Жизнь продолжала идти своим чередом, и я обживалась в новом доме. Спать улеглась на своем любимом диване, привезенном из городской квартиры. Всю ночь кто-то ходил по комнате, отодвигал ящики в комоде, открывал и закрывал дверь в шкафу, охал и стонал, шаркал ногами. Это была плохая идея ночевать в комнате, которая использовалась в качестве гостевой для потока страждущих.

– Ты чего там шаришься? – спрашиваю кого-то невидимого в темноте.

Притих, притаился, а потом уселся у меня в ногах и снова давай вздыхать. А мне самой вот прямо нехорошо делается, дурно, тошно и на душе так муторно. Зря я дверь в комнату закрыла, надо было Прошу пустить, с ним спать. Он хоть и половину дивана занимает, но такой замурчательный.

Хотела встать, а не2что меня за ноги держит и не пускает. Вот так здрасьте, приехали, это еще что за новости. Так оно мало того, что на ноги навалилось, так еще и выше заваливаться стало. Уже половину туловища я не чую. Это вот как понимать? Слышу, с той стороны двери Проша скребется, дверь пытается открыть. Нечто невидимое уже и до груди доползло, не дохнуть, не выдохнуть, и сказать я уже ничего не могу, только мычу нечленораздельно. Так это существо еще принялось меня душить.

Котяра уже мой со всего размаха дверь в комнату выбивает, видно, разбегается, и прыгает на нее. Она, как заколдованная, с места не сдвинется, хотя открывается вовнутрь. Он там уже за дверью и орет, и воет, и скребется, и всей своей тушей ее атакует.

Существо меня душит, а я пытаюсь его увидеть и выкарабкаться из-под него. Тут перед своим лицом вижу рожу, на животное похоже, пасть собачья огромная, а глаза, как у человека, весь волосатый и лапы с длинными пальцами и когтями. Как только он передо мной показался, так я и руки смогла высвободить. Хвать его за пасть и от себя отталкиваю.

– Ах, ты же су-у-ка, а ну пшел отсюда, – еле выдавила из себя с хрипом и тяжестью в горле.

Тут и Проша смог в дверь пробиться. Существо отскочило от меня на пол и сцепилось с котом. Визг, писк, дикие кошачьи вопли, звуки борьбы.

– Мам, что у тебя тут происходит? – в дверях появилась Катюшка.

– Кот, видно, крысу большую поймал, – ответила я, тяжело дыша.

Сущности, видно, отвлеклись на мою Катерину и прекратили драться. Нечто куда-то ускользнуло и пропало из поля видимости.

– Мам, я боюсь. Какого размера эта крыса была, что Прошка с ней боролся? А Маруська наша где? – спросила дочь.

Из-за косяка двери появилась испуганная и хитрая собачья мордочка. Обычно она спит со мной в комнате, а в этот раз не захотела вместе со мной заселяться в новую спальню, а преспокойно дрыхла в зале. Я как могла, успокоила дочь и уговорила ее отправляться спать. Сама же собрала подушки и одеяла и ушла на диван в большую комнату, оставаться здесь мне не хотелось. Рядом на диване устроился Проша – охранять мой покой и сон. На полу расположилась Маруська. Так мы и уснули в теплой компании.

Утром встала рано, надо было сгонять к маман. Она звонила накануне, снова жаловалась, что есть ей нечего и лекарства кончились. Собрала в контейнеры готовую еду и отправилась на автобус. День у мамы прошел, как всегда, ничего особенного и выдающегося не случилось.

Когда была у нее, позвонила давняя приятельница Нинок. Мы с ней особо не дружим, только иногда общаемся, когда ей скучно или у нее что-то случилось. Когда-то давным-давно наши дети ходили в один художественный кружок. Потом Нина переехала, и наша дружба сошла на нет, но все же иногда списываемся и созваниваемся. Она предложила мне встретиться и поболтать, дескать, давно не виделись. Договорились увидеться в парке в центре города.

Нинок совмещала приятное с полезным, выгуливала младшего сына и разговаривала с какой-то молодой женщиной или девушкой. Барышня была одета во все черное, какие-то балахонистые юбки с кружевами, массивные ботинки с цепями и шипами, черная блузка с прозрачными рукавами. И просто невообразимое количество разнообразных амулетов и браслетов всех конфессий и религий. Мадам также отличалась жутким макияжем: темно-коричневая, почти черная помада, такие же тени и наращенные ресницы. Волосы цвета вороного крыла были распущенны по плечам.

Нинок увидела меня и помахала рукой, что-то сказала готической леди. Та осмотрела меня с ног до головы и слегка скривила губы, ну да, не надела я сегодня огромную черную юбку, да и раскраски боевой на лице не наблюдалось, только легкий макияж.

– Привет, Агнета, это вот Елизавета, потомственная ведьма, – представила нас Нина.

– Здравствуйте, очень приятно, – улыбнулась я.

– Взаимно, – ответила та и протянула руку с черным маникюром в знак приветствия.

– Ой, простите, сейчас такая ситуация в стране, а я только из автобуса, руки никому не пожимаю, – убрала я руки за спину.

Она лишь усмехнулась.

– Агнета, Елизавета поможет тебе с твоей ситуацией с мужем, – начала Нинок.

– Нин, да я вроде совета не спрашивала и помощи не просила, да и все у меня сейчас в порядке, – удивилась я на приятельницу.

– Не бывает в жизни все в порядке. Ниночка мне сказала, что у вас муж – тот еще ходок. Чтобы обезопасить себя на будущее, его можно приворожить, или наградить половым бессилием, или поставить на него морок, чтобы бабы к нему не лезли, а можно и себя красивой сделать, – начала говорить Елизавета.

– Это как же себя можно красивой сделать? Я вроде еще пока ничего так, – удивилась я.

– Ну вот именно что вы – ничего так, а могли быть как Анджелина Джоли, – продолжала Елизавета.

«Ну что же ты себя-то красавицей не сделала, чудище лесное», – подумала я.

– Меня моя внешность вполне устраивает, – улыбнулась я.

Девушка начала сердится, замолчала и поджала губы.

– Вот пока ты тут сидишь и о своей красоте лясы точишь, там твой мужик другую имеет, и дальше иметь будет, пока что-нибудь не предпримешь, – зло сказала она.

– Ну на здоровье, главное, чтобы им хорошо было и контрацепцией пользовались. – Ее злость начинала меня забавлять.

– Ее Ольга зовут, – сказала она и прищурилась, пытаясь поймать эмоции на моем лице.

– Как ее зовут, и куда ее зовут, меня не особо волнует, – я улыбнулась.

Позади барышни висел то ли демон, то ли сущность, которая чем-то напоминала индийскую богиню Кали, в ее жутком воплощении. Чудовище вывалило язык, вытаращило глаза, имело фиолетовый цвет кожи и ожерелье из человеческих черепов. Одной из своих рук оно управляло девицей, как кукловод марионеткой.

– Тебе просто нужно подумать хорошенько. – Она внимательно посмотрела на меня и взмахнула рукой, делая какой-то знак пальцами.

Тут подбежал Нинин сынишка. Девица поправила на нем рубашку сзади, и по ее руке в пасть к демону побежал небольшая пушинка-сгусток. Нина что-то шепнула сыну и отправила его дальше играть в песочнице с другими детьми. Ребенок не добежал, споткнулся и упал. Ударился носом об небольшой бордюр, отчего у него хлынула кровь. Нина вскочила и побежала к сыну.

– Вот видишь, что я умею, – гордо сказала девица.

– Поздравляю, – ответила я. – Мне идти надо.

Я встала со скамейки и подошла к Нине.

– Нинок, я пойду, у меня автобус через сорок минут. Жаль, не пообщались. Ты береги себя и ребенка, и фильтруй свое окружение, пока не завязла в этом, – сказала я и отправилась по аллее к выходу из парка.

– Подожди, – крикнула вслед мне девица.

Я приостановилась. Она подобрала все свои юбки и побежала ко мне, сунула в руку мне визитку.

– Вот, если надумаешь приворот сделать или порчу какую, звони, ну или пиши, там все указано. Я все умею. – И она подмигнула мне.

– Давай покеда. На автобус опаздываю. – Махнула ей рукой и отправилась на автобусную станцию.

Выходя из парка, порвала и выкинула ее визитку в мусорку, еще этого добра мне не хватало.

На автовокзале встретила Петра. Он обрадовался встрече, снова меня благодарил за дочку. Девочка идет на поправку, сама уже ходит, правда, ей пока тяжело, много отдыхает, тихая стала. С подружками не общается, только с младшей сестрой. Отдал мне два больших пакета с пчелопродуктами, в одном был воск, а в другом все остальное, что я просила. Говорит: «Сегодня собирался к вам заехать, а телефон дома забыл, а вот все само собой и получилось, и нас судьба свела». Поговорили с ним, взяла с него обещание, что мой номер и адрес давать никому не будет. Села в свой автобус и отправилась домой.

Пока ехала домой, на вайбер пришло несколько сообщений от разных заказчиков, всем требовались статьи и притом вот прямо вчера. Ответила, что у меня теперь другие расценки, повысила цену на десять процентов, не так уж и много, но итоговая стоимость будет для меня поприятней. Один сразу отвалился, сказал, что у меня конский ценник, другой начал торговаться. Ответила, что эта стоимость для него такая, для других она выше на двадцать процентов. Успокоился, обещал скинуть предоплату и техническое задание.

Оставшиеся двое были согласны и сразу перевели деньги на карту, сказали, что выслали на электронку ТЗ. Значит, буду работать три дня, не поднимая головы. Надо еще сегодня с интернет-магазином разобраться, а то вчера за шмотками ездила, сегодня к маме. В прошлый вечер только пару часов удалось поработать, за такое по головке не погладят, могут и попросить освободить место. Хоть оплата не великая, но она стабильная и официальная. Надо будет попросить надбавки, за интернет, за электричество и амортизацию ноута.

С такими мыслями приехала домой. Навстречу вышла Катюшка.

– Мам, там в той комнате творится что-то невообразимое, шум стоит постоянный. Я заходить туда не стала, мне страшно, – испуганно сказала дочь.

Я открыла дверь в спальню и ахнула, все вещи из комода были выкинуты и разбросаны по полу и дивану. Ящики валялись на полу. Двери шифоньера открыты, но там все было на месте. Странно, барабашка не тронул шкаф, только дверцы пооткрывал. Барахло собрала и убрала в шкаф в зале. Ящики подобрала и вынесла в коридор, туда же выкатила комод. Пока все убирала, в комнате было тихо. Убиралась и ругалась на безобразника. Как только я закрыла дверь, там опять шумно стало. Открываю, все на месте и тишина.

Прошлась со свечкой по всем углам. Кто-то усиленно пытался ее задуть, прямо чувствовалось, как поток воздуха идет с того места, где нет сквозняков. Вот ведь какой мелкий пакостник. Оставила свечку догорать в середине комнаты. Поставила ее в железный таз на всякий случай и ушла есть готовить. Через полчаса захожу, а свеча потушена и сплюснута сверху, как будто на нее кто-то с силой надавил. Значит, не нравится. На двери нарисовала защитные руны и закрыла комнату, пусть там сидит тихо и не рыпается. Будет время – займусь.

Вечером было тихо. Я работала, Катюшка рисовала, все были заняты своими делами. Иногда отвечала на Сашины сообщения. Он вечером забегал увидеться, сказал, что у него дел много, маме нужно помочь и брату на ферме. Поболтали, помиловались и каждый разбежался по своим делам.

Позвонила Нине узнать, как там Кирюшка. Она сказала, что после прогулки у него температура поднялась, и нос сильно отек от удара.

– Нинок, ты бы гнала эту Елизавету поганой метлой. Видишь, какой у нее глаз нехороший, ребенка сглазила. Сказала, какой он хорошенький, и мальчишка тут же упал носом в землю, – дала совет приятельнице. – И температура эта неспроста. Точно сглазила.

– Ой, я даже и не знаю, мне ее Эльвирка порекомендовала, как хорошего специалиста.

– А на кой ляд тебе такой специалист понадобился, и зачем ты ее на нашу встречу притащила? – поинтересовалась я: Нинок явно что-то не договаривала.

– Ну, она обещала мне скидку, если я приведу клиента, – ответила она виновато.

– Вот, блин, и сюда сетевой маркетинг докатился, приведи друга и получи порчу в подарок, – хохотнула я. – Агенты «Орифлейм» переквалифицировались в ведьм.

– Ну зачем ты так, – обиделась Нина.

– Кого привораживаешь или порчу наводишь? – продолжала пытать приятельницу.

– Мужа от пьянства лечу, задрал уже пить в гараже с приятелями.

– Ну, разгони всех, у вас гараж к дому пристроен, считай, что они у тебя дома прибухивают. У тебя дети на это все безобразие смотрят, – посоветовала я.

– Ой, я не знаю, неудобно как-то, – ответила она.

– Неудобно, Нина, по всяким колдовкам непонятным ходить, а свой дом ты должна отстаивать всем своим существом. И еще, большая просьба ни с кем без моего разрешения меня не сводить, – отчитала я Нину.

– Хорошо, я хотела сделать, как лучше, – обижено ответила она.

– Ладно, все, проехали. Пацана умой проточной водой. Если есть, то лучше святой, и вытри подолом своей ночной рубашки или в чем ты там спишь. Будешь умывать, скажи: «Водичка, водичка, умой Кирюшкино личико, чтобы хворь убежала, и болезнь пропала, от глаза дурного и медведя хромого». Говори эти слова, пока его умывать будешь.

– Ой, Агнета, ну что это за бабкины сказки, и, вообще, при чем тут медведь хромой.

– Медведь к слову пришелся, в рифму, так сказать. Ты же ничего не теряешь, если ребенка так умоешь? А насчет бабкиных сказок, – кто бы говорил, – поцокала я языком.

Поговорили с ней еще минут двадцать о всяком о разном и распрощались. Под конец разговора наказала ей, чтобы к ребенку девку эту не подпускала.

Снова работа, до самой ночи, пока глаза не стали слипаться и мозги соображать. Никто мне денег в клювике не принесет, все сама, сама. И так я считаю, что хорошо живу, коммуналка маленькая, по сравнению с квартирой, продукты практически не покупаю, что-то от бабушки осталось, а что-то бартером принесли. Счастливый я человек, ни мята, ни клята, никому ничего не должна, и даже вон барабашка в комнате притих, мстю страшную, наверно, замышляет.

Ночевала в зале, там практически ничего не слышно. Ночью он не шумел. Утром в комнату зашла, все на своих местах, может, убрался в другое место. Проша эту комнату не любит, не заходит совсем. Снова весь день в работе, надо наверстывать упущенное. От напряжения разболелись пальцы и кисть. Решила часик передохнуть, чтобы потом не передо2хнуть (нравится игра слов).

Спустилась в подвал в свою «секретную лабораторию». Разложила по полочкам все, что Петр принес. Пересчитала запас свечей, мало осталось. Нашла тетрадки с записями, как их готовить. Почитала. Выудила воскоплавку, нитки, формы для свечей разных размеров и принялась творить. Все делала по инструкции, такое удовольствие получила от возни с воском. Все же он намного приятней, чем парафин, а пахнет как удивительно. Все залила, поставила застывать. Надо было еще партию с травками сделать. В другой раз с ними попробую.

Захватила из подвала пару веничков с полынью и чертополохом. Развесила по комнате с барабашкой. Пусть «порадуется», посмотрит, как я о нем забочусь. В блюдце налила молока и поставила его на пол для воинствующего гражданина, еще положила парочку шоколадных конфет. Через час зашла в комнату. Конфеты некрасивыми пятнами по стенам размазаны, а молоко по полу разлито мелкими каплями, словно его в рот набирали и разбрызгивали везде. Полы вытерла, пятна на стенах пыталась затереть.

Ночью в комнате двигалась мебель, что-то ронялось и падало. Кто-то топал и охал, стучал в дверь. Специально ведь делает, чтобы мы нормально не спали. Дочь пугает. Она ко мне в зал перебралась, там слышно меньше и ей не страшно со мной. Вот террорист проклятый, покажу я тебе завтра кузькину мать, не хочешь по-хорошему, получишь по самое не балуйся.

Утром попыталась зайти в комнату, но с той стороны что-то не давало открыть дверь. Товарищ, видно, там совсем забаррикадировался. Особо в спальне ничего нет, но все же имеется диван, в котором спрятаны новые обои и новогодние игрушки, да шкаф с бабушкиными новыми вещами, которые пригождаются периодически.

Во время завтрака мы с дочерью слышали, как в комнате двигается мебель. Деловой товарищ. Катя от страха елозила по стулу и посматривала на меня, я не показывала вида, что мне тоже неуютно с пришельцем. Надо сказать, стада мурашек с промежутками в десять секунд проносились от затылка до пяток, а потом обратно возвращались и шевелили волосы на голове. Но я старалась сохранить спокойствие ради дочери.

– Мам, можно я к Насте схожу? – спросила Катюша.

– Иди, только телефон возьми с собой, и сначала Насте позвони, нужна ты там или нет. Вдруг они вещи собирают, уезжать же собирались, – ответила я, а сама думала, что же делать и куда бежать.

Дочь схватила телефон и убежала на улицу звонить Насте, но не успела, девочка сама пришла за молоком. Я отдала ей полторашку, и они с Катюшкой отправились к ней в гости. Ну, вот хоть ребенок у меня немного отдохнет и развеется, а я попробую повоевать с незваным гостем.

Подошла к двери, толкнула. Она немного открылась, и я пролезла в образовавшуюся щель. Ё-моё, это чудо-юдо передвинуло шкаф в середину комнаты и диван к нему перетащило, сдернуло мои травяные веники и раздербанило их на составляющие. Все полы, диван, подоконник и, наверное, шкаф были усыпаны измельченной травой. Занавески ему тоже не понравились, и он их снял, вернее, сдернул вместе с карнизом. Вот негодник. Сейчас найду какой-нибудь ритуал и изничтожу тебя.

Собралась выходить, повернулась к двери, и тут диван поехал и перекрыл мне выход. Попыталась диван с места сдвинуть, а он намертво на месте встал. Трава с полу начала подниматься вверх, потом закружилась маленькими вихрями. В комнате появилось несколько таких травяных смерчей. Я бросилась к окну, но оно не открывалось, скорее всего, проделки такого же рода.

Хорошо, что додумалась взять телефон с собой. Когда вытаскивала из кармана, вместе с ним выпала визитка, подхватила ее на лету. Предполагаю, что если бы она коснулась пола, то либо исчезла, либо ее хулиганье порвало бы. На визитке было написано: «Бабка Матрена. Гадания и предсказания». Как хорошо, что я ее не выкинула. Стала набирать номер, написанный на визитке, но тут кто-то принялся тянуть у меня из рук телефон.

Ну вот дудки, я тебе аппарат не отдам, ишь какой хитрый, потянула его на себя. Чувствую, не отпускает, еще чуть-чуть, и смартфон упадет на пол или пропадет в цепких лапах. Врешь, не возьмешь, и со всей силы толкаю нечто, вернее, делаю такое движение рукой в воздухе. Оказалось, что ударила во что-то мохнатое и костлявое. Послышался звук, как будто кто-то упал. Успела набрать номер и нажать кнопку вызова, как на меня свалились шторы, и нечто попыталось меня в них замотать.

– Алло, бабушка Матрена, помогите, – ору в трубку. – Это Агнета. Да отлепись ты от меня, живность чумная, – отбиваюсь от существа.

Телефон все же выронила, надеюсь, она меня услышала. Чудо-юдо ухитрилось меня запеленать и уселось верхом. Столько отборного мата оно, наверно, ни разу не слышало за всю свою мохнатую дурную жизнь. Сидит и себе там похихикивает. И откуда ты взялось, чувырло волосатое. Я и ногами брыкаюсь, и высвободиться пытаюсь, а оно все никак с меня не слезет, еще мне пятки принялось щекотать. Вот явно чудо надо мной измывается да потешается. Вот надо было сначала средство от него поискать, а потом уже во всеоружии к нему заходить. И тетушки эти ничего не подсказали, наверно, тоже сверху на меня смотрят и ухохатываются. Скажут, думать надо было головой, Агнета.

– Отвали уже, – дергала я ногами.

Не люблю, когда меня трогают, а особенно когда пытаются щекотать своими кривенькими лапками или чем там, не знаю. Вдруг он там не своими культяпками меня щекочет, а хвостом. Интересно, у него есть хвост, а рога у него имеются? В прошлый раз только странную собачью пасть разглядела, да лапу с длинными пальцами и когтями. Опять начала брыкаться и пытаться выпутаться из занавески. Вдруг слышу, кто-то по дому ходит. Стала орать, что я в комнате.

– А ну, ирод окаянный, отворяй ворота, бабка Матрена пришла, – гаркнул зычный голос из-за двери.

Я услышала, как диван начал отодвигаться от двери. Значит, ее слушается или боится.

– Ты где? – зашла бабулька в комнату.

– Тут, в занавесках завернута, – пропищала я.

Услышала бабкин хохот и почувствовала, как по комнате разносится табачный дым.

– У нас не курят, – промямлила я.

– Цыц, это дым волшебный, мне думать помогает, – ответила она и принялась меня разматывать.

Скинула я с себя занавески и вздохнула полной грудью.

– Скажи спасибо, что не придушил тебя, а только позабавился, – сказала Матрена. – А то бы мог занавесочку потуже и кирдык тебе, родная.

Бабулька дымила, как паровоз, оглядывая комнату.

– Ты где шишигу зацепила? – спросила она.

– Кого?

– Ну, барабашку, шишка, шишигу, – уточнила бабка.

– Не знаю.

– Они иногда в пустующих домах заводятся. Если бы он в твоем доме был, то ты бы с ним давно познакомилась. Вспоминай, сколько он у тебя уже, – пристала Матрена.

– С того дня, как я мебель из городской квартиры привезла, – ответила я.

– Ну вот он у тебя в мебели и прокатился. А так как ты добровольно ее вносила, то и ему препятствий не было. Вот только Маргаритины защиты его в этой комнате заперли, войти вошел, а выйти не может, вот и беснуется. Хотя он бы тогда во всем доме тебе «порядок» навел, – выдохнула порцию дыма бабушка. – Они так-то, шишиги, не особо злобливые, хулиганы только страшные, но бывают, что совсем дичают и человеку тогда несдобровать. Питаются страхом, вот и пугают. Если злишься, то они сами этого боятся и пытаются еще сильней запугать.

– Ну а как избавиться?

– А вот так, – сказала она и открыла настежь окна. – Иди туда, откуда пришел, забирай все, что с собою принес. Не задерживайся, да не останавливайся, убирайся и не возвращайся. Язык, ключ, замок, да будет так, как я сказала.

Заклинание она повторила несколько раз. Подул сквозняк, трава с пола поднялась, мимо меня кто-то проскакал и сиганул в окно. Матрена скептически оглядела комнату.

– Навел он тебе порядок, созорничал. Хорошо, хоть такой попался, есть шишиги, которые воду льют да все поджигают. Люди думают – это домовой, а это дух или бес одичавший, шишига, одним словом.

– Ну да, – сказала я, вытряхивая траву из волос.

– А что это у тебя на стенах нарисовано? – спросила она.

– Ну, ставы защитные какие-то, – ответила я и пожала плечами.

– А ты уверена? – Она внимательно посмотрела на меня.

– Я не проверяла. Это от Маргариты Семеновны еще осталось. Она, наверно, писала, – до меня начал доходить смысл ее слов, а на спине организовалась привычная компания мурашек.

– Я хоть и не спец в этих наскальных рисунках, но ты посмотри, некоторые руны стерлись, у некоторых потерялись какие-то части. Да и вообще у них срок действия имеется, когда они начинают работать в обратную сторону. Скажи спасибо шишку, что он тебе здесь спать не дал, а то неизвестно, чтобы ты тут заработала. К тому же Маргарита в них не разбиралась, так что сама думай, – сказала Матрена и снова выпустила кольцо дыма.

Я прикоснулась рукой к тому месту, где была нарисована вязь. Стена гудела, как будто в ней сидел рой пчел. Правильно говорят, все, что ни делается, все к лучшему.

– Скажи спасибо, что Марго поставила такую защиту, через которую ни один враг из комнаты не выберется.

– Спасибо, – машинально ответила я.

– Окно закрой, пока еще что-нибудь не залетело, – сказала Матрена.

Я закрыла окно, и мы с бабкой Матреной вышли на улицу. На крылечке сидел бабулькин бесенок и кидался в Прошу козьими шариками, видно, специально набрал у коз в загончике. Тот лишь ушами потряхивал и следил за ним вполглаза. Чертенок посмотрел на выходящую из дома старушку, но дело свое хулиганское не прекратил, а остался сидеть на месте.

– Айда чай пить, – сказала бабушка Матрена, вытащила откуда-то носовой платок и выбила в него пепел из трубки.

Она отправилась в беседку, а я на кухню, ставить чайник.

Пока на кухне грелся чайник, принесла чашки и оставшийся кусок пирога с капустой и яйцом, варенье в креманке, шоколадку, чайные ложки и блюдца. Бабулька набивала трубку новой порцией табака.

– Убери шоколадку, баловство это, дочери оставь, – она подвинула плитку к краю стола.

– Не любите? – спросила я.

– Не привыкшая. В деревне росла, нас у мамки семь штук было, о шоколаде мы слыхом не слыхивали. Иногда сахарные подушечки мать покупала, иногда отец сахарные петушки приносил с рынка. А потом его не стало, и даже про подушечки пришлось забыть. Когда сестры повзрослели и работать пошли, тогда у нас и карамельки на столе появились, а по праздникам шоколадные конфеты. Вот только отца-то уже не вернешь, да и детство прошло. А вот варенье я люблю, – она потянулась ложечкой к креманке.

Чертенку надоело его хулиганское развлечение, и он залез на плечо к Матрене и принялся ловить дымные кольца. Из них он лепил самолетики и мишек, цветочки и страшные рожицы. Тянулся своими лапками к ложке бабушки и ел, причмокивая и жмурясь, варенье. Ему очень тут нравилось.

– Пироги мне вот твои по душе пришлись. Давно не ела. Покупала вот в городе как-то пару раз, а с домашними все равно не сравнится. Сама я давно не пеку, для себя одной разве много надо, – сказала бабушка и откусила кусочек пирога. – Тебе повезло, что я сегодня себе выходной решила сделать, а то я на консультациях телефон отключаю.

– Спасибо вам. Откуда он взялся, этот шишок? – спросила я.

– Квартира, наверно, пустая стояла? Они любят пустое жилье, там начинают хозяйничать, живут там в свое удовольствие, даже мебель ставят, как им нравится, и картины со стен снимают и выбрасывают, если они по вкусу не пришлись. Видно, диван ему твой понравился, не захотел с ним расставаться, вот и поехал на нем или в нем в новый дом, – ответила она, прихлебывая чай и пуская кольца дыма.

– Да недолго-то она и стояла пустой, пару-тройку недель, может, – ответила я удивленно.

– Для них и этого достаточно, чуют они, что ли, что жилье заброшено.

– Ну вот дома напротив стоят, там теперь жить будет, – усмехнулась я.

– Навряд ли, – улыбнулась бабушка и выпустила очередное кольцо дыма.

– Почему это? – удивилась я.

– Там за забором стоят два охранника, один твой, другой мой, такую добычу они не пропустят.

– Ой, сколько я вам должна за изгнание? – спохватилась я.

– Пять рублей, – засмеялась она и махнула рукой.

– Пять тысяч? – удивилась я.

– Нет, пять рублей, монетка такая. Раньше еще пятачок называлась, – она продолжала улыбаться, как-то хитро, по-доброму, как дедушка Ленин на картине «Ильич и дети».

Сходила в дом и принесла пятак.

– Вот, за работу рассчиталась, – положила перед ней монету.

Тут ее схватил бесенок и запихал себе в пасть. Я аж рот открыла и ахнула.

– Вот проказник, – засмеялась бабулька, – все, что плохо лежит, все в рот тянет.

Он потянулся за чайной ложечкой, но ее отобрала Матрена, и стукнула ею бесенка по лбу. Он обиженно потер его и отвернулся.

– Какой у вас забавный чертенок, – сказала я.

– Это коловерша. Помру, не знаю, куда он пойдет, – вздохнула она. – Они поодиночке не выживают. – Она почесала ему за ушком. – А ты чем зарабатываешь-то? Народу у тебя тут нет, приемы не ведешь. Правда, Маргарита блаженная была, брала, что дадут, от денег иногда отказывалась. Сама еще народ кормила.

– Я сайт интернет-магазина заполняю, – ответила я.

– И сколько зарабатываешь?

– Пятнадцать тысяч, – сказала я и опустила глаза.

– Девка, ты чего, совсем ту-ту? – бабка постучала трубкой по столу.

– Ну нет. – Первый раз мне стало стыдно за свой заработок.

– Ты гадать умеешь? – спросила она.

– Ну так, немного, на картах Таро и на оракуле, – ответила я.

– Давай я к тебе буду некоторых клиенток отправлять, так сказать, переведу на тебя часть клиентской базы. – Она захохотала.

– Да я даже не знаю, кто сюда поедет, да и не хочу я домой чужих таскать, – поморщилась я.

– Ну, ты чё, как клюшка старая, какой дома принимать, мир современных технологий, все онлайн. Задала несколько наводящих вопросов, побеседовала и хошь – в режиме реального времени расклад делай по скайпу там, вайберам всяким. Хошь – потом разложи, когда время будет и настроение, а потом клиенту простыню вышли на электронку или куда договоришься. У меня вон очередь на два месяца вперед, что мне, одной, обожраться, что ли. Я и так себе уже на склеп мраморный заработала да на гроб из красного дерева с бархатной обивкой, – бабулька горько засмеялась.

– Я боюсь, – честно призналась я, – вдруг я что-то не то увижу, а сказать побоюсь. Я вот как-то девочке одной гадала, все у нее с молодым человеком было тухло, да и он по картам тот еще хороший человек был. Пожалела ее и сказала, что все у них хорошо, а он ее взял и бросил через неделю. Она на меня сильно обиделась.

– А ты правду говори, как видишь, так и говори. Если что, картами прикрывайся, типа это не я, это все они. Добрая ты, Агнета, хочешь, чтобы всегда все хорошо было и у всех, – улыбнулась она. – Не боись, я тебе, если чего, подсоблю.

– Я попробую, – ответила я.

– А у тебя пирога больше нет? – спросила бабушка, собирая крошки со своей тарелки и отправляя их в рот.

– Нет, – я виновато пожала плечами.

– Ну тогда я пойду. Агнета, дай баночку варенья вот этого. – Она ткнула пальцем в пустую креманку.

Варенье это, конечно, у меня зачетное, апельсин с яблоком, вкуснющее. Пару банок всего осталось, ну да чего жадничать, в этом году много наварю, а сейчас можно и поделиться. Сходила на кухню и достала из холодильника вареньице. Поставила его на стол в беседке. Коловерша схватил его и запихнул банку к себе в пасть.

– А он как это? – Я тыкала в него пальцем, так и не сумев подобрать нужных слов.

– Он дома отдаст, – рассмеялась бабулька.

– А-а-а, ясно. – Я не могла поверить в увиденное. – Он такой маленький, а банка большая, и ведь все поместилось.

Бабушка не стала объяснять, а только усмехнулась.

– Пасха в воскресенье, пошли в церкву, – предложила мне Матрена.

– Не люблю я все эти сборища, да и вам вот с этими, наверно, нельзя, – ответила я, кивнув в сторону бесенка.

– А мы их за дверью оставим, а если поедем в церковь в городе, так и с ними зайти сможем, – она усмехнулась.

– Это как? – удивилась я.

– А вот так, сама все увидишь. Здесь у нас только бабка Нина промышляет, да еще парочка доморощенных наберется по деревням, а туда всякая чернота со всего города на Пасху стекается, нормальному человеку продохнуть негде.

– Не готова я еще к такому, – ответила я. – Да и вообще, сейчас такая обстановка, что только по общественным местам гулять.

– Ну да Бог с тобой, не хотишь, и не надо, – махнула она рукой. – Я тебе на вайбер потом инструкцию вышлю, как себя с клиентами вести и сколько с кого брать. Ну все, устала я от болтовни. Спасибо тебе за пирог и варенье, за разговоры и за гостеприимство. В следующий раз, когда будешь печь пироги, то зови на чай. – Она направилась к калитке.

Мы вышли с ней за калитку. На самом деле или мне показалось, волк с ее большим чертом в шашки играли под деревом. Как только мы вышли на улицу, так и исчезла доска вместе с шашками, а эти два товарища разошлись по разным сторонам дороги и делали вид, что не знакомы.

Около ворот стояло нечто неописуемо дорогое.

– Это моцик, чоппер называется. Крутая штука, да? Решила его сегодня обкатать. – Она любовно погладила байк, выбила об колено трубку и сунула ее в карман.

– Да ваще, я в шоке, – удивленно посмотрела я на нее.

– Ну так хоть на старости лет погонять. С этими, – она кивнула на своих помощников, – мне вообще ничего не страшно. Ладно, покедова. – Она свистнула в два пальца своему большому черту, уселась на мотоцикл, газанула и помчалась по дороге, поднимая клубы пыли.

Вот это бабца, фору даст любому молодчику, я с неприязнью покосилась на грязевой памятник «Оке».

В доме меня ждала большая уборка. Смела траву с любимого дивана, теперь он будет пахнуть полынью, и с шифоньера. Все подмела. Взяла тетрадь и записала рунные ставы так, как их увидела. Потащила ее в кабинет. Стасовала карты и стала задавать вопросы. Вышло так, что вроде эти ставы для защиты, но они уже не работают. Дают добро на то, чтобы их убрать. Нашла в закромах шпатель и пошла все счищать. Положила руку на став.

– Благодарю руны за работу и отпускаю, – сказала я, намочила старые обои и принялась все отдирать.

Надеюсь, под ними не окажется еще одного слоя обоев с еще какими-нибудь знаками. Содрав верхний слой, обнаружила лишь заштукатуренную стену. Вздохнула с облегчением. Собрала все в железный совок и вышла за ворота. Подожгла с теми же словами, что и в комнате, а пепел развеяла по ветру.

В комнате все вымыла с солью. Приложила руку к стене – не гудит, значит, все правильно сделала. Посмотрела на сдвинутую в середину мебель, на место ставить не стала – смысла нет. Надо сгонять в город и купить какие-нибудь дешевенькие обои, сделать тут косметический ремонт. Все будет лучше, чем облезлые стены.

Убрала весь разгром, повесила назад занавески, мебель оставила стоять на том месте, куда поставил шишок. Сготовила обед и позвонила дочери, та сказала, что они с Настей разбирают вещи, и она очень занята. Ну ладно, ребенку хорошо, пусть отвлечется немного от ночного ужаса. Конечно, непривычно обедать одной, зато можно притащить ноут на кухню и читать всякое-разное.

После обеда от Матрены пришли инструкции по работе с клиентами и расценки. Я прямо кофеём подавилась, как увидела такое. Думаю, вот это да, не может быть такого, и люди еще столько платят. Также она попросила сделать расклад одной даме и скинула перечень вопросов, исходные данные и фото. Значит, будет проверять, хорошо, соберем волю в кулак, настроимся и будем зарабатывать бешеные бабки, ну или провалим экзамен и продолжим дальше писать товарные карточки за копейки.

Пошла в кабинет, достала свои карты Таро и оракул. Несколько раз прочитала вопросы и исходные данные, только собралась настраиваться, как кто-то позвонил в дверь. Наверно, Катюшка вернулась, решила я и пошла открывать. За калиткой стоял Лешенька. В руках он держал большой пакет.

– Вот, мать велела передать. – Он протянул его мне.

– И тебе, Леша, здравствуйте, – ответила я, убрав руки за спину.

– Здрасьте. – Он опешил от удивления. – Берите, мать сказала, что это поможет. – Снова протянул руку с пакетом.

– С чем поможет и кому поможет? – зло прищурилась я.

– Ну, чтобы мне деньги назад на счета вернулись, – ответил он.

– И что же ты за дары принес, Алексей? – криво усмехнулась я.

– Ну, вот тут пирожки мать нажарила с капустой и с луком и яйцом, положила банку вишневого варенья с косточками, банка прошлогодних огурцов соленых и капусты квашеной. – Он копался в пакете и перечислял «дары».

Из пакета пахнуло горелыми пирожками. От запаха меня перекосило.

– В общем, на те, Боже, что мне негоже, – резюмировала я. – А чего бутылку самогонки не положила?

– А надо было?

– Конечно, это же настоящий подарочный набор алконавта, – снова усмехнулась я. – Лех, этого не хватит даже, чтобы твою окуху из грязевого плена вытащить. Неси все назад матери, скажи, не берет и еще больше обиделась. – Я собралась уходить.

– Как не возьмете? Это же все от души, – удивился он.

– От души, Леша, ты меня старухой назвал, вот это было от всего сердца. Если у людей дать особо нечего, то они все самое лучшее несут, а не горелые пирожки с вишневым вареньем с косточками. А если и этого нет, то спрашивают, чем помочь можно и как отработать.

– У вас есть дар, вы должны мне помочь, – сказал он упрямо, – я принес продукты.

– Какой ты умный, Лешенька. Это где же написано, что я всяким шалопаям должна помогать? Закон мне покажи такой или указ президента. – Я начала злиться.

– Так мать сказала, и так в народе говорят, – не унимался он.

– Вот мать пусть тебе и помогает, мозги, что ли, подарит. Мякину из головы вынь уже, двадцать первый век на дворе, – злилась я еще больше. – Чеши отсюда, покуда совсем худо не стало.

Он положил руку на калитку и не давал мне ее закрыть.

– Должны, – процедил Лешка сквозь зубы. Морда у него покраснела от злости.

– А ну, пошел прочь! – заорала я так, что на забор прыгнул Проша, а на дороге появился волк.

С треском и хлопками у парня повзрывались банки, порезав пакет осколками. На землю капал рассол с вишневым вареньем с косточками.

– Ни фига се. – Он ошалело смотрел то на меня, то на землю.

У пакета оторвались ручки, и все содержимое вывалилось на землю. К нему подошел волк, зацепил зубами пакетик с горелыми пирожками и понес под свое дерево.

– Заказ оплачен, получите, распишитесь, – злобно ответила я, провожая помощника глазами.

– Не понял, – удивился Алексей.

– Ну, видно, мало тебе сломанной машины, мало потерянных денег, так ты еще решил добавить себе несчастий, – ответила я и направилась во двор.

Проша спрыгнул с земли и встал в дверях калитки, загораживая собой проход. Леша развернулся и… поскользнулся на липкой луже и грохнулся на содержимое пакета.

– Рука, рука, – заверещал он.

Я выглянула из-за калитки. В его руку впилось несколько осколков, кровь сочилась на землю, смешиваясь с вишнево-рассольной лужицей.

– Хорошо, что не правая, – сказала я и собралась возвращаться домой.

– Ты мне не поможешь? – спросил Леша, чуть не плача.

– Я тебе помогла два раза, а ты с меня деньги за кроссовки потребовал и старой обозвал. Так что нет, – ответила я и направилась во двор.

– Я отблагодарю, – крикнул он мне в спину.

– И как же? Принесешь еще горелых пирожков? – спросила я со смехом.

– Нет. Если вы мне поможете с рукой и деньги вернуть, то я вам отдам пять процентов от вкладов, – ответил он серьезно и поморщился.

– И сколько же у тебя денег на счетах было? – поинтересовалась я. – Триста шестьдесят тысяч?

– Нет, больше, два с половиной миллиона. Я на дом копил. – Кровь у него отливала от лица, он бледнел.

– Вот прямо два с половиной? – посмотрела ему внимательно в глаза.

– Два семьсот, – простонал он.

– И ты готов мне отдать сто тридцать пять тысяч? – удивилась я.

– Да, если деньги вернутся на счет. Лучше я отдам столько, чем останусь совсем без ничего. – Он готов был грохнуться в обморок.

– Учти, что если ты меня обманешь, то уже ничего заработать не сможешь, и мамке твоей за горелые пирожки достанется, – пообещала я ему.

Подцепила Алексея под здоровую руку, подняла и поволокла в летний домик, нечего мне в доме пачкать. Аккуратно вынула крупные осколки, срезала рукав кофты и вытащила оставшиеся мелкие стеклышки. Обработала руку и затянула бинтами.

– Пошли к фельдшеру, может тут зашивать нужно, – сказала я и потянула его за руку.

Он мотнул головой.

– Не пойду я к ней, – ответил Лешка.

– О, ты и там облажался? – усмехнулась я. – Ну давай я тебя наживую обычными нитками зашью.

Леша кивнул головой. Пришлось снимать бинты, кровь снова полилась. Нашла иголку, шелковые нитки, все обработала любимой настойкой и принялась вышивать крестиком. Как хорошо, что у меня по труду пятерка была и я любила пришивать пуговицы. Парень морщился, но стойко переносил мои измывательства. Ничего, может, поумнеет, надеюсь, он понял, что я не шучу. Зашила пару крупных ран, обработала и замотала бинтами.

Сходила в дом и принесла крепкого сладкого чая. Плевать в чашку не стала, хотя была такая мысль. Парень завалился на диван и прикрыл глаза. Потыкала в него пальцем, он посмотрел на меня с испугом и забрал стакан. Выпил его залпом.

– Можно, я у вас тут полежу немного, у меня голова кружится, – попросил он.

– Ну, полежи, полежи. Очухаешься, за собой уберешь все, – ответила я.

– Хорошо, – прошептал он, как умирающий лебедь.

Ну, смотри у меня, Лешенька, Агнета научит тебя родину любить.

Вышла на улицу, за калитку, убрать осколки, чтобы никто не поранился да машину себе не испортил. А там волк сидит и блаженно лижет вишнево-рассольную лужицу с примесью грязи и крови.

– Слышал, волк, нам тут денег много пообещали за возврат денежных средств гражданину. Вертать будем или накажем? – спросила я у помощника.

Он кивнул головой, то ли он согласен вернуть, то ли наказать не прочь, я так и не поняла. Но посмотрим, как он решит, так и будет.

Вернулась в кабинет и уселась за гадание. Снова прочитала вопросы, изучила исходные данные. С фото на меня смотрела приятная блондинка возраста 25–30 лет. Хотелось девушке знать, когда на ней женится ее суженый, с которым они проживают уже пять лет. Будут ли у них дети и когда. Перетасовала карты и принялась раскладывать, выкладывая на каждый вопрос по три карты. Интересно было узнать, что у нее за мужчина, и на него положила три карты.

Перевернула все и стала всматриваться. Хоть колода и была позитивной, но ответы она давала безрадостные. Молодой человек не питал особых чувств к барышне, тут был обычный холодный расчет. У него никого не было, кроме этой девицы. Но когда я посмотрела на ее карты, то ситуация с ее стороны вырисовывалась примерно такая же. Им было удобно вместе, этакое взаимовыгодное партнерство, никакой любовью там и не пахло.

Парень детей не хотел и не планировал, девушка же хотела поставить все точки над ё. Все довольно банально и грустно. Они могут прожить вместе долго, удобно, скучно и несчастливо, или расстаться и получить свою порцию отмеренного счастья с другими людьми.

Все это я написала в отдельном файле, сфотографировала расклад, потом напугалась, что я карты разгадывала не так, как они обозначаются в книге по Таро. Принялась искать значения и аккуратно записывать в файлик, получилось рвано и непонятно. Оставила оба варианта, приложила фотографию и отправила Матрене на электронку. Переволновалась знатно, руки тряслись, а мысли играли в чехарду, боялась получить двойку от бабульки. Сложила ручки на столе и вперилась в экран в ожидании ответа. Через пять минут мне надоело работать памятником Мао Цзэдуну, и я решила сделать себе чай и заодно проверить, как там наш болезный-бесполезный.

Взяла чашку с чаем и вышла на крыльцо. Товарищ Леша, который совсем нам не товарищ, крался к калитке, держа в руке телефон. Я отпила немного холодного напитка, продолжила наблюдать. Открыл дверцу и обернулся, увидел меня.

– Леша, ты куда? Тебе легче стало? – поинтересовалась я и снова отпила чая.

– Я за забором хотел убрать мусор, осколки, – он воровато на меня посмотрел.

– Я убрала, можешь еще полежать, а то по дороге домой голова закружится, упадешь куда-нибудь в овраг и сгинешь молодым и холостым. Так мечта твоя и не сбудется.

В проеме калитки я увидела, как на той стороне дороги маячит волк. Он явно ожидал нашего охотника за неприятностями.

– Ты в комнате прибрался? – спросила я.

– Да, сразу. Пришел ваш кот и начал слизывать мою кровь, это каннибальство какое-то. – Товарищ явно намыливался сбежать.

– А денежку тебе, Леша, не вернули еще? – Я внимательно на него посмотрела.

– Нет, нет еще. – Он явно врал. – Пойду я домой, а то мамка волнуется. – Он прижимал к себе телефон. – Как только вернут, так я сразу вам на карточку скину.

Он шагнул в проем калитки и дальше не смог сделать ни шагу. Он стал трогать воздух перед собой.

– Что с тобой, Лешенька? – спросила я ласковым, елейным голоском.

– Тут стена какая-то, я выйти не могу, – удивленно ответил он.

– Ну, это у тебя, наверно, галюники от потери крови, слабость, ноги не поднимаются, полежать надо, поспать. Нельзя так резко-то вставать, опасно. – Я поставила кружку на скамейку и подошла к нему.

Он был на полголовы выше меня. Зацепила его рукой за шею, развернула на сто восемьдесят градусов, дала волшебный пендель.

– Иди, Лешенька, в летний домик, отлежись, подумай хорошенько, сил наберись, – продолжала разговаривать с ним елейным голосом.

– Я, я, я сейчас полицию вызову, – выпалил он.

– Это Александра Павловича, что ли, нашего участкового? Ну-ну. Ты еще батюшку нашего позови, – я расхохоталась, потом сама же напугалась своего хохота, звучал он как-то зловеще.

Он начал тыкать в экран смартфона.

– А-а-а, рука, я не чувствую правую руку. – Телефон выпал у него из рук.

– Иди, полежи, дружочек, отдохни. – Я подняла с земли аппарат и сунула ему в карман джинсов.

Похлопала его по спине и развернула в сторону летней кухни. Может быть, со стороны это все и выглядело некрасиво, но что-то от денег мне отказываться не хотелось. Да и надо было дать еще один шанс остолопу на исправление. Он опустил голову и побрел в сторону летнего домика, руки слабыми плетьми повисли у него вдоль туловища. Со стороны я себе не нравилась, вот, как злая ведьма, захватила парня в плен и удерживаю его силой. С другой стороны – он первый начал.

Допила чай и вернулась назад к ноуту, было любопытно, что же ответила Матрена. Ответ был коротким: «Выкинь свой учебник по Таро, первый вариант правильный. Пиши душой, а не мозгами. Лови бабки». На карту прилетело полторы тысячи рублей, неплохо так, очень неплохо.

Позвонила Николаю, узнать, как там Юля. Трубку взяла его сестра, сказала, что они едут в какой-то монастырь, на соборование. Чувствует она себя неплохо, просила прощения и благодарила за спасение из земляной ловушки. Пожелала им легкой дороги и распрощалась с ними, может, еще свидимся. Значит, у нас в церкви новый батюшка. Давно я в магазин местный не ходила и новостей не знаю.

Пришла моя Катюшка от подружки, смешная, веселая, счастливая и довольная. Притащила кучу комиксов и каких-то журналов, ей Настя отдала. Уезжают на следующей неделе, дом оставляют матери. Грустно стало, ну вот, все мои знакомые разъехались.

Поболтали с дочерью, поужинали. Я поставила тесто на куличи. Печь я их не умею, не получится, – будут сладкие булки с изюмом. В церковь идти не хотелось, хотя можно было бы сходить. Тут она маленькая, народу будет немного, наверное.

Через час зашел Алексей, он прижимал пораненной рукой к груди телефон.

– Там деньги пришли на счета. Зашел узнать ваш номер телефона. – Он был полон решимости, непросто ему это далось.

– Давай по номеру карты. Не хотелось давать ему свой телефон.

– Сами тогда напишите? – Он протянул мне аппарат.

Забрала и внесла данные. Он нажал на кнопку «перевести». Через три минуты у меня пиликнул телефон. Заветная сумма поступила мне на счет. Вымогательница.

– Вот так, Лешенька, а мог бы обойтись малой кровью, если бы умел себя держать в руках и не считал, что все кругом лошары, а ты один Д’Артаньян, – ответила я.

Правая рука у него начала двигаться. Он посмотрел на меня исподлобья, развернулся и отправился к выходу.

– И помни, договор скреплен твоей кровью, решишь отменить операцию, я уже ничего изменить не смогу, – произнесла ему в спину.

– Я понял, спасибо, – ответил он, не поворачиваясь.

Проводила его до калитки. За забором стояла его окушка, грязь уже обсыпалась, и можно было спокойно выехать. Он сел в нее, завелся и поехал к себе. Мы с волком провожали его взглядом.

Алексей вышел из дома Агнеты, он был зол, левая рука горела от ран, а правую до сих пор ломило, и она с трудом поднималась. Как его первый раз занесло сюда, он не понимал. Он тот день вообще плохо помнил, какими-то обрывочными паутинными воспоминаниями. Последнее, что осталось четко в памяти, – это Наташкина мать, которая угощала его яблоком. Дальше все, как в тумане.

Хотелось бежать к этой девице Наташке на всех парах, мозг ничего не соображал, хотя она ему сроду не нравилась. Тем более она отличалась вздорным характером, любовью к дорогим тряпкам и технике и неравнодушием к алкоголю, а когда находилась в подпитии, и к противоположному полу. Такие ему никогда не нравились, ему хотелось скромную и хозяйственную девушку. Почему его понесло именно к ней, Леха не понимал. Вернее, тогда не понимал.

«Ока» стояла около дома Агнеты несколько дней. Тогда он с друзьями не смог ее выдернуть, как будто что-то держало автомобиль внизу. Даже пригнали трактор, но и тому не удалось сдвинуть намертво застрявшую машину. Он еще несколько раз возвращался к окушке, но все было бесполезно. В очередной раз он намертво посадил аккумулятор.

Теперь же грязь с окушки слетела, как яичная скорлупа, и машинка стояла около ворот Агнеты, как новенькая. Ради любопытства Леха решил завести авто, а вдруг получится. И она завелась с полпинка с севшим в ноль в прошлый раз аккумулятором. Парень был в шоке. Но зеленая жаба не оставляла его в покое, он до сих пор считал, что не сделал ничего такого, за что ему пришлось заплатить такую бешеную сумму.

Докатился до дома с ветерком. Навстречу выскочила мать.

– Ну что, Лешк, помогла ведьма? Взяла она пакет с моими пирожками? – спросила она его, вытирая руки об передник.

Тут Леху прорвало.

– Ты чего в пакет наложила всякой дряни? Я тебе денег давал на нормальные продукты. Ты чего наложила туда горелых пирожков? Варенья у нас нормального нет? Ты меня опозорила, вонища от твоих пирожков на всю округу, – орал он на мать.

Она открыла рот от удивления и хлопала глазами.

– Ой, Лешка, а чей-то у тебя рукава у кофты нет, и рука перевязана? – попыталась она перевести тему.

– Упал на стекло случайно, – зло ответил он.

– Не злись на меня, мы всегда, когда к Степановне ходили, брали то, что сами не ели. Какая разница, что нести, главное не быть должной, – ответила она.

– Вот поэтому отец наш спятил и по монастырям катается.

– Как прошло-то, расскажи? Деньги-то вернула? – принялась допрашивать мать.

– Вернула, – буркнул он.

– Дай карточку, надо сестрам платья купить, босоножки Людке, Вовке велик новый, – она протянула руку.

– Нет, не дам. Людка взрослая уже, пусть идет к Ольге на ферму работать, девке семнадцать лет. Не работает, не учится, – ответил Леха и отправился в общую с братом спальню.

– Она маленькая еще, а ты зарабатываешь хорошо. Тебе что, жалко для своих родных? – мать завелась и понесла на него орать, что он неблагодарный и что она всем расскажет, что он ей не помогает.

– Подай на алименты на отца, – ответил Леха и закрыл перед ее носом дверь.

Агнета никак не выходила у него из головы. Денег было безумно жалко. Он решил отменить платеж. Зашел в личный кабинет, и у него резко выключился телефон. Поставил на зарядку, но все было бесполезно. Тогда он потребовал аппарат у брата. Тот возмущенно на него посмотрел и удрал жаловаться мамке. Сестер не было дома, а мать на просьбу о телефоне фыркнула и потребовала с него карточку. Он знал, что если она попадет к ней в руки, то она потратит все, что там есть. Поэтому деньги он хранил на разных счетах.

«Если не верну бабки, то отомщу», – решил Леха. Раненная рука заныла сильней. Что же можно сделать: спалить хату, подловить саму Агнету и как следует ей навалять, поймать ее дочь и ей накостылять. К дому не подойдешь близко, там шастает эта жуткая псина. Вот тоже, что за мода, держит собаку за воротами, а не как все нормальные люди во дворе в будке. Если только ее пристрелить, вот и месть будет, и кота бы ее изловить и повесить. Вот она изрыдается и деньгам не рада будет. Да и за животных ему ничего не будет, не скот же портит. Леха обрадовался своей задумке, надо только где-то ружье достать. Ради такого он и денег не пожалеет.

К Лешке пришел его закадычный друг.

– Ну что, сходил к ведьме? – спросил тот.

– Угу.

– Ну, давай рассказывай, – приготовился слушать друг.

Но тут что-то пошло не так. Лешка не смог ему ничего сказать, язык не ворочался, в момент опух и вывалился изо рта. Он его попытался сложить в рот обратно, но у него это никак не получалось. Потом он махнул рукой и кое-как выдавил из себя.

– Нечего тут рассказывать.

– Как это нечего? Давай все выкладывай.

– Потом, как-нибудь в другой раз, – мотнул головой Леха, пытаясь как-то разместить во рту опухший язык.

Он понял, что и про ведьму, и про месть свою он никому не сможет поведать, значит, на дело придется идти одному.

– Ну и шут с тобой, – фыркнул дружбан, слегка обидевшись. – Ты слышал, Поповы свой коттедж за лям с копейками продают? Ну, тот самый, с розочками на ограде, он еще тебе так нравился. Они его сначала за два с половиной продавали, а теперь уезжают через пару дней и цену так здорово сбросили.

– Пошли, глянем, – вскочил Лешка с кровати.

– Ты чего, покупать собрался? У тебя лям-то есть? – прищурился друган.

– У тебя займу, – усмехнулся Леха. – Да шучу я. Ипотеку возьму.

«Вот все это неспроста, – думал он. – Поповы такие жаднючие, это им, видно, сильно деньги понадобились. Они могли бы и риелтору дом оставить. Может, это благодарность от Агнеты, кто его знает, на что эти ведьмы способны. Ладно, пока с местью повременю, решил он, да и денег сейчас лишних не будет, в дом вложусь, в ремонт, в мебель, машину хочу новую».

Посмотрел дом, все понравилось. Коттедж был, как конфетка, не только снаружи, но и внутри. Оставляли часть мебели, на первое время сойдет.

Вечером позвонили с работы, сказали, чтобы срочно приезжал, сменщик заболел. Ну вот, пока месть Лехина отменяется, а там будет видно, что в его голове созреет.

Скакала по дому радостным козликом: ну вот и денег в кредит не надо брать. За месяц сэкономила и заработала немного, так что хватит на косметический ремонт дальней комнаты. Может, в ней кабинет сделать, а в кабинете – спальню? Но кабинетик очень маленький, если у меня жизнь поменяется, то вдвоем там спать будет некомфортно. Решено, буду обновлять и очищать большую комнату.

Забежал Александр, принялся меня кружить и тискать, усадил к себе на коленки, как маленькую, и начал нацеловывать. Сообщил, что безумно соскучился.

– Ты чего такой радостный? – поинтересовалась я, шевеля у него на макушке волосы.

– Завтра Пасха, пойдем в церковь и к моим на обед? Там хорошо будет, весело. Детей будет куча, так что твоей Катюшке будет не скучно. Брат двоюродный приехал с семьей, тетка со своими детьми, может, еще кто заскочит, – радостно сообщил он.

– На смотрины меня зовешь? – поморщилась я.

– Ну нет, просто праздничный обед. Все будут с семьями, и я хочу быть с тобой. – Он улыбался и заглядывал мне в лицо.

– Саша, раньше по молодости мне очень нравились такие мероприятия, а потом я как-то случайно услышала, как моя тогдашняя свекровь обсуждает меня со своей теткой. Я узнала много чего нового о себе и была неприятно удивлена. Когда я зашла на кухню, они даже скрывать не стали, что судачили обо мне, а продолжили в том же духе, глядя мне в лицо.

– Ну что ты, мои не такие, они добрые и хорошие. Не бойся, я тебя ото всех защищу, а тех, кто будет не согласен со мной, закрою в кутузку. – Он чмокнул меня в щечку.

Тут в кухню вошла Катерина.

– Э-э-э, я попить только хотела, извиняюсь, – она отвернулась и бочком стала пробираться к чайнику.

Я слетела с Сашиных колен, как пугливая птичка.

– Катюша, я вас с мамой завтра приглашаю к себе в гости. Придете? – спросил он дочку.

– Ну да. Дома все равно скучно. – Она пожала плечами и ушла к себе в комнату.

– Ну, вот и все, завтра за вами заеду. – Он опять протянул ко мне руки.

Я увернулась и принялась обминать тесто в кастрюле.

– Ты чего? Обиделась? Не понравится, уйдем. – Он засмеялся.

– Может, у меня на завтра свои какие-то планы были. – Я поджала губы.

– Какие планы?

– Может, я хотела тебя в гости пригласить, на романтический ужин, – ответила я.

– А мы успеем и на ужин, вместе его романтично сготовим, вместе романтично съедим, – рассмеялся он.

Подулась еще немного для приличия и позволила себя поцеловать.

– Слушай, Лехиной окухи нет. Забрал, что ли? – спросил Саша.

– Забрал, – ответила я.

– Извинился? – удивился он

– Можно сказать и так, – криво усмехнулась я.

– Понятно. У тебя комод в коридоре стоит. Его куда-то переставить надо или что-то случилось? – поинтересовался он.

– В комнате решила ремонт сделать, разве можно такое безобразие терпеть, – сказала я. – За обойками в понедельник или во вторник съезжу.

– Давай вместе сгоняем, – предложил Саша.

– Ты сам предложил, – усмехнулась я.

У него зазвонил телефон, улыбка сползла с его лица. Он ответил, что скоро будет.

– Ну вот, начались праздники, – ответил он и поморщился. – Ладно, моя хорошая, побежал я. – Он чмокнул меня в губы и поскакал спасать мир.

Мне нравится так встречаться, видно, я за это время полюбила свободу, жить вот вместе что-то мне не хочется. Может, еще от бывшего мужа не отошла.

Только про него подумала, тут и сообщение от него прилетело: «Привет. Что делаешь? Не отвлекаю?» Отвечаю: «Привет. Куличи собралась печь. Хорошо, что ты мне написал. Хочу продать второй гараж. Ключи мне отдашь?» Что тут началось, он через пять минут мне перезвонил и начал сначала возмущаться, а потом уговаривать не продавать гараж. Дескать, как, так-то, ты гараж покупала для второй машины, я его сделал и теперь ты его продать хочешь, так нечестно.

Немного подзависла, ну, как бы, когда жили вместе, то и вопросов не возникало, где чье. В твоей квартире ремонт делала, я же не прошу ее мне подарить, даже почти всю мебель оставила. Вот не люблю я все эти дележки. И вообще, зачем человеку второй гараж при наличии одной машины, ну нужен он так тебе, отдай мне деньги за него, и расстанемся полюбовно.

– Вот, оказывается, какая ты, Агнета, меркантильная, а я еще хотел к тебе завтра в гости приехать, – заявил он и бросил трубку.

Что это было, Пух? Вот сяду и буду рыдать и умываться горькими слезьми, что он не приедет ко мне на Пасху, горе горькое. Да не дай бог, такое счастье, я еще прошлый раз не забыла.

Через полчаса прилетело на карту тридцать тысяч с припиской: «десятку отдам потом». Замечательно, меркантильная Агнета сегодня почти все долги собрала. Теперь осталось дождаться развода хозяина дома и оформить сделку.

Ближе к ночи от Петра пришло сообщение: «Добрый вечер. Приехал с вахты, поговорил с женой, разводиться передумал. Давайте договариваться, в какой день будем оформлять сделку». В душе запела девочка веселенькую песенку на финском языке. «Добрый вечер, хорошо, что у вас все наладилось. Давайте во вторник». Он согласился, и мы договорились встретиться около МФЦ. Ну вот, жизнь налаживается. Интересно, сколько времени будут делать документы, и деньги надо сразу отдавать или после того, как получу доки?

Лешкины деньги перекинула на карту другого банка, мало ли, что он там придумает. Мне так хотелось, чтобы он поскорее куда-нибудь уехал, и чтобы мы с ним еще долго не пересекались, а лучше – никогда.

Ну, надо же, у меня сегодня первые выходные, когда посторонних нет. Вспомнила про Ирину, что-то она давно не отписывалась, видно, у нее все хорошо. Написала ей сама. Получила в ответ подмигивающий смайлик и фразу: «Я сейчас не одна, потом все расскажу». Ну и отлично, и у Иры все хорошо.

Допекла куличи, посмотрели с дочей киношку, и счастливые и довольные отправились спать. Утром разбудил звонок телефона.

– Але, спишь? Вставай звязда, поехали в церкву, – кто-то на том конце трубки радостно проорал.

– Э-э-э, – только это и смогла ответить.

– Ты чё, больная, чё ли, или это твоя коза трубку взяла? Бабка Матрена на проводе. Не узнала? Богатой буду. Открывай ворота, чё я, как старая кошелка, около калитки стою.

– Мы не договаривались, – буркнула я в трубку.

– Да и пофиг, я к тебе сейчас во двор так въеду, – ответила она и отключила телефон.

Я моментально проснулась. А ведь она может. Рванула к калитке в пижаме. За ней газовала бабка Матрена. Открыла ей дверь.

– А говоришь, спишь, – проворчала она. – Христос воскресе! – прокричала бабулька и протянула крашеные яйца.

– Воистину воскрес, – ответила я и жестом пригласила во двор.

Она деловито прошла в беседку.

– Рано еще в церковь, – сказала я.

– Ой, ну ты бы не пошла, если бы я не приехала, – поморщилась она. – Ставь чайник, давай завтракать.

На ее плече сидел чертик и деловито чистил крашеное яйцо.

– А ему можно крашеные яйца есть? – поинтересовалась я.

– Так оно же не освященное, чё ему будет-то.

Я отправилась на кухню ставить чайник, а затем потопала в ванную комнату, надо хоть умыться. Переоделась. Вынесла чашки, хлеб, сыр и масло.

– Кулич где? Выноси, дегустировать будем, – велела бабулька, раскуривая свою неизменную трубку.

– Ну ты и наглая, бабка Матрена. Меня вообще будить так нельзя, я же убить могу за это. Да и если мы сейчас куличи есть будем, то что мы освящать понесем? – спросила ее.

– Себя понесем, куличи будут в нас, – она радостно улыбалась. – Конфеты где?

– Нету, не купила, – ответила я.

– Я так и знала.

Она потыкала в своего коловершу пальцем, тот отдал ей очищенное яйцо. Открыл пасть и вытащил оттуда большой кулек с конфетами. Ох и не фига себе, вот никак к нему не привыкну. Я с осторожностью дотронулась до пакета, мне казалось, что он сейчас будет весь мокрый и в слюнях. Нет, я ошибалась, обычный пакет с хорошими, дорогими конфетами.

– Это для тебя и для девчонки, а второй, попроще, – раздавать будешь, – сказала она, а чертенок вытащил второй кулек поменьше.

Я на нее внимательно посмотрела.

– Да не боись, нормальные они, традиция такая, конфетки на Пасху раздавать, – сказала она.

Мы пили с ней чай с куличиком, слушали, как поет соловей и где-то стрекочет кузнечик. Коловерша пытался прибрать назад конфеты, но бабка Матрена не давала ему это сделать.

– Пойдем, надо первыми прийти, – сказала она.

– Мы на мотоцикле поедем? – спросила я.

– Ты чего, ку-ку? – постучала она по голове. – Нет, конечно, пешком пойдем.

– Сейчас я коз подою. Да и Саша обещал утром зайти, – ответила я.

– Коз подоишь потом. Сашка твой не придет, он церкву охраняет. Платок на бошку натяни и юбку в пол, – дала она указания.

Я пошла переодеться и захватила куличи, яйца и конфеты. Она загнала свой мотоцикл ко мне во двор, и мы отправились с ней в местную церковь.

Матрена для своего возраста довольно бойко вышагивала. До церкви нужно было идти минут двадцать. Мы разговаривали по дороге.

– Ты крестик надела? – спросила она.

– Угу, только я не помню, как креститься, – ответила я и покраснела.

– Я тебе там покажу.

Она притормозила, и мы остановились.

– Бадик давай, – сказала она коловерше.

Тот вытащил из пасти трость и отдал старушке. Со стороны чертенка не было видно и казалось, что бабулька вытаскивает палку из-за спины, как Скай Уокер джедайский меч. Я хихикнула.

– Чего ржешь, как лошадь? – буркнула она недовольно.

– Ой, я не знала, что в чертенке помещаются такие большие предметы.

Я стала его внимательно разглядывать и почесала ему шейку, где, оказывается, находился небольшой зоб-мешок. Он застеснялся и захихикал.

– Смотри-ка чего, а ты ему нравишься, и дотронуться до него можешь, – по-доброму буркнула Матрена. – Обычно он никого не жалует и укусить еще может.

– И сильно? – удивилась я.

– А то.

Чертик ощерился и обнажил ровный ряд остреньких мелких зубов. Потом стал серьезным и снова улыбнулся: теперь его пасть была похожа на звериную: клыки, резцы. Снова прикрыл рот, а когда открыл, то из него вывалился змеиный язык и такие же два зубика.

– Ну, все, хватит баловаться, – бабулька щелкнула его в лоб.

Он надулся и отвернулся от нас, продемонстрировав замечательный хвостик с кисточкой.

– Я не знала, что вы плохо ходите и вам нужен бадик, – сказала участливо я.

– Бадик для старушки – это не способ передвижения, это орудие борьбы, – ответила она и гордо потрясла тростью.

– И тележка туда же? – спросила я и рассмеялась.

– А как же. Тебе ни разу по ногам тележкой не прокатывались? – поинтересовалась она и хитро прищурилась.

– Ну-у-у, бывало. Еще и пихнуть ухитряются, – ответила я.

– А ты в ответ пихни, наступили – в ответ наступи. Особенно это церкви касается, часто некоторые граждане и гражданки негражданской наружности там свои нехорошие делишки проворачивают.

– Ну, это же нехорошо, это неправильно, нельзя так, – ответила я.

– Церква – это источник силы, и если умеешь им пользоваться, то и все твои задумки получаться будут, неважно, хорошие они или плохие в общечеловеческом смысле. Это как родник, из которого люди воду набирают, можно набрать воды попить, а можно и ноги там помыть, – ответила она.

Ну вот, как-то неприятно все это было слышать, хотя я и встречалась с колдовством в церкви, и люди не благости у Бога просили, а у прихожан счастье и здоровье забирали. Как-то бабулька – божий одуванчик тщательно вокруг меня веником мела и что-то себе под нос бубнила. Она метет, а я за веником кругом поворачиваюсь и смотрю на нее так внимательно. Почуяла старая, что что-то неладно и глаза на меня поднимает. Рот от радости перекосился, смотрит на меня злобно. А у меня в голове вертится: «Что мое – остается со мной, что твое – остается тебе». И так до тех пор, пока она не скрылась из виду. Спиной назад от меня пятилась.

– Чего затихла? – ткнула меня локтем Матрена. – А ли видела чего в церкви?

– Да так, свечи поставила и стояла иконы рассматривала, тут одна старушка подлетает и давай свечки тушить да выдергивать, – ответила я.

– А ты чего сделала, сказала? – поинтересовалась она.

– Ничего, просто на нее смотрела ошалевшим взглядом. Она повернулась, смотрит на меня: «Ой, вы только свечу поставили, а я затушила? Извините, простите». Назад все зажгла и дрожащими руками все поставила, часть свечек уронила.

– Твою-то не затушила?

– Не успела.

– И то хорошо, и то ладно.

Мы подошли к церкви. С трех сторон бежали бабка Нина, какая-то тетка неопределенного возраста и баба молодая.

– Вот они уже, кумушки, несутся. Смотри, что сейчас будет, – сказала Матрена и облокотилась на свою палку, чтобы лучше все рассмотреть. Ей только попкорна в руки не хватало. – Жаль, в этом году Полунощницу отменили из-за вируса проклятого, там еще веселей бывает.

Все три бабенки оказались одновременно у дверей церкви. Но ни одна из них не успела схватиться за ручку двери. Они начали отпихивать и оттаскивать друг друга, не давая возможности подойти к заветной цели. Ко мне подошел Саша, чмокнул в щечку.

– Доброе утро, моя хорошая. Христос воскрес, бабушка Матрена и Агнета.

– Воистину воскрес, – ответили мы хором, и бабулька сунула ему в руки яйцо и конфеты.

– Ну, чего стоишь, на милую свою любуешься, иди окаянных разними, – сказала Матрена.

– Подожду немного. Они каждый год тут дерутся. Что-то Елены Сергеевны не видно? Той старушки с фингалом под глазом, – пояснил участковый.

– А она тоже того самого? – удивилась я.

– Нет, она в приметы верит, ну и подраться, и поскандалить любит. Заболела она, дома сидит. Снова с соседкой поругалась, ну и со злости себе на ногу кирпич уронила, хотела в нее бросить. Пальцы сломала, теперь в гипсе, может, и пришкандыляет на костылях, – ответила Матрена, наблюдая, как обычная потасовка перерастает в драку.

Из-за двери выглянул новый батюшка, посмотреть, что же там происходит. –  Ну все, Сашок, твой выход, – подтолкнула она мужчину в спину. –  Ну и наш с тобой, Агнета, – сказала бабулька и поволокла меня к двери. – Берешь за одну ручку двери, а я за другую и открываем ее вместе, – инструктировала она меня.

– А не служители ее должны открывать? – спросила я.

– Сегодня мы с тобой за них, – усмехнулась она, ловко огибая свалку из теток и разнимающего их Сашу.

Тут бабка Нина увидела нас и ринулась в бой. Но Матрена была проворнее и подсекла ее своим бадиком так, что та споткнулась и упала на своих товарок. Одновременно с бабкой Матреной открыли двери. Я обернулась, коловерша сидел на голове бабки Нины и плел из ее волос косички.

– А перекреститься, – ахнула я.

Матрена начала неистово креститься, а я попыталась за ней повторить. На нас изумленно смотрел новый священник.

– Здравствуйте, – громко сказала я. – Меня зовут Агнета.

Рядом захихикала Матрена.

– Молчи ужо, – одернула она меня.

– Здрасьте, – от неожиданности ответил священник, смутился и куда-то скрылся.

– Вот дурында, – обругала шепотом меня Матрена.

– Пойду я. – Мне было ужасно стыдно и неловко.

– А ну, тормози, все, как положено, отстоим, – дернула она меня за руку. – Чего в корзинку вцепилась, поставь ее на стол ужо. – Она кивнула на специальный стол для снеди.

Сделала так, как сказала Матрена. Народ прибывал в церковь. На нас злобно зыркали кумушки. Потом началось действо, не разбираюсь я в этом, не знаю, как называется, служба, не служба. Все крестились, и я крестилась, все славили Господа, и я славила. Потом освятили нашу корзинку с едой, и мы собрались домой. Около церкви меня поймал за руку Саша.

– Может, с моими сразу пойдешь к нам, а потом я подойду? – спросил он.

– А Катюшка, а Матрена, а козы? У меня еще дела есть. Давай, как договаривались.

– Хорошо, хорошо, давай, до встречи. – Он пожал мне руку и отошел.

– Ну, считай, что поженились, – усмехнулась Матрена. – Пошли ужо. Готовься, сплетничать теперь про вас с Сашком будут и про нас с тобой.

Мы отправились домой, на плече у Матрены снова красовался коловерша. Он сосредоточенно жевал конфету, а в лапке держал честно экспроприированный куличик.

– Не пойду больше, позорище какое, – сокрушалась я.

– Все нормально прошло, чего переживаешь-то. Интересно, что это за баба молодая была, наверно, какая-нибудь из самопосвященных, – рассуждала вслух Матрена.

– А она не из местных? – спросила я.

– Может, и из местных, я же не из вашей деревни. Ну-ка, дружочек, сбегай, посмотри, что это и кто это, – ткнула она чертенка, который самозабвенно слизывал с кулича сладкую помадку.

Тот запихнул выпечку в пасть и исчез с ее плеча.

– Мне вот такие самоучки не нравятся, возомнят себя неизвестно кем и начинают пакостить втихую. Нам бабки Нины хватает, – задумчиво сказала она.

– А вторая тетка там была. Она что? – спросила я.

– Она в соседнем хуторе живет, для себя по мелочи что-то делает, тоже хочет кусочек счастья урвать.

– А чего эти двери дают-то? – спросила я.

– Ну, кто первый зайдет в церковь на Пасху, того весь год счастье ждет.

– Понятно, – ответила я.

– Да не переживай ты так, девка. Ты первая зашла, я от тебя на полшага отстала, – рассмеялась она.

По дороге домой мы раздавали конфеты и яйца, брали конфеты и яйца, христосовались и всем улыбались.

Поговорить нам нормально так и не дали по дороге домой, то один поздоровается, то другой. Я-то и не знаю этих людей, а вот Матрена, похоже, с половиной поселка знакома. Все на нас с любопытством посматривали.

– Бабушка Матрена, а эти люди знают, кто вы? – спросила я.

– Да упаси Господь, нет, конечно. Знают, что я немного того. – Она покрутила пальцем у виска. – На мотоциклах гоняю, ну и еще думают, что у меня пенсия очень большая, да и все. Теперь решат, что у меня какие-то проблемы, и я к тебе обратилась. Им и знать этого не надо, кто я и что делать умею, мне практики на сто лет вперед хватило в свое время, – ответила старушка.

Дошли до моей калитки. Устала столько времени стоять, да и переволновалась маленько. Предложила Матрене зайти да чаю со мной попить. Бабулька с радостью согласилась.

Уселась на свое место в беседке, а я отправилась чайник ставить да коз доить. Возвращаюсь с молоком, а она сидит, трубку курит и о чем-то с моей Катюшкой беседу ведет.

– Баба Матрена, молока хочешь? – спрашиваю.

– Давай. – И кружку протягивает.

Налила ей, Катюшке и себе, красота, вкуснота. Сидим, молоко попиваем, да на цветущий сад любуемся. Вокруг всякая живность гудит: пчелки, шмели, бабочки какие-то, повсюду бурная деятельность. Куличик порезала, сидим, яйца чистим, едим, хорошо.

– Чего в гости понесешь? – спросила Матрена.

– Ну не знаю, яйца, куличи, может, конфеты, – пожала я плечами.

– Сыра своего захвати. Салат никакой не делала? – спросила она.

– Нет. А надо было? – спросила я удивленно.

– Не знаю. – Она пожала плечами.

На плече у Матрены появился коловерша и что-то стал шептать ей на ухо. Она поморщилась.

– Эта звезда с низкой магической ответственностью готовит нам с тобой сюрприз. Очень уж она злая пришла домой. Глупая, не знает, с кем связывается, – ответила старушка и выпустила из трубки дым в виде человеческого черепа.

– Ух ты, – сказали мы вдвоем с Катюшкой.

– Воевать будем? – спросила я.

– Нет, не вижу смысла. Все ей вернется назад. Ты сама видела, как оно бывает, – ответила она.

– Ну а вдруг… – Я перевела взгляд на дочку.

– На Катюшке твоей родовая защита стоит такая же, как и на тебе. Так что как об стенку горох, еще может и рикошетом по всем фронтам обидчика пройтись.

– О как. – Я была приятно удивлена.

– Вот только козам придется дома посидеть. Твой дом – твоя крепость, тут у тебя такая охрана, что они обратку лично в руки вручат и еще убедятся, что подействовало, – сказала она и снова выпустила клубок дыма.

Я немного успокоилась, мне не хотелось развязывать магических войн из-за каких-то глупостей.

– А вы тоже умеете колдовать в церкви? – спросила я.

– Кое-что могу, но не занимаюсь этим, у меня свои способы были. Я привела тебя сегодня показать, что и вот такая магия бывает. Кстати, у нас таких гражданок еще мало, их Николай всех разогнал, у него на них нюх был. Он и тебя сразу распознал, еще ты сама в себе не определилась, а он уже увидел, – продолжила она рассказывать.

– У него проклятие родовое, – ответила я и поморщилась от воспоминаний.

– У него через это проклятие дар пришел, поэтому-то при принятии сана его и не убрали, – пояснила Матрена.

– Какой такой дар?

– А вот такой. В ученики его взяли, научат экзорцизму, будет сущей и бесов из людей изгонять.

– Ого. – Я удивленно на нее смотрела. – А этому разве у нас учат? Я-то думала, такое только в кино бывает.

– Учат, учат, – кивнула она.

– А Юлька? Что с ней будет? – спросила я.

– А она меня не волнует, позвонишь как-нибудь Николаю и сама спросишь, – она довольно пыхнула трубкой, радуясь тому, какое впечатление она на меня произвела своими словами.

Вот так так! А я-то думала, а оно вона чего делается. Значит, все в этом мире неспроста.

– Ну все, мне пора, а то через полчаса твой любимый приедет. Вам собираться надо. Веди там себя прилично, – подмигнула мне Матрена и встала из-за стола.

Я сунула в лапку коловерше конфетку, Матрене завернула кулич и литровую банку молока. Она была весьма довольна, сунула кулек чертенку и отправилась выводить свой мотоцикл на улицу.

Под деревом сидели волк с чертом и поедали куличи с крашеными яйцами, кажется, они там еще и выпивали. Потому что быстренько стали прятать за спину рюмки.

– Они где это взяли? – удивилась я.

– На кладбище, наверное, ну и бутылку тоже там. Это все неосвященное, да и освященное им не страшно, но неприятно, – ответила бабулька, натягивая на себя шлем с шипами и перчатки из той же оперы.

– Круто. – Оглядела ее я и присвистнула.

– А то. Давай, покеда. – Она уронила забрало, газанула и рванула в степные просторы. За ней побежал ее верный охранник-черт.

Зашла во двор, дочь уже собрала всю посуду и продукты.

– Бабка – огонь, – сказала дочь. – Ее чертик спер у нас ложечку, а ты его конфетой угостила.

– Катя, ты его видишь? – удивилась я.

– Я много чего вижу. Ой, мам, как хорошо, что ты такая у меня, а то я бы с ума сошла. – Она обняла меня.

Погладила ребенка по голове, чмокнула в щечку. Вот так новости.

– Ты только никому не рассказывай про это. Хорошо? – Заглянула ей в глаза.

– Мама, я все понимаю. – Она чмокнула меня и побежала собираться в гости.

Как и сказала бабка Матрена, через полчаса приехал Саша. Усадил нас в свою «Ниву» и повез знакомиться с родней. Нервничала я невероятно, хорошо хоть Олю с Мишей знаю.

Дом у свекров был большой, красивый. Потолки высокие, хороший ремонт и приличная мебель. В коридор выскочила встречать нас его мама Людмила, высыпались горошком дети, появились какие-то женщины. Все эти люди кинулись ко мне обниматься и целоваться, какая-то пытка для меня. Кое-как отбрыкалась от поцелуев и объятий незнакомых мне людей. Отдала все свои гостинцы хозяйке дома. Саша увел меня в большую комнату и усадил на диван. Катюшку увлекли куда-то дети.

Постепенно собрались все за столом. Рядом со мной уселся Саша и Ольга с Мишей, дети ели в другой комнате. Стол ломился от разнообразных кушаний, порезали на отдельное блюдечко и мой козий сыр, высыпали конфеты к другим в большую вазу. Чего тут только не было: два горячих (манты и перцы), какие-то невообразимые салаты, селедка и скумбрия соленая и копченая в селедочницах, мясная и овощная нарезки, домашние соленые огурчики, грибочки и помидорки. Видно было, что все готовилось с любовью. Передо мной поставили рюмку.

– Саша, я не пью самогон, – тихо шепнула ему.

– А что ты пьешь? – услышала я голос его отца.

– Вино, шампанское, сидр, – ответила я и немного покраснела.

– Мать, я же тебе говорил, вино надо было достать из погреба. А ты мне: «Кто твою кислятину пить будет?» – обратился он к Людмиле.

Мне стало неудобно, ну вот надо было с собой принести свой сидр. Всегда же с собой беру то, что сама пью, чтобы людей не смущать, а тут пока прособиралась и забыла.

– Отец, Агнета будет пить компот, отстань от нее, – ответил Саша.

– Сам не пьешь и жену себе такую же нашел, – буркнул тот.

Людмила молча встала и куда-то ушла. Вернулась с тремя фужерами и бутылкой шампанского, поставила перед Сашей.

– Вам на троих с Агнетой и Ольгой, та тоже самогон не жалует, – она улыбнулась.

Александр открыл бутылку и налил нам с Олей по бокалу, а себе плеснул на донышко, чисто символически. Все чокнулись, поздравили друг друга с праздником и выпили. За столом все ожили, повеселели и принялись уплетать приготовленные хозяйкой и ее помощницами блюда. Надеюсь, этот обед пройдет гладко.

За столом разговаривали, ели и пили. Градус в крови у некоторых членов Сашиной семьи повышался, стали разговаривать о политике, зарплатах, пенсиях, ценах и ситуации в стране. То Саша, то Оля подкладывали еду мне в тарелку, не люблю этого, девочка я взрослая и совсем не стеснительная. Тихонько попросила их этого не делать, поулыбались и поняли меня. Подъела почти все, что мне наложили, оставив пару кусочков рыбки на тарелке. Сытая, облокотилась на спинку дивана. В этот момент на меня обратила внимания полная, грузная женщина – родная сестра Сашиного отца.

– Ой, Агнеточка, что ты ничего не кушаешь? Посмотри, какая худенькая, субтильная. Какая из тебя работница-то выйдет? Как человек ест, так и работает, – сделала она вывод и улыбнулась, довольная, что меня немножко понадкусала.

– Надька, чего до девчонки докопалась? Не всем же быть такими работницами, как ты. В подсобке своей не застреваешь? – спросил ее Сашин отец и заржал, как конь, радуясь своей шутке.

Кто-то за столом тоже засмеялся. Она на меня зло посмотрела.

– Пашка, а ты вон пьешь, как в последний раз. Не стыдно тебе перед людями? – завелась Надежда.

– А чего мне должно быть стыдно? – удивился он. – Сегодня праздник, пью дома с гостями, веду себя прилично. Ты чего прилепилась?

Она хотела ему еще что-то ответить, но ее перебила Людмила.

– Ты холодец пробовала? Олюшка приготовила, попробуй, все свеженькое, – она положила тете Наде холодец в тарелку.

Та принялась его поедать.

– Олька, так и держишь скотину разную и птицу? – переключилась она на Мишину жену.

– Держим, – ответила Оля.

– Тяжело, наверное?

– Пока справляемся, – улыбнулась Ольга.

– Береги мужика, а то свалится у тебя от такой работы. Вон, Сашка себе какую профессию выбрал, не упахался, – показала она на племянника вилкой.

– Надя, ты кушай, кушай. У Сашки хорошая работа, нужная, – подложила салат ей в тарелку Людмила.

Тетя Надя взяла бутылку самогонки, и, глядя на меня, стала разливать ее в рюмки всем присутствующим, в том числе и мне.

– Ну что, Агнетка, хлопнем?

– Я не пью крепкое, – спокойно ответила я.

– В народе говорят, если человек не пьет, то он либо сволочь, либо больной. Ну так чем ты, Агнета, болеешь? – спросила меня Надежда враждебно.

– Тетя Надя, прекрати, а? – вступился Саша.

– А то что? Ты меня арестуешь? – и она громко засмеялась.

– Может, и арестую, – улыбнулся мужчина.

– Ой, боюсь, боюсь, – сказала она и опрокинула рюмку в себя.

Я встала из-за стола и отправилась посмотреть, что делают дети. Нашла их в дальней комнате, они сосредоточенно рисовали каких-то персонажей. Катюшка с удовольствием командовала парадом, поэтому-то так было тихо. За мной следом зашел Саша.

– Ты не обращай на нее внимания, она у нас та еще язва, но так неплохая тетка, – извинился он за Надежду. – Зато все остальные нормальные.

– Ну это ее личные проблемы, – пожала я плечами, не хотелось скандалить, поэтому приходилось сдерживать свой острый язык.

Тут у него зазвонил телефон. Он коротко ответил и отправился в прихожую. Пошла за ним следом.

– Оставайся, я скоро приеду. Там мужики на кладбище подрались, поминали, а у них кто-то спер рюмки и бутылку. Они друг на друга подумали, ну и произошла драка. Сейчас я с ними поговорю и решу вопрос миром.

– Весело тут у вас, – улыбнулась я.

– Праздники же у людей, только вот у нас это самый неприятный период, – он поморщился.

Чмокнул меня и поехал на ответственное задание. Мне пришлось вернуться в большую комнату. Надежда уже докапывалась до Людмилиного родного племянника, полоскала ему мозги, что он мало зарабатывает для мужика.

– Теть Надь, за такие слова можно и по мордасам получить, – ответил ей мужчина и с угрозой в глазах внимательно на нее посмотрел.

– Ой, да ладно тебе, я пошутила. – Она от него отстала и молча принялась дальше есть.

Больше она ни к кому не придиралась и не приставала. С Ольгой мы допили шампанское, еще немного поболтали, и она отправилась ставить чайник, так как дети захотели тортик. Мы с ней и с Людмилой убрали часть грязной посуды со стола. Надежда начала возмущаться, что, дескать, еще не все поели, а вы уже продукты в холодильник прячете. Хотя никто ничего не прятал, а просто все компактно разместили и убрали грязное. Ольга принялась намывать посуду.

– Ой, девчонки, какие вы молодцы у меня, – Людмила всплеснула руками. – Как мне повезло со снохами.

Я покраснела, вроде еще и не сноха, хотя ладно.

– Агнета, ты на Надю внимания не обращай, она так хорошая, но вот как выпьет, так начинает ко всем придираться.

– Ну пусть не пьет. – Я улыбнулась.

– Ну праздник же, как не пить, не каждый день вот так собираемся, – она пыталась оправдать золовку. – Да и сестра она Пашина родная. К нам еще наши родители приезжают на праздники, но в этом году решили, что нужно поберечь наших старичков.

Из зала послышалась ругань. Мы ринулись туда. Перебранка была между Надеждой и Павлом. Она вспомнила, что он в третьем классе порвал ее бумажных кукол, и смех и грех, но скандал разгорался нешуточный.

– Чай заварился, давайте есть торт и куличи. Олюшка такой торт домашний испекла, Агнета куличи свои принесла. Сегодня такой праздник большой, а вы ругаетесь, – пыталась примирить Людмила враждующие стороны.

Надежда что-то буркнула недовольно себе под нос и удалилась попудрить носик. Мы с Олей принесли чашки и блюдца, нарезанный торт и куличи, вазочку с конфетами и поднос с фруктами. Мадам вернулась с хорошо попудренным носом и сразу стала требовать, чтобы ей положили кусок побольше.

– Олька, могла бы торт украсить покрасивше, – сделала замечание Надя, ковыряя его ложечкой. – Знаешь, какие у нас торты в кондитерской рядом продают, одно загляденье.

– Привезли бы, мы тоже полюбовались, ну и сравнили, – не выдержала я.

– Ты знаешь, сколько он стоит? – она вытаращила на меня глаза от возмущения.

– Олин тоже не бесплатный, – ответила я.

– Ой, много туда продуктов, что ли, надо, ерунда. Да и делать там нечего, – махнула она ложечкой.

Тетка начала меня подбешивать, вот ведь какая неблагодарная, еще и обесценила чужой труд. Оля меня дергала за рукав, чтобы я успокоилась. Людмила прикладывала палец к губам, чтобы я не спорила. Почему-то я должна быть культурной и воспитанной, а вот тетя Надя имеет право вести себя в гостях, как хочет.

Я снова ушла к детям, они уже смотрели какие-то мультики на компьютере. Присоединилась к просмотру. Через полчаса в комнату вошла Ольга.

– Мы домой собираемся. Вас подвезти? – спросила она.

– Саша обещал вернуться, – ответила я.

– Сегодня праздник, Саша поздно будет. Поехали. Если что, сразу к тебе приедет.

Ну, если так, то и делать тут нечего. Мама Люда приятная женщина и папа у них вполне ничего, да и остальные гости отторжения не вызывают, а вот Надя портит весь компот. Мы с Катюшкой собрались и направились к выходу.

– Сашке эта не подходит, противная какая-то, торт я, видите ли, должна была привезти. Я в гости приехала. Где он ее только нашел, а Людка? – выговаривала Надя Людмиле на кухне.

– Ты моих снох не трогай. Где нашел, там таких больше нет. К сыну своему в семью лезь, а в своей я сама разберусь, – ответила резко хозяйка дома.

– Вот ты, Люда, какая, оказывается.

– Какая?

Я заглянула на кухню.

– Спасибо за все. Все было вкусно и замечательно. Поедем мы с Катюшкой до дома, – улыбнулась я, не обращая внимания на кислую толстую рожу.

– Ой, моя хорошая, – кинулась ко мне обниматься Людмила. – Как хорошо, что вы приехали. Приходите к нам почаще. Провожу вас до калитки.

Мы все вышли, распрощались и кое-как разместились вшестером в машине. Благо ребятишки не много места занимают. Но я и этому рада была, все не сидеть в компании с противной тетушкой.

– Она всегда так себя ведет, обязательно поругается с кем-нибудь, поскандалит, – извиняющимся тоном сказала Оля.

– Можно же ее не приглашать, – удивилась я.

– Так их никто и не приглашает, они сами приезжают. Всегда с пустыми руками, никогда не поможет сготовить, и сама за собой и за своим мужем не убирает, – подал голос Миша.

Добрались быстро. Как хорошо дома! Завалились с Катюхой на диван и ножки вытянули.

Вечером позвонила мама Люда, спрашивала, что можно дать от рвоты – тете Наде плохо стало.

– Я же говорила, чтобы не пила, – криво усмехнулась я. – Воду давайте, активированный уголь, ну и не есть и не злоупотреблять хотя бы сутки. А лучше вызовите ей скорую, пусть ее на диету в больничке посадят.

Людмила поблагодарила меня и отключилась. Саша так и не приехал, написал сообщение, что работы очень много.

Черт сидел у Матрены на кухне и почесывал задней ногой ухо.

– А ну, прекрати чесаться, окаянный, везде грязи и шерсти накидал. У-у-у, я тебе, – пригрозила бабка ему пальцем.

Есть такое у них, если показываются людям, то и цепляют на себя все прелести земной жизни: грязь и блох, ну и запахи специфические появляются. Сегодня Пасха, Матрена красит яйца, печет какие-то печенья. Сегодня у ее работников дел нет, хотя общенародные праздники для них самые сытные. Хоть она в такие дни не колдует, но столько энергии со всех сторон хлещет, успевай только пасть открывать. Опять собралась к этой новенькой. Коловерша-любимчик снова что-то у Мотри с кухни украл, она теперь за ним с полотенцем гоняется.

Волк и черт давно знакомы, с тех самых времен, когда еще Маргарита Семеновна жива была. В первый день знакомства чуть не отправили друг друга назад к воротам хаоса, но вовремя остановились. Там бы в своем мире кто-нибудь кого-нибудь давно определил в другую реальность, а тут все по-другому, еды всем хватает. Потом стали общаться, на своем ментальном уровне. Живешь рядом с людьми и привычки их перенимаешь, поэтому домовые так похожи на людей.

Волк может быть бестелесной сущностью, животным, притом любым, и даже в некоторых случаях оборачиваться человеком. У черта другая структура, другой ранг. Он и бестелесным быть может духом, и вот таким козлодоевым – люди придумали, и теперь приходится их фантазиям подыгрывать. Может на короткий срок становиться человеком. С некоторыми представителями человечества у них договор обоюдовыгодный, они выполняют свою работу, а в обмен получают эквиваленты энергии. Но никто никому не хозяин, может и уйти, когда захочет, а то и порвать человека или с ума свести.

Матрена собрала свои манатки, уселась на новенький байк и рванула поднимать с кровати Агнету, чтобы пойти на службу с ней пасхальную. Черт, как всегда, отправился вместе с ней, сегодня можно было неплохо поразвлечься и напитаться разными вкусностями.

Под деревом его уже ожидал волк. Нет, это не было дружбой в общем человеческом смысле, но это было приятное времяпровождение с некоторой обоюдной пользой. Надо было дождаться, когда тетки отправятся в церковь, и тогда можно было действовать. Где-то через полчаса наши дамы вышли из дома и чинной благородной походкой направились по дороге. Еще было рано для задуманного, но можно было полетать от одного жилья к другому, послушать разговоры, словить эмоции.

В праздники люди не только радовались, но и ругались между собой, тосковали и грустили. Все эти эмоции были намного сильней, чем в обычный будний день. Сущности нахапались, налопались и дождались, когда закончится служба. Вместе с некоторым народом отправились на кладбище.

Выбрали себе жертв. Две тетки, вероятнее всего сестры, пришли поминать свою то ли маму, то ли бабушку, то ли тетю. Черт прикинулся старичком и уселся около соседней могилки на лавку. Волк отвлекал дам на себя. Они вытаскивали все из пакетов и разговаривали между собой. На столе появилась бутылка водки, два стаканчика, пасхальные яйца, кулич, бутерброды и пирожки.

– Ой, собачка, как она на нас смотрит, – начала одна из сестер.

– Фу, какая страшная псина. Дай вон деду что-нибудь на помин, сидит, старикашка, даже не принес с собой ничего.

Сердобольная женщина вынула из пакета яйцо и конфеты. Подошла к старику и протянула ему помин.

– Христос воскресе, помяните рабу божью Алевтину Семеновну.

– Воистину воскресе, – старик закашлялся. – Пусть земля ей будет пухом. – Он сунул яйцо и конфеты в карман.

Она вернулась к могилке. На памятнике сидела покойница Алевтина и ругалась на своих детей нехорошими словами.

– Мне помин принесли, раздаете чертям всяким, сейчас сами еще все сожрете. Вы сюда что, жрать пришли? Хоть бы раз со мной поговорили, а то «здравствуй мама» и «прощай мама», – злилась она на них.

– Нет, я так не могу, эта собачка так на нас жалостливо смотрит, все же дам ей пирожок, – к волку подошла сердобольная дама и протянула ему выпечку.

Сестра стала на нее ругаться. Пока они препирались и отвлекались на волка, старикан встал со своей скамеечки, прихватил бутылку, сунул рюмки в карманы. Зацепил пакет с пирожками и исчез в неизвестном направлении. Бабенки обернулись, а бутылки-то нет и закуска поредела.

– Так вам, дурындам, и надо, – захихикала покойница, – нечего на кладбище пить.

– Вот ведь какие ушлые людишки, – возмутилась вторая сестра. – Мы к нему с добром, а он у нас бутылку спер.

Но этого было мало нашей компании, они хотели еще и кулича попробовать, и яиц крашеных. С этим не пришлось никого облапошивать, просто взяли помин с чьей-то могилки. Со своей добычей отправились они под дерево к волку. Только выпили по одной и сели закусывать, как из-за калитки появилась бабка Матрена. Она терпеть не могла, когда вот так вот черт развлекается. Хоть и сделать ему ничего не могла, но и ругалась так нудно, так противно, что молоко сворачивалось в крынке. Пришлось все срочно прятать.

Проводил бабаньку до дома и назад вернулся для продолжения банкета. Волк плечами пожимает, дескать, упала бутылочка, и вылилось из нее все, даже капельки не осталось. А у самого глаза такие хитрые-хитрые. Делать нечего, надо идти снова на промысел, заодно можно и похулиганить, пьянчужек между собой поссорить.

Вернулись на кладбище, а там парочка сидит мужичков, кореша своего поминают. Одну бутылку почти допили, а вторая в пакете стоит. Ну что же, коронный номер – слепой дед с собакой. Дошли до мужиков, старик из кармана рюмку вынимает.

– Не побрезгуйте, угостите слепого беленькой за помин души вашего друга.

Поморщились, но плеснули чуть-чуть на донышко, даже закусить ничего не дали. Пока морды кривили, глядя на старика, волк спер пакет с выпивкой.

– Ну все, батя, иди, иди отсюда, – вытолкал один парень слепца за оградку могильную.

– Спасибо вам, люди добрые, мира вам и добра, – поклонился им дед и ушел по тропинке.

Только вот уходить далеко не стали. Сели около какой-то могилки и приготовились смотреть. Заодно и бутылочку решили раздавить на двоих. Мужички-то свое допили и за добавкой полезли, а пакета-то нет.

– Ты куда дел пузырь? – спрашивает низкий высокого.

– Да вроде все с собой брали, – удивился второй.

– Опять как в прошлый раз закрысил?

– Ты чего? В прошлый раз не специально это было.

Слово за слово, да пошла жара. Метелить друг друга начали и ругаться матерно. Вот черт с волком повеселились, культурно отдохнули.

Утром Матрена прислала фотографию и данные по новой клиентке. Попросила посмотреть ее в течение дня. Видно, решила пока ко мне никого не посылать напрямую, а чтобы вся работа велась через нее. С одной стороны, так оно и лучше, не страшно накосячить, а с другой – не задашь наводящих вопросов.

Написала своему шефу интернет-магазина запрос на повышение зарплаты. Обещал подумать. Ну что же, пусть думает. Что-то работы становится больше, а оплата остается прежней. Заплатила за газ и свет. Надо звякнуть Ольге и узнать, где они покупают комбикорм для живности. Козы с курами сейчас хоть и на подножном корме, но все же надо добавлять и прикормку.

В обед приехал Саша, привез контейнер с Олиным тортом, который она пекла на праздник. Сказал, что праздники – это не про него, народ пьет, гуляет, а потом происходят всякие страшные вещи. Тетю Надю увезли в больницу ночью. Ей стало совсем худо, не знала, какой стороной к фаянсовому изделию повернуться, то ли лицом, то ли необъятным седалищем. Кричала, что это все Олька виновата, тортом ее отравила. В инфекционку ее не взяли, сейчас она закрыта на специальный режим. Попала в отделение хирургии с диагнозом острый панкреатит и холецистит. Сказали, что на голодной диете придется сидеть не меньше трех дней.

– Агнета, мне нужно с тобой серьезно поговорить, – сказал Саша и внимательно на меня посмотрел.

Внутри у меня все съежилось колючим ежиком: ну вот, опять.

– Тетя Надя – это моя родственница, я все понимаю, вела она себя некрасиво, но не надо было этого делать.

Вот тебе и Лелик с Боликом. Это он чего, думает, что я тут замешана?

– Чего делать, Саша? – Я поджала губы, мысленно вытащила из-за спины саблю.

– Это же ты на нее что-то навела?

– Конечно, Саша, это я, ты совершенно прав, это моя работа. Твоя тетя Надя ела и пила, как не в себя, словно первый раз в своей жизни еду увидела. Как в нее вообще все это поместилось? Таким количеством еды можно было накормить маленькую негритянскую деревню и напоить десять бомжей. И в ее бедах виновата кто? Правильно – Агнета. Может быть, Агнета виновата в ее лишнем весе или одышке, или венах с палец толщиной, или в ее гнусном характере? А, Саша? – тихо проговорила я.

– Мне не нравится, когда ты так разговариваешь, – ответил он и посмотрел на меня исподлобья.

– А я, Саша, в полном восторге, я тащусь от этого балагана. Меня, значит, устраивает то, что ты мент, а тебя не устраивает то, что я ведьма. Ну извиняйте, другого нема, – я развела руками.

– Твой бывший муж меня предупреждал, – сказал он.

– Так и я тебя могу предупредить: будешь любить меня и лелеять – все у тебя будет пучком. А будешь меня обижать и унижать, то я тут ни при чем, отойду в сторонку и даже пальцем не пошевелю, ни для наказания, ни для спасения.

– В смысле? – он удивленно на меня посмотрел.

– В коромысле. Никогда ни на кого не наводила я порчи и не буду до этого опускаться. А то, что людям прилетает ответочка за то, что они меня обижают, так закон кармы еще никто не отменял, – ответила я и пожала плечами. – Все, Саша, считаешь, что я враг номер один, и что твоей тетке я навредила, а не ее неуемный аппетит, то не держу я тебя. Более оправдываться не собираюсь пред тобой, иди давай. До свидания.

– Хорошо, я тебя понял, – он развернулся и пошел на выход. – Всего доброго.

Закрыла за ним дверь, и от обиды и от злости расплакалась. Ишь, барин какой нашелся, виновата я в том, что его тетка-обжора заболела. Хотя так ей и надо, всех обидела, так еще и с Сашкой из-за нее поссорилась, пусть недельки две посидит, здоровье поправит. Фыркнула, вытерла слезы и пошла чужую жизнь и судьбу смотреть.

Настроилась, почитала про барышню, посмотрела на фото. С карточки на меня смотрело изнеможенное лицо древней старушки, было непонятно, сколько ей лет вообще. Казалось, что лицо и голову покрывает серая вуаль из тонких ленточек-морщинок, которые впились в кожу и тянут из нее последние силы. Меня прямо передернуло от этого сравнения. Разложила карты, а там непонятно что творится. Словно взяли из каждой коробки разных пазлов и перемешали их, а потом предложили новую картинку сложить, ровненькую. Сижу, смотрю на это все и понимаю, что ничего не понимаю.

Беру снова ТЗ на барышню, и тут ловлю себя на мысли, что не вижу ее дату рождения. Цифры то ли в глазах, то ли на экране плывут. Лупу взяла, все равно не вижу. Попросила робота Алису мне прочитать, а у нее там что-то замкнуло, и она мне чего-то нечленораздельное прочитала. Ну ёперный театр, ну как так-то. Достала оракул и стала по одной карте вытаскивать и вопросы простые задавать по этой женщине. Только не те, что мне Матрена прислала. Спрашивала, можно ли мне ее посмотреть или нет, что с ней такое и все в таком же духе.

Вот только выводы странные я сделала, смотреть можно, но не посмотришь, она жива, но уже в мире мертвых. Вот так загадочки. Мне карты Таро нравились всегда за короткий прямой ответ, а оракул и того подавно. Развела я руками и отправила все свои выводы Матрене, и про фото написала, и про карты, и про ответы. Ну не всесильная я, и такое бывает.

Через пять минут мне Матрена ответила, что, дескать, мыслю я в правильном направлении. Для таких целей нужно смотреть карты на магический негатив. А я такого никогда и не делала. Бабулька предложила мне в старых записях порыться, глядишь, и найдешь что-нибудь.

Выгребла все тетрадки, полистала всякое-разное и нашла то, что нужно. Тетрадь была сильно потрепанной и затертой. Записи в правках и в заметках на полях. Надо будет потом все перенести на цифровой носитель, и переписать от руки все заново, а то, глядишь, не сегодня завтра все рассыплется.

Карточные и оракульные расклады так и лежали на столе. Перед поисками не стала все убирать. Когда открыла тетрадку, пазлы стали складываться в идеальную картинку. Вон оно, оказывается, что творится. Погостное колдовство, сделанное на смерть, легло тяжелой каменной плитой. Женщине осталось совсем ничего, она не то что одной ногой в могиле, она уже может музыку себе похоронную заказывать. За всем этим стоит кто-то очень близкий и родной. Все сделано корысти ради, а не из мести или от обиды большой.

Отправила отчет Матрене. Сразу она не ответила и даже не прочитала, видно, занята была. Через час прилетело сообщение: «Даже и не думай, ей уже не поможешь, а себя погубишь». Почувствовала себя хирургом, к которому привезли пациента, а он помочь ничем не может, потому что даже до операционной его не успеют довезти.

Спросила, будет ли она женщине говорить про порчу и про близкого человека, который это все на нее навел.

– Нет, не стану. Посоветую ей завещание на дочку оформить и с дочерью попытаться отношения наладить.

– Так это же ее работа и есть, – ахнула я.

– Пусть ее потом после материной смерти совесть помучает, да покойничек с нее с того света спросит. Ну и на род это ляжет тяжелым грузом. Денежками материными поживится, а все остальное потеряет, – ответила Матрена.

– А может, все-таки попробовать? Ну не получится, так не получится, – спросила я.

– Девка, это тебе что, кружок ажурной лепки? Не получилась фигурка из пластилина, скатаю все в комок и снова переделаю. Даже пластилин со временем пачкается и рассыпается, а тут она решила в магию поиграть. Не боишься, что комок к тебе прилетит побольше и залепит все, что можно, и все, что нельзя?

– Может, молитвы какие-нибудь ей дать? – не унималась я.

– Все я ей дам, успокойся. Но ты не лезь, не твоих способностей и не твоего ума это дело.

Умеет Матрена убедить – нельзя, так нельзя.

Получила от Матрены за свой расклад деньги, хотя написала ей, что за него платить ничего не надо, все равно перевела. От Петра, хозяина дома, получила сообщение, что он записался в МФЦ на одиннадцать часов утра. Хорошо, значит, меня завтра ждет особенный день.

Вечером написал Саша, спросил, во сколько за мной завтра заехать, собирались за обоями. Ответила, что вроде как мы поговорили, и нет смысла при таких вводных данных друг другу мозги любить, к тому же у меня завтра на утро свои планы. Пять минут не отвечал, потом перезвонил, нес какой-то сумбур, ничего не поняла.

– Ладно, все, потом, – ответил он и отключился.

Через пятнадцать минут кто-то начал названивать в дверь. Маруська с радостным лаем побежала встречать позднего гостя. Проша отправился за ней вразвалочку. Открываю калитку, а за ней стоит огромная охапка сирени. Притом цветы все разные: белые, сиреневые, темно-сиреневые, лиловые, махровые и обычные. Кто-то ободрал все окрестные кусты сирени, запах стоит сногсшибательный.

– Это тебе, – говорит букет сирени Сашиным голосом. – Бери, у меня там еще кое-что есть.

Товарищ думает, что сейчас меня цветами задобрит, и я растаю, а вот фигушки, Агнету так просто не успокоить. Саша залез в машину и вынул миску с готовым горячим ароматным шашлыком с зеленью и луком, бутылку белого вина и хорошие шоколадные конфеты. Нет, побить букетом я могу его и в другой раз, а сейчас побуду доброй.

– Мама опять передала? – потянула я руки к мясу.

– Нет, батя, – рассмеялся он. – Ставь цветы в воду, зови Катюшку и тащи приборы. Будем мясо дегустировать.

Пошла с цветами в дом.

– Агнета, – окликнул он меня, – прости меня, прости, что-то я сглупил, ляпнул, не подумавши, сутки были тяжелыми, вот меня и понесло в неведомые дали. Сам не понимаю, что на меня нашло, – извинялся он.

Позвала дочь, Саша помог вынести посуду на улицу. Я поставила сирень в вазу на стол в беседке: чего добру пропадать в доме, будем здесь любоваться. Катюшке открыли компот. Налили в бокалы вина. В вечернем саду стрекотали сверчки, жужжал припозднившийся шмель, где-то звенели комарики. Поставили от них спиральку, чтобы не докучали.

– Приехал вечером домой, а батя шашлыки жарит, гостей кормить надо чем-то. Мамка за ночь с тетей Надей умаялась, не в состоянии была всех обслуживать. Я у них половину кастрюли и приватизировал, свою порцию, твою порцию, Катюшкину порцию и Надину. – Он засмеялся.

– У вас еще гости не уехали? – удивилась я.

– Нет, приезжают обычно на неделю. Мамка заранее пельмени лепит, манты, перец фарширует, тефтели делает, чебуреки. Все в морозилку. Оля вот торты печет, ну и колбасками и мясом может помочь, но у нее своя семья. Вы торт-то съели?

– Нет, – ответила я.

– Ешьте, он нормальный. Он не виноват, что тетке стало плохо, – он замолчал и посмотрел на меня внимательно. – И ты не виновата. Она сама себя до такого состояния довела.

– Давай будем наслаждаться чудесным блюдом и тетку твою пока оставим в покое. Не будем портить аппетит.

Потом Саша рассказывал, как он ездил на кладбище к дебоширам, которые устроили там потасовку. Мужики сказали, что, наверно, у них водку неместный дед слепой с собакой спер. Специально из города приехал на сельское кладбище обирать несчастных поминальщиков. Так он это все в красках расписывал, что мы с Катюшкой посмеялись от души.

Катя зацепила несколько конфет из коробки и ушла к себе в комнату. Мы остались с Сашей вдвоем, вернее, вчетвером. Маруська сидела под столом, манимая запахом мяса, а Прошка пристально следил за мужчиной. Сначала я подумала, что он так же, как и собака, ждет мяса, а потом поняла, что дело нечистое.

– Саша, встань, пожалуйста, – попросила я его, – и выйди на свет.

Он вышел из-за стола. Покрутила колечко на пальце, настроила фокус. Так и есть, сидит жирная пиявка на защите и пытается ее прогрызть. Вытащила из букетика веточку сирени и так по ней шпок, а она раз, и – шмяк на землю и рванула в сторону дома. Ну, от Проши еще ни одна закуска не уходила, словил и схрумал. По морде видно, что маловато, но, дорогой, чем богаты, тем и рады.

– Ну теперь, Саша, рассказывай, как твои сутки прошли. Я так понимаю, ты не стал особо при Катюшке распространяться.

– Про кладбище я уже рассказал. Было несколько вызовов на кражу куличей и конфет, жалобы на соседей, что им двери не открыли, когда они пришли христосоваться. Женщина своего мужа избила, сломала ему несколько ребер, – рассказывал он.

– Это как это? – поинтересовалась я.

– А вот так. Мужик сказал, что поехал в командировку, а сам к соседке под бочок на недельку. Она к соседке зашла с праздником поздравить, а там ее благоверный сидит в труселях. Ну, она его и оприходовала всем, что под руку попалось, ну и соседке прилетело.

– Веселая работа у тебя. Все случаи у нас в деревне? – рассмеялась я.

– Тут вся округа моя, хутора и деревеньки. Так что не весь криминал у нас. Не такая уж и веселая работа. Мой одноклассник свою мать и жену порубал топором этой ночью. Благо дети были в гостях у другой бабушки. Мужик хороший, семьянин, зарабатывает прилично, не пьет, не курит. Мать лежачая, за ней ухаживает. В городе работу перспективную бросил, переехал с семьей сюда, чтобы за матерью смотреть. На удаленке устроился проектировщиком. А тут непонятно, что на него нашло. – Саша поджал губы и отвернулся.

– Как так? – ахнула я. – Насмерть?

– Пока обе живы. Брат его из города приехал с женой, он полгода назад вышел из мест не столь отдаленных. Приехал на праздник. Брат и вызвал полицию. Они с женой до нашего приезда прятались в сарае. А Толька в коридоре сидел с топором в руках, невменяемый, ответить ничего не мог. Там все в кровище было. – Ему было тяжело говорить.

– И куда его? – спросила я.

– Приехали ребята из города, это уже их работа, не моя. Его сначала на медосвидетельствование, потом СИЗО, а там, как следствие решит.

– Жуть какая. Вот что алкоголь с людьми делает, – покачала я головой и отпила глоток.

– Ты думаешь, это все? – усмехнулся он.

– Еще что-то было?

– А то! Сюрприз меня дома ждал. Думал, заеду домой, позавтракаю, душ приму, переоденусь, подремлю полчасика. Еще нужно ведь все бумажки оформить рабочие. А там фонтан – тетя Надя, и мать с тряпкой и ведрами, не успевала за ней убирать. Та в перерывах еще орет, что ее отравили и порчу навели мамкины снохи. Хоть бы сидела в туалете с ведром и не выходила, а то, как специально, не успевала добежать. Скорую вызвали, а там говорят, машина только через полтора часа будет, если есть возможность, везите ее в больницу своим ходом.

Застелил авто и погрузил ее. Останавливались каждые пять минут. Орала она как резаная, что вся наша семейка ведьминская, и это мы от зависти сделали. За полтора часа добрались до инфекционки, а там особое положение, ее не взяли, отправили в первую горбольницу. Довез и оставил там, сил моих не было с ней возиться. Она мне на обратном пути всю дорогу звонила.

– Наверно, у вас никто не выспался?

– Брат двоюродный с семьей и с моим сыном в мой дом ушли. Отца пушкой не добудишься, а теткиному мужу вообще наплевать было. Мамку только жалко. Я в девять утра только домой приехал. Еще и от начальства получил, что отчет по вызовам не сдал.

– Ты хоть спал сегодня? – спросила я.

– Час во время обеда, – усмехнулся он. – А что ты с меня сняла?

– Пиявку какую-то, наверно, от тетки зацепил, когда она фонтанировала. – Я пожала плечами.

Мы еще немного поговорили.

– Агнета, душа моя, пойду домой, моя хорошая, устал я. Прости меня еще раз, не знаю, что на меня тогда нашло. – Он поцеловал мои руки.

Проводила его до машины и отправилась домой спать.

Будильник на телефоне пропел какую-то неприятную мелодию. Вот с вечера ставишь любимую песню на него, а утром она почему-то становится какой-то вот сильно не очень. Эффект будильника – хочешь, чтобы твоя любимая песня тебе стала противной, поставь ее на утренний подъем. Но легкое раздражение от раннего подъема улетучилось после мыслей о том, что сегодня у меня предстоит важная сделка – покупка моего волшебного терема.

Пять минут решила немного поваляться в утренней неге, поблаженствовать. От Саши пришло сообщение с пожеланиями доброго утра и с вопросом о том, во сколько мне надо быть в городе. Написала, что к одиннадцати. Обещал заехать за мной к десяти часам, у него там дела. Обрадовалась, что не надо тащиться на остановку, завернулась в одеяло и решила еще поспать часик.

Через час подъем. Переделала все свои утренние дела. Нарядилась, как на свидание, взяла все необходимые документы, в том числе все квитанции об оплате и домовую книгу. Положила кое-какие продукты, зайду к маман, от нее МФЦ недалеко. От шефа пришло сообщение, что поднимать зарплату они мне не будут, в моих услугах больше не нуждаются. Вместо меня возьмут какую-то девочку, которой не нужно так много платить. Сказал, чтобы я ввела ее в курс дела, потому что она такого никогда не делала. Напомнила ему, что они мне должны денег за неделю и плюс отпускные. Тишина, и абонент не абонент, ну, посмотрим, как у него пойдет сайт, пусть у него все будет хорошо.

Приехал Саша чуть раньше, ему нужно было в город по работе, да еще характеристику на одноклассника Толика отвезти. Доехали быстро, старалась по дороге отвлекать себя от волнующих мыслей о покупке дома всякой глупой болтовней. Договорились с Сашей, что как только я освобожусь, то отправлю ему сообщение, а там решим, как быть и где встретиться.

Поднялась в МФЦ и окинула взглядом зал ожидания, заметила знакомую блондинку и молодого мужчину рядом с ней. Подошла к ним, представилась, поздоровались. С любопытством разглядывала Петра, маленький, кругленький крепыш с русой копной волос и веселыми веснушками на лице, нос картошкой, голубые глаза. Блондинка на его фоне смотрелась еще эффектнее. Я спросила про золото, девушку немного перекосило, но она справилась с эмоциями.

– Нашли все, и товарища этого нашли, и золото, и машину, – ответил Петр.

– Каким образом? – поинтересовалась я.

– Знакомому полицейскому позвонил. Тот поднял всех на уши. Нашли парня в психушке. Он все твердил про проклятое золото, что к нему бабка какая-то приходит и во сне, и наяву, и твердит, чтобы он все вернул внуку. Правда, он часть уже успел в ломбард сдать, но главное, нашли автомобиль, да и оставшихся драгоценностей вполне достаточно. Сейчас вот за дом деньги получим и ипотеку закроем, а там, глядишь, и новое авто купим мне или жене. – Он посмотрел на нее с нежностью и поцеловал ее ручку.

Назвали наш номер, и мы пошли к окошечку оператора. Сердце у меня трепыхалось, как рыбка на воздухе. Девушка просмотрела все наши документы, что-то проверила по базе, поинтересовалась об оплате за дом.

– Вам нужно сначала заплатить за дом. Вы сейчас отдаете хозяину деньги, оплачиваете госпошлину, я распечатываю договор купли-продажи. Все подписываете, и документы остаются у нас для дальнейшего оформления и регистрации нового собственника, – объясняла девушка.

– Я думала, что деньги нужно отдавать после оформления документов, – я растерянно хлопала глазами.

– С документами у собственника все в порядке, так что вы можете спокойно за него заплатить. У вас деньги наличка или перевод со счета? Как собственнику удобно? – спросила барышня.

– Мне можно и на счет перекинуть, – ответил Петр.

– Ну вот, будет подтверждение, что деньги получил. Напишите расписку в получении, и в договоре я сейчас это укажу, – пыталась она меня уговорить.

Ее слова на меня подействовали, и мы отошли с Петром в зал, чтобы спокойно перевести все деньги на его счет. Сначала оплатила госпошлину, с оператором распечатали чек. Затем приступила к переводу денег, выгребала с разных счетов по сто тысяч. Руки тряслись, во рту пересохло, боялась ошибиться, боялась, что сейчас банк запретит операции, страшно было жутко. Но с деньгами я благополучно рассталась. Петр написал мне расписку, что деньги за дом получил.

Девушка распечатала договор, где указана была вся сумма и все параметры дома. Мы поставили свои подписи. Она сказала, что в течение двух недель документы будут готовы, а может быть, даже раньше. Меня оповестят по СМС. Покидала МФЦ со смешанными чувствами: радость, страх, что вдруг что-нибудь пойдет не так, и облегчение. Попрощалась с Петром и его женой, пожелала им удачи в семейной жизни, здоровья и любви.

Зашла в ближайший супермаркет и купила себе воды. Руки тряслись так, что часть сдачи рассыпала по полу. Какой-то мужичок принялся мне помогать собирать мелочь.

– Ты бы не воду себе купила, а пивка. С похмелья зачетно помогает, ну или айрана на крайний случай, – он высыпал мне мелочь в ладонь и подмигнул.

Мне стало смешно, я рассмеялась.

– Если денег не хватает, то могу добавить, или угостить. – Он заулыбался.

– Нет-нет, спасибо, это нервное просто. Не нужно, все в порядке. – Рванула на выход, набирая сообщение Саше.

Мужчина махнул мне рукой и направился в нужный ему отдел за какими-то продуктами. Забулдыгой он не выглядел, но видно было, что человек бывалый и знаком с проблемой похмелья не из чужих рассказов.

Саша написал, что будет не раньше чем через полтора-два часа. Ладно, пошла к маман, посижу у нее, поболтаю. Позвонила ей, спросила, что купить, чтобы потом не ходить несколько раз. Получила список и пошла по магазинам. Добралась до нее с полными сумками. Меня всю распирало, хотелось поделиться радостями и сомнениями, но решила, пока на руках документов нет, никому ничего не рассказывать. Катюшке сообщу и Проше с Маруськой, они-то меня не осудят, не позавидуют и не раскритикуют. Они всегда на моей стороне.

Посидели вместе с маман, чаю попили, немного поболтали. Готовить в этот раз ничего не надо было, до меня тетка приезжала, привезла готовую еду. Позвонил Саша, сказала, где я нахожусь, обещал через пятнадцать минут подъехать.

– А это кто? – спросила маман.

– Из деревни один мужичок в город ехал, вот я с ним и напросилась, – ответила я.

– Понятно. – Она многозначительно подняла брови. – Значит, с Сережей окончательно решила завязать?

– Так я тебе еще в прошлые разы говорила, – удивленно ответила я.

– Да ну и фиг с ним, ты себе лучше найдешь, а он мне никогда не нравился, – сделала выводы мама.

Ну слава яйцам, наконец-то до меня с этим Сережей докапываться не будет. Приехал Саша, и мы отправились с ним в строительный магазин за обоями, краской для потолка и окон. С полами я еще не решила, что делать. Там лежал дешевый линолеум, нужно было посмотреть, какие цены на разные напольные покрытия.

В отделе с обоями глаза у Саши загорелись, он предлагал мне разные варианты. С восторгом разглядывал разные расцветки, щупал структуру.

– Смотри, какие вот эти с городами, а эти какие интересные. Можно сделать одну стену с такой расцветкой, а другую стену с другой, – он с радостью показывал мне разные варианты сочетания обоев.

Меня же не особо радовала цена на них.

– Саша, все, что ты мне показываешь, для меня дорого. Я рассчитывала на другую сумму, – сказала я. – Мне нужно уложиться в определенный бюджет, а тут одни обои больше той суммы, что я запланировала на все.

– Давай ты выберешь, а я заплачу, – предложил он.

По его лицу было видно, что он не шутит.

– Лучше пойдем к тем стеллажам с обоями, которые подходят под мой бюджет, и будем выбирать там, – ответила я.

Он немного помрачнел, но согласился. В том отделе ему тоже понравилось несколько видов обоев. Даже предложил несколько вариантов сочетаний одних с другими.

– Ой, а вы дизайнер? – спросила Сашу какая-то дамочка в коротенькой юбке и с глубоким декольте и обворожительно ему улыбнулась.

– Да нет, – расплылся он в улыбке.

– Ну вы так хорошо разбираетесь в обоях, так удачно подбираете расцветки, так хорошо сочетаете, – принялась она щебетать, боком оттесняя меня к другому стеллажу.

– Мне просто это нравится. – Саша снова улыбнулся.

Это еще что за кордебалет в моем присутствии? Какие бабы нынче наглые пошли, на мужиков среди бела дня вешаются.

– Вы мне не поможете подобрать варианты в спальню? – она захлопала ресницами и призывно выставила грудь.

Саша засмеялся.

– Не могу ничем помочь, мне еще с моей любимой женщиной нужно выбрать обои в спальню и заехать в мебельный магазин за удобным матрасом. – Он одарил меня нежным взглядом и притянул к себе.

– Ну, может, как будет свободная минутка. – Она полезла в сумочку за телефоном.

– Нет у меня ни одной свободной минутки, весь график забит работой и семьей.

Она зло на меня зыркнула и отправилась в отдел плитки, цокая каблучками по полу.

– Девушка, девушка, – крикнула я ей вслед.

– Что? – Она буравила меня взглядом.

– У вас юбка сзади на попе грязная, там пятно какое-то, кровь, что ли, – сказала я громко, так что все на нас обернулись.

Барышня подскочила, покраснела и вылетела пулей из магазина.

– Агнета, у нее же чистая юбка была. Зачем ты соврала? – удивился Саша.

– Ибо не фиг, – ответила я и рассмеялась своей маленькой мести.

Обои были выбраны, нам они понравились. Оплатили свои покупки и решили перекусить в небольшом кафе.

– Саша, что там с твоим одноклассником, с его семьей? – спросила я, ожидая заказ.

– Жена у него очнулась, скоро переведут в общую палату, мать еще в себя не приходила. Толика не успели освидетельствовать, он потерял сознание, и его увезли в больницу. Доза алкоголя очень низкая, считай, что нет. Нашли еще кое-что в крови, устанавливают, что за вещество. Из-за него и произошло отравление. Только непонятно, принял он его до происшествия или уже после. Попросил ребят, чтобы дело не закрывали раньше времени, а все же опросили тщательней всех свидетелей. – Он задумчиво вертел в руках зубочистку.

– Что-то тут нечисто. Да и женщины его, разве они не сопротивлялись? Ладно мать, она лежачая, но жена-то должна была проснуться и попытаться куда-нибудь отползти. А тут их прямо обеих в кроватях нашли, что-то не сходится, – сказала я.

– Вот и я о том же, но следствие вести буду не я, но попробую на них повлиять, чтобы не закрыли его раньше времени.

Мы перекусили и отправились домой.

Не успели из города выехать, как позвонила мама Люда.

– Саша, вы еще в городе? – спросила она.

– Почти, выезжаем. Что-то случилось?

– Надя звонила, просила ей что-нибудь из еды привезти. Говорит, ее там голодом морят.

– Наверно, не просто так? – спросил Саша.

– Не знаю, я себя неважно чувствую, а она опять кричала и плакала, – ответила она тихим голосом.

– Хорошо, завезем ей что-нибудь. Ты сама отдохни, чай попей. Мы скоро будем. – Он сбросил звонок.

Мужчина развернул машину в сторону больницы.

– Саша, при обострении панкреатита ничего есть нельзя. Воду только можно пить, и то немного. Она все равно сейчас на капельницах. Да при таком весе ей пара дней голода даже на пользу, – сказала я.

– Значит, купим ей воды. – Он поджал губы.

Заехали в сетевой магазин, купили две полторашки воды без газа. Саша оставил передачу в больнице, и мы отправились домой. Перед этим он позвонил маме и спросил, нужны ли ей какие-нибудь лекарства. Она ответила, что все есть. Видно было, что Саша волнуется за мать.

– Агнета, давай к тебе обои завезем и к нам заедем, на маму посмотришь, а то она у меня такая, все через не могу делает. Плохо, тяжело, болеет, все равно виду не покажет. А она не молодеет, и болячки всякие появляются, – попросил Александр.

– Хорошо, – согласилась я.

Добрались до дома без происшествий. Оставили покупки. Я взяла несколько пакетиков с травками и кинула в сумку несколько свечей, на всякий пожарный случай.

В доме родителей Саши нас встретил его отец. Гости их уехали, а Славка был у Ольги с Мишей. Павел поставил чайник, стал выставлять на стол незатейливые угощения.

– Людмила что-то у нас приболела, – вздохнул он.

– Паша, кто там пришел? Я сейчас встану, – послышался слабый голос Люды из спальни.

– Лежи, мать, это свои пришли, Сашок с Агнетой, – крикнул он ей в ответ.

– Ой, а дома-то не убрано, да и есть не приготовлено, – заволновалась она.

– Мам, мы поели в кафешке, – ответил Саша.

– Чей-то не убрано, я убирался, – возмутился отец.

Она вышла из комнаты, держась за стенку рукой, бледная, постаревшая, посеревшая и похожая на призрак замка Иф. Я попыталась в нее всмотреться, но ничего не увидела. Однако мой внутренний голос шептал, что тут что-то нечисто. Посмотрела на Павла, его я тоже не видела, да и Саша в доме не просматривался.

– Я вчера весь день после бессонной ночи провалялась, встать не могла. Сегодня утром полегче стало. Надя позвонила и у меня голова разболелась, опять свалилась. Давление мерила – все в норме, и таблетки не помогают. – Она устало сползла на кухонный диванчик.

– Сейчас, сейчас, мы тебе чай организуем. Да, Агнета? – засуетился Павел.

Я достала свои травки и набросала в заварочный чайник. Залила все кипятком. Мне не нравилось, что я никого не вижу. Вот как пелена перед глазами. Может, устала, а может, морок какой-нибудь в доме. Саша взял меня за руку и вывел в коридор.

– Ну что? – спросил он.

– Не вижу ничего, – удивленно пожала я плечами.

– Но ведь есть что-то?

– Есть, Саша. Может, ее ко мне? Там у меня свои методы, – предложила я.

– Как ее к тебе? Она же не поедет, – покачал головой он.

– Ну как кавказскую пленницу – в спальный мешок и ко мне в гости, – рассмеялась я.

Из кухни выглянул отец.

– Ну вы чего там, голубки, шушукаетесь, идемте чай пить.

Мы вернулись на кухню. Я снова попыталась всмотреться в Людмилу, но безрезультатно.

– Мама, давай к Агнете съездим, – начал Саша.

– Сынок, я так себя плохо чувствую, мне бы полежать, а ты хочешь, чтобы я в таком виде в гости поехала. – Она отмахнулась от него.

– Мать, Санек прав, давай дуй к будущей снохе, посмотри, как она живет. Может, мы еще своего сыночка отдавать ей не будем, – Павел пытался рассмешить жену.

Она слабо улыбнулась и помотала головой.

– Паша, не могу я даже из дома выйти.

– А я тебя вынесу на руках, ты же моя голубка, моя пушинка. – Видно, он понял наши намерения.

Она замахала на него руками, а потом как-то сникла и заплакала, тихо так, жалобно. Павел сгреб жену на руки и потащил к машине сына. Усадил ее на заднее сиденье, сам сел рядом и стал вытирать слезы и укачивать, как маленького ребенка. Мы с Сашей забрались в «Ниву» и отправились ко мне. Чем дальше отъезжали от их дома, тем сильнее мне давило в затылок. Люда по дороге потеряла сознание.

Павел внес ее во двор и спросил, куда с ней идти. Показала на летнюю кухню, с таким «богатством» делать в моем доме ей нечего. Проша под ногами так и вился, а Маруська забилась в коридоре под шкаф и тихо скулила. На моей территории семья отлично просматривалась. У Саши и Павла стояла хорошая родовая защита, а вот Людмиле не повезло. Ее аура или кокон был пробит в нескольких местах, кое-где ее подъедали пиявки, в районе сердца, на шее у основания черепа, у копчика плотно присосались черные сущности. Меня всю передернуло.

Павел внес жену в летнюю кухню и уложил на диван. Сам вышел и уселся вместе с Сашей в беседке.

– Саша, вы там с Катюшкой чай организуйте, а я пока посмотрю, что можно сделать, – попросила я.

Сходила за картами, по дороге прихватила мешочек с солью, смешанной с полынью. Безумно хотелось их посолить, как солят обычных пиявок, когда они присасываются. Из сумки вынула свечки, тоже пригодятся. Села около Людмилы, перетасовала карты с вопросами, можно мне работать с ней или нет, как это на мне скажется и на моей семье. На все я получила положительный ответ.

Люда застонала. Пиявка, которая грызла защиту, перебралась ей на руку и вцепилась в нее. Ах ты, гадина такая, я аж подпрыгнула. Вытащила щепотку соли и бросила в нее. Сущность пискнула и отвалилась, видно, не успела еще хорошенько присосаться. Проша вцепился в нее и поволок в угол. Сначала он с ней поиграл немного, порычал, а потом голод пересилил жажду развлечений, и он ее втянул в себя, как толстую макаронину.

Посолила еще парочку тех, что ковыряли защиту, видно, этим сущам она пришлась по вкусу. Они были небольшими и не такими упитанными, как те, что гнездились на теле женщины. Отвалились так же легко, как и первая. В процессе посола чего я только не говорила, куда я их только не отправляла, и на остров Буян, и за моря, и за океаны, и в черные болота непроходимые, и даже назад, туда, откуда они пришли. Но уйти они так никуда и не смогли, всех подъедал волшебный кот Проша.

А вот с теми, что сидели на теле, пришлось повозиться. Соль их не брала, казалось, что она их только злит, и они еще рьянее и глубже вгрызаются в тело Людмилы. Если их это не берет, значит, возьмет огонь, выжжем напалмом всякую нечисть. Скрутила три свечи между собой, чтобы пламя было поинтенсивней. Поднесла к той, что сидела у основания черепа. Ей это не понравилось, она оторвалась от шеи и попыталась дать отпор, раззявив свою чудовищную пасть. Сразу же туда полетела щепотка соли. Если бы у нее были глаза, то она бы их вытаращила от удивления. Она повисла на присоске на хвосте. Проша не растерялся и сбил ее к себе в пасть. Две оставшиеся начали усиленно поглощать жизненные силы женщины. Они жирели и увеличивались на глазах. Нельзя было медлить. Потыкала в ту, что расположилась на копчике. Та извивалась и уходила от пламени свечи. Врешь, не возьмешь, я и с тобой справлюсь. Зажгла еще одну свечу и прошлась пламенем с двух сторон. Пиявка сморщилась, пронзительно заверещала и отвалилась. Проша съел и поджаренную сущ.

Осталась последняя, в районе сердца. Эта не собиралась сдаваться просто так. Как только я начала тыкать в нее пламенем, она оторвалась от Людмилы и попыталась вцепиться в меня. Бросила ей в пасть соль с полынью. Сущность зашипела и в последнем рывке вцепилась в мою правую руку. Я охнула от неожиданности. Резко заломило плечо, онемела кисть. С ужасом наблюдала, как она отлепила хвост от Людмилы и переползает ко мне на руку.

Вдруг Проша прыгнул и повис на моей кисти, пожирая сущ прямо на мне. Когда он это ел, в нем проглядывали черты не обычного милого кота, а чего-то непонятного и потустороннего. Но какая разница, кто тебя спас, главное, чтобы потом он не захотел приготовить себе на обед спасенного.

Больше пиявок не наблюдалось. Тройную свечу оставила в головах у Людмилы догорать. Женщина тихо и мирно посапывала. Сколько она тут проспит, неизвестно. Надо будет потом подлатать ей защиту.

Руку ломило, надо же, ухитрилась пиявка меня цепануть. Отломила от полынного веника несколько веточек, подожгла и окурила то место, где давеча висела сущность. Стало полегче. Отправилась в душ в бане, хотелось с себя все смыть. После прохладной водички ощутила прежнюю бодрость и прилив сил. Рука уже не болела.

В беседке сидели Павел и Саша, о чем-то разговаривали и пили чай. Увидели меня и повскакивали со своих мест. Мне налили чай.

– Как она? – спросил отец с тревогой.

– Спит, – ответила я и устало плюхнулась на лавку.

Саша протянул мне чашку с чаем.

– Ну пусть спит. – Он отвернулся, по щеке текла слеза.

Зазвонил телефон у Саши. Он долго смотрел на экран, не решаясь взять трубку.

– Кто там? – спросил Павел.

– Тетя Надя. – Саша поднял на отца глаза.

Тот выхватил у сына телефон и нажал на кнопку ответа. Оттуда полилась ругань. Павел ее перебил.

– Если еще раз приблизишься ко мне, к моей семье, к моему дому, я тебе голову оторву. Андестенд?

Услышала, как она орет что-то про ведьминых отпрысков. Павел сбросил вызов и отдал телефон сыну.

– Внеси ее в черный список. Не сестра она мне больше, ни знать, ни видеть ее больше не хочу.

Мы молча пили чай, про обряд они меня не спрашивали, да и разговаривать мне особо не хотелось. Попросила уехать мужчин домой, мне хотелось немного отдохнуть. Сказала, что как только женщина проснется, я им позвоню.

Мужчины уехали, а я прилегла, голова кружилась и во всем теле чувствовалась усталость. Прикрыла глаза и вырубилась. Может, что-то и снилось, только я не запомнила. Проснулась от телефонного пиликания, кто-то посылал сообщение в одном из мессенджеров. Писала та самая новенькая девочка, которую взяли вместо меня. Просила пароли и явки от сайта. Ответила, что данная услуга стоит недельной зарплаты и отпускных. Заблокировала ее.

В голове гудело, не люблю спать вечером. Отправилась проведать Людмилу, та свернулась калачиком на диване и мирно посапывала. Свеча почти догорела. Около дивана дрыхла Маруська, охранница моя. Усмехнулась, погладила собачку и вышла из домика. Загнала коз в козлятник, подоила, поговорила с ними, покормила. Зашла к пеструшкам и с ними пообщалась. Хорошо все же свой дом иметь, с работой потом разберусь. Ощущения сейчас совсем другие, хочется бегать по дому, по двору, по саду и орать во все горло от счастья и радости. Это все теперь мое, мое. С этой Надей не успела порадоваться и не отпраздновала покупку.

На телефон пришло несколько сообщений от бывшего работодателя с угрозами. Попросила вернуть мое кровно заработанное, отказал. Залезла на сайт интернет-магазина и поменяла все названия разделов на неприличные и матерные. Заблокировать они меня не смогут, так как у меня права разработчика, что хочу, то и ворочу. С программистом у них вышла некрасивая история, ему недоплатили. Поэтому на все призывы что-то там сделать и переделать он не откликался. Так что их сайт в моих лапках.

Перед сном сообщение прислала Матрена, поздравляла с крупной покупкой, спрашивала, когда обмывать будем. Пригласила ее в выходные на шашлыки. Пожаловалась на то, что осталась без работы. «Это тебе высшие силы дали свободное время, чтобы ты нашла себе занятие по душе, которое принесет тебе кучу денег и удовольствия», – ответила она. Кучу так кучу, отказываться не буду, поблагодарю за такой шанс.

Матрена попросила посмотреть одного товарища, сказала, что это не срочно. Так-то с такой бабулькой я и без работы обойдусь, она мне за просмотры деньги присылает, да и учит помаленьку. С голоду не помру, летом можно и потунеядствовать. Огород пойдет, заготовки разные всякие, постоянные заказчики периодически появляются, так что жизнь меня не обидит. А к зиме, может, и найдется интересная вакансия.

Время ближе к ночи, позвонил Саша, про маму спрашивал. Ответила, что она еще спит, и лучше ей пока у меня переночевать, а перед тем, как домой возвращаться, все в жилье почистить нужно.

– Папа уже все сделал, – ответил мужчина.

– Молодец какой. А у вас не все так просто в семье, как кажется на первый взгляд, – усмехнулась я.

– Можно, я приеду? – спросил он.

– Приезжай, только я устала и уже собиралась ложиться спать. Сейчас в летнем домике печку затоплю, а то там ночью может быть прохладно, и на боковую.

– Скоро буду, – ответил он.

Видно, Саша собрался у меня ночевать. С одной стороны, я не против, и даже очень сильно не против, а с другой – вдруг не понравится, и все, и дружба закончилась. Чего делать, непонятно, как в той песне: и хочется, и колется, и мама не велит. Не буду забивать себе голову, нужно решать проблемы по мере их поступления.

Набросила кофту на плечи и отправилась в летний домик. Почистила печку, разложила дрова, подсунула бумажки под них. Рукой пошарила по полу, спичек нет.

– Что ищешь? – спросил мужской голос над ухом.

С перепуга села попой на пол. В дверях стоял Саша. В соседней комнате заворчала Маруська.

– Саша, ты как сюда зашел? – спросила я.

– Ты калитку нормально забыла закрыть, хорошо, что я пришел, – он улыбнулся и поднял меня с пола, обнял и поцеловал. – Давай, я сам разожгу. Мама спит?

– Угу. Что с твоей теткой не так? – спросила я.

– Пойдем, чаю попьем и поговорим, – ответил он, раздув огонь.

В печке заплясал огонек, перепрыгивая с одной бумажки на другую, легонько облизывая деревяшки, трогая лапками стенки горнила. Саша полюбовался на огонь, прикрыл дверцу. Взял меня за руку и повел в дом. На кухне поставила чайник на плиту, достала конфеты, сыр, хлеб, варенье. Поинтересовалась, хочет ли он есть. Он ответил отказом, махнул рукой и убежал в машину. Вернулся, принес в контейнере котлеты.

– Отец велел тебе передать, говорит, проснешься, голодная и замученная, а готовить тяжко будет. – Открыл он контейнер с пахучими котлетками.

– Какой у тебя отец молодец, и готовит, и убирает, еще и дом почистил от всякой гадости. – Я внимательно на него посмотрела.

– Надя – не родная папина сестра, вернее, родная, но двоюродная. Когда ей было семь лет, ее родители погибли в автокатастрофе. Ее забрали дедушка с бабушкой, папины родители. Никогда ее не обижали, не попрекали ничем, любили, как могли. Отец старался стать ей хорошим братом, оберегал и защищал ее. В детстве она часто злилась, ругалась с ним, говорила, лучше бы твои родители погибли, а мои живы были. Но он ей все прощал, считал, что виноват перед ней в чем-то. Отец ушел в армию, а она уехала в город учиться. Долго не общалась с ними, пока не забеременела. Приехала вся в соплях и слезах, нашли ей жениха хорошего, замуж отдали. Сына родила. С мужем уехали в город. Только вот у них повелось, что кругом все им обязаны, она же сирота, и у папы до сих пор родители живы, а у нее нет, – Саша замолчал.

Налила чай, поставила чашки на стол, села напротив него.

– А что там за ведьмино отродье? – спросила я.

– Это она не про тебя, это она про нас. – Он усмехнулся и поднял на меня глаза.

Я молчала и ждала разъяснений.

– Прабабка моя занималась всяким разным, лечила, заговаривала, могла и пошептать. Только все для своих целей и своих родных, чужие не знали, да и с помощью своей не лезла ни к кому. Очень уж она отца моего любила, его маленького к себе забирала и учила его всякому. Тетка злилась, что ее к бабке в гости не берут, и она ее не жалует. Прабабка – это дедова мать, не родня Наде. Отец вот знает, как дом почистить, как его от всякого разного уберечь, так, по мелочи, – ответил Саша.

– Значит, у тебя тоже есть способности? – спросила я его.

– У меня? – он рассмеялся. – Есть одна, вот тебя встретил, из головы никак не выходишь и в сердце плотно поселилась. Милая, я и верю в это все, и не верю, я же мент, мне надо все потрогать и пощупать.

Мы еще немного поболтали о его родичах. Он спросил, может ли он остаться на ночь, я разрешила.

Посреди ночи зазвонил телефон, спросонок стала искать аппарат, наткнулась на полуголое мужское тело, резко проснулась и заорала с перепугу.

– Тише, тише, это я, – услышала Сашин шепот, – это мне по работе звонят, наверное.

Он выскользнул из-под одеяла и вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Вот я, трусишка зайка серенький, уже отвыкла с мужчиной спать, напугалась, что кто-то рядом лежит. Перевернулась на живот и натянула на себя одеяло. Вернулся Саша, взял свои вещи и снова вышел. Пришлось вставать и идти за ним.

– Чего встала, моя хорошая? Ложись, я калитку за собой закрою, – прошептал он, натягивая на себя рубашку.

– Перекуси чего-нибудь, – предложила я. – Калитку ты закроешь, а дом-то открытый будет стоять. Не привыкшая я с открытыми дверями спать, – пробурчала я.

Он зацепил холодную котлету из контейнера, глотнул воды и помчался спасать кого-то там из соседней деревни. Я поползла досыпать, на часах было пять утра. Завернулась в одеялко, как гусеничка, и улетела в мир Морфея. Разбудил меня телефонный звонок. Взяла, не посмотрев на экран, из трубки полился отборный мат. Я же тебя заблокировала, посмотрела на экран, точно, звонит с телефона зама.

– Пять тысяч за прошлую неделю, пятнадцать отпускные, пять премия и пять за моральный ущерб, чтобы по утрам меня матом не будил, – прорычала я в трубку и отключилась.

Его зама тоже занесла в черный список, нечего мне тут по утрам концерты устраивать. Потянулась, размялась, пора зарядкой заниматься, козы сами себя не покормят и не подоят, а куры сами себе сарайку не откроют и гулять не пойдут. На обратном пути заглянула в летнюю кухню. На диванчике, поджав ноги под себя, сидела Людмила и с упоением читала книгу про пиратов. Выглядела она отлично, свежо и, казалось, помолодела лет на пять.

– Утро доброе, – поприветствовала ее. – Может, молочка? – Кивнула на ведерко с молоком.

– Доброе утро, мне бы чаю, стакан холодной воды я уже выпила. – Она улыбалась.

– Тогда пошли завтракать. – Махнула в сторону дома.

– Через пять минут приду, дочитаю до конца главы. Можно? – спросила она.

– Конечно можно. Жду вас на кухне в доме или, может, в беседке посидим?

– Мне все равно. – Она снова улыбнулась.

Через пять минут она появилась в кухне. Потянула носом, снова улыбнулась.

– Сашка у тебя ночевал? – Она смотрела на меня с хитринкой в глазах.

– Ну да. – Я как-то смутилась и покраснела.

– Чего ты так, дело молодое. – Она рассмеялась. – Я очень рада этому.

Мы вчетвером с Людмилой, Катей и Прошей уселись завтракать. Коту перепал кусочек мяса и яйцо, а Маруська ждала своей очереди в сторонке. На столе все было как обычно: сыр, масло, варенье, творог, сметана, яйца вареные и конфеты в вазочке, те, что на Пасху Матрена принесла. Разогрела вчерашние котлетки.

– Пашка делал? – удивилась она. – Узнаю руку мастера.

– Ничего от вас не скроешь, – рассмеялась я.

– Что ты хочешь, я с ним прожила тридцать шесть лет. – Людмила намазала на хлеб варенье и положила сверху сыр. – Что там вчера со мной было? Опять Надькины происки? Я как с ней пообщаюсь, у меня то давление подскакивает, то падает сахар, то тошно становится. Та еще заноза в попе.

– Скорее всего, ее работа, – ответила я и отхлебнула горячего чая.

– Она там на меня порчу наводит?

– Нет. Просто есть люди такие злые, такие завистливые, что на них всяких сущностей навешано, как на бродячем Тузике блох. И вот где они ни появятся, везде с них эти блохи сыплются и к хорошим людям прицепляются, особенно если есть брешь в защите. Подарки от таких людей лучше не принимать, они с их погаными мыслями начинают работать, как порчельные подклады, – ответила я.

– А я-то думаю, чего мне ее подарки вечно выкинуть хочется, а оказывается, это моя интуиция срабатывает. – Она задумчиво принялась чистить все вареные яйца.

– Вам домой пока не стоит ходить. Там почистить надо все после вашей родственницы, – сказала я.

– Ой, я с удовольствием поживу у тебя тут в летнем домике пару дней. Отдохну от своих. Я их хоть и люблю, но три мужика разных поколений в доме – тяжеловато.

Людмила взяла тарелочку, положила на нее пару яиц, пару котлеток, несколько ломтиков хлеба, сыра. Сунула пару конфет в карман. Сполоснула за собой чашку. Подцепила тарелку, подмигнула мне и пошла в летнюю кухню.

– На обед меня можешь не звать, буду читать книжки и восстанавливать духовное здоровье, – сказала она и ушла.

Ну да ладно, пусть отдыхает, мне она не мешает, отторжения от нее не чувствую, так что пусть читает книжки. После того, как будущая свекровь ушла, запиликал телефон, на карту пришли денежные средства от бывшего работодателя. Неплохое выходное пособие. Села за ноут, за пять минут поправила названия всех разделов. Отправила в сообщения все пароли и явки. Снова заблокировала бывшего работодателя. Я с такими товарищами работать больше не буду.

От Матрены у меня задание – посмотреть мужчину, что-то ему в бизнесе не везет. Разложила карты, кругом одни доброжелательно настроенные люди. Но вот одна дама из приближенных ведет себя как-то странно, вроде общается с конкурентами. Отписала Матрене, чтобы мужчина посмотрел свое окружение, кто-то из родных во благо родины сливает бизнес конкурентам. Не верит в успехи мужчины и готовит, таким образом, подушку безопасности, они ей иногда деньжат подкидывают. Договорилась с конкурентами, что в случае провала бизнеса они его возьмут к себе на работу. Благими намерениями выстелена дорога в ад. Матрена работу одобрила и перевела мне вознаграждение.

Позвонил Саша, поинтересовался, как мама. Сказала, что мне нужно посмотреть, как Павел дом почистил, на всякий пожарный случай. Людмиле пока лучше у меня побыть. Договорились, что он через полчаса подъедет и отвезет меня к ним.

Оделась, как на свидание, духами надушилась, накрасилась, набрала полную сумку всякой всячины: свечи, травы, аромомасла и прочую атрибутику. Не хватало только метлу с собой прихватить. Красотка, одним словом. Приехал Саша, как договаривались.

Приехали к ним. Он мне калитку открывает, а я войти не могу, словно передо мной стена прозрачная. Ни руками, ни ногами пошевелить не могу. Меня Саша на руки схватил и внес во двор. В голове загудело, рот и нос, словно густым киселем забило, перед глазами все поплыло. Сознание отключилось. Очнулась у них на кухне. Два здоровых мужика меня чаем отпаивали и нашатырем в нос тыкали. Плохо мне в доме, задыхаюсь, перед глазами пелена стелется, язык к небу прилип, не ворочается.

– Вынеси меня за ворота, – еле просипела я и снова выпала из этой реальности.

Очухалась на лавке. Рядом сидел волк, сложил мне голову на колени и тихо сопел. Мужики суетились и не знали, что делать. Павел стоял с кружкой чая, а Саша с водой и с нашатырем. В голове все гудело, словно кто-то набатом бил. Протянула руку и взяла у Александра воды.

– Молодец, Павел, с задачей почистить дом и двор справился, защита стоит замечательная, – прохрипела я. – Всех прогнал, и даже домового. – Под лавкой сидело круглое мохнатое существо и жалось к деревянной ножке.

Он густо покраснел и засмущался.

– Если что случится, кто поможет? Будет ангел-хранитель за воротами стоять и плакать, а зайти не сможет, – я покачала головой.

Он ушел в дом и вернулся с пухлой тетрадкой. Там были не только рецепты дрожжевых пирогов, но и различные заговоры, и ритуалы деревенской домашней магии. Павел открыл нужную страницу и ткнул пальцем в заговор.

– Вот, я брал это, ну и вот это еще. – Он перевернул страницу. – И вот ту тоже.

– И чистка, и защита, и все в одном флаконе. Чтобы все стерильно было. Своих-то зачем гнать? – сокрушенно покачала я головой.

– Я раньше дом чистил солью да дымом, все получалось нормально. Решил, что и посложней тоже получится. – Он обиженно поджал губы.

– Вот у вас тут домовой бездомный теперь и вы в доме с защитой и без защиты. Стоят ваши ангелы-хранители за забором, постоят, да уйдут, – продолжала я его ругать.

– Я от сущей дом защищал и от нечисти всякой. – Он сел рядом со мной на скамейку.

– Ангелы же не люди, поди, не знал? Небось сам заговор переделал? – поморщилась я.

– Ну а кто же? – усмехнулся Павел. – Чего делать-то?

– А я почем знаю? Пока ангелов своих не растеряли, поживите в Сашином доме. Славка пусть пока у Ольги с Мишей погостит, Людмила у меня. Домового вашего попробую к себе в летний домик пристроить, на временное поселение. В моем доме, наверно, уже свой есть домовой, а чужого они быстро со света сживут, или Прошка его слопает. Там, глядишь, что-нибудь придумаем. Сегодня из меня воительница никакая, здорово вы меня, Павел, приложили. – Я потерла виски.

– Прости меня, Агнета, хотел как лучше. – Он виновато опустил голову.

– С вас ужин, мы с Людмилой готовить не можем.

– Ой, я как раз борща наварил сегодня целую кастрюлю. – Он вскочил и метнулся в дом.

Саша уселся рядом, обнял меня за плечи и прижал к себе.

– Маленькая моя, напугала меня. – Он стал целовать мои руки. – Не делай так больше, пожалуйста.

– Все претензии к отцу, не виноватая я, он сам пришел, – тихо рассмеялась я.

– Она еще шутит. – Он покачал головой.

Отец вышел с двумя большими пакетами. Загрузил все в багажник Сашиной машины. Я наклонилась к ножке скамейки, открыла сумку и пригласила туда домового. Он ловко юркнул вовнутрь, громко чихнул и прикрылся кошельком. Саша помог мне встать и довел до двери машины, усадил на заднее сиденье. Волка я отпустила, и он затрусил вслед за автомобилем. Поехали ко мне ужинать.

Добрались до моего дома. Мужики выгрузили пакеты, я направилась во двор. В беседке сидела Людмила и поглощала очередную порцию художественной литературы. Выглядела она весьма счастливой. Увидев мужа с сыном, немного смутилась и сморщила носик.

– Гора не идет к Магомеду, значит, Магомед идет к горе. Соскучились по мне? – спросила она.

– Да, тут такое дело. – Павел почесал затылок. – Я там немножко дом почистил, совсем чуть-чуть.

– И? – Людмила приподняла брови.

– Ну, теперь там даже домовой не живет, – выдохнул он и опустил глаза вниз.

– Ты, что, домового выгнал? – Она удивленно на него посмотрела.

– Я не специально, так получилось. – Он стоял перед ней, как провинившийся мальчишка.

– Агнета, ты можешь помочь? – спросила Люда.

– Я тут бессильна, против лома нет приема, – развела я руками и села рядом с ней на скамейку.

– Чего делать тогда? – Она испуганно глянула на меня, а потом на мужа.

– Сейчас мы будем ужинать, потом переночуем у Сашки. А завтра умная мысля в голову придет, – ответил Павел и стал доставать всякие лотки и кулечки из сумок.

– Всегда ты так, сначала делаешь, потом думаешь, – укорила его жена.

Катюшка с Сашей накрыли на стол, у меня не было сил двигаться. Павел разложил на тарелочки копченое сало с прослойками мяса, зеленый лучок, поставил свежие сливки, нарезал черный хлеб. Из свежей редиски, зеленого лука и яиц смастерил вкусный весенний салат. Всем по тарелкам разлил горячего борща. Аромат от всего стоял восхитительный. Поели по-семейному, по-домашнему.

Домовенка определила в летнюю кухню. Баннику и Проше наказала не трогать гостя, он у нас временно, переживет тяжелые времена и к себе на хозяйство вернется. Не знаю, поняли или не поняли, но из предбанника кто-то поохал и пошел тазами греметь.

За полчаса, что мы обедали, в летней кухне домовой подергал венички и сложил их в определенном порядке, дескать, совсем забыла, что трава высохла и ее убирать давно пора. Скоро новый сбор пойдет. Колбаса деловая, еще не прижился, а уже хозяйничает.

Людмила с Катей помогли траву разобрать и разложить по мешочкам. Завтра мне будет получше, тогда уберу в подвал ее, в шкаф. Люда подхватила еще пару книжек про пиратов.

– Можно, я возьму их почитать? – спросила она.

– Бери, только потом верните. – Я никак не могла определиться, на вы к ней обращаться или на ты.

Она кивнула и прижала к груди книжки. Супруги собрались и направились к воротам. Саша подошел ко мне и обнял.

– Давай ты сегодня выспишься, а я дома переночую, а то сегодня тебя здорово потрепало, – он заглянул мне в глаза.

– Я с тобой совершенно согласна, на все сто процентов. – мне не хотелось скрывать своего состояния: зачем мучиться, если я плохо себя чувствую.

Он поцеловал меня, попрощался и отправился вслед за родителями. А я пошла доить коз: они не виноваты, что мне нездоровится. Добрела с полным ведерком домой, перелила молоко в бутылки и засунула в холодильник. Завтра с ним буду разбираться, а сегодня мне невмоготу.

В кабинете зажгла свечу. Поднесла руки к пламени и принялась тянуть из него силы, заряжаться. Смотрела, как оно танцует, как меняет свой оттенок. Почувствовала, как тепло идет по рукам и по всему телу. Стало легче, спокойней. Полюбовалась на пламя и потушила его. Теперь нужно посидеть с этим теплом немного, а потом пойти и смыть с себя весь этот день. Можно было бы еще заземлиться при помощи соли, но мне было как-то лениво. Я вообще гражданка ленивая, и не стыжусь этого. Как говорит моя дочь, я не ленивая, я энергосберегающая.

Улеглась спать и сразу вырубилась. Во сне ходила по маленькой деревеньке с маленькими домиками и огородиками с витыми оградками. Народ копошился на своих участках, а когда я мимо проходила, выглядывал из-за оградок и дивился мне. Странное какое-то место. Зашла в какой-то домик, потолки низенькие, полы земляные, а окон нет. Хозяин на лавке сидит, жильем своим хвастается. Поморщилась я, не понравилось, он меня и прогнал.

Утром проснулась здоровая и бодрая, вот что значит выспаться и с вечера подзарядиться. Позавтракали с Катюшкой, переделала все свои утренние дела и решила проведать домового. Налила ему молока в чашечку и взяла конфетку.

Зашла в летнюю кухню и ахнула: на столе стояли все пустые банки, на полу чашки и тарелки, на подоконнике разложены ложки. Негодник какой, намекает, что все это в пыли и надо перемыть. Конечно, я тут толком не убиралась, не до этого было, да и не нужна мне вся эта посуда. Пришлось мыть полки и внутренности шкафов. Ополоснула банки, помыла посуду. Поставила все на место. Пригрозила ему, что еще одна такая выходка, и я его Прошке скормлю.

Надо что-то с этим делать, вернуть домового в родные пенаты. Набрала Матрену.

– Але, Кремль на проводе, – услышала бодрый голос старушки.

– Привет, бабушка Матрена, помощь твоя нужна.

– Выпить не с кем? Так это я щас, мигом примчу, – проговорила весело бабулька.

– Нет, не выпить, – ответила я. – Тут дело серьезное.

– Ну вот, а я уже настроилась. Чего надо-то?

– Там у участкового отец в доме такую чистку провел и такую защиту поставил, что всех своих помощников разогнал. Я даже зайти не смогла. Чего делать, ума не приложу.

– Звони им, я сейчас примчу к тебе, и поедем участкового спасать, а то как мы будем жить без доблестной милиции.

Позвонила Саше, сказала, что в течение получаса приедем к ним с Матреной. Через десять минут за забором затарахтел мотор очередного бабушкиного мотодевайса. Она сидела за рулем шикарного мотоцикла в шлеме с рогами и с большим рюкзаком за спиной.

– Привет, красота неписаная, готова к труду и обороне? Домового взяла с собой? – поприветствовала меня бабка Матрена.

– Добрый день, Бабулька-ягулька, не взяла, – помахала ей рукой.

– Так чего ждешь-то? Забирай его скорей, увози за сто морей, – запела она песенку, пытаясь перекричать рев мотора.

Вернулась в летнюю кухню, в этот раз он снял все занавески, хозяйственный какой. Приоткрыла сумку и пригласила его с собой назад домой. Никто ко мне не вышел. Позвала Прошу, тот отыскал негодника, вытащил его за шкварник и сунул мне в сумку. Кот проводил меня до калитки, чтобы домовой назад в летнюю кухню не сбежал. Понравилось ему у нас, решил до конца порядок навести.

Уселась на мотоцикл позади Матрены, и мы рванули с ветерком к дому участкового. В ушах засвистел ветер, замелькали деревья, поднялась пыль столбом. Мне стало страшно, и я вцепилась в Матрену.

– Удушишь, окаянная, – прокричала старушка.

Я сжала ее еще крепче. Мы быстро домчались до Сашиных родителей. Нас уже встречали Саша и Павел.

– Здрасте, добрые люди. – Она слезла с мотоцикла и слегка поклонилась им. – Меня зовут бабушка Матрена.

– Я Павел, – он поклонился ей в ответ.

– Что же ты, Павел, в штаны наплавил, чуть свою невестку на тот свет не отправил? – Она стянула с себя шлем и перчатки с шипами и обрезанными пальцами.

– Хотел все сам сделать, – ответил он и развел руками.

– Не доверяешь, значит, профессионалам. Сам так сам, а теперь сам убирай все, что понаставил, а мы тут с Агнетой на лавке перед домом посидим, лясы поточим. Подождем, – сказала бабулька и плюхнулась на лавку.

С Матреной сидели на лавке и болтали. Сашу опять вызвали по работе, так что он попрощался с нами и уехал на своей колеснице. Павел вышел к нам весь такой серьезный и суровый.

– Кажись, все убрал, – сказал он.

– Уверен? Ничего не забыл? – спросила его Матрена.

– Ну, вроде ничего, – ответил Павел.

– Вроде у Мавроди, – передразнила его бабулька. – Ты, Агнета, сиди, сторожи мой шлем, а я схожу проверю. – И она скрылась за воротами.

Теперь рядом со мной уселся Павел.

– А она тоже умеет всяко-разно делать? – спросил он.

– Умеет, но не практикует. Это я попросила ее помочь, я еще в этом плохо разбираюсь, – ответила я. – И ей надо будет заплатить.

Матрена вышла через минут тридцать, а может сорок, постаревшая, поникшая, уставшая.

– Ну ты, Павел, накрутил и навертел. С тебя магарыч и хороший кусок мяса или фарша, а можешь сам котлет налепить и меня угостить, – сказала она.

– Агнета, заноси домового, сейчас проверять будем, – обратилась бабушка ко мне.

Зашли все вместе в дом, пахло ладаном, свечами и дымом от трав. В углах некоторых комнат горели свечи. Я открыла сумку, и оттуда выскочил маленький лохматый черный комок и юркнул куда-то под стол и исчез. На кухне загрохотали миски и кастрюльки, хлопнул холодильник, кто-то стал греметь ложками.

– Все, значит, тут хорошо теперича. Ну что, Павел, ставь чайник, бабушка умаялась, – устало сказала Матрена.

Она вышла на улицу и уселась на крыльце. Достала свою трубку, набила ее табаком и стала раскуривать. Задымила, лицо преобразилось. На плече появился коловерша, который стал играть с дымом. Потерся о ее голову, вытащил конфетку из пасти и протянул ей. Матрена отмахнулась от угощения. Он развернул фантик и слопал сам. Погладил бабушку по голове, поправил на ней косынку. Постепенно вернулся прежний цвет лица у Матрены, руки перестали трястись.

– Вот поэтому я не практикую для людей. – Она подняла на меня глаза и выпустила дым. – И вот это еще цветочки, а бывают такие случаи, в которых даже мои помощники убегают, поджав хвосты, – покачала она головой.

Больше она ничего не говорила, просто курила и смотрела куда-то вдаль, сквозь забор и дворовые постройки. Коловерша притих и уткнулся ей в плечо. Через пять минут вышел Павел и позвал нас пить чай. Бабушка выбила трубку, и мы отправились в кухню.

На столе стояла нехитрая закуска: хлеб нарезанный, сало копченое, колбаски жареные, сыр, редиска свежая, отварные яйца, варенье, конфеты и сладкий пирог с какими-то фруктами. Все, что было в холодильнике, – все было выложено на стол.

– Какой хороший стол, как на праздник, – довольно покачала головой бабушка.

Павел налил всем в кружки ароматный чай. Он все пытался выяснить, что же делала Матрена.

– Не твоего ума дело, – ответила она, – много будешь знать, до старости не доживешь.

После этого он оставил затею разговорить бабулю.

– Ты всякие разные вещи перебери и то, что не нравится, выкинь, а лучше сожги. У вас там шкаф в спальне фонит со страшной силой, как Чернобыльская станция, – сказала она.

– А если там подклад какой? – поинтересовался он.

– Ну тоже сожги, тебя что, учить, что ли, надо? – она рассмеялась.

– С этим, я думаю, справлюсь, – он поморщился от воспоминаний о прошлом колдовстве.

Почаевничали и плотно перекусили. Павел стал доставать дары для Матрены, вынул бутылку чего-то очень дорогого и горячительного. Она потыкала в нее ножом, который не успели убрать со стола.

– Это откуда у тебя в доме такое чудо? – поинтересовалась она.

– На юбилей в прошлом году бывший сослуживец подарил. Дорогой жутко, – гордо ответил Паша.

– А чего сам до сих пор не выпил? – поинтересовалась она и прищурилась.

– Ну так повода не было, а когда захотел, то заболел, нельзя было. Вот думал на день рождения выпить, но решил, что лучше вам отдать.

– Хороший у тебя ангел-хранитель, Пашка, – сказала она. – Хорошо, что не выпил, а то бы уже звезды на небе считал.

– Паленка, что ли? – расстроенно спросил мужчина. – Вылить надо?

– Можно сказать, что и паленка. Вылить, а потом поджечь, а потом все это землей прикопать, ну и саму бутылку обжечь и закопать. Вот только не в своем огороде это надо делать, в лесу или на берегу водоема, – ответила Матрена и поморщилась.

– Хорошо, что не выпил. А я-то думаю, что тот товарищ периодически названивает и о здоровье моем интересуется, вот гад такой, знает ведь, что мне подсунул. А я вечно ему взаймы давал и обратно редко требовал.

– И много он тебе должен? – спросила бабушка.

– Он после этого подарка попросил денег на автомобиль, двести тысяч. Пятьдесят уже отдал, – сказал он и почесал затылок.

– Наличкой отдавал или на карту пересылал?

– Наличкой. Самое интересное то, что у меня тогда руки грязные были, я в машине возился. Попросил его на тумбочку кинуть в прихожке. Он такой недовольный был. Я пока машину доделал, руки помыл, кот все деньги пометил. С них аж стекало, долго, наверно, в себе копил, шерсти комок. Мы их перчатками брали, потом в тазу замачивали, пинцетом на газетке раскладывали и сушили на веранде. Потом пакетом сгребли, они все равно воняли, и отнесли в банк, на книжку положили, – рассказывал, смеясь, Павел.

– Хороший у тебя кот, замечательный, ты его мясом корми, – сказала Матрена. – Остальные деньги не бери наличкой, пусть на карточку переводит. Так и скажи ему, заразы через деньги много ходит, переводи на счет. И в дом свой не пускай, даже на порог. Вышел за калитку и общайся. Как видишь его, так под нос себе говори: «Все мое остается со мной, все твое остается при тебе». Или: «Мне чужого не надо, но и свое не отдам». Понял?

– Понял, – ответил мужчина. – Это, получается, он колдун, что ли?

– Был бы колдун, тебя бы на этом свете уже не было бы. Такой же, как ты, где-то что-то слышал, где-то что-то читал, вот и решил, что могёт и сам такое делать. Жадный до чужого добра.

– Может, ему что-нибудь в обратную отправить? – спросил Паша.

– Ой, нашелся молодец-колдунец, в обратную он пошлет. Ему и так по голове настучат за неправое дело, – усмехнулась Матрена. – За все в этом мире надо платить, вот он и рассчитается.

– Так нет у меня больше никакого приличного алкоголя, – развел руками он.

– Давай неприличный, литра полтора, мне настойки делать не из чего, – сказала бабушка.

Мужчина заулыбался, полез куда-то в шкаф и достал полторашку самогона. Из морозилки выудил замороженного бройлера и большой пакет с домашними пельменями.

– Пойдет? – спросил он.

– А то, хоть готовить не надо будет. Домашних пельмешек забросил в воду, отварил и поел, красота, лепота. Из курочки лапши наварю душистой. Ольгин, поди, бройлер?

– Нет, сами выращивали. В этом году опять цыплят взяли, выгодно получается, и все полезней, чем фабричный.

– Ну вот и молодцы. Ты с Агнетой не забудь рассчитаться за Людмилу, хоть вроде и не чужие вы теперича с ней, но энергия дружбы и родства не знает, – сказала она, сгребая гостинцы в рюкзак. – И это, еще, ты бабушкину тетрадку спрячь подальше, да ручонками своими шелудивыми больше ее не трогай. Ну все, давай покедова, Павлушка.

Вышли на улицу. Матрена водрузила шлем себе на голову, натянула перчатки с шипами. Я села позади нее. Она погазовала от души для шуму и задору и рванула в сторону моего дома. Прокатились с ветерком и моими визгами. Высадила она меня около калитки.

– Ты, девка, ничего бесплатно не делай, хуже делаешь и себе, и другим людям. Силы, они могут и с тебя спросить, а могут и с них взять, только намного больше, чем дали. С тобой самогонкой поделиться? – спросила она. – Сейчас травки всякие пойдут, уже пошли, настойки делать надобно.

– Не надо, у меня там что-то еще оставалось, – я помотала головой.

– Как хотишь. У свекра у своего нового спроси, пусть делится. Ну все, давай покедова, красотка Мери Поппинс, – она помахала мне рукой и рванула в сторону своей деревни.

Делать ничего не хотелось, пришла и завались на диван. Притащила себе ноутбук и стала читать всякие новости-старости. Время подходило к вечеру. Сходила коз подоила, поставила закваску на йогурт. Сыр варить было лень, утром сделаю.

Маруська залилась лаем, кто-то шкрябался в калитку. Странно, звонок у меня работает, Саша знает, как зайти, наверно, кто-то чужой. Спросила с крыльца: «Кто там?», перестали скрестись, затихли. Пожала плечами и уже собралась идти назад в дом, как опять кто-то начал шкрябаться. Маруська снова заверещала, Проша недовольно щурился и смотрел на дверь. Подошла, через щелку увидела девицу непонятного возраста.

– Чего надо? – негостеприимно спросила я.

– Я от Маши, – ответила она робко.

– От какой Маши, не знаю я никакой Маши, – буркнула я.

– Она вам Константина на лечение привозила, – ответила барышня.

– А ты за его лечение рассчитаться приехала? – поинтересовалась я, не открывая калитки.

– Нет, она дала ваш адрес и сказала, что вы поможете, – испуганно сказала она.

– Ну, ежели она сказала, так пусть сама и помогает, – я развернулась и пошла в сторону дома.

– Подождите, подождите, – крикнула барышня. – Я вас очень прошу, хотя бы посмотрите меня.

Подошла, открыла калитку, глянула: девица как девица, чего на нее смотреть. Приехала на красном помятом «матизе». На противоположной стороне дороги стоял мой волк и внимательно всматривался в гостью. А вот это уже не очень хороший признак.

– Ой, а я думала тут старенькая бабушка. Маша говорила, что бабка разные хвори заговаривает, – удивилась она.

– И вам здравствуйте. Не переживайте, через лет тридцать и я, может, бабкой буду, если не захочу воспользоваться косметологической медициной, – ответила я.

– Меня Наташа зовут, – она протянула руку.

– И? – в ответ ей руку не подала.

– Мне нужно диагностику сделать. Я заплачу хорошо. – Она помахала новенькой голубой бумажкой.

Ну, как-то в моем положении от денег отказываться не комильфо. Но жадность бывает такой жабой, что может сыграть с нами нехорошую шутку.

– Проходи в беседку, – махнула рукой в сторону строения.

Проша пошел за ней по следам. Повертела кольцо, настроилась, но ничего особенного не увидела, так, муть всякая. Сходила в дом, принесла карты, чашки, заварник и еще теплый чайник. Налила нам с ней чая.

– Давай, рассказывай, чего тебя понесло в такую даль.

– Ой, вы знаете, вся жизнь моя кувырком. Началось это еще в школе, все с мальчиками дружили, а ко мне никто не подходил, даже моя страшная подружка Светка с парнем ходила. Не везло мне с мужчинами, да и с работой, да и с деньгами все не складывались отношения. Все никак, все наперекосяк. Мне уже двадцать восемь лет, а я все не замужем, даже моя страшная подружка замуж выскочила, двоих родила и все у нее в шоколаде. А я ведь красивей нее и умней, а у меня вот такой кошмар и ужас. Может, на мне венец безбрачия висит, или порча, или проклятие какое, – затараторила она.

– Давай глянем, что у тебя и как, – ответила я и принялась тасовать карты.

Ощущения от этого общения не очень приятные, девица какая-то странная, нервная, все время озирается и по сторонам глазами шарится. Не дает на ней сфокусироваться, все елозит и взор прячет. Прошка за ней следит внимательно.

– А может, это Светка на меня чего навела? – спросила Наташа.

– Если ты все знаешь, зачем ко мне приехала? – спросила я и отложила карты, вцепилась взглядом в ее лицо.

– Все-все, молчу, посмотрите, пожалуйста.

Стала раскладывать карты, простенький расклад кельтский крест. Что-то странное, ни будущего, ни прошлого, все какие-то могилы и кресты, много магического намешано. Смотрю и не понимаю, что это вроде не по роду идет и не со стороны, никаких проклятий чужих крадников. Достала еще одну колоду и стала уточнять, что к чему и зачем. Тут почему-то у меня перед глазами сон мой всплыл с дачами, да с оградками, да с домиками с земляными полами.

– Скажи-ка ты мне, Наташа, чего ты на кладбище делаешь?

– Да ничего не делаю, деда хожу проведываю, – а глазки бегают, и руки под стол спрятала.

– Положи ручки на стол, Наташенька, – прошипела я.

Она руки на стол положила и испуганно на меня посмотрела.

– Давай, звезда пленительного счастья, рассказывай все как есть.

– Чего рассказывать-то, особенная я, ведьма я, черная, кладбищенская, – с вызовом она на меня посмотрела.

– Бестолочь ты кладбищенская, – усмехнулась я.

– Я еще в двенадцать лет этим стала заниматься. На подружке, на Светке тренироваться. Она первой красавицей у нас в школе была. Навела на ее лицо порчу, она вся угрями покрылась. Так она так страдала, так страдала, а я радовалась, что у меня все получилось. Ее долго лечили, к бабке какой-то даже возили. Вылечить-то вылечили, а ямы от угрей на лице остались. Я всему классу гадости всякие делала, а что, я же могу, да и тренироваться надо было на ком-то.

– Они тебя обижали? – спросила я, пораженная таким цинизмом.

– Нет же, мне хотелось быть особенной. Я и чертей всяких вызывала, и демонов, но что-то как-то не очень все это у меня получалось. Потом я на кладбище ходила, там колдовала. На Светку всякое разное делала, но почему-то через раз выходило, то получится, то нет. Несмотря на все мои гадости, она замуж вышла и все у нее замечательно. Я и рассорки ставила и мужа ее привораживала, а все как-то легко у нее проходит. – Она явно гордилась своими делишками.

– Ко мне зачем пришла? Похвастаться? – спросила я, еле сдерживая свой гнев.

– Да нет. Хотела узнать, почему у меня судьба не складывается. Себя посмотреть не могу, не вижу.

– Ну надо же, и почему она не складывается, удивительно просто, – ответила я с сарказмом. – А ты себя сама не спрашивала, почему у тебя все в жизни вот так, через одно место?

– Мне кажется, все мне завидуют и зла желают. Мысли ведь могут быть материальными.

– А ты своими мозгами куриными не подумала, что у твоей Светки стоит защита родовая, а может, за спиной защитники мощные? Вот тебе и рикошетит в обратную, – поинтересовалась я, прищурившись.

– Ну, если бы что-нибудь стояло, то мне прилетало намного больше, и на ней бы так не отражалось, – хмыкнула Наташка.

– Ты-то откуда знаешь, что там не собирается вся твоя злоба злобная и не долбанет тебя по самое не балуйся в один момент? – поинтересовалась я.

– Вы вот тоже мне завидуете, – взвизгнула она и вскочила из-за стола, опрокинув на себя стакан с чаем. – Кругом злобные твари, никто меня не понимает, – девица понеслась с дикими воплями к калитке.

Вровень с ней бежал Проша и что-то там ловил в воздухе. Наверно, положительные вибрации, которыми дама брызгала во все стороны. Она попыталась пнуть кота, но он извернулся и тяпнул ее за ногу.

– А-а-а, чтоб твой кот сдох, чтоб его на дереве дети повесили, чтоб тебе пусто было, – сыпала она проклятиями.

– Твои же речи тебе на плечи, – ответила я. – Вали уже отсюда, пока от злости тебя не разорвало.

Открыла калитку и легонько толкнула ее в спину. Но почему-то получилось совсем не легонько, она споткнулась и полетела в придорожную пыль. В рот ей попал пушистый одуванчик. Девица стала откашливаться, у нее полились слезы из глаз. Она пригрозила мне кулаком. Волк подошел ко мне вплотную и сел рядом.

– Чтоб вам, чтоб тебе… – Она задыхалась от злости и от одуванчиков.

Она уселась в машину, захлопнула дверь, которая тут же распахнулась обратно, видно, сломался замок. Попыталась ее завести, но машина только грустно тарахтела, периодически прерываясь. Она все же завелась. Девица развернулась и поехала в сторону города, придерживая дверцу рукой. Я ее перекрестила, и девицу перекосило от радости.

Ну вот, теперь после этой звезды чиститься придется. Пойду опять с огнем поговорю, да на воду пошепчу, можно и солью ноги помыть.

Около крыльца Проша что-то катал, какой-то сгусток или комок шерсти, невнятного буро-зеленого цвета. Остановилась, присмотрелась, стало любопытно. Комок постепенно сформировался в шарик стального цвета, размером с теннисный мяч. Он продолжал его катать и валять. Шарик рос и увеличивался в размере, меняя свою окраску до цвета черный металлик. Перед котом лежал уже объект величиной с футбольный мяч, который в какой-то момент потрескался и сквозь щели был виден огонь.

Проша поднял на меня голову, и я все поняла. Открыла ему калитку, он докатил шар до входа и ловким ударом лапы отправил в сторону волка. Тот высоко подпрыгнул и поймал объект, то ли лапами, то ли пастью. Затем помощник ринулся в сторону выезда из поселка, а потом исчез.

Поздно вечером пришел Саша, сказал, что соскучился, и попросился остаться на ночь, дескать, чтобы не мешать родителям. Они после чистки дома ходят как влюбленные голубки, обнимаются, целуются, даже как-то неудобно с ними рядом находиться. Я не против, пусть ночует. Стала ему разогревать ужин.

– Представляешь, на трассе сегодня вечером такая страшная авария произошла. С нашей дороги от поселка выезжала машина, и водительница не посмотрела по сторонам и ее снесла фура, – жевал он.

– Насмерть? – ахнула я.

– Ты знаешь, лучше бы насмерть. Поломало ее знатно, где руки, где ноги – непонятно, там, кажется, и позвоночник задет, – ответил он и отпил чай из стакана.

– Ужас какой. Это кто-то из нашего поселка?

– Нет, я своих всех знаю. Гаишники попросили подъехать посмотреть. У наших такой машины нет, да и лицо незнакомое. Может, к кому в гости приезжала, неизвестно.

– Что за марка авто? – поинтересовалась я.

– «Деу Матиз» красная. Ты знаешь ее?

– Нет, понятия не имею, кто это, – я пожала плечами.

Ну, мало ли какие «матизы» тут ездят, что, я должна всех знать.

Ночью Александру никто не звонил, и я смогла выспаться, если можно так сказать. Утром разбудил меня рано и заявил, что если есть обои и краска для потолка, то надо делать ремонт в спальне. Какой ранний и деятельный птах.

– Тебе надо, ты и делай, а я спать хочу, – пробурчала я и завернулась в одеяло.

Он посмеялся и ушел готовить завтрак, я провалилась в утренний сладкий сон. Разбудил через полчаса, сообщил, что завтрак готов, собака выгуляна, куры накормлены, а вот коз доить придется мне самой, он им не понравился. Вылезла из теплого гнездышка и побрела на кухню, за столом сидела такая же довольная, как я, Катюшка.

– Девчонки, ну чего такие кислые, солнышко на дворе, птички поют, еще не жарко. Хорошо ведь. – Он улыбался и накладывал нам яичницу в тарелки.

– Саша, мы так рано не встаем, – проговорила я мрачно.

– Кто рано встает, тому бог подает, – парировал он и отправил в рот кусок яичницы.

– Я рада за него, но предпочитаю планировать свой день сама. – Выглядела я не очень дружелюбно. – Давай договоримся, мой дом – мои правила. Если я не выспалась, то тушите свет, прячьтесь по норам, я злая и недовольная. Предпочитаю просыпаться сама, тем более до обеда не сплю, у меня все органично. Но вставать в семь утра, пардоньте, не буду. Тебе не спится, можешь встать тихонько и пойти книжку почитать, делом каким заняться, но нас не трогай, и будет тебе счастье.

– Хорошо, моя золотая, что-то мы с тобой этот момент не обсудили, хотел как лучше, но получилось как всегда. Давай не будем ссориться, хорошо? – он улыбался, как дите, нашедшее конфету.

– Хорошо, – буркнула я.

После завтрака Катя ушла учиться, ей нужно было готовиться к экзаменам. Я пошла к своим козочкам, а Саша отправился до конца обдирать обои. Вернулась с молоком, поставила варить сыр. Заглянула в комнату, на стенах практически ничего не осталось, оперативно он.

– Саша, на работу тебе сегодня не надо?

– Моя работа всегда со мной. – Он кивнул на телефон, лежащий на подоконнике. – Агнета, что-то мы с тобой про полы, кажется, забыли, смотри, какой тут линолеум плохой, тут потерся, там полопался.

– Я не забыла, просто не знаю, что стелить. – Я вздохнула и плюхнулась на диван.

– Можно, я посмотрю, что там под линолеумом? – спросил он.

– Валяй, – я пожала плечами.

Он аккуратно подцепил покрытие в месте стыка, под ним обнаружилась бетонная плита.

– Замечательно для здоровья, – хмыкнул он. – Еще нужно посмотреть, ровные они или нет. Если ровные, то кладем подложку, а затем все, что сама захочешь, хоть затянуть всю комнату можно ковровым покрытием.

– Саша, мне нужно посмотреть по деньгам, на что у меня хватит.

– Ну, если что, я добавлю, – ответил он.

– Договорились, – я улыбнулась.

Он как-то ловко и быстро все убрал, застелил мебель целлофаном и покрасил потолок. Я-то думала, на это уйдет целый день, а он за полдня управился. Только сели обедать, как ему позвонили. Он быстренько все съел и побежал на службу.

Зашла в комнату, потолок чистенький, цвет такой приятственный. Ну что ты бухтишь, Агнета, мужик-то хороший, надо брать. Но вот глаз у меня что-то не горит, и тоска такая, то ли зажралась, то ли прошлую свою семейную жизнь еще не забыла. Надо повременить с совместным проживанием, пусть ночевать остается, но не часто. Хотя, может, так на меня недосып действует.

Посмотрела на стены, на обои, и решила подождать Сашу: вдвоем клеить ловчее. У Кати в комнате тоже ремонт надо делать, там тоже ждут обои. Вроде с документами определилась, так что деньги вкладывать в дом не жалко, все теперь мое.

Работы нет, теперь есть уйма свободного времени, можно и бабушкины тетрадки посмотреть и неизведанные места в доме и во дворе обследовать. С такими мыслями я отправилась исследовать сарайки и гараж. Может, там триммер есть, а то трава в саду прет, как бешеная, косить надо. Коз в сад уже не выпустишь, пожуют листву и деревья.

Перебрала все ключи. Один подошел к замку от гаража. Покрутила, повертела, кое-как открыла, видно, давно не пользовались. Проскрипела несмазанными петлями дверь. Открываю, а там стоит ярко-зеленая машина, в пыли, но пахнет, как новенькая. Что же ты за зверь такой, старая, но не пойму, какая марка. Обошла ее – «Запорожец». Шикарно, вот так сюрприз. Интересно, а на этого динозавра документы какие-нибудь есть?

Машина оказалась открытой. В бардачке нашла инструкцию по эксплуатации и журнал «Автомобилист» за 1966 год. Ключей не было. Может быть, они лежали где-то в гараже, а может, на моей огромной связке разнообразных ключей. Надо бы попробовать его завести. Вот так чудо чудное, расчудесное. Пока трогать его не буду, дождусь Сашу, а то я в машинах не особо разбираюсь, мало ли. Надо еще решить, говорить Петру о своей находке или нет.

Прошлась по гаражу. На стенах висела пара велосипедов, надо будет проверить, в каком они состоянии. В конце гаража стоял какой-то станок. Аккуратно по стеллажам лежали инструменты. В углу находилась старая круглая стиральная машинка. Под потолком расположились рыболовные снасти и удочки. Стояло несколько пар болотных резиновых сапог, наверно, они уже высохли от времени и потрескались, нужно их выкинуть. Может быть, там еще какие сокровища спрятаны, но я особо не рылась.

Стала звонить Петру, хотя навряд ли он не знал, что в гараже живет автомобиль. Спросила, знает ли он о том, что у его бабушки есть машина.

– Машина? Какая машина? – удивился он.

– Зеленый «Запорожец», – ответила я.

– Он вам мешает? Отправьте его на помойку или металлолом, если он не сгнил. Он от предыдущей хозяйки остался, ей кто-то его в залог оставил без документов, так и не вернулся за ним. Я в детстве с ребятами пытался его завести, привести в порядок, так бабулька меня веником отходила, что чужое брать нельзя. Все думала, что за ним кто-нибудь придет, ведь это ма-а-а-ши-на, – Петр специально растянул последнее слово, придавая ему значимости.

– Все понятно, – сказала я.

– Агнета, давайте с вами договоримся, мне все эти санки, велосипеды, гнилые запорожцы, устаревшая техника, посуда и прочее не нужны. Только альбомы с фотографиями. Вы, кстати, еще не находили наши альбомы? – спросил он.

– К своему стыду, я еще не все ваши шкафы и залежи разобрала, – ответила я.

– Я вас понимаю, там много чего. Если найдете, то позвоните, пожалуйста, я приеду заберу, – попросил бывший хозяин дома.

Мы распрощались. Можно было бы и не звонить, а то как муха навязчивая. Для человека это просто старый хлам, это для меня вещи хоть какую-то ценность представляют, и то не все.

Поискала ключи от «Запорожца», нашла их на гвоздике, на стене гаража. Попыталась завести, тишина. Открыла капот и зависла, а где все, может, я морду с филейной частью автомобиля перепутала. Открыла багажник, а вот и начинка. Посмотрела с умным видом и закрыла. Самой смешно стало, и что я там ожидала увидеть? С моими познаниями в автомобильной технике только что-то там высматривать.

Прошлась по кузову, протерла его тряпочкой, заглянула под авто, посмотрела днище. Провела рукой по крыше, ни вмятин, ни царапин, ржавчины нет. В кузовщине я хорошо разбираюсь, у меня чутье на битые, гнилые и ржавые машины. Если движок рабочий, то можно лошадку и себе оставить. Вот только загвоздка в документах, надо авто как-то на свое имя оформить.

Хотелось с кем-то поделиться находкой. Притащила в гараж Катюшку, показала ей раритет.

– Прикольная малышка, – сказала дочь. – Надо будет на ней цветочки нарисовать, как у хиппи, – сама смеется.

– Можно и цветочки, вот только в ГАИ на учет ее надо поставить, а документов нет. Вдруг отберут ее, как угнанную.

– Ну ты с дядей Сашей поговори, может, он чего дельного посоветует, – пожала плечами Катя.

– Я так и хотела сделать. Смотри, какая она хорошенькая и маленькая, правда, в ней места мало, но нам с тобой на двоих хватит, – я радовалась, как ребенок новой игрушке.

– Слушай, а тут велики висят на стене. А наши почему в доме стоят, мешаются? – рассматривала дочка внутренности гаража.

– Давай и наши сюда уберем, только вот повесить я туда их не смогу, а поставить вполне.

Постояла, посмотрела вокруг, подумала.

– У меня есть к тебе предложение: давай покатаемся по округе. Я деревню толком и не видела, а ты – тем более. Сидим с тобой, как две затворницы. Ладно, до этого там грязь была, снег, потом работой меня завалили. Сейчас я свободна, как ветер.

– Мам, а как же экзамены? Там тестов куча, все сдать надо в течение следующей недели.

– Мозги надо иногда проветривать. Поехали, – сказала я и направилась в дом.

– Вот у меня родительница, всех детей заставляют учиться, а моя меня на улицу выгоняет гулять, – со смехом проворчала дочка.

Переоделись с ней в удобную одежду и отправились на прогулку по деревне. Оказалось, что наш поселок не такой уж и маленький. Здесь было несколько магазинов, детский сад, клуб, церковь и даже небольшой парк с какими-то памятниками. Дома были разные-всякие: большие и новые, маленькие развалюшки, даже несколько двух-трехэтажных многоквартирных домов. Ехали с Катюшкой и удивлялись, в том числе и на себя, что мы с ней такие затворницы.

Вдруг на дорогу выскочила та самая молодая баба из церкви. Глаза у нее были испуганные и бешеные, лицо в крови, а в руках маленький ножик, которым чистят овощи.

– Помогите! – как-то утробно заголосила она, – У меня там, а-а-а-а… – тыкала она ножом в сторону своего дома.

Мы с Катюшкой едва не наехали на нее и от резкого торможения чуть не упали.

– Что случилось? – спросила с испугом я. – Может, полицию вызвать?

– Я-я-я не знаю, – женщина начала заикаться, а потом заревела.

– На тебя напали? – продолжила ее выспрашивать.

– Наверно, – она размазывала по лицу слезы, сопли и кровь.

Достала телефон, набрала Сашу.

– Агнета, мне сейчас некогда, давай попозже тебе перезвоню, – он уже собрался положить трубку

– Саша, я быстро. Тут на женщину кто-то напал у нее в доме, улица Ленина, 18, – протараторила я.

– В дом не заходи, слышишь? Злоумышленник еще там? – сказал он обеспокоенно.

– Не знаю, она стоит ревет, ничего ответить не может. – Я посмотрела на женщину, которая икала и ничего не могла сказать.

– Сейчас буду, – ответил участковый и отключил телефон.

К нам подошла какая-то бабулька, видно, соседка этой женщины, спросила, что случилось. Я ответила, что кто-то на нее напал. Соседка ушла к себе, а потом вернулась через пару минут со стаканом воды и мокрым вафельным полотенцем. Женщина выпила часть воды, обтерла лицо от крови и слез. Уселись на лавку ждать Сашу. Катюшку я отправила домой от греха подальше.

Через пять минут подъехал Саша. Бабец на него глаза подняла, улыбка у нее какая-то странная поползла вверх. Что-то у меня появились сомнения, что на нее кто-то нападал, может, ей наш участковый приглянулся, вот, как говорится, и сымитировала нападение.

– Здравствуйте, дамы. Что случилось, на кого напали? – спросил Александр.

– На меня, – пискнула баба.

– Как? Где? Он еще в доме? – задавал участковый вопросы.

– Я не знаю, – как-то нервно захихикала она.

– Совсем ничего не знаете? – удивился он.

– Я чистила картошку, а потом кто-то бац и приложил меня головой об кухонный стол. Потеряла сознание. Потом очнулась, посреди комнаты кто-то черный стоял, я напугалась и выскочила из дома. У меня голова закружилась, и я никого не разглядела.

Саша взял дубинку и зашел в дом. Через пару минут вышел озадаченный, почесывая затылок.

– Агнета, это кажется по твоей части.

– Думаешь, мне нужно туда зайти? – спросила осторожно я.

– Ну не знаю, но тут я бессилен, – он пожал плечами.

Мне было любопытно, но как говорят, любопытство сгубило кошку. Повернулась к бабенке.

– Пошли, глянем, что там и почем, – позвала ее.

Она боязливо покосилась на Сашу, посмотрела на соседку, которой тоже было любопытно.

– Будешь ночевать на улице? – Я строго посмотрела на нее.

– Не-е-е-т, – протянула бабец.

Мы пошли в дом все вместе. Посреди кухни образовалась небольшая черная воронка, в которой крутилась кухонная утварь. Бабка соседка начала креститься и попятилась назад.

– Ты чего тут делала? – спросила я удивленно.

– Ничего, картошку чистила, пожарить хотела. Поела жареной картошечки, – скуксилась тетка.

В миске с водой лежало несколько почищенных картофелин, горкой лежали неочищенные клубни. Явно в этот момент тетка не колдовала, а есть готовила. Вдруг в нас полетели все эти ложки и поварешки, миски и кастрюльки. Бабка с визгом выскочила на улицу. Тетка с перепуга хлопнулась в обморок. Я инстинктивно закрыла лицо локтем, и все это ударилось о невидимую стену, не долетев до меня. Посуда посыпалась на пол, как осенняя листва от сильного ветра. Из черной воронки на меня глянуло два красных глаза и резко все исчезло, словно ничего и не было.

Тихо заматерилась и вышла из дома. За мной последовал Саша. Тетка осталась валяться на своей кухне.

– Что это было? – спросил он.

– Не знаю, – удивленно на него посмотрела. – Надо женщину в чувство привести, наверное.

Вернулись в дом. Побрызгали на нее водой. Она очухалась, кое-как встала. Оглядела кухню и плюхнулась на стул.

– Все исчезло? – спросила она.

– Ну да, – ответила я.

– Александр Павлович, спасибо вам большое, вы мой спаситель, – кинулась к нему обниматься.

Он отстранил ее от себя. Я почувствовала, как ему неприятно, но Саша был предельно вежлив.

– Мне нужно ехать дальше работать. – Он развернулся и уже собрался на выход.

– Ой, а если это вернется назад, то как я ночевать буду одна? Мне страшно, – она смастерила испуганное лицо.

– Переночуйте у соседки. Решать такие вопросы не в моей компетенции. Всего доброго. – Он вышел на улицу.

Я проследовала за ним. За нами следом выскочила бабец, в руках держала банку варенья.

– Вот, возьмите, в благодарность за вашу работу. – Она протянула ему банку.

– Спасибо, но я не ем варенья, терпеть его не могу, – поморщился Саша.

– Как можно отказываться от благодарности? Тогда заходите завтра ко мне на пирожки. У меня такая выпечка, пальчики оближете, – она прижала варенье к себе.

– У нас с супругой были другие планы, – ответил он. – Вас, Агнета, до дома подбросить? – Саша обратился ко мне.

– Я на велике, доеду сама. У меня пирожков нет, только крокодил в гараже, его посмотреть надо бы. Если вас не затруднит? – хмыкнула я.

– Какой крокодил? – удивился он.

– Зеленый и маленький, – хихикнула я. – Это надо видеть. До встречи, Александр Павлович, – помахала ему, уселась на железного коня и рванула домой.

Саша завел «Ниву» и поехал следом за мной. Добрались до моего дома. Слезла с велика, открыла калитку. Он выскочил следом за мной.

– Агнета, стой. Ты что, злишься? – поймал он меня за руку. – Она сама, ты же видела все.

– Саша, ничего я не злюсь, – я рассмеялась.

– А про какого крокодила ты говорила? – Он с недоумением смотрел на меня.

– У тебя время есть? – спросила я.

– Минут десять. – Он не понимал, к чему я веду.

– Идем, что покажу, – поманила его за собой.

Завела велосипед во двор. Взяла ключи и открыла гараж. Он ахнул.

– Я думал, что его Петька на запчасти разобрал. Стоит, родимый, как живой. Заводила? – у него загорелись глаза.

– Ага, но он даже не пошевелился, – с грустью сказала я.

– Я посмотрю его. Но, моя дорогая, сначала ремонт в спальне, а потом уже все остальное, – Саша посмотрел на меня строго, а потом рассмеялся.

Он потянул меня к себе и принялся нацеловывать. Потом отстранился от меня и посмотрел мне в глаза.

– Какая ты все же удивительная женщина, Агнета.

– И чудесная на всю голову. – Потянулась к нему и поцеловала в губы.

Саня помог мне закрыть гараж, посмотрел на меня с сожалением и отправился работать работу.

Саша позвонил вечером и сказал, что сегодня ночует у родителей вместе с сыном. Немного напряглась, но тут у него выхватила трубку мама Люда.

– Агнеточка, золотце, бери Катюшку, и дуйте к нам на голубцы. Я такие голубцы накрутила, закачаешься. Сашка потом вас домой отвезет или у нас останетесь. Отец баньку затопил. Не раздумывай долго, а то ничего не останется и все остынет. Сейчас я его за вами отправлю, – радостно вещала она в трубку.

В трубке было слышно, как Александр возмущается, что его мама забрала у него телефон.

– Агнета, ты на голубцы приедешь? – спросил он.

– Почему бы и нет, мы, правда, уже поужинали, но от бани я не откажусь. Хоть пропарюсь. Веничком меня попаришь?

– Конечно. Через пять минут буду у вас, – ответил он и отключился.

Для женщины пять минут – это один миг, раз и пролетел. Мы с Катюхой бегали по дому и пытались собраться очень быстро. Краситься не стала, я и так красотка, все равно сейчас в баню идти, весь макияж некрасивым пятном потечет. Натянула быстро платье, кинула в пакет халаты, полотенца, мыльно-рыльные принадлежности. Вышли на улицу, а там уже Саша стоит, ждет нас. Забрались в машину и помчались с ветерком.

– Саша, я все забываю спросить, как там твой одноклассник?

– Лежит в больнице под аппаратом с тяжелым отравлением. Врачи сказали, что отравился он раньше, чем было совершено преступление. Опросили его жену, она сказала, что видела силуэт худого мужчины, но это не ее муж, так как он спал рядом. Мать его умерла, не приходя в сознание, сама понимаешь, какой оборот принимает дело. Его брата и его жену опросить не смогли, они уехали из города. Так что пока зависло дело. Я всеми силами стараюсь, чтобы они не повесили все на Толика, – по его лицу было видно, что он сильно переживает.

Дома нас встретили с распростертыми объятиями. Отправили сначала в баню нас с Сашей. Ох и досталось мне веничком от него, с головы до пят и обратно прошелся, душевно так. Семь потов с меня сошло, семь болезней, на семь лет помолодела и похорошела. Баня вещь хорошая, всю хворь прогоняет и душу очищает. Нечисть не любит пар да огонь, сразу испаряется. Холодной водой ополоснулась, сразу легче стало, словно заново родилась.

Катюшка в баню почему-то отказалась идти, наверно, постеснялась. Да и молодые в этом мало что понимают. После парилки такой аппетит разыгрался, что мама не горюй, есть хотелось безумно. Чудные голубцы улетели за милую душу вместе с салом, солеными помидорками и каким-то легоньким овощным салатиком. Все это отполировала чаем с конфетками и клубничным вареньем. Напарилась, наелась, довольная, спать теперь захотелось.

Людмила меня позвала в спальню, поговорить хотела со мной.

– Агнета, ты меня тут хорошенько почистила, а я тебя не отблагодарила. Денег ты у нас не возьмешь, я знаю, так что не предлагаю даже. Есть у меня для тебя подарок, не сочти за бесцеремонность. Если не понравится, ты скажи сразу, я тогда что-нибудь другое придумаю, – ей было явно неудобно.

Она достала из шифоньера прелестную кожаную сумку, небольшую и аккуратную, с несколькими карманчиками на замочках. Мой любимый размер и мой любимый фасон. Как раз моей сумке скоро юбилей праздновать буду, вся поистрепалась. Все жалко было денег на себя потратить. Людмила на меня внимательно смотрела и пыталась угадать мою реакцию по лицу.

– Мой любимый цвет и мой любимый размер, как мне нравится, такое количество карманчиков. Такая классная сумка, и удобная, и вместительная, – я разглядывала подарок.

– Ой, как хорошо, что тебе все понравилось, а я переживала, что не подойдет тебе. – Она так обрадовалась, что у нее слезы из глаз потекли.

– Ну что вы, ей-богу, ну не надо плакать. Все же хорошо, – я погладила ее по плечу.

– Сашина бывшая жена такая капризная была, то одно ей не так, то другое.

– Я не она, – ответила я.

– Но и Саша – не твой бывший муж. Не бойся его, он добрый, порядочный, однолюб, хозяйственный, не жадный, зарабатывает неплохо. Ты расслабься и плыви по течению. Он же тебе нравится, а там, глядишь, и влюбишься, и душой к нему прикипишь.

– Спасибо вам, и за подарок и за сына, – я улыбнулась.

В какой-то степени Людмила была права, я боялась снова наступить на те же грабли, что с предыдущими мужьями. Если я три раза выбирала одинаковых мужчин, то и четвертый может быть таким же. Первый муж у меня был тоже хозяйственным мужиком, однако же ему это не мешало иногда поколачивать меня, выпивать и ходить налево. Все хорошие на первоначальном этапе, и мужчины, и женщины. Так что я сразу свой характер показываю, чтобы не было потом вот этого: «Ты скрывала свое истинное лицо», или «раньше ты была другой».

Саша отвез нас домой, но сам вернулся в родительский дом. Ну и хорошо, хоть высплюсь. Да и ему с сыном не мешало бы побыть, а то Славка смотрел на меня весь вечер, как бычок молодой. Небось считает, что я у него отца отбираю. Хотя с Катюшкой они ладят.

Утром звонок в дверь – не люблю, когда меня так будят. Посмотрела на время, еще рано. С Сашей договорились на десять утра, а сейчас даже восьми нет. Открыла дверь из дома, кричу на весь двор: «Кто там?»

– Агнета, это я, Константин, – услышала из-за калитки знакомый голос.

– И какого лешего вы, Константин, в такую рань приперлись? – поинтересовалась я, идя к воротам.

Открыла дверь и ахнула: стоит жених при параде, с цветами, в костюмчике с галстуком, весь блестит, как медный пятак на солнышке.

– Агнета, у меня есть к вам предложение, – начал он с порога.

– Костя, давайте-ка вы пройдете в дом, а то прохладно еще на улице, а я не совсем одета.

Зашли на кухню, я поставила чайник. Поворачиваюсь, а он стоит на одном колене.

– Агнета, вы не замужем, я практически холост. Выходите за меня замуж. – И он протянул мне цветы и какую-то коробочку.

Я зависла, как старый компьютер. В голове прокручивались разные мысли, где же я дала повод так думать, может, прозрачно намекнула, или он решил, что я лишила его невинности в бане, когда он там голышом валялся.

– Я не тороплю вас, вы можете подумать, только не долго, не лишайте меня надежды, – продолжил мужчина.

– Вы что, умираете? Вам нужна бесплатная сиделка? – стала строить догадки.

– Нет, нет, что вы, у меня все в порядке, я подлечился, практически здоров. Я очень богат, выходите за меня, и вам не придется принимать людей и зависеть от их денег.

– Ну да, я буду зависеть от ваших, – ответила я.

– Я заведу вам отдельный счет, вы ни в чем не будете нуждаться, – продолжил он меня уговаривать.

– Мы с вами словно на базаре торгуемся. – Мне не нравился этот разговор.

– Нет, ну что вы, я не хочу вас купить. Я, как деловой человек, описываю вам все перспективы жизни со мной.

– Константин, во-первых, я вас не люблю, во-вторых, у меня уже есть мужчина, в-третьих, я не продаюсь, – ответила я. – Можете все это поменять местами, но от перемены мест слагаемых сумма не меняется. За вас замуж я не пойду. – Я уже начала сердиться.

– Я вам уже кольцо купил с бриллиантом. – Костя открыл коробочку.

– Ну сдайте его обратно в магазин. – Я пожала плечами. Цацки меня никогда не волновали, кроме того кольца, которое почти месяц плотно сидело на моем пальце.

– Вы меня расстроили, – ответил мужчина. – Я шампанского дорогого купил, специально торт заказал, чтобы отметить, мясо привез, чтобы шашлыки пожарить. – Он обиженно поджал губы.

– Мы можем отметить, что мы с вами никогда не поженимся, а на шашлык я позову свою подружку. У меня такая подруга мировая есть, супер-пупер закачаешься. – Я подмигнула ему.

– А как ее зовут? – У него загорелись глаза.

– Матрена, – ответила я и захихикала.

– Подружка – это хорошо, это просто замечательно. – Он обрадовался и побежал доставать из машины все свои покупки.

Я позвонила Ирине. В трубке послышался заспанный голос.

– Как жизнь молодая? – поинтересовалась я. – Ты ко мне в гости сегодня не собиралась?

– Хотела, но подумала, что чего я тебе там мешать буду. Что-то у меня опять все не очень, – она хмыкнула в трубку.

– Ну дуй ко мне, как раз успеешь на утренний автобус, – сказала я. – Будем смотреть твое не очень.

– Уже лечу, – пропела она в трубку.

Опять, наверно, что-нибудь хапанула, за одно и посмотрю на нее. Теперь надо Матрене позвонить, ну и Сашу предупредить о незваном госте, а то вдруг приревнует. Села обзванивать своих близких. Не хотела устраивать новоселье, пока документы не получу, а все равно придется.

Позвонила Матрене, позвала в гости. Бабулька обрадовалась, спросила, кто будет; рассказала ей все, как есть. Посмеялась, обещала приехать. Набрала Сашу.

– Утро доброе. Не разбудила? – поинтересовалась я.

– Утро доброе, моя хорошая, я уже давно на ногах. Что-то случилось? – спросил он.

– Ну, как сказать. Ко мне тут жених приехал, – не стала ему врать. – Я его от пьянства как-то лечила. Вот он и решил, что мне, одинокой, нужен муж.

В трубке повисла тишина.

– Хочешь, чтобы я его вытряхнул или как? – осторожно спросил Саша. – Или мне больше не приходить?

– Я тебя просто предупреждаю, что тут у меня крендель сидит с идеей фикс. Выгонять не надо, сейчас ко мне Иринка приедет, помнишь, та, которая тебе не понравилась. К часам четырем подтянется Матрена. Я хочу, чтобы ты тоже пришел, – ответила я.

– Сейчас с сыном приеду, – коротко ответил он и отключился.

Через десять минут на пороге появился Саша с сыном. Пригласила их с нами позавтракать. Александр строго посмотрел на меня, Константина и цветы в вазе.

– Александр, – он протянул руку Косте.

– Константин, – ответил тот на рукопожатие и даже не сморщился, хотя было видно, что Саша сильно сдавил ему руку.

– Ну что, Костя, прохлаждаться не будем, пошли работать. Агнете надо спальню сделать. Ты с нами?

Константин кивнул.

– Агнета, я там привез всякие разные продукты к столу. Разберешь пакеты? – спросил Александр.

– С удовольствием, дорогой, – чмокнула его и отправилась за ним следом к машине.

Дошли до «Нивы», он все выгрузил, ведро с кисточками я забрала, а все остальное он донес сам.

– Прикольный товарищ, для Ирки твоей самое то, подойдут друг другу, как два пазла, – усмехнулся он.

Зашли в дом, я попыталась все сложить в холодильник, но там уже стоял торт и еще какие-то яства от Константина. Пришлось спускаться в подвал, там стоял еще один пустой холодильник. Туда загрузила всякое-разное от Саши, и часть продуктов «жениха». Поднимаюсь и слышу разговор.

– Агнета обещала меня с подругой познакомить, с Матреной.

– А-а-а, с Матреной, ну тогда тебе, Костик, точно надо остаться, – Саша хихикнул.

Заглянула в комнату, на меня махнули рукой и попросили удалиться. Замечательно, моя помощь не требуется, надеюсь, они сами справятся и не подерутся. Через полчаса вышел Славка из комнаты.

– Они меня выгнали, – надул он губы.

– Иди чай попей с Катюшкой, она только встала, – улыбнулась я.

– Папка к вам переедет, и останусь я без отца. – Он посмотрел на меня с вызовом.

– Папка твой до твоего совершеннолетия ко мне не переедет. Сам в свои шестнадцать будешь его просить устроить свою личную жизнь, чтобы он в твою не лез, – усмехнулась я. – Дуй на кухню и не спорь с тетей Агнетой.

– Мама всегда права, – послышался звонкий голос Катюшки из кухни.

Славка расплылся в улыбке и отправился на девичий голос. Катя его старше, а он с нее глаз не сводит, он мальчик росленький, как бы чего не случилось. Влюбленность – это одно, а вот взрослые игры – это совсем другое.

Через полтора часа прибыла Ирина, грузная, отекшая и оплывшая, с сумками и с пакетами.

– Я с гостинцами, – пробасила она, вытаскивая на стол разную снедь.

Я прикидывала, куда все это убрать. В летней кухне был еще один холодильник, оттащу все туда.

– У тебя еще гости? – спросила она.

– Да, Саша, участковый, и еще один товарищ, холостой, между прочим, – я посмотрела на нее хитро.

– Ой, не надо мне никого, – махнула она рукой. – Я тут немного подружилась с Виталиком, другом твоего мужа. Выпили мы с ним сначала немного, а потом много. А теперь посмотри, на кого я похожа, отекла вся, опухла. Уже неделю такая красавишна хожу, отек не спадает.

Посмотрела на нее внимательно; чисто у нее, вот только со стороны почек чуток темно, но это надо к доктору, а не ко мне.

– Иришка, ну ты уже не девочка, чтобы так пить. Себя пожалей. В пьяном виде легко словить кого-нибудь.

На голоса из комнаты вышел Константин, мельком глянул на Ирину, видно, она ему не понравилась.

– Знакомьтесь, это Ирина, это Константин, – представила их друг другу.

В этот раз Костя внимательно посмотрел на Иру, потом снова посмотрел, видно, что-то вспоминал.

– Ирочка, это вы? Не узнал, богатой будете. Что с вами? У вас аллергия или проблема с почками? – воскликнул он.

Женщина покраснела.

– У нее с почками проблема, – ответила за нее я.

– Ирочка, у меня есть такие хорошие таблетки с собой, сейчас парочку выпьете, и в течение пары часов отек сойдет, – стал он вокруг нее ходить гусиком.

Убежал в машину за волшебными пилюльками.

– Ты его знаешь? – спросила я.

– Ага, раньше был моим клиентом, но тогда он был каким-то затюканным. Его контора платила очень хорошо, затем они ушли к конкурентам, – ответила она, о чем-то думая.

Константин вернулся с небольшой аптечкой в руках. Достал упаковку с таблетками и положил на стол.

– Ирочка, сейчас две штучки выпьете. Правда, два часа есть и пить нельзя. Как раз мы с Саней обои поклеим и будем есть готовить, к этому времени вы будете еще больше красавицей, чем всегда. – Он вился перед ней ужом.

Радостный ускакал в спальню.

– Слушай, а мне такой дядя не помешает. Говоришь, он холостой? – Она проглотила пилюли и запила водой.

– Почти, разводится со своей Машенькой, – с усмешкой ответила я.

– Так я ему это помогу побыстрей сделать, – хихикнула она.

– Он тебе действительно нравится? – спросила я.

– Агнета, а кому не нравится, когда перед тобой так прыгают?

Мы оттащили с ней продукты в холодильник в летней кухне, и тут подействовали таблетки. Два часа она носилась туда-сюда к туалету фирмы «Клозет», вспоминая добрым словом Константина. Однако отек действительно стал спадать, ее лицо приобрело нормальные формы и цвет.

За забором затарахтело что-то очень большое, но не машина. Пошла открывать калитку. На трехколесном мотоцикле восседала Матрена в шлеме с конским хвостом.

– Хай. Где запах горелого мяса и костров? – спросила она, протягивая мне баул с чем-то съестным.

– Еще не успели развести и подпалить. Вас ждали, – рассмеялась я.

– Ну ничего не можете сделать без бабушки Матрены. – Она прошла в беседку и уселась, достала свою неизменную трубку и принялась набивать табаком.

К беседке подошла Ирина.

– Ты кто такая и чего такая зеленая? – спросила ее бабулька.

– Ирина, – ответила женщина.

– А я бабка Матрена. Курить будешь, или, может, накатим? – предложила она.

– Нет-нет, я пока воздержусь, – замахала на нее Ирина.

– Не хотишь, как хотишь, мне больше достанется. Где мясо и мужики? – принялась она раскуривать трубку.

Из дома выскочил Константин.

– Это что за малахольный? – Ткнула в его сторону трубкой Матрена.

– Я Константин. А вы? – представился он.

– А я бабка Матрена.

Он поперхнулся и повернулся в мою сторону. Я закатилась смехом.

– Ну что, ребятушки, все познакомились, давайте на стол накрывать да мангал разжигать, – сказала я.

Саша вышел из дома, поздоровался с Матреной, сообщил мне, что обои поклеили, в комнату пока не заходить. Он отправился в сарайку и вынес хлипенький мангал. Все, кроме Матрены, засуетились и принялись накрывать на стол. Бабулька взирала на нас свысока и с удовольствием выпускала клубы дыма. Ей явно нравилась вся эта суета. Где-то в коридоре дома меня поймал Константин.

– Агнеточка, спасибо вам большое за то, что отказали мне. Ирочка такая женщина, такая женщина, – он закатил глаза с придыханием.

– Я рада за тебя, – хлопнула его по плечу и рассмеялась. – Иди, помоги Саше с мангалом, хватит мотыльком вокруг Ирочки порхать.

Мы накрывали на стол, а еда все не кончалась, уже и стол закончился, а яства еще были в наличии. Какое счастье, что у меня такие гости, ничего готовить не пришлось, пришли со своим, красота. Мужики притащили стол из летней кухни и пристроили его к беседке.

У бабульки в сумке оказалась настойка на абрикосах, пахла сногсшибательно, цвет изумительный. Притащили шампанское, сидр из погреба, компот детям. На столе было несколько видов салатов: винегрет, с мясом и острой морковкой, селедка под шубой, зимний, летний. Поставили всякие разные нарезки: мясная с пахучей домашней колбасой и салом; рыбная с красной рыбкой, селедочкой и скумбрией; сырная с разными сырами. Были здесь и соленые грибы с квашеной капустой. Народ наготовил, как на свадьбу.

Матрена вышла из-за стола, выбила свою трубку и убрала ее в дебри своей юбки. Коловерше она свою прелесть не доверяла, надо будет у него назад свою ложечку вытребовать, а то скоммуниздил и не возвращает назад, хитрое существо.

– Ну что, малахольный, выпьем? – она обратилась к Константину и подняла рюмку.

Он налил шампанское всем, и поморщился на ее обращение.

– Я Костя, – ответил он. – И я такое крепкое сейчас не пью.

– Молодец, Костя, и не пей, а то детки страшненькие получатся. – Она подмигнула ему.

– У меня не может быть детей. – Он нахмурился и отставил бокал.

– Это кто же такой добрый тебе такое сказал? Это у твоей Машки детей не может быть, а ты молодец-огурец, – усмехнулась она и опрокинула рюмку.

– Откуда вы про Машу знаете? – спросил он.

– Я много чего знаю, а ты кушай-кушай, сил набирайся. Сейчас здоровье поправишь, и можно будет жениться, а там и детки пойдут, – говорила она и складывала на хлебушек селедочку.

Он отставил от себя бокал и весь вечер пил только компот. Ира тоже не злоупотребляла, видно, сказались на организме волшебные пилюли. Разговаривали, ели, смеялись, рассказывали анекдоты. Было хорошо. Бабулька в основном молчала. Потом встала и вышла из-за стола, ушла в сад дымить. Я отправилась за ней. Она вытирала глаза платочком.

– Чего смотришь? Дым в глаза попал, слезятся.

Не стала ничего ей говорить.

– Спасибо тебе. Давно так душевно не сидела, как Марго померла, так и я замерла. Вы, молодые, такие хорошие, добрые, даже этот малахольный не зачерствел. Посижу еще с вами немного и поеду домой, ты мне мясца с собой дай чуток и фирменного сидра Марго. Теперь ты ко мне в гости приходи, посидим, поболтаем без чужих ушей, – она набила свою трубку и затянулась с удовольствием, а потом запела песню зычным приятным голосом.

Все притихли, а она пела так хорошо, так душевно, вытягивая каждую ноту.

– По Дону гуляет, по Дону гуляет, по Дону гуляет казак молодой.

Все сидели ее слушали, а потом начали подпевать. Потом еще спели пару песен, а потом еще, и даже про «Катюшу» вспомнили. Попили чай с фирменным тортом. Бабулька засобиралась, и мы все высыпали на улицу ее провожать. Она помахала нам рукой, натянула шлем с конским хвостом и понеслась в свою деревню, распевая очередную русскую народную песню зычным голосом.

– Штаны рваные, худые, ножки тонкие, кривые, – неслось по степным просторам, перекрывая рев мотора.

– Чумовая бабка, – сказал Костя. – А она правду сказала про меня?

– Что ты малахольный? Не соврала, – стала я смеяться.

– Нет, я про детей.

– Ну, если Матрена так сказала, значит, правда.

Видно было, что он обрадовался.

Дни потекли своим чередом. С Сашей мы продолжали дружить, общаться, встречаться. Матрена пару раз приезжала ко мне в гости, на пироги. Катюшка сдала все свои экзамены в школе и наслаждалась началом каникул. Она каталась на велике со Славой и местными ребятами и девчатами, ездила на речку купаться и просто радовалась жизни. Ирина с Костей в прошлый раз от меня уехали вместе и стали встречаться.

Я продолжала заниматься диагностикой и гаданием, клиентов подбрасывала мне Матрена. Особо интересного ничего не было, люди хотели знать будущее, ответы на вопросы, связанные с семьей, бизнесом, работой, деньгами. Документы на дом я получила в полном комплекте, так что зря я переживала.

Мадам с улицы Ленина практически каждый день звонила Саше: то к ней кто-то залез, то кухню ей кто-то поджог, то ей страшно, то ей темно, то холодно, то жарко. Он ее заблокировал на своем личном телефоне. Тогда она принялась названивать через диспетчера. Александр с ней разговаривал, объяснял, но бабец на голубом глазу клялась, что вызывает его исключительно по служебным делам, а не для личных целей.

Как-то мы вместе готовили. Саша возился с фаршем, захотелось ему перца фаршированного. На его телефон пришло несколько сообщений.

– Агнета, посмотри, что там, – попросил он.

Глянула, и меня словно горячей водой окатили, к щекам прилила кровь и запульсировала в ушах.

– Там какая-то курица прислала свои части тушки: гузку, грудку и вареник.

– Не понял. – Он потянулся к экрану.

Повернула к нему экран гузкой в лицо. Он аж затрясся весь от злости.

– Сейчас я этой куре покажу, где раки зимуют. Почему многие женщины думают, что мужика можно взять вот этим всем, что он думает только нижней частью туловища? – Саша еще долго изрыгал всякие нелестные эпитеты, пока пытался отмыть руки от фарша.

Лучше в таком состоянии не готовить, пища со злыми мыслями – это как отрава для человека. Тогда уж сухомятка полезней будет для организма, чем вот такое. Он бросил все и убежал ругаться с этой дамой. Убрала продукты в холодильник, позвонила Матрене, узнала, что она дома. Набрала гостинцев и отправилась на велосипеде к ней.

У нее был небольшой, но уютный домик, который утопал в саду с цветами и фруктовыми растениями. На задах находился небольшой огородик и сарайчики для скотины, которой у нее не водилось. Беседки у нее не было, зато была большая веранда с окнами в сад. Бабулька обрадовалась гостинцам, усадила меня пить чай. Удивительно, но в доме она не курила, только во дворе или на улице.

– Агнета, как хорошо, что ты пришла, добралась все-таки до меня. Я к тебе захаживаю чаще, чем ты ко мне, – сказала она немного обиженно.

– Да вот сподобилась, сколько можно обещать, – ответила я и отпила горячий на травах чай.

– Чего случилось-то? Колись, – поинтересовалась она.

– Да ничего, просто захотелось прийти к вам в гости.

– Ой, ври, да не завирайся. Бабку Матрену не проведешь, враль враля видит издалека. – Она мне подмигнула.

Коловерша сидел у нее на плече и сосредоточенно поедал все, до чего могла дотянуться его маленькая ручка.

– Он у меня ложечку украл. – Ткнула в него пальцем.

Коловерша замер, перевел на меня взгляд, перестал жевать и, кажется, дышать. В его честных глазах читалось изумление и легкая обида, как у честного вора, которого поймали за руку.

– Ты из-за этого приехала? – усмехнулась Матрена. – Кузя, верни ей ложку.

Тот обиженно пожал плечами и отвернулся.

– Верни ложку, – потребовала у него бабулька.

Он повернулся к нам, хитро посмотрел, открыл пасть и завалил весь пол разнообразными ложками, вилками и другими столовыми приборами. Дескать, не помню, где тут твое, ищи сама, если такая жадная. Я ахнула. Матрена принялась браниться на него и обещала скормить черту. Но бесенок был непреклонен, он спрятался из виду и больше не показывался.

– Хотела ложечку? Давай теперь ищи. Этот негодник теперь это все не соберет и не заберет к себе, пока ты ложку не отыщешь, – посмеялась над проделками своего подопечного Матрена.

Я села на пол и принялась разбирать залежи. Через пятнадцать минут мне это надоело, и я подцепила первую попавшуюся ложечку и сказала, что это моя. Но кто-то невидимый выбил ее из моих рук и стал хохотать. Все столовые приборы поднялись с полу и понеслись вокруг меня в хороводе.

– Вот тебе еще одно правило, Агнета, все, что попало в руки к нечисти, возврату не подлежит, – старалась перекрикнуть гул бабулька.

Я смотрела, как вокруг меня все быстрее и быстрее носятся ложки, вилки, поварешки, ножи и другая утварь.

– Пусть себе оставит эту треклятую ложку, – крикнула я.

Вдруг все затихло, столовые приборы повисли в воздухе, а потом с грохотом посыпались на пол. В одно мгновенье все исчезло, а коловерша сидел как ни в чем не бывало на плече старушки и жевал конфету. На полу валялся какой-то витиеватый старинный нож.

– Он забыл нож забрать, – кивнула я на вещицу.

– Это тебе от него подарок, – ответила Матрена.

– Мне ничего не надо, – испугалась я.

– Бери. Если тебе что-то дают Высшие силы, то надо брать, а то второго шанса может и не быть, – сказала она.

Наклонилась, подобрала. Случайно укололась, и потекла кровь, которая впиталась в лезвие, словно в промокашку.

– В первый раз кровь моя, а в последующие разы кровь моих врагов, – сказала я и аккуратно положила рядом с собой нож.

– Вот и умница. Убери его и храни подальше от людских глаз. В скором времени он тебе пригодится.

Бабулька достала трубку и принялась ее набивать.

– Представляешь, умница из табачного киоска мне вместо табака предложила электронные сигареты. Говорит, в вашем возрасте курить уже вредно, от этого можно умереть. Глупости, говорю я ей, я от старости умру, еще ни один трезвенник и зожник не прожил вечность. У всех на этой земле стопроцентная смертность. Как бы дала ей по голове трубкой, но это незаконно. Скорей бы свой табак вырос, – вздохнула Матрена

Я вдруг представила, как бабулька дымит электронными сигаретами, и мне так смешно стало.

– Чего ржешь, как лошадь Пржевальского? Идем, я тебе своих коней покажу. – Встала из-за стола и потащила меня в те самые сарайки.

За хлипкими воротами стояло семь железных коней. Мотоциклы всякие-разные, побольше и поменьше, брутальные и игривые. Я прикидывала, сколько стоит это добро.

– Не считай, все равно не угадаешь. Скажу тебе так: это дорогое удовольствие. Я тут подумала и решила на тебя завещание написать. Оставлять добро некому, а государство наше мне три рубля и двадцать копеек пенсию назначило, и крутись, как хочешь. Так что обскользнется оно, не дам ему разжиться на моих харчах. – Она поморщилась.

Я пребывала в небольшом шоке от сказанного.

– Но мы с вами знакомы всего ничего, – ответила я.

– Я, может, еще лет двадцать проживу, а это будет бумажка на всякий случай, – покачала она головой.

Мы еще с ней немного поболтали, и я в хорошем расположении духа отправилась домой.

Вернулась домой в приподнятом настроении. Только зашла в избу, как услышала знакомый звук мотора: приехал Саша. Ждала, когда же он зайдет во двор, но его все не было. Вышла сама, он стоял около машины и курил.

– Саша, ты чего тут стоишь? Ты вроде не куришь? – спросила я его обеспокоенно.

Он повернулся ко мне, и я увидела пустой равнодушный взгляд.

– Агнета, там нужно Ксении Владимировне помочь, она одна без меня не справится, – сказал он, – мне ехать надо к ней.

– Саша, что случилось? – волна беспокойства росла, как снежный ком.

– Ничего, мне просто не хочется с тобой встречаться и общаться, – ответил он равнодушно.

– Ты у нее что-нибудь ел или пил? – поинтересовалась я.

– Нет, ничего и даже ее пальцем не тронул. Когда ехал сюда, вдруг понял, что больше не хочу быть с тобой. Только давай без истерик, – поморщился Саша.

– Ну ладно, как скажешь, – пожала я плечами. – Идем, зайди в дом, я кое-что Ксении Владимировне передам, чтобы ей не страшно было в доме одной находиться, в помощь, так сказать, ей.

– Нет, мне нельзя в дом к тебе. Она сказала, чтобы я не заходил, – он посмотрел на меня невидящим взглядом. – Ты сюда вынеси, а я передам.

– Сейчас, ты подожди только, не уходи и не уезжай.

Недалеко маячил волк. Подозвала его, попросила постеречь. Животное обежало по кругу мужчину и остановилось, замкнув круг. Несмотря на высохшую, почти каменную землю, на ней отпечатались следы. Развернулась и ушла в дом. Вернулась с подаренным коловершей ножом. Саша в круге психовал, но не мог из него выйти.

– Убери эту чертову псину, – завизжал он, словно баба-истеричка, – она меня не выпускает.

Естественно, он тебя не выпустит, потому что ему велено тебя охранять. Вошла в круг и увидела, что Сашина родовая защита как бы оплетена легкой тонкой паутинкой, от которой идет пара ниточек куда-то в сторону. Ножом вокруг него прочертила круг и принялась водить лезвием, срезая паутину. Мужчина застыл на месте, словно его выключили.

– Все связи вредоносные и со злым умыслом установленные срезаю, все убираю и назад возвращаю, – повторяла я раз за разом.

Делала все быстро, потому что у Саши изо рта пена пошла, и его стало трясти. Паутинка, видно, хорошо прилепилась и начала проникать в защиту. До конца все не почистила, не успела, он упал. Схватила его и поволокла за собой во двор. Затащила в баню, прислонила к стеночке. Принялась печь разжигать да парилку устраивать. Только это дело не быстрое, а надо, чтобы жарко было и вода парила.

Втащила туда мангал. Угля из печки набросала в мангал, а сверху таз с горячей водой поставила. В воду можжевельника, полыни, чабреца, листья лаврушки и перца черного горошком накидала. С одной стороны печь у меня топится, а внутри парилка от таза и углей. Разнагишала Сашу и принялась его парить, да веничком отходила по полной программе. От всякой паутины его очистила, и от души по всем местам ему прошлась. На улицу вытащила да холодной водой окатила, чтобы вся «грязь» от него ушла в землю и больше не возвращалась.

Вот я покажу этой марамойке, как людей воли лишать и привораживать их. Надо посидеть, успокоиться и придумать на трезвую голову, как ее наказать, чтобы неповадно было. Сашу отправила спать в летний домик. Через полчаса к нему зашла.

– Саша, если ты не пил и не ел, то что она тебе дала? – спрашиваю.

– Там, в машине, галстук такой красивый. Она мне сразу на шею накинула, типа подарок за мою работу. Я их сроду не ношу. Агнета, что у меня все тело-то так болит? Бил, что ли, меня кто-то? Как галстук она на меня натянула, так и не помню ничего, все как в дыму каком-то. Пить-то как охота, – он еле говорил.

– Сейчас тебе чай принесу с чабрецом и мятой.

Принесла ему чай, а сама пошла к машине. Из салона палкой выгребла тот самый галстук. Подозвала к себе волка и велела ему отнести этот предмет одежды бабке Нине, подбросить ей на порог. Волка после работы хорошо накормила мясом и скормила ему те самые сигареты, что курил Саша.

Через полчаса решила прогуляться по поселку. Села на велосипед и погнала по местным достопримечательностям, решила и по улице Ленина прокатиться. А там чего творится, бабка Нина лупастит нашу Ксюшу какой-то метлой, словно она сама на ней прилетела. Пихает ей за шиворот тот самый галстук и орет, что, дескать, если она еще раз такую гадость ей сделает, то она ее на том самом галстуке на первом суку повесит.

Вся деревня на побоище собралась полюбоваться.

Тут эта Ксюша извернулась из цепких бабкиных рук и меня увидала. Кинулась ко мне со своими ручонками да с этим галстуком. Бабка Нина ее гонит метлой и сыплет ей удар за ударом по загривку. Кура эта несется ко мне с бешеными глазами и капающей слюной. Думаю, валить надо отсюда, пока самой по полной программе не досталось.

Бабенка почти до меня добралась, но тут случилось то, чего никто не ожидал. Галстук как-то ожил и в змею превратился, и пополз вверх по хозяйкиным рукам. Добрался до Ксюшиной шеи и начал душить. Она его кое-как сорвала, бросила на пол и со всего размаху наступила ногой. Змея лопнула и окатила ее какой-то вонючей жижей.

Народ ахнул и стал быстро-быстро расходиться по домам, никто не хотел попасть под раздачу. Вдруг ведьмы начнут друг в друга молниями метать, или навозом, попадешь под горячую руку, потом не отмоешься. Разбрелись все, разбежались. Бабка Нина плюнула Ксюше под ноги, стукнула еще пару раз по спине метлой для порядку и ушла. Да и я поехала домой с чувством выполненного долга. Долго она будет себя чистить от обратки, да еще бабка-чернушница ей люлей выписала для полного счастья.

Ну вот пришла. Чего принесла? Вкусное есть? А если найду? Как она пахнет всегда замечательно, и волны такие от нее приятные идут. Вот если бы не жил с Матреной, то обязательно бы к Агнете переселился. Она добрая и относится ко мне, как к разумному существу.

Вот прилепилась с этой ложечкой, верни да верни. Не хочу, моя ложечка, мне нравится. У меня их много. Вот домовой носки ворует и из стиральной машинки их вытаскивает, а я ложечки да вилочки, а иногда и другие столовые приборы коллекционирую. Хочет свою ложечку, тогда пусть ее найдет. Я-то помню, как она выглядит, а вот Агнета навряд ли ее вспомнит. Если не опознает, то ложка моя, и пусть берет ту вещь, которая ее выберет, поменяемся одно на другое.

Нырнул в другое измерение, здесь у меня огромный склад. Все лежит на своем месте, все по полочкам. Вот комната со столовыми приборами, сгребаю все и отправляюсь к людям. Может, еще самовары с кастрюльками захватить? Ладно, не буду, а то еще ненароком пришибу. Высыпал, вывалил. Агнета в шоке. Хватает первую ложечку, не угадала, мне ее Екатерина Первая подарила в немецкой таверне. Берет вторую, опять не то, эту ложку я у Гоголя спер, когда он про Солоху писал.

Перебирает, перебирает, никак найти не может. Сейчас устрою ей хоровод, чтобы про свои вещи не забывала. А то название они помнят, а как выглядела, припомнить не могут. Поднялись ложки, поварешки и закружились вокруг нее. Вот умора, напугалась, дрожит вся, а виду не показывает. Теперь уже и не боится, а злится. Вот этот момент я не люблю, сейчас всю мою утварь по округе раскидает, знаю я таких дам. Потом и не соберешь, мало ли сколько тут по округе охочих до чужого добра рыскает.

Быстро все собрал и убрал на место. Один нож остался на полу валяться, в мое измерение не уходит, значит, эта вещь уже не моя. Ложечка за ножичек. Пусть берет, я себе еще добуду. Хорошая вещь, пусть служит ей верой и правдой на долгие годы.

Вот все говорят нечисть-нечисть, а я, между прочим, воду люблю, и огонь. Такой чистый, что ни одна блошка не прилипнет. Раньше нас много было, у каждой бабы по коловерше, и чертяками и бесами нас никто не считал. Помощниками нас называли, кормильцами.

Потом все изменилось и постепенно нас бояться стали, гнать. Детей нами стали пугать. Всех духов собрали в одну кучу, и добрых, и злых, и объявили нечистью, бесами да демонами. А разве мы плохие? Испокон веков рядом с людьми жили. Домовые дом и хозяйство охраняли от злого глаза да умысла, деток малых утешали, хозяйке и хозяину напоминали, что о своем доме заботиться надо. Банник в бане порядки наводил, все в чистоте держал, чтобы там всякие барабашки не заводились.

Леший за лесом присматривал, да лишнего брать не позволял, да охранял свои угодья и зверей берег. К нему приходили и кланялись, и разрешения просили, чтобы поохотится, али грибов с ягодами собрать. Водяной по озерам да рекам главный был, кого рыбой наградит, а кого и за жадность накажет. Кикиморы, и те не просто так на болоте жили, людей пугали, чтобы они в их владения не лезли да и не тонули почем зря.

Из Бабы-яги вообще пугало огородное сделали, а она ведь этот мир от того охраняла, Явь от Нави, чтобы человек в свое время туда попал и вернуться не мог. Она одной стороной была в Нави, а другой в Яви. Всех встречала, а кому время еще не пришло – назад отправляла, а кому уже пора, тех и напоит, и накормит, и обмоет, и до места проводит. Никто у нее не пропадал и никого она по ошибке в мир Нави не отправляла.

А сколько нас было, всех не перечесть. Сколько позабытых, одичавших, покинутых и заброшенных бродит по селам и весям, по полям, да по лесам. Сейчас что? Домовые от минимализма с ума сходят, все же стерильно и холодильник пустой, ни запасов, ни припасов, ни ремесел, ни рукоделий. Живут они только в тех домах, где любят не только денежки считать, но и руками что-то делать, да своих близких радовать, да сами хозяева собой довольные. Не злые мы и не добрые, а справедливые, все должно быть по совести да в равновесии.

Раньше я у тетки Матрениной жил. Потом она перед смертью меня Матрене отдала. Теперь она должна своей племяннице передать, только вот ни одна из девок не захотела иметь такого помощника, как я. Она говорит, что не помрет, пока меня не пристроит. До тетки я жил у ее тетки, а до нее еще у одной тетки. Всегда в роду у них был. Теперь вот надо менять место жительства. А вот бес у них в роду останется, он на крови привязан. Ох и туго им без меня придется с таким помощником, как он. С ним сложно справиться без подсказки да помощи. Он пришлый, не из моего мира, не из нашего. Самовольный он да строптивый, если не держать его в узде, то сам скоро у него на побегушках окажешься.

Вообще, мне у Матрены нравится, у нее хорошо и вольготно, конфетками кормит. Правда, много не разрешает, говорит, я гиперактивным становлюсь, словечко какое-то придумала страшное, не знаю, что оно означает, но пугаюсь. Наверно, это какое-то новое заклинание. Раньше конфеты были вкусней, но тогда их мало было, а сейчас ешь, сколько влезет, но они какие-то жирные и сильно сладкие. Но я и всякие мясо, колбасы люблю, сало вот с чесноком уважаю. Она говорит, что я еще тот массовик-затейник, что-нибудь да придумаю.

Нравится мне с ней на гаданиях сидеть, посмотришь на человека, и все сразу видно. Она-то и без меня это все видит, но если где неточно скажет, то я ее и поправить могу. Интересно вот, кто в начале пути, то из меня больше знания достают, а кто к концу подходит, тот больше в меня прячет. Доступ у меня есть к тому миру, где много знаний, да энергий, да много чего интересного да страшного, тайного и непознанного человеком. Могу поделиться, а могу и спрятать глубоко, чтобы никому не досталось и другим людям во вред не пошло.

Ещё люблю с домовым поболтать, посекретничать, обсудить последние новости. Чай с ним часто пьем да телевизор смотрим, раньше радио слушали, до этого патефон. Книжки с ним во все времена читали. Посидим с ним, поговорим, хлеб с маслом и сахаром поедим, чаем сладким запьем, все чин по чину. Иногда так заговоримся, что и уснем вместе, утром меня Матрена потом везде ищет. Эх, хорошо здесь мне, радостно и тепло.

Вернулась домой с велопрогулки весьма довольная, Ксюня получила по самое не балуйся. Теперь бабка Нина ей житья не даст. Осталось допрос Александру учинить, зачем он к этой даме-мадаме побежал, и каким образом она ухитрилась ему на шею галстук нацепить. Но сделать это вечером не удалось, он спал молодецким сном и отказывался просыпаться даже от звука телефона. Значит, завтра спрошу, пусть отсыпается.

Интересно, кроме меня кто-нибудь видел, как галстук обернулся в змею и как она лопнула? Надо будет завтра сходить в магазин к Марине и узнать, она всегда в курсе всех событий.

Волшебный нож припрятала в укромное место, нечего его на виду держать. Так постепенно всякими разными магическими инструментами обрасту. Как-то плавно я в этот мир вплыла. Хотя какой плавно, в первый же день пребывания в доме из шкафа подклад вывалился. Да и все остальное разумному объяснению вряд ли поддается.

Что я прилепилась к этому разумному, ну вот так у меня сейчас все происходит. Еще немного подумала о своей судьбе, решила, что все у меня замечательно и прекрасно. С этими мыслями пошла готовить ужин. Доделала перцы и отправила их тушиться. Поставила таймер на телефоне и пошла на огород за огурцами и кабачками. Только появились первые молочные огурчики и кабачки. Сейчас нарву и салатик организую, а может, и так похрустим.

Огород – волшебное место, если туда попадаешь, то выпадаешь из временного пространства. Там сорняк огромный выдрала, там полила, там над помидорами помедитировала и так час времени пролетел незаметно. Из огородного междумирья меня вырвало противное пиликание таймера. Вернулась в кухню, выключила газ. Поужинали с Катюшкой, Сашу я так и не смогла разбудить. Надо будет ему защиту обновить.

Утром встала на запах омлета и травяного чая. Саша сосредоточенно нарезал хлеб и делал маленькие бутербродики со всякой всячиной.

– Утро доброе! Я омлет с кабачком решил сварганить. Будешь? – спросил он и внимательно на меня посмотрел.

– Доброе утро, буду. – Я улыбнулась и чмокнула его в небритую щеку.

Нахмуренный лоб разгладился, и он принялся меня нацеловывать.

– Руки прочь от советской власти, – захихикала я и попыталась вывернуться из цепких рук.

– Агнета, ты такая, ты такая, ух. – Он закружил меня по кухне.

– Поставьте меня на место, товарищ участковый, – сказала я строго.

На кухню вошла Катюшка в пижаме, потирая глаза кулачком и зевая.

– Чего шумим? Ой, как пахнет. – Она потянула носом, – это что там в сковородке?

– Утро доброе! Там омлет с кабачками. Ты будешь? – спросил ее Саша.

– Ага, сейчас умоюсь и приду. – Она стянула с бутерброда свежий огурчик и отправилась в ванную.

Позавтракали, помыли все вместе посуду. За Катюшкой пришли местные ребята, и она умотала на речку на велосипеде. Саша тоже собирался съездить на работу.

– Агнета, что вчера произошло? – поинтересовался он, потирая лоб. – При Кате я не стал спрашивать, неудобно как-то.

– Мне было бы интересно послушать твою версию, – сказала я и внимательно на него посмотрела.

– Я поехала к этой м-м-м… – Он пытался подобрать слова, – женщине, был зол, что вот она такие вещи мне присылает. Калитка и дверь у нее были открыты, вошел в дом. Она выскочила откуда-то и накинула мне галстук на шею. Все так быстро произошло, что я даже не понял. Потом мне как-то плохо стало, голова закружилась, затошнило. Вышел на воздух, в машине снял этот галстук, мне казалось, что он меня душит.

А дальше какие-то навязчивые мысли, словно они не мои. Мне казалось, что ты меня обманываешь, что продолжаешь встречаться с бывшими мужьями, смеешься надо мной. Какие-то такие мысли дурацкие. Хотелось курить жутко, хотя табачный дым плохо переношу. Купил сигареты. Закурил прямо в машине. Пока доехал, решил, что мы не пара. Дамочка прислала сообщение о том, что у нее кран прохудился. Хотелось развернуться и рвануть к ней, но подумал, что я честный человек и тебе надо все объяснить. Остальное ты знаешь. А вот что было потом, я не особо помню. Слушай, прости меня, не знаю, что на меня нашло, – он выглядел виноватым.

– Ну да, изменяю тебе со всеми своими мужьями по очереди и одновременно, а еще любовника прячу в козлятнике. Должен же быть у меня хоть один козел, – сказала я с сарказмом. – Саша, вопрос у меня к тебе есть. Тебе эта Ксюша нравится как женщина? – спросила я уже серьезно.

– У меня есть ты. Зачем мне она? – удивился он. – Что за вопросы?

– Понимаешь, если человек не испытывает к объекту никаких чувств, то и зацепить его сложно, – ответила я. – Приворот вот просто так не ложится, должна быть симпатия или мимолетная мысль в голове: «Ой какая», или что-то такое, за что он зацепится, как рыбка на крючок. Редко-редко бывает, что вот не мог терпеть гражданку или гражданина и вдруг любовь-морковь. При равнодушии объекта приворот ложится как обычная порча, а то вообще бьет в обратную сторону по заказчику и его роду. Так что колись, дорогой, чего ты там думал про Ксюню.

– Она к нам в деревню приехала раньше тебя. Одинокая, симпатичная, приятная. Попытался с ней завязать разговор, один раз, второй, третий. Она смотрит на меня, как на козявку какую-то. Я и отстал, насильно мил не будешь. Потом приехала ты и как-то меня зацепила, а потом я с тобой подружился и влюбился в тебя. О ней даже и не думал, а потом она стала доставать меня. Росло раздражение, дескать, когда ты мне нравилась, то и не смотрела на меня, а тут у меня любовь, а ты лезешь. И ведь заблокировал ее, как она просочилась, непонятно. – Саша почесал затылок.

– Ты ее телефон заблокировал, а во всяких вайберах, ватсапах, наверно, забыл, – ответила я.

– Ну да.

– Защиту тебе надо подремонтировать. Сходи к своим на кладбище, попроси защиты родовой, прабабка должна помочь, по идее. А там я посмотрю. Что-то она в этот раз тебя подвела, хотя, может быть, и справилась, но проверять я этого не стала. Паутина сверху лежала, она либо проела бы защиту, либо, наоборот, сгорела бы от родовой помощи. Но неприятный эффект дало на время. Вернулся бы к Ксюне, то пошли бы опои, да окормы, обрабатывать бы начала тебя серьезно. А уж если бы до постели дошло, то тут пиши пропало. Молодец девка, хорошую удавку смастерила, – покачала я головой.

– Я так понимаю, мы победили? – спросил Саша.

– Если до нее не дойдет, что со мной связываться не стоит, то мы выиграли первый раунд. Если поймет, что она не права, то победили.

Александр убежал на работу, а я отправилась в магазин за последними новостями, не терпелось мне узнать подробности от обычных жителей. Марина скучала и читала какую-то книжку, покупателей не было. Увидела меня, обрадовалась, отложила свое чтиво, ей очень хотелось поделиться последними новостями.

– Привет, Марина. Постное масло дай, пожалуйста, – попросила я ее.

– Привет, Агнета. Как жизнь? Как там наш участковый поживает? Ты, случайно, не беременна? – вопросы с нее сыпались горохом.

– Марина, я взрослая женщина, ну что ты задаешь такие бестактные вопросы. Забеременею, тебе первой скажу, – ответила я. – Какая погодка по больничке?

– Тут такое творится, жуть. Вчера бабка Нина мутузила Ксюху. Орала, как резанная. Галстук ей в рот пихала, душила им. На обычную драку из-за мужика не похоже. Может, она у нее этот галстук украла, может, еще чего, не понятно, – рассказывала Марина.

– Ну да, из-за мужика они явно не могли драться, – усмехнулась я. – И что, прямо душила её?

– Там вообще не понятно, кто-то говорит, что галстук стал змеей и обвился вокруг шеи, кто-то говорит, ей бабка Нина неудачно как-то его закинула, что Ксюха в нем запуталась и чуть не задохнулась. Другие решили, что ее сама бабка своими руками давила. Ксюха после побоища еле уползла, зеленая вся и в синяках. Чего они не поделили, непонятно, – пожала плечами Марина. – Жаль, я на работе была, не видела. Ты не знаешь, кто-нибудь накатал заяву в полицию?

– Саша ничего мне не говорил – пожала я плечами.

– То они вместе чуть ли не под ручку ходили, а то подрались посреди улицы, средь честного народа. И галстук этот непонятный, – все мусолила новость Марина.

– Ладно, пойду я. Давай, до встречи, – попрощалась я, забрала масло и вышла из магазина.

Сейчас у нее запал закончится на этой новости и опять за меня примется. Значит, народ змею не видел, только некоторые, наверно, еще у кого-то дар есть. Хотя, может, и нет, выпили лишнего, вот и померещилось.

Подхожу к дому, гараж открыт, Саша там что-то копошится. Они с отцом моего крокодильчика в порядок привели, мотор промыли, теперь работает как часы. Где нужно, смазали, подшаманили, стоит теперь красавчик в гараже. Саша обещал узнать, как на меня его можно зарегистрировать. Сказал, что нужно на права мне срочно сдавать. Придется учить правила, уже ничего не помню. Было бы неплохо иметь все документы на этого коня и уже со спокойной душой гонять.

– Агнета, ты не хочешь в город съездить? – спросил Саша.

– Да я всегда пожалуйста, – ответила я. – А чего в городе надо?

– Толик звонил, просил его жену забрать из больнички.

– Что там с ним? – поинтересовалась я.

– Пришел в себя, перевели в общую палату. Яд дал осложнения на другие органы, так что лечится. Обещают на следующей неделе выписать. Следак сказал, что готовит документы, чтобы снять с него обвинения. Брат его с женой слиняли. А маму его, сама помнишь, мы всей деревней похоронили. Скинулись кто сколько может, да сватья помогли, – ему тяжело это было говорить. – Ладно, давай собирайся, поехали в город.

Я пошла в дом, чтобы собраться да гостинчик для своей мамы собрать, потом заедем к ней.

Ножницы

Очухалась в летнем душе, стоя под водой прямо в одежде. Меня аккуратно придерживал Саша.

– Ты чего такое делаешь? Зачем меня в душ притащил? Я же спала себе спокойно, плющ какой-то снился, – пыталась я стряхнуть с себя воду.

Думаю, Саша совсем ошалел, намочить меня решился.

– Я тебя забрал от беседки, уложил на диван, ты вроде в сон провалилась, а потом начала с рук что-то стаскивать с себя и причитать. Я твоей Матрене позвонил, она сказала, срочно тащить тебя под душ. Вот я и отнес.

Вспомнила, что этот плющ руки мне обвивал, стягивал. Посмотрела на себя внимательно, вроде нет ничего. Летний душ чудеса творит, водичка солнышком заряжена, дополнительная порция энергии.

– Выйди и принеси мне, пожалуйста, полотенце и халат. Света как там? – спросила я.

– Спит.

Он ушел, а я стащила с себя мокрую одежду и подставила свое тело под струю воды, представила, что все плохое, чужое и злое с меня смывается и в землю уходит. Почувствовала, как ко мне постепенно возвращается бодрость и энергия, а так чувствовала себя, как сонная муха. Саша принес мне сухую одежду и полотенце.

– Агнета, мне тут позвонили, бежать надо, – сказал он, чмокнул меня и унесся в дальние дали.

Я еще постояла несколько минут под душем. Эх, Агнета, Агнета, опять ты на старые грабли наступаешь, кто же без подготовки лезет. Потом надо было хотя бы руки помыть, а ты сразу завалилась. Но, с другой стороны, если бы я со своими ножничками не полезла к ней, то не дожила бы Светка до утра, сгорела.

На столе в беседке, рядом с моим швейным набором трезвонил телефон женщины. Глянула на экран: «Лена, больница». Три пропущенных звонка. Замолк телефон, и посыпались эсэмэски, как горошины: «Света, что случилось? Ты почему не берешь трубку», «Света, ответь мне», «Света, я чувствую, что тебе плохо», «Света, рядом с тобой дурные люди, уходи оттуда». Выключила телефон и оттащила его к себе в дом. Ножницы положила в тот же ящик, где они и лежали. Поблагодарила их за хорошую работу. Надо будет посмотреть, как их чистят.

Затрезвонил мой аппарат, звонила Матрена. Взяла трубку, не успела открыть рот, как послышалась отборная брань. Она спрашивала, зачем я думаю седалищем, а не головой, кто меня на это надоумил, и, вообще, почему я такая глупая.

– Ты не понимаешь, что это могло все кончиться для тебя плачевно? – спросила она.

– Мне хотелось это снять, вот и все, – ответила я, понимая, что она полностью права.

– Молодец, возьми с полки огурец, вытри пыль, положь на место, – сказала она. – Давай, рассказывай, что там было.

– А не вернется все обратно? – Я сомневалась, стоит ли ей говорить или нет.

– Мне можно рассказать, – успокоила она меня.

– Браслет с узелками и бусинами. Надевала на Свету сама гражданка, которой осталось жить совсем немного, какая болезнь у нее, не знаю. Руку словно плющ обвил, и корни туда пустил. Убирала ножницами, потом огнем. Вроде все убрала. Гражданка сейчас звонит и пишет. Светка спит. Еще не проверяла, как она. Саша меня в душе вымочил. Чувствую себя сейчас нормально, – описала ей все события вкратце.

– Беспокоится, значит, – усмехнулась Матрена. – Штанишки испачкала, теперь не знает, что делать. Вот такие вещи от умирающих одни из самых сильных. Они туда все вкладывают, так сказать, идут ва-банк. Работать начинает сразу. На Светке твоей закрутилось, завертелось в момент, потому что еще от больнички не очухалась и от нападения не пришла в себя. Она бы ее на сто процентов свернула бы в бараний рог. Пара-тройка таких браслетиков, и вышла бы красотка из больницы, как новенькая. Еще бы лет десять прожила и не тужила, а там бы новой порцией браслетов запаслась. А так как Светка у нее была в списке одариваемых первая, то и здоровьица ей не видать, как своих ушей.

Я внимательно слушала, что она говорит.

– Вот что, ты сейчас на свечку защиту нанеси и поставь около Светки. Для себя – то же самое сделай. Волка хорошо покорми и накажи ему всякую нечисть рвать нещадно, кота своего тоже угости. Будь наготове, начеку, ночью может быть атака. Она теперь слаба, а бес ее будет искать виноватых. Сцепится с твоим волком, если твой победит, то она не жилец теперь точно. Если ранит, то он за счет нее себя лечить будет, одна дорога ей теперь – в ад. Еще может бес ее к тебе явиться, работу искать. Не советую таких брать, неизвестно, что от него ожидать. Все понятно? – спросила Матрена.

– Ценные указания услышаны, приступаю к исполнению, – попыталась я пошутить.

– Не ерничай мне тут. И еще, чтобы там за воротами ни происходило, не выходи ночью, да и из дома тоже ни ногой. Будет тебе сегодня Варфоломеевская ночь, ведьмы просто так не уходят. Светку в дом постарайся забрать, а то все старания коту под хвост. Усё, покеда, Фиона, если чего – звони, – и она отключилась

Пошла готовиться к ночи. Покормила волка мясом, все ему рассказала, было понятно, что он меня понимает. Прошу угостила тоже. Светку разбудить не смогла, погрузила в садовую тележку ее и кое-как дотащила до дома. Перевалила ее на одеяло, и волоком вдвоем с Катюшкой ее втащили в хату. Бедная, синяков у нее будет завтра до фига и больше. Свечки с защитами поставила в своей комнате, в Катюшкиной спальне и рядом со Светкой. Позвонила Саше, сказала, чтобы он ночевал у родителей и не приходил ко мне вообще никак. Тот все понял и согласился.

У живности в сарайках проверила все защиты, попросила овинника присмотреть за ними. Принесла ему конфеток и молока в блюдечке. По периметру забора насыпала соль, всю пачку высыпала. Дома по углам мешочки с солью разложила. Приготовилась основательно. Вокруг дивана, где Светка спала, тоже соль насыпала. Печь в доме затопила, чтобы огонь везде был.

Улеглись спать с Катей. Пробило полночь. Резко стало тихо, даже цикады за окном затихли и комары попрятались. И тут началось, кто-то начал трезвонить в звонок в калитке. Пошла его отключила, но почему-то продолжил звонить. Голоса услышала с улицы, вроде как компания какая-то мимо проходит. Затем крики, вопли, словно драка какая-то. Начали в разных местах по забору стучать палками. Дома жара невозможная, по спине пот течет, а окна открыть боюсь.

Представила, что мой забор с внешней стороны весь иголками да шипами усеян, не пролезть по нему, не пробить. Стоит прочный, из камня и огня сотворенный. Вроде козы мои заблеяли, куры закудахтали. Умом-то понимаю, что не должно быть их слышно, а сердце из груди рвется, что же там с моими животинками происходит, кто их обижает.

Тут вроде как стучит кто-то в окно, то в одно, то в другое. Тихо-тихо так, словно разбудить боится. Голос Сашин слышу, просит, чтобы я калитку открыла и впустила его. Тут звонки пошли на телефон с закрытых номеров, и у меня, и у дочери, и у Светки смартфон включился. Какофония такая началась! Вытащила я из всех аппаратов батарейки, а они все равно трезвонят, звук выключила – не помогает. Завернула их в несколько слоев полотенец и засунула в ящик стола. Тогда только умолкли.

На меня такая злоба напала, такой гнев, ну все, думаю, хана тебе Лена, держите меня семеро, все равно не удержите. Ожила моя защита, полетели в сторону нападения стрелы да копья, топоры да вилы, огонь да лед. Не трогайте Агнету, она страшна в гневе и повредить может кого ненароком, а когда и специально. Сложила руки домиком над огнем и погрузилась в него, и полетели клочки по закоулочкам.

Вышла из транса, когда вдруг вернулась привычная ночная тишина: запели цикады, зашумели сверчки, прозвенел комар над ухом, где-то забрехала собака, заиграл и зашумел ветер в листьях деревьев. Прошла по комнатам, девчонки спали. Свечки догорели. Заглянула в печь – и там угли дотлевают. Налила себе холодного чая и вышла на улицу, подышать свежим воздухом. Вдохнула весь аромат летней ночи, подставила лицо под прохладу ветерка. Рядом появился Проша, довольный и замурчательный, ткнулся мне в плечо мокрым носом. Хорошо, мы справились, нет больше ведьмы.

Утром проснулись поздно. Заглянула к Светлане, она тоже глаза открыла и озиралась по сторонам, не могла понять, где находится. Объяснила все ей и отправилась смотреть своих животинок. Козочки и курочки все в целости и сохранности. Волк растянулся под деревом и ждет своей награды. На меня хитрым глазом поглядывает. Снаружи у меня весь забор исцарапанный, как будто об него здоровое животное когти точило.

Домой зашла за подношениями, а там девчонки уже завтрак собрали на стол. Мясца отрезала да молока свежего налила, и отправилась угощать помощника, заслужил. Посмотрела на него, вроде целый, видимых повреждений нет. Вернулась в дом, позавтракала с девочками. Со стола все убрали, и Света спросила про телефон. Вспомнила, что я все наши аппараты в стол спрятала и батарейки из них вынула. Наверно, Саша беспокоится уже, да и у Светланы родители и муж волнуются.

Выгребла все из ящика и раздала девчонкам. Вставили батарейки, в памяти остались непонятные вызовы со скрытых номеров. У Светы еще и куча пропущенных от Лены, и больше двадцати сообщений. Последнее было со скрытого номера: «Я тебя найду». Она стала звонить мужу, родителям, сказала, что у нее все в порядке. Они как-то и не удивились, оказывается, их Саша предупредил, что она у нас ночует.

Не стала слушать ее разговоры и ушла на кухню. Замесила тесто на пирожки, откинула сыр, поставила вариться яйца для начинки. На кухне всегда дела найдутся, кухня – это Бермудский треугольник, если туда зашел на пять минут, то выйдешь через два часа. Слышу рыдания из комнаты. Света держит телефон и плачет.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Лена умерла, – всхлипывает она.

– Значит, пришло ее время, – ответила я. – Ты говорила, ей немного осталось, – стала успокаивать ее.

– Лучше бы я руки лишилась, а она жива была, – рыдала Света.

– Ты чего такое несешь? Ты думаешь, ей рука твоя нужна была, ей твоя жизнь требовалась. Она из тебя всю жизненную силу вытянуть хотела. Ты хочешь сказать, что я зря вчера тебя с того света вытаскивала, зря ночью оборону держала? Ты сама же видела, что у тебя с рукой было, и как быстро эта зараза распространялась. Еще неизвестно, рука у тебя восстановиться или так и будет плетью висеть. Тебе жить надо, у тебя двое детей малолетних, ты их сиротами оставить хочешь? У тебя родители пожилые, кому они нужны будут? Муж у тебя такой удар перенес, ты хочешь еще ему добавить? – стала ее распекать.

– Все так серьезно было? – спросила она, хлопая ресницами и хлюпая носом.

– Да серьезней некуда, либо ты, либо она. Ты почему страдать должна за ее грехи? Она хорошо пожила, а у тебя еще вся жизнь впереди. Она пакостить будет, а ты пойдешь, как агнец божий на заклание. Собралась она собой жертвовать ради неизвестной тетки, ладно бы ради своих детей. Молодец какая, так и надо поступать с родными, – ругала я ее.

– Не может быть такого, не может быть, она такая хорошая была. – Слезы катились по щекам у женщины.

– Еще раз от тебя такое услышу, по ушам у меня получишь, ишь чего удумала, – покачала я головой сердито.

– А что ночью было? У меня тридцать пропущенных с неизвестного номера.

– Твоя ведьма на мой дом последние силы потратила, достать меня хотела. Такая старая, а такая глупая, – поморщилась я. – Наверно, думала, что я легкая добыча и за счет меня можно поживиться и восстановиться. А не угадала, – усмехнулась я.

– Тебе ее ничуточки не жалко? – спросила Светлана.

– А тебе было бы жалко лису, которую собаки задрали? А она перед этим у тебя кур перетаскала и цыплят перерезала ради забавы.

– Нет, я бы еще собакам спасибо сказала, – вытирала она слезы ладонью.

– Ну вот.

– Но она же человек! – воскликнула Света.

– Ты уверена? А ты, Света, разве не человек, разве ты заслужила вот это все? Все, хватит, я на нее не нападала, а защищалась. Не надо нежелание воевать считать за слабость. Прекращай мне эти разговоры, пошла я в сад релаксировать и деревья поливать.

Сама ушла на огород и стала рьяно бороться с сорняками. Потому что в таком состоянии можно только убирать все лишнее, а не созидать. Через некоторое время услышала, что кто-то усиленно трезвонит в калитку. Пошла к двери, думаю, может, это за Светкой родители приехали. Распахиваю и обалдеваю, на меня смотрит франтоватый парень, вылитый Томас Шелби из «Острых козырьков» (сериал такой). У меня аж слюна потекла, как у собаки Павлова, стою и улыбаюсь, как школьница на старшеклассника.

– Здравствуйте, мадам, – тронул с усмешкой свое кепи гражданин голливудской наружности.

Вышла я за ворота и стала внаглую разглядывать товарища. Кепка набок, в углу рта папироса, белая рубашка, серый жилет, серые брюки со стрелками, вычищенные туфли. В одной руке маленький чемоданчик, вторая подвязана за шею, видно, травмирована. Глаза голубые, бездонные. Думаю, где же таких брутальных мужиков-то делают.

– Добрый день, мадам, – повторил он и улыбнулся.

Ну, ё-моё, но как так-то. Он показал свои идеальные клыки и ровный ряд мелких заостренных зубов. А я-то уже поплыла. Чертыхнулась и поздоровалась. На той стороне дороги крался волк, вздыбив холку.

– Чего надо? – поинтересовалась я.

– Работу. Я сегодня ночью лишился работодателя и мне нужна работа, – он снова подарил мне улыбку Чеширского кота.

Я посмотрела на волка, который рычал неустанно на гражданина Шелби, но тот не обращал на него никакого внимания. В какой-то момент помощник не выдержал и начал преображаться в человека. Пред нами предстал огромный мужик под два метра ростом в сером ватнике, в форменных штанах, кирзовых сапогах и картузе. Контраст был невообразимый между двумя этими представителями расы нечисти. Волк взял его за шкирку и повернул к себе.

– Тебе чего тут надо, сучок? Мало наваляли ночью, за добавкой пришел? – прорычал он ему в лощеное лицо.

– Но-но, попрошу вас, коллега, не мешайте мне налаживать контакт с потенциальным работодателем, – ответил тот, выкручиваясь из цепких лап волка. В какой-то момент мелькнула подбитая морда беса и снова вернулась в приятное состояние.

– Подожди, я сама разберусь, – попросила я помощника.

Тот недобро на меня зыркнул желтыми глазами и отошел на пять шагов. Присел на корточки, достал мешочек с махоркой, газетку, скрутил себе козью ногу и закурил. Компания собралась чудесная, по их внешнему виду было понятно, в какое время и в какую эпоху их занесло на землю.

– Ну так вот, миледи, на чем мы остановились? – Он внимательно посмотрел на меня своими голубыми глазами. – Я предлагаю вам свои услуги.

– У меня уже есть помощники, – ответила я.

На заборе сидел Проша и злобно шипел сверху на незнакомца.

– Еще один не помешает. Я умею все, начиная от мелких пакостей до продления жизни на бесконечное количество лет. Моей прежней хозяйке было сто двадцать лет. – Он явно собой гордился.

– Ого, – удивилась я, а Света еще ее жалела, – это сколько же она жизней погубила.

– Я их не считал, я только исполняю приказы, могу и посоветовать, если что-то надо.

– Что же ты свою хозяйку не спас? – поинтересовалась я.

– Она стала слабой, глупой и мне стало с ней неинтересно. Мне тут лихо досталось, я был зол и разорвал ее, – спокойно сказал бес.

– Вот что я тебе скажу, помощников пока мне хватает своих, в других я не нуждаюсь, – ответила я ему.

– Для дочери? – спросил он.

– Нет, такие умные, как ты, ей не нужны.

– Вы мне льстите. – Снова улыбнулся. – А местные?

– Не стоит тебе тут оставаться близко к нам, а то отправишься в свои тартарары к вратам хаоса.

– И то верно. Извините за беспокойство, прошу прощения. Если что, обращайтесь. – У него возникла в руках карта Таро с изображением какого-то беса.

Он сунул мне ее в карман фартука. Улыбнулся, поклонился, распрощался. На дороге появился кабриолет. Бес прыгнул в него, махнув на прощанье хвостом. Отчего мне стало как-то смешно, и я тихо захихикала. Он газанул, поднял пыль и рванул по нашей сельской дороге.

Волк встал в своем мужичьем обличьи, размял ноги, крякнул, сплюнул и запулил цигарку прямо на заднее сиденье бесу. Оно сразу полыхнуло синим пламенем. Шелби погрозил ему кулаком, а мне послал воздушный поцелуй и исчез в воздухе.

Посмотрела на своих помощников, которые выглядели весьма довольными, снова поблагодарила их. Волк махнул рукой и постепенно преобразовался в животное, а Проша спрыгнул в недра двора. Судя по Маруськиным визгам, дал ей волшебного пенделя.

Интересный экземпляр приходил. Вытащила карту таро, посмотрела на нее, хотела порвать, но передумала. Мало ли с кем еще мне придется столкнуться в будущем.

Светлану вечером забрали родители. Они решили дом свекрови пока закрыть и не жить в нем. Дни потекли своим чередом, козочки, огород, вечерние посиделки в беседке, встреча рассветов на озере с удочкой. Лето было прекрасным и удивительным. Сделали ремонт у дочери в комнате. Мы продолжали общаться и работать вместе с Матреной. Она отправляла ко мне клиентов на несложные расклады.

В очередное утро я открыла глаза и увидела ужасный шифоньер, который не вписывался в интерьер спальни. Было решено купить или изготовить новый вместительный шкаф. Договорились с Сашей съездить в крупный мебельный магазин.

В назначенное время он заехал за мной, и мы отправились в город. Хотела присмотреться, узнать цены, сколько будет стоить готовый вариант и модели на заказ. Саша предложил отгородить небольшой угол в комнате и организовать там небольшую гардеробную комнату. В общем, предстояла приятная прогулка по нескольким тысячам квадратных метров мебельного базара.

В магазине глаза разбегались в разные стороны, вначале отвлекались на все: и на кухни, и на диваны, и на спальни, и даже на детские спальни и на маленькие кроватки. Но потом поняли, что нам и недели не хватит в таком темпе, если мы будем на все пялиться. Переходили от одного производителя к другому и смотрели представленные образцы. Собирали разные брошюры и листочки с примерным расчетом. Энтузиазма у меня поубавилось, и мне уже начал нравиться советский шифоньер после озвученной стоимости готового шкафа.

Тут мы набрели на антикварную лавку, и я решила зайти, удовлетворить свое любопытство и полюбоваться разными старинными вещами. Вдруг я увидела прекрасную старинную этажерку с маленьким ящичком. Решила выдвинуть его и посмотреть, что внутри. Но он не поддавался, тогда я приложила усилие.

Ящик выдвинулся наполовину. Ничего особенного я там не обнаружила. Сунула руку, чтобы убедиться, что он пустой. Что мной двигало в тот момент, непонятно. Вляпалась во что-то липкое, и обо что-то укололась. Зацепила предмет и вытащила руку. Она была покрыта паутиной, а в ладони я зажала небольшую затейливую брошку в виде искусно выполненного паучка.

Посмотрела по сторонам, продавец был занят другими покупателями, а Саша сосредоточенно разглядывал старинные шахматы. Убедившись, что меня никто не видит, сунула брошку в карман брюк. Руки от паутины пришлось очищать при помощи влажных салфеток. Довольная своим поступком, вышла из магазина и отправилась в кафетерий. Саша меня еле догнал, поинтересовался, почему я ушла и не позвала его с собой.

– Мне так захотелось, – пожала я плечами.

По его лицу было видно, что он слегка обиделся, но это его проблемы. Он купил мне и себе кофе и по паре пирожных.

– Что решила со шкафом? – спросил он.

– Не знаю, возьму кредит, куплю самый большой, – ответила я.

– Агнета, но это же не в твоих правилах – брать кредиты? Да и зачем тебе самый большой, он же половину комнаты займет?

– Не беси меня, мне так хочется, – ответила я, почему-то он меня начал раздражать.

– Ладно, ты просто устала, поехали домой, – спокойно отреагировал мужчина на мои слова.

– Отвези меня, а сам езжай куда хочешь, – капризно надула губы.

Саша ничего мне не ответил, только посмотрел внимательно. Хотелось скорей оказаться дома, чтобы примерить украденную брошку. Палец вот только ныл неприятно. Посмотрела на руку, а он опух сильно, наверно, грязь занесла. Дома прижгу.

До поселка добрались быстро, хотя мне казалось, что мы еле едем. Перед Сашиным носом закрыла калитку и даже не попрощалась. Пнула радостную Маруську и наорала на дочь за обычный вопрос, как мы съездили. К козам не пошла, пусть мучаются, да и кур не стала загонять в сарай. Все делала Катюшка и на меня смотрела как-то странно. Чего уставилась, непонятно. Ужин готовить не стала, доела остатки от обеда, последнюю порцию. Нацепила на себя брошку и ходила довольная.

Рядом все пристраивался этот противный кот Проша, все что-то собирал у меня с руки лапой. Получил тапком по ушам, и выгнала его за дверь вместе с дурацкой собакой Маруськой. Не надо было забирать ее с собой в деревню. Да и дочь надо было оставить с первым мужем, он такой же родитель, как и я.

Весь вечер названивал Саша, занесла его в черный список, туда же отправила эту старушенцию Матрену, тоже меня бесит. Открыла телефонную книгу, ни одного нормального человека, всех в баню, пусть помоются, глядишь, мне понравятся. Написала список, кому порчу навести, на кого рассорку повесить, кому крадник подбросить, у кого дороги перекрыть, а кому денежные каналы. Начну, пожалуй, с бабки Нины и Ксюши.

Полезла в тетрадки да книжки, ничего путного не нашла, только как снимать всю чернуху, а как наводить, не написано. Нужен новый помощник, эти-то совсем расслабились на добрых делах, толку от них никакого. Да и подсказки мне не помешают. Полюбовалась на брошь, погладила ее, очень интересная вещица, хорошо, что я ее утащила. Посмотрела на кольцо со змейкой, а оно почернело, и зеленый камушек стал алым. Таким оно мне больше нравится.

Всю ночь снился огромный черный паук, который тащил меня в свою паутину. Рядом мельтешили мелкие паучки и кусали меня в руку. Проснулась рано утром с премерзким настроением и опухшей до локтя рукой. Обработала мазью. Собралась, захватила карту с бесом и отправилась в город на своем маленьком крокодильчике. Мимо проезжающие машины бесили, сыпала в их сторону проклятиями. Ну и что, что у меня на авто нет документов, хочу и езжу.

Выбрала небольшое летнее кафе, взяла себе пива и орешков. Достала карту и стала ее рассматривать. Как же вызвать этого Томаса, кровью мазать не хочется, привяжется, потом не отстанет. Лизнуть ее что ли, да фу, не хочу. Плюнуть, – карту жалко, вдруг испортится. Придумала, я на нее подышу. Отпила немного пива из большой кружки и дыхнула. Сама себя похвалила за сообразительность.

Подождала немного, через пару минут появился на горизонте обворожительный Шелби. Расплылась в улыбке. Он уселся за мой столик, глянул неодобрительно на стакан с пивом.

– Добрый день, миледи. Смотрю, вы уже с утра пораньше решили отполировать этот день? – поинтересовался он с усмешкой.

– Приветули. Как жизнь? Чем хочу, тем и полирую, – ответила я с вызовом. – Работу нашел?

– Решил пока не работать на постоянном месте и с одним работодателем. А у вас есть для меня предложение? – Он улыбался своей хищной улыбкой, но меня это уже не трогало.

– Помощник нужен по черной магии, есть невероятное желание наказать некоторых личностей, – ответила я и отпила из стакана пиво.

– Договор составляем или как? И что это у вас, милая леди, с рукой? – Он взял своими лапищами меня за руку.

Приятно не было, было адски больно, словно рука оказалась в огне. Я взглянула на нее, по ней копошились мелкие паучки, они кусали ее, опутывали паутиной, вили коконы. От ужаса и боли заорала.

– Чудесная брошка, – продолжал улыбаться Томас и держать меня за руку. – Где добыла?

– Украла в антикварном магазине, – еле выдавила из себя, по щекам текли слезы, во рту стоял неприятный привкус пива и какой-то тухлятины.

– Ай-яй-яй, Агнета, вас мама не учила, что брать чужое нехорошо? – спросил он.

– Я и так это знаю, – прохрипела я, наблюдая, как мою руку грызут пауки.

– Ну что, убираю? – поинтересовался он.

– Да, – кивнула я.

Он провел своими лапами по мне, от плеча до самой кисти, собирая в горсть пауков. Высыпал их в миску с орешками, перемешал и отправил себе в пасть. Причмокнул от удовольствия и запил моим пивом. Опухоль стала постепенно спадать.

– Рассчитаюсь деньгами, – выпалила я.

– Не нужны мне ваши деньги, брошку отдай, – он протянул руку ко мне.

Сняла брошь и положила ему в открытую ладонь. Вдруг она зашевелилась и начала увеличиваться в размере. Томас сморщился, оскалился и со всего размаха ударил кулаком по насекомому, который уже вымахал с кофейный столик. Лопнул панцирь, брызнули внутренности на стол и на нашу одежду. Бес вынул платок из кармана и подал мне. Вытерла зеленую массу со своей майки и брюк. Вернула платок. Он его отправил в пасть.

От паука оторвал лапы и принялся их жевать, запивая моим пивом. От франтоватого Томаса ничего не осталось, ел он весьма неэстетично. Быстро разделался с насекомым, допил пенный напиток. Встал, отряхнулся, как собака, и сменил свой гардероб на джинсы с подворотами и рубашку оверсайз с закатанными рукавами. На ногах у него красовались дорогие кроссы. Даже в современном варианте он выглядел сногсшибательно.

– Ну что, миледи, сделка отменяется? – спросил он с усмешкой.

– Да, сделки не будет, – ответила я.

– Я так и думал.

– Но ведь мог заключить со мной, пока я была под действием паучьей оморочки?

– Я предпочитаю общаться с людьми, а не с этими тварями, тем более они намного ниже меня по рангу. Удачи вам, Агнета, если что – звоните. – Он кивнул на карту на столе.

Встал из-за столика, помахал мне рукой, воткнул в уши наушники и укатил на электрическом самокате. Какие нынче бесы стали продвинутые, удивилась я. А я осталась одна с мыслями о том, как поеду домой обратно и что делать с навороченными делами. Как хорошо, что с Матреной еще не успела поругаться, а то бы мне несдобровать.

Вот что делать с пивом в организме, непонятно. Лишаться прав не хотелось, я их только восстановила, да и на машину документы еще не сделали.

Бес исчез, а я осталась одна у разбитого корыта, вернее, у запачканного стола. Тоска навалилась тяжелой ношей на плечи, подкатила к горлу комком и слезами к глазам. Хотелось стенать и рыдать о своей горькой доле. Стоп, ну какая она горькая, исправить все еще можно, не до конца все испортила. Видать, остаточные флюиды паука так на меня действуют.

Оставаться здесь не хотелось, я повертела головой и увидела вывеску «Пекарня». Встала и отправилась туда, подходя к зданию, почувствовала чудесный аромат свежей выпечки и кофе. Взяла себе стаканчик свежесваренного напитка и рулетик с шоколадной начинкой. Устроилась рядом с окном, отхлебнула кофе, зажмурилась от терпкости. Достала мобильник и стала вытаскивать всех из черного списка. Тут же зазвенел телефон, звонил Саша.

– Агнета, ты где? Я волнуюсь, не мог до тебя дозвониться, сообщения тоже не отправляются. Что случилось? – спросил он встревоженно.

– Саша, я в городе, уехала на крокодильчике, – попыталась сказать ровным голосом, а саму душили слезы, и я старалась не расплакаться.

– С тобой все в порядке?

– Нет, мне плохо, – заныла я в трубку, – я у тебя такая непутевая.

– Ты у меня путевая. Говори адрес, я сейчас за тобой приеду, – сказал он строго.

У продавщицы спросила адрес, передала ему. Он пообещал в скором времени приехать. А я продолжила смотреть в окно и пить кофе, заедая вкусной булочкой. Доела и отправилась в ближайшую кондитерскую популярного местного производителя. Выбрала два самых вкусных торта, еще взяла несколько пирожных. Рассчиталась и отправилась ждать Сашу в свой крокодильчик. Через пять минут подъехал мой милый друг.

– Ты как? – заглянул он в машину.

– Уже лучше. Прости меня, пожалуйста, я вела себя, как хрюшка, – попросила у него прощения.

Забрала свои торты и отправилась в его «Ниву».

– Агнета, а тебя вчера что за муха укусила? – спросил Саша.

– Меня не муха укусила, а паук, – и показала руку, с которой не до конца сошла опухоль.

– В больницу? – спросил он, разглядывая мою руку.

– Нет, домой, потом к Матрене. Давай сначала на рынок заедем, я вчера свою живность немного попинала, буду сейчас заглаживатель вины покупать, – усмехнулась я.

Заскочили на рынок, купила мяса, печень и сердце. Не помню, обижала я вчера волка или нет, но и ему презент не помешает. Приехали домой, обошла всех, попросила прощения и преподнесла извинительные дары. Катя хмыкнула и ушла в свою комнату, но пирожное забрала. Маруська, вероятнее всего, простила меня сразу же, как я ушла, потому что она безумно радовалась моему приходу. Она утащила свой кусочек мяса и с удовольствием его проглотила.

Прошу пришлось искать, он никак не хотел выходить. Тогда я отправилась к волку и положила ему под дерево свиное сердце. В тот же момент на заборе появилась любопытная кошачья морда, дескать, ему дала, а про меня забыла. Прошке выделила хороший кусок печенки. Кажется, он меня простил, надеюсь, не затаил обиду. Подошел, потрогал лапкой руку, потерся и ушел, а мне стало полегче.

Добрались до Матрены с ветерком и тортом. Она была занята, у нее был расклад по скайпу, так что я сама поставила чайник на газ и накрыла на стол. Сашу опять вызвали на работу. Он чмокнул меня в щечку и усвистал. А я осталась сидеть на веранде и разглядывать шикарный Матренин цветник. Через пять минут ко мне пришел коловерша, протянул конфетку, но я отказалась. Он забрался ко мне на плечо и принялся мурлыкать мне песни в ухо. Я задремала, проснулась от грозного окрика Матрены. Этот безобразник усыпил меня и копался в моей сумке, складывая все нужное, по его мнению, на стол.

Кузя насупился, надулся и начал все класть обратно в сумку, в том же самом порядке. Матрена внимательно следила за его лапками, чтобы он чего замечательного не приватизировал.

– У-у-у, я тебе, – пригрозила она ему кулаком. – Приветули, Агнета. Каким ветром тебя сюда принесло, да еще и с тортом? – спросила она.

– Да вот, – развела я руками.

– Опа, а это что ты на себя поймала, осторожная ты моя? – она схватила меня за кисть и стала вертеть ее в разные стороны. – Как себя чувствуешь?

– По сравнению с утром и вчерашним вечером отлично. Ничего не раздражает, – улыбнулась я.

– Кто снимал? Где словила? Тебе еще лечиться надо и восстанавливаться, здорово они тебя подъели и яда своего напускали, – говорила она.

– Помнишь, я про беса рассказывала, что неделю назад приходил? Так вот – он снимал.

– Даже так, – удивилась Матрена.

Я рассказала все события, произошедшие со мной за последние сутки.

– Попала, значит, ты на ведьмачью ловушку, – усмехнулась бабулька.

– Это как? – поинтересовалась я.

– Вот эта этажерка и есть ловушка. Ставится она таким образом, чтобы людям было любопытно заглянуть в нее, не привлекая чужих глаз. Туда кладется какой-нибудь предмет. Рассчитано это все на человеческую жадность, ну и на веру в чудеса. Дескать, старинная вещь, а в ней клад. Как ты думаешь, сколько в этом ящике своими ручонками народу пошарило до тебя? А ты вот только одна такой клад нашла. Не смеши мои тапочки, они и так каши просят. На этажерке цена стояла?

– Я не помню, – ответила я.

– Скорее всего, нет. Каждый, кто сует туда свои лапы, получает подарок – брошку паука. Сущ тянет энергию, вызывая определенные эмоции, и передает их своему хозяину.

– Значит, владелец антикварной лавки и есть тот самый хозяин? – удивилась я.

– Не всегда, это может быть продавец, или даже постоянный покупатель. Наведет морок на мебель, и ее видит только жертва.

– Ни фига себе картина маслом, – присвистнула я.

– Тебе повезло, что ты – это ты, а так бы съели тебя за пару месяцев и не подавились.

– Хорошо, мне бес помог, он такой добрый и благородный, – сказала я.

– Агнета, ты такая большая, а в сказки веришь. Он к тебе коммерческий интерес имеет, ты сейчас, как фонтан с энергией, во все стороны брызжешь. Работать с тобой нельзя, если на тебе такая сущ сидит. Вот он ее и убрал из своих корыстных побуждений. К тому же она нажралась твоей энергии. Представляешь, какой это лакомый кусочек, это тебе не с обычного гражданина поганок и мухоморов всяких снимать. Расплаты за работу он с тебя не потребует, ибо уже взял свое, к тому же получил расположение с твоей стороны. Вообще, по твоим описаниям, очень интересный экземпляр, не просто бес, каких полно, а высококвалифицированный. Если его захочешь взять к себе на работу, то от Саши придется отказаться.

– Это почему? – удивилась я.

– А потому, что такие граждане конкурентов не терпят. Они должны быть у ведьмы единственными, – усмехнулась бабулька.

– Да ладно, что, правда, такое бывает? Не может быть, – я пребывала в шоке. – Хорошо, что я с ним договор не составила.

Матрена рассмеялась.

– Ты бы свое лицо видела, но я не шутила.

Я чертыхнулась, бывает же такое, а потом глупо захихикала.

– Чего ржешь, дурында. Обделалась легким испугом, а то бы жила сейчас с бесом. Давай, руку твою лечить будем. Сейчас я тебе дам пару заговоров, напишу, какую траву пить, ну а мазать надо Маргариткиной мазью, она у тебя есть.

Потом мы с ней пили чай и ели вкусный торт с вишней и взбитыми сливками. Надо все же будет посетить еще раз ту антикварную лавочку и посмотреть на персонал.

За мной приехал Саша. Его посадили за стол, угостили душистым чаем и вкусным тортом. Слушали пение птиц и скрип сверчка, гудение шмелей и ворчание чьей-то собаки. Матрена отдала половину торта назад, оставив себе только кусочек, хотя коловерша этому сильно огорчился.

Домой с Сашей отправились в хорошем расположении духа.

– Как рука? – поинтересовался он.

– Лучше, – ответила я, разминая ее.

– Я тебе документы на крокодильчик добыл, теперь нужно в ГАИ все оформить, – сказал Александр.

– Настоящие? – радостно спросила я.

– Настоящие, – рассмеялся он, – но не от этой машины.

– Как это? – поинтересовалась я.

– У Женьки с козами, знакомого твоей Ирины, стоит ржавый горбатый запорожец в огороде. Поинтересовался насчет документов, говорит, имеются, только вот на них уже ничего не видно, затерлись все. За пузырь отдал бумажки и номера, написал договор купли-продажи. Поедем с тобой все оформлять, может и прокатит.

– Это же подсудное дело? – усмехнулась я.

– Это нормальное дело, – буркнул Саша. – Нет, пусть хорошая машина гниет в гараже. Бабка за нее денег отдала, ей их не вернули, значит, она автомобиль купила. Логично? Логично. Не украла, не угнала, а купила. Старая была, в документах не разбиралась. Ты купила дом вместе со всем содержимым, все, что тут находится, это твое. Так что машина твоя, и ты имеешь полное право ей пользоваться.

– Все, я сдаюсь и не буду с тобой спорить, ты совершенно прав. Только в ГАИ поедешь со мной.

– Конечно, у меня там приятель работает, чтобы все быстрей оформили. – Он мне подмигнул. – Мамулька нас на ужин звала, я сказал, что ты плохо себя чувствуешь. Она мне мантов горячих с собой завернула. Передавала тебе, чтобы ты скорее выздоравливала. Что решила со шкафом?

– За манты благодарю. – Мысленно облизнулась. – Покупать дорого. То, что я хочу, стоит, как крыло от самолета. Может, сделать так, как ты предлагал?

На том и порешили, отгораживаем угол и делаем небольшую гардеробную или шкаф-купе. Саша обещал все рассчитать и составить проект. Все-таки хорошо, что он появился в моей жизни, поддержка и опора, отличный друг и замечательный мужчина. Не буду спрашивать, как он меня терпит, ведь он сам не ангел, да и работа эта его. Нормальная женщина не выдержала бы такой график, а меня все устраивает.

Дома поужинали. Саша мне помог с курами и козами. Одной рукой тяжело доить. В огороде тоже все сам. Все успел переделать, и его опять срочно вызвали на работу: какие-то документы нужно было выслать начальству по электронке.

К вечеру я как-то сникла и решила полежать в саду на раскладушке, в доме было душновато. Задремала, опять снился паук, который меня в кокон заматывает. Разбудил меня Проша, ударом лапы по голове. Посмотрел на меня и лизнул прямо в руку. Что-то не так, наверно, бес не все убрал, что-то пропустил.

Взяла я тетрадки с заговорами, заварила травы, которые дала Матрена, и отправилась в кабинет – творить волшебство. Взяла с собой Прошку. Раскурила небольшой веничек с травками, и дымом прошлась по руке. Внимательно вглядывалась в клубящийся по руке дым.

В какой-то момент увидела небольшой бугорок на запястье, и словно ниточка торчит из вены. Пригляделась, нет, это не нитка, а тоненькая паутинка. Поднесла к ней волшебные ножницы, она к ним и прилипла. Стала наматываться сама. Ножнички потянула вверх и вытащила небольшой паучий кокон. Внутри него кто-то шевелился и елозил. Положила его рядом с Прошей. Он сел в ожидании.

Что-то неладное почувствовали жильцы паучьего домика, разорвали его и ринулись на волю. Вот тут-то я и увидела, что мой кот и не кот вовсе. Такое проворство и ловкость ни у какого животного не встречала. Он их всех собрал в кучу в лапку и отправил в пасть, и перещелкал как семечки. Потом топнул лапой, и кто-то ему из-под дивана отправил последнего паучка, который ухитрился спрятаться. Его ждала та же участь, что и всех остальных.

Мне сразу стало легче. Теперь надо чиститься и лечиться бабушкиными заговорами. Нашептала, наговорила, помыла, помазала, выпила. Прилегла на диван и уснула. Снились какие-то здоровые дядьки, которые что-то себе под нос говорили и стену у моего дома ремонтировали, кирпичи, вывалившиеся, назад ставили. Один повернулся ко мне, и говорит: «В следующий раз нас зови на помощь, мы тебя всегда защитим». Достроили и исчезли.

Проспала до утра в кабинете. Саша, вернувшийся с работы, не стал меня тревожить. Увидел, что я там уснула, собрался и уехал к сыну и родителям. У нас иногда Славка ночует, но предпочитает оставаться у дедушки с бабушкой. В начале лета его мама приезжала, так они вместе с Сашей у меня от нее прятались. Так и не встретились с ней. Она пожила пару дней у свекрови со свекром и уехала несолоно хлебавши.

Утром проснулась, рука, как новенькая, и следа на ней нет. Собственное самочувствие отличное. Надо бы все же съездить в антикварный магазин и прикрыть им лавочку по поступлению халявной энергии. Ишь, гады какие, за чужой счет решили себе жизнь улучшить.

За мной заехал Саша, и мы на моем крокодильчике отправились оформлять машину. Сильно нервничала, переживала, а вдруг что, и загребут нас с Александром в кутузку, и посадят за мошеннические действия. Оплатили госпошлину и встали в очередь для проверки соответствия агрегата документам.

Въехали в ангар. Гаишник заглянул в багажник, потом в документы, снова в багажник.

– Какие у вас документы старые, ничего не видно. Да и номер двигателя неизвестно где у этого агрегата, – поморщился он.

К нему подошел второй гаишник.

– Чего так долго? – спросил он.

– Да доки, посмотри, какие старые, сейчас рассыплются, номера недействительные – древние, как незнамо что. Да и у двигателя не могу найти номер. Давно у нас таких раритетов не было.

Я слышала весь разговор, и меня стало потряхивать, руки тряслись, как у старой алкоголички. Хотелось сбежать и никогда больше к этому вопросу не возвращаться. Но Сашин строгий взгляд меня сдерживал.

– Запиши все, как в договоре, и отправляй их оформлять документы. Пусть эти там с ними возятся. Номер, кстати, там снизу находится, надо извернуться и, может быть, и увидишь. Тебе посветить? – спросил второй гаишник.

– Сам обойдусь. – Первый сотрудник еще постоял пару минут, подумал и пошел записывать все в документ осмотра. – Номера нужно поменять. Сейчас в окошко с документами, а там вас пошлют куда надо, – отдал он мне все доки.

После этой фразы мы с Сашей вздохнули с облегчением. Хотя пока рано было радоваться, надо, чтобы еще в отделении оформления не заартачились и приняли все как есть.

В окошке сотрудник поморщился и выдал мне новый дубликат ПТС. Отправил меня менять номера. Все оплатила, получила номера и новые документы, конечно, здорово помог Саша. Он водил везде меня за ручку и успокаивал, когда я начинала нервничать.

Через два часа мы, довольные и счастливые, с парой седых волос покинули здание ГИБДД. Там же на парковке прикрутили новые номера. Обошла пару раз крокодильчика, погладила его по яркому зеленому боку. Попросила его служить мне верой и правдой и никогда не попадать в аварии и не ломаться. Пообещала ухаживать за ним, кормить вкусным бензином и маслом и бережно его эксплуатировать.

Только после этого села за руль, радостно вздохнула, нажала на педаль газа, и мы отправились домой доедать вчерашний торт и праздновать это событие. Теперь я автоледи на зеленом крокодильчике. Вот так вот, покупала дом, а получила в придачу еще и автотранспорт. Хоть он и древний, но все же весьма бодрый. Саша сказал, что при должном уходе автомобиль прослужит еще очень долго.

Саша был занят два дня, а я что-то заскучала и отправилась на разведку в антикварный магазин, который не давал мне покоя. Благо теперь у меня есть железный конь, и я могу выезжать на нем в любое время и в любую точку мира (мои мечты), если погода позволяет. У Бабки-ёжки была ступа, а у меня зеленый запорожец.

Уселась в свой автомобиль цвета лета и рванула в город в большой мебельный магазин. Бродила по нему и никак не могла найти ту самую антикварную лавку, словно кто-то мой взгляд отводил. Потом вспомнила, что рядом с ней была небольшая кофейня или кафе. Повертела головой и увидела указатели. Дошла до нее, а там и лавка обнаружилась. Она как-то хищно притаилась между двух крупных мебельных магазинов.

Этажерка стояла на своем месте и призывно манила своей доступностью. Но я-то знала, что скрывает в себе этот ящик. Хотя все же решила убедиться, что это на самом деле ловушка, а не я – глупый воришка. Пошла в мебельный напротив и стала там разглядывать мебель, но одним глазом следить за лавкой.

Первая жертва не заставила долго себя ждать, молодой человек, явно студент, притормозил около этажерки. Покрутил головой в разные стороны, убедился, что продавец его не видит, а другие люди заняты, и попытался открыть ящик. Но он не поддавался, так же как и у меня в прошлый раз. Студент стал прикладывать усилия, и ящик открылся, но не полностью. Он сунул туда руку, ойкнул, но вытащил небольшой предмет, который не рассматривая сунул в карман. Ушел, облизывая палец, который уколол, видно, пошла кровь.

Кажется, я тоже тогда уколола палец до крови, вот так и начала работать порча – на крови. Отправилась в кофейню, заказала чайничек с чаем и заняла пост для слежки за одним из столиков. Заодно решила просмотреть всех продавцов соседних магазинов на наличие бяки. В основном у всех была всякая разная бытовая мелочь, но вот такой гадости не было. Значит, он соседей не трогает, чтобы не привлекать внимания. Молодец какой или какая.

Мимо проходили люди, но редко кто обращал внимание на этажерку. Как-то подбежал мальчик, подергал ящик, но родители окрикнули его и увели. Внимательно присмотрелась к ней, а она словно в какой-то странной дымке, из которой периодически вываливается щупальце. Оно словно сканирует воздух и ловит подходящих жертв.

Вот мимо пробегала женщина с ворохом пакетов, которая, вероятнее всего, заскочила в мебельный, чтобы прикупить сломанную ручку к шкафу. Вдруг ее зацепило щупальце, и она, словно завороженная, побрела к этажерке. Поставила на пол всякие кульки и принялась остервенело дергать ящик. С первой попытки он не открывался. Щупальце сканировало и ощупывало женщину. И тут ящик поддался, и бедная тетя получила «драгоценный» подарок – старинную брошь. Радостная, она кинула ее в сумку, схватила свои кульки и убежала прочь, даже не заметив, что испачкала пальто кровью.

Мимо проходил приятный молодой мужчина, который явно не нуждался в деньгах, и он стал жертвой этажерки. Но ящик для него не открылся, и он получил по шее невидимым щупальцем. Он потер неожиданно разболевшуюся шею, оглянулся, удивился и отправился по своим делам. Странно, почему оно отказалось от еще одной жертвы, хотя сначала приманило мужчину.

Вскоре мне пришлось заказывать еще один чайничек и пирожное. Продавщица сочувственно на меня посмотрела, видно, решила, что я тут кого-то жду. Пока я сидела в кафе, жертвами этажерки стали пять человек, а троих она отпустила по непонятной для меня причине.

Мой мочевой пузырь не выдержал два чайничка с чаем, и мне пришлось покинуть свой пост. Так случилось, что я пошла как раз за последней жертвой, которая с усиленной скоростью подвергалась атаке огромного жирного паука. И тут я увидала, как молодой человек столкнулся с одним моим недавним знакомым. Тот его якобы случайно задел, извинился и ушел в другом направлении.

Разбираться со всем этим мне было некогда, поджимал чай. Я умчалась в комнату с белыми стенами, бесконечным количеством дверей и умывальников. Вынырнув из заповедного края сантехники и туалетной бумаги, я наткнулась на своего недавнего знакомого, он явно меня поджидал.

– Добрый день, миледи, – улыбнулся бес своей обворожительной и душещипательной улыбкой. – У вас дома закончилась вода или чай, что вы почти полдня тут провели?

– И вам доброго дня. Да, вот захотелось новой брошкой поживиться, – скорчила я гримасу. – А тебя какие ветры сюда занесли?

– Тоже захотел новой брошкой полакомиться, – ответил он. – Здесь же нескончаемый Клондайк. Кто-то рыбку прикормил, а я ее из сетки вытаскиваю. – Он ухмыльнулся и подмигнул мне.

– А ты затейник, – усмехнулась я. – Не боишься по щам получить от владельца сети?

– Ну пусть попробует, – осклабился Томас.

– Ты эти брошки у них сразу вытаскиваешь? – поинтересовалась я.

– Да на что они мне пустые нужны. Я человека коснулся, так сказать, пометил, потом ночью заявлюсь и все заберу. Как раз паук немного подъест жертву, но не успеет еще со своим хозяином поделиться. А тут и я пришел за ужином.

– И работать ни на кого не надо, – посмеялась я. – Смотри, словит тебя хозяин ловушки и заставит на себя пахать.

– Неизвестно, кто на кого работать будет, – усмехнулся бес.

Мы стояли недалеко от антикварной лавки и наблюдали за происходящим. Продавец или хозяин подошел к этажерке, закрыл ящик на ключ и немного сдвинул ее в сторону от любопытных глаз.

– Что-то выглядит он неважнецки, – сказала я.

– Ну еще бы, я тут три дня уже пасусь, а на поддержку ловушки тоже энергия нужна.

– Ты лавку как нашел? – полюбопытствовала я.

– Ты узнаешь ее из тысячи, по словам, по глазам, по голосу, – пропел бес. – По следу. На твоей брошке след магический того, кто ее изготовил. Для меня это, как два пальца об асфальт. Надолго этого кренделя не хватит и он начнет искать виновника торжества. Посмотрим, с какими силами он работает.

– А он ко мне не заявится? – Меня терзали смутные сомнения.

– А я почем знаю, – пожал он плечами. – Так на тебе его следов нет. Я молодец, все почистил.

– Не все, паучий домик пропустил, – сказала я недовольно.

– Да? – удивился он. – Старею, или такой голодный был, что не заметил. Ладно, Агнета, пойду я перекушу, до ночи еще далеко. Я теперь бес на вольных хлебах, надо себе пропитание зарабатывать. Может, у кого лярвочку съем, а может, кошель украду и заставлю поплакать и понервничать. Всего вам доброго, миледи. – Он откланялся и пошел следом за семейной парой.

Томас что-то нашептал даме, после чего она стала истерично ругаться на мужа. Бес стал тихо шептать мужику на ухо и тот не остался в долгу, наговорил гадостей своей жене. А бес, довольный, ловил искры сачком для бабочек и отправлял их в пасть.

Решила в магазине не задерживаться: все, что мне нужно, я увидела. До дома добралась благополучно, без происшествий, хотя очень нервничала на трассе. Все мне казалось, что сейчас меня какая-нибудь огромная фура снесет с дороги и не заметит. Все обошлось, зря тряслась от страха.

Вечером забежал Саша, принес кусок рыбного пирога от мамы. Интересовался, куда я сегодня ездила, он ко мне днем заходил. Сказала, что в мебельный, взяла прайс на разные запчасти и комплектующие для встроенной мебели. Достала бумажки из сумочки и отдала ему. Я действительно заскочила в огромный супермаркет мебельных прибамбасов и попросила прайс для встроенной мебели. Так что не просто скаталась на пакостника посмотреть.

На ночь Саша не остался, его вызвали около десяти вечера на работу. Сказал, что заночует у себя дома, чтобы среди ночи никого не беспокоить. На том с ним и договорились. Наказала ему вести себя прилично, не есть и не пить у чужих и с бабушками не драться.

В эту ночь приснился маленький мальчик, который сидел на полу ко мне спиной и плакал. Спросила ребенка, почему он плачет.

– Верни мне мои игрушки, – повернулся он ко мне заплаканным личиком.

– Какие игрушки? – удивилась я.

– А вот эти, – осклабился он хищной улыбкой и высыпал на пол кучу мелких паучков.

Пацан вскочил и кинулся на меня, протянув маленькие ручонки с длинными острыми когтями. Вдруг по моей руке что-то скользнуло, словно толстая веревка, некогда было смотреть, что это. Схватила ее и со всего размаха ударила ей в лицо мальчишке. Каково же было мое удивление, когда я поняла, что в руках оказалась черная змея с желтыми переливами и зелеными глазами. Она ужалила его в лоб, оставив некрасивый след. Он заорал, схватился за лицо и исчез. Змейка заструилась по руке, уменьшилась в размере и вернулась на место, на указательный палец.

Проснулась среди ночи вся в поту. Встала и побрела на кухню попить водички. Включила свет и посмотрела на кольцо на пальце, показалось, что на нем сверкнула капелька крови, но через мгновение мираж исчез. Значит, ты не только всякие вещи можешь показывать, но и работать, как оружие. Странно, что опять защита не сработала. Хотя он до меня не успел добраться, даже дотронуться не смог. Может быть, ударился бы об невидимую стену и бился об нее, как Панночка в «Вие». Получается, я ему первая в лоб дала, ибо нефиг.

А может, и сработала защита, только его впустили, чтобы я его наказала. Или я сама к нему явилась? Вот пойми эту магию, с математикой проще. Целая куча неписаных законов и необъявленных правил. Оступился, не туда повернул, все, получи, фашист, гранату. Скачешь с ней, как по минному полю. Хотя если все правильно делать, то и бонусов всяких могут навешать приятственных.

Интересно, это сам колдун приходил или он своего помощника послал. У кого бы спросить. Четвертый час ночи, надо спать ложиться, а не гаданием на воде на кухне заниматься. Допила свою воду, умылась и отправилась досыпать. Уснула не сразу, все в голове вертелся этот мальчишка. Под утро задремала, больше ничего выдающегося не снилось.

После завтрака написала Матрене, звонить ей в будний день нельзя, она обычно работает в это время. Через десять минут она перезвонила сама.

– Давай быстро рассказывай, чего у тебя приключилось. Пока у меня клиентка опаздывает, – протараторила она.

Рассказала ей про вчерашний поход в магазин и про сегодняшний сон.

– Не боись, ты его, как орешек, расколешь, бес беспризорный еще и подсобит. Ночью к тебе его помощник приходил, глупые оба. Хоть бы со стороны посмотрели, а то сразу нападать. Родовые защитники у тебя замечательные, впустили его, то ли сами хотели ему навалять, то ли тебя подтолкнуть к активным действиям. Запомни, во сне ты можешь со своими обидчиками делать все что угодно. Особенно если они ломятся к тебе. Используй весь свой арсенал земных магических инструментов. Посмотри, как они выглядят в параллельном мире. Ну все, давай, покеда, ко мне тут пришли, – выдала мне целый монолог и попрощалась Матрена.

Опять покрутила на пальце кольцо, посмотрела на него внимательно. Надо перебрать свой магический арсенал, что там у меня в наличии, нож от коловерши, ножницы, карты да руны, да вот кольцо это. Невеликий набор, да вроде я и воевать не собираюсь, но мало ли. Меня все мучило непреодолимое желание сгонять в город и посмотреть, что там с этим продавцом, но я себя сдерживала.

Переделала все свои обычные домашние дела. Погуляла с козами на пустыре. Вернулась домой, разложила небольшой расклад для клиентки Матрены. Кстати, обратила внимание на одну особенность: гаданиями увлекаются не только женщины, но и мужчины. Притом их чуть меньше половины, процентов сорок.

После обеда мои скромные пенаты посетил Саша. Он показал мне проект шкафа, с которым я безоговорочно согласилась. Было принято решение, пока есть время, съездить в город за всеми комплектующими. Нет, я не скажу, что в шифоньере все было идеально, и можно было бы еще покобениться, но меня волновал продавец антикварной лавки.

Быстро собралась, и мы рванули в город за мечтой многих женщин, за вместительной гардеробной комнатой. В магазине Саша отправился за комплектующими, а я отлучилась якобы по малым делам. Сама же бросилась в лавку. На видном месте стояло прекрасное канапе с ворохом изящных подушек, этажерки видно не было. Затормозила около него. Ко мне подошел приятный мужчина.

– Вам что-нибудь подсказать, показать, проконсультировать?

– Тут стояла этажерка, – ткнула пальцем на канапе.

– Вон она стоит в углу, – показал он пальцем. – Евсей ее вечно на проходное место ставит, уже весь ящик изломали. Вы взять хотите? Предупреждаю сразу, ящик не открывается.

– А Евсей мне скидку на нее обещал, – соврала я.

– Обещал он, ишь, хозяин нашелся. Болеет он, головой где-то приложился, – поморщился мужчина. – Но скидку могу сделать вам я. Брать будете?

– Я не знаю, – стушевалась я.

– Я буду, – услышала над ухом знакомый баритон.

Ну как же тут без него, вот он и нарисовался, коварный тип. Хоть бы не улыбался, подлец, смотреть жутко, весь образ портит.

Не стала смотреть, как этот тип забирает этажерку, удалилась назад в мебельмаркет к Саше. Представила, как продавец выходит с больничного, а этажерки нет, гнусно захихикала. Скорее всего, ему еще и бес наваляет для полного счастья, хотя кто его знает, не угадаешь этих бесов.

Саша еще бродил с продавцом по отделам и собирал свой-мой заказ. Все оформили и пошли на пункт выдачи. Он аккуратно грузил напиленные части шкафа в прицеп. Я же прогуливалась на улице в ожидании. Перед носом появился новый знакомый.

– Добрый день, миледи, – произнес он. – Хорошая погодка.

– Чудесная. Зачем тебе этажерка понадобилась? – поинтересовалась я.

– Я ее съем, пока этот олух на больничном, пользы для меня от нее никакой. Он выйдет, неизвестно, сможет ли обновить ловушку или нет, а так побесится и я его подъем. Может, и его помощником полакомлюсь. – Бес был явно доволен собой.

– Да уж, добрый ты.

– Скучно одному работать. Может, вы, Агнета, все же передумаете и возьмете меня к себе, из нас получится отличная пара.

– Мне и так отлично и пара у меня уже есть, – буркнула я.

Тут выехала «Нива» с прицепом из склада. Я уселась в авто, и мы с Сашей отправились строить новый домик для моих одежек.

Бес затащил свою добычу – этажерку за угол мебельного склада. Осмотрел ее внимательно, потрогал за щупальце. Ловушка уже практически не работала, ее надо было постоянно подпитывать, а он самолично лишил ее энергии. Он стал аккуратно слой за слоем снимать энергию и отправлять ее в рот.

– Не тронь, это мое, – услышал Томас за спиной детский голосок.

Позади него стоял маленький мальчик лет семи, с огромной шишкой на лбу и кривой подживающей раной. Он сжимал кулачки и смотрел на него кроваво-красными глазами.

– Это ты мне? – усмехнулся брутальный гражданин.

– Свое сделай и кормись, а мое не трогай, – кипел от праведного гнева мальчишка.

– Кто успел, тот и съел, – осклабился бес. – Иди, мальчик, не мешай взрослым кушать. – Он отвернулся.

Тут же получил пинок под зад, вот мелкий гаденыш. Решил, значит, со мной бороться по человеческим законам. Повернулся и схватил его за грудки, приподнял его от земли и бросил оземь. Исчез заморыш, видно, напугался большого дядьку. Конечно, мне-то вон сколько веков, а этому от силы полтора столетья, мальчишка еще.

Бес дожевал ловушку. Этажерку поджег для развлечения и отправился к Евсею в гости. Так уж больно его мелкий бесенок задел.

Квартирка маленькая у продавца антиквариата, съемная, пахнет кошками и старостью, видно, после бабушки снимает. «Хоть бы убрался тут с хлоркой», – поморщился бес. Темно, но он же сущность, так что ему все равно, проникает сюда свет или нет. Горит одна черная свеча, кругом пентаграммы нарисованы да всякая белиберда на листочках написана да развешана.

На столе для антуража стоит пластиковый человеческий череп да светильник-шар. Разложенные в гадании карты Таро соседствуют с заплесневелой шаурмой и протухшей курой-гниль, вернее, гриль. По полу среди грязных носков и трусов снуют какие-то низкочастотные сущности, тараканы да крысы с мышами.

Вдруг груда тряпья на диване зашевелилась и застонала. Бес с перепугу швырнул в лежбище пластиковый череп.

– А-а-а! Кто здесь? – Выскочил из тряпок Евсей.

На лбу у него красовалась шишка, и сам он был какой-то весь замученный и потрепанный. От него воняло псиной, перегаром и бомжами.

– Фу, – поморщился Томас, – обглодыш какой-то.

– Кто здесь? – снова спросил парень.

– Еще и слепой. Как он смог мелкого привлечь, непонятно, – удивился бес.

– Я великий маг всея Руси, а ну быстро говори, кто ты и зачем пришел, иначе я тебя испепелю взглядом, – начал орать Евсей и швыряться тряпьем в разных направлениях.

– Ты бы помылся, ежик, – прорычал ему в ухо бес.

– А-а-а, ты кто? У нас воду горячую вчера выключили, – заорал парень испуганно.

– А мозги тебе, наверно, после совершеннолетия выключили, – злобно хихикнул бес, – а может, даже и при рождении не включили.

– Я великий черный маг. Я приказываю, покажись, нечисть, – орал парень, размахивая пластиковой черепушкой, рисуя в воздухе какие-то знаки, которые не имели никакого веса.

– Ну, как хочешь, – пожал бес плечами и предстал пред ним во всем своем великолепии.

Это он пред Агнетой красавчиком себя выставил, а здесь он взял все самое страшное, мерзкое и ужасное из всех кинофильмов ужасов. Хлопнул в свои огромные красные лапищи с длинными и острыми когтями, и комната засияла всеми красками скудного бытия продавца антиквариата. Евсей увидел всех низкочастотных сущностей, грязные носки и трусы, которые пытались доползти до ванны, живущую своей жизнью курицу с опарышами и шевелящуюся шаурму.

Пентаграммы на стенах задергались, приветственно помахивая своими лучами. Писанина отделилась от листочка и завертелась вокруг Евсея, а череп в его руках начал клацать зубами. Бес веселился и глумился, страх парня его забавлял.

– Я предлагаю тебе, сущности из низших миров, заключить со мной договор, – набрался смелости Евсей.

– Ты – мне? – расхохотался бес. – Что ты можешь? Ты даже у себя в комнате убраться не можешь и помыться, а предлагаешь заключить с тобой договор.

– Я тебя смог вызвать, – гордо ответил ему парень.

– А то, – заржал бес. – Я сам тебя нашел, наследил ты, решил посмотреть, что это за чудо такое. А тут недоделок какой-то грязный валяется.

Вдруг Томас весь сморщился, ему на спину прыгнул бесенок, которого он встретил за мебельным складом. Он впился ему в шею и пытался прокусить огненную чешуйчатую шкуру. Бес полыхнул огнем и обжег чертенка. Тот свалился обугленной тушкой на пол и несколько секунд не шевелился. Но через пару мгновений открыл глаза и кинулся снова на взрослого собрата.

– Это моя человека, не трогай его. Заведи своего и используй, ходят всякие тут, на чужое добро зарятся, – верещал бесенок, пытаясь тяпнуть беса за копыто.

Томас отбрыкивался от него как мог. Евсей взирал на это безобразие с благоговейным ужасом, видно, в его мозгу происходили необратимые процессы, которые убеждали его в могуществе и всевластии.

– Бесы, я повелеваю вам принести мне холодного пивка и привести соседку с первого этажа, грудастую Анжелку, – выдал он и повел пальцем в разные стороны.

– Ты, замолчи уже, как ты мне надоел, бездарность, – заорал бесенок и накинулся на своего «хозяина».

Он подпрыгнул, дал ему оплеуху и смачный пендель под пятую точку.

– Из-за тебя у меня на лбу вот это, – малыш ткнул в гниющую отметину у себя на лбу. – Ты знаешь, сколько это будет заживать? Это не фингал от гопников, это обратка от ведьмы прилетела, да еще и с ядом.

Огромный бес стоял рядом и покатывался от смеха.

– Знаешь что, я больше работать с тобой не буду. Таких как ты – большой вагон и маленькая тележка, начитаются заговоров из интернетика, накупят книжек Степановой. Греби лопатой, только успевай. Драться из-за тебя вот с этим верзилой я не буду, жизнь у меня одна, и я не намерен ее заканчивать, – выдал злобную тираду чертенок и исчез с громким хлопком.

Евсей от неожиданности плюхнулся на свой диван. Томас уселся рядом, дыхнул на него из пасти, приобняв за плечи.

– Ну что, Евсей, поехали?

– Куда? – испуганно спросил его парень.

– В больничку для душевнобольных, – ответил бес и подмигнул ему.

– Я нормальный, – заорал продавец, – я великий чернокнижник.

– Нет, ты психически больной человек, и тебе надо лечиться, – глумился над ним бес. – Я твоя галлюцинация, и вот этого всего не существует.

Со стола уползла курица-гниль, а карты взмыли вверх и запорхали над головой Евсея, как экзотические бабочки. Старый книжный шкаф открылся, и в парня полетели пыльные томики великих русских писателей. Били они его больно по голове и по другим частям тела. А бес громко хохотал и скакал козликом вокруг бедного парня.

Евсей сдался и вызвал полицию, чтобы его избавили от буйного беса. Стражи правопорядка, в свою очередь, позвонили в скорую. Бедного продавца антиквариатом забрали люди в белых халатах.

Саша выгрузил все запчасти от будущего шкафа в дом. Аккуратно все сложил по разным углам, все подписал. У него это был какой-то медитативный процесс, казалось, он ушел в свой маленький мир встроенных шкафов. Он прошелся по комнате, все снова измерил и проверил, и принялся творить, иногда на кого-то ругаясь.

Я покинула его маленький мирок и ушла на кухню готовить обед. Мясо было потушено с вечера, оставалось приготовить гарнир и легкий салат из овощей с огорода. Решила сделать огурцы с сырым кабачком, укропом и чесноком. Слегка все подсаливаешь и оставляешь на минут пятнадцать, получаются, как малосольные огурцы. Можно еще постного маслица подлить, но я люблю в таком, в живом виде.

На гарнир я решила запечь молодую картошечку, Саша где-то достал этот деликатес. Пошкрябала ее, обмазала маслом и солью, и отправила в духовку. Как приготовится, так я ее сливочным маслом помажу с чесноком и укропом. Мне и мяса никакого не надо, только вот такие летние вещи подавай.

Позвонила Катюшке, чтобы приезжала на обед, она все дни напролет на речке проводит. Хорошо, что она нашла тут себе друзей, конечно, этому поспособствовал Сашин сын – Славик. Больно уж ему моя Катя нравится.

К тому времени как все приготовилось, приехали Катя со Славкой. Еле смогли выковырять Сашу из спальни, у него там был мыслительный процесс, а мы ему помешали. Все вместе пообедали. Дети помогли убрать со стола и помыли посуду. Взяли воду с собой и снова отправились на прогулку. Саша ушел в Нарнию, а я осталась одна.

Пятнадцать минут я занималась огородом, но потом поняла, что если еще проведу здесь пять минут, то меня хватит солнечный удар. Уползла в сад, немного его полила, повалялась в тени на раскладушке. Почитала всячину из интернета, мне было скучно и лениво. Вдруг раздался телефонный звонок, звонила Матрена.

– Приветули, чего делаешь? – поинтересовалась она.

– Здрасьте! Тюленюсь, – ответила я.

– Поднимай свою тушку, и айда на речку, – бодро предложила она.

– У меня там Саша шкаф строит, – грустно ответила я.

– Я что, твоего Санька зову, что ли? – удивилась она. – Или ты его там морально поддерживаешь, с транспарантами рядом ходишь и поешь ему подбадривающие песни?

– Нет, – хихикнула я, представив всю эту картину.

– Ну вот, так что давай, собирайся, и встретимся с тобой на перекрестке. Давай, дуй сюды. – И она отключилась.

Заглянула в комнату к Саше, он что-то сосредоточенно прикручивал.

– Саша, может, на речку сгоняем? – спросила я.

– Агнета, я занят, – ответил он.

– Меня Матрена на речку позвала, – словно отпрашивалась у него.

– Ну езжай, я разве тебе запрещаю, – удивился он.

Обрадовалась, переоделась в купальник и сарафан, закинула полотенце и лежанку в рюкзак. Села на велик и отправилась на перекресток. Там меня уже ждала Матрена на своем велосипеде с моторчиком. Мы отправились на берег местной речки.

Расположились на песчаном пляже. Солнце жарило нещадно. Я скинула с себя сарафан и отправилась в теплую воду. Рядом резвились местные ребятишки, в том числе и моя Катюшка, которая сурово на меня посмотрела, дескать, не мешай мне. А мне-то что, у нее своя компания, у меня своя.

Поплавала туда-сюда. Матрена тоже стащила с себя ситцевое платье-халат и оказалась в сногсшибательном черном купальнике в крупный красный горох с кокетливыми рюшами. Где она оторвала сие произведение купального искусства, неизвестно. Бабулька зашла по колено в воду, несколько раз окунулась и с чувством выполненного долга вышла на берег.

Я завернулась в полотенце, ибо у меня обгорают сразу плечи, натянула широкополую шляпу и уселась греться на солнце. Любовалась на пейзаж, на жизнерадостную ребятню.

– Добрый день, миледи, – услышала я над ухом знакомый бархатный голос.

– Виделись уже, – подняла я голову на обворожительного беса, который улыбался во все свои 66 зубов, или сколько у него их там.

– Здорово, – ответила Матрена, внимательно разглядывая нечистую силу.

Коловерша набрал полные лапки песка и швырялся в гражданина.

– Забавный, – ткнул бес пальцем в помощника. – А я думал, что они все вымерли уже.

– Как видишь, не все, – буркнула Матрена. – Чего надо?

– Да так, мимо проходил, – он уселся прямо на песок в своих кипенно-белых брюках.

– Мимокрокодил, – тихо передразнила его я.

– Агнета тебя описала ого-го каким, а ты мне чей-то не нравишься. Вот если бы выглядел как Штирлиц, тогда было бы огонь, а так – фраер какой-то, – хмыкнула Матрена.

– Для вас, мадам, я могу быть хоть Штирлицем, хоть Остапом Бендером в роли Миронова, – он продолжал лыбиться.

На горизонте маячили Матренин бес с моим волком.

– Не, не надо, – ответила бабулька. – Твой ентот, кто он там, Шели, он кто?

– Шелби, – поправила ее, – бандит, опасный тип, главарь банды.

– Вот, а Штирлиц хороший человек, так что пусть остается таким, какой есть.

– Как скажете, – ответил обаятельный тип.

Он начал раздеваться, я опустила глаза вниз. Стащил с себя одежду до плавок и пошел в воду, играя мышцами.

– Ты рот-то закрой и слюни вытри, а то капают прямо на песок, – сказала мне Матрена.

– Ага, – кивнула я и продолжила пялиться на наглого гражданина.

Встала и пошла за ним, как завороженная. Тут же получила со всего размаха по ноге камнем. Обернулась: на меня возмущенно смотрел коловерша, типа, ты куда это собралась. Вот точно, и что это было?

– Садись, звезда балета и кино, – похлопала по лежанке Матрена.

Я плюхнулась назад и крепко так задумалась, что вообще происходит.

– Крепко ты в душу запала бесу, если у этих тварей вообще душа есть, – сказала бабулька. – Смотри-ка, чего удумала девка, даже мыслей таких не допускай. Чего, у тебя мужиков никогда не было? Были, и даже не один, и сейчас есть. Что это ты поплыла, как мороженое на солнце?

– Ну, если бы перед вами Тихонов в плавках тут скакал, вы бы тоже немного того, поплыли, – возмущенно ответила я в свое оправдание.

Матрена о чем-то задумалась и как-то мечтательно улыбнулась.

– Да-а-а, я бы посмотрела, – и она хихикнула, как девчонка.

Мы начали с ней ухахатываться, и как-то сразу бес в моих глазах перестал быть таким привлекательным.

– Ты смотри, если с ним закрутишь шуры-муры, то помни, он не человек, хоть и выглядит как истинное кобелино. Он тебя в процессе либо сожрет, либо будет совращать в свою сторону, и будешь ты у беса на побегушках. Будешь ему в рот заглядывать и делать все, что он захочет, – сказала мне Матрена.

Вздохнула я тяжело, повертела кольцо и попросила его мысленно о защите. Ведь не голова у меня в эти моменты работает, а управляет мной что-то низменное и гормональное.

Выскочил наш красавчик брутальный на берег и хвать меня за руку.

– А теперь, Агнета, пойдемте мы с вами искупаемся.

Дальше ничего не помню, только вспышка какая-то перед глазами промелькнула. Очухалась я, сидя на песке, смотрю – картина маслом. Матренин бес в виде старикана и мой волк в виде мужика в ватнике лупят брутального гражданина и пытаются притопить его в реке. Бабулька со смеху ухахатывается, а коловерша с берега камнями в беса швыряется, правда, попадает все больше по своим. Самое главное, что дети всего этого не замечают, а резвятся по-своему в стороне.

Бес вывернулся из их рук, рыкнул, обратился в свое бесовское обличие и нырнул в реку, только копыта и красный хвост мелькнули в воде. Все кругом забурлило и резко вернулось в свое нормальное состояние. Вылезли наши защитники из воды, все мокрые и злые. Стряхнули с себя лишнее, как собаки, и уселись вдвоем поодаль на солнышке греться.

Ко мне подползла небольшая змейка, обвила мою руку и спустилась на палец, превратившись в симпатичное старинное кольцо. Видно она меня и защитила.

– Что это было? – спросила я.

– Активные действия беса по отношению к твоей персоне. У тебя защита сработала, ты полетела в одну сторону, а твоя змеюка напала на беса и сбила его с ног. Тут и наши подоспели, затащили его в воду и начали мутузить. Остальное ты видела.

– Да уж, – мысленно поблагодарила кольцо.

– Ты молодец, что защиту настроила, сама справиться не можешь, так не стесняйся просить помощи, – одобрительно кивнула Матрена.

Вот так сходили искупались, теперь я буду бояться в воду заходить, вдруг оттуда краснорожее чудовище вылезет.

После речки вернулась домой Саши не было, на столе лежала записка: «Уехал на работу». Опять, наверно, какая-нибудь бытовуха, соседки подрались или кто-то у кого-то с чучела пиджак снял и сам носит. С чем только бедным участковым сталкиваться не приходится. А когда что-то серьезное случится, то его не дождешься, потому что он заявление принимает от соседки, которая считает, что ее сосед при помощи микроволновки облучает.

Заглянула в спальню, там стоял остов шкафа и пугал своими формами и величием. Сразу подумалось, где же я столько одежды возьму, чтобы его брюхо наполнить, хотя неважно, что-нибудь придумаю. Отправилась на кухню, после речки и свежего воздуха всегда хочется есть. В холодильнике имелись свежий творог и сметана. Положила себе немного в тарелку, добавила варенья, получилась такая вкуснятина, что все «даниссимы» отдыхают.

Только собралась блаженствовать в беседке под звуки гула пчел и шмелей, как во двор ворвалась растрепанная Катюшка вместе со Славкой. Оставшаяся ватага ребятишек осталась за воротами.

– Мама, мама! – вопила Катя. – Там, там… – Она показывала пальцем в сторону реки.

– Что случилось? – спросила я.

– Там на берег вынесло тело мальчика. Не местный. До отца дозвониться не могу, – отчеканил Славка отстраненно, вот что значит сын участкового.

– Откуда знаешь, что не местный? – спросила я, набирая Сашин номер.

– Наши не тонули, – ответил он и сел на лавку.

Катюха бросила велик и плюхнулась рядом с ним.

– Мам, чего делать-то? Он там на берегу лежит, – дочь поежилась.

– Пробую до дяди Саши дозвониться, – ответила я. – Трубку никто не берет.

Набрала дежурную часть, там зафиксировали вызов, спросили адрес и сказали, что к вам подъедет участковый. Странно, разве они утопленниками занимаются. Через пять минут мне перезвонил встревоженный Саша.

– Агнета, что там у вас случилось? Дети целы? – спросил он.

– Наши целы, и друзья их все в наличии. На наш пляж, где местные купаются, вынесло мальчика, – ответила я.

– Твою ж налево, – выругался он. – Жду группу, тут у меня выловили рыбаки парочку, на другом озере еще один всплыл. Урожай какой-то. Еще в одном месте рыбаки ногу нашли. Мистика какая-то. Летом тонут, но вот если теряются, а потом находятся, то не все разом. Ладно, моя хорошая, побежал я работать. Детей на реку не пускай, вечереет уже, пусть дома сидят. Потом приеду, опрошу. Люблю, целую.

Вот так вот, это не мой ли демон прошелся по водным глубинам местных водоемов. Вполне может быть и он, нырнул же и повыталкивал всех своей злобой на берег. Саше теперь урожай собирать, вот ему работы привалило. Дети еще напугались.

Ребятишек за воротами отправила по домам, сказала, что пока на берег запрещено ходить. Своих детей накормила яичницей. Славу оставила у нас. Позвонила Людмиле и предупредила ее, что мальчишка остается ночевать у меня. Он и доволен, весь вечер с Катюшкой просмотрели всякие мультики.

Вечером собралась идти в душ. В такую жару предпочитаю летний вариант в огороде. За день водичка солнышком нагреется, становится горячей и приятной, в обычном водопроводе такой не бывает. Она словно заряжает собой, оздоравливает, дарит позитив и дополнительные силы.

Что-то я в этот раз припозднилась, на небе уже первые звездочки загорелись. Но у меня есть мощный фонарь, который освещает практически всю дорожку. Чувствую, тиной потянуло, влажно стало и похолодало. Глаза поднимаю от дорожки, а между грядок стоит кто-то и, видно, на меня смотрит. Лицо одутловатое, одежда какая-то странная, не по сезону, куртка и сапоги.

– Вы кто? И что делаете в моем огороде? – спросила я удивленно.

Человек потянул ко мне руку и забулькал, изо рта полилась вода. Я с диким воплем рванула в дом, помылась, называется. Удивленного Прошу вытряхнула на улицу, там по огороду неизвестно кто шастает, а он в доме прохлаждается. Он отправился по дорожке, завернул на то самое место, где давеча стоял незнакомец или незнакомка, потрогал лапой лужу. Поднял на меня свои глаза, в которых ясно читалось, что это не его профиль.

– А чей тогда? – поинтересовалась я.

Мне показалось, что он пожал плечами, дескать, а я-то знаю? Снова внимательно на меня посмотрел, типа, а профиль-то твой. Как будто я знаю, как с покойниками общаться. Только я развернулась и собралась идти прочь с огорода за Прошей, услышала с другой стороны шорох. Поворачиваюсь, а там стоит мальчишка в плавках, раздувшийся, и хватает воздух ртом. Надеюсь, в конце огорода нога не валяется.

Рванула я в дом, везде соли понасыпала под дверями да в оконных проемах. Чертополоха да полыни разложила да развешала. Не знаю, чего еще сделать от мертвяков. С таким ни разу не сталкивалась. Как же от этих «гостей» непрошеных избавиться, и чего они все от меня хотят. Матрене звонить уже поздно, а то бы спросила.

Полезла по тетрадям, там все о том, как избавиться от покойника, который по ночам во снах приходит, а вот от огородных товарищей ничего нет. Прикрыла глаза, решила посмотреть на дом как бы со стороны, убедиться, что он со всех сторон защищен. Вижу, он словно под куполом находится и внутри разными цветами переливается: моя сила, Катина, Славина, Прошина и еще чья-то, наверно домового. Хотя я его никогда не видела, но он явно здесь где-то бродит и охраняет дом.

Налила ему в блюдечко молока и конфетку положила. Попросила сегодня ночью особо рьяно посмотреть за домом, чтобы лихие люди не пробрались да те, кого в мире живых давно нет. Выглянула в окно, в саду никого нет. Хорошо, что окон в огород у меня нет, а то бы со страху померла.

Вот чует мое сердце, что неупокоившиеся граждане – это работа нашего брутального беса, решил меня измором взять. Дескать, чтобы вызвала его на помощь. А вот и не угадал, сама буду пытаться этот вопрос решить.

Перед сном снова все проверила, чтобы все было закрыто, даже окна и форточки заперла на всякий случай, хотя в доме было душно. Знаю, что в дом никто не проникнет, но у страха глаза велики, мало ли. Славку положила в зале, Катюшка в своей комнате, а я ушла в кабинет, мне там спокойней.

Полночи снились какие-то приключения, а потом пришел первый утопленник. Смотрел на меня белыми глазами и молчал. Потом рядом с ним появился второй, третий, затем четвертый и пятый. Все они просто стояли рядом. Спрашиваю, чего надо, а они просто смотрят.

– Мертвые к живым не ходят, – сказала я.

Стали постепенно исчезать, остался только мальчик. Он изменился и предстал предо мной таким, каким был при жизни. Ребенок посмотрел на меня грустно, и я услышала: «Мама плачет». Он показал ручкой куда-то в сторону и ушел. Потом появился мужик в куртке и сапогах, с ноутбуком в руках. Выглядел он, как обычный человек, который куда-то торопится. Я внимательно его разглядывала, а он слова даже не произнес. Запомнила его хорошо. Он исчез, а я услышала: «Март».

Остальные граждане, видно, были не такие смелые и спать мне больше не мешали. Проснулась под утро, в доме было душно и жарко. Открыла окна у себя и в кухне. Светает, так что нечего мне утопленников бояться, при солнышке они не появятся, надеюсь.

Вышла в огород посмотреть, что там да как. По грядкам низко стелился туман, явление для нашего климата очень редкое и непривычное. В воздухе витал запах тины, какого-то болота и тухлятины. Ночных гостей было не видать, это радует. За день все высохнет и проветрится.

По всей видимости, бес, когда в речку нырнул, всех покойников на берег и отправил, то ли из вредности, то ли само так получилось. Об этом его нужно лично спрашивать, а я что-то после последнего раза его видеть не особо хочу. Работает по методике инкуба, а я в такие игры не играю.

Есть у меня одна догадка, почему они ко мне все разом пришли. Наверно, хотят, чтобы их родственники нашли и похоронили по-человечески, а не так вот. Мальчик свежий, его, может, и опознают, а об остальных я ничего не знаю. Мужик в куртке мог утонуть и этой весной, и зимой, и поздней осенью. Хотя он сказал что-то про март, может, тогда его и затянуло. Надо Сашу требушить, Матрену трогать не буду, попробую сама разобраться.

Стала звонить Александру. Ответил, голос уставший.

– Агнетушка, давай все попозже, мы еще до конца не закончили. Мне еще все бумажки оформлять. Я не ел и не спал.

– Саша, а ты где? – спросила его.

– Мы сейчас на озере. С тобой на него как-то ездили рыбачить. Помнишь? – ответил он устало.

– Помню, – сказала я и отбила звонок.

Налила в термос горячего чая с сахаром да с травками. Пирожков у меня не было готовых, а вот бутербродов я налепила, да яичницы быстрой сгондобила. Нарвала огурцов да редиски с зеленым луком. Помыла все, по контейнерам да по пакетам еду разложила. Загрузила все в крокодильчик и отправилась на озеро.

Приехала, а там народ еще все бумажки составляет да машину ждет, чтобы останки забрать. Саша увидел меня, обрадовался.

– Родная, ты чего так рано? Спала бы, – спешил он ко мне.

– Утро доброе, товарищи полицейские, – громко оповестила округу о своем прибытии.

– Саша, я тут завтрак вам привезла, чай горячий да бутерброды.

Народ начал подтягиваться с кружками, всем хотелось взбодриться крепким чаем. Жевали бутерброды, хрустели огурцами, складывали на хлеб кусочки яичницы.

– Александр Палыч, хорошая у тебя жинка, мне бы такую, – сказал лысоватый товарищ, откусывая половинку редиски.

– А у нас Сашок не женат, – ответил кто-то из мужичков.

– Да? Как интересно. Значит, эта прекрасная леди совершенно свободна? – заинтересованно произнес дяденька с залысинами.

– Ты, Вадим Юрьевич, к моей даме сердца не приставай, у тебя вон свое занятие есть, – улыбнулся Саша.

– Он у нас судмедэксперт, – пояснил он.

– Не надо пугать даму, я, может, с серьезными намерениями, – смеялся дядечка. – Вы бы не смотрели туда, – кивнул он на прикрытое целлофаном тело.

Да я и не смотрела бы, если бы молодой мужчина, когда-то живой, не скакал около собственного тела. Он мне что-то показывал пальцами. Заметила, что у него на плече была наколка в виде розы с девушкой.

– У него наколка на плече с розой и девушкой, – сказала я вслух.

– Дорогая, он так раскис, что там ничего не видно. Знаешь, что самое плохое в утопленниках? То, что все самые основные приметы в воде раскисают, если тело больше двух месяцев в воде пробултыхалось, только вот зубы и остаются. Но мы же не Англия, где можно найти по слепкам, и не фантастический сериал, – ответил судмедэксперт, уничтожая очередную редиску.

– А он больше двух месяцев здесь? – спросила я.

– Угу, даже больше. Если бы был месяц, то и приметы все остаются и отпечатки пальцев снять можно.

– Не пугай мне девушку, – возмутился Саша.

Да уж, чего меня пугать, я уже пуганная, рассказы меня не берут, я вот все наяву вижу. Парень все показывал что-то на пальцах.

– А он сам утонул или его того самого? – спросила я.

– А вот это, дорогая моя, тайна следствия, – ответил дядечка, допив чай.

Саша состроил страшное лицо. Я пожала плечами и собралась уже ехать домой. Он подошел ко мне.

– Ты не обижайся на ребят, мы как сайгаки от одного места к другому. Устали все. Смена у народа заканчивается, а нам еще всю эту бумажную волокиту оформлять и в комп заносить. Спасибо большое тебе за завтрак, – сказал он и чмокнул меня в щечку. – Прости, небритый.

– Саша, можно тебя на пару минут? – Мы отошли с ним. – Они приходили ко мне сегодня ночью.

– Кто они?

– Люди эти, покойники, я кивнула на парня под целлофаном.

– Чего хотели? – Он смотрел на меня озабоченно.

– Наверно, чтобы я помогла им найтись, – ответила я.

– Давай, моя хорошая, я тут разберусь и заеду к тебе. Мы с тобой поговорим. Я тебе верю. – Он погладил меня по руке. – Езжай домой, нечего тебе тут торчать. Ты запиши все основные приметы тех, кого видела, будем разбираться.

Я согласилась, уселась в авто и отправилась домой. В огороде уже палило солнце, ничем не пахло, и все высохло. Ни следа не осталось.

Все же решила позвонить Матрене, вернее написать, по утрам она принимала людей в городе, гадала им. Будет время, перезвонит мне. Вместо этого она скинула мне данные троих клиентов и подпись: «Займись делом, покойники подождут». Легко ей говорить, это не у нее утопленники устроили демонстрацию в огороде. Хотя кто его знает, с чем ей приходится и приходилось сталкиваться.

Посмотрела на людей, вопросы несложные:

1. Сдам экзамен или нет.

2. Примут на эту работу или нет, и что ждать, если примут.

3. Почему я никак не могу выйти замуж?

Двоих, девушку и мужчину, посмотрела относительно быстро, а вот третью женщину оставила на потом. Она мне показалась сложной, и требовалось просмотреть ее со всех сторон, а не только с бытовой стороны.

Проснулись дети, позавтракали и отправились к Славке тусить. На речку ходить я им запретила, надеюсь, не наделают глупостей.

Сама села и стала женщину смотреть. Опа, а она не так проста, как кажется. Тут всякого разного наплетено – и бес родовой, и проклятие, и куча разных блоков, и кармические отработки. Все сплелось в какой-то непонятный и сложный узел. Начнешь распутывать, сама застрянешь и запутаешься. Мое дело диагностика, а там Матрена пусть сама решает, что с ней делать, мне тут своих бесов хватает. Написала по ней три листа и отправила на проверку своей главной учительнице.

После обеда она мне позвонила.

– Девку не трогай, я сама с ней разбираться буду. Что-то я ее проглядела, когда к тебе отправляла. Диагностика верная, но не полная. С покойниками все правильно решила, они хотят, чтобы нашли их родных да все по-человечески сделали. Это не моя забота, а твоя. Будут сложности, звони. В целом правильной дорогой идете, товарищи. Смотри, чтобы никакой покойник к тебе не прилепился да рядом не остался, – говорила она быстро и по делу.

– А кто их всех на берег отправил? – поинтересовалась я.

– А я почем знаю, я что тебе бабка-гадалка, что ли? – возмутилась Матрена.

Я начала смеяться.

– Ой, дурная, – рассмеялась она. – У тебя карты есть, голова есть, руки имеются, бери сама и делай, если для тебя это так принципиально. А если нет, то и нефиг свой ресурс на глупые вопросы тратить. Денег за расклады я тебе скинула. Давай, покеда, бабка-гадалка, – она сбросила звонок.

Без Сашиной помощи с гражданами утопленниками мне не обойтись.

Саша приехал поздно вечером, уставший и измотанный. Ел молча, я не стала донимать его разговорами, шутка ли, человек больше полутора суток на ногах.

– Агнета, ты меня прости, пожалуйста, я там всю спальню досками завалил, ничего не убрал. С тобой обещал поговорить, но у меня сил нет, честно. Давай завтра с утреца все решим. Хорошо? Ты не обидишься на меня? – он держал меня за руку и заглядывал в глаза.

– Саша, потом все сделаешь. Что, мне вещи негде хранить? Давай в душ и баиньки, – сказала я.

Он кивнул, поцеловал мои ручки и отправился в летний душ. Я туда после заката решила больше не ходить. Вернулся бодрый, чистый и благоухающий.

– Слушай, а чего у тебя на огороде тиной так пахнет да и туман стелется по земле? – спросил он, разглядывая нашу спальню.

– Значит, опять они пришли, – ответила я, устало вздохнув.

– Кто они? – удивился он, убирая доски в сторону.

– Утопленники.

– Агнета, они не могут прийти, их всех увезли в морг. – Он посмотрел на меня непонимающе.

– Саша, ложись спать, завтра поговорим. – Сейчас от него не было толку.

– Да, хорошо, – он плюхнулся на диван, свернулся калачиком и тут же засопел.

Я отправилась закрывать все окна и двери. Домового и Прошу просила присмотреть ночью за домом. Уже не было так страшно, как в первый раз, но все же было неприятно.

В эту ночь снилась девушка в тонком голубом платье, она плакала и показывала мне веночек. Приходила грузная женщина в цветастом купальнике и парео. Она хмурилась и отворачивалась. Потом ушла, бормоча себе под нос: «Говорила же ему, поехали в Турцию. Нет, сначала к маме».

Заскочил и тот парень с озера, все опять что-то на пальцах показывал. Ничего не поняла, обиделся и отвернулся от меня, а у него в голове дырка. Видать, его кто-то отправил на тот свет и притопил. Под утро услышала легкое такое шуршание: «Мама плачет».

Проснулась – в доме тихо. На кухне Саша по своей привычке готовил завтрак, жарил омлет. Чмокнул меня в губы.

– Утро доброе! Выспалась? – спросил он, нарезая хлеб.

– Доброе. Выспалась, – кивнула я, на миг задумавшись.

– Чего снилось? – поинтересовался он.

– Утопленники, – ответила я, усаживаясь за стол.

– Какая ты у меня впечатлительная, – покачал он головой.

– Саша, мы вчера утром с тобой разговаривали об этом.

– Не помню. – Он нахмурился. – Давай позавтракаем, а потом об этом поговорим.

За завтраком болтали об огороде, погоде, курах, козах и прочей бытовой ерунде и насущных проблемах. Тему с покойниками не затрагивали. После завтрака, когда убрали все со стола, решили поговорить.

– Кто к тебе приходил? – спросил Саша.

– Да все, кто позавчера всплыл. Мальчик маленький, девушка в голубом платье, мужик в куртке, парень с наколкой на плече, грузная женщина в цветастом купальнике, – ответила я.

– Чего говорили?

– Ничего особенного, мальчик говорил, что мама плачет, а женщина жаловалась, что надо было ехать в Турцию.

– Ты их запомнила? – поинтересовался Саня.

– Ну да.

– Поехали, – он стал быстро собираться.

– Куда?

– Ко мне на работу, – ответил он.

Добрались до его работы. Александр включил старенький комп и стал доставать бумажные ориентировки.

– Посмотри пока эти. Сейчас комп загрузится, покажу в лучшем качестве.

Открыла папку «Дети», все отсортировано по возрастам, району проживания и предполагаемой пропажи.

– Как много, – покачала я головой.

– Да, много. – Саша вздохнул. – Уходят сами, сбегают, теряются, воруют.

Я просматривала детей возраста 7–10 лет, ведь мальчики бывают разными, рослыми или, наоборот, маленькими и худенькими. Фото на бумажных ориентировках плохие, но все же я надеялась не на зрение, а на чутье. Взяла очередную листовку, еще и лица ребенка толком не видела, а уже услышала про маму.

– Вот это тот самый мальчик, – отложила я фотографию.

Ребенку было десять лет, пропал месяц назад, в другом поселке в нескольких десятках километров от нас.

– Ты уверена? – спросил Саша.

– На сто процентов, – ответила я.

От фото пахло тиной и сыростью.

– Хорошо, я тогда сейчас своим данные по пацану отправлю, пусть они с матерью свяжутся, – сказал он. – С остальными что делать будем?

Я описала всех подробно, как помнила.

– Тетку эту можно поискать в утопленниках, она явно не одна на пляж ходила. Родные знают, где пропала.

Женщину нашли быстро, возраст и основные приметы сделали свое дело. Она приехала к свекрови вместе с мужем. Пошли на речку купаться, приняли лишку и она пошла поплавать. Не заметили, как пропала. Найти не смогли.

– С остальными что? – спросила я.

– Остальные все в одежде, кроме парня с озера. Но судя по состоянию тела, он утонул в апреле. Купаться в это время как-то не очень, холодно еще, – ответил Саша. – Судя по описанным тобой наколкам, парень сидевший. Это надо другую базу просматривать, его может и не быть в пропавших. Долго искать придется, знаешь, сколько таких с розами да с бабами на плече.

– Ясно. – Я поморщилась.

– Давай я пока данные по этим отправлю, а потом все остальное смотреть будем. Хочешь, вон папки лежат по потеряшкам, можешь там глянуть.

– Угу. А тебя не будут спрашивать, как ты так быстро нашел данные на этих людей? – поинтересовалась я.

– Честно говоря, всем все равно, главное – нашлись родственники.

Саша ковырялся в компе, а я рассматривала листовки с потеряшками.

В какой-то момент я поняла, что больше не могу просматривать все эти фотографии. Наверно, сработал инстинкт самосохранения, мне почудилось, что я ныряю в одну из листовок, вижу человека, бредущего по дороге. Отложила, убрала, тяжело это.

На столе лежала брошка в пакетике. Саша вносил какие-то данные в компьютер и переписывался с коллегами. Руки сами потянулись к предмету. Доставать из пакетика его не стала, просто взяла посмотреть, вещица уж больно занятная – стрекоза голубая. И тут меня словно током пронзило. «Вроде вечер выпускной, горько мне так со всеми расставаться, класс у нас такой хороший, дружный. В голове мысль: "Вот бы навсегда остаться с ними со всеми, никогда не стареть и оставаться всегда такой молодой".

Всем классом пошли на местную речушку рассвет встречать. На мне платье такое голубое, цвета неба. Захотелось ножки в речушке помочить. Пошла по бережку за ребятами, ноги по колено в воде. Шла, шла, да провалилась в грязь, в яму глубокую, и утянуло вниз в течение нескольких секунд, и понять ничего не успела».

Очухалась, на полу сижу у Саши в кабинете, а он вокруг меня с водой прыгает, то в лицо мне подует, то побрызгает. Помог подняться и усадил на стул.

– Агнета, все целое, нигде не болит? Ты чего упала-то? Душно, наверно, в кабинете, давай все двери откроем. – Он обмахивал меня каким-то протоколом.

– Саша, все нормально. Я вот ее видела, – махнула я в сторону улетевшей на пол брошки.

– Женщину? – спросил он.

– Девушку. Утянуло ее в грязь на реке. На рассвете после выпускного. Голубое платье, русые волосы, – ответила я, приходя в себя после видения.

– В этом году выпускных не было. Вспомнил, в прошлом году выпускался одиннадцатый класс в соседнем поселке, там у нас одиннадцатилетка. Там Наташа Козина пропала, домой не пришла на следующий день. Всю школу на уши поставили, всех опрашивали, никто ничего не видел и не знал. Так медэксперт сказал, что ей всего-то месяц от силы, как будто она в этом году выпускалась, – удивился Саша.

– Ну, значит, там грязь такая, – пожала я плечами.

– Надо будет съездить к родителям, брошку эту показать, – сказал он задумчиво.

– Саша, я выйду на улицу, на лавке посижу, воздухом подышу.

– Я сейчас закончу и к тебе выйду, – кивнул мужчина.

Сидела на лавочке и думала о мальчике этом и о девочке, ну вот как так-то, несправедливо все это, словно в наказание для родителей. Они же совсем юные, ничего в жизни не познали и не видели. Тяжело это все и тоскливо.

Через пятнадцать минут вышел Саша. Решили по дороге заехать в магазин, купить водички да для дома продукты по мелочи. В магазине встретили гражданина Ваську, ходил он нормально, не хромал.

– Здравствуйте, Александр Батькович, добрый день, Агнета Батьковна, – расшаркался он перед нами.

– Опять пьешь? – ахнул Саша.

– Никак нет, гражданин начальник, – он рассмеялся, – у меня лишних ног нет, чтобы их каждый месяц ломать. – И он хитро на меня глянул. – К мамке приехал на выходные, соскучился. У меня там работа хорошая, зарплата. Вот с женщиной хорошей познакомился, глядишь, может, и женюсь.

– Все как у тебя замечательно складывается. И даже на старую дорожку не тянет? – спросил его участковый.

– Нет, как бабка отшептала, – он хихикнул и посмотрел на меня.

– Вася, а ты не знаешь парня белобрысого такого с наколкой на плече в виде девицы с розой? – спросила я.

– Сявка Буйный, что ли? – ответил вопросом на вопрос Васька. – Так я его последний раз на майские праздники видел. Он еще с какими-то мутными типами меня на озеро звал шашлычки пожарить, праздник культурно отметить. А я же в завязке, мне этого не надо.

– Что за мутные типы, описать сможешь? – подключился Саша.

– Не знаю, я их не разглядывал, – насупился Васька. – Агнета, вы мне так хорошо ногу собрали, спасибо вам большое, срослась быстро и не болит. Ну и за то, что от пьянства меня излечили, благодарность вам от меня огромная.

Мы попрощались с ним и вышли из магазина. Не успели еще отъехать, а он за нами бежит, в руках торт и коробка конфет.

– Вот, держите. – Васька стал совать мне в руки сладости. – Я так вас и не отблагодарил. Еще раз вам спасибо большое, Агнета, и простите за лопату.

– На здоровье. Расти большой, не будь лапшой, – ответила я и убрала торт с конфетами на заднее сиденье.

Мы отправились ко мне домой.

– Саша, а кто этот Сявка Буйный? – поинтересовалась я.

– Учились мы все вместе в одной школе. Севка на класс младше, заика. Задира был ужасный, лупил и малышей, и тех, кто старше его, чуть что – сразу в драку. Я после школы пошел в армию, а он в места не столь отдаленные за разбой. Я после армии – учиться, а он вышел и снова за драку туда отправился. У меня – работа участковым, а у него – очередная ходка. Потом пропал с радаров, думали, может, в городе осел или снова присел, лет семь его не видели. А тут, видать, решил посетить родные пенаты на праздники, ну и доигрался, поди, – поморщился Саша.

– Ну вот, двоих нашли, – сказала я. – А кто же третий?

– Опиши мне его еще раз, – попросил мужчина.

Описала и про март упомянула.

– Это не местный и не деревенский. По всей видимости, городской. Надо посмотреть, какие рядом с рекой предприятия находятся, может, кого в командировку отправляли, – почесал затылок Саша. – Через реку в марте переходил да в полынью его затянуло.

Дома отправилась на кухню покупки разбирать да в холодильник убирать.

– Агнета, есть у меня несколько мыслишек по поводу нашего потеряшки. Мне на работу надо сгонять, да и по Севке своим отпишу, – поцеловал меня и ускакал службу служить.

Я же отправилась домохозяйничать: огурцы есть да кабачки жарить. Сейчас такая пора хорошая, когда кабачки в радость, и ты ждешь, когда они станут побольше, чтобы скорее сорвать и пожарить их. Через месяц будет кабачковый ужас, когда все будут делиться этим овощем и подбрасывать соседям на огород.

Через полтора часа вернулся Саша. Нашелся последний утопленник, это был командировочный айтишник с одной из буровых. Он за каким-то продуктом отправился в деревенский магазин, решив сократить путь через местную речку, ну и сократил…

С одной стороны, грустно это все, а с другой – хорошо, что все нашлись и всех опознали. Вот только что-то покойников у себя во дворе я больше видеть не хочу.

Сегодня утром отправилась к маман в город, что-то она опять у меня расхандрилась да разболелась. Может, тоскливо и скучно одной, а может, и на самом деле чего случилось. Набрала всякого разного добра полные сумки, загрузилась в машину, взяла Катюшку с бабушкой повидаться и отправились в город. Хорошо, когда машина есть, поехать можно в любое время, набрать сколько хочешь пакетов и ни от кого не зависеть.

Мама действительно заболела, проблемы с желудком и ртом, в общем, полный набор. Есть ничего не может и не хочет, потому что тут же начинает все болеть. Поскакала в аптеку за нужными средствами. Катюшка осталась ее развлекать.

Накупила всякой всячины, забежала в магазин, набрала разных детских пюрешек и кашек. Прибежала, поставила варить бульон, чтобы приготовить суп-пюре. Большую часть продуктов, что я привезла, придется забрать обратно.

Объясняла на пальцах и записывала на коробках, как принимать то или иное средство, что для полоскания, а что для намазывания и для аппликации. Вроде все поняла. С едой пришлось побороться, капризничала, говорит, это есть невозможно, ни соли, ни сахара. Кое-как уговорила. Договорились, что и когда мама будет есть. Все баночки расставила и все подписала, на всякий пожарный случай.

Она меня попросила отнести соседке полотенца, которые ей подшивала. Поднялась на четвертый этаж, открыла дверь тетя Валя, пригласила в квартиру. Зашла, а у нее холодина невозможная. Она сама в две кофты одетая и в теплых штанах.

– Тетя Валя, чего у вас так холодно? На улице жарища, а у вас словно в погребе, холодина собачья, – спросила я.

– Не знаю, сама понять не могу, наверно, потому, что квартира на северную сторону выходит. Последнее время что-то совсем не прогревается, на улицу выхожу греться, – поежилась она.

Я отдала ей полотенца, а она сунула мне в руку купюру.

– Идем, чего покажу, – позвала она меня жестом в зал.

Прошла за ней следом. В зале находиться было невозможно, ноги ломило от холода.

– Смотри, какую мне картину дочка подарила, – ткнула она пальцем на большое полотно в узорной рамке. – Настоящая, не репродукция, какой-то художник рисовал, она говорила, только я забыла.

На картине была нарисована изящная приоткрытая дверь с какими-то узорами и коваными деталями. Из-за двери лился свет в разные стороны. Вещь была интересная и заставляла себя долго и внимательно разглядывать. Сложно было оторвать от нее взгляд.

Вдруг от стены, где висела картина, отделилось огромное чернильное пятно. Оно поплыло в сторону тети Вали, вытянуло свои щупальца и пристроилось к ней, и тут женщину понесло. Она стала проклинать правительство, соседей, ругать меня и мою маму, досталось и ее дочерям, и старому мужу.

По полу заплясали какие-то мелкие то ли человечки, то ли кляксы, то ли непонятные сущности. Они тянули ко мне свои лапки-щупальца, пытались дотронуться, забирались друг на друга, чтобы достать меня. Несколько сущностей свесились с потолка и прыгали мне на голову, но отлетали в другую сторону, даже не коснувшись меня. Те, что были внизу, близко приближаясь к моим ногам, отдергивали лапки и трясли ими, словно они обожглись.

Я одного поймала и просто раздавила в руках. Одно из щупалец чернильного пятна дернулось, скорее всего, эти лилипутики были связаны с ним. Схватила еще одного и просто мысленно спалила его в ладонях. Он на самом деле загорелся. Сущи испуганно отбежали от меня. Чернильное пятно убрало от тети Вали одно щупальце.

– Ты чего там делаешь? – отвлеклась она от своих помоев.

– Тетя Валя, да у вас тут мошки летают, – ответила я.

– Говорила я своему старому хрычу, вынеси мусор, а он все туда же, сидит целыми днями кроссворды разгадывает. Нет чтобы делом заняться, а он книжки читает, курит и в кроссворды пялится. – Она снова принялась ворчать.

Чернильное пятно, видно, поняло, что от меня ничего не дождешься и я для него опасна. Отлепилось от женщины и вернулось на свое место. Исчезли и мелкие сущи. Оно, видно, управляло ею, а мелочь собирала выделяемую оппонентом агрессивную энергию. Со мной же трюк не сработал, я ее не слушала, а разглядывала окружение.

– Кстати, у него в комнате жара такая, а вот в зале холодно, – поморщилась она. – Ну и как тебе картина?

– Красивая, необычная, притягивает к себе взгляд, – ответила я.

– Вот видишь, какая у меня дочка молодец, какие подарки маме делает. Не то что некоторые. Идем на кухню, я тебе для матери ягодку передам. – Она двинулась вперед по коридору.

Я потрогала полотно, от него шел могильный холод. Как объяснить тете Вале, что у нее картина непростая, – скажет, что я просто завидую. Вот ей дочка подарочек сделала, небось, большие деньги за нее выложила, картина маслом написана, да и рама недешевая.

Прошла на кухню, забрала у нее ягоду.

– Тетя Валя, а как ваше здоровье? – поинтересовалась я.

– Нормально, не молодею, болячек столько же, что и у всех, – отмахнулась она от меня. – Все мы помрем, рано или поздно.

Значит, пятно ей не вредит, ну окромя, конечно, того, что от нее все родные и знакомые шарахаются. А вот людям, что ее окружают, становится рядом с ней плохо. Про таких еще говорят – энергетический вампир, вот только она не сама питается, а существо непонятное кормит.

Она проводила меня в коридор и открыла дверь входную.

– Матери привет передавай, пусть выздоравливает, – сказала она на прощанье.

У мамы посидели еще минут сорок. Договорились, что приеду через два дня, если ей не станет лучше. С Катей отправились домой в деревню. В городе по дороге заехали в пару магазинов. Некоторые продукты здесь можно купить подешевле, да и выбор больше. Мяса своим любимым зверушкам взяла по акции, ну и себя не забыла, чай, кофе, конфеты и крупу всякую набрала. Затарились по полной программе и довольные направились до дома, до хаты.

Дщерь моя, как только все покупки были выгружены и разложены, переоделась, взяла велик и усвистала по своим девичьим делам. Хорошо, что сейчас клуб не работает, а то бы на дискотеки бегала, а я бы полночи не спала, переживала. А так со Славкой и остальное ребятней гоняют по деревне на великах, в речке купаются да воздухом свежим дышат.

Набрала я Матрене. Она сразу трубку взяла. Рассказала про картину, про чернильное пятно да про маленьких сущностей.

– Ой, Агнета, не лезь ты туда. Тебя не просят, и не лезь. В картине может быть портал, а может быть, она заряжена на выкачку энергии для своего хозяина, или в процессе написания там кто-то завелся. Это все смотреть надо внимательно, а там человеку хорошо. Да и вообще, сущность может и не иметь никакого отношения к картине, все это отдельно друг от друга существовать. Ты же говорила, что у этой тети Вали всю жизнь характер не сахарный был. Так, может, это ее родной ручной монстр, а ты его изгонять собралась. Ты никак себе уяснить правило не можешь: «Не просят, не лезь». Кстати, ты от своих покойников избавилась?

– Угу, – ответила я задумчиво, – всех опознали. Вот только за ногой никто не приходил.

Матрена засмеялась в трубку.

– Не смешно, – сказала я и хихикнула.

– Значит, он либо не здесь, либо его уже нашли, только без ноги. Интересно, а как ногу-то в полиции оформляют? – поинтересовалась она.

– Чего не знаю, того не знаю. Не интересовалась, – пожала я плечами.

– Теперь к тебе покойники заглядывать будут, – задумчиво сказала Матрена.

– А можно как-нибудь без этого? – спросила я.

– Можно, вот только я не помню, как. Поищи в своих тетрадях. Там должно быть, явно у кого-то из ведьм было такое. Ладно, давай, покеда, будешь печь пироги, зови.

Я попрощалась с ней и отключилась, оставшись наедине со своими тоскливыми и тревожными мыслями.

Новый день как-то не задался, резко созрели огурцы, поспела вишня, черная смородина и малина. Все это надо было собирать и утилизировать, солить, варить компоты и варенья. Вручила Катюхе ведерко, и с утра пораньше мы с ней приступили к сбору урожая. Хорошо, что это не дача, в любое время дня можно выйти, хоть рано утром, хоть поздно вечером. Хотя в темное время суток после последних событий ходить я опасаюсь.

До десяти утра собрали с ней пару ящиков огурцов, два ведра вишни, ведро черной смородины и миску малины. За последней никто не захотел лезть в малинник, обирали с краю. Затащив все это добро в дом и оценив масштабы работы, поматерившись от радости, приступила к обработке овощей. С огурцами было все просто, помыть и замочить на несколько часов в воде.

Вишня, чертовка, манила своим вкусом, но намекала, что так просто она не сдастся. Хочешь варенье, будь любезен, потрать на выковыривание косточек пару часов. Поэтому было принято решение обойтись пока компотом и парой баночек с вареньем. Смородина сообщила, что ее неплохо бы помять с сахаром, она так вкуснее. Малину было решено слопать без прелюдий.

Пошла жара, тут кипит, тут шумит, там банки моются, тут вишня купается, там смородина мнется. Парится, варится, в доме дышать нечем, надо было в летней кухне парилку затевать, но что сделано, то сделано. Катюшка ворчит, что ей со мной потеть приходится, а не на велике по пыльным дорогам гонять. А вот и не угадала, дорогая, как компот пить, так вместе, а как во всем этом кружиться, так я одна, а вот фигушки. Вдвоем быстрее.

До обеда управились с компотом и мятой смородиной. На плите стоял таз с вишней и недовольно булькал. Побулькает еще пять минут, и выключу, пусть настаивается. Обедали окрошкой на кефире, горячее готовить не хотелось.

После обеда кто-то начал трезвонить в калитку. Интересно, кого это принесло в наш ягодный рай. Не могли пораньше прийти, я бы их вишней озадачила. Открываю калитку, а там барышня такая стоит – неказистая, но весьма приятная. Вокруг нее какой-то странный флер летает.

– Здравствуйте, я Татьяна, – представилась она и протянула руку.

Ну что ко мне все руки тянут, ну не люблю я этого.

– Добрый день, что вас беспокоит? – вырвалось у меня, руку в ответ не подала.

Еще бы спросила: «Пакет надо?» Она стоит, улыбается и смущается одновременно.

– Я двоюродная сестра Марины, – сказала она.

– Я рада за вас, – ответила я смешком.

– Она тут магазинчик держит, – махнула в правую сторону рукой женщина.

– Замечательно. А вы зачем ко мне пожаловали?

– У меня проблема деликатная, – сказала она и потупила глазки.

– С деликатными проблемами лучше к врачам, я не сильна в этом, – удивленно на нее посмотрела.

– Нет-нет, что вы, это проблема другого плана, – замахала она руками.

Меня разбирало любопытство.

– Ну, проходите, – кивнула я на беседку.

Она расположилась на лавочке за столом. Я принесла чайник, вишневые пенки и вазочку с конфетами.

– Итак, она звалась Татьяна, – сказала я.

– Вы знаете, у меня есть некоторые проблемы с противоположным полом, – начала женщина.

Захотелось пошутить, но сдержалась (противоположный пол – это потолок).

– Они не обращают на меня внимания, вернее, не обращали. – Она снова смутилась.

– Ну, я так понимаю, что сейчас все наладилось? – уточнила я, отпивая чай с мятой и смородиновым листом.

– Это с какой стороны посмотреть, – вздохнула Татьяна.

Со стороны огорода появился огромный рыжий хвост. Он проследовал до самой беседки. Проша запрыгнул на лавку рядом с гостьей. Встал на задние лапки и втянул розоватый воздух, который витал вокруг женщины. Он ее нюхал и нюхал, а затем свалился под лавку, вывалив язычок от удовольствия. Проша принялся кататься по земле, как делают кошки после валерьянки. Махал передними лапами, словно ловил невидимых мух и всем своим видом выказывал удовольствие.

– Что это с вашим котом? – удивилась Татьяна.

– Пахнете вы привлекательно, – улыбнулась я.

– Так вот, в интернете я увидела став на привлечение мужчин. Использовала его, мне показалось, что он не подействовал, потом я совершила обряд «Медом намазано», но и он вроде не сработал. Затем я нашла став «Рабская страсть» и еще что-то, – перечисляла женщина.

– Вы делали это на кого-то конкретного? – спросила я.

– Нет, – покраснела она, – я представляла абстрактный образ мужчины.

– Здорово. И как я понимаю, результат все же проявился.

– Угу, я боюсь ходить на работу, боюсь появляться в общественных местах. Меня везде преследуют мужчины с определенными намерениями. Мне даже гаишники на посту предлагают непотребства всякие, вместо того, чтобы спросить о документах.

– Добились своего, – улыбнулась я.

– Но я не этого хотела. Мне любви хочется, чтобы поклонники были, а не вот это все, – горько сказала Таня.

– Вы, когда эти ставы использовали, вы читали описание? – поинтересовалась я.

– Не особо, видела, что мужчин можно привлечь, и все. Помогите мне от этого избавиться. Привлекательность оставьте, а похотливые мысли у мужчин уберите, – попросила она.

– Прямо у всех мужчин убрать?

– Вы же поняли меня, зачем смеетесь, – обиделась она.

– На что наносили рунный став? Сжигаем или смываем, или стираем, благодарим его за работу и отпускаем.

– Я на трусиках рисовала, – смутилась барышня.

– И в чем проблема? – поинтересовалась я.

– Я их в офисе спрятала, под потолочную плитку армстронг.

Тут я не выдержала и рассмеялась.

– Дорогая моя, придется все же их оттуда достать.

– Еще я некоторые не помню, я их на бумажках рисовала и активировала сжиганием, – сказала она.

– В баню, потом в душ, мыться до посинения. Просить у богов, чтобы они дали немного разума. Ну и проговорить, что все рунные ставы завершили работу, и вы их отпускаете с благодарностью. Можете откуп отнести под свое дерево, пиво там, мясо, мед.

Женщина посмотрела на меня с недоверием, поблагодарила, положила небольшую купюру на стол. Я проводила ее до калитки. Позади нее тащился Проша и балдел от дымки, которая ее окружала.

Вечером в калитку кто-то стал ломиться, звонил и стучал, то ли ногами, то ли кулаками. Открываю, за дверью стоит злая Марина и держит свою растрепанную сестру за шкирку.

– Агнета, пусть эта бдь, порядочная женщина у тебя переночует, – она тряхнула Татьяну за шкирку.

– Марина, что случилось? – удивилась я.

Она втащила сестру ко мне во двор.

– А ты спроси сама эту стерлядь. У меня муж пришел с работы и начал к этой лезть, при детях, при мне. Я в шоке. Она стоит и лыбится. Я ее за шкварник и к тебе, сделай что-нибудь с ней, иначе я ее пришибу. – Марина снова ее встряхнула.

– Отпусти ты ее уже. У меня сейчас Саша придет, куда я ее дену, – возмутилась я.

Смотрю на мадам, а она вся расплылась в улыбке и от своего состояния вся такая счастливая и довольная.

– Марина, а тут у вас пасеку никто не держит? – поинтересовалась я.

– Держит дядя Коля, и Петровы, и Поповы. А что? – удивилась она.

– Позвони кому-нибудь из них. Сейчас мы гражданке целебное пчелоужаление сделаем на все лицо, чтобы от радости так не светилась, когда к ней чужие мужики пристают, – ответила я.

– Ой, ну что вы, девочки, я ведь сама страдаю, когда ко мне грязно пристают, – состряпала Татьяна невинное лицо.

– По тебе видно, ты бы хоть лимон для приличия слопала, – ответила я. – А я еще пожалела тебя, твою глупость, – покачала я головой.

– Нет, это действительно противно, когда к тебе лезут вот так, и не спрашивают твоего мнения, хочешь ты или не хочешь. Но приятно, что чужие жены переживают за своих мужей, когда я рядом, как будто я суперкрасотка. – Она снова блаженно улыбнулась.

– Вот курица, – возмутилась Маринка, – мы с тобой выросли вместе, вещи друг другу давали поносить, секретами делились, а ты так со мной поступаешь, – покачала она головой. – Не приезжай ко мне больше, видеть тебя не хочу, овца крашеная.

Она развернулась и ушла. Татьяна хлопала глазами и ничего не могла сказать.

– Дорогуша, ты мне тоже тут не сдалась ни в какое место, – ответила я.

– Куда же я пойду? Последний автобус уже уехал. – Она посмотрела на меня растерянно.

– На трассу чеши, а там, может, кто и подберет, – усмехнулась я.

– Но я не такая, – удивилась она.

– Такая, такая, если тебя радует, что любой мужик готов к тебе пристроится и в трусы залезть. Неужели самой не противно, что тобой интересуются исключительно для постельных утех? Я понимаю, что иногда с любимым человеком не до разговоров, но все же потом и поговорить хочется, и время проводить вместе, и жить вместе, и дышать, – покачала я головой. – Быть вместе, а не как сорока из детской сказки, этому дала, этому дала. А в душе что? В душе пустота.

Татьяна заплакала.

– Можно, я останусь, в бане посплю. Завтра с утренним автобусом уеду. Сделаю все, как вы говорили. Только не выгоняйте меня, пожалуйста, – заплакала она. – Я из бани выходить не буду, когда ваш муж придет.

– Смотри у меня, – пригрозила ей кулаком, – а то в жабу превращу. Посиди здесь, я сейчас.

Сама же пошла Саше звонить, попросила его сегодня не приезжать. Береженого Бог бережет, и самим клювом не надо щелкать. Он особо не удивился и пожелал мне хорошего вечера. Сам он пока находился на работе.

Через забор кто-то перекинул женскую сумку и рюкзак с вещами. Женщина бросилась все подбирать, ругая свою двоюродную сестру. Так что придется ей остаться у нас до утра.

Ну вот и ладненько, поработаем тогда с нашей душенькой Татьяной, сама все сделаю, пока она не передумала и еще дров не наломала. Отправила несознательную гражданку в летнюю кухню отдыхать и думать над своим поведением. Сама пошла, искать в тетрадках нужные заговоры и оговоры. Порыскала, ничего подходящего не нашла.

Что же, «Гугл» в помощь, поищем те самые десять процентов нужной информации. Натыкала пальцем в поисковой строке «Отменяющий став», и тут же мне выпало десять тысяч результатов по моему запросу. Прэлэстно. Надо брать лопатку и копать информацию. Далеко ходить не стала, выбрала тот, на который душа отозвалась. Кинула картишки на него, попала в точку. Чудесно.

Поставила свечи, воду, соль и задымила травки. Позвала гражданку и заставила ее рисовать картинку с проговариванием всех рун. Рядом пристроился Проша и стал наблюдать за действом. Ощущения, я вам скажу, очень специфические, когда работаешь один – это одно, а когда с другим человеком – это совсем другое. Ваши энергии переплетаются в одно единое и целое, дополняют друг друга и дают толчок магии.

Главное в таком процессе – четко следить, чтобы сила шла на исполнение нужного желания и не полезла в мое личное пространство. Помогал нам в сотворении Прошенька. Руны отделились от бумаги и заплясали хороводом вокруг нашей роковой женщины, снимая розовый флер с ее ауры.

Дамочка оказалась слабоватой и после работы сползла под лавку. Пришлось вместе с дочерью ее оттуда выковыривать. Кое-как доволокли ее до летнего домика и уложили на диван. Завтра позову Сашу, чтобы проверить, сработал став или нет, хотя на него ее чары могут и не подействовать. Однако Проша к даме стал равнодушен и куда-то испарился в ночи.

Утром Татьяну подняла рано, чтобы она успела на автобус. Накормила завтраком и напоила чаем. Сказала ей, что за трусиками своими она может теперь и не лазить, все ее очарование испарилось вчера вечером. По ее лицу поняла, что она немного расстроилась, но все же поблагодарила меня. Чую, она еще не раз заглянет на очередной форум магии, пока ей серьезно не накостыляют высшие силы.

Проводила на автобус. На остановке на нее никто не обратил внимания, так что все сработало.

Проводила гостью и занялась своими домашними и огородными хлопотами. Однако Татьяна у меня из головы никак не выходила: это как же себя надо не любить, чтобы вот такое к себе прикладывать. Тут голову лечить надо, а не ставы пачками на себя вешать.

Позвонила Матрена.

– Агнета, здравствуй, – услышала я спокойный знакомый голос.

Сильно удивилась такой фамильярности, даже трубку от уха убрала, посмотрела на экран, чтобы убедится в том, что я не ошиблась. Нет, все верно, звонила бабка Матрена.

– Хватит на экран пялиться, я это. Приезжай в гости, ко мне тут племянница заявилась, учиться хочет мастерству, – сказала она тихо с грустью.

– Сейчас буду, – ответила я.

– Сидра захвати своего и сыра, – сказала она и отключилась.

Спустилась в погреб, зацепила три бутылки сидра. Посмотрела, что полка редеет, ну ничего страшного, в этом году еще сделаю. Можно еще и грушевый сделать, и с добавлением вишни, а может, и черной смородины или красной. Что-то я размечталась. Взяла кружок сыра и отправилась к Матрене.

Она встретила меня около калитки. Зашли за порог, и бабулька меня остановила.

– Глянь, – кивнула она в сторону веранды.

За столом сидела девица лет восемнадцати, а может быть, и меньше и что-то сосредоточенно смотрела в телефоне. Иногда она ржала, как лошадь Пржевальского. Одета она была в очень короткую юбку и облегающую красную майку с декольте, босоножки на платформе и высоком каблуке. Ее макияжу мог или могла позавидовать сама Заза Наполи.

Перед ней на столе сидел коловерша, в его ладошке лежали какие-то маленькие шарики. Судя по его хитрой мордочке, это когда-то принадлежало зайцу или козе. Он кидал это в чашку девушке. Потом взял чайную ложечку и помешал ей чай. Все что не поместилось в стакан, он высыпал ей в сумку.

– Ее что, в ПТУ не приняли или из кабловки исключили? – спросила тихо я.

– Похоже, – ответила Матрена.

Коловерша стал ловить мух и складывать ей на тарелку. Девушка продолжала ковыряться в телефоне и периодически отпивать чай из стакана.

– Она совсем не видит? – спросила я.

– Не-а, – ответила бабушка.

– И не чувствует?

– Глухо, как в танке, – мотнула головой Матрена. – Ладно, идем знакомиться.

Мы подошли к барышне. Она даже не подняла на нас глаза, так была увлечена видюшками.

– Добрый день, – сказала я.

– Ага. – Она подняла на меня глаза.

– Агнета, знакомься, это моя племянница Томочка, – представила нас Матрена. – Тома, давай я тебе свеженького чая налью.

– Ага, – кивнула головой девушка и уткнулась снова в телефон.

Матрена вылила удобрения под розовый куст, погрозила пальцем коловерше и налила свежий чай. Бесенок состроил рожу и стал показывать фиги девушке, покатываясь со смеха. Я тоже начала хихикать, бабушка показала мне кулак.

– Сидр принесла? – спросила она.

– Буду, – отреагировала барышня, не поднимая глаз от экрана.

– Чего будешь? – спросила бабушка, внимательно на нее взглянув.

– Сидр. – Она выплеснула из кружки только что налитый чай и протянула ее Матрене, при этом она продолжила всматриваться в экран.

– Ты совсем нюх потеряла? – поинтересовалась Матрена, выхватила у нее телефон и отправила вслед за чаем.

Тут же за аппаратом прыгнул коловерша. Телефон даже не успел приземлиться, как существо его поймало, отряхнуло, вытерло об шерстку и отправило в огромную пасть. Девушка кинулась в розовые кусты и принялась кричать и ругаться.

– Ты… ты знаешь, сколько он стоит, старая карга?

Девица топталась в розарии. Матрена багровела и надувалась, казалось, она сейчас лопнет от злости.

– Сядь, – рявкнула бабулька.

Тома от неожиданности плюхнулась в розовый шиповник, ойкнула и захлопала нарощенными ресницами.

– Ты… ты… старая карга, – пролепетала девица.

– Захлопнись, – сказала Матрена и сделала характерный для хорового дирижера жест.

Барышня попыталась что-то еще сказать, но только смогла хлопать надутыми губами, как рыба.

– Пошли, накатим, – позвала меня бабулька.

– А это, – кивнула я в клумбу.

– Пусть украшает цветник, завтра клумбу починю, – ответила она, посылая молнии в сторону племянницы.

Коловерша изобразил, как накидывает петлю себе на шею, виснет в ней, вывалив язык и закатив глаза.

– Хватит паясничать, – одернула его Матрена.

Он показал ей язык.

– Не нравится она ему, категорически, аж бесится, – усмехнулась бабулька. – Да и мне тоже. Намалевалась, как Джулия Робертс, и поведение такое же.

Матрена открыла мой сидр, налила в высокий стеклянный стакан, который достал из своих закромов коловерша. Себе же она плеснула в рюмку чего покрепче из графина. Бесенок нарезал нам мой сыр, вынул из заначки еще пару тарелок с нарезками. Судя по фирменным блюдам, он их приватизировал в каком-то турецком ресторане.

– Ну, давай за встречу, – протянула она ко мне рюмку.

– За встречу. – Чокнулась с ней.

– Свалилась на мою голову, – сказала Матрена, закусывая вяленым мясом.

– А не слишком она молодая для племянницы? – поинтересовалась я, прикидывая, сколько лет сейчас сестрам Матрены.

– Внучатая племянница, – пояснила она.

– Как она вас нашла?

– Я сдуру несколько лет назад написала самой младшей сестре письмо, соскучилась по ним. Немного попереписывались с ней, да все это дело заглохло. Теперича они про меня вспомнили, наверно, решили наследство проведать. Ну вот, явилось, не запылилось чудо чудное, расчудесное, – она снова налила себе рюмочку и опрокинула в себя.

– Чего делать-то с ней? – спросила я.

– Отправлю назад в ПТУ. Толку от нее никакого.

Коловерша опять гримасничал.

– Скажи-ка мне, дева прекрасная, а зачем ты к нам пожаловала? – спросила я у барышни.

Она повернула ко мне лицо, как кукла из фильма ужасов, похлопала ресницами.

– У бабки денег много и с головой проблемы, она старая и немощная. Я ей подсыплю таблеток от давления в еду, и она преставится, а мне наследство достанется, – сказала она механическим голосом.

– Вот те здрасьте, а у меня ума не хватило ее спросить, – сказала удивленно бабушка, – все ее песни об обучении слушала.

Девица продолжала сидеть в шиповнике и лупить на нас глазюками с длинными ресницами.

– Я ее замуж отдам, – вдруг осенило бабушку, – за Лешеньку, пусть друг другу мозги компостируют. – Она хихикнула и еще накатила по одной.

– Тогда они вдвоем за тебя возьмутся, – сказала я, отпив глоток сидра.

– А вот хренушки им, не угадали. Сделаю так, что она про меня и не вспомнит, – покачала она головой. – Давай, Агнетка, покурим. Я тебя щас курить буду учить.

– Я не переношу табачного дыма, – сказала кукла в шиповнике.

– Эй, Битюк, – позвала кого-то Матрена, – отнеси прекрасную дурынду в крапиву, она дым табачный не переносит.

Около нас возник здоровый черт, закинул гражданку Тому к себе на плечи и исчез вместе с ней в неизвестном направлении.

– Вечером в крапиве комаров завались, – мечтательно сказала Матрена, раскуривая трубку.

Я хихикнула.

– Мяса хочется, я бы шашлыка погрызла, – произнесла она.

– Если мясо есть, то можно организовать, – сказала я.

– Зови этого своего Тома и Джери, пусть метнется кабанчиком.

– Сдался он больно, – возмутилась я.

– Пофиг, пусть только рожу сменит на что-нибудь приятное, например, будет Робертом Де Ниро, – она затянулась.

– Это который коротышка? – пыталась я вспомнить актера.

– Сама ты три дня не умывалась, который Де Ниро.

– Он же старый, – удивилась я.

– А тебе чего, его есть, что ли? – хихикнула Матрена. – Кузя, дай ей трубку, чего я одна шмалю.

Коловерша вынул откуда-то аккуратную трубку с какими-то надписями. Забил ее табаком, раскурил и подал мне. Я брезгливо поморщилась.

– Не кривись, он стерильный, ты только вдохни.

– Ну не знаю, – снова поморщилась я, разглядывая пушистую физиономию, которая улыбалась во все свои сто двадцать пять зубов.

– Давай-давай, – подначивала Матрена.

Все же я решилась и втянула в себя дым. Он оказался весьма приятным, отдавал прелыми фруктами, мятой и еще чем-то.

– Вызывай теперь Де Ниро, – потребовала Матрена.

– У меня карты с собой нет, – удивилась я.

– Ты ведьма или где? Вдохни еще раз в себя.

Я втянула дым в легкие, по всему телу разлилось приятное тепло, руки немного отяжелели. Представила карту беса. Открыла глаза – перед носом висела визитка. Я на нее выпустила дым. Через несколько секунд в саду появился Шелби.

– Опять эта рожа противная, – фыркнула Матрена.

– Добрый день, леди, – поклонился нам бес и приподнял кепку.

– Бабушка хочет Де Ниро, – сказала я.

Он встряхнулся как собака, и пред нами предстал старикан Роберт. Все это время коловерша шипел на него со своего места, как злобный огромный котяра.

– Чем могу быть полезен? – спросил он, улыбаясь.

– Замути нам шашлычка, – попросила раздобревшая Матрена.

– Это из-за такой ерунды вы меня вызвали, – осклабился он.

– Ты нам покойников замутил, тебе никто ничего не сказал, а шашлыки соорудить слабо, – возмутилась бабулька.

В руках у нее возник небольшого размера серебряный шарик, который начал подниматься в воздух и увеличиваться в размерах. коловерша испарился, у беса в глазах появился испуг.

– Свинина, говядина, баранина, птица, ребрышки, люля или что-то экзотическое? – пропел бес, напряженно следя за шариком.

– Давай хрюшку и степашку, – хохотнула Матрена.

– Как скажете. – Он поклонился и в тот же момент во дворе возник мангал.

На шампурах жарились кусочки крольчатины и свиной шашлык.

– Может, еще люля? – спросил он.

Я кивнула головой и затянулась ароматной трубкой. На столе появился лаваш, пара овощных салатов, какие-то соусы и бутылка красного вина.

– Ты зачем всех утопленников на берег отправил? – поинтересовалась я у него.

– Воды нахлебался, когда от ваших убегал, ну вот потом ей отплевывался. Что поймал, когда нырял, то и выплюнул, – ответил бес и снова улыбнулся. – Могу еще пару сотен подогнать.

– Я тебя тогда к воротам Хаоса отправлю, – сказала я мечтательно и снова затянулась.

Потом мы пили вино, ели шашлык, запивали сидром и Матрениной настойкой, снова курили. В общем, унесло меня в далекие дали, так что мне бес Сашу вызывал, потому что я Роберта по огороду метлой гонять начала.

Где я? Что со мной? Как болит голова, а во рту вкус такой, словно я фирменный чай коловерши выпила с козьими и заячьими шариками. Глаза не хотят открываться. Кто-то или что-то прошло совсем близко.

– Тише, тише, Агнета, это я Саша, – сказал над ухом знакомый голос.

Приоткрыла глаза, часть предметов висела в воздухе. Саша беспокойно озирался. В руках он держал стакан с чем-то белым, то ли молоком, то ли простоквашей.

– На, выпей, сейчас полегчает, – протянул он бокал.

Стала пить и предметы стали падать на пол. Мужчина принялся все собирать с полу.

– Как я домой попала? – спросила я, выпив всю простоквашу.

– Я тебя забрал от Матрены. Ты за каким-то пожилым евреем бегала и кричала что-то про ногу и била его метлой.

– Какой еврей? Какая нога? – удивленно смотрела на Сашу. – Можно мне еще простокваши?

– Не знаю, что за еврей, наверно, Матренин родственник. Ты спрашивала его, кто владелец, и требовала, чтобы он вернул ее на место. Про утопленников еще что-то было, я не разобрал.

Вот я попала, этот черт пришлет мне толпу покойников за то, что я с ним так обошлась. Саша принес еще стакан кисленькой и холодненькой простокваши.

– Еще что там было? – спросила я настороженно.

– Девица какая-то в крапиве сидела, я ее вытащил и отвел в дом. Матрена твоя песни голосила и гоготала, когда ты мужичка гоняла. Пыталась угостить меня лобстерами и гигантскими креветками.

– Лобстерами и креветками? Откуда? – удивилась я.

– Не знаю, я быстро тебя сгреб в охапку и закинул в машину. Ты же угрожала тому мужику и обещала ему при встрече рыло начистить и рога открутить.

– Ё-моё, – хлопнула я себя по лбу и тут же застонала от боли.

– Не знал, что ты такой можешь быть, – удивленно посмотрел на меня Саша.

– Я сама не знала, – ответила я.

– Идем, я тебя омлетом покормлю, – сказал он.

– Нет, что-то не лезет. А этот мужчина что-нибудь тебе сказал?

– Угу, говорит, наконец-то мусор приехал, забери от меня эту психическую.

– Так и сказал? – изумилась я.

– Ага, я ему пообещал пятнадцать суток организовать за хулиганство. Еще какие-то черти будут меня мусором называть, – возмутился он.

Я начала смеяться, он даже не знает, как близок к истине. Тут зазвонил телефон, на экране высветилась Матрена в чепце – и откуда у меня такое странное фото.

– Привет юным алконавтам, – бодро проорала она в трубку, что эхом отозвалось в голове.

– Не ори, – простонала я.

– Что, башка болит? – хихикнула она.

– Угу, – ответила я.

– Будешь знать, как с бесом пить, – она хохотнула.

– Что вчера было?

– Было весело, и ты нажралась.

– Уже поняла, что я хрю-хрю, – поморщилась я. – Я чего вчера курила?

– Табак обычный со смородиновым листом и мятой, ничего запрещенного там не было. Просто ты первый раз, да еще с горячительным, вот тебя и унесло в дальние дали.

– Зашибись, больше никогда не буду.

– Никогда не говори никогда, – продолжала ржать Матрена в трубку.

– Что там ваша племяшка?

– Удрала сегодня в семь утра, обозвала меня всякими словами, сказала, что она меня в гробу видала и на похороны ко мне не приедет. Визжала, как порося на убое. – Она рассмеялась. – Я же говорила, что крапива лечит.

– Телефон ей вернули? – спросила я.

– Угу, еле выдрала у Кузи, не хотел отдавать, больно уж ему чехольчик понравился. Пришлось ему его пожертвовать.

– Всем хорошо, – рассмеялась я. – А что это за серый шар, которым вы вчера беса напугали?

– Штука такая интересная, потренируешься, и у тебя, может, будет получаться. Она для бесов как бомба, уничтожает их или затягивает в воронку и отправляет в другие миры. Ты вчера огнем пулялась, чуть мне сарай не спалила.

– Спичками, что ли, кидалась? – удивилась я.

– Нет, дорогуша, у тебя огонь из ладоней появлялся пару раз, и ты им швырялась в беса. Вот поэтому он удирать стал. Опять ему от нас досталось, – рассмеялась Матрена.

– Теперь мстить будет, – вздохнула я тяжело.

– Не будет, он, как увидал огонь из твоих рук, так у него слюна потекла, как у собаки Павлова. Знаешь, почему ведьмы практически не пьют? – спросила она.

– Почему?

– Потому что перестают контролировать свою силу и могут такого начудить, что мало не покажется. А еще на фейерверк, который они в этот момент излучают, могут прилететь всякие разные сущности. Облепят ее, как мотыльки лампочку, чиститься замучаешься.

– Я больше не буду, – насупилась я.

– И меньше тоже, – хохотнула бабанька. – Трубку коловершину умыкнула, честная ты наша.

– Я верну. – Мне стало стыдно.

– Он не возьмет назад. Ты ему взамен что-нибудь подари, заколку свою, резинку, брошку, что-то свое, ношенное.

– Трусы? – хихикнула я.

– По нижнему белью к другим гражданам обращайтесь, а мой такое не любит, – услышала обиду в голосе.

– Хорошо я найду ему подарок, – примирительно ответила я.

– Ну все, давай лечись, покедова, – весело попрощалась она со мной.

Я хихикнула и попрощалась. Куда же я трубку спрятала? Кое-как сползла с постели и хотела наклониться поискать ее, но меня стало тошнить. Пришлось назад падать на кровать.

– Саша, – позвала я своего милого друга.

Он появился в дверях.

– Отнеси меня в душ, – попросила я его, – что-то мне совсем дурно. Ты не знаешь, куда я трубку дела?

– Куда-то в кабинете спрятала. Ты ей размахивала и кричала «Ава Кедавра».

– Что, правда? – удивилась я. – Я никого не обижала?

– Нет. – Он рассмеялся. – Дома ты всех любила и лезла ко всем целоваться, даже коту досталось и твоим собакам, даже той, что за забором живет.

– Это хорошо. Еврея только жалко, как-то я с ним несправедливо поступила.

– Не переживай, я думаю, он этот момент переживет.

После душа я стала приходить в себя, холодный рассол сделал свое дело. Потом был куриный супчик и другие целительные снадобья. К вечеру осталось легкое послевкусие прошедшего дня.

Люди меняются

Тихонько прошла в дом. Из холодильника выудила кусок куриной тушки да пяток яиц свежих. Отправилась к тому самому дереву, где мой помощник обитает. Волк развалился под ним довольный, видно, сытый, но от моих подношений не отказался. «Еще бы молочка», – пронеслось у меня в голове. Сходила за молоком козьим, принесла помощнику, ради такого дела ничего не жалко.

Отправилась спать, легла в кабинете, – почему-то, когда волнуюсь или мне плохо, хочется быть именно в этом месте. Может, потому что там много всякой магической литературы, или инструменты интересные лежат, а может, еще чего невидимого и невиданного имеется. Кстати, ножик, подаренный коловершей, я потом нашла. Он лежал там, куда я его и положила.

Закрыла глаза, перед мысленным взором стоял жнец, такое сложно теперь будет забыть. Увидеть жнеца и остаться живой, и не только увидеть, но и еще и услышать, это особенное событие в моей жизни. Интересная фраза: «Так начинаются и заканчиваются все войны». А ведь и правда, начинают их мелкие сущи, а прекращают вышестоящие ангелы и бесы.

С такими мыслями постепенно провалилась в сон. Снились мне существа с крыльями, парящие над нашей землей, собирающие невинные и греховные души. А если войны или эпидемии на земле, то их больше становится? Вдруг возникла картинка катастрофы, и жнец, который души собирает в подобие купола или шара и уносит с собой. Ну вот и здесь принцип оптом действует, подумала я и проснулась.

На улице уже светало. Услышала звук мотора. Приехал Саша. Надо будет его голову проверить, ведь тогда в крови был. Вышла его встречать. Он выглядел уставшим.

– Что, разбудил? Прости, я старался не шуметь, – сказал он.

– Нет, все хорошо. Я сама проснулась только что. Все оформили?

– Угу, пойдем чай пить. Есть хочу, умираю, – потянул он меня за руку на кухню.

В зал закрыли дверь, чтобы не разбудить Славку. Сами уселись в кухне. Саша, как обычно, приступил к готовке завтрака. Даже после бессонной ночи он готовил, наверно, это его успокаивало.

– От него разило за версту алкоголем. У него след от камня на виске, словно он сам упал и приложился как следует, – говорил Саша и мешал яйца с помидорами на сковороде. – Знаешь, мне не хочется, чтобы кто-то из наших сел. У нас сроду такого не было, ну дрались, как же без этого, молодые же, но вот так, чтобы толпой на одного ни про что ни за что, это бандитизм какой-то. Я ведь их всех знаю с малолетства, – он помотал головой.

– Что решили? – спросила я.

– Опрашивать всех будут, а там, что судмедэксперт напишет. Если у него много алкоголя в крови, так что он стоять не мог и упал сам, то это одно, а если его толкнули, то сама понимаешь, это совсем другое, – говорил он не совсем связно.

Подняла глаза на милого друга, а у него вокруг головы словно терновый венец вьется, и шипы растут в размерах, того и гляди в голову вопьются.

– Саша, у тебя голова как? – поинтересовалась я.

– Да так, побаливает, от недосыпа, наверное, – поморщился он.

– Иди присядь, – сказала я.

Сама отправилась в кабинет за набором инструментов, ножом да ножницами. Вернулась, Саша уже сидит скрючившись на диване и за голову держится. Проша рядом пристроился и на лапку смотрит, словно поранился, видимо, полез помощничек щупать венок.

Подошла с ножом к голове, перерезаю, а оно снова срастается. Попыталась ножницами, так они вообще улетели в другой конец кухни, хорошо хоть не сломались. Что за напасть непонятная, видимо, ему здорово по голове досталось.

Яичницу выключила, чтобы не сгорела. Вот точно, если огнем попробовать это взять. Притащила свечу, зажгла и стала водить вокруг головы. Почему-то сразу вспомнились слова, что бабушка моя говорила, когда мне болезнь отливала.

– На острове Буяне, на море-океане, стоит белый камень, под ним змея голодная, да подколодная. Угощайся змеюшка, угольное ушко, забирай боль у дитя божьего, у Александра. Да будет так, как я сказала, ключ, замок, мое слово закон.

Не берет и огонь венец терновый, только прутья темней стали. Нагрела я нож на свече и стала им по венку водить да заговор говорить. Нагрею – проведу, поговорю, снова нагрею и снова режу прутки да шипы срезаю, да заговор повторяю. Нашептала, наговорила, ножом всю боль искромсала, изрезала. Уходи, боль, уползай, за моря и за океаны, на острове Буяне, сгинь там, в песках горячих и в змее могучем.

Смотрю, а нет ничего, и Саша спит, тихо посапывает. Прошка сосредоточенно грызет что-то на полу и глядит на меня так сердито, дескать, хозяйка, что за гадость в дом принесла. Не виноватая я, он сам пришел.

Потрогала Сашину голову, вроде все нормально. Настроилась и посмотрела защиту, немного пробита, но при хорошем сне восстановится. Отдых – это самое главное, надо будет его на природу вытащить, на рыбалке ему всегда хорошо.

Беспокойство и сомнение – это наше все, они меня продолжали глодать: что это, откуда, чей «подарок» или оно само возникло. Пошла звонить своему «Гуглу» – Матрене. Хоть и рано было, но с такими вопросами не шутят, надеюсь, что не разбужу.

– Кому тут не спится? – услышала я бодрый бабушкин голос.

– Мне, – ответила я. – Совет нужен.

– Валяй. – Слышно было, что она пьет чай.

– Тут такое дело, вокруг Сашиной головы терновый венец появился. Резко заболела голова у него.

– Делала чего?

– Делала, – ответила я.

– И?

– Сейчас чисто, но меня беспокоит появление вот этого.

– Сама чего думаешь? – поинтересовалась она.

– Ночью было побоище, ему несколько раз прилетело по голове, думаю, оттуда.

– Правильной дорогой идете, товарищи, – ответила Матрена. – Смотри, все видят проявления болезни по-разному, кто-то затемнения в определенных областях, кто-то красные точки, кто-то пульсирование. Ощущают холод или тепло, какой-то запах, у кого-то перед глазами возникает картинка, как в книжке по анатомии. Некоторые вообще просто получают информацию словами сразу в голову. Не надо хихикать. А вот у тебя сработали ассоциации. Терновые шипы проникают в голову и разрывают ее. Ты бы с ним все же к доктору съездила и спать ему не давала, – произнесла Матрена, что-то жуя.

В душе поднялась паника, я тут радуюсь, понимаешь, что он спит, а оказывается, это плохо.

– Все так плохо? – из глаз готовы были брызнуть слезы.

– К доктору, Агнета, к доктору, мало ли какой ты шип просмотрела. Кто-то прямо всю свою злобу в удар вложил, что аж вот так отпечаталось на голове. Ладно, все, давай, покеда. Лечи Санька, он мне нравится, – она скинула звонок.

Я кинулась к Саше и стала его трясти, боялась, что он не заговорит со мной.

– Агнета, кто-то звонил? – спросил он, не открывая глаз. – Я сейчас встану, через минуту, подожди, я встану, – бормотал он под нос.

– Саша, поехали, поехали, не спи.

– Куда поехали? – он приоткрыл один глаз.

– В больницу, голову твою смотреть, – я психовала.

– Зачем? Она у меня не болит. – Саша открыл второй глаз и с любопытством на меня посмотрел.

– Венец терновый был, а вдруг пророс в голову, – не унималась я.

– Ты вместе со мной, что ли, уснула? Чего приснилось?

– Нет, не уснула. Надо голову проверить, тебя же били. Вот даже кожа на лбу лопнула. Кстати, кто тебя зашивал? – кивнула я на свежие швы.

– Судмедэксперт, ты его видела в прошлый раз. – Он на меня удивленно посмотрел.

– Надо ехать в больницу, – упрямилась я.

– Агнета, я сейчас за руль не сяду.

– Я сяду. Есть знакомые врачи в травме? Звони. – Я побежала собираться.

– Я с тобой ездить боюсь, – крикнул мне вслед Саша.

– Во-первых, не кричи, дети еще спят, а во-вторых, соблюдай древнюю китайскую мудрость.

– Какую? – спросил он, протирая кулаками глаза.

– Нессы, – ответила я.

– Агнета, – услышала я смешок в спину.

Быстро натянула на себя одежду и выскочила в коридор. Саша еще сидел на диване в кухне.

– Чего сидим, кого ждем? Позвонил кому надо? – спросила я.

– Угу. Он сказал, чтобы я пулей летел в больницу, он меня встретит, ну и чтобы я не спал.

– Хороший врач? – поинтересовалась я.

– Лучший.

Выволокла изумленного Сашу на улицу, усадила в свой крокодильчик, и мы рванули в областную больницу. Там его действительно встретил здоровый мужик с огромными волосатыми руками. Такие дяди обычно на базаре кости рубят, а не врачами работают. Но внешность порой бывает обманчива. Он увел куда-то Сашу, а мне велел ждать.

Вернулись они через сорок минут. Дядя выглядел весьма озадаченным, а Саша смущенным.

– Глеб Васильевич хочет задать тебе пару вопросов, – кивнул любезный друг.

Я взглянула снизу на Глеба Васильевича и немного струхнула.

– Вы знаете, Агнета, у Александра в голове есть следы, как же вам объяснить-то, чтобы было понятно. В общем, у него было кровоизлияние в мозг, должно было все закончиться плачевно, но почему-то не закончилось. Самое странное, что вроде как все свеженькое, но все уже зажило, скажем так. – Он пытался подобрать слова.

– А вопросы ко мне какие? – спросила я.

– Это ваша работа? – поинтересовался он.

– Я не врач, – ответила я, переводя взгляд на Сашу.

– Александр кое-что рассказал про вас. – Доктор смотрел на меня внимательно.

– Я не врач, – еще раз повторила я.

– А что вы делали? – спросил он.

– Руками водила, – поморщилась я, мне не нравились эти разговоры, вдруг он меня скрутит и отправит в места для душевнобольных.

– Как? – Его взгляд пронизывал, и это мне не нравилось.

– Не помню, – ответила я и поежилась.

– Может быть, вы к нам устроитесь и будете пациентов лечить? – спросил мужчина.

– Я не врач, а санитаркой работать не буду, – насупилась я.

– Это же дар, надо людям помогать. – Он как-то странно улыбнулся.

Вот прилепился, как банный лист к голой тушке.

– Мне нужно идти, до свидания, – пискнула я и выскочила в общий коридор, а затем на улицу.

Саша выскочил следом за мной.

– Ты меня к кому привел? – спросила я, меня било мелкой дрожью.

– Агнета, это самый лучший врач, он людей с того света вытаскивает, нейрохирург. Его в Москву звали, а он у нас тут прозябает.

– Я не знаю, кто он, но я его боюсь, – сказала я. – Поехали домой.

Александр на меня удивленно посмотрел и сел рядом в автомобиль, за руль я его не пустила. Опять надо Матрене звонить, или Шелби вызывать, спрашивать, но он и соврать может, чтобы напугать. Бабулька скоро на меня рычать будет, что я ее дергаю по всякому поводу.

Только вошли в дом, сразу затрезвонил телефон. Звонила моя подруженция.

– Ну, чего ты там трясешься? У меня чуть стекла в доме не выбило от вибраций, – спросила она. – С Саньком чего стряслось?

– Нет, с ним все в порядке.

– А чего дрожишь, как осиновый лист?

– Я в больнице кое-кого встретила, – ответила я.

– Лечит или калечит? – поинтересовалась бабулька.

– С Сашиных слов, самый лучший доктор, но от него у меня мурашки по телу поскакали, – поежилась я, вспоминая внимательный взгляд.

– Наткнулась ты, Агнетка, на еще одного гражданина со способностями. Теперь жди гостей, и я бы защиту по всем фронтам усилила, в том числе и на всех родичах. Помощников тоже своих посмотри, на всякий пожарный случай. Да не трясись ты так, а то землетрясение со смерчем нам тут устроишь. Помни, ты сама много чего можешь, и голыми руками тебя не возьмешь, – давала Матрена советы.

– Думаешь, он нападать будет? – спросила я с испугом.

– Не знаю, но явится посмотреть на тебя, это точно. Надо быть готовой ко всему, батарейка из тебя отличная получится, – усмехнулась она.

Вот так съездили в больничку, покой мне только снится. Да уж, что тут говорить, не снится он мне уже давно. Купила домик в деревне задешево.

Поговорила с Матреной, захожу на кухню, а там Саша вяло ковыряет холодную яичницу с помидорами.

– Агнета, теперь можно, я посплю? – спросил он меня страдальческим голосом.

– Ну конечно, а почему нет-то? С головой все в порядке, иди ложись. Дети у нас куда-то удрали опять, – поморщилась я.

– На речке, наверно, зависают. Все, я спать, – ушел он в спальню.

Хорошо, что Саша спать ушел, я пока по дому пройдусь, осмотрюсь. Вроде все целое, замки не сломаны, ключи не найдены. Покормила своих помощников, домовому еды в плошку положила да наказала чужих не впускать. В бане все осмотрела, тоже чисто. Банник от меня угощения получил да наказ за своими владениями присматривать. В каждый уголок заглянула, всех на стражу поставила.

Катюшка уехала с самодельным амулетом, не проверишь, рабочий или нет. Да и Славку надо бы глянуть. На всех дополнительную защиту поставить. Еще мама и Сашины родители.

Собрала помин в узелок и пошла на кладбище, просить буду помощи у прежних владелиц. Может, подскажут или укажут, как правильно поступить. Каждую обошла, с каждой поговорила, каждой гостинца положила, да на могилке все от сорняков убрала.

По дорожкам бродил покойный старец с бесом и бормотал разные проклятия. Остановился около меня и погрозил мне пальцем.

– Ты бы, дедушка, простил бы уже себя давно и ушел в другой мир, ни сна тебе, ни покоя. Да и бес уже за тобой устал шарахаться и на редких посетителей тоску наводить, – покачала я головой.

– У-у-у-у, ведьма, – погрозил он мне пальцем, – я же тебя.

– Дуралей ты старый, упокойся уже и успокойся, – хмыкнула я.

Он наклонил голову и вывалил страшный синий язык, повторил за бесом. Только у рогатого он до самого пола упал, а у деда на подбородке повис.

– Вот я сейчас твой язык около того креста замотаю, будешь там сидеть, как приваренный, – пригрозила я бесу.

Как дите малое, от скуки с ума сходит. Прошла мимо них, покрутила пальцем у виска. Выходила, поблагодарила Хозяина и Хозяйку кладбища.

Подхожу к дому, а около калитки особа престарелая крутится. Дама пожилая в темных очках, в шляпке, в легком сарафанчике, с корзинкой в руке. Незнакомая какая-то, странная.

– Здравствуйте, – прошепелявила дама. – Я к вам за помощью.

Губы у нее бледные, а рот ярко-красный и зубов нет. Сначала, грешным делом, подумала, что мертвяка с собой притащила с кладбища.

– Здравствуйте. Мы с вами не знакомы, – ответила я.

– А я баба Вера, вон из того дома, – показала она рукой на небольшой домик в конце улицы.

Каюсь, с соседями я так и не познакомилась.

– А что у вас, баба Вера, со ртом? – поинтересовалась я.

Несмотря на то что дама была при темных очках, я видела, как она шныряет глазками то по мне, то по забору, то по Сашиной машине.

– Вот с этой бедой я к тебе, милая, и пришла, – она прикрыла рот платочком.

– Может, лучше к врачу? – спросила я.

– Да была я у них, что они могут, коновалы кругом, понакупили себе дипломов, выписали дорогучее лекарство, а оно не помогает. Что же мы с вами около калитки стоим, давайте пройдем, Агата, к вам в дом, да я все подробно расскажу.

– Агнета, – поправила я ее автоматически.

– Чего? – повернулась она ко мне.

– Зовут меня Агнета, говорю, – чуть повысила я голос.

– Чего орешь, слышу я тебя хорошо, Агата, – сказала она и протиснулась в приоткрытую калитку.

Потопала модная дама прямиком ко мне домой, вот так новости, там Саша спит, разбудит еще его. Не успела она на ступеньки подняться, как с оглушительным лаем из дома выскочила Маруська, а за ней следом на пороге появился Проша.

– Маруська, а ну замолчи, – прикрикнула я, но она не унималась.

– Фу, какая у тебя псина невоспитанная, – сказала пожилая леди и попыталась проникнуть в дом.

Проша выгнул спину и зашипел на нее.

– А это что еще за мутант? Рысь, что ли? Я таких кошек огромных сроду не видела. Брысь, брысь, – попыталась она его подпихнуть ногой.

– Присядьте в беседку, – пригласила ее в свое любимое место.

– Я в дом хотела зайти, – обиженно сказала она.

– А я не хотела, – ответила я. – Присаживайтесь на лавочку, посидим с вами на свежем воздухе.

– Я же не чужой человек, я же соседка, – подняла она торжественно палец.

– Садитесь, садитесь. Рассказывайте, чего у вас стряслось, – я похлопала по лавке.

Она обиженно на меня посмотрела и уселась рядом.

– Протез у меня новый, деньги бешеные за него с меня содрали. Он натирать стал, десны воспалились. Ты даже не представляешь, как они болеть стали, Агата.

– Агнета, – снова поправила я ее.

– Какая тебе разница – Агнета или Агата, все одно – имена дурацкие. Перебила меня, старших перебивать нельзя. Ну так вот, поехала я к ним и устроила я там такое, чтобы они все знали, как бедных старушек обманывать. – Она потрясла кулаком в воздухе.

– И? – спросила я. – Назначили что вам и как лечились?

– Ну ты че, совсем глупая, что ли, я же говорю, дорогущее лекарство назначили, а оно не помогает.

– Вы им лечились? – спросила я.

– Я в тырнете прочитала, что оно не помогает, чего я его покупать-то буду.

– Лечились чем? – задала я опять вопрос.

– Да какая тебе разница, чем я лечилась, ты мне дай чего-нибудь, чтобы все прошло, – сказала она.

– Содой рот полоскали? – спросила я.

– Ой, двадцать первый век на дворе, а ты мне соду предлагаешь.

– Надо было с соды начать и лекарство купить, что врач вам выписал.

– Я все поняла, ты мне помочь не хочешь, потому что я тебе ничего не дала. Так я принесла. Вот пакет овсяных печеньицев, они, правда, не совсем свежие, но у вас, молодых, зубки есть, погрызете, вот еще ириски и карамельки. За первый прием, думаю, хватит. – Она вывалила все на стол.

– Спасибо, но не надо, – ответила я, – мы такое не едим.

– Чего, брезгуешь, денег дать? А ты знаешь, какая у меня пенсия? – принялась она причитать, собирая все свои кулечки назад в корзинку.

Хотелось от нее быстрей отделаться.

– Я сейчас вам лекарства принесу, подождите меня здесь.

Ушла в дом, набрала в пакетики травок разных, настойку для полоскания захватила. Выхожу, а ее нет нигде. Туда-сюда, нет гражданки. Обошла весь дом, смотрю, а она на огороде у меня шарится. Траву дергает и на тропинку бросает, и что-то там ругается.

– Что же у тебя, Агата, огород не прополот? Одна сторона чистая, а другая вся в сорняках.

– Посади туда, откуда взяла, – рявкнула я.

Бабулька аж присела. Попыталась назад пристроить сорняк.

У нас с Сашей до этого спор вышел, будут ли расти культурные растения в сорняках, или нет. Свою половину огорода он выпалывал регулярно, а мою не трогал. Так вот, у него часть помидор сгорели, а мои целехонькие стоят. Да и нет на огороде ненужной травки, вот там чертополох стоит, вот там полынь, там трава-мурава, а вот там чистотел, правда, окопник разросся не по-детски. Ну и его по весне хорошо подкопали, теперь осенью копать будем.

Выгнала пожилую леди с огорода и назад в беседке усадила. Стала объяснять и на бумажке записывать, что когда пить да полоскать, при этом расписала ей всю диету. Открыла бабуля рот и ее понесло по материкам и странам. Рассказала, что Маринка диету соблюдала и чуть не спилась; и что бывший батюшка с молодой профурсеткой жил, и все остальное в таком же духе.

Смотрю на нее, а у нее изо рта зеленый ядовитый дым валит, и капельки яда брызгаются во все стороны.

– Я поняла, – прервала ее словесный поток.

– Что? – она сразу замолчала.

– На вас порчу навели, – ответила я авторитетно.

– Это как? Откуда? А это, наверно, Люська, – снова прорвало старушку.

– Она у вас через рот входит, когда вы разговариваете, – авторитетно ответила я.

– Как?

– Ну, вы же разговариваете, и через рот порча заходит, со словами, – сказала я.

– А… а… – попыталась она что-то сказать и тут же захлопнула рот.

– Пока лечиться будете, разговоры только по делу, что купить, что сварить, ничего лишнего. Не более тридцати слов в день, иначе порча снова в рот полезет и все разъедать начнет. Про лечение и про диету не забывать. Поняла?

Бабуля кивнула головой, мысленно считая, сколько она уже наговорила себе порчи.

– Вылечите рот, потом придете, решать будем, как порчу снимать, – провожала ее к калитке.

Она кивала головой и слегка даже поклонилась. Я с ней попрощалась и заперла за ней калитку. Уф, может, одной злобной сплетницей меньше станет.

Старушка произвела на меня неизгладимое впечатление. В городе с соседями я старалась не контактировать, ограничивалась «здрасьте» и «до свидания». Здесь хотелось жить в таком же режиме, особенно не хочется видеть всяких дам с зеленым дымом у себя на огороде. Чую, она еще появится на пороге моего дома.

Смела за ней мусор к калитке да и вымела на улицу. Благо свой нос она ко мне в хоромы не засунула. Хоть успела я до этого везде защиту обновить да просмотреть. Вроде и после ее прихода все на своих местах. Вот бы ей досталось от Проши с домовым, если бы она ко мне в дом зашла. Начистили бы они ей интерфейс с таблом. Кот ей, видите ли, мой не нравится, и огород не устраивает.

За домашними делами забылась и старуха, и врач. Несколько раз заходила в спальню, проверяла Сашу, так, на всякий случай. Удивительно, ему весь день никто не звонил. Как только я об этом подумала, так телефон у него сразу забренчал. Он кому-то что-то ответил и вышел из спальни.

– Агнета, там к нам в гости Глеб Васильевич собрался приехать, – сказал он.

– Когда? – напряглась я.

– Сейчас, – ответил Саша. – Говорит, заодно мою реакцию проверит.

– К тебе приедет?

– Нет, к нам сюда, – ответил он.

– Ко мне?

– Ну да. Я ему адрес наш дал, – удивился Александр.

– А ты меня спросил? У меня, может, настроения нет, да и гостя кормить надо, а у меня нет ничего, да и вообще для меня он незнакомый человек, – принялась я возмущаться.

– Агнета, он чай попьет с тортиком. Да и вообще, у тебя часто бывают незнакомые личности, а Глеба я знаю.

– Этих личностей я сама к себе в дом впускаю. У меня даже Катя спрашивает, может она кого-то пригласить или нет. Глеб после работы, а ты его тортиком собрался кормить. Звони ему и отменяй, или переноси встречу, – заявила сердито я.

– Не могу, он уже едет.

– Тогда меняй адрес на свой дом, будешь общаться с ним там, – ответила я.

– Он едет к нам. Он хороший человек, поверь мне, я в людях разбираюсь. Почему ты так к нему агрессивно настроена?

– Потому что он мне не понравился, – ответила я честно.

– Хорошо, я понял тебя.

Он перезвонил Глебу и дал ему другой адрес.

– Но встречать его там ты будешь со мной, – сказал Саша.

– Я тебя тогда с мамой познакомлю и дам ей твой номер, – буркнула я.

– Давно пора, – сказал он и чмокнул меня в щечку.

Мы взяли лоток с тушеным мясом, сыр, сырой картошки, копченого сала, свежих огурцов, помидоров, редиски и зеленого лука. Уселись в авто и отправились в Сашин дом.

– Агнета, там не убрано, пыльно, там сто лет никого не было.

– Мама с папой твои там жили немножко после Пасхи, так что не сто лет никого не было, – ответила я. – Мы наверно не успеем к его приезду сварить картошку, – перевела я тему.

– Он через минут десять будет.

– Какой человек ответственный, после работы не домой едет, а к пациенту в гости, – покачала я головой.

– Агнета, он такие операции проводит, он людей с того света вытаскивает, не надо о нем плохо говорить. Я тебя прямо не узнаю.

Я фыркнула в ответ. Подъехали к дому, все выгрузили и отправились на кухню кашеварить. Не успели мы даже все окна в доме открыть, как услышали рев мотора, приехал Глеб.

– И снова здравствуйте, – раздался громогласный голос доктора Айболита. – Я к вам с вином с тортом и с конфетами от благодарных пациентов. Сегодня все забрал, обычно девчонкам медсестрам оставляю, да тем, кто дежурит в ночь.

Он вошел в кухню и занял почти все пространство собой и своими пакетами. Сунул их Саше, а сам заглянул в сковородку, в которой я разогревала мясо.

– У-у-у, как вкусно пахнет, – потянул он носом, – туда бы еще кинуть макарошки, и будет пища богов.

– Картошку не успели сварить, – оправдывалась я.

– Ну так кидай макарошки, десять минут я подожду.

Я открыла первый попавшийся шкафчик и обнаружила целую упаковку макарон. Открыла, насыпала до половины в мясо, долила немного воды, чтобы их покрыло, и прикрыла крышкой. Саша разбирал пакеты от Глеба, где-то были конфеты, где-то коньяк, вино и шампанское, где-то чай и шоколад, а в одном пакете лежало несколько сортов колбасы. Торт был просто огромным, в фирменной коробке от именитой кондитерской в нашем городе. На нем красовалась надпись «Для любимого доктора».

– Ого, ни фига себе, какой босяцкий подгон, – сказал Глеб, радуясь колбасе.

– И у тебя каждый день такой продуктовый набор? – спросил Саша удивленно.

– Бывает и больше, – усмехнулся доктор.

– И ты все это раздаешь?

– Саня, я живу один, мне что, обожраться и упиться? Я вообще не пью.

– Надо тогда продавать, – хихикнула я.

– Вот еще, я врач, а не торгаш, – обиделся он. – Я бутылки забирать не буду, хотите, пейте, хотите, спрячьте – на праздник пригодится.

– Агнета, будешь вино или шампанское? – спросил меня Саша.

– Нет, – поморщилась я, – я еще прошлый раз не забыла.

Александр захихикал. Мы настругали салат из свежих овощей, добавили туда сыра и чеснока, от зеленого лука отказались. Обычный зеленый салат заиграл новыми красками, правда, можно было редиску туда и не класть, пикантную нотку добавляет, на любителя. Тушеные макарошки удались на славу, вкус изумительный, пропитались мясным бульоном и даже не разварились. Нарезали босяцкий подгон, колбаску, и уселись ужинать.

– Глеб, ты опять небось весь день на ногах? – спросил Саша.

– Я тебе больше скажу, я уже вторые сутки на ногах, путем не жрамши, не спамши. – С большим удовольствием уминал он макароны, мешая их с салатом.

– И какая же необходимость была ехать после работы к нам? – вздохнула я.

– Решил отвлечься от работы, да и Санька проведать, мало ли что, – продолжал он жевать.

Закипел чайник. Граждане мужчины подчистую все подъели на столе. Саша заварил привезенный Глебом чай. Нарезали торт, открыли одну из коробок конфет. На конфетках лежал конверт, кажется, с деньгами. Доктор Айболит как-то смутился.

– Я взяток не беру, – сказал он и покраснел.

– Это благодарность за чью-то спасенную жизнь, – ответил Саша.

Он взял конверт и засунул его Глебу в нагрудный карман рубашки. Александр порылся в коробке с чаем и на дне обнаружил красненькую купюру. Мы вскрыли еще несколько коробок и везде были деньги.

– Как интересно, – протянула я. – И вам ни одна медсестра не отдала ни разу ни одной купюры и даже не сообщила об этом?

– У девочек зарплаты маленькие. – У него как-то затряслись руки и он поник.

– А у тебя, Глеб, большая, – хмыкнул Саша, – поэтому ты и ездишь на отцовской шестерке.

– Ладно, давайте торт резать, – сказала я и достала самый большой нож.

– Надеюсь, в колбасе денег не было, – засмеялся доктор.

– И в торте тоже, – захихикала я, нарезая большие куски.

Разложила по тарелкам. Александр налил чай.

– Агнета, а вы знаете, как мы с Саньком познакомились?

– Не-а.

– А он мне в мою смену в травме головастика привез, – ответил Глеб.

– Головастика? – переспросила я.

– Это те, кто с мопедом или мотоциклом не совладал и улетел в кювет или под другую машину, и у них черепушка лопнула. Шлем там снимается вместе с содержимым. – Он с удовольствием уплетал торт. – Обычно такие не выживают, а если вдруг случится чудо, то лучше бы оно не случалось.

– Пацан наш местный, я домой со смены возвращался, а тут он лежит. Я его схватил и в травму. Там Глеб дежурил, – сказал Саша.

– Первый мой головастик. Я тогда ему голову, как скульптор, собирал. Благо мозг практически не повредился. Кстати, Сань, как он там?

– Женился, двое детей у него. Заикается немного и тик у него на один глаз, а так работает где-то на перевозках автомехаником.

– Сколько еще Саня мне таких граждан привозил, точно и не скажу, где он брал их, непонятно, – удивленно сказал Глеб, потянувшись за вторым куском торта.

– Где-где, дэпээсники подгоняли, да тут по деревням, знаешь, сколько таких лихих ребят.

– Я из-за него из травмы ушел, переучивался. Вот, Саня, сколько лет мы с тобой знакомы, а в гости только сейчас к тебе попал. Я же не просто так приехал, мне с твоей Агнетой поговорить надо.

– О чем? – хором спросили мы с Сашей.

– Я предлагаю тебе, Агнета, пойти к нам работать, спасать жизни. Я вот иногда думаю, как жаль, что у меня нет дара, и я не могу человека спасти по своему желанию.

В какой-то момент я заметила, что за его спиной стало проявляться интересное существо, то ли ангел, то ли демон. У него были просто огромные крылья стального цвета, они отливали то кипенно-белым, то иссиня-черным. Сам он был меньше своих крыльев в два раза. Его прозрачные, словно лед, глаза пронзали насквозь, хотя иногда казалось, что в его зрачках плещется океан. А вот все остальное я не смогла разглядеть, вернее, я тут же забывала, как он выглядит.

Он внимательно посмотрел на меня, эмоций на его лице особых не было. По мне пробежала толпа мурашек, словно меня холодом окатило. Он накрыл одним крылом давно засохший цветок, а когда открыл, то тот цвел и зеленел. Вокруг цветка вились бабочки. Потом он его снова закрыл, и все рассыпалось в прах. Вот те на, я о таких существах даже и не слышала.

Глеб продолжал что-то мне говорить, а я смотрела на ангела или демона за его спиной.

– Агнета, ты меня слышишь? Тебе боженька дар подарил, ты должна помогать людям, спасать их. Лучше всего будет, если ты будешь работать в больнице.

– Глеб, мне туда ездить далеко, – усмехнулась я, – сорок километров в один конец и сорок километров в другой, это какой-то мазохизм. Не для того я из города сбежала, чтобы возвращаться. У меня тут семья, любимый мужчина, дом, хозяйство, жизнь, в конце концов. Ты мне предлагаешь все бросить и кинуться спасать твоих головастиков, которые не хотят думать о своей безопасности и жизни.

– Ребенок вырастет и вылетит из гнезда, ну а мужчина сегодня есть, а завтра нет. Цель жизни – спасать других людей. У меня вот нет дара, а то бы я столько людей спас. Я ведь в Москву не поехал, потому что там специалистов полно, а тут кто будет работать? – говорил он с каким-то фанатизмом.

– Прости, но жертвовать своей жизнью ради неизвестных людей я не готова, – мотнула я головой.

– Ты их потом узнаешь, познакомишься.

– Нет.

– Эгоистка ты, Агнета, – с горечью сказал он.

– Ага, и тебе советую иногда им быть, иначе надолго тебя не хватит при таком режиме работы.

– Я как батарейка, мне заряжаться не надо, меня надолго хватает – рассмеялся он. – Ты серьезно подумай над моим предложением.

Он встал из-за стола и покачнулся.

– Ой, ребята, поеду-ка я домой, что-то меня рубит.

Мы с Сашей переглянулись. Вот тебе и батарейка.

– Я тебе сейчас в зале постелю, – сказал Саша, – выспишься у нас на свежем воздухе. Завтра от нас на работу поедешь.

– Да нет, что я вас буду смущать, – помотал он головой.

– Нас сложно чем-то смутить, – ответила я, – оставайся.

– Я посижу чуток и поеду, – плюхнулся он на кухонный диванчик.

Глеб прикрыл глаза и захрапел. Существо завернулось в крылья и повисло коконом рядом с доктором. Саша притащил плед и подушку. Мы вдвоем кое-как перевернули и уложили доктора. Убрали все со стола и отправились ко мне домой.

Получается, что доктор Айболит и не знает о том, что у него тоже есть «способности».

Утром к нам заехал Глеб и отдал Саше ключи от его дома, сильно извинялся, что уснул за столом. Приглашали его с нами позавтракать в беседке, отказался, даже во двор не стал заходить. Его сущность как-то странно трепетала за спиной и все озиралась по сторонам, видно, не нравилась моя охрана. Интересно, кто из них сильней, мой волк или его помощник. Отогнала от себя такие мысли, когда увидела, что волк, пригнувшись, приближается к нашей компании.

– Агнета, ты когда собаку во двор заберешь? У всех нормальных людей собаки двор сторожат, а твоя всю округу, – увидел его Саша.

– Ему так нравится больше, – ответила я.

– Это… это не собака, – побледнел Глеб, – это волк. – Он попятился к забору.

– Агнета говорит, что это маламут, – отмахнулся Саша.

– Да? Страшный он больно. Ладно, спасибо вам за приют, давно я так не высыпался. Поехал я. Агнета, а ты подумай над моим предложением, – махнул доктор рукой и втиснулся в свою шестерку.

Вернулись в дом.

– Ты же не поедешь в город? – спросил обеспокоенно Саша.

– Не-а, не хочу опять становиться бездомной и несчастной. Мне тут так хорошо, и с тобой просто замечательно, и вообще, – повисла у него на шее.

– Ура-а-а! – схватил он меня на руки и начал скакать по двору, рядом с диким лаем стала бегать Маруська, то ли радуясь, то ли беспокоясь за хозяйку.

– Вы чего тут орете? – из кухонного окна выглянула Катюшка, а за ней следом Славка.

– Жизни радуемся, – ответил Саша.

– Взрослые такие странные, – пожал плечами Слава.

– Они нормальные, просто счастливые, – сказала Катя и скрылась за окном.

Сашу, как обычно, вызвали на очередную ссору соседей. Он поехал разбираться, кто кому яблок гнилых подбрасывает и у кого гуси всю траву вытоптали перед домом. Не заскучаешь у нас. Я же уселась за телефон, меня разбирало любопытство, при Саше я стараюсь с Матреной о наших делах не разговаривать. Меньше знает, лучше спит.

– Чего тебе? Я ем, – услышала я недовольный голос Матрены.

– Лобстеров с креветками? – засмеялась я.

– Иди ты, я теперь всех морских гадов ненавижу, после тех посиделок.

– Переела? – спросила я.

– Нет, убирала. Оказывается, если очистки от них сразу не убрать, то они так воняют, что глаза из орбит вылазят. Ну, так чего надобно, мадам Брошкина? – ехидно спросила она.

Я ей рассказала про сущность доктора.

– Я тебе что, бестиарий? Всех сущностей должна знать в лицо? У тебя там ходячая энциклопедия шарахается где-то поблизости. Вызывай своего Де Ниро, только метлой его не бей, – засмеялась Матрена в трубку.

Пришлось прощаться с неразговорчивой сегодня бабулькой. Вышла за околицу, представила карту, и через несколько секунд появился Дин Винчестер. Он дожевывал чью-то конечность, или не конечность, но это явно был не человек и не животное. Увидев меня, он ее быстро проглотил, как макаронину. Поковырял веточкой в бесконечном количестве зубов и вытащил чей-то длинный коготь.

– Доброго дня, мадам Агнета. Чем могу быть полезен? – Он слегка мне поклонился.

– Добрый день, Томас или Дин? Новый образ? – поинтересовалась я.

– Да, подрабатываю тут у одного мага, колдуна, волшебника, родового в седьмом колене и пятке. Любит он сериалы смотреть, вот и я с ним от телека не отлипаю. Понравился мне Дин из «Сверхъестественного», решил померить. Вроде идет? – кокетливо спросил он.

– Да, ничего так, симпатично, обаятельно. А почему не Сэм?

– Ты бы еще Бобби предложила, – закатил он глаза.

– Мне там еще Ровена нравится, – хихикала я над бесом.

– Ну уж увольте, – скривился он. – Так, Агнета, чего вызвала, явно не о моем внешнем виде разговаривать.

– У меня к тебе вопрос есть.

– Чем рассчитываться будешь?

– Как всегда, деньгами. Могу зеленым яблочком угостить, – криво усмехнулась я.

– Нет, обойдусь, хватит денег. – Он протянул руку.

– Как ответишь, так и заплачу, – помотала я головой.

– Ладно. Спрашивай.

Я описала ему существо, которое давеча видела за спиной у доктора. У беса лихорадочно заблестели глаза, он как-то по-животному облизнулся.

– Где видела?

– В больнице, – ответила я.

– А-а-а, – разочарованно он протянул. – У врача?

– Угу.

– Вот что я тебе скажу, дорогая Агнета. Эти товарищи, они не из нашего мира и, естественно, не из вашего. Наши миры находятся в разных параллелях. Иногда они сходятся, и тогда мы, да и вы можете пройти в другую реальность, как и другие существа. Вот то, что ты описала, обычно цепляется к людям, которые занимаются лечением. Они усиливают все способности. Получают свои плюшки и радуются.

– Это ангелы? Какие плюшки? – удивленно спросила я.

– Нет, не совсем, не так, как это понимают люди. Плюшки? Человек во время болезни страдает, ему больно, выздоравливает, радуется, его переполняет счастье. Тут целый спектр эмоций. Вот они этим и питаются, и стимулируют человека на работу. Дают ему знания, силу, энергию. Но они весьма жадные, им важно получать это все круглосуточно, про человека они и не думают. А люди – это же не мы, у них очень хрупкий организм, изнашиваются очень быстро.

– Что, теперь доктор преставится скоро?

– Не знаю, иногда они так хорошо сживаются со своим носителем, что поддерживают человека до глубокой старости. Наверно, слышала про таких врачей, которые делают операции до самой смерти, и руки у них не трясутся, и старческие болячки не берут, а им глубоко за восемьдесят.

– Ну да. А ты чего облизывался? – поинтересовалась я.

– Это лакомый кусочек, – хмыкнул он.

– Будешь его искать? – напугалась я.

– Ты чего? – махнул он на меня рукой. – Я что, сумасшедший, лезть в больничку? Там свое царство, и там пришлым не рады.

– Какое царство?

– Жнецы, стражи, другие сущности, порталы разные, бесы, демоны, ангелы. Можешь мне не верить, но туда фиг пробьешься, это как по-вашему филиал «Газпрома». Есть попроще – поликлиники, ФАПы, передвижные медицинские пункты, но там и делать нечего. Если только в регистратуре пастись и по очередям шарахаться.

– Как интересно. И что, если слопать такого, то тебя накажут?

– Около таких обычно один, а то и два стража. Если, конечно, они больничные. У знахарок, мануальщиков, массажистов они охраняются либо родом, либо ангелом, либо бесом. Могут так навалять, что мало не покажется, а потом это существо еще и разложит на атомы.

– Как их называют? – спросила я.

– Моего языка ты не знаешь, а на твоем у него названия нет, – пожал плечами бес.

– А что они умеют делать?

– Лечат, останавливают процессы, как бы замораживают их, ну и на тот свет могут отправить, если много сил на человека надо потратить. Как у вас говорят, если дивиденды не покрывают расходов. Я тебе рассказал про него. Теперь плати, – протянул он руку.

– Спасибо, – ответила я машинально и положила бесу несколько сторублевых купюр.

Он поморщился то ли от «спасибо», то ли оплата ему не понравилась. Высыпала ему еще мелочи, он почему-то ей обрадовался больше. Он заглотил деньги. Мы с ним распрощались, и он исчез.

Вот и не поймешь, то ли с ним бороться надо, то ли благодарить. Ценой одного человека спасаются сотни, а то и тысячи других жизней.

Посидела, подумала над полученной информацией, поразмышляла. Зарисовала к себе сущность в блокнот, написала про него данные. Решила завести свой отдельный бестиарий, может, какой ведьме после меня пригодится. Там уже красовался коловерша, волк, Проша, ну и были записи про Томаса, жнеца, домовых, суккуба и барабашки. Правда, рисую я не очень, но придется довольствоваться тем, что есть.

Можно, конечно, вызвать Томаса и поспрашивать про других представителей, но больно уж он дорого берет. Да и вообще, не буди лихо, пока спит тихо. Начнешь про них вспоминать, кто-нибудь на зов и придет.

Существо это есть не у всех врачей, хотя давно я в больницах не была, но у нашего местного фельдшера я такого не видела. Скорее всего, он цепляется к тем, у кого есть природный дар, усиливает его и дает дополнительные знания. Может, и оперирует его руками или корректирует его работу. Такие вещи нужно смотреть на месте, но кто же меня в операционную пустит. Глеба попросить можно, но потом от него вообще не отвяжешься. Да и мало ли, кто там, в больнице еще обитает.

Козюльки мои теперь вместе с коровами ходят на местные пастбища. Приходят домой такие довольные, ласковые, любят, когда им между рожек чешешь. Молоко летом у них еще вкусней, чем весной было. Даю им еще падалицу от яблони и от груши, лопают с удовольствием. Когда яблочки дозреют, им такого лакомства доставаться не будет, если только серединки от яблок, когда заготовками заниматься буду.

Вот думаю, надо их с козлом знакомить или нет. Он у нас один на деревне, и то поговаривают, что злой, как собака. Не обидит он моих козочек? Да и с Женей этим надо будет договариваться о смотринах, может и денег запросить за это дело. С него справку потребую, что его козел не заразный, мало ли, где он лазил. Потом буду от всяких венериных болезней лапочек своих лечить.

Оля подогнала еще мне пару пеструшек, породистых, красивых. Говорила, что у них повышенная яйценоскость, но пока я этого не заметила, то ли мои филонить начали, то ли эти расслабились. Она предлагала еще цыплят на бройлер завести, но я отказалась от такого заманчивого предложения. Больно уж возни с ними много.

Огород мой меня приводит в ужас. Урожай будет в этом году такой, что придется всеми днями закручивать и засаливать. Хорошо – морозилка есть, часть отправлю туда на заморозку. Надо еще сушилку завести, овощи-фрукты сушить. Банками пустыми всю кладовку заставила в подвале. Осталось крышки прикупить, а то хозяйские запасы кончились.

Собралась и отправилась в маленький хозяйственный магазинчик на другом конце деревни. Ни разу там не была, но поговаривают, что там есть все, как в Греции. Добралась за десять минут на велосипеде, быстро. По дороге встретила Ксюню, которая вслед мне плюнула. Кажется, плевок отскочил от асфальта и прилетел назад хозяйке в лицо. Вот она орала и проклятия сыпала. Что там говорят в таких случаях: «Твои же речи тебе на плечи, твои же слова тебе же в уши»? Эх, глупая женщина, интересно, она свое торнадо из дома вывела или так с ним и живет?

Магазинчик действительно оказался из разряда тысяча мелочей и не только, даже есть небольшой выбор обоев и краски. Купила крышек и лампочек, а то последнее время активно перегорать начали. В подвале даже взорвалась одна. Саша обещал проводку проверить, говорит, это может быть еще и от перепадов напряжения.

Еду себе обратно, никому не мешаю, и мне никто не мешает, тут слышу, мне кто-то в спину кричит.

– Девушка, девушка!

Останавливаюсь, мало ли что, вдруг я что-то обронила по дороге. Смотрю, какой-то дедулька по дороге за мной бежит, рукой с авоськой машет. Добегает до меня.

– Здравствуй, дочка. Это ты мою бабку Веру лечила? – спросил он.

– Добрый день. Я, а что? – удивилась я.

– Дай Бог тебе здоровья, ты же моя хорошая. Сейчас я тебя хорошими конфетками угощу, моя грымза небось и не расплатилась. – Он полез в авоську.

– Не надо, дедушка, – стала я отказываться.

– Надо-надо. Долго она еще разговаривать не будет? – спросил он.

– Пока не вылечится, – ответила я.

– Сколько дней это длиться будет?

– Дней пять.

– А можно побольше? Я хоть в тишине посижу, меня никто не пилит, про соседей гадости не рассказывает, какое счастье.

Он вытащил кулечек с конфетами и кинул мне в корзинку на велосипеде.

– Чай попей за мое здоровье. Бабка моя вся зеленая ходит, но держится. Иногда буркнет на меня и сразу в бумажечку записывать, сколько слов она уже сказала. Я взял и приписал ей десятку, так она за мной молча со шваброй гонялась и кулаком грозилась, – хихикал дедушка. – Я такого счастья даже в первую брачную ночь не испытывал.

– Пусть ваша бабушка лечится. Передавайте ей привет от меня, – посмеялась я. – За конфеты спасибо. Может, заберете назад, сами-то с чем чай пить будете?

– А это я специально для тебя купил, думаю, дай-ка я свою благодетельницу зайду угощу. Жаль, что недолго молчать будет. Может, можно что-нибудь придумать? – спросил он с надеждой.

– Я подумаю, – рассмеялась я. – Всего вам доброго, поеду я. – Помахала ему рукой и отправилась дальше.

По дороге домой встретила нового священника с матушкой и ребятишками. Видно, на речку ходили, все довольные и счастливые. Дом, наверно, с их появлением ожил и уже не напоминает холостяцкую берлогу. Интересно, как там Николай со своей Юлькой поживает, сняли они с себя проклятие или нет. Последний раз слышала, что он учится в какой-то тайной школе бесов изгонять. Надеюсь, из него хороший экзорцист получится. Надо будет ему на досуге позвонить.

Дома сварганила окрошку. При такой жаре готовить ничего не хочется. Себе кислым молоком заправила, а Саша со Славкой с квасом захотели, Катя ела салатом. Мама Сашина – Людмила – пирожков передала, и не лень ей было около плиты стоять. От такой жары мозги плавятся, а она пирожки жарила.

Так весь день и прошел в трудах и заботах. Ничего примечательного не случилось, за исключением разговора с Шелби Дином.

Собирались с Сашей и детьми на рыбалку, но у него снова на работе какая-то чехарда, требуют какие-то отчеты. Он убежал писать бумажки, дети удрали на речку, а я осталась на хозяйстве одна. От Матрены пришло несколько сообщений с гаданиями. Сидела потихоньку карты раскладывала да результаты записывала.

Чувствую, беспокойство в душе сильное растет, вот даже не знаю, куда себя деть от этого. Прошка заметался по дому, Маруська лаять начала как сумасшедшая. На улице как-то странно тихо стало. Хотя в жару всегда тихо становится, но не до такой же степени, все равно всякие насекомые звуки издают, а тут – полная тишина. Неприятно как-то, озноб по шкурке даже бегать начал.

Вдруг тишину разрезал звонок в калитку. Маруська еще больше заливаться принялась, но с крыльца спускаться не стала, защитница моя. Проша же, наоборот, рванул на забор. Подошла к калитке, спрашиваю: «Кто там?».

– Это я, Саша, открывай, – слышу знакомый голос.

Я и открыла.

– Ты чего, сам себе открыть не можешь? – удивилась я.

– Мне захотелось, чтобы ты меня встретила, – ответил он и улыбнулся.

– Я бы и так тебя встретила, – продолжаю удивляться.

Саша стоит за калиткой, а во двор не проходит.

– Ты чего встал как вкопанный?

– Ну, ты же в дом не приглашаешь, – и продолжает лыбиться.

Улыбка у него какая-то странная, дебильноватая, может, перегрелся.

– А тебе какое-то особое приглашение надо? – Я уже стала злиться.

– Надо приглашение, а то вдруг ты мне не рада.

Неужели Шелби опять лыжи навострил, вот гад такой, ну сейчас я его разоблачу. Представила карту пред собой и позвала гражданина беса. Думаю, сейчас вот этот и перекинется в Томаса или морду попроще сделает. Вот только произошло то, чего я совсем не ожидала. Рядом появился Дин в халате и с банкой пива в руках.

– Чего вызы… – Не успел он договорить, как его морда лица перекосилась от радости в премерзкую бесовскую гримасу.

Я мысленно позвала волка, услышала только тихий стон в ответ.

– Я думала, это ты шутки шутишь, – пролепетала я, наблюдая, как Саша превращается в не-Сашу.

Да и Дин сбросил свое обличье. Калитка моя захлопнулась, и я не смогла вернуться во двор, осталась с этими монстрами наедине. Прошка спрыгнул с забора и увеличился в размерах, стал огромным огненным зверем. В голове прозвучало: «Он твоего волка прикончил, он и до тебя доберется, надо его валить». Откуда-то взялась дикая злость, гнев, обида.

Огромный демон бросился на нас троих. Он был больше и сильнее, и мне казалось, что он испепелит нас в одну секунду. Но его удар пришелся на невидимую стену. Чудовище било по ней раз за разом. Разевало пасть и дышало на нас смрадом и огнем. Надо как-то объединиться силами и отразить атаку. Бес Шелби что-то там делал, выписывал в воздухе какие-то знаки. Не удивлюсь, если он рисовал себе портал в другое измерение.

Однако я ошибалась, из знаков возник огромный хлыст. В голове пронеслось: «Направь на него свою силу, и пусть это сделает твой Проша». Послала мысленный приказ помощнику. Я видела, как наши энергии сплетаются и хлыст оживает. Он несколько раз ударил по огромному демону, подстриг ему прическу, подровнял когти на ногах, обрубил один рог и нанес глубокую рану на груди. Демон взвыл, ударил кулаком оземь и исчез в трещине в земле.

Проша свалился, я плюхнулась рядом, а бес Шелби попытался вернуть себе человеческий облик, но у него не получилось.

– Ох и рожа у тебя, Шарапов, – усмехнулась я, – на ночь в таком виде под моими окнами не появляйся.

– Она еще и шутит, – прошипел он. – Я сколько буду восстанавливаться после этого.

– К Бугульчихе сходи, самогонки выпей, алкогольными бесами закуси, – ответила я.

– Я-то схожу, но вот ты чем рассчитываться будешь? – злобно шипел он.

– А я у тебя работу не заказывала, – удивилась я.

– Так вызвала же, – злился бес.

– Ошиблась номером. Хватит торговаться, деньгами рассчитаюсь. Банковским переводом берешь? Ты чего не свалил? – поинтересовалась я.

– Так ты сразу защитную стену поставила, вот я и остался с вами в ловушке, – ответил он, поймав зазевавшегося голубя.

Птичка провалилась в огромную пасть. Надо Прошку покормить и найти волка. Этот гад моего защитника угробил. Самой как-то восстановиться.

– Помогать будешь? – спросила я беса, он выглядел бодрее, чем мы.

– Чего надо? – продолжал Шелби отлавливать птиц и отправлять их в огромную пасть.

– Найти волка и вылечить его.

– Найти помогу, после оплаты последних услуг, а вот вылечить – это не ко мне.

– А к кому? – удивилась я.

– К тому самому с крыльями. Ты думаешь, просто так его бесы с ангелами охраняют? – усмехнулся он.

Пока бес ловил птичек, я пыталась зарядиться от земли. Прошка ловил всяких букашек, грызунов и мелких птах. Поднакопив немного энергии, поднялась и отправилась за оплатой. Во дворе кучкой лежали мышки-полевки, пара крыс и один степной хомяк. Кто-то позаботился о моем помощнике. Кот все это заглотил, не глядя и не разбираясь. Ему как-то сразу похорошело, я даже почувствовала идущую от него силу. Но все же ему от меня достался кусок мяса и пара яиц.

Сама же нырнула в душ, быстро скинув летний сарафан. Бес пару минут подождет, а я все смою и новыми энергиями заряжусь. Однако я помнила, что другой мой помощник в беде и нельзя долго проводить всякие процедуры. Не вытираясь, выскочила из душа, переоделась. Подцепила несколько купюр и горсть мелочи. Она почему-то беса больше всего радовала. Рванула на улицу.

Шарапов доедал очередную ворону и с удовольствием разглядывал округу. Он получил от меня вознаграждение и отправил его в пасть.

– Ты чего морды меняешь, как перчатки? – возмутилась я.

– Не надо было называть меня Шараповым, – поморщился он. – Видать, твоя энергия повлияла на мой выбор. Мне этот праведник самому не особо по душе, бывшая бесосодержательница его обожала. Да и шмот на нем допотопный, я словно на реконструкцию попал, – гундел он.

– К Бугульчихе не ходил?

– Обошелся малым. Пошли уже, хватит базарить.

Волка нашли быстро. Вид у него был ужасный, непонятно, как в нем теплилась жизнь.

– Живучий попался, – ответил бес Шелби.

Не знала, с какой стороны к нему подступится, чтобы еще больше не повредить и все собрать, ничего не оставив.

– Женщины, – хмыкнул бес.

Откуда-то материализовалась большая коробка.

– Сгребай сюды. Чего потеряешь, новое отрастет, не боись.

Как смогла аккуратно перенесла помощника в коробку. Думала, что он тяжелый, оказался легче пуха.

– Звони своему доктору, – сказал бес.

Номер телефона Глеба был только у Саши. Пришлось звонить ему и объяснять, зачем мне нужен чудо-врач, ибо мой мужчина напрягся при одном его упоминании. Сказала, что моего маламута какая-то вражина сбила и теперь псина доживает свои последние минуты. Слышно было, как Саша сомневается, но все же дал его номер телефона.

Отзвонилась, договорились, и мы отправились с волком и Шелби на моем крокодильчике в больницу к чудо-доктору и чудесному существу.

Нажала на газ и рванула по трассе. Меня слегка потряхивало, да что уж греха таить, меня трясло мелкой дрожью. Бес рядом сидел довольный и, казалось, наслаждался своим положением.

– Хватит меня жрать, – рявкнула я.

– Ты фонтанируешь, не могу удержаться, прости, – облизнулся он.

– Так кто это был? – поинтересовалась я.

– Охотник, – ответил бес.

– За кем? Не думаю, что я настолько ценна, чтобы на меня охотиться, – удивилась я.

– Он и охотился не на тебя. На твоего чудо-доктора, вернее, на его зверушку, хотя можно поспорить еще, кто чья зверушка.

– А я-то тут при чем? Зачем нападать на меня?

– Скажем так. Шел он по следу, наткнулся на твою хижину, решил поживиться, – пожал плечами Шелби.

– Типа, шел на кабана, а на пути попался зайчишка. Возьмем хоть этого, чего с пустыми руками уходить. Так что ли?

– Угу.

– А он этого с крыльями съесть хотел или к себе в помощники определить, по типу моя аптечка всегда со мной? – поинтересовалась я.

– Да кто его знает, они по-разному с ними поступают. Иногда даже меняют на что-нибудь ценное для них.

– Можно поподробнее? – попросила я.

– А что мне за это будет? – спросил Шелби.

– Я оставлю тебя в машине. Ты зачем со мной едешь? Волка нашли, твоя помощь не требуется. Да и вообще, ты уже пожрал на халяву, еще чего-то сверху требуешь. – Бес начинал меня бесить.

– Еду с тобой, потому что мне скучно, этот сутками смотрит сериалы, а между ними творит какую-то дичь. Начнем с того, что мы не такие глупые, как вы, люди, о нас думаете. Устроены мы по-другому, это точно, учимся мы не по книжкам. Везде есть информация, мы как бы плаваем в ее океане. В принципе, вы так же можете это делать, но зачем-то блокируете этот канал. Чем выше уровень беса или сущи, тем легче ему отлавливать нужные знания.

Чем больше знаний, тем выше уровень. Вот такая «птичка», как у доктора – это быстрый способ получить огромный пласт информации, так сказать, прокачать свой скил, если говорить языком геймеров. Его можно держать в качестве «аптечки» или скачать с него все, что есть, или, как я говорил уже, обменять на что-то ценное. В любом мире это очень ценный экземпляр, не только в твоем.

– И я так понимаю, это был очень опытный охотник? – сказала я.

– Ага, он нас мог перещелкать одним пальцем, но не рассчитал, что ты случайно меня вызовешь.

– Я думала, что он – это ты, решил в мой дом проникнуть.

– Ну да, я хотел так сделать, но понял, что ты сразу меня раскусишь, так же как распознала этого демона. Твоя защита закрыла нас троих, я как бы оказался в ловушке. Честно, хотел удрать, как только увидел этого. Пришлось импровизировать на месте, – усмехнулся бес.

– Он еще вернется?

– Навряд ли. Я же тебе говорил, что мы не такие глупые, как вы думаете. Для нас не существует мести, возвращаемся, если у соперника видим слабые места. Добиваем. Если чувствуем, что кто-то сильнее нас, то не суемся. Мы его здорово приложили, был бы волк, вообще бы к вратам Хаоса отправили.

– Почему он не добил волка? – поинтересовалась я.

– Да кто же его знает, у меня свои мысли в голове, у него – свои.

За разговорами мы добрались до больнички.

– За сим, сударыня, я откланиваюсь, встретимся на обратном пути, если понадоблюсь. Сюда мне нельзя, а вот на остановке и по парковке я прогуляюсь. – И он просто исчез.

Заглянула в коробку, все, что осталось от волка, еще дышало. Через разодранную шерсть и сломанные ребра было видно, как бьется его сердце. Снова набрала чудо-доктора. Подцепила коробку и отправилась к входу. Себя и волка окружила защитным коконом. Под его воздействием здание больницы исказилось, оно стало больше, выше и темнее. Роддом был окрашен в розово-желтые тона, морг – в серо-землистые. Везде шныряли какие-то тени.

С доктором мы встретились около служебного входа. Его сущ при виде нас сначала затрепетала, а потом резко успокоилась. Позади нее выросли две огромные тени. Казалось, древние воины встали на его защиту. Я мысленно их поприветствовала и попросила помощи.

– Зачем пришла? – прогромыхало у меня в голове.

– Мне нужно вылечить моего друга и помощника. – Я кивнула на коробку. – Я прошу помощи.

– Таких по земле бродит миллион, выбрось и заведи нового, – услышала я ответ.

– Он один такой единственный, как и ваш подопечный, таких больше нет. Он для меня ценность, – ответила я.

– Чем ты готова пожертвовать?

– Деньгами, – ответила я по привычке.

– Для нас деньги не имеют ценности.

– Одной курицей, – начала я торговаться.

Мне показалось, что я услышала смешок.

– Один день моей жизни, – предложила я.

Существо чуть встрепенулось крыльями и опустило их.

– Мало, – прогремел голос в голове.

– Сколько? – спросила я.

– Год, – услышала я ответ.

– Много, – ответила я. – Три дня.

– Полгода.

– Пять дней.

– Месяц, – продолжали на том конце провода торговаться.

– Неделя или я пошла. Найду себе нового помощника, – фыркнула я.

Меня кто-то начал толкать в плечо.

– Агнета, Агнета, очнись. Может, водички принести? Ты чего застыла? – слегка встряхнул меня Глеб.

За его спиной распахнулись белые крылья, значит, мы сторговались.

– Идем, я посмотрю, что можно сделать с твоим волком.

– Это не волк, – пискнула я.

– Мне врать не нужно.

Мы прошли в огромный процедурный кабинет.

– Клади его вот сюда, – кивнул он на узкую высокую кушетку.

Я вывалила из коробки все, что осталось от волка.

– Родная, не хочу тебя огорчать, но медицина тут бессильна, – развел он руками.

– Медицина бессильна, а ты нет, – ответила я и поймала его руки.

Сложила их на тело волка и накрыла своими. Нас укрыло крыльями, серыми. Сердце замедлило свой ход, легкие постепенно перестали двигаться. В одночасье все замерло. Помощник словно умер, но я видела его парящим в операционной. Вернее, его частицу, которая с каждой секундой увеличивалась в размерах, словно кто-то невидимый ткал его портрет на ткацком станке.

Тело восстановилось, кости обросли жилами, мышцами, мясом и кожей. Внутренние органы стали целыми. Перед нами лежал волк как новенький, как живой. Цвет крыльев изменился, и я почувствовала, как из моих пальцев полилась сила в руки доктора. От него заструились прозрачные нити к крыльям «лекаря». С его стороны били тонкие лучи по телу моего помощника. Я даже залюбовалась этим зрелищем. Волк ожил, а я провалилась в темноту.

Открываю глаза, потолок белый, светильники казенные. Голову поворачиваю – стены бежевые. Пахнет хлоркой. В ногах кто-то лежит, сопит. Приподнимаюсь, точно, больничная палата на две койки. На кровати у меня волк валяется. Голову на меня поднял и смотрит внимательно.

– Живой, – смотрю на него и улыбаюсь. – Чего это ты на кровать забрался?

Из-за двери высунулась женская голова в белой шапочке.

– Ой, очухалась. Сейчас я Глеба Васильевича позову. Ваша псина никого в палату не пускает, только его. – И голова исчезла за дверью.

Через пару минут появился добрый доктор Айболит.

– Утро доброе, Агнета. Как самочувствие? Жалобы есть? Ты вчера после операции в обморок упала и выключилась. Твое животное никого не подпускало. Я тебе пару капельниц поставил, а потом у меня пошли срочные операции. Мы тебя в платную палату положили, чтобы твоя живность никого не беспокоила.

– Доброе утро, доктор, – улыбнулась я, – ничего не болит. Спасибо за песеля, он у меня самый лучший друг и защитник.

– Вчера его по кусочкам собирали, думал, не получится. Теперь я еще и доктор Айболит, буду лечить животных. Столько на него швов наложили, а он очнулся и пошел за тобой в палату.

– Швов? – удивилась я.

– Не помнишь операцию? – Он посмотрел на меня внимательно. – Ну-ка, давай все твои рефлексы проверим. Ты стояла рядом и подавала мне инструменты, я зашивал твоего друга. Еще удивлялся, что ты все так четко делаешь и все инструменты знаешь.

Взглянула поверх его плеча и посмотрела в глаза ангелу. В голове промелькнуло: «Ему не нужно знать».

– Это, наверно, от пережитого стресса меня вырубило, – ответила я.

– Еще бы. Там Саша все рвался тебя проведывать, ругался на меня по-всякому, дескать, я тут тебя довел.

– Пойду я домой. – Я собралась вставать с постели.

– Может, полежишь еще, голубушка? – Он посмотрел на меня обеспокоенно.

– Нет, чего я тут не видела, – поднялась я с кровати. – Тем более мое животное нарушает тут больничный режим и народ пугает.

– Я Сане сейчас позвоню, пусть тебя заберет, – сказал Глеб.

– Я на машине приехала, – ответила я.

– Потом машину заберешь, а сейчас пусть тебя Саня отвезет домой. Сиди тут, я врач, я лучше знаю.

Доктор набрал Сашин номер, сообщил новости и велел за мной приезжать. Положил трубку, и тут же зазвонил мой мобильник. На том конце провода находился милый друг, который то ругался на меня, то жалел, то спрашивал, все ли у меня в порядке. В целом он был рад тому, что он сейчас меня заберет. На мое вялое «Я сама» сказал строго, чтобы я ничего не выдумывала, а ждала его приезда.

Переоделась в свою одежду и уселась ждать своего Сашу. Посидела, поковырялась в своем телефоне. Интернет тут плохо ловил. Поиграла в игрушку. Надоело, принялась скучать.

– Давай знакомиться, Агнета, – услышала я чей-то хрипловатый голос.

– Кто здесь? – насторожилась я.

Повертела головой и уставилась на волка.

– Правильно мыслишь, это я. Меня зовут Исмаил.

– Какое интересное имя у тебя. Еврейское? – удивилась я.

– Арабское. Означает «Да услышит Бог». Первый человек, который призвал меня, дал мне это имя. Он молил Аллаха о защитнике, а пришел я.

– Как интересно.

– Теперь ты меня можешь слышать и общаться со мной. У нас образовалась связь с тобой, с доктором и с его покровителем. Он в эту ночь забрал у тебя двенадцать часов жизни, но дал очень многое. Если ты вспомнишь свои «сны», то получишь многие знания.

Смотрела в немигающие волчьи глаза, на закрытую пасть. Мне казалось, что я схожу с ума. Теперь вот голоса в голове появились, называется, попала в больничку.

– Не переживай, ты не сумасшедшая. Просто мы с тобой поднялись на одну ступень.

– Замечательно, – пробормотала я.

– Теперь я могу сопровождать тебя везде и не быть привязанным к дому. Однако в любой момент могу вернуться туда и защищать его, если совершено нападение.

– Охотник еще вернется? – спросила я.

– Нет. Он оставил на мне свой след. По нему его нашли и уничтожили, – ответил Исмаил.

– Кто? – поинтересовалась я.

– Стражи, смотрители, ищейки, кто-то из них, а может, все разом. Здесь свой мир, и если кто-то покушается на его жителя, то моментально уничтожается. Здесь все находится в равновесии.

– А как же больные? Они же приходят сюда со своими помощниками, защитниками, разными присосками и сущами.

– Все знают здешние правила и ведут себя тихо. Кого-то просто забирают или уничтожают, а кто-то остается или восстанавливается.

– Теперь ты меня будешь учить? – спросила я.

– Нет, я буду заниматься тем же, что и раньше, защищать тебя и помогать в магических ритуалах. Иногда могу подсказать, но не более. Для обучения есть другие люди и существа. Матрена, например, да и Томас неплохо вон справляется. Будь осторожна с ним, он хитрый малый. Хотя не такой уж и плохой, как кажется. Он тут два раза заглядывал к тебе, проведать.

– Его не тронула местная охрана? – удивилась я.

– Ты ухитрилась на него свою метку поставить, наверно, при защите.

– Какая я удивительная женщина, всех пометила, прямо, как котик, – усмехнулась я. – Что произошло в тот день?

– Я заметил охотника, а он заметил меня. Не успел мной полакомиться, я вышел из тела и исчез в воздухе. Я был слаб и не смог найти себя, восстановиться, вернулся на место. Тут вы меня и нашли. Я благодарен тебе за лечение, никто и никогда не делал мне таких подарков. Обычно люди при малейшей опасности для них отрекались от меня и бросали. Ты пожертвовала собой ради меня.

– Он заберет у меня неделю жизни? Я умру раньше положенного срока? – задала так волновавший меня вопрос.

– Я не знаю. Он уже забрал твои двенадцать часов. Как он распорядится оставшимся временем, неизвестно.

Тут приехал Саша, и нам пришлось прервать наш странный диалог. Волк затрусил рядом, забрался на заднее сиденье. Среди машин на парковке я заметила знакомый силуэт, Томас внимательно следил за нами.

По дороге домой Александр все выспрашивал о моем самочувствии, пытался узнать подробности. Ответила, что на песеле заживает все, как на собаке. Я же, видимо, от переутомления свалилась и вырубилась. Сейчас чувствую себя совершенно прекрасно.

Дома меня встретила радостная Маруська, серьезный Проша. Катерина бросилась ко мне на шею и начала рыдать. Где-то на горизонте маячили мама Люда и папа Паша. Славка сердито что-то вырезал ножичком на какой-то деревяшке. Меня ждали, меня любили, обо мне беспокоились.

Потянула носом, пахло очумительно, кажется, кто-то лично для меня приготовил манты и пирог, и сырный салат, и что-то еще очень вкусное. Мама Люда кинулась со мной обниматься, когда отошла Катюшка.

– Мы так волновались, Саша тут себе места не находил. Я, правда, ничего не успела приготовить. В морозилке манты были, да салат по-быстрому сообразила. Павел еще тут что-то готовил, – тараторила она.

Оглядела явства и присвистнула, да уж, ничего не приготовила, яблоко положить некуда. Собрались все в беседке, уселись за накрытый стол. Ели, разговаривали, что-то обсуждали и смеялись. Хорошо, когда все дома. Позвонила маме, узнала, как она там без меня. Все же нельзя своих близких оставлять, какими бы они ни были. Там тоже все хорошо, ждет меня, как всегда, с нетерпением.