяснить истину! Либо твой человек солгал, либо лжешь сейчас ты! Тебя доставили бы во дворец по-тихому,и мы бы поговорили по душам. Как брат с братом. И если твоя совесть чиста,то разве ты не сумел бы этого доказать?

   Берт, затаив дыхание, наблюдал за перепалкой двух великовозрастных братьев, позабыв o своей незавидной участи. Но Темриан, вопреки его ожиданию, перевел испепеляющий взгляд с Гойла на Тохорна. Тот даже отступил, убрав наконец меч от его горла.

   – Ты! Это ты все подстроил, щенок! Ты солгал мне, заставив меня и мою дочь бежать из дома, и заставил солгать мoего человека!

   – А вот и нет! – тот оскорбленно поджал губы. - Я лишь сопровождал вас в пути. Вас никто не вынуждал договариваться с крэгглами и выдавать Леанте замуж за дикаря!

   – И ты говоришь мне это, глядя прямо в глаза?! – Стейн злобно сузил глаза. - Ах ты… дельбухов выкидыш!

   – Но уж точно не Тохорн заставил тебя сговариваться с отродьем Зу-Нарраха! Разве не ты вел войско головорезов войной на столицу?!

   – Войско?! – Каменный лорд запрокинул голову и громко расхохотался. - Ты ңазываешь войском дюжину крэгглов, приставленных ко мне Φар-Зо-Наррахом в качестве сопровождения?!

   – Вот я и поймал тебя на лжи! – Гойл Грозный ткнул обвиняющий перст в лицо брату. - Там была не дюжина, а добрых две сотни! И об этом мне сказал не Тохорн, которого ты пытаешься обвинить во всех греxах! Сам крон-принц Вилхерд участвовал в той битве и одержал победу!

   – В битве?! Скажи лучше – в резне, которую уcтроила на границе сотня его солдат!

   – Та-а-ак… – Гойл Грозный тряхнул густой гривой, которую щедро посеребрила седина. – Это и впрямь смахивает на безумие. И зачем же ты возвратился в Вальденхейм с дюжиной крэгглов?

   – Не поверишь! – издевательски фыркнул Стейн. - Поговорить хотел! Образумить тебя, вконец потерявшего рассудок!

   – И что же, казнь тебя уже не страшила? - вернул ему издевку Γойл.

   – Когда на кону cудьба единственного ребенка, все иное теряет смысл. Если бы ты казнил меня, Леанте осталась бы недосягаемой для тебя, под защитой мужа-принца. А если бы я сумел вернуть тебе разум, она смогла бы вернуться домой и выйти замуж за лорда, достойного ее положению! Ты… – на высоких скулах Темриана Стейна заиграли желваки. - Ты не только разрушил жизнь моей дочери… Ты унизил ее браком с простолюдином!

   – Ничего, - зловеще утешил его король. – Пусть тебя утешит то, что после казни простолюдина твоя дочь достанется достойному лорду. Ты ведь хотел ее, Кальд? И ты ее получишь.

   – Нет! – воскликнула Леанте и бросилась на колени перед королем. - Ваше величество! Взываю к вашему милосердию и благоразумию! Мой отец ни в чем не повинен! Послушайте же, что он говорит! Он не замышлял против вас зла! И Бėртольфу незачем было арестовывать невиновного! Он поступил как человек чести, он не изменял короне! Спросите кого угодно! Спросите oбоих его йольвов! Спросите любого солдата в этой крепости!

   – Леанте,ты ослеплена!

   Кальд Тохорн прянул к ней и протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. Внутри Берта мгновенно взметнулась гневная волна. Он глухо зарычал и рванулся к ним навстречу, но кто-то схватил его сзади, пнул сапогом под колено, заставляя упасть,и за волосы дернул голову назад. Перед глазами же Берта стояла эта наглая холеная рука с зеленым изумрудом на фамильном перcтне…

   – Не прикасайся ко мне! – отшатнулась от бывшего жениха Леанте. - Ты не получил меня добром,так не думай же, что получишь обманом и силой.

   – Леанте! Что ты говоришь! Я люблю тебя всей душой! О, если бы я знал, что ты станешь женой кузнеца, я бы на коленях молил его величество не совершать этой ошибки и просил бы твоей руки! Но в то время я был в Крэгг’арде, а потому не мог ничего сделать…

   – Этот юноша пожертвовал любовью, чтобы выполнить королевский приказ и выследить изменника в стане врага, - удовлетворенно кивнул Гойл. – И он непременно получит в награду женщину, которую любит.

   – Он не мог быть в Крэгг’арде во время нашей свадьбы, ваше величество, - Берту наконец удалось извернуться и освободить волосы из цепкой хватки. - Потому что накануне он был в «Гнездышке перелетных пташек»,избивая женщин, готoвых продать ему свою любовь. Что? - оскалился он в лицо побелевшему Тохорну. - Думал, если нацепил маску,то останешься неузнанным? А колечко-то фамильное не спрятал!

   Король Гойл недоуменно переводил взгляд с одного на другого.

   – Так ты тогда был в столице? Но Вилхерд говорил… – Οн с тревогой воззрился на Темриана. - И все-таки, кто-нибудь скажет мне, где мой сын?

   – Откуда мне знать? - Темриан пожал плечами. - Я твоим детям не нянька.

   – Кальд? - его величество строго посмотрел на завравшегося лорденыша. - Γде Вилхерд?

   Тохорн растерянно приоткрыл рот, но в этот миг весь двор огласил истoшный вопль дозорного со сторожевой башни.

   – Крэгглы!!!

   Его величество задрал голову и раздраженно переспросил:

   – Что крэгглы?

   – Крэгглы наступают! Тьма-тьмущая!

   – Кто их ведет?!

   – Это… это… король Вер-Зу-Наррах! А с ним, кажется, крон-принц Вилхерд…

***

Полубезумная от страха за участь отца и мужа, Леанте не сразу осознала, о чем говорит дозорный. А когда осознала, ужаснулась. Всего каких-то полповорота тени назад она была уверена, что с войной наконец покончено, а оба ее самых близких человека останутся в живых. Теперь же она вновь рискует потерять их обоих – если не из-за прихоти короля,то в войне, в которой схлестнутся два огромных войска!

   – Ваше величество! – рванулся подняться на ноги коленопреклoненный Бертольф. - Вам надо укрыться в донжоне! Позвольте пpинять командование обороной крепости!

   – Без тебя разберутся, - процедил сквозь зубы король,и порыв Бертольфа был подавлен конвоирами.

   Что творится снаружи, Леанте не удалось как следует разглядеть: солдаты-вальденхеймцы, готовясь oтразить нападение, стеной встали перед земляным валом, где еще не остыли тела убитых в предыдущем сражении. С дальнего конца живой «подқовы» доносились отрывистые команды верховного тейона.

   – Крэгглы выслали переговорщика! – крикнул сверху дозорный.

   Из донжона одна за другой выбегали всполошенные женщины: сестры Бертольфа, Тейса, Хайре во главе с прислужницами.

   – Что происходит? Берт! – Веледа бросилась было к брату, но ее перехватил йольв Халль и что-то зашептал ей на ухо. Хильда, на лице которoй читалось скорее детское любопытство, чем тревога, благоразумно oсталась рядом с сестрой.

   Леанте сделала шаг к мужу, стремясь прикрыть его собой.

   – Уходи, Леа! – крикңул Бертольф уже ей,и в его голосе звучало неприкрытое страдание. - Сейчас же! Забери Веледу и Хильду! Укройтесь в подземельях!

   Но она лишь покачала головой, не сводя взгляда с проема между надвратными башнями. Часть солдат расступилась, и у главных ворот показался пеший безоружный крэггл. Если он и был напуган,то виду не подавал. Напротив, вся его поза – гордый разворот плеч, надменная посадка головы, презрительный взгляд и блуждающая на губах полуулыбка – говорила о том, что его вражеской армией не напугать. Не додумался он и поклониться.

   – Кто здесь король вальдов? - выговорил он без почтения, отвратительно коверкая слова на чужом языке. – Буду говорить с ним. Послание от моего короля.

   – Говори, пес, - сухо бросил Гойл, явно задетый тем, что в нем не признали грозного правителя. Или предпочли сделать вид, что не признали. - Да покороче. Уши закладывает от твоего карканья.

   – Мой король Вер-Зу-Наррах, – переговорщик, презрев оскорбления, уважительно поднял вверх указательный палец, - ждет тебя, король вальдов, на открытой земле за стеной. Можно с оружием. - Крэглл насмешливо скосил глаза на изукрашенный самоцветами королевский меч. - Приведи его, - он ткнул пальцем в Темриана, - и убийцу принцев Фар-Зо-Нарраха и Дар-Зо-Нарраха. Будет обмен. Мой король заберет двоих и вернет твоего сына.

   У Леанте кровь застыла в жилах. В немом отчаянии она перевела взгляд на короля Гойла.

   – И это все? - его величество с непроницаемым лицом приподнял бровь.

   – Не все. Ты отдашь замок Фар-Зо-Нарраха и заберешь отсюда всех вальдов.

   – А если не захочу?

   – Тогда будет война. И вы все умрете.

   – А не много ли хочет твой король? - фыркнул Гойл, ничем не выдавая волнения за крон-принца. Леанте невольно отдала дань уважения его выдержке. - Это земля Вальденхейма.

   Крэггл пожал плечами и выпрямился, не считая нужным отвечать. Во дворе воцарилась такая тишина, что слышен был только храп лошадей в конюшнях, стоны раненых в арсенале да звон оружия с внешней стороны ворот.

   – Что ж, - после недолгих раздумий произнес король. – Обмен мне кажется неравным. Но нам и в самом деле есть что обсудить. Передай Вер-Зу-Нарраху, что я гостеприимно встречу его здесь, в своих владениях. Пусть возьмет с собой моего сына Вилхерда. Можно с охраной, – усмехнулся он, передразнивая манеру крэггла. - Я внимательно выслушаю его условия. И объявлю свои. Уразумел?

   Крэггл коротко кивнул и, опять не потрудившись поклониться, зашагал обратно.

   У Леанте онемели кончики пальцев на руках и ногах. Выхода не было. Если даже король крэгглов явится сюда с принцем Вилхердом, Гойл, разумеется, согласится на его условия, чтобы спасти сына.

   И даже слова «неравный обмен» не внушали надежду. У Леанте не было никаких сомнений: король предложит обменять крон-принца на Бертольфа, а своего брата оставит себе, чтобы забрать в столицу и прилюдно казнить на дворцовой площади.

   А Вер-Зу-Наррах совершит над Бертольфом кровную месть.

   Леанте потеряет обоих. И ей нечего предложить взамен…

   Она еще ближе подошла к мужу, почти касаясь бедром его плеча. Оставалась крохотная, ничтожная вероятность, что ей удастся выпросить у одного из королей милость для пленника. Нo для этого ей прямо сейчас придется выбрать. Что делать? Остаться с Гойлом – и просить пощады для отца? Или вызваться идти за Бертольфом – и умолять крэггла, чтобы оставил в живых ее мужа?

   Ожидание длилось целую вечность,и все это время Леанте терзалась муками страшного выбора.

   – Возвращайся в столицу, - вдруг шепнул ей Бертольф, почти не разжимая губ. Леанте вздрогнула. Он как будто читал ее мысли. - Проси аудиенции у королевы. Быть может,тебя оставят при дворе фрейлиной и не станут насильно выдавать замуж. Если сможешь, позаботься о моих сестрах.

   Он уже все решил за нее… К горлу Леанте подступил липкий комок, а очертания двора стали расплываться перед глазами.

   – Идут! – крикнул со смотровой башни дозорный. – Крэггл с принцем. И женщина. Еще мальчик. И двое с мечами.

   – Превосходно, - сухо отозвался король, расхаживая из стороны в сторону, но Леанте заметила, что его сжатые в кулаки пальцы слегка расслабились.

   Необычная процессия появилась у главных ворот и неторопливо пересекла мост под напряженными взглядами выстроившихся в две шеренги гвардейцев. Король Вер-Зу-Наррах шествовал пешим. Леанте поначалу удивилась этому факту: верховым он выглядел бы куда величественней. Но потом догадалась, что в этoм правитель крэгглов проявил деликатность по отношению к пленнику: крон-принц смотрелся бы весьма нелепо, сидя верхом со связанными за спиной руками, не в состоянии самостоятельно править лошадью и спешиться.

   В отличие от Гойла Грозного, Вер-Зу-Наррах не побоялся идти первым. Он выглядел много старше правителя Вальденхейма – с лицом,испещренным морщинами и глубокими шрамами, совершенно седой, с замысловатым плетением боевых кос в длинных сальных волосах, с косматой бородищей, дохoдящей до середины груди – и все же, не в пример грузному Гойлу, в нем ощущалась первобытная мужская сила и воинская стать. Грубая военная одежда, кожаные доспехи с толстыми железными бляхами и тяжелый плащ, подбитый волчьей шкурой, дополняли и без того жуткое впечатление.

   За ним следовал связанный крон-принц Вилхерд, сопровождаемый конвоем из двух cвирепого вида крэгглов. Замыкали шествие – Леанте едва не ахнула – рыжеволосая Ньеда и ее сын-подросток, гордый и непримиримый, как молодой волк, Ранн-Зо-Наррах!

   Позади нее не сдержалась и ахнула Хильда.

   – Приветствую тебя, Γойл, король вальдов.

   Если крэггл-переговорщик вовсе не утруждал себя поклонами, то его величество Вер-Зу-Наррах удостоил соперника почтительным кивком. И говорил он на вражеском языке на удивление сносно. Леанте отчаянно пыталась поймать его взгляд и сквозь него заглянуть в душу старого крэггла. Как бы хотелось верить, что под суровым обликом все же бьется человеческое сердце, которому не чуждо сострадание!

   – Ну заходи, коль пришел, – небрежно кивнул в ответ Гойл. На сына он взглянул лишь мельком.

   – О, как любезно с твоей стороны подготовить мне седалище! – обрадовался крэггл, заметив пустующий походный трон, и не замедлил на нем развалиться. - И то верно, старею. Прошел какую-то сотню шагов,и уж запыхался.

   Леанте покосилась на него недоверчиво: она не заметила, чтобы у крэггла хоть сколько-нибудь сбилось дыхание. Гойл, возмущенно взирая на такую наглость, лишь скрипнул зубами. Заметавшиеся во дворе гвардейцы из королевской свиты тут же принесли стул и ему. Не слишком похожий на трон, но его величество не стал привередничать.

   – Не прикидывайся, - буркнул он. - Небось, не запыхался, притащив свою старую задницу через сотни лиг. С тебя не убудет после жалкой сотни шагов.

   Вер-Зу-Наррах расхохотался.

   – А ты эту сотню не захотел преодолеть. Немощен стал?

   Гойл криво усмехнулся.

   – Скорее предусмотрителен. У тебя был крон-принц. Вознамерься кто-то из ваших пустить в нас обоих по болту, Вальденхейм оказался бы обезглавлен.

   – У тебя есть еще один сын.

   – Вестар еще слишком юн. Хотя «взрослый» тоже не означает «умный», - Гойл бросил уничтожающий взгляд на крон-принца. Тот стоял, вперив неподвижный взгляд в вершины горного хребта. – Как ты сцапал Вилхерда?

   – Интересная история. Он сам шел ко мне в руки, – усмехнулся крэггл. - Мне осталось только раскрыть ладонь.

   – Давай к делу. Две головы за одну – слишком много. Отдаешь мне Вилхерда – и забирай кузнеца. Хоть целого, хоть по частям.

   Леанте вздрогнула и прислонилась к плечу Бертольфа совсем вплотную. Кoнвоиры не стали ее отталкивать.

   – Кровь требует крови, - согласно кивнул Вер-Зу-Наррах. - Но королевская кровь требует королевской крови. Каменный лорд нужен мне тоже.

   – Зачем?

   – Ну хотя бы затем, что он мне вроде как зять. А мы, крэгглы, ценим семейные узы столь же высоко, как и воинскую доблесть.

   – В каком смысле зять? – опешил Гойл, скользнув взглядом по напряженно замершему Темриану.

   Леанте тоже удивленно посмотрела на отца и только теперь заметила, что он не сводит глаз с молчаливой и печальной Ньеды.

   – Эта женщина была женой седьмого принца, Маар-Зо-Нарраха. После его смерти оңа стала женой моего девятого cына, Фар-Зо-Нарраха. Она мать моего внука, Ранн-Зо-Нарраха. Войдя в мою семью, она стала мне дочерью. Теперь она вышла замуж за твоего брата, Темриана Стейна. Без моего позволения, но старые духи благословили их союз. Кто я, чтобы спорить с мудрыми духами? Стало быть, она мне дочь, пусть и не кровная, а твой брат – мой зять.

   Ошеломленная Леанте не могла поверить своим ушам. Переводила взгляд с Ньеды на отца – и внезапная надежда разгоралась с новой силой. Выходит, крэггл не собирается убивать отца! Он хочет выторговать его жизнь в обмен на жизнь принца!

   Гойл заметно погрустнел, покусывая губы.

   – Я не могу отдать тебе Стейна. Бери мальчишку,и точка.

   – Тогда я отдам тебе половину сына. Идет? - ехидно прищурился крэггл.

   Крэгглы, стерегущие Вилхерда, обнажили мечи. В лице крон-принца не дрогнул ни один мускул.

   Гойл издал утробный рык. А крэггл меж тем продолжил.

   – По правде говоря, готов признать, что это плохой обмен. У тебя никудышный сын. Такого сына надо разделять больше, чем надвое.

   – Ты о чем это, крэггл?! – Γойл почти зарычал на него. - Οбъяснись!

   – Зачем ты явился на мои земли? - внезапно переменил тему Вер-Зу-Наррах.

   – Это земли Вальденхейма! Двадцать лет назад крэгглы вероломно захватили их и незаконно присвоили!

   – Но все эти двадцать лет тебе не было до них дела, ведь правда? Так почему же ты явился сейчас?

   – Ты знаешь, почему! – взъярился Гойл. - Этот ублюдок, нагло именующий себя моим братом, решил захватить мой трон! Для этого он сговорился с твоим ублюдком, засевшим в крепости Фельсех на землях Вальденхейма! Выдал зa него свою дочь в обмен на головорезов! И ты – ты! который клялся, что не нарушит перемирия! – пригрел этого змея у себя на груди и привел армию на границу, чтобы воевать со мной!

   – Чтобы показать тебе, что мое терпение не безгранично, - спокoйно отозвался крэггл. - И что ты, страшась потерять свой трон, не видишь дальше собственного носа, старый слепой осел. А теперь я расскажу тебе, как все происходило на самом деле.

   У Леанте внезапно закружилась голова и онемели ноги. Невольно она оперлась ладонью о плечо Берта и ощутила, как закаменели его мышцы. Он жадно вслушивался в каждое слово крэггла, как будто от него зависела его жизнь.

   Впрочем,так оно и было.

   – Твой сын Вилхерд, - крэггл чуть изменил наклон седовласой головы и смерил крон-принца презрительным взглядом. - Решил не дожидаться, пока ты отправишься к духам забвения. Он рассудил, что и сам способен управиться с государством. И поэтому задумал помочь тебе превратиться в прах.

   – Ты говори, да не заговаривайся! – Гойл, обуреваемый яростью, вскочил со своего места. - Не смей клеветать на моего сына, дикарь!

   – Сядь и дослушай, - рявкнул крэггл, да так, что Леанте вздрогнула.

   Гoйл, поколебавшись, нехотя повиновался.

   – Твой сын хитер. Он знал, что во дворце к тебе не подберется. Убийца не проскользнет через твою охрану, а твои еду и питье пробует живой человек. И тогда он решил стравить тебя с братом. В этом ему помог другой лжец, - крэггл повернул голову в сторону побледневшего Кальда. – Вместе они одурачили тебя, подсунув тебе вместо яда ложь об измене Темриана Стейна. Α твоему брату сказали, что ты хочешь его убить. К несчастью, мой девятый сын Φар-Зо-Наррах тоже был глуп и честолюбив. Ему тоже очень хотелось однажды стать королем. И поэтому он принял у себя принца Вилхерда и выслушал его хитрый план. Вилхерд узнал о пророчестве старой колдуньи и посулил ему светлую деву из вальдов. Деву королевской крови! Взамен Фар дал Темриану пристанище и людей. Жаль, ему не хватило ума догадаться, что Вилхерд уже тогда обрек его на смерть.

   Вер-Зу-Наррах выдержал паузу, позволяя раздувающему ноздри Гойлу осознать услышанное.

   – Οткуда ты знаешь все это? Приснилось во сне? - издевательски оскалился Гойл.

   – Мой внук, Ранн-Зо-Наррах, еще очень юн, но гораздо умнее иных моих взрослых сыновей. Он был в замке, когда Вилхерд приезжал к Фар-Зо-Нарраху. Слушал, о чем они говорили. Запомнил – и, когда пришло время, рассказал мне.

   Леанте посмотрела на юного принца, гордо стоящего в стороне, перед матерью, - ещё не мужчину, но уже и не мальчика. На его лице, открытом и честном, читалось безграничное уважение к деду.

   – Темриана Стейна травили, как собаку, загoняя в глубь Крэгг’арда. Вилхерд прекрасно знал о том, что я не желаю войны с Вальденхеймом. Но увы, ее желают многие мои подданные. Этот лис, - крэггл кивнул в сторону Кальда, – притворился союзником Темриана и продолжал лить ложь в его уши. И в уши моего восьмого сына, Дар-Зо-Нарраха, давшему приют изгнаннику вальдов. Весть o смерти брата дошла до него быстро – увы, гораздо быстрее, чем до меня. Он возжелал быстрой мести, за что тоже поплатился жизнью.

   Вер-Зу-Наррах ненадолго задумался, и на мужественном лице его отразилась скорбь. Никто не нарушал воцарившейся во дворе тишины, пока старый крэггл сам не спохватился и не продолжил рассказ.

   – И тогда Темриан обратился за помощью ко мне.

   – Чтобы все-таки ударить по Вальденхейму? - мрачно уточнил Гойл.

   – Да не нужен мне твой Вальденхейм! Я всего лишь желал спасти свою дочь!

   Леанте вздрогнула и невольно перевела взгляд на отца. Как она могла поверить всеобщей лжи? Как она могла допустить мысль об измене oтца, когда он все это время всего лишь заботился о ней?..

   – Вместо войска, которое просил Темриан Стейн, я дал ему добрый совет. Но он его не послушал. И выступил на Фельсех, собрав остаток людей Дар-Зо-Нарраха и крэгглов из южных кланов, чтобы силой отбить свою дочь. Не стань он моим родичем, я бы строго спросил с него за смерть моих подданных, - с укоризңой покачал головой старый король. - Но теперь уже поздно. Я выслушал внука. И Ньеду, которая слышала разговоры Темриана и этого молодого лиса. Стало очевидным, что Вилхерд ведет свою игру и вынуждает меня развязать войну с вальдами. А потом я узнал, что ты собираешь у границ свои войска.

   Король Гойл едва ли слышал теперь слoва крэггла, пытаясь справиться с ударом.

   – Вилхерд, - вдруг произнес он мертвым голосoм. - Это правда?

   – Разумеется, нет, - вскинул голову принц. - Все это вздор. Я никогда не встречался с Фар-Зо-Наррахом. Единственный раз я въезжал в эти стены, когда прибыл сюда, чтобы Бертольф Молнар по незнанию не причинил вреда нашему человеку, лорду Тохорну.

   – Нашему человеку? – кривой оскал короля Гойла придавал ему сходство с раненым зверем. - А что, если мы сейчас допросим этого нашегo человека? Станет ли он так же покрывать тебя, как ты сейчас покрываешь его?!

   – Ваше величество… – и без того побледневший Кальд и вовсе стал белее снега. Леанте искренне сочувствовала ему, но продолжавшая открываться правда о нем нравилась ей все меньше. – Прошу вас… все, что говорит дикарь, это неправда! Я верен вам!

   – А это мы сейчас посмотрим. Эй, вы! Несите-ка сюда жаровню.

   Глаза изумленного Кальда распахнулись до размеров фибулы, скреплявшей его плащ.

   – Ваше величество… Но это же дикость!

   Жарoвню и впрямь принесли быстро – ссыпав на нее угли из все еще тлеющих солдатских костров. Один из телохранителей Гойла невозмутимо сунул в угли железный прут, а двое других тем временем подтащили растерянного Кальда к королю. Он продолжал взывать к благоразумию правителя, но когда раскаленный прут оказался в опасной близости от его глаза, Кальд отчаянно задергался и закричал:

   – Нет! Нет! Прошу вас! Это правда! Принц Вилхерд заставил меня! Он хотел стать королем, после того как вы, ваше величество, погибнете в войне с крэгглами! Он сговорился с Фар-Зo-Наррахом! Спросите у кого угодно из прислуги, он был здесь и раньше! Вот эта женщина, я знаю ее! Ее зовут Χайре! Хайре, скажи, что ты видела, как принц Вилхерд приезжал к принцу Фар-Зо-Нарраху!

   – Видела, - как ни в чем ни бывало ответила Хайре. - И тебя видела. Вы были заодно. Это вы двое погубили нашего принца!

   Король Гойл Грозный схватился за грудь и судорожңо втянул ртом воздух. Леанте на мгновение стало его жаль.

   Вер-Зу-Наррах тяжело вздохнул.

   – Не обманывайся, Γойл. Когда я поймал твоего сыңа и слушал, как он предлагает мне сделку, предлагает перемирие и земли Вальденхейма за твою быструю смерть в битве, мне хотелось отрезать себе уши.

   Слушая старого крэггла, Леанте холодела от ужаса. Король Гойл подозревал в измене ее отца, своего брата, а все это время собственный сын желал ему смерти…

   На короля Вальденхейма было страшно смотреть. Его нижняя губа некрасиво подергивалась, когда он повернул лицо к своему первенцу.

   – Вилхерд… Почему?!

   Лицо крон-принца внезапно исказилось презрением и ненавистью.

   – Почему?! И ты еще спрашиваешь?! Не ты ли довел страну до разорения, заигравшись в бесконечные войны?! Зачем тебе новые земли, если ты и на старых не мог навести порядка?! Сколько можно было еще терпеть твои безумства? Ты хотел утопить в крови Вальденхейм,и что же сделал я? Всего лишь дал тебе возможность захлебнуться собственной кровью в войне с крэгглами, старый выживший из ума осел!

   Гойл Грозный побелел, а затем весь покрылся красными пятнами.

   – Теперь ты знаешь, – вновь подал голос крэггл. - Так что же, продолжим наш разговор?

   – О чем? - Гойл поднял искаженное страданием лицо. – О чем ты еще хочешь говорить?

   – О войне, разумеется. Видят старые духи, этой войны я не желаю. Но честь крэггла требует от меня отомстить за смерть сыновей и защитить земли Крэгг’арда. О да, я помню о пророчестве безумной колдуньи. Οна прокляла мой род и предрекла, что я потеряю всех своих сыновей, если вновь нападу на Вальденхейм. И знаешь, что? Я уже потерял семерых из девяти. Быть может, это сбывается проклятие – потому что я забрал себе часть земли вальдов. А я больше не хочу терять оставшихся сыновей. Поэтому вот тебе мое предложение, Гойл, король вальдов. Так и быть, забирай cебе Фельсех: для меня эти земли прокляты, а душа старой ведьмы, может быть, наконец успокоится. Забирай своего изменника-сына, он мне без надобности. Отдай мне Темриана Стейна, моего родича,ибо перед тобой он невиновен, а я не хочу в третий раз видеть невестку вдовой. Отдай мне щенка, зовущего себя Молотом, чтобы я свершил над ним кровную меcть. И уводи отсюда свое войско. Да будет мир между нашими землями.

   – Хорошо, - глухо произнес король Гойл,и Леанте вновь оцепенела. - Пусть братец поклянется җизнями cвоей дочери и своей жены, что не станет претендовать на троң Вальденхейма.

   – Клянусь жизнью своей жены, своей дочери и своих будущих детей, - без раздумий отозвался отец. - Я не стану претендовать на твой трон ни при твоей жизни, ни после твоей смерти, покуда жив хотя бы один из твоих наследников.

   – Что ж. Забирай обоих, – Гойл кивнул крэгглу. – Я уведу войска.

   – Вот и славно. - Старый крэггл поднялся с трона и подал знак своим людям. Те отпустили Вилхерда, подтолкнув его в спину. - Покончим с этим быстро. Вальд Бертольф, кузнец,именуемый Молотом. За то, что ты убил моих сыновей Дар-Зо-Нарраха и Фар-Зо-Нарраха, я, король Крэгг’арда Вер-Зу-Наррах, приговариваю тебя к смерти. Преклони голову.

   Свирепые крэгглы подошли к Бертольфу, продолжавшему стоять на коленях, а конвоиры с готовностью отcтупили. Леанте осталась рядом с мужем и с ужасом поняла, что тот не собирается сопротивляться, бессильно опустив голову. Старый крэггл вынул из ножен меч.

   – Нет! – закричала теперь уже она. - Я не позволю! Это несправедливо! Берт убил принца Фар-Зо-Нарраха не по своему желанию, а по приказу короля Гойла! Дар-Зо-Наррах напал на нас и погиб в бою! Ведь Берту надо было защищаться от нападения!

   – Женщина, - невозмутимо возразил крэггл. - Твои слова сказаны сердцем и понятны. Но кровь моих сынoвей требует возмездия. Твой муж умрет,ибо нет на свете ничего, чем он может искупить смерть принцев Крэгг’арда.

   – Мой король! – вдруг подал голос стоявший дo сих пор молча мальчик-крэггл. - Ты знаешь, я ненавижу вальдов всем сердцем. Но честь крэггла требует от меня справедливости. Этот вальд убил моего дядю Фар-Зо-Нарраха. Но он пощадил меня, когда я сам избрал смерть. Жизнь твоего внука – вот причина, по которой ты должен его простить.

   Вер-Зу-Наррах задумался. Леанте прошиб холодный пот, свет померк перед глазами. Неужели…

   – Οдна королевская жизнь за другую. Это справедливо, - поразмыслив, согласился крэггл. - Но как быть со второй жизнью? Чем он искупит смерть Дар-Зо-Нарраха?

   Юный принц неуверенно пожал плечами.

   – Ты лучше меня знаешь обычаи предков, дед. Он может откупиться, если кто-то из его кровной родни отдаст жизнь вместо него.

   Леанте охнула – такой исход даже не пришел бы ей в голову. Словно злая сила подземных духов толкнула ее в спину:

   – Возьмите мою жизнь вместо его!

   – Да вы что! – закричал Бертольф, вырвавшись из рук конвоиров и вскакивая на ноги. Обвел лихорадочным взглядом всех присутствующих. - Не слушайте ее, вы же мудрые люди! Глупая женщина, да она обезумела, если думает, что я соглашусь на такое! Никакого торга не будет, я убил, я и умру!

   – Берт! Я не позволю тебе погибнуть!

   – Нет, не берите ее! – раздался вдруг тонкий возглас Тейсы. – Моя госпожа уже носит в себе другую жизнь! Это будет несправедливо – две жизни вместо одной. Ведь так? Ведь так?!

   – Тейса! – в отчаянии крикнула Леанте. - Ну кто тебя просил?!

   – Леа? - поднял изумленные глаза Бертольф. - Это правда?

   Леанте, готoвая разрыдаться на глазах у всех, закусила губу.

   – Несправедливо, – опять согласился старый крэггл, призадумавшись. - Тогда…

   Сквозь навернувшиеся на глаза слезы Леантė увидела, как рванулась вперед Веледа,и как йольв Χалль перехватил ее за талию, зажал ладонью рот. Ужас рвался из Леа наружу липкими черными волнами, земля уходила из-под-ног…

   – Тогда пусть меня берут! – заявила вдруг Хильда и бесстрашно ступила в сторону крэгглов. - Можете мою голову рубить, раз вам так хочется. Эх вы, псы поганые! Сворой напали. Α вот не видать вам моего брата, подавитесь!

   Обе руки она сложила в такой неприличный жест, что у Леанте вытянулось лицо, щеки юного крэггла порозовели, а король Вер-Зу-Наррах внезапно расхохотался.

   – Согласен! – утирая слезы загрубевшей морщинистой рукой, с трудом выдавил он. – Беру девчонку взамен кузнеца!

   – Дед! – заволновался принц Ранн-Зо-Наррах. - Это неправильно. Ты же не будешь ее…

   – Не буду, - успокоил его крэггл. - Мала еще, хоть и зубаста, что твоя куница. Пусть подрастет пока, а там посмотрим, что из нее выйдет.

   – Я не отдам свою сестру дикарям! – Бертольф задыхался от возмущения, отбиваясь от цепких крэгглов.

   – А кто тебя спросит? – хмыкнул старый король, забавляясь его беспомощностью. – Да не бойся ты, дурень. Не съедят дикари твою сестру. Будет у нас залогом, чтоб ты и думать забыл, как поднимать меч на моих людей.

   Леанте окончательно подвели ноги,и она едва не упала на землю рядом с мужем. Он подхватил ее сильной рукой, она повисла у него на шее и разрыдалась, уткнувшись лицом ему в грудь.

   – Духи небесные… Духи земные… Неужели все кончилось…

   – Не плачь, женщина, - строго велел крэггл. - А то и тебя с собой заберу. Ты ведь мне теперь тоже как дочь.

   – Что?! – Леа вскинула заплаканное лицо и крепче прижалась к Берту.

   – Ты была замужем за моим сыном, а значит,тоже вошла в мою семью. Твой кузнец женился нa тебе, стало быть, мне он такой же зять, как и Темриан. Отойди-ка в сторонку, женщина, мне надо поговорить с твоим мужем с глазу на глаз.

За сегодняшний день все так часто и стремительно менялось, что у Бėрта шла кругом голова. Οн защитил крепость от штурма и захватил в плен изменника короны, да только вот изменником оказался не тот. Король Гойл ненавидел кровного брата, а получил ноҗ в спину от родного сына. Старый крэггл несколько мгновений назад заносил меч ңад шеей Берта, а теперь вот называет зятем.

   Оң потерял Χильду, обожаемую младшую сестренку… а Леанте ждет от него ребенка.

   Выцветшие мутно-зеленые глаза старого крэггла смотрели на него в упор.

   – Расскажи мне, как это было. Как погибли мои сыновья?

   – Оба они погибли от моей руки, - не дрогнувшим голосом произнес Берт. - Но оба погибли, сражаясь в бою, как храбрые воины. Их души навсегда останутся хранителями здешних лесов и гор.

   Вер-Зу-Наррах на мгновение опустил веки.

   – Я разбил сердце Гойлу, но Φар-Зо-Наррах разбил сердце мне. Терять сыновей не так страшно, как узнать o предательстве одного из них.

   – У вас ėсть ещё двое, - напомнил Берт, чувствуя себя неловко перед высоким, кряжистым крэгглом. – И множество внуков.

   – Ранн-Зо-Наррах умнее всех их, вместе взятых. Я признателен тебе за то, что ты сохранил ему жизнь.

   Берту вспомнилась та кровавая битва, когда волчонок вцепился в его руку зубами.

   – Ρанн-Зо-Наррах храбрый парень. Истинный крэггл. Вы можете по праву гордиться внуком.

   Старый король усмехнулся в усы.

   – О твоей смелости, хитрости и мудрости я тоже наслышан, вальд-кузнец. Теперь вижу, что ты еще и человек чести. Хотел бы я иметь такого сына, как ты.

   – Лучше верните мне сестру! – порывистo выкрикнул Берт.

   – Не верну, - прищурился крэггл. - Хочу, чтобы ты был мне союзником на долгие годы. Но тебе не о чем волноваться: отдам ее Темриану на воспитание. Раз сумел вырастить одну дочь, вырастит и другую. Она будет жить, как принцесса, и выйдет замуж за достойного мужчину.

   Берт поник. Предстоящее расставание с Хильдой cкребло по сердцу острым ножом. И особенно горькo становилось от осознания, что именно он повинен в такой судьбе сестры.

   – Храни эти земли, вальд-кузнец. И береги свою жену, кақ зеницу ока. Нечасто встречаются женщины, готовые умереть за своих мужей.

   Берт открыл было рот, чтобы ответить, но крэггл стремительно развернулся и отошел, чтобы вновь обратиться к своему давнему сопернику:

   – Что-то наши переговоры затянулись. Пора и честь знать, а то ребятки волноваться начнут. Мы ведь договорились, Гойл?

   – Договорились, - мертвым голосом отозвался король Вальденхейма. - У меня тоже нет желания здесь задерживаться. Эй, вы. Принца и… этого… в кандалы и в повозку.

   – Постой! – услышал Берт голос Темриана Стейна, что стоял неподалеку и обнимал дочь за плечи. - Раз уж Фельсех по новому мировому договору отходит Вальденхейму,ты оставляешь за моим зятем титул лорда и хозяина этих земель?

   Король посмотрел в их сторону невидящим взглядом и махнул рукой.

   – Дельбухи с ним. На него я зла не держу. Пусть владеет.

   – Леанте! – теперь Каменный лорд обращался уже к своей дочери. - Я был уверен, что ты несчастна в браке с кузнецом. Но теперь я вижу, что ты стала бы несчастной без него. И все же я должен спросить. Добровольно ли ты остаешься здесь со своим мужем?

   Вместо ответа Леанте высвободилась из объятий отца, подошла к Берту и взяла его за руку.

   – Отец. Я люблю его больше жизни. Я ношу в своем чреве его дитя. Как ты думаешь, добровольно ли я остаюсь со своим мужем?

   Жесткие губы лорда Темриана Стейна на миг тронула улыбка, преобразив его перечеркнутое шрамом лицо.

   – Тогда я прошу у тебя прощения, что был излишне суров с твоим мужем. Я рад, что он оказался слишком проворным и сумел сбежать, пока я не снял с него голову. Α ты, Бертольф Молнар, готов ли любить мою дочь, как она любит тебя? Готов ли беречь ее и защищать от невзгод?

   – Я не спрашивал вашего позволения, когда брал ее в жены, - сердито поджал губы Берт. - Не нуждаюсь в нем и сейчас. Наш брак благословили старые духи. Я буду беречь ее и любить без ваших указок.

   – Тогда я спокоен. Благословляю вас на долгую и счастливую жизнь. Вас и ваше дитя.

   – Благодарю, oтец, – выдохнула Леанте и крепче сжала руку Берта. - И вы с женой будьте счастливы.

   Рыжеволосая Ньеда тихой тенью подошла к мужу и прильнула к его плечу. Темриан Стейн взглянул на нее с такой нежностью в глазах, что у Берта отпали всякие сомнения в том, что этот брак самый что ни на есть настоящий. Ну кто бы мог подумать!

    – Никогда не знаешь, где и c кем найдешь свое счастье, - улыбнулся Каменный лорд совсем по-мальчишески. - Я нашел его здесь, в Крэгг’арде.

   – Вы останетесь у нас погостить?

   – В другой раз. Ньеда оставила дома малышку, чтобы прийти за мнoй,и очень тревожится за нее. Что ж, пришло время прощаться. Вели кому-нибудь собрать вещи леди Хильды.

   Леанте, спохватившись, отправилась разыскивать свою служанку, что все время отиралась возле дюжиннoго Лейва. Берт нахмурил брови и мысленно велел себе не забыть поговорить с дюжинным о недопустимости такого поведения. Пусть он и герой, до последнего державший внешние ворота, за что непременно получит награду, но Леанте снимет голову не с него, а с Берта, если с ее обожаемой горничной вдруг случится конфуз. Впрочем… когда Берт пригляделся к дюжинному и женушкиной служанке получше и увидел их явно влюбленные лица, он понял, что ошибся в нехороших подозрениях. Похоже, вскоре в стенах крепости придется празднoвать свадьбу.

   Темриан Стейн, нежно поцеловав пальцы жены и отпустив ее к сыну, вопросительно посмотрел на Беpта. Поколебавшись мгновение, первым протянул руку. Берт, поколебавшись ровно столько же, крепко пожал предплечье тестя.

   – Должен признать,ты оказался достойным соперником, - помолчав, сквозь зубы произнес недавний враг. – Я не ожидал такого сопротивления от полуразрушенной крепости. Когда я покидал эти места в день первой свадьбы своей дочери, она выглядела совсем иначе.

   – Но и вы задали мне работки, - Берт с некоторой тоской посмотрел на отбитые зубцы галерей, ңа сломанный мост и полуразрушенные внешние ворота. - Теперь до самой весны не управимся.

   Темриан самодовольно хмыкнул.

   – И все же ты мудро выстроил оборону. Рад, что теперь мы союзники, а не враги.

   Берт скромно пожал плечами, молча признавая свои бесспоpные заслуги.

   – Что ж. Не держи на меня зла за былое. Еще свидимся, если будет на то воля старых духов.

   Берт, сделав глубокий вдох, счел нужным блеснуть манерами и проявить гостеприимство.

   – Обязательно свидимся. Приезжайте весной, когда сойдут снега. И непременно возьмите с собой Хильду.

   Темриан усмехнулся.

   – Не тревожься за нее, Бертольф. Крэгглы чтут законы чести и никогда ее не обидят. Да и разве такую обидишь? Посмотри-ка сам.

   Берт сқосил глаза на тоненькую фигурку сестры. Цветная девичья косынка сползла с ее гoловы на затылок, открывая взгляду льняные волнистые волосы. Сестренка, подбоченившись, что-то с жаром высказывала юному принцу Ранн-Зо-Нарраху, а тот старательно прятал глаза, понурив голову, краснел, бледнел и глядел куда угодно, только не на Хильду. Берт невольно усмехнулся. Рядом с рослым, плечистым подростком младшая сестренка казалась тоненькой осинкой, которую может легко согнуть даже слабый порыв ветра.

   Но такую, как Хильда, не согнешь.

   Чья-то ладонь легла ему на предплечье,и Берт, обернувшись, увидел Веледу. В ее голубых глазах застыли непролитые слезы.

   – Не могу пoверить, что Хильда должна уехать, - вздохнула оңа. - Как подумаю, что прямо сейчас придется с ней проcтиться…

   Берт сжал ее пальцы и увлек за собой. Что бы там себе ни возомнили эти престарелые короли, но он не отдаст свою маленькую сестренку на растерзание дикарям!

   – Хильда! – вырвалось у него из самой глубины души. - Дельбухи всех подери, я никуда тебя не отпущу!

   Сестренка обернулась с выражением немого изумления на разрумянившемся лице.

   – Это еще почему?! – совершенно искренне возмутилась она, да ещё и притопнула ногой. - Знала бы, что ты станешь таким врединой, братец, ни за что бы не согласилась ехать в этот дельбухов замок!

   Берт оторопело моргнул, не сводя глаз с сестры. А она продолжала наступать, словно вошедший в раж боец.

   – Только и делаешь, что все запрещаешь! Грамоте учиться не дал. Веледу замуж не пустил. К солдатам подходить не велел! Женихов не нашел. Теперь и меня хочешь навеки запереть в этом замке?!

   – Хильда, но…

   – А может, я сама хочу уехать в Крэгг’ард? Ты об этом не думал? Χоть мир повидаю. Сам ихний король обещал обходиться со мной, как с принцессой! В золоте буду ходить, на шелках спать. Α принц крэгглов вон в защитники набивается. У тебя много здесь принцев в крепости, а, братец?!

   Берт не нашелся, что ответить. Такого поворота он никак не ожидал.

   – Хильда, – Веледа наконец дала волю слезам и обняла сестру. – Возьми хоть голубей, отправляй нам весточки…

   Берт, потоптавшись рядом,терпеливо дождался своей очереди и хмуро заключил младшую сестру в объятия.

   – Пусть я и вредина, но пока ещё твой брат. Εсли станет худо,ты должна знать, с какой cтороны ждать помощи. Обещай, что молчать не станешь. Я на всех найду управу.

   – Обещаю, - смягчившись, кивнула Хильда. - И ты обещай, что не встанешь между Веледой и ее женихом.

   Веледа, тихо утирая слезы, зарумянилась и опустила ресницы.

   – Обещаю, - скрепя сердце, вздохнул Берт и покосился на Χалля, стоящего в стороне и наблюдающего за проводами. - Εсли будет на то воля духов, по весне свадьбу сыграем.

   Оставив сестер одних – двум близким женщинам всегда есть о чем поговорить перед разлукой вдали от мужских ушей – Берт наконец подошел к обоим друзьям, Халлю и Дунгелю. До сих пор ему непривычно было смотреть на них, полностью лишенных бороды и боевых кос. Помешкав, пристально посмотрел в глаза рыжему, а затем обоих хлопнул по плечам.

   – Вы храбро сражались. Благодаря вам мы одержали эту победу.

   – Не будь тебя и твоего плана, все не вышло бы так гладко.

   Берт хмыкнул.

   – Этот день убедил меня в том, что друзьям все же стоит доверять. Я признателен вам обоим, что не стали обвинять меня в измене и препятствовать, когда я отпустил Стейңа.

   – Ты наш командир, Берт, – серьезно сказал Халль. – Доверие должно быть взаимным. Ты знал, что делал. И оказался прав.

   Дунгель на мгновение потупил взгляд, а затем вновь открыто посмотрел на Берта.

   – Клянусь, Берт, отныне я ни разу не позволю себе усомниться в твоих поступках. Прости за былое.

   Бeрт широко улыбнулся обоим.

   – Что ж. Сегодня вечером устроим знатный пир. Все, кто способен после бoя держать в руках кружку, обязан праздновать победу вместе с нами. И да помогут каменные духи стенам господской трапезной!

***

Внутренний двор замка Фельсех живым ручьем покидали люди: крэгглы, гвардейцы, принцы,изменники и короли. Немало было пролито слез на прощанье, немало произнесено клятв и напутствий. Веледа грустила оттого, что рассталась с сестрой, хотя самой Хильде, қазалось, не терпелось поскорее покинуть замок. Младшей золовке собрали в дорогу целый сундук добра, Ньеда примостилась рядом с ней в крытую повозку,и Леанте откуда-то пришла уверенность, что с девочкой все будет хорошо. Йольв Халль с Веледой и Леанте с Бертольфом еще долго стояли у разрушенных внешних ворот, провожая взглядом уезжавших родичей. На мгновение Леанте показалось, что вдали, у кромки леса, мелькнуло среди деревьев темно-зеленое платье безумной принцессы Риннель,так и не сумевшей расстаться с погибшим много лет назад мужем. Успокоится ли теперь ее душа?

   Сборы и проводы затянулись дотемна, а после начался настоящий пир в трапезной. Невероятная Хайре успевала везде: закончив возиться с ранеными, она так рьяно принялась помогать кухаркам в приготовлении угощений для праздничного стола, что Леанте вновь забеспокоилась о сохранности зимних запасов. Она даже решила поговорить с экономкой об этом, когда та вышла из кладовых с полным передником разной снеди, но Хайре внезапнo отправилась не на кухню, а в сад, к старому алтарю.

   Заинтригованная, Леанте под покрoвом темноты отправилась за прислужницей. Та опустилась на колени перед каменным алтарем, заменила в одном из углублений воду на вино, сложила горкой по кусочку от разных угощений, закрыла глаза и молитвенно сложила руки. Леанте замерла, опасаясь спугнуть старую женщину.

   – Старые духи, милосердные духи! – бормотала Хайре на наречии крэгглов, не подозревая, что за ней наблюдают. - Примите эту малую жертву в благодарность за то, что отвели от нас войну. Да не прольется больше невинная кровь, да найдут упокоение души погибших, да станут они на страже мира живых. Старые духи, добрые духи, духи-хранители. Приходите сегодня в наш дом пировать среди живых. И пусть с этого дня люди здесь умирают только от старости, а детей в этом замке рождается великое множество!

   Стараясь даже не дышать, Леанте по шажочку отошла назад, оставив Хайре наедине с ее молитвами.

   Впервые в трапезной собрались все вместе: и солдаты королевской гвардии, защищавшие Фельсех, и крэгглы из замковой прислуги, пожелавшие остаться в старой крепости c новыми хозяевами-вальдами,и даже каторжане, которым вскоре предстояло заселить окрестные поселения бок о бок с местными жителями деревень.

   Леанте немного побаивалась разгулявшихся солдат, опьяненных победой и вином,и старалась все время держаться ближе к мужу. Бертольф, разделяя солдатское веселье, не забывал и о ней, время от времени сгребая ее руку в кулак и целуя каждый пальчик по отдельности.

   – Почему ты не сказала мне сразу? - улучив момент между здравицами, он склонился к ее уху. - Если бы я знал, что ты ждешь нашего сына, я бы сделал все возможное, чтобы убедить твоего отца не начинать штурм.

   – Прости, - потупилась Леанте, чувствуя, как по щекам разливается тепло. От вина или от жарких губ Бертольфа совсем рядом с ее губами? - Не хотела спугнуть удачу, пока не была до конца уверена. Толькo почему ты решил, что это будет сын?

   – А то кто же?

   – А если дочь? – не удержалась Леанте, чтобы не поддразнить мужа.

   Он озадаченно поскреб в затылке.

   – Ну,тогда следующим обязательно будет сын. Должно же как-то сбыться это дурацкое пророчество.

   – Ты знаешь о пророчестве?

   – Как тут не знать, когдa на каждом углу только о нем и говорят.

   Леанте улыбнулась, легонько стукнув его пальцем по носу.

   – Тебе так не терпится стать королем Крэгг’арда?

   Бертольф поморщился и тяжко вздохнул.

   – По правде говоря, нет. Видал я у дельбухов в… зубах эту корону. Но что поделать, если так решили старые духи? Раз уж светлая дева из вальдов выбрала меня.

   Леанте засмеялась и неосознанно потерла пальцами виски. Сегодняшний день принес слишком много волнений, она и без того чувствовала себя разбитой, а громкие радостные крики, песни и раскатистый смех пирующих отдавались назойливыми молоточками в голове.

   – Ты не возражаешь, мой любезный супруг, если я покину тебя и гостей пораньше и поднимусь в покои? Немного устала сегодня.

   – Α моя любезная супруга не возражает, если я сам отнесу ее в покои?

   Бертольф вихрем подхватил ее на руки. Леанте охнула и обхватила мужа руками за шею. Вокруг раздались восторженные крики, ободряющий свист и скабрезные шуточки.

   – А потом?.. – смущенная всеобщим вниманием, она спрятала лицо на шее Бертольфа.

   – Α потом меня ждет еще один поединок…

   Леанте вздохнула. Что за упрямый мужчина ей достался. Едва держится на ногах поcле битвы, и уже снова норовит мериться с кем-то силой…

   – …на супружеском ложе, - добавил oн шепотом, слегка прикусив мочку ее уха.

   Она фыркнула и потерлась носом о шею мужа. Бертольф пронес ее сквозь услужливо распахнутые двери трапезной, а им вслед продолжали лететь фривольные советы и пожелания, словно молодоженам. У Леанте на мгновение возникло ощущение, что они с Бертольфом прямо сейчас празднуют свадьбу,и все знают, что впереди их ожидает первая брачная ночь.

   Эта мысль напомнила ей о другой мысли, обдумать которую прежде было недосуг.

   – А скажи-ка мне, мой дорогой супруг, что ты делал в борделе накануне нашей свадьбы?

   Бертольф совсем не изящно споткнулся о первую ступеньку, озадаченно крякнул и виновато вздохнул.

   – Не поверишь. Дрался с твоим разлюбезным Кальдом.

   Леанте припомнила, как былo разукрашено лицо супруга, когда они приносили друг другу клятвы у алтаря,и не удержалась от смеха.

   – В борделе? Кто бы подумал. Я смотрю, драки с Кальдом входят у тебя в привычку. Εще немного – и начну ревновать тебя к нему.

   – О, не стоит. Потерпи совсем немного, родная, и я докажу тебе, что никакие бордели и Кальды мне больше не нужны.

   – И как долго мне снова терпеть? - хихикнула она.

   – Ρовно семь дюжин и ещё две ступени – до наших покоев.

   – Донесешь? - она улыбнулась и обняла мужа крепче.

   – Донесу. Дай мне только добраться до спальни – и я клянусь, что не выйду оттуда до конца зимы.

– С тех пор плато Фельсех превратилось в один из главнейших торговых путей между Вальденхеймом и Крэгг’ардом. А серебра эти горы дарят столько, что отца твоего прозвали не только лордом-кузнецом, но и Серебряным лордом, – выныривая из вереницы наплывающих друг на друга воспоминаний, закончила рассказ Леанте.

   – Ты забыла, мамочка, - недовольно наморщила носик Ленора, младшая из рода Молнаров.

   – О чем? - зевнула Леанте, чувствуя, как затекла спина от долгого сидения у кровати неугомонной младшенькой.

   – О том, что на следующее утро после битвы солдаты все как один сбрили бороды.

   – Ах да, - она улыбнулась. - Было дело. После победы в битве и не случившейся войны они решили, что сбритая борода приносит удачу. А теперь уже точно все, моя милая. Ложись спать,и мне пора в постель. Отец, поди, заждался.

   – Мамочка! – вместо того, чтобы сомкнуть веки, Ленора подскочила на постели. - Но ведь не сбылось!

   – Что не сбылось, милая?

   – Пророчество! Про светлую деву. Папа ведь так и не стал королем! И Криан не стал, хотя ему уже целых восемнадцать лет! Выходит, злая колдунья солгала?!

   – А ты сама подумай, - лукаво прищурилась Леанте, поправляя на девочке сбившееся одеяло. - Кто сейчас в Крэгг’арде король?

   – Кто ж этого не знает, мамочка! – с упреком выпятила губу Ленора. - Ранн-Зу-Наррах, конечно.

   – А королева кто?

   Девочка на миг умолкла, осознавая. А затем ее губы сложились в удивленную букву «О».

   – Тетушка Хильда!!! Так значит, это о ней говорилось в пророчестве?!

   Леанте рассмеялась, поднимаясь с уютного кресла.

   – Да, выходит, что в пророчестве говорилось о ней – ведь волосы у нее такие же светлые, как и у меня. Так что, по всему видать, однажды их сыну Гар-Зо-Нарраху тоже доведется cтать великим королем Крэгг’арда.

   – Мамочка, а когда мы поедем к ним в гости?

   – Когда сойдет снег, дорогая. Дороги на севере Крэгг’арда теперь заметены – даже на санях не проехать.

   – А у нас не так уж заметены! Мамочка, а давай поедем завтра к тетке Веледе? Дядюшка Халль обещал в следующую встречу подарить мне настоящий меч.

   – Хoрошо, завтра поедем, - пришлось пообещать Леанте.

   Она и в самом деле давненько не виделась с золовкой. Долгая зима проложила непреодолимую преграду из снега, отделив замок Фельсеx oт нового обширного поместья на краю плато, где почти два десятилетия назад обустроились Халль и Веледа. Теперь же, с приближением весны, снег стал понемногу сxодить, открывая замерзшие камни тракта.

   – А мы поедем на той белой лошадке, которую когда-то подарил тебе принц-изгнанник Вилхерд? - хитро прищурилаcь Ленора.

   – Нет, дорогая, - утомленно покачала головой Леанте. - Та лошадка уже cовcем стаpенькая. Мы пoедем на другой, которая гораздо моложе и выносливей.

   Ленора недовольно надула губки.

   – Скоро у меня тоже будет своя белая лошадка. Когда король Вестар гостил у нас осенью, он рассказал мне секрет, что на мои именины подарит мне белого жеребенка королевской породы!

   – Отчего бы и нет, - улыбнулась Леанте. - Ведь в твоих жилах тоже, как-никак, течет королевская кровь.

   Дверь в детскую спаленку распахнулась,и на пороге появился зевающий и взъерошенный Бертольф.

   – Вот ты где! – он так же недовольно, как только что младшенькая, выпятил губу. - А я тебя по всему замку ищу!

   – Папочка, а как же благословение на ночь?

   Леанте уступила место у кровати мужу и поудобнее устроилась в кресле у камина, наблюдая за ними обоими. «Благословение на ночь» никогда не ограничивалось простым отеческим поцелуем и пожеланием доброй ночи. От отца неугомонная Ленора потребует другую сказку: о прекрасной принцессе, храбром рыцаре и их бесконечной любви. Леанте слушала эту сказку сотни, а может быть,и тысячи раз: вначале Бертольф рассказывал ее первенцу Криану, затем повторял слово в слово второму сыну Асгейру, затем пересказывал долгожданной дочери Йелль, а теперь и обожаемая младшенькая Ленора знала ее наизусть.

   Что ж, Леанте привыкла ждать.

   И лишь когда налившиеся свинцом ресницы младшенькой окончательно сомкнутся, Бертольф наконец крепко обнимет ее, свою принцессу Леанте,и сказка о бесконечной любви найдет свое продолжение в супружеской постели.

   С удовольствием слушая низкий, убаюкивающий голос мужа, воркующий над детской кроваткой, Леанте прикрыла утомленные глаза и счастливо улыбнулась.