До крайней оконечности евразийского материка дошли только три судна, остальные были разбиты штормами и льдами, многие путешественники погибли. В начале сентября 1648 года русские мореплаватели вошли в пролив, отделяющий Евразию от Америки, затем обогнули обширный мыс евразийского континента. Дежнёв назвал его Большим Каменным Носом.

В Анадырском заливе корабли пристали к берегу, здесь в сражении с чукчами был ранен руководитель экспедиции – Федот Попов; командование взял на себя Дежнёв. Он повёл корабли дальше на юг. Начался жестокий шторм, и коч Дежнёва вынесло на сушу. Десять недель 24 путешественника на лыжах и нартах шли обратно до реки.

В челобитной царю, которую позже отправил Дежнёв, говорилось, что коч его «выбросило на берег в передний конец за Анадырь-реку». Следовательно, русские мореходы прошли пролив, отделяющий Евразию от Северной Америки, и сделали это первыми.

На суровых чукотских берегах команда Дежнёва зазимовала. В 1649 году Семён с товарищами построили лодки и поднялись вверх по течению Анадыря на 600 км до первых поселений юкагиров. Они основали там зимовье, а потом Анадырский острог.

Следующим летом недалеко от устья Анадыря отряд Семёна Дежнёва обнаружил лежбище моржей, усеянное моржовыми клыками. Богатую добычу – «костяную казну» – Семён послал в Якутск по суше, через горные перевалы.

В 1664 году Дежнёв сам отправился в Москву с новым большим грузом моржовой кости и пушнины. Он продал свой товар, добытый в Сибири (около 4,5 тонны моржовых клыков и соболиные шкурки), получил процент и стал очень богатым человеком. Именно за пополнение государевой казны, а не за открытие пролива между двумя континентами он получил титул казачьего атамана. В царском указе сказано: «За ево, Сенькину службу и за прииск рыбья зуба, за кость и за раны поверстать в атаманы».

Ещё почти десять лет Семён верой и правдой служил государю, собирал ясак на реках Оленёк, Вилюй, Яна. А в декабре 1671 года доставил в Москву груз «соболиной казны». Там в 1673 году Семён Дежнёв заболел и умер: дали о себе знать многочисленные раны, полученные в сражениях.

Более чем через сто лет знаменитый английский путешественник Джеймс Кук, не зная о походе Дежнёва, назвал пролив между Евразией и Америкой Беринговым, по имени другого великого русского мореплавателя, изучавшего восточные берега России.

Семён Дежнёв первым на своем коче прошёл пролив с севера на юг.

Экспедиция прошла по суше через Сибирь до Охотска. На восточном побережье Камчатки построили судно «Святой Гавриил». На нём Беринг обошёл берега Камчатки и Чукотки, впервые нанёс их на карту, открыл остров Святого Лаврентия, Анадырский залив у берегов Чукотки, прошёл проливом (ныне Берингов пролив) в Чукотское море. Севернее продвигаться было опасно, и корабли повернули назад. Побережье Америки экспедиция не обнаружила, лишь убедилась, что Азия и Америка не соединяются.

В 1730 году Беринг возвратился в Петербург и представил подробный отчёт об экспедиции в Адмиралтейство. Ему было присвоено звание капитана-командора. Русские моряки тогда уже называли Беринга не Витусом Йонассеном, а Иваном Ивановичем.

«Капитан-командор Витус Беринг был по рождению датчанин, по вере праведный и благочестивый христианин, по поведению благовоспитанный, дружелюбный, спокойный человек, по этой причине любимый всею командою, снизу доверху».

Георг Стеллер о Беринге

В 1733 году Берингу поручили руководство Второй Камчатской, или Великой Северной, экспедицией. Её задачи были такими: продолжить исследование земель от Печоры до Чукотки, нанести на карту берега и найти восточный морской пути в Америку, собрать сведения о народах, полезных ископаемых и «прочих богатствах». Экспедиция состояла из семи отрядов общей численностью в несколько тысяч человек. Между ними распределили районы исследований.

Выехав из Петербурга в 1733 году, Беринг несколько лет занимался снаряжением экспедиции, строил корабли в Охотске и в сентябре 1740 года на пакетботах «Святой Пётр» (им командовал сам капитан-командор) и «Святой Павел» (под командованием Алексея Чирикова) отправился в море. Плыть в Америку было поздно из-за наступления зимних штормов, поэтому взяли курс на восточный берег Камчатки, зазимовали в удобной бухте реки Авачи. Там Беринг заложил населённый пункт, назвав его в честь своих кораблей – Петропавловском. В начале лета снова отправились в путь, но в шторм корабли разошлись.

Беринг достиг полуострова Аляска 16 июля, обследовал и нанёс на карту его берега, открыл несколько островов Алеутского архипелага. На обратном пути «Святой Пётр» потерпел крушение у нескольких неизвестных островов (ныне это Командорские острова). На одном из них (теперь острове Беринга) команде пришлось устроить зимовку, во время которой многие члены команды умерли от цинги (дефицита в организме витаминов С и Р, вызывающего слабость мышц и суставов, кровоточивость дёсен). Смерть настигла и самого Беринга. Капитан-командор умер в возрасте 60 лет 8 декабря 1741 года. Оставшаяся часть команды летом 1742 года возвратилась на Камчатку, соорудив небольшой корабль из обломков «Святого Петра».

Из 38 лет, которые Беринг прожил в России, 16 лет он возглавлял Камчатские экспедиции. Впервые в истории Российского государства им были составлены подробные описания и карты северо-восточных берегов страны.

Именем Беринга названы остров, мыс, пролив и море на севере Тихого океана, ледник на Аляске и Командорские острова.

По пути Василий Прончищев пошёл на шлюпке в разведку и сломал ногу. Через несколько дней он умер. А следом за ним умерла его жена Татьяна. Она отправилась в экспедицию вместе с мужем и стала первой женщиной – участницей арктической экспедиции. Командование кораблём принял Семён Челюскин и привёл его в устье реки Оленёк. Там супругов Прончищевых похоронили.

Зимой санным путём Семён вернулся в Якутск, туда же доставили на ремонт корабль. Следующая попытка пробиться на север полуострова Таймыр была предпринята в 1739 году – Челюскин участвовал в экспедиции под руководством Харитона Лаптева. У мыса Фаддея «Якутск» затёрло льдами, его пришлось бросить, чтобы спасти людей. Запасы и имущество перетаскивали на берег по льду. Переход до зимовья, а это было около 700 км, возглавил Челюскин. Так он спас почти весь отряд, за исключением нескольких человек, которые умерли от цинги. Хотя на карту уже были частично нанесены берега Таймыра, обогнуть морем Таймырский полуостров не удалось. Тогда Лаптев решил описать его северный и западный берега по суше, на собаках. В 1741 году он разбил свой отряд на три партии. Одной из них руководил Челюскин. Семён умело продумал все детали этого опасного предприятия, подвоз провианта, корма для собак и многое другое.

17 марта партия Челюскина вышла на собачьих упряжках из Туруханска к Хатанге. Достигнув северо-восточной части полуострова, Челюскин повернул на запад, делая описания побережья. Стояли суровые морозы – до –50 °C, но Семён с особой тщательностью продолжал вести путевой журнал. Необыкновенная настойчивость и выносливость Семёна Челюскина помогли ему с честью завершить этот переход. Он нанёс на карту около 1600 км, а длина его санных маршрутов составила более 6300 км. Челюскин достиг самой северной точки Евразии, которую он назвал Восточным Северным мысом. «Приехали к мысу. Сей мыс каменной, приярой, высоты средней, около оного льды глаткие и торосов нет. Здесь именован мною оный мыс: Восточный Северный. Поставил маяк – одно бревно, которое вёз с собою». Таково было описание Челюскиным самой крайней точки Евразии. Огромный северный полуостров России перестал быть таинственной землёй.

«Челюскин, бесспорно, венец наших моряков, действовавших в том крае. Вместо того чтобы изнуриться пребыванием на глубоком Севере, как изнурялись все другие, он в 1742 году ознаменовал полноту своих деятельных сил достижением самого трудного».

Александр Миддендорф

По предложению учёного и путешественника Александра Миддендорфа северная оконечность Евразии в 1842 году стала называться мыс Челюскин в память об отважном исследователе.

На полуостров московский студент прибыл в октябре 1737 года в одной нательной рубахе, без научного багажа и тёплой одежды. Так началась Камчатская экспедиция Степана Петровича Крашенинникова.

Он родился в Москве в семье солдата Преображенского полка. У Степана были выдающиеся способности, и в числе наиболее толковых студентов его включили в состав Великой Северной экспедиции. Тогда в России учёных было немного, в основном иностранцы, слабо владеющие русским языком. Комплектуя большую экспедицию на север и восток России, в Императорской Академии наук приняли решение определить в отряды экспедиции талантливых студентов: «Мы единодушно избрали господина Крашенинникова, который во всех отношениях отличался от своих собратьев трудолюбием и желанием всё порученное ему точно выполнить, и добрая воля которого была нам известна благодаря многочисленным испытаниям».

Перед участниками Великой Северной экспедиции стояли грандиозные задачи: исследовать арктическое побережье России, её территорию за Уралом – Сибирь и Дальний Восток, достичь Америки и Японских островов. Изучение полуострова Камчатка выделили в отдельную экспедицию, её возглавили три профессора: Герхард Миллер, Иоганн Гмелин и Делиль де ла Кроер. Однако в итоге на Камчатку приехал только Кроер, и лишь в 1740 году, когда основная часть исследований уже была проведена.

Первые три года Степан Крашенинников работал в Сибири. Полгода он добирался из столицы в Тобольск – такие в те времена были скорости передвижения. Затем последовали Омск, Семипалатинск, Байкал, Бурятия, Забайкалье. По пути участники экспедиции собирали географический и этнографический материал: составляли описание местности, изучали реки, минералы, животных, растения, собирали гербарий. По просьбе профессора Миллера Степан составил словарь местных наречий, написал статьи о народах, населявших эти бескрайние просторы. Под руководством профессора Гмелина Крашенинников вёл метеорологические наблюдения.

В 1737 году Крашенинников, теперь уже опытный исследователь, отправляется на Камчатку. Ему ставят задачу подготовить базу для приезда руководителей отряда. Но вскоре Степан узнаёт, что иностранцы на полуостров не приедут, ему придётся организовать исследование полуострова в одиночку, стать геологом, географом, зоологом, ботаником, вулканологом, а ещё этнографом, лингвистом и литератором.

Крашенинников не унывает, он прекрасно ладит с местным населением и нанимает себе помощников. Он будет на Камчатке четыре года, изъездит её вдоль и поперёк, проведёт уникальные исследования полуострова, бывшего в то время белым пятном на карте России. В рапортах и отчётах профессорам Степан отправляет результаты своих наблюдений. Это, например, наблюдение приливов и отливов в реке Охоте, реестр зверей, птиц и рыб, описание рек и путей, полуметровых гейзеров, бьющих «во многих местах, как фонтаны, по большей части с великим шумом». Но основным его трудом стала подготовка к изданию книги «Описание земли Камчатки».

«Знать своё отечество во всех его пределах, знать изобилие и недостатки каждого места, что у них произростит земля и воды и какими местами к ним путь лежит».

Позже, когда он вернётся в Петербург, его рукопись прочитает и высоко оценит Михаил Ломоносов.

Труд Крашенинникова «Описание земли Камчатки» вышел в свет уже после его смерти, в 1756 году, и стал первой в истории России научной академической монографией и первой русской региональной энциклопедией. Книга была так популярна в XVIII веке, что издавалась не только на русском, но и на английском, немецком, французском языках, а к иллюстрированию изданий привлекали самых известных художников и гравёров.

Именем Крашенинникова названы остров у берегов Камчатки, мыс на острове Карагинском, один из камчатских вулканов, подводная долина в Охотском море.

Кораблям предстояло доставить на Аляску грузы Российско-американской компании, а затем продать меха в Китае. Компания брала на себя половину всех расходов на экспедицию. В Англии были куплены два надёжных корабля. Один из них назвали «Надеждой», другой – «Невой». Первым командовал Крузенштерн, вторым – Юрий Лисянский. Корабли отправлялись в поход под Андреевским флагом – знаменем российского военно-морского флота. Крузенштерн детально проработал все детали предстоящего плавания, в том числе питание и обеспечение питьевой водой. Тогда ещё не изобрели холодильные камеры и не умели консервировать продукты. По распоряжению Крузенштерна все бочки для воды обожгли изнутри. Вода приобрела привкус угля, но теперь долго не портилась.

«Ревность и любовь к наукам столь велики и столь всеобщи, что не будет недостатка в желающих попасть в экспедицию».

Первая кругосветная экспедиция под российским флагом началась 26 июля 1803 года в Кронштадте. Пройдя Атлантику и обогнув мыс Горн, корабли вышли к Тихому океану, где у Гавайских островов разошлись: Лисянский отправился на север, к острову Кадьяк, а Крузенштерн – к Японским островам. Дело в том, что за несколько дней до отплытия кораблей Крузенштерну неожиданно поручили доставить в Японию посольство во главе с представителем Российско-американской компании камергером Николаем Резановым – для установления торговых отношений с этой страной.

В то время Япония была закрыта от внешнего мира. Полгода русские послы, а с ними и остальная команда корабля ожидали встречи с японцами: посольство поместили на побережье, за высоким забором, фактически в плену. Морякам сходить на берег не разрешали. В конце концов японцы вручили Резанову грамоту, которая запрещала российским судам приближаться к берегам Японии. Дипломатическая миссия Резанова провалилась.

«От снисходительного обращения дисциплина никогда не нарушится. Это относится в особенности к русским матросам, имеющим все качества, отличающие хороших моряков».

Крузенштерн продолжил кругосветное плавание – повёл судно вдоль берегов Китая и Индонезии, через Индийский океан к мысу Доброй Надежды.

Корабли вернулись в Кронштадт в 1806 году в разное время. Первая кругосветка русских кораблей закончилась. Все моряки были живы, никто из них не заболел цингой, что было большой редкостью по тем временам.

После этого плавания Крузенштерн написал несколько томов «Путешествий вокруг света…», которые включали описания течений, таблицы температур, румбы направления движений, 104 карты и рисунки, сделанные во время экспедиции. Эти книги были так высоко оценены, что их перевели на 7 языков, а в России удостоили Демидовской премии – самой почётной неправительственной награды России.

Два парусных шлюпа «Восток» и «Мирный» подготовили для встречи со льдами – подводную часть кораблей укрепили и покрыли медью. Капитаном «Мирного» назначили Михаила Лазарева.

Из Кронштадта корабли вышли в июле 1819 года, пересекли Атлантику и после короткой остановки в гавани Рио-де-Жанейро взяли курс на юг. Маневрируя среди айсбергов и крупных ледяных полей, русские мореходы открыли несколько островов, пересекли Южный полярный круг и 16 января 1820 года достигли 69°2128 ю. ш. Впереди простиралось «сплошное ледяное поле, усеянное буграми». Это был названный впоследствии именем Беллинсгаузена шельфовый ледник, покрывающий подводную окраину южного материка. 16 января – день открытия материка Антарктида.

В память об открытии Антарктиды первые советские научные антарктические станции получили названия «Мирный», «Новолазаревская», «Беллинсгаузен», «Восток».

Плавание в полярных широтах было очень опасно для парусных шлюпов. Однажды ночью полярное сияние осветило бурное море, окружавшее корабли. Мореходы увидели, что в темноте чудом не столкнулись с огромным айсбергом: «Этот случай представил нам живо всю опасность, какой мы подвергались: неведение о льдах, буря, море, изрытое глубокими ямами, величайшие подымающиеся волны, густая мрачность и таковой же снег, которые скрывали всё от глаз наших, и в это время наступила ночь; бояться было стыдно, а самый твёрдый человек внутренне повторял: „Боже, спаси!“».

«Восток» и «Мирный» двигались вдоль ледяных полей на восток, вскоре они снова приблизились к материку, но из-за сплошного льда к берегу подойти не смогли. Наступала антарктическая осень. Согласно инструкции, корабли направились в Австралию на кратковременный отдых. После ремонта в гавани Сиднея «Восток» и «Мирный» снова вышли в море. Они посетили Новую Зеландию и затем отправились в плавание по Тихому океану, открывая по пути множество ранее неизвестных островов.

В середине ноября 1821 года корабли вновь направились к берегам Антарктиды, обошли южный материк с запада. Был открыт остров Петра I, Земля Александра I, нанесены на карту новые острова, в том числе Южные Шетландские. В конце января шлюп «Восток» дал течь, и Беллинсгаузен принял решение завершить экспедицию. Суда направились на север и 24 июля вернулись в Кронштадт.

Так закончилась русская антарктическая экспедиция, она продолжалась 751 день, обогнула Антарктиду и преодолела около 90 000 км, совершив кругосветное плавание. В 1831 году вышла книга Фаддея Беллинсгаузена «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжение 1819, 1820 и 1821 гг.».

В 1826 году Беллинсгаузен возглавил флотилию в Средиземном море, участвовал в осаде и взятии крепости Варна во время русско-турецкой войны. В завершение своей морской карьеры Фаддей Фаддеевич стал военным губернатором и главным командиром Кронштадтского порта, а в 1843 году получил звание адмирала. Так детская мечта Беллинсгаузена превратилась в дело всей его жизни. Дважды совершил он кругосветное плавание: мичманом с И. Ф. Крузенштерном на корабле «Надежда» и капитаном на «Востоке».

Многие участники экспедиции участвовали в войне с Наполеоном 1812 года, поэтому некоторые открытые острова получили названия: Смоленск, Ватерлоо, Бородино.

Специально для министра внутренних дел он изложил свои выводы в книге «Замечания о Кавказских Минеральных Водах», а потом написал еще одно сочинение – «Моё путешествие на Александровские воды». Доктор давал рекомендации, какие источники подходят для лечения той или иной болезни. Книги Гааза стали настоящим открытием минеральных вод для жителей России. Началось строительство курортов и широкое использование целебной силы источников, стало популярным ездить «на воды» не в Европу, а в Россию. А доктора Гааза император Александр I наградил за труды бриллиантовым перстнем.

Фёдор Петрович Гааз был немцем, но работал и прославился в России, в Москве, поэтому все считали его московским врачом. Он родился в семье аптекаря в Южной Германии, дед мальчика был доктором медицины. Ребёнку дали имя Фридрих Йозеф Лаврентиус, но в России, куда он приехал в 1802 году уже состоявшимся врачом-офтальмологом, имя русифицировали. Так, для удобства больных, доктор стал Фёдором Петровичем.

Гааз получил отличное образование: окончил католическую школу, Йенский университет, изучал медицину в Гёттингене и Вене. Поселившись в Москве, он освоил русский язык вдобавок к латыни, греческому и французскому и приобрёл большую медицинскую практику. Фёдор Петрович был католиком, искренне верил в Бога и жизнь строил по христианским принципам. Помимо своей основной работы, он бесплатно лечил бездомных в московских богадельнях. В 1811 году его произвели в надворные советники и стали величать «ваше высокоблагородие». Он купил в Москве дом, а в Подмосковье – имение с суконной фабрикой.

В 27 лет Фёдор уже был главным доктором московского госпиталя имени Павла I. Во время Отечественной войны 1812 года Гааз, спасая раненых русских солдат, дошёл с русскими войсками до Парижа. Он навестил своих родных в Германии и даже попробовал остаться там, но дела, начатые в Москве, не давали ему покоя, и Фёдор Петрович вернулся. Он называл Россию своим «вторым Отечеством» и считал, что именно там принесёт реальную пользу людям.

В 1827 году Фёдора Петровича назначили главным врачом московских тюремных больниц. На этой должности проявилась его самоотверженная христианская любовь ко всем обиженным и угнетённым. Он старался облегчить жизнь больных узников, никогда никому не отказывая в помощи. В Москве даже появилась поговорка: «У Гааза нет отказа».

Чиновники порой относились с иронией к нововведениям «святого доктора», теперь его часто так называли и пациенты, и осуждённые. В конце жизни Гааз распродал всё своё имущество, чтобы на вырученные деньги больше помогать людям.

«Самый верный путь к счастию не в желании быть счастливым, а в том, чтобы делать других счастливыми. Для этого нужно внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, помогая им советом и делом, – словом, любить их, причём чем чаще проявлять эту любовь, тем сильнее она будет становиться».

Хоронить в прошлом состоятельного врача пришлось за казённый счёт. После него осталась лишь поношенная одежда, старая мебель, несколько медных монет и… телескопы: «святой доктор» увлекался астрономией. Проводить в последний путь доктора Гааза пришли более двух тысяч москвичей разных сословий. «Спешите делать добро» – написано на памятнике Ф. Гаазу в Москве, это его девиз.

Предложение Невельского организовать экспедицию на Дальний Восток было отвергнуто. Тогда он заручился поддержкой губернатора Восточной Сибири Николая Муравьёва и получил назначение на судно «Байкал». С военным грузом оно отправлялось в Петропавловск. Невельской попросил разрешения у Николая I продолжить экспедицию в устье Амура. Не дождавшись ответа, он вышел в море.

Путь на Дальний Восток лежал тогда через Атлантический и Тихий океаны и занял 8 месяцев и 23 дня. 12 мая 1849 года корабль вошёл в Авачинскую бухту и бросил якорь в Петропавловской гавани.

Разгрузившись, «Байкал» вышел к Сахалину, хотя письменного разрешения на продолжение экспедиции Невельской от императора и правительства так и не получил. Он увлёк своей идеей экипаж корабля. Невельской рисковал, не дождавшись приказа, но период навигации в Охотском море недолгий, надо было спешить.

Мореходы обогнули Сахалин с севера, делая точную опись изрезанного берега. В одном из заливов корабль сел на мель. С большим трудом, работая всей командой, удалось стащить его с подводной скалы. Якорь бросили в южной части Амурского лимана, и Невельской с товарищами на трёх шлюпках двинулись искать пролив. 22 июля 1849 года они достигли места, где материковый берег сближается с сахалинским. «Здесь-то между скалистыми мысами на материке… мы открыли пролив шириною в 4 мили (7,5 км) и с наименьшей глубиною 5 сажен (9,1 м)» – так Невельской описал своё самое значительное географическое открытие: он доказал, что Сахалин – остров.

Тщательно промеряя глубины, маленький отряд продвигался к устью Амура и вошёл в реку. Глубина фарватера оказалась пригодной для морских судов. Это была настоящая победа!

Самовольное плавание «Байкала» продолжалось 22 дня. Когда корабль вошёл в порт Аян, Невельской доложил губернатору Муравьёву: «Сахалин остров, вход в лиман и реку Амур возможны для мореходных судов с севера и юга! Вековое заблуждение положительно рассеяно».

«Ни одна из предшествующих экспедиций не представляет для России таких важных последствий, какие истекают из открытий Невельского».

Николай Муравьёв

Муравьёв любил повторять: «…Кто владеет Амуром, тот владеет Сибирью». В те времена оба берега в нижнем течении Амура считались китайскими, но китайцев там не было. Невельской понимал, что для утверждения России в Приамурье надо устроить поселение на берегу реки. Он так и сделал: основал Николаевский пост (теперь Николаевск-на-Амуре) и поднял над ним русский военный флаг.

Капитан Невельской своими решительными действиями отстоял Приморье и остров Сахалин для России, потом за ней были юридически закреплены огромные пространства на Дальнем Востоке.

Узкий пролив между материком и островом Сахалин назван именем Невельского.

В 1856 году мечта Петра начинает исполняться: Географическое общество поддержало его проект, и он предпринял экспедицию в Азию для изучения гор Тянь-Шаня и озера Иссык-Куль. Отряд двигался не вдоль горных хребтов, как обычно поступают исследователи, а поперёк. Горная система Тянь-Шаня была исследована детально, собран уникальный материал. На отряд Семёнова несколько раз нападали дикие животные и враждебные местные племена. Но отважные исследователи всё преодолели.

Результаты двухлетней экспедиции были впечатляющими: Петр Семёнов посетил Алтай, Тарбагатай, Семиреченский и Заилийский Алатау, озеро Иссык-Куль; первым из европейских путешественников он проник в Тянь-Шань и создал схему его хребтов и высотной зональности, описал горную вершину Хан-Тенгри, открыл верховья Сырдарьи, собрал геологическую и ботаническую коллекцию из почти тысячи видов растений, открыл новые виды.

Через 48 лет Императорским указом за заслуги в открытии и первом исследовании горной страны Тянь-Шань к фамилии Семёнов (и фамилии его потомков) была присоединена приставка Тян-Шанский.

В 1858 году, вернувшись из экспедиции, Пётр написал в своих «Мемуарах»: «Была у меня и другая заветная мечта, <…> мысль о том, что Россия не может более оставаться в тех окаменелых формах, которые стесняли её свободное развитие. Казалось мне, что узел этих пут заключается в крепостном праве». И Пётр Петрович становится экспертом в Редакционной комиссии по подготовке крестьянской реформы 1861 года.

Петра Семёнова-Тян-Шанского считают создателем отечественной административной статистики, он 33 года возглавлял статистическое дело в России. В 1869 году под его личным контролем была проведена перепись населения Санкт-Петербурга, она стала образцом проведения переписей в России.

В 1849 году Пётр Семёнов стал членом Русского географического общества, а с 1873 года его вице-председателем (пост председателя традиционно занимали члены императорской фамилии). Пётр Петрович возглавлял и организовывал работу Географического общества России, открыл четыре отделения общества в разных частях страны и содействовал организации более 170 экспедиций.

«В науке есть зодчие, задумывающие гениальные планы, и работники, приводящие в исполнение то из них, что оказывается исполнимым. Каждому своё дело, но и на самом скромном деятеле лежит святая обязанность указать и исправить ошибку гениального зодчего».

Совместно со своим сыном Вениамином и Владимиром Ламанским Пётр Семёнов-Тян-Шанский подготовил фундаментальный труд «Россия. Полное географическое описание нашего отечества…» (изданы 11 томов из 22 запланированных). Другим его значительным трудом стал «Географо-статистический словарь Российской империи».

В 1888 году Пётр Петрович возглавил экспедицию в Туркестан и Закаспийскую область, он изучал там насекомых и собрал очень интересные экземпляры, которые пополнили его громадное собрание насекомых, – около 700 тысяч экземпляров. Коллекция была принесена в дар петербургскому Зоологическому музею.

Пётр Петрович увлекался живописью. Его коллекция картин фламандских и голландских художников XVI и XVII вв. была самой крупной в России. Сейчас собрание Семёнова-Тян-Шанского хранится в Эрмитаже.

Крымская война и героическая защита Севастополя 1854–1855 гг. произвели на Николая большое впечатление. В 16 лет он решил посвятить себя военной службе и в сентябре 1855 года поступил унтер-офицером в Рязанский пехотный полк 18-й дивизии. Военная романтика, о которой юноша читал в книгах, на деле оказалась жизнью, полной лишений. Уже в армии он начал изучать и собирать растения и мечтал путешествовать.

Но как оставить военную службу? Николай выбрал сложный путь: поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. Учился старательно и в 1863 году был произведён в поручики, а за написание работы «Военно-статистическое обозрение Приамурского края» был избран действительным членом Императорского Русского географического общества. Он запоем читал книги по естественным наукам и истории, описания путешествий. Чем больше Николай узнавал, тем яснее становилось его заветное желание – отправиться в отдаленные неведомые страны, куда ещё не ступала нога европейца.

В 1864 году Николая назначили взводным офицером, преподавателем истории и географии в юнкерском училище в Варшаве. В научных библиотеках он принялся углублённо изучать зоологию и ботанику. Знанием своих предметов, даром рассказчика и преподавателя он привлекал многих слушателей. Но мысль о самостоятельных путешествиях не оставляла его.

Наконец в 1866 году его командируют на службу в Восточно-Сибирский округ. Получив приказ от военного командования и поддержку Императорского Русского географического общества, Пржевальский готовит свою первую экспедицию в Уссурийский край. Она длилась всего полгода, но её результаты превзошли все ожидания. Впервые были изучены и нанесены на карту российские берега озера Ханка, территории вдоль Амура и Уссури, дважды пересечён хребет Сихотэ-Алинь. Николай собрал 248 видов растений, нашёл 36 видов новых птиц, указал состояние сухопутных путей для движения войск…

В 1870 году Николай Михайлович отправился в экспедицию по Центральной Азии. Она длилась три года. Отряд прошёл более 11 000 км, дважды пересёк пустыню Гоби, побывал в пустыне Алашань, горах Наньшань и вышел к горам Тибета. На карту были нанесены 23 хребта, 7 крупных и полтора десятка малых озёр, собраны обширные зоологические и ботанические коллекции, а также важные разведывательные данные. Пржевальский получил большую золотую медаль Императорского Русского географического общества и золотую медаль Парижского географического общества. Его произвели в полковники.

Всего Пржевальский предпринял четыре путешествия в Центральную Азию. Открыл новые виды животных, в том числе дикого верблюда и дикую лошадь, названную позже лошадью Пржевальского; собрал огромные коллекции животных и растений. Во время подготовки к пятому путешествию Николай Михайлович неосторожно выпил воду из реки, заболел тифом и скоропостижно скончался. Его похоронили на берегу озера Иссык-Куль в его походной экспедиционной одежде.

«Простор пустыни – вот о чём я день и ночь мечтаю».

Пржевальский посвятил изучению Центральной Азии более девяти лет. Даже если прекращалось финансирование экспедиции, он не отступал от своих планов и тратил собственные сбережения. Ни безводные пустыни, ни заснеженные горные хребты, ни стужа, ни зной, ни нападение разбойников – ничто не могло помешать смелому путешественнику, преданному своему делу.

В мае 1807 году его взял на борт корвет «Витязь» «для совершения путешествия к берегам Тихого океана, но без производства довольствия от морского ведомства, и ему позволено впоследствии вернуться на одном из судов, возвращающихся оттуда в Балтику».

20 сентября 1871 года Николай высадился на побережье северо-востока Новой Гвинеи, там, куда ещё не ступала нога европейца. Чтобы изучить местных жителей, он поселился в хижине недалеко от них. Он жил так же, как папуасы, и со временем стал частью этого народа. Николай вёл подробные дневники, рисовал. Его иллюстрации, которых он сделал более 800, «отличаются точностью пропорций, тщательной прорисовкой деталей, ярко отражают как антропологический тип, так и человеческую индивидуальность». В хижине Николай устроил специальное секретное хранилище для дневников на случай своей гибели. Дневники Миклухо-Маклая до сих пор остаются уникальным источником этнографических сведений о Новой Гвинее.

Отважный, доброжелательный и отзывчивый Маклай быстро завоевал доверие и любовь папуасов, они стали обращаться к нему за медицинской помощью, приглашали его на свои ритуалы и праздники. Папуасы считали Николая «человеком в луны», сверхъестественным добрым существом, а он не опровергал их иллюзии. Ему удалось собрать богатейший этнографический материал, сведения о культуре и быте островитян, элементы украшений, одежды, оружие и орудия труда. Он описал местную природу, составил карту, записал около 350 слов языка местных жителей.

«Все расы равны и обладают одинаковыми способностями».

Среди папуасов-каннибалов Миклухо-Маклай прожил 15 месяцев, а позднее ещё дважды побывал на Берегу Маклая – так потом стали называть это побережье острова. Возле своей хижины он расчистил площадку и посеял семена, привезённые из Европы: кукурузу, тыкву, арбузы и огурцы. Николай научил островитян их возделывать. Уже через несколько месяцев эти культурные растения папуасы тоже стали выращивать на своих огородах.

Миклухо-Маклай учил островитян проявлять осторожность, общаясь с людьми с белой кожей: многие европейцы похищали коренных жителей и продавали их в рабство. Всю жизнь Николай боролся за права жителей Океании – выступал с лекциями, статьями, развернул настоящую борьбу против рабства. Ещё при жизни он стал очень популярным и вошёл в историю как выдающийся путешественник – этнограф, антрополог, зоолог, океанолог, вулканолог и метеоролог.

В 1996 году за вклад в мировую и отечественную науку Николай Миклухо-Маклай был признан ЮНЕСКО «Гражданином мира». День рождения Маклая отмечается во всём мире как профессиональный праздник этнографов.

В XIV веке Хара-Хото был уничтожен войсками династии Мин. Они изменили русло реки Эдзин-Гол, и вода ушла, а люди, собрав самое необходимое, бежали из этих мест. Сухой климат способствовал хорошей сохранности зданий и предметов.

«Стоило копнуть любой закруглённый холмик дома, – писал в дневнике Пётр Кузьмич, – как за сухой землёй вскоре обнаруживались солома, циновки, устои дерева и проч., мы не могли уравновеситься – брались за одно, за другое, за третье; жадно схватывали то один найденный предмет, то другой. …К вечеру наша палатка уже представляла маленький музей, малое собрание предметов Хара-Хото…»

Самые интересные находки отправили в Петербург, в штаб-квартиру Русского географического общества, а экспедиция проследовала по своему маршруту. На обратном пути отряд Козлова вернулся в Хара-Хото, отразив по дороге атаку тангутов, – ночью на лагерь напала сотня вооружённых кочевников. Спас товарищей часовой: он вовремя сообщил о нападении, и выстрелы отогнали разбойников.

Раскопки древнего города возобновили. Летом в пустыне нестерпимо жарко, поэтому работать приходилось с рассветом и на закате солнца. Открыв очередной субурган – культовое сооружение буддистов, – Пётр увидел тайник с наиболее ценными предметами тангутов – рукописями, книгами, иконами и скульптурой. В раскопе обнаружили разнообразные предметы из железа и бронзы, керамику – тяжёлые сосуды с орнаментом для воды, знаменитый тонкий китайский фарфор. Находки были поистине уникальны. В Петербург доставили более 6000 книг и свитков на тангутском языке. Самой ценной находкой стал тангутско-китайский словарь, который позволил начать работу по расшифровке древней письменности.

Русское географическое общество устроило в Петербурге выставку предметов из Хара-Хото, она имела огромный успех. Пётр Козлов получил чин полковника Генерального штаба, был избран почётным членом РГО, награждён золотыми медалями Лондонского и Итальянского географических обществ. Открытие мёртвого города сделало его знаменитостью. После экспедиции Пётр Кузьмич два года работал над материалами о Хара-Хото и найденными артефактами.

Всего он провёл в этом регионе 17 лет, совершил 6 длительных экспедиций в Монголию, Китай и Восточный Тибет. В перерывах между экспедициями Пётр много читал, старался заполнить пробелы в образовании – изучал естественные науки, астрономию, этнографию.

«Как никогда ещё в жизни, мне особенно хочется поскорее вновь ринуться в азиатские просторы, ещё раз навестить Хара-Хото и потом побывать дальше, в сердце Тибета – Лхасе, о которой влюблённо мечтал мой незабвенный учитель Николай Михайлович Пржевальский».

После революции 1917 года Пётр Кузьмич работал в заповеднике «Аскания-Нова», где благодаря его стараниям появились лошади Пржевальского. Он приложил огромные усилия для сохранения этого природного заповедника и зоопарка в условиях гражданской войны. Дважды его могли расстрелять: белые – за симпатию к большевикам, красные – за то, что он был царским генералом.

Большая часть вывезенных Козловым артефактов хранится в фондах Эрмитажа.

Позже его литературный дар во всей полноте раскроется в научных трудах и научно-фантастических произведениях: «Плутония», «Земля Санникова», «Золотоискатели в пустыне» и других. Обручев считал, что хороший научно-фантастический роман должен быть правдоподобным. Читатель должен понимать, что в описываемых событиях нет ничего сверхъестественного.

Молодой исследователь Обручев изучает геологию и движение песков в Туркмении; придумывает, как защитить от движущихся барханов построенную там железную дорогу. За три года он сделал так много, что Русское географическое общество награждает его малой золотой и серебряной медалями. Затем он получил назначение на должность штатного геолога в Горное управление в Иркутск – единственного в огромной Восточной-Сибири. Обручев работал на Ангаре, Лене, Байкале, в Забайкалье, изучал геологию края, неразведанные горные богатства. Потом последовала экспедиция в Китай. Она принесла ему славу одного из наиболее выдающихся исследователей Азии. За два года Обручев прошёл 13 625 км, пересёк Китай в широтном направлении, собирая геологические образцы в пустыне Гоби, сыпучих песках Ордоса, горных цепях Наньшаня и Куньлуня. Около 6000 км он прошёл по местам, в которые не проникал ни один европеец. Обручев впервые описал геологию и геоморфологию Восточной и Центральной Монголии и нескольких китайских провинций, составлял карты, фотографировал. Появившись в первый раз в Азии, Обручев полюбил её на всю жизнь.

В Китае Владимир Афанасьевич изучал лёссы – продукт выветривания горных пород Центральной Азии, которые в виде пыли переносились ветром и за миллионы лет образовали мощные слоистые отложения. Эта гипотеза их происхождения, выдвинутая Обручевым, затем полностью подтвердилась. Экспедиция в Китай оказалась очень трудной и напряжённой: «Летом нас донимала жара, зимой – морозы. В пустыне мы пили скверную воду. Однообразно, а иногда и скупо питались. На грязных, тесных китайских постоялых дворах не удавалось отдохнуть… Только горячий интерес к работе, страсть исследователя помогли мне преодолеть все лишения и трудности».

«Дерзайте! Беритесь за большие дела, если вы берётесь всерьёз. Способности, как и мускулы, растут при тренировке».

В 1901 году Обручев с головой уходит в преподавательскую работу, не оставляя, однако, геолого-разведочных работ в золотоносных районах Сибири.

После революционных событий 1917 года страна нуждалась в металлах и новых месторождениях минералов. Несмотря на дворянское происхождение, Обручев был востребован, преподавал и руководил геологическими кафедрами в Симферополе и Москве. Круг его научных интересов был обширен: тектоника земной коры, древнее оледенение Сибири, золотоносные породы и многое другое. Неиссякаемая энергия, эрудиция и опыт учёного помогали воспитанию новых поколений геологов. Собрание сочинений Обручева содержит более 70 томов.

Именем В. А. Обручева названы: астероид, кратер на Луне, потухший вулкан недалеко от Читы, минерал обручевит, горный пик в горах Наньшань, ледник в архипелаге Земля Франца-Иосифа, ледник и гора в Антарктиде и другие географические объекты.

Русанов отправился в свою первую полярную экспедицию на Новую Землю в 1907 году, он собирал материал для докторской диссертации. Суровая природа Арктики произвела на него глубокое впечатление. Вот как описывал Владимир пролив, разделяющий острова Северный и Южный архипелага Новая Земля: «Кто проходил Маточкиным Шаром, тот, вероятно, никогда не позабудет удивительной красоты дикой и величественной панорамы, которая там постепенно развёртывается. Сколько прелести и разнообразия в сочетании зелёных морских волн с обнажёнными и разноцветными горными складками, со снегом и ледниками! Пользующиеся такой известностью у туристов норвежские фиорды тусклы и бледны по сравнению с удивительным разнообразием и оригинальной яркостью форм, цветов и оттенков этого замечательного и в своём роде единственного пролива».

В старину «маткой» поморы называли компас, а «шаром» – пролив. Новая Земля на старинных картах называется Маткой, ведь в дальнее плавание промысловикам опасно ходить без «матки» – компаса. Уменьшительное «маточка» дало название новоземельскому проливу Маточкин Шар.

С 1907 года в каждый летний сезон Русанов отправлялся на Новую Землю. Сначала в качестве геолога в составе французской экспедиции, потом по приглашению российских властей. Он пересёк Северный остров на собачьих упряжках, совершал походы во внутренние области архипелага, изучал ледники, проводил геологические изыскания, обнаружил месторождения полезных ископаемых. Вернувшись в Париж, он обрабатывал материалы и писал научные статьи. Русанов стал замечательным учёным и признанным специалистом по Новой Земле, в научных работах он высказывал очень смелые идеи.

«Мною руководит только одна мысль: сделать всё, что я могу, для величия Родины».

В 1912 году его назначили руководителем экспедиции на архипелаг Шпицберген на парусно-моторном боте «Геркулес». Экспедиция исследовала Шпицберген, на архипелаге были открыты залежи каменного угля. Русанов закрепил за Россией право на его добычу. Потом «Геркулес» взял курс на восток, чтобы пройти Северным морским путём к Тихому океану. Это было отважное и дерзкое предприятие. Русанов считал, что «путь в обход Новой Земли с севера менее загромождён льдами», и хотел проверить своё предположение. В августе экспедиция достигла Новой Земли. В проливе Маточкин Шар Русанов оставил телеграмму: «Юг Шпицбергена, остров Надежды. Окружены льдами, занимались гидрографией. Штормом отнесены южнее Маточкина Шара. Иду к северо-западной оконечности Новой Земли, оттуда на восток. Если погибнет судно, направлюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля. Запасов на год. Все здоровы. Русанов». Это было последнее известие, полученное с «Геркулеса». Больше об экспедиции Владимира Русанова ничего не известно. «Геркулес» пропал в арктических льдах.

В 1913 году серьёзных попыток прийти на помощь Русанову не предпринимали, считалось, что экспедиция осталась зимовать где-то в Арктике, да и авторитет Русанова как полярного исследователя был очень велик. Но ни год спустя, ни два года «Геркулес» не вернулся.

Летом 1934 года на небольшом острове у берега Харитона Лаптева на Таймыре нашли врытый в землю столб, на нём было аккуратно вырезано: «ГЕРКУЛЕСЪ 1913 г.». Позже на другом острове обнаружили остатки одежды, патроны, компас, фотоаппарат и другие предметы, принадлежавшие, по-видимому, участникам экспедиции.

Владимир Русанов стал одним из прототипов капитана Татаринова в романе В. Каверина «Два капитана».

В Петербурге построили два стальных транспортных судна ледокольного типа – «Таймыр» и «Вайгач». Экспедицию оснастили новейшими приборами для морской и береговой съёмки, магнитных, астрономических и гидробиологических наблюдений, изучения воды, воздуха и почв. В это опасное и сложное путешествие набирали только добровольных участников. Руководителем экспедиции назначили Ивана Сергеева.

В 1911–1912 гг. мореплаватели проводили замеры глубин и делали описания берегов от Берингова пролива до полуострова Таймыр. В апреле 1913 года Сергеев тяжело заболел, командиром «Таймыра» и начальником экспедиции назначили Бориса Вилькицкого.

В конце июня 1913 года, после зимовки во Владивостоке, «Таймыр» и «Вайгач» вышли в море. К востоку от острова Новая Сибирь они обнаружили неизвестный остров и назвали его именем Андрея Вилькицкого – отца Бориса. 19 августа корабли подошли к мысу Челюскин, но не смогли пробиться к нему из-за сплошного льда. Тогда Борис Андреевич принял смелое решение обойти льды с севера. Проход он не нашёл, но открыл ещё один новый остров (Малый Таймыр).

Утром 21 августа на горизонте появились обрывистые берега обширной, никому ранее не известной суши. Мореплаватели назвали её Землей Императора Николая II (с 1926 – Северная Земля). Вилькицкий вспоминал: «В 6 часов пополудни 22 августа я объявил собравшимся экипажам кораблей экспедиции о присоединении новооткрытой земли к владениям Его Императорского Величества и поздравил команду с открытием, после чего при криках „ура“ на мачте был поднят национальный флаг».

Вилькицкий не считал, что совершил выдающееся открытие, он лишь удивлялся, что никто другой не сделал этого раньше. Борис Андреевич писал: «Возвышенности Земли Николая II должны быть видимы с материкового берега в ясные весенние дни. В начале лета, когда поверхность земли очищается от снега, а море покрыто недвижным льдом, на небе появляются характерные отблики, являющиеся отражением более тёмной поверхности земли… они видны с очень больших расстояний и хорошо распознаются людьми, посещавшими полярные края».

Экспедиция зазимовала на полуострове Таймыр и следующим летом снова двинулась на запад. Завершилось первое в истории сквозное плавание Северным морским путём в Архангельске в сентябре 1915 года. Этот переход доказал возможность судоходства в арктических морях.

«Открытие Земли Николая II было весьма необычайно для XX века. Трудно было допустить мысль, что километрах в пятидесяти от побережья России скрывается до наших дней архипелаг больших островов».

Писатель Николай Черкашин о результатах экспедиции

Именем Бориса Вилькицкого назван пролив, отделяющий полуостров Таймыр от архипелага Северная Земля. Правда, на картах имя первооткрывателя не указано. Так картографы в советское время замаскировали имя белогвардейского генерала Бориса Вилькицкого, чтобы власти не убрали его с карт. Ведь без указания имени можно подумать, что пролив назван в честь отца Бориса Андреевича – уважаемого гидрографа Вилькицкого.

Благодаря открытию архипелага Северная Земля (Земля Николая II) Вилькицкого называли Колумбом XX века.

Учёные планировали доставить полярников самолётами в нужный район Арктики, выбрать большую крепкую льдину, выгрузить людей, оборудование и всё необходимое для жизни – и отправить дрейфовать вместе со льдами. А в конце экспедиции полярников и оборудование планировали снять со льдины самолётами.

Начальником будущей станции назначили Ивана Дмитриевича Папанина. Вместе с ним на станцию «Северный полюс» отправились дрейфовать радист Эренст Кренкель, геофизик Евгений Фёдоров и гидробиолог и океанограф Пётр Ширшов.

В марте 1937 года экспедиция на четырёх самолётах АНТ-6 вылетела из Москвы на остров Рудольфа, самый северный из островов Земли Франца-Иосифа. Погодные условия долгое время были неблагоприятными. И только 6 июня состоялось торжественное открытие первой дрейфующей полярной станции «Северный полюс». Размер льдины был 3х5 км, а толщина её 3 м.

Самолёты взяли курс на юг, а на льдине остались четверо полярников и пёс Весёлый. Скорость движения льдины была тогда 20 км в сутки, но постепенно она увеличивалась и в январе 1938 года стала критической. Льдина смещалась к югу, таяла и начала ломаться. Полярникам приходилось постоянно переносить лагерь, запасы продуктов, чинить оборудование.

«На льдине нам приходилось временами очень тяжко. Но как нам помогало сознание нужности нашей работы!»

После сильнейшего шестидневного шторма льдина оказалась недалеко от Гренландии (до берега оставалось не более 100 км). Размер её сильно уменьшился, она была всего 200300 м, и даже этот осколок уже стал подвижным, появились трещины. Прошло ещё несколько дней, и, выйдя из палатки утром, полярники увидели, что льдина сократилась до 5030 м. На Большую землю полетела срочная радиограмма. Счёт пошёл на дни и часы. На спасение «папанинцев» (так их называла вся страна) отправились ледоколы – «Ермак» из Кронштадта, «Таймыр» и «Мурман» из Мурманска. К 19 февраля они наконец пробились к зимовщикам и в нескольких десятках километров от Гренландии подняли их на борт. Станция «Северный полюс» закончила свою работу. Вся страна напряжённо следила за этой сложной арктической операцией.

За 274 дня уникального дрейфа станция преодолела около 2200 км. От Северного полюса до 75-го градуса северной широты были проведены все намеченные исследования и собран ценный научный материал о дрейфе льда, гидрологии и метеорологии. Учёные измеряли глубину океана, провели биологические исследования, многочисленные гравитационные и магнитные измерения. При трансарктических перелётах Чкалова, Громова и Леваневского авиапогоду передавали через каждые два часа.

«У полярников зима заполнена напряжённым трудом. Наши научные работники – гидрологи, метеорологи, геофизики – вели круглосуточные наблюдения и передавали ежедневные сводки по радио в Арктический институт».

Опыт и научные данные, полученные папанинцами, легли в основу большой программы работы советских дрейфующих станций «Северный полюс». А Иван Дмитриевич Папанин, дважды Герой Советского Союза, кавалер восьми орденов Ленина, стал известен всему миру как начальник первой в мире дрейфующей станции «Северный полюс».

В 1900 году, после нескольких лет военной службы, он подал прошение о переводе в Приамурский военный округ, и вскоре в чине поручика прибыл во Владивосток, где стал командиром одного из охотничьих отрядов. С этого момента начинаются многочисленные экспедиции Арсеньева, которые подарили науке ценные географические труды, а читателям – увлекательные и живые книги. До начала русско-японской войны он путешествовал по югу Приморья, разведывая местность, составляя карты и описывая жителей. Он изучал геологию, растения, животный мир, вёл подробные дневники.

Владимир влюбился в природу Дальнего Востока, с восторгом писал о ней отцу: «Тигры, киты, женьшень, прозрачная лапша-рыба, миллионы кеты, вулканы Камчатки, трава до балкона второго этажа, пемза, которая сочится нефтью; снежные люди, которые идут вдоль моря или прячутся в пещерах; гигантские кедры на 45 метров; редчайшие бабочки, которых 5–6 штук на весь земной шар».

В 1906 году, после русско-японской войны, его перевели в Хабаровск для организации и проведения экспедиций на ещё не изученный в то время таинственный хребет Сихотэ-Алинь. На этой пограничной территории целью походов было составление карт, которые могли понадобиться, если начнётся новая война с Японией.

Проходя трудными маршрутами по горным тропам Сихотэ-Алиня, Владимир Клавдиевич вёл подробный путевой дневник, наносил на карты реки, отмечал их ширину, глубину, особенности течения; изучал коренное население Уссурийского края – орочей, удэгейцев, нанайцев и других. Тогда же он познакомился с будущим другом и героем его книг – нанайским проводником Дерсу Узала.

«Ничто не имеет такой цены, как настойчивость и терпение, гений медлит, колеблется и утомляется, настойчивость же может быть уверена в достижении цели».

Летом 1908 года состоялся уже третий поход под руководством Арсеньева по Сихотэ-Алиню. Ему предстояло пройти вверх по реке Анюй, подняться на хребет и по реке на восточном склоне спуститься к морю. Но, двигаясь по старой неточной карте, путешественники заблудились, продовольствие закончилось. Они голодали 21 день и могли погибнуть, если бы не чудом подоспевшая помощь.

Результатом экспедиций Арсеньева стал «Краткий военно-географический и военно-статистический очерк Уссурийского края». До сих пор он считается классикой географической и военно-топографической литературы. Работу отважного русского офицера и блестящего учёного по достоинству оценили – Арсеньева наградили орденом Святого Владимира 4-й степени, он стал действительным членом Императорского Русского географического общества и почётным членом многих других отечественных и зарубежных научных организаций.

В эти годы Владимир Арсеньев заканчивает своё первое и самое знаменитое литературное произведение «По Уссурийскому краю». Он использует материалы экспедиционных дневников, рассказывает о путешествии вместе со своим другом, проводником нанайцем Дерсу Узала. Затем следуют книги «Дерсу Узала», «В горах Сихотэ-Алиня», «Сквозь тайгу». Увлекательный сюжет разворачивается на фоне нетронутой природы и жизни малых народов Уссурийского края. Книги Арсеньева быстро стали очень популярны и были переведены на 60 языков. Писатель Максим Горький писал ему: «Вам удалось объединить в себе Брема и Фенимора Купера…».

Арсеньев всю жизнь учился самостоятельно, читая книги по геологии, археологии, картографии, ботанике, зоологии, этнографии. И в итоге опубликовал 130 научных работ, стал признанным учёным и талантливым писателем. Более 20 лет Владимир Клавдиевич преподавал в разных учебных заведениях Хабаровска, Владивостока и Читы. Профессионально и увлечённо он вёл самые разнообразные дисциплины: геологию, археологию, географию морей, ихтиологию, русский язык и другие. Арсеньев изучал Дальний Восток почти 30 лет, побывал на Камчатке, на Командорских островах, создавал на Дальнем Востоке первые заповедники, боролся с браконьерами, с горечью восклицая: «Какой эгоист человек! Какое он хищное животное!…И он ещё осмеливается называть себя царём Земли, царём природы…»

«Не жди благоприятной минуты, создавай её сам».

Уже в навигацию в 1938 году Алексей устроился техником-гидрологом на судно «Иван Папанин» в Карском море. Это плавание определило его судьбу как полярного путешественника, географа и океанолога. Перед Великой Отечественной войной Алексей отправился в свою первую зимовку на Новосибирские острова. Он изучал гидрологический режим проливов, собирал материалы для кандидатской диссертации. Но война прервала мирные исследования. Алексей и его друзья полярники хотели отправиться на фронт, но получили приказ патрулировать вход в пролив Вилькицкого и наблюдать за акваторией моря на случай появления вражеской подводной лодки. Как учёный-гидролог и метеоролог, Алексей Трёшников обеспечивал боевые операции Северного флота, проводил караваны транспортных судов по Северному морскому пути. После войны он успешно защитил диссертацию.

В 1948 году Алексей участвовал в Высокоширотных воздушных экспедициях, руководил океанографическим отрядом. Одним из результатов научной работы стало утверждение, что дно Северного Ледовитого океана не ровная котловина, а система подводных хребтов и впадин. Было доказано, что океанический шельф с его полезными ископаемыми принадлежит по праву России. За это крупное географическое открытие XX века Трёшникова вместе с другими участниками экспедиций наградили Звёздами Героев Социалистического Труда.

«Мне пришлось исходить неизведанные места, плавать на кораблях в разных морях и океанах, изучать редкие явления природы, испытать самые суровые на земле морозы, голодать, тонуть в воде и снегах, висеть на руках в ледниковой трещине, спасать товарищей, встречаться, жить и работать с замечательными людьми».

Трёшников стал одним из лучших организаторов полярных экспедиций, о его железной воле, целеустремлённости и огромном трудолюбии ходили легенды. В 1954 году Алексей возглавил дрейфующую станцию «Северный полюс – 3». А потом его ждала Антарктида: в 1956–1958 гг. Алексея назначили руководителем второй Континентальной антарктической экспедиции. Во время зимовки он возглавил первый санно-гусеничный поход к Южному геомагнитному полюсу. 16 декабря 1957 года эта экспедиция организовала станцию «Восток» для изучения изменений магнитного поля и климата Земли, «озоновой дыры» и многих других.

В 1960 году Алексей Фёдорович стал директором Арктического и антарктического научно-исследовательского института, руководил исследованиями и экспедициями в Арктике, Антарктике и Северной Атлантике. В свет выходят его научные работы, монографии, очерки, научно-популярные книги. «История открытия и исследования Антарктиды» удостоена золотой медали имени Литке, за уникальный «Атлас Антарктики» Трёшников, вместе с другими его создателями, получил Государственную премию СССР. Научно-популярные книги «Вокруг Антарктиды», «Зимой в Южном океане», «Мои полярные путешествия» и другие переведены на многие иностранные языки. К концу XX века Арктика и Антарктика перестали быть белыми пятнами на карте мира, это произошло благодаря целеустремлённости и мужеству полярных исследователей, и один из них – Алексей Фёдорович Трёшников.

Алексея Трёшникова часто в шутку называли «хозяином двух полюсов». Его имя присвоено научно-экспедиционному судну, спущенному на воду в 2011 году.