Крокодиловы слезы
Энтони Горовиц
Крокодиловы слезы
Содержание
Титульный лист
Страница авторских прав
Посвящение
Глава 1 - ОГНЕННАЯ ЗВЕЗДА
Глава 2 - ОТРАЖЕНИЯ В ЗЕРКАЛЕ
Глава 3 - КАРТЫ До ПОЛУНОЧИ
Глава 4 - ВНЕДОРОЖНИК
Глава 5 - СМЕРТЬ И ШАМПАНСКОЕ
Глава 6 - ДЕВЯТЬ КАДРОВ В СЕКУНДУ
Глава 7 - ПЛОХИЕ НОВОСТИ
Глава 8 - ЛОГОВО ЛЬВА
Глава 9 - ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМКА
Глава 10 - ЗЕЛЕНЫЕ поля
Глава 11 - СОСТОЯНИЕ КРАСНОГО
Глава 12 - АД НА ЗЕМЛЕ
Глава 13 - СТРАТЕГИЯ ВЫХОДА
Глава 14 - ОЩУЩЕНИЕ ЖАРА
Глава 15 - Вопросы и ответы
Глава 16 - СПЕЦИАЛЬНАЯ ДОСТАВКА
Глава 17 - КОРОТКИЙ ПОЛЕТ В НИКУДА
Глава 18 - ВОЛЧЬЯ ЛУНА
Глава 19 - ВСЕ ДЛЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ
Глава 20 - ЧИСТАЯ ПЫТКА
Глава 21 - ГРУБАЯ СДЕЛКА
Глава 22 - ДОПУСТИМАЯ ПОГРЕШНОСТЬ
Глава 23 - ПЛОТИНА СИМБА
Глава 24 - НЕУДАЧНОЕ ПРИЗЕМЛЕНИЕ
Глава 25 - МЯГКИЕ ЦЕНТРЫ
Благодарности
Подразделение группы юных читателей Penguin.
Опубликовано Penguin Group.
Penguin Group (США) Inc., 375 Хадсон-стрит, Нью-Йорк, Нью-Йорк 10014, США
Penguin Group (Канада), 90 Eglinton Avenue East, Suite 700, Торонто, Онтарио M4P 2Y3,
Канада (подразделение Pearson Penguin Canada Inc.).
Penguin Books Ltd, 80 Strand, Лондон WC2R 0RL, Англия.
Пингвин Ирландия, 25 Сент-Стивенс-Грин, Дублин 2, Ирландия (подразделение Penguin Books Ltd).
Penguin Group (Австралия), 250 Camberwell Road, Камберуэлл, Виктория 3124, Австралия
(подразделение Pearson Australia Group Pty Ltd).
Penguin Books India Pvt Ltd, Общественный центр 11, парк Панчшил, Нью-Дели—110 017, Индия.
Penguin Group (Новая Зеландия), 67 Apollo Drive, Роуздейл, Северное побережье 0632, Новая Зеландия
(подразделение Pearson New Zealand Ltd).
Penguin Books (Южная Африка) (Pty) Ltd, 24 Sturdee Avenue, Роузбанк,
Йоханнесбург 2196, Южная Африка.
Penguin Books Ltd, Юридический адрес: 80 Strand, Лондон, WC2R 0RL, Англия.
Авторское право No 2009 Энтони Горовиц. Все права защищены. Эта книга или ее части не могут быть воспроизведены ни в какой форме без письменного разрешения издателя, Philomel Books, подразделения Penguin Young Readers Group, 345 Hudson Street, Нью-Йорк, NY 10014. Philomel Books, ред. Пат. США. и т. д. Выключено. Сканирование, загрузка и распространение этой книги через Интернет или любым другим способом без разрешения издателя является незаконным и карается законом. Пожалуйста, приобретайте только авторизованные электронные издания и не участвуйте в электронном пиратстве материалов, защищенных авторским правом, и не поощряйте его. Мы ценим вашу поддержку прав автора. Издатель не имеет никакого контроля и не несет никакой ответственности за авторские или сторонние веб-сайты или их содержание. Опубликовано одновременно в Канаде.
Библиотека Конгресса Каталогизирует публикационные данные по запросу.
eISBN: 978-1-101-15149-5
http://us.penguingroup.com
Для R & NA. 009.
ТАКЖЕ ЭНТОНИ ГОРОВИЦ
РОМАНЫ АЛЕКСА РАЙДЕРА:
Разрушитель бурь
в упор
Отмычка
Удар орла
Скорпия
Ковчег Ангела
Змеиная голова
ТАЙНЫ БРАТЬЕВ ДАЙМОНД:
Мальтезер Фалькона
Враг общества номер два
три в бубнах
с юга на юго-восток
Ужас Горовица
Еще ужас Горовица
Дьявол и его мальчик
крокодиловы слезы: фальшивые или лицемерные слезы.
Из убеждения, что крокодилы будут притворяться, что
плачут, чтобы привлечь внимание своих жертв ...
а затем будут плакать по-настоящему, пожирая их.
1
ОГНЕННАЯ ЗВЕЗДА
РАВИ ЧАНДРА собирался стать богатым человеком.
От одной мысли об этом у него закружилась голова. В следующие несколько часов он заработает больше, чем за последние пять лет: фантастическую сумму, выплаченную наличными, прямо в его руки. Это было началом новой жизни. Он смог бы купить своей жене одежду, которую она хотела, машину, подходящее кольцо с бриллиантом, чтобы заменить кольцо из дешевого золота, которое она носила с тех пор, как они поженились. Он возил мальчиков четырех и шести лет в Диснейленд в Калифорнии. И он поедет в Лондон и увидит игру индийской команды по крикету в "Лордз", о чем он мечтал всю свою жизнь, но никогда не думал, что это возможно.
До сих пор.
Он сидел, сгорбившись, у окна автобуса, который вез его на работу, как делал каждый день, сколько себя помнил. Было дьявольски жарко. Вентиляторы снова сломались, и, конечно, компания не спешила их заменять. Что еще хуже, это был конец июня, время года, известное в южной Индии как Агни Накшатрам, или “Огненная звезда”. Солнце было неумолимым. Было почти невозможно дышать. Влажная жара цеплялась за тебя с утра до ночи, и весь город вонял.
Когда у него были деньги, он переезжал из этого района. Он покинул бы тесную квартиру с двумя спальнями в Милапоре, самой оживленной и многолюдной части города, и отправился бы жить куда-нибудь тише и прохладнее, где было бы немного больше места, чтобы размяться. У него был бы холодильник, полный пива, и большой плазменный телевизор. На самом деле, я не так уж много просил.
Автобус замедлял ход. Рави проделывал это путешествие так много раз, что он знал бы, где они находятся, с закрытыми глазами. Они оставили город позади. Вдалеке виднелись холмы — крутые и покрытые, каждый дюйм из них, густой зеленой растительностью. Но район, в котором он находился сейчас, был больше похож на пустошь, с несколькими пальмами, растущими среди обломков, и опорами электроснабжения, приближающимися со всех сторон. Его место работы было прямо впереди. Через мгновение они остановятся у первых ворот безопасности.
Рави был инженером. Его идентификационный значок с фотографией и полным именем — Равиндра Манприт Чандра — описывал его как оператора завода. Он работал на атомной электростанции Джовада, расположенной всего в трех милях к северу от Ченнаи, четвертого по величине города Индии, ранее известного как Мадрас.
Он поднял глаза и увидел перед собой электростанцию, ряд огромных разноцветных блоков, надежно запертых в милях и милях провода. Иногда ему приходило в голову, что Джовада определяется проволокой. Там была колючая проволока, проволочные заграждения и телефонные линии. И, конечно, электричество, которое они производили, было передано по всей Индии еще тысячами миль проводов. Как странно думать, что когда кто-то включал свой телевизор в Пондишери или прикроватную лампу в Неллоре, все это начиналось здесь.
Автобус остановился у пункта безопасности с телекамерами и вооруженной охраной. После терактов 11 сентября в Нью-Йорке и Вашингтоне атомные электростанции по всему миру были признаны потенциальными целями террористов. Были добавлены новые барьеры. Силы безопасности были увеличены. Долгое время все это было невероятной неприятностью, когда люди готовы были наброситься на тебя, если ты хотя бы чихнешь. Но с 11 сентября прошло много лет. Люди стали ленивыми. Возьмем, к примеру, старого Суреша, охранника на этом внешнем контрольно-пропускном пункте. Он узнал всех в автобусе. Он видел их в одно и то же время каждый день: входили в половине восьмого, выходили в половине шестого. Иногда он натыкался на них, прогуливаясь мимо магазинов на улице Ранганатха. Он даже знал их жен и подруг. Ему бы и в голову не пришло попросить документы или проверить, что они везут в Джоваду. Он махнул автобусу, проезжая.
Две минуты спустя Рави вышел. Он был невысоким, тощим мужчиной с плохой кожей и усами, которые неудобно сидели на верхней губе. Он уже был одет в комбинезон и защитные ботинки со стальными набойками. Он нес тяжелый ящик с инструментами. Никто не спросил его, почему он взял его с собой домой, когда обычно он оставил бы его в своем шкафчике; никому не было дела. Вполне возможно, что ему пришлось что-то чинить в квартире, где он жил. Может быть, он подрабатывал, выполняя несколько работ для соседей за несколько дополнительных рупий.
Автобус окончательно остановился у кирпичной стены с дверью, которая, как и все двери в Джоваде, была сделана из прочной стали, предназначенной для защиты от дыма, огня или даже прямого ракетного удара. Другой охранник и еще несколько телекамер наблюдали, как пассажиры вышли и прошли. По другую сторону двери пустой, побеленный коридор вел в раздевалку, которая была одним из немногих мест в комплексе, где не было кондиционеров. Рави открыл свой шкафчик (в дверце висела фотография звезды Болливуда Шилпы Шетти) и достал защитный шлем, защитные очки, затычки для ушей и флуоресцентную куртку. Он также извлек связку ключей. На атомных электростанциях на большинстве своих дверей не используются карточки-салфетки или электронные замки. Это еще одна мера безопасности. Ручные замки и ключи будут продолжать работать в случае сбоя питания.
Все еще сжимая свой ящик с инструментами, Рави пошел по другому коридору. Когда он впервые приехал сюда, он был поражен тем, насколько все было чисто — особенно когда он сравнил это с улицей, на которой он жил, которая была полна мусора и выбоин, заполненных грязной водой и пометом волов, которые неуклюже двигались, таща деревянные тележки между автомобилями и моторизованными рикшами. Он повернул за угол, и там был следующий контрольно-пропускной пункт, последний барьер, который ему нужно было пройти, прежде чем он действительно окажется внутри.
Впервые он занервничал. Он знал, что нес. Он вспомнил, что собирался сделать. Что было бы, если бы его остановили? Он отправится в тюрьму, возможно, на всю оставшуюся жизнь. Он слышал истории о Центральной тюрьме Ченнаи, о заключенных, похороненных в крошечных камерах глубоко под землей, и о еде, настолько отвратительной, что некоторые предпочитали умереть с голоду. Но отступать было слишком поздно. Если он колебался или делал что-то подозрительное, это был единственный верный способ быть остановленным.
Он подошел к массивному турникету с прутьями толщиной с бейсбольные биты. Одновременно туда допускался только один человек, а потом вам приходилось проходить так, как будто вас обрабатывали, как будто вы были какой-то фабричной машиной. Там также был рентгеновский сканер, металлоискатель и еще больше охранников.
“Эй, Рави!”
“Рамеш, мой друг. Ты видел крикет прошлой ночью?”
“Я видел это. Что за игра!”
Футбол, крикет, теннис ... неважно. Спорт был их валютой. Каждый день операторы завода передавали это между собой, и Рави специально смотрел Уимблдон накануне вечером, чтобы он мог присоединиться к разговору. Даже в прохладе коридора он вспотел. Он почувствовал, как пот выступил у него на лбу, и вытер его тыльной стороной ладони. Конечно, кто-нибудь остановил бы его и спросил, почему он все еще держится за свой ящик с инструментами. Все знали правильную процедуру. Его следует открыть и обыскать, вынув все содержимое.
Но этого не произошло. Мгновение спустя он закончил. Никто даже не усомнился в нем. Все прошло именно так, как он и предполагал. Знал, что так и будет. Никто не поднял верхний лоток ящика с инструментами и не обнаружил спрятанную под ним двадцатифунтовую пластиковую взрывчатку С4.
Рави отошел от барьера и остановился перед рядом полок. Он вытащил маленькое пластиковое устройство, похожее на пейджер. Это был его EPD-или Электронный персональный дозиметр. Это зафиксировало бы его собственный уровень радиации и предупредило бы его, если бы он вступил в контакт с каким-либо радиоактивным материалом. Это уже было установлено с помощью его личного удостоверения личности и допуска к секретности. В Джоваде было четыре уровня безопасности, каждый из которых обеспечивал доступ в районы с различным риском заражения. Только на этот раз EPD Рави был настроен на самый высокий уровень. Сегодня он собирался проникнуть в самое сердце электростанции , в саму реакторную камеру.
Именно здесь горело смертельное пламя Джовады. Шестьдесят тысяч урановых топливных стержней, каждый длиной 3,85 метра, соединенных вместе внутри сосуда высокого давления, который был самим реактором. Каждую минуту дня и ночи двадцать тысяч тонн пресной воды устремлялись по трубам, чтобы охладить зверя и приручить его. Образующийся пар — две тонны в секунду — приводил в действие турбины. Турбины производили электричество. Вот как это работало. Во многих отношениях это было очень просто.
Ядерный реактор - это одновременно и самое безопасное, и самое опасное место на планете. Несчастный случай может иметь такие кошмарные последствия, что никакого несчастного случая быть не может. Реакторная камера в Джоваде была изготовлена из железобетона. Стены были толщиной в пять футов. Огромный купол, простиравшийся над всем зданием, был высотой и шириной с большой собор. В случае неисправности реактор мог быть выключен за считанные секунды. И что бы ни случилось в этой комнате, это было бы сдержано. Нельзя было допустить, чтобы что-то просочилось во внешний мир.
Тысячи мер предосторожности были встроены в строительство и управление Jowada. Один человек, мечтавший посмотреть крикет в Лондоне, собирался разнести их в клочья.
Нападение произошло шесть недель назад на углу улицы, ближайшей к его квартире: двое мужчин, один европеец, другой из Дели. Оказалось, что второй мужчина, тот, что из Дели, был другом двоюродного брата Рави Джагдиша, который работал на кухне пятизвездочного отеля. Как только они узнали друг друга, казалось вполне естественным пойти выпить чаю с самосой ... Тем более, что платил европеец.
“Сколько тебе платят в Джоваде?” Европеец знал ответ, не спрашивая. “Всего пятнадцать тысяч рупий в месяц, да? Ребенок не смог бы прожить на такую сумму, а у тебя есть жена и семья. Эти люди! Они обманывают честного работника. Может быть, пришло время преподать им урок. . . .”
Очень быстро разговор перешел в русло, которого хотели двое мужчин, и в тот первый раз они оставили ему подарок - поддельные часы Rolex. А почему бы и нет? Джагдиш оказал им услугу в прошлом, дав им бесплатную еду, которую он украл с кухни. Теперь была их очередь присматривать за Рави. В следующий раз, когда они встретились неделю спустя, это был iPhone — настоящая вещь. Но подарки были лишь проблеском всех богатств, которые могли бы достаться ему, если бы он просто согласился заняться бизнесом от их имени. Это было опасно. Несколько человек могут пострадать. “Но для тебя, мой друг, это будет означать новую жизнь. Все, что ты когда-либо хотел, может быть твоим. . . .”
Рави Чандра вошел в реакторную камеру атомной электростанции Джовада ровно в восемь часов.
Вместе с ним вошли еще четверо инженеров. Им пришлось входить по одному через воздушный шлюз — белый круглый коридор с автоматическими раздвижными дверями в каждом конце. Во многих отношениях это было похоже на что-то из космического корабля, и его назначение было почти таким же. Выход не открывался, пока не закроется вход. Все это было частью необходимости полного сдерживания. Пятеро мужчин были одеты одинаково, в защитные шлемы и защитные очки. Все они несли ящики с инструментами. До конца дня они выполняли ряд задач, некоторые из которых были такими же обычными, как смазка клапана или замена лампочки. Даже самая передовая технология нуждается в периодическом техническом обслуживании.
Когда они вышли из воздушного шлюза в реакторную камеру, они, казалось, почти исчезли, такими крошечными они были в этом огромном окружении, казались карликами на фоне порталов и переходов — ярко-желтых — над головой, электрических подъемников и кабелей, парящих машин, контейнеров для транспортировки топливных стержней, генераторов. Дуговые лампы светили вниз с краев купола, а в середине всего этого, окруженное лестницами и платформами, нечто, похожее на пустой бассейн, погружалось на двенадцать ярдов вниз, со всех четырех сторон облицованный плитами из нержавеющей стали. Это был реактор. Под 150-тонным стальным колпаком миллионы атомов урана снова и снова расщеплялись, выделяя невообразимый жар.
Четыре металлические башни стояли на страже в камере. Если бы они были немного похожи на ракеты, то это были ракеты, которые никогда бы не полетели. Каждый был заперт в отдельной стальной клетке и соединен с остальным оборудованием сетью массивных труб. Это были насосы для охлаждения реактора, поддерживающие циркуляцию воды в ее жизненно важном путешествии. Внутри каждого металлического корпуса 50-тонный мотор вращался со скоростью 1500 оборотов в минуту.
Насосы были помечены как "север", "юг", "восток" и "запад". Главной целью Рави должен был стать южный насос.
Но прежде всего он перешел на другую сторону реакторной камеры, к двери с надписью "ТОЛЬКО АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД". Двое мужчин объяснили ему все очень тщательно. Не было смысла атаковать крышку реактора. Ничто не могло проникнуть сквозь это. Также не было никакого смысла саботировать работу реакторной камеры, пока она была заблокирована. Любой взрыв, любая утечка радиации будут локализованы. Чтобы достичь своих целей, нужно было найти выход. Мощность ядерного реактора должна была быть высвобождена.
И вот это было на схеме, которую они ему показали. Аварийный воздушный шлюз был ахиллесовой пятой в укреплении Джовада. Это никогда не должно было быть построено. В этом не было необходимости, и им никогда не пользовались. Идея прохода между реакторной камерой и задней частью машинного зала, где он выходил на участок пустыря рядом с ограждением по периметру, заключалась в том, чтобы убедить рабочих в том, что есть быстрый выход, если он когда-либо понадобится. Но это также обеспечивало единственный путь от реактора к внешнему миру. В каком-то смысле это было дуло пистолета. Все, что было нужно, это разблокировать.
Никто не заметил Рави, когда он подошел к аварийной двери, а даже если бы и заметил, то не обратил бы на это внимания. У каждого был свой рабочий лист. Они бы предположили, что он просто следовал своему. Он открыл внутреннюю дверь — массивную металлическую пластину - и вышел в коридор. Это было идентично тому, которым он воспользовался, чтобы войти, того же размера и формы, что и проход на подземной железнодорожной станции — только без рекламы. Примерно на полпути была панель управления, установленная высоко в стене. Встав на цыпочки, Рави открутил его, используя один из немногих настоящих инструментов, которые у него были принес с собой. Внутри была сложная масса схем, но он точно знал, что делать. Он отрезал два провода, взял один из них и присоединил его к третьему. Это было довольно легко, на самом деле. Выходная дверь открылась перед ним, открывая кусочек голубого неба по другую сторону другого проволочного заграждения. Он почувствовал, как в него втекает вялый воздух. Где-нибудь, возможно, в диспетчерской, кто-нибудь заметил бы, что произошло. Даже сейчас на одной из консолей может мигать индикатор. Но пройдет некоторое время, прежде чем кто-нибудь начнет расследование, и к тому времени будет слишком поздно.
Рави вернулся в реакторную камеру и подошел к ближайшему из четырех насосов охлаждающей жидкости реактора. Это был единственный способ, которым был возможен широкомасштабный саботаж. То, к чему он стремился, было известно в атомной промышленности как LOCA — авария с потерей теплоносителя. Это была ЛОКАЛИЗАЦИЯ, которая вызвала катастрофу в Чернобыле в бывшем Советском Союзе и почти сделала то же самое на Три-Майл-Айленде в Пенсильвании. Насос был заперт в своей клетке, но у Рави был ключ. Это была одна из причин, по которой его выбрали для этой работы. Нужный мужчина в нужном месте.
Он остановился перед цилиндрической стеной, которая поднималась более чем на шестьдесят футов в воздух. Он мог слышать работу механизмов внутри. Шум был постоянным и оглушительным. У него пересохло во рту при мысли о том, что он собирался сделать. Был ли он сумасшедшим? Предположим, они проследили это до него? Но затем его мысли переместились ко всем этим деньгам, к его жене, к жизни, которую они, наконец, могли вести. Его семьи не было сегодня в Ченнаи. Он отправил их друзьям в Бангалор. Они были бы в безопасности. Он делал это для них. Он должен был сделать это для них.
Несколько коротких секунд жадность и страх висели на волоске, а затем чаша весов накренилась. Он опустился на колени и прислонил ящик с инструментами к металлическому корпусу, открыл его и снял верхнюю полку. Внутри была почти вся пластиковая взрывчатка, но места хватало только для цифрового дисплея, показывающего десять минут, путаницы проводов и выключателя.
Десять минут. Этого времени было бы более чем достаточно, чтобы покинуть камеру до того, как взорвется бомба. Если бы кто-нибудь спросил его, он бы сказал, что ему нужно в туалет. Он выйдет тем же путем, которым вошел, и как только он окажется по другую сторону воздушного шлюза, он будет в безопасности. После взрыва была бы паника, тревоги, хорошо отрепетированная эвакуация, радиационные костюмы для всех. Он просто присоединялся к толпе и выбирался наружу. Они никогда не смогли бы вывести бомбу на него. Не было бы вообще никаких доказательств.
Люди могут умереть. Люди, которых он знал. Он действительно мог это сделать?
Выключатель был прямо перед ним. Такие маленькие. Все, что ему нужно было сделать, это щелкнуть по нему, и начнется обратный отсчет.
Рави Чандра глубоко вздохнул. Он протянул руку одним пальцем. Он нажал на выключатель.
Это было последнее, что он сделал в своей жизни. Люди с улицы солгали ему. Не было никакой десятиминутной задержки. Когда он активировал бомбу, она немедленно взорвалась, почти испарив его. Рави умер так быстро, что он даже не узнал, что его предали, что его жена теперь вдова и что его дети никогда не встретят Микки Мауса. Он также не видел последствий того, что он сделал.
Точно как планировалось, бомба пробила дыру в боковой части насоса охлаждающей жидкости, разбив роторы. Раздался отвратительный металлический скрежет, когда все это разорвалось на части. Один из других операторов станции — тот самый человек, который всего несколько минут назад болтал о крикете, — был убит мгновенно, его сбило с ног и сбросило в шахту реактора. Другие инженеры в камере застыли, их глаза наполнились ужасом, когда они увидели, что происходит, затем разбежались, ныряя в укрытие. Они опоздали. Раздался еще один взрыв, и внезапно воздух наполнился шрапнелью, вращающимися фрагментами металла и механизмов, которые были превращены в злобные ракеты. Двое ближайших мужчин были изрезаны на куски. Остальные повернулись, чтобы бежать к воздушному шлюзу.
Никто из них не выжил. Уже звучали сигналы тревоги, мигали огни, и по мере того, как оборудование распадалось, казалось, что все в камере замедлилось, превратившись в черно-красный ад. Кабель рванулся вниз, оставляя за собой искры. Раздались еще три взрыва, трубы вырвались на свободу, огненные шары вылетели наружу, а затем раздался рев, когда горящий пар вырвался наружу, как экспресс, заполнив камеру. Случилось худшее. Зазубренные ножи из разбитого металла разорвали трубы, и хотя реактор уже закрывался, все еще оставалось несколько тонн радиоактивного пара, которым некуда было деваться. Один человек попал под полный взрыв и исчез с единственным отвратительным криком.
Пар с грохотом вырвался наружу, заполнив всю камеру. Обычно стены и купол сдерживали бы это. Но Рави Чандра, едва ли не в последнем акте своей жизни, открыл аварийный воздушный шлюз. Словно какое-то инопланетное паническое бегство, пар нашел это и вырвался наружу, на открытый воздух. По всей электростанции Джовада отключались системы, пустели коридоры, принимались меры безопасности.
Но было уже слишком поздно.
Жители Ченнаи увидели, как в воздух поднялся огромный столб белого дыма. Они услышали сигнал тревоги. Работники Джовады уже звонили своим родственникам в город, предупреждая их убираться. Паника началась сразу. Более миллиона мужчин, женщин и детей бросили то, что они делали, и пытались найти дорогу через движение, которое полностью остановилось. Вспыхнули драки. Были столкновения и крушения на дюжине различных перекрестков и светофоров. Но все произошло слишком быстро, и ни один человек не успел бы выбраться из города до того, как на них упало радиоактивное облако, принесенное южным ветром.
История появилась в ту ночь в телевизионных новостях по всему миру.
По оценкам, в течение часа после взрыва погибло не менее ста человек. Конечно, были жертвы на самой электростанции Джовада, но гораздо больше людей погибло в безумной попытке выбраться из Ченнаи. На следующее утро заголовки газет называли это “ЯДЕРНЫМ КОШМАРОМ” — заглавными буквами, конечно. Индийские власти были непреклонны в том, что облако пара содержало бы только низкоуровневую радиацию и что не было причин для паники, но было столько же экспертов, которые не согласились.
Двадцать четыре часа спустя был сделан призыв помочь жителям Ченнаи. Поступали сообщения о новых жертвах. Дома и магазины были разграблены. На улицах все еще продолжались беспорядки, и для восстановления порядка была вызвана армия. Больницы были полны отчаявшихся людей. Одна британская благотворительная организация — она называла себя First Aid — выступила с всеобъемлющим планом распределения продуктов питания, одеял и, что самое важное, таблеток йодата калия для каждого из восьми миллионов жителей Ченнаи, чтобы противостоять возможной лучевой болезни.
Как всегда, люди со всего мира были неистощимы в своей щедрости, и к концу недели First Aid собрала более двух миллионов долларов.
Конечно, если бы катастрофа была еще больше, они собрали бы гораздо, гораздо больше.
2
ОТРАЖЕНИЯ В ЗЕРКАЛЕ
АЛЕКС РАЙДЕР бросил последний взгляд в зеркало, затем остановился и посмотрел во второй раз. Это было странно, но он задавался вопросом, узнал ли он мальчика, который оглядывался назад. У нее были тонкие губы, слегка точеный нос и подбородок, светло-каштановые волосы, свисающие двумя прядями над очень темно-карими глазами. Он поднял руку, и его отражение послушно сделало то же самое. Но было что-то другое в этом другом Алексе Райдере. Это был не совсем он.
Конечно, одежда, в которую он был одет, не помогла. Через несколько минут он должен был отправиться на вечеринку в канун Нового года, которая проходила в замке на берегу озера Аркайг в Высокогорье Шотландии — и приглашение было недвусмысленным. Платье: черный галстук. Алекс неохотно вышел и взял напрокат весь костюм ... смокинг, черные брюки и белую рубашку с воротником-крылышком, который был слишком тесным и сдавливал шею. Единственное, что он отказался сделать, это надеть начищенные кожаные туфли, которые, по настоянию владельца магазина, дополнят наряд. Подошли бы черные кроссовки. Как все это заставило его выглядеть? он задумался, в десятый раз поправляя галстук-бабочку. Молодой Джеймс Бонд. Он ненавидел сравнение, но не мог его избежать.
Дело было не только в одежде. Продолжая осмотр, Алекс вынужден был признать, что за последний год произошло так много событий, что он почти потерял представление о том, кем — и чем — он был. Стоя перед зеркалом, он чувствовал себя так, словно только что сошел с карусели, в которую превратилась его жизнь. Он мог быть неподвижен, но мир вокруг него вращался.
Всего два месяца назад он был в Австралии ... не в отпуске, не в гостях у родственников, но, что невероятно, работал на австралийскую секретную разведывательную службу под видом афганского беженца. Его послали внедриться в банду контрабандистов людей, известную как змеиная голова, но его миссия завела его гораздо дальше этого, противопоставив майору Уинстону Ю и потенциальному разрушению огромной бомбы, заложенной глубоко под линией разлома в земной коре. Это также привело его лицом к лицу со своим крестным отцом, человеком, которого он знал только как Эша. Думая о нем сейчас, Алекс увидела какую-то искру в его глазах. Был ли это гнев? Горе? Алекс никогда не знал своих родителей, и он думал, что Эш каким-то образом сможет объяснить, откуда он, разобраться в его прошлом. Но его крестный не сделал ничего подобного, и их встреча привела только к предательству и смерти.
И это было действительно так, не так ли? Это было то, что мальчик в зеркале пытался сказать ему. Ему было всего четырнадцать лет, но последний год — год, окончание которого они собирались отпраздновать, — почти уничтожил его. Если он закрывал глаза, он все еще мог чувствовать, как трость майора Ю врезается ему в голову сбоку, сокрушительный вес воды под водопадом Бора, наказание, которое он получил на ринге тайского бокса в Бангкоке. И это были лишь самые последние травмы в череде. Сколько раз его били кулаками, ногами, били, нокаутировали? И выстрел. Его раны, возможно, и зажили, но ему все равно будут напоминать о них каждый раз, когда он будет раздеваться перед сном. Шрам, оставленный пулей 22-го калибра, выпущенной ему в грудь снайпером на крыше на Ливерпуль-стрит, всегда будет с ним. Вместе с воспоминаниями о боли. Говорят, это тоже никогда не покидает тебя.
Изменило ли это его? Конечно, так и было. Никто не мог пройти через то, что у него было, и остаться прежним. И все же. . .
“Алекс! Перестань любоваться собой в зеркале и спускайся вниз ”. Это была Сабина. Алекс обернулся и увидел ее, стоящую в дверях, одетую в серебряное платье с множеством блесток вокруг воротника. Ее темные волосы — она отрастила их длинными — были собраны сзади. Необычно для нее, она была накрашена: бледно-голубые тени для век и розовая глянцевая помада. “Папа ждет. Мы собираемся уходить ”.
“Я всего на одну минуту”.
Алекс снова закрутил галстук-бабочку, размышляя, что ему нужно сделать, чтобы эта чертова штука не перекосилась. Он выглядел нелепо. Никто младше пятидесяти лет не должен так одеваться. Но, по крайней мере, он смог устоять перед предложением Сабины пойти на вечеринку в килте. Она дразнила его этим с Рождества.
Несмотря ни на что, последние шесть недель были фантастическими для Алекса Райдера. Прежде всего, Сабина и ее родители неожиданно прибыли в Англию. Эдвард Плезанс был журналистом. Однажды его чуть не убили, когда он расследовал дело поп-певца Дэмиана Крэя. Алекс винил себя за это, и когда, в конце концов, Сабина уехала в Америку, он был уверен, что больше никогда ее не увидит. Но теперь она вернулась в его жизнь, и хотя она была на год старше его, они никогда не были так близки. Возможно, помогло то, что она была одним из немногих людей, которые знали о его причастности к МИ-6.
Более того, the Pleasures пригласили Алекса присоединиться к ним на Новый год в доме, который они сняли в Западном нагорье Шотландии. Hawk's Lodge был викторианским домом, который был назван в честь неизвестного поэта, а не птицы. Здание высотой в три этажа стояло на опушке леса, на заднем плане был виден Бен-Невис. Это был дом, в котором не хватало пылающих поленьев, горячего шоколада, старомодных настольных игр и слишком много еды. Лиз Плезьюз, мать Сабины, предоставила все это и даже больше с того момента, как они приехали. Последние несколько дней они вчетвером ходили в походы и на рыбалку. Они посетили разрушенные замки и изолированные деревни и прогулялись по знаменитым белым пескам Морара. Сабина надеялась, что пойдет снег — в Ави Эморе было хорошо кататься на лыжах, и она захватила с собой снаряжение, — но, хотя на улице было морозно, пока погода обошлась всего несколькими порывами ветра. В доме не было телевизора, и Эдвард запретил Сабине брать с собой ее Nintendo DS, поэтому они проводили вечера, играя в "Скрэббл" или Перудо, перуанскую игру в кости лжецов, в которую Алекс почти всегда выигрывал. Если и было что-то, чему он научился в своей жизни, то это, безусловно, было умение лгать.
Тем временем Джек Старбрайт, экономка Алекса и в некотором смысле все еще его самый близкий друг, была в Вашингтоне, округ Колумбия. Ее тоже пригласили в Шотландию, но она решила поехать домой на Новый год со своими родителями. Когда она выходила из дома, Алексу пришло в голову, что однажды она вернется в Америку навсегда. Все ее друзья и семья были там. Он задавался вопросом, что было бы с ним, если бы она это сделала. Она заботилась о нем с тех пор, как умер его дядя, и, насколько он знал, некому было занять ее место.
Словно прочитав его мысли, она обняла его, пока таксист загружал ее чемоданы.
“Не волнуйся, Алекс. Увидимся через десять дней. Просто попытайся хорошо провести время в Шотландии. Посмотрим, сможешь ли ты пережить Новый год, не попав в беду. Не забывай, школа начинается шестого.”
И это была еще одна причина быть веселым. Алексу удалось отсидеть половину семестра в Брукленде, не будучи похищенным, застреленным или завербованным одним из мировых агентств безопасности. Он снова начал чувствовать себя обычным школьником, которого отчитывали за то, что он болтал на уроке, потел над домашним заданием, ждал звонка, который означал конец дня.
Он бросил последний взгляд в зеркало. Джек был прав. Забудь все эти шпионские штучки. С него было достаточно всего этого. Он оставлял это позади.
Он спустился на два лестничных пролета в холл с деревянными панелями и довольно мрачными картинами шотландской дикой природы. Эдвард Удовольствие ждал с Сабиной. Алексу показалось, что журналист сильно постарел с тех пор, как они виделись в последний раз. На его лице определенно появилось больше морщин, теперь он постоянно носил очки и сильно похудел. Он также хромал, опираясь на тяжелую трость с металлическим наконечником и металлической ручкой в форме утиной головы. Его жена купила это для него в антикварном магазине в Лондоне. Она пошутила, что если кто-то из людей, о которых он писал, когда-нибудь попытается напасть на него, по крайней мере, у него будет что-то, чем он сможет защититься.
Журналист на этот вечер надел свой собственный черный галстук, но по выражению его лица Алекс сразу понял, что что-то не так.
“Что это?” Алекс спросил Сабину.
“Мама не придет”, - ответила Сабина. Она выглядела мрачной. Весь ее энтузиазм по поводу вечеринки иссяк.
“Она говорит, что не готова к этому”, - объяснил Эдвард. “Ничего серьезного. Она просто немного подхватила грипп ... ”
“Тогда, я думаю, нам всем следует остаться”, - сказала Сабина.
“Это чепуха, Сабина. Вы трое идите и развлекайтесь ”. В одном из дверных проемов появилась Лиз Плезус. Она была приятной, покладистой женщиной с длинными растрепанными волосами. Ей было все равно, как она выглядит, и ей нравилось управлять домом без правил. Прямо сейчас на ней были мешковатая майка и джинсы, в руках она держала коробку с салфетками. “Я все равно не очень люблю вечеринки, и уж точно не собираюсь выходить на улицу в такую погоду”.
“Но ты же не хочешь быть здесь на Новый год одна”.
“Я собираюсь принять горячую ванну с тем дорогим маслом, которое твой папа купил мне на Рождество. Тогда я иду спать. Я буду спать задолго до полуночи ”. Она подошла к Сабине и обняла ее. “Честно, Сэб, меня это не беспокоит. Мы можем отпраздновать Новый год завтра, и ты можешь рассказать мне, что я пропустил ”.
“Я даже не хочу идти на эту дурацкую вечеринку!”
“Это неправда. Ты любишь вечеринки. И вы выглядите потрясающе ... вы оба.”
“Но, мама...”
“Ты должен уйти. Билеты у твоего отца, и они стоят целое состояние ”. Она просияла, глядя на Алекса. “Ты присматривай за ней, Алекс. И помните: это вечеринка в настоящем шотландском замке. Я уверен, что вы отлично проведете время ”.
В дальнейших спорах не было смысла, и двадцать минут спустя Алекс обнаружил, что его везут по извилистым дорогам, которые вели на север к озеру Аркаиг. Погода ухудшилась. Снег, на который надеялась Сабина, падал все сильнее, кружась перед фарами, когда они рассекали ночь. Эдвард Плезьюз был за рулем Nissan X-Trail, который он арендовал в аэропорту Инвернесса. Алекс был рад, что выбрал четыре на четыре. Снег уже начал оседать. Немного толще, и им потребуется дополнительное сцепление.
Сабина растянулась на заднем сиденье, распутывая свой айпод. Алекс был впереди. Это был первый раз, когда они с Эдвардом Плезусом остались наедине с юга Франции, и он чувствовал себя немного неловко. Журналист, должно быть, знал о его связи с МИ-6. Сабина рассказала бы ему все, что произошло. Но они двое никогда не обсуждали это, как будто это было как-то невежливо.
“Хорошо, что ты с нами, Алекс”, - пробормотал Эдвард. Он намеренно понизил голос, чтобы Сабина, подключенная к Coldplay, не услышала. “Я знаю, Сэб была действительно рада, что ты смог присоединиться”.
“Я отлично провел время”, - сказал Алекс. Он на мгновение задумался, затем добавил: “Хотя я не уверен насчет сегодняшнего вечера”.
Эдвард улыбнулся. “Нам не обязательно оставаться слишком долго, если ты не хочешь. Но то, что сказала Лиз, было правдой. Никто не празднует Новый год так, как шотландцы. И Килморский замок - отличное место. Восходит к тринадцатому веку. Он был снесен во время восстания якобитов и оставался более или менее в руинах, пока его не купил Десмонд Маккейн ”.
“Разве это не тот человек, о котором ты пишешь?”
“Это верно. Он - главная причина, по которой мы идем. Преподобный Десмонд Маккейн.” Эдвард наклонился и щелкнул выключателем, обдувая окно горячим воздухом. Дворники делали все возможное, но снег все еще прилипал к стеклу. В салоне автомобиля было тепло и уютно, что резко контрастировало с внешним миром. “Он интересный мужчина, Алекс. Ты хочешь услышать о нем?”
“Абсолютно”.
“Ну, вы, наверное, читали немного о нем в газетах. Он воспитывался в сиротском приюте в восточном Лондоне. Без родителей. Нет семьи. Ничего. Он был брошен в тележке для покупок, завернутый в пластиковый пакет ... Замороженная картошка Маккейн. Так он получил свое имя. Его воспитывала семейная пара из Хакни, и с этого момента дела у него пошли лучше. Он хорошо учился в школе ... особенно в спорте. К тому времени, когда ему исполнилось восемнадцать, он стал известным боксером. Он дважды выигрывал титул чемпиона мира по версии WBO в среднем весе, и все думали, что он сделает хет-трик, пока он не был нокаутирован в первом раунде Бадди Сангстером в Мэдисон-сквер-Гарден в 1983 году.”
“Что случилось с Бадди Сангстером?” Спросил Алекс. Он где-то слышал это имя раньше.
“Забавно, что ты спрашиваешь. Он умер год спустя. Он попал под поезд в нью-йоркском метро. По телевизору показывали его похороны. Один из его поклонников даже отправил сотню черных тюльпанов на похороны. Я помню, что слышал это...” Эдвард покачал головой. “В любом случае, Десмонд Маккейн больше не боксировал. Его челюсть была довольно сильно разбита. Он пошел к какому-то пластическому хирургу в Лас-Вегасе, но это была неудачная работа, и рана так и не зажила должным образом. По сей день он ест только мягкую пищу. Он не может жевать. Но это не было концом его карьеры. Он занялся бизнесом ... развитием недвижимости, и он был очень хорош в этом. В Ротерхите, на берегу Темзы, была дюжина арендаторов, и каким-то образом он убедил их продать ему дешево, а затем снес их дома, возвел кучу небоскребов и сколотил состояние.
“Это было примерно в то время, когда он заинтересовался политикой. Он пожертвовал тысячи долларов консервативной партии, и вдруг он объявил, что хочет быть членом парламента. Конечно, они приняли его с распростертыми объятиями. Он был богат, он был успешен - и он был черным. Это тоже было частью этого. И следующее, что вы знаете, ему удалось добиться избрания в уголке Лондона, который не голосовал за консерваторов с девятнадцатого века, и даже тогда это было только по ошибке. Он нравился людям. Это была типичная история о том, как из грязи в князи. ... в его случае можно сказать, что пластиковый пакет - к богатству. Он получил значительное большинство голосов, и год спустя он был министром в департаменте спорта. Поговаривали даже, что он может стать нашим первым чернокожим премьер-министром ”.
“Так что же пошло не так?”
Эдвард вздохнул. “Все! Оказалось, что его бизнес шел не так хорошо, как думали люди. Одна или две его разработки отстали от графика, и у него были огромные финансовые проблемы. Банк закрывался, и казалось, что он может обанкротиться ... И, конечно, вам не разрешается быть членом парламента, если это произойдет. Слишком неприглядно на их вкус. Бог знает, о чем он думал, но он решил поджечь одно из своих владений и потребовать страховку. Это был его выход из положения. Ну, собственность, о которой идет речь, была двадцатичетырехэтажным офисным зданием с видом на собор Святого Павла, и однажды ночью оно просто сгорело дотла. На следующий день Маккейн подал иск на пятьдесят миллионов долларов. Проблема решена ”.
Они подъехали к крутому повороту дороги, и Эдвард с удовольствием притормозил. К настоящему времени вся дорога была покрыта снегом, с темными соснами, возвышающимися по обе стороны.
“По крайней мере, он так думал”, - продолжил он. “К несчастью для него, страховая компания почуяла неладное. Они начали задавать вопросы. Например, почему была отключена сигнализация? Почему сотрудникам службы безопасности дали выходной на ночь? В прессе было много сплетен — и затем, внезапно, появился свидетель. Оказалось, что в подземном гараже спал бездомный. Он действительно был там, когда Маккейн приехал с шестью галлонами бензина и зажигалкой. Ему повезло уйти живым. В любом случае, Маккейн был арестован. Был довольно сенсационный судебный процесс. Его отправили в тюрьму на девять лет”.
Алекс выслушал все это молча. “Вы назвали его преподобным Маккейном”, - сказал он.
“Ну, это странная вещь. В некотором смысле, вся жизнь Маккейна была странной - но пока он был в тюрьме, он обратился в христианство. Он закончил заочный курс и стал священником в какой-то церкви, о которой никто никогда не слышал. И когда он вышел — это было пять лет назад — он не вернулся в бизнес или политику. Он сказал, что всю свою жизнь был эгоистом и что он хотел оставить все это позади. Вместо этого он основал благотворительную организацию. Первая помощь. Вот как это называется. Это обеспечивает быстрое реагирование на чрезвычайные ситуации по всему миру ”.
“Сколько еще?” С заднего сиденья донесся голос Сабины. Она все еще была в наушниках.
Эдвард Плезьюз поднял руку и дважды раскрыл ее, сигнализируя о десяти минутах.
“Ты брал у него интервью”, - сказал Алекс.
“Да. Я сделал большой материал для Vanity Fair. Они опубликуют это в следующем месяце ”.
“И?”
“Ты встретишься с ним сегодня вечером, Алекс, и сможешь убедиться сам. У него огромное количество энергии, и он направил ее на помощь людям, которым повезло меньше, чем ему. Он собрал миллионы на помощь голодающим в Африке, лесные пожары в Австралии, наводнения в Малайзии ... даже тот несчастный случай на юге Индии. Джовада ... ”
Алекс кивнул. Он читал об этом, когда работал бейсболистом на Уимблдоне. Это попало на первые полосы. “Ядерный реактор...”, - сказал он.
Эдвард кивнул. “Какое-то время казалось, что пострадал весь город Ченнаи. К счастью, все было не так плохо, но в панике погибло много людей. "Скорая помощь" заработала уже на следующий день, доставляя женщинам и детям антирадиационные препараты, помогая с припасами ... и тому подобное. Никто не был уверен, как они так быстро сошли с дистанции, но именно так они и работают. Мгновенный ответ. Их цель - стать первой благотворительной организацией в.”
“И вы действительно думаете, что этот человек, Маккейн, настоящий? Что он начал новую страницу?”
“Ты имеешь в виду ... думаю ли я, что он еще один Дэмиан Крэй?” Эдвард коротко улыбнулся. Это была его статья, разоблачающая Крея как маньяка, из-за которой его чуть не убили. “Ну, у меня действительно были сомнения, когда я впервые встретил его. Я имею в виду, даже если он не был мошенником, он был политиком, что точно не рекомендовало его. Но тебе не нужно беспокоиться, Алекс. Я провел множество исследований о его благотворительности. Я брал интервью у него и у многих людей, которые его знают. Я поговорил с полицией и открыл много старых файлов. Правда в том, что, кроме его прошлого, я не смог найти ничего плохого, чтобы написать о нем. Он действительно кажется богатым человеком, который совершил серьезную ошибку и который пытается ее исправить ”.
“Как ему удалось купить замок? Если бы он обанкротился ...”
“Это хороший вопрос. После того, как он попал в тюрьму, он потерял все свои деньги ... все. Но у него были влиятельные друзья — как в бизнесе, так и в политике, — и они делали все, что могли, чтобы помочь ему. Благодаря им ему удалось удержать Килморский замок. У него также есть квартира в Лондоне, и он совладелец сафари-лагеря где-то в Кении ”. На дороге рядом с ними внезапно появилась машина, совершающая обгон. Эдвард притормозил, чтобы пропустить это мимо ушей. Он наблюдал, как это было поглощено кружащимся снегом. “Мне будет интересно услышать, что вы думаете о Маккейне”, - пробормотал он.
“Ты поэтому уходишь?”
“Когда я встретила его, я упомянула, что планирую быть в Шотландии на Новый год, и он пригласил меня. Он дал мне билеты, что тоже хорошо, поскольку они стоят по тысяче долларов каждый ”.
Алекс тихо присвистнул.
“Ну, это на благотворительность. Вся прибыль пойдет на оказание первой помощи. Сегодня там будет много богатых людей. Они заработают целое состояние ”.
Последовало еще одно короткое молчание. Дорога начала круто подниматься в гору, и Эдвард переключил передачу.
“Мы никогда по-настоящему не говорили о Дэмиане Крее”, - пробормотал Эдвард.
Алекс повернулся на своем сиденье. “Мне нечего сказать”.
“Моя книга о нем разошлась миллионным тиражом. Но я никогда не упоминал тебя или твою роль в том, что произошло.”
“Мне так больше нравится”.
“Ты спас Сабине жизнь”.
“Она спасла мою”.
“Могу я дать тебе совет, Алекс?” Эдварду Плезусу пришлось не отрывать глаз от дороги, но всего на мгновение он перевел их на Алекса. “Держись подальше от всего этого. МИ-6, разведка, все остальное. У меня есть хорошая идея, что происходило за последний год. Сабина рассказала мне кое-что из этого, но у меня есть контакты в ЦРУ, и я кое-что слышу. Я не хочу знать, через что ты прошла, но поверь мне, тебе лучше держаться от этого подальше ”.
“Не волнуйся”. Алекс вспомнил, о чем он думал тогда, в Хоукс Лодж. “Я не думаю, что МИ-6 больше интересуется мной. Они даже не прислали мне рождественскую открытку. Эта часть моей жизни закончилась. И я рад”.
Дорога стала еще круче, и деревья с одной стороны расступились, открывая простиравшееся внизу черное водное пространство - озеро Аркаиг. Снег все еще шел, но хлопья, казалось, не касались полузамерзшей поверхности, как будто они каким-то образом нейтрализовали друг друга. Говорили, что у озера есть свое собственное чудовище — гигантская водяная лошадь — и, глядя вниз, Алекс вполне мог в это поверить. Озеро Аркаиг было оставлено ледниками. Двенадцать миль в длину и местами триста футов в глубину, кто мог бы сказать, какие секреты ему удалось сохранить в себе за последние пять миллионов лет?
И над ним возвышался замок Килмор, почти невидимый за заметающим снегом. Он был построен на скалистом выступе над озером, полностью доминируя над окружающим ландшафтом, массивная груда серого камня с башнями и зубцами, узкими окнами, похожими на щели, высокими арками и массивными неприветливыми дверями. В этом месте не было ничего, что можно было бы построить для комфорта. Он существовал только для того, чтобы править и удерживать у власти тех, кто внутри него. Было трудно представить, как он вообще упал или, если уж на то пошло, как он был построен. Даже Nissan X-Trail с его 2,5-литровым четырехцилиндровым турбодизельным двигателем, казалось, испытывал трудности, преодолевая серию крутых поворотов, которые были единственным способом подняться. Неужели солдаты когда-то приезжали сюда верхом? Какое средневековое оружие могло пробить эти массивные стены?
Теперь они были в потоке машин с другими участниками вечеринки, их было видно только за матовыми стеклами их машин. Последний поворот привел их к широкому открытому пространству, которое было превращено в автостоянку с обслуживающим персоналом в светоотражающих куртках, отчаянно сигнализирующим, куда идти. Два горящих факела были установлены по обе стороны от главного входа, пламя боролось со снегом. Мужчины и женщины в тяжелых пальто, их лица скрывались за шарфами, спешили по гравию и кутались в них. В этой сцене было что-то почти кошмарное. Это не было похоже на вечеринку. Эти люди могли быть беженцами, спасающимися бегством от какого-то причудливого стихийного бедствия. Все это время одетый, чтобы убивать.
Эдвард Плезьюз припарковал машину, и Сабина достала свой айпод.
“Мы не обязаны оставаться до полуночи”, - сказал ей Эдвард. “Если ты захочешь уйти раньше, просто дай мне знать”.
“Жаль, что мама не пришла”, - пробормотала Сабина.
“Я тоже. Но давайте попробуем повеселиться ”.
Они вышли из машины, и после тепла салона Алекса сразу же поразил глубокий ночной холод, в глазах плясал снег, ветер развевал волосы. У него не было пальто, и он побежал вперед, обхватив себя руками и используя плечи, чтобы бороться со стихией. Казалось, что самое худшее за зиму каким-то образом сосредоточилось на этой скалистой платформе, высоко над озером. Пламя огненных факелов извивалось. Кто-то что-то крикнул, но слова были вырваны.
А потом они достигли арки и прошли во внутренний двор, куда, по крайней мере, не мог проникнуть ветер. Алекс оказался в помещении неправильной формы с высокими стенами, пушками, лужайкой под двумя дюймами снега и огромным костром. Около дюжины гостей столпились вокруг, чувствуя тепло, и смеялись, отряхивая снег с рукавов. Перед ним была вторая арка, на этот раз с вырезанными орлами и надписью на гэльском, буквы светились красным и переливались в свете огня.
“Что это?” Спросила Сабина.
Эдвард пожал плечами, но кто-то из гостей рядом с ним услышал. “Это девиз клана Килмор”, - объяснил он. “Это был дом их предков. Они были здесь триста лет”.
“Ты знаешь, что это значит?”
“Да. ‘Ты не сможешь победить своих врагов, пока не узнаешь, кто они’. Гость протолкнулся вперед и исчез в замке.
Алекс на мгновение взглянул на надпись. Он задавался вопросом, не говорит ли это каким-то образом не с ним. Затем он отбросил эту мысль. Вот-вот должен был начаться Новый год, а с ним и новый набор правил. Врагов больше не было. Это было то, что он решил.
“Давай, Алекс...”
Сабина схватила его за руку, и они вместе вошли.
3
ОТКРЫТКИ До ПОЛУНОЧИ
АЛЕКС НИКОГДА НЕ БЫЛ на вечеринке, подобной этой.
Банкетный зал в замке Килмор был огромен, но, несмотря на это, он был битком набит людьми: пятьсот или шестьсот из них были приглашены, и это было не то приглашение, от которого никто не собирался отказываться, даже если оно стоило тысячу долларов. В течение нескольких минут Алекс узнал полдюжины знаменитостей телевидения и звезд мыльной оперы, группу политиков, двух знаменитых шеф-поваров и поп-звезду. Мужчины были в черных галстуках или килтах. Женщины боролись за то, чтобы превзойти друг друга в ярдах шелка и бархата, глубоких вырезах и ослепительном ассортименте бриллиантов и драгоценных камней.
Целая армия официантов в полной шотландской форме пробивалась сквозь толпу, неся подносы с марочным шампанским, в то время как трио волынщиков выступало на галерее наверху. Не было электрического освещения. Более сотни свечей мерцали в двух массивных канделябрах. На железных жаровнях, вмонтированных в стены, горели факелы. В центре комнаты доминировал массивный каменный камин, языки пламени вырывались из трубы и отбрасывали красные тени на каменный пол.
Килморы не жили в замке столетиями, но сегодня они определенно были там. На стенах висели портреты в натуральную величину... Мрачного вида мужчины с мечами и щитами, женщины в шотландках и шляпках с гордыми глазами. Во многих нишах были расставлены доспехи, а скрещенные мечи стояли на страже у каждой арки и двери. Животные, которых они убили — олени, лисы, дикие кабаны — смотрели на происходящее сверху вниз своими бестелесными головами и стеклянными глазами. Гербы усеивали стены, камин, даже окна.
Десмонд Маккейн, должно быть, потратил целое состояние на вечеринку, гарантируя, что, по крайней мере, его гости получат выгоду за свои деньги. От одного конца зала до другого тянулся фуршетный стол, заваленный огромными кусками говядины и салатами, целым лососем, олениной и — на огромном серебряном блюде — жареным молочным поросенком с сердитыми глазами и яблоком во рту. Там были десятки различных вин и крепких напитков, чаши для пунша и целых пятьдесят марок солодового виски в бутылках различной формы. Одна арка вела на танцпол, другая - в полностью оборудованное казино с рулеткой, блэкджеком и покером. Каким-то образом Маккейну удалось припарковать новенький мини-кабриолет в прихожей. Это был первый приз в розыгрыше, в который также входили гидроцикл Kawasaki 260X и двухнедельный круиз по Карибскому морю — все они были бесплатно предоставлены для оказания первой помощи богатыми спонсорами.
Снаружи все еще падал снег. Ветер прорезал ночь, как скальпель. Но все это было забыто, так как внутри гости наслаждались теплотой общества друг друга и духом праздника, в то время как минуты тикали до Нового года.
И все же, несмотря на все это, Алекс и Сабина чувствовали себя не в своей тарелке. Было приглашено не так много других подростков, а те, кого они встретили, все жили поблизости, казались ростом не менее шести футов и явно считали их чужаками. Алекс и Сабина поели вместе, выпили пару бокалов газировки и отправились на танцпол — но даже здесь они не чувствовали себя комфортно, окруженные взрослыми, крутящимися и раскачивающимися под музыку, которая не была популярна десятилетиями.
“С меня хватит этого”, - объявила Сабина, когда группа перешла к классической музыке ABBA.
Алекс знал, что она имела в виду. В центре танцпола доминировали трое лысых мужчин в килтах, тыча пальцами в воздух под мелодию “Деньги, деньги, деньги”. Он взглянул на часы. Было всего десять минут двенадцатого. “Я не думаю, что мы можем еще уйти, Сабина”, - сказал он.
“Ты видел моего папу?”
“Он разговаривал с одним из политиков”.
“Вероятно, надеялся получить историю. Он никогда не останавливается ”.
“Давай, Сабина. Не унывай. Этому месту должно быть сотни лет. Пойдем и исследуем ”.
Они покинули танцпол и направились по ближайшему коридору. Каменные стены изогнулись, и музыка и шум вечеринки почти сразу прекратились. От него отходил другой коридор, украшенный гобеленами и тяжелыми позолоченными зеркалами со стеклом, почерневшим от времени. В конце они подошли к лестнице, которая вела в одну из башен, и внезапно оказались снаружи, окруженные низкой кирпичной стеной, глядя в черноту с белыми пятнами, в которую превратилась ночь.
“Так-то лучше”, - сказала Сабина. “Я задыхался там”.
“Тебе холодно?” Алекс могла видеть, как снег мягко падает на ее обнаженную шею и плечи.
“Со мной минуту все будет в порядке”.
“Вот”. Он снял куртку и протянул ей.
“Спасибо”. Она надела его. Наступила пауза. “Я бы хотела, чтобы мне не нужно было возвращаться в Америку”, - сказала она.
Эти слова потрясли Алекса. Он на мгновение забыл, что она вернется через несколько дней. Она поступила в школу в Сан-Франциско, где жила семья, и пройдет некоторое время, прежде чем они снова увидятся. Он будет скучать по ней. Эта мысль опечалила его. Он так часто видел Сабину на рождественских каникулах, что привык к ее присутствию. “Может быть, я мог бы приехать на пасхальные каникулы”, - сказал он.
“Вы были в Сан-Франциско?”
“Однажды. Мой дядя взял меня с собой в командировку. По крайней мере, так он мне сказал. Он, вероятно, работал с ЦРУ, шпионил за кем-то или за чем-то”.
“Ты когда-нибудь думаешь о Дэмиане Крее?”
“Нет”. Алекс покачал головой. Вопрос, казалось, возник из ниоткуда. Алекс взглянул на Сабину и был удивлен, увидев, что она смотрит на него с чем-то близким к гневу в глазах.
“Я верю. Все время. Это было ужасно. Он был сумасшедшим. И то, как он умер! Я буду помнить это всю оставшуюся жизнь ”.
Что ж, это имело смысл. Сабина была там в самом конце. На самом деле, она была по крайней мере частично ответственна за его сенсационную смерть.
“Я думала, ты сказал, что собираешься остановить все это”, - продолжила она. “Играешь в шпиона...”
“Это никогда не было моим выбором”, - ответил Алекс. “И в любом случае, я уже сказал твоему отцу. Я остановился. Это больше не повторится ”.
Сабина вздохнула. “Сан-Франциско великолепен”, - сказала она. “Отличные магазины. Отличная еда. Отличная погода. Но я скучаю по Англии ”. Она сделала паузу. “Я скучаю по тебе”.
“Я приеду навестить. Я обещаю.”
“Тебе лучше. . . .”
Они были на улице всего пару минут, но в такую погоду этого было более чем достаточно. Алекс мог видеть хлопья снега в волосах Сабины. “Давай спустимся вниз”, - предложил он.
“Да. Давай найдем папу и уберемся отсюда. Я вернусь в главный зал. Ты заглядываешь в другие комнаты. Я хочу вернуться к маме, и если вы спросите меня, эта вечеринка отстой. Все эти мужчины в килтах, и ни у одного из них нет приличных ног ...”
Она вернула ему куртку, и они вдвоем спустились обратно по винтовой лестнице, затем разделились, отправившись на поиски Эдварда Флауэра. Алекс наблюдал, как Сабина спешит по коридору, затем пошла в другую сторону, мимо других неулыбчивых портретов давно умерших предков. Он задавался вопросом, почему кто-то хотел бы жить в таком месте, как это. Возможно, Десмонду Маккейну нужно было где-то спрятаться от мира. Когда он не пытался спасти это.
Он услышал гул голосов, звон бокала и женский смех. Он подошел к двойным дверям, ведущим в помещение, которое, должно быть, было библиотекой замка, с полками, заставленными книгами в кожаных переплетах, которым на вид было по меньшей мере сто лет, и которые, несомненно, никто никогда не читал. Он сразу увидел, что библиотека была превращена в казино, с карточными столами, вращающимся колесом рулетки и крупье в белых рубашках, жилетах и галстуках-бабочках. Когда он вошел, шарик рулетки с громким стуком опустился в прорезь, зрители засмеялись и зааплодировали, а крупье выкрикнул “Восемнадцать, красное, чет ...” и начал сортировать ставки. Там было почти сто человек, игравших в разные игры, большинство из них держали напитки, а один или двое из них курили сигары. Должно быть, это была единственная комната в замке, где разрешалось курить; в воздухе висело облако дыма.
Алекс даже не заметил, как вошел в комнату, настолько он был заворожен. Он мельком взглянул на карты, скользящие по зеленому сукну, на новые ставки, сложенные перед колесом рулетки, на мужчин и женщин, кто стоял, кто сидел, наклонившись вперед, их лица раскраснелись от возбуждения. Казалось, что основное внимание было сосредоточено в дальнем конце комнаты. Шла игра с участием шести игроков, но один из них только что проиграл. Алекс видел, как он с отвращением бросил свои карты и встал, оставив пустой стул. В то же время игрок-победитель рассмеялся глубоким, сочным смехом, который согрел комнату.
Десмонд Маккейн. Это должен был быть он. Алекс знал бы это, даже если бы он не был единственным чернокожим мужчиной в комнате. Маккейн откинулся на спинку стула перед огромным окном, которое словно обрамляло его, помещая в центр картины. Почти вопреки себе, Алекс двинулся вперед, чтобы рассмотреть поближе. Всего несколько минут назад он думал о Маккейне. Не помешало бы увидеть, каким на самом деле был лэрд замка Килмор.
Маккейн собирал свои карты, которые почти исчезли в его огромных руках. Он был огромным мужчиной с необыкновенной внешностью, которая каким-то образом привлекла к нему Алекса. Он был абсолютно лысым, с круглой, отполированной головой, на которой наверняка никогда не было ни единого волоска. Его глаза были странного оттенка серого — они были темными, но светились электричеством, — а его улыбка была просто ослепительной. Как и все остальные, он был одет в черный галстук, но в отличие от многих других, он выглядел совершенно комфортно, как будто он всегда так одевался.
Он взял стакан виски, который пил, как коктейль, используя соломинку в уголке рта, и Алекс вспомнил, что Эдвард Плезьюз рассказал ему о боксерской травме. Это было правдой. Мужчина, на которого он смотрел, получил удар, который навсегда вывихнул ему челюсть. Хуже того, его собрали обратно таким образом, что он больше не подходил должным образом. Это было так, как если бы кто-то сфотографировал его голову, разрезал ее горизонтально пополам, а затем соединил две части на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга. Его глаза и нос больше не были точно над его ртом.
И было кое-что еще. Маккейн что-то сказал, повернул голову и засмеялся во второй раз. И тогда Алекс увидел это. На нем было серебряное распятие, но не на шее, а на ухе. Он был меньше сантиметра высотой, приколот к мочке. Украшения были довольно эффектными на фоне насыщенной, темной кожи. Это был человек, который открыто носил свою веру, который осмелился вам возразить против этого.
Алекс придвинулся ближе. Шестеро из них играли в разновидность покера — Техасский холдем, — в котором пять карт, перевернутых рубашкой вверх, используются всеми за столом. И ставки не могли быть выше. Алекс сразу понял это по количеству разноцветных фишек, рассыпанных по столу, - каждая из них стоила 50, 100 и даже 500 долларов. Каждая фишка была куплена по номинальной стоимости. Казино использовало реальные деньги. Алекс чувствовал напряжение в воздухе. Россыпь карт, несколько минут игрового времени ’ и тысячи долларов могут перейти из рук в руки. На данный момент Маккейн явно лидировал.
Перед ним была сложена целая гора фишек, и только один из игроков — мужчина с копной серебристых волос и толстым мясистым лицом — подошел хоть сколько-нибудь близко.
Маккейн поднял глаза и заметил Алекса. И сразу же появилась улыбка, притягивающая его, заставляющая почувствовать, что они знают друг друга много лет.
“Добрый вечер”, - прогремел он. “Добро пожаловать в казино Килмор. Я бы сказал, что ты, честно говоря, немного молод для азартных игр. Как тебя зовут?”
“Алекс. Алекс Райдер.”
“А я Десмонд Маккейн. Мы как раз собираемся разыграть последнюю раздачу. Почему бы тебе не присоединиться к нам? Это все ради благого дела, поэтому я думаю, мы можем закрыть глаза на возрастное ограничение ”. Он указал на место, которое только что освободилось. Алекс уже слышал, что из-за сломанной челюсти ему было трудно говорить. Слова, начинающиеся на f или r, звучали слегка размыто. “Открытки были довольно интересными этим вечером. Посмотрим, смогут ли они еще что-нибудь сказать до полуночи ”.
Алекс знал, что совершает ошибку. Он должен был искать Эдварда Удовольствия. Он согласился с Сабиной. Они собирались уходить. Но это было почти так, как если бы Маккейн бросил ему вызов. Если бы он ушел сейчас, он был бы похож на какого-то маленького ребенка, который был не в себе. Маккейн выиграл последнюю раздачу и аккуратно складывал все фишки, включая фишки человека, который только что ушел. Алекс взял свой стул и сел.
“Хорошо!” Маккейн улыбнулся ему. “Ты знаешь правила Техасского холдема?”
Алекс кивнул.
“Мы относимся к этому очень серьезно. Сесть за стол стоит пятьсот долларов — эти деньги идут прямо на оказание первой помощи, — а минимальные ставки составляют пятьдесят долларов. Ты захватил с собой карманные деньги?”
Пара других игроков рассмеялась. Алекс проигнорировал их. “Я вообще не взял с собой денег”, - сказал он.
“Тогда мы откажемся от платы за вход, и я поставлю тебя. Это последняя раздача за вечер, так что тысячи долларов должно быть достаточно ”. Он подвинул чипсы. “Это делает игру веселее с большим количеством людей. И ты никогда не знаешь. Ты мог бы выиграть достаточно, чтобы купить себе новую PlayStation!”
Если бы Алекс составлял цифры, за столом было бы шесть игроков: трое мужчин, две женщины и он. Маккейн был в одном конце с темноволосой женщиной — Алекс смутно узнал в ней телевизионного репортера — рядом с ним. Затем появился пожилой мужчина, который мог бы быть отставным солдатом, сидевший неподвижно, с прямой спиной и сосредоточенным лицом. Следующим был седовласый мужчина. Он напомнил Алексу бухгалтера или банкира. Круг замкнула шотландка с рыжими волосами, потягивающая шампанское, хотя было ясно, что она уже выпила более чем достаточно.
Крупье перетасовал колоду, и каждому игроку раздали по две карты рубашкой вверх. Они были известны как “закрытые карты”. Алекс изучил основы игры, играя с Иэном Райдером и Джеком Старбрайтом в возрасте, когда другие дети, вероятно, читали "Дика и Джейн". Техасский холдем - это в значительной степени игра с блефом. Вы пытаетесь создать пары, тройки, полный зал и так далее. Но все зависит от ваших скрытых карт. Они могут быть великолепны. Они могут быть ужасными. Секрет в том, чтобы убедиться, что никто не догадывается в любом случае.
Алекс наблюдал, как Маккейн приподнял уголки своих карточек большим пальцем и улыбнулся, даже не пытаясь скрыть свое удовольствие. Конечно, возможно, он блефовал, но у Алекса возникло ощущение, что этот человек не слишком умен, когда дело доходит до сокрытия своих эмоций. У него должно быть там что-то хорошее ... старшие карты или пара. Алекс изучил свои собственные карты. Волноваться было не из-за чего, но он сохранял невозмутимое выражение лица.
“Тогда давай”, - сказал Маккейн.
Крупье был бледным, серьезным мужчиной лет под тридцать. Он выглядел смущенным, имея в игре подростка, но сдал еще три карты — “флоп” — рубашкой вверх на стол. Все шесть игроков использовали эти карты, чтобы попытаться создать наилучшую комбинацию из возможных. Первым выпал бубновый валет, лицевая карта. Затем пришла семерка червей. Третья карта вызвала легкий ропот среди собравшихся вокруг людей. Это был туз пик. Это должна была быть дорогостоящая игра.
Ставки начались.
Алекс посмотрел на все деньги, которые ему дали, думая, что должны быть лучшие способы потратить тысячу долларов. Маккейн начал торги с двухсот долларов, и репортер сразу же отказался.
“Нет смысла играть против тебя, Десмонд”, - сказала она. У нее был сильный шотландский акцент. “Ты всегда побеждаешь”.
“Мы все участвуем в гонке”, ’ сказал Маккейн. “Но приз получает только один’. Он коротко рассмеялся. “Это послание к Коринфянам, глава девятая, стих двадцать четвертый”. Он повернулся к солдату. “Ты в деле, Гамильтон?”
Хэмилтон тоже сдался. Бухгалтер, Алекс и рыжеволосая женщина положили перед ними свои фишки на 100 долларов.