«Дорог нет, есть направления», — это утверждение как нельзя лучше подходило тёмному полотну посреди снежной пустыни, где одинокая легковушка ярким пятном чертила свой путь. Галина возвращалась из командировки.

Скоро поворот, благоразумнее постепенно притормозить, однако при переключении передачи педаль сцепления провалилась, а рычаг застрял на «нейтралке», не попадая в паз. При каждой новой попытке сменить передачу раздавался подозрительный скрежет. Галина до упора вжала педаль тормоза, и машину слегка повело. Пригодился «ручник»: задние колеса резко заблокировались, отчаянно сцепляясь зимними шинами со скользким покрытием дороги.

Манёвр удался — прижавшись к обочине, машина чуть не доехала до перекрёстка. Сердце Галины стучало как барабан. Она глубоко вздохнула, борясь с приступом паники, пытаясь оценить ситуацию. За окном тонкие фиолетовые тени от сизых контуров редких деревьев скрюченными пальцами потянулись к её легковушке. И чем ближе они были, тем резче ощущалась усталость, боль в висках усиливалась, а картинка перед глазами путалась и расплывалась, как и мысли Галины.

Cын давно её уговаривал избавиться от «ласточки», мол, та уже «кандидат на металлолом, стыдоба». Но Галина была слишком привязана к своей первой машине. В ветклиниках порой тоже советуют усыплять питомцев, а те потом живут ещё несколько лет при должном уходе, ведь так? Не согласилась она с сыном и лишь отмахнулась, когда тот просил, чтобы она не ездила в командировки одна.

А теперь приходилось признать очевидное: она попала в переплёт, ей нужна помощь. До города ещё как минимум километров сорок, а машина сломалась.

Привычным жестом Галина потянулась за мобильным и тут же вспомнила, что тот «сел» ещё час назад и стал абсолютно бесполезен. Зарядку она взять забыла. А если в девять вечера не выйти на связь, сын будет волноваться. А потом упрекать. Но ведь она взрослая женщина, глава семьи! У детей теперь своя жизнь, а у неё… У неё — работа.

Вдох, выдох, ещё вдох… Спокойно! Она справится, всё будет хорошо! В зеркале заднего вида на быстро темнеющем горизонте мелькнули две жёлтые точки — фары.

Вот и помощь! Если она правильно разглядела, это был грузовик. Галина заглушила мотор, подхватила сумку из темно-красной кожи, достаточно объёмную, чтобы вмещать пару папок с документами формата А4, и решительно вылезла из машины.

Кожу щёк и рук тут же обожгло морозом, холод поднялся по высоким замшевым сапогам, скользнул под бордовое зимнее пальто, коснулся коленок в плотном капроне под юбкой-карандашом. Галина вскинула руку и поёжилась, утопив нос в мягком шарфе крупной вязки. Хорошо, что свет уходящего дня ещё позволял водителю увидеть фигуру на обочине немного издалека. Это увеличивало шансы быстрее добраться до людей, тепла и электричества.

Минуту спустя напротив Галины остановился КамАЗ-вахтовка, предназначенный для транспортировки людей. Характерный оранжевый цвет проглядывал сквозь налипший грязный снег и оставался ярким даже в вечерних сумерках. Пассажирская дверь открылась.

— Здрасьте! Случилось что? — перекрикивая шум мотора, громко спросил водитель.

Галина попробовала к нему присмотреться, но взгляд цеплялся только за спортивную куртку, вязаную шапку с козырьком, низко надвинутым на глаза, и жилистые руки.

— Здравствуйте. Вот, машина сломалась. С коробкой передач что-то, скорость не переключить, хотя мотор работает…

Водитель бросил взгляд на «девятку» Галины и тут же спросил:

— Трещало знатно?

— Да, был громкий шум…

— Трос сцепления порвался, вот и трещало. Там синхронизаторы сбоят… В общем, без запасного троса не починить. — Мужчина скользнул взглядом по её кожаной сумке-портфелю, и Галина отметила, как он задумчиво потёр нос. Ну да, откуда у такой, как она, запасной трос сцепления? Водитель, по всей видимости, пришёл к тем же выводам и просто спросил: — Так куда тебя подбросить?

Привычка «держать лицо», ставшая второй натурой, помогла Галине не показать замешательство от обращения на «ты». Она сдержанно улыбнулась и попросила:

— Да, если вас не затруднит, будьте добры, подбросьте до… — она сказала, куда держала путь, и добавила: — Я заплачу.

— Щедрая какая… — он хмыкнул. — Забирайся, мне в ту же сторону.

— Спасибо, вы очень меня выручите, — сказала Галина, а про себя подумала: «И как в такую машину вскарабкаться?»

— Сейчас, погоди…

Хлопнув дверью со своей стороны, мужчина обошёл кабину КамАЗа и протянул к Галине руки. Жест был уместен, но всё же она еле удержалась, чтобы не отступить на шаг.

Водитель ждал, не двигаясь:

— Я просто помогаю.

Голос был ровным. Открытая дверь КамАЗа манила теплом и светом. Вся ситуация показалась вдруг комичной, и Галина, успокоившись, еле сдержала улыбку.

— Помогайте, — разрешила она и положила портфель в машину. — Мне без вас никак не забраться.

Мужчина подхватил и буквально забросил Галину внутрь, захлопнул дверь и быстро вернулся за руль.

— Рустам, — представился он.

— Галина. Спасибо ещё раз, что не проехали мимо.

С осторожным любопытством Галина огляделась. Шум мотора внутри КамАЗа был ненамного тише, чем снаружи. В кабине было темно, слегка пахло бензином или соляркой. Чем конкретно такие грузовики заправляют, Галина не знала.

— Да всё нормально, чего там. У нас на севере, если ты вот так попал — можешь смело считать себя покойником. Старость не радость, но и торопиться на тот свет ни к чему, так ведь? — Рустам снял шапку и широкими движениями крутил руль, пока «вахтовка» съезжала с перекрёстка.

«Да уж, старость не радость», — тоже подумала Галина, наблюдая за маневром.

Она снова улыбнулась, вспомнив свою первую реакцию. Чего она там испугалась? В её возрасте некоторые «девичьи» страхи просто смешны. Ну кому нужна тётка за пятьдесят?! Нет, она, конечно, следит за собой, чтобы в офисе воспринимали всерьёз. Начальница, как-никак. Но всё личное уже далеко за горизонтом.

Последний раз она оставалась вот так тет-а-тет с мужчиной, вне работы, года два назад. И тоже из-за машины. Отправилась на корпоратив с сотрудницей, решила уехать раньше, пришлось вызвать такси. Но там водитель попался совсем молодой, по возрасту ближе к сыну. А этот, хоть и говорит о старости, ещё вполне в форме.

А вот интересно, сколько ему лет? Явно старше её. Но вслух Галина ничего не спросила. Рустам, так вроде он себя назвал. Имя нерусское. Но об этом тоже невежливо заводить разговор…

— Тебе куда-то конкретно надо? У меня пункт назначения вообще-то в городе, но потом… Могу подвезти, куда тебе нужно. Ты откуда вообще?

Галина обернулась. Фары машины по встречной полосе ярко осветили лицо Рустама, когда тот быстро взглянул на неё, и Галина только теперь заметила, что у него отсутствовал левый глаз. На его месте была лишённая век и обезображенная косым рваным шрамом впадина.

«Это, наверное, было больно и страшно», — подумалось ей. У кого-то шрамы снаружи, у кого-то внутри.

— Я возвращалась из командировки, вела семинар повышения квалификации по… Да, в общем-то, это неважно, — спохватилась Галина.

Действительно, не будет же она объяснять нюансы интеллектуальной собственности в российских условиях водителю КамАЗа. Глупость какая. И вообще, профессия юриста — глупость. А уж её специализация особенно. Собственность на то, чего нет. Надо было в юности поступать в медицинский. Такая профессия хотя бы дала чувство нужности. А тут…

— А в вашем пункте назначения можно будет подзарядить телефон и сделать пару звонков? — спросила Галина. — Каждый день в девять вечера сын звонит, он будет волноваться, если не отвечу.

— Сын звонит, ишь ты… — Рустам снова взглянул на неё, но она не сумела понять мелькнувшую на секунду эмоцию. — Да вроде должна быть розетка на складе. А позвонить… Да хоть сейчас, хочешь? — Он протянул ей телефон.

Галина ещё помнила эту модель. Никаких паролей. Раньше людям было нечего прятать, это сейчас у всех персональные данные и по несколько страниц в соцсетях на все оттенки настроения. Снова поблагодарив Рустама, она быстро набрала номер сына. После нескольких длинных гудков услышала его голос и ответила.

— Саш, это я, мама. Звоню тебе с телефона знакомого, потому что мой разрядился… Да, опять… Нет, всё в порядке, не переживай. Просто приеду домой чуть позже и сразу тебя наберу… У кота там миска полная, и вода тоже есть, ничего страшного… Нет-нет, не надо за мной никуда выезжать… Да, я позвоню… До связи, родной.

Галина сбросила звонок, а с ним и уверенный голос женщины, всегда владеющей ситуацией. У Саши жена с грудничками-двойняшками, он там нужнее. А она справится сама, как всегда. Вот только до цивилизации доберётся — и справится.

— Держите, спасибо.

Она протянула телефон Рустаму и поймала его внимательный взгляд. Ну да, теперь ведь понятно, что дома кроме кота её никто не ждёт.

Мужчина разглядывал Галину по-новому — с интересом, к которому, однако, примешивалось что-то ещё. Что-то, похожее на… зависть?

— Большая семья, да? Все, небось, волнуются…

— Сыну двадцать семь, у него своя семья, отдельно живет…. А дочка учится в университете в столице. А у вас?

В наступившей тишине отчётливо заурчал желудок. Да так громко, что даже за шумом мотора было слышно. Галина покраснела и попыталась скрыть неловкость за притворным кашлем. Но Рустам если и понял, виду не подал.

— Исмагилу, родному сыну, восемнадцать, в этом году школу заканчивает. Поздний он у меня. Ну и приёмыш, Денис. Ему шестнадцать. Была жена, Алсу, умерла.

— Мне искренне жаль, — сказала Галина и неожиданно для себя добавила: — Я тоже вдова. Муж в дорожной аварии погиб шесть лет назад.

Ну и кто её тянул за язык? Сейчас он подумает непонятно что о ней… Или станет жалеть, что ещё хуже. Воспоминания нахлынули, сжав горло. Самым страшным оказалась не смерть мужа, а то, что все, все знали и молчали о том, что творилось за её спиной. Он был в той машине не с ней, но и не один. Вот тогда она нарыдалась, позволила себе слёзы, и с тех пор ни разу… Почему же сейчас так же жжёт глаза? Это усталость и стресс. Только и всего. Надо бы сменить тему, но ничего не приходило на ум.

— Вот ведь как иногда бывает. Такие совпадения. Кисмет, как говорится… Ты в судьбу веришь? — внезапно поинтересовался Рустам.

Вопрос Рустама застал врасплох.

— Не знаю… — задумалась Галина. — Тогда ведь надо принять и то, что всё, что ни происходит, к лучшему… Разве это так?

Водитель где-то с пару секунд ошалело глядел на неё, а потом… расхохотался!

— Ой… Ой, не могу!.. Два вопроса: во-первых, зачем это принимать? Во-вторых, ты сама-то веришь, что это так? Да даже если судьба человека предопределена, как в большинстве случаев, это неважно. Важно то, как ты прожил жизнь. Что должен был сделать и не сделал.

Смех мужчины был настолько искренним и заразительным, что Галина поневоле тоже широко улыбнулась. А ведь и правда, зачем что-то «принимать», зачем считать себя жертвой? Просто жить настоящим — это, наверное, приятно. Она никогда так не жила.

А Рустам между тем продолжал:

— Вот я, например. Разве я думал, что мне однажды осколком вышибет глаз, и меня выпрут из армии? Был смысл в жизни — и всё, нет его… Но это ведь не значит, что она кончена? Теперь я здесь, на своём новом месте. Если бы глаз остался со мной, наверняка бы уже сгинул где-нибудь. А вот поди ж ты…

Галина заметила, что водитель неожиданно замолчал. Бывший военный, надо же…

— А дети? Разве это не смысл жизни? — спросила она, чтоб не молчать.

Рустам криво улыбнулся.

— Ну, это как посмотреть. Для меня, например, сын — продолжение рода. В какой-то мере — продолжатель моего дела. Поэтому и растил его в строгости, тренировал, чтобы он был готов к трудностям… А ты? Можешь ли ты сказать, что дала своим детям всё, что должна была?

И снова неожиданный вопрос. Смогла ли? Каждый вечер Галина спрашивает себя об этом, но вовсе не обязана делиться сомнениями с первым встречным, да еще и водителем… И тем не менее слова вырвались сами собой:

— Не знаю, я для них делаю всё, что могу. Только вот моя дочь… Она сказала, что не хочет стать такой, как я. Винит меня в том, что её отец… Боже, да почему я всё это рассказываю?! Извините меня, пожалуйста, Рустам.

— Да не за что извиняться — Рустам невесело хмыкнул. — Денис, вон, наверняка был бы рад от меня избавиться. Да и Иса, думаю, тоже не расстроится, если я сдохну… Такова жизнь. Ну, я рассказал о своих проблемах, твоя очередь. Если не хочешь — настаивать не буду.

— Дети нуждаются в примере, они всегда были смыслом моей жизни… — У неё мелькнула-таки мысль, что вот на этой банальной фразе нужно было бы остановиться, — Но мужу этого было мало… О покойниках либо хорошо, либо ничего, поэтому… Его гибель заставила меня переосмыслить свою жизнь. Теперь я работаю в небольшой консалтинговой фирме, хотя долгое время была лишь домохозяйкой. А вот дочь говорит, что никогда не выйдет замуж. Боюсь, мы были плохим примером семейного счастья, иначе с чего бы Ася стала меня жалеть… Сейчас, благодаря моей работе, есть очень мало вещей, которые я не могу себе позволить… А я лишь хочу, чтобы дочь меня поняла, ведь всё, что было, осталось позади, и у нас всё может быть хорошо.

Рустам улыбнулся и покачал головой.

— Так часто бывает. Поэтому, как по мне, лучше отдалиться от детей и быть для них не родителем, а строгим учителем, либо… — он вновь тяжело вздохнул. — Либо стать для них всем, в первую очередь — примером. Я на это никакого права не имел, а у вас, наверное, не получилось. В этом нет вашей вины. Судьба смеётся, выслушивая наши планы, и плюёт на наши хотелки. Уж я-то знаю…

Наверное, она всё же перегнула с откровениями. Хотя и Рустам, пусть не прямо, но тоже говорил с ней о личном. Только что он имел в виду под «не имел права»? И почему сыновья хотели бы избавиться от него?

Ей отчего-то стало неуютно. А ещё — обидно от того, что Рустам перешёл-таки на «вы». Она и его додавила своими манерами. Как и всех остальных мужчин в своём окружении. «Чёртова королева» — прозвище, данное ей сотрудниками, было вполне заслуженным. На миг ей показалось, что новый случайный знакомый выбивался из этой массы… С удивлением она призналась себе, что он ей понравился. Что-то было в нём настоящее, крепкое.

Видимо, ошиблась: «У вас не получилось»… Или он другое имел в виду?

— Всё же хорошо, когда дети знают обоих родителей. Вдвоём проще, нет?

Мимо промелькнул указатель. Галина еле успела прочитать: до города оставалось десять километров. Водитель же оживился и перевёл разговор в более прагматичное русло:

— Так куда тебе надо-то? Скоро приедем…

— Мне до цивилизации. Любое кафе или заправка подойдут. Дальше я разберусь, не маленькая.

Как всегда в моменты волнения, Галина стала разглаживать ладонями свою одежду, расправляя ткань на коленях. Ещё немного, и она вернётся в жизнь, где ни от кого не зависит и ни в ком не нуждается. Вызовет себе такси, уже из дома разберётся с эвакуатором. А там купит себе взамен почившей любимицы какую-нибудь «тойоту-автомат» и забудет о странном спасителе, который своими вопросами пробил её лёд. Это слишком женская реакция, так нельзя. Потому что потом воздушные замки всегда рушатся и бывает больно.

— Как знаешь… — протянул Рустам. — Только вот, сколько я здесь езжу, а ни заправок, ни кафешек не встречал. Условия не те. Тундра. Тут порой, как заметёт, даже на этой колымаге не пролезешь. Может, всё-таки до гаража?

— Ну, пусть до гаража…

Вся усталость длинного дня навалилась на неё. Может, и нужно было дать сыну координаты, пусть бы приехал… Всё сама, сама… Эх…

— Эй, да ты засыпаешь! — спохватился Рустам, глядя, как голова Галины клонится набок. — Сейчас, доберёмся до гаража, я выброшу, что привёз, загружусь по новой — и довезу тебя прямо до дома. Идёт?

Но Галина уже спала. Светлые волосы закрывали лицо, а ладони так и остались на коленях, бледным пятном выделяясь на тёмной ткани пальто.

Рустам выругался сквозь зубы. Ну и что теперь делать? Адрес-то свой дама сообщить не соизволила… Растолкать? Невежливо. Полазать по карманам в поисках документов с пропиской? Ещё хуже.

«А она ничего… — подумал он. — Даже не поинтересовалась, почему у меня на один глаз меньше, чем полагается. И про сыновей расспрашивать не стала… Я брякнул, а она и бровью не повела. Хорошо, что нелюбопытная…»

Он ещё раз посмотрел на спящую. Офисная дама — «деловая колбаса». Это было ясно с первого взгляда на неё ещё там, на обочине до перекрёстка: такая растерянная, но предельно вежливая, вся такая из себя ухоженная… Выглядит молодо, а ведь ей, должно быть, уже под пятьдесят или чуть больше, если учитывать возраст сына.

Женщина оказалась приятной собеседницей, а взгляды, которые она на него бросала украдкой, грели самолюбие. Да он, оказывается, вполне себе видный мужик! Но больше всего Рустама зацепили её слова. С виду железо, а сама — открытая рана. Видно, что она пытается стянуть края, зарубцевать, чтобы прошлое прекратило мучать. Может, кого-то ей и удалось обмануть, но он уже проходил через это и знал, как сложно в одиночку.

Подумав, Рустам взялся за комм.

— Хэерле кич*[1], — проронил он, дождавшись соединения. — Груз будет вовремя, но потом… Тут дела появились… непредвиденные обстоятельства… За сутки разберусь, я думаю… Замену найдёшь?.. Вот и ладно. Если что — звони.

Рустам отключился и снова посмотрел на Галину. Левой рукой держа руль, правой он снял с себя куртку и накрыл женщину. Пока он будет возиться в гараже — уйма времени пройдёт. Глядишь, она к тому времени успеет выспаться, а там уж они разберутся…

Почему-то у него не было ни малейшего желания расставаться с неожиданной попутчицей. А раз не хочется, то и не надо — логика, проверенная временем. Оставалось выяснить, как Галина… нет, как Галя отнесётся к этой идее.

Ей снилось, что она едет на заднем сиденье машины. За рулём — её бывший муж. С ним рядом — Вера, его секретарь. Вот так банально… удобно… Всем, кроме неё, Галины.

Вот машина пересекает мост через местную речушку. Впереди — железнодорожный переезд. Наверное, нужно предупредить, что там, за поворотом, несётся товарняк… Но она смотрит на лицо мужа, он улыбается Вере так, как улыбался ей в самом начале их брака… Какой же он красивый… А вот и переезд… О нет, нет, нет!!! Она опоздала… А может, и не хотела их предупреждать? И поэтому теперь тоже сидит в той машине. По справедливости. А значит, всё же…

Галина проснулась от собственного вскрика.

— Чего орёшь? — флегматично осведомился Рустам, запрыгивая в кабину.

Он протянул Галине какой-то свёрток и, не дождавшись реакции, положил его на приборную панель.

— Вот, поешь. Извини уж, без изысков. Чем богаты. — Рядом со свёртком появилась стеклянная бутылка — квас Duonos. — Подкрепляйся пока. Закончишь — и поедем.

Сначала Галина отметила, что накрыта курткой Рустама. От ткани неожиданно приятно пахло… мужчиной. Этот запах смущал. Потом она перевела ещё сонный взгляд на еду. И только тогда осознала, что значили адресованные ей слова, окончательно развеявшие сон.

— Куда поедем? Я выхожу!

— Выходит она… Ты ж засыпаешь на ходу! Никуда я тебя такую не отпущу. Опять уснёшь, свалишься куда, ищи тебя потом… Нет уж, довезу до дома. Ты только скажи куда.

— Какую «такую»? И зачем меня искать? Я сама… И никуда не свалюсь. Ой!

Галина неловко повернулась, и бутылка кваса с панели упала, больно задев колено толстым донышком.

К своему ужасу, она почувствовала, что не может сдержать слёз. Столько лет стойкости коту под хвост! Надо было послушаться сына и записаться к психологу, а не вываливать свою жизнь на первого человека, бескорыстно решившего помочь. А она «в благодарность» тут сырость развела!

Сначала вылезти отсюда, а там она успокоится как-нибудь и разберётся. Галина дёрнула за ручку двери, но та не поддавалась. Да что же это такое, она что, заперта?! Срочно нужно выбраться отсюда!

— Какую-какую, сонную! Искать будут не тебя, а твой хладный труп. Знаешь, что такое «подснежник»?

Галину трясло. Прижавшись лбом к окну двери, она рассмотрела какое-то большое здание ангарного типа. Не факт, что, удрав из машины, она найдёт здесь электричество или телефон. А раз так, надо ещё раз принять помощь Рустама, хотя бы такси вызвать…

Она, правда, старалась успокоиться, но один всхлип всё же вырвался.

— Так! Во-первых, отставить слёзы! — ровно отчеканил Рустам. — Во-вторых, чтобы открыть дверь, ручку вверх поверни, и всего-то. В-третьих, не болтай ногами, не дай Бог разобьёшь бутылку, зальёшь тут всё…

Но его командный тон уже был бессилен перед лавиной всего, что нахлынуло на Галину. Она разревелась, закрыв лицо руками.

— Вот же… Пожалел на свою голову… — пробормотал Рустам, а в следующее мгновение прижал Галину к себе — намертво, не дёрнешься.

Она не сразу поняла, что произошло. А поняв, разрыдалась пуще прежнего. И с каждым всхлипом выплескивались годы самобичевания, контроля, дисциплины…

Галина уже и забыла, каково это — позволить себе побыть слабой, довериться кому-либо, тем более — мужчине. Этот грубоватый шофёр отличался от всех тех, с кем её сталкивала до этого жизнь — лощёных «белых воротничков». Казалось, судьба, словно в насмешку, привела её в кабину КамАЗа.

Лицо Галины было прижато к груди Рустама, слёзы вперемешку с тушью пачкали его простую футболку. Она знала, что ему всё равно, он не станет переживать из-за пары пятен. И, сдавшись, обхватила Рустама за талию.

Ревела Галина долго, изредка судорожно вздыхая. Наконец всхлипы прекратились, но она лишь покрепче прижалась, словно прячась от всего остального.

— Ну, ну… Будет тебе реветь, Галя. Говорю же, не пущу тебя такую… Хоть провожу до дома, а там уж как хочешь… Поехали?

Галина аж застыла. Так что же это… Это уже не просто помощь, так получается? Забота? Но тогда…

Она подняла голову и по-новому взглянула на Рустама.

Некрасивый. Неманерный. Настоящий.

— Ты это… Рустам… Извини за наводнение…

Его единственный глаз смотрел на неё по-доброму, с теплом. Ожидая.

Галина ещё раз ткнулась носом в жилистую, твёрдую грудь Рустама. Вдохнула его запах, закрыла глаза, прислушалась к себе.

И, снова подняв голову, решилась:

— Поехали.

Галина проворочалась всю ночь. Даже кот, сонно потянувшись, ушёл от неё в другую комнату. Она завела его через месяц после смерти мужа, когда ей было страшно спать одной и стыдно кому-либо признаться в такой слабости.

Мысли о Рустаме неуютно ворочались в голове. Вчера вечером он довёз её почти до самого дома, остановился на въезде на охраняемую территорию с несколькими элитными новостройками. Заглушил двигатель, положил руки на руль и повернул к ней голову в абсолютной тишине.

Всю дорогу от склада они вот так и ехали — в тишине. Если не считать фырчания мотора, конечно. Поток вопросов и реплик словно иссяк, стал ненужным, и такое безмолвие казалось Галине тёплым и комфортным. Она была смущена неожиданной близостью, когда Рустам перебрался на сдвоенное пассажирское место и обнял её, а ещё почти интимным «Галя» с его стороны. Ей оказалась приятна его флегматично-ворчливая стойкость перед ураганом её эмоций, внимание Рустама льстило, и щекотное замирание в душе вкупе с частым сердцебиением тягуче мешали вздохнуть в полную силу, заставляя вспомнить почти забытое, женское…

— А, ш-шайтан, одни колдобины! — ругнулся сквозь зубы Рустам, когда КамАЗ особенно сильно тряхнуло.

И с Галины словно сошла зачарованная дымка. Она увидела себя и Рустама со стороны. Боже, что она делает?! Она что, действительно согласилась продолжить вот такое случайное знакомство с камазистом?! И «продолжить» — это что означает вообще? «Не отпущу» Рустама уже не выглядело лишь заботливо-романтичным.

Умиротворение как ветром сдуло, и тишина перестала казаться уютной. Запах топлива в кабине грузовика стал ощущаться сильнее, а дешёвая убогость кабины КамАЗа бросалась в глаза в свете уличных фонарей. Сердце снова пустилось вскачь, пальцы заскользили, разглаживая пальто на коленях, а мозг цинично призывал подумать о последствиях поспешного и необдуманного решения, принятого под влиянием… обстоятельств?.. Эмоций?.. Гормонов?

Неужто это климакс так начинается? Придумала тоже, с первым встречным обниматься! А он наверняка теперь думает о ней незнамо что. Мужикам что вообще нужно? — Во-от! А с какой стати Рустам — исключение? Чего ему надо, если не кровать?

Ох, ей бы очень хотелось узнать, что Рустам действительно о ней думает… Но Галине всегда было сложно понять мужчин, весь опыт близкого общения с ними сводился к мужу. В её-то возрасте, да в настоящее-то время — это ж почти неприлично! Лишь репутация «чёртовой королевы» помогала держать лицо: она уверенная в себе самодостаточная деловая женщина, ей просто никто не нужен.

Нет, Галина не была ханжой, и даже попыталась было завязать отношения «для здоровья» пару лет назад. В приёмной гинеколога услышала беседу двух дамочек, мол, если сексом регулярно не заниматься, «там мхом зарастет». Фраза засела в сознании, да так, что на новогоднем корпоративе в ресторане Галина выпила чуть больше обычного и лишь согласно кивнула, когда коллега-адвокат предложил довезти её до дома. А по дороге на парковку свернул вместе с ней в туалет… Отключить мозги, расслабиться и получить удовольствие не получилось. Вся ситуация была настолько банальной и пошлой, что, когда мужчина назвал Галину «деткой» и спустил штаны, её прорвало безудержным смехом. Коллега гремел ремнем, пытаясь вернуть себе солидный одетый вид, но свисающие полы мятой рубашки мешали манёвру, и он пыхтел, не по-адвокатски ругаясь матом и провоцируя у Галины очередную волну гомерического хохота с икотой, перешедшей в сухие рыдания, когда за горе-ухажёром хлопнула дверь ресторанного сортира.

Вмиг протрезвев, она тогда привычно подвела итоги, мысленно сверила галочки в графах «за» и «против» такого рода отношений и поняла, что ей это не подходило. С тех пор жизнь стала ещё более размеренной и понятной.

А тут эта авария… и Рустам.

«И что теперь делать, как себя вести?!» — растерялась Галина, скользя глазами по кованой ограде, за которой возвышался её дом. Поблагодарить и уйти? Позвать Рустама на чай? Нет, это исключено, она ещё не готова… Или всё же рискнуть и попробовать плыть по течению? Нет, страшно, возможно, при свете дня, но вот прямо сейчас…

— Приехали, — голос Рустама был совершенно спокоен.

Галина, так ничего и не решив, молчала, и вновь повисшая на несколько мгновений тишина была ей просто невыносимой. На помощь пришли годами отточенные рефлексы:

— Спасибо, Рустам, вы, правда, очень помогли…

— Ты это выканье оставила бы уже, Галя. Чего ты там себе придумала? — Рустам потянулся к солнцезащитному козырьку и выудил оттуда потрёпанный блокнот и шариковую ручку. — На вот, это мой номер телефона. Я завтра в девять буду тут же, если придёшь — поедем твою машину спасать… Галя.

Слова прозвучали сухо и по-деловому, только на её имени голос казался чуть мягче. Галина потянулась за листком бумаги. Быстрым жестом Рустам подхватил её руку, другой вложил в ладонь сложенный вчетверо лист, и на секунду сжал её пальцы.

— И не парься, чё там… Если не надо — я уеду в десять, лады?

Кивнув, Галина подхватила свою сумку-портфель и взялась за ручку двери. Аккуратно спрыгнула на тротуар, повернулась и снова посмотрела на Рустама:

— Доброй ночи.

— Ага, и тебе подремать как следует. Давай, иди уже, Галя. Утро вечера, как говорится… Бывай.

Что надеть: платье или брючный костюм? И спросить не у кого! Пока дочка была ребёнком, она всегда советовала Галине, а как мужа не стало, они и разговаривать толком перестали…

Дочери тогда было двенадцать, сыну — двадцать два. Саша предпочёл сделать вид, что не понял то, что случилось, не знал, не видел… Ася же очень тяжело перенесла смерть отца. Ещё тяжелее ей было узнать, что тот изменял её матери. Дочь восприняла это как измену ей лично.

О, Галина ничего не рассказывала сама, да и что тут было говорить… Она тогда была словно в ледяном коконе, эмоции просто отключило. Ну да мир не без добрых людей, детям историю донесли. В том числе про то, как Галина должна была быть счастлива, что непутёвый муж получил по заслугам.

Ася же тогда решила, что раз отец изменял, значит, мать не делала его счастливым. А ведь если бы «любимый папочка» не искал приключений на стороне, то не оказался бы тогда в той машине со своей секретаршей. И был бы жив. Вот такая подростковая логика: нужен был живой виноватый, и им в глазах Аси стала мать.

И Галина и это приняла молча. Да и что тут было говорить? Как объяснить ребёнку взрослые разногласия? А если в отношениях всегда виноваты оба, так значит, и она виновата… Виновата же? Может, причёску вовремя не поменяла и приелась? Недостаточно ласкова была с мужем? Стала неинтересной собеседницей, послушавшись его и оставив работу? Недосолила суп и забыла погладить нужную рубашку? Дала морщинам появиться вокруг глаз, а венкам-звёздочками лопнуть и расползтись за коленями? Слишком много времени детям уделяла? Или, наоборот, мало? А может…

Да как ни крути, ответов однозначных не находилось. Чувство вины было родным, знакомым, привычным. Единственная дочь у матери-одиночки, с самого детства она слышала: «Я ради тебя всё делала!» Это «всё» давило своей огромностью, неохватностью, роком. Оно предполагало, что в ответ Галина должна была посвятить жизнь матери, а не строить свою. А она замуж вышла, и опять оказалась виновата, мать ей это дала ясно понять. Виновата, виновата, виновата! И даже когда матери не стало, Галина чувствовала себя виноватой, что осталась жива. А ведь та ради неё всё…

Сколько можно?! Галина решительно убрала брючный костюм в шкаф. У неё сегодня свидание с культурной программой. И если уж без чувства вины никак, то вот платье она наденет!

Рустам удивил! Она и ждала, и опасалась его обещанного звонка в пятницу. Думала, о чём мог бы быть разговор? И если он предложил бы снова увидеться, то где, как? Всякие варианты крутились в голове, но то, что он предложил… Нет, этого она совершенно не ожидала. Это никак не вязалось с Рустамом, с его КамАЗом, с его штанами в военном стиле с накладными карманами и… Ни с чем не вязалось!

Зато его голос… За время недолгого разговора по телефону Галина словно распробовала низкий тембр и уверенную неторопливость говора Рустама: жёсткое «р», чёткие окончания слов и почти певучее «а», когда он говорил «Галя». Решительное начало беседы быстро перешло в приглашение, скорее напоминающее деловое предложение, но Галина расслышала за этим словесным штурмом тщательно скрываемое волнение. Было абсолютно очевидно, что Рустам — далеко не завсегдатай дворца культуры, а значит, он старался сделать приятное ей, Галине.

Она аж зажмурилась, вспоминая об этом: «Галя, а тебе нравится балет? У меня два билета в эту субботу. Уже завтра, то есть. Пойдём?»

На балет во дворец культуры! Галина даже и не знала, что в их город приехал на гастроли классический балет. И пусть само здание ДК меньше всего было похоже на дворец, она предвкушала сказочный вечер. Галина никогда не посещала балетные постановки — не доводилось как-то. Вспоминала отзывы немногочисленных подруг — любительниц театров и высокой культуры, — и судя по всему, это был очень богемный вид искусства, понятный далеко не всем. Ну, вот и случай представился собственное мнение составить.

Рефлексы и тут пришли на помощь, и она сумела не показать своего удивления по телефону, спросив, о какой постановке речь. «Щелкунчик» Чайковского обещал по крайней мере наслаждение музыкой. А ведь пару дней назад она считала, что Рустам и классическая музыка были несовместимы. Тот случай, когда ошибиться оказалось приятно. Не исключено, что Рустам полон и других сюрпризов!

Строгое тёмно-синее платье прямого покроя было уместно для такой культурной вылазки: не слишком вычурное, но вполне нарядное. Интересно, а как оденется по такому случаю Рустам?

Они с Рустамом жили на разных концах города. Пока до неё доберётся, потом обратно в центр до ДК ехать… Поэтому Галина настояла, чтобы Рустам не приезжал за ней. Всё же им не двадцать, чтобы на такие мелочи внимание обращать.

На сотовый пришло сообщение от службы такси, машина была уже внизу.

Галина застегнула молнию сапог, пальто, шарф… Меховой берет помнёт укладку, но вдруг Рустам предложит прогулку после спектакля? Хм, тогда аккуратно свернём — и в сумку. Последний взгляд в зеркало: глаза блестят, щёки горят. А она ещё очень даже ничего… Особенно в платье.

Мама дорогая, балет! Она идёт на балет с Рустамом!

— Дорогие родители, с огромным удовольствием приветствуем вас на постановке нашей балетной школы «Северная звезда»! Убедительная просьба: выключите звук ваших мобильных телефонов и не используйте фотокамеры со вспышкой, это мешает нашим юным артистам. Целый год напряжённой работы, репетиций, и вот… Встречайте аплодисментами нашу балетную постановку по мотивам знаменитого «Щелкунчика»! Благодарим спонсоров балетной школы за возможность организовать наше выступление в стенах дворца культуры. А именно…

И ведущая начала перечислять все крупные компании города.

Освещение в зале было минимальным, и на том спасибо. Кажется, Рустаму ещё никогда не было так стыдно, как сейчас. Кулаки сжимались сами собой. Если бы не Галя рядом, он бы уже ехал домой, чтобы задать жару своим отпрыскам! Точнее, одному из них. Ну, Дэн, спасибо тебе! И посоветовал, и билеты «достал»… Погоди, теперь я тебя достану, отблагодарю со всей отцовской любовью…

Первые подозрения у Рустама появились ещё при входе в ДК. Слишком много семей, детей… Ну, мало ли, может, современное поколение такое культурное, и он отстал от жизни. Порадовало, что народ был одет вполне повседневно, мужиков в костюмах и при галстуках он не увидел. А ведь он, грешным делом, чуть не поддался на уговоры сына и едва не вытащил из шкафа свой единственный выходной костюм — тот самый, в котором в своё время женился. И всё же просто натянул свитер поприличнее да джинсы чёрные. Хоть в этом не ошибся. Зато в остальном… Культурное свидание — представление чужих спиногрызов!

Три дня раздумий — а куда позвать Галю? Кинотеатр он в гробу видал, просто в кафе или в ресторан — он не знал приличных, где скатерки белые и всё такое. А в чебуречной «У Гасана» было вкусно, но простовато. Домой — он был уверен, она бы не пошла. Да и та халупа, что служила ему с сыновьями домом… Исключено!

Исмагил, что было для него вполне естественно, не обратил внимания на то, что Рустам вдруг затеял уборку. А вот Дэн сразу навострил уши:

— У нас что, гости намечаются?

— А что, гости нужны, чтобы ваш бардак разгрести? От самой двери несёт грязными носками да несвежей постелью!

— Раньше тебя это мало волновало, — заметил Дэн. — Баба какая появилась, небось?

— А ты у нас вдруг стал храбрый дохрена? — отчеканил Рустам, и понял, что вот этой реакцией и выдал себя с головой.

Дэн тут же сменил тон на осторожно-любопытный:

— Да я-то что… Я же только за… А кто такая?

Тут бы Рустаму заткнуться… а он поплыл:

— Не «баба»! Женщина… Юрист… — и оценив отвисшую челюсть Дэна, подвёл итог: — К нам такую нельзя. Вот и думаю, куда бы пригласить, так сказать, культурно время провести…

— Ата [1], — серьёзно сказал Дэн после недолгой паузы, — балет — самый культурный вид культуры, это ж все знают. Если твоя пассия такая вся из себя богемная фифа, то ей стопудово зайдёт! А у нас в классе одна цаца билеты продавала во дворец культуры. Давай достану парочку по блату?

Дэн мог быть очень убедительным, когда хотел. Рустаму задуматься бы, с какой такой стати, да и какие билеты в школе толкают, но… повёлся, как последний лопух!

Он бросил мимолётный взгляд на Галину — та казалась полностью поглощённой разворачивающимся на сцене действом.

«Фух… Кажись, она подумала, что так и было задумано. Главное — не разрушить её уверенность», — и Рустам, усилием воли сохраняя равнодушный вид, сосредоточился на балете.

Даже если учесть, что костюмы юных актёров, возможно, были сшиты из чего попало, издалека смотрелось очень даже ничего. Всё же сцена ДК облагородила бы даже корону из фольги. Хотя вот эти кальсоны-колготки у пацанов… Культура, ага… Всё хозяйство в облипочку… Ну, тот ещё «гламур».

Время от времени он оглядывался на Галю. Её довольное выражение лица успокаивало. Если так дальше пойдёт, может, Дэну и влетит чуть меньше.

Рустам честно пытался следить за сюжетом. Надо отдать должное: малолетки и правда старались на совесть. Такие серьёзные моськи! Но вот эти ноги вверх, руки так-сяк и бочком-бочком на цыпочках, задрав голову… А потом стадом в шахматном порядке туда-сюда по сцене… Нет, он не понимал.

Зато поединок Щелкунчика и Крысиного короля почему-то напомнил его и Галю: он прыгал за ней по сцене жизни, а она по этой самой сцене от него убегала, да ещё и грозилась проткнуть шпагой. Ещё и приходилось следить, чтобы не прилетело по башке туфелькой от какой-нибудь сердобольной Мари. Да, он не заколдованный принц, второй глаз у него не появится, а Гале бы по-хорошему удирать от него такого, а вот нет же…

Эх, Галя, Галя. Красивая, в платье пришла. А он комплиментов говорить сроду не умел. Алсу это и не надо было, но вот Гале… Нужно ли это ей? Вроде бы внешне вся такая уверенная в себе, но он уже видел её другую… Хм-м… Чуть позже он найдёт способ сказать: платье ей очень идёт.

Наконец постановка подошла к концу, и все зачем-то встали, словно так громче аплодировать получалось. Рустам рефлекторно поднялся одновременно с Галиной. На сцену высыпали ученики и ученицы балетной школы, а зал всё хлопал и хлопал. «М-да, это приговор, старик, балет — это не про тебя», — подытожил Рустам, пока ведущая рассыпалась со сцены в благодарностях, уверяя «дорогих родителей», что все средства, вырученные от мероприятия, предназначались городскому детскому дому.

И вот народ, нахлопавшись вдоволь, двинулся в проходы к выходу. Рустам почувствовал, как Галина взяла его под руку.

— Спасибо, мне очень понравилось.

Он лишь кивнул. Не хотелось ничего говорить.

Забрав из гардероба пальто, Рустам собирался было передать его Гале, но она вдруг плавно повернулась спиной и приподняла руки. Пару секунд он соображал, что к чему, пока не догадался: надо же помочь даме одеться. Этикет, чтоб его…

На морозе дыхание превращалось в быстро тающий пар. Рустам поймал ожидающий взгляд Гали и сказал:

— Я это… Я тут в центре не очень ориентируюсь… — задумался на секунду, и решительно добавил: — А ты чебуреки любишь?

Балет-засаду Рустам одолел, осилил. Но больше по чужим подсказкам он не ходок. Та чебуречная «У Гасана», может, и не гламурное заведение, но он не понаслышке знал: там всегда было тепло и вкусно кормили. И там он свой, артистам в колготках хлопать не придётся. Что ещё надо?

Широкая улыбка и согласный кивок Гали отозвались в Рустаме волной облегчения. Он вдруг понял, что очень голоден и, подхватив Галю за руку, потянул её в сторону ожидающих машин такси.

В чебуречной «У Гасана» было почти жарко. Когда Галина сняла шарф и осмотрелась, у неё возникло ощущение, что она попала лет на двадцать назад, в конец прошлого века и самое начало нового.

Какие-то репродукции на ярко-желтых стенах, железная мебель как в столовых ушедшей эпохи… Галина отвлеченно подумала, что одно её пальто, наверное, стоило дороже, чем вся обстановка в этом заведении. Но неожиданная прелесть состояла в том, что здесь, в чебуречной, никому не было никакого дела ни до неё, ни уж тем более до её пальто. Никто не оглянулся на них с Рустамом, лишь полный мужчина в фартуке махнул приветственно рукой из-за стойки-прилавка с большим аляпистым меню.

Всё же здесь было по-своему уютно. Приглушённый свет мутных светильников не резал уставшие за день глаза. Из фритюрниц доносился аппетитный аромат жарящихся мяса и теста. И практически все столики заняты, причём публика была совершенно разномастная: громкая компания молодёжи, четверо работяг в одинаковых куртках с логотипом какой-то компании, несколько парочек…

Рустам, по всей видимости, был тут завсегдатаем. Он сделал заказ за них обоих, спросив лишь, что Галина желала пить.

Свободный столик с тремя стульями вокруг нашёлся в углу. Галина аккуратно сложила пальто на свободное место, а Рустам просто повесил пуховик на спинку своего стула и вполне удобно разместился на нём же. Но когда Галина попробовала придвинуться поближе к столу, её стул оказался неожиданно тяжёлым и не двигался ни на миллиметр.

— Бесполезно, — прокомментировал её старания Рустам.

— Что, прости?

— Стулья привинчены к полу. — Галина рассмеялась, однако Рустам был серьёзен: — Это чтобы ими нельзя было воспользоваться в драке. Было тут однажды… ну, и хозяин решил больше не рисковать.

Вот тут она ошарашенно замолчала. Это какая-то иная реальность. Для неё — иная. А для Рустама это обыденность. В этих обшарпанных декорациях он чувствовал себя явно свободнее, чем во дворце культуры.

Там, в ДК, Галина практически сразу поняла, что представление — не балетные гастроли. Её умозаключение подтвердилось, когда до начала спектакля взгляд выцепил на передних рядах знакомое лицо: Елена Киселёва работала нотариусом, а её муж — в проектном бюро. Галине как-то довелось оказаться с Еленой в одной компании, и у той, помимо рабочей, была лишь одна тема для разговоров — занятия балетом её девочек. Очень дорогое увлечение, если верить отзывам Елены.

А когда началось представление, и ведущая вышла на сцену, Галина буквально физически почувствовала, как Рустам сжался, словно пружина, а потом постоянно оглядывался на неё. И с явным облегчением заторопился вон, как только в зале зажёгся свет. Что-то было не так с этим свиданием, но Галина решила, что не будет ничего спрашивать. Пусть балет был детским, но постановка — вполне профессиональной, ей понравилось.

Пробираясь между рядами кресел за Рустамом, Галина встретилась глазами с Еленой и кивком поздоровалась. Ох, лучше бы она притворилась, что не узнала нотариуса. Так же ответив на приветствие, та, не стесняясь, переводила недоумевающий взгляд с Галины на её спутника и обратно.

То, как Елена пялилась, обидно раздражало. Галина взяла Рустама под руку. Что это — собственнический жест, или ещё что — Галина не хотела анализировать, но отметила, как Рустам согнул локоть, чтобы ей было удобнее.

Елена продолжала пялиться даже в гардеробе. И Галина, позволяя Рустаму помочь ей с пальто, не удержалась и иронично выгнула бровь, взглядом осадив знакомую — мол, что за навязчивый интерес?

Что за интерес, было понятно. На бывшего мужа Галины Рустам не походил. Тот всегда на публике пропускал даму вперёд, одевался с иголочки… Но так уж распределились места, Галина в зале села со стороны здорового глаза своего спутника. А что до одежды — внешний вид Рустама не оставлял сомнений в том, что не интеллигентская работа его кормит, а…

Рустам пошёл обратно к стойке и принёс готовые чебуреки.

— С пылу с жару. Осторожно, внутри бульон.

Словно в доказательство Рустам склонился над пластиковой тарелкой, смачно хрустнув тестом и бумажной салфеткой утерев прозрачные жирные капли, оставшиеся на подбородке.

Он ел с таким видимым удовольствием, что у Галины проснулся аппетит. Вилки-ножа не предполагалось. Она аккуратно, кончиками пальцев взяла горячий чебурек и попробовала. Было вкусно. Мясо, зелень, что-то ещё… Сыр, вроде бы. Тонкое тесто с характерными пупырышками фритюра… Кусочек по кусочку, пришло чувство сытости. Чай в картонном стаканчике оказался вполне приятным, лимонным.

Тем временем Рустам воевал с салфетками. Слишком тонкая бумага рвалась и липла к рукам. Он тихо ругнулся себе под нос. Галина, дотянувшись до своей сумки, достала два квадратика одноразовых влажных салфеток и протянула один Рустаму.

— Это что такое?

Замешательство было явное, а подозрительность в его голосе заставила Галину покраснеть. Квадратики и правда были похожи на другие, для совершенно иных нужд!

— Это влажная салфетка. Вот, смотри. — Галина вскрыла упаковку и достала пропитанную антисептиком бумажку. Протянула её Рустаму, но тот всё ещё не понимал, зачем. Она попросила: — Дай руки.

Рустам послушно положил кисти на стол ладонями вверх, и Галина по очереди энергично вытерла их салфеткой. Он поймал её пальцы и соединил ладони, не отпуская её рук. Слегка сощурил глаз, смотрел серьёзно, почти торжественно.

— Ты красивая, Галя.

Галина опустила взгляд на их руки, застыла. Смуглые, узловатые, с рельефными венами — его, и бледные, тонкие — её. Двигаться не хотелось, что-то отвечать… — а что?!

— Спасибо… — опять рефлексы сработали.

— За что «спасибо», это ж не я, это ты… — он помолчал, снова сжал её пальцы и спросил: — Тебе сейчас хорошо, Галя?

Чуть помедлив, Галина кивнула, а у самой сразу закружилась мысли: и что теперь? А дальше? Рустам держал её руки, а Галина запереживала — а они не липкие, нет? Она же не успела салфеткой влажной воспользоваться…

— Отставить! — Рустам глядел на неё и усмехался. — Опять чего-то придумываешь, Галя. Сказала же, хорошо тебе сейчас. Вот! Остальное — всё потом. Завтра наступит ли — как знать. Тебе хорошо. Сейчас. Вот это важно, понимаешь?

— А тебе? — Галина говорила тихо-тихо. — Тебе хорошо?

— Мне тоже хорошо, Галя. — Рустам вздохнул и добавил: — А в ДК позор одолел. Балет, блин… Это сын так с билетами пошутил. Домой вернусь — выпорю! Тебе правда понравилось? Только честно?

Всё встало на свои места. Галина представила себе эмоции хулиганистого подростка и улыбнулась.

— Мне понравилось, честно! Спасибо сыну передай… И не надо пороть, пожалуйста. Это ж мелочь.

Рустам помолчал. Потом отпустил её пальцы и прикрыл рукой отсутствующий глаз. Галина заметила, что он всегда так делал, когда задумывался.

— Ну, раз понравилось — будем считать, Дэну повезло. Но объясниться всё равно придётся. Неуважение!

Они сидели и смотрели друг на друга. Галина теребила пакетик с салфеткой, но не хотела пользоваться ей сразу. Успеется! Хотелось сохранить ещё чуть-чуть ощущение рук Рустама на коже.

Клиентов в заведении стало меньше, и мужчина из-за стойки направился к ним. Чёрная щетина покрывала его щёки, сложившиеся вертикальными складками от широкой добродушной улыбки.

— Рустам-паша, сколько лет, сколько зим! — с лёгким акцентом проговорил он.

— А, Салим, здравствуй! — Рустам встал из-за стола, и мужчины приветственно обнялись.

— Галя, знакомься, — Рустам вернулся за стол, — это Салим — брат Гасана, хозяина этого заведения. Лучше Салима никто в окрестностях чебуреки не готовит.

Галина вежливо кивнула. А Салим разулыбался шире.

— Красавица твоя Галя! А Марина, что ты раньше приводил, на днях тут была, привет велела передать.

Дверь в чебуречную открылась, впуская порцию холода, и Салим, напоследок хлопнув Рустама по плечу, заторопился обратно к прилавку.

Галина вскрыла салфетку и тщательно, обстоятельно вытерла руки. Допила остывший чай.

— Рустам, мне, наверное, пора. Я вызову такси на улице, чуть-чуть подышу свежим воздухом.

Рустам молча встал, подхватил её пальто, помог, как в гардеробе ДК. Оделся сам. И решительно взяв её за руку, направился к выходу.

Ночное февральское небо в городе — лишь тёмная муть, подсвеченная электрическим освещением. Галина попробовала забрать свою руку, но Рустам не пустил, потянув за собой по тротуару.

— Там на главной улице всегда таксисты клиентов ждут, — пояснил он. И тут же продолжил: — Слушай, Галя… Салим прост как валенок. Готовит хорошо, но… После контузии у него что на уме — то и на языке. Зато брат при деле держит, таким тяжело… Ай, всё равно нехорошо получилось…

Галина ничего не ответила. Ощущение тепла ушло. После жаркой чебуречной воздух кололся, возвращая к действительности.

— Галя, смотри на меня. — Рустам остановился и она послушно перевела взгляд куда-то на его переносицу. Вроде бы и в глаза, но мимо. — Марина была давно, лучше себе нашла, из таксистов. А я такой как есть, Галя. Всякое было. Что дальше — Бог знает. Но сейчас я именно там, где хочу быть. А ты?

— Я не знаю, мне… мне домой пора, Рустам, — лишь сказала она.

В молчании они дошли до широкого проспекта. Около такси Рустам наконец-то отпустил её руку, договорился с водителем и открыл Галине дверь на заднее сиденье.

— Не провожай меня, тебе потом долго ехать, — Галина смотрела в сторону, и Рустам всё понял правильно.

Захлопнув за ней дверь, он подошёл к окошку таксиста и расплатился. Вернулся на обочину и небрежно отсалютовал Галине на армейский манер. Машина тронулась, Галина закрыла глаза, закуталась в воротник пальто. Оно пропахло чебуреками. Теперь этот запах всегда будет напоминать ей о Рустаме.

Всю дорогу до дома она пыталась вспомнить, а кто, когда в последний раз ей задавал простой вопрос: «Тебе сейчас хорошо, Галя?» Когда в последний раз она сама себя об этом спрашивала? Когда её «хорошо» стало для всех неважным?

Двухкомнатная «гостинка», которую семейство Закировых именовало домом, встретила Рустама тишиной и запустением — впрочем, как всегда. Иса, подрабатывавший по ночам дворником-грузчиком-сторожем, отсыпался перед работой. Дэн же, наверняка, шатался где-то по городу с такими же, как он, лоботрясами.

Рустам был не в духе, и дверь за ним громко хлопнула, став первым внешним проявлением злости.

Ещё с армии он знал: злость бывает разной. Бывает как защита ценного — именно это праведное негодование поддерживают на войне, превращая в источник силы. А бывает, наоборот, злость слабых — глупцов, юнцов да сломанных — когда за свою жизнь ответственность не берут, считая, что другие люди им должны, злой рок ополчился, да мало ли ещё отмазок… Наконец, есть злость — бомба внутри. Та, что долго и упорно подавлялась. Никогда не знаешь, когда такая рванёт и скольких с собой прихватит. Она годами может жрать изнутри, под видом придуманной самим себе вины превращая людей в неврастеников. У таких — «всё говно», у них «всё хуже всех», они ни на что не способны, а ночами их это душит, стискивая горло ощущением несправедливости. Почему я? Почему так? Мир виноват, или всё же я сам — полное ничтожество… И хоть оба варианта неверные, но в чёрно-белом, отравленном самоедной злостью сознании оттенки не воспринимаются — разве могут быть у дерьма оттенки?

Такие обозлённые — кто и против мира, и против себя самого — на пути разрушения. И у Гали Рустам почувствовал те самые нотки придуманной вины и чувства несправедливости, узнал. Он сам жил с этим долгое время. До ранения — когда в армию удрал от родительской опеки. И после — пока принимал свою новую одноглазую реальность. И себя винил, и жизнь проклинал, и снова думал, а не свалить ли куда подальше — на вахту, или в горячую точку какую.

Галя сейчас такая же — раненая и полуслепая. И тоже бегством спасается, не знает пока — от себя не убежишь! Отступать, пока все возможности не использованы — не выход. И Рустам отступать не собирался, пусть ситуация сложилась досадная, но… Как там у Высоцкого: «Обидно мне, досадно мне, ну ладно!»

Рустам прошёл в комнату, стянул свитер. Потом на кухню, открыл холодильник, глянул на полупустые полки и закрыл. Пытался и дальше напевать шуточную песню, но смеяться совсем не хотелось.

Кулаки сжались, вздувая вены, разгоняя кровь. Какой уж там «ну ладно»?! Вот что значит «молчание — золото»! Это относится и ко всем бабам, и к нему самому, и к Салиму, и вообще!

На мгновение мелькнула мысль, а не позвонить ли той самой Марине? Нет, не для встречи — чтобы отшить окончательно! Хотя нет, в топку! Но злости нужна дорога, нужно дать ей выйти… Рустам зарёкся, что спать не ляжет, дождётся младшенького для разговора по душам.

И дождался. Когда Дэн появился в дверях, Рустам уже встречал его в коридоре, выразительно поигрывая ремнём. Он помнил, что сказал Гале, и не собирался пускать его в ход. Но вид ремня — сам по себе весомый аргумент в случае Дэна.

Низенький, поджарый, зеленоглазый, с чёрными волосами, свалявшимися в нечто, напоминающее перекати-поле, характером не пойми в кого, шебутной. Но при всех своих многочисленных недостатках, Дэн был умным парнем, и сразу сообразил, что к чему.

— Ой… Батя… — судя по всему, пацан отчаянно боролся с искушением захлопнуть дверь и броситься наутёк. Но жизнь научила и его: бегство — не выход. Младший всё-таки вошёл в квартиру и запер дверь.

— Ну что, паршивец… Допрыгался? — голосом, не предвещающим ничего хорошего, осведомился Рустам, надвигаясь на сына. — Ты что натворил, паразит?! Балет, а?! Билеты «по блату»?!

— Батя, ты чего? Это ж шутка была! Я вообще думал, что это стёб такой у тебя про богемную кралю! Ты и юристка — серьёзно?! — Дэн отчаянно стремился проскользнуть в комнату брата, но не тут-то было, и он свернул на кухню.

— Шутки у него! Шутки! — бушевал Рустам, зайдя следом. — Хорошо ещё, что Гале понравилось!

— Ах, она уже Га-аля?! — перешёл Дэн в контрнаступление. — А когда она в гости придёт, знакомиться? А мамой её уже сейчас называть, или пока «тётей Галей» обойтись?!

— Прикуси язык, не то лишишься его! — рыкнул Рустам, нервно взмахнув ремнём. — Твоё какое десятое дело?!

— Отец, да как ты не понимаешь… — Дэн пытался перехватывать инициативу в споре.

— Какого хрена? Просил же не орать, когда сплю… — это проснулся Исмагил. Бледнокожий здоровяк с чёрными волосами, в его случае напоминающими не то верхушку пальмы, не то шапку кавказских горцев, Иса подпирал головой дверной косяк, скрестив на груди огромные ручищи. — Ну, что за «тётя Галя»?

— А ты не знал? Батя на балет ходил, на свидание! — выдал Дэн с издёвкой.

Иса посмотрел на брата так, будто тот поведал ему самую банальную вещь на свете. Спросил у Рустама:

— А что плясали?

Но тот не успел ответить — от обычной невозмутимости брата Дэн заржал в голос:

— Да какая разница, абый [2]?! Свидание у бати было — ты просёк, нет? Скоро у нас мамка новая появится!

— Щ-щенок, да ты сам нарываешься… — Рустам шагнул к Дэну, но Иса проявил неожиданную прыть — схватил отца за плечо, едва не вырвав тому руку из сустава. Рустам поморщился — старшенький иногда не умел контролировать свою немереную силу.

— Подожди, отец… — бесстрастно проронил Иса, — Это правда?

— Правда-правда! — хихикнул Дэн, но Иса лишь отмахнулся.

— …! — таки выругался Рустам. «Мамкой» своим оболтусам он Галю не представлял. Вообще ещё не ясно, что у них там. Но это он сыновьям объяснять не собирался. — А что, если и так?

— Если так — это хорошо, — всё так же бесстрастно выдал Исмагил, наливая себе из-под крана воду. — Тогда не затягивай, приводи.

— Да, чем раньше она поймёт, кто мы такие, тем лучше. Кинет тебя при первой возможности!

— Я всё же тебя выпорю, наглец! — Рустам снова взмахнул ремнём, но в этот раз Дэн не впечатлился.

— Хотел бы выпороть — давно бы выпорол. Так в чём же дело, а? — мальчишка демонстративно спокойно прошёл мимо Рустама, бросив уже из коридора: — Передавай привет маме Гале!

Иса допил воду. Поставил гранёный стакан на стол и пошёл вслед за Дэном. Рустам остался на кухне один.

Дурдом! Дети советы раздавать начали! И всё же, если слова Исы не удивили, нападки Дэна попали в больную точку. Может статься, Галя уже его кинула…

Где-то в глубине квартиры послышался смех Дэна, и тут же резко оборвался. Надо думать, Иса ему там «высказывал» касательно того, как примерному сыну полагается беседовать с отцом. Не покалечил бы… С его обострённым чувством справедливости, Иса уже сорвался однажды на Рустаме. И пусть досталось за дело, но каждый раз, когда Рустам об этом вспоминал, у него начинали ныть рёбра.

Со всей дури он грохнул кулаком по кухонному столу. Стакан подпрыгнул, но устоял. А вот мизинец Рустам отбил знатно. Ну нет, тупая агрессия — не выход.

«Злость нужно уметь направить в дело, Рустам. В то, что является её источником, — бывало говорил его комбат. — На войне это твой враг. А так, не хочешь жить с родителями — стань финансово независимым и живи отдельно. Считаешь, что ты "говно" — подымай зад и развивайся. Нравится тебе женщина — пока она чётко не сказала "нет", ухаживай за ней, добивайся!»

Галя… А ей что помешало прямо с ним объясниться, вместо того, чтобы сбежать?

Рустам пришёл к выводу, что если он сможет это понять, то станет известен источник её непонятной неуверенности. А Галин враг — и его тоже.

— Мам, а переезжай к нам жить? Иришке помощь будет, и вообще…

Такого поворота в разговоре за вечерним чаем Галина не ожидала совершенно.

— Спасибо, родной, но зачем? Я вам мешать буду, и так за выходной, небось, надоесть успеваю. Да и дети скоро вырастут, вам тесно будет…

Субботу и воскресенье Галина посвятила роли бабушки. И душе отдых, и думать о Рустаме с близняшками некогда. Валя и Аля в восемь месяцев уже вовсю ползали друг за дружкой, у обеих резались зубы, и когда одна начинала плакать, злиться или смеяться, вторая тут же подхватывала. Только болели по очереди. Ветрянку, вот, недавно перенесли… но достаточно легко, и то ладно.

Ирина в целом справлялась, но, конечно, уставала. Саша отдыхал на работе — он был финансовым аналитиком в местном филиале крупной компании сотовой связи — а вечерами помогал, чем мог: купал дочерей, кормил овощным пюре с ложечки и ловко менял подгузники.

Близняшки скучать не давали, в этом Галина не сомневалась. Час назад девочек уложили спать, каждая получила свою бутылочку детской смеси и одного из родителей. В этот вечер Саша укладывал Алевтину, а она всегда капризничала чуть дольше Вали. Поэтому, когда он наконец-то пришёл на кухню, Ира с Галиной уже допивали чай.

— Ну, вот вырастут, тогда и посмотрим, — отмахнулся он. — А пока места хватает, я ж не зря сразу четырёхкомнатную брал, до кризиса как раз успел. Давай к нам, а?

Галина поймала внимательный взгляд Ирины и поняла, что для неё разговор сюрпризом не был.

— Так вы что, серьёзно, что ли?

— Ещё как. Помощь нам нужна, а чужая нянька — это не то. Иришка на работу хочет выйти, как девочкам год будет, на полставки пока что.

— Я маму звала, но она не может, иначе работу потеряет, — включилась Ирина. — Но на школьные каникулы будет приезжать. Всё же бабушка — это не какая-то женщина с улицы, мы кому попало не доверяем.

Представлять своих внучек под присмотром «кого попало» Галине тоже не хотелось. Катерина, мать Иры, работала в школе и была всецело предана педагогике. Отец же уехал в Москву и приезжал редко. Поддержание видимости брака, по всей видимости, устраивало родителей Ирины, разводиться они не спешили.

— Так я же тоже работаю, Саш, — деликатно напомнила Галина.

— Ну мам, что они без тебя не справятся полдня? Или пару дней в неделю? Найми себе зама, в конце концов.

Стало ясно, что отказ и не предусматривался. Так как бабушка Катя бросить свой класс не могла, оставалась она, Галина. И только в школьные периоды.

— Не всё так просто. Клиенты ведь обращаются к нам, потому что доверяют, знают, как я работаю. Найти хорошего зама — сложная задача, да и не решит ничего.

— Галина Юрьевна, Валя и Аля к вам уже привыкли, они любят вас. Может, вы хотя бы подумаете? Не отказывайтесь сразу. До года ещё есть время.

Ирина говорила искренне, и это подкупало. Под глазами молодой мамы залегли тени, раньше всегда ухоженные русые волосы поблекли и были небрежно собраны в пучок на макушке. «Да, она действительно вымоталась, бедняжка!» — поняла Галина.

Возможно, она и правда может помочь позаботиться о внучках ещё хотя бы год-два. Отдавать малышек в садик ранее ей было жалко. Места в квартире сына достаточно, хоть надувную детскую горку ставь… До работы, правда, неблизко, но и это решаемо — дистанционную работу придумали не вчера.

— А Чингисхан? — вспомнила она про кота.

Саша с Ирой быстро переглянулись, и Галина поняла, что и об этом уже был разговор.

— Они с Ирой не очень ладят, ты же знаешь, мам… Его Ася к себе согласилась взять.

— Ася? А вы уже и с ней всё обсудили? У неё хотя бы всё хорошо?

Странным образом перспектива расстаться с Ханом подняла в ней волну протеста, не сравнимую со всем, что обсуждалось до этого. А упоминание дочери снова отозвалось болью. Сама она слышала Асин голос в последний раз ещё на Новый Год.

— Всё хорошо у неё, не волнуйся. Работу нашла. Не ахти какую, но ей нравится, она там рисует. А не хочешь без кота — возьмём и с котом. Ещё одна пара глаз присматривать за девчонками будет. Так что, когда переедешь?

Ася, какая же умница её девочка! Ещё учится на дизайнера, а уже и работать устроилась. Какая сила воли, упрямство и чувство собственного достоинства! И вечная критика её, Галины. К гадалке не ходи, Ася не одобрила бы идею переезда к сыну. Как и большинство её решений.

Галина вспомнила одну из последних ярких ссор с дочерью и её реплику:

— Я буду жить для себя! Я не стану такой, как ты!

«Для себя»… Так может статься, дочь её всё это время упрекала не за то, что Галина ожидания мужа не оправдала, а за то, что она потеряла себя?!

Переезд к сыну устроил бы всех, это очевидно. И да, Галина могла бы организовать своё время так, чтобы всем угодить и любимых внучек растить. Но ей, ей самой это решение подходило ли? Галину никто не спросил, а она, как обычно, и не задумалась сразу, уж и планировать начала…

«Тебе сейчас хорошо, Галя?»

— Саш, Ира, я не думаю, что это хорошая идея — мне к вам переезжать. Но няню за три месяца я вам сама подберу. Не кого попало.

Сын с невесткой удивлённо молчали. Не ожидали, оно и понятно. И Галина решила расставить точки над «i»:

— Я… познакомилась с мужчиной. Его зовут Рустам.

— Его зовут Рустам. Он занимается перевозками, — второй день подряд Галина именно так представляла Рустама людям из своего окружения.

— Пассажирскими или грузовыми?

Главное правило этики юриста — придерживаться фактов. Не врать. А то, что собеседник додумывает своё — проблемы собеседника. Тем более, когда речь идёт о той самой коллеге-нотариусе, с которой они случайно увиделись в ДК.

Так что там за перевозки у Рустама? Вроде бы у него вахтовка, значит, перевозит людей. Но и на склад они тогда не пустые приехали…

— И те, и другие. Очень разносторонний человек.

— О-о, это серьёзно, — голос Елены зазвучал на октаву уважительнее. — А балетом кто у него увлекается?

— Сын, — без запинки ответила Елена.

— Какой интеллигентный ребёнок! — снова завосхищалась Елена.

— Это точно…

С экрана компьютера на Галину прищуром зелёных глаз смотрел Денис, приёмный сын Рустама. С тем набором стереотипов, которым жила и дышала семья Киселёвых, парень только что приобрёл нетрадиционную ориентацию. Но, судя по информации из соцсетей, увлечения Дениса были совершенно иными и немного пугали: много, чересчур много репостов с сайтов об оружии, войнах, о конце света… Не самый обычный круг поиска для шестнадцатилетнего подростка.

— Галина, дорогая, я почему звоню… У нас планируется вечер в ресторане для бизнес-клиентуры, по поводу двадцать третьего февраля и заодно восьмого марта. Ты, естественно, приглашена. Приходи со спутником, если желаешь.

— Спасибо, Лена. Боюсь, Рустам очень занят… но я передам ему приглашение, мы подумаем.

— Что значит «подумаем»? Тебя мы ждём в любом случае. Можешь пригласить и несколько человек из своих клиентов, в этом случае пусть твои «золушки» офисные с моими свяжутся, стоимость меню твоих клиентов — за счёт твоей компании, это нормально. А Рустама своего обязательно зови, в перевозках нотариусы тоже нужны.

Елена засмеялась в трубку, и Галина, морщась, отодвинула телефон от уха. Подумав секунду, включила рингтон на мобильнике.

— Ох, это мой телефон… — Не употреблять глаголы — проверенный способ оставить на додумывание самое основное. — Ещё раз спасибо, я сообщу про вечер. Пока-пока!

Ещё несколько секунд вежливых прощаний, и Галина снова осталась один на один с компьютером в строгих декорациях своего офиса. Светло-серый ковролин, белые матовые стены с рамками дипломов и разных достижений, стол под красное дерево, белое кожаное кресло. В остальном — минимализм, легкость стекла и тонких вставок металла. На столе — ровные стопки документов и ноутбук, подключенный к большому экрану с открытыми окнами поисковика.

Страниц старших Закировых в соцсетях она не нашла. Про собственную тоже не переживала — там была скупая информация строго по делу.

С момента разговора с сыном и Ириной Галина ощущала себя иначе. Жажда деятельности бурлила в крови. Первым делом решила собрать максимум информации о Рустаме и его жизни, словно составляя досье на клиента. Привычный подход должен бы успокоить, но нет. То немногое, что получалось узнать, подтверждало очевидное: они слишком разные, ничего не получится, проще забыть. Забыть его молчаливое понимание, простую заботу…

Забыть и свою реакцию на безыскусное: «Ты красивая, Галя».

А ещё он говорил: «Завтра наступит ли — как знать. Важно сейчас». И… так оно и есть! А значит нужно пересмотреть приоритеты. Галина щёлкнула мышкой и открыла своё расписание. Набрала по внутренней связи секретаря.

— Лида, перенеси, пожалуйста, сегодняшний звонок с немецкой компанией на другое время. И ещё: у тебя был какой-то абонемент в фитнес… Ах, это спа? Отлично. Оформи и мне тоже, пожалуйста. Если возможно, я сегодня вечером и попробую. Да-да, ты всё правильно поняла. Спасибо.

Оставив обескураженную Лиду выполнять просьбу, Галя в тысячный раз взглянула на свой сотовый. И, пока не передумала, отправила сообщение Рустаму: «Как дела?»

Банально, но на большее её не хватало вот так, на расстоянии. Прошло долгих пять минут. В голове крутилось всякое…

Она поступила не очень красиво, сбежав из чебуречной, может, ей как-то извиниться?

Ещё пять минут в полной тишине.

И ещё…

Возможно, Рустам уже и думать о ней забыл, а она тут переживает на ровном месте. Ну, что же, тогда чуть позже она позвонит сама. А пока другой важный звонок требовал внимания. И смелости.

Галина открыла верхний ящик рабочего стола и достала оттуда фотографию в простой рамке. Снимок был сделан ещё до смерти мужа. Уже по-взрослому серьёзный, сосредоточенный Саша — такой же светловолосый и кареглазый, как и она, и Ася — рыжее солнце с серебристо-серыми, как у её отца, глазами. Она умела так улыбаться от уха до уха, что и у того, кто на неё смотрел, губы сами расползались в ответной улыбке.

Пара манипуляций мышкой, и на экране открылась страница Аси и другие фото, сделанные уже в этом году. Тот же морковный оттенок волос, те же веснушки, но в полуулыбке — нотки взрослой недосказанности, а в подведенных чёрным глазах — грусти.

В Москве было ещё утро, Галина глубоко вздохнула и набрала дочь.

Пока слушала длинные гудки, поймала себя на том, что грызёт ноготь большого пальца. Неприятный вкус лака вывел из ступора, и она опустила руку на стол. Наконец на звонок ответили:

— Алло?

— Доброе утро, Ася.

— Не сказала бы… мама, — последнее слово дочь выдавила с явной неохотой.

— Как дела? Как учёба?

— Нормально. В чём дело?

— Давно не слышались. Вот, звоню узнать…

— А если серьёзно? — холодный тон ставил невидимые барьеры даже на расстоянии.

Галина аж зажмурилась: обычный сценарий разговора, ничего нового, и больно тоже очень по-обычному. В таких случаях общение сводилось к обмену банальностями и скорому прощанию. Но в этот раз она такой расклад не принимала. Галина устало потёрла виски и решилась:

— Ася… скажи мне честно, тебе хорошо в Москве? — дочь молчала, а Галина заговорила быстро, боясь растерять запал: — Ты знаешь, я была не права… Мне нужно было не молчать, а объяснить тебе то, что произошло тогда с отцом… давно… Я была не права, я знаю. Можешь злиться на меня сколько угодно за прошлое, это не важно. Точнее, для меня важно, но тебе не нужно об этом думать. Что важно — это то, что сейчас. Поэтому скажи мне, Ася… Асюша… Тебе хорошо?

Несколько секунд телефон молчал, и Галина поелозила пальцем по экрану, чтобы убедиться, что секунды таки отмеряли звонок.

— Мам? Что случилось?

За последнее время это был первый участливый вопрос от дочери. По щекам Галины покатились слёзы, она широко улыбнулась:

— У меня всё будет хорошо, Асюша, не переживай. Я просто очень скучаю по тебе, солнце. Так тебе хорошо?

— Ну… Москва — большой город, большие возможности…

— Да, Саша вчера сказал, что ты работу нашла. Тебе нужны деньги?

— Мам!

Это прозвучало с укором, и Галина снова улыбнулась. Всё же в некоторых вопросах её дочь — идеалистка из тех, кому рай и в шалаше. Когда-то она так тоже думала, но реалии жизни оказались другими. Ася тоже к этому придёт, но чем позже — тем лучше.

— Просто дай знать, если что. Не геройствуй, ладно? А расскажешь, работать нравится ли? Ты, вроде бы, рисуешь там, так?

— Ну-у… — Ася рассмеялась, и Галина улыбнулась ещё шире. — Честно? Я крашу стены в частном детсаду. Они пока не знают, но в последний день, прямо перед сдачей объекта, я им оставлю автограф во всю стену.

— Сценки из мультфильмов, как ты любишь? — спросила Галина листая фото с граффити на Асиной странице.

— Ага, — знакомые озорные нотки такого родного голоса грели сердце Гали. И растопили его окончательно, когда Ася тихо спросила: — А у тебя, мам, у тебя всё хорошо?

Уже сам факт того, что Ася с ней разговаривала, был огромным успехом. А такой обратный вопрос — вообще чудом! Главное — не испортить этот хрупкий мостик. Галина вытерла слёзы, понимая, что Асе о Рустаме она пока не готова рассказать. Возможно, и сына не стоило ставить в известность.

Но тут телефон завибрировал, сигналя о параллельном входящем звонке. Высветился контакт звонившего: Рустам. Палец завис над неочевидным выбором: принять или сбросить звонок?

— Ма-ам? — напомнила о своём вопросе Ася.

— У меня всё хорошо, родная, спасибо! — Телефон всё ещё уведомлял о входящем вызове, и Галина таки поторопилась завершить разговор с дочерью: — Мне звонят, Асюша. Я тебе ещё на днях позвоню, ладно? Поболтаем.

— Окей, — голос Аси снова вернулся на дистанцию в тысячи километров, — Сашке привет.

— Позвони ему сама, Асюш, он будет рад. Хорошего дня!

Ася попрощалась, и Галина приняла звонок Рустама.

— Алло?

— Галина? — не сразу раздался в трубке незнакомый мужской бас.

— Да, я слушаю. Кто это?

— Это Иса… Исмагил Закиров.

Мысли одна другой сумбурнее закружились в голове, но ответ прозвучал сосредоточенно-профессионально.

— Чем могу быть полезна, Исмагил?

— Не мне. Батя забыл свой телефон. Он сейчас в полиции, и я подумал…

— Пусти, говорю! Имею я право хотя бы знать, что натворил мой сын?! — Рустам с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на дежурного районного отделения полиции.

— Не положено… — в который раз повторил тот и благоразумно скрылся за железной дверью. Пару секунд спустя он уже восседал за квадратом огромного окна с надписью «Дежурная часть». Наверное, если бы за каждый раз, когда пацан в форме произносил своё «не положено», ему выплачивали хотя бы рубль, он уже мог бы на ипотеку накопить.

— Да чтоб вас! — выплюнул Рустам и прошествовал к скамейке под старым стендом «Информация».

— Э, со словами поаккуратней… — всё тем же скучающим тоном проронил полицейский из-за стекла, — Я ж привлеку…

— Тебя б кто по башке привлёк, пугало огородное… — процедил Рустам сквозь зубы, но так, чтобы служитель закона не услышал. Ещё проблем не хватало…

Дэну шестнадцать исполнилось совсем недавно. Что он такого сделал, что дежурные не поленились аж притащить пацана в отделение? Али скучно им стало? С Дэном это ненадолго — тот молчать не умеет, язык-помело! И никогда не умел.

Когда Исмагилу было десять, Рустам по настоянию тёщи повёз его в Уфу, навестить родственников матери. Уже тогда сын у него был крупным для своего возраста и по-детски принципиальным. Так что, когда он увидел, как какой-то мелкий пацан спрятался на детской площадке от взволнованных мужчины и женщины, то помог им найти пропажу.

Только оказалось, что это были не родители мальчика, а работники детдома, из которого тот в очередной раз сбежал. Иса тогда переживал. По-своему, молча. Уговорил отца пойти проведать мальчишку в детдоме. Со слов директора, ребёнка подкинули к дверям учреждения ещё младенцем, без каких-либо документов. Имя и фамилию — Денис Менделаев — ему придумал директор, когда заметил, как малыш заинтересовался таблицей Менделеева, висящей на стене в его кабинете и напоминавшей о прошлой работе учителем химии.

В общем, Иса попросил, а Рустам согласился. И после долгих бюрократических проволочек и нескольких поездок в Уфу, Рустам стал отцом во второй раз. Официально — решением суда об усыновлении. А на самом деле — ещё тогда, в детдоме, когда колючие зелёные глаза нахохлившегося пацана, озлобленного на весь мир, прямо встретили его взгляд.

Рустам не считал себя хорошим отцом — попросту не знал, что значит им быть. На дурной пример собственного папаши опираться не хотелось… но других моделей воспитания Рустам не видел, а видел бы — не принял, просто из принципа. Говорят, сейчас полно книжек по воспитанию детей… но Рустам предпочёл бы заново проштудировать ненавистный в своё время учебник по военной топографии, чем брать в руки подобную макулатуру. А теперь думал, что, может, и стоило почитать…

Так и не уследил…

Ответственность давила на плечи, сковывая мышцы шеи. Необходимость сдерживаться и вынужденное бездействие провоцировали фантомную боль в пустой глазнице. Виски сжало.

«Кажется, это и зовётся мигренью. Я-то думал, это удел истеричных дамочек…» — подумал Рустам.

Из полиции позвонили, когда Рустам был в пивной лавке — хотел порадовать сыновей разливным лимонадом. А вместо этого добежал до дома, схватил документы, свои и Дэна, и вот… Понять бы уже, насколько дела плохи, во что этот долбодятел малолетний ввязался…

В конце коридора открылась дверь… и тут же по казённому кафелю слегка приглушённо простучали каблуки. Рустам был настолько погружён в свои мысли, что поднял глаза, только услышав своё имя:

— Рустам Фуадович?

Галя или не Галя? Рустама хватило лишь на то, чтобы кивнуть.

Голос её, но в этом учреждении, где даже стены давили памятками протокольных действий, фотографиями «В розыске» и прочими атрибутами юстиции, Галина демонстрировала абсолютную уверенность. Куда делась робкая Галя из чебуречной? Та, что, краснея, кормила его блинами на своей кухне? Такого строгого, непроницаемого выражения лица он у неё и предположить не мог.

И пока Рустам охреневал, Галина нарочито громко продолжила:

— Здравствуйте, Рустам Фуадович. Извините за задержку, судебное заседание одного из клиентов немного затянулось. Пойдёмте.

Она слегка повела головой в сторону окна дежурного, который внимательно наблюдал за происходящим. Галина нахмурилась и посмотрела на свой сотовый телефон. Рустам видел, что тот был выключен. Тем не менее, Галя поводила наманикюренным пальцем по экрану и поднесла его к уху.

— Да, слушаю… Нет, сейчас не могу, я с клиентом… Нет, тут всё быстро разрешится, вы мои методы знаете… Хорошо, я вам перезвоню. До свидания.

Она обратила внимание на папку в руках Рустама и сухо спросила:

— Это документы?

— Да. А… ты как здесь оказалась? — тихо спросил он.

— Дай посмотрю.

Галина протянула руку, но Рустам не торопился отдавать папку, ожидая ответа.

— Мне твой сын позвонил, — так же тихо ответила она.

— Денис?!

— Исмагил. А теперь дай документы, пока эффект от цирка не развеялся.

Если бы не беспокойство за Дэна, Рустам бы съязвил. Но тут просто протянул ей папку. Галина быстро просмотрела содержимое и решительно направилась к дежурному. Рустам пошёл следом.

— Добрый день. Соколова Галина Юрьевна, — она показала через стекло свои документы, но парень в погонах уже не нуждался в них, по всей видимости, прекрасно понимая, с кем имеет дело. — В ваше отделение был доставлен несовершеннолетний Денис Менделаев. Я адвокат его законного представителя. Мой клиент — Закиров Рустам Фуадович — родитель задержанного. Вот документы. Как я понимаю, Денис Менделаев находится в вашем отделении более трёх часов. Был ли уведомлён прокурор? Какие именно претензии по отношению к сыну моего клиента?

Спустя час они вышли из отделения втроём. Лишь только дверь отделения закрылась за их спиной, выпуская на свежий воздух, Рустам влепил Денису крепкий подзатыльник.

— Эй! Это жестокое обращение с детьми! Я буду жаловаться! — издевательски заверещал тот, потирая ухо.

— Я тебе дома доступно объясню, как должны себя вести дети, чтобы отцам по отделениям полиции шарахаться не приходилось!

Рустам, от греха подальше, лишь сжал кулаки и направился к машине, одолженной у соседа. Пикнул сигнализацией и хотел было открыть Гале дверь, но Дэн опередил его. Галина села на пассажирское место рядом с водителем, Рустам — за руль, а Дэн юркнул на заднее сиденье и продолжил откровенно нарываться на воспитательную беседу «не отходя от кассы»:

— Галина Юрьевна… спасибо за спасение из цепких лап отечественного правосудия! Знать бы заранее о такой поддержке, так я бы не стеснялся и навалял бы покрепче тому дятлу, что к Кате приставал…

Как выяснилось, Дэн ввязался в уличную драку по весьма прозаичному поводу — стоял за честь дамы. В роли дамы оказалась его одноклассница, а в роли посягателя на её честь — пацан из параллельного класса. Ну а Дэн, как всегда, не смог пройти мимо, несправедливость же. Один толкнул, второй ответил, и понеслось… Кто-то вызвал полицию, а дежурный наряд оказался близко…

— Денис, вам повезло, что родители того парня с пониманием отнеслись к ситуации и спустили всё на тормозах. И что этот случай был первым. Всё же кулаки — не самый лучший способ договориться. А красноречием вы, я полагаю, не обделены.

— Спасибо за комплимент, — сын сощурился, и Рустам взглядом в зеркало заднего вида попытался внушить тому приказ заткнуться. Но не тут-то было: — А батя прав, Галина Юрьевна, на «бабу» вы не похожи — так ловко всех построили: «процедура», «правила», «прокурор» — и всё, менты разом сдулись…

— Не надо так, Денис. У этих, как вы говорите, «ментов» тяжёлая миссия в нашем обществе… — Галина повернулась к Рустаму: — Давай я вызову такси, не нужно из-за меня на другой конец города ехать, я не хочу напрягать…

Но Дэн и тут вклинился:

— Что вы, тёть Галь — можно я так вас буду звать? — батя с балета пришёл сам не свой, так что он мне «спасибо» сказать должен, что я повод создал, и вы, аки Супервумен, пришли меня спасать. Кстати, рад, что балет оценили, было не так-то просто придумать программу для культурного свидания. Где культура — а где мы… Ну, вы и сами понимаете. Но теперь мы вам как минимум чай должны. В квартире неделю уборка шла, так уж не побрезгуйте, давайте по чашечке за знакомство?

Рустам уже выехал на трассу, иначе остановил бы машину, чтобы заткнуть потерявшего всякие берега мальца. Он лишь рыкнул сквозь зубы:

— Да заткнёшься же ты когда-нибудь?! Не язык, а помело!..

— Рустам, не надо, — Галина мимолётно дотронулась до его предплечья, и он замолчал.

На заднем сидении Дэн аж присвистнул:

— Ха! Я был прав, а, отец? Это благодаря тёте Гале мне люлей тогда от тебя не прилетело! Хотя я б предпочёл от тебя. Иса — тот ещё садюга…

При этих словах Галина спохватилась:

— Ох, я же обещала позвонить Исмагилу! — Она достала сотовый и передала его Рустаму: — Вот, я набрала твой номер, поговори с ним сам, пожалуйста.

Рустам перехватил телефон и дождался ответа Исы.

— Это я. Всё в порядке, будем через двадцать минут, — и, бросив долгий взгляд на Галину, добавил: — У нас сегодня гости… Гостья. Сообрази что-нибудь к чаю.

Обычная многоэтажка. Тёмный подъезд. Рустам направился было к лестнице, но покосился на Галину и вызвал лифт.

Сегодня она была одета так же, как в в день их первой встречи на дороге, только строгая юбка была темно-зелёная.

Внутри лифта дурно пахло. Рустам смотрел прямо перед собой, а его сын, не стесняясь, разглядывал Галину, словно пытаясь прочитать её мысли.

Правильно ли она поступила, пойдя на поводу своего любопытства? Можно сколько угодно говорить, что выбора ей не оставили, но…

Со своим мужем, директором компании, с которым она, тогда ещё начинающий юрист, вела переговоры, Галя плыла по течению. Быстрое развитие отношений, брак, беременность… Первая ссора и первое «стерплю, я не гордая». Потом снова — и уже «промолчу, у нас же дети», и опять… Хотя муж был очень внимательным: цветы были, комплименты были тоже… поначалу. И он всегда интересовался тем, чем она занималась, что делала в течение дня, с кем виделась… Галя всегда воспринимала это как заботу с его стороны. Тем больнее было пробуждение в день его гибели. Тем тяжелее было отвыкнуть отчитываться перед кем-либо. Тем важнее стало понимать, что выбор есть всегда!

Дэн отпёр дверь и открыл её, пропуская Галину вперёд.

— Здравствуйте.

Голос Исмагила — неживой, монотонный бас — несколько удивил Галину ещё при разговоре по телефону. Услышав же его вживую, она едва не подпрыгнула от страха.

— М-да… Братец, ты б хоть рубашку надел, — съехидничал Дэн, щёлкнув выключателем.

Лампочка Ильича под потолком неожиданно ярко осветила прихожую. Почти двухметровый детина с бледной как мел кожей стоял в нескольких шагах и неотрывно глядел на Галину, скрестив на груди длинные, бугрящиеся мышцами руки. Такой комментарий Дэна вызвал тот факт, что на парне были лишь тёмные семейные трусы до колен.

— Здравствуйте, — Галина замешкалась, размышляя, уместно ли пойти на физический контакт-рукопожатие.

Рустам вышел вперёд и встал между ней и сыном:

— Син нарса, ботонэй оятынны югалтын меней?! [1] — Галина ничего не поняла, но заметила, как над воротом куртки покраснела шея Рустама.

— Прости, отец, — так же ровно ответил Исмагил и скрылся за дверью.

— Эй, Иса! — Дэн проскользнул мимо Галины и Рустама и устремился следом за братом, — Одевайся и пошли к чаю купим чего… У нас хоть заварка есть, ты проверил?

Рустам повернулся к Галине. Посмотрел на неё так, словно видел впервые. Ей снова стало неудобно, и она отвела глаза. Зря всё же она дала себя уговорить… Нет, не так. Зря она поехала к нему. Не рассчитала. Лучше было бы на нейтральной территории поговорить, а тут…

— Эк ты умеешь, Галина Юрьна… Проходи, не разуваясь. У тебя сапоги чище пола.

Сам Рустам скинул обувь и, как был в куртке, прошёл на кухню. Галина оглянулась на входную дверь. Может, стоило отложить на потом разговор, Рустам явно не в духе…

— Сбежишь ещё раз — я заявлюсь в твою контору, так и знай, — внятно донеслось с кухни. — Справа от тебя — крючки для одежды, найди свободный.

Галина поймала себя на том, что улыбалась, снимая пальто. Всё же Рустам её уже неплохо изучил. Сапоги она тоже сняла, он преувеличивал насчёт пола. Она прошла на кухню. Рустам стоял у окна спиной к двери. Кухня была размером с ванную комнату Галины, центральное место занимал маленький стол и три стула вокруг, на одном из которых висела куртка Рустама. Люстры и тут не было, лампочка вполне справлялась с освещением.

— Так почему ты приехала в участок?

— Я уже говорила, мне Исмагил позвонил…

Рустам повернулся и кивнул на телефон в своей руке:

— Я посмотрел звонки, ты первая позвонила и сообщение оставила: «Как дела?» Ну, Иса тебе рассказал, как дела, подумаешь… Так почему ты приехала в участок?

— Это моя работа — законы. Я хоть и не в этой сфере права специализируюсь, но знаю, что при задержании несовершеннолетних очень строгие процессуальные правила. Вот и подумала…

— Ясно-понятно, — поза Рустама напоминала о его армейском прошлом: руки за спину, ноги расставлены, плечи широко развёрнуты… и взгляд, как на допросе. — И почём нынче услуги адвоката? Сколько я тебе должен?

— Рустам! — Галина выпалила это на эмоциях, метнулась таки к выходу, но Рустам словно предвидел её реакцию и схватил за руку.

— Ну что же ты, Галя, постоянно бежишь? Вы же, юристы, мастера лясы точить, так давай поговорим по-человечески.

— Пусти!

— Не пущу.

Галина начинала злиться, и это ощущение было странным, ведь оно не давало «плыть по течению», побуждая действовать и настаивать на своём. Нахмурившись, она посмотрела Рустаму в лицо, но не смогла «прочесть».

— Ата, мы с Исой в магазин, — донёсся голос Дэна из прихожей, — тот, что побольше.

Входная дверь громко хлопнула, и Рустам широко ухмыльнулся:

— Балбесы… Типа, оставили наедине. Теперь точно к чаю ничего не будет…

Он всё ещё держал Галю за запястье, но хватка уже не была жёсткой. Дёрни она руку — освободилась бы, она это понимала. Выбор был, но…

Рустам словно сканировал её лицо, и она с ужасом поняла, что заливается краской.

— Пусти, пожалуйста, — тихо попросила она.

— Не хочется, веришь? — Рустам смотрел на Галину строго, но не двигался ни на миллиметр. Большим пальцем погладил там, где частый пульс выдавал её с потрохами. — Не сбежишь? Ты же не боишься меня, нет?

Галина отрицательно мотнула головой, Рустам отпустил её, и она тут же прижала кисть к груди, накрыв сверху другой рукой.

— А вот и зря. Чужих мужиков нужно бояться, Галя, — припечатал Рустам. Он достал из шкафчика две большие кружки и кивком головы предложил Гале сесть за стол. — А раз не боишься, знать, не такой уж и чужой, да?

Ответа не последовало. Рустам нашёл заварку, щедро сыпанул её в заварочный чайник, залил кипятком и, водрузив всё это на стол, уселся напротив Галины и продолжил:

— М-да… Так и придётся из тебя клещами слова тащить? Ладно, давай ещё раз: ты почему в участок приехала?

— Помочь хотела. Представила, что моего сына так забрали, и…

— Спасибо тебе, Галя. Я бы с тобой в разведку пошёл. Даже на Дэна впечатление произвела, — Галине показалось, что он на мгновение запнулся, — и на меня.

Галина улыбнулась, а руки по привычке стали разглаживать ткань юбки на коленях.

— Да это мелочь, немного уверенности и навык, приобретённый с годами — правильно себя подать — только и всего. В какой-то мере, любой конфликт, в том числе и правовой — это поединок фактов, красноречия и воли.

— Давай договоримся, Галя. Со мной — без цирка. Ты мне настоящая нравишься, ты же это понимаешь?

Она думала об этом. Надеялась. Понимала ли? — Нет. Поэтому и смотрела сейчас на Рустама так, что тот отодвинул кружки в сторону и облокотился на стол, оказавшись вдруг очень близко.

— Вот как ты умеешь так, Галя? С полицией на ать-два, а сейчас снова язык проглотила. И как мне понять, чего ты сама от меня ждёшь? Уж не дети, чтоб в кошки-мышки играть…

— Ты… Мне… Мне и правда сложно… Но я хотела бы…

Трель её телефона из прихожей заставила Галину вздрогнуть. Эта музыка означала звонок лишь от одного человека — её дочери. Последний раз та звонила ей сама… Галине и вспомнить не могла, когда именно. Сердце зашлось волнением. Рустам ждал её ответа, но в этот раз выбор был очевидным: ей просто необходимо узнать, почему звонит Ася.

— Извини, — сказала Галина, вставая и направляясь на поиски своей сумки, — это от дочери, она звонит, только если что-то срочное… Боже, да где же этот телефон?!

Сотовый отыскался в кармане пальто.

— Алло, Ася? Что-то случилось?

— Мам, я с Сашкой разговаривала, — голос дочери звенел, ничем не напоминая спокойный разговор утром. — Это что, правда, что у тебя мужик появился?!

Галина подняла голову. В дверях кухни Рустам скрестил руки на груди, всем своим видом демонстрируя ожидание.

— Мам, ты где вообще, ты меня слышишь? Чё за мужик тебе голову заморочил?!

Единственный глаз Рустама сощурился, и Галина поняла, что от волнения нечаянно включила громкую связь.

— Ася, давай я тебе перезвоню чуть позже, — Галина отвернулась от Рустама, выключила громкую связь и говорила тихо.

— Ну уж нет! Ты ведь поэтому звонила утром, да? — от волнения речь дочери была быстрой и сумбурной. — Мам, Сашка сказал мне, что ты к нему няней не поехала. Я так понимаю, этот твой Руслан — причина такого решения?

— Его зовут Рустам. И нет, не только. У меня же работа ещё. А Саше с Ириной я няню подберу, хорошую, с опытом. Так будет лу…

— О-фи-геть! — по слогам резюмировала дочь.

— Ася, успокойся, пожалуйста. Я понимаю, что вы все удивлены, но…

— Мам, прекрати! — От этих упрямых ноток в голосе Аси, так напоминающих властную манеру говорить её отца, Галина прикусила губу. — Это же очень круто, мам!

— Что?!

Ася рассмеялась:

— Ма-ам! Ты бы Сашку слышала! Такой облом в голосе! Он мне когда насчёт Чингисмусика звонил, преподнёс всё так, словно ты уже согласилась и вещи к ним потихоньку перевозишь. А тут такое!

— Я не понимаю…

— Ха! Сама отожгла, и сама не понимает! — смех дочери грел сердце, но приводил в полное недоумение. — А у Сашки разрыв шаблона! Он сказал, что это моё дурное влияние на тебя, прикинь?! Кстати, скажи-ка, этот мужик… кхм… мужчина… он же не такой, как отец, а? Ты же Сашке отказала не потому, что Ру… как его, тебе так велел?

— Ася… Это полностью моё решение. И он… Он совсем не такой, — последние слова Галина произнесла почти шёпотом, оглянувшись через плечо. Рустама не увидела и тихонько выдохнула: — Рустам совсем другой.

— Хм… Ты странно как-то говоришь. Погоди… Ты сейчас с ним что ли?!

— Не совсем. Давай я тебе перезвоню попозже, а?

— О! Я угадала, да? Тогда конечно, иди. Привет ему передавай. Хотя нет, скоро три дня праздничных выходных — так я сама приеду. О-фи-геть! Пока-пока!

Галина хотела было ответить, но телефон пикнул, обозначая конец связи. Ладони были влажными. Галина убрала телефон в сумку, пригладила волосы. Получилось страшно неудобно, но… Ася скоро приедет повидаться! Знала бы, что вот так будет, придумала бы давно мужика в своей жизни! Хотя, такого, как Рустам, придумать вряд ли сумела бы.

Рустам вышел в прихожую. И без того узкое пространство стало совсем тесным. Смотрел на Галину немного исподлобья, слегка наклонив голову.

— У дочери всё в порядке?

— Да, всё нормально, спасибо, — как можно непринуждённее ответила она.

— Ясно… Помнишь, я просил со мной без цирка? — Рустам шагнул навстречу, и Галина спиной ощутила входную дверь. Кивнула. — Так вот я тоже тебе как есть скажу, Галя: телефон у тебя громкий, а у меня после потери глаза того… Слух… В общем, Асе своей ответный привет передавай при случае. Хотя с матерью не годится так разговаривать, никакого почтения!

— Что… Ты о чём?

Рустам сделал ещё шаг, оказавшись совсем близко, смотрел на неё с добрым прищуром и сдерживаемой улыбкой.

— Сказал бы я тебе, но тут такое дело… Иди сюда…

Он протянул ей руку.

Галина во все глаза смотрела на Рустама. Вроде бы и радоваться нужно, что он всё и так услышал и с вопросами сложными не станет больше докапываться. Да, она решила попробовать… поверить… Знакомство с Рустамом заставило так о многом задуматься, она уже чувствовала себя иначе, чем до той самой командировки. Но вот так просто "иди сюда"… Готова ли она?

— Эх, Галя… От двери отойди, говорю… — Рустам аккуратно потянул её в сторону, слегка приобняв, и не отводя взгляд с её лица.

«Не отвернусь! — подумала Галина. Будь, что будет!»

Но Рустам пристально посмотрел на дверь, явно прислушиваяь к чему-то. А потом хитро улыбнулся и шепнул ей в ухо, вызвав мурашки на руках:

— Смотри!

Одним рывком распахнул дверь и отступил, пряча Галину за спину. Дэн кульком ввалился в квартиру, упав на четвереньки и что-то неразборчиво пробормотав. За его спиной в сумраке подъезда светлым пятном выделялось флегматичное лицо Исмагила. Он протянул отцу целлофановый пакет и ровно пробасил:

— Торт. Вафельный. К чаю.

_____

[1] Ты чего, совсем стыд потерял?! — татарский.

Вчера вечером поговорить им так и не удалось. Сначала Асин звонок, потом вернулись Денис и Исмагил. А потом младший сын Рустама засыпал Галину вопросами.

— А вы верите в Бога? — со всей прямотой подростка выпалил он. Как тут объяснить своё отношение в двух словах? К тому же Галина подозревала, что вопрос был задан не просто так, и точно: — Я к тому, что, вы ведь понимаете, Иисус Христос — совсем не наша семейная традиция. Иса вообще не от мира сего, а я… Ай!

Рустам, не особо скрываясь, пнул Дэна под столом, настоятельно указывая тому замолчать.

— Я с уважением отношусь ко всем религиям, если вопрос об этом, — всё же решила ответить Галина.

— Нет, не об этом, — Дэн на всякий случай отодвинулся от стола чуть дальше. — Мусульманам, например, нельзя связываться с язычниками… ну, с теми, что вообще в Бога не верят. И так как батя — убеждённый коммунист, мне приходится думать о таких моментах за него.

Галина пробормотала что-то о том, что в детстве её крестили, но глубже об этих вопросах она не задумывалась. Дэн тогда удовлетворённо кивнул, а она, предупреждая дальнейшие «задушевные» беседы, вспомнила о том, что опаздывала в спа. Лида как раз прислала на телефон подтверждение записи на первое посещение.

Рустам предложил довезти, но она настояла на такси и тут же оформила заказ через приложение. Прощание получилось скомканным. Рустам помог надеть пальто, но присутствие мальчишек за тонкими стенами не располагало к разговорам.

— Спущусь с тобой, пошли, — безапелляционно заявил Рустам, подхватив свою куртку и сунув ноги в огромные сапоги Исы.

Лифт ждали долго, по разные стороны от дверей. Наконец те со скрипом разошлись. Галина зашла первой, следом — Рустам. Она оказалась с его «слепой» стороны, поэтому разглядывала его профиль, не таясь. Было в его резких чертах что-то такое…

Он повернулся, поймав её взгляд.

— Ну, насмотрелась? Может, повязку пиратскую носить, чтоб народ не пугать, а?

Галина глаза не опустила, покачала головой:

— Ты не страшный, Рустам.

Тот лишь хмыкнул:

— А чего тогда бежишь от меня, словно от чумы? Снова проводить не даёшь…

Её пальцы как-то сами нашли кисть Рустама и скользнули в неё. Тот повернулся, обнимая поверх пальто за плечи свободной рукой, а Галина спрятала лицо, уткнувшись в терпко пахнущую рубашку Рустама.

Услышала у себя в волосах:

— Галя…

Скрип и стук прекратился, знаменуя прибытие лифта на первый этаж. Галина отодвинулась, но руку не отняла.

Оказывается, и одного глаза яркого голубого оттенка достаточно, чтобы так много сказать. С прищуром, словно напоминая, что «цирк» тут ни к чему, не подростки уже. О чём в ответ говорили её глаза, она и представить боялась, поэтому снова опустила голову, шагнув в полумрак подъезда.

Такси уже ожидало её. Она лишь крепче сжала руку Рустама, когда тот вытащил деньги. Там же автоматическая оплата через приложение… Он слегка нахмурился, но кивнул. Сжал в ответ её пальцы, прежде чем отпустить и открыть для неё заднюю дверь, поздоровавшись с водителем.

Дежавю, как говорится, но в этот раз всю обратную дорогу она улыбалась, прогоняя в памяти события дня. Улыбалась и в спа. И перед сном.

А сегодня двадцать третье февраля. Настроение было отличным, но Галина впервые не знала, как поздравить всех мужчин из своего окружения. Коллеги не в счёт — этот вопрос успешно решила Лида, её секретарь. Именно так, не «секретарша» — Лида это слово терпеть не могла.

Сына Галина тоже поздравила, заехав к нему ещё рано утром. Разбудить не боялась — близняшки просыпались, самое позднее, в семь. Традиционно подарила Саше дорогую перьевую ручку. У него была уже целая коллекция, и он ей очень гордился.

Но в этом году есть Рустам и его сыновья. Ей впервые предстояло поздравить с Днём Защитника Отечества того, кто и правда воевал. Кто, если бы не ранение, возможно, до сих пор носил бы погоны… Уж очень Рустам жалел, что не сложилось с армией, это было ясно ещё при первом разговоре о судьбе и её причудах.

Ну, и что же ей подарить мужчинам Закировым? Пока была за рулём, решила позвонить Асе. Идея спросить её совета в этот раз не показалась обречённой на провал. И после получасового разговора «на минутку» решение было найдено, а машина уже припаркована. Ну и что, что подарок будет не день в день? Будет же!

Она снова приехала в спа-центр с целым этажом различных водных процедур, кабинетов косметологов, и самое главное — бассейном. Сегодня она приехала плавать.

В раздевалке никого не было: оно и понятно — праздник. Галина убрала свои вещи и, глубоко вдохнув, набрала номер Рустама.

— Да? — голос показался ей усталым.

— Рустам, это я… — зачем-то решила уточнить она, хотя наверняка же даже в старых моделях сотовых контакт определялся. — С праздником тебя! Здоровья и всего самого-самого…

— Спасибо.

— Как дела?

— Да как дела… Работа. А потом работа. А затем работа, — сухо отшутился Рустам. — Эта неделя в разъездах. У тебя как?

— Всё хорошо, спасибо. Звоню, чтобы поздравить и… Тут такое дело, вчера забыла сказать… У нас корпоративный ужин организуют по случаю февральско-мартовских праздников, — она назвала дату, — и есть приглашение на двух человек. Ты как?

— В смысле?

— Составишь компанию? Мне бы было очень приятно.

— Ну, если так… Хорошо.

— Отлично! Я тебе сообщением пришлю адрес и время. Привет сыновьям, и поздравь их от меня тоже.

Галина нажала «отбой». Ответы Рустама показались краткими, но он согласился, и это главное. Она убрала телефон и поправила огромное полотенце. Полюбовалась свежим педикюром. Наклонившись, ладонью прошлась от щиколотки до колена. После вчерашних процедур кожа была безупречно гладкой и казалась мягче.

Нет, она и раньше бывала в спа, только в этот раз медитативной музыке не удалось расслабить полностью. Возможно, бассейн поможет освободить голову от лишних мыслей. Образ одного мужчины всего за неделю знакомства занял в них слишком много места.

Рустам был в гараже, менял колесо. Кроме него тут был ещё Глеб — такой же водитель как и он, только моложе.

— Ну так что, вы с нами? Отпразднуем вместе, посидим?

Отвечать на вопрос Рустам не торопился. Отвернул последнюю гайку, и баллонный ключ звякнул, занимая место на полу рядом с длинной монтажкой.

— Молоток подай, — сухо обратился Рустам к Глебу.

Тот протянул инструмент, но не сдавался, ждал.

Рустам сдернул пластины, выбил втулку и клинья, убрал их в кучу с гайками и, слегка раскачав, снял колесо, покатил его в угол.

Галя пару дней назад уже пригласила его на какой-то корпоратив, и так совпало, что её мероприятие планировалось точно в тот же вечер, про который говорил Глеб.

Обычно он не чурался посидеть с мужиками, хоть и не пил ни капли — попробовал в своё время, назло отцу… Выхлестал столько «палёнки», что угодил в больницу. Откачали. С тех пор Рустам не употреблял ничего крепче кваса и кефира. Первое время его на работе подначивали, мол, язвенник-трезвенник. А потом свыклись, отстали. К тому же только на День Советской Армии — именно так и не иначе! — Рустам, обычно скупой на слова, позволял себе потравить байки времён службы. Это уже стало традицией. А в этом году облом, вместо спокойного вечера в кругу своих на какой-то корпоратив переться придётся… Он и детям ничего не сказал, потому как вопрос бабский замучал. Но… а в его бутсах его туда пустят? В ресторан этот? Новую обувь он покупать не собирался! Рубашку приличную нашёл, и уже только из-за этих тупых усилий перспектива корпоратива с коллегами Гали привлекала всё меньше и меньше.

— Рустам Фуадович! — вновь окликнул его Глеб.

Рустам прикатил новое колесо. Посмотрел сердито — вот же привязался, скажи ему, и всё!

— Нет, не смогу. Планы другие.

— Да как же мы без вас… — начал было Глеб, но, рассмотрев выражение лица Рустама, закончил иначе: — Ну, это… Если вдруг что — приходите. Все наши будут.

Привычные жесты не помогли подавить раздражение. О чём вообще Галя думала, приглашая его на свой корпоратив? Ему балета хватило, не его это. Так она же поняла, вроде бы! Или нет? А ну, как регулярно по этим сборищам её сопровождать придётся? Дураком себя выставлять! А может, она специально?

Рустам вспомнил лифт, прохладные пальцы Гали и то, как она доверчиво прильнула к нему. Странное, почти забытое ощущение. Запах её волос. Давно у него женщины не было, последняя — Маринка — другие реакции вызывала, понятные. А Галю почему-то хотелось поцеловать до, а не после…

Рустам наконец поставил новое колесо, подкачал, проверил давление в шине, убрал инструменты. Вот его занесло! Ни «до», ни «после» при таком раскладе не будет. Какого хрена он ручным клоуном пойдёт?! Но отступать сейчас — дезертирство, да и Галя сказала, что ей будет приятно…

С того разговора они лишь перебрасывались эсэмэсками: «Доброй ночи», «Доброе утро», «Хорошего дня»… Это разве общение?! Рустаму хотелось дороги, пустой головы и…

Достал из кармана телефон, задумался. Открыл сообщения — новых не было. Да какого чёрта?! Указательным пальцем потыкал в кнопки: «Приезжай в гараж».

Отправил и сел на шины в углу. Небось, занята. Не приедет.

Телефон ожил синтетической мелодией.

— Да, — ответил Рустам.

— Привет. Всё в порядке? — по-деловому спросила Галина.

— Вполне, — Рустам не хотел повторять свой вопрос. Повисла вязкая тишина.

— У меня ещё рабочий день…

— Знаю.

— Так в чём дело?

Рустам потёр пустую глазницу. Нет, ни черта она не поняла!

— Буду через сорок минут… А ты обедал?

— Забыл, с колесом возился.

— Рустам, у тебя точно всё в порядке?

— Да… — и опять неловкое ощущение, которое он не мог определить, заставило поморщиться. — Ты это… В другой раз, если что…

— Я приеду. И поесть куплю по дороге, идёт?

Голос Гали стал мягким. Рустам силился вспомнить, что его так раздражало, а вместо этого буркнул:

— Загород мне надо. Поедешь со мной? За час-два обернёмся. Ты как?

— Выезжаю.

Вот так. Она приедет. Ну да, начальница же, что ей. Он посмотрел на дверь, ведущую из гаража в контору и зал для клиентов, словно ожидая, что вот сейчас она откроется и впустит Галю. Да, кстати, надо Палыча предупредить, что приедет женщина, чтобы пропустил в гараж…

Словно наяву представил, как усмехнётся Палыч. «Женщина» к Рустаму приедет в гараж впервые, но можно быть уверенным — завтра об этом будут знать все. Порой мужики хуже баб языком чешут. Кулаки сжались сами собой. Хрен с ним, что все узнают — бесило то, что некоторые наверняка подумают невесть что и за глаза назовут Галю…

Рустам вспомнил, как выглядела Галя в коридоре участка. Не зря Дэн назвал её «супервумен». Такая к себе и молча уважение вызывает. А уж как заладит тарабарщину юридическую… кажется, что она тебя матом кроет — а слова цензурные, и не придраться.

На входе в гараж кучковались мужики, Глеб тоже там был. Увидят его Галю и охренеют, как пить дать. Причём неясно, от чего больше охренеют — от того, что к Рустаму женщина приедет, или от того, что такая, как Галя, делает с таким, как он?!

И тут стыдно Рустаму будет не за неё, а за себя. Он посмотрел на свои руки в чёрных разводах, с каёмкой грязи под ногтями. До конца это за раз не отмыть. На растянутой рабочей футболке тоже красовались пятна непонятно чего, и пахла она соответствующе… Нищеброд. Вот как он выглядит рядом с Галей. В общении она ничем не дала это почувствовать, но со стороны именно это бросится в глаза. Это… и её стройные ноги в замшевых сапогах — такое мужики не пропустят.

Ну уж нет!

Рустам решительно направился к своей «вахтовке», набрал Галю, дождался ответа, назвал адрес коммерческого центра на окраине города.

— Вот там на парковке через час, так пойдёт?

Галина не возражала. А он успеет в душ и сменить футболку. Вот та, новая, что сыновья на двадцать третье подарили, пойдёт… Рустам запрыгнул в кабину и сжал руль. За эту неделю он о шмотках и внешнем виде думал больше, чем за весь прошедший год! Какого лешего?! Нет уж, новая футболка отлежится ещё, много чести…

Рустам опаздывал, и это знатно бесило. Дурная затея — эта прогулка, от и до. Шороху много, а всё ради чего? Зимний расход топлива — сорок литров на сто километров — в трубу, по прихоти покататься.

Наконец показался торговый центр, там и для КамАЗа места хватало. Рустам заглушил двигатель и вышел на парковку. После душа волосы ещё были слегка влажные, и он накинул капюшон куртки. Огляделся — и пошёл в сторону рекламного щита, рядом с которым, судя по сообщению Гали, была припаркована её «девятка».

С каждым шагом к нему возвращался покой, как перед боем. Теперь лишь идти до конца — жребий брошен, а своим обещанием он перешёл Рубикон. Справится, и не с таким жизнь сталкивала. Но оставался один вопрос…

Галина порадовалась своей новой привычке — иметь в багажнике удобную смену одежды вдобавок к необходимому для бассейна. Вот, джинсы и свитер оказались очень кстати, всё же офисная одежда — не для прогулок на КамАЗе. Тем не менее кабина «вахтовки» уже не казалась странной, чужеродной для её жизни экзотикой.

Бутерброды были съедены. Квас выпит — Галя помнила, что Рустам уважает этот напиток. Отметила про себя, что багетом, щедро начинённым сёмгой, листьями рукколы, поджаренными семенами кунжута и ломтиками моцареллы, Рустам не впечатлился, даже наоборот. Протягивая ему квадратик с влажной салфеткой, спросила:

— Не любишь рыбу?

— Не люблю. Я больше по мясу, самому простому. Ну да съедобно — и ладно… Спасибо.

— Десерт вот… — и Галина протянула Рустаму пластиковый стаканчик с фруктовым салатом. А к нему — пластмассовую вилочку.

— Это… Это чего?

— Там манго, ананас, яблоко и лимонный сок… витаминный коктейль.

Рустам как-то странно посмотрел на неё, отрицательно мотнул головой, но ничего не сказал, завёл КамАЗ и вырулил с парковки на тёмную полосу трассы. Галина чувствовала, что Рустам был напряжён: жесты резкие, в глаза смотреть избегал… Было бы дело в офисе — перехватила б инициативу. Сжатые челюсти в рабочей обстановке её совершенно не пугали — наоборот, добавляли азарта переговорам. Но тут другое дело, сам пусть разговор начинает. Поэтому она щёлкнула крышкой стаканчика и принялась медленно поглощать кусочки фруктов, украдкой наблюдая за Рустамом.

Вот он потёр пустую глазницу — нервничает. Этот жест она уже узнала. Дёрнул плечом, сжал пальцы. Но слова к нему, по всей видимости, так и не шли, и молчание словно сгущало воздух в кабине.

— Рустам, а куда мы едем? — всё же не выдержала Галина.

— Не доверяешь? — вопрос прозвучал резко.

— Причём тут это? — удивилась она.

Галина услышала щелчки поворотника, и «вахтовка» остановилась, двигатель замолк. Рустам повернулся к Галине, прищурился, явно обдумывая что-то, и ошарашил:

— За руль сядешь?

— А… я… а… — она совершенно не была готова к такому повороту.

— Бэ! — отрезал Рустам. — Так сядешь или нет?

— Это шутка такая, да? — Галина не могла представить себя за рулём этой махины, а если она не справится?

— Когда это я «Татарином» шутил? — усмехнулся Рустам. Галина вполне оценила игру слов, ещё когда они вместе ездили спасать её «ласточку», она узнала, что это «татарами» зовут всю автотехнику на базе КамАЗа, так как выпускалась она в Татарстане, в Набережных Челнах. — Давай, переползай сюда, — скомандовал Рустам, а сам вышел, открыл дверь со стороны Галины. — Ну?

— Рустам, я не знаю…

— А вот смотри, Галя… У нас так во всём: я тебе доверяю, а ты — нет. Сама себе не доверяешь. Про доверие мне я вообще молчу… Так что, долго думать будешь?

От слов Рустама стало обидно. А следом проснулось упрямство. Галина закрыла недоеденный салат, поставила стаканчик на панель и решительно перелезла за руль.

— Главное, не пожалей о своём предложении, — предупредила она. — Я грузовик никогда не водила.

Рустам забрался в кабину, закрыл дверь.

— Вон там, — указал рукой, — сиденье отрегулируй.

Галина спорить не стала, сделала, как велел Рустам. Лишь спросила:

— А ремень?

Рустам хмыкнул и потянул на себя штору за спинкой водительского сиденья, отгораживающую пространство со спальником:

— Ишь, осторожная! Вон там твой ремень, для гайцев поставили. Ты первая его используешь.

Галина отвечать не стала, потянула ремень, демонстративно пристегнулась и повернулась к Рустаму, ожидая.

— Значит, так, Галя. Педали у тебя те же, попробуй…

Галина выжала педаль тормоза. С непривычки показалось — ноги не хватит. Педаль была не то чтобы тугая, но вдавливалась дальше. Рустам продолжал объяснять, и Галина старалась ничего не пропустить.

После её легковушки очутиться за рулём такого монстра было жутковато. Высоко, рычаг-переключатель скоростей — огромный, руль — тоже. Всё напоминало о том, что машина далеко не малых габаритов.

— Смотри, Галя, — Рустам полностью развернулся к ней, — Зеркала заднего вида здесь нет, только боковые. Я буду за тобой наблюдать, если что — помогу, не нервничай. Но дорога, другие машины — встречка и сзади — полностью на тебе. Заводи. И да, тут с горки… Поэтому сразу вторую скорость ставь и отпускай тормоза, — он кивнул на ручник.

«Отпускай тормоза» — легко сказать! Страх не ушёл, но в то же время вместе с вибрацией двигателя появился приятный азарт. КамАЗ тронулся, Галина очень осторожно добавляла газ, ощущая мощь машины.

— Третью давай.

Галина переключила скорость и попробовала вспомнить эту трассу.

— Рустам, там дальше поворот скоро. Куда?

— Вправо. Через пятьсот метров начинай сбавлять. Колёса здесь под жо… в смысле, под тобой прямо, так что ориентируйся. Как руль повернёшь, манёвр начнётся сразу. Впереди — метр слепой зоны.

И правда, не видеть капот машины было странно. Если бы не панель под лобовым, то ощущение «один на один с дорогой» было бы полным. Она следовала инструкциям… и, кажется, у неё пока неплохо получалось.

После поворота позволила себе быстрый взгляд в сторону Рустама. Он был сосредоточен, но недовольным не выглядел — и то ладно.

— А ты молодец, Галя, освоилась, — даже похвалил он. — Не набирай скорость, сейчас кое-что попробуем.

— Там сзади машина.

— Включи поворотник направо, пусть обгоняет.

— Хорошо.

Рустам продвинулся ближе, левой рукой за руль поправляя траекторию, прижимая КамАЗ ближе к обочине. Какая-то иномарка пронеслась мимо, показавшись сверху совсем игрушечной. Однако Рустам руль не отпустил — наоборот, дотянулся и второй рукой, крепко накрыл её пальцы.

— Держись крепче, Галя. Руки не отпускай и не бросай педаль, поняла? — сказал вдруг он, и, не дожидаясь ответа, крутанул руль на себя, заставляя «вахтовку» съехать с трассы — как показалось Галине, в никуда.

Галина и испугаться не успела, сосредоточенно пытаясь следовать указаниям. КамАЗ ухнул вниз. Тряхнуло так, что она подпрыгнула на сиденье.

— Рустам! — несмотря на ремень безопасности, её мотало из стороны в сторону, а Рустам словно сросся с машиной, даже будучи непристёгнутым. За шумом мотора она услышала его довольное:

— Это только легковые пузотёрки ездят по асфальту, Галя, а на моем «Татарине» дорога там, где я решаю. Смотри, какая красота! Свобода!

КамАЗ словно плыл в белом облаке снега, поднимая волну. Это и правда было красиво — адреналин пьянил, рука Рустама придавала уверенности, и Галя поймала себя на том, что улыбается.

— Всё, здесь остановка, — и Рустам отпустил руль.

От неожиданности притормозить плавно не получилось. Тормоза «пшикнули», КамАЗ встал — и по инерции Галину качнуло вперёд, она почти легла на широкий руль. Услышала, что Рустам выключил мотор. В наступившей тишине откинула волосы с лица и с опаской посмотрела в боковое окно.

Снежная пыль уже улеглась, и Галина увидела снаружи утрамбованную площадку, посыпанную шлаком. Значит, и дорога какая-никакая была — Рустам знал и, по всей видимости, ехал немного «на ощупь». Специально её испытывал!

Галина повернулась и выразительно выгнула бровь, посмотрев Рустаму в лицо.

— Доволен?

Тот окинул её внимательным взглядом. Медленно кивнул. И, чётко проговаривая слова, спросил:

— А теперь скажи мне откровенно, Галя: в качестве кого я иду на твой корпоратив?

Так вот оно в чём дело! Не она одна переживает и сомневается в… в том, что между ними происходит.

Давать чёткое определение этому «нечто» Галина пока не могла — опасалась. А вдруг снова выдаст желаемое за действительное? И всё же она невольно улыбнулась, выцепив главное: Рустам не передумал, не отказывается! Он идёт с ней на её рабочий корпоратив! Его там под лупой разглядывать будут! Ещё бы — у «чёртовой королевы» появился кавалер… Ей тоже достанется, но она привыкла и знает как себя поставить в компании коллег. А вот Рустам…

Она смотрела на него, собираясь с мыслями. Но тут он шумно вдохнул воздух и, наклонившись, достал откуда-то снизу раскрывшийся стаканчик с её экзотическим десертом. Откинул голову назад и забросил себе в рот часть оставшихся фруктов. Прожевал и снова спросил:

— Ну?

Настойчивый! В этот раз не отвертеться. Или…

— А пойдём воздухом подышим? — Галина думала по-быстрому выскочить из кабины… но не тут-то было. Пришлось звать на помощь: — Рустам… Ремень отстегнуть не получается, заело…

— И здесь сбежать удумала? — хмуро уточнил Рустам и тут же хмыкнул: — А тут некуда бежать, Галя!

Он опустошил стаканчик и дотянулся до ремня безопасности Галины. Пряжка щёлкнула. Рустам вроде как возвращал ей свободу, но отступать не собирался:

— Так в качестве кого, Галя?

— А как ты сам думаешь? — это прозвучало неожиданно кокетливо, и Галина улыбнулась комичности ситуации. Странные у них разговоры, вокруг да около. И почему ей так сложно сказать…

— Ты что, одесситка? — буркнул в ответ Рустам.

— Это почему?

— Да ты вопросом на вопрос отвечаешь.

— А что, одесситки так отвечают?

— Вот опять ты!

Она лишь хмыкнула, открыла дверь и спрыгнула в белую сказку.

Простыня снега упиралась с одной стороны в чёрную ленту автотрассы, оказавшуюся неожиданно далеко. Свежие следы от колёс ярко выделялись по скрытой под снегом дороге. По другую сторону площадки угадывалось продолжение подмёрзшей колеи в сторону леса. Галина услышала, что Рустам тоже вышел из КамАЗа, и была уверена — он наблюдает за ней.

Здесь не скрыться ни от его взгляда, ни от разговора, ни от того, что творилось в её мыслях. Рядом с ним она ощущала себя другой. Но прямо сейчас серьёзной быть совершенно не хотелось, а насупленный вид Рустама ещё больше провоцировал на дурачества. С мужем она себе такое не позволяла, он не любил… А Рустам? Поймёт ли он?

Сделав несколько шагов в сторону, Галина зачерпнула чистого снега, улыбнулась — влажный! Слепила небольшой снежок… и метнула. Промазала! Снежок глухо влепился в кузов, лишь обсыпав Рустама.

— Тьфу ты! Предупреждать надо! — беззлобно усмехнулся он, стряхивая снег, попавший за ворот куртки. Увидел, что Галина лепит второй снежок, и тоже зачерпнул снега. — Ну, сама напросилась!

Галина торопливо метнула свой снаряд, на этот раз попав Рустаму в ногу. Увернулась от брошенного им снежка, и, прикрывая голову, побежала вокруг КамАЗа, уже вовсю хохоча. Очередной снежный снаряд попал в спину. Скрывшись по другую сторону кабины, она поняла, что Рустам остался там, где стоял. Нет, догонять её он больше не станет. Да и ей надоело бегать.

Сердце колотилось как бешеное. Она прислонилась к КамАЗу, откинув голову назад, успокаивая дыхание. У неба цвет глаз Рустама. «Цвет глаз» или «цвет глаза»? Как будет правильно по отношению к её мужчине? Глупые, беззаботные мысли сопроводила такая же улыбка.

Галина обошла машину, застыв в метре напротив Рустама. Он вытащил руки из карманов незастёгнутой куртки, но дальше не двигался, ждал. Галина тоже не торопилась, снова рассматривая его.

В их краях весны не водилось — затяжная зима сменялась коротким летом. Но сегодня мороз был нежным, скорее свежим, чем колючим. Вот так же и Рустам. Он скорее по-мужски притягательный, чем красивый. Скорее прямой, чем грубый. Настоящий. Её ли?

А, будь что будет! И Галина шагнула вперёд.

Рустам встретил её на полпути, обнял крепко, даже чересчур, Галя аж ойкнула.

— Прости, не рассчитал… Галя!

Его ладони гладили её спину, он что-то говорил ей в волосы. В его порывистой, даже слегка неуклюжей ласке не было ни грамма фальши, и сумбурный хор страхов, переживаний и всяких сомнений — «а если?», «а вдруг?» — наконец-то умолк. Никаких мыслей — только ощущения. Уютно, надёжно… тепло! От кожи Рустама пахло то ли мылом, то ли шампунем. Галина чуть подняла лицо, вдыхая запах, проникаясь Рустамом, прислушиваясь к собственному сердцу. Её пальцы дрожали, когда руки скользнули под куртку, обнимая Рустама за пояс.

— Галя… Галочка…

Кадык на шее дёрнулся вверх — Рустам сглотнул. Но Галя лишь придвинулась ближе и приникла губами к адамову яблоку в медленном поцелуе. Закрыла глаза. Почувствовала, как шершавые ладони Рустама осторожно коснулись её скул, потянули вверх… Вкус ананасов, манго и… Вкус её, теперь точно её мужчины!

— Ата, это чё такое? — Дэн недоверчиво покосился на подарочный пакет. Потом на второй такой же на кровати отца. Затем на Рустама в новой рубашке голубого цвета.

— Это не «чё», это подарки на День Советской Армии. Открывай давай, — велел Рустам, и спросил строго: — Второй обалдуй где? Поздно уже.

— Надо полагать, устраивает личную жизнь… — криво усмехнулся Дэн. — С тебя пример берёт, наверное.

— У тебя зубы лишние? — проворчал Рустам. Больше для порядка, без угрозы. И добавил: — Как появится, передашь ему, чтобы тоже примерил.

Отвернулся, чтобы Дэн не увидел невольную улыбку.

Галя! Она таки решилась. Сама! Тёплой волной ускорялся пульс, когда Рустам вновь проживал по памяти их встречу. Упрямый взгляд, когда она перелезла на водительское кресло. Как сжимала челюсти, шире распахнула глаза, цепляясь за руль, словно за спасательный круг. Как намеренно — он был уверен в этом! — доводила его своими вопросами вместо внятного ответа. И потом подошла к нему, доверчиво прильнула, поцеловала! Сама!

Рука потянулась к горлу, а мышцы пресса напряглись. Кто бы сказал, что вот от такой странной ласки ему снесёт крышу… Что уж греха таить, мелькнула мысль о спальнике в кабине, обожгла картинками… и ушла, как неуместная, неправильная, чуждая. Дурная. Вспомнился тот случай в чебуречной. Вот ведь стыдобища! Галя — она другая. И то, что у него по отношению к ней — другое. Всё это он и попробовал передать как умел — целовал Галю так бережно, так осторожно, что от усилий не сорваться стучало в висках и приходилось усилием воли держать контроль, чтобы не…

Услышал трель её мобильного телефона в кабине КамАЗа. Несколько секунд думал — а не промолчать ли? Не первый раз уже этот трезвон врывался, когда не надо. Её дети, её работа, её… что там ещё. Это всё не важно. Ему не важно, а ей?

Он сказал. Пришлось повторить несколько раз — прежде чем она услышала его, прежде чем её зрачки почти вернулись в свой обычный размер. Он знал, что это означало — не только его повело. Это грело. Это льстило, чёрт возьми! И ещё больше усложняло задачу не потерять контроль. За них двоих.

После жара поцелуя зима напомнила о себе только тогда, когда Галя ушла за телефоном, будь он неладен.

Паутина связей, в центре которой находилась Галя, слегка пугала размерами, а он… А что он? Рустаму могли позвонить три человека: дети и начальник. Наверное, Галя за час работы говорила больше слов, чем он — за месяц. И общалась с чёртовой кучей народа. И часть этой кучи ему предстоит увидеть. Главное — не брякнуть прямо, что он думает о том, как пишутся законы — якобы для людей. Ага, для людей… Но далеко не для всех!

Судя по обрывкам фраз телефонного разговора Гали, в этот раз ей звонила клиентка. Речь шла о каких-то лицензиарах, лицензиатах, средствах индивидуализации… Он и слов таких не слышал. Другой язык. Другой мир. И тон у Гали был тоже иной — спокойный, взвешенный, уверенный. Без ноток превосходства, что слышались в участке. Без материнского волнения, которому он был свидетелем, когда Галя общалась с детьми. Без капли сомнений, которые до этого дня обрывали её фразы в разговорах с ним, Рустамом.

А ведь всё поменялось! Осознание этого пришло именно в тот момент. Её мир теперь станет в какой-то мере его. Но станет ли его мир — её? Масло с водой не смешивается, сколько ни взбалтывай.

— Ата, смотри!

Слова Дэна вернули в реальность. Рустам обернулся. На сыне была тёмно-синяя футболка с воротником как у рубашки. Как их там называют? Слово странное…

— Размер твой, — сказал Рустам.

— У Исы то же самое в пакете, только чёрного цвета. Я аккуратно заглянул, упаковка целая осталась. Ты вот это видишь? — Дэн ткнул пальцем в небольшой вышитый логотип на уровне груди. — У тебя такой же на рубашке.

— Ну… — Рустам прищурился, разглядывая рисунок. — Какой-то мужик на лошади. А из головы у него чего торчит? Черенок от лопаты, что ли?

— Это клюшка специальная, типа деревянного молотка на длинной палке, ей в конное поло играют.

А вот и слово вспомнилось! Эти футболки тоже «поло» зовутся! А сын тем временем продолжал:

— Спорт такой у буржуев есть. На самом деле не они его придумали, про эту игру ещё Низами писал. «Човган» называется.

— Кто?

— Ой, батя… поэт такой был персидский. Проехали… Так вот, я тут в интернете порылся, смотри, чего нашёл… — Дэн протянул ему свой телефон. На открытой странице были фотографии футболок, рубашек и прочего мужского шмотья с таким же логотипом. Сын ткнул пальцем в экран и добавил: — Рубашка твоя вот сколько стоит. Добавь сюда наши с Исой подарки — и почти треть твоей получки в трубу. Ты чё, батя, банк ограбил? Откуда такие деньги?

Рустам поморщился.

— Это не от меня подарки. Это…

— Ах да — тётя Галя! А чё не сразу смокинг на свадьбу? По какому поводу тряпки? Вы что, на бал какой идёте?

Устами младенца… Рустам промолчал, сглотнул. Дэн, видимо, разглядел что-то на его лице, поэтому тут же ретировался:

— Ладно… Хорошие подарки. Шмотки — класс. Спасибо передавай. Я это… пойду…

Рустам остался один и снова вернулся мыслями на пару часов раньше. Вот Галя закончила разговор с клиенткой, подняла глаза:

— От сына вызов пропущенный. Я перезвоню по-быстрому, хорошо?

Спросила зачем-то, словно он ей чего запретить мог. А сына посмотреть бы надо — что за мужик такой, мать дёргает… Вот и тогда с детьми посидеть просил — в кино ему с женой, видите ли, приспичило… И Галя, конечно же, согласилась, так что прогулка закончилась сама собой.

Уже в дороге она что-то рассказывала про то, что недавно отказалась от предложения своего Саши переехать к ним постоянной няней. Рустам вспомнил свою тёщу, тоже вдову — прямо как Галя.

Венера Завдатовна тоже умела выглядеть хорошо, несмотря на возраст. Когда Алсу умерла, он с младенцем не справился бы без помощи тёщи. Да и потом, с Дэном… Сколько ей лет тогда было? А что, если и она выбор делала? Хотя сама ведь предложила…

Терзания Гали стали понятнее. И всё же… Ведь у её сына жива жена, да и вторая бабка там есть.

Родня. Много родни. Дочь Гали приедет на днях, даже не скрывая того, что на смотрины едет — его, Рустама, смотреть. И что они все увидят? Вряд ли то же, что видит в нём Галя.

Единственное зеркало в квартире висело в ванной. Рустам двинулся было в ту сторону, но в последний момент одёрнул себя. Расстегнул рубашку, сложил, как было. Ткань приятная на ощупь, ишь ты… И по размеру подошло. Только вот сын прав — это деньги в трубу. Не его деньги. Но так даже хуже. Потому что на корпоратив он ряженым не пойдёт.

Вспомнил парковку торгового центра. Он вышел проводить Галю до её машины. Обнял, целовать на улице не стал. А она достала пакет из багажника и протянула ему.

— Рустам, это тебе. Твой… твои… твой взгляд такого же оттенка… и вот эти — мальчикам… На День Защитника Отечества подарки. Если с размером ошиблась, я поменяю.

— Спасибо, Галя. Но это лишнее беспокойство.

— Что ты, мне очень хотелось. Это от души. До скорого?

Он кивнул. А она, сверкнув счастливой улыбкой, неловко сжала его руки на прощание и тут же спряталась за руль своей «девятки».

От души было там, в снегу. Подарок небес ему, убогому, да в его-то годы! Но тут… Всё внутри него требовало вернуть ей эти шмотки. Но тогда будет ясно, что он видел их цену, пусть и не по своей воле. Дарёному коню… Будь оно наоборот, китайское фуфло какое, он бы как поступил? Она старалась, выбирала… Что там про цвет говорила?

Он снова улыбнулся. Поймал своё отражение в вечернем окне. Повернулся в профиль, расправил плечи… От того, каким он был когда-то — аж целый глаз назад! — осталось не так много. Ссохся уже, хоть и по-прежнему поджарый. Но временами болит спина, ноют шрамы… Возраст, собака!

Рустам увидел в отражении и другое: майка висела, износилась. А вот если б сын не позвонил, как бы вечер закончился? Галя бы эту майку увидела?

Тише едешь — дальше будешь. Рустам почему-то был уверен, что с Галей — только так. Но не думать об этом «дальше» не мог.

Галя, Галочка!

Так, отставить сопли! Но по дороге на кухню за стаканом воды Рустам таки снял майку и бросил в коридоре на пол. Тряпка уже. Коли рубашку всё равно покупать, так и пара новых маек его не разорит.

С того поцелуя в снегу они встречались почти каждый день. Гуляли по центру города, благо погода позволяла. После приветственного обмена взглядами Галина брала Рустама под руку, а он накрывал её пальцы шершавой ладонью и неизменно касался лицом её волос, одновременно делая глубокий вдох. Потом неспешным шагом, метр за метром они покоряли тротуары: мимо ДК, по центральному проспекту до круглой площади с небольшим сквером, там — по аллее между тёмными силуэтами деревьев до детской площадки напротив краеведческого музея… В переулке около главной аптеки иногда заходили в кафе на горячий чай с лимоном и кольца с арахисом из песочного теста, разок поужинали вместе в блинной, соблазнившись ароматом и окончательно уяснив, что Галины блины с мясом были вкуснее. А затем так же неторопливо шли обратно до парковки торговых рядов города, где Галина неизменно оставляла машину.

С каждой прогулкой они становились ближе и понятнее друг другу. У Рустама была нелёгкая жизнь и детство, отмеченное жестоким отцом. Он скупо рассказал про Алсу, уехавшую за ним на север — за тысячи километров от знакомой жизни и ошибок молодости. Галине было непросто вспоминать свою мать, казавшийся счастливым брак… Но Рустам умел слушать и не торопил вопросами, а ровный шаг и необходимость смотреть под ноги — не поскользнуться, не оступиться — помогали подбирать взвешенные слова, робким ручьём смывающие барьеры недосказанности.

Каждый раз при расставании был новый поцелуй. Она ждала его. Он тоже, это было очевидно. Нет, не было того головокружения, как в первый раз. Рустам смотрел ей в глаза, словно спрашивая разрешения. Обнимал так, что она знала: малейший жест — и он отпустит её. Выбор за ней. Но как же приятно было снова шагать в его надёжную тень, чувствовать его обволакивающую, но не навязчивую заботу, доверять ему. Его иногда неуклюжая нежность вызывала улыбку и трепет одновременно. Каждое новое свидание их губ получалось мягким, сдержанным… обещающим. Иногда она забывала дышать, и тогда по окончанию поцелуя сердце набирало обороты, восполняя резервы кислорода. А может, по другой причине. Возможно, оно подсказывало не тянуть, ловить момент, закручивая ожидание большего в тугую спираль.

В такие моменты он звал её Галочкой, и Галина счастливо улыбалась. Но потом наступал неизбежный момент прощания. Она садилась за руль, и, махнув Рустаму рукой из-за стекла, выезжала с парковки. Одна.

Расставание имело привкус лёгкого сожаления и… облегчения: не в этот раз, всему своё время. И с каждой встречей ступать в тень Рустама становилось проще, короткий поцелуй становился смелее, а вкус — знакомее, долгожданнее… требовательнее?

Вот и накануне — она опять забыла про кислород и, прервав поцелуй, дышала Рустамом, спрятав лицо между отворотов его зимней куртки. «Почему он никогда не застёгивается, неужели не холодно? — мелькнула непрошеная мысль. И другая, томная: — Нет, наверняка не холодно, об него обжечься можно! А если позвать к себе… ещё по чашке чая… он пойдёт?»

Но вовремя вспомнила, что утром должна была приехать Ася, и промолчала. Да к тому же… Галина считала, что инициатива в этот раз — за Рустамом, ждала и одновременно опасалась следующего шага.

Тем временем, как бы Галина ни старалась вести себя как ни в чём не бывало, её новое состояние было нельзя спрятать. Мысли неотрывно крутились вокруг Рустама. Она искала его черты у других, пыталась представить его реакцию на то или иное событие, одевалась утром с учётом возможной встречи. Даже её секретарь отметила, что Галина изменилась — абонемент в спа, не иначе.

Надо признать, отчасти Лида была права: регулярное плавание по утрам и правда медленно, но верно приносило результат. Физические усилия давались Галине проще, а вместе с приятной усталостью, как ни странно, появлялась бодрость. И удовольствие — закрыть глаза, чувствуя спиной податливую толщу воды бассейна, откинуть голову так, чтобы внешние звуки исчезли, притупились… И, вытянувшись всем телом в струну — руки над головой, поджав пальцы ног, — слушать себя, своё дыхание, стук сердца, освободив разум от мусора мыслей на эти несколько мгновений наедине с собой. Кажется, это станет её ежедневным ритуалом.

Но сегодня пришлось бассейн пропустить — когда уже объявят прибытие рейса из Москвы? Что скажет дочь о переменах в жизни матери?

Она знала Асю — та не отступит, ей хотелось увидеть Рустама. Сын, наоборот, и слышать о нём не желал. Галине же с одной стороны казалось правильным познакомить Рустама с детьми. Но как? Устроить званый обед? Знакомить всех разом или постепенно? И чтобы… что? У них с Рустамом ничего конкретного, никаких планов на будущее пока не обсуждалось.

Она терялась и не знала, как быть. В кармане пальто завибрировал телефон.

Галина вздохнула и мазнула пальцем по экрану в сторону «принять вызов».

«Да, вызовы надо принимать!» — успела подумать она, и поднесла телефон к уху.

— Мам, ну, двадцать первый век на дворе, как так — ни одной фотки? Ну вы динозавры!

— Вживую познакомиться — так даже лучше. И вообще, я соскучилась, а ты всё расспрашиваешь: Рустам, Рустам…

— Ага, «соскучилась»! Я приехала, а ты на какой-то корпоратив уматываешь.

— Ну, Ася, милая, я не могу не пойти. Я же руководитель. Моя компания — отчасти организатор мероприятия, это бизнес и реклама! — Галина в последний раз посмотрела в зеркало и повернулась к дочери: — Так лучше?

— Ещё как! То платье как-то не смотрелось. А так ты настоящая леди-босс! Все упадут.

— Не знаю. Наверное… Ну да ладно, сейчас уже поздно снова переодеваться.

Чёрный брючный костюм, никаких лишних аксессуаров. Вечернее настроение наряда вполне передавали фасон «женский смокинг» и единственная яркая пуговица на талии пиджака. Да, Галина выглядела неплохо. Костюм стройнил, тёмный цвет выгодно подчёркивал её светлую кожу и волосы, уложенные в элегантный шиньон на затылке.

Обычный незаметный макияж Ася раскритиковала, как и голубое платье, изначально приготовленное к корпоративу. В результате, стараниями дочери, лично поколдовавшей карандашом, тенями и непонятно чем ещё — Галина не вникала в детали — её глаза в технике «смоки айс»… пугали. Нет, всё вместе — костюм, причёска, макияж — смотрелось вполне гармонично, смело и современно, но…

— Мам, такси у подъезда. А я к Сашке, там и ночевать, скорее всего, буду. Хорошего вечера. Но завтра — ты обещала! — знакомство с твоим Рустамом, ладно?

— Договорились же уже, не волнуйся. Только я тебя предупредила, и Саше передай — не нужно пялиться на его глаз… ну, которого нет.

— Да поняла уже, всё будет чётко. Кстати, а почему Рустам за тобой не заехал?

— Мы договорились встретиться недалеко от ресторана. Он накануне ночь работал, а так хоть лишних пару часов поспал, — пояснила Галя уже в дверях.

— Ой, у каждого возраста свои удовольствия, — с неопределённой улыбкой сказала Ася.

— Ты о чём это?

— Езжай уже, ни о чём. Всё будет хорошо, запасные ключи у меня есть.

«А может, всё же зря я не придумала предлог не появиться на этом корпоративе?» — эта мысль вернулась в который раз за последний час. Но дочь выразительно постучала ногтем по циферблату наручных часов, и Галина, махнув напоследок рукой, поспешила к такси.

«А может, всё же зря я не придумал предлог не появиться на этом корпоративе?» — в который раз подумал Рустам.

И тут же одёрнул себя — он же не трус! Он такое видал — что ему какой-то там междусобойчик буржуев? И потом, он здесь лишь потому, что она, Галя, его попросила. Теперь только держать рожу кирпичом и не реагировать. Самоконтроль, чтоб его!

Очень нужный навык для этого сборища. Да и вообще, по жизни. Пригодился с самой первой минуты вечера — встретив Галю, Рустам чуть не спросил в лоб, откуда у неё фингалы появились. Пока слова подбирал, пришли в ресторан, и при свете люстр стало понятно, что это макияж такой. Ну… если это смывается, то не страшно.

А потом она сняла шубу в гардеробе, и под ней оказался… как его… смокинг, вроде. Его ж только мужики носят, разве нет? Галя на мужика похожа не была, пиджак на честном слове держался. Одна пуговица — а где остальные? А под пиджаком — почти ничего, так, тряпочка какая-то. Его жена в такой спать ложилась. Нет, он, конечно, не против такого наряда… в интимной обстановке. А тут, в ресторане, это всё же немного напрягало.

И снова он сдержался, промолчал. В конце концов, Галя тоже ему ничего про одежду не сказала — и правильно! Дэн и так язвил полдня. Чёрная рубашка, чёрные брюки — сойдёт.

Ресторан быстро заполнялся, вновь прибывшие размещались за круглыми столами — явно по какому-то принципу или списку… а то и по ранжиру. Не понять. Галина позаботилась, чтобы тарелка Рустама была полна салатов и закусок, но сама даже и не принималась за еду, когда ей! К их столику постоянно подходили люди, и она жала руки мужикам, щебетала с дамочками, любезничала со всеми. Рустама не забывала, но ясно было, что он тут не «свой».

— Рустам Закиров, — представляла его Галя. — А это… — и дальше называла имя-фамилию подошедшего гостя, обязательно уточняя, мол, такой-то представляет такого-то корпоративного клиента. А если он сам по себе, говорила, что предприниматель, инженер или ещё кто, была даже парочка артистов.

Рустам каждый раз пожимал руку в ответ и просто кивал. А внутри крутилось: «Что за дебильная мода — пропускать отчества? Не из пробирок же рождённые!». У него самого отчество — единственная нужная вещь, оставшаяся от отца.

Гости, кто с любопытством, кто с видимым недоумением, поглядывали в его сторону, но вопросов лишних не задавали — и ладно. Какие-то аниматоры — специально нанятые, как пояснила Галя — постоянно дёргали народ с дурацкими конкурсами. Детский сад, ну! Рустам сначала наблюдал за всем этим, но быстро надоело, переключился на еду.

— Ты как? — спросила Галя. — Скучно здесь, да?

Ну и что на это ответить? Это её мир, её коллеги, её бизнес. А он здесь никто. И ему здесь никак.

Галина придвинулась и ткнулась носом в его плечо. Глаза у неё… Ради такого взгляда и каждый день на корпоративах сидеть можно.

— Я просто устал немного. Поспать после работы толком не получилось.

— А что так, чем занимался?

Сказать или нет? Засмеёт же! Ну и пусть…

— Да пока отмылся с дороги, пока побрился… А потом это… рубашку гладил.

Смех у Гали тоже такой… Звонкий, искренний. Чаще смешить хочется. А если она ещё и будет вот так смеяться, прижавшись к нему… Рустам и сам заулыбался. Но поднял взгляд — на них все пялились — и радость момента ушла.

— А кто не пришёл? — кивнул на два свободных места за их столиком.

— Елена с мужем. Она нотариус и второй организатор вечера, вообще-то. Но у них что-то там случилось — то ли колесо у машины, то ли ещё что — задерживаются. Хотя вот же они, приехали! — И Галина приподнялась, помахала рукой вновь прибывшим.

Женщина — блондинка, похожая на тех, что смотрят с рекламных табло «два чайника по цене одного». Знать бы ещё, зачем кому-то два чайника в дом? А мужик с ней — высокий, прилизанный… видный. Видно было в том числе и то, что тяжелее перьевой ручки он в руках сроду ничего не держал. И всё бы ничего, но он полез к Гале обниматься, причём как-то чересчур старательно и прямо на глазах у той, «рекламной», которая в свою очередь на него, Рустама, пялиться принялась.

И снова он сдержался. С трудом. Лишь брови свёл, и Елена, быстро проговорив «добрый вечер», извинилась и пошла здороваться с остальными гостями. Галя тем временем отлепила от себя мужика Елены и представила Рустама. Хлыщ протянул руку:

— Владимир Киселёв, приветствую!

Рустам кивнул, пожал руку в ответ. Видимо, переборщил малость — белозубая улыбка Владимира превратилась в болезненный оскал.

— Очень приятно, — продолжил тот. — Жена вас с Галечкой на балете видела. Сынок ваш увлекается, так? — хлыщ уселся напротив Рустама и, наполняя свою тарелку закусками, добавил: — Мило, очень мило.

Рустам припомнил розыгрыш сына, и официальным тоном отчеканил:

— А вы, собственно, Галине Александровне кем приходитесь?

— Рустам, — вмешалась Галина, шагнув за его стул и мягко положив руки ему на плечи. — Я отойду минут на десять. Не скучайте, ладно?

И ежу понятно, о чём именно она просила — стоило сбавить обороты. Некоторое время после ухода Гали за столом царило полное молчание. Владимир ел аккуратно, манерно орудуя ножом и вилкой, оттопырив мизинцы. У Рустама так и чесались руки показать, как он умеет обращаться с ножом, припугнуть малость, чтоб того… Но Галя просила — и он снова сдержался. Взял вилку и закинул щедрую порцию какого-то салата прямиком в рот.

— О! — Мужик напротив раздражал решительно всем, и своей рожей, и вопросами: — Вкусно?

— Да как сказать… Вот, помню, в дальних рейдах, как припасы заканчивались, мы змей и ящериц на углях пекли, скорпионов на камнях жарили… И то вкуснее было, они хрустят знатно. А тут даже не знаешь толком, что ешь.

— А вы… турист? — Владимир явственно позеленел.

— Ага… Турист! — Рустам выдавил самую гадкую из своих улыбок, чтобы показать собеседнику, как глубоко тот заблуждался. — Профессиональный.

Тут подошла Елена. Не одна. С ней был полный мужчина в строгом костюме и с белым платочком в нагрудном кармашке. Видимо, Елена что-то успела услышать из разговора, поэтому уточнила:

— Галина сказала, что вы работаете в перевозках, не так ли? Виктор Фёдорович тоже.

— Каких именно перевозках? — спросил Владимир.

А Рустаму и самому интересно стало — вон оно как… Значит, «в перевозках».

— И грузовых, и пассажирских, — снова ответила за него Елена.

— Приятно познакомиться, — протянул глянцевую визитную карточку Виктор Фёдорович. — Компания «Пути Севера» — двадцать три филиала и пятьдесят шесть городов адресной доставки в самые отдалённые уголки страны. Лауреат национальной премии «Грузовики и дороги».

Рустам карточку взял. Рукопожатие нового знакомого оказалось неожиданно крепким, взгляд — спокойным. Видимо, и среди буржуев встречаются нормальные мужики.

— А мы с вами раньше не пересекались по работе? — продолжил тот.

— Это вряд ли, — ровно ответил Рустам, вставая из-за стола. — У меня перевозки другие: доставка персонала к месту работы и обратно, обедов на буровую, перевозка проб, ну, и грузов при необходимости. «Вахтовка» на шасси КамАЗа — я водитель, — он назвал свой гараж. — А до этого, — тут Рустам ткнул пальцем под пустой глаз, — военным был. Занимался «туризмом» в составе… неважно. Всего хорошего.

Кивнув на прощание, Рустам решительно направился к гардеробу. По пути поймал Галин вопросительный взгляд, но не остановился. Поиграли — и хватит, не получится у них ничего, не принимает она его как есть, не сглаживая углы.

В фойе ресторана Галина его догнала.

— Рустам? — Остановилась в метре от него. В глазах — вопрос.

Он вздохнул. Красивая она, даже с «фингалами». Протянул руку и она тут же шагнула к нему, позволив обнять себя.

— Ты это… Я врать не умею, я сказал твоей Елене, кем работаю. — Щёки Галины порозовели, она отвела глаза. — Не переживай, Галя, я понимаю. Всегда понимал, но подумал, а вдруг… Ан нет.

— Галечка, дорогая, там тебя гости ждут, — Владимир манерно растягивал слова.

Рустам вдохнул в последний раз запах волос Галины и отстранился:

— Иди, Галя. Если что надо будет вдруг — звони.

Они оба понимали: она не позвонит, а он и не ждёт её звонка. Галина кивнула, повернулась спиной и решительно ушла в зал ресторана.

А Владимир остался.

— Мы с Леночкой — друзья Галечки, — неосмотрительно занудил он. — Одинокая, обеспеченная женщина всегда может стать жертвой… неразборчивых в средствах лиц. Мы должны, так сказать, блюсти интересы…

Рустам посмотрел на хлыща с сожалением: взрослый мужик, а никакого инстинкта самосохранения. Короткий, без замаха удар в челюсть успокоил добровольного блюстителя чужих интересов. Тот кулём свалился на пол, а Рустам, перешагнув через тело в отключке, вышел из ресторана.

Искать Елену не пришлось — она всё ещё была за их столиком. А рядом, на месте Рустама, расположился Виктор Фёдорович Гусев — имя в бизнес-элите региона. Но сейчас он Галину не интересовал. Тем не менее она поздоровалась с ним по всем правилам этикета, представившись сама, подхватила свой клатч и обратилась к Елене:

— Лена, окончание вечера на тебе. Личные обстоятельства.

— Галь, а он правда…?

Вопрос был предельно понятен. В другое время Галину позабавило бы то, что Елена даже вслух боялась произнести «это». Но гораздо больше раздражало то, что она при постороннем человеке в её личную жизнь полезла. С другой стороны — сама виновата, сама Рустама сюда притащила. Поэтому игнорировать не стала:

— Правда что, Лена? Что Рустам — водитель «вахтовки»? Да. А в остальном — у нас с тобой чисто деловые отношения, так что моя жизнь касается только меня. И я буду очень благодарна, если так это и останется. — Галина посмотрела на Гусева. Понял ли он, что эта просьба обращалась и к нему тоже? И когда тот кивнул, попрощалась: — Приятного вечера, Виктор Фёдорович.

Сердце громыхало — успеть бы! Но по пути в коридор ей пришлось задержаться у пары столиков, на ходу отвечая на поздравления с Международным женским днём, выслушивая комплименты своей фирме и извиняясь за необходимость покинуть вечер. Пока добралась до коридора — уверилась, что Рустам уже ушёл. Но вот странное дело — он вернулся. Дверь ресторана закрылась за его спиной, Галина было шагнула навстречу, но заметила каменное выражение его лица и замешкалась. Рустам, чеканя шаг, молча прошёл мимо неё к гардеробу. И там, за углом, она увидела на полу Владимира. Шок был таким, что Галина в первое мгновение растерялась: что же тут произошло?!

Рустам опустился на колено, зачем-то ощупал голову и шею Владимира, слегка похлопал того по щекам.

— Жив, цел… орёл. Очухается — и будет кукарекать громче прежнего.

«Причина, действие, следствие», — крутилось у Галины в голове. И фрагменты вечера складывались в неприятную картину. Владимир упал не сам, Рустам поучаствовал. Галина подошла ближе и обеспокоенно спросила:

— С ним точно всё в порядке?

— Переживаешь за него? — вскинулся Рустам.

— А ты — нет? — разозлилась она.

— Ничего с ним не будет, падал он мягко. Ну, покружится голова, потошнит…

— Но, Рустам, почему?! — выдержка отказывалась Галине, и вопрос получился громким.

Рустам ответил тон в тон:

— Почему вмазал? Да потому что! Не понравилось, как он тебя лапал! Как меня сходу в твои нахлебники записал! Я вообще-то, Галя… — Рустам потёр пустую глазницу и уже тише добавил: — Не, это всё фигня. Вмазал, потому что не сдержался. Аккуратненько! А он свалился. И ведь мне не полегчало ни черта!

— Но так же нельзя…

— Не учи, Галя, сам знаю. Не горжусь. Ну а ты что в коридор выскочила? Без тебя бы разобрались, по-мужски.

Галина только покачала головой. Посмотрела на камеру видеонаблюдения в коридоре. Попыталась представить себе возможные последствия. Снова покачала головой. «Ладно, решать проблемы будем по мере их поступления», — попробовала себя успокоить. А вслух сказала:

— В наших интересах, чтобы с ним всё в порядке оказалось. У тебя дети, ты забыл? А у него — Лена, нотариус. А вот там, — она взглядом показала на угол, — видеокамера. Как ты думаешь, «кино» интересное получилось?

— Вот поэтому я и вернулся, — Рустам поморщился. — Переборщил малость, признаю. Ладно — я, я отвечаю. А вот сыновьям, если батю привлекут, пример так себе. — Он вздохнул и спросил: — Ты-то куда собралась? Ты ж к гостям вернулась.

Галина показала клатч.

— Вот за этим вернулась. Я с тобой, Рустам. Да, я не сказала Лене всё, как есть, но и не соврала ни словом. — Галина присела и взяла Владимира за запястье. Пульс бился ровно. — Не слишком долго он в отключке? Может, скорую всё же вызвать, а?

Рустам снял куртку и, сложив её, подложил под голову мужа Елены. Тоже пощупал пульс и отрицательно мотнул головой. Сел прямо на пол, прислонившись к стойке гардероба и откинув голову. Выглядел он усталым до предела. Морщины стали глубже, сердитыми складками отметив переносицу и уголки рта. Галина обошла Владимира и села рядом с Рустамом.

— Ты, правда, решил, что я тебя стесняюсь?

— А что, нет?

— Нет, тут другое.

— Я работаю «в перевозках», Галя?

— А разве не так? Если уж людям так надо судить кого, то лучше по поведению пусть судят, а не по предрассудкам о профессии, — устало ответила Галина и закрыла глаза.

С минуту они сидели в тишине. Галина почувствовала, что Рустам взял её за руку, и повернулась к нему.

— Прости. Испортил тебе вечер.

— Если б я к тебе в гараж пришла, как бы ты представил меня коллегам?

— Тебе там делать нечего. Там одни мужики! — это прозвучало так старомодно, что Галина улыбнулась.

— А у меня в офисе только женщины, да? Может, мне и паранджу носить, чтобы ты не… чтобы тебе спокойнее было?

— Отличная идея, — серьёзным голосом ответил Рустам, но по взгляду было видно — шутит. — Светское общество — не моё, Галя. Я для тебя… всё могу, знаешь? Но не это. Как бы я себя ни вёл, для этих, — Рустам кивнул на Владимира, — я никогда не буду тебе ровней. Может, тебе кого получше найти, а? Вон сколько в зале хлы… мужиков. Интересных. Тот же Федя ничего такой.

Галина не сразу сообразила, что Рустам о Гусеве так. А поняв, рассмеялась.

— Рустам, он миллионер местный. Женат третий раз, и каждая жена моложе предыдущей. Тут уж я под критерии не попадаю, возраст не тот.

— Галя, да ты…

— Ля… вы бы, голубки, шли уже куда в другое место, а? — Владимир застонал и попробовал подняться.

Рустам тут же оказался на ногах, помог встать. Галина тоже поднялась. Владимир потёр челюсть, тяжело посмотрел на Рустама. Тот лишь пожал плечами, не извиняясь, но и взгляда не отводя.

— Долго я тут валялся? Хватился кто?

Галина покачала головой.

— Нет, никто. Болит где?

Владимир проверил языком зубы, потянул мышцы шеи, покрутив головой. Слегка качнулся, но удержал равновесие.

— Кстати… Он прав. Галечка, тебе бы получше кого. Давай познакомлю?

— Не надо, спасибо, — быстро ответила Галина, опасливо следя за реакцией Рустама. Тот внешне был абсолютно спокоен, руки — в карманах, только взгляд потемнел. На всякий случай она придвинулась ближе, обвив рукой предплечье Рустама.

Владимир криво улыбнулся.

— Ну, раз не надо… Я к Леночке пойду.

— Проводить? — буркнул Рустам. — У нас, вроде, разговор не того…

Владимир смерил Рустама взглядом. Задержался на Галиной руке на его рукаве и веско проговорил:

— Вопросов больше нет. Счёт от дантиста пришлю, если что. Тебе. Идёт?

— Без проблем, — Рустам протянул руку.

Не сразу, но Владимир на рукопожатие ответил, и Галина с облегчением выдохнула. Оказывается, всё это время она дышала через раз.

— Звони, если что, Галя, — сказал напоследок муж Лены и, уже не шатаясь, но иногда опираясь рукой о стену, пошёл обратно к гостям.

— Хочешь, тоже вернёмся туда? — спросил Рустам, накрывая ладонью пальцы Галины. Она покачала головой. — А что тогда… — Но тут у Галины громко заурчало в животе. — Да ты ж не ела ничего, пока со своими клиентами носилась. Ты про гараж спрашивала. Там сегодня мужики тоже празднуют. Кура-гриль, колбаса, консервы…

Галина улыбнулась и удивлённо подняла брови.

— И ты такое пиршество из-за меня пропустил?! Вот сейчас я совсем виноватой себя чувствую…

— Опять двадцать пять, Галя… Виновата она… — проворчал Рустам беззлобно. — Поедем?

— Ты как, Галя?

Пару часов назад в зале ресторана она спрашивала его о том же. Волновалась, не скучно ли ему среди её коллег. А сейчас она сидела на колесе от КамАЗа, на коленях — пластиковый контейнер с остатками куриной ножки, а вокруг одни мужчины — работники гаража и водители.

Зря она переживала о том, как её примут коллеги Рустама. Её шубу он положил в кабину своей «вахтовки», мол, так целее будет, «не облезет». Но так как в гараже всё же было прохладно, надел свою куртку на Галину. Возможно, именно это и стало её пропуском в его мир. Никто не задал ни одного вопроса!

— Галя, давай с нами, подпевай! — это сказал молодой водитель, Глеб, кажется. — Огурки хошь?

Галина согласно кивнула и как могла аккуратнее, кончиками пальцев, вытащила из протянутой банки солёный огурец. Под одобрительные взгляды компании захрустела. А остальные уже вовсю кричали:

— Комбат-батяня, батяня-комбат, за нами Россия, Москва и Арбат. Огонь, батарея, огонь, батальон…Комбат, ё, командует о-о-он!

На последнем слове некоторые поднимали стакан в сторону Рустама. Тот в общем хоре не участвовал, но было видно, что ему всё же нравится такое внимание. А ей нравилось видеть его вот таким — расслабленным и довольным.

По взгляду Рустама поняла — он всё ещё ждёт ответа, а хорошо ли ей тут.

— У вас тут дружный коллектив, это здорово. И коллеги тебя уважают, «комбат»! — Галина улыбнулась.

— Да ну, — отмахнулся Рустам, — Каждый год так. Несерьёзно.

— А как «серьёзно»?

— Щас, будет тебе серьёзно! — Палыч — старожил, с его слов, работавший в гараже немногим меньше Рустама, — видимо, тоже услышал его реплику.

Он шепнул что-то соседу, тот кивнул, шепнул дальше. Разговоры стихли, а водители словно ждали отмашки. Палыч запел первым, остальные подхватили:

— Стоим мы на посту, повзводно и поротно! Бессмертны, как огонь, спокойны, как гранит! Мы — армия страны, мы — армия народа! Великий подвиг наш история хранит!

Надо же, такой патриотический настрой! Галина представила на секунду, а могли бы её коллеги вот так… Чуть не прыснула! Повернулась к Рустаму, чтобы шепнуть ему об этом… и застыла. Тот держал перед лицом сложенные замком руки, упираясь в них носом. В уцелевшем глазу блестела влага. Галина поставила контейнер на пол и придвинулась к Рустаму. Смеяться сразу расхотелось. Для него это была не просто песня. Часть его прошлого. А скорее всего, и настоящего тоже. Это и…

Как там Дэн сказал: Рустам — «убежденный коммунист»? А она тогда «буржуина», получается. И тем не менее, вот он, рядом с ней. Повернулся, заметил её взгляд, и, перекинув руку через её плечо, прижал к себе таким уже знакомым, почти собственническим жестом.

После того, что было у Галины с мужем, любое собственничество в отношениях её раздражало. А тут — никакого отторжения. Забота Рустама была настоящей. Его куртка на её плечах — чтобы ей холодно не было. А что там решили остальные — всё равно!

Хотя нет: если совсем честно, ей даже нравилось ощущать себя «его», в том числе вот так, через чужое восприятие. Галина поплотнее запахнула куртку, закрыв глаза, вдохнула запах Рустама. И почувствовала, как откликнулось женское, спрятанное, почти похороненное вместе с мужем.

Вот ведь как… Шесть лет, и никто не нужен был… А рядом с Рустамом она вспомнила, каково это — ощущать себя красивой, важной, желанной. Живой! Какая разница, что думают другие — коллеги, родные, да кто угодно! Все эти страхи показались такими мелкими в момент, когда Рустам прощался с ней в ресторане. Не вернись он сам, она бы… Да, она бы побежала за ним! Побежала бы, чтобы сказать, чтобы доказать, что она не стесняется его, такого настоящего, иногда грубоватого, такого, какой он есть! Не стесняется, ведь она его лю…

Осознание оглушило. Руки под слоями одежды покрылись мурашками. Сердце зашлось, а к глазам подступили слёзы. Она его любит!

Взаимно ли?

Повернув голову, украдкой посмотрела на Рустама. Представить, как он признаётся ей в любви, не получалось, но… Он ведь поцелует её сегодня перед тем, как она сядет в такси? А что, если… к ней? Какой он? Будет сдерживаться, или же…

Галина чувствовала, как горят её щёки. Друзья Рустама петь давно перестали, зато, по всей видимости, собирались пить. Рустам поморщился и посмотрел на Галину. Усталый, на подбородке — тень пробивающейся щетины. И вдруг сказал:

— Галь, а я дурак! Восьмое марта же, а я даже про цветы забыл. Прав Дэн, меня и могила не исправит — чурбан!

— Никакой не дурак и не чурбан! — возразила она. — Восьмое только завтра. Да и что бы я делала с цветами весь вечер? И вообще, Дэн зря так про тебя. Ты очень внимательный, и прекрасный отец!

— Ну-ну, — буркнул Рустам. — Как восемнадцать стукнет — сын свалит учиться, и меня забудет. Иса почему остался — непонятно. Может, кровь своя тянет, фамилия-то одна. А Дэн… Ему фамилию не меняли.

Галина задумалась. Уже не первый раз Рустам говорил так, словно с детьми у него конфликт. Но она видела совсем другое и в простецки-уважительных манерах Исмагила, и в провокациях Дениса. А Рустам, выходит, действительно думал, что дети его не любят. С другой стороны — а как ему понять? Он рассказал о своём детстве немного, но и того хватило: для Рустама быть хорошим родителем означало не быть таким, как его собственный отец.

Но ведь у него получилось, а он сам себя мучает! За строгостью к мальчишкам прячет отцовское, настоящее… А так, небось, и по именам-то к ним не обращается. При ней такого не было.

Как же ему дать понять? Галина достала телефон, открыла соцсети.

— Смотри, это публичная страница Дениса.

Рустам глянул без интереса. Протянул:

— Ага. И что?

— Взгляни как следует, ничего не замечаешь? Фамилию прочитай.

Галина помнила, что у Дениса по документам действительно была другая фамилия — Менделаев. А вот в соцсетях он, как и отец, звался Закировым. Будь это иначе, она его страницу и не нашла бы.

Судя по тому, как Рустам застыл, эта маленькая деталь имела для него огромное значение. Второй раз за вечер она увидела его растроганным и позволила себе робкий совет:

— Тебе бы поговорить с твоими парнями в открытую. Про их будущее, хотя бы. Мне кажется, ты будешь удивлён.

Рустам вернул телефон, поднялся и протянул ей руку:

— Поехали отсюда. Здесь уже всё, мужики расслабляться будут, как умеют. — И строго добавил: — И это… Сегодня я тебя провожу. Ясно?

Возражать совершенно не хотелось, Галина кивнула и поднялась. Рустам попрощался с каждым, они забрали её шубу в «вахтовке» и вышли на улицу. Но прежде чем Рустам набрал номер такси, Галина шагнула к нему, обняла за пояс. Взгляд не прятала. Успела заметить удивление и что-то ещё. И, не дав себе передумать, потянулась к нему.

Мужем такие инициативы пресекались на корню. А со временем — и не хотелось уже нарываться. Рустам обнял в ответ, но отвечать на поцелуй не спешил. А им и некуда было торопиться. Галина лишь слегка скользнула по его губам, провела ими по его шее, шумно вдыхая, прижалась ближе, руками скользнув под вечно распахнутую куртку.

— Галя… Галочка… Ну, что ты творишь, я же не железный! — Рустам наконец сгрёб её в охапку, и в промежутках между словами целовал её глаза, скулы, лоб…

— Я тоже… не железная… — Галина таки зажмурилась, уткнувшись лицом в рубашку Рустама. — Мне так хорошо. Вот прямо сейчас, с тобой. Не хочу прощаться.

Рустам не отвечал, и она снова подняла к нему лицо. В свете фонарей его скулы казались резче, взгляд жёг откровенным. Галина горела тем же. Рустам коснулся ладонью её щеки, и от этой простой ласки потяжелели веки, а свой голос показался сиплым:

— Ася сегодня у Саши ночует… Хочешь… чаю?

Рустам и раньше был неразговорчив, а тут и вовсе молчал. Галина даже успела испугаться, что он откажется… Но нет: объятья не разжал, набрал такси, продиктовал адрес. Крупными хлопьями пошёл снег. Рустам накинул на голову капюшон, притянул Галину ближе, максимально защищая, прикрывая её. Но некоторые снежинки всё равно попадали ей на лицо, жалили холодом разгорячившиеся губы и тут же таяли.

Машина приехала быстро. Рустам открыл Галине дверь, а она не стала отпускать его руку. Ей казалось, что если их руки разлучатся, то ей не хватит смелости… Ведь она словно черпала свою уверенность в Рустаме.

Они сели вместе на заднее сидение. Так и молчали, но их пальцы вели собственную беседу, сталкиваясь, скользя, привыкая друг к другу. Сначала Рустам просто позволял Галине чертить круги кончиками пальцев на его раскрытой ладони. Она нашла каждую мозоль, ногтями царапнула шероховатую кожу, примерилась, мягко уложив свою руку на его — мизинец к мизинцу. От ладони Рустама шёл жар, и Галина впитывала его своей кожей, проснувшиеся желания кружили голову, ускоряли дыхание, заставляли гореть. Галина вздрогнула, когда Рустам переплёл их пальцы и перевернул их руки, беря верх, возвращая себе контроль.

Яркий свет в лифте немного слепил. Галина вошла первая, по привычке мельком взглянула на себя в зеркало, отметив и следы усталости, и морщинки вокруг глаз, и чуть взъерошенные волосы… Двери лифта закрылись, он плавно поехал вверх. А Галина увидела в зеркале, как Рустам смотрит на неё — чуть прищурившись, не отводя взгляд. Подошёл близко-близко, прижавшись подбородком к её виску.

Вот ведь… Тепло-то как! А ведь и он устал — это видно. Сердце щемило нежностью: такой сильный, надёжный спокойный мужчина — её мужчина!

Квартира встретила тишиной. Лишь преданный Хвостик вышел навстречу, но первым делом одарил вниманием Рустама — выгнул спину, потёрся об его ноги и важно удалился.

Галина исподтишка наблюдала, как Рустам спокойно разулся, повесил куртку, повернулся к ней.

— Так это… — её голос даже ей самой показался неуверенным, — чаю? Я чайник поставлю, а ты…

— Чай — это хорошо. Я руки мыть.

Рустам отправился в ванную, а Галина — на кухню.

Давно, как давно! Да, вообще, никогда она не принимала у себя мужчину вот так. И в то же время странное ощущение дежавю не покидало её.

Сполоснула руки, наполнила чайник, включила его кипятиться. Достала чашки, сахар. Сняла пиджак-смокинг, но было всё равно жарко. Открыла холодильник, там — термопакет молока. То, что надо! Приложила холодную упаковку к щеке… и опомнилась.

Ну, позвать — позвала. А дальше что?

Это в книгах и мелодрамах брутальные герои начинают игрища сразу от двери, если не в лифте. Целуют так, чтобы «колени подгибались», «руки тряслись», «всем нутром»… Страшная симптоматика! И так далее по контексту. Не то чтобы она читала такого рода «литературу», но… Ладно, было пару раз: почитала и поняла, что, видимо, циником успела стать, не верит в такое.

У Галины таки вырвался нервный смешок: она представила, как Рустам в образе рокового мужчины выходит из ванной с полотенцем на бёдрах. Представила ярко — уже же видела его с голым торсом. Смешно, да! Ну да в каждой шутке — доля шутки, а вот остальное…

Упаковка молока быстро нагрелась. Внутри же молоко, должно быть, ещё холодное. Отвернув пластиковую крышку, Галина сделала большой глоток.

— Помочь чем?

Появление Рустама было таким неожиданным, что она неловко подскочила, одновременно разворачиваясь и…

Рустам подхватил термопакет в полёте, но молоко расплескалось, залив его рукав, забрызгав тёмные брюки и носки.

— Ой, прости, пожалуйста! У меня стиральная машинка с сушкой, если хочешь, то…

Сказала, и только потом поняла — что. Замолчала, схватила пачку салфеток и вытерла молоко с пола. Услышала, как Рустам поставил упаковку на стол.

— Мелочи, Галя. Сам потом застираю.

Галина поднялась и заметила полуулыбку Рустама. Тот взялся за пуговицы рубашки.

— А вообще, Галя, стоило лишь попросить, я бы и так рубашку снял.

Она отвернулась, сделала шаг к чайнику, засуетилась. Рустам обнял со спины.

— А это уже кипяток, Галя. Аккуратнее. — Она хотела было повернуться, но Рустам положил руки ей на плечи, останавливая. Убрал её волосы в сторону, поцеловал в шею, прошептал:

— Галя… Ты такая красивая… Уверена? С утра не начнёшь придумывать проблемы, которых нет?

Да… Нет… Одним словом не ответить!

Она и не стала ничего говорить, неопределённо качнув головой. Всё же повернулась в кольце его рук. А Рустам — без рубашки, от тела — жар, да такой, что и у Галины щёки полыхнули. Сама потянулась к нему, время разговоров кончилось…

Между поцелуями шаг за шагом добрались до комнаты. Щёлкнула выключателем, жёлтый свет залил помещение. Шкаф был ещё распахнут, голубое платье так и лежало поперёк кровати.

«Вот же, беспорядок, ещё решит, что неряха какая!» — одна непрошеная мысль цепной реакцией потянула за собой другие.

Рустам шумно вдохнул у её ключицы, спускаясь ниже. Сел на кровать, потянув Галину к себе, но она осталась стоять, опираясь на его плечи. Жаркие ладони на спине скомкали шёлк…

Галина вздрогнула.

— Рустам, пусти… Я в ванную… Извини…

На ходу убрала платье в шкаф, поправила занавески, взяла что нужно из комода… В дверях обернулась, восстанавливая дыхание.

Рустам, по всей видимости, следил за её метаниями и почему-то улыбался.

— Ты мне, как есть, нравишься, Галя.

А она себе — нет. Поэтому:

— Я быстро, хорошо?

— Да куда я денусь-то? — он снял носки и лёг поверх покрывала, забросив руки за голову. Улыбнулся шире, посмотрел ласково: — Иди, раз так… Жду.

«Пять минут! — напомнила она себе, включая душ, сбрасывая одежду и щедро выдавливая на ладонь гель для душа с ароматом пачули и бергамота. Надписи на упаковке обещали бархатную кожу и соблазнительный аромат. — А макияж смывать или…?»

Галина тряхнула головой и тоже поймала себя на том, что улыбалась.

Как в первый раз, ей-богу!

Рустам проснулся, не понимая, где он. Во-первых, было тихо: ни топота соседей сверху, ни шума машин с автотрассы. На потолке вместо лампочки Ильича — люстра с завитушками, в окне — уже утро…

Тут же пришло осознание и остального: сопение Гали на соседней подушке, и вся она — мягкая, нежная, такая ладная — тут, с ним, в одной кровати. И радостно, и… Сжал челюсти, чтобы не ругнуться вслух: вот же осёл! Пока она возилась в ванной — освежалась да прихорашивалась — он заснул! Всё же ночной рейс накануне и следом день практически без сна доконали. А кровать у Гали мягкая, удобная…

Интересно, а она пыталась его разбудить?

Рустам огляделся: он так и лежал поверх покрывала, Галя его пледом укрыла, а сама… Сама спит, повернувшись к нему спиной, лишь вершина правого плеча из-под одеяла выглядывает, манит.

Рустам осторожно повернулся на бок. Подумал секунду — и пододвинулся к Гале, обнимая её одной рукой поверх одеяла. Пахла она обалдеть как: чем-то свежим и слегка сладким. Обычное утреннее состояние — приятное доказательство того, что старость ещё не на пороге — отозвалось совсем необычно: сердце чего-то зачастило. Он вспомнил Галю накануне: смелая, доверчивая… такая отзывчивая. И его!

Из-за головы Гали показалась кошачья морда. Чингисхан — такую кличку не забудешь. И что, Галю пришёл делить? Рустам раздумывал, как согнать кошака, не разбудив Галю, но тот, дёрнув ушами, сам соскочил с кровати и помчался в коридор, лапой приоткрыв дверь комнаты. Та бесшумно закрылась обратно.

Мгновением позже Рустам понял, почему Хан удрал: щёлкнул замок входной двери, следом зазвенели ключи. Два голоса — мужской и женский — переговариваясь, переместились из коридора в кухню, в противоположной стороне от комнаты.

— Знала бы, что они всю ночь просыпаться по очереди будут — не поехала бы к тебе, — расслышал Рустам. Наверняка, это дочь — Ася. Голос энергичный, но не писклявый, немного с наездом.

— Вот будут у тебя свои дети — поймёшь. Иришке сейчас очень непросто! — а этот, оправдывающийся, мужской — получается, принадлежит сыну Гали.

На кухне загремела посуда.

Рустам оценил ситуацию. Знакомство было неизбежно. К тому же, его рубашка вчера так и осталась на кухне. С одной стороны, воину негоже бегать от схватки — на то, что дети Гали ему обрадуются, он как-то не рассчитывал. Опыт с её коллегами уже дал понять, как выглядит со стороны их пара. С другой стороны, это дети Гали. Не коллеги. Не враги на поле боя. Разговор не будет коротким…

Тонкие пальцы Гали скользнули под его ладонь — проснулась, зашевелилась. Рустам чуть отстранился, пока она поворачивалась к нему лицом. Глаза ещё полусонные, как некрепкий чай — карие, с рыжим отсветом. Бывает, мёд загустеет — и приобретает такой же оттенок. И ресницы без краски трогательные такие. Он давно замечал, что женщины без макияжа выглядят… беззащитнее, что ли.

— Доброе утро, Рустам, — сказала и затаилась.

— Доброе утро, Галя, — не устоял, легко поцеловал, замечая румянец.

Инстинкты волной прокатились по позвоночнику. Его Галя! Его! Так бы и зацеловал всю, пока краснеть рядом с ним не разучится… Но на кухне были её дети, и нужно было срочно сказать ей об этом.

Он не успел. С кухни послышалось громкое:

— Ма-а-ам?!

А следом в коридоре раздались шаги.

Галина распахнула глаза, а в них — паника. Следом за голосом Аси они услышали и приглушённый голос её сына:

— Тихо ты, рано же ещё…

— Ты вот это видел? — громкий шёпот Аси и шум в ванной. — А вот это что, по-твоему? Ботиночки не мамины… Соображаешь?

— …!

Услышав мат сына, Галя зажмурилась, а Рустам нахмурился, сел и попытался подняться с кровати. Сейчас они познакомятся, и он границы поставит. Мать есть мать, в конце концов!

Пальцы Гали перехватили его запястье, она покачала головой. Рустам понял просьбу: молчать и не вмешиваться. И нахмурился ещё сильнее.

— Пошли на кухню, там подождём.

Кто это сказал, было не разобрать, да это было и неважно. В прихожей всё стихло, и Галина тоже села на кровати, поджав колени к груди и задумчиво глядя куда-то в стену. От вида едва прикрытой тонкой тканью спины Гали Рустам замер.

Так бывало в Афгане. Последний миг перед броском — и тишина, звенящая тишина… Пыль, словно в замедленной съёмке, кружится в рассеянном солнечном свете, какое-то насекомое упрямо цепляется за жизнь… Вот и позади тебя люди — такие же насекомые, и ты тоже, но ты за них в ответе. И потому ты находишься именно там, где должен быть. И делаешь то, что должен, просто потому, что поступить иначе означает смерть, конец, с какой стороны ни посмотри. В эти моменты тишины жизнь ощущается непередаваемо остро, а всё остальное становится неважным.

Вот и сейчас все сомнения прошлого исчезли, лишь только он увидел Галю такой — доверчиво опустившей свои барьеры. Протянул руку, пробежал пальцами по выступающим позвонкам. Заботиться о ней, оградить от всего и всех, чтобы ей было хорошо — нечто подобное он испытывал по отношению к Исе и Дэну. С той лишь разницей, что от них он взаимности не ждал, а тут…

Рустам прислушался к себе и… оторопел. Это что же получается, он того… как это… втюрился, что ли?!

— Галя? — Он придвинулся ближе, убрал волосы, чтобы видеть её лицо. — Ты это… Всё нормально? — Дождался её кивка и продолжил: — Прости, я вырубился вчера. Так что и стесняться тут — увы — нечего. А если бы и того… Не их десятое дело, в конце концов!

Она повернулась к нему, улыбнулась, но глаза остались грустные.

— Иди сюда, женщина, — Рустам таки подгрёб Галю к себе поближе. Одеяло мешало, но она прижимала его к себе, как чёртов бронежилет. — Что опять не так-то? Будешь молчать — я помочь не смогу. Ну, хочешь, я сам с твоими поговорю?

Галина мотнула головой:

— Нет, наверное, мне самой нужно с ними объясниться.

— Ты теперь не одна. Просто помни об этом, хорошо?

Рустам поцеловал Галю в макушку и поднялся с кровати, разминая шею и плечи, делая широкие взмахи руками. Жесты привычные, ежедневные… Но в этот раз он ко всему прочему немного красовался перед Галей и прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Было бы чем, конечно… Хотя, вон, как была, в одеяле, к комоду пошла. Что там — ага, халатик. А щёки-то снова вспыхнули! Ну, а раз так… Рустам потянулся, поправил штаны, повернулся к ней. Пусть смотрит, не жалко. Рубашка-то всё равно на кухне, так и придётся знакомиться полуголым.

Галя тем временем запаковалась в халат, как улитка в свою раковину. Рустам помог ей расправить одеяло на кровати и протянул руку.

— Ну что… Идём?

Галина посмотрела на Рустама и отвела глаза. Мелькнула мысль: может, сначала сходить за его рубашкой? Она представила, как заходит на кухню: «Доброе утро, Саша, Ася, — хватает злосчастную рубашку, и такая: — я сейчас вернусь…»

Кошмар! Нет, так нельзя, что за детский сад! Но и с полуголым Рустамом под ручку она как-то плохо представляла себе развитие событий. Дети взрослые, всё должны понимать… Но что именно «всё»? Да и поймут ли?

Что она там на лекциях по управлению рисками в сфере интеллектуальной собственности рассказывает? Общее правило простыми словами: чтобы понять, как действовать, нужно, с одной стороны, представить худший сценарий и постараться его предотвратить, а с другой — лучшее развитие ситуации, и постараться создать для этого благоприятные условия.

В лучшем случае они все вместе сядут завтракать. Еда! Если едой занять мужчин, это — ну, а вдруг? — может и сработать… Разве нет? А вот в худшем случае…

— Галя, что бы ты там ни думала — не надо. — Рустам положил ей руки на плечи и мягко убеждал: — Давай по очереди — водные процедуры, как и в любое другое обычное утро, а потом уже всё остальное.

— Подожди меня в комнате, ладно? Я быстро. — На эти её слова Рустам украдкой хмыкнул, но Галина заметила и тоже улыбнулась: — Нет, я правда быстро в этот раз, обещаю.

Слово она сдержала. Пока умывалась, всё так же с улыбкой вспоминала свои переживания накануне под душем. И потом, когда поняла, что Рустам не дождался её, уснул. Странную смесь остатков тянущего предвкушения, предательского облегчения, нежности и женского любопытства. Она заметила, как Рустам следил за её реакцией, пока разминал мышцы с утра. Он не догадывался, но после вчерашнего вечера нет ни одной морщинки на его лице, ни одной родинки или шрама на груди, животе и руках, который бы она ни разглядела, прежде чем укрыть его пледом. И даже потом долго смотрела на его лицо, отмечая про себя, насколько оно другое, когда он спит: расслабленное, гармоничное… красивое!

И опять почувствовала, как щёки налились жаром — дурацкое свойство краснеть, словно девчонка! А тут и Рустам вернулся в комнату — волосы слегка влажные, через плечо — полотенце. Галина выдохнула и шагнула к двери — пора уже. А он не пустил. Положил её ладони себе на грудь, потянул на себя. Кожа под пальцами будто горела, Галина ощущала ровное биение его сердца. Кто кого первым поцеловал — она не запомнила. Да это было и не важно. На несколько мгновений она забыла о том, что на кухне их ждали. К счастью, об этом помнил он: как только дыхания стало не хватать, отпустил и её руки, и её губы, прижался к щеке, царапая пробивающейся щетиной, крепко обнял и веско сказал:

— Ты… Ты стала очень важным человеком для меня, Галя… Понимаешь?

Рустам слегка отстранился, и Галина встретила его серьёзный взгляд. Медленно кивнула, хотя и не была уверена в том, что именно он пытался ей сказать. А Рустам ещё раз прижал её к себе на миг, и только потом толкнул дверь из комнаты и вышел в коридор. Галина поспешила за ним.

У двери кухни Галина придержала Рустама за руку и вошла первой.

Лампочки на натяжном потолке освещали каждый уголок. Ярким пятном бросался в глаза большой букет цветов, уже заботливо поставленный в вазу. Саша и Ася сидели за столом, накрытым для завтрака на четырёх человек. По хмурому виду сына было ясно, что такой широкий жест — не его инициатива. А вот Ася как ни в чём не бывало пила чай, и, улучив момент, подмигнула Галине.

Сразу стало спокойнее. Возможно, такое спонтанное знакомство — не самый худший вариант?

— Доброе утро, — поздоровалась Галина.

— Привет, — Рустам протянул руку Саше и кивнул Асе: — С женским праздником! Всех благ.

— Саша, Ася… Это Рустам, — соблюла формальность Галина.

Сын молча ответил на рукопожатие, а Ася засуетилась:

— Спасибо, очень приятно, Рустам. Вам чай или кофе?

— И мне приятно, Ася. Чай. Можно на «ты», — Рустам не спеша подцепил свою рубашку со спинки одного из стульев, надел её, застегнул пуговицы и отодвинул стул для Галины. — В ногах правды нет, Галя. Сегодня за тобой ухаживают… Так ведь?

Он посмотрел на Асю, и та тут же исправилась:

— Мам, конечно, садись. Ира шарлотку передала, твою любимую. Вот… А вы, Рустам, любите шарлотку?

Ася изо всех сил старалась разрядить обстановку, но с каждым словом Саша темнел, словно грозовая туча. Сжав челюсти, он следил за Рустамом. Тот пристальное внимание заметил, но спокойно ответил Асе, подворачивая рукава:

— Очень люблю.

— Саш, спасибо Иринке передавай. Как она, как девочки? — Галина улыбнулась Асе и приняла блюдце с яблочным пирогом.

— Ничего нового, только ночью плохо спят, зубы режутся. С праздником тебя, мама, там тебе цветы, — Саша кивнул в сторону вазы, мимоходом снова зыркнув на Рустама. — А мы с Иришкой надеялись, что хоть сегодня ты к нам. Приедешь?

Галина чувствовала себя усталой, но отказывать сыну не хотела. Даже и мысли такой не допускала. Раньше. А сейчас вдруг поймала себя на том, что с удовольствием провела бы этот день иначе… Но Рустам молча пил чай, а спрашивать его о планах на день при детях не хотелось.

— Спасибо, родной, цветы прекрасные! Я подумаю. Может, вечером, часов в девять…

Сын в ответ просто кивнул, и Галя скороговоркой выпалила:

— А вообще, я думала вас всех на ужин собрать, чтобы с Рустамом познакомить. Хотя вот, вы и так познакомились… Но может, лучше вы ко мне вечером? Я стол накрою. А у Рустама два сына и…

— Мам! — Саша резко встал из-за стола. — Можно тебя на пару слов.

Галина прикусила губу. Внешне сын был похож на неё, а характером — на мужа. И сейчас это была совсем не просьба.

— Нет, — собственный спокойный ответ удивил Галину, — так говори.

— Саш, остынь, — Ася попробовала успокоить брата, но только подлила масла в огонь.

— Да вы что, совсем ослепли обе?! Ладно мать — ей внуков растить, а она туда же, мужика завела! Но гормоны схлынут, она ещё подумает и очнётся. Ну а ты-то, Ася?! Какой-то алкаш подзаборный, рожа помятая — и в честь него приём?! Да он…

Кулак Рустама опустился на столешницу так, что тарелки подпрыгнули.

— Хватит!

Как ни странно, Саша замолчал, сел обратно за стол. Галина тронула Рустама за предплечье, одним жестом и благодаря, и сдерживая. Слова к ней не шли, горло сдавило спазмом.

У Аси же такой проблемы отродясь не было:

— Внуков, ишь… Твоих детей! Ты, Сашка, молодец такой, о себе думаешь, об Иринке думаешь… а о маме?

— О ней и думаю, да получше твоего! — снова взвился сын. — У этого Рустама, небось, ни кола, ни двора, ни угла своего нет, чтобы женщину привести. А тут маман наша подвернулась. Он же её на дороге подобрал — удобно-то как! Утешил, пару ласковых слов сказал — и тёплое место для ночёвки обеспечено. Даром!

— Я сказал, хватит! — тихий голос снова оборвал возмущение сына. Единственный глаз сощурился так, что и цвет не разобрать, а сжатый до побелевших костяшек кулак на столе выдавал усилие, с которым дался самоконтроль: — Ты, щенок, сейчас целый сидишь лишь потому, что Галя тебе мать. Более того, я даже в чём-то готов согласиться с тобой — какой-то хахаль из ниоткуда, а ты — мужик и блюдёшь интересы матери. Понимаю. — Рустам выдержал паузу и продолжил: — Только она не просто «подвернулась», и не дура совсем. Должны же и тебе мозги по наследству достаться? Так вот, вместо того, чтобы чушь нести, ты бы спрашивал, уточнял, что ли…

В глазах у Галины защипало от переизбытка всего: чувств, напряжения, волнения… Но она всё же сумела сохранить лицо, и ни одна слеза так и не показалась.

Саша некоторое время молча сверлил Рустама взглядом, в этот момент снова как никогда напоминая своего отца. Тот был таким же, когда вёл жёсткие переговоры: сосредоточенный, находчивый, безжалостный. Только мотив у сына сейчас не просто личный эгоизм, Галина была уверена в этом. Саша волнуется за неё. Она поймала его взгляд и попробовала вложить в ответный все невысказанные надежды.

— Хорошо, — наконец вежливо ответил сын, откидываясь на спинку стула и явно меняя тактику. — Спасибо за понимание: да, я забочусь о матери. И поэтому спрошу, уважаемый. На правах мужчины в этой семье. На правах, которые вы… ты за мной признал. Говоришь, «не просто подвернулась». На уважение давишь. Дорога она тебе — стало быть, не на один день всё это…

Рустам эту череду утверждений выслушал, только брови поднял. Судя по задумчивому виду Аси, она, как и Галина, тоже не понимала, к чему ведёт Сашка. А тот на локти опёрся, подался через стол к Рустаму:

— Ты, уважаемый, наверняка ведь знаешь про контору матери, вы же на корпоративе вместе были. А я не то чтобы сноб, ты не думай, но бутсы твои видел, выводы делать умею.

— И? — Рустам тоже опёрся на стол, зеркаля позу Саши, словно принимая вызов.

— Нет, на альфонса ты и правда не похож, — сын усмехнулся. — Рожей не вышел, да и мать такого вычислила бы. Так что тут я не прав, признаю. — Рустам кивнул, принимая сказанное. А Саша спросил: — Но любопытства ради — какая у тебя профессия, Рустам? Чем ты живёшь? Я что понять пытаюсь: при прочих равных условиях, за чей счёт будет поддерживаться образ жизни, к которому привыкла мама — ты потянешь или как? Ей, вон, машина новая нужна, хоть она и сопротивляется… Ты сам какую водишь?

— Саша, ну вот зачем ты…

Закончить фразу Галина не успела. Рустам коротко ответил:

— «Вахтовку» вожу, КамАЗ. Этим и живу. Не нищий.

— Достойный труд. Люди доверяют, раз даже так… — Саша провёл пальцем под собственным глазом. Ася начала было снова возмущаться, но её брат отмахнулся и продолжил, разводя руки в стороны: — Но даже если квартирный вопрос не стоит — можно ведь здесь, на её территории, совместный быт устраивать, с тобой матери всё равно придётся образ жизни поменять, ведь так? Потому что, раз ты не альфонс, то что-то мне подсказывает, что в этих вещах у тебя позиция «мужчина-добытчик», и всё такое. Или я не прав?

Рустам молчал, и Галина этой тишины испугалась. Так далеко она не задумывалась. Она только что научилась жить не прошлым, а настоящим. Только что приняла это настоящее, свои чувства, свои желания… Совершенно не думая о том, что там дальше. А Рустам думал?

Саша ничьего ответа не ждал, говорил прямо, почти доверительно:

— Вот представь, Рустам: водишь ты свой КамАЗ, привык к нему, всё тебя устраивает. А тут обстоятельства — и приходится на что попроще да поменьше пересесть. Первое время без проблем, обстоятельства же! Может, понравится даже, экзотика. Но как быстро ситуация начнёт выворачиваться, а?

— Саша, куда тебя несёт? Это не наше дело. Они сами разберутся, — Ася снова попыталась взять на себя роль громоотвода.

— А я всё сказал. Может, и ошибся где — жизнь покажет. — Саша повернулся к Галине и добавил: — Мам, извини, если резко получилось, не со зла. Вечером к тебе не получится, девчонки капризничают много, долго укладываем. Так что пока ужины вне дома — это не вариант. Но если у тебя дела, — он бросил мимолётный взгляд на Рустама, — без проблем. В следующий раз.

Какого чёрта? Почему она позволяет сыну так с ней разговаривать?!

Рустам смотрел на Галю, и аж зубы сводило от усилий не взорваться.

С первой секунды на кухне было ясно: пацан кипел и заранее презирал его. Оно с одной стороны и понятно — какой-то хрен полуголый с матерью ночь провёл. Поэтому Рустам давал ему время успокоиться. Ради Гали.

Дочка у неё, как Дэн, настоящая батарейка. Болтает без умолку, словно тишины боится. Сашка, поди, привык, что мать с сестрой вокруг него крутятся, а тут такое — чужак в доме. А Галя ещё и удивила — ужин званый задумала. Не вовремя, хоть и приятно.

Вот для Сашки и перебор случился. Последняя капля.

И всё же детская ревность — не повод для хамства! Рустам даже пожалел, что оставил ремень дома. Внуков Галя растить должна, а она «мужика завела», видали?! Щенок!

Мать Рустама хоть и не была примером для подражания, но батя никогда не позволял отвечать ей без должного уважения. Так, может, в этом и проблема Сашки — батя-то у него умер. А Галя, небось, жалеет сына… Другой мало-мальской причины её попустительства хамлу Рустам не находил.

Два раза вежливо предложил мальчишке угомониться, а тот рассуждать взялся, что он, Рустам, приемлет, а что нет.

Да, жизнь трепала Рустама, выбор не всегда был возможен. Будь оно иначе — его родители навещали бы могилку сына-героя. Но судьба распорядилась по-своему. Живой, но инвалид. Отец, но мать своих детей не уберёг…

А теперь Галя. Как она на него смотрит — аж грудь колесом расправляется! А ведь и правда, что он может для неё? Даже цветов — и тех не дарил ни разу. А Сашка про машину для матери вспомнил. Откуда? Ему ещё сыновей поднимать. Иса мог бы многого достичь, но не хочет, ленится. А Дэн… Дэн из тех молодых, что хотят разрушить и перестроить мир, в котором живут. А получится ли что путное — неизвестно.

Но со своими детьми — ему и разбираться. Галя и так вляпалась. Это ж надо — сына его из участка вытаскивать пришлось.

А он? Он что для неё может?

Рустам сжал челюсти, но признал: малец-то не промах, вон как просчитал, понял, куда тыкать. В самое больное.

Почти прозевал момент, когда сынок Галин, пояснив свою позицию и вскользь извинившись перед матерью, собрался свалить с передовой, снова поднялся из-за стола.

Как бы не так!

— А ну сядь обратно, пацан.

Взрослый уже, воспитывать поздно, наверное. Да и по какому праву… Но всё же напомнить парню, что мужик так себя не ведёт, придётся.

— Это ты мне, уважаемый? — Санёк стрельнул глазами на мать. Эх, испортила Галя пацана: первый рефлекс — за юбку мамкину.

— Тебе, тебе, Саня. На пару слов. При матери, потому что ей это тоже услышать нужно. — Рустам повернулся к притихшей Галине. Перевёл взгляд на Асю. Та было поднялась, чтобы выйти, но Рустам отрицательно мотнул головой — сиди, мол. Ей тоже полезно будет — чтоб не связывалась с кем попало.

— То, что ты думаешь обо мне, я услышал. В отцы я тебе не набиваюсь… Но с матерью вот так разговаривать ты больше не будешь. Высеку.

— Рустам, Саша не… — начала было Галя, но он не дал ей договорить.

— Не надо, Галя. Ты не просто мать, ты женщина. А теперь — моя женщина. И будь у тебя хоть десяток внуков, это ничего не меняет. Ася твоя это понимает, это хорошо. А сыну твоему я поясню. Один раз.

— Да кто ты… — парень повысил голос, но Рустам обрубил — тихо и строго:

— Я не закончил. — И, дождавшись тишины, продолжил: — Добытчик из меня так себе, ты прав. Но по опыту я тебе вот что скажу, Саня: сохранить завоёванное, добытое — всегда труднее. Ценить нужно то, что у тебя есть, а не то, что ещё неизвестно, будет ли. Да ты и сам понимать должен — отец уже. О жене заботишься, как я погляжу. Так вот: Галю теперь буду беречь я. И от тебя тоже, если придётся.

Саша аж покраснел и явно что-то хотел сказать. Но Ася предупреждающе тронула его за локоть.

— Ты же о ней волнуешься, не о машине-квартире, а? — уточнил Рустам. — Потому что своим добром мать твоя как распоряжалась, так и будет распоряжаться дальше. Сама.

Тишина оглушала. Галя сидела такая, что Рустам заволновался — а не перегнул ли он? Но тут уж ничего не поделаешь — он сказал то, что думал. — Вот теперь можешь идти, если хочешь. Жене привет.

Парня как ветром сдуло, Ася что-то пробормотала, мол, у себя в комнате будет, и тоже исчезла.

Рустам хлебнул чая, откусил шарлотку… Но когда взглянул на Галю, аппетит пропал.

Она ревела.

— Галя, ты чего?

Как это часто бывает, от проявленного участия слёзы потекли ещё быстрее. Воздуха стало не хватать. Галина неуклюже поднялась из-за стола. Надо было срочно отвлечься, заняться чем-нибудь, только не думать…

Но Рустам посадил её обратно. Нашёл на полке высокий стакан, плеснул воды, поставил перед Галиной.

— Я был слишком резок с твоим сыном? Ты поэтому плачешь, Галя?

Она неопределённо мотнула головой. Почувствовала, что из носа тоже вот-вот потечёт, схватила со стола бумажную салфетку.

— Тогда почему?

Да как тут объяснить-то?! Всё просто чересчур, через край, вне всякого контроля! Как и всегда рядом с Рустамом.

— Я не знаю, — всхлипнула Галина.

— А мне тогда откуда знать?

Рустам сел рядом, притянул Галину к себе вместе со стулом. Долго молчал, перебирая её волосы.

В коридоре хлопнула дверь. Потом потише щёлкнула другая, в одну из комнат. В наступившей тишине с порога кухни громко мяукнул Хан. Галина обернулась. Кот моргнул, щурясь, словно оценивая обстановку. Потом медленно развернулся, потёрся спиной о косяк и ушёл обратно в коридор.

Галина снова уткнулась в рубашку Рустама. Слёзы прошли, но дышать ровно не получалось. Она подняла голову, пытаясь угадать, о чём задумался Рустам. Он словно был не с ней, смотрел куда-то в сторону. Спросить или просто подождать?

— Рустам, извини, я…

— Не надо! Никогда не извиняйся просто так. Раз плачешь — значит, есть причина. И что бы там ни было, в конечном итоге — из-за меня, тут семи пядей во лбу быть не нужно. — Рустам поцеловал её в лоб и веско, почти приговором, добавил: — А самое гадкое, Галя, что Сашка твой прав. Сейчас у меня хоть какая работа есть, но случись чего, да вон, начальник новый — и я на улице окажусь. Головой понимаю, что вот так: кто ты — и кто я… И всегда же так было, это не новость. Не преуспел я в жизни, Галя. Сначала злился на всех, потом жалел себя, потом вроде смысл появился, но… Да что теперь, сама всё знаешь. Я слепой!

— Ты не слепой, зачем ты так? Ну да, один глаз, но это ведь…

— Слепой, слепой, не спорь. Прозрел частично, но мало.

— Ты о чём?

— Я не про глаз сейчас, про остальное. Про пацанов своих думал, мол, хорошо, что ещё не пришибли… А они…

— Они любят тебя, Рустам, — мягко сказала Галина, но тот в ответ недоверчиво мотнул головой.

— Денис, вон, фамилию мою взял на этом твоём… как его… А ведь я ему в жизни это никогда и не предлагал, думал, что его так всё устраивает. А Иса… Старший же — я всё ждал, что он работать со мной будет, и я ему КамАЗ передам… Злился, что ему всё по барабану. А ведь и ему я ничего не предлагал, не спрашивал. И он молчит. Его только Дэн разговорить может — этот страха не знает, кого угодно из себя выведет!

Галина улыбнулась, вспоминая Дениса. Действительно, провокатор из него отменный — дотошный, наблюдательный, сплошной креатив… Такие качества — да в правильное русло бы, в дело. Она решила, что при случае поговорит с Дэном — вдруг его в будущем юрфак заинтересует?

Галина села ровно, чтобы видеть Рустама, поделиться с ним этой идеей… и улыбаться сразу расхотелось.

— Не пара я тебе, Галя, — припечатал он.

Воздух как будто весь вышел из лёгких. Горло сжало. Свой голос показался чужим:

— А ты меня спросил? Только что про сыновей рассуждал, мол, говорить с ними нужно. А я что?

— А твой ответ я знаю, Галя. И ты…

Дослушивать не было сил. Галина зажала уши, зажмурилась. Голова закружилась.

Почувствовала, как его ладони обхватили её лицо, легли поверх её пальцев, потянули их.

Галина распахнула глаза: Рустам целовал её руки.

— Галя, Галочка… Ну, подумай как следует! Сашка твой что говорил — я ж это прожил уже, когда пришлось принять своё увечье, забыть про армию… Обстоятельства! Так вот я таким обстоятельством быть для тебя не хочу… Не могу! Я ж себе не прощу, если ты потом пожалеешь, понимаешь ты это?

Боже, какой же он… родной! Хотелось сказать ему об этом, но Галина понимала: сейчас её слова ничего не изменят, этот упрямец уже всё решил. Поэтому она просто кивнула, облегчая его ношу. Но и сдаваться была не намерена. Тихо спросила, глядя на его губы, запоминая их чёткий контур, складку в уголке, линию подбородка:

— Сколько?

— Что «сколько»? — Чёрные брови слегка приподнялись в недоумении.

— Сколько думать?

— Я… Я позвоню, Галя.

Мать просила привезти детей. Столько лет прошло… Рустам до сих пор был зол. Или это по привычке?

Все отношения с родителями оборвались с его женитьбой. Когда Алсу забеременела, он позвонил. Но разговора не вышло — батя бросил трубку. Когда жена умерла, налаживать связь уже не хотелось. Но в Татарстане, в селе, где он вырос, у тёщи была какая-то родня. Иногда мимоходом, якобы случайно, она рассказывала новости и про его родителей. И, зная тёщу, таким же макаром и про его житьё-бытьё им новости, должно быть, приходили. Бате-то вряд ли, а вот матери — так точно.

Когда у отца приключился первый инсульт, Рустам сумел переправить матери деньги, да так, чтобы непонятно было, от кого. На то в селе мулла[1] имелся — пригодился. О том, что передача дошла по адресу, он тоже узнал из рассказов тёщи. Она тогда сделала вид, что ничего не поняла, но Рустаму пришлось ещё долго выслушивать о том, какая в его родном ауле дружная община, и что мир не без добрых людей.

Долг. Сыновний долг, не более. Он не забыл проклятия, что летели ему в спину. Понимал ли? Нет. Представлял на своём месте Ису или Дэна и не понимал родителей. Старался не стать таким же, как батя, но удалось ли?

А недавно у отца снова приключился удар. И мать поговорила с родственниками тёщи. Уж очень ей хотелось увидеть внуков, хотя бы разок.

Первой реакцией Рустама было желание послать всех куда подальше, и так нутро переворачивало своё, нерешённое. Вопросы-гвозди — а если? А как? А можно ли? Решение не приходило, но Рустам отказывался признавать, что попал в тупик. Галя, Галочка… И отпустить окончательно никак, и рядом не представить. Ей бы точно не понравилось, как он со своей матерью…

Тут и возникла странная идея — а что, если спросить детей? Они, конечно, знали, что у Рустама где-то тоже есть предки, но эта тема была негласным табу. Как и тысяча других.

— С бабкой второй хотите познакомиться? Куплю билеты, остановитесь у родни по матери…

— Ата, ты с дуба упал? — заржал Дэн. — Нашёл, у кого спрашивать… Мне они никто, а Иса… Да у него же нет своего мнения! Спорим, он скажет: «Решай сам, батя»?

— Ты мне такой же сын, как и Иса. Фамилия другая — так это формальность. Захочешь — исправим.

Знал бы, что Дэна так просто лишить дара речи — давно б воспользовался. Иса не реагировал.

— В общем, я всё сказал. Бабка вас повидать хотела. Выбор за вами.

— А ты? — Иса смотрел на отца, не мигая. По его лицу вообще ничего нельзя было понять.

— Я не поеду… Может, потом…

— Думаю, Иса хотел узнать, хочешь ли ты, чтобы мы поехали к твоим предкам, — сказал Дэн, и Иса кивнул. — И судя по твоей реакции — да. Так, получается?

Что хотелось Рустаму — так это заорать и хлопнуть дверью. А потом — в КамАЗ, на дорогу, освободиться от всего… Но вместо этого он сказал другое:

— Неважно, что я хочу. Сами думайте, чего хотите вы.

Последнее слово Рустам выделил. Если бы Дэн тогда сидел — наверняка упал бы со стула. Разговор состоялся целых две недели назад. Но сын, кажется, не верил, что Рустам не пошутил… ровно до того момента, пока они втроём не оказались перед добротной избой на окраине села за тысячи километров от родного детям Севера.

— Это здесь? — Дэн с любопытством разглядывал низкий забор палисадника, резные наличники…

Рустам тоже смотрел. Ощущения те же — вот сейчас батя выбежит его колотить… Только удирать теперь он не станет. То время прошло. И он здесь не из-за отца. И не ради себя, нет. Детям неожиданно стало любопытно, а Рустам просто держал слово. Не больше.

Иса снял пуховик. В отличие от дома, здесь от весны было не только название: повсюду разливались лужи, несло сырой землёй, разорялись птицы… Рустам сделал сыновьям знак подождать, а сам решительно отворил калитку. Не заперто — как и всегда. Тут все друг друга знали, даже собаки лаяли скорее от скуки.

Три ступени высокого крыльца. В углу веник — снег да грязь сметать. Будто бы ничего и не изменилось за тридцать лет, только берёзу, что росла перед домом, спилили — вместо неё росло какое-то другое дерево, тонкое и незнакомое. Рустам положил ладонь на дверь, но в последний момент передумал. Обернулся к Дэну:

— Там звонок у калитки. Три раза.

Но сын с крыльца спуститься не успел — дверь открылась.

Мать. Ниже стала. Спина согнулась дугой. Из-под белого платка видны седые волосы. И глаза от возраста слезятся.

Или не от возраста.

Рустам вздрогнул, когда тонкие руки неожиданно крепко обняли его за пояс. Пахнуло выпечкой, маслом для жарки…

Плечи матери затряслись, и Рустаму стало странно неловко. Чуть повернув голову, он поймал обманчиво-пустой взгляд Исы и насмешливый прищур Дэна.

— Мир дому, как говорится! — В кои-то веки Рустам был рад говорливости своего младшего. Мать отстранилась, отвечая на приветствие, и сын продолжил: — Я Дэн, а этот переросток — Иса. Чем это так вкусно пахнет, апа[2]?

Из глубины дома старческий голос громко спросил:

— Са-ан, бу кем кильде?[3]

Неужели у отца такой голос стал? А мать словно очнулась — засуетилась, уступая проход:

— Рустам балалар белэн кильде![4]

«Всего неделю — и обратно. Отвлечься. Дать детям познакомиться, — уговаривал себя Рустам, переступая порог родительского дома. — И Гале потом будет, что рассказать… Если доведётся».

Ася теперь звонила часто, и они подолгу болтали обо всём на свете: о книгах, что читала дочь, о сроке годности сыра, о забавной рекламе по Первому каналу, о цикличности модных тенденций… и конечно, о мужчинах. Точнее, о парнях, что крутились вокруг Аси.

Галина словно заново знакомилась со своей дочерью. Не так давно им и банальные «как дела? — всё нормально» давались с трудом, а тут Ася сама делилась сокровенным, но на свой манер.

— Мам, он был весь такой интеллигентный, манерный, внимательный… Книжки каких-то модных самиздатников дарил. По профессии айтишник — точные науки и всё такое.

— Абсолютная противоположность твоим талантам, — подытожила Галина.

— Ага, мне даже интересно было пару раз, он показывал такие фокусы на планшете… А потом он к родственникам на какой-то семейный банкет ходил, меня звал. Но я не пошла — рано. И к ночи ближе от него пришло сообщение: «Жо**, ты где?»

— Ой…

— Вот тебе и «ой»! — Ася расхохоталась заливисто, не сдерживаясь, так, как умела только она. Галина слушала и сама широко улыбалась. — В общем, меня как отрезало. Он утром чего-то писал, мол, выпил, так получилось… А я, как о нём вспоминаю — и в голос! Не могу!

— Ну, это и к лучшему.

— Да вообще! «Пятая точка» — в его понимании, это, типа, ласковое обращение такое, представляешь?

— М-да… Ну а тот, который тебя в кино приглашал, помнишь?

— Не сложилось, — в голосе Аси так и остались нотки смеха. — По моей вине, кстати.

— Это как?

— Он сказал, что я слишком умная и пугаю его! — И снова заливистый, решительно счастливый смех дочери.

— В смысле? — Раз не сложилось, то и всё равно, конечно, но Галине хотелось понять, какую такую вину возложили на её Асю.

— Да там в фильме на английском говорили, а перевод в субтитрах не совсем верный был. Вот меня и дёрнуло уточнить. А потом в торговом центре музыка играла, и я узнала серенаду Шуберта.

— Ну, и что такого?

— Да ничего. Я, вроде, и не выпендривалась особо. Ну, не извиняться же мне за то, что я музыку люблю!

— Не надо, никогда не извиняйся просто так!

Фраза прозвучала так знакомо, что сбилось дыхание. Но Галина запрещала себе вспоминать последний разговор с Рустамом. Да и не верила она в то, что тот раз был последним. Он же сказал, что позвонит — значит, так и будет. Так что нечего переживать ни ей, ни Асе. Что она и поспешила сказать:

— Всему своё время, Асенька, и у тебя ещё всё впереди!

Какое счастье, что, несмотря на грустный пример замужества матери, Ася не закрылась, с парнями общалась легко. А то, что доверяла не сразу — так это и к лучшему. Яркая внешность дочери при относительно хрупком телосложении была остро приправлена силой характера и той зрелостью, что достигается только испытаниями.

— Я и не извиняюсь, вот ещё! А… А ты сама как?

— Всё хорошо, — тут же ответила Галина. — На работе всё как обычно. А вчера у Саши была и потом с няней встречалась. Молодая слишком, пока не то: нет уверенности, что с двумя сразу справится…

— Мам! — перебила её Ася. — Я не про работу и не про Сашку!

Ася по-женски догадывалась, что Рустам ушёл тогда не просто так. Но Галина уточнять ничего не стала — зачем? Поэтому на все вопросы стойко твердила одно: Рустам сейчас занят, семейные дела. Приедет — и они встретятся.

Саша на это прямым текстом ляпнул, мол, не появится Рустам — ведь он, видите ли, «добился своего». Ну да, их же застали спящими в одной постели, отсюда и выводы такие. Ирина тогда отвела глаза и мудро воздержалась от комментариев. А Галина молчать не стала: её выбор и её личная жизнь не обсуждаются. Сын может и не одобрять, но никакого права высказываться в таком ключе у него нет. Как и ни у кого другого. Даже у Аси, хотя она и не пыталась ни поучать, ни сочувствовать.

Галина ответила нарочито бодрым голосом:

— Знаешь, как англичане говорят: «Если нет новостей — это хорошая новость!»

— Мам… Ты уверена?

— Конечно. Давай ты не будешь, как Сашка, непонятно что выдумывать?

Ася еле слышно вздохнула, но тему сменила, а вскоре и вовсе попрощалась. А Галина открыла соцсети. От Рустама не было ни слова уже три недели. Кто бы ей сказал, что однажды она будет следить за постами на странице несовершеннолетнего пацана? Но именно благодаря Дэну и фотографиям в его профиле Галина знала о поездке Закировых на родину отца семейства.

Фотообзор городского жителя: дома, пейзажи, всякая живность, деревянный колодец — та ещё экзотика — и иногда знакомые лица.

Вот Иса: по пояс раздет, несёт на плече бревно. Здоровенное! Смотрит в камеру хмуро. Как обычно, впрочем. За спиной — раскрытые ворота, а чуть дальше — девушки, явно местные. Стоят вместе, вроде беседуют, но у всех трёх голова в сторону Исы повёрнута. И даже на расстоянии видно: фотограф поймал красавиц с поличным — взгляды озорные, щёки румяные!

А комментарии-то под снимком какие!

«Вместо бревна хомут бы на здоровилу, и запрячь в плуг», — злобствовал кто-то.

«Это что, правда твой брат? Почему не познакомил?» — писала какая-то девица.

«А с бревном что, интереснее, чем с девчонками?» — ехидно вопрошал некто, скрывшийся за графическим аватаром.

Вот сам Дэн с гитарой на фоне заката и в окружении сверстников. Костяшки сбитые… Ну что он опять там натворил, неугомонный? А фото хорошее, настоящее, а не постановочное. И комментаторы — в своём репертуаре:

«Хорошо в краю родном, пахнет сеном и го****!» — Наверняка, написавший это не знал оригинальную фразу про гумно.

«А, ты и гитару с собой привёз!»

«Смотри, аккуратно! Одно неловкое движение — и ты отец!» — кто-то цитировал Жванецкого.

Молодёжь! Другая эпоха, другие проблемы и радости! Галина мельком просмотрела последние записи и открутила ленту на пару дней назад. Денис время от времени игрался с фотофильтрами — снимок, который искала Галина, был чёрно-белый. Фото не очень резкое, даже скорее размытое, с лаконичной подписью «Батя».

На фотографии Рустам смотрел куда-то в сторону. Левая часть лица была в тени. Если не знать, что глазница пустая — не разглядеть. Судя по тому, во что он был одет — в лёгкую куртку поверх тонкого свитера — в Татарстане было уже тепло. А сам Рустам казался усталым: обычно гладкие щёки покрывала щетина, меж бровей пролегли строгие морщины.

Фотография была не очень удачной, но Галина и такой была рада, пусть и чувствовала себя, как те девчонки за спиной Исы, подглядывающей.

Сколько раз она бралась за телефон, сколько неотправленных сообщений стёрла! Вовремя себя останавливала — дело было не в ней. В конце концов, что бы она ни сказала, это не изменит их ситуацию, только добавит Рустаму веса на плечи, если вдруг решение окажется жёстким. Примет ли он их реалии? А она… Ну не извиняться же ей за то, чего смогла добиться ценой многих лет учёбы и беспрестанной работы!

«Никогда не извиняйся просто так».

А что, если всё, что между ними произошло, — это «просто так»? Тогда и молчание Рустама понятно.

От этой мысли сжало горло. Галина провела пальцем по экрану, лаская застывшие на фото черты. Нет, не может быть. Он позвонит. Он непременно позвонит.

Скорее бы…

Прошло уже три дня. Мать старалась всячески угодить внукам, кормила каждый раз, как в последний. Чего только не готовила: и зур бэлиш с уткой, и эчпочмаки, и перемячи, и плов… Всего не перечислить! Дэн, по своему обыкновению, клевал чуток да и отваливался. А Иса, что тот Балда, наворачивал за четверых, зато и работал за семерых — дом без мужской руки ветшал быстро, починить и построить до отъезда нужно было много. Работа горела у старшего сына в руках, даже помощи Рустама не требовалось. А он и сам хватался за любое дело, лишь бы от своих стариков подальше.

Но на ночь каждый вечер Рустама с сыновьями ждали у родни Алсу. И хоть он и поставил это условие сразу, а всё равно приходилось настаивать снова и снова.

— У Альфии ночуем, — в который раз уведомил Рустам.

— Да как же, да ведь…

— Э-э… Мать! — Родное «эни» [5] не выговаривалось, а такое обращение ставило границы. — Не начинай снова!

Голубые, как у него самого, глаза снова заслезились, но поддержка пришла, откуда не ждали, из дальней комнатушки за занавесками:

— Са-ан!

Батя сдал. Вставал редко. Иногда путал слова. Но в моменты прояснений рассудка смотрел строго, сдвинув кустистые брови. Всё больше молчал, даже когда мать достала старые фотоальбомы и показала пацанам Рустама в ту пору, когда он был ещё мальчишкой… и имел на один глаз больше.

Любимчиком бабки, естественно, стал Дэн — даром что не родной. Иса помогал деду вставать и передвигаться, спокойно выдерживал его колючий взгляд, а на все выпады старика отвечал как обычно — никак. По всему выходило, что они друг друга поняли.

И причину ночёвок у родни бывшей жены отец понимал прекрасно. Рустам лишь сопровождал детей, его самого здесь никто не ждал. Такое понимание должно было как минимум приносить удовлетворение ясностью ситуации. Отчего же тогда горький ком каждый раз сдавливал горло — не сглотнуть?

Рустам взглянул на осунувшуюся мать, остатки пиршества на столе и… Отодвинул недопитый чай, скупо поблагодарил, вышел на крыльцо, чтобы наконец вздохнуть свободно.

Здесь пахло свежим деревом — новую, самую верхнюю ступеньку Иса заменил, но ещё не покрасил. Вот на неё Рустам и сел, задумался. Что ни говори, а о приезде он не жалел. Это ведь ради сыновей, им так приспичило. А в результате парни деревню приняли. И она их приняла.

Накануне Рустам наблюдал с этого же крыльца забавную картину: Иса без футболки (жарко, видите ли) в одиночку, не напрягаясь, нёс на козлы тяжеленное бревно на распил. Рустам думал подойти помочь, но пока думал — Иса всё сделал сам: и донёс, и распилил, и наколол, и в дровницу сложил. А на лице — довольство. Уж точно не от того, что из-за раскрытых ворот за ним подсматривала стайка девчат. Якобы мимо проходили. Ага, маршировали целый день туда-обратно, словно иных дорог в деревне не было. Рустам усмехнулся — этак скоро и вопрос с женитьбой старшего поднимется.

Дэн блистал иначе: с первого же вечера влился в компанию местной молодёжи, и уже что-то кому-то доказал. Аккуратно — костяшки сбил да пару кровоподтёков заработал. Но второй «боец» ходил такой же. А учитывая, что Дэн взялся учить нового знакомого играть на гитаре — к согласию прийти у них получилось.

Всё же парни у него… Грудь распирало, а лицо свело дурацкой ухмылкой. Он бы с ними в разведку пошёл!

Неумолимо приближался день отъезда — каникулы заканчивались. И хоть Дэн совсем не скучал — пару раз выбирался куда-то ночью до самого рассвета — он явно был рад вернуться в город.

Про Ису что-либо сказать было сложнее. Каждый день он выводил деда на крыльцо, сажал в накрытое одеялами кресло, пристраивался рядом на ступеньке, и они подолгу сидели молча. Потом, словно поймав незаметный сигнал, Иса так же неторопливо вставал, поднимал деда и уводил в избу.

Вот и сейчас Рустам услышал шаркающие шаги и сопение старика раньше, чем тот появился из тёмной глубины дома. Иса безмолвной тенью шёл рядом. Как обычно, Рустам сразу вспомнил о «важном деле», благо никто не спрашивал, что там. Но в этот раз свалить куда подальше не вышло, Иса положил ладонь Рустаму на плечо.

— Батя… У деда к тебе разговор.

Рустам поднялся, нехотя повернулся:

— Ну, пусть говорит…

— Батя… — прогудел сын уже с укоризной.

С раздражением, но не без гордости, Рустам смерил старшего взглядом. Иса и его принципы! И откуда только?.. Хотя… Почему «откуда» — сам таким воспитал. Вот и прилетели качели обратно — точно в зубы!

— Я слушаю.

Рустам впервые за эти дни посмотрел отцу прямо в глаза… и с удивлением понял, что прежнего эффекта тот на него не оказывает. На секунду представил себя на его месте… Что мешало им все эти годы? Надо полагать, гордыня, прикрываемая принципами. Отец всегда всё хотел решать за него. Да и за всех, впрочем. При этом никогда не признавал свои ошибки. А насчёт Алсу он ошибся. Они все ошибались: и те, кто её костерил, и те, кто называл её «пустой».

— Я… Мы с матерью… — начал Закиров-самый-старший и замолчал, разглядывая Рустама. Узловатые, скрюченные пальцы старика мелко подрагивали на подлокотниках. Короткая седая борода двигалась — отец словно жевал, подбирал по вкусу слова, что в конце концов произнёс:

— Улым [6]… Хорошо, что ты приехал. Домой.

Горло сдавило знакомой горечью. Вот как, значит! Всё же «сын»? Алсу больше нет — так что же, и конфликт исчерпан? Детей Рустам привёз. Общих — он ни секунды не сомневался в том, что Дэна Алсу тоже считала бы своим сыном. И что? Готов ли он, Рустам, простить родителям Алсу? Ведь дети, хоть и знали историю обрывками от Венеры Завдатовны и местной родни, жили, по всей видимости, только настоящим.

В поисках ответа Рустам наткнулся на внимательный взгляд Исы и услышал неожиданное:

— Я на лето сюда — помогать.

Местные не просто так до сих пор шептались о том, что его старший сын, мол, немой. А тут две полные фразы почти подряд — рекорд за ближайшее время. Хотя… Когда Рустам за Дэном в участок катался, именно Иса позвонил Гале. Как-то объяснил ситуацию. Словами!

— Дэн тоже, — добавил сын.

Проглотив рвущееся наружу «Какого лешего?!», Рустам лишь спросил:

— Почему?

Иса пожал широкими плечами — красноречие, небось, иссякло. Зато за него ответил дед:

— Я пригласил. Денис рассказал, что летом ты сам приехать не сможешь.

— Почему? — повторил Рустам.

Иса смотрел прямо, но молчал. А когда снова заговорил дед, сын совсем удивил — улыбнулся!

— Дэн сказал, ты жениться собрался. И это… кто бы она ни была — это твой выбор, улым.

И пока Рустам застыл, будучи в шоке от такого поворота — Какой на фиг «жениться»?! Чего ещё дети рассказали?! — на крыльцо тихонько вышла и мать:

— Улым, мында туй уткэрэбэз, якши ме?[7]

--

[1] Мулла — мусульманский священник.

[2] Апа — уважительное обращение к женщине, старшей по возрасту.

[3] Са-ан, это кто пришёл? — татарский.

[4] Рустам с детьми приехал — татарский.

[5] Мать. — Татарский.

[6] Сынок, мой сын. — татарский.

[7] Сынок, свадьбу здесь устроим, ладно? — татарский.

Длинные гудки в трубке вызывали странное тянущее ощущение где-то в районе солнечного сплетения. Почему Рустам не отвечает? С ним всё хорошо? А сколько раз подряд позвонить «прилично»? Или лучше не звонить третий раз, а немного подождать?..

Галина сбросила вызов и почувствовала, что у неё горят щёки, а ладони вспотели. Чёрный прямоугольник телефона, оставленный поверх белых страниц документов на рабочем столе, притягивал магнитом.

А как долго нужно подождать между звонками — пять или десять минут? Или сразу полчаса? У неё же есть повод для звонка. Важный. Или нет?

Ну… приехали!

Галина встала, машинально разглаживая несуществующие складки на шерстяном ансамбле, прошлась по кабинету. За офисным окном было по-северному серо. Где-то там, уже в одном с нею часовом поясе, — Рустам. Вернулся.

Но не к ней.

Больше месяца — ожидание затянулось и стало невыносимым. В конце концов, им не по двадцать, и даже не по тридцать лет. Что там он говорил про «жить сейчас»? Сам говорил, и сам пропал!

Так, отставить!

Галина невольно улыбнулась, вспоминая, с каким выражением Рустам каждый раз произносил эту фразу. Уже спокойнее вернулась за рабочий стол.

Час назад ей неожиданно позвонил некий Дмитрий, представился человеком Виктора Гусева — владельца компании по перевозке грузов, что был на корпоративе. Вопросов было два, и оба вызвали недоумение: зачем-то понадобились координаты Рустама, а ей самой Дмитрий от шефа передал приглашение на ужин «для обсуждения деловых вопросов в неформальной обстановке».

По поводу контактной информации Галина сказала, что поставит Рустама в известность и предложит перезвонить Дмитрию. Профессиональная этика, персональные данные клиентов и всё такое.

Но Рустам… Рустам ей был не клиент. О нём она думала каждый вечер, обняв подушку, на которой он спал. И об этом на работе нельзя — это сбивает, это непродуктивно…

Это сложно!

От ужина с Гусевым Галина вежливо отказалась, предложив свободные в её расписании часы утра или обеда для решения потенциальных деловых вопросов. Но Дмитрий отказ не принял, настойчиво уговаривая подумать ещё. И этим запутал окончательно, ведь получалось, что Гусеву нужна была не столько деловая встреча, сколько ужин.

С какой стати?!

Во-первых, компания «Пути Севера» — клиент Елены Киселёвой, и это накладывало определённые негласные рамки. Конечно, не исключено, что там возникли вопросы именно по специфике интеллектуальной собственности, но даже тогда с ней связалась бы Елена, а не Дмитрий. И уж тем более не с таким предложением.

Всё это напрягало, никаких скользких ситуаций провоцировать не хотелось. Мир тесен, в профессии все друг друга знают. Но и отказывать в деловой встрече такому, как Гусев, было недопустимо.

К счастью, у неё была Лида. На неё Галина и скинула Дмитрия и организацию деловой встречи с его боссом. Лида справится — никаких ужинов. А она тем временем дозвонится до Рустама. По делу, ничего личного.

Галина вернулась за стол, снова нажала на «вызов»… и почему-то вздрогнула, когда вместо гудков услышала короткое «слушаю».

— Рустам?

— А кто ещё?

— Это… — Галина чуть было не представилась, но вовремя себя одёрнула. — Здравствуй, Рустам. У тебя всё хорошо? Как твои парни?

Дикая ситуация: пусть по делу, но не разговаривать же с ним официальным тоном? Ну, задаст пару вежливых вопросов обо всём и ни о чём. Просто так, так принято.

— Относительно. Возил детей к родителям, только вернулись. Вещи разгребаем. Связь там ни к чёрту… — Голос из динамика был и знакомый, и какой-то другой. — Ты чего-то хотела?

— Нет, всё нормально, — Галина изо всех сил старалась, чтобы голос звучал ровно. Она ждала его звонка, хотела увидеть Рустама… Но, судя по этой новой интонации, зря. Значит, всё же, и правда, ничего личного. Галина продолжила: — Помощник Гусева звонил. Ну, того, с корпоратива, помнишь? Спрашивал твои контакты.

— Ещё не хватало… Чего ему надо?

— Не знаю, он не стал уточнять. А я… Мы не даём личную информацию без согласия заинтересованного лица. Потому и звоню — ты не против?

— Вот как… — Галине показалось, что она услышала усмешку. — Ну, мой номер у тебя есть. Посмотрим, что ему надо.

— Я, наверное, поступила неправильно, но теперь ждут твоего звонка.

— Ладно.

— А тебе дать телефон Дмитрия?

— Не надо, визитка Гусева где-то валяется. Найду — позвоню.

Вот и всё. Разговор по делу завершился, а трубку класть не хотелось. Галина отчаянно вслушивалась в тишину. Неужели всё? Вот так просто, с глаз долой — и вон из жизни?

— Рустам…

— Галя…

Это прозвучало одновременно.

— Да? — она прижала ладонь к груди, успокаивая сбившееся дыхание.

Рустам молчал. Галина закрыла глаза и словно увидела, как он по привычке трёт пустую глазницу, переживая.

— Как ты, Галя?

Три слова. Негромко. Заботливо. Совсем не те, что обычно ждут. Но она услышала гораздо больше, и всё напряжение последних недель отступило, мурашками скатилось по спине, окрыляя: он тоже!

— Я… я жду тебя, Рустам.

Тоже не совсем те самые слова. Но что-то иное казалось пафосно-неуместным. Другое не вмещало всю её надежду, нежность, доверие. Услышал ли он?

— Галочка… — имя прозвучало признанием, почти капитуляцией.

Негромкая трель телефона внутренней связи бесстрастно напомнила, что рабочий день был в самом разгаре. Быстрый взгляд на аппарат, и Галина нахмурилась — звонила секретарь, а значит, вопрос был срочным.

— Рустам, я должна ответить, подожди секунду, ладно?

Галина включила громкую связь:

— Да, Лида, я слушаю?

— Галина Юрьевна, к вам Гусев через полчаса приедет. Вы просили встречу не вечером, удачно сложилось: у вас до двух «окно» в расписании, а он как раз неподалёку по делам.

Вот это реактивность!

— Спасибо, Лида, хорошо.

Закончив с секретарём, Галина всё ещё просчитывала ситуацию, когда услышала из мобильного:

— Это тот Гусев, который ждёт моего звонка? А что он у тебя забыл?

— Его помощник говорил о рабочей встрече.

— Вечером?

— Рустам… — Галине не нравился поворот разговора, но… Он что, ревнует?! — Мне случается работать напрямую с руководителями предприятий. Они занятые люди, и иногда вечер — это единственное время для переговоров.

— Гм… Ну, раз он такой занятой, я его тоже уважу, сразу и позвоню этому Гусю, чего тянуть.

Галина хмыкнула: точно ревнует! И, затаив дыхание, спросила:

— А ты вечером занят, Рустам?

— Галя… Я перезвоню.

От азартного «смогу, завоюю!», от собственнического «моя!» он пришёл к осознанию, что Галино «хорошо» для него важнее собственного. Давило горькое — да кто он такой?! Слепой по жизни! Она заслуживает лучшего — не его.

Первую неделю вдали он выдержал, кляня себя на чём свет стоит. Идея отвезти пацанов до стариков была хороша ещё и расстоянием. Телефон вырубил и не доставал из сумки. Днём занимал себя, как мог, лишь бы устать и спать без снов.

Потому что во сне — позор! — как пацану прыщавому, Рустаму снилась Галя. Его Галочка — податливая, мягкая, жаркая… Легко быть героем, пока спишь. А наяву он, осёл такой, облажался. Галя была с ним, была его — а он…

Он проспал.

А может, всё к лучшему. Потому что, сложись та ночь иначе — своё он бы отпустить уже не смог. Так и мучался бы потом: а почему она с ним, а зачем?

Время и расстояние имеют свойство убирать лишнее и наносное. Как ни старался, он ни фига не придумал ни как организовать их с Галей быт, ни как с мальчишками — с собой или?.. А сейчас вообще не понятно, почему это казалось такой неразрешимой проблемой? У него есть активы: КамАЗ, руки, мозги… Галя и сыновья.

Возможно, пришло время поменять приоритеты.

У каждой дороги есть пункт назначения. И некоторые — только на своих двоих, без колёс. Другие — не пройти в одиночку. А вдвоём — только с кем по пути.

Поэтому по возвращению из Татарии, Рустам прямиком поехал в офис к Гале, благо адрес давно разузнал. В ушах гудело так, что даже громкая музыка в такси не мешала. Заметил пропущенные звонки, лишь когда вышел из машины.

Увидел и заледенел: поздно! Не дождалась. Если сама звонит, то наверняка для того, чтобы послать подальше.

Старость — не радость. Рустам поскользнулся и чуть не упал прямо перед зданием, где Галина контора занимала этаж. Прихрамывая, свернул под козырёк банковского отделения на другой стороне улицы, уставился на окна напротив и в этот момент узнал там её силуэт. Строгая, деловая, недоступная — не его.

Вот и всё. А иного он и не заслужил.

Что ж… Затолкал горечь подальше в глотку и ответил на новый звонок. Соврал, что дома, да таким тоном, чтоб ей легче было. Давай же, Галя, не тяни… Тупым ножом и по кускам — оно больнее. Руби разом!

А она всё по делу, повод нашла… И напоследок Рустам не выдержал — просто чтобы знать, спросил как дела. И поди ж ты — она его ждёт.

Его, Рустама! Ждёт! А он…

Три слова взбудоражили так, что и боль в ноге прошла. Какой, на хрен, Гусев?! Да ещё вечером?! Рустам еле осадил себя. Но когда Галя спросила про вечер, прервал разговор, пока не сорвался.

Нет, всё будет по-другому, по-правильному!

Запрещая себе хромать, Рустам решительно двинулся в цветочный ларёк. А там выбор такой, что у клиентов разбегались глаза. С его единственным было ещё сложнее. Продавщица советовала всякие сложные букеты, но всё не то. Галя — она не душные розы, не вычурные загогульки в горшке. Увидел ведро тюльпанов — строгие, хрупкие, ещё не раскрывшие свою красоту — и выбор был сделан. Сколько штук? Да вот… всё, что в ведре! Лишь кивнул, пока девчонка упаковывала в плотную бумагу, мол, на улице минус, чтоб не замёрзли.

Вышел и… А ведь если сейчас к Гале нагрянуть — она поймёт, что он тут, рядом ошивался. Оглядел себя, и ещё больше приуныл: а выглядеть при этом будет аки ревнивый, небритый индюк, да ещё и в шмотье с дороги. Там и расфранчённый Гусев подоспеет.

Вот, соврал разок, пусть и из благих намерений, — и сам себя в угол загнал. Поделом!

Рустам задумался, и в голове созрел новый план.

«Быть дома через час. Есть разговор», — уже из такси он отправил сообщение Исе и Дэну.

Пора. Задача родителя — подготовить дитя к тому, чтобы никакая трасса не пугала. Характер, упрямство, сила воли — это хорошее начало. Но школа жизни для каждого своя. Его «университетом» стала война. Рустама никто не спрашивал, он сам сделал выбор и ни о чём не жалел. Но у своих детей он спросит!

И так и сделал:

— Из вас кому КамАЗ нужен? За лето со мной можно — на пару в дорогу, а потом самому. Работа будет. Ну?

Молчание получилось звонким: Иса смотрел прямо, но равнодушно, Дэн — куда угодно, лишь бы глазами не встречаться.

— Ясно-понятно, — подвёл итог Рустам, — значит, своей дорогой. Иса, ты после выпускного — к старикам в деревню. Ну а потом что? Ты думал о будущем?

Старший сын флегматично пожал плечами.

— Зачем думать о том, чего нет, ата? — ответил младший, изображая бас брата. Тот никак не отреагировал.

— Прикуси язык! — беззлобно вскинулся Рустам. — Будущего у них нет, ишь…

— Эй, а ремнём потрясти? Сегодня нет? — Дэн, как обычно, провоцировал, но стоило Исе глухо загудеть — младший тут же умолк.

Вот, балбесы! Его родные балбесы…

— Ну батя… — Дэн заканючил, меняя тон. — Ты что же, на нас это… как его… комплексы отыгрываешь? Типа, если сам…

— Какие ещё комплексы — зенитно-ракетные? Я-то стал тем, кем стал. Кисмет! — Рустам усмехнулся, вспомнив первый разговор с Галей. Недавно, но кажется, что в другой жизни… Он подошёл к старшему сыну, положил руку тому на плечо. — Думай сам. Ты не дурак, может, мечта какая есть? Университет или ещё чего… Деньги нужны будут — я найду. Работу другую поищу, и КамАЗ, если что, того самого…

Иса остался внешне бесстрастным, только кивнул, а Дэн выглядел, мягко говоря, обескураженным:

— Бать, ты чего?

— Я…

Рустам не находил слов. Как такое сказать-то? Он и себе признался лишь наполовину. Да и Галя — тоже, но… Это только их касается. Даже детям — никак.

Иса сделал пару шагов и отодвинул занавеску. На широком подоконнике ждал своего часа бумажный куль с вполне очевидным логотипом.

— Галя, — вынес вердикт Иса. И улыбнулся.

Молчание — знак согласия. Рустама хватило только на это. Он потёр пустую глазницу и развёл руками, признаваясь.

Дэн хлопнул себя по коленям и засмеялся. Что он там говорил, захлёбываясь, Рустам не слышал, уже был в ванной.

Второй пункт плана: припарадиться — и к Гале. Цветы не забыть!

А Гусев — лесом. Подождёт. Он позвонит этому Гусю, раз Галя так договорилась. Но потом.

Ведь прямо сейчас — она же ждёт его!

Галя… Галочка!

Встреча с Гусевым оказалась странной.

После вежливого обмена любезностями перед ароматным чаем в белоснежной керамической чашке, за секретарём деликатно щёлкнула дверь, и Галина осталась один на один с местным миллионером. Но он совершенно не торопился переходить к причине своего визита: спросил про историю создания консалтинговой компании, порассуждал о проблеме оценки активов, являющихся объектами интеллектуальной собственности, и даже высказал своё мнение о нескольких публикациях за авторством Галины в профессиональной прессе.

Последнее удивило лишь отчасти — значит, к встрече готовились заранее. Галина внутренне подобралась, и не зря.

— А скажите, ваше знакомство с четой Киселёвых — относительно недавнее, так ведь? Это случилось уже после… трагических событий… — Виктор неспешно допил чай и отодвинул опустевшую чашку, вскинув глаза на Галину: — Мои соболезнования. Ваш супруг был уважаемым человеком в бизнес-кругах.

Вот оно, начинается!

Она откинулась в кресле, изучая Гусева, пытаясь угадать, зачем он здесь. И одновременно с удивлением осознала, что упоминание прошлого больше не трогает её. Более того, даже заезженный кошмар — тот, что выбрасывал её на заднее сиденье в машину мужа, пока тот ехал навстречу смерти и флиртовал со своей секретаршей, — уже давно не снился. Последний раз — в день знакомства с Рустамом.

А вот то, что действительно волновало, скорее касалось профессиональной сферы. Столько усилий было потрачено в своё время на то, чтобы уничтожить в интернете все упоминания её имени с привязкой к «скандальной кончине» её мужа. Но несмотря на это, видимо, имея желание, средства и время, до этой информации ещё можно было добраться.

Непорядок, где она что пропустила?!

— Отличная работа, Виктор, поздравьте своих сотрудников! — Галина позволила себе улыбку. — Буду благодарна за наводку потом — где нашлись уцелевшие ссылки на статьи того времени? А если не жалко — то и полную копию моего досье, пожалуйста. С удовольствием почитаю.

Надо было отдать должное самообладанию миллионера — он лишь кивнул, не опровергая очевидное. На лице — ни одной лишней эмоции, только благодушие и вежливость. А вот глаза пронзительные, словно рентгеновские лучи.

Спровоцировал и ждёт. Ну что же…

— И кстати, благодарю за соболезнования. Думаю, вы согласитесь, бывают в жизни ситуации и люди, о которых можно хранить лёгкую грусть, одновременно радуясь, что в настоящем им уже нет места. И так — снова и снова. Такова жизнь, не так ли?

Гусев тоже улыбнулся, соглашаясь:

— О да, вы же знаете — у меня третья жена, но о первых я храню… вполне лёгкие воспоминания — всё, как вы говорите, Галина. Грустно тоже было — местная пресса нервы портила при каждом разводе… Зато к тому времени я вполне осознал народную мудрость — доверяй, но проверяй. И заверяй — желательно, у надёжного нотариуса. Скажите мне, Галина, Елена Киселёва — надёжный человек?

— Елена — опытный нотариус и мы хорошо работаем вместе. А в остальном… — Галина нахмурилась, — вы же не рассчитываете серьёзно, что я вам отвечу?

— Иногда молчание — это уже красноречивый ответ.

— Не в этом случае, — отрезала она и решила, что хватит им ходить вокруг да около неизвестно чего. — Давайте прямо, Виктор. В чём цель вашего визита?

— Внутренняя реорганизация моей компании — оздоровительные меры, знаете ли. Если доверие подорвано — расстаюсь с людьми сразу и без сожалений. И всегда лично проверяю новых потенциальных партнёров. Мой последний брачный контракт, если вы не в курсе, составляла Елена. Думаю, в этот раз я женат навсегда, — Гусев хохотнул, но глаз веселье совершенно не коснулось. — Вам, кстати, тоже не помешает озаботиться этим вопросом, Галина, учитывая… хм… Этот ваш… друг — Рустам — заслуживает доверия?

Пожалуй, если бы Гусева перед ней стошнило, ей и то не было так противно, как сейчас. Что он себе позволяет?! Посмотрела на остатки чая в своей чашке, но сдержалась — ковролин в офисе был светлый, Гусев того не стоил. Да и непрофессионально это — поддаваться эмоциям. Это просто бизнес, а перед ней всё же потенциальный клиент. Миллионер как никак. А потому надо…

Ой, да ну и хрен с ним!

От этой простой мысли, прозвучавшей в голове почему-то звонким голосом Аси, сразу стало хорошо. Галина широко улыбнулась, легко встала с кресла, обошла стол и протянула Гусеву руку, приглашая того тоже подняться. Он последовал примеру незамедлительно.

— При таком удивительном взаимопонимании, дорогой Виктор, у нашего возможного сотрудничества открываются просто дивные перспективы! — Галина доверительно подхватила под локоть и увлекла за собой. — Боюсь, они настолько дивные, что вам будет невероятно сложно в это поверить, но…

Она отодвинулась и широко распахнула дверь кабинета. Убедилась, что на горизонте не наблюдалось ненужной публики и картинно взмахнула рукой:

— Идите-ка вы с вашим сотрудничеством… — аж зубы сжала в широченной улыбке, только б лишнего не сказать. — Всего!

Гусев смерил Галину непроницаемым взглядом, поравнялся с ней у двери.

— Вот как… — Он прищурился: — А не пожалеете?

— Мне профессиональная этика такого не позволит: жалость, говорят, унижает.

— Ха! — Гусев оценил игру слов и вернулся к тому же креслу, из которого его вытащили минуту назад, развёл руками. — Галина, прошу прощения за устроенный цирк. Закиров мне тоже импонирует, а ваша реакция — лучшая рекомендация человеку — лишь подтверждает моё впечатление о нём. С Еленой не всё так гладко, но тут я сам разберусь. — Гусев приглашающе кивнул: — Ну, будет вам, Галина, неужели не любопытно? Давайте нормально поговорим, я отвечу на все ваши вопросы. Но сначала, если можно, ещё чашечку чая, вкусный он у вас тут…

Миллионеры и их странные методы! Галина подумывала настоять и выпроводить наглеца, но ей всё же было любопытно: ради чего столько усилий?

И озвученное Гусевым того стоило!

Жаль, что предсказать реакцию Рустама и дальнейшее развитие событий не представлялось возможным. Как он к этому отнесётся? Не будет ли чувствовать себя загнанным в угол?

С такими мыслями сразу после работы Галина поехала в спа-центр, но ни физические усилия на беговой дорожке, ни ощущение невесомости в бассейне не развеяли беспокойство. Шагнуть в тепло рук Рустама, обнять его, подышать родным человеком — вот то, что ей было необходимо. Но он ясно дал понять, что пока не время — сам перезвонит.

За рулём «ласточки» Галина набрала номер сына. Кому-кому, а внучкам её любовь никогда не чересчур и всегда вовремя — всё же здорово быть бабушкой! Да и Саша с Ириной ей всегда рады.

А возвращаться в пустую квартиру решительно не хотелось…

Ещё с порога Галина почувствовала запах готовящейся шарлотки — Иринка постаралась. Саша обнял, расспросил, как дела, отметил, как ей шёл новый шерстяной ансамбль. Не такой уж и новый — но всё равно комплимент, приятно!

Галина успела вдоволь повозиться со внучками на ковре, где были разбросаны самые разные развивающие игрушки. Всё тут же пробовалось на вкус — у девчонок «чесались» зубы. Валя уже пыталась встать на четвереньки. Аля передвигалась иначе — просто перекатывалась туда, куда надо.

Вскоре близняшек накормили, искупали, уложили спать. Сначала первый раз — но старшая громко самовыражалась и разбудила сестру. Пришлось укладывать по второму заходу. Тут не согласна оказалась младшая, но по понятным причинам: подгузник пах так, что вышибало слезу.

Пока помыли, поменяли и снова угомонили обеих, чайник вскипел несколько раз. Наконец, малышки уснули, а в дом вернулись спокойствие и тишина, наполнились кружки, порезали остывший пирог.

Галина угощалась и наблюдала за сыном. Саша выглядел чуть усталым, но довольным. Ирина тоже. По тому, как они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, по заботливым жестам, совместным шуткам — по всему было ясно, что в молодой семье сына всё было хорошо. А теперь, когда и опытную няню всё же подобрали и утвердили, в том числе и главные работодатели — близняшки, — будет только лучше.

Ирина вздохнула и положила голову на плечо Саши, а тот потёрся щекой о её волосы. Галина встретилась глазами с сыном и улыбнулась.

— У нас сегодня переночуешь? — спросил Саша.

— Да, оставайтесь, я вам сейчас диван разложу, — подхватила Ирина.

— Нет, я к себе поеду, — решила Галина. — День был длинный, а завтра утром можно спать до победного… Кстати, Рустам вернулся, разговаривали сегодня.

Как только слова сорвались, она пожалела о них — наверное, ни к чему было это Саше говорить, ещё заведётся на пустом месте… Но сын удивил:

— Так ты поэтому такая… немного на нервах. — Галина хотела было ответить, но Саша поднял руку, останавливая: — Мам, ты права: это твоя жизнь. Личная. Просто… если что — звони, ладно? Если не советоваться, то хотя бы просто так, мало ли. Мы всегда на твоей стороне, ты же знаешь.

— Саша… спасибо! — слова сына тронули до глубины души.

— Это не я… Точнее… Мне Иришка понять помогла. Если тебе хорошо с твоим Рустамом — так тому и быть. Вы же в ЗАГС не побежите сломя голову? — сын хохотнул, но было видно, что в каждой шутке — лишь доля шутки, а Саша прежде всего волновался за неё.

— Нет, какой ЗАГС, я тебя умоляю! Пока мы — это просто… мы. — Галина не стала говорить Саше, что тот волновался зря. Было бы иначе — она сейчас не с ними бы чаёвничала, а с Рустамом. Вспомнила их последнюю попытку попить чай вдвоём и испугалась, что щёки вспыхнут прямо при сыне. Поэтому засуетилась, засобиралась: — Пора мне, родные мои. Приезжайте завтра в гости, я блинов напеку.

Рустам поудобнее устроился на лестничной площадке у Галиной двери. Видели бы его дети — Иса промолчал бы, а Дэн… тот ржал бы ещё пуще!

Как младший его на «свидание» провожать вышел — цирк да и только! Торжественно вручил кулёк из цветочной лавки и наставлял, срываясь местами на гогот:

— Ты это, ата, главное — не тушуйся! А если что вдруг пойдёт «другим путём» — ты же боец, не сгибайся! И это… за словом в карман того… Не в штаны! Всё самое важное — у сердца, запомни!

Было некогда, поэтому и в этот раз стёб сошёл младшему с рук. Рустам просто забрал кулёк и уехал. Торопился устроить сюрприз, хотелось быстрее Галю увидеть, вручить ей цветы, полюбоваться её улыбкой, обнять… Но она, скорее всего, на очередные вечерние переговоры укатила.

А время уже позднее… Ну не до утра же она там работать будет?.. Нет, надо всё-таки позвонить. Рустам достал телефон и выругался — батарейка села.

М-да…

С другой стороны двери он услышал, как мяукнул Хан. Да, дружище, я тоже тут, тоже жду…

Рустам в который раз посмотрел на часы. Встал, потянулся и, оставив кулёк под дверью, направился к лестнице.

Знать, не судьба. Не сегодня.

Галина уже подъезжала к дому, когда фары её «ласточки» выхватили из полумрака знакомый силуэт на обочине. От неожиданности проехала ещё с пару десятков метров, а потом тормознула — и аккуратно вернулась задним ходом. Не по правилам — и ладно!

Проезжая мимо, убедилась, что это он, Рустам! Судя по тому, как он сбился с шагу — тоже узнал её машину.

Сердце зашлось от радости: он тут, он приехал к ней! Разве это не добрый знак? Ну и что, что дома не застал — она тоже его ждала!

И дождалась, успела! И теперь так просто точно его не отпустит!

Галина припарковалась прямо на обочине, включила «аварийку» и, обойдя машину, встала со стороны пассажира.

— Эй, уважаемый! Случилось чего? Подвезти куда? — спросила играясь, когда Рустам подошёл ближе.

Он остановился в двух шагах. По лицу не разглядеть — рад или не рад, удивлён ли таким подкатом.

— Залезай что ли, нам по пути! — Она старалась, чтобы голос звучал уверенно, но выдала себя с головой: — Разве только ты что другое сказать приехал?

И дышать забыла: как он поступит? Что скажет?

Как тогда, на трассе, что их познакомила, он протянул к ней руки, и Галина радостно шагнула навстречу.

Рустам обнял крепко, шумно вздохнул у её уха:

— Галя!

— Рустам! — опять заговорили одновременно. Она рассмеялась: — Сначала ты!

— Чем это от тебя… пахнет?

— Наверное, детской смесью. Внучка испачкала, пока кормили, а переодеться я не успела, — она хмыкнула. — Сказал бы, что приедешь, я бы сразу домой, а так — у Саши побывала.

— А я думал, эти твои переговоры…

Всё же лёгкую нотку недовольства в его голосе она услышала. Отстранилась чуть-чуть, попробовала рассмотреть, но под капюшоном его лицо оставалось в тени. Зато в отличие от неё, он пах туалетной водой, и ясно было, что не просто так старался. Дотянулась, невесомо поцеловала чуть ниже скулы, и довольно отметила, как Рустам крепче обнял её. Уже увереннее улыбнулась:

— Поехали?

По дороге уютно молчали. Галина припарковала машину на своё обычное место, и они вместе пошли к подъезду. В лифте взяла Рустама под руку со стороны зрячего глаза:

— Долго ждал? Почему не позвонил?

— Телефон «сдох», батарейка, — признался слегка нехотя, откинув капюшон.

— У меня подходящая зарядка вряд ли найдётся. Мальчишки волноваться не будут? Может, позвонить?

— Нет. Они знают, где я.

Взгляд Рустама обжег её губы, тут же соскользнув в сторону. Но Галина заметила, почувствовала, как под пальто, под шерстяным костюмом жаркой волной поползли по телу трепетные мурашки.

Достала из сумки ключи, лишь только двери открылись на нужном этаже, и вдруг заметила на коврике у своей квартиры бумажный пакет. Рустам подхватил его, пожал плечами, признавая очевидное. Тихо посмеиваясь, Галина открыла дверь, прошла вперёд, снимая сумку, пальто…

Вздрогнула, но уже не удивилась, когда спиной почувствовала Рустама близко-близко. Замерла, ожидая, желая его ласки. Тяжёлые ладони прошлись по её плечам, скользнули по рукавам вниз, нашли её пальцы. Рустам что-то сумбурно шептал в её волосы. Голова стала лёгкой, глаза закрылись, предательски задрожали колени.

— Рустам, пусти… Я переоденусь, я же пахну… — говорить было трудно.

— Опять за своё? — он хмыкнул, поцеловал в висок и обнял её их переплетёнными руками. Буркнул полушутя: — Не пущу.

— Боишься, что заснёшь? — в тон ему ответила Галина.

— И не надейся, — пообещал Рустам, разворачивая её к себе и целуя по-новому — требовательно, жадно, заставляя забыть обо всём.

В этот момент для Галины был важным лишь он, Рустам, его ищущие губы, его осмелевшие руки, его порывистые фразы, в которых причудливо перемежалось её имя с непонятными словами на татарском. Мягкие слоги чередовались с шепчущими, порывистыми, на выдохе уступали раскатистым «р-р»… За нежностью пришли интонации обещаний, сменились вопросами, почти требованиями. И пусть Галина не поняла ни слова, почему-то вырвалось:

— Да… Да, Рустам!

Он застыл. Прижал её голову к своей груди. Галина слышала, как барабаном колотилось его сердце, а он сам дышал глубоко, размеренно — успокаиваясь, но не выпуская её из объятий.

— Набросился на тебя с порога, Галя… — сказал уже почти ровным тоном. — Ты это… Я скучал… Я… — он чуть отстранился, знакомым жестом прикрыв пустую глазницу основанием ладони. — Айда поговорим, что ли? Чтоб не придумала чего, а? И там… — движением головы он указал на бумажный кулёк на пуфике в углу, — Там тебе. Для тебя, в смысле…

Галина лишь счастливо кивнула, но тут же ойкнула, почувствовав когти Хана на своих ногах. Котяра упёрся передними лапами ей чуть ниже колен и недовольно мяукнул.

— Чего это он? — спросил Рустам, пытаясь взять кота на руки. Но тот недовольно зашипел, неожиданно ударив лапой, и удрал.

— Ревнует, наверное, — хмыкнула Галина. И, заметив, как Рустам трёт руку, попросила: — Покажи.

— Пустяки, — отмахнулся тот.

Но Галина, увидев кровь, повела Рустама на кухню — там был шкафчик с необходимым для обработки царапин. Рустам захватил бумажный кокон и последовал за ней.

— Вот, возьми, — Рустам протянул ей цветы, ещё завернутые в бумагу, а сам сел у кухонного стола, наблюдая за Галей и потирая обработанные царапины. Слегка щипало.

Вспомнил, что так ничего и не подарил ей на восьмое марта. Вот же!.. Алсу он цветы дарил лишь однажды — на свадьбу. Точнее, на скромную церемонию официального бракосочетания. Потому что так надо было по общему разумению: костюм, белое платье, букет, свидетели, штамп. И Рустам расстарался. Но тогда, видимо, стресс от официоза всё перевесил: Алсу была рада букету, но не более того.

Галя же словно светилась, освобождая тюльпаны от бумаги. И вазу большую, широкую уже заготовила. Прижала к себе букет так, словно дитя держала, не меньше. Коснулась кончиками пальцев закрытых бутонов, а у самой глаза заблестели.

— Всё в порядке? — заволновался Рустам.

— Они прекрасны! Спасибо!

Приятное довольство мёдом растеклось внутри, словно делая выше и основательнее.

Вот дела! Да если его Галя всегда так от тюльпанов светиться будет, он лично их в каждую клумбу в округе повтыкает, как только снег сойдёт. За полтос перевалило, а только сейчас понял, зачем цветы дарят. Несколько купюр — а вот оно, чувствуешь себя героем в её глазах!

Всё же дорога — это не только колеса, рокот мотора и полоса асфальта. Дорога — это двигаться вперёд. Это делать так, чтобы близкие люди — твои попутчики — не нуждались в необходимом, суметь оградить их от бед.

Пожалуй, вот такая дорога — и правда, то, ради чего имеет смысл работать. В таком раскладе чем и как ты зарабатываешь — лишь средства, но далеко не цель. И тогда его КамАЗ — верный соратник, временами — единственная поддержка, но далеко не самое ценное, что у него есть. Как Галя привязалась к своей «ласточке», так и он, Рустам, прикипел к «татарину», но…

— Рустам… а это… это что? — Галина держала в руках остатки обёрточной бумаги, к которой кто-то скотчем прилепил бархатную красную коробочку, в каких обычно цацки дарят.

Ну… Охренеть!

Рустам смотрел на коробку, онемев, так, словно ничего удивительнее в жизни не видел. Сравнить мог лишь с шоком, который испытал, когда Иса попросил забрать Дэна из детдома.

Дэн! А ведь он трогал кулёк! И странно так напутствовал про «за словом в карман — но не в штаны, а у сердца»! Улым [1], мать его — кто бы она ни была… Поучаствовал, называется! Судя по размеру коробочки — там, скорее всего, кольцо. А может, и нет. Может, кулон какой? А если прикол — коробка пустая, или фигня какая? Значок «солдатской жены»? Дэн и не такое может…

Как узнать?!

— Рустам, ты чего? Ты весь красный… — Галина подошла к нему, теребя в руках находку.

— Я… это… — посмотрел в её взволнованное лицо. Минуту назад он шептал ей о том, как скучал, как мечтал о ней. Спрашивал, понимает ли она, чувствует ли то же самое, уверена ли в том, что хочет быть с ним? И Галя отвечала, принимала его ласки, позволяла ему… Соглашалась с ним. Разве имеет он право обмануть вот сейчас её слепое, безусловное доверие? Никогда! Рустам притянул Галю к себе на колени и сказал единственное, что казалось близким к правде: — Подарок это. Тебе.

— А что там? — Галина улыбнулась, и вокруг глаз лучами собрались тонкие морщинки.

— Сюрприз. Надеюсь, приятный! — Рустам действительно очень рассчитывал на это, а пока любовался Галей так, словно в последний раз. Шайтан! А ну как пошлёт она его с этой коробкой восвояси?! Дэн, балбес, ответит! Везде свой нос сунуть надо!

— Ты что же, — она звонко рассмеялась, прижавшись к нему, — Не знаешь, что там?! — Рустам вздохнул, а Галя прыснула в его плечо, мелко подрагивая от смеха: — Это снова Денис, да? Ой, не могу! Ты бы видел своё лицо! Бедный! Дети тебя женить решили? Ой…

Она хохотала, а он обнимал её и чувствовал себя… хорошо: в правильном месте, с правильным человеком.

— Ну а что, не пошла бы за меня? — в который раз подхватил шуточный тон. Чем не жених — налево не посмотреть, нечем! — Галя затряслась пуще прежнего, смех игривой трелью наполнил кухню. — Давай открывай коробку, посмотрим, на что мой пацан решился. Совсем страх потерял!

Наконец, Галя вытерла выступившие от смеха слёзы, убрала остатки скотча с футляра, но прежде чем открыть, попросила:

— Что бы там ни было, не наказывай Дениса, ладно?

— Ишь… Жалеет она! Опять… Открывай уже!

На красном бархате лежало тонкое кольцо: серебряное, слегка потемневшее, с овальным камнем ярко-голубого цвета.

— Какая красота! Это, кажется, бирюза! — Галя смотрела, но не торопилась брать в руки.

А Рустаму кольцо показалось знакомым. Ещё раз вспомнив слова Дэна, он поцеловал Галю в щёку:

— Подожди секунду, мне в коридор надо.

Галина встала с его колен, и Рустам пошёл за своим пуховиком. Правильно догадался: во внутреннем нагрудном кармане оказался маленький конверт, а в нём — тетрадный листок с парой фраз на татарском.

Эни [2] просила прощения за Алсу. И благословляла. Кольцо семейное, ещё бабке Рустама принадлежало. А теперь вот — Галине.

Горло сжало от избытка эмоций… В этот момент пообещал себе: пусть не сразу — она же упрямая! — но Галина станет-таки Закировой. Он уговорит.

За быстрым ужином, что Галина собрала из того, что нашлось в холодильнике, Рустам рассказывал про всё то, о чём раньше умалчивал: про родителей, про деревню, про своё детство, про армию.

Снайпером был — вон оно что… Представила, каково это: один осколок — и жизнь под откос. Или же второй шанс — без смерти.

Пока он рассказывал, впервые гладила лицо Рустама, рассматривая открыто. И по надбровью над пустой глазницей пальцами прошлась, он позволил, лишь смотрел за ней внимательно.

Да, по первости взгляд сам цеплялся за это… отсутствие. Но то давно, сейчас её больше коробило, что другие в нём только и замечают эту «инвалидность». Если не видят, что только сильный, самодостаточный человек может пройти через такое и выстоять, не спиться, не стать желчным — тогда это они слепые, не Рустам!

Поделился с ней и мыслями о будущем своих мальчишек. Удивил, когда спокойно, взвешенно упомянул, что, может, и продаст КамАЗ, если надобность возникнет.

Тут и она про визит Гусева рассказала в двух словах. Мол, профессиональный интерес у него к Рустаму, вот он и собирает информацию. По сложившейся привычке точнее говорить ничего не стала: всё, что ей доверяли по работе, должно там и оставаться. Придёт время, и Гусев сам озвучит предложение. А Рустам сам примет решение.

Наконец, грязные тарелки отправились в посудомойку. Блеснуло тонким ободком колечко с бирюзой. Она не поняла, что Рустам искал в своей куртке, но из коридора он вернулся лёгкой походкой, взял с бархата кольцо, выбрал на её руке безымянный палец, надел, пояснил, откуда оно такое взялось.

Старинное, семейное! Галина широко улыбнулась, смаргивая счастливые слёзы. Сегодня она получила подарок сразу от нескольких поколений Закировых. Ох уж этот Дэнис, вот же выдумщик! А как Рустам на коробку смотрел — невозможно! Невольно снова зашлась тихим смехом. Такое не забыть!

— Что, так и будешь теперь надо мной шутковать? — Рустам зашёл на кухню, вытирая лицо махровым полотенцем, ворча: — Не прекратишь — подарков больше не жди. А мне же ещё машину тебе новую покупать, Сашка твой не отступится. И я тоже.

Волосы Рустама были слегка влажные, голубая рубашка — её, Гали, подарок — отчасти расстёгнута. Смеяться сразу расхотелось. Томная волна женского, пьянящего уносила с собой остатки беспричинных страхов, сторонних мыслей, ненужных колебаний.

Подойдя к Рустаму, забрала полотенце, откинув его в сторону. Смотрела прямо, любовалась — и не скрывала, что Рустам ей нравился. Очень! Подрагивающими пальцами коснулась гладкого хлопка его рубашки и потянулась к пуговицам:

— Мне не нужна новая машина, — пробормотала тихо и уверенно. — Мне «татарина» достаточно.

Рустам замер, не мешая Галиным рукам. Растягивая слова, поддразнил:

— А на что тебе КамАЗ, Галя? Топлива жрёт немерено, тяга есть, но и багаж в довесок… Ты же понимать должна: сколько ни чисти, ни прихорашивай — он «Мерседесом» не станет.

— Мне хорошо с КамАЗом. Он… Ему можно доверять. С ним мне… тепло. — Очередная пуговица выскользнула из петли, а щёки опалило. Но отступать Галина не собиралась.

— Там и пробег уже солидный, и фара левая подбита…

— Зато когда… Когда я почти совсем сломалась, одна, на распутье… Он не проехал мимо. И я его… — пуговицы закончились, и Галина придвинулась ещё ближе, ладонями забралась под полы рубашки, коснулась горячей кожи. Привстала на цыпочки и, пока хватало смелости и запала, зашептала на ухо — быстро, жарко, откровенно…

Рустам перехватил её руку, погладил запястье, поднимая тонкий, мягкий рукав. Поцеловал нежную кожу над трепещущим пульсом.

— Рустам… — Галина то ли звала, то ли просила, сплетая свои пальцы с его.

— Галочка…

И опять коридор вслепую, под вздохи урывками, когда Рустам на секунду отпускал её губы. Под рокочущие, страстные, непонятные слова, но такой родной, любимый голос…

Кот успел выскользнуть из полумрака спальни, прежде чем за Рустамом и Галей закрылась дверь…

Некоторые дороги можно пройти только вдвоём, в вечном ритме жизни. Не спеша, иногда набирая скорость — так, чтоб дух захватывало, и восторг огнём бежал по венам! Иногда — замедляясь, восстанавливая дыхание, делая паузы… Слушая друг друга, споря, уступая, соглашаясь, сверяя и меняя маршруты, прокладывая новые.

И совсем не важно — кто вы, откуда, зачем… Главное, чтобы каждый свой путь выбрал сам, осознанно и слушая своё сердце.

И чтобы вместе вам было по пути!