Экипаж станции «Титан»

Фиби Рид – морской биолог.

Джаслин (Джас) Патель – аспирантка, работающая вместе с доктором Фиби Рид.

Уильям Бёрд – австралийский генеральный директор ESKY и главный инвестор проекта «Титан».

Джарра – начальник службы безопасности станции.

Адам Канеко – геолог и сотрудник «ТаУ».

Хару Канеко – вулканолог, дядя Адама Канеко.

Датук Ли – биохимик из Малайзийского исламского университета естественных наук.

Брайан Финч – пилот погружаемого аппарата.

Ким Ченсук – биолог, профессор Корейского передового института науки и технологий.

Генри Стемм – капитан «Титана-Икс.

1. Обнаружить сигнатуры биологической жизни.

2. Исключить контаминацию.

3. Исключить небиологические источники.

4. Доказать, что сигнатура могла возникнуть в такой среде.

5. Получить дополнительные наблюдения.

6. Исключить все альтернативные гипотезы.

7. Провести независимые последующие наблюдения.

Очевидно, НАСА уже моделирует тот момент, когда внеземная жизнь будет так или иначе обнаружена, будь то среди звезд или где-нибудь еще. Не случайно еще в январе 2021 года ЦРУ рассекретило почти три тысячи страниц документов, известных как «Черное хранилище», касающихся НЛО и НВЯ (неопознанных воздушных явлений). Подобным образом в июле того же года Пентагон подготовил несекретный отчет о 144 случаях НВЯ, отмеченных военными летчиками в период с 2004-го по 2021 год. Из этих случаев только один имел объяснимое происхождение (сдувшийся воздушный шар). Возможно, именно по этой причине в ноябре 2021 года Пентагон учредил для «обнаружения и идентификации» неизвестных аномалий в ограниченном воздушном пространстве новую группу, назвав ее Группой идентификации воздушных объектов и синхронизации действий [2].

Учитывая недавние рассекречивания, продолжающуюся медленную утечку данных и слушания в Конгрессе с представителями Пентагона в 2022 году – все это касательно возможности внеземной жизни, – возникает два вопроса:

Интересно, что правительство уже знает? И от всплеска всех этих выпусков: к чему они пытаются нас подготовить?

Скоро вы это узнаете.

23 апреля 1815 года

Батавия, остров Ява

Стэмфорд Раффлз, лейтенант-губернатор Голландской Ост-Индии, шагал за капитаном индийского крейсера «Аполлон» по руинам городского порта. Капитана Хааса сопровождал корабельный хирург Суонн.

Эти двое явились во дворец губернатора, принеся письмо от человека, которому Стэмфорд доверял. Поэтому, несмотря на столь поздний час, ибо солнце уже опустилось низко над горизонтом, он в карете отправился вместе с ними к докам. Теперь их группа быстро пересекла длинный каменный пирс, один из немногих уцелевших после повреждений, нанесенных в последние недели. По всему порту эхом разносился стук топоров, визг пил и крики рабочих. Но, по крайней мере, небо в основном очистилось от пепла, хотя в воздухе по-прежнему висела густая дымка, превращавшая солнце в яростный красный шар и создавая вечные сумерки. Ветер раннего вечера все еще был душным и приносил запах серы. Чтобы не ощущать зловония, Стэмфорд поднес к носу надушенный носовой платок. Жара еще сильнее испортила его настроение. Он вышел из дворца одетый в строгий черный сюртук и плотный жилет, ибо позже должен был присутствовать на обеде с высокопоставленными лицами из Британской Малайи, прибывшими оценить ущерб от извержения Тамборы.

Капитан Хаас встал рядом со Стэмфордом. Светловолосый голландец был одет менее официально, в серый сюртук и брюки, однако был опрятен и держался с изрядной серьезностью.

Хаас взмахом руки указал на свой корабль, стоящий на якоре в бухте.

– «Аполлон» шел из Новой Гвинеи через Яванское море, когда мы наткнулись на маленькую лодку. Решили, что ее, возможно, унесло в море и она оказалась брошена на произвол судьбы.

Суонн кивнул. Это был невысокий пожилой мужчина с суровым лицом и темными глазами.

– Затем мы заметили, что было в лодке. Я рекомендовал капитану Хаасу доставить это сюда.

– Мы ничего из этого не трогали, – добавил Хаас, поднеся к губам серебряный крест, а затем опустив его. – Да никто и не осмелился бы.

Двое мужчин подвели Стэмфорда к концу пирса, где на воде покачивался небольшой тендер, накрытый куском парусины. Перед ним стоял человек, отправивший письмо с капитаном, – адъютант и надежный друг Стэмфорда, Томас Ото Трэверс. Этот темноволосый ирландец, бывший солдат, сохранил хорошую выправку, которую подчеркивали плотно облегавший тело сюртук и строгие брюки. Рядом с ним стоял шотландец того же возраста. Раффлз также хорошо его знал. Это был именитый врач, член Батавского общества, доктор Джон Кроуфорд. Вид у обоих мужчин был в равной степени хмурый. Стэмфорд шагнул к ним, отойдя от Хааса.

– Что такое? Отчего такая срочность?

Трэверс повернулся к железной лодке, изрядно побитой морскими ветрами и непогодой.

– Это тендер с «Тенебры».

– Что? Откуда такая уверенность? – Стэмфорд отправил грузовое судно «Тенебра» шестнадцать дней назад, но с тех пор о нем ничего не было слышно. Все предположили, что судно захватили пираты – после извержений соседние воды буквально кишели ими. Корабли Буги рыскали повсюду, словно стервятники, клюющие мертвую тушу.

– Мы уверены, сэр, – сказал Трэверс и повернулся к врачу. – Возможно, вам стоит показать это, доктор Кроуфорд. Я помогу вам.

Молодой врач был облачен во все черное, а белый воротничок окончательно придавал ему сходство со священником. Вместе с Трэверсом они подошли к тендеру и вместе отдернули парусину, открыв взорам жуткое зрелище.

Стэмфорд хотел отпрянуть, лишь бы не видеть, что в нем, но Хаас и его хирург стояли сразу за его спиной. Поперек дна тендера лежали два тела, одно в два раза выше другого, оба почерневшие и безликие. Тем не менее оба отливали жутковатым блеском, как будто были высечены из темного мрамора; на коже виднелись легкие следы уколов. Меньший из двоих – судя по всему, мальчик – лежал, свернувшись, под мышкой у другого. Искривленные шея и позвоночник говорили о его мучительной смерти. Увы, он не нашел спасения под этой рукой. Тем не менее мужчина пытался укрыть его собой, даже когда его самого постигла та же мучительная участь.

Что еще более странно, тело взрослого пострадало не полностью. Четверть его тела, наиболее удаленная от мальчика, была покрыта волдырями и обожжена по краям, но дальше в основном оставалась нетронутой. Ухо и щека все еще отливали бледно-синим оттенком. Обгоревшая белая рубашка скрывала верхнюю часть туловища, а одна целая нога выглядела нетронутой, все еще в целой штанине и сапоге.

Ничто из этого не поддавалось никакому объяснению. Раффлз задал главный вопрос:

– Кто они?

Доктор Кроуфорд осторожно шагнул в тендер и нагнулся над телом взрослого. Он указал на руку, обвивающую мальчика, затем на почерневшую кисть, на пальце которой все еще было кольцо.

– На камне выгравированы инициалы BG.

Зная, кто был на борту «Тенебры», Стэмфорд крепче прижал к носу надушенный платок.

– Йоханнес Степкер, натуралист.

– Мы тоже так думаем, – произнес Трэверс. – Еще мы подозреваем, что этот мальчик был корабельным юнгой.

– Что же с ними случилось? Никакой огонь не способен сделать такое с человеческим телом. Похоже, они превратились в камень…

Кроуфорд выпрямился, качнув при этом тендер так сильно, что Трэверс был вынужден протянуть руку и поддержать его.

– Мы не знаем, сэр, – признался врач. – Но я провел краткий осмотр. Что бы ни поразило их, тела стали твердыми, как камень. Однако я не могу понять, как и почему. Нужно, чтобы трупы отнесли в мои комнаты за городской аптекой, где я смогу лучше осмотреть их.

– Но в первую очередь вы должны увидеть кое-что еще, – предупредил Трэверс.

Адъютант шагнул к врачу на борт тендера и встал на колени рядом с другой рукой Степкера, что была крепко прижата к его груди. Окаменевшие пальцы сжимали маленькую стальную коробку.

– Он явно защищал не только мальчика, – сказал Трэверс.

– До вашего прихода мы не хотели больше ничего трогать.

– Можете высвободить коробку? – спросил Стэмфорд. – И посмотреть, что в ней хранится?

– Могу попробовать.

Обернув руку платком и явно стараясь не касаться окаменевшей кожи, Трэверс схватился за сталь и попытался выдернуть коробку из рук покойника. Увы, безрезультатно. Даже после смерти Степкер отказывался раскрыть тайну, которую сохранил до самой смерти.

– Сильнее, мистер Трэверс, – потребовал Стэмфорд. – Сильнее.

– Да, сэр.

Расставив ноги пошире, Трэверс принялся раскачивать коробку и с силой ее дергать. Наконец раздался громкий треск, и Трэверс отлетел борту. Тендер едва не опрокинулся, но Кроуфорд балансировал с другой стороны, не давая лодке опрокинуться.

Внимание Стэмфорда привлек всплеск возле кормы. Он вздрогнул.

– Вы выронили коробку?

– Нет, сэр. – Траверс поднял стальной контейнер. – Она у меня в руках.

Взгляд Стэмфорда был прикован к воде. Он увидел, как на поверхность всплывают остатки почерневшей руки без пары пальцев. Несмотря на свой каменный вид, рука явно оставалась на плаву. Что за дьявольщина?

Трэверс вылез из тендера и передал ему коробку. Стэмфорд скрестил руки на груди, не желая прикасаться к проклятому предмету.

– Откройте, – приказал он.

Трэверс щелкнул защелкой и со скрипом открыл крышку. На пирс, порхая, упал сложенный лист бумаги. Вероятно, последнее сообщение от Йоханнеса Степкера.

Стэмфорд наклонился ближе к коробке. Там был еще только один предмет: разветвленный каменный стебель, похожий на обломок черного коралла.

– Что вы об этом думаете? – прошептал Трэверс.

Будучи не в состоянии понять, что это значит, Стэмфорд покачал головой.

Зачем Степкеру было идти на такие усилия, чтобы сохранить эту вещь?

Тем не менее Стэмфорд отметил, что цвет и матовый блеск обломка соответствовали почерневшим трупам в тендере. Ему также вспомнилась уникальная особенность кораллов: если их отломать и высушить, их кусочки часто приобретали плавучесть.

Пока он смотрел на покачивающиеся в воде останки руки Степкера, его пронзила холодная уверенность.

Эти тела превратились не в камень.

Они превратились в коралл.

11 часов 08 минут

Сорок минут спустя Фиби завершила второй обход окон яруса «Тетис». При этом ей постоянно приходилось продираться мимо групп коллег, которые шепотом переговаривались на всех языках мира.

В руках у нее был электронный планшет, на котором светилась карта окружающих рифов. Она отметила пятнадцать возможных мест – в три раза больше, чем нужно для их первой вылазки.

«Мне нужно сократить это число до самых лучших пяти или шести мест».

Расстроенная, Фиби сжала в руках планшет, зная, что позже у нее будет достаточно времени для дополнительных проб. В ближайшие месяцы она намеревалась расширить свою поисковую сетку. Первая неделя была посвящена акклиматизации, освоению методов сбора материала и знакомству с возможностями бортовых лабораторий станции. После этого ее исследование можно будет расширить. У нее уже было забронировано место для участия в экспедиции на батискафе, которая состоится в следующий вторник, где у нее будет возможность исследовать более отдаленные участки океана.

Словно услышав ее мысль, мимо проплыл ярко-желтый подводный аппарат с огромным стеклянным шаром на носу. За его яркими огнями, жалившими ей глаза за чувствительными очками, были различимы движущиеся за изгибом стекла тени.

Прижав ладонь к окну, Фиби смотрела, как подводный аппарат исчезает в темноте, словно медленно угасающая звезда. Ее пронзила странная тоска.

Мужчина, оказавшийся рядом с ней, неожиданно заговорил, чем напугал ее:

– Что вы обо всем этом думаете, доктор Рид?

Полностью сосредоточившись на картине за окном, она не услышала ничьих шагов. И когда обернулась, замерла от удивления. Перед ней стоял Уильям Бёрд, генеральный директор корпорации ESKY и главный инвестор проекта «Титан». Пятидесятилетний австралиец сколотил состояние на судостроении, в основном на контейнеровозах и грузовых судах, но также кораблях для ВМС Австралии. Его компания продолжала держать в руках бо́льшую часть международных морских перевозок, а его состояние превышало 70 миллиардов долларов. Тем не менее в данный момент на нем были простой темно-синий комбинезон и кепка с символом трезубца – официальная форма работником станции. Единственным признаком его богатства являлись массивные золотые карманные часы на цепочке, висевшие на его груди.

Она сняла очки и попыталась обрести голос. Наконец, вспомнив свое первое впечатление от увиденного, махнула в сторону моря за стеклом.

– Мистер Бёрд… вы… вы не ошиблись, назвав эти моря затерянным Эдемским садом. Все это действительно поражает воображение.

– А, так вы слышали мою пресс-конференцию на прошлой неделе? – Он одарил ее лукавой улыбкой, отчего еще больше стал похож на мальчишку. Его лицо было загорелым, но не из-за походов в солярий. У Бёрда был вид просоленного всеми ветрами морского волка. Это суровое лицо резко контрастировало с густыми светлыми волосами, в которых виднелись почти белые пряди – либо седина от возраста, либо просто обесцвеченные на солнце, а возможно, и то и другое.

– Сомневаюсь, что кто-то ее пропустил, – сказала Фиби. – Хотя подозреваю, что Безос, Брэнсон и Маск могли обидеться.

Он пожал плечами:

– Так им и надо. Незачем тратить миллиарды на запуск ракет в космос, когда так много нераскрытых тайн прямо здесь, на Земле. Особенно под водой, где только двадцать процентов океанического дна нанесено на карты – и даже эти карты имеют плохое разрешение. Когда же требуется уровень детализации, необходимый для обнаружения таких крупных объектов, как обломки самолета, он падает до ничтожных пяти сотых процента, оставляя почти все дно океана неисследованным.

– Не знала, что эти показатели такие низкие, – сказала Фиби.

Бёрд печально кивнул:

– Это наша самая большая проблема. Будущее человечества кроется не на поверхности Марса, а в тех девяноста девяти и девяти десятых процента земных океанов, что все еще остаются загадкой. И мы пренебрегаем этим на свой страх и риск. Океаны – наша житница, наша игровая площадка и даже наша аптека. Что еще важнее, моря – это подлинные легкие нашей планеты, производящие восемьдесят процентов мирового кислорода и потребляющие двадцать пять процентов углекислого газа. Если вымрет хотя бы четверть океана, вымрет и бо́льшая часть жизни на Земле.

Фиби кивнула одновременно с ним – она прекрасно понимала всю важность проекта «Титан». Он финансировался конгломератом некоммерческих групп, исследовательских грантов и корпоративных спонсоров, но львиная доля инвестиций поступила от человека, стоявшего перед ней. Она не знала, что им двигало: возможно, желание вернуть миллиарды, которые он заполучил благодаря тысячам своих грузовых перевозчиков, бороздящих мировые океаны. Впрочем, по крайней мере, он хоть что-то отдавал. Именно его компания контролировала и финансировала бо́льшую часть строительства комплекса «Титан», потратив 10 миллиардов долларов на его завершение в поразительно короткие сроки.

«И вот теперь я получила возможность стать частью этого проекта…»

Но даже стоящий перед ней миллиардер не мог полностью удержать внимание Фиби. Она то и дело бросала взгляд мимо его плеч на иллюминатор, следуя взглядом за клюворылым китом Кювье, что скользил среди кораллов, вероятно, охваченный тем же любопытством по их поводу, что и они по поводу окружающего водного пространства. Эти киты были глубоководными ныряльщиками, способными, как известно, задерживать дыхание на несколько часов.

Должно быть, Бёрд почувствовал ее невнимание, отчего его приветливая улыбка сделалась еще шире. Он повернулся и посмотрел на сияющую за окном страну чудес.

– Если это и есть затерянный Эдемский сад, – сказал он, – будем надеяться, нас не выгонят отсюда за поиски запретных знаний, как библейскую Еву. Нам здесь предстоит многому научиться. И впереди нас ждет много работы.

– Это не работа, поверьте мне. Это честь. Быть здесь, на краю Кораллового моря… Учитывая все те открытия, которые нас ждут, я очень хочу как можно скорее взяться за дело.

К этому времени все остальные на этом уровне вернулись к своим делам – Уильям Бёрд редко мешал исследователям.

За несколько подготовительных недель на борту «Титана-Икс» Фиби видела миллиардера всего несколько раз – либо на палубе яхты, либо когда он обходил в окружении своей свиты лабораторный шар. В данный момент его сопровождал лишь один телохранитель, высокий абориген с суровым лицом, чья рука лежала на навершии висевшей на поясе дубинки.

– Ваш энтузиазм вдохновляет меня, доктор Рид, – сказал Бёрд, все еще глядя в глубины моря.

– Спасибо, – заикаясь, поблагодарила Фиби, потрясенная тем, что он знает ее имя.

С другой стороны, она была одной из немногих чернокожих на борту комплекса «Титан» и, насколько ей было известно, единственной чернокожей женщиной. Она очень надеялась, что Бёрд узнал ее вовсе не поэтому, и не потому, что ее рост составлял шесть футов два дюйма и она возвышалась почти над всеми остальными.

Хотя «Титан» был международным проектом, большинство участников были белыми мужчинами. Имелись еще несколько представителей Азии, а также горстка ученых из Турции, Пакистана и с Ближнего Востока. Тем не менее мужчин было намного больше, чем женщин, примерно двадцать к одному. Но это скорее говорило о нехватке женщин в науке, а не о каких-либо предрассудках.

«По крайней мере, я на это надеюсь».

Бёрд отвернулся от окна и посмотрел на нее.

– Я с нетерпением жду ваших мыслей о состоянии наших рифов, доктор Рид. Могу лишь надеяться, что мы найдем способ остановить разрушение коралловых отложений, давших название этому морю.

Она подозревала, что именно поэтому на нее пал выбор для участия в проекте. Глубоководные кораллы, похоже, были особенно устойчивы к обесцвечиванию, от которого под воздействием высоких температур страдали поверхностные кораллы. Это бедствие угрожало всему Большому Барьерному рифу. Глубоководные кораллы также намного лучше противостояли загрязнению, но никто точно не знал почему. Если эту тайну удастся раскрыть, это могло бы предложить решение для спасения великих рифов по всему миру.

– Я читал в журналах ваши статьи о ваших исследованиях в Научно-исследовательском институте океанариума Монтерей-Бэй, – продолжил Бёрд. – Об устойчивости экологии Сур-Ридж у побережья Калифорнии. Вот почему я возлагаю такую надежду на вашу работу здесь.

Фиби попыталась скрыть потрясение. Он читал ее работу! Так что тот факт, что он ее узнал, не имел никакого отношения ни к цвету ее кожи, ни к ее высокому росту.

Фиби выпрямила спину:

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Я в этом не сомневаюсь. – Бёрд громко вздохнул. – Я оставлю вас, чтобы вы полностью устроились здесь, доктор Рид. Но с нетерпением жду возможности вновь поговорить с вами.

Прежде чем он успел шагнуть к центральной лестнице, по станции прокатился низкий гул. Снаружи качнулись якорные тросы, но пять ярусов станции «Титан-Нижний» остались практически неподвижны. Ряды управляемых компьютером двигателей компенсировали подводный толчок. Тем не менее другие ученые сбились в кучу, подальше от иллюминаторов; даже телохранитель Бёрда шагнул к своему подопечному. Но австралиец отошел в сторону и, подняв руку, громко произнес:

– Это лишь незначительное подводное землетрясение. Причин для беспокойства нет. Мы находимся в тектонически активной зоне. Это шестнадцатый – нет, семнадцатый – толчок, который мы зафиксировали с тех пор, как начали этот проект. Такие землетрясения ожидаемы и полностью учтены командой разработчиков «Титана».

Когда колебания утихли, Фиби единственная шагнула к иллюминатору и заглянула в морские глубины. Обитатели морских глубин за стеклом демонстрировали к подводным толчкам то же спокойствие, что и Бёрд. Взбаламученный песок уже начинал оседать. Фиби приложила ладонь к стеклу, чувствуя лишь легкое жужжание двигателей, но не более того. Ее глаза впились в темноту за пучками света прожекторов, в вероятные эпицентры недавних толчков. Она представила себе, как этот морской шельф резко уходит вниз, в запутанный лабиринт глубоководных впадин: желобов Соломоновых островов, Новых Гебридов и еще дальше желобов Тонга и Кермадек. Желоба эти составляли изломанную тектоническую линию, где Тихоокеанская плита заходила под Индо-Австралийскую. Хотя Марианская впадина на севере, будучи самой глубокой в мире, привлекала больше интереса у исследователей и прессы, она была всего на тысячу метров глубже, нежели эта цепь. Увы, из-за их второго места этим желобам никогда не уделялось столько же внимания ученых.

«Пока что не уделялось», – с надеждой подумала Фиби.

Одной из причин, по которой она захотела присоединиться к проекту «Титан», была близость станции к этим желобам и связь с ее последними исследованиями. Глубоководные кораллы были хорошо задокументированы в пластах на глубине двух миль под водой, но никто толком не знал, растут ли они глубже, и если да, то как они могут выглядеть и как они там выживают. Ответы на эти загадки наверняка кроются в соседнем лабиринте желобов.

Фиби оглянулась на Уильяма Бёрда, которого, прежде чем он успел уйти, остановили трое исследователей. Похоже, он все еще успокаивал их, рассказывая о многочисленных проверках и устранении неполадок, коим подверглась станция до ввода в эксплуатацию. Она не стала его отвлекать, вспомнив вместо этого его недавнее заявление о том, что 99,9 процента океана остаются неисследованными. Где-то там должны находиться глубоководные кораллы.

Фиби вновь повернулась к иллюминатору.

«И я найду их».

Все еще прижимая ладонь к стеклу, она ощутила дрожь – та началась в ее кисти и, вибрируя, пробежала по руке вверх. Снаружи морское дно вздрогнуло, выбрасывая вверх песок, сотрясая этот огромный подводный лес. Ранее спокойная морская живность промелькнула мерцанием плавников и хвостов. Армия крабов бросила свою добычу и поспешила прочь от рифа. Осьминоги и кальмары устремились в темноту, оставляя после себя в панике чернильный туман. Глаза у Фиби в буквальном смысле вылезли на лоб. У нее перехватило дыхание, и крик предостережения застрял в горле.

Не успела она выдохнуть, как морское дно под станцией вздрогнуло. Якорные канаты яростно задергались, два из них лопнули. Над головой, изолируя каждый ярус, между уровнями, захлопнулись противопожарные люки. Станцию крутило и трясло. Остальные тросы были отброшены бурлящими взрывами с их креплений к плавающей конструкции.

Оторванная от тросов и якорей, станция «Титан-Нижний» медленно завращалась, словно волчок, пока наконец двигатели не компенсировали это вращение и не вернули ее обратно в устойчивое зависание. Фиби посмотрела на остальных. Нескольких человек из-за сотрясения станции отбросило на пол. Уильям Бёрд удержался на ногах – вероятно, благодаря крепкой хватке своего телохранителя.

Австралиец попытался улыбнуться, но улыбка получилась довольно натянутой.

– Приглашая вас сюда, я, конечно же, не ожидал такой встряски, но, как видите, даже несмотря на столь сильный толчок, всё в порядке.

Наверху медленно, со вздохом открылись аварийные двери между уровнями. По всей станции раздался сигнал отбоя тревоги.

– Как я уже сказал, – заверил всех Бёрд с широкой улыбкой, – беспокоиться не о чем.

Тем не менее его улыбка казалась гораздо менее уверенной, чем несколько секунд назад. Фиби повернулась к окну. Толчки стихли, морское дно успокаивалось. Песок осел, и вновь стал виден риф. Кстати, он казался практически нетронутым. Пара более высоких древовидных кораллов сломалась у основания и рухнула на песок, но это, похоже, было худшим из повреждений.

Тем не менее Фиби ждала, продолжая свое бдение.

Спустя полных пять минут ее накрыла холодная волна страха.

Никто из других морских обитателей за окном не вернулся, словно все еще опасаясь вернуться в эти места.

Внезапно охваченная тревогой, она вздрогнула.

«Может, нам сделать то же самое?»

22 января, 18 часов 02 минуты

Гонконг, Китай

Встав на колени напротив своего двухлетнего сына, коммандер Грейсон Пирс ждал, когда Джек сделает выбор, который определит его судьбу. На данный момент внимание мальчика было приковано к белому австралийскому какаду, танцующему на насесте возле балконной двери. Снаружи солнце низко висело над горизонтом, освещая вид, простирающийся от лесистых вершин пика Виктория до небоскребов Гонконга и его гавани. Внимание Грея привлек раздраженный вздох.

– Давай, Джек, выбирай скорее, – подбодрила мальчика Гарриет. Очевидно, терпение семилетней девочки было на исходе. Она знала, что на кухне стоит четырехъярусный праздничный торт в виде Снупи.

– Не торопи его, – одернула Пенни младшую сестру, изображая терпеливую старшую, старше на целый год. Обе девочки были дочерьми лучших друзей Грея и коллег по «Сигме» Монка Коккалиса и Кэтрин Брайант. Сейчас они были на кухне, готовя скромную вечеринку, которая последует за этой церемонией. Грей слышал их голоса, перемежающиеся тихим смехом и, время от времени, громким веселым фырканьем Монка, напоминающим брачный зов гуся. И он, и другие приехали в Китай из округа Колумбия в конце прошлой недели, чтобы отпраздновать второй день рождения Джека с бабушкой мальчика по материнской линии.

Гуань-инь обошла тех, кто сидел на полу вокруг Джека. Ее имя означало богиню милосердия. Хотя для головы дракона триады Дуань Чжи такое прозвище, вероятно, было скорее ироничным, нежели уместным. Грей знал: если б он и Сейхан не приехали с Джеком в Гонконг, им не стоило бы ждать пощады. Гуань-инь и без того в бешенстве от того, что пропустила самый первый день рождения внука.

Очевидно, бабушка мальчика намеревалась это компенсировать.

Стройная женщина была одета в мантию с капюшоном, открывавшим взгляду каскад длинных черных волос с единственной седой прядью с одной стороны лица, той самой, на которой пролегал изгиб глубокого пурпурного шрама. Он извивался от ее щеки до левой брови, не затрагивая глаза. На людях она прятала свое уродство – не из стыда, а потому, что это был хорошо известный знак того, кем она была. Ее статус главы триады и босса Макао вызывал как почтение, так и враждебность. Но на своей вилле, на вершине Пика [9], Гуань-инь могла ослабить бдительность. Здесь она не нуждалась в особой защите – территорию усиленно патрулировала элита ее триады. Кроме того, даже в свои шестьдесят лет Гуань-инь ловко обращалась с ножами и кинжалами, спрятанными в складках ее мантии.

Она положила еще одну стопку красных конвертов с деньгами поверх тех, что уже лежали на столике. Рядом высилась груда из десятков завернутых в яркую бумагу подарков. В ее организации вряд ли кто осмелился бы не почтить ее внука подарком.

Эту массу даров защищала вездесущая тень Гуань-инь, телохранитель Чжуан. Он был на полголовы выше Грея; белоснежные волосы собраны в длинный хвост, лицо гладкое, без единой морщины. В каждом его движении чувствовалась плавная сила.

Один конверт выскользнул из стопки, но Чжуан, не глядя в сторону, ловко поймал его и вернул на место. За спиной у него были ножны китайского даосского меча восемнадцатого века. Чжуан ни разу не рассказывал историю меча, кроме возраста этого оружия. Но в прошлом Грей не раз наблюдал, как Чжуан владеет клинком, и знал, что века не притупили его лезвие.

Легким прикосновением пальцев к его плечу Гуань-инь молча поблагодарила Чжуана за спасение конверта. Затем она шагнула к присутствующим, и Чжуан на миг проводил ее взглядом. Грей подозревал, что этот человек выполнял более важную роль, нежели просто личный телохранитель.

Если честно, Пирс завидовал их спокойной привязанности друг к другу. Он взглянул налево от Джека, где на коленях стояла мать мальчика.

«Если б то же самое можно было сказать и о наших отношениях!»

Сейхан казалась спокойной, ожидая решения сына. Она была в черном – брюках и жакете, расшитом цветками лишь на несколько тонов светлее. Волосы гладкой иссиня-черной косой спадали ей на плечи. Несмотря на терпеливое выражение лица, Грей слишком хорошо ее знал и потому распознал легкий прищур ее изумрудных глаз, то, как слегка поднялись ее плечи, как напряглись спинные мускулы.

Она была подобна туго сжатой пружине.

И причиной тому отнюдь не дальнейшая судьба Джека. Грей все еще ощущал тяжесть в нагрудном кармане спортивной куртки.

«О чем я только думал?»

Гуань-инь наклонилась и поцеловала Сейхан в щеку.

– Chúc mừng sinh nhật, Con gái, – сказала она на вьетнамском, своем родном языке, пожелав дочери счастливого дня рождения.

Сейхан протянула руку матери и пожелала ей того же.

– Chúc mừng sinh nhật, Mẹ.

Гуань-инь плавно опустилась на колени с другой стороны внука и положила ему на голову ладонь, отвлекая его внимание от какаду.

– Chúc mừng sinh nhật, Джек.

Сейхан уже объяснила вьетнамскую традицию празднования дней рождения. Настоящая дата рождения вспоминалась крайне редко.

Все дни рождения отмечались, независимо от даты, на Тет Нгуен Дан, вьетнамский Новый год. Праздник выпадал на первое новолуние после 20 января, так же как и китайский Новый год, канун которого прошлым вечером отпраздновали бурно и весело.

Настоящая дата рождения Джека была еще через два дня, но Гуань-инь настояла на том, чтобы день рождения ее внука праздновался в соответствии с вьетнамскими, китайскими и американскими традициями. На торте Снупи еще предстояло задуть свечи, но только после того, как будет исполнена китайская церемония Чжуа Чжоу.

Тем не менее, как и в случае с праздничным тортом двумя днями ранее, Джек опоздал на эту конкретную церемонию на целый год. Хотя китайцы совершали это действо на второй день рождения ребенка, первый день рождения китайского ребенка отсчитывался через месяц после его рождения. Китайцы считали, что бо́льшую часть первого года своей жизни ребенок проводит в утробе матери.

Тем не менее Гуань-инь потребовала, чтобы эти сроки для ее внука были размыты. Ритуал Чжуа Чжоу – выбор ребенком подарка во время празднования дня рождения – будет исполнен сегодня. На полу перед Джеком было расставлено множество предметов, каждый из которых символизировал ту или иную судьбу. Там были нефритовые счеты, предвещавшие будущее в бизнесе или финансах, куриная ножка для призвания повара, небольшой микрофон для потенциального артиста… Всего шестнадцать предметов для шестнадцати разных судеб.

Вся их компания ждала, пока Джек выберет свой судьбоносный предмет. Грей не преминул заметить, что Сейхан положила крошечный меч ближе всего к левому колену Джека. Судьба, которую он представлял себе, не нуждалась в объяснении. Гуань-инь, вечная бабушка, положила рядом с другим коленом Джека игрушечный стетоскоп. Видимо, все представители старшего поколения хотели иметь в семье будущего врача.

Грей не стал заниматься такой ерундой. Ничья судьба не решается таким образом. Тем не менее, когда Джек подался вперед, он выпрямился. Мальчик встал на ноги и сделал первые шаги в будущее. В комнате воцарилась выжидательная тишина. Все затаили дыхание. К этому моменту к ним присоединились Монк и Кэт, стоявшие у входа на кухню. Даже Чжуан, не в силах сдержать любопытство, отошел от своего поста, чтобы понаблюдать за происходящим.

Джек осторожно прошелся среди разложенных предметов, словно по минному полю. Наконец он опустился на колени, затем на четвереньки. Потянулся к предмету, лежавшему на самом краю, у самого подлокотника дивана и наполовину скрытому под бархатным покрывалом. Схватив его, мальчик тяжело упал на попку, довольно хихикнув и гордо подняв свое новое сокровище на всеобщее обозрение. Грей бросился вперед и выхватил его у него.

– Кто подложил сюда гранату?

Ответ пришел из коридора у него за спиной.

– Это мой крестник, всё в порядке.

Грей развернулся и сердито посмотрел на Ковальски. Мужчина-горилла стоял в боксерах, шлепанцах и футболке. Судя по его красным глазам и болезненной кривой ухмылке, он все еще не отошел от похмелья после празднования Нового года, перешедшего в раннее утро.

– Не волнуйтесь, – проворчал Ковальски, обращаясь ко всем. – Это пустышка. Осталась от Корейской войны. Я купил ее на ночном рынке пару дней назад. Знал, что Джеку понравится. У него на лице написано «будущий эксперт по сносу зданий». Прямо как я.

Грей застонал.

– Может, нам стоит попробовать еще раз?

Сейхан кивнула – редкий случай согласия между ними в последнее время.

– Мы определенно сделаем это еще раз.

22 часа 18 минут

Сейхан стояла у перил балкона, глядя вниз, на обнесенный стеной сад. Тот светился россыпью маленьких фонариков, освещавших темные пруды, арочные мостики и нежно журчащие бамбуковые фонтаны. Нежный ночной бриз доносил аромат цветущих зимой орхидей-баухиний. Вилла позади нее медленно отдавала себя в объятия ночи. Уложив Джека спать, Грей принимал душ. Монк, Кэт и девочки уединились в гостевом домике на огороженной территории. Ковальски в обществе пары охранников триады отправился в город. Впрочем, их присутствие не столько защищало великана, сколько не позволяло ему спровоцировать международный инцидент. Их группа приехала из Штатов под вымышленными именами и с поддельными паспортами. Цель состояла в том, чтобы оставаться в тени. Поскольку они не были здесь в каком-либо официальном качестве, им приходилось действовать осторожно. На бумаге Гонконг оставался особым административным районом Китайской Народной Республики с отдельной от материка системой управления и экономикой. Но принцип «одна страна, две системы» в последнее время сделался настолько размыт, что они стали практически неразличимы в управлении, особенно после жесткого подавления протестов в 2019 году, а затем строгих карантинов во время пандемии ковида. Несмотря на эти изменения, проникновению их группы в Гонконг способствовали два фактора.

Во-первых, «Сигма» оставалась закрытой организацией, действовавшей на периферии военной структуры. Ее членами были бывшие солдаты вооруженных сил, в основном спецназа, которые были тайно завербованы УППОНИР, научно-исследовательским агентством Министерства обороны США. Оперативники проходили переподготовку по различным научным дисциплинам, чтобы при возникновении любой глобальной угрозы действовать в качестве полевых агентов и следственных групп. В этом качестве миссии «Сигма» оставались полностью подпольными, работая в теневой зоне, где стирались границы между разведслужбами, военными операциями и научными исследованиями.

Во-вторых, даже несмотря на все уловки, их группа в Гонконге, несомненно, находилась под наблюдением, и их личности наверняка были известны.

Вот в такую игру играли спецслужбы: делали вид, что не замечают вторжения конкурентов, но при этом зорко следили за происходящим. До тех пор пока их группа не представляла непосредственной угрозы безопасности Китая, их присутствие терпели. Никто не будет действовать против них без провокации.

По крайней мере, на данный момент.

Тем не менее, стоя у перил балкона, Сейхан оставалась настороже, что было ее постоянным состоянием. Не считая крошечных фонариков в саду, единственный свет исходил от холодного блеска звезд и далекого неонового сияния гонконгских небоскребов. Луна уже зашла – впрочем, от нее и так было мало света. Китайский Новый год подходил к концу, и фаза лунного цикла – новолуние – была всего лишь темной тенью, скользящей по звездам.

Так она ощущала себя бо́льшую часть своей жизни. Тенью, движущейся по яркому окружающему миру.

Занавеска за ее спиной сдвинулась, и на балкон упала полоска света от лампы. Скользящая дверь отъехала в сторону, и на балкон шагнула фигура в шелковом одеянии. К Сейхан, неся с собой неловкость, которая так и не исчезла между ними, подошла ее мать.

Хотя четыре года назад они воссоединились, определенная неловкость все еще оставалась. Пропасть длиной более чем в двадцать лет, когда каждая думала, что другая мертва, оказалось трудно преодолеть. После того как они заново обрели друг друга, Сейхан провела с матерью много времени, но за последние пару лет перерывы между встречами увеличились. В последний раз она приезжала сюда с Джеком десять месяцев назад.

Гуань-инь подошла к перилам и молча остановилась, словно пробуя опасные воды, прежде чем заговорить. А заодно воспользовалась этим временем, чтобы вытащить из-под халата смятую целлофановую пачку. Вытряхнув из нее сигарету, поднесла ее к губам и похлопала по карманам в поисках зажигалки.

Сейхан вздохнула и достала из кармана старинную зажигалку «Данхилл», латунную, покрытую слоем серебра. Открыв ее, колесиком увеличила пламя и предложила матери.

Гуань-инь наклонилась и прикурила сигарету. Пламя высветило ее уродливый шрам, рану, двадцать шесть лет назад вырезанную на ее щеке следователем вьетнамской тайной полиции. Мать превратила эту рану в почетный знак, сделав ее частью замысловатой татуировки и превратив в хвост дракона, теперь свисавший ей на щеку со лба. Такой же дракон, только серебряный, висел у нее на шее в виде кулона. Сейхан носила похожий, но немного другой, вылепленный из детских воспоминаний о кулоне матери.

Гуань-инь выпрямилась, выпуская струю дыма, а рука Сейхан скользнула к ее дракону. Она представила себя девочкой, растянувшейся на животе рядом с садовым прудом, примерно таким, как те, внизу. Она помнила, как водила пальцем по воде, пытаясь выманить золотого карпа… затем среди ряби отражения появилось лицо матери, идеальное, без шрамов, лишь солнечный свет отражался от серебряного дракона у ее горла.

Этот момент теперь казался чьей-то чужой жизнью.

Сейхан изо всех сил пыталась соединить прошлое и настоящее. Возможно ли это? Наверное, нет. Как и два их кулона, их две жизни были выкованы и впаяны в твердый металл, сделав их навечно похожими, но никогда – одинаковыми.

– Джек так вырос, – прошептала Гуань-инь в ночь, наконец нарушив тишину.

Сейхан услышала в этих трех словах нотки упрека. Гуань-инь явно была сердита, что дочь слишком редко навещает ее.

– Меня не отпускала работа.

Вместо ответа мать просто выдохнула струю дыма, оставив обвинение висеть в воздухе так же, как и сигаретный дым. Сейхан отмахнула сизое облако, а с ним и тему разговора.

– Я не знала, что ты куришь.

– Чжуану это не нравится. Он вечно прячет мои сигареты.

– Очевидно, он серьезно относится к своей роли твоего телохранителя. Может, тебе стоит прислушаться к нему?

– Я могу позаботиться о себе, Чжи.

Услышав свое старое детские имя, Сейхан ощетинилась. На вьетнамском Чжи означало «прутик». Мать назвала свою триаду «Дуань Чжи», «сломанная ветка», думая, что ее дочь умерла. Впрочем, да, во многих отношениях эта девушка умерла.

– Ты же знаешь, я предпочитаю имя Сейхан. Или мне начать называть тебя твоим старым именем, Май Фыонг Ли?

Мать мгновенно напряглась. Они обе давно были не те, что в прошлом. Обе не любили, когда им напоминали о понесенных ими потерях и последующих страданиях.

Первые девять лет своей жизни Сейхан провела в маленькой вьетнамской деревне, где ее воспитывала мать. Эти светлые и счастливые годы закончились одной ужасной ночью, когда в их дом ворвались люди в военной форме и утащили ее мать, окровавленную, заходящуюся в крике.

Сейхан потребовались десятилетия, чтобы узнать правду о том, как вьетнамской тайной полиции удалось обнаружить интрижку матери с ее отцом, американским дипломатом, и о любви, в которую она превратилась. Министерство пыталось выведать у ее матери американские секреты, бросив ее за решетку и подвергая пыткам в тюрьме недалеко от Хошимина. Через год во время тюремного бунта она сбежала и на короткий срок из-за канцелярской ошибки считалась мертвой, погибшей во время восстания заключенных. Именно благодаря этой счастливой ошибке матери удалось бежать из Вьетнама и исчезнуть в огромном мире.

К тому времени, брошенная и одинокая, Сейхан сменила ряд убогих приютов по всей Юго-Восточной Азии – бо́льшую часть времени голодала, в остальное подвергалась жестокому обращению, – пока наконец не оказалась в закоулках Сеула. Именно там ее нашла и завербовала подпольная террористическая организация под названием «Гильдия». Их инструкторы систематически лишали ее не только остатков детства, но и большей часть ее человечности, делая из нее нерассуждающую бессердечную убийцу.

С помощью отряда «Сигма» Сейхан в конце концов уничтожила «Гильдию». Но затем оказалась вновь брошена на произвол судьбы, вновь осиротела, пока не обнаружила в «Сигме» новую цель… и новый домашний очаг и семью с Греем.

Мать вновь затянулась сигаретой. Подобно Сейхан, она обратила свой гнев и горе в цель: основала в Гонконге триаду Дуань Чжи и заняла в этом жестоком мире свое место.

– Deui `m hjyuh, – извинилась мать на кантонском диалекте.

Сейхан кивнула, принимая ее извинение.

– Поздно. Мне пора ложиться спать.

Прежде чем она успела уйти, мать коснулась ее руки.

– Я слышала, что вчера вечером ты отказала Грею. Вот почему вышла поговорить с тобой.

Сейхан закрыла глаза:

– Это между нами, мама.

– Он попросил у меня твоей руки. Два дня назад. В преддверии Нового года. Я дала ему свое благословение. Я хочу, чтобы ты знала. Если это имеет значение.

– Не имеет.

Мать быстро опустила глаза, чтобы скрыть мимолетную боль.

– Я не хочу замуж, – сказала Сейхан. – Никогда.

– Мне понятно это чувство. Я рада, что ты отказала ему.

Сейхан резко взглянула на мать.

– Но мне казалось, что ты благословила Грея.

– Благословение – это не одобрение. Он хороший человек. И хороший отец. Я это вижу. Если б ты приняла его предложение, я не возражала бы. Но ты – моя дочь. Я вижу, твое сердце ожесточилось из-за того, что ты пережила. Как и мое. Этого не надо стыдиться. Мы можем любить – и мужчину, и любого ребенка, которого он нам даст, – но не нуждаемся в муже. Мы остаемся островами, неприкосновенными и охраняемыми неизбежными отмелями. Вот кто мы. И мать, и дочь.

Гуань-инь потрогала несгибаемое серебро своего кулона. Сейхан сглотнула, задетая и одновременно успокоенная этими словами. Несколько мгновений она молчала, затем бросила вызов этому холодному чувству:

– А мой отец? Если б он предложил, ты вышла бы за него замуж?

– Ты просишь ответа на вопрос, который никогда не мог быть мне задан. Ты это знаешь. Такой союз был невозможен.

– Но если б он бросил вызов своей семье и спросил тебя, как бы ты ответила?

Гуань-инь повернулась к перилам и посмотрела вдаль.

– Я… я не знаю. Я была молода. – Ее плечи поникли при воспоминании о себе прежней. – Лучше бы меня не спрашивали.

Готовая оставить мать в ее грезах, Сейхан повернулась к балконной двери.

– Но тебя просили, – сказала Гуань-инь позади нее. – Хороший человек с гордым сердцем. А своим отказом ты рискуешь его потерять.

Сейхан расправила плечи и направилась к двери.

– Если чтобы удержать его, требуется кольцо, то ему лучше уйти.

Дойдя до балконной двери, она представила Грея, опустившегося на одно колено, и яркий каскад фейерверков над горизонтом Гонконга. Их ужин был уединенным – мать взяла Джека и остальных посмотреть празднование Нового года с борта лодки в гавани Виктория. На нем был темно-серый костюм, накрахмаленная рубашка и серебристо-синий галстук, в тон его ледяным глазам. Темные волосы были зачесаны вниз, зализан даже упрямый вихор, придававший ему мальчишеский вид, маскируя смертоносность его крепких мышц и быстрых рефлексов. Единственным признаком небрежности была вечная темная щетина на щеках – наследие его валлийской крови.

Затем он достал коробку с кольцом.

«Мне следовало ожидать этого момента…»

Но Сейхан не ожидала. В прошлом они говорили о браке, как в шутку, так и с долей серьезности, особенно после рождения Джека. У нее не было желания выходить замуж, ее вполне устраивали их отношения. Ей казалось, что и его тоже.

Тем не менее, оглядываясь в прошлое, она подозревала причину столь внезапного предложения.

В последнее время между ними нарастали трения, сопровождавшиеся ссорами и долгим молчанием. Когда Джек был младше, их совместная забота о мальчике маскировала растущее разочарование с обеих сторон. Грей хотел от нее большего, даже заводил речь о втором ребенке. Сейхан же не могла избавиться от ощущения, что попала в ловушку. Всю свою взрослую жизнь она находилась под пятой «Гильдии», когда каждый ее шаг требовал разрешения. И хотя она любила Джека до сердечной боли, ей хотелось большего, особенно когда мальчик стал старше. Большей независимости. Ее тянуло в двух противоположных направлениях, и со временем это напряжение лишь усиливалось. Поэтому, когда Грей преклонил колено в столовой виллы, кольцо, которое он ей предложил, было больше похоже на кандалы. Сейхан пыталась объяснить, что она чувствовала, во что верила. Он кивнул, принимая ее отказ, но печаль не покинула его глаз. Той ночью они занимались любовью, медленно и страстно, как будто оба пытались успокоить друг друга и самих себя. Но сегодня утром напряжение возобновилось. Празднование дня рождения Джека помогло им отчасти преодолеть это чувство, но Сейхан не была уверена, что этого достаточно, да и будет ли когда-нибудь?

Когда она открыла задвижку, дверь тихонько задребезжала. Сейхан замерла. В следующий миг балкон начал трястись, колокольчики в нижнем саду тревожно зазвенели.

Она повернулась и жестом велела матери отойти от перил.

– Отойди оттуда!

Вдалеке закачались неоновые небоскребы Гонконга. Части города погрузились во тьму – сначала в Коулуне за гаванью, а затем и здесь, на острове. Казалось, будто с неба спустилась темная луна и погасила все огни. Ее мать подошла к ней, и они поспешили внутрь, подальше от окон. Чжуан выбежал к ним из задней комнаты.

– Выведи всех в открытые сады, – резко приказала Гуань-инь. – Там будет безопаснее.

– Я позову Джека и Грея, – сказала Сейхан.

Но не успела она сделать и трех шагов, как снаружи раздались приглушенные выстрелы. Сейхан оглянулась на мать. В саду, сопровождаемый ослепительной вспышкой огня, прогремел резкий взрыв реактивной гранаты, от которого задребезжали балконные окна.

Черты лица ее матери были неестественно спокойны.

– Иди лучше в гаражный бункер, – приказала она Чжуану и Сейхан. – Мы перегруппируемся там.

И оба бросились в разные стороны.

Пока Сейхан бежала, толчки лишь усиливались.

3

23 января, 01 час 18 минут ночи

На глубине двух миль под Коралловым морем

Фиби подавила зевоту – правда, не от скуки. Было далеко за полночь, и она жутко устала. Ей и Джас удалось занять ночное время для исследования: были еще три участка, где она хотела взять образцы.

– Куда дальше? – спросила Джас, сидя за пультом управления.

Ярус «Каллисто», четвертый уровень станции «Титан», окружало кольцо из пятнадцати одинаковых кабинок. Каждая такая кабинка была отгорожена от соседней высокими – от пола до потолка – стенами. Ее также можно было закрыть складной дверью в виде гармошки – как для уединения, так и для того, чтобы при просмотре изображения, поступающего с камеры морского беспилотника, не мешал окружающий свет.

Фиби перегнулась через плечо Джас, глядя на монитор с диагональю 45 дюймов. На нем, в высоком разрешении, красовались великолепные коралловые рифы, проносящиеся мимо подводного аппарата. Окно в углу экрана отображало относительное положение морского беспилотника, когда тот двигался по освещенным полям. На той же карте малиновым цветом светились три координаты. Фиби указала на одну из них на самом краю, где свет станции растворялся во тьме.

– Давай продолжим к участку A-семнадцать.

– Понятно.

Манипулируя переключателями консоли, Джас повела БПА дальше. По дуге перед ее сиденьем располагались другие ручки и переключатели. С их помощью управлялось разнообразное оборудование на борту каждого БПА: захваты и суппорты, режущие инструменты и контейнеры для отбора проб. К сожалению, радиус действия подводного аппарата был ограничен пятьюстами метрами – длиной его оптоволоконного троса.

Пока Джас двигалась к месту А-17, Фиби вглядывалась в темноту за фонарями станции, вне пределов досягаемости подводного аппарата. Дальше, в темных глубинах, проект «Титан» заложил сорок два подводных робота – автономных необитаемых подводных аппарат (АНПА). Они работали по заданным программам, картографируя окружающий ландшафт. Роботы работали от батарей, которых хватало на неделю, после чего требовалась перезарядка. К сожалению, другие роботы – автономные подводные аппараты, или АПА – не были приспособлены для сбора образцов. Вместо этого они предназначались для картографирования с высоким разрешением и работали уже шесть месяцев, отслеживая окружающий ландшафт вплоть до самых краев глубоких желобов на востоке.

Несколько последних недель Фиби просматривала записи камер и гидролокаторов АНПА. Она нанесла на карту расположение двух десятков коралловых пластов. Ни один из них не был больше, чем тот, что был под станцией, но некоторые лежали гораздо глубже. Она хотела взять образцы и оттуда, но для этого ей нужно было подождать еще три дня, когда предстояло отправиться на далекий обзор на батискафе. А пока…

– Мы почти у цели, – сообщила Джас и одобрительно присвистнула. – А ты выбрала красавца.

Фиби переключила внимание на коралловые заросли. На экране в глубоководном океанском течении покачивался шестиметровый побег коралла. Его ветви были густо покрыты изумрудно-зелеными полипами.

– Я заметила этого гиганта в первый же день, – прокомментировала Фиби. – Похоже на разновидность черного коралла.

– Если так, то это будет рекордсмен. Он вдвое больше, чем все, что я видела.

Желая узнать больше, Фиби наклонилась ближе. Черные кораллы были представлены сотнями видов с полипами всех оттенков: ярко-желтыми, мерцающими белыми, даже темно-синими и пурпурными. Тем не менее все они имели одинаковые характерные угольно-черные известковые ветви с крошечными острыми шипами. Именно по этой причине некоторые черные кораллы также назывались шипастыми. А зеленые, как этот, из-за их блестящих, густых ветвей иногда называли «Рождественской елкой».

Пока что Фиби определила на этом рифе четырнадцать видов черных кораллов, но ее интерес к этому экземпляру не ограничивался его размерами.

– Чтобы вырасти до таких размеров, – сказала она, – он должен быть древним.

Джаз кивнула:

– Настоящая секвойя из черного коралла.

– Это да.

Все виды черных кораллов считались долгожителями среди морских животных. Возраст одного полипа в гавайских водах составляет 4270 лет, и он продолжает процветать.

Манипулируя рычагами, Джас обвела подводный аппарат вокруг гигантского коралла и сделала его видеозапись со всех сторон.

– Ты когда-нибудь достигала консенсуса с высокопоставленными исследователями относительно возраста этих коралловых полей? Я имею в виду, как долго этот оазис прятался здесь внизу, ожидая нас?

– Пока неясно. Морской археолог в научно-исследовательском шаре «Титана-Икс» должен повторить ряд предварительных исследований. Он взял глубинный образец из самых толстых участков рифа и для его датировки использует лазерную абляцию. Тот же метод применялся и для определения возраста коралловых отложений в Средиземном море. Это исследование пришло к выводу, что коралл непрерывно рос более четырехсот тысяч лет.

Джас снова посмотрела на нее.

– Погоди. Ты сказала, что археолог повторяет свои тесты. Если он это делает, значит, перепроверяет то, что требует перепроверки. – Должно быть, она прочла выражение лица Фиби. – Ты уже что-то слышала! И ничего мне не сказала?

– Как я уже сказала, это все еще предварительные данные.

– Скажи мне, или я вгоню наш подводный аппарат прямо в песок.

Фиби улыбнулась:

– Согласно первоначальным расчетам этого исследователя, он оценил возраст этих коралловых пластов в десять миллионов лет. Если не больше.

– Десять миллионов… – благоговейно прошептала Джас.

– Или больше, – повторила Фиби. – Можно утверждать, что этот коралл способен рассказать о древнем прошлом.

Именно это больше всего интриговало ее в глубоководных кораллах и продолжало оставаться в центре ее исследований. Поскольку на экстремальных глубинах кораллы росли медленно, их кальцинированные скелеты включали элементы океана, создавая своеобразный архив морских условий, существовавших до появления человечества. Изучение этих сохранившихся частиц обещало дать ученым ценную информацию о том, как изменения в океане влияли на рост кораллов в прошлом и как повлияют в будущем.

Она вспомнила свой предыдущий разговор с Уильямом Бёрдом и его озабоченность состоянием мировых рифов. «Вот почему меня пригласили сюда».

Ей не хотелось его разочаровывать. Хотя, по правде говоря, это была лишь малая часть ее мотивации. Фиби всегда любила океан, восхищалась им. Он был ее убежищем и ее игровой площадкой.

На Барбадосе, чтобы дать выход эмоциям, ее вспыльчивый, склонный к внезапным вспышкам гнева отец-пуэрториканец частенько использовал не только язык, но и кулаки. Мать делала все возможное, чтобы оградить от них Фиби, отправляя ее из дома, когда эти бури становились слишком свирепыми.

Фиби нашла утешение и покой под водой, заглушавшей гнев всего мира. Она старалась оставаться на глубине как можно дольше: задерживала дыхание, пыталась на одном вдохе погрузиться как можно глубже – то, что позже назовут фридайвингом.

После того как она и ее мать наконец сбежали от тирана-отца и поселились в Южной Калифорнии, Фиби держалась поближе к морю, начала серьезно заниматься подводным спортом и даже заработала стипендию, чтобы оплачивать свою учебу. Она и сейчас продолжала заниматься дайвингом, по-прежнему находя радость в подводном одиночестве.

Фиби заглянула в темные океанские глубины на экране.

«Только сейчас я ныряю гораздо глубже».

– Фибс? – Джас повернулась к ней. – Что ты хочешь делать?

Фиби стряхнула с себя задумчивость, виня в ней свою усталость. Она указала на экран, на необычный коралл. Ей не терпелось узнать его секреты.

– Джас, подведи нас ближе. Хочу выбрать лучший отросток для пробы.

– Нет проблем, босс.

Джас замедлила ход и, умело подведя подводный аппарат к густому скоплению ветвей, зависла на месте – или, по крайней мере, попыталась это сделать.

– Там довольно сильное течение. Хочешь выполнить сбор образцов, пока я держу аппарат неподвижно?

– Да. – Сев рядом с подругой, Фиби протиснулась к консоли, управлявшей стальными кошками, резаками и оборудованием для сбора образцов. Она потянулась кончиком пальца к монитору и обвела на экране несколько светящихся коралловых ветвей. – Увеличь изображение вот здесь.

Джас пощелкала переключателем объектива. В поле зрения возникло плотное поле изумрудно-зеленых полипов.

После непродолжительной тонкой настройки Джас вздрогнула.

– Босс, боюсь, ты могла ошибаться, говоря, что это разновидность черного коралла.

Фиби, ненавидевшая ошибки, поморщилась, но согласилась, что Джас все же права.

– Издалека я в этом не сомневалась, – пробормотала она. – Скелет этого коралла угольно-черный. А вблизи видны даже характерные для таких видов колючие шипы вдоль его коры.

– Но ты не можешь игнорировать сами полипы, – возразила Джас. – Просто посчитай их руки. У каждого их по восемь. Совсем как маленькие осьминоги.

– В то время как у черных кораллов их всего шесть… – Фиби вздохнула, соглашаясь с коллегой. – Тем не менее это интригует. Возможно, мы узнаем больше, когда возьмем образец.

– Это может быть новый вид, – предположила Джас.

– Будем надеяться.

Фиби протянула манипулятор-клешню к усеянной полипами ветке. Как только стальные челюсти приблизились к стеблю, десятки полипов развернули свои длинные тонкие нити и, вытянувшись на целый фут, принялись ударять по приближающейся стальной клешне.

– Щупальца-антенны, – прошептала Джас с нескрываемым изумлением.

Фиби подалась вперед, пораженная увиденным не меньше подруги.

Многие виды кораллов были вооружены подобным «оружием». Но их щупальца никогда не были такими длинными. Щупальца, подобные этим, использовались для охоты за добычей вне досягаемости крошечного кольца рук полипа. Они также снискали себе печальную славу мощным нематоцистом – ядовитым жалом для поражения добычи. Щупальца также использовались как средство территориальной агрессии, чтобы отразить вторжение любого другого коралла.

– Какой бы вид это ни был, – сказала Джас, – он явно не желает, чтобы мы взяли его образцы.

Фиби переместила клешню ближе.

– Мы удалим только кончик этого стебля. Вряд ли он обидится на нас за это.

Стоило режущей поверхности клешни коснуться коралла, как внезапный вихрь движения заставил обеих женщин ахнуть. Полипы вырвались из своих известковых гнезд, разлетаясь, подобно испуганной стае птиц. Оказавшись на свободе, они, вертя руками и судорожно сжимая и разжимая крошечные тельца, устремились в разные стороны. Некоторые даже напали на клешню и крепко в нее вцепились.

– Что за чертовщина? – удивилась Джас. – Ни один коралл такого не делает.

Фиби прищурилась и заметила, что несколько полипов остались сидеть внутри коралла. Прежде чем они успеют сбежать, она быстро отломила ветку и вакуумом втянула ее и последних ее обитателей в самозакрывающийся контейнер для сбора образцов. Сделав свое дело, выпрямилась перед консолью.

– Это в высшей степени странно.

Обычно полип оставался сидячим и укоренялся в коралле, живя и умирая на одном месте. Хотя в течение своего жизненного цикла он мог периодически создавать из себя крошечных медуз, тем не менее никогда не покидал коралл.

– Никогда не видела ничего подобного, – призналась Фиби.

– Никто не видел. – Джас смотрела на нее широко раскрытыми глазами. – Это может быть не просто другой вид кораллов, а, возможно, совершенно новый подтип Cnidaria.

Cnidaria включали в себя множество различных подтипов и классов, от медуз до анемонов, всевозможные кораллы и даже странных паразитов. Если Джас права, они только что сделали поразительное открытие.

Тем не менее она умерила свое волнение.

– Не будем забегать вперед, – предупредила Фиби и посмотрела на часы. – У нас почти истек отведенный нам временной интервал. Мы сможем поломать голову над тем, что именно обнаружили, когда вернемся в нашу лабораторию.

Джас кивнула и начала отводить подводный аппарат прочь от коралла.

Пока аппарат двигался к станции, Фиби не отрывала глаз от экрана. Отвлекшись ранее, она не заметила еще одну особенность гигантского кораллового дерева. Песок вокруг него выглядел лишенным всякой жизни. В нескольких метрах от изумрудно-зеленого гиганта не росли никакие другие кораллы. Ни одна рыба не проплыла вокруг. Ни один краб не юркнул под его ветви.

Она вновь представила себе полипы, выбрасывающие щупальца.

Хотя многое об этом коралле оставалось неизвестно, один аспект был очевиден. Что бы это ни было, оно было крайне агрессивным.

4

22 января, 22 часа 44 минуты

Гонконг, Китай

Неся сына на руках, Грей бросился вниз по трясущейся бетонной лестнице к гаражу на первом этаже виллы. Грохочущая волна сотрясла здание, взметнув над головой облако пыли.

Пирс бежал босиком, в одних спортивных штанах. Он был в ду́ше, когда мир вокруг него начал сотрясаться, и даже не успел вытереться полотенцем, когда в спальню вбежала Сейхан. Она пришла взять Джека и предупредить Грея о нападении на виллу. Лишь после ее слов он услышал приглушенные автоматные очереди и несколько более громких взрывов. Сейхан быстро заставила их всех спуститься вниз.

Не успел Пирс спрыгнуть с последних ступеней в огромный гараж на восемь машин, как Гуань-инь помахала ему от стены справа. Ее охраняли четверо мужчин с китайскими автоматическими винтовками QBZ, вариантами карабинов с укороченным стволом.

– Сюда! – крикнула им Гуань-инь.

Сейхан стояла позади Грея.

– Вперед!

Бочком обогнув ряды «Ауди», «Порше» и «Астон Мартинов», он побежал к Гуань-инь. На поворотной платформе стоял «Бугатти Широн» стоимостью миллион долларов. Было явно выгодно являться боссом Макао.

Как только Пирс добежал до Гуань-инь, один из ее людей открыл в обшивке стены потайную дверь. Гуань-инь указала на открывшийся взгляду пандус.

– Залезай в бункер.

Грей колебался – не только потому, что ему не хотелось во время землетрясения искать убежища под землей. Он качал Джека на руках. Несмотря на продолжающиеся толчки, от которых самого Грея слегка мутило, мальчик оставался полусонным, измученный долгим днем волнений, безразличный ко всему, каким может быть только двухлетний ребенок. Щека мальчика покоилась на плече Грея.

Но его сын был не единственным ребенком, которому грозила опасность.

– А как насчет Монка, Кэт и девочек? – спросил Грей. Он был готов передать Джека Сейхан и отправиться на их поиски. Семья Монка остановилась в гостевом домике, примыкающем к обнесенному стеной саду. Девочки настаивали на том, чтобы быть поближе к прудам с карпами и множеству уток, которые плавали или бродили по всей территории.

– Чжуан пошел за ними, – сказала Гуань-инь. – Он будет охранять их.

Ее уверенность подтвердилась: вскоре в дальнем конце гаража с грохотом распахнулась боковая дверь. За этой дверью находился крытый проход, ведущий в сад. Чжуан и еще один охранник из триады подтолкнули Монка и Кэт в гараж и поспешили за ряд машин. Монк и Кэт несли на руках по дочери.

В открытый дверной проем ворвались звуки перестрелки. В садах шел бой. Сопровождаемый резким звоном стекла, наверху прогремел более мощный взрыв – кто-то бросил в виллу гранату. Очевидно, воспользовавшись неразберихой землетрясения, атакующие предприняли полномасштабную атаку.

Грей был в курсе, что между воинственными городскими триадами периодически вспыхивали уличные бои. Столкновения нередко бывали столь же ожесточенными, как и любая городская война, но он думал, что никто не посмеет напасть на триаду Дуань Чжи, правившую Гонконгом и Макао железной рукой, которую уважали и боялись во всей Юго-Восточной Азии. Особенно удивляло открытое нападение на личный дом головы дракона. Согласно кодексу триады, такой поступок считался бесчестным и воспринимался как великий грех, требующий возмездия, которое часто растягивалось на поколения. Многовековые распри и вендетты велись из-за гораздо меньших оскорблений.

Судя по потемневшему от гнева лицу Гуань-инь, она задействует все свои ресурсы, чтобы отомстить. У нее также имелись договоры с дюжиной других триад. Тот, кто напал на виллу, поджег пороховую бочку, которая вскоре рванет по всему Гонконгу и за его пределами.

Монк и Кэт вбежали в длинный гараж. Монк был в боксерах и футболке с оскаленным бульдогом Джорджии, под стать выражению его собственного лица. Кэт была в перехваченном поясом халате, каштановые волосы растрепаны и распущены. В отличие от Джека, девочки воспринимали хаос и шум не так спокойно. Обе рыдали и прижимались к родителям.

Глаза Монка сверкали яростью. Гневный румянец заливал лицо, поднимаясь даже по его бритому черепу. Рука, державшая Пенни, топорщилась тугим узлом мускулов. Кэт выглядела не менее свирепо, с той разницей, что выражение ее лица было смягчено тревогой.

Прежде чем они преодолели половину расстояния, мощные взрывы сорвали с рельсов три скользящие двери гаража, и панели влетели внутрь. Движимый рефлексами, приобретенными на тренировках «зеленых беретов», Монк сгреб Кэт и Гарриет свободной рукой и нырнул за внедорожник «Ауди». Обломки вреза́лись в лобовые стекла, капоты и крыши машин. В гараж густо повалил дым. Зажав в руках «ЗИГ-Зауэр P226», Чжуан нырнул следом за ними.

Другой участник триады замешкался всего на шаг, и на него, едва не обезглавив, рухнула дверная панель. Гараж наполнили звуки стрельбы. Снаружи нападавшие вслепую палили сквозь завесу дыма. Люди Гуань-инь ответили на залп очередями из штурмовых винтовок. К сожалению, ее люди тоже стреляли наобум, но на данный момент этого было достаточно, чтобы не дать нападавшим проникнуть в гараж. Грей повернулся, чтобы передать Джека Сейхан, готовой помочь Монку и Кэт.

Но Сейхан выхватила из рук одного из боевиков винтовку и бросилась через гараж, стреляя с одной руки. Грей забыл, какой молниеносно быстрой она может быть, особенно движимая адреналином и яростью. Не имея иного выбора, Пирс, чтобы укрыть Джека, отступил на несколько шагов вниз по пандусу, при этом не упуская гараж из вида. Сейхан добралась до остальных, собрала их и велела бежать, пригибаясь за рядом машин.

Они уже почти преодолели расстояние, когда в гараж, пригнувшись, ворвалась фигура с винтовкой FN SCAR на плече. Она была оснащена подствольным гранатометом. Люди Гуань-инь окрыли по нему огонь, но нападавший нырнул между «Астон Мартином» и «Бугатти», целясь прямо в Сейхан и остальных.

Даже Сейхан не успела отреагировать.

В отличие от матери.

Гуань-инь ударила кулаком по большой кнопке на стене рядом с ней. Поворотная платформа под «Бугатти» качнулась, чем лишила стрелка равновесия. Этого было достаточно, чтобы Чжуан развернул свой «ЗИГ-Зауэр» и сделал три быстрых выстрела – два в грудь и один в голову. Человек упал, и Чжуан, а с ним и все остальные сумели пересечь оставшуюся часть гаража.

– Спускайтесь вниз! – приказала Гуань-инь.

Все бросились бегом вниз по бетонному пандусу. Секретная дверь захлопнулась за ними. На стенах висели бра в виде крылатых драконов. Пандус заканчивался помещением с низким потолком, размером в четверть гаража наверху. Грей ожидал, что бункер будет укрепленной комнатой, но это был еще один гараж. Только здесь не было ни дорогих спорткаров, ни роскошных седанов. Зато бок о бок стояли три матово-серых автомобиля, три «Альфа Титана» – бронированные внедорожники «Мерседес G550», все три на высоких шинах; окна были пуленепробиваемыми и баллистически защищенными.

– Разделитесь на группы и залезайте внутрь, – снова приказала Гуань-инь. – Мы уезжаем с этой горы.

– Разве мы не можем остаться здесь? – спросила Кэт, крепко вцепившись в Гарриет. Рыдания ребенка перешли в судорожные всхлипы. – Землетрясение закончилось, а у вас есть армия…

Монк кивнул, поднимая Пенни выше на руках. Среди всего этого хаоса Грей не заметил, как земля наконец перестала содрогаться. Он отлично понимал беспокойство Монка и Кэт за своих напуганных девочек. К этому времени даже Джек проснулся с недовольным выражением лица и, похоже, собирался расплакаться. Однако Грей посмотрел на трещины в бетонной крыше над головой. Из них струились пыль и песок.

– Нет, Гуань-инь права, – предупредил он.

– Могут быть остаточные толчки. Нам лучше убраться отсюда, пока они не стали сильнее. – Сейхан вскинула винтовку на плечо. – И мы не можем полагаться на то, что враг не найдет это место. Они явно знали планировку виллы, причем довольно неплохо, чтобы целенаправленно загнать нас в гараж на первом этаже и заманить там в засаду. Не иначе как они пытали персонал, чтобы вырвать из них такие подробности.

– Этим утром две служанки так и не появились на работе, – призналась Гуань-инь. – Я приписала это слишком бурному празднованию кануна Нового года.

Сейхан повернулась к матери:

– Хоть одна из них знала про этот бункер?

– Нет, о нем знают только Чжуан и горстка моих заместителей. Но некоторые из моих сотрудников, возможно, что-то слышали о нем.

Грей взмахом руки указал на бронированные внедорожники.

– Тогда мы не можем оставаться здесь. Противник, скорее всего, не заметил этот бункер лишь потому, что действовал поспешно, решив воспользоваться землетрясением, а не ждать полной разведки.

– Тогда давайте не дадим им второго шанса, – сказал Монк.

Все они уже пришли в движение. Даже с GPS дороги Пика представляли собой запутанный лабиринт. Здесь требовался опыт местных жителей, и их группе пришлось разделиться. Чжуан посадил Монка, Кэт и девочек в один из «Титанов», Грей с дробовиком Гуань-инь сел за руль другого автомобиля, Сейхан села сзади с Джеком и еще одним членом триады. В третью машину погрузилась остальная часть боевиков Дуань Чжи.

По сигналу Гуань-инь двери бункера отворились, открывая путь в густо заросшую кустами нишу рядом с Маунт-Келлетт-роуд. Спутанные корни огромного каучукового дерева скрывали замаскированный выезд. Машина с боевиками выехала первой. Грей следом за ними, и, наконец, Чжуан и остальные. На дороге было темно, хоть глаз выколи. Уличные фонари не светили из-за отключения электричества. Их группа ехала в темноте с выключенными фарами. Единственным источником света были стоп-сигналы внедорожника.

Увы, скрыть хриплое рычание двигателей V8 было едва ли возможно. Они ехали так быстро, насколько позволяла извилистая дорога, с одной стороны которой возвышалась каменная стена, а с другой вниз обрывался отвесный утес.

В зеркале заднего вида работающие от генератора фонари виллы были окутаны дымом и ярко освещены языками пламени. Пока еще казалось, что противник не заметил их бегства. Оставалось надеяться, что так будет дальше. Портативное радио на приборной доске запищало, затем в эфире раздался голос Монка.

– А как же Ковальски? – спросил он, напоминая, что один из их группы так и не появился.

23 часа 07 минут

«А я-то думал, что меня убьет рак…»

Прижимая к лицу пачку салфеток – там, где осколок разбитого стекла порезал ему щеку, – Ковальски пересек забитую толпами людей улицу. До землетрясения он плотно засел в Сохо, в баре под названием «Старикан». Ковальски выбрал это место из-за его названия. Излечившись от рака, он определенно чувствовал себя старым. Бар тоже был маленьким и темным, что соответствовало его настроению. Он был открыт до двух часов ночи, и Ковальски намеревался сидеть в нем до закрытия. Он начал с напитка под названием «Мужчины без женщин» – смеси забористого ирландского виски, стаута и соленой арабики. Название коктейля показалось ему уместным, поскольку он путешествовал без своей девушки. Мария и ее сестра вторую неделю участвовали в полуторамесячном антропологического проекте в Германии, недалеко от Штутгарта. До ее отъезда они с Марией отпраздновали Новый год в округе Колумбия. Тогда Ковальски понял: если поехать в Гонконг, то можно отпраздновать Новый год еще раз. Он не смог удержаться. Тем более что поводов для радости у него было предостаточно.

Его последний результат биопсии не показал признаков рецидива. Десять месяцев назад ему сделали пересадку костного мозга для лечения множественной миеломы третьей стадии, рака плазматических клеток. Три недели назад Джо закончил курс лечения иммунодепрессантами. Далее все зависело от восстановления сил, хорошего питания и самоограничения в употреблении алкоголя. Он добросовестно следовал этим предписаниям – по крайней мере, двум из трех. Парню в жизни время от времени требуется маленько развлечься, иначе какой смысл вообще в этой жизни?

Джо выпил половину своего второго коктейля – смеси рома и лимонной газировки под названием «Солдатский дом», – когда бар начал сотрясаться. Бутылки с грохотом слетели с полок, зеркала разбились. Зажав в руке стакан, Ковальски низко пригнулся и выдержал пятиминутные толчки. Как только они закончились, он вместе с большей частью населения города, опасаясь последующих толчков, выбежал на улицу. Высокие здания и небоскребы опустели.

С пылающей щекой, хрустя стеклом под ногами, Ковальски перешел улицу и поднялся по ступенькам под вывеской с надписью 光漢台花園, под которой располагалась терраса с садом Квонхон. Сад этот создавал некоторый просвет между соседними строениями, позволяя окинуть взглядом повреждения. Увы, дойдя до верхней ступеньки, Ковальски обнаружил, что он не единственный выбрал это место. Газон и детскую площадку заполнила толпа. Тем не менее при росте в шесть футов и четыре дюйма он мог легко видеть поверх большинства голов. Его мускулистая фигура и свирепый взгляд расчищали ему путь. Джо направился к перилам, выходившим на пролегавшую внизу улицу и на темный город. Кое-где мерцали работающие от генераторов огни. Другие районы города пылали языками пламени. Повсюду выли сирены, внося свой вклад в какофонию гудков, криков и выстрелов.

Ему тотчас вспомнилось, о чем его однажды предупредил Пейнтер Кроу, директор «Сигмы»: несмотря на видимую прочность, мир находится всего в одной катастрофе от варварства. Тогда, склонный к созданию этих самых бед, Ковальски постарался не принимать предупреждения на свой счет.

Шагнув к ограде парка, он окинул взором последствия землетрясения.

В темном городе все небоскребы, похоже, устояли, хотя угол соседнего здания обрушился на улицу. На улицах, перегораживая их, валялись фонарные столбы и уличные фонари. Из рам вылетели огромные куски оконных стекол.

Пока он глазел, его за локоть схватила чья-то рука и с силой дернула. Джо тотчас поднял кулак и резко развернулся. Но, прежде чем успел пустить кулак в ход, узнал одного из приставленных к нему охранников триады, что сопровождали его вниз с виллы на вершине холма. Гора мускулов с худощавым лицом.

– Уходим отсюда, – заявил он Ковальски.

– Куда?

– Чтобы встретиться с Горой и остальными.

Ковальски знал, что Гуань-инь иногда называли Хозяйкой горы. Это был ее почетный титул как главы триады.

Охранник развернулся и повел его обратно через парк, грубо прокладывая им путь сквозь толпу. Судя по его поспешности, Ковальски понял: что-то не так, хотя и не понимал, почему за ним послали. То ли причиной тому просто землетрясение, то ли что-то более ужасное. Он следовал за низкорослым охранником, изо всех сил стараясь не упустить его из вида в шумной толпе, и несколько раз едва не потерял его. Затем охранник обернулся, явно охваченный нетерпением. Он поднял руку, словно собираясь отругать его, но вместо этого из его рта хлынула кровь. Он зашатался и сделал несколько шагов, сжимая рукоять ножа, торчащего из его горла. Из-за спины протянулась рука, несколько раз повернула нож и выдернула лезвие. Охранник рухнул на колени. Нападавший – его лицо было скрыто черной повязкой – отшвырнул его в сторону и бросился к Ковальски.

Еще четыре фигуры в масках надвигались на него с других сторон. Джо дал задний ход и присел, пытаясь скрыть свой рост среди толпы людей. Увы, это было все равно что пытаться закопать арбуз в ведре апельсинов. Он заметил еще двух убийц в масках, спешащих к нему.

Семеро против одного. Да, шансы так себе… Тем более что у него с собой никакого оружия, кроме пары кулаков. И он сжал их, готовый к бою. К этому времени другие люди в толпе заметили мертвеца и бандитов в масках. Все в панике бросились к лестнице в дальнем конце парка. Как только толпа вокруг него поредела, главный нападавший отбросил в сторону нож и достал из наплечной кобуры под курткой пистолет.

Шансы Ковальски ухудшались с каждой секундой. Он замедлил шаг, готовясь дать отпор. Товарищи стрелка бежали к нему с обеих сторон. Но тут Ковальски понял, что не совсем безоружен.

Он полез в карман пиджака и вытащил свою единственную надежду. Поднес ее к губам – не для того, чтобы поцеловать, а чтобы изобразить угрозу, – сделал вид, что кусает его, а затем бросил сферический черный ананас в стрелявшего.

– Shóuléi! – крикнул он. Ковальски выучил китайское слово, обозначающее гранату, когда покупал корейскую реликвию у торговца на ночном рынке.

Он несказанно обрадовался тому, что Грей заставил его убрать гранату с виллы после того, как Джек ее выбрал. Эффект от его уловки оказался мгновенным. Нападавший боевик отскочил и нырнул в сторону отступающей толпы. То же самое сделали и остальные. Ковальски повернулся и побежал в противоположную сторону. Поскольку толпа рассеялась, он быстро добежал до перил садовой террасы и, перепрыгнув через них, нырнул на улицу внизу. Приземление было довольно болезненным, но он перекатился через плечо и вновь встал на ноги. Слегка прихрамывая, врезался в толпу и нырнул за угол. Но не успел сделать и пары шагов, как его схватила другая рука. На этот раз он врезал нападавшему. Нос парня отскочил от костяшек его пальцев. Голова подростка дернулась назад, он чуть не упал. Тем не менее парень упорно отказывался отпускать руку Ковальски. Повиснув на ней, он крикнул:

– Синий Фонарь! Синий Фонарь Дуань Чжи!

Ковальски сделал еще несколько шагов, увлекая за собой подростка, прежде чем вспомнил термин, обозначающий непосвященного члена триады – Синий Фонарь, – того, кто еще не заслужил, так сказать, свои нашивки.

Джо поставил мальчишку на ноги.

– Что ты здесь делаешь?

– Я следовал за тобой от виллы, – ответил мальчишка; из обеих его ноздрей капала кровь. – Видел, как напали на остальных, а потом смотрел, как ты прилетел сюда вниз.

Ковальски нахмурился. Кто-то, должно быть, сообщил нападавшим о двух охранниках, отправленных вместе с ним в город. Но, очевидно, ублюдки упустили одного, и Ковальски догадался почему.

– Гуань-инь не посылала тебя, – сказал он.

– Нет, – подтвердил мальчишка. – Я пришел сам.

Он явно пытался заработать эти нашивки – факт, который Ковальский особенно оценил в данный момент.

– Ты знаешь выход отсюда? – спросил он. Мальчонка наконец отпустил его руку и побежал вперед.

– Сюда!

23 часа 16 минут

Сидя на заднем сиденье, Сейхан одной рукой баюкала Джека, а другой сжимала китайский карабин, приклад которого покоился на другом ее колене. «Титан» раскачивался на каждом крутом повороте извилистой дороги. Крепко прижимая к себе сына, она сидела с левой стороны, откуда открывался головокружительный вид вниз по крутому склону. В окна справа виднелся каменистый склон горы.

Дорога была пугающе узкой, особенно учитывая гигантские размеры бронированных внедорожников, что катились по ней. Хуже того, они всё еще ехали в темноте, не рискуя зажигать фары, даже несмотря на то, что вилла уже была в паре миль от них. Дорога Маунт-Келлетт-роуд огибала вершину холма. Вскоре впереди показалась Y-образная развилка. Здесь дорога закручивалась сама на себя, образуя единую дорогу, которая спускалась собственно в Гонконг. За этой развилкой с обеих сторон дороги выстроились жилые массивы кондоминиумов и небольшие дома.

Сидевший за рулем Грей прижал к губам рацию:

– Есть что-нибудь от Ковальски?

Ему ответил Чжуан из «Титана», ехавшего позади них:

– Нет. Я предупредил людей, которые пошли с ним, но с тех пор не смог ни с кем связаться. Хотя пробовал неоднократно. Из-за отключения электроэнергии и перегрузки систем сигнал сотовой связи нестабильный.

Мать Сейхан на переднем пассажирском сиденье покачала головой.

– Они наверняка попали в засаду, – сказала она с уверенностью в голосе. – Мы должны предположить, что ваш друг мертв.

– Вы не знаете Ковальски, – сказал Грей.

Сейхан молча согласилась. Этого человека было почти невозможно убить. Тем не менее, даже если Ковальски и другие подверглись нападению в городе, в этом не было никакого смысла. Триада Дуань Чжи насчитывала семьдесят тысяч членов.

Так зачем возиться с горсткой людей в Гонконге?

Впереди них первый «Титан» достиг Y-образной развязки и сбросил скорость, чтобы свернуть на ведущую вниз дорогу. Вдоль дороги, сбежав со своих ненадежных насестов на скалах, выстроилась редкая толпа. Несколько групп вышли на дорогу.

Пересекая перекресток, «Титан» впереди посигналил, чтобы расчистить путь. Но Сейхан заметила, что несколько пешеходов уже пришли в движение, причем на их лицах была написана паника, как будто те видели что-то такое, чего пока не видели они сами. Она бросилась к Грею:

– Стой!

С другой части развязки вылетел огромный трактор-тягач и врезался в бок первого «Титана». Тот закрутился волчком и отлетел прочь. За трактором, перекрывая перекресток, следовали грузовики поменьше. Из их открытых кузовов выскочили вооруженные люди.

На крик Сейхан Грей уже начал тормозить.

На переднюю часть их бронированного «Титана» обрушился шквал пуль. Их стук напоминал стук градин размером с мяч для гольфа. Пули стучали по пуленепробиваемому лобовому стеклу. Гуань-инь указала на лес слева.

– Туда!

Грей резко развернул внедорожник, целясь в стену высоких деревьев и крутой обрыв. Рядом с ними на дорогу попала граната. От ее взрыва «Титан» содрогнулся. Боковые окна омыла вспышка пламени и дым. Как только обзор прояснился, Сейхан заметила, что стрелок опускает гранатомет.

Не может быть…

Тем временем «Титан» врезался в опушку лесных зарослей и продолжил движение. Внезапно нос внедорожника резко наклонился вниз. Только тогда Сейхан заметила узкую тропинку, ответвлявшуюся с дороги, слишком узкую для их машины. «Титан» ломал молодые деревья и отскакивал от больших стволов. Позади них раздались новые взрывы и стрельба – это другой «Титан» следовал по тропе, которую Грей прокладывал через лес. Пристегнутая ремнем, Сейхан уронила винтовку на пол и схватила Джека обеими руками. Мальчик отчаянно кричал, что еще больше разожгло ее ярость.

– Мы застрянем! – крикнул Грей.

– Езжай дальше, – настаивала Гуань-инь.

Огромные шины и портальные оси пронесли их вперед еще на пятьдесят ярдов, а затем лес перед ними расступился, открыв взгляду утрамбованную гравийную дорогу чуть шире их машины. С обеих ее сторон росли папоротники и высокие баньяны.

– Бери вправо! – скомандовала Гуань-инь.

Грей резко развернул внедорожник. Тот накренился и остался на двух колесах, но затем снова встал на четыре колеса и помчался дальше. Позади них в поле зрения попала вторая машина, ловко свернувшая следом за ними. Чжуан, похоже, знал об этой тропе, ведущей через высокогорье Пика.

– Где мы? – спросил Грей, когда они вновь поехали дальше.

– Походная тропа и пожарная дорога, – ответила Гуань-инь.

Чтобы сбить с толку преследователей, она направляла Грея на запутанные тропы. И пока их машины по-прежнему ехали, не зажигая в темноте фар, Сейхан вглядывалась в окружающий лес в поисках других огней, любых признаков того, что враг преследует их. Но лес оставался темным.

– Эти тропы образуют лабиринт на всем Пике, – пояснила Гуань-инь. – У него полдюжины выходов по всему Гонконгу и вдвое большее количество менее известных. Но эти проклятые пок-гаи не могут поставить своих людей повсюду.

На приборной панели «Титана», там, где Грей бросил ее, пискнула рация.

Из другого «Титана» донесся голос Чжуана:

– Я только что получил известие из Гонконга. От Болина Чэня.

Гуань-инь наклонилась и, схватив рацию, поднесла ее к губам.

– Болин Чэнь? Шуи? – спросила она, интересуясь личностью этого человека.

– Guà lán dēng long, – ответил Чжуан на кантонском диалекте: мол, звонивший был одним из Синих Фонарей триады.

– Что происходит? – спросил Грей.

Гуань-инь подняла ладонь и, направляя его через новые изгибы и повороты дороги, продолжила разговор на кантонском.

Сейхан воспользовалась моментом, чтобы укачать Джека, пытаясь успокоить сына, который от страха теперь безостановочно дрожал. Увы, это не помогло ей остудить собственную ярость.

Наконец Гуань-инь с кислым лицом закончила разговор.

– Что? – спросил Грей, явно беспокоясь о Ковальски.

– Ваш друг в безопасности, под опекой одного из младших членов триады. Я велела ему взять вашего человека и встретить нас в Глубоководном заливе на южной стороне острова, подальше от главной части города. У меня в Королевском яхт-клубе Гонконга пришвартован катамаран. Об этом не знает никто, кроме Чжуана. Мы можем добраться на нем до Макао. Ни одна триада не посмеет атаковать там нашу крепость.

Видя, что Джек немного успокоился, Сейхан подалась вперед:

– На нас напала не другая триада, мама. Это был один из наших врагов.

Грей хмуро посмотрел на нее в зеркало заднего вида:

– Что ты имеешь в виду?

Сейхан вспомнила нападавшего, опустившего на развязке гранатомет. Та самая русская. В этом не было никаких сомнений. Она даже не потрудилась скрыть свое бледное лицо. Ее белоснежные волосы светились в темноте, отражая огни грузовика. Татуировка на правой щеке образовывала черное солнце с перекрученными лучами – только теперь этот символ был искажен шрамом.

– Кто на нас напал? – настаивал Грей.

– Валя, – ответила она, называя русскую убийцу. – Валя Михайлова.

Сейхан вспомнила их последнюю встречу два года назад, как раз перед рождением Джека, на вершине занесенной метелью горы в Западной Вирджинии. Она дважды выстрелила из пистолета-пулемета в русскую, в призрака из ее прошлого, когда она была членом «Гильдии». Одна пуля попала убийце в грудь, другая задела ее татуированную щеку и сбросила женщину со скалы в глубокий снег. Тело Вали так и не нашли.

С той ночи внутри Сейхан сжался узел напряжения. Она ждала этого момента, предчувствовала его. И, заметив на дороге Валю, испытала скорее облегчение, нежели удивление. Сейхан всегда знала: схватка на вершине заснеженного холма никогда не заканчивалась.

Она начинается снова.

5

23 января, 02 часа 38 минут ночи

Две мили под Коралловым морем

Измученная, с мутными глазами, Фиби карабкалась вверх по винтовой лестнице. Она очень надеялась, что сможет уснуть. Странное открытие враждебного кораллового дерева взбудоражило ее, но любые дальнейшие исследования нужно отложить до утра.

Она оставила Джас внизу, заниматься образцами, собранными во время ночной экспедиции подводного аппарата. Их все нужно было поместить в одну из изоляционных емкостей высокого давления в биологической лаборатории. Чтобы обеспечить целостность любой морской жизни, образцы должны были храниться при том же давлении, что и снаружи. В противном случае экстремальное снижение давления способно мгновенно убить живой организм, разрушить целостность его тканей, так как их клетки попросту взорвутся.

Такое нельзя допустить.

Фиби хотела остаться, чтобы помочь Джас, но аспирантка прогнала ее, велев немного отдохнуть. Фиби неискренне попыталась возражать. До сих пор ее сон на борту станции был беспокойным, тем более что все женщины делили тесное общежитие на ярусе «Дельфин». Расписания смен у всех не совпадали. Ни у кого не было своей койки. Вместо этого, как на военной подводной лодке, они делили койки между сменами – подводники называют это «теплой пересменкой». Но даже в теплой кровати, под постоянный лязг, гудение и гул станции она спала плохо. А вот Джас, похоже, все это было до лампочки, но, с другой стороны, она ведь на десяток лет моложе…

Фиби перебралась через массивный люк, отделявший ярус «Электра» от яруса «Океан». Каждый уровень комплекса был назван в честь греческого морского бога или водной нимфы. Не успела она выйти из люка, как путь ей перегородил спускавшийся вниз высокий азиат. Фиби отступила в сторону, чтобы пропустить его, но он остановился перед ней.

– Доктор Рид, я как раз направлялся вниз, к вам.

– Ко мне? Почему?

Она не узнала исследователя. Он определенно не был из команды биологов. Иначе она уже давно заметила бы его. Такого же роста, как и Фиби, он был поразительно красив. Копна черных волос, слегка выцветшая со всех сторон; миндалевидные глаза блестели даже в приглушенном свете.

Она была вынуждена отвернуться от этого пронзительного взгляда.

«Женщина, ты слишком долго была одна…»

Мужчина был похож на японца, а там кто знает… Угадать его возраст также было довольно сложно – где-то за тридцать, как и ей. На нем был типичный для станции темно-синий комбинезон, плотно сидящий на его крепком мускулистом теле. Фиби также заметила на его нагрудном кармане значок: земной шар и поверх него кирка. Такие знаки отличия носили местные геологи. «Неудивительно, что я его не знаю».

– Нашей команде может пригодиться ваше мнение, – сказал он и протянул руку. – Я – Адам Канеко.

Она ответила на его рукопожатие.

– Вы геолог?

– Сейсмолог, если быть точным.

Теперь понятно, почему он бодрствует так поздно. Последние пять дней ощущались периодические толчки, но не такие сильные, как тот, что несколько дней назад сорвал станцию с якорей.

– Чем я могу вам помочь, мистер Канеко?

– Пожалуйста, зовите меня Адам. – Он слегка поклонился, а когда поднял лицо, его брови были тревожно нахмурены. – Не знаю, слышали ли вы, но в Юго-Восточной Азии произошло сильное землетрясение с эпицентром в Южно-Китайском море. Оно случилось только час назад, поэтому подробности отрывочны.

– Я не слышала. Но зачем вам консультироваться с биологом?

«Особенно со мной».

– Последние две недели наша команда наносила на карту эпицентры скопления толчков. Похоже, все они исходят из впадины Тонга, примерно в четырехстах милях от нас.

– Нам есть основания беспокоиться?

– Не в данный момент.

Фиби это не успокоило, особенно нерешительность в его голосе.

– Лучше я вам покажу, – сказал он. – Если сможете уделить мне несколько минут.

– Конечно, смогу.

Адам повел ее вниз по лестнице и через ярус «Океан». Два яруса, расположенные ниже, являлись вотчиной биологических факультетов; этот ярус был отведен специалистам по химии, технике и геологии. Здесь также располагался большой лекционный зал для междисциплинарных дискуссий.

До сих пор Фиби ни разу не ступала на этот уровень. Адам провел ее мимо одной из аварийных стыковочных секций – такие были на каждом ярусе. За толстым шлюзовым люком четыре ступеньки вели вниз, к круглому стыковочному кольцу. Все эти разговоры о землетрясениях внезапно заставили ее со всей ясностью осознать, что на каждый дюйм станции давит столб воды весом в две тонны.

– Сюда, – сказал Адам, заметив, что она замедлила шаг.

Он провел ее вокруг центрального узла к двери, помеченной значком перекрещенной с молотом кирки. Внутри лаборатория геологии была устроена так же, как и все остальные. Пространство было перегорожено на лабиринт кабинок, закутков и рабочих столов. На задней стене дуга поляризованного черного стекла светилась розовым светом наружных прожекторов.

Даже в столь поздний час ученые суетились вокруг рабочих столов и компьютерных терминалов. Дребезжали и тряслись сифтеры. Что-то ритмично постукивало. Воздух имел какой-то горьковатый привкус, вероятно, из-за реагентов и кислот, используемых для анализа образцов керна.

Адам провел ее мимо всего этого к широкой дуге мониторов с тремя эргономичными креслами перед ними. Там уже расположились два человека, и сейсмолог жестом указал ей на свободное место.

Фиби, сбитая с толку странным вызовом, осторожно села. В центре сидел пожилой японец с аккуратно причесанными седыми волосами. Поприветствовав ее легким кивком головы, он продолжил работать с рычагами управления, сквозь изящные очки для чтения на его носу вперив взгляд в свой монитор. На экране, сияя радугой оттенков, по скалистому ландшафту медленно перемещалась светящаяся топографическая карта. С одной стороны высился утес.

За стариком третье кресло занимала знакомая фигура.

– Спасибо, что присоединились к нам, доктор Рид, – сказал Уильям Бёрд, подаваясь вперед, чтобы встретиться с ней взглядом. – Надеюсь, мы не задержим вас слишком долго, но я предложил проконсультироваться с вами по поводу того, что мы обнаружили.

– Буду рада помочь. – Она взглянула на Адама, который стоял позади пожилого мужчины. – Мне рассказали про продолжающуюся череду землетрясений, но я не понимаю, какая польза от меня геологическому отделу.

Бёрд вздохнул:

– После сильного толчка несколько дней назад я направил значительные ресурсы на оценку уровня угрозы как для станции, так и для всего региона. На данный момент похоже, что все эпицентры сосредоточены вдоль желоба Тонга.

Пожилой исследователь взглянул на миллиардера поверх очков.

– Не вдоль желоба, мистер Бёрд. С одного маленького участка.

– Не уверен, что я назвал бы стомильный участок впадины маленьким.

– Тем не менее паттерн остается странным, – настаивал пожилой мужчина. – И вселяет тревогу.

– Слишком рано утверждать это с какой-либо уверенностью. – Бёрд взмахом руки указал на Адама. – Даже ваш племянник согласен со мной.

Фиби посмотрела сначала на пожилого мужчину, затем на Адама – и только сейчас заметила сходство между ними.

Перехватив ее взгляд, Адам поспешил представить старика:

– Мой дядя, доктор Хару Канеко. Заведующий кафедрой вулканологии Киотского университета.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, – сказала Фиби, до сих пор не понимая, зачем ее сюда позвали.

Бёрд поерзал в кресле:

– Адам, пока мы продолжаем наше гидролокационное сканирование, не могли бы вы просветить доктора Рид на предмет результатов работы геологической группы?

– Безусловно.

Адам подвинулся к Фиби и, постучав по клавиатуре монитора перед ней, вывел на экран карту региона.

– На этой карте показаны все основные желоба в этом регионе, – объяснил Адам. – Настоящий лабиринт, как видите. Вот почему Юго-Восточная Азия – одна из самых тектонически активных областей планеты. Одна только впадина Тонга является источником двух третей землетрясений, происходящих в мире. Такая волатильность обусловлена столкновением четырех основных тектонических плит – Тихоокеанской, Индо-Австралийской, Филиппинской и Евразийской.

Фиби кивнула. Она знала это благодаря своему интересу к глубоководной жизни.

Адам постучал пальцем по центру карты.

– Эта большая четверка встречается в одной точке недалеко от центра индонезийских островов.

Хару махнул рукой племяннику:

– Адам, будь добр, покажи доктору Рид последнюю сейсмологическую карту. Это прояснит ситуацию.

– Сейчас покажу, – сказал Адам, нажимая еще на несколько клавиш. – Вот. – На экране появилась новая карта того же региона, на сей раз усеянная ярко-красными звездочками разного размера.

– Звездочками отмечены все морские землетрясения за последние четыре дня. Я ограничил отображение только теми толчками, что превышают два балла по шкале Рихтера. Чем больше звездочка, тем сильнее землетрясение. – Он ручкой обвел звездное скопление посреди впадины Тонга-Кермадек. – Как видите, активность в этой части желоба необычайно изменчива.

– И так было последние две недели, – добавил Хару.

– Но множественные землетрясения в этом регионе не редкость, – пояснил Бёрд, вероятно, чтобы успокоить ее.

– Верно, – сказал Адам, – но эти толчки неуклонно нарастали. И количественно, и по силе. Последние три месяца мой дядя находился на борту «Титана-Икс», наблюдая во время завершения строительства комплекса за сейсмической активностью. Он первым заметил тревожное скопление, начавшееся две недели назад.

И тут заговорил Хару:

– Я регистрировал в журнале каждый толчок. Его дату, продолжительность, силу и место.

Адам кивнул:

– На основе данных дяди я составил карту векторов силы. Судя по ней, землетрясение здесь, в желобе Тонга, распространяется далее вдоль регионального лабиринта желобов и линий разломов, усиливаясь по мере продвижения на запад. Сейчас покажу. – Он вновь постучал по клавиатуре. – Вот основные векторные линии, которые скомпилировала моя программа.

Теперь на эту же карту были наложены три большие стрелки, которые охватывали Индонезию и ближайшие страны. Все три были направлены на побережье Азии.

– Что это значит? – спросила Фиби.

На ее вопрос ответил Хару:

– Судя по моделям, которые спроецировал мой племянник, если текущая эскалация землетрясений продолжится, вся Сундская дуга вулканов может дестабилизироваться, что, возможно, приведет к извержениям. Причем по всей Юго-Восточной Азии.

– О скольких вулканах идет речь?

Адам вновь привлек внимание Фиби к своему экрану:

– В Юго-Восточной Азии их более семисот, как активных, так и потенциально активных. Я отметил те, которые находятся под наибольшей угрозой, если текущие темпы эскалации волатильности сохранятся. – Он вытащил еще одну карту с маленькими треугольниками, усеивающими весь регион.

Фиби чуть не ахнула.

– Осталось еще около сотни…

– Сто двадцать два, – уточнил Адам. – Некоторые из этих треугольников отмечают группы из двух или трех вулканических пиков.

Фиби взглянула на карту со стрелками векторов силы. Все они бежали прямо через вулканические районы.

– Почему это происходит?

Бёрд подался вперед:

– Именно это мы и пытаемся понять. Это может быть просто нормальная схема снятия напряжения между тектоническими плитами Тонги. Все может успокоиться, как только будет сброшено избыточное давление.

Хару с сомнением посмотрел на миллиардера. Очевидно, это было постоянным предметом острых разногласий между ними.

Бёрд, проигнорировав его взгляд, продолжил:

– Я разместил вдоль впадины Тонга пару модулей USV DriX. Это беспилотные надводные аппараты, способные выполнять высокоточные гидроакустические исследования. Мы можем управлять ими удаленно с этой станции.

– Я знакома с этими модулями по своим собственным исследованиям, – призналась Фиби.

– Конечно, – Бёрд кивнул. – Сегодня поздно вечером мы добрались до проблемного участка желоба. А некоторое время назад сделали необычное открытие, по поводу которого нам хотелось бы узнать ваше мнение.

– Мое мнение? Но почему?

– Вы можете показать ей, доктор Канеко?

Дядя Адама кивнул:

– Дайте мне минуту настроить этот DriX на автономный курс вдоль желоба. Мы не хотим ничего пропустить.

На его экране всеми цветами радуги светилась в высоком разрешении топографическая карта желоба Тонга. Высокие вершины подводных гор сияли ярко-желтым цветом. Нижние склоны и трещины были изумрудно-зелеными. Самые глубокие области мерцали оттенками синего.

Фиби отметила на карте показания глубины. Более шести тысяч метров. Двойная глубина станции.

Она знала: самая глубокая часть желоба Тонга – впадина Горизонт – достигает глубины десяти тысяч метров. И даже там сохранялась жизнь, хотя и ограничивалась червями, креветками и морскими огурцами.

Что еще может быть там, внизу?

Фиби догадывалась, что только подстегивало ее нетерпение.

03 часа 04 минуты ночи

Все ждали, Адам смотрел, как колено Фиби легонько подскакивает вверх и вниз. Рассеянно потирая ладони, она с прищуром уставилась в экран. Ее темные волосы были убраны от лица яркой лентой, что еще больше подчеркивало ее необыкновенную сосредоточенность, напоминая готовую вот-вот разразиться грозу.

Ему была знакома эта сосредоточенность. Прежде чем поступить в Токийский университет, он шесть лет служил в силах специального назначения Японии, к великому неудовольствию отца, и работал вместе с солдатами, особенно со снайперами, которые могли часами сохранять эту каменную сосредоточенность.

Фиби также обладала ей.

– Все готово, – сказал дядя Адама. – Я переключаюсь на другой DriX, тот, который я оставил кружить над аномальной областью.

Экран погас, стерев светящийся пейзаж из ила, песка и скал. Хару поводил курсором мыши по ряду меню, и монитор вновь расцвел яркими красками. На данный момент картинка ничем не отличалась от другого скана. Подводные горы сияли, словно освещенные солнцем. Высоченная скала слева растворялась в спектре призматических оттенков – от ярко-желтых у вершины до более темных, синих и пурпурных по мере приближения к глубинам. Адам наклонился к экрану.

– Мне кажется, DriX сбился с курса.

– Я вижу. – Хару подвинул очки повыше на переносицу. – Там назревает шторм, мешающий телеметрии аппарата и его мореходным качествам. Я верну его на место.

Он поколдовал пультом управления, и картинка развернулась, приблизив скалу с одной стороны. Затем DriX продолжил движение вдоль нее.

– Мы примерно в полукилометре от цели.

Бёрд пододвинул стул ближе. Фиби последовала его примеру. Адам присел у нее за плечом, щурясь на экран. Картинка продолжала скользить вдоль желоба. Согласно глубиномеру, темно-фиолетовые пятна обозначали участки глубиной более девяти тысяч метров. Почти шесть миль под водой, в три раза больше глубины станции.

– Почти готово, – сказал Хару. – Мы приближаемся слегка под другим углом, чем в первый раз. Район занимает двести квадратных миль и протянулся вдоль желоба на сорок миль.

Справа на экране возникла тень. Она то появлялась, то исчезала по мере того, как DriX мчался по глубоководному желобу.

– Это поверхность противоположной скалы Тонги? – спросила Фиби.

– Да, – ответил Адам. – Хотя средняя ширина желоба составляет около пятидесяти миль, здесь он сжат. От пяти до семи миль в поперечнике.

– Узость этого места может служить объяснением того, почему этот участок желоба такой нестабильный, – сказал Бёрд. – Он может быть точкой напряжения.

– Пожалуй, – согласился Адам. – Но закрытая природа этого региона также способна объяснить то, что мы обнаружили.

– Что вы?.. – Вопрос Фиби повис в воздухе, так как картинка на экране изменилась. Темно-фиолетовый цвет морского дна медленно становился черным, как будто на дно желоба пролилась нефть, растекаясь по всей его длине. Она придвинулась ближе, чуть не оттолкнув Хару. – Этого не может быть…

Трое мужчин посмотрели на нее, ожидая, что она скажет дальше.

– Это кораллы, – сказала Фиби и сделала знак Хару. – Могу я на минутку занять место водителя?

– Конечно. – Хару откатил стул в сторону и уступил ей место перед его пультом управления. – Вы умеете работать с DriX?

– Я пользовалась им, когда исследовала оазис Сур-Ридж у побережья Монтерея. Помимо создания трехмерных карт дна океана, обратный сигнал сонара способен различать камни, песок и кораллы. – Она посмотрела на Хару. – Этот DriX оборудован профилометром дна?

– Да, «Echoes 3500 T7». Он способен проникать на глубину до одиннадцати тысяч метров водяного столба.

– Прекрасно.

Бёрд нахмурился:

– Доктор Рид, что, собственно, вы хотите получить от поддонного профилометра?

– Я уже сталкивалась с этой проблемой. Беглое сканирование гидролокатором часто ошибочно принимает плотные заросли кораллов за валуны или часть морского дна. – Она указала на равномерное черное пятно на экране. – Сонар DriX отражается от полога этого кораллового леса, создавая впечатление, что это дно.

– Но ведь это не дно? – спросил Бёрд.

– Нет.

– Тогда где оно?

– Это я и намерена выяснить. Профилометр может проникать в песчаное морское дно даже через слои глины. Я уже использовала эту технологию, чтобы заглянуть под вершины густых коралловых зарослей.

Фиби замедлила DriX и, включив модуль «Echoes», настроила программу на получение данных в режиме реального времени. Когда она это сделала, экран разделился. Одна сторона продолжала отображать текущую сонарную карту желоба, другая половина показывала то, что обнаружил поддонный профилометр.

И Хару, и Бёрд ахнули. Фиби молчала, сохраняя сосредоточенность. Ее единственной реакцией были чуть расширившиеся зрачки. На экране профилометр отобразил в поперечном сечении безликую черную гладь, уходившую вниз, во тьму. Фиби быстро настроила фокус, и изображение стало четче.

На экране виднелись слои коралловых побегов и стеблей, плотно переплетенных вместе. Это было похоже на кинонегатив лесного валежника. Разрешение размылось, не достигнув дна. Фиби отпустила рычаги управления, и DriX начал двигаться вперед в автономном режиме.

– Это невозможно, – наконец сказала она.

– Что вы имеете в виду? – уточнил Бёрд.

– Этот коралловый лес огромен, он высотой по крайней мере в тысячу футов. Это означает, что этот участок желоба намного глубже, чем кажется. Предыдущие гидролокационные исследования данной области, должно быть, приняли коралловый полог за дно желоба.

– Но это было ложное дно, – сказал Адам.

– Тогда насколько глубоко оно уходит вниз? – снова спросил Бёрд.

– Не знаю, – призналась Фиби. – Поддонный профилометр не смог проникнуть глубже. Он не смог достичь дна. – Она указала на градиентную шкалу на экране цвета сепии. – После трехсот метров под коралловым пологом мы теряем разрешение, то есть примерно в десяти тысячах метров под поверхностью. В зависимости от того, на какую глубину он уходит, этот участок желоба может быть самым глубоким.

– Это может поставить под угрозу рекорд Марианской впадины, – добавил Адам. – Марианский желоб – самая глубокая известная впадина на планете, чуть меньше одиннадцати тысяч метров. Эта же местами может быть еще глубже.

Глаза Бёрда сияли. Похоже, он был в восторге от возможности побить этот рекорд. Тем не менее поджал губы.

– Но сколь удивительным все это ни было, дает ли это нам какое-либо объяснение скоплению землетрясений в этой области? Или это открытие случайно?

Взгляды всех присутствующих обратились к Фиби. Она пожала плечами.

– Я не сейсмолог. Но ведь речь идет не о маленьком слое кораллов. Там внизу затерянные джунгли, настоящий бразильский тропический лес. И на этих экстремальных глубинах он, должно быть, рос исключительно медленно. Наверняка ему потребовались сотни миллиардов лет, чтобы достичь такой высоты и размаха. Его заросли могут восходить к первым кораллам, которые появились полмиллиарда лет назад.

– А как же недавнее землетрясение? – не унимался Бёрд.

– Если вы правы в том, что этот узкий участок впадины находится под напряжением, то, возможно, вес всего этого коралла – все двести квадратных миль, зажатые между узкими стенками, – может оказаться слишком большим. Возможно, его рост достиг некоего критического значения, превысил некий порог, когда линия разлома под ним больше не могла его выдерживать.

Адам отрицательно покачал головой:

– Учитывая тектоническое давление, о котором мы говорим, я не могу представить себе, что это ответ.

Хару напрягся в своем кресле. Все тотчас посмотрели на экран, к которому был прикован его взгляд.

– Что это такое? – спросил он.

Все шагнули ближе. К настоящему времени темное пятно распространилось по обеим сторонам утеса, но у одного края этот безликий пейзаж прервался неровной трещиной, протянувшейся по крайней мере на четверть мили сквозь нетронутый коралл. Фиби подвела DriX ближе и двинулась по извилистому пути. Как только она дошла до конца, в поле зрения возник гладкий обтекаемый объект, скрытый в этой маслянистой тьме. Даже смятый давлением и глубоко зарывшийся носом в коралл, его силуэт был легко узнаваем. Цилиндрическая форма вытянулась более чем на четыреста футов в длину, увенчанная внушительным перископом.

– Это обломки подводной лодки, – сказал Бёрд.

Хару бросил на Адама пристальный взгляд. Очевидно, его дяде не давал покоя вопрос, может ли присутствие подводной лодки объяснить локальные толчки. Хвостовая часть лодки выглядела так, будто ее сплющила некая исполинская сила.

У Адама имелись собственные опасения по поводу этой потерянной субмарины.

– Есть способ определить ее возраст? – спросил он Фиби.

– Да, но не с помощью одного лишь сонара. Не на этих глубинах. Чтобы с уверенностью сказать, когда она затонула, нам нужно увидеть ее собственными глазами.

– Что ж, именно это мы и сделаем, – сказал Бёрд. – У меня есть подводный аппарат, способный достигать глубины…

Его прервал резкий сигнал, донесшийся от компьютера в другом конце лаборатории.

– Еще одно землетрясение, – выпрямившись, с тревогой сказал Адам. Тревога в этой рабочей станции звучала только тогда, когда сейсмическое событие превышало 7 баллов по шкале Рихтера.

Другой геолог бросился к компьютеру и, внимательно посмотрев на экран, крикнул:

– Восемь целых две десятых балла!

Адам, вздрогнув, крикнул в ответ:

– Где?

– В Южно-Китайском море, рядом с Манильской впадиной. Недалеко от того места, о котором сообщили сорок пять минут назад. Только этот намного сильнее.

– Значит, это не афтершок, – сказал Хару.

Адам кивнул:

– Первый – сколь сильным он ни был – был предвестником этого.

– Или это может быть еще один предварительный толчок, – мрачно предупредил Хару.

– Худшее еще впереди. – Адам повернулся к соседнему монитору, на котором все еще светились составленные им карты. Он посмотрел на большие стрелки, указывающие прямо на Южно-Китайское море. Второе окно отображало сотни вулканов, разбросанных по всему региону.

– Боюсь, это только начало, – сказал Хару. По холодной уверенности в его голосе все могли догадаться, что осталось невысказанным, что Хару боялся сказать вслух.

Это могло быть началом конца.

6

23 января, 00 часов 22 минуты

Глубоководный залив, Гонконг

Грей дежурил в конце пирса вместе с другими мужчинами. По всей ширине Глубоководного залива вдоль буев были пришвартованы десятки судов, принадлежащих Королевскому яхт-клубу Гонконга. Их размеры варьировались от небольших парусников до крейсеров среднего размера и стофутовых суперъяхт. Сам клуб находился на отдельном острове в бухте, но, чтобы добраться до него, требовался паром, а он из-за землетрясения не работал. Вместо этого одинокий «Зодиак» мчался по ровным полуночным водам, направляясь прочь от пирса на берегу залива, где его ждали Грей и остальные мужчины. Понтонной лодкой управлял Чжуан, а на ее борту были Сейхан, Кэт, Гуань-инь и трое детей. «Зодиак» шел к сорокафутовому катамарану «Леопард Пауэркэт», стоявшему далеко в бухте. Конечно, в эти минуты Грей предпочел бы находиться вместе с остальными, но маленькая лодка не могла вместить больше людей. Как только женщин и детей перегрузят на катамаран, Чжуан вернется за мужчинами.

Монк придвинулся ближе к Грею и оглянулся на берег, явно все еще охваченный тревогой.

– Если Сейхан права и атаку возглавляет Валя, зачем устраивать нам здесь засаду? И почему именно сейчас, спустя столько времени?

Грей глубоко вдохнул соленый воздух, пытаясь избавиться от тревоги, сковывавшей его мышцы, и плотнее натянул на плечи ветровку. Вскоре после того, как он достиг Глубоководного залива, прибыли Ковальски и пара членов триады. Они притащили для всех сменную одежду: худи с капюшоном, свободные штаны, легкие куртки из мембранной ткани и ботинки разных размеров.

– Не знаю, – ответил Грей, задаваясь тем же вопросом.

Монк нахмурился. Его голос звенел плохо скрытой злостью.

– Да, зря мы, конечно, понадеялись, что она умерла… Зато теперь у меня будет шанс расквитаться с ней за то, что она сделала с Кэт и девочками.

Два года назад Валя возглавила нападение на дом Грея. Она похитила Сейхан и двух дочек Монка, а также стреляла в Кэт. Тогда жена Монка едва пережила тот случай. Ранее, услышав, что русская убийца восстала из мертвых, Кэт, похоже, была готова вернуться на Гору и отомстить… нет, не за себя, а за своих девочек, которых Валя подвергла опасности в прошлом и подвергала сейчас.

Ковальски задумчиво хмыкнул и провел пальцами по заклеенному пластырем порезу на щеке.

– Кто-то должен закопать эту суку в землю раз и навсегда.

Болин Чэнь вздрогнул и огляделся вокруг. На четырнадцатилетнем подростке было темно-синее худи с капюшоном и бейсболка. Он слишком юн, чтобы быть здесь, но он не дрогнул, стоя рядом с проверенным и надежным членом Дуань Чжи по имени Юн. Боец триады со стальным взглядом, он был татуированной горой мускулов, танком на двух ногах.

Они вдвоем притащили кучу вычищенного оружия. Грей схватил пистолет «ЗИГ-Зауэр P229» – теперь тот был спрятан у него под клапаном куртки. Монк выбрал «Глок 45» с магазином на тридцать три патрона. Ковальски схватил курносую израильскую «Тавор X95». Великан даже не пытался спрятать штурмовую винтовку – та была перекинута через его широкую грудь.

Монк нахмурился и посмотрел на залив.

– Раз Валя появилась сейчас, у нее должна иметься веская причина. Особенно после того, как два года она притворялась мертвой.

Грей кивнул:

– Хотя засада могла быть ее попыткой осуществить давно задуманную месть – за то, что мы уничтожили «Гильдию», за смерть ее брата, – я в этом сомневаюсь. Она куда более расчетлива. Лично мне атака показалась поспешной, рефлекторной попыткой использовать землетрясение в качестве прикрытия. Тут явно замешано что-то еще.

Когда отряд «Сигма» впервые столкнулся с бывшей убийцей «Гильдии», она собирала силы, заполняя вакуум власти, оставшийся после уничтожения террористической группы. В последовавшей ожесточенной схватке был убит ее брат-близнец Антон. Хотя он погиб, защищая актив «Сигмы», Валя затаила жажду мести, особенно против одного из них.

Грей посмотрел вдаль, на Сейхан и Джека. «Зодиак» наконец добрался до кормы катамарана Гуань-инь. Группа в полном составе, вместе с детьми, приготовилась подняться на борт.

«Слава богу, все они…»

Пирс под ногами Грея тряхнуло, потом еще раз, уже сильнее. Он и спутники полетели на доски причала. Грей упал на четвереньки. По всему заливу вода пошла огромными волнами. Вдалеке подскакивал и раскачивался катамаран, но он стоял на якоре в глубокой воде, где эффект землетрясения был приглушен. Чжуан сумел закрепить канат, и пассажиры лодки один за другим поднялись на борт катамарана.

С облегчением вздохнув, Грей сосредоточился на собственной ситуации. Под ним продолжал горбиться и раскачиваться пирс. Позади него грохотал и трясся район Глубоководного залива. У него на глазах здание у залива рухнуло, разбросав по соседнему пляжу кирпичи и обломки стены. А в следующий миг вглубь города понесся огненный смерч – это лопнула и загорелась газовая магистраль.

Грей пригнулся, даже не пытаясь выбраться на берег. Потребовались все их силы, чтобы просто удержаться на месте, пока выгибающийся пирс пытался сбросить их в воду. У них не было иного выбора, кроме как ждать.

Низкий гул землетрясения заглушил громкий треск. В десяти футах от них конец пирса оторвался от каменных свай и рухнул боком в море. Подросток Болин Чэнь запаниковал и вскочил на ноги. Ковальски дернул его за руку вниз.

– Лежи на месте!

Еще через пять минут яростная тряска сменилась более легким подрагиванием. Грей рискнул присесть, дабы убедиться, что с катамараном всё в порядке. К этому времени «Зодиак» уже лег на обратный курс. Он летел к ним, подпрыгивая на волнах, вызванных землетрясением.

– Смотрите! – крикнул Монк, указывая на воду по обе стороны пирса.

Ее уровень быстро понижался по сваям, обнажая все больше и больше участков дна. Несмотря на продолжающиеся толчки, Грей встал. Поняв, что происходит, он указал на берег.

– Бежим! Поднимаемся на возвышенность!

Остальные вскочили на ноги. Грей продолжал стоять лицом к заливу, глядя, как мощный отлив тянет из-под пирса воду. Он поднял обе руки и скрестил их над головой, пытаясь предупредить Чжуана. Но «Зодиак» продолжал двигаться к ним. Грей выругался и, выхватив из кобуры пистолет, произвел два выстрела в воздух. Наконец «Зодиак» замедлил ход и зарылся носом в воду. Чжуан наконец осознал опасность – либо благодаря предупредительным выстрелам Грея, либо по растущей на глазах полосе освещенного звездным светом пляжа. Он резко развернул лодку, отлетел от берега и, преследуемый отступающими водами, устремился назад к катамарану. Не в силах больше ничего сделать, Грей повернулся и поспешил по доскам причала вслед за остальными. И пока он бежал, вода поднималась в бухте все выше и выше, превращаясь в приливную волну, цунами, которая через пару минут обрушится на город.

На его счастье, Сейхан, Джек и остальные благополучно поднялись на борт катамарана, оказавшись на глубокой воде. Теперь у Грея была только одна задача.

Остаться в живых ради них.

00 часов 38 минут

С кормы катамарана Сейхан наблюдала за темными силуэтами мужчин, бегущих по пирсу к берегу. Землетрясение утихло, но, когда вода отступила от береговой линии, стала очевидной новая опасность. Над заливом раздался вой сирен, предупреждавших о приближении цунами.

Неподалеку Чжуан вел «Зодиак» по черной воде, что высокими горбами поднималась под его понтонами. Сейхан чувствовала, как с водой поднимается и катамаран. Он парил все выше и выше. Нос, все еще привязанный к швартовому бую и якорю, накренился. Цепь, должно быть, достигла предела своей длины. Палуба продолжала крениться. Это было нехорошо. Опасаясь худшего, Сейхан прошла по узкой палубе, тянувшейся вдоль главного салона. Кэт отвела туда детей и сама осталась с ними, чтобы попытаться их успокоить.

Пока Сейхан спешила к носу катамарана, Гуань-инь окликнула ее с ходового мостика. Мать уже запустила двигатели, но она также распознала опасность, поскольку катамаран продолжал круто крениться носом вниз.

– Сними нас со швартовки! – крикнула ей мать.

Сейхан добралась до носовой палубы и заскользила по ее фибергласовой поверхности. К этому времени нос катамарана накренился почти на тридцать градусов. Добравшись до носового поручня, она нырнула животом к крепительной утке правого борта. Катамаран был также привязан и по левому борту, канаты играли роль надежной уздечки на его носу. Упершись плечом в перила, она потянула за нейлоновый линь, обернутый вокруг крепительной утки. Увы, натяжение заклинило его. У нее не получится его ослабить.

– Сейхан! – крикнула ей Гуань-инь. – Отрежь нас!

Сейхан услышала слева от себя звонкий стук. В двух дюймах от ее щеки вибрировала рукоять кинжала – доказательство того, что ее мать не утратила сноровки и умеет обращаться с метательными ножами. Сейхан схватила кинжал. Ее взгляд невольно упал на зубцы в нижней части восьмидюймового лезвия. Она повернулась и принялась пилить заклинивший линь.

Сейхан лихорадочно работала, пока не заболело плечо. От крена лодки кровь ударила в голову, в ушах стоял звон. Она перепилила три четверти толщины линя, когда тот лопнул. Получив свободу, правый борт рванул вверх, отбросив Сейхан с палубы.

Приземлившись, она перекатилась к левому борту и взялась рубить и пилить второй линь. Все это время вода поднималась все выше, набухая под катамараном в огромную волну, раскачивая лодку из стороны в сторону.

– Быстрее! – крикнула Гуань-инь.

Сейхан стиснула зубы, сдерживая проклятие. Наконец нейлоновый линь лопнул и разорвался. Левый борт резко подпрыгнул, высоко подбросив Сейхан. Она бросила кинжал и, чтобы не вылететь за борт, обеими руками вцепилась в перила. Это ее спасло, но Сейхан больно ударилась о палубу. От удара воздух вылетел из ее легких, как будто ей дали под дых. Катамаран сильно качнуло. Мать тем временем включила двигатели, и катамаран взял с места. Поступательное движение уравновесило его борта. Гуань-инь отвела судно от берега и взяла курс на более глубокие воды, чтобы избежать угрозы последствий цунами, когда вода начнет откатываться назад.

Как только палуба выровнялась, Сейхан перекатилась на колени и поискала глазами берег. Она молилась, чтобы остальные успели добежать до возвышенности. Волна продолжала подниматься, и катамаран теперь стоял над городом, однако она не увидела никаких следов Грея и всех остальных. Но тут катамаран достиг другой стороны водяного горба и скатился по его дальнему склону. Гигантская волна устремилась к берегу.

И в этот миг Сейхан поняла, что другого члена их отряда больше не видно.

Чжуан и понтонная лодка исчезли.

00 часов 52 минуты

Грей перебежал набережную, отделявшую пляж от темного поля для гольфа. Он и другие врезались в сетчатый забор, который тянулся вдоль середины улицы. Грей закинул ногу и перепрыгнул через ограждение. Монк последовал его примеру, в то время как Ковальски практически перебросил подростка, и, наконец, вскарабкался представитель триады Юн. Оглянувшись, Грей увидел огромную массу бурлящей воды, сверкающей под звездами. Набирая скорость от тридцати до сорока миль в час, она летела на берег, и ее было невозможно обогнать. Менее чем за минуту до того, как она ударилась о берег, они перебежали улицу и добрались до высокого сетчатого забора, который не давал мячам для гольфа задевать проезжающие машины.

– Куда теперь? – выдохнул Ковальски.

Поле для гольфа тянулось на сотни ярдов в обоих направлениях. Высокие многоквартирные дома облепляли окружающие скалы, но им просто не добежать до них вовремя. Единственной возвышенностью поблизости – да и то весьма скромной – было здание гольф-клуба высотой всего в два этажа с обеденной террасой на верхнем уровне. Грей указал на него через сетчатую ограду.

– Туда.

Болин высоко подпрыгнул и бросился на сетку. Сжав нож обеими руками, он с силой воткнул в нее лезвие. Парень использовал свой вес в падении, чтобы проделать в ней дыру, а затем придержал ее, открыв проход для остальных.

– Făi dī, făi dī, – подгонял он их.

Пригнувшись, они нырнули в нее и побежали по ухоженным газонам.

Волна цунами уже достигла береговой линии, и вода с ревом устремилась следом за ними. Темный клуб в пятидесяти ярдах был заперт на ночь. К счастью, они захватили ключи.

Когда все сократили расстояние, Ковальски вскинул на плечо винтовку и выстрелил в ряд высоких окон на первом этаже. Стекла со звоном разбились. Не сбавляя скорости, они добежали до здания и, давя подметками битое стекло, ворвались в его темное нутро. Оружие Ковальски было оснащено тактическим фонариком. Включив его, он поводил лучом по салону.

Грей заметил ведущие наверх ступеньки.

– За мной!

Позади них раздался оглушительный скрежет. Оглянувшись назад, они увидели, как через улицу, сорвав сетку с поля для гольфа, пронеслась огромная волна. Она двигалась с невероятной скоростью.

Грей бросился к лестнице. Он преодолел полпути и уже достиг первой площадки, когда в разбитые окна позади них хлынула бурлящая стена воды.

– Вперед! – крикнул Ковальски.

Пирс бегом обогнул лестничную площадку и, преодолевая по две ступеньки за раз, взбежал вверх по лестнице. Вода гналась за ними по пятам. Она поднималась вверх по лестничной клетке, словно гигантская мясорубка перемалывая обломки. Грей промчался по короткому коридору, ведущему к стеклянным дверям на обеденную террасу.

Вода хлынула следом за ними, заливая его новые ботинки, поднимаясь к голеням.

Ковальски поднял винтовку и выстрелил Грею мимо плеча. От оглушительной очереди толстое стекло двери пошло трещинами, но не разбилось. Пирс, взяв разгон, врезался плечом в ослабленное стекло. Пробив его, он бросился дальше, на террасу. При этом споткнулся, но попытался подняться на ноги. Остальные ворвались внутрь. Монк схватил Грея за плечо и помог встать. Преследуемые водой, они бросились дальше от двери, но сила волны уже ослабевала, когда она отступила обратно в глотку лестничной клетки.

Тем не менее опасность еще не миновала.

За краем балкона, взбираясь на этаж выше, вокруг здания клуба пронеслось черное цунами. Хлынув на поле для гольфа, поток нес с собой сломанные деревья, плавающие автомобили, разбитые лодки. Терраса дрожала под ногами, а затем, когда вода с яростью начала рвать стены внизу, заходила ходуном. Фасад здания начал оседать, не выдержав натиска приливных сил, крушивших его фундамент.

Грей повел всю их группу через террасу. Все больше и больше частей клуба разваливались за их спинами и срывались в черный поток. Дальняя сторона террасы рухнула в бурлящий водоворот. Прокладывая полосу разрушений, стихия неизбежно приближалась и к ним.

Все они отступили к самому дальнему краю, но путь дальше был им отрезан.

– Свет! – крикнул Монк, указывая куда-то за перила балкона.

Грей повернулся: на фоне черной волны мерцало небольшое свечение. Уворачиваясь от обломков, подбрасываемое течениями, оно поднималось вместе с гигантской волной.

«Зодиак»…

Должно быть, Чжуан не сумел вовремя уйти от волны, и теперь она несла его с собой. Ему не оставалось ничего другого, кроме как лететь вместе с ней к берегу.

Таща за собой Ковальски, Грей поспешил к перилам.

– Помаши повыше фонариком!

Понимая, что «Зодиак» – их единственный шанс на спасение, великан повиновался. Увы, вероятно, озабоченный собственным спасением, Чжуан не заметил их сигнала. Тогда Грей вынул свой «ЗИГ-Зауэр» и разрядил магазин в воздух. Чжуан услышал его. «Зодиак» развернулся и направился к ним.

Грей, затаив дыхание, наблюдал, как рушилось здание клуба. Окружающую воду покрывал слой обломков и мусора. Даже если Чжуан доберется до них, у них будет всего несколько секунд, чтобы прыгнуть на борт, прежде чем свирепый водоворот внизу разорвет понтонную лодку на части.

Чжуан отчаянно боролся с течением, обходя более крупные препятствия и перепрыгивая через меньшие. Наконец, подойдя достаточно близко, он открыл дроссельную заслонку двигателя и рванул к зданию клуба, прямо через воду, усеянную обломками.

– Приготовьтесь! – крикнул Грей остальным. – Прыгайте, как только он окажется под нами!

«Зодиак» летел через бурлящую кромку воды вокруг здания клуба. В последний момент Чжуан развернул лодку боком и бортом врезался в здание.

– Прыгаем! – И Грей перепрыгнул через перила.

Остальные последовали за ним – и тут же тугим узлом и тяжелым клубком конечностей рухнули в «Зодиак». От удара их подбросило вверх. Самый легкий из них, Болин, перелетел через понтон и свалился в бурлящую воду. Ковальски проворно вскочил, схватил мальчишку за ногу и забросил обратно на борт.

– Даже не пытайся сбежать от меня!

Чжуан не стал ждать. Встав у руля, он взревел мотором и помчался прочь. Увы, в этот момент часть левого понтона лопнула, и он частично сдулся. Это уменьшило их маневренность, но Чжуан компенсировал это своим умением.

Позади них последние обломки клуба обрушились в воду.

К этому времени волна цунами растеряла бо́льшую часть своей мощи. Направление ее движения изменилось, и она устремилась в обратную сторону, возвращаясь в залив.

Чжуан вновь оседлал волну. Он промчал их вокруг опрокинутого парусника, который, как щепку, крутило в водовороте. Они пролетели между двумя столбами, устоявшими на поле для гольфа, словно просто миновав пару стоек ворот. Затем Чжуан погнал их через улицу и по затопленному пляжу.

Грей должен был радоваться, но о поврежденный понтон ударился утопленник и откатился в сторону. Вероятно, в Гонконге и у окружавших островов их были еще многие тысячи.

Когда они наконец достигли самого залива, на воде блестело одинокое пятно света. Катамаран Гуань-инь. Глядя на него, Грей искал утешение, где только мог.

«Мы живы – по крайней мере, пока живы…»

7

23 января, 02 часа 02 минуты ночи

Западный пролив Ламма

Грей сидел в салоне катамарана, опустив голову на руки, измученный и полный тревоги. Сейхан сидела рядом с ним на обтянутой кожей банкетке. По ту сторону небольшого стола Монк прильнул к Кэт, обняв ее за плечи.

Ковальски удалился в главную каюту, где составил компанию троим малышам. Те просто обожали силача-великана, словно он был гигантским плюшевым мишкой. Сбившись в кучу, все четверо заснули на огромной кровати.

Над ними, стоя на мостике, Гуань-инь и Чжуан управляли катамараном. Они провели его через пролив, отделяющий Гонконг от острова Лантау, и теперь направлялись в Макао, что в тридцати милях западнее.

Хотя все они устали, Грей хотел доложить Пейнтеру Кроу в штаб-квартиру «Сигмы» о нападении Вали Михайловой. Директор обязан знать, что произошло. Грей был также уверен: Пейнтер уже слышал о землетрясениях и цунами, обрушившихся на этот регион. Директор наверняка захочет получить обновленную информацию об их статусе, особенно в стране, где присутствие «Сигмы» не приветствуется.

На его счастье, Гуань-инь не пожалела средств на оснащение корабля средствами связи, что, впрочем, неудивительно для женщины, возглавлявшей легальные и нелегальные предприятия в Юго-Восточной Азии.

Как только Грей остался наедине со своей группой, он отправил с настольного компьютера салона секретный код, запрашивая зашифрованное соединение с «Сигмой». Теперь они ждали, когда Пейнтер свяжется с ними.

Пирс вздохнул, задаваясь вопросом, почему они ждут так долго. Ведь хотя здесь полночь, в округе Колумбия уже полдень. Пейнтер наверняка сейчас в штабе «Сигмы». Грей взглянул на монитор соседнего компьютера. В открытом окне вращались крошечные песочные часы. Прошло больше десяти минут.

Монк, похоже, был расстроен не меньше своего товарища:

– Вряд ли сейчас у Пейнтера обеденный перерыв…

Однако через минуту компьютер наконец звякнул, и песочные часы превратились в десятисекундный обратный отсчет. Грей поднялся на ноги и подошел к рабочему месту. Остальные последовали за ним и, когда он сел перед компьютером, столпились позади него.

Наконец обратный отсчет дошел до нуля, и на экране появился офис Пейнтера Кроу. Директор сидел за широким столом из красного дерева, на стенах позади него светились три плоских монитора. На одном из них была карта Юго-Восточной Азии. Очевидно, Пейнтер подготовился к этому разговору. Он сбросил пиджак и закатал рукава до локтей – признак того, что он усердно работал, возможно, именно над этим вопросом.

Директор подался вперед и провел пальцами по черным волосам, убирая за ухо единственную белую прядь. Пейнтер выглядел раздраженным, и это состояние омрачало его смуглое лицо.

– Вам всем давно пора явиться с докладом, – начал директор. – Я пытался связаться с вами уже несколько часов.

– Мы столкнулись с небольшими неприятностями. И не только в виде землетрясения и приливных волн.

– Что еще за неприятности?

– Валя Михайлова.

Пейнтер поморщился:

– В Гонконге?

Грей кивнул и поведал директору обо всем, что произошло за эту долгую ночь. И пока он рассказывал, Пейнтер внимательно его слушал. Затем он задал несколько вопросов и кивнул, как будто был ничуть не удивлен.

– Это нападение вряд ли было случайным, – сказал Кроу, снова посмотрев на карту на экране позади себя. – По всей Юго-Восточной Азии назревают проблемы. И, как вы сказали, это не только землетрясения и приливные волны.

– Что вы имеете в виду?

– Две недели назад китайцы потеряли атомную подводную лодку, одну из своих последних. ПЛАРБ «Тип 096». Вариант класса «Тан», держался в строгом секрете. Единственное ее изображение – это зернистый снимок, сделанный спутником геопространственной разведки. Она была пришвартована на верфи Хулудао в провинции Ляонин на севере Китая.

– Эта новая субмарина? – спросил Монк, перегнувшись через плечо Грея. – Каковы ее возможности?

Пейнтер пожал плечами:

– Никто не может сказать точно. Чтобы получить последнюю информацию, я проконсультировался с военно-морским экспертом. По общему мнению, чтобы снизить шумность хода своей предшественницы, эта субмарина была оснащена новой реактивной двигательной установкой. На этом зернистом снимке также были видны ряды ячеек VLS – систем вертикального пуска для двадцати четырех баллистических ракет «Цзюйлан-3», оснащенных ядерными боеголовками. Как вы легко догадываетесь, Китай не хочет, чтобы кто-то другой поднял их подводную лодку, особенно там, где она была обнаружена.

– Обнаружена? – уточнила Кэт. – Значит, мы нашли ее?

– Вообще-то, не мы. Нас опередил конкурент в борьбе за приз. Тем не менее они обратились к нам за помощью. Тем более что они знали, что все вы где-то поблизости. Я также предполагаю – учитывая молодость их организации, – что они чувствовали себя более уверенно, когда вмешался их старший и более опытный брат.

– О ком вы говорите? – спросил Грей, потирая висок. Он слишком устал для загадок.

Разумеется, Кэт поняла это и вздохнула.

– Вы говорите о «TaУ». Айко связалась с вами?

Грей оглянулся на нее. Три года назад они имели дело с Айко Хигаси во время выполнения задания на Гавайях и в Японии. Она была руководителем тайной японской разведывательной группы под названием «TaУ» – или Tako no Ude, – что расшифровывалось как «Щупальца осьминога» – меткое название для растущего шпионского агентства. Грей также знал, что тау – следующая буква греческого алфавита после сигмы. Возможно, то был своеобразный жест вежливости по отношению к американским коллегам. Или же, наоборот, это был вызов, намек на то, что «TaУ» намеревается всегда быть на шаг впереди «Сигмы».

«Что в данном случае и подтвердилось».

– Вот почему я не сразу ответил на ваш звонок, – сказал Пейнтер. Он постучал по клавиатуре, и картинка на экране разделилась. – Я решил, что госпожа Хигаси должна принять участие в этом обсуждении. Тем более что она может быть частично ответственна за нападение на вас вчера вечером.

Грей нахмурился. Что он имел в виду? Как это следует понимать?

На другой половине компьютерного монитора появился новый офис. Столешница была покрыта слоем черного дерева поверх светлого, что соответствовало обрамлению белой ширмы сёдзи позади него. Книжная полка из такого же дерева была забита журналами и книгами, большинство из которых имели названия на японском языке.

Сидевшая за столом Айко всем кивнула.

– Конничива, – поприветствовала она их дежурным, однако серьезным тоном. Айко держала спину прямо, и эта осанка выдавала в ней человека с военным прошлым. Ее темно-синий костюм казался таким же жестким, как и ее манеры.

Грей знал ее прошлое, но Кэт знала эту женщину гораздо лучше. Обе сделали карьеру в спецслужбах. Айко начинала в Министерстве юстиции Японии, а затем была принята в Разведывательное управление Министерства общественной безопасности.

Конституция Японии, написанная после Второй мировой войны, запрещает разведывательным агентствам страны проводить операции на чужой территории. Но ввиду растущих угроз со стороны Китая, Северной Кореи и России, а также террористических акций Япония укрепляла свои разведслужбы, централизуя их деятельность в рамках Отдела разведки и исследований при Кабинете министров (ОРИК). Однако в условиях роста мировой напряженности и угроз этого было недостаточно. Таким образом, как «Сигма» работала под эгидой УППОНИР, так и «TaУ» теперь выполняла ту же секретную функцию под контролем ОРИК. Новому агентству было всего три года, и любое задание вдали от родины требовало деликатности и международного сотрудничества. Как сейчас.

Айко, похоже, была отнюдь не в восторге, но ей хватило мудрости понять: ситуация диктует необходимость такого сотрудничества.

– Смею предположить, вы были проинформированы о китайской потере.

Грей кивнул:

– Атомная подводная лодка.

Айко прищурилась:

– Эскалация бряцания оружием со стороны Китая нервирует весь регион. Ситуация ухудшилась после подписания АУКУС – трехстороннего договора между Австралией, Великобританией и США. Ситуация с Тайванем становится все более напряженной. За последние несколько лет ВМС НОАК увеличили количество учений со стрельбами и патрулированием. Включая вторжения в территориальные воды, особенно в последнее время вокруг Австралии.

– Это там они потеряли свою подводную лодку? – спросила Кэт. – Где-то у берегов Австралии?

– Именно это мы изначально и подозревали. Две недели назад просочилась информация о лихорадочных действиях китайских военно-морских сил к северу от Новой Зеландии. Вскоре стало ясно, что одна из их новых подводных лодок затонула – возможно, во время подводного землетрясения.

– Военная разведка США слышала те же разговоры, – подтвердил Пейнтер.

Айко продолжила:

– Ходили слухи, что якобы была проведена операция по спасению экипажа. Сообщалось, что горстка подводников была эвакуирована и быстро увезена с места происшествия.

Грей нахмурился:

– Эвакуирована? Это каким же образом?

На лице Айко было написано точно такое же недоумение.

– Согласно разведданным, новая подлодка была оснащена парой спасательных камер, вероятно, на базе российских подводных лодок класса «Оскар». Небольшие камеры вместимостью в десяток человек могут быть катапультированы на поверхность. Но слухи о подобном спасении могут быть просто морской пропагандой. Тем более что китайцы, похоже, не знали, где именно затонула субмарина. Если б имелись выжившие, вполне вероятно, что спасенные знали бы, где затонула их подводная лодка.

– А каким образом сюда вмешалась «TaУ»?

– По счастливой случайности. На самом деле мы не планировали втягиваться в это дело. Но в водах в четырехстах милях отсюда уже осуществлялся международный исследовательский проект. Чтобы иметь в том краю – или, в данном случае, под водой – нашего человека, мы отправили в этот район агента. Он бывший солдат наших Сил самообороны. «TaУ» завербовала его два года назад, когда он получал степень по геологии и сейсмологии – темам, представляющим особый интерес для безопасности Японии.

Кэт кивнула:

– И вы отправили его туда… быть вашими глазами и ушами в этом районе?

– Да, тем более что у него имелась и личная связь. Дядя – вулканолог, который почти с самого начала участвовал в проекте «Титана».

– И что слышал ваш агент? – спросил Грей.

– Он не просто слышал. Исследуя необычный ряд землетрясений вдоль впадины Тонга, он и группа геологов обнаружили в водах на глубине десять тысяч метров затонувшую подводную лодку.

Монк присвистнул:

– На таких глубинах история о выживших представляется еще более маловероятной.

Кэт потянулась к плечу мужа:

– Не обязательно. Они могли спастись до того, как лодка коснулась дна.

Грей по-прежнему хмурился:

– Ничего не понимаю. Все это похоже на задачу для наших военных. На что могут надеяться «TaУ» или «Сигма»? И что еще важнее… – Он в упор посмотрел на Пейнтера. – Как все это объясняет нападение на нас в Гонконге?

– Пусть на этот вопрос ответит директор Хигаси, – сказал Пейнтер.

Айко кивнула:

– Еще до того, как несколько часов назад была обнаружена подлодка, наш агент сообщил о возможной региональной угрозе, о которой предупредил его дядя. По его мнению, череда морских землетрясений, которые привели их к подлодке, могла быть источником растущего числа тектонических явлений по всему региону. Позвольте мне поделиться данными их исследований.

Айко пробежалась по серии карт, показав лабиринт линий разломов и глубоководных впадин по всей южной части Тихого океана, затем эпицентры землетрясений, а затем карту, усеянную сотнями вулканов.

– Наш агент и его дядя, – продолжила Айко, – считают так: все, что происходит в желобе Тонга – что-то, возможно, связанное с затонувшей подводной лодкой, – может угрожать всей Юго-Восточной Азии, дестабилизируя линии разломов и вулканические дуги региона, что приведет к крупномасштабной катастрофе.

Грей откинулся на спинку сиденья:

– Насколько точны данные и выводы вашего агента?

– Мы проконсультировались с дюжиной других сейсмологов. Десять из них согласны, двое – нет. – Айко смотрела прямо на них. – Вот почему несколько дней назад, услышав о прибытии вашей группы в Гонконг, я подумала, что, возможно, вы уже узнали об угрозе и прибыли для расследования. Я сделала несколько осторожных запросов…

– И запросы эти достигли не тех ушей, – добавил Пейнтер. – Тем более что китайская разведка наверняка уже держала вас в поле зрения. Должно быть, они считали, что вы представляете угрозу для их попыток найти подлодку.

Грей вздохнул:

– Значит, китайцы передали наше убийство на аутсорсинг, наняв наемников…

– Чтобы замаскировать собственное участие китайского правительства, – добавила Кэт. – Дать им правдоподобное отрицание их причастности к нашей смерти.

Грей потер лоб:

– И, конечно, если об этом узнал отряд Вали Михайловой, как она могла отказаться от такого дела? Это давало ей прекрасную возможность осуществить свою затянувшуюся вендетту и получить за это деньги.

– Что же нам теперь делать? – спросила Кэт.

Пейнтер выпрямился:

– Во-первых, мы должны оградить ваших детей от опасности. Этим уже занимаются. Кэт, я бы хотел, чтобы ты сопровождала их и вернулась ко мне в округ Колумбия. Мы идем в глубокие воды – как в прямом, так и в переносном смысле, – и я хотел бы использовать твой опыт разведки для координации усилий «ТаУ» и «Сигмы». Кроме того, учитывая угрозу катастрофы в таком политически нестабильном регионе, потребуется кто-то с твоим опытом и связями, чтобы не допустить перерастания всего этого в глобальную войну.

Кэт кивнула:

– Конечно.

– Монк, ты возьмешь Ковальски и отправишься с ним на станцию «Титан», составить компанию агенту директора Хигаси. Утром он отправляется в исследовательскую поездку в этот район. Я хочу, чтобы вы оба были там. В этом глубоководном желобе происходит нечто странное, и мы обязаны выяснить, что это такое, пока не стало слишком поздно.

– А как же я? – спросил Грей.

– Пусть это объяснит директор Хигаси. Возможно, это погоня за дикими гусями, но если нет, я хочу, чтобы ты принял в этом участие. Сейхан тоже, если выразит такое желание.

– Участие в чем? – спросил Грей.

Ему ответила Айко:

– Шесть часов назад мы получили донесение от оперативника Главного управления разведки Камбоджи о другом направлении действий китайцев.

Кэт нахмурилась:

– Камбоджи?

– Поиски пропавшей подводной лодки ведутся из Пекина, – пояснила Айко, – но с самого начала был поток обмена информацией с китайской базой на военно-морской базе Реам в Камбодже. Несмотря на опровержения как Пномпеня, так и Пекина, ни для кого не секрет, что Китай построил там секретный военно-исследовательский комплекс, стратегически важный объект в Индо-Тихоокеанском регионе. Говорят, что тамошние ученые испытывают новое оружие и военную технику.

– А ваш камбоджийский контакт? – спросил Грей. – Что он вам сообщил?

– Именно от него мы узнали о якобы спасшейся горстке подводников. А затем, совсем недавно, он также сообщил, что в Сингапур была отправлена ударная группа, чтобы похитить кое-что из местного музея.

Грей нахмурился. Это был в высшей степени необычный разговор.

– Из музея?

– В кампусе Национального университета Сингапура. Музей естественной истории «Ли Квон Чан».

– Что им могло там понадобиться? – спросил Грей.

Айко пожала плечами:

– Мы не знаем.

Пейнтер приподнял бровь:

– Именно это мы и хотим, чтобы вы с Сейхан всё выяснили. И, если возможно, добыли это нечто.

Похоже, Монк был не в восторге от их новых поручений.

– То есть я отправляюсь в море с любителем все взрывать. А вы двое отправитесь на ограбление музея.

Грей взглянул на Сейхан: до сих пор та не проронила ни слова. Лишь стояла, скрестив на груди руки. Судя по сжатым губам, она все еще была в ярости от наглого нападения, а по нахмуренному лбу – что она уже прикидывала, взвешивала шансы. Если китайцы отправили команду в Сингапур, не было никаких сомнений в том, кого Сейхан надеялась там найти.

Наконец она опустила руки и ответила Пейнтеру:

– Звучит интересно.

8

23 января, 05 часов 02 минуты

Фсар Реам, Камбоджа

Капитан Цзе Дайюй поднялась с заднего сиденья черного внедорожника «Xpeng G9», а ее водитель выключил двигатель, и тот умолк. Его молчание показалось ей таким же мрачным, как и ее настроение. Солнце еще не взошло над Сиамским заливом, омывавшим военно-морскую базу Реам. После душной ночи утро все еще было теплым и влажным. Дайюй сняла очки и вытерла носовым платком линзы, запотевшие сразу после того, как она вышла из кондиционированного салона. Затем вытерла ту же влагу и со лба.

Она ненавидела жару, так как выросла в городе Мохэ, в северной провинции Хэйлунцзян, где нередко можно было увидеть северное сияние, а погода круглый год стояла холодная и сухая. Не то что эта адская духовка.

Она зашагала к выходу из парковки. Мужчины и женщины – рядовые и офицеры – деловито сновали туда-сюда в укрепленном углу камбоджийской базы. Все как один в синем камуфляже, на котором, в попытке скрыть их звания, были видны лишь несколько знаков различия. Циничная уловка, призванная замаскировать глубину присутствия НОАК на камбоджийской земле. Не то чтобы это кого-то обманывало – ролевая игра была скорее ради камбоджийского правительства, нежели по причине реальной обеспокоенности Пекина.

Как командир базы, Дайюй отказалась участвовать в этой игре. На ней были накрахмаленные серые брюки и белый китель с открытым воротом, твердые погоны и знаки различия, соответствующие ее званию. Под мышкой у нее была зажата фуражка. Волосы были аккуратно подстрижены до уровня воротника. Единственной уступкой тщеславию была краска, маскировавшая несколько седых прядей.

В сорок восемь лет она была лишь второй женщиной во флоте НОАК, дослужившейся до ранга капитана, – и не собиралась останавливаться на достигнутом. Цзе Дайюй стремилась к званию адмирала. Единственный ребенок фабричных рабочих, она несла на своих плечах бремя чести своей семьи. Ее родители хотели сына, но вынуждены были довольствоваться дочерью, попав в ловушку тогдашней политики «одна семья – один ребенок». Впрочем, впоследствии ее родители не чаяли в ней души и любили ее, прививая ей уверенность в своих силах – наряду с гордостью за страну, семью и себя, пусть даже и не в такой последовательности.

Когда двенадцать лет назад умерла мать, это побудило ее поступить на службу в НОАК. Ее амбиции не могли быть реализованы в гражданской жизни. К тому времени Цзе Дайюй уже была гордостью своих родителей. Она окончила Университет имени Сунь Ятсена со степенью доктора геолого-геофизических наук, затем работала в Южной морской научно-технической лаборатории провинции Гуандун, где участвовала в глубоководных исследовательских проектах для военно-морского флота. Так что ее переход в армию прошел легко. После службы штурманом на авианосце она вернулась в ту же лабораторию.

С тех пор, все последнее десятилетие, Дайюй отвечала за осуществление проекта китайского батискафа. Однако ее главным достижением стало завершение строительства и испытание управляемого ИИ корабля «Чжухай Юнь». Морское исследовательское судно не нуждалось в экипаже. Оно служило базой для эскадрильи беспилотных дронов и подводных аппаратов, что позволяло ему работать в независимом режиме, с минимальным участием человека.

Ее целью было ввести флот НОАК в новую эру господства в океане. Если она добьется успеха, ей светит звание адмирала. Тем не менее многое зависело от ее новой роли здесь, в Камбодже. Дайюй хотела, чтобы это стало новой жемчужиной в короне ее достижений. Под ее руководством было осуществлено строительство комплекса, как официальной базы наверху, так и нескольких нижних этажей инженерных лабораторий, спрятанных подальше от посторонних глаз глубоко под землей.

Дайюй направилась к крытому железом складу, возвышавшемуся на четыре этажа над соседней водой. Единственным знаком на нем была цифра 零八 над входом, но это было самое важное сооружение на их базе. Дверь сторожили двое вооруженных охранников, но ни один из них не отсалютовал ей, что, однако, стоило им усилий. Всем было приказано придерживаться на публике ролевой игры.

Цзе Дайюй провела по считывающему устройству ключ-картой и вошла в сырой склад. В ноздри тотчас ударил гнилостный запах морской воды и дизельного топлива. Здание состояло из двух этажей офисов и открытых рабочих пространств, сгруппированных вокруг глубоководной бухты посередине. Та соединялась с Сиамским заливом, но ее огромные двери в настоящее время были закрыты. К причалу был пришвартован исследовательский корабль, а рядом покачивался на воде прототип погружаемого аппарата.

Офис Цзе Дайюй находился на втором уровне. Хотя впереди у нее был долгий – и важный – день, вместо этого она направилась к лифту рядом с входом на склад. Хотелось посмотреть, что было сделано за последние два дня, пока она отсутствовала. Дайюй снова воспользовалась ключ-картой. Двери лифта открылись. Она вошла и нажала самую нижнюю кнопку, светящуюся цифрой 五, обозначающей пятый подземный этаж комплекса.

Скользящие двери закрылись, и клетка лифта полетела на тридцать метров вниз в подземный бетонный бункер, расположенный в основном под соседней стоянкой. Клетка резко остановилась, с легким шипением сжатого воздуха двери распахнулись. Цзе Дайюй шагнула в длинный серый коридор с дверями герметичных шлюзов, ведущих в различные лаборатории. Пройдя по нему, заглянула в первую комнату. За стеклом шлюза она заметила три голых тела на стальных каталках. Трупы почернели, словно обугленные пламенем, и каждый был искорежен в агонии. Однажды ей довелось побывать на руинах Помпеев, где Дайюй видела гипсовые слепки покрытых пеплом жертв извержения Везувия. Троица внутри морга выглядела почти так же.

«Только это не гипсовые слепки».

Это три члена экипажа, извлеченные из спасательной камеры, катапультированной с пропавшей китайской подводной лодки «Чанчжэн-24».

Военно-морским силам НОАК потребовалось три дня, чтобы обнаружить небольшую капсулу, качающуюся на волнах в южной части Тихого океана. Их работу затруднял сильный шторм, отогнавший спасательную камеру далеко от того места, где она была выброшена на поверхность. Поврежденный при всплытии маячок то мигал, то гас, что еще больше затрудняло обнаружение. Когда капсула наконец была обнаружена, оказалось, что она наполовину погружена в воду, затопленная водой, попавшей под давлением через трещину с одной стороны, а внутри нее плавают тела…

Вздрогнув, Цзе Дайюй прошла мимо первой двери и шагнула в следующий шлюз. Глубоко вдохнув прохладный поток переработанного воздуха, она вошла в биолабораторию. Та была в спешном порядке оборудована десятью днями ранее, после того как было обнаружено странное состояние тел. Для их изучения Дайюй привезла микроскопы и центрифуги, а также сверхнизкотемпературный морозильник и инкубатор с углекислым газом. Она также заказала секвенатор нового поколения и систему ПЦР для генетических анализов. Кроме того, по просьбе ведущего исследователя в лаборатории наверху были установлены электронный микроскоп и система рентгеновской дифракции. После всех затрат и усилий Дайюй хотела получить ответы.

Она направилась к человеку, у которого они, по идее, были. При ее появлении доктор Ло Хэн поклонился. Блестящий биоинженер, врач из Шанхайского университета, в свои тридцать два года он удостоился множества похвал за свои исследования и в настоящее время возглавлял Китайское общество клеточной биологии.

Хэн посмотрел ей в лицо, и она заметила упрямую твердость его взгляда. Ученый не хотел приезжать сюда. Сначала он наивно полагал, что у него есть выбор. Хэн вырос в Гонконге и был еще ребенком, когда этот регион был возвращен Китаю. Тем не менее он держал себя – все шесть футов своего тела – так, словно оставался между двумя мирами: между Востоком и Западом, между гражданской жизнью и военной властью. В нем сохранилась упрямая воинственность, с которой Дайюй уже столкнулась с момента его прибытия.

В лаборатории на разных местах работали еще четверо, и все четверо, казалось, старались избегать ее взгляда. Двое были выбраны самим Хэном. Дайюй выбрала другую пару, лейтенанта и младшего лейтенанта, помогать доктору и следить за его действиями. Но в конечном счете ответственность лежала на Хэне.

Она перешла к биоинженеру.

– Как наш пациент?

– Взгляните сами, капитан. – Хэн подвел ее к окошку, выходившему в соседнюю комнату. – Не думаю, что он протянет еще день.

Цзе Дайюй пристально посмотрела на фигуру, лежащую на больничной койке в герметизированном помещении. Одинокая медсестра в белом костюме биологической защиты проверила капельницу, по которой ему в руку, его единственную неповрежденную конечность, попадал морфий. В рот и нос были вставлены трубки, соединенные с респиратором, который ритмично поднимался и опускался.

Подводник оказался старшиной второго класса с подводной лодки «Чанчжэн-24». Он был единственным выжившим, найденным в спасательной капсуле, обнаруженной десятью днями ранее. Старшина сильно пострадал. Его ноги были поражены – затвердевшие, почерневшие, как у трупа, словно нижнюю половину его тела окунули в масло. Боль и бред мешали ему отвечать на какие-либо вопросы или объяснить свое состояние. За последние дни недуг распространился и пополз по его телу: теперь корка покрывала половину груди и левое плечо, и спустилась наполовину вниз по той же руке. Никакое введение лекарств или лучевая терапия не смогли остановить его распространение. Только один вид лечения показал хотя бы минимальную эффективность – а именно снижение температуры тела больного в ваннах со льдом и подкисление его крови. Тем не менее это лишь замедлило заражение, а не остановило его.

– Нам пришлось реанимировать его дважды за ночь, – сообщил Хэн с легкой ноткой ярости в голосе. – Он не продержится долго, даже несмотря на все наши героические усилия.

Дайюй прочла на лице доктора сострадание. Хэн три дня назад попросил, чтобы она позволила этому человеку умереть, но капитан велела Хэну сохранять ему жизнь как можно дольше – или, по крайней мере, до тех пор, пока у них не будет больше ответов. На данный момент никто не знал, было ли причиной его состояния случайное воздействие неизвестного токсина или же это свидетельство применения против экипажа экзотического биологического оружия. Требовались ответы, тем более что вот-вот должны были начаться работы по подъему затонувшего судна.

– Каких успехов вы добились, пока меня не было? – надавила на ученого Цзе Дайюй.

– В лучшем случае это смешанная ситуация. Мы отчасти продвинулись в понимании того, что происходит с его телом. Что касается того, почему или как все происходит, это продолжает бросать нам вызов.

– Покажите мне, что вы узнали, – приказала она.

Хэн подвел ее к компьютеру.

– В его организме явно идет процесс биоминерализации. Взгляните на этот образец спинномозговой жидкости.

На экране появилась пара микроскопических изображений. Одно из них представляло собой крупный план крошечных кристаллов, плавающих в рассеянной дымке.

– Что это? – спросила Дайюй.

– Кристаллы карбоната кальция.

Она нахмурилась:

– И они обычно обнаруживаются в спинномозговой жидкости?

– Разумеется, нет. – Хэн взглянул на нее. – Хотя карбонат естественным образом составляет около восьми процентов нашего тела, эти кристаллы берутся не из него.

– Тогда откуда?

– Они получены из костей жертвы.

– Что?

– Процесс, похоже, растворяет и вымывает кальций из костей скелета, чтобы произвести эти кристаллы, которые затем плотно откладываются в клеточных мембранах по всему телу. Внутренняя часть клетки остается неповрежденной, но внешние стенки становятся хрупкими и твердыми.

– Превращая тело в камень?

– Именно. Существует одна болезнь – так называемая склеродермия, аутоиммунное заболевание, при котором между клетками образуется избыток фиброзной ткани, из-за чего кожа и органы больного становятся твердыми и негибкими. Но в данном случае причина не в фиброзной ткани, а в отложениях кальция.

– А что насчет самих костей?

Хэн повернулся к старшине в соседней комнате.

– Мы провели несколько сканирований его ног. Хотя его конечности жесткие и твердые, под этой каменной оболочкой нет костей. Как будто процесс терраформирует его тело, превращая внутреннюю скелетную структуру в экзоскелет.

Дайюй поморщилась:

– И вы понятия не имеете, как это происходит?

– Я знаю лишь одно: это жестокий процесс, когда бо́льшая часть энергии для подпитки берется от самой жертвы. Когда старшина Вон прибыл сюда, температура его тела была сто семь градусов по Фаренгейту, но по мере ухудшения состояния она поднялась до ста двадцати двух градусов [10]. Именно по этой причине он впал в глубокую кому и, возможно, поэтому ему помогла ледяная ванна. Тем не менее, что бы это ни было, оно, похоже, способно высвобождать потенциальную энергию, хранящуюся в теле, а это огромное ее количество. Наши тела, по сути, – очень эффективные батареи для хранения энергии. Чтобы удерживать такое же ее количество, которое сохраняется в жировых запасах здорового человека, потребовался бы автомобильный аккумулятор весом в целую тонну.

– И что-то задействует его?

– Не просто задействует, а высвобождает все сразу – этакий биологический ядерный взрыв.

– Но почему? Чем это вызвано?

Хэн растерянно пожал плечами.

– Не имею представления. Я не выявил ни бактерий, ни вирусов, ни химических веществ, которые могли бы вызвать все это. Я не знаю, является ли то, что происходит, неким способом сохранения тела или новой формой хищничества. Возможно, и тем и другим. В поисках ответов я изучил микроструктуру кристалла. Если честно, результаты меня озадачили.

– Это почему же?

– Карбонат кальция в основном встречается в двух полиморфных формах, двух разных конфигурациях кристаллической структуры. Чаще всего он образуется в виде кальцита, как в известняке, где кристаллы имеют тригональную конфигурацию. – Он указал на экран. – Но с помощью рентгеновской кристаллографии удалось выявить, что эти кристаллы имеют орторомбическую форму, называемую арагонитом. Эта форма менее стабильна, но именно так карбонат кальция кристаллизуется в присутствии морской воды.

– Морская вода? – Дайюй представила, как «Чанчжэн-24» тонет и сплющивается в океанских глубинах. – Это важно?

– Может, и нет. Концентрация соли и других ионов в морской воде очень похожа на ту, что содержится в сыворотке нашей крови. Это может объяснить, почему карбонат кристаллизуется в арагонит. Но я не могу быть уверен.

Дайюй кивнула, чувствуя себя более потрясенной, нежели до того, как пришла сюда.

Однако Хэн еще не закончил.

– Есть еще одна деталь, о которой вы должны знать. – Он вернулся к компьютеру и пролистал различные меню и окна. – Опять же, я не понимаю значения того, что обнаружил вчера, но это довольно необычно и должно вас насторожить.

– Что именно?

– Я уже говорил вам, что кристаллы кальция распределяются по клеточным мембранам больных. Это не совсем так.

– Что вы имеете в виду?

Хэн вывел на монитор видеоролик. В кадре были он сам и другой исследователь в соседней комнате морга, оба одетые в костюмы биологической защиты. Кто-то третий взял камеру и настроил крупный план. Хэн тем временем взял вибрирующую костную пилу и, поднеся ее к одной из окаменелых голов, срезал теменную часть и снял ее. Камера сместилась, показывая то, что было внутри.

Цзе Дайюй задохнулась при виде тошнотворного зрелища. На свету блестели извилины серого вещества.

Хэн объяснил:

– В то время как остальные клетки тела – в каждом органе и ткани – подверглись процессу биоминерализации, центральная нервная система осталась не затронута. Мозг и позвоночник, похоже, остались практически прежними.

Проглотив свой ужас, Цзе Дайюй изо всех сил старалась говорить спокойно:

– Как вы думаете, почему они остались целыми?

Хэн не стал отвечать, лишь покачал головой.

– Самое странное, что мы протестировали показанный на видео мозг. И зафиксировали при этом слабую ЭЭГ, как будто имела место некая непрерывная электрическая энергия.

Она в ужасе посмотрела на него.

– Вы хотите сказать, что ткань все еще жива?

– Нет… безусловно, нет, – настаивал Хэн, – правда, как-то подозрительно нерешительно. – На мой взгляд, это просто остаточная тепловая энергия некоего мощного процесса, который случайным образом стимулирует нервы и синапсы. Что, однако, совершенно загадочно. Я намерен чуть позже сегодня препарировать мозг и позвоночник. Возможно, тогда…

В соседней комнате раздался сигнал тревоги, достаточно громкий, чтобы Цзе Дайюй вздрогнула. За окном медсестра махала рукой, призывая на помощь: тело старшины дергалось на кровати – или, по крайней мере, та его часть, которая не превратилась в камень.

Хэн посмотрел на Цзе Дайюй; его глаза умоляли ее отдать приказ и прекратить страдания пациента. Она взглянула на жуткое видео, застывшее на мониторе, потом вновь на врача.

– Оставьте его в живых.

Хэн нахмурился, но спорить не стал.

– Слушаюсь.

Дайюй повернулась и вышла из лаборатории. В глубокой задумчивости она вернулась к лифту и поднялась на второй этаж склада, где деревянной походкой направилась к своему кабинету. Но прежде чем успела дойти до него, ее секретарь встала из-за стола и поклонилась ей.

– Hăijūn shang xiao, капитан, – поприветствовала она свою начальницу. – Недавно нам позвонили из Пекина. Сегодня днем они пришлют сюда кого-то проконсультироваться с вами по поводу… того проекта внизу.

– Кого?

Секретарь посмотрела на листок бумаги, зажатый в обеих ее руках.

– Доктора Чой Айгуа.

Не вспомнив имя, Цзе Дайюй нахмурилась:

– Кто послал его?

– Заместитель главы Китайского национального космического управления. Доктор Чой – астрофизик из Академии космических технологий.

Цзе Дайюй в замешательстве наморщила лоб. Почему к ним присылают астрофизика?

Тем не менее по ее спине пробежал неприятный холодок. Она вспомнила, как Хэн описывал процесс биоминерализации, назвав его при этом терраформированием тела старшины. Она также не могла выбросить из головы последний кадр из видео Хэна – блестящий мозг в твердой оболочке. Мозг, который все еще вибрировал энергией. Дайюй вновь представила субмарину, как та, получив повреждения, погружается в морские глубины…

Что там происходит на самом деле?

10 часов 55 минут

Адам стоял на краю вертолетной площадки рядом с доктором Рид. У Фиби на плече висел рюкзак. Его дорожная сумка лежала у его ног. Но они были не единственными ожидающими.

Корпоративный вертолет ESKY – «Огаста Уэстленд AW119 Коала» – разогревал двигатели для полета к «Титану-Икс». Ему предстояло покрыть расстояние более чем в шестьсот миль до исследовательской яхты, после чего он будет служить транспортным средством между этими водами и впадиной Тонга.

Адам воспользовался задержкой, чтобы погреться на солнышке и подышать полной грудью. Очищенный воздух и искусственное освещение бледнели по сравнению с настоящим солнцем и воздухом. Он провел под водой на станции «Титан-Нижний» целых десять дней. Тем не менее сожалел о том, что оставил дядю там, внизу.

Фиби переминалась с ноги на ногу, сгибала то одно колено, то другое, явно желая поскорее отправиться в путь. Под ярким небом она походила на рвущуюся в бой амазонку. Такая же высокая, как и он сам, но в ней не было худобы. Даже мешковатый комбинезон был бессилен скрыть соблазнительные выпуклости.

Фиби поймала его взгляд:

– Этот гидросамолет приземлился полчаса назад. Когда же мы наконец улетим отсюда?

Адам придвинулся ближе:

– Думаю, мистер Бёрд устроил обычное рекламное шоу проекта «Титан», вероятно, пытаясь побудить УППОНИР забраться глубже в свои карманы для дальнейшего финансирования его детища.

– Не сомневаюсь. – Ее глаза искрились лукавством. – Но лично я бы предпочла, чтобы военные держались от этого проекта как можно дальше. Впрочем, я догадываюсь, почему они здесь. Как вы думаете, та подводная лодка могла принадлежать ВМС США?

– Я… Я не знаю, – солгал Адам и тотчас почувствовал себя неловко. Он сглотнул и посмотрел на лифт, чьи двери в этот момент открылись. – Но, похоже, мы наконец отправимся в путь.

Бёрд провел по палубе двух оперативников «Сигмы». Миллиардер шел, склонив голову к тому из двух мужчин, кто был ниже. Директор Хигаси уже передала Адаму краткое досье на их гостей. Айко заверила его, что этим двоим можно полностью доверять, и велела оказывать им полное содействие, хотя также предупредила, чтобы он был осторожным, когда будет делиться какими-либо подробностями о деятельности «TaУ».

Несмотря на все заверения Айко, участие в их проекте иностранной тайной организации возмутило Адама. Он гордился всем, чего «ТаУ» достигла за короткое время.

За последние шесть месяцев они предотвратили биотеррористическую атаку в Киото и разоблачили российскую хакерскую схему против японского Министерства иностранных дел. Но все эти операции проводились на родной земле. Адам понимал необходимость участия в этом проекте «Сигмы» – как в качестве поддержки, так и для того, чтобы обойти оговорку в Конституции Японии, которая ограничивала разведывательные операции, проводимые за границей.

«Впрочем, мне это все равно не нравится».

Подойдя ближе, Бёрд представил их, назвав имена и сообщив краткую биографию Фиби и Адама. Затем взмахом руки указал на мужчину пониже, в сером худи с капюшоном и черных рабочих брюках с кучей карманов.

– Это Монк Коккалис. У него докторская степень в области биологии с упором на биомедицину, которая, надеюсь, окажется полезной, когда все вы погрузитесь в воды этого желоба.

Мужчина снял черную бейсболку, обнажив лысину. Он пожал руку Фиби, затем протянул ладонь Адаму. Тот с силой сжал ее, демонстрируя свою важность. Увы, это было все равно что пытаться раздробить пальцами камень. Пусть оперативник «Сигмы» доставал Адаму лишь до плеча, но каждый дюйм его тела был поистине стальным.

Однако Монк даже бровью не повел. На его лице застыла все та же добродушная ухмылка.

– Надеюсь, мы не помешали.

– Отнюдь, – заверил его Адам, с трудом процедив ответ сквозь стиснутые зубы.

Они попятились друг от друга, а Бёрд указал на сопровождавшего Монка уродливого гиганта. Его и без того грубое лицо уродовал старый перелом носа. Через всю щеку тянулся порез, заклеенный пластырем, явно свежий. На великане был длинный шерстяной плащ, надетый поверх черных джинсов и футболки. Через одну руку была перекинута тяжелая сумка.

– Это Джозеф Ковальски, бывший моряк военно-морского флота США, специалист в области горного дела и взрывных работ.

Адам был даже рад, что великан не протянул руки, опасаясь, что его массивная лапища раздавит его кости. Ковальски лишь кивнул каждому и невнятно хмыкнул в знак приветствия.

– Поскольку в батискафе, который будет погружаться в желоб, очень мало места, – сказал Бёрд, взглянув на гостя-исполина, – особенно для человека такого роста, мистер Ковальски останется здесь, чтобы помочь доктору Канеко и мне мониторить продолжающуюся угрозу.

Монк широко улыбнулся Адаму и Фиби.

– Похоже, с вами буду только я.

– Если это решено, давайте отправим вас в путь. – Бёрд помахал ожидающему вертолету. – Благополучного вам полета. Всегда оставайтесь на связи. И мы будем делать то же самое.

Винты вертолета закрутились, и их группа отпрянула в разные стороны.

– Ничего не сломай! – крикнул Монк своему спутнику.

Ковальски пожал плечами, явно ничего не обещая.

Адам нахмурился, глядя то на одного, то на другого. Теперь он был еще больше уверен в отношении одной детали этой миссии.

«Мне лучше действовать одному».

23 января, 11 часов 48 минут

Республика Сингапур

Под унылым моросящим дождем Грей направился по пешеходному мосту, перекинутому над скоростной автомагистралью Айер-Раджа. В руках у него был зонтик, на плечах – синяя ветровка для защиты от непогоды. День был хотя и не слишком жаркий, но душный и липкий.

Для обычно оживленного и шумного города движение под мостом было редким. Весь район будто затаил дыхание и втянул голову в плечи. Сингапур ощутил на себе землетрясение, и его частично задело цунами, однако он почти избежал массивных разрушений, нанесенных побережьям Китая, Вьетнама и Филиппин, где число погибших неуклонно росло по мере продолжения спасательных операций.

«И, возможно, худшее еще впереди…»

Грей очень надеялся, что предупреждения геологов о грядущем катаклизме еще больших масштабов оказались преувеличенными. На данный момент все, что он мог, – это сосредоточиться на поставленной задаче. Монк и Ковальски уже добрались до комплекса «Титан» в Коралловом море. Коккалис также подтвердил, что – спасибо Пейнтеру – Кэт на частном самолете улетела домой. Джек и девочки со свойственной детям жизнерадостностью быстро приходили в себя после ночи хаоса и ужаса.

Дети были в безопасности, и Грей мог лучше сосредоточиться на поставленной ему задаче. Дойдя до конца пешеходного моста, он внимательно рассмотрел свою цель.

Музей естественной истории «Ли Квон Чан» возвышался, словно этакий семиэтажный темно-серый валун, на краю кампуса Национального университета Сингапура. Его монолитная конструкция была практически лишена окон и покрыта сверху донизу формованными бетонными плитами. Из-за угловатой формы крыши и стен он напоминал гигантский ковчег, севший на мель на территории университетского кампуса.

Для Грея же это был бетонный сейф, который следовало взломать, чтобы разгадать его тайну.

«Что нужно китайцам в этом музее?»

Позади него Сейхан перешептывалась о чем-то со своей матерью, а Чжуан шагал с ним рядом. Два лидера триады прибыли с ними в Сингапур, чтобы помочь с расследованием. У Гуань-инь в этом районе имелось множество контактов. Поскольку сроки были сжатыми, Грей принял их помощь… да и вряд ли он смог бы убедить мать Сейхан в обратном.

Гуань-инь уже доказала свою ценность, помогая им переправить оружие в Сингапур. Грей нес свой «ЗИГ-Зауэр P229» у поясницы, спрятав его под легким свитером и ветровкой. У Сейхан на щиколотке, в кевларовой кобуре, был пистолет Монка, «Глок 45».

Несомненно, Гуань-инь и Чжуан были вооружены одинаково, хотя лейтенант триады оставил свой меч в отеле на другой стороне скоростной автомагистрали. В качестве дополнительной меры предосторожности Гуань-инь, чтобы скрыть татуировку и шрамы, надела малиновый шелковый никаб, закрывавший голову и шею, с тонкой вуалью на нижней половине лица.

Чжуан придвинулся ближе к Грею.

– На какую выгоду вы надеетесь, придя так рано? Если китайцы нанесут удар, то наверняка в нерабочее время, под покровом ночи. И мы уже можем заглянуть внутрь музея через камеры видеонаблюдения.

– Камеры не так хороши, как собственные глаза.

Пока они ехали сюда, технический гуру «Сигмы» Джейсон Картер взломал камеру, и теперь у них имелся постоянный вид на музей изнутри. Но Грею этого было мало. Оставалось слишком много белых пятен. До наступления темноты он хотел основательно изучить местность, что лучше всего было делать пешком.

Пейнтер уже подтвердил, что пока ничего экстраординарного в музее не произошло. Судя по всему, никаких незаконных проникновений, никаких взломов.

Директор «Сигмы» также доставил в отель посылку. В ней были зашифрованные спутниковые телефоны, электронные планшеты, рации и горловые микрофоны, но самое главное – четыре пары военных очков IVAS. Эти очки не только были снабжены новейшей технологией ночного видения, но и позволяли отображать на проекционном дисплее внутри очков изображения со взломанных видеокамер.

Перед выходом из отеля Грей приказал всем надеть наушники и ларингофоны. Если не присматриваться, устройства эти были почти невидимы. Он хотел, чтобы члены группы постоянно были на связи друг с другом. Оставшуюся часть их снаряжения он разделил по их рюкзакам.

Грей посмотрел на часы и велел всем ускорить шаг.

– Нам нужно поторопиться.

В полдень у них была запланирована частная экскурсия, организованная контактами «Сигмы» в Смитсоновском институте. Устроить ее не составило труда. Штаб-квартира «Сигмы» была спрятана под Смитсоновским замком на Национальной аллее Вашингтона. Место было выбрано из-за его близости как к обширным исследовательским лабораториям института, так и к соседним коридорам власти в округе Колумбия. Такое месторасположение не раз служило группе хорошую службу в прошлом, как и сейчас. Этот тур позволит его команде получить доступ к закрытым пространствам музея, а также миновать металлоискатели и обыски сумок у общественного входа.

Грей продолжил путь к входу в музей. Фасад здания поражал. Дальний его угол был срезан, образуя череду открытых балконов, густо заросших деревьями, кустарниками и папоротниками. Балконы эти спускались пышным зеленым каскадом, призванным изображать заросшие пышной зеленью скалы внешних островов Сингапура. Окружали музей и другие сады.

Сейхан зашагала рядом с Греем, давая Чжуану возможность идти рядом с ее матерью.

– Где мы должны встретиться с директором музея?

Он указал в сторону от широких ступеней, ведущих к главному входу.

– Сбоку есть групповой вход. Там нас должен ждать профессор Квон.

Все они быстро шагали сквозь полуденные толпы. Грей продолжал вертеть головой. Как и Сейхан.

– Ты много читал во время полета, – прошептала она. – Что-нибудь из этого дало ключ к пониманию того, что здесь могут искать китайцы?

– Нет. В музее собрано более миллиона экспонатов. Но в его галереях выставлена лишь их часть. Все остальное хранится в сухих и влажных лабораториях на верхних этажах. Это закрытые для посетителей зоны.

Вот и еще одна причина, почему Грей хотел устроить закулисную экскурсию. Площадь музея составляла более девяноста тысяч квадратных футов, но открытые для публики галереи занимали лишь четверть этой площади.

Пирс посмотрел на гигантское сооружение.

– Скорее всего, то, что ищут китайцы, находится в одной из закрытых для посетителей зон.

– Все равно это огромная территория. Разве этот твой странный ум не сузил для нас поле поисков?

– Я не чудотворец.

Тем не менее Грей знал: его завербовали в «Сигму» из-за этого странного ума, а вовсе не по причине военного опыта, полученного в рядах армейских рейнджеров. В детстве Пирс вечно разрывался между противоположностями. Его мать была глубоко набожной католичкой, решительно бросавшей вызов церковным догмам. Его отец был простым нефтяником, который, будучи еще не старым, стал инвалидом и был вынужден взять на себя роль домохозяйки. Возможно, именно такое воспитание научило Грея смотреть на вещи по-разному, пытаться уравновесить крайности. Или же это было нечто генетическое, заложенное в его ДНК, что позволяло ему видеть закономерности, недоступные другим.

Прослужив в «Сигме» десяток лет, он пришел к выводу, что его талант заключается не столько в нестандартном мышлении, сколько в том, чтобы складывать все в эту коробку и встряхивать ее до тех пор, пока не обнаружится некое подобие порядка.

– И у тебя по-прежнему нет никаких версий? – бросила ему вызов Сейхан.

Он покосился на нее. Сейхан в упор посмотрела на Грея. Тот старался сохранять невозмутимость. Впрочем, она знала его слишком хорошо, чтобы принять это за чистую монету.

– Ты что-то разгадал?

– В лучшем случае это всего лишь догадка, – признался он.

– Что?

– Да, музей Сингапура располагает обширной коллекцией, но в Китае есть собственные музеи естествознания в Шанхае, Пекине и даже в Гонконге. Все с такими же обширными коллекциями. Тогда зачем отправлять команду сюда? Что такого важного хранится в этом музее?

Сейхан пожала плечами.

– Я попросил Джейсона прошерстить базы данных различных региональных музеев на предмет экспонатов, уникальных для этого региона. И хотя среди них есть немало таких, каких нет нигде, кроме как в Сингапуре, ничто не показалось мне принципиально необычным или неким образом связанным с затонувшей подводной лодкой и странными землетрясениями.

– Значит, ты зашел в тупик.

– Да, пока я не изучил, откуда взялась эта коллекция. История самого музея интереснее, чем его содержание.

– Это почему же?

– И основание Сингапура, и основание этого музея связаны с человеком по имени сэр Томас Стэмфорд Раффлз. В тысяча восемьсот девятнадцатом году он основал портовый город, который впоследствии стал современным Сингапуром. Но он также был заядлым натуралистом, который любил флору и фауну этого региона, и сделал бесчисленные открытия. Чтобы сохранить и продемонстрировать здешнее биоразнообразие, в тысяча восемьсот двадцать третьем году он основал Сингапурский институт, первое воплощение здешнего музея. Позже в его честь он был переименован в Музей Раффлза, а затем в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году вновь получил название Национальный музей Сингапура. Он и по сей день остается старейшим подобным заведением во всей Юго-Восточной Азии. Правда, со временем его отдел естественной истории – и все его экспонаты – в две тысячи пятнадцатом году были перемещены сюда, на новое место.

Сейхан нахмурилась:

– Почему все это имеет значение?

– История всегда имеет значение.

Она еще сильнее насупила брови:

– Ближе к делу, профессор.

– В этом здании хранится коллекция, ядро которой составляют артефакты, восходящие непосредственно к сэру Стэмфорду Раффлзу, к тому времени, когда он впервые начал собирать свою коллекцию, еще до того как прибыл в Сингапур. Его интерес к естественной истории предшествовал его приезду сюда, еще когда он был вице-губернатором Явы. Он также являлся президентом Батавского научного общества, ставившего своей целью изучение и сохранение естественной истории Ост-Индии. Некоторые экспонаты в музее относятся к этому периоду.

– И почему это важно?

– Может, и нет, но пока Раффлз был лейтенант-губернатором, в регионе произошло одно из самых разрушительных тектонических событий в мире. Извержение вулкана Тамбора. Оно вызвало землетрясение, прокатилось по региону серией цунами, а выброшенное им облако пепла распространилось на весь мир. – Грей посмотрел на Сейхан. – Звучит знакомо? Учитывая апокалиптические предсказания, сделанные геологами на станции «Титан», китайцы могут искать нечто такое, что сохранилось от того катастрофического события, нечто, что они считают настолько важным, что это оправдает набег на музей.

Сейхан приподняла бровь, подвергая сомнению его умозаключение:

– Это то, к чему привел тебя твой странный разум?

– Как я уже сказал, – возразил Пирс, пожав плечами, – это всего лишь догадка.

Тем не менее он оставил невысказанным то, во что по-настоящему верил.

«Мой внутренний голос редко ошибается».

13 часов 34 минуты

Отстав от Грея на шаг, Сейхан поднималась вверх по изогнутой лестнице на антресоли. Их гидом был профессор Даррен Квон, нынешний куратор музея, невысокий малаец с приветливой улыбкой и приятными манерами, в белом лабораторном халате до колен. Под халатом у него виднелась белая рубашка и красный галстук, вероятно, олицетворявшие цвета сингапурского флага. Этот человечек явно гордился своей страной и вверенным ему заведением.

– Теперь мы подходим к нашей галерее «Наследие», – сообщил Квон, взмахом руки указав на ту часть музея, которая выглядела как библиотека рубежа веков, уставленная высокими деревянными застекленными шкафами, полными старых книг, артефактов и раритетов. – Здесь представлена самая ранняя история музея. Не стесняйтесь, можете открывать шкафы и ящики. Мы хотели сделать экспозицию максимально интерактивной.

Грей так и поступил: шагая вдоль шкафов, он задерживался у каждой витрины. Из их предыдущего разговора Сейхан знала: эта тема представляет для него особый интерес. Чего не сказать о ней самой.

Ходя хвостом за ними двумя, Сейхан старалась не выдавать своего нетерпения. Их группа провела час, осмотрев пятнадцать зон основного этажа, посвященного биоразнообразию региона – от зарождения жизни до всех ее ветвей, стеблей и листьев. Промежуток охватывает миллионы лет.

И она как будто провела их здесь.

Ее мать и Чжуан остались внизу, ожидая начала светового шоу, которое еще больше высветит три гигантских скелета зауроподов, чьи длинные шеи и черепа возвышались до уровня антресолей. Вооруженные наушниками и ларингофонами, они могли оставаться на связи. Гуань-инь и Чжуан также исподтишка наблюдали за главным входом, выглядывая любых подозрительных посетителей.

Грей выпрямился и посмотрел на Квона.

– Я вижу, вы разделили галерею «Наследие» на две части, одну, посвященную сэру Стэмфорду Раффлзу с одной стороны, и вторую – Уильяму Фаркуару – с другой. Хронология их вклада в науку и открытий во многом совпадает. Почему вы держите их отдельно?

Улыбка Квона сделалась шире.

– Потому что иначе нас могут преследовать их призраки. Сэр Раффлз и генерал-майор Фаркуар помогли основать Сингапур и были в равной степени заядлыми натуралистами. Вплоть до самой смерти они соперничали за открытия, боролись за признание и всячески поносили друг друга на каждом шагу, порой весьма горячо. Поэтому мы не осмелились поставить их вместе в один шкаф.

Грей подошел к шкафу с надписью «Фаркуар» наверху.

– Как эти двое стали заклятыми врагами? Согласно табличке, именно Раффлз поставил Фаркуара во главе Сингапура после основания города?

– Видите ли, Раффлз был недоволен небрежностью, с которой его назначенец взялся за порученное ему дело. Фаркуар не выполнил те инструкции, которые оставил Раффлз. При попустительстве Фаркуара в Сингапуре процветали работорговля, курение опиума и другие пороки. Между ними росли трения, обостряясь с каждым годом. Затем Фаркуар совершил настолько гнусный поступок, что Раффлз внезапно уволил его с этого поста.

Грей нахмурился:

– Что же он сделал?

– Рассказывают разное, но известно, что их взаимная неприязнь в конце концов сделалась настолько сильной, что Фаркуар попытался накопать на сэра Раффлза компромат, нечто такое, что изгнало бы ненавистного ему конкурента из региона. В то время поговаривали, что Раффлз скрывает некий великий секрет, но никто не знал, какой именно. Ходили слухи о великом сокровище или некоей постыдной правде. Чтобы раскрыть его тайну, Фаркуар заручился поддержкой местных криминальных элементов, главным образом китайцев, которые занимались в городе торговлей опиумом. Когда Раффлз узнал об этой уловке, он немедленно уволил Фаркуара.

Приподняв бровь, словно укоряя ее за то, что она сомневалась в нем, Грей взглянул на Сейхан, а затем вновь повернулся к директору музея:

– Он когда-нибудь узнал, что это был за секрет?

Квон пожал плечами:

– Понятия не имею, но Фаркуар продолжал поддерживать хорошие отношения с китайцами. Те даже наградили его прощальным подарком – серебряным кубком стоимостью семьсот долларов, непомерная сумма по тем временам. Китайцы также помогали ему в его натуралистских начинаниях; они предоставили в его распоряжение художников, которые сделали для него около пятисот иллюстраций. – Квон повел Грея вдоль витрины с другой стороны. – Здесь можно увидеть некоторые из них.

Грей двинулся следом и на миг наклонился, чтобы рассмотреть затейливую тарелку с изображением ярко раскрашенной птицы.

– Если Фаркуар узнал секрет Раффлза, то китайцы, вероятно, тоже узнали его.

– Думаю, да, но из этого ничего не вышло.

– По крайней мере, пока, – пробормотал Грей.

Квон посмотрел в его сторону.

– Вы о чем?

– Ни о чем. – Пирс выпрямился. – Когда все это произошло?

– В далеком тысяча восемьсот двадцать третьем году.

Грей нахмурился, глядя на директора.

– Это тот же год, когда был основан музей, только тогда он назывался Сингапурским институтом.

– Совершенно верно.

– И кого же Раффлз назначил на место Фаркуара? Для наблюдения за городом и его новым музеем…

– Врача, человека по имени доктор Джон Кроуфорд.

– Врача?

– И подающего большие надежды натуралиста. Кроуфорд работал под руководством Раффлза, когда тот был вице-губернатором Явы.

Сейхан подошла ближе. «Грей и его чертовы догадки…»

Пирс сосредоточился на Квоне.

– Значит, когда в тысяча восемьсот пятнадцатом году произошло извержение вулкана Тамбора, Кроуфорд был с Раффлзом на Яве?

Квон растерянно нахмурил лоб:

– Полагаю, что да. Хотя я могу только представить, чем это ужасное событие было для них обоих.

Грей взглянул на Сейхан:

– Будем надеяться, что нам останется только представлять это…

14 часов 09 минут

Грей поднялся в лифте вместе с Сейхан и доктором Квоном. Директор с помощью ключ-карты получил для них доступ к пяти закрытым этажам музея над двумя общедоступными. Они направлялись в рабочее сердце музея.

Пока лифт поднимался, Грей ломал голову над загадкой. Узнали ли Раффлз и Кроуфорд во время извержения вулкана Тамбора некую тайну, которую Фаркуар позже раскрыл и поделился ею со своими китайскими заговорщиками? Очевидно, что бы это ни было, в то время это не имело никакого смысла, потому что Фаркуар так и не раскрыл то, что узнал. Так же, как и китайцы… Но те были известными хранителями архивных записей. Некоторые сведения могли сохраниться, несмотря на минувшие два века. Какую бы тайну ни хранил Раффлз, он поручил доктору Джону Кроуфорду, своему надежному другу, распорядиться ею, надежно спрятав ее в музее, который впоследствии будет носить его имя.

Но что было настолько важным, что требовало такой секретности?

Дверь лифта с шипением открылась на третьем этаже. Здесь Квон подвел их к двери, открыть которую также следовало при помощи ключ-карты. Когда они вошли, в ноздри Грею ударил резкий запах. Впереди и по всей ширине музея стояли ряды полок со стеклянными банками самых разных размеров.

Квон повел их вдоль рядов.

– Эти первые два закрытых для публики этажа содержат нашу влажную коллекцию, как позвоночных, так и беспозвоночных; все они заспиртованы в этаноле.

Теперь Грею стал понятен источник неприятного запаха в воздухе. Они прошли мимо исследователя в защитной маске, склонившегося над столом. Свернувшуюся полосатую змею только что извлекли из стоявшей рядом бутыли и разложили на подносе. Над рабочей станцией гудел вытяжной шкаф, но даже он был не в состоянии полностью удалить испарения спирта, исходящие от образца.

Квон подвел их к полке и остановился перед комплектом крошечных баночек, которые выглядели намного старше остальных. Рукописные этикетки выцвели и отслаивались. В бутылках была коллекция крошечных крабов, некоторые не больше ногтя большого пальца.

– Вы проявили интерес к истории нашего музея, – сказал директор. – Эти ракообразные были собраны кораблем Королевского флота «Алерт» на сингапурском пляже еще в тысяча восемьсот восемьдесят первом году. Тем не менее они выглядят такими же свежими, как и в тот день, когда их выловили.

– Да, впечатляет. – Грей присмотрелся, затем выпрямился перед Квоном. – Насколько далеко в прошлое уходит ваша коллекция?

– Трудно сказать. В первые дни существования музея образцы часто становились подарками посетителей. Их дарили исследователи или искатели приключений, либо их продавали Сингапурскому институту местные жители. Нередко, толком не объяснив их происхождение. Более того, к сожалению, многие этикетки давно рассыпались в прах.

Грей оглянулся на Сейхан, которая шла за ними. Брезгливо поджав губы, она с отвращением смотрела на извлеченную из моря коллекцию. Квон повел их к дальней стороне – там на лестничную клетку открывалась дверь. Они продолжили восхождение.

Поднявшись по ступеням, Грей встал рядом с директором.

– Что касается этих исторических образцов, были ли какие-либо из них переданы лично Стэмфордом Раффлзом?

– Конечно. Некоторые из них выставлены внизу в Галерее наследия.

– Да, но ни один из них не был датирован годом основания музея, тысяча восемьсот двадцать третьим.

– Ах, те сокровища хранятся в запертом хранилище…

– Правда? Они все еще у вас? Хотелось бы взглянуть на них.

– Мы можем закончить нашу экскурсию там, если хотите. Находящиеся внутри артефакты не представляют реальной научной значимости. У нас есть гораздо лучшие экспонаты в большей коллекции. Они просто заперты по причине своего возраста. Так что, надеюсь, вы не разочарованы.

Грей кивнул. «Я тоже очень надеюсь».

Когда они дошли до следующего этажа, Квон повел их за собой в обширный лабиринт высоких металлических шкафов, стоящих так тесно друг к другу, что они образовывали сплошные стены. На торце каждого шкафа имелось стальное колесо, позволявшее откатить его вправо или влево по рельсам.

Проходя мимо них, Квон взмахнул рукой.

– На этом этаже хранится наша сухая коллекция. Эти шкафы позволяют нам эффективно использовать пространство и хранить как можно больше образцов. В них есть тысячи сушильных полок с образцами.

Он прошел мимо комнаты, где несколько исследователей деловито прикалывали насекомых к доскам. Одна женщина сосредоточенно, поистине ювелирными движениями пыталась приколоть и разъединить ноги паука размером с ладонь Грея. Пока они шли, Квон подробно описывал методы сушки, заморозки и сохранения образцов. Пирс его не перебивал, опасаясь давить на него слишком сильно или настораживать, задавая вопросы, что называется, в лоб.

Тем не менее времени было в обрез.

– Историческое хранилище, о котором вы упоминали ранее, – сказал Грей, – оно на этом уровне?

Квон поднял взгляд:

– Нет, над нами офисы и исследовательская лаборатория. – Он посмотрел на Грея и приподнял бровь. – И наше историческое хранилище.

Грей взглянул на часы, не столько для того, чтобы проверить время, сколько для того, чтобы молча сообщить, что им пора закругляться.

Квон понял намек:

– Я могу отвести вас туда прямо сейчас.

Он резко свернул к лестничной клетке – и чуть не столкнулся с миниатюрной исследовательницей, несшей огромного паука, приколотого к картонному подносу.

– Maafkan saya, – извинился Квон перед молодой женщиной на малайском языке.

Отбросив поднос в сторону, та показала зажатый под ним пистолет и уперлась дулом директору в ребра. Остальные исследователи выбежали из энтомологической комнаты с оружием в руках. Сзади застучали тяжелые ботинки.

Похитительница Квона посмотрела на Грея и Сейхан.

У женщины были темные, коротко стриженные волосы, дымчатые глаза и миндального оттенка кожа. Грей знал: все это фальшивка. Он мысленно снял с нее парик, убрал косметику, контактные линзы, даже латекс, который расширил ее скулы. И представил себе бледную женщину, чистый холст, поверх которого были нанесены несколько слоев маскировки.

– Похоже, ваша экскурсия подошла к концу, – сказала Валя.

11

23 января, 14 часов 22 минуты

Фсар Реам, Камбоджа

Капитан Цзе Дайюй намеревалась отстаивать свою территорию. Она потратила немало времени и сил, чтобы основать эту исследовательскую базу на камбоджийской земле, и не даст другому военному подразделению взять бразды правления проектом в свои руки. Если ее оттолкнут, это ляжет пятном на ее послужной список и повлечет за собой определенное бесчестие. Тем не менее она уважительно встретила астрофизика. Когда ее секретарь проводила его в ее кабинет, Цзе Дайюй встала из-за стола и удостоила гостя короткого поклона.

– Добро пожаловать в Камбоджу, доктор Чой.

– Xièxiè nín, – официально ответил он и подошел к предложенному ему месту.

Предупрежденная о его прибытии, Цзе Дайюй успела изучить биографию своего гостя. Айгуа было под семьдесят, то есть он был на два десятка лет старше ее. Бо́льшую часть своей жизни прослужил в НОАК, в основном в Центре запуска спутников «Цзюцюань», откуда тайконавты летали в космос. До ухода в отставку дослужился до звания чжунцзян – генерал-лейтенанта Сил стратегической поддержки НОАК. Тем не менее он оставался консультантом Китайской академии космических технологий.

И вот он здесь.

Дайюй подождала, пока он сядет, и лишь затем сама села за рабочий стол. Внезапно она со всей отчетливостью осознала спартанский характер своего кабинета. За практичным стальным столом, на котором стоял настольный компьютер и лежала небольшая стопка папок, стояли два картотечных шкафа и задвинутый в угол запасной стул. Цзе Дайюй редко принимала посетителей в своем личном пространстве. Для любых организационных совещаний в конце коридора имелся конференц-зал. Единственное, что бросалось в глаза в ее кабинете, было большое окно, выходившее на причал склада.

Айгуа прочистил горло:

– Извините за вторжение, капитан Цзе. И спасибо, что позволили мне взять с собой моего сына. – Он взмахом указал на молодого человека, что, держа в руке фуражку, прислонился к столу ее секретаря. – Сюэ – майор Сил стратегической поддержки.

Услышав гордость в его голосе, Дайюй кивнула. Ясно, что сын пошел по стопам отца и, вероятно, получил свое звание в столь юном возрасте лишь благодаря отцовской протекции. Ее пронзило раздражение. Дайюй вспомнила, каких трудов ей стоило получить звание капитана. Тем не менее она сохранила видимое спокойствие.

– Чем я могу вам помочь?

– Мы с сыном пришли посмотреть на тела, извлеченные из «Чанчжэн-24». Похоже, что цели ВМС НОАК и Сил стратегической поддержки в этом вопросе совпали.

– Это как? – спросила она, озвучив мучивший ее весь день вопрос. Все ее попытки узнать это не дали никакого объяснения. – Какой интерес это представляет для космического агентства?

– Такой, что именно вы отправили «Чанчжэн-24» на гибель.

Дайюй не смогла скрыть удивления и сдержать реакцию.

– Я… Мне не сказали.

– В командовании НОАК были проинформированы лишь очень немногие. Большинство считали, что новая подводная лодка находится в пробном походе для проверки ее возможностей.

Дайюй стиснула зубы, однако спокойно ответила:

– Меня так и проинформировали.

– А теперь вы узнаете правду.

– И что это за правда?

– Подлодка «Чанчжэн-24» была отправлена исследовать аномальный радиосигнал, исходящий из глубоководного желоба, где она в конце концов и затонула. На борту у нее было несколько беспилотных подводных аппаратов, которые вы сами разработали, проектируя исследовательское судно «Чжухай Юнь».

Цзе Дайюй расправила плечи, гордая своим достижением. Тем не менее беспокойство не отпускало ее. «Если с одним из моих дронов что-то не так, обвинят ли меня в том, что подлодка затонула?»

– Что вы искали? – осторожно спросила она.

Айгуа посмотрел вниз, явно собираясь с мыслями, прежде чем наконец заговорить:

– Капитан Цзе, что вам известно о проекте «Чанъэ-5», лунной миссии, осуществленной в две тысячи двадцатом году?

Тема разговора сменилась столь внезапно, что Дайюй растерянно моргнула.

– Только то, что космический корабль отправился на Луну и привез с собой образцы лунного грунта.

Айгуа вздохнул:

– Значит, вы многого не знаете… вернее, не можете знать. В прессе сообщалось, что «Чанъэ-5» приземлился на старой лавовой равнине в северной части Луны, в районе под названием Океан Бурь. Спускаемый аппарат пробурил вулканическую равнину и доставил на Землю два килограмма образцов. Это был первый подобный забор лунного грунта более чем за сорок пять лет.

Дайюй нахмурилась, все еще не понимая, какое это имеет отношение к затонувшей подводной лодке.

Айгуа продолжил:

– Цель миссии состояла в том, чтобы лучше понять эволюцию Луны. Согласно нынешнему мнению, она образовалась, когда планетарный объект размером с Марс, называемый Тейя, около четырех с половиной миллионов лет назад врезался в молодую Землю. Выбросы этого столкновения – смесь горных пород, газа и пыли – слились в горячий магматический шар, который в конечном итоге остыл и превратился в нашу Луну.

– Я до сих пор не понимаю, какое это имеет отношение к…

Айгуа перебил ее:

– Образец, доставленный «Чанъэ-5», оказался намного моложе, нежели породы из более ранних лунных миссий, что свидетельствует о том, что они охлаждались гораздо медленнее. Что свидетельствует о том, что Луна была вулканически активна гораздо дольше, нежели было принято думать. Результаты не имели научного смысла. Чтобы Луна оставалась горячей в течение аномально длительного периода, необходимо присутствие неизвестного источника тепла – некоего элемента или процесса, которые задерживали ее охлаждение.

– Например, какого?

– Теорий предостаточно, – Айгуа пожал плечами. – Это загадка продолжает волновать умы ученых. Некоторые изначально полагали, что источником тепла может быть необычно большая концентрация распадающегося урана или тория. Но доставленные «Чанъэ-5» образцы исключили это.

– Тогда что это может быть?

– У меня есть собственная теория, та, которую я пытаюсь обосновать с тех пор, как космический корабль вернулся на Землю.

– Включало ли это обоснование отправку подводной лодки на верную гибель? – спросила Цзе Дайюй с ноткой упрека. В прошлом она уже имела дело с учеными, которые были настолько зациклены на своих темах, что не видели общую картину или реальную цену своих исследований. – Какое открытие на Луне может оправдать такую миссию?

– Открытие, которое может изменить мир, – холодно произнес Айгуа, стараясь не дать волю гневу. – Мы отправили образцы лунного грунта в лаборатории по всему Китаю, но самые интересные фрагменты оставили в наших лабораториях.

– Что за фрагменты?

– Крошечные пылинки. Нам потребовалось некоторое время, чтобы выделить эти экзотические частицы. На первый взгляд они казались обычным базальтом, смесью силикатов и оксидов металлов. Но частицы находились в состоянии радиоактивного распада и изотопно отличались от любой другой породы. Даже их кристаллическая структура была необычной.

Дайюй тотчас вспомнила компьютер доктора Ло Хэна и странные кристаллы, покрывавшие клетки тканей пораженных подводников. Но пока предпочла промолчать об этом. Айгуа потянулся к краю стула, поднял и положил на колени портфель и открыл его.

– Если позволите, небольшое отступление. – Он порылся в портфеле и продолжил: – Долгое время многие предполагали, что Луна образовалась из обломка Тейи, планетоида, столкнувшегося с Землей. Но теперь, благодаря изотопным исследованиям, мы знаем, что Луна и Земля состоят из одного и того же материала.

Дайюй поняла, к чему идет этот разговор.

– Но, по вашим словам, та экзотическая пыль, которую вы обнаружили, была иной по изотопному составу.

Айгуа кивнул:

– Хотя ясно, что бо́льшая часть Луны произошла от Земли, я считаю, что небольшая часть планетоида Тейя также участвовала в формировании Луны.

– Вы считаете, что эти экзотические частицы происходят из Тейи?

– Именно. Частицы довольно необычны и радиоактивны и могут быть неизвестным источником тепла, который поддерживал температуру Луны гораздо дольше, чем, по идее, должно было быть.

Цзе Дайюй покачала головой:

– Звучит довольно интригующе, однако не объясняет цели вашего приезда в Камбоджу.

– Я здесь, потому… хотя экзотические частицы с «Чанъэ-5» доказывают, что осколок Тейи вошел в состав Луны – массивные плиты планетоида были найдены и в другом месте.

– И где же?

– Прямо здесь, на Земле. Под нашими ногами. – Он в упор посмотрел на Дайюй. – И вскоре они могут уничтожить нас.

14 часов 44 минуты

Доктор Ло Хэн тяжело дышал через респиратор. Он стоял в герметичном морге вместе с Чжао Минь. Худощавая прилежная женщина была его коллегой, молекулярным биологом из Шанхайского университета. Они вместе написали пять статей. Когда его привлекли для решения этой монументальной задачи, он пригласил ее.

И вот теперь его пронзила боль вины. Он сожалел, что привлек ее к этому тайному исследованию. По нему не будет опубликовано ни одной статьи. Они оба подписали строгие документы о неразглашении. Нарушение молчания, скорее всего, приведет к наказанию, намного худшему, чем любой разорительный штраф или тюремное заключение. Скорее всего, все закончится тем, что их обоих ликвидируют и закопают.

«И независимо от нашего клятвенного соглашения мы все равно можем оказаться там».

Хэн подавил этот страх и вставил еще один электрод в затылочную долю мозга, которую они с Минь вырезали из тела.

Они работали, а Цзюньцзе снимал их действия на портативный рекордер. Высокий младший лейтенант едва помещался в костюме биологической защиты. Несмотря на прохладный воздух, по его лицу, скрытому за защитной маской, струился пот. Взгляд казался стеклянным, рот был плотно сжат – вероятно, офицер боролся с тошнотворным урчанием в животе.

Он был вынужден смотреть, как Минь и Хэн вреза́лись в почерневший труп, то самое тело, на котором накануне они выполнили трепанацию черепа. Хэн перевернул тело на живот и в течение двух часов вскрывал заднюю часть черепа и разрезал позвоночник. Затем он аккуратно вытащил головной и спинной мозг, а также множество неповрежденных нервных пучков.

Сделать это оказалось на удивление легко. Когда окружающие кости растворились, хрупкая известковая плоть сама аккуратно разошлась вокруг нервной ткани. Как он описал тогда, это было как очистить от скорлупы сваренное вкрутую яйцо… Припомнив эту аналогию, Цзюньцзе кашлянул и схватился за живот.

Воткнув еще одну электродную иглу, Хэн выпрямился и посмотрел на работу своих рук. Мозг и позвоночник были единым целым, погруженные в пластиковую ванну с солевым раствором. Чтобы провести внутричерепную ЭЭГ, ему понадобилась ткань, изолировавшая поверхность стального стола под ним. В мозг и позвоночник были имплантированы тридцать игл.

– Это наверняка последний из них, – сообщил Хэн. Минь кивнула и прикрепила к последним двум электродам крошечные зажимы. От всех них шли провода к портативному энцефалографу. Они вместе подошли и включили аппарат. А затем, пригнувшись плечом к плечу у монитора, ждали, пока он прогреется.

Хэн заметил, как Минь буквально смотрит ему в рот. Он знал, что она питает к нему не только академический интерес. Вероятно, эти теплые чувства сыграли главную роль в ее согласии приехать сюда, в Камбоджу. Подозревая это и не в силах ответить на ее страсть, он лишь еще больше терзался виной за то, что вовлек ее в этот проект. Хэн никогда не был честен с ней относительно своей сексуальной ориентации. В академическом мире, особенно после передачи Гонконга Китаю, любое отклонение от нормы способно положить конец вашей карьере.

Итак, он продолжал молчать, играя отведенную ему роль. Светящиеся линии на экране наконец протянулись через весь монитор. Система включилась полностью, изображение замерцало. Ряды завибрировали зубчатыми пиками и впадинами, но амплитуды оставались низкими.

Как вчера.

– Оно все еще здесь, – изумленно прошептал Хэн. – Я был уверен, что электрическая активность уже исчезла. Ни кровотока, ни оксигенации, а она все еще присутствует… Это полная бессмыслица.

– А не могли проводники отреагировать на какое-то электромагнитное излучение от установки вокруг нас? – предположила Минь. – Инженерные проекты над нами наверняка требуют большого количества энергии.

Хэн покачал головой:

– Нет. Мы здесь прилично изолированы. И посмотрите на паттерн. Ритмы и волны слишком похожи на нормальную мозговую активность. – Он провел пальцем по нескольким линиям. – Это явно альфа-, дельта-, бета- и гамма-волны. Интерференционный шум вряд ли создал бы их случайным образом.

Минь наклонилась ближе:

– Тогда что перед нами?

Хэн, посмотрев на экран, рассеянно поднес руку к подбородку, но та ударилась о его лицевой щиток, и он опустил ее.

– Не могу сказать с уверенностью, тем более что сигнал очень слабый. Но, похоже, наблюдается заметное снижение альфа-волн и увеличение тета- и дельта-волн.

– И что это значит?

– Паттерн мозговых волн похож на тот, что обычно бывает у пациента в коме.

Минь посмотрела на него:

– Старшина Вон впал в кому, когда у него подскочила температура. Наверняка эти люди страдали перед смертью точно так же. Но вдруг это некий призрак того события? Паттерн врезался в их мозг и неким образом сохраняется после смерти…

– Будь это вообще возможно, что-то все равно должно поддерживать ткани, обеспечивая насыщение нейронов кислородом, их жизнедеятельность. Что бы здесь ни происходило, это слишком важно, чтобы его игнорировать.

Он намеревался сделать срезы мозга и изучить ткань, надеясь понять, почему ЦНС избежала кальцификации. Но с этой устойчивой электрической активностью, на данный момент отказался от этого. Во-первых, он хотел исследовать еще один путь.

– Интересно посмотреть, что будет, если стимулировать ткани энергией посильнее? – Хэн повернулся к Цзюньцзе. – Позвоните по интеркому и попросите медсестру Лэм принести из палаты офицера Вона генератор импульсов.

Младший лейтенант кивнул и с облегчением отошел в сторону.

Портативный ЭЭГ был из той же комнаты. С его помощью они наблюдали за коматозным состоянием Вона. Хэн также попросил принести в лабораторию нейростимулятор. Импульсные генераторы применялись для лечения неврологических заболеваний, иногда даже комы. Они опробовали один такой генератор на Воне, но, увы, безрезультатно.

Хэн задумчиво посмотрел на утыканные иглами головной и спинной мозг, словно те подверглись воздействию сумасшедшего иглотерапевта.

– Что вы надеетесь узнать с помощью глубокой стимуляции мозга? – спросила Минь.

– Если это ореол, как вы предположили, всплеск электричества должен разрушить его, стереть этот паттерн. Но если это действительно кома, мне интересно, сможет ли нейростимуляция восстановить нормальный ритм.

Цзюньцзе встретил в шлюзе медсестру и вернулся с портативным генератором импульсов. С прибора свисали свободные провода. Хэн взял устройство и присоединил провода к электродам в мозгу.

Закончив, он вернулся к ЭЭГ. Экран продолжал светиться легкими волнами и мелкими зубчатыми линиями. Хэн взял нейростимулятор на батарейках и повернул ручку.

– Хочу начать с самой низкой настройки.

Минь посмотрела на монитор.

– Поехали. – Хэн нажал кнопку. Две секунды мигал зеленый свет, затем, когда импульс закончился, стал красным. Хэн повернулся к Минь. – Ну что?

Она указала на остроконечные линии, обозначавшие электрический разряд.

– Подождите минутку.

Линии быстро превратились в более спокойные ритмы и волны. Все выглядело по-старому. Всплеск не смог стереть шаблон или восстановить нормальный ритм. Единственным отличием была, возможно, слегка увеличенная амплитуда пиков и спадов.

Хэн установил датчик на средний показатель.

– Попытаемся еще раз, но с бо́льшим разрядом.

Он нажал кнопку, подождал, пока зеленый свет не сменится красным, а затем повернулся к Минь. И вновь результаты были прежними. Никаких существенных изменений, лишь несколько чуть больших колебаний в пиках и впадинах волн на экране, как будто эти моря становились все более взволнованными.

– Сейчас включу полный пульс, – предупредил Хэн и повернул рукоятку до упора. – Вот оно.

Он нажал кнопку… и разверзся ад.

15 часов 02 минуты

Цзе Дайюй недоверчиво посмотрела на Айгуа.

– Вы действительно верите, что под землей можно найти огромные обломки древнего планетоида?

– Выслушайте меня, – попросил ее астрофизик.

Он порылся в портфеле на коленях, достал электронный планшет и открыл его отпечатком большого пальца. После чего, водя пальцами по экрану, заговорил:

– С семидесятых годов двадцатого века нам известно о существовании двух массивных каплевидных структур в вязком слое земной мантии. Идентифицировать их удалось с помощью сейсмической томографии, которая показала, что волны землетрясений замедляются, когда пытаются пересечь эти регионы. По этой причине ученые назвали их большими областями с низкой скоростью сдвига – ОНСС. Но из-за формы большинство называют их просто сгустками.

Айгуа наклонился и положил на ее стол свой электронный планшет.

– Эти сгустки размером с континент и в сто раз выше горы Эверест. Один лежит под Африкой.

Он вывел на экран картинку с аморфной фигурой, лежащей под Африкой.

– Еще одна ОНСС находится на другом конце света, – пояснил Айгуа. – Под Тихим океаном, а край простирается до этого региона.

Водя пальцем по экрану своего планшета, он повращал мир, пока не появились Австралия и Юго-Восточная Азия. Появилась вторая тень размером с континент, растекшаяся под Тихим океаном.

Цзе Дайюй несколько мгновений рассматривала экран, затем выпрямилась.

– Думаете, эти два сгустка – остатки планетоида Тейя?

– Так думаю не только я. Это растущий консенсус научного сообщества. Последние геодинамические исследования еще больше подтверждают это предположение.

Дайюй откинулась на спинку стула, пытаясь представить осколки чужой планеты, погребенные под земной корой.

– Вы упомянули, что эти сгустки представляют собой определенную угрозу. Что они способны уничтожить всех нас. Но как?

– Независимо от того, действительно ли эти ОНСС происходят из Тейи, известно, что они являются причиной тектонической нестабильности, особенно на их краях. Африканская капля была источником бурной вулканической активности на протяжении всей истории Африки. Это также причина, по которой этот континент медленно поднимался, подталкиваемый снизу массой под ним.

Айгуа указал на схему на своем планшете.

– Тихоокеанская ОНСС была столь же проблематичной. Это один из главных двигателей, приводящих в движение вулканическое огненное кольцо вокруг Тихого океана. На протяжении всей истории Земли эти сгустки поднимали миллионы кубических километров лавы, просачивавшейся наверх огромными шлейфами. Считается, что один такой шлейф спровоцировал в конце пермского периода Великое вымирание, уничтожившее бо́льшую часть жизни на планете. И даже сегодня эти капли остаются геологическими бомбами замедленного действия. Особенно если их потревожить.

– Но как можно потревожить осколок древней планеты, причем размером с континент?

– Вот почему я здесь. Потому что именно это мы и сделали.

– Что? Каким образом?

– Именно это я и пытаюсь выяснить. Если мы найдем ответ, это может привести к созданию оружия, которое сделает ядерный арсенал устаревшим. И закрепит господство Китая на века.

Дайюй с сомнением посмотрела на него.

Айгуа продолжил:

– Когда «Чанъэ-5» бурил лунную равнину, мы на мгновение потеряли с посадочным модулем спутниковую связь. Когда же та была восстановлена, бур не работал и, похоже, был неисправен. Мы сообщили миру, что-де наткнулись на слой сланца, который не позволяет нам бурить глубже, но причина была не в этом. Когда мы осмотрели бур посадочного модуля после его возвращения, его электроника была расплавлена.

– Что случилось?

– Мы не знаем. Но то, что мы обнаружили, – а нам потребовались годы, чтобы осознать его важность, – это слабый радиовсплеск в то же самое время. Его уловила и записала наша антенна в горах Даби в Хуачжуне. Тогда операторы не придали ему особого значения, тем более что он длился всего несколько секунд. Они списали его на радиопомехи.

Цзе Дайюй нахмурилась. Она знала о секретной антенне. Более того, посетила этот строго охраняемый объект еще в 2019 году, вскоре после того, как проект «Беспроводной электромагнитный метод» был полностью введен в эксплуатацию. Его цель состояла в том, чтобы передавать сигналы крайне низких частот, способные проходить через воду и скалы. Установка позволяла военным поддерживать связь с китайскими подводными лодками, даже когда те находились глубоко под водой.

– Сюэ, мой сын, – продолжил Айгуа, – заметил корреляцию между радиосигналом и проблемой с лунным посадочным модулем. В настоящее время он участвует в проектах «Чанъэ-6» и «Чанъэ-7». Сюэ изучал все события, связанные с тем моментом, когда мы потеряли связь с посадочным модулем «Чанъэ-5» и когда бур вышел из строя. Он надеялся обнаружить причину неудачи, чтобы обезопасить будущие полеты на Луну.

– Почему ваш сын считает, что этот сигнал важен, что он не был случайным совпадением, тем более что операторы антенны уже отклонили его?

– По двум причинам. Во-первых, из-за того, откуда он исходил. Другие радиотелескопы и антенны также уловили сигнал. Их записи позволили нам триангулировать его происхождение. Сигнал пришел из локации к северу от Новой Зеландии, вдоль желоба Тонга-Кермадек, посреди океана. И он не мог исходить от какого-либо корабля, проходящего через этот район.

– Почему нет?

– По второй причине. Принятый сигнал находился в диапазоне сверхнизких частот, для генерации которых, как вы знаете, требуется массивный передатчик. Такой просто невозможно перевозить на корабле.

Цзе Дайюй кивнула. Расположенная в горах антенна покрывала площадь в четыре тысячи квадратных километров. Для того чтобы посылать сверхнизкие сигналы, нужен передатчик поистине гигантских размеров.

– Вот почему мы отправили «Чанчжэн-24», – объяснил Айгуа. – Отыскать источник сигнала. Сгенерировать такой сигнал может лишь нечто огромное. – Он указал на большую тень, раскинувшуюся под этим регионом. – Нечто размером с континент.

– Вы говорите, что сигнал поступил из крупной области с низкой скоростью сдвига…

– Именно его мы и пытались определить, когда отправили в тот регион подводную лодку. Это могло быть естественное явление. Мы знаем, что удары молнии и землетрясения также могут генерировать сверхнизкие волны. Весь прошлый год геологи тестировали нашу гигантскую антенну как средство раннего обнаружения землетрясений.

– И что вы нашли в этом желобе?

Айгуа пожал плечами:

– В том-то и вся загвоздка. Мы не знаем. Когда «Чанчжэн-24» была над желобом, я приказал операторам антенны передать сверхнизкочастотный сигнал, точное отражение сигнала, записанного в двадцатом году. Субмарина подтвердила, что приняла его, после чего мы потеряли с ней всякую связь.

– Как и с «Чанъэ-5».

Айгуа кивнул:

– Верно. Через несколько минут было зарегистрировано сильное землетрясение. С эпицентром недалеко от того места, где в последний раз подводная лодка выходила на связь.

Дайюй нахмурилась, начиная понимать мощь оружия, о котором упомянул Айгуа.

– Вы полагаете, что сигнал неким образом вызвал в этом месте землетрясение?

– Мы кое-что сделали. Потому что с тех пор желоб буквально кишит землетрясениями, локализованными в одном месте. Они становятся все сильнее и распространяются все шире, угрожая дестабилизировать весь регион. Прогнозы и моделирование говорят о том, что в регионе может произойти беспрецедентное апокалиптическое событие.

Цзе Дайюй хотела было оспорить столь категоричное заявление, но серьезность этого человека было невозможно не заметить.

– Вот почему мы должны приложить все усилия, и поэтому я прибыл сюда. Необъяснимое состояние подводников, безусловно, важно, мой сын в этом убежден. И похоже, что такие тела находят в этом регионе не впервые.

– Как это понимать?

– Узнав о судьбе подводников, Сюэ провел тщательные поиски всего, что имело бы отношение к такому странному недугу, как он сделал, когда обнаружил сигнал, который все остальные проигнорировали. Два дня назад он обнаружил одну историческую запись. Рассказ о другом почти апокалиптическом событии, а именно об извержении в тысяча восемьсот пятнадцатом году вулкана Тамбора. Он был записан китайскими торговцами, жившими в то время в Сингапуре.

– Что было в этих записях?

– Это был сумбурный рассказ, но в нем упоминались тела, превратившиеся во время извержения Тамборы в камень.

Цзе Дайюй села прямее.

– Что?

– В нем также говорилось о лекарстве, которое якобы открыл и хранил в секрете бывший лейтенант-губернатор Явы сэр Стэмфорд Раффлз. Кроме того, там имелся намек, каким образом можно укрощать землетрясения и извержения вулканов. Сведения об этом якобы были заперты в стальном ящике вместе с кипой бумаг и хранились в музее, который он основал.

– Конечно, этот рассказ – не иначе как вызванная опиумом фантазия, – сказала Дайюй.

– Многие так и считали на протяжении пары веков. Да и я тоже полагал бы так, если б не одна деталь, которую раскопал мой сын.

– И что именно?

– В нынешней коллекции того же музея среди исторических артефактов числятся металлический ящик и личные документы, принадлежавшие сэру Стэмфорду Раффлзу. Размещение экспоната датировано тысяча восемьсот двадцать пятым годом, вскоре после основания музея.

Цзе Дайюй представила себе состояние подводников, агонию старшины. Она узнала пылавшую в глазах Айгуа страсть.

Оружие, которое сделает мировой ядерный арсенал устаревшим.

Такое неизлечимо. Этот человек надеялся, что сможет контролировать землетрясения, что он превратит обломки древнего планетоида размером с континент в сотрясающее землю оружие.

Она медленно кивнула:

– Если эти бумаги могут дать какие-либо ответы…

Айгуа взял с ее стола свой электронный планшет.

– Вот почему я нанял ударную группу, чтобы раздобыть в Сингапуре нужные нам артефакты.

Прежде чем Дайюй успела ответить, снаружи громко зазвенела сигнализация.

Вбежали ее секретарша и сын Айгуа.

– В медицинской лаборатории серьезная проблема!

12

23 января, 15 часов 10 минут

Республика Сингапур

Удерживаемая под прицелом, Сейхан не смогла помешать нападавшим вытащить «Глок» из кобуры на ее ботинке. Ее руки были связаны за спиной. Все это время она ненавидящим взглядом смотрела на Валю. Грей также был связан и лишен оружия. Рядом с ним тяжело дышал Квон. Запястья директора музея оставались свободными – Валя явно не считала маленького человечка угрозой. Да и вообще прижатый к его ребрам пистолет подталкивал директора к дальнейшему сотрудничеству.

Захват был осуществлен быстро и исподтишка. Одного взгляда по сторонам хватило, чтобы понять: в их сторону не направлены никакие камеры. Они попали в засаду в слепой зоне. Похоже, ее и Грея оставили в живых лишь для того, чтобы допросить позже. Китайцы наверняка хотят знать, насколько глубоко во всем этом замешаны США. Или же ударная группа опасалась оставить после себя тела, на которые мог бы наткнуться охранник и поднять тревогу.

Тем не менее по злобному ликованию в глазах Вали Сейхан предположила наиболее вероятную причину того, что они все еще живы: сделать их кончину как можно более мучительной и продолжительной. Как только их связали, Валя отвернулась и проговорила в рацию на запястье:

– Заблокируйте комнату управления безопасностью. Мы выйдем через десять минут. – Она махнула «ЗИГ-Зауэром» остальным. – Уведите их.

Пленников быстро подтолкнули к лифту. Оружие бандиты старались держать вне поля зрения. Несколько боевиков отделились от остальных и направились к лестнице на дальней стороне, чтобы прикрыть музей с другого фланга.

– Что вы ищете? – спросил Грей, когда его втиснули в угол лифта.

Явно не желая ничем делиться, Валя лишь закатила глаза и приложила украденную ключ-карту, собираясь подняться на этаж выше. Либо ее команда заранее обзавелась электронными картами, либо, чтобы разжиться ими, они отправили в мир иной нескольких исследователей. Сейхан не понимала, почему Валя до сих пор не выполнила свою задачу.

«Зачем было ждать, чтобы устроить нам засаду?»

Ответ пришел, когда глаза убийцы с прищуром посмотрели на Квона.

«Он был ей нужен».

Их продолжительная экскурсия по музею, должно быть, помешала ее набегу. Она была вынуждена ждать, скрываясь, пока не смогла захватить директора. До этого момента все было временно поставлено в режим ожидания.

Двери лифта открылись, и Валя вытолкнула их в небольшой вестибюль. Она остановилась перед дверью, что вела на пятый этаж. За ней Сейхан услышала приглушенные хлопки, за ними следовали сдавленные крики. Не иначе как вторая половина ударной группы прочесывала и зачищала этот уровень. Судя по яростной стрельбе, нападавшие больше не беспокоились о том, что оставят за собой трупы.

Дверь перед ними распахнулась. Оттуда, пытаясь убежать от бандитов за его спиной, выскочил студент-исследователь, но тут же наткнулся на клинок Вали. Она глубже вонзила ему в грудь кинжал и повернула рукоять. Молодой человек рухнул на колени. Вытащив клинок, Валя перерезала ему горло, оборвав его истошный крик, и ногой отпихнула его в сторону. Квон сдавленно вскрикнул и попытался попятиться, но стоявший позади него боевик еще сильнее прижал дуло пистолета к его позвоночнику.

Наконец этаж был свободен, и их повели по длинному коридору. Тот привел их в исследовательскую лабораторию, разделенную длинными рядами рабочих столов, уставленных микроскопами и фотографическим оборудованием. Здесь на полу в лужах крови лежали еще три тела. Впереди один из боевиков охранял дальний коридор, который вел в анфиладу кабинетов. Чтобы прикрыть этот фланг, Валя оставила позади них еще одного бандита. Остальные семеро сомкнули ряды вокруг своих пленников.

Валя указала на дверь в задней части исследовательского помещения:

– Вон туда.

Их провели через всю лабораторию и втолкнули в огромную кладовую. На полках от пола до потолка высились ящики и коробки. В помещении стоял неприятный затхлый запах. В воздухе висели пылинки. Валя уверенным шагом подвела их к задней стене, к круглой двери из черной стали высотой в шесть футов. В ее центре располагалось большое колесо.

Дверь хранилища выглядела допотопной, как будто из прошлого века. Лишь по светящейся красной панели рядом с ней можно было сказать, что она оснащена биометрическим замком. Неудивительно, что Валя захватила директора. Один из охранников подтолкнул его вперед.

– Открой, – приказала ему Валя.

Квон взглянул на Грея. Тот кивнул:

– Делайте, как она говорит.

Директор дрожащей рукой провел ключ-картой по считывающему устройству, затем приложил к светящейся панели ладонь. Экран зажужжал, затем стал зеленым. Раздался скрежет шестеренок, сопровождаемый скольжением металла. Боевик схватился за колесо, повернул его и распахнул стальную дверь толщиной в фут. За порогом открылось просторное помещение, размером с гараж на две машины. Оно выглядело как микрокосм большого музея.

Справа ряды открытых полок были заставлены бутылками всевозможных размеров. По пожелтению стекла Грей предположил, что коллекция старая и восходит к самым ранним годам существования музея. Слева тянулись ряды высоких стальных сушильных шкафов.

Валя оставила их снаружи, а сама шагнула в хранилище. Там сверилась с клочком бумаги и направилась вдоль ряда шкафов, глядя на даты. Она проделала путь до самого конца, до самой старой секции, и наклонилась к одному из шкафов. Повернувшись к ним спиной, открыла дверцу и провела пальцем по стопке деревянных выдвижных ящиков.

Постучав по одному из них, Валя потянула его и вытащила полностью, чтобы унести с собой. С ящиком в руках и с твердой, довольной улыбкой, она подошла к двери и взглянула на Грея.

Тот кивнул и произнес всего одно слово:

– Огонь!

15 часов 17 минут

По сигналу Грея в открытую дверь за его спиной в кладовку обрушился огонь. Пирс прыгнул вперед, врезался в Квона и толкнул его за ближайшую полку с ящиками. Сейхан спряталась позади них.

– Огонь! – снова крикнул он Чжуану и Гуань-инь.

Стрельба усилилась.

Бандиты корчились и извивались, пойманные под перекрестный огонь двух стрелков. Гуань-инь и Чжуан заняли позиции снаружи по разные стороны исследовательской лаборатории, стреляя сквозь дверь в кладовую.

Ранее, попав в засаду, Грей опустил подбородок и включил приклеенный к горлу ларингофон. Пока похитители пытались удержать своих пленников и заставить их двигаться, боевики не заметили практически незаметную вещь. Активировав устройство, Грей сумел предупредить Чжуана и Гуань-инь о нападении, и те получили возможность прослушивать их все это время.

В свою очередь, Чжуан и Гуань-инь держали Грея в курсе их собственного положения. Чжуан взял ключ-карту у проходившего мимо охранника. Гуань-инь позаимствовала ее у исследователя, который обедал. Они разделились и, подойдя с разных сторон музея, устроили засаду двум выставленным Валей охранникам. Их атаке помогли защитные очки IVAS. Благодаря картинкам с камер видеонаблюдения на этом этаже они имели возможность следить за своими целями. Двое подождали, пока охранники отвернутся в другую сторону, после чего заставили их замолчать, перерезав им горло. После этого заняли позиции вне лаборатории и стали ждать сигнала Грея.

Стрельба продолжалась, и Пирс накрыл Квона своим телом. К этому моменту Сейхан развязала путы, перерезав их об острый болт в полках.

Грей скатился с Квона.

– Смотри за ним! – крикнул он ей.

– Ты куда…

Пирс даже не успел освободить запястья.

– Не стреляйте! – передал он по рации, вскакивая с места.

Выстрелы на миг прекратились, и Грей бросился к распахнутому хранилищу. Он налег плечом на тяжелую дверь и захлопнул ее, намереваясь запереть Валю с ее добычей внутри. Но прежде чем дверь полностью закрылась, Валя боком выскочила из нее.

Их взгляды встретились. Ее глаза пылали ненавистью. Чтобы выбраться в узкую щель, ей пришлось наклонить широкий поднос, который она держала в руках. Валя также пыталась вытащить из кобуры свой «ЗИГ-Зауэр». Увы, из-за резкого движения содержимое подноса упало на пол. Валя бросилась за ним.

Пригнувшись, Грей сделал то же самое, скользя ногами вперед, словно бейсболист к домашней базе.

– Огонь! – крикнул он.

Над ними снова засвистели пули. Грей носком отшвырнул прозрачный конверт с пожелтевшими страницами; тот полетел под одну из полок. Пирс попытался сделать то же самое с помятым стальным ящиком, но Валя схватила его одной рукой и оттащила в сторону. Другой она подняла «ЗИГ-Зауэр», прицелилась в Грея и выстрелила, но прилетевшая снаружи пуля задела ей плечо и отбросила ее руку. Пуля со звоном ударилась о дверь хранилища рядом с ухом Грея. Поняв, что сама стала мишенью, Валя была вынуждена отступить. Один из ее бандитов, окровавленный, но живой, вышел из-за полок с другой стороны, где до этого прятался, и поспешил ей на помощь. Стреляя без остановки, они вместе бросились к двери хранилища. Подбежав к выходу, Валя схватила своего спутника за воротник и, толкнув его впереди себя и используя его тело как живой щит, побежала через исследовательскую лабораторию. Тело боевика дергалось под ударами пуль.

Как только бандиты ушли, Сейхан выбежала из укрытия и, забрав у одного из убитых оружие, выстрелила Вале в спину. Увы, та уже добежала до конца ряда и, отбросив мертвеца в сторону, исчезла из виду. Она также каким-то образом обзавелась другим пистолетом – возможно, того бандита, которого она использовала как щит.

Выстрелив в двух направлениях, Валя вынудила Чжуана и Гуань-инь нырнуть в укрытие, а сама бросилась к лестнице справа. Чжуан выстрелил ей вдогонку, но Валя уже ворвалась в дальнюю дверь и исчезла из вида.

К этому моменту Грей последовал примеру Сейхан и перепилил путы о болт на полке. Схватив пачку старых бумаг, он засунул ее за пояс штанов под ветровкой. И также вооружился.

Рядом с ним, шатаясь и держась рукой за шею, из укрытия вышел Квон. Между его пальцами текла кровь. Грей проклял себя за то, что не заметил, что директора ранило.

Он шагнул к нему и, взяв под мышку, понес Квона в исследовательскую лабораторию. Стоя в дверях, Сейхан заметила состояние директора и поспешила к нему с другой стороны. Они вместе направились к выходу. Сжимая в руках «Глок 18», полностью автоматический пистолет с увеличенным магазином, к ним подбежал Чжуан.

– Твоя мать, – прошептал он Сейхан. – Она побежала за этой бяо-цзы, этой шлюхой.

Сейхан взглянула на Грея.

– Иди, – приказал тот, после чего передал директора Чжуану. – Спусти его на лифте. Помоги ему.

Сейхан бросилась со всех ног, Грей – следом за ней. Нельзя допустить, чтобы Гуань-инь в одиночку преследовала Валю. Только не это. Мать Сейхан просто не понимала, насколько смертоносна и хитра эта русская убийца.

Они пробежали мимо офисов и выскочили на лестничную клетку. Грей прислушался, не раздастся ли внизу стрельба, но все было тихо. С пистолетами в руках они бросились вниз по лестнице. Когда добежали до третьего этажа, до них донеслись голоса, как будто из какого-то укрытия. Грей знал: в распоряжении Вали гораздо больше боевиков. Он слышал, как она приказала другой группе заблокировать пункт управления безопасностью в подвале музея.

– Осторожно, – предупредил Грей.

Сейхан почти не замедлила скорости, так ей не терпелось добраться до матери. Она была слишком разъярена, чтобы проявлять осторожность. Сейхан устремилась за следующий поворот, но была встречена автоматной очередью. Она отшатнулась. В бетонную стену рядом с ней вонзились пули. К ним быстро приближался кто-то, топая тяжелыми ботинками.

– Сюда! – крикнул ей Грей.

Она метнулась обратно к нему. Пирс свернул с лестницы и бросился к двери, ведущей на третий этаж. Они вместе нырнули в нее. Едва Грей закрыл ее за собой, как снова разразилась стрельба. Дверь затряслась под шквальным огнем.

Он указал на дальний конец этажа.

– Бежим!

Они бежали, зная, что у них есть всего несколько секунд, прежде чем вооруженные автоматами бандиты ворвутся внутрь и поймают их в прицел на открытом пространстве. Дальняя дверь казалась невероятно далекой. Слева открывались несколько комнат, но попытайся они укрыться внутри, как оказались бы пойманы в ловушку и спрятаться было бы негде.

Грей возлагал надежды на то, что тянулось по другую сторону третьего этажа.

Коллекция влажных препаратов.

На рядах полок плотно выстроились тысячи бутылок.

Пирс направил пистолет и, нажав на бегу на спусковой крючок, прострелил всю длину полок. Каждая пуля разбивала вдребезги пару десятков бутылок, выплескивая их содержимое на пол. Лужи этанола разлились, озером растекаясь по всему полу.

Дверь за его спиной с грохотом распахнулась.

Сейхан на бегу открыла ответный огонь, стараясь задержать преследователей.

– Дай зажигалку! – крикнул ей Грей.

Свободной рукой она вытащила старинную серебряную зажигалку и бросила ему. Продолжая стрелять по полкам, он открыл колпачок и, щелкнув колесиком, швырнул горящую зажигалку себе под ноги. Та упала в лужу этанола как раз в тот момент, когда в дверной проем ворвалась пара боевиков и наступила на дальний край лужи.

Озеро алкоголя со свистом вспыхнуло алым пламенем. Спину Грея обдало жаром. Огонь за считаные секунды пронесся по всей комнате, охватив двоих бандитов. Их жуткие крики преследовали Грея и Сейхан, пока те бежали к выходу.

Но в команде Вали не было дураков.

Еще двое бандитов стояли у двери, подальше от пылающего озера. Они тотчас открыли огонь вслед убегающей паре. К сожалению, проблема с алкоголем заключалась в том, что он горел без дыма, оставляя Грея и Сейхан незащищенными.

Но Пирс знал и стандартное средство пожаротушения для подобных возгораний. Обычная вода в таких случаях не используется. Из сотен разбрызгивателей на этом этаже вылетала спиртоустойчивая пена. Густые струи запенились в воздухе, немедленно загораживая обзор.

Когда раздался оглушительный сигнал пожарной тревоги, Грей потянул Сейхан ниже и в сторону. Он бежал по скользкому полу, прикрывая глаза от ливня пены. Вдогонку за ними раздались выстрелы, но сквозь толстую стену пены пули не нашли цели.

Добежав до дальней двери, Грей плечом выбил ее, выбежал и захлопнул ее за собой. Он тяжело дышал, жадно хватая ртом воздух. Они добрались до вестибюля с лифтами, но из-за пожара на этом этаже ни один лифт здесь не остановился бы.

Вместо этого они бросились к аварийной лестнице, которая шла вдоль шахты, и, перепрыгивая через ступеньки, помчались вниз. Грей рассчитывал, что Валя будет охранять только главную лестницу с другой стороны, по которой отступила она сама. Имея в своем распоряжении ограниченный контингент, она наверняка использовала последние ресурсы, чтобы те прикрывали ей спину, помогая сбежать.

Когда они благополучно спустились по лестнице и вышли на главный выставочный этаж, Грей понял, что был прав. Пространство уже почти опустело. Внутреннее радио прервало сигнал тревоги и теперь на нескольких языках предупреждало всех людей об эвакуации.

Грей и Сейхан спрятали оружие и, нырнув в остатки толпы, поспешили наружу, где к какофонии криков и сигналов тревоги добавился вой сирен. Они искали остальных.

Чжуан нашел их первым. Пробившись сквозь толпу, он присоединился к ним.

– Как Квон? – спросил его Грей.

Чжуан посмотрел на свои окровавленные руки.

– Я доставил его к машине «Скорой помощи». Это все, что я знаю.

– А моя мать? – спросила Сейхан.

– Я ее не видел, – ответил Чжуан сдавленным от паники голосом.

Сейхан посмотрела на Грея. У него не нашлось слов, чтобы обнадежить ее. Они оба знали правду: или Гуань-инь была в руках у Вали, или умерла на той лестнице. Грей не знал, какая судьба хуже.

13

23 января, 15 часов 20 минут

Фсар Реам, Камбоджа

Стоя внутри шлюза, доктор Ло Хэн смотрел в морг. Минь стояла с ним рядом. Цзюньцзе направил объектив камеры между их плечами.

В коридоре за его спиной громко завыла сирена. Убегая из морга, Хэн включил аварийную сигнализацию. Он также воспользовался телефоном в шлюзе, чтобы предупредить капитана Цзе Дайюй.

– Продолжай снимать, – приказал Хэн Цзюньцзе, когда младший лейтенант опустил было камеру.

Отказываясь верить собственным глазам, ученый хотел, чтобы была запечатлена каждая секунда происходящего. Внутри морга в соляной ванне все еще лежали головной и спинной мозг. Спинной теперь корчился в растворе. Из извилин и борозд мозга, извиваясь в воздухе, тянулись сотни щупалец длиною в фут.

Как только Хэн пропустил через нее сильный электрический разряд, нервная ткань ожила. Хэн немедленно загнал всех в шлюз, поставив между ними и творящимся внутри ужасом стекло и сталь.

– Что там происходит? – ахнула Минь.

Хэн взглянул на портативный электроэнцефалограф – он все еще работал внутри. Его провода были прикреплены к имплантированным электродам. На мониторе их линии бешено скакали вверх-вниз. Хэн ни разу не видел такого безумия, даже у пациентов во время эпилептического припадка. Мозговые волны накладывались друг на друга и даже пересекались, как будто ЭЭГ регистрировал легион показаний.

В коридоре послышались шаги. Хэн оглянулся через плечо. В окне позади него появилась капитан Цзе Дайюй с суровым, покрасневшим лицом. В руке у нее был пистолет. По бокам от нее стояли двое мужчин: один седовласый в строгом костюме и другой молодой, в мундире НОАК с двойными полосами и одинарной майорской звездой.

– В чем дело? – крикнула Цзе Дайюй.

Хэн оттолкнул Минь, чтобы заглянуть в морг. Цзюньцзе тоже было сделал шаг вперед, но вздрогнул.

– Смотрите!

Хэн обернулся. Внутри ничего не изменилось. Головной и спинной мозг продолжали извиваться в ванне. Ему потребовалось еще одно мгновение, чтобы понять, что встревожило младшего лейтенанта.

За затянутым проволокой столом, лежа на стальных каталках, теперь дрожали два других окаменевших тела. Череп ближайшего раскололся, как спелая дыня. Из трещин, извиваясь и раскачиваясь, показались щупальца. Трещины расширились. На пол посыпались куски известковой корки. Мозг рвался наружу из черепа, словно бабочка из куколки. Вырвавшись наконец на свободу, серый ошметок упал с края стола, но остался висеть, все еще удерживаемый спинным мозгом. Между тем из него вырастали все новые щупальца.

Другое тело тоже треснуло по всей своей длине, задрожав на столе. Ближе к Хэну, в ванне творилось нечто жуткое. Спинной мозг поднялся из солевого раствора, словно кобра. В последнем рывке его длина расслоилась на три части, которые сплелись и как будто сошлись в схватке.

– Назад! – крикнула капитан Цзе в шлюз. Завороженный зрелищем, Хэн застыл как вкопанный, не в силах пошелохнуться. Минь отступила, а Цзюньцзе схватил Хэна за плечо и оттащил от окна. Это движение привело Хэна в себя. Поняв, что задумала Дайюй, он крикнул:

– Не надо!

Та проигнорировала его и нажала большую красную кнопку на внешней стороне стены. Из морга донесся приглушенный свист, за которым последовал рев взрыва. Из сопел по всей крыше вырвалось пламя. Жар, удерживаемый стенами из цементных блоков, устремился мимо внутренней двери шлюза.

Хэн прикрыл от пламени глаза и попятился вместе с остальными. Над окном опустилась противопожарная дверь, превратив морг в крематорий. Ревущий ад бушевал несколько долгих минут.

Когда сжигание закончилось, морг остался герметически опечатанным. Хэн тяжело дышал через респиратор. Шлюз превратился в печь. Перед тем как выйти, он приказал своей группе снять костюмы биологической защиты. Они бросили свое снаряжение внутри, и Хэн закрыл за ними дверь. Затем, уже в коридоре, сердито посмотрел на Дайюй.

– В такой чрезмерной реакции не было необходимости. Морг хорошо изолирован.

– Вы этого не знаете. Безопасность этой лаборатории – моя первейшая ответственность. До тех пор пока мы лучше не поймем, с чем имеем дело, я буду действовать с максимальной осторожностью. – Она ткнула в него пальцем. – Любая потеря здесь связана с вашей неэффективностью. Вы так и не сумели дать никакого объяснения тому, что случилось с этими людьми.

Один из посетителей – молодой человек в униформе – остановил взгляд на Хэне. На вид майору НОАК было около тридцати. Его темные волосы были коротко подстрижены. Взгляд этого человека был настолько пронзителен, что его было невозможно выносить долго.

– Огонь уничтожил не все, – напомнил молодой мужчина Хэну. – Остается еще один объект для изучения. Старшина Вон.

– Мой сын прав, – сказал пожилой посетитель. – Учитывая все, что мы видели, старшина-подводник стал критически важен. Мы должны увидеть его.

Хэн перевел взгляд с одного гостя на другого и заметил в их сильных подбородках и острых скулах семейное сходство.

– Он остается в коме, – предупредил ученый. – Но вы можете посмотреть на него из главной лаборатории.

Хэн привел группу в соседнюю комнату, и они представились друг другу. Молодой человек – майор Чой Сюэ – остался стоять рядом с ним. Цзе Дайюй перешептывалась с его отцом, бывшим генерал-лейтенантом центра Стратегической поддержки НОАК, а ныне консультантом Китайского космического агентства.

Хэн изо всех сил пытался понять, что здесь делают члены таких организаций. Минь обменялась с ним обеспокоенным взглядом. Он стиснул зубы, вновь терзаемый чувством вины за то, что втянул ее в дело, которое стало еще более напряженным и запутанным. Казалось, что они все глубже погружаются в зыбучие пески, не имеющие дна.

Сюэ, должно быть, заметил его замешательство.

– Мы объясним, как сможем, – пообещал он с серьезностью, которая казалась искренней. – Но сначала вы могли бы поделиться с нами тем, что узнали об этом странном недуге.

Хэн кивнул. Он все еще не решался посмотреть ему в глаза. В их проницательном взгляде чувствовался блестящий ум. Эта впечатление усилилось, когда Хэн поведал все, что узнала его команда. Сюэ слушал, наклонив голову, словно запоминая каждый слог. В отличие от Цзе Дайюй, этот человек задавал острые вопросы, те, что требовали интуитивных скачков понимания.

Майор склонился над компьютером и стал рассматривать на мониторе различные полиморфы карбоната.

– Пораженные тела пропитаны арагонитом. – Он указал на орторомбический кристалл на экране. – А карбонат кристаллизуется в арагонит в присутствии морской воды. На мой взгляд, это говорит о том, что то, что поразило этих людей, скорее всего, происходит из моря, а не из биотоксина, которым был заражен экипаж перед отплытием.

Хэн поднял бровь:

– Это и моя текущая гипотеза. Морской возбудитель. Ничто другое не имеет смысла. – Он схватил мышь и начал просматривать файлы. – Сейчас я вам покажу. Я провел пункционную биопсию кожи старшины Вона, а затем высушил клетки вакуумом с целью получить более четкую картину кальцификации. Вот что показал электронный микроскоп.

На экране появился сероватый кристаллический нарост. Он образовывал отчетливые тонкие, морщинистые слои.

Хэн было пустился в объяснения, но майор Сюэ просто кивнул.

– Похоже на слои арагонита, которые можно найти в морских раковинах, – сказал он.

Хэн вопросительно взглянул на него.

– Я так и подумал. Раковины моллюсков или известковые скелеты кораллов. Все они состоят из арагонита.

– Что еще больше подтверждает морской источник этой болезни.

Сюэ покосился в сторону морга.

– Как будто этот процесс использует сырье нашего тела – соленую кровь, богатые кальцием кости – в качестве средства размножения. Превращает кости в экзоскелет из арагонита и одновременно сохраняет нервную ткань в качестве среды для роста… или чего-то еще.

– Но что? И чем это вызвано? – Хэн в упор посмотрел на него. – Я поделился всем, что знаю. Чего вы мне не сказали?

Сюэ встретил его пристальный взгляд, глубоко вздохнул и опустил подбородок, как будто принял какое-то решение.

– Минутку, пожалуйста.

Он поднял руку, пытаясь привлечь внимание отца. Тот стоял рядом с капитаном Цзе. О чем-то переговариваясь, эти двое рассматривали в окно безжизненное тело старшины Вона.

В палате медсестра Лэм продолжала наблюдать и ухаживать за коматозным пациентом. Черная корка продолжала свое неизбежное распространение по его телу – черная волна, которая через день-два поглотит человека полностью.

Сюэ вздрогнул при виде этого зрелища.

– Почему вы держите его в таком состоянии?

– Это не мое решение. Мы реанимировали его уже пять раз. По приказу капитана Цзе Дайюй. – Хэн покачал головой. – Процесс трансформации будет продолжаться независимо от того, жив человек или умер. Мы можем наблюдать его так же хорошо, не подвергая Вона всему этому ужасу.

Чой-старший наконец повернулся к сыну. Тот вынул из кармана флешку и поднял ее, явно прося разрешения поделиться тем, что они до сих пор держали в секрете. Айгуа кивнул, доверяя суждению сына.

Майор повернулся к Хэну и указал на компьютер:

– Разрешите?

– Конечно.

Сюэ вставил флешку и открыл содержащиеся на ней файлы. Быстро пробежав список, он остановился на папке с пометкой 嫦娥五号. Хэн нахмурился. Нужный файл был помечен названием китайского лунного космического корабля «Чанъэ-5».

Сюэ вытащил из файла картинку и отобразил ее на экране. Это была четкая фотография остроконечного кристалла орторомбической формы.

Хэн отметил размер образца: пять микрон. То есть размером с пылинку.

– Микрокристалл? Это арагонит?

Сюэ кивнул:

– Да. С такой же необычной кристаллической матрицей, какую вы только что показали мне из ваших образцов.

– Где вы его нашли? – Хэн приготовился к правде, уже догадываясь по названию папки с файлами, каков будет ответ.

Сюэ подтвердил его опасения:

– Микрокристалл получен из частиц, выделенных из образца лунного грунта.

Хэн сглотнул. Он хотел заявить, что это невозможно, но знал, чему стал свидетелем в соседней комнате.

– С чем мы имеем дело? – пробормотал он.

Сюэ лишь покачал головой.

К ним подошла Минь, чем отвлекла их внимание.

– Что-то не так с младшим лейтенантом Цзюньцзе, – шепнула она.

Хэн и Сюэ посмотрели на видеооператора группы. Тот загружал запись, сделанную в морге, в систему. Он тряхнул одной рукой и потер ее о брюки. Даже отсюда можно было разглядеть сереющий оттенок его указательного пальца.

Хэн поспешил к нему. Минь и Сюэ бросились следом.

Подойдя, ученый схватил запястье Цзюньцзе и поднес руку младшего лейтенанта к свету. Палец был явно обесцвечен.

– Что вы делаете? – спросил Цзюньцзе.

– Вы повредили свой защитный костюм, когда мы были в морге?

Цзюньцзе попытался вырвать руку.

– Просто булавочный укол. Об одну из электродных игл.

– Вы потом прикасались к одному из тел?

В глазах младшего лейтенанта вспыхнул животный страх.

– Я… нет, я уверен. Возможно, я коснулся стола, на котором вы разрезали тело. Но это всё.

Сюэ попятился, словно боясь находиться с ним рядом.

– Он мог иметь контакт с частицами, которые разлетелись, когда вы проводили вскрытие.

Хэн покрутил палец, рассматривая его со всех сторон. Кончик был заметно темнее, почти черный вокруг точки, где его могла уколоть игла.

К этому моменту капитана Цзе и Айгуа отвлекла суматоха.

– В чем дело? – спросила Дайюй.

Хэн продолжал рассматривать палец.

– Младший лейтенант Цзюньцзе мог заразиться. Через открытую рану. Но это не имеет смысла. Другие тоже прикасались к телам, однако не заболели.

Прежде чем прибыть сюда, Хэн посмотрел видео с кадрами поднятия выброшенной с субмарины спасательной капсулы. Спасатели, извлекавшие трупы подводников, работали без перчаток. Тем не менее никто из них не заболел.

После этого Хэн провел серию тестов на лабораторных мышах, подвергая их воздействию крови, слюны и тканей как Вона, так и мертвецов. Ни одно животное не заболело. Это упрямое отсутствие передачи заболевания затрудняло определение причин данного недуга.

«Но почему же заболел Цзюньцзе?»

Он представил себе ужас в другой комнате. Что, если тела стали заразным лишь после того, как процесс развился настолько, что вызвал неврологическую мальформацию? А Цзюньцзе соприкоснулся с брызгами спинномозговой жидкости и в результате в его тело проник какой-то патоген?

Сюэ шагнул мимо отца. Сосредоточенный на медицинской тайне, Хэн не заметил, что майор пересек лабораторию и вернулся. Теперь в руке у него был пожарный топор.

– Прижмите его руку к столешнице, – приказал он.

Хэн все понял и крепче сжал запястье младшего лейтенанта.

– Нет, нет, нет… – застонал Цзюньцзе.

– Лучше лишиться пальца, чем… – Хэн кивнул в сторону соседней комнаты. – Загрязненный палец должен быть удален.

Младший лейтенант в ужасе вытаращил глаза. Он оставил попытки сопротивления и позволил Хэну прижать его руку к ближайшему верстаку. Затем отвернулся.

– Растопырь пальцы пошире, – предупредил Хэн.

Сюэ подошел с другой стороны и поднял топор.

– Позовите сестру Лэм, – приказал он Минь. – Приготовьте жгут.

Минь бросилась к шлюзу лаборатории.

Сюэ поднял топор выше, набрал полную грудь воздуха и резко его опустил. Лезвие прошло сквозь кость и кожу – и отсекло не только палец, но и всю кисть.

Цзюньцзе вскрикнул от нестерпимой боли.

Хэн сжал его предплечье, пытаясь перекрыть кровоток. И посмотрел на Сюэ в поисках объяснений.

Тот опустил топор и ответил Хэну его же собственными словами:

– Лучше лишиться кисти, чем… – Он кивнул в сторону медицинской палаты.

К горлу Хэна подкатился комок тошноты, но он знал: этот человек прав.

Сюэ посмотрел на отрубленную кисть.

– И даже эта ампутация, возможно, была недостаточной.

16 часов 04 минуты

Капитан Цзе Дайюй расхаживала вдоль стола в конференц-зале, пытаясь рассеять раздражение и досаду. Она ощутила некоторое удовлетворение от смятения на лице Хэна, когда Сюэ сообщил то, что ей уже поведал Айгуа: про неисправный лунный модуль, экзотические частицы в лунных породах, про обломки древнего планетоида, которые угрожали миру, и про настоящую причину того, почему затонула подлодка «Чанчжэн-24».

Сюэ углубился в технические детали, но это не привлекло внимания Цзе Дайюй. Она смотрела на отца майора Чоя. Тот стоял в коридоре, оживленно разговаривая по телефону. Что-то было не так. Она упивалась его смятением. Айгуа показался ей слишком самодовольным, слишком гордым за сына, получившего благодаря отцовской протекции свое нынешнее звание. Дайюй не сомневалась, что разговор, который он вел, касался этого вопроса.

Она прищурилась.

«Даже если что-то не так, могу я обратить это в свою пользу?»

Они уже поместили младшего лейтенанта Цзюньцзе в медицинское отделение лаборатории, где тот будет находиться под круглосуточным наблюдением на предмет любых дальнейших признаков заражения. Даже его отсеченная кисть покоилась в солевой ванне для дальнейшего изучения.

Но все это ее больше не интересовало. В мире в целом творились великие дела, и среди них был ее шанс на невероятную славу.

Она вспомнила заявление Айгуа.

Оружие, которое сделает мировой ядерный арсенал устаревшим.

Наконец Айгуа опустил телефон. Молча постояв целую минуту, он вернулся в конференц-зал. Все взоры обратились на него. Чой-старший тоже окинул их взглядом.

– Ударная группа в Сингапуре доложила обстановку, – объявил он. – Они сумели добыть музейный артефакт. Стальной ящик тысяча восемьсот двадцать третьего года.

Сюэ вскочил со стула:

– И что в нем было?

Дайюй знала: именно этот молодой человек обнаружил историческую подоплеку проблемы. Его глаза сияли предвкушением.

Айгуа вздохнул:

– Почти ничего, что имело бы смысл. В нем лежала ветвь коралла. Возможно, когда-то это был палец. Трудно сказать. Чтобы знать наверняка, нам нужно изучить его более подробно. – Его взгляд остановился на сыне. – Но если это так, Сюэ, это может доказать, что ты был прав… такое уже случалось раньше. Во время извержения вулкана Тамбора.

Сюэ шагнул вперед:

– Там было что-то еще?

– Еще один артефакт, в котором смысла еще меньше, – Айгуа нахмурил брови. – По словам командира ударной группы, там был старый раскрашенный деревянный наконечник копья, перевязанный веревкой с узлами. Я не понимаю, как это связано; возможно, данный предмет был добавлен по ошибке.

– А какие-нибудь бумаги? – спросил Хэн и взглянул на Сюэ. – Я видел старый музейный реестр, который обнаружил ваш сын. В записи указано больше, чем просто железный ящик.

Задумчивый взгляд Айгуа превратился в колючий.

– Мы их потеряли.

– Что? – переспросила Дайюй. – Как?

– Вмешались американские агенты. Группа, которую мы пытались обезвредить прошлой ночью.

– Значит, по этой тропе идут и другие, – сказал Хэн. – Если б мы обратились с просьбой о сотрудничестве…

– Сейчас уже слишком поздно. – Айгуа многозначительно посмотрел на Дайюй. – Пролито слишком много крови.

Очевидно, что этот человек скрывал свои амбиции по поводу нового оружия от Хэна, а возможно, даже от собственного сына.

Айгуа между тем продолжил:

– Но командир ударной группы считает, что у нее есть рычаги давления, чтобы заставить агентов США вернуть документы. Заложник, которого она надеется обменять на то, что у нее украли.

– Когда это произойдет? – спросил Сюэ.

– В полночь. В городе Джакарта на острове Ява.

– Где Стэмфорд Раффлз когда-то был лейтенант-губернатором, – заметил Сюэ.

– Я рекомендовал данное место именно по этой причине. Именно здесь он собрал эти артефакты, именно здесь он жил во время извержения Тамборы. Даже сейчас Раффлз незримо присутствует там благодаря экспонатам, которые он передал многим музеям города. Если мы хотим провести быструю оценку, близость к тому месту, где все началось, может оказаться для нас весьма полезна. – Айгуа посмотрел на сына. – С этой целью, Сюэ, я хочу, чтобы ты присутствовал при обмене.

Тот кивнул:

– Конечно.

– И я бы хотел, чтобы ты взял с собой доктора Ло.

Хэн попятился:

– Погодите! Что?

Сюэ повернулся к врачу:

– Я был бы рад услышать ваше мнение.

Прежде чем тот успел ответить, Айгуа продолжил:

– Я отправлю вас обоих с отрядом из командного подразделения «Сокол». В качестве защиты и дальнейшей поддержки.

– Зачем там этот отряд? – спросил Сюэ.

Айгуа нахмурился:

– Ударная группа, которую я нанял раньше, состояла из наемников, чтобы не засвечивать наше участие. Сейчас это уже не имеет значения. Слишком много движения, чтобы и дальше играть в эти игры. Причем сразу на нескольких фронтах.

– Что вы имеете в виду? – спросил Хэн.

– Мы получили известие, что к впадине Тонга следует международное исследовательское судно. Это наверняка создаст проблемы. Еще одна из наших подводных лодок – ударная лодка типа «Юнь» – должна прибыть в этот регион где-то после полуночи. Как и «Даянси», наш новый посадочный док для вертолетов «Тип 076».

Дайюй напряглась. Она знала, что такое «Даянси». Корабль был спроектирован с использованием технологий из ее работы над «Чжухай Юнь», кораблем, управляемым искусственным интеллектом. Новая исследовательская плавбаза была оснащена автономными беспилотниками и подводными аппаратами. У него даже была электромагнитная катапульта и тормозной механизм для развертывания боевых беспилотных летательных аппаратов. Она помогала спроектировать все это. Это было ее детище.

Айгуа заметил ее реакцию. Словно прочитав ее мысли – и желание ее сердца, – он добавил:

– Вот почему я попросил капитана Цзе Дайюй взять на себя руководство операциями в глубоководном желобе. Мы обязаны запереть эти воды. Что включает в себя захват прибывающего исследовательского судна, а также места, куда оно было отправлено.

Цзе Дайюй выпрямила спину. Мысленно она представила свой десятилетний план по достижению звания адмирала. Успех в этой операции мог принести ей звезду и полоски на погоны за половину этого времени, а может, и меньше.

Тем не менее она хотела, чтобы масштабы и параметры этой задачи были определены более четко.

– Но если нам будет оказано слишком сильное сопротивление или возникнет угроза со стороны тех, кто находится в море?..

Айгуа понял, о чем она спрашивает.

– Постарайтесь, чтобы это выглядело как несчастный случай.

20 часов 15 минут

Адам опустился на свое место внутри титановой сферы. Он никогда не считал себя клаустрофобом. Для геолога, профессии, которая часто требовала длительного пребывания под землей, это не очень хорошая черта. Но когда их пилот задраил над головой люк, у него перехватило дыхание. Сердце забилось сильнее. Причиной такой реакции был не столько тот факт, что он был запечатан внутри трехкубового титанового шара, сколько то, куда этот шар направлялся.

На шесть миль вниз.

Пилот – Брайан Финч – проскользнул мимо пассажиров и занял свое место за приборной доской. Фиби заняла место второго пилота слева от него. Монк сидел позади нее, а с ним рядом – Датук Ли. Единственное место сзади досталось Адаму, но он не возражал, собираясь следить за малайзийским биохимиком, сидевшим впереди него.

Внезапное включение в их миссию Датука вызвало у Адама подозрения, особенно после того, как он узнал о связи ученого с китайцами и вспомнил, к обломкам какого корабля они собирались погрузиться.

Он уже был на взводе после того, как услышал рассказ Монка о том, что случилось с его товарищами в Сингапуре. Судя по кровопролитию и уловкам, а также по выделенным ресурсам, китайцы явно замутили нечто большее, нежели просто сокрытие затонувшей подводной лодки.

– Выполняется заполнение магистральных и балластных цистерн, – доложил Брайан по завершении осмотра и проверки системы.

Вокруг «Корморана» раздалось приглушенное бульканье. Каждое из задних сидений имело на уровне колен свой иллюминатор, а передняя пара – более панорамный обзор через куполообразный экран. Как только батискаф погрузился под воду, уровень воды за стеклом поднялся и сомкнулся над верхом спускаемого аппарата.

– Идем вниз, друзья, – сказал Брайан с широкой улыбкой.

Адам тяжко вздохнул, борясь с новой волной паники, и посмотрел на ряд кислородных баллонов. Ему сказали, что воздуха хватит на три дня, что более чем достаточно, поскольку батареи «Корморана» хватит только на шестнадцать часов.

Брайан управлял спуском с помощью джойстика. Во второй половине дня все они тренировались в симуляторе подводного аппарата. Управлять батискафом было подобно пилотированию вертолета. Тем не менее Адам «разбил» свой аппарат пять раз. Монк и Фиби посрамили его своими умениями.

Монк объяснил, что во время службы в «зеленых беретах» он управлял вертолетами, так что с системами «Корморана» чувствовал себя вполне комфортно. Точно так же предыдущий опыт Фиби в глубоководных исследованиях помог ей быстро освоиться с управлением батискафом.

«Может, оно даже к лучшему, что я сижу здесь…»

Брайан поддерживал радиосвязь с «Титаном-Икс», держа корабль в курсе их спуска. Пилот также следил за десятком переключателей, лампочек и ЖК-панелей и контролировал данные, поступающие с навигационной установки.

На самом деле «Корморан» был лишь одним из компонентов системы исследования хадаля. Помимо массивного корабля на поверхности, словно пара стальных акул, кружили два надводных корабля DriX. Один, вооруженный многолучевым эхолотом, продолжал чертить батиметрический контур подводной местности. Другой был оснащен модемом связи, резервной системой по отношению к той, что была на борту «Титана-Икс». Это позволяло «Корморану» поддерживать постоянный контакт с миром наверху, хотя чем глубже они погружались, тем дольше тянулось время задержки ответа. Как только они окажутся на дне, сигналу SOS потребуется семь секунд, чтобы достичь поверхности, и еще семь секунд, чтобы «Титан-Икс» искренне ответил, что «мы будем скучать по вас».

Последним компонентом системы исследования хадаля были три громоздких, похожих на ящики автономных модуля, которые были сброшены после того, как «Титан-Икс» прибыл сюда. Тяжелые автономные модули спускались в свободном падении до самого дна. Троицу окрестили в честь диснеевских утят Хьюи, Дьюи и Луи [11] – ученые считали себя способными на юмор. Что оказалось совсем не так. Автономные модули будут помогать в навигации и использоваться как научные платформы. Они были загружены ковшами, пробоотборниками и прочими подобными приспособлениями. У них даже имелся складной контейнер для приманки, чтобы заманивать морских обитателей.

– Устраивайтесь поудобнее, – сказал Брайан. – Чтобы добраться до дна, нам понадобится три часа.

Он продемонстрировал это, откинувшись назад и открыв бутылку диетической колы. Зная про эффективность, заложенную в каждый элемент конструкции, Адам предположил, что пластиковая бутылка позже послужит запасной системой для сбора телесных отходов – по крайней мере, для тех, кто умеет хорошо целиться.

Во время их первоначального спуска никто не проронил ни слова. Все погрузились в свои мысли или же просто боялись отвлечь пилота. Последняя мера предосторожности, похоже, была излишней. Брайан вытащил сотовый телефон и начал смотреть загруженный с «Нетфликса» фильм.

Через несколько минут Фиби наконец сломала лед молчания.

– Это потрясающе, – прошептала она, прижавшись носом к стеклу.

К настоящему моменту они опустились из светлых вод в сумеречный мир. Адам не понял ее восхищения. Пейзаж снаружи представлял собой невыразительную темно-синюю тень, если не считать снежных вихрей, подсвеченных фарами батискафа. Он знал, что этот снег – смесь криля, микрокреветок и планктона. Иногда в поле зрения возникала любопытная рыба – и тут же исчезала. Несколько медуз задержались чуть дольше, пока «Корморан» не пролетел мимо их плавающих колоколов. Вскоре сумерки превратились в ночь.

– Мы выходим из термоклина, – сообщил Датук, глядя на ярко освещенный дисплей.

– Что это означает? – спросил Монк.

Датук поправил очки и указал на экран. Информация на нем исходила от внешнего пробоотборника воды «Нискин» и океанографического зонда. На экране в реальном времени отображалось множество показаний: глубина, внешнее давление, температура, электропроводность, соленость, кислотность и уровень насыщения кислородом.

– Термоклин лежит между верхними, освещенными солнцем слоями океана и более холодными глубинами, – пояснил Датук. – Когда мы только начали погружение, температура резко упала. Но теперь, вне термоклина, она будет падать гораздо медленнее. За бортом сейчас четыре градуса. Прежде чем мы достигнем дна, она упадет еще на два-три градуса. Ее падение остановится чуть выше точки замерзания.

Адам посмотрел через плечо Датука. Показания температуры на его экране замедлились, а вот цифры датчиков глубины и давления продолжали расти – единственное свидетельство того, что погружение продолжалось. Внутри батискафа ощущения движения не было.

Фиби повернулась, вступая в их разговор:

– Сейчас мы входим в батипелагическую, или полуночную, зону океана. Ее глубина – от тысячи до четырех тысяч метров. После этого мы спустимся в абиссопелагическую зону.

Датук кивнул:

– А ниже шести тысяч метров достигнем самой нижней части океана – хадальной зоны, названной в честь Аида, греческого бога подземного мира. Эти неизведанные глубины составляют почти половину океана. Тем не менее еще совсем недавно по Луне ходило больше людей, чем побывало в этих экстремальных глубинах. Однако на данный момент счет составляет двенадцать человек на Луне и двадцать два человека, достигших дна самых глубоких океанических впадин.

Даже в тусклом свете глаза Фиби сияли от волнения.

– И эти цифры вот-вот изменятся – сегодня.

Адам с трудом разделял их энтузиазм. Во время занятий по технике безопасности он узнал, что при спуске существуют две величайшие опасности: пожар и протечка. На этих адских глубинах шансов на спасение не было. Их лучшей защитой было раннее обнаружение опасности.

Пока они спускались вниз, Брайан каждые пятнадцать минут останавливал свой фильм, чтобы обновить отправляемую на поверхность информацию. Адам каждый раз тщательно прислушивался – не столько к техническим деталям, бо́льшая часть которых была выше его разумения, сколько к тону голоса их пилота, напрягал слух, пытаясь услышать в нем ноту бедствия или тревоги.

Тем не менее еще через час было трудно поддерживать такой уровень концентрации и напряжения. К своему удивлению, Адам поймал себя на том, что погружается в легкую дремоту. Вскоре его веки сомкнулись.

Голос Фиби, полный удивления, заставил его встрепенуться.

– Я думаю, мы входим в насыщенный солью слой, – сказала она.

Адам сел прямее. Черные воды за передним окном освещались наружными прожекторами. Только теперь вид был затуманен, как будто они погружались в мутный куриный бульон.

Датук заговорил со своего поста; его глаза все еще были прикованы к экрану с ним рядом.

– Вы правы, доктор Рид. Соленость подскочила в восемь раз. Это определенно плотный слой более соленой воды.

– Это повод для беспокойства? – спросил Адам, подаваясь вперед.

– Не для нас, – ответила Фиби. – Но такие места являются зонами гибели морских обитателей. Из-за гиперсолености воды и недостатка кислорода.

Датук кивнул:

– Однако в этих наслоениях рассола обитают всевозможные странные хемосинтетические организмы. Из-за их уникальных ферментов их изучали для фармацевтического и промышленного использования. Очень похожи на пьезофилов, которых я изучаю.

Монк пристально посмотрел на биохимика:

– Вы имеете в виду организмы, которые выживают при высоком давлении?

– Верно. – Датук улыбнулся. – Слои рассола также демонстрируют повышенную электропроводность. Это уникальное свойство будет использоваться для добычи воды из атмосферы Марса. Что попытается продемонстрировать посадочная платформа «Казачок», когда ее отправят туда через год-два.

Монк, приподняв бровь, повернулся к Адаму. Они оба избегали поднимать тему связи малайца с космическим агентством Китая. Если он был «кротом», они не хотели его спугнуть. Но Датук только что сам предложил им прекрасную возможность обсудить эту тему. Да и вообще, куда он сейчас мог пойти?

21 час 50 минут

Пока Фиби сидела, вперив взгляд в мутный соляной слой, ее внимание привлекло движение, мелькнувшее в отражении в окне. Как оказалось, это Адам подался вперед с заднего сиденья.

– Доктор Ли, – сказал он, – вы упомянули ранее, что ваше исследование организмов, живущих под высоким давлением, заинтересовало космическую промышленность. Почему?

Фиби задавалась тем же вопросом. Заинтригованная, она повернулась к остальным.

Датук расплылся в улыбке, его глаза блестели. Как и большинство ученых, он был рад пропеть дифирамбы своим исследованиям.

– Я член исследовательской группы под названием ЛАБ. Лаборатория агностических биосигнатур. Нас финансируют астробиологические программы со всего мира. Наша миссия состоит в том, чтобы выйти за рамки текущего понимания того, что представляет собой жизнь, и расширить ее определение. Она включает в себя изучение дальних уголков нашей планеты, поиски жизни там, где ее быть не должно.

Фиби выглянула в окно:

– Например, там, куда мы направляемся.

– Конечно. Работа в глубинах предлагает уникальные способы посмотреть вверх – за пределы нашей планеты. Это предлагает новые подходы к поиску среди звезд новых биосигнатур внеземной жизни. До сих пор мы ограничивались поиском на чужих планетах воды или наличием метана или других органических соединений. ЛАБ надеется расширить масштабы таких поисков.

– Именно поэтому вы изучаете эти экстремальные глубины? – спросил Монк.

Малаец кивну:

– Наша команда пытается пробиться сквозь броню общепринятых догм. Например, десятилетиями считалось, что зарождение жизни произошло на поверхности Земли, где вода и атмосфера подвергаются воздействию солнечного света и ультрафиолетового излучения. Моя цель – доказать обратное. Показать, что жизнь могла зародиться в подземной среде, подпитываясь химической энергией. Именно это пробудило во мне интерес к пьезосфере Земли – слою, который покрывает морские глубины и лежит на глубине пяти тысяч метров ниже морского дна. В глубоких морских отложениях, на много миль под землей, мы нашли жизнь там, где ее, по идее, не должно быть. Жизнь с настолько медленным метаболизмом, что одно деление клетки занимает тысячу лет.

Фиби нахмурилась:

– И ваше исследование этой странной жизни надеется расширить поиск внеземных биосигнатур?

– Думаю, что может. Я убежден, у нас больше шансов обнаружить жизнь на другой планете, если искать медленную жизнь, скрытую глубоко. Быстрая жизнь на поверхности приходит и уходит быстро. Хотя поверхности планет получают много энергии от своих солнц, они также подвержены аннигиляции в результате метеоритных ударов или звездных вспышек. В то время как подземная жизнь защищена от таких катаклизмов и, следовательно, более стабильна.

Фиби заморгала, переваривая эту информацию. Датук посмотрел за ее плечи и кивнул в сторону окна.

– Похоже, мы снова в открытой воде.

Фиби обернулась. Мрак действительно рассеялся.

– Соленость пришла в норму, – сообщил Датук от своей консоли сенсоров. В его голосе слышалась нотка растерянности. – И продолжает падать. Содержание кислорода повышается.

Фиби впилась глазами в темный океан. К этому моменту они уже опустились ниже семи тысяч метров, глубоко в хадальную зону.

– Это ожидаемо на таких глубинах, – сказала она. – Вода в этих глубоких океанских впадинах богаче кислородом из-за пониженной солености и более высокого давления.

– Но посмотрите на эти цифры, – сказал Датук.

Фиби перевела взгляд с воды на его маленький светящийся экран. Показатели растворенного кислорода неуклонно росли. У нее на глазах они превысили 12 мг/л – на 20 процентов выше, чем ожидалось. Зато соленость упала ниже 29 процентов. Даже на таких экстремальных глубинах она обычно оставалась выше 33 процентов.

Фиби покачала головой:

– Должно быть, что-то не так с внешними датчиками. Эти цифры не могут быть верными.

Брайан заговорил с места пилота, перебив их.

– Что это поднимается под нами? – спросил он.

Фиби обернулась. Остальные наклонились к своим иллюминаторам.

Она смотрела себе между колен. Нижний изгиб купола позволял ей смотреть прямо вниз.

Вокруг нее послышались удивленные ахи и охи. От изумления у нее тоже перехватило дыхание.

Внизу – и быстро поднимаясь им навстречу, – подводный мир мерцал и сиял. Разлетаясь в сотни направлений, поле зрения пронзали траектории изумрудного и лазурного огня. Другие области пульсировали сияющим калейдоскопом.

Фиби знала, что перед ней.

Биолюминесценция.

Они продолжали опускаться к сверкающему неземному ландшафту. По мере их спуска пространство расширялось во всех направлениях, растворяясь по краям во тьме. Фиби представила себе каменные стены, возвышающиеся по обеим сторонам желоба Тонга. Они спустились вниз по его центру, не желая рисковать и случайно задеть его скалистые бока.

– Это то, что я думаю? – спросил позади нее Адам.

Фиби вспомнила черное пятно, отмеченное на батиметрической карте желоба. Оно указывало на наличие обширного кораллового леса высотой в тысячу футов и площадью в двести квадратных миль.

Только этот лес не был черным.

По мере того как «Корморан» опускался на дно, он превращался в биолюминесцентные джунгли. Это было огненное царство темных ветвей, которые мерцали, светились и переливались радужными оттенками. Снизу вырастали стволы кораллов, толстые, как секвойи. Их корни уходили так глубоко, что даже сияние подводного леса было бессильно их осветить. Прямо под «Кормораном» переплетение ветвей образовывало сплошной купол, который то поднимался, то опускался волнами по всему полю зрения.

– Сбрасываем балласт, – сказал Брайан. – Переходим на нейтральную плавучесть.

Он нажал кнопки, выбрасывая один за другим пятикилограммовые грузы.

Их спуск замедлился, и Фиби была не в силах оторвать взгляд от чарующих глубин. «Корморан» продолжил спуск и вскоре завис над мерцающим куполом. Сквозь свечение она различила бахрому полипов, извивавшихся на ближайших к ним черных ветвях.

Все полипы были изумрудного цвета и росли из твердого черного скелета коралла.

Фиби вспомнила вчерашний день и одинокий коралл возле станции «Титан-Нижний», с которого она взяла образцы. Неужели это один и тот же вид? Они были еще слишком высоко, чтобы сказать наверняка. Вчера она решила, что дерево у станции – это древний великан. Если лес внизу принадлежит к тому же виду, то тот высокий экземпляр был всего лишь юным саженцем. Как жаль, что здесь нет Джас и она не может увидеть все это воочию…

– Аках Бахар, – пробормотал позади нее Датук.

– Что это было? – спросил его Адам.

– Малайское название черного коралла, и оно кажется мне весьма точным.

Фиби упорно смотрела наружу:

– Почему? Что оно значит?

– Оно значит «Корень Моря».

Вперив взгляд в бескрайнее пространство, Фиби поправила его:

– Это больше похоже на Корень Целого Мира.

15

23 января, 21 час 55 минут

Две мили под Коралловым морем

Джаслин Патель потерла глаза и отстранилась от оптического микроскопа. Она провела два часа, заново просматривая препараты семнадцати образцов, которые собрала вместе с Фиби. За глазными яблоками уже зарождалась головная боль. Она объяснила это падением уровня глюкозы в крови, так как заработалась и пропустила ужин.

Но ей не хотелось подводить свою начальницу.

Она помассировала одеревеневшую шею и проверила время на открытом ноутбуке с ней рядом. По идее, Фиби уже на дне желоба. Джас ощутила укол зависти, но поспешила плеснуть на нее холодной воды.

«Скоро у меня будет свой шанс…»

Она подошла к ноутбуку и просмотрела свою работу. Джас провела день, каталогизируя морфологические и физиологические детали образцов. Для этого требовалось деликатно извлечь керны сантиметрового размера из кусков кораллов, закрепленных внутри специальных камер с высоким, глубоководным давлением. Прежде чем их изучить, каждый такой крошечный образец нужно было медленно привести в равновесие с давлением в одну атмосферу на станции.

Работа была кропотливой.

В течение дня Джас изучала каждый образец, считала у полипов количество щупалец, отмечала их окраску, измеряла длину и размеры. Она прогнала образцы через секвенатор ДНК «НоваСек 6000». И даже воспользовалась лабораторной препаровальной лупой, чтобы, отделив нематоциты, ядовитые клетки, изучить сами щупальца. Последние были уникальны, как отпечатки пальцев, и могли помочь в обосновании таксономии.

Ее ноутбук звякнул, и появилось оповещение электронной почты.

«Наконец-то…»

Джас подвинулась ближе и открыла прикрепленный файл. Он был отправлен командой станции, работающей на сканирующем электронном микроскопе. Она отправила им образцы каждого коралла, чтобы они исследовали их склериты – их известковые эндоскелеты – под разными углами. Это был еще один способ классификации каждого вида. Не существует двух одинаковых по своей карбонатной структуре кораллов.

Джас быстро просмотрела снимки, но особенно образец A17, названный в честь квадранта, где он был взят. Она представила этого черного гиганта, увешанного изумрудными полипами, одинокую рождественскую елку, медленно растущую в темноте.

Она вывела на экран изображение его склерита. Тот показал образец с нескольких ракурсов. Микрокоманда проделала замечательную работу.

Поправив очки повыше, Джас приблизила нос к экрану.

– Кто ты? – прошептала она загадке перед ней.

Образец A17 продолжал сбивать ее с толку и интриговать. Он обладал всеми характеристиками черного коралла, но его полипы имели восемь ответвлений – вместо ожидаемых шести. К тому же его щупальце-метельщик оказалось чудовищно длинным, с жалящим нематоцистом на конце, который был в четыре раза больше, чем у любого другого вида. Даже этот скан его склерита показывал такую плотность полипа, какой Джас никогда раньше не наблюдала ни у одного другого коралла.

«Неудивительно, что вы, зеленые малыши, придумали способ бегства. У вас там слишком тесно…»

Она представила себе, как маленькие полипы в тревоге выбрасываются за борт, когда Фиби брала образец, и даже атакуют металлическую клешню.

Тем не менее самой изматывающей частью дня была ее попытка проанализировать ДНК этого образца. Секвенсор продолжал выдавать код ошибки. Зная, что у нее есть другие экземпляры для изучения, Джас наконец сдалась. Она планировала дождаться возвращения Фиби, чтобы попробовать еще раз.

Проверила время.

«Или, может, стоит попробовать еще раз?»

Джас не хотела подводить подругу. Она рассчитывала завершить свое исследование сегодня и отправить результаты Фиби на «Титан-Икс», чтобы те уже ждали ее, когда она завершит свое погружение.

Приняв решение, Джас откатила стул от рабочего стола.

В этот поздний час в биологической лаборатории всё еще работали и другие исследователи, все как один склонившись в разных позах сосредоточенности. Она встала, зевнула и вышла из лаборатории. Затем пересекла центральный узел и спустилась на следующий ярус, на котором располагалась влажная лаборатория их отдела и камеры высокого давления. Здесь же располагалась дуга станций беспилотных подводных аппаратов.

И даже в этот час каждая кабинка управления аппаратом была занята.

Джас повернулась спиной и шагнула в комнату с камерами высокого давления. Это было все равно как зайти в аквариум. Резервуары были поставлены друг на друга по четыре в высоту и десять в ширину, и все они были огорожены одним и тем же стеклом, окружавшим каждый ярус. Под каждой камерой торчал набор рычагов управления, мало чем отличавшихся от тех, что приводили в движение лапу захвата в автоматах в парке аттракционов. Это давало исследователю возможность манипулировать набором сверл, кернов и всасывающих трубок внутри находящегося под давлением резервуара.

Перед повторным секвенированием ДНК образца А17 Джас хотела взять свежий образец. Здесь уже работали два других биолога. К счастью, никто не занял ее место, что потребовало бы ожидания своей очереди.

Она шагнула к камере высокого давления. В верхнем углу стекла резервуара стираемым черным маркером были написаны их имена – Рид/Патель. Так каждый исследователь пытался застолбить за собой место. Грубо, но эффективно.

Только теперь под их именами было написано новое имя: 김종석.

Хотя Джас не была знакома с различными азиатскими алфавитами, она была почти уверена, что это корейский хангыль. А исследователь – не кто иной, как доктор Ким Ченсук, изучавший ракообразных, в основном креветок. Кореец был также известен своим скверным характером и грубыми манерами, особенно по отношению к исследователям-женщинам.

Джас тщательно разделила каждый из своих образцов кораллов на отдельные пластиковые лотки и разместила их на дне аквариума. Доктор Ким просто бросил в резервуар две дюжины крупных креветок с полупрозрачными розовыми панцирями. Джас узнала в них разновидность Lucensosergia lucensi, или креветку-сакуру, названную так в честь цветка японской вишни. Они плавали, кувыркались и ползали по всему резервуару. Их экскременты усеивали дно, как будто чрезмерно усердный официант поперчил его.

Джас шумно выдохнула свое раздражение. Ученых предупредили, что эти камеры высокого давления будут в общем пользовании, но в настоящее время четыре другие камеры оставались пустыми. На подготовку одной такой камеры уходило несколько часов. Ким явно не желал возиться с этими дополнительными шагами и просто бросил свои образцы в их резервуар.

– Что за придурок, – прошептала Джас, садясь за пульт управления манипулятором. Фиби разозлилась бы не меньше.

Она посмотрела на лотки: теперь, из-за кувыркания креветок, те были беспорядочно сдвинуты. Один ее образец – G5 – был вообще выброшен со своего места. Вернув его при помощи когтя в нужный лоток, Джас, взяв клещи и дрель, переключилась на A17, готовая приступить к работе.

По крайней мере, A17 остался нетронутым. Пластиковый лоток портили лишь несколько зернышек перца. При виде трех розовых креветок, лежащих рядом на боку, она покачала головой. Их ноги не двигались, как и их антенны.

Мертвы.

Очевидно, Ким обращался со своими образцами не лучше, чем со своими коллегами. И его грубое обращение убило эти экземпляры.

Он даже не удосужился отделить живых от мертвых. Другие креветки избегали этого угла аквариума, словно опасаясь своих мертвых собратьев.

Джас потрогала клешнями манипулятора одно из тел. От розовой креветки вверх взлетело облачко маленьких зеленых сгустков. Полипы. Они запульсировали и устремились к своему дому, черной ветви шипастого коралла.

Джас поморщилась. Неужели они питались мертвой креветкой? Она перевернула креветку. Ее обычно полупрозрачные ноги были полностью черными. Одна конечность сломалась и отлетела в сторону. Креветка, похоже, была мертва уже несколько дней, что еще раз доказывает отсутствие внимания со стороны Кима к его работе.

Джас вздохнула и сосредоточилась на своей задаче. Ухватившись за толстую ветвь A17, она высверлила образец керна. Проверила также, что захватила нужное количество полипов, для чего потребовалось всасывающей трубкой погоняться за несколькими особями. После чего собрала все в контейнер для извлечения. Как только крошечный контейнер был запечатан, Джас нажала кнопку, чтобы медленно сбросить внутри него давление. Декомпрессия заняла четыре долгие минуты.

Пребывая в ожидании, она прислонилась лбом к резервуару, чтобы понаблюдать за выходками розовых креветок. Трудно было злиться на этих незваных гостей. Словно ватага шумных братьев, они носились и кувыркались по всему резервуару. Один подобрался слишком близко к A17. Дюжина полипов немедленно оторвалась от черного стебля; выпустив завитки щупалец, они набросились на нарушителя, яростно стегая его.

Креветка корчилась на месте, брыкалась, вздрагивала панцирем. Затем медленно опустилась на дно, присоединившись к остальным внизу. За ней последовали несколько полипов, остальные вернулись на свои насесты внутри коралла. Подвергшаяся нападению креветка приземлилась на спину, и Джас заметила сквозь ее полупрозрачный панцирь яркое сияние, как будто та горела изнутри. Она повернулась, чтобы лучше рассмотреть, но живот креветки тут же потемнел.

Джас нахмурилась. Должно быть, ей показалось и это просто был блик света на стекле. Тем не менее, глядя на упрямый кусок черного коралла, она повторила мучивший ее весь день вопрос:

– Кто ты?

У кого-то был похожий вопрос.

– Что вы делаете с моими образцами? – резко спросил ее чей-то голос. Она вздрогнула и обернулась.

Сердито прищурившись, на нее смотрел Ким Ченсук. Всего на три дюйма выше ее, он держал себя так, словно был выше семи футов ростом.

Джас не дрогнула:

– Ваши образцы? Я думал, вы собрали их для ночного перекуса… Ясно, что ни один исследователь не станет так небрежно обращаться со своими объектами исследования.

Губы Кима побледнели и сжались в жесткую линию под тонкими черными усиками. Он был профессором Корейского института передовых технологий и явно не привык к тому, чтобы кто-то бросал ему вызов, особенно аспирант, да еще и женщина.

– Мисс Патель, – холодно произнес он, подчеркивая, что у нее нет докторской степени. – У меня есть срочное исследование, и я обнаружил, что ваша камера почти пуста. И, в отсутствие доктора Рид, я полагал, что здесь не будут вестись никакие настоящие научные исследования. Тем временем для резервуара можно было бы найти более полезное применение. Я уверен, какая бы ответственная работа ни была вам поручена доктором Рид, пока будут проводиться настоящие исследования, она может подождать.

Не сводя с него глаз, Джас лишь улыбнулась его высокомерию.

– Мы вот-вот идентифицируем совершенно новый подтип Cnidaria. А вы играете с видами креветок, которые изучались годами… В чем состоит ваше исследование? Чтобы открыть новый способ их обжаривания?

– Мисс Патель, я хочу, чтобы вы знали…

– И я вижу, вы все еще здесь, на станции «Титан-Нижний». Пока моя начальница находится на глубине шести миль, исследуя совершенно новую биосферу… Итак, чьи исследования действительно важнее?

К этому времени другие биологи в комнате уставились на них во все глаза. Джас не сомневалась: история об этом противостоянии мгновенно разлетится по всей станции.

Ким сжал руки в кулаки.

Улыбка Джас стала шире. Давай-давай, попробуй. Она выросла с тремя старшими братьями и знала, как драться.

Конфликт был прерван резким щелчком, донесшимся от резервуара позади нее. Она повернулась: декомпрессионная дверца у основания камеры открылась. Она могла вынуть свой образец.

Джас повернулась и осторожно вытащила маленькую бутылочку с открытым горлышком, в которой хранился ее осколок коралла. Хотя ей и хотелось сбить Кима с ног еще несколько раз, ее ждала настоящая работа. Она захлопнула декомпрессионную камеру и, прежде чем обернуться, взяла подходящую крышку.

Ким топтался рядом, ожидая, когда она уступит ему дорогу, пытаясь утвердить свое превосходство. Джас продолжала стоять у него на пути, глядя в бутылочку. Он громко фыркнул, но она даже не сдвинулась с места, демонстративно взболтав ее содержимое и перекатывая в морской воде черную ветку извлеченного коралла.

– Не могли бы вы отойти в сторону? – спросил ее Ким. Его явно напрягало быть даже таким вежливым.

В конце концов, почувствовав, что неплохо утвердила свои права, Джас уступила. Но прежде чем она успела убраться с дороги, пол вздрогнул. Резкий толчок отбросил ее на Кима. Тот машинально схватил ее за руку – и нечаянно выбил бутылочку с пробкой. Ее содержимое выплеснулось им на пальцы.

Земля содрогалась еще пять долгих секунд.

Когда все закончилось, Джас вырвалась из объятий Кима; ее лицо горело от смущения. Она потрясла мокрыми пальцами и, посмотрев на бутылку, лежавшую на полу, наклонилась, чтобы поднять ее, молясь, чтобы образец с сердцевиной все еще был внутри.

Прежде чем Джас успела коснуться ее, что-то ужалило ее за средний палец. Это было больнее, чем жало шершня. Она ахнула и упала на колено. Резкая боль переросла в настоящий огонь. Джас повернула руку и заметила зеленую точку размером с миллиметр, прилипшую к ее пальцу. Она поморщилась от отвращения и стряхнула полип.

Потирая руку о грудь, Ким отшатнулся. Его лицо исказилось гримасой боли. Корейца тоже явно ужалили.

– Что это было?

Джас подняла бутылку, в которой все еще лежал образец.

– Просто укол коралла, – небрежно отмахнулась она, хотя ее палец продолжал гореть.

Затем взяла пластиковую крышку и прикрутила ее на место. Боль постепенно утихала. Ким нахмурился и вышел из помещения; очевидно, его срочное исследование не было таким срочным, как он утверждал.

Джас подошла к санитарному столику, взяла бумажные полотенца и аэрозольный баллончик с антисептическим раствором и вытерла пролитую жидкость. Все это она выбросила в мусоропровод для биологических отходов, где содержимое будет сожжено. Закончив, ушла, растерянная и подавленная. Она не сомневалась: об этом происшествии также будут шептаться на всех ярусах станции. Чувствуя себя отчасти проигравшей, Джас вернулась в лабораторию и оставила образец на ночь.

«Ладно, начну заново с утра».

Она направилась наверх, в женское общежитие. Шагая, сжимала и разжимала ладонь, пытаясь избавиться от остаточного тепла в пальце. Джас нарушила протокол безопасности и теперь чувствовала себя глупо. Как только она забрала бутылочку из декомпрессионной камеры, ей следовало запечатать ее.

Поднимаясь по лестнице, Джас представила себе, как, преследуемая изумрудными полипами, маленькая розовая креветка падает на дно резервуара высокого давления. По тому, как горел ее палец, она теперь понимала, какую боль пришлось вытерпеть маленькому ракообразному.

Яд полипа был высокотоксичным.

«Слава богу, что я не креветка».

22 часа 44 минуты

Ковальски не умел улаживать споры. Обычно он сам их провоцировал.

Зажав между задними коренными зубами сигару, Джо стоял посреди геологической лаборатории. Из-за строгих противопожарных ограничений он так и не закурил.

Впрочем, он не закурил бы в любом случае. Предписание врача. Тем не менее Джо мог оценить вкус и запах сушеных кубинских табачных листьев.

Прямо перед ним Уильям Бёрд нагонял страх на пожилого геолога. Доктор Хару Канеко сидел перед панелью мониторов, на которых отображались графики, диаграммы и сейсмические данные. Все в комнате почувствовали последний толчок.

Судя по всему, Хару считал, что это была последняя капля, предвестник грядущего великого геологического потрясения.

– Я сделал несколько прогнозов, – решительно заявил он. – Весь регион дестабилизируется с угрожающей скоростью. Даже быстрее, чем предсказывали мои более ранние модели.

– Но он может успокоиться так же быстро, – возразил Бёрд. – Я читал оценки сейсмологов из Стэнфорда и Массачусетского технологического института.

– Эти интерпретации – редкие исключения, и вы это знаете. Многие ученые согласны с моими прогнозами – по крайней мере, в той или иной степени.

– Эта степень варьируется от события, которое может произойти как в ближайшие несколько дней, так и много лет спустя.

– Тем не менее самые мрачные прогнозы исходили от вулканологов. Как и от меня. Наибольшую опасность представляют извержения вулканов. Не многие геологи изучили этот регион так же глубоко, как я, и они не занимались мониторингом этого желоба в течение последних недель. Моя модель показывает вероятность в восемьдесят три процента, то есть катастрофа произойдет в течение следующих двенадцати часов, а возможно, и раньше.

Бёрд драматично вздохнул и не стал спорить.

– Тогда пусть ваша команда продолжит следить за обстановкой в течение всей ночи. Если утром вы всё еще будете обеспокоены, тогда мы, как только взойдет солнце, начнем эвакуацию.

Оба они повернулись к Ковальски, проверяя, не желает ли тот сказать свое веское слово.

У того имелась только одна рекомендация. Это была философия, которой он редко придерживался, но сейчас она прозвучала очень даже к месту.

– Лучше перестраховаться, чем потом кусать локти, – буркнул он.

Хару кивнул.

– Нам лучше поскорее убираться отсюда к чертовой матери, – посоветовал Ковальски. – Сколько времени нужно, чтобы всех эвакуировать?

Бёрд сосчитал в уме и на пальцах.

– Учитывая количество персонала, плюс количество подводных аппаратов, плюс время подъемов и погружений – около трех часов.

Ковальски нахмурился:

– Так долго, черт побери?

– Мы на глубине двух миль, – напомнил ему миллиардер.

– Тогда почему мы вообще спорим? – сказал Ковальски. – Пусть все собирают вещи.

Бёрд попытался найти отговорку, но не слишком убедительно.

– Если мы так поступим, нам потребуются недели, чтобы все заново восстановить. Это обойдется нам в миллионы. Прервется бесчисленное количество проектов. И если мы ошибемся, пресса раструбит на весь мир о нашей ненужной панике.

Ковальски указал на дверь.

– Лучше насмешки прессы, чем сотня мертвых ученых.

Под пристальным взглядом Джо Бёрд обмяк.

– Ваша правда. Конечно.

У Хару, да и других геологов в комнате, с души как будто свалился камень. Именно облегчение на их лицах насторожило Ковальски больше, чем все их схемы и графики.

Бёрд направился к двери, но, прежде чем он успел выйти, в лабораторию шагнул высокий темнокожий мужчина и поспешил к миллиардеру. Ростом он был с Ковальски. Под его комбинезоном угольно-серого цвета, какой носили члены службы безопасности станции, перекатывались мощные бицепсы. Его единственным оружием была стальная телескопическая дубинка на поясе. Никто не хотел рисковать, тайком пронеся сюда пистолет.

«Вернее, почти никто…»

– Сэр, – произнес начальник службы безопасности.

– Что такое, Джарра?

– Сообщение сверху, – ответил тот. – Навстречу нам движется большой военный корабль.

– И?..

– Они отказываются отвечать на наши приветствия.

– Какие военные? – встрял в разговор Ковальски.

– Слишком темно, чтобы разобрать. Но надеюсь, что ничего страшного.

Джо нахмурился. Уж он-то знал! «Просто так ничего не бывает».

– Пусть наверху держат нас в курсе, – распорядился Бёрд. – Сообщите им также, что мы организуем здесь эвакуацию.

Брови Джарры взлетели вверх, но он лишь кивнул, развернулся на каблуках и направился к выходу.

Бёрд повернулся к присутствующим:

– Я думаю, с вами все будет в порядке. Пока внизу все не успокоится, наверху будет безопаснее для всех.

Ковальски в этом сомневался. Его желудок сжался, и он доверился своей интуиции. Зная, что есть и другие, кого тоже нужно предупредить, посмотрел на часы и повернулся к Хару.

– А как насчет команды, которая погружается в желоб? – Он представил себе Монка и остальных. – Может, им следует сообщить, что это место может взорваться в любой момент?

Словно в подтверждение его слов, станцию снова сильно тряхнуло. На столах загремела техника, зазвенела посуда. Задрожал пол.

Все они переждали тряску. Как только та закончилась, Ковальски было заговорил, но тут последовал очередной толчок. А вслед за ним – другой.

Джо указал на лабораторное радио:

– Сделайте это сейчас.

16

23 января, 23 часа 07 минут

Тихий океан, 600 миль к северо-востоку от Окленда

Фиби подалась вперед в своем кресле. Снаружи гудели двигатели, ведя «Корморан» над сияющим глубоководным ландшафтом. Они скользили над тропическим лесом, который словно был нарисован безумным художником, вооруженным палитрой фосфоресцирующих красок. Повсюду мерцали и вспыхивали коралловые джунгли, прочерчивая в своих глубинах огненные линии.

Чтобы приблизить аппарат на расстояние нескольких ярдов к стране чудес, Брайан сбросил еще пять килограммов балласта. Он также расправил крылья «Корморана», превратив батискаф в его тезку. И, наконец, включил бортовые прожекторы, прорезая тьму внизу и впереди.

Сидя сзади, Адам следил за экраном, на котором отображалась картинка, передаваемая с бортового профилометра дна. Надежда возлагалась на то, что, сканируя эту глубинную толщу воды, они наконец смогут обнаружить настоящее дно впадины Тонга.

– Есть что-нибудь? – спросил Монк.

Адам кивнул:

– Морское дно. Примерно в пятистах метрах под нами. Ниже всех этих кораллов.

Датук от волнения дернул коленом.

– Эта глубина должна соответствовать самой глубокой части впадины Тонга.

– И дно продолжает неуклонно опускаться.

Фиби уставилась вниз между своих колен. Как жаль, что, в отличие от профилометра, ее глаза не в силах проникнуть в толщу кораллового леса! Сквозь его густой полог было трудно что-либо разглядеть. Тем не менее было похоже, что изумрудно-зеленые полипы росли и глубже, неуклонно увеличиваясь в размерах. Популяция на поверхности кроны должна быть самой молодой, самой юной в колонии.

Она также отметила, что более крупные полипы внизу, похоже, были источником большей части биолюминесценции леса. Их младшие братья и сестры, очевидно, не обладали этим свойством. Фиби знала, что прибрежные кораллы вступают в симбиотические отношения с микроскопическими водорослями, так называемыми зооксантеллами, которые фотосинтезируют солнечный свет, чтобы обеспечить пропитание для обоих видов. Интересно, существует ли здесь подобный мутуализм, только с биолюминесцентными водорослями? Или же это какая-то внутренняя химическая реакция, которая развивается по мере старения полипов?

«Столько загадок…»

Они плыли над лесом, как вдруг что-то привлекло ее внимание. Плывя на глубине через лес, огибая массивные стволы кораллов, за «Кормораном» как будто следовала большая тень. Фиби и раньше мельком замечала ее, но не могла сказать, что это было, – возможно, просто игра теней от прохождения их огней. Присутствие ощущалось лишь в виде темной массы, заслоняющей собой биолюминесценцию, подобно тому, как грозовая туча, проплывая, скрывает звезды. Даже сейчас Фиби не была уверена, что действительно там было.

Тем не менее это заставило ее задуматься. «Что за жизнь поселилась в этих темных глубинах?»

Фиби знала лишь один способ это выяснить – и взглянула на Брайана.

– Сколько еще до одного из автономных модулей? Я хотела бы поставить контейнер с приманкой и выманить живое из леса.

Пилот проверил гидролокатор. Над батиметрической картой горели три огонька.

– «Луи» на полклика впереди, – сообщил он. – Он лежит на пути к потерпевшей крушение субмарине. Но я не думаю, что вам придется так долго ждать, чтобы забросить наживку.

– Почему? Что вы имеете в виду?

Брайан увеличил тягу двигателей, чтобы приподнять их выше, когда они приблизились к темному холму в кронах деревьев. Но, как оказалось, тот не был частью этого леса.

– Впереди туша кита, – сообщил пилот.

Датук и Монк переместились, чтобы заглянуть им через плечо.

– Что это такое? – спросил Монк.

– То, что вы только что слышали, – ответила Фиби. – Мертвые киты часто погружаются на дно океана, становясь отличным банкетом для глубоководных обитателей.

«Корморан» подошел ближе, и Фиби убедилась, что внешние камеры всё записывают. Темный холм вскоре материализовался в тушу кашалота. Кит лежал на боку поверх кроны леса. Даже его огромный вес не смог пробить этот известковый купол.

Подобно любому дохлому киту, этот стал здесь праздником жизни, щедростью, сброшенной в эти изголодавшиеся по питательным веществам глубины. Половина туши уже была обглодана, обнажив дуги белых ребер и обломки челюстных костей. Вокруг останков сновали самые разные существа: ковыряли и рвали, откусывали и, извиваясь, проникали в толщу плоти.

– Что за чертовщина? – спросил Монк. – Вы обычно находите здесь такое многообразие живых существ?

– Да, – с благоговением прошептала Фиби. – И нет.

Монк, разинув рот, уставился через ее плечо.

– Что вы имеете в виду?

Она указала на стаю больших трупно-белых ракообразных, вгрызавшихся в мертвую плоть. Они выглядели как нечто среднее между лобстером и креветкой. Перед ними развевались длинные антенны.

– Это амфиподы. Они были замечены в глубоководных желобах, эти создания, способные выжить на такой глубине. Их мелководные аналоги редко вырастают больше, чем ноготь вашего большого пальца. В глубоких впадинах они могут вырасти до фута в длину.

Монк покачал головой:

– Эти гиганты – целый ярд в поперечнике.

Фиби кивнула:

– Как я уже сказала, да, здесь можно найти таких существ, но такого размера – никогда.

Один из амфиподов свернул свой панцирь в клубок – как жуки-таблетки, их дальние родственники – и скатился вниз по боку кита.

– Это прямо как что-то из кошмара. – Адам указал на ярко-красного краба, ползавшего по груде разлагающейся плоти. Он возвышался на членистых ногах, в размахе достигавших пятнадцати футов. – Это существо тоже слишком большое?

– Вообще-то, нет, – сказала Фиби. – Это Macrocheira kaempferi. Японский краб-паук. О них, находящихся на этих глубинах, никогда не сообщалось. Но, опять же, глаза человека или робота видели менее одного процента этих глубоководных океанских впадин.

Она наблюдала, как над горбом кита пронесся гигантский скат – шесть футов в ширину и вдвое больше в длину, если считать его колючий хвост.

В другом месте колония осьминогов – обычно закоренелых одиночек – дралась и извивалась внутри выеденной туши. Фиби узнала их. Enteroctopus dofleini – гигантский тихоокеанский осьминог. Они вытягивались на тридцать футов в длину и весили по семьсот фунтов каждый.

Отказываясь верить собственным глазам, Фиби в изумлении покачала головой. «Как они выживают здесь?»

Она знала, что глубоководные желоба похожи на одинокие острова. Они настолько отдаленные и негостеприимные, что жизнь не может перемещаться между ними. В свою очередь, это означало, что виды вынуждены приспосабливаться к тому месту, где они оказались в ловушке. А этот желоб уникален, как никакой другой. Существа, изолированные здесь, наверняка разработали собственные стратегии адаптации, чтобы противостоять экстремальному давлению.

Словно в подтверждение этому, в поле зрения, увеличиваясь в размерах, появился одинокий кальмар, явно охранявший свою территорию. Это был внушительный экземпляр Mesonychoteuthis hamiltoni, гигантского кальмара весом примерно в тонну. Его глаза напоминали черные обеденные тарелки, мягко светящиеся благодаря люминесцентным фотофорам вокруг линз. Точно так же струйки ярко-голубой фосфоресценции очерчивали его конечности, создавая жутковатое световое шоу.

Пока они скользили мимо, Фиби задавалась вопросом, исходит ли часть сияния кораллового леса от таких биолюминесцентных существ, которые сделали его своим домом.

Прежде чем она успела подумать дальше, «Корморан» сотряс приглушенный грохот. Коралловый полог качнулся под ними, трясясь и вибрируя. Куски его отломились и разлетелись в стороны. Фиби уперлась ладонью в окно, а Брайан повел их машину выше. Они были не единственными, кто пытался спастись от землетрясения.

Пирующие существа бросились во все стороны наутек. Некоторые, чтобы спрятаться, нырнули в дрожащий лес, другие умчались в темноту. Несколько осьминогов зарылись глубже в брюхо кита, словно в укрытие. Над «Кормораном» пронесся огромный скат. Он на лету ударил колючим хвостом по крыше батискафа, как бы советуя им бежать.

Брайан сделал все возможное, чтобы сохранить безопасное расстояние между ними и встревоженным лесом. Через минуту подводные толчки прекратились, и мир вновь успокоился. Тем не менее Брайан вел их батискаф выше кораллов.

– Всё в порядке? – спросил он. И удостоился в ответ одобрительных кивков и поднятых вверх больших пальцев.

– Продолжаем? – задал он новый вопрос.

Монк нетерпеливо подался вперед.

– Сколько еще до подлодки?

– Еще три километра.

Перед спуском Коккалис рекомендовал не погружаться прямо на обломки. И выразил обеспокоенность по поводу возможной утечки радиации, если затонувшее судно окажется атомной подводной лодкой. Адам согласился с ним. Судя по их бегающим взглядам, Фиби заподозрила, что эта пара знает о подводной лодке больше, чем они готовы в том признаться. Впрочем, она не возражала против этого курса. Это давало ей больше времени для изучения кораллового леса.

Когда кит остался позади, Монк оглянулся, по-видимому, не меньше ее заинтригованный здешней жизнью.

– Почему здесь все такое огромное?

– Это так называемый глубоководный гигантизм, – объяснила Фиби. – Во всем таксономическом диапазоне глубоководные животные вырастают больше, чем их мелководные собратья. Причиной тому низкие температуры и высокое давление. Это заставляет клетки расти больше и жить дольше. Нехватка продовольствия также вносит свой вклад. У более крупных животных обмен веществ более медленный и эффективный.

– А значит, им требуется меньше пищи, – сделал вывод Монк.

– И не только это, – вмешался Датук. Малаец явно сгорал от желания продемонстрировать собственное знание жизни под высоким давлением. – Размер морского животного находится в прямой зависимости от количества растворенного кислорода. Чем больше кислорода, тем крупнее животное. – Он указал на светящийся дисплей. – Посмотрите на показатели этих вод. Все они зашкаливают. На тридцать процентов выше, чем сообщалось во время других погружений в желоба.

Фиби наклонилась, чтобы рассмотреть их.

– Соленость снизилась примерно на такой же процент.

Датук кивнул:

– В этих водах гораздо больше кислорода и меньше соли. Почти то, что вы найдете в плазме крови.

– Если так, то это должно быть гигантское красное кровяное тельце. – Монк указал на массивный розовый колокол медузы справа. Несколько ярдов в поперечнике, он был окружен мясистыми руками.

– Тибурония, – пояснила Фиби. – Большая красная медуза Тихого океана. Но этот образец в два раза больше, чем все, о которых сообщалось ранее.

– В этих богатых кислородом водах я ничему не удивляюсь, – сказал Датук. – Я также не обнаружил в образцах никаких микропластиков. Как будто коралловый лес внизу превратил эти воды в чистейшее, лишенное загрязнений море.

Фиби посмотрела вниз. Это была любопытная мысль. В Южной Америке бразильские тропические леса служили легкими планеты, поглощая углекислый газ и отдавая кислород. «Неужели этот коралловый лес делает нечто подобное?»

Брайан сел прямее:

– Вскоре мы подойдем к «Луи», одному из посадочных модулей. Как только будем там, я хочу нас замедлить и, прежде чем мы продолжим, выполнить проверку системы. Есть возражения?

Возражений не было.

«А может, кому-то все же стоило возразить», – подумала Фиби.

23 часа 30 минут

Изменение тембра двигателей отвлекло внимание Фиби от проплывающего под ними ландшафта. «Корморан» слегка качнулся, сдвинув ее вперед.

– Мы вот-вот доберемся до «Луи», – сообщил Брайан. – Посадочный модуль должен быть прямо впереди.

Гул двигателей постепенно делался глуше. Брайан с большим мастерством рассчитал время спуска и завис там, где на его батиметрической карте светилось место посадки модуля.

Как только они остановились и зависли на одном месте, Фиби обвела взглядом пространство вокруг них.

– Где он?

– Прямо под нами. – Брайан указал вниз.

Фиби наклонилась вперед и посмотрела вниз.

Ой…

Громоздкий модуль пробил верхнюю часть купола и застрял парой метров ниже. Он криво сидел, застряв среди сломанных ветвей. Увидев нанесенный древнему подводному лесу ущерб, Фиби поежилась, но это также открыло ей новую возможность.

Брайан начал полную проверку систем аппарата, а Фиби повернула подкрыльные фонари, чтобы сфокусировать их лучи на посадочном модуле, надеясь, что просвет в кроне позволит глубже заглянуть в лес. Она направила луч на сталь автономного модуля.

Воду заволакивала легкая зеленая дымка. Фиби поняла: ее создавал водоворот изумрудных полипов, мальков размером с миллиметр, густым слоем покрывавших крону. Должно быть, силой крушения автономного модуля их стряхнуло с насеста.

Фиби вспомнила, как те же самые полипы атаковали клешню подводного аппарата на станции «Титан-Нижний», когда она отломила ветку коралла. Еще одно доказательство того, что это наверняка один и тот же вид. Может, пока Брайан работает, она успеет взять образец? Для этого нужно лишь, чтобы они подошли чуть поближе.

Фиби потянулась к кнопкам управления гидравлической «рукой» «Корморана».

– Не могли бы мы…

Снизу через пролом в коралловом лесу выскочил огромный черный угорь. Он был толщиной с ее бедро, его длинное тело пульсировало огнями. Челюсти широко раскрылись, обнажая пасть с игольчатыми зубами трехдюймовой длины. Яростно извиваясь, он метнулся в их сторону. Похоже, что его привлек луч света.

И не только его.

За ним в густом тумане клубились тысячи полипов. Уже разозленные, они набрасывались на все, что могли, в том числе и на угря.

В считаные секунды его длинное черное тело превратилось в ржаво-зеленое, кожа покрылась инеем полипов. Угорь забился еще сильнее, но уже не от агрессии, а от боли. При этом огни тревожно вспыхивали по всей его длине.

При виде его страданий Фиби поморщилась, чувствуя себя виноватой за то, что выманила угря.

– У меня наблюдается резкий скачок температуры воды, – произнес за ее спиной Датук.

Сосредоточенный на своем экране, биохимик не заметил атаки рядом с одним из внешних датчиков.

– Посмотрите наружу, – велела ему Фиби. – Похоже, вы регистрируете тепло тела угря.

Придерживая очки, Датук уткнулся в иллюминатор. Несколько мгновений он молчал, затем недоверчиво пробормотал:

– Ni tidak mungkin… В этих холодных глубинах метаболическое тепло должно быть невероятно интенсивным, раз внешние датчики смогли его уловить. Происходи такое на поверхности, этот угорь изжарился бы, если не превратил бы себя в пепел.

К этому времени огни угря начали тускнеть. Его корчи стихли.

Фиби прикрыла рот, все еще терзаемая чувством вины. Несчастное существо жило здесь десятилетия, если не дольше… «Пока сюда не вторглись мы».

Из кораллового леса выплыл еще один силуэт. На мгновение Фиби показалось, что это очередной угорь. Только эта конечность была темно-зеленой, переливаясь радугой биолюминесцентных оттенков. Существо дотянулось до угря, обвилось вокруг него и затащило свою добычу в щель в кроне кораллового дерева. Затем выскочило еще одно светящееся щупальце, затем третье. Их кончики мягко коснулись кожи угря. И пока они это делали, зеленая глазурь испарялась. За считаные секунды полипы разбежались с черной кожи угря.

Первая «рука» разжала хватку. Щупальце все еще соединялось с угрем посредством меньших щупалец, выраставших от его нижней стороны. На этих тонких нитях, трепеща, словно сердца, вспыхивали огоньки.

Угорь медленно зашевелился и заизвивался. По всей длине его тела вновь заструились люминесцентные линии. Наконец он вырвался на свободу и скрылся в глубине кораллового леса. Светящиеся щупальца исчезли вместе с ним.

Все присутствующие были свидетелями этого чуда, даже Брайан.

Монк заговорил первым:

– Неужели это другое существо вылечило угря?

– И что это было? – спросил Адам. – Спрятавшийся осьминог?

Фиби покачала головой, слишком ошеломленная, чтобы говорить, однако зная правду. Прежде чем ответить, она сглотнула.

– Нет, не осьминог. Я думаю, это был полип.

Датук пристально посмотрел на нее.

– Полип? Из коралла?

– Из глубины, – сказала она. – Я уже заметила, что полипы неуклонно росли с каждым более низким уровнем. В самом низу они могут быть просто гигантскими.

Похоже, она никого не убедила.

Но Фиби не переживала. Она доверяла своей интуиции – и науке.

– Полипы уже показали, что могут свободно перемещаться и покидать свои известковые ветви. А те маленькие усики, которые пульсировали наружу от щупалец, могли быть адаптацией щупалец-антенн, которые я уже видела раньше у этого вида.

– Видели? Когда? – спросил Датук. – И где?

Фиби рассказала им про одинокое коралловое дерево, которое обнаружила возле станции «Титан-Нижний».

– Я уверена, что это один и тот же вид.

Адам нахмурился:

– Лично мне эти щупальца напомнили конечности осьминога. Возможно, ранняя форма, у которой еще не развились присоски.

– Это полип, – настаивала Фиби.

– Или же и то и другое, – возразил Датук.

Взоры троих обратились к биохимику. Тот не стал смотреть на свой компьютер и повернулся к ним.

– Хотя осьминоги классифицируются как головоногие, их особенности не имеют эволюционного смысла. Огромный мозг, сложная нервная система, глаза-камеры, даже их способность маскироваться – все эти особенности появились на эволюционной сцене внезапно. Осьминоги могут даже редактировать собственную РНК, чтобы помочь себе адаптироваться к окружающей среде, в отличие от любого другого организма. В общем и целом они на несколько световых лет опережают в эволюции всех своих головоногих родственников.

– Что это значит? – спросил Монк. – Что вы имеете в виду?

– То, что мы до сих пор не понимаем, как появились осьминоги. Они настолько странные существа, что ученые предположили, что они могли появиться вне пределов Земли.

– Из космоса? – насмешливо спросил Адам.

– Косвенно. И это согласно научной статье, прошедшей тщательную экспертную оценку. – Датук поднял ладонь. – Но это не совсем моя точка зрения. Я лишь пытаюсь подчеркнуть, что мы до сих пор не знаем, как появились осьминоги. Нам известно лишь то, что они появились на эволюционной арене вскоре после того, как в океане появились первые кораллы.

– Это правда, – сказала Фиби.

Датук указал вниз:

– И это какой-то очень древний коралл.

Фиби кивнула:

– Это тоже правда.

Адам посмотрел на коралл:

– Вы хотите сказать, что эти крупные полипы могут быть ранними предшественниками современных осьминогов? Недостающим звеном в их эволюционной истории?

– Я ничего не хочу сказать. Я просто предположил.

Фиби вспомнила еще об одном уникальном свойстве этого коралла. Что-то, что не позволило ей таксономически смешать его с другими видами черных кораллов.

Эти полипы имели восемь конечностей.

Совсем как осьминог.

Она представила светящиеся щупальца, мягко оживляющие угря. Такое альтруистическое действие может еще больше подтвердить гипотезу Датука. Исследования продолжали расширять понимание того, насколько сложными и умными были осьминоги – необычайно заботливые, способные к состраданию, к проявлению привязанности и сопереживанию. Они также испытывали душевную боль, даже переживали горе.

Фиби посмотрела на лес внизу.

«Неужели Датук прав?»

Она представила себе юных полипов, атакующих угря. «Интересно, – подумала она, – отражает ли такая агрессия их юный возраст?» Фиби знала, что маленькие гремучие змеи представляют бо́льшую опасность, нежели взрослые особи. Детеныши гремучей змеи атаковали яростно и выбрасывали весь свой яд сразу, в то время как взрослые особи с возрастом начинали понимать, что скрытность и осторожность служат им куда более надежной защитой. Взрослые гремучие змеи контролировали количество выделяемого ими яда, экономя его запас. Иногда даже, чтобы предупредить об угрозе, наносили жертве сухие укусы, но яд не впрыскивали.

«Неужели мы только что стали свидетелями чего-то подобного? Неужели взрослые исправляли агрессивное поведение своих детенышей? Неужели они патрулировали свой сад, защищая всех обитателей этих подводных кущ?»

Фиби покачала головой, испуганная и изумленная.

Но этим тайнам придется подождать.

Брайан выпрямился на своем месте и снова привлек их внимание к предстоящей миссии.

– Зеленый свет по всем параметрам. Так что полный вперед.

17

23 января, 23 часа 58 минут

Тихий океан, 600 миль к северо-востоку от Окленда

Когда «Корморан» приблизился к месту крушения подводной лодки, Монк посмотрел в иллюминатор. Светящийся лес тянулся во все стороны. Он поймал себя на том, что потирает левое запястье – привычка, дававшая знать о себе всякий раз, когда Коккалис начинал волноваться. В такие моменты его пальцы тянулись к старому увечью, словно бессознательно пытаясь напомнить ему, что следует оставаться начеку, иначе он пострадает хуже, чем тогда, когда лишился руки.

А может, дело лишь в том, что его новый протез натирает руку?

Он носил его всего три месяца. Последний шедевр технологии УППОНИР крепился к его запястью с помощью магнитных контактных точек, подключенных к нервам его руки, как двигательным, так и сенсорным. Благодаря выращенной в лаборатории коже и беспроводному кортикальному имплантату для управления всем этим Монк едва мог отличить свою искусственную руку от настоящей. Так определенно выглядело со стороны. Никто на борту «Корморана» даже не взглянул на нее дважды.

К тому же протез был гораздо изощреннее, чем казалось. Его пальцами можно было колоть грецкие орехи. В ладони скрывался мощный заряд взрывчатки С4. Инженеры УППОНИР также встроили в него набор средств противодействия радиоэлектронной борьбе, в том числе средства взлома. Во многих отношениях это было такое же оружие, как и любое другое.

«Но вряд ли что-то из этого могло бы помочь здесь, внизу…»

Монк убрал пальцы с запястья и поерзал в кресле, изучая батиметрическую карту возле плеча пилота. Зеленый треугольник обозначал положение подводной лодки.

«Еще полкилометра – и мы на месте».

Монк словно уткнулся в иллюминатор, однако продолжил время от времени искоса поглядывать на человека, сидевшего с ним рядом. Датук Ли пока не обнаружил никаких доказательств того, что он «крот», китайский агент. И все же, пока они приближались к подлодке, Монк решил внимательнее следить за ним, выискивая любую трещинку в его приподнятом настроении.

За плечом Коккалиса Адам делал то же самое с заднего сиденья, лишь с гораздо меньшей осторожностью. Агент «ТаУ» пристально наблюдал за биохимиком, практически не отводя взгляда. Не то чтобы Датук это заметил. Малаец продолжал следить за своими датчиками, время от времени что-то бормоча себе под нос.

Внимание Монка привлекло движение внизу, но, как оказалось, волноваться было не о чем. Поднятая с места потоком их движения, по коралловому пологу прокатилась ярко-красная обертка «КитКат». Заметил он и другие признаки присутствия человека: несколько пивных банок, с десяток трепещущих пластиковых пакетов, огромную шину. Печальное свидетельство того, что даже на этих глубинах не было спасения от мусора из мира наверху.

Но это был еще не самый страшный ущерб.

Фиби ахнула с переднего сиденья. Монк тоже это увидел.

Впереди, протянувшись через кораллы широкой раковой полосой, в сверкающем ландшафте зияла огромная черная рана.

– Мы приближаемся к подводной лодке, – сообщил Брайан.

Повреждения кораллов впереди выглядели гораздо хуже, чем можно было бы отнести за счет удара подводной лодки. Там, где упал автономный модуль «Луи», коралловый лес вокруг него продолжал светиться. Не то что здесь.

Коралловые поля впереди казались черными и мертвыми. По мере приближения к нему темное пространство росло, расширяясь во все стороны.

Датук предложил объяснение:

– Я уловил гамма-излучение.

Взгляды всех обратились на него.

– И какой силы? – спросил Монк.

– Восемнадцать бэр, – доложил малаец. – Не слишком опасно, пока мы здесь внутри. Но оно неуклонно растет. Мы не должны подходить к этой субмарине слишком близко.

Брайан по первому предупреждению Датука уже отключил двигатели. Но инерция несла их вперед, приближая «Корморан» к краю мертвой зоны.

– Двадцать бэр, – пробормотал Датук. – Тридцать…

– Отведите нас назад, – приказал Монк.

Брайан развернул двигатели, и батискаф заскользил прочь.

– Думаю, мы знаем, что погубило коралл, – сказал Адам. – Потерпевшая крушение подводная лодка, похоже, имеет большую течь. Тем не менее вода действует как хороший изолятор. Учитывая шесть миль океана над головой, радиация не должна представлять опасности для поверхности – только для местной морской жизни.

– Тогда давайте сделаем так, чтобы и мы могли избежать опасности, – добавил Монк.

Фиби повернулась к ним:

– Адам, возможно, радиация и не представляет опасности для всего мира, но что-то здесь, внизу, беспокоит твоего дядю. Именно в этой части желоба Тонга концентрируются землетрясения. Крушение подводной лодки могло быть просто совпадением, но мне с трудом в это верится. Особенно если судно затонуло две недели назад.

Монк взглянул на Адама. Оба знали, что авария, вероятно, произошла в этот период времени.

– Этот лес существует уже несколько тысячелетий. – Фиби взмахом руки указала на темную полосу. – Эта чернота новая. Что-то в этих обломках тому причиной. Я в этом уверена.

– Но мы не можем приблизиться, чтобы это исследовать, – напомнил им Датук.

– А как насчет прикрепленного к днищу «Корморана» подводного аппарата? – спросил Адам.

Фиби покачала головой:

– Длина его троса всего восемьдесят метров. До той черноты еще четверть мили. Чтобы использовать аппарат, нам все равно придется подвести «Корморан» ближе.

– Этого делать нельзя, – предупредил Датук. – Если уровень радиации продолжит расти с той же скоростью, какую я зафиксировал, это будет смертельно опасно даже на таком расстоянии.

– Но фатально не сразу, – добавила Фиби.

Брайан согласился, хотя явно не был этому рад.

– Титан и свинцовое стекло батисферы обеспечат некоторую защиту. Но лишь до известной степени.

Фиби кивнула:

– А значит, мы можем прожить достаточно долго, чтобы провести исследование, выяснить причину землетрясений и, возможно, найти способ остановить их.

– Чтобы потом умереть от лучевой болезни, – кисло добавил Адам.

Фиби пожала плечами:

– Если это означает спасение миллионов…

Монк поднял руку.

– Не будем забегать вперед. – Брайан указал вперед. – Давайте сначала установим, откуда тут взялась подводная лодка. Тот, кто ее потерял, наверняка знает ответы, и нам не потребуется жертвовать собой. Мы достаточно близко, чтобы использовать наши камеры с разрешением 4K. Мы можем увеличить масштаб и попытаться идентифицировать подводную лодку отсюда.

– Да, давайте так и сделаем, – согласился Монк.

Фиби и Брайан быстро принялись за работу, готовя к съемке восемь камер «Корморана». Они также подняли восьмифутовую световую мачту.

– Думаю, «СиКэм» – это лучший выбор, – заключил Брайан. – У нее наилучшие возможности масштабирования, особенно при слабом освещении.

– Согласны.

На мониторе над пилотской консолью появилось размытое изображение. После окончательной корректировки оно сделалось четче, открывая крупный план черного пятна, расползающегося по яркому подводному ландшафту.

– А теперь даю крупный план, – сказала Фиби.

Картинка устремилась вперед, пробивая тьму, к самому дальнему пределу светового луча в двадцать тысяч люменов. Но ничего так и не появилось. Фиби фыркнула и поводила камерой вправо и влево.

– Подождите! – воскликнул Монк. – Поверните ее в другую сторону.

Картинка на миг замерла и вернулась назад.

– Вон там! – Коккалис наклонился вперед и указал на более светлое пятно на фоне сплошной черноты. – Приблизьте туда.

Фиби кивнула.

– Задержите кадр.

Картинка снова рванула вперед. Пятно выросло и превратилось в зернистое изображение торчащей из черного коралла серой башни. Остальная часть подводной лодки осталась погребенной, но того, что было видно, было достаточно. И Монк, и Адам уже ознакомились с кадрами видеонаблюдения с верфи Хулудао. Китайскую ПЛАРБ «Тип 096» было невозможно ни с чем спутать.

Коккалис переглянулся с Адамом. Точно такие же очертания. Адам коротко кивнул в знак согласия и продолжил наблюдать за Датуком. Биохимик никак не отреагировал.

– Ну как, узнали ее? – спросила Фиби.

В этот момент Монк не видел причин лгать.

– Это китайская субмарина.

Фиби нахмурилась:

– Тогда будем надеяться, что китайцы захотят…

Раздался грохот, и пейзаж впереди них качнулся. Коралловый лес поднялся огромной волной и стремительно понесся к ним. Брайан включил двигатели и, пытаясь уйти от землетрясения, резко дернул батискаф выше.

Тем не менее они едва успели. Волна прокатилась под ними, и свод лесного полога коснулся нижней части «Корморана».

Турбулентность продолжала сотрясать батискаф, как шейкер для красок. Это землетрясение было гораздо сильнее предыдущего.

Но это была не единственная опасность.

– Радиация зашкаливает! – крикнул Датук.

Брайан развернул «Корморан» и устремился прочь.

– Восемьдесят бэр!

Монк представил, как землетрясение крушит защитный кожух вокруг ядерного реактора подлодки, разламывая его еще сильнее. Да, похоже, им отсюда вовремя не скрыться. Не при такой радиации.

– Сто! Если она подскочит выше, мы рискуем получить радиационное отравление. Даже здесь.

– Выдуваю весь балласт, – предупредил Брайан. – Сбрасываю внешние аккумуляторы.

Снаружи раздались глухие удары – это вылетели взрывные болты. Сбросив лишний вес, «Корморан» взлетел вверх, словно пробка из бутылки шампанского.

Светящийся пейзаж внизу исчез. Темное пятно распространилось шире: волна радиации поджарила еще больше чувствительных кораллов.

Из радиомодема прорвался новый голос. Сообщение было срочным, полным паники:

– «Корморан», это «Титан-Икс»! Выходите из желоба Тонга. Немедленно!

Монк знал: связь на такой глубине имеет временной лаг. Предупреждение было отправлено семь секунд назад. Он молился, чтобы еще не было слишком поздно.

00 часов 06 минут

Доктор Ло Хэн прихлопнул на шее комара. Хлопок заставил одного из коммандос группы «Сокол» вздрогнуть. У солдата на плече была штурмовая винтовка. В оптический прицел он наблюдал, как две группы медленно движутся навстречу друг другу.

Вокруг него дюжина боевиков – кучка наемников и военных – охраняла этот конец моста. Майор Чой Сюэ что-то шепнул на ухо командиру контртеррористического подразделения капитану Вэню. Тот свирепо посмотрел на стоявших рядом с ними русских и положил ладонь на кобуру с пистолетом QSZ-92. Многое зависело от того, насколько удачно пройдут следующие несколько минут. Вэнь же явно не уважал своих союзников в этом предприятии.

Хэн понимал раздражение Вэня. По пути из Камбоджи ему сообщили о планах вернуть украденные документы. Хотя наемники потеряли музейные документы, они захватили заложника, а вместе с ним – артефакт, помятый стальной ящик, принадлежавший когда-то Стэмфорду Раффлзу.

По прилете сюда Хэн бегло осмотрел его содержимое. На первый взгляд ветвь коралла двухсотлетней давности действительно имела ту же структуру арагонита, что и карбонат, обнаруженный у пострадавших подводников, но он не мог быть в этом уверен, не изучив под электронным микроскопом его кристаллическую структуру. Он также оставался в полном неведении относительно другого артефакта в коробке: деревянного наконечника копья. Тот выглядел древним, но мог быть никак не связан с кораллом – нечто такое, что когда-то для сохранности было брошено в ту же коробку и забыто.

Сюэ подошел к Хэну.

– Я уже нашел исследовательскую лабораторию здесь, в Джакарте, и как только мы получим документы и подтвердим их подлинность, вы можете приступить к работе.

– Разве мы не возвращаемся в Камбоджу? – Хэн оставил Минь на военно-морской базе с пациентами – и с Цзюньцзе и Воном – продолжить наблюдение за ними обоими. – Там еще нужно провести много исследований.

– Во-первых, мы должны подтвердить, что этот старый рассказ двухвековой давности имеет какое-то отношение к настоящему. Если да, то я хотел бы продолжить исследование этого исторического аспекта. Стэмфорд Раффлз собирал свои артефакты здесь, в Джакарте, в свою бытность вице-губернатором. Если он оставил какие-либо другие подсказки, то они, вероятно, спрятаны здесь.

Хэн кивнул в знак согласия. По правде говоря, ему не терпелось как можно скорее изучить обломок старого коралла.

Он посмотрел через воду. Обе стороны достигли середины моста и были готовы произвести обмен.

Сюэ тоже смотрел, постукивая пальцем по бедру, одновременно нетерпеливо и как будто испуганно. Нервы. Они явно давали о себе знать.

– Кто эти американцы? – прошептал он, обращаясь к темной воде.

00 часов 08 минут

Сейхан так сильно стиснула зубы, что едва не сломала один из них. В правой руке она сжимала свой «Глок 45». Ее палец лежал на спусковой скобе, готовый в любую секунду выстрелить. Ею владело искушение сделать это прямо сейчас. Но она сдержалась.

Ее мать держал густобровый русский с темно-русыми волосами. Один его кулак был завернут у нее за спиной в ткань ее халата, второй рукой он держал у ее головы пистолет.

Ее запястья были связаны сзади. Шелковый никаб Гуань-инь был сорван с ее головы и лица, обнажая пурпурный шрам и татуировку дракона.

Валя также отбросила всякое притворство. Ее белоснежные волосы были завязаны в хвост, линия их роста образовывала на лбу «вдовий пик». Ее кожа была бледной до полупрозрачности – женщина страдала альбинизмом. Тем не менее, вопреки распространенному мнению, что у всех альбиносов красные глаза, ее радужки были голубыми и холодными, как лед. Она посмотрела на Сейхан; этот лед прожигал ненавистью.

Лишь в этот момент Сейхан поняла, насколько ее мать и эта русская женщина похожи, вплоть до татуировок на левой стороне лица. Черная татуировка Вали изображала половину солнца с кривыми лучами, что тянулись через щеку и лоб. Только теперь через рисунок пролегал шрам, узловатая линия, рассекавшая середину солнца. Обе женщины прожили одинаково тяжелую жизнь. Обе, когда судьба лишила их дома, были вынуждены бороться за существование. Валя проделала путь в жестокий мир «Гильдии». Гуань-инь – в жестокий мир и темные дела триад. Каждая создала себе роль, в которой никто больше не мог сделать им больно, и обе возглавляли свои собственные организации.

Грей, готовый торговаться за свободу Гуань-инь, шагнул вперед, навстречу Вале. Сейхан не сводила с русской глаз, зорко следя за каждым подергиванием мышц, изменением позы, движением глаз. Тем не менее она чувствовала мускусный запах Грея, слышала его дыхание, даже ощутила жар его тела, когда он шагнул, коснувшись ее плеча. Взгляд ее был прикован к Вале, и она невольно задалась вопросом: где бы она была, если б не встретила Грея?

«Стояла бы я сейчас с другой стороны?»

Грей поднял ладони и шагнул к Вале. Его легкая ветровка развевалась на морском ветру, обнажая кобуру с «ЗИГ-Зауэром» на ремне и заткнутую за пояс сложенную пачку бумаг. Он медленно наклонился и вытащил пластиковый конверт, но держал их подальше от противника.

– Освободи Гуань-инь, – твердо сказал он. Нагнулся, опустил пачку страниц на деревянные перекладины моста и отступил назад, оставив конверт лежать. Затем выхватил пистолет, сжимая его в руке на уровне бедра.

– Сначала я должна проверить бумаги, – предупредила Валя. – Убедиться, что это не подстава. В описи музея значились четырнадцать страниц. Им всем лучше быть на месте.

– Я сдержал свое слово. И ожидаю, что вы сделаете то же самое.

Валя кивнула, и Гуань-инь вытолкнули вперед. Валя держала ее за локоть, прижимая к ее боку «Беретту». Двое боевиков направили свое оружие на Грея. Он сделал еще один шаг назад, показывая, что у него нет никаких тайных намерений.

Сейхан переместила палец на спусковой крючок своего пистолета.

Не сводя глаз с Грея, Валя опустила руку к конверту. Ее пистолет все еще был нацелен в сердце Гуань-инь. Она взяла конверт и перенесла свой вес на правую ногу. Ее глаза едва заметно прищурились.

Нет…

Сейхан знала, что сейчас произойдет, или думала, что знала.

Гуань-инь, похоже, тоже что-то заподозрила. Она упала на колено и, резко повернувшись лицом к боевикам позади нее, взмахнула небольшим пистолетом в правой руке. Сейхан поняла: запястья матери никогда не были связаны по-настоящему, это только казалось. Куски разорванных пластиковых стяжек упали на доски.

Валя резко повернулась в ту же сторону. Обе женщины выстрелили одновременно.

Оба китайских коммандос упали, получив каждый по пуле в лоб.

Валя оттолкнулась правой ногой и бросилась на Сейхан и Грея.

– Бегите! – крикнула она им, сжимая пачку страниц.

Гуань-инь последовала за ней, за ними бросились двое боевиков Вали.

– Păo! – крикнула Гуань-инь, подкрепляя приказ бежать.

Грей устремился за ними. Сейхан бросилась следом за матерью и направила свой «Глок» на Валю, которую по бокам охраняли двое ее боевиков.

Гуань-инь оттолкнула руку Сейхан вниз:

– M^́h’ hóu.

Любые дальнейшие объяснения подождут. Они побежали по мосту, и за их спинами захлопали выстрелы. Это стрелял китайский отряд на дальней стороне. Пули впивались в доски и разлетались в воду, но на данный момент стрельба велась наобум из-за ожесточенной перестрелки на другом конце моста. Похоже, люди Вали тоже устроили засаду на коммандос и там.

Но та битва не продлится долго.

Китайцы уже одержали верх. Беглый взгляд показал, что люди Вали Михайловой убегают, ныряя в темные закоулки набережной.

Сейхан и остальные боевики из их группы бросились мимо ресторана, к своему концу причала. Стрельба теперь главным образом велась по мосту. Впереди отряд триады прикрывал их очередями из автоматов, направленных на группу китайцев, сковывая действия противника.

Пара коммандос попыталась пересечь полосу пляжа между двумя сторонами. Их заметил Чжуан, бежавший рядом с Гуань-инь с винтовкой на плече. Он выстрелил в сторону пляжа, взметнув фонтаны песка. Один китаец упал. Другой был вынужден вернуться.

Крепко сжимая в руке «Глок», Сейхан побежала по доскам. На бегу она переглянулась с Греем. К настоящему времени оба догадались, что произошло. Валя пришла сюда не затем, чтобы обменять Гуань-инь на страницы. Она использовала мать Сейхан в обмен на собственную жизнь.

Когда китайские коммандос прибыли в Джакарту, Валя наверняка поняла, что угодила в ловушку и теперь ее жизнь в опасности. Китайцы явно больше не чувствовали необходимости прикрываться наемниками. Зная это, а также то, что ее команда потерпела провал – причем дважды, в Гонконге и в музее, – Валя наверняка подозревала, что ее полезность для китайцев приблизилась к нулю. Гуань-инь предложила ей выход, пообещав содействие триад, чтобы помочь ей сбежать. Жизнь за жизнь.

Их группа приблизилась к западной стороне моста, и Сейхан подняла пистолет.

«Я не давала такого обещания».

Даже находясь к ней спиной, Валя, похоже, почувствовала угрозу. Она повернулась, слегка скользя, и подняла свою «Беретту» на Сейхан.

– Нет! – крикнула Гуань-инь и шагнула между ними двумя. – Я поклялась защищать Михайлову, пока она не уедет отсюда.

У враждующих триад подобная клятва считалась священной. Нарушить ее означало бы бесчестье для Гуань-инь и всего клана Дуань Чжи.

Чжуан дал знак другим своим людей выйти вперед, чтобы защитить мост во время этого кратковременного тупика. Ружейный огонь удерживал китайцев на месте, но это вряд ли будет долго продолжаться.

– Иди! – Гуань-инь помахала Вале. Даже после того, как та прикрыла ее собой, слова Гуань-инь звенели гневом и ненавистью к русской. – Возьми своих людей. Чжуан, проследи, чтобы остальные обеспечили для ее группы безопасный проход.

Валя преодолела последнее расстояние. Отступая, она продолжала целиться в Сейхан. Та тоже держала свое оружие наготове. Ее рука не дрогнула, хотя все ее тело сотрясалось от ярости. Она встретилась взглядом с Валей. Обе женщины были готовы выстрелить, но обе знали: месть может подождать.

И все же Сейхан не могла позволить русской убийце снова сбежать. Она навела прицел между ледяными голубыми глазами.

«Не в этот раз».

00 часов 21 минута

Опасаясь того, что произойдет, если данная Гуань-инь гарантия безопасного прохода будет нарушена, Грей бросился к Сейхан. Прежде чем он смог оттолкнуть ее, мир задрожал, а затем с силой содрогнулся. Мост подбросило вверх, во все стороны полетели щепки. По городу завыли сирены. Деревянный настил затрясся и разверзся вокруг них и под ними.

Еще одно землетрясение…

Валя сбежала с моста на твердую землю. Ее окружали члены триады, в их числе и Чжуан.

Грей бросился к Сейхан и Гуань-инь. На пару с Юном он начал подталкивать их к берегу, пересекая трясущиеся останки моста.

– Мы не хотим, чтобы еще одно цунами застало нас на берегу…

Над ними прокатился оглушительной грохот. Казалось, словно весь мир треснул пополам. Земля выгнулась и сбросила их всех с моста в воду. Грей шлепнулся на мелководье. Ближе к берегу вода была всего лишь по колено.

Он поднялся на ноги и по воде подошел к Гуань-инь, чтобы помочь ей подняться.

К ним присоединилась Сейхан, все еще державшая в руке пистолет. Грей указал на берег. Их отбросило к дальней стороне моста, и пока что они были защищены сваями. Несмотря на землетрясение, стрельба на другой стороне продолжалась.

Они шли по дрожащей воде. Расстояние было небольшим, но толчки разжижали утрамбованный песок под их ногами, превращая его в чавкающую жижу. С каждым с трудом сделанным шагом их преследовали все новые и новые выстрелы. Несмотря на расстояние, каждый залп ощущался как удар под дых. Наконец они добрались до берега и выбрались из воды.

Чжуан бросился им навстречу и заставил двигаться быстрее. Должно быть, соблюдая обещание Гуань-инь, он отправил Валю вперед с отрядом триады.

– Куда мы идем? – спросил Грей.

К этому времени китайцы также исчезли со своего конца моста, но Грей и остальные должны были проявлять осторожность, тем более что им было нечего предложить противнику. Уходя, Валя все еще сжимала конверт с бумагами, который схватила с причала. Может, таков был ее план с самого начала: использовать этот гамбит как способ получить для себя ценный приз, чтобы потом продать его китайцам. Грей не стал бы отвергать такую стратегию, особенно когда дело касалось этой женщины.

– Сюда. – Чжуан повел их с пляжа. Похоже, он знал, куда идет. Перед приземлением в Джакарте он намекнул, что у триады в городе есть конспиративное жилье. Грей очень надеялся, что это так. К настоящему моменту подземные толчки прекратились, но взрывы продолжались, напоминая артиллерийскую канонаду. Иногда ближе, иногда дальше.

– Что происходит? – спросила Гуань-инь, глядя на залив.

Грей указал на восток. Темные небеса горели пламенем, словно восходило солнце.

– Извержение вулкана.

И не только в этом направлении. Горизонт был усеян далекими пятнами пламени. Грохот продолжался, словно знаменуя конец света. Они добрались до города и бежали прочь от залива, зная, что цунами не заставит себя ждать. Хотя землетрясение не было сильным или продолжительным, оно, как и предсказывали геологи, наверняка вызвало цепную реакцию по всей вулканической цепи островов. Пирс уже ощущал слабый запах серы, принесенный с залива сильным ветром, дующим со стороны самого яркого пламени.

Они бежали через город. На улицах становилось все многолюднее, лица всех были обращены в сторону огненного горизонта. Зазубренными зигзагами вспыхивали молнии, освещая густой столб черного дыма, поднимающийся из пылающей кальдеры.

– Сюда! – крикнул Чжуан. Лейтенант триады безошибочно увел их с улицы, где нарастали паника и крики. Он повел их в переулок и извилистыми закоулками, пока не остановился у обшарпанных высоких ворот. – Здесь мы будем в безопасности.

Грей в этом сомневался, однако шагнул следом за остальными в небольшой дворик. Их окружали три этажа балконов. Он посмотрел вверх: стираемые клубами дыма, звезды медленно гасли.

Сверху сыпался легкий пепел. Его хлопья обожгли ему щеку и лоб, все еще сохраняя жар извержения. Грохот наконец стих. Однако казалось, будто мир, затаив дыхание, ждал, когда разразится настоящий Армагеддон.

Ощутив во внутреннем кармане пиджака жужжание, Грей вытащил спутниковый телефон – тот, что в Сингапуре был передан для их группы. Его номер был известен только одному человеку. Грей поднес телефон к уху.

– Директор Кроу.

– Грей, – сказал Пейнтер. – Слава богу, ты цел и невредим… Тебе и остальным нужно срочно выбраться из этого региона. Прогнозы обещают полный геологический коллапс. Там будет сущий ад на земле.

– А как же китайцы, их подводная лодка…

– О них нужно беспокоиться меньше всего.

Грей посмотрел на улицу. У него были свои заботы.

– Вы смогли предупредить Монка и Ковальски?

Телефон долго молчал. Грей испугался, что связь оборвалась.

Наконец Пейнтер заговорил:

– Кэт пыталась связаться с ними с тех пор, как прилетела в Вашингтона. И «Титан-Икс», и базовая станция проекта в Коралловом море перестали выходить на связь. Мы пытаемся получить доступ к спутнику наблюдения АНБ, но вулканы на соседних островах – и цепи Кермадек возле впадины Тонга, и на Соломоновых островах возле «Титана» – начали извергаться два часа назад.

Грей сглотнул. Это было задолго до здешнего землетрясения.

– Сообщается, что это место покрыто тяжелым пеплом, – сказал Пейнтер. – На данный момент у нас нет оптических линий обзора. Даже наши спутники системы SAR, которые обычно способны проникать сквозь густые облака и дым, не могут дать никакой ясности из-за сильного статического заряда облаков пепла. Или, возможно, это может быть связано с глушением противником средств РЭБ. Возможно, и то и другое.

Грей посмотрел вверх. Звезд больше не было видно. Он укрылся под балконом. Пепел падал все гуще, кружась огненными хлопьями.

– Мы продолжим попытки связаться с ними, – пообещал Пейнтер. – Вы же прямо сейчас должны убраться из этого района, прежде чем все полеты будут остановлены.

– Для этого уже, может, слишком поздно.

– Тогда иди на лодку.

Грей прислушался. Издалека, со стороны залива доносились грохот и треск. Пирс узнал надвигающийся рык моря. Точно такой же он слышал вчера. На побережье обрушилось цунами, вероятно, вызванное ближайшим извержением вулкана. Грей вспомнил не только свой собственный опыт, но и отчеты двухвековой давности, когда произошло извержение вулкана Тамбора. Он также знал, кто был здесь. Сэр Стэмфорд Раффлз. История повторялась, только теперь все в сотни раз хуже.

Хотя у него почти не было времени, чтобы еще раз просмотреть извлеченные из музея страницы, он вспомнил слова Раффлза в предисловии к последующему рассказу: «Единственная надежда для мира лежит на следующих страницах».

– Грей? – спросил Пейнтер. – Что ты намерен делать?

– Я остаюсь здесь.

– Почему?

Хороший вопрос. Хотя у Пирса не было времени переваривать страницы рассказа Стэмфорда, смысл он уловил. Его странный ум, как описывала его Сейхан, уже начал биться над головоломкой, в которой все еще недоставало слишком многих частей. Но на этих страницах Стэмфорд намекал на средство спасения, способ умилостивить богов подземного мира.

Грей прислушался: над горизонтом гремело эхо новых взрывов. Пейнтер повторил свой вопрос:

– Зачем тебе там оставаться?

Грей ответил, как мог, зная, что это правда:

– Чтобы найти способ говорить с богами.

19

24 января, 02 часа 28 минут ночи

Две мили под Коралловым морем

Спустя более трех часов после эвакуации станции «Титан-Нижний» Ковальски расхаживал по геологической лаборатории. Не в силах усидеть на месте, он жевал кончик сигары, слишком хорошо осознавая, что над его головой две мили воды. За дверями лаборатории, взвалив на плечи сумки или неся ноутбуки, вверх и вниз по центральному узлу бегала горстка людей. Отовсюду раздавались крики. Тем не менее четверть персонала станции все еще осталась здесь. Эвакуация сильно отставала от графика.

Почему так чертовски долго? Каждые полчаса по всей станции раздавался клаксон, возвещающий о прибытии очередной стаи подводных аппаратов, которая доставит следующую группу исследователей и сотрудников на станцию «Титан-Верхний». Уильям Бёрд по радиосети станции призывал всех сохранять спокойствие, уверяя, что эвакуация – это лишь мера предосторожности.

Это не очень помогло. Особенно после череды подводных толчков.

У Ковальски было искушение уйти с первыми подлодками, но Хару Канеко отказался покинуть свой пост, хотя и отправил остальную часть своей геологической группы собирать вещи. Уильям Бёрд тоже был здесь, вместе с начальником службы безопасности Джаррой. Судя по всему, миллиардер был полон решимости следовать старинному морскому обычаю – капитан до последнего остается на своем корабле.

Толчки не прекращались, что по-прежнему требовало эвакуации. Большинство из них были легкими, другие – сильнее. Один оказался настолько мощным, что вырвал два из шести тросов, крепивших «Титан» якорями к морскому дну. Но даже незначительные толчки мешали подводным аппаратам безопасно пристыковываться к шлюзам станции. Что еще хуже, в сообщениях с поверхности говорилось о тяжелом облаке пепла над всем океаном. Оно возникло из-за извержений вулканов на соседних островах, начавшихся пару часов назад. Обладая высокой проводимостью, пепел наносил ущерб коммуникациям, вызывая возгорание изоляторов и неоднократные сбои в работе генераторов станции «Титан-Верхний». В общем, это была полная задница.

И Бёрд это знал.

– Связь все еще не работает, – сообщил он со своего поста рядом с геологом. – Простите, Хару, я должен был прислушаться к вам раньше и не затягивать с эвакуацией. Все мы уже давно ушли бы отсюда.

Стоя перед своими мониторами, Хару склонился над клавиатурой.

– По крайней мере, здесь, внизу, я все еще получаю данные от гидроакустических буев и сейсмических мониторов.

Ковальски склонился над его плечом.

– Кто-нибудь из них присылает хорошие новости?

Хару вздохнул:

– Буи показывают значительный подъем морского дна вдоль желоба Тонга. Пятьдесят метров, и он еще продолжается. Донные сейсмографы и геофоны продолжают показывать эскалацию толчков. Только теперь они уже не ограничены одним участком впадины Тонга. Новые скопления возникают на протяжении всей двухтысячекилометровой зоны субдукции Тонга-Кермадек.

Ковальски нахмурился.

– А можно то же самое, но по-английски?

– Что худшего мы еще не видели, – сказал Хару. – Даже наполовину.

– Насколько хуже может быть? – спросил Бёрд.

Хару повернулся к ним:

– Вулканическая сила оценивается по шкале вулканической активности, ШВА. Она открытая, то есть не имеет верхнего предела. Нулевой показатель по этой шкале – это медленное вытекание лавы, как, например, в Килауэа на Гавайях. Далее она поднимается по восьми известным на данный момент уровням, от взрывного до мегаколоссального. В современном мире никогда не было восьмерки. Последний раз она была семьдесят тысяч лет назад – извержение вулкана Тоба. Оно было настолько опустошительным, что сократило численность человечества до тридцати тысяч человек.

Ковальски ощутил в животе тошнотворную тяжесть.

– А сейчас?

Хару повернулся к экранам и вывел карту региона, усеянную сотнями треугольников. Ими были помечены вулканы, представлявшие наибольшую опасность.

– Пока что за последние сутки произошло извержение двадцати четырех вулканов. Большинство в диапазоне от тройки до четверки, несколько шестерок, что тем не менее считается колоссальным. – Он постучал по клавиатуре. – Вот что предсказывает разработанная моим сыном программа моделирования; вот как все будет выглядеть через два-три дня, если тектоническая нестабильность будет нарастать и дальше.

Он нажал кнопку. На карте над каждым из вулканических треугольников высветилось число.

Ковальски покосился на все эти четверки и пятерки. Горстка шестерок. Но было также несколько семерок и две восьмерки. Однако и это еще не все.

– Этого не может быть… – простонал Бёрд, словно пытаясь опровергнуть цифры на экране.

– На этой карте три девятки. – Ковальски взглянул на Хару. – И одна десятка.

Геолог кивнул:

– Эта десятка отмечает центр дуги вулканов Зонда. Гора Тамбора. Вулкан, извергавшийся в девятнадцатом веке и убивший сто тысяч человек. Тогда это была всего лишь семерка.

Бёрд резко встал, оттолкнув свой стул.

– Что нам делать?

Ковальски знал ответ. Он вытащил зажигалку и закурил сигару. «Так-то лучше».

Никто даже не посмотрел на него косо. Хару лишь покачал головой.

– Если только этот желоб внезапно и необъяснимым образом снова не успокоится, мы бессильны что-либо сделать. Помимо наблюдаемого катаклизма, такая катастрофа поднимет облако пепла, которое окутает всю планету. Так будет продолжаться не одно десятилетие. Это будет означать конец жизни на Земле. Единственная надежда…

Громкий звук сирены заставил всех вздрогнуть.

Они дождались трех коротких сигналов, возвестивших о прибытии следующей группы подводных аппаратов. В центральном узле несколько отставших бросились вверх, надеясь занять место в этой предпоследней флотилии.

Ковальски изучал монитор видеонаблюдения на рабочем месте. Тот показывал ярус над ними. Последний персонал толпился перед кольцом шлюзов. Все стремились поскорее уйти, хотя на поверхности вряд ли будет безопаснее.

Бёрд повернулся к двери.

– Я должен подняться туда и организовать следующую группу эвакуируемых. Постарайтесь успокоить остальных. Я скоро вернусь.

Он развернулся, чтобы уйти, жестом приказав Джарре пойти с ним и помочь в наведении порядка. Прежде чем мужчины успели отойти, Ковальски схватил Бёрда за руку и указал на экран видеонаблюдения.

– Кажется, к нам гости.

К этому времени уже открылось несколько шлюзов. Люди ринулись вперед, но были вынуждены отступить, когда на станцию ворвались незнакомцы в черных доспехах. Они пришли в касках, масках и с автоматами. Сверху донеслись приглушенные выстрелы. Несколько исследователей упали на пол. Раздались крики.

Нападавшие вели огонь осторожно, отлично осознавая опасность ошибочного выстрела на такой глубине. Но это было не единственное их средство запугивания. Все их ружья имели штыки, а некоторые были вооружены электрошокерами. С их помощью они заставили еще нескольких исследователей с дрожью подчиниться.

Ковальски вспомнил сообщение Джарры о приближающемся военном корабле, который отказывался отвечать на какие-либо приветствия. Но из-за эвакуации, землетрясений, извержений вулканов никто больше не обращал внимания на безмолвное судно, пересекавшее близлежащее море.

Вот только вряд ли оно проплыло мимо.

Теперь Ковальски подозревал, что отключение связи в течение последнего получаса никак не связано с отключением электроэнергии. Корабль, похоже, глушил любые сообщения.

Джо подтолкнул Бёрда к двери.

– Мы не можем оставаться здесь.

Джарра кивнул в знак согласия. Он потянулся к своему ремню и, отстегнув стальную дубинку, щелчком вытянул ее на полную длину. После этого схватил Хару и потащил его за собой. Они выбежали из лаборатории, но к центральной лестнице подошли, соблюдая осторожность.

Прямо над ними лежал ярус «Дельфин». Им нужно было установить некоторую дистанцию между собой и нападавшими. Пока что враг, похоже, сосредоточился на захвате верхнего уровня, но их группа не могла рассчитывать на то, что это продлится долго.

Ковальски сунул руку под плащ и вытащил «Дезерт Игл». Держа пушку калибра.50 дулом вверх, он высунул голову в лестничный колодец-клетку и заметил там движущиеся тени. Один выстрел заставил его вздрогнуть, но, похоже, никто не смотрел в его сторону. Он зашипел и взмахом велел остальным спускаться по лестнице.

Трое мужчин поспешили вперед, Джо последовал за ними. Сбежав вниз по длинной спирали, они остановились на следующем ярусе. На первый взгляд тот был пуст, хотя и там могла находиться горстка отставших, затаившихся и прячущихся в лабораториях людей.

Бёрд нес электронный планшет. Ковальски склонился над его плечом.

Миллиардер подключил к планшету кадры с камер видеонаблюдения. Между тем прибыло еще больше неизвестных коммандос. Под дулом автоматов они загнали персонал станции в камбуз и общежития. Несколько боевиков охраняли верхнюю часть лестничного колодца, не делая попыток спуститься вниз, что вызывало у Ковальски беспокойство.

– Кто это такие? – ахнул Бёрд.

– Проблемы, – сказал Ковальски. – Это все, что нам нужно знать на данный момент.

– Что нам делать? – спросил Хару.

Бёрд опустил планшет, но Ковальски поднял его обратно.

На экране группа коммандос столпилась вокруг пары пластиковых ящиков. Они начали раздавать прямоугольные свертки, к каждому из которых была прикреплена кнопка электроники.

Узнав по собственному опыту сноса зданий угрозу, Ковальски выругался.

«Семтекс» и детонаторы.

Коммандос приступили к установке зарядов по периметру яруса. Несколько человек направились к лестнице. Хотя для того, чтобы взорвать весь комплекс, было достаточно всего пары бомб, нападавшие решили перестраховаться.

Ковальски заставил всех вновь двигаться вниз.

– А есть другой выход со станции? Например, через аварийный шлюз на каждом уровне?

Бёрд покачал головой:

– Подводный аппарат должен сначала пристыковаться там.

Ковальски нахмурился: «Это произойдет не скоро».

Бёрд поспешил вниз:

– Наша единственная надежда – добраться до самого нижнего уровня станции.

Ковальски последовал за ним, хотя и не понимал, найдут ли они спасение, если зароют голову в песок на два уровня глубже. Но самый нижний ярус был самым маленьким, и, вероятно, его было проще всего оборонять.

Они достигли следующего яруса – «Каллисто», – где столкнулись с молодой женщиной, прижимающей к груди ноутбук и с рюкзаком на плече. Она выглядела скорее взбешенной, чем испуганной.

02 часа 38 минут утра

Джас посмотрела на группу мужчин.

– Что тут, черт возьми, происходит?

– Идемте с нами, – приказал Бёрд и повел ее вниз по ступеням к уровню «Тетис».

Растерянная, Джас подчинилась. Она слишком устала, слишком запуталась, чтобы спорить. Вытерла пот со лба и вздрогнула – не от страха, а от легкого жара. Средний палец ее правой руки пульсировал болью и одеревенел. Она сжимала и разжимала руку, беспокоясь о кровообращении, опасаясь образования тромба. Палец приобрел пугающий серый оттенок.

Впрочем, это была наименьшая из ее проблем.

Прогремевший наверху выстрел это подтвердил.

Они зашагали еще быстрее. Джас тем временем рассмотрела группу вокруг себя. Она узнала Джарру и Хару Канеко. Последний в их группе возвышался над ней как гигантская башня. Хотя ее не представили Джозефу Ковальски, его рост, манера поведения и грубые черты лица были предметом многочисленных разговоров. Он утверждал, что является служащим УППОНИР. Его сослуживец – биомедицинский эксперт – сопровождал Фиби в желоб Тонга.

Джас посмотрела на огромный пистолет, зажатый в руке великана. Ранее ей показалось, что она слышала выстрелы. В тот момент Джас была в герметически запечатанной донной лаборатории и приняла выстрелы за хлопки напряженных стен станции после землетрясений. Что-то иное просто не имело смысла. Кто посмеет стрелять в пространстве, окруженном сокрушительным давлением?

Она взглянула на суровое лицо Ковальски. От его сигары шел дым.

«Этот парень мог бы».

Они достигли конца станции, когда по лестнице эхом разнесся пронзительный вопль. За этим последовал поток гневных выкриков на китайском языке.

Бёрд поспешил к дальнему краю яруса.

– Быстрее.

За кольцом иллюминаторов океан продолжал сиять под наружными прожекторами. Риф переливался яркими красками. Но теперь было в этих глубинах нечто зловещее. Вновь раздались резкие крики, на сей раз уже ближе.

– Нам нужно перекрыть этот уровень, – сказал Бёрд.

– Как? – спросил Хару.

Их троица оставила Джарру и Ковальски внизу лестницы. Джас пыталась смотреть сразу в обе стороны.

– Почему? – задала она самый главный вопрос.

Хару объяснил ей, четко и понятно:

– На нас напали. На подводных лодках прибыл военный контингент. Они держат всех на мушке. – Худшее он оставил напоследок. – И они закладывают бомбы по всей станции.

Джас в ужасе посмотрела на двух мужчин у лестницы. Несколько часов назад она могла уйти с первой эвакуационной группой. Когда был объявлен приказ об эвакуации, она спала в женском общежитии. Бёрд заверил их, что ничего страшного не происходит, а это решение принято просто на всякий случай. Джас поверила ему на слово и, вместо того чтобы немедленно уйти, отправилась в биологическую лабораторию, чтобы собрать образцы и взять с собой все свои исследования. Они были слишком важны, чтобы их бросить.

«Вот что я теперь имею за свое усердие…»

Ей следовало поучиться у своих старших братьев: те считали праздность великой добродетелью. По их мнению, сам факт подъема из постели уже заслуживал одобрения.

Бёрд добрался до наклонной двери с одной стороны яруса. Она находилась прямо напротив аварийного шлюза на противоположной стороне. Джас знала, что дверь эта ведет вниз, к запасной панели управления, дублирующей системе батарей и генераторов, что позволяло обеспечить автономную работу каждого яруса в случае катастрофы.

А это, безусловно, была катастрофа.

Бёрд распахнул дверь, снял с цепи на шее большой ключ и спустился по двум ступеням в темное помещение. Хару и Джас остались стоять на пороге.

– Вы там пошустрее! – крикнул Ковальски, поднимая пистолет выше.

Внизу, в камере, Бёрд вставил в консоль свой ключ и резко повернул. Замигали, а затем ярко вспыхнули огни на запасной панели управления.

Громовой выстрел за ее спиной заставил Джас вздрогнуть и пригнуться. Он оглушил ее и обжег уши. Тем не менее она услышала возглас удивления с яруса выше.

Позади нее Ковальски чуть сдвинулся в сторону на лестничной площадке, готовясь сделать второй выстрел.

И правильно сделал, что сдвинулся.

Там, где он только что стоял, раздалась автоматная очередь. Пули со звоном отскакивали рикошетом от стального пола. Они были везде, даже отлетали от стекла.

Джас вздрогнула и пригнулась.

Ковальски вновь выстрелил из пистолета, затем крикнул Бёрду и его спутникам:

– Сейчас или никогда!

– Подождите! – Стоя у вспомогательной панели управления, Бёрд ударил кулаком по красной кнопке с надписью «Пожар».

По всем ярусам тотчас взвыли сирены. Наверху одна за другой в переборках захлопывались большие двери, запечатывая каждый ярус. От их ударов содрогался пол.

По ступенькам, подпрыгивая и разбрызгивая кровь, внезапно покатились вниз два предмета. Они приземлились у подножия лестницы.

Пара оторванных ног.

Джас ахнула и едва не упала обратно в рубку с Бёрдом. Она поняла: стрелок, должно быть, сидел на уровне люка и поплатился за свое вторжение.

Ковальски перешагнул через ноги, словно те были парой бревен. Чтобы быть услышанным на фоне воя пожарной сигнализации, ему пришлось кричать:

– Этот трюк не даст нам выигрыш времени. Они просто установят заряд «семтекса» и направят его прямо на нас.

Бёрд передвинулся к паре красных рычагов.

– Тогда давайте не окажемся здесь, когда это произойдет.

Он потянул за меньший рычаг, помеченный словом «Якорь». Снаружи раздались резкие, но приглушенные хлопки. За окном от бортов станции отвалились толстые тросы и соскользнули на морское дно. Освободившись от якорей, станция «Титан-Нижний» слегка завальсировала над рифами. Включились стабилизирующие двигатели. Громко жужжа, они пытались остановить раскачивание станции.

– Как это поможет нам бежать? – спросил Ковальски.

– Вот так.

Бёрд щелкнул четырьмя тумблерами, каждый из которых загорелся, а затем потянул за больший рычаг. Чтобы опустить его вниз, потребовалось усилие обеих рук и некоторый вес тела. На рычаге было написано слово «Расстыковка».

Как только Бёрд поставил рычаг на место, вся станция с лязганьем содрогнулась. Джас потеряла равновесие и схватилась за дверной косяк. Пожарная тревога немедленно прекратилась. В последовавшей тишине шум двигателей нарастал, сотрясая пол.

Джас посмотрела в иллюминатор: под ними проплывали рифы.

– Что происходит?

– Именно так мы собрали пять ярусов станции, – объяснил Бёрд. – По частям.

Он повернулся к панели управления позади него, которая уже расцвела огоньками. Над ней через все пространство дугой тянулась стеклянная стена. Бёрд ухватился за большой рычаг.

– Каждый ярус – это отдельная автономная подводная лодка, – пояснил он. Он толкнул рычаг вперед, и двигатели загудели громче. – Как еще мы могли бы расположить и соединить ярусы здесь, внизу? Нам нужны были какие-то средства, чтобы выровнять их и составить вместе.

Ноги Джас наконец перестали дрожать, и она, спотыкаясь, подошла к иллюминатору. Оперлась ладонями о стекло и уставилась на светящуюся громаду станции «Титан-Нижний». Та по-прежнему светилась в темноте, только теперь медленно разваливалась; ее ярусы проплывали мимо друг друга.

– Если только ему не помешают, каждый ярус будет автономно подниматься на поверхность сам по себе. – Бёрд оглянулся на них. – Как я уже сказал вам всем, я предусмотрел в этой конструкции несколько отказоустойчивых и резервных элементов.

Хару уставился на рассыпающиеся ярусы.

– А как же все остальные?

– Когда уровень находится в движении, подводные доки автоматически блокируются. Отпускать их при движении слишком рискованно. Это может вызвать катастрофическую утечку. Есть ручное управление, но я сомневаюсь, что новички знают об этом.

Ковальски подошел к Джас и, присвистнув, выпустил струйку сигарного дыма.

– Значит, вы поймали этих ублюдков в капкан вместе с персоналом станции?

Бёрд пожал плечами:

– Если они не склонны к самоубийству, это должно отбить у них охоту взрывать свои заряды.

Джо, поморщившись, поднял глаза.

– Я беспокоюсь не о них, а о том, кто их послал. Вот им может быть все равно, кто здесь умрет.

20

24 января, 02 часа 40 минут ночи

Четыреста миль от острова Норфолк, Австралия

Капитан Цзе Дайюй нахмурилась, глядя на гидролокатор на мостике «Даянси». Данные поступили не от оборудования на борту их корабля, посадочного вертолетного дока. Вместо этого они передавались сюда через группу гидроакустических систем, сброшенных в волны вокруг высокой исследовательской станции, плавающей на поверхности Кораллового моря.

Яркий экран гидролокатора показывал трехмерную карту моря под исследовательской станцией. Цзе Дайюй посмотрела на руины на глубине двух миль. Глубоководная станция представляла собой россыпь похожих на тарелки сгустков, которые медленно разваливались на глазах.

– Я не понимаю, – сказала Цзе Дайюй. – Команда «Снежный барс» уже уничтожила подводную станцию?

За пультом позади нее сидел радист в синем камуфляже. Он поднес наушники к уху.

– Там по-прежнему неразбериха. Посланные вниз подводники еще не вернулись. Но пока гидрофоны на поверхности не зафиксировали никаких подводных взрывов.

– Тогда что случилось?

– Пока неясно, капитан. В настоящее время все склонны думать, что могла произойти авария.

Она нахмурилась, ненавидя такую неуверенность.

– Мы всё еще сохраняем полный контроль над верхним сооружением?

Он энергично кивнул.

Дайюй подошла к выходившим на корму иллюминаторам. Вокруг них расстилался темный океан, словно придавленный грузом низких темных небес. Даже внешние огни «Даянси» светились тускло из-за завесы пепла. Сквозь клубящиеся облака пыли периодически пробивались вспышки статических разрядов.

На западе, в восьмидесяти морских милях от кормы, сквозь пелену пробивался свет маленького факела – это после первой ракетной атаки все еще пылал верхний ярус исследовательской станции. Отряд коммандос «Снежный барс» уничтожил вертолет, который позволил одной из их собственных «птиц», транспортному вертолету Z-8, приземлиться и высадить хорошо вооруженный десант. Одновременно из затопленной колодезной палубы «Даянси» выскочили три штурмовых катера, каждый с сорока бойцами на борту. Они добрались до станции и быстро захватили ее.

Цзе Дайюй наблюдала за атакой издалека. «Даянси» уже удалялась на полной мощности своих газотурбинных и дизельных двигателей. Цзе Дайюй едва замедлила скорость судна, когда то проходило мимо исследовательской платформы. Все это имело второстепенное значение. Вместо этого она быстро взяла курс к их основной цели – желобу Тонга.

Впрочем, Дайюй следила за штурмом из боевого центра связи «Даянси». Она была готова перебросить дополнительные силы как по морю, так и по воздуху. Вот и сейчас, на одной из электромагнитных пусковых установок кабины экипажа ждал «Хунду GJ-11» – «Острый меч» – боевой беспилотник-невидимка. Дайюй была отчасти разочарована тем, что ей не нужно было отправлять дрон, что неудивительно. Она знала: исследовательская станция имеет минимальную систему безопасности и огневую мощь.

Стоя у выходящего на мостик иллюминатора, Дайюй еще пару мгновений смотрела, как горит станция, а затем вернулась к гидроакустической станции.

– Свяжитесь с командой «Снежный барс», – приказала она радисту. – Как только их водолазы уйдут, взорвите все, что внизу, и пусть их подрывники потопят верхнюю платформу. После этого встречаемся на «Даянси».

– Слушаюсь, капитан.

Вертолет и боевые катера «Снежного барса» были намного быстрее двухсотметровой «Даянси». Штурмовая группа могла легко сократить дистанцию, пока десантный док медленно продвигался к глубоководному желобу.

В течение следующего часа Дайюй планировала задействовать еще одно быстроходное судно, которое пока еще хранилось в колодце корабля. Она намеревалась добраться на нем до желоба намного раньше «Даянси».

Цзе Дайюй представила себе ждущую внизу лодку и сжала кулак. «Нет, не зря я командую этим судном».

Военно-морской флот НОАК использовал спецификации дизайна Цзе Дайюй для управляемого искусственным интеллектом «Чжухай Юнь» вместе с эскадрильей автономных дронов. Китайцы создали его военную версию и установили все это на «Йема», десантном корабле на воздушной подушке «Тип 726». Судно могло нестись по океану со скоростью восемьдесят узлов, что почти в три раза превышало скорость «Даянси». Оно доставит ее к желобу примерно через пять часов. По прибытии туда она скоординирует свои действия с подводной лодкой-охотником. А пока что подлодке был отдан приказ до ее прибытия лишь патрулировать эти воды.

Дайюй еще сильнее сжала кулак. «Никто не украдет мой гром».

Она отказалась позволить капитану субмарины-убийцы взять на себя контроль над тем районом, где затонула «Чанчжэн-24». Вместо этого Дайюй намеревалась доказать военную мощь и ценность своих автономных систем. Модифицированный десантный катер, ожидавший на палубе-колодце, нес боевой танк и целый флот дронов, каждый из которых был уникален и смертоносен. Там же находился глубоководный батискаф, погружаемый аппарат, способный достичь дна желоба, столь же опасный, как и любой из ее проектов.

Дайюй улыбнулась этой мысли. Она оттеснит на второй план и ударную подводную лодку, и неуклюжую «Даянси». Она превратит их обе в простые вспомогательные суда для осуществления своих амбиций. И докажет Пекину, что настало время выйти за рамки старых способов ведения войны. Она укажет им новый – и лучший – путь в будущее.

«И я поведу нас туда».

– Капитан Цзе Дайюй, – обратился к ней радист. – Я передал команде «Снежный барс» ваши приказы. Но так как пепельная завеса сгущается, связь становится неустойчивой. Из-за разрядов в воздухе и физического повреждения наших антенн ситуация может ухудшиться.

Словно подчеркивая эту угрозу, небо вспорола ослепляющая молния.

Цзе Дайюй хмуро посмотрела на низкое небо. С правого борта в темноте вспыхивали огни, отмечая извержения вулканов вдоль цепи Соломоновых островов. Она задумалась о тайне – и возможностях, которую они представляли.

Семь часов назад Дайюй высадилась на борт «Даянси» и, пока корабль шел по этим водам, приняла на себя командование. Находясь в море, она не почувствовала ни одного из зарегистрированных землетрясений – видела только извержения вулканов и почернение ночного неба, что уже достаточно настораживало. Чуть позже ей позвонил Чой Айгуа. Он полагал, что тектоническая активность – это еще одно доказательство его теории, что разжигало в нем надежду на то, что может быть скрыто в водах впереди.

Дайюй посмотрела на пальцы своих ног, пытаясь представить себе гигантский обломок чужеродного планетоида, погребенный в верхней части мантии Земли. По словам Чоя, именно он был источником распространяющегося хаоса и извержений вулканов. Айгуа так и не убедил ее до конца, но извержения вулканов в этом регионе постепенно развеивали ее сомнения.

Как и в случае с ее собственными амбициями, она знала, что именно Айгуа надеялся обнаружить в желобе. Он был убежден, что гибель «Чанчжэн-24» неким образом спровоцировала весь этот каскад событий. Сумей они узнать, как это произошло – как это связано с окаменевшими телами, кристаллами из образца лунной породы и странным низкочастотным импульсом, – это могло бы дать ключ к созданию великого оружия, способного контролировать сами основы существования этой планеты. В случае успеха это вернет Китаю его законное господство над миром, породит новую сияющую династию, которая просуществует до тех пор, пока не остынет солнце.

Хотя Дайюй приняла теорию Айгуа не полностью, она не осмелилась ее отвергнуть.

«Если есть хотя бы малейший шанс, что это правда…»

Ее внимание привлекло движение на экране гидролокатора. Разбитые секции подводной станции развалились еще больше. Кроме того, похожие на блюдца фрагменты, казалось, медленно поднимались вверх. Но главное ее внимание привлекла самая маленькая часть. Этот крошечный обломок оставался на глубине и двигался прочь.

Она прищурилась, одновременно подозрительно и с любопытством.

У нее на глазах экран гидролокатора потемнел, но через несколько секунд медленно восстановился. Только теперь изображение дрожало и расплывалось, будучи то в фокусе, то не в фокусе.

– У нас усиливаются помехи, – сообщил оператор. – Возможно, из-за электромагнитных эффектов извержений вулканов, мимо которых мы проходим. Как только мы отойдем на некоторое расстояние, связь должна возобновиться.

– Делайте, что считаете нужным, – сказала Дайюй.

Она выпрямилась и посмотрела вперед, уже выбросив из головы судьбу исследовательской станции, ибо верила, что «Снежный барс» держит там все под контролем. Кроме того, Дайюй оставила в водах неподалеку от огромной платформы дополнительную страховку. Перед тем как уйти оттуда, она отправила в море четыре беспилотных подводных аппарата, работающих автономно. Они способны распознавать, отслеживать и атаковать любые аномальные кавитации в воде. И в случае обнаружения превращались в самонаводящиеся торпеды.

Дайюй представила себе, как крошечный фрагмент станции уплывает прочь. Если он отклонится слишком далеко, то будет взорван. Зная это, она отбросила все опасения и сосредоточилась на том, что еще ждало впереди. В ее воображении возникло гигантское исследовательское судно – «Титан-Икс».

Цзе Дайюй улыбнулась темным морям.

Еще одна цель, которую нужно уничтожить, еще один шаг к славе.

21

24 января, 03 часа 48 минут утра

Тихий океан, 600 миль к северо-востоку от Окленда

Адам, сидевший в кормовой части «Корморана» между Датуком и Монком, подался вперед. На его лбу блестели капли холодного пота… и не только от напряжения. По мере подъема влажность внутри подводного аппарата неуклонно возрастала.

– Как там наши дела? – спросил он.

Датук указал на свой массив сенсорных данных.

– Я больше не обнаруживаю радиацию. Она неуклонно падала после того, как мы поднялись через насыщенный слой рассола, и последние двадцать минут держится на нуле. Начиная с этой глубины мы в безопасности.

Их пилот сидел впереди рядом с Фиби. После того как уровень радиации снизился до допустимых значений, он приостанавливал их подъем на различных глубинах. И каждый раз, как и сейчас, выполнял проверку системы. Половина зеленых индикаторов на его панели управления сердито мигали красным. Еще сильнее тревожили струйки дыма, поднимавшиеся из нескольких мест. Брайан заверил их, что это всего лишь несколько перегоревших цепей и что беспокоиться не о чем.

Увы, Адам слишком хорошо был осведомлен об опасности возгорания на борту закрытого батискафа. Он взглянул на экран Датука. «Корморан» все еще находился на глубине тысячи метров под водой.

– Думаю, мы сможем завершить наш подъем отсюда, – сказал Брайан. – Я не стал пользоваться электрическим приводом и вручную сбросил последний из наших балластных грузов.

Они возобновили подъем, но, глядя на окружавший их черный океан, проверить это было трудно. Внутри закрытой батисферы ощущения движения не было. Единственным свидетельством были неуклонно уменьшающиеся цифры на их глубиномере.

Сидевший впереди Брайан то и дело щелкал переключателем взад-вперед, явно пытаясь реанимировать мертвую часть панели управления. Глядя на его усилия, Монк поморщился.

– Может, нам следовало оставить пару дополнительных аккумуляторов, а не выбрасывать их все?

Адам не стал подвергать сомнению действия их пилота. После землетрясения уровень радиации резко подскочил вверх, и он был только счастлив, что Брайан сбросил лишний груз. «Что угодно, лишь бы поскорее выбраться отсюда».

Тем не менее на поднятие им требовалось больше времени, чем на погружение. Как только они ушли от радиации, Брайан настоял на более осторожном подъеме. Тем более что «Корморан», когда под ним прошла волна землетрясения, задел коралловый свод. Это короткое соприкосновение вывело из строя несколько систем.

– Нам хватит заряда аккумулятора, чтобы выбраться на поверхность? – спросила Фиби.

Брайан кивнул и вытер со лба пот.

– Так как большинство систем отключено, батарей должно хватить.

– А как насчет связи с «Титаном-Икс»? – спросил Монк.

Фиби сняла наушники:

– Бесполезно. Я все еще слышу одни помехи. Это обычная проблема с акустическими модемами. Они слишком чувствительны к фоновому шуму. Песня китов на расстоянии многих миль может блокировать звуковые волны и прервать общение на несколько часов.

– Что вызывает эти помехи? – спросил Адам.

– Это может быть что угодно, – ответила Фиби. – Океаны шумнее, чем думает большинство людей. Работая на Сур-Ридж у побережья Калифорнии, я столкнулась с колонией креветок-пистолетов, что свело на нет наши усилия по гидролокации. Они считаются самыми громкими существами на планете. У каждой есть огромная клешня, которая щелкает так сильно, что выбрасывает вакуумный пузырь. Пузырь этот схлопывается во вспышке светящейся плазмы, температура которой достигает тысячи градусов. Чтобы убить добычу, они буквально стреляют пулями, причем очень шумно. Их колонии способны оглушить море на многие мили вокруг.

Монк кивнул:

– Кстати, УППОНИР изучает шум этих креветок, а также громкий гул морского окуня как средство обнаружения подводных угроз, вместо активной подачи звукового сигнала сонара с лодки или буя. Этот проект под названием «Живые водные сенсоры» ищет алгоритм, который позволил бы исследователям использовать естественные фоновые звуки, издаваемые морскими обитателями, в качестве своеобразного гидролокатора, прислушиваясь к тому, как эти звуки отражаются от скрытых объектов.

Фиби повернулась к нему:

– В самом деле?

Монк пожал плечами:

– УППОНИР всегда занимается поиском инноваций. Океаны покрывают семьдесят процентов земной поверхности, что делает их огромным потенциальным полем битвы, и напряженность на нем стремительно нарастает. Особенно в морях этого региона.

Интерес Фиби заметно ослаб. Ей определенно не нравилось, что мир природы используется в военных целях.

Адам сменил тему, вернувшись к тому, что в данный момент действительно было крайне важно:

– Значит, Фиби, вы понятия не имеете, откуда в наушнике этот шум?

– Похоже на катящийся со склона холма гравий. Что наводит меня на мысль, что мы, возможно, слышим остаточную тектонику под нами.

Датук поднял бровь:

– Земля скрежещет зубами.

Адам не оценил его метафору.

Монк жестом попросил дать ему наушники.

– Дайте послушать. – Надев наушники, он целую минуту слушал, наморщив лоб, затем передал их Адаму. – Что вы думаете?

Тот надел наушники и прижал их обеими ладонями. Его голову заполнил странный звук. Он закрыл глаза. Да, это действительно было похоже на лавину гравия, вот только этот оползень все никак не заканчивался.

Единственными изменениями были небольшие подъемы и спады громкости. Его желудок скрутили спазмы. Казалось, его вот-вот вырвет.

Этого не может быть…

Он сглотнул и вернул наушники Монку. Оперативник «Сигмы» пристально посмотрел на него немигающим взглядом, явно ожидая, что он подтвердит то же самое. Адам кивнул.

Монк повернулся и посмотрел в передний иллюминатор. «Корморан» поднимался сквозь толщу воды. Взгляд на глубиномер показал, что батискаф поднялся из темных глубин в воды, которые, по идее, должны быть залиты солнцем. Но в этот поздний час было темно, как и в желобе.

Тем не менее Монк всматривался в эти черные воды, выискивая глазами угрозу, которая – и они оба это знали – там скрывалась. Этот глухой рокот мог ничего не значить. Это мог быть, как то заявила Фиби, остаточный скрежет тектонических плит под ними. Но это также могла быть и гораздо более близкая угроза – та, что совсем рядом.

Увы, этот звук настораживал. Он напоминал кавитацию пропеллера, гудящего в воде вокруг них, который то приближался, то удалялся, создавая по мере движения допплеровский эффект.

Адам надеялся, что и он, и Монк ошибались, особенно учитывая принадлежность обломков под ними. Он подался вперед и присоединился к бдению Коккалиса, хотя нутром знал, что они оба были правы.

Где-то там прячется подводная лодка.

04 часа 12 минут утра

Когда «Корморан» вынырнул из воды, их всплытие приветствовал оглушительный грохот. Фиби слышала похожие приглушенные взрывы в течение последних двух минут, пока батисфера приближалась к поверхности. Казалось, будто они всплывали в самой гуще морского сражения. Все остальные столпились у переднего иллюминатора.

– Теперь сбрасываем груз надводного борта, – сказал Брайан.

Наружу вылетели маленькие болты, и «Корморан» поднялся выше в воде. Волны отступили вниз по стеклу и остановились, пройдя примерно три четверти пути вниз.

Зрелище над ватерлинией не имело смысла. Они как будто вынырнули в другой мир. Звезд не было. Небо нависло низко и тяжело. Слой облаков пронзали молнии и яркие вспышки, но источником грохота был вовсе не гром.

Горизонт на востоке был в огне. Сквозь мрак светилась горстка ярко-оранжевых пятен. Ближайшие плясали каскадом пламени.

– Вулканы, – прошептала Фиби.

Еще один сокрушительный взрыв превратил далекое сияние в огненный фейерверк. Она взглянула на Адама и вспомнила карты, которые показывала ему, а также предсказанный им катаклизм.

«Неужели это уже сбывается?»

Адам указал на представшее их взглядам зрелище:

– Эти огни, похоже, отмечают соседние острова Кермадек. Их цепь тянется вдоль желоба от Новой Зеландии до Тонги.

– На них кто-нибудь живет? – спросил Монк.

Адам покачал головой:

– Все они необитаемы. Думаю, на одном из них есть полевая станция, которая периодически бывает занята.

– Слава богу хотя бы за это, – сказал Монк.

Фиби это почти не утешило. «Эти острова не единственные, кому угрожает опасность».

Она посмотрела через плечо Адама, представляя себе районы к западу от желоба и более сотни вулканов, которые он и его дядя сочли наиболее опасными. Адам перехватил ее взгляд, прежде чем она успела отвернуться.

– Мы опоздали? – спросила его Фиби.

Он лишь покачал головой:

– Чтобы это выяснить, нам нужно подняться на борт «Титана-Икс».

Фиби обернулась. На окно уже лег тонкий слой порошкообразного пепла. Даже волны, которые омывали низ стекла, были сильно затуманены им же.

Брайан потянул штурвал рядом с сиденьем, и двигатели загудели. «Корморан» повернулся, и в поле зрения возникла гигантская яхта. Приглушенные падающим пеплом, ее огни тускло светились. Даже огромный стеклянный шар научного городка был покрыт слоем темного порошка.

Пилот нажал переключатель, и над головой, сигнализируя об их местонахождении, замигал ксеноновый стробоскоп. Из своих занятий перед погружением Фиби знала, что он также зажег спутниковый маяк «Иридриум».

Брайан снял наушники.

– Теперь, когда мы всплыли на поверхность, я могу связаться с «Титаном-Икс» по радио. Пусть они пришлют спасательную лодку.

– Если можно, побыстрее, – сказал Адам, обменявшись тревожным взглядом с Монком и настороженно взглянув на Датука.

Фиби заподозрила, что беспокойство Адама не сводится лишь к извержению вулканов. Оба мужчины повернулись к иллюминатору. Взгляды обоих были прикованы к воде, а не к горящей огнями громаде «Титана-Икс».

Брайан установил контакт с радиорубкой яхты и заговорил на тайном языке пилотов: сплошные сокращения и краткие инструкции. Закончив, он поднялся со своего места и протиснулся к тяжелому колесу верхнего люка. Повернув его, с силой толкнул дверь на петлях. Как только та открылась, он взобрался по короткому выходному стволу к внешнему люку. Он на щелочку приоткрыл дверь, чтобы впустить свежий воздух. Увы, воздух было трудно назвать свежим. Морской бриз вонял горящей серой. Брайан не стал открывать люк шире, чтобы пепел не попал внутрь сферы.

Снаружи доносился тихий рокот, прерываемый более громкими взрывами.

– Что сообщают с яхты? – спросил Адам, когда Брайан вернулся на свое место.

– Бо́льшая часть их связи не работает. Думаю, мне удалось установить контакт лишь потому, что мы практически качаемся в их тени.

Фиби нахмурилась, как будто копируя Адама.

– Они в курсе, что происходит на станции «Титан»?

– Последнее сообщение было о том, что землетрясения там усилились, поэтому они организовали эвакуацию нижней станции. Все переждут шторм на верхней платформе.

Фиби шумно вздохнула:

По крайней мере, Джас сейчас в безопасности.

– И ничего после этого? – спросил Монк.

– Как я уже сказал, связь практически не работает. Не могу получить даже спутниковый сигнал.

Фиби смотрела на темное море.

«Итак, мы здесь отрезаны от всего мира».

04 часа 44 минуты утра

Монк стоял на носу спасательной шлюпки. Надувное плавсредство с жестким корпусом медленно гудело, двигаясь по присыпанным пеплом волнам, увлекая за собой «Корморан». Рядом с ним стоял Адам. Позади них на одной скамейке сидели Фиби и Датук. Оба сжимали на коленях чашки с дымящимся кофе, любезно предоставленные их спасателями.

Во время буксировки батисферы Брайан оставался на ее борту. Он поможет закрепить машину обратно на подъемно-спусковом кране на корме «Титана-Икс». План состоял в том, чтобы побыстрее подготовить «Корморан» к следующему погружению, если оно когда-нибудь произойдет… но это уже другой вопрос. Учитывая высокий уровень радиации в придонных слоях воды, любое приближение было бы не просто рискованным, а смертельно опасным. Тем не менее оставался вопрос: что, черт возьми, происходит в этом желобе?

Но у Монка была забота поважнее, такая, что перевешивала даже огненные горизонты и дождь из пепла. Он зорко наблюдал за морем вокруг них, пытаясь обнаружить любые признаки присутствия подводной лодки. Тот факт, что субмарина оставалась под водой, укрепил его в предположении, что она наверняка китайская.

«Если она вообще там…»

Ему не терпелось поскорее попасть в гидроакустическую рубку яхты. Будучи океанским исследовательским судном, «Титан-Икс» располагал сложной системой исследовательских инструментов, гораздо большей, чем на борту «Корморана». Некое движение привлекло его внимание к правому борту. Рассекая волны, вокруг дальнего борта яхты из воды появилась высокая красная мачта.

Но она была слишком мала для военной подводной лодки.

Адам подтвердил то же самое.

– Это один из двух беспилотных кораблей DriX. Он по-прежнему в паре со своим близнецом. Они запрограммированы на автономное вращение вокруг «Титана-Икс» и наблюдение за морем. – Он повернулся к Монку. – Могли двигатели этих судов быть источником помех, которые мы слышали?

Коккалис покачал головой:

– Они работают слишком тихо. Мы бы услышали их, когда спускались. Они лишь тогда давали о себе знать, когда периодически включали свои эхолоты, чтобы следить за нашим спуском. И эти звуки были достаточно громкими и отчетливыми.

Адам кивнул:

– Тогда что нам делать отсюда?

Монк прищурился, глядя на высокую красную мачту:

– Давайте пока заставим этих акул кружить там. На всякий случай.

– То есть вы всё еще убеждены, что мы в этих водах не одни?

– Никогда не помешает держать ухо востро.

Лодка преодолела последнее расстояние до «Титана-Икс». Все они вышли и направились в кормовой трюм. Позади них Брайан организовал подъем «Корморана» на борт.

Монк оглянулся на каскады огня на горизонте.

Грохот и гул погнали их обратно к яхте. Небо опустилось еще ниже, воздух наполнился дымом и пеплом. Разряжаемые огромной энергией внутри этих облаков, вспыхивали молнии. Один из пиков изверг ввысь еще один фонтан пламени. Монк поморщился. «Нужно выяснить, что является причиной этого ада».

Он представил себе глубоководный желоб, разбитую подводную лодку в нем, светящийся коралловый лес, расширяющуюся мертвую зону… Тем не менее Монк не мог отмахнуться и от непосредственной угрозы.

Когда их небольшая группа направилась к лифту, Фиби, явно измученная недосыпанием, споткнулась. Коккалис понимал, что с его стороны жестоко лишать ее сна, но…

Когда лифт открылся, он коснулся ее локтя:

– Фиби, можно с вами поговорить?

Датук вошел в лифт и придержал дверь открытой.

– Мы поймаем следующий, – сказал Адам.

Датук, похоже, растерялся, но он слишком устал, чтобы спорить. Его рука соскользнула с двери, и та закрылась.

Монк подождал, когда клетка начнет подниматься, и лишь затем повернулся лицом к Фиби.

– Адам сказал мне, что у вас есть опыт управления беспилотным кораблем DriX.

Фиби стряхнула с волос пепел и посмотрела на него сверху вниз. Ее глаза были цвета теплой карамели.

– «Опыт» – это слишком сильно сказано, но да, я умею им управлять.

– А сразу двумя сможете?

Фиби недоуменно нахмурила брови.

– Почему вы спрашиваете? – Она посмотрела на Адама. – Что так напугало вас обоих?

Монк оценил ее проницательность и понял, что нет причин лгать.

– Мне нужно, чтобы вы помогли нам найти подводную лодку… и на этот раз не обломки.

Она посмотрела сначала на него, затем на Адама. Ее следующие слова подтвердили ее проницательность.

– Вы думаете, китайцы прислали еще одну лодку? Чтобы защитить ту, что затонула? Это то, что, как вам казалось, вы слышали по акустическим телефонам?

– Мы не знаем наверняка, – нехотя признался Адам.

Фиби пожала плечами:

– Тогда давайте удостоверимся.

Монк улыбнулся, а она повернулась и направилась прочь от лифта. Мужчины последовали за ней.

Станция слежения за двумя автономными модулями находилась рядом с кормовым трюмом. Они протиснулись в маленькую кабину связи, где за светящимися экранами следил одинокий оператор. При виде их он встал и, вытаращив от неожиданности глаза, пристально всмотрелся в их лица.

– Как прошло погружение?

– Прервано, – односложно ответила Фиби.

Молодой техник указал на панель управления:

– Я как раз собирался все выключить и отозвать надводный беспилотник, прежде чем эти воды покроются пеплом еще сильнее.

– Мы справимся сами, – сказал Монк. – Перед уходом мы хотели бы заново просмотреть кое-какие данные.

– Я буду рад помочь…

Адам взял его за локоть и вывел.

– Мы сами.

Он закрыл за оператором дверь, и Фиби повернулась к ним.

– Почему вы не хотите, чтобы он помог нам? У него наверняка больше опыта, чем у меня.

– На данный момент все это строго между нами тремя, – сказал Адам.

Монк кивнул:

– Если в этих водах таится угроза, мы не хотим предупреждать врага о том, что мы об этом знаем.

– А если мы ошибаемся, – добавил Адам, – то для паники нет причин. Тем более что и без того есть о чем беспокоиться.

Фиби нахмурилась, явно не в восторге от этой уловки. Тем не менее она заняла место перед консолью и быстро просмотрела оба монитора, по одному для каждого автономного модуля. После погружения многолучевая система была отключена и два экрана сонара оставались темными, но меньшие окна на них показывали позиционные и оперативные данные двух модулей.

– Эта пара, по идее, должна кружиться в тандеме, – сказал Монк. – По одному с каждой стороны «Титана-Икс».

Фиби наклонилась к маленькому экрану на рабочем столе, показывающему положение модуля относительно яхты.

– Вы правы.

– А нельзя ли увеличить радиус охвата? Только постепенно. Никаких внезапных скачков.

Фиби склонилась над клавиатурой, несколько раз постучала по ней и поводила курсором мыши по некоторым меню.

– Готово. С каждым проходом радиус их прохождения будет увеличиваться на пять процентов.

Монк кивнул:

– А нельзя ли настроить звук их сонара по расписанию? Регулярно, как часы. Как будто это происходит автоматически.

– Довольно просто. – Фиби вновь пробежала пальцами по кнопкам. – Я заставлю их чередовать звуки. Один за другим. С разницей в пять минут.

Адам повернулся к Монку:

– Что теперь?

Тот пожал плечами:

– Ждем. Когда дело доходит до охоты, терпение так же важно, как скрытность или огневая мощь.

Все устроились удобнее. Каждые пять минут один из аппаратов запускал свой эхолот, посылая к морскому дну расширяющуюся звуковую волну. На их экранах замелькали красочные 3D-изображения, показывающие водную толщу с градиентами глубины и четкую картинку морского дна.

Их взорам предстал желоб, его высокие скалы и темная тень дна. Детали были достаточно четкими, чтобы различить шрам, что тянулся через коралловый полог внизу. Обнаружился даже гладкий контур китайской подводной лодки, смятый с одного конца. Но Монк сосредоточился выше по толщине водяного столба.

Прошел час, а море оставалось пустым.

– Возможно, мы ошибаемся, – наконец предположил Адам с зевком, который едва не вывихнул ему челюсть.

Фиби склонила голову набок и прищурила один глаз.

– Что-то мне это не нравится.

– Что именно? – спросил Монк.

Фиби наклонилась ближе, вслепую постукивая по клавиатуре. Она переключалась между картинкой, записанной первым звуком, и последним. Меняла их туда-сюда, словно окулист, проверяющий зрение.

– Что вы видите? – спросил Адам, явно провалив проверку остроты зрения, как и Монк.

– Подождите. Сейчас настрою прозрачность…

Фиби постучала еще несколько раз. Теперь две картинки перекрывали друг друга, будучи достаточно прозрачными, чтобы видеть их обе. Стены желоба идеально совпали на обоих изображениях, как и большая часть морского дна, но не в его центре. Текущее изображение показывало, что коралловый свод и подводная лодка на нем опустились на десятки метров ниже.

– Что происходит? – спросил Адам.

– Она все больше уходит вниз. – Фиби нахмурилась. – Неужели радиация ослабила коралловый лес настолько, что тот начал рассыпаться под тяжестью подлодки?

– Это возможно? – спросил Монк. – С субмарины уже более двух недель идет утечка радиации. С чего бы кораллу разрушаться сейчас?

– Может ли это быть вторичным по отношению к землетрясению? – спросил Адам.

– Возможно.

Второй модуль отправил им сигнал гидроакустического сканера. Фиби быстро наложила новое изображение поверх двух других.

– Она все еще опускается, – сообщила Фиби. – Еще на восемь метров.

В течение следующего получаса они рассматривали изображения. Казалось, что опускание ускоряется, что не имело никакого смысла. Эта странность заставила Фиби нахмуриться.

– Если подводная лодка просто опускалась на рассыпающийся массив кораллового леса, ее спуск должен был замедляться, поскольку под ней накапливались бы обломки, тормозившие ее падение. Но этого не происходит. И, кажется, я знаю почему…

Следующий сигнал сонара заставил их всех ахнуть.

Фиби наклонилась ближе, разглядывая морское дно.

Останки подводной лодки исчезли.

06 часов 30 минут

Фиби не обращала внимания на разговоры мужчин – те слишком долго хранили свои секреты, и она не считала себя обязанной отвечать на их многочисленные вопросы. Вместо этого она включила на одном из модулей поддонный профилограф и в режиме реального времени провела сканирование черной дыры в коралле, пристально рассматривая картинку в поперечном сечении, прорезавшем тьму в поисках дна.

И ничего не нашла.

Разочарованно простонав, она откинулась на спинку кресла. Адам осторожно коснулся ее плеча, словно опасаясь ее реакции.

– Что произошло там, внизу?

– То, чего я опасалась.

– Что именно?

– Должно быть, под субмариной открылась трещина, которая поглотила ее, а вместе с ней и бо́льшую часть кораллового леса. – Она взглянула на Монка и Адама. – Я не знаю, появилась ли она в результате землетрясения или же всегда была там. Возможно, радиация ослабила коралловый мост, закрывавший собой эту трещину, пока он наконец не разбился и не утащил все, что там было, вниз.

Адам посмотрел на экран:

– Но что там могло быть?

Фиби сокрушенно вздохнула:

– Слишком глубоко, чтобы что-то разглядеть.

– Вдруг там скрыто то, что мы ищем… а именно, причину всей этой тектонической нестабильности? – спросил Монк. – Ведь она находится прямо в центре странного скопления землетрясений.

Фиби посмотрела на обоих мужчин:

– Есть только один способ узнать это.

Адам закрыл глаза, отлично понимая, что она имеет в виду.

– Радиация или нет, мы должны снова спуститься туда.

Она медленно кивнула.

Один из модулей вновь включил гидролокатор. Наконец появилось изображение. Фиби наклонилась вперед в надежде на то, что оно даст какие-то дополнительные ответы на то, что лежит внизу.

Вместо этого правый край изображения заблокировала какая-то фигура. Это был кончик сужающегося предмета, на конце которого вырастало множество плавников. Он завис на глубине двухсот метров. Фиби знала, что перед ней.

– Вы оба были правы.

Они дождались следующего прохода второго модуля, кружившего в том же месте, и зафиксировали сигнал сонара. Изображение на экране вновь стало четким. Хвост подводной лодки исчез.

– Она знает, что мы ее засекли? – спросила она.

Монк покачал головой:

– Трудно сказать. Субмарина наверняка слышала звук, но, надеюсь, те, кто находятся на ее борту, предположили, что это просто очередной взрыв. Раз мы мельком видели ее хвост, значит, капитан подлодки ослабил бдительность, будучи слишком уверен, что «Титан-Икс» – невооруженное исследовательское судно – не представляет для него угрозы.

– Так что же нам делать? – спросила Фиби. – Рискнем ли мы нырнуть в «Корморане», когда здешние воды патрулирует эта акула?

Монк потер подбородок:

– Тут что-то не так.

Адам подошел ближе:

– Что вы имеете в виду?

– Почему субмарина просто ждет там, нарезая круги вокруг «Титана-Икс»?

– Может, ее задача охранять обломки внизу? – предположил Адам. – Убедиться, что никто больше не нырнет туда?

Монк покачал головой:

– Нет, она ждет чего-то еще.

– Чего именно? – спросила Фиби.

Коккалис посмотрел на них сверху вниз. В его голосе звучала уверенность.

– Подкрепления.

22

24 января, 02 часа 45 минут ночи

Джакарта, остров Ява, Индонезия

С внутреннего балкона тайной квартиры Сейхан смотрела на как будто окутанный саваном адский пейзаж. На город горячим порошком сверху сыпался пепел. Остров окутывали низкие облака. За городом ярко светились четыре огненные горы. Расположены они были довольно близко, так что можно было увидеть реки лавы, стекающие по их склонам.

Она выучила названия гор. Салак, Геде, Цереме, Папандаян. В Индонезии наверняка извергались и другие вулканы, но густой дым уменьшил мир до этих четырех горных пиков и этого осажденного города на краю Яванского моря.

Вулканы продолжали грохотать, временами настолько громко, что в домах разбивались окна. Земля сотрясалась от непрерывных толчков. Вершины пиков выбрасывают темные перья пепла, подсвеченные потоками огня снизу и цепями молний сверху. Воздух пылал серой. Пламя охватило уже бо́льшую часть города.

Ближе к ним крики и истошные вопли слились в непрерывный хор страданий. Сквозь пелену пепла с трудом пробирались телеги и груженые автомобили. От пыли и зловонного воздуха лица людей были закрыты масками. Но куда можно было бежать? Из-за падающего пепла все самолеты стояли на земле. Береговая линия оставалась коварной, постоянно затопляемая приливами и волнами.

«Ясно только одно. Все мы здесь в ловушке».

Сейхан надеялась, что в ловушку попал и кое-кто еще. Она представила себе самоуверенную ухмылку Вали Михайловой, когда все они встретились на мосту. Хотя Сейхан была счастлива, что ее мать цела и невредима, ей не давал покоя вопрос, не окажется ли такая передышка в конце концов слишком дорогостоящей.

Словно почувствовав ее опасения, Гуань-инь коснулась сжатого кулака Сейхан. Мать стояла рядом с ней в дверях балкона. Несмотря на палящую жару и сухой воздух, она курила сигарету.

– Будет еще один шанс, – заверила ее Гуань-инь, долго выдыхая дым. Она отлично понимала, что так расстроило Сейхан. – Помни, дочь моя, wonsungido namueseo tteoleojinda.

Узнав корейскую поговорку, Сейхан приподняла бровь.

– Даже обезьяны падают с деревьев.

Гуань-инь кивнула:

– Эта русская считает себя искусной, как та обезьяна на дереве, но и она совершит ошибку. Наберись терпения и воспользуйся этим.

– Или я могу выследить ее и убить, прежде чем она получит шанс… – И Сейхан возразила матери другой пословицей, на этот раз их родной, вьетнамской: – Việc hôm nay chớ để ngai mai.

Когда дело касалось Вали, Сейхан предпочитала эту мудрость.

Никогда не оставляй сегодняшнюю работу на завтра.

Гуань-инь пожала плечами:

– А пока будем надеяться, что завтра наступит.

Сейхан оглянулась на комнату, где, уткнувшись в разложенные перед ним бумаги, сидел Грей. Это были копии, которые он сделал с музейных страниц. Чжуан стоял с другой стороны, опираясь кулаками в столешницу.

Сейхан вернулась внутрь:

– Посмотрим, продвинулись ли остальные.

02 часа 49 минут ночи

Положив локоть на стол, Грей оперся лбом о ладонь. В комнате было жарко и душно. Низкий вентилятор поднимал лишь легкий ветерок. Здание колониальной эпохи находилось в квартале Старого города Джакарты. Внешне оно выглядело ветхим, с обветшавшим фасадом и заклеенными окнами; двор густо зарос сорняками. Но внизу пыхтел современный генератор, и боевик триады следил за тем, чтобы падающий пепел не забил его. Остальная часть города, лишь изредка освещаемая языками пламени, лежала во мраке, в окружении огненных склонов соседних вулканов.

Ближайшая гора – Салак – высилась всего в двадцати милях отсюда. Она регулярно грохотала взрывами, еще ярче освещая небо, словно браня Пирса за то, что он не разгадал эту загадку.

Грей перетасовал бумаги на столе. Он прочел их четыре раза, ища ответы в выцветших строчках, написанных аккуратным почерком. Доклад был написан сэром Стэмфордом Раффлзом. В нем сообщалось об обнаружении им пары окаменевших тел. Два трупа были извлечены с корабля, отправленного в море после извержения вулкана Тамбора. Вскрытие производил местный врач, доктор Джон Кроуфорд, тот самый человек, которого Стэмфорд в конечном итоге поставил управлять Сингапуром после того, как прогнал своего заклятого врага Уильяма Фаркуара.

К нему подошла Сейхан в сопровождении матери:

– Что-нибудь узнал?

Грей вздохнул и выпрямился:

– Ничего, что имело бы смысл.

– Расскажи мне, что ты знаешь. – Она положила ладонь ему на плечо. – Не надо держать все в себе.

Он уже рассказал ей кое-что из истории, поэтому опустил известную часть и повел рассказ дальше:

– Обнаруженные тела принадлежали Йоханнесу Степкеру, члену Батавского общества, и юнге-аборигену по имени Мэттью. Доктор Кроуфорд, похоже, был уверен, что труп Степкера, лишь частично поглощенный процессом окаменения, может дать ключ к излечению.

– Он нашел его?

– Косвенным образом. Изучив тело Степкера, Кроуфорд пришел к выводу, что что-то остановило процесс окаменения. К сожалению, голландца было уже не спасти. Тем не менее Степкер прожил достаточно долго, чтобы оставить после себя записи. В его рассказе описываются токсичное море и опасность, скрывающаяся в воде после извержения вулкана Тамбора. Чем бы ни была эта опасность, она подожгла его корабль и пиратское судно.

– И что это было?

Грей откинулся на спинку и покачал головой:

– Степкер считал, что это сделал странный коралл. Я подозреваю, что часть его могла быть в той коробке, которую китайцы получили от Вали. Внутри перекатывалось что-то твердое.

– Почему ты думаешь, что это был обломок коралла?

Грей порылся в стопке бумаг:

– Помимо изучения тел, Кроуфорд нанял биолога, который помог ему исследовать этот коралл. Посмотри на это.

Он вытащил страницу. На ней был изображен набросок ветви коралла, сделанный натуралистом, и микроскопическое исследование его твердого скелета.

Сейхан поморщилась:

– Этот коралл выглядит почти как человеческий палец.

Грей был вынужден согласиться:

– Возможно, ты права. Судя по результатам патологии, Кроуфорд пришел к выводу, что тела были минерализованы таким же образом, как и кораллы. – Он вытащил лист и прочитал написанное на нем: – «Кости умершего, похоже, растворились и преобразовались в окружающих тканях в новый кристаллический узор. Таким образом, плоть приобретает неестественно ломкую текстуру».

Чжуан с отвращением нахмурился:

– Такое возможно?

Грей пожал плечами:

– Я бы не стал зарекаться. Учитывая то, что исследователи из проекта «Титан» обнаружили в желобе Тонга огромный коралловый лес, это может быть крайне важно.

– Что еще обо всем этом писали Степкер или Кроуфорд? – спросила Сейхан.

– Ничего. На этом история заканчивается. Мне кажется, она была специально отредактирована. Рассказ Степкера кажется неполным. И Кроуфорд воздерживается от дальнейших выводов.

Чжуан взмахом указал на страницы:

– А что насчет всех этих рисунков?

– Не знаю. Их как будто оставили в качестве подсказок к остальной части рассказа. Если Стэмфорд беспокоился, что кто-то вроде Фаркуара может раскрыть его секрет, он мог взять некоторые страницы и спрятать их в другом месте.

– Не хотел держать все яйца в одной корзине, – рассудила Сейхан.

– Может быть. Но если это так, я продолжаю ходить по кругу.

К ней присоединилась Гуань-инь:

– Что изображено на рисунках?

Грей придвинул одну страницу:

– Это просто подробный набросок какого-то острова и кучки тамошних коренных жителей.

Сейхан посмотрела на рисунок и нахмурилась:

– Возможно, это было добавлено по ошибке. Чей-то рассказ о путешествии, который за пару веков случайно попал сюда.

– Я бы тоже так подумал, если б не одна деталь.

Грей достал другой рисунок, на котором была изображена соломенная хижина, вероятно, на том же острове.

– Почему ты считаешь, что это важно? – спросила Гуань-инь.

Пирс постучал по нижнему левому краю рисунка. Там сидел человек в колониальной одежде, курил трубку и, похоже, советовался с туземцами.

– Думаю, это может быть Кроуфорд, – сказал Грей. – Я не могу быть уверен, но мне кажется, что кто-то из героев данной истории отправился на этот остров, чтобы поговорить с живущим там племенем. И эти рисунки – запись той встречи.

– Но что это значит? – спросил Чжуан. – Зачем доктору туда было ездить?

– Возможно, в поисках лекарства, – сказал Грей. – Рассказ ведь явно намекает на открытие эликсира.

Сейхан нахмурилась:

– Этот остров… он может быть где угодно.

– Верно. Но последний рисунок в папке имеет еще меньше смысла.

Грей вытащил еще один лист. Этот рисунок был гораздо грубее, почти детским по своему характеру. На нем была изображена огнедышащая змея и нечто похожее на радугу.

– Согласно отчету, это было обнаружено среди рукописных бумаг Степкера в стальном ящике, найденном вместе с его телом, – сказал Пирс. – К нему нет указания на его происхождение, нет никакого объяснения. Или, по крайней мере, на страницах, найденных в Сингапуре. Возможно, в той части истории, которая остается утерянной, есть что-то еще.

– Но почему Степкер положил его туда? – спросил Чжуан. – Тому должна иметься причина.

– Смею предположить, его нарисовал не Степкер, а пассажир на борту тендера.

– Мальчишка-абориген, – сказала Сейхан.

Грей вздохнул:

– Мэттью, юнга обреченной «Тенебры». Он и Степкер были найдены примерно через шестнадцать дней после того, как их корабль отплыл из Джакарты. Готов спорить, болезнь распространялась медленно и не сразу вывела их из строя. За это время Степкер успел написать свой отчет. Возможно, Мэттью сделал то же самое, нарисовав змею и радугу, прежде чем умереть.

– Бедный мальчик, – вздохнула Гуань-инь. – Но почему он нарисовал такую странную картинку?

– Для Степкера явно было важно запечатать это в своей коробке, – сказал Грей. – Если только он не хотел сохранить рисунок мальчика как сувенир… что было бы просто бессмысленно. Но я так не думаю.

Сейхан нахмурилась:

– Почему?

– Судя по их рассказу, Кроуфорд и Раффлз не кажутся мне личностями сентиментальными. У обоих был холодный ум ученого, как то и надлежит членам Батавского общества. Если б Степкер сохранил рисунок просто как память о мальчике, другие вряд ли стали бы его хранить.

– Тогда что это значит? – спросила Гуань-инь.

– Могу только предположить.

Сейхан прищурилась:

– Предположение или догадка?

– Чуть-чуть и того, и другого, я полагаю. По пути в Джакарту у меня было совсем немного времени для работы с бумагами, но даже тогда я подозревал, что рисунок сделал Мэттью. – Он постучал по подробным зарисовкам встречи на острове. – Возможно, коренные жители, нарисованные здесь, тоже аборигены.

Чжуан взял страницу и прищурился, рассматривая человеческие фигуры.

Грей попытался объяснить свои рассуждения:

– Прежде чем оказаться здесь, я поискал в интернете змею, радугу и аборигенов. Это были долгие поиски, но кое-что интригующее всплыло.

Чжуан опустил рисунок:

– Что же?

Грей потянулся к электронному планшету, где хранил свои записи:

– Что касается мифологии аборигенов, сотни общин коренных народов Австралии рассказывают одну и ту же историю. Это миф о Радужном Змее. Змееподобный бог, у которого было много имен: Юрлунггур, Таллоун, Канмаре, Гуриалла и другие. Тем не менее рассказ о нем отличается удивительной последовательностью. Более того, этот миф считается одним из старейших сохранившихся религиозных верований в мире.

– Что за история стоит за этим змеиным богом? – спросила Сейхан.

Грей посмотрел на рисунок:

– По мнению коренных народов Австралии, Радужный Змей считается создателем человечества. Это большая змея, которая живет в воде. И хотя этот бог считается создателем человечества, он также известен как разрушитель. Путешествует по водным тропам под миром, появляясь то тут, то там, карая или предлагая защиту…

Чжуан пододвинул рисунок ближе:

– А не мог мальчик нарисовать змею, прося помощи у своего бога?

– Не знаю. Но если эта страница – что-то вроде молитвы аборигенов, то почему Кроуфорд и Раффлз – оба христиане – сохранили ее вместе со своими записями? – Грей оглядел присутствующих. – Это явно что-то важное.

Все еще не убежденная, Сейхан скрестила на груди руки.

Грей вытащил последнюю страницу рукописного отчета и зачитал ее:

– Вот что пишет в конце сэр Стэмфорд Раффлз: «Увы, мы поняли, как мало знаем о нашем мире. И теперь мы должны защитить секрет, который может привести к его разрушению, если им злоупотребят чьи-то нечестные руки. Возможно, было бы лучше, если б мы унесли его в могилу, но мы знаем, что он не должен быть утерян. Ибо он в равной степени содержит обетование спасения, способ умилостивить богов подземного мира, если они когда-либо вновь разгневаются, – а они непременно это сделают…»

Его слова оборвал оглушительный грохот снаружи, как будто сами боги подтверждали слова этого многовекового завета. За окнами над вершиной горы Салак ввысь вознесся фонтан пламени.

– Боги определенно сейчас в ярости, – пробормотала Сейхан.

– Тогда мы должны найти способ их ублажить, – сказал Грей.

– Как? – спросил Чжуан.

– Отыскать остальную часть рассказа Стэмфорда и Кроуфорда.

– С чего мы вообще начнем эти поиски? – спросила Гуань-инь.

Грей встал и посмотрел на грозные небеса:

– С того, что ворвемся в другой музей.

Он потянулся к электронному планшету и, пролистав многочисленные легенды о Радужном Змее – боге созидания и разрушения, – вывел на экран рекламу текущей выставки: «Морские пути: люди, места и объекты».

– Это текущая выставка, финансируемая Австралийско-Индонезийским музейным проектом, исследование давних исторических связей между Индонезией и племенами аборигенов Австралии. Кажется счастливой случайностью, но на самом деле в данном музее это постоянная тема.

– Что за музей? – спросила Сейхан.

– Он находится прямо здесь, в Старом городе. Исторический музей Джакарты.

Сейхан нахмурилась:

– Я понимаю, почему эта тема может помочь в твоем исследовании, но с чего ты взял, что она как-то связана с пропавшими страницами Стэмфорда? Этот парень основал и этот музей?

– Нет. Здание музея было построено за столетие до прибытия Стэмфорда на остров. – Пирс посмотрел на их группу. – Но когда он жил здесь, в нем располагалась ратуша Джакарты.

Сейхан поняла:

– Как лейтенант-губернатор, Стэмфорд держал там свою канцелярию…

– Верно. И если он хотел надежно спрятать какие-то важные бумаги, то мог быть уверен, что может спрятать их там. – Грей пожал плечами. – По-моему, это хорошее место, чтобы начать поиск пропавших страниц.

Неохотно соглашаясь с его выводами, Сейхан махнула рукой в сторону балкона:

– Тогда лучше займись этим, пока весь город не сгорел дотла.

Еще один гулкий взрыв сотряс здание, напомнив, что в опасности находится не только Джакарта, но и весь этот регион, а может, и весь остальной мир.

Тем не менее, когда они уходили, Грей знал: они должны проявлять максимальную осторожность. Тут было нечто большее, нежели просто огонь и пепел.

«Мы не единственные, кто оказался в ловушке на этом острове».

23

24 января, 3 часа 07 минут утра

Джакарта, остров Ява, Индонезия

Ожидая, когда сканирующий электронный микроскоп закончит анализ, Хэн нервно хрустел костяшками пальцев и легонько постукивал ногой. Он обвел взглядом небольшую исследовательскую лабораторию в подвале Института молекулярной биологии Эйкмана в центре Джакарты.

Объект был частью более крупного медицинского исследовательского комплекса, поэтому, вероятно, в нем все еще была электроэнергия. Само здание было построено в девятнадцатом веке. Уже тогда это медицинское учреждение предназначалось для изучения бактерий. Сегодня это был ультрасовременный научно-исследовательский центр с собственной лабораторией биобезопасности и камерой газовой дезактивации.

«Лишь бы только они нам не понадобились!»

Учреждение было закрыто на ночь, но благодаря сотрудничеству между научным сообществом Китая и Министерством исследований Индонезии Сюэ договорился об экстренном использовании лаборатории. Одинокий охранник открыл ворота и быстро провел их внутрь. Он выглядел испуганным и готовым в любой момент пуститься наутек.

И не только он.

Позади него, прямо за дверью лаборатории, Сюэ горячо спорил с капитаном Вэнем, главой штурмового отряда «Сокол». Вэнь хотел эвакуировать своих людей вместе с Сюэ и Хэном обратно в материковый Китай. Судя по всему, капитан поставил лодку на якорь довольно далеко в бухте, раз она пережила первоначальное цунами и последующий прилив. Сюэ наотрез отказался уезжать, явно расстроенный тем, что потерял ценные музейные документы.

Другие люди Вэня охраняли коридор, заняв позиции между ними и аркой с воротами, ведущими из объекта. Регулярные донесения держали их в курсе о состоянии дел снаружи. Не то чтобы Хэну это было нужно. Вулканические взрывы регулярно сотрясали здание. Даже находясь глубоко в подвале, он слышал сирены и крики из охваченного паникой города. Пока он работал здесь, мерзкий запах серы усилился.

Ожидая окончания работы, Хэн воспользовался беспроводным доступом в интернет, который, как ни странно, все еще работал – еще одно свидетельство важности медицинского комплекса и двух соседних больниц.

Он ознакомился с историей вулканов на этом острове. Только на Яве было более сорока действующих вулканов. Ближайший из них – Салак – в последний раз извергался в 1938 году, но он регулярно выделял газ, что в 2007 году привело к гибели шести подростков, когда ядовитый газ заполнил его кальдеру.

Согласно последнему отчету аварийно-спасательных служб Джакарты, еще дюжина горных пиков на острове начала извергать дым из фиссур и трещин. Еще одно свидетельство того, что все это могло быть началом большой геологической катастрофы.

Сюэ прошел в лабораторию. Его щеки раскраснелись, глаза сияли.

– Сколько вам еще нужно, доктор Ло?

Хэн проверил обратный отсчет на мониторе рядом с блоком СЭМ – сканирующей электронной микроскопии.

– Меньше минуты.

– Прекрасно. Время крайне важно. Нам нельзя здесь задерживаться.

Хэн понимал опасность. Он снова повернулся к Сюэ, в очередной раз поразившись изящным чертам его лица. На миг у него даже перехватило дыхание.

– И после этого мы покинем остров?

Темные глаза остановились на нем, легкая улыбка тронула губы Сюэ.

– Это будет зависеть от ваших находок. – Он взглянул на дверной проем. – И темперамента капитана Вэня. Во время перестрелки он потерял семерых человек.

– Но вы намерены остаться в Джакарте?

– Несмотря на опасность, тут есть еще кое-что, что я хотел бы изучить. Если ваши исследования принесут плоды.

– Что вы имеете в виду?

Прежде чем Сюэ успел ответить, звякнул компьютер, возвещая о завершении СЭМ-анализа. Хэн повернулся на своем месте: в окошке экрана появился файл.

Ну наконец-то…

В течение последнего часа Хэн отрезал кусочек черного коралла, найденный в музейной коробке, прикрепил его двухсторонней углеродной лентой к алюминиевому штифту СЭМ и сдул воздухом твердые частицы. Это заняло дополнительное время, но он хотел получить как можно более четкое изображение.

Хэн открыл папку. В ней была пара фотографий с разным увеличением. Он щелкнул по первой. На изображении были видны два покрытых коркой отверстия, так называемые чашечки, в которых полипы обычно гнездились внутри коралла.

Сюэ положил на плечо Хэну руку и наклонился ближе. Его ладонь была горячей, как и его дыхание на щеке Хэна.

– Похоже ли это на тот же тип кальцификации, который вы обнаружили у пострадавших подводников?

– Может быть. – Взволнованный близостью Сюэ, Хэн слегка заикался. – Хочу удостовериться.

Он открыл второе изображение и показал увеличенный крупный план кристаллов, окаймляющих одну из чашечек.

Сюэ сжал пальцы на плече Хэна.

– Это орторомбические кристаллы. Точно такие же были найдены в тканях подводников.

– И в лунной пыли, собранной посадочным модулем «Чанъэ-5», – добавил Хэн.

– Отличная работа! – Сюэ похлопал его по плечу.

Лицо Хэна вспыхнуло. Но прежде чем обернуться, он предпочел переместиться чуть дальше от хватки Сюэ.

– Но что это доказывает?

Тот продолжал смотреть на экран, и его глаза сверкали волнением.

– Это доказывает, что события прошлого имеют самое прямое отношение к настоящему.

– Если да, то что теперь? Вы сказали, что на острове есть нечто такое, что вы всё еще хотите исследовать.

Сюэ выпрямился в полный рост.

– Я хотел бы проверить одно место. Где у сэра Стэмфорда Раффлза, пока он проживал здесь в качестве лейтенант-губернатора, был офис.

– Старая губернаторская канцелярия? Она все еще здесь?

– Да. Старая ратуша Батавии все еще стоит на месте. Ее превратили в Исторический музей Джакарты. – Сюэ помахал Хэну. – Теперь, когда вы подтвердили, что история действительно повторяется, мы больше не можем терять время.

Хэн начал торопливо собирать материалы своего исследования.

– Почему? Что за спешка?

Сюэ оглянулся через плечо.

– Несколько минут назад мне сообщили, что американцы тоже направляются туда, в тот же музей.

– Кто сообщил? – уточнил Хэн.

Сюэ проигнорировал его вопрос. Он был на полпути через лабораторию, направляясь к выходу, готовый разбудить капитана Вэня. Хэн подозревал, что шанс вновь загнать в угол американцев перетянет чашу весов. Этого будет достаточно, чтобы убедить капитана остаться на острове.

Желание Вэня было больше, нежели просто остаться в живых, особенно после потери семерых его людей.

Месть.

07 часов 43 минуты

Адам дернулся на заднем сиденье «Корморана».

От удара – когда они стукнулись о воду, отскочили вверх, а затем рухнули в глубину – его сердце подпрыгнуло к горлу, а желудок оказался где-то в районе коленей.

Но потряс его не только удар.

Он сердито посмотрел на сиденье перед собой.

Доктор Датук Ли сидел, схватившись за кресло и упершись ладонью в изгиб потолка над головой. Единственным свидетельством их жесткого погружения было то, что его очки соскользнули на самый кончик носа. Когда же «Корморан» начал опускаться более равномерно, Датук уселся на свое место и поправил очки.

– Что он здесь делает? – крикнул Адам сидевшим впереди Фиби и Брайану.

– Я пригласила его составить нам компанию, – сказала Фиби.

Брайан кивнул:

– Я дал согласие. Я добавил еще три внешних балласта к нашим, но нам не помешает каждая лишняя унция. Чем мы тяжелее, тем быстрее достигнем дна.

Адам, сглотнув, глянул на темную воду.

Когда он следом за Фиби залез в подводный аппарат, то обнаружил, что Датук уже сидит там. Будучи занят другими делами, Адам не заметил, как малайзийский биохимик попал на борт «Корморана». К тому времени протестовать было уже поздно. Брайан влез следом за ними, сел на свое место и приказал оператору крана сбросить их в море.

Теперь он был занят проверкой систем «Корморана». Панель перед ним светилась зеленым, за исключением двух темных огоньков. Ремонтная бригада заменила перегоревшие контуры, установила новые кислородные баллоны и аккумуляторы и проверила остальные. Тем не менее Адам знал, что Брайан отнюдь не счастлив.

«Я тоже нет».

Фиби, должно быть, заметила, что он зол из-за ее приглашения.

– Мы не знаем, с чем столкнемся там, внизу, – объяснила она. – Нам ценны любые специалисты, каких мы только можем собрать. Нам повезло, что Датук согласился пойти на этот риск и погрузиться вместе с нами.

Адам не назвал бы это везением.

Фиби закатила глаза и повернулась к Датуку. Она знала, что беспокоило Адама, и спросила малайца, что называется, в лоб:

– Доктор Ли, вы китайский шпион?

Малаец напрягся. Он был явно оскорблен ее вопросом.

– Что? Я? Почему вы меня об этом спрашиваете?

Фиби повернулась к Адаму.

– Вот видите, нам не о чем беспокоиться.

Решив, что вопрос исчерпан, она вновь устремила взгляд вперед.

Адама, однако, методы ее допроса ничуть не убедили. Но пути назад не было.

Брайан напомнил им о более близкой опасности:

– Может, всем нам стоит помолчать несколько минут, а не кудахтать?

Взгляды всех обратились к окнам. Фиби взяла акустические наушники и надела их. Она вздрогнула, явно что-то услышав.

Адам посмотрел вверх. Для безопасного погружения под воду Монк предложил им отличное звуковое прикрытие. Хитрость заключалась в том, чтобы с помощью двигателей, рокота воды и писка сонара замаскировать их спуск, на мгновение ослепить и отвлечь охотника-убийцу.

Но было ли этого достаточно?

Им нужно было достичь глубины шестисот метров. Подводная лодка – даже ее торпеды – не могла опуститься глубже.

Или, по крайней мере, на это можно было надеяться.

Когда дело касалось данных об истинной глубине погружения их подводных лодок и вспомогательном оружии, военно-морские разведки были известны своей уклончивостью.

Датук следил за глубиномером. Адам тоже.

Триста метров…

Фиби впилась глазами в маленький экран, показывающий светящуюся схему их местонахождения. Их навигационное положение определяли три автономных аппарата на морском дне: «Хьюи», «Луи» и «Дьюи». Картинка была нечеткой и мерцала помехами. «Корморан» отображался как крылатая точка, падающая вниз по наклонной. Благодаря последней эхолокации морское дно внизу светилось яркими красками. Трещина также была хорошо видна – этакий зияющий черный шрам.

Адам наблюдал, как крылатая точка неслась прямо туда.

Четыреста метров…

Фиби ахнула и вжалась в свое сиденье.

Адам подался вперед:

– Что?

Она оглянулась:

– Нас только что поразил мощный звук. Гораздо более громкий, чем повторяющиеся залпы с автономного модуля. Черт, адски больно…

Глаза Датука стали огромными, как два блюдца.

– Они нашли нас.

Пятьсот метров…

Адам жестом попросил передать ему наушники. Фиби тут же выполнила его просьбу. Он быстро надел их и закрыл глаза. Его голову заполнил шум – дисгармония тональных частот от усилий Монка наверху.

Адам попытался отбросить все это в сторону, пытаясь услышать один характерный звук.

И пока он напрягал слух, корпус «Корморана» вновь пронзил звонкий писк, сильный настолько, что у него даже заныли зубы. Он вздрогнул и подождал, пока он стихнет в удаляющемся допплеровском эффекте, но в следующий миг в наушники ворвался новый звук. Вернее, низкий гул, и его громкость неуклонно нарастала. Подтвердив его худшие опасения, этот гул прервал чуть более громкий стук.

Это открылся торпедный люк.

Адам открыл глаза и посмотрел через плечо Датука.

Шестьсот метров…

Рокот стремительно нарастал.

Фиби пристально посмотрела на него. Не видя смысла поднимать панику, Адам попытался скрыть свою реакцию. Тем не менее она прищурилась и сжала губы.

«Она знает, что я слышу».

Он затаил дыхание.

Рокот быстро заглушил все остальное, а затем внезапно прекратился.

Адам приготовился к взрыву, но ничего не произошло. Торпеда, должно быть, достигла своей предельной глубины и давлением была выведена из строя. Он представил, как она мертвым грузом погружается в глубину.

Адам наклонился вперед и проверил их положение.

Семьсот метров…

Он с облегчением вздохнул и снял наушники. Уловка Монка сработала. Отвлекающий маневр позволил им сбежать в более глубокие воды, но лишь в самый последний момент.

– По идее, теперь мы в безопасности, – сказал он.

Датук оглянулся:

– Я не стал бы зарекаться.

Его голос звучал довольно зловеще. Адам почти ожидал, что малаец вытащит пистолет и приставит его к голове Фиби. Вместо этого он указал на свой экран:

– Сенсоры уже улавливают радиацию.

24 января, 06 часов 50 минут

Под Коралловым морем

Ковальски на животе заскользил по наклонному полу. Над ним скрючился в запасной диспетчерской Бёрд. Джарра застыл в дверях.

Вместе с Ковальски кувырком полетели Хару и Джас.

– Держитесь! – крикнул Бёрд.

«Интересно, за что, черт побери?»

Ковальски цеплялся за стальной пол и упирался пальцами ног. Ярус накренился почти вертикально.

Несколько секунд назад он заметил летящую к ним торпеду.

Услышав предупреждающий крик, Бёрд дернул штурвал и задрал нос их подводной лодки вверх. К тому времени их скорость была достаточно высокой, и внезапный маневр вышвырнул Ковальски из дверного проема на скользкий пол.

– Что вы делаете? – крикнул он.

Будучи слишком занят, Бёрд не ответил. Джо, скользя, отлетел на дальнюю сторону. Его ботинки ударились о стеклянный изгиб позади него. По ту сторону иллюминаторов, освещенную наружными огнями, мимо нижней части яруса вниз обрушилось огромное нечто и загородило ее, полностью заслонив собой весь мир снаружи. Ковальски узнал гигантский кусок настила станции «Титан-Верхний». Тот самый обломок, которого они пытались избежать минуту назад. Пролетев мимо них, он ушел в воду, словно огромный темный топор.

Но Бёрд задумал вовсе не это. Вместо того чтобы убежать от него, австралиец набрал еще больше балласта, всосав океанскую воду. Их подводная лодка погружалась рядом с отколотым куском настила.

Ковальски понял замысел.

«Этот парень пытается использовать его как щит».

Это даже большее безумие, чем…

Блеснула ослепляющая вспышка огня, и океан как будто раскололся от взрыва. Ударная волна швырнула кусок настила в спускаемый аппарат и толкнула его глубже в воду, заставив всех полететь вверх тормашками. Ковальски пролетел по воздуху, врезался в сталь и стекло и на всей скорости соскользнул вниз.

Такая участь постигла их всех.

Казалось, это кувыркание длилось вечность. Наконец вращение замедлилось. Ярус сделал последний оборот и криво осел в воде.

Ковальски лежал на спине. Все кости в его теле ныли от боли, в ушах звенело. Он ощутил привкус крови на языке. Затем перекатился на плечо. Джас неподвижно лежала у одного из иллюминаторов. Хару сидел, осторожно поддерживая криво свисающую руку; из его носа текла кровь.

Джарра и Бёрд пережили бурю в диспетчерской. Тесное пространство отчасти защитило их.

Ковальски застонал и, шатаясь, поднялся на ноги. Взглянул на Хару. Тот помахал рукой – мол, с ним всё в порядке, хотя его лицо было искажено гримасой боли. Ковальски повернулся и, спотыкаясь, направился к Джас. Попутно он высматривал любые протечки, любые трещинки в стекле.

– Почему мы всё еще живы? – крикнул он Бёрду.

Тот, не отрывая глаз от панели управления, объяснил:

– Подводные аппараты рассчитаны на то, чтобы выдерживать вдвое большее давление, чем ожидается при погружении. Мне удалось это с ярусом «Тетис», но лишь потому, что он – самая маленькая секция станции. Вот почему для бегства я выбрал именно его. Он способен выдерживать давление в четыре тонны на квадратный дюйм. Несмотря на внешний вид, «Тетис» сделан из стекла и титана.

Джарра тяжело сел на верхнюю ступеньку и добавил свою оценку:

– Спасибо куску настила, он наверняка поглотил часть ударной волны.

Ковальски добрался до Джас. Та застонала и медленно оттолкнулась от иллюминаторов.

– Что… Что случилось? – спросила она, едва ворочая языком.

– Кто-то оставил в этих водах боевого пса, – сказал Ковальски. – Должно быть, мы забрели на его территорию, и он учуял наш запах.

Джас покачала головой, пытаясь понять его слова. Она все еще плохо соображала, и ее лихорадило.

– Псы? Под водой?

Ковальски проверил ее зрачки. Один был расширен в два раза больше другого. У нее было сотрясение мозга, если не трещина в черепе.

– Не беспокойтесь об этом.

Все еще прижимая руку к груди, к ним, спотыкаясь, подошел Хару.

– Идите. Я присмотрю за ней.

Ковальски скептически посмотрел на него, но Хару сердито прошипел, веля ему отойти в сторону.

Зная, что бессилен хоть чем-то помочь им обоим, пока они не достигнут поверхности, Джо направился к диспетчерской рубке. Пол все еще был изрядно накренен.

– Мы потеряли половину наших двигателей, – сообщил Бёрд. Он указал туда, где вдоль одной из секций иллюминаторов проплывали пузыри. – Кроме того, у нас утечка кислорода из какого-то резервного баллона.

– Тогда идем наверх, – сказал Ковальски. – После взрыва те, кто там наверху, знают, что здесь кто-то есть. Они не уйдут, пока не убедятся, что мы мертвы.

– Торпеда? – спросил Бёрд. – То есть в этом районе есть подводная лодка?

– Нет. – Ковальски посмотрел в темноту. – Вероятно, в этих водах остался БПА. Может, даже и не один.

Джарра повернулся к нему. Начальник службы безопасности все еще сжимал свою стальную дубинку. Он выглядел так, будто хотел ударить ею хоть что-нибудь.

– Что такое БПА?

– Беспилотный подводный аппарат. Недавно Китай провел несколько испытаний в Тайваньском проливе. Они могут автономно патрулировать регион. Как только обнаруживают в своей зоне врага, приближаются к нему и выпускают «умную» торпеду. Та распознаёт любую кавитацию, преследует ее и взрывает. К счастью, эти торпеды, как правило, меньше обычных, тех, что есть на подлодках.

– И, возможно, еще одна причина, по которой мы всё еще живы, – добавил Джарра.

– Давайте не дадим им шанса это исправить, – сказал Ковальски. – Нам лучше держаться под тем, что осталось от платформы. БПА вероятно, патрулируют воды вокруг нее, ничему не позволяя вырваться оттуда.

Бёрд взмахом руки указал на крупную тень на экране гидролокатора.

– Похоже, бо́льшая часть станции все еще на плаву над нами. Первая попытка противника потопить ее провалилась. Она упрямая барышня.

– Тогда пойдем посмотрим, как она себя чувствует, – сказал Ковальски. – Пока у нас не кончился кислород.

Бёрд, сглотнув, кивнул.

– Никаких двигателей, – напомнил ему Ковальски. – Пусть дрейфует на собственной плавучести. Будем притворяться мертвыми как можно дольше.

07 часов 30 минут

Джас прислонилась к дверному косяку диспетчерской. Голова пульсировала болью, перед глазами плясали темные мушки. Тошнота скручивала желудок, правая рука горела, как факел. И все же боль помогала сосредоточиться.

– Вам нельзя стоять, – предупредил ее Хару, находившийся по другую сторону порога.

Джас попыталась говорить твердо, но ее голос прозвучал сипло:

– Если мне суждено умереть, я сделаю это стоя.

Затем окинула его взглядом с головы до ног, отметив сломанную руку и засохшую корку крови под носом. Она чувствовала себя виноватой, заставляя его следовать за ней.

Хару помог ей подняться и добраться до диспетчерской. Ярус «Тетис» между тем совершал свой последний подъем. На плечах у Джас все еще было длинное пальто Ковальски, и она плотнее закуталась в него.

Хару кивком оценил ее слова, ее решимость.

– Что ж, тогда отлично. Мы встретим наш конец вместе.

– Сбрасываем последний балласт, – крикнул Бёрд из диспетчерской. – Всем приготовиться к всплытию!

За иллюминаторами вверх устремился поток пузырей. Сбросив груз, ярус «Тетис» дернулся, взмыл вверх и выскочил из воды.

Их импровизированная субмарина пьяно качалась посреди океана, а волны плескались и омывали стекла.

Джас крепко вцепилась в дверной косяк диспетчерской, но не из-за качки, а из-за того, что увидела снаружи. Она в ужасе ахнула. Бёрд выругался.

Хару опустился на колени.

За иллюминаторами массивные руины станции «Титан-Верхний» криво склонились над водой, окутанные дымом, увенчанные языками пламени. Его палубы – то, что от них осталось, – круто накренились. В темной воде покачивался мусор: желтые погружные аппараты, обломки синтактической пены пилонов, разбитые лодки, стеклянные осколки других ярусов.

И тела, огромное количество человеческих тел.

В ужасе от происходящего, Джас сделала четыре полных вдоха, прежде чем поняла, что дым поднимается не только от горящих обломков. Утреннее небо было бессолнечным, затянутое низкими облаками. Мелкий темный порошок падал непрекращающимся дождем, вместе с огненными хлопьями. Вверху сверкали беззвучные молнии.

Дальше горизонт светился каскадами огненных фонтанов и клубился черным дымом. Далекие залпы катились по воде непрерывной канонадой.

Ее внимание привлекли движение и пронзительный вой. Вокруг обломков мчался большой понтонный катер, окрашенный разводами сине-черного камуфляжа. На его палубе столпились силуэты людей в боевом снаряжении. С носовой части на них было направлено огромное орудие. Его нельзя было спутать ни с чем: это было штурмовое судно.

– Включить все двигатели или то, что от них осталось! – крикнул Бёрд со своего поста.

Вода за иллюминатором забулькала, и ярус сдвинулся с места, проходя через поле обломков. Он медленно набирал скорость, но уйти от преследователей все равно не мог. Явно предупреждая их, по стеклу и титановому покрытию застучали пули.

Бёрд, не обращая внимания на угрозу, все быстрее уводил их дальше. Бо́льшая часть горящих останков станции медленно удалялись. Наконец последние ее обломки остались позади.

Еще чуть дальше…

– Контакт установлен! – крикнул Бёрд и выключил двигатели.

Ярус дрейфовал дальше по собственной инерции, но гул двигателей стих. Охотники были совсем близко, всего в тридцати ярдах от них.

Джас затаила дыхание. Все съежились, ожидая худшего.

Затем приближающуюся лодку сотряс мощный взрыв, подбросив ее вверх столбом воды и огня. Она взлетела к небесам и раскололась пополам. Несколько обломков с грохотом прокатились по ярусу, а огромная волна оттолкнула их дальше.

Таков был план Ковальски.

Натравить охотничьих псов на их собственных хозяев.

Их группе нужно было выманить врага подальше от станции – в воды, патрулируемые невидимыми БПА. Как и раньше, кавитация двигателей яруса вызвала автоматическую атаку. По словам Ковальски, как только «умная» торпеда будет выпущена, она станет постоянно следить за своей целью, при необходимости – если потеряет контакт – повторно обнаруживая ее. Поскольку их двигатели были отключены, приближающаяся торпеда именно это и сделала – перенацелилась на единственную оставшуюся кавитацию в воде.

С неба посыпались обломки лодки и тела.

Бёрд держал плавсредство неподвижно в воде, используя для их защиты от охотников внизу. Еще один десантный корабль был по-прежнему пришвартован к нижнему уровню горящей станции – вероятно, катер поддержки группы подрывников, закладывавших очередной комплект зарядов, чтобы потопить упрямую станцию.

Враг наверняка был свидетелем взрыва, распознал скрытую в недрах угрозу. Так что им лучше не выныривать здесь.

Но лодка была не единственной опасностью.

Джас заметила вдалеке вертолет, подсвеченный бортовыми огнями. Он летел на восток, совсем низко под облаком пепла. Она молилась, чтобы он не вернулся. Беспилотники внизу не могли защитить их от ракетного удара с воздуха.

Понимая, что с этим ничего нельзя поделать, Джас обратила свой взор на обломки станции «Титан-Верхний». Средний уровень и каюты экипажа остались практически целы. Она молилась, чтобы хоть кто-то из исследователей и сотрудников там были еще живы.

Оглянулась на пустой пол яруса «Тетис» – на шлюз на другой его стороне. Теперь она молилась о том, чтобы Ковальски и Джарра успели вовремя вернуться на станцию.

07 часов 44 минуты

Ковальски проплыл последний отрезок к разрушенной части нижнего настила. Его заслонял один из плавучих пилонов, наполовину косо торчащий из воды из-за наклона станции. Схватившись за стойку, он протянул одну руку назад, чтобы подтянуть Джарру. В упор посмотрел на него, как бы спрашивая: «Всё в порядке?»

Джарра тяжело дышал, но кивнул.

Ковальски посмотрел через его плечо. Ярус «Тетис» находился в сотне ярдов от них, едва различимый в полуночном мраке. Его местонахождение было отмечено горящими обломками торпедного катера и горящей лужей дизельного топлива.

Пока все нормально.

Остальные на данный момент вне опасности. Ковальски взобрался наверх и разделся до трусов, приготовившись к заплыву. Джарра сделал то же самое. Пока ярус поднимался, они вышли из затопленного шлюза, когда тот был на глубине десять метров. И вынырнули посреди апокалиптического ада. Используя в качестве прикрытия плавучие обломки, доплыли до станции, преодолев расстояние в пятьдесят ярдов. И увидели, как ярус «Тетис» всплыл и заманил одну из двух десантных лодок на гибель.

«Теперь наша очередь».

Присев на настил, Ковальски достал из водонепроницаемой сумки, что была привязана к его талии, «Дезерт Игл» и быстро осмотрел его. Джарра тем временем вытянул свою стальную дубинку на полную длину.

– Готов? – прошептал Ковальски.

Джарра кивнул.

– Тогда вперед.

Наступая на обломки и перепрыгивая через них, они двинулись через руины нижнего уровня. Обогнув его край, подобрались к пришвартованному на другой стороне катеру. Темнота служила им надежным прикрытием. Судно имело минимальную охрану – противник пребывал в уверенности, что место полностью под его контролем. Двое солдат, оставшихся на борту, даже не смотрели на станцию. Их взгляды были устремлены на темный силуэт яруса «Тетис». Они явно знали, что там произошло.

Через всю полосу обломков, эхом отдаваясь сверху, до них донеслись голоса. Это группы подрывников заканчивали установку второго комплекта зарядов. Восемь или девять таких мест удалось легко обнаружить и обойти в темноте благодаря фонарикам, при свете которых работал противник.

Ковальски сосредоточился на ближайшей цели. Он пристально посмотрел на рулевую рубку, что возвышалась посередине корабля. Та была освещена изнутри, и в ней никого не было видно. Удовлетворенный, он навел пистолет на одного из двух охранников – того, кто стоял ближе всего к огромному орудию на носу понтона. Другой солдат стоял в паре ярдов от первого.

Но прежде чем Джо успел выстрелить, Джарра толкнул его руку вниз. Начальник службы безопасности, похожий на блестящую статую из черного дерева, шагнул мимо Ковальски и жестом приказал ему оставаться на месте.

Джарра взмахнул дубинкой, преодолел последнее расстояние и прыгнул на борт лодки. Даже зная, что теперь он там, Ковальски все еще с трудом различал среди теней его силуэт. Джарра дождался, когда оба боевика посмотрят в противоположные стороны, после чего выскочил из укрытия. Ковальски прикрывал его.

Взмахнув дубинкой, как палашом, Джарра вогнал ее в бок солдата, стоящего рядом с пушкой на носу катера. Его жертва еще не успела упасть, а Джарра уже резко развернулся. Услышав удар стали о кость, второй солдат с винтовкой повернулся, но в результате получил дубинкой по горлу. При этом его голова дернулась назад. Силы удара хватило, чтобы буквально обезглавить его. Тело рухнуло на палубу.

Джарра сделал знак Ковальски. Кивнув, тот прыгнул на нос и бросился к установленному там орудию – трехствольной 12,7-миллиметровой пушке Гатлинга. Он спрятался за его стальной щит и направил орудие на станцию.

Джарра бросился в рулевую рубку и завел двигатель. Катер пришел в движение. Ковальски навел прицел на освещенные места вдоль станции и обстрелял каждую точку. Вращающаяся пушка могла делать до двух тысяч выстрелов в секунду, но он переключил ее на малый режим, экономя боеприпасы. Пронзая тьму яркими трассирующими полосками, очереди поражали свои цели, разрывая сталь и плоть.

Джарра тем временем вел лодку вокруг станции, подходя к ней поближе. Ковальски замер и прислушался: за его залпом последовали истошные крики.

Ответный огонь обрушился на бронированные борта катера и его рулевую рубку. Несколько пуль отрикошетили от щита орудия. Мощный взрыв прогремел в углу станции – это из-за неаккуратного обращения сдетонировал один из зарядов. В воздух взлетели человеческие тела. Ковальски, не обращая внимания на это, продолжал отвечать выстрелами на любое, даже едва заметное движение.

Джарра дважды полностью обошел станцию. Наконец крики и ответный огонь прекратились. Валил свежий дым. Ковальски помахал своему напарнику рукой – мол, пора возвращаться. Он не заблуждался на тот счет, что в живых осталась лишь горстка коммандос.

Лодка ударилась о борт станции. Ковальски спрыгнул, вооруженный пистолетом «Дезерт Игл» и штурмовой винтовкой QBZ, которую прихватил у одного из убитых китайцев. Джарра последовал за ним, но первым делом оттолкнул лодку, отправив ее в опасные воды за станцией. Они не осмеливались рисковать: вдруг она будет использована против них?

Ковальски повернулся к окутанной дымом станции.

Пора отправляться на охоту.

Позади него Джарра схватил свой пистолет. Он легонько тронул Ковальски дубинкой, а затем указал ею в небо. Вдалеке яркое пятнышко вертолета описало круг и направилось обратно к станции.

Ковальски выругался, внезапно пожалев, что бросил штурмовой катер с его мощным орудием. Грохот взрыва и огромный фонтан воды положили конец всякой надежде, что на него удастся вернуться.

Джарра поморщился.

– Что теперь?

Ковальски помахал в сторону темной станции.

– По одной проблеме за раз.

27

24 января, 03 часа 22 минуты утра

Джакарта, остров Ява, Индонезия

С небольшой армией за спиной Грей пересек городскую площадь перед музеем истории Джакарты. Раскаленный воздух обжигал, и их лица были скрыты под масками, словно у бандитов, чтобы порошкообразный пепел не попал в легкие. Тем не менее его глаза слезились, и время от времени огненные хлопья обжигали открытую кожу.

Перед ним, раскинув крылья в голландском колониальном стиле по бокам заднего двора, высился фасад музея с колоннами – два этажа белой штукатурки с рядами маленьких окон, закрытых зелеными ставнями. Красную черепичную крышу покрывал слой пепла толщиной в несколько дюймов. Прямо впереди на треугольном фронтоне второго этажа было высечено единственное слово: Gouverneurskantoor. Что переводится с голландского как «Канцелярия губернатора».

«Вот что нам нужно там найти».

Проходя через площадь, Грей с удивлением обнаружил, что вокруг музея не выставлено охранного оцепления. Впрочем, чему удивляться, если весь остров буквально трещит по швам…

Землетрясения продолжались серией внезапных толчков. За последний час произошло извержение еще двух вулканов. Приливные волны обрушивались на береговую линию бесконечными залпами. Улицы превратились в сплошные заторы из машин и повозок, чаще всего просто брошенных. Мимо, таща на спине пожитки или погрузив их в тачки, спешили толпы людей.

Военные и полицейские силы были разобщены и предельно измотаны. Тем более что в осаде был не только этот остров. Индонезийский архипелаг состоит из семнадцати тысяч островов, шесть тысяч из них – обитаемые.

Грей посмотрел на темный фасад неохраняемого музея.

Сейчас никого не волнует прошлое – только будущее.

Он повернулся к своей группе. Сейхан шла рядом со своей матерью. Чжуан возглавил группу из двадцати бойцов триады. Грей уже неоднократно пытался дозвониться до Пейнтера по спутниковому телефону. Ему удалось сделать несколько подключений, ни одно из них не длилось более тридцати секунд. Тем не менее он не оставлял решительности поделиться своими намерениями и попросить поддержки. Да, он знал, что у губернатора Раффлза здесь имелся кабинет, но понятия не имел, где его искать.

Отрезанный от связи, имея в своем распоряжении лишь обрывки информации, Грей чувствовал себя так, будто машет кулаками в темноте. Ворваться в музей – это огромный риск, и тем не менее это был единственный ход, который у него оставался.

Сейхан подошла ближе и указала на вход между колоннами.

– Похоже, мы не единственные, кому пришла в голову эта идея.

С окна, примыкающего к главному входу, были сорваны жалюзи, стекла разбиты и сметены в сторону. Грей поднял руку, приказывая остальным замедлить шаг.

Приблизившись, он услышал внутри гневные крики и выстрелы. Грей подошел и встал рядом с Чжуаном.

– Мы быстро войдем и прекратим это.

Выстрелы были похожи на пистолетные. Пирс посмотрел на автоматическое оружие их группы, надеясь, что его будет достаточно. Он сжимал в руке «ЗИГ-Зауэр», Сейхан достала свой «Глок». Чжуан держал в одной руке пистолет, а в другой – старинный меч. Грей не был уверен, какое оружие опаснее в руках этого человека, особенно в ближнем бою.

«Есть только один способ выяснить это».

Он указал на вход.

– Вперед!

Они двинулись плотной группой и, стараясь как можно тише хрустеть осколками стекла, пролезли через разбитое окно. Оказавшись внутри, торопливо прошли через темный вестибюль и проникли непосредственно в музей. Отсюда двери вели во все стороны.

Грей повел свою группу вправо, туда, где в боковой галерее продолжалась перестрелка и звучали крики. До сих пор никто, похоже, не заметил их вторжения. Грей стоял слева от входа в галерею – с Сейхан, ее матерью и представителем триады Юном, у которого имелся целый арсенал оружия. Он являл собой настоящий ходячий танк. Чжуан вместе с остальными бойцами своего отряда занял пост у дальней стороны дверного проема.

Грей высунул голову из-за угла. В длинном зале галереи стояли ряды высоких витрин и пьедесталов со скульптурами. В темноте светились несколько аварийных лампочек. Одна из витрин опрокинулась, зазвенело разбиваемое стекло. Вновь раздались крики на индонезийском и яванском языках. Грянули четыре пистолетных выстрела.

Грей насчитал шесть или семь темных фигур, притаившихся среди шкафов. Они были в масках, как и его армия. В дальнем конце галереи группа мужчин и женщин пряталась за низким мраморным пьедесталом, на котором полулежала какая-то индуистская богиня. Эти люди были в одинаковых бежевых рубашках, – вероятно, сотрудники музея, пытавшиеся защитить экспонаты.

Судя по виду нападавших и их разношерстному вооружению, это были мародеры, пришедшие поживиться, пока вокруг царит хаос.

Грей нахмурился и жестом велел Чжуану отойти в дальний конец галереи. Свою группу он повел вдоль ближайшей стены. Подождал, когда Чжуан займет позицию, после чего обе их группы тандемом пронеслись по краям зала и устроили с обеих сторон засаду на мародеров.

Короткая перестрелка завершила противостояние. Падали тела, со звоном разбивалось стекло. Наконец последние из нападавших пронеслись через центр галереи и выскочили в дальнюю дверь. Чжуан отправил вдогонку за ними несколько человек, дабы убедиться, что мародеры разбежались.

Один из сотрудников окликнул их из своего укрытия. Гуань-инь ответила ему, продемонстрировав свободное владение индонезийским языком. После обмена несколькими репликами показались и остальные.

Грей вместе с Гуань-инь шагнул им навстречу.

Глава защитников вышел вперед. Это был высокий индонезиец с суровым лицом. На вид ему было за шестьдесят, но он выглядел способным повалить на землю противника вдвое моложе себя.

– Я Кадир Нумери, директор музея, – сказал он, представившись по-английски. – Спасибо за вашу помощь.

– Рад быть полезным, – ответил Грей.

Кадир нахмурился, глядя на «армию» в масках позади Пирса.

– Но что привело вас сюда? – спросил он с нескрываемым подозрением.

Грей, как мог, постарался изложить краткую версию их истории, связанную с событиями двухсотлетней давности. Но даже это объяснение было бессильно притупить бдительность Кадира Нумери. Подозрение в его глазах лишь слегка потускнело.

– Нам нужно найти место, где когда-то находился офис сэра Стэмфорда Раффлза, – закончил Грей.

– В бытность его губернатором?

Пирс кивнул:

– Именно поэтому мы и пришли. Только за этим.

Кадир повернулся к своим сотрудникам и быстро заговорил. Те в ответ закивали, после чего он повернулся к Грею.

– Если честно, я понятия не имею, где находился его офис, но есть старые чертежи и записи, относящиеся ко времени основания здания в тысяча семьсот десятом году.

– Вы можете показать их нам?

– Конечно. – Он развернулся и зашагал вдоль крыла. – Архив в задней части здания.

Прежде чем они последовали за ним, Чжуан приказал Юну и их отряду занять позиции позади них, чтобы охранять музей и их спины.

Грей подошел к Нумери, и тот взглянул на него:

– Извините. Я мало что знаю о здании, когда оно было мэрией. Моя область научных интересов – антропология.

– В таком случае, директор Нумери, вы могли бы нам помочь. В музее есть экспозиция, посвященная истории Индонезии и связям индонезийцев с австралийскими аборигенами.

– Верно. – Кадир поднял бровь и посмотрел на Грея. – Она посвящена коренным народам Австралии и их морским связям с нашей страной. Эта выставка – мое личное детище.

– Вот как?

– Сам я из Западного Папуа, но мой прадед был представителем народа йолнгу из Северной Австралии. Так что слияние наших историй – как и моей родословной – представляет для меня особый интерес.

Теперь Грею стало понятно, почему этот музей имеет долгую историю освещения данной части индонезийской истории.

Сухой тон Кадира Нумери слегка смягчился.

– Почему вас интересует эта тема? Я знаю, что у сэра Раффлза, когда тот был губернатором, было такое же страстное увлечение, но мне мало что известно о нем самом.

– Раффлз интересовался аборигенами?

– И этнографией в целом. Он не только был натуралистом, он также хотел привлечь внимание исследователей к культуре народов региона.

При этих словах в сознании Грея как будто что-то сдвинулось. Внутреннее сопротивление пошло на убыль.

«Мы наверняка на правильном пути».

Но как только они направились в следующую галерею, позади них раздались выстрелы. Сначала всего несколько, а затем последовал шквал грохочущих взрывов. Сквозь темноту до них эхом доносились крики и звон разбитого стекла.

Новые мародеры.

Грей дернул Сейхан в сторону и вскинул пистолет. Чжуан заслонил Гуань-инь. Остальные члены триады заняли позиции по бокам от входа в галерею, нацелив оружие на длинный зал, из которого они только что вышли.

Юн и его группа боевиков бросились назад, прикрывая горстку работников музея. Коридор на миг озарился вспышкой света от взрыва гранаты.

Завесу дыма пронзила автоматная очередь. Грей и остальные прижались к стенам.

Нет, это были не мародеры.

Чжуан что-то крикнул Юну на кантонском диалекте. Представитель триады перекатился через порог и выстрелил гранатой из гранатомета СТК-40.

Коридор содрогнулся от грохота. Юн подбежал к ним. Из пореза над глазом текла кровь, но он, не обращая на это внимания, хладнокровно вставил в оружие новую гранату.

Теперь в коридоре полыхало пламя.

Перестрелка на мгновение прекратилась: обе стороны оценивали ситуацию.

Из дальнего конца галереи донесся крик:

– Выходите из музея! Оставьте документы, которые вы взяли! И тогда можете свободно уйти.

В английском языке кричавшего слышался британский акцент, но это, без сомнения, был один из китайских коммандос – часть того отряда, от которого сбежала Валя.

Раздраженный и раздосадованный глупостью этой перестрелки, особенно когда весь мир снаружи объят пламенем, Грей сокрушенно вздохнул. Огонь в галерее распространялся быстро. В старом здании были деревянные полы и балки.

Довольно стрельбы.

Кто-то должен сделать первый шаг… и не с оружием в руках.

Сложив ладони рупором, он крикнул:

– У нас равные силы и решимость! Мы можем продолжать убивать друг друга, пока не наступит конец света. Или же можем сделать шаг назад. Заключим временное перемирие!

Сейхан сердито зашипела за его спиной. Гуань-инь одарила его колючим взглядом.

Последовало долгое молчание. Затем:

– Что вы предлагаете?

– Предлагаем найти способ спасти мир! – крикнул Грей. – Вместе, если понадобится. Если вы готовы. Или же продолжим эту войну и будем смотреть, как мир горит ярким пламенем.

С другой стороны разгорелся ожесточенный спор. По крайней мере, кто-то там, похоже, был настроен доброжелательно к заключению этого пакта. Грей поддержал его, кто бы это ни был.

– Вы видите, что происходит снаружи! На этом острове. Во всем этом регионе. У обеих сторон есть кусочки многовековой головоломки. Той, что может либо покончить с этим миром, либо спасти его. Тем не менее мы продолжаем сражаться, цепляясь за свои крохи. Если продолжим делать это и дальше, все закончится сплошным разрушением. Но выбор за вами!

Спор на той стороне потихоньку утих. Тот же голос окликнул их:

– Вы считаете, что есть способ остановить то, что сейчас происходит?

– Бумаги Стэмфорда – страницы, которые у нас есть – намекают на это. – Грей процитировал по памяти: – Вначале он заявляет, что единственная надежда для мира лежит на следующих страницах, и заканчивает обещанием, описывая способ умилостивить богов подземного мира, если те когда-либо снова разгневаются. Но я считаю, что он спрятал часть своего секрета в этом музее, разделив его для лучшей сохранности.

– В своем старом губернаторском кабинете, – отозвался кричавший, подтверждая свое знание исторической подоплеки. – В его бумагах упоминаются окаменевшие тела?

Грей напрягся.

Какого черта?

Сейхан взглянула на него, не столько сердито, сколько растерянно.

– Упоминаются, – признался Грей. – Болезнь, которая растворяет кости и рекальцинирует в телесные ткани.

За этим признанием последовало очередное бормотание. Затем раздался новый голос, более высокий и взволнованный:

– А есть ли какое-нибудь лекарство?

03 часа 46 минут утра

Капитан Вэнь дернул Хэна назад. Пальцы офицера больно впились в его руку. Даже Сюэ одарил его укоризненным взглядом. Его затолкали обратно в гущу коммандос отряда «Сокол».

Тем не менее на его поспешно выкрикнутый вопрос был дан ответ.

– Да, Раффлз упоминает эликсир! – крикнул в ответ американец. – Но это лекарство окружено загадками. Чтобы узнать больше, нужно найти отсутствующие страницы.

Вэнь передвинулся ближе к Сюэ.

– Я послал людей окружить задний двор. Продолжайте говорить с американцами, пока мы не займем нужные позиции.

– Нет, – приказал Сюэ. – Держите свои силы на месте. Наши противники не дураки. Они будут прикрывать свои спины и могут запросто сжечь эти страницы до того, как их возьмут в кольцо.

Вэнь явно собрался возразить и даже шагнул ближе, чтобы это сделать. Сюэ повернулся к нему боком.

– Пока я говорю, что мы рассмотрим их предложение. Почему бы не попробовать узнать то, что они знают, заставить их поделиться этим с нами, а затем решим, что делать дальше?

Хэн облегченно выдохнул. Он представил себе старшину Вона и младшего лейтенанта Цзюньцзе в медицинской лаборатории в Камбодже. «Если есть хоть малейший шанс на излечение, мы должны его найти».

Хэн вырвался из удерживающих его рук.

– Американцы правы. Мы либо полностью сотрудничаем и делимся тем, что знает каждая сторона, либо рискуем потерять всё. Если этот геологический коллапс будет продолжаться бесконтрольно, мир рухнет.

Его слова заставили Сюэ задуматься. В глазах майора отражался пожар их короткой битвы. Для Хэна это пламя было микрокосмом большей угрозы.

«Здание, в котором мы находимся, горит, а мы все еще спорим…»

– Пожалуйста… – взмолился Хэн.

Сюэ медленно кивнул, показывая, что принял решение. Он шагнул вперед и крикнул через весь зал:

– Я согласен на перемирие!

Вэнь недовольно покачал головой.

Хэн слушал. Стороны обменялись еще несколькими фразами, и переговоры завершись. Сошлись на том, что представители обеих сторон встретятся в середине длинного коридора. Пока эти детали прорабатывались, горстка сотрудников музея бросилась вперед и огнетушителями стала тушить огонь. Дым заполнял комнату, окутывал стропила.

Как только возгорание было потушено, Сюэ вместе с капитаном Вэнем и еще двумя коммандос направились в условленное место. Хэн последовал за ними, неся старый стальной ящик из сингапурского музея.

Из пелены дыма к ним вышла группа. Ее возглавлял высокий мужчина с румяным лицом и темными волосами – вероятно, тот, кто заключил эту сделку. Его сопровождали стройная евразийская женщина с пистолетом и пожилой мужчина с суровым лицом, державший автомат. За ними следовали еще двое боевиков.

На каждом конце галереи две армии ощетинились оружием, как бы подталкивая их к дальнейшему сотрудничеству.

Наконец обе стороны подошли к мраморному столу высотой по пояс в середине галереи – он разделял собой два противоборствующих лагеря. Сбоку валялся расколотый взрывом обломок какой-то скульптуры. Хэн ощутил укол вины за устроенный здесь разгром, но страх спалил эту вину – как ради него самого, так и ради всего мира.

Сюэ шагнул вперед и повернулся лицом к противнику. Не считая их национальности, они были равны друг другу – ростом, решительностью, ледяным умом. Неудивительно, что американцы рушили их планы на каждом шагу. С таким противником было не до шуток.

Сюэ уперся руками в мраморную столешницу:

– Начнем.

04 часа 01 минута утра

С «Глоком» в руке Сейхан внимательно наблюдала за капитаном китайских коммандос. Лицо мужчины было подобно каменной стене, затененной шлемом. В руке у него был пистолет QSZ-92, на груди автомат.

За мраморным столом Грей и его китайский коллега майор Чой Сюэ начали обмен информацией. Та сообщалась урывками – обе стороны явно старались оставить себе в качестве козырной карты как можно больше. Грей, наклонившись, внимательно разглядывал содержимое стального ящика.

Сейхан вспомнила сражение из-за него в сингапурском музее. Она рассматривала его краем глаза. В коробке лежала палочка черного коралла: такая же, что была нарисована на страницах Раффлза. Другой объект не имел никакого смысла – даже Грей прищурился при виде его.

– Что это? – спросил он, взглянув из-под нахмуренных бровей.

Сейхан узнала его тон, его манеры. Он явно что-то знает – и лишь проверяет своего собеседника.

Сюэ поднял его, осмотрел и положил на мрамор.

– Насколько нам удалось определить, это похоже на деревянное острие копья, обкрученное витой веревкой. Оно явно старое, но мы понятия не имеем, как оно с чем-то связано.

Сейхан еще раз взглянула на странную вещь и неохотно согласилась с ним. Это и вправду было похоже на старинный наконечник копья, раскрашенный церемониальными символами.

Грей оглянулся на их группу.

– Вы не возражаете, если я приглашу еще кого-то присоединиться к нам? Кого-то, кто мог бы подтвердить мои подозрения относительно этого предмета?

– Конечно. Не имею ничего против.

Грей жестом пригласил директора музея присоединиться к ним. Кадир Нумери сделал это с некоторой неохотой. Увидев царивший в комнате беспорядок, он покачал головой. Как только он вошел, его коротко представили остальным.

Грей указал на наконечник.

– Директор Нумери, я хотел убедиться, что это именно то, что я думаю. Что это «ревущий бык» аборигенов.

– Верно. – Кадир взял его в руки. – Судя по отметинам, это, скорее всего, работа народа каурарегов, также называемых жителями островов Торресова пролива. Они жили среди островов между Австралией и Папуа – Новой Гвинеей и были известны своим мореходным искусством.

– Что еще за ревущий бык? – озадаченно, но с видимым интересом спросил Сюэ.

Кадир размотал часть веревки, как будто готовясь продемонстрировать, как его использовать. Вместо этого, из-за ограниченного пространства, он изобразил пантомиму, сделав вид, будто вертит в воздухе заостренный кусок дерева, держа его за веревку.

– При быстром вращении, – объяснил директор, – деревянная трещотка издает очень громкий и отчетливый рев. Отсюда и ее более распространенное название. У коренных народов оно носит много разных названий, но все они означают что-то вроде «тайносвященный».

Сюэ выпрямился:

– Как они использовались?

– В основном во время церемоний. Иногда как средство связи на большие расстояния. До десяти миль, особенно тихой ночью или над водой. Звук мог достигать ста децибел. Эквивалент работающей бензопилы. Его также можно модулировать по скорости и направлению, чтобы создать что-то вроде азбуки Морзе.

Услышав такое объяснение, Сюэ прищурился, как будто оно имело некое отношение к тому, что он знал и до сих пор держал в секрете. Грей со своей стороны тоже давил на директора взглядом.

– Для каких священных церемоний он использовался?

– Главным образом для того, чтобы отогнать злых духов или дурные предзнаменования.

Грей взглянул на высокие закрытые окна, вероятно, представляя себе пылающие небеса вокруг Джакарты и за ее пределами. Сейхан представила себе то же самое. Это определенно следует считать дурным предзнаменованием.

– Существует множество табу, связанных с использованием «ревущего быка», – добавил Кадир. – Его самовольное использование каралось смертью. Тем более что коренные народы верят, что звук этой трещотки – это голос Радужного Змея, их самого священного бога творения.

При этом откровении Грей нахмурил брови и посмотрел на деревянный предмет. Сюэ склонил голову набок, наблюдая за реакцией Грея. Пока что ни одна из сторон не торопилась полностью делиться тем, что было им известно. Пирс тоже это понял и бросил вызов Сюэ. Он указал на коробку и ее содержимое.

– Обломок коралла. Старая трещотка. Вам явно известно о них больше. Ранее вы упомянули окаменевшие тела. Это не имеет ничего общего с тем, что вы показали нам в коробке. Так что, очевидно, вы не до конца откровенны.

Сюэ не собирался сдавать свои позиции.

– То же самое можно сказать и о вас, коммандер Пирс. Вы отказываетесь показать нам бумаги Раффлза, охраняя их целой армией. Вы рассказываете нам часть его истории, но не всю. Очевидно, вы подозреваете какую-то связь с аборигенами, но не говорите почему.

Несколько долгих мгновений они напряженно смотрели друг на друга. Из тупика их вывел самый тихий из них.

– Почему мы здесь? – язвительно переспросил доктор Ло Хэн и ткнул пальцем в Грея. – Расскажите нам… покажите нам… что вам известно, что вы узнали, что вы подозреваете.

Сюэ кивнул и сложил на груди руки. Но Хэн не закончил. Его палец метнулся к майору.

– А вы, Сюэ, расскажите остальным про наших подводников, про низкочастотный импульс, про образцы лунного грунта и странные кристаллы.

Лицо Сюэ потемнело. Он был одновременно потрясен и разгневан.

– Или давайте, пристрелите меня, – заявил Хэн, устало пожимая плечами. – Мне все равно. Время уходит, а вы двое продолжаете играть в свои игры. Продолжайте в том же духе, и все мы умрем.

Похоже, капитан Вэнь был готов принять предложение и пристрелить ученого. Его пистолет метнулся к Хэну, но Сюэ отвел его в сторону.

– Доктор Ло не ошибается, – глубоко вздохнув, признался он. – Давайте сотрудничать более открыто. Чтобы, как вы сказали ранее, спасти мир.

Сюэ протянул через мраморную столешницу руку. Грей посмотрел на нее, затем кивнул и протянул свою.

– У меня есть невероятная, безумная история, и я хочу ею поделиться, – произнес он.

Впервые Сюэ улыбнулся:

– Думаю, моя история победит.

28

24 января, 04 часа 45 минут утра

Джакарта, остров Ява, Индонезия

Спустя полчаса Грей смотрел на два электронных планшета, лежавших на мраморной столешнице. Каждая сторона положила свой – совсем как игроки в покер, решившие открыть свои карты. Пирс показал Сюэ оцифрованную версию страниц и даже позволил бегло прочесть их и посмотреть рисунки. Он также поделился тем, что знал и что подозревал. Тем не менее в качестве меры предосторожности он оставил оригиналы страниц у Гуань-инь и боевиков триады.

Со своей стороны, Сюэ закрыл стальной ящик и для сохранности вручил его доктору Ло.

«Пусть мы раскрыли друг другу свои карты, но пока не готовы ими обменяться».

На своем планшете Сюэ поделился фотографиями орторомбических кристаллов и окаменевших тел, а также нечеткими снимками того, что могло быть частями погребенного в мантии Земли планетоида. Он даже показал жуткое видео, где черный череп раскалывался и из него выпрыгивала дергающаяся масса с усиками.

Грей сглотнул. Затем постарался связать эти две истории воедино.

– Одну секундочку, дайте мне разложить это по полочкам в голове… Еще в две тысячи двадцатом году китайский лунный посадочный модуль пробурил то, что могло быть погребенной кристаллической жилой Тейи, древнего планетоида, который врезался в первозданную Землю и образовал Луну. Когда это произошло, локаторы уловили низкочастотный импульс, исходящий от обломка того же планетоида, погребенного под впадиной Тонга.

Сюэ кивком подтвердил его слова:

– Похоже, то, что мы делали на Луне, ощущалось осколками на Земле. Хотя с Луны не было обнаружено никакого исходящего сигнала, это может быть нечто не известное нашим специалистам. Тахион. Гравитационные волны. Возможно, обе части все еще связаны между собой некими квантовыми нитями, поэтому одна сразу знает, что происходит с другой.

– Но это событие, сигнал в двадцатом году, не привело к тектонической катастрофе, подобной той, какую мы переживаем сейчас. Он лишь повредил посадочный модуль и вывел из строя его бур. Может показаться, что «Чанъэ-5» был атакован специально. Например, чтобы не допустить дальнейшее бурение этой жилы.

– Возможно, – признал Сюэ.

– Затем две недели назад одна из ваших подлодок отправилась исследовать источник сигнала. Как только она оказалась в этом районе, ваши военные отправили соответствующий низкочастотный импульс.

– И причем очень сильный.

– Что вызвало землетрясение. И неким образом повредило подводную лодку настолько, что она погрузилась в желоб. Теперь нестабильность неуклонно усиливается, угрожая всему миру.

Явно задетый его словами, Сюэ опустил голову. Грей покачал головой.

– В этом нет вашей вины. Никто не мог предсказать, что за этим последует. Но вместе у нас больше шансов найти способ остановить это.

Сюэ кивнул и поднял голову.

Грей продолжил:

– Стэмфорд Раффлз и доктор Кроуфорд, должно быть, пережили нечто подобное во время извержения вулкана Тамбора. Биоминерализованные тела, опасное море, усиливающиеся землетрясения и извержения вулканов… Но они узнали некий секрет, нечто связанное со знаниями и историей аборигенов.

Рисунок Мэттью с изображением Радужного Змея все еще светился на экране электронного планшета.

Грей вызвал в воображении «ревущего быка», вспомнил слова Кадира про звук, который тот издавал. Голос их бога. Он чувствовал: в этом заключено что-то важное, но не мог это важное нащупать.

Сюэ громко вздохнул, чем вновь привлек его внимание.

– Но как мы можем быть уверены, что Стэмфорд обнаружил что-то важное?

– Мы не можем, но одна часть этой истории заставляет меня поверить, что он мог.

– Какая?

– Эта деталь продолжает озадачивать геологов и вулканологов, изучавших извержение Тамборы. – Грей посмотрел на закрытые окна. – Стэмфорд даже сообщает о ней в своих бумагах. После первого извержения гора продолжала взрываться. Причем каждый новый взрыв был сильнее предыдущего. У вулканологов нет объяснения, почему они вдруг прекратились. Паттерн не соответствовал известным событиям – как в том, что касается эскалации извержений, так и их внезапного прекращения.

– Вы считаете, что Стэмфорд нашел способ успокоить гору?

– Возможно.

Хэн шагнул вперед:

– А как насчет лекарства от окаменения тела?

– Стэмфорд мог обнаружить и его. Но ни одно из этих предположений не принесет нам никакой пользы без недостающих страниц. – Грей повернулся к Кадиру Нумери. Тот стоял позади них и услышал все. Выражение его лица было чем-то средним между удивлением и недоверием. – Директор Нумери, не могли бы вы отвести нас к тем старым записям, чтобы мы могли выяснить, в какой из тридцати семи комнат музея располагался офис Стэмфорда?

– Нет необходимости, – произнес Сюэ. – Я знаю, где это. – Он повернулся и указал на противоположное крыло. – На втором этаже. С видом на площадь Фатахиллах.

Глаза директора музея полезли на лоб.

– По-моему, вы описываете мой кабинет.

Грей улыбнулся:

– Если так, то это имеет смысл. Директору музея положено иметь лучший кабинет.

Кадир покачал головой:

– Но там ничего нет. Из него давно все вынесли. Причем много раз. Кабинет директора находится там более пятидесяти лет.

Грей остался непреклонен:

– Тогда пойдемте посмотрим, как хорошо Стэмфорд умел хранить секреты. – Он повернулся к Сюэ. – То есть если наше перемирие все еще в силе.

Сюэ пожал плечами:

– Пока да.

05 часов 02 минуты

Сейхан стояла рядом с Греем в кабинете директора музея.

– Думаю, это лучше, чем простукивать стены.

– Они пришли подготовленными, – признал он.

В кабинете Кадира на втором этаже было темно, окна закрыты ставнями. Танцуя лучами света по стенам, пространство освещали фонарики. Сбоку стоял широкий письменный стол из красного дерева. Тяжелый и крепкий, он был таким же историческим артефактом, как и все остальное в музее. Даже доски пола – они были исцарапаны, потерты и прибиты черными железными гвоздями. Крышу поддерживали деревянные стропила.

Одну из стен закрывал книжный шкаф. Казалось, будто с возрастом он сросся с ней. Шкаф был забит частной коллекцией резных фигурок, маленькими каменными идолами, корзинами из плетеной травы и глиняной посудой. Все остальные ниши заполняли книги.

Напротив Сейхан один из людей Сюэ зондировал стену от пола до потолка экранированным устройством, зажатым в обеих руках. Воспетый рекламой металлоискатель светился смутной картинкой того, что скрывалось за дранкой и гипсом. Техник уже осмотрел три стены в поисках спрятанного предмета, секретной комнаты или ниши.

В качестве дополнительной меры Грей проверил книжные полки, вытаскивая и обыскивая каждую полку и раму, пока наконец не признал поражение.

Техник закончил четвертую стену, опустил устройство и сообщил Сюэ свою оценку:

– Méiyŏu.

Сейхан перевела для Грея:

– Ничего.

Сюэ скрестил руки на груди и потер подбородок.

– А как насчет пола? – спросил Грей. – Это здание, раз оно простояло с тысяча семьсот десятого года, наверняка укреплено мощными балками.

Сюэ кивнул:

– Безусловно.

Двигая прибором туда-сюда, техник принялся осматривать деревянную обшивку комнаты. На его пути было всего несколько человек. Чжуан стоял с другой стороны от Грея. Помимо Сюэ в состав китайской группы входили техник, капитан Вэнь с вечно кислым лицом и доктор Ло, стоявший в углу и испуганно глядевший на происходящее. Все они ощущали серию подземных толчков, слышали канонаду новых извержений.

Остальной город погрузился в жутковатую тишину. Панические крики, гудки и сирены стихли, как будто все поняли тщетность борьбы с неизбежным.

«Все, кроме нас».

Техник остановился, отступил на шаг и мгновение постоял на месте. Затем начал снова, на этот раз описав на ковре перед столом Кадира Нумери небольшой круг.

– Я что-то нашел, – сообщил он на мандаринском диалекте, обращаясь к Сюэ и Вэню.

Не нуждаясь в переводе, Грей шагнул к остальным. Техник быстро заговорил с Сюэ и указал на большую прямоугольную тень на экране. Она заполняла пространство между двумя лагами пола.

– Инженер считает, что это металл, – сообщил Сюэ.

– Мы можем его достать. – Грей повернулся к Кадиру, скорее из вежливости, чем из искреннего намерения подчиниться воле директора, если тот им откажет.

Кадир Нумери кивнул:

– Я помогу скатать ковер.

Совместными усилиями они освободили пространство. Доски под ковром ничем не отличались от тех, что были вокруг них: те же потертости, та же темная патина времени. Тем не менее, судя по скану, под ними явно что-то было.

Кадир указал на дверной проем:

– В холле есть пожарный топор.

Капитан Вэнь перешел комнату и рявкнул, отдав приказ своим людям. В коридоре две армии занимали позиции с обоих концов. После небольшой потасовки один из коммандос вбежал с топором. Не желая уступать, Юн влетел следом за ним с другим топором. Двое мужчин принялись взламывать пол. При виде каждой щепки Кадир вздрагивал, словно они вонзались топорами в его грудь.

Вскоре под досками обнаружился черный железный короб размером два на три фута. Кадир Нумери прикрыл ладонью рот.

– Это было там все это время?

Посередине короба была пара распашных дверок. Встав на колени по обе стороны, Грей и Сюэ схватились за ручки и распахнули их, открыв взгляду лицевую сторону сейфа.

– Внешние дверцы явно играют роль дополнительной противопожарной защиты, – прокомментировал Пирс. – Раффлз явно решил перестраховаться.

Сейф имел вдоль дна выдвижной ящик и две замочные скважины на лицевой стороне. Между отверстиями располагалась бронзовая пластина, украшенная изображением извергающегося вулкана. Грей указал на картинку:

– Это говорит о том, что мы нашли то самое место.

– Но как мы его откроем? – спросил Хэн, стоя позади Сюэ.

Последний потянулся к тонкому выдвижному ящичку. Тот плавно выскользнул, обнажив внутреннюю бархатную обивку. Внутри лежал большой бронзовый ключ.

– Вряд ли это так просто, – сказала Сейхан. – Ничто никогда не бывает просто.

Сюэ вставил ключ в замочную скважину слева. Тот вошел легко, но отказывался поворачиваться.

– Что я говорила, – пробормотала Сейхан.

– Попробуйте другую, – сказал Грей.

Сюэ кивнул и так и сделал. Ключ вошел и туда. Сюэ повернул его, и гравированная бронзовая панель открылась на потайной петле. За потайной дверцей обнаружились еще семь отверстий, и рядом с каждым – по крошечному оконцу. За пожелтевшим стеклом виднелись эмалевые буквы.

Грей протянул ладонь:

– Можно?

Сюэ передал ему ключ. Пирс проверил ряд меньших отверстий. К самым маленьким подходил только кончик ключа, но этого было достаточно, чтобы повернуть скрытые циферблаты. За оконцами прокрутились отдельные буквы.

Грей откинулся назад:

– Держу пари, мы должны выстроить эти семь букв в слово.

Сейхан посчитала на пальцах:

– А как насчет фамилии Стэмфорда? Раффлз [12].

– Я попробую, но Стэмфорд был не дурак. Использовать собственное имя – это все равно что использовать в качестве пароля слово «пароль». – Тем не менее Грей перебирал буквы. – Странно…

– Что? – спросил Сюэ.

– На каждом циферблате всего пять букв. Верхний циферблат содержит буквы от L до P. Четыре средних – первые буквы алфавита, а два нижних – последние. – Грей повернулся к Сейхан. – Таким ограниченным набором букв имя Раффлз не напишешь. Это наверняка другое слово. Причем, готов спорить, такое, что связано с тем путем, которым мы следуем.

– Возможно, вы что-то пропустили на этих страницах, – предположила Сейхан. – На их обратной стороне или спрятанное в их рисунках.

– Это вряд ли. Стэмфорд не рискнул бы спрятать на этих страницах код, который легко потерять.

– И что тогда? – не унимался Хэн. – Что это может быть за слово?

Сюэ указал на гравировку на бронзовой двери.

– Это наверняка картинка извержения горы Тамбора. Слово «Тамбора» тоже состоит из семи букв, но и его тоже нельзя написать этим набором.

Грей глубоко вздохнул и, прикрыв глаза, сосредоточился. Сейхан представила, как шестеренки крутятся у него в голове, пытаясь составить из этого ограниченного набора слово из семи букв.

Число возможных комбинаций было астрономическим.

Сюэ погрузился в глубокую задумчивость. Хэн кругами ходил вокруг них:

– Будь на этих циферблатах цифры, не могла ли их комбинация быть датой извержения Тамборы?

Оба мужчины резко выпрямились.

– Ну конечно! – воскликнул Грей. – Кажется, я понял!

Сюэ кивнул; похоже, он тоже понял.

А вот Сейхан нет.

Грей посмотрел на Сюэ, спрашивая разрешения, и получил кивок. Затем потянулся и набрал в каждом отверстии букву.

– Это не слово, – заявил он, работая, кивнув в знак благодарности Хэну. – Как вы сказали, это дата, год извержения.

Грей закончил и сел. Сейхан прочитала появившиеся в ряду буквы: MDCCCXV.

– Это тысяча восемьсот пятнадцатый год римскими цифрами, – пояснил Сюэ. – Год, когда взорвалась Тамбора.

Сейхан посмотрела сначала на Грея, затем на Сюэ. Эти двое явно наделены одинаковым странным умом. Оба в равной степени умели вытряхнуть из хаоса упорядоченность.

Грей проявил уважение к своему коллеге и вернул ему ключ.

– Эту честь я предоставляю вам.

Сюэ в знак благодарности склонил голову, затем нагнулся и вновь вставил ключ в левое отверстие – на этот раз тот повернулся с громким щелчком шестеренок. Тугой замок двери открылся.

– Получилось, – выдохнул Хэн.

Совместными усилиями Грей и Сюэ открыли дверцу, и она откинулась в сторону.

В следующий миг все отпрянули от ударившего им в ноздри крепкого запаха. Воняло солью, гнилью и алкоголем – коктейль, который никто не заказывал.

Они подождали, пока запах слегка рассеется, а затем наклонились ближе.

Обнаружить источник запаха было нетрудно. На дне сейфа покоилась емкость со стеклянной крышкой. В ней все еще была жидкость, хотя, похоже, уплотнитель крышки слегка ослаб, так как часть жидкости испарилась и образовала внутри герметичной емкости конденсат.

Сейхан прикрыла рукой рот – как от запаха, так и от увиденного.

Внутри емкости свернулось что-то темное.

– Что это такое? – спросила она.

Но Грей, не обращая внимания на резервуар, потянулся к железной полочке с ним рядом и вытащил клеенчатый мешочек. Сверток был запечатан воском и проштампован гербом британской короны.

– Должно быть, это недостающие страницы Стэмфорда, – сказал Грей.

Сюэ не сводил глаз с сохранившегося свертка.

– Но что он в нем спрятал?

Манжетой куртки Грей вытер со стеклянной крышки конденсат. Содержимое было трудно разобрать. Это была черная масса с серыми пятнами, свернувшаяся кольцом.

– Похоже на змею, – сказала Сейхан. – Может, это Радужный Змей?

Грей наклонил голову сначала в одну, затем в другую сторону.

– Это не змея.

Он вытащил фонарик и посветил им сквозь пожелтевшее стекло, чтобы содержимое было лучше видно. То, что выглядело как один толстый виток, на самом деле состояло из нескольких переплетенных друг с другом полосок, похожих на щупальца.

Но это не был истинный ужас.

Грей переместил свой фонарик, чтобы рассмотреть массу, наполовину скрытую под этими щупальцами. Ее изгибы и складки были безошибочно узнаваемы, но с ее поверхности в жидкости свисали сотни щупалец.

– Неужели это мозг? – ахнула Сейхан.

– Может быть, когда-то и был. – Грей повернулся к Сюэ и Хэну. – Это похоже на то, что я видел на вашем видео. Из морга в Камбодже. То, что появилось из черепа трупа.

Хэн кивком подтвердил его догадку.

Пирс наклонился и провел большим пальцем по стальной бирке, прикрепленной к стеклянной крышке. На ней была выгравирована надпись. Но то была не научная классификация экспоната – а надгробная надпись. На бирке было выгравировано всего одно имя – того, чья жизнь так рано оборвалась.

Мэттью.

29

24 января, 09 часов 28 минут

Триста миль от острова Норфолк, Австралия

Через полтора часа после того, как он ступил на обломки станции «Титан-Верхний», Ковальски был готов ее покинуть.

Он стоял на средней палубе платформы и смотрел на море, а чтобы не соскользнуть по наклонному полу, уперся рукой в стойку. Другой рукой Джо удерживал на плече противотанковый гранатомет ПФ-89, конфискованный у одного из китайских пленных. Он курил сигару, глядя вниз, на горящие обломки вертолета Z-8. Тот плавал в усыпанном пеплом море. Эта птичка оказалась легкой мишенью. Придавленной низкими облаками пепла, ей было негде спрятаться во время приближения. Ковальски подозревал, что вертолет вернулся на станцию не для того, чтобы атаковать ее, а в поисках безопасной гавани. К тому времени, когда он прилетел сюда, его забитый пеплом двигатель из последних сил пытался удержать машину в воздухе. Последнюю сотню метров он кашлял и заикался.

Тем не менее Ковальски заметил на нем ракеты класса «воздух – земля» и пушечные контейнеры. Движимый переизбытком осторожности и еще большей яростью, он сбил его, прежде чем тот успел причинить какой-либо вред. Это было легкое решение. После того как они с Джаррой поймали последнего из отставших китайцев, обнаружили пару десятков исследователей и вспомогательного персонала, запертых в каютах экипажа на средней палубе. Они являли собой лишь малую часть тех, что работали на борту двух станций – «Верхней» и «Нижней».

В общем, Ковальски не испытывал особого милосердия. Тем не менее он пощадил горстку коммандос – тех, которые сдались или же были тяжело ранены и не представляли угрозы. Их связали и заперли. Джарра собрал брошенное оружие и вооружил оставшихся в живых исследователей.

Пока он занимался этим, Ковальски сплавал к гидросамолету. Это был тот самый «Твин Оттер», на котором они с Монком прилетели на станцию. Самолет покачивался в гуще обломков, однако был цел.

Забравшись в него, Ковальски поспешил на выручку Хару, Бёрду и Джас, застрявшим на разрушающемся ярусе «Тетис». Скользя по волнам, без кавитации винтов в воде, чтобы не привести в действие вражеские морские беспилотники, он сумел безопасно переправить коллег обратно на станцию.

Теперь гидросамолет покачивался на волнах, пришвартованный к нижнему уровню. Ему предстоял еще один вылет. Ковальски покосился на восток – туда, куда направлялся китайский вертолет. От выживших китайцев он узнал, что в том же направлении ушел большой военный корабль.

Ковальски знал, что находится там.

«Титан-Икс».

И Монк.

Несмотря на риск полета в этом загрязненном пеплом воздухе, Ковальски не собирался сидеть сложа руки. Да, он получил некоторое удовлетворение от того, что сбил вертолет, – но не был полностью удовлетворен. Джо смотрел на плавающие среди обломков тела, и его сердце наполняла месть.

За его спиной хлопнула крышка люка. Он обернулся. К нему, неся рюкзак и винтовку, шагал Бёрд. У миллиардера были свои счеты с врагом. Кроме того, этот человек знал «Титан-Икс» лучше, чем кто-либо другой.

Внизу, у стыковочного дока, Джарра загружал снаряжение. Начальник службы безопасности был полон решимости и дальше выполнять свои обязанности. Среди выживших он нашел одного из своих товарищей по команде, раненого, но все-таки живого. Тот в одиночку будет делать все возможное, чтобы охранять станцию после того, как они втроем уйдут.

Бёрд подошел к нему.

– Джас и Хару оба отдыхают в медицинском изоляторе. Но врача нет, только медсестра.

– Спасибо и на этом. Я продолжу попытки связаться хоть с кем-нибудь. Чтобы нам прислали помощь.

– В таком случае заодно предупредите их о том, что находится в воде вокруг нас.

Ковальски кивнул:

– У беспилотников через день-два разрядятся аккумуляторы. Но до тех пор они помогут нам защитить станцию.

У шеи Ковальски пискнула рация.

– Здесь все готово, – сообщил Джарра. – Можем отбыть в любое время.

Джо повернулся к Бёрду.

– Готовы произвести небольшой взаиморасчет?

Тот даже не улыбнулся:

– Буду более чем счастлив вернуть посылку, которую они нам оставили.

Ковальски посмотрел на «Твин Оттер». Ранее он собрал все заряды, которые установили коммандос, а также все их запасные сумки с «семтексом». Опираясь на свой опыт взрывника, Ковальски разработал для китайцев «специальный пакет помощи».

– Тогда давайте поиграем в почтальона, – сказал он.

И, продолжая смотреть на восток, последовал за Бёрдом. Увы, он увидел на пути своего плана серьезное препятствие.

«Во-первых, мы должны добраться туда».

С каждым часом мир неуклонно сжимался. Низко нависли небеса. Пылая далекими огнями, горизонты, казалось, наступали на них со всех сторон. Темные тучи пронзали зигзаги молний. Вдалеке гремел гром – не с неба, а из глубин земли. А сверху, наполняя собой воздух и море, непрерывными горячими струями падал пепел.

Тем не менее Ковальски был полон решимости остаться верным долгу почтальона и выполнить свой маршрут.

Ни снег, ни дождь, ни зной, ни мрак ночи…

Джо хмуро посмотрел на окружающий мир и добавил свой постскриптум: «Ни эти гребаные извержения вулканов».

09 часов 55 минут

Укрытая одеялами, Джас дрожала в крошечном медицинском изоляторе. Голова раскалывалась от боли. Борясь с ознобом, она надела еще и длинный плащ Ковальски.

Когда Джас только положили в палату, стройная рыжеволосая медсестра с сильным австралийским акцентом дала ей пару таблеток парацетамола. Из-за сотрясения мозга Джас не могла принимать ничего более действенного, даже аспирин, ибо тот мог усилить любое внутричерепное кровотечение. «Лучше просто отдохните», – предложила медсестра.

Джас взглянула на соседнюю койку. Хару получил укол сильного обезболивающего, на руку ему наложили лангет. Он дремал в наркотическом тумане, слегка похрапывая через открытый рот. Она была счастлива, что он наконец смог немного поспать.

С другой ее стороны койка была занята кое-кем, кого она не очень хотела видеть.

Укутанный одеялами, доктор Ким Ченсук страдал так же, как и она. Его трясло, все тело била дрожь. Лицо пепельное, глаза налиты кровью. Лоб в испарине, обескровленные губы потрескались. Ченсук покинул станцию с первой партией эвакуированных. Уже больной, он пережил нападение в палате.

Его левая рука покоилась поверх одеяла. Ниже локтя она была темно-серой; пальцы черные, как будто пораженные некой каменной гангреной. Он стонал и время от времени дергался. Но медсестра поставила ему капельницу с морфином; тот все еще поступал в его вены, удерживая в беспокойном тумане.

По сравнению с ней его состояние было гораздо более тяжелым. Должно быть, его ужалил не один коралловый полип, что вызвало более сильное отравление организма, из-за чего он заболел быстрее.

Она вытянула свою руку и осмотрела ее. Половина ладони была серой. Два пальца были еще темнее. А средним пальцем она вообще не могла пошевелить.

– Что это за яд? – прошептала Джас.

В поисках ответов она перекатилась на бок и схватила свой ноутбук. Джас взяла его с собой, когда Ковальски на гидросамолете доставил их обратно на станцию. Несмотря на происходящее, она не собиралась прекращать свои исследования. Чтобы отвлечься от лихорадки и болей, включила компьютер и открыла свои файлы, особенно те, что касались образца А17, обломка черного коралла с этими зловещими, свободно плавающими изумрудными полипами. Затем взялась заново просматривать макро- и микроскопические данные и изображения, пытаясь найти любое объяснение тяжести своего состояния и состояния Кима. Задним числом она пожалела, что не изучила ядовитые нематоцисты коралла более тщательно, ограничившись тем, что отметила морфологические особенности клеток, которые можно было описать двумя словами.

Чертовски огромные.

Раздосадованная, с раскалывающейся от боли головой, Джас вывела на экран данные ДНК – те немногие, что у нее были. И вспомнила причину, почему ее ужалили. Она собирала второй образец, чтобы повторно провести проблемный анализ, тот, что постоянно выдавал на секвенаторе ДНК ошибку.

Тем не менее некоторую информацию удалось получить при первой попытке. Обычно экран заполнялся калейдоскопом данных, но в A17 повсюду зияли огромные пробелы. Неудивительно, что секвенсор «НоваСек» отказывался его анализировать. Джас стала рассматривать отсутствующие полосы, пытаясь понять, почему секвенсор не смог прочитать эти участки кода.

Если второй анализ выдаст те же ошибки в тех же местах, это будет означать, что проблема не в машине и не в ее технике – боже упаси, – а в аномалии в самой ДНК.

Джас облизнула пересохшие губы и начала второй заход.

Вот почему она все еще работала, когда вниз прибежали Ковальски и остальные. Поскольку второй образец уже был отобран – и никто во время эвакуации не использовал оборудование, – она быстро провела повторное секвенирование. К сожалению, из-за спешки у нее не было времени проанализировать результаты…

Зато теперь его больше чем достаточно.

Джас открыла второй экран данных и сравнила два прогона. У нее тотчас вырвался тихий вздох – смесь удивления, восторга и некоторого глубокого удовлетворения.

«Я знала, это не могло быть ошибкой пользователя».

Два набора данных идеально совпали. Оба раза секвенатор столкнулся с проблемами при обработке идентичных участков генетического кода.

Джас сердито посмотрела на эти пустые места.

– Что вы скрываете? – прошептала она.

Прежде чем Джас успела подумать дальше, с соседней койки раздался громкий шум. Она обернулась: запрокинув голову, Ким Ченсук бился в конвульсиях, на его губах выступила пена. Она взглянула на экран, который следил за его жизненно важными показателями. Пульс превышал двести ударов в минуту, а температура подскочила до 105 градусов по Фаренгейту.

Прибежала медсестра со шприцем.

Температура Кима поднялась до 107 градусов. К ним бросился еще один сотрудник, помогая удержать больного на койке. Медсестра закрепила капельницу и воткнула иглу.

– Ввожу диазепам.

Она нажала на поршень. Конвульсии Кима перешли в дрожь, которую сменила вялая расслабленность. Сердечный ритм замедлился. Но один жизненно важный показатель продолжал расти. Температура была на отметке 110 градусов.

– Нужна ледяная ванна, – сказала медсестра.

– Пойду посмотрю в пищевом складе, – сказал ее помощник и убежал.

Джас покачала головой: температура Кима поднялась до 112 градусов. Казалось, он сгорал изнутри. Она приложила ладонь к собственному влажному лбу, проверяя свое состояние. Посмотрела на руку Кима. Почернение кожи распространилось на всю кисть.

Джас сжала кулак, но еще два ее пальца отказывались сгибаться.

Она опустила руку.

Что, черт возьми, происходит?

30

24 января, 06 часов 15 минут

Джакарта, остров Ява, Индонезия

– Есть какое-то упоминание о лечении? – спросил Хэн.

Грей пропустил мимо ушей вопрос врача. Сосредоточенный на том, чтобы по кусочкам собрать эту историю воедино, он, закончив читать последнюю страницу, передал стопку бумаг Сюэ, сидевшему рядом с ним за директорским столом. Помимо рукописного отчета, на красном дереве столешницы были разбросаны рисунки, еще больше усложняющие историю и тайну.

Грей ждал, когда Сюэ дочитает до конца.

В дальнем конце комнаты Сейхан перешептывалась с Чжуаном и Гуань-инь. В противоположном углу капитан Вэнь склонил голову вместе с одним из своих людей. В дверях Юн застыл на страже рядом с Кадиром Нумери.

На чтение страниц ушло больше часа. Напряжение в комнате продолжало нарастать. Грей не знал, как долго продлится это перемирие, но надеялся, что его хватит, чтобы получить ответы на некоторые вопросы.

Хэн подошел к открытому сейфу и, скрестив руки, посмотрел вниз, на жуткие останки Мэттью. Даже Стэмфорд не дал ответов на вопрос о трансформации тела юноши-аборигена или, по крайней мере, его центральной нервной системы. Раффлз лишь описал ужас Кроуфорда, когда тот обнаружил внутри минерализованной оболочки черепа мальчика еще живую ткань. К счастью, та прожила всего двадцать минут, прежде чем наконец умерла. После этого Стэмфорд захоронил останки, в надежде, что в будущем какой-нибудь ученый сможет разобраться в смерти мальчика.

Наконец Сюэ отложил последнюю страницу.

Грей наблюдал, как капитан задумчиво смотрит вдаль, и ждал, когда он выйдет из задумчивости. Это была пугающая история, и она оставляла массу вопросов без ответов.

Например, о состоянии Мэттью.

Сюэ вздохнул и повернулся к Грею:

– Что вы об этом думаете?

Остальные в комнате подошли поближе.

– Что вы узнали? – спросила Сейхан у них обоих.

– История начинается там, где остановились Стэмфорд и Кроуфорд. После вскрытия двух тел. – Грей взмахом руки указал на сейф. – Все мы знаем, чем закончилось одно из этих вскрытий.

– А что насчет другого?

– Степкер. – Грей вздохнул. – Кроуфорд обнаружил на его теле странные рубцы. На тех участках кожи, которые не были испорчены процессом биоминерализации. Он считал, что эти рубцы были источником того, что его излечило.

– Или, по крайней мере, остановило распространение болезни, – поправил его Сюэ. – Сомневаюсь, что это могло его полностью исцелить и восстановить разрушенную кость.

– Верно, – согласился Грей. – Кроуфорд нашел больше информации об этих рубцах в отчете, который написал Степкер. Умирая, последний рассказал о событиях, которые последовали после того, как они с Мэттью покинули «Тенебру» на тендере со стальным корпусом.

– Что случилось? – спросил Хэн.

– Вскоре после бегства с горящей «Тенебры» произошло мощное землетрясение. Их лодка чуть не перевернулась. Тендер был завален сломанными ветвями кораллов, которые обжигали и стрекали их кожу. Степкер также обнаружил в покрытых пеплом морях странное зрелище. Сотни колючих коралловых шаров, как он их описал. Казалось, они вращались и двигались сами по себе.

– Что это было? – спросил Хэн.

– Погодите, сейчас узнаете… В течение дюжины дней им обоим становилось все хуже и хуже. К сожалению, Мэттью угасал быстрее – то ли из-за своего небольшого роста, то ли из-за того, что в его организме оказалось больше яда. Они также стали свидетелями того, как эти колючие шары, даже их осколки, поджигали любой горючий материал – дерево, одежду, масло…

Сюэ кивнул:

– Степкер писал о том, как они проплыли мимо небольшого залива, полностью объятого пламенем.

Грей посмотрел на остальных, подчеркивая важность следующей части истории.

– Но это были не просто кораллы в воде. Степкер описал, как видел под его лодкой и вокруг немигающие огни. Хотя их источник так и не явил себя, Мэттью настаивал, что это Радужные Змеи. Он сказал Степкеру, что если они помолятся им, то змеи могут за них заступиться.

– И они помолились?

– Мэттью старался изо всех сил. В течение двух дней и ночей он рисовал свою картину и пел водам. Он так изнурил себя, что после этого впал в кому. Тем не менее нечто его услышало, а может, это была случайность… Но однажды ночью светящиеся змеи поднялись на поверхность вокруг тендера и ощупали его длинными блестящими щупальцами. Это были некие биолюминесцентные головоногие – во всяком случае, так в то время решил Степкер.

– Если они не были ими, – спросил Хэн, – то чем же они были?

Сюэ поднял ладонь.

– Я не совсем уверен, что у нас есть ответ, но давайте сначала закончим историю Степкера.

Грей кивнул и продолжил:

– У этих щупалец не было присосок, но они, цитируя Степкера, «размахивали стрекательными нитями, которые прожигали ткань и кожу, словно достигая самых моих костей».

– Что и оставило эти рубцы, – сказал Хэн. – Какие бы химические вещества ни содержались в этих нитях, они, вероятно, действовали как противодействие яду кораллов, своего рода антидот.

– Так считал и сам Степкер, а позже и Кроуфорд. К сожалению, Радужные Змеи прибыли с опозданием и не спасли мальчика, и их вмешательство лишь отсрочило неизбежное для Степкера, поскольку к тому времени его болезнь уже зашла слишком далеко. Так закончилась их трагическая история.

– Но после этого ее подхватили Раффлз и Кроуфорд, – сказал Сюэ.

– Желая узнать больше об этих Радужных Змеях, Раффлз разыскал племя Мэттью. – Грей поднял подбородок и посмотрел на Кадира. – Мэттью был родом с острова в Торресовом проливе.

– Должно быть, он был из племени каурарег. – Привлеченный этим аспектом истории, Кадир подошел ближе. – То, что мальчик был родом оттуда, вполне логично. Слава жителей островов Торресова пролива как искусных мореходов была хорошо известна в то время. Многие из них даже служили на борту британских и голландских кораблей. Но что Раффлз узнал у соплеменников Мэттью?

– Занимаясь их поисками, Раффлз услышал о большом собрании аборигенов. Они прибыли со всей Индонезии, приплыв огромной флотилией к острову Сумбава. Это было за несколько недель до этого, когда Тамбора все еще извергался. Там они провели специальную церемонию, чтобы умилостивить разгневанных богов. Во время этой церемонии использовались «ревущие быки». Сотни «быков». По словам Раффлза, после этого ритуала гора наконец успокоилась.

– И все, что загрязнило и отравило воды, тоже исчезло, – добавил Сюэ.

Сейхан нахмурилась:

– Но на самом деле этого никто не видел, верно? Никто, кроме аборигенов, которые впоследствии рассказали эту историю. Мы не можем знать точно. Это могло быть сфабриковано… байки, призванные повысить их мистическое уважение.

– Возможно, но Раффлз и Кроуфорд говорили с их старейшинами. От них эти двое узнали легенды о Радужном Змее. Эта история восходит к тому, что старейшины аборигенов называли Темным Сном, зарей человечества, – или, по крайней мере, ко времени прибытия аборигенов в Австралию и на соседние острова.

Кадир потер подбородок, словно хотел прокомментировать эти слова, однако промолчал.

Сюэ подхватил рассказ для остальных:

– До тех пор эта древняя история и то, как она отражалась на современном мире, была среди аборигенов тщательно охраняемой тайной. Но Кроуфорд убедил старейшин поделиться ею с ним. Согласно их легендам, земная кора в некоторых местах очень тонкая, настолько тонкая, что открывает доступ к подземному миру Радужного Змея, бога, который мог путешествовать по земному шару по глубоким подземным рекам.

Кадир кивнул, соглашаясь с этим описанием.

– Яванское море вокруг острова Сумбава было одним из таких истонченных мест. Когда боги гневались, они могли прорваться сквозь него и покарать людей.

– Но это было не единственное место. – Грей потянулся к рисункам, найденным вместе с бумагами из сейфа. – Было еще одно, причем куда более важное. Такое, что, по утверждению старейшин аборигенов, было истинным домом Радужных Змеев.

– Где оно было? – спросила Сейхан.

– Как пишет Кроуфорд, оно лежит далеко за всеми островами, в морях, которые редко можно увидеть. Тем не менее он вел записи о своем путешествии туда, даже заказал рисунки.

Сейхан прищурилась:

– Ты говоришь о тех рисунках острова с коренными жителями?

Грей кивнул:

– Теперь мы знаем: именно эта группа аборигенов привела Кроуфорда в другую точку мира с истонченной корой, обиталище их богов. Будучи там, он поручил корабельным художникам запечатлеть остров. Я думаю, те рисунки из сейфа были спрятаны там потому, что, в отличие от первого набора, береговые линии на них нарисованы достаточно подробно, и по ним можно идентифицировать остров.

Грей подтолкнул ей набросок. На нем был изображен один такой берег с высокой, изрытой кратерами горой.

– Готов поспорить, это силуэт вулкана на том острове, эквивалент Тамборы в этих редко посещаемых морях. – Грей вытащил второй рисунок. – А здесь вы можете увидеть другой вид на остров, другой его стороны. Есть также либо карта краев острова, либо, возможно, рифов вокруг него.

– У этого места есть название? – спросил Кадир, явно заинтригованный тайной, связанной с его прадедом. – Или хотя бы предположение, где оно может быть?

– Пока нет, – ответил Грей. – Но у меня есть кое-какие мысли.

Сюэ посмотрел на него, но Пирс жестом велел ему продолжать. Капитан прочистил горло.

– Кроуфорд провел на этом острове три месяца, изучая все, что мог. Он был свидетелем того, как с помощью своих трещоток старейшины аборигенов призывали Радужных Змеев. Он узнал больше о странном коралле и о том, как тот связан со змеями. И даже тайно исследовал образцы обоих. Позже эти усилия были обнаружены и признаны старейшинами глубоко кощунственными. Он едва спас свою жизнь. Тем не менее ему удалось заполучить одного такого священного «ревущего быка», вместе с его рисунками.

Прежде чем продолжить, Грей рассмотрел стопку зарисовок, посвященных исследованиям Кроуфорда на острове. Он перетасовал их, пытаясь сложить вместе, словно мозаику. Сюэ помог ему – дал несколько советов и весьма проницательных подсказок.

Как только они были готовы представить работу Кроуфорда в лучшем свете, Грей повернулся к группе:

– Наш бесстрашный доктор начал свое исследование с коралла. Так что давайте последуем его примеру. Вот его подробный рисунок образца во всей его красе. Кроуфорд окрестил его Perfidia lithiasis, что означает «коварный камень».

Грей скользнул взглядом по красивому рисунку черного кораллового дерева. В верхнем углу был дан крупный план его восьмиконечного полипа.

Сюэ внимательно посмотрел на страницу.

– Судя по уровню детализации, корабль Кроуфорда был хорошо оборудован микроскопами, инструментами для вскрытия, всем, что Батавское научное общество могло предоставить, чтобы помочь его исследованиям.

– Вот еще его творения. – Грей выложил несколько страниц.

На них была нарисована еще одна схема кораллового дерева, поперечное сечение его каменистого скелета и крупный план жалящего полипа.

– Будучи на острове, – продолжил Сюэ, – Кроуфорд стал свидетелем извержения вулкана. Довольно сильного. Такого, что вынудило его сбежать на свой корабль. Во время этого землетрясения он заметил в воде то, что Степкер назвал колючими коралловыми шарами. Прочитав рассказ Степкера и зная, какую угрозу они представляют, Кроуфорд обратился за помощью к своим проводникам-аборигенам. Те вновь покрутили на палубе корабля свои трещотки и призвали Радужных Змеев. Создания со щупальцами всплыли и очистили море от опасности, прогнав угрозу обратно в его глубины. Одновременно утихло и извержение вулкана, как будто их усилия успокоили разгневанных богов подземного мира.

– Или же это могло быть совпадением, – напомнила им Сейхан.

Грей пропустил мимо ушей ее скептицизм и достал из стопки еще один рисунок.

– Вот сделанный Кроуфордом рисунок этой странной подвижной версии твердого коралла.

– Похоже на плавучую мину, – сурово буркнул Чжуан.

– Или на вирус, – добавил Хэн.

Грей кивком признал оба предположения.

– Если история верна, они могут быть и тем и другим. Как и любая морская мина, эти шипастые шары способны представлять огненную угрозу для любых проходящих мимо кораблей. И, возможно, такова их функция. Средство защиты вида. Всякий раз, когда возникала опасность, колючие кораллы отправлялись в бой для биологической атаки на угрозу.

Хэн, нахмурив брови, изучал разбросанные рисунки.

– Но каким образом этот агрессивный и опасный коралл связан с Радужными Змеями? Ведь их вид производит впечатление относительно безопасного, верно?

Грей повернулся к Сюэ:

– Можете поделиться теми выводами, к которым вы пришли, изучая эти рисунки?

Сюэ кивнул:

– Я убежден, что на самом деле это один и тот же вид. И Змей является более зрелой версией первого. Кроуфорд, похоже, подозревал то же самое. Научился он этому самостоятельно или по указанию старейшины, я не знаю. Но он нарисовал этот эскиз.

Сюэ взял рисунок, на котором изображена серия итераций – от полипа с восемью конечностями до версии, которая казалась подвижной, и до более крупного независимого существа с глазами.

– Я считаю, что здесь изображен жизненный цикл вида, – объяснил Сюэ.

Хэн прищурился, глядя на последнее изображение:

– На конце которого – Радужный Змей.

Грей кивнул:

– Как и в случае с кораллами, Кроуфорд также изучал взрослую форму этого вида. Он подозревал, что именно обитает в морских глубинах, всплывая вверх только по зову или по необходимости. Что в большинстве случаев означало смягчение вреда, нанесенного их юными особями, и удаление их после того, как нападение молодняка считалось оконченным.

Сюэ взял последние два рисунка.

– Он сделал анатомические рисунки этих гладконогих змей. Вот один, на котором подробно изображена их кровеносная система и папулы, из которых они выбрасывают эти жалящие нити.

– Я подозреваю, что он сделал больше рисунков, – сказал Сюэ. – Но это все, чем он был готов поделиться. И потому оставил лишь намек на то, что они с Раффлзом пытались защитить. Тем не менее Кроуфорд потратил немало времени на изучение и зарисовки этих жалящих усиков. Как врач, он наверняка считал их весьма интригующими. – Сюэ показал последний рисунок. Это было подробное изображение анатомии и строения заостренных усиков.

Хэн подошел ближе, демонстрируя такой же острый медицинский интерес, как и Кроуфорд.

– Эти усики могут быть модифицированными версиями стрекательных клеток коралла. Возможно, так они передавали лекарство, выделяя антидот токсину своих юных версий.

Грей собрал бумажные листы.

– Это то, что сказали Кроуфорду и во что он поверил. Но мы не знаем, был ли у него шанс убедиться в этом самому.

Услышав такое признание, Сейхан нахмурилась:

– То есть все это может быть слухами, как и утверждение, будто «ревущие быки» способны успокоить извержение.

Грей не нашел, чем на это возразить. Здоровый скептицизм был вполне оправдан.

Сюэ вновь устремил взгляд в пространство. Грей выжидал. Наконец капитан откинулся назад:

– Во всех этих историях мне не дает покоя одно: роль звуковых и магнитных волн. Начало нынешней ситуации положил низкочастотный импульс, когда наша лунная станция бурила то, что могло быть частью кристаллической коры Тейи? Это заставляет меня задаться вопросом, что, если для данного вида эта конкретная частота и длина волны является эквивалентом сигнала бедствия? Возможно, он подал этот сигнал, когда ощутил наше бурение и принял его за угрозу.

– Но как он узнал о том, что происходит на Луне? – спросила Сейхан.

– Как я уже говорил, это может быть неизвестное нам средство связи, квантовые нити между всеми частями Тейи – как под нашей мантией, так и под лунной пылью.

Пока что Грей придерживался этой гипотезы, наблюдая, куда она способна их привести.

– Если вы правы, возможно, в двадцатом году все было спокойно, потому что после сигнала бедствия с Луны не приходило подтверждающего сигнала «На помощь!». – Грей повернулся к Сюэ. – Но что происходит сейчас?

– Могу лишь рискнуть предположить. Две недели назад мы отправили такой же низкочастотный импульс. Очень громкий. Возможно, они восприняли его за очередной сигнал бедствия, исходивший из глубины наших гор.

Лицо Сюэ напряглось, как будто ему пришло осознание чего-то серьезного.

– Что такое? – надавил на него Грей. В его голосе появилась нотка паники.

– Наши геологи. Последние две недели они изучали землетрясения. Судя по их характеру и интенсивности, они полагают, что векторы силы были направлены из желоба Тонга прямо к нашему побережью. – Сюэ повернулся к Пирсу. – Возможно, то, что мы испытываем, – это ответ на тот сигнал бедствия, спрятанный в нашем низкочастотном импульсе. Возможно, все это – попытка добраться до источника нашего сигнала в горах.

– И они рвутся сквозь мир, чтобы добраться до него, – добавил Грей.

– Но что за этим стоит? – спросил Хэн. – Как этот странный вид – эти древние боги аборигенов – связаны со всем этим?

Сюэ покачал головой, с готовностью признавая свое незнание. Грей тоже отмел этот вопрос… пока.

– Сюэ, если вы правы и все дело в волнах, то, возможно, тональная частота «ревущего быка», созданного с конкретной целью, является для этого вида эквивалентом сигнала «отбой». Сигнала остановить все, что вызывает тектонические нарушения, остановить распространение этих токсичных мин.

Сюэ встал:

– Есть только один способ узнать это.

Грей нахмурился:

– У нас есть самолет, и мы можем захватить лодку, – объяснил Сюэ. – Это рискованно, но гора Тамбора недалеко.

Пирс последовал за ним.

– Вы хотите проверить эту теорию? В тени горы, которая раньше едва не разрушила мир?

Сюэ повернулся к нему:

– Если эта угроза действительно нацелена прямо на Китай и тянет за собой мир, мне может понадобиться ваша помощь.

– Значит, наше перемирие продолжается?

Уходя, Сюэ покачал головой:

– Нет.

Сбитый с толку, Грей поспешил за ним.

Сюэ оглянулся:

– Отныне это партнерство.

12 часов 07 минут

Цзе Дайюй забралась на сиденье «Цзяолуна». Глубоководный батискаф был назван в честь китайского демона, чье имя означало «зоркий глаз». Согласно легенде, он бросил вызов Мацзу, богине моря, но она приручила его, и он стал ее хранителем, оберегающим морские глубины.

Это название казалось весьма уместным, тем более что Дайюй выбрала его, когда она и ее команда инженеров из Научно-технической лаборатории Южного морского флота в провинции Гуандун построили его прототип. ВМС НОАК взяли ее ранний дизайн и построили этот погружаемый аппарат для своего штурмового десантного катера-амфибии.

Дайюй осмотрела «Цзяолун» по пути сюда – и осталась довольна, отметив, что в НОАК четко выдержали все ее инженерные спецификации, вплоть до пассажирского салона из титана и акрила, который был обработан с точностью до 99,978 процента истинной сферической формы.

Но самое главное…

«Они сохранили имя, данное мной аппарату».

Дайюй восприняла это как свидетельство своих достижений.

Двухместная сфера была окружена матово-черной внешней оболочкой в форме вытянутой слезы с торчащим спереди стеклянным гребешком. «Цзяолун» изначально проектировался как наблюдательно-разведывательное судно. Но его также можно было использовать в борьбе с подводными лодками. С этой целью он нес под своим брюхом четыре торпеды «Дуя». Их название означало «ядовитые клыки», коими они определенно были. Обтекаемые формы и двигатели, работающие на твердом ракетном топливе, были созданы, чтобы выдерживать экстремальные нагрузки. На максимальной глубине торпеды были медленными, но по-прежнему смертоносными и упорно преследовали цель, как только та была обнаружена.

Кряхтенье над ее головой возвестило о прибытии второго пилота, лейтенанта Ян Хао. Скользнув по выходному рукаву в погружаемый аппарат, он закрыл за собой люк и втиснул свои телеса в соседнее сиденье. Ссадины на костяшках его пальцев были обработаны раствором йода. Как ее заместитель, он доказал свое мастерство на борту яхты и сделает это снова под водой.

Они молча выполнили проверку системы. Закончив, Хао повернулся к ней.

– Капитан Цзе Дайюй, я обучен управлять «Цзяолуном». Я был бы горд пилотировать его сам. Вам нет необходимости спускаться в глубоководный желоб.

Она хмуро посмотрела на него.

Причин было много.

Прежде всего, этот погружаемый аппарат был разработан ею. Она никому не позволила бы пилотировать его во время его первой настоящей миссии. Бо́льшую часть своей карьеры – за исключением короткого периода службы штурманом на борту авианосца – Дайюй провела в исследованиях и разработках. Она знала: одни только интеллектуальные способности не принесут ей звания адмирала. Ей нужно упрочить свои боевые заслуги, омыть свой меч в крови врагов Китая.

Кроме того, ее цель в этих морях состояла в том, чтобы на практике показать достоинства всех своих автономных проектов. Оставив контроль над поверхностью военизированному клону управляемого ИИ корабля, она продемонстрировала уровень уверенности в своей работе. Ведь если б системы требовали надзора и присмотра, в чем был бы смысл ее трудов по их созданию?

Погружение в «Цзяолуне» еще больше подчеркивало ее уверенность в себе. Это продемонстрировало, что она была готова отдать жизнь за свои исследования.

И все же оставалась последняя причина.

Перед отплытием из Камбоджи ей было приказано уничтожить обломки «Чанчжэна-24». Власти не осмеливались оставлять их на дне – не хватало того, чтобы какая-нибудь иностранная держава подняла их из глубины и узнала об их военно-морских достижениях.

Но что еще более важно, Чой Айгуа хотел повторить свой предыдущий эксперимент. По ходатайству Цзе Дайюй он отправит в этот желоб еще один низкочастотный импульс как доказательство верности его собственных трудов. Это может стать первым шагом к созданию новой системы вооружений, способной потрясти основы всего мира. Для этого кто-то должен пронаблюдать за эффектом там, внизу… и остаться в живых.

«Цзяолун» был меньших размеров и лучше защищен, нежели затонувшая подводная лодка. Это была крепость, призванная противостоять экстремальному давлению. А электроника для защиты от любого электромагнитного взрыва была заперта в клетке Фарадея. Цзе Дайюй была уверена: «Цзяолун» может безопасно находиться на глубине, когда Айгуа повторно отправит низкочастотный импульс. Ее участие в этом, особенно если они смогут получить столь грозное оружие, обеспечит ей в будущем звание адмирала.

Но прежде всего перед ней стояла еще одна цель: уничтожить другой глубоководный аппарат. Тот был безоружен и ничего не знал о ее предстоящем погружении. «Цзяолун» был намного тяжелее, особенно с грузом торпед. Это сделает погружение вдвое быстрее. Она планировала быстро нырнуть в желоб, выследить чужой батискаф и уничтожить его, дополнительно обагрив своей меч вражеской кровью.

Удовлетворенная своим планом, Дайюй по рации приказала спустить «Цзяолун» в море. После чего перевела жесткий взгляд на лейтенанта Яна и наконец ответила на его вопрос.

– Это моя миссия, – решительно заявила она. – Я не позволю никому затмить мою славу.

24 января, 09 часов 32 минуты

Тридцать миль от побережья Бали

Через четыре часа после выхода из Исторического музея Джакарты Грей стоял на носу быстроходного катера-перехватчика, который удалялся от побережья Бали. Сейхан стояла рядом с ним. На данный момент это место было в их распоряжении.

– Я никому из них не доверяю, – сказала она, сердито оглядываясь через плечо на рулевую рубку. – Но в этом вопросе у нас нет особого выбора.

Ее правоту подчеркнул оглушительный гул.

Позади них вершина острова Бали – гора Батар – извергала в небо фонтаны огня. Впереди темное море катилось волнами под черными тучами, которые то и дело пронзали молнии. Их лодка неслась со скоростью шестьдесят миль в час по усыпанной пеплом воде. По корпусу из стекловолокна громко ударялись плавающие куски пемзы. Ветер доносил запах серы от извержений и древесный дым от горящих лесов.

Раньше, поскольку время поджимало, их группе пришлось пойти на риск и совершить перелет в забитом пеплом небе. Их небольшой транспортный самолет – китайский турбовинтовой «Харбин Y-12» – был тем же бортом, которым отряд майора Сюэ прилетел в Джакарту. Машина поднялась в воздух с пустынной взлетно-посадочной полосы и перелетела в город Денпасар на соседнем Бали.

Летя сюда, все они стали молчаливыми свидетелями разрушений внизу. Гора за горой клубилась дымом, утяжеляя и без того темное, низкое небо. Вокруг них из пылающих кальдер вверх выстреливали огромные лавовые бомбы. Ландшафт окаймляли реки лавы. Там, где эти огненные потоки впадали в море, вода вскипала, поднимаясь вверх высокими столбами пара. Полет был турбулентным. Два пропеллера самолета неровно жужжали в завесе падающего пепла. К тому времени, когда они достигли Бали, двигатели начали хрипеть и давать сбои. Их приземление в темном аэропорту было больше похоже на свободное падение, чем на контролируемый заход на посадку.

В островном городе дела обстояли хуже. Обстрелянный огненными камнями из жерла горы Батар, он был объят пламенем. Подожженные пирокластическими потоками, леса по склонам горы пылали. Единственным спасением было то, что городская бухта была хорошо защищена и укрыта от мощных цунами.

Добравшись туда, они с помощью взяток и угроз разжились морским перехватчиком. Судно было патрульным и использовалось для борьбы с пиратами и контрабандой наркотиков. Теперь это было их средство передвижения, позволявшее добраться до той части моря, что упоминалась в рассказе Степкера, где два столетия назад затонула «Тенебра».

Тем не менее к тому времени, когда они сели в лодку, все осознали важность – и, вероятно, тщетность – своих усилий. Увы, им не оставалось ничего другого, кроме как попытаться выполнить задуманное.

Грей посмотрел на часы. До того места они доберутся не раньше чем через сорок минут.

– Пойдем вниз, – сказал он. – Есть кое-какие последние детали, которые я хотел бы уладить.

Сейхан остановила Пирса, положив ладонь на его локоть. Он обернулся. Ее глаза были полны тревоги. Грей притянул ее ближе и попытался обнять как можно увереннее. Не в ее привычках было выказывать колебания или опасения. Стены ее стоицизма редко давали трещину. После десятилетий лишений и жестокости эта рожденная необходимостью отчужденная холодность стала ее второй натурой.

– Мы вернемся домой, – пообещал он ей. – Нам еще предстоит отпраздновать настоящий день рождения Джека.

Он скорее почувствовал, чем увидел ее улыбку. Сейхан слегка расслабилась.

– Это сегодня, – пробормотала она. – Я почти забыла.

– Вообще-то, поскольку мы находимся по эту сторону международной линии перемены дат…

– Замолчи, – сказала Сейхан, уткнувшись в его грудь. – Просто обними меня.

Грей подчинился.

– И проследи, чтобы Ковальски не принес еще одну гранату, – пробормотала она.

Он вздохнул:

– Я бы с удовольствием…

Он держал ее, пока мышцы ее спины и плеч не напряглись.

Сейхан чуть выпрямила ноги, готовясь к предстоящим опасностям. Грей еще пару мгновений прижимал ее к себе – не потому, что в этом нуждалась она, а потому, что так хотел он.

Наконец Пирс ее отпустил, и они зашагали по носовой палубе обратно. Тем не менее он не выпускал ее руку. Но как только они миновали рулевую рубку, их медленно развели в стороны.

Кормовая палуба и рулевая рубка были набиты битком – примерно два десятка человек. Половина группы была людьми Грея, остальные – из отряда Сюэ и Вэня. Больше маленький транспортный самолет вместить не мог. Обеим сторонам пришлось оставить часть своих людей. По просьбе Грея те, кто остался в Джакарте, продолжат защищать музей. Это был единственный способ отблагодарить директора Кадира Нумери за его согласие сопровождать их в этом опасном путешествии. Бо́льшая часть истории, по следам которой они шли, была связана с тайной историей аборигенов, и Грей хотел иметь рядом с собой эксперта в лице директора музея.

У него все еще имелась масса вопросов, и он надеялся получить ответы до того, как они достигнут места, где затонула «Тенебра».

Грей помахал Сюэ и Хэну и вошел в рулевую рубку.

– Не могли бы вы принести в камбуз стальной ящик Стэмфорда? У меня есть еще кое-какие мысли, которые я хотел бы обсудить с доктором Нумери.

– Конечно, – сказал Сюэ.

Пара последовала за ним к ступенькам, ведущим под палубу.

У штурвала рядом с лоцманом стоял капитан Вэнь. Он оглянулся, но даже не попытался их сопровождать – явно был сыт по горло их историческими дискуссиями.

Грей вспомнил предупреждение Сейхан, что никому доверять нельзя. «Это, безусловно, относится к Вэню».

Сейхан осталась в рулевой рубке. Встав рядом с Юном, который нес на обоих плечах по винтовке, она намеревалась зорко следить за остальными.

Зная, что его спина прикрыта, Грей спустился в камбуз. Гуань-инь и Чжуан сидели за маленьким столиком. Напротив них, нахмурив лоб, Кадир Нумери читал отчет Стэмфорда.

Грей подошел к столу.

– Доктор Нумери, скажите, могу ли я услышать ваши мысли о народе вашего прадеда?

Кадир отложил страницы в сторону.

– Конечно.

– Мы возлагаем все наши чаяния на эту потерянную историю аборигенов. Но есть один аспект, на который, как я надеюсь, вы можете пролить дополнительный свет.

Кадир повернулся к нему:

– На что именно?

Грей вспомнил, как еще в музее Кадир Нумери странно отреагировал на часть их разговора. Казалось, будто хотел что-то сказать, но затем передумал.

Грей снова поднял эту тему:

– В своих записях Стэмфорд упоминает период времени, который он назвал Темным Сном. Оно представлялось важным, но он не стал вдаваться в подробности. Вы что-нибудь знаете об этом?

– Возможно. – Кадир выпрямился на стуле. – Понятие «Время Снов» у аборигенов, или просто Сновидение, трудно выразить словами. Оно включает в себя истории об их происхождении, времени богов и героев, но также прошлое и настоящее. Это слияние времени в единый континуум. Иногда его называют «Вечное всегда». Честно говоря, я был удивлен, увидев упоминание об этом в записках сэра Раффлза.

– Это почему же? – спросил Грей.

– При жизни Стэмфорда термины «Сон» и «Время Сна» не были употребительными. Они вошли в обиход лишь спустя десятилетия после его смерти. Так что его упоминание о Сне более чем странно. Как и то, что для его описания он использует слово «темный».

– Как вы думаете, что имел в виду Раффлз?

– Могу лишь догадываться, но это наверняка связано с самой ранней историей коренных народов. – Кадир Нумери на мгновение задумался, а затем продолжил: – Типичная дата, к которой большинство археологов относят заселение Австралии, – около шестидесяти тысяч лет назад. Она была принята в течение некоторого времени. Но по мере дальнейших исследований – то, чем до недавнего времени крайне пренебрегали – выявились аномалии, связанные с этой датой. Недавнее исследование места рыболовства аборигенов в Уоррнамбуле, штат Виктория, позволило датировать его по-другому – сто двадцать тысяч лет назад. Точно так же было доказано, что еще десять мест намного старше общепринятых шестидесяти тысяч лет. Некоторые исследователи ставят под сомнение эти цифры, но первоначальное исследование было проведено уважаемыми учеными.

Сюэ нахмурился:

– Тем не менее какое отношение эта дата имеет ко времени, называемому Темными Снами?

Кадир повернулся к нему:

– Многие из самых ранних историй о Времени Снов апокалиптичны. В них говорится о гигантской волне, прокатившейся далеко вглубь суши и убившей почти всех. А также про огненных богов, воюющих на земле и извергающих или изливающих огонь, убивая тысячи людей.

– Звучит мрачно, – признал Сюэ.

– И очень похоже на то, что происходит сейчас, – добавил Грей.

Кадир кивнул:

– Что заставило меня задуматься. Некогда имело место извержение вулкана, в тысячу раз более страшное, чем взрыв Тамборы. Произошло оно семьдесят четыре тысячи лет назад – это было извержение супервулкана Тоба на севере Суматры. Оно опустошило землю на сотни миль вокруг, а его вулканическая зима длилась десятилетиями, что резко сократило численность человечества.

До Грея начало доходить.

– Вы думаете, что «Темные Сны» Стэмфорда – это рассказ о том времени, окутанном легендами и мифами?

– Если свидетелями того извержения были аборигены, жившие здесь в то время, то апокалиптическое описание имеет смысл. Пожары, приливные волны, все это… Некоторое время я задавался вопросом, не могло ли это событие в конечном итоге привести к переселению аборигенов на австралийский континент.

– Если и так, – сказал Сюэ, – то это подтверждает, что они живут в этом регионе гораздо дольше. Возможно, именно такая продолжительная история и привела их в конце концов к пониманию источника вулканизма в этом регионе – или по крайней мере некоей его части.

Сюэ уставился на коробку в руках Хэна, вероятно, представляя себе «ревущего быка» внутри нее и обещание, которое он нес.

Грей не сводил глаз с Кадира. Губы директора музея были сжаты в жесткую линию, взгляд устремлен в пол, как будто он боялся что-то сказать.

– Что это такое? – надавил на него Пирс. – О чем вы умалчиваете?

– Может, ни о чем, – сказал он, но блеск в его глазах говорил об обратном. – Несколько лет назад я прочел одну статью; она бросала вызов общепринятой африканской теории происхождения человечества. Одна из основополагающих статей, обосновывающих эту теорию, была написана двумя биологами – Уилсоном и Канном – еще в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году. Они изучили митохондриальную ДНК и смогли проследить наш человеческий род до одной женщины.

– Митохондриальная Ева, – кивнул Хэн. – Я помню это по своим вводным курсам биологии.

– Женщина, которую установили биологи, по всей видимости, прибыла из Африки.

– Это то, чему меня учили, – подтвердил Хэн.

– Но на этом история не заканчивается. – Кадир Нумери обвел взглядом собравшихся на камбузе. – Спустя годы и Уилсон, и Канн опровергли свои аргументы. Это случилось после того, как они приехали в Австралию и изучили митохондриальную ДНК сотен тамошних аборигенов. Результаты поразили их настолько, что они отказались от основного тезиса своей предыдущей статьи и пришли к решительному выводу, что прародина Homo sapiens – в Австралии, а не в Африке. Перефразируя признание Канна, митохондриальная ДНК отодвигает происхождение человечества гораздо дальше и указывает на то, что австралийские аборигены появились четыреста тысяч лет назад.

Директор музея дал им время переварить эту информацию.

– Почему мы ничего об этом не слышали? – наконец спросил Хэн.

Кадир пожал плечами:

– С тех пор – и вплоть до сегодняшнего дня – собраны свидетельства генетических аномалий и археологические датировки, которые не имеют смысла. Все это еще больше опровергает общепринятую версию нашего происхождения. Даже в той первой статье Уилсона и Канна четко говорится, что Африка, вероятно, была родиной митохондриальной Евы. Это никогда не было уверенным утверждением. Но как только эта теория утвердилась в камне, она стала непоколебимой. Даже когда те же самые биологи позже опровергли ее, их мнение проигнорировали.

– Если эти ученые были правы, – сказал Грей, – тогда, возможно, нам следует рассмотреть мифы о Радужном Змее в новом свете, тем более что их бог тесно связан с историями их происхождения.

Директор музея кивнул:

– Совершенно верно. Читая эти старые документы, я заметил много общего между событиями, описанными сэром Раффлзом, и мифами о Радужном Змее.

– Что именно? – уточнил Сюэ.

– Согласно легенде, Радужный Змей мог появляться во многих формах и во многих местах, часто в одно и то же время.

– Значит, это была не одна сущность, – сказал Грей, – а целый легион. Возможно, новый вид.

– Да, но, несмотря на все вариации, в этих историях есть общая нить. Упоминание огромной одинокой змеи, дремлющей глубоко под землей, чьи Сны сотрясают мир.

Грей повернулся к Сюэ.

– Звучит почти как описание обломков Тейи, погребенных в верхнем слое мантии Земли.

– И когда этот огромный змей гневается, он вызывает огонь и наводнения.

Кадир Нумери перевел взгляд вверх, на пылающий снаружи мир.

– Вы уже упомянули, что Радужный Змей – или, по крайней мере, его меньшие множества – были способны перемещаться от водопоя к водопою под землей, от одного тонкого места к другому, принося разрушение или спасение. Копнув глубже в те же самые истории, можно найти более конкретное описание его действий.

– Например? – спросил Грей.

Кадир Нумери повернулся к нему:

– Когда Змей кого-то наказывает, он проглатывает его целиком, переваривает его кости и выплевывает их в виде камня.

Сюэ нахмурил брови:

– Это похоже на вызывающий окаменение токсин.

– Во время этого процесса, – продолжил Кадир Нумери, – он закладывает в тело крошечные семена самого себя. Маленькие радуги, как их называют, могут расти в этом камне и возрождаться заново, унося душу страждущего к спящему под землей великану, где она присоединяется к Сну и вновь живет вечно.

Грей вспомнил видео, которое ему показали из морга в Камбодже. Хэн и Сюэ переглянулись, вероятно, сделав аналогичный вывод. Неужели все они были свидетелями одного из этих перерождений? Это то, что случилось с Мэттью?

– Но, согласно тем же легендам, – сказал Нумери, – Змей также может остановить этот процесс, если его вовремя поймать. Он может выжечь яд и исцелить человека.

– Так вот откуда взялись эти рубцы на теле Степкера, – сказал Хэн, оглядывая собравшихся.

Кадир Нумери вздохнул:

– Очевидно, ранние аборигены – независимо от того, восходят ли они ко времени извержения Тоба или к заре человечества – пережили нечто такое, что смогли описать лишь в мифологических терминах; некое непрерывное взаимодействие между двумя видами, возможно, восходящее к далекому общему происхождению.

Грей обвел взглядом окружавшие его лица. У него оставалась еще тысяча вопросов. Но в следующий миг из рулевой рубки наверху донесся крик на мандаринском диалекте. Сюэ выпрямился, выслушал и поделился новостями:

– Мы приближаемся к водам, где затонула «Тенебра».

Грей посмотрел вверх:

– Тогда пойдем посмотрим, сможет ли прошлое спасти настоящее.

11 часов 21 минута

Как только последние приготовления были завершены, Сейхан отнесла мать в рулевую рубку. Гуань-инь безвольно обмякла, едва удерживаясь в вертикальном положении. Ее кожа горела, и этот жар чувствовался даже сквозь одежду.

Грей встретил Сейхан в дверях и помог провести мать к сиденью внутри. Он вручил Сейхан наушники – нашел их рядом с нишей для радио. Патрульная команда, похоже, держала их наготове для собственных оглушительных атак на пиратские корабли.

– Надень их на мать, – сказал он. – Это будет тяжелое испытание.

Сейхан кивнула.

Грей быстро обнял ее и бросил обеспокоенный взгляд на Гуань-инь. Та обмякла на сиденье и, похоже, вновь погрузилась в беспамятство.

– Так будет даже лучше, – сказала Сейхан, бросив на нее взгляд.

И не только для мира.

– Мы сделаем все возможное.

Грей отвернулся, но Сейхан притянула его обратно и поцеловала. Ей нужно было почувствовать его губы, вкус его дыхания, ощутить твердость его тела, которая помогла бы ей крепко стоять на земле. Она не была нежной. Она брала то, что ей было нужно. Он не возражал.

Получив то, что хотела, Сейхан оттолкнула его.

– Принимайтесь за работу.

Грей направился к Сюэ и Кадиру Нумери.

План состоял в том, чтобы их группа пережила звуковой шторм внутри каюты, в надежде на то, что ее бронированная надстройка и пуленепробиваемые окна обеспечат дополнительную звукоизоляцию.

Грей и Сюэ что-то с жаром обсудили. Они провели несколько проб, после чего, убедившись, что все работает, Грей надел наушники.

– Поехали! – крикнул он.

Сейхан убедилась, что уши матери закрыты, а затем покрепче прижала наушники к своей голове.

Грей обвел рубку взглядом и показал Сюэ большие пальцы. Майор нажал переключатель на радиоконсоли. Его мобильный телефон уже был подключен к системе. Как только началась трансляция записи, Сюэ повернул регулятор громкости. Он начал с приглушенного рева, транслируемого через акустический динамик дальнего действия на рулевой рубке.

Сюэ взглянул на Грея. Тот кивнул – мол, продолжай.

Звук быстро нарастал, становясь все громче и громче. Даже направленный от динамика наружу, он сотрясал крышу. С тем же успехом Сейхан могла быть без наушников. Рев наполнял ее голову, от него стучали зубы и вибрировали ребра.

Грей снова посмотрел на окружающих. Подождал, пока все не поднимут вверх большие пальцы, а затем ткнул пальцем в воздух.

Громче.

Сюэ повернул ручку до упора.

Сейхан сжалась, пытаясь спрятаться от звука, но он был повсюду. В ее костях, в ее крови. Ее мутило, кожу покалывал жар. Сердце колотилось, подпитываемое дикой паникой. Рев наполнял собой воздух, не давая дышать.

Она знала, что это ее воображение, но так ей казалось.

Грей наклонился к Сюэ и указал на передние иллюминаторы.

Сейхан вскочила со своего места. Сначала она не поняла, что его так взволновало, а потом заметила перемену в горе Тамбора. Фонтаны огня рухнули в кальдеру. Не подпитываемые свежими потоками расплавленной породы, нижние склоны горы потемнели.

Она выглянула в другие иллюминаторы. Огненные горизонты также потускнели. Грей перехватил ее взгляд, выражение его лица читалось легко: «Работает».

Он имел в виду не только вулканы.

Пирс взмахом указал вокруг корабля. Сейхан посмотрела вниз, на окружающие их воды. Те все еще были темны, но сквозь пепел теперь, то появляясь, то исчезая, мелькали огни.

Радужные Змеи…

Грей повернулся к Сюэ и сделал ладонью жест, будто перерезает горло.

Сюэ уменьшил громкость. В отсутствие этого рева мир погрузился в гробовую тишину, как будто затаив дыхание.

Грей уставился на мерцающие в воде огоньки.

– Нам явно удалось их призвать.

Лицо Сюэ оставалось настороженным.

– Но достаточно ли этого?

11 часов 40 минут

Грей стоял у борта лодки и рассматривал склоны Тамборы. Та все так же оставалась тихой. В течение последних десяти минут ее вершина неуклонно темнела, растворяясь в пепельной дымке. Грей окинул взглядом остальные горизонты. Далекие огни гасли, и мир вокруг него сжимался. Тем не менее несколько точек продолжали гореть, отмечая самые дальние вулканы.

Сюэ стоял рядом с ним, занимаясь тем же самым.

До лодки доносился грохот, уже не такой громкий, как артиллерийские залпы, а скорее похожий на раскаты грома на горизонте. Тем не менее это был признак того, что тектоническая нестабильность сохраняется.

Грей озвучил свое решение:

– Нам удалось успокоить ближайший к нам район, но не весь.

– Далеко не весь, – согласился Сюэ. – Мы засунули палец в дамбу и остановили наводнение, но на этом всё. Если вулканическая активность в большом регионе продолжит усиливаться, эти моря могут снова взорваться.

– Тем не менее сделанное нами доказывает эффективность этого метода.

Грей посмотрел на воду вокруг патрульного катера. Та буквально кишела биолюминесцентными существами, что сквозь пепел светились в темноте. Они мерцали и переливались оттенками всех цветов. Неудивительно, что аборигены называли их радужными.

Существа были явно заняты своим делом. Гладкие щупальца выскакивали из воды и как будто ощупывали поверхность. Они хватали коралловые шарики, собирали обломанные куски и ветки и уносили все это прочь, тщательно очищая воду от огненной угрозы.

Грей в очередной раз задался вопросом, не являются ли эти колючие мины биологической защитой? Что, если они использовали эти свои молодые агрессивные формы для защиты своих владений? Впрочем, этот аспект их биологии в данный момент не был важен.

На корме Юн и Хэн обнаружили рычаг, выдвигавший платформу для ныряния над водой. Жаль, что Грей не знал о нем раньше, когда спасал Гуань-инь и Чжуана.

Юн крикнул ему, сообщив, что все готово.

Грей кивнул и подошел к металлической скамье, которая укрыла их во время перестрелки. Теперь на ней лежало обмякшее тело Гуань-инь. Мать Сейхан была без сознания, она стонала и металась. Ее кожа была бледной и покрыта черными пятнами укусов.

Грей шагнул к Сейхан. Вместе они подняли ее мать. Гуань-инь казалась невесомой, как будто надвигающаяся смерть опустошила ее.

Юн шагнул было вперед, чтобы помочь, но Сейхан хмурым взглядом остановила его, оберегая мать в ее беспомощном состоянии. Гуань-инь по-прежнему оставалась драконьей головой триады. Показать ее слабость было чревато унижением. А Сейхан намеревалась оберегать честь своей матери.

На рампу для ныряния вела небольшая дверь. Будучи выдвинутой, небольшая палуба сравнялась с морем. Они осторожно поднесли к ней Гуань-инь. Остальные остались на палубе. Грей и Сейхан опустили Гуань-инь на край, сами встали на колени и, приподняв, положили на пластину пепла.

Лежа в море, поддерживаемая водой, Гуань-инь казалась еще более невесомой, почти нематериальной. Ее одежда развевалась крыльями. Она вздохнула, как будто прохладная вода облегчила ее лихорадку.

Грей и Сейхан поддерживали ее, хотя это не потребовало особых усилий.

Они ждали, молча молясь о чуде, об обещании исцеления, скрытом в старых бумагах и древних ритуалах. К сожалению, их усилия остались втуне. Сияющие создания скользили по волнам и поднимались сквозь пепельную воду, но не подплывали ближе.

– Почему они не помогают? – спросила Сейхан.

– Я не знаю.

Грей избегал озвучивать свои мысли.

«Может, они не считают ее достойной».

У Гуань-инь были благородство и честь, но ее имя – богиня милосердия – было скорее сардонической насмешкой, нежели отражало ее истинную сущность. Она прожила нелегкую жизнь и требовала того же от окружающих, особенно от врагов. Ее руки были сплошь обагрены кровью, часть из которой, несомненно, была невинной.

«Опять же, и мои руки тоже…»

У него имелись свои демоны, которые могли прогнать этих нежных существ.

Позади него раздался какой-то звук. Грей повернулся. Как оказалось, Сюэ держал в руках мобильник, включив на нем свою запись «ревущего быка». Это был не тот гром, что раньше. Одинокий зов звучал тоскливо и печально.

Грей повернулся к морю.

Змеи, словно прислушиваясь, медленно остановили движение. Одна за другой они погружались в море. Пепел оседал над водой, скрывая их из виду.

Грей нахмурился.

«Неужели мы, сами того не подозревая, отослали их прочь?»

Сейхан ахнула и застыла от неожиданности.

Вокруг тела ее матери появились щупальца. Извиваясь в воздухе, они очень походили на змей. Их биолюминесцентное свечение постепенно приобретало синхронность, по спирали переходя от одного щупальца к другому, от одного сияющего цвета к другим цветам. Все это создавало водоворот мерцающей красоты, как будто на воду опустилась радуга.

Щупальца медленно опустились и осторожно прощупали бледную кожу Гуань-инь. Из длинных щупалец росли меньшие и касались всего ее тела. Каждое такое прикосновение оставляло на ее плоти набухший рубец. Щупальца тянулись повсюду, извиваясь под ее платьем, по ее лицу. Казалось, они выискивали почерневшие отметины от жал ядовитых кораллов.

И пока они работали, Гуань-инь стонала и вскрикивала, жмурясь от боли.

Однако змеи продолжали делать свое дело.

Не в силах больше сдерживаться, Хэн спустился на платформу и, почтительно кланяясь, произнес:

– Если это лекарство работает, оно понадобится и другим.

Они отодвинулись в сторону, уступая ему место. Грей знал, что у доктора есть пациенты в Камбодже, но он беспокоится не только о них. Гуань-инь, конечно же, не единственная, кто получил в этих водах дозу яда. Регион нуждался в излечении так же сильно, как и пациенты Хэна.

Встав на колени, доктор протянул стеклянную чашу для сбора образцов. Должно быть, та лежала у него в рюкзаке вместе с прочими медикаментами. Вот почему он отправился в это путешествие: в надежде найти лекарство. Несколько щупалец скользнули по стеклу, покрывая его своим огненным раствором. Хэн подождал, пока чаша наполнится до краев. В процессе он получил несколько ожогов, довольно болезненных, но, судя по его глазам, он был готов страдать ради этого лекарства. Как только противоядия набралось достаточно, Хэн убрал руку и запечатал контейнер. Он повторил этот процесс со второй чашей, после чего поставил образец рядом с коленом Грея.

– Я поделюсь всем, что мы найдем, – сказал Хэн. – Если вы сделаете то же самое.

– Конечно, – пообещал Грей.

Хэн отвесил короткий поклон и удалился.

Огненное крещение Гуань-инь продолжалось еще несколько минут, демонстрируя внимательность и тщательность подводных существ. Наконец, словно повинуясь некоему неизвестному сигналу, все щупальца-змейки уплыли прочь.

Как только они ушли, Грей помог вытащить Гуань-инь обратно на рампу для ныряния и дал ей отдохнуть там под присмотром Сейхан. Он стоял и смотрел на темное море.

Существа так и не появились вновь, по-видимому, выполнив свои обязанности как здесь, так и в окружающих водах.

К сожалению, это касалось только данной области. До них гулким эхом все еще докатывались далекие залпы, а на горизонте продолжали полыхать огни.

Грей нахмурился. Он знал правду об их усилиях.

Этого все еще недостаточно.

39

24 января, 15 часов 22 минуты

Восемь миль под Тихим океаном

В акустических наушниках Фиби то громче, то тише звучал жутковатый хор голосов и более резких криков. Они гулко доносились из поникшего леса, поднимаясь оттуда, где мерцала и светилась поляна.

Песня была прервана приглушенными взрывами, которые то нарастали, то стихали. Она не знала, что это, – то ли это была перестрелка, то ли они возникли в результате извержения вулкана. Фиби посмотрела вверх. «Корморан» приближался к глубине четырнадцати тысяч метров, но верхний мир казался намного дальше. Его беды казались мелкими и неважными, не имеющими никакого отношения к этим тихим и мирным глубинам. Датук фыркнул позади нее, слегка пнув ногой ее сиденье. Она сняла наушники:

– Что-то не так?

– Я все еще получаю от секвенатора те же аномальные результаты, – сказал он. – Не знаю, влияет ли на прибор давление или радиация.

– Какие там показатели радиации? – спросил Адам.

Датук откинулся на спинку кресла и слегка поежился:

– Восемьсот бэр. Да, хорошего мало. Может вызвать острую смерть.

– А здесь?

– Сто шестьдесят.

Фиби сглотнула. Ее начало подташнивать, но она не знала, что это – то ли ранний признак радиационного отравления, то ли просто сказывалось напряжение.

Брайан поморщился:

– Приближаемся к четырнадцати тысячам метров. Из-за давления и радиации я продержу нас здесь всего четверть часа. После этого мы идем вверх.

Судя по его тону, он не потерпит никаких возражений. Никто и не рискнул. Никто из них не хотел оставаться здесь дольше, чем это возможно.

В течение последнего часа «Корморан» начал пощелкивать и стонать под нарастающим давлением. Это держало их всех в напряжении. Фиби пыталась отвлечься, слушая лес, ища утешения в тихом хоре вокруг нее. С этой же целью она повернулась и посмотрела на Датука:

– Что у вас за проблемы с секвенсором? Может, я смогу помочь?

Датук с досадой покачал головой:

– Я продолжаю получать ту же самую ошибку. «Мин-Ион» обычно очень точен, способен выделять и различать отдельные основания ДНК и РНК. То же самое с полипептидами и другими полимерами. Но в ДНК, которую я достал из образца, я зарегистрировал аденин, гуанин, цитозин и тимин.

Фиби пожала плечами. Эти четыре основания – сокращенно АГЦТ – составляют четырехбуквенный код большей части жизни на планете.

– Так в чем проблема?

– Согласно результатам «МинИона», эти четыре основания составляют девяносто восемь процентов ДНК образца. Я повторил тест и продолжаю получать то же число. Плюс-минус несколько знаков после запятой.

– Что составляет оставшиеся два процента?

Датук нахмурился:

– В этом-то и все дело. Они всё еще регистрируются как АГЦТ, только помечены как аномальные.

– Почему?

Он посмотрел на нее:

– Хотя основания имеют одинаковую конфигурацию, эти молекулы АГЦТ состоят из атомов кремния, а не из углерода.

Фиби нахмурилась:

– Такое вообще возможно?

– Кто знает… В лабораториях уже созданы микроорганизмы, способные ферментативно производить кремнийорганические свойства. Даже РНК- и ДНК-подобные основания. – Датук вздохнул. – Но ошибка, которую я читаю, может быть просто следствием загрязнения, путаницы из-за присутствия в образце ила или песка. Кремний есть везде. Он составляет тридцать процентов земной коры. Его в сотни раз больше, чем углерода. Теоретически формы жизни на основе кремния возможны, но углерод более универсален, и поэтому жизнь на Земле основана на нем.

– Может, не вся жизнь… – Фиби посмотрела в море. – Вдруг эта форма жизни – некая химера? И имеет оба типа оснований ДНК – углерод и кремний…

– Я не знаю. Но это может объяснить, как эти существа выживают здесь. Редкие виды рыб способны жить на таких экстремальных глубинах, потому что белок, вырабатываемый нормальной ДНК, при таком давлении перестает функционировать. Возможно, кремнийорганические гены производят уникальные белки, которые помогают им выживать.

– Возможно, – согласилась Фиби.

Датук вздохнул и сел:

– Это все домыслы. Без дополнительных исследований точно сказать невозможно.

Их прервал Адам:

– Посмотрите налево.

Фиби повернулась лицом к иллюминатору. Ее взгляд привлекло какое-то мерцающее движение. По темному лесу пронеслась светящаяся полоса. Она кружилась и извивалась. Щупальца то резко вытягивались во все стороны, то сжимались. Огни вспыхивали и мелькали, словно пожар. Панику его бегства и мерцание его боли было просто невозможно не увидеть.

– Должно быть, он случайно попал в зону облучения, – сказала Фиби. – Затем в страхе убежал не в ту сторону. Глубже, в мертвую зону.

Полипообразное существо выскочило из леса на открытое пространство. Оно било щупальцами и крутилось, бросаясь на них.

– Он направляется к нашим огням, – сказал Датук.

Существо подскочило к ним и закружилось вокруг «Корморана». Его голова имела форму пули, нечто среднее между кальмаром и осьминогом. На ее краю сидели четыре круглых глаза, каждый из которых рассматривал странного чужака, вторгшегося в эти глубины. Раскинув восемь щупалец, он обвил ими стеклянный гребешок, словно умоляя впустить его внутрь.

Но они ничего не могли сделать.

Он вцепился в «Корморан», вспыхивая и мигая, умоляя. Сквозь полупрозрачную кожу четыре сердца били в литавры явной паники. Спустя долгую минуту свечение его тела померкло. Жутковатое сжатие его сердца замедлилось, и он умер, убитый радиацией.

Фиби положила ладонь на стекло.

Прости.

В конце концов он исчез. Великолепие его красок потускнело и растворилось во мраке, став его частью.

Рядом с ней Датук вытянул гидравлическую руку «Корморана», пытаясь взять другой образец.

Фиби потянулась к нему:

– Нет. Пожалуйста, не надо.

Датук кивнул и убрал механическую руку.

Несколько мгновений они сидели молча. Первым заговорил Датук:

– Он определенно имел характеристики рудиментарного осьминога. Возможно, это действительно прародитель вида. Недостающее звено. Объяснение того, что сбивает с толку эволюционистов, когда дело доходит до анатомии, физиологии и интеллекта осьминогов.

– А как насчет тех кусочков кремнийорганической ДНК? – спросила Фиби.

Датук фыркнул:

– Возможно, нам не следует полностью сбрасывать со счетов статью, о которой я упоминал во время первого погружения. Про осьминогов, прилетевших из космоса.

Адам повернулся к нему, явно настроенный скептически:

– Что утверждалось в этой статье?

– Главный аргумент состоит в том, что наша планета могла быть засеяна внеземными мутагенными ретровирусами во время кометной бомбардировки, поразившей Землю в кембрийский период. Эта дата действительно соответствует появлению ретровирусов в линиях позвоночных, вирусов, которые появились словно из ниоткуда. В статье предполагается, что именно эти мутагенные ретровирусы спровоцировали Кембрийский взрыв жизни – событие, произошедшее полмиллиарда лет назад, когда возникли почти все основные филы современного мира. В статье также утверждается, что именно эти вирусы создали уникальную и необъяснимую биологию осьминогов.

– То есть внеземные вирусы подарили нам осьминогов? – спросил Адам, явно потешаясь над таким заявлением.

Датук пожал плечами:

– В ретроспективе лично мне наиболее интересно – особенно учитывая то, что мы здесь наблюдаем, – что это ознаменовало начало Кембрийского взрыва. Это было поворотное событие. Критический шаг вперед, позволивший жизни распространиться по всем океанам и выйти на сушу. Это непосредственно предшествовало появлению осьминогов и кальмаров.

– Что это был за критический шаг вперед? – спросил Адам.

Фиби знала ответ. Она смотрела на темные леса вокруг них.

– Появление у животных твердых частей тела. Начиная со скелетов кораллов.

15 часов 45 минут

Адам внимательно следил за батиметрическим экраном.

– Мы приближаемся к четырнадцати тысячам метров.

– Сбрасываю балласт, – сказал Брайан. – Переходим на нейтральную плавучесть.

С внешней стороны «Корморана» был сброшен твердый балласт. Спуск батискафа замедлился до ползания и наконец остановился.

Адам отметил показатель глубины.

13 978 метров.

Уже близко.

– Что показывает сонар? – спросил Адам у Фиби.

Она прощупала дно:

– Нимб от прежнего сигнала все еще есть, только более отчетливый. Какая-то часть морского дна находится в миле под нами. Но я все еще вижу много белых пятен, пробелов в гидролокации сонара.

– Тогда давай посмотрим, – сказал Адам.

Брайан повернул камеры под крыльями, направляя их прямо вниз. Во время спуска их электронные глаза смотрели вверх, чтобы защитить линзы.

– Вывожу трансляцию с камер с первой по четвертую.

Брайан нажал переключатели, и большой монитор над штурвалом ожил. Он был разделен на четыре зоны, по одной на каждую камеру. Однако их картинки были сшиты вместе в одно большое изображение. Оно было размытым, но Брайан то увеличивал, то уменьшал масштаб, фокусируя каждую линзу, пока не появилось четкое изображение морского дна.

Все дружно ахнули.

Адам не знал, чего ожидать, но это был не тот адский пейзаж.

Дно пещеры напоминало изъеденные молью руины. Ландшафт расщепляли массивные карманы, трещины и пропасти. Должно быть, это они образовали на эхолоте те самые белые пятна. Если гидролокатор не смог проникнуть в эти темные глубины, значит, те должны быть невероятно глубокими, возможно, проникая вглубь сквозь земную кору.

Адам отбросил эту мысль и сосредоточился на том, что мог видеть своими глазами. Целые участки морского дна были изрыты огромными кальдерами, дымящимися черным дымом. Фиби указала пальцем на один из них.

– Что это такое?

Из уроков геологии Адам знал ответ.

– Подводные вулканы. Но они извергают не магму, а жидкий углекислый газ. Один такой есть в Филиппинском море. Вулкан Эйфуку. Его температура достигает более двухсот градусов. Но те, что внизу, такие глубокие и большие, кто знает, насколько они горячие…

– А что это за темно-желтые пятна на морском дне? – спросил Датук.

Он потянулся через плечо Фиби и провел пальцем через ряд отвратительного вида пятен, заканчивающихся такой же омерзительной огромной лужей.

– Не знаю, – признался Адам.

Он прищурился, глядя на них. Самое большое пятно имело в поперечнике добрую милю. Его края окаймляла черная корка. Береговая линия была цвета темной умбры, которая становилась светлее, превращаясь в центре в сияющее желтое солнце.

Фиби наклонилась ближе:

– Это озера расплавленной серы. Я видела их фотографии, но никогда – своими глазами. И уж точно никогда – такие огромные. Самое большое выглядит так, будто кружится вокруг центрального бассейна расплавленной породы.

Брайан указал на правый нижний угол монитора:

– Это хвостовая часть подводной лодки?

Вспомнив, зачем они здесь, все переключили внимание.

– Ты можешь настроить камеры? – спросил Адам.

Брайан направил все четыре линзы в том направлении. Как только он это сделал, в поле зрения во всю ее длину возникла потерянная субмарина. Она напоминала смятую детскую игрушку, брошенную на землю. Ее обрамляли и наполовину прикрывали сломанные стволы и ветви кораллов, упавшие вместе с ней. Остатки рухнувшего кораллового леса, должно быть, осыпались в эти бездонные щели или же сгорели в вулканах и расплавленных лужах.

Жаль, что подлодку не постигла та же участь…

Словно разбуженное этой мыслью, в соседнем лесу шевельнулось нечто массивное. Оставаясь в основном скрытым, оно затаилось под подводным «валежником». Те несколько секунд, когда оно было видно, позволили разглядеть длинную черную массу, испещренную шероховатыми пятнами, словно она тащила на себе каменный панцирь. Существо было огромным, в три раза больше подводной лодки в поперечнике. По сравнению с ним смятая субмарина казалась карликом.

В каком-то месте оно выгнулось вверх и, пробив сломанный коралл, сбросило его груз в сторону. Его темная кожа пульсировала приглушенным сиянием. Но то была не яркая биолюминесценция населяющих этот лес существ. Нет, в нем было нечто древнее, свечение умирающего солнца. Оно сияло изнутри. Тем не менее ошибиться в том, что это такое, было невозможно. Фиби так и сказала:

– Это щупальце.

По краям леса, светясь таким же тусклым светом, отмечавшим местонахождение других щупалец, задвигались тени. Главное щупальце потянулось к субмарине и оттолкнуло ее. Затем оно отступило и свернулось, как будто от отвращения. Внутреннее свечение померкло. Даже оно боролось с диким уровнем радиации.

Наружу выползла другая конечность, больше не прячась. Во всю ее длину она была покрыта пятнами каменистого панциря. Тем не менее теперь была ее очередь вытолкнуть подводную лодку дальше на открытое пространство. Обожженное радиацией, щупальце судорожно дернулось назад.

Все наблюдали, как щупальца продолжали свои усилия. Они толкали, затем отступали, и так снова и снова, медленно, но верно передвигая подводную лодку по адскому ландшафту.

Фиби первой заметила траекторию их движения и поняла причину таких действий.

– Они пытаются затолкать ее в расплавленное озеро. Чтобы там уничтожить.

Адам взглянул на Датука, вспомнив заявление малайца о том, что локальные землетрясения могут быть не случайными, а целенаправленными. И все эти толчки могли быть попыткой выковырять горячую занозу, застрявшую в их лесу, а когда это не сработало, они разбили под ней корку и уронили ее в этот ад.

«Это то, что мы наблюдаем?»

Датук, похоже, так и думал:

– Это похоже на зачистку токсичных отходов.

– Но что это? – спросил у них Адам. – Эти щупальца внизу… Они отчасти похожи на этих осьминогообразных существ, на эти разросшиеся коралловые полипы. Но это явно что-то другое.

– Должно быть, оно намного древнее, – сказала Фиби. – Скажем, их великий предок. Ему могут быть сотни миллионов лет. – Она повернулась к Датуку. – Готова спорить, если проверить его ДНК, то можно найти гораздо больше участков на основе кремния.

– Что вы имеете в виду? – спросил Адам.

Фиби вновь переключила свое внимание вниз:

– Думаю, что мы наблюдаем смешение геологии и биологии. Смесь кремниевой и углеродной жизни.

Адам хотел, чтобы Датук поспорил с ней, но малаец промолчал. И Фиби продолжила:

– За неисчислимые тысячелетия полипы кораллового леса, вероятно, начали терять кремний в своей ДНК, камень из своих тел, эволюционируя и становясь более подвижными и свободными.

– Пока в их ДНК не остались лишь следы кремния, – пробормотал Датук. – Чтобы поддерживать их в этих глубинах.

– В конце концов эти последние остатки тоже были отброшены. По мере того как жизнь плыла свободнее, распространяясь в менее враждебные воды, кремниевая ДНК и ее белки стали больше не нужны.

– Пока эти существа не превратились в загадочные создания, которых мы знаем сегодня, – сказал Датук. – Осьминогов.

– Или же они являются источником всей жизни, – пояснила Фиби. – В любом случае кое-что из того прошлого сохранилось. В этой бездне. И, держу пари, там наверняка кроются еще большие тайны, которые нам никогда полностью не понять.

Адам вспомнил ее описание.

Смешение геологии и биологии.

У них на глазах каменные щупальца наконец подкатили подводную лодку к краю расплавленного озера. Проломив своим весом почерневшую корку, лодка скользнула в тартарары и исчезла под серой.

Адам представил себе, как погибшая субмарина опускается все глубже, сваливаясь к расплавленной породе в самом центре. Эта картинка заставила его резко выпрямиться.

– Нам нужно поскорее выбраться отсюда.

– У нас есть еще несколько минут, прежде чем мы должны будем уйти, – сказал Брайан, все еще завороженный этим зрелищем.

– Нет. Их у нас нет.

Брайан взглянул на него. Адам указал вниз.

– Китайская субмарина, вероятно, была вооружена баллистическими ракетами. – Он посмотрел на всех. – Оснащенными ядерными боеголовками.

Датук испуганно уставился на него:

– Они взорвутся?

– Это маловероятно, но давайте не будем рисковать.

Брайан выключил камеры и с явным беспокойством начал нажимать кнопки.

– Сбрасываю весь балласт.

«Корморан» начал подъем.

Фиби подняла голову:

– Нам предстоит долгий путь. Более восьми миль.

– Мы сумеем, – сказал Адам, хотя и не знал, какой прием ждет их наверху. От «Титана-Икс» по-прежнему не было вестей.

Батискаф устремился вверх, но тут вокруг него раздалось громкое урчание, неуклонно нарастая в громкости и мощи. «Корморан» содрогнулся. Зная, что это такое, все обеспокоенно переглянулись.

Еще одно землетрясение.

– Сколько нам еще до разлома? – спросил Адам.

– Я как раз определяю расстояние, – ответила Фиби.

Адам, затаив дыхание, ждал.

– Еще полмили, – сообщила она.

Он подался вперед, чтобы посмотреть на ее экран. Тот показывал вид снизу вверх в расщелину. Как только они достигнут ее, им нужно будет подняться еще на три тысячи метров, чтобы окончательно покинуть ее. Он уповал на то, что ошибся насчет ядерных боеголовок внизу.

«Но если я прав, нам нужно быть подальше отсюда».

Фиби продолжала исследовать крышу над их головой.

Зная, что он бессилен что-то сделать, Адам откинулся на спинку кресла. Они были во власти плавучести и давления.

– Нет, нет, нет… – простонала Фиби.

Адам снова подался вперед:

– В чем дело?

Она покачала головой и нажала кнопку гидролокатора, посылая вверх еще одну волну. Адам изучил изображение и заметил маленькую точку, выпавшую со дна трещины.

– Что это? – спросил он, указывая на нее.

– Трудно сказать. Вероятно, какие-то падающие обломки… Возможно, камень, что оторвался от утесов наверху.

– Чертовски большой камень, – заметил Адам.

– Это не имеет значения. – Фиби не отрывала глаз от экрана. – У нас более серьезная проблема.

– Что?

– Трещина. – Она обернулась к ним. – Землетрясение закрывает ее.

Датук дернулся вперед:

– Что?

Адам посмотрел вверх:

– Если это так, нам нужно двигаться быстрее.

Все дружно посмотрели на Брайана, но тот покачал головой. Они уже и так поднимались так быстро, как только могли.

– Успеем ли мы вовремя добраться до разлома? – спросил Адам.

– Да, – сказала Фиби, – но это нам не поможет.

Датук нахмурился:

– Почему?

– Трещина имеет длину две мили, – напомнила она им. – Учитывая скорость, с какой она закрывается, нам ни за что не успеть вовремя.

40

24 января, 11 часов 55 минут

Балийское море, в двух милях от побережья Западной Нуса-Тенгара

Грей забрался снизу в рулевую рубку патрульного катера. Юн стоял за штурвалом, ведя перехватчик по все еще покрытым пеплом волнам. По приказу Грея они пытались подойти с наветренной стороны горы Тамбора, чтобы очистить ее самую тяжелую завесу.

Хотя вулкан оставался спокоен, он все еще дымился. Сквозь трещины в остывающей корке виднелась ярко раскаленная лава – напоминание о том, что опасность все еще таится рядом.

И это притом, что нанесенный ущерб был и без того разрушительным.

Лодка прошла мимо руин рыбацкой стоянки на крошечном атолле. Грей нахмурился. Атолл был буквально задушен пеплом. Цунами унесло лодки вглубь поселка. Пара одиноких коз стояли на крыше лачуги и печально блеяли, глядя, как люди проплывают мимо. Казалось, что на крошечном острове больше никто не живет.

Грей ощущал себя побежденным.

Масштаб человеческих страданий и потерь не поддавался подсчетам. Тем не менее он знал: они лишь в эпицентре тектонической бури. Если все это не остановить, извержения не только возобновятся, но и усилятся во сто крат.

«Мы лишь купили себе короткую передышку».

Он вышел через рулевую рубку на корму. На палубе Сюэ и Хэн откатили тела в сторону и накрыли их брезентом. Пока они работали наверху, Грей помог Сейхан отнести Гуань-инь вниз, в каюту. Сейхан осталась у постели матери. Кадир Нумери отдыхал в соседней каюте на тот случай, если ей понадобится помощь.

Хотя лихорадка Гуань-инь прошла, несчастная женщина зависла на грани изматывающего бреда. Ее тело было покрыто обильной испариной, словно та пыталась вытолкнуть из кожи последние остатки яда. Сейхан вытерла лоб и руки матери прохладной влажной тканью. Похоже, это помогло. Мгновение назад Гуань-инь пошевелилась и открыла глаза. Что-то пробормотав себе под нос, она растерянно стала озираться по сторонам, словно кого-то высматривая.

И Грей, и Сейхан знали кого.

Даже это усилие отняло у Гуань-инь слишком много сил. Ее глаза закрылись, и она вновь провалилась в сон. Грей подозревал, что какая-то часть ее отказывалась просыпаться, предпочитая утрате, которую она понесла, забвение.

Стоя на палубе, Грей устремил взгляд мимо носа лодки. Хотя был полдень, солнце все еще было скрыто за густой пеленой дыма. Но вдалеке облака казались скорее серыми, нежели черными. Он надеялся, что у них достаточно времени, чтобы добраться туда.

Сюэ отметил, куда направлен его взгляд.

– Каков ваш план, коммандер Пирс? Вы неясно выразились по этому поводу.

– Извините. Я хотел, чтобы лодка пришла в движение.

– Почему? – спросил Хэн. – Вы надеетесь переместиться в новое место и снова транслировать «рев быка»?

Грей представил, как они плывут по этому региону, простукивая тектонические плиты в масштабной игре «пришлепни крота».

– Нет, – ответил он. – Так мы никогда не добьемся успеха. Согласно отчету Стэмфорда, воды вокруг горы Тамбора, по мнению аборигенов, были одним из тонких участков земли. «Ревущий бык» работает только в этих конкретных местах. И хотя их предположительно много, мы не знаем, где они находятся.

– Но мы знаем еще кое-что, – сказал Сюэ.

Грей согласился:

– Самое важное. Тонкое место, где находится дом Радужных Змей. По словам Кроуфорда, это именно в водах вокруг нарисованного им острова.

Сюэ кивнул. Он понял его план.

– Сумей мы повторить то, что сделали на том месте, это могло бы остановить начатое.

– Но где тот остров? – спросил Хэн. – Как мы туда попадем?

Грей поднял электронный планшет, который принес снизу.

– Кроуфорд дал расплывчатое описание этого места, сказав лишь, что оно находится далеко за всеми островами, в морях, в которые редко кто заплывает. Но, учитывая все, что случилось, у меня есть довольно неплохое представление о том, где его найти. По крайней мере, общее представление.

Он включил планшет и показал им рисунки Кроуфорда – прибрежные пейзажи острова и его общий вид.

Грей объяснил:

– Кроуфорд оставил достаточно подсказок, чтобы я мог начать поиски.

– Где? – спросил Хэн.

Сюэ ответил, уже делая шаг вперед:

– Остров должен быть где-то рядом с желобом Тонга. Там, где начались первые землетрясения. И где мы во время миссии «Чанъэ-5» впервые поймали низкочастотный сигнал.

Грей кивнул:

– Желоб Тонга окаймляет цепь островов. Острова Кермадек. Я проверил каждый из них, сравнил их форму с рисунком Кроуфорда – и нашел вот этот.

Он провел пальцем по экрану, открывая спутниковый снимок острова в форме наковальни.

Сюэ рассмотрел фотографию, затем поднял глаза.

– Как далеко этот остров от того места, откуда исходят основные толчки?

Грей приподнял бровь:

– Меньше десяти миль.

– Тогда это наверняка тот остров, – согласился Сюэ. – Обиталище Радужных Змеев.

Пирс молился, чтобы это так и было.

– Сумей мы передать звук «ревущего быка» в этом месте, это могло бы отключить источник всех этих катаклизмов.

– Но как нам туда добраться? – спросил Хэн. – Это тысячи миль отсюда.

– Более четырех тысяч. А учитывая пепел в небе, попасть туда по воздуху невозможно. Мы едва добрались из Джакарты на Бали.

Сюэ нахмурился:

– Но мы должны что-то сделать. Наши геологи предсказали, что переломный момент для этого региона наступит менее чем через полдня, а возможно, и намного раньше.

– Тогда что нам делать? – спросил Хэн.

Грей посмотрел на небо:

– Нам нужно добраться до чистого воздуха, подальше от статической энергии этих тяжелых облаков пепла. В течение последнего получаса я пытался воспользоваться спутниковым телефоном. Мне удалось установить соединение, но оно длилось всего несколько секунд.

Сюэ посмотрел на гору Тамбора:

– Помехи могут быть частично вызваны электромагнитными эффектами вулканических извержений. Теперь, когда они утихли, связь может возобновиться.

– Даже если так, – сказал Хэн, – кому вы собираетесь звонить? Кто сможет добраться туда вовремя?

Грей повернулся к остальным:

– В этом районе находится исследовательское судно. Если б мы могли отправить им запись «ревущего быка», чтобы они транслировали ее, возможно, боги услышат.

Сюэ опустил глаза.

– Что такое? – спросил Грей, заметив, что тот колеблется.

Китаец посмотрел вверх:

– У нас там тоже есть военные. Или, по крайней мере, до того, как мы потеряли с ними связь, они были на пути туда. Они должны были заблокировать территорию.

Грей со злостью посмотрел на него. Ну почему Сюэ не сказал этого раньше? Он представил себе огромную исследовательскую яхту и тех, кто там был.

Монк.

Пирс ткнул пальцем в Сюэ.

– Тогда мы оба попробуем. Кто бы ни был там главным, кто-то должен сделать то, что мы не можем.

Сюэ кивнул, но все еще выглядел обеспокоенным.

– Что еще? – спросил Грей.

– Мой отец. Как только район будет взят под контроль, он планировал вновь отправить низкочастотный сигнал. Чтобы подтвердить, что это действительно может вызвать землетрясения. Сейчас он ждет известий от начальника этой экспедиции.

Грей закрыл глаза:

– Если он это сделает, миру настанет конец.

– Теперь мы это знаем.

Пирс повернулся к Сюэ.

– Ты должен остановить отца, убедить его в реальности угрозы. Или же молись, чтобы эта женщина-начальник так и не позвонила ему.

Сюэ сглотнул и изменился в лице – видимо, он знал ту, о ком идет речь. Хэн тихо выругался, показывая, что он тоже.

– Тогда мы точно обречены.

41

24 января, 16 часов 17 минут

Восемь миль под Тихим океаном

Цзе Дайюй опустила акустические наушники и нахмурилась, глядя вверх.

– Есть еще обновления? – спросил Ян. Его лоб был влажным от пота, а лицо – смертельно бледным.

Лейтенант посмотрел в окно. Когда начались сильные толчки, они едва успели выпасть из трещины. Песок, галька и более крупные камни продолжали сыпаться градом. Некоторые с громким лязгом ударяли по «Цзяолуну». При каждом новом ударе Ян ежился и пригибался.

– Я ничего не слышу с поверхности, – сказала Цзе Дайюй. – Шум землетрясения блокирует связь.

– Тогда мы должны сбросить балласт и вернуться наверх.

Ранее они получили полное отчаяния сообщение от командира подводной лодки с подробным описанием уничтожения «Даянси» – грозного детища капитана Цзе Дайюй. Теперь она ждала дальнейших известий. В ней боролись гнев и унижение.

– Капитан, – настойчиво произнес Ян.

– Нет. – Она покачала головой. – Мы остаемся на задании.

В борт «Цзяолуна» ударился еще один большой камень.

– Да пошло оно все, – раздраженно выпалил Ян и, резко наклонившись к ряду тумблеров управления балластом, переключил один из них. Поршневые насосы начали выкачивать воду из одного из резервуаров. Спуск «Цзяолуна» замедлился.

Заметив растущую панику Яна, Цзе Дайюй ожидала от него опрометчивого поступка. Его пальцы нащупывали еще один переключатель…

И тут она взмахнула рукой.

В ней был нож QNL-95. Его длинное лезвие впилось в шею Яна. Тот резко отпрянул назад и схватился за горло.

Дайюй провернула лезвие. Брызги крови разлетелись во все стороны, обагрили ее форму. Ян дергался и хватал ртом воздух. Его тело заскользило по сиденью, словно пытаясь избежать неминуемой смерти.

Но спасения не будет.

Она сжимала рукоять, пока Ян не перестал двигаться. Его рот еще несколько раз открылся и закрылся, но в конце концов остался открыт. Лицо убитого было перекошено ужасной гримасой.

Дайюй оставила лезвие в его горле и вытерла ладони о брюки. Она во что бы то ни стало завершит свою миссию. Чтобы компенсировать неудачу наверху, ей требовалась победа внизу.

«Я все еще могу спасти дело».

Дайюй знала, что, если сможет опробовать новое, разработанное Айгуа оружие, способное изменить судьбу Китая, потеря одного корабля не будет иметь значения.

Она потянулась к пульту управления и переключила поршни балластной цистерны. Вода вновь наполнила емкости. С дополнительным весом «Цзяолун» падал быстрее, неся ее навстречу судьбе.

Ей не нужен был Ян. У подводного аппарата имелось множество собственных глаз. Он был оснащен многочисленными приборами обнаружения: гидролокаторы бокового и переднего обзора, дюжина подводных камер, даже космические датчики.

Дайюй задействовала их сейчас, чтобы прощупать глубины под «Цзяолуном». Она стремительно падала к своей цели, которая продолжала показывать свое положение повторяющимися сигналами. Другой подводный аппарат – «Корморан» – изменил курс и устремился к ней.

Обе стороны приближались друг к другу, и она не видела причин для дальнейших уловок. Враг был беззубым и неподготовленным. Она нацелила свою акустическую систему на их батискаф. Теперь они были достаточно близко, так что даже фоновый грохот землетрясения не мог заблокировать их связь.

Дайюй надела гарнитуру и поднесла к губам микрофон.

– «Корморан», это «Цзяолун». Слышите меня?

И она стала ждать ответ. Между ними всего полкилометра, поэтому задержки быть не должно.

До нее донесся голос, полный настороженного замешательства. Она заметила сильный австралийский акцент. Судя по всему, с ней говорил пилот батискафа.

– Это «Корморан». Каковы ваши намерения, «Цзяолун»? Конец связи.

– Народно-освободительная армия Китая полностью контролирует поверхность океана, – солгала Дайюй. – «Цзяолун» оснащен глубоководным вооружением. Остановите подъем. Расскажите нам, что вы узнали внизу. Что вам стало известно? Если ваш ответ удовлетворит нас, вы последуете за нами на поверхность.

– Мы не можем выполнить ваше требование, «Цзяолун». Ваша подводная лодка уничтожена. И…

– Как уничтожена? – оборвала она его.

– Утонула в озере магмы.

Она услышала в его голосе панику. Возможно, он боялся ядерного взрыва. Дайюй усмехнулась такой глупости. Как инженер, она знала: расплавленный огонь не способен воспламенить боеголовку. В худшем случае могут взорваться топливные баки торпеды.

Тем не менее пилот был явно встревожен и объяснил почему.

– Землетрясение закрывает трещину над нами. Мы или уходим сейчас, или не уйдем вообще.

Цзе Дайюй подняла голову, чтобы убедиться в этой угрозе своими глазами.

Она включила свой сонар, в первый раз посылая его сигнал. Сосредоточившись на том, что внизу, Дайюй не смотрела себе за спину.

Она опустила взгляд на экран гидролокатора. Отправила сигнал еще три раза, просто для надежности. У нее перехватывало дыхание: всякий раз, когда изображение обновлялось, оно показывало постепенное сжатие стен над головой.

Противник не лгал.

Основанием ладони Дайюй шлепнула по переключателям балласта, сразу по всем. «Цзяолун» задрожал: его поршни опустошили все баки. Разрывные болты сбросили лишний груз. Она также сбросила батареи и три тяжелые торпеды.

Спуск батисферы затормозился так сильно, что ее вдавило вниз. Дайюй как будто весила тысячу килограммов. Затем «Цзяолун» изменила направление движения. Она поднималась, быстро набирая скорость.

Уничтожение атомной подводной лодки военно-морского флота являлось одной из поставленных перед ней задач. Как только толчки стихнут, она все еще может отправить сообщение наверх, для Чоя Айгуа, чтобы тот отправил низкочастотный сигнал. Она сможет наблюдать за произведенным им эффектом и здесь, зависнув над разломом.

«Но сначала я должна попасть туда».

А для этого ей нужно облегчить «Цзяолун». Это также завершит ее последнюю миссию в этом разломе. Дайюй потянулась к оружейной консоли и с помощью джойстика нашла цель. «Корморан» продолжал свой шумный подъем. Она навела на него перекрестие системы и нажала на пуск.

Из-под шасси батисферы вылетел последний клык «Цзяолуна». Торпеда «Дуя» устремилась в темноту.

На этих глубинах, где давление превращало воду в тяжелый свинец, ее движение сначала было замедленным, но постепенно она начала набирать скорость. Дайюй следила за торпедой. Та непрестанно обрушивала на свою цель сигналы, упрямо преследуя ее. Это был медленный кинжал, направленный в самое сердце ее врага.

Описав широкий круг, торпеда по спирали устремилась к «Корморану».

Удовлетворенная, Цзе Дайюй переключила внимание наверх. Согласно ее бортовому компьютеру, у нее еще было время совершить побег.

Но его было в обрез.

16 часов 28 минут

– Похоже, нас взяли на мушку, – сказал Брайан.

Адам не нуждался в подобном предупреждении. «Корморан» бомбардировала быстрая серия импульсов. Достаточно громкие, чтобы обжечь уши, они постепенно усиливались.

– Они чем-то выстрелили в нас, – сказал Адам. – Вероятно, торпедой. Мы должны найти укрытие.

– Где? – спросила Фиби.

Осознав приближающуюся угрозу, Брайан уже начал засасывать в их балластные цистерны воду. Подъем вскоре замедлился, и настолько резко, что Адама даже подбросило с его места.

Он уперся рукой и указал в иллюминатор.

– В коралловый лес. Он – наша единственная надежда.

Да и та слишком хрупкая…

Брайан включил двигатели и, направив их в сторону, с помощью крыльев развернул «Корморан».

– Гидролокатор обнаружил торпеду, – сказала Фиби. – Ее скорость быстро увеличивается.

– Увеличьте угол спуска, – предупредил Адам. – Нам нужно попасть в этот лес.

– А что, по-вашему, я пытаюсь сделать? – огрызнулся Брайан.

На экране к ним приблизилась метка торпеды. Импульсы ее системы наведения несколько раз ударили по корпусу «Корморана», встряхнув его, как колокольчик.

Брайан озвучил мрачную оценку ситуации:

– Мы не успеем.

16 часов 31 минута

Цзе Дайюй торопилась наверх в «Цзяолуне». С обеих сторон от нее проносились каменные стены трещины. По внешней оболочке батисферы застучали новые камни, но крепкий титан продолжал защищать пассажирский отсек. Пара камней отскочила от незащищенного стекла. Цзе Дайюй невольно отпрянула.

Мгновение назад она увеличила скорость подъема, сбросив с батискафа дополнительные кислородные баллоны и оставив в «Цзяолуне» лишь самое необходимое. В данный момент главным было одно: поскорее выбраться из этой трещины.

С обеих сторон стены неуклонно наступали на нее все ближе. В акустические наушники Дайюй слушала постоянный скрежет скальной породы.

«Нет, я не умру вот так, позорно и в одиночестве…»

Она взглянула на труп Яна. Тот опорожнил кишечник, и зловоние наполняло сферу гнилостным запахом.

«Только не так…»

Дайюй попыталась сделать звонок вверенным ей силам за много миль над головой: предупредить их о своем бедствии и передать Айгуа приказ подготовить к отправке сигнал на антенну в горах Даби. Но в ответ услышала лишь непрекращающийся треск помех. Землетрясение продолжало оглушать – и срывать ее усилия.

Она стиснула зубы, находя утешение в том, что, согласно бортовым датчикам, у нее было достаточно времени, чтобы уйти из трещины.

Затем «Цзяолун» содрогнулся от громкого треска. За иллюминатором, словно отколовшийся от ледника айсберг, отвалилась большая глыба скалы.

И наклонилась прямо к ней.

Дайюй съежилась и включила двигатели с той стороны.

Она затаила дыхание. Батисфера проскользнула мимо верхнего края плиты; корпус «Цзяолун» царапнул камень. Вырвавшись из каменных тисков, она, с облегчением вздохнув, вновь устремилась вверх.

Массивный обломок полетел вниз и вонзился в темноту. Дайюй вновь посмотрела вверх и повторила про себя свое обещание: «Только не так».

16 часов 32 минуты

– Держитесь крепче! – крикнул Брайан. Фиби уперлась ладонью в изгиб крыши. Этот маневр предложил Адам. Она молилась, чтобы он сработал.

Брайан вновь сбросил балласт.

Вскоре стало очевидно, что их наклонный спуск не позволит им достичь кораллового леса до удара торпеды. Адам предложил отчаянную альтернативу. Внезапное изменение курса их бегства. Он надеялся, что это выведет из строя систему наведения торпеды, и той потребуется время, чтобы вновь обнаружить цель. А даже если нет, то на торпеду все равно давит водяной столб высотой в восемь миль. Любое резкое изменение ее траектории способно замедлить ее скорость.

Может быть, этого будет достаточно.

«Корморан» снова взмыл вверх. Брайан плотно прижал его крылья к бокам, придав батискафу обтекаемый профиль. Аппарат отчасти утратил маневренность, но это компенсировалось включением двигателей на полную мощность. Они поднимались, направляясь в сторону леса.

Мир снаружи заполнили изогнутые стволы и перекрученные ветви.

Адам наклонился между передними сиденьями. Не обращая внимания на вид за бортом, он сосредоточился на гидролокаторе.

– Торпеда разворачивается. Она засекла наш маневр.

– Какая, однако, умная, – буркнул Датук.

– Но она слегка потеряла скорость на повороте, – сообщила Фиби.

– Тем не менее она быстро это компенсирует. – Адам указал на ускоряющуюся точку.

– Собираюсь кое-что попробовать! – снова крикнул Брайан.

Никто не успел спросить его, что именно. Сгорбившись над пультом управления, он несколько мгновений колдовал над переключателями, затем дернул штурвал. Слева поднялась тень – с той стороны поднялось крыло. Внезапное торможение, особенно при быстром подъеме «Корморана», резко отбросило батискаф к линии кораллового леса. Брайан боролся с двигателями, стараясь сохранить их траекторию.

– Я думаю, это сработает, – шепнул Адам на ухо Фиби.

– Не сглазь, – предостерегла та.

Последние двадцать секунд все сидели затаив дыхание. Наконец, словно раненая птица со сломанным крылом, «Корморан» метнулся в лес.

– Торпеда все еще нацелена на нас. Она преследует нас, – сообщил Адам.

Брайан вновь убрал крыло, опасаясь, что его оторвет, если батискаф качнется слишком близко к одному из коралловых деревьев.

Фиби прильнула к иллюминатору. Освещенный внешними огнями «Корморана», лес раскинулся вокруг них черной колоннадой.

Брайан быстро повел их через этот лес. Он отрегулировал плавучесть и подруливающие устройства, чтобы скользить между стволами.

– Торпеда только что вошла в лес, – сообщил Адам.

На какой-то момент частота сигналов заколебалась, но затем стабилизировалась.

– Нас по-прежнему помечают, – сказал Адам. – Мы выиграли немного времени, но по мере ускорения она вновь начнет приближаться к нам.

– Куда мы направляемся? – простонал Датук.

Фиби указала вперед, где мерцал и сиял лес.

– По крайней мере, я, прежде чем умру, хочу увидеть, что там.

Все притихли, кроме Брайана, который продолжал творить волшебство. Темный лес окутывал их со всех сторон. Его ветки царапали и цеплялись за внешнюю оболочку, словно когти мертвеца.

Через несколько минут стало ясно: Адам был прав. Торпеда неумолимо настигала их – сначала с постоянной скоростью, потом все быстрее.

Фиби посмотрела на светящееся пространство, манящее впереди. К этому моменту сияющие оттенки стали ярче, превратившись в подвижную сияющую радугу биолюминесценции. Казалось, они перемещались из темных полей Канзаса в великолепие страны Оз.

Но они туда не успеют.

Пойманный в ловушку хитросплетения деревьев и ветвей, Брайан вряд ли мог рассчитывать на мало-мальски успешный маневр в самую последнюю минуту. Все, что они могли сделать, – это двигаться дальше через лес. Фиби вспомнила одинокое существо, что в отчаянии и ужасе пронеслось сквозь коралловые стволы.

Теперь она чувствовала то же самое.

Тот несчастный…

Она резко выпрямилась на своем сиденье.

– В чем дело? – спросил Адам

Фиби повернулась к Брайану.

– Помигайте всеми нашими огнями. Так быстро, как только сможете. Поднимите стойку со светильниками.

Он хмуро посмотрел на нее. Ему явно было не до этого.

Верно.

Фиби принялась за дело сама. Адам помогал ей. Как и Датук.

Через несколько мгновений темноту прорезали внешние огни. Стойка со светильниками вытянулась и ярко вспыхнула двадцатью тысячами люменов.

Несмотря на ослепляющее сияние, Брайан продолжил движение. Но австралиец не был целевой аудиторией Фиби.

Ранее их огни привлекли одинокое существо, бежавшее через темный лес. Фиби молилась, чтобы их световое шоу возымело тот же эффект и на обитателей сияющей поляны.

Она ждала и смотрела.

Адам сосредоточился на экране сонара:

– Торпеда несется на нас. Она будет здесь меньше чем через минуту.

Фиби не сводила глаз с мерцающего леса:

– Да ладно…

Еще через несколько секунд она уловила едва заметное изменение, настолько слабое, что это мог быть обман зрения. В темноту вливались крошечные струйки света.

– Смотрите! – указала она, скорее чтобы убедиться, что это ей не мерещится.

Датук наклонился к ней через плечо.

Ручейки превратились в ручьи, потом в сияющие реки.

– Они идут, – прошептал ей на ухо Датук.

«Корморан» устремился им навстречу. Еще через два тихих вздоха батискаф оказался в гуще их плавных форм, их размашистых щупалец.

Стая кружилась в мерцающем водовороте любопытства.

– Я ничего не вижу, – сказал Брайан.

«Надеюсь, что и торпеда тоже…»

Брайан отключил двигатели, не давая батискафу рухнуть на дно. «Корморан» буквально бомбардировали крики и призывы этих существ, такие громкие, что они заглушали собой импульсы торпеды. Фиби молилась, чтобы их хор действовал как сонарное одеяло. Подобной ситуацией иногда пользовались военные субмарины, используя громкое бульканье колоний креветок-пистолетов, чтобы скрыть свою лодку от поисковиков на поверхности.

Она прижала ладонь к стеклу. Ее движение привлекло вихрь светящихся черных глаз, смотревших на нее с той стороны.

– Торпеда потеряла цель, – с ужасом сообщил Адам. – Теперь ее траектория непредсказуема. Думаю, это может…

«Корморан» вздрогнул от громоподобного грохота. Ударная волна налетела на батискаф, и он боком врезался в коралловый ствол.

Но даже когда они отскочили, полипы продолжали кружиться.

Сзади раздался оглушительный треск, словно рушилось нечто огромное. За первым треском последовал новый, и еще, звуча все ближе. Казалось, будто к ним стремительно приближается лесной пожар.

Фиби знала, что слышит. Взрыв торпеды, похоже, повалил одного из коралловых гигантов. Она представила, как огромное дерево падает на «Корморан».

– Мы перемещаемся, – сообщил Брайан.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Адам.

Брайан убрал руки с пульта управления:

– Это не я.

Фиби прижалась носом к стеклу: с той стороны на нее смотрел огромный глаз. И глаз этот светился разумом.

– Это они, – сказала она. – Они толкают нас через лес, пытаясь убрать с дороги.

Треск стал громче, а затем превратился в мощный грохот слева от них. Удар встряхнул корпус «Корморана». Тем не менее их все так же несло вперед.

Воды постепенно светлели, даже несмотря на скопление загадочных существ.

Наконец кружащаяся масса унеслась прочь, и картинка расчистилась. Полипы выполнили свою задачу – спасли осажденных чужаков.

Фиби рассмеялась. Не смогла сдержаться.

– Какая красотища!

Их окружала сияющая страна чудес. Гигантские черные стволы извивались в воде, увенчанные огромными кронами ветвей. Их покрывали блестящие, разноцветные полосы водорослей. В других местах колышущиеся кусты отмечали присутствие гигантских, похожих на анемоны существ, что светились всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками.

Но внимание Фиби привлекли хранители этого сада.

Повсюду по лесу, сияя и мерцая, летали полипы. Они то устремлялись в гнезда, то выпархивали из них, толкаясь и перекатываясь. Другие радостно носились по воде. Они были размером от ее кулака до массивных гигантов, робко прятавшихся сзади.

Фиби прислонилась лбом к стеклу. Как же ей хотелось поплавать среди них! Она вспомнила радость, которую испытала, занимаясь дайвингом как на родном Барбадосе, так и на побережье Калифорнии. Быть единым целым с океаном и его обитателями… Принять ограничения своего вида, уважая жизнь во всех ее бесчисленных формах…

Адам произнес отрезвляющие слова:

– Мы опоздали.

Она заставила себя оторвать взгляд от удивительного зрелища. Адам смотрел через плечо, туда, откуда они пришли.

– Мы не можем добраться до разлома. Не успеем. – Он повернулся к ним. – Мы здесь в ловушке.

42

24 января, 17 часов 18 минут

Тихий океан, 600 миль к северо-востоку от Окленда

С мостика «Титана-Икс» Монк окинул взглядом окружающее пространство. Единственным признаком битвы, кипевшей здесь двумя часами ранее, была груда обломков: щепки разбитых лодок, оранжевые спасательные жилеты, в которых все еще плавали мертвые тела, и не выполнившие своего долга спасательные круги. На волнах покачивались бочки с топливом. На поверхности воды горели пятна разлитого бензина. Самое большое из них напоминало пылающее озеро. Им было отмечено место, где затонула «Даянси». Из обломков продолжало вытекать топливо, подпитывая погребальный костер наверху. Огненных маркеров, отмечавших места гибели подводной лодки-охотника и десантного катера, не было видно.

Недовольная жалоба возвестила о прибытии Ковальски.

– Да пошло оно все! Мне все равно, кто на мостике. Я не потушу сигару.

Монк обернулся. Окутанный облаком крепкого сигарного дыма, Ковальски шагнул внутрь, а вместе с ним и глава службы безопасности Джарра. Оба были вооружены штурмовыми винтовками и пистолетами в кобурах.

– Как там наши гости? – спросил Монк.

– Лежат в своих кроватках, – сказал Ковальски. – Нежные, как младенцы.

Уильям Бёрд, новый капитан «Титана-Икс», подал голос:

– Сколько всего?

– Восемнадцать, – бодро ответил Джарра. – Это, по идее, все они.

– Мы запихнули их в два отсека корабельной гауптвахты, – добавил Ковальски. – Там тесно, но это лучше, чем долгая прогулка по короткой доске.

Монк покачал головой. Они собрали последних китайских солдат. Раненых доставили в медсанчасть корабля, где на них надели наручники и взяли под охрану. С ними обращались лучше, чем они того заслуживали, – еще больше их товарищей покачивалось сейчас на волнах.

Но Монк воздержался от извлечения мертвых тел.

И тому имелась причина.

Он смотрел в иллюминатор. Над пылающим озером кружили несколько беспилотников. Они всё еще охраняли воды, где затонула «Даянси». Без сомнения, океанские глубины также патрулировались.

Монк опасался отправить лодки за мертвыми – не хотел привлекать внимание беспилотников. Скорее всего, они по-прежнему оставались его целью, и он не желал рисковать. Именно по этой причине он оставил «Титан-Икс» на его нынешнем месте.

Чтобы переждать врага.

Монк вспомнил беспилотник вертикального взлета и посадки, который у него на глазах приземлился на десантный катер для перезарядки. Но корабль-база затонул, и беспилотники в конечном итоге останутся без зарядки. Как только все стихнет, можно будет продолжить движение.

Ковальски сообщил ему, что на обломках станции «Титан-Верхний» осталась пара десятков человек. Им придется подождать: его приоритетом была безопасность более чем сотни людей на борту яхты.

Плюс еще четверо.

Монк посмотрел себе под ноги.

«Я мало что могу для них сделать».

Подойдя к гидроакустической станции, он спросил у техника:

– Как обстоят дела там, внизу?

К нему присоединился Бёрд.

– Морское землетрясение, похоже, стихает, – сказал он. – Были толчки, но они не такие сильные.

– А трещина?

– Судя по данным гидролокатора, она почти закрылась. – Он сглотнул и повернулся к ним. – Но я до сих пор не получил никакого сигнала от «Корморана».

Монк нахмурился:

– Капитан Цзе Дайюй тоже там внизу. Ее батискаф вооружен торпедами. Зорко следите за ней. Не хватало, чтобы она устроила нам засаду.

Техник кивнул:

– Будет сделано.

– Сэр! У меня звонок по спутниковой связи! – крикнул радист с мостика. Он повернулся и поднял трубку. – Спрашивают вас, доктор Коккалис.

Монк поспешил к нему. Корабль последние два часа пытался связаться хоть с кем-то, но безуспешно. Толстый слой пепла, постоянная статическая энергия и электромагнитные помехи от бушующих вулканов продолжали подавлять связь.

«Как же кто-то дозвонился до нас?»

Он взял трубку:

– Доктор Коккалис слушает.

– Монк, что за пафос? Думаю, мы, как друзья, можем обойтись без формальностей.

– Грей!

Ковальски шагнул вперед, окутанный облаком сигарного дыма.

– Ну конечно, он звонит после того, как вся тяжелая работа сделана.

– У меня мало времени, – сказал Грей. – Вряд ли эта связь продержится долго. Мы нашли немного чистого воздуха и даже чуточку солнечного света.

Монку хотелось того же. Он смотрел, как корабль окутывал полночный мрак. На востоке цепочка вулканов изрыгала фонтаны огня. Казалось, будто эти острова разрываются на куски.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, – сказал Грей. – Немедленно.

– Что именно?

В течение следующих двадцати минут Грей делился безумной историей и событиями последних часов. Поделился он и цифровой записью. Монк постарался сообщить все, что известно ему. Он поставил разговор на громкую связь, чтобы все могли его слышать. Похоже, у всех у них имелись фрагменты головоломки двухвековой давности.

Но все сводилось к одному срочному действию.

– Доберитесь до острова Рауль, – закончил Грей. – Как можно быстрее. Транслируйте эту запись как можно громче. Пусть она воспроизводится непрерывно.

Даже после всех объяснений и заверений Пирса Монк с трудом верил в его заявление. Но если Грей и остальные смогли успокоить гору Тамбора, оно того стоило. Остров Рауль находился всего в восьми милях от их нынешнего местоположения.

Монк прищурился и выбрал самую огненную из этих вершин. «Это наверняка она».

Грей выдал последнее предупреждение:

– Майор Сюэ до сих пор не может связаться с отцом. Если китайцы отправят еще один низкочастотный сигнал…

Грей мог не заканчивать свое заявление. Монк и так все знал.

Игра будет окончена.

Коккалис закончил связь и повернулся к экипажу мостика. Теперь все знали, что им делать.

– А как насчет доктора Рид и остальных? – спросил Бёрд.

Монк повернулся к оператору гидролокатора.

– Пытайтесь и дальше связаться с «Кормораном», пока мы в этом районе. Поделитесь этой записью. Передайте ее им. – Он указал на оператора. – Во время подготовки перед погружением мне сказали, что акустический модем может отправлять текстовые сообщения. Это так?

Оператор кивнул:

– Текстовые сообщения способны распространяться в воде даже дальше, чем голосовые вызовы. И у них меньшая вероятность перехвата.

– Отлично. Тогда отправьте сообщение вместе с этой аудиозаписью.

– Что вы хотите, чтобы я передал? – уточнил оператор.

Монк сказал ему и посмотрел себе под ноги.

Он молился, чтобы его послание достигло «Корморана».

И никого другого.

43

24 января, 17 часов 38 минут

Шесть миль под Тихим океаном

Через час после входа в трещину «Цзяолун» приблизился к ее верху.

Цзе Дайюй истекала потом. Влажность в батисфере резко возросла. Чтобы ускорить подъем, она сбросила бо́льшую часть аккумуляторов. А чтобы сохранить те, что остались, отключила циркуляцию, используя только фильтры углекислого газа.

Тесное пространство батискафа также провоняло телом Яна, отравляя и без того тяжелый воздух. Дайюй ощутила на языке его желчь. Ее запах забивал ей нос. Она жаждала свежего воздуха.

В акустические наушники капитан слушала, как постепенно затихает грохот камней. Скалы сомкнулись до метра с каждой стороны.

По большей части причиной ее пота была вовсе не влажность, а ее стремление контролировать подъем между этими стенами. Направляя подъем, ей приходилось постоянно настраивать двигатели, чтобы избежать выступов и падающих валунов.

Она рискнула бросить взгляд вниз, на экран гидролокатора.

Уже почти там.

«Цзяолун» сотряс более мощный толчок. Стены устремились к ней, сокращая половину расстояния.

Дайюй вздрогнула и выругалась. «Я не умру здесь», – пообещала она себе в сотый раз.

Затем сосредоточилась на скалах. Экран гидролокатора четко показывал путь наверх. Дайюй молила о большей скорости и пыталась ее добиться.

Осталось всего сто метров.

Она посмотрела вверх, надеясь увидеть выход. Но вода оставалась темной.

Где-то там выше был сияющий коралловый лес. Для Цзе Дайюй это было зеркало северного сияния, предвестник ее светлого будущего. Она искала любые его признаки.

Рокот земли в ее наушниках сделался глуше. Дайюй молилась, чтобы это стало свидетельством того, что землетрясение наконец заканчивается.

Но когда она напрягла слух, то услышала новый звук. Это был низкочастотный рев, устойчивый гул, и звучал он грозно и сердито. Дайюй с прищуром посмотрела вверх, пытаясь понять, откуда он исходит и что это может быть.

Бесконечная чернота наверху медленно светлела до серого.

Она могла поклясться, что видит по краям кружащиеся переливы.

Моя аврора…

Спеша удостовериться, Цзе Дайюй выключила внешние лампы. Мир сомкнулся вокруг батискафа, а сам он устремился вверх.

Я была права.

Ореол сияния сделался ярче. Она улыбнулась.

Я иду.

Но тут земля содрогнулась от нового мощного толчка. Батискаф встряхнуло, и он налетел на один из утесов. Ее отбросило в сторону. Она вновь включила внешние огни.

Теперь стены сошлись еще ближе.

Батискаф отскочил от противоположной стены. Дайюй боролась с двигателями, но «Цзяолун» раскачивался взад-вперед. Ее подбрасывало на сиденье. Что-то было повреждено. Наружные огни погасли, остались только внутренние. Фильтры очистки углекислого газа с резким скрежетом прекратили работу.

На миг ее охватил приступ клаустрофобии.

Дайюй задержала дыхание, ожидая, когда толчок прекратится. Ее взгляд был устремлен на подводное «северное сияние», сверкавшее теперь еще ярче.

Менее пяти метров.

«Цзяолун» устремился вверх.

Четыре…

Три…

Раздался скрежет металла о камень, и «Цзяолун» внезапно застыл на месте.

Цзе Дайюй резко развернулась в своем кресле.

Нет…

Батискаф застрял, прижатый выступом, который она не заметила. Дайюй проверила свой сонар.

Всего еще два метра…

Верх трещины был прямо там. Сияние кораллового леса будто насмехалось над ней.

Она зачерпнула еще больше балласта. Сумей она опустить «Цзяолун» хотя бы на метр или около того, она смогла бы обойти завалы. Цзе Дайюй заполнила все свои баки, утяжеляя машину. И тут же пожалела, что сбросила все свои торпеды.

– Gāisĭ de! – крикнула она, ругаясь на весь мир.

Затем поерзала на сиденье, словно пытаясь освободиться.

Что-то, наконец, поддалось.

«Цзяолун» покачнулся с очередным визгом истерзанной стали. Последовал резкий толчок, и тяжелый батискаф вырвался на свободу. И полетел вверх.

Довольная, Дайюй закричала – и посмотрела вверх, на миг завороженная видом.

На нее сквозь свечение падала огромная тень.

Она прищурилась, пытаясь понять, что это. Со звоном, напоминающим удар гонга, это нечто рухнуло на вершину трещины, и в батисферу что-то уткнулось. Дульный срез и длинный ствол. Она поняла, что это.

Танк с десантного катера.

Полной остаточного воздуха тяжелой машине потребовалось два часа, чтобы пролететь вниз шесть миль. Цзе Дайюй нахмурилась, глядя на это свидетельство своей неудачи. Танк как будто насмехался над ней.

Сбитый ударом, с края обрыва сорвался камень, и, отскочив от стен, ударился о гребешок иллюминатора. Его твердости хватило, чтобы нарушить шов между стеклом и титаном.

Внутрь ворвалась тонкая, как карандашный кончик, струйка воды и ударила ее в живот. Под экстремальным давлением глубины ее сила пронзила живот Дайюй и разорвала позвоночник. Огненная агония подтолкнула ее руку, передвинувшую дроссель. «Цзяолун» перекатился, и ее отбросило в сторону.

Водяной лазер разрезал ее, рассек почти пополам. Внутренности вывалились ей на колени. Она из последних сил попыталась запихнуть их обратно.

Только не так…

Сфера схлопнулась – и сокрушила ее последнюю мысль.

44

24 января, 17 часов 44 минуты

Восемь миль под Тихим океаном

– Сколько кислорода у нас осталось? – спросил Адам.

Брайан постучал пальцем по манометру.

– После сброса наших запасных резервуаров у нас есть в лучшем случае четыре-пять часов. То же самое и с батареями.

Адам стиснул зубы.

«Как раз достаточно времени, чтобы написать наши некрологи».

Фиби внешне казалась невозмутимой. Она продолжала изучать жизнь окружающего их водного пространства. На коленях у нее был блокнот, и она быстро делала черновые наброски. Весь последний час они с Датуком шептались, размышляли, теоретизировали обо всем на свете. Адам подозревал, что, по крайней мере, со стороны Датука это делалось для того, чтобы отвлечься от неизбежного.

Фиби указала на сияющий водоворот сотен полипов. Они проносились мимо и кружились в сложном скоординированном танце.

– Такое поведение меньше похоже на стайку рыб – больше на бормотание скворцов.

Датук наклонился ближе:

– Они, должно быть, используют комбинацию биолюминесцентных узоров и звуковых сигналов для синхронизации своих движений. Такое поведение может объяснить то, почему этот вид кажется более умным, чем средний осьминог. За редким исключением, осьминоги ведут одиночный образ жизни. Интеллект гораздо лучше развивается в социальной структуре, которая требует оттачивания навыков общения и сотрудничества.

Адам отключился и тяжело вздохнул. Затем повернулся в другую сторону. Посмотрел в сторону темного леса и представил себе трещину. Они мониторили ее с помощью гидролокатора, наблюдая, как самый нижний край приближается к узкой щели. Казалось, что наверху трещина шире, но пройти сквозь бутылочное горлышко внизу было невозможно.

Какое-то движение привлекло его взгляд к опушке черного леса. Стайки биолюминесцентных существ кружились на его окраинах, мечась среди стволов, словно желая войти, но все еще опасаясь радиации. У него на глазах их там собиралось все больше и больше – этакая раздосадованная армия.

– Что они делают? – пробормотал Адам.

Фиби оглянулась:

– Что-то не так?

Адам повернулся к Брайану:

– Можешь нас развернуть?

Австралиец кивнул и включил двигатели, чтобы развернуть «Корморан». Все наблюдали за скоплением на этой почерневшей опушке леса.

– Их как будто что-то зовет, – сказал Датук. – Но они не осмеливаются пересечь облученную зону, чтобы попасть туда.

Фиби надела акустические наушники. Затем прислушалась, и ее лоб прорезали две глубокие морщины. Она повернулась к Брайану и указала на наушник:

– Можешь поставить это на громкую связь?

Он щелкнул выключателем, и батискаф наполнился глухим ревом.

Несколько пролетающих мимо полипов развернулись и вернулись к «Корморану». Внутрь, пристально рассматривая их, заглянули светящиеся глаза.

– Они тоже это слышат, – сказал Датук. – И это явно привлекает их.

Фиби кивнула.

– Кто-то транслирует этот звук. Сверху. И он эхом отдается сквозь трещину в желобе.

– Но что это? – спросил Адам. – Кто его посылает?

Брайан указал на монитор справа от руля.

– Звук исходит от «Титана-Икс». Он сопровождается текстовым сообщением. – Он оглянулся. – От нашего старого товарища Монка.

Адам подался вперед и почти взгромоздился на Брайана. Австралиец оттолкнул его локтем.

– Сейчас отправлю это на ваши экраны.

Адам вернулся на свое место и прочитал длинное послание Монка. В нем рассказывалась история, уходившая в прошлое на два столетия. Монк явно пытался поделиться как можно большей информацией.

– «Ревущие быки»? – сказал Датук. – Это то, что мы слышим? Неужели их рев переполошил этих существ?

Фиби, похоже, это не удивило:

– Эти виды общаются с помощью звуковых волн – вероятно, благодаря кремнию в их ДНК или некоторому усилению посредством кристаллической структуры их коралловых скелетов. Независимо от причины, для них это явно мощный инструмент.

Адам повернулся. Рев в сфере стих. Гидроакустическая связь медленно ослабевала. Он представил, как «Титан-Икс» уходит из этих вод и направляется к острову Рауль.

«Они вышли за пределы досягаемости».

Раздосадованный Адам повернулся к остальным:

– Что-то из этого поможет нам в нашей ситуации? Монк явно понятия не имеет, в ловушке мы или нет. Похоже, он прислал ровно столько, сколько мог, сообщив нам, где его искать, если мы когда-нибудь выберемся отсюда.

Фиби, не обращая внимания на его вопрос, пробежала пальцами по кнопкам сонара, посылая сигналы. Затем склонилась над Брайаном и проверила показания их координат и компас.

– Что ты делаешь? – спросил Адам.

Фиби повернулась к нему:

– Я знаю, как выбраться отсюда.

– Что? – Датук нахмурился. – Как?

Она указала на экран гидролокатора: тот показывал скан-перспективу дальней стены. Картинка представляла собой лоскутное одеяло из твердой скальной породы и черных пятен, которые не ответили на сигнал гидролокатора. Фиби ткнула в самое большое черное пятно.

– Это наверняка туннель. И он ведет в направлении координат, которые Монк прислал нам для острова Рауль.

– Думаешь, он приведет нас туда? – спросил Брайан.

– Может быть. В том рассказе говорилось о мифе аборигенов о Радужном Змее, о том, как тот может путешествовать по миру через тайные ходы подводного мира. – Она взмахом руки обвела похожее на пещеру пространство. – От водного колодца к водному колодцу, от одного тонкого места к другому.

– А остров Рауль – его легендарный дом, – добавил Адам.

– Тогда – как и в Рим – все дороги должны вести туда.

– Но как мы можем быть уверены, что выбрали верный путь? – спросил Датук. – Как только мы покинем эту пещеру, все это может оказаться лабиринтом.

Фиби пожала плечами.

– Мы или попытаемся…

– Или умрем, – закончил ее мысль Адам.

18 часов 17 минут

С рацией в руке Монк прошел через кормовой трюм «Титана-Икс». Его задняя дверь была открыта в сторону моря. Впереди виднелась западная сторона острова Рауль. Яхта бросила якорь в миле от берега. К ним, обрамляя широкий залив, тянулись две песчаные косы.

Прямо впереди рокотал и ухал взрывами высокий вулкан. Из пылающей кальдеры, прочерчивая огромные огненные дуги, вылетали лавовые бомбы. Они с шипением падали в бухту или на места выжженных лесов. Когда-то остров был цветущим атоллом, заросшим густыми джунглями и усеянным крошечными озерами. Теперь это был пылающий костер посреди темного моря. Его склоны ощетинились почерневшими стволами. В окутанном дымом полумраке пылали одинокие факелы.

На юге череда вулканов уходила вдаль, к побережью Новой Зеландии. Ближайший изрыгал пламя, как и Рауль, но остальные, те, что на расстоянии, померкли и превратились в тлеющие отблески.

Монк вышел на палубу. Ковальски ждал в стороне.

– Что-то меня не тянет плавать там, – предупредил он, сбрасывая в море угольки сигары, добавляя их к слою пепла, и без того толстому. Несколько клочков моря вспыхнули пламенем.

Но не дымная пелена и не пожары беспокоили его в первую очередь.

По всему заливу в присыпанной пеплом воде кружились сотни шипастых шаров. Грей предупредил всех об этих огненных минах и опасности, которую они представляли. Монк поднес к губам рацию и связался с мостиком:

– Говорит Коккалис. Я занял позицию. Слышите меня?

– У нас все готово, – ответил Бёрд. – По вашей команде мы запустим эту запись через корабельные сирены и аварийные громкоговорители. Будет громко. Вы уверены, что хотите быть снаружи?

– Готовьте звуковую пушку, – сказал Монк и опустил рацию.

Он намеревался оставаться здесь, чтобы своими глазами увидеть любые изменения.

Ковальски был здесь же на перекуре.

Мгновение спустя раздался приглушенный рев, эхом разносясь над морем. Его громкость стремительно нарастала. Монк поежился и вздрогнул. Ковальски зажал уши огромными ладонями.

Вскоре звук превратился в пронзительную сирену, от рева которой завибрировал весь корабль. Он сотрясал настил под ногами, взбалтывал слои пепла в воде.

«Титан-Икс» стал самым большим в мире камертоном.

Этот звук сотрясал кости Монка, проникая под кожу. Спасая от него уши и тело, тот отступил в трюм.

Какая-то частота в этом реве сжала его протез. Модуль РЭБ под его ладонью обжигал, как раскаленный металл. Монк даже испугался, что он может расплавиться и проникнуть под кожу. Голову пронзила боль, поднимаясь вверх от шрама за ухом, где был размещен его кортикальный имплантат.

Монк вспомнил, как Грей упомянул, что низкочастотный сигнал вывел из строя электронику лунного посадочного модуля и, возможно, китайской атомной подводной лодки. Неужели этот рев содержит какую-то волну, столь же разрушительную?

Он отшатнулся назад, перед глазами все расплывалось.

«Наверное, зря я вышел наружу…»

В следующий миг к нему подскочил Ковальски. Он подхватил Монка и держал, не давая ему упасть.

Затем Джо указал за корму.

Монк моргнул и прищурился. Остров Рауль все еще тлел и дымился. Его кальдера сочилась огнем. Но каскад пламени угас. Потоки лавы, катившиеся по его склонам, похоже, иссякали. Гора в последний раз изрыгнула огонь и умолкла.

Все еще подавленный ревом, Монк двинулся вперед. Его взгляд был устремлен на юг. Огненная линия вулканов также пошла на убыль. Далекое сияние исчезло. Ближайший пик медленно исчезал во мраке.

Он поднял рацию и крикнул:

– Бёрд, прекращайте!

Он не слышал подтверждения, но сирены и динамики стихали и наконец окончательно умолкли.

В ушах все еще звенело. Коккалис повернулся к Ковальски.

– Я не думал, что это сработает, – признался он. – Особенно так быстро.

– Ты о чем? – Джо хмуро посмотрел на него и поднял сигару, уже сгоревшую до маленького окурка. – Прошел почти час.

– Что?!

Ковальски поковырял пальцем в ухе.

– Не знаю, восстановится ли когда-нибудь у меня слух.

Монк посмотрел на свой протез и потер висок. Время ускользнуло от него. Он разжал и снова сжал кулак. Похоже, всё в порядке.

– Смотри! – сказал Ковальски, указывая на залив.

Без факела вулкана мир потемнел. Пронизанные снизу мягким светом, над водой светились слои пепла. Пятна становились все ярче, уходя под воду и снова выныривая. Их всплывало все больше и больше, пока наконец весь залив не стал буквально кишеть ими. Некоторые пробились сквозь слой пепла, мерцая блестящими отблесками изумруда и кобальта.

Радужные Змеи.

Монк вышел на палубу. При виде представшего его взгляду зрелища у него перехватило дыхание. Он почувствовал, что его шатает, и ухватился рукой за стальную А-образную раму, свисавшую над кормой. Это была система спуска и извлечения из воды «Корморана».

Вспомнив о других, он поднес рацию к губам:

– Мостик, есть известия от «Корморана»?

Он ждал ответ. Тот не торопился, как будто отягощенный дурными вестями.

– Нет, – наконец сказал Бёрд. – Возможно, нам придется считать их пропавшими без вести.

18 часов 45 минут

– Есть ли у нас какие-то соображения насчет того, где мы сейчас находимся? – спросил Адам.

Фиби услышала в его голосе отчаяние. Они шли по этому лабиринту уже больше часа. Скоро у них закончится кислород.

Она покачала головой и посмотрела на сонар. «Корморан» завис в огромной пещере. Та была полна кораллов, в которых кипела яркая, сияющая жизнь. Увы, к настоящему моменту даже ее энтузиазм по поводу этого дивного затерянного пейзажа угас.

– На восток простираются четыре туннеля и пропасти, – сообщила Фиби. – Я не могу сказать, какая из них может привести к острову Рауль.

– Если вообще может, – добавил Датук, измученный и опустошенный.

Брайан предложил единственный доступный им вариант:

– Мы всегда можем подбросить монетку.

Фиби нахмурилась, отказываясь мириться с поражением.

Выйдя из первой пещеры, они обнаружили лабиринт пересекающихся туннелей, зазубренных трещин и бездонных пропастей. Сейчас им изменял даже компас, временами бешено вращаясь в невидимом магнитном потоке. Фиби не была уверена, что сможет даже проследить их путь до того места, откуда они стартовали.

Единственное, что обнадеживало, – это показания внешнего давления: оно неуклонно снижалось. Чтобы регулировать их плавучесть, Брайан был вынужден постоянно сбрасывать балласт. Это указывало на то, что они движутся вверх. В данный момент внешнее давление составляло 15 000 фунтов на квадратный дюйм, а значит, они находились на глубине около десяти тысяч метров.

– Мы наверняка где-то рядом, – сказала Фиби. – Остров находился всего в восьми милях от «Титана-Икс». А к тому времени, когда мы вышли из первой огромной пещеры, мы преодолели расстояние в две мили. И сейчас уже приближаемся к водам острова.

– Даже будь это правдой, – сказал Адам, – как мы туда проберемся? Сонар не обнаружил в крыше над нашими головами ни одной щели, трещины или шва. Просто бесконечный монолитный камень.

Фиби вздохнула.

– Тогда просто продолжаем движение. Все равно у нас нет выбора.

Брайан включил двигатели, и «Корморан» заскользил вперед. Их движение привлекло внимание нескольких проплывавших мимо полипов. Они развернулись и придвинулись ближе, бросая внутрь сферы любопытные взгляды, затем умчались, извиваясь словно хлысты. На их место тотчас примчались другие, каскадами носясь вокруг них, вспыхивая и переливаясь огнями. Фиби заметила в их поведении некую нервозность, но, скорее всего, это было лишь отражение ее собственного напряжения.

– Должно быть, здесь час пик, – пробормотал Брайан.

Фиби усмехнулась, но потом поняла: он прав. Она оставила сонар и принялась рассматривать растущую светящуюся реку, протекавшую рядом с ними. Она могла бы не обращать на нее внимания, вот только все полипы мигали так же настойчиво, как и первая пара.

Брайан начал было уводить «Корморан» прочь, подальше от этого транспортного потока. Фиби протянула руку и вернула руль в прежнее положение:

– Следуйте за ними!

Адам подался вперед:

– Что это такое?

Она пропустила мимо ушей его вопрос и надела акустические наушники. И тут же ей в уши ворвался хор голосов кораллового леса. Она прищурилась, пытаясь уловить более глубокий тон, но было слишком шумно.

Впереди ветка гнездящихся полипов взлетела высоко вверх и нырнула в поток.

Адам коснулся ее плеча:

– Фиби?

Она сняла наушники и повернулась к нему.

– Смотрите, как мигают полипы, как строится их армия. Как в той первой пещере, когда они сгрудились на опушке облученного леса.

Датук понял:

– Они отвечают тем же. Вероятно, на тот же сигнал.

– На рев, который транслировал нам Монк, – добавил Адам.

– Он планировал передать тот же сигнал над водами острова Рауль. – Фиби посмотрела вперед. – Я думаю, эти существа слышат его сейчас, как и раньше. Откликаются на зов сирены.

Адам сел прямее:

– Тогда они могли бы вывести нас отсюда.

– Я не жду. – Брайан наклонил «Корморан» и включил двигатели на полную мощность. – Не хочу отставать.

Преследуемые подводными радугами, они двинулись дальше по сияющей реке.

Стая устремилась в дальний туннель, через небольшую пещеру и вверх по длинной спиральной трещине.

Чтобы не отставать, Брайан сбросил часть балласта. Фиби помигала огнями батискафа почти синхронно с полипами, сообщая о своем намерении: «Мы тоже идем туда».

Они достигли конца спирали и оказались в чашеобразной пещере. Та была полна гигантских кораллов, но их гнезда в основном были пусты. Только несколько горсток полипов кружились и плавали по этому темному лесу.

Адам резко подался вперед и постучал по экрану гидролокатора, показывавшего карту свода над их головами.

– Шов! Прямо там!

Брайан посмотрел на темную тень и выпрямился на сиденье.

– Сбрасываю весь балласт.

«Корморан» рванул вверх, крутясь при подъеме. Светящаяся волна полипов поплыла вместе с ними. Они вместе устремились к той трещине в крыше.

Фиби посмотрела на полипы. Ей было известно, что эти существа могут путешествовать намного быстрее.

– Они остаются с нами, – поняла она. – Они не хотят, чтобы мы отставали.

– Подходим к шву, – предупредил Адам. – Похоже, придется идти впритык.

– Я проведу нас, – пообещал Брайан.

Но выбор уже был сделан за них. Что-то толкнуло их снизу. Подъем ускорился.

Фиби наклонилась и посмотрела вниз. Под «Кормораном» размахивал щупальцами огромный полип размером со слона. Это он толкал их вверх.

– Мы движемся слишком быстро, – предупредил Брайан. – На такой скорости наши подруливающие устройства не смогут точно корректировать курс.

– Тогда будем надеяться, что этот зверь под нами хорошо прицелился. – Адам посмотрел вверх. – Потому что пути назад больше нет.

Их скорость неуклонно возрастала.

– Держитесь крепче! – призвал Адам.

Подсвеченный сияющей рекой над их головами, разлом как будто устремился к ним.

Вскоре они вошли в него. Фиби втянула воздух, пытаясь сжаться в плотный комок. Стены с обеих сторон проплывали всего в нескольких дюймах от них. Их украшали пышные рюши колышущихся анемонов и густые скопления водорослей. Судя по всем этим зарослям, разлом был древним.

До нее дошло, через что они сейчас шли. Через одно из истонченных мест, о которых говорили аборигены! Наверняка нечто подобное есть и в морях у горы Тамбора – древнее окно между двумя мирами.

Через несколько минут «Корморан» вылетел из разлома в открытую воду. Их провожатый напоследок с силой толкнул батискаф, а затем унесся прочь.

Светящаяся волна текла мерцающей рекой по черной воде, направляясь к острову Рауль.

– Похоже, теперь мы сами по себе, – сказал Адам.

– Не волнуйтесь, братцы. – Брайан показал пальцем вверх. – Я знаю дорогу отсюда.

Фиби проверила их глубину:

– Пять тысяч метров.

– С тем импульсом, который нам придали, – сказал Брайан, – мы будем наверху через двадцать минут.

Он ошибся.

Это заняло всего пятнадцать.

«Корморан» достиг поверхности и, почти как пробка из бутылки, высоко выскочил из воды. Затем упал, на миг уйдя назад под воду, вновь вылетел вверх и, наконец, поплыл по волнам.

Брайан перелез через остальных, чтобы открыть люк.

Адам опустился на место пилота и прильнул плечом к плечу Фиби.

Они смотрели через волны на тлеющие останки острова Рауль. «Титан-Икс» сиял огнями в миле от него, стоя на якоре у входа в залив. Вода там бурлила и переливалась всеми оттенками радуги.

– Неужели мы это сделали? – спросила Фиби.

Адам коснулся ее подбородка и перевел ее взгляд дальше на запад.

Черная завеса облаков более-менее рассеялась, обнажив взору пик на горизонте, на изгибе мира, который теперь казался новым для ее глаз.

Но одна деталь оставалась вечной и полной надежды.

Над морем ярко светило вечернее солнце.

Фиби улыбнулась.

«Да, мы сделали это».

45

7 февраля, 11 часов 08 минут

Вашингтон, округ Колумбия

Оказавшись несколькими этажами ниже под Смитсоновским замком, Грей, постукивая тростью по полу, шел по центральному коридору подземного командного центра «Сигмы». Он посмотрел на часы и нахмурился. Его левое бедро ныло при каждом шаге. Он миновал разведывательное гнездо отряда «Сигма». Услышав его приближение, владычица этой технологической паутины – Кэт Брайант – встретила его у двери, прислонившись к косяку.

– Ты опоздал.

Он, пожав плечами, шагнул мимо нее:

– Физиотерапия длилась долго.

– Значит, это не потому, что ты зашел в «Старбакс»? – крикнула она ему вслед.

Грей улыбнулся. Она определенно была хозяйкой своих владений.

– Это тоже часть терапии. Кроме того, для этого разбора полетов мне может понадобиться больше, чем просто кофеин.

– Тройного эспрессо было недостаточно?

Пирс оглянулся, но Кэт уже не было. Отследила ли она его заказ на кофе или просто знала его как облупленного? Грей не знал, что хуже.

Он продолжил путь к директорскому кабинету. Дверь была открыта, но Грей все равно постучал о косяк.

– Коммандер Пирс, вы опоздали.

– Я уже должным образом проинформирован.

Грей шагнул внутрь. Монк уже был там и приветствовал его широкой улыбкой. Пейнтер Кроу занимал обычное место за своим столом. Директор сбросил пиджак и закатал до локтей рукава. Убрав единственную белую прядь темных волос за ухо, он указал на свободное кресло.

– Давайте начнем.

Позади него на трех стенах светились мониторы. Один показывал карту Юго-Восточной Азии. На другом шли беззвучные кадры продолжающихся спасательных операций. На третьем был спутниковый снимок острова Рауль. На рейде стояло большое судно, в его кормовой части блестела на солнце высокая стеклянная сфера.

Грей сел. Прошло две недели с тех пор, как этот регион успокоился, но мир все еще был встревожен. Планету окутывали облака пепла от десятков извержений. Плотная дымка пока еще не развеялась. Пройдут месяцы, если не годы, прежде чем она полностью рассосется, причем с непредсказуемыми климатическими последствиями.

– Что там сообщают из Китая? – спросил Грей.

– Примерно то, что можно было ожидать – сказал Пейнтер. – Они обвиняют в гибели мирных жителей и в военных действиях вышедшее из-под контроля подразделение НОАК, возглавлявшееся чрезмерно амбициозным капитаном-женщиной. Они отказываются говорить о передаче низкочастотного сигнала или о своей потерянной подводной лодке.

Монк повернулся к Грею.

– Но это никого не обмануло. Пострадавшие страны поджаривают Китаю пятки. Пекин финансирует бо́льшую часть восстановительных работ, пытаясь откупиться за то, что произошло.

Пейнтер кивнул:

– Китайцы также выслушали немало нелицеприятных слов в свой адрес и теперь готовы начать диалог и работать с программой НАСА «Артемида», предусматривающей будущие исследования Луны.

Грей нахмурился:

– Держу пари, лишь для того, чтобы возложить на нас часть вины, если что-то снова пойдет не так.

– Что именно там произошло? – спросил Монк.

– Насколько можно предположить, – объяснил Пейнтер, – китайцы были правы насчет Тейи – древнего планетоида, который врезался в Землю и создал Луну. Он оставил обломки не только под нашей мантией, но и в лунной коре. Очевидно, некая сила все еще соединяет эти части и отреагировала на бурение их посадочного модуля.

Грей стал слушать внимательнее. Он поддерживал связь с майором Сюэ и вел долгие беседы на эту тему. Многое пока оставалось неизвестным. Ясно было одно: с этого момента всем нужно быть начеку и не наломать дров, как на Луне, так и со странной экосистемой, обнаруженной в океанских глубинах.

– Какова вероятность того, что кто-то использует низкочастотный сигнал в качестве оружия? – спросил Монк. – Чтобы вызвать новые землетрясения?

Пейнтер вздохнул:

– Страны всего мира были поставлены в известность и обязались мониторить эти сигналы. Благодаря глобальному информированию о свойствах «ревущих быков» любое враждебное использование этого сигнала может быть обезврежено, что сделает любое оружие бесполезным.

– Хотелось бы надеяться, – буркнул Монк.

– Я также говорил с доктором Рид о ее первоначальной работе с обнаруженными в глубине биологическими видами, – сказал Пейнтер. – Она продолжает исследование того, как их морфология стирает грань между геологией и биологией. При этом полагает, что этот вид использует звуковые волны как средство общения и контроля за окружающей средой. Как огромная колония, они, похоже, способны излучать уникальные частоты, заставляя вибрировать кристаллическую природу фрагментов Тейи и вызывая землетрясения или извержения вулканов. Для них это средство защиты своей территории.

– Если доктор Рид права, – сказал Монк, – нам лучше лишний раз их не тревожить.

– В качестве меры предосторожности море вокруг острова Рауль оцеплено. Исследования там будут ограничены. Уильям Бёрд восстанавливает проект «Титан» в близлежащих водах, чтобы наблюдать за ходом работ.

– А как насчет утверждения, что этот вид родился из скальной породы, осемененной фрагментами Тейи? – спросил Монк.

– Говорить что-то определенное слишком рано, – ответил Пейнтер. – По словам доктора Рид, это ситуация «курица или яйцо». Возможно, в кристаллическом планетоиде уже что-то было, и оно появилось из его краев, медленно теряя свою кремниевую природу, чтобы стать тем, что мы обнаружили. Или же это мог быть некий предок глубоководного коралла, который плотно соприкасался с фрагментом и вобрал в себя некоторые свойства кремния. В любом случае, похоже, данный вид имеет гармоничные отношения с этими массами.

Монк нахмурился:

– Могли они действительно быть великими предками современных осьминогов и других видов головоногих?

Пейнтер пожал плечами:

– Доктор Рид начинает исследовать этот вопрос, контактируя с Датуком Ли. Они привлекут ученых, изучающих панспермию – теорию о том, что жизнь на Земле могла быть посеяна – по крайней мере частично – бомбардировками из космоса. Потребуется гораздо больше исследований, прежде чем что-либо можно будет подтвердить или исключить.

Грей поерзал на стуле, и его бедро пронзила боль. Это напомнило ему, что он не единственный, кто страдает в процессе выздоровления.

– Я проведал Кадира Нумери в больнице в Джакарте, – сказал он. – Господин директор идет на поправку после ранения в живот. Я разговаривал с ним о связи аборигенов со всем этим. Он уже получил приглашение принять участие в новом проекте «Титан», чтобы глубже изучить истинную историю народа своего прадеда. Я думаю, эта история еще не рассказана до конца. Он рад бросить вызов теории происхождения человека из Африки.

– Я с нетерпением жду, что он обнаружит, – сказал Пейнтер.

В течение следующего часа все трое обсудили множество других деталей. Наконец директор Кроу встал из-за стола, явно собравшись отпустить их. Но перед этим он сделал знак Грею.

– Коммандер Пирс, вы не могли бы подождать еще минутку?

– Конечно.

Грей попрощался с Монком, обнял и похлопал друга по спине. Тот отстранился с веселым огоньком в глазах.

– Оставлен после уроков? Похоже, у кого-то проблемы…

– Разве в этом есть что-то новое?

Монк оставил его наедине с Пейнтером. Грей не стал садиться.

– О чем вы хотели бы поговорить?

– Вот об этом. – Пейнтер открыл ящик и вытащил папку с красным штампом «Совершенно секретно». – Я получил разрешение заместителя министра обороны по разведке и безопасности показать это вам. Это глубоко засекреченный отчет недавно созданного ОГНВЯ.

Грей нахмурился, услышав аббревиатуру. Он не узнал ее.

– Оперативная группа по неопознанным воздушным явлениям, – пояснил Пейнтер. – Ее возглавляет Департамент военно-морского флота, чья миссия состоит в обнаружении, анализе и каталогизации неопознанных воздушных явлений.

Грей уставился на папку. Пейнтер пододвигал ее к нему.

– Чего это касается?

– Это касается темы, которую мы только что обсуждали. Возможности того, что фрагменты Тейи могли нести в себе что-то, что засеяло нашу планету. – Пейнтер указал на папку. – Оперативная группа отметила необычный характер активности неопознанных воздушных явлений. Это заметила и широкая общественность, и даже привлекало внимание средств массовой информации. Но полностью это так и не было исследовано.

– Пока не было, – уточнил Грей.

Кроу кивнул:

– В свете происшедшего, оперативная группа считает, что ее результаты вполне внушительны, чтобы поделиться ими… по крайней мере, с нами.

Грей открыл папку и прочел заголовок отчета: «Распространенность и преобладание неопознанных воздушных явлений в тектонически активных областях».

Он напрягся:

– Это правда?

– Отчет действительно показывает необычный паттерн активности этих явлений в вулканических и сейсмоопасных регионах, особенно по краям этих пятен крупных областей с низкой скоростью сдвига, в тех регионах, которые могут быть фрагментами Тейи.

Грей пролистал страницы с графиками и картинками. На одной было кольцо голубых огней, окружающее огненную кальдеру.

– Такое впечатление, что кто-то мониторит эти районы, – сказал Пейнтер. Грей поднял голову. Его глаза расширились: он понял смысл. – Словно садовники, ухаживающие за полем, которое они засеяли… – Кроу потянулся и закрыл папку. – Если это так, понадеемся, что у них не будет сезона сбора урожая.

14 часов 00 минут

Остров Рауль

Стоя на носу «Зодиака», Фиби спешила через залив Денхэм к берегам острова Рауль. Ее волосы были собраны в узел. Ветер щекотал ее щеки, и при каждом прыжке по волнам она вдыхала соленые водные брызги.

Фиби оглянулась. Послеполуденное солнце ярко отражалось в голубых водах, скрывая темные тайны внизу. Рядом, как глянцево-белый айсберг, возвышался «Титан-Икс». Его стеклянная сфера, широкие палубы и длинные залы были очищены от пепла, внутренние помещения отмыты от крови, и теперь их восстанавливают после нанесенных повреждений. За всем этим лично наблюдал Уильям Бёрд. Он заставил китайцев оплатить расходы на ремонт, а также выплатить компенсации семьям, потерявшим близких. Китай также будет финансировать новый проект «Титан».

Это было достигнуто не потому, что Пекин испытывал чувство вины или признал справедливость требований, а потому, что Бёрд был владельцем и генеральным директором ESKY, судоходного конгломерата, который фактически контролировал всемирную морскую торговлю. Одно его слово – и китайской экономике мог быть нанесен колоссальный ущерб… и Бёрд добился своего.

Фиби старалась не думать об этом, чтобы не портить себе настроение.

Она знала, чем вызваны эти мысли. В задней части «Зодиака» перед Брайаном, который пилотировал их корабль, сидели майор Чой Сюэ и доктор Ло Хэн. Она знала их плохо, но Монк поручился за них. Она также ознакомилась с публикацией Хэна о методике лечения биоминерализующей болезни, поразившей в этом регионе тысячи людей.

В том числе и близкого ей человека…

Джас подошла и встала с ней рядом. Правую руку она носила на перевязи. Неделей ранее ее выписали из больницы и направили прямо сюда. И хотя из-за этой болезни Джас потеряла два пальца, она оставалась в хорошем настроении и очень хотела снова взяться за работу.

Другому исследователю, пострадавшему от яда коралла – доктору Киму Ченсуку, – повезло меньше: он потерял левую руку. Бёрд предложил доктору Киму место на новой станции, как только та будет построена. Кореец решительно отказался.

– Когда ты наконец расскажешь мне, почему мы направляемся на этот остров? – спросила Джас.

Брайан прервал их разговор, окликнув с кормы:

– Немедленно садитесь, девушки! Желательно также за что-то ухватиться!

Садясь на место, Джас оглянулась:

– Я знаю, за что хотела бы ухватиться. Этот его акцент…

Фиби попыталась нахмуриться, но в итоге улыбнулась. Джас отвернулась и сказала в сторону:

– Должна же девушка чем-то заниматься в свободное время… – Затем искоса посмотрела на Фиби. – Кстати, о свободном времени. Я слышала, что Адам прилетел сегодня вечером…

– Посмотреть, как идут дела. Всего лишь. Это чисто профессиональное.

Джас с сомнением посмотрела на нее.

Разговор, к счастью, закончился. «Зодиак» достиг берега и со скрежетом врезался носом в песок. Все сошли на берег. Сюэ и Хэн вытащили большой водонепроницаемый чемодан и отнесли его на берег.

Джас держалась рядом с коллегой:

– Что там?

Фиби знала ответ. И, кроме нее, его знала лишь еще горстка других. Но Джас заслужила быть здесь, заплатив за эту честь плотью и кровью. Не получи она вовремя лечение, все могло обернуться гораздо хуже.

И сейчас Джас узнает, насколько хуже.

14 часов 11 минут

Хэн опустил тяжелый ящик на песок. Затем вытер пот со лба и посмотрел на руины острова. Тот являл собой обугленный скелет из камня и древесного угля. Кальдера вела себя спокойно, но все еще курилась струйкой дыма. Гнетущее место, тем более для возвращения домой.

Сюэ шагнул к нему и положил руку ему на плечо:

– С тобой всё в порядке?

Хэн глубоко вздохнул:

– Да, все будет в порядке.

Его терзало чувство вины. «Я должен был сделать больше».

Вскоре после трагических событий ему удалось выделить антитоксин из собранного у горы Тамбора образца. Доктор Рид помогла ему в этом, передав несколько щупалец с наконечниками нематоцист. Этот вид получил название Iridis serpens, в честь аборигенов, которые впервые установили отношения с этими существами. В итоге антитоксин оказался кремнийорганическим ферментом, который с помощью процесса ферментации в твердой фазе несложно производить в массовых масштабах.

Увы, к сожалению, процесс производства занял время, и спасти всех не удалось. Хэн сумел вылечить младшего лейтенанта Цзюньцзе на военно-морской базе Реам в Камбодже. Но было уже слишком поздно, чтобы помочь офицеру Вону. Хэн корил себя за то, что слишком долго удерживал этого человека в живых, неоднократно реанимируя его, когда не было никакой надежды, в течение долгого времени заставляя его страдать вплоть до мучительного конца. Он проклинал капитана Цзе Дайюй – где бы та ни была – за то, что толкала его руку.

«Все же я должен был дать ей отпор».

Все, что он мог сделать сейчас, – это попытаться искупить свои грехи.

Пальцы Сюэ сжали его плечо, утешая и успокаивая. Хотя майор был крайне занят, он согласился отправиться с Хэном на остров Рауль.

Вернувшись в Камбоджу, Сюэ занял лабораторию капитана Цзе Дайюй. Его трудами та превращалась в новый центр космических исследований. Он сотрудничал с НАСА, пытаясь наладить более открытые отношения. Это было непросто, особенно с учетом противодействия со стороны собственного отца.

Они узнали, что именно старший Чой отдал приказ капитану Вэню уничтожить американцев. Сын и отец находились по разные стороны пропасти поколений. Его отец был верным адептом маоистской философии изоляционизма и милитаризма. Сюэ же считал, что будущее Китая лежит в сотрудничестве с другими странами и взаимном уважении. Эти трения, возможно, не прекратятся, пока старая гвардия не ослабит свою хватку. И чтобы это произошло, потребуется время и терпение. Спешка может только все испортить.

Как часть подготовки к достижению этой долгосрочной цели, Хэн согласился продолжить свою работу на базе. Сюэ лично попросил его остаться.

Хэн похлопал Сюэ по руке, благодаря за поддержку в этом начинании. За последние две недели они немало времени провели вместе, подолгу разговаривая за ужином и до поздней ночи. Хэн подозревал, что просьба Сюэ остаться в Камбодже выходит за рамки обычного академического уважения. Но продолжал терзаться сомнениями. На данный момент ни один из них больше ничего не озвучил. Возможно, это также потребует времени и терпения.

А спешка может только все испортить.

А пока Хэн наклонился, расстегнул застежки ящика и открыл крышку. Тот был наполнен солевым питательным раствором. Внутри плавала и шевелилась серо-розовая масса, увитая щупальцами, которая когда-то была спинным мозгом.

– Что это такое? – спросила Джас.

Хэн почтительно склонил голову:

– Это офицер Вон.

Сюэ отошел в сторону и поднял маленький цифровой мегафон. Включил его – и над тихой бухтой эхом разнеслась трель древнего «ревущего быка».

Хэн услышал, как доктор Рид рассказывает своей коллеге о судьбе Вона. Он не сумел его спасти, но сохранил то, что смог.

Через несколько минут Фиби помогла ему отнести ящик в воду. Стоя по пояс в воде, они устремили взоры в море. «Ревущий бык» продолжал свой гортанный зов к морским глубинам.

Хэн посмотрел на залив:

– Как долго, по-вашему…

– Тише, – одернула его она. – Они идут.

Не заметив никаких изменений, Хэн прикрыл глаза ладонью от отражения солнца в воде. Наконец в поле зрения замерцали обтекаемые силуэты – возможно, целая дюжина особей. Они плавали и шевелились, переливались огнями. Их отблески были похожи на застрявшую под водой радугу. Недаром аборигены назвали их так. Iridis serpens…

Радужные Змеи.

– Готовы? – спросила Фиби.

Хэн кивнул, слишком взволнованный, чтобы говорить. Вместе они наклонили ящик и вытряхнули останки офицера Вона в море. Розоватая масса завертелась и забила щупальцами.

Они отступили назад.

А в следующий миг сверкающие полипы осторожно подплыли ближе. Щупальца принялись исследовать нового незнакомца; легонько, как будто танцуя, проводили усиками по его блестящей поверхности. С каждым таким прикосновением в него перетекала биолюминесценция. В свою очередь, серо-розовая масса выпустила собственные усики. Они сплелись и затанцевали вместе, светящееся слияние света и плоти, энергии и вещества. Медленно полипы увлекли пришельца за собой, нырнули в глубину и исчезли.

Хэн посмотрел им вслед. Он вспомнил рассказанные Кадиром Нумери легенды аборигенов о том, как эти существа способны сажать в тело крошечные семена и как эти семена помогали страждущим родиться заново, готовили их к переносу к спящему под землей гиганту.

Где жизнь превратилась в бесконечный Сон.

Хэн не знал, что в этой розовой массе оставалось от офицера Вона, но он молился, чтобы какая-то часть этого человека все же сохранилась и могла жить вечно.

«По крайней мере, достаточно долго, чтобы простить меня…»

19 часов 06 минут

Такома-Парк, Мэриленд, США

Сейхан сражалась с демонами в своей гостиной. Она отодвинула диван и кофейный столик и теперь стояла босиком в черном спортивном лифчике и шортах. Ее упругая кожа сияла, словно она была высечена из камня. Сейхан балансировала на подушечке одной ноги, высоко подняв другое колено. Двумя руками она сжимала у бедра китайский меч.

С каждым вздохом Сейхан выполняла набор приемов мечного боя в стиле цинпин цзянь: бэн, ци, мо, гуа, лань… Она то опускала меч, то делала колющие выпады, то теснила противника, то парировала и блокировала его удары, двигаясь все быстрее и быстрее.

Древний меч, мелькавший вокруг нее, превратился в стальную дымку. Сейхан выстраивала движения в их древние формы: «Ангел продевает нить в веретено», «Солнце и Луна обмениваются лучами»… Крепко сжав губы, она работала клинком до тех пор, пока ее конечности не задрожали. Наконец, обессиленная, рухнула, тяжело дыша, с мечом поперек колен.

Достаточно.

Сейхан отошла и вернула клинок в матовые стальные ножны. Они не были декоративным чехлом. В бою такие ножны сами по себе служили оружием. Она положила ножны на подставку из розового дерева рядом с вазой с белыми хризантемами. Сбоку перед фотографией Чжуана в рамке горела свеча.

Неделю назад Сейхан вернулась с похорон лейтенанта, состоявшихся в Макао. Мероприятие длилось семь дней. Присутствовала вся триада Дуань Чжи. Даже юноша, Синий Фонарь, Болин Чэнь, который был инициирован в триаду, был вознагражден за проявленную храбрость. Юна также повысили до лейтенанта, и теперь он стоял справа от Гуань-инь.

В те гнетущие дни Сейхан изо всех сил старалась утешить мать. Одетая во все белое, Гуань-инь на людях держалась стоически. Шелк на ее лице помогал сохранять строгий фасад. Но за закрытыми дверями она становилась сломленной женщиной.

В тишине ночи ее мать поделилась прошлым Чжуана. Именно он укрыл Гуань-инь, когда та бежала от своих вьетнамских преследователей. Он был воспитан буддийским монахом после того, как его собственная семья была убита во время маоистской осады города Чанчунь. Погибло почти двести тысяч мирных жителей, включая его родителей и младшую сестру. От семьи у него оставался лишь дао его отца, который убил солдата, чтобы бежать из осады и выжить.

Имея общий корень боли и потерь, Чжуан и Гуань-инь нашли друг в друге родственный дух. Они оба горели одной и той же праведной яростью – и основали триаду Дуань Чжи. Со временем, даже оставаясь свирепым, Чжуан в конце концов обрел спокойствие духа, которое до сих пор ускользало от матери Сейхан. Гуань-инь выражала сожаление, что из-за своего положения держала его на расстоянии вытянутой руки. Они были близки наедине, любили друг друга, но между ними всегда оставалась завеса.

После похорон Гуань-инь отправила Сейхан домой с мечом Чжуана. Такова была его просьба. Он хотел, чтобы меч остался в семье. Хотя Сейхан не была его дочерью, Чжуан принял ее в свое сердце. Он научил ее движениям, которые она только что практиковала. Пока меч пел в воздухе, она слышала его голос, преподающий ей последний урок.

Кончиками пальцев Сейхан коснулась фотографии и приготовилась.

Времени было в обрез. Она быстро приняла душ и надела черное шелковое платье в серых розах, каждый лепесток которых был вышит серебряной нитью. Нанесла капли жасмина на запястья и заколола назад волосы. Затем спустилась вниз, открыла бутылку пино-нуар и зажгла на столе свечи. Джек будет ночевать у Монка и Кэт.

Позади нее в замке входной двери повернулся ключ. Не услышав хриплый рокот мотора восстановленного «Тандербёрда», Сейхан напряглась. Часть ее хотела броситься в бегство, но она взяла себя в руки, мысленно взметнув вверх сталь древнего меча.

Она проверила все в последний раз. Когда Грей открыл дверь, она взглянула на поминальный стол и отвесила Чжуану поклон за то, что тот преподал ей этот последний урок.

Грей позвал ее.

– Почему везде выключен свет? – спросил он.

Войдя в гостиную, увидел ее в столовой, омытой светом свечей. Остановился в замешательстве.

– Что ты?..

Сейхан опустилась на колено и нажала на кнопку.

На заднем дворе, за окном столовой, чередой коротких залпов ослепительным великолепием взорвался каскад фейерверков. Приготовить его помог Ковальски – эксперт «Сигмы» по взрывам и пиротехнике.

Сейхан открыла рот, чтобы объяснить, но ее оборвал мощный взрыв. Он полыхнул ярко, как вспышка магния. За ее спиной вдребезги разбилось окно столовой, осколки со звоном разлетелись во все стороны.

Сейхан поморщилась: Ковальски, как всегда, в своем репертуаре.

– С тобой всё в порядке? – Грей бросился к ней.

Она осталась стоять на одном колене.

– Боюсь, этот момент не так хорош, как китайский Новый год, но…

Сейхан подняла коробку с кольцом и открыла ее. Стальное кольцо тоже принадлежало Чжуану. Она посмотрела на Грея.

Она жила с грузом многих сожалений. Ей не нужно еще одно.

Сейхан сорвала последнюю завесу между ними.

– Ты будешь моим мужем?

Извержение горы Тамбора

Во-первых, я должен признать, что в моем детстве был фильм, захвативший мое воображение, – «Кракатау, к востоку от Явы». Он вышел на экраны в 1968 году, в главных ролях снимались Максимилиан Шелл и Брайан Кит. Это был фильм-катастрофа, повествующий об извержении вулкана Кракатау в 1883 году. Фильм запомнился мне на десятилетия, пробудив во мне интерес к вулканам. Как писатель, я хотел попытаться вернуть то волнение, которое испытал при просмотре этого фильма.

Многие детали, которые появляются в прологе, взяты из реальных свидетельств об извержении вулкана Тамбора: похожие на артиллерийскую канонаду взрывы, которые были слышны за сотни миль, покрытое слоем пепла и усеянное островками плавучей пемзы море, засыпанные пеплом научно-исследовательские корабли. Дни превратились в ночи; береговая линия была разрушена цунами.

Обо всем этом повествуется в удивительно захватывающей книге по истории, которую я настоятельно рекомендую: «Год без лета: 1816 год и вулкан, омрачивший мир и изменивший историю» Уильяма К. Клингамана и Николаса П. Клингамана.

Из нее же я узнал о сэре Стэмфорде Раффлзе – лейтенант-губернаторе региона – и о том, что он сыграл ключевую роль во время катаклизма, записав многое из того, чему стал свидетелем. Раффлз также был заядлым натуралистом и живо интересовался историей и культурой местных народов. Во время пребывания в Джакарте он являлся президентом Королевского Батавского общества, крупной научной организации в регионе.

Позже Раффлз вместе с Уильямом Фаркуаром основал порт Сингапура. Эти двое, как известно, конкурировали за открытия в регионе и сильно поссорились. В конце концов Стэмфорд назначил губернатором Сингапура доктора Джона Кроуфорда, которого знал по работе в Джакарте. Их запутанная паутина интриг, ударов в спину и научного соперничества – все это правда. Для меня в этой истории наверняка таилось нечто большее, поэтому я написал ее.

Еще одна деталь, которая заинтриговала меня во время исследования, – это то, что на британских и голландских кораблях в этом регионе члены экипажа часто набирались из числа аборигенов. Коренные народы Австралии высоко ценились за их знания и опыт; они служили лоцманами, следопытами, переговорщиками, переводчиками и проводниками. Так что нет ничего необычного в том, чтобы найти корабль с таким юнгой, как Мэттью.

Давайте рассмотрим эту последнюю тему более подробно.