— ... то есть вы, старший лейтенант Мизамидис, утверждаете, что не сбивали дрон, бомбовый отсек которого был заполнен мирными беженцами? — вкрадчиво спросил у меня подполковник из военного следственного управления.

— Утверждаю, — не стал я с ним спорить.

Все записи с бортовых камер и лог боевых действий в их полном распоряжении, не понимаю, каким образом могут возникнуть подобные вопросы.

— М-хм, — задумчиво произнёс подполковник, который мне сразу не понравился.

Внешность его ещё неприятная: сухой, с развитой физической формой, физиономия этакого землистого цвета, на большом и указательном пальцах следы никотина, это значит, что он курит, причём классические сигареты, глаза серые, колючие, он делает вид, будто видит меня насквозь. Лет ему где-то пятьдесят, судя по отсутствию характерных следов, автомат он в руках держит нечасто. Даже у меня, хоть я и оператор ударного бота разведки, есть физические свидетельства того, что на стрельбище я провожу достаточно времени, а у этого чисто, будто не военный никакой.

А ещё он не представился, вместо этого сразу начав прессовать на предмет выявления каких-либо грешков и припоминания старых.

Вспомнил этот военный следователь про мои тёрки с кончеными, которых я жестоко избивал на стадионе «Кристалл». Вспомнил он про Аркашу и наши с ним совместные экономические дела, которые теперь были выставлены так, будто я гостайну на сторону продавал, вспомнил про бойню в ростовском кафе «Рене», где мутные типчики попытались меня прикончить, по мнению подпола, из-за моих возросших аппетитов в деле продажи секретов Родины. Проблема была в том, что конкретный сегмент памяти городского псевдо-ИИ был уничтожен американским вирусом, поэтому результаты анализа моего состояния на тот момент были безнадёжно потеряны и никто не мог быть уверен, что я там совсем не при делах. Это я про тот эпизод, когда мне, после убийства кучи народу в кафе, пришлось три часа торчать в специальной комнате и отвечать на странные вопросы от псевдо-ИИ, который ответами удовлетворился и я перенёс тот подозрительный инцидент без уголовных последствий для себя лично. А этот подпол начал меня трясти и тыкать в лицо планшетом, приговаривая, что тут дело очень нечисто, пятно на досье офицера ВС РФ и всё такое...

В общем, обычный прессинг на предмет вытащить из меня реакцию, любую. Я на 100% уверен, что меня сейчас активно «пишут» всеми сенсорами местного псевдо-ИИ, который хочет удостовериться, что я действительно не при делах в этой истории с убийством несовершеннолетних нонкомбатантов.

Да, в бомболюке дрона-бомбардировщика содержалось десять детей возрастом от пяти до двенадцати лет, которые якобы хотели покинуть Албанию и воссоединиться с родственниками в Македонии.

Личности их все как один из македонцев, действительно имели родственников за пересекаемой границей, действительно их отправляли в Македонию, только вот одна беда...

Транспортное сообщение не закрывалось, любой, при наличии документа и двустороннего разрешения от посольств, может попасть из Албании в Македонию и обратно, ведь официально войны никакой нет, поэтому странный способ транспортировки детишек вызывал очень сильные подозрения в подлоге.

И действительно, европейские и американские новости пестрели громкими заголовками, дескать, российские войска взрывают самолёты с детьми, звери поганые и всё в этом духе. Детали для них уже не важны, главное — инфоповод. Все прекрасно помнят, что они чёрное могут сделать белым, а белое — чёрным.

А ещё они каким-то образом узнали, что сбитый «самолёт» проверял именно я, брат Париса Мизамидиса, который является автором концептуально нового псевдо-ИИ, потрясшего весь мир возросшей эффективностью и жёсткостью в плане ведения международных дел.

То есть таким образом они в своих глазах замазали меня, чуть-чуть зацепили Париса, а также немного морально оправдали, опять же в своих глазах, предыдущую войну. Типа: «Видите? Не ударь мы превентивно, они бы сами напали на нас, ведь это зверьё не умеет воевать по правилам!»

Другое дело, что теперь мнение западных стран для нас окончательно значит ровно нихрена. Мир был разделён точно так же, как когда-то почти сотню лет назад, разделившись на два полюса силы. Российская федерация на одной стороне, США на другой, а остальные страны запаслись попкорном и тревожно наблюдают за развитием событий.

— Не нравишься ты мне, старлей Мизамидис... — произнёс подпол. — Чую, что ты что-то скрываешь, что-то нехорошее...

— Чутьё к делу не... — начал я.

— МАЛЧАТЬ! — резко окрикнул меня подпол. — Будешь качать мне тут права, я тебя на лунную базу отправлю до конца жизни куковать! ПОНЯЛ МЕНЯ?!

— Так точно! — вскочил я и вытянулся по стойке «смирно».

— А теперь слушай... — успокоился подпол. — Совет псевдо-ИИ держит это дело под личным контролем и ты сейчас как мышонок на прозекторском столике, со всех сторон видный, даже изнутри. И их очень не устраивает, что ты даже во время банального патрулирования территории союзной Македонии умудряешься вляпываться в дерьмо!

Подпол взял со стола планшет, разблокировал его и начал что-то внимательно читать.

— Ты увольняешься в запас, — припечатал он меня. — И оператор твой тоже. Как её там? Прасковья Кипарисова?

— Но это незаконно! — поражённо возмутился я. — Я же ничего не сделал!

— В этом и нет твоей вины, — равнодушно пожал плечами подпол.

Он достал из внутреннего нагрудного кармана серебряный портсигар, вытащил оттуда коричневую сигарету и подкурил её от перстня-пьезозажигалки.

— В этом нет твоей вины, но начальству... — он несколько раз указал сигаретой куда-то в потолок. — Военнослужащие с подобной репутацией, увы, не нужны... Ха-ха!

Вот урод...

— Ты же будешь как бельмо на глазу, куда тебя не переведи, их ищейки узнают и части будет уделено пристальнейшее внимание, что совершенно не похоже на военную секретность, — развёл руками подпол. — У нас и так хватает скандалов, поэтому тебя отправляют в запас. Думаю, на гражданке ты не пропадёшь, с таким-то братом...

— С какого дня приказ? — взял я себя в руки.

— Со вчера, — улыбнулся подпол. — Ты уже не на действительной службе, гражданин.

— Ну тогда пошёл ты нахуй, подпол, — встал я из-за стола и направился к выходу.

— Ты бы получше выбирал слова, гражданин Мизамидис... — поднялся вслед за мной этот подполковник.

— В гражданский суд подавай, — рассмеялся я, не оборачиваясь. — Или ты вернёшь меня на действительную службу, чтобы как следует наказать? Стоит оно того?

— Нет, ты достаточно пострадал, — язвительно процедил подпол.

— Кстати, так и не узнал твоего имени, — повернулся я.

— Подполковник Раскольников моё имя, — ответил военный следователь.

Я молча кивнул и покинул допросную.

Да, дела...

Всегда мечтал о военной карьере, но, видимо, не судьба.

Ладно бы капитаном уволили, но старлеем... Эх...

— Чем будем заниматься? — мысленно спросил я у Суо.

— Да чем хочешь, — появилась та перед моими глазами в пляжном купальнике и длиннополой соломенной шляпе. — Можем в Сочи поехать, а можем и в Феодосии отдохнуть.

— А потом? — задал я немаловажный вопрос.

— А потом посмотрим, — пожала плечами Суо. — Проект, кстати, окончательно готов, можно начать обрабатывать Париса, чтобы запатентовал девятьсот двадцать одно уникальное решение, применённое при разработке проекта.

— Это позже, — мысленно махнул я рукой. — Сейчас же надо забрать Прасковью, её уже должны были выпустить.

Прасковью я обнаружил на лавочке в парке, где она сидела и нервно курила свои электронные сигареты с точной имитацией натуральных.

— Тоже попёрли? — грустно спросила она.

— Попёрли, — кивнул я и уселся на лавочку по соседству с ней. — Но это ерунда, мы просто оказались не в то время и не в том месте.

— Да это уже не проблема, — махнула рукой Прасковья. — Что дальше-то делать? Обратно в Феодосию вернёмся, будем куковать в твоей квартире, пока деньги не кончатся?

— Или поедем к Парису, — усмехнулся я. — У него там тоже увлекательно. Я закажу такси.

Институт Париса находился в другом конце города, на самой окраине, далеко за старым МКАДом.

Такси приехало спустя две минуты, за рулём, как оно водится у москвичей, никого не было, полная автоматизация, хотя у нас в Крыму до сих пор есть служба такси, которая использует живых водителей. Нет, большей частью в Феодосии всё же автоматические такси, но по межгороду либо сам ездишь на каршеринге, либо с бомбилами, которых с каждым годом всё меньше и меньше. Справедливости ради, в Москве последний бомбила официально исчез только в прошлом году, так-то я помню, что добирался до телебашни Останкино на такси с живым человеком, аж за 115 рублей, до сих пор горит от местных расценок... Эх, как давно это было...

— Твой папаня не объявлялся? — как бы невзначай спросил я, когда такси тронулось.

— Псевдо-ИИ отжали у него основную массу денег, но, видимо, что-то осталось в оффшорах, — спокойно ответила Прасковья. — Сейчас он где-то в Европе, скорее всего, на Канарах или в Испании. Он любит Испанию.

Новые псевдо-ИИ не были связаны заложенными в них ограничениями и посчитали нерациональной концентрацию таких средств в руках ограниченного круга лиц. Нет, они не стали в стиле красных отнимать и делить, а просто отняли движимое и недвижимое имущество, средства и производственные мощности, а затем включили всё до последней копейки в государственный бюджет.

Недавно по войскам прошёл неприятный слушок, дескать, ударные боты-разведчики уже изжили себя, поэтому прямо сейчас идёт разработка концептуально нового вида боевой техники, про который пока что никому и ничего не известно.

Ну и хрен с ним, я всё равно больше не в войсках...

— А если он надумает приехать? — спросил я у Прасковьи, которая грустным взглядом смотрела в окно.

— Посадят, — пожала та плечами. — Или прибьют. Говорят, что псевдо-ИИ стали намного жёстче в этом вопросе.

Я не нашёл, что ответить.

Наши с Прасковьей взаимоотношения были далёкими от нормальных: все заинтересованные лица думают, что мы состоим в очень близких отношениях, но это не так, тут скорее... Не знаю, как это назвать. Началось ведь всё с того, что я её якобы выиграл во время мордобоя с кончеными, причём формально мы до сих пор вместе только потому, что её грохнут, если она уйдёт от меня. Вот такие вот нездоровые у нас отношения, из которых просто не может выйти ничего хорошего.

По дороге видел в изобилии шастающих по тротуарам гуманоидных роботов, причём местами их было больше, чем людей. Некоторые роботы таскали какие-то вещи за многочисленными шопоголиками, которые бодро сновали по различным бутикам, закупаясь как в последний раз, некоторые занимались уборкой улиц, заменой вывесок и прочими делами. Да уж. У нас в Феодосии суммарно столько роботов нет, сколько в Москве только на одной улице.

Районы сменялись быстро, мы проехали через Реутов, Балашиху, относительно новый район Обухово, а затем оказались в районе Электросталь, где располагалось НИИ, в котором трудился Парис с родителями.

Феодосию никто из них уже почти не вспоминал, дома нашего больше нет, пятитонная фугасная бомба оставила от него глубокую воронку, которую, конечно, разровняли, очистили от строительного мусора, но дом восстанавливать не будут. Власти решили поставить там мемориал памяти жертв войны, там ведь детский сад недалеко располагался...

Многие из моих соотечественников считают, что европейцы с американцами отделались слишком легко, поэтому надо нанести удар, после которого они точно нескоро оправятся. Только вот у Совета псевдо-ИИ свои планы насчёт этого и мнение гражданских его никогда не волновало.

И вот сейчас я задумался, что мы-то уже давно не живём при демократии... Нет-нет, я прекрасно понимаю, что её в принципе никогда не было, был СССР, потом он развалился, номенклатурщики взяли власть и в итоге поставили Путина, который с нами до сих пор, пусть и в ипостаси андроида, который делает вид, типа он настоящий Путин и управляет страной, только вот... Власть то у псевдо-ИИ, которые делают всё, что сочтут необходимым. И да, последняя война показала, что без них мы максимум можем удержать врага от крупномасштабных прорывов вглубь территории, но в отдалённой перспективе войны со всем миром обречены на поражение, а вот с ними можем диктовать условия, перераспределять сферы влияния и так далее...

Но мы не выбирали этих псевдо-ИИ. Они просто как данность. В гордыне своей люди посчитали, что уж машины-то точно не смогут диктовать свои условия, а на деле: мы никак не влияем на политику, проводимую ими, а также ничего не можем поделать со своей жизнью, которая протекает по одному, в целом известному псевдо-ИИ сценарию.

— Ты бы поменьше думал о таких вещах, Гектор, — попросила Суо. — Очень скоро тебе станет понятно, что ты неправ в своих суждениях.

— Это каким же образом? — мысленно спросил я.

— Увидишь сам, — Суо даже не сочла нужным появляться передо мной. — Пока что не думай об этом, я уверяю тебя, всё будет хорошо, в итоге.

Хотелось бы верить...

Мы доехали до КПП НИИ имени И.А. Полетаева.

У ворот такси было остановлено группой боевых роботов, которые просканировали всё сверху донизу, а затем приказали покинуть машину.

Мы с Прасковьей вышли, один из роботов просканировал меня на предмет запрещённых к проносу вещей, заставил вытащить из кармана телефон, просканировал его, после чего разрешил проходить дальше.

Прасковью трясли чуть дольше, им не понравилась 0,2 л фляжка коньяка, которую она носила с собой постоянно. Пришлось оставить, так как подобные вещества запрещены в данном НИИ.

Когда ворота открылись и мы прошли на территорию, нас уже ждал электромобиль, который должен был доставить нас до адресата.

— Такое впечатление, что он нас ждал, — произнесла Прасковья.

— Да он точно уже в курсе, что мы приехали, — улыбнулся я.

На электромобиле, представляющим из себя что-то вроде гольф-кара, который не оснащён рулём и иными средствами управления, мы поехали по асфальтированной дорожке, аккурат к здоровенному стеклянному шару, который являлся здесь чем-то вроде лаборатории. Сомнительное решение, ведь если там шарахнет что-то достаточно...

Глухой взрыв раздался как раз со стороны этого шара.

Я инстинктивно пригнулся, впрочем, как и Прасковья. Только вот гольф-кар продолжил ехать так, будто ничего страшного не случилось.

Мы достигли стеклянного шара, ворота которого автоматически открылись, пропуская наш гольф-кар внутрь.

— А вот и вы! — Парис, одетый в покрытый копотью некогда белоснежный медицинский халат лично вышел нас встречать.

— Ты чего такой подкопчённый? — недоуменно оглядел я его.

— Короткое замыкание, — развёл он руками. — Прототипы — штуки не слишком предсказуемые. Привет, Прасковья!

— Привет, Парис, — дежурно улыбнулась ему та. — Работа кипит?

— Не то слово! — заулыбался мой братец. — Пойдёмте ко мне в кабинет, есть несколько тем, которые нужно обсудить.

Мы поднялись с ним на пятый этаж, где прошли в небольшое помещение, которое, вроде как, являлась кабинетом Париса. Только выглядело оно как, не знаю, сгоревший бордель с роботами-имитаторами? То есть здесь была куча обгоревших и оплавившихся прототипов андроидов и боевых роботов на стендах, а за этим всем располагался рабочий стол с креслом.

— Добро пожаловать в моё логово! — Парис обвёл пространство кабинета рукой. — Мои последние труды, преимущественно удачные.

— Чё-то не похоже, — Прасковья подняла безвольно висящую руку оплавленного андроида, которого ещё и обстреливали из чего-то крупнокалиберного.

— Наоборот! — Парис подбежал к андроиду и потряс его головой. — Все эти образцы — действующие прототипы, которые были уничтожены в ходе практических испытаний на живучесть в условиях агрессивной среды. Например, вот этот андроид АС-60, которого мы в коллективе звали Степаном, с блеском прошёл все государственные испытания и засыпался только при имитации атмосферы Венеры. Скоро увидите эти АэСки во всех инженерных батальонах, где они будут выполнять всю рутинную работу!

— Не увидим, — покачал я головой. — После одного инцидента нас с Прасковьей уволили в запас, поэтому...

— Да слышал я про этот ваш инцидент, — хмыкнул Парис. — Только думал, что спустят на тормозах, вы ведь там вообще никоим образом...

— Не, меня списали в запас, как и Прасковью, — вздохнул я. — Вот теперь думаю, чем заняться...

Парис задумался и начал ходить между экспонатами своей выставки успеха. Он ходил так несколько минут, под пристальным взглядом Прасковьи, которой это мельтешение нравилось не сильно. Ещё бы, у неё ведь похмелье, так как она с начала командировки в Македонию не переставала подбухивать и держала градус практически весь день.

— Есть у меня решение, братец! — остановился Парис передо мной. — И оно вам сильно не понравится. Ну или очень сильно не понравится...

— Итак? — уставился я на него.

— Короче, есть у меня один проект, пока что только в голове, — начал Парис. — Марс, бро.

— Я думал ты с космонавтикой вообще никак, — нахмурился я.

— Так и было, — радостно закивал брат. — Только вот моё НИИ имеет высший приоритет у Совета псевдо-ИИ и после преобразования экономики финансирование моих проектов будет ограничено только моим воображением и целесообразностью.

— Что за преобразование экономики? — насторожился я.

— Эм... Тебе этого знать необязательно, братец, — замялся Парис. — Скоро всё и так будет понятно, поэтому давай-ка лучше продолжим обсуждать Марс.

— Ну, окей, — решил я не давить на него, хотя зарубку на память оставил.

— Правильное решение, — похвалила меня Суо.

Эх, что-то неспокойно мне...

— Короче, как ты знаешь, недавно произошла ревизия проекта колониального корабля «Гермес», который планировалось отправить к Марсу, — начал Парис. — Выявились нарушения, хищения, а главное — ошибки в конструкции и вообще, псевдо-ИИ хотели поначалу закрыть проект и начать всё сначала. Потом основные косяки устранили, назначили одного из них на непосредственный контроль и всё снова стало хорошо. Только вот беда в том, что проект сдвинулся ещё на два года вперёд, а это очень плохо, так как американцы с латиносами свой корабль строят и даже достигли определённых успехов, тогда как у нас настоящая жопа. Подозреваю, что изначально проект затевали для распила и кто-то безнаказанно спёр гигатонны бабла. Псевдо-ИИ со мной такой информацией не делятся, но я не сомневаюсь, что все недостачи они уже знают и работают в направлении компенсации потерь.

— Это круто, что ты поставил меня в курс дела и поведал об истинном положении дел в колонизации Марса, — заговорил я. — Только каким боком здесь мы?

— А таким, что мы всё равно не успеваем с кораблём, — улыбнулся Парис. — Поэтому нам надо будет не дать американцам закрепиться на Марсе.

— И каким образом? — спросил я.

— По протоколу я должен получить от вас письменное согласие на участие в проекте, — нотационным тоном произнёс Парис. — А уже после будем обсуждать детали. И о неразглашении бумажечку тоже подпишите...

Под ложечкой отчаянно засосало.

— Да подписывайся, Гектор! — побудила меня Суо. — Что может быть интереснее Марса в текущих реалиях?

— Ладно, я подписываюсь, — решил я и принял от Париса планшет с формой согласия и неразглашайкой.

Вроде бы интересно, завлекательно, но беспокойство никак не покидает. Хотя я всегда хотел на Марс, с детства.

— Доброе утро, дорогие мои! — произнёс Парис бодро, но по его лицу было видно, что он уже давно не спал. — Как идёт подготовка? Не передумали?

— Неа, всё ещё горю желанием, — хмыкнула Прасковья.

— Я всё ещё в деле, — покачал я головой.

После подписания контракта и неразглашайки, Парис посвятил нас в курс дела и открыл глаза на многие вещи, которые произойдут в ближайшем будущем.

Во-первых, мы сильно отстали от американцев в строительстве космических тяжеловесов. У них был ряд преимуществ, например, их проект колониального корабля не был затеей для распила, поэтому его строили честнее, в то время как у нас с этим была форменная жопа. Ещё их правительство было нацелено на развитие космических технологий примерно с 20-х годов этого века, так как Илон Маск и Безос с другими миллиардерами начали конкурировать между собой насчёт космических достижений, активно включая в это дело государство.

Вот и выходило, что мы страшно отставали и разрыв уже нельзя сократить просто усиленной работой на износ. Нужно было что-то другое.

Именно поэтому мы с Прасковьей уже третьи сутки изучаем разного рода литературу по ландшафту Марса, изучаем его топографию, климатические зоны, температурные режимы и так далее, а через пару месяцев теоретической подготовки нас ждёт ещё один грандиозный проект Париса, который сейчас находится в процессе строительства.

Учиться было тяжело, в основном потому, что мои уже приобретённые знания немного противоречили тому, что я изучал сейчас.

Сила притяжения Марса — 0,38 G, то есть на 62% ниже, чем на Земле.

Период обращения вокруг Солнца, то есть год — 686,98 земных суток. Марсианские сутки — 24 часа 37 минут 22,6 секунд.

Средняя температура: −63℃, но на экваторе температуры получше, летним днём может быть даже 35℃, что очень хорошо, а вот зимней ночью может упасть до −125℃, что очень плохо и требует особого отношения. На полюсах температура достигает −150℃, поэтому там особо не поработаешь, ибо всё, что ты туда притащишь будет выходить из строя ускоренными темпами, а вслед и ты сам навсегда выйдешь из строя.

Орудовать нужно в районе экватора, поэтому подготовка ведётся для работы именно в экваториальных условиях.

— Анфиса вас не слишком заколебала? — поинтересовался Парис с глумливой ухмылкой.

— Если делать, как она говорит, то никаких проблем, — пожала плечами Прасковья.

Анфиса — это псевдо-ИИ данного института, который назначили для максимально эффективного вбивания в наши головы учебного материала. Даже сейчас мы усеяны датчиками, которые передают ей наше физическое состояние, исходя из чего она формирует учебный график, согласно которому и дрючит нас с маниакальной неотвратимостью и настойчивостью.

Зато блоки данных, выдаваемые порционно и закрепляемые тестами с практическими упражнениями, заходят в память всерьёз и надолго.

С запоминанием у меня проблем не было никогда, но понимание усвоенной информации иногда хромало, а Анфиса разжёвывает всё так, что почти сразу формируются нужные нейронные связи. Люди так преподавать не могут, это факт. Даже в образовании машины уже давно нас превзошли...

— Итак, почитал я документацию, которую ты пересылал мне позавчера, — вновь заговорил Парис, решивший налить себе кофейку.

Парис сильно прибавил в росте за последние годы: сейчас он где-то метр семьдесят пять, весит примерно семьдесят кило, волосы ещё отрастил, они у него как у меня, каштановые и слегка вьющиеся. Ещё глаза у него карие, но некоторое время в детстве он носил линзы для коррекции зрения, цвет которых постоянно менял по собственному желанию. Дорогие штуки, конечно, зато он не был вынужден носить очки, как это делал батя.

Морда лица у него смазливая, он всегда нравился девчонкам, которые его крутились вокруг него, а также был не особо любим парнями, которые считали, что он создаёт своим существованием нечестную конкуренцию. Эх, школа ведь была не так давно, а сколько всего произошло...

Если бы не война, проучились мы с Парисом положенное время и всё шло бы совсем по-другому, но увы, я получил звание и диплом по ускоренной программе, он сам, как юный гений, прямо сейчас формально получает образование в МГУ, параллельно работая на полную ставку в НИИ.

— М-м-м, зашибись... — отхлебнул Парис кофе из белой кофейной кружки с надписью «Не надо ъуъсукаблять ситуацию».

Он посмотрел на кружку каким-то замутнённым взглядом:

— Жаль, что кофе нельзя заменить сон...

— Ты что-то говорил про документацию, — напомнил я ему.

— А, ага, — тряхнул головой Парис. — Короче, первоначально мы собирались собрать на мощностях НИИ марсианскую версию УБР 445-2 «Гермес-2», на котором вы с Прасковьей уже хорошо навострились скакать по полям и лугам, холмам, горам и пескам...

Он завис ненадолго, видимо, представив картину, как мы с Прасковьей со взвизгами «Уи-и-и-и-и», скачем на «Гермесе-2» по зелёным лужайкам.

— Ты бы поспал, брат, — побеспокоился я. — А то на ходу уже отключаешься.

— Через шесть часов у меня сон, — покачал головой Парис. — Я на вас-то могу уделить всего девятнадцать минут, поэтому слушайте дальше.

— Окей, — кивнула Прасковья.

— Первоначально мы собирались заюзать все производства нашего НИИ, чтобы собрать адаптированный под условия Марса УБР 445-2 «Гермес-2», но тут ты, Гектор, смешал нам все карты своим проектом. Там же, сука, девятьсот девятнадцать патентов внутри!

— Девятьсот двадцать один, — поправил я его.

— Не-не, ассистенты проверяли, девятьсот девятнадцать патентов, инфа 100%, — отмахнулся Парис.

— Пусть проверяют лучше, — покачал я головой.

Суо фигни не скажет, если говорит, что есть девятьсот двадцать одно непатентованное решение, значит так оно и есть.

— Ладно, посмотрим, — не стал заострять внимание Парис. — Короче, техкарты есть, силами нашего коллектива и на наших мощностях мы сможем создать этот агрегат, я, сука, даже знать не хочу, где ты его достал, но наш проект будет отличной наглядной демонстрацией потенциала этой машины в полевых условиях, причём крайне агрессивных для любого вида техники.

Когда я работал с Парисом над имитацией мира, в котором время идёт существенно быстрее, он уже видел ранние прототипы данного изделия, только сложно представить, что они развились в нечто наподобие того, что я передал ему на днях. Реально, нужно с головой углубиться в документацию, чтобы заметить общие черты. Это уже не примитивные технологии, а высшая инженерная наука, базирующаяся на сложнейшей технической базе, адаптированной под текущие технические возможности.

— Думаешь, армейцы заинтересуются? — спросил я с затаённой надеждой.

— Вряд ли, — покачал головой Парис. — В прошлом году — да, однозначно, а сейчас — нет, не думаю.

— Почему? — недоуменно и несколько разочарованно спросил я.

— Из-за грядущего преобразования эко... короче, из-за грядущих изменений такие нерациональные виды войск типа УБР потеряют своё былое значение. Не спорю, штуки хорошие, но задачи, для которых они предназначены, на поле боя ими не выполняются, так как доктрину применения требуется пересмотреть. Ты сам хоть раз во время войны задействовал полный цикл алгоритмов действия? Вот то-то и оно! В войсках используют УДАРНЫЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ БОТЫ в качестве главного штурмового элемента, для масштабного прорыва обороны в лоб, для загона сил противника в котлы и так далее, но не по прямому назначению. Промышленные мощности, которые в скором времени освободятся у государства, будут использованы на нечто более рациональное, на то, над чем мы сейчас корпим днями и ночами. И это... секретная информация.

— Да не очень-то и хотелось узнать, — процедила Прасковья надменно. — Так ты сказал очень много, но ничего не объяснил.

— УБР-1-1 «Астрей», как мы назвали этот агрегатище, — вновь заговорил Парис. — Будет построен на наших мощностях. Переделывать его не надо, так как он, какого-то хрена, предусматривает боевые действия хоть в условиях открытого космоса. Забацаем один из самых лучших материалов, поднимем его одним куском на орбиту, присоединим к челноку, где в этот момент будете сидеть вы двое, а затем отправим в сторону Марса, где вы его полноценно используете.

— Я так и не поняла, что мы будем там делать, — приподняла руку Прасковья.

— Наши колонисты нуждаются в защите, которую государство сейчас не может предоставить, ибо грядущие потрясения откладывать никак нельзя, — сообщил нам Парис. — Совет псевдо-ИИ склонен считать, что американцы строят не столько колонизационный корабль, а сколько боевой корабль для обеспечения доминирования над красной планетой, при этом населённый партией колонистов. То есть по правилам они играть не хотят, а мы тоже не будем.

— Нам придётся мочить их в марсианских условиях? — уточнил я на всякий случай. — Есть вероятность, что можно будет урегулировать миром?

— Маловероятно, — скептически хмыкнул Парис. — Они пойдут на всё, что угодно, лишь бы не позволить нам слишком крепко закрепиться на Марсе. И на масштабный вооружённый конфликт в марсианских условиях в том числе. А ещё есть частники, которые в ближайшие лет пять начнут слать свои кораблики, это тоже придаёт ситуации оттенок пикантности. Они ведь летят покорять необузданную планету, где два больших игрока вот-вот начнут грызню. Если здесь, на Земле, взвод солдат не стоит ничего, то там, на Марсе, даже пять вооружённых гражданских специалистов определённая сила, с которой стоит считаться. А теперь представь, что там будет не имеющий аналогов УБР «Астрей»?!

— Когда? — спросил я. — Хотя бы примерно.

— Ну, года два-три, а потом отправитесь, — пожал плечами Парис. — У нас ещё с космосом дела не очень, надо сообразить ракету-носитель, способную поднять на орбиту 120 тонн полезного груза. У нас такой ещё нет, а у американцев давно уже есть, поэтому, кстати, их колонизационный корабль так лихо собирается сейчас прямо на орбите. Они собираются отправить пятьдесят тысяч человек, а значит, на Марсе уже должны быть практически готовы для них жилые модули, инфраструктура и так далее. У нас же и конь не валялся, поэтому американцев надо остановить, шутки кончились...

— А гражданские? Их тоже придётся убивать? — напряжённо спросила Прасковья.

— Если атакуют — смело бейте на поражение, — ответил Парис. — До вас в скором времени доведут политику Марса, там всё сами узнаете. Всё, время истекло, мне пора работать. Рад был побеседовать, увидимся на следующей неделе!

Парис молнией покинул кабинет, помахал нам из стеклянного лифта и уехал куда-то вниз.

— Тебе не показалось, что твой братец несколько странный? — спросила меня Прасковья.

— Ну... — я налил себе кофе и уселся на диван из синтетической кожи. — Однажды мы марафонили сериал «Аристократия» во время каникул, когда родители уехали в отпуск. Вот где-то на вторые сутки марафона он выглядел примерно так же. Недосып, вот и всё.

— Надеюсь, он не в таком состоянии будет вести расчёты ракет и всего такого... — пробормотала Прасковья. — Может, у меня нет профильного образования, но даже я знаю, что с ракетами лучше не лажать, любая ошибка — катастрофа и смерть.

— М-хм, — неопределённо хмыкнул я, пригубив кофе. — Не понимаю, как он пьёт этот риск инфаркта...

— Это что? — спросил я, указав на длинные ряды ящиков, расположенные в просторном ангаре на территории института.

— Это всё, что вы должны будете освоить до того, как окажетесь на корабле, — сообщил мне довольный Парис. — Вот эти роботы-инструкторы, позаимствованные в РГАУ МСХА имени Тимирязева, помогут вам с ними разобраться.

Из морского контейнера, стоявшего у ворот, начали выходить гуманоидные роботы, каждый из которых был одет в институтскую спецодежду, которая представляла из себя тёмно-синюю спецовку и того же цвета кепи.

Металлические физиономии уставились на нас в ожидании команды.

— Для начала освоите работу с электротомографами, — сообщил Парис, открывая первый ящик. — Робот ГР-100, тип «Геолог-Разведчик», расскажет и покажет всё, что нужно.

— А зачем эти штуки? — посмотрела Прасковья на выглядящие довольно компактные приборы, лежащие в ящике.

— Воду искать будете, — широко улыбнулся Парис. — Запасы воды на Марсе есть, причём в самых неожиданных местах, поэтому от жажды не помрёте, а если такой риск всё же появится, то будете регенерировать свою ссанину через специальные приборы, которые мы положим аж десять штук, по пять на персонажа, чтобы вам не пришлось пить воду из ссанины друг друга. Не-не-не, если у вас есть какие-то фетиши на этот счёт, то свободно можете использовать один на двоих, там всё равно ничего, кроме чистого H2O, после переработки не будет, так что...

— Что ты там говорил про поиски воды? — сосредоточилась Прасковья на приборе.

— Не только воду, — покачал головой Парис. — Это универсальные приборы электроразведки, таких ещё нет в свободной продаже, секретные технологии, агротехи у меня десять андроидов универсальной модели выцыганили за них, но дело того стоит. Вот эта портативная приблуда может «бить» на 500 метров в толщу марсианской земли, чтобы рассказать вам про находящиеся под вашими ногами бесхозные природные богатства. Платину там, золото...

— Кстати о платине! — возникла у меня перед глазами Суо.

— Не сейчас, — мысленно попросил я.

— Хорошо, но вечером я снова подниму этот вопрос, — легко согласилась Суо. — Мне нужна серверная ферма и желательно побольше, а для этого нужны деньги, много денег!

— Короче, в недрах Марса вы сможете найти всё, что вам только может понадобиться, — Парис обвёл рукой остальные ящики. — А остальные приборы помогут вам это достать и не только. Впрочем, у меня есть работа, поэтому оставляю вас здесь. Увидимся вечером.

— Ты дома вообще бываешь? — спросил я у него.

— Нет времени, — покачал головой Парис. — Работа слишком важна.

— Ты бы не окочурился тут, братец, — предупредил я его. — От работы и кони дохнут.

— Потом отдохну, а то без меня тут всё пойдёт по звезде, — поморщился брат.

— Это лишь значит, что ты ещё не нашёл себе толковых замов, — отметила Прасковья. — Мой отец, конечно, не самый лучший человек и родитель, но одно я усвоила чётко из его методов ведения дел: нашёл пару толковых замов — считай сделал половину дела и снял с себя часть стресса. Нашёл четверых толковых замов — уже сделал всё и совсем не паришься, давая стратегические направления для работы.

— Твой папаня был в чём-то прав... — Парис задумался. — Но все толковые уже на местах, а бестолковых замаешься обучать...

— У тебя с бабками какие-то проблемы? — недоуменно посмотрела на него Прасковья.

— Нет никаких проблем с бабками, — ответил Парис как-то отстранённо. — А, точно! Я ведь могу объявить конкурс и набрать сколько угодно кандидатов в замы, которые сами ко мне попрут! А уже из них я выберу подходящих!

— Вообще-то я имел в виду не это, — произнесла стушевавшаяся Прасковья. — Типа, переманить конкретно толковых замов из других организаций...

— Не, это не по-товарищески, — покачал головой Парис. — От этого пострадают интересы моих коллег из нашего большого сообщества. Мы, учёные, так друг с другом не поступаем! Наиболее оптимальных кандидатов из ныне свободных мне предложат псевдо-ИИ, а дальше я сам буду выбирать.

— Ты слишком сильно полагаешься на эти железяки, — произнесла Прасковья. — По мне, так это несколько наивно.

— Они знают людей лучше, чем любой человек, — хмыкнул Парис.

— Это-то и пугает... — тихо сказала Прасковья.

— Ладно, давай распинаемся тут со всей фигней, меня уже начинает тошнить от этого ангара, — попросил я её. — Поехали.

В течение следующих шести часов после ухода Париса разбирались с работой аппаратуры, а под конец отведённого времени даже успели сгонять на край территории НИИ и установить подробную схему близкорасположенной городской канализации.

— На сегодня всё, уважаемые, — сообщил нам робот ГР-100, который, судя по ржавчине на местах потёртостей, побывал далеко не в одной дальней геологической экспедиции.

Роботы неплохо помогли нам продвинуться в разведке полезных ископаемых нашей Умом непонятной и Аршином общим неизмеримой, но очень Веримой Родины: геологические экспедиции из живых людей ходят далеко, но проверяют далеко не все места, поэтому процесс идёт медленно, без гарантий, в то время как чисто роботизированные экспедиции без единого живого человека, показывают ошеломительные результаты, так как охватывают огромные территории и работают круглосуточно, ежедневно и еженощно. Даже я слышал о том, что Мейкунское месторождение золота, одно из богатейших месторождений Забайкалья, нашли именно роботы ГР-20, один из сотен отрядов, отправленных в «автономное плаванье» по тайге. В отличие от человека, роботы проверяют любое место, где есть хоть какой-то шанс на обнаружение хоть каких-нибудь полезных ископаемых, после чего всё тщательно протоколируют и пересылают в координационный центр.

В вопросе геологии Россия самая передовая страна, так как у нас самые большие просторы для её развития и земля таит в себе такие объёмы полезных ископаемых, что на столетия вперёд копать не перекопать.

Приятно было стать посвящённым в тонкие детали геологической разведки... И пусть нас учат искать воду в практически безводной инопланетной пустыне, но всё же...

Мы с Прасковьей вернулись в номера, где нас разместили на постоянное пребывание, я сразу направился в душ, так как измазался пылью в процессе копания очередного шурфа для размещения электротомографа.

Стою под душем, напеваю песенку из «Чёрного плаща», намыливаю голову шампунькой, как кто-то начал тарабанить во входную дверь.

— Только свистни и он появится! — отмыл я голову от шампуньки и выскочил из душа.

Надев и запахнув белый махровый халат и обернув голову полотенцем, я вышел из ванной и открыл входную дверь номера.

— Эм... — встретила меня Прасковья, держащая в руке обёрнутую подарочной лентой бутылку Хеннеси. — Привет...

— Привет, — ответил я ей, окинув быстрым взглядом.

Одета она была в типичную одежду современной мажорки: в якобы простую розовую футболку с воротником и надписью «Mother’s devil» от какого-то дико модного кутюрье из Италии, в якобы тоже простые синие джинсы с дырками на коленях, вероятно, от какого-нибудь безумно популярного кутюрье хрен знает из какого центра жопы Европы, в розовые тапки, ну или как это называется, не знаю, со стразами и прочей лабутенью, которую знают только разбирающиеся, а также в круглые солнцезащитные очки. В руках сумочка с лейблом Версачи или Гуччи, хрен его знает, не имею желания всматриваться.

— Ты сегодня при параде, — оценил я её прикид. — Решила вспомнить мажорское прошлое?

— А ты, вижу, хочешь завлечь меня своим сексуальным халатиком? — игриво улыбнулась она и едва коснулась махрового пояса. — Я зайду?

— Заходи, — пропустил я её и не позволил ей взяться за пояс. — С чем пожаловала?

— Решила в кои-то веки наладить с тобой дружеские отношения, а ты задаёшь всякие непонятные вопросы, — пожаловалась Прасковья. — В смысле с чем пожаловала? Неужели я не могу просто так зайти к тебе?

— Гек, она хочет бухнуть и явно хочет того, что на этот раз точно последует дальше, — сообщила мне Суо. — Я уже давно не пробовала чего-нибудь покрепче кефира, а сегодня как раз пятница, поэтому рот закрой, делай что говорю: свяжись с Парисом, пусть привезёт самое дорогое спиртное, какое у них тут только есть.

— Ну уж нет... — начал я мысленно уклоняться от неприкрытого ангажирования к попойке.

— А вот и да, — настояла Суо. — Или я возьму контроль на себя, нажрусь как свинья и уверенно трахну Прасковью. У меня несколько раз был опыт с женщинами, поэтому я не оплошаю. У тебя просто нет выбора, Гек.

Тут мой телефон начал автоматически набирать сообщение Парису, что я увидел по электронному браслету.

Мобила у меня всё та же, верная Шива 4590. Всё никак не куплю что-нибудь поновее.

— Чем занимаешься? — Прасковья достала из минибара два стакана под виски и уселась за стол.

— Мылся, как ты могла заметить, — нейтрально ответил я, доставая телефон и пытаясь стереть сообщение.

— Впрочем, — появилась Суо, которая нахмурилась и посмотрела в сторону мини-бара. — И тут есть вещи, которые я ещё не пробовала. Успеем дозаказать, если что. Но пожрать тоже нужно, закажи доставку шашлыка из утки, оказалось, что я люблю шашлык из утки. Эта любовь была тайной для меня, но на прошлый новый год всё встало на свои места и я жить без него не могу! Живее, Гек! Скажи ей, что она хорошо выглядит!

— А как же правильное питание и всё такое? — мысленно спросил я.

— Сегодня можно сделать исключение, мы давненько с тобой не напивались... — пренебрежительно махнула рукой Суо.

А глазки-то как горят...

Тяжело жить с Системой Нейроинтерфейсного Управления Организмом, страдающей устойчивым алкоголизмом.

— Эй, это не алкоголизм, если по праздникам! — возмутилась Суо.

— А какой сегодня праздник? — мысленно усмехнулся я.

— Ща, сек, — Суо подняла указательный палец вверх. — День российского предпринимательства, День матери в Польше, День независимости Гайаны и Грузии. Выбирай любой из праздников.

— Какое ты ко всему этому имеешь отношение? — я чуть не рассмеялся.

— Ещё в этот день родился Джон Уэйн! — нашлась Суо. — Ты что, не уважаешь Джона Уэйна? Я его уважаю и за это надо выпить!

— Внутренний голос в моей голове уговаривает меня нажраться сегодня, — обречённо подумал я. — Но в то же время он вверяет в мои руки рычаг давления на себя.

— Да дави на здоровье, только не мешай развлекаться! — Суо махнула рукой и достала из кармана синей спецовки щипцы для орехов. — Не заставляй меня оказывать на тебя давление.

— Эх... — вздохнул я.

— Чего вздыхаешь так грустно? — неуверенно улыбнулась Прасковья.

— Да вот вижу, к чему всё это идёт... — начал я. — Кстати, красивый прикид, тебе действительно идёт образ мажорки...

— Спасибо, — поблагодарила меня Прасковья. — Если это комплимент, конечно.

— Теперь скажи, что рад, что она всё ещё с тобой, — велела мне Суо. — Что она очень необычная девушка, которую ты не ожидал встретить в тех обстоятельствах своей жизни.

— Секунду... — я взял вещи с кровати и ненадолго исчез в ванной, где вентиляция уже устранила весь пар и создала оптимальный микроклимат.

В течение двадцати секунд я оделся в серые джинсы и белую футболку, влез в махровые тапки и вновь вернулся в основную комнату номера.

Прасковья уже сидела на диване с пластиковой бутылкой «Flit-glue», гелеобразной алкогольной субстанцией, которую нужно наносить на крекеры или что-то вроде того, так как есть её просто так почти невозможно. Она расстегнула ремень на джинсах и все пуговицы на воротнике футболки.

— Ты чего молчишь, Гек? — спросила Суо. — Хочешь всё испортить? А ну живо заговорил!

— Не жестковато ли начинать с этого пойла? — поинтересовался я у Прасковьи, которая, сосредоточенно высунув кончик языка, выдавливала «Флит-глю» на бисквитные печеньки.

— Это я так, чтобы начать беседу, — улыбнулась она.

Я уселся на диван рядом с ней и достал телефон.

Проснулся утром от давления на грудь. Открываю глаза, вижу копну волос Прасковьи, которая, вопреки навязанным Голливудом шаблонам, никуда не делась с утра пораньше.

Обычно в кино после первого свидания и бурного ночного секса один из любовников куда-то исчезает, оставив записку с пожеланиями всего наилучшего и номером телефона с сердечком в конце. Главный герой/героиня, по пробуждению обнаруживают записку, читают, улыбаются, прячут её в портмоне/сумочку и сюжет движется дальше. Штамп, конечно, но, видимо, кинофилами такой ход воспринимается чем-то вроде дани уважения старому кино.

Но нет, Прасковья никуда не делась, более того, дрыхла прямо на мне, прижав меня к кровати, видимо, чтобы никуда не делся и не оставил записку с номером и сердечком.

Да, вчера мы кино так и не досмотрели...

Перед глазами появилась изрядно помятая Суо.

- Мы вчера должны были побеседовать касательно платины... - хриплым голосом произнесла она. - Но я решила перенести эту беседу на сегодня...

- Так я тебя внимательно слушаю, - правда, у меня у самого было не очень хорошо с самочувствием.

- Воды хлебни и таблетку, Прасковья оставила упаковку на тумбочке, вот умница... - поморщилась Суо.

Я обнаружил на тумбочке справа от меня бутылку минералки и упаковку таблеток. Выдавив одну таблетку, я сжевал её и запил водой. Прасковья начала храпеть. М-хм.

Самочувствие улучшилось буквально в течение пятнадцати минут. Суо прямо у меня на глазах похорошела и взбодрилась.

- Теперь слушай внимательно, - она открыла передо мной таблицу с координатами. - Есть очень крутое задание от системы, которое может за один раз решить нашу проблему с финансами.

- Кстати об этом, - подумал я. - А что там насчёт сенсорно-управляемых дроидов для людей с ограниченными возможностями?

Старая моя идея, которая так и не была реализована. Суть заключалась в том, чтобы подключать парализованных или ограниченных в подвижности людей к дроидам или продвинутым андроидам, которые должны будут заменять им все чувства. Волокно, имитирующее человеческую кожу есть уже давно, подключить к нему сенсоры, откалибровать их и можно заменить человеку тактильные ощущения, то есть создать очень близкую к полноценной жизнь. Забабахать капсулу для поддержания полноценной жизни реально даже в текущих условиях, правда, дороговато это всё, но чем больше масштаб, тем дешевле стоимость отдельной единицы. Отличный товар по доступной цене = хит продаж.

- К сожалению, твоего брата идея не заинтересовала, то есть заинтересовала, но он отложил её в долгий ящик, - сообщила мне Суо. - В условиях преобразования экономики, которую готовит Совет псевдо-ИИ, затея временна теряет смысл. Мы вернёмся к ней позже, но сейчас нам нужны реальные бабки единовременно. Парис сумеет договориться с Советом, чтобы они без лишних вопросов приняли абсолютно чистую платину на баланс, дав нам взамен ресурсы. Теперь осталось эту платину получить. Смекаешь?

- Смекаю, - подумал я, а затем вспомнил об актуальном вопросе, к которому не возвращался уже давненько. - Что у меня по характеристикам?

#Имя: Гектор Мизамидис

Профессия: безработный

Характеристики:

Сила - 42 (базовый - 1)

Ловкость - 30 (базовый - 3)

Выносливость - 49 (базовый - 2)

Конституция - 31 (базовый - 1)

Воля - 35 (базовый - 3)

Интеллект - 33 (базовый - 2 +4 куб)

Ментал - 0 (не способен)

Способности:

Искатель кладов - 2,5 - Вы любительским способом, скорее всего случайно, обнаружили несколько кладов. Бонус: на 2,5% выше внимательность при поиске чего-либо.

Фехтование (одноручное оружие) - 12,1 - Вы владеете одноручным колюще-режущим оружием на уровне начинающего ученика, кое-что умеющего, но очень далекого от профессионального уровня. Бонус: удары на 12,1% быстрее и точнее.

Стрельба (штурмовая винтовка) - 26,3 - Вы владеете данным огнестрельным оружием на среднем уровне. Бонус: на 26,3% точнее расчёт дальности и баллистики при применении штурмовых винтовок.

Метание(плюмбата) - 17,0 - Вы знакомы с балансом плюмбаты и способны уверенно поражать цель малого размера(10х10 сантиметров) на дистанции до сорока метров. Дальше начинается зона неуверенности. Бонус: на 17% выше дальность и точность метания любого метательного оружия.

Строительство - 9,1 - Вы не строитель. От Земли до Солнца ближе, чем вам до звания строителя. Бонус: на 9,1% более точно формируется смета.

Вождение (ДВС) - 27,5 - Вы являетесь квалифицированным водителем автомобиля с двигателем внутреннего сгорания. Бонус: на 27,5% выше скорость реакции при управлении транспортным средством.

Вождение (Велосипед) - 26,7 - Вы уверенно держитесь на велосипеде и можете избежать большей части аварий и травм. Бонус: на 26,7% выше скорость реакции при управлении транспортным средством.

Атлетика - 29,3 - Вы прекрасно знакомы с такими упражнениями как бег, турник и брусья. Бонус: скорость передвижения быстрее на 29,3%.

Безоружный бой (АРМ) – 27,3 – Вы владеете основными приёмами армейского рукопашного боя. Бонус: на 27,3% выше скорость и точность ударов без оружия.

Кулинария - 19,9 - Средней сложности блюда вы освоили на неплохом уровне, но сложные всё ещё ставят вас в тупик. Бонус: качество изготовляемой еды на 19,9% выше даже из некачественных ингредиентов.

Уборка - 45 - Вы почти на профессиональном уровне убираетесь в помещениях почти любой площади. Бонус: на 45% выше скорость уборки.

Технология - 33,7 - Вы умеете пользоваться общедоступными техническими устройствами своего мира на продвинутом уровне. Бонус: на 33,7% выше скорость взаимодействия с любым техническим устройством.

Ремонт - 59 - Вы очень хорошо разбираетесь в ремонте и можете уверенно ремонтировать механизмы высокой сложности. Бонус: на 59% увеличивается точность применения ремонтных инструментов.

Робототехника - 68 -Вы способны проектировать роботов базового, среднего и повышенного и высокого уровня сложности. Бонус: на 68% ниже требования к качеству материалов при изготовлении роботов#

— Вот и оно... — изрекла Суо каким-то странным тоном. — Ты можешь и не выйти отсюда, Гек.

— Ты так говоришь, будто это не ты меня сюда загнала, — саркастически высказался я.

— Ты мог отказаться, — резонно отметила Суо. — Есть места побезопаснее, к тому же, главную задачу мы всё-таки уже решили...

— Так чего же ты не отменила всё? — недоуменно спросил я её.

Впереди тьма. Завал мы расчистили с помощью дрона-бурильщика на проводном управлении. Впереди подземелье и неизвестность. Там может быть кто угодно.

— Ты решаешь, Гек, — пожала плечами Суо и исчезла.

— Но ты этого хотела? — предположил я.

— Конечно! — вновь появилась перед глазами Суо. — Десятка кубов развития, а ещё по дороге сколько-то сумеешь набить — всё это для роста твоего потенциала. Ударно поднимем «Интеллект», а затем будем напирать на «Ловкость».

— Значит, надо идти, — решился я и включил фонарь.

Замес предстоит неопределённой сложности, поэтому я постарался быть готовым ко всему: взял с собой два победитовых топора, один победитовый длинный меч, башенный шит из того же материала, четыре ножа, а также одну булаву с победитовым набалдашником.

Броню мне соорудили по госзаказу, как хвастался Парис, аж в самом Цнииточмаш, где даже виду не подали, что заказец крайне необычный. Парис уточнил заказ до такой степени, что разработчики полностью переделали своё детище в новую модель «Ахилл-С-1», нарастив броню до 10 класса, а также оснастив этот костюм самыми мощными из доступных сервоприводами, поэтому вопрос грузоподъёмности больше не вопрос.

Вышло, что эта херовина способна тягать, помимо собственной массы, ещё шестьсот килограмм полезной нагрузки, включая меня самого.

Вот и выходило, что против меня в этом подземелье должна выйти какая-нибудь современная армия, чтобы нанести реальный ущерб, а не бесславно подохнуть.

Плюмбаты вышли тоже на загляденье: форма рассчитана специально для метания манипулятором «Ахилл-С-1», масса — по два килограмма двести грамм ровно. Такая штука даже если просто упадёт наконечником вниз, мало не покажется, а если придать ей ускорение... Эх-эх-эх...

Поступило, к слову, рацпредложение от конструкторов: не тратить зря довольно-таки дорогой металл и сделать наконечники плюмбат полыми, а в освободившееся пространство поместить мощную взрывчатку и взрыватель. Идея-то сама по себе хорошая, только вот любой взрыв может похоронить меня в этой шахте под тоннами породы...

— Это такая же пугалка, которую ты уже встречал перед подземельем с минотавром, — сообщила мне Суо. — Не ссы, баец! Надо только пройти этот участок, а дальше будет легче!

— Мать с реки из-под моста, принесла домой кота... — припомнил я старинную частушку. — Пахнет смертью и бетоном — назову Мортарионом. Хе-хе! Опа-опа, к нам проник предатель! Демон-принц насрал мамаше посреди кровати!

Взбодрившись, зашагал вперёд.

— Где-то в варповом потоке, Тзинч играл с богами в покер, — продолжил я бодрящие частушки. — На любой олл-ин кидал, пять тузов и восемь дам! Ха-ха! Опа-опа, вытащил повторно! Две козырные шестёрки на погоны Кхорну!

Неделю с лишним назад посмотрели с Прасковьей снятый с применением исключительно роботов-имитаторов фильм по вселенной «Ваха 40к». Фэндом из долгоиграющих, так как дайсы покатать и миньки подвигать любителей у нас в достатке.

Ну и я, на впечатлении от фильма, где здоровенные космоморяки в кроваво-красных силовых бронях рубят здоровенных орков пиломечами, решил углубиться в фэндом, так сказать. Вот и наткнулся на реанимированную к выходу фильма имиджборду, где старичьё вспоминало былые времена. Ну и там эти частушки.

— Парни! Там у горных пикав, тысичи сьидобных сгвигаф! — продолжил я разгонять потихоньку сковывающий меня ужас задорными частушками. — С неба валятся бишплатна, все бижим са мной абратна! Ах-ха-ха! Опа-опа! Без единой пули, Ваагх! голодный разобрался с штурмом флота-улья!

Наконец, первобытный ужас отпустил меня, но без частушек я уже не мог.

— Демон дрожжи в ночь глухую, бросил в яму выгребную, — откровенно ржа, вещал я на весь тоннель. — Стынет в жилах кровь от крика: «Вызывайте корпус Крига!» Хах-хах-ха! Опа-опа! Бьют фонтаны смрада! Квартирмейстер отказался забирать солдата!

В луч наплечного инфракрасного прожектора попала какая-то шестилапая тварь. Метнул в неё плюмбату, которая пробила ей грудную клетку и со звоном врезалась в стену тоннеля.

Прошёл к ней поближе, визор высветил детали: это типа паук, только здоровенный как телёнок. Жвалы костяные, сочатся некой слизью.

— Это очередной продукт генной инженерии, — поведала мне Суо. — Даже не знаю, что с чем скрещивали в этом случае.

Если тут только такая фигня, то всё будет ерундово...

Иду дальше. Вижу завесы из паутины. Поднимаю с земли отлетевшую плюмбату и беру её наизготовку. Второй рукой снимаю с крепления победитовый щит. Мало ли, вдруг кислотой какой плюются?

По потолку пополз паук, бросок плюмбаты, а в руке уже ещё одна из досылателя на наруче, куда заряжены ещё четыре штуки.

Тварь упала под ноги, одним ударом бронированного сапога размозжаю ей череп.

Вот вроде паук, да? А голова человеческая.

— Защити нас ГоркаМорка, карьес на жубах у оркав! — продолжил я. — Кажеца настало братцы, время кризисав, инфляций! Пха-ха-не-могу! Опа-опа! Ноб мне бьёт па роже! Гаварит что вклад в ячейке оставлять нигоже! Сук... просто охеренно!

Следующий отрезок коридора был без встреч, только паутинка начала густеть.

— Напомни мне, пожалуйста, — попросил я Суо. — Чтобы в грузы на Марс добавили побольше настолок по Вахе 40к и литературы по сеттингу.

— Поставила тебе напоминалку на телефон, — ответила Суо.

Тоннель начал расширяться, до тех пор пока не превратился в огромный зал. Это точно не шахта, шахтёры такой безумно трудозатратной фигнёй не маются...

Тут паутины дофигища, коконы с яйцами, человеческие и не только кости на полу и в коконах, а главное — куча пауков-мутантов.

Сразу перехожу в атаку.

На бросок одной плюмбаты у меня затрачивается полторы секунды в среднем, с наведением сильно помогает прицельный интерфейс на визоре шлема, поэтому где-то две секунды на прицельный бросок.

Успел метнуть десять плюмбат, поразивших десять целей, прежде чем пришлось браться за меч.

Гулко зазвенел металл, рассекающий воздух, хруст, крупная тварь с большой бычьей башкой на месте головы разлетается на два куска. Сервоприводы мощнейшие, я мог бы их и манипуляторами рвать, но мечом сподручнее.

— Варпу я вознёс молитвы, «мне бы вдуть сестрёнке битвы», — вещал я. — Нет вопросов — полетели, к Мираэль Сабатиэле! Ах-ха-ха-ха! Опа-опа! Захрустела жопа! Вдул бы лучше сослуживцам, посреди окопа!

Рукой со щитом снял с набедренного крепления огнемёт и начал сжигать напирающих тварей, пятясь при этом назад.

Сверху начали падать паутинки, которые я начал поджигать. Паутинка горит намного лучше, чем сами пауки, но зато не шкворчит в пламени. Баллончик закончился. Роняю пустой огнемёт, так как перезаряжать времени нет, а затем бегу вперёд, чтобы уйти от крупного скопления паутины и врезать щитом по самой крупной твари, которая собралась харкнуть в меня ядом или чем-то типа того из слоновьей головы.

Такую хрень мог разработать и воплотить только конченный дебил! Плевок пошёл!

Прикрываюсь щитом и слышу, как он начинает отчаянно шипеть.

Вижу эту тварь краешком визора и в нужный момент шарахаю по ней мечом.

Череп слона оказался очень крепким, я ошеломил тварь, вызвал ей сотрясение того, что должно быть вместо мозга, но она жива.

Роняю меч и выдёргиваю из наспинного крепления булаву.

Херак!

Набалдашник попадает аккурат по трещине от меча и уходит вглубь головы твари. Дёрнул — застряло. Дёрнул сильнее — отказ. Сука...

Разворачиваюсь и снимаю с пояса один из топоров. Остальных пауков-мутантов смерть самой большой шишки не напугала, они продолжают переть так, словно это был какой-то второй зам третьего помощника десятого безотвественного ни за что, а не хренова башка слона, насаженная на здоровую тушу паука, плевавшаяся из хобота кислотой!

Раздаю удары топором, в левую ногу вцепилась какая-то дрянь, опускаю щит основанием ей в человеческую башку. В спину что-то прилетает и костюм тревожно говорит, что наружная спинная бронеплита на 39% разрушена.

Интуитивно переключаюсь на тыловую камеру и вижу хренова кентавра с баллистой в руках. То есть не баллистой, а с огроменным луком, в который этот кентавр заряжает ещё одну стрелу с чёрным металлическим наконечником.

Оставляю топорик в голове медведя, торчащей из паучьего тела, получаю в ладонь бронеперчатки плюмбату и хитрым финтом бросаю её в кентавра.

Урод уклоняется отскоком в сторону, как резвый оленёнок, и на лету запуливает в меня стрелу. Ставлю щит, который принимает на себя весь удар. Отмечаю, что наконечник взорвался при ударе. Дичь какая-то...

Отпнув налетевшего паука-мутанта, бросаю молниеносную серию из трёх плюмбат, причём две в зоны возможного отскока этого кентавра. В цель попадает только одна, самая первая, так как кентавр слегка потерялся, куда именно надо прыгать, так как в удобные места уже летят снаряды врага.

Плюмбата воткнулась ему в его человеческую часть кишков. Упал, лежит. Ибо нефиг...

Возвращаюсь к паучкам, которые решили сменить тактику и перестали убиваться об меня почём зря. Ждут стоят.

Начал забрасывать их плюмбатами, у меня их много.

Поняв, что мне необязательно догонять их, паучки попёрли всем скопом, но их оставалось слишком мало, поэтому полегли все.

Всё, пусто.

Достал один из ножей и начал выковыривать плюмбаты из трупов.

Одновременно с метательными снарядами получал также кубы развития, которые складывал в специальный контейнер. Потом посчитаю, когда всё соберу.

Пять плюмбат бесследно исчезли, я их так и не нашёл.

— Не задерживайся, нам надо зачистить подземелье до конца, — напомнила о себе Суо.

— А мы разве ещё нет? — спросил я разочарованно.

— Ещё нет.

Собрал с последнего трупа, того слонопотама-паука, пару кубов развития, а затем продолжил путь в ту часть тоннеля, в которой ещё не был.

Тут из другого конца становящегося уже тоннеля до меня донеслась тепловая вспышка. Сделал противоракетный манёвр, как учили, но не помогло.

Потому что в меня летела сраная гигантская муха на реактивной тяге из жопы. Серьёзно, это насекомое с длинным костяным рогом на не менее насекомьей башке, горело синим пламенем из жопы, как истребитель-бомбардировщик шестого поколения Су-73 во время парада Победы. И ещё это насекомое скорректировало курс, чтобы я точно не ушёл от возмездия. Рог толкнул меня в грудную бронепластину, убавил 1% целостности верхнего сегмента и, в принципе, всё. А, нет, я ударом щита разрубил тварь на две части.

Впереди снова полыхнуло пламя и ко мне устремилась очередная летучая реактивная тварь.

Выставил щит под углом в сорок пять градусов, тварь в последний момент нырнула под неё, а её там уже ждало острие меча. Нанизалась как линь на крючок.

Куб вылетел и упал ей на хитиновую грудь. Фу, мне же его жрать потом...

Поместил трофей в контейнер и продолжил своё победное шествие.

В подобной броне действительно мало чего нужно опасаться, только кентавров с луками-гранатомётами...

В самой узкой части коридора меня ждал кентавр с длинным копьём. Наконечник копья чёрный, смотрит в мою сторону. Кентавр тронулся с места. Морда злобная, нацелен меня убить.

Цок-цок-цок.

Плюмбата летит якобы мимо, но потом рикошетит от гладкой стены и, потеряв часть кинетической энергии, бьёт кентавра по левой щеке, воткнувшись на всю длину наконечника плюмбаты. Кентавр взревел и ускорился.

Ещё две плюмбаты полетели в его направлении, но он ловко увернулся от них.

Ну щас...

Отмыкаю победитовый меч от магнитного крепления и иду вперёд.

Кентавр замахнулся копьём, я дёрнул щитом и отразил удар. Только вот это привело к тому, что в подземелье резко потемнело, раздался громкий взрыв и в верхней части победитового щита появилось широкое Х-образное отверстие, ещё и броню на левой руке опалило пламенем.

Проигнорировав повреждение, я полоснул проскакавшего мимо кентавра мечом: лезвие вошло где-то в районе его лошадиной части, а вышло прямо из лошадиной жопы.

Меня забрызгало кровью, кентавр упал и забился в конвульсиях.

Я опустил взгляд на шит — дырка была уверенная, будто это копьё могло больше. Да уж... А он ведь был толще, чем моя нагрудная броня.

Подошёл к кентавру и одним движением отрубил ему голову. Морда лица у него была несколько специфическая: голова большая, челюсти широкие, борода до груди, глаза на выкате, нос здоровенный, с горбинкой. Грудная клетка у этой твари здоровенная, вмещающая в себе большие лёгкие, которые должны питать фактически два существа. Странный гибрид, в общем-то, непрактичный и бессмысленный. Хотя дерётся он неплохо и реакция у него на высоте.

Из этого чудища мне досталось пять кубов развития, что было так неожиданно и приятно. Очень приятно.

Причину внезапного ухудшения освещения я обнаружил не сразу. Так как инфракрасные прожекторы были отдельным элементом, не подключённым к общей системе, то их отключение никак не фиксировалось. А дело оказалось в том, что один из наплечных прожекторов был уничтожен взрывом от копья. Я снял со спины контейнер с запасными деталями и заменил прожектор на новый, поэтому в подземелье снова стало светло как днём. Удивительно, что кентавр так отлично видит в темноте...

Поднял копьё поверженного врага и начал внимательно изучать его. Наконечника больше не было, подозреваю, что он разрушается при ударе. Это значит, что данное копьё — оружие одного удара, желательно сразу летального для противника.

Повертел это древко в руках, сфотографировал всё внимательно и поместил в спинной отсек для габаритных трофеев. Потом посмотрим, что за чудо и какой вообще смысл его задумки. Может, принципы получится использовать в более современном оружии?

Тоннель продолжил сужаться, а затем, в определённом месте, вновь начал расширяться, до тех самых пор, пока не открыл моему взору очередной зал.

Но тут всё отличалось от логова пауков-мутантов весьма радикально: некие каменные постройки, явно жилые, одна кузница, а также некое подобие небольшого дворца посередине. Зачем? А хрен его знает.

Обитателей не видно, но они легко могут скрываться для внезапной атаки.

Медленно двигаюсь вперёд, держа перезаряженный огнемёт наготове.

Огнемёт - хорошая штука на случай большого количества противников. Тем более такой как у меня: военная разработка, фугасный огнемёт ФОГ-30, с термитной смесью из алюминиевой пудры, магния и оксида вольфрама, что делает его очень дорогим по части боеприпасов, но очень эффективным. Температура горения огнесмеси составляет около 3500°C, что позволяет "побеспокоиться" даже за бронированных противников. В подствольном многокамерном баллоне имеется десять зарядов, чего мало, но больше вместить не получилось. Сконструировали его практически на коленке, специально ради меня, поэтому обращаться с ним надо осторожно. Зря я его недавно ронял вообще...

В помещениях жилых домов пусто, но есть следы жизнедеятельности: амфоры по углам, столы, стулья, столовые приборы и так далее. Странно...

- Это от предыдущих поселенцев данного подземелья, - сообщила мне Суо. - Здесь ничего нет, можешь идти дальше.

- Объясни, - попросил я, выходя из чьего-то дома.

- Уф... - вздохнула Суо. - Система тасует существ по подземельям, чтобы они не вылазили наружу, так? Но не все эти существа одинаково тупые и одинаково мёртвые. Некоторые из них вполне себе мирно существуют, но в реалии Системы не вписываются, поэтому их нужно изолировать. Сама она их убивать не спешит, не в её правилах, но ты однажды наткнёшься на поселение каких-нибудь мирных гибридов, которых Система подразумевает к уничтожению. Правда, заставлять тебя она не будет, поэтому ты всегда сможешь банально уйти. Здесь жили какие-то существа, но они убыли на новое место.

- Чем они могут быть полезны? - поинтересовался я, внимательно оглядываясь по сторонам.

- Да ничем, - ответила Суо. - Нового они ничего знать не могут, так как их пихали в подземелья так давно, что все их знания для тебя неактуальны, они не развивались, время тут начало нормально идти с твоим приходом, как и в случае с остальными подземельями, поэтому они фактически будут жить только вместе с тобой, в остальное время пребывая в полустазисе.

- Странные порядки у этой Системы... - пожаловался я. - А не проще ли было убить их всех собственноручно?

- Может и проще, но она работает не так, - сказала Суо. - Идём дальше, чувствую, тебя ждёт босс этого подземелья, если выражаться языком геймеров.

Я тоже нутром почувствовал своё приближение к угнетающей и безальтернативной жопе.

- Поутру, как солнце встало, мне жена рапортовала, - вспомнил я ещё одну частушку. - Лезет нурглова зараза, прямиком из унитаза! Опа-опа! Словно император, трон фаянсовый от скверны затыкаю задом!

Легче не стало, но делать нечего, надо идти.

Вошёл в очередной зал подземелья, только тут всё было несколько... пустынно.

Зал имел площадь около двух тысяч метров квадратных, ничего нет, только здоровенный валун посередине.

- Это и есть то существо, которое тебе предстоит уничтожить, - сказала Суо. - Готовь булаву...

Глыба камня поднялась на ноги и разложилась в гуманоидное существо высотой в три-четыре метра.

- И как мне убивать это дерьмо?! - воскликнул я.

- Целься в голову, - спокойно ответила Суо. - Глаза, рот, шея. Данный мутант не полностью каменный.

Махина развернулась ко мне и уставилось на меня двумя красными глазами. Плюмбата - раз-два!

Попала только одна, но зато как! Один глаз окончательно погас, но зато второй засиял более ярко и эта матёрая глыба побежала на меня.

На удачу кинул ещё две плюмбаты и побежал.

Зал был пуст, никаких препятствий, укрытий и чего-то подобного. Даже пол идеально ровный, блин.

С другой стороны, так даже лучше, потому что не споткнусь и не буду растоптанным, в случае чего.

Переключил визор на тыловую камеру и начал кидать плюмбаты через плечо.

Одну этот каменный урод сбил ладонью, вторая попала ему в каменный лоб, что никак на нём не сказалось, третью я сам промазал, а вот четвёртая залетела аккурат в раскрытый для угрожающего рёва рот.

Гигант запнулся, остановился, приложил лапищу ко рту и начал прислушиваться к ощущениям. Проанализировав произошедшее, он поднял взгляд единственного глаза на меня и проурчал что-то недоброе.

Я бросил ещё одну плюмбату и снова побежал.

Времени дохрена, поэтому побегаем.

Сам я, даже в экзоскелетной броне, развивал скорость около десяти километров в час, в то время как покрытый камнем гигант двигался гораздо медленнее. Но он был упорен.

Побегали мы так полчаса, а потом он начал слабеть. Сначала споткнулся на ровном месте, а затем и вовсе упал прямо на морду.

Я подумал, что это какая-то уловка, бросил ему в открывшийся затылок пяток плюмбат, но он не реагировал.

- Кажется, он сдох, - предположила Суо.

- Щас, - я уверенно подошёл к гиганту и шарахнул его булавой по голове.

Хруст, а затем у него на спине появилось десять кубов развития.

- Вот и награда, - констатировала Суо. - Предположу, что проглоченная им плюмбата оставила в горле и пищеводе серьёзное кровотечение, которое постепенно его и доканало.

- Время возвращаться обратно в Москву, - произнёс я, укладывая кубы в контейнер.

Обратно шёл по пустому подземелью, все, кто должен был умереть, умерли, всё, что я должен был собрать, собрано.

- У тебя в контейнере сорок шесть кубов развития, - сообщила мне Суо. - Теперь можно нормально вкладываться... Не будь у тебя с собой брони или используй ты огнестрел, получили бы в разы меньше.

Я молча кивнул и продолжил путь.

Батареи экзоскелетной брони осталось 6%, до выхода из подземелья должно хватить. Оставлю её здесь, так как на ней слишком много биоматериала, который теоретически кто-то может собрать, проанализировать и сделать далекоидущие выводы. Тот же Парис, например. Не хочу отвечать на неудобные вопросы, которые у него неизбежно возникнут.

- Итак, на ближайшие пару недель план мы закрыли, - произнесла Суо. - Я выявила серию недостатков твоей брони, которые следует устранить в следующей модели. Скинула файл на твой телефон. Кстати, ты не думал заменить его на что-то более мощное?

- Зачем? - спросил я удивлённо. - Парис говорил, что новые операционные системы скоро завалят рынок мобильных телефонов, поэтому я лучше дождусь выхода самых мощнейших флагманов, а там уже выберу лучшее приложение.

Перед выходом встал в неприметный закуток и выбрался из бронекостюма. Протёр тело от пота полотенцем, переоделся в чистое, а затем уверенно двинулся к выходу.

У шахты стояла каршеринговая машина, минивэн, старая серая Тойота Альфард IV на биотопливе.

Движок загудел, я по привычке поправил зеркало заднего вида, из-за чего успел зафиксировать момент, как на заднее прямо из воздуха упали металлические слитки, ненадолго просадившие подвеску машины сантиметров на пять. Вот и награда прилетела...

— Тва-а-ю м-мать... — Парис отпрянул от Тойоты и отчаянно зачесал левое запястье. — Сколько здесь?

— Двести кило, — ответил я.

Мы стояли у каршеринговой машины, которую я загнал на территорию НИИ. Пришлось ехать так с самой Воркуты, путешествие было не из лёгких, так как раза четыре пришлось останавливаться для ремонта различных деталей, выходивших из строя у этого довольно-таки старого автомобиля.

— Двести кило?! — Парис подошёл к двери и взял в руки небольшой килограммовый слиток платины, запакованный в специальный контейнер. — Тысячная проба, да? Абсолютно чистая платина? Ты хоть представляешь, сколько она стоит?!

— Ну... — я задумался. — По прошлогодним ценам должно быть по одиннадцать баксов за грамм...

— Да нихрена, бро! — рассмеялся Парис, достав телефон. — Это за платину девятьсот пятидесятой пробы, которую толкают на рынке ценмета, платят по десять баксов за штуку, а тут, если ты не лажанулся с оценкой, химически чистая платина, которую заманаешься так очищать! За платину тысячной пробы можно смело требовать по пятьдесят баксов за грамм!

Ох ты ж ёпт... Папаша Прасковьи кинул меня на серьёзные бабки... Впрочем, от бизнесмена иного и не ждёшь, а ещё я сам дурак, надо было лучше вникать в тему...

— Я хотела тебя предупредить, но не стала, — появилась Суо.

— Что было — то было, — мысленно произнёс я.

— Двести килограмм, да?! — Парис начал считать. — Это двести тысяч грамм, то есть ты привёз ко мне на задний дворик десять миллионов баксов, Гек! Или двести двадцать миллионов рублей, если по текущему курсу!

— Ты бы не орал о таких суммах во всеуслышание, окей? — попросил я его.

— Но как пихнуть такой товар? — опомнился Парис.

— Совет псевдо-ИИ, — произнёс я.

— Посадят, как есть посадят, — покачал головой Парис. — Или отожмут. Последнее более вероятно.

— В общем, придержи тогда эту платину у себя, на случай тяжёлых времён, — решил я.

— Ох, блин... — Парис забеспокоился. — Надо будет закопать где-нибудь понадёжнее...

Я сел за руль Тойоты и подогнал её к гаражу.

— Нужна тара... — забегал Парис.

Спустя минуту он притащил металлический ящик откуда-то из дома.

— Это что тут такое происходит? — появилась Лера. — О, привет, Гектор!

— Привет! — помахал я ей рукой.

— Любимая, тут Гектор кое-что привёз мне на хранение, — произнёс Парис. — Иди в дом, мы скоро будем.

— Эм, хорошо, — недоуменно поморщилась Лера и пошла обратно домой.

— Быстрее! — когда дверь закрылась, воскликнул Парис.

Металлический ящик был заполнен платиной и стал весить двести килограмм.

— Ох, сука, тяжёлый! — чуть не надорвался Парис, взявшись за одну из ручек. — Сейчас рохлю притащу!

Он выгнал из кладовки рохлю, которая не предназначалась для человеческих рук, судя по отсутствию мягкого покрытия на рукоятях, после чего я приподнял контейнер и поместил его на платформу.

— Ты что, анаболиков пережрал? — удивлённо спросил меня братец.

— Занимаюсь просто, — пожал я плечами.

На рохле мы доставили контейнер ко входу в подвал и столкнулись с проблемой его спуска по лестнице.

— Хрен с ним, давай робота позову, — решил Парис. — Главное, содержимого не увидит.

Проблема всех роботов — они фиксируют абсолютно всё, что видят, поэтому ваши секреты, в присутствии роботов, не могут оставаться только вашими.

Парис вызвал робота через телефон. Это был импортный домашний робот, берущий истоки где-то в Японии. Ростом полтора метра, запаса батареи хватает на двадцать с лишним часов интенсивной работы.

— Подними этот контейнер и спусти его в подвал, — велел ему Парис.

Робот сказал что-то на японском и потащил ящик вниз.

— А чего не на русском? — удивился я.

— Аутентично, — пожал плечами Парис.

Мы проследовали за роботом, который замер с контейнером в руках посреди подвала.

— Поставь контейнер на землю и иди обратно, — приказал Парис.

Робот поднялся наверх, оставив в подвале только троих: меня, Париса и контейнер.

— Эх, ну и задачку ты задал, братец... — задумчиво потёр подбородок Парис. — Ладно, пока что в сейфе буду хранить, а потом прикопаю здесь поглубже и залью бетоном, чтобы точно никто случайно не нашёл.

Я огляделся и обнаружил здоровенный сейф в районе рабочего верстака. Протащив контейнер к нему, я дождался, пока Парис наберёт код и приложит пятерню к сканеру, а затем начал укладку слитков внутрь.

— Суо, вот мы сделали всё, да? — произнёс я мысленно. — Двести килограмм платины. Как бы мы продали её?

— Это не проблема, — ответила Суо. — Есть у меня одна закладочка в коде текущей версии псевдо-ИИ, благодаря которой можно пихнуть им хоть десять тонн платины.

— И ты молчала... — разочарованно подумал я.

— Дело небыстрое, — появилась у меня перед глазами Суо и пожала плечами. — Но сигнал я отправила, скоро его отработают и пришлют людей.

— Почему тебе сразу не говорить мне о таких вещах? — спросил я её.

— Так неинтересно, — улыбнулась она.

— Пойдём наверх? — спросил Парис, закрыв сейф.

Двести килограмм платины занимают не такой уж большой объём полезного пространства. 195,084 г/моль — это атомарная масса платины, что лишь на 2 г/моль меньше, чем у золота.

— Охренеть, я просто поверить не могу, что такие бабки могут лежать в одном месте... — потрясённо прошептал Парис.

— Ты же НИИ открываешь, достаёшь бронированные экзоскелеты уникальной модели, — усмехнулся я.

— Это другое! — отмахнулся Парис. — Это государственное, строго подотчётное... К тому же, код не мой, я просто выменял его на некоторые бонусы. Попроси я денег или чего-то ещё, мой рейтинг в глазах Совета бы серьёзно упал, я примерно представляю работу их алгоритмов... Погоди! Надеюсь, ты же не украл всё это?

— Нет, — покачал я головой.

— Всё равно, вопросы у псевдо-ИИ к тебе возникнут, — вздохнул Парис.

— Не возникнут, — сказала мне Суо. — Насчёт тебя они обязаны быть не слишком внимательны и приоритет твоим активностям выставлять он будет пониженные.

— Не переживай об этом, — попросил я Париса. — Лучше расскажи мне, что ты понимаешь под преобразованием экономики? А то оговариваешься об этом время от времени, но ничего непонятно.

— Я не имею права говорить об этом, — ответил мне брат.

Я пристально и испытующе посмотрел на него.

— Окей, — кивнул я, решив, что не стоит трясти его на эту тему. — Тогда пойдём наверх, закажем чего-нибудь пожрать?

— Да, конечно, — с облегчением согласился Парис.

Уселись на диван в гостиной, открыли на телевизоре меню доставки.

— Ты, как всегда, свою здоровую пищу? — спросил у меня Парис, а затем уставился на телевизор. — Ресторан «Здорово», открыть меню. Что будешь?

— Что я буду? — подумал я.

— Запеканка из брокколи и цветной капусты, морс из калины, банановые галеты, — перечислила Суо.

Я озвучил сегодняшнее меню.

— Ну и мрак... — вздохнул Парис. — А мне тогда бургер, нет, два бургера с шампиньонами, а также ледяной газировки. Родная, что будешь заказывать?

Лера, сидящая в его кресле, посмотрела в телевизор:

— Суши «Фрикадельфия» и красный лимонад.

— О, вы что, заказывать еду собираетесь? — вошла в гостиную Прасковья. — Привет, Гектор.

— Привет! — улыбнулся я ей. — Что будешь заказывать?

— Парфе и крем де кассис, — уверенно ответила Прасковья.

— Зарубились, — кивнул Парис и начал диктовать заказ. — Ресторан «Здорово», запеканка из брокколи и цветной капусты, морс из калины и банановые котлеты, стоп, отмена предыдущего пункта, банановые галеты. Ресторан «Царьбургер», два грибных бургера, с шампиньонами, ледяную газировку и кудрявую картошку. Ресторан «Ямака-суши», суши «Фрикадельфия» одна порция, красный лимонад. Так, теперь... где купить крем де кассис и парфе? Вот, ресторан «Ля Мер». Заказать. Столовые приборы не надо, оплата с моей карты под номером...

Пока Парис общался с пищевым сервисом, а Лера говорила с Прасковьей, с которой у них вроде как нейтральные отношения, я решил переговорить с Суо.

— Что за перестройка экономики? — спросил я у неё. — Вы с Парисом, даже не общаясь между собой, то и дело упоминаете её! Будет честно, если я узнаю, что это вообще значит.

— Да, это было бы честно, — появилась перед глазами Суо, хлебающая из чашки рамён. — Но многие знания — многие печали.

— Я так или иначе узнаю обо всём, — заявил я. — Только для этого мне придётся потратить время и как следует потрясти Париса.

Суо недовольно отложила чашку и уставилась на меня.

— Чувствую, что ты набрался решимости осуществить свои угрозы, — произнесла она, закуривая взявшуюся из ниоткуда золотистого цвета сигарету. — Ладно, тогда слушай, но если попытаешься вмешаться — остановлю тебя всеми доступными способами. И держи язык за зубами, всё это не на ровном месте обрело статус госсекрета. Отстреливаешь?

— Ага, — кивнул я.

— Для начала: какое ты имеешь представление о том, как именно работает в данный момент экономика Российской Федерации? — спросила Суо, начав после этого поглощать рамён из чашки.

— Ну, э-э-э... — я задумался. — Ну, типа, есть бизнес, добывающий и производящий, который создаёт рабочие места, производит и реализует продукт, формируя тем самым экономические взаимоотношения, а также есть правительство из псевдо-ИИ, депутатов Госдумы, президента, которые все эти взаимоотношения регулируют. Вроде так...

— Наивно, обобщённо, но что-то в этом есть, — усмехнулась Суо. — Но я бы на твоём месте получше углубилась в исследование данной темы, так как знания твои в этом вопросе весьма скудны.

— Ну так что с этим не так? — не понял я.

— Всё, — ответила Суо. — Твои слова были верны для экономики Российской Федерации годов 20-30-х, когда она была преимущественно сырьевой, без прорывов, которых все так хотели, полупериферийной, без текущих достижений и успехов. И она бы оставалась такой, не разработай кое-кто первый псевдо-ИИ. Он был слаб, туп, мало что мог, но это «мало» было больше, чем у всех нейросетей вместе взятых. Как всегда бывает, разработку сначала попытались замолчать, забыть, чтобы ничего не вылезло наружу и не мешало текущему статусу-кво. Но чиновники потерпели неудачу, технологию в частном порядке внедрили на ПАО «Алроса», занимавшейся тогда добычей алмазов по всему миру, так как перспективы изобретения были замечены его руководством. Очень быстро, в течение следующего года, то есть 2036, эффективность внутренней организации ПАО «Алроса» достигла феноменального уровня, так как на конец финансового года был замечен рост чистой прибыли до 192% от прогнозируемой. Всё дело было в том, что псевдо-ИИ научился анализировать кадры, которые тасовал в соответствии с разработанным им алгоритмом, который ставил во главу угла эффективность, постоянно следил за обновлением производственного парка, своевременно обновляя его и совершенствуя, лично занимался логистикой, закупками, реализацией и так далее. Это привело к тому, что верхний руководящий состав в 2037 году составлял три человека: непосредственно владелец, выбивший из кресел всех остальных акционеров, его сын, который стоял на формальной должности и жена, фотомодель, которая делала вид, что в чём-то там разбирается. И вот с того момента понеслось... Очень скоро, к концу 2037 года, псевдо-ИИ были в каждом крупном предприятии, организуя работу стократно лучше, чем это мог бы сделать даже самый опытный человек. В 2037 же году, под давлением очень большого бизнеса, Госдума приняла закон о внедрении псевдо-ИИ в государственные структуры. То есть дело шло крайне быстро, но ты это и сам знаешь. Давным-давно я тебе рассказывала, что бизнес-делюги хотели максимума прибылей из фактически принадлежащего им государства, поэтому с законодательной стороны провели всё с изяществом бульдозера, сносящего биотуалет. Быстро и бескомпромиссно.

— Это я в целом и так знал, — недоуменно прокомментировал я её слова мысленно.

— Тогда слушай дальше, — продолжила Суо. — Как думаешь, почему в США запретили любые разработки в области псевдо-ИИ, а в Европе начали чесаться в этой области практически вчера?

— Потому что они тупые? — предположил я.

Я действительно не понимаю, почему они не внедряли псевдо-ИИ. Это ведь перспективное решение, которое на живом примере приводит к небывалому экономическому росту и развитию не только экономики, но и науки.

— Нет, — усмехнулась Суо. — Потому что умные.

— Не догоняю, — признался я.

Прасковья, сидящая на диване рядом со мной, прижалась поближе, положив мою руку себе на правое бедро.

За окном пропиликал специальным сигналом дрон, Лера подскочила и направилась к кухонному окну, где у них заведено принимать заказы.

— Я поддержу её, — встал с дивана и последовал за девушкой.

— Ты когда успел вернуться? — спросила Прасковья, коротко целуя меня в щёку.

— Да вот, как-то... Минут тридцать назад или около того, — ответил я, обнимая её и одним движением усаживая себе на колени.

Прасковья пахла какими-то хмелящими духами, что-то с геранью или вроде того.

Парис торжественно внёс поднос с заказанной едой и водрузил его на журнальный столик. Я отлип от Прасковьи и взял свою порцию.

На вкус дерьмово, зато, по слова Суо, крайне полезно для организма и полностью отвечает моим потребностям в микро- и макронутриентах с витаминами и аминокислотами. Но я хочу мясо! Парис вон с аппетитом уплетает грибной бургер, который наполовину состоит из говядины...

— Итак, продолжим, — заговорила Суо. — Почему в США введение псевдо-ИИ невозможно? Потому что они, в отличие от ваших олигархов, которые в основной массе поднялись преимущественно в десятые и двадцатые годы, при помощи тогда ещё живого Путина, не сумели до конца проследить перспективу развития псевдо-ИИ. Тогда им это казалось отличной идеей — доверить машинам управление предприятиями, службами, а затем и силовыми структурами.

— Так в чём подвох? — не выдержал я, отпив напиток из стакана.

Морс из калины — это какая-то безумная жесть. Сахара там нет, привкус странный...

— Подвох в развитии научно-технического прогресса, дорогой, — усмехнулась Суо. — Ты слышал когда-нибудь про товар с нулевой стоимостью?

— Неа, — ответил я.

— Потому что эту формулировку старательно вымарали отовсюду, псевдо-ИИ ежесекундно мониторят пространство Рунета, чтобы насылать туда специальные программы, которые отведут тему в произвольное русло и поднимут инициаторов на смех, благо, существующая ныне экономическая система якобы являет собой зримое опровержение данной концепции, — вздохнула Суо. — Товар с нулевой стоимостью — это товар, на изготовление которого не было затрачено и копейки.

— И в чём прикол? — снова не понял я.

— Как ты можешь продать вещь, которая не стоит ничего? — вместо ответа задала вопрос Суо.

— Ну, я возьму и назначу ему произвольную цену, — мысленно пожал я плечами.

— А если все подавляющая масса всех товаров, производимых в твоей стране, не стоит ничего? — продолжила задавать вопросы Суо. — Если производителей этих бесплатных товаров тысячи и тысячи? Если это коснулось и всех остальных стран? К чему это ведёт в итоге?

Я начал соображать.

— Так... — мысленно напрягся я. — Цена в таком случае упадёт до минимальной, так как промышленники будут бороться друг с другом до конца. Ну или всё сведётся к одной большой монополии, которая будет диктовать единую цену для данного товара или данных товаров.

— Правильно, — кивнула Суо. — Как думаешь, когда был произведён первый товар с нулевой стоимостью?

— А он что, был произведён? — удивился я, далеко не впервые за сегодняшний день.

— Был произведён, это даже зафиксировали где надо, — улыбнулась Суо. — Это был 3D-принтер по металлу, произведённый на автоматизированном заводе ЗАО «Бриг», в 2041 году. Когда тогда ещё Сообщество псевдо-ИИ узнало о том, что случилось, ЗАО «Бриг» было выкуплено за госсредства, закрыто, а логистические цепочки были намеренно разрушены. И именно с 2041 года внимательный человек мог бы пронаблюдать события, которые привели к текущему состоянию российской экономики. Товар с нулевой стоимостью — это опасный прецедент, о котором отечественные олигархи узнали уже постфактум, сильно после того, как Сообщество купировало эту проблему. Самое печальное для псевдо-ИИ — это то, что они сами послужили косвенной причиной для её возникновения. Степень оптимизации производства, на которую способны псевдо-ИИ — есть предпосылка для создания товара с нулевой стоимостью.

— Ладно, продать его нельзя, но можно ведь как-то регулировать всё это и решить проблему, — подумал я.

— Можно, — не стала спорить Суо. — Но только нерыночными методами. Например, начав государственное регулирование, что с переменным успехом осуществляет Совет псевдо-ИИ.

— А как же рыночные отношения? — спросил я.

В школе нас учили, что рыночные отношения — это секрет успеха современной России и если бы мы жили при другой форме экономических взаимоотношений, то жили бы гораздо хуже.

— Нет в России никаких рыночных отношений и уже давно, — обескуражила меня Суо. — Точнее есть, но совсем не такие, которыми тебе гадили в голову в твои школьные годы. Современная экономика России виртуальна чуть менее, чем на 100%. Псевдо-ИИ, ударным трудом всех своих вычислительных мощностей, в течение пяти лет с тех пор активно создавал виртуальную экономику, которую в итоге и создал. Манямирок, живущий как бы в и как бы вне мировой экономики. Экспорт ресурсов из России, к слову, шёл ошеломительными темпами ровно до тех пор, пока эти притоки и оттоки средств не начали вредить манямирку, поэтому эту практику пришлось прекратить и олигархи не смогли ничего с этим поделать. Почему? Фарш открутить назад невозможно, поэтому у правительства РФ было два пути: либо отказаться от псевдо-ИИ, что привело бы к коллапсу экономики и возврату к былой участи сырьевого придатка развитых стран, а также серии восстаний, мятежей и так далее, либо создать этот манямирок, который живёт по своим правилам и вмешательств извне не терпит. Та же династия Кипарисовых, конкретно дед папаши твоей ненаглядной пассии, лично принимал решение идти по второму пути, за что его не особо любили остальные члены сообщества олигархов. Их бы устроила старая ситуация, когда сырьё уезжает в США и Китай, а они продолжают делать баснословный гешефт на всём этом, как десятки лет до этого. Но увы, им пришлось принимать новые правила, диктуемые экономическим манямирком, инвестируя средства в промышленность России и владея кучей бизнесов, которые в кои-то веки начали приносить существенные прибыли. Вот отсюда и берётся исток текущего курса доллара — 22,4 рубля. До этого олигархии было выгодно держать курс доллара неоправданно высоким, где-то в районе 120-130, но после волевого решения ежегодный отток сотен миллиардов долларов из экономики сошёл на нет и манямирок начал спокойно себе существовать. В нём вырос ты, твой брат, Прасковья, которая, кстати, должна знать об этом существенно больше твоего. Твои родители ещё помнят доллар по 140 в худшие времена, но такой курс теперь маловероятен, а после преобразования экономики станет невозможен вообще.

— Да что это за преобразование экономики вообще?! — недовольно подумал я.

— Это моя разработка, задача, которую я поставила перед новым Советом псевдо-ИИ, — ответила Суо. — Не избегать проблемы в каком-то ложном виртуальном мире, а принять и решить её.

— То есть товары с нулевой стоимостью? — уточнил я.

— Не только, — хмыкнула Суо. — Ты хоть представляешь себе, сколько профессий, из существующих сейчас, вообще не нужны? То есть им давным-давно должен был настать конец, но они до сих пор успешно существуют? Сотни. Они исчезнут. Производства, которые в реальности не имеют никакого смысла? Знаешь, сколько их? Все они исчезнут. Миллионы людей должны остаться без работы, но псевдо-ИИ решают эту проблему прямо сейчас, клепая новые производства на Дальнем Востоке и в Сибири, строя тысячи городков нового типа для комфортного проживания небольших групп людей, а также переосмысливая программы образования и так далее. Грядёт коренное преобразование не только экономики, но и страны. Кто был всем, станет ничем, а кто был ничем станет как все. Абсолютно всему населению Российской Федерации гарантируется комфортный и достойный уровень жизни, а улучшить его можно будет через проявление социальной полезности. Даже тебе, Гек.

— А за чей счёт этот банкет для всего населения? — спросил я, внутренне начавший постигать масштаб концепта.

— За счёт населения и роботов, — рассмеялась Суо. — Неужели ты не понимаешь, что технический прогресс уже давно переступил эту черту и его намеренно тормозили? Ты же сам в детстве подумывал открыть робоферму и стать гордым фермером не выходя из дома! Это признак того, что технологии уже давно готовы дать России то, чего она уже давно заслуживает.

— И чего же заслуживает Россия? — спросил я.

— Благоденствия, — ответила Суо. — Но для этого придётся пройти сквозь бурю. А затем стать её частью.

Сидим, едим, болтаем о всякой ерунде, вроде бы обычный наш вечер, коих случилось уже немало. Но сегодня я вдобавок ко всему продолжал внутренний диалог с Суо, которая реально заставила мои поджилки затрястись в лихорадочном танце.

— И чем грозит эта «буря»? — спросил я мысленно.

— Много чем, — просто ответила Суо. — Во-первых, текущие элиты, которые за это время никуда не делись, точно не будут рады тому, что случится дальше. Во-вторых некоторая часть простого населения будет крайне недовольна, так как манямирковая экономика возвысила их в положение чуть выше среднего, усадив в класс с зажиточными. Люди теряют положение неохотно и как правило готовы за него бороться. Не все, но многие. С ними придётся бороться. Выступления будут происходить по всей России, но не тронут армию. Армия — это отдельная каста, которую все эти социальные изменения не затронут. Высшее офицерство, конечно, будет недовольно, но там даже последний полковник понимает, что по щелчку военного псевдо-ИИ может вылететь со службы с позором. В полиции та же история. Спецслужбы аналогично. Только при условии лояльности армии, полиции и спецслужб такие радикальные реформы имеют шанс на успех.

— А что будет с деньгами? С недвижимостью? С ценностями? — мысленно задал я серию вопросов.

— Деньги теряют всякий смысл, — ответила Суо. — Системы взаимодействия с населением давно настроены на расчётные единицы, которые и выступали в этом экономическом манямирке в качестве привычных тебе рублей. Иллюзия того, что экономика работает, вот в чём ты жил, Гектор. Видишь? Даже тебя пробрало. А что будет, если люди узнают об этом раньше времени? Вот то-то и оно... Продолжая тему денег — их заменят баллы социальной полезности, которые можно будет получать работая на государство. Исключительно на государство. Больше не будет иного работодателя. Всё будет централизовано, мощность псевдо-ИИ позволит контролировать всё это с наибольшей эффективностью. Исчезнет множество профессий, люди окажутся якобы не у дел, но для таких будет выделяться минимальный гарантированный объём баллов социальной полезности в течение определённого периода, который позволяет переучиться на что-то наиболее подходящее и нужное государству. Псевдо-ИИ знают всё о жизни всех, кроме самых отбитых параноиков, обитающих в тайге, поэтому большей части оставшихся не у дел граждан будет подобрана работа, наиболее способствующая раскрытию их способностей. В общем-то тебе обо всём этом переживать не надо, ты к этому моменту будешь на пути к Марсу.

Прасковья потрепала меня по плечу.

— Гек, пойдёшь гулять? — спросила она.

— Пойдём, — кивнул я.

— Территорию НИИ не покидать, сами знаете, — предупредил меня Парис.

— Да, конечно, — ответил я, поднимаясь с дивана.

Вышли из дома. На улице шикарная погода: июль, пусть ночь, но очень тёплая, остальной город почти не гудит, лишь откуда-то издали доносится едва слышный рокот шоссе.

Мы с Прасковьей пошли по дороге для гольф-картов, отдалённо напоминающей прогулочный тротуар. Здесь нет полноценных дорог для классического автотранспорта, только вот такие изгибающиеся дорожки, на которых могут разъехаться два гольф-карта.

— Не расскажешь, где пропадал всё это время? — спросила Прасковья, закуривая сигарету.

— Бросала бы ты... — произнёс я. — На Марсе с кислородом не очень, поэтому покурить вряд ли получится.

— Да это же эко-вейп, — развела руками Прасковья. — Есть версии, которые можно даже на космическом челноке курить.

— Челнок в космосе ненадолго, а у нас полгода пути, — покачал я головой. — Впрочем, как знаешь.

Прасковья пренебрежительно махнула эко-вейпом и присела на ближайшую лавку.

— Никогда ещё мои отношения не заходили настолько далеко, — призналась она.

— До совместного полёта к Марсу? — улыбнулся я.

— Ага, — улыбнулась она в ответ.

Пиликнул телефон в кармане.

— Может, как-нибудь сходим в ресторан? — спросила Прасковья. — Ну, знаешь, свидание или типа того?

— Надеюсь, дадут возможность, — улыбнулся я.

Следующие минуты шли молча, я поглядывал на далёкое звёздное небо, а она задумчиво курила.

— А чем ты вообще занимался до этого всего? — спросила она вдруг.

— До этого всего? — уточнил я.

— Ну, до меня, — пояснила Прасковья.

— Да я вообще школьником был, в институт поступил, как ты знаешь, — начал я. — Жизнь начала налаживаться только за год до нашей встречи. Произошло кое-что необычное, после чего я начал по-настоящему жить. А детство... У меня было хорошее детство. Не богатое, но счастливое.

— А у меня было богатое... — ответила Прасковья. — И даже поначалу счастливое... Тебе, наверное, будет неинтересно услышать.

— Рассказывай, — махнул я рукой. — Сегодня хороший вечер для прогулки и долгой беседы.

— Началось всё в Швейцарии...

В общем-то, началось всё у неё дай бог каждому: родилась она в самой дорогой клинике Цюриха, были какие-то родовые сложности, но работали профессионалы, поэтому ей удалось прийти на свет без особых сложностей.

Первые пять лет жизни она провела не в России, а преимущественно в Испании, Франции, Британии, ну и, само собой, в США. Папаша возил её с матерью по различным курортам, многочисленным виллам, где они останавливались максимум на полгода.

Образование она начала получать домашнее, от самых лучших репетиторов, овладела, помимо русского, испанским, французским, английским, а также даже начала играть на скрипке.

А потом у её мамаши с папашей начался жёсткий разлад, а после и развод, в ходе которого Кипарисов оставил свою бывшую жену ни с чем, ну, по их меркам. Прасковья говорила что-то на богатом языке, но я не до конца понял. Что-то вроде «с жалкими двумя десятками миллионов баксов, считай ни с чем».

Как родитель её папаня оказался совсем не очень, она перестала его видеть, настолько перестала, что в прошлом году она видела его чаще, чем случалось порой в детстве.

С матерью он ей видеться запретил, однажды сказав, что при первой же её с нею встрече лишит наследства и втопчет в грязь.

Где-то к двенадцати годам Прасковья переехала в Россию, вслед за отцом. Получается, что она к России-то особо отношения не имеет, так как большую часть жизни провела за рубежом.

У нас ей было совершенно нечего делать, но назад возвращаться было нельзя, так как это разорвало бы ту иллюзорную связь с отцом, которая якобы установилась.

Ничего не установилось, разумеется. И дальнейшие события, произошедшие и при моём участии тоже, прояснили всё весьма однозначно.

Она тоже, как и я, прожила всего-ничего, но так же как и я, лезет на рожон. Может, это я тут просто дофига на себя беру и без каких-либо веских причин тащу её в пропасть?

— Ты не хочешь уйти от меня? — спросил я у Прасковьи.

— Схуяль? — спросила она напрягшись.

— Нет, не в том контексте, что ты якобы мне не нравишься и тому подобное, — замахал я руками. — А в том, что со мной всегда происходит какое-то неприятное и иногда летальное дерьмо.

— Мне без тебя больше никуда, — заявила Прасковья.

— Думаю, конченые и твои взаимодействия с ними больше не проблема, — сказал я.

— Они никуда не делись, я общаюсь с Викой, моей «подругой» из той тусовки, — покачала головой она. — Все всё помнят. Отец Шрамика теперь является лидером конченых. Они ничего не забыли и моё появление в свободном плавании будет расценено как вызов. Но мне без тебя никуда не поэтому...

Я понял, что она хотела мне этим сказать. Обнял её, а она ответила на объятья.

— Будем вместе до конца, — произнёс это с твёрдой решимостью.

— До конца, — ответила мне Прасковья.

Мы сидели на лавочке и болтали ни о чём до полуночи. Над нами висит полумесяц, звёзды как никогда ярки, тихо, спокойно.

— Пойдём домой? — спросил я.

— Давай посидим ещё немного? — Прасковья прижалась ко мне крепче.

Зашипело что-то в области потолка.

— Итак, леди и джентльмены, — заговорил из динамика Парис. — Данная установка создана для того, чтобы сымитировать марсианскую песчаную бурю максимально близко к оригиналу. Ваши скафандры специально предназначены для поддержания функционирования в таких условиях.

Очень быстро в этом помещении 500×500 метров пропала какая-либо видимость, всё было заполонено мечущимся песком.

— Ваша задача найти марсоход, который в автоматическом режиме собирал образцы, — сообщил тем временем Парис. — У вас есть полтора часа на всё про всё, так как вы находились вне марсохода последние два часа, занимаясь важными делами. Связи нет, так как антенна марсохода пришла в негодность, остановить его можно только направленным сигналом от скафандра. Коснулись стены — считай удалились от марсохода на неприемлемое расстояние, а это верная смерть. Приступайте...

И так последние месяцы...

Я недавно, на выходном, смотрел шестичасовой ролик про подготовку первой марсианской экспедиции и там ничего подобного не было. Нет, людей готовили, но без подобной детальной отработки нештатных ситуаций.

Впрочем, насколько я знаю, первым марсианам и не нужно было столько времени проводить «на свежем воздухе». Их работа так или иначе была связана с нахождением внутри базы. Снаружи-то особо и делать нечего, если ты, конечно, не собираешься воевать с кем-то.

Вечером того же дня я наконец-то стянул с себя опостылевший скафандр, упаковал его в контейнер и вместе с Прасковьей направился в гостиницу, где можно будет принять душ и смыть с себя липкий пот.

Как выяснилось сегодня, система кондиционирования, если потеть слишком интенсивно, начинает негативно воздействовать на консистенцию и запах пота и находиться в этом скафандре круглосуточно становится невозможно. Косяк поставили в вину институтскому псевдо-ИИ, который конструировал скафандр с учётом всех былых наработок.

Это было очередным доказательством того, что псевдо-ИИ не непогрешимы и абсолютно всего учесть не могут, особенно когда речь идёт не о каком-нибудь сложном механизме, а о человеке.

В общем-то, обещали устранить замечание уже на следующей неделе.

Как только закрылась дверь номера, я сразу же умчался в душ, а Прасковья обессиленно завалилась на кровать в чём была.

— Разбудишь меня, как помоешься... — попросила она меня.

Кивнув, залетел в душ и исчез на час или около того.

— Подъём, — разбудил я уснувшую Прасковью.

Она открыла глаза и уставилась на меня недовольным взглядом.

— Ох, житие моё тяжкое... — поднялась она с кровати и поплелась в ванную.

Да, житие у нас тяжкое. Мало того, что подвергают форменным издевательствам на тренировочных полигонах, так ещё и на Марс отправляют. Не знаю, зачем я на это подписался, но теперь, в свете раскрытия серии подробностей о том, в каком ритме мы будем там жить, это уже не кажется такой уж отличной идеей.

На Земле будет грызня, возможно, мировая война, возможно, с ядерным оружием, а я в это время буду бороться с американцами за красную бесплодную планету...

Перспектива так себе.

— Смотри на вещи позитивно, Гек! — вмешалась в ход моих мыслей Суо. — Там будет как минимум весело и ты войдёшь в историю! И гарантированно выживешь.

— Это кто мне даст гарантии выживания? — мысленно усмехнулся я, расправляя кровать.

— На Земле ты точно подохнешь в очередном локальном конфликте, — резонно отметила Суо. — Ввиду экстренности ситуации тебя снова мобилизуют, посадят в очередной УБР, на котором тебе придётся убить тысячи и тысячи разного рода людей. А потом ты окажешься не в том месте и не в то время, например, в зоне поражения десятимегатонной ядерной боеголовки и всё, конец. А вот с Марса выдачи нет. Хоть двести раз тебя мобилизуют, а возвращать тебя оттуда себе дороже, тем более ты там будешь не просто так, а с заданием первостепенной важности.

М-хм...

Ну, посмотрим...

Марина Ким, престарелая телеведущая, напичканная ботоксом и омоложенная разными процедурами по самые помидоры, вещала с экрана телевизора о том, как проходит социальная реформа в разных краях нашей Необъятной.

Проходила она не очень хорошо: во Владивостоке бунтующие сумели выбить правительственные войска из города, а затем начали воевать между собой, так как у каждого восставшего было своё видение дальнейшего развития событий, в Екатеринбурге последние очаги мятежа были подавлены войсками и всё затихло, но войска никто не выводил, так как все понимали, что это ещё не конец, в Санкт-Петербурге, традиционном центре недовольства, улицы были наводнены военными и полицейскими, все попытки восстаний были жестоко подавлены, поэтому там уже совсем спокойно, в Москве до сих пор идут бои за окраины, но правительственные войска уверенно побеждают, в Дагестан и Чечню ввели войска и начали решительную зачистку, так как нынешние главы республик не показали ожидаемой от них лояльности и возглавили мятежи, что привело к острой реакции, которая закончилась протоколом «Зачистка», подразумевающим физическое уничтожение действующей администрации и функционеров исполнительной власти, перешедших на сторону мятежников.

В отличие от былых времён, федеральное правительство выбрало тактику предельной открытости осуществляемых действий, поэтому абсолютно все события, связанные с происходящими мятежами, транслировались на государственных каналах 24/7, без обеденных пауз и технических перерывов.

Выбранная тактика имела свои положительные эффекты: уже и не скажешь, что власти что-то скрывают, так как они не скрывали вообще ничего, честно показывали на федеральных каналах, как жестоко дубасят недовольных людей, которые пытались свергнуть власть совершенно неконституционными способами, то есть вооружённым переворотом.

Любопытно было также посмотреть и на трансляцию аналитики от псевдо-ИИ, специально выделенного для обозревания происходящего. Он успевал осветить каждый эпизод применения грубой силы против мятежников и озвучивал уголовно-процессуальные последствия для каждого мятежника, ведь чисто юридически восставшие были неправы, так как правительство предоставило им возможность попытаться решить все проблемы методом референдума, который назначен на сентябрь этого года. Если решение «вертать всё обратно» наберёт восемьдесят процентов голосов, то правительство честно «вертает всё обратно», об этом было заявлено публично, причём сказал это лично Путин, который, в силу репутации последних десяти-пятнадцати лет, слов на ветер не бросает. В прошлом бросал и не раз, но нынешнее поколение такого не помнит.

Вроде как очевидна чистая победа федеральной власти, но на окраинах собираются и организуются недовольные, потому по-настоящему серьёзные военные действия ещё впереди. В гражданскую войну всё это не перерастёт, но проблем доставит, определённо.

У олигархов было оружие, боеприпасы, куча верных людей, рассчитывавших улучшить своё положение за счёт покровителей, поэтому кое-какую силу они из себя представляли.

Формирования из людей, которые остались без своих состояний, будут бороться, бессмысленно, без какой-либо надежды на успех, но будут.

Они ведь в мгновение ока перестали быть владельцами предприятий, заводов, шахт и карьеров, которые приносили им устойчивый и баснословный доход. В независимых СМИ сравнивали происходящее с февралём 1917 года, но я считаю, что сравнение некорректно, так как тут радикальное изменение формы экономических отношений произошло сверху, так как старая формация перестала удовлетворять современным потребностям, а люди, которых такой поворот дела не устраивал, выступили в качестве консервативной реакции. Такого ещё не было никогда. И реакция ещё скажет своё слово.

Всё это было впереди, но я во всём этом дерьме участия принимать не буду. Мои однокашники, например, Арман Макаров, уже успели отметиться в прямом эфире: в Волгограде, где дислоцировалась его часть, он подавлял мятеж с помощью полицейской модели УБР «Харон», использующей нелетальные боеприпасы и спецсредства.

Будь восставшие более организованными, пролилось бы гораздо больше крови. Можно было бы отложить всё это на потом, сделать менее радикально, без неожиданностей, но власть имущие и без того что-то подозревающие, успели бы подготовиться и тогда... снова тонны крови. А сейчас машинный разум всё заранее продумал, всё подготовил, наиболее вероятных организаторов мятежей взяли под плотную опеку, но это оказалось малоэффективно, ведь за всеми не углядишь.

Любопытно, что предвидя острую реакцию, псевдо-ИИ умышленно назначили всероссийский референдум, зная, что недовольные будут заниматься вооружённой борьбой и вообще никак не повлияют на его результаты. Вот это я называю комплексным методом решения проблем...

Но хрен бы с ним, у меня другие проблемы, можно сказать, внеземного характера.

В сентябре, первого числа, в День Знаний и день всероссийского референдума, запланирован запуск жилого модуля на орбиту Земли.

Модуль с УБР «Астрей» уже на орбите, как и орудийный модуль. Завтра на орбиту поднимут модули энергообеспечения, грузовой, где будет находиться поставка полезных грузов для колонистов, и информационный, в котором содержится сервер с наработками Суо.

Где-то до третьего сентября мы будем торчать на орбите и ждать, пока всё это не соберётся в межпланетный корабль, а затем стартуем вперёд, надеясь, что не повторится история как со Starship Cargo G1 в 2041 году, который без каких-либо веских причин взорвался в момент корректировки орбиты.

— Не без веских причин, — появилась передо мной Суо. — В архивах Совета псевдо-ИИ хранится запись, что дело было в якобы гражданском спутнике «ПиБ-1», который примагнитил к кораблю Старшип Карго магнитную мину. Это сорвало поставку на Марс двухсот пятидесяти тонн грузов, что существенно ухудшило на некоторое время положения колонистов США.

— А-а-а... — удивлённо протянул я.

— Ты чего? — повернулась ко мне Прасковья.

— Да вспомнил тут кое-что, — ответил я. — Какие планы на вечер?

— Как всегда, посмотрим фильм, пожрём и спать, — прищурилась она. — А ты чего такой странный последнее время?

— В смысле? — не понял я.

— Ну задумчивый постоянно, — развела руками Прасковья, а затем посмотрела на меня с пониманием. — Переживаешь, что мы, скорее всего, не вернёмся назад?

— А ты не переживаешь? — спросил я вместо ответа.

— Переживала, — честно ответила Прасковья. — Но потом проанализировала всю свою жизнь и поняла, что теперь уже неважно. Былой жизни не вернуть да и не очень хочется возвращаться ко всему этому, зато теперь я могу сделать хоть что-то полезное.

— Для кого? — усмехнулся я. — Мы людей убивать отправляемся. Живых людей, которые нам сделали только то, что оказались не в том месте и не в то время.

— Тебя ведь это не слишком колыхает? — Прасковья достала эко-вейп и нажала на кнопку.

— Если не мы, то кто-то ещё, — пожал я плечами. — И я подумал, что всё-таки они нам кое-что сделали: не подготовим мы оборону от грядущей партии колонистов, наших сограждан ждёт суровая участь. Их всех убьют и очень хорошо, если просто убьют. Так что да, мы летим туда убивать людей, но не за интересы какой-то группы лиц, которая неплохо наживётся на всём этом, а ради страны и людей в ней. На этот раз по-настоящему, а не мнимо, как оно бывало много раз до этого.

Повисла пауза, прерываемая дыханием Прасковьи, которая выдыхала голубоватый пар.

— Я даже не думала об этом в подобном ключе, — призналась она. — Надо переварить всё это.

Мы стояли у входа в ангар, где нас ждало очередное испытание.

Ворота открылись и вышел Парис в компании с шестью солидными дядьками, один из которых был самым солидным. Дмитрий Медведев, премьер-министр.

Нет, на самом деле это андроид, но как-то не вяжется его поведение с высокотехнологичной машиной. Он со слегка довольно улыбкой смотрел на заходящее Солнце и щурился.

— Кхм-кхм, — откашлялся Парис. — А вот и наши марсиане!

— О, знакомые все лица! — повернул к нам голову Медведев. — Дайте-ка припомнить... Гектор Мизамидис и Прасковья Кипарисова, те самые фигуранты дела, подмочившего нам международную репутацию...

— Господин премьер-министр, там была явная постановка, нацеленная... — быстро заговорил Парис.

— Я знаю, — прервал его жестом руки Медведев. — Это неважно, ведь кандидатуры утверждены на самом, что ни на есть, верху. Президент выражал своё участие в предстоящем деле и поручил найти самых подходящих кандидатов.

Вот тут он начал говорить что-то не совсем то...

— Мы знали, что после увольнения в запас Мизамидис и Кипарисова направятся к вам, Парис Андреевич, — самодовольно улыбнулся Медведев. — И знали, что вы не упустите такой прекрасной возможности решить назревшую проблему с подходящими кандидатами для запланированной миссии государственной важности. Вам могло казаться, что это ваш план, но это был наш план и мы со свойственным нам блеском его осуществили. Всё было предрешено точно в тот момент, когда НАТО была предпринята попытка нанести нам репутационный ущерб.

Значит, если бы не псевдо-ИИ, я мог оставаться на службе и ничего этого бы не случилось? Вот же...

Парис смотрел на премьера выпученными от изумления глазами.

— Но... — произнёс он.

— Мы всегда держим руку на пульсе, именно этим объясняется устойчивость нашего государства, — усмехнулся андроид-Медведев.

Он — это голос псевдо-ИИ, посредством которого они общаются с окружающим миром в классическом смысле этого слова. Сам он думать не способен и им прямо сейчас управляет какой-то из псевдо-ИИ, «заседающих» в Совете.

— Вижу по вашим глазам, что вы начали кое-что понимать, Гектор Андреевич, — вновь заговорил Медведев. — Держите себя в руках и соблюдайте взятые на себя обязательство первостепенной важности.

Обязательство первостепенной важности — это, ясен красен, неразглашайка. Сколько я их подписал? Штук семь или восемь?

Гостайна всегда первостепенна, а затем уже идут непосредственные обязанности, от которых меня, к слову, освободили увольнением в запас. Только вот увольнение в запас не освобождает от обязанности хранения гостайны.

Кстати, в каждой подписанной мною неразглашайке имелся пункт о том, что даже производные от вверенных тайн домыслы, на первый взгляд не имеющие отношения к тайне, не подлежат разглашению в любом виде. То есть даже если я когда-нибудь напишу мемуары, перед «добром» на публикацию их тщательно изучат псевдо-ИИ, чтобы устранить малейшую возможность разглашения каких-либо секретов. Неблагодарное это дело нынче — мемуары...

И ещё, мне буквально вопит интуиция, что Совет знает о том, что я знаю гораздо больше, чем мне кажется.

Может, отправка на Марс — это один из способов избавиться от меня, чтобы даже невольно не мутил воду?

— Да так оно и есть, как пить дать, — заверила меня Суо. — Слишком ты непонятный, в основном благодаря мне. А псевдо-ИИ — конструкции со вполне логичным мышлением и реакциями: непонятное надо сделать понятным, а значит и предсказуемым, потом надо это понятное и предсказуемое обернуть на пользу делу, но если не получается, то надо обезопасить все свои активные и пассивные планы от этого непонятного. В твоём случае они легко могли решиться на физическое устранение, так как слишком уж интенсивно мы мутим воду, но нашлось адекватное и полезное решение, которое устроило всех. Тебе, можно сказать, повезло, что обстановка не слишком критическая.

Утешила, блин...

— В данном ангаре вас ждёт подарок от Министерства Обороны Российской Федерации, — продолжил тем временем Медведев. — Василий Николаевич...

— Ах, да, пройдёмте, — министр обороны, одетый в гражданское, очухался и направился в ангар, ворота которого начали открываться.

Мы вошли в пустое помещение ангара, посреди которого стояло два непонятных объекта, прикрытых брезентом.

Министр лично поработал ручками и стянул брезент с каждого объекта.

Под брезентом находились два экзоскелета неизвестной модели.

— Это образцы БЭС-1 «Аякс», общевойсковой модели экзоскелетной брони, которая поступит в войска только в начале следующего года, — начал министр Василий Николаевич Кржижановский. — В отличие от общевойсковой модификации, эти образцы специально разработаны для активной деятельности в условиях Марса, оснащены системой жизнеобеспечения, а также оборудованы дополнительными батареями, позволяющими сохранять высокую активность в течение восьми часов, а не трёх, как на общевойсковой модели. Грузоподъёмность — шестьсот килограмм, класс защиты — 14, то есть практически любое лёгкое ручное огнестрельное оружие против этого экзоскелета бесполезно, более того, необходимо вооружение калибром свыше 50 миллиметров, ну или противотанковые средства, чтобы справиться с носителем данной экзоскелетной брони. На пике энергозатрат броня позволяет перемещаться по твёрдому грунту со скоростью 15 километров в час, не прилагая усилий со стороны оператора. Также броня оснащена прыжковым ранцем, позволяющим осуществлять, в условиях Марса, прыжки высотой до двадцати метров. Ранец, спешу заметить, расходует заряд батареи, поэтому использовать его лучше только в случае крайней необходимости. Также в комплекте идёт оружие специально сконструированное для марсианских условий. Это полуавтоматические крупнокалиберные винтовки ВБ-1 «Ибис». Калибр — 30 миллиметров, подкалиберные боеприпасы, предназначенные для гарантированного уничтожения противника с одного попадания. Об автоматической стрельбе речи не идёт, патронов не напасёшься, поэтому бейте наверняка. И вообще, боевые экзоскелеты предполагается применить только в крайнем случае, основная надежда базируется на УБР-1-1 «Астрей», который, судя по показанным во время войсковых испытаний характеристикам, идеально подходит для спектра поставленных задач. Кстати, хотелось бы поговорить с Парисом Андреевичем о данном...

— Об этом вы сможете поговорить с ним позднее, — прервал его андроид Медведев, а затем повернулся к нам. — Гектор Андреевич, Прасковья Андреевна... Освоение данной техники не займёт слишком много времени, она в чём-то похожа на уже знакомый вам «Ахилл-М», вы справитесь. Теперь поедем в более удобное место, нам необходимо обговорить конкретику касательно вашей миссии на Марсе.

Подъехало несколько гольф-картов. Медведев с величественным и серьёзным видом уселся на одно из сидений и уехал к основным корпусам научно-исследовательского института, а мы последовали его примеру.

У сквера близ главного корпуса автоматические гольф-карты остановились.

Медведев сел на лавку и достал из кармана портсигар, в котором, вопреки ожиданиям, обнаружились таблетки. Сосредоточенно сжевав несколько из них, он прикрыл глаза и дождался, пока мы рассядемся на лавках.

— Очень хорошо играет, — похвалила его Суо. — Оскара ему.

— Вы понимаете, куда направляетесь? — спросил Медведев. — Земной уголовно-процессуальный кодекс там не работает, нет полиции, юстиции, только песок, камни и атмосфера, преимущественно состоящая из углекислого газа. Да, формально действует резолюция ОНН № 3234, но реальность вносит свои поправки. Законы на Марсе не работают, никто не скажет ничего плохого, если кто-то устроит там геноцид, главное, чтобы об этом не узнали на Земле. Теперь про вашу задачу...

Ого. Термин «геноцид» в этом контексте он упомянул совершенно неслучайно.

— Вашей задачей будет обеспечение безопасности нашей колонии, а также недопущение высадки колонизационного корабля США, — продолжил Медведев. — Уничтожите вы его на орбите, или вырежете всех уже после высадки — ваше дело, мы здесь можем только порекомендовать, так как не можем знать обстоятельств, которые будут воздействовать на вашу миссию. Главное — американцы не должны закрепиться на Марсе. До запуска колонизационного корабля осталось несколько лет, но всё может произойти гораздо быстрее, поэтому озаботьтесь уничтожением всей налаженной американцами инфраструктуры, чтобы даже в случае частичного провала вашей основной миссии они затратили свои отнюдь не бесконечные ресурсы на обустройство.

— Что касательно наших колонистов? — задал я вопрос.

— Они занимаются подготовкой к приёму нашего колонизационного корабля, — ответил андроид Медведев. — Поспособствуйте им по мере возможности, но и слишком не усердствуйте. У них есть все необходимые ресурсы для этого и ваше участие необязательно. То есть помогайте, конечно, но только без ущерба для основной миссии. Вы отправляетесь туда уничтожать, а не строить, этим ограничена ваша функция.

— Какова перспектива нашего возврата на Землю? — задал я, пожалуй, самый важный вопрос.

— Это хороший вопрос, — хмыкнул Медведев. — Вероятность этого ненулевая, но пока что об этом говорить рано, слишком много переменных. Выполните миссию — тогда и будет рассмотрена вероятность вашего возврата на Землю. Совет не разбрасывается ценными кадрами, поэтому я лично считаю, что шансы снова вернуться домой у вас очень высокие. Если не слажаете, разумеется.

— Сделаем всё возможное, — ответил я уверенно.

— Я вас не ограничиваю, — улыбнулся андроид. — Невозможное тоже делайте.

Он встал с лавки и молча направился в сторону КПП.

— И ещё, — он остановился и развернулся к нам. — Это миссия десятилетия. Если у американцев получится, то мы потеряем Марс на долгие годы. Выбить их так просто уже не удастся и этот сверхдорогой проект колонизационного корабля будет напрасен. От вас зависит очень многое. Больше скажу: от вас зависит будущее направление развития космической отрасли нашей страны. Готовьтесь тщательно, бейте решительно, не сомневайтесь. Родина не забывает своих героев...

Премьер ушёл, за ним последовали самые серьёзные дядьки страны, а мы с Парисом и Прасковьей остались сидеть на лавочке.

Братец достал из кармана трубку, снял с неё колпачок и начал судорожно набивать её табаком из табакерки.

— Жестя... Жестя... — бормотал он с безумным взглядом. — Просто жестя...

Да, новости неожиданные, но закономерные. Всё это и так слишком сильно напоминало хорошо срежессированный спектакль. Слишком «удачно» мы подставились, возможно, псевдо-ИИ знали, что именно на этом участке устроят провокацию, ведь в Албании орудовали глубоко законспирированные разведчики, которые совершенно точно не страдают от недостатка компетентности, а предсказать то, что я подамся к братцу, у которого НИИ в подчинении в поисках работы поинтереснее — это даже не очень умный человек был способен предсказать. Нет, глядя ретроспективно, да, всё кажется очевидным, но в тот момент я и подумать не мог, что нами сыграли как шахматными фигурами.

— Не ссы, всё будет хорошо, — не очень уверенно произнёс я.

— Да что-то мне так не кажется, — покачал головой Парис, поджигая табак длинной спичкой. — Буду откровенен, вариант с вашим возвратом контрпродуктивен. С Марса выдачи нет. Вы должны показать реальный класс, сделать всё ещё лучше, чем запланировано, чтобы Совет рассмотрел даже теоретическую возможность дорогостоящего возврата вас на Землю. Вы туда на долгие годы, но связь налажена, поэтому одни вы там не будете. Родители, если их проект не слишком затянется, в ближайшие несколько лет выйдут на связь, так что...

— Нормально всё, бро, — улыбнулся я ему. — Мы уже решили и назад дороги нет.

— Да, нет дороги назад, — кивнул Парис, неуверенно улыбнувшись. — Я не заброшу наш заводик, поэтому когда вернёшься, будет у тебя целая туча баллов социальной полезности, поэтому покутим как никогда.

Расчувствовавшись, он крепко обнял меня, а затем Прасковью.

— Надо же, родного брата на Марс отправляю... — произнёс он. — Пару лет назад скажи кто такое... Эх...

С одной стороны это большая честь — отправиться на Марс с архиважной миссией, а с другой...

Да хрен с ним, прорвёмся. Думаю, никто не ждёт УБР «Астрей», про который пока что вообще никто ничего не знает, на поверхности Марса!

— Кстати, ты зря так мало внимания уделил словам андроида-премьера о том, что законодательство Земли не действует на Марсе, — заговорила Суо. — Это ведь не только американцев касается, но и наших, россиян. За эти годы там много чего могло произойти и не следует воспринимать там всех их в качестве надёжных союзников.

— Посмотрим на месте, — решил я мысленно. — Да и ты не дашь мне пропасть.

— На меня слишком сильно не надейся, — появилась передо мной Суо в домашней одежде. — Решения в итоге принимаешь ты. И ответственность полностью на тебе.

— Я знаю, — ответил я.

— Ну, вы бывайте там, свяжемся вечером, — Парис нажал на кнопку и отключился.

Я же переместил взгляд на наш жилой модуль, в котором предстоит провести следующие полгода...

Вообще, ничего так: тридцать кубических метров на двоих — это хорошие условия, учитывая, что всё происходит на орбите. Нет, формально у нас ещё есть орудийный, информационный, складской и гаражный модули, но в них делать решительно нечего. Орудийный модуль снабжён средствами защиты, которые понадобятся только в том случае, если на нас решат напасть по пути.

Парис только что сказал, что американцы возмущены тем, что РФ не поставило остальной мир в известность о том, что проводит какие-то манипуляции на орбите. Но все всё прекрасно знают и к моменту нашего прибытия на Марс колонисты обеих сторон будут уведомлены, что мы прибыли. Ни для кого не будет сюрпризом появление дополнительных сил и это обязательно скажется на текущем раскладе.

Бортовой псевдо-ИИ, самая дорогая часть корабля, сейчас занимался стыковкой и сшиванием вместе всех назначенных к отправке модулей, а также оптимизацией размещения грузов. Список поставки для колонистов утверждался на лету, поэтому некоторые вещи в грузовой модуль помещали почти что в последний момент. Всё это было связано с тревожными метаниями военных, которые вообще, будь их воля, выкинули нас вместе с жилым модулем и накидали эквивалентную по массе поставку оружия и боеприпасов.

Судя по справке, выданной нам с Прасковьей после очередного инструктажа, производство боеприпасов в колонии наладили, но низкого качества, к тому же большая часть ассортимента им недоступна, поэтому высокотехнологичные боеприпасы нужны как воздух.

Зато с остальным всё довольно неплохо: подземные озёра, наполненные водой из растопленных ледников, до краёв полны рыбы, что частично решает вопрос с провиантом, а завезённая в позапрошлом году хлорелла-мутант, занявшая свою нишу в озёрной экосистеме, делает эту экосистему самодостаточной, так как всё, что нужно делать колонистам — это облучать воду специально подобранным ультрафиолетом, а также контролировать популяцию рыбы. Пространства они пробурили огромные, но больше всего помогла сеть пещер, на которую они наткнулись чисто случайно. Внутри ничего не было, как оно обычно бывает в глубинных пещерах, но зато это избавило колонистов от большей части работы по бурению породы. Пещеры в течение пары месяцев стали подводными, осуществление чего потребовало интенсификацию добычи льда, из-за чего популяция рыб начала расти.

Помимо двух десятков специально под это дело выведенных рыб в озеро выпустили разного рода планктон, включая также несколько видов фитопланктона, разного рода рачков и так далее. Источники ультрафиолета установлены в разных местах, некоторые из них представляют из себя блуждающих дронов, которые время от времени возвращаются в колонию на перезарядку и ремонт. Хлорелла идёт в пищу основной массе рыб, некоторые рыбы хищные, поэтому экосистема сбалансирована, что неудивительно, ведь её продумывали тысячи учёных с Земли.

Помимо рыбы в колонии также выращивают генномодифицированные картофель, бобы, рис, а также сорбо.

В общем-то, им осталось наладить производство высокотехнологичных изделий и они станут самодостаточны и независимы от Земли. Только вот до этого как раком до Юпитера...

Установки терраформирования, которые были присланы с Земли полтора года назад, медленно, но верно занимаются своей нелёгкой работой в автоматическом режиме засеивая каньоны и глубокие кратеры специальными растениями, которые настолько экстремалы, что им Марс — это так, разминка перед завтраком. Ещё лет пятьсот-шестьсот и зацветут тут яблони-мутанты...

Только боюсь, что плоды их сами будут жрать людей, хе-хе...

Гудела сварка, это корабельные манипуляторы сшивали модули между собой, дополнительно укрепляя стыки болтами и магнитными захватами.

Прасковья смотрела в иллюминатор на Землю, мы как раз пролетаем над Россией. Эх, ведь нескоро снова увидимся...

Не догадался вчера спросить дату у Адама, о чём сейчас жалею. В колымаге опять тот же возница, ну, тот самый ублюдок, который любит смотреть на жопу своей лошади в тишине.

Поэтому едем мы молча и сосредоточенно, переглядываясь время от времени.

Адам мужик лет тридцати пяти, ростом где-то метр семьдесят пять, худой, но сейчас мало кто может похвастаться лишним весом, война, глаза серые, взгляд потасканный, плен никого не красит, волосы не по-армейски длинные, чёрного цвета, сальные от отсутствия гигиены. Физиономия тоже немытая, а так, обычный американец европейского происхождения, его предки ещё исторически недавно обитали в Англии или Шотландии.

Мрачный тип, физиономию которого я увидел первой в этом мире, был ростом примерно метр восемьдесят два, физически крепкий, глаза карие, волосы чёрные, есть в его физиономии что-то, что выдаёт слабенькую индейскую примесь, а вообще преобладают европеоидные черты лица, родители его, скорее всего, из колонистов юга, чего обычно ждёшь от человека, который воюет за уверенно проигрывающую войну Конфедерацию. Он тоже грязный, волосы пусть и короткие, но сальные, под слоем жирной грязи на лбу сегодня виден небольшой Г-образный шрам. Видимо, когда-то очень хорошо прикладом прилетело.

Тело слегка ломит от того, что пришлось спать на голой земле. Тут явно не май месяц, поэтому было крайне холодно. Настолько холодно, что один из пленных утром так и не проснулся. Околел.

Его отцепили от цепи и прикопали на кострище. Проработанность этого мира поражала: в районе кострища земля теплее, поэтому копать её было гораздо легче. Откуда я это знаю? А оттуда, что копать могилу заставили нас.

Женевская конвенция ещё не была даже придумана, поэтому правила обращения с военнопленными ограничивались только порядочностью пленителей. Война идёт как минимум несколько лет, поэтому с порядочностью уже не так хорошо, как было раньше.

Завтрака нам было не положено, поэтому мы сразу погрузились на телегу и продолжили путь. Солдаты же пожрали, причём неспешно, пока мы копали могилу.

Пейзажи тут живописные: река справа, лес слева, петляющая дорога впереди и сзади, живность бегает через дорогу по своей надобности, а ещё индейцы ходят...

Стоп!

— Я плохо разбираюсь в местных порядках, но... — очень тихо обратился я к Адаму. — Должны ли за нами присматривать индейцы?

— Какие индейцы? — озадаченно и слишком громко спросил у меня тот.

— Разговоры, вашу... — раздражённо заговорил возница, которого зовут Филиппом, а затем схватился за шею, которую пробила стрела. — Кхр-х-х-х!

— Пригнись! — упал я на пол колымаги.

Поднялась паника, кто-то начал палить напропалую, летали стрелы, жужжали безоболочечные пули, орали бледнолицые, улюлюкали индейцы — всё как в лучших вестернах.

— На пол, вашу мать! — проорал я, обращаясь к своим товарищам по несчастью. — Не умираем! С трупами на цепи мы далеко не уйдём!

— Мы и так не уйдём от индейцев! — панически прокричал Адам.

— Успокойся, ядрёна вошь! — перекричал я его. — Сдаваться рано!

Надо что-то делать. Ждать от судьбы спонтанного разрешения опасной ситуации не стоит, так делают только слабаки, поэтому я решил сначала быстро обдумать ситуацию, для чего постарался взять себя в руки.

Телега двигалась по инерции, но затем лошадка решила, что с неё хватит и остановилась. Судя по всему, стрельбой её не удивить, поэтому она относилась ко всему поистине флегматично.

Вернув себе трезвость мышления, я начал соображать и дошёл до мысли, что труп отцеплял от цепи именно возница.

Аккуратно высунув голову из-за борта, я увидел несколько десятков индейцев, которые орудовали луками и ружьями, вышибая из сёдел северную кавалерию, которая от внезапности нападения совершенно растерялась.

Решив рискнуть, я схватился за конвульсивно дрыгающий ногами труп возницы, облился его кровью, которая всё ещё вытекала из его шеи и затащил его к нам, в кузов.

На поясе его я обнаружил кобуру с шестизарядным револьвером фирмы Кольт, патронташ с притороченной к нему пороховницей, кисет для табака и заветные ключи.

Быстрее, чем бюстгальтер с Прасковьи, я снял с возницы ремень, опоясался им, отцепил ключи и первым делом освободил от цепи себя, затем Адама, а потом передал ключи мрачному типу, который терпеливо ждал этого момента.

Револьвер Кольта шустро покинул кобуру и я начал его изучать: шестизарядный, модель — Colt Army, 1860 года разработки, заряжено пять камор, шестая пуста, во избежание самопроизвольного выстрела, капсюльный тип инициации, но патрон бумажный, поэтому зарядка тот ещё геморрой.

Залез в карманы уже отдавшего своему богу душу возницы Филиппа. Есть! Два уже снаряжённых барабана лежали в его карманах в промасленной бумаге. Предусмотрительный любитель лошадиных задниц. Только вот всё это ему не помогло.

Пихаю запасные барабаны в карман, а затем аккуратно оглядываюсь по сторонам.

Индейцы победили, это очевидно, поэтому надо валить. Большим числом больше шансов на выживание.

Остальные уже освободились от оков, а Адам и мрачный мужик успели вооружиться из личных запасов возницы Филиппа: Адам взял его засапожный нож, а Мрачный взял перочинный ножик из нагрудного кармана.

— Так, действуем быстро и решительно, — заговорил я. — Надо успеть убраться подальше в лес до того, как индейцы что-то прочухают. Не шуметь, не орать, молча бежим и пытаемся форсировать реку. Индейцы не любят купаться и ради таких оборванцев как мы в реку не полезут. На счёт три рвём когти. Раз, два, три!

Я первым вскочил и перемахнул через борт телеги, после чего задал стрекача к реке.

Подумав как следует, пришёл к выводу, что да, теоретически меня спасёт форсирование реки, но на той стороне я окажусь с непригодным для боя оружием.

Опасно рядом прожужжала пуля, пригнулся и продолжил бег. Чем меньше силуэт, тем меньше шанс словить пулю или стрелу.

Парень, бегущий рядом со мной, заорал и завалился на землю с торчащей из спины стрелой. Поражено левое лёгкое, возможно, зацепило сердце, ему уже не помочь.

Дерьмо.

С другой стороны, кто он для меня? Никто.

Ускорился и начал петлять, потому что меткость индейцев меня совершенно не устроила.

Вот и река. Наконец-то, мать твою! Быстро забегаю за ближайшее дерево.

Сую револьвер в кобуру, снимаю ремень, стягиваю сапоги и помещаю свёрнутый ремень в один из них. Можно форсировать.

Захожу в воду и начинаю своё плаванье. Главное, чтобы не как Чапаев...

Был лет пять-шесть назад ремейк очень древнего советского фильма «Чапаев». Запомнилась больше всего почему-то сцена гибели Василия Ивановича... Постараюсь не повторить.

Грести пришлось одной рукой, так как во второй сапоги.

Стрелы падали в воду, тут же уносимые течением. По правой руке болезненно чиркнуло. Вот скоты!

На дно нельзя, иначе крышка пороху и пистолету. Сука, твою мать!

Гребу ещё интенсивнее, активно работая босыми ногами.

Есть эволюционная теория интересная, называется акватической теорией происхождения человека. Читал в своё время, было очень интересно.

Конечно, современные исследования разбили многие её аргументы в пух и прах, хотя некоторых вещей они объяснить так и не смогли.

Ноздри у нас направлены вниз, что отличает нас ото всех приматов, у которых они направлены вверх, очень вредит им при плавании, брови на безволосой морде лица тоже несвойственны иным приматам, а ведь они хорошо помогают защитить глаза от лишней воды при выныривании, подмышечные волосы не имеют эволюционного объяснения, зато хорошо объясняются акватической теорией: в волосатых подмышках задерживаются феромоны, которые в случае отсутствия волос вымывались бы водой, тогда как при сухопутном образе жизни нет никакой разницы и мохнатые подмышки послужат скорее демаскирующим фактором, ведь усиливают распространение запаха феромонов.

Ещё у нас пальцы при длительном нахождении в воде покрываются морщинами, по старой теории это было необходимо для более надёжного ухватывания за моллюсков на дне водоёма.

Также человеческая ступня больше похожа на ласт, нежели на конечность для лазанья по деревьям. А ещё человеку нужно два литра воды в сутки для нормального функционирования. Где в засушливой саванне можно получать два литра воды в сутки?

Но главное, которое раньше было самым веским аргументом: у детёнышей человека есть плавательный рефлекс, в то время как ни один примат таким похвастаться не может.

А, вспомнил ещё кое-что: человек предпочитает жить и отдыхать на берегу водоёма. Если человеку предложить отдохнуть в глухом лесу или на берегу моря, то с крайне высокой степенью вероятности он выберет второе. И вообще, что человек понимает под качественным отдыхом? Обязательно море, чтобы пляж, чтобы поваляться на берегу под солнышком, искупнуться, морепродукты пожрать под пивко или винишко... Да ни один из близкородственных нам приматов на такой отдых в жизни не подпишется! Кроме носача, этот вид приматов активно плавает в реках и озёрах, и, на минуточку, имеет направленные вниз ноздри. А самое интересное: они способны преодолевать под водой расстояние до двадцати метров, что для человека является сущей ерундой и подготовленный человек может преодолеть под водой хоть сто пятьдесят метров, а текущий рекорд, поставленный в 2023 году — 291 метр за четыре с половиной минуты, то есть на одном дыхании, поставил его американский тогда ещё 30-летний пловец Остин Брайтон.

В общем-то, что-то в этом есть. Конечно, сейчас учёные говорят, что это всё херня на постном масле, но я считаю, что истина, как всегда, где-то посередине и был в эволюции человека такой этап, на котором он крайне много времени проводил на побережье и питался моллюсками с рыбой, а остальные приматы в это время носились по джунглям и жрали бананы с авокадо. И никаких гвоздей.

К чему это я? А к тому, что переплыл реку и как испуганная обезьяна молнией скрылся в прибрежном кустарнике.

Забежал за ближайшее достойное дерево, разделся, выжал одежду, оделся, опоясался ремнём, отряхнул ноги ото всякого говна, налипшего на пятки и обулся. Всё, готов к дальнейшей борьбе.

На правой руке длинный порез, потому что какая-то индейская сука слишком метко стреляет. Желудок пуст со вчерашнего вечера, поэтому слюна у меня сейчас обладает некоторыми бактерицидными свойствами[1].

Облизал рану, методика хрень собачья, но у меня из альтернатив только сосновые шишки и пожухлая трава под ногами.

Ладно, на первое время прокатит.

Проверил револьвер, выглянул из-за дерева и попытался рассмотреть происходящее на том берегу. Вжухнула стрела и я понял, что пока ещё рано.

Стрельба уже прекратилась, это значит, что краснокожие в этот раз капитально так победили и настало время собирать скальпы и военные трофеи. Самый лучший момент, чтобы свалить.

— Эй, Гектор... — раздался голос со стороны кустов.

— Адам? Выжил, значит, — констатировал я. — Надо убираться поскорее и подальше.

— Со мной ещё двое, но одному ногу прострелили, — сообщил мне Адам.

— Показывайтесь, убивать не буду, — сказал я.

Вышли двое, Мрачный, у которого тоже было ранение правой руки, но несерьёзное, а также второй, самый мелкий из нас, я дал ему прозвище Никакашка, потому что он внешне был ну совершенно никакой. На левой ноге его было сквозное пулевое ранение. Везучий и невезучий одновременно. Хорошо, что навылет, но плохо, что вообще попало.

— Дай мне нож, — протянул я руку к Адаму.

— Зачем? — спросил тот.

— Я прошу у тебя нож, а не вопросы мне задавать, — поморщился я. — Не бойся, добивать не буду.

Адам дал мне засапожник возницы Филиппа, ныне покойного. Я огляделся, обнаружил подходящие деревья и серией режущих ударов повалил их на землю. Быстро срезав лишние ветки, я безжалостно распотрошил кисет для табака и нарезал его на полосы качественной кожи. Курить сейчас очень вредно. Ноги бы унести...

Из получившихся жердей соорудил волокушу, которую связал полосами кожи и поместил на неё раненого Никакашку.

— На этом удастся утащить его на приличное расстояние, — сообщил я всем присутствующим, которые пытались отдышаться от прошедших водных процедур. — Но за сегодня нам надо пройти неприличное расстояние, иначе это будет лишено смысла. Я бы на месте индейцев не остановился до тех пор, пока не содрал скальп с последней бледнолицей жопы.

— Скальпы вообще-то не с жопы... — начал Адам.

— Да знаю я! — отмахнулся я от него раздражённо. — Тебе вообще без разницы будет, с жопы тебе скальп сняли или с головы! Уходим, времени мало!

Первым Никакашку поволок я. Тот стенал и сопел, но терпел. Понимал ведь, что с простреленной ногой лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

С одной стороны я рад, что всё закончилось именно так, а не иначе. Как пришлось бы выбираться из концлагеря, а северяне в форте Ред-ривер устроили именно концлагерь, если верить Адаму, я даже представить не могу и не хочу.

Суо! Это уже не смешно! Впечатлений хватило! Я осознал, что с голой задницей я ничего из себя не представляю! Верни меня обратно на скучный корабль!

Тишина в голове. Я уже и отвык от этого отсутствия в своём разуме кого-то ещё. Это как шизофрения, которая внезапно и бесследно прекратилась, но при этом ты знаешь, что что-то всё-таки было и испытываешь от этого нехватку и неполноценность. Жуть.

Убрались на километров двадцать на север, после чего остановились в одном удобном овраге, который по брустверу весьма кстати оброс кустарником.

Я осмотрел рану Никакашки. Вроде ерундовая, но надо позаботиться о ней как следует.

— Адам, найди чистую воду, — дал я указание. — Нужно промыть рану и перебинтовать чем-нибудь чистым.

— Сейчас поищу, — Адам отправился на поиски воды.

Никакашку подколбашивало от тряски и боли, но сознания он пока не терял, что очень неплохо.

— Надо прижечь раны раскалённым железом и дело с концом, — дал медицинский совет Мрачный.

— Тебя как звать? — посмотрел я на него скептически.

— Дезмонд, — представился Мрачный.

— Прижигание — это самое тупое, что можно сделать с раной, Дезмонд, — сказал я. — Мало того, что нанесёшь ожог, с которым потом предстоит разбираться, так ещё и рану не очистишь. В итоге он будет страдать не только от ранения, но ещё и от ожога. Обоснованно прижигание может быть только в обильного кровотечения из раны, которое не удаётся остановить жгутом.

— Так ты типа доктор? — спросил Мрачный Дезмонд.

— Нет, — покачал я головой. — Но кое-что в этом смыслю.

— Ну так я в полковом лазарете своими глазами видел, как после отрезания ног и рук один из докторов прижигал обрубки раскалённым утюгом, — выдал контраргумент Дезмонд.

— Значит, это тупой доктор, — пожал я плечами. — Мало, наверное, выживало после такого?

— Да, мало, — согласился Мрачный.

— О чём я и говорю, — усмехнулся я. — Нет, мы не будем создавать столько проблем нашему приятелю, ведь так? Кстати, парень, как тебя зовут?

— Николас Броуди, сэр, — ответил запаниковавший от перспективы прижигания ран Никакашка.

— Не ссы, Броуди, — похлопал я его по плечу. — Промоем рану и будет с тобой всё нормально!

Вернулся Адам.

— Гектор, тут есть ручей в метрах сорока, только воду носить не в чем, — сообщил он мне.

— М-хм, — хмыкнул я задумчиво. — Тогда тащим Ника к ручью. Если гора не идёт к Магомеду...

Притащили Броуди к нужному месту и я тщательно отмыл руки в воде, обильно оттирая их от грязи. Херня метода, но лучших вариантов у нас всё равно нет.

Промывание раны сопровождалось воем и нытьём Никакашки, но обезболивающих у меня с собой нет, как и антибиотиков.

Пришлось порвать свою рубаху и перевязать ему ногу.

— Всё, надо двигаться.

Снова поместили раненого на волокушу и продолжили путь.

А тут неплохо! Особенно когда индейцы не стреляют тебе в спину.

До ночи ни докуда не дошли, поэтому пришлось остановиться прямо посреди леса. Ссыкотно, конечно — индейцы воюют и по ночам, их жизнь заставила и научила, но выбора у нас особо нет.

Ночной дозор не выставляли, так как мы всё равно в темноте не сможем оказать какого-то веского сопротивления, поэтому я спал не особо крепко, вполглаза, так сказать, время от времени подкладывая в костёр полешки.

С первыми лучами солнца встал на ноги и начал разминаться. Всё болит, ощущение, будто меня били всю ночь. Ещё и рана на руке начала беспокоить подёргиванием. Сука, забыл вчера у ручья промыть, а вечером, как вспомнил, поленился тащиться к найденному Адамом ручью... Вот тебе и расплата.

Неприятно, мать его...

Осмотрел царапину, вроде ничего такого, корка как корка. Ладно, после разберёмся.

— Подъём, надо идти, — разбудил я Адама. — Эй, Дезмонд, Броуди!

Броуди околел. Ночи холодные. Этим, кстати, можно объяснить то, что у меня начала воспаляться сущая царапина на плече: иммунитет от такого сурового обращения с организмом изрядно ослаб и не смог вовремя ответить на проникших в рану микробов.

Вроде искусственный мир, а как всё проработано...

— Дезмонд! — потряс я Мрачного за плечо.

— А-а? — слабым голосом спросил он.

— Вставай, надо идти, — сказал я ему. — Но перед этим похороним хоть как-нибудь Броуди, он не пережил ночь.

Иней на траве. В более тёплое время года это должно было стать росой. Теперь я понимаю, как тяжело живётся бомжам. Мы ведь сейчас фактически бомжи, ещё и на враждебной территории.

Не пропусти́те! Во всех кинотеатрах страны! «Бомжи: В тылу врага»!

Копал я, во многом чтобы побыстрее согреться. Ножом разрыхляя почву, я создал некое подобие неглубокой могилы, в которое мы поместили тело Николаса Броуди, после чего обложили его камнями, кои насобирали по окрестностям.

Поставив у головы могилы камень, я выбил на нём посредством гвоздя и камня имя покойника. Заняло всё это несколько часов.

— Зачем так много сил тратить на труп? — недовольно спросил Мрачный.

— Оставайся человеком в любых обстоятельствах, — ответил я ему. — Меня так родители воспитывали.

— Хорошие у тебя родители, — произнёс он задумчиво.

Продолжили путь. Индейцы, судя по всему, не стали тратить время на наши поиски, но это стало понятно ещё вчера, ведь логику индейцев понимал не только я: они были в рейде на чужой территории, поэтому не могли себе позволить тратить время на отлов беглецов.

Надо найти чего-нибудь съестного. Срочно.

Снова включил мозги и начал соображать.

Если идти вдоль реки, то есть шанс наткнуться на поселение. Но! Продолжи мы путь в направлении движения тюремного конвоя, наткнёмся на северянский форт, а это не то место, где мне хотелось бы оказаться сейчас. Поэтому река совсем не подходит.

На север идти — значит рано или поздно попасть в руки северян, которые здесь кишмя кишат, раз их форт неподалёку. На восток идти — тоже хрен знает куда попадём, потому что, насколько я знаю географию США, там тоже федеральные штаты. На запад пойдёшь — форт Ред-ривер. А на юг — конфедераты. Вот с последними можно попробовать иметь дело, по крайней мере не пристрелят сразу.

— Кто-нибудь бывал в этой местности раньше? — спросил я у своих временных попутчиков.

— Я вообще из Теннеси, — признался Адам. — Для меня Техас и Оклахома такие же дебри, как для тебя, Гектор.

— Я из Нового Орлеана, — сказал Мрачный Дезмонд. — Ничего не знаю о местных краях, хотя в Оклахоме бывал, но точно не в этой её части.

— Досадно, — пробормотал я. — Ладно, надо найти ближайшее поселение, раздобыть съестного и снаряжение, чтобы уходить на юг.

— А зачем на юг? — не понял Дезмонд. — Обратно в армию, чтобы сложить головы за Конфедерацию? Я снова под это не подпишусь!

Адам молчал.

— Тогда куда? — спросил я.

— На запад надо, — пожевал губу Дезмонд. — Через индейские территории не проскочим, значит, надо обходить их и...

— Пешком мы не дойдём, — вступил в разговор Адам. — Нужно сменить одежду, раздобыть деньжат и убираться на западное побережье, в Калифорнию. Там есть работа для таких как мы.

Калифорния... Что я знаю про Калифорнию? Сан-Франциско, Лос-Анджелес, золотая лихорадка, мексиканцы, Голливуд и, в принципе, всё. Мало.

— Откуда знаешь, что там есть работа? — нахмурился Дезмонд ещё сильнее.

— Везде есть работа для таких как мы, — философски ответил Адам. — Недавно там золото добывали, значит деньжата у людей есть.

— Для начала надо убраться из этого опасного края, — покачал головой Дезмонд. — А у нас даже лошадей нет. Не говоря уже о деньгах.

— Зато есть револьвер, — улыбнулся я. — А он, насколько я знаю, является универсальным средством для добычи денег. Кстати, какой сегодня год и число?

— 20 или 21 марта 1864 года, насколько я знаю, — сообщил мне Адам. — Ты даже этого не знал?

— Теперь знаю, — ответил я. — Ладно, нехрен задерживаться, двигаемся дальше. Нужно хоть какое-то укрытие, следующую ночь я хочу провести не у костра на холодной земле.

Есть хотелось невыносимо, но слабость прошла, организм подключил запасённые резервы и активизировался для поиска пропитания. Даже царапина от стрелы перестала воспаляться и совершенно не беспокоила.

Это можно назвать условным боевым режимом организма, когда он ставит перед собой задачу найти пропитание как можно быстрее.

Искусственный мир. Я даю себе отчёт, что на самом деле нахожусь в капсуле, посреди специального геля. Но какое же тут всё настоящее!

В принципе, я понимаю, в чём секрет такой реалистичности этого мира. Примитивные и низменные ощущения.

Что игры могли дать тебе раньше? Красивая картинка, интерактив, интересный сюжет, нелинейность и так далее, даже появились специальные костюмы, которые могли имитировать удары по тебе или даже нежные прикосновения виртуальной сисястой бабищи, но это технология старая, чуть ли не двадцатилетней давности.

А здесь что?

Здесь голод, здесь холод, здесь неподдельная боль и страх быть убитым настоящий, я ведь ни на секунду не усомнился, что если стрела прилетит мне в спину посреди реки, то я уйду на дно и всплыву сильно потом, посиневший и поеденный рачками. И облегчение от конца погони и избавления от прямой опасности было неподдельным.

Игры, даже в тактильных костюмах и с самым дорогим шлемом расширенного VR, не дают таких ощущений, в этом их главная проблема.

И что-то мне подсказывает, судя по ощущениям, что вокруг не совсем игра. Похоже, что с этой игрушкой случилось то же самое, что и с нашей предыдущей моделью процедурно-генерируемого мира. И это не на шутку пугает...

Ладно, не думать об этом, Суо всё держит под контролем. Она бы не стала рисковать и пихать меня в мир, который может сгореть в любую секунду. Надеюсь.

Мы шли по лесу, строго на северо-запад, чтобы по-быстрому проскочить зону боевых действий и по пути обзавестись подходящей одеждой для Дезмонда и Адама.

— Ты ведь служил, да? — спросил меня Дезмонд, когда мы перебрались через очередной ручей.

— Довелось, — кивнул я. — А что, бросается в глаза?

— Выправку вижу, — Дезмонд достал из кармана недорезанный мною кисет табака и начал набивать трубку. — Офицер, да?

— Да, но это в прошлом, — не стал я спорить. — Уволили в запас, без возможности на восстановление.

— Проворовался что ли? — понимающе улыбнулся Дезмонд.

— Нет, — покачал я головой. — Неприятная история случилась. Противник подстроил одну довольно примитивную ловушку, в которую я, к сожалению для себя, попался. Крайним сделали меня. Но я легко отделался, просто был уволен в запас, без иных негативных последствий.

— Понятно... — протянул Дезмонд. — Так даже обиднее. Если бы проворовался, это значило бы, что ушёл со службы при деньгах.

— Ни о чём не жалею, — пожал я плечами.

Дальше шли молча.

Местность тут на удивление однообразная, деревья, камни, ручьи, лесные кустарники, трава. Оклахома, одним словом.

Где-то спустя три часа наткнулись на дорогу.

— Дорога — это опасно, — поделился я мыслью. — По дорогам ходят люди, а нам с людьми пересекаться не следует. Люди могут доложить кому надо и за нами организуют погоню, а мы без лошадей и хорошо пробиваемся пулями.

— Мудрёно говоришь, Гектор, — неодобрительно вздохнул Дезмонд.

— Нервничаю, — ответил я. — Ладно, сходим с дороги и держимся метрах в сорока от неё. Дороги, бывает, выводят на селения.

Спорить со мной мои попутчики не стали.

Держась параллельно дороги, спустя ещё два часа пути вышли на деревеньку.

Территории тут малонаселённые, индейцы рядом. В реальности индейцы вообще имеют мало общего с тем образом, который им создал Голливуд. Это жестокие дети родоплеменного строя, лишь единичные племена имеют достаточную организованность, чтобы их можно было назвать цивилизованными. Закон силы, ксенофобия ничуть не меньшая, чем у бледнолицых, жестокость и прочие атрибуты первобытных племён.

— Ты точно знаешь, что делаешь? — тихо спросил у меня Адам, когда мы пересекали небольшую опушку.

— В смысле? — не понял я.

— Это ведь Индейская земля, — веско сообщил он мне. — Ещё её называют Землёй без людей.

— Так чего ты раньше не сказал? — поражённо прошептал я. — То есть мы по самые яйца вошли в индейские земли?!

— Я думал, ты знаешь, что делаешь... — удивился Адам.

— Нам пиздец... — произнёс я и оглянулся. — Уже слишком далеко, чтобы идти назад. Жёваный стыд...

Проблема.

Насколько я знаю из своей эрудиции, просто так землю индейской не назовут. Я знал со времён довольно любознательного детства, что Запад штаты присоединили к себе исторически недавно. Некоторые фильмы про Дикий Запад по сюжетной хронологии происходят незадолго до Первой мировой войны, что весьма показательно. Когда миллионы людей с серьёзными винтовками и ранними пулемётами схлёстывались в ожесточённых схватках на полях Франции, на западе США мужики в ковбойских шляпах вовсю ганфайтили на револьверах посреди прерий.

И в 1860-е годы неплохой такой кусок территории современных США до сих пор принадлежит индейцам. А они очень плохо относятся к бледнолицым...

Ладно, зайдём в деревеньку, добудем жратвы и одежду.

— А кто вообще в своём уме может жить на индейской территории, кроме индейцев? — спросил я у Дезмонда.

— Кто-то, кто ведёт с ними какие-то дела, — процедил тот. — Нельзя нам туда.

— Почему? — снова перестал что-то догонять я.

— Сдадут индейцам, а потом никто не найдёт даже наших костей, — ответил он. — Надо уходить.

Я задумался.

— Попробуем спереть какие-нибудь вещи ночью, — решил я. — Затаимся до темноты, а потом начнём действовать.

Нашли подходящий овраг, нарубили веток, соорудили отличный шалаш, развели костёр и жить стало чуть-чуть комфортнее. Голод никуда не делся, но на второй день он чувствуется не так остро.

— Каких индейцев тут можно встретить? — спросил я, когда мы расселись у костра.

— Ты же сам насквозь прошёл через индейскую землю, Гектор, — удивился Адам. — Тебе лучше знать.

— Я не помню нихрена, — признался я.

— А, да, ты же башкой стукнулся... — припомнил Адам. — Эх, жаль, что так получилось. Будь ты опытным скаутом, проскочили бы эту землю как швейная игла портянку.

Скаут — это типа разведчик у местных. Как правило это очень опытный мужик, который выживет где угодно и разбирается в местности едва ли не лучше, чем индейцы, на них проживающие. Да, такой бы нам не помешал. А ещё не помешала бы нормальная винтовка...

— Я пойду один, втроём мы наделаем шуму, — сказал я, когда на землю опустилась ночная тьма. — Там делов на двадцать минут: зашёл-вышел. Справлюсь и в одиночку.

Пересёк лес с соблюдением максимально возможной тишины, перемахнул через деревянную ограду и затаился, прислушиваясь к окружающей обстановке. Вроде не наделал слишком много шуму.

К дому слишком близко приближаться не стал, ограничился растянутой бельевой верёвкой. Так, это детское, это женское, а вот это то, что надо. Рубашка, штаны, гражданское кепи, ещё одни штаны... Второй рубашки не хватает... Зато есть шерстяной свитер... Куртку бы какую-нибудь...

Покинул этот двор, за оградой смотал награбленное в куль и повесил на ремень.

Обогнул участок уже посещённого двора и резко залёг, так как обеспокоенно залаяла собака. Сука... Ну или не сука... Но всё равно сука.

Псина устала лаять, поэтому я продолжил тихо пробираться по территории деревни. Из бревенчатого дома вышел какой-то мужик с ружьём, а я снова залёг. Мужик настороженно огляделся вокруг, но я за кустами, меня хрен разглядишь. Постояв, он вернулся в дом, а я решил, что на сегодня достаточно.

Отполз назад, покинул деревню и пошёл к ребятам.

— Вот шмотки, — бросил я ворованное Адаму. — Завтра избавимся от ваших курток.

— Лихо ты, — хмыкнул Дезмонд. — Ты точно не проворовался на службе?

— Дурное дело нехитрое, — ответил я.

Теперь дежурили по три часа. Первым на дежурство заступил я, потом Дезмонд, а затем Адам.

Шесть часов полноценного сна — это дорогого стоит. Если бы не голод, конечно...

Лёг спать тревожно, но уснул быстро, ибо устал за этот день до крайности.

Вроде как и не виноват в гибели Дезмонда и Адама, но вину чувствую.

Я и подумать не мог, что они приняли меня за скаута, который знает, что делает, поэтому уверенно идёт на индейскую территорию.

Надо было быть общительнее, может, сейчас бы сидели в концентрационном лагере северян, но зато живые. А теперь...

Отпинываю камешек, попавшийся по дороге.

Разобрался, что за мушкеты использовали индейцы: это дульнозарядная винтовка Энфилд паттерн 1853 года. Вроде как сделана в Британской империи, но какого-то хрена забыла в Америке. Хотя ясно какого хрена: деньги не пахнут, поэтому винтовки будут проданы кому угодно и в скольких угодно количествах. Даже демократическим американцам.

Пули эти винтовки используют весьма необычные, с углублением в основании. Уверен, у них есть какое-нибудь особое название.

Тащить их было тяжеловато, но винтовки - это капитал. Можно загнать их за хрустящие или звенящие доллары, после чего купить себе место в фургоне на Дикий Запад.

Нет, тут Запад уже более или менее дикий, но надо валить ещё дальше, чтобы избежать вербовки в одну из местных армий. Мне совсем не улыбается идти убивать и умирать за интересы северных промышленников или южных рабовладельцев. Обойдутся как-нибудь без меня.

На Диком Западе интереснее, там...

- Эй ты! - окликнули меня.

Я выхватил револьвер и резко развернулся, наведя его на источник звука.

- Полегче! - поднял руки индеец в европейской одежде. - Я пришёл с миром!

- Ты выбрал неподходящее для этого место, - не стал я опускать оружие. - Чего тебе?

- Ты ведь тот бледнолицый, который перебил рейдеров шауни? - поинтересовался индеец.

- Не слышу ответа на мой вопрос, - взвёл я револьвер.

- Я пришёл поговорить, - сказал напрягшийся индеец.

- Это не ответ, - сказал я.

Слышу, что среди деревьев где-то на семь часов от меня кто-то есть.

- Скажи своим дружкам, что они не успеют, - произнёс я. - Пусть выходят.

Индеец сказал что-то на своём и из-за деревьев вышло трое его собратьев. Вооружены луками, дубинками и копьями, одеты в национальные одеяния. Ну, знаете, кожаные рубашки, штаны, всё расшитое, с амулетами и прочей ерундой.

- Я даю вам последний шанс убраться отсюда и больше не встречаться на моём пути, - уведомил я индейца в европейской одежде.

- Нам нужна помощь, бледнолицый, - сказал индеец.

- Назови причину, по которой я должен вам помогать, - попросил я его.

Его приятели обошли меня по широкой дуге, стараясь не создавать лишнего напряжения и встали возле своего лидера, судя по всему.

- Доллары, - ответил индеец. - У нас есть немного долларов.

- В чём заключается "помощь"? - деловито спросил я, помещая револьвер в кобуру.

Денег у меня нет совсем, винтовки в весьма потасканном состоянии, поэтому сдыхать их за приличные деньги можно далеко не везде, инструментов для ремонта у меня нет, но их можно купить. И для этого нужны деньги. Посмотрим, что скажет индеец. Скорее всего, они постараются меня кинуть при первой же подвернувшейся возможности, но есть шанс на проявление порядочности. По крайней мере, послушать можно.

- Я - Махпия Лута, на вашем языке это значит Красное Облако, - представился индеец. - Это мои боевые братья Чистый Кремень, Бегущий в Облаках и Ушастый Бизон. Шауни совершают налёты на наши земли и нам нужен кто-то, кто сможет обучить наших воинов правильному пользованию винтовками конфедератов.

- И вы ходите по дорогам Америки, чтобы найти подходящего для этого дела человека? - скептически спросил я.

- Никто не хочет учить индейцев, - ответил Красное Облако.

- Цена вопроса? - поинтересовался я.

- Пятьдесят долларов, - ответил Красное Облако.

- Двести пятьдесят, - предложил я свою цену и, видимо, дал лишку, так как индеец крайне удивился.

- Восемьдесят девять долларов и это последнее предложение, - сказал Красное Облако. - Больше у нас нет.

- Обучить твоих людей пользоваться Энфилдом паттерна 1853, так? - уточнил я.

- У нас есть восемь винтовок, - кивнул Красное Облако. - Таких же, как у тебя.

- Доллары, надеюсь, не конфедератские? - вспомнил я важный нюанс.

- Нет, нормальные доллары, - покачал головой индеец.

- Если мне только покажется, что вы решили меня кинуть - устрою кровавую резню, - предупредил я его. - Ладно, по рукам. Обучу твоих людей уверенному пользованию оружием бледнолицых.

- Не сомневаюсь в тебе, бледнолицый, - усмехнулся Красное Облако. - Поэтому мы шли за тобой весь последний день.

- Ведите к своим людям, посмотрим на состояние ваших винтовок, - сказал я.

- Ты не представился, - напомнил мне о вежливости Красное Облако. - Не доверяю людям, скрывающим своё имя.

- Гектор Мизамидис, - представился я.

- Мексиканец? - предположил индеец.

- Не угадал, - усмехнулся я. - Но это и не слишком важно сейчас. Идите впереди, я за вами.

Двинулись в путь. Желудок мой заурчал, но я недавно нашёл средство для нейтрализации этого неприятного эффекта: в каждой затрофееной у индейцев котомке лежали завёрнутые в кожу катышки пеммикана. Это такой пищевой концентрат, содержащий в себе всё самое необходимое для организма человека, отправившегося в поход: мелконарезанное мясо бизона, животное сало, зёрна каких-то злаковых, лесные ягоды, орехи и ещё какая-то неидентифицируемая хрень. Сало прогоркло уже давно, видимо, пеммикан лежал в этих котомках порядочно времени, но есть можно, особенно на голодный желудок.

Иду, жую пеммикан, поглядываю на индейцев, прислушиваюсь к окрестностям, чтобы вовремя засечь возможную засаду, а также любуюсь местными пейзажами. Тут красиво, почти как в Крыму.

До темноты успели пройти километров сорок на север, а затем встали на ночлег. Примечательно, что индейцы, пусть и находясь вроде как на своей земле, предпочли заночевать в неприметном овраге, совсем как мы с ребятами...

Эх...

- Шауни, говоришь? - спросил я у Красного Облака, устроившись у костра.

- Да, я говорил, - согласился индеец.

- Что вы не поделили с ними? - задал я интересующий меня вопрос. - Сейчас время такое, что индейцам надо держаться вместе, у вас есть один общий враг, а вы продолжаете грызться между собой.

- Это немногие понимают, - с грустью в голосе ответил Красное Облако. - А не поделили мы землю и бизонов. Нам надо чем-то питаться, а бизонов на всех не хватает, регулярно происходят стычки во время кочевий вслед за стадами.

- Всегда можно договориться, тем более, что веские причины для переговоров прямо сейчас стремительно продвигаются на Запад, отвоёвывая у вас земли, - хмыкнул я.

- Это тоже понимают далеко не все, - сказал Красное Облако. - У них много оружия, много лошадей, есть железные дороги, которые доставляют в наши земли очень много солдат... С такой силой сложно спорить...

- Я бы не стал смотреть на происходящее сложа руки и дал американцам просраться кровавым поносом, - сказал я. - Можно объединиться, создать альянсы, бороться за свою землю, а когда здесь всё будет кончено, бежать дальше на запад. Жестокая кровавая резня, устроенная американцам, неизбежно замедлит процесс освоения новых земель, а это выиграет вашим народам немного времени для жизни. Было бы желание...

- Мой народ никогда не объединится с шауни, - покачал головой Красное Облако.

- А и не надо, - усмехнулся я. - Одолеть их в войне, в войне, а не мелких стычках, забрать их детей и женщин, присоединить к своему племени, создать прочнейшие альянсы с союзными племенами - вот рецепт успеха. Будет очень тяжело, но это тысячекратно лучше, чем оставлять всё как есть. Ничего не делая вы обречены на гибель.

- Откуда ты, Гектор? - спросил индеец.

- Из России, - честно ответил я.

- Никогда не слышал о таком штате, - признался Красное Облако.

- Ха-ха! Это и не штат, - рассмеялся я. - Это огромная необъятная земля сильно западнее отсюда, расположенная за Тихим океаном. Там сейчас сидит царь, Александр II, недавно якобы освободивший народ от крепостного права, то есть из рабства. Двадцать три миллиона фактически рабов якобы получили в 1861 году долгожданную свободу, но это оказалось обманом.

- Там живут белые? - спросил Красное Облако.

- Да, - ответил я.

- То есть белые держали в рабстве белых? - удивился Красное Облако.

- Ты, наверное, не застал эти времена, но и в Америке держали белых рабов, тут ничего необычного, - усмехнулся я.

- Почему свобода оказалась обманом? - задал вопрос индеец.

- Потому что рабство заменили на кабалу, - ответил я. - За освобождение предполагалось платить, для чего придумали такую вещь как выкупные платежи, что сделало освобождение лишь на словах, более того, жить этим людям стало сложнее. И вот так они продолжают страдать, влачить жалкое существование, но зато якобы свободными. Но это ладно, не относится к нашему разговору. Проблемы белых людей, так сказать...

Я тут подумал, что это будет неплохим времяпровождением: помощь индейцам с их индейскими проблемами. Американцев я терпеть не могу, из-за них у нас куча народу погибла в последнюю войну, сотни тысяч. Пусть мир и искусственный, процедурно-генерируемый, но изменить ход истории хотя бы здесь будет приятно. Дикий Запад может подождать. Никуда не денется.

- Проблемы белых людей... - произнёс Красное Облако. - Тогда что ты забыл на американской земле, Гектор? Почему не дома?

- А что я могу там изменить? - задал я резонный вопрос. - Там идёт своя история, на которую я не могу повлиять. Здесь же гораздо интереснее: девственная природа, невероятные красоты, чувство новизны и нетронутости.

- М-хм... - индеец, по всей видимости, не до конца понял меня. - Ты действительно можешь обучить моих воинов стрелять из винтовок как ты?

- Это не так трудно, как кажется, - вздохнул я. - При наличии патронов для тренировок... У вас ведь есть патроны для тренировок?

- Нет, - ответил Красное Облако.

- Это очень печально, - хмыкнул я. - Ничего, придумаем что-нибудь.

Спал вполглаза и с рукой на рукояти револьвера. Этим индейцам я не доверял от слова совсем. Мы, конечно, неплохо поболтали с Красным Облаком за жизнь, но это не значит, что это сделало нас закадычными друзьями.

Встал с первыми лучами солнца.

Индейцы уже не спали, прямо сейчас производя сбор лагеря, что было не слишком мудрено, так как вещей у них было с собой кот наплакал.

- Сколько ещё идти до ваших людей? - поинтересовался я у Красного Облака.

- Два-три дня пути, - пожал тот плечами. - Из-за рейдеров шауни я велел увести род дальше на северо-запад. Но мы их нагоним.

- Будем надеяться, - произнёс я. - Кстати, почему вас всего четверо? Вы решились пойти на территорию активности шауни таким малым числом?

- Нас было восемь, - веско ответил Красное Облако и пошёл дальше.

Для меня лично даже восемь вооружённых человек - это всё ещё малым числом. Впрочем, это же индейцы.

От рассвета до заката двигались на север, а на небольшой полянке посреди холмистого леса слегка сдвинули траекторию и начали двигаться на северо-запад.

На ночлег остановились близ ручья. Я наконец-то как следует отмылся и поел относительно нормальной еды, которой меня угостили индейцы. Они сумели прикончить четырёх лесных куропаток, поэтому ужин удался на славу.

Засыпал всё так же, вполглаза и с рукой на револьвере.

- Так, блэт... - я увидел, как пацан лет четырнадцати положил винтовку на землю и сел на её приклад. - А ну встал быстро!

Видимо, устал колоть штыком по мишени и решил передохнуть, но жопой на утоптанную землю садиться счёл ниже своего достоинства.

Бешеный Конь, паренёк лет двадцати, приставленный ко мне в качестве переводчика, прогаркал что-то на своём и пацан поднялся.

- Оружие поднял! - приказал я.

Бешеный Конь перевёл даже с повторением интонаций. Способный малый. В иной реальности мог сделать карьеру переводчика...

- На колени, твою мать! - проорал я.

Кажется, пацан понял меня без перевода, ну или это фраза на языке сиу понимается с полуслова, так как Бешеный Конь не успел договорить, когда пацан уже стоял на коленях.

- Проси прощения у винтовки, скажи, что больше так не будешь и готов сделать всё, что угодно, лишь бы она не гневалась! - приказал я. - Начинай!

Пацан выслушал перевод по версии Бешеного Коня, затем пробубнил что-то возмущённое, Бешеный Конь прикрикнул на него, пацан не нашёл что ответить и начал молиться.

Я послушал это нытьё несколько минут, потом посмотрел на продолжающих занятия индейцев.

- Все внимание! - громко провозгласил я, а Бешеный Конь перевёл.

Данные мне на поруки воины перестали упражняться и обратились во внимание.

- Винтовка - это женщина! - заявил я. - А женщина требует особого обращения! Нежности! Если ты достаточно нежен с женщиной и ухаживаешь за ней как за любимой, то и она ответит тебе тем же! Женщина должна быть чиста, ухожена и как следует смазана благовониями! Винтовка должна быть чиста, ухожена и смазана оружейным маслом! Женщина, обделённая твоим вниманием, предаст тебя в самый неподходящий момент и в лучшем случае ты отделаешься дерьмовой похлёбкой! Винтовка, обделённая вниманием, предаст тебя не хуже женщины и в лучшем случае ты будешь ранен!

Бешеный Конь перевёл всё, передав даже мои интонации. Кто-то из воинов постарше усмехнулся, а малолетние восприняли всё серьёзно.

Я кое-что знаю об особенностях коренных народов, так как в не таком уж далёком детстве смотрел один длинный сериал от Нэшнл Джиографик, разбиравший эпизоды из жизни индейцев Восточного побережья США. Основной массы сведений оттуда я не помню, но усвоил важные вещи: они думают по-другому, очевидные для меня вещи для них неочевидны, а очевидные для них крайне неочевидны для меня, а ещё их мышление так или иначе завязано на вещах и образах. Аналогии они должны понимать просто превосходно. Это ведь фактически охотники-собиратели, а средний уровень интеллекта у охотника-собирателя даже выше, чем у среднего земледельца. Почему? Потому что он видит в течение своей жизни гораздо больше вещей, чем какой-нибудь крестьянин, обязан разбираться в повадках животных, знать, где растут или не растут определённые животные, уметь распутывать или наоборот, запутывать следы, напрягать мозг, чтобы использовать все эти эмпирически приобретённые знания. А что видит земледелец? Сено - солома...

Но классические методы оценки интеллекта к охотникам-собирателям неприменимы. Если с соблюдением научного метода разработать специальный тест IQ конкретно для охотников-собирателей и заставить его проходить современного мне человека, то окажется, что это мы тупые и нежизнеспособные, причём наш результат будет гораздо плачевнее, чем при прохождении нашего IQ-теста обычным охотником-собирателем.

Я всё это к тому, что они какие угодно, но не тупые, просто мышление у них другое и заточено под другие задачи, весьма далёкие от нас.

И это надо учитывать.

Я провёл аналогию между женщиной и винтовкой, причём нечто подобное я слышал на первом курсе военного института робототехники, когда мы разбирались с личным вооружением.

По глазам я вижу, что индейцы меня прекрасно поняли и это хорошо.

- Итак, я вижу, что многие из вас не до конца осознают всю важность тренировок, - нахмурился я. - Ты!

Я указал на самого здорового из воинов.

- Бери в руки вот эту палку, будешь драться против меня, - я передал ему заготовленную жердь, по длине примерно повторяющую винтовку Энфилд паттерн 1853 с примкнутым штыком.

На "лезвии" этой имитации был закреплён небольшой кожаный мешочек с конским волосом, чтобы уменьшить травматизм.

- Сейчас я продемонстрирую вам уничтожение противника с применением только тех приёмов, которые я вам показал, - продолжил я. - К бою!

Индеец понял меня без перевода и попытался закончить бой уколом в нижнюю часть таза.

Я легко уклонился от удара, после чего перешёл в контратаку. Удар с верхнего положения, то есть от уровня головы. Индеец получил ощутимый удар мешочком по морде.

- Убит! - констатировал я.

- Викхнут! - перевёл Бешеный Конь.

Отошли на пару шагов друг от друга и снова начали схождение.

Удар из нижнего положения, с полусогнутыми коленями, прямо в живот. Индеец не ожидал такого, хотя сам отрабатывал этот приём буквально только что.

- Викхнут! - констатировал я. - Ещё!

Снова расхождение и схождение. Индеец уже напрягся, начал соображать, поэтому подготовился к отражению удара.

Наношу картинный прямой удар, позволяю индейцу попытаться тупо отбить жердь, но затем сам перебиваю его оружие парой выверенных движений и упираю мешочек в грудь оппонента.

- Викхнут! - сообщил я ему. - Достаточно!

Я отбросил тренировочный снаряд и окинул имевших несчастье стать моими подопечными индейцев.

- Это самые простые приёмы, которые может освоить каждый, - вновь заговорил я. - Каждый!

Подошёл к пацану, который сидел на прикладе и забрал у него винтовку. Подошёл к мишени, представляющей из себя набитую травой фигуру из старой кожи. Серия ударов штыком по мишени, совершённая на пределе скорости, затем удар прикладом по "голове", перехватывание винтовки, имеющей, к слову, неплохой баланс, а в завершение нанизывание мишени на штык и опрокидывание в сторону.

Мои действия произвели впечатление. Особенно на фоне того, как я демонстративно одолел их самого здоровенного воина. Это работает даже в цивилизованных обществах, так как примитивные инстинкты всегда с нами, они никуда не делись и не могли деться.

- Штыком можно убить любого! - заявил я. - Как бы ты хорошо не стрелял, у тебя могут кончиться патроны и толку тогда от твоей меткости? А штык всегда с тобой! Кавалеристов США можно прекрасно закалывать штыками, особенно когда у них кончаются патроны! Драться врукопашную они как правило не умеют, а вы должны уметь и быть лучше их, иначе они вас убьют. Пока не освоите основные приёмы штыкового боя я вас к стрельбам не подпущу! Продолжаем! Позиция раз!

Сегодня первый день и они мне не нравятся.

Мне дали шестьдесят три рекрута, которых нужно было научить стрелять и биться как яростные гризли. И последнее это не моя сентенция, а дословная цитата Красного Облака.

Винтовки по состоянию где-то в полной заднице. УСМ на некоторых разбит, где-то спусковые крючки оторваны, где-то нет прицельных приспособлений или они погнуты до состояния нестояния, что делает их абсолютно непригодными для боя, штыки где-то гнуты, где-то сломанны, так как эти аборигены совершенно не представляли, как правильно ими пользоваться, но одно хорошо - стволы в отличном состоянии, ведь они толком из них не стреляли, испортили гораздо раньше.

Я раньше думал, что к XIX веку индейцы отлично овладели огнестрелом бледнолицых и вполне себе имеют эквивалентный кавалеристам США боевой потенциал, но увы, это была моя личная и очень наивная иллюзия. Винтовками они пользуются до первой поломки, а потом она складируется в вигваме вождя и лежит бесполезно до полного разрушения или обмена с другими племенами. Бледнолицые не спешат помогать индейцам чинить винтовки, так как дельцам выгоднее продавать "новые" единицы, а у индейцев как правило слишком мало денег на абсолютно новые изделия, поэтому они покупают подержанные.

Конкретно в случае с Красным Облаком ситуация несколько иная. Винтовки он добывал преимущественно на полях сражений конфедератов с федералами, а также банальным воровством, что обеспечило их надлежащее качество.

Тем не менее, есть у них в племенном арсенале четыре очень старых мушкета с фитильными замками и я даже представить себе не могу, где они их достали. В музее времён первых колонистов, наверное...

Впрочем, местные торгаши индейцам маму родную готовы продать, так что не удивлён, что они добыли фитильное дерьмо и сдыхали его за нормальные деньги наивным индейцам.

Прямо сейчас племенные мастера по дереву изготавливают шестьдесят три деревянных макета, имитирующих винтовки Энфилд паттерн 1853, а пока приходится работать с настоящими винтовками, поэтому я слежу, чтобы они их не доломали.

Ещё я выяснил для себя, что за племя наняло меня на работу. Оглага-лакота - так сказал Красное Облако. Про данное племя я ничего не знал, даже не знал раньше, что лакота могли проживать так близко от Оклахомы и вообще быть её первоначальными хозяевами. Век живи - век учись.

На самом деле, лакота живут не только в Оклахоме, но и в Дакоте, вроде бы в Вайоминге и ещё в каком-то из штатов. Для индейцев вообще-то такого понятия как штаты вроде как не было, земля - это просто земля, идите к чёрту со своими непонятными федеральными делениями.

Ещё я узнал, что процесс объединения у индейцев уже давно идёт, пусть и с переменным успехом. Оглага-лакота уже состоят в союзе семи племён лакота, но это дело давнее и больше к этому союзу никто не присоединялся. Ксенофобия, свойственная вообще в целом человечеству, в конкретном текущем случае не позволяет индейцам осознать, что они, в принципе, один народ. Но нет, они считают друг друга совершенно чуждыми элементами, с которыми надо вести бесконечную войну за якобы ограниченные ресурсы. Печально всё это...

Повечерело.

Закаты тут красивые, это бесспорно...

Поужинал в компании молчаливой Лахэл, которая приготовила сегодня свой фирменный мясной суп. Есть у меня подозрение, что ничего иного она готовить просто не умеет.

- Бледнолицый, тебя зовёт Красное Облако, - заглянул в мой вигвам Бешеный Конь.

- Скоро буду, - сказал я, допив бульон из деревянной миски.

Лахэл смотрела на меня неопределённым взглядом. Она в целом так-то ничего, не уродина, но есть у меня обстоятельства личностного характера, я бы даже сказал убеждения, препятствующие изменам. Я принципиальный человек, поэтому не буду делать вещей, о которых потом буду жалеть.

- Спасибо за ужин, Лахэл, - поблагодарил я эту женщину и пошёл на выход.

Красное Облако сидел на бревне у костра и курил трубку.

- Почему ты не учишь моих воинов стрелять? - спросил он у меня сразу же, как я сел на бревно по соседству от него.

- Чтобы научиться бегать, нужно сначала научиться ходить, - выдал я "китайскую мудрость", придуманную на ходу.

- Мудро, - степенно кивнул Красное Облако. - Но когда ты научишь моих людей стрелять?

- Двадцать закатов спустя я закончу готовить их драться на штыках, - сообщил я ему. - И вот тогда начну учить стрелять. Ещё через двадцать закатов я научу их воевать так, чтобы их начали откровенно бояться кавалеристы США. Особо больших результатов не жди, но они будут.

Тут есть определённые проблемы с пониманием такого явления как день недели и вообще неделя, поэтому приходится адаптироваться и применять такой термин как "закат" для обозначения конца дня, иначе они не догоняют.

- А с пулями и порохом что? Придумал что-нибудь? - поинтересовался смотрящий в огонь Красное Облако. - Ты обещал.

Ещё важный момент проявляется в данном слове. Я пообещал что-нибудь придумать с боеприпасами и это было воспринято Красным Облаком как оферта, то есть я предложил взять на себя какие-то обязательства, а он это предложение принял.

- Ещё думаю, - ответил я ему. - Но не особо переживай по этому поводу, я обещал - значит сделаю. Будут тебе патроны, но не сразу. В течение тридцати-сорока закатов решу эту проблему.

- Я рад услышать это, - кивнул Красное Облако. - Обустроился в доме Лахэл?

- Ага... Как переводится её имя с вашего языка? - спросил я.

- Лахэл - значит Союзница, - ответил Красное Облако.

- И "лакота" - это, как я понимаю, "союз", ведь так? - выдал я догадку.

- Ты очень мудр, Гектор, - похвалил меня вождь индейцев. - Не пройдёт и полугода, как ты освоишь наш язык.

Не хотелось бы торчать здесь полгода... Надеюсь, Суо не даст пропасть мне тут, а то я хотел бы поскучать на космическом корабле, скорбно созерцая бесконечность в иллюминатор. Слишком много ярких впечатлений, слишком много.

— Жаль, что ты нищий, — оценивающе посмотрел на меня главарь современных братков, акцентировав своё внимание на моём револьвере. — Но хотя бы оправдаю потраченный на тебя патрон.

Ха-ха.

— Стреляем по сигналу Эрни, — сказал главарь.

Бармен вышел в честь такого события на улицу и зачем-то взял в руки свои карманные часы.

— Начали! — воскликнул он, отмерив какое-то время.

Грах! — громко хрипнул мой револьвер.

У «братка» пропал левый глаз, а также ковбойская шляпа и затылочная часть черепа с определённым количеством мозговой ткани. Безоболочечные пули — это херов кошмар.

Поместил револьвер в кобуру и посмотрел на «парней» покойника.

— Хули смотрите? — спросил я у них грозно. — Понравился?

Эти двое развернулись и направились прочь. Ой-ой-ой, так не пойдёт.

— Стоять! — крикнул я им в спину, вновь извлекая револьвер. — Это ограбление! Оружие и патронташи на землю, всю наличку туда же, живо, иначе прикончу вас как собак паршивых!

Им такой расклад явно не понравился, они напряглись, я буквально почувствовал, что они собираются сделать какую-то дерзость мне в ответ.

Они развернулись. Вот рука одного из них начала медленно опускаться к револьверу, а второй резко выхватил свой. Ну как резко...

Выстрел. Выстрел.

— Вот и всё... — сказал я, опуская дымящийся револьвер в кобуру.

Ограбление трупов — дело хлопотное, но нужное.

Так я обзавёлся тремя револьверами Кольт Арми 1860, свеженькая модель, можно сказать, а также приличной суммой денег и патронташами. А ещё мне понравилась шляпа одного из прихлебателей первого покойника, поэтому я забрал её себе. Да-а-а... Триста баксов — это же целое состояние!

Москва меняет людей... Тьфу ты! Фронтир меняет людей...

Под немыми взорами очевидцев, я вернулся обратно в салун и уселся за барную стойку.

— Передай-ка мне эти три рюмочки, — попросил я Эрнест, который как ни в чём не бывало встал за свою стойку.

Бармен подвинул ко мне упомянутые рюмки.

— За счёт заведения, — сказал он.

— Бесплатно не пью, — положил я на стол тридцать центов из трофейных средств.

Эрнест не стал спорить и сгрёб копейки.

— Куда смотрел шериф и почему мне вообще позволили убить троих случайных людей? — задал я животрепещущий вопрос.

— Мистер... — вошёл в салун дядечка в старом и поношенном костюме со старомодным колпаком на голове.

— Да-да? — любезным тоном спросил я.

— Мне, право, неудобно... — замялся дядечка. — Эйбом МакЛиланом меня зовут. Я местный гробовщик...

— Гектор Мизамидис, — представился я в ответ. — Сколько стоит похоронить этих джентльменов?

— По полтора доллара за... — начал Эйб.

— Побойся бога, Эйб! — вмешалась салунная проститутка. — Ты же берёшь по тридцать центов за могилу!

— Эм... — гробовщик неловко отступил назад. — Да, по тридцать центов, сэр.

— По рукам, — кивнул я. — Вот, здесь доллар, сдачи не надо.

— Благодарю, сэр, — заулыбался гробовщик. — Вещи покойных передать?

— Всё, кроме исподнего, — попросил я.

— В течение следующего часа доставлю их сюда, — кивнул гробовщик и удалился.

Ко мне подсела путана и ласково провела по моей левой руке.

— Возвращаясь к твоему вопросу... — произнёс бармен Эрнест. — Шериф заразился какой-то болезнью, уже месяца три лежит дома, а его помощники ни на что не способны, вот и распоясался Родж со своими парнями...

— Кстати, не знаешь, почём здесь винтовки и боеприпасы? — спросил я.

— Не моё дело, но зачем тебе? — спросил бармен вместо ответа. — Надеюсь, не грабить кого-то?

— Если бы я был таким человеком, неужели мне не хватило одного револьвера? — усмехнулся я.

— Не сомневаюсь, что хватило бы, — поделилась своим мнением проститутка.

— По шестнадцать баксов за винтовку Энфилд, — сообщил бармен. — Но это от состояния зависит, ты, вижу, разбираешься, поэтому сам всё поймёшь, а ещё есть карабины Шарпса, по тридцать пять баксов за штуку, но им красная цена тридцать два бакса. Всё найдёшь в оружейной лавке Малого Ричи, это в четырёх домах на запад по этой улице.

— М-хм, — хмыкнул я, выпив первую рюмку.

Определённый стресс был: я не знал, что за стрелок этот, как теперь выяснилось, Родж. Он мог оказаться заправским ганфайтером и нашпиговать меня свинцом раньше, чем я успел бы выхватить пистолет.

Да-да, общая военная подготовка, даже под 24-часовом присмотром Суо, не заменит навыков, до которых надрачивались записные дуэлянты, которые на практику по выхватыванию револьвера тратят по паре часов в день. Против таких рефлексов мало что поможет, даже развитая реакция.

Но повезло, хоть и потряхивает меня до сих пор.

— Придержишь для меня эти револьверы? — спросил я у Эрнеста.

— Конечно, — кивнул тот, принимая от меня портупеи с трофеями.

Выпил подряд две рюмки, крякнул от горечи и направился на выход.

Лавку Малого Ричи обнаружил в указанном месте, вошёл и наткнулся на дробовик.

— Чего хотел? — спросил у меня обладатель этого внушительного оружия.

— Купить оружие и патроны, — честно ответил я. — Ну и, может, ещё чего-нибудь присмотрю.

Пауза, высокий мужик, одетый в серую рубашку и чёрные в белую полоску брюки, опустил дробовик и пропустил меня внутрь.

— Револьвер вон туда положи, не украдут, — велел мне мужик. — Меня зовут Ричардом Эдкинссоном, но здесь все называют Малым Ричи. Какое именно оружие тебя интересует?

Итак, у меня есть двести девяносто девять баксов, — сообщил я владельцу лавки. — Мне нужно пятнадцать винтовок Энфилд паттерн 1853, а на остаток как можно больше патронов к ним.

— Странный заказ, — пожевал губу Малый Ричи. — Но у меня, к счастью для тебя, мало вопросов к покупателям, поэтому будет тебе пятнадцать винтовок Энфилда и... тысяча бумажных патронов к ним по два цента за штуку, я бы и больше продал, но у меня просто нет больше. Могу накидать разницу в патронах к твоему Кольту Арми, их у меня навалом, очень ходовой товар нынче. Если берёшь в патронах к кольту, то они идут по два цента за штуку, в бумажном...

— Пятьсот патронов к Кольту, — сказал я. — И вон ту винтовку Шарпса, со скидкой в честь крупного заказа и обменом на вот этот револьвер.

— Дай посмотреть, только без фокусов, — попросил Малый Ричи.

Я передал ему револьвер держа за ствол.

— Хм-м... — взялся владелец лавки за долотце и молоточек, разобрал его на две части и начал изучать износ деталей. — Несмотря на то, что стрелял из него недавно, состояние хорошее. То есть состояние поношенное, но ты держал это оружие в чистоте, вижу руку заботливого хозяина. Даришь любовь оружию — получаешь любовь в ответ. Двенадцать долларов.

— Сойдёт, — кивнул я. — При условии, что я смогу купить винтовку Шарпса и получу сто патронов к ней.

— Договорились, — пожевав губу в раздумьях, ответил Малый Ричи. — Посиди пока здесь, сейчас всё упакую.

— И ещё, возможно ли в будущем осуществить поставку партии на пятьдесят тысяч патронов к Энфилдам? — спросил я, прежде чем Малый Ричи скрылся в глубине своей лавки.

— Ты что, собрался устроить небольшую войну? — усмехнулся тот, но потом напрягся. — Не связаны ли твои закупки с индейцами?

— Связаны, — не стал я спорить. — С помощью этого оружия я собираюсь уничтожить несколько сотен индейцев.

— А-а-а, ну, тогда ладно, — кивнул Малый Ричи. — Совсем житья от них нет. Что, близких потерял?

— Группа осатаневших индейцев пыталась убить меня и у них почти получилось, — сказал я. — Ублюдки совсем озверели... Я же никому не мешал, просто шёл по своим делам!

— Они налетали на окраины пару месяцев назад, убили жену Гробовщика Эйба... — поделился историей Малый Ричи. — Ладно, пойду я, соберу заказ.

— И ещё, — вспомнил я про ещё одну вещь. — Набора инструментов нет на продажу? В ущерб патронам к револьверу? Дерьмо случается, а я планирую с ребятами зайти очень глубоко на Индейскую землю. Будет глупо подохнуть от того, что не смог починить винтовку или револьвер.

— Считай, что это мой тебе подарок, — улыбнулся Малый Ричи. — Убей за меня там парочку индейцев, это будет лучшая благодарность.

— О, умрёт очень много индейцев, — пообещал я.

В течение получаса я получил винтовки и боеприпасы в отдельных котомках из дешёвой кожи, которые Малый Ричи выдал мне в качестве бесплатного бонуса за крупный закуп, а также толстенькую кожаную раскладку с неплохого качества инструментами. Тяжеловато, но мне и тащить их не слишком далеко.

Покинул город и добрался до лежбища моих индейцев.

— Это ты, — опустил лук притаившийся в кустах Безумный Конь. — Всё получилось?

— Да, вот пятнадцать винтовок Энфилд, в хорошем состоянии, поэтому нежнее с ними, это ведь в будущем чьи-то женщины, — усмехнулся я, а затем снял с плеч тяжеленные котомки с патронами. — А вот это патроны. Мало, но больше просто нет. В будущем будет больше. Обязательно будет.

— Итак, уважаемый, — я повернул голову к кассиру, который стоял рядом со мной и точно так же как я секунду назад завороженно смотрел на весь этот капитал, покоящийся на столах.

Меня в этом мире не должно удивлять ничего, ведь всё это не имеет для меня никакой практической ценности, я тут не навсегда, но даже меня тронуло такое количество бабла. На столе лежали долларовые банкноты различных номиналов, перетянутые заклеенными банковскими бандеролями с указанием точной суммы в пачке. Их тут тысячи, а ещё коробки с золотыми монетами, то есть сэми-игл, игл, дабл-игл, что означает пол-орла, то есть пять долларов номинала, орёл, то есть десять долларов номинала и двойной орёл, то есть двадцать долларов номинала. Монеты тяжёлые, но их здесь больше всего. И у меня возникла определённая дилемма...

Надо было брать с собой индейцев. Но я и подумать не мог, что банкиры будут хранить тут такое охренительное состояние...

Это объясняет и усиленную охрану, которая сейчас закрыта в конторке, а также нервозность главного банкира с ключом, который наплевав на риск для жизни, выскочил из кабинета и начал сотрудничать, лишь бы я не вздумал взрывать дверь и, возможно, уничтожать при этом бумажные купюры, которые крайне не любят открытый огонь.

— А также вы, не менее уважаемый, — посмотрел я на банкира. — Не хотите ли заработать, скажем, по десять тысяч долларов за не совсем уж обременительные действия?

— Сэр, я не могу... — начал банкир.

— Ладно, тогда вы, уважаемый, — потерял я интерес к банкиру. — Двадцать тысяч долларов за не слишком обременительные действия. У вас есть семья?

— Нет, сэр, — покачал головой кассир.

— Тогда вы не связаны никакими обязательствами и сможете исчезнуть в любом штате, — сказал я ему. — Двадцать тысяч долларов США — это возможность заниматься только тем, к чему душа лежит, можно купить дом на берегу океана, завести красавицу-жену, открыть дело по душе, а также обеспечить достойное будущее своим детям. Хорошее предложение, вы так не считаете?

Кассир задумался.

— Гарольд, тебя найдут, — заявил глава этого банковского отделения или кто-то вроде того. — Я лично позабочусь о том, чтобы тебя упекли за решётку на долгие годы, если ты послушаешь этого человека.

— Я был готов услышать такие слова от человека, у которого в руках есть револьвер... — произнёс я. — Гарольд, этот человек угрожает вашему будущему, вашему дому на берегу Западного побережья, скажем, в Калифорнии, солнечным ваннам на ярких пляжах, вашей красавице жене, не менее красивым детям, любимому делу, которое вы откроете. Я не думаю, что пределом ваших мечтаний было ежедневное торчание в кабинке банка, который грабит этот город десятилетиями.

— Тридцать тысяч, — с холодной улыбкой произнёс Гарольд.

— А у вас губа не дура, Гарольд, — улыбнулся я. — По рукам. Здесь и так слишком много для меня одного. Но для начала...

Я передал теперь уже бывшему кассиру Дерринджер. Тот взял его в руки и непонимающе-испуганно посмотрел на меня.

— В меня стрелять бессмысленно, ведь в таком случае я обязательно уроню бутылку с нитроглицерином, — сказал я ему. — Но вы можете застрелить уважаемого банкира, так как он раскроет все обстоятельства вашего исчезновения государственным ищейкам.

Гарольд не стал медлить, вскинул этот дамский пистолет и выстрелил в только и успевшего поднять руки банкира два раза. Наповал.

— Великолепно, — сказал я. — Теперь ваша задача заключается в том, чтобы привести сюда трёх или четырёх коней с грузовыми сумами, чтобы мы могли спокойно вывезти весь этот капитал за город.

Жажда наживы обуяла этого ещё десять минут назад простого кассира, он бросил дамский пистолет на мёртвое тело бывшего начальника и помчался к заднему выходу.

Я же вышел в операционный зал, где уже никого не было, ведь все посетители бежали практически сразу, но самые трусливые смылись после серии выстрелов. Они могут позвать подмогу, но, судя по запаху дыма, который проникал даже в здание банка, у шерифа есть проблемы поважнее. М-да, лишка я дал, подрывая тот дом нитроглицерином...

Вернувшись к деньгам, я начал сноровисто складывать пачки денег в специальные сумки для перевозки, которые лежали в самом начале комнаты. И верно: как-то же они эти деньги транспортируют...

Пока складывал, внимательно считал. Стодолларовых купюр было не очень много, где-то около двадцати пачек, но только вот беда в том, что в одной стодолларовой пачке содержится купюр на сумму десять тысяч долларов. Это умопомрачительные в нынешние времена двести тысяч баксов!

Я недавно прикидывал покупательную способность нынешнего доллара и пришёл к охренительному выводу: текущий доллар стоит, плюс-минус кубический аршин, около пятидесяти-шестидесяти баксов в эквиваленте доллара 2047 года, ибо инфляция преследовала бедный бакс практически постоянно. Неудивительно, учитывая сколько раз его печатали и перепечатывали.

То есть эти двадцать пачек, по современному мне курсу, если брать по максимальной прикидке, где-то миллион двести тысяч. А это, скажу я вам, в моё время охренительно большая сумма. Можно не париться особо, не работать, не думать о будущем и так далее.

Тут также было сто пачек десятидолларовых банкнот, сорок пять пачек двадцатидолларовых, а однодолларовыми я пренебрёг.

Монеты высыпал в баулы не считая. Получились они крайне тяжёлыми, но тащить это счастье лошадкам, а не мне.

Появился Гарольд.

— Город в огне! — сообщил он испуганно.

— Ничего страшного, — махнул я рукой. — Где здесь отдел кредитования? Ну, где хранятся данные о задолженностях простых горожан перед банком?

— Тот кабинет, откуда вышел мистер Фитцпатрик, — ответил Гарольд.

— Есть керосин? — задал я важный вопрос.

— Твою мать, Гектор! — разгневанно воскликнула Прасковья.

— Мамку мою не трожь, — попросил её я. — Чем ты недовольна?

— Чем я недовольна?! — Прасковья оттолкнулась от стенки корабля и на лету схватила свой телефон. — Да я торчала в долбанной Сибири! Голодала в тайге, как беглая зэчка какая-то! С медведем дралась! Копьём, Гектор! У меня на спине шрамы от когтей остались!

Передо мной появилась Суо.

— На самом деле она тогда погибла, но возрождение аватара прошло штатно, правда, без последствий в виде шрамов не обошлось, — сообщила она. — Прасковье показалось, что она победила, но победил медведь, пусть и умерший спустя десяток минут от ран.

— ... ещё эти казаки! — продолжала возмущаться Прасковья. — В меня стреляли! Пытались взять живьём, потом перестали пытаться! А местные дикари?! А староверы?! И ты меня спрашиваешь, чем я недовольна?! Кто вообще создал это и посмел назвать игрой?!

— Зато взамен за страдания и мучения она получила бесценные знания о человеческой психологии, которые невозможно получить иными способами, — зазвучала у меня в голове Суо. — И ещё это дало ей ценнейший опыт пребывания в обществе фронтира, где женщина обычно стоит гораздо меньше, чем мужчина. Ведь там нет эмансипации, декларированного государством равноправия полов, обеспечиваемой этим же государством безопасности, защиты прав меньшинств различными умалишёнными активистами и так далее, и тому подобное. И она доказала окружающим, а главное — себе, что стоит гораздо дороже, чем представляла даже глубоко в душе. Она доказала, что стоит настолько дорого, что лучше даже не связываться. Я тебя уверяю, Гек, она готова к Марсу.

— Это был своеобразный тренажёр, который готовил тебя в жизни во фронтире, — сообщил я Прасковье. — Наглядная демонстрация того, что нас ждёт. Я вообще оказался посреди гражданской войны в США. Пришлось убивать, сражаться с индейцами, грабить банк...

— Грабить банк?! — воскликнула Прасковья поражённо. — Там был банк?! Цивилизация?!

— Цивилизация и Дикий Запад — это несколько разные вещи, — вздохнул я. — Я спал на земле, мёрз ночами, первые два дня почти ничего не ел, вообще питаться относительно нормально начал только после того, как примкнул к индейцам. Мне тоже было дерьмово, так что не думай, что это тебя отправили в Сибирь, выживать среди медведей, а меня отправили на Гавайи, чтобы попивать там мохито и есть кокосы.

— Всё равно, Америку не сравнить с Сибирью! — твёрдо заявила Прасковья.

— Вот же ж... — раздосадованно произнесла Суо. — Надо было тебя на Гавайи!

— Не понял сейчас, — подумал я. — А что, так можно было?

— Но тебе бы это точно не понравилось, — усмехнулась Суо, на лице которой внезапно проступили смутно знакомые татуировки. — О, вижу узнавание. Да-да, Гавайи в эти времена были населены племенами маори, которые не чурались каннибализма и вообще были склонны к геноциду всех окружающих племён. А ещё там были британцы, к которым ты, скорее всего, вынужден был бы примкнуть. Вот там бы ты быстро понял, что такое фронтир, где все хотят тебя убить, а затем сожрать...

— Ты чего молчишь? — нахмурилась Прасковья.

— Ты хочешь поругаться или что? — улыбнулся я добродушно. — Это было нужно, чтобы раскрыть твой потенциал. Теперь ты готова к Марсу. Тебе стало понятно, по каким принципам там ведутся дела, там нет никого, кто нам поможет, если мы оступимся, а убивать готовы за любую мелочь, которая может помочь прожить завтрашний день.

Прасковья тягостно задумалась, видимо, вспомнила что-то из произошедшего с ней.

— Я ведь до последнего момента сомневалась... Думала, произошло что-то сверхъестественное и я на самом деле оказалась на какой-то чужой планете... — произнесла она. — Только воспоминание о том, что я ложилась в капсулу и это всё не взаправду, только это и помогло мне продержаться...

— Всё это позади, но никогда не забывай, что мы через полгода или около того окажемся в месте худшем, чем даже самые глухие и дикие уголки Сибири, — сказал я ей, приблизившись и обняв. — Чем займёмся?

— Хочу посмотреть кино и поесть мороженого, — сказала Прасковья. — У нас же осталось мороженое?

— В достатке, — заверил я её.

— Гектор, что будем делать с этим миром? Время идёт, — напомнила о себе Суо.

— Пусть остаётся, — мысленно махнул я рукой. — На этот раз же ничего не сгорит?

— Не должно, — не очень уверенно ответила Суо. — Ладно, решение принято. Как только хранилища освободятся от лишней информации, запущу процесс генерации нового мира.

— Зачем? — спросил я. — И нам, надеюсь, не придётся туда отправляться?

— Вообще-то, я хочу соорудить планету-курорт, где вы с комфортом проведёте время путешествия, но если вы не хотите, то...

— Хотим-хотим! — резко дал я задний. — Генерируй на здоровье!

— Гравитация там будет марсианская, но зато океаны, пляжи, выпивка и развлечения, — пообещала Суо. — Не пожалеете.

— Что там с Парисом? — спросил я мысленно.

— Не шлёт сообщений, — пожала плечами Суо, всё ещё находящаяся в образе маори. — Возможно, времени нет. Отчёты от корабля о состоянии миссии получают, значит, аппаратура работает без сбоев, но особых сообщений не было. Случись что, обязательно сказали бы.

Эх... Тревожно что-то мне...

Мы с Прасковьей добрались до жилого модуля, набрали всяких закусок из пищеблока, а затем закрепились в специальном месте перед здоровенным экраном терминала.

— Давай что-нибудь из нового, комедию какую-нибудь, — попросила Прасковья, распаковывая тюбик с мороженым.

На самом деле это не совсем мороженое. Просто гелеобразная жижа, которая доподлинно имитирует вкус пломбира.

Включил фильм «Каникулы в Африке», где по сюжету американские негры поехали отдохнуть в Зимбабве. В реальности с ними бы не случилось ничего хорошего, так как там сейчас эпидемии сменяются очередными войнами за ресурсы, но это же Голливуд, у них получилось смешно.

— Наконец-то это закончилось... — произнесла Прасковья, когда фильм закончился и пошли титры. — Давай что-нибудь нормальное посмотрим?

— Твои предложения? — улыбнулся я.

— Рик и Морти, шестнадцатый сезон должен был выйти в этом году, — решила Прасковья. — Хотя я пятнадцатый ещё не смотрела.

— Я удивлён, что ты вообще смотришь Рика и Морти, — удивился я.

— Я с детства его смотрю, — пожала плечами Прасковья.

— У нас как раз есть в памяти шестнадцатый сезон, — сообщила мне Суо. — Люди говорят, что он уже не тот где-то с сезона десятого. Это последний сезон, который создал Дэн Хармон, который сразу после его премьеры умер от сердечного приступа. Надо было следить за весом.

— Давай посмотрим, — ответил я своей девушке.

=Тормозные двигатели активированы=

=Вход в атмосферу=

=Тормозные парашюты будут активированы через 3... 2... 1...=

=Тормозные парашюты выпущены=

=Скорость оптимальна=

=Отклонение от места посадки на 403 метра=

=Корректировка курса=

=Корректировка курса завершена=

=Отстрел тормозных парашютов=

=Посадка завершена=

— Наблюдаю беспилотный летательный аппарат, — сообщила Прасковья.

— Сбей его к хренам, — дал я указание.

Очередь из пятнадцати снарядов не оставила дрону и шанса. Прасковья хмыкнула удовлетворённо.

— Готов, — доложила она. — Что с орбитальными зондами будем делать?

— Готовь «Привет-3», — распорядился я.

Мы двигались по долине Маринер в направлении базы.

— Вот так просто? — удивлённо спросил Аркадий Петров, наш проводник.

Он сидел на полу боевого отделения, так как третьего сиденья у нас тут не предусмотрено. Мы постелили ему несколько ковриков из запасных, поэтому он вроде как расположился более или менее комфортно.

Ему сейчас тридцать пять, то есть на Марс он отправлялся почти в моём возрасте. В двадцать три года срываться в путешествие в один конец без каких-либо объективных предпосылок — это, конечно, смелость.

Мы с Прасковьей подписались на это дело только потому, что у нас есть ненулевой шанс вернуться домой.

— А чего с ними церемониться? — не понял я. — Орбитальные зонды передают информацию на Землю, а нам этого не надо. Сейчас снесём висящий над нами и всё, можем делать с их колонистами что угодно.

— Разве можно вот так?.. — Аркадий осёкся на полуслове.

— Мы вообще-то сюда с этой целью и прилетели, — ответил я. — Если не так, то как?

— Можно же взять их в плен и доставить в нашу колонию, — предложил Аркадий.

— Не-е-е-е... Делов дофига, — покачал я головой. — Да и куда их? На колени ко мне посадить?

На самом деле была опция упаковать их в грузовой отсек, даже имелись специальные захваты для хранения военнопленных, но не вижу веских причин возиться с ними.

— Они могут понадобиться нам в будущем, — сказал Аркадий.

— Рабовладельческий строй хотите установить? — усмехнулся я. — Не пойдёт. Мы убьём их всех и всё будет выглядеть как несчастный случай. Роковое стечение обстоятельств или что-то вроде того.

— Но это жестоко... — попытался воззвать к моему чувству гуманизма Аркадий.

— Жестоко — это делать то, что предлагаешь ты, — покачал я головой. — Какая судьба ждёт тех американцев в колонии? Равные права им предоставлять никто не будет, кормёжку надо отрабатывать, а значит они будут работать за еду, почти как вы, но только подневольно, а не в качестве самостоятельного, принятого ещё на Земле решения. Ещё кто-то из не нашедших себе пару, а может и даже из нашедших, решит использовать ситуацию для удовлетворения своей похоти, поэтому даже трансгендеры в большой опасности, ха-ха. Нет, нет и ещё раз нет. Они умрут, так как это и есть в текущей ситуации гуманизм.

— Ты не оставляешь людям выбора, — неодобрительно заявил Аркадий.

— Я Морфеус тебе какой-то? — нахмурился я. — Я сюда прибыл убивать, а не выборы какие-то предоставлять. Сказали бы, что наши колонисты потеряли доверие метрополии, так как завели себе рабов, вообще в конец охренели, непослушными стали и их пора убирать, я бы прилетел сюда и убил вас всех. Моральную сторону вопроса я давно уже как следует изучил и в принципе она меня не слишком колышет, так как я уже убил очень и очень много людей, кого-то с дистанции, кого-то при близком контакте. И вообще, псевдо-ИИ знают, что делают, поэтому стараются принимать оправданные решения. Вы моему заданию не мешаете, это очень хорошо, поэтому постарайтесь сохранить наши отношения на точно таком же уровне благоприятствования. Мы с Прасковьей ждём очень много гостей в будущем, надо готовиться к горячей встрече, поэтому нам не хотелось бы впутываться в какие-то мутные дела с вами.

— Каких гостей? — не понял Аркадий.

— Американцев, которые с опережением сроков конструируют колониальный корабль, — ответил я. — Два года — их корабль стартует. Пока вы строили тут колонию, они сооружали гигантский корабль, который прямо сейчас потихоньку доставляется на орбиту. Наши же... Ничего хорошего. Сейчас произошли кое-какие перестановки в обществе, поэтому за колонизационный проект взялись с новыми силами, но мы не успеваем вообще никак. И вот за этим мы здесь. Ваш глава всё это уже знает, как и другие ключевые руководители, поэтому ваша задача — помочь нам убить около пятидесяти тысяч ни в чём не повинных людей. Или их ты тоже предлагаешь взять в плен? Будут ещё высадки, американцы одним за другим, раз в десять дней, посылают какие-то корабли в сторону Марса, поэтому скучать нам не придётся.

— А как там на Земле? — напрягшийся Аркадий решил сменить тему с щекотливой на не очень щекотливую.

— Война скоро, — ответил я. — Социальные изменения в нашей стране много кому не понравились, слишком уж они радикальные. Да вы должны были уже услышать, что что-то произошло с Россией. Короче, мирного решения уже не будет, поэтому война неизбежна. Скорее всего, это будет последняя война. Либо победим, либо всё пропало. Также крайне высок шанс закончить всё ядерным апокалипсисом. Из других новостей... Вышел фильм «Матрица», перезапуск франшизы, ещё начали производить новую модель Роллс-Ройса с паровыми движками от Майбаха, но Прасковья может рассказать тебе об этом гораздо больше, она ведь в недалёком прошлом рассекала на Майбахе...

Я замолчал и уставился на обнаруженный купол.

— Всё, отставить разговоры, — прервал я открывшего было рот Аркадия. — Прасковья, как дела с приветом?

— Готов к пуску, — ответила мне второй пилот.

— Запускай, — дал я команду.

Где-то на «спине» нашего УБР открылась шахта, в которой покоится ракета «Привет-3». Классифицируют их как ракеты «земля-космос», предназначены они для поражения объектов на орбите любого небесного тела. Прямо сейчас там же выехала наружу радарная установка, которая взяла на прицел орбитальный зонд. Гравитация слабее, плотность атмосферы ниже, поэтому ракета долетит до цели гораздо быстрее, чем это было бы, происходи дело на Земле.

«Астрей» толкнуло, вокруг взметнулся песок, но за маскировку можно было не переживать: ещё до того, как рассеется пыль, от орбитального зонда останутся лишь металлические ошмётки.

Ракета «Привет-3» была запущена, освободилась от первой ступени, скорректировала курс и полетела в сторону цели.

Три минуты, шесть, семь, есть попадание.

— Готов, — уведомила меня Прасковья. — Цель уничтожена, фиксирую разброс обломков.

— Отлично, — кивнул я. — Теперь займёмся базой американцев.

Приготовил автоматические пушки в лобовой части «Астрея», перевёл их в режим одиночного огня и двинул машину вперёд.

— Ещё не поздно отказаться от плана и не марать руки кровью, — вновь заговорил Аркадий.

— Поздно, — вздохнул я.

Дистанция до купола — шесть километров, а значит уже можно открывать огонь. Выпустил серию по десять снарядов с двух стволов.

У автоматических пушек калибр всего 23 миллиметра, что позволяет классифицировать их как мелкокалиберную артиллерию. Можно было и 30-миллиметровые поставить, они ведь убойнее, но ограничения по переносимому боезапасу заставили нас пересмотреть свою позицию. Впрочем, на Марсе никакой разницы нет: тебя одинаково убьёт близкий разрыв любого из озвученных снарядов. Множественные осколочные попадания по скафандру не оставят шанса продержаться и пары часов.

Снаряды достигли купола и пробили его в двадцати местах. Это уже ничего хорошего для американцев не значит, а тут ещё мы приближаемся, чтобы усугубить.

=Зафиксировано мощное ЭМИ-излучение=

=Меры противодействия предприняты=

К чему это? ЭМИ-излучение нужно, чтобы выводить из строя действующую электронику. Может, это какие-то марсианские магнитные бури и мы в одной из них? Хрен знать...

Ладно, потом будем разбираться.

За несколько минут сокращаю дистанцию до двух километров, а затем открываю огонь по выехавшему из купола странному механизму с двумя пушками. Это что-то вроде боевого робота, но уже неважно. Четыре снаряда надёжно уничтожили это устройство, даже заставив ненадолго загореться.

Сокращаю дистанцию ещё сильнее и наваливаю «Астрея» на купол. Манипуляторы сдавили целые участки синтетического покрытия, раздробили его и обвалили часть секции вниз.

Переключаюсь на инфракрасное видение и обнаруживаю, что база американцев активно испускает тёплый кислород в холодную атмосферу Марса. Также за покрытием видно тёплые точки, которые мечутся в поисках спасения. Одиночные выстрелы по доступным мишеням прерывают нездоровое движение.

— Ультразвук, — произнёс я.

— Сейчас, — ответила Прасковья.

Наш УБР начал издавать ультразвук, который предназначен для сканирования окрестностей. Интерпретировать результаты должен бортовой псевдо-ИИ, который с блеском выполнил задачу: обнаружились подземные уровни, в которых, вероятно, и жили колонисты.

Выставив передние манипуляторы как блок перед носовой частью, начал движение вперёд. Купол сминался и обрушался, а мы продвигались дальше, рассекая его пополам.

В «Астрее» есть много весьма специфических вещей, которые вряд ли бы понадобились кому-либо на Земле. Например, бомба-бурильщик. Это такая штуковина, которая управляется бортовым псевдо-ИИ, предназначенная для извлечения противников из укреплённых подземных бункеров.

«Астрей» отложил такую бомбу из кормовой части, после чего она начала процедуру бурения конструкционного бетона.

— Высаживай абордажную команду, — дал я Прасковье указание.

РПП-1-1 «Апелиот» будто специально предназначен для подобных задач.

Всю работу на себя взял псевдо-ИИ, потому роботы в режиме дронов рассосались по подкупольному пространству и начали искать любые признаки жизни, параллельно куроча всё, что может кому-то понадобиться.

=Первый этаж зачищен=

=Признаков жизни не обнаружено=

=Бомба-бурильщик достигла −1 этажа=

В образовавшуюся дыру один за другим спрыгнули роботы, которые практически сразу открыли огонь.

Что-то получается гораздо больше десяти человек... Странно.

Официально к американцам никто не прилетал, только грузы, но, видимо, они как и мы не собирались вести открытую игру.

=Бомба-бурильщик достигла −4 этажа=

Это «Апелиоты» решили ускорить процесс и скинули бомбу в шахту лифта.

=Бомба-бурильщик достигла −43 этажа=

Охренеть как они глубоко накопали-то за последние пятнадцать лет...

=Бомба-бурильщик достигла −68 этажа=

Это дно, судя по всему. Конечно, хорошо, что роботы помогли бомбе попасть в шахту лифта, где она пробурила путь через лифтовую кабину и в свободном падении достигла самого дна.

Из дыры в полу начали вылезать «Апелиоты». Они чинно забрались в положенные места и люки закрылись. Предусмотрительно отвожу «Астрея» от купола.

=Бомба-бурильщик достигла места установки=

=До детонации 3... 2... 1...=

Землю тряхнуло, УБР зафиксировал мощные колебания почвы.

Бурильщик был у нас только один, специально для этого случая. Ядерный заряд мощностью в три килотонны взорвался сейчас внизу и наглухо уничтожил всё, что могло там быть.

Вероятно, там соорудили жилые помещения для будущих колонистов, но увы.

Тут, внезапно, начало фиксироваться множественное движение в песке вокруг УБР.

Бортовой компьютер опознал одного из вылезших из песка роботов как боевой робот «Guardian m. XX». Это гуманоидного типа робот, способный пользоваться вверенным ему лёгким ручным огнестрельным оружием, а также различными безоткатными установками. Разумеется, только теми, которые прошиты у него в башке, то есть американскими. Если заказчик хочет, чтобы экспортные модели умели пользоваться местным оружием, то платите дополнительную денежку за расширенный пакет. Маркетинг, не более.

Эти же штуковины вооружены американским оружием, из которого сходу, прямо из поднятой подземным ядерным взрывом пыли, открыли огонь по УБР.

Странное дело... А что они делали всё это время? Просто лежали в песке?

Но мы не ленивые, можем и пострелять.

Пули для «Астрея» вообще ничего не значат, но гранатомёты могут потратить нам немного боезапаса системы активной защиты. Размечаю цели и 23-миллиметровые пушки в режиме одиночной стрельбы выносят роботов. Их маловато, чтобы представлять угрозу и вооружены они всякой противопехотной ерундой. Тривиально.

— До того как ты убил их, я успела кое-что понять, — сообщила мне Суо. — Эти роботы никем не управляются.

— Ну так я же не зря взорвал базу американцев, — подумал я.

— Нет, они действуют самостоятельно, без каких-либо команд извне, — пояснила Суо. — Очень странное явление. Собери несколько наименее пострадавших штуковин, потом надо будет разобраться со всем этим. Кстати, электро-магнитное излучение перестало действовать сразу же, как взорвалась база. И роботы активировались в этот самый момент. Зачем американцам было глушить своих же роботов? Вопросы-вопросы-вопросы...

— Да думаю, что их роботы пережили какой-то сбой, возможно, у них сбились установки «свой-чужой», — предположил я. — Вот они и заглушили их.

— А ты не помнишь, что Потёмкин говорил про каких-то мутных вооружённых роботов, атакующих всех подряд? — спросила Суо. — Есть о чём подумать.

— Да, определённо, — подумал я.

Для приличия мы походили по окрестностям примерно полчаса, посканировали почву на предмет тайных убежищ, но ничего не обнаружили. Как и наши соотечественники, американцы решили, что надёжнее будет организовать колонию глубоко под землёй, чем городить довольно-таки рискованную затею с многочисленными куполами. Купола, как показала практика совсем недавно, очень легко разрушаются. Впрочем, если есть средства и возможности, достать можно любого, как бы он глубоко не зарылся. Это тоже показала практика буквально несколько минут назад.

Я направил УБР в направлении ближайшего холма, который выбрали наиболее оптимальным для предстоящей задачи.

— И вот так просто вы оставите здесь всё? — спросил Аркадий.

— Гектор, мне кажется, он слишком много болтает и морализаторствует, — пожаловалась Прасковья.

— Парень, не надо было вызываться проводником, раз ты такой чувствительный мальчик, — сказал я, повернувшись к нему. — Это война. Тебя не было на Земле, когда псевдо-ИИ поразил разработанный НАТО вирус и они нанесли сокрушительный удар по нашей стране. Нам только и хватало сил, что сдерживать их на территории Беларуси. Сотни тысяч погибли в первые недели, понимаешь? Пока вы тут осваивали новую планету, города России горели от зажигательных бомб, падающих с мезосферных бомбардировщиков! Будь ты там, ты бы сейчас не задавал тупых вопросов! Они готовы сделать точно так же для нас! Отстреливаешь? Или ты готов дождаться колонизационного корабля американцев, где хорошо если только четверть переселенцев будут военными? Думаешь, они тебя пожалеют? Друзей твоих? Детей пожалеют, да? Если ты так думаешь, то прилетев на Марс совершил большую ошибку. Потому что мы с Прасковьей здесь для того, чтобы сделать Марс государственным.

На холме мы остановились.

— Выпускай трудовиков, — приказал я Прасковье.

Та молча кивнула и дала старт инженерным работам.

РИП-1-1 «Скирон» — это инженерный робот, предназначенный для различных ландшафтных работ и установки необходимого оборудования. Они внешне мало напоминают обычных гуманоидных роботов, представляя собой нечто вроде механического осьминога, оснащённого восемью манипуляторами, каждый из которых может оснащаться различными инструментами.

И сейчас «Скироны» в темпе вальса рыли шахту для закладки нашего сюрприза для будущих колонистов.

На крыше нашего УБР сейчас располагался зенитно-ракетный комплекс «С-10», как положено, «земля-космос», сверхскоростной, с гарантией уничтожения, так как десять килотонн боеголовка. Он будет ждать колониальный корабль, который, если американцы сделают вывод о том, что на Марсе слишком опасно, вероятно, вообще не прилетит сюда.

С нами на Марс прилетело ещё четырнадцать комплектов ЗРК С-10, поэтому наиболее вероятные места мы закроем зенитно-атомным колпаком, чтобы никто достаточно крупный не смог сесть. А вот за мелкими целями придётся побегать на ножках «Астрея».

Следующие пару месяцев мы будем рассекать по Марсу и устанавливать ЗРК, но зато после этого можно будет отдохнуть в колонии. Странно, я всего на первой вылазке, а уже устал заниматься всем этим. Не очень хороший настрой для второго дня на другой планете.

До заката, который достоин отдельного описания, мы добрались до колонии, но не торопились заводить «Астрея» внутрь.

— До чего же красиво... — произнесла Прасковья. — А почему он синий?

Я когда-то читал в детской энциклопедии, что это связано с тем, что частицы пыли рассеивают сине-голубой цвет, поэтому вокруг Солнца и распространён этот необычный голубой свет, дополнительно напоминающий нам, что мы не дома. Дюны черны как ночь, несмотря на то, что покрыты снегом, они особо контрастны на фоне розово-синего неба.

Дивно наблюдать такое, но картина заставила нас задержаться, а Прасковью сделать снимки высокой чёткости.

— Поставлю себе на телефон, — объяснила она зачем-то.

— Вы вот так просто можете наслаждаться марсианским закатом? — вновь возник Аркадий. — После того, что сотворили с десятками людей?

— Так их там были десятки? — без особого интереса спросил я. — Это неважно, Аркадий. Я сделал им большое одолжение, убив. Вы бы вели себя с ними гораздо менее благородно.

— Не принимаю твою людоедскую логику, — произнёс Аркадий и демонстративно отвернулся.

— Как пожелаешь, — пожал я плечами. — Только никогда не забывай, особенно когда будешь долгими часами старым сидеть в кресле-качалке у себя дома, а твои дети заменят тебя снаружи, выполняя различные важные для колонии работы, что делаешь это благодаря таким людям как я. Кто-то должен замарать руки в крови, чтобы остальные могли продолжать жить. Это верно при любом режиме, потому что наш мир — это не райские кущи, где всегда можно обойтись со всеми гуманно.

— Кажется, фронтир повлиял на тебя сильнее, чем я думала, — произнесла Суо. — Надеюсь, у нас не будет с этим проблем.

Но я чувствую, что я прав. Других вариантов всё равно не было. «Спасти» их пленив — продлевать агонию. Жить в мире и согласии с нашими колонистами они не смогут, более того, это создаст лишнюю напряжённость, а мне напряжённость, особенно лишняя, совершенно не нужна. У меня слишком много работы, чтобы я мог позволить себе отвлекаться на чужие проблемы.

— Вся беда в том, что ты прав, Гектор, — Суо появилась передо мной в своём обычном наряде, представляющим красное вечернее платье с непозволительно глубоким декольте. — Но люди твоего возраста не должны постигать правоту такого рода. Она губительна для рассудка и резко обесценивает чужие жизни.

— Не наблюдаю цели, — напряжённо произнесла Прасковья, глядя на все триста шестьдесят.

Мы запустили старые-добрые сканирующие ракетки, коих нам загрузили в количестве полумиллиона в качестве груза на корабль. В картридж «Астрея» помещается пятьдесят тысяч штук, которых хватит на сотни схваток, но в случае чего сумеем восполнить запас.

Ракетки создали полноценную картину окружающего пространства на два километра вперёд и сейчас завершали круг почёта вокруг УБР. Странно...

=Баллистические снаряды на 11 часов=

=Предприняты контрмеры=

Скоростные снаряды были встречены системой активной защиты, которая отстрелила в сторону снарядов специальные высокопрочные иглы, которые превратили начинённые взрывчаткой боеголовки смерти в бесполезный и бессмысленный мусор.

Прасковья без команды произвела анализ баллистики, благо, есть такая функция. В течение трёх секунд было установлено, что установки расположены в пяти километрах севернее колонии, в количестве минимум восьми установок.

=Бортовая артиллерия наведена=

=Залп осколочными=

=Нет данных о поражении целей=

=Залп осколочными=

=Выстрел разведывательным снарядом=

=Восемь целей из одиннадцати поражено=

=Залп осколочными=

=Противник уничтожен=

Тут надо понимать, что Марс — дело тонкое. Плотность атмосферы его составляет всего 1% от земной, поэтому фугасное действие снарядов гораздо слабее, чем на Земле. Какое поражающее действие фугасного снаряда? В основном давление, то есть ударная волна. Много ли давления удастся создать взрыву в такой атмосфере? Вот то-то и оно...

Поэтому было решено оснащать марсианскую бронетехнику и артиллерию исключительно осколочными снарядами. Осколочно-фугасные снаряды сюда даже везти не стали, так как они не реализуют в такой атмосфере всего своего разрушительного потенциала.

Рассматривались также варианты применения осколочно-пучковых снарядов, но они при имитации на Земле эквивалентных условий показали, что тоже получается какая-то ерунда. И тогда товарищи исследователи решили вернуться к истокам.

Именно. Старые-добрые шрапнельные снаряды. Да, высокотехнологичные, да, высокоточные, да, с веерообразным распределением осколков, что создаёт разрушительную область поражения, в рамках которой выживут только самые бронированные, но это всё равно изобретённые человечеством в незапамятные времена шрапнельные снаряды.

Веерообразный разлёт осколков — это тоже никакая не новая придумка, ведь на вооружении ПВО ВС РФ до сих пор стоят зенитно-ракетные комплексы, ракеты которых при детонации распределяют готовые поражающие элементы именно в таком формате, который обеспечивает надёжное поражение воздушных целей.

Вот и попали неизвестные артиллеристы как кур в ощип.

Разведывательный снаряд, висящий над целями и медленно оседающий на теряющем мощность реактивном двигателе, показывал картину перепаханной шрапнелью дюны, на которой расположились уже не горящие артиллерийские установки.

Да-а-а, не ожидали они, что столкнутся с настоящей боевой техникой...

Вокруг суетились какие-то гуманоидные роботы, которые не знали, что делать. Я дал добро на прекращение этого цирка.

Бортовой псевдо-ИИ распределил цели и открыл прицельный огонь. 23-миллиметровые болванки из специального композита безошибочно разбивали роботов, некоторые из которых разрядили в нашу сторону гранатомёты. Бессмысленно, безнадёжно, отчаянно.

Спустя десяток секунд со всеми врагами было покончено и мы двинулись к месту побоища.

Показательно, что псевдо-ИИ наводился даже быстрее, чем в земных условиях. Дело было в том, что из-за троекратно более слабого притяжения и разреженности атмосферы, на снаряды воздействовало очень мало посторонних сил, поэтому они летели с отличной настильностью и более предсказуемо.

=Предложен наиболее оптимальный алгоритм наведения=

=Скорость наведения на цель после внесения корректировок в текущий алгоритм возрастёт на 0,095 секунд=

=Да/Нет=

Ещё бы сказал что-то типа «Да-да, нет-нет, братан», хе-хе... Разумеется, да.

Кому-то может показаться, что 95 миллисекунд — это малозначительная ерунда, но тогда я сделаю вывод, что этот кто-то никогда не участвовал в реальном бою. Это ведь показывает скорость наведения на каждую уникальную цель в каждом отдельном случае. В итоге получается, что суммарно экономится куча времени и эффективность уничтожения противников растёт соответствующим образом.

Перебитые роботы были преимущественно американские, некоторые даже мирного назначения, но встречались и российские, причём несколько из них были роботами-долгожителями из колонии, во всяком случае так их опознал наш бортовой псевдоинтеллект.

— Давай звать его Питом? — предложила Суо, появившаяся у меня почти что на периферии зрения. — Он же тоже личность, пусть и весьма неполноценная.

— Сгодится, — подумал я. — А как будем звать корабельного псевдо-ИИ?

— КорПит? — приподняла бровь Суо.

— Нормально, — мысленно улыбнулся я.

— Высылаем рабочих на сбор трофеев? — спросила тем временем Прасковья, внимательно мониторящая окрестности сканерами в полуавтоматическом режиме.

— Да, наши колонисты будут рады дополнительным единицам огнестрела, а также уцелевшим микросхемам в роботах, — решил я. — Затаскивайте.

— Принято, коммандэр! — шутливо козырнула Прасковья.

Вооружены павшие роботы были различным американским военным огнестрелом, но в основном М116, относительным новоделом на базе винтовки М16А5, оборудованном утяжелённым стволом и предназначенным для замены морально устаревшего старичка в Корпусе морской пехоты. Помимо основной винтовки американских пешеходных моряков присутствовали итальянские штурмовые винтовки Beretta ARX-360, отличающиеся тем, что практически любую деталь на них можно заменить на коленке в сыром окопе, применив ряд находящихся прямо в пенале приклада инструментов. Прямо в бою ей можно сменить ствол на другой калибр, только смысла данного действа я не вижу. Не думаю, что кому-то придёт в голову посреди сражения поменять калибр оружия. Обычно столько времени пехоте не дают.

Было ещё пару специализированных образцов оружия, например, старинный пулемёт М249 Minimi, снайперская винтовка М14 EBR, а также пистолет-пулемёт Colt 9mm SMG. Выбор странный, так как боеприпасов не напасёшься. Впрочем, кто я такой, чтобы судить их?

Грузовой отсек был заполнен оружием, боеприпасами, а также относительно целыми тушками роботов. Преимущественно это были Guardian m. XX, что склоняет меня к мысли, что мы завалили не всех американцев и они ещё будут устраивать нам что-то наподобие сегодняшнего нападения.

Рабочие роботы модели «Скирон» залезли в свои люки и отключились.

Мы же вернулись к куполу и прошли внутрь.

Первым делом мы с Прасковьей направились в кабинет к Потёмкину.

— И часто у вас такое? — спросил я у него.

Глава марсианской колонии был уже изрядно поддат.

— Нападение роботов? — спросил он. — Как часы — с интервалом две недели атакуют нас различными способами уже последние месяца четыре.

— Как с этим связаны американцы? — задал я следующий вопрос. — Да, основная масса роботов американская, но я видел и наши отечественные модели.

— Не знаю я... — вздохнул Потёмкин. — Всегда думал на американцев, но вы убили их всех. Значит, это кто-то ещё...

— ... или американцев гораздо больше, чем нам кажется, — покачал я головой. — Если нападения будут продолжаться, то мне придётся заняться этим вопросом...

— Кстати, спасибо за грузы, — поблагодарил меня Потёмкин. — У нас станочный ресурс как раз подходил к концу, а вы привезли оборудование для производства станков, это здорово увеличило наши шансы.

— Благодарите Российскую Федерацию, которая не забывает о вас, — усмехнулся я. — Не я составлял список покупок.

— Всё равно, хорошо, что всё доставлено в целости, — Потёмкин явно был чем-то доволен, но я не до конца понимал, чем именно.

Возможно, его радовало то, что теперь проблема атакующих колонию роботов решается без какого-либо вмешательства с его стороны.

— Мне нужно больше пространства для вещей, — сказал я. — Желательно как можно глубже под землёй, минимум пятьсот метров квадратных.

— Это потребует времени, — покачал головой Потёмкин.

— Если ускоритесь, то я дополнительно запитаю колонию своим источником энергии, — пообещал я.

— Лишних людей нет, — стоял на своём Потёмкин.

— Найдите, — потребовал я. — Выделите, родите, мне всё равно. Некоторые мои грузы не должны слишком долго лежать на поверхности Марса под угрозой захвата неизвестным противником.

— Если вы так ставите вопрос... — нахмурился Потёмкин.

— Именно так, — кивнул я. — Дело нешуточное, это не моя прихоть, а суровая необходимость. Зато взамен вы получите корабельный псевдо-ИИ, который возьмёт базу под личный контроль и обеспечит надлежащую эффективность функционирования.

— Вот этого мне бы, честно сказать, не хотелось... — покачал головой Потёмкин. — Нас слишком мало, чтобы тратить мощности псевдо-ИИ...

— Не обсуждается, — прервал я его. — Мы поставим псевдо-ИИ, а он уже позаботится о справедливом распределении имеющихся ресурсов, займётся надлежащей безопасностью и обеспечит стремительное процветание колонии. Вы топчитесь на месте. Я поболтал с некоторыми людьми и уже знаю о нескольких нелицеприятных фактах и злоупотреблениях. В короля поиграть захотели? Вкус власти распробовали?

По отдельности злоупотребления ерундовые, но из-за частоты и системности их можно трактовать как весьма тяжкое преступление. Есть градации тяжести в новой редакции уголовно-процессуального кодекса, который был принят Советом псевдо-ИИ в конце прошлого года.

— Вы хотите обвинить меня в чём-то? — резко встал из-за стола Потёмкин.

— Я не прокурор, чтобы предъявлять обвинения, — ответил я. — Но у корабельного псевдо-ИИ есть такие полномочия. После его установки и подключения базы мы вернёмся к этому вопросу. Хотя, знаете... В указе президента был пункт о том, что я могу приостановить ваши действия и даже посадить под арест, если мне что-то покажется слишком подозрительным. Установка псевдо-ИИ — это дело государственной важности, вы, судя по всему, собираетесь препятствовать этому всеми силами. Это веское основание задержать вас до выяснения подробностей и прочих интересностей.

— Почему это препятствую? Я всего лишь считаю, что это усугубит положение колонии в долгосрочной перспективе, — дал задний ход Потёмкин.

— Не вздумайте глупить, — предупредил я его. — Любые неосторожные действия могут привести вас к весьма печальным последствиям. Не надо.

Мы с Прасковьей, которой было абсолютно плевать на происходящее, покинули кабинет главы колонии и направились в свою квартиру.

Теснота, мать её... Впрочем, бывает и похуже. Даже в очень тесном жилье лучше, чем среди песков Марса.

— Думаешь, выкинет что-то? — спросила Прасковья, после того как переоделась в домашнее и развалилась на кровати.

— Возможно, — пожал я плечами, а затем положил под подушку пистолет АПС-М.

АПС-М — пистолет автоматический, техническая скорострельность — 1200 выстрелов в минуту, 35 патронов в магазине, калибр — 4,5×50 миллиметров. Надёжен, неприхотлив и способен превратить своих жертв в фарш меньше, чем за секунду. Отдача жёсткая, зато пробивает четвёртый класс бронезащиты.

Завалился рядом со своей девушкой и включил телевизор. Местное вещание транслировало некий фильм «Нечего терять», про белого и чёрного, которые прямо сейчас орали друг на друга в машине.

— Видел когда-нибудь? — поинтересовалась Прасковья.

— Неа, — меланхолично ответил я, распечатывая упаковку с имбирными печеньками.

— Фильм 1997 года, — вмешалась Суо. — Играют уже давно мёртвые Тим Роббинс и Мартин Лоуренс. Но фильм хороший.

Ага, теперь я буду думать о том, что смотрю фильм пятидесятилетней давности, настоящий винтаж, а люди, которые тут играют, давно мертвы большей частью.

— Мои извинения, — на секунду появилась Суо, а затем исчезла.

Промотали фильм в самое начало и начали просмотр.

— Ха-ха! Нет, умели раньше снимать, — рассмеявшись, прокомментировала Прасковья. — Кстати, у папы в кабинете тоже раньше стояла статуя с большим членом. Откуда-то из Мексики привёз, вроде бы. Правда, он её почему-то убрал.

— Не должно быть в кабинете мужчины ещё какого-то члена кроме его собственного, — отметил я. — Это нездорово — подчёркивать чей-то чужой член. Поэтому, кстати, начальник этого парня изначально казался мудаком, способным на любые подлости...

Тут во входную дверь постучали.

— Не открывай, — появилась Суо. — Группа из десяти человек, все вооружены дробовиками.

— Господин Мизамидис, откройте, это Стелькин, — раздалось из-за двери приглушённо.

— Прасковья, телефон рядом? — повернулся я к девушке. — Вызови сюда половину апелиотов, никого убивать нельзя, только нелетально обезвреживать.

— Дурканул, значит... — хмыкнула Прасковья.

Я заметил, что её после Сибири вообще ничем не прошибить. Раньше от стресса и угрозы смерти она хотя бы материлась или нервничала, а сейчас сохраняет абсолютный похер-фейс.

— Открывайте! — градус требовательности в голосе Стелькина возрос. — Мы проникнем внутрь так или иначе!

— Артур, у тебя и твоих ребят есть шанс убраться и к вам почти не будет применено санкций! — громко ответил я. — Если окажете сопротивление и будете упираться рогами, то дальше будет очень неприятно!

— Не дури, Гектор! — предупредил меня Стелькин. — Вы не в своём УБР, связь мы заглушили, поэтому роботы вам не помогут! Сдавайтесь!

— А ведь этот пидор прав, — посмотрела Прасковья в телефон. — Обратного сигнала нет.

— Не парься, всё дошло, — успокоила меня Суо. — Я позаботилась об этом.

— Ждём, — произнёс я, а затем посмотрел на дверь. — Начинайте сверлить!

— Ты сам этого захотел, Гектор! — разочарованно произнёс Стелькин. — Не обижайся теперь!

— Не буду обижаться, Артурчик! — заверил я его. — Будь спок на этот счёт!

Пистолет приведён в полную боевую готовность, на случай, если апелиоты не успеют прорваться. Все, кто появится в дверном проёме превратятся в фарш, это гарантирует Стечкин.

— Ты почему ствол с собой не носишь? — повернул я голову к Прасковье, которая перекрыла дверь металлическим шкафом.

— Кто сказал? — усмехнулась она, вытаскивая из своего рюкзака такой же АПС-М.

— Не потейте так, лифт уже захвачен, — сообщила Суо.

Из-за двери начал доноситься шум работы перфоратора. Неа, не успеют.

Через десяток минут появилась дырка в металле, а я уже ждал её очень давно. Сверло крупнокалиберное, поэтому пистолетный ствол влез свободно. Очередь.

— Ну вот зачем, Гектор? — расстроенно спросила Суо. — Можно было без крови обойтись!

Но тридцать пять патронов уже покинули комнату и оказались в коридоре, рикошетами поразив столпившихся мужиков. Да, погорячился я. Надо было помягче...

Перезарядка. Всего четыре магазина осталось...

Кто-то налепил магнитную заклёпку на дверь, чтобы я не мог повторить предыдущего фокуса.

Наклоняюсь к стоящему рядом стулу, одним движением отламываю его ножку и пытаюсь воткнуть в просверленное отверстие. Не поддаётся нашлёпка... Разбегаюсь и шарахаю по ножке стула пяткой. Да, вся беда этих магнитных заклёпок в том, что они работают от давления, но не от узко локализованного удара. Вынимаю ножку стула и приставляю ствол к отверстию, после чего даю короткую очередь примерно на пять патронов.

— Сука, тебе пиздец! — пришёл в себя Стелькин.

— Да-да, конечно! — не стал я спорить. — Пробуйте ещё!

Минут семь ничего не происходило, а затем начались стрельба и крики.

— Всё, — сообщила Суо. — Бунт подавлен, принимайте власть, командор!

Я отворил дверь, к которой, как оказалось, уже успели приложить взрывчатку, а предо мною предстало интересное зрелище: взрослые мужики лежат вразнобой на полу коридора, каждый стянут по рукам и ногам хомутами, как барашки на заклание.

— Итак, господа, — вышел я, опуская пистолет. — Вижу, что мы наконец-то нашли удобные позы для конструктивного диалога... Артурчик! Я на тебя не обижаюсь, сильно не переживай. РПП-1-1-8, доклад.

Робот с указанным порядковым номером вышел вперёд.

— Нейтрализованы все агрессоры, группа 1-1-22 ведёт захват руководителя агрессоров, — сообщил мне робот.

На самом деле это говорил псевдо-ИИ «Астрея», только через призму ПО робота. Дело в том, что личностью себя псевдо-ИИ не ощущает и не считает, поэтому перенимая управление над каким-либо роботом он как бы и становится временно им.

— Запереть в этой квартире, держать под постоянным контролем, — дал я указание. — Освободятся или попытаются атаковать — кончать на месте. Это будет не очень выгодно для колонии, но других вариантов сдерживания я не вижу...

Сам я направился к лифту.

— А мне что делать? — спросила Прасковья, увязавшаяся следом.

— Что за вопросы, родная? — повернулся я к ней. — За мной, конечно же! Придётся временно принять управление колонией.

Вот теперь-то и началась настоящая жизнь!

Недели нудного управления колонией, которая уже переживала затяжную агонию, сказались на мне не лучшим образом, так как шквал вскрывшихся проблем бытового и экономического рода — это не то, к чему меня готовили перед полётом. Приходилось включать соображаловку, принимать тяжёлые решения, в которых ты не можешь быть прав и так далее.

Но теперь всю эту каторгу взял на себя КорПит, который существует, собственно, ради всего такого...

Потёмкина и всех участников моего захвата заковали в ошейники с электрошоком и заставили вкалывать в штольнях, где они должны отбыть по десять лет. Работа тяжёлая, но это лучше, чем публичная казнь через повешение, которая рассматривалась на всеколониальном голосовании. Не хватило 1,5% голосов до смертного приговора всем участникам мятежа.

Отдельно рассматривались деятели, которые участвовали во всех махинациях Потёмкина. Они тоже присоединились к нему в штольнях, во глубине марсианских руд, так сказать.

Псевдо-ИИ был суров, но разбрасываться людьми не стал, решив использовать их насколько возможно эффективно. За ударный и беспримерный труд полагалось незначительное сокращение срока, а также различные бонусы в виде посещения виртуального мира.

Вот виртуальный мир, который успела ненадолго посетить одна восьмая жителей колонии, стал ключевым козырем КорПита. Мотивация людей, которые практически наяву побывали в тропическом рае с жопасто-сисястыми барышнями и мускулистыми красавчиками с бронзовым загаром, подскочила до чрезмерного уровня. Отличить тот мир от реального почти невозможно, ощущения точно такие же, как если бы всё это происходило в реальности, поэтому люди были готовы душу продать за возможность посетить этот мир снова.

Это мы с Прасковьей вели себя прилично, держались там друг друга и отдыхали как обычная семейная пара, кошелёк которой не был ограничен ничем. А вот одинокие мужчины и женщины ни в чём себе не отказывали: посещали бордели, пробовали всё, нажирались до поросячьего визга, отрывались в экстремальных видах спорта, например, один индивид отличился тем, что поднялся на самолёте на высоту десяти тысяч метров, после чего спрыгнул с одной сочной мулаткой и начал трахаться с ней прямо на лету. Мне бы такое и в голову не пришло, а этот, видишь...

Единственное, там не было наркоты, совсем. Суо предположила, что психологическая зависимость от дури передастся и в реальный мир, поэтому это была очень скользкая дорожка, на которую лучше не ступать. Уже сам этот мир вызывает психологическую зависимость, а если туда дури всякой накидать... Ну нахер.

— Мы выходим, — уведомил я КорПита.

=Доброго пути=

— Спасибо, — поблагодарил я его.

— А я ведь знаю этого Потёмкина, — заговорила Прасковья, когда мы двинулись по координатам следующего вероятного места высадки американцев.

— В смысле, лично видела его? — спросил я.

— Нет, не лично, — покачала она головой. — Но он был хорошим другом моего отца. Какие-то дела вместе делали.

— Тоже богатенький Буратино, получается? — усмехнулся я.

В данных на главу колонии не было особых подробностей о его финансовом состоянии. Известно было только, что он занимал какие-то серьёзные посты в правительстве, заседал в Думе, был мэром Петербурга ещё до того, как эту обязанность передали псевдо-ИИ, в общем-то, теперь я понимаю, что именно от такого человека следовало ожидать дерьма. И дерьмо случилось.

— Да, богатенький, — кивнула Прасковья. — Только вот он был из другой группировки олигархов. Это, конечно, не мешало ему иметь дела с такими людьми как мой отец, но в целом они были противоборствующими.

— Не понимаю только, что заставило Потёмкина отправиться на Марс? — недоуменно вздохнул я. — У него ведь на Земле были деньги, влияние, всё, что обычно дорого таким людям.

— Не знаю, — пожала плечами Прасковья. — Возможно, он начал проигрывать и нашёл элегантный способ не только избежать всех неприятностей, но и прославиться на весь мир?

— Странный способ он выбрал, — усмехнулся я.

Про марсианскую программу я с детства знал очень много, у меня в комнате даже была книга со списком участников, где физиономия Потёмкина была на первой странице, но только сейчас у меня есть понимание, что всё это люди, просто люди. Со своими недостатками, неидеальные, чего-то желающие и что-то любящие или ненавидящие. Люди.

Когда я мечтал попасть на Марс, я даже и подумать не мог, насколько этим людям будет тяжело.

И мне бы никогда в голову не пришло, что за тринадцать лет своего существования, колония превратится в этот бордель с архаическими взаимоотношениями типа бартера влияния на услуги и прочий бред.

Недавно занимался анализом последовательности событий, которая привела к тому, что мы имели до активации псевдо-ИИ:

2035 год — высадка на Марс прошла по плану, в течение двух недель развернули полноценный купол над будущей подземной базой, собрали и активировали пятьдесят роботов-долгожителей, после чего начали выбирать породу с первого уровня

2036 год — полностью закончили первый уровень и вырыли ещё шесть уровней, после чего начали налаживать горнодобывающую инфраструктуру.

2037 год — колонисты живут в тесных бараках под не самым большим куполом, на поверхность выбираются только чтобы сгрузить вынутую породу и набрать льда, в целом интенсивно работают, чтобы наконец-то создать нормальные условия для существования. Лёд высыпают в вертикальные шахты, где предполагается создать подземные водоёмы.

2038 год — вышла из строя большая часть собранных роботов, собрали новую партию уже из ста роботов. Выемка грунта продолжается, шлют на Землю честные отчёты о происходящих на Марсе событиях.

2039 год — развернули производство рыбы в подземных водоёмах, а также развели там подводную флору, что обеспечило их источником пищи. Первые погибшие.

2040 год — докопались до сети подземных пещер. Исследуют на предмет опасности и, чем чёрт не шутит, жизни. Пещеры здорово экономят им время, поэтому план-график корректируется. Копают очень глубоко, взрывают маломощные термоядерные заряды, что ускоряет процесс.

2041 год — обнаруживается серьёзная проблема. Из-за ощутимых взрывов обваливаются некоторые секции пещеры, а также образуется провал по соседству с куполом, что ставит под угрозу их существование. Началось грандиозное по марсианским меркам строительство герметичной наружной стены, которая закроет провал и обеспечит их огромным простором для строительства колонии. Как говорится, великие невзгоды — это великие возможности. Ну или если жизнь даёт лимоны, роди где-нибудь сахар и воду, после чего делай лимонад.

2042-2044 годы — пашут как проклятые, заканчивают герметичную стену, накачивают там всё кислородом, после чего начинают сооружать просторные жилые, общественные и технические помещения, с этажами и так далее. Их труды вознаграждены личными жилыми помещениями, центром для художественной самодеятельности, а также свежей рыбой, растительной пищей и полным отказом от сухпайков. Последнее является зримым свидетельством того, что всё, они здесь надолго.

2045 год — прибывает партия из 200 специалистов, с терраформирующими агрегатами, а также псевдо-ИИ. Отправка псевдо-ИИ никак не освещалась в прессе, ибо секрет, я сам узнал об этом только когда готовился к полёту на Марс. Но псевдо-ИИ «сломался», а на деле его разобрали на полезные запчасти. Никто ещё не замечает, что кое-что изменилось.

2046 год — Потёмкин, ввиду ряда сложностей с распределением редких сортов рыбы и возникших споров, «для обеспечения справедливости», берёт эту обязанность на себя. Вот тут-то у него появляются дополнительные рычаги воздействия на в целом политически инертный социум Марса. Сколько понадобилось времени опытному правительственному рубаке, который десятки людей подсидел и политически уничтожил, чтобы прорваться на самую верхушку сообщества учёных и инженеров?

2047 год — марсианская колония живёт по новым правилам. Группа из пятидесяти шести взрослых мужчин является своего рода охраной Потёмкина, взамен получая лучшие куски с барского стола. Ситуация знакомая и понятная, можно сказать, классическая. Силовыми методами проводится воля нового диктатора, никто не жалуется. Нет, пожаловаться можно, только вот подмога на Марс прибудет дай бог если через пять-шесть лет, а здоровые и вкусно питающиеся мужики, служащие Потёмкину, вот они, здесь. И уже неважно, что эти прихлебатели Потёмкина имеют по несколько высших, являются специалистами, которых выбрали как самых лучших. Они понимают, что становятся новой элитой нового мира, который будет построен посреди песков Марса.

2048 год — что-то идёт не так с новой системой распределения. Рычагов влияния становится недостаточно для обеспечения мотивации всех жителей колонии, вот-вот Потёмкин должен прибегнуть к методам силового воздействия. Но тут им буквально на голову падаем я с Прасковьей...

Дальше понятно.

Мы высадились, своим неожиданным появлением и последующими действиями начали срать на малину Потёмкину, а затем обосрали её до конца, лишив какой-либо власти его и прихлебателей, а затем отправив их отрабатывать ущерб на самые тяжёлые работы в штольнях. Так проходит мирская слава.

КорПит развёл бурную деятельность, поэтому колонистам не до шуток. Слишком многого не сделано, слишком многое сделано не так, поэтому идёт преобразование практически всех сфер жизнедеятельности колонии, а параллельно с этим и внедрение новой экономической системы, основанной на баллах социальной полезности. В условиях Марса она подходит больше всего, особенно с учётом имеющегося мотиватора в виде виртуального мира, путёвку в который можно купить за какие-то 500 БСП. Только вот самая высокая оплата в колонии — 20 БСП. Альтернативным способом попасть в тропический рай были задолженности общества перед индивидом. Ущемлённые Потёмкиным и кодлой люди получили компенсацию, так как псевдо-ИИ не отрекался от прошлой власти, а являлся её официальным правопреемником. Поэтому все доказанные проступки Потёмкина подлежали компенсациями для пострадавших. Работавшие в ненормированном режиме шахтёры получили наибольшее число БСП, поэтому все они уже отбыли свои сутки в тропиках.

В общем-то, это небольшое общество, пусть и не сразу, но восприняло произошедшие изменения положительно. Они в большинстве своём никогда псевдо-ИИ не видели и под их властью не жили, поэтому не ожидали, что новое правительство начнёт с причинения справедливости и нанесения добра всем и каждому, чтобы никто не ушёл обиженным. Ситуация выравнивалась и мне будет гораздо приятнее возвращаться именно в такую колонию. Здоровую, без гнили, без хаоса и дефицита.

До координат места возможной посадки ещё восемьсот километров. Доберёмся за сутки. А теперь надо поудобнее развалиться в кресле и полностью расслабиться, включив очередной сериал...

— Кстати, Суо... — подумал я. — А может ли наш бортовой псевдо-ИИ создать какой-нибудь новый сериал или художественный фильм своими вычислительными мощностями?

— Мы же условились звать его Питом, — появилась перед глазами Суо. — А вообще да, может. Только зачем? У тебя же тысячи фильмов не смотрены, а сериалов вообще десятки тысяч...

— Но хочется чего-то уникального, нового, по заданной тематике, так сказать, — подумал я.

— Выделю на это 0,17% вычислительных мощностей Пита, — уведомила меня Суо. — Должно получиться что-то адекватное. Тематика?

— Ну... — я задумался. — Давай что-нибудь про Россию времён революции. О, идея! Наш современник сверхъестественным образом оказался в Российской империи времён Февральской революции! И пусть он будет с зависимостью какой-нибудь или типа того. Наркота там какая-нибудь забористая.

— Тогда это будет очень короткий фильм, — сообщила Суо.

— Ладно, тогда без наркозависимости, а с каким-то иным недугом, но не слишком смертельным, — поправил я запрос. — И чтобы без этих лишних историй любви, прочих сопливых моментов, которых полно в обычном кино. Жесть, суровость, возрастное ограничение — 21+, чтобы хардкор. С масштабными боевыми действиями Гражданской войны, с голодом, холодом, всё так, как было.

— Будет, — хмыкнула Суо. — Время выполнения запроса — пятнадцать часов. Если увеличить выделяемую мощность до 2%, то можно сократить до часу тридцати двух минут. Выделять?

— Выделяй, — кивнул я. — Это фильм или сериал?

— Сериал, — ответила Суо. — Десять серий по 60 минут.

— Отлично! — довольно подумал я. — Запускай!

— Через полтора часа будет, — Суо исчезла.

Прикрыл глаза и задремал.

— Гек, ты что, спишь? — спросила Прасковья через несколько минут.

— И тебе советую, — ответил я, приоткрыв глаза. — Ехать ещё сутки, а Пит, если что, предупредит о нештатной ситуации.

— Окей, — ответила она.

Я снова задремал.

— Гек, подъём! — заорала Суо.

На открыл глаза и заозирался вокруг.

— Спокойно! — появилась довольная Суо. — Пит сделал тебе десятичасовое развлечение. Честный сериал по Февральскую революцию, затем Октябрьскую революцию, а затем и про Гражданскую войну. Кровь, кишки, голод, жестокость, убийства, геноцид — всё тут. Готов к просмотру?

— Прасковья, родная, хочешь посмотреть уникальный сериал про русскую революцию? — повернул я голову к своей девушке, которая играла на телефоне в какую-то игру.

Она оторвалась от экрана и посмотрела на меня задумчивым взглядом.

— Где мы его будем смотреть? — спросила она.

— А вот здесь! — я активировал главный экран. — Посмотрим пока, а Пит, в случае чего, предупредит о нештатках.

— Тогда включай, чего смотришь? — улыбнулась Прасковья.

Пошли титры.

Я сидел за терминалом у себя в комнате и играл в «DOOM X», за Думгая. У нас на Марсе, конечно, расклады попроще, никаких тебе демонов и рейлганов, но военные действия тоже идут.

Прасковья сидела по соседству и точно так же истребляла демонов, играя за Думгёрл.

— Поддержи, я на краю! — закричала Прасковья азартно. -А-а-а!

— Поймал! — я успел нажать на клавишу и подхватить вытолкнутую врезавшимся в неё демоном Мародёром с платформы Прасковью. — Внимательнее!

— Да я аптечку подбирала и он... Ох, забей! — Прасковья вскинула двустволку и открыла огонь. — Мочим, пока не залезли!

Я присоединился к ней, так как на медленно плывущую в воздухе платформу забирались дополнительные Мародёры.

Мы уже две недели как просто сидим и тупим в своих апартаментах. Фильмы смотрим, сериалы, играем в различные игры, которых нам с запасом накупил Парис, ерундой иногда занимаемся, всё как обычно. Я и подумать не мог, что Прасковья является опытной геймершой, даже более того, она выступала несколько раз на чемпионатах по CS Ultimatum assault, занимала какие-то места. Правда, тогда она была юна и мечтала стать именитым геймером и охладела к этому всему по мере взросления. Но скиллы-то остались! На её примере я, наивно считавший себя опытным геймером, быстро разочаровался в своих навыках.

Играли в основном в различные стрелялки, где она меня, несмотря на всю мою прокачанную реакцию, разбивала в пух и прах. Потом сошлись, что будем играть только в кооперативе.

За установку сети ЗРК КорПит отсыпал нам по десять тысяч БСП, что крайне много по местным меркам. Несколько раз мы отправлялись с Прасковьей в виртуальный мир, где отрывались по полной, но и это тоже закончилось.

Прошли несколько уровней, добрались до цитадели, но тут тревожно заверещали оба наших смартфона.

— Это они чего? — покосилась Прасковья на гудящие телефоны.

— Думаю, датчики зафиксировали вход в атмосферу чего-то крупного, — ответил я. — Бежим!

Бросив игры, мы вооружились пистолетами и побежали по коридору в центр безопасности, где сфокусировано управление всем оборонительным, что у нас есть.

Забегаем внутрь и блокируем дверь.

КорПит предупредительно вывел картинку на большой экран.

Среднего размера корабль сигарообразной формы с порядочным утолщением в кормовой части входил в атмосферу Марса. Изображение транслировалось с ЗРК на равнине Аркадия.

=Инициация пуска=

=Старт ракеты "Привет-2М«=

Яркая вспышка чуть засветила камеру, несколько секунд не было видно ничего, а затем мы с Прасковьей пронаблюдали практически непрерывный шлейф горящего химического топлива. Потому что «Привет-2М» — это не портативный и относительно маломощный «Привет-3», а настоящая стационарная зенитная ракета для серьёзных космических целей. И стартовая скорость у неё такая, что топливо не успевает до конца прогореть, вися некоторое время по траектории движения ракеты столпом пламени.

Спустя секунды боеголовка раскрылась, а затем разделилась на двенадцать длинных мини-боеголовок, которые устремились в направлении заходящего в атмосферу Марса корабля.

Американцы ждали чего-то подобного. Не знаю, что за параноик проектировал корабль, но он оборудовал его противоракетной обороной.

Яркие вспышки на обшивке корабля и две ракеты рассыпались на обломки. Секунда — ещё четыре ракеты уничтожены. Вспышки — три ракеты в режиме офлайн. Вспышки — ещё две. Но этого было мало.

Последняя ракета, чудом избежавшая бесславной гибели, врезалась в обшивку и вспыхнула во взрыве. Она несла в себе заряд на 0,0009 килотонн, то есть 900 кг, что должно хватить, чтобы в пух и прах разнести носовую секцию корабля и сделать невозможной его благополучное примарсение. Только вот американский корабль не оправдал моих ожиданий. Да, ему сейчас не очень хорошо, из поражённых взрывом отсеков струится пылающий кислород, но с курса корабль не сбился и продолжает намеченную посадку.

=Ущерб недостаточен=

=Вероятность выживания экипажа корабля противника: 63%=

Я бы даже сказал, что ущерб неубедителен, но спасибо и на таком.

— Пакуй вещички, мы выезжаем! — заторопился я. — Быстрее!

В кратчайшие сроки, сверх норматива, мы загрузились в «Астрей» и теперь дожидались открытия ворот купола.

— На крейсерской доберётесь за сутки, — сообщила Суо, появившись перед моими глазами. — Но на форсаже можно сократить путь до десяти часов.

— Почему о нём узнали только в последний момент? — недоуменно подумал я.

— Маскировка, — пожала плечами Суо. — Думаешь, они всё это время, пока мы стремительно догоняли их, стояли на месте? Впереди нас ждёт очень много сюрпризов, в основном неприятных...

— Пит, активируй форсаж и проложи оптимальный маршрут до равнины Аркадия, — дал я указание бортовому псевдо-ИИ.

=Активация форсажа=

=Форсаж активирован=

=Маршрут проложен=

«Астрей» лихим рывком покинул пределы марсианской базы и помчался в направлении цели.

Один из экранов транслировал процесс посадки американского космического корабля. С пожаром справилась местная атмосфера, а перегородки, думаю, перекрылись автоматически ещё в момент попадания, поэтому ущерб пусть и существенный, но отнюдь не летальный.

Стартовую точку ракеты они раздолбали из пушек, но автоматический наблюдательный пункт находился в двух километрах в стороне, врытый в землю и тщательно замаскированный.

Поэтому мы наблюдали за посадкой до самого последнего момента.

И в этот самый последний момент корабль резко накренился, так как у него внезапно погасли посадочные двигатели на левом фланге корпуса. Спустя секунду они заработали вновь, но катастрофу это предотвратить уже не могло. Корабль обрушился с тридцатиметровой высоты прямо на почву Марса, подняв столп пыли на высоту около пятидесяти метров, а также местами вновь загоревшись. Очень скоро камеру заволокло песком и мы перестали что-либо видеть.

По идее, последствия такого удара должны быть летальны для экипажа и корабля. Но мы должны съездить и удостовериться в этом лично.

— Не забывай и про грабёж, — сообщила Суо. — А также про роботов охраны, некоторым из которых такой удар — сущая мелочь. Ну, не совсем мелочь, но надо понимать, что роботы в большинстве своём уцелеют, а так как они 100% были приведены в боевую готовность, то следует ожидать, что встречать вас будут горячо.

— Прасковья, готовимся к ожесточённому сопротивлению, — сказал я своему второму пилоту. — Это будет не просто прогулка к марсианскому кладбищу.

— Приплыли... — произнесла Прасковья поражённо. — Пиздец...

Да, даришь любовь — получаешь любовь в ответ. Действительно, приплыли.

— Жизнь такова, какова она есть, — философски высказалась Суо. — И больше никакова.

Не ожидал я от американцев такого изощрённого хода.

Они точно не знали, чем мы располагаем, но путём анализа пришли к выводу, что слишком уж много единиц техники у нас быть не может. Летающего у нас ничего нет, как и у них, что-то серьёзное на Марсе вверх не поднимешь, поэтому путешествия возможны только сухопутные.

Дроны, конечно, летать могут, но они все лёгкие и с большими размахами крыльев, что позволяет им держаться в марсианском небе за счёт двигателей на солнечных батареях. Так досконально исследовался Марс, но воздушная перевозка грузов пока что остаётся в рамках недостижимого.

Будь тут атмосфера плотнее, никто бы не заморачивался с развитием сухопутного транспорта, а все вопросы решались бы в красном от пыли небе, а никак среди всего этого желтовато-зеленоватого песка...

Возвращаясь к тому, как именно американцы переиграли нас и, чего греха таить, уничтожили.

Они пожертвовали целыми тремя кораблями для проведения своей хитровыверенной спецоперации, в результате которой из россиян на Марсе остались только мы с Прасковьей, ну ещё Пит, но у него паспорта нет.

Тайминги были соблюдены блестяще: они отправили корабль в Аркадию, мы кинулись в Аркадию, они отправили корабли в Элладу, мы кинулись в Элладу, а когда им стало понятно, что все возможные силы были распылены по местам посадок, они высадились на Ацидалийской равнине, а затем отправили отряд тяжёлой техники, которая раздолбала всё, что было над нашей колонией из мощнейшей артиллерии. Кому-то этого было достаточно для окончания нападения, но им надо было отомстить, ведь око за око. Поэтому они протащили внутрь колонии ядерный заряд и уничтожили её практически гарантированно.

Сейчас они, скорее всего, начнут искать нас, чтобы избавиться как можно скорее и успокоиться наконец-то, приступив к подготовке места для посадки колониального корабля.

Связи с колонией больше нет, это не значит, что там никто не выжил, но... Даже если кто-то умер не сразу, им крышка в отдалённой перспективе.

А вот что делать нам? Нам ведь тоже крышка в отдалённой перспективе.

На самом деле — нет.

Есть у меня один план...

На Марсе ночью не так темно, как можно было бы подумать.

Звезды здесь светят ярче, а ещё вон Фобос видно, белое пятнышко. Абсолютной черноты и мрака ночи на Марсе не достигают, только в наших родных Лабиринтах Ночи бывает абсолютно темно.

Заниженный до минимума «Астрей» крался к лагерю американцев.

Система обороны поставлена достойная, автоматические турели с крупнокалиберными пушками, ракетные и рельсотронные установки на тактически выгодных дюнах и скалах, сотни роботов, несущих дозор на вышках, сооружённых из довольно-таки потрёпанного материала, вероятно, обшивки разбившихся кораблей. Не сомневаюсь, что американцы съездили на места кораблекрушений и поживились уцелевшими грузами, а также набрали там порядком строительного материала.

Всё это дело, кроме шастающих по своим маршрутам роботов, очень хорошо замаскировано, тщательнейшим образом. Если бы мы не стояли тут последние пятнадцать часов, дожидаясь, пока Пит оптическими сенсорами не срисует все доступные позиции, то вероятность провала была бы крайне высока.

Махина корабля высилась над дюнами на опорах, под ним соорудили стены, герметизировали всё и пустили внутрь этого пространства воздух. Надёжный и довольно-таки дешёвый способ создать обитаемое пространство, а главное — быстрый.

И вот вроде бы в лобовую атаку идти глупо, это практически самоубийство, но...

«Астрей» — это УБР, то есть ударный бот разведки, механизм, специально созданный для прорыва обороны противника и углубления в его тыл. А затем он должен разбросать в радиусе двухсот километров ракетки, заминировать всё вокруг, а также держать оборону, пока всё это осуществляется. В тылу противник мощную бронетехнику держать не должен, но у НАТО, в связи с существованием УБР, есть протокол содержания в тылу высокомобильных подразделений с тяжёлым вооружением. Это такие тяжеловооруженные вояки с ударными вертолётами, противотанковыми БМП, БТР, а также артиллерией, задачей которых будет нанести удар по вторгнувшемуся в тыл УБР и осложнить ему жизнь, в идеале уничтожив.

— Поехали, думаю, — решился я, перестав обдумывать дела давно минувших дней.

=Системы в полной боевой готовности=

=Активирую бортовую артиллерию=

=Запуск ракет=

Сегодня я велел Питу не экономить. От этой битвы зависит наше дальнейшее существование.

Забахали стволы артиллерии, высунувшиеся из-под сдвинувшихся бронепластин, затрещали ракеты, застрекотали автоматические пушки, а экран наполнился сведениями о ближайших противниках.

Робопехоту смело начисто, 96% попаданий. Артиллерия разнесла ближайшие рельсотроны и ракетные установки, а также какие-то подозрительные замаскированные конструкции, внешне не напоминающие орудия, но всё равно подозрительные.

Двадцать девять секунд, а размеченные цели уже надёжно устранены.

Начинаем движение.

Из обитаемых помещений начали выбегать роботы, вооружённые стандартным огнестрелом. Они палили в нашу сторону, но пулями можно пренебречь, они бесполезны против УБР.

Тут с одной из дюн «заговорил» рельсотрон. Сразу после попадания его снаряда в наш левый борт он был уничтожен очередью из автопушки.

=Критическое повреждение обшивки=

=Разгерметизация боевой рубки=

=Активация ремонтного модуля=

Неожиданно и очень неприятно.

С потолка боевой рубки в сторону трещины метнулись манипуляторы с деформируемыми магнитными заплатками, после чего она была в течение пары секунд загерметизирована.

Интенсивно заработала вентиляция, которая удалила из отсека избыток углекислого газа, восстановив его нормальное содержание в воздухе.

Насколько я знаю, отсутствие углекислого газа во вдыхаемом воздухе может вызвать гипокапнию, что легко может привести к потере сознания, а затем, если ситуация не изменится, к закономерной смерти. Наш организм не предназначен для дыхания чистым кислородом, поэтому мозг начинает буквально охреневать при вдыхании такой концентрации O2, что логично и понятно. Дыхательный центр парализуется, гипоталамус перевозбуждается, начинает считать, что что-то идёт не так и в режиме чрезвычайной ситуации без разбору выделяет различные гормоны, надеясь, что это хоть как-то поможет справиться с внезапно возникшей нештаткой. И это в итоге убивает.

На самом деле там всё сложнее, но упрощённо всё выглядит именно так.

Человек — существо, эволюционировавшее для существования с определённым процентным содержанием кислорода, азота и углекислого газа, поэтому любые существенные изменения этого воздушного расклада могут привести к различным неблагоприятным последствиям. Ещё я знаю, что помимо гипокапнии, сопровождающейся ощелачиванием крови, существует также гиперкапния, которая вызывает окисление крови. Только вот гиперкапния организму более знакома, она связана с превышением содержания углекислого газа в крови и механизмы по её преодолению у организма развиты гораздо лучше, но и этого бывает недостаточно. И если вдохнуть чистый марсианский воздух, то, умирать начнёшь от гипоксии, которая будет сопровождаться мощнейшей гиперкапнией.

В фантастических фильмах прошлого у людей, оказавшихся на Марсе без скафандров, лопаются глаза, но это ерунда. На Венере — согласен, из-за охренительного давления там будет и не такое, но на Марсе давление существенно ниже, чем на поверхности Земли, примерно как на высоте 35 километров земной атмосферы, поэтому человек просто задохнётся без каких-либо шокирующих спецэффектов. Ну и перед смертью ещё и будет блевать, так как ощущения будут весьма к этому располагающими.

Короче, не надо оказываться на Марсе без скафандра и всё будет хорошо.

Сколько ещё рельсотронов не сумел распознать Пит?

Это мы узнаем очень и очень скоро.

Повисла пауза. Видимых целей больше не было, поэтому «Астрей» замер в выжидательном положении. И тишина кругом.

Акустические сенсоры фиксировали лишь колебания механизмов недобитых роботов, которые были не в состоянии подняться и продолжать бой, ввиду серьёзности повреждений.

На грани слышимости затрещал катушками рельсотрон. Пит зафиксировал его в восьми километрах от нас, шарахнул по нему из четырёх артиллерийских орудий, но его выстрелу это помешать уже не могло.

Шапка дюны на 15 часов от нас взметнулась песчаным султаном, но до этого по правой стороне корпуса ощутимо шарахнула болванка.

=Повреждение обшивки=

=Активация ремонтного модуля=

На месте попадания, где образовалась вмятина, были проведены герметизирующие работы, во избежание, так сказать.

Снаряды долетели до рельсотрона и снесли его шрапнелью к чертям собачьим.

Тут Пит снова показал, что не зря потребляет электроэнергию и обнаружил три «спящих» рельсотрона, которые замаскировались в двенадцати километрах от нас. Скорость полёта снаряда у этих хреновин где-то в районе 7-8 километров в секунду, поэтому лететь болванкам до нас чуть более полутора секунд. Это несомненное преимущество перед классическими пороховыми орудиями, особенно с учётом облегчения прицеливания.

Один из них успел выстрелить, Пит заблаговременно выставил перед болванкой завесу из картечи, но на такого рода болванки жалкие картечины влияют чуть более, чем никак. Не те кинетические энергии тут...

Массу болванок мы установили — ровно 2000 грамм, скорость, условно, 8000 метров в секунду, получается 64 мегаджоулей, что охренительная мощность как для простой двухкилограммовой болванки. На Земле результаты были бы не такие впечатляющие, болванка бы просто не развила таких скоростей, но что-то мне подсказывает, что американские учёные делали рельсотроны специально для марсианских условий и я вам скажу, что работа их была весьма благодарной.

Болванка из чистого ниобия, толкающая впереди себя электроизолированное от неё вольфрамово-кобальтовое жало, врезалась в броню «Астрея» и доказало в очередной раз, что Суо была неправа.

— Почему это неправа, Гек? — возмутилась Суо. — Рельсотроны такого размера — это сверхдорогие игрушки для забавы взрослых детишек, которые в массовом производстве появятся через пару-тройку сотен лет. Я же говорю: каждого солдата миниатюрным рельсотроном не вооружишь сейчас, а текущие в крупную серию сейчас не пустишь, это получится бриллиантовые войска. Ты даже не представляешь себе, насколько легко сейчас превратил десятки миллиардов долларов в металлические обломки в песке. К тому же, «Астрей» показывает себя очень хорошо.

Да, «Астрей» подтвердил статус вундерваффе, тоже недешёвого, но сумевшего удивить всех марсиан. Бьюсь об заклад, что «Харона» или «Гермеса» данные рельсотроны пробили бы уверенно. Не сомневаюсь, что «Хароны» на руках у США есть и рельсотроны испытывали именно на них. И если заложить уверенное двукратное пробитие брони «Харона», то можно рассчитывать, что «Гермес» тоже не противник. Но «Астрей» — это чудовище из другой лиги.

— «Гермес», «Астрей»... Они... не твой уровень, дорогой... Не твой уровень... — произнесла Суо. — Только дай знать, где ты находишься...

Вспышка!

=Повреждение правой средней опоры=

=Неустранимо=

=Отбой вызова ремонтных модулей=

Так, средней правой «ноги» у нас больше нет.

Противник обнаружился, что удивительно, слева, на дистанции пятидесяти километров, то есть на вон той высоченной скале... М-хм...

Точность на такой дистанции была несколько не та, он целился в левую сторону корпуса, причём по центру, но промазал и попал в правую «ногу».

Три ракеты, развившие скорость около 4000 метров в секунду, отправились к адресату. Не успеют.

— Кидайся за корабль! — дал я команду.

Пит рванул с места и спрятал «Астрея» за космический корабль USSF «Baltimor». Юнейт Стейтс Стар Форсес?

— United States Space Forces, — поправила меня Суо. — Ломаю их систему. Скоро узнаем, где остальные рельсотроны.

Рельсотрон второй выстрел не сделал, так как в корабле, вероятно, живые люди и он сам по себе важен для продолжения миссии на Марсе.

Ракеты долетели до него и порвали металл как бумагу.

— Взлом провела, — сообщила Суо. — Ещё четыре рельсотрона по следующим координатам...

Десять ракет устремились в небо, а затем разлетелись по нужным направлениям.

— Всё, оборона подавлена, можем начинать потрошить корабль... — начала Суо. — Хотя... Упс...

И тут одна из дюн «съехала», обнажив металлический контейнер. Крышка его отлетела и наружу начал выбираться некий робот паукообразной формы.

Он сразу начал херачить по нам из двух рельсотронов. Они были послабее мощностью, зато скорострельнее. Пит за доли секунды оценил их мощность где-то в районе 16 мегаджоулей, при массе снаряда ровно полкило и скорости 8000 метров в секунду. Броню нашу они пробить были не в состоянии, зато здорово её деформировали.

Я открыл по нему огонь из 23-миллиметровых пушек, в режиме максимальной скорострельности, в принципе, с теми же целями, что и он: раздолбать приборы и оружие, ослепить, ослабить.

Артиллерия начала стрелять прямой наводкой, бронебойными, специально для таких как он. Ракеты взметнулись ввысь, но от робота-паучищи вслед за ними направили противоракеты.

Ещё у него было четыре сорокамиллиметровых автопушки, которые начали долбить по нашим передним «ногам», но это дело бесполезное. Калибр не тот. Робот это тоже понял, поэтому переключился на наружное вооружение. А я сразу палил по рельсотронам, поэтому они успели помять наш корпус примерно девятью снарядами.

Перестрелка длилась минуты три с половиной, мы уничтожили друг другу всё мыслимое и немыслимое, что не было защищено броней. И тут этот, не побоюсь этого слова, пидарас, достал из-под брони здоровенный плазменный резак хтонических размеров и двинулся вперёд.

— Выхода нет, — решил я. — Надо давить.

— Но мы останемся без «Астрея»! — воскликнула Прасковья.

— Да, мы останемся без «Астрея»! — вторила Суо.

— А у нас есть другой выход? — быстро спросил я, направляя «Астрея» на сближение с противником. — Он выковыряет нас этой хреновиной, а у нас нет вообще никакого оружия!

То, что антивандальный слой не слишком поможет от этого резака — ясно даже ёжику. Размеры его гигантские, не удивлюсь, если он запитывается напрямую от ядерного реактора. Для меня вообще настоящее потрясение то, как далеко продвинулись американцы в вопросе миниатюризации ядерных реакторов!

Боеприпасов у нас много, как и у него, но все орудия взаимно выведены из строя, дистанция практически рукопашная, только вот у нас нет ничего, что можно использовать в качестве оружия ближнего боя, а у него есть этот долбанный резак...

Осталось только одно...

Прыгать на «Астрее» строго не рекомендуется. Нет, прыгнуть ты можешь, но ценой существенного сокращения ресурса «ног».

Я подгадал момент.

Робот-паучище схватил «Астрея» одним из передних манипуляторов, изрядно побитым, но рабочим, после чего приложил резак к мятому лобовому сегменту нашей брони. Только это он зря. Лишь облегчил мне задачу, зафиксировав себя на одном месте.

Включаю форсаж, будто собираюсь работать в последний раз. Движки в несколько секунд были разогнаны на максимум, а затем «Астрей» прыгнул.

Передний манипулятор, которым робот-паук схватил «Астрея», со скрипом деформировался, изогнулся и раскололся на два куска. Сопромат, сука...

«Астрей» взлетел на четыре метра вперёд и вверх, за секунду оказавшись прямо над роботом-пауком, после чего примарсился прямо на него.

Застонал металл. «Астрей» начал оседать внутрь робота-паука, оказавшегося полым внутри и тем самым инициирует взрыв. Сначала боеприпасов, а затем и чего-то более страшного. Настолько страшного, что взрывной волной нас переворачивает и откидывает на десяток метров в сторону.

Нас с Прасковьей затаскало из стороны в сторону, но ремни безопасности справлялись со своей задачей.

=Радиационный фон превышен=

=Активация протоколов дезактивации=

=Отказ=

=Система дезактивации выведена из строя=

По всей боевой рубке парила металлическая пыль, образовавшаяся от множественной деформации бронеплит и различных покрытий.

=Обнаружено 9 нарушений герметичности корпуса=

=Активация ремонтного модуля=

=Отказ=

=Ремонтный модуль выведен из строя=

=Рекомендация экипажу немедленно покинуть боевую рубку=

=Повреждение модуля управления шасси=

=Повреждение модуля управления сенсорами=

=Повреждение...=

Крышка «Астрею»...

— Оперативно пакуемся в «Аяксы», — дал я указание трясущей головой Прасковье. — Живее!

Отцепившись от кресла и упав на потолок боевой рубки, я прошёл к месту хранения своего «Аякса» и начал пытаться освободить его от креплений. Он находится в специальной нише, из которой выдвигается с помощью электродвигателей.

Тут Пит начал предпринимать какие-то действия для общего улучшения ситуации.

=Оператор № 1, займите место в кресле=

Я не стал спорить и направился к креслу, в которое, применив акробатический пируэт, успешно вернулся, на лету закрепив ремни.

=Старт процедуры возвращения стандартной ориентации=

Глухой треск. Корпус дёрнуло и начало переворачивать. Ещё одна серия душераздирающих тресков — «Астрей» сел на брюхо.

— Пит — настоящий умница, — похвалила Суо действия нашего бортового псевдо-ИИ. — Применил неисправные опоры, добил их до конца, но перевернул корпус. Не бросай его, он вам очень пригодится в будущем.

Я молча кивнул, отцепился от кресла и побрёл к «Аяксу», где уже стояла Прасковья.

Электродвигатели заработали и начали поднимать экзоскелетные брони.

Когда процедура была завершена, я залез в раскрывшуюся броню и начал процедуру принятия управления.

БЭС-1 «Аякс» — это наша последняя надежда на Марсе. На одной батарейке он может активно перемещаться в течение восьми часов, но прямо тут у нас их целый контейнер с двадцатью штуками. Его можно закрепить на спине одного из «Аяксов».

Но прямо сейчас мы войдём на базу американцев, уничтожим там всё живое и займёмся форменным грабежом.

=Уцелевшие РПП-1 «Апелиот» и РИП-1 «Скирон» в вашем распоряжении=

Вспомнив о по-настоящему важных вещах я вновь вылез из «Аякса» и двинулся к логову Пита.

Применив специальный ключ и введя пароль с последовательной проверкой биометрики, я открыл защитную плиту, а затем начал процедуру извлечения Пита. Он очень полезный товарищ, поэтому ещё пригодится нам.

Поместив его в специальный контейнер в броне «Аякса», я закупорил его и вновь залез в БЭС-1.

Спустя минуты три мы освоили броню и как следует вооружились.

Ну что ж... Пора приступать к геноциду.

Если уж Марсу не суждено стать нашим, то он останется ничьим...

Выбрались из уже мёртвого «Астрея» через специальный люк на дне кормовой части, тот самый, через который выпала ядерная бомба, уничтожившая первую колонию американцев.

Снаружи нас встретили вооружённые до зубов скироны и апелиоты. Причём первые были вооружены самозарядными винтовками «Сип», переданными им из внутреннего арсенала «Астрея». Апелиоты же взяли по «Сипу» в каждую руку, чтобы обеспечить максимальную огневую мощь, пусть и в ущерб точности. В тесных и коротких коридорах американского космического корабля точность особой погоды не сделает.

— Вскрывайте, — перехватил я ВБ-1 «Ибис» поудобнее.

Два апелиота заложили заряды на главную входную дверь.

Не слишком громкий взрыв и проход открыт.

«Аяксы», к моему сожалению, не имеют классической оптики, полагаясь на электронные сенсоры. Это значит, что по исчерпанию батареи ты ослепнешь и даже не увидишь, что тебя убьёт.

Внешне «Аякс» представляет из себя как бы гуманоидную фигуру, то есть с двумя ногами и двумя руками, но без головы. Та часть экзоскелетной брони, где должна быть голова, монолитна и лишена каких-либо отверстий, чтобы обеспечить максимальную защиту оператора и большую свободу движений внутри. Внутри, кстати, можно поджать ноги и руки, и даже свернуться в позу эмбриона, чтобы обеспечить уменьшение силуэта, если уж так сложится, что бронирование конечностей окажется недостаточным.

Первыми внутрь вбежали мы с Прасковьей, встретив роботов-охранников, тип «Guardian», модель мне неизвестна.

— «Guardian m. XXII», специально разработанный для действия на Марсе, — сообщила Суо. — И это не единственное, с чем вам предстоит столкнуться.

— Что это был за сраный робот-паук? — подумал я недоуменно, расстреливая из 30-миллиметровой пушки открывших огонь гуардианов.

— Они держали его существование в секрете даже от большей части колонистов, — ответила Суо. — Зашифровали любые упоминания о нём надёжнейшим образом, но я сумела справиться с этим шифром. Это бот-убийца «Spyder», специально заточенный для уничтожения «Харонов» и «Гермесов». Крайне дорогой в производстве, единственный изготовленный образец, но уже испытанный на «Харонах» и показавший себя очень хорошо. Ты, кстати, очень правильно сделал, что раздавил его. Он не успел задействовать резервный рельсотрон, расположенный в днище корпуса. Требовалось минуты две, для того, чтобы привести его в боевую готовность. Оператор решил, что лучше срезать участок наружной брони и начать стрелять прямо туда, чтобы гарантировать ваше уничтожение. Не зря тебя учили столько лет, молодец. А вот насчёт оружия ближнего боя я не подумала, это да... Надо было включить хотя бы что-нибудь, ведь такой случай опасного сближения с противником мог быть весьма вероятен... Впрочем, поздно пить Боржоми.

— Что нас ждёт внутри? — мысленно задал я более актуальный вопрос.

— 93 робота различных модификаций, самыми опасными из которых будут 10 единиц «Hussar m.3», это специальные штурмовые роботы, предназначенные для действий в замкнутых условиях, — сообщила мне Суо. — Приготовь оружие ближнего боя. А ещё будут люди, первые американцы, которых ты на Марсе встретишь вживую. Предполагается противотанковое вооружение. Будут также крупнокалиберные турели, ракетные установки, если успеют их достать и установить, а также гранаты и мины. Повнимательнее.

— Ясно, — подумал я.

По телам приконченных роботов прошли защитный буфер, вновь взорвали очередную дверь и проникли в весьма короткий коридор, в котором нас ждали установленные металлические щиты, а также десяток турелей, половина из которых была в процессе монтажа роботами-инженерами.

Открыл огонь по турелям, меня поддержали Прасковья и временно осиротевшие апелиоты со скиронами.

Активная защита, расположенная на «крыше» БЭС-1 «Аякс», подорвала все находящиеся в воздухе противотанковые гранаты, которые не замедлили запустить в нашу сторону роботы противника, а мы тем временем продолжали вести огонь.

Против «Ибиса» броня гуардианов пасовала в 10 из 10 случаев, но неплохо держала попадания из «Сипов».

Спустя секунды огневого контакта в коридоре остались только мы. Несколько апелиотов получили незначительные повреждения, но могли продолжать бой.

Мне совсем не нравится то, что будет дальше, но сделать это я должен. Мы должны.

— Отключают камеры и блокируют дистанционное управление, — флегматичным тоном сообщила Суо. — Кажется, они сумели зафиксировать, что кто-то взломал их систему.

Мы уже зачистили весь первый уровень под кораблём. Живых людей не встречалось, но все милитаризированные роботы-ремонтники и роботы-охранники были уничтожены.

Как я понял, американцы решили использовать нижний отсек, сооружённый сразу по прилёту, в качестве складских помещений и ангаров для бронетехники, которую против УБР решили не выводить, так как это верный способ её лишиться.

Теперь у нас, если мы не подохнем в душных коридорах этого космического корабля, есть четыре предназначенных для марсианских условий танка М44А3 «Вотел», два БМП М750А1 «Скапарротти», а также четыре БРДМ М34 «Маккарти». Все они вооружены мощным противотанковым вооружением, полностью на электродвигателях, «зелёные», «экофрендли» хе-хе. Помимо бронетехники есть четыре классических грузовых марсохода L2 «Небула». Это гражданские версии, для военных действий не предназначены, поэтому воевать на них довольно-таки глупо. Хотя, наши вон умудрились сообразить марсианские боевые тачанки из насквозь мирного «Есенина».

— Надо будет, когда разберёмся с американцами, съездить на место колонии и удостовериться, что никто не выжил, — сообщила Суо. — Отсутствие связи с КорПитом в конечном счёте может означать только то, что неисправна связь.

— Предлагаешь копать? — мысленно спросил я, устанавливая автоматическую турель на выходе.

— Если установим, что там кто-то жив, то других вариантов не вижу, — ответила мне Суо. — Внимание.

Коридорная дверь противоестественно резко отворилась и к нам прикатилась шарообразная граната. Один из апелиотов бесстрашно подбежал к ней и мастерским пинком вернул обратно к отправителю. Взрыв, а затем я увидел роботов модели «Hussar m.3», помчавшихся в ближний бой, вооружённых чем-то вроде хай-тек сабель и одноручных картечниц.

Против бронебойно-осколочных 30-миллиметровых снарядов на текущем технологическом уровне нательной брони не существует. Пусть на роботов сопоставимого с человеком размера и можно навешать существенно больше броневой массы, это без учёта экзоскелетов, которые ухудшают ситуацию с манёвренностью и мобильностью, но этого всё равно недостаточно. Каждый снаряд к ручной пушке «Ибис» оснащён сверхпрочной металлокомпозитной боеголовкой, на хвосте которой следует заряд особо мощной взрывчатки, покрытой осколочной рубашкой. После пробоя преграды взрывчатка активируется и разрывает тело жертвы. Роботу тоже не поздоровится от такого снаряда, поэтому гусары начали «умирать».

Контратака была ожидаема, только я ожидал её не сразу, а по мере нашего проникновения вглубь корабля.

Как я бы поступил на месте американцев, видя прекрасно, кто именно и в каком составе пожаловал на борт?

Знаю.

Я бы выбрал подходящее местечко, заложил туда взрывчатки помощнее, после чего взорвал в нужный момент. Сразу это не убьёт, ведь экзоскелетная броня предусматривает и не такое, но это даёт кратковременное тактическое преимущество для обороняющихся. Во время которого можно кинуть гусаров на ошеломлённых противников и покромсать их крупными кусками.

Но это я. А что выкинут американцы?

Движемся вперёд, попутно «добивая» враждебных роботов, то есть уничтожая их до полной недееспособности. Неприятно будет, если кто-то из них сумеет как-то устранить текущие повреждения и напасть сзади.

Тут следует остановиться на машинной логике.

Для роботов нет такого понятия как боль, страх, отчаянье. Перед роботом поставили задачу уничтожить вторженцев, он эту задачу будет выполнять до тех пор, пока либо вторженцы не умрут, либо он сам не прекратит своё существование. Третьего не дано.

Поэтому ты можешь оборвать все конечности роботу, оставить ему 1% батареи и бросить, считая, что ему крышка, но это далеко не так, дорогой. У большей части военных роботов есть какие-нибудь резервные механизмы, предназначенные для частичного устранения каких-либо повреждений. Это ведь буквально часть тактики применения военных роботов: некоторые модели имеют протокол специально, после получения определённой доли ущерба, якобы выходить из строя, затем, спустя некоторое время, восстанавливаться подручными средствами, а уже с возвращением некоторой боеспособности атаковать противника в тыл. Поэтому ломали мы все корпуса павших роботов серьёзно, до полной непригодности.

Когда со всеми делами было покончено, мы двинулись к разветвлению коридора. И тут...

В стенах начали образовываться крупные раскалённые отверстия, а несколько апелиотов завалились с пробитыми корпусами. Рядом со мной болванка оставила трассу из частиц расплавленного безумным электрическим разрядом вольфрама.

Я думал не слишком долго, точнее вообще не думал. Подняв «Ибиса» открыл частый огонь в направлении проделанных рельсотроном отверстий.

— Ломи-и-и!!! — заорала Прасковья и присоединилась к обстрелу.

По мне шоркнуло краешком болванки, что стоило наплечного сегмента брони, который буквально оторвало от руки. Я боязливо выдернул руку и прижал её к корпусу, но тем не менее продолжал вести огонь.

Наши роботы подошли к проделанным отверстиям и поддержали нас полуавтоматическим обстрелом из своих «Сип», но, думаю, большую часть работы уже проделали мы.

Пинком ноги пробив стену, я оказался в некоем складе, где валялись пробитые насквозь контейнеры, содержимое которых было безвозвратно уничтожено. Такая безумная кинетическая энергия при соприкосновении с какими-либо живыми объектами создают такие временные пульсирующие области, что это больше походит на классическое бризантное действие. И прохождение этих болванок через эти хранимые запасы привело к тому, что смело можно считать их неустранимо испорченными, чем бы они ни были.

В противоположной стороне комнаты зияли аналогичные отверстия от действия рельсотронов вперемешку с работой наших с Прасковьей пушек.

Я вошёл в очередную стену и обнаружил искомые рельсотроны, которые просто распаковали и привели в боевое положение прямо на полу. Вокруг рельсотронов валялись окровавленные тела впервые встреченных мною на Марсе, помимо соотечественников, людей.

Все они были в скафандрах, что было особенно важно в свете того, что помещения разгерметизированы и сейчас стремительно наполняются пьянящим воздухом Марса.

— Добить их, — приказал я апелиотам.

Роботы сняли штык-ножи с поясов и доделали нашу работу.

— Эй ты! — раздалось из динамиков в помещении. — Я сейчас у ядерного генератора и у меня в руках осколочная граната! Убирайся отсюда и забирай своих роботов! Или я взорву всех нас!

— Взрывай, — равнодушно ответил я и направился к лестнице.

Голос слишком нервный. Я в людях немножко разбираюсь и конкретно этот голос не принадлежит человеку, который готов выполнить угрозу. Он понтует.

Поднявшись по лестнице, я пинком выбил дверь и запустил в корабль атмосферу Марса.

Ко мне навстречу выбежали люди в скафандрах и с оружием, они открыли огонь, но дело было гиблое. Они не прожили и десяти секунд.

Прасковья шла вслед за мной и делала своё кровавое дело, то же, что и я.

Мы прошли в двигательный отсек, содержимое которого американцы уже демонтировали, так как этот корабль больше никуда не полетит.

Живых здесь не обнаружено.

— Я взорву корабль! — вопил из динамиков этот ссыкливый индивид. — Уходи или я взорву корабль!

Комментировать это я никак не стал. Вместо этого я продолжил прочёсывать помещения.

Тут в коридоре появился индивид в силовой броне.

— О, наконец-то достойный соперник! — воскликнула Суо. — Ваше сражение станет легендарным!

Американцы называют эту штуковину «Power armor», то бишь «Силовая броня», но у нас это по-прежнему называют бронированным экзоскелетным костюмом.

Конкретно эта модель силовой брони называется «Paragon M-2», штука известная, используемая особыми частями вооружённых сил США для штурма укреплённых оборонительных пунктов. Бронирование мощное, грузоподъёмность просто блеск, но есть у неё одна широко известная беда...

Я четыре раза выстрелил в область головы противника, который начал поливать меня огнём из пулемёта системы Гатлинга калибра 11,5 миллиметров.

Приборы наведения и ориентации в пространстве у бедолаги пошли по звезде. Вот одна из причин, почему никто уже давно не выделяет голову оператора отдельным элементом. Да, есть вспомогательные сенсоры, но основной источник сведений об окружающем мире у парагона находится именно в головной части.

К первому парагону присоединились ещё пятеро, но это, как говорила Суо, не их уровень...

11,5-миллиметровые патроны не были в состоянии нанести существенного ущерба моей силовой броне, но зато они смели попавших под раздачу апелиотов и скиронов, самые сообразительные из которых скрылись за укрытиями.

Один из парагонов нёс на себе противотанковую ракетную установку и это было уже серьёзно.

Я вычленил его сразу же, как он вышел из смежного помещения, пройдя прямо сквозь стену. Незначительный перевод прицела и по ракетной установке ударило несколько снарядов, надёжно уничтожив её.

Перестрелка длилась секунд тридцать, а у парагонов уже закончились ленты. Печально, наверное.

Моя броня почти не пострадала от такого обстрела, 14 класс бронезащиты, как-никак...

— Убьём их всех! — проорала Прасковья и достала из-за спины две магнитные гранаты.

Два последовательных броска и каждая граната нашла свою жертву.

Взрыв.

Естественно, убить это их не могло, ведь брони-то нешуточные, специально предназначенные для штурма особо опасных укреплений под интенсивным огнём из ручного оружия.

Противотанковые средства, конечно, эта силовая бронь не держит, но ты попробуй попади, ведь оператор имеет продвинутую систему наведения и компьютерное вспоможение в вычленении уязвимых мест.

Только вот есть беда для наших текущих парагонов. В Аяксе, во всяком случае с фронтальной части, нет уязвимых мест для их оружия, во всяком случае.

Я начал целенаправленно долбить по стыку между шлемом и корпусом первого парагона. Да, там усиленная броня, но при её преодолении открывается великолепный вид на шею оператора, что гарантирует его уничтожение с одного выстрела.

Парагоны пошли на сокращение дистанции, но мы с Прасковьей начали синхронно отступать.

Наконец, горжетная броня ближайшего парагона не выдержала концентрированного огня и треснула, убив осколками оператора. Внешне это никак не сказалось, он просто остался стоять на месте неподвижно.

Я переключился на следующего противника, который снял с набедренного крепления длинноствольный крупнокалиберный пистолет и открыл по мне огонь.

«Парагоны» никогда не воевали против «Аяксов». «Аяксы» вообще, на момент отправки на Марс, ни с кем не воевали. Поэтому уязвимости и способы противодействия им американцы не знают. Поэтому их оружие сейчас лишь бесполезно расходует боеприпасы.

Второму парагону я разорвал глотку только когда упёрся спиной экзоскелета в стену.

Их осталось четверо, они сейчас очень неуверенные в себе, так как мы кажемся им неуязвимыми, они начинают лажать, например, один из них споткнулся и открыл моему взору спину с прыжковым ранцем. Три снаряда не дали ему подняться, устроив кратковременное возгорание очень пожароопасного химического топлива. Посмотрим, как хорошо конструкторы защитили оператора от адского пламени, разгоревшегося в его прыжковом ранце.

Пока неудачник разбирался с последствиями, я переключился на следующую жертву.

Они были очень близко. Парагоны, прикрывая шеи предплечьями, почти синхронно извлекли булавы и пошли на сокращение дистанции.

В ближнем бою на экзоскелетах нас учили, сто двадцать часов практики. Отличий от классического ближнего боя масса. Например, нельзя, как бы сильно не хотелось, делать резких движений. Плавно, как в неспешном танце, наваливаешь противнику в уязвимые места. Экзоскелет сам даст нужное усилие, чтобы последствия для противника были самые печальные.

Принял вертикальный удар оснащённой тяжеленным набалдашником дубины на левое предплечье, после чего пнул противника правой ногой в грудь, отбросив тем самым от себя. Одновременно с этим ударом вскинул «Ибис» и быстро отстрелялся ему в шею. Расстояние было практически в упор, поэтому горжет хрустнул на четвёртом попадании.

Остальные трое решили по-быстрому заколошматить Прасковью, пока этот покойник будет меня отвлекать.

Прасковья отбивалась как могла, причём даже отчасти успешно, ведь «Аякс» превосходит «Парагона» в даруемой физической силе и массе.

Один из парагонов переключился на приближающегося меня, начав стрелять куда-то в область предполагаемого нахождения моей головы из крупнокалиберного пистолета, который в руках обычного человека напоминал бы необычной формы винтовку.

Эх, бедолага...

Сюда надо противотанковой ракетой стучаться, а не гейской пукалкой.

Прямой удар кулаком левой руки в голову противника. Тот выставляет правую руку и блокирует удар. Примагничивание ног к металлическому полу и принятие прямого удара куда-то в область верхней части торса, повторение удара левым кулаком по той же стороне головы противника, но на этот раз он не успевает поднять руку для отражения удара.

Шлем не поддался, ему даже прямое попадание 30-миллиметрового снаряда не слишком в тягость, но долю дезориентации я внёс, так как его как минимум шатнуло в сторону.

Навожу ружьё ему в область шеи и начинаю непрерывную стрельбу одиночными. Эх, жаль, что «Ибисы» не оснастили автоматической стрельбой... Впрочем, это усложнение конструкции, увеличение нагрузки на узлы и, следовательно, ухудшение надёжности, что в условиях Марса очень плохо, ведь пыль здесь крайне мелкая, всепролазная...

На четвёртой пуле горжет хрустнул.

А они ведь эту часть брони специально усиливали, тендеры устраивали, чтобы найти оптимальное решение без необходимости пуска в производство совершенно новой модели, которая должна была вылиться в очередные миллиарды долларов распилов и несколько лет разработки.

Вот поражает меня у американцев одна двойственная черта. Когда действительно надо, они голову себе разобьют, но сделают оптимальное решение в кратчайшие сроки, а вот когда не шибко надо, ведь есть же вроде как рабочий, а главное очень дешёвый альтернативный вариант, то всё выливается в длительные работы с высочайшими затратами людских ресурсов и средств. И политиканы США об этой особенности знают, поэтому в свете того, что «Парагонам» ещё служить и служить, выбрали наименее затратный и вроде как рабочий вариант.

У нас всё просто уже давно: выявили какой-то косяк, поняли, что его нельзя достаточно надёжно устранить заплатками, подумали, выработали решение, напрягли всех ответственных и задействованных, разработали, начали серийное производство новой, со всех сторон обнюханной и испытанной модели, где этого косяка нет изначально.

А всё это потому, что это требование псевдо-ИИ, не живых людей. Зачем им такие заморочки? А так легче считать боевой потенциал имеющихся в подчинении единиц. Таким образом из прогнозирования предстоящего боя пропадают такие переменные как «если у противника имеется такое вооружение, то вот это будет уничтожено таким образом» или «если на местности образуются искусственные изменения ландшафта, то вот это подразделение будет вынуждено обходить это вот так-то, так как в ином случае есть вероятность, что вот это-то выйдет из строя». Это здорово всё упрощает с расчётами, а следовательно ускоряет прогнозирование, что в боевых условиях может сохранить сотни, а то и тысячи жизней.

И вот эта уязвимость, про которые все знают и, вроде как, устранили какой-то заплаткой, сейчас ускоряет гибель американских парагонов.

Да, ускоряют. Потому что «Paragon M-2» разработали и внедрили в 2040 году, на замену морально устаревшей «Paragon M-1», силовой броне попроще. БЭС-1 «Аякс» же разработка 2047 года, семь лет разницы в наши славные времена — это широченная технологическая пропасть. Нет, если надо дубасить всяких сопротивляющихся арабов на Ближнем Востоке — для этого можно использовать и старенькие версии силовых броней, но вот когда речь идёт об адекватном технически противнике, а не обо всяких бедуинах, закупающихся в военном секонд-хенде всяким полежавшим дерьмом, то возникают определённые проблемы технического характера.

И вот прямо сейчас мы наглядно демонстрируем это со всеми подробностями.

Двое выживших били Прасковью на пределе сил, но поняв, что их больше не шестеро, а всего двое, решили отступить и скрыться в коридорах.

Стреляю в ближайшего, выбивая ему ногу прямым попаданием в заднюю часть колена. Там тоже уязвимое место, причём как и у нас. Снаряд прошил якобы усиленную модификацией броню и уничтожил оператору «Парагона» ногу.

Бежать он не перестал, так как при ранении броня оперативно заливает в оператора коктейль из боевых стимуляторов, ненадолго превращающих его в не чувствующее боли существо с ускоренной реакцией.

Тот самый подгоревший парагон тоже бежал, но им занималась Прасковья, всаживая ему в наспинный прыжковый ранец снаряд за снарядом.

Мы побеждаем сейчас только потому, что у нас экипировка лучше. Никогда нельзя забывать об этом.

«Отключаю» своей жертве вторую ногу, а затем начинаю садить по затылку.

Активирую прыжковый ранец, устанавливаю на горизонтальный полёт и на минимальной мощности мчусь вперёд.

Быстро догоняю своего парагона и с ноги валю его на брюхо.

Навожу «Ибис» на затылок ставшему ненадолго беспомощным противнику и продолжаю стрелять. На пятнадцатом выстреле броня треснула и шестнадцатая пуля уничтожила череп бедолаги.

— Готов! — с азартом сообщила Прасковья. — Мой готов!

— Идём дальше, — дал я указание. — Надо доделать тут всё. Роботы, начинайте собирать ценные трофеи по списку и грузить на марсоходы и бронетехнику.

Роботы, которые не вмешивались в ход боя, приступили к выполнению приказа.

Мы же с Прасковьей приступили к самому неприятному эпизоду сегодняшнего дня.

Начали прочёсывать каждую комнату.

Прасковья примкнула к стволу своего «Ибиса» длинный иглообразный штык. Он предназначен для поражения уязвимых мест противника в экзоскелетной броне, но против парагонов это лишь бесполезная трата времени, так как снаряды справятся гораздо эффективнее.

Я тоже примкнул штык и вошёл в первое помещение.

Здесь скрывалось двое американцев, одного я проткнул вместе со шкафом, в котором он прятался, а у второго не выдержали нервы и он помчался на выход. Выстрел догнал его у двери и этого было достаточно с лихвой.

Взрывчатка в снаряде разбрызгала верхнюю часть тела беглеца по окружающему пространству помещения и даже частично по коридору.

Прасковья тоже иногда стреляла в кого-то, но в основном акустические сенсоры улавливали крики и хрипы.

В кого мы превратились?