Alfred Adler

The Science of Living

Работа доктора Альфреда Адлера является научной и общей по своему методу, но по сути представляет собой исследование отдельных личностей, которыми все мы являемся, и поэтому называется индивидуальной психологией. Предмет исследования этой психологии – конкретные, уникальные, отдельно взятые человеческие существа, и по-настоящему научиться ей можно у мужчин, женщин и детей, которых мы встречаем в своей жизни.

Высочайшая значимость этого вклада в современную психологию обусловлена той манерой, в какой он показывает, как все движения души сходятся воедино на благо индивидуума, как все его способности и стремления оказываются направлены к одной цели. Это позволяет нам проникнуть в идеи, трудности, усилия и разочарования близких нам людей, помогая получить полную и живую картину каждого из них как личности. В данной координирующей идее заключена определенная завершенность, во многом схожая с прочным фундаментом. Никогда прежде не существовало метода столь строгого и вместе с тем гибкого, способного следовать колебаниям самой подвижной, изменчивой и неуловимой из всех реальностей – человеческой души.

Поскольку Адлер рассматривает не только науку, но и сам интеллект как результат коллективных усилий человечества, мы увидим, что его представление о собственном уникальном вкладе в значительной степени ограничивается рамками признания его коллег, прошлых и современных. Поэтому будет полезно принять во внимание связь Адлера с направлением, получившим название «психоанализ», – и прежде всего вспомнить (хотя бы кратко) те философские импульсы, которые вдохновили движение психоанализа в целом.

Концепция бессознательного как жизненно важной, биологической памяти характерна для всей современной психологии. Однако Фрейд, изначально специализировавшийся на истерии, рассматривал воспоминания об успехе или неудаче в сексуальной жизни как нечто первостепенно и практически единственно значимое для человека. Юнг, гениальный психиатр, попытался расширить этот огорчительно узкий взгляд, стремясь раскрыть сверхиндивидуальные или расовые воспоминания, которые, как он считает, оказывают такое же влияние на жизнь, как сексуальность или ценности более высокого порядка.

Альфреду Адлеру, врачу с широким общим опытом, удалось более прочно связать концепцию бессознательного с биологической реальностью. Будучи представителем первоначальной школы психоанализа, он проделал большую работу при помощи этого метода анализа воспоминаний – от сгущенного эмоционального состояния к ясности и объективности. Вместе с тем он показал, что целостная структура памяти у каждого индивидуума уникальна. Индивидуумы не формируют свои бессознательные воспоминания вокруг одного и того же центрального мотива (например, только вокруг сексуальности).

У каждого индивидуума имеется собственный способ отбора переживаний из широкого спектра возможных. Каков принцип такого отбора? По мнению Адлера, в самом общем смысле это – врожденное осознание потребности, некой специфической неполноценности, которая должна быть компенсирована. Это как если бы каждая душа осознавала свою целостную физическую реальность и была сконцентрирована, вплоть до изматывающей настойчивости, на том, чтобы добиться устранения имеющихся дефектов.

Таким образом, вся жизнь отдельного человека, например, могла бы быть интерпретирована как борьба за достижение непосредственного превосходства каким-либо образом (например, как глухой человек борется за то, чтобы компенсировать отсутствие слуха). Все это весьма непросто, так как совокупность дефектов может порождать констелляцию соответствующих идей; кроме того, в случае конкретной человеческой жизни нам приходится иметь дело с воображаемыми неполноценностями и самыми эксцентрическими устремлениями, но даже здесь принцип остается тем же.

Сексуальная жизнь, которая отнюдь не определяет все возможные действия, идеально вписывается в рамки этих более важных устремлений, так как находится в первую очередь под контролем эмоций, а эмоции формируются всей жизненной историей человека. Так, фрейдистский анализ дает правдивое представление о сексуальных последствиях отдельной жизни, но данный диагноз является точным только в этом смысле.

Впервые было отмечено, что психология уходит своими корнями в биологию. Движения души и развитие разума рассматриваются как объекты, изначально контролируемые стремлением компенсировать органические дефекты или подчиненное положение. Все, что есть исключительного или индивидуального в характере живого существа, возникает таким образом. Этот принцип является общим для людей и животных – возможно, даже и для царства растений; и особые способности видов следует рассматривать как происходящие из переживания дефектов и неполноценности в процессе взаимодействия с окружающей средой – переживания, которое в результате было успешно компенсировано активностью, развитием и внутренним устройством.

В идее компенсации как биологического принципа нет ничего нового, так как уже давно известно, что организм чрезмерно развивает одни органы для компенсации увечий, полученных другими. Если, например, одна почка перестает функционировать, то другая развивается сверх обычной нормы до тех пор, пока не начнет выполнять работу обеих; если имеется утечка в сердечном клапане, то весь орган увеличивается, чтобы восполнить потерю эффективности; когда нервная ткань разрушается, соседние ткани другого вида пытаются взять на себя ее функции.

Примеры того, каким бывает компенсаторное развитие всего организма в ответ на перегрузку или критическую ситуацию в любом конкретном виде деятельности, весьма многочисленны и хорошо известны, поэтому здесь мы приводить их не будем. Однако именно доктор Адлер первым полностью перенес этот принцип в психологию в качестве фундаментальной идеи и продемонстрировал, какую роль он играет в развитии души и интеллекта.

Адлер рекомендует изучать индивидуальную психологию представителям не только врачебных, но и других специальностей, в особенности учителям. Иметь общее понятие о психологии в наше время необходимо каждому, и это понятие порой приходится защищать от распространенных убеждений в том, что современной психологической науке присуща нездоровая концентрация ума на проявлениях болезни и страдания. Действительно, работы по психоанализу выявили самые основные, всеобъемлющие пороки современного общества. Тем не менее сейчас речь идет не о созерцании наших недостатков, а о том, что нам необходимо учиться на них. До недавнего времени мы пытались жить так, как будто человеческая душа не являлась реальностью, как будто было возможно построить цивилизованную жизнь, не считаясь с истинами, сокрытыми в психике. То, что предлагает Адлер, представляет собой не универсальное исследование психопатологии, а практическую реформу общества и культуры в соответствии с позитивной и научной психологией, базовые принципы которой он заложил. Однако все это вряд ли исполнимо, если мы слишком боимся правды. Более ясное понимание правильных целей в жизни, крайне важное для всех нас, не может быть достигнуто без более глубокого понимания в том числе и тех заблуждений, в которые мы оказываемся вовлечены. Мы можем не испытывать желания знать уродливые факты, но чем более правдиво наше представление о жизни, чем отчетливее мы способны осознать безусловные ошибки, грозящие разрушить ее, точно так же, как сосредоточенный свет четко очерчивает тень.

Позитивная психология, полезная для человеческой жизни, не может происходить только из психических феноменов, и еще менее – из проявлений патологии. Здесь необходим регулирующий принцип, и Адлер не уклонялся от этой необходимости, признавая за логикой нашего существования в социуме практически абсолютную метафизическую обоснованность.

Усвоив этот принцип, мы должны перейти к оценке психологии индивидуума по отношению к нему. Тот способ, которым внутренняя жизнь индивидуума бывает связана с общественной жизнью, находит выражение в трех «жизненных установках», как называют обобщенные реакции человека на социум, работу и любовь.

Любой человек, будь то мужчина или женщина, в состоянии понять – исходя из тех чувств, которые он испытывает к обществу в целом и к отдельным его членам, – каким количеством социальной смелости он обладает. Чувство неполноценности всегда проявляется в ощущении страха или неуверенности в присутствии посторонних, независимо от того, какой вид оно принимает внешне: робости, неповиновения, сдержанности или повышенной тревожности.

Всякое выражение скрытой подозрительности или враждебности, неопределенная настороженность или стремление замкнуться в себе, определяя стиль взаимоотношений индивидуума и общества, свидетельствуют об одной и той же тенденции – к уходу от реальности, который, в свою очередь, препятствует самоутверждению. Идеальное или, скорее, нормальное отношение к обществу – это непринужденное и естественное допущение равенства всех его членов, на которое не способны повлиять какие-либо сиюминутные изменения. Социальная смелость напрямую зависит от этого ощущения безопасного членства в человеческой семье, которое, в свою очередь, определяется гармонией в собственной жизни человека. По характеру собственных чувств, испытываемых к соседям, жителям своего города, представителям своей национальности и других народов (даже по собственным реакциям, возникающим во время чтения о них в газете), человек может сделать вывод о том, насколько стабильна и эмоционально устойчива его душа.

Отношение к работе непосредственно зависит от ощущения собственной безопасности в обществе. В ходе занятия, посредством которого человек зарабатывает свою долю социальных благ и привилегий, он вынужден сталкиваться с логикой социальных потребностей. Если его ощущение слабости или отделенности от общества слишком велико, оно может сделать человека неспособным верить в то, что его самоценность когда-либо будет признана. И тогда он вряд ли станет работать ради признания, напротив, он будет избегать риска, работая только ради денег или каких-либо преимуществ, подавляя собственное мнение о том, каким могло бы быть его подлинное служение обществу. В таком случае он всегда боится предоставлять другим лучшее (или требовать это лучшее от них), опасаясь, что оно не окупится. Либо он всю свою жизнь находится в поиске своеобразной тихой экономической «заводи», где он может делать что-то именно так, как ему нравится, совершенно не заботясь о какой-либо общественной полезности или доходе. В обоих случаях страдает не только общество, которое не получает наилучших услуг: индивидуум, не достигший должной социальной значимости, также испытывает глубокую неудовлетворенность. Современный мир полон людей, как успешных, так и неуспешных в житейском смысле, которые находятся в открытом конфликте с собственной профессией. Они не верят в нее и – с некоторой долей справедливости – винят социальные и экономические условия; однако фактом является также и то, что им часто не хватало смелости бороться за более высокую стоимость своей экономической функции. Они боятся заявить о своем праве отдавать то, что было им по-настоящему дорого, или же чувствуют презрение к той службе, которая требовалась от них обществу.

В результате такие люди предпочитают преследовать собственную выгоду в порядке личной инициативы или даже тайно. Безусловно, нельзя не признать, что наше общество устроено отнюдь не идеальным образом, и это не только подчас приводит человека к неправильным выводам, но и становится ощутимым препятствием для индивидуума, который решился все-таки исполнить свою истинную социальную миссию. Однако именно это ощущение борьбы за право проявить себя с лучшей стороны нужно индивидууму не меньше, чем обществу – польза от его деятельности. Невозможно любить призвание, которое не обеспечивает некоторого переживания победы над трудностями, а не просто компромисса с ними.

Третья из этих жизненных установок – отношение к любви – определяет ход эротической жизни. Если две предыдущие жизненные установки – отношение к обществу и к работе – организованы правильно, то последняя налаживается сама по себе. Если же они искажены и неправильны, то отношение к любви невозможно улучшить отдельно от них. Например, можно вполне плодотворно размышлять о том, как улучшить социальные связи и свои успехи в профессиональной деятельности, однако концентрация мысли на личных сексуальных проблемах почти наверняка только ухудшит ситуацию. Дело в том, что данная область является в большей степени сферой результатов, чем причин. Человек, который терпит поражение в обычной социальной жизни или же не получает удовлетворения от результатов своей работы, обычно действует в сексуальной сфере так, как будто пытается получить компенсацию за те типы проявлений, которые ему не удаются в остальных областях. Такой взгляд является наилучшим способом понять любые сексуальные причуды, вне зависимости от того, касаются ли они только самого индивидуума, унижают ли его сексуального партнера или же каким-либо образом искажают половой инстинкт в целом. Дружеские отношения индивидуума – это тоже неотъемлемая часть чувственной жизни в широком смысле этого слова, однако не потому, что (как были уверены первые психоаналитики) дружба является сублимацией сексуального влечения, а как раз наоборот. Компульсивное сексуальное поведение – секс как неподчиняющийся психический фактор – представляет собой ненормальную замену той интимности привычной нам дружеской связи, которая дает нам жизненную энергию, и гомосексуализм всегда является следствием неспособности к любви.

Значение и ценность, которые мы придаем различному чувственному опыту, также тесно связаны с эротической жизнью, и творчество многих прекрасных поэтов тому подтверждение. Наши чувства по отношению к природе, наша реакция на красоту моря и суши, на смыслы, сокрытые в изменчивости форм, звуков и красок, а также наша уверенность в себе перед лицом бури и мглы – все это связано с нашей надежностью в близких отношениях.

Таким образом, эстетическая жизнь во всей совокупности ее значений для искусства и культуры в конечном счете проистекает из социальной смелости и интеллектуального вклада отдельных индивидуумов.

Мы не должны рассматривать общественное сознание как нечто создаваемое с приложением больших усилий. В действительности оно является столь же естественным и врожденным, как и сам эгоизм, и, будучи одним из законов жизни, имеет главенствующее значение. Нам же требуется не создавать, а всего лишь освобождать его там, где оно подавлено. В этом и заключается принцип сохранения жизненной энергии, точнее, то, как он проявляется в нашей реальной жизни. Если кто-либо полагает, будто работа водителей автобусов, железнодорожников и молочников будет выполняться так же успешно, если они не станут руководствоваться в значительной степени инстинктивным общественным сознанием, то такого человека следует заподозрить в том, что у него наличествует в высшей степени невротическая схема апперцепции.

Основным подавляющим фактором здесь выступает, говоря откровенно, огромное человеческое тщеславие, которое вдобавок является настолько трудноуловимым, что ни один профессиональный психолог до Адлера не сумел его продемонстрировать, хотя некоторые люди искусства интуитивно осознавали его вездесущность.

Неожиданно (как это, впрочем, нередко бывает) выяснилось, что многие заштатные журналисты или мелкие продавцы, не говоря уже о сильных мира сего, обладают таким честолюбием, которого в свое время с лихвой хватило для того, чтобы привести к падению архангела![1] Каждое отдельное переживание своего подчиненного положения, наполнявшее горечью его взаимодействие с окружающим миром, подпитывало его мечты о величии еще одним богоподобным утверждением до тех пор, пока фантазия не раздулась настолько, что заставила его жаждать не просто превосходства в этом мире для своего успокоения, но создания совершенно нового мира – и, следовательно, исключительной власти над ним в качестве бога. Это поразительное разоблачение сокровенных, глубинных тайн человеческой натуры убедительно подтверждается внимательным изучением случаев практического проявления честолюбия, какими бы наполеоновскими они ни казались на первый взгляд. Однако еще более удивительными и наглядными являются примеры пассивного сопротивления, прокрастинации и симуляции, так как именно они показывают наиболее определенно, что индивидуум, который чувствует себя болезненно неспособным доминировать в реальном мире, будет попросту отказываться сотрудничать с ним (и неважно, насколько это будет невыгодно ему самому): частично для того, чтобы сконцентрировать свою власть в более узкой сфере, а частично – из-за совершенно иррациональной убежденности, будто этот самый реальный мир, оставшийся без его божественной помощи, в один прекрасный день разрушится и сожмется до тех крошечных масштабов, которые он сам себе в состоянии вообразить[2].

Таким образом, возникает вопрос: как мы должны действовать, зная об этой тенденции человеческой души к злоупотреблению тщеславием, и не увеличиваем ли мы общее количество тщеславия в мире, предполагая, что сами-то являемся чудесными исключениями из удручающего правила?

Адлер отвечает, что мы должны сохранять определенное отношение ко всему нашему жизненному опыту, которое он называет отношением «пятьдесят на пятьдесят». Наша концепция нормального поведения должна заключаться в том, чтобы позволить миру или обществу (или отдельным личностям, с которыми мы сталкиваемся) быть тем или иным образом на равных с нами. Мы не должны недооценивать ни себя, ни наше окружение – но, полагая, что каждая из взаимодействующих сторон наполовину права, признавать в равной мере реальность как свою, так и всех остальных. Это относится не только к контактам с другими людьми, но и к нашим внутренним реакциям по отношению к дождливой погоде, праздникам или тем удобствам, которые мы не можем себе позволить, и даже к автобусу, на который мы только что опоздали.

При правильном подходе это вовсе не образец трудного и неприятного смирения. В действительности это великое утверждение собственной значимости, подкрепленной точно таким же правом на собственную реальность и влияние, какое имеет весь остальной окружающий мир, – в любом из своих возможных проявлений. Претендовать на меньшее – ложная скромность, потому что результаты, получаемые нами из любого контакта, на половину своей реальности зависят от того способа, которым мы осуществляем этот контакт. Любому индивидууму необходимо признавать свое участие во всем, что происходит с ним, как половину самого себя.

Часто этому совету особенно трудно следовать в отношении профессии. В своей работе люди, как правило, имеют дело с более обнаженной реальностью, чем это обычно дозволяется в социальной жизни; зачастую практически невозможно допустить равную правомерность собственных целей и условий неорганизованного мира. Сделать же это означает признать, что данные условия – каковы они есть – являются реальной проблемой человека и, по существу, надлежащей сферой его деятельности. Разделение труда, логичное и полезное по своей сути, позволило свойственной человеку мании величия создать абсолютно ложное неравенство, различия и несправедливость. В результате мы живем в экономическом беспорядке, который с огромным трудом удерживается от полного распада. В столь безумных условиях лучшим из людей нередко бывает трудно противостоять собственной натуре с должной настойчивостью, в равной степени признавая ее реальность и работая над ее реформированием. Они испытывают постоянный соблазн примириться с беспорядком посредством какого-либо внутреннего умственного маневра или посвятить себя поверхностным мерам, маскирующим настоящую проблему; иногда они относятся к своей трудовой жизни как к неизбежному осквернению чем-то по определению недостойным, не догадываясь, что подобное отношение делает их высокомерными, надменными и в самом широком смысле беспринципными. Мало кому приходит в голову, что правильно было бы заключить союз на разумных основаниях с другими, находящимися в столь же затруднительном положении и практикующими ту же профессию, и уже совместными усилиями отстаивать собственную общественную полезность, попутно совершенствуя ее; тем не менее это единственный способ для индивидуума примириться со своей экономической функцией. Многие из тех, кто жалуется на условия, преобладающие в их работе, не делают ничего для того, чтобы обустроить ее как достойную составляющую человеческой жизни, и даже не задумываются о том, чтобы объявить бой анархическому индивидуализму, который на самом деле ведет их к гибели.

Индивидуальная психология заявляет как категорический императив, что долг каждого человека – неустанно стремиться к тому, чтобы возвысить свою профессию, какой бы она ни была, до безусловных идеалов братства, дружбы, социального единства, скрепленного мощным моральным духом сотрудничества; если же человек не хочет этого делать, то его собственное психологическое состояние является весьма ненадежным. Без сомнения, в наше время во многих профессиях данная задача очень трудновыполнима. Тем более необходимо обратить самое пристальное внимание на достижение интеграции. Ведь работа человека никогда не освободит силы его духа, если он не приложит специальных усилий в широком смысле слова к тому, чтобы сделать ее подлинным выражением своей сущности; и каждый должен считать свою профессиональную деятельность не только исполнительной сферой, в которой он обладает определенной независимостью действий, но и законодательной сферой, в которой он волен определять направление этих действий. В деловой жизни человека отношение «пятьдесят на пятьдесят» ведет в равной степени к признанию реальности и к борьбе с ней единственным реалистичным методом, который неизбежно представляет собой сотрудничество.

Педагогические принципы индивидуальной психологии, в максимальной степени надежные, бесполезны без этой практической работы по социальной организации. То, что было написано о долге индивидуума в его профессиональной деятельности, в равной степени относится и ко всей его социальной функции. Поясним: функция человеческой личности подразумевает активное членство в своей нации и во всем человечестве, не говоря уже о своей семье. Существует своеобразный парламент, который никогда не прекращает работу и решениям которого обязаны беспрекословно подчиняться любые отдельные, специализированные сообщества – будь то учебные, торговые заведения и все остальные человеческие объединения во всех уголках земного шара. Это Парламент человека, в котором каждое слово или взгляд, исполненный вежливости или взаимных упреков, мудрости или безумия, имеет свою меру важности в делах человеческого рода.

В интересах каждого из нас сделать это обширное сообщество более единым, а его дискуссии – более понятными, ибо существование любого человека представляет собой в той или иной степени его отражение. Когда все его совещания заканчиваются миром, атмосфера в обществе улучшается, здоровье и благосостояние повышаются, искусства и образование процветают; когда его дискуссии проходят под покровом тайны и подозрений, работа терпит провал, люди голодают и дети чахнут. В результате его откровенных разногласий мы и вовсе погибаем миллионами. Все его распоряжения, согласно которым мы живем или умираем, растем или увядаем, содержатся в наших индивидуальных установках по отношению ко всему окружающему миру в любых жизненных ситуациях и условиях.

Когда мы сталкиваемся в реальной жизни с этим фактом связи всех людей между собой и их взаимной ответственности, возникает естественный вопрос: что нам следует думать о внутреннем замешательстве невротика? Что оно представляет собой: простое сужение сферы интересов либо результат чрезмерной концентрации на определенных персональных или субъективных достижениях? Как правило, невротик ставит собственную жизнь и цели выше жизни и целей окружающих, демонстрируя таким образом полное отсутствие интереса к масштабным, общественным ценностям. Самое парадоксальное в том, что зачастую у невротика имеются грандиозные планы спасения себя и других. Он достаточно умен, чтобы попытаться компенсировать ощущение изоляции и бессилия в обществе за счет фантазии о своей преувеличенной важности и полезной активности. Он может желать реформировать образование, положить конец войне, установить всемирное братство или создать новую культуру; может даже замышлять или вступать в сообщества, провозглашающие подобные цели. Неудивительно, что он терпит фиаско в достижении этих целей: всему виной отсутствие у него прочного, реального контакта с другими людьми – и с жизнью в целом. Это как если бы такой человек занял позицию где-нибудь за пределами жизни и пытался управлять ею при помощи какой-то необъяснимой магии.

Современная жизнь – в особенности городская с ее интеллектуализмом – дает невротику неограниченный простор для компенсации его действительной необщительности с помощью воображаемого мессианства. В результате мы получаем разобщенный народ, который многочисленные спасители сплотить не в состоянии, ибо сами не умеют общаться.

На самом же деле необходимо нечто другое. Дело не в том, что индивидуум должен отвергнуть мессианство, так как определенная доля ответственности за будущее всего человечества действительно лежит на каждом из нас. Необходимо только, чтобы любой человек имел разумную точку зрения относительно своей способности спасти общество, адекватно оценивая собственные силы. Для этого ему нужно объективно оценить свои социальные связи и свои профессиональные занятия – действительно ли они имеют всемирное значение, ведь в любом случае они заключают в себе единственно возможный и существующий для данного индивидуума мир. Если они хаотичны или неправильны, то лишь потому, что в опыте своей повседневной жизни мы не относимся к ним как к феноменам всемирного значения. Иногда мы и в самом деле считаем их очень важными, но только для себя лично.

Такую тенденцию современного человека к сужению сферы интересов – как в практическом отношении, так и в высшем, идеальном смысле – очень трудно преодолеть, потому что она усиливается схемой апперцепции. По этой причине индивидуум, как правило, не в состоянии справиться с данной задачей, за исключением очень редких случаев. Ему необходима консультация с носителями других взглядов, причем совершенно особая консультация. Решение воспринимать свое непосредственное окружение и ежедневные действия так, как если бы они имели высшую значимость в жизни, немедленно приводит индивидуума к столкновению с собственным внутренним сопротивлением, а зачастую – еще и с внешними трудностями, которые он не может сразу же осознать должным образом (и которые никто другой не способен правильно оценить, если только не проводит такой же эксперимент). Следовательно, практика индивидуальной психологии требует, чтобы изучающие ее подвергали самих себя внимательному исследованию и каждый из них оценивался другими как целостная личность. Подобную практику, направленную на первопричину ложного индивидуализма, который лежит в основе любого невроза, разумеется, весьма непросто начать. Однако от ее успеха зависит будущее психоанализа как одной из определяющих сил в жизни общества – за пределами клиник и кабинетов врачей.

В Вене работа таких групп уже приносит пользу в образовательном процессе. Сотрудничество, которое было налажено между учителями и практикующими врачами, произвело революцию в работе некоторых школ и помогло добиться взаимодействия учителей и учеников, а также самих учеников между собой, что, в свою очередь, позволило избавить многих детей от криминальных тенденций, скуки и лени. Аннулирование соревнования и развитие поощрения, как оказалось, высвобождают энергию учеников и учителей. Эти изменения уже начали влиять и на жизнь их семей, которая обязательно становится предметом изучения, как только разговор заходит о психическом здоровье ребенка. Образование, разумеется, является первой, но не единственной сферой жизни, в которую следует вмешиваться таким группам. Деловым и политическим кругам, которые переживают кризис современной жизни наиболее остро, необходимо оживление с помощью надежного знания о человеческой природе – явлении, о котором они уже успели основательно забыть.

В расчете на эту работу по высвобождению новой энергии для повседневной жизни и ее реформированию Альфред Адлер и основал Международное общество индивидуальной психологии. Культуру поведения современного человека, которую это общество уже начало пропагандировать, можно ошибочно принять за привычную всем этику, если бы не две характерные ее особенности: практические результаты и опора на научный метод. В своем реалистичном восприятии социальной природы всех проблем индивидуума и бескомпромиссной демонстрации единства здоровья и гармоничного поведения Адлер вплотную приблизился к китайским мыслителям. Если западный мир еще не зашел слишком далеко и еще в состоянии применить его труд себе на пользу, то доктор Адлер вполне может стать известным как Конфуций Запада.

Только наука, которая напрямую связана с жизнью, является настоящей наукой: так утверждал великий философ Уильям Джеймс. Можно также сказать, что в науке, которая напрямую связана с жизнью, теория и практика становятся неотделимы друг от друга. Наука о жизни становится наукой жить именно потому, что она создает себя по образцу движения жизни. Подобные соображения оказываются в особенности справедливы по отношению к индивидуальной психологии. Эта наука старается смотреть на человеческую жизнь как на нечто целое, воспринимая каждую отдельную реакцию, каждое движение и импульс как проявленную часть индивидуальной установки по отношению к жизни. Такая наука неизбежно ориентирована на практический смысл, ведь с помощью знаний мы можем исправить и поменять наши установки. Таким образом, индивидуальная психология является вдвойне пророческой: она не просто предсказывает, что случится, но и, подобно пророку Ионе, предупреждает, что случится, именно для того, чтобы этого не случилось.

Индивидуальная психология развилась из усилия понять загадочную творческую силу жизни – ту силу, которая выражается в желании развиваться, преодолевать сложности и достигать целей, а также компенсировать поражение в одной сфере за счет стремления к успеху в другой. Эта сила является телеологической: она воплощается в направленности к цели, и в этой направленности каждое телесное и психическое движение совершается с опорой на сотрудничество. Абсурдно изучать телесные движения и ментальные состояния абстрактно, вне связи с индивидуумом как целым. Абсурдным, например, является то, что в криминальной психологии мы обычно уделяем намного больше внимания преступлению, чем преступнику. Значение имеет как раз преступник, а не само преступление, независимо от того, как долго мы наблюдаем преступное деяние, ведь мы никогда не постигнем суть криминального проявления, если не посмотрим на него как на эпизод из жизни конкретного индивидуума. Внешне одинаковые деяния могут оказаться преступными в одном случае и совершенно не быть преступными в другом. Важно понять индивидуальный контекст – цель жизни индивидуума, которая и определяет направление всех его действий и движений. Данная цель позволит нам постичь скрытое значение разных отдельных действий: мы будем воспринимать их как части целого. Аналогичным образом, изучая части (при условии, что мы изучаем их как части целого), мы лучше понимаем целое.

В случае самого автора интерес к психологии развился из медицинской практики. Она обеспечила телеологический, то есть целенаправленный, подход, который необходим для понимания психологических фактов. С точки зрения медицины можно сделать вывод, что развитие всех органов подчинено достижению неких целей. У них предопределена конкретная форма, которой они достигают к зрелости. Более того, в случаях, когда имеются органические дефекты, мы всегда обнаруживаем, что природа прикладывает специальные старания для того, чтобы преодолеть недостаток или компенсировать его с помощью усиленного развития другого органа. Жизнь всегда стремится к продолжению, и жизненная сила никогда не уступает внешним препятствиям без борьбы.

Движение души аналогично движению органической жизни. В уме у каждого из нас существует концепция цели или идеал, заставляющий добиваться большего, чем доступно в актуальной ситуации, и преодолевать имеющиеся недостатки и трудности, руководствуясь четкой целью в будущем. Благодаря этой конкретной цели индивидуум оказывается в состоянии находить в себе дополнительные силы – ведь он опирается на представление о будущем успехе. Без ощущения цели человеческая активность утратила бы всякий смысл.

Все аргументы указывают на тот факт, что фиксация этой цели, придающая ей конкретную форму, должна произойти в жизни достаточно рано, на формирующем этапе детства. Именно в этот период начинает развиваться прототип, или модель, зрелой личности. Попробуем представить, как протекает этот процесс. Ребенок, будучи слабым, ощущает собственную неполноценность и находится в ситуации, которую терпит с большим трудом. Вследствие этого он начинает стремиться к развитию – и развивается в том направлении, которое задается целью, выбранной им самим для себя. Материал, используемый для развития на этой стадии, менее важен, чем цель, которая определяет направление. Сложно сформулировать, как фиксируется эта цель, но очевидно, что такая цель существует и доминирует в каждый момент жизни ребенка. В действительности мы еще не до конца понимаем силы, импульсы, причины, способности и ограничения этого раннего периода. Для их понимания по-прежнему не существует никакого ключа, так как направление определенно устанавливается лишь после того, как ребенок зафиксирует свою цель. Только рассмотрев то направление, в котором развивается его жизнь, мы сможем предугадать, какие шаги будут предприняты в будущем.

Когда прототип (ранняя личность, в которой воплощена цель) уже сформирован, тогда и направление оказывается установлено, а индивидуум – ориентирован определенным образом. Набор этих фактов позволяет нам предсказать, что случится в его конкретной жизни впоследствии. Апперцепции индивидуума с этих пор неизменно функционируют в режиме, который очерчивается общим направлением жизни. Ребенок отныне воспринимает разнообразные ситуации не такими, какими они в действительности являются, а в соответствии с личной схемой апперцепции; другими словами, он воспринимает любую ситуацию через «фильтр» предубеждений, создаваемых его собственными интересами.

В связи с этим был обнаружен интересный факт: дети с органическими дефектами связывают все свои переживания с функцией поврежденного органа. Например, ребенок, у которого проблемы с желудком, демонстрирует ненормальный интерес к еде, в то время как ребенок с нарушением зрения обычно больше интересуется вещами, на которые нужно пристально смотреть. Подобная озабоченность согласуется с личной схемой апперцепции, которая, как мы отметили, характеризует всех людей. Исходя из этого, можно предположить, что для того, чтобы узнать, в какой сфере лежат интересы ребенка, нам всего лишь нужно выяснить, какой его орган имеет дефект. Однако не все так просто. Ребенок переживает факт неполноценности органа не так, как ее видит сторонний наблюдатель: его переживание модифицировано его личной схемой апперцепции. Следовательно, хотя факт неполноценности органа и имеет значение как элемент схемы апперцепции ребенка, однако внешнее наблюдение неполноценности не обязательно позволяет понять схему апперцепции должным образом.

Ребенок погружен в схему относительности, и в этом он в действительности ничем не отличается от любого человека: ведь никто из нас не наделен знанием абсолютной правды. Даже наша наука не владеет абсолютной истиной. Она опирается на здравый смысл, а это означает, что сумма наших знаний непрерывно меняется, и нам остается удовлетворяться тем, чтобы постепенно заменять большие ошибки малыми. Мы все делаем ошибки, но важно то, что мы способны их исправить.

Проделывать такие исправления гораздо легче в период формирования прототипа. И если мы не исправляем их в это время, то впоследствии с ними можно будет справиться путем припоминания всей ситуации данного периода. Таким образом, если перед нами стоит задача лечения невротичного пациента, нам требуется обнаружить не обычные ошибки, совершенные им на более поздних этапах жизни, а самые фундаментальные, которые он допустил достаточно рано в своей жизни, в процессе становления прототипа. Если нам удастся обнаружить эти ошибки, то мы сможем исправить их при помощи соответствующего лечения.

В свете индивидуальной психологии проблема наследственности, таким образом, становится менее важна. Главным оказывается не то, что человек унаследовал, а то, как он распоряжается своей наследственностью в ранние годы, то есть прототип, который формируется в обстановке его детства. Наследственность, без сомнения, отвечает на врожденные органические дефекты, но наша задача состоит в том, чтобы просто облегчить конкретные затруднения и создать для ребенка благоприятную ситуацию.

В принципе, здесь у нас есть большое преимущество: заметив дефект, мы уже знаем, как действовать. Порой в худшем положении оказывается здоровый ребенок, не имеющий наследственных недостатков, но испытавший на себе все неприятности, вызванные недоеданием или какой-либо из многочисленных ошибок в воспитании.

В случае детей, рожденных с неполноценными органами, психологическая ситуация имеет первостепенную важность. Поскольку эти дети находятся в более трудной ситуации, они демонстрируют заметные симптомы преувеличенного чувства неполноценности. Уже во время формирования прототипа они больше интересуются собой, чем другими, и склонны продолжать вести себя таким же образом на протяжении всей жизни. Органическая неполноценность не является единственной причиной ошибок в прототипе: они могут возникать и в других ситуациях – например, когда ребенка балуют или ненавидят. Позже нам представится возможность описать эти ситуации более подробно, иллюстрируя примерами из реальной жизни три наиболее неблагоприятных сценария: это случаи детей с неполноценными органами, детей избалованных и детей, которых ненавидят. На данный же момент будет достаточно заметить, что такие дети растут, испытывая большое количество различных проблем и страхов, ввиду того что их окружение не смогло научить их независимости.

С самого начала необходимо уточнить, что мы подразумеваем под понятием социальный интерес, ведь он является практически самой важной частью нашего воспитания и исцеления. Только смелые и уверенные в себе люди, которые чувствуют себя комфортно в окружающем мире, способны извлечь равную пользу из трудностей и преимуществ жизни. Они никогда не боятся. Они знают, что трудности – обязательная часть нашего бытия, но они также прекрасно понимают, что могут их преодолеть. Они готовы ко всем проблемам жизни, которые в любом случае являются социальными проблемами: каждому человеку так или иначе необходимо быть готовым к социальному поведению. Что же касается трех типов детей, о которых мы упомянули, то они формируют прототип с гораздо меньшей степенью социального интереса. У них нет ментальной установки, которая способствовала бы достижению их жизненных целей или разрешению трудностей. Из-за чувства поражения их прототип имеет ошибочную установку по отношению к проблемам жизни и демонстрирует тенденцию развивать личность в бесполезном направлении. Со своей стороны при лечении таких пациентов мы должны постараться направить их поведение в полезное русло и выработать у них целостную положительную установку по отношению к жизни и обществу.

Недостаток социального интереса эквивалентен ориентированности на бесполезную сторону жизни. Именно из индивидуумов с недостатком социального интереса впоследствии формируются группы трудных подростков, преступников, душевнобольных и пьяниц. В подобных случаях наша задача состоит в поиске способов повлиять на них так, чтобы они вернулись на полезную сторону жизни, и пробудить в них интерес к другим людям. Можно сказать, что наша так называемая индивидуальная психология в действительности представляет собой психологию социальную.

Выяснив, что есть в общих чертах социальный интерес, мы обращаемся к нашей следующей задаче – обнаружить трудности, с которыми индивидуум столкнулся в своем развитии. Данная задача кажется на первый взгляд весьма сложной, однако в реальности дело обстоит проще. Известно, что каждый избалованный ребенок в конце концов становится ребенком, которого ненавидят. Наша цивилизация такова, что ни общество, ни семья не желают нянчиться с ним бесконечно, и весьма скоро избалованный ребенок оказывается перед лицом настоящих жизненных проблем. Школа становится для него новым социальным институтом, несущим новые социальные сложности. У него нет тяги к совместным занятиям или играм с товарищами, так как его предыдущий опыт не подготовил его к общественной жизни и учебе. Откровенно говоря, его опыт, полученный на стадии прототипа, заставляет его опасаться таких ситуаций и стремиться к тому, чтобы его еще больше опекали. Черты такого индивидуума вовсе не являются наследственными, и мы можем выявить их, зная природу его прототипа и его цели. Поскольку данная личность обладает особыми характеристиками, которые создают условия для ее движения к требуемой цели, она не может иметь характеристик, вынуждающих ее склониться в каком-либо другом направлении.

Следующим шагом в науке жить является изучение чувств. Ось – то направление, что установлено целью, – не только влияет на индивидуальные характеристики, физические движения, особенности самовыражения и общие, проявленные вовне симптомы, но также и доминирует в области чувств. Удивительно, что люди всегда стараются оправдать свои жизненные установки чувствами. Так, если человек стремится делать свою работу хорошо, неудивительно, что данная идея занимает одно из центральных мест в его мировоззрении и главенствует в его эмоциональной жизни. Можно заключить, что чувства всегда согласуются с точкой зрения индивидуума на его задачу: они усиливают его тягу к активности. Любая наша деятельность вполне обошлась бы без чувств – чувства являются просто аккомпанементом наших действий.

Это можно отчетливо проследить в снах, открытие цели которых представляет собой, возможно, одно из новейших достижений индивидуальной психологии. Безусловно, каждый сон имеет цель, хотя до настоящего времени она никогда не понималась совсем ясно. Целью сна, если выражаться в общих, а не в специфических терминах, является создание определенного движения чувства (эмоции), которое, в свою очередь, способствует движению самого сна. Это любопытное замечание по поводу известного взгляда на сон как на непременный обман. Нам снится то, как мы хотели бы вести себя. Сны – это эмоциональная репетиция планов и установок для поведения в состоянии бодрствования, однако настоящее представление отрепетированной «пьесы» может не состояться никогда. В этом смысле сны обманчивы – эмоциональное воображение дает нам волнение действия без самого действия.

Это свойство, присущее снам, встречается и в нашей реальной жизни, в бодрствовании. Обычно у каждого из нас проявляется сильная склонность к эмоциональному самообману – мы всегда хотим убедить себя следовать своим прототипам в том виде, в каком они сформировались на четвертом или пятом году нашей жизни.

Анализ прототипа идет следующим по порядку в нашей научной схеме. Как было отмечено, к четырем или пяти годам прототип в большинстве случаев уже сформирован, и поэтому нам нужно искать впечатления, которые оказали влияние на ребенка в это время или ранее. Эти впечатления, как правило, заметно различаются между собой – гораздо больше, чем может показаться с точки зрения «нормального» взрослого. Одной из наиболее распространенных разновидностей влияния, оказываемого на ум ребенка, является чувство подавленности, вызываемое чрезмерным наказанием или жестоким обращением со стороны отца или матери. Такое влияние заставляет ребенка стремиться к освобождению, и иногда это выражается в установке психологического исключения. Аналогичным образом некоторые девочки, у которых грубые отцы, формируют прототипы, исключающие всех мужчин из-за приписываемой им грубости. Или мальчики, которых жестко подавляли матери, могут исключать женщин. Подобная установка исключения выражается разными способами: например, человек становится застенчивым или, как вариант, может иметь сексуальные перверсии (которые являются просто еще одним способом исключения женщин). Такие перверсии – не врожденные: они развиваются под влиянием обстановки, окружающей ребенка в соответствующем возрасте.

Ранние ошибки ребенка обходятся дорого всем, кто с ним общается. И несмотря на это, дети получают мало помощи. Родители либо не понимают ребенка, либо не делятся с ним своим опытом, поэтому ребенку приходится идти своим путем.

Любопытно, что двое детей, даже если они рождены в одной семье, никогда не растут в одной и той же ситуации. Каждого отдельного ребенка внутри одного семейства окружает уникальная атмосфера. К примеру, первый ребенок всегда оказывается в совершенно других обстоятельствах, чем остальные дети. Первый ребенок сначала является единственным – и потому находится в центре внимания. Когда рождается второй ребенок, первый ощущает себя свергнутым с трона, и, конечно же, ему не нравится такая перемена ситуации. По сути, для него становится настоящей жизненной трагедией тот факт, что он имел власть – и утратил ее. Это ощущение трагедии активно участвует в формировании прототипа и выходит на поверхность в некоторых чертах его характера, когда человек становится взрослым. Многочисленные описания подобных случаев показывают, что такие дети всегда страдают из-за потери власти.

Еще одно внутрисемейное различие в обстановке – это разница в обращении с мальчиками и девочками. Обычно мальчиков переоценивают, а к девочкам относятся так, как будто они ничего не в состоянии достичь. Такие девочки растут, постоянно испытывая колебания и сомнения – и на протяжении всей жизни оставаясь под впечатлением, что только мужчины по-настоящему способны чего-то добиться.

Положение второго ребенка тоже достаточно своеобразное и уникальное. Он находится в абсолютно иной ситуации, по сравнению с первым ребенком, ввиду того, что рядом с ним всегда имеется лидер, который движется параллельно с ним. Обычно второй ребенок обгоняет лидера – и, поискав причину этого, мы обнаружим, что старший ребенок был раздражен тем, что у него появился соперник, и это раздражение в конечном счете повлияло на его положение в семье. Старший ребенок оказывается сбит с толку необходимостью соперничества, и поэтому его успехи бывают не столь велики на фоне достижений конкурента. Он все больше увязает в суждениях своих родителей, которые начинают хвалить второго ребенка. Что же касается младшего, то сама возрастная иерархия автоматически вовлекает его в непрекращающееся состязание с первоначальным лидером. В результате все качества второго ребенка будут отражать это особое его положение в семейном обществе. Он вынужден бунтовать, не принимая на веру ничьего авторитета.

История и легенды рассказывают о многочисленных случаях, когда младшие дети обретают выдающуюся силу. Приведем в пример библейского Иосифа, который превзошел всех остальных. Тот факт, что младший из братьев был рожден в семье, с которой не знался многие годы после того, как покинул дом, не поменял ситуации: он оставался в положении младшего. Такое же описание встречается во всех сказках, в которых младшему ребенку принадлежит ведущая роль. Несложно проследить, как подобные характеристики появляются в раннем детстве и не меняются до того момента, пока персонаж не постигнет собственной сущности. Для того чтобы исправить ребенка, нужно дать ему осознать, что случилось с ним в первые годы жизни. Кроме того, ему необходимо объяснить, что его прототип ненадлежащим образом влияет на все его жизненные ситуации.

Ценным инструментом для понимания прототипа и, следовательно, природы индивидуума является изучение ранних воспоминаний. Все наблюдения и знания приводят нас к выводу, что воспоминания человека так или иначе принадлежат прототипу. В качестве иллюстрации приведем такой пример. Представьте ребенка первого типа, с поврежденными органами – скажем, со слабым желудком. Если он помнит, что́ видел или слышал когда-либо, то, вероятно, это будет тем или иным образом относиться к пище. Аналогичным образом будет вести себя ребенок-левша: тот факт, что он левша, точно так же будет определять его точку зрения. Человек может рассказывать о матери, которая его баловала, или о рождении второго ребенка; о тех побоях, которые наносил ему грубый отец, или о тех обидах, какие ему причиняли в школе. Эти свидетельства оказываются очень ценны в том случае, если мы освоили искусство чтения их смысла.

Искусство понимания ранних воспоминаний требует способности глубоко сочувствовать, отождествлять себя с ребенком в тех ситуациях из его детства. Только благодаря умению сочувствовать мы можем понять тот сокровенный смысл, который приобретает в детской жизни ожидание появления в семье младшего ребенка, или то влияние, которое оказывает на ум ребенка жестокость грубого отца.

И, коль об этом зашла речь, нельзя не подчеркнуть, что наказания, наставления и поучения ничего не дают. Невозможно ничего добиться, если ни ребенок, ни взрослый не знают, что именно нужно изменить. Когда ребенок чего-то не понимает, он становится хитрым и трусливым. Его прототип, однако, невозможно поменять с помощью наказания или поучений. Его не меняет и простой жизненный опыт, потому что он уже соответствует личной схеме апперцепции индивидуума. Только добравшись до основы личности, можно достичь каких-либо изменений.

Если мы понаблюдаем за семьей с плохо развитыми детьми, то увидим, что, хотя все они имеют нормальные умственные способности (в том смысле, что на заданный вопрос они дают правильный ответ), тем не менее у них обнаруживается огромное чувство неполноценности, которое выражается в различных симптомах и проявлениях. Безусловно, ум – это не обязательно здравый смысл. У этих детей имеется сугубо личная (можно даже сказать, субъективная) ментальная установка того рода, которая встречается у невротических личностей. Например, при неврозе навязчивых состояний пациент осознает бесполезность постоянного подсчета окон, но не может остановиться. Тот, кто заинтересован в полезных вещах, никогда не будет действовать подобным образом. Субъективное, сугубо личное восприятие и манера выражаться также характерны для душевнобольных. Они никогда не говорят на языке здравого смысла, который представляет высшую степень развития социального интереса.

Если мы сопоставим суждение на основе здравого смысла с субъективным суждением, то обнаружим, что суждение на основе здравого смысла в большинстве случаев оказывается верным. С помощью здравого смысла мы различаем хорошее и плохое, и, хотя в сложной ситуации мы нередко ошибаемся, эти ошибки имеют тенденцию к корректировке благодаря самому движению здравого смысла. Но те люди, которые всегда озабочены лишь своими частными интересами, не могут отличить хорошее от плохого столь же легко, как другие. Откровенно говоря, их неспособность к этому практически лежит на поверхности, ведь все движения их души прозрачны для стороннего наблюдателя.

Теперь обратим внимание на то, каков обычный сценарий совершения преступлений. Если мы рассмотрим умственные способности, особенности мышления и мотивы преступника, то обнаружим, что он всегда считает свои деяния не просто хорошо продуманными, но и героическими. Он уверен, что достиг превосходства над окружающими и стал умнее полиции. Поэтому себе самому он представляется героем, не замечая, что его реальные действия указывают на нечто совершенно другое, отнюдь не героическое. Недостаток социального интереса, который переводит активность преступника на бесполезную сторону жизни, связан с недостатком смелости, трусостью, но он этого не осознает. Те, кто настроен на бесполезную деятельность, часто боятся темноты и изоляции; они желают быть рядом с кем-то. Это обычное проявление трусости, другого определения здесь быть не может. В действительности лучшим способом искоренить преступность было бы довести до сведения каждого человека, что преступление – это не более чем выражение трусости.

Известно, что некоторые преступники, когда их возраст приближается к тридцати, начинают работать, женятся и становятся впоследствии добропорядочными гражданами. Что с ними происходит? Возьмем, к примеру, вора-взломщика. Может ли тридцатилетний вор соревноваться со своим «коллегой» двадцати лет? Последний, как правило, сообразительнее и сильнее. Более того, в тридцать лет преступник бывает вынужден жить иначе, чем прежде. В итоге занятие преступника больше не окупается, и он предпочитает отойти от дел.

Рассуждая о преступниках, нужно также иметь в виду еще один факт. Усиливая наказание, мы – вместо того чтобы напугать преступника – всего лишь укрепляем его веру в то, что он герой. Не следует забывать, что преступник живет в эгоцентричном мире, в котором не найти настоящей смелости, уверенности в себе, чувства общности или соблюдения привычных человеческих ценностей. Для таких личностей невозможно присоединиться к обществу. Невротики редко устраивают клубы по интересам, а для людей, страдающих агорафобией, или душевнобольных это и вовсе непосильная задача. «Трудные» дети или самоубийцы никогда не имеют друзей – это факт, причина которого до сих пор оставалась невыясненной. Тем не менее объяснение здесь простое: у них нет друзей, потому что с детства их жизнь развивалась в направлении эгоцентризма. Их прототипы были направлены на ложные цели, а дальнейший путь – к бесполезной стороне жизни.

Давайте рассмотрим программу, которую предлагает индивидуальная психология для воспитания и обучения невротиков – невротичных детей, преступников и пьяниц, пытающихся подобным образом избежать полезной стороны жизни.

Для того чтобы легко и быстро понять, что конкретно с ними не так, мы начинаем с расспросов о том, когда появилась проблема. Обычно вина возлагается на какую-либо новую ситуацию. Но это ошибочное суждение, так как еще до того, как спорное событие свершилось, наш пациент не был готов к данной ситуации (что очень скоро выясняется в процессе обследования). В течение всего времени, пока условия вокруг него были благоприятными, ошибки его прототипа оставались незаметными, так как каждая новая ситуация по природе является экспериментом, на который индивидуум реагирует в соответствии со своей схемой апперцепции, созданной его прототипом. Впрочем, его ответы представляют собой не просто реакции: в них присутствует доля творчества, хотя они по-прежнему соответствуют цели, доминирующей в его жизни. Еще в начале наших занятий индивидуальной психологией практический опыт научил нас, что важность наследственности можно исключить точно так же, как важность любой отдельной части. Не вызывает сомнения тот факт, что прототип отвечает на любую конкретную ситуацию, опираясь на собственную схему апперцепции. И именно над схемой апперцепции мы должны работать, чтобы получить результаты.

В этом и заключается подход индивидуальной психологии, который разрабатывался в течение последних двадцати пяти лет. Как нетрудно заметить, индивидуальная психология прошла большой путь в новом направлении. В психологии и психиатрии существует много разновидностей. Один психолог выбирает одно направление, другой – другое, и ни один из них не считает другого абсолютно правым. Возможно, и читатель тоже не должен полагаться на убеждения и веру. Предоставим ему возможность сравнить. Он увидит, что мы не можем согласиться с тем, что называется гормической психологией (самым известным представителем этого направления в Америке является Макдугалл[3]), потому что в социальных инстинктах слишком много места отводится наследственным тенденциям. Точно так же мы не можем полностью разделить и бихевиористскую теорию, с ее «обусловленностью» и «реакциями». Бесполезно конструировать судьбу и характер индивидуума из социальных инстинктов и реакций, если мы не понимаем цели, к которой все эти движения направлены. Ни одна из перечисленных разновидностей психологической науки не оперирует терминами индивидуальных целей.

Не исключено, что при упоминании слова «цель» у читателя, скорее всего, сложится неясное впечатление. Идею необходимо конкретизировать. В конце концов, иметь цель означает претендовать на то, чтобы быть как Бог; впрочем, быть как Бог – это, безусловно, высшая цель, другими словами, цель всех целей. Любой воспитатель должен быть осторожен в своих попытках воспитывать самого себя и своих детей так, чтобы быть подобными Богу. На практике мы обнаружили, что ребенок в своем развитии заменяет данную цель на более конкретную и актуальную. Ребенок находит в своем окружении самую сильную личность и выбирает ее в качестве своей модели или цели. Это может быть отец или же мать, так как мы выяснили, что даже мальчик может иметь тенденцию подражать матери, если она оказывается самой сильной личностью. Далее ребенок может захотеть стать, к примеру, кучером, потому что вдруг придет к выводу, что кучер сильнее всех в мире.

Когда у ребенка впервые появляется столь конкретная цель, он начинает вести себя, чувствовать и одеваться как кучер, приобретая все черты, соответствующие его цели. Но как только, скажем, полицейский шевельнет пальцем, кучер тут же обращается в ничто… Следующим идеалом может стать врач или учитель. Учитель, имеющий право наказывать учеников, вызывает у ребенка уважение, как сильная личность.

При выборе цели у ребенка имеется набор конкретных символов, и нам удалось обнаружить, что цель, которую он выбирает, в действительности является отражением его социального интереса. Если мальчик на вопрос, кем он хочет стать, отвечает: «Я хочу стать палачом», это демонстрирует недостаток его социального интереса. Получается, этот мальчик хочет быть хозяином жизни и смерти, то есть играть роль, которая принадлежит Богу. Он желает быть сильнее, чем общество, и таким образом рискует отправиться по пути бесполезной жизни. Отметим, что цель стать доктором также организована вокруг богоподобного желания быть хозяином жизни и смерти, но в этом случае цель достигается посредством социального служения.

Использовать термины «сознательное» и «бессознательное» для обозначения различающихся факторов в практике индивидуальной психологии не совсем корректно. Сознательное и бессознательное движутся вместе в одном направлении и не противоречат друг другу, как часто ошибочно думают. Более того, между ними нет четкой разграничительной линии. Вопрос заключается скорее в том, чтобы раскрыть цель их совместного движения. Невозможно решить, что является сознанием, а что – нет, до тех пор, пока не известен весь контекст. Этот контекст обнаруживается в прототипе, то есть в том жизненном шаблоне, который мы анализировали в предыдущей главе.

В качестве иллюстрации тесной связи между сознательной и бессознательной жизнью приведем конкретный случай. Сорокалетний женатый мужчина страдал от навязчивого желания выпрыгнуть из окна и постоянно боролся с этим желанием. В остальном же в его жизни все было хорошо: у него были друзья, хорошая должность и он счастливо жил с женой. Чтобы объяснить его случай, невозможно обойтись без термина «сотрудничество» сознательного и бессознательного. Сознательно он испытывал чувство, что должен выпрыгнуть из окна. Тем не менее на самом деле он никогда даже не пытался это сделать и продолжал вести обычную жизнь. Причиной этому была другая сторона его жизни, где борьба с желанием совершить самоубийство играла важную роль. В результате сотрудничества этой бессознательной стороны его натуры и его сознания он оказывался победителем. В действительности в рамках своего «образа жизни» (здесь мы используем термин, о котором поговорим подробнее в следующей главе) он был победителем, достигшим требуемой цели – превосходства. У читателя может возникнуть вопрос: как мог этот мужчина чувствовать превосходство, если его постоянно мучила сознательная склонность к самоубийству? Ответ заключается в том, что в его существе было нечто, успешно противостоявшее его суицидальным тенденциям. Именно его успех в этой битве сделал его победителем и высшим существом. Объективно же его борьба за превосходство была обусловлена его собственной слабостью, как это часто бывает с людьми, которые чувствуют себя неполноценными в каком-либо отношении. Тем не менее важно то, что в его личном сражении стремление к превосходству, жажда жить и побеждать выиграли у его ощущения неполноценности и желания умереть, несмотря на то что последнее было проявлено в сознательной части его натуры, а первое – в бессознательной.

Теперь необходимо проследить, подтверждает ли нашу теорию развитие прототипа данного человека. Для этого мы проанализировали его детские воспоминания. Из них мы узнали, что в раннем возрасте у него были трудности в школе. Отношения с другими мальчиками у него не сложились, и ему хотелось убежать от них. Однако он собрал все свои силы, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Таким образом, здесь уже заметно его старание преодолеть собственную слабость. Он не обратился в бегство от своей проблемы – и одержал над ней верх.

Проанализировав характер этого пациента, мы поймем, что победа над страхом и тревогой являлась главной целью в его жизни. В стремлении к этой цели его сознательные идеи взаимодействовали с бессознательными, сформировав в итоге единство. Напротив, если же мы не будем воспринимать любое человеческое существо как совокупность подобных противоречий, то нам придется заключить, что данный пациент не достиг превосходства и не добился никакого успеха, а был всего лишь амбициозной личностью, желая бороться, но в глубине души оставаясь трусом. Однако такое мнение было бы ошибочным, так как оно не принимало бы во внимание все подробности этого случая и не интерпретировало бы их с учетом единства человеческой жизни. Вся наша психология, все наше понимание или стремление понять индивидуумов было бы тщетным и бесполезным, если бы мы не были уверены в том, что человеческое существо представляет собой единство. Если мы вдруг допустим возможность существования двух сторон, не связанных друг с другом, будет невозможно рассматривать жизнь как единое целое.

В дополнение к тому, чтобы рассматривать жизнь индивидуума как единство, мы также должны учитывать контекст социальных связей. Новорожденные дети слабы, и их слабостью обусловлена необходимость того, чтобы окружающие заботились о них. Образ, или модель, жизни ребенка невозможно понять, не учитывая, кто о нем заботился и восполнял его неполноценность. Ребенок находится в тесных отношениях с матерью и семьей, и отношения эти невозможно было бы понять, если бы мы в нашем анализе ограничивались только периферией физического существования ребенка в пространстве. Индивидуальность ребенка выходит за рамки его физической индивидуальности, она включает в себя весь контекст его социальных связей.

Все, что относится к ребенку, в определенной степени применимо также к людям в целом. Слабость, которая и диктует необходимость существования ребенка в семейной группе, можно сравнить со слабостью, побуждающей всех нас жить в обществе. Каждый человек чувствует себя неполноценным в определенных ситуациях. Он ощущает себя перегруженным жизненными трудностями и зачастую не способен противостоять им в одиночку. Следовательно, одной из самых сильных тенденций в человеке является тенденция присоединяться к группе людей для того, чтобы жить как член общества, а не изолированный индивидуум. Без сомнения, жизнь в обществе оказывает ему существенную помощь в преодолении чувства несостоятельности и неполноценности.

Известно, что подобная закономерность действует в мире животных, среди которых более слабые виды всегда живут группами, поскольку объединение сил помогает каждому из них удовлетворять свои индивидуальные потребности. Так, например, стадо буйволов может защитить себя от волков. Один буйвол не справился бы с этим, но в группе они становятся голова к голове и отбиваются копытами до тех пор, пока противник не ретируется. С другой стороны, гориллы, львы и тигры могут жить отдельно друг от друга, потому что природа дала им надежные средства для самозащиты. Что же касается человеческих существ, то у них не имеется внушительной силы, мощных когтей и острых зубов, поэтому они не могут жить изолированно. Таким образом, главной причиной социальной жизни является слабость индивидуума.

Принимая во внимание данную слабость, мы не можем ожидать, что у всех человеческих существ в обществе будут равные способности и умения. Однако правильно устроенное общество, как правило, вовремя оказывает нужную поддержку своим членам. Данное обстоятельство не следует упускать из виду, так как иначе нам придется предположить, что об индивидуумах нужно судить исключительно исходя из их врожденных способностей. В действительности же индивидуум, которому могло бы недоставать определенных умений при изолированной жизни, без особых проблем компенсирует свои недостатки в правильно организованном обществе.

Предположим, что недостатки, которыми обладает каждый из нас, являются врожденными. В таком случае цель психологической науки состоит в том, чтобы приучать людей жить в согласии с окружающими, сглаживая тем самым воздействие их возможностей, ограниченных от природы. История социального прогресса предоставляет массу примеров человеческого сотрудничества на пути к преодолению подобных дефектов и недостатков.

Всем известно, что язык является социальным изобретением, но только немногие осознают, что «матерью» этого изобретения стали индивидуальные дефекты. В любом случае поведение детей в раннем возрасте наглядно демонстрирует справедливость данного тезиса. Когда желания детей не удовлетворяются вовремя, они стараются привлечь внимание окружающих – и применяют для этого своеобразный язык. Если бы ребенку не нужно было привлекать к себе внимание, он вообще не стал бы пытаться разговаривать. Так обстоит дело в первые месяцы его жизни, когда мать ребенка обеспечивает все, чего желает ребенок, до того, как он начинает говорить как следует. Известны случаи, когда дети не разговаривали вплоть до шести лет, потому что им никогда это не требовалось. Эту тенденцию хорошо иллюстрирует случай ребенка, родители которого были глухонемыми. Когда он падал и ушибался, он плакал, но плакал беззвучно. Он понимал, что любой звук бесполезен, ведь родители все равно не услышат его. Поэтому он всем своим видом показывал, что плачет, чтобы привлечь внимание родителей, но никаких звуков не издавал.

Таким образом, мы делаем вывод, что в каждом случае нужно рассматривать весь социальный контекст фактов, доступных для изучения. Внимание к социальному окружению поможет понять ту особую «цель превосходства», которую выбирает индивидуум. Кроме того, анализируя социальную ситуацию, мы можем выяснить, что именно вызывает затруднения. Многие люди оказываются плохо адаптированы в обществе, потому что не способны установить нормальный контакт с другими посредством языка. Ярким примером подобного является заикание. Если исследовать человека с заиканием, обнаружится, что с самого начала своей жизни он никогда не обладал надлежащей социальной адаптацией. Он не стремился участвовать в какой-либо деятельности и не желал иметь друзей или товарищей. Для развития речи ему требовалось общение с другими, но он не хотел общаться – поэтому его заикание никуда не делось. В целом заикам свойственны две противоположные тенденции: к общению с другими людьми и к изоляции от них.

Позднее, уже во взрослом возрасте, люди, избегающие социальной жизни, оказываются неспособными выступать на публике, испытывая боязнь сцены. Причина в том, что они считают членов аудитории своими врагами. У них возникает чувство неполноценности, когда они сталкиваются с внешне враждебной и подавляющей аудиторией. Дело в том, что человек может хорошо говорить, только если уверен в себе и в своих слушателях, и лишь в этом случае он не будет страшиться публичного выступления.

Итак, чувство неполноценности и проблема социального воспитания тесно связаны друг с другом. Поскольку чувство неполноценности возникает на почве социальной дезадаптации, именно социальное воспитание становится тем базовым методом, с помощью которого каждый из нас может преодолеть свое чувство неполноценности.

Между социальным обучением и здравым смыслом существует прямая связь. Утверждая, что люди решают свои проблемы с помощью здравого смысла, мы имеем в виду объединенный разум социальной группы. С другой стороны, как мы уже отмечали, люди, изъясняющиеся личным языком и опирающиеся на личное восприятие, демонстрируют таким образом свою ненормальность. К этому типу относятся душевнобольные, невротики и преступники. Не секрет, что они не проявляют интереса ко многому: к окружающим людям, общественным институтам, социальным нормам, хотя именно через это и пролегает дорога к их спасению.

При работе с такими личностями наша главная задача заключается в том, чтобы пробудить в них интерес к социальным фактам. Невротические личности всегда чувствуют себя оправданными, если проявляют добрые намерения. Однако здесь необходимо нечто большее, чем просто добрые намерения. От нас требуется помочь им понять, что для общества имеет значение то, чего они на самом деле достигают, что отдают ему.

Хотя чувство неполноценности и стремление к превосходству представляют собой универсальные тенденции, было бы ошибкой считать это доказательством того, что все люди равны между собой. Неполноценность и превосходство являются общими условиями, которые руководят поведением всех людей, но, кроме этих условий, существуют также различия в физической силе, здоровье и окружающей обстановке. По этой причине в одних и тех же условиях индивидуумы совершают разные ошибки. К примеру, исследуя поведение детей, мы увидим, что у них не имеется единой, неизменной и правильной манеры реагирования. Каждый ребенок реагирует по-особому, собственным способом. Все они стремятся к лучшим условиям жизни, но каждый достигает успеха по-своему, совершая свои собственные ошибки.

Давайте проанализируем несколько разновидностей индивидуумов и отличительных черт, свойственных им. Возьмем, например, ребенка-левшу. Среди левшей есть и такие, которые никогда не знали, что на самом деле они левши, потому что их упорно приучали писать правой рукой. Вначале это выходило у них неуклюже и неловко, поэтому их ругали, критиковали и высмеивали. Однако вместо того чтобы высмеивать таких детей, нужно озаботиться тренировкой обеих рук. Ребенка-левшу можно распознать еще в колыбели, потому что он больше двигает левой рукой, чем правой. В более старшем возрасте он может ощущать несовершенство своей правой руки как обузу. С другой стороны, у него вполне может проявиться большая заинтересованность в использовании именно правой руки, что выразится, допустим, в рисовании, письме и т. д. Поэтому неудивительно, что такой ребенок в итоге оказывается лучше обученным, чем обычные дети. Благодаря своему повышенному интересу он, если можно так сказать, становится «более ранней пташкой», и поэтому изначальное несовершенство приводит к более качественному результату обучения. Часто это дает преимущество в развитии артистического таланта и способностей. Ребенок в такой ситуации обычно бывает амбициозным и прилагает массу усилий к тому, чтобы преодолеть собственные ограничения. Однако иногда, если подобные усилия обходятся ему слишком дорого, он может стать ревнивым или завистливым по отношению к другим, что, в свою очередь, приведет к формированию еще более сильного чувства неполноценности, преодолеть которое будет труднее, чем в обычных случаях. Из-за постоянной борьбы с трудностями ребенок может стать драчуном (и остаться таковым во взрослой жизни), постоянно сражаясь с навязчивой идеей, что он не должен быть столь неловким и неполноценным. Такой индивидуум обычно больше других тяготится собственными убеждениями.

Дети стремятся к каким-либо целям, делают ошибки и развиваются по-разному в соответствии с прототипами, которые сформировались у них в течение первых четырех-пяти лет жизни. Каждый ребенок обладает собственными целями. Один, скажем, мечтает стать художником, а другой – не иметь ничего общего с миром, в котором он ощущает себя изгоем. Вероятно, мы могли бы помочь ему справиться со своим недостатком, но он сам толком не догадывается о нем; к тому же, слишком часто он получает от окружающих неправильное толкование фактов.

У многих детей есть проблемы со зрением, слухом, легкими или желудком, и мы отмечаем, что их интерес развивается в направлении имеющегося недостатка. Любопытным примером подобного развития ситуации является случай мужчины, который страдал от приступов астмы, только когда возвращался вечером домой с работы. Ему было сорок пять лет, он был женат и занимал хорошую должность. Когда его спросили, почему приступы всегда случаются у него после прихода домой с работы, он объяснил: «Видите ли, моя жена большая материалистка, а я идеалист, поэтому между нами часто нет согласия. Когда я возвращаюсь домой, мне хочется покоя, домашнего уюта, а моя жена мечтает выйти в общество и жалуется на то, что мы остаемся дома. В результате я выхожу из себя и начинаю задыхаться».

Почему этот мужчина задыхался, а не испытывал, допустим, приступы тошноты? Дело в том, что он был верен своему прототипу. В детстве по причине некоего недуга ему пришлось в течение продолжительного времени оставаться в бинтах, и тесная повязка мешала ему дышать, причиняя большой дискомфорт. Однако в доме жила горничная, которая больше других жалела мальчика, часами сидела с ним рядом и утешала его. Она практически жила его интересами, а не собственными: вот так у него сложилось впечатление, что его всегда будут развлекать и утешать. Когда мальчику исполнилось четыре, его нянька вышла замуж и уехала. Он провожал ее, горько плача, а после этого заявил матери: «Теперь, когда няня уехала, мир мне больше не интересен».

Поэтому мы наблюдаем его во взрослом возрасте таким же, как в годы формирования прототипа: в поисках идеального человека, который всегда будет развлекать, утешать его и интересоваться только им. Проблема была не в том, что ему физически не хватало воздуха, а в том, что его не развлекали и не утешали беспрерывно. Действительно, нелегко найти человека, который согласится на подобную роль. Этот мужчина хотел всегда контролировать ситуацию до конца, и до определенной степени сей странный недуг помогал ему добиться успеха. Когда он начинал задыхаться, у жены пропадало желание выходить в театр или в общество. Так он достигал своей «цели превосходства».

Сознательно этот мужчина всегда был «правильным» и добропорядочным, но в душе желал быть победителем. Он хотел заставить жену стать, как он это называл, идеалисткой, а не материалисткой. Нам же следует заподозрить у такого мужчины наличие мотивов, отличных от тех, что заметны на первый взгляд.

У детей с дефектами зрения часто можно наблюдать повышенный интерес к визуальной стороне жизни. Таким способом они развивают дополнительные способности в этой сфере. Густав Фрейтаг, великий писатель, который страдал астигматизмом, добился очень многого. У поэтов и художников часто встречаются проблемы со зрением – и во многих случаях именно они создают у творческих людей повышенный интерес. Фрейтаг как-то сказал о себе: «Мои глаза были не такие, как у других людей, и, вероятно, поэтому я был обречен на то, чтобы использовать и тренировать фантазию. Я не знаю, помогло ли это мне стать хорошим писателем, но в любом случае из-за моего зрения получилось так, что я могу лучше видеть фантазию, чем другие – реальность».

Изучая биографии гениальных личностей, нередко можно обнаружить, что у них было слабое зрение или какие-либо иные недостатки. В мировой истории даже боги имели различные дефекты – такие, как слепота на один или оба глаза. Тот факт, что существуют гении, способные, несмотря на почти полную слепоту, лучше других воспринимать различия в линиях, тени и цвете, подтверждает, что можно помочь больным детям, если правильно понять их проблемы.

Некоторые люди больше интересуются пищей, чем другие. Из-за этого они все время обсуждают, что им можно есть, а что – нельзя. Обычно у таких людей в начале жизни имелись трудности с питанием, что привело к развитию повышенного интереса к этой теме. Возможно, заботливая мать постоянно напоминала им о том, какая еда для них предпочтительна, а какой лучше избегать. Такие люди вынуждены уделять много внимания проблемами своего желудка, становясь жизненно заинтересованными в том, что у них будет на обед, ужин или завтрак. В результате постоянных мыслей о еде у них иногда развивается поварской талант либо они становятся экспертами в вопросах диеты.

Однако в некоторых случаях слабость желудка или кишечника побуждает людей искать замену еде как главному интересу в жизни. Иногда достойной заменой становятся деньги, и такие люди становятся скупыми либо же крупными и успешными банкирами. Они часто усиленно стремятся к накоплению денег, упражняясь в этом занятии день и ночь и никогда не прекращая думать о делах (что обычно дает им большое преимущество перед другими людьми на том же поприще). Интересно отметить, что героями различных новостей нередко становятся богатые люди, страдающие от проблем с желудком.

Теперь логично вспомнить о связи, которая, как правило, устанавливается между телом и душой. Тот или иной дефект далеко не во всех случаях приводит к одному и тому же результату. Не обязательно существует причинно-следственная связь между физическим недостатком и плохим образом жизни. Физический недостаток зачастую успешно лечится (с помощью, к примеру, правильного питания), и этим удается частично устранить проблему. Однако не физический дефект приводит к нежелательным последствиям, а то, как к нему относится пациент.

Поэтому для специалиста по индивидуальной психологии не существует отдельно взятого физического дефекта или исключительно физической обусловленности проблемы; его интересует скорее ошибочная установка пациента. По этой же причине специалист по индивидуальной психологии вносит посильный вклад в борьбу с чувством неполноценности во время развития прототипа.

Некоторые люди испытывают нетерпение, не умея дождаться, когда же трудности будут преодолены. Всякий раз, наблюдая человека, который неустанно хлопочет, волнуется и выражает бурные страсти, мы можем сделать следующий вывод: у него огромное чувство неполноценности. Человек, знающий, что он в состоянии справиться со своими затруднениями, не будет нетерпеливым, несмотря на то что ему не всегда удается достигать желаемого. Если ребенок ведет себя заносчиво, нагло, агрессивно, тем самым он также демонстрирует сильное чувство неполноценности. В таком случае наша главная задача будет заключаться в поиске причин его трудностей, с тем чтобы назначить лечение. Категорически нельзя критиковать или наказывать за ошибки в образе жизни прототипа.

Выявить ошибки в прототипе у детей мы можем с помощью их различных проявлений – необычных интересов, хитрости, желания любой ценой превзойти других и стремления к превосходству. Существует определенный тип детей, не верящих в себя и не решающихся громко заявлять о себе. Они предпочитают избегать столкновения с новыми, неизвестными ситуациями, оставаясь в небольшом, но привычном жизненном кругу, где чувствуют себя уверенно. В школе, в общественных отношениях, в браке – во всех сферах жизни они проявляют себя одинаково. Они возлагают большие надежды на свой скромный «уголок», так как в нем им гораздо легче достичь превосходства. Эту черту можно обнаружить у многих индивидуумов. Они упускают из виду, что именно готовность к любым ситуациям является залогом достижения требуемых результатов. Нужно уметь противостоять любым затруднениям. Если полностью устранить из своей жизни определенные ситуации и избегать определенных людей, то при оправдании себя придется полагаться только на свою частную логику. Однако ее недостаточно: требуется обновляющее веяние социального контакта и здравого смысла.

Если философ хочет должным образом закончить свою работу, то далеко не всегда он может позволить себе отправиться на обед или ужин с другими людьми, так как ему необходимы продолжительные периоды одиночества для того, чтобы собрать свои идеи воедино и выработать правильный ход рассуждений. Однако впоследствии ему придется поддерживать определенные контакты с обществом, без которых вряд ли будет возможно его полноценное развитие. Следовательно, имея дело с таким человеком, нам нужно помнить об этих двух его потребностях. Нам следует также иметь в виду, какую пользу он может (или не может) принести обществу, поэтому нужно очень внимательно определять разницу между его полезным и бесполезным поведением.

Ключ ко всему социальному прогрессу заключен в том факте, что люди всегда стремятся отыскать ситуацию, в которой они смогут отличиться от окружающих. Например, дети с заметным чувством неполноценности специально исключают из своего круга более сильных детей и предпочитают общаться с более слабыми, которыми они могут управлять и командовать. Это ненормальное и патологическое проявление чувства неполноценности, и весьма важно отдавать себе отчет в том, что не само чувство неполноценности имеет здесь значение, а его степень и характер.

Ненормальное чувство неполноценности получило название «комплекс неполноценности». Но «комплекс» – это не совсем правильное слово для обозначения того чувства неполноценности, которое пронизывает всю личность. Оно больше, чем комплекс, – практически болезнь, разрушительное воздействие которой проявляет себя по-разному в разных обстоятельствах. Иногда чувство неполноценности бывает совсем незаметно – например, когда человек на работе, ведь тогда он уверен в том, что делает. А вот в компании или в отношениях с противоположным полом он может чувствовать себя неуверенно, и подобные ситуации помогут нам выявить его подлинный психологический портрет.

Легче всего заметить ошибки в напряженных, затруднительных или непривычных ситуациях. Именно в подобных обстоятельствах прототип проявляется максимально полно, и в действительности новая ситуация почти всегда является затруднительной. Поэтому, как мы уже отмечали, в новой социальной ситуации особенное значение приобретает степень социального интереса.

Когда ребенок начинает посещать школу, мы получаем возможность наблюдать, как проявляется его социальный интерес не только в социальной жизни в целом, но и в школьных условиях в частности. Мы сможем увидеть, общается ли он с товарищами или избегает их. Если перед нами предстают гиперактивные, хитрые и ловкие дети, то в поисках причин такого поведения нам следует постараться заглянуть в их умы. Если же мы видим, что какой-либо ребенок проявляет нерешительность в большинстве ситуаций, раскрываясь лишь в строго определенных условиях, мы можем ожидать, что эти же самые характеристики позже будут влиять на его поведение в общественной и семейной жизни.

Каждому из нас встречались люди, утверждавшие: «Я бы сделал это вот так… Я бы выполнил эту работу… Я бы победил этого человека… но!..» Любое подобное заявление является признаком ярко выраженного чувства неполноценности, и если мы научимся воспринимать их надлежащим образом, то сможем увидеть некоторые эмоции (такие, как сомнение) в новом свете. Мы обнаружим, что сомневающийся человек обычно остается в нерешительности и ничего не достигает. Однако если он уверенно заявляет: «Я этого не сделаю», то высока вероятность, что он будет действовать соответственно своим словам.

При внимательном подходе к пациенту психолог нередко замечает в нем существенные противоречия. Эти противоречия также можно считать признаком чувства неполноценности. В процессе решения конкретной проблемы отдельного человека для нас важна любая информация о его проявлениях. Его привычные движения и способ общения с окружающими могут быть совершенно неудачными, и следует понаблюдать, насколько неуверенным чувствует себя этот человек и как это выражается в его языке тела. Данная неуверенность будет часто проявляться и в других жизненных ситуациях. Так много людей вокруг нас, делая один шаг вперед, тут же отступают назад: это яркое свидетельство чувства неполноценности.

Наша задача будет целиком заключаться в том, чтобы избавить таких людей от их нерешительности. Самым эффективным лечением для них станет поощрение, а ни в коем случае не критика. Мы должны помочь им понять, что они в состоянии встретить собственные трудности лицом к лицу и самостоятельно решать жизненные проблемы. Это единственный способ привить любому человеку уверенность в себе и также единственный способ, которым нужно лечить чувство неполноценности.

В предыдущей главе мы рассматривали комплекс неполноценности и его связь с общим чувством неполноценности, которое присуще нам всем и с которым все мы так или иначе боремся. Теперь обратимся к противоположному явлению – комплексу превосходства.

Мы проследили, как каждый симптом в жизни индивидуума выражается в движении, формирующем его развитие. Можно сказать, что любой симптом имеет прошлое и будущее. Будущее напрямую связано с нашими стремлениями и целями, в то время как прошлое олицетворяет собой состояние неполноценности или несостоятельности, которое мы стараемся преодолеть. Поэтому если комплекс неполноценности интересовал нас с точки зрения его происхождения, то комплекс превосходства больше интересует нас в его динамике, в развитии самого движения. Более того, два этих комплекса естественным образом связаны между собой. Не следует удивляться, если в случаях, когда мы наблюдаем комплекс неполноценности, обнаружится также и комплекс превосходства (в более или менее скрытой форме). С другой стороны, если мы разберем комплекс превосходства и изучим его в динамике, мы непременно выявим комплекс неполноценности (аналогичным образом более или менее скрытый).

Несомненно, нам следует иметь в виду, что слово «комплекс» применительно к неполноценности и превосходству обозначает всего лишь преувеличенную форму ощущения неполноценности и стремления к превосходству. Если продолжить рассуждения в таком ключе, то исчезнет явный парадокс существования в душе одного и того же индивидуума двух противоречащих друг другу тенденций – комплекса неполноценности и комплекса превосходства. Станет очевидно, что, представляя собой нормальные чувства, стремление к превосходству и чувство неполноценности совершенно естественно дополняют друг друга. У человека не должно появляться стремление к превосходству и успеху, если он не чувствует соответствующей необходимости в своем текущем состоянии дел. Поскольку так называемые комплексы развиваются из естественных чувств, между ними не больше противоречия, чем между сменяющими друг друга настроениями.

Стремление к превосходству никогда не прекращается; по сути, оно формирует разум и психику индивидуума. Как уже было отмечено, жизнь всегда состоит в достижении цели или формы, и именно стремление к превосходству является движущей силой на пути к форме. Оно словно поток, который увлекает за собой все, что встречает на своем пути. Приведем в пример ленивых детей. Отмечая присущие им недостаток активности и отсутствие ярко выраженного интереса к чему-либо, мы можем прийти к выводу, что никакого движения в их жизни не происходит. Тем не менее даже у них мы находим желание превосходства, заставляющее их утверждать: «Если бы я не ленился, то стал бы президентом». Им тоже свойственно некоторое движение, стремление к чему-либо – правда, при определенных условиях. Они имеют весьма высокое мнение о себе и считают, что могли бы достичь многого на полезной стороне жизни, если бы!.. Без сомнения, это ложь, вымысел, но ведь нам известно, что человечество очень часто довольствуется вымыслом. Это особенно справедливо в отношении людей, которым недостает смелости. Они прекрасно удовлетворяются вымыслом! Они не чувствуют себя достаточно сильными и всегда идут обходным путем, таким образом они стараются избежать трудностей. Подобный подход, сводящийся к избеганию прямых столкновений, создает у них чувство, будто они намного сильнее и умнее, чем на самом деле.

Некоторые дети начинают воровать, ведомые стремлением к превосходству. Они уверены, что обманывают окружающих, ведь те не знают о том, что они воруют. Следовательно, они становятся богаче, не предпринимая чрезмерных усилий. Такое же чувство бывает ярко выражено у преступников, убежденных в том, что они на самом деле всемогущие герои.

Мы уже анализировали данную черту с другой точки зрения – как проявление частной логики. Это не имеет ничего общего со здравым или общественным смыслом. Если убийца думает, что он герой, это лишь его субъективная идея. В действительности же ему не хватает смелости, так как он хочет устроить дела так, чтобы избежать решения жизненных проблем. Таким образом, преступность – это следствие комплекса превосходства, а не проявление фундаментальной и врожденной порочности.

Подобные симптомы можно наблюдать у невротиков. К примеру, они страдают от бессонницы и поэтому на следующий день не чувствуют себя достаточно сильными, чтобы справляться с обычными занятиями. Им кажется, что из-за бессонницы от них нельзя требовать хорошей работы, потому что они не в состоянии достичь того, чего могли бы. Они жалуются: «Я бы столько совершил, если бы только смог уснуть!»

То же самое происходит и у депрессивных личностей, страдающих от тревоги. Их тревога делает их тиранами по отношению к окружающим. В действительности они используют тревогу, чтобы управлять другими людьми: они нуждаются в том, чтобы рядом всегда кто-нибудь находился, сопровождал, куда бы они ни шли, и т. д. Их близким людям приходится жить в соответствии с требованиями депрессивной личности.

Меланхоличные и душевнобольные люди всегда находятся в центре внимания своей семьи. На их примере мы видим, какой силой в реальности может обладать комплекс неполноценности. Они постоянно жалуются, что чувствуют себя слабыми, теряют вес и т. д., однако на самом деле они сильнее окружающих. То, что они доминируют над здоровыми людьми, не должно нас удивлять, ведь в нашей культуре слабость зачастую дает силу и могущество. (Откровенно говоря, если мы спросим себя, кто является в нашей культуре самой сильной личностью, логичным ответом будет: младенец. Действительно, младенец управляет окружающими и над ним никто не может доминировать.)

Давайте исследуем связь между комплексом превосходства и неполноценностью. Возьмем в качестве примера трудного ребенка с комплексом превосходства – ребенка дерзкого, заносчивого и драчливого. Мы обнаружим, что он всегда хочет казаться значительнее, чем он есть на самом деле. Не секрет, что дети, которым свойственны приступы гнева, стремятся контролировать других при помощи своих внезапных атак. Почему они такие неуравновешенные? Потому, что они не уверены, что достаточно сильны для того, чтобы достигнуть своей цели. Они чувствуют себя неполноценными. У драчливых, агрессивных детей мы всегда найдем комплекс неполноценности и желание преодолеть его. Такое поведение напоминает попытку встать на носочки, чтобы выглядеть выше, и столь легким способом добиться успеха, чувства гордости и превосходства.

Требуется специальный метод лечения для таких детей. Они ведут себя так, потому что не понимают естественного порядка вещей, не осознают того, что все явления в жизни согласованы между собой. Мы не должны порицать их из-за этого, ведь, если задать им соответствующий вопрос, они всегда будут настаивать на том, что чувствуют свое превосходство, а вовсе не неполноценность. Поэтому нам следует в дружеской манере объяснить им нашу позицию и помочь им постепенно ее понять.

Если человек позер, то только потому, что чувствует себя неполноценным; он не уверен, что имеет достаточно сил для соревнований с другими на полезной стороне жизни. Поэтому он остается на ее бесполезной стороне. Он не живет в гармонии с обществом, не адаптирован социально, не знает, как решать социальные проблемы, и потому в подобных случаях мы всегда обнаруживаем, что в детстве у человека были конфликты с родителями и учителями. Значит, требуется тщательный анализ ситуации и ее подробное объяснение.

Такое же сочетание комплексов неполноценности и превосходства обнаруживается при неврозах. Невротики часто проявляют комплекс превосходства, но не замечают своего комплекса неполноценности. Весьма поучителен случай невротика с обсессивно-компульсивным расстройством. Молодая девушка находилась в очень доверительных отношениях со старшей сестрой, которая была очаровательной и пользовалась уважением в обществе. Сей факт весьма важен, так как если один член семьи является более выдающимся в чем-то человеком, чем другие, то последние будут страдать. При этом совершенно неважно, кто именно оказался таким человеком: отец, мать или один из детей. Это создает очень сложную ситуацию для других членов семейства, и иногда они оказываются не в силах адекватно реагировать на нее.

Не исключено, что у остальных детей обнаружится комплекс неполноценности и стремления, обусловленные комплексом превосходства. Пока они интересуются не только собой, но и другими, они будут решать свои жизненные проблемы удовлетворительно. Но если же у них отчетливо выражен комплекс неполноценности, они живут, если можно так выразиться, как будто во вражеской стране, постоянно защищая свои, а не чужие интересы – и, таким образом, не имея достаточного общественного чувства. Они относятся к социальным вопросам окружающей жизни отстраненно, не стараясь их решить. Так, ища себе облегчения, они переходят на бесполезную сторону жизни. Безусловно, подобный подход: не решать вопросы самому, а получать поддержку от других – не является настоящим облегчением, а только кажется им. Такие люди действуют словно попрошайки, которых содержат другие и которые чувствуют себя комфортно, невротически эксплуатируя свою слабость. Похоже, что эта черта присуща человеческой природе в целом: если индивидуумы (нет разницы, дети или взрослые) осознают свою слабость, то они перестают быть социально заинтересованными и стремятся к превосходству. Они желают решить собственные проблемы, таким образом, за счет обретения личного превосходства без какого-либо проявления социального интереса. Пока человек, стремящийся к превосходству, уравновешивает это свое стремление социальным интересом, он остается на полезной стороне жизни и способен на полезные достижения. Однако если ему по какой-либо причине недостает социального интереса, он оказывается неготовым к решению насущных жизненных проблем. К этой категории следует отнести, как уже было отмечено, трудных детей, душевнобольных, преступников, самоубийц и т. д.

Девушка, о которой мы повели рассказ, выросла вне благоприятного окружения и чувствовала себя в некотором роде стесненной. Если бы она имела достаточный социальный интерес и осознавала теоретическую подоплеку своей ситуации, то она могла бы развиваться в ином направлении. К примеру, она начала серьезно заниматься музыкой, но всегда ощущала такое напряжение из-за комплекса неполноценности, вызванного постоянными мыслями о превосходящей ее сестре, что не смогла далеко продвинуться в этом занятии. Когда ей исполнилось двадцать, ее сестра вышла замуж, и тогда она тоже начала стремиться к замужеству, чтобы не допустить очередного проигрыша в соревновании с сестрой. Это затягивало ее еще глубже, и девушка оказывалась все дальше от здоровой, полезной стороны жизни. В конце концов у нее возникло убеждение, будто ей – как представительнице плохой стороны жизни – подвластна особая, магическая сила, позволяющая отправить другого человека в ад.

Мы увидели в этой магической силе выражение комплекса превосходства, однако девушка иногда делала признания, подобные жалобам богатых людей на то, как тяжело быть богатыми. Она не только ощущала в себе практически божественную власть отправлять людей в ад, но и порой была уверена, что она может и должна спасти этих людей. Безусловно, оба этих заявления были смехотворны; тем не менее с помощью этой системы вымыслов девушка убедила себя, что обладает могуществом более весомым, чем то, которое имела превосходившая ее сестра. Лишь в этой игре ей было под силу превзойти свою сестру. Любопытно, что чем больше она жаловалась на свою сверхъестественную власть, тем более правдоподобной эта власть ей казалась. Если бы девушка высмеивала такую удивительную способность, то ее претензия на силу оказалась бы под вопросом. Только с помощью жалоб она могла чувствовать себя довольной собой. На примере данного случая мы видим, как комплекс превосходства иногда может быть скрыт (и его наличие может не получать весомых подтверждений), но тем не менее существовать в действительности как компенсация комплекса неполноценности.

Теперь обратим внимание на старшую сестру. Она пользовалась гораздо бо́льшим успехом у окружающих, потому что в свое время была единственным ребенком, очень избалованным, и находилась в центре внимания всего семейства. Ей было три года, когда родилась младшая сестра – и это полностью изменило ситуацию. Прежде ей не нужно было ни с кем делить всеобщую любовь, но вдруг привычные позиции оказались утрачены. В результате она стала драчливым ребенком, однако применяла свои новые склонности лишь в обществе более слабых товарищей. Драчливый ребенок на самом деле вовсе не смелый: он обижает только слабых. Если же ребенка окружают сильные личности, то его агрессивность заменяется подавленностью или капризностью, что в итоге приведет к тому, что в семейном кругу его будут меньше ценить.

Обычно в подобных случаях старший ребенок полагает, что его не любят так сильно, как прежде, и воспринимает проявления изменившегося отношения как лишнее подтверждение своего взгляда. Он считает, что больше всех виновата мать, поскольку именно она принесла домой этого другого ребенка. Поэтому становится совершенно понятно, почему его атаки направлены в основном против матери.

Что же касается младенца, то он, естественно, нуждается в постоянной заботе: за ним надо ухаживать, присматривать, лелеять, как всех младенцев. По самому факту своего рождения он оказывается в привилегированном положении – и ему нет надобности бороться за любовь. Он растет милым, всеми обожаемым созданием, вокруг которого вращается вся семья. Порой добродетель побеждает и в форме послушания!

Теперь давайте посмотрим, могут ли в дальнейшем принести пользу этот милый нрав, мягкость и доброта. Можно предположить, что ребенок вырастет ласковым и послушным только потому, что его так сильно баловали. Но ведь наша цивилизация не относится с особым благоговением к избалованным детям. Иногда отец, осознав это, старается положить конец проявлениям чрезмерной любви; иногда школа вносит свою лепту. В положении избалованного ребенка всегда присутствует некоторая опасность, и таким детям свойственно чувство неполноценности. Данное чувство не проявляется у них до тех пор, пока ситуация вокруг них остается благоприятной, но как только появляются какие-либо затруднения, эти дети становятся подавленными либо развивают в себе комплекс превосходства.

Комплекс превосходства и комплекс неполноценности схожи в одном: они всегда находятся на бесполезной стороне жизни. Мы никогда не встретим заносчивого, дерзкого ребенка с выраженным комплексом превосходства, который приносил бы обществу пользу.

Когда избалованные дети начинают посещать школу, они перестают находиться в благоприятной ситуации. С этого момента можно отчетливо наблюдать, что у них развивается нерешительное отношение к жизни; как правило, они не заканчивают ни одно из своих начинаний. Так произошло и с младшей сестрой в нашем примере. Она начинала учиться шить, играть на фортепиано и т. д., но очень быстро прекращала эти занятия.

Кроме того, она утратила интерес к обществу, больше не хотела выходить из дома и ощущала себя подавленной. Она чувствовала, что находится в тени сестры с ее более приятными для всех качествами. Такая нерешительность сделала девушку слабее и испортила ее характер.

Позднее, в дальнейшей жизни, она проявляла нерешительность во всех своих начинаниях и никогда не доводила ни одно из них до конца. В любовных отношениях и при выборе супруга сомнения также одолевали ее, несмотря на желание соревноваться с сестрой. Когда ей исполнилось тридцать, в своем ближайшем окружении она нашла мужчину, который страдал туберкулезом. Неудивительно, что такому выбору воспротивились ее родители – и в этом случае ей даже не пришлось самой все бросать на полпути, потому что ее остановили родители, и свадьба не состоялась. Год спустя она вышла замуж за мужчину на тридцать пять лет старше нее. А так как такой мужчина уже более не считается, по общественным понятиям, мужчиной, этот брак, который и не был браком в привычном смысле слова, казался лишенным смысла. Часто можно наблюдать проявления комплекса неполноценности в том, что в супруги выбирается человек, который либо гораздо старше, либо не имеет возможности вступить в брак (например, женатый мужчина или замужняя женщина). Когда имеются препятствия, всегда находится место подозрению в трусости. Поскольку девушка, о которой мы ведем речь, не нашла применения своему чувству превосходства в браке, она выбрала для этого другой способ.

Она настаивала, что самое важное в мире – это долг. У нее развилось навязчивое стремление постоянно мыться. Если кто-то или что-то вдруг касалось ее, ей непременно нужно было помыться снова. В конце концов она оказалась полностью изолирована от общества, а ее руки и в самом деле стали невообразимо грязными. Причина была очевидной: из-за постоянного мытья ее кожа стала очень грубой и на ней в большом количестве скапливалась грязь.

Все это выглядит как комплекс неполноценности в действии, но наша героиня ощущала себя единственным чистым человеком в мире. Она постоянно критиковала и обвиняла других за то, что у них не было такой же мании мыть руки, как у нее. Таким образом, она нашла наконец требуемую роль. Она всегда стремилась к превосходству и теперь достигла его с помощью собственного воображения: она была самым чистым человеком в мире. Нетрудно заметить, что ее комплекс неполноценности стал очень отчетливо проявленным комплексом превосходства.

Этот же феномен наблюдается у больных с манией величия, которые считают себя, к примеру, Иисусом Христом или императором. Такой человек, находясь на бесполезной стороне жизни, играет свою роль практически так, как если бы она была правдой. Он весьма изолирован в жизни, и если мы заглянем в его прошлое, то обнаружим, что в свое время он ощущал свою неполноценность, которая и привела к развитию у него комплекса превосходства, выражающегося столь бессодержательным образом.

Известен случай пятнадцатилетнего мальчика, который попал в лечебницу для душевнобольных из-за того, что у него были галлюцинации. Незадолго до войны[4] он вдруг решил, что император Австрии мертв (хотя это было неправдой); кроме того, он заявил, что император явился ему во сне, требуя, чтобы он повел австрийскую армию против врага. Подумать только: этот мальчик-коротышка! Переубедить его было невозможно. Ему показывали газеты, сообщавшие, что император остановился в своем дворце или отправился куда-то на своем автомобиле, но мальчик продолжал настаивать, что император умер и явился ему во сне.

В тот самый период индивидуальная психология занималась установлением связи между тем, какие положения принимает тело человека во сне, и наличием у него комплексов превосходства или неполноценности. Данная информация во многих случаях оказывается весьма полезной. Скажем, некоторые люди обычно засыпают, свернувшись клубочком и укрывшись одеялом с головой. Эта поза является признаком комплекса неполноценности. И в самом деле, можно ли поверить, что такой человек может быть смелым? Если же, наоборот, человек во время сна выпрямляется во весь рост, можно ли допустить, что он слаб или сломлен жизненными обстоятельствами? И в буквальном, и в переносном смысле он будет казаться значительным – как во сне, так и во время бодрствования. Отдельные наблюдения показывают, что люди, предпочитающие спать на животе, – упрямые и неуживчивые.

Вернемся к нашему мальчику. Его обследовали, пытаясь обнаружить взаимосвязь между его поведением в состоянии бодрствования и любимой позой во сне. Было установлено, что он спал с руками, скрещенными на груди. Всем известны картины, на которых Наполеон изображен именно в этой позе. На следующий день мальчика спросили, кого напоминает ему такое положение рук, и он ответил: «Моего учителя». Это открытие показалось исследователям достаточно тревожным, но вскоре они предположили, что учитель этого мальчика мог походить на Наполеона. Выяснилось, что это действительно так. Кроме того, из любви к своему учителю мальчик и сам решил стать учителем. Однако денег в семье не хватало, и вместо того чтобы позволить ему продолжать образование, родители были вынуждены отправить его работать в ресторан, где хозяева постоянно насмехались над ним из-за его маленького роста. Не умея вынести бесконечное унижение, мальчик хотел каким-либо образом от него сбежать. В результате он сбежал на бесполезную сторону жизни.

Понять, что произошло в его случае, несложно. В самом начале у него был комплекс неполноценности по причине маленького роста, из-за которого над ним насмехались посетители ресторана. Сам же он стремился к превосходству, желая стать учителем. Но так как это занятие оказалось ему недоступно, он нашел другую цель превосходства, свернув на бесполезную сторону жизни. Он обрел превосходство над окружающими во сне и в мечтах.

Мы видим, таким образом, что цель превосходства может быть связана как с полезной, так и с бесполезной деятельностью. Например, проявление великодушия может означать либо то, что человек социально адаптирован и действительно хочет помочь ближнему, либо то, что он просто желает пустить пыль в глаза. Известен случай подростка, который настолько плохо учился в школе, что в итоге скатился до прогулов и воровства, но при этом самозабвенно хвастался. Так вести себя вынуждал его комплекс неполноценности. Он стремился к выдающимся достижениям на любом пути, но доступным оказался лишь путь дешевого тщеславия. Молодой человек воровал деньги и покупал на них цветы и подарки для проституток. Однажды, устроив себе путешествие на машине в маленький провинциальный городок, он потребовал там экипаж, запряженный шестью лошадьми, и с шиком разъезжал по городу до тех пор, пока его не арестовали. Все его поведение было направлено на то, чтобы продемонстрировать другим свое превосходство и выглядеть значительнее, чем он был на самом деле.

Похожая тенденция отмечается в поведении преступников: они претендуют на легкий успех (мы уже рассматривали эту склонность в другом контексте). Некоторое время назад газеты Нью-Йорка писали о том, как грабитель вломился в квартиру, где проживали школьные учительницы, и завел с ними беседу. Грабитель заявил женщинам, что они даже не догадываются, сколько хлопот и затруднений несут с собой привычные всем честные занятия. Вместо того чтобы изо дня в день работать, намного проще быть грабителем. Мы можем сделать вывод, что этот человек выбрал путь бесполезной деятельности, но при этом развил в себе определенный комплекс превосходства. Он чувствовал себя сильнее женщин, с которыми вел эту странную беседу, – в особенности потому, что он был вооружен, а они – нет. Но осознавал ли он, что в действительности является трусом?

Мы хорошо понимаем, что он трус, потому что видим в нем человека, сбежавшего от своего комплекса неполноценности на бесполезную сторону жизни. Он же считал себя героем, а вовсе не трусом.

Некоторые люди, стремясь отделаться от всего окружающего мира с его проблемами, даже прибегают к самоубийству. На первый взгляд кажется, что они не интересуются жизнью и благодаря этому чувствуют свое превосходство над ней, хотя на самом деле они просто обнаруживают свою трусость. Итак, комплекс превосходства представляет собой второй этап: компенсацию комплекса неполноценности. В каждом конкретном случае мы должны стремиться к тому, чтобы найти связь с жизнью организма – связь, которая может выглядеть противоречием, но при этом вполне соответствует человеческой природе, как мы уже показали. Когда эта связь найдена, мы можем уже лечить и комплекс неполноценности, и комплекс превосходства.

Нельзя завершать общие рассуждения о комплексах неполноценности и превосходства, не сказав несколько слов о том, как эти комплексы относятся к нормальным людям. Как мы уже отметили, чувство неполноценности свойственно каждому. Однако чувство неполноценности – это не болезнь, а, скорее, стимул к здоровому, нормальному стремлению и развитию. Оно становится патологическим состоянием только тогда, когда чувство собственной несостоятельности захватывает индивидуума – и вместо того, чтобы стимулировать у него полезную деятельность, делает его депрессивным и неспособным к развитию. Комплекс превосходства – один из способов, который человек с комплексом неполноценности может использовать для того, чтобы избежать собственных трудностей. Он пребывает в уверенности, что достиг превосходства над окружающими, в то время как на деле это не так, и сей ложный успех компенсирует для него то состояние неполноценности, с которым он не может смириться. У нормального человека нет комплекса превосходства – у него нет даже чувства превосходства. Ему свойственно стремление к превосходству лишь в том смысле, что у каждого из нас присутствует амбициозное желание быть успешным; и пока это стремление получает выражение в работе, оно не приводит к ложным убеждениям, которые и являются первопричиной психического заболевания.

Взглянув на сосну, растущую в долине, мы заметим, что она растет иначе, нежели сосна на вершине горы. Оба дерева относятся к одному виду, но имеют различный образ жизни. Образ жизни дерева – это индивидуальность, присущая дереву, которая формируется и проявляется в окружающей его среде. Мы можем распознать определенный образ его жизни, когда при наблюдении за деревом отмечаем, что привычная для него среда отличается от той, которую мы ожидали увидеть; в этом случае мы делаем вывод, что каждое дерево обладает собственной моделью жизненного поведения, а не просто выдает механическую реакцию на окружающие условия.

Почти так же обстоит дело и у человеческих существ. Мы отмечаем некий образ жизни в определенных обстоятельствах окружающей среды, и наша задача – проанализировать, как он связан с существующими обстоятельствами, поскольку, если меняется окружающая среда, меняется и сознание. Пока человек находится в благоприятных условиях, мы не можем ясно различить его образ жизни. Однако в новых ситуациях, когда он сталкивается с трудностями, присущий ему образ жизни проявляется ярко и отчетливо. Опытному психологу в большинстве случаев под силу выявить образ жизни конкретного индивидуума даже в благоприятной ситуации, но если тот оказывается в неблагоприятном или трудном положении, то его образ жизни становится очевидным для всех.

Наша жизнь бесконечно далека от игры, и у нее нет недостатка в трудностях. Одна другую сменяют ситуации, в которых индивидууму приходится сталкиваться с проблемами. Именно в таких случаях нам и следует изучать его самого, определять его характерные движения и отличительные черты. Как уже было отмечено, образ жизни всегда представляет собой некую целостность, потому что он формируется из трудностей раннего периода жизни и стремления к цели.

Впрочем, нас гораздо больше интересует будущее, а не прошлое. И, чтобы понять будущее человека, мы должны постичь его образ жизни. Ведь даже если мы понимаем каждый из отдельно взятых его инстинктов, желаний и мотивов, нам не удастся предсказать, как именно будут дальше развиваться события.

Некоторые психологи действительно пытаются прийти к заключениям, опираясь на определенные инстинкты, впечатления и мотивы индивидуума, но при ближайшем рассмотрении всякий раз оказывается, что все эти элементы предполагают наличие вполне последовательного образа жизни. Таким образом, что бы ни послужило стимулом для поведения человека в конкретной ситуации, оно окажется стимулом лишь к сохранению и укреплению уже имеющегося образа жизни.

Как же понятие образа жизни связано с тем, о чем мы говорили в предыдущих главах? Мы уже наблюдали, как индивидуумы со слабыми органами страдают от чувства или комплекса неполноценности, сталкиваясь с трудностями и чувствуя себя неуверенно. Однако, поскольку человеку не под силу терпеть подобные ощущения бесконечно долго, чувство неполноценности побуждает его, как мы уже отметили, к движению и действию. В результате человек обретает цель. Индивидуальная психология долгое время называла последовательное движение к цели планом жизни. Иногда это наименование приводило к ошибкам у студентов, поэтому теперь его заменили понятием «образ жизни».

Итак, если у индивидуума имеется образ жизни, мы можем предсказать его будущее: для этого иногда бывает достаточно всего лишь побеседовать с ним и задать ему вопросы (как будто мы заглядываем в пятый акт драмы, где раскрываются все секреты). Мы в состоянии делать подобные прогнозы, потому что нам известны общие этапы, проблемы и требования жизни. Следовательно, на основе опыта и знания нескольких фактов можно достаточно уверенно предполагать, что́ в будущем ждет тех детей, которые всегда держатся отдельно от других, нуждаются в поддержке, отличаются избалованностью или ведут себя нерешительно в различных ситуациях. Что обычно происходит с человеком, чья цель состоит в том, чтобы получить поддержку от окружающих? В нерешительности он останавливается или пытается избежать решения жизненных задач. Нам хорошо известны подобные уловки, колебания и остановки: мы наблюдали их сотни раз. Естественно, такой человек не хочет оставаться с проблемами один на один – он предпочел бы, чтобы ему потакали. Желая оставаться подальше от серьезных проблем жизни, он скорее займется чем-нибудь совершенно бесполезным, вместо того чтобы уладить что-то важное. Ему недостает социальных интересов, и в результате он может стать трудным ребенком, невротиком, преступником или даже самоубийцей (как высшая степень побега из общества). Все эти закономерности теперь понятны нам гораздо лучше, чем прежде.

Например, уже не вызывает сомнений тот факт, что при анализе образа жизни индивидуума мы можем использовать нормальный образ жизни как некий стандарт для сравнительных «измерений». Взяв социально адаптированных индивидуумов за эталон, мы имеем возможность анализировать, насколько отклоняются от нормы конкретные ситуации наших пациентов.

Вероятно, здесь было бы полезно объяснить, как мы определяем нормальный образ жизни и как на его основе понимаем ошибки и странности. Но прежде, чем мы к этому перейдем, нужно упомянуть, что мы не учитываем обобщенные типы в таких исследованиях. Мы не берем в расчет типы индивидуумов, потому что каждое человеческое существо имеет индивидуальный образ жизни. Точно так же, как на дереве невозможно отыскать два абсолютно одинаковых листа, так и среди нас не бывает двух совершенно одинаковых людей. Природа так богата, а возможности стимулов, мотивов, инстинктов и ошибок столь разнообразны, что два индивидуума никак не могут в точности копировать друг друга. Следовательно, говоря о типах, мы имеем в виду лишь интеллектуальный инструмент, делающий более понятными сходные черты индивидуумов. Наши рассуждения делаются гораздо отчетливее, если мы принимаем некую интеллектуальную классификацию (например, деление на типы) и анализируем их выдающиеся особенности. Однако, занимаясь этим делом, мы вовсе не берем на себя обязательство применять одну и ту же классификацию во всех случаях; мы используем только ту, которая в конкретной ситуации более других полезна для того, чтобы зафиксировать отдельное сходство. Люди, которые воспринимают типы и классификации слишком серьезно, однажды поместив человека в какую-либо категорию, уже не в состоянии представить, как можно найти для него место в другой классификации.

Следующая иллюстрация пояснит сущность данной проблемы. Например, говоря о типе социально неадаптированного индивидуума, мы имеем в виду человека, который ведет бесполезную жизнь, не руководствуясь какими-либо социальными интересами. Это один из способов классификации индивидуумов – и, вероятно, самый важный. Однако давайте сейчас присмотримся к индивидууму, чей интерес, пусть и ограниченный, направлен на визуальные стороны бытия. Такой человек может разительно отличаться от того, чьи интересы в значительной степени сконцентрированы на явлениях, группируемых по принципу слухового восприятия; и тем не менее они оба могут быть плохо адаптированы в социальном смысле и испытывать сложности при установлении контактов с другими людьми. Классификация на основе типов, таким образом, может явиться источником путаницы, если мы не осознаем, что типы – это всего лишь абстракции, удобные в большинстве случаев.

А теперь вернемся к нормальному человеку, который призван служить нашим стандартом для измерения отклонений. Нормальный человек – это индивидуум, живущий в обществе и ведущий образ жизни, который адаптирован так, что, хочет он того или нет, общество получает определенную пользу от его работы. С психологической точки зрения у него есть достаточно энергии и смелости, чтобы противостоять проблемам и затруднениям по мере их появления. У психопатических личностей оба этих качества отсутствуют: такие индивидуумы не являются ни социально адаптированными, ни психологически приспособленными к ежедневным задачам жизни. В качестве примера можно взять случай некоего мужчины тридцати лет, который всегда в последний момент старался избежать решения собственных проблем. У него был друг, но он относился к нему с большим подозрением, что помешало их дружеским отношениям полностью раскрыться. Дружба не может полноценно развиваться в таких условиях, потому что один из участников обязательно почувствует напряженное отношение к себе другого. Нетрудно понять, почему у этого мужчины в действительности не было друзей, несмотря на то что он общался с большим количеством людей. Он не был ни достаточно заинтересован, ни социально адаптирован, чтобы завести друзей. Откровенно говоря, он не любил бывать в обществе, а оказавшись в компании, предпочитал молчать. Он объяснял это тем, что среди людей ему в голову никогда не приходили никакие мысли, поэтому сказать ему было нечего.

Более того, мужчина был застенчивым. У него была тонкая кожа, которая время от времени краснела в течение разговора. Если же ему удавалось перебороть свою застенчивость, то он мог говорить весьма неплохо. Что ему действительно было нужно, так это помощь в данном направлении, без всякой критики. Конечно, в своем обычном состоянии он выглядел не самым привлекательным образом и не слишком нравился окружающим. Он чувствовал это, и в результате его нелюбовь к общению только усиливалась. Можно сказать, его образ жизни был таков, что, сближаясь с другими людьми, он неизменно обращал на себя внимание.

Кроме социальной жизни и искусства ладить с ближними, не менее важным является вопрос рода занятий. Наш пациент не мог избавиться от страха, что потерпит неудачу в своей профессиональной деятельности, и поэтому улучшал свои навыки круглыми сутками. Он перерабатывал и переутомлялся – и, соответственно, практически утратил способность решать насущные проблемы, возникающие в работе.

Если мы сравним подход нашего пациента к двум самым главным областям его жизни, то заметим, что он постоянно находился в напряжении. Это признак сильного чувства неполноценности. Он недооценивал себя и считал других людей и новые ситуации недружелюбными по отношению к себе. Он все время вел себя так, как будто находился во вражеской стране.

Что ж, теперь мы имеем достаточно информации для того, чтобы описать образ жизни этого человека. Заметно, что он хочет идти вперед, но в то же время его тормозит боязнь потерпеть поражение. Он будто стоит на самом краю пропасти, измученный собственным постоянным напряжением. Ему удается достигать кое-каких, весьма скромных успехов, но, будь его воля, он предпочел бы оставаться дома и не общаться ни с кем.

Третья серьезная проблема, с которой пришлось вплотную столкнуться этому мужчине, – это проблема любви. Надо признать, что к ее решению не готово абсолютное большинство людей. Наш пациент не решался даже приблизиться к представительницам противоположного пола. Он страстно желал полюбить и завести семью, но его огромное чувство неполноценности подпитывало его страх, преграждая ему путь к такой перспективе.

Он не мог достичь того, чего хотел, и мы видим, что все его поведение и систему суждений можно описать двумя короткими словами: «Да… но…» Он влюбился сначала в одну девушку, затем в другую: невротики частенько ведут себя именно так, потому что в некотором смысле две девушки – это меньше, чем одна. Данная истина иногда помогает объяснить склонность к полигамии.

Самое время присмотреться к причинам подобного образа жизни, и в этом нам поможет индивидуальная психология. Как нам уже известно, основы образа жизни закладываются в течение первых четырех-пяти лет, и наш пациент не стал здесь исключением. В это время произошла какая-то трагедия, которая и сформировала в общих чертах мировоззрение этого человека, поэтому нам нужно «раскопать» эту трагедию. Вне всякого сомнения, нечто заставило его утратить нормальный интерес к другим и создало у него впечатление, что жизнь – одна большая трудность, и лучше вообще ничего не предпринимать, чем постоянно обнаруживать себя в затруднительных ситуациях. Вот так постепенно он и стал боязливым, неуверенным, настроенным на непременное отступление.

Необходимо отметить тот факт, что он был первым ребенком. Мы уже подчеркивали большую важность очередности детей в семье. Мы установили, что главная проблема в случае первого ребенка возникает из того факта, что несколько лет он находится в центре внимания, а затем начисто лишается своего привилегированного положения, будучи вынужденным уступить место другому. В очень многих случаях, когда человек впоследствии становится застенчивым и боится двигаться вперед, обнаруживается, что причиной является другой человек, которому в свое время оказывали предпочтение. Вот и в нашем примере определить, в чем заключается проблема, было весьма просто.

Во многих случаях бывает достаточно всего лишь спросить пациента: «Вы первый, второй или третий ребенок?» – и мы узнаем все, что нам нужно. Можно применить и другой метод – расспросить о ранних воспоминаниях. Об этом методе мы будем говорить подробнее в следующей главе; он вполне перспективен, потому что такие воспоминания (или первые картины) участвуют в становлении раннего образа жизни, который мы назвали прототипом. Когда человек рассказывает свои ранние воспоминания, мы получаем доступ к той части прототипа, которая актуальна для него в настоящее время. Заглядывая в прошлое, каждый вспоминает то, что в данный момент является важным, хотя в действительности все, что зафиксировано в памяти, обладает особой важностью.

Некоторые направления в психологии действуют на основе противоположного утверждения. Они считают, что самым важным является то, что человек забыл, однако между этими двумя идеями на самом деле нет большой разницы. Иногда человек может изложить нам свои осознанные воспоминания, не понимая при этом, что они означают, и не видя связи между ними и своими нынешними действиями. Следовательно, результат в обоих случаях получается один и тот же, независимо от того, акцентируем ли мы скрытое или забытое значение того, что хорошо помним, либо важность того, что успели забыть.

Даже небольшое описание ранних воспоминаний бывает очень информативным. Допустим, человек может поведать, что, когда он был маленьким, мать однажды взяла его и младшего брата на рынок. Этого будет достаточно для того, чтобы выявить его образ жизни. Вот он описывает себя и своего младшего брата: следовательно, для него было важно то, что у него существовал младший брат. Продолжайте слушать его воспоминания – и вы постепенно дойдете до ситуации, которая напомнит ему о том, что в тот день пошел дождь. Мать сначала взяла его на руки, но тут же поставила обратно на землю, чтобы нести на руках младшего брата. Таким образом, мы получаем ключ к описанию его образа жизни. Он постоянно живет в напряженном ожидании, что ему предпочтут другого человека. Понимая это, не составит труда объяснить, почему он не может свободно говорить на людях: ведь он вынужден постоянно быть настороже, пытаясь удостовериться, не предпочтут ли другого. То же самое верно и в отношении дружбы. Он всегда думает, что друг предпочитает общаться с другими людьми, и в результате никогда не может построить доверительных отношений. Он постоянно пребывает в подозрении, высматривая мелочи, которые портят дружбу.

Можно также проследить, как пережитое неприятное ощущение помешало развитию у него социального интереса. Он помнит, как его мать взяла младшего брата на руки; естественно, он почувствовал тогда, что этот малыш получил больше материнского внимания, чем он сам. Он видел, что ему предпочитают младшего брата, и с тех пор постоянно ищет подтверждения этой идеи. Будучи полностью убежденным в своей правоте, он всегда находится в напряжении, испытывает огромные трудности, пытаясь достичь чего-то в то время, когда ему предпочитают кого-то другого. Единственным решением такой подозрительный человек видит для себя полную изоляцию, в которой ему вообще не нужно будет соревноваться с другими людьми и он останется единственным человеком в собственном мире. Такой ребенок иногда действительно фантазирует, что весь мир лежит в руинах и он – единственный из оставшихся; следовательно, ему не могут предпочесть никого другого. Можно наблюдать, как он задействует все возможности спастись, однако при этом руководствуется не логикой, здравым смыслом или правдой, а собственной подозрительностью. Он живет в ограниченном мире, и представление о спасении у него весьма своеобразное. У него абсолютно нет связи с окружающими – как и интереса к ним. Тем не менее винить его в этом не следует, так как мы знаем, что он не вполне нормален.

Наша задача – пробудить в таком человеке социальный интерес, который необходим хорошо адаптированному индивидууму. Как это сделать? С людьми, прочно усвоившими подобный образ жизни, наибольшая трудность состоит в том, что они перенапряжены и постоянно ищут подтверждения своим навязчивым идеям. Отсюда следует вывод: изменить их идеи невозможно, пока мы не найдем способа проникнуть в их внутренний мир и там исподволь обезоружить их предубеждения. Чтобы добиться этого, требуется определенное искусство и определенный такт. Лучше всего, если советчик не знаком с пациентом близко и не имеет в нем личной заинтересованности, потому что иначе он будет действовать в своих собственных интересах, вместо того чтобы полностью быть на стороне пациента. Конечно же, тот заметит это и станет подозрительным.

Кроме того, важно уменьшить чувство неполноценности у пациента. Его невозможно искоренить полностью, но на самом деле это и не нужно, потому что иногда чувство неполноценности оказывается полезным. А вот что действительно требуется сделать – это изменить цель. Как мы уже убедились, в данном случае целью было избегание определенных ситуаций из-за того, что нашему пациенту предпочитали кого-то другого: вот с этим комплексом идей нам и нужно работать. Мы должны снизить его чувство неполноценности, показав, что он на самом деле недооценивает себя. Мы можем разъяснить ему, в чем заключается его проблема с развитием, и сформулировать понятным языком его склонность к постоянному перенапряжению, как будто он стоит над бездной или находится во вражеском окружении, не в состоянии расслабиться ни на миг. В наших силах обратить его внимание на то, как его собственные опасения, что ему предпочтут кого-то другого, мешают ему хорошо работать и производить наилучшее впечатление.

Если бы такой человек смог вести себя в обществе словно внимательный хозяин вечеринки, помогающий друзьям хорошо проводить время, заботящийся об их интересах и проявляющий дружелюбие, то его состояние улучшилось бы чрезвычайно. Однако мы видим, что в обычной социальной жизни он не получает удовольствия, не способен измыслить новых идей – и в результате, конечно, заявляет: «С глупыми людьми говорить не о чем, они мне неинтересны!»

С такими людьми беда в том, что они не умеют осмыслить ситуацию в целом из-за своей частной логики и недостатка здравого смысла. Как уже было сказано, они действуют так, будто все время находятся во вражеском окружении, ведя при этом жизнь «одинокого волка». Но то, что хорошо для волка, для человека является трагической ненормальностью.

Давайте теперь рассмотрим другой случай – мужчины, страдающего депрессией. Это весьма распространенное заболевание, но его можно излечить. Таких людей несложно распознать уже в очень раннем возрасте. Действительно, в повседневной жизни мы часто замечаем детей, которые в своем отношении к новой ситуации демонстрируют некоторые признаки депрессии. Человек, о котором мы сейчас говорим, пережил около десяти периодов депрессии, и все они случались, когда он получал новую должность. Пока он оставался на старой должности, он был практически нормальным. Однако он не любил бывать в обществе и стремился управлять другими. Поэтому друзей у него не было и к пятидесяти годам он так и не обзавелся женой.

Для того чтобы определить образ жизни этого человека, присмотримся к его детству. Он всегда был очень чувствительным и раздражительным, постоянно помыкал старшими братьями и сестрами, подчеркивая свою слабость и великие страдания. Однажды, во время совместной игры на диване, он столкнул их всех на пол. Когда же тетя сделала ему внушение за это, он ответил: «Из-за твоих упреков вся моя жизнь теперь разрушена!» В то время ему было не больше пяти лет.

Таким был его образ жизни: человек постоянно старался управлять другими и без устали жаловался на свою слабость и на то, как он страдает. В зрелом возрасте эти установки довели его до депрессии, которая по своей сути как раз и является проявлением слабости. Каждый пациент с депрессией говорит почти одно и то же: «Моя жизнь полностью разрушена. Я все потерял!» Как правило, такого человека чрезмерно баловали, а потом, когда это прекратилось, под влиянием изменившейся ситуации изменился и его образ жизни.

В своих реакциях на разные ситуации люди зачастую очень похожи на различных животных. Заяц, волк и тигр реагируют на одну и ту же ситуацию по-разному. Так же ведут себя и люди. Однажды был проведен эксперимент, в котором троих мальчиков подвели к клетке со львом, чтобы посмотреть, как они поведут себя, впервые в жизни увидев этого ужасного хищника. Первый мальчик отвернулся и сказал: «Пойдем домой». Второй мальчик сказал: «Ух ты, вот это да!» Ему хотелось выглядеть отважным, но, будучи в действительности трусом, он дрожал, когда выговаривал эту фразу. А третий мальчик поинтересовался: «А можно мне в него плюнуть?» Итак, мы видим три разные реакции, три разных способа переживать одну и ту же ситуацию. Кроме того, мы лишний раз убеждаемся в том, что в основном человеческие существа склонны к страху.

Этот самый страх, который проявляется в социальной жизни, – одна из самых частых причин неудовлетворительной адаптации. Один мужчина из знатного семейства абсолютно не желал прикладывать усилий ни к чему, предпочитая получать поддержку от окружающих. Он не производил впечатления крепкого человека и, конечно же, не мог найти достойной работы. Когда дела семейства пошли не очень хорошо, его братья заявили ему: «Ты такой глупый, что не можешь даже найти себе работу. Что ты вообще понимаешь в жизни!» Вот так этот мужчина и начал пить. Уже через несколько месяцев его признали законченным пьяницей и поместили на два года в специальную лечебницу. Это ему помогло – правда, лишь на некоторое время, потому что он вернулся в общество таким же неподготовленным, каким был прежде. Он не смог устроиться на работу никем, кроме чернорабочего, хотя и происходил из известного рода. Вскоре у него начались галлюцинации, в которых некто являлся специально для того, чтобы подразнить его и помешать работать. Одним словом, сначала он не мог работать как следует из-за алкоголизма, а потом – из-за галлюцинаций. Поэтому не будет особой пользы в том, чтобы просто заставить пьяницу протрезветь; для того чтобы лечение стало по-настоящему эффективным, нам следует обнаружить и исправить его образ жизни.

При тщательном обследовании обнаружилось, что этот мужчина в детстве был избалованным ребенком, который постоянно хотел получать помощь от своих близких. Он не был подготовлен к тому, чтобы работать самостоятельно, и мы видели, к каким результатам это привело. Отсюда делается логичный вывод: всех детей следует воспитывать самостоятельными, и добиться этого можно, только разъяснив им, в чем заключаются недостатки их существующего образа жизни. Человека, о котором мы только что рассказали, нужно было с детства приучать к определенной деятельности, и тогда ему не пришлось бы краснеть за себя перед своими братьями и сестрами.

Теперь, когда мы прояснили для себя значение образа жизни для индивидуума, обратимся к теме ранних воспоминаний, которые, вероятно, являются самым важным инструментом в его изучении. Заглянув в прошлое при помощи детских воспоминаний, мы сможем обнаружить прототип – ядро образа жизни – быстрее, чем с помощью какого-либо иного метода.

Желая определить образ жизни человека (неважно, ребенок он или взрослый), мы должны сразу после того, как узнаем в общих чертах суть его жалоб, расспросить его о ранних воспоминаниях, а после этого сравнить их с другими фактами, о которых человек сообщил. Как правило, образ жизни никогда не меняется. В любой ситуации человек остается собой – неизменной личностью с совокупностью одних и тех же качеств. Мы уже продемонстрировали, что образ жизни формируется в стремлении к определенной цели превосходства, поэтому следует ожидать, что каждое слово, действие и чувство будет неотъемлемым элементом единой линии действий. В жизни существуют моменты, в которые эта линия действий выражается наиболее ярко, что и запечатлевается в ранних воспоминаниях.

Однако нам не следует слишком резко разграничивать ранние и недавние воспоминания, так как в недавних воспоминаниях также прослеживается линия действий. Хотя, безусловно, линия действий в начале жизненного пути обнаруживается проще и выглядит нагляднее, ибо в этом случае мы находим лейтмотив и убеждаемся, что образ жизни человека существенным образом не меняется. В образе жизни, сформированном в возрасте четырех-пяти лет, прослеживается четкая связь между прошлым и действиями в настоящем. После многочисленных наблюдений такого рода мы можем с уверенностью придерживаться теории, что в ранних воспоминаниях всегда можно отыскать значительную часть прототипа пациента.

Когда наш пациент обращается к своему прошлому, мы можем быть уверены в следующем: все, что всплывет у него в памяти, будет иметь для него большое эмоциональное значение – и, соответственно, поможет нам найти ключ к его личности. Невозможно отрицать, что забытые переживания также имеют значение для образа жизни и прототипа, но зачастую обнаружить забытые (или, как их по-другому называют, бессознательные) воспоминания бывает намного сложнее. И сознательные, и бессознательные воспоминания имеют общее качество – они группируются вокруг одной и той же цели превосходства. И те и другие являются частью сложившегося прототипа. Поэтому наилучшим вариантом для исследователя будет, если возможно, «раскопать» и сознательные, и бессознательные воспоминания. И те и другие в конечном счете оказываются одинаково важны, в то время как сам индивидуум вряд ли способен постичь истинный смысл хотя бы одного из двух этих типов. Только сторонний наблюдатель в состоянии понять и должным образом интерпретировать и те и другие.

Давайте начнем с сознательных воспоминаний. Некоторые люди, когда их спрашивают о ранних воспоминаниях, отвечают: «Я ничего не помню». В таком случае нужно попросить человека сосредоточиться и постараться припомнить хоть что-то. Как правило, приложив некоторые усилия, они начинают вспоминать. Здесь нужно отметить следующее: подобное нежелание возвращаться в прошлое уже сигнализирует о том, что пациенты не хотят оглядываться в собственное детство, из чего можно сделать вывод, что их детство вряд ли было приятным. Приходится направлять таких людей, давая им подсказки, чтобы выяснить то, что нам нужно. В итоге они всегда что-нибудь да припоминают.

Некоторые люди заявляют, что помнят себя с первого года жизни. Это маловероятно, и правда, скорее всего, заключается в том, что это воспоминания воображаемые, а не настоящие. Однако, по большому счету, не имеет значения, насколько они относятся к действительности, так как все подобные повествования – компоненты человеческой личности. Нередко люди признаются, что они не уверены, помнят ли они какой-либо эпизод сами или же им рассказали о нем родители. Это точно так же неважно, потому что некий факт (даже если он является всего лишь результатом родительских рассказов) отпечатался в сознании этих людей, а значит, поможет нам понять, в какой сфере лежат их действительные интересы.

Как мы уже отметили в предыдущей главе, для некоторых целей удобнее классифицировать индивидуумов по типам. Ранние воспоминания тоже можно дифференцировать таким же образом: это позволит нам в дальнейшем представлять, какого поведения ожидать от индивидуума определенного типа. К примеру, один из наших пациентов как-то вспомнил изумительную рождественскую елку, с огоньками, подарками и праздничными сластями. Что в этом воспоминании самое интересное? То, что он это видел. Почему он сообщил нам, что́ видел тогда? Потому что для него важно все то, что воспринимается визуально. В свое время ему пришлось, применяя специальные приемы, бороться с некоторыми недостатками зрения; с тех пор он начал проявлять особый интерес к визуальной стороне жизни. Может быть, это и не самая важная часть его образа жизни, зато она сообщает нам много полезной информации. В частности, теперь мы знаем, что если требуется предложить этому человеку какое-либо занятие, то оно обязательно должно максимально задействовать его зрительные способности.

В школьном обучении данный принцип деления на типы, как правило, не учитывается. Дети, склонные к зрительному восприятию, зачастую очень невнимательно слушают объяснения учителя, потому что их больше интересует рассматривание. С такими учениками следует быть особенно терпеливыми, если мы хотим приучить их слушать. Большинство детей в школе обучаются, используя главным образом лишь какой-то один способ восприятия – либо слуховой, либо зрительный; некоторые предпочитают и вовсе познавать мир через непрестанное движение и физическую работу. Неразумно ожидать одинаковых результатов от детей, принадлежащих к этим трем разным типам, особенно если учитель в основном применяет какой-либо один метод – к примеру, более подходящий для учеников «слухового» типа. В таком случае ученики, у которых сильнее развито зрительное восприятие или потребность двигаться, будут испытывать проблемы с учебой и задержки в развитии.

Приведем в пример мужчину двадцати четырех лет, который страдал от обмороков. Мы стали расспрашивать его о ранних воспоминаниях, и он поведал, что четырехлетним ребенком упал в обморок, услышав свисток паровоза.

Получается, он был человеком с доминирующим слуховым восприятием, живо реагирующим на любые звуки вокруг. В данном контексте нет необходимости подробно останавливаться на том, как у этого молодого человека впоследствии стали случаться обмороки: достаточно будет отметить, что он с детства обладал большой чувствительностью к звукам. Он был весьма музыкален, поэтому не мог выносить шума, неблагозвучия, резких звуков. Что же удивительного в том, что на него столь сильно повлиял звук свистка.

Нередко дети и взрослые проявляют интерес к тому, что в свое время заставило их страдать. Читатель наверняка вспомнит случай мужчины с астмой, рассмотренный в одной из предыдущих глав: вследствие некоего недуга ему пришлось некоторое время терпеть тугую повязку на груди, что в результате привело его к своеобразной «зацикленности» на дыхании.

Встречаются люди, главный жизненный интерес которых связан с пищей. Их ранние воспоминания так или иначе относятся к еде. Можно подумать, что для них ничего нет в мире важнее того, как именно питаться, что при этом есть, а чего избегать. В большинстве случаев обнаруживается, что повышенное внимание к еде у таких индивидуумов вызвали трудности, окружавшие сферу питания в первые годы их жизни.

Теперь логично обратиться к случаю с воспоминаниями, связанными с ходьбой и любым другим движением. Мы наблюдали, как многие дети в начале жизни не в состоянии нормально двигаться, потому что слабы или страдают рахитом. У них развивается ненормальная тяга к движению, и в итоге они все время спешат. Приведем иллюстрацию такого положения дел. Мужчина пятидесяти лет пришел к врачу, жалуясь, что, переходя улицу в сопровождении другого человека, он ужасно боится, что их обоих собьет машина. Пересекая же дорогу в одиночестве, он чувствовал себя совершенно спокойно: этот страх его не беспокоил. Однако стоило кому-нибудь оказаться в этот момент рядом с ним, как у него мгновенно возникало желание спасти этого человека. Стараясь это сделать, он хватал своего спутника за руку и толкал его из стороны в сторону, неимоверно его этим раздражая. Иногда, хоть и нечасто, такие люди встречаются каждому из нас, так что полезно будет проанализировать причины столь нелепого поведения.

Когда этого человека спросили о его ранних воспоминаниях, он рассказал, что в возрасте трех лет он не мог хорошо двигаться, потому что страдал рахитом. Его дважды сбивала машина, когда он переходил улицу. Теперь, будучи взрослым, он стремился доказать себе, что преодолел свою слабость. Он в буквальном смысле хотел показать всем, что является единственным человеком, действительно умеющим переходить улицу, и хватался за любую возможность доказать это, как только у него появлялся спутник. Спору нет, умение безопасно перейти дорогу – совсем не то, чем большинство людей стали бы гордиться, а тем более соревноваться с другими. Однако у такого человека, как наш пациент, желание двигаться и хвастаться этой способностью может быть весьма ярко выраженным.

Следующий пример – случай подростка, который уверенно шел по наклонной дорожке к тому, чтобы стать преступником. Он крал, прогуливал школу и занимался прочими сомнительными делишками до тех пор, пока его родители не пришли в отчаяние. Главной темой его ранних воспоминаний было неуемное желание двигаться и что-то активно совершать. Теперь же он работал у отца и был вынужден просиживать без движения весь день. С учетом его внутренней сущности частью рекомендованного лечения было назначить его разъездным торговым агентом, чтобы его чрезмерная активность приносила пользу отцовскому бизнесу.

Одну из самых значимых разновидностей ранних воспоминаний представляют воспоминания о смерти, свидетелем которой ребенку пришлось стать. Внезапное и безоговорочное столкновение со смертью оказывает большое влияние на детский ум. Порой такие дети становятся в результате болезненно впечатлительными. В других случаях, избежав склонности к меланхолии, они посвящают всю свою жизнь проблеме смерти и неустанно тем или иным способом борются с болезнями и умиранием. У многих из них возникает глубокий интерес к медицине, и они становятся врачами или аптекарями. Вне всякого сомнения, подобные цели находятся на полезной стороне жизни, ведь избравшие их не просто борются со смертью, но и помогают в этом другим.

Впрочем, в отдельных случаях прототип способен сформировать очень эгоистическую точку зрения. Так, ребенка, которого потрясла смерть старшей сестры, спросили, кем он хочет стать в будущем. Ожидалось, что он ответит: «Врачом», но вместо этого он сказал: «Могильщиком». На вопрос, почему он хочет посвятить себя этому занятию, мальчик ответил: «Потому что я хочу быть тем, кто хоронит других, а не тем, кого хоронят». Эта цель, как мы видим, относится к бесполезной стороне жизни, так как мальчик интересуется лишь самим собой.

Давайте теперь обратимся к ранним воспоминаниям людей, которые были избалованными детьми. Ранние воспоминания отражают характеристики этого типа очень отчетливо. Такие дети часто упоминают мать: это вполне естественно, но, кроме того, является еще и признаком того, что им приходилось бороться за благоприятную ситуацию. Иногда ранние воспоминания кажутся довольно безобидными, но их тем не менее тоже стоит анализировать. Например, мужчина говорит: «Я сидел в своей комнате, а моя мать стояла возле комода». Эта деталь может выглядеть незначительной, но само упоминание матери говорит о том, что она была предметом его интереса. Иногда образ матери бывает более скрытым, усложняя наше исследование: нам приходится догадываться о матери. Так, например, мужчина, о котором идет речь, может сказать: «Я помню, что ездил в путешествие». Если вы спросите, кто его сопровождал, то обнаружите, что это была мать. Или же, допустим, может быть сказано следующее: «Помню, однажды летом я был в деревне, в таком-то месте», и мы можем предположить, что отец был в городе на работе, а с детьми была мать. Уточнив: «Кто был тогда с вами?» – мы во многих случаях удостоверимся в неявном влиянии матери.

Исследование этих воспоминаний позволяет проследить борьбу за предпочтение. Мы можем пронаблюдать, как дети в процессе своего развития начинают ценить ту ласку, которую мать дает им. Это очень важно иметь в виду, потому что, если дети или взрослые придают значение подобным воспоминаниям, мы можем быть уверены, что такие люди постоянно ощущают себя в опасности или боятся, что им предпочтут кого-то другого. Мы можем заметить, что их напряжение становится все более очевидным и их разум четко фокусируется на данной идее. Это важный факт: он указывает, что позднее в жизни такие люди будут ревнивыми.

Порой люди проявляют интерес к какой-то одной теме больше, чем ко всем остальным. Например, ребенок говорит: «Однажды мне пришлось присматривать за маленькой сестрой, и я хотела защитить ее получше. Я посадила ее за стол, но она зацепилась за скатерть и упала». Этой девочке было на тот момент всего четыре года; нет сомнения, что в столь раннем возрасте нельзя разрешать ребенку присматривать за младшим. В данном случае известно, какой трагедией такое происшествие стало в жизни старшего ребенка, который делал все возможное, чтобы позаботиться о младшем. Эта девочка выросла и вышла замуж за человека, принадлежащего к типу послушных мужей. Тем не менее она всегда оставалась ревнивой и критичной, постоянно испытывая страх, что ее муж предпочтет другую. Нетрудно понять, почему муж устал от нее и переключился на общение с детьми.

Иногда напряжение проявляется более отчетливо, и люди вспоминают, что они в действительности хотели навредить другим членам семьи, даже убить их. Такие люди интересуются исключительно своими собственными делами и не питают теплых чувств к окружающим, так как чувствуют определенную конкуренцию с их стороны. Это чувство уже присутствует в их прототипе.

Существует тип людей, которые никогда не могут ничего закончить из-за страха, что им предпочтут кого-то другого в качестве друга и товарища, или потому, что подозревают окружающих в стремлении их обойти. Они никогда не могут по-настоящему стать частью общества по причине своего убеждения, будто другие обязательно их затмят и займут их место. Эта установка особенно проявляется в связи с любовными и брачными отношениями.

Даже если нам не удастся полностью излечить таких людей, мы сможем существенно улучшить их состояние, овладев искусством толкования ранних воспоминаний.

Одним из объектов нашего исследования при помощи данного метода был мальчик, описанный в другой главе, который однажды ходил на рынок с матерью и младшим братом. Когда начался дождь, мать взяла его на руки, но, вспомнив о младшем сыне, опустила его на землю и взяла на руки малыша. Так старший почувствовал, что ему предпочли младшего брата.

Уже было отмечено, что, «докопавшись» до подобных ранних воспоминаний, мы будем способны предсказать, что случится с нашими пациентами в дальнейшей жизни. Однако нужно помнить, что ранние воспоминания не являются причинами этого: они лишь подсказки, признаки того, что именно случилось и как повлияло на развитие. Они помогают проследить движение к цели и отмечают, какие препятствия пришлось при этом преодолеть. Они показывают, каким образом человек приобретает бо́льшую заинтересованность в одной стороне жизни, чем в других. Допустим, у него может оказаться то, что мы называем травмой, в сексуальной сфере; поэтому не исключено, что он будет интересоваться данной темой больше, чем другими. Нет ничего удивительного в том, что мы слышим о сексуальных переживаниях, расспрашивая о ранних воспоминаниях. Некоторые люди в раннем возрасте интересуются сексуальностью больше, чем другими сферами жизни. Интерес к сексу является частью обычного поведения человека, но, как уже было сказано, существует много вариаций и степеней интереса. В тех случаях, когда человек рассказывает о сексуальных воспоминаниях, часто оказывается, что позже данная область приобретает для него болезненную притягательность. В результате его существование становится дисгармоничным, потому что одна из сторон человеческой жизни оказывается переоцененной. Существуют люди, которые настаивают на том, что все на свете имеет сексуальную основу. Другие, напротив, утверждают, что главным органом является желудок, и мы обнаруживаем, что их ранние воспоминания также вполне соответствуют развившимся чертам характера.

Один молодой человек, попав каким-то непостижимым образом в учебное заведение, был на редкость неусидчив и никак не мог взяться за ум. Его мысли были вечно заняты другими вещами, он частенько посещал кафе и принимал участие в дружеских вечеринках, вместо того чтобы заниматься. В связи с этим было любопытно проанализировать его ранние воспоминания. Они звучали, в частности, так: «Я помню, как лежал в колыбели и смотрел на стену. Я разглядел на этих обоях все: цветы, узоры и прочие мелочи». Этот человек был настроен скорее на то, чтобы лежать в колыбели, а не на сдачу экзаменов. Он не умел сконцентрироваться на учебе, потому что постоянно думал совершенно о другом и пытался угнаться за двумя зайцами, что невозможно по определению. Можно сделать вывод, что этот молодой человек являлся избалованным ребенком и был неспособен к самостоятельной работе.

Следующий наш тип – дети, которых ненавидели. Это редкий тип, и проявляется он в виде по-настоящему экстремальных случаев. Если ребенка действительно ненавидели с самого начала жизни, шансов выжить у него немного, а вот вероятность гибели – высока. У обычных детей, как правило, имеются родители или няньки, которые заботятся о них и удовлетворяют их потребности. Что же касается ненавидимых детей, то они чаще всего бывают незаконнорожденными, нежеланными или отпрысками преступников, и в большинстве случаев их жизнь полна обид и унижений. Вспоминая детство, они часто отмечают ощущаемую ими ненависть близких. Например, один мужчина признался: «Я помню, как меня отшлепали; мать ругала меня так долго, что я убежал из дома». Сбежав из дома, он чуть было не утонул.

Этот мужчина обратился за помощью, потому что не мог спокойно выйти на улицу. Его ранние воспоминания свидетельствуют о том, что, выйдя однажды из дома, он столкнулся с огромной опасностью. Это отпечаталось в его памяти, и с тех пор всякий раз он ожидал опасности, когда покидал жилище. Он был способным ребенком, но постоянно боялся, что не сдаст экзамен лучше всех. Поэтому он все время переживал и не мог спокойно заниматься учебой. Когда же он наконец поступил в университет, у него появился новый страх: что он окажется не в состоянии состязаться с другими в установленном порядке. В данном случае связь с ранними воспоминаниями об опасности очевидна.

Следующий пример – человек, родители которого умерли, когда ему было не больше года. В приюте сирота (к тому же страдавший рахитом) не получал необходимого ухода. Пока он был маленьким, никто не проявлял о нем заботы, и впоследствии ему было весьма сложно завести друзей. Обращаясь к его ранним воспоминаниям, мы видим такую картину: он всегда чувствовал, что ему предпочитают кого-нибудь другого. Данное чувство сыграло важную роль в его развитии. Этого человека не покидало ощущение отвергнутости, существенно затруднявшее для него решение насущных проблем. В результате он оказался практически исключен из всех жизненных вопросов и ситуаций, в которых требовался контакт с другими людьми (любовь, брак, дружба, работа): таковы оказались последствия его чувства неполноценности.

Еще один интересный случай – мужчина средних лет, который постоянно жаловался на бессонницу. Ему было сорок шесть – сорок восемь лет, он был женат и имел детей. С людьми (в особенности с членами своей семьи) он вел себя весьма придирчиво, постоянно пытаясь всех тиранить. Его поведение доставляло окружающим множество страданий.

Когда его спросили о ранних воспоминаниях, он поведал, что рос со сварливыми родителями, которые все время ругались и угрожали друг другу, поэтому он боялся их обоих. Он ходил в школу грязный и неухоженный. Однажды его учительница отсутствовала и ее заменяла другая. Эта другая женщина была по-настоящему увлечена своей работой и искренне верила в возможности благородной профессии. Она смогла разглядеть в неухоженном мальчике скрытые способности и стала подбадривать его. Никогда прежде он не испытывал такого отношения к себе. С тех пор он потихоньку начал развиваться; правда, это всегда происходило так, как будто бы он реагировал на чужие подталкивания в спину. Он не верил в то, что может в чем-то превосходить окружающих, и поэтому работал день и ночь. Таким образом, он вырос, привыкнув по полночи работать, а то и вообще не спать, обдумывая план дальнейших действий. В конце концов он пришел к выводу, что для того, чтобы добиться результатов, необходимо не спать ночами.

Впоследствии его стремление к превосходству проявилось в его отношении к членам семьи и другим людям. Поскольку его близкие были слабее его, он мог выступать перед ними в роли победителя и хозяина жизни. Неудивительно, что его жена и дети страдали от такого поведения.

Что же можно сказать о характере этого мужчины в целом? Его главной целью было превосходство, и цель эта являлась признаком сильного чувства неполноценности. Подобное часто встречается среди людей, перенапрягающихся в результате собственных сомнений в успехе, а их сомнения, в свою очередь, скрыты за комплексом превосходства, который на самом деле оказывается не более чем позой превосходства. Увидеть ситуацию в истинном свете нам позволяет именно исследование ранних воспоминаний.

В предыдущей главе мы постарались описать, как можно использовать ранние воспоминания и фантазии, чтобы понять скрытый стиль жизни индивидуума. Изучение ранних воспоминаний – это лишь один из множества способов изучения личности. Все они основаны на принципе использования отдельных частей для интерпретации целого. Помимо анализа ранних воспоминаний, мы можем наблюдать за связью телодвижений и внутренних установок человека. В телодвижениях выражаются или воплощаются его установки, а в установках проявляется то целостное отношение к жизни, которое мы называем образом жизни.

Сначала побеседуем о движениях тела. Ни для кого не секрет, что мы судим о человеке по его манере стоять, ходить, двигаться, жестикулировать и тому подобным отличительным чертам. Далеко не всегда наши суждения бывают сознательными, но чувство симпатии или антипатии, возникающее вслед за ними, основывается именно на этих впечатлениях.

Возьмем для примера установки, которые проявляются в манере стоять. Мы мгновенно замечаем, стоит ли ребенок или взрослый прямо либо сутулится, горбится. Подобное наблюдение не требует большого труда. Что же касается различных утрированных, неестественных поз, то нам следует обращать на них особенное внимание. Человек, стоящий чересчур прямо, вытянувшись как струна, дает основания подозревать, что он прикладывает слишком много усилий, чтобы сохранять такую осанку. Мы можем также предположить, что на самом деле этот человек чувствует себя менее значительным, чем хочет казаться. Вот так в небольшой подробности отражается то, что мы называем комплексом превосходства. Он хочет производить впечатление более сильного духом, стремится выглядеть таким, каким он был бы в действительности, если бы он не испытывал такого напряжения.

С другой стороны, мы частенько наблюдаем людей с совершенно иной осанкой: они выглядят сгорбленными и постоянно сутулятся. Такая осанка до определенной степени позволяет предполагать, что в глубине души они трусливы. Тем не менее правила нашей науки (которая, безусловно, является еще и искусством познавать жизнь) обязывают нас проявлять осторожность в выводах, искать другие аргументы и никогда не судить, основываясь на одном-единственном соображении. Иногда мы бываем практически уверены в своей правоте, но даже тогда должны проверить свои выводы на других признаках. Итак, в данном случае нам необходимо спросить себя, правдиво ли наше утверждение о том, что сутулые люди непременно трусливы? Чего мы можем ожидать от них в сложной ситуации?

В этом контексте, обратив свое внимание на другие признаки, мы заметим, что такой человек все время пытается опереться на что-то – например, облокотиться на стул или стол. Он не верит в свои силы и жаждет получить поддержку. В этой тенденции отражается такая же ментальная установка, что и в сутулости, и если мы обнаруживаем наличие обоих указанных признаков, то наше суждение в определенной степени подтверждается.

Обнаружено, что у детей, стремящихся постоянно получать поддержку, осанка не такая, как у более независимых детей. Степень независимости можно определить по тому, как ребенок стоит, как он подходит к другим людям. В таких случаях нет необходимости сомневаться, так как существует много возможностей подтвердить соответствующие выводы. А после этого, окончательно убедившись в правоте первоначального предположения, можно уже принимать меры к тому, чтобы исправить ситуацию и направить ребенка на верный путь.

Можно провести эксперимент с ребенком, который нуждается в поддержке. Усадите его мать на стул, а затем впустите ребенка в комнату. Скорее всего, он не взглянет ни на кого вокруг, а прямиком направится к матери и прижмется к ней (либо обопрется на ее стул). Таким образом, наше предположение о том, что поддержка жизненно важна для этого ребенка, получит подтверждение.

Также интересно понаблюдать за манерой ребенка завязывать общение, так как она показывает степень социального интереса и адаптации. В ней также выражается степень уверенности ребенка в окружающих. Мы увидим, что человек, который не торопится приближаться к другим и все время находится поодаль от них, весьма сдержан и в остальных своих проявлениях: он необщителен, порой даже чрезмерно молчалив.

Можно сделать вывод, что все эти отдельные детали указывают на одно и то же качество, потому что каждое человеческое существо представляет собой совокупность всех проявлений и оно реагирует на разнообразные вопросы жизни именно как единое целое. В качестве иллюстрации возьмем случай женщины, которая обратилась к врачу за лечением. Врач ожидал, что она сядет рядом с ним, но, когда он предложил ей сесть, она огляделась и выбрала стул на достаточном расстоянии от него. Из этого можно сделать единственный вывод: она хотела быть связана близкими отношениями лишь с одним человеком. Она сообщила, что замужем, и эта подробность позволила угадать суть ее проблемы еще до того, как началось повествование. Несложно было определить, что эта женщина не желала иметь каких бы то ни было близких отношений ни с кем, кроме своего мужа. Кроме того, легко было догадаться, что она привыкла получать постоянную заботу и относилась к тому типу людей, которые требуют от супруга максимальной пунктуальности (особенно в том, что касается времени возвращения домой). Если она оставалась одна, то испытывала большую тревогу; она не желала выходить из дому в одиночестве, но при этом не получала никакого удовольствия от общения с другими людьми. Иными словами, по одному ее физическому движению удалось угадать всю ее историю. Впрочем, в любом случае нам необходимо проверить свою теорию другими способами.

Допустим, она может сказать: «Меня мучает тревога». Невозможно понять значение этих слов, не зная, что тревожность может использоваться как средство управлять окружающими. Если ребенок или взрослый постоянно страдает от тревоги, мы можем предположить, что рядом с ним находится другой человек, который его поддерживает.

Одна супружеская пара настаивала на том, что они – люди свободных взглядов. Такие люди считают, что в браке каждый может делать все, что хочет, при условии, что он непременно рассказывает партнеру обо всем без утайки. Как результат, у мужа имелись любовные интрижки на стороне и он держал свою жену в курсе происходящего.

Она казалась полностью довольной жизнью, однако некоторое время спустя у нее развилась повышенная тревожность. Она не могла выходить одна из дома, и муж должен был всегда сопровождать ее. Можно сделать вывод, что «свободное мышление» подверглось изменениям из-за возникшей тревожности или даже фобии.

Некоторые люди имеют обыкновение держаться поближе к стенам дома, а то и регулярно опираться на них. Это признак того, что у них недостает смелости и независимости. Попробуем проанализировать прототип такого робкого и неуверенного человека на примере мальчика, который выглядел в школе чересчур застенчивым. Отметим, что застенчивость – важный признак того, что человек не хочет вступать в близкие отношения с окружающими. Так и происходило в этом случае: у мальчика не было друзей и он каждый раз не мог дождаться, когда закончатся занятия. Тогда он очень медленно спускался по лестнице буквально «по стеночке» и, оказавшись по улице, бегом торопился домой. Он не был в числе хороших учеников в школе, более того, учеба давалась ему с огромным трудом, так как в школьных стенах он не чувствовал себя счастливым. Он все время хотел домой к матери, которая была вдовой и по мягкости характера сильно его баловала.

Чтобы лучше разобраться в деталях, врач отправился побеседовать с матерью этого мальчика. Доктор поинтересовался, охотно ли ребенок ложится спать, и женщина сказала: «Да». На два следующих вопроса: «Плачет ли мальчик по ночам и мочится ли в постель – она дала отрицательный ответ.

Получив такие ответы, врач усомнился в своих первоначальных выводах, но затем пришел к выводу, что мальчик, должно быть, спит в одной кровати с матерью. На основании чего он заключил это? Дело в том, что детский плач по ночам – это способ привлечь к себе внимание матери. Если же он спал в ее кровати, то это не требовалось. По той же причине дети обычно мочатся в постели: так они заявляют о том, что нуждаются в родительском внимании. Предположение доктора подтвердилось: мальчик и в самом деле спал в одной кровати с матерью.

Если мы хорошо присмотримся, то увидим, что любая мельчайшая подробность, которой придает значение психолог, является частью последовательного жизненного плана. Следовательно, если мы знаем, что цель ребенка состоит в том, чтобы быть постоянно рядом с матерью, то можем сделать определенные выводы. В частности, опираясь на подобное знание, мы в состоянии заключить, является ли ребенок слабоумным или нет. Слабоумный ребенок не способен разработать хоть сколько-нибудь осмысленный план жизни.

Теперь же мы обратимся к мысленным установкам, которые встречаются у различных людей. Некоторые люди бывают достаточно агрессивными, другие более склонны к тому, чтобы прекратить любое сопротивление. Однако полностью обычно не сдается никто: этот шаг просто невозможен, так как он противоречит человеческой натуре. Нормальный индивидуум не склонен к совершенному признанию своего поражения. Если же со стороны все выглядит именно так, то это скорее свидетельствует об обратном – о том, что в душе человека происходит напряженная борьба за то, чтобы удержаться на плаву.

Есть тип детей, для которых уступать по любому поводу – естественно. Как правило, они находятся в центре внимания своего семейства. Все стремятся заботиться о них, ободрять и наставлять на правильный путь. Им обязательно требуется поддержка в жизни, и поэтому они всегда представляют собой обузу для своих близких. Такова их цель превосходства, подобным образом они проявляют свое желание доминировать над окружающими. Мы уже убедительно продемонстрировали, что такая цель превосходства появляется как результат комплекса неполноценности. Если бы человек не сомневался в своих силах, то не стал бы стремиться к успеху столь легким путем.

Эту черту хорошо иллюстрирует пример молодого человека семнадцати лет. Он был старшим ребенком в семье. Нам уже известно, что старший ребенок обычно переживает трагедию, когда с появлением других детей он лишается своего привилегированного положения и перестает быть главным объектом заботы остальных членов семейства. Случай этого молодого человека как раз таков. Юноша постоянно был подавленным и раздражительным, к тому же не имел никакого серьезного занятия.

Однажды он попытался покончить с собой. Вскоре после этого он обратился к доктору и признался, что накануне попытки самоубийства ему приснился сон. Во сне он застрелил своего отца. Получается, что этот подавленный и безынициативный человек все время мысленно допускал для себя возможность подобного действия. Важно иметь в виду следующее: дети, которые не проявляют активности в учебе, и взрослые, которые кажутся ни на что не способными, в действительности могут находиться на грани большой опасности. Зачастую подобная лень поверхностна. Неожиданно что-то происходит – и человек пытается покончить с собой или приобретает нервное заболевание, а то и вовсе сходит с ума. Иногда определение мысленных установок таких людей – это сложная научная задача.

Застенчивость ребенка – еще одно качество, таящее в себе опасность. Застенчивого ребенка необходимо лечить очень бережно, причем не откладывая «до лучших времен», иначе это качество разрушит ему жизнь. Пока оно не окажется преодолено, человек будет постоянно сталкиваться с большими сложностями, ведь в нашем обществе принято считать, что только отважные люди добиваются хороших результатов и всех мыслимых преимуществ в жизни. Когда храбрый человек терпит поражение, он не слишком расстраивается; застенчивый же, едва завидев опасность, переходит на бесполезную сторону жизни. Подобные дети превращаются в невротиков или душевнобольных во взрослом возрасте. Такие люди всегда имеют понурый вид. В общении они испытывают настоящие трудности, поэтому чаще предпочитают молчать либо вовсе пытаются избегать людей.

Описанные характеристики представляют собой мысленные установки. Они не являются врожденными или унаследованными: это всего лишь способ отреагировать на ситуацию. Каждая из этих черт представляет собой реакцию образа жизни на осознанное восприятие проблемы, возникшей перед человеком. Конечно, это не всегда логичный ответ, которого ожидал бы философ; однако это именно тот ответ, давать который человека приучили его детские переживания и ошибки.

У детей или людей с психическими расстройствами наблюдать проявление или формирование мысленных установок легче, чем у нормальных взрослых. Как мы уже видели, стадия прототипа образа жизни гораздо яснее и проще, чем сам образ жизни. По сути, функционирование прототипа можно сравнить с неспелым плодом, который вбирает в себя все, что получает из удобрений, воды, почвы, воздуха: в развитии важна каждая мелочь. Разница между стадией прототипа и образом жизни похожа на разницу между неспелым и зрелым плодом. Стадию неспелого плода у людей гораздо проще выявить и изучить, но все будущие ее проявления, пока еще скрытые в ней, в большей степени применимы к стадии зрелого плода.

Например, трусливый с рождения ребенок проявляет трусость во всех своих мысленных установках. Может показаться, что разница между двумя детьми – трусливым и драчливым – очень велика. Действительно, драчливый ребенок всегда обладает определенной храбростью, которая является естественным результатом того, что мы называем здравым смыслом. И тем не менее порой даже очень трусливый ребенок способен повести себя как герой. Это происходит в тех ситуациях, когда он сознательно пытается стать первым. В качестве примера можно привести историю мальчика, который не умел плавать. Однажды друзья позвали его на реку купаться. Выбранное место оказалось очень глубоким, и мальчик, не умевший плавать, едва не утонул. Конечно, это не истинная храбрость, и весь его поступок относится к бесполезной стороне жизни. Мальчик пошел купаться, потому что хотел, чтобы им восхищались. Он проигнорировал опасность, понадеявшись, что товарищи спасут его.

С психологической точки зрения вопрос храбрости и застенчивости тесно связан с верой в предопределение. Она влияет на нашу способность к полезным действиям. У некоторых людей настолько развито чувство превосходства, что им кажется, будто они могут достичь всего, чего угодно. Они все знают и ничему не хотят учиться. Легко догадаться, к чему ведут подобные мысли. Дети с подобным мышлением плохо учатся в школе. Другие люди постоянно испытывают потребность попробовать настоящую опасность, что называется, на вкус: им кажется, что с ними ничего не случится и они не потерпят поражения. Зачастую все заканчивается плачевно.

Мы наблюдаем это чувство предопределения у людей, переживших ужасные события (к примеру, катастрофу), но оставшихся невредимыми. В результате им начинает казаться, что они предназначены для неких высших целей. В частности, один мужчина верил в подобное, но позже попал в ситуацию, исход которой не совпал с его ожиданиями. Он утратил свою храбрость, впал в депрессию и меланхолию, лишившись своей самой главной поддержки.

Когда этого человека попросили рассказать о своих ранних воспоминаниях, он поделился весьма показательной историей. Он поведал, что однажды собирался сходить в театр в Вене, но по какой-то причине задержался. Наконец добравшись до театра, он увидел, что там произошел пожар. Многие пострадали, но он остался жив. Легко понять, почему этот человек был уверен, что ему уготованы какие-либо великие свершения. Все шло в соответствии с его представлениями до тех пор, пока поражение в отношениях с супругой не сломало его.

Можно долго рассуждать о значении фатализма. Он влияет как на целые народы и цивилизации, так и на отдельных людей. Для наших же целей важно лишь подчеркнуть его связь с мотивами психической активности и образом жизни. Во многих случаях вера в предопределение представляет собой трусливое бегство от насущной задачи прожить жизнь с пользой, и по этой причине она предоставляет лишь ложную поддержку.

Одной из базовых мысленных установок, которая влияет на наши отношения с другими, является зависть. В наши дни зависть принято считать признаком неполноценности. В какой-то степени каждый из нас испытывает это чувство. Небольшая зависть не приносит вреда, она весьма распространенное явление. Однако мы должны следить за тем, чтобы зависть была максимально полезной. Она должна двигать в нужном направлении нашу работу и любые другие действия, а также определять наше отношение к проблемам. В подобных случаях зависть не будет бесполезной, и мы должны снисходительно принимать ту частицу зависти, которая присутствует в каждом из нас.

Что же касается ревности, то она является гораздо более сложной и опасной мысленной установкой, потому что совершенно не приносит пользы. Не существует такой ситуации, в которой ревнивый человек мог бы жить с пользой для остальных.

Более того, в ревности прослеживаются последствия большого и глубокого чувства неполноценности. Ревнивый человек боится, что не сможет удержать своего партнера. Поэтому, желая повлиять на него, он проявлением ревности демонстрирует собственную слабость. Если мы посмотрим на прототип такого человека, то увидим ощущение лишения. И действительно, столкнувшись с ревнивым человеком, нам нужно в первую очередь обратиться к его прошлому и проверить, не имеем ли мы дело с индивидуумом, который в свое время испытал чувство отвергнутости и теперь боится, что подобное произойдет вновь.

Перейдем от общей проблемы зависти и ревности к анализу весьма необычного типа зависти – той, которую испытывают представительницы женского пола к превосходящей социальной позиции, занимаемой представителями пола мужского. Многие женщины и девочки хотели бы быть мужчинами. Эта установка вполне понятна, ведь, если оценить ситуацию беспристрастно, можно заметить, что в нашей культуре все лидирующие места занимают мужчины. Их всегда больше ценят, уважают и одобряют, чем женщин. С моральной точки зрения это неправильно и подлежит изменению. Например, девочки видят, что мужчинам и мальчикам в семье живется гораздо комфортнее, им, в частности, не приходится заниматься разными бытовыми мелочами. Они видят, что во многих отношениях у мужчин больше свободы, и эта превосходящая свобода мужского пола вынуждает их разочароваться в собственной социальной роли. Вот почему они пытаются вести себя как мальчики, и это подражание мальчикам проявляется по-разному. К примеру, девочки могут одеваться как мальчики, и иногда в этом их даже могут поддерживать родители, потому что одежда для мальчиков действительно гораздо удобнее. В настоящее время подобное поведение является полезным и не должно подвергаться порицанию. Однако наряду с ним существуют и бесполезные установки – скажем, когда девочка хочет носить мужское, а не женское имя. Доходит до того, что она впадает в ярость, если окружающие не обращаются к ней по тому мужскому имени, которое она для себя выбрала. Данная установка очень опасна, если отражает нечто более глубокое, чем простое баловство. Во взрослой жизни она может привести к неудовлетворенности своей половой ролью в обществе и к отвращению к институту брака, а в замужестве – к полному неприятию собственной сексуальной роли как женщины.

Не нужно придираться к женщинам, которые носят короткую одежду, так как она весьма удобна. Более того, женщины могут развиваться наравне с мужчинами во многих отношениях (допустим, в профессиональном плане) и выполнять работу, которая прежде считалась мужской. Гораздо опаснее, если они недовольны своей женской ролью в обществе и пытаются перенять мужские недостатки.

Эта опасная тенденция ярко проявляется в подростковом возрасте: именно тогда прототип начинает понемногу искажаться. Девочки, чей разум еще не окреп, начинают завидовать привилегиям мальчиков и выражают свою зависть в желании подражать им. Так в данном случае проявляется комплекс превосходства, состоящий в бегстве от надлежащего развития.

Как мы уже отмечали, подобное поведение может привести к полной неготовности вступать в любовные отношения и брак. Это, однако, не означает, что девочки с таким настроем не хотят выйти замуж. Поскольку в нашей культуре отсутствие мужа считается признаком социального поражения, замуж стремятся даже те представительницы женского пола, которые не заинтересованы в браке.

Те, кто считает, что отношениям полов следует базироваться на принципе равенства, не должны поощрять этот маскулинный протест женщин. Равенство полов должно вписываться в естественные рамки вещей, в то время как подобный «протест» является слепым восстанием против реальности, а значит, проявлением комплекса неполноценности. Фактически через маскулинный протест нарушаются все возможные функции обоих полов. Возникают многие серьезные проблемы, и если мы отследим их, то увидим, что они берут свое начало еще в детстве.

Помимо девочек, желающих стать мальчиками, мы также встречаем мальчиков, которые хотят быть похожими на девочек (правда, таких случаев гораздо меньше). Любопытно, что они желают подражать не всем девочкам подряд, а лишь определенному типу, известному своей чрезмерной манерой флиртовать. Такие мальчики пользуются пудрой для лица, украшают себя цветами и пытаются вести себя как легкомысленные кокетки. Это тоже является проявлением комплекса превосходства. Во многих подобных случаях обнаруживается, что мальчик рос в среде, в которой главную роль играла женщина. Мальчик развивался, копируя мать, а не отца.

Один юноша обратился за консультацией из-за сексуальных проблем. Он рассказал, что в детстве все время проводил с матерью. Отец был в семье фигурой незначительной. До замужества мать была швеей; после свадьбы она продолжила работать. Мальчика, проводившего с ней все время, заинтересовала ее работа. Он начал рисовать и шить женские платья. Можно понять, как сильно он любил свою мать, по тому простому факту, что в возрасте четырех лет он научился определять время по положению стрелок на часах, потому что мать всегда уходила и возвращалась в одно и то же время. Каждый раз предвкушая ее возвращение, мальчик научился определять время: четыре часа – мама уходит, пять часов – она сейчас вернется.

Позже, когда он пошел в школу, он вел себя как девочка: не занимался спортом и избегал игр с другими мальчиками. Те смеялись над ним, а иногда даже в шутку целовали его. Однажды дети должны были сыграть в школьном спектакле; несложно догадаться, что этот мальчик получил роль девочки. Он играл настолько хорошо, что многие зрители решили, что роль действительно исполняет девочка, а один из зрителей даже влюбился в него. Так мальчик понял, что если он не получит должного признания как мужчина, то сможет добиться успеха в женской роли. Позже это стало причиной его сексуальных проблем.

Как мы уже выяснили на примере разных ситуаций, в индивидуальной психологии сознательное и бессознательное образуют единое целое. В последних двух главах мы занимались объяснением элементов сознательного: ранних воспоминаний, движений и мысленных установок с точки зрения индивидуального целого. Теперь мы применим тот же метод толкования к нашей бессознательной или полусознательной жизни, то есть к области сновидений. Обоснованность этого метода заключается в том, что наша жизнь во сне является таким же элементом целого, как и наша жизнь наяву. Приверженцы других психологических школ постоянно пытаются выработать новые точки зрения в отношении сновидений, но наше понимание этой сферы развивалось в том же направлении, что и анализ всех составных частей личности, которые выражаются в ее отдельных проявлениях и движениях.

Мы знаем, что наша бодрствующая жизнь определяется целью превосходства. Точно так же мы можем заметить, что наши сны определяются индивидуальной целью превосходства. Сон всегда является частью образа жизни, и в нем всякий раз можно проследить прототип. Фактически, лишь увидев, как прототип переплетается с конкретным сном, можно с уверенностью заявлять, что вы поняли сон. Если вы хорошо знаете человека, то можете с большой долей достоверности рассуждать о характере его сновидений.

Возьмем в качестве примера тезис, что людям в целом свойственна трусость. Исходя из данного общего факта, можно предположить, что в большей части снов получат отражение страх, тревога или ощущение опасности. Если мы достаточно знаем человека и понимаем, что его цель – сбежать от решения жизненных проблем, мы можем допустить, что ему часто снится падение. Подобный сон похож на предупреждение: «Остановись – в противном случае ты потерпишь неудачу». В падении выражается его ви́дение будущего. Такие сны не редкость для большинства людей.

Конкретный пример – студент-прогульщик накануне экзамена. Легко представить, что его ждет. Весь день он беспокоится, не может сосредоточиться и наконец говорит себе: «Мне не хватает времени!» Ему хочется перенести экзамен на другой день, а ночью ему снится, что он куда-то падает. Это отражает его образ жизни: он нуждается в подобном сне для достижения своей цели.

Рассмотрим пример другого студента, который хорошо учится, отличается смелостью и уверенностью в себе, никогда не пользуется уловками. Можно попробовать представить себе его сны. Вполне возможно, что перед экзаменом ему приснится, как он взбирается на высокую гору и наслаждается видом, открывшимся с вершины. Это проявление его образа жизни, и мы заключаем, что оно отражает его стремление к достижениям.

Существует еще один тип людей – с определенными ограничениями. Они способны продвигаться вперед лишь до известного предела. Такие индивидуумы видят сны о своих ограничениях, о том, как им не удается избежать людей и сложностей. Им часто снится, как за ними охотятся и гонятся.

Прежде чем перейти к следующей разновидности сновидений, следует отметить, что психолог не должен отчаиваться, если человек говорит ему: «Я не могу рассказать вам о своих снах, потому что не помню их. Но я постараюсь представить, что мне могло бы присниться». Психологу известно, что воображение человека способно придумать лишь то, что диктуется его образом жизни. Выдуманные сны так же хороши, как и настоящие, потому что фантазии, порожденные воображением, тоже отражают образ жизни индивидуума.

Воображению совершенно не требуется в точности повторять реальные движения человека, чтобы служить воплощением его образа жизни. Например, некоторые люди живут больше в своих фантазиях, чем в реальности. Такой человек очень труслив наяву, но довольно храбр в своих снах. Впрочем, в любом случае обнаружатся определенные проявления, которые подтвердят отсутствие у него желания заканчивать начатое. Подобные проявления будут очевидны даже в храбрых снах.

Цель любого сновидения – прокладывать путь к цели превосходства индивидуума. Все наблюдаемые проявления, душевные движения и сны человека являются в некотором роде формой, обучающей психолога искусству определения этой цели: быть в центре внимания, доминировать или сбежать.

Цель любого сна не имеет логичного или достоверного выражения. Сновидение призвано создать некое чувство, эмоцию или настроение, и полностью раскрыть его тайны не под силу никому. Таким образом, в этом смысле проявления индивидуума в состоянии сна отличаются от его жизни и проявлений в состоянии бодрствования лишь по степени, но не по характеру. Мы уже видели, что реакции человека на жизненные проблемы соответствуют его плану жизни: они не вписываются в предустановленные логические рамки, хотя в интересах социальных отношений наша задача заключается в том, чтобы как можно точнее заключить их в эти рамки. Как только мы откажемся от абсолютной точки зрения по отношению к жизни в состоянии бодрствования, жизнь в снах во многом утратит свою загадочность. Она станет отражением той же относительности и той же смеси фактов и эмоций, которые мы наблюдаем вокруг себя, пока бодрствуем.

Первобытным людям сны всегда казались в наивысшей степени непостижимым явлением, и вполне естественно, что они старались придать им пророческий смысл. Сны считались предсказаниями предстоящих событий. Это наполовину верно: сновидения действительно связывают воедино проблему сновидца с его целью. В этом смысле сон нередко будет сбываться, поскольку тот, кто его видит, старается воспроизвести свою роль во сне и таким образом подготовиться к ней наяву.

Другими словами, в наших снах проявляются те же взаимосвязи, что и в нашей бодрствующей жизни. Если человек проницателен и умен, он сможет предвидеть будущее, проанализировав свою жизнь наяву или жизнь в снах. Фактически таким образом он диагностирует свое будущее. Например, если кому-либо снится, что умирает его знакомый, и тот действительно умирает, то подобный факт вполне в состоянии предвидеть лишь человек, близкий к покойному, или же врач. Секрет заключается в том, что сновидец размышляет во сне с большей охотой, чем бодрствуя.

Тем не менее отношение к сновидениям как к пророчествам все же является предрассудком именно потому, что сон содержит только половину правды. Данный предрассудок чаще всего встречается у людей, которые склонны придерживаться и других нерациональных идей, либо у тех, кто стремится выглядеть пророком.

Чтобы развеять пророческие предрассудки и тайны, окружающие сновидения, мы должны пояснить, почему многие люди не понимают свои сны. Объяснение кроется в том факте, что далеко не каждый знает самого себя достаточно хорошо даже в бодрствующем состоянии. Немногие обладают способностью к рефлективному самоанализу, который позволяет увидеть, куда же они на самом деле движутся. Как мы уже говорили, анализ снов представляет собой более сложное и не вполне понятное занятие, чем анализ поведения в жизни наяву. Таким образом, неудивительно, что анализ снов недоступен многим людям, как и неудивительно то, что в своем незнании они обращаются к шарлатанам.

Мы сможем понять логику снов, если сравним ее не с развитием нормальной, бодрствующей жизни, а с феноменом того типа, который мы описывали в предыдущих главах как проявление частной логики. Читатель вспомнит, как мы говорили об установках преступников, проблемных детей и невротиков: они создают определенное чувство или настроение, чтобы убедить себя в конкретном факте. Так убийца оправдывает себя, утверждая: «Этому человеку нет места в жизни – значит, я должен убить его». Обозначив в своем разуме точку зрения, согласно которой на земле нет места для кого-то, человек создает у себя определенное чувство, которое исподволь подводит его к убийству.

Такой человек может также заявить, что у кого-то есть красивые брюки, а у него – нет. Он придает столь большую ценность данному обстоятельству, что начинает завидовать. Его целью превосходства становятся красивые брюки, и рано или поздно ему приснится сон, который создает определенную эмоцию, ведущую к достижению этой цели. Подобная ситуация отражена во многих известных снах. Возьмем, к примеру, сновидения библейского пророка Иосифа[5] о том, что другие склоняются перед ним. Всем известно, как эти сны связаны с историей о разноцветных одеждах и изгнании Иосифа его братьями.

Другой известный сон – сон греческого поэта Симонида, которого однажды пригласили выступить в Малой Азии. Он сомневался и постоянно откладывал поездку, несмотря на то что корабль ждал его в гавани. Друзья уговаривали Симонида отправиться в путь, но безуспешно. В одну из ночей поэту приснился сон, в котором ему явился мертвый человек, чье тело он однажды нашел и похоронил в лесу. Во сне этот человек сказал Симониду: «Ты показал свою добродетель и позаботился обо мне, поэтому я хочу предупредить тебя: не следует тебе сейчас отправляться в Малую Азию». Симонид проснулся и заявил, что никуда не поедет. Однако он уже склонялся к этому решению до того, как увидел такой сон. Он просто создал у себя определенное чувство и эмоцию, чтобы подтвердить уже подготовленный вывод, хотя и не понял смысл собственного сна.

Нам нужно постоянно иметь в виду, что человек создает определенную фантазию в качестве самообмана, способного привести к желаемому чувству или эмоции. Зачастую только их он и помнит, проснувшись.

Ознакомившись со сном Симонида, мы подошли к следующему вопросу: какой должна быть процедура толкования сновидений? В первую очередь мы должны учесть, что сфера сновидений является одной из составляющих творческой силы человека. Во сне Симонид воспользовался своим воображением и выстроил определенную последовательность. Почему в качестве опоры он выбрал случай с мертвым человеком? Очевидно, его очень волновала идея смерти, ведь он изначально опасался подниматься на корабль. В те времена морские путешествия были очень опасными, и это укрепляло поэта в его сомнениях. Вероятно, в этом и заключается основное объяснение: Симонид боялся не столько морской болезни, сколько крушения корабля, а из-за собственной заинтересованности в идее смерти выбрал для своего сна случай с мертвым человеком.

Если рассматривать сновидения подобным образом, то задача их толкования становится не столь сложной. Следует помнить, что предпочтение, отдаваемое конкретным образам, воспоминаниям и фантазиям, – это признак общего направления, в котором движется разум индивидуума. Этот признак выявляет истинные наклонности человека, и в итоге мы можем определить цель, которой он хочет достичь.

Для примера рассмотрим сон одного женатого мужчины. Он не был доволен своей семейной жизнью. Он воспитывал двоих детей, но постоянно переживал, полагая, что его жена плохо заботится о них, чрезмерно интересуясь посторонними вещами. Мужчина постоянно критиковал и пытался изменить супругу. Однажды ему приснилось, что у них родился третий ребенок, но вскоре он потерялся, и семья не смогла найти его. Во сне мужчина упрекал жену за то, что она не смогла хорошо позаботиться о ребенке.

Здесь мы видим направление, в котором двигался разум этого человека: он постоянно думал о том, что его дети могут потеряться, но не осмелился выбрать кого-либо из них для своего сна. Поэтому он придумал третьего ребенка и его странное исчезновение.

Следует также отметить, что мужчина любил своих детей и не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось. Он понимал, что его жена была очень загружена двумя детьми и не сможет заботиться о третьем ребенке. Стало быть, третьему ребенку в их жизни нет места. Таким образом, мы обнаруживаем еще один аспект его сна, который можно истолковать так: «Стоит ли нам вообще заводить третьего ребенка?»

Реальный результат сна заключался в том, что мужчина создал негативные эмоции по отношению к собственной жене. В действительности ни один ребенок не был потерян, но после пробуждения мужчина раскритиковал супругу и ощутил враждебное отношение к ней. Люди часто просыпаются с желанием спорить и критиковать из-за некоей эмоции, созданной сновидением. Это состояние подобно отравлению или меланхолии, при которой пациент отравляет себя идеями поражения, смерти и утраты.

Бросается в глаза и тот факт, что этот мужчина выбирал аспекты, в которых он точно превосходил других, – к примеру, чувство «Я забочусь о детях, а моя жена нет, поэтому один из них потерялся». Во сне проявлялось его стремление доминировать.

Современному методу толкования снов около двадцати пяти лет[6]. Вначале сны рассматривались Фрейдом как воплощение сексуальных желаний, свойственных детям. Мы не можем полностью согласиться с этим, потому что если бы сны и в самом деле являлись подобным воплощением, то можно было бы объяснить что угодно с позиции воплощения таких желаний. В действительности же любая мысль ведет себя подобным образом – поднимаясь из глубин бессознательного наверх, в сознание. Следовательно, концепция сексуального удовлетворения не внесла в данную проблему никакой ясности.

Позже Фрейд предположил, что ведущую роль играет желание смерти. Но очевидно, что последний пример, рассмотренный нами, нельзя объяснить таким образом, ведь нельзя сказать, что мужчина желал, чтобы кто-то из его детей потерялся и умер.

Истина такова, что конкретной формулы толкования снов не существует. Есть лишь общий постулат о целостности психической жизни и особом, аффективном характере жизни во сне, который мы уже обсуждали. Аффективный характер и сопровождающий его самообман подобны теме со множеством вариаций, что подтверждается удивительным разнообразием сравнений и метафор об этом. Использование сравнений – один из лучших способов обмануть себя и других. Мы можем с большой вероятностью утверждать следующее: если человек использует сравнения, то он не уверен, что сможет убедить вас с помощью доводов реальности и логики. Он стремится повлиять на вас, прибегая к услугам бесполезных и раздутых сравнений.

Скажем, поэты тоже обманывают, но делают это приятным для нас способом. Нам нравится, когда нас развлекают метафорами и поэтическими сравнениями. Однако нет сомнения в том, что они призваны влиять на нас больше, чем обычные слова. Например, если Гомер пишет, что греческие солдаты ведут себя на поле боя словно львы, то метафора не обманет нас, когда мы мыслим здраво, но, скорее всего, затуманит наш разум, когда мы находимся в поэтическом настроении. Значит, автору удалось убедить нас в своей чрезвычайной власти над нами. Он не добился бы этого, если бы просто описал одежду солдат и их оружие.

То же самое происходит, когда человек оказывается не в состоянии что-то объяснить: понимая, что не может убедить нас обычными словами, он прибегает к сравнениям. Как мы уже отметили, использование сравнений напрямую связано с самообманом, и именно поэтому они так заметно проявляются в выборе образов и сюжетов в наших снах. Это художественный способ одурманить самого себя.

Это может показаться забавным, но сам факт, что сны оказывают на нас эмоционально одурманивающее (или даже отравляющее) воздействие, предлагает метод их предотвращения. Человек, понимающий свой сон и то, что он обманывает себя, способен положить конец собственным сновидениям. Сон теряет для него цель. По крайней мере, так произошло с автором данной книги, который перестал видеть подобные сны, как только понял, что они означают.

Чтобы такое осознание увенчалось успехом, оно должно полностью изменить эмоциональную жизнь человека. Именно это случилось с автором после его очередного сна. Было военное время[7], и он изо всех сил старался уберечь одного человека от высылки на фронт, в опасное место. Во сне автору показалось, что он кого-то убил, но он не знал – кого именно. Он не мог отделаться от сверлящего мозг вопроса: «Кого же я убил?» В действительности автор отравлял себя постоянными мыслями и попытками сделать все возможное, чтобы отправить знакомого солдата в наиболее спокойное место и тем самым спасти его от гибели. Эмоция, испытанная во сне, была направлена к этой мысли, и когда автор осознал всю обманчивость данного сновидения, ему совсем перестали сниться сны, ведь отныне ему больше не нужно было обманывать себя, чтобы пытаться сделать то, что по соображениям логики он не обязан был делать.

Рассмотренная история может служить ответом на вопрос, который интересует многих: «Почему некоторым людям никогда не снятся сны?» Действительно, некоторые люди не хотят обманывать себя. Базируя свои действия в основном на поступательном движении и логике, они настроены на то, чтобы открыто решать возникающие проблемы. Даже если таким людям снится сон, они забывают его очень быстро – настолько быстро, что им кажется, что сна и вовсе не было.

Это позволяет предположить, что мы всегда видим сны, но забываем большинство из них. Приняв эту теорию, мы по-новому посмотрим на тот факт, что некоторые люди никогда не видят снов: в таком случае их нужно будет считать теми, кто видит сны, но всякий раз их забывает. Автор данной книги не согласен с этой теорией. Напротив, он склонен считать, что существуют такие индивидуумы, которые никогда не видят снов, и такие, которые иногда свои сны забывают. Впрочем, сама природа исследуемого явления такова, что любую теорию сложно опровергнуть окончательно, но, возможно, сторонникам первой версии удастся привести достаточное количество убедительных доказательств.

Почему мы часто видим один и тот же сон? Это любопытный факт, которому не находится точного объяснения. Тем не менее именно в повторяющихся снах мы можем обнаружить образ жизни, выражаемый с гораздо большей ясностью. Подобные сны служат четким и безошибочным указателем направления, ведущего к личной цели превосходства.

В случае с продолжительными, разветвленными снами мы должны признать, что сновидец не совсем готов к какой-либо ситуации. Он нащупывает «мост» от проблемы к достижению своей цели. По этой причине самые легко толкуемые сны – короткие. Иногда сон состоит всего из одного образа или нескольких слов, что говорит о том, что человек, видящий этот сон, действительно пытается найти легкий способ обмануть себя.

Логично будет завершить рассмотрение данной темы попыткой задуматься о сущности сна как явления. У многих людей имеются совершенно беспочвенные взгляды на эту область жизни. Им кажется, что сон – всего лишь противоположность бодрствованию, «брат смерти». Однако подобные мнения ошибочны. Сон – не противоположность бодрствованию, а, скорее, его иная степень. Мы неотделимы от собственной жизни во сне. В этом состоянии мы продолжаем думать и слышать. Одни и те же законы нашего мышления действуют как во сне, так и в бодрствующей жизни. Некоторые матери не просыпаются от уличного шума, но стоит их ребенку пошевелиться, как они тут же вскакивают, следовательно, их внимание всегда бодрствует. Тот факт, что мы не падаем с постели, говорит о том, что во сне мы осознаем границы пространства.

Целостность личности проявляется как ночью, так и днем. Это объясняет феномен гипноза. Каким же должно быть суеверие, чтобы считать магической силой то, что на самом деле является лишь разновидностью сна! Но в данном случае сам человек хочет подчиняться другому, зная, что тот собирается усыпить его. Простейшую форму этого феномена представляет собой родительская фраза: «А теперь иди спать!» – и ребенок слушается. Гипноз дает результаты именно потому, что человек послушен. От степени его послушности зависит, с какой легкостью его можно будет ввергнуть в гипноз.

Загипнотизировав человека, мы способны заставить его создавать образы, идеи, воспоминания, которые он не смог бы создать из-за различных сдерживающих факторов в состоянии бодрствования. Единственное непременное условие в данном случае – покорность. С помощью этого метода мы можем найти решения насущных проблем – старые, давно забытые воспоминания.

Тем не менее у гипноза как у метода лечения имеются специфические риски. В общем и целом автор данной книги не поддерживает метод гипноза и применяет его лишь в тех случаях, когда пациент не доверяет другим методам. Уже получены сведения о том, что подвергавшиеся гипнозу люди становятся злопамятными. Поначалу они и в самом деле преодолевают свои трудности, но суть их образа жизни от этого не меняется. Гипноз не более чем лекарство или механическое приспособление: он не оказывает влияния на подлинную природу человека. Мы должны вооружить человека храбростью, уверенностью в себе и четким пониманием собственных ошибок, если хотим действительно помочь ему. Гипноз же таких задач не выполняет – и должен применяться в практике лишь в крайних случаях.

Как воспитывать своих детей? Возможно, это самый важный вопрос в нашей социальной жизни. У индивидуальной психологии сложился свой взгляд на эту проблему. Воспитание как дома, так и в школе представляет собой попытку вырастить личность и помочь ей развиваться в нужном направлении. Таким образом, психология является необходимой основой для правильной методики воспитания. Мы можем рассматривать воспитание как отдельную сферу обширного психологического искусства – искусства жить.

Начнем с небольшого вступления. Наиболее общий принцип воспитания состоит в том, что оно должно соответствовать той жизни, которая в будущем ждет человека, то есть идеалам, принятым в обществе. Если мы не будем воспитывать детей с учетом идеалов общества, то они с большой вероятностью столкнутся с трудностями во взрослой жизни и не найдут свое место в ней.

Безусловно, идеалы всего народа могут меняться – внезапно (как, например, после революции) или постепенно (в процессе эволюционного развития). Но это лишь означает, что учитель должен располагать неким обобщенным идеалом. Этот идеал должен всегда быть уместным и помогать человеку приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам.

Разумеется, связь школ с социальными (национальными) идеалами обеспечивается правительством. Именно под влиянием правительства эти идеалы получают максимальное отражение в системе образования. Правительство не может уделить внимание каждому родителю или отдельно взятой семье, но оно следит за школами именно в интересах всего общества.

В разные исторические периоды образование отражало разные общественные идеалы. В Европе первые учебные заведения создавались для выходцев из аристократических семей – и, естественно, были аристократическими по своему духу. Позже школами начала управлять церковь, и система образования приобрела религиозную направленность. Только священнослужители могли быть учителями. Затем спрос общества на знания начал расти.

Добавились новые предметы, и потребовалось гораздо больше учителей, чем могла предложить церковь. Так в профессию вошли, потеснив различных духовных лиц, представители других сословий.

До недавнего времени учителя никогда не были исключительно учителями. Одновременно с преподаванием они практиковали и другие профессиональные занятия – такие, как, например, шитье одежды и обуви. Неудивительно, что главным инструментом обучения были розги. В таких школах было невозможно решить психологические проблемы детей.

Современный дух образования зародился в Европе во времена Песталоцци, который стал первым учителем, применившим, кроме порки и прочих наказаний, совершенно иные образовательные методы. Его имя весьма важно для нас, поскольку он продемонстрировал значимость новой методики для школы. С помощью правильных методов любой ребенок, если только он не слабоумный, способен научиться читать, писать, петь и считать. Нельзя утверждать, что все лучшие методики воспитания нам уже известны: они постоянно совершенствуются. Общество неустанно ищет новые, все более эффективные методики, и это правильное направление.

Возвращаясь к истории европейских школ, отметим, что, как только педагогические техники достигли определенного уровня, в обществе существенно возросла потребность в рабочих, которые умели читать, писать, считать и не нуждались в постоянном надзоре. Тогда и появился известный девиз: «Школа для каждого ребенка». Сегодня все дети обязаны ходить в школу. Такое положение дел связано с условиями нашей экономической жизни и с теми идеалами, которые их отражают.

В прошлом в Европе были влиятельны только аристократы, и в обществе существовал запрос лишь на чиновников и рабочих. Те, кто готовил себя для службы на высоких постах, посещали высшие учебные заведения, остальные же не ходили в школу вовсе.

Образовательная система всегда отражала актуальные национальные идеалы. В наше время их набор несколько изменился. В современных школах от детей не требуют сидеть тихо, сложив руки на коленях и не шевелясь: теперь учебный процесс подразумевает скорее сотрудничество учеников и учителей. Детей больше не подавляют авторитетом старших и не заставляют беспрекословно подчиняться: они имеют право на гораздо более независимое развитие. Подобных школ много в демократических Соединенных Штатах Америки, поскольку школы всегда развиваются в полном соответствии с идеалами страны, которые закрепляются в государственных законах.

Итак, связь школьной системы с национальными и социальными идеалами органична в силу ее происхождения и внутреннего устройства. Это дает школам как образовательным учреждениям большое преимущество, ведь с психологической точки зрения главная цель образования – социальная адаптация. Теперь школе легче управлять уровнем социализации каждого ребенка, чем семье, потому что она находится гораздо ближе к требованиям общества и меньше зависит от критического настроя детей. Она не балует детей и в целом отличается более беспристрастным отношением к ним.

Со своей стороны, семья не всегда бывает проникнута социальными идеалами. Мы нередко видим семьи, в которых преобладают традиционные идеи. Лишь родители, сами прошедшие социальную адаптацию и понимающие, что она представляет собой главную цель формирования личности, способны гарантировать успех семейного воспитания. Если родители отдают себе отчет в том, что требует от них общество, то их дети получат правильное воспитание и будут готовы к школе, а школа, в свою очередь, правильно подготовит их к будущей жизни. Таково идеальное развитие ребенка дома и в школе: школа играет роль связующего звена между семьей и государством.

Мы уже указывали, что образ жизни ребенка в семье формируется до четырех-пяти лет, и в более позднем возрасте его уже не получится просто так взять и изменить. Это объективное положение вещей определяет направление, в котором должна двигаться современная школа. Она должна не критиковать и наказывать, а воспитывать, образовывать и развивать социальные интересы ребенка. Современная школа не имеет права применять принцип подавления и какую бы то ни было цензуру. Ее главная задача – постараться понять и решить личные проблемы ребенка.

С другой стороны, родители и дети так тесно связаны в семье, что первым порой бывает сложно воспитывать вторых ради общественного блага, и поэтому родители делают ставку на собственное благо, что ведет к формированию тенденции, которая позже навредит жизни таких детей: став постарше, они обнаружат себя перед лицом больших сложностей. Они уже столкнулись с ними в школе, и в будущем проблемы лишь усугубятся.

Чтобы исправить ситуацию, необходимо воспитывать и самих родителей. Зачастую это непросто, потому что мы не всегда можем повлиять на взрослых так же, как на детей. Даже находя ключ к родителям, во многих случаях мы обнаруживаем, что они не очень заинтересованы в идеалах целой страны. Они настолько привыкли к традиционному укладу, что не желают разбираться в чем-либо новом.

В таких случаях нам остается лишь расширять горизонты мышления остальных людей, и лучшим местом для этого являются школы: во-первых, там собирается сразу много детей; во-вторых, ошибки в образе жизни проявляются в школе ярче, чем дома; и в-третьих, потому, что от учителя по определению ожидается понимание детских проблем.

Так называемые нормальные дети не являются объектом нашего изучения, мы не берем их в расчет. Если мы видим, что ребенок полностью сформирован как личность и социально адаптирован, самое лучшее, что мы можем сделать, – это не подавлять его. Такие дети должны идти дальше своим путем, потому что, следуя собственному чувству превосходства, они в состоянии достичь своей цели на полезной стороне жизни. Именно потому, что их чувство превосходства способно принести ощутимую пользу обществу, оно не перерастает в комплекс превосходства.

С другой стороны, и чувство превосходства, и чувство неполноценности оборачиваются только бесполезными результатами в случае проблемных детей, невротиков, преступников и им подобных индивидуумов. У таких людей комплекс превосходства формируется в качестве компенсации их комплекса неполноценности. Как нам уже известно, чувство неполноценности присуще каждому человеку, но оно перерастает в комплекс, лишь когда приводит человека на бесполезную сторону жизни, полностью лишая его силы духа.

Все проблемы неполноценности и превосходства в полной мере появляются еще до того, как ребенок пойдет в школу. В это время формируется его образ жизни – который, в отличие от образа жизни взрослого человека, мы называем прототипом. Этот прототип подобен незрелому плоду. Вообразим, что в нем заводится червяк: чем дольше плод развивается и зреет, тем больше становится червяк. То же самое происходит с проблемным прототипом.

Мы уже отмечали, что многие трудности возникают из-за проблем с неполноценными (поврежденными) органами. В таких случаях обычно и зарождается чувство неполноценности. И снова мы должны вспомнить, что вызывает проблему не сама органическая неполноценность, а социальная неприспособленность, которая за ней следует. Это положение дел предоставляет известные возможности для воспитания. Помогите человеку достичь социальной адаптации – и органическая неполноценность превратится из тяжелой ноши в нечто полезное. Как известно, такая неполноценность может оказаться источником сильнейшего интереса к чему-либо, который получает должное развитие в ходе воспитания и может повлиять на всю жизнь человека. Направленный в полезное русло, этот интерес порой полностью изменяет его жизнь.

Все зависит от того, каким образом сложности, вызываемые определенными органами, вписываются в рамки социальной адаптации. Если ребенок предпочитает только смотреть или только слушать, учитель должен стимулировать его интерес таким образом, чтобы оказались задействованы остальные органы чувств. В противном случае ребенок скоро начнет отставать от остальных учеников.

Всем нам известны случаи с детьми-левшами, которые растут, как правило, очень неловкими. В большинстве случаев никто не осознает, что ребенок в действительности левша и именно это является причиной его недостаточной ловкости. Из-за этой особенности ребенок и его родители постоянно находятся в состоянии конфликта. У таких детей развиваются либо агрессивность (что в их случае является преимуществом), либо депрессивный настрой и раздражительность. В школе ребенок-левша становится либо драчливым, либо подавленным, раздражительным и несмелым.

Помимо детей с неполноценными органами, проблему представляет и большое количество избалованных детей. Нынешние школы устроены таким образом, что один ребенок физически не может постоянно оставаться в центре внимания. Отдельные учителя, особенно добрые и мягкосердечные, делают некоторых детей своими любимчиками, но со временем, переходя из класса в класс, эти дети теряют свое благоприятное положение. Позднее в их жизни ситуация ухудшается еще больше, потому что в культуре современного общества человек не может всегда представлять собой объект особого поклонения, если не заслуживает этого своими поступками.

Для всех проблемных детей являются общими определенные черты. Такие дети не подготовлены к проблемам жизни; они очень амбициозны; они хотят устанавливать личные правила, не учитывая интересы общества. Кроме того, они часто ссорятся и враждуют с остальными. Обычно они трусливы, потому что их не интересуют насущные сложности. Избалованное детство не подготовило их к трудностям реальной жизни.

Вдобавок к обязательным качествам таких детей относятся осторожность и постоянная мнительность. Они до последнего откладывают решение проблем, с которыми столкнулись, или же останавливаются на полпути, пока проблемы еще не появились, отвлекаются и крайне редко завершают начатое.

Подобные особенности поведения гораздо более заметны в школе, чем в семье. Школа в этом отношении напоминает экспериментальное оборудование или полоску лакмусовой бумаги, потому что именно в ее стенах становится понятно, подготовлен ли ребенок к жизни в обществе и решению проблем. Неправильный образ жизни зачастую невозможно выявить в семье, но он обязательно проявляется в школе.

И избалованные дети, и дети с нарушениями органов всегда хотят «исключить» трудности из своей жизни, потому что значительное чувство неполноценности лишает сил бороться с ними. Тем не менее мы можем контролировать трудности в школе и таким образом постепенно приучить детей решать возникающие проблемы. Если это станет одним из современных образовательных стандартов, тогда школа будет местом, где мы действительно воспитываем детей, а не просто даем им указания.

Помимо двух рассмотренных типов, следует обратить внимание на тип нелюбимых детей. Ребенок, которого не любят, обычно некрасив и жалок внешне, совершает множество оплошностей и совершенно не подготовлен к социальной жизни. Возможно, из трех рассмотренных типов детей он сталкивается с самыми серьезными проблемами в школе.

Таким образом, каким бы ни было мнение учителей и официальных лиц, понимание рассмотренных проблем и улучшение способов их решения должно развиваться в рамках общего школьного устройства.

Кроме особо проблемных детей, нередко встречаются дети, которых окружающие считают не иначе как гениями, то есть исключительно одаренные. Поскольку они превосходят остальных в некоторых областях, они рано или поздно начинают считать себя особенными во всем. Они ранимы, амбициозны и обычно не пользуются любовью ровесников. Без сомнения, дети способны моментально распознать, насколько адаптирован социально их ровесник. Одаренными детьми восхищаются, но их обычно не любят.

Многим из этих детей удается успешно окончить школу, но в социальные отношения они вступают без четкого плана жизни. Когда они сталкиваются с тремя главными проблемами: жизнью в обществе, работой, любовью и браком, возникают трудности. Становится хорошо заметно то, что сложилось в годы формирования их прототипа, и тогда мы наблюдаем влияние, до сих пор оказываемое на таких индивидуумов неудовлетворительной корректировкой этого прототипа в семье. Будучи маленькими детьми, такие люди постоянно пребывали в благоприятных ситуациях, которые не позволяли окружающим вовремя распознать ошибки в их образе жизни. Однако как только они попадают в непривычную ситуацию, эти ошибки сразу же дают о себе знать.

Интересно отметить, что литераторы во все времена были хорошо осведомлены о подобной взаимосвязи. Очень многие поэты и драматурги описали в своих произведениях невероятно сложное течение жизни подобных людей. Рассмотрим в качестве примера Нортумберленда, одного из героев пьесы Уильяма Шекспира. Драматург, отлично разбиравшийся в психологии, изобразил этого персонажа горячо преданным своему королю до тех пор, пока не наступает настоящая опасность. Тогда Нортумберленд предает своего правителя. Шекспир прекрасно осознавал, что настоящий образ жизни человека становится очевидным только в сложных обстоятельствах, причем эти обстоятельства не формируют образ жизни – они лишь проявляют то, что сложилось гораздо раньше.

Индивидуальная психология предлагает решение проблем одаренных детей: оно во многом схоже с решением сложностей других проблемных детей. Отметим, что главный принцип индивидуальной психологии звучит так: «Каждый человек способен достичь всего». Этот демократический принцип подрывает позиции одаренных детей, которые всегда обременены ожиданиями, постоянно стремятся вперед и становятся слишком заинтересованными в самих себе. Напротив, люди, принявшие данный подход, могут воспитать очень умных детей, которые не станут слишком тщеславными или излишне амбициозными. Они будут понимать, что своими достижениями они обязаны воспитанию и удаче и, если продолжат хорошо учиться, смогут достичь всего, чего только могут достичь люди. Впрочем, другие дети, которым не посчастливилось испытать столь положительное влияние и не удалось получить должного воспитания, тоже могут добиться успехов, если учитель объяснит им данный принцип.

Возможно, этим детям будет недоставать веры в себя. В таком случае их нужно будет защищать от присущего им сильного чувства неполноценности – чувства, которое никто из нас не в состоянии выносить долгое время. Изначально эти дети не сталкивались с таким большим количеством трудностей, как теперь в школе. Можно только представить, насколько они ошеломлены этими трудностями; сразу становится понятно, почему они прогуливают уроки или не ходят в школу вовсе. Им кажется, что они безнадежны в учебе. И если бы это убеждение было верным, то нам следовало бы признать, что они поступают правильно и разумно. Однако индивидуальная психология не соглашается с тем, что их случай безнадежен. Согласно ее принципам, каждый может совершать полезные поступки. Ребенок то и дело ошибается, но если ошибки вовремя исправить, он продолжит движение вперед.

Тем не менее в обычных условиях ситуация часто не может быть разрешена должным образом. Когда ребенка переполняют чувства по поводу новых трудностей в школе, его мать обычно становится настороженной и встревоженной. Получается, что замечания, критика и выговоры, которые ребенок получает в школе, усугубляются негативной реакцией дома. Очень часто ребенок, который хорошо вел себя дома, потому что его баловали, начинает вести себя очень плохо в школе, так как его латентный комплекс неполноценности ярко проявляется в тот самый момент, когда он теряет связь с семьей. Тогда ребенок начинает ненавидеть мать, которая его баловала: ему кажется, будто она его обманула. Мать предстает перед ним в новом свете, и тревога, вызванная новой ситуацией, стирает из памяти ее прежнюю заботу и ласку.

Случается и наоборот: довольно часто ребенок, агрессивно ведущий себя дома, бывает спокоен, тих и даже подавлен в школе. Иногда мать приходит в школу и говорит: «Мне приходится следить за ним целый день. Он постоянно дерется». В ответ учитель сообщает ей, что ребенок скромен и послушен. Либо, в противоположной ситуации, мать говорит, что ее ребенок милый и спокойный, на что учитель возражает: «Он портит весь мой класс». Понять подобные метаморфозы несложно. Находясь в центре внимания дома, ребенок именно по этой причине ведет себя спокойно и неприметно. В школе он утрачивает главенствующее положение и потому развивает в себе агрессивность. Обратная ситуация объясняется абсолютно теми же мотивами.

Так, например, случилось с восьмилетней девочкой, которую очень любили одноклассницы и которая была лучшей ученицей в классе. Ее отец обратился к психологу со словами: «Этот ребенок – настоящий садист и тиран. У нас больше нет сил терпеть такое!» В чем же была причина? Девочка была старшим ребенком в слабой семье – ибо только слабая семья может подвергаться подобному поведению со стороны ребенка. Когда родился еще один ребенок, девочка почувствовала себя в опасности, однако по-прежнему хотела оставаться в центре внимания. Так она и начала проявлять агрессию. В школе же ее ценили, поэтому у нее не было поводов для подобного поведения.

Бывает так, что ребенок плохо ведет себя и дома, и в школе, соответственно со сложностями он сталкивается как дома, так и в школе. Семья и учителя жалуются на него в один голос, в результате количество ошибок, которые допускает ребенок, растет. В таких ситуациях – если поведение семьи и учителей одинаково – причину следует искать в событиях, произошедших ранее. В любом случае мы обязательно должны подробно изучить действия членов семьи и учителей, чтобы сформировать всеобъемлющее мнение о проблемах ребенка. Любая крупица информации приобретает значение, если мы хотим правильно понять образ жизни ребенка и направление, в котором он движется.

Иногда хорошо адаптированный ребенок, столкнувшийся с новыми ситуациями в школе, может показаться неадаптированным. Так обычно происходит, когда ребенок приходит в школу, в которой учителя и ученики настроены враждебно по отношению к нему. Возьмем в качестве примера европейский опыт: ребенок из простой, но весьма богатой и тщеславной семьи начинает учиться в аристократической школе. Поскольку его родители не аристократы, одноклассники объединяются против него. В этой ситуации ребенок, привыкший к доброму отношению или по меньшей мере просто хорошо адаптированный, внезапно попадает в очень враждебную обстановку. Иногда жестокость одноклассников достигает таких масштабов, что остается лишь удивляться, как ребенок умудряется терпеть такое! В большинстве подобных случаев ребенок не рассказывает о своих сложностях дома, потому что стыдится этого, и молча несет тяжелую ношу.

Достигнув шестнадцати – восемнадцати лет – возраста, в котором уже нужно вести себя как взрослые и уверенно решать жизненные проблемы, – такие дети нередко останавливаются на полпути, потому что полностью утратили бодрость духа и надежду. Наряду с социальными проблемами у них появляются проблемы в любви и браке, поскольку они не могут двигаться дальше.

Что делать в подобных случаях? У таких детей нет возможности выплеснуть свою энергию. Они одиноки или чувствуют себя обособленными от всего мира. Люди, готовые даже нанести себе увечья ради того, чтобы ранить других, могут покончить с собой. Еще один тип людей – те, кто стремится к бегству из общества. Они обычно попадают в больницу для душевнобольных, так как теряют даже те слабые социальные навыки, которыми когда-то обладали. Они говорят особым образом, сторонятся людей и всегда враждебно настроены по отношению к миру. Мы называем подобное состояние шизофренией, помешательством. Если мы хотим помочь этим людям, в первую очередь нужно найти способ восстановить их бодрость духа. Это крайне тяжелый, но все же излечимый случай.

Поскольку лечение и решение проблем воспитания детей зависит главным образом от того, как будет диагностирован их образ жизни, стоит обратить отдельное внимание на методы диагностики, разработанные индивидуальной психологией. Разумеется, диагностирование образа жизни полезно во многих других сферах за рамками воспитания, но в воспитании оно совершенно необходимо.

Помимо непосредственного изучения ребенка в его школьные годы, индивидуальная психология предполагает, что доктор расспрашивает ребенка о старых воспоминаниях и мечтах о предпочтительных занятиях во взрослой жизни, наблюдает за его осанкой и физическими движениями, а также делает некоторые выводы из того, каким ребенком по счету в семье тот является. Мы уже подробно рассматривали все эти методы, но, возможно, следует снова подчеркнуть важность «порядкового номера» ребенка в семействе, так как данный метод более тесно связан с воспитанием и развитием, чем остальные.

Как мы уже наблюдали, главная сложность в очередности появления детей в семье состоит в том, что первый из них какое-то время сохраняет положение единственного ребенка, но позже лишается этой позиции. Таким образом, он сначала наслаждается огромной властью, а потом теряет ее навсегда. Что же касается психологии других детей, то она, как правило, остается неизменной, так как определяется постоянным фактом, что они в любом случае не первые (и, значит, не единственные) дети.

Среди старших детей мы часто наблюдаем преобладание консервативной установки: они чувствуют, что должны сохранить власть. Они уверены, что потеряли ее по чистой случайности, и исполнены горячего желания восстановить прежний порядок.

Второй ребенок оказывается в совершенно иной ситуации. Он с самого начала своей жизни не находится в центре внимания и постоянно видит перед собой старшего ребенка, во всем задающего тон. Он всегда хочет быть похожим на него. Он не признает чью-то власть и хочет, чтобы она перешла к нему. Второй ребенок чувствует желание выйти вперед, словно в гонке. Все его проявления показывают, что его взор всякий раз направлен вперед, с тем расчетом, чтобы догнать бегущего перед ним. Своими действиями он постоянно пытается изменить незыблемые законы, действующие в окружающем мире и природе. Он настоящий революционер – не в политике, а в социальной жизни и своем отношении к братьям и сестрам. Хороший пример тому – библейская история об Иакове и Исаве[8].

Особняком стоит ситуация, в которой несколько детей успели достаточно вырасти, прежде чем родился следующий ребенок: тогда он попадает в положение, сравнимое с положением первенца.

Позиция младшего в семье представляет огромный интерес с психологической точки зрения. Под младшим ребенком мы имеем в виду того, кто всегда остается младшим: после него не рождается других детей. Такой ребенок находится в выгодном положении, так как никогда не будет свергнут со своего пьедестала. Скажем, второй по счету ребенок вполне может лишиться своего положения в иерархии и иногда даже переживает такую же трагедию, что и первый. Этого никогда не произойдет в жизни младшего ребенка. Он находится в самом благоприятном положении, и при равенстве других условий мы видим, что младшие дети развиваются лучше старших. Младший ребенок похож на второго своей энергичностью и желанием обойти других: ему тоже нужно обогнать впереди бегущих. Однако во всем остальном его путь отличается от пути остальных детей в семействе. Если родители занимаются наукой, то младший ребенок, вероятно, захочет стать музыкантом или торговцем. Если родители занимаются торговлей, то младший ребенок пожелает стать поэтом. Он непременно должен отличаться, ведь жить гораздо проще, если не нужно состязаться в одной сфере со всеми остальными. Именно поэтому младший ребенок предпочитает работать в другой, отличной сфере и выбирает для себя иную стезю. Разумеется, это признак недостаточной храбрости. Если бы младший ребенок был храбрым, он бы состязался с членами семьи в одной, общей области.

Следует отметить, что наши убеждения, основанные на очередности детей в семье, выражены в форме предположительных тенденций: это еще не закономерности. Если первый ребенок умен, то второй ребенок может и не одержать над ним победу, и тогда никакой трагедии не произойдет. Второй ребенок, как правило, гораздо лучше первого адаптирован в социальном плане, и его мать, вероятнее всего, постарается развить у него интерес к другим детям, включая новорожденного ребенка. С еще одной стороны, может случиться и так, что, не сумев одолеть первого ребенка, второй ощутит себя перед лицом серьезных затруднений и сам станет проблемным. Случаи таких детей часто становятся запущенными, потому что они нередко теряют веру в себя и надежду. Не секрет, что все дети в гонке обязательно должны иметь надежду на победу. Когда эта надежда исчезает, все вмиг становится для них потеряно.

У единственного ребенка в семье – своя трагедия. В детстве он был центром внимания близких, отсюда и цель его жизни: всегда быть в центре. Он мыслит не логическими рассуждениями, а исключительно соображениями собственного образа жизни.

Положение единственного мальчика в семье, в которой одни девочки, тоже представляет собой сложную проблему. Многие полагают, что такой мальчик будет вести себя как девочка, но эта точка зрения является преувеличением. В конце концов, всех нас воспитали женщины. Тем не менее определенные сложности в таком случае, безусловно, имеются, поскольку жизнь всего семейства в данной ситуации ориентируется на женщин. Любой человек, войдя в незнакомое жилище, сразу скажет, кого в семье больше – мальчиков или девочек. Отличия наблюдаются во всем: разная мебель, разный уровень шума, разная степень порядка. В семье с мальчиками больше сломанных вещей, а в семье с девочками дом гораздо чище.

Мальчик в женской среде может стараться вести себя как мужчина, тщательно культивируя именно эту черту своего характера. Впрочем, не исключено, что он действительно вырастет похожим на девочку, то есть на остальных членов семьи. Другими словами, мы обнаружим, что этот мальчик ведет себя либо мягко и спокойно, либо чересчур необузданно. В последнем случае будет понятно, что он всегда пытается доказать и подчеркнуть тот факт, что он мужчина.

Единственная девочка среди мальчиков находится в не менее сложной ситуации. Она либо ведет себя тихо и растет очень женственной, либо, наоборот, старается делать все, что делают мальчики, и стать, таким образом, похожей на них. В подобных случаях весьма заметно чувство неполноценности, потому что она единственная девочка в ситуации, в которой главенствуют мальчики. Комплекс неполноценности кроется в ощущении, что она всего лишь девочка. Во фразе «всего лишь» отражается весь спектр ее неприятных чувств, и тогда мы наблюдаем попытки компенсировать комплекс неполноценности: сначала – когда девочка пытается одеваться как мальчики, а позже – когда она стремится к сексуальным отношениям, которые, по ее мнению, свойственны мужчинам.

Мы завершим наше знакомство с тонкостями положения ребенка в семье особым случаем, когда первый ребенок – мальчик, а второй – девочка. Здесь между двумя детьми не утихает максимально яростное соперничество. Девочка стремится вырваться вперед не только потому, что она второй ребенок, но и потому, что она девочка. Она усердно учится и в результате примыкает к особенному типу вторых детей. Она ведет себя очень энергично и независимо, и вскоре брат замечает, что в их личной гонке сестра подступает все ближе и ближе. Известно, что девочки развиваются гораздо быстрее мальчиков как в физическом, так и в умственном отношении. Скажем, двенадцатилетняя девочка обычно гораздо более развита, чем ее ровесник. Мальчик видит это, но не может объяснить сей странный факт. Он чувствует себя неполноценным и даже готов забросить всякое соперничество, поэтому перестает двигаться вперед и вместо этого ищет пути к отступлению. Иногда он находит отдушину в творчестве; в других случаях становится невротиком, преступником или безумцем. Одним словом, он не ощущает себя достаточно сильным, чтобы продолжать эту гонку.

Подобную ситуацию сложно решить даже с помощью установки «Каждый человек способен достичь всего». Главное, что мы можем сделать, – это показать мальчику, что если девочка выбивается вперед, то лишь потому, что она усерднее учится и такой подход позволяет ей добиться успеха. Можно также по возможности направить интересы сестры и брата в разные области, чтобы конкуренция между ними прекратилась и атмосфера постоянной гонки ослабла.

Цель индивидуальной психологии – социальная адаптация. Это может показаться парадоксом, но если это и парадокс, то лишь на словах. Факт заключается в том, что, лишь уделяя внимание психологической жизни конкретного индивидуума, мы осознаем, насколько важна ее социальная составляющая. Индивидуальное становится индивидуальным лишь в социальном контексте. Другие психологические школы проводят различие между тем, что они называют индивидуальной психологией, и психологией социальной, но для нас такого разделения не существует. До сих пор мы пытались проанализировать индивидуальный образ жизни, но анализ всегда проводился с социальной точки зрения и в расчете на применение в социальном контексте.

Теперь мы продолжим свой анализ, уделив больше внимания проблемам социальной адаптации. Реалии, с которыми мы познакомимся, останутся прежними, но вместо того, чтобы сосредоточиться на диагностике образов жизни, мы рассмотрим образы жизни в действии и методы, ведущие к правильным действиям.

Исследование социальных проблем напрямую вырастает из нашего исследования проблем воспитания, ставших темой предыдущей главы. Школа и детский сад – социальные институты в миниатюре, и мы можем изучать в них проблемы плохой социальной адаптации в упрощенной форме.

Рассмотрим в качестве примера проблемное поведение пятилетнего мальчика. Его мать обратилась к врачу с жалобами на то, что ее сын был непоседливым, гиперактивным и причиняющим массу сложностей. Она проводила с ним все свое время и в конце дня чувствовала себя совершенно обессиленной. Мать призналась, что больше не в состоянии терпеть такое поведение и уже готова отправить его куда-нибудь, если это поможет в его лечении.

Из описания его поведения мы можем легко идентифицировать себя с этим мальчиком, то есть вообразить себя на его месте. Если мы слышим, что пятилетний ребенок гиперактивен, то легко представляем, как он себя ведет. Итак, как же именно ведет себя пятилетний гиперактивный ребенок? Он залезает на стол в уличной обуви. Ему нравится играть в грязи. Если его мать хочет почитать, он начинает баловаться со светом, постоянно включая и выключая его. А уж если мать и отец вдруг решили поиграть на фортепиано или вместе спеть, нетрудно догадаться, что предпримет этот маленький хулиган! Все верно: он примется истошно вопить или, зажав уши руками, утверждать, что не в силах вынести такой шум. Он всегда устраивает истерики, не получая требуемое (притом что ему постоянно что-нибудь требуется).

Заметив подобное поведение у воспитанника детского сада, мы можем с уверенностью сказать, что такой мальчик непременно желает драться и будет провоцировать других детей на драку. Он непоседлив днем и ночью, а его родители постоянно чувствуют усталость. Мальчик же никогда не устает, потому что, в отличие от родителей, ему не приходится заниматься тем, что ему не нравится. Он просто позволяет себе быть неугомонным и хочет, чтобы другие занимались исключительно им.

Отдельный случай хорошо показывает, как этот мальчик борется за то, чтобы оставаться центром внимания. Однажды его взяли на концерт, на котором его родители играли на фортепиано и пели. В середине выступления мальчик крикнул: «Привет, папочка!» – и начал бегать по залу. В общем-то, этого можно было ожидать, но мать с отцом не понимали причин такого поведения. Они считали сына нормальным ребенком, несмотря на то что его поведение не было нормальным.

И все же в каком-то смысле этот мальчик был нормальным: у него имелся на удивление разумный план жизни. Согласно этому плану он все делал правильно. Если нам удастся сформулировать этот план, то мы сможем догадаться, к каким действиям он в дальнейшем приведет. Можно сделать вывод, что этот мальчик не слабоумный, поскольку слабоумный человек никогда не составит разумный план жизни.

Когда мать мальчика принимала гостей, планируя насладиться приятной беседой, он сталкивал гостей со стульев и всегда стремился занять именно тот стул, на который собирался сесть другой человек. Мы видим, что это тоже соответствует его цели и прототипу. Цель мальчика – превосходить окружающих и управлять ими, всегда полностью занимая внимание отца и матери.

Можно предположить, что когда-то мальчика баловали, и если бы его продолжили баловать, он не стал бы столь неуправляемым. Другими словами, этот ребенок каким-то образом лишился своего выгодного положения.

Как это произошло? Вероятно, у него родились братик или сестричка. Таким образом, в свои пять лет он оказался в новой ситуации, почувствовал себя свергнутым с привычного трона – и боролся, стараясь удержать свое важное положение в центре мира, которое, как ему казалось, он потерял. По этой причине он вынуждал родителей постоянно заниматься собой.

Есть и другая причина. Можно заметить, что мальчик не был подготовлен к новой ситуации и в своем положении избалованного ребенка не сформировал никакого чувства причастности. Таким образом, он не адаптирован в социальном плане. Он заинтересован лишь в себе, и его занимает лишь собственное благополучие.

Когда его матери задали вопрос, как мальчик вел себя по отношению к младшему брату, она заявила, что тот любил его, но в игре всегда сбивал с ног. Спешим предположить, что подобное поведение не говорит о заметной привязанности.

Чтобы полностью понять значение такого поведения, необходимо сравнить его с теми распространенными случаями агрессивных детей, которые дерутся далеко не по всякому поводу. Дети слишком умны, чтобы постоянно конфликтовать, ведь они знают, что отец и мать скоро положат конец ссорам и дракам. Поэтому такие дети изредка усмиряют собственную агрессивность и начинают вести себя хорошо. Однако через некоторое время прежние механизмы возвращаются в действие, как и в рассматриваемом случае, когда в процессе игры с младшим братом мальчик сбивал малыша с ног. Фактически целью его игры было уронить брата.

Как же этот мальчик вел себя по отношению к матери? Если она пыталась шлепнуть его, он либо смеялся и заявлял, что ему не больно, либо (в том случае, когда шлепок получался достаточно ощутимым) на недолгое время успокаивался, а позже возобновлял свои выходки. Стоит отметить, что поведение мальчика было обусловлено его целью, и все его действия оказывались настолько безусловно направлены к ней, что не составило никакого труда предсказать их. Мы не смогли бы предсказать чьи-либо действия, если бы его прототип не был целостным или если бы нам была неизвестна цель всех проявлений прототипа.

Представим теперь, как этот мальчик будет входить в жизнь общества. Когда он пойдет в детский сад, нетрудно вообразить, что там произойдет: ведь не так давно мы с легкостью вообразили, что могло произойти на семейном концерте. Фактически этот мальчик будет управлять всеми в слабой среде или пытаться управлять всеми в среде более упрямой. Скорее всего, его пребывание в детском саду будет недолгим, если учитель окажется строгим. В таком случае мальчик, возможно, попытается применить кое-какие уловки. Он будет испытывать постоянное напряжение, и это напряжение вызовет головные боли, беспокойство и прочие неприятные ощущения. Эти симптомы станут первыми признаками невроза.

С другой стороны, если среда окажется мягкой и податливой, мальчик может почувствовать себя в центре внимания. В таких условиях он даже может стать лучшим учеником – настоящим лидером.

Как явствует из данного примера, детский сад – это социальный институт с социальными проблемами. Человек должен быть готов к подобным проблемам, потому что ему придется следовать законам общества. В свою очередь, ребенок должен приносить пользу маленькому обществу детского сада, и он не сможет быть полезным ему, пока не станет более заинтересованным в остальных, чем в себе.

В государственной школе ситуация обычно повторяется, и мы снова можем представить себе, по какому сценарию будут развиваться события у этого мальчика. Положение немного упростится в частной школе, поскольку в таких школах обычно учится меньше детей, а значит, каждый получает от учителя больше внимания. Не исключено, что в таких условиях никто и не заметит, что мальчик является проблемным ребенком. Возможно, учителя даже будут называть его лучшим учеником в классе. Также есть вероятность, что, став лучшим учеником в классе, мальчик изменит свое поведение дома. Очень может быть, что его устроит превосходство в одной сфере.

В случаях, когда поведение ребенка улучшается после того, как он начинает ходить в школу, можно предположить, что он оказался в благоприятной ситуации в классе и ощущает свое превосходство. Однако зачастую оказывается более правдоподобной обратная зависимость: дети, любимые в семье и послушные дома, нередко с удовольствием сводят на нет всю дисциплину в школе.

В предыдущей главе мы говорили о школе как о «мосте» между домом и жизнью в обществе. Применив эту формулу, мы поймем, что же, вероятнее всего, случится с мальчиком из рассматриваемого примера, когда он вступит во взрослую жизнь. Эта жизнь уже не создаст ему очередных благоприятных условий, в которых он обычно находился в детстве. Заметим, что люди часто удивляются и не могут понять, как же дети, подававшие большие надежды дома и в школе, оказываются никчемными во взрослой жизни. (Здесь мы имеем в виду проблемных взрослых с неврозом, который позже может обернуться безумием.) Мало кто из окружающих полностью понимает подобные случаи, потому что прототип скрывался в благоприятных условиях до самого вступления ребенка во взрослую жизнь.

Вот почему мы должны научиться распознавать ошибочный прототип еще в благоприятной ситуации или хотя бы отдавать себе отчет в том, что он возможен, потому что его очень сложно выявить. Признаков, которые можно принять за точные показатели ошибочного прототипа, очень мало. Ребенок, жаждущий внимания и не испытывающий социального интереса, часто оказывается совершенно недисциплинированным, чем отнимает время у других людей. Кроме того, он не хочет ложиться спать вовремя, кричит по ночам или мочится в постель. Он изображает тревожность, поскольку успел понять, что это оружие позволяет ему гарантированно подчинять других. Все эти признаки проявляются в самых благоприятных ситуациях, и их тщательное изучение, без сомнения, поможет сделать правильный вывод.

Давайте рассмотрим случай мальчика с ошибками в прототипе, когда он уже находится на пороге взрослой жизни. Допустим, ему семнадцать-восемнадцать лет. Позади него – внушительный скрытый пласт той жизни, которую весьма непросто проанализировать, потому что особенности ее достаточно размыты. Нелегко рассмотреть его цель и образ жизни. Тем не менее по мере взросления этому мальчику приходится столкнуться с тем, что мы называем тремя главными вопросами жизни: социальным вопросом, вопросом основной деятельности, вопросом любви и брака. Эти вопросы возникают из отношений, связанных с самим нашим существованием. Социальный вопрос предполагает наше поведение по отношению к другим людям, наше отношение к человечеству и его будущему, сохранение и спасение человеческого рода. Человеческая жизнь так коротка и ограниченна, что мы сможем чего-то добиться, только объединившись.

Что касается основного занятия в жизни, то некоторые выводы можно сделать на основании прежнего поведения мальчика в школе. Мы можем быть уверены, что, если мальчик предпочтет род занятия, полагаясь на идею превосходства, ему будет непросто. Действительно, сложно найти такую работу, на которой человек не является подчиненным и где ему не нужно работать во взаимодействии с другими людьми. Впрочем, если наш мальчик заинтересован лишь в собственном благополучии, то он долго не продержится на таком рабочем месте. Более того, подобный человек окажется не очень надежным в деловой сфере. Он никогда не сможет подчинить свой собственный интерес интересам фирмы.

В целом мы можем утверждать совершенно точно, что успех в работе зависит от социальной адаптации. В бизнесе, например, большим преимуществом является способность понять потребности партнеров и покупателей, смотреть на все их глазами, слушать их ушами и чувствовать их сердцем. Люди с такой способностью будут уверенно продвигаться вперед, но мальчик, о котором мы говорим, не добьется успеха, потому что он всегда будет действовать, исходя из собственных интересов. Он сможет преуспеть лишь в этом, сугубо частном направлении, и поэтому, скорее всего, его выбор профессиональной деятельности окажется совершенно неудачным.

В большинстве случаев такие люди никогда не завершают обучение или по крайней мере поздно начинают работать. Им уже около тридцати лет, а они до сих пор не знают, чем хотят заниматься в жизни! Поэтому они часто меняют направление учебы или работы: это верный признак того, что им вряд ли удастся найти себе применение где-либо.

Иногда мы сталкиваемся с ситуацией, когда семнадцати-восемнадцатилетний юноша честно старается найти себя, но не знает, что именно предпринять. Важно понять его и дать совет касательно выбора занятия. Он еще вполне может искренне заинтересоваться чем-либо и пройти надлежащее обучение.

С другой стороны, тот факт, что юноша в таком возрасте еще не знает, чем он хочет заниматься в жизни, вызывает определенное беспокойство. Нередко люди этого типа не в состоянии достичь многого. И родители, и учителя в школе должны приложить усилия, чтобы пробудить у таких мальчиков интерес к будущей профессии, прежде чем они достигнут возраста вступления во взрослую жизнь. В школе можно давать сочинения на тему «Кем я хочу стать в жизни». Если учитель предложит ребенку написать такое сочинение, тот непременно задумается об этом. В противном случае подобная мысль может прийти в юную голову слишком поздно.

Последний вопрос, с которым сталкиваются молодые люди, – вопрос любви и брака. Поскольку люди разделены на два пола, это поистине вопрос исключительной важности. Если бы все мы были одного пола, ситуация в мире наблюдалась бы совершенно иная. В наших же обстоятельствах каждому индивидууму следует прилежно учиться вести себя по отношению к противоположному полу. Мы подробно обсудим вопрос любви и брака в следующей главе. Сейчас необходимо лишь отметить его связь с проблемами социальной адаптации. То же отсутствие социального интереса, которое приводит к социальной и профессиональной неподготовленности, отвечает и за общую неспособность правильно взаимодействовать с противоположным полом. Человек, думающий только о себе, не готов к совместным отношениям. Может показаться, что одна из главных задач сексуального инстинкта – извлечь индивидуума из его узкой, тесной оболочки и подготовить к социальной жизни. Но с психологической точки зрения мы должны относиться к сексуальному инстинкту как к некоему посреднику, который не выполнит возложенных на него функций, если мы не будем готовы забыть собственное «я» и стать частью более масштабного существования.

Давайте сделаем несколько выводов о мальчике, случай которого мы рассматривали. Мы увидели, как столкновение с тремя главными вопросами жизни повергает его в отчаяние и вызывает боязнь поражения. Мы увидели, как его личная цель превосходства максимально заслоняет его от всех вопросов жизни. Что же его ждет? Вероятнее всего, он не найдет свое место в обществе, будет враждебно относиться к окружающим, станет очень подозрительным и замкнутым. Поскольку он не заинтересован в других людях, для него не имеет значения, в каком свете он предстает перед ними, поэтому он будет носить рваную и грязную одежду, всем своим видом напоминая безумца. Еще одно наблюдение: речь является социальной необходимостью для человека, но объект нашего исследования не хочет использовать ее. Он всегда молчит, что является признаком шизофрении.

Этот человек добровольно отгородил себя от всех вопросов жизни, и такой образ рано или поздно приведет его в лечебницу для душевнобольных. Его цель превосходства формирует герметичную обособленность от остальных людей и трансформирует сексуальные желания так, что он перестает быть нормальным человеком. Иногда такие люди желают улететь на небеса или утверждают, что они – Иисус Христос или китайский император: этим способом они выражают свою цель превосходства.

Как мы уже неоднократно отмечали, все проблемы в жизни являются по своей сути социальными. Мы видим, как социальные проблемы проявляются в детском саду, школе, дружеских отношениях, политике, экономике и прочих сферах и видах человеческой деятельности. Вполне очевидно, что все наши способности являются социальными и направлены на благо человечества.

Нам известно, что социальная неадаптированность проявляется в прототипе. Вопрос лишь в том, как скорректировать ее, пока не стало слишком поздно. Если бы родителям не только рассказывали, как предотвращать серьезные ошибки, но и учили выявлять практически незаметные признаки ошибок в прототипе и исправлять их, это значительно улучшило бы общее положение дел. Однако реальность такова, что подобным образом многого достичь не получится. Немногие родители настроены на то, чтобы прилежно учиться и избегать ошибок. Большинство из них не проявляет никакого интереса к вопросам психологии и воспитания. Чаще всего встречается два варианта: либо они всячески балуют своих детей и враждебно относятся к каждому, кто не считает их отпрысков безупречными сокровищами, либо демонстрируют полное равнодушие к данной теме. Такие тенденции вряд ли увенчаются внушительными достижениями. Кроме того, невозможно быстро разъяснить все тонкости, связанные с данной темой. Придется потратить массу времени на терпеливое и вдумчивое объяснение родителям всего того, что им следует знать. Вот почему гораздо разумнее сразу обратиться с проблемой к врачу или психологу.

Помимо индивидуальной работы врачей и психологов, лучших результатов можно добиться с помощью школ и воспитательного процесса в целом. Ошибки в прототипе обычно не проявляются, пока ребенок не начнет ходить в школу. Учитель, знакомый с методами индивидуальной психологии, быстро распознает ошибочный прототип. Он определит, стремится ли ребенок присоединиться к одноклассникам или быть центром внимания, постоянно двигаясь вперед. Он также поймет, какие дети обладают необходимой смелостью, а кому ее недостает. Хорошо подготовленный учитель сумеет выявить ошибки прототипа в первую же неделю пребывания ребенка в школе.

Учителя по самой природе своей социальной функции обладают наиболее широкими возможностями для исправления различных ошибок детей. Человечество поэтому и изобрело школы, что отдельные семьи были не в состоянии обучать своих детей надлежащим образом в расчете на социальные потребности жизни. Школа – это продолжение семьи, и именно в ней в значительной степени формируется характер ребенка. Там он учится решать проблемы жизни.

Необходимо, чтобы школы и учителя владели психологическими знаниями, которые позволят им правильно выполнять свою роль. В будущем школы обязательно возьмут на вооружение методику индивидуальной психологии, потому что настоящая цель школы – сформировать личностные качества.

Мы видели, что социальные отклонения являются социальным последствием чувства неполноценности и стремления к превосходству. Термины «комплекс неполноценности» и «комплекс превосходства» уже выражают факт отклонения. Эти комплексы нельзя найти ни в плазме зародыша, ни в крови человека. Они появляются сами собой в ходе взаимодействия индивидуума и его социального окружения. Почему они не формируются у всех? В действительности у каждого из нас наличествует как чувство неполноценности, так и стремление к успеху и превосходству, и они составляют суть нашей психической жизни. Причина, по которой не у всех людей развиваются комплексы, заключается в том, что их чувство неполноценности или превосходства направляется психологическим механизмом в социально полезное русло. «Пружинами» этого механизма являются социальный интерес, сила духа и социальная заинтересованность, или логика здравого смысла.

Ознакомимся с принципами работы этого механизма. Мы уже знаем, что, пока чувство неполноценности не слишком велико, ребенок всегда будет стремиться вести себя разумно, находясь на полезной стороне жизни. Такой ребенок искренне заинтересован в других людях. Социальное чувство и социальная адаптация представляют собой разновидности правильной и нормальной компенсации, и практически невозможно найти ребенка или взрослого, чье стремление к превосходству не привело бы к такому развитию. Мы вряд ли отыщем человека, который искренне скажет: «Меня не интересуют остальные». Он может вести себя так, словно и вправду не заинтересован в окружающем мире, но самого себя он обмануть не сможет. Гораздо чаще человек утверждает, что окружающие ему интересны, – чтобы скрыть свою слабую социальную адаптацию. Это безусловное подтверждение универсальности социального чувства.

Тем не менее неудовлетворительная адаптация вполне возможна. Мы можем изучить ее генезис на примере маргинальных случаев, в которых комплекс неполноценности не выражается открыто из-за того, что человек находится в благоприятной среде. Тогда этот комплекс оказывается скрыт, по крайней мере индивидуум пытается его скрыть. Пока он не столкнется с какой-нибудь трудностью, он может выглядеть абсолютно благополучным. Но если взглянуть внимательнее, то мы увидим, что он выражает свое чувство неполноценности пусть и не в словах и взглядах, но совершенно точно – в установках. Так проявляется комплекс неполноценности, представляющий собой результат преувеличенного чувства неполноценности. Люди, страдающие от такого комплекса, всегда ищут облегчение от ноши, которую они взвалили на себя в силу собственного эгоцентризма.

Весьма любопытно наблюдать, как одни люди скрывают свой комплекс неполноценности, в то время как другие открыто признаются: «Я страдаю от комплекса неполноценности». Признание воодушевляет последних: они чувствуют себя более значимыми, чем остальные, потому что признались в том, что другие люди не решаются признать. Кроме того, они говорят себе: «Я честен. Я не лгу о причине своих страданий». Однако когда эти люди признаются в своем комплексе неполноценности, они обязательно намекают на сложности в жизни или другие обстоятельства, которые привели к такой ситуации. Они могут упоминать своих родителей или семью, плохое воспитание, несчастный случай, ограничения, давление извне и другие факторы.

Комплекс неполноценности нередко скрывается за комплексом превосходства, который выступает здесь в качестве компенсации. Такие люди высокомерны, дерзки, тщеславны и чванливы. Они придают большее значение производимому собой впечатлению, нежели реальным действиям.

В раннем возрасте многие люди данного типа могли испытать определенный страх перед аудиторией и позже использовать его в качестве оправдания всех неудач. Человек говорит: «Если бы не моя боязнь публики, каких бы высот я сумел достичь!» Предложения со словом «если» обычно свидетельствуют о скрытом комплексе неполноценности.

На комплекс неполноценности также могут указывать такие черты, как хитрость, осторожность, педантичность, избегание главных проблем жизни и поиск узкой сферы занятий, которая ограничена многочисленными принципами и правилами. Если человек всегда опирается на трость при ходьбе, это тоже может являться признаком комплекса неполноценности. Несложно обнаружить, что подобные люди не доверяют себе и обладают странными интересами. Они проводят все свое время в незначительных занятиях – таких, например, как коллекционирование газетных вырезок или рекламных объявлений, – при этом умудряясь всегда находить себе оправдание. Они слишком многому учатся на бесполезной стороне, и чрезмерно продолжительное обучение приводит их к навязчивому неврозу.

Комплекс неполноценности обычно таится во всех проблемных детях, независимо от типа их проблем. Так, скажем, лень в действительности представляет собой исключение человеком важных задач жизни из собственного мира – и, следовательно, еще один признак данного комплекса. Воровство – это извлекание выгоды из неуверенности или невнимательности другого. Лживость – отсутствие храбрости сказать правду. Все эти детские проявления имеют в своей основе комплекс неполноценности.

Невроз – это развитая форма комплекса неполноценности. Чего только не делает человек, страдающий от тревожного невроза! Он постоянно просит других сопровождать его, требует поддержки и внимания окружающих – и обычно это ему удается. В данном случае мы замечаем переход от комплекса неполноценности к комплексу превосходства. Другие люди должны служить ему, и, вынуждая их подчиняться себе, невротик начинает главенствовать. Схожий сценарий наблюдается у душевнобольных людей. Столкнувшись с трудностями из-за склонности к самоизоляции, порожденной комплексом неполноценности, они становятся успешными в собственном воображении, считая себя великими людьми.

Во всех случаях, когда развивается данный комплекс, неспособность функционировать в полезном социальном русле бывает обусловлена отсутствием соответствующей смелости. Именно отсутствие смелости не позволяет человеку следовать по социальному пути. Наряду с отсутствием социальной смелости, у него развивается интеллектуальная неспособность понять необходимость и полезность социального пути.

Это четко прослеживается в поведении преступников, которые сами являются нагляднейшими примерами комплекса неполноценности. Как правило, преступники трусливы и неумны. Их трусость и социальная узколобость идут рука об руку, как две неразделимые составляющие одной тенденции.

Алкоголизм можно объяснить аналогичным образом. Пьяница ищет облегчения своих проблем, однако он весьма труслив и потому довольствуется облегчением, которое ему дает бесполезная сторона жизни.

Идеология и интеллектуальный кругозор таких индивидуумов заметно расходятся с социальным здравым смыслом, который непременно сопровождает социально смелые установки нормальных людей. Например, преступники всегда ищут себе оправдания или обвиняют других. Они с готовностью поведают вам о невыгодных условиях работы; о жестоком обществе, которое не поддерживало их; о приказах, которые было невозможно исполнять… Выслушав приговор, они обязательно пытаются оправдать свои действия – как сделал это, в частности, детоубийца Хикман, заявивший: «Я сделал это по велению свыше». Другой убийца рассуждал в зале суда следующим образом: «Какая польза от мальчика, которого я убил? Есть ведь миллион других мальчиков». Третий «философ» в свое время заявил, что нет ничего плохого в том, чтобы убить богатую старуху, когда голодает столько достойных людей.

Логика данных утверждений выглядит слабой – такой она и является. Мировоззрение подобных индивидуумов обусловлено социально бесполезной целью, а выбор цели, в свою очередь, обусловливается отсутствием социальной смелости. Преступникам всякий раз требуется оправдывать себя, в то время как цель, находящаяся на полезной стороне жизни, не вызывает сомнений и не нуждается в оправдании.

Давайте рассмотрим на примере реальных клинических случаев, как социальные установки и цели трансформируются в антисоциальные. Наш первый случай – девочка, которой почти исполнилось четырнадцать. Она росла в простой семье. Отец усердно работал и обеспечивал семью, пока мог, но позже заболел. Мать была хорошей и честной женщиной, очень любившей своих детей, которых было шестеро. Первым ребенком была замечательная, умная девочка, но она умерла в двенадцать лет. Вторая девочка заболела, но вскоре поправилась и начала работать, чтобы помочь своей семье. Следом шла девочка – героиня нашей истории. Мы будем звать ее Анной. Она отличалась завидным здоровьем. Мать всегда была очень занята двумя больными дочерьми и мужем, и у нее не хватало времени на Анну. Следующим был младший брат, тоже умный и тоже болезненный. В результате Анна оказалась как бы «зажатой» между двумя очень любимыми детьми. Она была хорошим ребенком, но чувствовала, что ее любили меньше остальных. Она переживала из-за того, что ей уделяли недостаточно внимания, и чувствовала себя подавленной.

В школе Анна училась не просто хорошо – она была лучшей ученицей. По причине ее выдающихся успехов учительница предложила девочке продолжить образование, и уже в тринадцать с половиной та поступила в старшие классы. Здесь у нее появилась новая учительница, отношения с которой у нее не сложились. Возможно, поначалу она училась не самым лучшим образом, однако, как бы то ни было, отсутствие одобрения сделало свое дело: оценки Анны ухудшились. Она не была проблемным ребенком, пока ее ценила прежняя учительница. В прежней школе Анна получала отличные оценки; кроме того, одноклассницы ее любили. Впрочем, приверженец направления индивидуальной психологии уже тогда мог бы заподозрить неладное, просто проанализировав ее отношения с друзьями. Анна всегда критиковала своих друзей и стремилась управлять ими. Она хотела быть центром внимания, любила лесть и не переносила критики.

Целью Анны были признание, всеобщая любовь и забота. В свое время она поняла, что может достичь этой цели лишь в школе, но не дома. Однако в новой школе она не получила желаемого признания. Учительница ругала ее, упрекала за то, что девочка не подготовилась, ставила плохие отметки. В итоге Анна начала прогуливать уроки и не ходила в школу по нескольку дней подряд. Когда же она возвращалась к урокам, ситуация лишь ухудшалась, и в конце концов учительница предложил исключить Анну из школы.

Исключение из школы не решает проблему, оно лишь свидетельствует о том, что школа и учителя расписываются в своем бессилии. А ведь если они не в состоянии справиться с ситуацией, им следует призвать на помощь тех, кто способен это сделать. Возможно, стоило бы побеседовать с родителями и предложить перевести Анну в другую школу. Или найти другую учительницу, которая лучше понимала бы девочку. Но ее учительница придерживалась другого мнения и рассуждала так: «Если ребенок прогуливает уроки и отстает, его следует исключить». Подобные слова – проявление частной логики, а не здравого смысла, в то время как от учителя всегда ожидается поведение, обусловленное как раз таки здравым смыслом.

Несложно догадаться, что произошло дальше. Анна лишилась единственной опоры в жизни и поняла, что надеяться ей больше не на что. После исключения из школы она потеряла последние крупицы признания в семье. Поэтому она сбежала из дома. Позже выяснилось, что девушка вступила в любовную связь с солдатом.

Поведение Анны вполне объяснимо. Ее целью было признание, и до недавнего времени она училась, ориентируясь на полезную сторону жизни, но теперь перешла на бесполезную сторону. Она получила столь необходимые ей одобрение и любовь от солдата, по крайней мере поначалу. Однако некоторое время спустя семья получила письмо от Анны, в котором она сообщала о своей беременности и желании принять яд.

Такой поступок, как написание письма близким людям, полностью соответствует данному типу людей. Они всегда обращаются к тем, от кого надеются получить одобрение. Анна продолжала так поступать до тех пор, пока не вернулась домой. Она знала, что ее мать в отчаянии, а значит, ее никто не накажет. Девушка чувствовала, что семья будет лишь рада принять ее обратно.

При лечении подобных случаев очень важна способность сочувствовать и представлять себя на месте такого человека. Героиня нашей истории хотела, чтобы ее ценили, и двигалась к этой цели. Стремясь идентифицировать себя с нею, психолог обязательно спросит себя: «А как бы поступил я?» При этом непременно нужно учитывать пол и возраст. Мы должны всегда поддерживать таких людей, но вместе с тем подталкивать их к полезной стороне жизни. Нам следует подвести Анну к тому моменту, когда она скажет: «Возможно, мне и стоит сменить школу, но я вовсе не отсталый человек. Может быть, я недостаточно занималась. Может быть, я пришла к неправильным выводам. Возможно, я не желала понимать свою учительницу». Если мы вернем девушке бодрость духа, она продолжит учиться, направляя свои усилия в полезное русло. Именно отсутствие веры в себя, связанное с комплексом неполноценности, практически всегда рушит жизнь человека.

Попробуем представить на месте Анны кого-нибудь другого. Например, мальчик в ее возрасте вполне может стать преступником. Это очень распространенный сценарий. Если мальчик теряет веру в себя в школе, он может сбиться с верного пути и вступить в преступную банду. В таком поведении тоже нет ничего неожиданного. Когда мальчик утрачивает надежду и твердость духа, он начинает опаздывать, подделывать подписи к оправдательным запискам, не выполняет домашние задания и постоянно ищет места, подходящие для прогуливания уроков. В таких местах он находит друзей, которые прошли тот же путь, и становится членом их группировки. Он теряет любой интерес к учебе, и у него все активнее формируется частное мышление.

Комплекс неполноценности нередко связывают с тезисом о том, что у таких индивидуумов не имеется особых способностей. Считается, что одни люди одарены, а другие – нет. Это мнение само по себе уже является проявлением комплекса неполноценности. Согласно главному принципу индивидуальной психологии, каждый человек способен достичь всего. Комплекс неполноценности проявляется, когда мальчик или девочка не может больше следовать этому принципу и чувствует, что ему (ей) не удается достичь своей цели на полезной стороне жизни.

Распространенное убеждение в том, что основные наши черты мы получаем по наследству, тоже вносит свой вклад в формирование комплекса неполноценности. Если бы это было правдой и любой успех полностью зависел только от врожденных способностей, то психология как наука потеряла бы всякий смысл. В действительности успех зависит от социальной смелости, и психолог должен преобразовать чувство отчаяния в чувство надежды, которое питает индивидуума энергией для полезной работы.

Иногда мы узнаем, как шестнадцатилетнего юношу исключают из школы и в отчаянии он хочет покончить с собой. Суицид – это своеобразная месть, обвинение против общества. Для молодых людей это способ самоутвердиться с помощью частной логики, а не здравого смысла. В такой ситуации необходимо переубедить человека и вернуть ему социальную смелость, чтобы он вновь вступил на полезный путь.

Подобных примеров бесчисленное множество. Проанализируем случай одиннадцатилетней девочки, которую не любили дома. Родители предпочитали ей остальных детей, и она чувствовала себя ненужной. В результате она стала раздражительной, задиристой и непослушной. Этот случай весьма прост. Итак, девочка чувствовала, что ее не ценят, и поначалу боролась с этим, но затем потеряла надежду. Однажды она начала воровать. Индивидуальный психолог воспринимает детское воровство не как преступление, а, скорее, как действие, с помощью которого ребенок пытается придать большее значение своей жизни. Воровство девочки стало результатом отсутствия любви дома и ее ощущения безнадежности. Дети часто начинают воровать, когда чувствуют себя обделенными. Подобное ощущение может не отражать всей правды в конкретной ситуации, но в любом случае психологическое объяснение данного поведения именно таково.

Еще один пример – восьмилетний незаконнорожденный мальчик, живший с приемными родителями. Взрослые плохо заботились о нем и почти не контролировали. Иногда мать давала мальчику конфету, и это было настоящим праздником для него. Когда сластей долго не было, мальчик очень страдал. В свое время мать вышла замуж за пожилого мужчину и родила от него девочку. Этот ребенок стал единственной отрадой пожилого отца. Он постоянно баловал дочь. Что же касается нашего мальчика, то супруги оставили его в семье, только чтобы не платить за его содержание вне дома. Когда мужчина приходил домой, он приносил сласти девочке, но ничего не давал мальчику. В результате тот начал воровать вожделенные лакомства. Он воровал, потому что чувствовал себя обделенным и хотел скрасить свое жалкое существование. Родитель бил его за воровство, но ребенка это не останавливало. Читатель может подумать, что мальчик проявлял храбрость, продолжая красть, несмотря на побои, но это ошибочное суждение. Всякий раз ребенок надеялся, что о его поступке никто не узнает.

Это пример поведения нелюбимого ребенка, которому не довелось узнать, что значит иметь близких людей. В данном случае нам следует преодолеть его бесполезное поведение и дать ему возможность почувствовать хорошее отношение к себе. Когда ребенок научится ставить себя на место других, он поймет, что чувствовал его приемный отец, когда заставал его за воровством, и что чувствовала маленькая девочка, когда обнаруживала, что ее лакомства исчезли. Здесь мы в очередной раз видим, как отсутствие социального чувства, понимания и социальной смелости перерождается в комплекс неполноценности – в данном случае в комплекс нелюбимого ребенка.

Чтобы правильно подготовиться к любви и браку, в первую очередь необходимо иметь чувство общности и быть социально адаптированным. Помимо соблюдения этих общих требований, с раннего детства и до вступления во взрослый возраст необходимо уделять внимание целенаправленной подготовке в области проявления сексуального инстинкта, с тем чтобы обеспечить нормальное удовлетворение данного инстинкта в брачных отношениях. Все способности, нарушения и склонности в любви и браке можно обнаружить в прототипе, который формируется в первые годы жизни. Наблюдая за чертами, свойственными прототипу, мы сможем понять, какие сложности ждут человека позже, во взрослой жизни.

По своему характеру проблемы любви и брака схожи с общими социальными проблемами: возникают такие же сложности, требуют решения такие же задачи. Большой ошибкой было бы относиться к любовным отношениям и браку как к земному раю, в котором все происходит исключительно по желанию человека. На протяжении всего пути в этой области отношений перед индивидуумом появляются задачи, решать которые нужно непременно с учетом интересов другого человека.

В отличие от обычных проблем социальной адаптации любовные и семейные отношения требуют исключительного умения сочувствовать и способности отождествлять себя с другим человеком. Если сегодня далеко не все люди надлежащим образом подготовлены к семейной жизни, то это потому, что они так и не научились видеть глазами, слышать ушами и чувствовать сердцем другого человека.

Наши рассуждения в предыдущих главах были сосредоточены в основном на типе ребенка, который растет заинтересованным лишь в себе, а не в окружающих. Нельзя ожидать, что такой человек изменится в одночасье, едва его физический сексуальный инстинкт получит достаточное развитие. Он не будет готов к любви и браку так же, как не готов к социальной жизни в общем смысле.

Социальный интерес формируется достаточно медленно. Лишь те родители, которые сами были в свое время обучены мыслить социально с раннего детства и всегда старались жить на полезной стороне, способны сформировать социальное чувство. По этой причине не так сложно распознать, хорошо ли подготовлен человек к жизни с представителем противоположного пола или нет. Достаточно лишь вспомнить, что мы наблюдали в отношении полезной стороны жизни. Человек на этой стороне смел и уверен в себе. Он умеет взглянуть в лицо проблемам жизни и неустанно ищет лучшие решения для них. У него есть товарищи и друзья, он хорошо ладит с соседями. Человеку, не имеющему этих качеств, вряд ли можно доверять, и опрометчиво будет полагать, что он готов к любовным отношениям и браку. Кроме того, мы можем заключить, что человек, вероятно, готов к браку, если у него есть работа и он добивается определенных успехов на своем месте. Конечно же, мы формулируем наше суждение по поводу обширной области жизни, опираясь на не самый заметный признак, однако этот признак является значимым, поскольку показывает, присутствует ли у человека социальный интерес.

Понимание природы социального интереса убеждает нас в том, что проблемы любви и брака можно решить лишь на основе полного равенства. Такой фундаментальный компромисс имеет огромное значение: не столь важно, насколько высоко один партнер ценит другого (ведь сама по себе любовь не способна уладить все недоразумения, поскольку существуют самые разные виды любви), однако лишь при устойчивой основе равенства любовь примет верное направление и сделает брак удачным. Если после вступления в брак мужчина или женщина вдруг захочет быть единоличным хозяином положения, то результаты, скорее всего, окажутся фатальными. Такой подход к браку неверен, и более поздние события подтвердят это. Невозможно быть завоевателем в ситуации, в которой завоеваниям нет места по определению. Брак требует искреннего интереса к другому человеку и способности представить себя на его месте.

Теперь следует поговорить об особой подготовке, необходимой для брака. Мы уже указали, что она включает обучение социальному чувству в связи с инстинктом сексуального влечения. Как известно, реальность такова, что с раннего детства каждый индивидуум мысленно создает собственный идеал противоположного пола. У мальчика обычно роль идеала играет мать, и он всегда будет искать для брака похожую на нее женщину. Иногда между матерью и сыном складываются напряженные отношения, и тогда он, вероятнее всего, будет стремиться к отношениям с противоположным ей типом девушек. Связь между детскими отношениями ребенка с его матерью и типом женщины, на которой он позже женится, настолько тесна, что мы можем наблюдать ее даже в самых мелких деталях – таких, например, как глаза, особенности фигуры, цвет волос и т. д.

Нам также известно, что, если мать доминирует и подавляет мальчика, он вряд ли захочет решительно продвигаться вперед, когда наступит время для любовных отношений и брака. В таком случае его сексуальным идеалом станет, по всей видимости, слабая, послушная девушка. Не исключено при этом, что, если он относится к задиристому типу, он будет ссориться с женой и пытаться доминировать в отношениях.

Легко проследить, как все отличительные признаки, так или иначе проявившиеся в детстве, расширяются и укрепляются, когда человек сталкивается с проблемой любви. Можно представить, как человек, страдающий от комплекса неполноценности, будет вести себя в вопросах интимных отношений. Вполне вероятно, что в силу своей слабости и чувства неполноценности он будет выражать свои переживания таким образом, чтобы другие люди поддерживали его. Нередко идеалом супруга для подобных людей являются партнеры с по-матерински заботливым характером. Впрочем, иногда в качестве компенсации собственной неполноценности человек может выбрать противоположное направление в любви и стать высокомерным, дерзким и агрессивным. Если ему недостает смелости, он почувствует себя ограниченным в своем выборе. Возможно, он специально выберет неуживчивую девушку, решив, что более почетно стать завоевателем в серьезной схватке.

Ни женщины, ни мужчины не добьются успеха с таким поведением. Неразумно и нелепо эксплуатировать сексуальные отношения ради удовлетворения комплекса неполноценности или превосходства, и тем не менее подобные случаи встречаются в жизни сплошь и рядом. При более пристальном изучении данного вопроса можно увидеть, что многие люди ищут себе партнера-жертву. Такие люди не понимают, что сексуальные отношения нельзя использовать с подобной целью. Если один человек попытается играть в них роль завоевателя, то другой непременно захочет ответить ему тем же. В результате совместная жизнь станет невыносимой.

Идея удовлетворения имеющегося комплекса помогает понять определенные особенности выбора партнера, которые иначе бывает достаточно сложно объяснить. В частности, становится понятно, почему некоторые люди выбирают слабых, больных или пожилых партнеров. Они думают, что с таким человеком им будет проще. Иногда они ищут партнера, который уже состоит в браке: в этом проявляется их нежелание искать решение проблемы. Иногда человек влюбляется в двоих мужчин (женщин) одновременно, потому что, как мы уже отмечали, «две девушки – это меньше, чем одна».

Мы наблюдали, как человек, страдающий от комплекса неполноценности, меняет род занятий, отказывается решать проблемы и никогда не завершает начатого. Столкнувшись с проблемой любви, он ведет себя схожим образом. Любовь к женатому человеку или к двум людям одновременно является способом удовлетворения его привычной склонности. Существуют и другие способы – например, затянувшаяся помолвка или непрерывные ухаживания, которые никогда не перерастут в брак.

Повзрослевшие избалованные дети ведут себя так же, как в детстве. Они хотят, чтобы супруг или супруга баловали их. Подобные отношения могут существовать без опасности на ранних стадиях любовных отношений или в первые годы брака, но позже такой настрой заметно усложнит ситуацию. Можно представить, что произойдет, если женятся два избалованных человека. Оба желают, чтобы их баловали, но ни один из них не хочет делать это сам по отношению к другому. Они словно стоят друг перед другом в ожидании того, чего ни один из них не способен дать, и оба чувствуют себя непонятыми.

Вполне понятно, что происходит, когда человек ощущает себя непонятым и при этом загнанным в некие рамки. Он чувствует свою неполноценность и хочет сбежать. Подобные чувства очень опасны в браке, особенно если возникает ощущение крайней безнадежности. Когда такое случается, в человеке начинает расти месть. Он осознанно хочет испортить жизнь другому человеку, и самый распространенный способ сделать это – измена. Неверность всегда является местью. Неверный человек склонен оправдывать себя, ведя извинительные речи о любви и чувствах, но все хорошо знают истинную цену чувствам: они в любом случае подчиняются цели превосходства и не должны расцениваться как аргументы.

Рассмотрим в качестве примера случай одной избалованной женщины. Она вышла замуж за человека, который всегда ощущал себя ущемленным своим братом. Можно было понять, почему этого мужчину привлекла мягкость и нежность женщины, которая росла единственным ребенком в семье и потому ожидала, что ее всегда будут ценить и любить. Брак был вполне счастливым до тех пор, пока не родился ребенок. Нетрудно догадаться, что произошло потом. Жена хотела оставаться центром внимания и опасалась, что ребенок лишит ее этого положения. Честно говоря, она была не очень-то рада его рождению. Муж тоже хотел всегда быть первым и боялся, что ребенок займет его место. В результате и муж, и жена стали очень мнительными. Они заботились о ребенке и были неплохими родителями, но жили в постоянном ожидании, что их любовь друг к другу ослабнет. Подобная мнительность опасна: как только один из партнеров начинает критически оценивать каждое слово, действие, жест и выражение лица другого, можно смело делать вывод, что их любовь заметно ослабла и продолжает слабеть с каждым днем. Оба супруга обнаружили это. В итоге муж уехал в Париж и наслаждался там свободным времяпрепровождением, пока жена поправлялась после родов и ухаживала за младенцем. Муж отправлял ей яркие открытки из Парижа и писал, как хорошо он отдыхает, с кем познакомился и т. д. Жена почувствовала, что он забывает о ней. Она окончательно утратила прежнее ощущение счастья, впала в депрессию и вскоре начала страдать агорафобией. Она больше не могла выходить одна из дома. Когда наконец муж вернулся домой, ему пришлось постоянно сопровождать ее. На первый взгляд может показаться, что жена добилась своей цели и теперь снова находилась в центре внимания. И все же это утверждение не является верным, потому что она чувствовала: если ее агорафобия исчезнет, исчезнет и ее муж. Поэтому ее болезнь не проходила.

Во время болезни женщина познакомилась с врачом, который уделял ей большое внимание. Под его присмотром она чувствовала себя гораздо лучше. Она направила на него все свои пылкие дружеские проявления. Однако когда доктор увидел, что пациентке стало лучше, он покинул ее. Женщина написала ему искреннее письмо с благодарностью за все, что он сделал для нее, но врач не ответил. С этого момента болезнь начала прогрессировать.

В то самое время у нее появились мысли и желание завести отношения с другими мужчинами, чтобы отомстить мужу. Правда, женщину в каком-то смысле защищала ее агорафобия, из-за которой она не могла выходить из дома в одиночестве и была вынуждена всегда просить мужа сопроводить ее. Поэтому она так и не смогла изменить ему.

Говоря откровенно, в браках совершается столько ошибок, что неизбежно возникает вопрос: есть ли во всем этом необходимость? Мы знаем, что все ошибки зарождаются в детстве, и знаем, что можно изменить ошибочный образ жизни, выявив и определив ключевые черты прототипа. Таким образом, возникает вопрос: нельзя ли создать консультативные советы, которые смогут разбирать ошибки брака с помощью методов индивидуальной психологии? Подобные советы должны будут состоять из специально обученных людей, которые понимают, каким образом любые события в жизни каждого индивидуума объединяются в единое целое, и обладают навыками сопереживания и идентификации с теми, кто обращается за советом.

Представители этих советов не скажут своему клиенту: «Не нужно терпеть постоянные ссоры – вы должны развестись». И в самом деле – в чем смысл развода? Что он меняет? Как правило, разведенные люди женятся снова и продолжают вести прежний образ жизни. Иногда мы видим людей, которые разводятся раз за разом – и снова женятся. Они лишь повторяют собственные ошибки. Такие люди могли бы обратиться в консультативный совет и узнать, окажется ли успешным их предполагаемый брак или любовные отношения. Еще один вариант: они могли бы прийти на консультацию прежде, чем требовать развода.

Многие мелкие ошибки, появляющиеся в детстве, до вступления человека в брак кажутся незначительными. Так, например, некоторые люди уверены, что будут разочарованы в любом случае. Это дети, которые никогда не были счастливы и потому постоянно боятся очередного разочарования. Они заранее готовы к тому, что потеряют любовь супруга и им предпочтут кого-нибудь другого; либо пережитые в раннем возрасте бедствия заставляют их суеверно бояться повторения трагедии. Мы можем наблюдать, что страх разочарования создает у них чувство ревности и подозрения в семейной жизни.

Среди женщин распространена особая проблема: они чувствуют, что выступают в роли не более чем живых игрушек для мужчин и те всегда будут им изменять. Легко сделать вывод, что с таким настроем брак не будет счастливым. Счастье невозможно, если один партнер одержим навязчивой идеей неверности другого партнера.

Исходя из того что люди всегда ищут поддержки в любви и браке, может сложиться впечатление, что это самая главная сфера в жизни. Однако с точки зрения индивидуальной психологии любовные отношения не являются важнейшим аспектом нашего существования, хотя переоценить их значение невозможно. Для индивидуальной психологии ни одна область жизни не превосходит другую по значимости. Если люди отдельно выделяют вопрос любви и брака и придают ему повышенное значение, то тем самым они лишают себя гармонии жизни.

Вероятно, причина, по которой люди считают данный вопрос чрезмерно важным для себя, связана с тем, что по этой теме мы не проходим никакого регулярного обучения. Вспомните, что мы говорили о трех главных вопросах жизни. Что касается первого, социального вопроса, который напрямую относится к нашему поведению с другими людьми, то нас учат с первого дня нашей жизни, как вести себя в обществе. Мы овладеваем этим искусством в довольно раннем возрасте. Схожим образом мы проходим длительное обучение, когда приходит пора определяться с родом профессиональной деятельности. У нас есть учителя и книги, сообщающие нам, что делать. Но где взять книги, которые расскажут нам, как подготовиться к любовным и семейным отношениям?[9] Практически в любой книге присутствует какая-нибудь история любви, но буквально по пальцам можно пересчитать книги, рассказывающие о том, как сделать брак успешным. Поскольку наша культура тесно связана с литературой, внимание каждого из нас оказывается обращено к образам мужчин и женщин, постоянно попадающих в сложные ситуации. Неудивительно, что в результате люди становятся чрезмерно осторожными в отношении брака.

Впрочем, подобные проблемы существовали с самого начала нашей цивилизации. Внимательно изучив Библию, мы узнаем, что женщина явилась причиной всех проблем, постигших человечество, – и с тех пор любовные отношения мужчин и женщин сопряжены с немалыми опасностями. Наше воспитание слишком ограничено рамками того направления, которому следует. Вместо того чтобы упорно формировать у мальчиков и девочек подсознательное ощущение того, что всех их неминуемо ожидает участие в грехе, было бы гораздо мудрее учить девочек женской роли, а мальчиков – мужской роли в браке, но делать это так, чтобы они чувствовали свое равенство.

Тот факт, что современные женщины чувствуют себя неполноценными, доказывает, что в этом вопросе наша культура потерпела неудачу. Если читатель не согласен с этим утверждением, то мы советуем ему поближе ознакомиться с обычными стремлениями женщин. Читатель обнаружит, что современные женщины, как правило, хотят обойти других и в очень частых случаях вынуждены развиваться и учиться больше, чем это бывает необходимо. Они также более эгоцентричны, чем мужчины.

В будущем в женщинах необходимо развивать социальный интерес и учить их не только стремиться к личной выгоде, но и учитывать интересы других. Правда, для этого нам понадобится сначала избавиться от предрассудков, связанных с привилегиями мужчин.

Следующий пример покажет, как плохо некоторые люди бывают подготовлены к браку. Однажды молодой человек танцевал на балу с прекрасной девушкой, которой он недавно сделал предложение. В какой-то момент он уронил свои очки и, к огромному удивлению окружающих, едва не сбил девушку с ног, чтобы подобрать их. Когда друг спросил его, что за возню он устроил, юноша ответил: «Я не мог допустить, чтобы она раздавила мои очки». Мы видим, что этот юноша к браку не готов. И действительно, девушка отказалась выходить за него замуж. Через некоторое время этот юноша пришел к врачу и признался, что страдает от меланхолии, как это часто бывает у людей, слишком заинтересованных в себе.

Существует огромное множество признаков, по которым можно понять, готов ли человек к супружеским отношениям. В частности, не стоит доверять человеку, который опаздывает на свидание без убедительного оправдания. Такое поведение говорит о колеблющемся отношении и, следовательно, о неготовности к насущным проблемам жизни.

Еще один признак неготовности – стремление одного партнера всегда поучать или критиковать другого. Чрезмерная чувствительность также должна насторожить, поскольку указывает на комплекс неполноценности. Человек без друзей, не способный найти свое место в обществе, тоже плохо подготовлен к семейной жизни. Значительная задержка в выборе профессии – еще один тревожный симптом. Кроме того, к браку обычно бывают не готовы пессимистично настроенные люди, потому что пессимизм лишает их смелости, необходимой для открытого противостояния различным затруднениям.

Несмотря на весь этот список нежелательных качеств, выбрать правильного человека (или же того, кто движется в верном направлении) не так уж сложно. Конечно, не стоит ожидать, что вам посчастливится встретить идеального партнера. Если мы видим, что кто-либо ищет идеального супруга и раз за разом не находит его, мы можем быть уверены, что такой человек страдает от внутренней установки на нерешительность. Такой человек совсем не желает двигаться дальше.

Существует старинный немецкий метод, который позволяет определить, готова ли пара к браку. Жители деревни дают паре двуручную пилу и просят спилить дерево. Тем временем все родственники наблюдают в стороне. Спилить дерево – это задача для двух человек. Каждый из них должен быть заинтересован в том, что делает партнер, и привести свои движения в полное соответствие с его движениями. Этот метод считается хорошей проверкой на готовность к совместной жизни.

В заключение мы повторим наше утверждение о том, что вопросы любви и брака могут решать лишь социально адаптированные люди. Ошибки в большинстве случаев связаны с отсутствием социального интереса, и избежать их можно будет только тогда, когда люди по-настоящему изменятся. Брак – это тоже задача для двух человек. В настоящее время невозможно оспорить тот факт, что мы специально учимся решать различные задачи, которые может выполнить один человек или даже двадцать, и совершенно неподготовленными подходим к задачам, рассчитанным на двоих. Несмотря на отсутствие надлежащего образования, задачу брака можно решить правильно, если два человека признают ошибки в своем характере и примут подход равенства.

Нет необходимости говорить, что наивысшей формой брака является моногамия. Многие люди на псевдонаучной основе утверждают, что полигамия в большей степени соответствует природе человека. Такой вывод неприемлем, и причина заключается в том, что в нашей культуре любовь и брак являются социальными задачами. Мы женимся не только ради собственного блага, но и – косвенным образом – ради блага всего нашего общества. В связи с этим главной целью брака логично считать благо человечества.

В предыдущей главе мы рассмотрели стандартные проблемы любви и брака. Теперь перейдем к более специфичной фазе все того же общего вопроса – к проблемам сексуальности и их отношению к реальным или воображаемым аномалиям. Мы уже выяснили, что в вопросах любви многие люди подготовлены и обучены хуже, чем в других вопросах жизни. Этот вывод еще более применим к теме секса. Поразительно, каким количеством предрассудков окружена в нашем обществе тема сексуальности.

Самый распространенный из них связан с врожденными качествами: он гласит, что степени сексуальности являются унаследованными, а значит, неизменными. Нам хорошо известно, что наследственность слишком часто используется в качестве оправданий или отговорок, которые могут помешать развитию. Таким образом, необходимо прояснить некоторые суждения, выдвигающиеся в качестве научных. Среднестатистический обыватель воспринимает эти точки зрения чересчур серьезно и не осознает, что их авторы лишь предлагают определенные результаты, не учитывая степень возможного торможения или искусственного стимулирования сексуального инстинкта, который отвечает за эти результаты.

Сексуальность зарождается в очень раннем возрасте. Любая няня или родитель, внимательно наблюдающие за ребенком, могут заметить некоторые сексуально окрашенные движения уже в первые дни его жизни. Тем не менее эти проявления сексуальности зависят от среды в гораздо большей степени, чем можно было бы ожидать. Когда ребенок начинает вести себя таким образом, родители обычно стараются отвлечь его. Зачастую они используют для этого любые доступные средства, не всегда позволяющие обеспечить «правильное» отвлекание малыша от запретного занятия.

Если ребенок не имеет возможности функционировать нормально на ранней стадии развития, у него может естественным образом сформироваться повышенная склонность к сексуально окрашенным движениям. Наши наблюдения подтверждают, что подобное может происходить в отношении разных частей тела, и половые органы не исключение. Однако если вовремя начать, можно воспитать ребенка правильно.

В целом стоит отметить, что некоторое проявление сексуальности в детстве вполне нормально, и нас не должны пугать сексуальные движения ребенка. В конце концов, цель любого пола – соединиться с другим. Таким образом, лучшей методикой в данном случае будет внимательное ожидание. Мы должны буквально встать рядом и следить, чтобы сексуальные проявления не закрепились в неправильной форме.

Существует известная тенденция приписывать к врожденным дефектам то, что на самом деле является результатом самовоспитания в детстве. Иногда само действие обучения расценивается как врожденная черта. Таким образом, если ребенка начинает больше интересовать его собственный, а не противоположный пол, это считается врожденным нарушением. Но мы знаем, что это нарушение развивалось изо дня в день самим ребенком. Иногда ребенок или взрослый демонстрирует признаки сексуального извращения, и снова многие люди считают данное извращение врожденным. Но если это так, то почему сам человек понемногу учится этому? Почему он видит во сне и повторяет наяву свои действия?

Известное количество людей в определенном возрасте прекращает подобное самообучение, и сей факт можно объяснить с позиций индивидуальной психологии. К примеру, некоторые индивидуумы боятся поражения, и в результате у них формируется комплекс неполноценности; либо они могут самообучаться до такой степени, что результатом становится комплекс превосходства. В таком случае мы с большой долей вероятности обнаружим разнообразные проявления чрезмерной сексуальности: такие люди могут быть очень сексуально развитыми.

Подобные склонности может стимулировать и окружающая среда. Нам хорошо известно, что соответствующие изображения, книги, фильмы или определенные социальные контакты склонны преувеличивать значение сексуального влечения. Можно сказать, что в современной культуре любая деталь формирует преувеличенный интерес к сексу. Не нужно недооценивать огромную значимость этих, уже привычных нам стимулов и ту роль, которую они играют в любовных отношениях, браке и продолжении человеческого рода, чтобы понять, что сегодня секс слишком переоценен.

Родители обычно следят, чтобы дети не преувеличивали свои сексуальные склонности. Часто мать уделяет слишком большое внимание первым сексуальным движениям младенца и пытается внушить ему, что они имеют особое значение. Она может быть испугана и стараться не оставлять ребенка в одиночестве, постоянно говорить с ним об этом и даже наказывать его. В наши дни многим детям свойственно стремление быть в центре внимания, поэтому очень часто ребенок продолжает следовать своим привычкам именно потому, что из-за них мать уделяет ему все свое внимание. На самом же деле гораздо разумнее не переоценивать данную проблему, а отнестись к ней как к одной из стандартных сложностей. Если родитель не станет демонстрировать детям свою глубокую шокированность такой ситуацией, то впоследствии ему будет гораздо проще.

Иногда сами общественные традиции определяют для ребенка сомнительное направление. Например, любящая мать выражает свою любовь в поцелуях, объятиях и других нежностях. Не следует чересчур увлекаться подобными проявлениями, хотя многие матери утверждают, что не могут перестать вести себя таким образом. Тем не менее подобные действия вовсе не являются выражением материнской любви, и такое отношение наносит ребенку только вред. Избалованный ребенок не сможет сформироваться правильно в сексуальном плане.

В связи с этим можно отметить, что многие врачи и психологи считают развитие сексуальности основой для развития всего разума и личности в целом, а также всех ее физических проявлений. По мнению автора данной книги, это неверно; наоборот, общее выражение и дальнейшее развитие сексуальности зависят от уровня развития личности – ее образа жизни и прототипа.

Например, если нам известно, что ребенок выражает или же подавляет сексуальность определенным образом, можно предположить, что произойдет с ним во взрослом возрасте. Если мы знаем, что ребенок всегда стремится быть в центре внимания и завоевывать расположение окружающих, то с большой долей вероятности сделаем следующий вывод: его сексуальность сформируется именно таким образом, чтобы с ее помощью он мог завоевывать это расположение и быть в центре внимания.

Многие люди считают себя главенствующими и доминирующими, выражая свой сексуальный инстинкт полигамно. Они вступают в многочисленные сексуальные связи, и легко увидеть, что они намеренно преувеличивают свои сексуальные желания и установки по психологическим причинам. Им кажется, что так они будут выглядеть настоящими завоевателями. Конечно, это иллюзия, но она выступает в качестве компенсации комплекса неполноценности.

Именно комплекс неполноценности лежит в основе сексуальных отклонений. Человек, страдающий от комплекса неполноценности, всегда ищет самый простой выход. Иногда он находит его, отсеяв бо́льшую часть жизни и непомерно возвысив свою сексуальную сферу.

Мы очень часто наблюдаем эту тенденцию в детях, особенно в тех, кто хочет любым способом привлечь к себе внимание других людей. Они создают своим родителям и учителям массу сложностей, перенося таким образом собственные притязания на бесполезную сторону жизни. Впоследствии они станут требовать внимания окружающих путем демонстрации своих склонностей, стремясь доминировать уже в этом направлении. Повзрослев, эти индивидуумы будут путать свое сексуальное желание с желанием завоевывать всех вокруг и доминировать над ними. В некоторых случаях, в ходе исключения некоторых возможностей и проблем жизни, они могут исключить весь противоположный пол и стать гомосексуалистами. Примечательно, что многие люди с сексуальными извращениями отличаются преувеличенной сексуальностью. Фактически они преувеличивают свою склонность к извращению, чтобы гарантированно обойтись без проблем нормальной сексуальной жизни, которой они стараются избегать.

Мы сможем понять это, только если поймем их образ жизни. Такие люди хотят, чтобы им уделяли максимальное внимание, и при этом считают, что не способны надлежащим образом заинтересовать представителей противоположного пола. Они страдают от комплекса неполноценности по отношению к противоположному полу, и этот комплекс легко прослеживается с самого детства. Например, если мальчик находил поведение девочек и матери в семье более привлекательным, чем свое собственное, он делал вывод, что никогда не сможет заинтересовать женщин. Эти люди способны восхищаться противоположным полом до такой степени, что в конце концов начинают имитировать поведение, свойственное его представителям. Вот почему мы видим мужчин, ведущих себя как женщины, и женщин, ведущих себя как мужчины.

Случай мужчины, обвиненного в садизме и насилии против детей, хорошо иллюстрирует формирование склонностей, о которых мы рассуждаем. Изучив подробности его развития, мы узнали, что мать этого человека была властной и доминирующей женщиной. Она критиковала сына по любому поводу. Несмотря на это, мальчик был послушным и умным учеником, однако мать никогда не была довольна его успехами. По этой причине любовь сына к ней охладела, он переключил свое внимание на отца и очень привязался к нему.

Мы можем увидеть, почему такой ребенок решил, что женщины суровы и слишком критичны и вступать в контакт с ними нужно не ради удовольствия, а только в случае крайней необходимости. Так мужчина исключил из своей жизни противоположный пол. Более того, он принадлежал к типу людей, которые чувствуют сексуальное возбуждение, когда испытывают страх. Страдая от тревожности и испытывая постоянное возбуждение, эти люди всегда стремятся к ситуациям, в которых им не будет страшно. В дальнейшей жизни им может понравиться наказывать себя или причинять себе боль, либо наблюдать, как мучают ребенка, либо даже представлять себя или другого человека в подобных мучениях. В силу данных особенностей эти люди будут испытывать сексуальное возбуждение и удовлетворение в ходе реальных или воображаемых пыток.

Случай человека, о котором мы ведем речь, демонстрирует результат неправильного воспитания. Мужчина не осознавал взаимосвязь собственных привычек, а если и осознавал, то было уже слишком поздно. Конечно, перевоспитать человека в возрасте двадцати пяти – тридцати лет невероятно сложно. Наиболее подходящим временем для этого все-таки является раннее детство.

Однако в детстве все эти сложности усугубляются психологическими тонкостями отношений с родителями. Любопытно наблюдать, как психологический конфликт с родителями ведет к неудовлетворительному сексуальному самообучению ребенка. Испуганный ребенок, особенно в подростковом возрасте, может злоупотреблять сексуальностью с осознанным намерением ранить своих родителей. Мальчики и девочки нередко вступают в сексуальные отношения после ссоры с родителями. Дети обращаются к такому способу отомстить родителям особенно в тех случаях, когда знают, что родители на редкость чувствительны к этой теме. Агрессивный ребенок практически неизбежно воспользуется данной тактикой.

Единственный способ избежать такого поведения заключается в том, чтобы научить каждого ребенка нести ответственность за себя и дать ему понять, что на кону интересы не только родителей, но и его собственные.

Помимо влияния окружающей среды, имевшей место в детстве и отразившейся в образе жизни, на сексуальность также влияют политические и экономические условия в стране. Эти условия порождают очень заразительный социальный стиль поведения. После Русско-японской войны и Первой революции в России, когда население в массовом порядке утратило надежду и уверенность, зародилось масштабное движение за свободу сексуальности, получившее название «санинизм». В него оказались вовлечены как взрослые, так и подростки. В общем-то, схожее раздувание сексуального аспекта бытия можно наблюдать во время любой революции. Кроме того, печально известен тот факт, что в военное время очень многие люди обращаются к необузданной сексуальной чувственности: ведь жизнь отныне кажется им бессмысленной.

Любопытно отметить, что полиции хорошо известно использование секса в качестве психологической разгрузки. По крайней мере, в Европе при совершении преступления полицейские сначала отправляются в поисках правонарушителя в публичные дома. Там они в большинстве случаев и находят того, кто совершил убийство или другое злодеяние, потому что после содеянного он ощущает перенапряжение и ищет облегчения. Вдобавок он хочет утвердиться в своей силе и доказать, что он по-прежнему сильный, а не жалкий, пропащий человек.

Один известный француз отмечал, что человек – единственное животное, которое ест, когда не ощущает голода, пьет, когда не испытывает жажды, и постоянно вступает в сексуальные отношения. В действительности злоупотребление сексуальным инстинктом сродни потаканию другим аппетитам. Когда любому аппетиту потворствуют, а интерес к нему непомерно развит, нарушается гармония жизни. Психологические издания полны описаний случаев тех людей, которые развивают свои интересы или аппетиты до такой степени, что они становятся навязчивой привычкой. Всем известны истории скряг, придающих чрезмерное значение деньгам. Кто-то ставит на первое место собственную опрятность. Такие люди считают стирку главнее всех прочих занятий и иногда посвящают ей чуть ли не круглые сутки. Другие люди полагают еду высшей ценностью в жизни. Они едят весь день, живо интересуются лишь едой и говорят только о еде.

Преувеличенное значение сексуальности ничем не отличается от подобных проявлений. Они лишают жизнь гармонии и неизбежно переводят образ жизни человека на бесполезную сторону. Правильное же направление сексуального инстинкта подразумевает, что сексуальные желания применяются для полезной цели, к которой направлены все занятия и проявления индивидуума. Если цель выбрана правильно, то ни сексуальность, ни какая-либо другая область его жизни не будет преувеличена.

С другой стороны, поскольку все аппетиты и интересы необходимо контролировать и приводить в гармонию, существует опасность полного подавления. Вернемся к вопросу питания: когда человек доходит в диетах до крайности, его разум и тело страдают в равной степени. Аналогичным образом в вопросе секса полное воздержание нежелательно. Данное утверждение основывается на том, что в нормальном образе жизни сексуальность найдет свое правильное выражение. Это совсем не означает, что с помощью свободного сексуального самовыражения можно преодолеть неврозы, которые являются признаком несбалансированного образа жизни. Распространенное убеждение, будто подавленное либидо ведет к неврозу, является неверным. Скорее верно обратное: люди с неврозом не в состоянии обрести правильное сексуальное проявление.

Можно встретить людей, которые, последовав чьему-либо совету свободнее проявлять свои сексуальные инстинкты, лишь усугубили ситуацию. Причина, по которой это произошло, состоит в том, что эти люди не смогли увязать свою сексуальную жизнь с социально полезной целью, и данный факт сам по себе уже способен ухудшить их невротическое состояние. Проявление сексуального инстинкта не лечит невроз, поскольку невроз – это своеобразное нарушение образа жизни и его можно вылечить, лишь полностью изменив образ жизни.

Для индивидуального психолога все вышеизложенное понятно до такой степени, что он не боится назвать счастливый брак единственным удовлетворительным решением сексуальных проблем. Невротик не признает это решение, потому что он всегда труслив и не подготовлен к социальной жизни. Точно так же все люди, уделяющие слишком большое внимание сексуальности, ведущие разговоры о полигамии, пробных или дружеских браках, пытаются сбежать от социального решения сексуальной проблемы. Им не хватает терпения преодолеть трудность социальной адаптации с помощью взаимного интереса между мужем и женой, и они мечтают сбежать, применив некую новую формулу. Однако опыт показывает, что иногда самый сложный путь оказывается самым близким.

Пришло время подвести итоги нашего исследования. Несомненно, метод индивидуальной психологии начинается и завершается проблемой неполноценности. Как мы видели, неполноценность лежит в основе человеческих стремлений и успеха. С другой стороны, чувство неполноценности является корнем всех наших проблем, вызванных неудовлетворительной адаптацией. Когда человек не находит правильную и при этом реальную цель превосходства, у него возникает комплекс неполноценности. Данный комплекс ведет к желанию сбежать, и это желание выражается в комплексе превосходства, который, в свою очередь, представляет собой цель, дающую ощущение ложного успеха и находящуюся на бесполезной, тщетной стороне жизни.

Таков динамический механизм психологической жизни. Нам хорошо известно, что ошибки в функционировании личности в одни моменты жизни более опасны, нежели в другие. Мы также знаем, что образ жизни выражается в склонностях, сформировавшихся в детском прототипе, когда ребенку всего четыре-пять лет. Поэтому верное направление психологической жизни взрослого индивидуума целиком и полностью зависит от правильного направления, принятого в детстве.

Что же касается воспитания ребенка, то нам хорошо известно следующее: его главной целью должно быть формирование надлежащих социальных интересов, в соответствии с которыми можно определить полезные и здоровые цели. Только когда мы научим детей органично вписываться в социальные рамки, общее чувство неполноценности будет задействовано правильно и не перерастет в комплекс неполноценности или превосходства.

Социальная адаптация – это обратная сторона проблемы неполноценности. Поскольку отдельный человек неполноценен и слаб, люди объединяются в общество. Таким образом, социальный интерес и социальное взаимодействие являются подлинным спасением человека.