Задача – напугать. Вопрос – как?

Аркадий вытянулся на тахте и стал смотреть в потолок. Никакой подсказки там не нашлось, потолок был как потолок. Нежно-сиреневый. Аркадий велел ему поменять цвет на кроваво-красный, затем на угольно-черный – и сдался. Не страшно, хоть тресни. И в голову ничего не лезет.

Вернув потолку привычный колер, Аркадий подошел к окну. В голубом небе пылало солнце, изнывал под его лучами лес, и по лугу в речной излучине лениво перемещались разномастные коровы. Скучно. Зевотно. Тошно. Хоть в окно прыгай, да не такое это окно, чтобы выпрыгнуть. Собственно, оно вообще не окно.

Аркадий поменял наружный ландшафт – сперва на морской, потом на горный. Настоящий вид из окна не привлекал, но и фальшивые надоели. Поискал в меню и нашел тундру. Велел фону стать громче и некоторое время прислушивался к гудению комарья. Хорошее было гудение, громкое и ровное. Жаль только, что в голове все равно ничего не щелкнуло. Аркадий сменил гул кровососов на шелест листвы и вновь не дождался вожделенного щелчка под черепным сводом.

Сон разума по идее рождает чудовищ. То, что надо. Только на этот раз роды выпали трудные. А просто сон?

Ничего толкового он не родит, да и спать неохота.

Аркадий чуть не завыл. Казалось бы, что проще – написать сценарий геймфильма-ужастика? Гм. Написать-то легко, хотя и муторно, – трудно начать. Все равно что ездовой собаке стронуть с места примерзшие нарты. Ну, псинка, ну!.. Поднатужься!

Что главное в любой писанине? Идея. А ее нет. То есть лезет в голову всякое, лезет непрерывно, да все не то. Было уже это в ужастиках, было много раз. Придумано другими, применено, разжевано и выплюнуто. Поэтому уже не страшно. А если не было, то не страшно по определению, потому как все известные страхи давно использованы.

Взбодрись, человече! Отринь уныние. Думай! Крепкий кофе в помощь? Да. Обязательно. С корицей и толикой красного перца. Задав программу варки, Аркадий включил новости. Бывало, что их просмотр рождал кое-какие мыслишки.

Но не в этот раз. Половину выпуска занял сюжет о пропавшей в Танзании съемочной группе. Вновь были показаны кадры, снятые группой до пропажи: обезлюдевшие туземные деревни, беспризорный скот, обнаглевший львиный прайд, расположившийся на сиесту прямо на деревенской улице, и еще более обнаглевшие гиены. Ничего нового. Стоило группе так рисковать ради заурядного сюжета! Хотя отважные люди, ничего не скажешь...

А толку-то! Криво ухмыльнувшись, Аркадий подумал, что у телевизионщиков тот же кризис жанра, они пытаются убедить себя в том, что последствия мультипандемии все еще могут произвести впечатление. Ну-ну, валяйте, ребята, себя вы, быть может, и убедите, а вот зрителя – шиш. Он по горло сыт такими новостями, его нынче не проймешь тем фактом, что из восьми миллиардов человек на Земле осталось едва пять... Привык. Все человечество привыкло. Это когда-то, лет сорок назад, оно, говорят, вздрагивало от бесчинств коронавируса, притом легкомысленно манкируя самоизоляцией. Как-то у них это сочеталось. Странные были люди.

Нынешние – нет. Тот коронавирус – просто тьфу, шаловливый младенец с низкой контагиозностью. Следующие оказались куда хуже и вдобавок пошли потоком, одно клеточное бешенство чего стоило! Не какой-то там вульгарный рак, а именно бешенство. А новые геморрагические лихорадки? Теперь-то народ понимает: иначе и быть не могло. И людей на планете стало слишком много, и озабочены они были совсем не тем, чем следовало бы, и фармацевтика не поспела за мутациями патогенов. Кто не берег себя от контактов, того уже и нет на свете. Вон как в Африке. Или, скажем, в Индии. Или в Латинской Америке. И даже в Китае. Кто воображал, будто на каждый новый вирус своевременно поспеет новая вакцина, тоже переселился в лучший мир. А кто выжил, того поди испугай чем-нибудь, он работает на дому, сидит в безопасной кубатуре с фильтрованным воздухом и оттуда всякого насмотрелся.

Вот и пиши для них ужастики...

Тут очень правдоподобно застучал дверной молоток – сухая деревяшка о воображаемую дощатую дверь. Значит, Тимофей. Вовремя.

– Принять, – скомандовал Аркадий, и в гостевом кресле возник соавтор. Как всегда, одет модно и небрежно, деловит и чуточку насмешлив.

– Ну? – осведомился визитер.

Аркадий молча запустил в него тапком. Тимофей только поднял бровь. Тапок пролетел сквозь него и сквозь кресло. Последнее тоже было изображением.

– Ну? – повторил вопрос соавтор. – Затруднения? Озверел уже? Ладно, ладно, сам вижу. А ты не кипятись. В чем дело-то?

Аркадий подышал сквозь стиснутые зубы.

– Мы что пишем? – свистящим голосом осведомился он. – Скажи, если знаешь. Мы дерьмо пишем? Что-нибудь в духе третьесортных американских ужастиков полувековой давности? Кому они нужны?

Тимофей лишь пожал плечами.

– Продюсеру они нужны...

Аркадий сказал, куда следует пойти продюсеру с его хотелками.

– Не кипятись, – терпеливо повторил Тимофей. – Может, он туда и пойдет, да только по своей воле, а не по нашей. Мы кто такие? Сценаристы. Наемный подчиненный персонал. Что-то я тебя не пойму: ты еще не привык, что ли? Привыкай. Тобою вертят, ты отдуваешься. Чужие хотелки – твой хлеб, причем девять хотелок из десяти – дурные. И вообще производство фильма есть непрерывное ухудшение сценария на каждом этапе. – Тимофей хохотнул.

Эту грустную шутку Аркадий слышал уже раз сто.

– Куда еще ухудшать? – пробубнил он. – Ниже абсолютного нуля опуститься нельзя, физика не позволяет...

– Ну-ну, – отозвался Тимофей. – Все так плохо?

Аркадию очень не хотелось сознаваться в отсутствии идей. Но как раз тут Тимофей мог помочь. Соавторство соавторству рознь: бывает, что оба соавтора вместе тянут одну лямку, а случается и так, что на долю одного выпадает общее руководство, итоговое редактирование писанины и общение с заказчиком, а вся черновая работа достается другому. Для Аркадия этот проект был вторым, для Тимофея – минимум десятым. Понятно, кому быть чернорабочим, а кому прорабом и консультантом.

Вот пусть прораб и проконсультирует...

– Гляди, – сказал Аркадий, – я тут прикинул, какие вообще бывают страхи. – Идиотские фобии оставим идиотам. А чего боится нормальный человек? Высоты. Огня. Воды. Темноты – но все это годится только как дополнительный прием. Чего еще? Быть убитым, причем смерть должна быть неотвратимой, объявленной заранее, экзотической и прийти неизвестно откуда. Какой-нибудь маньяк с топором. Уже лучше, да? Но я тут подумал и понял: главный человеческий страх – быть съеденным. Нет?

Тимофей благосклонно кивнул.

– Страх угодить на зуб хищнику – генетический, – продолжал Аркадий. – Он нам достался от обезьяньих предков, а обезьянам – еще от кого-то. Он крепко в нас сидит, его не выковырнешь никакой цивилизацией, никаким воспитанием. Чем примитивнее хищник, тем лучше. Гигантский червь какой-нибудь, что ли. Тут на обычный страх жертвы накладывается цивилизационный протест: меня, мол, такого высокоразвитого царя природы, существо разумное и звучащее гордо, жрет какой-то безмозглый гад! Чем плохо?

– А чем плохо? – полюбопытствовал Тимофей.

– А тем, что мы изобретаем велосипед! – закричал Аркадий. – Открываем Америку! Уже было это тысячу раз! Мы не при братьях Люмьерах живем! Все современные хищники – были! Хоть наземные, хоть водоплавающие. И в обычном кино, и в игровом! Доисторические твари – сколько угодно! Саблезубые тигры, динозавры всякие, даже трилобиты. Гибриды, мутанты и небывалые монстры – тоже. Инопланетные гады – аналогично...

– Ну и что? – безмятежно спросил Тимофей.

– А то, что съеден этот пирог! До крошки съеден! Куда я зубы воткну? Откуда возьму новую тварь, да такую, чтобы мурашки по коже? Ты умный, ты и скажи.

Всякому приятно, когда его называют умным. Тимофей не был исключением и не стал возражать.

– Что-то в прошлый раз у тебя не было таких затруднений, – только и сказал он.

– Сравнил! – Аркадий замахал руками. – Тогда у нас что было? Боевик. В боевиках все просто: сначала плохие парни мочат хороших парней или их близких, а потом хорошие парни мочат плохих парней. Рецепт один и на века.

– И в ужастиках все просто...

– Ага. Ну давай подскажи, да так, чтобы получилось не дерьмо, а вещь!

Тимофей вздохнул.

– Во-первых, будь хорошим мальчиком и не произноси слово «дерьмо» даже при мне. А то ляпнешь еще что-нибудь на переговорах, и станет ясно: шантрапа, а не солидный человек. Кстати, причешись и побрейся, это способствует. Во-вторых, кто тебе сказал, что от нас требуется родить шедевр? Продюсер такого не говорил, режиссер тоже. Шедевр никому не нужен, нужен коммерческий продукт. Из этого и будем исходить. Проблемы с сеттингом? Не беда, сейчас устроим мозговой штурм местного масштаба и решим вопрос...

Аркадий и не помнил, когда перед Тимофеем возникали вопросы, которые он не смог бы решить. От съемок того боевика студия отказалась, но ведь выплатила же за сценарий все до копеечки...

– Итак, монстр-людоед, – продолжал Тимофей, задумчиво глядя в потолок. – Годится. Теперь локация. Это первый вопрос. По техзаданию действие должно происходить у нас, а не в джунглях Новой Гвинеи и не в Андах. Нужна группа разнородных людей в совершенно безлюдной местности. Чтобы всякие статисты под ногами не путались и не отвлекали хищника от основной задачи. Так?

– Сейчас у нас любая местность безлюдная, – встрял Аркадий. Тимофей только рукой махнул.

– Да не о том я... Нужно что-то далекое от цивилизации и пугающее само по себе. А?

– Тундра, – отозвался Аркадий, вспомнив о фальшивом ландшафте за фальшивым окном.

Тимофей пожевал губами.

– Тундра, тундра... – произнес он. – Ну ладно, пускай тундра. Значит, крокодилы и анаконды – побоку, гибриды хариуса с пираньей – тоже. Хотя...

– Ничего не «хотя», – сердито отмел Аркадий. – Побоку.

– А почему?

– Потому что нам не заказывали пародию. Да и кто полезет купаться в тех местах? Холодно.

– Да? Ладно. Дело говоришь. А что тогда?

– Вот я и думаю, что тогда, – окрысился Аркадий. – Сутки уже думаю. Не поможешь?

– Сам думай. Кого можно встретить в тундре?

– Северного оленя. Волка. Медведя.

– Так. А еще?

– Песца. Куропатку. Лемминга.

– Хм, плотоядные лемминги, а? Мигрируют, мельтешат, шуршат лапками, а на пути – человек. Они как набросятся стаей...

– Сам дурак.

– Спорный вопрос. Валяй дальше.

– Мамонта можно встретить, – сказал Аркадий и хихикнул.

– Банально и не страшно, – вынес вердикт Тимофей. – Ну а еще?

– Гнус. Ягель. Карликовую березу.

– О! – возбудился Тимофей. – Береза! Я знаю, это такая кривенькая, ниже колена. По земле стелется. Береза-мутант хватает геолога за ноги, оплетает и сосет кровь. Тут набегают лемминги, а потом в тундре находят лишь геологический молоток с обгрызенной рукоятью. Это будет заставка перед титрами. Сойдет?

Аркадий яростно замотал головой. Тимофей вздохнул.

– Ну, ты и привереда, – сказал он. – Чем плохо-то? Страха мало?

– Мало.

– А, тебе нужно, чтобы обкакался не только геймер, но и простой зритель? Представь себе, зрителю это совсем не нужно. Перебор. Не нравятся лемминги – не надо. А насчет мамонта все же подумай. Не простой мамонт, а мутант. Вместо ушей – бивни, только с режущими кромками, вроде сабель. Мотнул башкой раз – повалил дерево, мотнул два – снес рога шерстистому носорогу. И чтобы не волосатый был, а полосатый, как тигр.

– Это еще зачем?

– Так интереснее. Знаешь, от кого произошел мамонт? А я знаю: от южного слона. Странно, правда? Ну вот зачем ему на юге шерсть? Совершенно не нужна. Потом он подался на север, завяз в трясине и вместе с нею замерз, а теперь из-за глобального потепления оттаял. Отмороженный саблеухий тигрослон, гоняющий по тундре экспедицию, а? Годится?

– Издеваешься? – кротко спросил Аркадий.

– Издеваюсь, – признал Тимофей. – С целью пробудить твои мозги. – Он поглядел куда-то в сторону и закончил скороговоркой: – О, мне пора. Ты извини, если не помог. До завтра.

И начал таять. Послышались звуки как бы удаляющихся шагов, и хлопнула несуществующая дверь. От гостевого кресла остался только контур.

Аркадий подобрал тапок и поплелся на кухню. Кофе успел не только свариться, но и остыть. Греть было лень. Впрочем, кофе для удовольствия и кофе для работы – это два принципиально разных вида кофе. Сойдет и остывший. Для работы подошла бы и таблетка кофеина.

Тимофей, конечно, не просто так сбежал от проблемы. Недавно женившись, он еще не приучил жену ни под каким видом не мешать работе, исключая форс-мажоры вроде пожаров и стихийных бедствий. Вот она и помешала... Как он с женой-то живет, подумал Аркадий, вот ведь ужас. Ну конечно, врачи, анализы, справки, прививки, диагностические карты молодоженов, пятое-десятое, а все равно опасно. Тем более что жена время от времени лично таскается в офис... далеко ли до беды? Как ни совершенствуй средства индивидуальной защиты, все эти изолирующие маски и гель-барьеры, полной гарантии незаражения от них все равно не дождешься. Относительно надежная защита только здесь, в личной кубатуре.

Если подумать, то чем плохо? Живи, работай, отдыхай. Тут все условия. Развлечения почти на любой вкус, включая самые интимные. Желаешь принять гостей – не вопрос. Они как живые. Можно поболтать, можно и выпить в кругу друзей, только чокнуться бокалами нельзя. Хотя, говорят, скоро появится и такая опция...

Зато никто и никогда не съездит тебе в морду по пьяному делу.

Страшно так жить? Нет, не страшно. Страшно заразиться и отбросить коньки, блюя кровью и желчью. Да и этот страх по-настоящему пугал лишь дедов, был уже привычен отцам, а у нынешнего активного поколения сменился простым рефлексом: держи дистанцию. Пока ее держишь, нет никакого страха...

Кажется, в голове мелькнула какая-то мысль и даже успела показаться блестящей, но тут же ушла, собака. Не голова, а проходной двор какой-то.

Ну ладно, займемся делом.

Значит, саблеухий тигрослон, так?

Чтобы разозлиться, не хватало именно такого словосочетания, а злость перед работой – хороший признак. Отдельно злила необходимость писать буквы и слова, очень много букв и слов. Черт знает что такое: вторая половина двадцать первого века, а сценарист по-прежнему обязан выдать на-гора массу текста... очень скучного, между прочим. С этими геймфильмами стало даже хуже: изволь теперь не просто родить сценарий, а и подробно расписать игровые «вилки» каждого персонажа... не всякий же зритель захочет только лишь таращиться в экран, кому-то захочется и поиграть... если проект пойдет, конечно.

Итак. Пусть Якутия. Пусть экспедиция. За чем она отправилась – можно додумать потом. Допустим, за тем же саблеухим тигрослоном... тьфу, за мамонтовой тушей, вытаявшей из речного обрыва на каком-нибудь притоке Индигирки. Восемь человек. Проект не шибко масштабный, и продюсер настоял: не более восьми. Четыре мужика, четыре бабы. Гендерное равенство. Две специалистки по мамонтовой фауне, геолог, фотокорреспондентка с помощником-стажером, проводник из местных, пилот вертолета и еще какой-нибудь загадочный фрукт, этакий мачо с крупнокалиберной винтовкой, нанятый охранять экспедицию от саблеу... тьфу, от волков. Мускулистый, лысый, с парочкой жестких морщин на малоподвижной физиономии. Он и будет главным гадом с корыстным интересом и маньяческими наклонностями. Прочие мужики: правильный, но хитрый якут, симпатичный бородатый геолог с обветренным лицом бывалого экспедиционщика и юный наивный стажер. Малый джентльменский набор. Женщины: блондинка, шатенка, брюнетка и рыжая, все подтянутые и моложавые, потому как кто из геймеров захочет играть за некрасивую рыхлую бабу? Ну вот, прилетают они, значит, на место, заводят тарахтящую мотопомпу, принимаются размывать обрыв вокруг саблеухого... вот зараза, обыкновенного мамонта, конечно же. А тут...

А что, собственно, «тут»? Аркадий задумался. Мерзлый мамонт вдруг оживет и взденет кого-нибудь на бивни? А за стажером погонится и растопчет? Чушь. Правдоподобия еще меньше, чем в гибриде пираньи и хариуса. Всем известно: не оживают мамонты без генной инженерии, а если она есть, то незачем тащиться на Индигирку. Да к свиньям собачьим правдоподобие! Будет круто – зритель простит, а не будет круто – ничто не поможет.

Стоп. Полшага назад. Аркадий ощутил близость озарения. Сам же говорил: чем примитивнее опасная зверюга, тем лучше. Ага! Земноводное! Палеозойская гигантская лягва или саламандра, выжившая при динозаврах и намного пережившая их, питавшаяся когда-то молодью мамонтов... но настал ледниковый период, и нате вам – вмерзла в то болото, в каком жила. А теперь оттаяла. Мозгов – ноль, выпученные глаза, пасть шире морды, бородавки по всей роже, под пастью пульсирует склизкий кожистый мешок... бр-р! Шла наука за мамонтом, а нашла хвостатую лягуху размером с автобус. Ее, значит, вымывают из обрыва, а она внезапно открывает один глаз, осматривая добычу, что суетится возле забарахлившей мотопомпы, и никто этого пока что не замечает...

Дальше понятно: лягуха пытается слизнуть того, кто поближе, речные берега оглашаются воплями и визгом, мачо целится в тварь из винтовки, на нем повисает одна из биологинь – нельзя, мол, уничтожать ценнейшее чудо природы – и пуля уходит в небо. Затем тварь давит вертолет, чтобы никто не улетел, и гоняется по летней тундре то за одним, то за другим персонажем, а у научной братии свои сложные взаимоотношения и скелеты в шкафах, шатенка и бородатый геолог влюблены друг в друга и собирают медицинские справки для законного брака, рыженькая стервочка строит им козни, бессердечный мачо с винтовкой интересуется мамонтом, а затем лягухой исключительно как товаром, предназначенным для него лично, кто-то кого-то спасает, а кто-то, наоборот, подставляет, и скачущая по ягелю тварь кого-то настигает... Аркадий представил себе огромную лягушечью пасть, заглатывающую визжащую, брыкающуюся блондинку, и слегка передернулся.

Зловредный мачо будет, разумеется, съеден в финале. Так ему и надо. Сглотнет лягуха и якута, потому что такие персонажи для того и существует. Но якут погибнет геройски – отвлечет на себя тварь от симпатичной брюнетки... или шатенки, это все равно.

Неплохо, а?

Вообще-то так себе. Нахлынувшая было радость быстро испарилась. Тяжко вздохнув, Аркадий признал: он не выдумал ничего принципиально нового. Стандартные сценарные ходы, прямо как по учебнику. Вот разве что лягуха... Тимофей скажет, что соавтор молоток, продюсер покобенится, потребует нелепых переделок и в конце концов примет работу, студия выплатит гонорар... И если все сложится удачно, на экраны выйдет еще один рядовой геймфильм в формате 11D, один из сотен выпускаемых ежегодно на радость добровольным затворникам. Хочешь – просто смотри кино в свое удовольствие, хочешь – выбери себе персонажа и наблюдай сюжет его глазами, имея притом некоторую свободу действий... которая обходится сценаристу в сотни часов тупой изматывающей работы!

Как всякому, кто еще не набил себе шишек и не научился ценить малое, Аркадий жаждал великих дел. Деньги – хорошо, а слава – лучше. Кстати, ее можно конвертировать опять-таки в деньги, но не в том дело. Она хороша и сама по себе. Упрямо добиваться ее – чем не цель? Возможно, даже достойная.

А тут – лягуха! До каких габаритов ни раздуй ее, все равно будет маловато для славы.

Что-то можно вытянуть сюжетом. Аркадий знал, что от него требуется, и не был тому рад. «Не хуже других» на практике всегда означает хуже. Кто посмотрел один подобный фильм, тот видел их все. Разве что какая-нибудь изюминка...

Вот и найди ее. Ищи, а не хнычь.

Слабый шум листвы за окном заглушило гудение коптера – тоже синтезированное, настоящее не пробилось бы сквозь стену дома. Но коптер был настоящим, и привезенный им продовольственный набор – тоже. Велев принять заказ, Аркадий дождался, когда тот будет автоматически обработан спреем и ульрафиолетом, и достал из аппарата пахнущий дезинфекцией лоток. Выбрав коробочку с котлетой, он вытянул из нее нить до щелчка и, когда дважды пискнул индикатор разогрева, стал есть.

Котлета была как котлета – наверное, даже аппетитная для того, кто вкусил бы ее в первый раз. Плохо, когда в пятитысячный... Денис, приятель Аркадия, стихийный кулинар и рисковый малый, до прошлого года не страшился заказывать на дом сырое мясо и чего только с ним не делал... а в минувшем году подхватил через кусок баранины инфекцию и только чудом не помер. Так-то.

Инфекционисты «успокаивали»: вся эта гадость с бесконечной, как мнится обывателю, чередой смертельных инфекций, пройдет сама собой, постепенно рассосется, когда людей на планете останется миллиарда три, а их мобильность сохранится на сегодняшнем уровне или еще уменьшится. И тогда фармацевты, которых еще не линчевали, вновь начнут проигранную было гонку с мутирующими бациллами и вирусами, уже имея определенную надежду на победу. Но это случится еще не так скоро.

А тут, понимаешь, сумасшедшие отправляются в экспедиции, одни – снимать ужасы в Танзании, другие – в тундру за мамонтом. Вторые, положим, выдуманные, а у первых было ли в головах хоть что-нибудь? Точнее, у их начальства. Люди не термиты – те по достижении определенной численности особей отпочковывают от себя новые колонии, поэтому не бывает термитников высотой с гору. И не так уж им страшна проникшая извне зараза. А люди? Они кучковались в своих непрерывно растущих человеческих муравейниках, им становилось все теснее, и конца этому безумию не было видно, пока конец не положила серия пандемий. В развитых странах еще нашли какой-то выход, те, кто мог позволить себе жизнь в полной изоляции, те и заизолировались, чего не скажешь о странах бедных, задыхающихся от нищего неграмотного населения. Где-то оно вымерло на восемьдесят процентов, а где-то и на все девяносто пять. Когда-то им помогали продовольствием, а по мнению Аркадия, которое он держал при себе, помогать следовало контрацептивами и учебниками. Чтобы те, кого коснулась помощь, задумались о качестве, а не о количестве потомства! Чем еще могло кончиться безудержное размножение, как не повальной нищетой, жуткой скученностью в колоссальных трущобах, антисанитарией и великолепной почвой для эпидемий?

Лягухе, понятно, человеческие инфекции по барабану, размышлял, жуя, Аркадий. А персонажам? Вот сидят они в чреве вертолета, каждый в легком биозащитном обмундировании, как личинка в хитине, на каждом изолирующая маска, перчатки на руках, открытые участки кожи густо смазаны гелем, и каждый инстинктивно норовит отодвинуться от соседа подальше. Нормальная, понятная картина. Вот они выходят, держатся порознь, и никому не хочется оказаться с подветренной стороны от остальных. Вот они разбегаются от лягухи в разные стороны, кто-то спотыкается, падает и, парализованный страхом, не может подняться, кто-то прыгает в реку, но это он зря, тварь плавает быстрее...

Не то! Аркадий прогнал ненужное видение, и вдруг блестящая идея предстала перед ним во всей красе. Он даже причмокнул губами от удовольствия.

Затем содрогнулся.

Тук-тук-тук!

Якобы деревянным молотком по якобы дощатой якобы двери.

Тимофей.

– Принять, – скомандовал Аркадий. Глаза его горели.

И когда контур гостевого кресла порос обивкой, а в кресле обозначился соавтор, Аркадий выпалил:

– С тебя коньяк!

– Это еще почему? – удивился Тимофей.

– Не почему, а за что. За идею. Слушай...

С таким жаром он еще никогда не говорил. Тимофей внимал, шевеля бровями. Лягуху он одобрил, но Аркадий только досадливо махнул рукой: не отвлекай, мол, не в том дело.

– И вот пещера в речном обрыве... Крохотная, скорее даже ниша с узким – жабе не пролезть – входом. И в нее, как шпроты в банку, набиваются уцелевшие, локоть к локтю, бок к боку, а все защитные костюмы и маски к тому времени изорваны, сняты и брошены, потому что мешали бегать от сабл... от гигантской голодной лягухи. Та бесится снаружи, пытается просунуть башку в щель, что заставляет персонажей все теснее и теснее прижиматься друг к другу... Дошло?

Тимофей помолчал.

– Да, это ужастик, – признал он наконец. – Это крутой ужастик. А только не пойдет.

– Почему?

– Потому что страх телесной близости – не тот страх, за который нам заплатят.

– Чересчур жутко?

– Будто сам не знаешь!

К такому возражению Аркадий был готов.

– Ты не понял, – сказал он с сожалением. – А знаешь, почему? Потому что ты женат и не мечтаешь подсознательно о телесном контакте, у тебя он есть, надеюсь, регулярно... Тут другое. И не обязательно эротическое вожделение. Хотя бы просто чувство локтя. Буквальное. Как у троглодитов, греющихся друг о друга холодными ночами. Страшно? Еще как. Но и притягательно! Какой инстинкт древнее – бояться контакта или сбиваться в кучу? То-то же. Мы разбудим то, что у зрителя сидит глубоко в подсознании и никогда не исчезнет. По ходу сюжета безоглядный ужас превратится в сладкую жуть. Любой геймер захочет попробовать, каково это – дрожа от страха перед заразой, все же прижаться к другому человеку, ощутить кожей его тепло, его дыхание... Неоднозначный фильм, а? Не поделка, а претензия на искусство, скажешь нет?

– Ну, это смотря как сделать, – неуверенно возразил Тимофей, после долгой паузы. – Рискованно. Классно надо сделать. Справишься?

– Если подсобишь.

– Ты начинай, а я подключусь. И жди посылку.

Когда соавтор растворился, Аркадий обессиленно повалился на тахту и рассмеялся. Он знал, что может написать сценарий и без помощи Тимофея, но разумнее будет припахать и его. Чтобы не сваливал вину на соавтора, когда продюсер, убоявшись опасной темы, забракует работу и потребует назад аванс. Но если проект все же будет запущен, если режиссер не возомнит себя самым умным и не угробит замысел, если каким-то чудом геймфильм действительно выйдет таким, как задумано... то вот она, слава! Эта капризная барышня любит отважных, и мы отважимся...

Ну где там дрон с коньяком, долго еще ждать?

2020 г.