Пролог

— Лот номер три, — объявил аукционист, на подиум ввели невысокого парня, босого в простой холщовой рубашке и штанах, — раб для постельных утех.

— Натренирован доставлять удовольствие как женщинам так и мужчинам. С усиленной опытным магом регенерацией. Используя его тело вы можете не сдерживать своих желаний, он быстро вернется в форму, не нужно долго ждать, когда заживет после порки его спина, — принялся громко расхваливать товар.

— Обучался в школе уважаемого господина Экатора, независимые эксперты поставили ему семь из семи высших баллов, — заливался соловьем аукционист, — раб также обучен защищать своего хозяина, сумеет поддержать любую беседу, умеет играть на банжолеле, хорошо поет. В комплект к рабу идет новый ошейник, — аукционист указал на тонкую цепь необычного плетения, с медальоном на ней, — никто не сможет разорвать эту цепь, а она может служить дополнительной гарантией, что ваш раб никогда не сможет вас ослушаться или убежать. В случае неповиновения она просто задушит его.

Ведущий что-то сказал и висевшая свободно цепочка сжалась, перекрыв парню дыхание, он схватился за неё руками, безуспешно пытаясь растянуть её обратно. Снова команда, и волшебная удавка растянулась, парень упал на колени и закашлялся, восстанавливая дыхание. Потом, собравшись с силами, снова поднялся на ноги. Присутствующие в зале принялись одобрительно обсуждать это между собой.

Парень спокойно стоял, будто не о нем шла речь, его взгляд равнодушно скользил по лицам присутствующих, словно ему было все равно, кто и для чего его купит. Казалось, что его не интересует, кто из присутствующих станет для него добрым хозяином или превратит его жизнь в ад.

— Начальная цена сто монет, — объявил аукционист, — сто монет за молодого красивого раба, это почти даром. Неужели я не услышу предложения сто пятьдесят монет?

Ведущий выглядел удивленным. В глубине зала поднялась чья-то рука.

— Я вижу предложение цены, кому то сегодня повезёт с удачным приобретением. Сто пятьдесят монет, у нас новое предложение, — он повернулся к парню и что то сказал ему, раб скинул рубашку, и аукционист продолжил, — посмотрите на его тело, на это молодое красивое тело, с которым вы можете делать что захотите. Кто сказал двести монет? Господин в третьем ряду предлагает двести монет! Кто даст больше?

Очередной приказ парню, и он снял с волос резинку, и волосы золотистой волной рассыпались по его спине до поясницы. Предложения сыпались со всех сторон, ведущий не успевал следить за всеми, когда цена поднялась до шестисот монет, осталось три покупателя, желающих приобрести его. Старик со знаком мага на золотой цепи на шее и с брезгливым выражением на лице, полная пожилая дама в пестром платье и розовой шляпе на синих кудряшках волос, и высокий мужчина средних лет в дорогой одежде, с девушкой лет восемнадцати, дорого и со вкусом одетой, рядом. Маг поднял цену до шестисот пятидесяти монет, дама и мужчина немного задумались, ведущий снова отдал приказ рабу, тот послушно грациозным движением, сбросил с себя штаны, оставшись полностью обнаженным на сцене. Он медленно начал поворачиваться, позволяя рассмотреть себя со всех сторон. Дама подняла цену до семисот монет, маг отрицательно покачал головой в ответ на вопросительный взгляд аукциониста, девушка что-то шептала на ухо мужчине, он кивнул её словам и сразу поднял цену до восьмисот монет. Пожилая дама разочарованно отвернулась от парня и тоже отрицательно покачала головой.

— Восемьсот монет раз! Восемьсот монет два! Восемьсот монет три! Продано! — провозгласил ведущий. Тут же вышел один из помощников и увел раба для оформления документов. Мужчина с радостной девушкой поспешили за ними.

— Поздравляю вас с прекрасным приобретением, — встретил их распорядитель, — на кого будем оформлять собственность? — поинтересовался он.

— На неё, — важно отозвался мужчина, и указал на девушку, — дочка сама выбрала его в подарок на совершеннолетие.

— Прекрасный подарок, — согласился чиновник, и достал перо и бумаги, — Назовите ваше имя.

— Адель Караг, — девушка назвала себя. Чиновник на мгновенье замер, эту фамилию не слышал только глухой, Зебул Караг второй человек королевства, после короля, а это его дочь.

— Поставьте подпись здесь и здесь, — показал оформитель, — теперь настроим медальон подчинения, дайте вашу руку, нужна капля вашей крови, и раб будет слушаться только вас, и будет предан только вам.

Девушка протянула руку, чиновник ловко уколол её палец, выдавил капельку крови на середину медальона, висевшего на груди парня, медальон вспыхнул радужными переливами.

— Готово, теперь только вы можете приказывать ему.

— А если кто-то другой попытается сделать тоже самое, но своей кровью? — задал вопрос мужчина.

Чиновник улыбнулся и бодро ответил:

— О, это будет бесполезно, без специальных заклинаний его никто не сможет перенастроить на себя. Если кто — нибудь украдет вашего раба, ошейник его попросту задушит, и кража будет бесполезной, также он не даст ему убежать. Единственный вариант забрать раба себе, это если ваша дочь погибнет, и в течении суток после её гибели, кто-то другой прольет свою кровь на медальон. Но это маловероятно. Он теперь принадлежит вашей дочери пока не умрет, или пока она не решит его убить или продать.

— Вы хотите сказать, что если я умру, то он тоже умрет? — уточнила девушка.

— Совершенно верно, — подтвердил чиновник.

— А если он умрет?

— То вам ничего не грозит, — последовал быстрый ответ, — нельзя же делать привязку так, чтобы хозяева от неё могли пострадать, — заметил чиновник.

Девушка с довольным видом приняла это к сведению.

— Ну что, все оформлено, пошли домой, — обратился отец к дочери.

Девушка поцеловала отца в щеку, и ответила.

— Конечно пошли, папочка, я так хочу показать всем твой подарок.

Отец с дочерью направились к выходу из здания, раб пошел следом, мужчина оглянулся на него и нахмурился.

— Ты что, так и пойдешь без одежды? — строго посмотрел на раба.

— Госпожа не велела мне одеваться, — вежливо поклонился он.

— Одевайся, — приказала молодая хозяйка.

Когда все устроились в экипаже, девушка с отцом в удобном салоне, раб на запятках, отец нарушил молчание:

— Хотел приберечь до вечера еще один сюрприз для тебя, но решил не ждать…

Дочь посмотрела на отца. Он вытащил из внутреннего кармана камзола конверт и протянул его девушке. Та с радостным видом заглянула внутрь, увидев содержимое он крепко обняла и поцеловала его.

— Праздник жемчужных танцовщиц, я давно мечтала его увидеть. Папочка, ты самый лучший на свете!

Мужчина самодовольно улыбнулся.

— Я знаю это.

— Подумать только, через три месяца я смогу увидеть эту красоту своими глазами… — мечтательно протянула Адель.

Глава 1

Камилла покинула экипаж и вышла на пристань. Снежно белый парусник плавно покачивался на волнах. Завтра утром он отправится в путь, на Праздник Жемчужных танцовщиц. Нет ни одного жителя в королевстве, который не мечтал бы попасть туда, но оказаться на празднике может очень ограниченное число счастливчиков. Билеты на этот корабль раскупаются на три года вперёд, и один билет разыгрывается среди множества желающих.

Камиле несказанно повезло, она подала свою заявку за сутки до розыгрыша и неожиданно победила, теперь она, все ещё не веря в свою удачу, приближается к прекрасному кораблю, и очень боится, что сейчас сказка оборвется, и её не пустят на борт. Но волшебный сон не заканчивался, её вежливо проводили в каюту, после корабельный раб доставил туда её не хитрый багаж и пожелал приятного отдыха.

Девушке, привыкшей к скромной обстановке сиротского приюта, личная каюта показалась неслыханной, королевскойроскошью. Большая удобная кровать, небольшой санузел и крохотный балкончик, отделенный легкими перегородками от соседей. Камила будто попала в сказку, путешествие на корабле и предстоящий Праздник, о котором будет вспоминать всю свою жизнь, все это будоражило кровь, хотелось громко петь и смеяться от радости. Всего месяц назад она мечтала о поступлении в магическую академию, а теперь сразу две её заветные мечты сбылись и академия и Праздник.

До самого вечера она гуляла по белоснежной палубе в предвкушении путешествия и волшебного зрелища. Заснула она далеко за полночь, поэтому выход корабля в открытое море она проспала. Камилла не стала на ночь закрывать дверь на балкон, и сейчас солнечный свет беспрепятственно проникал в её каюту, окрашивая стены золотом. Девушка вышла балкон и осмотрелась, берег был уже далеко, его очертания терялись в лёгкой дымке, впереди расстилалось бескрайнее голубое тёплое и ласковое море.

Из приятных раздумий девушку вывел забурчавший от голода желудок, который не хотел питаться красивыми видами и одними мечтами. Камила быстро умылась, оделась и направилась в ресторан.

Посетителей было не много, время завтрака уже прошло, а обед ещё не наступил. Подкрепившись девушка снова пошла гулять по паруснику. Здесь был бассейн с небольшим фонтаном и красно-белыми рыбками в нем, небольшая оранжерея. Ей, как магу земли, было интересно как удавалось ухаживать за растениями на корабле. Но выяснилось, магии там почти не было, всего лишь тщательный и своевременный уход опытного садовника. Девушка увлеченно слушала за тем, что и как он делает для растений, в благодарность она поменяла на одном из розовых кустов цвет лепестков с красного на необычный, золотистый.

Вечером она долго любовалась закатом, солнце медленно погружалось в спокойное море, воздух был настолько чистым и прозрачным, что последний луч окрасил на мгновенье небо в яркий зеленый цвет. Постепенно небо потемнело, загорелись звезды. В темноте ночи они ярко светились отражаясь в спокойной воде, казалось, будто корабль идет не по морю, а летит между звезд. Камила простояла на своем балконе до самого рассвета. Она видела как стайка летающих рыб выпрыгнула из воды и, пролетев далеко вперед, снова ушла в море, потом стая дельфинов обогнала корабль. Девушка не заметила, как её сморил сон, и она уснула в легком плетеном кресле, стоявшем тут же на балконе.

Из сна её вырвал чей то незнакомый мужской голос.

— И что, мы можем с ним делать, все, что нам захочется, и он будет молчать?

— Если я ему прикажу это, — лениво ответил молодой девичий голос.

— Прикажи, я хочу посмотреть на это.

— Только посмотреть? — спросил еще один мужчина, — принять участие не хочешь?

— Кто сказал, что не хочу, — в голосе говорившего послышалась усмешка, — мне и смотреть и принимать участие нравится.

За стенкой раздались шаги, потом хлопок открывающейся бутылки и звон бокалов.

— Ну так как, мы дождемся обещанного? — снова спросил один из мужчин.

— Делай все, что тебе прикажут мои друзья, и чтобы от тебя ни звука никто не услышал. Понятно? — приказала девушка кому-то, — Он ваш, до вечера, — после небольшого молчанья, снова послышался девичий голос.

Потом на какое-то время все стихло, и Камила снова задремала, позже она разыщет судового мага и скажет, что полог тишины в её с соседней каютах истаял и его нужно возобновить, а сейчас, легкая качка и шелест волн за кормой снова убаюкали её. Окончательно девушка проснулась снова ближе к полудню, снова тишину вокруг ничто не нарушало. Камилла прошла в ресторан пообедать, после, она даже не заметила, как ноги привели ее в оранжерею. За разговорами с садовником она не заметила, как солнце перевалило за полдень. Девушка вернулась в свою каюту, уже завтра они прибудут на Жемчужные острова, как же хочется оказаться на твердой земле. Путешествие хоть и приятное уже немного ей наскучило. Она снова вышла на полюбившийся ей балкон.

Неожиданно до неё снова донеслись голоса из соседней каюты.

— Адель, смотри, он потерял сознанье, а я еще не наигрался с ним, — раздраженно произнес мужчина.

— Окати его водой, и он придет в себя, — равнодушно отвела девушка, — после выпори еще раз.

— Неужели тебе его не жаль? — спросил кто-то из глубины комнаты.

— Нет, — с тем же спокойным равнодушием ответила невидимая Адель, — это просто вещь для удовольствия, как её можно жалеть.

Послышался плеск воды, и следом протяжный стон.

— Я тебе сказала, ни звука, — на кого — то повысила голос девушка, — дай мне плеть.

Через несколько мгновений послышался свист плети и удар.

— Я. Тебе. Приказала. Ни. Звука… — зло, сквозь зубы, выкрикивал девичий голос. За каждым словом следовал удар.

— Продолжайте, — Адель закончила избивать раба, и обратилась к своим спутникам.

— Раздвинь ноги и не шатайся, — приказал мужчина. Вскоре послышались влажные шлепки тела о тело и довольный мужской стон.

Камила осторожно закрыла дверь и ушла в свою комнату. Здесь завеса работала и никакие звуки не доносились из соседнего номера. Как бы ей ни было жаль раба, она не имела права вмешиваться, это чужая собственность и чужая жизнь. В происходящем за стеной не было ничего необычного, поэтому пойди она с просьбой не мучать бедолагу, её бы просто выставили за дверь, и вполне возможно, оштрафовали за вмешательство в личную жизнь. На душе от осознания всего этого стало гадко.

Немного позже девушка поняла, что не хочет оставаться в своей комнате, и она пошла бродить по кораблю. Ещё один день и они прибудут на праздник, возможно, её соседи отправятся ещё куда либо, или возьмут другую каюту. Камила не заметила, как небо затянуло тучами и поднялся ветер, она поспешила к себе. Ночь прошла беспокойно, ветер все усиливался, спокойное прежде море покрылось волнами и стало из голубого свинцово-серым. Утром капитан обратился ко всем пассажирам с просьбой остаться в своих каютах. Ветер не думал стихать, к непогоде добавился дождь. Пассажиры не могли понять, почему стихийный маг не успокоит бурю и не восстановит нормальную погоду. Позже поползли слухи, что маг оказался самозванцем и на деле не может даже управлять небольшим облаком, не то что бурей.

Весь день корабль мужественно боролся с волнами и ветром, к ночи его отнесло далеко от привычного маршрута и капитан пытался разглядеть хоть малейший просвет в тучах, чтобы выяснить куда их занесло. Ночью ветер усилился настолько, что судно едва удерживалось на плаву, в темноте никто не заметил рифов по курсу, на которые их толкали волны. Острые камни будто сами приближались к обреченному кораблю, раздался оглушительный треск, на несколько мгновений заглушивший вой бури.

Чуть позже завывания ветра и шум волн слились с криками и стонами людей с погибшего корабля.

Камила ещё с самого начала шторма не выходила из своей каюты. Когда корабль разбился о рифы, её швырнуло на пол, она больно ударилась плечом а после спиной, потом со всех сторон её окружила холодная вода и потащила куда-то. Девушку вертело и кружило как щепку. Несколько раз её больно ударило обломками, Камила изо всех сил старалась удержаться на поверхности, и она бы наверняка погибла, если бы не обвязанный веревками пустой бочонок из под вина. Срывая ногти на пальцах рук, девушка вцепилась в веревки мёртвой хваткой, единственной мыслью на следующие несколько часов стала мысль удержаться любой ценой.

Пока Камила боролась с волнами, ветер постепенно стих, волны стали ниже и они вынесли девушку на берег. Из последних сил она отползла дальше от воды и застыла без движения, прижимаясь к твердой и надёжной земле, будто обнимая её. Но долго лежать она себе не позволила. Откуда то из глубины памяти всплыли слова, что море выбросило на берег во время шторма, оно может забрать обратно, когда шторм закончится. Поэтому девушка собрала все силы, что ещё остались у неё и медленно побрела вдоль волн, оттаскивая подальше от воды все, что они принесли к берегу. Бочонок, сундук, доска, длинный деревянный футляр, разбитый стол, погнутая кастрюля. Камила брела и брела вдоль берега вытаскивая из воды нужное и не нужное, её пижама разорванная о камни разорвалась ещё сильнее, девушка сильно поранила руку и не заметила чем. Только когда на одном из обломков остался красный след от её пальцев, тогда она обратила на это внимание. Оторвала уцелевший рукав и как смогла перевязала им ладонь, после продолжила свой путь.

Постепенно обломков становилось все меньше и меньше, видимо она сильно удалилась от места гибели корабля. Девушка развернулась и направилась в обратную сторону. Она даже не обратила внимания, как серый рассвет плавно превратился в солнечное утро.

Теперь она медленно шла обратно, кроме поиска обломков и вещей с корабля, она надеялась что не одной ей посчастливилось выжить. Постепенно она дошла до того места, где море выбросило её на берег, Камила немного отдохнула и пошла дальше. Голова болела, глаза и горло горели от морской воды. Хотелось лечь на траве и просто отдохнуть после страшной ночи.

Постепенно пляж сузился и закончился почти отвесной скалой, дальше идти было некуда. Никого живого больше не оказалось. Камила устало опустилась на песок и заплакала от страха и жалости к себе. Она уже собиралась найти где-либо спокойное место в тени, чтобы хоть чуть отдохнуть, глаза её просто слипались от усталости, как она разглядела недалеко от берега человеческую фигуру, цепляющуюся за крупный обломок корабля. В надежде, что человек жив, она вошла в воду, и борясь с волнами поплыла за ним. Море, будто дразнило девушку, то подгоняя её к цели, то отталкивала прочь. Неожиданно пришел на помощь ветер, он резко подул в сторону берега, толкая обломок на сушу.

Камилла с трудом выбралась из воды сама и, выбиваясь из последних сил, вытащила обломок со спасенным ею человеком, несчастный был без сознания и не сам цеплялся за доски, волны и ветер опутали его веревкой с обрывком паруса и это не дало несчастному соскользнуть в воду и утонуть. Распутать узлы, завязанные морем, все никак не получалось, поэтому девушке пришлось вытаскивать на сушу человека вместе с плотом, связанным не иначе самим Повелителем Морей. Задыхаясь и падая, Камилла сумела оттащить человека подальше от волн и без сил рухнула на песок.

Не много отдохнув девушка принялась снова распутывать человека, заодно немного рассмотрела его. Молодой мужчина, не многим старше её самой, бледный до синевы и худой, будто его специально не кормили. Из рассеченной кожи на виске сочилась кровь, пачкая длинные светлые волосы, он был жив, но еле дышал от слабости. Наконец, узлы на веревке стали поддаваться, еще не много, и она сможет освободить человека от пут.

Камилла старалась действовать быстро и аккуратно, поэтому она не поняла, чем и как она зацепила цепочку на шее мужчины, так, что та натянулась настолько, что полностью перекрыла спасенному воздух, он начал задыхаться. Девушка в панике искала застежку, чтобы снять это украшение, потом попыталась её ослабить, растягивая руками, но она не поддавалась.

— Вот же гадость такая! — с досадой воскликнула девушка, она снова и снова пыталась порвать цепочку, такую тонкую и одновременно нереально прочную.

В панике Камилла не заметила, как сбилась её повязка и снова потекла кровь из пораненной руки, пачкая шею мужчины и злополучную цепочку. Лицо мужчины посинело, еще немного и она снова останется одна на этом клочке суши, девушка двумя руками потянула цепочку в отчаянной попытке разорвать её. Под руку подвернулся медальон, и больно врезался в рану на ладони, и вдруг все ослабло, мужчина с шумом вдохнул, потом мучительно закашлялся водой, после задышал спокойно и глубоко, но так и не пришел в себя. Но сейчас это уже было не важно, главное что он сейчас выжил. Наконец, утомление взяло свое, девушка без сил упала рядом и заснула тяжелым сном смертельно уставшего человека.

Камилла проснулась от того, что полуденное солнце стало ощутимо припекать её, и жажда принялась мучить с новой силой. Она медленно встала, болели синяки на избитом о камни теле, потревоженные движением ссадины тоже дали знать о себе. Море успокоилось, будто бы не оно сегодня ночью разбило красивый большой корабль о рифы.

Судя по положению солнца, она проспала почти до обеда, вот только добывать этот обед придется ей самой. Она повернулась к спасенному ею парню. Он метался от жара, губы его высохли и потрескались. Девушка тяжело вздохнула, значит, заботиться придется сразу о двоих.

Умереть от голода и жажды юная волшебница не боялась, она всегда могла найти съедобное растение, или убрать яд из несъедобного. Хуже было с водой, можно попросить поделиться какое-либо дерево своим соком, но это лучше оставить на самый крайний случай. Девушка огляделась вокруг, ей не хотелось надолго оставлять беспомощного человека одного, она направилась в возвышающейся рядом скале, в надежде найти среди камней немного дождевой воды. Но её ждала находка намного лучше и ценней, вдоль скалы к морю бежал небольшой ручеек, в котором спокойно плавали мелкие рыбешки, небольшие лягушки, при её приближении торопливо скрылись в воде. Вдоль берега густо росли крупные лопухи.

Камилла вымыла горящее от соли лицо и вволю напилась воды сама, после свернула из сорванных листьев импровизированную чашу, набрала воды в неё и поспешила к спасенному. Осторожно, по глотку напоила его, теперь нужно было позаботиться об укрытии от солнца и дождя, на первое время. Девушка разыскала самые густые и непролазные заросли кустов неподалеку от ручья, сосредоточилась, и принялась колдовать. Кусты сами собой принялись двигаться, ветви переплетались между собой, образуя стены и крышу небольшого шалаша. На полу импровизированного жилища выросла густая мягкая трава. Это колдовство забрало почти все её силы, на первое время хватит, а дальше будет видно, рассудила Камила и отправилась перенести парня в шалаш.

Ему, видимо стало еще хуже, жар не думал спадать, рана на виске воспалилась, края её опухли. Девушка с трудом приподняла парня на плечо и полуволоком потащила его к укрытию. У входа в шалаш, она не удержалась и упала, мужчина упал рядом и застонал. Камила поднялась на колени и повернулась к парню, он упал на живот, и только сейчас девушка увидела, что на спине на рубашке и штанах проступила кровь, видимо во время шторма он обо что-то поранился. Нужно было посмотреть насколько все плохо, она затащила несчастного внутрь и с огромным трудом стянула с него одежду. То, что она увидела, заставило девушку разозлиться и расплакаться от злости на людей. Вся спина и ягодицы парня были покрыты свежими, воспаленными и едва зажившими рубцами от плети. Теперь стала понятна причина его жара.

Камила притащила кусок парусины с берега, старательно очистила его от песка и прикрыла несчастного. После скинула в ручей штаны с рубашкой, и придавила их камнем, чтобы их не унесло течением. Решив, что постирает их чуть позже. Не давая себе отдыха, она направилась к раскинувшимся рядом деревьям. Её дар поможет найти именно то, что нужно, она даже в незнакомом растении почувствует нужные ей свойства, даже если их там будет маленькая часть, она сумеет усилить их. Подобрав на берегу найденную утром кастрюлю, девушка углубилась в лес. Вот дерево, кора которого уберет расстройство желудка, плоды этого кустарника очистят кожу… Не то, снова не то, вот эта невзрачная травка остановит кровь, а листья и молодые ветки этого кустарника снимут воспаление. Плоды этого дерева снимут жар и боль… Она собирала растения и вспоминала все, чему научилась за годы жизни в приюте.

Владелица приюта считала, что девочки просто обязаны с детства уметь трудится и приносить пользу, поэтому, лет с десяти, они ежедневно ходили в лечебницу Святого Ваги, где бесплатно помогали монахиням ухаживать за больными. Камила с детства выносила нечистоты за лежащими пациентами и немощными стариками, мыла бродяг, пришедших за помощью и лечением. Поэтому она не растерялась и сейчас.

Набрав нужное количество растений, девушка поспешила обратно, теперь нужно было разыскать подходящий камень, растереть травы в кашицу, часть развести с водой и напоить этим несчастного, часть наложить на раны. По дороге сама сжевала ягоду, утоляющую головную боль, позаботиться о себе тоже нужно.

Потом до самого вечера возилась с израненной спиной парня, растирала и накладывала травы, непрерывно поила его водой. Жар то спадал, то снова возвращался, ночь и весь следующий день не было времени принести к шалашу собранные после шторма находки, она могла лишь не надолго отойти за новыми травами и съедобными плодами, растущими неподалеку. Она ела сама, и измельчив мякоть плодов в кашу, кормила этим больного. Иногда Камила жалела, что у неё дар травницы, а не полноценного лекаря, умеющего лечить одними заклинаниями.

К вечеру второго дня у парня началась лихорадка, он дрожал и трясся будто вокруг была лютая стужа а не летняя жара. Девушка старательно укрывала его парусиной, набросила сверху его выстиранные и высохшие на солнце вещи, но он все равно не мог согреться. Осталось единственное средство, согреть его своим теплом, девушка сбросила остатки пижамы и нырнула под парусину. Она прижалась своим телом, к нему всей душой желая, чтобы он поправился. Постепенно лихорадка отступила и Камилла уснула, усталость и две бессонные ночи сделали свое дело.

Проснулась она от ощущения чужого взгляда, парень проснулся и осторожно рассматривал её. Камила потрогала его лоб, жара не было.

— Пить хочешь? — спросила она, хотела встать, но вспомнила, что не одета.

— Отвернись, мне нужно одеться, — попросила она.

Парень послушно закрыл глаза и отвернулся, девушка выскользнула из-под парусины и быстро натянула остатки своей пижамы.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, не дождавшись ответа на первый вопрос.

— Спасибо, госпожа, хорошо, — ответил парень и принялся вставать.

— Ты куда? — удивилась Камилла, — Тебе нужно лежать еще хотя бы несколько дней, пока спина не заживет.

Парень смутился и тихо произнес:

— Мне нужно…

— Лежи, я сейчас принесу, — все поняла девушка и выскользнула из шалаша, через мгновенье она принесла глубокий осколок какой-то вазы, который нашла на берегу во время одной из своих вылазок.

— На, я отвернусь, — подала парню. Тот покраснел, но послушно протянул руку за осколком.

Позже Камилла принесла ему воды.

— Как хорошо, что ты пришел в себя, — сказала девушка протягивая парню лист с водой, она магией изменила плотные кожистые листья на одном дереве, превратив их в небольшие ковшики, — по крайней мере ты теперь сможешь есть сам, и мне не нужно измельчать фрукты в кашу, чтобы покормить тебя.

— Благодарю вас, госпожа, вам совершенно не нужно было так утруждаться со мной. Обычно хозяйка забывает обо мне на несколько дней после наказания, я сам прихожу в себя, — вежливо сказал он, возвращая зеленый ковшик.

— Ты хочешь сказать, что это нормально, что лежал в лихорадке два дня и чуть не ушел к праотцам? — нахмурилась Камилла, — А кто твоя хозяйка?

— Госпожа Адель Караг, — еле слышно ответил он.

Камилла слышала об этой семье, богатые владельцы серебряных и золотых шахт, рудников поставщики золота на королевский монетный двор. И еще она поняла, что именно этот парень был в соседней каюте.

— Как тебя зовут? — попыталась скрыть свою неловкость вопросом.

— Обычно, госпожа меня звала "Эй, ты, иди сюда", вы можете звать так, как захотите, госпожа, — вежливо проинформировал её раб.

— Как тебя раньше, до неё, звали?

— Солк, госпожа.

— Я тоже так буду себя звать.

— Как вам будет угодно, госпожа, — снова последовал равнодушно — вежливый ответ.

— Так, заболталась я с тобой, нужно же за травами идти, — спохватилась девушка и покинула шалаш.

Когда Камилла вернулась и тихо заглянула в убежище, Солк спал, она быстро перебрала листья и уже привычно перетерла их в кашицу. Стоило ей войти в шалаш, парень тут же проснулся и дернулся вскочить на ноги.

— Лежи, — велела девушка, — мне нужно промыть и осмотреть твою спину и наложить свежие травы.

Она села рядом и убрала парусину, укрывавшую раба.

— Я постараюсь сделать все как можно быстрее, чтобы не мучить тебя, — робко, будто хотела заранее извиниться, сказала она, — но если будет больно, не терпи, мне нужно знать, где быть внимательнее. Понял?

— Да, госпожа, — удивленно ответил парень.

Камилла быстро и осторожно промыла раны и осмотрела их состояние. Солк сдержанно шипел сквозь зубы, когда пальцы девушки касались особенно глубоких рубцов.

— Все не так плохо, как было, — с облегченьем в голосе произнесла Камилла, — воспаление почти прошло, ещё несколько дней и можно будет осторожно вставать.

— Благодарю вас, госпожа, вам не стоит так беспокоиться обо мне, — он тяжело вздохнул, — Рабам не полагается столько внимания.

— Почему? — удивилась девушка.

— Раб не достоин заботы, госпожа.

— Я спросить у тебя хотела, — решила поменять тему разговора Камилла, — что это за украшение такое, — она дотронулась пальцами до цепочки с медальоном, — когда я тебя вытащила из воды, она за что-то зацепилась и чуть не задушила тебя. Я её порвать хотела но она крепкая очень, хоть и тоненькая. Я даже руку ещё сильнее о неё поранила и кровью всю перепачкала. Она потом сама ослабла, я так и не поняла, что с ней было.

Солк повернул голову, в глубине его необычных зеленых глаз что-то мелькнуло на мгновенье.

— Это значит, теперь я ваша собственность, а вы моя хозяйка, — серьезно глядя в глаза девушке, сказал он.

Камилла смутилась и забрала свою руку, слезы комком стали в её горле.

— Почему ты так думаешь? — сумела спросить она.

— Это, рабский ошейник, который не даст мне сбежать от вас, и задушит меня если вы погибнете. Правда, тот маг, который придумал это, он дал крохотный шанс пережить хозяина, — Солк тяжело вздохнул и продолжил, — должен оказаться кто-то рядом, и капнуть своей кровью вот сюда, — он указал на медальон, — после этого раб получает нового господина.

— Но, это же не правильно, — воскликнула Камилла, — человек не должен принадлежать человеку.

— Вы можете легко избавиться от меня, — тихо произнес Солк, девушка вопросительно глянула на него, — стоит только приказать, и ошейник все сделает сам.

После этих слов девушка не могла оставаться и вышла из шалаша, скрывшись в лесу Камилла дала волю слезам. Ей было жаль Солка, она лечила его совсем не для того, чтобы он подчинялся и служил ей, она просто помогала выжить раненому человеку, совершенно не надеясь на благодарность за это. А тут получается, что она спасла и лечила для того, чтобы этот красивый парень стал её вещью и даже будет он жить или нет, теперь зависит только от неё. Это было не правильно и не справедливо по отношению ни к ней ни к нему. Постепенно рыдания утихли, девушка успокоилась и теперь просто сидела под деревом, обхватив руками колени. Все мысли из головы куда то делись, осталась только тяжесть на сердце, хотелось остаться здесь и ни о чем не думать.

Постепенно она успокоилась и вспомнила, что нужно набрать фруктов на обед, и что собиралась сегодня, наконец, посмотреть, что ей удалось вытащить из моря после шторма. Может удастся найти что-либо полезное для выживания на острове. Еще она надеялась, что это совсем не одинокий остров и она сможет найти, кто поможет ей, вернее теперь, им вернуться домой. Она будет учится в Академии, и найдет способ отпустить Солка на свободу. Посидев еще не много, Камила хотела уже идти обратно, в свое временное убежище, как услышала хруст ветки под чьей-то ногой. Выглянув из-за листьев, она увидела Солка, который, вопреки её словам встал и пошёл за ней.

— Я же тебе сказала не вставать еще несколько дней, — вышла ему на встречу Камилла.

Парень стал на колени и виновато опустил голову.

— Простите, госпожа, я знаю, что виноват. Но я подумал, что вам может понадобиться моя помощь, — тихо сказал он.

— Тебе лежать надо, вон, смотри, у тебя опять спина кровоточит, все лечение теперь заново начинать… — укорила его девушка.

— Вы зря так беспокоитесь за меня, — не поднимая головы возразил раб, — нас каждый день тренировали переносить любую боль, я вполне могу не обращать внимания на свою спину.

Глядя на него Камилла вздохнула:

— Пошли, чудо мое, фруктов соберем, а завтра, так и быть, будешь помогать раз так хочешь.

Девушка пошла к растущему неподалеку лунному дереву, при помощи магии сорвала гроздь спелых плодов, взяла её за один край.

— Бери, понесем в шалаш, вдвоем легче.

Солк послушно взялся за фрукты и пошёл впереди, стараясь большую часть веса плодов взять на себя. Камилла шла следом и откровенно любовалась парнем, пользуясь тем, что он её сейчас не видит. Стройный, с красивой мускулатурой, даже босой и избитый он ухитрялся двигаться с кошачьей грацией.

— Почему ты не оделся? — нарушила молчанье девушка.

— Вы не давали мне такого разрешения, госпожа, — немного приостановился парень, — к тому же ваша одежда почти пришла в негодность, моя же относительно целая. Может быть, вы захотите забрать её себе.

— Во время шторма на берег выкинуло сундук и какой-то футляр, у меня не было времени в прошедшие дни заглянуть в них, может быть там есть одежда или что нибудь полезное, — сказала Камилла.

— Я хочу завтра пройтись по берегу и собрать, все то, что осталось от корабля, может нам повезёт и мы найдём чем бы разжечь огонь, — размышляла вслух девушка.

Вскоре они оказались в своем зеленом убежище. Девушка уселась на траву посреди шалаша.

— Одевай штаны и садись, — обратилась она к Солку.

— Давай поедим сначала, а то я ужас, какая голодная, — улыбнулась Камилла. С этими словами она отломила один из плодов и протянула его парню. Еще один она взяла себе, быстро съев его она потянулась за вторым, и обратила внимание, что Солк ест свой плод очень медленно, будто старается растянуть удовольствие от еды. Она нахмурилась:

— Ешь нормально, тут вполне хватит на нас двоих, — строго приказала она.

Раб вздрогнул, но стал есть быстрее, и сам взял еще несколько плодов.

Позже девушка снова растерла травы и приказала Солку лечь.

— У тебя всегда все так быстро заживает? — спросила Камила, после того, как снова обработала раны на его спине.

— Некотором из нас господин Экатор приглашал мага, который сделал так, что все стало заживать намного быстрее.

— А зачем? — поинтересовалась новая хозяйка.

— Чтобы хозяева могли наказывать нас чаще и не сдерживать фантазию, когда пользуются нашим телом.

Девушка невольно закусила губу, чтобы снова не разрыдаться, она хотела коснуться его, сказать что это в прошлом, но не решилась. Тихо вышла из шалаша и отправилась к ручью.

Солк что было раньше.

Солк осторожно шел вдоль заброшенных лачуг на окраине славного города Лерпа, дойдя до полностью развалившейся хижины оглядел заброшенную улицу и ящерицей юркнул в неприметную щель у самой земли. Лаз привел его в уцелевший подпол, тут можно было стоять в полный рост и не опасаться, что кто-то его здесь найдет. Последнее время подросток чувствовал нависшую над ним угрозу. Хота, глава городских воришек, недобро поглядывал в его сторону, и не только в его, другие воры тоже чувствовали к себе нездоровый интерес. Ходили слухи, будто Хота время от времени сдает городской страже часть своих, чтобы его не трогали. Но вот точно этого никто не знал. Парни иногда пропадали с улиц, это бывало, но пропадали, как правило, те кто посимпатичней, на таких западали пожилые дамочки, вполне вероятно, что теперь жили они себе припеваючи, и не вспоминали о других воришках.

Может зря на Хоту наговаривают, может Зиги опять решил рынок для своих парней забрать, вот и распускает слухи. Но лучше пока никому не говорить о своем убежище. Солк на ощупь нашел кремень с кресалом, высек искру и зажег крохотный огарок свечи, который он пару дней назад утащил в знакомом трактире. Тусклый огонек выхватил остатки деревянных полок, ворох соломы на полу и одного из охранников Хоты — Безухого Рэма. Тут сверху послышался шорох, и в лаз протиснулся Сэт, второй прихлебала.

— Ну, здравствуй Солк, — сказал один из непрошенных гостей, — что-то тебя не видно нигде, а ты, оказывается, прячешься.

— Ну вот увидели, дальше что? — угрюмо букркнул парень.

— Хота тебя видеть хочет, нужен ты ему.

— Передайте ему, что я спать хочу, завтра утром приду, — возразил Солк, пытаясь незаметно подойти к полке, на которой он спрятал свой нож.

Сэт мягко скользнул к нему и схватил за руку:

— Нет парень, Хота тебя сейчас зовет. Сам пойдешь? Или мы тебя поведем?

— Сам, — не стал спорить Солк. Драться с двумя амбалами дело гиблое, а снаружи всегда есть шанс убежать.

Первым из подвала вылез Сэт, Рэм подтолкнул парня к лазу, на верху его ждали, и чем-то ударили по голове, не давая возможности бежать, он отключился. Пришел в себя от чьего-то разговора. Попробовал пошевелиться и понял, что у него связаны руки и ноги.

— Хороший товар, смазливая мордашка, — одобрительно говорил кто-то рядом.

— Вы же знаете, господин Экатор, я вам всегда лучших парней привожу, — заискивающе хихикал чей-то знакомый голос.

Осторожно повернув голову на звук, Солк увидел Хоту и незнакомого богато одетого господина.

— Парень может быть и не плох, только слишком взрослый для моей школы. Много сил приложить нужно, чтобы обучить как следует, да и характер у него вижу не особо покладистый, вон как приложили его, чтобы не дергался.

— Перестарались ребята, — заюлил Хота, — долго выслеживали, где он прячется, вот и не рассчитали…

— Рассчитали или нет, больше пяти монет не дам, — отрезал незнакомец.

Король воров съёжился еще сильнее, Солк с удивлением смотрел на него, он сейчас совсем не был похож на того грозного Хоту, который распоряжался карманниками, сейчас он больше напоминал бездомного пса заискивающего перед лавкой мясника. А еще он понял, что его только что продали этому Экатору. Но ничего, главное усыпить бдительность, пусть его развяжут, а уж там только появится шанс, сбежит. И сказу уйдет из Лерпа, хоть и столица, но лучше теперь от неё держаться подальше.

Расплатившись Экатор подошел к Солку, увидел, что он пришел в себя.

— Все слышал, — сказал не спрашивая, — думаешь бежать?

Парень молчал.

— Думаешь, а зря, можешь больше не думать, — почти весело сказал богач, и сделал какой-то знак рукой. Откуда-то из-за спины приблизился мрачный громила.

— Доставь его в школу, ты знаешь, что дальше, — приказал Экатор.

Громила наклонился над парнем, и нажал пальцем на точку на его шее, Солк снова потерял сознанье.

Очнулся второй раз в небольшой комнате без окна, на ворохе соломы. Под самым потолком комнаты висел круглый магический светильник, освещавший серые стены и крепкую дверь в стене. Он безуспешно попробовал открыть её, потом заметил в углу возле двери кувшин с водой и кусок хлеба. Рассудив, что платили за него монеты не для того, чтобы отравить или заморить голодом, напился воды, и принялся осматривать себя. В карманах было пусто, пояс из штанов тоже забрали. На шее оказалась цепочка, которой раньше у него не было, попытался снять её, но голова не пролазила, застежки не было, разорвать тоже не получилось. Видимо не простая вещица, без магии здесь точно не обошлось. Солк в начале хотел начать стучать в двери, и вообще поднять как можно больше шума, но передумал, еще не известно, что это за человек Экатор. Раз может вот так запросто купить свободного, лучше пока не злить его. Поэтому просто лег на солому и приготовился ждать, что будет дальше.

Через некоторое время дверь открылась, и в комнату вошел невысокий мужчина в камзоле слуги. Хмуро осмотрел Солка и недовольно выдавил из себя:

— Вставай, хозяин тебя ждет.

Парень молча встал и направился в след за незнакомцем, они спустились по винтовой лестнице и оказались в широкой светлой галерее с большими полукруглыми окнами с обоих сторон. Слуга ввел Солка в большую комнату с камином, вокруг которого стояло несколько кресел, с сидящими в них мужчинами и одной женщиной. Экатор стоял немного в стороне ото всех возле большого письменного стола.

— Вот то, о чем я говорил, — указал на Солка.

— Смазливая мордашка, но он ничего не умеет, скорее всего, — равнодушно посмотрела на него женщина.

— Пройдись перед нами, — велела она парню. Он послушно прошел из одного угла комнаты в другой.

Женщина поморщилась, как от зубной боли.

— Четыре года, мне нужно четыре года. чтобы из этого сделать хоть что-то.

Экатор согласно кивнул.

— Ты умеешь читать и писать? — спросил Солка один из сидящих в креслах мужчин.

— Умею, — растерялся парень.

— По солагдийски или на румийском умеешь говорить?

Солк отрицательно помотал головой.

Мужчина пожал плечами:

— Четыре года достаточный срок научиться, голова не захочет, через другое место знания вобьем.

Эскатор кивнул еще раз и сказал:

— Значит, с сегодняшнего дня и начнем. Тебе сколько лет? — спросил у Солка.

— Пятнадцать. А если я не хочу ничему учиться? — не выдержал Солк, он не привык чтобы кто-то решал за него, и этот разговор выбивал его из душевного равновесия.

— Мальчик, ты не понял еще, — повернулся к нему один из присутствующих мужчин, — ты теперь ничего не решаешь. Тебя купили, и тебя будут учить тому, что мы считаем нужным.

— Чему вы меня будете учить? — решился спросить он.

— Быть рабом для удовольствий, — усмехнулся Экатор.

Из глаз Солка брызнули слезы, он упал на колени:

— Я не хочу быть шлюхой. Отпустите меня, пожалуйста, сколько вы заплатили Хоте? Пять монет? Я принесу двадцать, только отпустите, я не хочу… — он разрыдался в голос.

Эскатор позвонил в колокольчик, бесшумно вошел слуга.

— Вымой его, переодень и через час приведешь на первый урок.

Слуга без разговоров взял Солка за плечо и попытался увести за собой, но парень вырвался, выскочил в раскрытую дверь и побежал по коридору к лестнице, вниз, к свободе… За ним никто не гнался, слуги молча оглядывались и возвращались к своим занятиям. Парень уже видел перед собой не запертые ворота еще несколько шагов, и он выскользнет прочь. Но вдруг что-то стянуло горло так, что стало нечем дышать, цепочка до этого свободно висевшая на шее сжалась, превратившись в удавку. Солк попытался растянуть её но ничего не вышло, задыхаясь он упал на землю, в глазах начало темнеть. К нему подошли двое слуг и Экатор, хозяин что-то сказал, ошейник растянулся и снова стал просто украшением, парень хрипло втянул в себя воздух, и закашлялся.

— Это хорошо, что ты сразу узнал, для чего у тебя эта штука, — сказал хозяин, — при любой попытке выйти за ворота без разрешения она начнет тебя душить. И задушит, если никого из нас не будет рядом. Надеюсь, ты второй раз не побежишь?

— Нет, — хрипло выдавил Солк.

— Отведите его на порку, для начала тридцати ударов будет достаточно, после пусть вымоется и отведите на урок, — распорядился хозяин, — да, объясните ему как правильно ко всем обращаться.

Слуги равнодушно подняли парня на ноги и повели с собой, Солк притих и не сопротивлялся. Пока же его сильнее всего беспокоила обещанная порка. Они пришли в не большой зал с серыми стенами, здесь стояли две лавки с закрепленными на них ремнями. Перед ними на полу стояли две пирамидки с маятниками и кнопками. Тут же стоял стол, за которым сидели двое мужчин.

— Новенький? — спросил один из них.

— Приказано выпороть, — один из сопровождающих толкнул парня к лавкам.

— А к нам по другому не ходят, — добродушно пробасил второй мужчина.

Слуги развернулись и ушли.

— Раздевайся и ложись, — миролюбиво кивнул на одну из лавок, — выбирай любую.

Второй принес два широких ремня из толстой кожи.

Солк не спешил подчиняться, он нервно схватился за пояс своих штанов и медленно попятился к выходу.

— Парень, одно из правил нашей школы, подчиняться с первого раза, со второго раза наказание только увеличивается. Так что не заставляй нас повторять, — спокойно произнес первый мужчина.

Потом, видя, что Солк не спешит раздеваться, запустил маятник на одной из пирамидок. Маятник принялся качаться, с каждым движением маятника на пирамидке появились и стали меняться цифры.

— Парень, это сколько ударов ты получишь сверх того, что тебе назначено. Раздевайся и ложись, — сказал мужчина.

Солк понял, что это не шутки, и подчинился, неохотно но быстро разделся и лег на лавку. Маятник тут же остановили, на нем горела цифра девять. Мужчина нажал несколько кнопок теперь на фигурке светилось число тридцать девять. Оба мужчины взяли ремни и подошли к лавке. На тощий зад парня с двух сторон посыпались сильные удары. С первым ударом число на пирамиде стало уменьшаться.

Солк при каждом ударе вскрикивал и дергался. Порку остановили и двумя широкими ремнями зафиксировали парня на лавке, так что теперь он не мог никуда двинуться, один из мужчин при этом сказал ему.

— Парень, будешь кричать, получишь больше. Молчи, кричать можно только если разрешат. Не разрешали — молчи.

Солк закусил губу, оставшееся наказание он молчал, только громко сопел от боли. Наконец погасла последняя цифра и его отвязали от лавки.

— Вон там душ, — показал на дверь слуга, приводивший Солка к Экатору, — иди мойся, и поспеши, у тебя до первого занятия мало времени.

Парень осторожно поднялся и морщась от боли пошёл мыться. После душа ему выдали новую одежду, нижнее белье, белую свободную рубашку узкие черные штаны, носки и мягкие туфли. Пока Солк, путаясь с непривычной застежкой штанов, одевался пришёл ещё один парень, молча показал мужчинам страницу в блокноте, так же молча разделся и лег на лавку. На пирамидке установили новое число и начали порку этого парня. Он вздрагивал от каждого удара, но не издавал ни звука.

Как только Солк оделся слуга кивнул ему:

— Пошли со мной, слушай и запоминай правила школы. У тебя будут каждый день уроки танцев, география, будешь учить языки, каллиграфию, история и будешь изучать основы боя без оружия, еще будет музыка и рисование. Тебе выдадут блокнот с расписанием, там же учителя будут выставлять твои наказания, будет назначено время, когда приходить за наказанием. Пропускать его нельзя никогда.

— А если никто не накажет?

— Так не бывает, — усмехнулся слуга, — всегда есть за что вас наказывать, поверь.

— А зачем мне все это если уже сказали, чем я буду заниматься, — с горечью возразил парень.

— Если у тебя в голове будет пусто, и ты ничем не заинтересуешь своего будущего хозяина, то ты ему наскучишь, и очень быстро попадешь в общие комнаты рабов, где станешь уже их рабом, или отправишься работать на плантациях, и опять обслуживать других рабов. Хочешь этого?

Солк отрицательно помотал головой.

— Я не стремился сюда, я свободный вообще-то.

— Ты был свободным, — слуга опять усмехнулся, — Хота время от времени сдает вас стариков городской страже, молодых продает господину. Что стража делает с ворами? — спросил слуга.

— Им отрубают руку на площади, — прошептал парень.

— У тебя был не такой уж и большой выбор, — усмехнулся мужчина, — здесь у тебя обе руки будут на месте.

— Ага, я задом буду отрабатывать, — огрызнулся Солк.

— Господин Экатор рабов не только мужчинам продает. Мы пришли, — слуга остановился у одной из дверей, — тебе туда.

Парень осторожно открыл дверь и заглянул в комнату, она была совершенно пустой, на всех стенах висели зеркала, вдоль которых тянулся длинный деревянный поручень.

— Заходи, не стой там, — раздался женский голос.

Солк вошел, возле одной из стен уже стояло несколько парней в такой же одежде как и у него. Все они стояли друг за другом держась одной рукой за деревянный поручень.

— Становись у станка и повторяй за движения за мной, — велела женщина, — меня зовут госпожа Минора. Я научу тебя танцам и красиво двигаться.

Парень послушно занял указанное место. Только госпожа Минора начала урок, открылась дверь и в класс вбежал парень, который приходил на порку после Солка.

— Я бы хотела услышать причину твоего опоздания на урок, — холодно поинтересовалась женщина.

— Извините, госпожа, я вчера был особенно рассеян на занятиях и заслужил более строгое наказание чем обычно. Не делайте запись в блокноте, прошу вас, я же пришёл как раз к началу урока.

Парень упал на колени и коснулся лбом пола.

— Это будет зависеть от того, как ты пройдет твое занятие, — брезгливо ответила Минора, — Марш к станку.

Начался первый урок, к концу которого у Солка с не привычки болела спина и тряслись ноги, битый зад тоже давал о себе знать, и вообще хотелось лечь и тихо умереть.

— Блокноты! — скомандовала Минора в конце занятия.

Все быстро и молча взяли их со стола, в самом углу комнаты, каждый раскрыл его и по очереди подходил за записью. Госпожа внимательно смотрела на каждого, потом делала запись, некоторые довольно покидали класс, часть уходили расстроенными. Последним подошел опоздавший, Минора подняла на него глаза.

— Если бы не твои способности, ты был бы наказан, а так, — она что-то написала, парень посмотрел и глаза его радостно блеснули, — иди, и постарайся больше не быть настолько рассеянным.

— Теперь с тобой, — женщина обернулась к Солку, — если не будешь стараться, а ты не слушал меня, не смотрел, что делают другие, то будешь наказан. У меня занятия каждый день, и каждый день ты будешь битым, ты хочешь этого?

— Нет, — прошептал парень.

— Значит старайся. Иди.

Следующим был урок истории, потом каллиграфии… к концу дня в голове Солка мелькали кабинеты, лица, новые сведения, он устал и чувствовал себя крайне несчастным. Единственное, что его порадовало кормили тут вкусно и три раза в день. После последнего занятия его разыскал утренний слуга, и вручил блокнот, такой же как у всех.

— Он должен быть при тебе всегда, записи делают наставники после каждого урока, это ты видел, пошли теперь тебе назначат время когда нужно будет приходить в серую комнату.

Солк удивленно посмотрел на говорившего.

— Так мы называем то место, куда ты будешь приходить за наказаньем.

Парень грустно вздохнул.

В серой комнате в этот раз были заняты сразу две лавки, парни на них терпели порку молча и неподвижно, тишину комнаты нарушали лишь размеренные шлепки и тяжёлое дыханье.

— Это Тим, а это Бад, — представил мужчин слуга, Тим и Бад не прерывая своего занятия просто кивнули головой, представляясь таким образом.

Тут у Бада звякнул счетчик об окончании наказания и он повернулся к Солку.

— За временем пришел?

— Да, господин, — выдавил Солк.

— Давай блокнот, запишу, вечером будешь приходить. Часы видишь? Вот в это время ты уже на лавке голым задом кверху. Понятно? — пробасил Бад.

— Да, господин.

Тем временем наказанный парень осторожно поднялся с лавки, подошел к Баду стал на колени и коснулся лбом пола в поклоне, и громко и четко сказал.

— Спасибо за наказанье, господин.

И только после этого пошел одеваться.

— Для тебя это тоже обязательно, — глядя на Солка сказал Тим, у которого тоже звякнул счетчик.

Так началась новая жизнь.

Утром Камилла еще раз осмотрела спину Солка, порадовалась, что у него все так быстро заживает.

— Если не хочешь одевать рубашку, одень одни штаны, — предложила девушка, — не то, что мне неприятно смотреть на тебя, ты очень красивый. Просто одежда хоть не много защитит кожу от солнца, и от колючек на ветках прикроет.

Солк послушно оделся.

— Нам нужно собрать вещи после шторма, и посмотреть куда нас вынесло. Может это не остров, и нас вынесло к Южной Империи, тогда мы сможем попросить помощи и вернуться домой…

— Госпожа, я бы не был так рад, если это действительно Южная империя. Там женщина не путешествует одна без мужа или вооруженного отряда охраны. Каждый встречный будет считать своим долгом сделать вас своей, не важно какой по счету, женой.

— Ой, — вспомнила об этом Камилла, — Давай для начала осмотримся, потом будем думать, что дальше.

— Как скажете, госпожа, — согласился с ней Солк.

— Пошли, делить морскую добычу, сундук, деревянный футляр и еще кучу всякого добра, обломков и осколков, — развеселилась Камилла.

Вещи лежали там, куда девушка их оттащила. Стоило их тронуть, как из-под них побежали в разные стороны маленькие крабы. От неожиданности девушка вскрикнула и спряталась за спину Солка, потом сама же с себя рассмеялась.

Сперва решили посмотреть, что в сундуке. Он был крепко сбит из широких резных досок, не большой но достаточно тяжелый для своего размера, запертый на прочный замок, который удалось сбить камнем далеко не с первого раза. Благодаря плотно пригнанной крышке вода внутрь не попала и содержимое оказалось полностью сухим. В сундуке лежала мужская одежда, не заполненная купчая на дом на одном из Жемчужных островов, и большой кошелек с золотыми монетами.

Камилла выудила из вороха одежды брюки и рубашку, с интересом посмотрела купчую, и равнодушно отодвинула золото. На самом дне нашла небольшой сверток, в котором оказалась маленькая шкатулка. Простая без украшений, но с затейливым замочком. Камилла попыталась открыть её, но ничего не вышло, шкатулка была защищёна магией, намного сильнее, чем была у девушки. Немного повертев её в руках, она отложила бесполезную находку в сторону.

— Давай остальное посмотрим, — решила она.

Солк немного напрягся, но послушно принёс, открыл футляр и развернул его к хозяйке, показывая содержимое. Камила посмотрела и невольно передернула плечами. Внутри оказались плети, аккуратно уложенные каждая в своей ячейке, плеть с вплетенной проволокой, плеть с крючками, плеть с утяжелением на конце…

— Это что? Это… Этим… — Камилла не смогла ничего сказать.

— Это для меня покупалось, — отстранённо ответил Солк, — очень дорогой набор, сделан по особому заказу…

Потом он повернулся к Камилле:

— Желаете испытать госпожа.

Девушка задохнулась от возмущения сразу не нашла что сказать, потом встала, подхватила выбранные вещи и направилась к прочь.

— Дурак, раньше не наиспытывался? — крикнула с обидой, когда немного удалилась от разложенных вещей, — пройдись по берегу, может, полезное что найдешь, заодно голову свою дурную проветришь.

Солк долгим взглядом проводил новую хозяйку, за те годы, что он провел в школе рабов, он не забыл что такое свобода, и человеческое отношение, не как к вещи. Он просто перестал верить в это для себя. Новая госпожа спасла его и лечила, но и Экатор и Адель тоже вызывали к нему лекаря, если слишком увлекались. И, как только он хоть немного приходил в норму, его или пользовали без жалости или избивали.

Когда он увидел футляр, что госпожа Адель лично заказала для него, он нисколько не сомневался, что Камилла тут же пожелает испробовать всё, что в этом футляре на его спине. Она же разозлилась и обиделась, когда он спросил у неё об этом.

Все годы ему внушали, что он никто, его тело всего лишь инструмент для удовольствия свободных людей, он должен быть готов в любой момент подставить спину под плеть или зад для того, чтобы его отымели.

Солк, что было раньше

— Урок закончен, несите свои блокноты, — учитель истории Кантор устало опустился за стол, он быстро отпустил учеников, почти никому не назначая наказания, не любил он этого.

Солк тоже подал блокнот.

— Я хотел бы поговорить с тобой, — Кантор придержал блокнот, — Ты прочитал те книги, что я тебе давал?

— Да, господин.

— Что ты из них понял? — учителю явно хотелось поговорить, и парень принялся вежливо отвечать, при этом украдкой посматривая на часы в классе, ещё не много и он опоздает в серую комнату. Кантор перехватил один из таких взглядов.

— Ты куда то опаздываешь?

— Господин учитель, у меня назначено время у Тима и Бада…

— Я понял, — грустно кивнул Кантор, — иди мой мальчик, извини, за мою рассеянность.

Солк поклонился и побежал, ещё был шанс не опоздать. В коридоре он неожиданно чуть не налетел на господина Экатора, тот остановился и подозвал парня к себе. Солк послушно пошёл к хозяину, заранее ужасаясь тому, насколько сегодня вырастет его наказание. Стал на колени и низко наклонился, коснувшись лбом пола.

— Господин, чем я могу быть вам полезен? — заученная фраза произнеслась сама собой.

— Встань, — приказал Экватор, — куда бежишь?

— В серую комнату, господин.

Хозяин внимательно оглядел парня с головы до ног и приказал.

— После порки жду у себя, — коротко приказал Экатор.

— Слушаюсь, господин.

Солк медленно пошел по коридору. Предстоящее наказание уже не так его пугало, вернее не пугало совсем, оно было неприятным, но вполне привычным. А вот визит к хозяину пугал и очень сильно. Он прожил в школе уже почти два года и за это время его еще никто не трогал. Парня учили наравне со всеми, он научился ублажать женщин, так, что рабыни, на которых они тренировались, оценивали его очень высоко. Научился делать глубокий минет и научился иметь мужчин так, чтобы доставлять им удовольствие и таким способом. Но его самого так пока не трогали, господин Экатор берег его для себя. И, похоже, этот день настал.

Когда он явился в серую комнату, маятник вовсю отсчитывал ему дополнительные удары. В комнате никого из рабов не было, значит Тим и Бад вдвоем быстро его отпустят. Парень молча показал им блокнот, так же молча разделся и лег.

— Ты что такой смурной? — спросил Бад после того, как парень поклонился и поблагодарил за наказание.

— Господин Экатор приказал прийти к нему, — мрачно ответил Солк.

— Вот оно что, — равнодушно протянул Тим, — тогда иди мыться и переоденься в чистое, господин любит опрятных рабов.

Парень вздохнул, а что он хотел? Сочувствия? Так он пока единственный, кого не трогают из за распоряжения хозяина. И все равно это рано или поздно случится, не для того его сюда купили.

С такими мыслями он отправился в душ. Душевые были в каждом классе, чтобы ученик всегда мог привести себя в порядок, после того как кто-то из учителей воспользуется его телом. Хозяином всячески поощрялось воспитание безотказности и послушания среди учеников.

Тут же переоделся в чистую одежду и заново расчесал волосы и собрал их в хвост. Таких волос не было ни у кого в школе, длинные золотого цвета, ему не разрешали их обрезать, и заставляли тщательно ухаживать за ними, красивые волосы могли существенно увеличить цену при его продаже.

Перед дверью хозяина он немного замешкался, потом собрался с духом и постучал.

Камилла шла по берегу и раздраженно подкидывала песок босыми ногами. Она злилась на Солка за его вопрос. Умом она понимала, что он раб, а рабы обязаны вести себя так. Обязаны подчиняться абсолютно всем приказам и желаниям хозяев. А сейчас, волей магии, она хозяйка этого парня. Но ведь это не было её желанием, она никогда не хотела делать кому-то больно.

Постепенно Камилла успокоилась, в конце-концов Солк не виноват, по его спине видно, что его этому очень серьезно учили.

Она подошла к речке, возле самой скалы вода вымыла здесь небольшое углубление, в котором скапливалась речная вода и хорошо прогревалась солнцем, Камилла почти сразу обнаружила это место, и приходила сюда мыться. Вот и сейчас, она сбросила с себя пришедшую в негодность пижаму и вошла в теплую воду. Искупавшись она одела новые вещи, рубашка и штаны были велики, но лучше пусть будут они, чем то, что было. Вместо пояса она подвязала брюки обрывком веревки.

К вечеру Солк собрал свои находки возле шалаша, он нашел почти целую пустую дорожную сумку, несколько жестяных тарелок, ложку, нож со сломанным наполовину лезвием, деревянная расческа и несколько обрывков веревок. Изо всего этого Камилла больше обрадовалась расческе, её волосы, густые и непослушные, всегда доставляли много хлопот, а сейчас девушка с огромным удовольствием избавилась бы от них. Расческа давала небольшую надежду хоть немного победить свою прическу.

Она взяла расческу села на траву в шалаше и принялась раздирать волосы, шипя и ругаясь при этом.

— Госпожа, если позволите, — обратился к ней Солк, — я могу помочь вам убрать волосы, меня учили быть полезным не только в постели.

Камилла молча протянула ему расческу и повернулась спиной, парень принялся аккуратно расчесывать её волосы, он действовал настолько нежно, что даже в самых запутанных местах не причинял боли.

— Ты можешь заплести их так, чтобы они не расплетались и не мешали? Сделать что-то совсем простое, но прочное, — попросила она.

— Как скажете, госпожа, — отозвался раб.

— Ты можешь не называть меня все время госпожой?

— Как прикажете вас называть? — спросил Солк, не прекращая заплетать её волосы.

— Зови по имени, ладно? Меня Камилла зовут.

— Как вам угодно Камилла. Ваша прическа готова.

Девушка потрогала свои волосы, Солк заплел несколько тонких косиц от лба и висков к затылку, которые после вплел в одну толстую косу. Эта прическа более чем подходила сейчас, волосы держались крепко и не путались.

— Спасибо, — серьезно поблагодарила его, парень смутился от простой благодарности, — ты сам будешь приводить свои волосы в порядок?

Солк смутился от такого простого вопроса, потом опустился на колени и спросил:

— Разрешите мне их обрезать?

— Зачем? — растерялась девушка.

Он не ответил, только упрямо сжал губы и опустил взгляд. Камилла поняла, что это не тот вопрос, на который нужно именно сейчас требовать ответ, и кивнула головой.

— Тебе помочь, неудобно самому ножом…

— Я сам, — коротко ответил он.

— Хорошо, — кивнула Камилла, — там возле скал, вода теплее чем здесь, у шалаша. И возьми себе другую одежду в сундуке, если хочешь.

— Спасибо, госпожа, но я пока оставлю эту, — вежливо отказался Солк.

— Пошли на берегу посидим, там и поужинаем, — предложила девушка после того, как раб искупался и вернулся в шалаш.

— Знаешь, сегодня первый спокойный вечер, после того, как погиб корабль, — первой нарушила молчанье Камилла, — до этого я все время была чем-то занята и некогда было грустить, а вот сейчас мне жаль, погибших.

— Может не только мы выжили, для такого большого корабля здесь очень мало его обломков, — согласился Солк.

— Интересно, куда же нас занесло… — задумалась девушка.

Парень подобрал небольшую ветку, разгреб песок, выравнивая его и принялся рассказывать и чертить на песке.

— Вот смотрите, это наше королевство, — очертил неровный контур, — это Жемчужные острова, — несколько неровных кружков, — Вот это, — россыпь небольших точек в стороне, — Птичьи острова, тут никто не живет. А вот это, — еще один неровный контур в стороне от Птичьих островов, — Южная империя Румерия. Если мы где-то здесь, то можно попытаться вернуться домой.

Камилла рассматривала нарисованную карту,

— А откуда ты знаешь про Птичьи острова и где находится Румерия? Кем ты был до того, как попал школу?

— До того, как меня продали я был мелким воришкой в Лерпе, — невесело усмехнулся Солк, — у Экатора учили многому, танцам, каллиграфии, языкам и географии в том числе.

— И сколько языков ты знаешь? — поинтересовалась девушка.

— Пять.

Камилла с уважением посмотрела на Солка.

— А меня научили писать и читать, и решили, что для девочки этого достаточно. Иначе из неё получится плохая жена. В приюте считали, что женщина должна мало думать и много трудится, поэтому мы каждый день ходили в лечебницу Святого Ваги и помогали монахиням ухаживать за больными.

Девушка немного помолчала.

— А я, когда поняла, что у меня есть магический дар, мечтала о Магической Академии. Маг — лекарь учил меня, но я не лекарка, к сожалению, — Камила помолчала и вздохнула, — я не умею заживлять раны и сращивать сломанные кости. В Лерпе, я думала, что дар управлять растениями бесполезен, а тут без него было бы труднее.

Девушка задумалась и грустно смотрела вдаль, солнце медленно опускалось в море, подул свежий ветер, поднимая небольшие волны на воде. Солк молча сидел рядом.

— О чем ты думаешь? — решила спросить его.

Парень вздрогнул, быстро стал на колени и опустил голову.

— Простите госпожа, я ни о чем не думал, просто сидел.

На следующий день они отправились исследовать остров. Для начала решили пройти вдоль берега, не углубляясь в лес. Побережье представляло собой бесконечный песчаный пляж с кучками высохших на солнце водорослей, и выброшенными на берег волнами выбеленными морской водой ветками и стволами деревьев.

Постепенно берег поднимался, пляж становился все уже, деревья росли уже у самой воды, Камилла и Солк шли по краю леса, поднимаясь вместе с ним на скалу. Солнце снова светило в спину, как и вначале их пути.

— Тебе не кажется, что мы поднялись на скалу, возле которой наш шалаш? — спросила девушка.

— Мы не много не дошли до края, но вы правы, госпожа, — последовал вежливый ответ.

Берег резко изгибался внутрь острова, образовывая небольшую бухту с закрытым с трех сторон небольшим пляжем, и в глубине этой бухты покачивался на волнах небольшой двухмачтовый корабль.

Солк, при виде его упал на землю и потянул Камиллу за собой, девушка хотела возмутиться, но он закрыл ей рот рукой.

— Тише, госпожа, нужно понять, что за люди на том корабле, — прошептал он.

— Почему? — удивилась девушка, — они могут помочь нам.

Ответа она не дождалась, что-то тяжелое упало на них с веток, и чужие сильные руки, крепко схватили их. Солк попытался вырваться, но его сильно ударили по голове и он обмяк, потеряв сознание. Девушка от ужаса впала в ступор и не шевелилась. Потом, напавшие потащили их по едва заметной тропинке вниз, к кораблю.

Вокруг корабля сновали люд, по сходням поднимались мужчины с бочками на плечах, другие несли им на встречу тюки и корзины. И за всем этим следили высокие мускулистые женщины с тяжелыми плетьми в руках. То одна, то другая, время от времени поднимала плеть и подгоняла ею кого-либо из носильщиков.

Тропинка вела их мимо корабля, в лес, к небольшому деревянному дому, перед которым сидела женщина с властным лицом и суровым взглядом, одета она была в мужские штаны и рубашку, одна нога её была перебинтована и женщина вытянула её на невысокую скамейку рядом. Рядом с ней стояли и сидели на легких раскладных стульях еще несколько женщин.

— Ипполита, смотри кого мы нашли, — с этими словами сопровождающие подтолкнули своих пленников вперед. Если Камиллу только чуть выдвинули, чтобы она сделала шаг, то Солка толкнули так, что он упал. Парень медленно стал на колени и покорно опустил голову.

— Они следили за бухтой, — доложила одна из женщин, взявших их в плен.

Ипполита внимательно посмотрела на Камиллу, Солка она будто не заметила.

— Кто вы такие и почему следили за нами? — сурово по интересовалась Ипполита.

Камилла с восторгом смотрела на предводительницу.

— Вы та самая пиратка Ипполита? — недоверчиво спросила она.

Женщина лениво улыбнулась.

— А ещё ведьма Ипполита и проклятая Ипполита, да это я. А вот вы кто?

— Камилла Солано, а это мой раб, — представилась девушка, — мы направлялись к Жемчужным островам, но буря разбила корабль, спаслись мы двое, об остальных я не знаю, может ещё кто выжил.

— Эта буря как раз нас и загнала сюда, — кивнула её словам предводительница, — А еще я слышала про семью Солано, младший брат обокрал старшего. Ты дочь какого из них?

— Старший брат, Ингмар Солано, мой отец, — гордо ответила Камилла.

— Тогда объясни, девочка, как ты попала на самый дорогой в империи корабль? Да ещё и стала владелицей элитного раба? — Ипполита сделала знак рукой и две мускулистые женщины подтащили Солка к её ногам. Женщина за подбородок подняла голову парня и внимательно посмотрела в его глаза, потом провела пальцем по его губам.

— Ты ведь элитный, дорогой, таких просто так не купишь, волосы обрезали, но все равно видно, что не бытовой, — говорила она, не переставая трогать его губы, — Сколько за тебя заплатили?

— Восемьсот золотых монет, госпожа, — ответил Солк и обреченно закрыл глаза.

— Не складно врешь, — подняла тяжелый взгляд на Камиллу Ипполита.

— Билет я выиграла в ежегодную лотерею, а его я вытащила из моря и случайно перенастроила его ошейник на себя, — глядя прямо в глаза собеседнице, ответила девушка, сердце её колотилось так, что казалось, будто это слышно всему лесу.

— Я знаю, слова ничего не значат, но я готова пройти испытание огнем, чтобы вы мне поверили, — вырвалось у неё, почему-то Камилле показалось очень важным доказать свои слова любой ценой.

Какое-то время после слов девушки на поляне повисло молчание, пиратка выглядела удивленной. Она оттолкнула от себя Солка, и он поспешно придвинулся ближе к Камилле.

— Думаешь, пообещала испытание, тебе поверят без самого испытания? — прошипела она, — Жгите костры, готовьте все, что нужно, — громко распорядилась.

— К закату все будет готово, и мы проверим, правду ты сказала или нет.

— Мне нечего боятся, я сказала правду, — Камилла твердо посмотрела на окружающих, — По правилам, пред испытанием я хочу выставить свои условия. Когда я его пройду, вы не будете трогать ни меня ни моего раба, и не будете мешать нам вернуться в Империю. Нет, — она тряхнула головой, — вы поможете нам вернуться домой.

— А ты нахалка, — засмеялась Ипполита, — впервые вижу такую. Ты не похожа на аристократку, с таким характером, жаль, что ты погибнешь, ты бы могла стать достойным членом моей команды.

— Лестное предложение, — усмехнулась девушка, — но я хочу домой.

— Я принимаю твои условия, — Ипполита указала на Солка, — он будет моим, если с тобой что-то случится.

Парень невольно передернулся от такой перспективы, рабы тоже слышали про неё. Говорили, будто её и еще несколько девушек захватили пираты и везли работорговцам, она сумела как-то освободиться и с девушками захватили корабль. После чего они перебили команду, и стали сами пиратствовать. Освобождали рабынь, а всех мужчин продавали дальше. Часть из них оставляли при себе, только жили они совсем не долго после этого.

— Отведите её куда-нибудь, приведете обратно, когда все здесь будет готово, — распорядилась пиратка.

— Его отведите ко мне, — кивнула на Солка, — посмотрим, чему его научили.

Девушка закрыла парня собой, в порыве защитить его от Ипполиты, но её просто отодвинули в сторону.

— Успокойся, девочка, не съем я твоего раба, — усмехнулась женщина.

Камиллу отвели на корабль и привели в одну из пустых кают.

— Я хочу есть, — сказала девушка.

Сопровождающая молча вышла и закрыла за собой дверь. Камилла без сил опустилась на узкую, намертво прикрепленную к полу койку. Скоро двери открылись и худой мужчина раб принёс поднос с едой, немного холодного мяса, хлеб и сыр и кувшин с водой. Вошедший молча поставил все это на стол и также молча вышел. До вечера её никто больше не беспокоил. Ей же было почему-то тревожно на душе, предстоящего испытания она не боялась, отец рассказывал ей, что если человек не солгал, то боги помогут, она переживала за Солка и ревновала его к Ипполите. В душе девушка сравнивала себя с ней и это сравнение было не в её пользу.

Парня привели в летнюю моечную, принесли теплую воду, мыло и чистое полотно чтобы вытереться.

— Вымоешься, можешь не одеваться, — приказала одна из сопровождающих.

Солк молча отвернулся и принялся раздеваться.

Потом его привели в спальню с большой кроватью, пол комнаты покрывала пушистая шкура, ноги приятно утопали в мягкой шерсти. Окно было закрыто легкими деревянными ставнями, отчего здесь днем было прохладно и царил полумрак. Ипполита уже была здесь, она стояла рядом с кроватью, стараясь не опираться на больную ногу. Вместо мужской одежды на ней струился мягкими складками длинный халат, затейливо расшитый яркими цветами.

— Я много слышала о таких как ты. Говорят, вы можете заставить стонать от наслаждения даже камень, — нарушила молчанье женщина.

— Госпожа, слухи не всегда правдивы, я еще ни разу не слышал, как камень стонет, — улыбнулся уголками губ парень, — но женщины на меня не жаловались.

Он подошел к Ипполите и аккуратно распахнул её халат, мягко и нежно провел тыльной стороной кистей рук по её скулам, шее, обнажил полную грудь женщины, наклонился к ней и медленно обвел языком один сосок, потом второй. Халат с тихим шорохом упал на пол, Солк усадил Ипполиту на край кровати, и раздвинув её ноги, стал рядом на колени, сначала поцеловал её плоский живот, опустился ниже и принялся ласкать её лоно. Женщина откинулась назад, раскрываясь для ласки, парень пощекотал клитор кончиком языка, раздался довольный стон. Солк принялся умело работать языком и губами, Ипполита стонала все громче, раскрываясь навстречу ласкам, она уже вся сочилась от желания.

— Иди же сюда, — прошептала она, притянула парня к себе и крепко поцеловала его. Солк ответил на поцелуй, раздвинул языком её губы и его кончиком провел по внутренней стороне её губ. Потом немного отстранился, и наклонился к красивой груди зрелой женщины, ласково и нежно поцеловал её и нежно помассировал, одновременно вошёл в горячее лоно, заполняя его. Ипполита выгнулась и застонала, парень принялся медленно двигать бедрами, продляя ей удовольствие, одновременно он целовал её шею, грудь, губы…

— А ты хорош, — промурлыкала Ипполита и провела рукой по животу Солка, когда они лежали рядом на кровати, отдыхая, — если твоя хозяйка сегодня не пройдет испытание, я тебя оставлю себе.

Как только начало смеркаться, за Камиллой пришла одна из женщин из команды Ипполиты.

— Все готово к испытанию, ждут только тебя.

— Да, иду, — коротко ответила девушка.

На берегу уже вовсю горели костры, два костра разложенные так, что образовывали огненный коридор, между ними лежали угли, покрывая тонким слоем землю, по которым нужно пройти. И на выходе еще один костер, через пламя которого нужно будет пройти, чтобы завершить испытание.

Вокруг стояли женщины из команды Ипполиты она сама сидела в своем кресле, рядом стоял Солк, как только Камилла подошла к кострам, он подошел к ней и стал рядом, немного позади, как и полагалось рабу.

" Тело и волосы могут быть влажными, а вот ноги обязательно должны быть сухими" повторила про себя девушка, когда-то давно, отец рассказывал ей, как он проходил испытание огнем.

Девушка сбросила с себя всю одежду, дала рубашку Солку и приказала намочить и дать ей. Потом она принялась важной тканью обтирать себя, сначала тело, потом волосы. Когда она была готова, повернулась к огню и медленно пошла к горячим углям.

" Если ты ни в чем не виновата, то ничего не бойся. Самый сложный первый шаг, а дальше не останавливайся, ставь ногу сразу всей стопой и сожми пальцы на ногах." Голос отца снова зазвучал в голове.

Девушка вздохнула и сделала первый шаг. Тот час за ней заложили выход кострами, теперь она стояла в кольце огня. И выход из него был только один, испугается, начнет метаться и погибнет, соврала тоже погибнет.

Горячий сухой воздух обжигает легкие и кожу, нужно двигаться. Угли, подернутые сверху пеплом, мягкое покрывало на раскаленном полу, если не задерживаться, то жар не обжигает. Второй шаг дался уже легче, нужно двигаться и не стоять, чуть задержишься и пепел распадется под твоим весом и тела коснется неостывший жар угля, он колет как камень под босой ногой, надо двигаться. Третий шаг уже просто идешь, от тела поднимается пар, надо двигаться. Четвертый шаг, жар вокруг не дает дышать, надо двигаться. Пятый шаг, огненная завеса, нужно просто переступить через неё. Еще шаг и девушка прошла своё испытание, теперь можно спокойно дышать, только отойти от костров, очень жарко. Солк накинул на неё рубашку, которую она намочила перед испытанием, мокрая ткань приятно холодила разгоряченное тело. В глазах раба мелькнуло уважение, или ей это показалось?

— Жаль, что ты не хочешь остаться, — сказала Ипполита, когда Камилла подошла к ней после испытания, она так и сидела в своем кресле, только на бинтах проступили нехорошие желто красные пятна.

— Что у тебя с ногой, — не обращая внимания на слова пиратки спросила Камилла.

Та откинулась на спинку кресла и зло сказала:

— Хотели живой взять, по ногам стреляли.

— Дай посмотрю.

— Девочка, тебе любопытно или помочь можешь? — язвительно прищурила глаза Ипполита.

— Могу помочь.

Женщина согласно кивнула, и сделала знак рукой, тут же принесли еще одну скамейку и поставили рядом.

— Может, днем посмотришь? — поинтересовалась она.

— Все, что мне нужно я и сейчас увижу.

Камилла опустилась на скамейку и принялась осторожно разматывать бинты. Под ними оказалась, сочащаяся воспаленная рана, покрытая гнойными струпьями и издающая неприятный запах. Девушка внимательно осмотрела её, слегка придавила пальцем, Ипполита дернулась от боли. Девушка подняла голову и обратилась к ней.

— Завтра утром я пойду за травами, а ты распорядись, чтобы закипятили воды и приготовили чистые бинты, и еще мне нужен очень острый нож. Твою рану нужно чистить, иначе в лучшем случае останешься без ноги, в худшем умрешь. Где ваш лекарь? Почему он тебя не лечит?

— Лекарь погиб- Ипполита поморщилась, как от досадного воспоминания, — Ты умеешь лечить?

— Я не лекарь. Знаю как и умею лечить такие раны как у тебя, знаю кое-какие травы, могу вывести вшей и вымыть бродягу.

Пиратка засмеялась:

— Вот бы никогда не поверила, что маленькая аристократка сможет меня так удивить. Странные у тебя увлечения.

Камилла пожала плечами:

— Меня в приюте не спрашивали, что мне нравится, а что нет.

Утром Камилле дали в провожатые женщину из команды Ипполиты, Солка оставили в лагере, ей пока не доверяли, испытание огнем добавило уважения, но не доверия. Девушка искала уже знакомые ей растения, поэтому дело двигалось быстрее, чем в первый раз. Заодно она искала из чего можно будет приготовить сонный отвар, для того, чтобы меньше мучить болью женщину, пока она будет чистить её ногу. В конце-концов она нашла лучше, чем отвар, несколько перезревших ягод на одном из деревьев содержали именно то вещество, что поможет ей. Собрав ягоды они вернулись к кораблю.

Камилла осмотрела принесенные ей ножи, выбрала один, с коротким и острым лезвием, растерла одни травы для мази и заварила другие для промывания раны. Застелила скамейку, на которой будет лечить ногу, чистой тканью, распорядилась принести невысокий столик, на котором разложила все приготовленное к операции. Вскоре пришла Ипполита, тяжело опираясь на плечо одной из своих женщин, и почти упала в свое кресло. Девушка сняла пропитанные гноем бинты и уложила ногу на подготовленную скамейку.

— Вот, возьми, — протянула ягоду Камилла.

— Что это? — недоверчиво посмотрела на неё пиратка.

— Это чтобы ты меньше чувствовала боль, тело временно онемеет, и ты ничего не почувствуешь.

Ипполита посмотрела на девушку:

— Съешь сама одну, чтобы я видела. Вдруг ты меня отравить хочешь.

— Если я её сейчас съем, то не смогу лечить твою ногу, — возразила Камилла, — давай я съем её после. Твоя команда проследит, чтобы я не обманула.

— Нет, я хочу видеть, как она действует, — не согласилась пиратка, — зови своего раба, — потребовала она.

— Как скажешь, — подала плечами девушка.

Через небольшое время привели Солка и бросили к ногам Камиллы.

— Через сколько подействует ягода? — уточнила Ипполита.

— Около получаса.

— Ешь, — приказала пиратка и протянула ягоду парню. Он поднял глаза и вопросительно посмотрел на свою хозяйку. Девушка кивнула ему и спокойно сказала.

— Сначала раздави её во рту языком, хорошо разжуй, и после глотай.

Раб послушно принялся жевать. Все это время пиратка не сводила глаз с него.

— Пусть рассказывает, что он чувствует, — велела она.

— У меня немеет язык, — послушно начал говорить Солк, — начинают мерзнуть кончики пальцев на руках…

Его внимательно слушали, постепенно речь становилась тише и менее разборчивой, и наконец, он уснул.

— Ты видишь, что он жив и просто спит? — спросила Камилла.

— Может он больше не проснется, — возразила Ипполита.

— Знаешь, мне все равно, что будет с твоей ногой, — спокойно ответила девушка и принялась убирать все, что приготовила для лечения, — я могу почистить твою рану просто так, на живую, но тогда тебя нужно держать. Можешь съесть ягоду и заснуть, когда проснешься, то все закончится. А можем оставить все как есть, и ты умрешь от заражения. Выбирай сама.

— Мои люди проследят, что бы ты тоже съела свою ягоду.

Камилла пожала плечами,

— Только пускай после меня отнесут в каюту, не хочу спать на голой земле.

После этих слов Ипполита поднесла ягоду ко рту, прожевала и проглотила её. Когда предводительница пиратов заснула, девушка принялась уверенными движениями чистить и промывать рану. Когда была убраны все пораженные ткани и наложена мазь из трав и Камилла аккуратно перебинтовала ногу, проснулся Солк.

— Ну и замечательно, — глядя на него произнесла девушка, — он точно не даст спать мне на земле, — с этими словами она взяла последнюю ягоду и спокойно съела её. Её веки быстро потяжелели и она заснула.

Проснулась она в своей каюте, в постели, Солк спал на полу. Камилла пошевелилась и тихо, чтобы не потревожить своего раба, встала. Но стоило ей сделать первый шаг, парень моментально проснулся и сразу стал на колени, девушка вздохнула подошла к нему, опустилась рядом на пол и положила руку на его плечо.

— Ты можешь не падать на колени все время? — тихо поинтересовалась она, — мне это не надо. Понимаешь?

Парень, было, поднял на неё взгляд, но поспешно опустил вновь и спокойно ответил.

— Потом будет трудно возвращать все назад, когда вы меня продадите, госпожа.

— Почему ты решил, что я тебя продам? — опешила Камилла.

— Я слышал, что вы не богаты, а я достаточно дорого стою. Восемьсот монет за меня уже не дадут, но пятьсот можно будет получить, госпожа, — с тем же пугающем спокойствием ответил Солк, будто бы речь шла не о нем, а о чем-то незначительном, не важном.

— Я хочу вернуться домой, для того чтобы учиться, и еще для того, чтобы снять с тебя вот это, — она коснулась пальцем цепочки на его груди, — это одели на тебя наши маги, значит, они должны знать, как снять её. Понимаешь?

Парень недоверчиво поднял на неё глаза.

— Ты мне веришь? — спросила Камилла.

— Боюсь верить, — Солк снова опустил взгляд и прошептал, — госпожа.

Окружающие принялись тихонько посмеиваться.

Ная смутилась еще сильнее, и с трудом выдавила из себя.

— Я, когда выпью, вспоминаю как это случилось со мной, оченьдавно…

— А зачем пьешь? Не пей и вспоминать не будешь.

Ная виновато отвернулась.

— Значит так, — заключила Ипполита, — по двадцать розог каждой, и отдайте сегодня же весь ром, что еще остался у вас. Понятно?

Провинившиеся согласно закивали.

— Неделю будете питаться хлебом и водой, — заключила Ипполита.

Весь следующий день Камилла исходила остров вдоль и поперек, она с выбранной себе ученицей, собирала листья и травы, объясняла для чего какая нужна. Ученицу звали Уна, она оказалась не многим старше своей наставницы, поэтому Камилла быстро сошлась с ней. Уну продала собственная тетка, на попечении которой она осталась после смерти родителей. Родственницу тяготила девочка и она при первом удобном случае продала племянницу. Её везли вподарок какому-то купцу, но Ипполита помешала этому. Остаться она решила потому, что идти было не куда, а здесь она была сыта и одета. Правда, сражаться ей еще ни разу не пришлось.

Камилла выбрала её не только из-за возраста, а из-за схожего с ней дара, только у девушки он был намного слабее, но растения она понимала не хужесвоей наставницы.

Когда они вдвоем выходили из дома Ипполиты, увидели первое занятие Солка. Он взял в ученицы тех, троих воительниц, которых она выставляла против него. Больше он не стал брать, объяснив это тем, что он никого не обучал прежде, и с большой группой заниматься наврядли сможет.

Сейчас он показывал как нужно правильно двигаться. Девушки невольно загляделись на него, парень снял рубашку, оставшись в одних штанах и босиком, движения его были плавными и завораживающими, он будто перетекал из одной стойки в другую. Мышцы красиво перекатывались под загорелой кожей.

— Какой же он красивый, — восхитилась Уна, — А в постели он хорош? Наши все хотели бы заполучить его себе, хотя бы на одну ночь, — бесхитростно поделилась она.

Камилла покраснела, а потом насупилась.

— Ты так говоришь, будто это не человек, а какой-то породистый пес, которого водят по случкам, — немного резко оборвала она Уну.

— Не была я с ним. Это не правильно быть с мужчиной только потому, что он не посмеет отказать, — через время продолжила она.

— Ну и зря, — миролюбиво заметила ученица, — их учат не отказывать и учат доставлять удовольствие. Для них радость, сделать приятно хозяйке. А ты, глупая, не пользуешься этим.

Девушка чуть не расплакалась от смущения и от не правильности этой ситуации.

— Он не дрессированное животное, — обиделась Камилла, — Уна, ты пойми, какая радость? Вот если бы Ипполита не спасла тебя, разве было бы для тебя удовольствием принадлежать неизвестному мужчине? Даже если ты не хочешь или заболела? — она задала вопрос.

— Нет, но я же не по доброй воле к купцу ехала, я свободной была, а он раб, — попыталась объяснить Уна.

— Так он тоже свободным был, и не по доброй воле в рабство попал.

— А ты это откуда знаешь? — не поверила ученица.

— Он сам мне рассказал.

— Камилла, ты такая наивная, мужчинам нельзя верить, они всегда все врут, — обняла за плечи Уна.

— Это тебе Ипполита сказала? — поинтересовалась Камилла.

— Нет, тетя. Она мне это все время говорила. А когда Берк ко мне свататься пришел, так она так рассердилась, что он меня обманет и не женится, что жуть просто, — бесхитростно выложила ученица.

— Почему ты до сих пор веришь тете? Не Берк продал тебя, а она, — возразила девушка.

— Не знаю почему, — Уна выглядела озадаченной, — может, потому, что она мне всегда так говорила и я ей всегда верила?

Ученица подхватила корзинку с травами и быстро пошла вперед, Камилла догнала её и попыталась разговорить, но Уна расстроено отмалчивалась. Лишь поздно вечером, она нарушила молчанье:

— Как ты думаешь, если я вернусь, Берк возьмет меня в жены? Поверит мне, что я не по своей воле покинула наш город, — с тоской в голосе спросила она.

Камилла не нашла, что ответить и честно сказала:

— Не знаю, я росла в приюте среди девочек и монахинь, единственный мужчина, которого я знала это наш сторож. Но он был женат, и на нас даже не смотрел.

— Ему жена, скорее всего, пообещала все хозяйство оборвать, — засмеялась Уна.

Камилла рассмеялась вместе с ней. А вечером, когда они с Солком устраивались спать, она решилась задать вопрос:

— Скажи, если бы ты был свободным, ты бы остался с кем нибудь из женщин, из тех, что здесь, — едва слышно спросила она.

Парень не мгновенье застыл на месте, неожиданный вопрос застал его врасплох.

— Вы решили меня продать кому-то здесь, — напряженно поинтересовался он.

— Нет, я хотела узнать, вдруг тебе здесь кто- либо понравился и ты захотел бы остаться с ней. Только честно, — попросила девушка.

Парень сел на своем матрасе и повернулся к Камилле.

— Если честно, то я хотел бы попасть в Лерп и посчитаться с Хотой. Если же вам интересно, с кем бы я хотел переспать, то ни с кем.

Весь сезон дождей Камилла с Уной занимались травами, сушить было слишком сыро, поэтому, что было можно, замачивали и настаивали в крепком вине. После разливали по бутылкам и подписывали их, что за трава и от чего помогает. Девушка от души благодарила всех богов за то, что её ученица оказалась грамотной и многое, что она знала, можно было записать. Если с травами все было более-менее понятно, то с лечением ран оказалось несколько сложнее. Ипполита, после того, как Камилла почистила её рану, быстро поправилась, новых травм ни укого не было. Зато у девушек появилась работа, которой они не ожидали.

Женщины в команде все были здоровые и не старые, во время дождей дел было мало, и они частенько приводили из трюма в свои каюты мужчин-рабов, как результат приходилось избавляться он нежелательных беременностей. Чтобы этого не случалось, Уна под руководством Камиллы заваривала травы, делающие женщину бесплодной на пару месяцев.

Как то утром, когда девушка была одна, Солк уже ушёл, а Уна ещё не пришла, в каюту вошла одна из женщин из команды Ипполиты, она робко стояла увхода не решаясь начать разговор.

— Ты что-то хотела? — решила помочь Камилла.

— Госпожа, помогите, — робко начала та.

Девушка решила, что посетительница не приняла её отвар вовремя, и теперь беременна.

— Как давно у тебя были женские дни? — задала она вопрос, чтобы понять, сможет она что-то сделать, или уже нет.

— Идут еще, — машинально ответила она, — Нет, госпожа, я не за этим, — вспохватилась женщина, — я не для себя помощи прошу, Теон руку повредил, а лечить не даёт.

— Теон это кто? — спросила девушка, догадываясь об ответе.

— Полюбовник мой, — бесхитростно выложила женщина, — говорит, что я загублю его руку своим лечением. Вы уж посмотрите, что с ним, — жалостливо произнесла она.

— А что с рукой? — уточнила Камилла.

— Распухла да посинела вся.

Девушка молча взяла свою сумку со снадобьями и инструментами.

— Ну что, пошли, только Уну найдем, ей учиться нужно. Тебя как зовут? — поинтересовалась Камилла.

— Ниной меня кличут, — отозвалась незнакомка, — кухарю я у Ипполиты, биться не умею, да и не люблю. Она меня как освободила, так я у неё и осталась. Делаю, чему обучили, — охотно делилась женщина, — А Теон, полюбовник мой, помогает мне, дрова нарубить, воды принести. Хозяйка не против, если мужчина работает и на него не жалуется никто, — не замолкала Нина.

Девушка слушала её краем уха, постепенно голос спутницы перестал восприниматься, превратившись в монотонный шум. Вскоре их догнала Уна.

— Куда идем? — жизнерадостно поинтересовалась девушка.

— Да уже пришли, — ответила Нина, — вон Теон мой лежит, — указала она на лавку, под закрытым с двух сторон навесом возле кухни.

Теон оказался невысоким, кряжистым мужчиной, с широкой рыжей бородой и хитрыми карими глазами. Левая рука его от кисти до локтя покраснела и распухла, на тыльной стороне ладони девушка увидела воспаленное пятно. Камилла принялась осторожно осматривать его, заодно попыталась прощупать кость, по ощущениям она была цела. Что-то в этом воспалении было странным, знакомым, присмотревшись внимательнее, девушка разглядела тонкий кончик волоса, торчащий из воспаленного места. Примерилась, подцепила ногтями волос и легко вытянула его и руки.

В лечебнице Святого Ваги, ей уже доводилось видеть подобное, бродяги, чтобы возбудить к себе больше жалости вставляли под кожу руки или ноги волос свой или конский, конечность опухала и выглядела устрашающе. Но стоило вытащить волос, опухоль быстро спадала. Камилла удивленно посмотрела на мужчину.

— Зачем это? — только и успела спросить она, как мужчина, до этого лежавший почти неподвижно, резко вскочил с лавки, одной рукой обхватил девушку за талию, а другой прижал к её горлу извлеченный откуда-то из одежды нож. И потащил её к одной из стенок навеса.

— Мне ты не нужна, Ипполита, вот кому я с удовольствием выпущукишки, — прохрипел он в самое ухо девушке.

— Вы, курицы, если не хотите лишиться лекарки, позовите этуведьму Ипполиту, — крикнул он Уне и Нине.

Уна моментально побежала к дому предводительницы, Нина столбомзастыла на месте:

— Теон, как же так? Ты же не такой, у тебя же рука… — врастерянности бормотала она.

Мужчина смачно плюнул на землю.

— Ты, что думала? Что мне нравится вот так, на цепи жить? Дураты, набитая.

— Тебя все равно никто не отпустит, — прохрипела Камилла.

— Зато я ведьму с собой заберу и тебя, — прошептал ей Теон, — он меня любит, и будет любить еще сильнее, если двумя ведьмами станетменьше.

Мужчина засмеялся безумным смехом, но нож от горла девушкине убрал.

— Он любит меня, когда я тонул, он спас меня и сказал, что япомогу ему, убив Ипполиту. Ведьма… Она ведьма…

Руки Теона тряслись и кончик ножа царапал шею девушки, при этоммужчина не переставал трястись и нервно смеяться.

Прибежала Уна, следом медленно пришла Ипполита.

— Ты хотел меня видеть? Вот она я, — лениво произнесла женщина, — зачем тебе эта девушка?

— А иначе я бы тебя не увидел, — то ли смеясь, то ли плачаответил Теон.

— Увидел? Говори, что хотел.

— Я хочу убить тебя! — прямо в ухо Камилле крикнул мужчина.

— Ну, так за чем дело стало? — поинтересовалась Ипполита, — Вотона я, убивай.

Мужчина, будто не веря своим глазам, посмотрел на неё, перевелвзгляд на свои руки, сжимающие девушку, на нож, зажатый в руке, на мгновеньелицо его приняло растерянный вид. Но в следующую минуту он принял какое-торешенье, и отвел руку, чтобы ударить девушку ножом. В тот же момент, что-топоявилось в поле зрения, небольшое и быстрое, Теон отвлекся, и в следующуюминуту, неизвестно откуда взявшийся Солк сбил их с ног.

Камилла от страха потеряла сознанье, в себя она пришла от того, что её несли бережно держа на руках. Девушка подняла глаза, Солк нес её ккораблю, значит, она жива и Теон ей больше не страшен, и она расплакалась, взахлеб, как в детстве.

Парень принес её в их каюту и аккуратно уложил на постель, следом вбежала Уна, попыталась оттолкнуть раба от постели, но Камилла крепкодержала его за руку и не хотела отпускать. Чуть позже ученица принесла ей кружкус теплым травяным напитком и чуть не силком заставила все выпить. Постепеннорыданья стихли, и Камилла уснула, но руку Солка так и не выпустила.

Благодаря отвару, спала она без сновидений, только под утро ейприснился Теон, он опять хватал её и приставлял нож к горлу. Камилла вскрикнулаи проснулась, и еще не совсем понимая, что с ней, снова расплакалась. Чьи-то теплые сильные руки обняли её и прижали к груди. Постепенно онауспокоилась слушая, как мерно бьется сердце Солка, он гладил её волосы и шепталчто-то успокаивающее. Камилла доверчиво прижималась к нему не отпуская от себя.

— Скажи, — наконец она решилась спросить, — почему ты бросилсяспасать меня? Потому, что если бы я умерла то и ты бы умер?

Солк не ответил сразу, немного помолчал, обдумывая ответ.

— Когда ошейник сжался, я понял, что вы в опасности и бросилсяразыскивать вас, в тот момент я не думал, что будет со мной. Это потом, позже, в голову пришла мысль, что вы могли погибнуть, — он мрачно замолчал, глаза егопотемнели, — Мне бы не дали умереть. Ипполита, думаю, знает как перенастроитьошейник на себя.

Камилла замялась не зная, как задать вопрос, появившийся вголове, после разговора с Уной.

— Вы хотели что-то спросить? — помог решиться Солк.

— А еще Уна говорила, что ты можешь сойти с ума, если у тебядолго не будет женщины, — Камилла зажмурилась, чтобы не сгореть от стыда отсвоих слов, — я просто не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое, ведьтогда тебя убьют… — неуверенно продолжила она, не дождавшись ответа. Потом, собралась с духом и открыла глаза, Солк странно смотрел на неё, от его взглядадевушка смутилась еще сильнее и покраснела до кончиков волос.

— Вы хотите отдать меня кому то? — мертво спросил он.

— Ох, нет! — девушка отчаянно замотала головой, — я простохотела сказать, что если ты сам захочешь, то я буду не против. Понимаешь? Сам! Без принуждения.

— Я понял, спасибо, — с вышколенной вежливостью поблагодарил он, — Можно мне уйти? — отстраненно спросил он.

Камилла кивнула, а когда за Солком закрылась дверь, упала лицом в подушку и разрыдалась.

— Ипполита, Камилла несмело окликнула пиратку, — у меня есть ктебе просьба. В Румерии женщина не путешествует одна без мужа, в сопровождении только раба.

Женщина прищурила один глаз и с смотрела на девушку.

— Ты хочешь выйти замуж? — улыбнулась она.

— Нет, — девушка отрицательно замотала головой, — Можно же будет сказать, что Солк не раб, а мой муж. Пожалуйста.

— Ведь, если не говорить, то не видно кто он, — робко добавила она после недолгого молчания.

— Ты хочешь, чтобы я обманула человека, который мне доверяет ипомогла тебе выдать раба за свободного? — холодно спросила Ипполита.

— Это все ради моей безопасности, — девушка посмотрела прямо в глаза пиратке.

— Только ради этого? — усмехнулась женщина, — я подумаю, а чтобы лучше думалось, пришли мне его сегодня вечером, пусть ещё он попросит об этом.

Камилла не знала что ответить.

— Я подумаю, — тихо сказала она и отправилась к себе. В каюте Солк укладывал вещи в сумку, он вопросительно посмотрел на неё.

— Что-то случилось?

— Я просила Ипполиту, чтобы она представила нас как мужа и жену, — начала отвечать Камилла и замолчала, не зная как продолжить.

— И она сказала, чтобы я тоже просил об этом? — закончил за неёпарень.

Девушка закусила губу и кивнула в ответ.

— Я ждал чего-то подобного, — спокойно сказал Солк, Камиллавопросительно посмотрела на него, — давайте посмотрим, что будет если я непойду. В первом же городе Румерии вас по их законам, обязательно кто-либовозьмет в жены, спрашивать вашего согласия, тоже по их законам, совершенно необязательно, а я же, в лучшем случае буду при вас евнухом, в худшем будуевнухом при вашем муже.

Парень немного помолчал, потом продолжил:

— Согласитесь, прийти вечером к женщине для того, чтобы одной, но очень большой проблемой стало меньше, это не так много.

— Ты не злишься на меня за это? — робко спросила Камилла.

— Вы предложили разделить с вами решение. За что мне злиться навас, — Солк взял её руку и нежно поцеловал её, затем спросил, — Когда Ипполитаждет меня?

— Я вас высажу в Таррамаи, это недалеко от границы империи, — Ипполита показывала раскинувшийся на берегу город из желто-серого камня, — отсюда можно с караваном добраться до Лерпа. У меня есть знакомый владелец постоялого двора, он поможет вам найти надежного караванщика. В империю я вас не повезу, сама понимаешь.

Камилла кивнула на эти слова.

— Понимаю, и благодарна тебе за все, — девушка грустно осмотрелась, по палубе корабля деловито сновала команда Ипполиты, все эти женщины стали для девушки почти родными, и теперь ей было не много жаль с ними расставаться. Она даже думала, махнуть рукой на учебу в Академии, но вовремя вспомнила своё обещание Солку освободить его. Она разыскала его взглядом, в кладовой Ипполиты нашлась и мужская одежда, глядя на парня, в красивой, подобранной по его фигуре одежде, ни за что нельзя было сказать, что он раб. Солк выглядел и держался воистину с царским достоинством и не зная его можно было бы утверждать, что он не простого рода.

После того случая с Теоном Камилла просто не могла обмануть его. В то же время ей не хотелось с ним расставаться, но она считала себя не в праве владеть человеком. Чем дольше девушка думала об этом, тем больше запутывалась, тогда она решила сделать обещанное, а дальше будь что будет.

Корабль причалил к берегу в полдень, но сойти на берег и добраться до постоялого двора получилось только к вечеру.

Новое пристанище встретило их шумом и запахами жареного мяса и специй.

— Ипполита, свет очей моих и радость моей старости, — на встречу им вышел весьма упитанный высокий мужчина с густой и длинной бородой, заплетенной в несколько косичек, — как я рад, что ты решила посетить мой скромный двор.

Мужчина раскрыл руки и крепко обнял пиратку, женщина тоже сердечно обняла его. Камилла удивленно смотрела на все это, она не верила своим глазам, гроза мужчин обнимается с одним из них.

— Это владелец самого лучшего постоялого двора во всей Южной империи Румерии, Тез-Арман, — представила мужчину своим спутникам.

Тез — Арман повернулся к ним.

— А это кто с тобой? Новые члены команды? — поинтересовался владелец, беззастенчиво рассматривая девушку и Солка.

— Нет, им нужно в империю. Надо помочь найти караван, с которым можно безопасно добраться туда. Поможешь? — озадачила мужчину Ипполита.

— Вах, дорогая, конечно помогу, пойдемте со мной, сейчас накроют стол, принесут вино, мёд, лепешки. Ты помнишь мои лепешки? — повернулся он к пиратке, — Зулейка так их печет, что сам король плачет, что не он их ест.

Ипполита улыбнулась:

— Зулейка все такая же худая?

— Худая, — вздохнул, — я ей столько раз говорил, что нельзя быть такой худой и печь лепешки, она же высохнет вся у печи. А она только смеется, говорит, толстая она не сможет правильно замесить тесто, станет ленивой и медленной.

Тез — Арман хлопнул в ладоши и к нему подбежал высокий юноша очень похожий на него.

— Покажи нашим гостям хорошую комнату, а я пойду распоряжусь на счет ужина для них, — юноша молча склонил голову после поманил их за собой.

— Он что, не может говорить? — шепотом спросила у Ипполиты Камилла.

Женщина подтвердила её догадку кивком.

Скоро юноша распахнул перед ними дверь и они зашли следом за ним в предложенную комнату. Здесь было большое окно, выходящее во внутренний двор, под окном росло большое дерево, защищающее от жаркого солнца, стояла кровать с матрасом, набитым свежим сеном, стол, шкаф с резными дверками, тут же в углу за ширмой был рукомойник и большая бадья для купания. Пока женщины осматривали комнату, слуга молча внес вещи поставил их в угол. Позже всех позвали к богато накрытому столу в беседке, увитой диким виноградом. Отдельно стояла стопка горячих лепешек. Ипполита взяла одну, отломила кусочек и положила в рот.

— Зулейка не иначе добрая колдунья, только у неё получается так вкусно, попробуй, — предложила она Камилле. Лепешки оказались действительно так хороши, как о них и говорили. Вскоре пришел и сам хозяин.

— Я тут поспрашивал у уважаемых людей, будет караван, его поведет уважаемый Сомсхей с сыновьями, могут они взять с собой и попутчиков только стоить это будет пятнадцать монет с каждого. Выходить будут через десять дней. Я вас завтра познакомлю, а пока давайте кушать и пить щербет, — закончил говорить довольный собой хозяин.

Ужин надолго затянулся Тез-Арман и Ипполита вспоминали свои приключения и смеялись, вспоминая случившееся с ними. Оказывается, Ипполита не сразу стала морской разбойницей, она первое время нападала на караваны работорговцев и во время налета и освободила Тез-Армана, он тогда был совсем молодым юношей, одно время он просто жил с ней в её шатре, потом доказал ей, что может быть полезен не только в постели, но и в бою. И оба не раз выручали друг друга. Ужин затянулся допоздна, хозяин выделил Ипполите отдельную комнату, а Камиллу и Солка проводили в их комнату.

Девушка сняла платье, распустила волосы и забралась в мягкую постель, Солк начал укладываться на полу.

— Иди сюда, — позвала его Камилла, — мы же сказали, что муж и жена. Что слуги скажут, если увидят тебя на полу. Здесь достаточно места для двоих.

Солк подошел и лег на край широкой кровати, места действительно вполне хватало для двоих. Но если Камилла вскоре ровно и спокойно задышала во сне, то ему не спалось. Доверчиво лежащая рядом девушка занимала его мысли. Он осторожно сел рядом, лунный свет хорошо освещал комнату, Камилла сладко спала, темные непослушные локоны разметались по подушке, маленькая грудь просвечивала сквозь тонкую ткань сорочки, пухлые губы слегка приоткрылись будто просят поцелуя. Прикоснуться, приласкать, обнять, но нельзя, она его хозяйка и не просила об этом. Осторожно, чтобы не разбудить, поднялся и вышел во двор. Яркие звезды мигали с темного неба, такого же как дома. Зачем ему теперь дом? Что его ждет? Солк верил, что хозяйка сдержит свое слово и освободит его. А что дальше? Устроиться каллиграфом? Или податься в наемники? Можно примкнуть к бродячим циркачам, в школе его научили танцевать и петь, а так ли нужны его им умения? Вопросы и сомнения не давали успокоиться.

Сзади послышался легкий шорох, и чьи-то теплые руки легко прикоснулись к его плечам.

— Не спишь? — спросила Ипполита, — Мне вот тоже не спится.

Солк повернулся к ней, и женщина тут же прижалась к нему и страстно поцеловала. Парень не стал противиться и ответил на её ласку.

— Пойдем, — повела его за собой Ипполита. В её комнате, наполненной лунным светом, она толкнула его к своей кровати, и не он, постельный раб, ласкал женщину, а женщина ласкала его, будто хотела сохранить в своей памяти каждый изгиб его тела, каждый шрам на спине. А потом Солк сделал все возможное, нежно коснулся губами губ Ипполиты и медленно кончиками пальцев провел по её щеке, и коснулся груди, не прерывая поцелуя он ласкал её грудь, женщина протяжно застонала, и крепко обняла его, их языки сплелись в страстном поцелуе. Солк провел рукой по животу Ипполиты и опустившись на промежность, раздвинул пальцами лепестки складок и осторожно коснулся набухшей от желания горошины клитора. Им пришлось сдерживаться, чтобы страстные стоны и крики не перебудили весь дом. Солк вернулся в свою комнату под утро.

На следующий день Ипполита предложила Камилле прогуляться по местному базару, Тез-Арман дал им своего одного из своих рабов в сопровождение.

— Моих людей здесь все знают, никто с ним к вам свататься не будет, гуляйте спокойно, — напутствовал их гостеприимный хозяин.

Для девушки были в новинку шум и пестрая толчея, у неё глаза разбегались от всего, что она увидела. Ипполита, как более опытная в путешествиях помогла приобрести все необходимое в дорогу. Когда они уже возвращались с покупками на постоялый двор, Камилла решилась спросить Ипполиту:

— Сын Тез-Армана это твой сын? Я видела вчера, как ты на него смотрела?

Женщина грустно улыбнулась:

— Нет, девочка, не мой. Моей сестры, она никогда не хотела быть воином, хотела простой жизни. Амин перестал разговаривать, когда Милайя умерла.

— Милайя? Так звали твою сестру?

Женщина согласно кивнула.

— Сестра близнец.

Ипполита побледнела.

— Давай присядем где-нибудь отдохнуть, — попросила она, — эта жара просто убивает меня.

Они остановились в тени под раскидистой шелковицей, мимо проходил водонос Камилла остановила его и купила холодной воды для спутницы. Немного отдохнув, женщины и их сопровождающий вернулись домой. Ипполита сразу ушла в свою комнату, а Камилла принялась увлеченно рассматривать сегодняшние покупки. Солк вместе с Тез-Арманом тоже куда-то ушли.

Через некоторое время в комнату постучался сын хозяина, Милай и жестами показал, что можно идти обедать. Тез-Арман говорил без умолку, что совершенно не мешало ему с большим аппетитом обедать, все еще бледная Ипполита ела мало, в основном лепешки и фрукты.

— Душа моя, — обратился хозяин к ней, — что же ты не сказала, что привела ко мне в дом юного каллиграфа. Он сегодня так красиво бумагу написал, что самому калифу отправить не стыдно.

Солк, сидящий тут же за столом покраснел от удовольствия.

— Соседи уже прослышали о нем и оббивают пороги, так хотят увидеть его и тоже несут свои бумаги. Наш каллиграф уже стар, видит плохо, пишет медленно… — не прекращал говорить хозяин.

— Слушай, оставайся, уважаемым человеком будешь, — загорелся Тез- Арман, — дом себе купишь, уважаемым человеком станешь. Еще одну жену себе возьмешь…

— Благодарю тебя уважаемый, — Солк приложил руку к груди с легка поклонился, — но ты же знаешь, мне домой нужно, очень ждут меня. Не могу я остаться.

Тез-Арман, досадливо покачал головой, но ничего не ответил. Потом его внимание переключилось на Ипполиту, он принялся усиленно угощать её но та отказывалась, ссылаясь на отсутствие аппетита.

Через пару дней Тез — Арман привёл в дом высокого и мужчину в чалме из серебряной ткани и синем шелковом халате, расшитом серебром, у него была длинная седая борода причудливо залетенная и украшенная широкими колечками тоже из серебра.

— Вот, уважаемый Сомсхей, те молодые люди, что я говорил, — почтительно кланяясь, показал хозяин.

Сомсхей с достоинством сел на мягкий диван, погладил бороду рукой и важно спросил, глядя на Камиллу:

— Зачем вам куда-то ехать? Путь в империю труден и полон опасностей, особенно для такой красивой девушки.

— Нас ждут наши родные и беспокоятся о нас, — как можно вежливее ответил Солк.

— Твой раб плохо воспитан, раз перебивает чужой разговор, — высокомерно выговорил Сомсхей.

Солк побледнел и сжал зубы, так, что на скулах поступили белые пятна.

— Вы ошибаетесь, уважаемый, — вмешалась Камилла, — это мой муж, он каллиграф и никогда не был ни чьим рабом.

— Тогда почему у него борода короткая будто её постоянно сбривает надстмотрщик?

Девушка вспомнила, она очень давно слышала о румерийском обычае, только свободные мужчины носили бороды, рабам её всегда брили. Ни Ипполита ни Тез — Арман почему-то не сказали об этом.

— Вы ошибаетесь уважаемый, — вежливо возразила она, — мой муж свободный человек. Просто совсем недавно тяжело заболел его любимый старший брат. Не могли помочь ни лекари ни молитвы, что каждый день возносили все родные, — девушка не умолкая ни на мгновенье, рассказывала историю, слышанную ею когда-то давно в лечебнице, — И тогда мой муж прилюдно пообещал в храме богини целительницы Савиры, что сбреет свою бороду и принесёт её в дар богине. Савира увидела, как мой муж любит своего брата и смилостивилась над ним и исцелила брата. А мой любимый муж выполнил свой обет и в тот же день сбрил свою бороду и принёс её в храм.

Она видела как смягчалось лицо Сомсхея, пока она говорила, видела как изумленно расширились глаза Солка, и как он опустил взгляд, чтобы никто не увидел его удивления.

Караванщик снова погладил свою бороду, отхлебнул чай и поданной ему пиалы и степенно произнес.

— Боги милостивы к людям, если они искренне просят и готовы чем-то жертвовать, твоя история удивительна и достойна внимания, но почему твой муж сам не рассказал её.

— Вы бы не стали меня слушать, уважаемый, посчитав недостойным разговаривать с рабом, к тому же мне сложно было бы рассказать эту историю лучше, чем это сделала моя жена, — ответил Солк.

Сомсхей кивнул, принимая ответ, дальше переговоры велись между мужчинами, а Камилла с Ипполитой вышли в сад.

— Почему ты не сказала об этом обычае? — спросила девушка.

Ипполита не стала прятать взгляд и спокойно ответила.

— Еще несколько лет назад этот обычай здесь не соблюдался так строго. Тез- Арман видел, что вы не здешние и не удивился отсутствию бороды у Солка. Кто же знал, что Сомсхей станет требовать этого от вас.

Камилла недоверчиво смотрела на неё, и женщина продолжила.

— Поверь, девочка, я не желаю тебе зла, и не стала бы сознательно вредить, хотя бы из чувства благодарности тебе. Я не оправдываюсь, можешь мне не верить, уйти из дома Тез- Армана и самостоятельно искать с кем добраться домой. Это твое дело.

Девушка все еще не решалась поверить ей, нельзя жить не доверяя никому. Ипполита поняла её колебания и достав небольшой нож из складок одежды, провела кончиком лезвия по своей ладони и сказала.

— Клянусь кровью и жизнью, что не замышляла зла ни против тебя ни против твоего раба, все, что произошло сегодня всего лишь случайность, не зависящая от меня.

Капли крови капали из пореза на землю и она спокойно принимала её, не отвергая жертвы. Камилла в каком-то порыве души выхватила нож из пальцев женщины и провела им по своей ладони.

— Клянусь кровью и жизнью любить и помнить тебя как старшую сестру, которой у меня никогда не было и которою всегда хотела бы иметь.

После этих слов она сжала ладонь Ипполиты своей рукой, кровь их смешалась и засветилась на миг, окутывая сияньем обеих, когда они разомкнули руки, на ладонях уже не было никаких порезов. Боги услышали и приняли их клятву.

Наконец, настал день отправления каравана. Все вещи давно были сложены в дорожные мешки и сумки. Девушка оделась в специально купленные для путешествия длинную синюю рубаху с разрезами по бокам, синие женские шальвары и покрыла голову синей же повязкой, открывающей только глаза. Разглядеть под такой одеждой молодую девушку было невозможно. Солк помог ей забраться на верблюда, на другого он сел сам, погонщики выкрикивали команды для животных, те послушно становились один за другим. C караваном отправлялось также несколько горожан, мужчины и женщины принесли приготовленные заранее вещи и деньги. Их пришли проводить многочисленные родственники, кто-то из женщин начал голосить, оплакивая разлуку. Дорога предстояла не легкая, в пути могли встретиться разбойники, или налететь песчаная буря и погубить всех. Поэтому некоторые прощались так, будто расставались навсегда. Из караванщиков никто не суетился без надобности, все знали свое место и свои обязанности. Солк и Камилла тепло распрощались с Ипполитой и Тез-Арманом. Еще не много и караван тронулся в путь.

Когда последний верблюд скрылся из вида Тез — Арман повернулся к своей спутнице и пристально посмотрел на неё, женщина смутилась под его взглядом.

— Долго ты думаешь беременность свою прятать? На острове твоем разве хорошо ребенку будет? Команда твоя, на тебя глядя, про дисциплину забудет, сильно ты их удержишь? — поинтересовался он.

Ипполита вздрогнула и невольно положила руку на свой еще плоский живот.

— Команду я распустила, пусть живут как хотят. Добычу поделила на всех. Никого не обидела. Обо мне Зулейка рассказала? — она повернулась к Тез-Арману.

— Я и сам имею голову на плечах и глаза, которые все видят, — ответил с обидой мужчина, — Это тот красивый мальчик? — кивнул в след каравану.

Ипполита молча кивнула в ответ.

— Ты ему не сказала?

— Нет, да и не зачем это ему, у него своя дорога. А это, — она снова коснулась живота, — будет только моим счастьем. Она светло улыбнулась своим мыслям.

— Поможешь продать корабль? — после недолгого молчания, спросила женщина.

— О чем спрашиваешь, душа моя? Конечно помогу, и дом твой починим, жить будешь как королева. Малыш твой королем будет…

— Нет, дорогой, я не смогу в твоем доме жить. Не нужно, чтобы ты чужого ребенка своим сыном или дочерью объявлял, не честно это. Ты же знаешь, я не буду твоей женой, — возразила она.

— А и не надо, женой, не надо. Что мне жен мало? Ты мне Милайю будешь напоминать, каждый день, я на тебе смотреть буду и буду счастлив. Ты мне мою любовь напоминаешь. А ребенок, пусть будет, ему с другими детьми веселее будет. Да и ты не одна. От женихов отбиваться не надо, — горячо, на одном дыхании, высказал Тез-Арман.

Ипполита благодарно улыбнулась, взяла его под руку и они пошли вместе.

Статуя Омолу так и застыла наклонившись над бассейном, будто её что-то удерживало и не давало упасть окончательно. Жрица сумела взять себя в руки, она снова взмахнула ножом, чтобы завершить начатое, но камень, брошенный чей-то твердой рукой вылетел и тумана, и силой ударил в лоб. Так, что голова резко откинулась назад, хрустнули шейные позвонки, и то, что было раньше женщиной, свалилось в багровую бурлящую жидкость.

Солк вместе со всеми шёл по дороге и с любопытством оглядывался по сторонам. Он удивлялся тому, что в сухой пустыне можно вырастить такой красивый сад с множеством цветов и деревьев. Он не заметил когда и куда делась Камилла, почему-то казалось, что сейчас это не важно, где она.

Дворец, в который их привели, оказался огромным с красиво и затейливо убранными комнатами. Наконец, они оказались в банной комнате с большим бассейном. Тут было достаточно душистого жидкого мыла, скребков для тела и чистые простыни вытереться после купания. Вокруг сновали полуодетые девушки с кувшинами с питьем. Некоторые мужчины пытались их обнять и те не отказывали в ласке и внимании. Солк, стесняясь своих шрамов от плети, отошел в дальний угол и мылся в стороне ото всех. Чуть позже он довольный и разморенный сидел на лавке и боролся со сном. Одна из девушек поднесла ему кубок с питьем. Солк с благодарностью взял его в руки и немного пригубил. На него тяжелым грузом опустилась усталость последних суток, веки отяжелели и голова бессильно свесилась на грудь.

Разбудил его перехвативший горло ошейник, сжавшийся так, что полностью перекрыл дыханье. Как только сон покинул его, магическая удавка ослабла, и парень с шумом сделал глубокий вдох и суть не закашлялся от тяжелого и душного смрада. Что за чертовщина такая? Он пришел в себя возле стены огромной пещеры, рядом с ним стояли остальные мужчины из каравана, погонщики, охранники и сам Сомсхей, на всех них были одеты только простые полотняные штаны, ни у кого не было ни обуви, ни оружия. Все они смотрели перед собой мутным невидящим взглядом. В центре пещеры находилась уродливая статуя перед которой пузырился бассейн с черно-багровой жидкостью. Вдали послышалось ритмичное пение под барабаны и в пещеру вошла процессия старух, возглавляло их чудовище, отдаленно напоминающее женщину, следом вели Камиллу, она как во сне медленно переставляла ноги и смотрела на все ничего не выражающим взглядом.

Все остановились, вперёд вышла женщина, верховная жрица этого божества и обратилась к статусе, гулкое эхо разносило её слова по пещере. Она обращалась к богине Омолу, Солк вспомнил, что это богиня смерти и забвения, когда то давно её почитали в Румерии человеческими жертвами. Учитель Крис Доро рассказывал, что ей предпочитали жертвовать молодых девушек или сильных мужчин, которым перерезали вены и оставляли истекать кровью у её алтарей. Ни детей ни стариков богиня в жертвы не требовала, могла наслать за такое или засуху или болезни.

Постепенно Омолу забывали, все реже приносили жертвы, храмы её приходили в запустение, но видимо, их каравану не повезло оказаться вблизи одного из храмов, что то разбудило его, и они все попали в смертельную ловушку.

— Великая мать Омолу, ты правишь этим местом много сотен лет, — прошипела верховная, — когда то ты была молода и прекрасна, сейчас твое тело постарело, груди опустели и высохли. Люди забыли тебя.

Процессия завыла на разные голоса.

— Наконец, к нам явилась предсказанная тобой, что даст тебе, Омолу, новое тело, а эти мужчины отдадут тебе свою жизнь.

Солк не мог придумать, как помешать этому действу. Он оглядывал пещеру, в поисках того, что могло бы послужить оружием. На полу валялось множество каменных обломков, он подобрал несколько и осторожно начал приближаться к статуе, чтобы занять позицию, удобную для броска. Одновременно он следил за происходящим. Вот жрица занесла на Камиллой нож, Солк подкинул один из камней в ладони, поудобнее перехватил его и замахнулся. Неожиданно статуя начала крениться, бассейн забурлил пар повалил во все стороны, несколько факелов погасло и пещера погрузилась в полутьму, в которой стало легче подобраться к жрице, которая достаточно быстро оправилась от растерянности и вновь занесла руку с кинжалом. В этот момент он с силой метнул камень. Бросок превзошел все ожидания, камень попал точно в лоб, голову жрицы отбросило назад, с такой силой, что не выдержали позвонки и шея с сухим хрустом сломалась. Тело свалилось в бурлящую жидкость бассейна и не погружаясь в низ, принялось медленно растворяться в жидкости.

Остальные старухи оцепенели от такого святотатства. Камилла подняла глаза и заметила Солка.

— Нужно повалить статую! — крикнула она.

Её голос будто привел старух в чувство, они вцепились в девушку и принялись дергать её за волосы, и толкать к бассейну.

Солк кинулся на помощь хозяйке, раскидал напавших в разные стороны, некоторые последовали вслед за верховной жрицей. И теперь они кричали и выли дурными голосами, пытаясь выбраться из едкой жидкости. Их катало пузырями по поверхности, сначала растворяя кожу, мышцы, кости, наслаждаясь страданиями, будто это не тело а вкусный леденец.

Камилла в свалке почти не пострадала, ей повезло отделаться растрепанными волосами, синяками, ссадинами и глубокими царапинами от ногтей по всему телу.

— Нужно повалить статую, она уже еле держится, — тяжело дыша повторила девушка и побежала к ней, ей приходилось уворачиваться от служительниц Омолу, которые не оставляли попыток убить её. Солк ни на минуту не расслаблялся, защищая свою хозяйку. Постепенно остальные мужчины начинали выходить из оцепенения. Кому-то удалось разглядеть в неверном свете факелов битву у подножия уродливой статуи, и он не раздумывая, кинулись на помощь, а кто то трусливо побежал к выходу из пещеры. Люди разные и перед лицом неведомой опасности невозможно угадать кто и как себя поведет.

Общими усилиями удалось расшатать еще сильнее и сбросить Омолу в кипящий бассейн. Статуя вопреки всему не утонула в жидкости, а осталась на поверхности, так же как и тела служительниц, она каталась по пузырящейся жидкости, медленно растворяясь в ней, будто перевариваясь в желудке исполинского чудовища. Одновременно с этим свод пещеры затрясся, в него посыпались песок и, пока еще мелкие камни, нужно было срочно искать выход. В пару и полутьме он нашелся не сразу. Люди поминутно спотыкаясь и сбивая босые ноги в кровь, бежали по неровному полу пещеры, торопясь как можно быстрее покинуть опасное место.

Обессиленную Камиллу Солк почти нес на себе. Когда впереди забрезжил дневной свет, они сначала не поверили, что спасение уже близко, люди побежали еще быстрее, будто свет придал им новых сил. Выскочив наружу, они замерли на месте, не веря своим глазам. Дворец, который они увидели после бури, рассыпался на их глазах мелким песком. Превращаясь в бархан, каких много вокруг. Пещера, из которой они только что выбежали, провалилась и стала большой ямой, в которую, как в большую воронку начало затягивать песок, будто это вода. Почва под их ногами начала проваливаться, видимо, свод пещеры рухнул вниз. Не останавливаясь ни на секунду все побежали дальше, прочь от опасного места. Не только дворец, но и дорога из серого камня уходили из-под ног. Но, наконец, люди оказались в безопасности и смогли оглядеться. Они находились на том же месте, где их застала буря. Под тонким слоем песка лежали трупы верблюдов, по ним уже ползали большие мухи и в небе кружились падальщики, нашедшие для себя добычу.

Сомсхей горестно застонал, он потерял все, верблюдов и товар.

— Что это было? Куда мы попали? — спрашивали люди друг у друга.

Кто-то обратил внимание на Камиллу, которая так и стояла в полупрозрачном шелке и с серебряными колокольчиками в косах.

— Это она! Она одна из них! — крикнул кто-то и запустил камнем в девушку, — Ведьма!

Солка и Камиллу со всех сторон обступили разозленные мужчины, им было не важно виновны они или нет, нужно было выместить на ком-то свое зло и отчаяние, чужаки для это были самой удобной целью. Без оружия, против всех, шансов выжить было ничтожно мало, и парень приготовился как можно дороже продать свою жизнь и жизнь хозяйки, не зря же его учили убивать голыми руками. Еще не много, первый решится напасть, и тогда людей ничто не остановит, начнется беспорядочная свалка, где их сомнут.

— Тихо, — громкий голос Сомсхея разнесся на песками, все разом смолки и замерли на месте. Люди привыкли подчиняться ему беспрекословно.

— Тихо, — уже спокойнее повторил он, — нам нужно дойти до Солимии, и каждые руки у нас на счету. Нам нужно взять часть товара, сколько сможем унести, на вырученные деньги мы наймем верблюдов, и заберем остальное. Я не думаю, что чужаки покорно дадут себя убить.

Караванщик указал на решительного Солка и Камиллу, крепко зажавшую в руках острый камень. Люди недовольно заворчали, но подчинились, разжали кулаки и отступили от парня с девушкой.

— В Солимии мы отведем их к наместнику, пусть он разбирается, кто они и в чем виноваты, — добавил Сомсхей, — А пока пусть они сами несут свои вещи, и воду.

После этих слов, все окончательно разошлись и принялись отвязывать тюки с товаром и относить их в сторону от трупов животных, заодно все достали и переоделись в свои одежды.

Нервное напряжение, державшее до этого девушку, отпустило её и Камилла опустилась на песок и горько расплакалась, Солк принялся неумело утешать её.

— Все таки ты раб, — Сомсхей, ткнул парня в шрамы на спине, — Ты, женщина, обманула меня, он не твой муж. Ты могла стать достойной женой мне или одному из моих сыновей. Теперь твою судьбу будет решать наместник. А тебя забьют плетьми на площади, — он плюнул в сторону Солка.

Камилла вскочила на ноги.

— Ты ошибаешься, Сомсхей, — зло сказала она, — мой муж свободный человек, он не раб и не был им.

— Так почему он сам не скажет об этом?

— Он гордый человек и не опускается до пустых споров, — воскликнула девушка.

Сомсхей недоверчиво покачал головой и молча удалился.

Больше к ним никто не подошел, все знали, что деваться им некуда, если останутся умрут наверняка, если дойдут до города, может наместник не будет слишком строг и подарит жизнь.

Как быстро ни собирались, все равно караванщики провозились почти до вечера, выходить в дорогу было уже поздно. Лагерь для ночёвки разбили подальше от павших животных.

Всю ночь люди слушали вой и грызню шакалов, дравшихся между собой у трупов павших животных. Солк и Камилла расположились немного в стороне ото всех. Они тоже достали переоделись в свои вещи, Камилла мысленно еще раз поблагодарила Ипполиту, за то, что та настояла на еще одном дорожном одеянии, все-таки укутанная с головы до ног, она чувствовала себя более защищенной от непрошеного внимания. Девушка была подавлена и, не смотря на усталость, не могла уснуть. Она почти все время молчала и почти ничего не ела. Солк с трудом уговорил её проглотить хотя бы не много сухой лепешки и вяленого мяса.

— Может быть нам остаться здесь? Мы тихо умрём и никто не вспомнит о нас, — тихо предложила Камилла, — обман все равно раскроется. Я не хочу чтобы ты своими ногами пришёл на собственную казнь. А для себя я не хочу, если меня не казнят, становиться чьей-то женой.

— Может, это и правильно, но пока вы живы, есть надежда на жизнь и для меня, — Солк не много помолчал, — не вынуждайте меня нести вас, госпожа.

Камилла прижалась к парню и тяжело вздохнула.

— Может, ты и прав. Только почему опять госпожа?

Солк пожал плечами.

— Лучше давать меньше поводов поучить меня, как разговаривать с хозяйкой.

— Пока они не уверены, что это не правда, они нас не тронут.

— Это не правильно, — девушка снова вздохнула, — я думаю, что нужно стоять на своем, ты свободный и мой муж. Шрамы на спине еще не повод считать тебя рабом.

Она подняла глаза и продолжила.

— У тебя на теле нет ни одного клейма, цепочка, на ошейник мало похожа, а шрамы можно объяснить очень строгим отцом.

Солк улыбнулся ей краешками губ, провел рукой по волосам и прижал к себе.

— Давайте спать, госпожа, — мягко сказал парень, — завтра будет очень тяжелый день.

Но заснуть долго не получалось, мешали тяжелые мысли и шум хищников, дравшихся за мясо несчастных животных. Караванщики поднялись и отправились в путь, как только начало светать, чтобы пройти как можно больше пути до того, как солнце начнет светить в полную силу. И, еще задолго до полудня, впереди показались стены Солимии. Люди заметно повеселели, до их цели оставалось совсем не много, на пути стали встречаться путники, спешащие по своим делам. Теперь, чтобы Солк и Камилла не сбежали, им связали руки, и повели к городу, но уже пленниками.

Солимия встретила их шумом душных и пыльных улиц. Сомсхей и два его человека, повели пленников ко дворцу наместника, остальные отправились на базарную площадь. Камилла механически переставляла ноги, она устала настолько, что почти не воспринимала окружающего, все слезы она выплакала еще вчера, и сейчас хотелось просто, чтобы все быстрее закончилось.

Дворец наместника был окружен высокой стеной, за которую их никто не пустил, Сомсхей прошел с одним из стражников внутрь, остальные остались ждать у ворот. Через некоторое время вышло еще несколько стражников в блестящих круглых шлемах и кожаных доспехах, они быстро и молча, ни капли не церемонясь, повели пленников за собой. За стеной у дворца был разбит тенистый сад, в другое время девушка не упустила бы случая рассмотреть его, сейчас ей было все равно, что её окружает. Перед входом во дворец их развели в разные стороны, Камиллу привели на женскую половину и передали в руки служанкам. Те сняли с девушки веревку и повели вглубь комнат, в одной из них её ждала небольшая купальня с теплой водой и ароматным мылом, рядом на лавке лежала чистая одежда, такого же синего цвета и простого покроя, что и её дорожная одежда.

Молчаливые сопровождающие оставили девушку здесь, а сами покинули комнату, на смену им появилась такая же молчаливая рабыня, которая помогла Камилле раздеться и искупаться. Не смотря на усталость, девушка была рада смыть с себя запах страшной пещеры. Рабыня не жалела теплой воды и мыла, тщательно вымыла её длинные волосы, потом смазала синяки и царапины, полученные Камиллой в пещере. Мазь быстро впиталась и успокоила боль.

— Ты не знаешь, что с мужчиной, с которым я пришла? — спросила девушка, — Где он?

Рабыня не услышала или сделала вид, что не слышит.

— Можешь не говорить, если нельзя, просто кивни, он жив? Его не бьют?

Рабыня осторожно отрицательно кивнула головой. Камилла облегчённо вздохнула. Позже, по крутой винтовой лестнице, девушку отвели в небольшую комнату с узким окошком, выходящим в сад. Всё убранство состояло из узкой кровати и удобствами за ширмой, дверь за её спиной закрылась и она услышала как её закрывают на засов. Вот и все, она пленница и она жива, что будет дальше, от неё не зависит. Остаётся только ждать. Чуть позже засов загремел в двери и та же рабыня, которая помогала девушке мыться, принесла поесть, блюдо с лепешками и сыром, и кувшин с холодной водой. Лепешки были свежими и вкусными, не такими как у Зулейки, но изголодавшейся девушке они показались самыми лучшими на свете.

Когда рабыня забирала блюдо обратно, Камилла опять попыталась расспросить её о Солке. Но та, видимо, больше ничего не знала.

Солка вели вниз крутые ступеньки, истертые множеством ног, рядом шли молчаливые охранники. Они привели его в длинный коридор, освещенный редкими факелами. Вдоль коридора в двух сторон, тянулись камеры- клетки, его втолкнули в одну из многочисленных клеток. С трех сторон её ограничивали прочные прутья, с четвёртой стороны прочная каменная стена с охапкой прелой соломы под ней. Вдоль одной из решёток проходил желоб для нечистот, уходящий под стену. Запах от этого желоба в шёл такой, что глаза начинали слезиться.

Больше никого в клетке не было, одно это было уже хорошо. Он ногой разворошил солому, из неё во все стороны побежали мыши и крупные тараканы. Только после этого он решился опуститься на неё.

— Ты смотри, какие мы нежные, — донеслось до него из соседней клетки, — Новенький, слыш, придвинься поближе, я тебя утешу, не бойся, я буду ласков.

Солк старался не обращать внимания на соседа. Тот долго не мог угомониться и затрагивал всех соседей, предлагая утешить их. На него никто не обращал внимания, видимо давно привыкли. Позже принесли всем воды и черствых лепешек. Наесться не наешься, но с голоду не умрешь.

Не смотря на то, что последние дни выдались очень тяжелыми, прелая солома в качестве постели пока не прельщала его, Солк сидел, опершись спиной на стену, глаза слипались от усталости, постепенно он погрузился в воспоминания, которые причудливо переплелись со сновиденьями.

Он снова оказался на острове, и впервые увидел свою новую хозяйку, худую усталую девчонку, с обгоревшим на солнце носом и потрескавшимися губами. В начале он принял её за служанку или рабыню с корабля. Вспоминал как он пытался возненавидеть её, так как ненавидел Адель, но она оказалась её полной противоположностью. Не пыталась и не хотела ни унижать ни наказывать. Потом испытание огнем и требование не трогать его. Восхищение её смелостью и благодарность за защиту. Он видел, что женщины из команды Ипполиты делали со своими рабами, попасть им в руки мало удовольствия. Правда, у его первой хозяйки, Адели, фантазии было побольше. Всего через неделю, после того как он появился в её доме, Солк начал мечтать о собственной смерти…

Из тяжелого сна его вырвал скрип двери его клетки. Он открыл глаза и тут же прикрыл их рукой от света факела, за ним он различил две темные фигуры.

— Новый сосед тебе, — хрипло произнес чужой голос, с этими словами два охранника втолкнули в клетку человека, так, что он не удержался и упал на грязный пол. Охранники захлопнули дверь, погремев на последок ключами и ушли к себе. Новичок поднялся, опираясь на руки и тяжело сел, там же где упал. Это был мужчина, может не многим старше Солка, с длинной бородой, как и у многих в Румерии, опрятно одетый в недорогую но добротную одежду. Незнакомец, в свою очередь рассматривал его.

— Ты кто? — первым нарушил молчанье незнакомец.

— Каллиграф, — коротко ответил парень.

— Каллиграф, — насмешливо протянул новичок, — а сюда как попал? Ошибок в прошении наделал?

— Мы с женой домой возвращались, с караваном, а у караванщика верблюды все по пути сдохли, вот он нас и обвинил, — не стал вдаваться в подробности Солк.

— Так это про вас весь базар гудит?

Солк усмехнулся.

— Может и про нас, а что хоть говорят?

— О, эта легенда об отважном караван-баши Сомсхее переживет века, ибо он сумел пленить злого демона, вызвавшего страшную песчаную бурю, и его жену погубившую колдовством всех его верблюдов, — улыбнулся мужчина, — А ты, выходит, и есть этот демон?

Он подвинулся ближе и произнес:

— Меня Малик зовут, я уличный певец и фокусник.

— Солк Солано, — представился парень.

— Расскажи, как дело было? — нетерпеливо толкнул в бок Малик, — Я же теперь ночь не усну, это единственный раз в жизни бывает, сидеть рядом с демоном. Ночь длинная, расскажи.

Солк неторопливо рассказал, про то, что сам видел, рассказ вышел не таким интересным, как хотелось бы Малику, и он огорченно вздохнул.

— Все знают, что караванщики хорошие рассказчики и большие вруны, ведь без вранья свой товар не продашь никогда.

— А ты как сюда попал?

Малик помрачнел и махнул рукой.

— Не понравилось, как на свадьбе пел, — коротко ответил он.

— За это в тюрьму? — удивился Солк.

— Зачем в тюрьму? — вздохнул Малик, — завтра выпорют и домой прогонят. Думал, штрафом откуплюсь, гости на свадьбе не согласились на штраф.

Он горестно махнул рукой, потом, глядя на удивленного Солка, пояснил.

— Я невесту славил, пел, что она тонкая как тростник, быстрая как лань и кроткая как ягненок, кто же знал что она хромая, толстая и сварливая баба, — потом посмотрел на своего сокамерника, грустно улыбнулся и вздохнул, — даже не покормили…

— На, вот- протянул часть лепешки Солк, — от ужина осталась.

Малик не стал отказываться и в два счета проглотил её.

— Теперь можно было бы и спеть, чтобы ночь скоротать, да боюсь соседи наши недовольны будут, что спать им мешаем.

— Ты еще о песнях можешь думать? — удивился Солк.

— Что еще остается? Песня она и в горе и в радости рядом с нами. Хочешь, давай о любимых поговорим, — предложил Малик, — У тебя есть любимая?

Солк прикрыл глаза и на минуту представил себе Камиллу, сосредоточенную перед испытанием огнем, и потом торжествующую от того, что справилась, испуганную, когда Теон напал на неё. И не нашел ничего лучше чем ответить стихами:

Прекрасной розы красоту затмила Ты,

Следующим наместник рассматривал спор двух соседей за небольшой клочок земли между их наделами. Еще их деды вместе расчищали его от камней, отцы смогли мирно пользоваться им, но сыновья поссорились. Каждый хотел обрабатывать его сам и никто не собирался уступать. Оба декханина высокие и жилистые, с широкими натруженными ладонями и темными, обветренными лицами.

— У меня три сына, это поле должно быть моим, — говорил один, повыше ростом.

— У меня тоже растут сыновья, и им нужно будет кормить свои семьи, — настаивал другой.

Наконец, наместнику надоело выслушивать это и он произнес:

— Назначаю вам испытание поединком, кто вытолкнет своего соперника из круга, тому и владеть спорным полем.

Стражники тут же на площади, освободили место и очертили круг, диаметром в два человеческих роста, спорщиков поставили в середину, Урсала дал знак, и поединок начался. Оба декханина пыхтели и толкали друг друга, пытались сбить с ног, всячески стараясь победить соперника. Народ вокруг шумел, подбадривая их, наконец, один из них пропустил сильный удар по колену и упал. Второй тут же этим воспользовался, схватил своего соседа за ноги и потащил из круга, он уже в мыслях праздновал победу, но соперник изловчился и пнул его ногой так, что тот сам вылетел из круга. Толпа встретила его падение радостными криками и улюлюканьем. Декханин встал на ноги, на его глазах выступили слезы досады. Радостный победитель поспешил на поклон к наместнику.

— Поединок рассудил вас, — обратился он к спорщикам, — ты будешь владеть той землей, что и хотел.

Довольный мужчина еще раз поклонился.

— Но ты теперь должен помочь своему соседу расчистить от камней такой же надел земли, как и твой.

Победитель сразу как-то сник и больше не выглядел таким довольным, зато теперь проигравший перестал хмуриться и посветлел лицом.

— Ваши деды вместе расчищали землю от камней, теперь вам делать то же самое, — подвел итог наместник и протянул руку рабу за новым свитком. Спорщики с низкими поклонами удалились.

Солк слушал и смотрел на суд наместника Урсала, и постоянно ловил себя на том, что начинает надеяться на справедливость и для себя. Хотя, какая справедливость после обмана? Они же с Камиллой обманули Сомсхея, сказав, что он свободный… Почти все время его душа раскачивалась на качелях надежды и отчаяния.

Наконец, принялись вызывать его соседей, кого привели вместе с ним из тюрьмы.

Первым вызвали совсем молодого парня, подростка. Он залез в чужой дом и украл еду. Дело казалось совсем простым, воров ни в одной стране, ни в одном городе никто не жаловал. Парень тоже знал, что его ждет, он не пытался никого разжалобить, вышел вперед и с какой-то мрачной решимостью отвечал на вопросы наместника. Выяснилось, что он работал в том доме, который и ограбил. Хозяин, мужчина средних лет, дородный, одетый в богатую одежду, в красках расписал, как он услыхал шум на кухне, как позвал слуг, а те задержали вора. Сколько ущерба он нанес его дому…

Во время рассказа губы парня презрительно кривились, но в глазах стояли невыплаканные слезы, и когда наместник обратился к нему:

— Подтверждаешь ли ты сказанное?

Парню понадобилось некоторое время, чтобы взять себя в руки и не расплакаться, потом он тряхнул головой, закрыл глаза и будто кинулся головой в омут, принялся говорить.

— Я залез в чужой дом, не отрицаю, — толпа встретила его слова возмущенным гулом, — но я забрал только то, что мне обещали заплатить за мою работу и не заплатили.

— Врет, все врет, не слушайте его добрый господин, — перебил хозяин, — я все отдал, что он заработал. Я к нему как к сыну относился, а он… Мужчина принялся фальшиво вздыхать и ненатурально всхлипывать, наместник, глядя на него раздраженно поморщился, потом подал знак одному из рабов, тот поднес ларец, из которого Урсала вынул зеленый кристалл, который ярко заблестел на солнце. Ограбленный побледнел и как-то стал меньше ростом, тогда как мальчишка воспрял духом.

— Вы знаете, что это? — обратился наместник с вопросом.

— Кристалл истины, — вырвалось у мальчишки.

Наместник улыбнулся кончиками губ.

— Именно так. Подойди сюда и повтори свой рассказ еще раз, — велел он мужчине.

— Нет, добрый господин, не надо, я ошибся, я забыл, я сам ему сказал забрать продукты. Я забыл!!! — забился в рыданиях хозяин.

— Так ты больше не утверждаешь, что поймал вора в своем доме? — уточнил Урсала.

— Нет, никакого вора не было, — униженно кланяясь хныкал мужчина.

— Отдашь своему работнику все, что обещал и пять серебряных монет в придачу, за клевету…

— Отдам, все отдам, — залебезил хозяин.

Урсала недовольно нахмурился и продолжил:

— Заплатишь в казну двадцать золотых монет за то, что пытался меня обмануть.

Мужчина взвыл от отчаяния:

— Добрый господин, мне для этого придется продать и все что у меня есть, чтобы собрать двадцать монет…

— Я все сказал, — Урсала отвернулся от него и протянул руку за новым свитком. Стражники увели воющего хозяина, который не умолкая ни на минуту, просил назначить другое наказание или отсрочить штраф.

Наконец дошла очередь до Солка и Камиллы, первым вызвали Сомсхея.

— Откуда ты и почему обвиняешь этих людей в колдовстве и смерти твоих верблюдов, — велел ему наместник.

Караванщик с достоинством поклонился, и начал обстоятельно и не спеша рассказывать.

— Я живу тем, что вожу караваны по разным городам Румерии и не только, бываю в соседних странах, и часто беру с собой попутчиков, они мне платят за возможность безопасно добраться из одного города или селения в другой. Эти двое попросились ко мне в Таррамаи, я назвал цену, они согласились. В дороге они вели себя не так как ведут себя обычные путники, они ни разу не просили еще воды, кроме той, что давалась на день, к вечеру в их фляжках всегда оставалось несколько глотков, как у опытных путешественников. Его жена ни разу не капризничала, как иногда это делают женщины. Она не болтала ни с кем и не плакала он неудобств.

— Разве это говорит, о том что они колдуны? — удивился наместник.

— Нет, господин, это говорит о том, что они выдают себя за других. Не может каллиграф и его жена так вести себя в дороге, будто не первый раз путешествуют.

— Я понял тебя, но это еще не говорит о колдовстве, — возразил Урсала.

— Я только начал рассказ, господин, — вежливо поклонился Сомсхей, — На третий день пути, когда должны были показаться белые стены Солимии, на нас налетел самум, такой сильный, каких не бывает в это время. Он дул остаток дня и всю ночь и стих только утром.

Когда мы сняли покрывала с наших голов, то не поверили своим глазам, перед нами вырос дворец, его стены были выше чем дворец самого калифа. За стенами нас встретил райский сад с благоухающий розами. Из-за роз вышли девушки, не менее прекрасные чем эти цветы, они благоухали лучше цветов, их смех был подобен золотым колокольчикам. Кожи чиста и нежна, две из них согласились стать моими женами, а одна обещала стать женой моему сыну.

Сомсхей после этих слов с досадой махнул рукой.

— Девы привели нас в купальни, где было вдоволь теплой воды и душистого мыла. После купания сон сморил нас. Мы все заснули счастливыми и разомлевшими от женской ласки, а проснулись в мерзкой пещере со зловонной ямой посередине. И возле ямы стояли они, — он указал пальцем на Солка и закрытые носилки с Камиллой. — вокруг сновали мерзкие старухи. Потом что то тяжелое упало в яму и стены пещеры зашатались и стали рушиться, и мы все побежали по такому же мерзкому и зловонному коридору. Его стены тряслись и рушились за нашими спинами, — казалось, еще немного и Сомсхей заговорит стихами.

— Мы уже начинали отчаиваться выбраться живыми, но боги смилостивились над нами и выпустили из ужасного места. Когда мы оказались на свободе, то увидели, как каменный дворец, что встретил нас прохладным садом, стоит безжизненный и давно покинутый людьми. Он на наших глазах рассыпался песком, который тут же развеял ветер.

Караванщик сделал паузу, и толпа на площади горестно вздохнула, люди были очарованы рассказом, хотя и слышали его не единожды.

— Стоило нам сделать несколько шагов, как мы увидели наших верблюдов. Они все были мертвы! Пятьдесят сильных, выносливых верблюдов, лежали мертвыми в песке! — горестно выкрикнул Сомсхей и поднял руки к небу, — это они виноваты в их гибели! — указал он на Солка и Камиллу.

— Мои люди утверждают, что только они не погрузились в сон, только они изо всего каравана, общались с чудовищами в той ужасной пещере, и только они знают все, что там было.

— Я прошу великого господина, отдать их мне, женщину я оставлю себе, а мужчину продам, он молодой и сильный, за него дадут много денег и я смогу купить себе верблюда в караван, — Сомсхей стал на колени перед наместником и с мольбой протянул к нему руки.

— Тебя я выслушал, пусть теперь говорит он, — наместник кивнул в сторону Солка.

Парень почтительно поклонился наместнику и сказал.

— Господин, я смогу добавить совсем не много к рассказу почтенного Сомсхея, потому, что тоже попал под власть чар того места.

Народ на площади разочарованно вздохнул.

— Что ты знаешь об Омолу? — спросил Солк у Урсала.

— Это страшилки для детей, о ведьмах, якобы правившими этой страной многие тысячи лет назад.

— А если я скажу, что это не сказки, и мы попали в последний храм этой богини? — пристально посмотрел в глаза наместнику Солк.

— Я тебе не поверю, — ответил Урсала.

— Даже если я буду держать в руках кристалл Истины во время рассказа?

— Если вы вдвоем с женой будете его держать, и она подтвердит твои слова, — недолго подумав, произнес наместник.

Он сделал знак рукой и из крытых носилок вывели Камиллу, она была в дорожном закрытом платье, только голова не была укрыта покрывалом. Девушка похудела и выглядела бледной от волнения. Охранники подвели её к Солку, потом принесли всем знакомый ларец, и наместник протянул им кристалл.

Он оказался холодным на ощупь и достаточно тяжелым, в зеленой глубине его мелькали яркие золотые искры.

— Вы знаете, что будет, если солжете? — спросил Урсала.

— Вероятно, умрем, — пожал плечами Солк.

Наместник улыбнулся кончиками губ и кивну головой.

Камилла начала свой рассказ, она рассказала все с момента отбытия каравана, не затрагивая прошлого. Закончила она свой рассказ на том месте, когда статуя Омолу была повержена. Рассказ же Солка вышел совсем коротким, он рассказал как очнулся, и как предотвратил убийство девушки. Во время рассказа искры в кристалле то вспыхивали сильнее то почти гасли, будто подтверждали сказанное.

Потом, Солк взял кристалл только в свои руки, и произнес.

— А теперь, я расскажу то, что вы забыли про Омолу, и оно осталось только записями в старых книгах. Когда то давно Румерией управляли богини, и женщины были главными в семьях, они выбирали мужей и решали государственные дела. Несогласных приносили в жертву Омолу, от этого росла её мощь, все больше и больше народов подчинялись Румерии, больше новых земель, на которых строились все новые храмы кровавой богини. Все больше требовалось крови, настолько жадной она была, что пустели селения и безлюдели города. Без подношенией слабла её власть над людьми, и в конце-концов люди стали разрушать её храмы, отказываясь подчиняться. Постепенно в стране стали забывать жестокую богиню, мужчины взяли власть в свои руки, а женщинам оставили беречь семейный очаг и растить детей. Но не все храмы разрушили, не все жрицы отвернулись от Омолу, — Солк обвел взглядом притихших людей на площади, поймал восхищенный взгляд Камиллы, и продолжил.

— Оставшиеся верными жрицы прятали свои святыни, тайно принося жертвы и мечтали возродить былую мощь Омолу. Нам же просто не повезло оказаться рядом с таким храмом, богиня потратила свои последние силы на свою ловушку, но просчиталась. Я не знаю, есть ли еще забытые и спрятанные храмы, но этого уже точно нет, и больше на том месте его никогда не будет.

Над площадью повило молчание, которое никто не решался нарушить первым, наконец, наместник Урсала задал вопрос, крутившийся у всех на языке.

— А ты это откуда знаешь, если даже наши мудрецы почти позабыли это.

Солк почтительно поклонился и протянул ему кристалл, наместник машинально забрал его.

— У меня были очень хорошие учителя, которые всячески поощряли любознательность и тягу к знаниям, — вежливо ответил он.

— Мне кажется, что ты что-то не договариваешь, но я спрошу об этом позднее, — пристально глядя ему в глаза задумчиво протянул Урсала.

— Ты удовлетворен Сомсхей? — обратился к караванщику наместник.

— Нет, кто возместит мне убытки? Где я возьму новых верблюдов? Я же теперь разорен! — горестно воскликнул он.

— Ты знаешь, что в твоем деле всегда есть риск, — резонно заметил Урсала, — и верни сегодня же все их имущество, — велел он.

Сомсхей тяжело вздохнул и сгорбившись пошел прочь с площади.

— Все дела решены, суд состоялся, — встал со своего кресла наместник, — есть ли тот, кто считает его неправедным и не справедливым?

Он обвел взглядом притихших горожан.

— Если есть такие то говорите сейчас, после говорить будет поздно.

Он оглядел еще раз людей, пришедших на площадь, никто не оспаривал его решений. Принесли носилки, в которых он прибыл на площадь, и помогли сесть в них, двое стражников подвели Камиллу к женским носилкам, Солк должен был идти рядом с ними сам.

Дорога оказалась короткой, их привели на постоялый двор, расположенный неподалеку от дворца, и велели хозяину выделить им комнату.

— Отдыхайте, наместник Урсала хочет вас видеть у себя завтра, за вами придут, — велел им старший охранник. Потом повернулся к хозяину двора, что-то сказал ему, и передал несколько монет, после чего удалился.

Хозяин, подобострастно кланяясь на каждом шагу, поспешил к Солку с Камиллой.

— Приветствую вас в своем скромном доме, сейчас вас проводят в комнату, где вы можете отдохнуть и поужинать, не каждый день ко мне приводят гостей нашего наместника, — заискивающе заговорил он.

Парень с девушкой, немного ошалевшие от быстрой смены событий, смогли только кивнуть ему. Мужчина хлопнул в ладоши, к нему тут же подошел один из его работников.

— Проводи гостей в лучшую комнату, и принесешь, все, что они захотят, — велел он ему.

Работник поклонился, и обратился к Солку,

— Пойдемте, господин, — повернувшись, быстро пошел вперед. Оставалось, молча следовать за ним. Комната, в которую их привели, оказалась чистой, с опрятно заправленной широкой постелью, в углу на низком резном столике стоял кувшин с водой, и ваза с фруктами.

— Располагайтесь, скоро принесут поесть, потом, если пожелаете, вас проводят в купальни…

— У нас нет других вещей, чтобы переодеться, — возразила Камилла.

— Их скоро принесут, — успокоил слуга, — приказы наместника выполняются быстро, — добавил он, видя недоверие на лицах гостей.

Потом поклонился и вышел из комнаты.

— Солк, — Камилла всхлипнула и прижалась к нему, — я уже думала, что нам никто не поверит, и даже кристалл не поможет. Я так волновалась за тебя, — девушка подняла голову и всмотрелась в его лицо, потом нежно коснулась ладонью его щеки.

— Я так боялась…

Он не успел ничего ответить, как распахнулись двери и слуги внесли сначала не высокий но широкий стол и поставили его посередине комнаты, следом внесли большое блюдо с мясом и овощами, горку теплых ароматных лепешек, кувшин с напитком, фрукты и множество маленьких тарелочек, пиалушек, блюдец с разнообразными приправами и сладостями. Расставив это все изобилие, слуги с поклонами удалились.

По комнате разносились аппетитные запахи, Солк только сейчас почувствовал, как он устал за сегодняшний день и проголодался. В памяти не осталось, как он оказался за столом, и что ел, он не чувствовал вкуса блюд, только разрозненные картины вечера, вот он за столом, вот в купальне и банщик, в одних холщовых штанах трет и разминает ему спину. Он не запомнил как оказался в постели, он заснул еще в купальне.

Ночью ему приснился кошмар, первый день, после покупки его Аделью. Хозяйка приказала ему прислуживать за столом во время праздничного ужина, а после она решила показать всем, как он может терпеть боль и его избили до полусмерти.

Проснулся Солк от собственного крика, и испугался, что Адель снова прикажет выпороть его просто за то, что услышала его голос. Но нежные руки и теплые губы Камиллы, прогнали страшный сон. Она целовала его, шептала что-то ласково-бессвязное, и сердце Солка перестало биться в груди раненой птицей. Девушка прижалась к нему, он вдохнул аромат её волос, и крепко обнял.

— Солк, любимый, — прошептала Камилла, коснулась поцелуем его груди и прошептала, — я хочу тебя. Пусть это не честно.

— Почему? — удивился он, отвечая на ласки девушки.

— Ты же не можешь мне отказать…

— Я не хочу отказывать, — перебил Солк и уложив Камиллу на спину, принялся через тонкую ночную сорочку нежно гладить её грудь. Девушка прерывисто задышала и выгнулась ему на встречу. Потом стянула с себя её и откинулась на подушки, увлекая парня за собой. Поцелуи и ласки становились все смелее и откровенней.

— У меня еще не было мужчины, — смущаясь шепнула Камилла.

— Я буду осторожен, — ласково успокоил её парень. Он опустил руку на её промежность, и принялся нежно ласкать её, потом, не прерывая ласки, опустился вниз, очерчивая поцелуями и языком, нежную шею, маленькую грудь девушки. Коснулся губами живота и добрался до нежных девичьих складок, там уже была влажно от желания.

Когда девушка уже вся пылала от страсти, Солк преодолел тонкую преграду плоти и вошел в неё, Камилла коротко всхлипнула и на мгновенье замерла, но парень, умелыми ласками не дал желанию утихнуть, и принялся двигаться внутри неё. Девушка полностью раскрылась ему и они стали одним целым, разделив на двоих дыханье и угадывая порывы друг друга, их сердца бились в одном ритме. Потом, когда они отдыхали от любви, Камилла положила свою ладошку ему на член, и серьезно спросила.

— Ты меня научишь что нужно делать в постели? Я хочу знать, как доставить тебе удовольствие.

Солк, улыбнулся, привлек её к себе и нежно погладил по волосам.

— То, что ты рядом это уже удовольствие, твоя, кожа, волосы, запах…

Камилла тихо и счастливо рассмеялась.

— Ты впервые не сказал мне вы и не назвал госпожой.

— Надеюсь, меня не накажут за это? — улыбнулся Солк.

— Я подумаю, — улыбнулась девушка и провела рукой по животу, потом нежно коснулась его члена, и принялась медленно гладить его.

Парень прерывисто вздохнул.

— Это наказание?

— Да, — прошептала Камилла и поцеловала его в губы.

Проснулись они поздно утром, солнце давно встало и постоялый двор жил своей жизнью. Зеленщик принёс свежие овощи и пряные травы, слуга принёс от мясника мясо, хозяин следил за всеми, и его громкий голос слышался то тут то там. Вот он распекает слугу за нерасторопность, а через время громко торгуется с зеленщиком. Этот шум лучше всех слов убедил их, что самое страшное для них уже позади. Еще не много и они смогут вернуться домой.

Стоило Солку выйти из комнаты, чтобы спросить воды для умывания, как один из слуг передал ему распоряжение наместника, что им следует собраться и явиться к нему во дворец, как только они встанут. Носилки давно ждут их во дворе.

Собрались они очень быстро, тёплая вода для умывания была давно готова, а одежда нашлась в багаже, переданном вчера вечером Сомсхеем. Караванщик не посмел ослушаться и вернул абсолютно все, даже мешочек с монетами казался таким же полным как и до того, как попал в его руки. Не было только магической шкатулки. Но вещица была для Камиллы и Солка бесполезной и они не жалели о ней.

Камилла одела один из нарядов, что подобрала у Ипполиты на острове, простое платье из белого льна с красивой вышивкой на груди, по подолу и рукавам. Солк помог ей заплести волосы, сам он выбрал одежду, купленную в Таррамаи и не отличающуюся от той, что носили мужчины в Румерии.

Носильщики доставили их во дворец, распорядитель встретил их у ворот и проводил в один из залов с большими стрельчатыми окнами, украшенными искусными витражами с изображением цветов и деревьев. Стены были расписаны зелёно — золотым растительным орнаментом, возле стен стояло несколько удобных диванов и кресел, тут же стоял расписной не высокий стол, на котором были расставлены вазы с фруктами и сладостями.

Солка и Камиллу оставили в комнате одних и они, осмотревшись, медленно прошли к одному из диванов и сели рядом, ожидая наместника, и строя предположения зачем они ему понадобились. Вскоре, в одной из стен бесшумно распахнулась дверь, не замеченная ранее, вернее искусно скрытая росписью, и в неё вошел сам наместник за которым, на почтительном расстоянии следовал раб, с подносом в руках, на котором стояла их шкатулка, вынесенная штормом на берег.

Парень с девушкой при его появлении поспешно встали и почтительно поклонились. Урсала кивнул им в ответ, подошел к одному из диванов и опустился на него.

— Не надо стоять передо мной, — обратился он, — разговаривать удобнее сидя.

Они послушно сели на соседний диван, раб поставил стол так, что бы все смогли дотянуться до угощений, и на этот же стол поставил поднос со шкатулкой. Наместник дождался пока все приготовления закончатся и обратился с вопросом.

— Откуда у вас это? — указал на шкатулку.

— Эта вещь попала к нам случайно, — вежливо ответил Солк, — мы путешествовали на корабле Империи, направлялись на праздник Жемчужных танцовщиц, но попали в шторм. Корабельный маг не смог с ним справиться. Корабль разбило о скалы.

Он не стал вдаваться в подробности.

Наместник недоверчиво нахмурился, но промолчал.

— Нас выбросило на берег, мы нашли эту шкатулку среди обломков, которые остались от корабля.

— Странная история, я слышал рассказы о пропавшем корабле. Значит, шторм погубил его, — задумался вслух Урсала.

— Такие корабли, обычно защищены не одним заклинанием, и не один маг на нем охраняет покой и жизни пассажиров. Он не мог просто так попасть в шторм.

Камилла, молчавшая до этого, и сидевшая опустив глаза в пол, подняла голову и посмотрела прямо в лицо наместнику.

— Мы можем повторить весь рассказ с кристаллом истины в руках, хоть вместе, хоть по отдельности, — с отчаянием в голосе перебила его девушка. Она поняла, что совершила абсолютно неприемлимый поступок, перебила мужчину, который находится гораздо выше её по положению, и разрыдалась, молча глотая слезы.

Наместник на её выпад ничего не ответил, только края губ обозначили легкую улыбку, исчезнувшую тот час без следа.

— Мне не нужен кристалл, чтобы понять, говорит человек правду или нет, — медленно ответил он, — кристалл нужен для того, чтобы люди видели лжецов сами. Это лишь красивый камень, не обладающий и крупицей магии.

Камилла удивленно смотрела на Урсалу, Солк же опустил глаза в пол и неподвижно замер.

— Я видел вашу ложь, когда вы сказали, что муж и жена. Но она была из желания защитить друг друга, поэтому я вам её прощаю, — торжественно вымолвил наместник.

После этих слов Солк напрягся еще сильнее, он стиснул зубы так, что белые пятна выступили на скулах.

— Ты рожден свободным, то, что сделали с тобой — не твоя вина, поэтому я не буду судить тебя за ложь, ведь тогда нужно было бы судить и её, — Урсала перевел взгляд на Камиллу, — на этом закончим разговор о прошлом.

После этих слов парень прикрыл глаза и с облегчением перевел дух.

— Угощайтесь, я знаю, что вы ничего еще не ели с утра, — указал наместник на фрукты на столе.

— Вам что-то нужно от нас? — нарушил молчанье Солк.

— Тебе дали хорошее образование, — вместо ответа сказал Урсала, — что ты знаешь о Румерии, не только о её древних богах и демонах.

В комнате на минуту повисла тишина, нарушаемая лишь щебетом птиц, доносящимся из дворцового сада.

— Когда-то давно в стране было много рек и озер, земли её были плодородны и щедры к людям, живущим здесь, — начал говорить наизусть Солк, — но боги разгневались за что-то на людей и заперли в одну ночь все реки глубоко под землей. Ключ же спрятали на другом конце земли в старом храме. Вернуть воду смогут чужаки, дважды избежавшие смерти…

Сказав эти слова, парень замолчал и пристально посмотрел на наместника.

— Почему вы думаете, что это мы? — решился спросить Солк.

— Ты хочешь сказать, что вы не могли совсем недавно погибнуть в море, а затем в храме Омолу? — вопросом на вопрос ответил он, — к тому же, в рассказе ты упустил, что один из чужаков должен быть магом.

Камилла удивленно посмотрела на него.

— Но я же ничего еще не умею, я не училась… — робко начала она.

— Ты смогла найти в себе столько сил, что слабый росток откликнулся и пришел на помощь. Разве этого мало?

— Я считала, что маг это нечто большее, чем договориться с ростком, и позвать его на верную смерть, — неуверенно начала девушка.

Урсала снова еле заметно улыбнулся.

Камилла отвела взгляд и грустно сникла.

— У нас нет возможности отказаться, — полуутвердительно спросил Солк.

— Почему же, есть вы можете уйти из Солимии, не знаю, возьмет вас какой-либо караван с собой, или вы пойдете сами. До границы Империи не так уж и далеко и у вас есть шанс добраться самим. Если не погибнете в дороге. Или не попадете к изгоям.

Девушка вопросительно посмотрела на наместника.

— Прокаженным, — объяснил он, — говорят они питаются человечиной, и испытывают недостаток в женщинах.

При этих словах Камиллу передернуло от страха.

— А если мы согласимся? — Солк посмотрел на Урсала.

— Наши маги помогут тебе снять это, — он указал на тонкую магическую цепочку на его шее, — и вы сможете сами выбрать для себя награду, золото, самоцветы, лошадей или верблюдов.

— Если мы не справимся?

— Значит, это не о вас говорят пророчества, — снова едва улыбнулся наместник.

От этой улыбки стало не по себе.

— Вы хотите знать, что находится в шкатулке? — нарушил молчанье Урсала.

— Если честно, то нет, — произнес Солк, — но, видимо, выбора у нас тоже нет.

— Что-то, что поможет вернуть воду? — произнесла девушка.

По знаку наместника раб подал ему шкатулку, он легко открыл её, Камилл удивленно подняла брови, ей это ни разу не удалось сделать, хоть она не единожды пыталась это сделать.

— Как вам это удалось? — невольно вырвалось у неё.

— Я потом покажу как, а пока смотрите, — он достал из шкатулки большую жемчужину переливающуюся всеми цветами радуги, — знаете, что это?

Солк пожал плечами, Камилла отрицательно кивнула. Урсала довольно улыбнулся и осторожно взял её в руки.

— Это не жемчужина, это глаз Наунет, который льёт слезы и посылает молнии, — любуясь глазом произнес наместник, — я не знаю, кто и куда его вез, но то, что он оказался здесь, уже говорит о многом.

Он оторвался от радужных переливов и посмотрел на насупленного Солка и растерянную Камиллу.

— Тогда почему шкатулка не раскрылась нам? — сорвалось с языка у девушки.

— А когда ты её пыталась открыть в последний раз? — вопросом на вопрос ответил Урсала.

И, не дождавшись ответа, продолжил:

— Шкатулка давно бы открылась тебе, если бы ты попыталась открыть её снова. Глаз сам снял защиту, когда оказался в Румерии. Наунет ждет его, и это она вас привела сюда, — торжественно произнес он.

— Что будет с глазом, если мы погибнем? — поинтересовался Солк, он сидел очень прямо, плотно сжав губы и не отводил глаз от наместника. Казалось, будто он хочет прожечь в нем взглядом дыру. Камилла посмотрела на него и украдкой толкнула в бок, парень поспешно опустил взгляд, чтобы скрыть свое недовольство.

Урсала сделал вид, что не заметил этого, и медленно ответил:

— Думаю, он не даст вам погибнуть, пока вы не доставите его Наунет. Он слишком долго ждал, когда сможет вернуться, — медленно, будто прислушиваясь к чему — то, говорил наместник, — он полон магии и полон нетерпенья, вот, возьми, он сам все скажет.

Урсала протянул жемчужину Камилле, и она осторожно коснулась её.

— То есть, вы не даете нам выбора? — глухим голосом спросил Солк, — мы почти наверняка погибнем если не пойдем, и точно также, почти наверняка погибнем, если пойдем.

— Нет, не погибнем, она обещает, что поможет нам, — перебила его девушка.

— Я не верю, Омолу тоже обещала отдых в райском месте, — возразил парень.

Камилла молча взяла его руку и положила на жемчужину в своей ладони.

— Послушай, — попросила она.

Солк прикрыл глаза и прислушался. В голове зазвучало журчание, тихий смех, разносящийся вокруг колокольчиками, перед внутренним взором показалась тихая заводь, покрытый травой берег и девушка, сидящая на берегу. Её серебристо белые волосы свободно рассыпанные по спине, касались воды она встала сделала несколько шагов ему на встречу, волосы потянулись следом за ней. Длинное платье струилось будто ручей, полностью скрывая её фигуру. Девушка подошла почти вплотную к нему, её лицо было лицом Камиллы. Отличалось только тем, что по середине лба, была пустая глазница, прикрытая веком.

— Омолу обманом забрала мой глаз, её слуги спрятали его. Без него мне нет дороги домой. Я не могу найти, куда моя сестра спрятала истоки рек и ручьев, закрыла им путь на землю и оставила людей без воды. Верни мне его, — Наунет коснулась кончиками пальцев лица Солка, — Омолу ослабла и не сможет помешать.

Пальцы богини были прохладными будто капли воды, от всей её фигуры веяло не человеческим теплом а свежестью лесного источника.

— Пока я не могу дать тебе много, но вот это поможет в трудную минуту.

Наунет коснулась губами его лба и что-то прошептала. Солк открыл глаза, он снова был во дворце наместника, рядом сидела настоящая Камилла. Она с тревогой смотрела в его лицо.

— С тобой все в порядке? Ты будто пропал, тело здесь, а тебя нет…

На щеке и лбу все еще чувствовались прикосновения Наунет, он поднял руку и провел по щеке, будто пытаясь понять, это было на самом деле или привиделось. Он почувствовал как холодные точки на коже, следы её пальцев, тают под теплом руки.

— Вы же не отправите нас одних и пешком через пустыню, — обратился он к наместнику, и только сейчас заметил, что глаз богини лежит в его руке, Солк аккуратно вернул его в шкатулку.

Урсала, дал знак, и раб подал ему кубок с напитком, наместник сделал глоток и спокойно ответил.

— Вас будут сопровождать несколько моих людей, верных только мне. Выйдете из города вы в сопровождении одного человека, он проведет вас в соседнее селение, где будут ждать остальные. А дальше вы поведете людей, они пойдут за вами, и будут вас слушать. Но они же и убьют вас, если поймут, что вы пытаетесь сбежать.

— Зачем такие трудности? — тихо спросила Камилла.

Наместник не стал отвечать, лишь опять едва заметно улыбнулся и сделал глоток из кубка.

— Сколько у нас времени перед дорогой? — поинтересовался Солк.

— Луна сейчас убывает, плохо отправляться куда-либо, в такое время, — не спеша начал Урсала, потом отщипнул виноградину от большой кисти в вазе, бросил её в рот и с удовольствием раскусил, и только после этого продолжил.

— Через пять дней народится новая луна, тогда и пойдете, а пока отдыхайте, набирайтесь сил перед дорогой. Мои люди проследят, чтобы вы ни в чем не нуждались, и принесут, все, что будет нужно.

Время до новолуния миновало очень быстро. Дни Солка и Камиллы проходили в дорожных хлопотах, хоть наместник и обещал, что все будет готово, они предпочли сами собрать все необходимое. Вещей с собой брали не много, отдавая предпочтение воде и продуктам. Для их перевозки купили смирную молодую верблюдицу, рассудив, что выносливое животное не будет лишним. Если с вещами и животным споров не было, то за травами Камилле пришлось много походить по рынку.

Девушка долго и придирчиво перебирала растения и семена, дотошно расспрашивая как собирали и сушили. Дошло до того, что некоторые торговцы не выдерживали и сворачивали свой товар при её появлении. Наконец, она нашла мужчину, чей товар её вполне устроил, и тут Солк понял, что прежние походы это были мелочи, на которые не стоило даже обращать внимания. Девушка вставала рано утром, и поднимала не выспавшегося парня, и они втроем выходили из Солимии, и бродили по невысоким горам вокруг города, разыскивая в неприметных расселинах нужные Камилле травы. Возвращались лишь к вечеру, страшно уставшие и голодные.

Когда вечером девушка любовно раскладывала собранные растения, по разным мешочкам, тихо разговаривая с собой, со стороны казалось, будто это и не травы, а крохотные живые существа. Непослушные каштановые прядки выбивались из прически девушки, окружая её лицо, пламя свечи, мягко отражалось в синих глазах, и вообще вся она сейчас выглядела по домашнему тепло и уютно. Хотелось чтобы этот тихий вечер не заканчивался, хотелось чтобы не было ни Нуанет, ни наместника, ни Солимии, только они двое, и больше никого рядом. А больше всего хотелось, чтобы в жизни не было ни Хоты с его вероломством, ни школы Экатора, ни проклятого ошейника. Но тогда бы в его жизни не было бы Камиллы и еще не известно, что было бы с ним самим, вполне возможно незадачливый воришка, каким он был, давно попался бы городской страже и сгинул бы на каторге…

Чтобы развеять эти мысли, Солк задал вопрос:

— Почему нужны именно эти травы? На базаре были такие-же. Чем эти лучше?

Камилла подняла на него взгляд и, немного подумав, ответила.

— Те, что продавались на базаре, росли в городе, на грядке, их пололи и поливали, они разнежились и не смогут вылечить что-то серьезнее насморка. Эти росли сами, научились бороться за место под солнцем, они сильные и выносливые, к тому же перед тем как собрать их я убрала из них, все, что мне не понадобится.

— Ты так говоришь, будто умеешь разговаривать с ними, — улыбнулся Солк.

— Ты же знаешь, что я их понимаю, к тому же я маг, не забывай, — девушка мягко улыбнулась в ответ. Потом отложила все свои мешочки в сторону, подошла к нему и нежно обняла.

— Завтра мы никуда не идем, я собрала, все, что нужно. Уложим вещи, и отдохнем перед дорогой. Что ты об этом думаешь?

Парень обнял её в ответ.

— Завтра утром я заберу у кузнеца ножи, что заказал, и больше никуда не хочу ходить, хотя бы один день. Хочу провести его с тобой.

Камилла в ответ улыбнулась.

— А сейчас? Ты не хочешь отдохнуть?

— Разве я не говорил, что все ноги стер, пока мы по горам ходили, и собирали презренное сено… — деланно вздохнул Солк

— Сено? — притворно возмутилась Камилла, — это сено может нам жизнь и здоровье спасти.

Она хотела еще что-то сказать, но парень нежно поцеловал её и, взяв на руки, понес к постели. После слова им стали не нужны, их тела говорили между собой, став единым целым.

Утром Солк, встал раньше Камиллы, и осторожно, чтобы не разбудить девушку, поднялся из постели. Она перекатилась на его место и улыбнувшись во сне обняла подушку, на которой только что он лежал. Тонкое одеяло сползло в сторону, открыв гибкую спину и круглую попку. Солк осторожно прикрыл её, и одевшись вышел из комнаты. В зале таверны еще никого не было, даже хозяин, встающий вместе в первыми петухами еще не спускался сюда. Только в самом углу за одним из столов сидел неприметно одетый мужчина, перед ним стояли кувшин для вина и глиняная кружка. Он без удивления смотрел как Солк идет к нему.

— Наместник настолько не доверяет нам, что отправил тебя постоянно следить за нами? — вместо приветствия произнес парень.

Мужчина спокойно подвинул ему кружку и немного налил вина из кувшина. Солк взял её и сделал глоток.

— Никуда вы не денетесь из города, а я же дополнительная гарантия вашей же безопасности.

— Парень удивленно поднял брови, а незнакомец также невозмутимо продолжил.

— Солимия спокойный город, но и тут случаются странные вещи, бывает, что у всех на глазах могут убить человека, а убийцу никто не заметит.

— А ты, выходит, заметишь? — нахмурился Солк.

— При мне никто не нападет, — улыбнулся мужчина и откинулся на спинку лавки, на которой он сидел, — ты давно меня увидел?

— Еще в первый день, когда мы вернулись из дворца.

Незнакомец кивнул.

— Жаль, что тебе нужно уходить, из тебя вышел бы хороший невидимый. Глаза и уши наместника в городе, — пояснил он видя удивленный взгляд, — но ты же не только для этого покинул свою госпожу так рано, чтобы выпить со мной глоток вина и поболтать о наместнике?

Солк задумчиво отхлебнул из кружки.

— Я постоянно спрашиваю, но никто не говорит, что нас ждет в сердце пустыни? — медленно произнес он.

— Тут я тебе ничего не скажу, — мужчина подвинул кружку себе и налил вина, — те, кто уходили туда, обратно уже не возвращались. Из сердца пустыни налетают раскаленные бури, иссушающие все колодцы на своем пути. Оттуда наступают пески, засыпающие поля и реки, оттуда иногда появляются демоны, уничтожающие все живое…

Солк грустно усмехнулся.

— Чувствую себя дичью, попавшей в ловчую яму. Почему мне кажется, что мы тоже навряд ли вернемся оттуда.

— Наместник не просто так посылает вас, — спокойно ответил собеседник, — он сильный маг. Солимия еще существует, в основном его стараниями. Насколько я знаю, он очень серьезно относится ко всяким предсказаниям. И то, что он лично судил вас, это уже значит, что он заинтересовался кто вы и откуда.

Мужчина немного помолчал и продолжил.

— Ты думаешь, наместник постоянно судит неверных мужей и рассорившихся соседей? Нет, его цель были вы, если бы все шло так, как обычно, ты бы уже был казнен или продан кому-либо, а женщину отдали в жены тому же Сомсхею…

— Почему он решил, что мы виноваты в смерти его животных? Почему он нас обвинил в колдовстве? — сорвалось у Солка с языка.

— Вы чужаки, у вас нет здесь ни защитников ни покровителей…

— Почему-то я не удивлен, люди везде одинаковы, — произнес парень.

В зал вошел слуга, и принялся расставлять лавки и протирать столы, в ожидании будущих посетителей, следом появился хозяин, постепенно двор начал оживать, из кухни потянуло дымом от растапливаемой печи. Солк поднялся со скамьи, и попрощавшись со своим собеседником, поднялся наверх в свою комнату. Камилла еще спала и он не стал её будить, взял приготовленные заранее деньги, и отправился к кузнецу.

В кузне еще царил полумрак, кузнец только засыпал угли в горн, готовясь к работе. Завидев Солка, кузнец молча выложил перед ним его заказ, метательные ножи, крепкий нож, с удобной ручкой, и тычковый нож, с небольшим лезвием и удобной овальной ручкой, сделанной специально для маленькой ладони Камиллы. Парень покрутил метательные ножи в пальцах, проверяя балансировку, и метнул их один за другим, в установленную тут же у дальней от горна стены, мишень. Кузнец невозмутимо смотрел на это, Солк расплатился с ним, как и было договорено заранее. Кузнец опять не произнес ни слова, только кивнул одобрительно и сгреб монеты в свой кошель.

Когда парень вернулся на постоялый двор, то Камилла уже проснулась, и пересматривала вещи, которые они собирались брать с собой, укладывая и увязывая все так, чтобы сразу найти нужное а не перетряхивать все содержимое дорожных сумок. К обеду все вещи были уложены как нужно и все проверили не один раз. Вместо отдыха Солк показал Камилле, как лучше спрятать нож в одежде, чтобы его можно было быстро выхватить. А так же показал несколько приемов, чтобы девушка, при случае могла защититься.

— Мы же продолжим занятия потом, в дороге? — уточнила Камилла, когда она устала и Солк разрешил ей отдохнуть.

— Обязательно, продолжим. Жаль, времени мало для занятий, — вздохнул он, — Главное, никогда не оставляй нож, и никому не говори, что он у тебя есть. Возможно, он будет единственной надеждой на быструю смерть.

— Или долгую жизнь, — возразила девушка, и коснулась волос парня, её пальцы бережно перебирали мягкие пряди, потом она коснулась губами его бровей, скул, губ. После слова стали не нужны.

Утром, едва только небо приобрело серый оттенок, в двери их комнаты постучали, пришел обещанный Урсалой проводник. Мужчина с лицом заросшим густой иссиня черной бородой, и широкими плечами, одно плечо было ниже другого, он мрачно оглядел заспанных Солка с Камиллой.

— Собирайтесь, нам нужно выйти до восхода солнца, позавтракаете в дороге, — коротко приказал он, развернулся и направился в общий зал, он заметно хромал и подволакивал ногу во время ходьбы.

Проводнику не пришлось долго ждать, все было собрано и приготовлено еще с вечера, осталось только забрать вещи и навьючить их на верблюдицу, что мирно ждала их в загоне. Из Солимии они вышли задолго до рассвета, за воротами города их ждали верховые лошади. Немногословный проводник оказался ловким наездником, он крепко сидел в седле и показывал дорогу, которая быстро потерялась в песках и он находил её по известным ему одному приметам. Около полудня они прибыли в разрушенное поселение, наполовину занесенное песком. Здесь еще сохранилось несколько глиняных хижин, и колодец с мутной жижей вместо воды на дне. Возле колодца стояло несколько верблюдов с поклажей, рядом с ними в тени от одного из домов их ждали четверо мужчин. Они внимательно оглядели прибывших. Камилла была в дорожном костюме, полностью скрывающем лицо и её хрупкую фигуру. Воины неодобрительно посмотрели на неё но ничего не сказали. Солк тоже не произвел впечатления. Один из мужчин что-то тихо сказал, на его слова досадливо поморщились, и оставили без ответа.

Стоило Солку и Камилле спуститься с лошадей на землю, как к ним подошел один из ожидавших, и протянул уже знакомую шкатулку.

— Теперь это всегда должно быть у вас, — велел он.

Парень открыл шкатулку, жемчужина была на месте, радужные переливы на ней казались ярче, чем во дворце наместника.

— Она чувствует свою хозяйку, до неё тут ближе чем из дворца, — пояснил воин, — говорить она будет только с вами, поэтому вы указываете дорогу.

Солк осторожно вытащил жемчужину из шкатулки, в этот раз он не увидел Наунет, вместо этого он оказался высоко под облаками, он видел все глазами птицы в небе, Солимию, этот полуразрушенный поселок, верблюдов и крохотные фигурки людей рядом. Потом он понесся над пустыней, в сторону восхода солнца, и увидел тот путь, что им предстоит пройти. Зыбучие пески и высохшие русла рек, глубокие трещины в скалах, как свежие, так и скрытые песками, и от того более опасные. И в конце пути разрушенный храм, окруженный погибшими от зноя деревьями, стоящий на берегу иссохшего озера. Мгновенье, и он снова оказался возле колодца, рядом со своими спутниками. Краем сознания он ощутил неуверенную просьбу от Наунет простить её за то, что не все опасности она может показать, предупредить и защитить от них.

Убирать жемчужину обратно в шкатулку, показалось совсем не правильным, будто закрываешь живое существо в клетку, Солк спросил у Камиллы освободить один из многочисленных мешочков с травами, бережно опустил жемчужину туда, и повесил его себе на шею. Не долго передохнув, маленький караван отправился в путь.

Снова бескрайние пески насколько хватает глаз. Там, куда они шли, не было ни чьих поселений, не было городов, не было воды, была только пустыня и палящее солнце над ней. Верблюды медленно брели по высохшему руслу реки, высокие берега немного защищали от солнечных лучей, позволяя продвигаться к цели не только ранним утром, но и днем. Жемчужина, висевшая в мешочке на шее Солка вела его вперед, неслышно подсказывая куда идти и предупреждая о песчаных ловушках.

Ночевали не разбивая шатров, расстелив постели прямо на песке. Ночной ветерок приносил хоть какое-то облегчение, позволяя выспаться. Ни насекомые ни звери не докучали им, ничего не могло выжить в этом гиблом месте. Иногда им встречались выбеленные солнцем и ветрами кости людей и верблюдов, нашедших здесь свое последнее пристанище. Возле костей лежали никем не тронутые одежда, оружие и даже золото.

По их подсчетам выходило, что они прошли примерно половину пути четыре дня дороги были позади, впереди примерно столько же. Окружающие их пески жили своей жизнью, иногда утрами они пели нагреваясь в солнечных лучах, тогда каждый шаг верблюда или человека сопровождался протяжным стоном потревоженной пустыни. Миражи манили близкой водой и прохладой. Другой жизни, кроме солнца и песка вокруг не было, постоянный зной и отсутствие воды, убили все живое.

Раскаленный ветер подхватил песок и закрутил его в небольшом смерче, и обессиленно утих, уронив горячие песчинки, легшие на их пути причудливым узором. Люди, не раз видевшие это, равнодушно продолжили свой путь, но стоило только приблизиться к границе рисунка, как песок подбросило вверх и из под его завесы в путников полетели острые осколки камней, верблюды заревели от боли и неожиданности. Потом песок закружил вокруг них, засыпая глаза, перехватывая дыхание. Камилла потеряла из вида и Солка и остальных спутников. Свист ветра не позволял услышать голоса людей, а потом наступило удушье и все поглотили темнота и тишина.

Ощущение полета, свист ветра в ушах и яркие сполохи света. Небо черное без звезд, как в предгрозовую ночь, но нет духоты и пахнет молниями. Яркая зеленая вспышка и громкий треск, тело будто укололи тысячи иголок, но боли нет, есть невесомость, свежесть. Вспышки становятся реже, тело наливается тяжестью, громкий треск, будто огромная скала раскололась и рассыпалась на тысячу частей, полет резко обрывается, исчезают звуки и свет, темнота, покой.

Камилла медленно приходила в себя, сквозь закрытые веки она увидела неяркий свет. Девушка лежала на чем-то мягком, вероятно оно должно было быть удобным, но создавалось впечатление будто её бросили как куклу, совершенно не заботясь об удобстве. Шея затекла и начинала болеть. Стараясь, не обращать на неё внимания, Камилла медленно села и осторожно огляделась вокруг. Высокий потолок отливал золотом и самоцветами, в сиянии граней которых дробился свет многочисленных светильников, свисающих на толстых золотых цепях и закрепленных на стенах, опять таки на золотых или позолоченных подставках. Лежала она на широком диване, покрытом очень мягкими на ощупь шкурами, рядом с диваном стоял хрустальный стол на котором грудой лежали крупные самоцветы. Свет дробился на их гранях, рассыпая вокруг радужные блики, теряющие в других радужных бликах множества драгоценностей, лежащих и на полу возле стен, и на других столиках и подставках. Все вокруг блестело золотом, его было столько, что казалось будто она угодила в чью-то шкатулку с драгоценностями. Девушка поднялась и подошла к столу, взяла прозрачный камень, размером со свой кулак, и провела его гранью по столешнице. На хрустале появилась глубокая царапина. Алмаз такого размера, будь он один, вызывал бы восхищение, а так он просто потерялся в груде других камней.

Это не выглядело богато и роскошно, скорее смешно. Все вокруг смотрелось так, будто на человека свалилось чужое наследство, и он, пока не нашлись другие наследники, все быстренько перетаскал себе и еще не успел налюбоваться внезапным богатством, постоянно держит золото и самоцветы на виду, чтобы все всегда было видно, что это теперь его.

Такой вывод Камиллы, о хозяине этих покоев, не делал ему чести и не прояснял того, как она здесь оказалась. Хотелось бы, конечно, верить, что она не новая часть коллекции. Тут неслышно отворилась или появилась дверь, под самым потолком комнаты, от неё вниз потянулись золотые ступени, возникающие из ниоткуда, и на вершине лестницы возник высокий величественный мужчина в дорогой богато украшенной драгоценными камнями одежде.

Он только сделал первый шаг, а вся его величественность пропала без следа. Он настолько перестарался с украшением своей одежды, что идти в ней было тяжело, он едва не промазал по ступени, и с трудом сумел устоять на ногах. Несколько камней отвалились и с печальным звоном покатились вниз. Сообразив, что так дело не пойдет, мужчина остановился, его одежда начала быстро меняться, исчезли камни и золото, убавилось блеска, но зато на шее возник огромный бриллиант на толстой цепи. Камилла мимолетно пожалела его, представив тяжесть этого украшения.

Тут лестница, наконец, закончилась и незнакомец оказался прямо перед девушкой.

— Приветствую вас в моем скромном убежище, — произнес он и величественно обвел рукой комнату.

Камилле стоило большого труда не рассмеяться, настолько нелепо он выглядел, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и вежливо поклонилась в ответ.

— Я бы хотела знать имя моего спасителя, и судьбу моих спутников.

Мужчина поморщился от этих слов, будто услышал что-то неприятное.

— Зачем вам нужны эти грубые мужики? — льстиво и витиевато начал он, — они никогда не смогут оценить по достоинству такую жемчужину как вы. Иначе, зачем бы они повели бы с собой такой прекрасный цветок в самое сердце пустыни.

Его губы произносили вежливые слова, а глаза при этом оставались пустыми и холодными, внешний вид лучился самодовольством, он слушал сам себя и сам себе страшно нравился. Его комплименты были такими же фальшивыми, как и его улыбка, — Если вы беспокоитесь о них, то с ними ничего не случилось.

Он взмахнул рукой, перед девушкой появилось круглое окно, из которого пахнуло жаром пустыни, Камилла подошла и заглянула в него, Солк и остальные мужчины лежали в тени скалы, возле пересохшей реки, вдоль которой пролегал их путь. Они медленно дышали, погруженные в колдовской сон, рядом спали верблюды.

Мысленно вздохнув от облегчения, что все пока живы, девушка повернулась к незнакомцу и сказала:

— Это не они меня вели, а я их, — обезоруживающе улыбнулась ему, — давно хотела посмотреть на сердце пустыни. Я слышала, что здесь живет великий повелитель пустынных демонов.

По лицу мужчины пробежала довольная улыбка.

— Не так уж я и велик, — с фальшивой скромностью ответил он.

— О, не нужно прятать свое могущество. Скажите ваше имя, возможно я читала про вас сказания, но в невежестве своем не могу узнать, перед кем сейчас стою, — почтительно поклонившись проговорила девушка. Нужно было разговорить его любой ценой, сыграть на тщеславии показалось хорошей идеей.

Мужчина просиял от удовольствия.

— Я всего лишь ученик великого Хильдерека повелителя самоцветов, Сигитиарн.

— Хильдерека? — переспросила Камилла, — ооо. Я читала про него сказания, не было ни одного самоцвета, который не отвечал бы ему. Ни одной горы, что могла бы надежно спрятать драгоценный камень.

С почтением продолжила она, хотя впервые слышала это имя.

— Читала я и об умном и красивом юноше Сигитиарне, что пришел учиться к чародею, как выдержал он нечеловеческие испытания, прежде чем Хильдерек взял его в ученики. Как ученик превзошел своего учителя, и не возгордился своим уменьем, а продолжал прилежно учиться.

Все это время мужчина слушал с довольной улыбкой и благосклонно кивал её словам, но на последних словах, его лицо полыхнуло злобой.

— Хильдерек боялся, что я уйду от него и прятал книги, с заклинаниями, боялся, что я стану лучше его, — со злостью и обидой прошипел он, — я бы превзошел его, но боги поссорились между собой, и начали воевать друг с другом. Тут каждый был уже сам за себя. Мне повезло, я выжил, а учитель застрял в скале и она поглотила его.

Сигитиарн помолчал какое-то время, потом выпрямил спину, высоко поднял голову и громко сказал, обращаясь к кому-то в своих мыслях.

— Зато я теперь бессмертен, и мне принадлежат несметные богатства. Теперь я заполучил себе женщину, которая сможет позабавить меня.

Глядя на него девушка видела перед собой не могучего волшебника, а самозванца, напялившего на себя корону, в отсутствии короля. Тем временем Сигитиарн взмахнул рукой и вместо самоцветов на столе оказались фрукты в хрустальной вазе, вино в высоких запотевших бокалах, лепешки, сыр.

Он сделал приглашающий жест и взял один из бокалов, девушка взяла другой и сделала небольшой глоток. Вино оказалось вкусным и ароматным. Хозяин сокровищ посмотрел на Камиллу и медленно, будто нехотя произнес:

— Я давно живу, иногда моим слугам получалось дойти до какого-нибудь селения и привести мне оттуда девушек, но селянки не интересны, они все время льют слезы и пытаются убежать, прихватив с собой или золото или камни. Они скучные… — добавил он.

— Слуги? Здесь еще есть люди? — перебила его Камилла.

Сигитиарн поморщился с досадой.

— Я не умею создавать ни людей ни животных, слуги это песчаные големы, сильные, выносливые, и послушные мне.

— С армией големов можно завоевать всю Румерию, и стать повелителем целой страны. Почему же вы до сих пор скучаете здесь? — наивно спросила девушка.

Мужчина раздраженно посмотрел на неё и зло ответил.

— Песчаные големы недолговечны и глупы, они могут только похитить и привести женщину из ближайшего селения, но чем больше растет пустыня, тем дальше отодвигаются селения. Големы больше не могут добраться туда.

Между ними повисло неприятное молчание, будто набежала грозовая туча, Сигитиарн хмурился и, казалось, жалел о своей откровенности, показавшей его не всесильным богом.

— Вы считаете меня интереснее селянок? — решила поменять тему девушка и поставила бокал на стол.

На его лице расцвела вежливая улыбка.

— Ты не плачешь и не кричишь, ты красива и грамотна… — начал он перечислять её достоинства, — Если будешь слушаться меня, то я тебя сделаю своей бессмертной королевой…

Сигитиарн улыбался, пытаясь очаровать, понравиться, но глаза его все время оставались пустыми, холодными, он рассматривал девушку как красивый самоцвет, которым принадлежит ему и не имеет ни воли ни голоса.

Камиллу едва не передернуло от отвращения, жить вечно рядом с этим она не хотела.

— Я поделюсь с тобой своими знаниями, могуществом, со временем ты будешь равна мне, — пьяно зашептал Сигитиарн приближаясь к ней.

На мгновенье девушка вспомнила о своем отчаянном желании учиться, стать настоящим магом, а не самоучкой, как сейчас, но только на мгновенье, она прекрасно понимала, что ничем сумасшедший чародей не будет делиться. Будет держать рядом и кормить обещаниями, подкрепляя их редкими крупицами незначительных знаний. За которые ей придется расплачиваться собой, своим телом, свободой и личностью, пока он не уничтожит её, как прежних своих пленниц.

Мужчина подошел вплотную, крепко взял её за плечи и потянулся к ней в поцелуе. Рука Камиллы скользнула на пояс, к крохотному ножу, Сигитиарн оказался настолько самоуверен, что не обыскал свою пленницу. Небольшая рукоять удобно уперлась в ладонь. Мужчина крепко прижался к ней, по хозяйски положил ей руку на грудь и больно сжал её, его язык с силой раздвинул её губы и заполнил рот. Девушка ударила, не раздумывая, жестоко, как учил Солк. Воткнула лезвие вниз живота и повела рукой вверх, разрезая плоть от паха до пупка, одновременно отталкивая его от себя.

Кровь, горячая, живая брызнула на её руки, пачкая одежду, золотой пол, Сигитиарн зарычал от боли, согнулся, прижимая руки к животу в безуспешной попытке остановить кровь, бьющую из разрезанной артерии и собрать вываливающиеся сизые внутренности из распоротого живота. Мужчина сучил ногами и выл от боли и осознания скорой смерти.

— Не думай, что сможешь вернуться, — прохрипел он с ненавистью, — Ты тоже умрешь, вместе со мной.

Его лицо бледнело на глазах, жизнь быстро покидала слишком задержавшееся на этом свете тело. Блеск самоцветов вокруг мерк вместе с тем как уходила жизнь из Сигитиарна. Потолок прогнулся, сверху посыпался песок, лестница, по которой он спустился в зал исчезла, дверь с глухим звоном свалилась вниз, за ней была темнота и пустота. Камилла в отчаянии пожелала оказаться на поверхности, выбраться из этой западни злого волшебника, она собрала все свои силы, всю волю, как тогда, в пещере Омолу. Камни перестали задевать её, они будто пролетали сквозь, её тело. Стены пещеры стали прозрачными, будто таяли как лед под солнечными лучами. Жар пустыни обрушился на неё, и Камилла потеряла сознание.

В себя она пришла от того, что кто-то осторожно похлопывал её по щекам и массировал мочки ушей. Камилла открыла глаза и увидела склонившегося над ней Солка. Он встревоженно смотрел на неё.

— Что с тобой случилось? — задал вопрос как только девушка открыла глаза.

Остальные мужчины стояли рядом и хмуро смотрели на неё, вернее на кровь на её руках и одежде, на нож, все еще зажатый в кулаке и массивную золотую цепь с огромным бриллиантом, лежащую рядом. Край солнца уже коснулся горизонта, день заканчивался.

Прежде чем начать рассказ, Камилла попыталась песком оттереть кровь с ножа и рук, все это время никто не произнес ни слова, все ждали, когда она сама начнет свой рассказ.

Приведя в относительный порядок нож и руки, девушка вздохнула и начала рассказ. Поверить в него было сложно, но потерянный день, кровь и огромный бриллиант убедили, что это не выдумка.

— Интересно, почему этот Сигитиарн, сидел в пустыне, и не пытался выйти к людям? — подумал вслух командир их небольшого каравана.

— Не знаю, — пожала плечами Камилла, — да и не важно это теперь.

Девушка обхватила себя руками, будто ей было холодно, потом отвернулась ото всех и пошла прочь. Солк дернулся за ней, но командир остановил его.

— Пусть побудет одна, немного. Подожди.

Камилла опустилась на еще горячий камень, слез не было, было пусто в душе. В голове проживался прошедший день, снова и снова перед глазами мелькал блеск самоцветов, меркнущий на залитом кровью полу. Хотелось забыть его, очистить из памяти, как она очистила песком нож. Она едва слышно всхлипнула. Немного погодя за спиной послышался скрип песка под ногами, Солк подошел и сел рядом, он накрыл своей ладонью её руку и нежно сжал её.

— Не жалей, ты все правильно сделала…

— Знаю, — не дала договорить Камилла, — только от этого не легче.

Она тяжело вздохнула.

— Посиди со мной немного? — тихо попросила она.

— Тебе принести поесть?

— Нет, не хочется. Хочу забыть все, а не могу. Стоит перед глазами… — девушка опустила веки и по её щеке покатилась слезинка.

Солк прижал её к себе.

— Бедная моя девочка, досталось тебе сегодня, — вздохнул он и погладил её волосы.

Камилла повернулась и спрятала лицо у него на груди. Так они сидели до тех пор пока на небе не зажглись яркие звезды и сон не сморил девушку.

На следующий день рано утром, все начали собираться в дальнейший путь. И снова палящее солнце, темно-синее небо над головой и раскаленный песок вокруг. В тот день на пути не встретилось ни занесенных ветром трещин, ни зыбучих песков, следующие несколько дней были похожи один на другой в своем однообразии. Вечерами не было сил разговаривать. Воды осталось столько, что едва хватило бы на обратный путь.

— Слышь, парень, что говорит твой камень? Долго нам еще идти? — спросил командир Зазет, коренастый бородач с мрачным взглядом из-под густых бровей, — если завтра не дойдем до вашего храма, то нужно будет возвращаться.

Солк положил руку на мешочек с жемчужиной и прислушался.

— До храма еще пара дней пути, там можно будет набрать воды и отдохнуть, — ответил он после недолгого молчания.

— Если завтра к вечеру мы не дойдем до вашего храма, то поворачиваем обратно, — припечатал командир.

— Вы добровольно сюда пошли, в отличии от нас, — возразил Солк.

— Как пошли, так и вернемся. Нам обещали, каждому по жене и золото, а мертвецам ничего этого не нужно. Запомни, — Зазет выставил вперед палец с грязным, обломанным ногтем, — если завтра не покажется обещанный храм, хоть на краю горизонта, мы поворачиваем обратно. Не важно с вами или без вас.

После этих слов он развернулся на пятках и удалился к остальным.

— И что это было? — удивленно произнесла Камилла, — это не мы потащили их сюда, нам навязали эту дорогу…

— Странно это, — ответил ей Солк, — нужно будет спрятать жемчужину сегодня ночью и не показывать её завтра днем. Не нравится мне это.

Девушка согласно кивнула ему, подняла с земли небольшой камень, похожий размером на глаз Наунет, и сосредоточилась, скоро в её руке была точная его копия. Камилла невесело улыбнулась и протянула камень.

— Не думала, что получится. Похоже, я теперь не только растения понимаю.

Настоящую жемчужину Солк отдал ей. Ночь прошла спокойно, не было ничего и никого живого, кто мог бы им помешать.

Утром наемники наместника, нехотя собирались в дорогу, недовольно косились в сторону Камиллы и Солка, наконец, командир подошел к ним и властно протянул руку.

— Отдай жемчужину, — потребовал он.

Парень молча протянул мешочек с камнем. Командир мрачно улыбнулся и привязал мешочек к своему поясу.

— Так будет надежнее, — проворчал он и удалился к отряду.

Днем шли медленнее обычного, верблюды медленно и нехотя переступали по песку, будто их кто-то стреножил, почти никто не разговаривал друг с другом, все были всем недовольны и раздражены. Серый песок по ногами, серый песок вокруг, темно синее, почти фиолетовое от зноя небо над головой и больше ничего вокруг. Неожиданно песок пришел в движение, осыпаясь вниз, в невидимую пока пропасть, оставляя путникам лишь узкую тропинку через глубокую трещину.

Все неподвижно замерли, напуганные и удивленные произошедшим. Так получилось, что они оказались как раз посередине природного моста над пропастью. Командир наемников мрачно посмотрел на Солка.

— Нужно было давно назад возвращаться, — проворчал он, и сделал осторожный шаг вперед. Этот шаг будто послужил сигналом, из пропасти появились и полезли на мост многочисленные крупные крысы, непонятно как оказавшиеся здесь. Они сплошным серо-желтым потоком неспешно приближались к людям с двух сторон моста, отрезая все пути к отступлению. Еще не много и вся эта молчаливая масса набросится, не будет битвы, будет беспорядочная свалка, но за несколько мгновений до того, как первый хищник приготовился напасть, один из солдат шагнул на встречу, широким взмахом меча он смел с пути часть крыс, и они запищали, принялись толкаться, пытаясь быстрее занять место вместо погибших собратьев, пытаясь добраться до людей, впиться зубами и грызть плоть, захлебываясь чужой жизнью. А дальше время будто остановилось, не стало ничего вокруг, все стало не важным кроме одного, отбить нападение. Верблюды громко и рассерженно ревели, переступая ногами, Камилла стояла среди них, пытаясь успокоить напуганных животных. Мечи и ножи покрылись странной прозрачной кровью, камни моста больше не впитывали её в себя, стали скользкими от разрубленных тел и исходили смрадным паром под палящими лучами. Руки, лица, ноги выше сапог покрылись мелкими укусами.

За многочисленными нападениями грызунов, люди не заметили, что крысы при каждом прыжке на командира, пытаются вцепиться в мешочек с жемчужиной Наунет, и при каждой удачной попытке прорывают все больше дырок в нем. В конце-концов на мешочке не осталось ни одного живого места, он держался на нескольких нитках, которые все еще не давали жемчужине упасть в пропасть. Осталось всего лишь раз удачно вцепиться и все будет кончено, весь путь будет пройден зря.

Небольшой крысеныш внимательно следил за движениями человека, пока старшие собратья отвлекали его, вот, мужчина развернулся боком, несколько быстрых прыжков, сильно оттолкнуться, вцепиться зубами и лапами в обветшавшую ткань и рвань всем весом вниз, чтобы лопнули последние нитки.

Внезапно крысы остановились и все разом исчезли в пропасти, будто их и не было, только быстро высыхающие камни тропы через пропасть и саднящие укусы показывали людям, что это им не привиделось. Мужчины устало опустили мечи не спеша убрать их в ножны, они растерянно оглядывались, не веря, что все этим закончится. Никто почти не удивился, когда мост начал с тихим шорохом осыпаться песком в пропасть, отрезая возможность вернуться домой. И все побежали от опасности, не думая, не сомневаясь, что нужно бежать, забыв, что другой дороги домой просто нет, вернее, что её уже нет. И, только оказавшись на другом краю трещины, пришло осознание, что они хоть и живы, но домой вернуться по пройденному пути больше не могут.

— Откуда взялись эти твари? — нарушил молчанье один из солдат, — столько дней ни одной живой души не встретили, а тут на, тебе, счастье… — И смачно сплюнул.

Тут командир заметил, что от мешочка с жемчужиной остались только лохмотья, и разразился злой, отчаянной бранью. Остальные стояли рядом, притихшие и раздавленные, столько пройти и все зря, воды оставалось настолько мало, что вернуться они могли бы с большим трудом, но последняя ловушка перечеркнула и эту возможность. Трещина, через которую они только что перебрались, разрезала пустыню от горизонта до горизонта, будто показывая, что обратной дороги нет.

— Нужно идти вперед, в храме должен быть колодец, — нарушил молчанье Солк, он решил пока не говорить никому, что настоящая жемчужина уцелела.

— Что нам даст высохший колодец в забытом богами и людьми храме? — проворчал один из солдат.

Солк пожал плечами.

— Время. Если там есть хоть не много воды, то мы сможем отдохнуть и найти дорогу обратно. Над нами не будет висеть угроза умереть от жажды.

— И то дело, — со вздохом поддержал парня командир, — может быть нам повезет.

Перед тем, как отправляться дальше, Камилла достала один из своих многочисленных мешочков с травами, и перетерев содержимое в пыль, обработала ею у всех крысиные укусы.

— Я не знаю, что это за звери, и откуда они взялись, но от этого точно хуже не будет, — объяснила она свои действия.

К вечеру на горизонте показались развалины, расстояние и дрожащий раскаленный воздух не позволяли рассмотреть их и понять, насколько они далеко или близко, поэтому решили идти к ним или пока не дойдут или пока не наступит ночь.

Казалось будто развалины то приближаются, то отдаляются от них, несколько раз они пропадали из виду, будто бы их и не было, только ровное однообразие пустыни впереди и ничего больше. Но все таки они продолжали упорно идти к ним, а потом, древний храм, будто бы устал прятаться, и просто возник прям перед ними. Еще несколько шагов и путники оказались внутри просторного двора, окруженного со всех сторон полуразвалившейся стеной. Вдоль стены из песка торчали сухие ветки, когда-то пышных деревьев. Солнце и ветер сняли с них кору, и высушили до состояния камня. Двойной ряд погибших деревьев вел к колодцу в центре двора. Не надеясь на чудо, люди заглянули в него и не поверили глазам. Глубоко внизу блестела вода, возможно не очень хорошая, возможно солоноватая, как во многих колодцах пустыни, но это была вода. И сразу повеяло прохладой, Камилла и Солк, попадавшие в ловушку иллюзий Омолу, не спешили верить, но остальные быстро размотали длинные веревки и опустили кожаное ведро для воды.

Поднимали его едва дыша, чтобы не перелилось ни капли, вода оказалась чистой, прохладной и совершенное пресной. Напившись вдоволь сами, напоили верблюдов, наполнив поилку для верблюдов, которая стояла рядом с колодцем, и которую не заметили сразу.

Постепенно солнце опустилось за развалины, воздух вокруг стал прохладным, им, привыкшим к раскаленному жару, не отпускавшему даже ночами, стало холодно и мужчины развели костер. Впервые за много дней решили сварить себе еду. Сушеное мясо и овощи опустили в кипящую воду и дождались пока оно разварится. Каким же вкусным показался этот нехитрый суп после сухой пищи. Несмотря на вкусный ужин и найденную воду, настроение у всех, после потери жемчужины, было подавленное.

— Завтра пойдем искать дорогу через пропасть, или в обход её, — наконец нарушил молчанье Зазет.

— Храм не будем осматривать? — поинтересовался Солк.

— Зачем? — равнодушно спросил командир, — жемчужины нет, нам нужно возвращаться. Вода это хорошо, но одной водой не наешься, а съестного у нас мало. Пески вокруг мертвы, охотиться не на кого. Нужно возвращаться.

После недолгого молчания он продолжил.

— Разделимся, вы можете остаться здесь и осмотреть, все, что захотите. А мы пойдем в разные стороны от храма, через два дня вернемся обратно.

Все согласились со словами командира. Позже, когда отряд заснул, Солк тихо спросил Камиллу:

— Почему ты не сказала, что жемчужина у тебя?

— Не знаю, я не верю Зазету больше. Зачем он забрал её, почему хотел вернуться обратно? Это не мы его звали с собой, это он ведет нас, чтобы мы не сбежали.

— Знаешь, — Солк сел рядом и посмотрел на звезды над головой, — мне кажется, что командира кто-то заколдовал, чтобы он сказал все это, и не только его весь отряд нас ненавидел в тот день. Ты видела их глаза?

Камилла кивнула.

— Потом, когда отбивались от тварей на мосту, это колдовство ушло. Может быть это была еще одна попытка помешать нам?

— Может ты и прав, но я пока помолчу. Если у нас все получится, то молчанье будет не важным, а если нет, то тем более.

— Я думаю, если это было колдовство, то почему на нас оно не подействовало? И почему твари не почувствовали, что жемчужина у тебя? — начал размышлять вслух Солк.

— Мы чужеземцы, — пожала плечами Камилла, — может, поэтому.

— Может быть, — со вздохом согласился Солк.

Камилла проснулась от того, что её будто кто-то толкнул в бок, девушка открыла глаза и огляделась. Серое небо с меркнущими звездами равнодушно раскинулось над пустыней, все еще спали, костер за ночь прогорел полностью, угли превратились в пепел и остыли. Верблюды стояли в стороне под сухими ветками и мирно дремали. Она осторожно встала и направилась ко входу в храм. Внутри оказалось немногим темнее чем снаружи, ровный голубой свет разливался вокруг от уцелевшего алтаря. Девушка подошла поближе и смахнула песок со светящейся поверхности.

— Тебе тоже не спится? — раздалось за её спиной.

Камилла вздрогнула от неожиданности и обернулась, в дверном проеме стоял Солк.

— Меня будто кто-то разбудил и позвал сюда, — объяснила она.

— Меня тоже, — вздохнул парень, — давай смотреть, зачем мы здесь нужны в такую рань.

— Смотри, — Камилла показала на очищенную поверхность алтаря.

В полупрозрачной глубине камня виднелась женская фигура, будто вмерзжшая в лед, глаза её были закрыты, казалось она спит. Напротив лба женщины было небольшое углубление, Камилла провела по нему пальцами, потом достала жемчужину и положила её в него. Радужные переливы жемчужины стали ярче, потом она засияла так, что глазам стало больно, а камень алтаря начал таять от этого света, будто лед под жарким солнцем. Прошло не много времени и алтарь вместе с телом исчезли без следа.

На месте алтаря, прямо из камня забил столб воды, когда он осел вокруг радужными брызгами, из него появилась девушка из их видения, богиня Наунет. Она сделала несколько шагов к застывшим от удивления Солку и Камилле, ее платье, казалось было создано из воды, оно струилось и перетекало по фигуре, плавно обрисовывая все её изгибы, волосы поддерживал неширокий обруч из белого золота, жемчужина переливалась радужным блеском посередине лба в оправе обруча. Лицо её было изменчивым, как отражение в чистой воде и делалось похожим на того, на кого падал её взгляд.

Она медленно прошла вдоль разрушенных стен, внимательно осматривая все вокруг. Выглянула во двор, люди продолжали мирно спать, верблюды стояли возле колодца, изредка перешагивая на одном месте. Потом повернулась к Солку и Камилле и с грустным вздохом произнесла.

— Печально вот так вернуться и увидеть, что дом разрушен, — обвела руками, указывая на обветшавшие стены и нанесенный повсюду ветром песок, — Я знаю, что вы тоже хотите вернуться к себе. Но зачем? Что вас ждет дома? Такие же развалины? — она посмотрела на парня с девушкой. Потом подошла к Солку и коснулась пальцем его цепи-ошейника, провела по ней рукой, сжала медальон в ладони.

— Здесь волшебство, чужое и злое, — задумчиво проговорила она, — Тебе нужна эта вещь?

— Нет, — удивленно ответил он.

Цепочка с легким звоном упала на пол.

Наунет обошла его вокруг, провела ладонью по спине.

— Зачем это с тобой сделали?

Солк промолчал, не зная, что ответить.

— Я исцелю твое тело, но с памятью сделать ничего не смогу, — богиня положила руки ему на плечи и прикрыла глаза. Вокруг Солка разлилось мягкое голубоватое сиянье. Через некоторое время сиянье погасло, и Наунет шагнула к Камилле.

Она взяла девушку за руку и заглянула ей в глаза.

— Тебе щедро дано силы и дара. За несколько месяцев ты научилась тому, что другие постигают годами. Где бы ты не решила остаться для тебя всегда будет занятие. Зачем тебе возвращаться? — мягко спросила она.

— Там мой дом, — ответила девушка.

Наунет вопросительно посмотрела на Солка.

— Там те, кому я хочу отомстить, — ответил он.

Богиня наклонила голову и о чем-то задумалась, потом кивнула своим мыслям.

— Я помогу вам и вашим спутникам, хоть они и попали под влияние Омолу и пытались помешать вам. Но в начале вы поможете мне.

— Не слишком ли много от нас требуется последнее время, — с отчаянной дерзостью спросил Солк, — мы вернули тебе украденное, этого мало?

Камилла с ужасом посмотрела на него, потом перевела умоляющий взгляд на Наунет. Та с непонятной улыбкой смотрела на парня.

— Тяжело тебе с ним придется, пока он научится жить свободным, — сказала она девушке, — Мне много не надо, всего лишь мой сад, что рос когда-то у этих стен.

— Но деревья давно погибли без воды, — робко возразила Камилла.

Богиня раскрыла перед ней ладони, и протянула семена, которые непонятно как появились у неё.

— Нужен твой дар, а о воде не беспокойся, её теперь будет в достатке.

Тут со двора послышались голоса их проснувшихся спутников, раздался плеск воды в колодце, кто-то набирал воду. В храме стало немного темнее, кто-то стоял в дверном проеме.

— Подойди Зазет, — не глядя на человека произнесла богиня, — вели своим людям спрятаться под крышей храма, и животных тоже спрячьте здесь.

Командир удивленно кивнул и поспешил к своему отряду.

— Возьми семена и просто раскидай их вдоль стен, — Наунет обратилась к Камилле, — и быстрее возвращайся.

Девушка молча взяла семена и поспешила выполнить сказанное. За стенами храма не стало светлее, хоть солнце уже должно было взойти, небо быстро заволакивали дождевые тучи, темнеющие с каждым мгновеньем, готовые пролиться долгожданным дождем. Камилла едва успела обойти стену вокруг храма, как на песок упали первые тяжелые капли дождя. Над храмом раздался треск, потом с неба полилась вода, сверкали молнии, непрерывно гремел гром. Дождевые потоки неслись по двору храма смывая песок с древних плит, наполняли колодец.

Люди завороженно смотрели на разгул стихии, не пытаясь перекричать шум дождя и грохот грома. Постепенно капли стали падать реже, подул ветер и унес тучу прочь. Но солнце не спешило появляться из-за облаков.

— Теперь твоя очередь, разбуди семена, — повернулась Наунет к Камилле, — я тебе помогу.

Девушка кивнула её словам, закрыла глаза и сосредоточенно замерла, она почувствовала каждое семянышко, что лежит сейчас на обильно политой почве. Она чувствовала как пробуждается в них жизнь, как первые тонкие корешки ломают жесткую оболочку, оберегающую живую сердцевину, как эти корешки, крепнут, растут и множатся. Вот появляются первые зеленые листочки. Она ощутила как богиня щедро делится с ней своей силой, и перенаправила её к пока еще слабым растениям. Время потеряло всякий смысл, остались только Наунет, Камилла и набирающие силу и рост растения. Сколько это продолжалось? Девушка не могла сказать, когда богиня отпустила её, она осмотрелась и не узнала этого места.

Везде, куда только падал её взгляд, буйно росли цветы и деревья, будто не было никогда засохших, окаменевших от жаркого солнца веток.

— Теперь это больше похоже на мой дом, — улыбнулась Наунет, — через несколько лет эта страна будет такой же полной жизни.

Потом она перевела взгляд на притихших мужчин.

— Не в моих силах вернуть вас сей же час домой, но облегчить дорогу я могу, — произнесла богиня, — вы не будете страдать от жаркого солнца и жажды. Скоро наполнится водой река, по руслу которой вы шли сюда.

— Благодарим тебя щедрая Наунет, — церемонно поклонился ей Зазет, — но я бы хотел остаться рядом с тобой и служить тебе здесь.

Она внимательно посмотрела на мужчину и немного подумав, ответила.

— Ты не мне хочешь служить, тебе надоела твоя жена, дети выросли и покинули твой дом. На службе тебя уважают, но выше чем есть тебе не подняться.

Зазет покраснел но глаз не опустил, а ответил.

— Ты права во всем, выше чем есть не поднимусь, но есть еще одна причина, я не хочу возвращаться под командование сына, да и жена не будет скучать обо мне.

— А не ты ли хотел вернуться? Не верил, что еще есть мой храм, — усмехнулась богиня.

— Я не свои слова говорил, — опустил голову мужчина, — будто кто-то чужой был.

Потом поднял голову, посмотрел на Наунет, перевел взгляд на Солка с Камиллой.

— Как получилось, что жемчужина пропала и не пропала одновременно.

Девушка смутилась, потом подняла с пола камешек, сосредоточилась, и у всех на глазах простой камень превратился в жемчужину, подобную той, что сияла в венце богини.

Зазет прищурил один глаз и усмехнулся.

— Хитро. Только почему те твари не почувствовали настоящий камень?

Камилла развела руками.

— Вот это не у меня спрашивать.

— Вы и ваши животные можете остаться здесь столько, на сколько сочтете нужным, отдохнете, и отправитесь домой. Насильно никого из вас я держать не стану, так же как и прогонять, — обратилась к людям Наунет, — Мне же пора идти туда, где мое место по праву.

С этими словами она рассыпалась водяными брызгами и исчезла. На этом месте прямо из пола забил небольшой родник с кристально прозрачной водой.

На следующее утро отряд под руководством своего командира, развернул бурную деятельность, пока его люди не ушли, он решил с их помощью навести порядок в храме. Люди принялись выносить камни, от рассыпавшихся стен, и вычищать мусор и песок, нанесенные ветрами. Солк тоже присоединился к ним, Камилла же занялась тем, что вырастила несколько фруктовых деревьев, и развела небольшой огород. Её дар, и сила, что давала ей Наунет, пока она была ещё здесь пришлись весьма кстати. Мужчины с удовольствием разнообразили свой стол свежими овощами и фруктами.

За несколько дней главный зал храма полностью преобразился, его тщательно расчистили, когда вынесли и вымели весь песок, то оказалось, что под ним скрывалась карта Румерии, выложенная из разноцветных камней. Желтыми и коричневыми камнями было обозначено расположение всех городов и селений, что были в стране многие сотни лет назад, синими реки и озера, зелеными леса. Оказалось, что вокруг храма Наунет когда-то был большой город, гораздо больше Солимии. А на том месте, где караван Сомсхея попал в ловушку Омолу, был только её храм, посреди леса.

Стены оказались достаточно крепкими и от времени почти не пострадали, расшаталось несколько камней на самом верху, но это было не страшно, их укрепили глиной, принесенной из реки.

Из глины и камней Соорудили небольшой дом для самого Зазета, солдаты оказались умелыми строителями, дом вышел достаточно прочным. Оставили ему почти все одеяла и треть запасов сушеного мяса. Новый командир Улвер, пообещал вернуться к нему как можно быстрее, привезти продуктов, посуду, инструменты и одежду. Хоть Зазет и решил жить теперь при храме Наунет, без помощи людей ему будет гораздо труднее. Через несколько дней, ранним утром отряд отправился обратно, люди и верблюды достаточно отдохнули, чтобы возвращаться домой.

После дождя местность вокруг сильно изменилась. Потоки воды смыли песок с дорог, которым те многие столетия были засыпаны. Широкая пропасть, прежде преграждавшая дорогу обратно, бесследно исчезла. Сухое русло наполнилось, теперь широкая река неспешно несла свои воды в сторону Солимии. Кое-где несмело начала пробиваться тонкая травка. Теперь дорога шла вдоль реки, воды было вдоволь, и только недостаток продуктов вынуждал торопиться обратно. Животные пока не успели вернуться в эти прежде безжизненные места, поэтому надежды на охоту, чтобы пополнить запасы продовольствия, не было никакой.

Солк и Камилла шли рядом с верблюдицей, что купили в Солимии. Все время, пока они оставались в храме, они почти не разговаривали, парень старался держаться подальше от неё, даже не смотрел в её сторону. Сейчас между ними висело тяжелое молчанье.

— Что ты будешь делать, когда мы вернемся в Лерп? — решилась задать вопрос девушка.

Солк ответил не сразу, его взгляд потемнел, лицо приобрело жесткое выражение.

— Сначала я думал разыскать Хоту, его шайку, и рассказать всем, куда пропадают парни и старики, но, думаю, всем будет плевать. На улице каждый сам за себя, сдохни ты, чтобы жил я, — задумчиво ответил он.

— Потом хотел сдать Хоту городской страже, но он сам им платит… — пожал плечами, — Мстить Экатору глупо, не будет его, будут другие. Многим, кто учился в его школе, такая участь даже нравилась. Ему часто приводили мальчишек из портовых таверн, они рано начинали торговать своим телом и им это даже нравилось. Не знаю, на месте буду думать.

— Я не это имела в виду, — нахмурилась Камилла, — чем ты будешь зарабатывать на жизнь, когда закончатся деньги, что мы нашли на острове?

— Пойду в наемники, — спокойно, как о давно решенном, ответил Солк.

— Но почему? Зачем? Ты можешь остаться в Лерпе, работать каллиграфом, переводчиком, мы сможем жить вместе…

— Я не хочу так, — резко оборвал её Солк, — не надо решать за меня.

Девушка растерянно остановилась.

— Но я думала, что ты захочешь остаться со мной, — на глаза её набежали слезы, она отвернулась и прошептала, — Извини, я думала, что со мной был ты, а то был ошейник…

Камилла обошла верблюдицу и пошла с другой стороны от Солка, ото всех, она натянула на голову накидку, чтобы никто не видел её лица, её слез разочарования. Только вечером, когда все остановились для отдыха, подошел Солк, сел рядом на песок и сказал:

— Я не знаю, что на меня нашло, прости. Просто мне нужно научиться жить без ошейника, это трудно, — он невесело усмехнулся, взял горсть влажного песка и растер его между пальцами, — Я хотел бы остаться с тобой, но мне важно понять кто я сейчас. Постельный раб или свободный человек, мужчина, способный защитить свою женщину. Понимаешь?

Девушка кивнула:

— Я тебя понимаю, но чтобы это сказать, совсем не надо меня обижать. Я тебя не держу, могу даже попытаться попросить у наместника, чтобы он выделил людей, помочь мне самой вернуться домой, а ты иди, узнавай, кто ты, — потом встала и повторила снова, — Я не держу тебя, — и пошла к реке, села там неподалеку от воды и, обняв руками колени, положила на них голову и засмотрелась на отражение звезд на воде. Ей не хотелось сейчас идти к лагерю. Хотя она и понимала Солка, но обида пока была сильнее и чтобы не наговорить друг другу лишнего, лучше побыть на расстоянии друг от друга. Сколько она так просидела Камилла не знала, тело её затекло от неподвижности, она хотела встать и идти ложиться спать, оставалось еще два дневных перехода до Солимии, и уже в городе можно будет окончательно решить, кто где остается и кто куда пойдет.

Камилла озябла и решила немного пройтись, чтобы согреться, стоило ей немного отойти от лагеря, что-то жесткое упало сверху, плотная ткань закрыла звезды и отблески костра, потом вдоль тела скользнул длинный узкий мешок, плотно прижимая руки к бокам, её сбили с ног, и быстро потащили куда-то. Она попыталась закричать, но незнакомец сжал её горло, пресекая любую попытку привлечь внимание. Потом её куда то быстро понесли по воде, опутывая на бегу веревкой, девушка сопротивлялась из упрямства, понимая, что сама навлекла на себя беду, не нужно было отходить от лагеря, зря поверила в безжизненность местности. От злости и отчаяния даже не успела испугаться.

Её кинули на что-то теплое, живое, пахнущее конем, кто-то сопящий, тяжелый взобрался в седло, звякнула сбруя, лошади пошли сначала шагом, позже перешли в галоп. Камиллу бросало и било по конскому хребту и шее, она задыхалась, жадно пытаясь вдохнуть полной грудью, но очередной удар выбивал весь воздух. Перед глазами плясали искры и цветные круги, внутренности, казалось, норовили выскочить вместе с воздухом. Всякое представление о времени исчезло, вместе с ним исчез страх, выбитый дикой тряской.

Галоп сменился более спокойным шагом, потом остановились совсем. Ноги Камиллы распутали, её, не особо церемонясь, поставили на землю и потянули мешок вверх. По глазам ударил яркий свет костра, вокруг одобрительно рассмеялись.

— Хороша добыча, кто же знал, что здесь такую красавицу встретим.

Девушка осмотрелась, они находились в крохотной долине среди скал, на небольшом ровном пятачке горел костер, освещая стоящих рядом и довольно улыбающихся мужчин. Чуть в стороне от костра, возле отвесной скалы, стоял большой шатер.

Рука Камиллы невольно скользнула по платью, проверяя на месте нож или нет. Вовремя остановилась, не стоит показывать, что она не так беспомощна, как о ней думают, наоборот, обхватила себя руками, будто пытаясь защититься от их сальных взглядов, и со слезами в голосе спросила.

— Кто вы такие? Что вам от меня нужно? — и сделала несколько шагов назад.

Вокруг радостно загоготали.

— Нам от тебя только одно нужно.

Камилла замерла от страха, а мужчины стали неторопливо подходить к ней, им нравился её страх, нравилось, что ей некуда деться и что она полностью в их власти. Девушка сжала в руке рукоять ножа, готовясь защищаться до последнего.

Высокий лысый амбал, в кожаной безрукавке и широких полосатых штанах, выступил чуть вперед.

— Сегодня я первый, — и протянул к Камилле руку.

— Совсем без хозяина страх потеряли! — раздался от шатра девичий голос.

Мужчины вздрогнули от неожиданности и остановились, лысый обернулся и с недовольством проворчал.

— Ничего от неё не убудет, если мы с ней чуть развлечемся.

— А это не вам решать, — ответили от палатки, и оттуда к Камилле подошла невысокая светловолосая девушка.

— Пойдем со мной, они тебя не больше тронут, — ласково сказала она, и обняв девушку, повела её в шатёр.

Посредине шатра, в небольшой жаровне, мирно потрескивали угли. От них исходило приятное тепло, напряжение начало отпускать девушку, и сразу забила нервная дрожь.

— Успокойся! Не надо плакать! — принялась утешать её незнакомка.

Она метнулась к столбу посреди шатра, где на крючке висел кожаный бурдюк, налила воды в глиняную кружку.

— На, выпей, — ласково произнесла она.

Зубы Камиллы стучали по краю кружки, она больше расплескала воды, чем выпила.

— Где я? Кто вы? — наконец, выговорила девушка.

Незнакомка убрала прядку волос с лица Камиллы.

— Мы торговцы, раньше другими дорогами ходили, а тут неожиданно дожди пошли, мы и решили что-то новое поискать, может селение какое найдем, в которое не заходил никто до нас, — миролюбиво заговорила она.

— А я вам зачем? — вскинулась девушка, — не похоже, на торговую сделку.

— Ах, такая ерунда! — отмахнулась девушка. — Мужчинам скучно, они и дурачатся. Завтра тебя вернем, не ночью же отпускать, в темноте в горах только шею свернуть легко.

В её словах был резон, Камилла подумала и пожала плечами.

— Меня Адель зовут, а тебя как? — поменяла тему девушка.

— Камилла. Ты не похожа на румерийку, откуда ты?

Лицо Адели помрачнело, будто на него набежала тень, но она быстро взяла себя в руки.

— Я здесь недавно, — уклончиво ответила она, — путешествую со своим покровителем.

— Покровителем? — удиивлённо переспросила Камилла.

— Хозяином всего этого, — Адель обвела рукой шатер и кивнула в сторону выхода, — люди, лошади, товар, это все его.

Но тут же спохватилась:

— Ты, наверное, устала? Ложись спать…

Она подвела девушку к шкурам, косматой грудой лежащим на полу, будто тело мёртвого невиданного зверя.

— Здесь ты можешь отдохнуть до утра.

Камилла послушно легла, но, несмотря на усталость, заснуть не получалось. Мысли роились в голове не давали покоя, странным в этом лагере было все: странное похищение, странная цель, странные торговцы… Настораживала и Адель, её голос казался смутно знакомым.

Постепенно веки отяжелели и девушка незаметно для себя провалилась в тяжелый, без сновидений, сон. Проснулась она резко, от того, что рядом кто-то громко и без стеснения говорил о ней.

— Зачем её нужно было тащить сюда? — раздраженно спрашивал незнакомый мужской голос, — зачем вообще вы её взяли? Из-за вас теперь срочно сниматься и уходить отсюда.

— Да кто нас здесь найдет? — возразил другой мужчина, — Зато оно того стоило, ты видел девку?

— Худышка, на такую попробуй найди покупателя, — отрезал первый голос.

Камилла похолодела. Покупателя! Её похитили работорговцы! Тогда почему Адель не предупредила? Она с ними заодно? Девушка нащупала нож, спрятанный в одежде, — он пока еще был на месте. Она не была уверена, что снова сможет ударить человека — до сих пор не могла забыть запаха крови и вида внутренностей.

Полог шатра одернули в сторону и внутрь по-хозяйски вошел высокий темноволосый мужчина, с длинной, заплетенной в косички, как это принято у румерийцев, бородой. На нем был богатый шелковый халат, донельзя грязный и расшитые мягкие сапоги, испачканные мокрой глиной. Он остановился посреди шатра и уставился на девушку тяжелым немигающим взглядом, казалось, этот взгляд мог сжечь человека без следа. Камилла сжалась от страха, на мгновенье показалось, что мужчина прочел все её мысли. Немного поглядев на неё, незнакомец выругался и, выглянув из шатра, позвал Адель. Та явилась настолько быстро, что можно было подумать, стояла где-то рядом и только ждала приказа.

— Глаз с неё не спускай, — бросил он, указав на пленницу, и стремительно вышел.

Адель холодно взглянула, в её глазах не осталось и тени доброжелательности. Теперь на Камиллу смотрела холодная и расчетливая хищница, готовая наброситься в любую секунду.

— Отпустите меня, мой муж заплатит вам хороший выкуп, — начала просить девушка.

Адель холодно улыбнулась на её мольбы и ответила:

— Раз Гаентано не отдал тебя прямо здесь парням, значит что-то нашел в тебе такое, что можно выгодно продать. И вряд ли твой муж сможет заплатить столько!

Камилла с какой-то непонятной отстраненностью поняла, что теперь она может рассчитывать только на себя и ни на кого больше, Солк и другие просто не знают где сейчас она, а эти люди в ней видят только товар и ничего больше. Она продолжала умолять отпустить её, а сама внимательно оглядывала шатер, пытаясь придумать, как выбраться отсюда. Если бы только получилось отвлечь Адель… и попытаться выскользнуть из шатра…

Снаружи послышался звон металла и чья-то ругань, Адель сделала несколько шагов к выходу и Камилла кошкой метнулась к ней. Но та каким-то шестым чувством сумела увернуться и сбила девушку с ног. Обе покатились по полу, пытаясь побороть одна другую. Волосы лезли в глаза, забивались в рот, мешая дышать, девушка ухитрилась извернуться, и прижать Адель к земле, а затем и схватить её за горло, не давая позвать на помощь. В пылу борьбы Камилла даже забыла и своем ноже, она не заметила, как в шатер вошел мужчина. Он легко, как котенка, одной рукой оторвал её от противницы и отбросил в сторону. Камилла упала прямо на спину. Удар выбил воздух из легких, на мгновенье она задохнулась и потеряла сознанье.

Когда она смогла открыть глаза, то увидела Гаэнтано, нависшего над ней подобно разъяренному медведю. За его спиной стояло еще двое мужчин. Адель сидела на полу, держалась за горло и натужно кашляла.

Хозяин махнул рукой. Эти двое подскочили к Камилле, не церемонясь подняли и подвели к нему. Мужчина крепко взял её за подбородок и внимательно посмотрел в лицо. Девушка не пыталась выказать покорность, она дерзко поглядела в ответ. Гаэнтано скривился и коротко приказал:

— К столбу!

Мужчины довольно оскалились, схватили с двух сторон и принялись срывать одежду.

— Нет!!! Что вы делаете?!

Конечно же, никто не слушал её жалобных криков. Раздевая, они лапали её. Один больно схватил за грудь, другой просунул руку ей между ногами и пальцами проник внутрь неё.

— Отпустите! Уроды! Не смейте!!!

Камилла отбивалась как могла, но те только смеялись с её жалких попыток. Силы были слишком не равными, ей быстро скрутили руки и привязали их к крюку на столбе, сняв с него бурдюк с водой. Гаэнтано стоял и с улыбкой смотрел, как она извивается в напрасных попытках освободить руки. Рядом с ним стояла Адель. Глаза её злобно блестели, в руке она сжимала плеть.

— Начинай, — кивнул Гаэнтано, — Кожу не слишком повреди, — негромко добавил он и уселся на услужливо поставленный ему стул.

Адель подошла поближе, и коротко, почти без замаха нанесла удар. Он ожег Камилле спину и девушка болезненно вскрикнула. За первым удар последовал второй, третий, удары сыпались один за другим, боль разлилась по всему телу девушки, а садистка, наносила новые с механической монотонностью, через равные промежутки времени, не давая перевести дух. Скоро девушка повисла на веревках, мучительно вскрикивая и вздрагивая всем телом от каждого щелчка плети. Наконец, её прекратили бить. В ушах шумело, глаза сами по себе закрывались, всё тело адски болело и казалось, что вместо спины и ягодиц у неё один сплошной синяк.

Внезапно она почувствовала, как чужие руки сжали её грудь, потом мужские руки ухватили её за живот, приподнимая зад, мужская нога раздвинула ноги и член резко вошел в неё.

— Нет, пожалуйста нет! — снова взмолилась она, заливаясь слезами от беспомощности, унижения и боли.

Но мужчину это не остановило, он принялся резко и быстро двигаться. Внутри все было сухо, казалось будто в лоно набился песок и ранит нежную плоть. Мужчина вышел:

— Что, плетка не заводит тебя? — спросил грубый голос. Раздался звук плевка. Насильник растер слюну у неё между ног, вновь во всю длину загнал свой член и продолжил насиловать её, вколачиваясь в лоно, прижимаясь к избитым ягодицам. Камилла плакала навзрыд и умоляла прекратить её мучить, но руки всё так же крепко держали бедра, а член глубоко и резко проникал внутрь. Наконец, Гаэнтано ускорился, с рыком кончил и вышел.

— Она ваша, — кивнул стоящим тут же мужчинам, — только не калечьте, — предупредил он и, поправив штаны вышел из шатра.

Мужчины, радостно пересмеиваясь подошли к бессильно повисшей на веревках девушке. Один больно выкрутил её сосок, а другой принялся гладить её между мокрых от пота, болящих после порки ягодиц, пытаясь просунуть палец ей в зад, Камилла попыталась оттолкнуть его ногой, но это вызвало только новый взрыв смеха, и тут же грубые пальцы проникли туда, куда она так отчаянно пыталась их не пустить и принялись разминать, растягивая. Со стоном она сжала зубы от боли.

— Смотри, норовистая какая! — притворно-ласково произнес один и, крепко сжав подбородок, впился в её губы, пока второй насиловал пальцами её зад. Камила резко сжала зубы и укусила его за губу, за что тут же получила сокрушительную пощечину, от которой перед газами всё поплыло и зазвенело в голове. Слёзы градом потекли по лицу.

— Пожалуйста, не надо!

Мужчина спустил штаны и обнажив возбужденный, полностью готовый к действию член, поднял девушку за бедра, развел её ноги и одним движением насадил на себя. Камилла опять закричала и задёргалась в попытке отстраниться, тем временем второй пристраивался сзади. Растянув её пальцами, он попытался просунуть в зад девушки свой член, но анус отчаянно сжимался, тогда он снова засунул несколько пальцев и несколько раз ощутимо шлепнул по избитым ягодицам.

— Расслабься, сучка, а то порву.

— Не получается? Слишком маленькая? — похабно поинтересовался первый.

— А ты не дергай её, все получится, — огрызнулся второй.

Кряхтя, под жалобные стоны девушки, он сумел втиснуться в неё, и мужчины принялись охаживать с двух сторон. Камилле казалось, что её разрывают на части. Ей казалось, что она сейчас умрёт, не выдержав дикой боли. Сколько времени это продолжалось она не знала, она охрипла от криков и вскоре безжизненно повисла на верёвках, отзываясь на толчки внутри хриплыми стонами. Ей казалось, что пытка длится бесконечно долго. К тому времени, как её, наконец, оставили в покое, она перестала чувствовать нижнюю половину тела.

Подошла Адель и перерезала веревку, стягивающую её руки. Девушка упала на истоптанный песок, ей хотелось умереть. Но её ощутимо пнули под ребра.

— Вставай, сучонка, да живо! — приказала ей Адель, — Вон вода, приведи себя в порядок.

Камилла не отреагировала на её слова, наверное, прозвучи сейчас труба апокалипсиса, она бы не смогла подняться. Тогда садистка ткнула плетью ей в лицо.

— Если сейчас не встанешь, я тебя опять выпорю и снова позову парней, они не откажутся повторить.

Медленно, с большим трудом Камилла поднялась, ноги под ней дрожали и разъезжались будто на льду, затекшие руки не слушались. Касаться себя было больно и она с трудом смыла чужую сперму. Адель кинула ей широкое и длинное платье.

— Оденься.

Камилла медленно натянула платье, невольно вздрагивая, когда грубая ткань косалась избитой спины. Вскоре вошел Гаэнтано с ошейником и тонкой цепью в руках.

— Иди сюда, — велел он.

Девушка не шевелилась, и тогда Адель сильно толкнула её. Ноги не удержали Камиллу и она рухнула прямо под ноги мужчине. Тот молча наклонился над ней и защелкнул ошейник. Сразу возникло ощущение, будто не хватает воздуха и девушка несколько раз судорожно вздохнула.

Гаэнтано, глядя на это, удовлетворенно кивнул.

— Значит, я не ошибся, я оттрахал мага. Эта вещица, — он коснулся тонкой полоски металла, — мне дорого досталась, но она того стоит. Пока ошейник на тебе, ты не сможешь колдовать.

Камилла недоверчиво подняла на него взгляд.

— Зачем это вам? — прошептала она.

— Есть те, кто хочет видеть у себя в рабах мага, они готовы заплатить дорого заплатить, — довольно осклабился он.

Тут полог в шатер отодвинулся и пыхтя от натуги вошел один из насильников, он втащил тяжелый камень, в который был вбит металлический штырь с кольцом. Он с облегчением бросил этот камень у стенки шатра и повернулся к девушке.

— Мне понравилось, — похабно улыбнулся он, — если хочешь, можем повторить.

Камиллу передернуло от ужаса и отвращения. Гаэнтано кинул ему второй конец цепи, мужчина ловко поймал его, закрепил на кольце в камне и вышел прочь. Хозяин повернулся к девушке, потянул её за цепь, принуждая подняться на ноги.

— Ты моя собственность, запомни это, — глядя ей в глаза произнес он, — будешь делать все, что тебе скажут. Скажу задрать юбку и обслуживать мужчин, значит задерешь и будешь делать, что прикажут. Поняла?

— Поняла, — девушка нервно сглотнула.

Гаэнтано толкнул её к камню.

— Дай ей поесть, — велел он, и покинул шатер.

Адель неохотно принесла ей черствого хлеба и воды, и тоже покинула шатер. Снаружи раздавалось ржание и топот лошадей, мужские голоса, женский плач.

Камилла легла прямо на песок, свернулось клубочком и тихо завыла. Избитое тело болело, промежность горела огнем, но еще сильнее от отчаяния и безысходности болела душа. Врядли её теперь кто-либо отыщет и спасет, похитители хорошо запутали следы, уходили по воде, сложно будет догадаться, куда её увезл, и вверх или вниз по течению. Не зная дороги, это убежище в скалах не найти. И виновата в своей беде только она сама, она ушла от лагеря, никому не сказав об этом. Захотелось одиночества? Теперь хлебай его полной ложкой.

Незаметно усталость сморила девушку и она погрузилась в тяжелое забытье.

Проснулась от того, что кто-то рядом громко стонал, Камилла вспомнила все, что произошло сегодня и едва удержала горестный вдох, она медленно открыла глаза и обвела взглядом шатер.

Уже наступил вечер и разожгли жаровню, в изменчивом свете на стене сплетались две тени: на широком ложе из шкур Гаэнтано имел Адель. Та громко и страстно стонала, двигаясь ему навстречу. Мужчина грубо мял её грудь, выкручивая соски, а она же только сильнее подавалась к нему.

— Мой господин, не останавливайтесь, я все для вас сделаю! — страстно шептала она. Мужчина закинул её ноги себе на плечи и продолжил размеренно и сильно двигать бедрами, вызывая уже не стоны, а страстные крики из горла Адели. Она вцепилась пальцами в его плечи, оставляя царапины.

Камилла отвела глаза, смотреть было гадко. Неожиданно её взгляд зацепился за знакомые очертания. Её нож лежал, наполовину засыпанный песком, неподалеку. Вероятно, он выпал, когда срывали одежду и в пылу борьбы никто не обратил на это внимания. Осторожно двигаясь, девушка потянулась, ухватила его кончиками пальцев, и спрятала в одежде. Маленький кусочек металла, внушил в неё уверенность, что самое страшное, что могло с ней случиться уже в прошлом, она успеет убить себя, если кто-то захочет повторить с ней сегодняшнее.

Стоны затихли, девушка тоже притаилась, чтобы её не увидели и не вспомнили. Возле шатра раздался какой-то лязг, коротко заржал конь. Гаэнтано накинул халат на голое тело и взял меч.

— Сейчас вернусь, — коротко бросил он и шагнул из шатра.

Адель расслабленно улеглась на ложе, пока Камилла напряженно вслушивалась в происходящее. Послышалась какая-то возня, чей-то сдавленный хрип, падение тела, затем полог откинулся и на входе показалась мужская фигура. Девушка крепче сжала в руке нож, но мужчина шагнул в шатер и она вскрикнула еле слышно, не веря своим глазам:

— Солк!

Адель дикой кошкой вскочила с ложа и напала на него, размахивая неизвестно откуда взятым ножом, совершенно не стесняясь собственной наготы. На шум подоспели другие мужчины из их отряда, они сумели отнять нож и скрутить разъяренную садистку.

— Раб, как ты посмел явиться сюда? — выкрикнула Адель, узнав Солка, — я отдам тебя людям Гаэнтано, я запорю тебя! — кричала она, яростно пытаясь вырваться. — Дайте мне плеть, я научу его почтению!

Адель кричала и бесновалась, она вырывалась с такой силой, что её с трудом удерживало двое дюжих мужчин.

Кто-то принес ведро воды и окатил девушку, она завизжала и попыталась вырваться еще раз, её мокрое тело выскользнуло из удерживающих рук.

— Раб должен повиноваться своему господину, я научу тебя покорности, — она накинулась на Солка, пытаясь добраться до глаз. Парень перехватил её руки и с силой сжал тонкие запястья.

— Ваш отец будет недоволен таким поведением, — глядя ей в глаза строго произнес он, — разве так ведут себя девушки из благородных семей.

Адель перестала сопротивляться, тело её расслабилось и она опустилась на песок, девушку начала бить мелкая дрожь и она то ли расплакалась, то ли рассмеялась. Адель принялась кататься по песку, колотить его кулаками и выкрикивать что-то бессвязное. Солк не стал дожидаться окончания истерики, бросился к Камилле.

— Ты жива, хвала всем богам, я думал, что потерял тебя навсегда, — нежно обнял её.

Девушка отстраненно посмотрела на него и ничего не смогла сказать, все её чувства и мысли пропали разом, она будто со стороны наблюдала за происходящим, просто отмечая события. Кто-то подошёл и принялся возиться с ошейником, слышались сдавленные ругательства, раздался негромкий лязг, и ошейник, не дававший спокойно дышать, разомкнулся. Солк осторожно повел её прочь из шатра. На песке, возле входа лежал мертвый Гаэнтано, один его глаз был открыт и девушке показалось, что он зло на неё таращится. Прилетела большая зеленая муха и бесстрашно уселась на зрачок, и глаз теперь уставился в серое предрассветное небо. Возле погасшего костра, рядом с трупами, сидели связанные разбойники, Камилла увидела одного из своих насильников, тот встретился с ней глазами и побледнел. Он не был ни избит ни ранен, одежда его была в порядке, скорее всего, он просто трусливо сдался на милость победителей.

Скоро показалась река, девушка вскрикнула и поспешила к воде. С ненавистью скинула данное ей Аделью платье, вошла по пояс в воду и принялась с ожесточением мыть себя, словно пытаясь избавиться от произошедшего, она старалась не показывать свою спину Солку. Парень кинулся в начале к ней, но Камилла жестом остановила его.

— Лучше принеси мою одежду.

И видя, что он не спешит уходить, нарочито спокойно сказала.

— Я не буду ничего делать с собой, мне просто нужно вымыться.

Солк нехотя ушел, а Камилла прям в воде села на колени и наконец-то расплакалась. Внезапно ей показалось, будто что-то или кто-то коснулся её ноги под водой, она вскочила и огляделась никого рядом не было, лишь клубился в воде песок, потревоженный ею. Кто-то погладил плечо и опять никого рядом, потом почва ушла из-под ног и она полностью погрузилась в воду. Девушка попыталась нащупать дно, но его не было, она билась, пытаясь выбраться на поверхность, но вокруг была только вода и чьи-то руки, с цепкими пальцами, которые не давали ей всплыть. Воздуха стало не хватать, перед глазами поплыли темные круги.

— Успокойся, не бойся, вдохни полной грудью, — раздался мелодичный голос.

От удивления Камилла сделала глубокий вдох, и ничего страшного не случилось, она дышала водой, и не чувствовала этого, рядом стояла красивая обнаженная женщина, с длинными светлыми волосами.

— Ты кто? — не сдержала удивления девушка.

— Дану, хозяйка реки, — представилась женщина, её волосы будто жили своей жизнью, то укрывали её фигуру, словно плащом, то поднимались вверх, увлекаемые течением.

— Ты плакала? Почему? — спросила Дану, она легко прикоснулась к рубцу от плети на плече Камиллы, — Тебе больно?

Она не ответила, женщина зашла ей за спину.

— Пока ты со мной тебе не будет больно, — она прикоснулась к израненной коже и боль ушла, будто её не было.

— Я умерла? — спросила девушка.

Дану улыбнулась кончиками губ.

— Нет, ты же дышишь и двигаешься. Мертвые не дышат.

— Когда ты здесь появилась? Мы шли здесь несколько дней назад, тут были только камни и песок.

— Я спала, я знала, что вода вернется, а вместе с ней и жизнь в эти края, поэтому спала и ждала, когда можно будет проснуться, — было видно, что Дану хочется поговорить, — Наунет вернулась в этот мир, она вернула реки, скоро наполнятся озера, водяные будут ходить к нам в гости. Знаешь как это здорово, ночами при свете звезд, выходить на берег и устраивать танцы, петь песни. Иногда к нам забредали люди…

Она замолчала, на губах блуждала мечтательная улыбка.

— А что вы с ними делали? — заговорила Камилла.

— Они оставались с нами. Кто же откажется от вечной молодости? Женщины становились женами водяных, а мужчины мужьями.

— Разве водяные в мужья не годятся?

Дану сморщила нос и засмеялась.

— Да ну, какой из него муж пузо вот такое, — она отставила руки, показывая необъятные размеры, — а естество вот такое, — подняла руку и показала мизинец.

Камилла невольно улыбнулась.

— Вот видишь, ты улыбаешься, подожди, лет через пятьдесят соберем праздник, мы там тебе такого мужа красивого найдем…

Доверительно сказала женщина и нежно обняла девушку.

— А хочешь, можешь и водяного в мужья взять, они не против, если жена себе мужчину какого в реку или озеро заманит. У водяных знаешь какие богатства в воде припрятаны?

Речь Дану была плавной и завораживающей, Камилла послушно шла с ней куда-то, не спрашивая куда и зачем они идут. Они подошли к огромной двустворчатой раковине.

— Вот тут я живу, тут спаслась от засухи, — показала женщина, раковина, при их приближении, раскрылась, будто приглашая внутрь.

— Пошли, не бойся, — женщина взяла Камиллу за руку, увлекая её за собой. Дану улеглась первой и потянула девушку за собой, та не удержалась на ногах и со смехом скатилась по гладкой поверхности. Лежать было очень удобно, верхняя створка переливалась перламутром на головами.

— Как красиво, — выдохнула Камилла.

— Нужно немного подождать, лет десять пятнадцать, тут разрастутся водоросли, густые как лес. Я у водяного выменяю жемчужниц, мы здесь все украсим жемчугом…

— И самоцветами, — с энтузиазмом добавила девушка.

Она перегнулась через край створки и подняла несколько простых камешков со дна, через несколько мгновений в её ладони оказалась горсть самоцветов. Дану от восторга захлопала в ладоши.

— Ты чудо, мы с тобой построим самый красивый речной дворец. Разведем радужных рыбок это будет просто чудо.

— Когда-то давно я видела летающих рыб, они были такими интересными и необычными, давай их тоже разведем, — радостно сказала Камилла.

— Нет, — ответила Дану с грустью, — такие рыбки не живут в реках.

— Жаль, — капризно надула губы девушка, — они такие красивые.

— Не печалься, моя хорошая, я тебе покажу много удивительного и прекрасного, — прошептала женщина и коснулась губами губ Камиллы, девушка ответила на её ласку и заглянула в глаза Дану. Ей захотелось раствориться в ней, остаться навсегда с прекрасной хозяйкой реки, построить дворец и познакомиться с водяными, нигде до этого ей не было так легко и хорошо, она ответила на ласки речной хозяйки. Внезапно, что-то кольнуло в сердце и стало тяжело дышать.

— Солк! С ним может произойти беда! — забилось в мозгу, она отстранилась от Дану и вскочила на ноги, пытаясь понять, куда нужно бежать.

— Что случилось? — встревожилась женщина.

— Мне нужно идти, — сбивчиво ответила Камилла.

— Зачем, — Дану снова обняла её и попыталась увлечь за собой.

— Отпусти меня, пожалуйста, — девушка отстранилась от неё, — там мой любимый. Мне нужно к нему.

— Зачем? — спросила речная хозяйка.

— Я на землю хочу, обратно. Спасибо тебе, Дану, но мой дом там.

— Если ты уйдешь, ты станешь смертной, — женщина попыталась уговорить еще раз.

Камилла с отчаянием посмотрела на неё, если бы она смогла заплакать в воде, то она бы заплакала.

— Дану, там человек, который очень дорог мне, я без него не захочу жить. Понимаешь? — с надеждой спросила девушка.

— Если ты уйдешь, вся боль, что сняла вода, снова вернется к тебе, — предупредила Дану.

— Я помню это, — кивнула Камилла.

Дану ничего не сделала, но вода стальными обручами сдавила бока, вода стала жечь легкие, девушка отчаянно забилась и вынырнула на поверхность.

— Камилла! — крик Солка ударил по барабанным перепонкам, — Ты где была?!

Девушка не могла ничего сказать, она мучительно откашливалась, судорожно пытаясь вдохнуть. Её спину будто обожгло болью. Парень подбежал к ней и подняв её на руки, понес из воды. Хотел усадить на брошенное одеяло, но Камилла отрицательно помотала головой и медленно повернулась к нему спиной.

— Я пока могу, или стоять или лежать, — вымученно улыбнулась она.

Солк сжал зубы, взгляд его потемнел, рассмотрев наливающиеся густым цветом синяки на груди и животе, он все понял, что с ней произошло.

— Кто? — глухим от ярости голосом спросил он.

— Адель, — просипела Камилла, — сначала она, а потом Гаэнтано и еще двое… — слезы душили её, не давая закончить говорить.

— Покажешь их, — велел он.

— Гаэнтано мертв, я видела, он лежал у шатра.

— Жаль, я не знал этого, он не умер бы так быстро, — холодно произнес парень.

— Помоги мне одеться? — попросила девушка, меняя разговор.

Солк осторожно промокнул воду со спины, и подал чистую одежду.

— Как вы меня нашли? — задала мучивший её вопрос.

— У Зазета в отряде не только хорошие солдаты, но и замечательные следопыты. Они по следам на песке нашли где тебя похитили, сказали, сколько было человек, потом мы разделились и достаточно быстро выяснили, где они вышли на берег. Дольше всего было разыскать их лагерь.

— Я слышала женские голоса, у них.

— Они похитили девушек из соседнего селения, тут рядом, совсем крохотное, две или три семьи.

— Что вы с ними думаете делать?

— С девушками? — Солк пожал плечами, — отпустим домой. Мужчин, скорее всего, приведем в Солимию, пусть Урсала их судит.

— А Адель?

— Не знаю, не хочу пока о ней думать. Ты лучше расскажи, что это в реке было? — спросил Солк, — я тебя искал, и не находил, вода прозрачная в ней все видно, кроме тебя. Где ты была?

— Я и сама не знаю, — вздохнула Камилла, — когда ты ушел, пришла хозяйка реки, Дану, знаешь, какая она красивая, — мечтательно улыбнулась девушка, — я чуть не осталась с ней. А потом, я поняла, что ты меня ищешь, и решила вернуться.

Солк с любовью и жалостью посмотрел на неё, лицо Камиллы за последние сутки осунулось, темные круги под глазами, синяк на скуле, опухшие от слез глаза. Какой же маленькой и беззащитной она сейчас была.

— Ты как? Тебе нужно сейчас что-нибудь? — поинтересовался он.

— Ты удивишься, но я просто хочу спать, — ответила девушка, — до встречи с Дану, я думала что умереть, это лучший выход, мне было неприятно даже просто касаться себя, будто это и не я совсем, не мое тело, что то чужое и грязное. Понимаешь?

Солк согласно кивнул.

— А теперь, я не забыла ничего, но вот здесь, — она коснулась головы, — все как будто было давно, и не со мной, все, что было грязного и не правильного, смыло водой. Я понимаю, что нужно жить и постараться быть счастливой, а умереть, это не выход, — она грустно улыбнулась, — не бойся за меня.

Как позже Камилла узнала, в банде было всего двенадцать человек, вместе с Аделью. Во время нападения убили семерых, пленных оказалось пятеро. Четырех похищенных девушек отпустили, выдав каждой по несколько серебряных монет из казны Гаэнтано.

Это задержало отряд на два дня, мужчины все это время были заняты, Камилла смогла заняться лечением своей спины, все это время она жила в маленьком, походном шатре, который поставили специально для неё неподалеку от шатра Гаэнтано, в который она наотрез отказалась заходить. Занятая собой, девушка не интересовалась, что стало с пленными, как оказалось, одного из разбойников жители деревни затребовали себе. У них почти не осталось мужчин, поэтому, здоровый и сильный пленник им бы не помешал, а чтобы он не смог сбежать, ему подрезали сухожилия на ногах.

Оставшиеся разбойники все время равнодушно молчали, в Солимию им явно не хотелось, но их же цепи и ошейники сослужили для них плохую службу, сделав побег невозможным. Всех пленников держали вместе, на второй день Камилла вспомнила об Адель и попросила привести её. Скоро полог распахнулся и пленницу втолкнули в шатер. Она, пролетев несколько шагов, едва удержалась на ногах. Девушка жестом отпустила солдата.

— Не боишься, что я тебя зарежу? — спросила аристократка, и скрестив ноги, уселась на песок.

— Я не думаю, что ты настолько глупа. Зарежешь, так и ты долго не проживешь. Бежать? Куда? — усмехнулась в ответ Камилла, — не думаю, что ты этого не понимаешь.

Адель после этих слов сникла.

— Зачем я тебе? Думаешь, вытащила из-под мужика и я буду верно служить тебе? — Адель зло сверкнула глазами, — Не дождешься!

— А я и не жду, — Камилла спокойно встретила её взгляд, — не хочу опускаться до твоего уровня.

Она неприятно рассмеялась.

— Да что ты знаешь о моем уровне? Ты, плебейка. Стоило мне только захотеть и все тут же исполнялось, хочу свою статую из золота с фонтаном, и мне дарили такую. Хочу самого дорогого раба, и опа, — она хлопнула в ладоши, — и он у меня есть. Хочу на праздник бабочек, и билет лежит, ждет меня…

На последних словах голос девушки предательски задрожал.

— Только бабочки оказались лишними, — она замолчала и уставилась куда-то в сторону, — Хочешь расскажу, что было со мной после бури?

Камилла молча кивнула.

— Корабль не разбился полностью, сильно пострадал но остался на плаву, его выбросило на один из Птичьих островов. В живых мало кто остался, несколько мужчин моего круга, я с ними познакомилась на корабле и мы все вместе развлекались.

— Я слышала ваши развлечения, моя каюта рядом была, а полог тишины истаял, — перебила Камилла.

Адель усмехнулась.

— Так чего не присоединилась? Много потеряла. Знаешь, сколько мужиков он обслужил на корабле? Почти вся команда через него прошла и никто не ушел обиженным, — она издевательски рассмеялась.

Камилла подошла и отвесила ей пощечину, голова аристократки дернулась, и она замолчала, какое — то время она пристально смотрела на девушку:

— Молодец, быстро учишься, — сплюнула она, и продолжила как ни в чем не бывало, — Я была удивлена увидев раба живым, мне обещали, что он без меня долго не протянет, значит обманули. Дай воды, — сказала она.

Девушка молча протянула ей кружку, Адель сделала несколько глотков и продолжила:

— Кроме моих знакомых выжили мамаша с дочкой, — аристократка холодно улыбнулась, — носилась со своей дурой великовозрастной, оберегала, а она обманула мамашу и залезла под одного из моих кавалеров. Шуму было…

— В живых еще осталось несколько матросов. Все думали, что они будут охотиться для нас и заботиться. Кто мы, а кто они, а вышло наоборот, самый старший сказал, что на острове все равны и никто никому ничего не должен, — Адель выругалась и продолжила, — Наши возмутились и ничего не стали делать, а я поняла, что нужно идти туда, где меня накормят, а не съедят сами. Я думала, что лягу под одного и все, а пришлось жить со всеми по очереди. Твари, — девушка сжала кулаки так, что костяшки пяльцев побелели.

— Пожалеть не хочешь? Ну и правильно, я добровольно на это шла, да и не было у них фантазии никакой, так, лег, чуть подергался и захрапел, как с тобой со мной никто не поступал. Зато всегда сыта была. Позже остальные потянулись к нам, все трудились, как миленькие. На пустой желудок гордость это ненужная роскошь. За месяц из остатков корабля соорудили плот и, как только закончился сезон штормов, отправились на материк. Через неделю дрейфа нас подобрал торговый корабль, матросы тут же нанялись на него, а меня вместе с остальными в трюм. Почти не кормили, воды мало было, я заболела, меня в первом же порту за гроши продали, — Адель с шумом вдохнула сквозь зубы, — так я попала к Гаэнтано.

— Рассказать, чего мне стоило попасть к нему в постель? — насмешливо спросила она.

Камилла отрицательно покачала головой.

— Правильно, не надо, — зло произнесла аристократка, — не будем ранить нежную душу.

— Думаю, я не узнаю ничего нового, — возразила она.

— Какая разница, — равнодушно ответила Адель, — может, я перед смертью рассказать хочу. Все делала, чтобы жить и жить лучше и легче чем другие, думала всю жизнь плевать на всех буду. А вышло вот как.

Она опустила голову, руки её безвольно лежали на коленях, из-под платья выглядывали грязные пятки, ничем она не походила на гордую аристократку, злая, растерянная и несчастная девчонка.

— А плетью где научилась владеть? — спросила Камилла.

— Что, впечатлило? — сощурила глаза Адель, — На домашних рабах, отец только поощрял.

Она снова опустила глаза и после недолгого молчания сказала.

— Лучше меня сейчас убейте, не хочу я ничего больше. Весь этот суд у наместника вашего мне ни к чему, день больше буду на этом свете, день меньше, без разницы, — и с тоской в голосе закончила, — Лучше сейчас, пока готова, пока опостылело все.

— Интересно, почему ты решила, что тебя убьют? — раздался от входа в шатер голос Солка.

Адель вздрогнула и посмотрела на него, её лицо исказила кривая улыбка.

— И ты здесь, раб, — издевательски поприветствовала его.

— Зачем ты её привела сюда, — не обращая внимания на бывшую хозяйку, обратился к Камилле.

— Она меня пожалела, — объявила Адель и рассмеялась.

Солк брезгливо обошел её и сел рядом с Камиллой.

— Итак, кто-то просит о смерти, — он смотрел на бывшую хозяйку — смерть, видишь ли, заслужить надо.

— Отомстить хочешь? — оскалилась пленница, — а у тебя есть такое право, раб? Кто его тебе дал?

— Сам взял, — в тон ей ответил парень.

— И что теперь? Меня в общее пользование отдашь?

— Только если сама попросишь?

Лицо Адель дрогнуло, но она быстро взяла себя в руки.

— Хорошо придумал, узнать, чего бы мне не хотелось, а потом пугать этим. Браво! — она хлопнула несколько раз в ладоши, — так, может не будешь откладывать, первым и начнешь.

Она задрала юбку и раздвинула ноги, живот и ноги под платьем были в синяках и кровоподтеках.

— Хотя, — Адель с сомнением окинула себя взглядом, — ты опоздал, до тебя уже нашлись охотники. Ну, начинай, или её стесняешься, — она кивнула на Камиллу, — так пусть посмотрит, как ты мне мстить будешь.

— Платье поправь, — холодно приказал Солк, — или у тебя уже потребность, ноги перед всеми раздвигать.

— Тренируюсь, — с вызовом ответила Адель, — перед борделем. Если не убьешь, так все равно продашь.

Продам, — спокойно ответил ей, — клеймо поставлю и в Лерпе с общественных торгов продам, только отцу твоему сообщу перед торгами. Захочет- выкупит.

Пленница дрогнула и побледнела.

— Это вы зря, — осипшим голосом произнесла она, — его дочь умерла, а мертвецы не возвращаются.

— А кто сказал, что это дочь его? Рабыня для утех, познавшая множество мужчин, опытная в делах любви, — ответил Солк.

Адель уже овладела собой и улыбнулась на его слова.

— Не можешь забыть, как отец вечерами тебя к себе на ночь брал, — двинула несколько раз руками и бедрами, показывая для чего, — Нравилось?

Солк улыбнулся ей в ответ.

— Очень. Твой отец хорош внизу, подмахивал так, что можно было вообще не утруждаться.

Парень еще не договорил, как Адель одним прыжком вскочила на ноги и кинулась на него, она шипела и царапалась как кошка.

— Ты не смеешь, не смеешь, так говорить об отце, он не мог, не мог…

На шум в шатер вбежали двое солдат, общими усилиями удалось скрутить пленницу.

— Отвести её обратно? — спросил один из вбежавших.

Солк хотел что-то ответить, но Камилла сказала раньше.

— Нет, оставьте тут.

Адель издевательски засмеялась.

— Боишься, что твой раб придёт ко мне ночью? Ты-то еще долго мужика не захочешь.

Кто-то приволок камень, к которому приковывали Камиллу и бывшую аристократку приковали к нему. Она не стала вырываться, молча уселась рядом.

Повисло молчанье, солдаты глазели на пленницу.

— Нравлюсь? — с вызовом спросила она, — Раз здесь оставляете воды принесите, помыться.

Камилла кивнула, и один из солдат пошел к реке.

— Там, в обозе сундук, в нем одежда была, если ваши люди не растащили все. Там платье должно было остаться, принесите, — велела пленница.

Скоро принесли воду и одежду, мужчины покинули шатер.

— А куда они? Не хотят смотреть? — вскинулась Адель.

— Успокойся уже, — с досадой махнула на неё рукой Камилла, — Ушли все. Хватит. Самой не надоело?

— А что мне должно надоесть? Я жизни радуюсь, жива, вот помыться принесли, глядишь покормят ещё. Может милостивая госпожа еще спину потрет? — с горькой усмешкой ответила она, стянула грязное платье и откинула его в сторону и наклонилась над ведром с водой. Девушка с удивлением и непрошенной жалостью смотрела на худую спину пленницы, на торчащие из кожи ребра и выпирающие лопатки, на зажившие шрамы, полузажившие и сравнительно свежие рубцы.

— За что тебя так? — спросила она.

— Пожалеть хочешь? — зло спросила Адель, — не надо мне вашей жалости. Развлекался Гаэнтано так, нравилось это ему. Понятно?

Камилла налила в кружку отвара, что заваривала себе и подала его пленнице.

— Выпей, не так будет болеть.

Адель недоверчиво подняла глаза и протянула руку, отхлебнув несколько глотков, поморщилась и с усмешкой спросила.

— Не жалко, на меня отвар переводить?

Девушка вздохнула.

— Стой спокойно, я тебе раны на спине обработаю.

Пленница удивленно посмотрела на неё, и послушно замерла. Когда Камилла закончила и отошла от неё, Адель опустила голову и еле слышно прошептала.

— Спасибо.

— Не за что, — ответила девушка и вышла из шатра, она не спешила обратно, прошлась по лагерю, все готовились завтра отправиться обратно, все, что можно было уже собрать, было собрано и увязано в тюки. Мужчины не спеша прохаживались вокруг, оглядывая хозяйским взглядом снаряжение, и прикидывая, как это поудобнее навьючить завтра на животных. Немного обождав, она взяла сушеных фруктов, мяса, свежей воды и принесла это в свой шатер.

Адель уже вымылась и оделась и теперь тихо сидела, глядя на песок под ногами, на камне, к которому её приковали.

— На, возьми, — Камилла протянула ей еду.

Та молча взяла и принялась жадно есть.

— Тебя, что, не кормили?

— Меня? Нет. — пожала плечами пленница, — Вернее, мне не доставалось.

— Так ты все эти дни голодала? — удивилась девушка.

— А чему ты удивляешься? Меня посадили в одну клетку с тремя здоровыми мужиками, им делать нечего, и они целыми днями хотят жрать и трахаться. Если со жратвой печально, то со втором у них был полный порядок, — с ледяным спокойствием ответила Адель, и зевнула. После еды глаза её засоловели и пленница откровенно клевала носом.

— Если хозяйка не будет против, то я бы заснула, или меня опять в клетку?

Камилла молча дала ей свое одеяло.

— Какая честь однако, даже одеяла не жалко, — не удержалась Адель, она быстро расстелила его и уже через минуту крепко спала.

На следующий день Камилла настояла чтобы Адель ехала на одном из верблюдов, Солк и остальные мужчины недовольно ворчали, но подчинились. Всю дорогу до Солимии пленница угрюмо молчала, о чем она думала никто не знал.

За то время, что их не было город начал изменяться, сухая пыль покрылась молодой травой, растения выглядели пышнее и зеленее прежнего. Дожди смыли с домов песок и они стали выглядеть ярче, но вода также поразмывала глину, из которой эти дома были сделаны, и их приходилось переделывать.

В городе, они сразу направились ко дворцу наместника, охранники узнали солдат и позвали начальника стражи. Тот провел их во дворец, пленников сразу увели. Наместника пришлось подождать. Он пришел только после полудня.

— Вижу, я не ошибся, вы именно те, кто был нужен, — вместо приветствия произнес он, — Вашими усилиями наша империя обретет новую жизнь. Думаю, предлагать вам за это плату, было бы не совсем правильно. Вы можете просить, что пожелаете.

— Помогите нам вернуться домой, — высказал за двоих Солк.

— Это не все, что вы бы хотели?

— Да, что будет с теми разбойниками, что мы пленили?

— Их отправят в каменоломни, городу и империи понадобится много камня для новых крепостей и городов, — Урсала встал и подошел к распахнутому окну, выходившему в сад, — вам нужны эти пленники?

— Нам нужна девушка, — ответила Камилла, — и прилюдно кастрировать одного из разбойников.

— Я не буду спрашивать, зачем вам она, хотя женщины очень нужны империи.

— Мы просим клеймить её на площади как рабыню, — твердо сказал Солк.

— Это ваше право, — вздохнул Урсала, — все это будет завтра, а пока отдыхайте. Вас проводят.

Камиллу и Солка проводили на знакомый им постоялый двор, прежние комнаты были готовы к их появлению, все вещи были на месте, к ним добавился внушительный кошель с золотыми монетами.

— Ты пойдешь завтра на площадь? — спросила девушка, как только они остались одни.

— Я хотел задать тебе этот же вопрос.

— Я хочу это видеть. Хочу знать, что он больше ни с кем не поступит, как со мной.

Солк обнял и прижал её к себе и Камилла не отстранилась, как это было последние дни.

На следующий день, на площади состоялся суд, привели разбойников. Собравшиеся люди уже знали, кто это такие и встретили их появление громкими криками и оскорблениями, кто-то бросил камень, попав в плечо одному из них. От уверенных в себе, довольных жизнью мужчин остались их жалкие тени, они шли ссутулившись и опустив головы, со стороны даже могло показаться, что они раскаиваются.

Глашатай зачитал длинный список их преступлений и объявил всем волю наместника. Двое разбойников вдохнули с облегчением, третьего подвели к палачу. Насильника подвели двум столбам, вкопанным заранее, и привязали за руки и за ноги, распяв между ними. С него сдернули штаны, палач взял острый нож, и одним движением оскопил его. Раздался мучительный крик, палач следом взял из стоящей радом жаровни, раскаленное железо и прижег рану. Крик оборвался, мужчина потерял сознание от боли, солдаты споро отвязали его и отнесли в сторону.

К палачу подвели Адель, она была бледна, но шла сама, глаза ее были сухими, губы плотно сжаты, солдат сдернул платье, обнажив плечи. Мужчина взял из жаровни раскаленное клеймо и плотно прижал к лопатке девушки, она не сдержалась и закричала, выгнулась от боли, стараясь отодвинуться от горячего железа. Палач бросил потемневшее клеймо в жаровню, пленницу отпустили, она со всхлипом упала на колени. Девушка тяжело дышала, на лбу выступил пот, но она подняла голову и посмотрела прям в глаза Солку, находящемуся тут же неподалеку.

— Ты доволен, раб? — с болью в голосе спросила она.

Адель с трудом поднялась на ноги и осторожно поправила платье, закрыв плечи.

— Что ты придумаешь, чтобы еще сильнее унизить меня? Говори, народу нужно зрелищ, — она здоровой рукой обвела притихших на площади людей.

— Уведите её, — скомандовал глашатай, и пленницу увели прочь, она старалась идти прямо, высоко держа голову. Но за пределами площади силы оставили её и она упала без сил. Один из солдат, идущих рядом, успел подхватить её и почти понес прочь.

Камилла ушла с площади вслед за Аделью.

— Не ходи за мной, — остановила она Солка, — я приду позже.

Её не было довольно долго, парень не знал куда себя деть. Он долго мечтал унизить, уничтожить Адель, отомстить за то, что она делала с ним. Но там, на площади, он понял, что мстит сам себе. Палач раскаленным железом вытащил наружу его воспоминания, и там его хозяйка была, все-таки не самой большой болью. Обозлившись на мир, он не видел, что жизнь поступила с ней не менее жестоко, чем с ним. К возвращению Камиллы Солк измучил себя не хуже палача. Только взглянув на него, девушка все поняла.

— Не надо себя так терзать, что сделано, того уже не вернешь. Я уговорила наместника прислать мага — целителя к Адели. Рассказала им все, что о ней знаю, а потом, мы с целителем пошли к ней, — Камилла невесело улыбнулась, — Твоя головная боль сейчас спит, ложись и ты. Завтра, если захочешь, я могу привести её сюда. Урсала сказал, что нам решать, что с ней делать, если попросим, то он продержит её в тюрьме до самого нашего отъезда, я просила отпустить её к нам, если она согласится.

Солк обнял девушку.

— Что бы я без тебя делал, — он вздохнул, — я только сейчас понял, как был зол на всех. Я же видел, что ей пришлось не сладко у работорговцев.

Парень отстранился от Камиллы, обнял её лицо ладонями и спросил:

— Ну что? Идем спать?

Девушка согласно кивнула. В этот вечер они оба поняли, что призраки прошлого насовсем покинули их.