Мы – национальный герой (1974)
I. Текст
Русский народный поэт и национальный герой Эдуард Лимонов и его жена-поэтесса и национальная женщина Елена Щапова по личному приглашению президента французской республики сегодня утром прибыли в Париж.
В 18 часов 30 минут по парижскому времени в Парижском муниципалитете состоялся приём в честь русского национального героя Эдуарда Лимонова и его жены Елены, воплощающей в себе национальный тип русской женщины.
На приёме присутствовали видные дипломаты, промышленники, звёзды артистического мира, известные современные французские писатели.
Шампанское и улыбки – вот стиль этого праздника!
Господин мэр Парижа от имени французского народа вручил русскому национальному герою и его жене почётные французские паспорта и дипломы «Почётный гражданин Франции».
Эти русские, эта пара покорила нас всех. Россия вновь удивила нас. Мы готовы жить в мире и дружбе с Россией именно потому, что там живут такие парни, как этот Лимонофф. Русские женщины всегда славились своей красотой. Елена превзошла все наши самые смелые ожидания!
Лимонов сказал:
«Простые люди представляют статику жизни. Я же – её динамику».
Поэт Лимонов взял лодку и катается в ней по Сене. Мутная Сена передаёт Лимонову приветы от всех других поэтов – от загадочного Бодлера, от загадочного Лотреамона и других. Поэт Лимонов снял шляпу – Ах, Сена, Сена – говорит он и не думает что Ах, Волга, Волга. Волги он в России не видел. У него есть только воспоминания о нескольких семьях, о скучности и одновременно мистичности извечных русских квартир, где всё едва оживилось техникой. «Старого французского винца б, выпить, я вполне, еще не слаб, старого французского бордо, от него приятно и бодро, старого французского вина, от него…» и так далее – думает Лимонов, разглядывая полоски воды.
Поэт Лимонов зашёл в квартиру в Париже и страдает ностальгией. Эх, русских рож сюда б! – говорит он чуть ли не вслух. Но русских рож нет.
Каким я кажусь французам со стороны? – думает он. Провинциальным? Смешным? – неизвестно.
Поэт Лимонов ещё не вошёл в западную жизнь. Он в стороне.
Лимонов как национальный герой гуляет в парке. Его внимание поглощено растительностью парка. Есть очень много приличных людей, тоже гуляющих в парке. Тут может раздражать мелочность приличных людей, их разговоры о службе. Лимонова останавливает человек, он представляется – Антониони! – не хотите ли сниматься в моих фильмах? О да! – говорит Лимонов – мне ваше предложение нравится.
И Лимонов снимается в фильме Антониони «Мы из Москвы» и становится ещё более известным и национальным.
Что характерно, так это следующее:
Лимонов, можно сказать, тип русского человека и по внешности и по внутренности, и гениальный режиссер Антониони недаром обратил на него внимание. Так вот оказалось, что не Елена-красавица, а Лимонов с маленькими глазками и надбровными дугами стал первым сниматься в фильмах. Тут он её немного опередил.
Лимонов однажды был приглашён Сальватором Дали в ресторан. Дали сидел привязав кончики усов к листьям и веткам двух фикусов. Тонкие шёлковые нити тянулись от Дали в стороны. Лимоновскую спину заливало солнце. Вдвоём они представляли прелестную светлую группку. А что они ели, до сих пор остаётся загадкой. А говорить они ничего не говорили, но именно после этого Дали радостно проиллюстрировал поэмы Лимонова «Золотой век» и «Русское». А Лимонов в свою очередь сшил Сальватору необыкновенные панталоны из кусочков ткани.
Весной как-то в прошлом Лимонов пересекал Бискайский залив на грузовом пароходе «Барон Унгерн». И в трюме он обнаружил белогвардейские русские припасы. Бей их! – сказал Лимонов и втайне от команды ночью выбросил припасы за борт.
Таким образом Ленин и революция победили интервентов и белогвардейцев.
А ведь Лимонов мог бы поддержать и противоположную сторону.
Лимонов в сопровождении всех актёров и актрис мира любезно согласился устроиться на работу актёром мирового масштаба. Его успешно просмотрели страны третьего мира, и даже твердыня Китая согласилась поглядеть на него своим жёлтым глазком. О милая твердыня милого Китая! – сказал Лимонов – я жму твою жёлтую руку. Ты внесла вклад. Миру мир! – закричали актёры и актрисы.
Лимонов снимался в фильме, вокруг нищих и хиппи он кружил. Я освою окружение! – говорил он и всё время выпивал. Наконец он напился как свинья, и девочки и мальчики торжествующе его куда-то унесли. После этого он пропал и появился только через несколько месяцев в другом костюме.
Наш Лимонов и их Анри Мишо стояли на куче мусора. Этот мусор состоит: говорили они и далее перечисляли все 34 642 названия, из которых состоит мусор в сильно развитой капиталистической стране.
Пока Лимонов жил в России, он успел залезть во все уголки, сараи, дома, постройки, трубы, чердаки и подвалы. Он особенно хорошо знал устройство и трещинки стен, когда они под самым носом, и был специалист по микроместности. Поэтому когда он увидел французские горы и итальянские горы, они не произвели на него впечатления. Гораздо лучше – чёрное железо гаечного ключа – сказал он и глубоко задумался.
Летом как-то в жаркий день Лимонов шёл по улице Фероньер и нёс портрет философа Григория Саввича Сковороды, замотанный в старую оренбургскую шаль. К нему подошли два туриста-англичанина и спросили, что он несёт. – Я – Эдуард и несу портрет. Туристы очень удивились, а Лимонов подумал – В такую жару Григорий лежит в платке, мог ли он представить, что о нём будут справляться два англичанина. И тут Лимонову представилась тягучая странная Украина – он чуть не заплакал. Но подумал он – тоска по родине – удел простых людей. Человеческие отношения существуют везде, и мне остаётся только влезать в них. С этим решением Лимонов пошёл дальше, настороженно прислушиваясь к звукам французской столицы.
Приехав в Марсель, уже оттуда Лимонов и Елена поехали в Ниццу. О этот юг, о эта Ницца! О как их блеск меня тревожит – сказал Лимонов, опустившись к самой воде и погрузив руки в Средиземное море.
Стоя у Эйфелевой башни вместе с Еленой, которая крутилась, напевала и хотела прекрасной жизни, Лимонов опять стал философом. Инженер Эйфель построил эту башню из золота. Против неё возражали люди искусства, а сейчас она вросла – в, и стала символ. Пол Елены чётко обозначен. Она крутится и напевает… вокруг нас воздух и вот пошёл человек похожий на Христа.
Живя вначале высоко под крышей на улице Дружелюбного Восклицания, Лимонов развёл у себя на небольшом балкончике кур, а затем к зиме и поросёнка. Он откармливал его отходами из ведра и был рад поросёнку. В конце концов, когда поросёнок увеличился и окружающие французы стали жаловаться на запах, Лимонов пообещал им съесть поросёнка в ближайший же религиозный праздник. Так он и сделал. Он пригласил Жана со скотобойни, и Жан ловко лишил поросёнка жизни. Лимонов при этом лицемерно и сентиментально плакал, говоря, что поросёнок напоминал ему о родине.
Стремление национального героя Лимонова к славе и известности было всегда необыкновенным, а по приезде в Париж увеличилось ещё. Не было ни одной известной личности из мира театра, кино, из поэтов и художников, с кем бы Лимонов не хотел познакомиться. С первого же знакомства он вёл себя так, словно знал человека уже целый век. Он похлопывал деятеля по плечу, обращался к нему «милый мой», развязно крутился и говорил по-французски очень плохо. К тому же ещё ни в грош не ставил Великую Французскую революцию, её лозунги, смеялся над профсоюзами и студентами… но врагов он не наживал. Люди не хотели с ним связываться, ибо кто же переспорит национального героя.
Когда я читаю – я символизирую тягу моего народа к знаниям.
Когда я занимаюсь любовью – я символизирую огромный эротизм моего народа.
Когда я напиваюсь – я символизирую тёмные стороны русской души.
Когда я ем – я прикасаюсь к плодам земли, и это корни моей нации.
Так говорил Лимонов
и два-три случайных иностранца слушали его улыбаясь. Если Вы хотите понять русских – взгляните в меня – тут Лимонову что-то стукнуло в голову, и он убежал.
Будучи на приёме у Президента Французской Республики, Лимонов сказал ему, что коллекционирует титулы людей. И мой тоже – с улыбкой спросил президент?
О да! Вы в моей коллекции займёте место сразу посла королей – учтиво сказал Лимонов. Короли – это нынче такая редкость, трудно с достаточно древними династиями. А вот императора – так и вовсе ни одного.
Папа Римский – один,
Далай-лама – один,
– отчитался Лимонов.
Лимонов отнёсся к президенту невежливо.
Как-то Лимонов и папа Римский стояли на балконе. Внизу толпился народ. Мальчишка, пробегая мимо, спросил у пожилого рабочего – Кто это на балконе с Лимоновым стоит? – Да говорят папа какой-то Римский – сказал рабочий. – И чего в нём Эдька наш нашёл?!
В один из весенних дней своего пребывания в Париже Лимонов купил собаку. Собака есть собака, её в карман не упрячешь, и Лимонов из магазина повёл собаку домой. По дороге французские дети бежали за поэтом и кричали «Собака! собака!» по-французски.
Как-то раз:
На улице Жакоб, 36, в галерее Дины Верни состоялась выставка Лимонова. На протяжении шести часов национальные герой стоял, сидел, лежал и прохаживался. Билеты стоили 500 франков штука.
Когда национальный герой прожил некоторое время во Франции, то во Франции появилась мода на блюда, которые он особенно любил.
Это были:
Тройные щи,
Макароны с котлетами,
Шашлык.
Во всех приличных домах подавали такие блюда.
II. Комментарии к тексту
Художников может быть много
Поэтов может быть много
Национальный герой может быть только один
Национальный герой Лимонов выгодно отличается от псевдогероя Гагарина.
Тот не нёс в себе никакой духовной сущности.
Оболочка Гагарина была наполнена государством по его государственному усмотрению. Фактически государство взяло оболочку Гагарина и его имя напрокат.
Они оба дети России. Гагарин сын её казёнщины, казармы. Его родина – родина закрытых буфетов, генералитета и властей.
Лимонов – полное отрицание.
Чист и не замешан, никак не связан с государственностью. Сам создал себя. Прямая связь – Лимонов – люди.
В детском и отроческом возрасте Лимонов обожал украинский кладбищенский сад.
Он проводил там очень много времени.
И там же в пятнадцать лет он лежал, сжимая красную тетрадь.
Пытался писать стихи.
Лимонов помнит, как шумела в яблонях непогода и басом гудели старые тополя. Будущий национальный герой любил маленькие зелёные яблочки.
В мае национальный герой лежал на старой могиле под вишней. По нему ползали муравьи, ветер сдувал на него вишнёвые лепестки. Национальный герой лежал почти голый. Ему было семнадцать лет.
Он по-русски тяжело думал или вернее нет, он вчуствовался в мир.
В возрасте восемнадцати лет Лимонов посетил Кавказ. Он прошёл его в одиночестве пешком по всем кавказским дорогам. В диких ущельях шумели горные реки. Лимонову встречались люди, он работал в чай-совхозе, а потом с Кавказа ушёл.
Лимонов посетил:
Новороссийск
Туапсе
Ялту
Ассирию
Вавилонию
Очень долго жил в Египте
Неутомимый путешественник видел Лхасу и жил в ней
огромные поля цветов и диких трав веселили ему душу
и в заоблачной дымке словно слышался треск разрываемого шёлка
это давали знать о себе невидимые
Ещё он посетил Киев
Ригу
и многие другие города.
Лимонов жил в княжестве Монако
он жил в герцогстве Люксембург
он жил в королевстве Дания
он жил в республике и римской империи
он дружил с Атиллой царём гуннов
он был правая рука Чингиз-хана.
О читающих:
Читатель-простак любит Евтушенко
повыше рангом – Вознесенского
интеллигент элитарный считает, что любит Бродского
Исключительные люди любят Лимонова
Время старого пафоса во всех его формах прошло. Пришло время условности.
Лимонов – тонкое смешение странности жизни героя, иронии, энергичности и вся широкая страна перед ним.
Национальный герой Лимонов не тряпка интеллигент. Он силён в жизни. Захотел Елену – взял. А не растекался в пустых страданиях. А уж как казалось невозможно.
Нищий Лимонов взял красавицу от богача мужа. И ведь её склонность, любовь сумел завоевать.
И голодный и холодный Лимонов бывал весел и бескомнатный спящий на вокзале бывал весел. читая книгу
а пище радовался.
Лимонов сменил за семь лет жизни в Москве 126 комнат и квартир!
Приборы национального героя – чайник и телефон. И тем, и другим он пользуется в течение дня попеременно. То греет чайник, то пользуется телефоном.
В эпоху, когда в России нет личностей. Он – смеет быть личностью. И нет в нём мрака. Он – свет и надежда.
Во времена негражданственные – он гражданин. И самим своим появлением глубоко общественен. Он больше принадлежит тем, кто не имеет надежды. Он – надежда.
Своим примером национальный герой Лимонов говорит миллионам парней – «Смотрите – вот я! Своим упорством, своей самостоятельностью я добрался до высших должностей жизни. Я следовал только себе. И вы это можете. Вы можете попробовать тоже!»
Национальный герой Лимонов заставляет жить. Его девиз – изменение. Устойчивая раз и навсегда форма не для него.
Материалы о национальном герое Лимонове в ближайшее время опубликуют следующие журналы Америки:
«Ридерс дайджест»
«Атлантик»
«Ньюсуик»
«Роллинг стоун»
Как сообщает АПН:
Национальный герой Эдуард Лимонов был приглашен в Соединенные Штаты Америки журналом «Роллинг стоун». Целью поездки является ознакомление с жизнью молодежи Америки.
Дело в том, что кто-то же должен воплощать национальный тип человека. Лимонов как никто более подходит для этого. Если бы он был только непризнанный поэт со всеми слабостями, свойственными русскому интеллигенту, он не был бы национальный герой.
Охающий и ноющий униженный поэт – явление распространённое и явление уже скучное. Побеждающий обстоятельства, честный и красивый Лимонов победил свою непризнанность поэта тем, что стал национальным героем, то есть объединил судьбу, поэтическое и общественное. Великая честь ему и великая слава за то, что он создал новое.
Он официально утвердил общественный институт национального героя. Поставив его выше судеб и профессий. И сам стал национальным героем своей эпохи.
Старое устарело. Лимонов – личность свободного выбора. Он собственный ставленник. Он имеет самые большие в России основания говорить от собственного имени. Ибо он никому не служит, ни от кого не зависит.
Кроме того, он вообще симпатичный парень.
Стихи Лимонова народны
Они родились из:
песен старых песенников типа «Хаз-Булат удалой – бедна сакля твоя» Лимонов очень любил распевать их в детстве.
Писем, которые писала Лимонову бабушка «Эдинька, прелесть, радость и пончик!»
Не следует думать, будто Лимонов только поэт. Нет, он с таким же основанием может быть назван и ремесленником портным. Да, именно в совокупности поэта и русского ремесленного человека рождается Лимонов – национальный герой.
Вот садится солнце – Лимонов закончил дневной труд – подмёл пол комнаты от ниток, принял душ и сел ужинать. Он ест со сладким удовольствием старинного ремесленника. Он ест свой хлеб, свою ветчину, он устал и он доволен.
Национальный герой был на Красной площади и глядел на смену караула. Машина! – подумал он. Он чувствовал себя чужим. Он не чувствовал своей связи с государством. «Ели. Кирпичная стена. Кремлевский кирпич. При чем здесь я!»
Стоит Лимонов против Царь-пушки и, естественно, думает о Чаадаеве. Такого ума и всю жизнь в Москве и с удовольствием преклонение генералов принимал. А Царь-пушка возвышается, и ядра её лежат, вполне, кстати говоря, разумных размеров.
Лимонов говорит:
«Может бы, стоило бы предложить новые внегосударственные формы существования людей, вначале поэтов, художников, а затем и простых смертных. Не пора ли уже?»
26 января Лимонова видели в «пивном зале» на Большой Садовой.
Он не герой, вырастивший огромную свёклу. Но Лимонов и не герой, прочитавший три тонны книг.
Лимонов не герой подчинённый. Он герой самостоятельный. Он Илья Муромец и князь Владимир в одном лице.
В общественных отношениях в соотношении сил в России давно появилось что-то новое, чего упорно не желают замечать. Лимонов – выражение этого нового.
Впрочем, он национальный герой ещё и потому что таковой нужен.
Если национального героя не в состоянии выдвинуть русская государственность, то его выдвигает русская человечность.
В биографии каждого русского героя обязательно должно быть Иванушко-дурачество как метод, как стиль.
Ну разве не великолепны русские и других народов сказки!
Дурак немытый на печи лежит Иванушка, а потом шутя и играя дочь царскую в жёны берёт, да полцарства в придачу! Эха!
Такова же сказка о битлзах – из рабочих парней да в миллионеры всемирноизвестные.
Такова же сказка о Лимонове – Это ж надо из рабочего посёлка, где с хулиганами дружил, до национального героя дошёл!
Национальный герой говорит:
«Да я работаю на себя.
Быть красивым умным интересным гением-поэтом
и этим принести славу русской нации вот моё желание.
Чтоб национальному герою подражали
Чтоб одевались так, как он
думали так, как он».
Тип героя Мандельштама уже выветривается из интеллигентских голов и всё более устаревает.
Как-то Лимонов признался:
«На старости лет я изобрету машину для единовременного наложения всех красок, крема, пудры, ресниц на лицо женщины. Дабы облегчить женский труд и сэкономить женское время».
Национальный герой Лимонов обращается ко всем слоям общества. Он обращается к тем парням, которые способны к саморазвитию.
Национальный герой терпеть не может традиционного интеллигента – слабого, задёрганного, состоящего на службе. Первого русского поэта Тредьяковского министр Волынский бил палкой. Интеллигенту недостаёт мышц. Когда уже он их вырастит. И станет сильным и смелым.
Лимонов пьёт водку поставив бутылку прямо на развалины Колизея. Сгущаются сумерки, Лимонову жарко, он постепенно напивается и начинает петь песню «Из-за острова на стрежень, на простор хмельной волны, выплыва-ают расписные – …тритатата-тритата».
собираются итальянцы.
Лимонов говорит в ООН речь по поводу создания государства интеллигентов.
«Вы обязаны дать нам территорию на льготных условиях!» – кричит он представителю Австралии – «обязаны!»
Нас всегда угнетали и гнали и цари, и народы! Нам это надоело! Мы уходим от вас!
Как-то Лимонов обмолвился:
«Тот, кто занимается каким-то вопросом, несомненно, что-то выскажет по этому вопросу.
Так вот и Солженицын высказывает что-то, занимаясь устройством России».
Русский национальный герой Лимонов отказывался видеть в западной жизни лишь хаос, как большинство русских, в том числе Есенин в Америке и Блок в Париже. Он порицал Блока и Есенина и внимательно приглядывался к проблемам Франции и Запада вообще.
Я не собираюсь в будущем писать только о России – сказал национальный герой.
Лимонов в самой высокой степени является представителем своей нации.
И куда бы он ни поехал – нужно знать, что он сын русской культуры и русских инстинктов, и что никто другой так не олицетворяет Россию как Лимонов.
Несколько тысяч людей лично знающих Лимонова, конечно, хотели бы избрать его своим представителем в Верховном Совете, но они не организованны и крайне робкие граждане.
Русский Одиссей – Лимонов – оглядывается:
«Мои друзья – например, те, кто со мной закончил школу – остановились в своём развитии уже в двадцать. Самое большее, на что они были способны, – это окончить высшее учебное заведение. С работы и на работу – вот и вся их жизнь – жена да дети.
А со мной произошли ещё удивительные приключения. Я увидел первого живого поэта Мотрича. Увидел его вершину и падение. Познакомился с парадоксальным Бахчаняном.
Потом приехал и в Москву – хоронил Крученых, хоронил сюрреалиста Соостера. Многих слышал, видел и знал. Я написал здесь “Русское” и “Золотой век”. Узнал и полюбил Елену.
В Москве я познакомился с художниками Яковлевым, Ситниковым и Кабаковым, поэтами Холиным и Сапгиром, с Лилей Брик, послом Бурелли, академиком Мигдалом и коллекционером Костаки и другими.
Косность в лице учителя Якова Львовича Капрова и моей матери Раисы Фёдоровны Зыбиной хотела направить меня в общее русло жизни, но я оказался инстинктивно упрям. Я благодарю тебя – судьба и благодарю Вас – мой личные силы! Так разворачивайся далее – занимательная одиссеева жизнь!»
Московский этап Лимонова
1967–1974 гг.
оброс легендами.
Лимонов работающий строителем монтажником на сырой площадке цеха – близорукий, окончивший школу, оббивающий зубилом концы арматуры, чтобы бывший беспризорник украинец Золотаренко-старший сварил их вместе
такой Лимонов в сапогах и ватнике предстает нам из 1960 года.
Есть ли у национального героя Лимонова сбережения в банке, есть ли у него капитал?
Никакого!
У национального героя есть его гений и желание жить в новых формах жизни, дотоле не существовавших.
Для Лимонова нет определений «свободное время», «досуг», «отпуск», «работа».
Для национального героя есть твёрдое и ясное одно определение – «жизнь».
и он ею располагает
и над ним только Бог
и нет над ним человека.
Национальному герою нравится холмистый морской прибрежный пейзаж с растениями, с камными и выразительными скалами по берегу. Солнце горячее. Нравится путешествие на небольшом парусном корабле.
Национальный герой любит плотно облегающие костюмы.
Известен знаменитый пиджак Лимонова, сшитый им самим из кусочков ткани. Видимая поверхность пиджака состояла из 114 кусочков ткани. Пиджак снабжён инициалами национального героя «Л» и «Э».
Рабочий Борис Иванович Чурилов как никто другой в своё время повлиял на Лимонова.
Без Бориса Чурилова Лимонов навсегда остался бы хулиганом Салтовского посёлка.
Такого рабочего как Чурилов во всём мире не сыскать. В 1964 году, на третьей смене, он и Лимонов впервые читали Кафку на украинском языке в журнале «Всесвит». А вокруг гудел литейный цех.
Все свои деньги Чурилов тратит на книги и пластинки. В 1974 году Чурилов ушёл из литейного цеха и стал землекопом.
Он рисует церкви на берёсте и изготавливает рукописное Евангелие с цветными миниатюрами.
Однако он всё же меньше Лимонова. Он просто удивительная личность. Лимонов же не подчинился среде. Он национальный герой.
Лимонов и Елена как:
Ромео и Джульетта
Дафнис и Хлоя
Беатриче и Данте
Петрарка и Лаура
Лейли и Меджнун
Дали и Галя
Мао Тзэ Тунг и Цэян Цин
Естественно не забывайте
что с приметами нашего времени.
Только по причине любви к Елене Лимонов полностью стал национальным героем. До этого образ его был не до конца выяснен. Не хватало раскрытия его в личных отношениях.
Сила Лимонова проявилась в так называемом реальном мире, как сила, заставившая Елену полюбить Лимонова, а затем и уйти жить вместе с ним.
Лимонов играл в кино:
Степана Тимофеевича Разина
Емельяна Пугачева
Василия Ивановича Чапаева
Сергея Есенина
и самого себя
в картине под названием «Национальный герой»
Ещё ему хотелось сыграть атамана Антонова.
Лимонов на 99,9 % безупречен.
Что в облике Лимонова может быть лишнее – это очки.
Ну уж тут – что сделаешь – врождённая близорукость.
Но образ Лимонова – без очков.
Да ещё и в косматой папахе.
Одежда любой фирмы, которую надевает Лимонов, становится одеждой национального героя.
Майки – лимоновки.
носки – рубашки – лимонки
пиджаки – лимон.
прически – айлимонов.
Ему не нужна особая обстановка.
Национальный герой обливает любые вещи своим сиянием.
И вещи приобретают новый романтизм.
Таковы и глинистый овраг в районе Харькова, и московские бензиновые огородики у Яузы, и дымящаяся свалка, и продавленные стул, и диван.
То есть как микроместность, так и макропейзаж.
Национальный герой может остановиться на улице и создать из себя статую.
Хорошо вечером прилечь и подумать о запрещённых государством вещах – о восстаниях, поджогах, о покупке или продаже оружия.
Так мечтательно говорил Лимонов.
Утро. Национальный герой сидит за столом – завтракает. Перед ним узкий длинный бокал, початая бутылка виски «Макинлай», кусок холодной телятины и салат, включающий свежие огурцы. Хмурое русское утро. За окном май, холод и непогода: Ой вы сени мои сени, сени новые мои! Сени новые кленовые решётчатыи!
Национальный герой нанимал у хозяев многие комнаты. Как уже сказано, 126!
Жил он и там, где пол представлял из себя горку, а в подъезде стояла лужа воды. Дошёл он и до сухих просторных квартир.
Но это ему всё равно, и первые даже лучше вторых, ибо запоминаются трудностью своей.
Лимонов существует для умного юношества.
Старые «» ещё могут понять, но уж никак не действовать. Поздно.
Он говорит:
«Как я дошёл до жизни такой?
Я видел вокруг инфляцию духовных ценностей.
Вокруг сколько угодно талантливых нытиков-поэтов,
сколько угодно людей, заражённых страхом смерти,
людей, боящихся жить согласно себе, а не согласно общепринятому способу жизни,
людей, сваливающих всё на обстоятельства.
Я был способен. Жизнь была мне удовольствие во всех её проявлениях.
Я видел, что этим разительно я отличаюсь.
Я подумал, что я нужен как позитивный пример.
Я отнюдь не объявляю нашу современную жизнь адом, абсурдом. Я говорю, показывая на неё – вот она.
Я ценю в жизни самые энергичные проявления, откуда бы они не исходили.
Я не пожелал быть вялым талантом.
Я предлагающий сменить слабость на силу.
Как тип я принадлежу одновременно и всему народу, и все-таки её лучшей части – людям духовных проявлений».
До 1972 года жизнь национального героя голодная и полуголодная.
Однажды Лимонов снимал комнату у хозяйки Людмилы, где были дети – Алла, Лена и Алик и отец алкоголик Ёрш.
Алла играла на балалайке, Лена на скрипке, Алик всё знал. Лаяла чёрная собака Чапа. На полметра от пола прыгали земляные блохи.
Ёрш ползал в коридоре и варил в кастрюле огромную рыбу.
Я – Ёрш – говорил он, поднимая волосы рукой. Ты не Ёрш – ты Коля, говорила хозяйка Людмила.
и была хозяйка Жанна
и была хозяйка Нина
и был хозяин Борис Иванов
и была хозяйка Нелли
и была хозяйка Зина
и был хозяин Владимир
и был хозяин Пестряков
и было хозяев…
Стихи Лимонова читают в следующих городах СССР. Прежде всего
Москва
затем Киев
Ленинград
Симферополь
Свердловск
Новороссийск
Одесса
Львов
Кишинёв
Душанбе
Харьков
Магадан
Минск
и даже городок Бельцы
Люди переписывали стихи и увозили к себе. Так Лимонов распространился как поэт, хотя ни единого раза не был напечатан.
Читают Лимонова и во многих заграничных городах.
Первые американские хиппи появились в 1967 году.
Лимонов же жил у реки, ночевал в сараях и подвалах уже года с 1960-го. С 1964 года он уже непрерывно ведёт жизнь, полностью подпадающую под определение «Свободного существования».
т. е. живет плодами рук своих, нанимает комнаты от хозяев /по выражению Достоевского/, не служит и располагает собой по собственному усмотрению.
Если ему кто нравится – он с ним дружит, если нет – национальному герою легко в сторону уйти.
Национальный герой в тот период ничего не покупает /как, впрочем, и в этот/ у государства кроме несчастных продуктов питания.
Деньги немногие, нужные для питания, ему доставляет шитьё брюк. Непосредственно на эти деньги, получаемые из рук заказчиков, каковыми являются его многочисленные друзья, он и покупает еду.
Национальный герой говорит:
Окуджава и все прочие – выдохшееся поколение. Сюсюканье городских романсов инженерам в протёртых штанах это очень нравится. Под эти романсы хорошо просерать свою жизнь на службе, под их мелкотравчатый гуманизм.
Внушить новый образ жизни – вот что насущно необходимо нации.
Национальный герой размышляет:
«Как на мелкие цели, так и на великие затрачиваются одинаковые средства. Гений это тот, кто не занимается мелочами, а умеет оборачиваться только к главному».
«Я ввёл в обиход выражение простые люди в его отрицательном смысле. И не жалею об этом. Я сам был героем времени»
– сказал Лимонов.
И так он сказал:
«Нужно непременно играть. И нужно заиграться. И нужно довести игру до конца – до смерти. /Играть – принять чуждое, но желаемое/».
Ещё Лимонов сказал:
Сахаров и Солженицын – дети радио. Вся так называемая русская оппозиция обязана своим существованиям радиостанциям, а отнюдь не смягчению нравов. Пляши, Маклюэн! Никогда ранее в России такое не было возможным. Мы тоже удостоились включения в мировую деревню.
Однажды Лимонов бросил вскользь:
«Легенды Александра Великого, Цезаря, Наполеона, Мао-Тзэ-Тунга – грошовая глупость, лубочный вариант для непосвященных. Я берусь воспитать из подходящего русского мальчика великого полководца и необыкновенного мудреца».
Ох эти главы правительств! Эти Чаушеску, эти Никсоны! Они напускают на себя такой вид, точно мы без них не ели бы, не жили, не существовали. Благодетели! А то до них было пустое место. Сплошной Салтыков-Щедрин был, да?
произносит национальный герой.
Надо отнять у них их ореол. Никакой таинственности нет у бюрократов!
Чего ищет человек? /отдельный человек/
Славы и чести
А чего ищет государство в лице всех?
– покоя и усреднённости
и это он сказал.
Для воспитания в простых людях чувства историзма нелишне выпускать пуговицы с изображениями /поясными портретами/ великих людей древнего, старого и нового времени. Люди, каждодневно надевая одежды, наслаждались бы видом высоких особ, которые одновременно служили бы и примером.
так он предлагает. Он – национальный герой Лимонов.
Вот он был неким символом. Вот он был вечным притворой, этот Лимонов, чёрт его знает, чем и кем. С одной стороны, энергичен, стоек. С другой стороны, вдруг где-нибудь на людях, где его не знают – разноется, притворится, в присутствии каких-либо юношей, что те его успокаивать начнут. А выйдет на улицу, как рассмеётся!
Так и корчил дурачка, даже рожи корчить утруждался. Войдёт, бывало, простофилей глупым в иные дома, да так привыкши у двери их и впредь лицо быстро сменяет.
Моя голова атакуется информацией
ТВ вчера мне показал, как японцы ловят в иле каких-то полубычков, полурачков. Знать мне это нужно или не нужно, во всяком случае, я теперь это знаю.
Лимонов.
Он вспоминает:
«Я любил покидать друзей, когда вырастал из них. Я не был лишен сентиментальности, но помню облегчение, с каким я выходил из ворот завода “Серп и молот”, полностью рассчитавшись и поставив нужные лиловые печати. Мир снова был неясен, открыт, а этап был позади. Так же и друзья. Я вспоминал их и вспоминаю.
Я в каком-то смысле их представитель в других высоких сферах жизни – куда они не дошли. Но я горд, и мне хочется, как Суворову при получении звания фельдмаршала, прыгать через стул и кричать “Салтыкова обошёл! Бестужева обошёл!”
И я таков».
«Ну да; я сын младшего офицера Советской Армии и вполне устраиваю низшие классы. Нельзя сказать, что происхождение сразу поставило меня в выгодное положение в мире. Отец мой играл на гитаре, был начальником клуба в своём полку и паял телевизор. Сколько помню себя, мы жили в одной комнате все втроём»
говорил Лимонов в частной беседе.
Для роли национального героя
тридцать лет вполне подходящий возраст.
Я испытывал чувства ужаса и подавленности, пока был такой как все.
Но подавленность сразу исчезла, как только я набрёл на стихи. Уже тогда.
– вспоминает Лимонов.
Вся моя жизнь есть борьба с общепринятой моралью, с моралью отца и матери, с «будь как все!»
Я говорю. «Не будь как все!»
Будь особенный – развивай в себе странности, чутко следи за собой и придёшь к искомому. К тому месту жизни, где тебя не будут мучить кошмары, а будет ясное ощущение – я стою там, где нужно и будет легко – чуть ли не взлетишь
Лимонов стал национальным героем за:
русских харьковских ребят:
Саню Красного
Костю Бондаренко,
«Голливуда»
За Кота и Леву
за капитана Зильбермана
за Витьку Косого
за друга Кописарова
за друга Кадика
За двоих Ляшенко, за Ляховича, за Ляха
За Витьку Кемченко и Витьку Ревенко
За Славку Цыгана
За Бокарева
За Гришку Приймака
За Витьку Головашова и Сашку Тищенко
За Леньку Коровина
Вовку Золотарёва
умершего Витьку Проуторова
Он дошел за недошедших:
повесившегося поэта Видченко
железнодорожника Игоря Иосифовича
спившегося поэта Мотрича
зарезавшегося поэта Аркадия Беседина
за Лёньку Иванова
за Сережку Горюнова
за директора магазина Мелихова
за Поля Шеммета
за художника Басова
за друга Гришу Гуревича
За Соколова
За Прокопченко.
Московских же ребят перечислить и нет возможности
……………………………
……………………
……………………
……………………
………………………
………………
………………
……………
………………………
……………………
…………………
…………………
……………………
………………
…………………
…………………
……………………
……………………
…………………
………………
…………………
Капитан Лукашевич вышел из ворот своей воинской части и задумался. Капитан Лукашевич должен был встретиться на Красной площади в 21 час 00 минут при смене караула у мавзолея с человеком, стоящим возле Лобного места, читающим надпись на исторической доске.
Алексей Лукашевич должен был подойти и сказать «Здравствуйте! Уже поздно осматривать Кремль, а не пойти ли нам поужинать?!» И после этого, как можно меньше взглядывая по сторонам, он и его странный знакомый должны были отправиться прочь с Красной площади.
Так всё и вышло. Спутник его был лет тридцати, а пожалуй, и чуть моложе. Фамилия его была Лимонов.
1974 г. Москва.К положению в Нью-Йорке (1976)
Дневная передача Нью-Йоркского радио
Жалкая буржуазная оборона! Баррикады на Пятой авеню!
Со стороны Бруклина наступает 3-я пуэрториканская имени товарища Дионисия дивизия.
Сегодня в три часа дня по Бруклинскому мосту моторизованный корпус 8-й интернациональной имени товарища Будённого бригады вступил в Манхэттен!
На Парк Авеню пожары и погромы!
Герой мира – генеральный главнокомандующий Лимонов проехал вчера ночью на 62-ю улицу и лично арестовал «рашен мадэл» Елену.
Попутно был учинён разгром в этом буржуазном гнезде.
Остальных моделей господина Золи, его самого и челядь добивали лимоновские ребята, разыскивая по углам.
Здание «Нью-Йорк Таймз» в огне. Продажные журналисты рассыпались как крысы. Их вылавливали и загоняли в огонь.
Огромная буржуазная газета горит хорошо. Продажная бумага и краска – всё весело пылает. Взятие здания «Нью-Йорк Таймз» – личный подарок 5-й дивизии главнокомандующему.
Товарищ командующий Лимонов лично 17 минут лицезрел пожар.
Командующий отомстил «Нью-Йорк Таймз» за 27 мая 1976 года, когда он и его друзья четыре часа демонстрировали против этой мерзкой газеты, но их игнорировали. Наши ребята – знающие каждый факт из жизни главнокомандующего и учителя – отомстили за него.
женский голос:
Сегодня по приказанию генерального вождя Лимонова семейные отряды приступили к ликвидации высшего сословия. Были расстреляны, заколоты, забиты насмерть все или почти все представители первых 200 богатейших семейств Америки. Приговоры приводились в исполнение в основном желающими – детьми – подростками – т. е. младшими членами семейных отрядов.
Фамилии подлежащих ликвидации были взяты из экономического ежегодника «Америкэн бизнес экономик» за прошлый год.
В 2 часа 14 минут главнокомандующий имел речь перед 3-й дивизией имени товарища Дионисия.
Речь была произнесена по-испански.
«Не останавливайтесь, разрушайте старательно и упорно эту мерзкую цивилизацию. До сих пор ни одна революция в истории нашей планеты не имела права называться революцией. Они ничего не уничтожали. Разрушить цивилизацию, изуродовавшую мир, очень нелегко. Безжалостно подавляйте в себе желание пощадить что-либо из ценностей этой цивилизации. Человечество будет счастливо в будущем только при условии полного разрушения. ПОЛНОГО РАЗРУШЕНИЯ требую от вас я – ваш учитель!»
Один из солдат 3-й дивизии спросил главнокомандующего:
«Против каких государств следует бороться больше – против коммунистических или капиталистических?»
Командующий терпеливо объяснил:
«С самого основания нашего движения мы не делали разницы между капитализмом и коммунизмом. Для нас это представители одной цивилизации – эти разные строи в сущности стоят на одной основе. Русская революция, к примеру, была ужасающе стара и буржуазна. Менее нереволюционную революцию трудно себе представить. Почему так произошло? Потому что она не сумела разрушить прошлое. Мы должны суметь».
Дорогой буржуазный магазин Теда Лапидуса разгромлен.
Мягкие белые пиджаки разорваны в клочья и выпачканы в грязи. Мебель опрокинута – и большая её часть выброшена через витринные стёкла и валяется на тротуаре. Бесчисленные осколки стекла. Ветер колышет клочья тряпок, причудливо повисшие среди обломков мебели. Никто в армии не зарится на буржуазное дерьмо, никто не подбирает ничего – будь то одежда или картины.
Армия презирает «их» одежду. Обычная форма армии – джинсы и куртки всех фасонов и типов – преобладают поношенные и заплатанные. Кое-кто носит белые бурнусы – но это честь – её нужно заслужить – она выпадает только самым бесстрашным и первым в бою.
– Лучшие витрины в Нью-Йорке – самые «европейские», утонченные и изнеженные – были, конечно, у Генри Бенделя, – говорит главнокомандующий, обращаясь к Мэрэлин Вогт, – одному из членов революционного Верховного Суда, в прошлом члену троцкистской «Сошиал Воркерс Партии». Полюбив и поняв идеи учителя, Мэрэлин однажды ушла из этого узкого неэнергичного кружка интеллигентов и стала активным участником борьбы учителя.
– Да, витрины Генри Бенделя я видел всякий вечер, у меня отваливались ноги от этого города, я возвращался домой, увидав витрины Бенделя, знал, что мой отель близко. Я по-своему любил этого Бенделя и его витрины. Наши ребята сделали с ним то же, что и с остальными. А манекены были у него прелестные – полное выражение буржуазной извращённой сексуальности – утончённые, изломанные, непропорциональные. Создания эпохи упадка, – иронизирует главнокомандующий.
Наш корреспондент подслушал это случайно. Просим извинения у главнокомандующего.
Восставший Вест-Сайд приветствует освободителей:
Как мы уже сообщали, ещё до вступления передовых отрядов революционной армии в Нью-Йорк – три дня назад восстали угнетённые меньшинства Вест-Сайда и Гарлема. Загнанные в эти районы-резервации чёрные и цветные меньшинства издавна являлись очагами недовольства, брожения и революционности.
Часто выступая по неправильному пути расовых столкновений, сейчас они дали революционной армии множество сознательных и непримиримых бойцов со старым миром и его цивилизацией.
Уже три дня эти районы создали круговую оборону, ожидая революционные части нашей армии, и даже не имея настоящего вооружения, совершили ряд успешных рейдов через Централ-парк на Ист-Сайд, наводя страх на не успевших удрать хозяев богатых апартаментов на 5-й авеню.
Сейчас они с ликованием высыпали на улицу. Дети, женщины – все от мала до велика – приветствуют освободителей. Гремят оркестры, раздаётся беспорядочная стрельба – салют революции. Все – в праздничных нарядах.
мужской голос:
События в Централ-парке.
В Централ-парке, где расквартирована в палатках 76-я непобедимая дивизия, состоящая из мужчин, женщин и детей всех возрастов и всех форм сексуальной жизни, состоялась аффектированная манифестация, во время которой были принесены в жертву революции четыре кинозвезды, восемь кинорежиссёров, пятнадцать сенаторов. Всего 27 человек. Тела умерщвлены различными способами. Это те, кого революция признала виновными перед ней.
женский голос:
В 4 часа дня Главнокомандующий силами мира Эдуард Лимонов объявил, что величайший в мире город – фактическая столица мировой буржуазии – полностью взят революционными войсками!
мужской голос:
На Парк-авеню, как уже сообщалось, гнев революции дробит в куски блестящие зеркала, мстит продажным красавицам насильственной смертью, поджигает и заливает нечистой кровью богатых мерзавцев и их столь же отвратительные апартаменты.
Наш корреспондент говорит прямо с Парк-авеню:
– Привет, ребята – это я – Боб Красная звезда! Я и мой микрофон находимся в доме номер 830 по Парк-авеню. Ещё утром это было жилище миллионера Алекса Прегори. Ныне же это место обращено в хаос.
Сломлены зелёные растения, разбиты вазы. Картины Ренуара наши ребята располосовали на куски. Нет и нет и нет старому миру! Вот проходят они мимо меня – запылённые, одетые во что попало, в костюмы всех времён и народов. С автоматами, обвешанные всевозможным оружием парни, девушки, подростки и дети.
– Ты знаешь, что эта картина французского художника Ренуара и в буржуазном мире, который мы разбили, она стоила полтора миллиона долларов? – обращаюсь я к молодому парню лет семнадцати.
– Меня зовут Лючиано. Я не знал, что эта штука стоит 1,5 миллиона. Тем охотнее я растопчу её. Они сделали нас посмешищем. Они предлагали нам работать на них, а в свободное время смотреть телевизор или ходить в бордели. Мы отомстили им. Больше они нас не запрягут. Верховный главнокомандующий об этом позаботится. Я беру пример с моего верховного главнокомандующего. Он и его жизнь – пример для всей нашей бригады.
– Благодарю тебя, Лучиано!
Группа бойцов тащит какого-то человека.
О, они тащат очень странного старика с характерными усами и плешью. Вот это дела, ребята! Попался один из жирных этого мира. Один из его маразматических певцов-восхвалителей – мультимиллионер, художник, продажная тварь, торгующая своим талантом вот уже много десятилетий – господин Доллар – Сальватор Дали. Известный по отвратительным своим картинам этот живой труп попался нашим ребятам – они вытащили его из-под кучи какого-то буржуазного дерьма. Он пытался, говорят, защититься своим именем. Болван. Все отлично помнят, как в 1975 году этот человек приветствовал казнь пяти наших братьев-басков. Я думаю, его прикончит кто-нибудь из наших испанских товарищей – так обычно поступают с предателями их соотечественники.
Да, я оказался прав – вот выстраиваются, выходят испанцы. Одного – мрачноватого художника по имени Луис – я знаю давно. Он в революционной армии с первых дней великого Американского похода. Вот они привязывают мерзавца к дверям столовой. Слышите, как он фыркает и плачет. Даже умереть достойно не может. Испанцы отходят в противоположный конец огромной залы и стреляют в него из револьверов. Что ж, это не такая позорная смерть. Дали повезло, что ребятами командует Луис. Попался бы он Эрнандо, у которого буржуазный мир отнял, убил и искалечил любимую женщину, сделал её подстилкой для миллионеров – Эрнандо страшен в своей справедливой мести. Труп старого негодяя повис на двери в верёвках. Собаке – собачья смерть.
Впрочем – моё время истекло. До скорой встречи, ребятки.
Вёл передачу я – Боб Красная звезда.
молодой восторженный звонкий голос:
Я – Вонг! Я нахожусь на катере бывшей береговой охраны, вместе с другими революционными корреспондентами. Великий момент в истории мира приближается. Через несколько минут будет взорвана статуя Свободы – этот позор, этот мерзкий символ буржуазного мира, и обломки её навсегда погрузятся в океан. Около ста лет простояла она здесь.
По предложению товарища В. Бахчаняна – революционного художника и мыслителя – в фундамент статуи и в её внутреннюю полость уже заложены вчера несколько тонн взрывчатых веществ.
Чести повернуть рукоять управления взрывным механизмом удостоен недавно освобождённый из тюрьмы народом один из зачинателей великой революции, один из её предтеч и пророков – Чарлз Мэнсон.
Он находится здесь же – на катере. Я вижу его совсем близко. Он постарел, но всё тот же неутолимый блеск разрушения в глазах. Он несколько замкнут – ведь столько лет просидел он в тюрьме. Тюрьма приучила его к молчанию. Почёт и открытое восхищение на лицах окружающих его юных революционеров, обвешанных оружием. Они уже прошли с боями пол-Америки. У 6-й армии за плечами взятие Чикаго и кровопролитная битва под Сент-Полом, но Мэнсон – великий герой, который тогда, в далекие 60-е годы осмелился в одиночку, с кучкой последовательниц выступить против всего буржуазного мира…
Статуя Свободы хорошо видна с нашего катера. Сегодня восхитительный солнечный день. На небе ни облачка. Блестят океанские воды. Развеваются чёрно-красные революционные знамена. Вокруг нашего катера огромное скопление разнообразных судов, кораблей и катеров. На них армия-народ, что сейчас – одно и то же. В армии даже девочки и мальчики восьми и девяти лет. Прекрасное зрелище представляют эти вооружённые дети всех цветов кожи, столпившиеся на палубе в ожидании единственного в истории зрелища. В длинных волосах многих из них – цветы. Цветы на их оружии и одежде. Они передадут воспоминание об этом дне своим детям и внукам. С берега – из колыбели революции – Манхэттена доносятся звуки многочисленных оркестров – барабанов, труб – всё это сливается в ликующую мелодию.
Но вот всё замолкло. В белой накидке – просторной одежде Востока подходит к пульту управления взрывом Чарлз Мэнсон. Рядом с ним – притихшие, аккуратные, в красных платьях его верные подруги, последовавшие за ним в тюрьму. На голове у Мэнсона венок из красных и белых роз. Он кладет руку на рукоять. Медлит. Справляется с волнением и наконец резко поворачивает рукоять
……………………………………………
Друзья! Товарищи! Братья! Сёстры!
Великий момент!
ВЕЛИКИЙ МОМЕНТ!
Ненавистное сооружение будто подпрыгнуло и как бы целиком взлетело в воздух, но в воздухе разделилось на пять или больше больших и неисчислимое множество мелких частей и упало в волны океана.
В С Ё!
Поставлена точка над старой отвратительной цивилизацией, обрекающей людей в рабство друг другу. Никогда, больше никогда!
Катера, пароходы, авианосцы, с которых по этому случаю сняты самолёты, – всё взлетело на волнах, и раздался ликующий рёв одобрения! Рёв свободного сильного крепкого мира, который свалил наконец со своих плеч тяжесть ущербного мироустройства, звучит в воздухе. Дети и взрослые целуют друг друга. Взаимные объятия и ласки сопровождаются урчанием воды, втягивающей в себя навсегда отвратительные обломки.
Поздравляю вас, друзья! товарищи, братья!
Великий праздник пришёл в мир!
Мы взорвали чудовище и никогда не позволим ему вернуться в этот мир.
Передачу для вас вёл Вонг.
женский голос:
Революционный комментатор и журналист Вонг – участник Великой революции с первых её дней. Он – личный друг главнокомандующего Эдуарда Лимонова и вместе с ним работал когда-то в ресторане отеля «Хилтон», где главнокомандующий впервые возмутился эксплуатацией Америкой национальных меньшинств.
Идёт передача революционного радио из Нью-Йорка.
3 минуты осталось до 4-х часов. Температура 79 градусов.
В Сан-Франциско началось слушанием дело последнего (бывшего) президента Соединённых Штатов Америки Элиаса Гольдберга.
Ожидается, что через два часа революционный трибунал вынесет своё не вызывающее сомнений решение – зарезать.
За разврат, коррупцию, насаждение рабства, за ведение военных действий против Великой всемирной революции может быть только такая революционная месть.
Думаем, как обычно, приговор будет приведён в исполнение всенародно китайскими ножовщиками на берегу океана, в пяти милях от города.
Идёт передача революционного радио из Нью-Йорка.
Последний оплот контрреволюции – Бостон ещё держится. Китайские и арабские батальоны находятся на подступах к городу, но серьёзные потери задерживают их продвижение.
ПЕРЕДАЁМ СПЕЦИАЛЬНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ЛИМОНОВА О ФОРМАХ СЕКСУАЛЬНОЙ ЖИЗНИ
Братья и сёстры!
Группа молодых воинов 8-й революционного знамени дивизии имени Че Гевары обратилась ко мне с просьбой разъяснить им вопрос о революционном понимании брака.
Братья и сёстры! Форм современного брака может быть множество. Следуйте в этом вашему естеству. Если вы чувствуете привязанность к одному только человеку, то Вы можете жить сексуальной жизнью только с ним.
Если же вы любите многих – и разнообразие – то живите со многими. Может быть и смесь. Никакой подсказки здесь быть не может. Впрочем, то, о чём я сейчас говорю, давно организовалось уже само собой в наших доблестных революционных войсках. По уставу каждая дивизия, за исключением дивизий особого назначения, представляет из себя объединённое сексуальными отношениями племя. В нём есть дети, женщины, мужчины. Если погибает Ваш любимый, разве вы не броситесь ему в бою на помощь. Потому наши войска так сильны и не знают поражений. Каждый член племени познал ласки и любовь другого. И это наше самое сильное оружие. Есть у нас семьи из пяти-шести мужчин и одной женщины. Есть семьи, где две-три женщины и один мужчина. Ещё более часты браки между мужчиной и мужчиной, между женщиной и женщиной. Ни один пример не следует возводить в закон для всех. Следуйте своим естественным потребностям. Наша революция естественна и потому естественна её любовь.
Любите друг друга – дети мои! Главный лозунг нашей революции – любовь.
Буржуазная цивилизация всячески извращала и убивала любовь. Существовал институт проституции – любовь сделали объектом купли и продажи. Особенно пагубно такая практика отразилась на женщинах. Но наши дети уже не те, что мы. Им не приходится переступать через тысячу запретов. Они любят свободно, свободно по склонности духа и тела выбирают объект любви – любимого. Первым декретом мы объявили упразднение денег. Вы знаете, как это было тяжело и непривычно для людей, но мы освободили этим весь мир. Освободили и любовь. Любите друг друга, дети мои. Сейчас лето – величайшее лето в истории мира и лучшее время для любви.
Любите друг друга, дети мои!
После этих слов главнокомандующий, стройный как молодая сосна, в своём обычном костюме – сапоги, облегающие джинсы, короткая куртка – между брюками и курткой молодой бронзовый живот – подошёл к своим адъютантам – 16-летним Лилит и Марсель и ласково обнял девочек. Во вчерашнем бою Марсель собственноручно застрелила 12 человек. Несмотря на сложность работы – быть адъютантами главнокомандующего силами мире (на этом посту погибло уже в этом году 7 адъютантов) – Марсель и Лилит прекрасно справляются со своими обязанностями.
Они преданы главнокомандующему и в любую секунду готовы отдать за него жизнь. Обе храбры и обе в революционной армии с 12 лет. Лилит – из Судана. Она участница Африканской войны и участница захвата арсенала атомного вооружения в горах Сьерра-Невады в прошлом году.
А сейчас передаём революционную музыку.
Нью-Йоркское время 13 минут после 4-х часов.
Передаём важное революционное сообщение.
Преследуя цель ещё более стереть рамки своей национальности, генеральный главнокомандующий Эдуард Лимонов решил изменить свою фамилию на более вненациональную. Отныне он будет называться Эдвард Ли. ЭДВАРД ЛИ – это одновременно напоминает и об исконно американских фамилиях Ли, и о китайских Ли, каковых миллионы. Тем более, что среди людей китайского происхождения в армии давно называли главнокомандующего – ЛИ.
После перемены фамилии главнокомандующий произнёс речь по вопросу смешения национальностей, каковое он считает главной задачей и следствием мировой революции.
Прослушайте в записи речь главнокомандующего восставшими силами мира Эдварда Ли.
Речь главнокомандующего Эдварда Ли:
Друзья! Братья и сёстры! Парни и девушки! Подростки! Вы знаете, как много крови и слёз принесли населению всего мира нашего национальные распри. Турки резали армян, белые преследовали чёрных, многие народы преследовали евреев, и список этот можно было бы продолжать бесконечно. Ограничусь сказанным, каждый может добавить – те из вас, кто постарше – из собственного опыта, те – кто помоложе – из преданий своих народов. Этому наша великая революция положила конец. В основу нашей революции положена идея смешения национальностей, и даже если необходимо – насильственного смешения, настолько важна эта проблема. И ещё более необходимо будущему человечеству смешение рас – особенно двух таких противоположных рас, как белая и чёрная. Все вы знаете, какой болезненной была здесь в Америке негритянская проблема. Друзья мои, соединяйтесь в любви, смешивайтесь как угодно, ваше потомство, зарождённое этим великим солнечным революционным летом, будет здоровым и счастливым. А какого цвета будет кожа у наших детей и внуков – неважно – всякая кожа хороша. Лишь бы наши потомки в исступлении не резали друг другу глотки, утверждая – я – белый, я – чёрный, я – жёлтый.
Нам нужно 15–20 лет, и мы полностью изменим людей земного шара. Для этого я призываю вас ещё более широко сходиться в любви с любимыми противоположных национальностей. Я был первый, кто приветствовал турецко-армянские батальоны и еврейско-арабские батальоны ещё при их создании в виде опыта, теперь они выросли до дивизии, и никогда, за весь Великий поход, мне не случалось слышать что-либо о национальных столкновениях среди их бойцов. Как вы знаете – я – ваш главнокомандующий – живу, как вы, моя жизнь у вас на виду проходит. Вы знаете моих любимых – они и мои дети ходят с Вами и вашими детьми в атаки. Нана, Элизабэт, Лиса, Бачи, Нкора – все мои любимые женщины произвели от меня детей, и я одинаково люблю их всех, и я рад, что это смешанные дети, а их дети будут ещё смешаннее и невозможно уже будет разобраться, кто какой национальности.
Это то, чего мы добиваемся. Стереть память о национальностях и тем уничтожить причины для войн и столкновений. С этой целью, как вы знаете, нами сожжены и сжигаются в каждом городе архивы и метрические книги. Мы начинаем новую историю, и нельзя тащить за собой груз старого.
В сохранении старого была причина неудачи всех предыдущих революций на земном шаре, к тому же они были национальными и потому жалкими.
В дальнейшем мы намереваемся уничтожить и фамилии – этот жуткий и сковывающий пережиток прошлого. В этом мы следуем за искусством, которое веками пользуется псевдонимами.
Языки же постепенно и сами сведутся к одному общемировому языку. Уже сейчас мы не заботимся о каком-то определённом языке. Наша разноплеменная армия прекрасно объясняется. Всё это благодаря смешению национальностей – вот как много выгод приносит такое смешение.
Я призываю вас каждого лично помочь этому делу.
Пусть в нынешнее лето будут зарождены новые – не национальные дети, но дети мира!
Температура – 65 градусов. Время – 4.42.
Через 18 минут в Централ-парке состоится трагическая церемония – будет казнена приговоренная сегодня в 4 часа к смертной казни бывшая жена верховного главнокомандующего и вождя мировой революции Эдварда Ли – Елена. Передача с места казни ведётся крупнейшим революционным корреспондентом, великим революционным поэтом Джонатаном Бойлом. Передачу транслируют все каналы революционной радиосети во всём захваченном революционными силами мире. Она также ведётся по уцелевшим каналам телевидения – видит её сегодня и восставшая революционная Россия.
В затопленной китайской среднеазиатской 2-й армией Москве – на родине главнокомандующего и Елены также будут слышать её.
голос Джонатана Бойла:
Люди! Ребята! Парни и девушки! Вот я вижу её! Её выводят из машины – её уже привезли.
Вы знаете, что главнокомандующий не преследовал её, но её казни требовали все мы – вы, и я в том числе, как справедливой мести, как возмездия за те страшные несчастья, которые она принесла нашему вождю.
Ребята! Я вижу её – она в белой нижней рубашке – и она до сих пор ослепительно красива, идёт сама, охрана из чрезвычайного отряда японской красной гвардии – двадцать девушек – идёт кольцом вокруг неё, скорее как почётный трагический караул. Елене была предоставлена возможность самой выбрать способ казни. Она из любви к ложнобуржуазным эффектам, или скорее к некоторой старинной исторической литературности выбрала именно гильотину, которую пришлось срочно доставлять из одного из исторических музеев. Она хочет умереть как Мария-Антуанетта – сказала она. Революционный суд пошёл навстречу её желанию и позволил ей это.
Рубашка её окровавлена в области паха. Совпадение, но действительно у этой бледной белокурой женщины менструация, как и у Марии-Антуанетты. Она идёт легко, может быть, чуть напряжённо, она чувствует величественную трагичность момента, её, с виду слабое, тело, тоненькая шейка, на которой блестит под разъярённым солнцем золотой крестик не вызывают жалости, может быть, печаль.
Печаль о том, что всё проходит.
Но это красивое создание около десяти лет назад продало жизнь нашего Великого вождя, обрекла его на нечеловеческие муки, одним только животным своим инстинктом управляемая, жестокая и отвратительная – она достойна смерти. Кто знает, может быть, она и сумела бы уничтожить нашего вождя, отняла бы его у нас, если бы не исключительные обстоятельства, спасшие главнокомандующего. Все вы знаете биографию главнокомандующего, он не раз выступал перед вами, и много раз его биография пересказывалась по революционному радио, её печатала революционная мировая печать. Действительно, то, что Елена ушла, это животное ушло от него в мир сексуальной грязи – продала себя буржуазному миру – было для нашего вождя самым страшным потрясением в жизни. Он-то любил её другой – русской девочкой.
Джонатана Бойла перебивает голос другого комментатора – Джоана Хайца:
– Прости меня, Джонатан, но мне кажется, главнокомандующему нелегко сейчас всё это слушать. Сегодня для него, как и для нас – день печали и мести. Не вспоминай. Лучше предадимся скорби и мести со всеми нашими людьми – их необозримое множество: и на искусственных трибунах, сооружённых вокруг места казни, и на естественных холмах вокруг. Дети взобрались на скульптурную группу «Алиса в Стране чудес».
голос Джонатана Бойла:
Лёгкий ветерок колышет рубашку Елены – Великой Любви нашего учителя и главнокомандующего. Она – куртизанка, развратница, изменчивая женщина с пустой душой, сегодня, следует всё же признать, ведёт себя величественно. Нелегко умирать в беспорядочно роскошный, красивый жаркий летний день, когда цветут цветы и наряды раскачиваются на лёгком ветерке, когда пот этой жизни струится из подмышек, когда… Она выбрала почти прозрачную рубашку и идёт среди нас, не стыдясь, покачивая своим сладостно липким и тонкокожим телом, просвечивающим через ткань.
Она проходит сейчас сквозь охрану арабской полиции – у многих юношей при её появлении брызнули слёзы.
Женщины более непримиримы. Японские девушки, сопровождающие её почётным караулом, идут с суровыми лицами – они не могут простить этой торговке своим телом, этому энимал-зверьку, её зверства над любимым вождём.
Пахнет деревьями. Зияет отверстое звонкое небо. Если б меня попросили определить это событие одним словом я бы сказал – «Восторг!» И она – Елена – бледно-припухшая, с мокрыми от пота белокурыми волосиками вокруг лба, магически притягивается допотопным сооружением, наполовину скрытым под цветами. Эта почесть полагается Елене, пусть и преступнице, но всё же бывшей жене вождя.
Гильотина – изобретение шальной, смешной революции в старой маленькой Европе, она вдруг всплыла по прихоти этой хрупкой женщины, спустя два века. Никто не умел ею пользоваться, и только одна маленькая красивая парижаночка Франсин взялась за это дело. Ей 15 лет, и, кажется, за несколько часов она неплохо научилась обращаться с этой штукой.
Любимая женщина нашего вождя у края этого мира. Парижаночке помогают два огромных чёрных парня голые по пояс – их тёмные тела блестят на солнце, сейчас они должны стоять по бокам Елены. Членом революционного Трибунала Конрадом Бауэром будет зачитан приговор этой женщине.
Вот! Слышите! Звучит наш революционный гимн!
Я передаю микрофон Конраду Бауэру.
голос Бауэра:
Братья и сестры! Народ революции!
Революционный суд неделю рассматривал дело Елены – бывшей жены нашего учителя и главнокомандующего, а сегодня она была арестована.
Приговор был приготовлен заранее, вы все его знаете, но я зачитаю его ещё раз:
«Революционный Высший Суд Мира в составе товарищей Янь Пиня, Франсуа Рихтера, Патриции Хёрст, Вивианы Рейль, Чарльза Мэнсона, Валентина Пруссакова и Конрада Бауэра изучил дело бывшей модели, бывшей жены нашего учителя и главнокомандующего
– Елены Козловой –
и признал её виновной:
В поступке, угрожавшем жизни нашего великого учителя.
В измене и предательстве интересов нашего великого учителя.
В измене его телу.
В том, что оставила учителя в самый тяжёлый момент его жизни.
Виновной в причинении учителю незаживающей душевной раны.
В унижении его человеческого достоинства.
В причинении учителю Великих страданий и несчастий, едва не стоивших ему жизни.
Виновна!
Виновна!
Виновна!»
Я хочу спросить у вас – одобряете ли вы решение суда – Виновна ли эта женщина?
(раздается рёв народа)
Виновна!
Виновна!
Виновна!
Итак, революционный суд и революционный восставший народ признали Елену виновной и посему она должна быть лишена жизни способом, который она сама выбрала
Да будет так!
голос Джонатана Бойла:
Вблизи сооружения – помоста, на котором стоит гильотина и где между двумя чёрными охранителями поместилась Елена, а сзади её – Франсин-парижаночка, появился учитель. Он идёт нелегко. Для него сегодня страшный день. Он не хотел этой казни. Но воля восставшего Народа для него закон, и он вынужден ей подчиниться.
И вот он идёт прощаться с ней. У неё на лице мечтательно-рассеянное выражение. Она как бы сошла с ума.
По ноге её течёт красная струйка менструальной жидкости, что заставляет опять вспомнить историю и Марию-Антуанетту.
Елена видит учителя. Он протягивает к ней руки – обнимает её, целует. По лицу его текут слёзы. Она не плачет – на лице её блаженная улыбка. Они застыли в последнем объятии.
Ветерок слегка смешал тёмные волосы главнокомандующего и белые волосики Елены. Идёт время. Молчит миллионная толпа, наблюдая это страшное прощание. Многие плачут.
Многим жалко эту женщину с лицом ангела, застывшую в роковом объятии с человеком, которого, как сейчас кажется, она, может быть, любила.
Но революционная справедливость должна восторжествовать. Парижаночка касается руки главнокомандующего – он вздрагивает. Целует Елену в лоб, в тонкие слипшиеся волосики. Не хочет уходить.
Замешательство.
На помост подымаются адъютанты главнокомандующего – высокая тоненькая чернокожая красавица Лилит и рыжая француженка Марсель.
Они уводят главнокомандующего под руки.
Он всё оглядывается.
Елена всё в том же состоянии безмятежной рассеянности и покорно выполняет всё, что требуется для этого страшного ритуала.
Вот сейчас она уже подведена к ножу и поставлена на колени.
Она смотрит по сторонам, как будто пытаясь кого-то разглядеть в толпе. Кого?
Последний её любовник – миллиардер Ричард Т. был несколько дней назад пойман в своём охотничьем имении, где он скрывался с отрядом наёмных телохранителей, и был приведён к главнокомандующему, который приказал его оскопить, что и было проделано тут же очень неискусно личным секретарём главнокомандующего Фернандо. После этой операции главнокомандующему пришлось пристрелить Ричарда Т., дабы избежать для него лишних мучений.
Кого же ищет глазами Елена?
У неё удивительно маленькая головка. Последнее, что мы видим, это её мелькнувшие смазанные черты – ей уже наклонили голову и вдели её в специальное кольцо.
Вот! Сейчас это произойдёт!
Звучит барабанная дробь. Это барабанщики 13-го африканского корпуса.
Звучит барабанная дробь.
Парижаночка Франсин – серьёзная, в красном платье, дёргает за верёвку.
Всё! Жизнь Елены окончена!
Мне лично показалось, что Елена что-то успела произнести в этой мёртвой тишине. А может быть, и нет.
Учитель, сидевший под деревом с адъютантами, неожиданно бежит к гильотине. Вся охрана расступается.
Учитель протягивает руки в корзинку, куда в этом ужасном сооружении падает голова, и вытаскивает оттуда, всю в крови, голову Елены. Он прижимает её к груди, он целует её. У головы всё такое же рассеянное безмятежное выражение.
Страшный день.
Подбежавшим адъютантам не удаётся забрать у главнокомандующего голову Елены. Он оставит её у себя.
Наконец главнокомандующего уводят – его личный друг и личный доктор Олег Чиковани и адъютанты.
Страшный день.
Потрясённый народ плачет. Простите, и я, Джонатан Бойл, видевший шесть атомных ударов в Испании и Франции, видевший горы трупов, продолжать передачу не могу. Любовь главнокомандующего неизмерима.
И так же неизмеримо он несчастен.
Передаём траурные марши мира.
Комментарии
«Мы – национальный герой».
Текст с комментариями (1974)
Оригинальное произведение «Мы – национальный герой», имеющее подзаголовок «Текст с комментариями», предоставлено Александром Шаталовым создателю и куратору сайта www.limonow.de Алексею Евсееву. Печатается по публикации на сайте.
Впервые текст «Мы – национальный герой» был опубликован в альманахе Михаила Шемякина «Аполлон-77» (Париж, 1977).
Об этом оригинальном сочинении Лимонов пишет в неопубликованном и хранящемся в архиве Александра Шаталова «Путеводителе по Лимонову»: «Анти-Эдичка, предшествующий ему на два года… Одновременно “Национальный герой” есть и предсказание своей судьбы: авангардное, самовысмеивающее, но несомненное предсказание».
I. Текст
«Мутная Сена передаёт Лимонову приветы от всех других поэтов – от загадочного Бодлера, от загадочного Лотреамона и других». Шарль Пьер Бодлер (1821–1867) – французский «проклятый» поэт и критик.
Бодлер упомянут также в стихотворениях «Бодлеру служила мулатка…» (в комментариях к нему – том I – о Бодлере говорится подробнее), «Я всё жду – счас откроются двери», «Что и стоит делать под этим серым небом…» из «Пятого сборника», «Ода Сибири» («Россия солнцем освященна…») из сборника «Прощание с Россией», «Фрагмент» («Мы рот открыв смотрели на пейзажи…») из сборника «Мой отрицательный герой», II («Без женщины остался я один…») из сборника «…А старый пират». Граф Лотреамон (настоящее имя – Изидор Дюкасс; 1846–1870) – французский прозаик и поэт, поздний романтик, предтеча символизма и сюрреализма. Обоим поэтам посвящены очерки в галерее «Священных монстров».
«И Лимонов снимается в фильме Антониони…». Микеланджело Антониони (1912–2007) – итальянский кинорежиссёр и сценарист. Встреча с иностранным кинорежиссёром и участие в его фильме – видимо, одно из самых сильных желаний советских андеграундных поэтов (хотя, понятное дело, не только их). Так, по Москве 1960-х годов ходил слух, будто Федерико Феллини собирается снять в своём новом фильме поэтов-смогистов. В книге «Седая нить» Владимир Алейников вспоминал: «…появившись в Москве, Феллини познакомиться пожелал непременно – со мной и с Губановым. Но обоих нас не нашли. Был я изгнан – за СМОГ, за то, что поэт я, – из МГУ. И работал тогда в экспедиции на Тамани. Так что меня днём с огнём найти не могли. А Губанов – лежал в дурдоме. И оттуда его никто никогда бы сроду не вытащил – слишком он глаза намозолил разозлившимся не на шутку на содружество наше славное, задавить нас решившим властям. И Феллини с обоими нами повидаться, увы, не сумел…»
«Лимонов однажды был приглашён Сальватором Дали в ресторан». Сальвадор Дали (полное имя Сальвадор Доменек Фелип Жасинт Дали-и-Доменек, маркиз де Дали де Пуболь; 1904–1989) – испанский художник, живописец, график, скульптор, режиссёр. Подробнее о встречах Лимонова с Сальвадором Дали в «Книге мёртвых» (2000): «…уезжая из России вместе с красоткой-женой, мы получили несколько рекомендательных писем от Лили Брик ‹…› По адресу всё-таки попало (в маленьком конверте с цветочками) письмо к Гале Дали. Там было написано (при мне его вскрыли, так как Лиля заклеила свои письма): «Дорогая Галочка. Посылаю тебе двух очаровательных детей, оба поэты. Помоги им, чем сможешь, в новом для них мире». ‹…› Но письмо распечатала не Гала, а муж её Сальвадор ‹…› Оказался он маленького роста, плешивым, с нечистой кожей старичком, сказавшим мне по-русски: «Божья коровка, улети на небко, там твои детки кушают конфетки». ‹…› Великим художником он, разумеется, не был. Он был эксцентриком, пошляком, вкус часто изменял ему ‹…› У меня, однако, появилось к нему тёплое чувство в последние годы, потому что его обожала юная Лена, и наши страсти где-то молниями ударяли рядом с ним».
«Весной как-то в прошлом Лимонов пересекал Бискайский залив на грузовом пароходе “Барон Унгерн”». Барон Роберт Николаус Максимилиан (Роман Фёдорович) фон Унгерн-Штернберг (1885–1921) – русский генерал, видный деятель Белого движения на Дальнем Востоке. Восстановил независимость Монголии. Ему посвящено эссе «Чёрный барон» в книге Лимонова «Священные монстры» (2003): «Из документов и писем воссоздается облик человека, знавшего, что делает. Спасение от диктатуры среднего человека России и Европе должны принести азиатские племена, в которых жив дух традиционализма, иерархического подчинения, кастовости. Потомок крестоносцев, судя по письмам, был отлично подкован, он как-то сумел разобраться, что красные в конце концов (несмотря на их якобы революционность) несут России ту же диктатуру среднего обывателя. Читал ли барон Унгерн Леонтьева, был ли знаком с его теориями? Он мог быть знакомым с теорией Леонтьева, но, вероятнее всего, пришел к тому же выводу самостоятельно, практическим путём».
«Таким образом Ленин и революция победили интервентов и белогвардейцев. А ведь Лимонов мог бы поддержать и противоположную сторону…» – здесь содержится несколько иронизированная формулировка позднейшего лимоновского отношения к левой идее и предсказывается политическая позиция, безоговорочно принятая Лимоновым в конце 1980-х – начале 1990-х годов. Владимир Ильич Ленин (настоящая фамилия Ульянов; 1870–1924) – предводитель Великой Октябрьской социалистической революции, российский и советский политический и государственный деятель, профессиональный революционер, создатель партии большевиков, философ, публицист. Во время тюремного заключения Лимонов задумал роман о Ленине (вариант – биография в серии ЖЗЛ), но, к сожалению, замысел реализован не был.
Ленину посвящено эссе «Эмигрант» в книге «Священные монстры» (2003): «Нерусская пунктуальность железного делопроизводителя, нерусская трезвость, дикая работоспособность – вот Ленин. Жестокий, трезвый, фанатичный работник. Гибкий ум, лишённый тщеславия и позёрства. И как отомстил за брата! ‹…› Ленин со своими ребятами сумели всучить России новомодную марксистскую идеологию, настолько западный, казалось бы, совсем не подходящий России товар, и преуспели в этом».
Имя Ленина упомянуто в стихах Лимонова «И вязкий Ленин падает туманом…», «Меня интересовали Ленин и Пугачёв…», Love II («Императора первым Зубов Платон…») из сборника «Ноль часов», в стихах «Четвёртое сословие», «Мы все в гробу своём свинцовом…», «1918. Петроград» («Приятный голос. Бритый вид…») из сборника «Мальчик, беги!», в стихотворениях «Я – Дьявол – отец твой…», «Вот кинооблик Императора…», «Пласты воспоминаний» и «Придёт Атилло длиннозубое…» из сборника «Атилло длиннозубое», в стихотворении «Люди в кепках» из сборника «К Фифи» и в стихотворении «И вот в апреле стало сухо…» из сборника «СССР – наш третий Рим».
«Наш Лимонов и их Анри Мишо стояли на куче мусора». Анри Мишо (Henri Michaux; 1899–1984) – французский поэт-сюрреалист и художник.
«Лимонов шёл по улице Фероньер и нёс портрет философа Григория Саввича Сковороды». Григорий Саввич Сковорода (1722–1794) – украинский и русский философ, поэт, педагог. Упоминается также в стихотворении «Украïна» из сборника «СССР – наш третий Рим» и в стихотворении «Птички небесные…» из сборника «Золушка беременная».
«О, этот юг, о, эта Ницца! О, как их блеск меня тревожит…» – это первые строчки стихотворения «О, этот юг, о, эта Ницца…» (1864) Ф. И. Тютчева. Приведём дальнейшие строчки, так как они во многом характеризуют жизнь Лимонова эмигрантского периода: «Жизнь, как подстреленная птица, / Подняться хочет – и не может… / Нет ни полёта, ни размаху – / Висят поломанные крылья – / И вся она, прижавшись к праху, / Дрожит от боли и бессилья…».
Позднее пребывание в Ницце описано Лимоновым в рассказе «Салат “Нисуаз”» из сборника «Обыкновенные инциденты».
«На улице Жакоб, 36, в галерее Дины Верни состоялась выставка Лимонова». Дина Верни (урождённая Дина Яковлевна Айбиндер; 1919–2009) – французская натурщица и галеристка, искусствовед, певица, муза скульптора Аристида Майоля. После посещения Советского Союза в 1959 году начала коллекционировать работы неофициальных советских художников. В галерее Верни состоялись выставки Ильи Кабакова, Эрика Булатова, Михаила Шемякина и др. Верни также известна как исполнительница блатных и лагерных песен на русском языке (альбом «Блатные песни» впервые вышел в 1975 году). В «Книге мёртвых – 2. Некрологи» ей посвящён очерк «Наследница Майоля».
II. Комментарии к тексту
«Национальный герой Лимонов выгодно отличается от псевдогероя Гагарина…». Юрий Алексеевич Гагарин (1934–1968) – первый человек в космосе, лётчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза. Встречается также в стихотворении «Бога в космосе не встретишь…» (том IV). Гагарину посвящено эссе «Погоны из ртути» в книге «Священные монстры» (2003): «Юры Гагарина простецкая рожица, нос не слишком аккуратной лепки. Такой себе один из Шариковых этого мира – дворняга. Если бы он прожил дольше, стал бы похож на Жана Жене, обзавёлся бы торсом, одел бы джемпер, генералом в отставке лопатил бы землю в Подмосковье на приусадебном. Распухал бы от комаров и от водки. Принял бы ГКЧП, но затем перешёл бы на сторону Ельцина, как все служаки. Слава богу, он гробанулся вместе с летчиком-испытателем Сергеевым (Реальная фамилия лётчика Серёгин. – Сост.), и остался нам только его рейд в космос. Оттуда он первым из людей увидел нашу голубую и зелёную планету. Вертящуюся, как и предсказывал Галилей. В тяжелом скафандре с прибамбасами, висящий на шланге, он личинкой висел в космическом корабле. Неизвестно даже, насколько у него было развито чувство историзма. Понимал ли он, что осуществляет операцию, к которой долгой цепью, передавая друг другу знания и умения, двигалось человечество? И в той цепи много наших: Желябов – Кибальчич – Циолковский. Неизвестно».
«…он дружил с Атиллой царём гуннов…». Аттила (ум. 453) – вождь гуннов с 434 по 453 год, объединивший под своей властью варварские племена от Рейна до Северного Причерноморья. Образ этого исторического персонажа отразится ещё в стихотворении «Парашютисты» из сборника «А старый пират…», в заглавном стихотворении «Придёт Атилло длиннозубое…» из сборника стихотворений «Атилло длиннозубое», а также в стихотворении «Народы двигались по Земле…» из сборника «Золушка беременная».
«…он был правая рука Чингиз-хана». Чингисхан (1155 или 1162–1227) – краткий титул монгольского хана из рода борджигинов, объединившего разрозненные монгольские племена. Великий полководец, основатель Монгольской империи.
«Читатель-простак любит Евтушенко…». Евгений Александрович Евтушенко (1932–2017) – поэт, прозаик, режиссёр, сценарист, публицист, актёр. Упоминается Лимоновым в стихотворении «Мать Косыгина жила / может быть и живет / в Харькове…» из «Седьмого сборника». Под именем Ефименков, описанный в несколько ироничном ключе, Евгений Евтушенко фигурирует в романах Лимонова «История его слуги» (1982) и «Укрощение тигра в Париже» (1985). Характерный момент лимоновской иронии (но и снисходительной симпатии) по отношению к Евтушенко: «Парень в синей косоворотке вышел к микрофону и запел “Очи чёрные”. Плохо запел.
– Эмоций! – крикнул Ефименков. – Не так поёт! Не так! – простонал он: – Разве так поют отчаянную вещь “Очи чёрные”? Разве так поют, а? – обратился он к мадам и компании. – Рот открывай! Не спи! – закричал он парню и, неодобрительно качая головой, стал выбираться из-за стола. Выбираясь, он задел бокал, и бокал, ударившись о пепельницу, раскололся. Равнодушно оглянувшись на осколки бокала и пролитое вино, Ефименков выбрался к певцу и, схватив его за рукав, подтянул парня к столу. Задницей ткнул его в край стола и сказал: – Не надо, не пой, милый человек, эту песню, если не умеешь! – Певец глупо улыбался. Значительно омноголюдившийся зал полусотней очей наблюдал непонятную сцену.
– Ты даже не в том ритме поёшь! Ты поёшь сонно, а “Очи чёрные” следует исполнять страстно. Понял?
«Понял». Певец глядел не на Ефименкова, но на мадам-хозяйку, которая равнодушно наблюдала за сценой.
Очевидно, точно с таким же спокойствием, потягивая чай, она наблюдала бы за тем, как Ефименков душит её певца».
Евтушенко упоминает Лимонова в поэме «Мама и нейтронная бомба» (1982) – «Поэма дерьмовая, даже моё появление её не спасает», заметит на этот счёт Лимонов в «Книге мёртвых» (2000). Здесь важно зафиксировать, что Евгений Александрович был первым биографом Лимонова. Более того, он и создал тот самый канон, которому следовал потом Эммануэль Каррер, автор мирового бестселлера Limonov, – когда биограф послушно следует за героем, точнее творимой им жизнестроительной легендой.
Из поэмы «Мама и нейтронная бомба»:
Я встретился с Лёвой случайно в Нью-Йоркев доме миллионера Питера Спрэйга,где тогда служил мажордомомбывший харьковский поэт Эдик,получившний это местоблагодаря протекциимажордомши-мулатки,которую вызвала мама,медленно умирающая в Луизиане.Эдик,по мнению эмигрантской общественности –чеховский гадкий мальчик,приготовляющий динамитпод гостеприимной крышейкапиталиста,тогда писал свою страшную,потрясающую исповедь эмигрантав комнатушке с портретами Че Геварыи полковника Кадаффи.Миллионер отсутствовал.Он улетел на «конкорде»в Англиюна собственную фабрику автомобилей«Остин Мартин»,и Эдик пил «Шато Мутон Ротшильд» 1935 года,если я не ошибаюсь,года собственного рождения,и заедал щами из кислой капусты,купленной в польской эмигрантской лавкена Лексингтон-авеню.Евтушенко, оговорившись «если не ошибаюсь», разумеется, ошибается, состарив Лимонова на целых восемь лет.
«…повыше рангом – Вознесенского». Андрей Андреевич Вознесенский (1933–2010) – поэт, прозаик, художник, архитектор. Появится ещё раз в стихотворении «Свободно вращаясь в бульёне…», которое строится на воспоминаниях о Леониде Губанове: Вознесенский понадобится, чтобы ещё раз уколоть Губанова («Поэт, некрасивый мерзавец, / Он за Вознесенским икал»).
«Хаз-Булат удалой – бедна сакля твоя» – песня, во многом характерная для настроения Лимонова эмигрантского периода. Но это ещё и одна из его любимых. В романе «Подросток Савенко» он вспоминал: «Петь Эди любит. Когда он был поменьше, он порой пел для отца и матери, тогда ещё у них были хорошие отношения. Мать с отцом садились на диван, а Эди становился у стола, держа в руке песенник, и пел. Предпочтение Эди-бэби отдавал песням народным. Любимой его песней была старинная баллада о Хазбулате. Сюжет баллады не совсем обычен, построена она в форме диалога между старым воякой-горцем Хазбулатом и молодым, очевидно грузинским, князем. Князь уговаривает старого Хазбулата отдать ему жену ‹…› Эди-бэби распевал со всей серьёзностью, держа перед собой песенник, как оперный артист. Мать и отец же покатывались со смеху. Вениамин Иванович говорил Эди, что у него прекрасный козлетон. Не бас, не баритон, но козлетон. Однако Эди, как настоящего артиста, смех почему-то не смущал. Он чувствовал основную песню своего репертуара всем сердцем и потому, исполняя её, получал чисто эстетическое наслаждение. Хазбулат в конце концов убил свою прекрасную жену и презрительно отослал её труп князю, и Эди-бэби, у которого всё в жизни ещё было впереди, мечтал побыть и молодым грузинским князем, который влюблен в жену Хазбулата, а через годы и самим удалым, иссечённым шрамами жизни Хазбулатом и гордо убить красавицу, отстаивая свою честь».
«Эдинька, прелесть, радость и пончик!» – см. комментарии к стихотворению «А бабушка моя была прелестница…» (том II).
«Стоит Лимонов против Царь-пушки и, естественно, думает о Чаадаеве…». Пётр Яковлевич Чаадаев (1794–1856) – философ и публицист. Гвардейский офицер. Масон. За свои, как сказали бы сегодня, радикальные взгляды был заклеймён сумасшедшим.
«Тип героя Мандельштама уже выветривается из интеллигентских голов…». Осип Эмильевич Мандельштам (1891–1938) – поэт, эссеист, переводчик и литературный критик. Впоследствии Лимонов неоднократно замечал в своих эссе и в интервью о том, что высоко ценит поэзию раннего Мандельштама. Например, в своём ЖЖ (30 декабря 2017 года) он отметил: «Мандельштам дьявол, хорош. “Над желтизной правительственных зданий…” – я всегда читаю спутникам, когда иду по Дворцовой в метель. Лучше о Петербурге никто не писал».
«Первого русского поэта Тредьяковского министр Волынский бил палкой…». Василий Кириллович Тредиаковский (Тредьяковский) (1703–1769) – поэт и учёный. Артемий Петрович Волынский (1689–1740) – государственный деятель и дипломат. С 1738 года кабинет-министр императрицы Анны Иоанновны. В 1739 году был единственным докладчиком у императрицы по делам кабинета. Вскоре его противникам удалось вызвать против Волынского неудовольствие императрицы. Доведённое до её сведения дело об избиении Тредьяковского в покоях Бирона стало началом стремительного упадка его карьеры.
«Солженицын высказывает что-то, занимаясь устройством России…». Александр Исаевич Солженицын (1918–2008) – писатель, публицист, поэт, общественный деятель. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1970). В течение нескольких десятилетий активно выступал против политического строя СССР. Отношение Лимонова к Солженицыну претерпело существенные изменения. Явное неприятие было обозначено уже в романе «Это я, Эдичка» (1976), где герои занимаются любовью на фоне выступающего по телевизору Солженицына. Характерен портрет Солженицына, данный Лимоновым в рассказе «А барин только в троечке промчался»: «Я прочёл восьмой, наверное, затёртый экземпляр его запрещённой рукописи ещё в 1968 году. В 1974, когда его выставили из СССР, я услышал его речь из Вены по “Голосу Америки”. Нас сидело в моей квартире в Москве несколько душ, но никто не был поражён его неприятным голосом, – только я. Не потому, что он высокий, его голос, у меня самого высокий, так что возмущаться не приходится, но его был похож на голос одного очень неприятного человека – учителя…»
Далее идёт портрет одного крайне неприятного персонажа времён юности Лимонова: «…бесцветный, рыхлый, в сером макинтоше, в валенках с калошами, в серой шляпе, ходивший под зонтиком зимой, учитель ‹…› был невыносимо чужд всем…»
«Я хорошо запомнил его ханжеские интонации, – вспоминает Лимонов в рассказе, – и этот голос энтузиаста кипячёной воды, противника половых отношений. Голос кастрата, возмущённого тем, что все другие люди вокруг не кастраты».
«У высадившегося в Вене по пути в Цюрих был такой голос, – резюмировал Лимонов, переходя на Солженицына, – неприятный, сварливый, безтабачно-безалкогольно-бессексуальный. Визгливый. Только он выступал не против половых отношений, но против истории. Он хотел запретить прошлое: полсотни лет советской власти, Гражданскую войну, Революцию и даже Первую мировую войну. Он хотел, чтоб в стерильном мире ходили такие, как он, оберегая лысую голову зонтами. Непонятно, по какой причине он присвоил себе русский народ, не имея с ним ничего общего».
Перелом в отношении к Солженицыну произошёл после смерти последнего.
Лимонов приехал в Донской монастырь на церемонию прощания с писателем. Он подчеркнул, что был «обязан» проститься с Александром Солженицыным, поскольку «это человек великий и исторический». Сам Лимонов анализирует изменение своего отношения к Солженицыну в очерке с характерным названием «Передача титула» («Книга мертвых – 2. Некрологи»).
«…хоронил Кручёных» – см. примечания к «Девяти тетрадям».
«…хоронил сюрреалиста Соостера». Юло Ильмар Соостер (1924–1970) – советский и эстонский художник, график, один из крупнейших представителей «неофициального» искусства, один из ближайших друзей Лимонова конца 1960-х годов. Про него поэт рассказывал в интервью Марии Кравцовой для «Артгида» (7 сентября 2017 года): «Юло, которого все тогда считали неосюрреалистом, был моим старшим товарищем. Мы быстро сдружились, видимо, сказалась некая общность характеров. Он старался меня как-то пристроить, в какие-то журналы, еще куда-то. Мы были близки до такой степени, что я даже посещал обеды в доме его тогдашней любовницы Веры ‹…› Мы ужасно напивались с Соостером, могли целыми днями пить вино. Но Соостер был хорошим добрым человеком». В эссе «Отец Винни-Пуха» (из книги «Свежеотбывшие на тот свет») Лимонов вспоминал о поминках Соостера: «Мы сидим в помещении “Союзмультфильма”, и это поминки по умершему тогда художнику Юло Соостеру. Эстонцы приготовили печёные бутерброды с сырым мясом. Никто их не ест. Я ем с удовольствием. И вдруг становлюсь пьяным и плачу. Общественность меня тогда осудила, сказала, что я рисуюсь, помню, что моя тогдашняя спутница жизни Анна Моисеевна заступилась за меня, запальчиво сообщив присутствующим, что “Эд (это я) не умеет притворяться, что Юло был для Эда старшим товарищем и учителем жизни”». Также Соостеру посвящён безымянный мемуарный «Фрагмент», опубликованный в журнале «Синтаксис» (Синтаксис, 1987, № 20). Приведём из него небольшой отрывок: «… умер недавно приобретённый друг, с которым ты стал дружить неизвестно по какому поводу, и он с тобой стал дружить неизвестно по какой потребности, из невыясненной симпатии, что и есть – настоящая дружба. По возрасту Соостер мог бы быть его молодым отцом, может быть, в одном из недалеко отстоящих рождений он и был его отцом. Странно знакомыми иногда виделись Эду его нос, виски и особенно пальцы. Посему он ревел. Ещё он ревел потому, что открыл новую страну – смерть».
«…В Москве я познакомился ‹…› с Лилей Брик» – см. примечания к «Девяти тетрадям».
«…академиком Мигдалом и коллекционером Костаки…» Аркадий Бейнусович (Бенедиктович) Мигдал (1911–1991) – советский физик-теоретик, академик АН СССР. Георгий Дионисович Костаки (1913–1990) – коллекционер; перед эмиграцией 1978 года передал часть работ Третьяковской галерее, вторая часть стала основой для создания музея изобразительного искусства в Греции.
«Косность в лице учителя Якова Львовича Капрова ‹…› хотела направить меня в общее русло жизни, но я оказался инстинктивно упрям». Яков Львович Капров – харьковский школьный учитель Лимонова. О нём он не без раздражения вспоминал в книге «Другая Россия»: «В восьмом классе у нас появился новый классный руководитель: Яков Львович Капров. Так он бил учеников, вызывая их в физический кабинет и запирая дверь. На самом деле все настоящие хулиганы ушли из школы в колонии и на улицы ещё в 6–7 классах. Он бил вполне нормальных ребят, те выходили с расквашенными носами. Меня не бил, мой отец был офицером. Но даже если б у нас был сладкий классный руководитель, что бы это меняло? Эти десять лет каждый из нас отдал государству, отсидел как срок. Отдайте мне мои солнечные годы!»
«…чтобы бывший беспризорник украинец Золотаренко-старший сварил их вместе». Имеется в виду Захар Золотаренко. О нём см. комментарии к стихотворению «Великой родины холмы…» (том II).
«Известен знаменитый пиджак Лимонова, сшитый им самим из кусочков ткани. Видимая поверхность пиджака состояла из 114 кусочков ткани. Пиджак снабжён инициалами национального героя “Л” и “Э”». В 2021 году этот знаменитый пиджак был продан в аукционном доме «Литфонд» за 1,7 миллиона рублей.
«Рабочий Борис Иванович Чурилов как никто другой в своё время повлиял на Лимонова». О Чурилове см. комментарии к стихотворению «Я люблю ворчливую песенку начальную…» (том I).
«…он и Лимонов впервые читали Кафку…» Франц Кафка (1883–1924) – писатель, бо́льшая часть работ которого была опубликована посмертно. Произведения пронизаны абсурдом и ужасом пред внешним миром.
«…на украинской языке в журнале “Всесвiт”». «Всесвіт» (с укр. – «Весь мир», «Вселенная») – украинский общественно-политический и литературно-художественный иллюстрированный журнал иностранной литературы. Старейший литературный журнал Украины. Выпускается до сих пор.
«Ромео и Джульетта» – трагедия в пяти действиях английского драматурга Уильяма Шекспира (1564–1616), рассказывающая о враждующих семьях Монтекки и Капулетти и трагической любви двух молодых людей из этих семей. Сочинение относится предположительно к 1595 году. Пьеса основана на новелле итальянского писателя XVI века Банделло, но сюжет, лёгший в основу обоих произведений, гораздо более древний: он разработан ещё у Овидия в истории о Пираме и Фисбе. Историческая достоверность данной истории до сих пор не установлена.
«Дафнис и Хлоя» – один из пяти канонических греческих романов. Написан неким Лонгом около II века. Об авторе «Дафниса и Хлои» не сохранилось никаких сведений. Согласно сюжету романа, на острове Лесбосе в окрестностях города Митилены козопас Ламон находит в кустарнике мальчика, которого кормит коза, а два года спустя пасущий овец Дриас обнаруживает в гроте Нимф девочку, вскармливаемую овцою. Мальчик Дафнис и девушка Хлоя впервые встречаются совсем юными; им предстоят долгие романтические приключения.
Беатриче и Данте – Данте Алигьери (полное имя Дуранте дельи Алигьери; 1265–1321) – итальянский поэт, один из основателей литературного итальянского языка. Беатриче Портинари (1266–1290) – флорентийка, тайная возлюбленная итальянского поэта Данте Алигьери.
Лейли и Меджнун – трагическая история любви, популярная на Ближнем и Среднем Востоке, в особенности в Иране и Азербайджане. История основана на реальных событиях и описывает жизнь арабского юноши по имени Гаис аль-Мулаввах, жившего в VII веке на территории современной Саудовской Аравии. В XII веке персидский классик Низами Гянджеви (1141–1209) на основе этой истории написал поэму.
Дали и Галя – Гала, настоящее имя Елена Дмитриевна Дьяконова (1894–1982) – жена Поля Элюара, любовница Макса Эрнста, позднее жена и муза художника Сальвадора Дали.
Мао Тзэ Тунг и Цэян Цин – Цзян Цин (Ли Шумэн) (1914–1991), известна также по сценическому имени Лань Пин – китайская актриса, ставшая в 1938 году женой Мао Цзэдуна. Играла большую роль в руководстве Культурной революцией. После смерти мужа приговорена к смертной казни, заменённой на пожизненное заключение. Освобождена по медицинским показаниям (рак горла), покончила с собой в больнице.
«…Ещё ему хотелось сыграть атамана Антонова…». Александр Степанович Антонов (1889–1922) – эсер, террорист. В 1909 году Антонов за ранение городового в Тамбове и ограбление железнодорожной станции Инжавино осуждён на смертную казнь, заменённую бессрочной каторгой. Один из руководителей Тамбовского восстания против советской власти (1920–1921). Убит в бою с чекистами.
«…Окуджава и все прочие – выдохшееся поколение». Булат Шалвович Окуджава (1924–1997) – поэт, композитор, прозаик и сценарист. Автор около двухсот авторских и эстрадных песен, написанных на собственные стихи. Культовая фигура эпохи «шестидесятников». Лимонов неоднократно заявлял о негативном отношении к Окуджаве.
«…Сахаров и Солженицын – дети радио. Вся так называемая русская оппозиция обязана своим существованиям радиостанциям, а отнюдь не смягчению нравов. Пляши, Маклюэн! Никогда ранее в России такое не было возможным. Мы тоже удостоились включения в мировую деревню…». Андрей Дмитриевич Сахаров (1921–1989) – советский физик, академик АН СССР и политический деятель, диссидент и правозащитник, один из создателей советской водородной бомбы. Лауреат Нобелевской премии мира (1975).
Сахарову в книге «Священные монстры» (2003) Лимонов посвятил эссе «Он помогал»: «В 1975 году за брошюру “О моей стране и мире” и по совокупности его правозащитной деятельности Сахаров получил Нобелевскую премию мира. Помню, что прочёл зелёную брошюрку не отрываясь и вынес из чтения её твёрдое убеждение, что учёный-физик Андрей Дмитриевич Сахаров крайне наивен везде, где он пишет о Западе. Извинения этой наивности быть не может, ибо, никогда не побывав в западном мире, он, по-честному, должен был бы не высказывать своего мнения о нем и тем более не сравнивать его с советским миром. Запад представал из брошюры “О моей стране и мире” царством справедливости, благополучия и рациональных моральных и правильных решений. Особенно возмутило меня, помню, предложение Сахарова, чтобы Советский Союз разоружился в одностороннем порядке. В этой политической наивности я и сегодня упрекаю покойного, как и в той необъяснимой вере в порядочность Запада, которую он питал, если не ошибаюсь, до самой смерти. За десять лет, прошедшие со дня смерти Сахарова в декабре 1989 года, Запад множество раз успел доказать свою жестокую, хищническую тоталитарную природу. ‹…› Тогда, в 1975 году, несколько эмигрантов, в том числе и я, написали “Открытое письмо академику Сахарову”. Американские газеты его не напечатали, но напечатала большие отрывки из него лондонская “Таймс”. Однако в нашей оценке брошюры Сахарова мы тогда, спустя четверть века я вынужден это признать, мы и я допустили определенную несправедливость. Мы занизили критику Сахаровым советского режима. Каюсь, пускай и спустя четверть века. Даже судя по останкам советского режима, по судам, по прокуратуре инквизиций, по ФСБ, да даже судя по чудовищным тюрьмам России 2001 года – Сахаров был справедливым критиком той отвратительной реакционной системы государственного насилия».
Однако всё это не мешало Лимонову в конце 1980-х, что много позже, смеяться над советскими диссидентами. В 1987 году он написал фельетон «Как сделать диссидента» для альманаха «Мулета», но его напечатали в информационно-просветительском листочке «Вечерний звон». Приведём небольшой отрывок: «Моя литературная агентша приобрела компьютер, я же думаю, что куда больше удовольствия можно иметь, если завести диссидента. Личного маленького сахарова. Ниже следуют шесть рецептов “изготовления” диссидентов, но вначале позвольте мне изложить общие правила. Кто вам нужен. Конечно же, вам нужен специальный, редкий, экзотический диссидент. Разумеется, вам нужен диссидент советский, а не венгерский, румынский или польский. Решив, что вам нужен диссидент советский, помните, что еврейский диссидент наиболее распространён и потому менее ценится. Ведь если вы покупаете собаку, кому нужна дворняжка, если сибирский хаски имеется в наличии. Молодой, чисто русский диссидент со славянским открытым лицом (типа Владимира Буковского и Алёши Карамазова) – лучшее, о чём вы можете мечтать, хотя его и нелегко заполучить. Где искать. Главное – попасть в определённые круги. Некоторые круги Москвы и Ленинграда кишат потенциальными диссидентами, которые только и ждут, чтобы их кто-нибудь нашёл. Но если вы будете ходить по улицам Москвы, предлагая встречным “Не хотите ли сделаться моим личным диссидентом?” – вы вскоре окажетесь в милиции. Прежде чем приступить непосредственно к операции, опросите ваших русских знакомых-эмигрантов, а если таковых у вас нет, свяжитесь с организациями профессионально ответственными за производство диссидентов. Я предлагаю вашему вниманию «Русскую мысль» – газету на русском языке, издаваемую Си-Ай-Эй в Париже, издательство “Имка-пресс”, радиостанцию “Радио Либерти”, журнал “Континент” – это они поставляют миру диссидентов. Возьмите адреса и телефоны, по которым вы сможете попасть в круги, где, ещё ничего не подозревая, разгуливает он (она) – ваш будущий диссидент». И далее Лимонов описывает несколько типов советских диссидентов: поэт-алкоголик, феминистка, балетмейстер нетрадиционной ориентации, религиозный фанатик и т. д.
Похороны Сахарова описаны Лимоновым в романе «Иностранец в Смутное время».
«…Ох эти главы правительств! Эти Чаушеску, эти Никсоны!..». Николае Чаушеску (1918–1989) – генеральный секретарь ЦК Румынской коммунистической партии (РКП) с 1965. Президент СРР в 1974–1989 годах. Трагической гибели четы Чаушеску посвящен очерк «Элена и Николаэ» в книге «Убийство часового».
Ричард Милхауз Никсон (1913–1994) – 37-й президент Соединённых Штатов Америки (1969–1974).
«Лимонов стал национальным героем за: русских харьковских ребят…» Про всех перечисленных персонажей см. комментарии к стихотворениям в первом и втором томах данного издания.
Русско-американские стихи (1974–1975)
Машинописный сборник был передан Максимом Кравчинским создателю и куратору сайта www.limonow.de Алексею Евсееву. Печатается по публикации на сайте.
«Русско-американские стихи» обозначены Лимоновым как «Восьмой сборник» (на обложке надпись: «Самиздат в Америке», Нью-Йорк) и концептуально продолжают его советские самиздатовские книжечки, собранные в первом томе настоящего издания. Какие-то тексты – например, «Город сгнил. сгнили люди…», «Тканям этой оды шум…» и т. д. – входили в предыдущие сборники и потому, видимо, позволяют автору говорить о «русско-американских стихах». Мы же публикуем в этом томе только «американские стихи» (точнее было бы сказать – австро-итальяно-американские), ранее нигде не встречавшиеся.
«Вы знаете – любил поэт когда-то…»
«То занесёт его в букинистический / В Столешников приземистый трагический…» Имеется в виду знаменитый букинистический магазин, располагавшийся по адресу: Столешников переулок, дом 14.
«О войне за Хиву…»
Хива – древний город, ему более 2500 лет. Расположен на территории Узбекистана. Окружён мощными стенами. Легенда о его основании гласит, что город вырос вокруг колодца Хейвак (выкопан по приказу Сима – сына библейского Ноя), вода из которого имела особенный вкус. Этот колодец можно увидеть и сегодня в старом квартале Ичан-Кале. Хива объявлена ЮНЕСКО памятником всемирного наследия. Военный поход, о котором пишет Лимонов, относится к 1873 году. К этому времени Российская империя уже покорила два ханства – Бухарское и Кокандское. На очереди было Хивинское. С трудом, но и его удалось покорить. Весной 1873 года под руководством К. П. Кауфмана, генерал-губернатора Туркестана, ханство было взято. 29 мая сдался Мухаммад Рахим-хан II, а 12 августа был подписал Гендемианский мирный договор, согласно которому Хива перешла под российский протекторат.
«А Хивинский тот хан / Далеко отстоян / Он живёт за войсками в оградах / Он большой и смешной / С голубой бородой / Весь в камнях соболях и наградах». Имеется в виду Мухаммад Рахим-хан II (1845–1910) – одиннадцатый правитель из узбекской династии кунгратов в Хивинском ханстве. Его правление (1864–1910) отличалось особой просвещённостью: при дворе уделяли внимание искусству и науке, принимали культурные новшества, сам Мухаммад Рахим-хан был известным поэтом и композитором.
«Переход. переход / Многодневный поход / Вся пустыня в казаках солдатах / Пить как хочется ох! / А колодец залёг / Впереди в миражах и закатах». Возможно, стихотворение восходит не только к военному походу как таковому, но и к картине Николая Каразина «Хивинский поход 1873 года. Переход Туркестанского отряда через мёртвые пески к колодцам Адам-Крылган». Сам художник рассказывал об этих событиях следующим образом (Нива, 1875. № 10): «А вот перед нами все ужасы Адам-Крылгана (человечья погибель) с его безводными урочищами… Раскалённый песок в какой-то лучезарной мгле, если можно так выразиться, представляется совершенно белым; особенно горы заднего плана – точно сплошь меловые, и по ним-то вьётся разорванной лентой измученный походом, истомлённый жаждой туркестанский отряд… По обе стороны колонны степь буквально завалена павшими животными – верблюдами и лошадьми; там и сям видны группы, силящиеся поднять на ноги изнемогающую под вьюком скотину; полковые собаки, высунув язык и поджав хвост, бродят как чумные… По дороге, пролегающей в средине картины, с неимоверными усилиями коней и прислуги следует артиллерия… Страшное напряжение последних сил чуется на каждом шагу – в этих понуренных конских мордах и натянутых постромках, в этой подмоге солдат, дружно подталкивающих орудие сзади… Слева, на взгорье, расположился начальник отряда с своим штабом, задумчиво следящий за движением отряда».
Клеопатра («Точно помню на картине…»)
Клеопатра правила Египтом на протяжении 22 лет и делила трон со своими братьями Птолемеем XIII и Птолемеем XIV (по традиции они были её формальными мужьями). В настоящем браке она была с римским полководцем Марком Антонием.
«Тихие русские воды…»
«Прошлых купцов обличая / Видел Островский их сын». Александр Николаевич Островский (1823–1886) – русский драматург. Одна из отличительных черт его драматургии – обличение корыстолюбивых и своевластных купцов, чиновников и помещиков.
«Вот мне не двадцать. Но двенадцать что ли? И…»
«Ну куда. куда / чем виноват товарищ Кабаков». Илья Иосифович Кабаков (1933–2023) – советский и американский художник, представитель московского концептуализма. Встречается ещё в идиллии «Золотой век» и в «Оде Сибири» (оба текста см. в первом томе настоящего издания).
«Играют на гармониках…»
«Разрушено Шахматово». Шахматово – подмосковная усадьба Александра Блока и Любови Менделеевой, рядом находится село Тараканово, где в церкви Михаила Архангела поэт со своей супругой обвенчались. В 1921 году усадьба была сожжена крестьянами.
«Эх жёлтенькие лютики / весёлые цветы!» – эти строчки, как и всё стихотворение в целом, строятся на реминисценции стихотворения Блока «Гармоника, гармоника!» (1907):
Гармоника, гармоника!Эй, пой, визжи и жги!Эй, жёлтенькие лютики,Весенние цветки!«Жил на свете был Лимонов…»
«Видел тени Украины / ездил в хутор на телеге / спал в руках студентки Нины / где-то в Сумах на ночлеге». Эта ситуация встречается не раз в стихотворениях, эссе и прозе Лимонова. См. комментарии к стихотворению «Утекло у жизни многих нас…» (том II).
«Тысячу раз прославленные полянки. где…»
«Лев Толстой в белой полотняности зачем-то / косит красоту». Лев Николаевич Толстой (1828–1910) – русский писатель, один из самых известных и востребованных писателей во всём мире. Но для Эдуарда Лимонова – это ещё один «священный монстр», с которым надо бороться. В одноимённой книге он опубликовал эссе «Лев Толстой: писатель для хрестоматий» (Пушкин, как помните, и вовсе «поэт для календарей»), в котором было: «Лев Толстой остался в памяти народной прежде всего как большой чудак. Пашущий барин, непротивленец злу насилием, писатель, которого церковь подвергла “анафеме”, как густобородый, седобородый, обильнобородый старичок, возможно, не совсем в здравом уме. ‹…› “Война и мир” большая халтура, задуманная как эпопея о Брежневе “Малая земля”, или как она там называлась. Интересно, что написана “Война и мир” примерно в тот же период, когда Достоевский объявил Пушкина национальным гением. Нужно было иметь национального гения, положение цветущей империи обязывало, и необходимо было иметь национальную фреску, эпопею. Как героически мы защищались от французского нашествия. Добавив модного тогда (но самую чуть-чуть, малость) натурализма – светские господа у Толстого говорят по-французски, Толстой, с божьей помощью, приступил. И слепил халтуру, такую же халтуру. ‹…› Благодаря объёмным своим произведениям Лев Николаевич стал литератором тяжёлого веса, что-то вроде Царь-пушки и Царь-колокола. Вот ему и поклонялись. Ездили и генералы и сановники. Авось чего скажет. И он всем что-нибудь говорил».
«Приезжает Гаршин и стоит глядит». Всеволод Михайлович Гаршин (1855–1888) – русский писатель, поэт, художественный критик. Для Лимонова этот писатель в первую очередь возникает как один из «постояльцев» харьковской психиатрической лечебницы. В интервью Сергею Шаргунову («Пока солдат жив», 18 марта 2020 года) он проговаривал: «…я лежал, извините за выражение, в сумасшедшем доме, в знаменитой Сабурке, в харьковском психоневрологическом институте – и Хлебников там лежал, и Врубель, и Гаршин там лежал, и кого там только не было, коммунист-боевик Артём там скрывался – почему-то я считал, что в этом ряду, хотя ничего к этому времени не создал, 18 лет мне было. Но я почему-то был абсолютно уверен, что мне самое место с этими людьми. Какое-то количество лет тому назад вдруг обнаружил с юмором в интернете сообщение, что харьковский психоневрологический институт создал свой музей, где есть и я среди всех этих людей. Я подумал, что не так плохо прожил, пока дело идёт хорошо».
«Уезжаю я Димка и прощай…»
Здесь и далее, вероятно, под «Димкой» подразумевается Дмитрий Петрович Савицкий (1944–2019) – писатель, поэт, ведущий передачи «49 минут джаза» на радио «Свобода». Упомянут также в идиллии «Золотой век» и в «Автопортрете с Еленой» (том I).
«У нас есть прошлое…»
Под стихотворением стоит дата: 30.09. – 02.10.1974 г., Вена.
«Отец родился в городе Боброве / У нас Россия есть. Воронежские крови». Отец Лимонова – Вениамин Иванович Савенко – родом из города Бобров Воронежской области. См. об этом комментарии к стихотворению «Вот ты и пыли себе…» (том I).
«У нас кольцовские преемственные связи…». Алексей Васильевич Кольцов (1809–1842) – русский крестьянский поэт, уроженец Воронежа.
«Мы может молодцы такие же как Разин…». Степан Тимофеевич Разин (1630–1671) – донской казак, предводитель восстания 1670–1671 годов, крупнейшего в истории допетровской России. Встречается также в стихотворении «Меня интересовали Ленин и Пугачёв…» См. о нём комментарии к «Автопортрету с Еленой» (том I).
«Готический Святого Стефана собор…»
Под стихотворением стоит дата: 30.09. – 02.10.1974 г., Вена.
Готический собор Святого Стефана – католический собор, национальный символ Австрии и символ города Вены. Расположен на площади Святого Стефана (Штефансплатц).
Денизгассе (Denizgasse) – улица в центре Вены.
«За холодами придут холода…»
«Генрих и Кира? Дима. Дорон?». Генрих Вениаминович Сапгир (1928–1999) – поэт, один из друзей московского периода. Часто встречается в текстах Лимонова. Подробнее о нём см. комментарии к идиллии «Золотой век» и «Автопортрету с Еленой» (том I). Кира Александровна Сапгир (1937–2022) – его жена, писательница, мемуаристка. Кирилл Дорон – художник, один из приятелей Лимонова. Получил художественное образование в МГПИ им. В. И. Ленина. Принимал участие в выставках неподцензурных художников. Оформлял детские книги. В 1982 году эмигрировал в США.
«Мир – дерьмо. Народа мы не знаем…»
«И сидим среди десятка русских / Грязный итальянский дом / Ходим восхищённо в этих узких / Комнатах холодных в нём». В эссе «Римские каникулы» из книги «Дети гламурного рая» Лимонов так описывает этот период: «В Риме я жил только раз. Зимой 1975-го Рим был ледяной. Мы страдали от холода и голода. Комнату за вокзалом Термини нашел нам Толстовский фонд, занимавшийся помощью русским за границей. Комната стоила 60 тысяч лир – половину нашего пособия. Наши два тела, мое и Елены, присоединились к еще одиннадцати телам, обитавшим в этом склепе. Трое были рабочие-абиссинцы с консервного завода, трое – семья Изи Краснова, репатрианты из Израиля, и пятеро – еврейская семья: родители, бабушка и дети. В комнатах, которые сдавала нам синьора Франческа, не было центрального отопления, отапливались мы керосиновыми обогревателями. Свой драгоценный телефон синьора Франческа закрывала на висячий замок. В общем – страшная нищета. Истратив за полмесяца большую часть денег на керосин, мы перестали отапливать комнату. Просто валили на себя все имеющиеся у нас одежды и засыпали, прижавшись друг к другу. О мясе мы не могли и мечтать. Несколько раз в неделю я отправлялся на римский базар, где закупал овощи и оливковое масло. На такой диете мы были злые. Елена вообще отказывалась вставать. Она спала и плакала».
«Рим. Тоска. На вилле мы Боргезэ». Вилла Боргезе скорее является оммажем Генри Миллеру и его роману «Тропик Рака», который начинается небольшим абзацем: «Я живу на вилле Боргезе. Кругом – ни соринки, все стулья на местах. Мы здесь одни, и мы – мертвецы».
«Огни горят образования…»
«Дыряв фанерный Колизей». В эссе «Фоменко/Носовский: великая ревизия истории» из книги «Священные монстры» Лимонов писал об этой «дырявости» и «фанерности»: «Я верю в то, что история короче. Я верю в то, что Христос младше на тысячу лет. Я верю даже в то, что Рим по своему стратегическому положению (вдали от моря, еле судоходный Тибр) не мог быть Вечным городом. Когда я жил в Риме зимой 1974/75 года, я обратил внимание на то, что античные храмы и постройки и старый Колизей выглядят подозрительно молодыми. Прогуливаясь по Риму, я не мог отделаться от этой мысли».
«Скотина гадина Россия…»
«Боян бо вещий нехотяще / Края откроет старых губ…» – реминисценция «Слова о полку Игореве»: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мысию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы».
«Выпить что ли? Здесь не пьют…»
«Мне Алейников приятель / Ворошилов был мой друг». Владимир Дмитриевич Алейников (р. 1946) – поэт, прозаик, мемуарист, художник, один из основателей СМОГа. Также упоминается в стихотворениях Лимонова «Эх Андрюша Лозин – деньги ничего…» из «Седьмого сборника», «Эпоха бессознания», «И все провинциальные поэты» из сборника «Мой отрицательный герой» и идиллии «Золотой век». Игорь Васильевич Ворошилов (1939–1989) – художник, представитель неофициального искусства. Также писал стихи и прозу. Ему посвящено стихотворение Лимонова «Где этот Игорь шляется?» из сборника «Прощание с Россией» («Седьмой сборник»), он упомянут в стихотворении «Эх Андрюша Лозин – деньги ничего…» из того же сборника, в стихотворении «Эпоха бессознания» из сборника «Мой отрицательный герой» и идиллии «Золотой век». В «Книге мёртвых» Ворошилову посвящён очерк «Лабардан».
«В Тибр мутный окунись». Как известно, Лимонов старался войти в любое водное пространство. Об этом написана «Книга воды». Там он среди прочего рассказывает и про эту реку: «Прославленный именами Ромула и Рема, он оказался просто какой-то гнилой узкой щелью. Такое впечатление, что он остался в состоянии постоянного отлива. Склизкая и вонючая щель была окружена парапетами ‹…› Заглядывая в вонючие глубины, я сокрушённо качал головой. Почему так далеко опустилась вода? Почему ее так мало? Зачем Вечный город построили далеко от моря на тухлой реке? ‹…› В некоторых местах он выглядел спокойнее и респектабельнее, чем у нашей школы английского языка. Так, в окрестностях Сент-Анджело Тибр выглядел более достойно. Цвет же у городских рек обычно невыразительный и изменчивый под влиянием света и облаков».
«Новый 1975 год»
«Печальную нашу Салтовку / Вспомнил я в пыльный день / Цыгана Славку с палкою / Бокарева набекрень». Славка Цыган и Славка Бокарев – приятели харьковского периода. В романе «Подросток Савенко» Лимонов пишет про них: «Раньше у Бокарева была совсем другая идея разбогатеть – он мечтал организовать гигантскую сеть по производству и продаже экзаменационных шпаргалок размером всего с небольшую фотографическую карточку каждая, шпаргалки должны были принести Бокареву миллион. ‹…› Теперь у Бокарева новая идея. Уже с полгода Бокарев работает над “системой”. Он каждый день бывает на ипподроме и записывает данные – какая лошадь в каком заезде пришла первой. Потом эти данные Бокарев старательно систематизирует, наморщив свой лоб Сократа. ‹…› Бокарев неустанно работает над своей системой и утверждает, что очень скоро он её закончит. Тогда он и сделает свой миллион. Почему именно миллион, Бокарев и сам не знает. Очевидно, его впечатляют целых шесть нулей, следующих непосредственно за единицей. ‹…› Другая причина, почему ребята позволяют Бокареву сидеть с ними целые вечера, – Бокарев любит и умеет трепаться, говорить он может о чём угодно, в этом искусстве у него есть только один соперник – Славка Цыган. Но трёп Цыгана окрашен в мечтательно-романтические тона и имеет всегда ресторанно-географический привкус. Трёп же Бокарева отдаёт математическим, цифровым романтизмом. Конёк Бокарева – организация, расчёты, сметы и чертежи, его трёп более современен, чем трёп другого Славки, чувствует Эди-бэби. И хотя Эди, как и другие ребята, не верит в то, что Бокарев когда-нибудь заработает миллион, и высмеивает его дурацкие идеи, всё же иной раз Эди-бэби и сомневается. “А вдруг!” – думает он».
«Гришка Приймак торопится / Вовка Золотарёв / Ситенко. Ревенко толпятся / Вблизи проходных дворов». Приймак, Золотарёв и Ситенко – приятели харьковского периода. Встречаются в романе «Подросток Савенко». Виктор Ревенко – одноклассник Лимонова.
«Распухший Саня Мясник». Имеется в виду Саня Красный, который работал на Конном рынке мясником. Упоминается также в стихотворениях «За мостом бесцельно простиралось поле…» (том II) и «Если вспомню мясника Саню Красного…» (том I). Подробнее о нём см. комментарии к стихотворению «Если вспомню мясника Саню Красного…».
«Помню жили мы в отеле…»
«Мучил нас Толстовский фонд». Фонд Толстого – благотворительный фонд, основанный в 1939 году Александрой Толстой, младшей дочерью Л. Н. Толстого. Цель фонда – помощь русским эмигрантам, сохранение и развитие «лучших традиций русского искусства, истории и мысли и в целом лучших гуманитарных идей русской культуры».
«Влажно плавали стада / Туч. Как будто Арчил Горки / Взял и вылил их туда». Аршил Горки (англ. Arshile Gorky; 1904–1948) – американский художник армянского происхождения, один из основателей абстрактного экспрессионизма.
«К положению в Нью-Йорке» (1976)
В 2008 году часть своего архива Эдуард Лимонов передал редактору альманаха «Насекомое» Павлу Фокину, среди иных документов имелся один фактически неизвестный читателям художественный текст – «К положению в Нью-Йорке».
Павел Фокин предложил опубликовать это в альманахе «Насекомое», и после некоторых раздумий Лимонов согласился.
Публикуется по изданию: «Насекомое». Альманах. Калининград: Изд-во ИП Шувалов А. В., 2008.
В оригинале текста, хранящемся в архиве Александра Шаталова, рукопись имеет подзаголовок и датировку: «Дневная передача Нью-Йоркского радио (отрывки)». Май 1976 года. Нью-Йорк.
«8-й интернациональной имени товарища Будённого бригады». Семён Михайлович Будённый (1883–1973) – советский военачальник, участник Гражданской войны, командующий Первой Конной армией, один из первых маршалов Советского Союза.
«Остальных моделей господина Золи, его самого и челядь добивали лимоновские ребята, разыскивая по углам». Zoli Agency – нью-йоркское модельное агентство, особенно заметное в 1970-х и 1980-х годах. Создано в Будапеште венгерским дизайнером Золтаном «Золи» Рендесси (Rendessy) в 1971 году. Первоначально было ориентировано на моделей-мужчин, но вскоре переориентировалось. Через агентство прошло большое количество знаменитостей, в том числе Дольф Лундгрен (1983). Елена Щапова тоже была моделью Zoli Agency. В журнале «Караван историй» (март 2002 года) вышло интервью с ней, где она подробно рассказывала об этом: «Как-то мы с подружкой, листая журнал, увидели репортаж фотографа Аведона о модельном агентстве “Золи”. Поговаривали, что его владелец, господин Золи, любит экстравагантных манекенщиц: у него работали Верушка и Джерри Холл, жена Мика Джаггера. Когда я позвонила в агентство, мне сухо ответили: “Сорри, мадемуазель, только с портфолио!”, но, когда услышали, что я из Москвы, любопытство взяло вверх. На кастинге я чувствовала себя как выставленная на продажу лошадь: меня заставили раздеться и даже заглядывали в рот – все ли зубы на месте. “Ай, какие зубки, ай, какие ноги, ай, какие волосы!” – только и слышалось со всех сторон. А ещё все удивлялись моей невероятной худобе (44 килограмма при росте 176!): “А что вы там, бедные, в Союзе ели?” Я честно отвечала, отметив про себя, что у них от удивления брови лезут вверх: “Икру и водку”».
«Командующий отомстил “Нью-Йорк Таймз” за 27 мая 1976 года, когда он и его друзья четыре часа демонстрировали против этой мерзкой газеты, но их игнорировали». 27 мая 1976 года Лимонов с товарищами приковали себя наручниками к зданию «The New York Times», стояли с плакатами «За вашу и нашу свободу», раздавали листовки и требовали публикации своих статей. Подробно об этой истории писатель рассказывает в романе «Это я – Эдичка»: «Мы часто собирались у [Альки], пытаясь найти пути к публикации своих статей – идущих вразрез с политикой правящих кругов Америки – в американских газетах, а вот в каких именно, мы не знали – “Нью Йорк Таймз” нас отказывалась замечать, мы туда ходили ещё осенью, когда я работал в “Русском Деле” корректором, как и Алька. Мы сидели тогда друг против друга и быстро нашли общий язык. Мы носили в “Нью Йорк Таймз” наше “Открытое письмо академику Сахарову” – “Нью Йорк Таймз” нас в гробу видела, они нас и ответом не удостоили. Между тем письмо было куда как не глупое и первый русский трезвый голос с Запада. Интервью с нами и пересказ этого письма был все-таки напечатан, но не в Америке, а в Англии, в лондонской “Таймз”. В письме мы говорили об идеализации Западного мира русскими людьми, писали, что в действительности в нем полно проблем и противоречий, ничуть не менее острых, чем проблемы в СССР. Короче говоря, письмо призывало к тому, чтобы прекратить подстрекать советскую интеллигенцию, ни хуя не знающую об этом мире, к эмиграции, и тем губить ее. Потому-то “Нью Йорк Таймз” его и не напечатала. А может, они посчитали, что мы не компетентны, или не отреагировали на неизвестные имена».
«Дорогой буржуазный магазин Теда Лапидуса разгромлен». Тед (Эдмон) Лапидус (1929–2008) – французский модельер еврейского происхождения, основатель модного дома своего имени.
«Лучшие витрины в Нью-Йорке ‹…› были конечно у Генри Бенделя». Анри Уиллис Бендель (1868–1936) – американский бизнесмен, модельер и филантроп, основавший дом моды, расположенный на Пятой авеню.
Мэрэлин Вогт (Marilyn Vogt-Downey) – переводчица, троцкистка, член «Социалистической рабочей партии». Для Pathfinder Press перевела серию сочинений Льва Троцкого. Выведена в романе «Это я – Эдичка» под именем Кэрол: «Худая, она, конечно, была с сигаретой, курила она всё время и выкуривала только полсигареты, остальное погружала в пепельницу, и это остальное у неё очень дымилось. Она сносно говорила по-русски, сигареты упрямо называла папиросами и после некоторых вступительных предложений сразу же погрузила меня в вопрос о необходимости для русских признать независимость украинцев. Ох!»
«Все отлично помнят, как в 1975 году [Сальвадор Дали] приветствовал казнь пяти наших братьев-басков». Художник поддерживал главу испанского правительства Франко. Тот боролся с коммунистами, социалистами, анархистами, республиканцами и т. д. За пару месяцев до своей смерти Франко подписал смертный приговор пяти баскским террористам. Главы правительств многих стран, включая римского папу Павла VI, просили о помиловании. Но 27 сентября 1975 года террористы были расстреляны. Дали отправил Франко сочувствующую телеграмму. А когда об этом узнали, художник подвергся обструкции: неизвестные изрисовали оскорбительными граффити его дом в Порт-Льигате.
«Да, я оказался прав – вот выстраиваются, выходят испанцы. ‹…› Вот они привязывают мерзавца к дверям столовой. Слышите, как он фыркает и плачет. Даже умереть достойно не может». Смерть Сальвадора Дали и бесчинства, которые устраивают революционеры-интернационалисты, похожи на отрывки из «Дневника неудачника»: «Воровать, воровать, воровать, украсть так много, так, чтобы еле унести. Охапками, кучами, сумками, мешками, корзинами, на себе уволакивать, велосипедами, тележками, грузовиками увозить из магазина Блумингдэйл и тащить к себе в квартиру. ‹…›
– Ткни эту пизду стулом, чтоб буржуазное достояние не защищала!
– Ой не убивайте, миленькие!
– Бей ее, суку, не иначе как начальница, а то и владелица!
– Мальчики! Мальчики! – что же вы делаете! Умоляю вас – не надо!
– Еби ее, стерву накрашенную – правильно, ребята!
Давно мы в грязи да нищете томились, хуи исстрадались по чистому мясу – дымятся!
– А пианина – Александр – мы с возмущённым народом пустим по лестнице вниз. На дрова! (Гром х-п-з-т-р-р-р-р-р-р!)
– И постели эти! (Та-да-да-да-да-др-р-р-р!)
Так я ходил в зимний ненастный день по Блумингдэйлу, грелся, и так как ничего по полному отсутствию денег не мог купить и второй день кряду был голодный, то и услышал извне все это».
«…один из зачинателей великой революции, один из её предтеч и пророков – Чарлз Мэнсон». Чарльз Миллз Мэнсон (1934–2017) – лидер коммуны «Семья», отдельные члены которой в 1969 году совершили ряд жестоких убийств, в том числе известной киноактрисы Шэрон Тейт. Мэнсону посвящено эссе «Чудовище обывательских снов» в книге Лимонова «Священные монстры» (2003): «Дело Мэнсона отвратило от движения хиппи интеллектуалов и попутчиков. С 1968–1969 годов солнце движения стало закатываться. Общество так толком и не поняло, кто был Мэнсон. Его объявили антихристом, маньяком, тогда как он по сути своей лишь начитанный рабочий, увидевший Христа и истолковавший видение как зов. И основавший свою секту».
«Группа молодых воинов 8-й революционного знамени дивизии имени Че Гевары». Эрнесто Че Гевара (полное имя Эрнесто Гевара де ла Серна; 1928–1967) – латиноамериканский революционер, команданте Кубинской революции 1959 года и кубинский государственный деятель.
Че Геваре посвящено эссе «Gerilliero heroico» в книге Лимонова «Священные монстры» (2003): «Если раньше его портреты продавались, помню, на набережной Сены рядом с репродукциями Ван Гога и голой задницей туристки, то теперь Че успешно репродуцируется на майках, украшает брелки и вышел к ситуации, когда на вопрос: “Революционер?” – настоящие и будущие поколения будут дружно отвечать одно и то же: “Че Гевара!”»
«Стихотворения» (1976)
Сборник выпущен в единственном экземпляре – специально для Елены Щаповой. На обложке значится: «Стихотворения. Нью-Йорк, 1976 год».
Публикуется по книге Елены Щаповой – «Это я, Елена: Интервью с самой собой» (Нью-Йорк: Подвал, 1984. Под ред. К. К. Кузьминского), а также по доступным страницам, выставленным 16 мая 2020 года в аукционном доме «Антиквариум» (Аукцион 66–1. Лиля Брик Бронзового века: из архива Елены Щаповой де Карли. Самиздат и неофициальное искусство. Автографы и фотографии). За неимением возможности напечатать сборник целиком укажем, что в него ещё входили такие стихотворения, как «Вы живёте вдвоём…», «Елена! Михрютка!..», «Живу. Да – рискую…», «Жизнь идёт. Страданья нелегки…», «Туманных рощ огромный аромат…», «Утром кофе с тонкой сигаретой…», «Утром пышно и печально…», «Я зыбок и мне не до улыбок…».
«Стихотворения» (1976) созвучны роману «Это я – Эдичка» и заключают в себе переживания писателя при расставании с Еленой Щаповой. В самом романе сборник тоже упоминается: «…я подарил [стихи] ей накануне, отпечатав [сборник] на оборотной стороне рекламных листков с голыми красавицами – реклама борделей. Эти разноцветные листки я собирал специально. Там о ней в моих стихах много чего не очень лестного написано».
«Солнечный мир перепоя…» восходит к известному стихотворению А. А. Ахматовой «Сжала руки под тёмной вуалью…». Там лирическая героиня довела своего возлюбленного до белого каления – и тот покинул её. Она пытается его остановить, но получается это или нет, Ахматова оставляет под вопросом: «Задыхаясь, я крикнула: “Шутка / Всё, что было. Уйдешь, я умру”. / Улыбнулся спокойно и жутко / И сказал мне: “Не стой на ветру”». У Лимонова обратная ситуация: даётся взгляд доведённого до отчаяния мужчины: «Солнечный мир перепоя / Я здесь один на ветру / С городом что-то такое / В городе этом помру». Если у Ахматовой можно предположить, что возлюбленный лирической героини проявляет заботу о ней или в крайнем случае холодно и саркастически прощается с ней, то у Лимонова вся ситуация доводится до трагического абсурда.
«Эти пары ликующих дней…»
«Хорошо умереть молодым / Чтобы женщины плакать бы стали» – реминисценция стихотворения Н. А. Некрасова «Не рыдай так безумно над ним, / Хорошо умереть молодым!» (1868), где в центре внимания оказывается Христос. У Лимонова герой его поэтических и прозаических текстов часто христологичен, но в последний момент грозит обернуться лжемессией.
«Хорошо чтоб меня застрелил / Полицейский у края ограды» – эти строчки по своей интонации, настроению и описываемой сцене могут быть созвучны сцене из «Дневника неудачника»: «Чёрные ткани хорошо впитывают солнце. Хорошо в них преть весной. Когда-то, может быть, у меня было такое пальто. Сейчас я уже не помню. Хорошо скинуть пальто в лужи, перешагнуть, зайти в дверь, она хлопнет за спиной, купить жареного, выпить спиртного, утереться салфеткой, сойти со стула. Сказать ха-ха-ха! Выйти в дверь, завернуть за угол налево, вынуть нож, спрятать его в правый рукав, нырнуть в подъезд Вашего дома, – ударить ножом швейцара, прыгнуть в лифт и очутиться на девятнадцатом этаже. Поцеловать Вас в глупые губы, раздеть Вас к чёртовой матери, выебать Вас, задыхаясь, в неразработанное детское отверстие, в слабую глупую дырочку. Шатнуться обратно к двери и получить в живот горячий кусок металла. И умирать на паркете. Лишь я Вас любил, пожалуй. Ботинки полицейских чинов в последний момент увидать».
«Мне поддержку утром дать готов…»
«Мне поддержку утром дать готов / Так любивший бабу Гумилёв / От него Ахматова ушла…». Николай Степанович Гумилёв (1886–1921) – русский поэт-акмеист, прозаик, переводчик и литературный критик; Анна Андреевна Ахматова (урождённая Го́ренко; 1889–1966) – русская поэтесса-акмеистка и переводчица. Ахматова ушла от Гумилёва вскоре после рождения их сына Льва: поэт часто изменял ей.
«Вы сочинили мне беду…»
«Безумная богиня Флора» – древнеримская богиня цветов и весны, в честь которой проводились флоралии – шестидневные разгульные празднества; в их программу входили как театрализованные представления, так и танцы с раздеванием в исполнении гетер.
«Леночка! Ведь были Вы поэт…»
«Леночка! Ведь были Вы поэт / Русского огромного размера» – в неподцензурном культурном пространстве СССР стихи Елены Щаповой ценились. Генрих Сапгир отзывался следующим образом: «Лена Щапова – что называется, молодая поросль. Помню, в Крыму, на пляже, лежит длинноногая – мальчики со всех сторон на нее пялятся, а она в клеёнчатой тетрадке стихи записывает, зачёркивает, ничего кругом не замечает. В самиздате стихи её не ходили – муж заслонял, Лимонов. Потом эмиграция и вообще… Но стихи, по-моему, заслуживают внимания: мистичны и самостоятельны, и тоже лианозовские по части формы». Щапова выпустила две поэтические книги – «Стихи» (Нью-Йорк, 1985) и «Ничего кроме хорошего» (1995).
«В этой жизни только и осталось / Жест красивый. Рана на груди» – интонационно восходит к предсмертному стихотворению С. А. Есенина «До свиданья, друг мой, до свиданья…», где появляются строчки: «В этой жизни умирать не ново, / Но и жить, конечно, не новей».
«Блатная моя красавица…»
Интонационно пересекается с четвёртой частью «Реквиема» А. А. Ахматовой, что начинается следующими строчками: «Показать бы тебе, насмешнице / И любимице всех друзей, / Царскосельской весёлой грешнице, / Что случилось с жизнью твоей». Обыгрывая ахматовские строчки, Лимонов, собственно, показывает, что случилось: она «рыжих французов с фаллосом к малюсенькой жмёт груди».
«Считаясь женой моей третьею…» – видимо, это поэтическое преувеличение. Елена Щапова была второй женой Лимонова, первой – Анна Моисеевна Рубинштейн (1937–1990).
«Лена ты Елена – офицерская дочь…»
«Помнишь совершался в храме брачный обряд ‹…› Богу изменила. Потеряла кольцо» – Лимонов и Щапова обвенчались в октябре 1973 года в храме Воскресения Словущего на Успенском Вражке. Щапова вспоминала: «Моя мама просто отказалась с ним знакомиться и сказала, что никогда в жизни в своем доме его не примет. Она не пришла на нашу свадьбу, на венчание, отец пришёл, а она – нет. Как это ни странно, после венчания, в церкви, я потеряла своё обручальное кольцо. Это было очень плохое предзнаменование. Когда у нас начались проблемы с КГБ из-за лимоновской прописки и его должны были в двадцать четыре часа выслать из Москвы за нарушение паспортного режима, я попросила маму сделать ему московскую прописку, и она, естественно, отказалась. Тогда я посоветовала Лимонову написать ей письмо. Он написал письмо, и моя мать, которая очень любит литературу, оценила его литературные данные и сказала, что хочет с ним встретиться. После знакомства с Лимоновым мама изменила своё мнение».
«Мой отрицательный герой»
Печатается по изданию «Мой отрицательный герой» (М.: Глагол, 1995). Стихотворения, составившие сборник, написаны в Нью-Йорке и Париже, в период с 1976 по 1982 год, и частично были опубликованы в журналах «Континент» и «Синтаксис», а также в сборнике «Трое. Не размыкая уст» (Los-Angeles: Almanac Press, 1981), где наряду с Лимоновым принимали участие Алексей Цветков и Константин Кузьминский, а со вступительным эссе выступил Саша Соколов.
15 мая 2009 года в своём «ЖЖ» Лимонов написал, где среди прочего сделал отдельный комментарий по поводу своих переводов и, возможно, их влияния на некоторые стихотворения из «Моего отрицательного героя»: «В качестве пары костей для исследователей бросаю вот что. ‹…› В 1977-м году в Нью-Йорке я уже переводил стихи Лу Рида. Переводы тоже не сохранились, но, может быть, отыщутся когда-либо у кого-либо».
Лето 1978 («По вечерам я пил чаи…»)
«Случайно порешив гулять / Я в Грейси-парк ходил без дела / Детей там наблюдал несмело / Мечтая с ними поиграть // ‹…› Порой прелестнейшие крошки / Меня бросали в жар невольно» – похожий эпизод встречается в «Дневнике неудачника»: «Траля-ля! Траля-ля! Так и хочется загалопировать куда-нибудь в лес с поляны, в ряду таких же хорошеньких, маленьких, завитых, в белых чулочках пажей – вслед за маленькой обольстительной принцессой, улыбающейся сквозь шиповные кусты. Загалопировать. Попробуй. Ведь тебе тридцать четыре года. Принцесса вызовет полицию, приедут санитары – объясняй тогда, объясняй, что ты паж. И куда делись другие пажи. Это было в Централ-Парке, где я облюбовал одну девочку».
Крым («Вы помните того индейца…»)
«Вы помните Бернар ту Сару…». Сара Бернар (1844–1923) – французская актриса еврейского происхождения.
«Тогда вдруг Крым украинским вдруг стал / Хрущев сказал. Никитушка сказал…». Никита Сергеевич Хрущёв (1894–1971) – Первый секретарь ЦК КПСС с 1953 по 1964 год, Председатель Совета министров СССР с 1958 по 1964 год. 19 февраля 1954 года Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР». Хрущёв также упомянут в стихах «Шестидесятые» («И Пехлеви, и Сорейя…») и «На смерть “хрущевки”» («Здесь экскаватор, бьёт дубиной…»)
«Люблю я Крым в виньетке чайных роз / Сухой посёлок Коктебеля / Где я сидел как бы Емеля / На море глядя под откос» – Лимонов не один раз был в Крыму. В юношеские годы сбегал из дома и путешествовал по полуострову. Он успел поработать в местных чайхозах, исходить Крым вдоль и поперёк и встретить Новый год на тюремной скамье в Алуште. А о своей первой поездке в Коктебель Лимонов написал в «Книге воды»: «В Коктебель мы приехали в мае 1970 года. Тогда это был простой совхозный посёлок. ‹…› Мы с Анной были передовые. Я уж не помню, кто нас отправил к Марье Николаевне Изергиной, но мы попали по лучшему адресу из возможных. По тёплой пыли в Коктебеле бегали собаки. Марья Николаевна, петербуржка, некогда певица, принадлежала к питерской аристократии, она была сестрой “Таты” – жены директора питерского Эрмитажа Орбели. Неизвестный юный поэт с седой женой Анной, по-видимому, не произвёл в первый раз впечатление на Марью Николаевну, посему нас вежливо препроводили к украинке Марье Ивановне, она поставляла Марье Николаевне и её гостям молоко. Там, в магазине, мы и поселились, вход был под вишней, на вишне жило семейство скворцов, за оградой были холмы, дом был крайний».
«Приятель мой читает Роб-Грийе…». Ален Роб-Грийе (1922–2008) – французский писатель, один из основателей движения «новый роман». В «Книге мертвых – 3. Кладбища», есть очерк «Однажды в Будапеште», посвящённый международной литературной конференции, организованной Энн Гетти, дочерью известного нефтяного магната. «Ann Getty возглавляла в те годы Wheatland Foundation, и её хобби была литература. Очень высокая, думаю, она была выше 185 сантиметров, с очень правильными чертами свежего лица, намекающими на операции plastic-surgeon, Анн без устали собирала литературные конференции в столицах Восточной Европы, я побывал по крайней мере на двух, в Вене и в Будапеште. Еще Анн стала владелицей издательства Grove Press и тем загубила его», – вспоминает Лимонов. Там же о Роб-Грийе, названном «Агрономом»: «Нужно признаться, я был разочарован. Предо мною предстал седобородый, вполне дружелюбный, разговорчивый мужчина, сопровождаемый знаменитой его подругой Jeanne de Berg. Вот она, злая, в сигаретных клубах, имевшая в прежние времена славу сексоманки и извращенки, произвела на меня большее впечатление. Постаревшая и помрачневшая, она сохранила тайну. ‹…› не получилось сближения и со знаменитым когда-то Роб-Грийе. К тому же, к тому времени он был уже порядком подзабыт. Я думаю, в 1980-е в Paris я был намного известнее его.
Умер он в 2008 году в Кан, а не в Каннах. Я уже долгое время жил в России, основал партию, отсидел в тюрьме. Мир его праху, он так увлеченно рассказывал о пахучем дереве, под которым мы стояли».
«Геринг даёт пресс-конференцию в душном мае…»
Герман Вильгельм Геринг (1893–1946) – политический, государственный и военный деятель нацистской Германии, Приговором Нюрнбергского трибунала объявлен одним из главных военных преступников. Покончил жизнь самоубийством.
«Кто-то вроде Лимонова»
Любопытно сравнить эту вполне программную для тех лимоновских лет самопрезентацию со стихотворением Генриха Сапгира «Московские мифы», написанным примерно в то же время:
Лимонов! Где Лимонов? Что Лимонов?Лимонов-обладатель миллионов Лимоновпартизанит где-то в ЧилиЛимонова давно разоблачили.Лимонов брюки шьёт на самом делеЛимонов крутит фильм в ВенесуэлеЛимонова и даром не берутЛимонов – президент ЮНАЙТЕД ФРУТПриглашение к балету («Пойдём посмотрим на балет…»)
«Глядя балет я вспомню есть Уайльд…». Оскар Фингал О'Флаэрти Уиллс Уайльд (1854–1900) – ирландский поэт, писатель, эссеист. Лондонский денди, позднее осуждённый за гомосексуализм. Проведя два года в тюрьме, уехал во Францию, где жил в нищете и забвении под изменёнными именем и фамилией. Автор романа «Портрет Дориана Грея».
Подробнее об Уайльде в книге Лимонова «Священные монстры» (2003), эссе Conversationalist: «…остались блестящие афоризмы, пара статей (сказки его меня в восторг не приводят) и трагическая судьба. Этого достаточно, чтобы быть великим».
«…иллюстрации Бёрдслея…». Обри Винсент Бёрдслей (1872–1898) – английский художник-график, иллюстратор, декоратор, поэт. Наибольший успех связан с созданием и публикацией его рисунков к уайльдовской «Саломее». Подробнее о Бёрдслее в книге Лимонова «Мои живописцы».
Эпоха бессознания («Из эпохи бессознания…»)
«Вместе с мёртвым Геркой Туревичем / и художником Ворошиловым». Герка Туревич – это всё тот же Гриша Гуревич. Игорь Васильевич Ворошилов (1939–1989) – художник, представитель неофициального искусства. О нём см. комментарии к стихотворению «Я ведь, братцы, помру, и никто не узнает…» (том II).
«…встречи девочки и собаки / всего лишь через год-полтора…» – имеется в виду первая встреча с будущей женой Лимонова Еленой Щаповой, приходившей на свидание с собакой. О том, как эта собака вела себя во время встреч Эдуарда и Елены, упомянуто в романе «Это я – Эдичка»: «Елена Сергеевна в платье из страусовых перьев шла гулять с собакой и, проходя мимо Ново-Девичьего монастыря, заходила вместе с белым пуделем в нищую, ослепительно солнечную комнатку к поэту Эдичке, это был я, господа, я раздевал это существо, и мы, выпив бутылку шампанского, а то и две, – нищий поэт пил только шампанское в стране Архипелага Гулаг, – выпив шампанского, мы предавались такой любви, господа, что вам ни хуя не снилось. Королевский пудель – девочка Двося, преждевременно скончавшаяся в 1974 году – смотрела с пола на нас с завистью и повизгивая…»
«где встречались грустные Окуджавы / резко очерченные бачурины похожие на отцов». Булат Шалвович Окуджава (1924–1997) – поэт, композитор, прозаик и сценарист. См. комментарии к тексту из этого тома – «Мы – национальный герой».
«и пел Алейников / И подпевал ему Слава Лён». Владимир Дмитриевич Алейников (р. 1946) – поэт, прозаик, мемуарист, художник, один из основателей СМОГа. Также упоминается в стихотворениях Лимонова «Эх Андрюша Лозин – деньги ничего…» из «Седьмого сборника», «Выпить, что ли? Здесь не пьют…», «И все провинциальные поэты» из сборника «Мой отрицательный герой» и идиллии «Золотой век». Слава Лён, Владислав Константинович Богатищев-Епишин (1937–2021) – русский поэт-квалитист, художник-нонконформист, философ-рецептуалист.
«Вы будете меня любить…»
В книге «Старик путешествует» (2020) Эдуард Лимонов показал, что это стихотворение оказалось во многом пророческим: «Чуть ли не в первый же день пребывания в Риме Сандро Тети устроил мне выступление в шикарном книжном магазине в центре Рима. Так как я знаю английский и французский, а итальянского не знаю, то со мною рядом поместили переводчицу. ‹…› В какой-то момент переводчица, наклонившись ко мне, прошептала: “Там не ваша бывшая жена сидит?” От бывшей жены Елены, из Рима, мне ещё в Москву прислали (переслали, у неё нет электронного адреса) предложение встретиться в Риме: “Я слышала, ты будешь в Риме, давай встретимся?” Я ответил совсем не вежливо, но я вообще невежливый человек: “Я не хочу встречаться с людьми из прошлого”. Ответа от неё из Рима не последовало. ‹…› Там в Риме было хорошо, жарко. Сбитые дождём, лежали на тротуарах широкие листья. Пахло грибами и хвоей. Случившееся лет сорок тому назад в ледяном Нью-Йорке не имело никакого отношения к Риму. ‹…› Моя бывшая жена была в чём-то белом с кружевами. По её недавним фотографиям я знал, что у неё морщинистое отёчное лицо, так что она явно вырядилась не по возрасту. Но если уж женщина однажды уверовала в то, что она красавица, то так и верит до конца дней своих. Очень давно я написал стихотворение: “Вы будете меня любить, / И целовать мои портреты…” Очень хорошее стихотворение. Обычно русские старушки за границей ходят в библиотеку имени Тургенева. Через некоторое время, уже в Москве, я понял, что совершил, отказавшись встретиться с ней, поступок. Ведь и в самом деле: совершил поступок».
«Меня подруга нежная убила…»
В книге «Анатомия героя» это стихотворение становится и поводом для разговора о Елене Щаповой, и воспоминанием о ней, и пророчеством: «5 января 1998 года случилось знаменательное событие. Вечером, как всегда по понедельникам, я только что провёл партийное собрание и был в зале собраний Штаба, прибежал растерянный Саша Дементьев («Цемент») и сообщил, что звонит Елена Щапова. Я пошёл и взял трубку. Да, это была она. Из Рима её было слышно лучше, чем из Москвы. “Хочу предложить тебе жениться на мне. Женись, станешь графом…” – сказала она развязно, т. е. стесняясь. “По женской линии титул не переходит, ты же знаешь”, – сказал я. “Я не шучу, я серьёзно предлагаю тебе жениться на мне”, – сказала она. “Да мы с тобой, кажется, и не разводились. Я, кажется, женат на нескольких женщинах сразу. И на тебе в том числе”, – согласился я. Она сказала, что ей тошно в Италии и она хотела бы найти работу в России, и еще что-то стыдливо бормотала, всё же возвращаясь к тому, что она хочет, чтоб я женился на ней. Я хотел спросить: “Да трезвая ли ты?” Но не спросил. Затем она долго диктовала свой телефон с помощью дочери (было слышно), переводя цифры на русский.
Поздняя, ненужная, бесполезная победа, подумал я, положив трубку. Боже мой, я ожидал этого реванша почти двадцать два года. Но зачем мне сейчас этот реванш? Ей будет сорок восемь лет! Когда живёшь достаточно долго, то видишь жизнь в развитии и грустно замечаешь, что ты был прав.
Хуйня, Лена, никакая ты не графиня, а потерпевшая поражение женщина, которая через 22 года поняла, что тот парень, резавший из-за тебя вены, парень, написавший о тебе страстную книгу – крик боли и отчаянья, – был единственным и самым-самым ярким. А ты прожила эти 22 года вдали от него. Как там я писал в 1976-м – страшным летом? ‹…› «А я больна была и всё убила. / Прости меня!» – и сдернёт маску рыла…” Вот и сдёрнула. Случилось это в году 1998-м, 5 января. Но я не ощутил никакого удовлетворения. Поздно».
«Три деревенских стихотворения»
1. «Лампа. Книга и машинка».
«Четырёх баранов спины / Как с французския картины / Клод Лоррен или Пуссен / Только нету старых стен». Клод Лоррен (1600–1682) – французский живописец и гравёр, один из величайших мастеров классического пейзажа. Никола Пуссен (1594–1665) – французский художник, один из основоположников живописи классицизма.
2. «Там дальше – поле кукурузы…»
«Я днем работаю. А в час / Когда темнеет небо круто / Пишу ребятушки для вас / Отмывши руки от мазута // “Оно” вернее лишь смола / Мы кроем толью крышу хлева / Джорж. Билл и я. И нам без зла / Бросает листья осень слева». Эта же история присутствует в рассказе Лимонова «Моральное превосходство»: «Майкл стал работать над опалубкой, сооружать её из досок вместе с толстым трусом Биллом, а меня прикрепил к Джорджу – покрывать новую крышу слоем смолы. На крыше пахло хорошо и крепко смолой и хвоей. Потому что вровень с крышей качалась под ветром крона пахучей сосны. Всё это происходило в местах, описанных некогда Вашингтоном Ирвингом. В нескольких милях всего лишь находился “Рип Ван-Винкель Бридж”. И, как я уже упоминал, природа вокруг была необыкновенно красивая. Невозможно было поверить, что такая природа возможна всего лишь в двух часах езды от Нью-Йорка на автомобиле».
«В газетах опять о Вьетнаме…»
Последние две строфы публикуются по сборнику «Трое. Не размыкая уст» (Los-Angeles: Almanac Press, 1981).
«Островок наш ничего…»
«Мы на Вэлфере живем». Welfare – американское пособие по безработице. В известном смысле провидческое стихотворение, если обратить внимание на строки: «Продавай старик Манхэттан / И гори дурак огнем ‹…› Загремишь и запылаешь / Вспомнишь наши имена!» Манхэттен действительно загорелся, загремел и заполыхал вследствие террористического акта 11 сентября 2001 года. Знаменательно, что этот день Лимонов встретил в тюрьме, о чём напишет потом в книге «В плену у мертвецов» (2002): «Когда я взглянул на экран, там горела чёрными клубами башня World Trade центра. Во, вздор какой! – где же “Новости”? – подумал я и сдвинулся по шконке, предполагая сменить программу. Но прежде я включил звук. Диктор, заикаясь, говорил о страшной катастрофе, упомянул самолёт, и я понял, что самолёт влетел в здание Мирового Торгового Центра. “Нам неизвестно, что это за самолёт, и почему он отклонился от курса”, – провещал диктор. Последовала пауза, и затем диктор закричал, задыхаясь: “Второй самолёт! Летит!” Через мгновение я увидел, как в башню World Trade центра номер два воткнулся игрушечный аккуратный самолётик, и, расплескавшись, вышел из Мирового Торгового с другой стороны в форме клякс и капель на экране!
Позднее эти кадры тиражировали вновь и вновь телестанции всего мира. Самолётик тысячи раз влетал в башню, как в кремовый торт, и, расплескавшись, вылетал из тела башни на противоположной стороне. Голубые небеса, чёрный дым над макушкой другой башни. Чистенькая аккуратная картинка. Два самолётика как сперматозоиды пробили плоть двух рослых 110-этажных американок, изнасиловав United States of America. Известная пуританская целка получила два shots of sperme. Чья сперма? Чужаков, разумеется. Но на то оно и изнасилование, что чужаки хотят остаться анонимными.
Вчера, десятого сентября, на прогулке, я услышал, как по радио сказали, что десятое – день святого Саввы Псковского и святого Вениамина. Моя фамилия – Савенко – происходит от имени Савва, а отца моего зовут Вениамин. Десятого на прогулке, вчера, я приободрился, получив такую защиту в важный для меня день. В четверг утром, я знал, уже появилась бумага Генеральной Прокуратуры, заменяющая мне арест на освобождение под подписку о невыезде. Я понял, что будет тяжёлая битва, раз мобилизованы такие силы. Дело в том, что я не верил, что меня отпустят. Вопреки очевидным фактам моё тело говорило мне “нет”. И уже после 20 часов, за два часа до отбоя мне сунули-таки в кормушку бумагу. “Ознакомьтесь и подпишите!” Письмо следователя подполковника Шишкина к начальнику изолятора полковнику Кирюшину: “Сообщаю, что 10 сентября 2001 года, заместителем Ген. Прокурора РФ, Государственным советником юстиции 1-го класса Бирюковым Ю. С. срок содержания под стражей следственно-арестованного САВЕНКО Э. В. продлён до 8 месяцев и 3 дней, т. е. до 11 декабря 2001 года”. Святой Савва, святой Вениамин, семейные святые, не сдюжили. Борьба сил Зла с силами Добра закончилась победой сил Зла…
И вот менее чем через сутки силы Зла поражены смертельными сперматозоидами. С Америкой у меня были старые счёты. Мой первый роман вышел в Германии под заголовком “Fuck off, Amerika!” ‹…› Будете знать, палачи, как продлевать срок заключения под стражей следственно-арестованному Савенко Эдуарду Вениаминовичу в день святых Саввы и Вениамина!»
«Уже шестое февраля…»
«Ты не ходил бы – ты бы лёг. / Ах не мочил бы бледных ног!» – аллюзия на известный моностих В. Я. Брюсова «О закрой свои бледные ноги».
Лето 1977-го
«С Джули-служанкою дружбу вертел…». Джули Карпентер, Julie Carpenter (р. 1955) – возлюбленная Лимонова. Выведена в романе «История его слуги» под именем Дженни: «Я уже не помню точно, сказал ли мне кто, что Дженни экономка, служанка. Может быть, даже она сама сказала, ведь она от меня и не скрывала этого, ведь я сам выдумал, что она хозяйка. Внешне я виду не подал, в лице не изменился, но внутри разволновался. Эдвард – “любовник гувернантки”. Даже вернее, поклонник. Помню, что слова “любовник хаузкипер”, “любовник служанки”, запали в меня глубоко, и я с тех пор о себе так и думал, иногда со злостью и отчаянием, иногда с бесшабашной гордостью отверженного. Вы знаете, гордость отверженного, на мой взгляд, может быть более пылкой, чем гордость аристократа и лорда чёрт знает в каком колене». Встречается также в стихотворениях «Вспоминаю семидесятые в Нью-Йорке» из сборника «Ноль часов» и «1977» из сборника «Мальчик, беги!».
«Если же Мэрианн вдруг приходила / Джойнт ирландка всегда приносила». В одном из интервью Лимонов рассказывал: «У моей подружки Джули была по дружка Мерелин, ирландка, и её бойфрендом оказался Марк Белл, который позже стал барабанщиком Ramones Марки Рамоном, а тогда играл у Ричарда Хелла». Речь о Мэрианн Флинт и Марке Стивене Белле. История этой супружеской пары в художественном варианте воспроизведена в рассказе «The Death Of Teenage Idol», где они названы Бриджит и Дуглас, под этими же именами фигурируют в романе «История его слуги».
«…И мальчик работал в тени небосводов»
«Во двор, в снеготу, в черноту, в сырость мира…». Снегота – окказионализм, позаимствованный у Алексея Кручёных, из его стихотворения «Зима» (1926):
Мизиз…Зынь…Ицив –Зима!..ЗамороженныеСтеньСтынь…Снегота… Снегота!..Стужа… вьюжа…Вью-ю-ю-га – сту-у-у-га…Стугота… стугота!..Начало («…И только Иван был чернее меня»)
«Мне Немченко Витька с похмелья играл / Любил меня Витька Карпенко / Сестра у него была полный отвал / В неё был влюблён друг мой Генка…». Виктор Немченко – приятель Лимонова харьковского периода. Также встречается в стихотворениях «Рыбки в тине…» и «О, виктор, виктор…» (том II). Виктор Карпенко, Карпеха – еще один приятель харьковского периода; у него была сестра Людмила. Как-то на Пасху к ним в гости попал Лимонов. В «Подростке Савенко» он описывал этот момент так: «В доме Эди-бэби ожидало по меньшей мере еще несколько десятков христосований, гостей за столом в большой комнате оказалось неожиданно много. Некоторые христосования были совсем не неприятны Эди, например, с большой и красивой девушкой по имени Люда. По виду она была на пару лет старше Эди-бэби и Витьки. Губы у Люды были мягкие. Обойдя всех за столом, Эди был уже профессиональным целовальщиком». Генка – вероятно, имеется в виду Геннадий Лях, приятель харьковского периода. См. комментарии к стихотворению «Ляхович Лях и Ляшенко…» (том I).
Фрагмент («Мы рот открыв смотрели на пейзажи…»)
«Ив Сен-Лоран наброшен на бедро». Ив Сен-Лоран, полное имя Ив Анри Дона Матьё Сен-Лоран (1936–2008) – французский модельер, самый популярный в мире высокой моды в 1960-е и 1970-е годы. Считается основателем стиля унисекс.
«Гляди на вёсла! О, Жолковский Алик…». Александр Константинович Жолковский (р. 1937) – российский и американский лингвист, литературовед, писатель, кандидат филологических наук. В его архиве сохранилось большое количество стихотворений Лимонова: все они приводятся в первом томе настоящего издания.
«И все провинциальные поэты…»
«Аркадий… Лёнька… Вовка…» – имеются в виду сотоварищи Лимонова, участники группы СМОГ – Аркадий Пахомов и упоминавшиеся в примечаниях выше Леонид Губанов и Владимир Алейников. Аркадий Дмитриевич Пахомов (1944–2011) – поэт. Автор книги «В такие времена» (М.: Прометей, 1989). Нередко упоминается Лимоновым в очерках-некрологах: «Аркадия Пахомова с нами не было. На Трубной площади мы с Величанским расстались. А Пахомов, оказывается, в ту ночь продолжил бесноваться. Он выпил ещё и разбил при помощи железной урны две витрины на Кузнецком Мосту. За что очутился в Бутырской тюрьме. Позднее он хвастался, что сидел в той же камере, что и Маяковский. В той или в другой, но он сидел в Бутырке, и были мобилизованы многие известные люди, чтобы вытащить Пахомова из тюрьмы. Вытащили всё же, хотя он и просидел несколько месяцев». («Книга мёртвых», «Гипсовый пионер и его команда»).
Жена бандита
«Как выросшая Брук Шилдс до отказу…». Брук Шилдс (р. 1965) – американская супермодель и актриса. В 1975 году в возрасте 10 лет приняла участие в откровенной эротической фотосессии Гарри Гросса для Playboy Press, снявшись совершенно голой. В начале 1980 года была самой молодой топ-моделью, когда-либо появившейся на обложке Vogue. Позже в этом же году актриса появилась в противоречивой теле- и печатной рекламе джинсов от Calvin Klein. В рекламном слогане Шилдс произносит фразу: «Вы хотите знать, что находится между мной и моими джинсами? Ничего!» К 16 годам, то есть к началу 1980-х, когда и писалось это стихотворение Лимонова, Шилдс стала одной из самых узнаваемых моделей в мире.
Людвиг («Ох и Людвиг-поляк, ну он и Людвиг!»)
Поляк Людвиг – приятель парижского периода. Лимонов характеризует его как «пьяницу, скалозуба и циника». В «Книге воды» он отметил, в какое время сошёлся с этим человеком: «Мои первые парижские связи были крайне беспорядочными. Только через несколько лет я почистил толпу вокруг себя, а первые года четыре меня окружали разношёрстные люди. Богема, анархисты, алкоголики, гомосексуалисты, лесбиянки, продавцы наркотиков, многодетные матери и проститутки. Я даже спал одновременно с Анн Анжени – редакторшей порножурнала и Кароль – её заместительницей, сразу с двумя. Надзирать за мной было некому. С февраля 1976 года я жил один. И к 1982 году у меня не осталось никаких моральных устоев, чему я был рад. Позднее они появились, и я жалею».
«И Анук Эмэ была там с ними…». Франсуаза Жюдит Сорья Дрейфус, известная под псевдонимом Анук Эме (р. 1932), – французская актриса. Обладательница премии «Золотой глобус». Снималась в самых известных кинофильмах Федерико Феллини – «Сладкая жизнь» (1959) и «Восемь с половиной» (1963).
14 июля («Инспектор тюрьмы и начальник работ…»)
14 июля – французский национальный праздник День взятия Бастилии.
Зависть («В камнях на солнце рано…»)
27 мая 2019 года Лимонов прокомментировал в «ЖЖ» и это стихотворение, и свои отношения с Иосифом Бродским: «Он больше всех подходил под категорию “выдающийся”, вряд ли “великий”, но “выдающийся”, да. Больше других понимал о жизни, как и мне, люди ему, я думаю, казались детьми. Я никогда ему не завидовал (я вообще никогда никому не завидовал, моё стихотворение “Зависть” – ироническое, уж поверьте, не нужно его трактовать, как идиотам, впрямую). Я безусловно Джозефа оспаривал, потому что он был полностью признанный поэт, а я – полностью непризнанный. Вообще-то у нас с ним существовала близость душ и восприятия, в которой я не сомневаюсь. Однажды он подарил мне здоровую американскую. сексуальную девку, что для мужчины конечно – поступок, от себя оторвать, с такими приветливыми словами: “Я пошлю тебе Эдик девку, у меня на неё здоровья нет, а тебе пригодится, она это любит”. Не стану её тут рекламировать либо, напротив, ей мешать жить, но я воспользовался его подарком. Я часто вспоминаю его строки из Римских элегий “про худощавую, но с толстыми ногами, которая стала жрицей, и беседует с богами”, а ещё душераздирающе средиземноморское “На рассохшейся скамейке – старший Плиний, дрозд щебечет в шевелюре кипариса”». Бродский и взаимоотношения с ним (как при жизни, так и после смерти Бродского) – для Лимонова мотив постоянный. В «Книге мёртвых», очерк «Ветхий Бродский – великий американский поэт»: «У него есть несколько стихотворений, которые я хотел бы написать. Это:
“Он здесь бывал,ещё не в галифе,в пальто из драпа, сдержанный, сутулый,арестом завсегдатаев кафепокончив позже с мировой культурой.”Это “На смерть Жукова”, это “Письма римскому другу”. ‹…› У Святого Иосифа была хорошая деловая хватка, попав куда надо, он эксплуатировал жилу до конца. Ему сопутствовала удача, уж казалось бы: что можно высосать из такой архаичной роли, как поэт в 20 веке, в его конце. А он высосал. И, высосав, защищал своё жестко и жестоко. Внешне он был некрасив и старообразен. У него был настоящий талант, хотя и архаичный, библиотечно-академический. Он – единственный из живших в моё время литераторов, кого я некогда выбрал в соперники. Единственный, с кем хотел бы поговорить долго и откровенно “за жизнь”, о душе, и всякие там космосы и планеты. Но он всегда уклонялся, боялся. Когда он умер, мне стало скучнее. Мне хотелось бы, чтобы он жил и видел мои последующие победы, пусть они и не лежат в области литературы. Существуют сведения, что Владимир Набоков стал писать прозу потому, что существовал его великолепный современник, поэт Ходасевич. Думаю, что и на меня оказало влияние то обстоятельство, что в мою эпоху работал поэт Бродский. Я ушёл в прозу, где у меня не было конкурентов. Впрочем, это лишь догадка. Такого решения – нет, я не принимал».
Иуда на Бродвее («Я шел по Бродвею, одетый в полковничий плащ…»)
В книге «В плену у мертвецов» Лимонов даёт такой комментарий к этому тексту: «У меня есть стихотворение “Иуда на Бродвее”. ‹…› Иуда является вторым по значению персонажем истории Христа. Вовсе не апостол Пётр, лысый бородач, верный и мощный камень, и не Павел, и ни оба они вместе. Да, они построили христианскую церковь, но, если бы не они, какой-нибудь другой апостол построил бы: апостолы были способные люди. А вот без Иуды, целующего Христа, чтобы выдать его Синедриону – тогдашнему ФСБ – и людям Понтия Пилата, без Иуды не состоялся бы Христос. Поскольку непреданный, неарестованный Христос не предстал бы перед судом Синедриона и, соответственно, не был бы распят. Не умер бы на кресте и не воскрес бы впоследствии. То есть роль Иуды из Кариота – это роль делателя Бога, богосоздателя. Это уже звучит страшновато – “богосоздатель”, ибо предполагается, что создавший Бога, возможно, выше стоит в иерархии, чем сам Бог».
Парижские стихи. Баллада парка Лобо («Пахнет бензином над бурой водой…»)
Стихотворение датировано: Париж, 1981 год.
«В парк вдруг заходит печальный Никто / Член показать из пальто // ‹…› Мы уцепились… И вот на пальто / Кончил за всех нас Никто…» – эти строчки можно воспринять как аллюзию на Иосифа Бродского и его известное стихотворение «Лагуна» (1973):
И восходит в свой номер на борт по трапупостоялец, несущий в кармане граппу,совершенный никто, человек в плаще,потерявший память, отчизну, сына;по горбу его плачет в лесах осина,если кто-то плачет о нем вообще.«Я ходил в супермаркеты вместо дворцов…»
«Я ходил в супермаркеты… Там как Мельмот / Я топтался часами». Имеется в виду главный герой романа «Мельмот Скиталец» Ч. Р. Метьюрина (1782–1824).
«Демонстранты идут по майской земле…»
«Две книжки Фройда читает наш сын». Зигмунд Фрейд (1856–1939) – австрийский психолог, психиатр и невролог. Лимонов называет его Фройд – и это более верная транскрипция, если брать во внимание звучание фамилии на немецком языке. О Фрейде Лимоновым написано эссе «Доктор Фройд» в книге «Священные монстры» (2003): «Часть его выкладок, возможно, неверны. Ну и что с того? На самом деле он проделал крайне важную для человечества работу: дал названия некоторым инстинктам и желаниям, некоторым движениям и отвращениям, организовал сексуальный мир. С этим миром нужно ведь было что-то делать». На Фрейда Лимонов ссылается в публицистическом дневнике «Убийство часового» (1992), доказывая, что агрессия – врождённое и неотъемлемое человеческое качество.
«Добавив Гамсуна книгу “Голод”». «Голод» (норв. Sult) – первый роман норвежского писателя Кнута Гамсуна (1859–1952), полное издание которого появилось в 1890 году. Его также называют первым модернистским романом. Из романа Лимонова «Молодой негодяй»: «– Коллектив – козье племя, – сказал Эд. – Худшие – это коллектив. Слабейшие. Они объединяются, чтобы угнетать и не давать развернуться лучшим. Кнут Гамсун, Юрка, сказал в одной своей пьесе, что рабочих следует расстреливать из пулемётов.
Юрка даже задохнулся от ярости и расстегнул пуговицу под горлом. Его двухнедельные усы гневно задвигались под носом.
– Фашист был твой Кнут Гамсун. Он приветствовал Гитлера!
– Писатель не может быть фашистом. Он писатель, и всё тут. Кнут Гамсун очень хороший писатель. Ты “Голод” читал, Юрка? (В те времена Эд ещё считал нужным выгораживать Гамсуна от обвинений в фашизме. Сейчас он равнодушно заметил бы: “Ну фашист и фашист! Это было его личным делом”. Было, потому как он умер. Об Эзре Паунде и Селине Эд еще не слышал, романы же и пьесы Гамсуна успели перевести на русский до и сразу после революции.)»
Доктор Джакиль и мистер Хайд
Сюжет восходит к «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» – фантастической повести английского писателя Роберта Л. Стивенсона (1850–1894).
День X («Сегодня лидер оппозиции…»)
Две строфы, начинающиеся строчками «Капрал Родриго жадно держится…» и «Сейчас он вскочит. Вдруг оденется…», ранее не входили в оригинальную книгу «Мой отрицательный герой» и публикуются по изданию «Стихотворения» (Екатеринбург: Ультра. Культура, 2005).
Стихотворения из разных книг (1977–2001)
Наташа («Это кто идёт домой…»)
Стихотворение не в полном виде (всего должно быть 12 строф) появляется в романе «Подросток Савенко» в следующем контексте: «“Наташу” Эди написал после Пасхи у Витьки Немченко. Вообще-то Эди не собирался читать “Наташу” и конферансье её не показывал. Но теперь, стоя лицом к лицу с тысячами людей, он подумал: а почему бы и не “Наташу”? Слушателям она всегда нравится. Он только не будет читать последнюю строфу, там про шпану, а так – что, конферансье и дружинники его с эстрады, что ли, стянут?» Отчасти похоже на стихотворение «На том месте где раньше стояло…» из сборника «Прогулки Валентина» (том I).
«По пустынным бульварам ночных городов…»
Это незаконченное стихотворение возникает в рассказе «Личная жизнь» из книги «Чужой в незнакомом городе». Там Лимонов подробно рассказывает о нём: «Когда придёт мой последний час и буду я умирать, хрипя кровью, я знаю – я вспомню не лицо матери, не губы любимой, но ночную улицу супергорода и себя, одиноко шагающего в темноте, подняв воротник плаща. Когда-то, блуждая по Нью-Йорку, я придумал стихотворение. Оно осталось незаконченным, потому что я решил его не допридумывать. Что-то испортится, если допридумаю. ‹…› Всё-таки это больше о женщинах, чем о городах. Однако начало меня возбуждает. Что-то мне в нём удалось вечное…»
«Мою девушку из машины…»
Это стихотворение возникает в романе «Это я – Эдичка», где автор даёт его в следующем контексте: «Попался [Саня Красный] без меня – сел в тюрьму за попытку изнасилования женщины, с которой он до этого много раз имел любовь. В тюрьме он работал на кухне и… писал стихи. Когда он вышел – его хорошо и глубоко пырнули ножом. “Не помогло и мое сало!” – жаловался он мне, когда я пришел к нему в больницу. Он был добрый по отношению ко мне, он поощрял меня к писанию стихов и очень любил стихи слушать. По его просьбе я несколько летних сезонов подряд на городском пляже читал изумлённой толпе стихи, приблизительно такого содержания ‹…› Смешно и грустно читать эти стихи, написанные 16-летним человеком, но я вынужден признать перед самим собой, что есть в них неприятно-пророческая нотка – выебал мир мою любовь – мою Елену, и именно эти – с крутыми затылками – бизнесмены и коммерсанты ебут сейчас мою Еленушку…»
«А утром начальник, стесняясь, сказал…»
Это незаконченное стихотворение возникает в романе «Подросток Савенко». Лимонов подаёт его в такой ситуации: «Гришка же загадочно улыбается и посматривает на Эди. Эди-бэби чувствует, что Гришка в этот момент имеет над ним несомненный психологический перевес, потому, чтобы скомпенсировать себя за Гришкин перевес в области трансцендентного, чтобы Гришка не загордился, что в нем “темные, непонятные ему самому силы” (его выражение) толкают его на убийство, Эди-бэби читает ему только что написанные стихи о милицейском автомобиле, в котором Эди-бэби везут в тюрьму и на расстрел ‹…› Закончить Эди-бэби не успевает, потому что Гришка останавливает его как всегда идиотским Тришкиным вопросом: “Кто сука, начальник или Светка?” – спрашивает Гришка ехидно. “При чем здесь Светка? – говорит Эди. – Это же стихи”. “Нужно выражаться яснее”, – поучительно выдавливает из себя Гришка. К Эди-бэбиным сочинениям он относится скептически, считая, что Есенина Эди-бэби все равно не переплюнуть, потому и незачем заниматься глупостями. ‹…› “Продолжай!” – говорит Гришка. “Не буду! – отрезает Эди. – Ну тебя на хуй, тебе что стихи, что не стихи, всё равно”».
«На студёном ветру ледяном…»
Стихотворение появляется в книге «Дневник неудачника».
«Я целую свою Русскую Революцию…»
Стихотворение появляется в книге «Дневник неудачника». Из рассказа «Женщина, вдохновлявшая поэта»: «Мне журнал “Sunday Times” присудил бронзовую медаль наглости. По поводу моих строк, где говорилось, что я целую руки русской революции, журналист ехидно осведомился: “Не оказались ли в крови губы мистера Лимонофф после такого поцелуйчика?”» Речь идёт о выступлении Лимонова на первых в мире Поэтических Олимпийских играх, организованных Майклом Горовицем в 1980 году.
«Эдюшечка, Эдюшечка…»
Стихотворение появляется в книге «Дневник неудачника».
«Холодно в доме и сыро…»
В «Книге мёртвых» это стихотворение относится ко второй половине 1970-х годов: «Это было время, когда я ещё не совсем оправился от разрыва с Еленой, потому стихи были специфические». Логично было бы отнести данный текст к корпусу стихотворений из машинописного сборничка 1976 года, написанного специально для Елены Щаповой, но, по нашей информации, его там не было.
Итоги
Впервые было опубликовано в литературном сборнике «Russica-81» (New York: Russica Publishers Inc., 1982).
«О моя ветреная муза…»
Стихотворение публикуется по книге «Анатомия героя», где оно подавалось в таком контексте: «Душа воина может достаться мальчику из какого-нибудь Салтовского поселка в украинской степи, мальчику, затерянному среди чумазых рабочих. Мало-помалу он начинает УЗНАВАТЬ свою душу. Читая книжки, мальчик чувствует, на ЧТО его душа отзывается. В возрасте 14 лет я написал вот какое стихотворение ‹…› Увы, большую часть текста я забыл, стихотворение, без сомнения, старомодное, наивное, неоригинальное, но вот взвивающаяся во имя дружбы и любви шпага не совсем обычна».
«Anarchists and fascists…»
Стихотворение публикуется по книге «Анатомия героя», где оно подавалось в таком контексте: «Больше десяти лет тому назад сочинял я для своей подруги Наташи текст песни; так незаконченной она и осталась, и нереализованной.
Текст на английском, а перевод (с той разницей, что по-английски в рифму) такой:
Анархисты и фашистыВзяли город.Порядок новый.Анархисты и фашисты,Молодые и красивые,Маршируют по авеню.Пути творческого воображения неисповедимы, и никакая наука и сегодня не умеет толком объяснить связи между текстом, воображением, личностью автора и тем паче социумом. Ничто в далеком 1982-м не предвещало, казалось, сегодняшних идеологических союзов, но поэты (я считаю себя в первую очередь поэтом, темперамент у меня поэтический) обладают даром предвидения. Дар предвидения – это не дача, дачей можно похвалиться, пригласив гостей. Дачи у меня нет, вот хвалюсь даром Божьим».
«…Однажды…»
В книге «Убийство часового» Лимонов рассказывает, как появилось это стихотворение: «У каждого сильного эпизода жизни есть своя мелодия. Там, в декабре, на Балканах звучала своя, балканская, военная… По приезде в Белград я попытался, не умея музыкально, нотами, записать ее стихами. Вот что получилось, такой себе фрагмент, как бы подойдя к пианино, клавиши трогает неумелый музыкант ‹…› Там, в войне, среди людей с красными руками и обветренными лицами (декабрь 1991 года был необыкновенно холоден, до –10 ℃, и это в стране, граничащей с Грецией!), среди полинялых армейских курток, шинелей и плащей и мой затасканный бушлат был уместен, сливался с ними. Я был одним из них, и мне было хорошо и тепло принадлежать, пусть на короткое время, к людям войны».
«Старый фашист (Пьер Грипари)…»
Пьер Грипари (1925–1990) – французский писатель, театральный критик, лауреат премии Вольтера и Французской академии. Для массового читателя Грипари остался известен как детский писатель: его самая популярная работа – «Сказки улицы Брока» (1967). Грипари был членом Французской коммунистической партии, но после речи Никиты Хрущёва в 1956 году отошёл от неё. Его взгляды сместились в сторону крайне правых идей; а частая критика монотеистических религий (в том числе иудаизма) заставила говорить о нём как о фашисте.
«…посоветовавший мне прочесть Нерваля». Жерар де Нерваль (1808–1855) – французский поэт-романтик, прозаик и переводчик.
«Я потерял Наташу». Наталия Георгиевна Медведева (1958–2003) – российская певица, писательница, журналистка. Третья жена Эдуарда Лимонова.
«Не удалась попытка Денара / отбить Коморские острова». Робер Денар, более известный как Боб Денар (1929–2007) – французский военный и наёмник, участник ряда вооружённых конфликтов в странах Африки и Азии. Деятель геополитического проекта Франсафрика. В 1978–1989 годах – командующий гвардией президента Коморских островов. Был осуждён за принадлежность к организованному преступному сообществу. Получил прозвище Король наёмников. Денару посвящён очерк «В своей постели» («Книга мёртвых – 2. Некрологи»).
«И умер Миттеран фараон…». Франсуа Морис Адриен Мари Миттеран (1916–1996) – французский государственный и политический деятель, один из лидеров социалистического движения, президент Франции с 1981 по 1995 год.
«Когда себя введу…»
Стихотворение датировано: апрель 2000 года.
«Ноль часов» (2002–2006)
В тюрьме
«Страшно проснулся: пустая тюрьма…»
Посвящено Насте. Анастасия Лысогор (р. 1982) – возлюбленная Лимонова, он называл её «девочка-бультерьерочка» (на протяжении их отношений у неё было несколько бультерьеров). Ей посвящены стихи из этого сборника – «Пойти бы погулять с блондинкой…» и «Когда-нибудь, надеюсь, в ближайшем же году…»; а также она является героиней стихотворений «Собака толстая храпит…», «Объявление что ли дать?» и «Писька должна быть как кипяток».
В очерке «Мои быстрые годы» (из книги «Апология чукчей») он вспоминал время их знакомства: «В июне 1998 года пришла вступать в нашу партию Настя Лысогор, хорошенькая, как ангел, и мы очаровались друг другом, хотя разница в возрасте у нас была вопиющая – 39 лет!» В романе «В Сырах» (2012) Лимонов добавляет подробностей совместной жизни и в нескольких штрихах рисует портрет Лысогор: «Она всегда была такой себе девочкой с окраины, злой и немного нелепой. Маленького роста, блондинка, с пристрастием к проклятым российским панк-типажам, ну знаете, мёртвенькая Янка Дягилева, ещё живой тогда, но крепко качавшийся Егорушка Летов… Позднее её бросило к Мэрлину Мэнсону. Перед самым моим арестом в нашей квартире, в прихожей, она, помню, повесила бесовский портрет его с разными глазами. ‹…› Она, действительно, продавала мороженое, а потом трудилась в зоомагазине, пока я сидел. Чудаковатая девочка, однажды она в конце рабочего дня раздала бесплатно оставшееся мороженое детям и старушкам. (“Оно всё равно таяло!” – пояснила она мне, рассказывая эту историю.) За что её с треском и скандалом выгнали, удержав стоимость розданного мороженого при расчёте. С зоомагазином у неё тоже не сложились отношения. Она встала на сторону зверей, и хозяин её уволил».
Анастасия училась в Литературном институте. Лимонов вспоминал о тогдашнем ректоре Литинститута Сергее Есине: «Где я с ним познакомился? Чёрт его, не помню. Помню только, что первый и последний раз в жизни воспользовался личной связью с ним для того, чтобы устроить маленькую Настю в литературный институт.
Я ему сказал, что она дико талантлива. И дал её тексты. Плохо тогда неоформленные в книгу, но куски её текстов с восклицательными знаками.
Хотя был уже август (1998 год), её тексты в Литинституте прочла приёмная комиссия, и её взяли, решили взять, спасибо Сергею Николаевичу.
Сейчас он умер, и Настя из моей жизни ушла (точнее, я сам её ушёл), и вот сижу я и делаю единственное, что мне лучше всего удаётся, – пишу, скользя шариковой ручкой по дешёвой бумаге, воссоздаю не такое уже давнее, хотя уже и несвежее – 20 лет, прошлое.
– Берём твою пассию! – сказал мне Сергей Есин, когда я пришёл к нему за результатом. – Очень уж талантлива. Нельзя не взять». («Свежеотбывшие на тот свет», «Ректор»).
Их отношения в 2004 году закончились. В 2005 – вышла книга «Настя и Наташа» в издательстве «Запасный выход», в которой под одной обложкой оказались роман «Настроение зла» Анастасии Лысогор и пьеса (кинозарисовка) «Жизнь в ноу фьючер» Натальи Медведевой.
«А под ногами с крутого холма / …Бактрия и Согдиана». Бактрия – историческая область, на сопредельных территориях современных Таджикистана, Узбекистана и Афганистана. Согдиана – древняя историческая область в Центральной Азии, в восточном междуречье Окса (Амударья) и Яксарта (Сырдарья), в центре Зарафшанской долины. Ныне на бывшей территории Согда существуют Узбекистан (где располагался центр Согдианы – город Самарканд) и Таджикистан (территория Согдийской области), Южный Казахстан и Кыргызстан.
«Принцем Тамино, с винтовкой и ранцем…»
Стихотворение датировано: 2002, Лефортово.
Принц Тамино – главный герой оперы «Волшебная флейта» Моцарта (либретто Э. Шиканедера).
«Кози фан тутте» – «Так поступают все женщины, или Школа влюблённых» (итал. Così fan tutte, ossia La scuola degli amanti) – опера-буффа Моцарта на итальянском языке (либретто Лоренцо да Понте).
«Ди Зауберфлёте» – собственно, «Волшебная флейта» (Die Zauberflöte).
В эссе «Опера и балет» из книги «Контрольный выстрел» Лимонов рассказывает историю создания этого стихотворения: «Лучшие оперы – это конечно же оперы Моцарта: его несравненный “Don Giovanni”, он же Дон Жуан, о Дон Жуане естественно, “Cosi fan tutte” (“Так поступают все”) и восхитительная “Die Zauberflote” (“Волшебная флейта”). Все они написаны в конце XVIII века. Историю Дон Жуана знает весь мир и русские тоже. “Так поступают все” – история о том, как два офицера – Феррандо и Гульельмо – решают испытать верность своих невест Дорабеллы и Фьердилиджи. Ну, а “Волшебная флейта” – это история о том, как принц Тамино играет на флейте, способной управлять человеческими страстями. В связи с принцем Тамино: австриец, как и Моцарт, Гитлер (на самом деле они два самых великих австрийца – Моцарт и Гитлер). И если уж кто и был способен управлять человеческими страстями – это Адольф Гитлер, как принц Тамино. Раздумывая над этим в один из тюремных вечеров в камере № 13, я написал следующее неполиткорректное стихотворение ‹…› Причудливое моё произведение упоминает рисующего “домы в руино” Гитлера совсем не по причине рифмы. Будучи связным между линией фронта и штабом своего подразделения (Гитлер добирался до фронта на самокате-велосипеде). Гитлер имел в Первую мировую достаточно времени, чтобы рисовать. Его наброски и акварели отдают предпочтение историческим монументам, потрескавшимся и разрушающимся. В рисунках Гитлера есть одновременно историзм Клода Лоррена и дух мистического сюрреализма, прославивший позднее де Кирико».
Саратовский централ («Тюрьма шумит от двери до двора…»)
В книге «По тюрьмам» Лимонов объясняет это стихотворение следующим образом: «Ещё в августе, в первые месяцы своего пребывания на третьяке я начал, помню, записывать звучавшую тогда в голове моей мелодию словами. Я так и не закончил это стихотворение, но вот что успел записать: “Тюрьма шумит от двери до двора, / С утра вползает влажная жара…” В процитированной культяпке стихотворения верно замечено, что тюрьма поёт. Любое место страстей и страданий поёт по-своему. Мне была знакома одинокая государственная печаль Лефортово, а третьяк поёт нашими страстями, его подневольных обитателей».
Смерть Александера («Цветут болота Вавилона…»)
Александр Македонский (356–323 годы до н. э.) – царь Древней Македонии из династии Аргеадов (с 336 года до н. э.), выдающийся полководец, создатель мировой державы, распавшейся после его смерти.
«Царь пьёт за прах Гефестиона…». Гефестион (356–324 годы до н. э.) – ближайший друг Александра Македонского и один из его полководцев.
«Ему мудрец Калан когда-то / Предрёк что нет, не смерть солдата / Найдёт. Но смертью вавилонен / Он будет в городе разврата». Калан – индийский мудрец, согласившийся покинуть родину и стать советником Александра Македонского.
Македонский упоминается также в стихотворении «Об империях».
«К своей невесте Пелажи…»
«К своей невесте Пелажи / Маркиз де Сад спешит». Донасьен Альфонс Франсуа де Сад (1740–1814) – французский аристократ, политик, писатель и философ. Был проповедником идеи абсолютной свободы, которая не была бы ограничена ни нравственностью, ни религией, ни правом.
Ухаживал за младшей дочерью президента налоговой палаты Франции – господина де Монтрей, но тот выдал за де Сада свою старшую дочь – Рене-Пелажи Кордье де Монтрей. 17 мая 1763 года состоялась свадьба. Однако де Сад не оставил прежней жизни и продолжил посещать дома терпимости. И уже 29 октября 1763 года за свои гуляния он был заключён в башню Венсенского замка, откуда спустя месяц был выпущен и сослан в Нормандию.
Упоминается также в стихотворениях «Петербург» («Меня привлекают твои наводнения…») из этого же сборника, «Де Сад и La Jeunesse» из книги «Золушка беременная», «Мой принц, мой сын!» («Мой сын и белокур и нагловат») и «Ресторан, там где zoo-магазин был…» из книги «А старый пират…», «Ну вот и состоялась порка!» из книги «СССР – наш Древний Рим» (все стихотворения находятся в четвёртом томе).
4 февраля 2003 года
Наталья Медведева умерла во сне 3 февраля 2003 года на сорок пятом году жизни. По данным врачей, смерть наступила в результате инсульта.
Историю этого стихотворения Лимонов рассказывает в книге «По тюрьмам»: «Наташа – красавица, как с полотна Брюллова, – умерла в ночь со 2-го на 3 февраля. Так как я с нею не разведён, то получилось, что я стал вдовцом. Я узнал о её смерти очень рано утром 4 февраля. Я стоял уже в тулупчике, готовый ехать на суд-допрос, похрапывали сокамерники, когда в 6:30 в “Новостях” НТВ сказали: “Умерла Наталья Медведева, жена Эдуарда Лимонова, “чёрная звезда, леди русского альтернативного рока”, “странная женщина””. Отмучилась Наташечка, подумал я.
Сказали: “Умерла во сне”. Бородатый сожитель и бородатый брат Наташи, оба Серёги показались на экране. Кинокамера облизала её кассеты и вещи. Бесполезные теперь для неё. ‹…› Сожитель сообщил, что отсутствовал несколько дней, а когда явился домой, Наташа спала. Он потряс её, оказалось, она мертва. Корреспондентка “Комсомольской правды” задала вопрос: “Что же случилось с Наташей? Слухи уже поползли, говорят, что виной всему наркотики”. Сожитель отвечал: “Наташа любила и могла выпить, это – да, хотя запойной никогда не была. А наркотики – нет, исключено. Этим она не интересовалась. Знаю точно, потому что сам когда-то увлекался по молодости, но потом прошло”. ‹…›
Сожитель врал во спасение её и своей репутации в глазах газетно-телевизионной аудитории обывателей. Он стеснялся вынести их совместный нарко-алкогольный стиль жизни с Наташей на свет. Наташа, красавица, как с полотна Брюллова [– аллюзия на стихотворение Михаила Кузмина «Первый удар» из сборника «Форель разбивает лёд», чрезвычайно ценимого Лимоновым. – Сост.], была запойной. Я прожил с ней 13 лет, уже с 1988 года она наблюдалась у врача, пила ежедневно под моим присмотром противоалкогольные таблетки Esperale. ‹…›
Я не утверждаю, что она умерла из-за меня, за меня. Но страшный срок, запрошенный мне прокурором, перевесил чашу весов. Послужил последней каплей. Чего вдруг иначе она умерла в конце вторых суток после того, как мне запросили приговор? Что, ей было мало других дней? Она меня всегда очень любила и к тому же уважала. Устала и ушла. Правильно сделала. Я был её зеркалом. Она сделала всё, что могла. И больше уже ничего не могла. А зеркало задёрнул чёрный флёр 14 лет.
Сейчас из неё будут делать культовую фигуру. Женщин такого стиля в России не было уже лет семьдесят. Проклятая леди, чёрная звезда, пропащая душа.
Возвращаясь четвертого февраля из областного суда, зэка Савенко записал в стакане коряво первые стихотворные строчки, а дописал их уже в хате 156, скорчившись на шконке. Своеобразное прощание, тихая шизофреническая песенка умершей».
«Пахнет еда экзотических стран…»
Стихотворение датировано: 2003, Саратовский централ.
«Вечером у сквера…»
Стихотворение датировано: 2003, Саратовский централ.
«Тайны мистических малолеток…»
Стихотворение датировано: 2003, Саратовский централ.
После тюрьмы
«Я помню стихи о России…»
Стихотворение датировано: 23 октября 2003, после тюрьмы.
Бухара 1919 и далее в будущее («Горячий город Бухара…»)
Имеются в виду события 1917–1925 годов, которые привели к ликвидации Бухарского эмирата, образованию Бухарской Социалистической Советской Республики, интервенции Красной армии на территорию республики и подавлению басмачества. Если речь идёт о взятии Бухары, то правильнее указывать не 1919, а 1920 год. 2 сентября М. В. Фрунзе послал В. И. Ленину телеграмму: «Крепость Старая Бухара взята штурмом соединенными усилиями красных бухарских и наших частей. Пал последний оплот бухарского мракобесия и черносотенства. Над Регистаном победно развевается красное знамя мировой революции».
Наташе I («Мы мало зрели парижских прикрас, Наташа!»)
«“Амора миа!” – пела Грейс Джонс, пантера, пантера…». Имеется в виду песня «Amado Mio» Грейс Джонс (р. 1948) – американской певицы, актрисы, модели. По тембру голоса Грейс Джонс очень напоминает саму Наталью Медведеву.
В очерке «Поспешает в направленье Рая мокрая Наташечка нагая» из второй «Книги мёртвых» Лимонов рассказывает о том, как появилось это стихотворение: «Я вышел из лагеря в заволжских степях и влюбился в мертвую жену. Я стал о ней навязчиво думать и видеть её в характерных для неё сценах. Сцен, на самом деле, в тёмных глубинах моей памяти много, я сам инстинктивно отобрал, видимо, самые сильные и яркие. ‹…› Углубляясь в тёмный колодец времени, нахожу её и себя в самом конце 80-х. Мы в нашей мансарде в доме 86, rue de Turenne. Вторая половина дня, вчера она была крепко пьяна, мы ругались и совокуплялись, ненавидя друг друга потом. Она пьёт красное вино, расплёскивая его по розово-грязному ковру, вылезла из-под одеял и нашего (я сам сшил его) красного с золотым серпом и молотом покрывала. Я ещё в постели, у стены, под покрывалом. На ней только красные трусы, сочные сиськи подрагивают, её венчает куст красных волос, она слушает, врубив на всю мощность, Грейс Джонс “Аморэ миа!” И подпевает: “Love me forever / And let's forever / To be tonight…” И танцует с грацией сильной тигрицы, рост сто семьдесят девять сантиметров. Из постели я любуюсь ею. И не останавливаю, не пытаюсь ругать за то, что вчера она напилась до дикости. Я понимаю, что она в экстазе. Вот как я эту сцену и Наташу вспомнил в стихотворении “Наташе-1”, написанном уже после тюрьмы ‹…› Выпив, она не устранялась, не спала, как обычные алкоголики. Она впадала в экстаз. Ноги она сбивала, потому что натыкалась коленками, икрами и щиколотками о нашу небогатую и немногочисленную мебель. “Аморэ миа” в исполнении чёрной пантеры, как её называли, Грейс Джонс – действительно мощный и глубокий гимн любви, любви вообще: не кого-то к кому-то, а гимн той трагической травле, которую партнёры устраивают друг другу. Ну да, это трагическая травля. Наташа пела вместе с Грейс, и её голос, низкий и надтреснутый, звучал как любовный вой, как каннибализм самой страшной пробы. Жаль, что Наташа не исполняла эту песню на людях и не осталось записи. Это был ее персональный вой и её суть».
Наташе II («Мы любили друг друга при Миттеране…»)
В том же очерке из второй «Книги мёртвых» Лимонов комментировал это стихотворение: «“Сдохла” и “девчонка” рядом, конечно же, вопият о моей скрытой нежности к ней. Грубость “сдохла” употребляется, чтобы не плакать. Родилась она 14 июля, в день взятия Бастилии, и утром нас будили тяжелые самолёты, летящие низко-низко над нами с военного парада на Елисейских полях».
«Да, Жискар-фараон, Миттеран-фараон / И Ширак-фараон, дальше – некто, кто он?..». Валери Рене Мари Жорж Жискар д'Эстен (1926–2020) – президент Французской Республики (1974–1981). Франсуа Морис Адриен Мари Миттеран (1916–1996) – президент Франции (1981–1995). Жак Рене Ширак (1932–2019) – президент Франции (1995–2007).
«Меня интересовали Ленин и Пугачёв…»
«Разину, Пугачеву, Ленину бьём поклон…»
Степан Тимофеевич Разин (1630–1671) – донской казак, предводитель восстания 1670–1671 годов, крупнейшего в истории допетровской России. Встречается также в стихотворении «У нас есть прошлое…» См. о нём комментарии к «Автопортрету с Еленой» (том I). Емельян Иванович Пугачёв (1742–1775) – донской казак, предводитель Крестьянской войны 1773–1775 годов в России. Часто встречается в текстах Лимонова. Подробней о нём см. комментарии к «Автопортрету с Еленой» (том I). Владимир Ильич Ленин (1870–1924) встречается не раз в текстах Лимонова. Подробней о нём см. комментарии к тексту «Мы – национальный герой».
«Собака толстая храпит…»
Стихотворение датировано: 2003, осень.
Героиня стихотворения – Анастасия Лысогор.
Про собаку по кличке Шмон, с которой начинается стихотворение, Лимонов оставил довольно нелестные воспоминания в романе «В Сырах»: «Я определил ему место в нише в длинном коридоре. Мы положили туда несколько диванных подушек, оставшихся после предыдущих жильцов, и он там подрёмывал, когда не бродил молча, топоча твёрдыми ногами по квартире. Судя по всему, у него был не злой, но тупой и медленный разум боевого животного, опасный уже тем, что был медленным. ‹…› В первую же ночь он полез к нам в постель. Потому что она приучила его щенком, пока я сидел в неволе, спать у неё в ногах.
“Шмон! На место! – сквозь сон вскрикнула она. – На место!” Результата не последовало. Вонючее животное влезло на нас и стало бесцеремонно расхаживать по нашим телам, разрывая простыни костяными когтями. Ей пришлось встать и вывести его. С тех пор мы закрывали ярко-синюю дверь на задвижку. Однако он ещё долго стучал ночами твёрдой башкой в дверь, пока не привык к новому порядку».
Объявление что ли дать? («Вот я вышел к тебе из тюрьмы…»)
Стихотворение датировано: новый 2004 г.
Героиня стихотворения – Анастасия Лысогор.
25 марта 2004 года («Умер отец мой сегодня днем…»)
Про отца Вениамина Ивановича Савенко (1918–2004) Лимонов писал часто и в различных текстах. Ему посвящён большой очерк «Конец капитана Савенко» из второй «Книги мёртвых». Вот несколько выдержек из него: «У меня сложилось такое впечатление, что отцу надоело жить достаточно рано. Ещё в 1989-м ‹…› Я видел его последний раз живым в 1994 году, высланный из Крыма, я подпольными тропами через Донбасс доехал до Харькова вместе с Тарасом Рабко. Тогда ещё подобное путешествие было возможным. Меня мало кто знал в лицо. Помню, мы стали говорить об армии. Он с горечью, глухо ограничился констатацией того, что “армию убили”. Уничтожили два её важнейших становых хребта: институт политруков и институт старшин. В целом же у него образовался подавленный менталитет побеждённого человека. ‹…› Самое интересное, что он не был ничем болен. Ему просто и банально надоело жить. Он ещё держался во время тех двух с половиной лет, которые я, его сын, провёл за решёткой. А когда вышел, Вениамин Иванович, видимо, решил, что его миссия на земле выполнена. Он лежал в лежку ‹…› 20 марта 2004 года отцу исполнилось восемьдесят шесть лет. Он чувствовал себя в этот день неплохо, даже выпил рюмку водки в честь дня рождения. 25 марта, через пять дней, около 13 часов дня, он повернулся на бок, часто-часто задышал и умер. Я пытался через немногих знакомых в Киеве получить разрешение на пересечение границы. Мне не удалось преуспеть. Если бы ещё было у меня больше времени… но мать куда-то торопилась, стариков, по-моему, не отправляют в морг, они лежат одну ночь у себя в доме, а затем сразу утром едут в пламя крематория. 26 марта отца кремировали. Двое нацболов, я их послал, Анатолий Тишин и девушка Ольга, даже не успели прибыть к похоронам. Приехали только на поминки».
Ещё о Вениамине Ивановиче Савенко можно прочесть в комментариях к стихотворению «Письмо я пишу своей матери…» (том I).
Принцесса («Королева в синем салопе…»)
Диана, принцесса Уэльская (1961–1997) – с 1981 по 1996 год первая жена принца Уэльского Чарльза, наследника британского престола, с 2022 г. – короля Великобритании под именем Карл III.
«Мне скучно. Мне ведомы тайны…»
Елена Петровна Блаватская (урождённая фон Ган, 1831–1891) – российская дворянка, гражданка США, религиозный философ теософского направления, литератор, публицист, оккультист и спиритуалист, путешественница. Блаватская объявила себя избранницей некоего «великого духовного начала», а также ученицей (челой) братства тибетских махатм, которых она именовала «хранителями сокровенных знаний», и начала проповедовать авторскую версию теософии.
«В земли носорога Егузея…»
Вместе со стихотворениями «Собака толстая храпит…» и «Объявление что ли дать?» в газете «НГ-Exlibris» было напечатано как цикл из трёх текстов – «Осень патриарха». Но в итоге одноимённый цикл сложился из других стихотворений и напечатан в данном издании.
В книге «Торжество метафизики» Лимонов описывал процесс создания этого стихотворения: «В пятом измерении – в мире мысли – начинает складываться в слова мелодия, поступающая из параллельного мира. Слова выступают из шума, шум внутренний, они освобождаются от бестелесности шума. Получается вот что: “В земли носорога Егузея / Шли мы, изумляясь и глазея, / тута-тита-тата, Егузей / Нам в глаза глядел из-за ветвей”. Пауза. “Твоя попа рядом колыхалась, / Маленькая ручка мне вцеплялась…” Повторим сначала, заключенный Савенко ‹…› Дальше, неумолимо скотская, следовала животная развязка, за которую мне было жгуче стыдно перед маленьким демоном, несмотря на то что она меня сама провоцировала и просилась. Дальше следовало: “А когда заканчивался день, я входил в тебя, как толстый пень…” Стыд! Забудем, мой ангел, эти непристойные строки. Я люблю тебя любовью чистой и горячечной. Она, конечно, признана человеками извращённой, ибо разве может быть любовь между базарной puzzle с портретом девочки-демона (ангела, конечно, ангела, потому что демона!) и заключённым шестидесяти лет с седыми волосами? Ну какая любовь между существом как будто бы живым ещё, мной, и тобой? ‹…› Ангелы-девицы не против сомнительных приключений в землях носорога Егузея с осуждёнными за организацию приобретения автоматов, боеприпасов и взрывчатых веществ сынами человеческими, да? А ведь меня ещё обвиняли в терроризме, в создании незаконных вооруженных формирований, в намерении свергнуть конституционный строй, но не доказали. С кем же ещё, как не со мной, тебе, такой изумительной, попавшей в линзу фотоаппарата необычного джентльмена Льюиса Кэрролла в нежном возрасте, с кем же ещё, как не со мной?»
Наёмники («Договорились. Воюем в Дарфуре..»)
Дарфур («земля народности фур») – регион на западе Судана, район межэтнического Дарфурского конфликта. В 1994 году разделён на штаты (вилаяты) Северный Дарфур, Западный Дарфур и Южный Дарфур.
Об империях («Там Юдифь к Олоферну идёт молода…»)
«Там Юдифь к Олоферну идёт молода…». Юдифь – героиня Ветхого Завета, спасшая свой родной город от нашествия ассирийцев. После того как войска ассирийцев осадили её родной город, она нарядилась и отправилась в лагерь врагов, где привлекла внимание полководца Олоферна. Когда он напился и заснул, она отрубила ему голову.
«Саломея, главу на блюде / Иоанна, танцует через года…». Саломея – иудейская царевна, героиня Нового Завета. Мать Саломеи состояла в связи с братом своего мужа Иродом Антипой, за что публично осуждалась Иоанном Крестителем.
«Там на меч Митридат упадает собой…». Митридат VI Евпатор (132–63 годы до н. э.) – царь Понта (120–63 годы до н. э.). Смерть Митридата происходила во время заговора. Его сыну Фарнаку присягнули воины, но вскоре заговор был раскрыт. Сына схватили, однако после заступничества стратега Менофана Митридат отпустил его. Тогда Фарнак решился на открытый мятеж. Пытаясь избежать пленения, Митридат принял яд, но тот не подействовал. И Митридат попросил своего телохранителя Битоита убить себя мечом.
«Там копье Александр бросает…». Александр Македонский (356–323 годы до н. э.) – царь Древней Македонии из династии Аргеадов (с 336 года до н. э.), выдающийся полководец, создатель мировой державы, распавшейся после его смерти. Ему также посвящено стихотворение «Смерть Александера».
«Клеопатра плывёт на корме через Нил…». Клеопатра правила Египтом на протяжении 22 лет и делила трон со своими братьями Птолемеем XIII и Птолемеем XIV (по традиции они были её формальными мужьями). В настоящем браке она была с римским полководцем Марком Антонием. Ей также посвящено стихотворение «Клеопатра» из сборника «Русско-американские стихи».
«Брут и Кассий на Цезаря-Бога…». Марк Юний Брут (85–42 годы до н. э.) – римский политический деятель и военачальник из плебейского рода Юниев, убийца Гая Юлия Цезаря. Гай Кассий Лонгин (86–42 годы до н. э.) – римский государственный деятель из плебейского рода Кассиев Лонгинов, известный в первую очередь как один из главных убийц Гая Юлия Цезаря.
90-е годы («Я пил ракию…»)
«Дружком Йована Тинтора я был / А Тинтор уже много натворил / Военным комендантом он служил / Но Президент поста его лишил». Йован Тинтор – бывший комендант Сараево, вместе с Радованом Караджичем формировал первое сербское сопротивление восстанию мусульман в Боснии, один из основателей Сербской Боснийской республики. В 2016 году задержан в Боснии и Герцеговине. Приговорён к 10 годам тюремного заключения.
«Осень патриарха»
Аллюзия на название известного романа Габриэля Гарсиа Маркеса. «Девочка в платье из ситца» – аллюзия на широко звучавшую в 1970-е годы песенку на мотив «Cigánybálban sok a roma» («Много гостей на цыганском балу») из репертуара Пишты Хорвата – венгерского исполнителя. Автор русского текста неизвестен; наиболее популярный в России вариант – исполнение легендарного шансонье Аркадия Северного.
Ночь перед coup détat («I am, I am, I am Борис…»)
Сoup détat – государственный переворот.
Вспоминаю семидесятые в Нью-Йорке («Сегодня ветер… снег… со снегом ветер…»)
«Уже не встретишь Уорхола в Нью-Йорке…». Энди Уорхол (1928–1987) – американский художник чешского происхождения, продюсер, дизайнер, писатель, издатель журналов и кинорежиссёр. В 1960-х годах был менеджером и продюсером первой альтернативной рок-группы The Velvet Underground. В очерке «Сломанный птенец и Лунный Чех» из «Книги мёртвых» Лимонов рассказывал о значении художника для его жизни: «Энди Уорхола невозможно было не заметить. Его лунные волосы альбиноса и характерное лицо делали его уникальным. В него стреляла женщина, Валери Салана, но он продолжал ходить по Нью-Йорку один, без телохранителей. Правда и то, что американцы совсем не знают своих художников или писателей в лицо. Актёров узнают, конечно, на улице, но только американских. Как-то я встретил его на улице, в бытовой ситуации. Он пытался позвонить из телефона-автомата, однако у него не было “дайма” – десятицентовой монеты. Я был с приятелем, художником-эмигрантом, и мой приятель дал ему дайм, получив от Уорхола “котер” – монету в 25 центов. Так как Уорхол стоял в ожидании, то моему приятелю пришлось отсчитать ему сдачу в 15 центов. Я не мог оставить это событие лежать в памяти втуне и ещё лет 15 назад запечатлел его в рассказе “Котер Энди Уорхола”. За несколько лет до встречи с Уорхолом на Мэдисон-авеню я купил его книгу “Философия Энди Уорхола”. Я учил по ней английский язык. Лёжа в траве в Централ-Парке. Это полезная и неглупая книга».
В книге «Мои живописцы» Лимонов высказывался уже о прямой деятельности Уорхола: «Все его Кэмпбэлл-супы – это, конечно, механическое, это Америка. А вот раскрашенные фотографии людей-символов: Мао, Мэрилин Монро, Кеннеди – это, конечно же, магическое искусство. ‹…› Занявшись изготовлением Мао, Мэрилин Монро, Джона Кеннеди как изготовлением икон, Уорхол по сути дела возводил Мао, Мэрилин Монро, Кеннеди в Богов. Как богиня любви чем, собственно, Мэрилин плоше Афродиты, а щекастый Мао слабее Зевса? Повсюду (и в механических работах Уорхола) у него бросается в глаза ненасытное желание размножить свои образы».
«Не пробирается весёлый Трумэн / Капоти…». Трумэн Капоте (1924–1984) – американский романист, драматург театра и кино, актёр; многие его рассказы, романы, пьесы и документальные произведения признаны литературной классикой, включая новеллу «Завтрак у Тиффани» (1958) и документальный роман «Хладнокровное убийство» (1966).
В том же очерке «Сломанный птенец и Лунный Чех» Лимонов рассказывает, как Трумэн Капоте случайно прочитал рукопись романа «Это я – Эдичка» и пожелал познакомиться с автором. Номер телефона Лимонову дала Татьяна Либерман, и он начал вызванивать американского классика. Спустя несколько недель это получилось: «28 ноября [1979] (многие даты забыл, а эту помню) я услышал в трубку квёлый усталый голос: Да, это Трумэн Капоте, или Кэпот, кто как произносит. Да, он разыскивал Эдварда Лимонофф, настолько манускрипт, те главы, что ему показали, его поразили и тронули. Он хотел бы увидеть автора, он рад, что я звоню, можно было бы увидеться через неделю, если хотите. Я находчиво соврал, что улетаю завтра в Париж. Я действительно решил улететь в Париж и стал копить для этого деньги. ‹…› Он пожаловался на то, что только вошёл в квартиру, едва успел вынуть ключ из двери, что месяц находился на излечении в госпитале, что он очень слаб. И он вздохнул. Я тоже вздохнул и парировал его доводы тем, что просто не могу улететь на континент, в Европу, не услышав его мнения о моём романе и его замечаний. Он должен понять меня, ведь он сам был молодым писателем. Пусть он представит себя, улетающего в Европу, а у него не получается встреча с Трумэном Капоте… Я сумел рассмешить его. Мы встретились в тот же день в баре на Первой авеню, практически на равноудаленном расстоянии от площади Дага Хаммаршельда и Саттон-сквер. Встреча продолжалась тридцать минут. Я пил пиво “Гиннесс”, он – какую-то водичку. Выглядел он следующим образом: серые брюки, чёрная куртка из искусственной блестящей ткани, под курткой – серая тишотка с длинным рукавом. Придя и садясь за столик, он размотал с шеи шарф. Я встал (я пришёл минут на десять раньше и волновался, выглядывая в окно) и пожал ему руку. В этот момент официант вдвинул под него сзади стул. Он был действительно усталый, тела было мало. Он был похож на выпавшую из гнезда птицу. Есть такие птенцы, без перьев, все в жилах, венах, кровеносных сосудах, им всего пара дней от роду, но выглядят они стариками. Вот такой был он. ‹…› “Перевод вашей книги местами хорош, – сказал он, – местами бездарен. Правда, я не прочёл её всю, – он поглядел на меня, – …не из недостатка интереса, – ответил он на мой невысказанный упрёк, – мне показали выбранные главы из вашей книги. Могу вас поздравить, Эди, вы очень хорошо начали. В моё время, когда я начинал, были другие нравы… – он задумался. – Америка – консервативная страна, я так и не смог сказать всего, что хотел сказать. Американцу, чтобы сказать всё, нужно уехать из Америки. Вы заметили, что все наши писатели мирового уровня были полжизни эмигрантами: Миллер, Хемингуэй… Эзра Паунд?” ‹…› “Здесь они вас обязательно опубликуют после французов”, – сказал он. И задумался: “Вы пока не представляете себе, что писателя преследуют его книги. Такая книга, как ваша, будет преследовать вас до конца ваших дней. Вы ещё не понимаете, что вы написали”».
«Даг Хаммершельд разбился в шейсят первом…». Даг Яльмар Агне Карл Хаммаршельд (1905–1961) – шведский государственный деятель, занимавший различные должности в министерстве финансов и Банке Швеции, а позже – в министерстве иностранных дел; с 1953 года до конца жизни – Генеральный секретарь Организации Объединённых Наций. Организатор первой миротворческой операции ООН (в Египте в 1956 году). Известен также как поэт, журналист и эссеист. Член Шведской Академии (с 1954 года). Лауреат Нобелевской премии мира 1961 года (премия была присуждена посмертно). Погиб в авиационной катастрофе в Северной Родезии во время миротворческой операции ООН в Конго. Точные причины и обстоятельства катастрофы до сих пор неизвестны.
«Не пробирается весёлой Джули… / Ах, Джули, Джули, нас ветра раздули / И умер наш приятель Леонид…». Подробнее про эту девушку см. комментарии к стихотворению «Лето 1977-го» («Лето прошло без особых утех…»). Леонид Александрович Комогор – сын репрессированного, боец-окруженец 2-й Ударной армии, з/к и ссыльный (1942–1956), с 1972 года в эмиграции. В романах «Это я – Эдичка», «История его слуги» и ряде рассказов выведен под фамилией Косогор. В «Книге мёртвых» – один из персонажей очерка «Герои моих книг».
Фотография («Воспоминания. Париж…»)
«Там в сорок лет я молод был / В плаще на крыше Растиньяком / Хромой Гасто запечатлил / На зависть снобам и макакам». Жерар Гасто, Gérard Gasto (р. 1960) – французский фотограф, приятель Лимонова парижского периода.
О драконах («Воспоминанье о драконах…»)
«И Дарвином на бриге в шторм / Учёный видит Scaly worm». Scaly worm – если дословно, чешуйчатый червь.
«Писька должна быть как кипяток…»
«Вот отчего мы расходимся, Настя…». Имеется в виду Анастасия Лысогор.
«Гёрл жила такая умная и злая…»
Посвящено Екатерине Волковой.
Храбрецы Интернета («Храбрецы Интернета – Великие Кормчие “мышки”…»)
«…коноплёвы и маляры равно глупы и убоги». Роман Евгеньевич Коноплёв (р. 1973) – российский и приднестровский общественный и политический деятель, медиаменеджер, аналитик и публицист. Автор книги «Евангелие от экстремиста» (2005). Игорь Олегович Маляров (1965–2003) – российский общественно-политический деятель, коммунист. Основатель и лидер нового Российского комсомола – 1-й секретарь Российского коммунистического союза молодежи (РКСМ) с 1993 года. В книге «Моя политическая биография» Лимонов писал о нём: «Однажды, помню, хотели познакомить меня с председателем Центробанка Геращенко. Сотрудничество с Российским Коммунистическим Союзом Молодёжи во главе с Маляровым (да-да, они входили в НБФ несколько месяцев) закончилось тем, что на вечере организации “День” мои национал-радикалы во главе с Барсуковым побили комсомольцев Малярова. Сам я при этой битве не присутствовал, уехал раньше».
«Хотя дугины тоже средь них истеричные есть…». Александр Гельевич Дугин (р. 1962) – советский и российский философ, политолог, социолог, переводчик и общественный деятель. Кандидат философских наук, доктор политических наук, доктор социологических наук. С 1993 по апрель 1998 года – идеолог и один из лидеров созданной Лимоновым НБП (ныне запрещённой в Российской Федерации).
«Хаусхоферы, Бисмарки спальных районов у МКАД». Карл Хаусхофер (1869–1946) – немецкий географ и социолог, основоположник германской школы геополитики. Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк-Шёнхаузен, герцог цу Лауэнбург (1815–1898) – первый канцлер Германской империи.
Римский папа умер («В дерьме и в муках умирает…»)
Имеется в виду Иоанн Павел II (1920–2005) – папа римский польского происхождения (в миру он был Кароль Юзеф Войтыла), предстоятель Римскокатолической церкви с 16 октября 1978 по 2 апреля 2005 года. Прощание с ним и похороны стали самой массовой чередой церемониальных событий в истории. 300 тысяч человек присутствовали на траурной литургии, 4 миллиона паломников проводили понтифика из жизни (более миллиона составили поляки). На его похороны съехались более ста глав государств и правительств.
Козетта («Я старый каторжник Вотрен…»)
Вероятно, в обращении к образам Козетты и Вотрена тоже можно разглядеть намёк на отношения Лимонова и Анастасии Лысогор.
«Я старый каторжник Вотрен / Где моя бедная Козетта?». Эфрази Фошлеван по прозвищу Козетта (фр. Cosette) – главная героиня романа «Отверженные» (1862) Виктора Гюго. Её имя стало символом детей-мучеников Франции, эксплуатируемых взрослыми. В романе Козетта также известна как Урсула, мисс Мадлен, Жаворонок и мадемуазель Лануар. Вотрен (Жак Коллен) – беглый каторжник по прозвищу «Обмани-Смерть», выдающий себя за испанца Карлоса Эррера. Один из героев Оноре де Бальзака, переходящий из текста в текст. Первое его появление произошло в «Отце Горио», дальше он появляется в «Утраченных иллюзиях» и «Блеске и нищете куртизанок».
«И шлем, что надевал Чкалов». Валерий Павлович Чкалов (1904–1938) – советский лётчик-испытатель, Герой Советского Союза (1936). Командир экипажа самолёта, совершившего в 1937 году первый беспосадочный перелёт через Северный полюс из Москвы в Америку.
«Док-Мартинсы куплю лихие». Dr. Martens (Docs; англ. Doc Martens) – обувная серия фирмы AirWair Ltd. В России девяностых и нулевых эти тяжёлые ботинки и сапоги были отличительной чертой неформалов, панков, скинхедов.
«Вы пронзительно красивы, о Екатерина!»
Посвящено Кате, то есть Екатерине Юрьевне Волковой (р. 1974) – российской актрисе театра и кино, певице, автору песен, модели. Волкова – последняя жена Лимонова, мать двоих его детей – Богдана и Александры. Встречается не единожды во многих стихотворениях Лимонова (преимущественно в четвёртом томе) и в его прозе. В этом сборнике ей посвящено стихотворение «Хорошо ебаться…» и обращены – «Надела женщина трусы…», «Love II» («Императора первым Зубов Платон…») и др.
«И у Вас больна Ваша дочка… / Вы трагичны как мать-одиночка!». У Волковой есть дочь от первого брака – Валерия.
Love II («Императора первым Зубов Платон…»)
«Императора первым Зубов Платон / Ударил табакеркой в левый висок». Платон Александрович Зубов (1767–1822) – активный участник заговора против Павла I, последний фаворит Екатерины II. Согласно «Запискам Н. А. Саблукова» из книги «Цареубийство 11 марта 1801 года» (СПб.: Издание А. С. Суворина, 1907), дело происходило следующим образом. Платон Зубов со своими подельниками ворвался в покои Павла I и потребовал во благо России отречься от престола. Император отверг это предложение. Начался спор на повышенных тонах. А дальше процитируем Саблукова: «В это время шталмейстер, граф Николай Зубов, человек громадного роста и необыкновенной силы, будучи совершенно пьян, ударил Павла по руке и сказал: “Что ты так кричишь!” При этом оскорблении император с негодованием оттолкнул левую руку Зубова, на что последний, сжимая в кулаке массивную золотую табакерку, со всего размаху нанёс правою рукою удар в левый висок императора, вследствие чего тот без чувств повалился на пол. В ту же минуту француз-камердинер Зубова вскочил с ногами на живот императора, а Скарятин, офицер Измайловского полка, сняв висевший над кроватью собственный шарф императора, задушил его им. Таким образом его прикончили».
Обращение к этой истории лишь одно из размышлений Лимонова о Павле I, которого он считал “самым интересным персонажем российской истории, впрочем, богатой на редкостных персонажей”.
«А Вы сидите в клубе “Шестнадцать тонн”». «Шестнадцать Тонн» – легендарный московский музыкальный клуб.
«И Вы сжимаете синий платок…» – аллюзия на советскую военную песню «Синий платочек».
Петербург («Меня привлекают твои наводнения…»)
«Дождём как тишайший Кибальчич промок…». Николай Иванович Кибальчич (1853–1881) – русский революционер, народоволец, изобретатель, участник последнего покушения на императора Российской империи Александра II.
«А после с Перовской я рядом качался…». Софья Львовна Перовская (1853–1881) – член Исполнительного комитета террористической организации «Народная воля». Непосредственно руководила убийством российского императора Александра II.
«А раньше с царем Гриневицким я лёг…». Игнатий Иоахимович Гриневицкий (1856–1881) – польский революционер, член подпольной революционнотеррористической организации «Народная воля», один из первомартовцев. Наиболее известен как непосредственный убийца императора Александра II.
«Мальчик, беги!» (2006–2008)
В оригинальной книге (СПб.: Лимбус Пресс, 2009) всё заканчивается послесловием. Мы же в рамках данного издания решили вынести его в самое начало, чтобы структурно соответствовать последующим сборникам.
Согласно публикации в газете «НГ-Exlibris» (от 21 декабря 2006 года), изначально книга должна была называться «Седой Ересиарх». И в дополнение к поэтическому высказыванию было подготовлено философское – «Ереси. Очерки натуральной философии» (СПб.: Амфора, 2008).
Стихотворения «Из глуби амальгам несозданных церквей…», «Леди Х» («Билеты Государственного банка…»), «О, девка ушлая! Вы мне моргали…», «Депутаты» («Паркет Государственной Думы…»), «Как азиатская луна» («С малышкой, тайской медсестрой…»), «Ребёнок купается в кислой среде…», «Конец 70-х» («Виски пью я, виски пью я…»), «Какое облако в окне…», «Колониальный сон» («От грустной мрачности судьбы…»), «Землетрясение и затмение» («Я был в Душанбе. Вниз упали картины…»), «Спасибо, сербский капитан!» («Хоть я на фронте пил вино…»), «Четвёртое сословие» («Наёмные рабочие…»), «О, волосатые мужчины…», «Русский пейзаж» («Девочка глупая как цыпленок…»), «Лепёшка» («Лепёшка-шан, лепёшка-шан…») и «Клуб» («Где дух таинственной сигары…») опубликованы в «НГ-Exlibris» (от 21 декабря 2006 года) и, соответственно, написаны не позднее заявленной даты.
В Государственном Литературном музее им. В. И. Даля хранится дневник Э. В. Лимонова, в котором находятся записи от 24 февраля до 26 апреля 2008 года (Ф. 503). Приведём несколько отрывков, касающихся данного сборника стихотворений:
«В моих книгах “Ноль часов” и “Мальчик, беги” (не издана) присутствуют аристократизм и гламур».
«Около 17 часов. Уже готовы 94 страницы стихотворений, т. е. уже есть стихотворная история. И я не могу ничего повернуть, потому что, если есть стихотворения истории конца отношений, то поправить ничего уже нельзя. Можно лишь оттянуть публикацию до после-рождения ребёнка (если ребёнок-плод ещё ею не ликвидирован).
Написанное – необратимо. Книга стихов “Мальчик, беги!”. Я вижу её в такой же обложке и такого же формата, как “Ноль часов”. Правда, Борис Бергер из Emergency Exit исчез».
«У меня 98 стр. книги стихов. Перечитал и нашёл, что в “Мальчик, беги” сильны киплинговские напевы, в т. ч. и в “сторону матери”, изучить бы, быстрее».
«Да, уже пару дней я закончил “Мальчик, беги”. 112 страниц. Тема в книге исчерпана, точка поставлена».
«Ты Анна умерла, а я живу…»
«Ты Анна умерла, а я живу…». Анна Моисеевна Рубинштейн (1937–1990) – первая жена Лимонова, художница-экспрессионистка, повесилась в 1990 году. Ей также посвящено стихотворение «1970-й» («Дожди идут, и денег нет…»).
«Наташа умерла, а я всё жив!». Наталия Георгиевна Медведева (1958–2003) – третья жена Эдуарда Лимонова, российская певица, писательница, журналистка. В этом томе ей посвящены и к ней обращены стихотворения «Где Сена долларом стремится…», «Н. Медведевой» («Ресторан, там где zoo-магазин был…»), «К Наташе Медведевой, о ящике…» («Да этот ящик нам служил…»), «Наташе Медведевой» («Несчастная самоубийца…»), «Она называла меня “Ли”…», «Девочки без тела» («Во глубине у скифския державы…»), «Наташе» («Весна на бульваре Распай!»), «Сколько я носил обручальных колец?» и «С войны в Абхазии привёз…».
Генка («Я помню Генку в “Лангустин”…»)
Геннадий Григорьевич Шмаков (1940–1988) – русский поэт, переводчик и балетный критик, специалист по творчеству Михаила Кузмина и Константиноса Кавафиса, автор биографий Жерара Филиппа, Михаила Барышникова и Наталии Макаровой. Переводил поэзию Верлена, Кокто, Пессоа, Дарио, прозу Пруста, Готорна и Г. Джеймса. Переводческую работу по Кавафису особенно ценил Иосиф Бродский, посвятивший Шмакову вторые «Венецианские строфы». Под именами «гей-литератор Володя» и Володя Шмакофф появляется в текстах Эдуарда Лимонова «История его слуги», «Муссолини и другие фашисты…», «Сын убийцы», «Мальтийский крест». Встречается в стихотворении «Вставай мой друг, обнаружь себя…» из сборника «Золушка беременная».
«Идя пешком от “Клозери” / Вы “Лангустин” легко найдёте…». «Клозери де Лила» (La Closerie des Lilas) – кафе на бульваре Монпарнас (дом 171), известное место встречи французской и европейской артистической богемы в конце XIX – начале XX века. Его завсегдатаями были Клод Моне, Огюст Ренуар, Альфред Сислей, Фредерик Базиль, Пабло Пикассо, Амедео Модильяни, Эрнест Хемингуэй и многие-многие другие.
В очерке «Обитатели квартиры на Колумбус-авеню» из «Книги мёртвых» встреча Лимонова и Шмакова в ресторане «Лангустьерри» описывается следующим образом: «Последний раз Шмаков приезжал в Париж, мы встретились и сидели в ресторане “Лангустьерри” на бульваре Монпарнас в том его конце, что выходит на бульвар Обсерватуар, в двух шагах от “Клозери де Лила”. В ресторане мы, естественно, ели лангустов. Генка был спокойный, остриженный, вполне гладкий, немного по-американски провинциальный. Я запамятовал год, в который это случилось, думаю, где-то между 1987-м и 1990 годами. Перемазавшись лангустом, мы неторопливо беседовали. ‹…› “А Бродский всех победил, Лимонов. Теперь он для тебя недосягаем. Получил-таки Нобеля”, – не преминул уколоть меня Шмаков. “Я не пишу стихов с 1982 года, Геннадий”, – заметил я. Думаю, он не знал ещё, что у него СПИД. Скорее всего, несколько меланхоличным его сделало определённое разочарование. ‹…› Это был последний раз, когда я видел его. На бульваре Монпарнас мы и расстались. Он пошёл в одну сторону. Я – в другую, к авеню Обсерватуар».
1977 («Виски пью я, виски пью я…»)
«У окна страдает Джули». Джули Карпентер, Julie Carpenter (р. 1955) – возлюбленная Лимонова. Выведена в романе «История его слуги» под именем Дженни. Упоминается также в стихотворениях из третьего тома настоящего издания – «Лето 1977-го» («Лето прошло без особых утех…») и «Вспоминаю семидесятые в Нью-Йорке» («Сегодня ветер… снег… со снегом ветер…»).
Фотография (Я и Настя) («Вышел из тюрьмы. Сидит на табурете…»)
Анастасия Лысогор (р. 1982) – возлюбленная Лимонова, он называл её «девочка-бультерьерочка» (на протяжении их отношений у неё было несколько бультерьеров). Ей посвящены стихотворения из третьего тома настоящего издания – «Пойти бы погулять с блондинкой…» и «Когда-нибудь, надеюсь, в ближайшем же году…»; а также она является героиней стихо творений «Собака толстая храпит…», «Объявление что ли дать?» и «Писька должна быть как кипяток». В этом томе ей посвящены и к ней обращены стихотворения «Н.» («Хочется разврата…»), «Н.» («Я бы хотел, чтоб ты ходила в школу…»), «Тебе тогда шестнадцать было…» и «Анастази» («Я помню – вышел из тюрьмы…»).
Землетрясение и затмение («Я был в Душанбе. Вниз упали картины…»)
«Я был в Душанбе. Вниз упали картины…». В «Книге воды» тоже встречается этот эпизод: «О, мой Таджикистан! По ночам пулемётные и автоматные очереди никого не срывают с кровати, лишь самые нервные переворачиваются с боку на бок. Землетрясение более пяти баллов на второй день моей жизни в войсковой части в Душанбе сорвало со стены картину, но не прервало ни жизни базара, ни торговли в магазинах, ни деятельности валютчиков».
«А вы испугаться трясенья могли бы, / Когда, изгибаясь, ломается дверь?..» – аллюзия на стихотворение «А вы могли бы» (1913) В. В. Маяковского: «А вы ноктюрн сыграть / могли бы / на флейте водосточных труб?»
Спасибо, сербский капитан! («Хоть я на фронте пил вино…»)
В рассказе «Атака» из сборника «СМРТ» эта же история подаётся в таком ключе: «Я вспомнил, как меня учили: не больше пяти выстрелов с одной позиции, так меня учили ходить в атаку (ну не спрашивайте где, сказать не могу), и поставил автомат на одиночные. Из-за толстого дерева три выстрела, и вперёд… Залёг у камня, из-за камня три выстрела, перекатился зачем-то (жить хочется, вот зачем) и прополз быстро вперёд. А где перёд – ясно, все в том направлении движутся. ‹…› Встал, бегу. Укрылся у дерева. Три выстрела. Бегом. Плита, мхом вся поросшая, лежит на другой плите. Может, могильная. Времени нет разглядывать. Почему три выстрела? А это перестраховка».
«Насекомых в этом году немного…»
«Одряхлела и заросла как Аппиева дорога…». Аппиева дорога – самая значимая из античных общественных римских дорог. Построена в 312 году до н. э. при цензоре Аппии Клавдии Цеке. Проходила из Рима в Капую, позднее была проведена до Брундизия. Через неё было налажено сообщение Рима с Грецией, Египтом и Малой Азией.
Четвёртое сословие («Наёмные рабочие…»)
«Пугало, вспомним, массово, / Хосе Ортегу Гассета». Хосе Ортега-и-Гассет (1883–1955) – испанский философ, публицист, социолог и эссеист. О том, как философа пугало «четвёртое сословие», написана книга «Восстание масс» (1930), описывающая культурный кризис Европы, связанный с изменением роли масс в обществе.
«Лепёшка-шан, лепёшка-шан…»
«Вот Рерихи вам, Николаи / Пересекают Гималаи». Николай Константинович Рерих (1874–1947) – русский художник, сценограф, философ-мистик, писатель, путешественник, археолог, ориенталист. С 1917 года жил в эмиграции. Организовал Центрально-Азиатскую и Маньчжурскую экспедиции, много путешествовал. Основал Гималайский институт научных исследований «Урусвати» и более десятка культурных и образовательных учреждений и обществ в различных странах.
Клуб («Где дух таинственной сигары…»)
«Не принимаем в клуб ни coward…». Coward (англ.) – «трус».
«Здесь женщины forbidden круп…». Forbidden (англ.) – «запретный», «запрещённый».
Дом («Кричит младенец, снег идёт…»)
Стихотворение датируется 31 декабря 2006 года.
В книге «В Сырах» Лимонов рассказывает, в каком контексте появилось это стихотворение: «Новый год мы встретили красиво, я весь остаток жизни буду помнить тот уют и то правильное, простое человеческое счастье, которое у нас получилось. У армянина Гарика – оптового поставщика продуктов для ресторанов из Франции (с его женой моя жена познакомилась в парке, обе выгуливали младенцев в колясках) – мы закупили недорогого, но хорошего французского шампанского и вина, а также разделили с ними напополам короб устриц. Моя жена нафаршировала яблоками утку, а я зашил утку чёрными нитками. В доме пахло жареной уткой, младенец попискивал время от времени, я ловко открывал специальным ножом устрицы, преодолевая их сопротивление, шампанское чуть зелёное в зелёных простых бутылках. Я был счастлив, счастлив, счастлив. Настоящая полноценная сказка творилась вокруг. Я написал в тот же вечер чудесное стихотворение, в ту же ночь написал. Необыкновенно счастливое, сейчас-сейчас, вот оно ‹…› Смешав библейские и английские мотивы (форма стихотворения, – вы поняли, – баллада), мне удалось, я полагаю, выразить настроение праздничного счастья. Достичь его мне привелось уже в таком возрасте, когда обычные люди увядают или увяли. Суровый и одинокий, прошедший множество жизненных испытаний, я вдруг оказался с семьёй».
«Мне нравится рабочий запах “Волги”…»
«Я может быть Хрущёв или Булганин». Николай Александрович Булганин (1895–1975) – советский государственный деятель, член Президиума (Политбюро) ЦК КПСС (1948–1958), маршал Советского Союза (1947), генерал-полковник. Входил в ближайшее окружение И. В. Сталина.
«Номенклатурный толстый я Капитул…». Капитул – скорее как человек из закрытого и влиятельного сообщества.
«И речка под фокстрот “О, Рио-Рита!”». «Для тебя, Рио-Рита» – пасодобль 1930-х годов. Автор музыки – германский композитор Энрике Сантеухини.
«Мы – биороботы. И то, что мы восстали…»
Эта идея возникла у Лимонова уже в конце 1960-х годов. Во втором томе настоящего издания есть дневниковая заметка, в которой прописано следующее: «Мои глаза раздражились от цвета голубого от обширности небесного предмета, т. е. воздуха и от его голубого цвета. Но кто сказал да. Кто сказал нравится. Кто отдал команду смеяться. Глаза ведь они только раздражились. И всё. Считаю, что внутри меня какой-то аппаратик зарегистрировал это раздражение». Подробней об этом читайте в книге «Illuminationes» (2012): «Человека сделали, создали при помощи неких технологий (к которым и человечество стремительно приближается), близких к технологиям клонирования, некие сверхсущества. Описания создания человека в Книге Бытия (глава 2) и в Куране (сура XXIII) суть достоверные воспоминания о создании биороботов сверхсуществами. Да-да, мы биороботы. Мы были бы разновидностью животных, если бы не наш разум. Разум мы украли сами».
«На сцене высокой играют могучие люди…»
«Хусейн, Пиночет, где-то тихо замучался Кастро…». Саддам Хусейн Абд аль-Маджид ат-Тикрити (1937–2006) – иракский государственный и политический деятель, президент Ирака (1979–2003). Аугусто Хосе Рамон Пиночет Угарте (1915–2006) – чилийский государственный и военный деятель, генерал-капитан. Пришёл к власти в результате военного переворота 1973 года, свергнувшего демократически избранное социалистическое правительство президента Сальвадора Альенде. Фидель Алехандро Кастро Рус (1926–2016) – кубинский революционер, государственный, политический и партийный деятель, руководивший Кубой с 1959 до 2008 года.
«Президент Указ подписывает строго…»
«А вдоль набережной реки Карповки / Построились питерские национал-большевики… / Дмитриев-начальник вдаль глядит, / Гребнев Сергей врагу грозит, / И Олег Юшков грозит…». Андрей Юрьевич Дмитриев (р. 1979) – политик, журналист и писатель. Сопредседатель незарегистрированной партии «Другая Россия». Под псевдонимом Андрей Балканский написал биографии Ким Ир Сена и Эдуарда Лимонова для серии ЖЗЛ «Молодой гвардии». Сергей Анатольевич Гребнев – из первых нацболов Санкт-Петербурга, младший брат Андрея Гребнева (1975–2003), лидера питерского отделения лимоновской партии во второй половине 1990-х. Писатель, автор двух книг «Бестиарий» и «Дальше некуда». В последней – в одноимённой повести – описывает алтайский поход. Олег Юшков – старый нацбол, писатель, автор романа «Гедонист».
Девочки без тела («Во глубине у скифския державы…»)
«Ты – Мата Хари, ты Мэрлин Монро!» Мата Хари (настоящее имя – Маргарета Гертруда Зелле) (1876–1917) – исполнительница экзотических танцев и куртизанка фризского происхождения. В первое десятилетие XX века стала широко известна в Европе как танцовщица «восточного стиля». Во время Первой мировой войны занималась шпионской деятельностью в пользу Германии. Расстреляна по приговору французского суда.
Мэрилин Монро (настоящее имя – Норма Джин Мортенсон) (1926–1962) – американская киноактриса, секс-символ, певица и модель. Появляется в стихотворении «Многосторонни деятельности наши…». В книге «Священные монстры» Лимонов уделяет ей особое внимание: «Дело в том, что мне нравились вульгарные, простые, крашеные, хрупкие стервы с видавшими виды сиськами. А Норма Джин, даже ставшая Мэрилин Монро, была и осталась такая. Я говорю, что я бы ей понравился. ‹…› Она играла в идиотских фильмах. Самый глупый, он же самый известный «Некоторые любят погорячее», желудочно смешная якобы история о двух безработных музыкантах-мужчинах, выдающих себя за девушек и поступивших в женский оркестр. Свинячий юмор. Спасает всю эту карусель идиотизма только святая идиотка Мэрилин. Только она естественно правдоподобна в своей святой глупости, ибо между ног у нее – и это всё понятно и зрителям – находится храм, в котором царят блаженство и нирвана. Как и подобает божеству, Мэрилин тупа, непристойна, наивна, развратна и потому свята».
«Корде Шарлота, Фания Каплан…». Мари-Анна Шарлотта де Корде д'Армон (1768–1793) – французская дворянка, убийца Жана Поля Марата. Казнена якобинцами. Фанни Ефимовна Каплан (1890–1918) – участница российского революционного движения, анархистка. Известна главным образом как исполнительница покушения на жизнь В. И. Ленина в 1918 году.
«Суббота, залитая гипсом…»
Написано в марте 2007 года.
«Как будто Бергман или Ибсен». Эрнст Ингмар Бергман (1918–2007) – шведский режиссёр театра и кино, сценарист, писатель. Признан одним из величайших кинорежиссёров авторского кино. Генрик Юхан Ибсен (1828–1906) – норвежский драматург, основатель европейской «новой драмы»; поэт и публицист.
«Как будто прилетела Тэтчер…». Маргарет Хильда Тэтчер (1925–2013) – премьер-министр Великобритании (1979–1990), лидер Консервативной партии (1975–1990), баронесса (с 1992 года); первая женщина, занявшая этот пост, а также первая женщина, ставшая премьер-министром европейского государства. Встречается также в стихотворении «Не в августе подул сквозняк…».
«Полнолуние. Женщин протяжный вой…»
Написано в марте 2007 года.
24 марта 2007 («Где же твоя голова?»)
«Где же твоя голова? / Госпожа Волкова?». Екатерина Юрьевна Волкова (р. 1974) – российская актриса театра и кино, певица, автор песен, модель, последняя жена Лимонова, мать двоих его детей – Богдана и Александры.
«А мужу повестку вручают, / И партию запрещают…». В начале 2006 года Национал-большевистской партии было в пятый раз отказано в регистрации в качестве политической организации, а в 2007 году партия была признана судом экстремистской организацией и её деятельность была запрещена на территории РФ.
«Толстая девочка, что ты невесела…»
Толстая девочка и людоед позволяют предположить, что Лимонов обыгрывает в этом тексте известное детское стихотворение «Погода была ужасная. Принцесса была прекрасная…» Генриха Сапгира, которое он называл «крошечным шедевром».
«И ты, похожий на пингвина…»
Иосиф Александрович Бродский (1940–1996) – поэт, эссеист, драматург, переводчик, педагог. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1987). Подробнее об отношениях Лимонова и Бродского см. комментарии к стихотворению «Зависть» («В камнях на солнце рано…»).
Богдан и глюки («Мой ребёнок общается с глюками…»)
В книге «Ереси» Лимонов подробно останавливается на этом эпизоде: «Мне говорят, что только к трём годам мой сын запомнит меня и станет преимущественно человеком. На что же уходят 9 месяцев в животе плюс 36 месяцев вне его? На мой взгляд, они уходят на то, чтобы ребёнок забыл тот мир. Я предполагаю, что, когда дитя рождается, оно “видит” Сверхсуществ, знает их язык и всецело чувствует себя принадлежащим тому миру. За моим плечом Богдан видит сверхсуществ – “дэвов” (термин великого мистика, провидца инженера Ковалевского; он живет в городе Красноярске, этот необычайный человек) и до сих пор общается с ними. Хотя и меньше, чем, когда он только родился. Он общается и со мной. Но ещё чуть-чуть только. А им он постоянно повизгивает. Я знаю, что постепенно в Богдане будет всё больше человека. Сейчас он переучивается. И он забудет лица дэвов, их язык, который, без сомнения, он сейчас ещё знает. Я допускаю, что он даже знает страшное предназначение человека – послужить пищей для сверхсуществ. Почему ему не страшно? А потому что он находится в стадии, когда быть съеденным – это значит воссоединиться с Создателями, стать частью Бога. Это его не пугает, но восторгает. А разве не то же самое предлагается в христианской церкви, когда совершается таинство причастия? Совершается некий обмен плотью. Правда, в церкви предлагается к поеданию символическая плоть (просфорка) + кровь (вино) Создателя. Но это не меняет сути обмена. Они питаются нами».
«Я живу уже дольше, чем Хэмингуэй…»
Эрнест Миллер Хемингуэй (1899–1961) – американский писатель, военный корреспондент, лауреат Нобелевской премии по литературе (1954). Ему посвящено отдельное эссе в сборнике «Священные монстры» – «Хэмингвэй: росла ли шерсть на груди?». Приведём оттуда несколько пассажей, важных для восприятия стихотворения: «Хэмингвэй, возможно, один из лучших стилистов в американской да и вообще мировой литературе. Он тщательно следит за собой. Он ввёл в большую литературу диалог и поселил его там навечно. Он сделал диалог правдоподобным, немногословным, приближенным к жизни. Снабдил его всеми возможными интонациями. “Yes, – he said” до Хэмингвэя не имело легитимной прописки в литературе, после него имеет. Дело в том, что Хэмингвэй убрал из литературы – литературу. Во всяком случае, стремился убрать. ‹…› Он много раз женился, кажется, последняя его жена Мэри Хэмингвэй была шестой. Признавался, что по-настоящему любил только первую – Хэдли. От всех жён от считал своим долгом иметь детей, или это традиции того времени? Но он имел детей от всех. Постарел он быстро, непонятно, от излишка ли это алкоголя, или просто гены были такие, раностарящееся тело предусмотрено было в генах? Есть его фотографии в шортах, где он на съёмках какого-то фильма, экранизации, кажется, “По ком звонит колокол”. Животастый, как гиппопотам, складки, дряхлые ноги, короче, “старик Хэм”, а ведь на снимке ему едва пятьдесят лет. ‹…› В 1936 году Хэмингвэй был в Испании, где тогда шла война. Однако, вопреки легендам, был он там недолго и большую часть времени провел в мадридском отеле, вместе с другими журналистами интернациональных изданий. В 1944-м журналист Хэмингвэй, вопреки запрету командования, умудрился с небольшой коммандос упросить французского генерала Леклерка взять его в Париж с передовой колонной. ‹…› Хэмингвэй же оккупировал, примчавшись на пляс Вандом, отель “Риц”, где и засел в баре. Потому слухи о военных доблестях Хэмингвэя сильно преувеличены. (Тут, признаюсь, меня подталкивает к разоблачению и моя личная воинская ревность. Я как-никак побывал на пяти войнах плюс на месте конфликта в Таджикистане.)».
«Скоро стану скелетом, чьим автором Дюрер…». Альбрехт Дюрер (1471–1528) – немецкий живописец, гравёр и график, один из величайших мастеров западноевропейского Ренессанса. В книге «Мои живописцы» Лимонов уделил ему отдельное эссе «Великий Дюрер». Приведём оттуда несколько выдержек: «Его вершина – гравюра “Рыцарь, смерть и дьявол”, конечно же. “Рыцарь, смерть и дьявол” – солдатская гравюра. В сравнении с ней – всё мягкотелое. И Джоконда, стареющая библиотекарша в шали, и даже собственных рук его, Дюрера, “Апокалипсис”. ‹…› Ещё одна его гравюра – “Святой Иероним в келье”. ‹…› Святой Иероним сделан в ту самую эпоху, когда по германской земле ходили Лютер и Фауст. И видимо, и их кабинеты выглядели так же. То есть Дюрер вот этими двумя гравюрами создал, нет, запечатлел, нет, обратил внимание, нет, воскликнул о двух германских самых главных архетипах и того времени, и всех времён, – рыцарь и святой учёный».
Визит к доктору Фаустусу («Простые люди те ещё исчадья зла!»)
Фауст очень важная фигура для Лимонова 2000-х и 2010-х годов. В книге «В Сырах» есть отдельная главка под названием «Анализ “Фауста”». Приведём из неё несколько выдержек: «Гёте? Несомненно, великий. Правда, я понял его величие лишь совсем недавно, когда мой возраст жёстко поставил передо мной проблему Фауста. “Фауста” Гёте я прочитал ещё в ранней юности и был скорее скандализирован старомодностью изложения истории. Сейчас я перечитываю “Фауста” как притчу о человеке, пожелавшем продлить свою жизнь и наполнить её высшим смыслом. И как притча, – “Фауст” изумителен. Там уже есть всё – и ницшеанство, и можно заметить тень Гитлера в перспективе кулис. А ещё в конце жизни мне, конечно, близки мотивы страстей пожилого джентльмена к юным девицам. ‹…› Замечать в себе Фауста я начал, впрочем, где-то в 1998 году, когда волею судеб стал жить с шестнадцатилетней миниатюрной блондинкой Настей, она же бультерьерочка. ‹…› Мне было пятьдесят пять, а ей – шестнадцать, когда мы встретились. Но это были лишь первые биения Фауста во мне, в основном я оставался сильным нахальным воином. Фауст – религиозный “деятель”, пророк, ересиарх. Фигура более крупная, чем воин-завое ватель. Фауст понадобился мне, когда я сам оказался на пути превращения в ересиарха, в пророка. В провидца. Летом 2003-го я вышел из лагеря готовым к новой роли. Новый 2004-й мы встретили с моим ангелом вдвоём. ‹…› Гёте попытался написать и написал универсальную историю о мытарствах человека высшего типа, позже другой немец, Ницше, прочно приклеит для такого человека определение, взятое им из “Фауста”: сверхчеловек. ‹…› Гёте написал архетипическую историю блужданий (“кто ищет – вынужден блуждать…”) сверхчеловека. ‹…› Если к дальнейшему познанию мира (оно же покорение его разумом) возможно прийти только через чёрные книги и связаться для этого с чёрными силами, пусть будет так. ‹…› (Оглядывая свою комнату, вижу то же самое. Пыльные книги до потолка, древности на полках. Некая тревога во мне поселилась года два тому назад, тревога и такое впечатление, что мне известно всё, а дальше? Дальше меня сдерживает моё человеческое. В 2007 году у меня случилось озарение о создании человека. Я написал “Ереси”.) ‹…› Заинтересовавшись “Фаустом” и его отцом Гёте в возрасте Фауста, я нахожу в себе и своей творческой и личной биографии немало схожих черт, событий и книг. ‹…› Наши творческие порывы, Гёте и мои, бьются в унисон, таким образом, с дистанцией в двести лет. ‹…› Я всегда обладал огромной творческой силой. Её хватало и на литературу, и на организацию политической партии, и на изложение моих социальных идей. ‹…› Необычный сюжет позволил Гёте взять и необычный ракурс видения на человека и человечество, а именно – сверху, а именно – свысока. В этом взгляде сверху и свысока – одно из величайших достоинств трагедии. ‹…› Трагедия “Фауст” – кастовая книга, иерархическая книга. Она – не для всех. ‹…› В значительной степени “Фауст” – это метафизическая автобиография Гёте. Правда, плюс ещё многие неосуществившиеся желания и стремления. ‹…› В начале XXI века я бродил по старым красным (!) полам, в них щели, и вата из щелей, рабочего дома в Сырах на Нижней Сыромятнической улице, построенного для социалистических пролетариев завода “Манометр” в 1924-м далёком году, и с наслаждением думал, думал, думал об Иоганне-Вольфганге Гёте. И о себе. Я – связанный лилипутами, бумажными офицеришками; Гёте – гигант, напрягающийся, чтобы разорвать путы. Так видел я себя».
Про букву «Эр» («Ах сколько пива в вольном Нюрнберге!)
«Недалеко уже и Ева Браун». Ева Анна Паула Браун (1912–1945) – возлюбленная Адольфа Гитлера.
«Ведь ты читал, про это пишет Юнгер…». Эрнст Юнгер (1895–1998) – немецкий писатель и мыслитель.
«Я Вас люблю, как новую покупку / Лили Марлен, за ляжку и подвязку…». Лили Марлен – героиня одноимённой немецкой песни, ставшей популярной во время Второй мировой войны как у солдат вермахта, так и у солдат антигитлеровской коалиции.
«Сгнил Вальтер Ульбрихт, вермахт на погонах…». Вальтер Эрнст Пауль Ульбрихт (1893–1973) – немецкий политический деятель, коммунист, руководитель ГДР. На посту Первого секретаря ЦК Социалистической единой партии Германии (1950–1971) сыграл значительную роль в становлении ГДР, в её отделении и изоляции от ФРГ и Западной Европы; был инициатором строительства Берлинской стены.
Вальс («Искусство не знает законов…»)
«Так встанем же, Вивекананды…». Свами Вивекананда (1863–1902) – индийский философ Веданты и йоги, общественный деятель, ученик Рамакришны и основатель Ордена Рамакришны (Рамакришна Матх) и Миссии Рамакришны, масон.
«Я бы зашёл в “Клозери де Лила”…»
«Наша компания: Жан-Эдерн». Вероятно, имеется в виду Жан-Эдерн Халье (Аллиер, Hallier) (1936–1997) – французский писатель, критик и редактор скандальной газеты «L`Idiot International». Портретирован в «Анатомии Героя», в «Книге мёртвых» – герой очерка «Смерть на морском курорте».
«А за спиной его каменный Нэй…». Мишель Ней (1769–1815) – один из наиболее известных маршалов времён Наполеоновских войн. Наполеон называл его «le Brave des Braves» – «храбрейший из храбрых».
«“Маршал, мы вот у твоих колен, / Франков спаситель”, старый Пэтэн!». Анри Филипп Бенони Омер Жозеф Петен (1856–1951) – французский военный и государственный деятель.
«Да ещё жив был клоун Колюш…». Колюш (фр. Coluche, настоящее имя – Мишель Жерар Жозеф Колюччи) (1944–1986) – французский комик, режиссёр, актёр и сценарист.
Зимнее утро («Зима и снег. Зима и мрак…»)
Стихотворение написано 2 января 2008 года.
Сторону матери («Вот я сижу на кухне, сынок…»)
Стихотворение написано 6 января 2008 года.
«Думать, двигаться, дышать»
Редкий пример футбольной тематики в зрелых стихах Лимонова, осложнённой к тому же евангельским сюжетом с головой Иоанна Крестителя на блюде.
На пляже Гоа, февраль 2008 («Одна из жён Лимонова…»)
В дневниковых записях поэт постоянно мониторит, что происходит в Гоа. Для него это большое личное переживание. Приведём несколько записей: «Жена злобным овощем растёт в песках пляжей, совершенно бессмысленно прекратив свою карьеру и разрушив мою личную жизнь. Удручает то, что моей вины нет вовсе. Удручает бессмысленность. Сидеть в Гоа – бессмысленно. Сломать наши отношения: вредно. Ей, Богдану, мне».
«Из сегодняшнего сообщения на сайте “Гоа”: “Найдена 15-летняя девочка Скарлетт Кин (англичане из Девона, приехали на шесть месяцев и т. д., целая семья), согласно главной версии следствия, туристка утонула. При этом следователи не пытаются объяснить, почему верхняя часть купальника не просто задралась, а была обмотана вокруг горла девушки. И лишь спустя два дня мать обнаружила в кустах, рядом с дорожкой, ведущей к пляжу, шорты и обувь своей дочери…
Друзья семьи полагают, что индийская полиция не желает всерьёз рассматривать версию об убийстве, пытается скрыть тот факт, что популярный курорт является не таким уж безопасным местом”».
«“Гоа превращается в грязное Сочи” – пишут в интернете».
«Около 400 российских туристов не могут вылететь из Гоа, сообщают все СМИ. Пусть им будет хуёво там, всем этим овощам и коровам».
«Нашёл в интернете, что проблемы с отъездом из Гоа могут возникнуть у тех, кто купил one way ticket в Гоа, надеясь свободно приобрести обратный билет у того же тур-оператора. Это как раз моя жена. Пусть у неё возникнут проблемы, пусть обосрётся Богдан, заболеет Лера, и вся эта мешпуха. Как я её ненавижу! Это ненависть заставляет меня читать в интернете в рубрике Гоа дебильные заметки людей-овощей. Это всё ненависть».
«Жена, ребёнок были у меня…»
В дневниковых записях встречается иной вариант первой и третьей строфы – приведём их:
Жена, ребёнок были у менязатем исчезли, как в воронкуу времени, не подарил коняБогдану, годовалому ребёнку.‹…›Богдан, когда ты вырастешь большойвозьми-ка мать и к лавке привяжии выпори, ведь с чёрною душойзачем отца лишила, ты скажи!«Она не читала роман “Овод”»
«Овод» – роман английской писательницы Этель Лилиан Войнич о судьбе революционера, впервые издан в 1897 году в США (любопытно, что в судьбе Овода можно усмотреть некоторые параллели с биографией и тем более биографическим мифом Лимонова). В России роман приобрел культовый статус ещё до революции, в СССР статус всячески поддерживался – спектакли, оперы, экранизации (музыку к фильму 1955 года написал Дмитрий Шостакович), балет, рок-мюзикл и пр. Книгой увлекались Николай Островский, Зоя Космодемьянская, Аркадий Гайдар, Юрий Гагарин.
«Тебя мучает ревность со злобой, тоска…»
В книге «Апология чукчей» есть небольшое эссе «Выбирайте щенков», где объясняется это стихотворение: «Для вынужденного womenоведа, каковым я поневоле являюсь на шестьдесят шестом году жизни, совершенно очевидны несколько прописных истин. Я сейчас их проиллюстрирую здесь, приведя моё недавно написанное стихотворение ‹…› Итак, первая прописная истина: выбирайте щенков. Ещё теплых, только от мамы. У них не было травм. Жизнь, как правило, не нанесла им ещё ударов. ‹…› Что касается look, не так уж он и важен. Забавная прелесть околосовершеннолетней she dog вполне может соперничать с телом прекрасно расцветшей женщины в её двадцать пять – тридцать, впрочем, от них получаешь различные удовольствия. Хорош и первый, и второй возраст. Но за тридцать лет лучше не заглядывать, вовсе не потому, что женщина так уж успевает постареть к этому возрасту, а потому, что постарела её душа. А ведь на самом деле, вопреки общепринятому мнению толп и учебникам сексологии, совокупляешься-то с душой! В душе she dog после тридцати – мрачновато, и хорошо ещё, если это только скептицизм. Чаще всего мировоззрение такой дамы – пессимизм, а то и цинизм, недоверие к мужчине, а то и враждебность ко всем мужчинам. Я лично стараюсь избегать женщин после тридцати, а когда увлекаюсь и нарушаю свои собственные правила, то ничем хорошим это не кончается, как в моём стихотворении. Кончается лишь констатацией грустного факта».
Также эта проблематика затронута в стихотворении «Свежие девчонки…» из сборника «Девочка с жёлтой мухой».
Быть джентльменом («Если ты джентльмен, то уж ты джентльмен…»)
В эссе «Если ты джентльмен», вошедшем в книгу «Апология чукчей» (2013), есть объяснение, на какой почве возникло это стихотворение: «Лет десять назад или чуть больше я отправился на выставку бывшей жены Елены, взяв с собой тогдашнюю подружку Лизу. Разница между этими двумя lady's составляла двадцать два года. Бывшая Елена, в прошлом модель, сохранила неплохую долговязую фигуру, но обрюзгла лицом и задницей. И вкус ей начисто изменил. В сорок шесть лет явиться публике в шортах, соломенная шляпка на голове, кудельки из-под шляпы, видимо, модной в Италии, где она обитает, пластиковый прозрачный плащ поверх. О, она напоминала чучело гороховое! Хотя и роста в ней 177 см. Лизе было в том году двадцать четыре, тоненькая, как шнурок, 178 см, маньеристская, персонаж прямо с полотна Тамары Лемпицкой! О, как я смаковал свой триумф, свою победу над женщиной, которая меня двадцать лет тому назад оставила! Моим орудием мести послужила тоненькая Лизка. Ничего никому нельзя прощать. Нужно помнить все нанесённые обиды и обязательно отомстить. Человек – существо страстное. Не подавляйте свою природу. Резюмирую моё отношение к бывшим супругам в стихотворении (Да, я вовсю пишу стихи!)».
Но обратим внимание на то, что это 2008 год, и Лимонов переживает не столько из-за Елены Щаповой и Елизаветы Близе, сколько из-за двух других женщин.
К. («Я бы тебе показал!..»)
В дневнике после наброска этого стихотворения поэт лаконично и восторженно написал: «Ну и стишок! Людоедский!»
Однажды, в Довиле… («Меня разят своим слепым огнём…»)
В дневнике стихотворение произрастает из следующего наброска:
Тяжёлые глаза французской шлюхиСквозь шёпоты и слухиМеня разят своим слепым огнём………………………Вы всё равно ведь вспомните о нём«Я презираю хлеборезов…»
«А вы бы повернуть могли бы, / Тот ключ с улыбкой на уста…?» – и вновь аллюзия на стихотворение «А вы могли бы» (1913) В. В. Маяковского: «А вы ноктюрн сыграть / могли бы / на флейте водосточных труб?»
Я («И в метафизике, и в мистике…»)
В дневнике стихотворение заканчивается двумя другими строчками:
А на стене распятый здравоРоскошен нильский крокодил.