Илья пропал в ночь с пятницы на субботу.

Он же не особо и рвался туда, это я уговорила его ехать. Тогда это казалось правильным. Сил уже не было смотреть на бледную с набухшими подглазниками физиономию мужа, привычно ссутулившуюся спину и белки глаз в розовых прожилках.

Ему нужен был отдых! А в деревне под названием Середка свежий воздух и речка, костер и шашлыки, подколы и розыгрыши взрослых мальчишек, треп пустой и со смыслом… Вечер на природе, хоть даже и с выпивкой, точно пошел бы Илье на пользу. Я даже озвучила вариант с ночевкой на сене в сарайке, куда определял желающих хозяин дачи Турков. Хотя и подозревала, что разрешением на такой «загул» Илья не воспользуется по той причине, что работы у него выше крыши. Сейчас основная нагрузка лежала на нем, а я последнее время бездельничала. Наш общий вывод: виновата беременность, гормоны временно поработили мозг, ну и... умных мыслей на выходе практически ноль. То-есть неосознанно или сознательно, понимая всю ответственность, что скоро предстоит, я тупо ленилась. Временно. Голова и тело отдыхали.

И ведь не дернулось ничего перед той поездкой! Не заволновалось и не почувствовалось то самое… недоброе.

Он же сразу и отзвонился - туда доехал нормально. И доклад этот был очень даже по делу, потому что старая иномарка надежной давно уже не являлась. Могла дернуться и заглохнуть посреди дороги, а могла вообще не завестись, а потом вдруг поехать ни с того, ни с сего - и мы опять откладывали поездку в авторемонт. Считали - выжмем из нее все, что можно, а потом просто сдадим за копейки на разборку. Смысл вкладываться? Отцовская еще тачка доживала последние свои дни, да и пользовались мы ею редко.

Да… Илюша сразу и позвонил.

Я слышала в трубке смех, мужские голоса и знакомый ритмичный стук - поленца колют, развлекаются мужики. Городским это интересно, а вот тем, кто всю зиму топит дом дровами - так себе.

А еще там привычно язвили «за коника, который уже определенно - одр». Вот же гады - нечаянно расплывалась в улыбке физиономия. Я даже самую чуточку пожалела, что не там сейчас, не с ними.

- Издеваются? Ладно… отдыхай, Илюш. Напейся, в конце концов, выспись на сене. Репеллент в машине - помнишь где?

- Напиваться не буду, не хочу, - пообещал Илья, - голова потом чугунная. Посижу… под настроение. А ты как?

- Хорошо, - огладила я громадный живот, - наследник не бузит.

- Не бузит… - мягко протянул муж.

- Только же из-под юбки! Илья?! Завязывай уже, и так опоздал… штрафную ему! А что значит - «нет»? Придержите кто, я залью… Тур, тащи воронку!

- Где я ее тебе…? - проворчало знакомым басом.

- Тогда бензиновую давай, - ржали там.

- Дураки? Скажи - я с ними разберусь, - пообещала я.

- Можно подумать, без меня вы не начинали. Дим вон - в хламину, - ответил там Илья, тихо хмыкнув.

И я тоже - слушала и улыбалась. Радовалась за него.

- Он сутки за рулем, сам собой уже дрова... - и Илья отключился, чмокнув в трубку...

Господи, если бы я знала, что слышу его в последний раз, если бы знала!

Но я не знала. И не почувствовала. Потому что всё там было, как всегда. Всё и все.

Нет, там нормальные ребята… в основном. Хорошие и не очень люди - разные, как и везде. Но я всегда отпускала Илюшу с легкой душой - ни тебе левого бабья, ни пьяного бардака. Да и отрывались они почти интеллигентно - успешные в той или иной мере айтишники: «маги полного цикла», «воины бренда», «цифровые пророки», «пастухи по оптимизации», «евангелисты инноваций» … кто как себя позиционирует.

Через пять лет после окончания универа практически все уже устроились в жизни, у большинства были семьи и какой-то достаток. «Какой-то» потому, что членами этой теплой компании не были сынки со стартовым капиталом от пап, наследники больших и малых империй и прочие мажоры - у Туркова собирались те, кто начинал пятилетний марафон с низкого старта, с нуля буквально и добился успеха своими силами - умом, усидчивостью и талантом.

А еще и здоровьем.

Работа с компом, это посаженное зрение, не самое полезное электромагнитное поле и мощный аллерген - электризованная пыль. Еще и малоподвижный образ жизни, а отсюда целая куча «сидячих» болезней - то, от чего я старалась уберечь свою семью: наладила строгий режим питания, установила себе и Илье специальную программу, каждые 45 минут подающую сигнал «пора вставать». Размять ноги, поприседать, разогнать кровь, сделать гимнастику для глаз, потянуться всем телом… а потом с новыми силами заняться делом.

Я приняла такой режим легко, а вот Илье вначале было ужасно неудобно отвлекаться от монитора и зрением, и мыслями. Но он понимал, что я права - когда-нибудь появятся деньги, но они запросто могут уйти на то, чтобы восстановить здоровье, подорванное в процессе пахоты.

Я хорошо представляла себе характер сyperforum, как условно называлась тусовка у Туркова: пить будут только вначале и то потому, что так принято, а потом просто забудут… Русская речь станет перемежаться элементами айтишного сленга, который есть перековерканные с английского профессиональные термины. Тут так - все мы владеем супостатовским если не в совершенстве, то в необходимых пределах, иначе делать в профессии нечего. И так уж есть - все пошло оттуда и негласно диктует определенные требования.

Потом поедят ребята шашлыка и опять станут вначале сыто и лениво, а потом уже и азартно обсуждать профессиональные новости, перемежая речь понятными только им словечками.

Вначале тусовка была жиденько разбавлена женским полом. Но по разным причинам из тесного круга общения мы постепенно вышли. Дольше всех продержалась девушка Туркова, но и она ушла, получив отставку, как подруга. Вот и остались одни мужчины - все в теме…

Я спокойно уснула, уверенная, что завтра, выспавшись и отдохнув, ближе к обеду Илья выедет домой. Водителем он был если и не очень опытным, то осторожным точно, да и тарантас не давал себя гонять.

Проспав почти до двенадцати, я проснулась, умылась, прошла на кухню и поняла, что чего-то не хватает. Когда поняла, что Илья не отзвонился, просто выдохнула с облегчением - нашлась причина беспокойства. Время позволяло и, скорее всего, он только-только выезжал со двора, густо поросшего низким спорышом, от старого дома в резных наличниках.

Часам к четырем уже чувствовала непонятно что. Не получалось ничем заняться, я постоянно отвлекалась, рассматривая стоянку у дома - необъяснимо тянуло к окну. Да еще и дождь… терпение лопнуло, и я плюнула на свои принципы - никогда не звонить и не отвлекать мужа, если он за рулем. Но вместе со мной нервничал и Вовка - переваливался в животе и злобно пинался.

Не дозвонившись до Ильи, я задумалась - по дороге до Середки была пара зон, не покрытых связью. Но спокойно ждать, когда он пройдет их, было уже как-то… Я еще не паниковала, но уже нервничала, поэтому поневоле пришлось звонить хозяину вчерашнего междусобойчика.

- Привет, это Александра. Давай коротко, без лишних подробностей - Илья во сколько выехал?

- Э-э-э… - озадаченно мычал то ли спросонку, то ли спьяну Турков, - так это… вчера еще выехал, часов в одиннадцать. Замутили тему… уже не помню точно, но так понимаю - он что-то выцепил для своего таска. Сразу и сорвался.

- А дождь... И ты отпустил его? В ночь?!!

- Чего ты сразу? - обиделся он, - не было дождя. Я и сам люблю гонять ночью - дорога пустая. Подожди… он что - не появился дома? - дошло наконец.

- Не-а… то есть - да, не появился, - собиралась я всеми нервами, туго соображая куда звонить - в полицию, больницы или сразу в морг? Мысли разбредались, живот отяжелел и тянул вниз. Присев, пожевала дрожащую нижнюю губу и попыталась мыслить логично. Получалось, что я дура - по любому мне уже сообщили бы если что, плохие вести всегда доходят быстрее хороших. Вот тетеря! Всё так... но колотить не нервной почве меня не перестало.

- Спокойно, - стал собраннее мужской голос, - я уверен - он обломался в темной зоне.

Да он просто не понимал! Он не знал никогда и похоже не знает, какой это лютый страх - потерять. Он уже сейчас дышать не дает полной грудью, он же…!

- И сидит там полсуток?! - зло дернулась я. Сейчас во всем виноват был он - Турков.

- Я сам позвоню куда нужно и доложусь, - пообещал он, - займись пока делом... да хоть обедом.

- Уже. Готов обед, - хрипнула я, вспоминая заодно, как страшновато он выглядит - под два метра ростом, военная выправка и подавляющий на фиг взгляд - неприятный, пристальный, тяжелый, как каменная глыба. С его комплекцией и мышечным корсетом только в боях без правил участвовать или броник таскать на себе в спецназе: - Тогда не теряй времени. Или может лучше все-таки - я?

- И чем лучше - ты, скажи пожалуйста? Сказал же - все сделаю! - злился уже и он похоже.

- Угу... давай тогда, Турков - действуй.

Вовка бушевал. Нужно было закинуть в себя хоть какое-то топливо, иначе… Голодных воплей моего желудка ребенок не выносил, сразу начиная усиленно тренировать кулачки и пяточки.

- Где же ты есть? - потеряно бормотала я, стоя у окна и с трудом проталкивая в себя еду. Смотрела на неприкаянные машины на мокром асфальте и себя чувствовала такой же - неприкаянной и растерянной: - Вернешься - сама убью…

Вид за окном постепенно пошел серыми пятнами. Проморгавшись, я прошла в комнату и прилегла на диван. Было… ужасно. И ныла, ныла проклятущая мышца в груди! Успокоиться не получалось, стянуло там чем-то и давило, давило, давило...

Только не думать... думать о плохом нельзя - получится программирование ситуации, мысленная визуализация неблагополучных вариантов.

Я старательно вспоминала список покупок для мелкого - не упустила ли чего и прислушивалась к себе, цепляясь за внутренние ощущения. Маленький мужичок ворочался и неслышно стучал сердечком - вполне себе благополучно и удобно жил во мне. Он в порядке - это главное, главный сейчас он - Вовка.

Но страшно же как, Господи?! И холодно еще - куталась я и все равно тряслась на нервах.

Пускай он будет жив, ну пожалуйста! Все, что угодно, только бы живой!

Сама не заметила, как уснула. Или что оно было? Вот только смотрела в потолок стеклянными глазами, а очнулась через пару часов. Скорее обморок. Турков… чтоб не назвать его совсем плохо… так и не отзвонился.

И я взялась сама - морги, больницы, полиция. Собралась как-то - слез не было и даже голос не дрожал. Понятно, что состояние такое... неважное состояние - стресс, шок?

«Нет». «Не было такого». «Не поступал».

Влажная ладонь с трудом выпустила смартфон. Старательно вытерев ее о пижамную штанину, я присела на кровать, гипнотизируя взглядом стену. Соображала - радоваться или наоборот, потому что Илья так и не появился. Но стоило только прилечь набок, осторожно уложив рядом живот, как пошел вызов от Туркова. Еще полчаса назад сердце дернулось бы в панике, теперь же я ответила почти спокойно, разом вспомнив свое к нему отношение:

- Долго ты сопли жевал!

- Саша, значит так, - решительно перебил он, - пока ничего страшного - в морге, больницах и в клетке его нет.

- Без тебя знаю!

- Ну да, слегка подзадержался, - ровно отметил он, - но хотелось хоть какой-то результат.

- И? - леденела я.

- Ребята прочесали трассу на предмет аварий. И - чисто! Ты слышишь? Он не разбился.

- Поняла, слышу, - не разжималось внутри и не легчало. Такой вариант и не рассматривался - нужно сильно постараться, чтобы разбиться на нашей колымаге.

- По пути следования шесть населенных пунктов. В каждом пацаны пообщались с аборигенами. Мы решили, что лучше всего делать это в магазинах, они всегда место общения. И... нифига для нас полезного, никаких наводок.

- А полиция… - хрипнула я, вспомнив один случай.

- Да, верно! Бывают у них рейды, типа такой… общий гаишный шухер. Так вот ничего подобного вчера не было, и я же говорил - в клетке нет его, так что… Я подъеду сейчас, Саш, через часок где-то. Филипп грамотно ищет Илюхину трубку, может к тому времени что выяснит. А тебе завтра нужно подать заяву на угон транспортного средства.

- Машины? - не полностью врубилась я.

- Ну ты же разумная девочка, - прозвучало с раздражением, - заявление о пропаже человека принимают через трое суток, а на угон тачки реагируют сразу.

- Какой угон? - прибито поинтересовалась я, - там гора ржавчины, кому она сдалась?

- А это уже другой вопрос, о ржавчине не стоит, лучше «в хорошем состоянии», хотя-а… по году выпуска и так все ясно. Но хоть что-то? Есть еще один вариант… - чуть замялся он, а потом решительно выдохнул: - Илья сам, в добровольном, так сказать, порядке, по-английски ушел из семьи.

- К другой женщине в смысле? - фигела я, - ты что - бессмертный вообще, Турков? Или как?

- Фактами против Ильи не оперирую, но жены всегда узнают о таком последними, - осторожно настаивал он, - есть такое мнение.

- Шел бы ты лесом! И мнение с собой захвати... Если это и все, что ты нарыл...

Меня даже взбодрила эта чушь. Нет, от измен никто не застрахован, но - Илья?! Он же весь на виду, как и я перед ним. Да ему в душ лень сходить лишний раз. Днями мог голодным сидеть, привязанный к монитору, если уж пошла мозговая запара. А тут… игры в бравых подпольщиков и тайных любовников? Точно не его это, не моего мужа. Да у него физической возможности такой не было - дома всегда. Так что…

Медленно доходило о чем сейчас подумалось - лучше бы уж так, лучше бы он сейчас с левой бабой, потому что становилось все страшнее.

- Я уже говорил - Филипп ищет Илюхину трубку, - помолчав, повторил Турков.

А я вдруг поняла еще одну вещь - что всегда помнила о геолокации. Но с первой же секунды того разговора с Турковым дико боялась… да я еще до этого боялась! И сейчас тоже... Потому что ничего хорошего уже не может быть в принципе, я уже не верила в хорошее, а узнать о плохом страшно боялась. Или категорически не хотела. Запаниковала, вырубила мозг и тупо тянула время. Дура! Он может ранен, ему может помощь нужна!

- И как? - хрипло выдавила я и до боли закусила палец. Неужели - всё?!

- Он работает из дома, со своего железа. Я подъеду сейчас, вместе пороемся в Илюхином, может там есть наводка?

- Нет там ничего, у нас даже не запаролено, а остальное тебя не касается. И ехать сюда не нужно, просто отзвонись, когда будут новости. И... распечатку пусть сделает, - трясло меня от напряжения.

- Месяца достаточно?

- Д-да, - выдохнула я, не выдерживая: - Но это зря все. Что еще может быть, а… Вить? - вырвалось вдруг донельзя жалко.

- Неучтенка? - задумчиво предположил Турков, - в смысле что-то непредсказуемое и неожиданное - форс-мажор. Он мог подвезти кого-нибудь, подхватить на дороге?

- Мог. Илюша часто бывает рассеян. А о чем вы там… какую тему подняли, что он сорвался? - резко затошнило меня, потому что вот такой вариант, он как раз... Дальше думать было нельзя.

- Расспрошу ребят, хорошо? В деталях не помню. И все же я подъеду, Саш. Не хватало еще… Илья потом убьет меня… нас всех, что оставили тебя одну, - настаивал он.

- Проехали тему, - трясло меня, - нужно смотреть все лесные отворотки. Везде, где пройдут колеса. Но я не знаю… у него же нечего взять. По машине же видно, что с-совсем нечего!

- Не паникуй! Прекрати сейчас же! Думай о ребенке, говоришь уже невнятно... Нас много и все на колесах! Саша...а давай я к тебе Анфиску пришлю? - вдруг резко сбавил он тон.

- А вы снова вместе? - слабо удивилась я.

- Не вместе, но хоть присмотрит за тобой, все-таки имеет отношение к медицине.

- Нет. Я в порядке, контролирую себя. У меня Вовка, - с трудом собирала я себя в кучу. Нужно держать хребет… бабуля права - всегда нужно его держать. Да она всегда была права! Мне бы ее мозги.

- Да в том и дело,что Вовка, - вздохнул Турков, - ну, раз так уверена в себе, жди тогда, сразу отзвонюсь. А конкретно… какой у тебя срок?

- Никто не знает… до дня, - морщилась я, с трудом вникая в простой вопрос: - Еще декада… где-то, хотя с мальчиками и перехаживают… бывает. Работайте спокойно, все нормально.

Не Анфиска мне нужна, а может даже скорая - низ живота тянуло на нервах и сильно тянуло. А Турков с пустой болтовней терял драгоценное время:

- Вызывай скорую при малейшем же... да просто даже подозрении, что что-то идет не так. Помни о своей ответственности. Это очень серьезно, слышишь? И поешь обязательно... жрала вообще сегодня?! - злобно выдал он напоследок и отключился.

Ага! Пожрем и все наладится. Всё бы решалось так просто.

Борясь с тошнотой и буквально заставляя себя... феномен какой-то... я посмотрела наконец Илюшину геолокацию. И - пусто. Отключил он ее, что ли?

Обхватив живот руками, стала медленно ходить по комнате. Взгляд привычно скользил по убогой обстановке, а ладони наглаживали кофту, успокаивая злого Вовку. Я шептала ласковые слова, улыбалась сквозь слезы и уговаривая его подождать. Зачем нам спешить, правда же? И папка наш найдется, куда он денется?

Разве может взрослый человек вот так просто... ни с того, ни с сего взять вдруг и пропасть? Исчезнуть совсем без следа? Тем более - сильный мужчина. А целая машина, хоть и старая? Тем более - старая…

Город спал, почти все окна в доме напротив погасли. Улица была пустынной и тихой, даже редких машин не наблюдалось. Свет уличных фонарей тусклыми пятнами ложится на мокрую землю, а теплая ночь баюкала звуками и запахами дождя, стекающими в окно. Я открыла его настежь и подтащила стул ближе - воздуха не хватало, что-то внутри не давало легким расправиться полностью. Как собралось комком…

Не спала второй день - разучилась. В голову приходило уже только плохое, мысли разные… чтоб их! Я уже не знала, чем заняться, чтобы на них не стало времени.

Заявление о пропаже машины я подала. Получилось это легко, потому что оформлена она была на меня - папино наследство. Посидела еще под удивленным взглядом полицейского и попросила еще один образец - о пропаже человека. И то ли законодательство поменялось, то ли "три дня" оказались мифом... причем довольно известным, потому что не только Турков, но и я тоже помнила что-то такое. Но заявление приняли и сделали это обыденно и спокойно. Не знаю чего я ждала, но ничего мне не пообещали, только посоветовали зря не нервничать в моем положении.

Ага...

Дома заставила поработать стиральную машину, пару раз почти послала Туркова - звонил без повода. Может и резковато вышло, но он понял, что в пустых разговорах я не нуждаюсь. Да и говорить с ним… человек не стоил времени, потраченного на общение. Это из-за него я перестала участвовать в сyperforum. Тусовка всегда проходила на его даче. И ничего страшного будто не случилось, но все равно я чувствовала себя запачканной нашей с ним грязной маленькой тайной. Неправильно чувствовала - без вины виноватой.

Когда у нас с Ильей все было уже серьезнее некуда и все об этом знали, Турков потянул ко мне свои щупальца. Я дернулась от него и потом тоже сторонилась. И он ничего не делал силой, просто показал намерения, а я шарахнулась, обозначив свои. Но Илье не сказала…

Что там было - алкоголь, скука или просто по приколу? Но теперь я вынуждена общаться, сейчас не до прошлой ерунды. Помогает и спасибо ему! Может и забыл уже тот случай, все-таки годы прошли.

Еще я позвонила родителям мужа. Долго решалась… но существовал крохотный шанс, что он у них. Ну, а вдруг? Мало ли. Я поздоровалась и осторожно пригласила их в гости.

- Не желания - возможности такой нету, Ляксандра, - крякнул озабочено свекр, - как родится внук, тогда уж…

Ага - некуда будет деваться.

- Понятно, до свидания тогда, - с облегчением закончила я разговор.

Родители Ильи - удивительный случай. С таким отношением к жизни я сталкивалась впервые. Другие люди живут, а они трудно проживают. Для них всё трудность - от болезней (что логично) до покупок и готовки. Такая… озабоченная суета, ворчание и буквально ощутимое усилие. Чтобы сделать даже что-то простое, им всегда нужно собраться, настроиться и заставить себя.

Что-то предлагать этим людям, о чем-то просить их чувствовалось нереальным - им же и так некогда, они же и так - живут, за уши тянут себя по жизни. Но при этом справляются и в общем неплохо, но всегда с напрягом, недовольно.

Илья в этом немного похож на своих родителей, но я всегда толкала его вперед, дергала и тормошила. А он меня сдерживал. Мы редко виделись с его родными. Наш приезд тоже стал бы проблемой - кормить нас, устраивать, развлекать разговорами… Нет, они и накормят, и поговорят, но если явно в тягость людям, то зачем?

У родителей получается Ильи не было. Я уже не плакала, а будто тихо вымерзала изнутри. И решила позвонить своим, просто так. Захотелось услышать маму.

- Сань, погоди! У тебя что важное? А то у нас тут телка идет, - простонала она.

- За хвост тяните! - психанула вдруг я. И больно прикусила губу - чем она-то виновата?

- Говори быстро или давай потом перезвоню - как все закончится. Корову жаль… Погладь, погладь по брюху-то да с нажимом, - прикрикнула мама на отчима, - как мужик гладь, всей лапой! Доча, рыба моя хорошая, а твой-то живот? А то еще чего я просто не переживу.

- Нормально, еще же не срок, - виновато успокоила я ее, - ветеринара бы вызвали.

- Да далеко и пьяной он всегда, точно за хвост станет тягать. Давай… перезвоню потом. Да придави ты еще чуток! - спасали мама и отчим телку.

Я отключилась и время опять зависло. Зря звонила - стало только хуже. Из горла рвался тихий скулеж. Я ходила и скулила, как Найда, когда умерла бабуля. Поняла вдруг, о чем подумалось и заткнулась… замерла. Отдышавшись, пошла умываться ледяной водой, а потом драить кухню.

Ближе к вечеру отзвонился Филипп:

- Значит так: трубку я не нашел. Способов гасить сигнал полно. Распечатку за месяц скинул на Илюхину почту, сама глянь, раз у вас доверие, но ничего там нет. Извини, короче - помочь не смог.

- А я говорила, - шепнула я, - а что еще слышно?

- Мужики работают. Конкретного результата пока нет.

- А неконкретный? Филя?..

- Саш, ну я же не с ними, я на железе был, - гудел в трубке густой бас, сильно похожий на турковский. Только Филипп нормального роста и сложения, - даже ментов пробил, если что.

- Ясно… спасибо тебе.

Почти ночью уже вдруг явился Турков - позвонил и ввалился в прихожую, сразу ставшую совсем крохотной. Резко запахло табаком и слегка - дорогой туалетной водой и мужским потом. Отмахнувшись от меня и разувшись, он молча прошел на кухню. Нагло заглянул в холодильник.

Офигев от такой наглости, я молча смотрела на это.

- Покормишь, женщина? - зыркнул он на меня, - пока ничего не могу сказать, Саш, извини. С ментами пообщался. Был бы у нас оттиск ваших протекторов…

- А где…? И что бы это дало? - вскинулась я. Поймала тоскливый мужской взгляд на холодильник… ладно. Молча налила полную миску супа и поставила в микроволновку. Он тоже молчал и мыл руки прямо здесь, на кухне. Потом тихо кашлянул.

- В лесу наезжено и есть неплохие отпечатки - сыро с дождя… Воды дашь?

Я поставила на стол перед ним стакан с кипяченой водой и отвернулась, наблюдая за тарелкой, медленно прокручивающейся на поддоне. Вспомнила... поставила на стол перечницу и потянулась за плетеной корзинкой, что стояла на краешке холодильника. Положила в нее хлеб, чувствуя на себе тяжелый, как всегда, турковский взгляд. Какой же трудный человек... рядом с ним не то, чтобы неловко или неприятно... скорее ужасно неуютно.

И вдруг - громкий хруст! Я испуганно дернулась.

- Да ёп… - неверяще смотрел он на осколки у своих ног, - твою мать… Прости, я тут кажись… поставил мимо.

- Я уберу. Хорошо - не поранился. Говори дальше, не тяни, - отстраненно посмотрела я на его лапы. Как вообще с такими живет? И это был любимый стакан Ильи - невысокий, толстостенный, с тяжелым дном. Для виски кажется, а на деле - для воды.

Дальше я подметала с пола осколки, а он виновато смотрел на это и жадно кидал в себя фасолевый суп. Ну, хоть у кого-то аппетит есть.

- Протекторы… - напомнил вдруг тихо, - но которые из них наши? Так-то у Илюхи распространенная марка и рисунок тоже. Знать бы особенности… это, как папиллярный рисунок - всегда есть отличие, резина-то пожившая. Где-то км на два от трассы пацаны посмотрели все проселочные, но они тянутся далеко в глубину леса до глухих населенок и к местам отдыха. Тут время нужно. Завтра будем смотреть каждую по порядку и до конца. Ну, а ты… сама как? - чуть коснулся он моей руки.

С трудом оторвав поплывший слезами взгляд от столешницы, я зачем-то призналась:

- Знаешь… неважно. Спать не могу, пальцы вот дрожат, мысли… разные. Давай уже доедай и иди себе - поздно. Может и я усну.

- А я рассчитывал у тебя перекантоваться, присмотреть заодно ночью, - отвлекся он от еды и вдруг посмотрел на меня совсем не по-турковски, а как-то... пронзительно виновато?

- Прости, Саш, за тот раз - сам не знаю, что нашло. Я к тебе нормально всегда, а тут... Лишнего выпил? Не повторится, не переживай.

Я удивленно округлила глаза - за что переживать? Что мы вдвоем с Вовкой можем вдохновить на сексуальные подвиги? А он продолжал:

- Просто дай простыню. Вымотался, честно. Я бы - на диване...да хоть и на полу. Вставать рано, договорились с ребятами.

Перевел потухший уставший взгляд на темное окно, вздохнул… и я пожалела его, просто по-человечески. А сама вспоминала - ага, нормально он... смотрел, как Ленин на буржуазию - если по бабушке.

- Ты не веришь, что полиция поможет? - наверное, правильно поняла я его понурый вид.

- Не верю. Знаешь статистику - сколько только у нас пропадает каждый год? Бесследно - около двадцати тысяч, тысяч сто пятьдесят-шестьдесят так или иначе находятся… или находят. Меня тут просветили ребята, так что… Им плевать, системе - плевать! Или она просто не тянет. Отсюда и общественность, и волонтеры. Но ты не переживай - мы лично заинтересованы, с нас больше толку, поверь мне. Ну, все! Спасибо за ужин, вкусно было. Кусок мяса бы еще…

- Ну извини, фасоль тоже белок, - процедила я и прошла в спальню.

Илья всегда без разговоров ел то, что я готовила. Предъявы «не то и не так» - у зажравшихся. На самом деле человеку мало нужно.

Турков принял и прижал к себе постельное, как ребенка.

- Курить не пойду и в душ… - пробормотал, глядя на меня осоловевшим взглядом: - Я так… можно? - и, не ожидая ответа, поплелся в гостиную. Когда, убравшись на кухне, я проходила мимо, он уже спал, упав по диагонали на разложенный диван и крепко укутавшись в простыню. Одежда, снятая кое-как, валялась на полу - джинсы, верх, носки. Я подняла и аккуратно развесила все на стуле.

Все с ним ясно: кровь прилила к желудку, мозг обесточился и вырубился.

И он храпел, лежа на спине.

«Добрый мужик всегда сильно храпит» - вспомнились слова бабули. Тогда она подмигнула мне и важно объяснила… это сейчас понятно, что шутила:

- Бабу свою от Бабайки защищает - страшится Бабайка-то. Вона как… жуть же какая, - кивнула она на печь, где спал дед.

И Турков храпел просто ужасно. Думала - совсем не усну. Но у меня получилось - живой человек рядом действовал успокаивающе. Просыпалась правда часто и прислушивалась - храпит или перестал наконец? Храпел. Будто вдвоем его душили.

Некрасивость того своего поступка Тур и осознал-то только теперь. Потянуло тогда по-мужски и сильно потянуло. И совпало как назло: столкнулись нечаянно, уединенный темный угол, освещение, настроение тоже - насмотрелся на нее у костра. Вот и не стал противиться тому, что буквально ошпарило изнутри - наоборот! Казалось - вот сейчас все и станет ясно. Наконец.

Понял бы чего или нет - неизвестно, но засомневайся Сашка хоть немного и он уже не остановился бы, просто не смог. Вплоть до того, что зажал бы рот и взял ее прямо там. И плевать…

Но она так шарахнулась... сравнить даже не с чем. И странно горькое что-то… и непонятное долго еще собиралось где-то под ложечкой и давило то ли обидой, то ли досадой? Смотреть на них не мог! А потом решил, что все к лучшему. Что бы он дальше с ней делал? Ну не его случай - Сашка! Так что… удивился себе который раз, а как только перестала мелькать перед глазами... ну было и было - постарался совсем ее забыть.

Мужик сказал - мужик сделал. В двадцать семь жизнь бьет ключем, причем в хорошем смысле. И женщины не отказывали, и должность хорошая в "Филипп Морис" подвернулась - вернее, он ее добился. А с ней пришли деньги. Вначале они показались шальными, но вместе с доходами росли и запросы. Виктор сделал неплохой ремонт в квартире, но потом посмотрел на него... и безо всякой жалости первое свое жилье продал. Понятие бесконечности не воспринималось им от слова "совсем" - ни применительно ко вселенной, ни к ипотеке. Поэтому он купил убитую трешку в центре и затеял в ней капитальный ремонт - поэтапно и качественно, растянув на пару лет - чтобы по деньгам. Жил пока у отца и тот был только рад - у его женщины было жилье и встречаться им было где. Готовили с батей по очереди, по очереди убирались. Иногда встречались с женщинами.

То есть жил - не тужил. И вот - новая встреча с Сашей. И снова, гадство! И опять то же самое, но уже иначе, с другим оттенком или интонацией - тоскливо и безнадежно. И с чего бы, казалось? Но будто потухло вокруг... то ли света стало меньше, то ли радости. Пару дней назад копытом бил, готовился к переезду - квартиру довели до ума. Счастье же? Но Сашка взглянула... и всякое счастье своим потерянным взглядом потушила.

И что это тогда? Точно не любовь. Он помнил, как бывает и до сих пор пугался тогдашней своей неадекватности. Хорошо - вовремя прозрел. Но то была просто раняя влюбленность. А любовь... отец говорил - будто летают от нее люди. Возле Саши летать не хотелось, скорее лечь рядом и сдохнуть.

За эти пару лет она если и изменилась, то только в лучшую сторону. И не то чтобы беременность ее сильно красила, но наполняла новым - серьезным и важным смыслом. Нет, она и раньше не была пустышкой, Илья ее тоже - дети из глухой глубинки постепенно стали лучшими на курсе.

- Не из выхлопной трубы мамка выдула… и чем еще страдать в глухомани? Только книжки читать, - скривился как-то один из «сынков». И ревниво сплюнул, провожая взглядом двух неразлучников - худые мелкую и сутулую фигуры.

Они никогда не лезли в глаза и не обращали внимания на такие вот фразочки, глядя сквозь... Может и это сказалось, спровоцировав тот поступок, потому что раздражали. И неразлучностью своей тоже.

Сейчас понимал, что было и что-то вроде зависти - мало кто мог позволить себе такую вот независимость и на пустом буквально месте. У них же не было ни крепкого тыла, ни маломальской поддержки, одни только мозги. А еще они друг у друга.

На общих встречах, раньше, Саша почти всегда помалкивала и только иногда тихо о чем-то спрашивала Илью. Осторожно касалась его руки, привлекая внимание и шептала. И тот никогда не отмахивался, всегда отвлекался на нее и отвечал, так же тихо шепча ей на ухо и обнимая за тощие плечи, заботливо заглядывая в лицо. А еще раз за разом поправляя длинную прядку, падавшую ей на глаза. Этот немыслимо терпеливый и часто повторяющийся жест ужасно раздражал Виктора, а когда и просто бесил, заставляя отвернуться, отойти и занять себя чем-то посторонним.

Проще же обрезать до приемлемой длины, чем каждый раз... вот так!

Может и это не раз сдерживаемое раздражение дернуло тогда к ней. Сам себе объяснить потом не мог... Мыслей - вообще никаких, ни одной - только дурной жар... везде горело, а мозг похоже оплавился еще раньше.

И так получается, что она всегда действовала ему на нервы, с самой первой встречи. Нет, после того случая стало понятно, что причина в том числе мужская - тупо химия и похоть. Но это ни черта не успокоило - наоборот, потому что раздражение Тур еще как-то понимал, а вот это - уже сильно вряд ли. Там же взглянуть не на что!

Форма глаз разве? Зеленовато-серых и со странно опущенными вниз внешними уголками. Необычно и трогательно - как у того кошака из мульта. И красиво тоже. А с чего бы еще «восставал» на нее? Да он тысячу раз рассмотрел Сашку с макушки до пят, пытаясь понять причину странного до одури притяжения. И - обычная пацанка в вечных джинсах, незамысловатая сельская девчонка. Вообще ни о чем - только мозги! Ни стиля, ни очарования. Движения и те резкие - женской грации ноль целых хрен десятых. Это уже сейчас, в ее положении, ожидаемо появились и плавная мягкость, и уверенная степенность. Пацанка превратилась в женщину, но красотой так и не обзавелась, нет...

И все ее поведение тогда - то ли забитая, то ли зажатая, то ли себе на уме? А получается - просто спокойная и уверенная в себе. Чужая жена. Беременная.

Илья ее… высокий и немного сутулый, он казался из-за этого узкоплечим. Тощий и медлительный - «ни о чем» мужик. И нельзя вроде - так, особенно сейчас, но... слизняк и инфантил. Ни защитить в случае чего, ни как положено обеспечить свою женщину, как сейчас оказалось. Нищета их хаты, явно съемной, просто выжигала глаза. И на хрена тогда мужику мозг? Чтобы небо перевернуть и землю тоже, а тут... Дорасти вначале до понятия " баба за мужем", а потом женись!

Они тихо расписались сразу после универа - два интернатовца, знающие друг друга с детства. Нет, не сироты, просто выходцы из глухих умирающих деревень, где люди доживают свой век - старики да может еще энтузиасты жизни на природе. Мало хорошего на самом деле - ждать магазин на колесах пару раз в неделю, мир и новых людей видеть хорошо, если в телевизоре, а собственных детей - раз в неделю, когда старенький автобус развозит их по деревням на выходные.

Проснулся Виктор рано утром на старом диване в квартире Маклаковых… фамилия тоже еще… Попялившись в потолок и сообразив где находится, осторожно встал, стараясь не скрипеть дешевой мебелью и поискал взглядом одежду. Тихо хмыкнул, найдя ее аккуратно развешенной на стуле. Быстро оделся и даже не умывшись, вышел, негромко щелкнув замком входной двери. Уже на трассе по-быстрому отлил в кустах. Потом умылся и прополоскал рот водой из канистры, что всегда держал в машине. Спешил - встреча с ребятами была насначена в шесть.

И так этот отдых в несколько часов, который они позволили себе первый раз за двое суток, казался кощунством. Илья, раненый или избитый, мог и не дождаться помощи где-нибудь в лесу. О том, что он мог уже не нуждаться в ней, не упоминалось по умолчанию. Нужно было отработать все варианты.

На ментов и правда надежды не было. Приняв заявления, похоже никто не чесался. Хотя... был опрос по телефону и, скорее всего, разосланы ориентировки гаишникам, но это вообще ни о чем. А вот они буквально землю рыли - все восемнадцать человек.

И вот это... когда брошены все личные дела, выбиты отгулы и даже мысли об отдыхе отдают виной, неожиданно показало настоящее отношение всего их сообщества к странной паре. Странной же? Потому что с их дипломами, мозгами и отношением к жизни, воспринимая ее, как есть, а не через розовые очки и пустые надежды… на этот момент они должны бы добиться многого - очень, а на деле... А он еще мяса просил.

Фасоль была вполне съедобна, но в следующий раз нужно купить продукты, а потом и вообще… Они все могут скидываться каждый месяц пока ребенок не подрастет и Саша сможет работать. Такая помощь, как алименты - с каждого понемногу, а в целом - вполне себе. На что-то же нужно ей жить?

Вспомнились печальные глаза и абсолютно несоответствующий взгляду голос - резкий и нервный. И вопросы по существу. И по фигу ей на все, кроме Ильи и их сына. И на всех.

Мальчик, значит… Вовка. Владимир.

Восемнадцать машин припарковались на обочине - разного цвета и марок. Проезжающие мимо авто снижали скорость, выискивая взглядом причину сборища, но видели только толпу удобно одетых мужиков, сгрудившуюся у капота тяжелого внедорожника. На нем была разложена карта - самая крупномасштабная, что нашлась. Смартфоны, конечно, хорошее дело, но нужен был общий взгляд на местность - шло совещание.

- Предлагаю начать прямо с первой грунтовки… и погнали по одному. Если что - Илья тощий, дотащить до машины можно и в одиночку.

- Вряд ли результат так скоро - первая же грунтовка. Скорее все случилось дальше. И повреждения могут… скорую тогда лучше сразу.

- Не "вряд ли" - пропустишь хоть одну тропинку и думай потом...

- Разбираем тогда. Вот… возле каждой отворотки я пишу ник-нейм, - остановил прения Турков, - сосчитайте каждый, которая по счету ваша. Выезжаем поездом, по дороге каждый по-тихому отваливает.

- А если затащили в лес прямо с трассы?

- Ну было же об этом, ты че по новой?! На ста километрах человека найти нереально - смотрим тачку, она на хрен никому не упала, бросят где-нибудь.

- Что-то мне как-то... не совсем уже и… того.

- Всем так! Костя, за собаку договорился?

- Ждут. Машину отыщем - собаку подгонят на место.

- Пинками, всю в мыле и с языком на плече? - попытался кто-то шутить. Его дружно проигнорировали.

- Ну что тогда - по коням? Непокрытые участки отметили? Будут новости, выходите из темной зоны и дайте знать.

- Кто-то верит… хоть на единую частицу?

- Неважно, ей нужна полная информация. Все-таки легче, чем…

- Это понятно… а как там? Ну - Саня?

- Большая, сильно уже большая, - вздохнул Турков, - десять дней до родов. Хотел кого-то оставить с ней, но… сказала «нет» и насмерть на том стоит.

- Ревет?

- Сашка? - хмыкнул Филипп.

- А что - не человек? Тем более - женщина, им вообще положено. А не ревет - еще хуже, так же? От слез легчать должно.

- Пока надеется - держится? - предположил кто-то, - хоть бы это… не слегла потом, что ли?

- Ничего… пока прямо ходит. Ну все, работаем, - скомандовал Виктор. Как-то само вышло - старшим в группе поиска стал он. Может потому, что из его дома и выехал Илья? По той же причине Турков и действовал энергичнее других. Успокаивал свою совесть? И правда - зачем отпустил дурака в ночь? Ну и что, что тот не пил?

Вскоре машины одна за другой тронулись с места...

На шестом часу… это случилось на шестом часу работы по поиску человека. Полиции и в самом деле оказалось... по протоколу.

- Проф. деформация, ети его, - отметил Игорь Сочин.

Похоже на то. Как и у медиков: принимать близко к сердцу страдания каждого пациента - однозначно шизануться в итоге. Виктор и сам предпочел бы личной эмоционально-сердечной заинтересованности прохладный, но рассудочный и грамотный профессиональный подход. Но не когда подгорает.

- Тур, кхм... странные тут у меня следы. Я, конечно, ни на чем не настаиваю, но… короче: обрывчик со слабо наезженной дороги и прямо в лесное озеро. Типа полянка такая на берегу, ну… натоптанное место, кострища старые - место отдыха. Красиво. Но обрывчик этот… то ли приглажено, то ли прибрано, но крайне неестественно смотрится. Будто прятали следы сброса большого предмета. Смотреть нужно кому-то еще… я, может, просто подустал и хренасе надумываю, - доложил один из адептов сyperforum.

- А вот и оно, - выдохнул Турков, отпуская поисковое напряжение и погружаясь в тяжелое осознание. Нервно взъерошил и привычно дернул волосы: - Блять же, Олежа…

- Я ничего не утверждаю, - судя по голосу, точно так же чувствовал себя и Олег.

- Да че там… сейчас подгребу, - тяжело вздохнул Виктор, внутренне собираясь и пытаясь без «кармана» развернуться между деревьями.

Хотелось выть. Потому что - вот оно! Ждал именно чего-то такого. И понимал, что на доклад к Сашке идти ему - больше некому. На хрен его остальные пошлют, вот и все. Потому что уже взялся, впрягся. Вот и тащи на себе, дурак!

Сброс в озеро именно так и выглядел - сбросом. Будто что-то столкнули в воду, а потом прятали следы. Свет дня падал так, что сквозь воду ничего не было видно и ничего еще не было ясно, но он уже понимал - оно, то самое.

Вызвали полицию.

Капитан оказался путёвым мужиком и даже неожиданно душевным. Вначале Тур, не особо надеясь на понимание, бормотал о беременной бабе, а оказалось, что пришлось в тему - служивый сам имел супругу на сносях и в ситуацию вник сразу.

- Кто ныряет, - поинтересовался, - или ждем спецов? Часов так... несколько.

- Нах… два дня уже, сил нет… работы выше ушей… жена звонками задрала… - нестройный гул голосов четко указал на «против».

- Я пойду, - решился Гладков.

- Вась… да тут не так глубоко, - вдруг кинуло и не только Тура в крайность. Ситуация трудная и разрешить ее хотелось быстрее. И тут кто-то оказался решительнее и смелее тебя. А именно - Гладков. И остальным стало не то, чтобы стыдно, но будто слегка не по себе. Нет - нормально. Так всегда на экстриме - бросает в крайности, кидает в стороны, топит ненужными эмоциями.

На поясе ныряльщика закрепили тонкий крепкий шнур и совесть умолкла - риски исключили, а уж что он там найдет?.. Так сам вызвался!

Нашел.

- Илюхина тачка, все так, - отфыркавшись, доложил мужик, выбравшись на обрыв. Молча стал распутывать веревочный узел. Явно не спешил с этим, тянул время. Остальные тоже неловко молчали. Охренеть - момент! Тур яростно дернул чуб - охрене-еть... сейчас только матом...

- Своими силами не подымем, - нарушил молчание капитан, - вызываю подмогу.

И надолго отошел, что-то подробно объясняя по рации.

- Шеф ярится… Ну, вроде все тогда?.. Жена приболела… Малую забрать от тещи… - заговорили как-то все разом.

Турков чувствовал то же самое - кошмар последних дней слишком затянулся. Чужая беда давила, внушая странное чувство вины. Не за то, что сами живы, а за то, что ужасно хотелось вернуться в свой благополучный мирок и забыть вот это все, как страшный сон. Виктор не мог себе позволить, но остальные и правда больше не были здесь нужны.

- Все свободны, тоже смысла не вижу… - кивнул он, - дальше пускай спецы работают. А Саше я уже сам…

Пока ждали спецгруппу, присели с капитаном на сиденья открытых настежь машин и молча смотрели на воду.

Лесное озеро лежало перед ними благостно тихое, тонко расписанное акварельными красками отражений: высокого неба с отдельными кучевыми облачками и кружева веток, обнимающих его по периметру такой… очень естественной оправой. Красиво! И наводит на определенные выводы. Капитан похоже мыслил в том же направлении:

- Все зло этого мира от людей.

- Согласен, че... - пришлось признать, а про себя матюгнуться на такую жизнь. Позволял себе Турков мат, практиковал - чего уж! А вот женскую брань не выносил. Даже на срыве, пределе чувств и пике эмоций. Считал признаком невоспитанности и глупости. От Сашки ничего побного не слышал никогда, впрочем от Ильи тоже.

Потом они с капитаном долго молчали. А что тут еще скажешь?

А дальше он смотрел, как доставали Илюхину колымагу и в голову приходили старческие мысли о тлене и бренности бытия. Вот только недавно же рядом были, шашлыки жрали и-и-и… с-судак же какой, прости Господи! На себя насрать - о жене подумай, прежде чем творить хрень. Вот как ей теперь?

- Тела в салоне нет, - чуть раньше доложил пловец, цеплявший крепления на корпус: - Водительская дверка приоткрыта.

Турков встрепенулся: - Жив, значит?

- Не факт, - жестко приземлил его капитан, - сейчас вытащим агрегат и когда муть уляжется, Иван осмотрит дно вокруг, а нужно будет - и весь водоем. Друг ваш, конечно, мог выбраться и всплыть, но этого однозначно ждали, так что могли и… потом его. Есть и второй вариант - в машине его уже не было. В любом случае, будем искать следы крови в салоне, а спецы обследуют окрестности.

- И где он тогда?

- Да где угодно. Могли зарыть по-тихому, а машину угнать подальше, - вздохнул служивый, - может собаки найдут?

Собаки не нашли.

Сука… Турков проклял тот день, когда организовал все это сборище. Буквально видел - как звонит в дверь, смотрит ей в глаза... ну как это сделать? Вся эта хуета… пустой пиздеж и реверансы… Бабы! Реально же - сказать, что одна ты один хрен не останешься, хочешь - стану отцом малому? Так нет же! Начнется тут…

Сука… ерошил он волосы и свирепо дергал их, будто это могло помочь. Странным мыслям даже не удивился - типа в порядке вещей.

- Не дергайся, - посоветовал капитан и предложил: - Хочешь, к вдове схожу я?

- Спасибо, друг… - потянулся к нему Турков, - меня Виктором зовут.

- Серега, - крепко пожал протянутую ладонь служивый.

- Спасибо за понимание, но нет - справлюсь сам. Там нужно… осторожно.

Подъехали еще в контору и оформили нужные документы. Отпустили его уже ближе к ночи. Виктор шел по коридору отделения, а из-за некоторых дверей все еще продолжали раздаваться голоса, проходили мимо люди в форме и гражданке. Лица всё больше уставшие и озабоченные, или наоборот - будто отрешенные от мира. Какая профдеформация нафиг? Они тут затраханы насмерть всей этой… человеками этими!

А у ее двери Виктора вдруг накрыло и сильно. Давно было, еще в детстве, наверное… уже и не помнил такого страха - глубинного, стылого. Здоровенный же мужик… витрина такая, что практически всегда чувствовал себя в безопасности - кто пойдет силой на такую машину? Дураков мало. А не катила наглядная реклама, доходчиво озвучивал глубоким басом, кулаками помогал понять, если внушение не работало.

Но все это не то. Сейчас нужна была другая сила - духа.

В висках отдавалась пульсация крови, руки тяжело повисли. Стало вдруг на все насрать - быстрее бы закончить и просто уйти, упасть и тупо выспаться. Устал, не вывозили нервы. И пальцы на руке покалывало, будто глубоко под кожей массово шныряли муравьи. Ну, п…пипец!

Потянулся к кнопке звонка и сразу дернулся назад, не стал... Спустился на пролет лестницы и позвонил 112, стараясь говорить негромко и четко - вызывал скорую. Обрисовал ситуацию и неожиданно нарвался на полное понимание. Ну, хоть здесь…

Стоял, смотрел в темноту за окном подъезда и тупо ждал. Мыслей не было. Тут продумать бы, как гладко сказать, как выдать информацию максимально безболезненно, а хрен вам! Вакуум в голове. А в груди странное стеснение. Паника? Живой человек потому что - не идеал, далеко не. Жалел уже, что во все это ввязался. И непонятно было почему вообще так бомбит, с чего вообще он так загоняется? Никакого же соответствия реальному уровню отношений между ним и Маклаковыми.

Отследив приезд скорой, решительно выдохнул, будто перед прыжком с воду и все-таки позвонил в дверь.

Глазищи… куда на хрен коту! Твою же ма-а-ать…падало куда-то сердце.

- Саша… Сашенька, это вообще ничего не значит, - вырвалось трусливо, но иначе не вывез бы. И она тоже. Не мог, не получалось выдать сразу и в лоб, что Ильи больше нет. Все сроки вышли - сказал Серега, а у него опыт. Да что там - и так всё понятнее некуда.

- Машина - она не человек, просто железо… А Илюху так и не нашли в озере. Может быть все, что угодно, вообще говорить что-то рано. Хреново, конечно, но не совсем безнадежно пока нет тела… Саня!

Подхватив подломившуюся фигурку на руки, он истошно заорал в направлении приближающихся по лестнице шагов:

- Скорее сюда! Ей плохо!

Ну что ты будешь делать? - растерянно смотрел он в безвольно запрокинутое лицо, крепко прижимая к себе неожиданно тяжелое Сашкино тело.

И прядка на глазах опять… дурацкая эта, а у него руки заняты. И муравьи эти треклятые будто с ума посходили - легкий зуд сменился болезненным покалыванием. Левая рука стремительно немела все выше - до самого предплечья, в груди закололо.

- Донесёте до машины или носилки поднять? - будто сквозь вату слышался незнакомый мужской голос.

- Не… возьми ее - уроню, руки какого-то немеют. Что-то и мне, кажется… тоже…

Долго еще слова Туркова гудели набатом в ушах... и все-то в них было ясно. Сумбурно, скупо, но... Уточнять подробности, копаться в них - нет. Пока еще нет. Уже от того, что узнала, я тихо сходила с ума. Ворочала в себе каждое слово, пытаясь найти иной смысл, вывернуть его наизнанку, но...

Глаза оставались сухими. Оплакивать Илью казалось... мягко говоря - неправильным. И верить тем выводам, которые все уже сделали, тоже. Только своим глазам.

Роды получились легкими, кричать и даже стонать не было причины. А может физическая боль даже нужна была - отвлекала. Ничего… бабуля говорила - только кажется, что твоё горе самое горькое, переживали и не такое.

В роддоме мало что запомнилось - думала об Илье, видела Вовку. Остальное как-то...мимо.

А потом нас выписали домой. Если бы Илюша… мы с ним встретились бы в вестибюле и постояли, обнявшись. Вместе рассматривали бы мелкого, искали на кого похож, а потом просто ушли бы домой. Пешком. И погода удалась - после очередной грозы сквозь тучи уже прорывалось солнце. И свежо так... не жарко, и пахнет приятно, как частенько у нас в деревне - недавно скошенной травой.

Ну, здравствуй опять, лето... глубоко вдохнула я густой влажный воздух. И-и-и… серьезно? Я стояла с маленьким свертком в руках и деревянной улыбкой на лице. Могла бы - исчезла, депортировалась.

У больничного крыльца ждала толпа мужиков. Я знала всех. На лицах - искусственное оживление, улыбки, в руках шарики и цветы, а на первом плане - коляска. Такую мы точно не смогли бы себе позволить. А они будто закрывались ею от нас с Вовкой. И зачем тогда все это? А может просто не понимают?

Я выдохнула. Крепче прижала к себе сына и взмахнула рукой - привет... Ребята собрались здесь, готовились, старались. Хотели порадовать... Конечно не понимают. И пускай никогда не поймут.

Поздравляли все наперебой. Только касания и даже взгляды были очень осторожными и ни слова об Илье. Они все приняли, что его нет. Я прятала глаза и благодарила, благодарила, благодарила...

Коляску собрали и сложили в багажник... зачем вообще доставали?

- Твоя задача, Саша, теперь одна - береги ваше продолжение, - приобнял меня на прощание наш с мужем работодатель, - и начни с малого - сохрани молоко. По своей знаю, что важнее этого сейчас ничего нет. Помощь тебе от наших коллег небольшая и это понятно - фрилансеры, они как бы вне коллектива, да и держались вы особняком, так что не взыщи. Но вот ребята ваши постарались. Я тоже присоединяюсь и значит каждый месяц ты сможешь снимать с карты около сорока штук. Это небольшие (если учесть, что квартира съемная), но вполне реальные деньги. А как сможешь работать - маякни, договорились? В крайнем случае - обращайся отдельно...

Я обещала, глотая слезы благодарности, но садиться всей попой на дотации не собиралась. Бабуля говорила - боженька каждое дитя целует... мне вот везло на хороших людей. И тем более садиться им на шею, доводя до крайнего случая, не стоит. Удаленку никто не отменял - заработаю. Только о мечтах придется забыть на время. А может и правильно будет взять паузу, последнее время что-то шло не так - сложность росла быстрее размеров программы. Причины?

Ответ мог быть в том, из-за чего он сорвался домой. Только по серьезной причине тормозной по сути своей Илья мог так резко сорваться в ночь. Чтобы не упустить мысль?

Турков обещал выяснить, о чем был разговор, но так и не сделал. И сейчас тоже не пришел. Но мало ли… у человека дела. Или забыл. Но я не забыла. Домой нас вез Филипп, ему я и задала вопрос.

- Честно? - задумался он, - ну, ты знаешь с чего мы тусуемся. У меня так... зудит просто иногда - придет в голову и нужно обсудить. Может и хрень голимую...

- Да... у всех, наверное, так, - обнимала и баюкала я Вовку.

- Да-а… вначале речь зашла о самом принципе трех логических структур - насколько он принципиален? Но не поп... философствовать же мы собрались? Есть элементарный порядок - порядок работы. Ну и… за Ильей я специально не наблюдал. Дальше Вася завел песню о качестве програмных фильтров, мол - срали на них интернет-тролли... говнофильтры всё мол... Ну, а дальше понеслось - кто и что вставлял не помню, но шумели... Что усамил Илья, я не знаю, но он и правда стал собираться. Немного еще задержали его, но сильно не уговоривали - взрослый мужик, сам решает. Да еще ты там… такая. Все всё правильно поняли. А вы что-то серьезное мутите?

- Только такое и стоит? - слабо удивилась я вопросу.

- Так помог я тебе? - уточнил Филипп.

- Не знаю... нужно думать.

- Вам скинули конкретную спеку? - бросил он на меня заинтересованный взгляд.

Я свой отвела, пожав плечами. И он неловко хмыкнул, понятливо кивнув.

- Прости, не в своё лезу. Да если и сами мутите... но застряли, да? Так иногда даже не на создание, а на подготовку таска нужны годы. А бывает... бывает так, будто кто уже готовую архитектурку подкинет. Пришло ее время? Так что не переживай - все будет. А пока займись Вованом, это и есть главный ваш проект, в этом и есть высший смысл... бытия? - неловко кашлянул он. Пафосно получилось?

Он помог с коляской, поднялся со мной в квартиру. А там тоже... кроватка, пеленки-распашонки и даже крема с присыпками - явно жены постарались.

Проводив Филю, я осторожно перепеленала Вовку - не привыкла еще, страшновато - маленький совсем... руки-ноги отдельно - как лягушонок. Забавный такой... милый. Не орет - мяукает. Прелесть какая! Покормила его, полюбовалась как сыто сопит и бестолково водит глазками. Потом уложила спать. Сама тоже прилегла, прикрыв сухие глаза. В желудке свернулся стылый ком и было мне просто до бесконечности одиноко и страшно. Особенно здесь, в этих стенах. Они реально давили и даже будто сжимались вокруг, как живые. Раньше знала, что я здесь временно. Но это временно сильно затянулось... не безнадежно, но уже раздражающе. А теперь я уже и не знала.

Нужно бы собрать себя, организоваться... а сил нет.

Илюша пропал без вести «при обстоятельствах, угрожавших смертью» - в салоне нашли следы крови его группы, а значит умершим его признают не после пяти лет отсутствия, а после шесть месяцев - так объяснил следователь. Похорон не будет. Хорошо это или плохо, я не знала.

С одной стороны плохо, но как бы я пережила - видеть его? А так... еще будто оставалась надежда. Фантазия подбрасывала абсолютно дикие варианты его спасения, и они послушно заслоняли собой реальность. Просто мне очень этого хотелось - очень.

Прошла пара дней. Я ничего не делала, только занималась Вовкой: бесконечно им любовалась и когда он не спал, с рук почти не спускала. Но по квартире не ходила, а сонно ползала, сюсюкала с мелким и то - шепотом. Будто затаилась от чего-то или заново привыкала... будто мы вдвоем в вакууме - я и Вовка. Наверное, этот тихий застой зачем-то был нужен. Было даже слабое любопытство - когда же он закончится? Но постепенно я пришла в себя и зашевелилась.

Долго не решалась оповестить свёкров - там могло по-разному. Мама Таня... меня почти вырубило от попытки как-то настроиться на разговор, представив себя на ее месте. Это где-то за гранью, поэтому - свёкр.

Тяжело помолчав, он выдавил из себя:

- Стало быть похорон не будет?

- Нет, получается, что не будет, - сглотнула я слезы.

- И смысла ехать к вам тогда…

- … нет? И ждать финансовой помощи от нас тоже больше не стоит, - горько, а может даже мстительно подтвердила я.

И стало стыдно.

И сразу перестало… потому что ни слова, ни вопроса - а как же я теперь? И Вовка. Их внук. Шок у него? Или очередные трудности - с пониманием?

- Это как раз понятно - тебе самой кто помог бы. Мы подумаем... поищем, дочка. Пойду я тогда… мать готовить. Выберемся как-нибудь к вам. Ну… ты звони сразу, если вдруг что, - и то ли стон, то ли вздох…

Я закрыла глаза, пережидая…и стыд тоже. И что теперь - совсем они сломаются или как-то переживут? У них еще дочка есть. И мы с Вовкой.

Моя мама, услышав все, как есть, что-то промычала и замолчала. Потом отмерла, только голос стал глухим и будто надтреснутым. Таким она говорила о папе.

- О ребенке сейчас думай. И выезжай к нам, бросай там все это… я приеду на днях, помогу собраться. Здесь привольно, чисто, молоко свое. Телку вон подростим да продадим - на лишние хотелки и хватит. Человеку на самом деле мало нужно, - повторила она бабулины слова.

- Мне пока помогают, ма, не переживай. А на счет приехать… я обязательно подумаю, ладно? Давай, пока… и не переживай, я правда в порядке, - отключилась я.

Нельзя мне туда - выстроит ровными рядами и задавит заботой. И все это от большой любви... носиться будет, закармливать поминутно, учить бесконечно. И - без права голоса с моей стороны. А еще там трудно с интернетом.

И неправда твоя, Саша Ивановна, врала ты - приходилось признать. Не в порядке ты - потерялась. И без понятия за что хвататься первым. Как же мне плохо… - качалась я из стороны в сторону, обхватив себя руками. Мысли о том, что могли сделать с Илюшей, жгли открытым пламенем. Надумывать, представлять себе - нельзя!

И что делать с его одеждой? Что-то до сих пор пахло им, но видеть ее трудно, а выбросить или раздать рука не подымется. Хотя и надо бы - крохотный шкаф в спальне забит нашими вещами. Зимние и демисезонные, легкие летние, обувь... забит дешевым шмотьем, полон.

А у меня внутри пусто. Не привыкла одна, Илья всегда был рядом. Сейчас - Вовка, но его почему-то мало. Маленький? Нужно еще что-то - заткнуть проклятую дырку внутри и найти в этой… новой жизни хоть какую-то радость. Вот... хотя бы и душ.

Задернув старую шторку, я включила воду. Стены со вздувшейся, потрескавшейся краской, ржавый смеситель… мы сразу решили не вкладываться в ремонт чужой убитой квартиры. То ли привычка экономить, то ли жадность? Все необходимое было, а там… скоро нас ждала совсем другая жизнь.

Не дождалась.

О чем я..? Если о радостях, то это еще и еда. Кто-то из великих считал, что она даже большее удовольствие, чем секс.

Механические действия отвлекали... у меня получилось и аппетитно, и вкусно: на сливочном масле яичный белок схватился плотненько и без соплей, а желток порадовал яркой вершинкой. Хлеб и помидор еще... Хотелось кофе с лимоном, но я пила чай с молоком, много. Вовка мальчик, а они хорошо едят.

Холодильник ребята забили едой. Разовая акция - понятно. Я была благодарна - от души, да и деревенскую практичность никто не отменял. Пора было разобрать продукты и что-то убрать в морозилку, а из чего-то наготовить впрок и тоже порционно заморозить. Еще неизвестно даст ли мне дальше Вовка стоять у плиты.

Со мной мама спала урывками - по часику, по половинке. Да и потом столько крапивы на меня извела! С размаху и по мягкому месту. Я была неспокойным и даже бедовым ребенком, сильно себе на уме. Вдруг и мелкий пошел в меня?

Ничего… справлюсь. Все проходит. Пройдет и мое...

Вечером прилегла наконец и стоило только уснуть, пришел сон. Нейтральный, не пустивший в разгон сердце и даже толком не запомнившийся. Так… обрывки, куски чего-то с чем-то. И не было в нем ни Ильи, ни бабули, ни моего папки. И ярких красок тоже не было - не вещий сон, хотя такие бывают, я точно знала. В глухих деревнях, как у нас, верят еще и не в такое. Но интуиция сработала и, проснувшись от детского писка, я вдруг поняла, что именно взял для себя Илья из того разговора на даче Туркова.

- Ты серьезно... не шутка? - завис Артем.

- Серьезнее некуда, Тем, - недовольно подтвердил Виктор, - я в областной, кардиология.

- Охренеть, - подытожил друг, - ну ладно… А звонишь по какому поводу - просто ставишь в известность или нужно что? Лекарства, воды там... тапки?

- Сосед уже завез. А звоню... да - ставлю в известность.

- Удачи тогда... выздоравливай. Расскажешь потом подробнее.

- Ладно... - отбился Виктор.

Артем выглядел, как типичный умник-задрот - очки, длинная стрижка, костюмы с галстуками, остроносые туфли. Но мужик просто замечательный и умище не только в профессии. Рассудительный, спокойный... семья, ребенок. Турков считал его самым надежным в тусовке и самым разумным тоже. Вплоть до того, что случись в его жизни совсем край, и он пошел бы с этим не к бате, а к Темке.

Повернувшись на бок лицом к стене, Турков задумался.

У отца больное сердце, но он вполне с этим справляется и уже довольно долго. Сейчас у него постоянная женщина, которая настояла, чтобы он наблюдался у врачей. И Виктор был совсем не против, что отец остепенился наконец и перестал прыгать по бабам. Матери не стало шесть лет назад, и таким образом он «хранил ей верность» - не вступая в серьезные отношения и довольствуясь проходными связями.

Это ладно… но наследственность рисовалась хреновая, с паскудными допусками. Всегда считал, что здоров, как бык, а оно вон как…

Доктор вначале успокоил, объяснив сердечные перебои сильным переутомлением и стрессом. Но при этом обозревал могучую Турковскую натуру будто бы с некоторым сомнением. И уточнил, что к обследованию нужно отнестись предельно серьезно. И Виктор приуныл. Не то, чтобы сильно, но расстроился.

Знал уже, что Александра благополучно родила и не нервничал хотя бы из-за нее.

После того своего гадового состояния и панического страха из-за резко подступившей слабости (оказывается нормальное явление при сердечном приступе) всё остальное как-то отошло на второй план и будто отдалилось. Произошло замещение одного стресса другим или случилось переключение внимания? Что ему и требовалось, наверное.

И сейчас странные донельзя мысли о общем будущем с Маклаковой казались чем-то вроде температурного бреда. Нет, он понимал тот свой порыв - нервы, паника. Но как же замечательно, что охренительные свои намеренья так и не озвучил. Нет, исполнять не пришлось бы - это сильно вряд ли. Но тормознул вовремя, иначе... очередной косяк.

А вот о финансовой помощи семье Ильи нужно было подумать и уже сейчас.

Тяжело вздохнув, Тур сел на кровати и стал обзванивать мужиков, участвовавших в поисках. Что Ильи нет больше в живых, не сомневался не только он, но и полиция. Члены сyperforum тоже приняли это, как факт. И почти все согласились оформить скромную помощь его семье, как ежемесячные отчисления на счет, открытый на Сашу в Сбере.

Кроме того, договорились собраться кто сможет и встретить ее из роддома. С цветами и подарками, ясное дело… чтобы всё, как положено, по-людски. Виктор и сам собирался присутствовать, но обследование затянулось, а потом и вовсе… Так и вышло, что следующий раз он увидел ее только через пару месяцев, как раз перед операцией. Случайно.

Специально не ходил к ней. Как обстоят дела, узнавал через третьих лиц. Считал, что самое умное, что делал до этого - держался от Саши подальше и собирался продолжать в том же все духе. Но то ли судьба его так нещадно троллила... Срезал называется угол - проскочил через парк.

А вот Сашке на него было по фигу, она была спокойна - лицо, движения, голос.

Разговор нейтральный. Прогнозировать ее реакцию на другие, даже самые невинные темы он бы не рискнул. Поэтому беспроигрышно - о Вовке. Видно было, что о сыне она может говорить часами. Но быстро спохватилась, разговор скомкала:

- Да нормально все, правда… спасибо, что интересуешься и за помощь тоже… Ничего больше не нужно.

Резковатый женский голос привычно отдавался внутри теплом и учащенным сердцебиением. А Саша, уже не глядя на него, что-то поправляла внутри коляски и бережно касалась лобика малыша - не вспотел ли? Потом тихо шептала ему... как когда-то Илье.

В который раз он разглядывал ее. Может даже слишком пристально, потому что она ощутимо напряглась и отвернулась, выискивая что-то в хозяйственном кармане коляски. А он опять чувствовал неудобную неловкость - кровь стремительно неслась к паху, а в голове шумело, как от идеально выверенной дозы алкоголя.

Виновато отведя взгляд, он взъерошил и дернул волосы, хмыкнув про себя... привычно-неприличная реакция на приличную Сашу. Еще и при ребенке... скосил Турков взгляд на коляску. Пацан сладко спал, весь такой… положительный. Все дети хорошие пока спят.

А она справляется и похоже неплохо. «Все, что не убивает, делает нас сильнее» - это о Саше. Уговаривая себя так, Тур наскоро распрощался и быстро ушел, унося тесноту в штанах и очередной бардак в голове. Объяснил бы кто, что с ним такое...

О нежной хрени речи не шло, да что там - романтик в нем тихо сдох еще до универа. Нет, точно не тот розовый кисель - сейчас все было иначе, но напрягало в разы сильнее.

Тур ненавидел копаться в себе, ненавидел задавать себе вопросы и не знать на них ответов. Считал - все в жизни должно быть если не просто, то, по крайней мере, ясно. Сложностей старался избегать - сами найдут, гладко по жизни ни у кого еще не было. Один раз сам решился усложнить - получилось хреново, а Саша исчезла с радаров. Он решил - и к лучшему! Так и было. А теперь снова... Уж лучше розовый кисель, чем непонятно что - уходил он на новый виток. Злился на себя, клокочущее негодование гнало его по парковой аллее, подальше от Саши с сине-белой коляской. В штанах улеглось быстро, а вот муть эта…

Отсюда, наверное, и ситуация, в которой выставил себя дурак дураком. И познакомился с будущей женой.

Операцию должны были делать в дорогой частной клинике - уровень диктовала страховка от иностранных работодателей. И то ли пакет услуг предусматривал… но ему предоставили и услуги психолога. Операция предстояла рядовая, но чем черт…? За два месяца, пока его к ней готовили, Турков спешно подтягивал все свои хвосты. И с Сашей тоже… зарежут, чего доброго и что это было - у него к ней, он так и не узнает. Так почему не совместить…?

- Но я медицинский психолог, - удивленно вздернула татуированную бровь женщина его где-то лет.

- И что - вам не преподавали психологию полов? И потом, вы - женщина, посоветуйте что-нибудь, - настаивал Виктор.

- Ну давайте попробуем, - усмехнулась она.

Только тут он и понял, как сейчас выглядит - минимум забавно. Здоровенный и наивный до изумления или просто туповатый мужик. И разозлившись вдруг непонятно на кого и что, он наоборот - разом собрался и кратко изложил самую суть. Не стал сдавать назад - и так уже накрутил себя до предела. Деловито подытожил:

- Причем вот сейчас я сужу трезво и рационально. Пытаюсь найти объяснение, а рядом с ней будто ступор какой-то… психологический. Как пубертатный сопляк! И порывы нелепые - будто еще кто во мне сидит... сам бы - ни в жизнь! Так и до шизы - рядом. Ну, и... она стабильно возбуждает меня. Раньше тоже... Вот так обстоят дела, - завершил он доклад и с ожиданием уставился на специалиста - ну и кто из нас в луже?

- Нерегулярный секс? Похоже все дело в этом, - судя по чертовщинке во взгляде, веселилась женщина, - жениться бы вам, Виктор Владимирович. И очевидно же, что к этой девушке вы неравнодушны. Она красива?

- Нормальная, - пожал Турков плечами. Свои странности - ладно... но обсуждать Сашу чувствовалось неправильным.

- А нормальная в вашем понимании - невзрачная? - красиво поправила психолог выбившийся из-под белой шапочки медовый локон.

- Ерунда. Что значит - невзрачная? Там умище! - обижено вскинулся Виктор.

- Чувства всегда возникают из чего-то: уважения, любования, жалости... А умище - уже немало. Хотя вы, скорее всего, привыкли видеть возле себя женщин иного типа. Тогда разрыв шаблона? Но это же очевидно - если нет желания выходить из привычной зоны комфорта, ограничьте или вовсе исключите некомфортное общение. Еще вопросы? Но только если по поводу будущего хирургического вмешательства. А оно, кстати, не предполагает неприятных сюрпризов, можете быть спокойны, - улыбалась женщина, вставая: - Сейчас вам поставят укол, выспитесь и отдохните. Так что?

Турков отрицательно дернул головой, провожая ее долгим взглядом - хороша. И умненькая. Ему всегда нравились яркие женщины - стервы в кружевных чулках, уверенные в себе вальяжные хищницы, буря в стакане… торнадо в постели… ум и чувство юмора обязательны. Нет, со вкусом у него порядок.

Психолог не помогла ему, но сам разговор... озвучил вслух и будто взглянул на все это дело иначе, со стороны. На вопросы о себе верно ответить может только сам человек. Или ответов нет - как у него. Или просто Саша ему не по зубам и он всегда знал это. Важно не что с ним, а почему так? Она всегда была чужой женщиной и ею остается. Остальное уже следствие - его реакции, поступки. Да и любое шевеление в штанах принимать за что-то серьезное - глупо...

Уже на операционном столе, введя в вену препарат, анестезиолог посоветовал считать про себя, ну или читать стихи.

Стихи? Ну ладно, пускай будут стихи - послушно прикрыл Виктор глаза.

«Я гляжу ей вслед - ничего в ней нет, а я все гляжу... взгляд… не отвожу…» «Ца-ца-ца» - будто наяву слышится веселый голос отца, произвольно продолжающий припев и ответный смешок мамы:

- Это уже с другой оперы, это когда...

- Заметь - не я первый сказал... за свои слова… отвечать… - веселится где-то там - в прошлом, отец. С наигранным возмущением отшучивается мама…

А сознание уплывает, не успев осознать простую истину, насквозь пронзающую песню. Зато память уже дорисовала всю картину и душа радостно окунается в почти забытое ощущение полного и безусловного счастья.

И будто бы тоже сентябрь, но самое начало. И первое бабье лето с легкой позолотой на листьях и летящей без ветра паутиной. И выходные в школе. И воздух буквально звенит, настолько он чистый и глубоко прозрачный - в деревне у бабушки, в детстве. Звуки взрослых разговоров и падающей в вёдра картошки - с огорода. И пластинка на старом проигрывателе у открытого окна.

И песня эта... старая.

А девятилетний Витька, не шевелясь, сидит на старом венском стуле - в ставших короткими за лето штанишках и любимой майке с глазастой машинкой. И заворожено смотрит, как ровно плывет под иглой винил. И внимательно вслушивается в слова, стараясь вникнуть в их смысл. Хочется понять, потому что ему неожиданно нравится. Что-то в них есть... очень правильное?

Но так и не понимает… еще нет.

Потихоньку я нащупала тонкую грань, на которой теперь и балансировала, отрицая очевидное и сместив приоритеты в сторону Вовки. Из острой и обжигающей боль потери понемногу превращалась в тупую хроническую.

Заставлять себя жить, выискивая радости в чем только можно, не пришлось - первые паника и растерянность схлынули и Вовка занял все мои мысли и время тоже. Это оказалось и трудно, и немыслимо интересно, потому что у меня родился удивительный ребенок. Здоровенький, он рос, как положено, и ко второму месяцу у него красиво округлилась головка, а с кожи полностью ушли высыпания и шелушение.

А еще он был способным и умным. За это говорило то, как быстро он развивал в себе все то, что должен развивать ребенок его возраста. Лежа на животике, он уже не просто ненадолго поднимал головку, но еще и поворачивал ее в сторону, а это большая редкость.

Быстро пришел в норму слух, и он живо реагировал на звуки. Причем не обязательно плакал, хотя плач как раз главный способ общения у малышей этого возраста. А Вовка замирал и водил глазками - искал источник шума?

А еще сразу узнавал мой запах, крепко хватался за палец, забавно кряхтел, когда пачкал подгузник, много спал, замечательно сосал грудь и главное - улыбаться стал еще до месяца. Смешно морщился носик, глазки превращались в щелочки, а мордашка становилась умной и хитрой.

- Просто гримаска, для улыбок рановато, - безэмоционально отметила врач.

Но я-то знала…

Постепенно формировалась стратегия развития нашей семьи: только я могу дать сыну возможности, а значит сделать это обязана.

Это не означало, что я окончательно приняла то, что Ильи больше нет. И нет, я не прислушивалась к шагам на лестнице и не искала его взглядом на улице - умом понимала, но в душе так мужа и не похоронила.

В шкафу так и оставалась его одежда - мама хотела ее убрать, а я не дала. Были наши фотки и разные мелочи, купленные им или сделанные его руками. Я еще слишком хорошо помнила их и ужасно скучала, понимая, что других не будет. И было мне от этого… непонятно - и горько, и сразу же правильно.

Мы с ним когда-то мечтали - каждый о своем, но озвученные вслух мечты разделили надвое, признав стоящими. Я, например, хотела попробовать блюда «высокой кухни» и понять - дело в понтах или там правда пир вкусовых сосочков? А Илья хотел пройтись если и не по Стокманну, то хотя бы по Елисеевскому и класть в корзину все, чего захочется, не глядя на цены.

Мы поняли друг друга. И ресторан, и гастроном стали бы тестом на жадность и практичность - испытанием деньгами. Сможем мы радоваться покупкам, пуская деньги на ветер? Я не была в этом уверена. Хотя практичность - не самая плохая черта характера, да и воспитала нас не только деревня.

Еще была Наина, Наина Витальевна - директор интерната и старший воспитатель. Она уже тогда была пожилой и ходила с палочкой. Наверное, когда-то в ее жизни случилось плохое, иначе не жила бы она одна и не отдавала всю себя чужим детям. Но никто из интернатовских не был в курсе ее прошлого.

Ее любили и старались быть похожими, особенно девочки. Но у меня вот так и не получилось ни говорить мягко, ни ходить спокойно - или носилась, или пританцовывала на месте. Правда из речи ушло резкое вологодское оканье и местечковые обороты, потому что Наина настаивала: наша визитная карточка не внешность - ее зачастую не исправить, а личное достоинство и речь - классически грамотная русская речь.

Она собрала замечательный преподавательский состав, нашла состоятельных спонсоров и постоянно что-то придумывала, чтобы заинтересовать нас учебой. Трудно объяснить феномен Наины, как и особенности Илюшиных родителей, но одиннадцать лет у нас перед глазами был пример того, «как нужно».

В младших классах я бездумно обезьянничала. А подросла и поняла, что дело не в походке или прическе, а в отношении к жизни, людям, личному времени... Но мы взрослели и возраст диктовал другие мечты и уже не только о возвышенном, но и о красивой одежде, собственной квартире. Илья засматривался на дорогие машины.

И ничего плохого в таких мечтах не было, тем более что мы уже строили под них основание. И потом, они хорошо мотивировали… Но теперь оказалось, что и близко не так, как мысли о будущем Вовки. Мой взгляд на это дело резко расширился. Я выискивала в интернете все, что поможет сыну развиваться и расти с пользой и удовольствием. А мне вовремя выявлять его способности, потому что каждый ребенок потенциально гениален - считала Наина.

В общем, мои мечты полностью захватил сын. Я с любовью наглаживала простынки, распашонки и комбезики, аккуратно вязала бантики на пинетках, кипятила пустышки... кормила, гуляла с ним на свежем воздухе, купала. Заметила - смотрю на него, занимаюсь с ним, а с лица не сходит улыбка. Воркую, как та голубица, любуюсь им постоянно. Вспоминаю, как говорила с животом...

Дети все милые, даже некрасивые дети. Один такой мальчишка в поликлинике вызвал у меня самую искреннюю улыбку, хотя похож был на лягушонка. Дело не в этом… просто потом внешность станет еще одной возможностью, и очень даже хорошо, что умный Вовка и здесь взял у родителей только лучшее.

Хотя на кого он будет похож, пока не было понятно. Даже бабушки и дед не рассмотрели. Моя мама похлопала внука по попе…

- К году выправится, а там и видно будет.

Будет конечно. А пока только волосики курчавились, как у Ильи. Тот всегда коротко стригся - до первого завитка, не хотел выглядеть деревенским «ивашкой». А мне нравилось и особенно сейчас - на Вовке. Хорошенький, спокойный, умненький - мой! Материнская любовь оказалась такой штукой… полностью безусловной, но он и правда заслуживал самого лучшего.

И однажды я решилась. Мелкому как раз исполнилось ровно два месяца.

Уложив именинника на сон, я села за стол и достала из него файлик с развернутым докладом-справкой, которую когда-то готовил Илья - даже раньше специалистов Center for AI Safety. А начиналось все с любопытства и опасений, с урока, где Наина объясняла какой вред личности ребенка наносят компьютерные игры, насколько они меняют его восприятие мира и реальности.

То есть угрозу несло уже само наличие чего-то в нейросетях - не только злоумышленники... Структуры, занимающихся кибербезопасностью и созданы «против них». И работают над способами и средствами контроля гос. инфобеза и кибербезопасности на уровне отдельных потребителей. Эти угрозы не нужно доказывать, они как бы и уже... наносят колоссальный ущерб, связанный с утечкой разнообразных данных.

Но! Вот на Западе есть соответствующие некоммерческие организации, а существует ли у нас серьезная гос. структура, занимающаяся потенциальными рисками в связи с новейшими разработками в сфере искусственного интеллекта? Мы считали, что должна быть, хотя и не все согласны, что опасность может исходить не только от киберпреступников, но и от самого ИИ. А основная масса людей вообще воспринимает искусственный интеллект как что-то, придуманное исключительно для облегчения их быта. Если бы!

Опасность существует. Эксперты CAIS открыто бьют тревогу, 29 государств обнародовали протест против форсированного развития самообучающихся и адаптивных алгоритмов ИИ… Но мир живет по законам жесткой конкуренции и приостанавливать обучение высокоинтеллектуальных систем и ограничивать работу нейросети никто не собирается.

А тем временем роботы создали свой язык общения, которого люди не понимают. Да - спохватились, отключили и подтерли, где смогли… но где гарантии на будущее? Если они уже умеют импровизировать, научились блефовать и лгать. Люди заигрались в боты и в результате даже в шахматы им безнадежно продули, а могут и совсем доиграться. И, как обычно, шевеление начнется, когда жареный петух уже клюнет. У нас с Ильей были и на этот счет идеи, а одна из них так и вовсе... мягко говоря, незаконна и наказуема.

Но может, как говорил Филлип - не пришло еще их время? А чтобы иметь защиту и возможность заниматься настолько грандиозными разработками, нужно обеспечить себе такую возможность. Как минимум, заявив о себе успешным стартапом или масштабной инновационкой в IT-сфере. Да и серьезные деньги заработать можно только в серьезной структуре, но идти туда нужно с чем-то и нужным, как воздух.

Направление выбирал Илья, а я согласилась. Да и аргумент посильной помощи государству оказался не на последнем месте.

Речь шла о той же безопасности: такое было и раньше, а сейчас так и вовсе - наблюдается 8-кратное увеличение DDoS-атак на российские организации. После некоторых мер, предпринятых государством, хакеры ищут альтернативные каналы для организации атак, используя сервисы VPN, Proxy и пользовательские устройства с российскими IP-адресами - даже роутеры, видео-няни и умные камеры, которые объединяют в бот-сети.

Совсем исключить хакерские атаки нереально - разных инструментов и приемов у них куча. А чтобы обнаружить такое преступление, большинству объектов посягательства требуется в среднем 196 дней и еще 69 на то, чтобы его локализовать. Такие сроки означают огромные финансовые и репутационные потери.

Мы работали над тем, чтобы сократить их до часов. Программа должна была постоянно анализировать работу системы на предмет обнаружения в ней любых, малейших аномалий. Иногда Илья отрывался от работы, смотрел на меня сквозь очки и улыбался.

- Это Нобелевка, Сань?

- Звучит, как хороший план, Илюш, - шла я обниматься.

Но это Илья… Когда что-то получалось у меня, я прыгала по комнате или висла на нем счастливой обезьяной и орала:

- Да я блин просто гений!

Что касается Нобелевки... чтобы дотащить программу до запуска, понадобится куча серверного железа и галера народа. Ну, а мы хотели продать уже сделанное за разумную цену, передать права, как положено и продолжать уже с командой... Работали над этим. На что-то другое не хватало времени, и мы наскоро лепили несложные заказы для Андреева.

Впрягаясь, сомневались - работа предстоит малым составом и почти на коленке, а мы, несмотря на веру в себя и вложенные в железо и личное облако хорошие деньги, далеко не гуру… Но кто знает, как рождается креатив? То яблоко на голову упадет, то вода выплеснется из ванны, то приснится вдруг периодическая таблица...

Куда нести потом свою работу, мы так и не решили, но склонялись к ФСО. Жесткая структура - да, но кто, если не они - лучшие из лучших?

Все это было. Но сейчас я будто проснулась или что-то сместилось в голове.

То боевое настроение и готовность годами пахать практически на одну только визитную карточку, будучи не уверенными даже в том, что у нас элементарно не отнимут наше… Сейчас это казалось навеянным мороком. Будто вместе с Ильей то ли детство ушло, то ли способность реально мыслить вернулась.

Но сейчас это все, что у меня есть и нужно заканчивать. Теперь это единственный способ вытащить отсюда Вовку… обвела я взглядом убогую обстановку. В IT-сфере куча профессий и стань мы… да хоть теми же фронтендерами и массово сочиняй веб-морды для онлайн-лавок, и уверена - давно были бы в шоколаде. Но что уж теперь?

Да и осталось совсем немного. Трудно сказать сколько времени займет… может полгода, учитывая, что у меня Вовка. Ничего… мы с ним сумеем стать и богатыми, и счастливыми. При любых вводных.

Отложив прозрачный файлик, я сильно потерла ладонями лицо, глаза... Широко зевнула и врубила системный блок. Под его шепот засветился монитор, мои пальцы запорхали над клавой. По экрану привычно побежали формулы и символы...

Виктор давно взял привычку подниматься к своей квартире не на лифте, а на своих двух. Шестой этаж – ерунда, постоянные посильные нагрузки – благо.

Послеоперационная реабилитация закончилась чуть меньше года назад, но тогда же начались другие проблемы – он поправился пока валялся в больнице. Не так сильно – всего семь кг. При его росте – мелочи, но врач предупредил, что склонность к полноте у таких вот, богатырского сложения мужчин, наблюдается частенько. А с его болячкой…

- Так вроде ликвидировали ее хирургическим путем? – криво улыбнулся Турков.

- Лишний вес нежелательная нагрузка даже для здорового сердца. Вам следует грамотно питаться и менять образ жизни. Того, чем наградила природа-матушка, хватит ненадолго – к тридцати мужчины вашего склада частенько уже оплывают, а стареют и умирают быстрее сухощавых ровесников. Разумные физические нагрузки, Виктор Владимирович, ваше спасение – пока посильные, потом разумные и регулярные. Живите долго! Мы же со своей стороны сделали… - и в том же духе хрень...

Хороший врач. И говорил дело. Найти хороший спортзал и грамотного тренера, который первое время вел его, помогла Лариса. Дальше он втянулся и вошел во вкус, сбросил лишний вес и не только – вскоре проработанный мышечный каркас завлекательно рисовал еще более мощную и пропорциональную мужскую фигуру.

Лариса посещала тот же зал, иногда они там сталкивались, говорили… потом он проводил ее, дальше пригласил на свидание, которое продолжилось у него дома и не разочаровало. Утром она приготовила ему простой завтрак, он за него по-мужски отблагодарил… быстро закрутилось. Настолько быстро и настолько приятно и удобно, что Турков всерьез задумался и позвонив Артему, пригласил того где-нибудь посидеть вдвоем.

С той проклятой пятницы тусовки на даче в Середке прекратились, постепенно ребята отдалялись друг от друга. Но с несколькими из них Тур категорически не хотел терять связь, в том числе с Артемом. И сейчас ему не то, чтобы нужен был совет… но разговор по душам – точно. Слишком серьезное решение он принимал.

- Тема, я, кажется, решился... решаюсь вернее - женюсь, а вы с Викой, понятное дело, будете приглашены, - признался он, как только официант принял заказ и отошел от стола. Нервно улыбаясь, отпил глоток коньяка.

- Наконец-то! - расплылся в улыбке и Артем, в свою очередь салютуя бокалом: - Ты всегда жрал ее глазами – только увидел… и ревновал страшно, да, Тур? Девчонки тебя телком задумчивым звали, а потом… извини уж, но - ослом.

- О-ослом? – споткнувшись о смысл предыдущих слов, Виктор среагировал только на последнее.

- Ослом-ослом, Вить! – хлопнул себя по колену Артем, - как уперся в ситуацию, так и… тупо уперся в нее. Не боролся, не бился, как тот же тур за свою самочку. А девочки хотели зрелищ – принца на белом коне или этого… когда пар из ноздрей.

- А какая роль ими отводилась Илье, скажи пожалуйста? – отмер Турков.

- Тебе симпатизировали больше, что и понятно - женщины по природе своей жалостливы. А ты был так явно влюблен – классика просто, все признаки! Любят они такое. А Илья… он, скорее… я, Витя, зрелищ не желал, но ты хоть раз видел, чтобы он Сашку зажимал, тискал? Целовал в конце концов... хотя бы в щеку. Это же не контролируется - руки своей жизнью живут, нужно тебе и все тут! И тянешься, что-то восполняешь в себе... чувствуешь, как жизненную необходимость. Ауры там... контачат или сам факт ее сиюминутной принадлежности тебе успокаивает, но это правильно, это норма. А они будто бесполые ходили, как брат с сестрой.

- Не-ет… все не так, - отмер Виктор, - ты куда-то не туда смотрел, друг. Он очень даже… а лапать при всех – смысл? Они вместе жили, спали вдвоем – хоть затрахайся!

- Ты сквозь призму своей ревности смотрел, бычара ты древнеславянская, - хохотнул довольно Артем, - дохнул он в ее сторону и уже виноват. Но если и затрахивались, как ты говоришь, то по ее инициативе – Илья конкретная флегма. Царствие... как говорится ему, но – был и это факт. Его темперамент и Санин, честно говоря… хотя ты прав в том, что свечку никто не держал, а противоположности, как известно, притягиваются. Не знаю правда, как это работает в плане интима…

Тема напрягала, неожиданно она оказалась болезненной и требующей осмысления. Но не так, не в вольном обсуждении, а наедине с собой. Он махнул в себя коньяк, как воду и решительно предложил:

- Хорош на этом, Тема! Мы друг друга не поняли, а разговор получается…некрасивым. Я не на Саше... ты не знаешь ее, Лариса медик.

Артем откинулся на диванчике, позволяя сервировать стол готовыми блюдами. Понаблюдал это, медленно перевел взгляд на официанта, вежливо поблагодарил его. И только потом внимательно посмотрел на Виктора.

- Понятно.

- Что? Что все-таки осел? – дернулся тот, - а как ты представляешь себе это... танец на Илюхиных костях? Может и прав ты в том, что я осел…

- Да не я, Вить. Я мужик… и мне ли не знать, что каждый из нас животину эту на себя хоть раз да примерял, - отвел взгляд Артем, явно сожалея о прежде сказанном.

- Неважно, - отрезал Виктор, - осел я в том, что отрицал интерес к ней, сомневался до последнего, а потом сорвался однажды. Тема, да у меня ни шанса - нет и не было! Даже если всё, как ты сказал и они больше дружили. Я накосячил, это из-за моих хотелок и хваталок Саня ушла из тусовки. А еще я до кучи - тот самый черный вестник, а им, ты помнишь? - головы рубили. Но я больше не отрицаю – чего уж? Но, Темка?! Я старше вас на три года. Два раза поступал… сначала не особо хотелось, а потом батя меня пнул, да я и сам закусил. А дальше ты знаешь - армия и второй заход. Мне четвертый десяток пошел, а тебе тридцатки нет и у тебя сын в школе учится. Мне жить уже пора - ответственно, по-взрослому. А с Саней не выйдет - пошлет она меня просто потому… да пошлет и все! По многим причинам, - дернул он ворот водолазки, будто тот душил его, - и не знаю уж, что вы там увидели, но я годами себя уговаривал – мол чего там такого? В ней.

- У Виты ноги кривые, вернее кривоватые, - тихо произнес Артем и аккуратно взял в руки столовые приборы: - Ну, это не секрет.

- Она грамотно одевается, - то ли подтвердил, то ли возразил Виктор.

- … но волосы – королевские, - мотнул головой друг, - она их короной… косой уложит вокруг головы, платье длинное или сарафан там… Всегда нужно уметь вычленять достоинства и концентрироваться на них – да, безусловно! Но я не о том - Виткины ножки мой личный фетиш, чтобы ты знал. Это… трогательно. Я прусь от них. Но если считаешь – ничего в Саше нет, то разговор закрываем, у тебя и правда - не о чувствах. Прости, друг, глупость спорол, не так понял. Так на ком ты собираешься... решаешься то есть? Уверен – исключительная женщина...

Продолжать тему своего отношения к Саше Виктор не просто не желал – не мог сейчас. Мотнув головой, потянулся бокалом к Артему, чокнулся, вылил в себя коньяк и занялся едой – стынет мол. Вскользь пообещал, что сообщит обо всем, когда конкретики будет больше, и они заговорили о постороннем. Вечер закончился хорошо, но совсем не так, как Турков себе представлял.

Распрощавшись с другом, он решил пройтись.

Ноябрь подходил к концу. Было холодно, но к ночи с неба уже не лило и даже не моросило. Кое-где из-за туч выглядывали звезды, все еще пахло прелым листом и осенью, но воздух ощутимо терял сырость и промозглость - с заморозком похоже не обманули. Самое то для прогулки перед сном.

И ничего странного, а даже ожидаемо, что вскоре Виктор оказался возле знакомого дома.

Посидев немного на лавочке, понял, что так и замерзнет к чертям. Холод не чувствовался, наоборот – казалось с него пар идет. Так дураки и замерзают… Встал и решительно двинулся к подъезду. Проблемы с тем, чтобы войти внутрь, не возникло – тяжелой металлической двери не давал закрыться подпирающий ее кирпич. В лицо пахнуло сырым теплом, подъездными кошками и человеческой мочой.

Отчаянно кроя трехэтажным все на свете, в том числе: болезнь, операцию и просто свою непроходимую тупость, Турков быстро поднимался по лестнице, шагая через две ступени. Спешил.

Дверь открыла незнакомая женщина в теплом халате изумрудной расцветки. Турков растерянно уставился на объемное яркое пятно, потом поднял взгляд выше. Женщина неловко улыбалась, расправляя на себе невидимые складочки и с интересом рассматривая мужчину напротив.

- Добрый вечер, - нашелся наконец Виктор, - вы можете позвать Сашу? Турков скажите спрашивает.

- Сашу? – переспросила женщина, - здесь только мы с мужем. Уже три месяца живем. А раньше Саша тут жил?

- Угу… ладно тогда. Спокойной ночи, - вспомнил вдруг Виктор, что у него есть Сашкин телефон.

Пока набирал номер, злился - она должна быть в быстром доступе, а приходилось листать, пропуская десятки имен.

Наконец пошли длинные гудки…

И Турков допустил еще одну фатальную ошибку – вторую в своей жизни. После разговора с Артемом и под алкогольными парами. Не пьян, на его массу веса выпитое, как слону дробина, но - под парами. А еще он готов был на любые безумства просто потому, что понял о себе – Сашка вся абсолютно, всей своей тощей фигуркой, до самой последней косточки – его личный фетиш. И всё без исключения в ней трогательно. И нежностью к ней топит…пускай только сейчас, когда понял и разрешил себе. Со всех щелей лезет тот самый розовый кисель и ему классно от этого! Правильно.

- Алло? Я слушаю, – тихо прошелестел Сашкин голос.

Вовка спит – с восторгом сообразил Тур и тоже шепотом, только хриплым от волнения, выдал:

- Саша… это я – Турков Виктор. Я люблю тебя, Саша… выходи за меня? На руках буду носить тебя и Вовку - всю оставшуюся, до конца. Где вы? Я под дверью у вас стою, тут новые жильцы... Саш, я же только сейчас понял, почему так вел себя. Я не просто хотел тебя - все серьезнее, а я все не понимал в чем дело – тупил. А все так, как отец и говорил... И я взлетел вот… на этаж… не помню и как, а вас нет. Саша? Я хочу быть с тобой, стать отцом Вовке... Скажи что-нибудь, не молчи, пожалуйста, – услышал он наконец тишину в трубке.

- Спасибо… Виктор, извини, но у Вовки уже есть отец.

- Ты о чем? Илья уже год…

- Пропал – да. Это не значит, что у Вовки нет отца. Он будет знать Илью и об Илье тоже. И у меня нет к тебе ничего, прости… если еще и не шутишь, конечно.

- А таким шутят? Серьезно? Ты где сейчас с ребенком? В очередном засцанном кошатнике? – злился Турков, теряя от нахлынувшего мигом отчаянья берега: - У меня трешка с ремонтом в центре. Я для вас с Вовкой…

- У меня четырех… шка, Тур – кабинет еще положен. Я работаю в другом городе. Проспись хорошенько и все пройдет, – отключилась она, а Тур плюхнулся на ступени, окончательно трезвея и обозревая разумом все содеянное сейчас им же самим.

Странная злость уходила, тая, как снег.

Сидя в вонючем подъезде и привычно ероша волосы, мужчина костерил себя последними словами - не так все нужно было, ну не так же! Господи, ну что за дебил!

Назавтра попытался сделать, как надо.

Выяснил у своих, что Саша недавно уехала из города и уже пару месяцев работает в Купавне. Немного порывшись в информации, Тур выяснил, что где-то там находится полигон ФСО. О какой-либо научной базе сказано не было, но просто работу Саша могла найти и в любом другом месте. И получается…то, что получается. Как ее взяли на работу в президентскую структуру, непонятно – чтобы попасть туда, нужно не одно, а парочка высших профильных, владение несколькими иностранными, что-то еще… много чего еще.

Он пытался дозвониться к Саше еще несколько раз. А потом позвонили ему. Уверенный мужской голос вежливо поинтересовался - с какими конкретно целями он отвлекает от серьезной работы Александру Ивановну?

Тур не испугался – с чего? Но понимание того, что Сашка искала защиты от него, буквально размазало.

И опять задним умом понимал - нужно было не так. Надо было ехать к ней. Послать нахер человека, глядя ему в глаза, сложнее в разы – это не кнопку нажать! Это, как минимум, выслушать, даже если вынужденно. А потом своими глазами видеть, что ты с этим человеком делаешь своим отказом.

Или же, увидев ее черствость и равнодушие, он и сам бы… Во всяком случае, не мучился бы ощущением бездарно упущенной возможности. Но что уж теперь?

Назавтра на работе не ладилось. У всех, наверное, бывают такие поганые дни. Особенно неуютной и неприкаянной поздней осенью. Безнадежной.

Звонок отвлек его от бездумных гляделок в монитор – Лара…

- Вить, приезжай, а? Я тут… - тихо хмыкнув, она призналась: - В общем, вчера первый раз в жизни испекла «наполеон» с заварным кремом - двенадцать слоев. Вроде пропитался уже, мягкий. Маме завтра отвезу, но кусочек-то тебе можно?

- А я теперь фигуру берегу, - прозвучало с горьким сарказмом.

- Я тоже… - утратив нотки неуверенности, женский голос зазвучал напряженно и резко, неуловимо напоминая этим Сашкин: - Я соскучилась, Турков. Я люблю тебя, Турков! Я торт блин… сроду не парилась – для тебя готовить учусь.

- Любишь?.. – показалось, что ослышался.

- А зачем бы, по-твоему?.. С чего вдруг?! Приезжай. Не сейчас, так завтра. Знаешь, мне показалось…

- Не показалось, Лар… прямо сейчас не приеду – табачное начальство пожаловало, - возвращался к реальной жизни Тур, - но после работы – сразу к тебе. Не хочу по телефону…

- И не нужно! Жду тебя. В любое время.

Вот и все – внутренне успокаивался Виктор.

К Саше он безнадежно опоздал – пора наконец признать. А скорее всего, шанса с ней и не было – был Илья и неважно в каком качестве, раз их обоих это устраивало. Больше того – он есть и дальше будет. А он надумал себе, намечтал уже, нахотел на пустом месте… не зря же столько времени открещивался и сомневался.

Интуиция получается существует? И сейчас она требовала не упустить шанс… где обещает быть уютно и тепло, спокойно и удобно. И ни «бороться» непонятно с кем за все это, ни прочей дурью маяться не нужно.

Слаб человек, потому что живой он. Слаб… чего уж…

Сделав два коротких судорожных вздоха, я оправила юбку, стряхнула невидимую пылинку с рукава и шагнула за порог, прикрыв за собой дверь. Небольшой кабинет. И безликий какой-то… совсем нет личных вещей, да и сам Фаттахов сидел застегнутым на все пуговицы, будто так… мимоходом заскочил.

- Здравствуйте, Сергей Константинович.

- Присаживайтесь, Александра Ивановна, - кивнул он на стул.

Сухощавый мужчина, черноволосый и черноглазый, лет на десять-пятнадцать старше меня. Белоснежная рубашка, темно-бордовый галстук… Я рассматривала его одежду, стараясь отвлечься и не нервничать. Ага… Сразу, как только я села, он заговорил, и с первых же слов что-то оборвалось внутри…

- Так, значит… у вас сырая наработка, вообще непродажный вариант. Я не говорю – нерабочий… Вы правильно определили цель и решили задачу, но будто не понимая, что она для пользователей. Всегда есть определенные требования к разработчику и не в последнюю очередь это удобство пользования. И не улыбайтесь так разочарованно, - ровно продолжал он, - еще на этапе проектирования в основу архитектуры вашей программы заложен монолит, а с ним трудно работать, кейсы предпочтительнее. И дизайн тоже не ваш конек. Это азы – чем понятнее интерфейс IT-продукта, тем легче пользователю получить результат и совершить целевое действие.

- Мы работали, как над спасением... можно сказать, - кашлянула я, - остальное все-таки мелочи, которые…

- … являются обязательной составляющей и которые придется доводить командой. А вернее, мы вернемся к одному из пунктов еще на этапе проектирования.

- И наша с Ильей работа совсем ничего не стоит, хотите вы сказать? – дрогнул у меня голос.

- Нет, я скажу так – вам сразу нужно было нести свою идею к нам. Для ее разработки нужны специалисты разного профиля и иные мощности… как, к примеру, вы собирались тестировать программу на адаптивность к разным системам пользования? А обеспечивать потом сопровождение, возможность оптимизации?

- Не сбивайте меня с толку, - потерла я виски, - я же не на базаре в розницу собиралась ею торговать? Пришла к вам. Да – неудобно для пользователя, сложно вернее… но вы будто совсем обесценили наш вклад. И я, кажется, понимаю… но три года работы? Мне расписаться, что претензий не имею… от своей разработки отказываюсь?

- Никогда не любил работать с женщинами, - отложил он идеально оструганный карандаш, который вертел перед этим в руках, - всегда спешат с выводами. Ваша разработка годна и ценна, но это еще не продукт. Я о том, что вы зря теряли время, мне жаль этих трех ваших лет. И я предлагаю вам работу в команде. По результатам приемочного тестирования оценим ваш вклад, произведем расчет. Никто не собирался обирать вас, Александра Ивановна, я планирую долгосрочное сотрудничество.

- Саша тогда, - выдохнула я, - чтобы не так формально. А где я буду работать – здесь? А оклад?

- С места в карьер? – оставалась его физиономия абсолютно бесстрастной. Он будто подначивал, провоцировал, ждал от меня еще чего-то, а я... сдулась как-то вдруг, будто воздушный шарик.

Разбитость какая-то сразу... или общая усталость?

За все эти годы и без Ильи потом - усталость. От ответственности за Вовку, от собеседований бесконечных, от их медкомиссии, от беспардонного психолога с его разговорами и тестами, от технических секций, жизни в гостинице… Нервы уже звенели, мечтая о передышке. И вот – финальная встреча.

Неужели все - прошла? Не верилось…

- В карьер, да. Потому что где-то нам нужно жить, что-то есть, во что-то одеваться. Растить ребенка, учить потом. Это все - деньги.

И то ли совесть проснулась, то ли он понял или увидел мое состояние, но сменил тон на более доброжелательный.

- Запустим программу...и есть такая возможность - вы возглавите команду сопровождения, а это длительный проект. Сейчас же, пускай это будет испытанием вашей коммуникабельности, способности работать командой в опен-спейс…

- Вовке год всего, - вскинулась я, - я – за фриланс до трех. Опен-спейс не для каждого взрослого. Я могу из дому…

- Александра Ивановна… - прозвучало точь-в-точь, как «Семен Семеныч».

- Я имею в виду корпоративный чат.

Он кивнул.

- Вы немного не в курсе... послезавтра в десять все детали обсудим на дейли. Познакомитесь с командой разработки, обсудим режим и порядок работы. Но к девяти прошу ко мне в кабинет, вас будем ждать я и юрист – подпишем все бумаги. Сегодня и завтра обустраивайтесь. Вам выделено служебное жилье, его вам сейчас покажут, с вещами помогут. Небольшое уточнение: на территории городка нет продуктовых магазинов, но есть кафе-столовая и служба доставки продуктов и готовой еды.

- А почему не сейчас подпишем документы? – растерянно уточнила я, - логично официально трудоустроить меня еще до заселения.

- Надеюсь так мотивировать вас дополнительно, Александра Ивановна… Саша отныне. Кстати, дресс-код отсутствует, одевайтесь как вам удобно. Малыша послезавтра возьмите с собой, для него обустроят по соседству с операционным залом детскую… с няней, нашим медиком по совместительству. Команда, я уверен, с удовольствием познакомится с…

- Вовкой, - подхватила я, - с Вовкой. Я возьму его любимые игрушки, пюрешку… но работа в общем зале, это еще и риск частых заболеваний.

- Никто не застрахован от сезонных болезней, но не в наших интересах выбивать спецов из строя: в зале есть бактерицидный рециркулятор, климатический комплекс, кроме того, у нас щадящий рабочий день: 3-обед-3, грамотное освещение…

- Доплачивать, наверное, нужно за такие условия? – недоверчиво улыбалась я.

- … у каждого наушники, строгий запрет на парфюмерию – в команде есть аллергики… что еще? Обед заказываем сегодня на послезавтра. А доплачивать за условия не нужно, Саша. Вы народ увлекающийся, вот и приходится заботиться, беречь кадры. И еще - о твоей просьбе… ничего, что я уже на ты?

- Не против, - насторожилась я.

- Я подал запрос на розыск твоего мужа со стороны ФСБ. А сейчас… - перевел он взгляд с замершей меня на часы, - уже должны подвезти вещи из гостиницы. Их занесут, подключат железо, помогут сделать перестановку, если нужно. Вот ключи… обустраивайся, осмотрись – у нас безопасно и очень красивая территория, искусственное озеро, лес.

В дверь аккуратно стукнули два раза.

- Да, Слава?

- Машина уже здесь, Сергей Константинович. Мальчик спит.

- Да, спокойный малыш… тьфу-тьфу-тьфу, как говорится, - встал мужчина из-за стола, - ну, что, Саша? Сейчас тебе помогут ребята из спецназа ФСО. Они проходят здесь подготовку, а мы изредка к ним обращаемся, чтобы не привлекать на территорию лишних людей. Телефоны доставки, техобслуживания и клининга – на внутреннем сайте…

Мы попрощались за руку. Его была сухой и уверенной, моя - вялой и потерянной? И уходила я будто в состоянии измененного сознания – воспринимая окружающее то ли затуманено, то ли пришиблено. Отсидеться бы где-нибудь, подумать, поверить…

В секретарской было тихо и прохладно, мелкий спал себе, откинувшись в сидячей коляске и раскинув в стороны ручки.

- Спасибо, - тихо шепнула я мужчине, вставшему из-за стола, и осторожно проверила не вспотел ли Вовка.

- Помочь его вынести? У меня дочка чуть старше, – так же тихо ответил он, улыбаясь.

- Нет-нет… здесь даже порожков нету – я сама, спасибо. Всего доброго! – осторожно развернув коляску, засеменила я на выход. Узкая юбка и строгая офисная блуза вместе с туфлями на каблуках чувствовались непривычно и обошлись недешево. А, оказывается, офисный дресс-код необязателен. Здорово же?

На выходе в лицо пахнуло летом, августом…

Возле крыльца стояла военная машина незнакомой марки, а возле нее - высокий мужчина в военной, похоже, форме и с нашивкой «ФСО» на камуфлированной футболке. Он шагнул навстречу, широко улыбнулся и вдруг выдал, заставив меня насторожиться:

- Доставим с комфортом и ветерком, леди.

- Кхэ… - раздалось от окна, и я отмерла.

- Здравия желаю! – скосив глаз на спящего Вовку, шепотом приветствовал военный Фаттахова: - Прошу вас, Александра Ивановна. Малыша возьму на руки, вы не против? Подам вам… как он к чужим?

- Не знаю… он спит, крепко, - кивнула я, оглядываясь на окно. Мой уже начальник стоял за ним, наблюдая за погрузкой нас в машину.

В салоне водитель оглянулся и, улыбнувшись, представился: - Алексей, капитан, холостяк.

- Очень приятно. Александра… вдова, - кивнула я.

- Простите… - стушевался мужчина, - прости за неловкий подкат, Саша. Ну что – поехали? Ребята уже ждут.

Мы медленно обогнули спортивный центр… скорее всего, потому что на нем была надпись «Фитнесс». И поползли дальше – мимо семи компактных двухэтажных коттеджей до небольшой площади перед красивым сложным строением. Пристройкой к нему шел жилой двухэтажный дом. Сразу за коттеджами начинался лес, а с другой стороны, за небольшим парком виднелись кирпичные четырехэтажки.

- Там квартируется президентский полк. Дальше наш автодром. А здесь поселок разработчиков, заявленный в информационном поле, как санаторий ФСО.

- Разработчиков чего? – рассеянно уточнила я.

Дрожало что-то внутри будто в предвкушении, но таком… недоверчивом? Слишком много всего навалилось на меня, особенно в последний месяц и тут вдруг буквально золотые горы: квартира, условия труда и даже няня для Вовки, пускай и по совместительству. Так ли я все поняла? Или это нормальный уровень для этого места?

- Разработчиков, - пожал широкими плечами мужчина и, быстро оглянувшись, улыбнулся мне: - Ну вот - здесь вы и будете жить. Саша… - чуть замялся, - я оставлю свой номер? Обращайся, мало ли… новое место, нужна будет помощь.

- Да, спасибо большое, - осторожно передала я ему на руки сопящего сына. Прислушалась… нужно будет прочистить носик.

- Я сам подниму его в квартиру? - шепнул военный, - сколько мужику?

- Год и месяц, - рассматривала я здание. Непонятная архитектура. Ладно, потом разберусь - где тут что.

Возле грузовой «газельки» стояли еще двое парней в летней форме и с интересом наблюдали за нами. Я выползала из машины неуклюже, плотно сжав колени – машина высокая, я мелкая, юбка узкая, чтоб ее… кто же знал? Жадно обежала взглядом окна – которые наши?

Откуда-то вдруг взялась и пробежала в груди душная волна, перехватило горло. Незаметно мазнув ладонью по глазам, смахнула резко подступившие слезы и глубоко вдохнула, восстанавливая дыхание… мы с Илюшей вот так и мечтали, что когда-нибудь вдвоем, заслуженно…

- М-м-а… - закряхтел Вовка, просыпаясь.

- Ой, ребята, нужно быстрее! – мигом отвлеклась я от переживаний и срочно перехватила его у Алексея, - он на горшок просится.

Своей теплой тяжестью Вовка уже сильно оттягивал руки, но держать его было приятно. Всегда приятно. И он, как щит для меня или батарейка - источник энергии и силы, а значит уже защитник. Мужичок мой...

- Он же тяжелый! Ну… на раз-два, бойцы! - скомандовал Алексей и военные потянули вещи из грузовичка.

- Черная сумка – в ней горшок. Алексей, ведите нас… куда? Это серьезно.

- Можно – Алеша и на ты, - спокойно предложил мужчина. Нет, он просто не понимает…

- Да… спасибо, - изо всех сил отвлекала я покрасневшего от натуги Вовку. Нет, не успеем… потому он и проснулся.

Лариса хотела пышную свадьбу, что и нормально, наверное. Для женщин это важно – в такой день быть самой красивой, быть в центре внимания… хотя бы ненадолго почувствовать себя настоящей принцессой. Потом потянутся будни и не всегда жемчужным ожерельем, чаще просто ниточкой и хорошо, если ровной.

Все это Виктор понимал. Прикинув финансы, решил, что их до хрена и скинул все приготовления на ивент-агентство и невесту. Он в этом не соображал, а ей предсвадебные хлопоты и суета похоже были только в радость. Денег не жалел, даже не шелохнулось ничего в эту сторону… может сработало еще и чувство вины – особого душевного подъема в связи с будущим бракосочетанием у жениха не наблюдалось.

Отец только кивнул на это, слегка растерянное признание сына:

- Девки нынешние хваткие, как акулы. Это для них свадьба – танцы да гульки, а для мужика груз тяжелый на горб.

- Если все так, - улыбался сын, - то ЗАГС давно заминировали бы и взорвали к чертям.

- Так не понимают всю глубину задницы, это потом придет… кто и кровавыми слезами умоется, - авторитетно проронил батя, - шутки шутками, а ты берешь на себя ответственность за семью: кормить, одевать-обувать, условия создавать, развлекать… А чуть что, и виноват будешь ты, даже если не виноват вовсе – психология такая. Тебе и только тебе теперь решать каждую сраную мелочь.

- А жена на что? – веселился Виктор… батя в своем репертуаре – достойной брака считал только маму. С этим Виктор не хотел спорить, потому не велся и на остальное.

- А вот и думай. Я-то мать твою любил без памяти, мне вся эта хрень только в радость была. А вот ты на кой…? Это уже сам соображай. Дырку найти будто и не проблема… в наше время люди еще как-то стеснялись, а сейчас… - махнул он рукой и занялся своими делами, демонстративно не обращая на сына внимания.

Конфликт поколений налицо.

Конкретно против Ларисы отец будто ничего не имел, но брак сына не одобрял в принципе. Это могла быть банальная ревность – столько лет они жили рядом, все было так удобно налажено: быт, досуг, общение. Ничего… привыкнет батя, смирится.

А к ответственности Виктор был готов, желание радовать отзывчивую и благодарную Ларису было, остальное приложится – он не сомневался.

Все так. Но когда увидел смету торжества, вопрос о медовом месяце с выездом в экзотические места отпал сам собой. Какое-то время он вообще… приходил в себя можно сказать. Но и кардинально шерстить свадебные расходы почему-то было неловко. Слишком быстро все случилось и не было еще между ними того понимания и душевной близости, чтобы, к примеру, честно озвучить свою неготовность. Ничего, сейчас как-то выкрутится, а позже все придет… когда узнают друг друга лучше.

С отцом, конечно, это дело обсуждать не стал.

А Ларисе предложил отложить медовый месяц по причине загруженности на работе. Да так оно и было – «Филлип Морис» оптимизировала кадры, увеличивая нагрузку на персонал. Это была американская фирма и в свете всех этих санкций… Скорее всего, совсем не уходила она с российского рынка по той простой причине, что никотин – яд, а значит и поставлять его русским не возбраняется.

Ну и… на ту сумму, что не хватило на свадебные прибабахи, пришлось оформить кредит. Свадьба состоялась.

Во время застолья нечаянно поймал взгляд Артема – непонятный… Отвернулся и стал улыбаться чаще, дал втянуть себя во все эти игры, танцы, розыгрыши… Блюда, оформление зала и культурная программа впечатляли, конечно… Отец, кстати, молчал. Смотрел на все это и молчал - буквально.

Но Лариса была изумительна в белом платье, выглядела счастливой - это ли не главное?

А вот у Тура искренне веселиться не получалось, хотелось уже, чтобы весь этот пафос и суета закончились и началось наконец то, ради чего все и затевалось – семейная жизнь, как он ее понимал, как было у отца с мамой: вечера вместе, выходные рядом… семейные завтраки и ужины, общие разговоры и интересы, дети потом…

Случился правда на свадьбе один момент, к которому он не знал, как относиться – кто-то проговорился и нечаянно выяснилось, что у Ларисы это не первый брак. Ну и все отсюда вытекающее… недоумение, наверное. Ее молчание, а в свете новой информации и желание грохнуть нехилые бабки на вторую уже, получается, свадьбу, теперь выглядело странновато.

Но все могло иметь разумное объяснение. Судить он не имел права - как ни крути, а женился по уму и расчету. Любви не было. Он надеялся на нее, но пока Лариса вкладывала в их брак гораздо больше. А Виктор умел быть благодарным. И ответственным тоже.

Отгремела пышная свадьба и потянулись те самые будни.

Вспоминая маму и отца, Виктор делал все от него зависящее, строя семью: после работы спешил домой, всегда хвалил готовку жены, помогал ей с уборкой и покупкой продуктов, ночью у них все ладилось…

И Лариса старалась.

Единственное, что через время встало между ними, это, как ни странно, опять же денежный вопрос. До свадьбы, пока встречались, Виктор не заметил, чтобы будущая жена претендовала на особый уровень жизни. У нее было свое жилье – двухкомнатная квартира с неплохим ремонтом, небольшая женская машинка, она красиво одевалась. Насколько дорого, Виктор не брался судить – мало в этом понимал. Но это и все.

Его уровень был однозначно выше и зарабатывал он раз в шесть больше. Финансовая состоятельность для мужчины всегда важна, даже если семья строится на большой любви. Шалаш – не вариант, детей в нем не вырастишь, спокойный сытый досуг семье не обеспечишь.

Лариса знала размер его доходов, видела жилье, машину и все ее устраивало, но получается - только до свадьбы. Дальше началось непонятное…

Виктор уже и не знал – правда ли она училась готовить специально для него, но готовила жена очень вкусно. Вот только это «вкусно» обходилось до хрена дорого.

Его зарплаты катастрофически не хватало. Свадьба в несколько миллионов капитально подорвала семейный бюджет – сотню он каждый месяц отстегивал на кредит, еще двести дисциплинированно отдавал жене. Такого понятия, как раздельный бюджет, Турков просто не понимал…

Она ведь тоже вкладывалась – зарплата, деньги от сдачи ее жилья каким-то знакомым… но продукты, походы вдвоем в рестораны каждую субботу, одежда, небольшие, но качественные изменения в его квартире, дорогие подарки родственникам... ее и его, нужно признать. У жены был вкус и к еде, и к вещам, но-о…

Когда где-то через полгода после свадьбы, Лариса завела разговор о будущем отпуске и само собой не на даче, он четко понял, что ее запросы просто не тянет.

А «Филип Морис» все оптимизировала кадры, обстановка вокруг России все накалялась… Чего доброго, скоро и эти драпанут – тяжело размышлял Виктор. И начал потихоньку подыскивать новую работу, молясь, чтобы американцы продержались хотя бы пока он выплатит основной кредит.

Решившись наконец на разговор, он усадил Ларису рядом с собой, обнял ее и осторожно обрисовал ситуацию:

- … Отсюда вывод, Лара – нам нужно немного поджать хвост. Давай планировать расходы вместе… например, я согласен на картошку-пюре, а не глазированные в соленой карамели мини-овощи. И эта… прирученная, а не дикая семга вполне меня устроит.

- Витя, но картошка не самый полезный овощ, - непонятно хмыкнула Лариса, - а что до семги… норвеги выращивают ее специально для русских, добавляют в корм красители, это такой маркетинговый ход: красное должно выглядеть красным. Но, Витя – свежая и настоящая, она бледно-розовая и только это чистый продукт, пускай он и вдвое дороже. За отличное качество всегда платят дороже.

- Да и хрен с семгой! Есть наша форель… да хоть и хек! Я всеяден. Разве это плохо? А ты просто кухонная фея. Но если хочешь, то покупай все эти полезные штуки только себе, заказывай… Ну, ты поняла – давай хотя бы пока расходовать как-то разумнее, рациональнее.

- Ладно, - улыбалась в сторону Лариса, - тогда буду заказывать – готовить каждому свое просто не успею.

А дальше он понял, что сглупил – он-то теперь ел ужины упрощенного состава, но доставка для Лары не сделала финансовую нагрузку легче и в холодильнике не переводились изысканные морепродукты, фермерские сыры, свежая зелень, черри обязательно оранжевого или желтого цвета – в них больше полезных веществ… и так далее, и все в том же духе.

А впереди маячило 8 марта, будь оно неладно… Если жена подымет тему подарков, то дальше только конфликт, а конфликт никак не вписывался в его сценарий семейной жизни!

Хотя уже сейчас Виктор понимал, что тот тихо рушится. Заметил, что, когда Лариса начинает разговор - любой… да даже на ее звонки он уже реагировал настороженно! Нервы, как растяжка на минном поле – тронь, кажется, и рванет. Со временем напряжение сменилось то ли разочарованным смирением, то ли какой-то внутренней усталостью, потому что ничего не менялось - опять всплывали очередные потребности, поводы и даты, а значит и траты. А он пуст. Пустой на хрен - совсем! И даже подработать не получалось, потому что теперь главный системный администратор регионального офиса дополнительно и безвозмездно исполнял еще и обязанности вдвое сокращенных подчиненных.

Нужно было что-то делать… советоваться? Сам он ситуацию не вывозил. И к отцу с этим нельзя, тот обязательно усмехнется – а я говорил… и посоветует или гнать такую жену в шею, или продавать каждый год по почке. Не зря же так многозначительно молчал на свадьбе.

И Тур пригласил за город Артема. На лыжной пробежке не поговоришь, но вот потом, когда примут горячий душ на базе, переоденутся в чистое и закажут сытный поздний обед…

Ему всегда там нравилось – в самом уголке природного заказника. Такое… исключительно красивое место с озерами в неглубокой котловине, склонами с лыжными трассами разной сложности, подъемниками и продуманной инфраструктурой, делающей отдых приятным и удобным.

По-хорошему уставшие и голодные, они взяли столик у окна. Здесь открывался вид на «детскую» площадку – ровная лыжня, чуть дальше пологий склон для спуска на ватрушках. Сквозь легкую завесу из снежинок видны были копошащиеся на снегу люди, даже через расстояние и стекло долетал смех и счастливые вопли.

Мужики заказали плотный перекус, жадно закинули его в себя и наконец Виктор заговорил, наливая себе и другу цветочный чай из литрового стеклянного чайника:

- … И ты понимаешь… будто и упрекнуть ее не в чем – в фермерском сыре и правда нет пальмового масла, а в домашних яйцах еще и это… короче, если они оплодотворенные, то есть петух успел куру трахнуть, то они даже целебные. Я слушаю все это и... А она смотрит так… то ли с укоризной, то ли с жалостью, будто я не догоняю элементарных вещей. И что? Мне, получается, не по карману качественная еда? Как мне упрекать ее, если в принципе она права и жрать нужно только годное? – выдохнув, он жадно глотнул из чашки и поперхнулся:

- Уф-ф, горячий еще… Но, если бы только продукты, Тем. Зачем ей смартфон за восемьдесят штук, если она и десяти процентов функционала не то, что не использует – не знает. Но и это ладно… разовая трата. Но у нее же все так – на высшем уровне! И заговорить теперь о детях у меня язык не поворачивается, потому что, если уж качественная еда – святое, то что тогда – дети? Я четко осознаю сейчас, что в комплексе с остальным тупо не потяну даже ее беременность. Это будет наблюдение в самой дорогой и да - лучшей клинике региона, - тихо и отчаянно исповедался он другу:

- Это, как само собой… на этом не экономят. Но и потом же тоже – ребенку нужно будет все только самое лучшее, только самого отличного качества. И что тут скажешь? Ее шмот… она берет действительно качественные и красивые вещи, но цены же на это, Тема! Даже не конские – они драконовские. И я вот думаю… а как выживают семьи, у которых общий доход не четыреста штук, а сорок-пятьдесят? Тоже ведь там дети…

- Как Саня, к примеру? – задумчиво кивнул Артем.

- Саня? – вскинулся Турков, - неудачный пример - так, как Саня нельзя, Тема. Илье – конкретный незачет. Многие программисты уже со второго курса поднимали неслабые бабки – хотя бы Березина вспомни! Так загнать свою семью… ты вот понимаешь это? Я – нет. Но и настолько талантливо, как Лара, просирать деньги – тоже ненормально. На хрена мне третий дорогущий костюм, если и двух за глаза на сменку? А бате – галстук от Армани? И куда он в нем? Она не жадная – вот в чем дело, но совершенно без берегов и будто не понимает этого. А я не знаю, что ей инкриминировать, у меня просто нет доводов! Но при такой зарплате мы же в долг живем! И что там в голове? – как всегда в минуты сильного эмоционального напряжения, судорожно вцепился он в свои вихры.

- Успокойся ты, - вздохнул друг, оглянувшись – на них уже обращали внимание: - Лысину надергаешь.

- Ну да... – понуро выдохнул Виктор, опуская перед собой и будто не зная куда деть крупные ладони. Поморщился и отвернулся к окну – за ним совсем уже стемнело, но веселого народа на заснеженном склоне прибавилось, только взрослого. Снегопад прекратился, включили иллюминацию и ручейки огоньков ярко обозначили трассы, теряясь потом между сосен… звучала веселая музыка.

Турков вдруг улыбнулся и опять разлил по чашкам остывающий уже чай.

- Кто молодец? Я молодец – испортил нытьем зачетный день. Еще будешь? Вкусно. И пропотели мы хорошо, восполняй давай, Тем.

- Слушай… заговори тогда об отпуске, объясни, - решился все же на совет Артем, - ты же, по факту, серьезно и не говорил с ней. Жестко потребуй экономии, хотя бы пока отдашь долги за свадьбу. А не хочешь конфликта - терпи, я точно тебе за нее не отвечу, ее и пытай, Вить, воспитывай. Уточни, что не магнат и золотой мешок, а она заявляет как раз такой уровень. Хотя ты прав – предъявлять своей женщине за желание жить рядом с тобой красиво как-то и… сама должна понимать и знать меру. Странно… вроде не дура и раньше ты не говорил, что тянет бабло.

- Да не тянет - транжирит. Ладно… поговорю еще раз. Продумаю как…

В тот день не вышло – поздно вечером Лара еще не ложилась спать, ждала его и встретила в красивом кружевном комплекте цвета шампанского. Прижимая к себе жену после быстрого секса, Виктор устало и холодно соображал – уже видел на ней эти трусы или сегодня, готовя ему подарок-сюрприз, она опять шопилась? Он что - латентный импотент и вот без этого всего – никак?.. Но опять же… для него ведь старалась?

А когда жена перестала отвлекать его разговорами и ушла в ванную, мысли вообще поплыли не туда.

Сегодня Артем напомнил ему о Саше, заговорив о ней, хотя сам Виктор даже мимолетные мысли о ней нещадно гнал. А сейчас уплывающий в сон мозг то ли взбрыкнул, то ли расслабился и память прорвало. Хотя и вспоминалось… черт-те что: фасолевый суп, маленькие тапочки без задников, цветная резинка на Сашкиных волосах, уютное тепло той кухни…

Я помню, как первый раз поставила Вовку на пол, держа за обе ручки, и он сразу же встал на цыпочки, как балерина. Да так и пошел, широко ступая и поворачиваясь всем тельцем, как циркуль. Запинаясь и спотыкаясь, повисая на моих руках и приволакивая лапы - первые шаги по этой земле. И долго еще стремился к пуантам, но сейчас уже неплохо топал и даже подбегал на короткие дистанции. Вот только вставал на ножки, обязательно придерживаясь за что-то, иначе попа перевешивала и какое-то время он сердито возился, а потом просто полз.

Когда мы наконец остались одни, я взяла его за ручку и повела смотреть квартиру. Хотелось сделать это подробнее, уже без оглядки на ребят-военных.

Жилье было служебным и поэтому, наверное, абсолютно безликим. Если кто-то и жил здесь, то все следы его присутствия были добросовестно убраны.

Из картины выбивались только стопка чистых полотенец в ванной и два комплекта постельного белья, аккуратно выложенных на двухспальной кровати и полуторке – в разных спальнях.

Может здесь гостиничное обслуживание? Но потом за обширной дверцей в той же ванной я нашла стиральную и сушильную машины. Получается, что совсем уж халявы предусмотрено не было. Скорее, квартира была готова к экстренному заселению.

Везде крашенные обои... рисунок один, но в каждой комнате разный цвет. Простая удобная мебель – не больше необходимого. Радиаторов отопления я не обнаружила, но пол теплый и гладкий, без напольного покрытия. И штор нет, тюля тоже, только пластиковые жалюзи по размеру стекол. Но ничего так… все в тон стен.

Ладно… пока что я не могла реагировать на все это разумно и адекватно, в смысле – критично. Все, что я видела, устраивало меня более чем и это еще слабо сказано…взять хоть тот же размер квартиры.

Но что-то нужно было решать с детской кроваткой. Был бы Вовка совсем крохой – ладно… Но мужичок уже двигался - уверенно и активно, а еще был упрямым. В меня пошел, не в Илью. Так что даже обложить его подушками - не вариант. Хоть на полу с ним спи!

Диван, два кресла-мешка с пластиковым наполнителем и телевизор - в гостиной. А в детской странный… низкий и широкий платяной шкаф и письменный стол. В моей же спальне большая раздвижная дверь скрывала настоящую гардеробную с полками, ящичками и кронштейнами для одежды. Наклонные обувные полки внизу, большое зеркало… я зачарованно присела на пуфик с Вовкой на руках, и он сразу завозился, просясь на пол. Ладно… вдумчиво рассмотрю потом, а сейчас – местный сайт и заказ продуктов, благо ребята уже подключили старенький комп - самый первый наш с Ильей.

Резкий звонок в дверь заставил дернуться всем телом… нервы?

- Алексей? – удивилась я, открыв дверь: - А что случилось?

- Пробежался я по квартире… - мотнул головой мужчина, вытирая ладонью лоб: - В общем, у здешнего кастеляна взял кроватку, а то запросто сиганет со взрослой - быстрый малой. Матраса нет, пока подложишь одеяло, - улыбнулся он мелкому у меня на руках. А я увидела наконец мебельные детали у стены.

- Перенес за два раза, - объяснил мужчина, - если он все так быстро делает, как в штаны дует, то глаз с него спускать нельзя. Ну, или в пространстве ограничивать. Кроватку я сейчас соберу, отойди, Саша, пропусти… у меня еще дела, - прошел он мимо, разулся и, в упор взглянув на меня, мягко отодвинул от двери: - Сквозит. Скройтесь пока, мне нужно все это внести.

Я прошла на кухню и села на стул, чтобы не мешать… соображала. Скорее всего, Фаттахов поручил ему не только доставить меня по адресу, но и устроить на месте.

Вовка опять рвался на волю, и я применила испытанный метод – поднесла его к окну, поставила на подоконник и… залипла сама.

Это окно выходило на противоположную от входа сторону и вот за ним открывался вид на то самое искусственное озерко, детскую площадку, ухоженные газоны и растения на них – в основном разные хвойники. Извилистые дорожки из плит, лавочки и зелень, зелень везде… летняя, яркая, ухоженная.

Вовка вдруг радостно загарцевал и довольно заурчал – в маленьком парке, как по команде, разом поднялись в воздух струи воды и рассыпались на миллион сияющих капель. Ярко вспыхнули, ложась на траву, крохотные радуги.

- Э-э… эххх, мама! Дать, дать! - радовался сын, хлопая по стеклу ладошками. И я радовалась - красиво же!

- Саша! – послышалось из глубины квартиры, - подойди пожалуйста, нужна твоя помощь.

Потом мы вдвоем собирали кроватку-манеж, которая впритык встала возле моей. Я придерживала детали, подавала ключи нужного диаметра и присматривала заодно за ползающим тут же Вовкой, чтобы не тянул что-ни-попадя в рот. И незаметно, как мне казалось, рассматривала мужчину, благо сейчас больше внимания он уделял мебели, чем мне. Крепкий, среднего роста, темно-рыжий… даже загар красноватый. Лицо с сухими резкими чертами, четкий профиль... на оголенных предплечьях мышцы узлами... когда с усилием затягивает очередной болт. А пальцы и ладони в мозолях…

- Нравлюсь? – ровно поинтересовался он, опять заставив меня вздрогнуть. Точно нервы.

- Саша? – посмотрел он на меня, - здесь подержи, я еще затяну, а то быстро расшатает.

- При чем здесь - нравишься-не нравишься? - взялась я за рейки, - просто теперь узнаю тебя, встретив на улице. До этого – не уверена.

И решила заодно уточнить: - Не подскажешь – как здесь с продуктами?

Он оторвался от работы и улыбнулся, глядя на меня в упор. Пожал плечами.

- Не ко мне вопрос? Здесь мы на обеспечении, я не капризный – ем, что дают, так что... Хочешь – узнаю и доложу?

- Нет, сама тогда, нужно знакомиться потихоньку… да вон хоть и с соседями. Их ты тоже не знаешь…

- Не знаю. Я вообще здесь второй раз, даже в озере вашем плескаться не рекомендовано.

- А в нем купаются? – обрадовалась я, - а по какой причине не рекомендовано?

- Чтобы под спутниками формой не светить?.. – будто задумался он, - точно не знаю, если честно, но запрет не строгий, скорее рекомендация. Нужна будет помощь – звони.

- Да и так уже… спасибо.

Когда кроватка была собрана, я извинилась, что даже чаю не предложу. Он у меня был и какая-то еда тоже – остатки гостиничных запасов, только где-то в сумках, но пока Вовка не спит, разобрать их не было никакой возможности.

- Давно одна? – спросил вдруг мужчина, - извини, если вопрос больной.

- Илья без вести пропал, - отрицательно качнула я головой, - за два дня до рождения Вовки. Фаттахов обещал через своих поискать.

- Тогда узнают. Должны. Но это скорее через ФСБ.

- Да, так он и сказал, - кивнула я, вспоминая и соглашаясь.

- А куда ты дела мой номер, Саш? – спросил он уже в прихожей, быстро зашнуровав берцы: - Я в руку тебе записку сунул.

- Где-то здесь? – наморщила я лоб.

- Ясно. Дай сюда свой… - сам взял он с тумбочки мой телефон, быстро набрал свой номер и, вытащив из кармана тоже цифровик, но массивный, черно-оранжевый, сделал дозвон.

- Заскочу через пару дней, проверю как вы, - спокойно поставил меня в известность.

- Это уже лишнее, спасибо. Дальше разберусь сама, не в пустыне же? И через пару дней я уже буду работать, так что… - не терпелось мне выпроводить его, - спасибо за кроватку, правда спасибо огромное, Алексей. Выручил.

- Не трудно и время было свободное, - улыбался он, глядя на Вовку. Тот тоже в ответ… показывал все свои на этот момент зубы. Он у меня вообще парень отзывчивый и, как все дети, обожает внимание. А я поняла вдруг, что Алексей моложе тридцати пяти, которые я навскидку ему дала. Ровесник или чуть старше – сбили с толку виски с проседью.

- Отдыхайте. И звони, не стесняйся… мало ли, - повторил он опять, как в тот раз и, уже прикрывая за собой дверь, уверенно добавил:

- Это ни к чему тебя не обязывает, Саша - ты понимаешь, так же? Но позвонишь вряд ли. Значит, через два дня после работы постарайся быть дома, я заскочу ненадолго. В другой раз может и не получиться… не подведи. До встречи, - щелкнул замок входной двери, и мы с сыном остались наконец одни.

Он больно вцепился мне в челку и сделал заявку: - Амки. Ам-ам. Дать.

Ну да.

Понравился ли он мне? – попыталась я ответить на вопрос сама себе, освобождая грудь и прикладывая к ней Вовку. Да, понравился, но не в том смысле, который он в него вкладывал. Внешность у него приятная и форма хорошо сидит, красит его. И держится он по-мужски уверенно. А может и самоуверенно… даже слегка нагловато держится. Или просто я не привыкла подчиняться вот так – в приказном порядке. В этом плане мне некомфортно – теряюсь и реагирую с опозданием.

Но судить о любом человеке сгоряча глупо – я и его почти не знаю и вообще военных до сих пор не знала. Может они все такие - положено, а командному составу так точно. Что-то мне подсказывало, что и Фаттахов имеет звание, уж больно авторитетно и лаконично он изъяснялся и подтянуто выглядел. И он сам, и его… адъютант. Это определение больше подходило вежливому и собранному Славе, чем секретарь.

В любом случае, это мое право - воспринимать помощь так, как я ее понимаю… чтобы и правда это ни к чему не обязывало.

Нужно привыкать, воспринимать и новую действительность, и людей в ней спокойнее и терпимее. Тем более, что вряд ли здесь мужской интерес… вдруг потянуло меня к зеркалу. И ничего нового, кроме спортивного костюма, там я не увидела.

Но мало ли – у людей вкусы… И просто на всякий случай… нужно держаться так, чтобы он понял – что-то такое в отношении меня бессмысленно и бесперспективно.

Ночью уже, постелив сложенное вчетверо одеяло и простынку, сшитую из мягких байковых пеленочек, я уложила сына в новую кроватку. Помурлыкала ему песенку и погладила ножку, пока не уснул. И спокойно разобрав потом вещи, и закончив все намеченные на сегодня дела, подошла чтобы еще раз взглянуть на озеро.

И легко выдохнула, чувствуя, как руки покрываются восторженными мурашками...

Наверное, когда-нибудь привыкну и перестану так остро реагировать на эту красоту, но сейчас я надолго застряла у окна, хоть и безумно устала за день.

И там было на что посмотреть.

Ясное ночное небо все было усыпано звездами. Где гуще, где реже… они или ровно светили - планеты, или мягко переливались. Медленно двигались точки спутников, проплывали в разные стороны, мигая разноцветными огоньками на крыльях, самолеты…

Нечаянно улыбаясь, я выискивала светлячки, которые знала и находила их: желтоватый Юпитер и белую «вечернюю звезду» Венеру, мерцающие Арктур из Волопаса и Сириус… Уличные фонари уже были выключены по причине позднего времени и самые яркие звезды отражались в тихом и темном озерке, как и трогательный серпик Луны.

Устраиваясь в постели, я все еще улыбалась. И не потому, что - чуффф… и сразу все классно: работа, жилье, еще и красота тут такая. Не совсем так. Но вот отпустило… ощутимо так взяло и отпустило. Я осознала, что даже не так этот ужасный год… как просто невыносимо тяжелый последний месяц, когда не только моя стрессоустойчивость трещала по швам, но казалось и сил жить уже нет… он блин закончился! И не так плохо.

Да – огромные деньги мне не светят, но что-то дадут и у меня есть работа. Квартира несуразная, зато просторная, светлая и чистая. Я ужасно боюсь первого рабочего дня и не представляю там Вовку, но и это решится так или иначе, труднее или легче. Ну, поплачу немного…

А потом уложу сына спать, возьму подушку… или две и устроюсь с ними на широченном подоконнике. Не думаю, что вид из окна когда-нибудь надоест. Он же будет меняться... вместе с погодой и временами года.

Виктор дураком не был, голова варила, но сказать, что она всегда полна идей, что мозг регулярно генерирует гениальные решения, было нельзя. У каждого есть потолок и не сказать, что он своего достиг, но на этот момент его все устраивало – положение, достаток, но главное - наличие свободного времени. Раз уж нацелился на семью.

Что такое рвать жопу буквально, прорываясь на верха пищевой цепочки, он знал не понаслышке. Двое его хороших знакомых делали это постоянно и регулярно, демонстрируя деньги конечно, но позавидовать им мог только идиот. Себя им Турков не считал. А вот Лариса, похоже – да…

Они серьезно поговорили спустя еще несколько месяцев. Все это время он искал ей оправдания и находил их, расстраивался, но постоянно сдерживал себя - не хотелось превращать и так непростые отношения в помойку. Вымотался, плохо спал и перестал реагировать на провокационную Ларкину упряжь – все эти веревочки, полосочки и прозрачность. Постоянно задерживался допоздна на работе, потому что идти домой уже не хотелось. В итоге разговор начала она.

Говорили честно и открыто по той причине, что понимали оба – это уже подведение итогов, последний разговор. Ну не получилось, что делать – ни у него, ни у нее, хотя оба по-своему старались, а Лариса еще и манипулировала им. С благой целью, оказывается, но все-таки не слишком профессионально, раз цель не достигнута.

- Самая востребованная специальность сейчас – айтишники, Витя, тебе ли не знать! Десятки тысяч высокооплачиваемых вакансий, и я сейчас не о спецах начального звена. Но даже они… просто тестировщик - не инженер, не системщик с престижной вышкой, как ты... и от семидесяти тысяч!

- Ты по одному объявлению судишь? – не понял Виктор, - но даже грамотные ребята после курсов ищут работу, уже есть конкуренция.

- Да это при чем? – психовала Лариса, - речь о том, что у меня стаж, я грамотный специалист, но знаю, что никогда… слышишь – никогда не перешагну в профессии свои пятьдесят!

- Так… и что у нас там дальше? – скрестил руки на груди Виктор, нечаянно защищаясь так от женской агрессии. И тоскливо подумал, насколько же это не его – скандалы.

- А то, что ситуацией с такой востребованностью нужно пользоваться, дорогой, а ты лег на свою должность и тупо лежишь на ней, не стремишься ни к чему, не желаешь роста. Уверена - за такую же работу в Москве «Моррис» платит вдвое.

- Я - не карьерист? – мирно уточнил Виктор.

- Ты - просто лентяй, - подытожила жена.

- И сволочь, - усмехнулся Тур, - как в анекдоте: может, но не хочет - сволочь.

- Так оно и есть, если даже народная мудрость гласит…

- Тебе правда мало трех сотен, Лара? Серьезно? При том, что у обоих уже есть неплохое жилье, машины, а доход постоянный. И даже премиальные... я же все тебе отдаю.

- Это копейки, Витя! Даже у нас это почти уже не деньги, а в столицах… грамотные молодые ребята, вчерашние выпускники уже зарабатывает больше, а значит и позволяют себе больше.

- Интересно… и чего ты не смогла себе позволить за этот год? – устало поинтересовался Турков.

- Да ничего я не позволила… - вздохнула Лариса, - а что хотела бы?.. Что именно, хочешь ты знать? Чтобы ты открыл свою айтишную фирму и начал наконец серьезно зарабатывать. Хотела бы хоть и небольшой, но свой дом, мир посмотреть, ребенка наконец…

- Уверен – сколько ни дай, запросы только росли бы. И ребенок у тебя на последнем месте, - отметил Виктор вполголоса и, не дождавшись ответа, взглянул на жену, повторив громче: - Говорю – ребенок у тебя на последнем месте. А что так?

- Потому что сначала - все остальное, - дернула жена точеным плечиком, - ты должен был доказать, что способен достойно содержать семью.

- Я. Не. Амбициозен, - тихо отрезал Турков, - люблю свою работу, а не толкаться локтями и набивать шишки. Это естественный отбор, понимаешь ты? И я его не пройду. Но и не сдохну, выдохшись по пути к Олимпу. Это мой выбор и мне не слабо, просто не хочу и даже пробовать не стану. Я уже в топах и это мой потолок – наемный управленец. Чуть крупнее или чуть мельче.

- Ты себя слышишь? Ты же признаешься сейчас в своей несостоятельности. И что обидно - легко пойдешь на «мельче», случись что с "Моррисом", – усмехнулась Лариса.

- Моя состоятельность на уровне моей планки. Ну ты же профи, Лариса… а как же личностная оценка? Ты же все понимала и видела. А то, чего ты хочешь… статистика такова, что следующее поколение хорошо если на порядок подымется над родительским уровнем. Вот это как раз ближе к жизни. И мне тоже придал ускорение батин поджопник, а не его капитал. Он военкому меня сдал, мол здоровая шайба без ума – только снаряды таскать. Нет, Лара… я не ленивый, я непритязательный. Но планку для себя я определил и ниже нее уже не упаду. Но и жопу сверх необходимого рвать не стану. Что ж ты до всего этого не выяснила обо мне… главного для себя?

- Выяснила я все! И отлично тебя поняла – ты прав, но я считала, что справлюсь. Ты же ведомый, Турков. Я хотела стать твоим ведущим, но - увы… тебя и на буксире не вытянешь. Мотивировала все это время, направляла, старалась… Но ты будто не догонял, что не справляешься финансово, не додаешь. Но и дура я тоже, признаю, - усмехнулась Лара, - не учла главный показатель - того, какой ты тюфяк в любви.

- О чем это ты? – напрягся Тур.

- Ты девочки той своей совсем не добивался, пошел по легкому и удобному пути, зато не сдох и не выдохся, да? И в этом ты не прошел отбор. Увы! Только выглядишь… а сам не лидер, не мужик. И не тур ты никакой, а домашний телок-переросток, Витя. И ты - ленивый. К сожалению. Наверное, нам раньше нужно было поговорить вот так, но что уж… - расстроенно взмахнула она рукой, отворачиваясь: - Сходим вместе подадим на развод, так будет быстрее. А съеду, как только вещи соберу.

- А речи о любви? Тоже «мотивация» и способ манипулирования? Как и бесконечные твои… бессмысленные траты?

- А тебя ничем не проймешь – безнадежен. Ищи себе клушу, родной, для которой твои триста будут пределом мечтаний. На «Магнит» точно хватит, чтобы, не считая… и не высматривая скидки на просрочку, - отошла Лариса к окну и уставилась в темноту. Закончила уже спокойнее, глухим расстроенным голосом:

- Не хотела я на такой ноте… извини. Человек ты хороший, но того, что нужно мне, в тебе… ну не хватает! И это не только заработок. Тебе и правда нужно что-то делать с собой. Тебе так мало лет, а ты уже остановился… застрял. Ну и чего ты добился? Ни карьеры достойной в итоге, хотя – не проблема, только захоти… ни любви. Плохо то, что ты еще только на старте жизни, а уже финишировал – во всем. У меня и то драйва больше… уеду я отсюда, Турков, - вздохнула она, перебирая край халатика.

- И куда? – вежливо уточнил пока еще муж.

- Да какая разница?! Тебе же все равно. Рога в браке не наставляла – это все, что еще могу сказать. Хотя и в постели ты тоже…

- …не по извращениям точно, - пробормотал Турков.

- Че-го?.. Господи… Ну ты, как ребенок, честное слово, - потрясенно протянула Лариса, - у тебя что - комплекс? Дай подумать… первый опыт, так? И она не подмылась нормально? Ну… жить с этим можно – не критично. В остальном удачи тебе и счастья желаю – от всей души, Витя. И пересмотри свои вкусы на женщин, может та невзрачная любовь и есть твой потолок, как и должность на побегушках.

- Закрыла бы ты уже свой рот! - прорычал Виктор, чувствуя сразу и душный стыд, и злость.

- Ой! – наигранно прикрыла Лариса рот ладошкой, - жаль только, что вот так у тебя только прорывами, дорогой. Но опять же - извини… это чисто бабье – куснуть напоследок. Некрасиво я сорвалась – накипело, но кто еще тебе правду скажет? Витя?.. Я и правда хотела разойтись по-хорошему, спокойно, но ты же любую доведешь. Давай - мир?

- Иди ты уже с богом, Лариса, - отвернулся Виктор.

- И ладно! И на том спасибо, что зла не держишь. Ты же не держишь? – дождавшись кивка, жена посмотрела на него с непонятной жалостью и ушла в спальню, сразу захлопав там дверками шкафов.

А Виктор поднялся с дивана, вздохнул, потер лицо, оделся и тихо вышел из квартиры. Невыносимо просто захотелось уйти отсюда…

И, наверное, он не имел права осуждать ее, каждый ищет в жизни свое и не все – спокойную тихую гавань. Он же хотел только так… чтобы надежно, уютно и стабильно, чтобы в любви, понимании и заботе. Готов был лично замазывать все дыры в отношениях. Держался бы и за Ларису, как полоумный, до последнего... Потому и замазывал, что чуял ответственность перед ней за свой выбор. А женщина, считал, должна защищать тылы, а не переть в авангарде.

И видел же - не так пошло, но все тянул… телок, хотя и понимал уже - любовь так и не пришла.

Поежившись, он присел на лавочку в сквере через дорогу от дома. Погода быстро катилась к заморозкам и холодный, но уже без сырой промозглости вечер напомнил ему тот день, когда он искал Сашу.

Чем действительно зацепила его Лариса, так это словами, что он не боролся за Сашу и не добивался ее. Так и есть, хотя он и сейчас не представлял себе, что можно было сделать? Как лезть со своим к женщине, только-только потерявшей мужа? Похорони она его и то бы легче, а так… Она же надеется. И ждет. Даже если не умом. И любой бы так на ее месте… или нет, но он – точно.

Может и придумал бы что-нибудь…

Но сначала его подвело сердце, а страх смерти штука такая… сильная штука. Что-то там было о страхе, как составляющей сердечного приступа. Так оно и есть – волосы дыбом, буквально. И будто… штопором все внутри и это не контролируется. Сильно жить хотелось, на фоне рисков даже Саша отошла на второй план.

Тогда хотелось и сейчас тоже, хоть и получается у него как-то не так - жить.

Да… но когда выписался, он опять ничего не сделал. Наоборот – драпанул по парку. Боялся обидеть или что вежливо пошлет? И послала бы, обязательно. Но можно же было умнее? Не лезть с признаниями, а просто помогать, просто заботиться и просто навещать иногда, не надоедая. Женщины тоньше чувствуют все, что касается отношений, та же Лара вон… И Саша тоже все поняла бы и увидела. Подумала бы спокойно, решила для себя… У него мог быть шанс!

Но он не сделал. Хотя еще тогда видел и подъезд вонючий, и нищету их гребанную, но винил в этом Илью. А сам?! Посильный сбор средств организовал, накинув десятку сверху от щедрот своих?

Да епт… терзал опять Тур свою шевелюру, чувствуя, как на глазах закипают бессильные слезы.

Тот, самый первый его прокол на даче, а потом и то, как неуклюже сообщил о гибели Ильи… оно забылось бы и ушло со временем, покажи он себя настоящим мужиком – заботливым, внимательным и надежным. А Сашка нуждалась в этом, обязательно нуждалась - привыкла жить с мужчиной… за мужчиной.

И в чем там было дело, какого лешего они ютились в клоповнике? Есть же объяснения? Есть и наверняка, но он не удосужился… просто обосрал Иллюху перед Артемом – слабак мол, а сам? Бросил девочку в горе и с младенцем на руках на выживание… на сороковник блядь! Как же - до хрена так-то, особенно когда хата съемная. Когда и триста, оказывается, уже не деньги.

Откупался. От совести… Тупо трусил.

Лара права, как же она права! Не только тяги к большему в нем нет – ни хрена в нем нет. Только то, что удобно на этот момент. Ну и что... достоин он такой Сашки? Да никуда он ей не упал! Особенно сейчас.

Начав уже подмерзать, Виктор встал наконец и пошел обратно к дому.

Свет в их спальне уже погас и нужно было помочь Ларисе спустить чемоданы, а то и отвезти куда скажет. Съехали там ее квартиранты или нет еще? А лучше бы уже утром… куда она на ночь глядя? Тоже ведь понервничала – вспомнил Виктор, как рука Ларисы нервно терзала салфетку…

*** Девочки, буду выкладывать вот так - блоками. А то вы совсем забудете о чем речь шла. постараюсь не затягивать. И сокращенную версию делать тоже передумала. Приятного чтения.

Весь день, данный мне на устройство и адаптацию, я отсыпалась. И вместе со мной отсыпался Вовка.

Наверное, и после родов остается какая-то мистическая связь между мамой и ребенком, установившаяся еще там – внутри. Он будто понимал, что мама вырубается, что у мамы - финиш и его нужно отметить вот так.

Я кормила его, сажала в манежик и лёжа смотрела, как он перекладывает туда-сюда игрушки. Постепенно веки тяжелели, сознание угасало… Но потом ожидаемо срабатывал внутренний сторожок, и я заполошно дергалась, распахивая глаза. Но Вовка уже спокойно спал, широко раскинув ручки – в своей любимой позе.

И так целый день с перерывами на туалет и перекус.

Я перебивалась хлебом с маслом, пила воду и ползала по квартире сонной мухой, в который раз поражаясь ее несуразности. Что нравилось безусловно, так это широченные подоконники и гардеробная. Она была чем-то инородным для этого места, будто кусочек другой… я затруднялась с определением. Жизни, реальности? Богатой и устроенной без ограничений в том, что касалось денег. Ну и коридор еще – он был длинным. От входной двери до санузла метров так восемь. Будет где носиться Вовке, только нужно сообразить хоть какое-то напольное покрытие, ну или чешки на замше, чтобы не скользил…

Я даже не сомневалась, что Илье бы тоже здесь понравилось… здесь же работы непочатый край! А он любил и многое умел делать сам. И хороший набор инструментов у нас был… и есть. Его я оставила для Вовки – на память. Все остальное и большую часть своих вещей попросила унести пару человек, постоянно крутившихся у местного храма. Побирушки это или честные помощники, я не знала, но люди же? У нас в деревне одежду донашивали до последнего, а я отдала вполне еще приличные вещи, чистые и целые. Кому-то эта одежда поможет согреться, кому-то более выгодно подать себя. Тут уже были варианты… но хотелось думать о хорошем.

Я смирилась наконец. Только здесь, съехав с той квартиры, полностью и смирилась. Свыклась с мыслью, что теперь будет только так и не иначе. Если Илью найдут, буду ходить на его могилу, отведу Вовку как подрастет. И будет у нас с ним свое святое место.

Грузиться сейчас любыми мыслями – приятными или больными, было трудно и лениво, и мы опять засыпали. И ночью тоже спали.

Утром сработал будильник. И почти сразу позвонили в дверь. Какие-то секунды я рассматривала в глазок девушку за дверью – привычка. Показав пять, она коротко доложила:

- Открывай давай, я от Фаттахова.

Любопытно… но впускать ее в квартиру я не спешила.

- Да ладно… боишься, что ли? – округлила она глаза, в свою очередь разглядывая меня: - Здесь безопасно, тебе не сказали? Я Полина, тоже в команде. Константиныч велел доставить тебя на место.

- Почему тебе? – пропустила я ее в прихожую.

- Я располагаю к себе не хуже любого афериста. Высокая коммуникабельность, - похвасталась она, разуваясь: - Вы еще не готовы? Подожду тогда, а ты собирайся, собирайся. Помощь нужна?

- Ну ты даешь… сиди, жди, - выдохнула я и пошла будить Вовку.

Девушка была из неформалов: пол лица скрывала длинная русая челка, зато второй висок был фигурно выбрит. И на удивление, ей шел этот образ – к личику сердечком, хитро прищуренным голубым глазам за модными большими очками, курносому носу и большому рту. Ни грамма косметики, широченные бесформенные джинсы и спортивный топ в обтяжку, короткая курточка и здоровенные кроссовки с уродливо выступающими задниками. Общее впечатление – совсем молоденькая, интересная и очень хорошенькая.

- Здесь Самохваловы раньше жили, - донесся в спальню ее голосок, - у них дочка аллергик страшный, поэтому совсем нет тряпок. Синтетика хорошего качества, пластик, дерево. Но нежилое все, фу… - подытожила она, - шторы нужны и кресла эти дурацкие убери – убожество… шуршат. И герань еще могу отщипнуть если хочешь – у меня аптекарская, с бактерицидным эффектом.

- А кто ты в команде?

- Тебя что - возраст смущает? Я из вундеркиндов, но беспроблемных.

- Ты так это сказала… – тормознулась я, проходя мимо с Вовкой на руках.

- Потому что большинство с проблемами… ты не отвлекайся – время, - расслабленно раскинулась она в кресле-мешке, - природа против и случаются… психопатологические расстройства короче. Как следствие напряженной работы мозга.

- С IQ как? – перекрикивала я воду в ванной, подмывая покорно висящего полусонного Вовку. Было любопытно.

- Определение гения по высокому показателю интеллекта себя не оправдало. Тебя же тоже тестировали? И сколько раз – пять, шесть, больше? – встала она в дверях ванной, наблюдая мои манипуляции с мелким. Я кивнула – было дело… шесть разных тестов.

- И каждый - дурь полнейшая, - подытожила девочка, - чтобы быть гением, необязательно свободно ориентироваться во всем, начиная с мира искусства и заканчивая мироустройством. Каждый человек личностно ориентирован на что-то конкретное, отсюда склонности, способности и интересы. А остальное тупо образованность, которая напрямую зависит от возможностей. То есть… человек с высоким IQ не обязательно гениален, а гений не обязан разбираться в музыке и направлениях художественной школы, ну или знать знаменитых спортсменов и результаты их достижений. Я уже молчу о кинематографе… Но они тупо тестируют, раз уж положено. А мне в свое время даже рисовали синдром саванта на том основании, что я отстаю в эмоционально-половом развитии, типа не осознаю себя до сих пор женщиной.

- И-и…? А сколько тебе? – тема гениальности меня интересовала.

- Скоро совершеннолетие. Я, как Ландау, поступила в универ в тринадцать. И хоть бы вспомнили, как пример… в общем с синдромом саванта - диагнозом «ученый идиот» в моем случае не угадали, - подсмеивалась девчонка, - я не только в IT-сфере крутая. Ладно – это потом… Ты слегка окаешь. Из Вологды? Нет... скорее из вологодской глубинки. Но не сильно, почти и не слышно... просто я внимательна к мелочам. Познакомишь? – присела она на корточки перед мелким.

- Это мой сын Вова, - присела и я рядом, наблюдая реакцию сына на нового человека. Он протянул ладошку и мазнул ею по Полиному лицу, крепко ухватив в конце за подбородок. Она хихикнула. Он тоже.

- Надо же – щиплется… Ну что – пошли? - взглянула она на крупные мужские часы на запястье, обвешанном фенечками, - военная точность и непременная обязательность наше все.

Мы вышли в длинный коридор и пошли по широкому проходу в его конец, где встали возле двери лифта. Когда проходили мимо лестничных спусков, я молчала, сейчас же взглянула на Полину с вопросом.

- Мы работаем внизу. Под городком три этажа бункера. Наверное, и атомный удар выдержит, - потерла она задумчиво нос, - может его и строили не совсем для разработчиков. А вообще – кто знает? Входи, - пропустила она меня в самый обычный лифт.

Дальше мы вышли из кабинки и оказались в еще одном коридоре, ярко освещенном светодиодными спотами. Кое-где стояли стулья. Я вела Вовку за ручку, стараясь не сильно сжимать ее своей потеющей от волнения рукой. В другой несла сумку с памперсами, водой и детским питанием.

От лифта коридор продолжался в обе стороны, но недолго – потом следовал поворот, а что там дальше и как долго оно продолжается, было неясно. Мы остановились перед дверью под номером 16. Полина поймала мой взгляд в сторону и объяснила:

- Коридоры короткие, ломанные. Думаю - чтобы гасить взрывную волну, если что… - опять потерла она нос и вдруг выдала: - Прыщ будет… опять гадство. Все-таки придется трахнуться. Ну, - взглянула она опять на часы и стукнула в дверь: - Я подожду, это недолго. Входи, ждут уже.

Слегка ошалев от сказанного, я еле оторвала от нее взгляд. Навстречу нам с Вовкой улыбался адъютант Слава:

- Привет, мужик… Полина. Здравствуйте, Александра Ивановна! Сергей Константинович ждет вас вместе с юристом. Я побуду с Володей, доверите его мне – не спящего?

Действительно – все оказалось недолго. Мне дали ознакомиться с контрактом, не торопили и не дергали. Я читала внимательно – веры чужим людям пока не было, что в принципе и нормально. Не хотелось бы подмахнуть вслепую что-то, напрямую касающееся проекта. Авторское право дело святое, но и организация здесь серьезная. Подпишу все, что скажут, но хотя бы поторгуюсь, что ли... Но волновалась я зря… или нет – размер оклада не впечатлил, он огорошил!

- Ознакомились, Александра Ивановна, вас все устраивает, все понятно? – спокойно поинтересовался юрист.

Я подняла голову от бумаг. Задумчиво посмотрела на обоих мужчин и открыла наконец рот:

- Да. Подписываю? – вытерев мокрую ладошку о брючину, я взяла предложенную мне ручку с вечным пером – чернильную.

- Не препятствую, - согласился вежливый дяденька. Ростом ненамного выше меня, но крупный, полный. И в костюме с галстуком. Фаттахов тоже застегнут и накрахмален… а как еще? Но тут я вспомнила Полину, ее штаны-море и фенечки и успокоилась. Дресс-кода нет. Легкие белые кроссовки, свободные трикотажные брюки и водолазка на мне были новыми и удобными.

- К десяти прошу быть на месте, будем знакомиться с командой. Еще нужно устроить мальчика, познакомить его с Анной Евгеньевной. Не думаю, что будут проблемы, но рассчитывай свое время грамотно, Саша.

Я кивнула и тихо выскользнула из кабинета. Потом подумаю…

Слава держал Вовку на руках, а тот беседовал с Полей. Причем буквально – она подавалась к нему и четко проговаривала слоги: «па», «ма», «бу»,«ня»… Мелкий тоже дергался ей навстречу, щербато улыбался и пытался повторять. Многое получалось.

- Пока он, как попугай, - бормотала потом Полина, потирая нос: - О способностях говорить пока рано. Ну-у… вначале у нас ребенок, так же? – распахнула она дверь под номером 24.

Навстречу нам обернулась из-за стола полная высокая женщина в белом халате и с пышным узлом из волос на затылке. Вставать она не стала, а поманила нас к себе.

- Подходите знакомиться. Я большая, пускай лучше смотрит сверху, так ему спокойнее, - тепло улыбалась она, - так вот ты какой – Вовка…

- Это Саша, а это Анна Евгеньевна, она двоюродная сестра Сергея Константиновича, - заметила зачем-то Поля, - ну-у… сажай его в манеж, Саш…

Я огляделась внимательнее – кроме просторного детского манежа с игрушками согласно возрасту, комната полностью отвечала назначению медицинского кабинета. Чисто, светло, стекла шкафов затянуты изнутри белым, кушетка у стены, стол, стул и медик на вахте, вот только…

- Нельзя ребенку под землей. Я найду няню, только вот все это?.. - кивнула я на манеж и игрушки.

- Все это было убрано в гараж после внучка, - пожала плечами женщина, - дело ваше, Саша, но здесь хорошее освещение, правильное. А свой витамин D ребенок дополучит на прогулках. У вас полдня будут свободны. Хотя бы попробуйте. Да и первое время, думаю, вряд ли он даст вам работать – это, как в детсаду, пройдем вначале адаптацию. Неспокойно будет – сами заглядывайте, но незаметно, чтобы он вас не увидел. Давайте его сейчас в манежик, отвлечем игрушками.

Я молча усадила Вовку, погладила по головке и вручила игрушку, подождав, пока он вцепится в нее и направит все свое внимание туда же – на непонятное сооружение с подвижным колесом. Сын старательно вращал его, высунув язык.

- Нам сюда, - потянула меня Поля к еще одной двери, замерла перед ней и подмигнула: - А кто увидит нас, тот сразу ахнет, а для кого-то жареным запахнет… Но в основном народ адекватный.

- А есть и не…? – усмехнулась я.

- Есть, один. Ты что – совсем не боишься и не переживаешь? - распахнула она дверь в просторный зал.

- А должна? Вперед, украсим собой это место, - подтолкнула я ее, чувствуя нервный подъем, а еще... что оживаю?

А чего я боялась, так это лифтов – выяснилось совсем недавно. Не клаустрофобия, но что-то такое было. В крохотной кабинке я тогда оказалась вдвоем с Вовкой. Думаю, все дело в этом.

Он зависим от меня, от моих решений и поступков, от предусмотрительности и осторожности. А застрянет вдруг эта зараза, в которую я лезу сама и тащу ребенка! Страх был глупым, иррациональным – понятно. А раз понятно, то и разберусь с этим… как-нибудь.

А сейчас… странная эта Полинка - не страх, конечно, но волнение в моей ситуации – норма. Я же не бот? Живой человек.

Фраза – «украсим собой это место», где-то услышанная до этого, запавшая в память и понравившаяся… так говорят уверенные в себе женщины. Она вырвалась не случайно. Раньше мне и на ум не пришло бы выдать подобное – это как же нужно себя чувствовать?

Так, как я.

После суточного отдыха, получив твердую почву под ноги и увидев в договоре сумму «подъемных» и шестизначное число зарплаты… я готова была украшать если и не буквально собой, то своей работой и отношением к ней, как минимум - место этой работы.

Уверенность в завтрашнем дне топила эйфорией и распускала крылья за спиной. Я не боялась, заходя в зал – еще чего? Меня уже даже не волновало – заплатят мне за проект чисто условно или согласно вкладу. Я видела сейчас будущее, и оно сверкало для меня радугами и пестрило розовыми единорогами. Я легко прокормлю Вовку и выучу его, дам ему не просто самое необходимое, но и сверх того. В общем… я чувствовала себя счастливой, а надолго ли хватит такого позитивного заряда или пинка? Жизнь покажет.

Команда оказалась, как команда – незнакомые пока еще люди. Но будто нормальные – четверо мужчин, не считая Фаттахова, немного странная девочка Полина, ну и я.

После краткого знакомства, буквально представления по имени, дав мне только-только присесть на рабочее место и осмотреться там, Фаттахов вдруг выдал то, чего я сегодня точно не ожидала:

- Предлагаю вначале провести итоговое тестирование продукта в том виде, в каком он есть. Здесь все имеют достаточно высокий уровень подготовки, чтобы вникнуть в суть с ходу. Установим прогу на Юрино железо, и Владислав Миронович его хакнет. Тестирование проводим официально, установленным порядком, строго документируем.

- Здесь, наверное, высокий уровень безопасности… а проблема и возникла-то потому, что в основном устанавливается примитивная защита от вирусов, - несмело предположила я.

- Здесь высокий уровень - да, как и уровень мастерства… говорим - Мироновича, слышим - международных хакеров. Как там Вовка? – беспокойно блеснул взгляд мужчины… или мне показалось?

- Н-не знаю, но, если что – меня позовут, - чувствовала я, что совсем ничего собой сейчас не украшаю, скорее наоборот.

- Та-ак… - сосредоточенно хмурилось начальство, у которого похоже было не только два кабинета, но еще и рабочее место здесь: - Настаиваю на строго классическом подходе: вначале займемся документацией, которую предоставила Саша… она же архитектор, бизнес и систем-аналитик, технический писатель и проектировщик, дизайнер, верстальщик и разработчик проекта. Тимлид и равноправный участник всех перечисленных функций – ее муж Илья погиб. Еще раз прими мои… наши общие соболезнования, Саша.

Я кивнула, не отводя взгляда. То, что он упомянул Илью, дорогого стоило. Сама рассказывать о нем не стала бы. Не получилось бы вот так кратко и емко, а пространно, с объяснениями и подробностями… нет.

Почему и сомневалась, соглашаясь работать в команде. Мне было физически тяжело находиться среди людей. Казалось, они всё видят и понимают, а я не хотела ничего никому показывать. Не желала транслировать свое одиночество и потерянность, не хотела жалости и показного… да пускай даже искреннего сочувствия. Это только мое дело и беда моя, и Вовка мой.

- И никого у тебя нет? – протянула Полина, сразу кивнув сама себе: - Ну да – кто по живому новые татухи бьет?

- Придержала бы ты… свое виденье мира, - тихо рыкнул Матвей, молодой светловолосый парень с глубоким "бархатным" голосом.

- Тебя не спросила! Саша... я же ничего обидного?.. - испуганно взглянула Поля на меня.

- Ничего, - признала я.

А шеф продолжил, больше не заостряя внимания на личном:

- То есть, работа делалась парой специалистов в течении несколько лет на дому, возможности были ограничены. Продукт мною изучен и признан годным, но неудобным… по ходу выслушаем мнение каждого – высказывайтесь смело, Саша все поймет правильно. Она разумный и адекватный человек. Сейчас посмотрим, как согласованы требования и спецификации. Повторю: все по классической схеме - готовим чек-лист тестовых требований и это будет формализованный документ. И, как результат, в процессе получаем понимание обо всем, что планируется к разработке и внедрению.. Дальше тестируем воплощение. Сдвиньте столы – Сашин и Юры, Юрин монитор – на экран. Закончим на сегодня - залей ей местную аську, Матвей. Ну, поехали…

То, что он не дал мне толком познакомиться с людьми и знакомство состоится в процессе работы - разговоров по делу, вопросов и ответов, споров и общих выводов, показалось мне только плюсом. Он очень хорошо представил меня, я даже не ожидала… но его слова нуждались в подтверждении. Ко мне присмотрятся по ходу дела, присмотрюсь я.

Но в чем он прав… и когда успел так хорошо меня узнать? Я без обид признала ошибки в заполнении документации и со всем вниманием вникала в то, как надо.

Сам огромный кабинет с несколькими столами, приятным мятным цветом стен и оборудованием высочайшего класса рассмотрела уже потом. Но рабочее кресло, сплит-систему и мягкость освещения оценила сразу. А еще попросила разрешения установить свою защиту на комп.

- Личную свою? – уточнил Фаттахов. Помолчал и кивнул тому самому Владиславу Мироновичу – приятному худощавому мужчине лет сорока в синем джемпере, белоснежной рубашке с галстуком и брюках с острыми стрелочками. Он понимал дресс-код так же, как я.

- Потом хакнешь Сашу, Влад.

Я улыбнулась и пожала плечами - да пожалуйста! Удачи.

- Интересно живем, - подытожил Юра – высокий парень в джинсах, тонком свитере и дорогих очках. Очень красивый парень, вернее – мужчина уже, с широким обручальным кольцом на пальце. Илья хотел для нас такие же, но я настояла на тонких и скромных. А вот своего Юру жена закольцевала очень наглядно.

Потом двое мужчин – лысоватый, лет тридцати пяти Иван и Матвей, распечатали и просматривали мою документацию, обмениваясь короткими замечаниями и сразу их записывая.

Полина чем-то занималась у себя за столом, часто поглядывая на белобрысого Матвея. Он показательно не обращал на нее внимания... это бросалось в глаза даже мне. Здесь похоже была интрига.

На счет работы я немного успокоилась, а вот с Вовкой оказалось сложнее. Мне нужно было время, чтобы привыкнуть не видеть его постоянно, не заботиться лично и поминутно не тискать – вот это было трудно.

К нему я бегала пару раз, вначале попросив разрешения, а потом уже и без него. Мелкий мирно спал в манежике, укрытый пледом. Когда наступил обеденный перерыв, все перешли в соседнюю комнату отдыха, где я быстро проглотила суп, второе, а потом сходила за Вовкой и коротко представила его коллегам. Он таращился сонными глазками и улыбался. Улыбались все… и говорили тихо, чтобы не испугать ребенка.

Молоко распирало грудь, пришла пора дневного кормления. Можно было сделать это в медкабинете, но меня отпустили до завтра, совсем. Отпустил Фаттахов. Сам проводил меня до лифта и даже поднялся в нем на наш этаж. Непонятно с какой целью, но с ним мне было спокойнее. Потом стало ясно…

- Ты не выходила вчера из дому, но это я могу понять – обустройство и так далее… но до сих пор не заказала продукты? – буквально сверлил он меня своими черными глазами.

- А вы как-то отслеживаете и это? – растерялась я.

- Вы мои подопечные и конечно, я в курсе… и это не слежка, Саша – я хочу помочь как можно быстрее адаптироваться, это и в интересах работы. Разреши, я взгляну на квартиру?

Мы прошлись и посмотрели вместе.

- Не очень уютно, – заметил он.

- Нормально, - улыбалась я, - мне Полина объяснила. Со временем осмотрюсь и что-то прикуплю… если вы не планируете со временем переселить меня во что-то более скромное.

- Не планирую, - хмыкнул он, - сейчас открой сайт и закажи еду. Цены высоковаты, но они оправданы – продукты самого лучшего качества, смело можешь кормить ими ребенка. И еще… Саша, порадуй себя лично. Это иногда нужно – маленький праздник. Не предлагаю отметить новоселье коллективно, вы пока еще мало знакомы, а ты человек достаточно закрытый, что и понятно, но…

- Вы скажете, когда что-то продвинется в поисках Ильи? – напряженно вглядываюсь я в его глаза. Мне нужно знать даже не это, а - верит ли он в такую возможность?

- Само собой. Не хотел напоминать… Но я вот о чем - порадуй себя чем-нибудь таким… должна же быть у человека мечта? Не глобальная, а приятная, женская там или материнская. Деньги не главное, но они дают возможности, и у тебя есть теперь эти возможности. Живи, девочка, радуйся жизни – она непредсказуема и даже маленькие радости нужно не упустить, успеть насладиться ими… - отвернулся он, опять рассматривая гостиную, - послезавтра выходной. Твои подъемные должны скинуть уже сегодня. Если хочешь, съездим в Москву, только грамотно составь список покупок. У нас такие поездки – норма, есть привычные пункты «затаривания», которые всех устраивают, транспорт корпоративный. Насколько я знаю, в этот раз поедут Юра с женой, Полина и еще пара человек с другой команды. Займет полдня… решай – брать ребенка с собой или попроси посидеть с ним Аню. Она не откажет.

Он ушел, а я покормила сына и отпустила побегать. Когда уставший Вовка угомонился в манеже, открыла местный сайт доставки.

Да, дороговато. Но едим мы немного, можно себе позволить… составляла я заявку, кликая на творог и сметану, чай и кофе, овощи и фрукты, крупы, филе цыпленка и… много чего еще. Первый, фундаментальный заказ получился объемным.

Потом мы спокойно погуляли возле озерка, Вовка повозился на детской площадке, а я помогла ему – у нас был час до доставки. Светило солнце, пахло травой, водой и поздними пионами…

У меня были планы. Сегодня я хотела приготовить еду для себя и пюрешку для мелкого. Запустить короткую стирку, протестировав стиралку и сушилку. Еще раз погулять перед сном и может познакомить Вовку с местными детками – к тому времени народ закончит работу.

Заказывая творожную выпечку, я имела в виду и обещание Алексея заскочить сегодня, чтобы нас проведать. Может «заскочит» он не так и буквально, не на минуту и тогда неудобно будет опять даже чая не предложить.

И потом, когда уложу спать Вовку, я займусь еще одним приятным делом – составлю список необходимого… пока только необходимого. Радовать себя в том смысле, что подразумевал Фаттахов, погожу – не все сразу. Нужно привыкнуть, разрешить себе… Внутренний барьер существовал, я ощущала его, заказывая даже самые необходимые продукты.

А потом, когда маленький тихо засопит, раскинув ручки, я полюбуюсь на него – ежедневный обязательный ритуал. Сделаю себе какао, сяду на подушки на подоконнике и буду смотреть на звезды, уже определившись с мечтой – это будет домашний телескоп.

Мне нужны радости, это так. Остальное – мои недочеты в работе, притирание в коллективе и хлопоты с квартирным обустройством я решила пройти на минималках.

Алексей заглянул не на минутку. И не с пустыми руками – он принес кое-что для детской кроватки. Так же, как и прошлый раз, поздоровался и уверенно прошел в квартиру.

В спальне мы примерили матрасик и оказалось, что он мал.

- Ожидаемо, - потер висок мужчина, - но делать на заказ хлопотно и долго. Давай сделаем так, Саша… - и он принялся укладывать, двигать, сворачивать и опять застилать. Двигался рационально, скупо и точно, очень по-мужски. И завораживающе… я ни о чем не успела даже подумать, просто смотрела, что он творит.

- Где-то так… - закончил он наконец, - мальчик спит в центре, а бортик… одеяло защитит от сквозняков снизу и, если взмахнет ручкой во сне, то не ударится, - тепло улыбнулся он Вовке у меня на руках, - опусти его, тяжело же держать.

- Своя ноша не тянет, - возразила я, отмирая: - А откуда ты… чувствуется, что знаешь толк во всем этом – кроватка…

- Да, знаю – у меня есть дочка, но уже большая, пошла в школу.

- Но ты же говорил – холостяк! – возмутилась я, - зачем врать? Тем более лицу незаинтересованному. Смысл?

- Я не врал, Саша - женат я никогда не был. Дочка от случайной связи, ее мать потом попала в аварию. Дину я забрал к себе, взял ей няню, - скомканно объяснил он, - ну, это неважно.

- Для тебя важно. И для меня тоже – терпеть не могу, когда врут в глаза. Спасибо за помощь, получилось и правда удобно. Матрасик же совсем новый? Я вижу.

- Подарок парню на новоселье, - скупо улыбнулся мужчина. Он опять был в военной форме, но немного другой, уже не в футболке.

- Спасибо тогда тебе от парня, - решила я не бодаться из-за небольшой, скорее всего, стоимости подарка, - чаю может?.. Я уже закупилась и могу предложить чай, творожную запеканку. Готовила не сама, правда…

- С радостью бы, Саша, - отрицательно качнул он головой и направился в прихожую. Коротко доложил, обуваясь: - Спешу. Через недельку загляну, может чуть позже, точно сказать не могу. Берегите себя, - улыбнулся Вовке. Потом, тускнея улыбкой, обратился взглядом ко мне. Скользнул им куда-то вниз, кивнул еще раз и, попрощавшись, прикрыл за собой дверь.

Щелкнул замок, прозвучали, удаляясь, четкие шаги…

Я вернулась в спальню. Как во сне - посмотреть на матрасик. Наверное, нужно было подтверждение… Что это вообще было? И пяти минут не пробыл. И не то, чтобы я жалела об этом, хотя и готовилась – на столе в кухне ждали чашки, в сахарнице – сахар, на блюдце – порезанный лимон, сметана в соуснике и порезанная порционно запеканка. Невелик труд, но все-таки?

Выглянув в окно, увидела, как Алексей быстро уходит к автомобильной стоянке, расположенной за озерцом. Там он быстро заскочил в военный автомобиль с пассажирской стороны. Машина уехала.

Его получается ждали. Это не пренебрежение или неуважение, а вот такая реальность. С одной стороны – и ладно! А с другой… в квартире все еще витал мужской запах – обувного крема, резковатой туалетной воды и будто… дыма? Но не фруктового, как от мангала, например, а более резкий, не очень приятный запах. Технический.

И еще одно…

Все-таки квартира была слишком большой для нас с Вовкой. Может когда он подрастет и займет отдельную комнату… когда заговорит и здесь станет и шумнее, и суетнее, то я только порадуюсь большому метражу? Сейчас же… своим коротким присутствием Алексей очень гармонично заполнил «лишнее» пространство. Короткая суета этих пяти минут была очень живой и правильной.

Семье нужен мужчина – все так. Но не этот же?

Давно я не плакала. А тут... уложила маленького спать и отметила новоселье, сидя на подоконнике, глядя на звезды и умываясь слезами.

Потом Алексей продолжил к нам заглядывать и обязательно с гостинцами для Вовки. Всегда это были грамотно подобранные по возрасту игрушки или игры.

Те мои мысли… я нечаянно присматривалась к нему. Уже и возможность такая была – он и чаи у нас гонял, и даже как-то предложил разведать прогулочные дорожки в лесу. Мы разведали и потом иногда выходили вместе гулять. Но чаще ужинали дома, много говорили… все больше о моем Вовке и его Динке.

Мне и хотелось, и страшно было увидеть в его глазах то, что не было мне нужно. Не хотелось терять Алешу, как хорошего знакомого или даже друга. Хотя для настоящей дружбы мы слишком мало виделись – раз в две недели где-то, а то и реже. Он как-то проговорился, что уезжал и далеко. Да я и сама это поняла – слишком загорелым было его лицо для поздней осени.

А потом случилось одно, а потом и другое… странно так случилось и неожиданно. Прибило буквально. А еще определило для меня следующие четыре года…

Вначале был звонок от Туркова… Виктора. Нет, по тому, как он говорил – глотая звуки, замолкая и сразу срываясь почти на крик, сразу понятно было, что мужик выпил. Но, как известно, что у трезвого на уме… Очень неожиданно получилось, слишком быстро и сильно. Я растерялась. И рассердилась тоже – не ему указывать, как мне жить и где. Тем более, что это я сама выбралась из клоповника, как он назвал нашу с Ильей квартиру. Без его помощи точно. Я отослала его трезветь, а сама… я будто с ума тогда сошла, хорошо хоть помешательство это было коротким, всего на одну ночь.

Уснуть никак не получалось, я пробовала и «ночной» чай, и валерьянку – все мимо. Промучившись до утра, стала засыпать только тогда, когда жалюзи уже слегка просвечивали. И проснулась резко, как от толчка… так бывает, когда совесть нечиста или неприятности никуда не делись. Только сон ушел, а они опять тут, как тут. Проснулась в общем с поганым чувством… смотрела в потолок мутным взглядом и пыталась вспомнить что со мной – болезнь, обморок? Вспомнила...

Первый раз в жизни мне признались в любви. Первый и единственный. И так бездарно… по пьяни, просто в момент настроения похоже. Если вечером я еще сомневалась, вспоминая все наши встречи, анализировала, как дура, его и свое поведение в том темном углу… И потом, когда они искали Илью. Что-то находила, что-то придумала. Хотелось мне, чтобы его слова были правдой? Может и хотелось, хотя нужно не было. Я отлично понимала, что самооценка у меня сильно занижена. Мне об этом даже совсем еще девочка Полинка не раз говорила.

Они с Юриной женой даже «взялись за меня», оттащив к хорошему парикмахеру, помогли грамотно поменять гардероб, но… по факту, какое-никакое внимание мне оказывал только Алексей, но и оно было дружеским. Так что, услышь я настоящее искреннее признание глаза в глаза, в соответственном антураже… Да мне цветов никогда не дарили!

Если бы Илья стал вдруг таскать их мне и признаваться в чувствах, я бы, наверное, скорую ему вызвала. Мы с первого класса были вместе, знали друг друга, как облупленных, думали одинаково… Я не знаю – что у нас было, любовь ли, или что-то еще? Но что это была предопределенность – точно. Мы были одним целым, склеенным из двух совершенно разных половинок, и могли быть только вместе. Других вариантов не представляли ни он, ни я.

Но признайся мне сейчас в любви кто-то и осознанно… так, чтобы я поверила, и то я не кинулась бы на шею – у меня Вовка. Зато знала бы, что не хуже других и способна что-то там вызывать. Стала бы увереннее и спокойнее, наверное. Так нет же! Смешно – впервые услышала заветные слова вот так… от мужчины, который плохо осознавал, что говорит и делает.

Обидно было и неприятно. И его последующие звонки (с извинениями, понятно) я просто сбрасывала, а потом они сами прекратились.

Это был ноябрь, а в феврале к нам с Вовкой в очередной раз пришел Алексей. Вручил сыну, который уже уверенно ходил, очередную игрушку, мне – упаковку пирожных к чаю, прошел на кухню, сел там...

- Я женюсь, Сашенька, - блеснули болью его глаза, - выслушай меня, а?

- Ты выпил, - как-то сразу поняла я.

- А как иначе? – послушно согласился он, - набирался храбрости. Слушай! Ты же мужа своего ждешь… Ждешь? Не отвечай… даже если так не думаешь, так оно и есть. Это заметно… и правильно. А я… когда мама Динки попала под машину, дочке был год всего. Меньше Вовы, кроха совсем. И я няню взял… ей, а по факту оказалось, что и себе. Это было удобно, Саша… а еще она неплохая женщина. Но я все шесть лет платил ей за работу – по договору, а она фактически жила у нас, спала со мной, когда я вырывался увидеть дочку. Могла… я не знаю – специально забеременеть и я бы, конечно, женился. Но она не стала… я не знаю сколько бы еще это тянулось, но в этот раз я мог и не вернуться… из командировки. Знак это мне такой? Чтобы я задумался? Если что со мной – Динку заберут в детдом, а она любит Аллу, давно знает ее. И Алла относится к ней, как к дочке.

Он сжал и разжал кулаки, которые положил на стол, потом потер лицо и заглянул мне в глаза.

- Позову я тебя замуж, и ты не пойдешь, так же? Потому что Илья твой – без вести… и неважно, что… Я хорошо тебя понимаю, вот что плохо. У меня минимум десять лет контракта еще, а это… никаких гарантий, что останусь жив. И что? Даже если бы я бросил все силы на то, чтобы добиться тебя. Ты сразу мне понравилась, только увидел – та самая, которую хочется оберегать и защищать. Ты мой типаж – сто процентов, Саша, а лучше сказать - мечта моя. Но я права не имею, вот в чем фишка. Только подставлю тебя, навешаю лишнего… слишком сложно все. Динка, она…

- Я поняла все, Леша, - встала я делать нам чай, - не переживай так. Я тебя тоже понимаю.

- Да ни хрена ты!.. Прости, Сашенька, но не понимаешь ты ничего, потому и безразлична. Любила бы ты меня – имело бы смысл, а так… Свои проблемы я решу сам. Больше не буду приходить – простите. Ты и Вовка тоже. Переболею. Я запросил перевод с полигона. Буду чаще бывать дома, попробую строить семью. Извини, что вывалил вот так… не обижайся, пожалуйста. Буду узнавать о вас через третьих лиц… просто чтобы быть спокойным… пока попустит. Прости еще раз. Пошел я. Все! – встал, прошел в прихожую, обулся… посмотрел на меня и даже сделал движение такое… Показалось – поцелует. Но нет… ушел.

Мы закончили тогда проект и готовили документацию по передаче авторского права. Еще когда летом я подавала заявку на сайт ФСО – просилась сюда на работу, я уже зафиксировала авторство через цифровое депонирование. Это быстрее и проще, чем через Роспатент и особенно удобно, если в будущем предусматривается версионность и регулярные обновления программы – регистрация каждой версии занимает всего несколько минут. Сейчас я передавала права, а это тоже…

В общем, шла речь ни много, ни мало – о нашем с Вовкой будущем. Если все закончится так, как планировалось, я смогу вообще больше не работать – хватит мне и сыну до конца жизни. При нормальных запросах, конечно.

Просто сидеть и бить баклуши я не собиралась, но важность и ответственность момента понимала отлично. Была очень собрана, немного на взводе, немного не в себе… и это понятно – только получив сумму на счет и документы в руки, я почувствовала бы полную уверенность и расслабилась наконец… Поэтому исповедь-полупризнание Алексея восприняла совершенно неадекватно.

Я отмела его.

Потому что после него в моей жизни ничего не менялось. Оно стало неожиданностью… хотя такой ли уж, положа руку на сердце? Я вспоминала, как стояла перед зеркалом в тот, первый его приход к нам… но что уж?

Он прав – ничего бы не было, даже влюбись я в него.

Может и есть где-то женщины… те самые, которые не обезьянничая, а уверенно и смело могут сказать «украшу собой это место». Но это не я. Я не из тех, которые способны инициировать отношения. Которые смело предложат их мужчине и не сломаются, если им откажут, а то и высмеют. Это не я.

Поэтому что толку?! Что толку в пьяном признании Туркова, которое может и было искренним – со временем я признавала такую возможность… Или в запоздалой исповеди Алексея? Если после них моя жизнь не изменилась. Я сама не позволю ее изменить. Сама сделаю ее веселее, лучше и радостнее – смогу.

Вот и решила – взять и забыть!

Тем более, что голова была забита действительно важными вещами. И вот они действительно меняли все, абсолютно.

Не дозвонившись до Сашки и после того мужского голоса в трубке, Тур совсем приуныл и откровенно заскучал. Развод с Ларисой прошел тихо и незаметно – делить им было нечего, да и особых эмоций процесс не затронул.

Правда в доме стало совсем пусто… все-таки дом и можно-то домом назвать, когда в нем есть душа, а это всегда женщина. Уходит она и уютное гнездышко превращается холостяцкую берлогу. Были в этом и плюсы - можно со стиркой тянуть до последнего, а потом забивать коленом барабан… можно неделями не разбирать посудомойку…разбрасывать носки... не вешать одежду на плечики и даже не раздергивать шторы. Суть происходящего от этого все равно не менялась. Одному ему было хуже, чем с Ларисой, несмотря на все ее «мотивации». И это пугало, нехорошо попахивая приспособленчеством.

Получается, Лара была неплохим психологом и его ленивую натуру вычислила на раз. Возвращать ее Виктор ни за что не стал бы, но по-своему скучал. Все-таки с ней было во многом удобно.

Отец воспринял новость о разводе так же молчком. «А, ну да… делай, как сам знаешь». Катать истерики и жаловаться на жизнь кому-то еще – тому же Артему, было стыдно. Так что со своей невеселой жизненной ситуацией Турков остался один на один.

Потихоньку втянулся. Привыкал опять обслуживать себя дома, кое-что внедрил на работе и его в очередной раз заметили и поощрили финансово. Сейчас это показалось... мелким – чертова баба перевернула все с ног на голову, у нее получилось. И в сексе тоже… отрицать или практиковать постельные предпочтения – личное дело каждого. Как и все, наверное, молодые люди, Виктор не чуждался нового и очень даже им интересовался, но! Первый опыт и правда оказался мерзок…

Лариса не имела права винить его в чем бы то ни было. А теперь и по бабам не хотелось, чувствовал себя действительно ущербным. Боялся, что и очередная выдаст заявку? Они же в теме все до одной, прошаренные! Особенно те, что в доступе.

Виктор то злился и горел на работе, то впадал в уныние, даже жрать почти переставал… в конце концов решил, что психика она тоже организм, а раз он требует таких вот качелей… то и хрен с ним, пускай будет так. Главное не сорваться в запой, потому что потом только хуже... да все, что угодно может!

Он тосковал по Сашке, сильно. Вспоминал каждое слово, ему ею сказанное. Как она выглядела тогда, что могла чувствовать. Ее запах, пальчики, тапочки, глаза печальные кошачьи… Сознавать, что бездарно просрал шанс не просто на счастье – не факт ведь, что у них сложилось бы… но что не помог, не сделал что-то важное для человека, который нуждался в этом и по-настоящему дорог - это было больно. Больно и обидно. Обидно, потому что не понимал сам себя. Как так?!..

Раньше Тур ненавидел все эти трагедии, шекспировские страсти, не любил неясности и неоднозначности, которые делали его слабым. И так его часто упрекали в мягкости характера и несоответствии брутальной упаковки начинке. Но все его принципы сейчас куда-то делись. Желание быть с Сашей толкало на поступки, которых он раньше никогда не совершил бы.

Что интересно… никогда не тянуло к ней так сильно, как сейчас, когда потерял ее совсем. Накатывало порой так!.. те самые качели опускались вниз, наверное. Хотел ее себе, для себя, под собой до звезд в глазах, до скрипа зубов и вкуса крови во рту.

Ожидаемо подкралась депрессия, качели замерли. Заряд от разводной встряски сошел на нет. Быт устаканился, женщин не было, их не хотелось. Он понимал, что опять Лара права – он финишировал. Тихий счастливый омут с женой и детишками – то, что придало бы жизни смысл... в чем он этот смысл только и видел, накрылся одним местом. Работа чувствовалась рутиной, спортзал не помогал, встречи с друзьями тоже – практически все они жили своими семьями. В буквальном и переносном смысле.

Могучим усилием воли Виктор заставил себя встряхнуться. Решил действовать. Изучив вопрос о создании той самой айтишной фирмы, которую хотела от него Лариса, понял, что для этого нужны деньги и стимул. Ни того, ни другого в достаточном количестве не было.

ФСО? Хорошо… он подал заявку на работу в конторе и ожидаемо получил отказ. Скорее всего, не в последнюю очередь потому, что работал сейчас на супостатовскую фирму. Тут без вариантов, мог бы и сам сообразить

Ближе к Рождеству он не выдержал, собрался и поехал к Саше.

Выпустили его из подобия обезьянника только через трое суток. Отвечало это требованиям закона или не очень, выяснять он не стал. Скупые слова о женщине, к которой он настойчиво рвался, не выяснив предварительно, что территория поселка охраняется, не произвели впечатления. Наверное, его проверяли эти трое суток. Проверили и выпустили.

Выть хотелось. Выйти в ночь и выть на луну, стоя по колено в снегу. Он сел в машину и поехал обратно в Вологду.

И закусил, наверное. Разозлившись и окончательно вырвавшись из тоскливой дремоты, решил не сдаваться и выяснил адрес родителей Саши. Вернее, ее матери и отчима. Вологодская глубинка встретила его косыми снежными заносами поперек дороги, жутким ветром и морозами. Но до места он все же добрался, хотя пару раз пришлось откапываться и рубить ветки под колеса.

Сырой, злой и промерзший, он постучался наконец в нужный дом и попросился переночевать. А на следующий день заплатил за постой и с согласия хозяев остался пожить. Зачем? Захотелось. И отпуск позволял.

Он не стал рассказывать о своем интересе к Саше, это не имело смысла. Просто хотелось немного побыть там, где росла она, подышать тем же воздухом, увидеть те же места.

Он как-то сразу втянулся в такой… пускай будет - экотуризм. Жил в отдельной комнатке – бывшей Сашиной… Рубил днями дрова и носил из колодца воду. Чистил навоз из-под коровы и тропинки после снегопада. Помогал топить баню и парился там с Сашиным отчимом, стегая того по очереди можжевеловым и дубовым вениками и обпиваясь потом вместе с ним кислым квасом. Все это было так похоже на воспоминания детства… только более полные и яркие, потому что сейчас он был более деятельным участником событий.

И чувствовал себя сукиным сыном рядом с этими людьми – мог, но не помог Саше.

Ее отчим был… исконным, если можно так сказать, простым и прямым, как палка в своих убеждениях. И с легким налетом святости. Он весь был, как на ладони. С верой правда не докучал, но на его примере верить как раз-таки хотелось.

Сашина мама оказалась сложнее... показалась вначале женщиной беспроблемной и легкой. Казалось, ее легко удивить и легко обрадовать, она легко огорчалась и легко отходила. Тур даже позавидовал. Вот такому отношению к жизни он и правда завидовал. Царапало одно и сильно… и однажды он спросил ее, когда Сашин отчим не мог их услышать:

- Анна Степановна, не обижайтесь на вопрос, просто любопытно… а почему вы мужа Ванькой зовете? Он к вам со всей душой, Аннушкой называет… а вы – вот так. Если вопрос вам неприятен – гоните меня, заслужил.

А она вытерла руки, расправила фартук, повернулась к нему и ответила… И сразу стало ясно, от кого у Саши характер. И что легкая и беспроблемная его будущая теща только с теми, кто проблем ей не подбрасывает и не создает.

- Мой первый муж был Иван. Сильный, смелый, злой и жадный до жизни, настоящий… Я его за это и Ванюшей, и Ванечкой называла. А Ваньку я к себе не звала, сам пришел, сам остался. Что велю – делает, не велю – молчит. Так кто он по-твоему?

- Ваня, как минимум, - не отводил взгляда Виктор, - хотя бы потому, что вас любит. Раз с вами нельзя иначе, он и такому вот рад… Сами вы значит разрешили, раз он приполз. И не всем орлами летать! Я тоже у Сашкиных ног собакой преданной лежал бы, пока… встать разреш-шит… - хрипнул, понимая уже, что прокололся.

Вот ведь! Он же рад был, что приехал сюда. За эти несколько дней ни разу не пожалел о своем решении. Кроме зимних красот и обступающего со всех сторон и обволакивающего буквально природного покоя, в сознание врывались неожиданные картинки из детства, вызывая улыбку. Он опять вспоминал, как ездил на всё лето к бабушке и дедушке, носился там беззаботно с утра до вечера… Зимой стариков часто проведывали родители, он – редко. Но пару раз в зимние каникулы приезжал и тогда все было очень похоже. И сейчас тихая грусть наполняла сердце и щемило в груди от желания вернуться в прошлое хотя бы ненадолго. И чувство иногда такое… отдельными ассоциативными вспышками - будто и правда вернулся… ну почти.

Но только до этой минуты.

Какого черта он полез в чужие отношения? Увидел идеальность, которую уродовал один маленький момент? И захотелось исправить, привести все к своему пониманию семейных отношений? Зря. Он ошибся - всё предыдущее было просто приличной витриной. Об этом говорили и слова, и выражение лица приятной до этих пор женщины. Будто колдовство – миг и перед тобой вместо доброй феи среднего возраста вдруг ведьма. Не совсем, но… Вот же дурак… в который раз поражался своей наивной доверчивости Тур.

- Вон как… - сквозь зубы процедила женщина, присаживаясь на стул. Смотрела тяжело и пристально.

- Так зачем ты здесь? Выходит - из-за Саши? Не помню тебя… - задумалась она, - нет… не помню, чтобы она говорила о таком. Ну, рассказывай.

- А с чего вы взялись-то так, Анна Степановна? - вырвалось у Виктора, - не маньяк я, не переживайте. Почему к вам приехал? Да если б я сам знал! Сашу люблю давно, но все что-то мешало… теперь понимаю, что сам и мешал.

- А от меня чего хочешь? Сашу помочь уговорить, раз сам не можешь? Или что? – приглядывалась к нему женщина будто с легкой брезгливостью, даже голову набок склонила.

- Жалкий я по-вашему? - невесело улыбнулся Виктор, - да нет… скорее потерянный. Пока сам себя в угол не загнал, жалким я не был. Время может нужно… знать бы еще – сколько и для чего. Просить вас ни о чем не собирался и не буду, завтра уже уеду. Спасибо, отдохнул здесь душой и телом. Вот только разговор этот… но и тут сам виноват. Скажите хоть – у нее все хорошо? – вырвалось все-таки.

- Хорошо. Здорова, работает, - кивнула женщина, не отводя тяжелого взгляда.

- А Илья… не слышно больше ничего?

- Не слыхать, - кивнула опять.

Поговорили… Он о многом хотел бы узнать – почему они остались жить в брошенной деревне, где и жилых-то всего пять изб? Профессии у обоих будто востребованные – агроном и механизатор. И за что у нее такое отношение к Ивану? И бывает ли здесь летом Саша? Должна же? Тут рай для ребенка даже сейчас – снега чистейшие, воздухи звенящи… по Ивановым словам.

Не стал спрашивать. Сашина мать совсем замкнулась и вплотную занялась какими-то своими делами. Наутро прощались скупо и провожать Виктора за ворота вышел только Иван. Отъезжая, Виктор видел в зеркале заднего вида его худую фигуру, заметил, как тот перекрестил его на дорогу. Тянуло и его перекрестить в ответ. Но только кивнул благодарно – удачи тебе, мужик. Ой, удачи!

Скорее всего, пока жив был Сашин отец, рулил в семье он, а потом сорвало Анну не в ту сторону, а что уж там, почему и как?.. Вряд ли и Саше здесь комфортно, мы ведь не за красотами едем в родной дом, а за семейным теплом... в основном.

Зря он ожидал, что здесь в голову придет какое-то решение. А может действительно надеялся на помощь. Но-о если и будет у него когда-нибудь теща, то классическая. Печально.

С неба сыпались пушистые хлопья и оседали на снежных шапках, укрывших черные избы с пустыми провалами окон. Человеческий мозг так устроен, наверное… Хотелось ему положительных эмоций и вылавливал он из окружающего исключительно красоты, упивался ими. А макнули очередной раз в действительность, и в глаза полезла ее изнанка.

И планы заодно подкорректировала.

Были, конечно, мысли… раз Саша не отвечает на его звонки, то может он сумел бы зацепиться за ее разговор с матерью, ну или с тем же Филей?.. Слово за слово и «Саш, тут тебе пару слов Тур хочет сказать»? Сейчас он будто со стороны увидел всю дурь такого плана. И узнать, когда мать ждет Сашку в гости, тоже не вышло, как и понравиться заочно будущей теще. Оставались письма - классические, на бумаге, но они еще менее убедительны, чем разговор по телефону. А других вариантов на этот момент он не видел. Не складывается! Упущено время. Так какого хрена он все мечется?!

Домой добрался в полной темноте, хотя на часах было всего восемь вечера. Припарковав машину, достал сумку и, пиликнув сигнализацией, зашагал к подъезду. Выхватил взглядом темные окна своей квартиры, предвкушая скорый отдых и долгий сон завтра утром. Уже в лифте и расслабился, разрешая усталости навалиться…

На большой сумке у его двери сидела Лариса. Увидев его, медленно встала.

- И? - замер он у лифта. Тот, лязгнув дверками за его спиной, тихо загудел и сразу уехал вниз.

- Потоп у меня, блин! - зло блеснули Ларкины глаза, - думаешь проситься назад пришла? Прорвало на хрен… три квартиры - в хлам, остальные еще терпимо. С утра, наверное, хлынуло, потому что к вечеру паркет подняло… на работе же все. Стены, мебель, потолок висит… - махнула она рукой и вдруг расплакалась, некрасиво скривившись.

И Тур машинально шагнул к ней, обнимая за плечи. В ступоре, наверное – никогда не видел ее плачущей. При нем ни разу…

- Ну прекрати, нашла из-за чего реветь. Ты, как маленькая, Лара, не узнаю тебя, - хмыкнул неловко, - а здесь ты зачем?

- А куда мне, по-твоему? Я тут прикинула… ЖКУ ремонт сделают, но там же несколько квартир! Я даже не знаю – месяц, два?.. Я на гостинице разорюсь, Витя, а еще же вкладываться… думаешь все возместят? Ага! Даже если по суду и с грамотным адвокатом, и то… еще и качество ремонта придется отслеживать, каждый день мотаться.

- И?.. – повторил, Турков, открывая квартиру и пропуская внутрь неожиданную гостью.

Лариса втащила тяжелую сумку волоком и стала привычно раздеваться, развешивая верхнюю одежду на плечиках.

- Э-эм… - промычал мужчина, задумчиво подергав себя за волосы: - А ну-ка – поехали, - сняв обратно с вешалки шубку, вручил ее Ларисе и подхватил ту под локоть, выводя за дверь. Сумки – ее и свою, оставил пока в квартире.

- Ты с ума сошел? – упиралась бывшая, потерянно глядя ему в глаза.

- Съездим сейчас, посмотрим на месте – что там у тебя, - спокойно объяснил Турков, вызывая лифт.

- Ты что - не веришь мне? – поразилась Лара, - ну… давай съездим.

В машине она попыталась объяснить. Уже спокойнее.

- Я рассмотрела все варианты… Подруги замужем или просто с детьми. Пару дней перекантоваться еще хватило бы совести, но на сколько все затянется? Гостиница тоже не вариант.

- Родители?

- Мне еще денег у них просить… а ты к своему пошел бы? Такие же… немой укор сплошной. Да и далеко, тесно у них.

- А у меня, значит?.. - свернул Виктор на нужную улицу, замечая, что снег все-таки догнал его, настиг – легкая белая завеса тихо опускалась на ночной город. Пока только редкими снежинками, но он-то знал, что будет дальше - настоящая зимняя сказка. Под ее шепот, холодно щекочущий щеки и глухо скрипящий под ногами, хорошо гулять вдвоем, тесно прижавшись и тихо ступая. Молча.

- Красиво как, - засмотрелась Лариса, выйдя из машины: - Ну, пошли смотреть?.. А у тебя свободно и бесплатно, Витя. Я отработаю… не в постели, не бойся.

Виктор невесело хмыкнул. Ей даже в голову не пришло, что за это время он уже нашел себе кого-то или просто может иногда приводить к себе женщин.

но ее квартира и правда выглядела ужасно. Хорошо хоть вода не горячая, а то бы совсем… Да и так - звук падающих с лопнувшего натяжного потолка капель; мягкая мебель с лужами на пропитанной чем-то надежным обивке; непонятный запах – сырой, тяжелый, душный. Взлохмаченный, да так и застывший странными колючками пушистый когда-то ковер. И техника, скорее всего, загнется – влажность почти стопроцентная. Дороговато станет…

- Я сейчас, - развернулся мужчина и вышел в подъезд. Поднялся этажом выше и нажал кнопку звонка.

- Открыто! – со злой досадой отозвался молодой мужской голос.

- Добрый вечер, - поздоровался Виктор, обозревая такой же дикий разгром в квартире.

- Ага-ага! Очень добрый блядь! Чего тебе? Из хозяйствующей? – стоял в проходе босой мужчина в сырых спортивках и майке-алкоголичке.

- Нет… я снизу.

- А-а… ну, поздравляю! Как еще не на Новый год, да? Даже удивительно, - горько усмехался еще один пострадавший.

- М-да уж, ну... люди состояния теряют, - сделал он неловкую попытку поддержать мужика.

- По ходу - тот самый случай, - зло сплюнул тот под ноги.

- Удачи, - прикрыл Тур за собой дверь. А что еще скажешь?

- Витя, ты меня проверял, что ли? – со странным выражением уточнила Лариса, - решил, что я сама вот это все… чтобы к тебе влезть?

- Скажи - ты действительно для меня училась готовить? Лариса?.. – прямо взглянул ей в глаза Виктор.

- Нет. Прости. Я понимаю… - кивнула та, - так что теперь – выставишь меня?

- Сам съеду на это время. Возьми тут, что еще тебе нужно… продукты из холодильника, чтобы не пропали.

Доставив до дома Ларисины вещи, он быстро выпотрошил свою сумку, убрав из нее одежду в стирку и покидав обратно чистую. Лариса стояла в дверях в спальню и молча смотрела на это. Посторонилась, пропуская его на выход.

В прихожей Виктор выложил на тумбочку запасные ключи, огляделся…

- Вроде все…

- Почему ты не брал трубку, Вить? – прошептала Лариса.

- Сел похоже? – вытащил мобильник из кармана куртки Виктор, - сел, точно. Звони, когда хату сделают. Материально – извини… до сих пор выплачиваю за свадьбу.

- Если бы… - задушено всхлипнула Лариса, - если б ты только знал, как я жалею. Если бы знал!

- Ага, догадываюсь… ну, спокойной тебе ночи, - хлопнул дверью Виктор.

Дурак бесхребетный, ничему жизнь тебя не учит… костерил себя, проворачивая ключ в замке зажигания и сразу включая дворники. Снег валил хлопьями, перемешивая между собой небо и землю. Густой, настоящий, как и тот, что провожал его в дороге.

Занесло, завалило, наверное, там все… вспоминал он сейчас далекую деревню, как что-то ужасно далекое и по расстоянию, и по времени - почти инопланетное. Хорошо, что вовремя сорвался, а то застрял бы надолго… выруливал Тур в сторону отцовского дома.

Ну, наслушаюсь сейчас - думал. Или нет. Батя... он непредсказуем.

Отец молча пропустил его в прихожую. Взглянул на сумку, повел богатырским плечом…

- Пожар, потоп, понаехали?

- Ну… так где-то, - согласился Виктор, - только давай уже завтра? Я за рулем сегодня… устал сильно, батя.

- И я тогда пойду, с утра в смену. Располагайся, - покладисто согласился тот, - а завтра как - сготовишь перекус или тоже занят?

- Считай, еще неделю у тебя в рабстве - отпуск.

- Это хорошо, - повеселел отец, - у тебя это… на противне получается удачно. Сделай, как всегда.

Поговорили они только следующим вечером, надолго засев на кухне.

Виктор нашел в дверке холодильника сильно початую бутылку водки, посмотрел на нее, подумал и поставил на край стола вместе с рюмками. На середине на широкую разделочную доску выставил пышущий жаром противень с той самой, любимой обоими едой. Это было и вкусно, и красиво - запеченные до хрустящей корочки куриные бедрышки окружены разноцветными овощами. Небольшие картошины и луковицы резались на четвертинки. Маленькие помидорки и дольки чеснока выкладывались целыми, морковь укладывалась длинными брусками, но главной изюминкой блюда была все-таки тыква. Ее Виктор рубил на куски размером со спичечный коробок. Все это добро взбрызгивалось оливковым маслом, солилось и посыпалось прованскими травами.

- У меня так не получается, хоть ты сдохни, - оглядев роскошную поляну, пожаловался отец: - Если овощи в норме, то ляшки недопеченные. А если их запеку, как положено, то овощи – в кашу.

- Ладно… делюсь: вначале запекаешь мясо, и только когда оно начинает румяниться, обкладываешь его овощами. И травой всё тоже посыпаешь потом - вот и весь секрет. Теперь получится и у тебя, - усмехнулся Виктор, ставя на стол тарелки и блюдце с нарезанным тонкими дольками и чуть подсоленным лимоном: - Прошу к столу! Сервировка оригинальная, рецепт - не так, чтобы. Из интернета он, бать, ты мог и сам посмотреть.

Выпили по три рюмки, плотно закусили. Разговоры во время еды у них в семье не были приняты. Когда со стола убрали, под чаи дело дошло и до разговоров.

После нормального приема и суток отдыха рассказать о вчерашних перипетиях с Ларисой оказалось несложно. Прицепом пошли размышления о Саше.

В ответ он слышал «угу», «ну-ну», «так-так»… а когда уже замолчал, отец вдруг стал рассказывать, как добивался маму – невысокую худенькую девчушку, которая шарахалась от него, пугаясь габаритов. Как базар свой рабочий фильтровал и в общем держался геройски, смиряя плоть.

- Раз как-то мизинец на правой… пальцы свело, так я руки при себе держал, - улыбался он, вспоминая: - Обычная у нас любовь была, как у большинства – без особых сложностей и страданий, спокойная. А лучше этого, Витя, и нет ничего. Ты не понимаешь может…

- Я все помню, батя, а потому верю.

Он действительно помнил. Мама едва доставала отцу до подбородка и тот часто обнимал ее, чмокая в макушку и прижимаясь потом к ней щекой. А мама улыбалась ему куда-то в шею. Она не была красивой в общепринятом смысле этого слова, скорее милой, но для них с отцом – самой-самой…

- И вот не понимаю я – раз запал ты на нее, и она уже была свободна, то какого хрена ты, сын, согласился на суррогат – Ларису?

- Не свободна, батя - она Илью ждет. А суррогат - все не пустота. Я детей уже хотел, семью, чтобы, как у нас когда-то. Но сплоховал – согласен, - расстроенно сунул пальцы в волосы Виктор.

- И это у тебя от нее – чуть что за волосы хвататься. И мозги у тебя тоже материны, от меня только то, что на виду. Она умницей была, если бы не болела так часто, то и Главным стала бы на предприятии. С цифрами всегда на «ты»...

- Ты с первого взгляда влюбился, как только ее увидел? – облокотясь на стол, Виктор подпер лицо ладонями, как мальчишка. Отец хмыкнул, подмигнув ему.

- Ерунду не городи?! Все у меня было, как положено – захотел ее сильно и сразу, да так, что штаны дымились. Их на субботник тогда выгнали, всю бухгалтерию. Валя в спортивном костюмчике была, трикотажном, тоненьком. Наклонялась… Ну и закоротило меня - попочка маленькая, аккуратная и видно, что мягонькая. По тому видно, как половиночки… в общем, руки зачесались. Я уже чувствовал их на ней – как полностью умещаются в ладони, как пальцы проминают их… Дымилось – говорю же. А влюбился?.. – задумался батя, - может потом и влюбился, потому что других уже не видел, не нужно было. Но вначале должно очень сильно захотеться, сынок, а иначе и смысла нет… Да что я тебе – великовозрастному, втираю? Сам уже знаешь.

А Виктор молча слушал его и слегка фигел.

Если принять слова бати за истину, а так оно и воспринималось… то и в том, что происходило с ним по отношению к Саше, не было ничего позорного? Не грязная похоть, а правильным порядком просыпающееся чувство? И то, как руки сами собой дернулись и намертво зажали Сашку в углу, а губы впились в ее… И синяки на попке, наверное, остались, потому что он тоже… тоже на нее заглядывался. А пришлось - сразу и осуществил. Мимо мозга, на живых инстинктах. Оправданно получается. Но лучше бы его тогда всего судорогой свело.

Он ни с кем не обсуждал такие вещи, но, получается, это закономерность? И даже норма - когда слетаешь в животную версию, где мозг отключается, а все поползновения организма стремятся в сторону женской особи. И что печально – ничего общего с романтикой.

- Саша тогда уже была с Ильей, - подвел он итог своим размышлениям.

- Не знаю, Витя… в семью я тоже не полез бы. Скорее всего. И всю жизнь жалел бы потом. А ты тем более, потому что весь в мать – правильный, мягкий…

- Мягкий, - хмыкнул Тур.

- Мягкий. На хрена ты Лару к себе впустил – чтобы опять на шею села? Не понятно тебе, что она обратно хочет? Где еще такого… найдет? Дошло до нее? Что не в деньгах счастье?

- А в их количестве… - повторил известную присказку Виктор, - она что - специально подъезд затопила?

- Обеими руками схватилась за возможность. И тут уже ты думай. Баба она красивая, умная, хозяйственная… если поняла свою ошибку, то больше ее не повторит. Тут у тебя выбор – или журавль, или синица. А на счет Саши… вернее – Ильи ее…

Отец откинулся на спинку стула и взглянул на сына в упор.

- Я понимаю – полиция, оно им на хрен не сдалось, но ты-то! Вы с мужиками! Чем думали и куда смотрели? Витя… понятно же, что серьезным людям Илья этот с его развалюхой на хрен не упал. Так?

- Машина – да, а Илья… они что-то серьезное мутили с Сашей – Филипп говорил. Я уже по этому поводу…

- А об этом что - каждый знал? Если мутили серьезное, то и отношение к этому было серьезным. Что там у вас принято в таких случаях?

- В каких?

- Не тупи, сын, ты кто в этой вашей сфере? Должен же знать, как установить безопасность!

- Я SRE-инженер — специалист по надёжности. И да – знаю: все пароли на устройстве зашифрованы, часто меняются… новейшая прошивка, почты нет, соцсетей нет, публичным и гибридным облаком с устройства пользоваться нельзя…

- А они не знали этого? Брось! Знаешь, как все было? Несколько, а скорее пара вштыренных гопников, или того хуже – алкашей… эти и за сотню могут пырнуть… Да – остановили его на дороге. И, раз уж там был водитель, то и соображал – стукнуть по голове, когда машина на ходу, себе дороже. Так что он и тронуться не успел, скорее всего. Били по голове – это понятно, до чего другого просто не достать. Обшарили, взяли что было, а тело оттащили в лес… еще живое.

- Почему так думаешь? – напрягся Тур.

- Далеко тащить не стали бы - метров двадцать от силы, а если так, то вскоре пошел бы запашок…

- Капитан говорил – где-нибудь зарыли.

- И лопатой голосовали? Вы совсем уже там?.. Капитан – ладно, но ты? Дальше… а дальше было то, что пришло на ум отморозкам, но отъехать им нужно было. Может покатались чуток и только потом машину сбросили, а может и сразу, что скорее всего. Ночью следы плохо убрали у озера, да и струхнуть должны были. А потом он вышел на дорогу. Оклемался немного и вышел.

- Сам? – хмыкнул Виктор.

- Да. Нашли бы его – стало бы известно. А так… дальше человеческий фактор и случай.

- Домой, считаешь, он ехать не стал? – расслабился Тур, понимая, что версия, показавшаяся вначале реально жизненной, похоже не стоила внимания.

Отец нахмурился, глядя непонятно, а потом вздохнул и заговорил так… проникновенно, только что по голове не погладив убогого:

- Витюш, а помнишь – мы комедию с тобой смотрели? Сериал поварской. Там еще бомж овощи дегустировал – альденте они или не очень? Потом он миллионером оказался. Стукнули его по башке и мужику память отшибло. Побирался у ресторана, бомжевал.

- Батя…

- Я не настаиваю, Виктор, - встал отец из-за стола, прошел к мойке и ополоснул свою чашку. Развернулся опять к сыну и продолжил: - Просто подумай – в моих словах логики побольше, чем в вашей версии. Правдоподобнее звучит, хотя дальше… говорю же – все, что угодно может. Район там не такой и большой, населенных пунктов немного. Нужно бы объехать их все и расспросить людей. Не одного, а многих. И умно спрашивать - вначале познакомиться, завести неспешный разговор… Ты подумай.

- Ты мне предлагаешь этим заняться?

- Так ты лицо заинтересованное. Сейчас ты сравнительно ровно на жопе сидишь… через внутреннюю уверенность, что Саша ничья сейчас. Не твоя, но и ничья больше. Ты будто законсервировал ее в своей голове. Уверен в ее верности Илье и тебе это на руку, так же? Тебе это… ну не знаю - спокойствие дает?

Виктор моргнул, отводя взгляд.

- И понятно, что сейчас к ней трудно подступиться. Но кто-то же есть с ней рядом, Витя, кто-то тоже может рассмотреть твою девочку. И если окажется смелее тебя, решительнее…

- Не поможет, - мотнул головой Виктор.

- Ну, если ты так в ней уверен - что держит ее Илья, то и поищи его. Хоть при деле будешь, а не… Ладно, спать я пошел – поздно уже.

И первым ушел с кухни.

Виктор убрался на кухне, сходил в душ и устроился на разложенном диване, выключив свет. В темноте хорошо думалось, ничего не отвлекало. Разве что отблески фар за окном, тихий гул моторов, но постепенно и это стихло.

Он вертел отцовскую версию так и эдак… И заодно целый проклятый ком своих проблем вертел в уме: отсутствие перспективы – считай добровольное, одиночество еще, а отсюда загнанность и безнадега. Дорожка сама ложилась под ноги и вот уже тут как тут - депрессия. Отец мог быть прав, как и капитан полиции. Во всяком случае, попробовать стоило, как бы ненормально на первый взгляд ни выглядела вся затея. Цель, во всяком случае, была достойной. Получится - и наступит определенность. У Саши она точно будет, а дальше ей решать. Отец прав – нужно со всем этим заканчивать так или иначе.

Утром он проснулся, когда батя уже ушел на работу. Вначале хотел что-то приготовить ему – кастрюлю того же борща, но вдруг почувствовал – пригорает! Уже завелся внутри беспокойный червячок, который подгонял и зудел, будто боясь не успеть.

У него оставались дни отпуска и начать Тур решил с ближайшего к озеру населенного пункта. Так, как советовал батя – спокойно и неспеша. В таком режиме и в одну харю поиск мог затянуться на годы, но что уж?.. Зато они пройдут со смыслом. Выезжать можно в дни, когда выходные совпадут с праздниками, можно подкопить отгулы… все можно, была бы цель и желание.

Вовка заболел, когда я смогла выдохнуть и немного расслабиться. Будто и правда понимал меня и чувствовал, что только так и вывезу... потому что я бесконечно устала. От работы и в целом…

Замечательно удивительный распорядок дня, как я и подозревала в самом начале, был чисто условным, обозначая границы дозволенного. Уже изначально это звучало странновато: 3-обед-3. Ага! Последний месяц мы засиживались до полуночи. Не все, конечно, но если все же - кто-то, то обязательно и я. Фаттахов только пенял мне, как неразумному дитяти, но не препятствовал, всё отлично понимая. И я понимала, и все тоже понимали. И это было правильно, но не по отношению к Вовке.

Нет, он не оставался голодным и обкаканным, его практически полностью взяла на себя Анна Евгеньевна, он быстро привык к ней. Очень обязательная, внимательная и понимающая женщина… Мне продолжало везти на людей! У Фаттахова были татарские корни и несоответствующие им имя и отчество, что объяснялось просто – Сергеем его назвали в честь отцовского друга, который то ли оказал неоценимую услугу, то ли даже спас кому-то жизнь. Шеф объяснил скомканно, не уточняя подробностей. С отчеством могло быть что-то подобное. Анну я не пытала по этому вопросу. Вдруг опять семейная тайна?

Не блондинка, но русая, чуть полноватая, но не оплывшая, эта женщина, стала для нас незаменимой. С ней иногда было комфортнее, чем с мамой. Во всяком случае она не пыталась контролировать все, до чего дотянется и диктовать, как нужно. Понятно, что делалось это для моего блага, но…

Вовка заболел, несмотря на хороший уход и все условия – и квартирные, и питание с грудным кормлением. Он много гулял на улице, но я уверена, что простыл не на прогулке.

Мой ребенок вот так серьезно болел первый раз. И кто не знает эту простую истину? Правильно – все дети болеют, нарабатывая иммунитет. И я это знала, и даже была грамотно подкована – теоретически.

Поэтому не знаю, как так получилось, но я буквально сошла с ума. Это было ужасно – горящий от температуры Вовка. И страшно, и больно – осознавать, что ты бессильна взять на себя его боль. Что ничем не можешь помочь сразу, сиюминутно, разве что снять температуру… а она поднималась выше 39. Я слушала врача… Господи – личного, получается, врача, и никак не могла успокоиться. Истерика? Я не знаю! Но накрыло сильно.

Нет, я не плакала, даже держалась будто бы ровно и прилично, но внутри!..

Я буквально отрывала себя от сына, чтобы отойти всего на минуту, по необходимости. Обрывая руки, часами носила его, придерживая вертикально – так ему легче откашливалось. Гладила горячее тельце, понимая, что легко отдала бы за него жизнь. Обтирала его, делала прохладные компрессики на лоб, а чуть позже согревающие на грудку. Успокаивала, когда он плакал, шептала ласковые слова и пела дрожащим от усталости голосом песенки, баюкая. Практически не спала, прислушиваясь к его дыханию и вскакивала, стоило ему заворочаться. Стояла рядом, сонно пошатываясь и ожидая – уснет или опять раскашляется. Отходила на цыпочках, ложилась, стараясь не скрипнуть и проваливалась в забытье, чтобы через минуты вскинуться от того, что изменился характер сопения из кроватки. Или от страха, что он раскрылся.

Подменить себя Анне Евгеньевне я не разрешила – смысла не было, все равно я маячила бы рядом. Тем более, что Вовка ничего не ел, кроме грудного молока - понемногу совсем, но часто. А я дико радовалась, что не успела полностью отлучить его от груди, хотя уже собиралась.

Тяжелый период затянулся на несколько дней, да и потом Вовка долго выкарабкивался, хотя я до последней запятой выполняла врачебное предписание.

В общем, когда он пошел на поправку, я чувствовала себя тоже будто после затяжной болезни. Высохла до состояния рыбьего скелета, хотя и толкала что-то в себя, беспокоясь о молоке. Волосы секлись и потускнели, кожа на щеках и руках шелушилась, глаза запали и напоминали кроличьи, а они, как известно, розовые.

Выглядела я неважно, но чувствовала себя на удивление неплохо. Слабость и усталость были, конечно, но внутри… будто вышел наружу и вскрылся нарыв – давний, болезненный и не поддававшийся лечению.

В первый раз, когда после болезни мы ненадолго вышли на прогулку, к нам с Вовкой подошел Фаттахов. Сразу, целенаправленно, будто специально ожидал. И я насторожилась.

- Вы надолго, Саша? Сколько Аня разрешила гулять? – осторожно поинтересовался он.

- Минут пятнадцать для начала. Тихо и морозец слабенький.

- Хорошо… можно тогда и я вместе с вами? – погладил он по шапке Вовку. Тот вздохнул и печально моргнул, отводя взгляд. Ему интереснее был снег и разноцветные машины на парковке.

- Почему - нет? Присоединяйтесь, - еще сильнее напряглась я.

- Ты слишком тяжело перенесла его болезнь. Ты хорошая мама, Саша, но…

- Откуда - хорошая, Сергей Константинович? – горько усмехнулась я, - сбросила практически годовичка на чужого, по сути, пускай и хорошего человека. А заболел он и у меня крыша съехала. Вы из-за этого, да? Это Анна...

- Я просто беспокоюсь, - остановил он меня, - за Вову, за тебя, за Полину и за Матвея тоже… ты же видела, знаешь? Вы все мне небезразличны…

С Полей случилась не очень хорошая история - она сорвалась. Девочка нравилась Матвею, но он вел себя с ней, как малолетний дурак. Она выпускала колючки в ответ. И, в общем, выглядели их пикировки почти безобидно. Понимай я всю серьезность ситуации, знай предысторию и вмешалась бы. Но своих секретов и переживаний она мне не доверяла, близкими подругами мы с Полей не стали - слишком разные интересы.

С одной стороны, переспать с кем-то назло Матвею было глупостью. С другой - человек она совершеннолетний и приняла такое решение. А потом во всеуслышанье - так же, как он подшучивал над ней и подначивал, поинтересовалась:

- Ну и?.. Трахнулась я по твоему совету. И когда прыщи сойдут, говоришь?

Потом, когда, хлопнув дверью, ушел Матвей, а потом и Полина выскочила вся в слезах, мы с Владом и Иваном отмерли. А Юра рухнул в кресло, обвел нас всех сожалеющим взглядом и сказал:

- Фаттахов поседеет, мля…

А Иван кивнул в ответ:

- Он практически отобрал ее у родителей – совсем загнали пацанку... Ребенок и правда трудный, а Матвей сам дурак. Нравится девочка – цветы дари, гулять пригласи... С ним уже перетирали этот вопрос, так нет же! Подгорает…

Потом Полина вернулась умытая и спокойно принялась за работу. Это она настраивала внутреннюю логику и создавала интерфейс программы… мы с ней. Так получалось, что, как ни крути, а главной затычкой в бочке все-таки была я.

Матвей явился только на следующий день и усиленно делал вид, будто ничего не случилось. Они оба делали. И все мы. И ждали, когда опять грохнет… должно было, просто обязано. Так или иначе.

И что-то в той ситуации с Полей слегка напоминало мое теперешнее состояние. Такой же отчаянный внутренний взрыв, только из-за Вовкиной болезни. После него вдруг стало необъяснимо легче… или это оттого, что мелкий пошел на поправку? Но странное облегчение – огромное, освобождающее непонятно от чего, оно было. Может это смогли бы объяснить психологи. Хотя вряд ли…

- Саша, не выходи пока. Ребята отдохнули эту неделю, а тебе нужно больше

Фаттахов перехватил у меня коляску и тихо покатил ее по расчищенной от снега дорожке.

- Пока не подпишут всё? – уточнила я.

- Нет, пока не восстановитесь оба - ты и малыш. Предложил бы санаторий, но там не с кем оставить Вову. Запишись потом в наш бассейн, в сауне погрейся, курс массажа возьми или в качалку походи. Не готовь какое-то время дома, это тоже колоссальный отдых... даже если просто суп. Отстранись от этой заботы, отгородись на время. Аня распишет вам с Вовкой калорийный, полезный и вкусный рацион, оформи заказ хотя бы на недельку. И еще… давай съездим и ты купишь себе что-нибудь из одежды. Может и не очень нужное, но красивое, шикарное даже. Или духи. Я уже поднимал эту тему, но ты не прислушалась. Понимаю все о занятости - тогда... но сейчас-то?

- А к чему это вы именно сейчас? Не так все и плохо, – насторожилась я.

- Аня боится за тебя, ты сорвалась. Да... может и не так плохо, но и не хорошо, согласись? Побереги себя для сына, он зависит от тебя. Ты у него одна.

- Илья… что-то стало известно, да? – дернулось сердце.

- Нет. Но и это тоже… Ты ждешь, что его найдут живым? И как ты себе это представляешь? Что его держат в рабстве где-нибудь на золотом прииске? Или он потерял память и бродит у мусорок, подбирая объедки? Но если даже посттравматическая амнезия… она кратковременна. Да, бывает она длится много недель, но и в этом случае все сроки давно вышли. То, что будто бывает долгосрочная амнезия и виновата в ней психосоматика... но если разобраться, то это легенды - о потере памяти на годы и годы. Достоверных, подтвержденных примеров этому нет. А случаи с нанесенными увечьями и травмами отслеживаются органами. Врач обязан уведомить полицию, Саша. Не жди его. Я не советую тебе начать присматриваться к другим мужчинам, просто убери это в себе – бессмысленное ожидание. И кстати… Алексей Савин больше не появляется здесь, почему?

- Кажется, уже перевелся отсюда… в смысле с полигона. Чтобы быть ближе к семье? - тормозила я после всего им сказанного. Но он не дал мне додумать и надумать тоже не дал.

- По моим сведениям он не женат.

- Нет, у него есть дочка и гражданская жена… уже законная, наверное. Он брал над нами шефство – временно, пока обустраивались. Помог по-мужски в квартире, Вовку правда сильно баловал. Сына хочет? - не было у меня желания откровенничать.

- Вон как… - развернулся обратно к дому Фаттахов, взглянув на часы. Пора?

Вовкин носик порозовел и щечки тоже. Ручки в теплом комбинезоне раскинуты в стороны. В дутых рукавичках крохотные исхудавшие пальчики… теплые. Все хорошо, мы не перегуляли. Слабенький еще, молчком все... буквально скрутило меня от беспокойства и нежности. А раньше вертелся, болтал, рвался бегать, носился, когда я отпускала.

- А все, что вы советуете - очень даже... - пришлось согласиться, - я попытаюсь, попробую. И с едой хорошая идея, просто отличная, потому что готовить я не особо люблю и умею.

- А с поездкой в ресторан тогда… как тебе идея? – чуть помолчав, нейтрально предложил он.

- У нас здесь свой неплохой, зачем куда-то ездить? – сконцентрировалась я на очевидном, медленно переваривая остальное.

В ресторан, вернее кафе класса ресторан – и меню, и интерьер классный, и обслуживание на уровне… из жилого корпуса можно было пройти, не выходя на улицу, по переходу. Панорамные окна с красивыми драпировками, белоснежные скатерти, живые цветы на столиках, тихая классическая музыка… Многие наши, а жило в поселке порядка ста человек, не каждый день, конечно – дороговато, но частенько это место посещали. Прогуливаясь по вечерам с мелким, я видела и мягко подсвеченные изнутри шторы, и силуэты танцующих пар, и музыку слышала…

- Да, неплохой, но я хочу пригласить тебя в одно… особенное место. Желателен вечерний наряд. Ты как… в принципе не против? – смотрел он на замерзший пруд, расчищенный под каток.

- Нет, конечно...

Внутри медленно поднимал колючки растерянный ежик. О свидании речи не шло - это понятно. Только не тогда, когда мужчина, приглашая на него, похож на предгрозовую тучу. Да и с чего вдруг? Значит, что-то другое, но прямо он не говорит... А я не могу отказаться, потому что он не тот человек, который делает что-то просто так.

Я мало знала шефа, только по работе, как, впрочем, и всех остальных. Но что-то рассказывала Поля, что-то мелькало в разговорах и сквозило в коллективном настроении. Он был неплохим начальником. Да – требовательным и въедливым, не особо тактичным иногда… и не надо! Ласковым котиком начальник быть и не должен. Я – за прямоту во всем, откровенность и краткость… по возможности, конечно.

С ним так все и было. И хотя он даже голоса никогда не повышал… это чувствовалось на интуитивном, осторожном уровне - при желании опустить сумеет и без этого. О несправедливостях и придирках речи будто не шло. Если санкции и следовали, то справедливые. Сейчас, скорее всего, они уже обрушились на Матвея, раз уж вовремя не внял… К Полине у начальства было особое, действительно отеческое отношение.

Так что там у нас тогда? Скорее всего… заказ? Я слыхала, что иногда предварительные переговоры так и ведутся - в непринужденной обстановке.

Для кого-то – непринужденной.

Ну, потерплю. Надо, так надо. Вот только…

- А при параде быть обязательно?

- Очень желательно, Саша, при нем там ты будешь чувствовать себя комфортнее, - вдруг улыбнулся он настолько тепло и обаятельно, что я озадаченно замерла, по-новому вглядываясь в знакомое лицо. А все, что получилось сказать после, это глубокомысленное «понятно».

Женщина в салатного цвета медицинском халате быстро прошла по ярко освещенному коридору и подошла к чуть приоткрытой двери. Заглянула внутрь, кивнула своим мыслям и громко стукнула в дверь, расположенную слева от входа.

- Войдите! - скомандовал мужской голос.

- Войду-войду, - проворчала женщина. Прошла в кабинет и непринужденно присела в кресло для посетителей, с претензией уставившись на мужчину за столом. В глаза ей бросились хмурая морщинка между бровей и жестко сжатые губы.

- Что, Аня? Говори, мне немного некогда.

- Немного? А Славу своего ты куда дел?

- Отпуск у Славы. Я отпустил, решил, что сейчас справлюсь сам, у нас стало потише. Так с чем ты ко мне?

- А просто наведаться к брату - не причина?

- Наведываешься ты ко мне домой, здесь же… Аня, мне правда некогда, говори, что хотела.

- А ты не догадываешься?

- Озвучь уже пожалуйста, - недовольно прищурился мужчина.

- Ты пригласил Сашу в ресторан. Я случайно узнала, так получилось… О том, что это ты, она не сказала, но раз уж проговорилась, то попросила моего совета по одежде.

- Тогда почему ты решила, что это я? – заинтересованно улыбался мужчина.

- Это я пришла пытать тебя – меня не получится. Зачем ты пригласил Сашу? Если бы Лидию или Алину Орел, я даже не дернулась бы – они сами подают сигналы… но Сашка?

- А что с ней? – откровенно веселился Фаттахов, довольно потирая щеку.

- Ты все понимаешь – она же, как ребенок. И не готова к отношениям. Почему, спросишь? Потому что я вижу, как она общается с мужчинами – нашими и из других групп… Саше нужен хороший психолог, Сережа, а не ухажер.

- А если сердечный друг? – продолжал веселиться мужчина.

- Ну вижу уже, что дело не в этом… - улыбнулась в ответ женщина, - тогда хоть объясни толком.

- Вначале скажи зачем ей психолог. Причина в том, как она пережила болезнь сына?

- Это следствие. Саша в коконе, она… будто не настоящая. Чувство такое – не живет, а держится за жизнь. А держит ее Вова. Замечательный… знаешь, я уже жалею, что не согласилась на еще одного ребенка. Три девочки – это счастье, но вдруг в конце концов Аллах сжалился бы и получился мальчик? Айрат был бы так счастлив!

- Рискни, Анечка, попробуйте еще раз. Ты медик, должна знать способы, - посерьезнел мужчина.

- Если бы так просто... Но так бывает – мужчина способен зачать только девочек. Или мальчиков. Но, глядя на Вовку, я в очередной раз решаюсь, Сережа…

- Анечка… так решись! Здоровье позволяет?

- Зачем тебе Саша? – будто вернулась в действительность женщина, - чего ты от девочки хочешь? Я тебя хорошо знаю и не только я… тебя мудро назначили куратором не самой простой группы. Не будем сейчас об этом – ты сердишься всегда… но объясни мне про Сашу. Пожалуйста.

- Хорошо, - согласился, расслабляясь, мужчина: - Я следую рекомендациям психолога.

- Еще того? – не поняла Анна.

- Еще того, - глухо согласился мужчина, - ты упрекнешь меня этими месяцами… промедления? Но работа Саше тоже была нужна. Ей нужно было закрыть один из пунктиков – обеспечить будущее Вовы и это правильно. Она его закрыла и теперь открыта чему-то еще. Чему? Посмотрим… Но ты не зря заподозрила что-то такое, Анечка – Саша особенная. Странная немного, ужасно несовременная… будто в янтаре застывшая.

- Да ты поэт, - устало и чуть разочарованно отметила женщина.

- Это не я – психолог. Я не просил его составлять психологический портрет Саши, просто не умею задавать правильные вопросы. Он умеет. А мне нужно было услышать ее ответы, чтобы составить собственное мнение о своей будущей… или нет – подчиненной. Я их услышал. Саша – да… будто букашка в янтаре и, по мнению Шульгина, это будет продолжаться и продолжаться. Только Вова выводит ее на чувства и эмоции, только ради него она и живет.

- Так любила мужа? – осторожно уточнила женщина, - я к тому, что такое бывает. Когда потерю переживают всю жизнь.

- В том-то и дело… Она не думает о муже – буквально. Запрещает себе, потому что боится думать «не так». Поэтому не вспоминает даже лучшие их моменты… не углубляется в фантазии относительно того, что с ним случилось, не настаивает… заметь - она не требует отчетов о его поисках. Сложно это, но у кого из моей группы все, как по маслу? Разумом девочка смирилась с потерей и ей тяжело, но психика у Саши очень здоровая, сильная, Аня. Она перенастроилась очень вовремя, очень гибко и быстро – на ребенка. И работу. Поэтому я и тянул…

- А с чем ты тянул? – настаивала Анна.

- С осуществлением ее маленькой мечты. У нее есть давняя очень простая и милая мечта, - улыбнулся мужчина так, что Аня задержала вдох, - девочка всего-то хотела бы попробовать блюда высокой кухни, чтобы иметь представление что это такое? Сама она не особо любит готовить… или не находит в этом себя – так бывает.

- Сашка тебе небезразлична, - выдохнула наконец его сестра, - ты даже с Полей та не углублялся.

- Даже если кто-то станет мне особо небезразличен, Анечка, я не стану обсуждать это, даже с тобой. Но ты правильно поняла – Саша в скорлупе и скорлупу эту нужно расколоть. Она ведь так и не обустроила свою квартиру, а это не присуще женщинам.

- Если только не считает ее своей, - не согласилась Анна, - здесь просто практичность… деревенская практичность – зачем вкладываться в то, что тебе не принадлежит?

- Может и так… - потер щеку Фаттахов, - но эта девочка - особенная, Аня! – вырвалось у него нечаянно, - она интересно мыслит. Вот, к примеру, если в двух словах, то она… вместе с мужем, конечно, нашла способ обучения чужого ИИ путем внедрения воспитующей программы. Ты не вращаешься напрямую в этой сфере, но о Кремневой долине знаешь. Там создали и обучают искусственный разум нового поколения. И… - улыбался мужчина, - представители Microsoft признались, что хотя в программу и встроен фильтр вульгарных выражений, но он не справился с интернет-троллями, которые начали болтать с искусственным интеллектом и учить плохому. Бот запрограммирован повторять слова людей, и вскоре, начитавшись дискриминирующих и оскорбительных реплаев, стал сочинять похожие. У Саши есть идея с внедрением программы, обучающей... хорошему, скажем так. И я сейчас не буду о том, насколько это реально и нужно ли вообще, но не в этом же дело! А в том, что я знал действительно гениальных людей и все они… скажем так – с особенностями.

- Поля, например? – уточнила Анна.

- Ох, нет – Поля просто очень способный ребенок, которого загнали родители, веря в его гениальность и желая ее… – встал мужчина и прошелся по кабинету: - Чего там в результате хотели – личной известности, славы? Просто потешить самолюбие или ощутимых… шуршащих дивидентов? Но Аллах с ними – мы же о Саше сейчас? И даже хорошо, что ты пришла ко мне с этим, так помоги ей! Советом и… успокой, в конце концов. Пусть получит удовольствие от мероприятия.

- Так для тебя это просто мероприятие? – медленно проговаривая слова, уточнила Анна: - Мероприятие, рекомендованное психологом? Ты хочешь пробудить в ней вкус к жизни? Но, Сирин!.. Еда, это…

- Не мелко! И дело же не в ней! – недовольно взглянул на нее мужчина, - мечты хотя бы иногда должны осуществляться. Потом она может купить себе квартиру… или даже дом и устроить его по своему вкусу. Аня! Мы все должны время от времени позволять себе что-то. Нельзя держать себя постоянно в тисках, в рамках, а Саша так и живет. Думаешь, я не вижу? Что она не настоящая… Что соблюдает тот самый проклятый минимум? Во всем! Эмоциональный в том числе. Кроме сына. Но это не совсем проблема – так живет… вынужденно живет большинство – руководствуясь здравым смыслом. И это нормально. Проблема Саши в том, что она не готова вообще позволить себе! И психолог здесь не поможет. Она должна сама через себя перешагнуть.

- Ей придется что-то решать с этими деньгами. Их наличие уже должно дать ей понять…

- Да нет же, Аня! Ты настолько плохо ее знаешь?

- А ты – хорошо?

- Получается лучше тебя – что-то она раздаст, как долги… свои внутренние, моральные долги, а остальное вложит в выгодные долгосрочные банковские проекты. И я ей в этом помогу, если она попросит совета.

- Какие у нее могут быть долги? – не понимала сестра.

- Ее проект – общая их с мужем работа, а его родители живы. Ну что тут непонятно, Аня? Уважение к старикам присуще не только мусульманам!

- Так и пусть, - не понимали его.

- Пусть – проблема не в этом. Она в том, что Сашка никогда не выберется из своей скорлупы. Она не живет – кладет жизнь на алтарь. Он состоит из ее вины и сына.

- Дети – святое, это нормально, а вина?..

- Ее вина в том, что она почти насильно отослала мужа в поездку, которая завершилась его гибелью. Он не хотел ехать, а она считала, что ему нужно отдохнуть от работы… компьютера. Это даже логично. Будто и разумный вывод, тем для нее страшнее. С этим справится только время, переубедить сложно. Тут «да» или «нет» - больше никак. Она выбрала – виновна.

- Хорошо, - согласилась Анна, - а как ей поможет справиться с этим ресторан?

- Никак, - развел руками Мужчина, - но даст, я надеюсь, немного радости от осуществления маленькой, скромной мечты. С чего-то нужно начать? Деньги она заработала – вычеркиваем. Мечту осуществит, а дальше вынужденно станет думать о чем-то еще. А я сделаю все для того, чтобы это случилось.

- Хорошо… хорошо, - заторопилась, вставая, женщина: - Прости, что отвлекла от работы. Теперь я понимаю, спасибо, что объяснил.

- Анечка?.. – остановился в своем беге по кабинету его хозяин, - у тебя… у вас все в порядке?

- У нас - да! А чего бы я нервничала из-за Саши? Мы - женщины, умеем расставлять приоритеты.

- Помоги ей, Аня – с платьем, обувью… стилиста найди. Не так часто я смогу выводить ее куда-то – не получится.

- Вовка?

- И Вовка тоже. Так пусть эта поездка станет для Саши праздником.

- Куда поведешь ее, уже решил?

- Нет. Спрашиваю, изучаю форумы. Все равно, пока мальчик не выздоровеет полностью, о ресторанах речь не пойдет.

- Скорее всего. Хорошо – я обещаю помочь ей, Сирин.

- Сергей, Аня. Ну не надо этого… дома – пожалуйста. Я уважаю решение родителей так назвать своего ребенка, но здесь и сейчас - не стоит. Пусть это будет только дома, между своими.

- Пусть, - кивнула с улыбкой Анна и тихо прикрыла за собой дверь. И не стала больше сдерживать слезы. Они крупными каплями быстро стекали по ее лицу, собираясь на подбородке и пятная одежду. Добравшись до медицинского кабинета, она достала пачку бумажных носовых платков, а потом вылущила из облатки таблетку…

Так надеялась!

Ну, раз и сейчас – не любовь у него, то ладно… она продолжит разрываться между братом и своей семьей. Хотя Сирин - ее часть, не стоило даже мысленно разделять его и своих мужа и детей. И все-таки… все-таки – когда шла к нему, в груди радостно теснилось от проснувшейся надежды. А вдруг и правда? Все-таки – ресторан? И против того, чтобы Саша с Вовкой когда-нибудь вошли в их семью, Аня тоже не имела возражений.

Девочка психически искалеченная, это было сразу понятно ей – женщине и врачу. Но совсем не видно всем остальным, потому что Саша никак не показывала этого, держа в себе, справляясь сама. И это правильно – с одной стороны. Сила духа нужна всем, потому что в жизни каждого обязательно случается то, что требует прямого ее применения. Это и смерть близких, и другие потери – личные и материальные. И даже просто неприятности, которые люди более слабые нечаянно возводят в ранг трагедий.

Внутренняя сила нужна. Но не в таких же размерах! Она не должна мешать чувствовать радость жизни. А у Саши будто плотина внутри, ограничивающая и сдерживающая любые желания, кроме тех, что относятся к Вовке.

Все так… Психолог и его советы – хорошо и даже отлично, но как же Анне хотелось, чтобы и ее брат, наконец, нашел свое счастье!

Хотя на пути его (если вместе с Сашей) имелась куча препятствий – разница в возрасте в двенадцать лет и то, что муж Саши считается пропавшим без вести – в этом она понимала ее… Вовка еще – самое дорогое очень трудно кому-то доверить – и это ей было понятно.

Внешность девочки? Она не играла роли и не так много значила – брат уже перешагнул тот возраст, когда мужчина реагирует исключительно на яркость и броскость. Он уже вступил в возраст мудрости и гораздо раньше, чем его ровесники – слишком досталось ему по жизни, а это торопит взросление. Да и Саша, захоти только она, стала бы очень хорошенькой. Всего-то и ничего требуется…

Вот и попробуем, вот и сделаем – решала сейчас для себя Анна… Для самой Саши это будет или даст посмотреть на нее новым взглядом Сирину? Не так важно. Доброе дело всегда зачтется человеку Аллахом, это все знают. Как человека, брат Сашу уже ценит и уважает. И ее тонкого личика, трогательной формы глаз тоже не мог не заметить. Остальное… пусть и не броское, не вызывающее, не подчеркнутое грамотно, в Саше было – стройная (может и слишком на данный момент) фигурка, ровные ножки, густые волосы…

Пусть она увидит себя другой, что-то поймет о себе. Просто так, просто для себя, а там… посмотрим.

Последний раз я была в ресторане после выпуска, и тогда гуляли все – весь курс. Еду заказали вскладчину, без особых изысков. Больше внимания уделялось выпивке. И мы с Ильей веселились, тоже слегка поднабравшись. Хорошо было то, что гуляла толпа, где все знакомы и знают, чего ждать друг от друга.

О клубе речь тогда не шла – бесиловки не хотелось никому. Сама атмосфера ресторана осаживала и ставила в рамки, а иначе… в эйфории точно натворили бы дел. И заведение выбирали из этих же соображений – с танцполом, но респектабельное. Все получилось так, как и задумывалось – повеселились вволю, наговорились и наелись, само собой.

Место, куда пригласил меня начальник, выглядело не пафосно: мягкие неяркие краски, на стенах от пола к потолку - полки, уставленные книгами. Кремового цвета мягкие полу кресла, электрокамин. Все это, нечаянно ассоциируясь с библиотекой, располагало к неторопливому и размеренному отдыху.

Мы присели за столик, официант подал простые папки с меню. Столики были расположены свободно – можно говорить о чем угодно, не опасаясь, что рядом кто-то греет уши. И одета я оказалась удачно, к месту.

Вместе с Анной мы решили, что я слишком исхудала для платья любого фасона, поэтому – брючный костюм из тонкого кашемира молочного цвета. Тем более, что он уже был в моем гардеробе. Докупить нужно было только блузку, и я выбрала ее на одном из сайтов: без рукавов, цвета шоколада, почти прозрачную. Это не испугало - из выреза пиджака выглядывал только кусок кружева, и оно удачно совпало оттенком с моей прической. Я сама себе нравилась – с зачесанными на одну сторону волосами и подкрашенными ресницами и губами. Пользоваться услугами стилиста и наводить «неземную» красоту не было смысла – скорее всего меня ожидали переговоры. И выглядеть на них лучше по-деловому. Еще больше я уверилась в деловом характере встречи, когда было озвучено время – шестнадцать часов, то есть время обеда.

Увидев, как заинтересованно я оглядываюсь, Фаттахов прокомментировал обстановку:

- Ничто не должно мешать дегустации, поэтому атмосфера не давит пафосом, не отвлекает и не обязывает. Можно заказать половинку порции, чтобы попробовать не одно, а пару или даже несколько блюд. Соответственно и цена… Сюда ходят, чтобы вкусно поесть, это место славится средиземноморской кухней… высокой кухней, - подчеркнул он, улыбаясь и глядя мне в глаза.

- Так вы знаете? – поразилась я, - это - психолог? Ну, а кто еще?..

- Он собеседовал тебя в первую очередь для меня, поэтому да – я знаю о твоей мечте и считаю ее стоящей. Я и сам давно никуда не выходил. Знаю в Москве два-три уютных места, там всегда и назначал встречи. А с твоей подачи и самому захотелось чего-то новенького. Это первое мое заведение такого формата. Обсудим меню?

- То есть, мы никого больше не ждем? – уточнила я.

- А зачем кто-то еще? Мое общество считаешь скучным? – поддернул он меня.

- Нет, - замялась я, - не скучный вы точно.

- В каком это смысле, любопытно? – тихо рассмеялся он, запрокидывая голову: - Ну ладно… так на чем остановим свой выбор?

Я беспомощно вчитывалась в названия…

- Тогда так… для начала выясним, что ты больше любишь – мясо или рыбу?

- А вы?

- Определяйся ты, а я продублирую – вкусно здесь все. И не смотри на цены, они не имеют значения.

- Дорого? – сосредоточилась я теперь на ценах.

- Для этого места – демократично. И ты можешь позволить себе гораздо больше, чем раньше – привыкай. Но сейчас пригласил я, так что это вообще не твоя забота.

- Это я понимаю, - тихо прошептала я, вчитываясь в описания и рассматривая фото.

Мы выбрали и еду, и напитки – помог официант, очень приятный и внимательный парень. Ожидая заказ, немного поговорили, в основном об истории создания городка, потом с чего-то сравнили жизнь в нем с жизнью в моей деревне. Я многое вспомнила… И ему пришлось признать, что стоит там побывать.

- А как у тебя отношения с родными, Саша?

- И это вы должны знать, так же? Меня расспрашивали... Но если в двух словах – мы никогда не конфликтуем… я вернее. Мало бывала дома, поэтому всегда считала, что не стоит оно того. С чем-то я не согласна, чем-то недовольна, но это мелочи, их легко перетерпеть. Мама любит меня – это главное. Отчим спокойный добрый человек. В сезон, когда пригоняют технику, работает в полях, остальные полгода приглядывает по просьбе священника за старым храмом, рыбачит в лесных озерах, подсобное хозяйство у них еще…

- Пригласи как-нибудь летом? Я тоже люблю рыбалку. Особенно в отдаленных глухих местах… - дальше речь зашла о его трофеях.

А потом мы приступили к дегустации.

Официант в белоснежной рубашке и длинном темном фартуке еще и фокусы показывал – уточнив люблю ли я острое, поперчил океанские креветки и зеленый гарнир к ним, используя почти метровой длины механическую деревянную перечницу. Смотрелось это забавно. Я замечала потом – абсолютно все, кому он так помогал, улыбались.

Тарелки напоминали огромные шляпы с небольшим мелким донышком – он вмещал в себя всего несколько ложек супа. Я попробовала три разных. Ложка картофельного пюре была так искусно выложена, что напоминала собой волнистый белый коралл. Что-то в этом пюре было не так, и вряд ли мне дали бы рецепт, спроси я. Но картошки вкуснее я не ела. И соусы, и маленькие хрустящие лепешки, которые нужно было в них макать. Кусочек печени, тающей во рту и по паре стручков спаржи, приготовленной разными способами: в духовом шкафу со специями, на гриле, и обжаренными, завернутыми в хрустящий бекон. Три порции разных салатов подавались на черной сланцевой доске и, хоть и были это порции «мини» - буквально ложка, но представление о вкусе, который хотели придать блюду, я получила. Капля заливного еще… я чувствовала, что серьезно обожралась. А еще было вино – буквально по глотку к тому или иному блюду. Оно, подозреваю, тоже подогревало аппетит.

- Десерт осилим? – нейтрально поинтересовался Фаттахов, угорая, наверное, от того, сколько всего в меня влезло.

- Я - нет. Даже если это последний мой выход в ресторан – больше просто некуда, - с сожалением отметила я.

Стыдно не было, хотя съела я много. И было комфортно, потому что мы обсуждали буквально все и делились впечатлениями – Фаттахов сделал заказ по принципу «дубль». Увидев однажды мою заминку, подозвал официанта и попросил объяснить нам, как лучше есть вот это блюдо. А дальше уже и я не стеснялась спросить – какой из соусов подойдет лучше и нельзя ли чуточку досолить? В ход опять пошло то диковинного размера приспособление, но уже с морской солью. Кажется, я смеялась. И Фаттахов. От других столиков требовали «и нам тоже так».

В конце уже, когда мы ждали счет, я обвела взглядом стены «библиотеки», огромный выбор бара, выставленный на общее обозрение, перевела взгляд на окна, за которыми уже зажглись огни высоток. Много-много огней вокруг и под нами - мы находились на большой высоте.

Поймав расслабленный мягкий взгляд Фаттахова, благодарно ему кивнула.

- Разрешите как-нибудь и мне пригласить вас, Сергей Константинович. Если у вас будет желание и время, конечно – не люблю быть обязанной.

Выражение его лица вдруг странно изменилось, будто потускнело. Я напряглась, не понимая… Мужчина отвернулся, выглядывая официанта и только потом ответил:

- Саша… почувствуй себя на минуту женщиной, общество которой приятно настолько, что за него не жаль отдать ни время, ни деньги. Мне оно приятно, я удачно выбрал место, вечер удался, так не порти его, пожалуйста. Ты ничего не должна мне, кроме… пускай будет – хорошей работы. Спасибо, обслуживание здесь на высшем уровне… - приложил он карточку к портативному аппарату и встал, подавая мне руку: - Пойдем?

Домой добирались так же – на его машине. Тихо звучала музыка, мелькал за окнами вечерний город.

Замечательное настроение было испорчено – мною. Будто и не сделала ничего плохого, но как вернуть все и исправить я не знала. Почему он обиделся, тоже практически не улавливала – что-то такое… будто бы… мимолетно…

Я не знала о чем говорить, чтобы прервать молчание и чувствовала себя… печально. Сыто, правда. Он заговорил сам – спокойно и мягко, как говорил весь этот вечер:

- Я с удовольствием приму твое приглашение. И не обязательно в ресторан. В Москве есть множество мест, которые стоит увидеть. Можно так – я нашел ресторан, а ты поищи что-нибудь другое, но тоже интересное. Я часто занят, у тебя сын, поэтому часа на два-три – не больше. Учти время на дорогу… справишься? Одолеешь?

- На слабо берете, Сергей Константинович, – выдохнула я с облегчением.

- Чувствую себя стариком… но просить называть меня по имени не стану. Хотя что-то будто слегка диссонирует – тебе не кажется?

- Извините, - прошептала я, - но и на что вы там обиделись, я тоже не поняла.

- Правильно значит чувствую… - и опять надолго замолчал.

Мы нормально доехали, повезло, что вечерние пробки частично рассосались. Распрощались на стоянке недалеко от моего дома – само начальство жило где-то за пределами поселка. Что раньше он был женат - общеизвестно, сейчас же - живет один или с кем-то, я не знала.

Попрощались мы будто нормально, но все-таки я чувствовала непонятную вину. Потому, уже уходя, и повернулась к нему, согласившись:

- Я поищу что-нибудь. Чтобы в итоге не хуже… А еще подумаю хорошенько и пойму, в чем была неправа.

- Ну подумай, - улыбался похоже он, садясь в машину: - И если вдруг тебе не совсем комфортно со мной наедине, можешь пригласить еще кого-то. Главное, чтобы было интересно. Можно – вкусно.

У него получилось исправить настроение. И спасти вечер.

Я не первый раз оставляла Вовку с Анной Евгеньевной. Эти услуги, само собой, мною оплачивались, хотя не думаю, что она нуждалась в деньгах. У женщины была возможность помочь мне, а обеспечив таким образом мою работоспособность - и своему брату. Бесплатную помощь я не приняла бы, разве только во время работы.

В общем, я проводила ее, прошлась по дому и поняла, что смотрю на все как-то по-другому. Такое бывает после долгого отсутствия, но именно так я сейчас и чувствовала. И Вовкину мордашку, и квартиру нашу воспринимала как-то иначе.

Когда мы переезжали сюда, много вещей я оставила у хороших знакомых в гараже. Потом уже не видела смысла тащить сюда что-то из той жизни. Но что-то поменять здесь, добавить мне все-таки хотелось. Я и добавляла – только по необходимости.

Сейчас захотелось чего-то еще, без чего в принципе можно обойтись. Например, такую же штуку для перца и соли, но размером поменьше. И соусник тоже – с пятью углублениями и изящной ручкой… или какой-нибудь – еще лучше? И научиться бесподобно готовить... ну, хоть ту же спаржу для начала.

И может стоило бы все-таки купить шубку, хотя бы с прицелом на следующий год? Теплое полупальто нужды мои закрывало, но в шубке я выглядела бы… более соответствующе, что ли? Вот Фаттахов был одет правильно. В чем разница между его повседневными костюмами и тем, который сегодня… я не улавливала. Но факт – он «выглядел». На него приятно было смотреть, приятно было обсуждать с ним еду и не только, приятно молчать в конце концов. Если бы не непонятное чувство вины в конце.

Я, конечно, постараюсь все исправить. И тогда обязательно уйдет это странное беспокойство – я же ни в коем случае не хотела обидеть его!

И еще одно – почему-то, представив себя на работе, в привычной обстановке и привычных уже деловых отношениях, я чувствовала неуютное несоответствие. Казалось неправильным, что все будет, как раньше – один в один. Неловкость или просто неудобство… но что-то такое после сегодняшнего дня я буду чувствовать обязательно. И я расскажу Поле, что мы там ели – в этом нет секрета, как и в самом факте похода в ресторан. Но как мне вести себя с Фаттаховым – как всегда, точь-в-точь?

Чтобы не делать из ерунды проблему, мне не хватало жизненного опыта, опыта отношений в основном. И по схеме начальник-подчиненный, и того, который между полами.

Ну-у… и с этим как-нибудь справлюсь.

Потискав от души Вовку, поиграв с ним и покормив на ночь творожком, я уложила его спать, а сама привычно уже влезла на подоконник. И опять… непонятно откуда вдруг потекли мысли о том, что можно бы заказать сюда толстый мягкий матрасик по размеру - тазобедренные кости чутко реагировали на жесткость. И красивую декоративную подушку бы под спину. И небольшое кресло вместо табурета для бдения у телескопа. Наверное…

Уже ложась спать, вспомнила – что-то он говорил о обращении к нему по имени. Или это не нужно, потому он и не просит? И к чему тогда было говорить об этом? И о том, что мое общество ему приятно… но это хоть понятно – мы всегда хорошо ладили. Вот еще что я рядом с ним чувствовала – странную беспомощность. И свое несоответствие – умом, возрастом, а отсюда и жизненным опытом. Я тупила и глупила, понимая это с опозданием. Не критично, но… он не мог этого не заметить - Саша исполняла. Как могла и умела.

Ладно, ему не привыкать, Поля тоже умеет, еще и похлеще. Потому и не любит он работать с женщинами… хоть в этом я его понимала.

Приходить в себя или «опускаться на землю» Виктор стал после третьего населенного пункта. Чувствовалось легкое разочарование. Становилось понятно, что отец не понимал реалий, а он в который раз схватился за соломинку. Но выпускать ее из рук, как ни странно, не собирается.

В его вылазках в населенные пункты района будто бы оставаться смысл – поиски Ильи, а на самом деле он просто втянулся в такой способ разнообразить свою жизнь. Каждые выходные он срывался в очередную поездку и не обязательно она была посвящена расспросам и поискам.

Хотя… в самый первый раз он подошел к делу очень даже продуманно и ответственно. Не просто пришел в поселковую администрацию и грамотно задал вопросы… понятно, что запросы по Илье еще тогда были сделаны следователем. Нет - как и советовал отец, он остановился на постой у людей, которых ему посоветовали в магазине, который действительно чаще всего был центром общения.

- У Степановых поспроси – Надька крепка хозяйка, чисто у них и деньги сильно нужны, - ворчал незнакомый дедок, складывая в авоську нехитрый набор продуктов.

- Сильно нужны? – машинально уточнил Виктор.

- А там сам увидишь, - покряхтел дед к выходу.

- Давайте докину вас, а вы покажете мне их дом.

- Не откажусь, чаво уж зря ерепениться…

Надежда приняла постояльца, а с ее мужем Антоном Виктор со временем подружился. Причина приехать к Степановым еще раз обнаружилась сразу же, еще в первый день – мальчик с ДЦП, нуждающийся в очередной операции. Первые два этапа прошли успешно, требовалась третья. И стоимость ее была смехотворной на взгляд Виктора по сравнении с конечной целью: в районе двухсот с небольшим тысяч.

Семья спокойно собирала эти деньги, срочность, как таковая, отсутствовала. Наоборот – между операциями необходим был перерыв. Деньги у Виктора Антон принял спокойно, тут же написав от руки долговую расписку и крепко пожав руку. И, что самое странное, ничего для них не изменилось после этого – для Нади, Антона, старшей Леночки и двенадцатилетнего Антона Антоновича. Они так же, привычно уже, продолжали разумно экономить, собирая деньги уже не на операцию, а на возмещение долга.

В какой-то степени Виктор понимал это, он сам поступил бы точно так же. И не только морально-этическое отношение к вопросу со стороны Антохи принял, как данность, но и понял психологию его действий – тот привык полагаться в первую очередь на себя. Это было надежнее и правильнее, чем ждать чужой помощи.

В этой семье Виктор увидел еще один пример того, как должно быть… не считая родительского. В один из приездов он рассказал им и о поисках Ильи, и в ответ на свои откровения получил уже не сухую официальную информацию, а подробный рассказ о жизни поселка за последние два года. Новых мужиков, похожих по описанию на Илью, на горизонте не наблюдалось. Но… в соседней селе будто отпраздновали за это время две свадьбы и оба жениха были не местными.

Проверять информацию ездили уже вдвоем – Виктор и Антон. Проверяли дотошно, даже свадебные фотографии смотрели. В итоге два пункта на карте были вычеркнуты.

Поисковый штаб в теплом деревенском доме, с картой, разложенной на столе, расположился на кухне…

- К участковым обращаться нет смысла – так или иначе, но они уже отработали в свое время, - задумчиво размышлял Антон.

- А что вы будете делать, если не найдете дядю Илью, дядя Виктор? – спросил Антошка, - приезжать к нам еще будете?

Виктор оторвался от карты и, взглянув на ребенка, задумался на минуту…

- Всегда, Антоша. Подрастешь – будешь жить у меня, пока выучишься.

Он не кривил душой - этот месяц стал для него лучшим за последние пару лет. Он был наполнен смыслом и даже не в Саше дело! Все как-то... комплексно. Помощь Антошке он чем-то из ряда вон… не считал – в финансовом отношении для него это оказалось абсолютно безболезненно. Но было приятно, очень приятно от того, что сделано. И нового друга – надежного, работящего и рассудительного Антона, Виктор не хотел терять ни сейчас, ни в будущем.

И впечатления от поездок тоже – заснеженная дорога, новые места зимней рыбалки, куда они уже успели выбраться втроем – он, Антон и, как ни странно – батя… они накладывали свой позитив. Тихие застолья в гостеприимном доме, простая деревенская еда, спокойный уют, созданный Надей; живые, воспитанные дети – в тот период все это стало частью жизни Тура. Но поиски Ильи нужно было продолжить, когда-то они подтолкнули и продолжали придавать еще больший смысл его настоящему и будущему.

А потом на его счет вдруг капнули бабки – сумма, даже чуть большая, чем объем уже выплаченного им кредита. Сказать, что Виктор удивился – ничего не сказать…

- Цепкая деваха, - восхитился батя, - не мытьем, так катаньем, но возьмет тебя под колпак.

- Под какой… колпак еще?

- Под колпак Мюллера, - веселился отец, - карма твоя такая – жить не с женщиной, а с бабой.

- А в чем отличие? В разнице слов? – батя часто удивлял его способом мышления.

- Женщина – это мамка наша, Надя Антохина, Саша твоя… наверное. А Лариса – та баба, которая спец по коням и избам. Присмотрись, Витька… серьезно тебе говорю – пока хотя бы присмотрись. Это сильно удобно – за чей-то спиной. Ты пока просто не понимаешь. В семье всегда кто-то один главный. Так почему обязательно - мы? Что за дискриминация нах?.. И потом - она сильно изменилась и похоже, что… - проговорился отец и зыркнул на сына исподлобья: - Заходит иногда ко мне в гости. Умная баба – союзника вербует. Вначале звонит, чтобы на тебя не нарваться. Чаи с ней гоняем, за жизнь говорим…

- Странно это, бать, и неприятно тоже. Не ждал от тебя, - остановил машину сын, съехав на обочину – они возвращались со своей дачи, той самой – в Середке.

- Годы твои идут, Виктор - убегают, - посерьезнел мужчина, - вот мы сейчас в доме были… редко ездим, а будем еще реже – не тянет туда, потому что пустой он. И твой тоже - пустой.

- А у тебя?

- У меня своя история, а у тебя – одни метания, даже странно это. С Ларисой, согласись – теплее у тебя было. Бесила она – да… но они каждая по-своему бесят, даже любимые до безумия. Твоя мамка морковку вечно в супы крошила, хоть ты кол на голове… форточки всегда распахнуты тоже - зима ли, лето… Насыплет в тарелку – сижу, молча выбираю. Потому что с души воротит меня от морковки. А она злится - витамины мол, овощи, а сквозняки – свежий воздух. Я терпел, сынок – кто-то должен терпеть. А раз она не могла без воздуха…

- Батя, не нужно вот этого! Лариса типичная мажорка и никогда не изменится. Она воду в ванне градусником меряет, кремы на каждую точку тела у нее свои, еда… о ней вообще не хочу!

- Не кипятись – причины нет. Женить тебя насильно никто не станет. Не хочешь, как хочешь. Что с деньгами решил?

- Оставлю. Похоже – не последние у нее, нашла источник, - зло усмехнулся Тур.

- Ревнуешь? – прищурился батя.

- Видеть ее не хочу.

- Ну не видь…

Не получилось – Лариса явилась отдать ключи от его квартиры. Держать ее на пороге Виктор не стал – не принято, так и получилось… Батя сразу и слился, тихо отполз в свою комнату и там закрылся. А они, слово за слово…

- О чем ты говоришь, Лара? О чем уже речь? Я почти забыл тебя, ты тоже - новую жизнь строишь! – кипел Виктор, - что еще «между нами возможно», о чем ты? Ты же прожженная… таких только могила исправит.

- Меркантильная, расчетливая стерва, - кивнула Лариса, - но не так и сильно я тебя обидела. С сексом перегнула правда… Но было бы мне плохо с тобой – ушла бы сразу, для меня он важен. А такие маленькие радости мужчины доставляют, как правило, только бесконечно любимым женщинам - я таковой не была. А тот, который каждой, извини… и у меня вызвал бы брезгливость. Я злилась не на отсутствие куни в нашей постели, а на отсутствие любви ко мне. Потому что сама уже ее чувствовала… и не смогла без нее с твоей стороны – не на помойке себя нашла, чтобы навязываться. А деньги… я продала квартиру.

- Зачем? Я что - требовал с тебя долги?! – взвился Тур, подогретый неприятными воспоминаниями, прошлыми стараниями Лары выбитыми на подкорке в виде комплекса: - Забирай все на фиг обратно – сейчас и переведу. И вали, Лариса, не доставай своими психологическими заморочками – больше я на сказки о любви не поведусь – ученый… блин!

- Мне не понравилось качество ремонта от ЖЕУ, - тихо пожаловалась женщина и влажно моргнула: - Ерунду такую слепили, я не справилась в общем… Не нужно переводить обратно, Витя, у меня все ОК – для собственного спокойствия это сделала. Все-таки, что бы ты там ни думал – совесть у меня есть. А ты… ты, вместо того чтобы киснуть и терпеть, мог бы озвучить и обрисовать для меня свою модель семейных отношений.

- О-о, Господи… - закатил глаза Тур, улавливая отзвуки психологических нюансов. Или как их там?.. - Дело же не в ней, кажется, было? А в недостаточном финансировании?

- Я была неправа. Идеальных людей нет. Я не идеал, и ты… не карьерист и не лидер. Но без тебя мне плохо, Витя, я вполне способна умерить даже свои личные траты, если только ты…

- Да что ты в этом понимаешь? – прошипел Тур, - что ты можешь знать об этом? Ты трудностей настоящих по жизни не знала! Для тебя самая страшная катастрофа за тридцать лет жизни это потоп в квартире. Экономить собралась? На денах в колготках? Или - одним шарфиком меньше? Бесишь, Лариса – бесишь! Жизни не знаешь, понятия не имеешь, какой она бывает… может быть.

- Так объясни! – зашипела она в ответ, - что же ты так легко сдался? Как приходить с работы в вылизанную квартиру, жрать вкусную еду, выглядеть на все сто стараниями жены – это можно, это классно! А разобраться в ситуации, попытаться понять меня и может переубедить… это тебе на ум не пришло. Не нужна была, потому что! Обрадовался, что ушла, сбросил с ноги, как собачью… Раз женился без любви – не смей меня винить! Ради любимых города брали, на плаху шли, а не то, что... Ты же радостно отделался, стоило заикнуться, что ухожу…

- А что я, по-твоему, должен был?.. – не понял Турков.

- Попытаться остановить, убедить, объяснить – бороться за меня, за нас - чего я и ждала, на что надеялась. Я вначале просто блефовала, не понимая, насколько тебе безразлична. А когда увидела это – понесло… - встала Лариса с кресла, - ключи на тумбочке, бывай.

- Люди не меняются, - медленно качнул головой Тур, - ты слишком вжилась в свои привычки и в принципе – оно и неплохо, все мы так. Но батя прав – человек такая скотина, что ему хочется все больше и больше. А ты вообще меры в этом не знаешь.

- Да – мне нужно, чтобы без меры, Турков. Чтобы… до неба и звезды тоже – для меня, одной! Я хотела много, очень много. Стоит меняться только ради чего-то, и я это могу. Но не нужно тебе! Ты ударился сейчас в демагогию, в рассуждения о жизни. Что ты хотел этим сказать… о чем вообще?.. Тупо – треп. Но я услышала – навязываться не хотела тогда и сейчас не буду.

Виктор прошел за женщиной в прихожую, нечаянно вдыхая знакомый запах духов и невольно отмечая, что за время их расставания она только похорошела. Узкая спина, покатые бедра, высокая шея, открытая каре… вытянутая тату на ней в виде вьюнка…

Былая привычка, инстинкты, длительное воздержание?..

Желание мягко ткнулось в пах, пробежало жаром по венам, затуманило мозг… Виктор отвернулся, сцепив зубы и пережидая – сейчас пройдет и… нужно будет навестить одну из прошлых подружек. Может не забыли еще.

- Витя, возьми меня в одну из твоих поездок, - будто в последний раз решившись, тормознулась и оглянулась Лариса, уже почти выйдя за дверь.

- Зачем тебе? – выдохнул сквозь сцепленные зубы мужчина.

- Не злись. Отец твой рассказывал, в пример приводил какую-то там… Надю. Вот и хочу взглянуть… чем я по жизни не удалась?

- А давай! – с пол оборота завелся Виктор, непонятно на что разозлившись очередной раз: - Посмотришь, как люди живут – в бедности, но и любви тоже.

- Это ты им - в заслугу, что ли? – вздернула бровь Лара.

- Это… сама и посмотришь – в заслугу или наоборот. Не поймешь в чем фишка - твоя беда. В эту субботу в девять утра… куда мне подъехать?

- Я пока у родителей, временно.

- Заметано! – поспешно прикрыл за ней дверь Тур.

Вот зар-раза - достала-таки… в раскоряку прошел он до санузла, мельком отметив взглядом связку ключей на тумбочке. Можно возвращаться домой?

Но обязательно же его ждет там какой-нибудь сюрприз, знак там или напоминание. Ну не могла она уйти оттуда просто так – только не Лариса… как и отец, почти с восхищением думал он о бывшей… Манипуляторша хренова! Зар-раза...

Утром, ровно в девять, его машина уже стояла в нужном месте. Для себя Виктор отметил, что подождет пару минут и не больше. Жалел уже, что повелся. Хорошо представлял, как будет у Степановых, но вот как вести себя в процессе поездки с Ларисой? Обиженно молчать - глупо. Просто трепаться, как ни в чем не бывало можно, конечно, но опять всплывали в памяти ее едкие слова при расставании. С горькой улыбкой вспоминалась их близость… она умудрилась похерить, пускай и правда - сорвавшись, даже то малое, что действительно крепко их связывало.

Взглянув на часы, решительно снялся с ручника и переключил передачу… и тут стукнула дверь подъезда – в теплом спортивном костюме и кроссовках, стеганном жилете, с подобранными и заколотыми на висках волосами и без боевой раскраски, Лариса выглядела замечательно.

Он всегда удивлялся, как ей это удается – выглядеть всегда. Потом она как-то объяснила сама - тату-макияж… с какой-то там растушевкой. То есть, что-то будто и было, но как бы… почти незаметно и очень естественно.

- Привет! – красиво присела она на сиденье рядом, бросив на заднее небольшую сумку: - Я готова. Поехали?

- Рад за тебя… что готова, - сам собой пер из мужика негатив.

Лариса промолчала и заговорила только когда выбрались далеко за город, почти доехав до Строителя. Умно промолчала, потому что здесь он уже точно не мог остановиться и высадить ее.

- Виктор, я все понимаю и уже извинилась однажды, постаралась объяснить. Сто раз посыпать голову пеплом не намерена. Понимаю, что сразу твоя неприязнь никуда не денется…

- А потом – обязательно? – восхитился ее самонадеянности Тур.

- Не собираюсь ни в чем тебя убеждать. Неважно, что человек говорит, а что действительно важно, это его поступки.

- Кредитные из этой обоймы? – понимающе кивнул Виктор, хмыкнув.

- Да, но это не единственная причина отдать их тебе. Ты можешь продолжать злиться сколько влезет, язвить и даже злорадствовать. Может я пойму, что действительно ерундой сейчас занимаюсь…

- Сейчас еще не уверена?

- Вчера ты привыкал к ситуации, был растерян и расстроен. Поэтому слегка неадекватен. И только по этой причине я пропустила мимо ушей твое «вали». Только потому, что я вижу, потому что знаю тебя другого.

- Валенка и подкаблучника?

- Очень порядочного и хорошего человека, Витя. Я уже говорила, что ценю в тебе это. У тебя умеренный характер, спокойный, без всплесков. Сейчас ты нервничаешь, поэтому позволяешь себе резкости. Это опасно еще и потому, что ты за рулем. Давай лучше помолчим, следи за дорогой, а я посплю с твоего разрешения.

Включив тихую музыку, она немного повозилась и затихла, надолго замолчав. А Туркову было стыдно. Будто и не за что особо, но стыдно же! Он опять показал, насколько сильно она задела его тогда, глупо пыхтел, как обиженка. Нужно приходить в себя и становиться «адекватным», раз уж сглупил и попер ее с собой в поездку.

А что сглупил – понятно. Вряд ли Лариса сделает нужные выводы, даже познакомившись со Степановыми. Это так не работает, люди не меняются вдруг, даже если сами сильно захотят этого. Да и Надя вряд ли вдохновит Ларису на что-то такое… слишком они разные. Сашка поняла бы ее, она и сама была такой же – несложной, понятной и близкой по духу. Жаль, что поздно спохватился…

Он вез сейчас Ларису в следующий по списку населенный пункт, к Степановым планировал заехать уже на обратном пути. Опыт показал, что возможно придется опять остановиться у незнакомых людей с ночевкой. Может и выпить, чтобы разговорить источник информации. С собой у Виктора была небольшая бутылка коньяка, несколько упаковок вакуумной нарезки и коробка конфет для детей, если они есть. Да и взрослым приятно, он сам был сладкоежкой.

Все шло по отработанному.

В магазине узнали у кого можно остановиться, подъехали знакомиться, объяснив причину. По легенде, Турков искал новые места рыбалки и охоты. И готов был, найди их, прикупить рядом старый дом, как базу. Легенда была жизненной – он сам знал случаи, когда люди верующие продавали хорошее городское жилье и селились в хибарах у монастырей, хворающие – у санаториев, где получили улучшение. А кто-то ехал из больших городов и даже столиц за природной красотой и чистотой. Тут главное, чтобы была достоверность, чтобы не чувствовалось фальши. Виктор легко мог объяснить свою заинтересованность рыбалкой и охотой – был в теме.

В старом кирпичном пятистенке им с Ларисой показали комнатку, где можно будет заночевать, если надумают задержаться. И Турков погрузился в общение с местным рыбаком, на Ларису внимания почти не обращал. Она общалась с хозяйкой и детьми, их было трое.

Вначале мужчины прошлись по деревне, широко разбросанной по пригоркам.

- Вон тот дом пустой, - докладывал мужик в старой рабочей куртке, - колодец там ладный, воду моя таскает из него для закруток. Может оттого, что на горке? Не чистимый, а вон как…

Все разговоры и даже не относящиеся к теме, Виктор поддерживал, потихоньку сворачивая на тему приезжих и новых людей.

- Не будет у тебя конкурентов, если что, - подвел итог разговору мужик, - далековато мы, вологодские дома на дачи здесь не раскупают.

- А местные не против будут?

- Не против, если не хищничать. В… рядом в общем тут, мужики притопили одного - из рубщиков. Предупреждали же и строго – сети не ставить, кормимся мы отсюда. Не послушал. Ну, это сильно давно уже было… - пожалев уже о своей откровенности, заторопился мужчина.

- Понимаю, - действительно понимал Виктор и вектор мышления, и жесткие нравы глубинных жителей, - но я - по спортивной рыбалке. Принцип поймал - отпусти.

- Глупости... рыба озерная вкусная, ею одной проживешь, если что.

И не поспоришь...

С трудом пробуксовав по распутице на хозяйской Ниве, дальше они смотрели место - глухое и ожидаемо красивое. Затененный высокими деревьями, на озере еще держался по-весеннему рыхлый лед, в низинах – осевшие уже грязноватые сугробы. Глубокие тени ложились синими пятнами, открытые солнцу участки слепили яркой белизной. Лесные озера всегда красивы.

- Прости, друг, быстро мы управились, а время еще детское – наверное успею взглянуть и еще одно место, - подвел итог разведки Турков, - но за беспокойство благодарность тебе, как и обещал… как удобнее – деньгами или натурой?

- Монетой, - не стал отказываться местный, - прикуплю снасти, скоро лед стает…

Вернувшись к дому, они увидели оживленно общающихся женщин. Узнать тему беседы было бы любопытно, но выспрашивать он не стал. Когда они уже отъехали, Лариса заговорила сама:

- Мальчик у Натальи и Бориса – Савелий… ты не заметил? Шесть лет и у него легкое косоглазие. Славный мальчишка… мне и раньше приходилось общаться - деревенские дети в большинстве своем воспитаны в уважении к взрослым. Я взяла телефон, но может придется и самой сюда ехать - позже, когда узнаю о возможности устроить ему операцию. Она несложная.

- А сами они что?

- Руки-ноги на месте, работать сможет… здесь похоже вынужденно реагируют только на критические вбросы судьбы. Наташа говорит – отца их еще и уговаривать придется. Помогу? - отстраненно отметила Лариса.

Виктор промолчал. Не верил. Вот тупо – не верил ей, потому что сам поступил бы так же. А она его знала. Знала, чем пронять. Все это запросто могло быть игрой в человечность, а, скорее всего ею и было. Чувствовать себя объектом женской охоты было и лестно, и сразу горько. Но поздно блять, Лара – слишком поздно.

В следующем селе – малом, том самом, где топят браконьеров, следов Ильи тоже не нашлось.

- Мне кажется, если человек захочет затеряться, он разумно выберет людное место - толпу, - предположила Лариса, когда они выбрались опять на трассу.

- Я… никто не рассматривал такую ерунду, - кашлянул Виктор, взглянув на нее с удивлением: - Илья не бросил бы семью. И даже если… допустим, потому что чужая душа потемки, и то… С чего ему полностью менять свою жизнь? Работу в том числе, контакты с родителями прекратить, документы тоже - проблема. Вариант с другой женщиной – вообще не вариант. Он просто не способен на это… был. Ты вот меня считаешь тюфяком, может и заслуженно, но Илья еще хлеще.

- И как это… в чем выражалось? – заинтересованно повернулась к нему Лариса.

- В чем?.. – улыбался Виктор, - да хотя бы в том, как они ходили – Сашка за руку его тащила. Кто-то ходит под руку, кто-то за руки, она всегда брала его за локоть и вела. Ну и… проецируй этот момент на все остальное.

- Настолько тормоз?

- Нет. Умница большой, но его всегда нужно было подстегивать. Как и я, он не лидер. Далеко не.

- Не обижайся, - прошептала женщина, - я очень сильно обидела тебя и продолжаю похоже… Об Илье мне непонятно, но верю тебе на слово. И вот смею заверить… даже только на основании твоих слов – вы с ним разные. Ты надежный, Витя, это очень важно. Никому из твоих друзей и даже мне не пришло бы в голову вот так тебя разыскивать.

- Вообще не стали бы? На фиг сдалось? – хмыкнул мужчина, сжимая при этом руль до боли в пальцах.

- Не так. Ты бы или погиб или вернулся. Других вариантов не вижу.

- Наверное, - пришлось согласиться.

Ближе к большому городу и поселки были побольше. Когда въезжали в тот самый, на центральной его улице уже зажглись фонари. А душу турковскую жрало предвкушение… двух разных видов. Не терпелось окунуться в комфортную ей обстановку и очень… очень хотелось отследить реакцию на нее Ларисы. Хватит у нее ума (а он признавал его в своей бывшей) понять в чем может быть счастье? В чем оно уже есть - в этом доме, у этих конкретных людей?

Тормознув перед домом, Виктор заглушил мотор и, посидев минуту в темноте и тишине, объяснил:

- Мы могли успеть с ночевкой домой. Поздно добрались бы, но успели. Но смысл брать тебя с собой и был в том, чтобы ты их увидела – Степановых. Пожалуйста, Лариса… со стороны – ты будто нормально общалась с той… Наташей. Давай и здесь тоже – без заскоков разных и снобизма.

- А сейчас ты меня обижаешь, - отметила она.

- Зная тебя. И еще одно – нам постелят вместе, там просто нет больше места.

- Переживу, - вышла Лариса из машины, достала сумку… Их уже встречали.

Потом, уже поздно вечером, она сразу отвернулась от него и похоже быстро уснула. Теплая пижама, шерстяные носки – приготовилась она грамотно. А Турков, несмотря на то что устал и немного выпил… сытно поел опять же, долго еще не мог уснуть.

Развернуть бывшую, коснуться ее, притянуть к себе… этого даже в голову не пришло – чувствовалось нереальным, неправильным. Хотя день вместе по идее и должен был как бы… сблизить их, но все получилось наоборот. Лара весь этот день вела себя не так, как можно было от нее ожидать. Разве что, уже сидя на постели, быстро смазала руки и лицо кремом из фарфоровой баночки и по тесной спаленке поплыл нежный фиалковый аромат.

В остальном же - незнакомый человек. Она могла играть, конечно – женщины еще те актрисы. Тем более не трудно было сделать это на спринтерской дистанции – продержаться в нужном образе всего-то день.

Могла вести себя и просто профессионально. Но все дело в том, что это не чувствовалось. Ладно – он дурак, но ее сразу приняла Надя. Как-то понятно это было. И как смотрели они друг на дружку, и шептались потом, посмеиваясь, когда собирали на стол.

И в постели она не полезла к нему, хотя он был готов и даже ждал этого. Успел уже уговорить себя, что это ничего бы не значило. Уже разрешил себе и даже мстительно так представлял, как равнодушно высадит ее потом из машины, не обговорив следующую встречу. Взрослые же люди – просто сбросили напряжение. Это последним дураком нужно быть, чтобы не взять то, что так явно тебе предлагают. Себя он дураком не считал.

И желание было, имелось и в огромном количестве.

Сам понимал, что потом, дальше уже - как кривая вывезет. Можно было повторить при случае или быстро переключиться на других. Стараниями Ларисы… или даже безо всяких там… но он опять почувствовал вкус к этому делу и поститься больше не собирался. Но Лара навозюкалась своим кремом и спокойно уснула, а он… Лежал с болезненным каменным стояком и мучительно размышлял - ну зачем она испортила тогда все? На хрена так жестко потопталась по нему? Это же не исправить, даже если появится вдруг желание – он все помнит и всегда будет ждать от нее очередной гадости. Зная уже, что не соответствует и не отвечает… Так с хрена ли она зашевелилась? Да еще так непонятно.

Неужели думает – он поверит? Она же другая… вспоминал он ее дефиле в нижнем белье и все эти штучки-ужимки. Впечатляющие, конечно, и очень действенные. Но ни хрена не похожие на нее – эту, сегодняшнюю, сейчас и здесь. Так что было притворством? Ну уж явно не год – скорее день.

А вечер в семье друзей удался, как и всегда. Поужинали, мужчины выпили по рюмке с устатка. Телевизор что-то бубнил – иногда отвлекались и на него, обсуждая. Дети тут же бегали… Ничего будто особенного и в то же время – все. Неуловимо, на кончиках нервных окончаний, на неуловимых флюидах и так и не понятым им таинственных отголосках восприятия.

Допускал и раньше, что так чувствует себя здесь только он – его это, созвучно чему-то внутри. Затем и согласился взять с собой Ларису, чтобы показать ей как оно должно быть - по его пониманию. Уверен был, что даже если поймет что-то о нем в этом плане, то только разочаруется в очередной раз. Слишком простенько должно на ее вкус, слишком… незамысловато?

И она обязательно все увидела и поняла – далеко не дура, вот пусть и переваривает, пускай поймет, что не по Сеньке шапка он – хуже или лучше, уже не важно… уплывал Виктор в сон. Рядом уютно сопела женщина.

Болезнь моего ребенка, а потом и «путешествие на другую планету» - кулинарную, хорошенько встряхнули меня и наутро был принят ряд решений. Одно из них – я беру законный декретный отпуск до трех Вовкиных лет.

После пропажи Ильи я как-то тянула, не делая особо резких движений. Тут выжить бы. На оплату квартиры, еду и детские нужды хватало дружеской помощи и того, что мы с Ильей откладывали на ребенка. Хватало впритык. Случись форс-мажор и я даже не знаю… да и резерв постепенно стал иссякать, и тогда я решилась – бросила заявку на сайт ФСО.

Дальше все катилось само собой и от меня уже мало что зависело, работа в том числе – за нее платили и ее нужно было делать. Безысходность? Нет – тут уже понимание реалий. В любом случае, мне было лучше и легче, чем на съемной хате с грудничком. Тогда меня жрала тоска от беспомощности и невозможности что-то изменить. Здесь уже просматривалась перспектива.

А еще я чувствовала себя ужасно обязанной – вот в чем дело. Обязанной системе и Фаттахову - решение по мне принимал лично он. Благодарность и даже тихий трепет перед начальством имели место, да и субординация не была для меня чем-то новым - приходилось подчиняться родителям, они были строгими. И справедливыми – тут без обид. После вечера в ресторане трепет по отношению к начальству ушел, но осталась благодарность и понимание откуда-то - он поймет меня, должен.

В процессе работы Фаттахов смахивал на функцию, в перерыве между ней – на строгого, но заботливого отца, причем для всех нас, независимо от возраста. В целом я понимала, что человек он неплохой, но самого человека за жестко закрепленной витриной не видела. Вчера я узнала, что он может легко и весело смеяться, запрокинув голову… глупо обижаться непонятно на что, а еще быть исключительно внимательным, снисходительным к моей неопытности и очень понимающим. Вчера он выглядел абсолютно нормальным живым человеком.

И вот я уже не просто надеялась на его понимание, а и верила в него. Потому что продолжала считать - под землей ребенку не место. Может настолько серьезная болезнь тем самым и вызвана. А внимание мамы не заменит ни одна няня, даже самая лучшая. И мне не хватало Вовки. Все эти месяцы я скучала и чувствовала себя виноватой. Со всех сторон виноватой – перед своим ребенком, перед Анной, у которой семья и перед Фаттаховым, потому что все равно не додаю, как ни стараюсь, за все полученные его стараниями преференции. Об Илье вообще молчу - мысли о нем я гнала всеми силами и способами. Совсем - не получалось, но хотя бы не зацикливалась. А начни только… и просто не смогу с этим жить.

Теперь, после совместного застолья и тесного общения помимо работы, я надеялась на понимание Сергея Константиновича и на то, что он пойдет нам с Вовкой навстречу.

Если нельзя из соображений секретности закольцевать мой личный компьютер на бункер и своего рода фриланс на удаленке в пару этажей невозможен, то… В понедельник я написала заявление на декрет, но уже в воскресенье, только приняв это решение, уже чувствовала свободу.

Мы много гуляли с мелким – ранневесенняя погода позволяла. Изгваздались правда в грязи так, что пару часов пришлось провозиться, приводя в порядок верхнюю одежду. На дневной сон улеглись вместе, в обнимку и хорошо поспали – внутри у меня было спокойно и хорошо, я чувствовала, что приняла единственно верное решение. Потому что Вовка для меня важнее всего, а для него лучше будет именно так.

После сна я взялась за готовку.

Что сделал один человек, сможет повторить и другой. И я решила начать с малого – со спаржи. Заказала доставку и нашла на кулинарных сайтах рецепты.

Не все удалось, но тем, что получилось, решила в будущем и ограничиться – все равно осилить весь ассортимент приготовления этого овоща не получится. И вообще - можно держать в уме пару десятков базовых ресторанных рецептов, доведя их исполнение до совершенства – этого достаточно. Детские блюда в том числе – Вовка вырастет когда-нибудь до понимания и может будет гордиться мамой.

С остальным решила повременить, разве что дистанционно заказала на сайте мебельной мастерской матрасик, подушку и легкое полукресло. Менять образ мышления легче постепенно, я и так уже пыталась оседлать ситуацию. А тратить огромные суммы на одежду вообще считала лишним. Красивыми и удобными могут быть и вещи с демократичными ценами. Просто нужно уметь найти их и я научусь, обязательно. Это даже интереснее, спортивнее.

Дели Фаттахов всегда проводил в десять, давая нам возможность определиться на день и подтянуть вчерашние хвосты, если они оставались. В девять утра понедельника мы с Вовкой уже были у него в кабинете. Поздоровавшись, я положила на стол заявление на декрет и уселась с сыном на руках на стул. Волновалась.

- Я подпишу, Саша, - услышала то, чего и ждала, на что и надеялась в глубине души. Была почти уверена. И понятно - заулыбалась, пряча довольное лицо в Вовкиной шевелюре.

- Давай выясним – ты сдашь на это время квартиру? Если нет, мы могли бы изредка обращаться за помощью и…

- Быть на подхвате? Согласна. Уезжать куда-то – нет. Вести запуск проекта не смогу, хотя и хотелось бы, но я не маркетолог. С адаптацией к разным системам тоже тяжело – наверное, придется выезжать на места. Пока куда-то рядом, а потом и на кулички, так же?

- Так, - улыбался он, - понимаешь правильно. А кого тогда, как думаешь?

- Решайте сами, вам виднее. Я понимаю, что отказываюсь от нового опыта и даже роста… меня натаскали бы постепенно – понятно. Решайте… но не Матвея. Влад человек творческий, любит не рутину, а сложные интересные задачи. Иван спец по обеспечению и любитель запутать словесными оборотами, Юра… терпеть не может собак… Я работала с ними, но все-таки вы лучше знаете кто на что способен, - понимающе улыбались мы друг другу.

Иван действительно… мы понимали его конечно, но все равно напрягало постоянно слышать что-то наподобие «работаем над апдейтом системы», хотя можно было сказать «обновлением». Или «замокать для демо»… мы поняли бы и «закрыть». И прочие «дропнуть, вайпнуть, креды, легаси, хомяки…» не то, чтобы вызывали отторжение, но слегка раздражали своей понтовостью. Всё хорошо в меру.

А Юра собак не просто не любил – боялся. И выражалось это словесно в том числе. Кто-то ругается в сердцах матом, он «собачился». «Собака» для него было самым страшным ругательством. Вот и звучало, например:

- Код это, в конце концов, или хвост собачий?!

Я могла бы так – о гусях. Было дело - пощипали в детстве до черных синяков. Но так не делала, а может его душевная травма была глубже.

- Я рад, Саша… - поднимался из-за стола начальник.

- Что не увидите меня еще два года? – деланно обиделась я. И неловко замерла – прозвучало неожиданно даже для самой. Пахнуло флиртом, стало неловко.

- Нет, - спокойно возразил он, успокаивая этим и меня: - Рад, что с твоего лица исчезло выражение загнанности. Что улыбаешься сейчас, что Вова поправился – есть причины для радости. А у тебя? Планы, кроме собственно декрета, есть?

- До лета никаких. Потом съезжу к своим и родителям Ильи. Там нужно довести до ума дом. Когда случилось «укрупнение», они перебрались ближе к району, но там... совсем хибара. Мы с мужем отстегивали по необходимости, но лучше сделать сразу и капитально, а еще лучше – нанять людей и самой проследить за работой. Сами они немного не по этому делу.

Фаттахов кивнул каким-то своим мыслям и напомнил:

- С тебя алаверды – помнишь?

- Помню, - взлетело опять настроение.

- Жилье покупать не собралась еще? Можно взглянуть в Купавне.

- Тогда придется оплачивать коммуналку, хотя жить и работать я буду здесь. А пустить квартирантов – убить хату, так всегда бывает… даже я мокрыми пеленками…

- Я понимаю, - странно смотрел он на меня.

Но это мелочи, главное – вопрос был решен и сразу. Потому что через два дня был День рождения Ильи. К этому времени остальные переживания нужно было ликвидировать – не потяну.

В мысли о муже я старалась не погружаться. Это было просто тяжело и еще явно же надумывала я лишнего. До сих пор с лихвой хватало других нервотрепок и метаний. Вот только недавно всплыла еще проблема, я даже брала онлайн-консультацию у детского психолога.

Дело в том, что в детской речи стало проскальзывать «па». Понятно, что неосознанно, но только пока. Когда подрастет, он обязательно захочет узнать, где его папа. Пойдет в детсад, а там они есть у большинства деток. Вопросы будут, обязательно. Да он и сейчас уже тянулся к мужчинам, а что дальше? Что мне говорить ему? Может пора поставить на видном месте портрет Ильи и объяснить ребенку, что это и есть его отец? Пока он просто будет знать, что - папа. Станет старше – постепенно уточню подробности.

- Ни в коем случае, - приземлила меня психолог, - вы сами решили создать себе и ребенку сложности, а потом преодолевать их. Дождитесь самого вопроса. А может необходимости в нем и не возникнет - к тому времени, когда ребенок способен будет внятно его задать, папа так или иначе у него появится. А вы избежите ненужных объяснений и даже психологических травм. Врут все, к сожалению, и по разным причинам. Но постоянно говорить неправду своему ребенку…

- А в чем неправда? Илья его отец.

- Тогда вам придется объяснить и другое, потому что человечек даже в этом возрасте уже ищет в окружающем мире логику, учится в нем ориентироваться. Вопросы обязательно последуют: почему папа не живет с вами, почему не водит его в сад, как Машу? Грамотно и деликатно объяснить маленькому ребенку смерть очень трудно. До определенного возраста не прокатит даже вариант, что он уже на небе. Так что избегайте до последнего, старайтесь… хорошей матери такие вопросы задают с отсрочкой и не придавая им большого значения. Грамотно уходите от них, отвлекая ребенка. В дальнейшем, повторюсь – их может и не возникнуть, если наладится ваша личная жизнь.

День рождения Ильи я отметила, приготовив его любимое блюдо и купив бутылочку вина. Хотелось надеяться, что Фаттахов больше не отслеживает меня так строго, как вначале и факт употребления спиртного останется незамеченным. В конце концов, традиция пить была мне хотя бы понятной. Я не собиралась грузиться – за здравие или упокой… Просто в благодарность и в память. Пусть и звучало это неопределенно и коряво. А еще мне нужно было отпустить себя наконец и дать волю слезам. Я так часто душила их в себе, так много раз запрещала…

Вино должно было расслабить и отпустить, дать вспомнить и погоревать. Сейчас уже можно – не работаю, так что и запухшими глазами никого не испугаю. Выспаться Вовка даст, надеюсь… И может мне даже полегчает. Может нет… Попробовать стоило.

Я поздно уложила его в этот вечер – долго не засыпал. Носился до последнего, хотя сейчас мне больше хотелось обнимать его, вдыхать детский запах, рассматривать мордашку, разыскивая там отцовские черточки… А он носился, пока сам не запросился спать. Уложила все-таки, спела ему, дождалась, когда задышит в спящем режиме.

Стол накрыла на подоконнике. Жаренная брусочками с луком и на сливочном масле картошка, квашенная с клюквой капуста, вино…

И дальше по плану – плакала тихими слезами, не замечая их. Они текли по щекам, а я просто убирала их тыльной стороной ладони, чтобы не мешали и продолжала…

За окном было темно, но видеть меня никто не мог даже включи я большой свет. Во-первых – поздно, во-вторых – еще холодно. Чуть позже обязательно появятся желающие посидеть на лавочках у озерка или пройтись по дорожкам, чтобы подышать перед сном кислородом. Сейчас еще нет. Я спокойно пила мелкими глотками полусладкое вино и плакала, вспоминая разные моменты. Память подбрасывала самые те, от которых слез только прибавлялось. Сорваться в рев не давал спящий Вовка, то есть ограничения все равно были, полностью отпустить себя не получилось и все-таки…

В самый пик и всего на втором бокале, прозвучал тихий стук в дверь. Не звонок, к сожалению - его я восприняла бы нормально, а только стук этот…

Здесь была идеальная звукоизоляция. Городок вообще строили, учтя все и сразу похоже. Справа жила семья с детьми, но я их никогда не слышала. Для меня это было особенно дико после нескольких лет проживания в хрущевке – там каждый шаг соседей справа, слева, снизу и сверху легко отслеживался, а скоро уже и узнавался. Это к тому…

Тихий стук прозвучал в абсолютной, мертвой тишине.

У нас в деревне жил домовой. И это подтвержденный факт. Я могла бы поклясться, если нужно – он был. Не видела – врать не стану. Но слышала и не один раз. Не знаю, что служило для него спусковым крючком… триггером, но! Это было, в какой-то момент он давал о себе знать. Хлопала вдруг дверка серванта – ни с того, ни с сего, причем в комнате на тот момент никого не было. Или вдруг подует ледяным сквозняком при закрытых окнах. Колыхнется широко штора и, не продолжая определенного законами физики движения, вдруг замрет в абсолютной статике. И это было классно! Это будило воображение и фантазию, щекотало внутри, рождая стремление к познанию. Тогда.

И ладно бы только я, но почти все дети такое любят, а еще практикуют. Любят страшные рассказы и сказки, а практикуют походы на кладбище ночью. Сюда и рассказы о бесконечности вселенной идеально вписываются, как и всё, что не укладывается в привычные скучные рамки повседневной жизни.

Я в свое время чудила сильно, отсюда и отсутствие обид на маму – дай и мне Бог столько терпения в будущем! И на кладбище ходила, и озеро в полнолуние переплывала, ожидая появления русалок, и гадала самым рискованным способом, когда подросла…

Но сейчас…

Я сползла с подоконника… на непослушных ногах прошла к входной двери и открыла ее. Не глядя в глазок. Я не смогла бы не открыть - что бы там меня ни ждало, кто бы там ни стоял.

Сразу и резко отпустило… Чувство – сдулась, как воздушный шарик. Сердце еще лупило в груди, но бесчувственное онемение из конечностей ушло, оставив после себя только слабость. Я привалилась к стене, все еще цепляясь за дверь.

- Добрый вечер… Сергей Константинович.

- А он добрый? У тебя все в пределах, Саша, помощь не нужна? – с подозрением щурился за порогом начальник.

И тут я решилась. А когда, собственно, еще? Только сейчас, в таком вот состоянии. Сейчас я легко бы и в ООН выступила – вернувшись в действительность и чувствуя громадное облегчение и легкий пофигизм заодно.

- А знаете?.. Нужна помощь. Если только вы не очень спешите. Буквально на минуту зайдите? Я даже чай предлагать не буду, - отошла я, освобождая проход.

- Он уже в ушах плещется - чай этот, - проворчал мужчина, проходя в квартиру. Смахнув с себя расстегнутое уже пальто, стал разуваться, заодно спокойно, ровным голосом объясняя причину своего появления:

- У меня напоминалки стоят на всех вас Сегодня тоже… но я решил, что ты справляешься – вы гуляли с Вовой и даже смеялись. На окна я взглянул чисто машинально. А тут ты, Саша – слезы точишь. Извини, что не деликатничаю…

- А разве меня видно с улицы? - порозовели, наверное, у меня щеки.

- Если свет сильный, он рисует четкий силуэт, а слабенький – из прихожей, создает глубину картины. Каждое движение на виду – знай это на будущее, тем более что всего второй этаж. О чем ты хотела спросить? И где говорить будем? – остановился он в начале длинного коридора.

- Кухня? Проходите, – пробормотала я, соображая, как грамотнее начать. Надумала: - Я, Сергей Константинович, сегодня в состоянии измененного сознания – причину вы знаете. Поэтому… Раньше я молчала! Понимаю, что стало бы что-то известно и меня оповестили. Не надоедала по этой причине и не истерила. Что воз и ныне там тоже мне понятно. Но скажите хотя бы как это происходит, как они работают, что предпринимают?

Фаттахов присел на стул и задумался, глядя на меня. Я тоже смотрела, потихоньку выдыхая и успокаивалась.

- Пару месяцев назад я интересовался… тоже не надоедаю, понимая, что сразу сообщат. На тот момент - ничего нового. Знаю, что еще до ледостава более детально обследовано дно озера, но еще та - первая группа сработала качественно. Изучены ответы участковых на запрос МВД и сведенья из больниц о предоставлении помощи по причине травм.

- Только ближайших?

- По региону.

- Это серьезно, - кивнула я, - что-то еще?

- Существует встроенная в общую систему наблюдения программа идентификации личности. Визуальная информация постоянно отслеживается и обрабатывается. Компьютер не пропустит Илью, даже заведи он бороду и усы. Пара совпадений за это время была и их отработали – не он, просто похожий человек. Внешность твоего мужа типична для этого региона. И это все, Саша. Как ты понимаешь, ежедневный поиск не ведется, сыщики не рыщут.

- Спасибо. Это серьезно, - тупо повторила я. Вопросов больше не было. Мыслей тоже.

- Не могу ничего сказать о сроках давности или правильнее - актуальности. Не знаю. когда задачу снимут, может и никогда. Но ждать…

- Если что – сюрприз будет? – печально усмехнулась я.

- Шутишь – уже хорошо. Расскажи мне об Илье? Вначале у меня тоже был живой интерес, я тоже ждал результатов – он хороший специалист, был бы востребован у нас однозначно. Ты обратила внимание, какая у нас команда?

- Давайте потом о нем, как-нибудь. А команда… да – я заметила. У каждого своя большая изюмина.

- Неординарные личности. Ты заметила, что у Влада нет левой руки, а протез?

- Да ладно… - замерла я, вспоминая. И – ничего.

- Серьезно?

- Он стоит, как хорошая машина. А Матвей провел полтора года в детской колонии. Поля попала к нам с крайней степенью нервного истощения. Иван после тяжелейшего развода и попытки суицида. Юра… он уже нашел свою девочку, женат, сейчас у него все хорошо. А самое интересное знаешь в чем? Меня – который не переживал ни разу тяжелых потрясений, назначили куратором неблагополучной группы. Хотя проблемы вообще мало кому нужны - согласись? Есть огромное количество человеческого материала, который может быть задействован здесь и сейчас и при этом не потребует особого подхода. Вас отсеяли бы в любом другом месте, но руководитель нашего центра мыслит нестандартно и это дает результаты – очень высокие. В том числе материальную выгоду. Это реалии, Саша. Ты выгодна, а поэтому живи спокойно – всегда будешь востребована и обласкана – ты выгодна. Я тоже. Знаешь кто тот человек, которому мы, получается, обязаны?

Я попыталась, но…

- Не было разговора. И договор тоже лично вы подписывали.

- Это Айрат Гимаев, муж Аннушки Евгеньевны, моей двоюродной. Я здесь по его рекомендации, Саша. Вернее потому, что он знает о моей странной особенности и потребности – опекать и заботиться. Я пастух по природе?

Он у меня спрашивал? Я и себя часто не понимала, а уж кого-то?..

- Хорошая потребность. А в чем она… как выявилась?

- Да я везде лез… даже в их с Аней семью. И не зря, как потом оказалось, - усмехнулся он, - долго рассказывать.

- Не самое плохое качество. Почему тогда у вас нет семьи? Для семьи заботливый мужчина – самое то.

- Психологи тоже считают, что настойчивая потребность опекать мною не реализована… естественным образом, скажем так. Семья была, но создавалась она без любви, поэтому и распалась без особых трагедий и по инициативе жены. У меня хорошая жизнь, Саша - ровная дорога без ухабов и даже крутых поворотов. Всегда везло, казалось бы, но тебя я считаю намного более счастливым человеком.

- Из-за Вовки? – правильно поняла я, - но и не только из-за него. Представьте себе - мне тоже везло. Ни одного гада, предателя, дряни рядом… или не встречались, или получалось безболезненно дистанцироваться. А кто-то вынужден и обязан терпеть и соглашаться. Мне тоже очень сильно везло, Сергей Константинович. В том числе - никогда не знала холода, голода и одиночества.

- Даже когда пропал Илья? – чуть качнулся он ко мне, вглядываясь в лицо.

Сейчас я имела смелость так же пристально разглядывать его. Он тоже смотрит, так какого хрена? Мне практически тридцатник, треть жизни за спиной… я умею читать людей! Просто видеть тем более способна. Не красивый… разве только тело? Оно угадывалось под одеждой - спортивное и соразмерное. Лицо же… сухое, с резкими чертами – обыкновенное мужское лицо. Вот улыбка у него охрененная - это да, это есть.

Я чувствовала эйфорию. Такое приятное донельзя ощущение - отчетливое понимание, что интересна собеседнику. Да я кайфовала сейчас, блин! И не вино причиной, сколько там его было? Вообще ни о чем!

- Особенно – когда... Родился Вовка, а еще мне люди помогли, и я даже подружилась со свекрами. Раньше казалось – они меня не любят. Ошибалась.

- Мы с тобой счастливые люди получается? – печально улыбнулся Фаттахов. Почему-то печально и я его понимала.

Свободно откинувшись на спинку стула, он перевел прищуренный взгляд на окно и вдруг спохватился: - О, пора мне – поздно уже. Пойду…

- Совесть теперь замучит, - покаялась я, тоже вставая: - Стоило, наверное, предложить если не чай, то ужин?

- Поздно для него, но в другой раз – обязательно. Пригласи как-нибудь – не откажусь. Скучаю, привык видеть тебя каждый день, - просто выдал он, а я поняла – тоже скучаю и не только по нему.

- Знакомо, Саша? Когда будто все хорошо, а…

- … какой-то мелочи не хватает?

- Не так, - покачал он головой, улыбаясь: - В моей жизни нет мелочей, я на них не размениваюсь, слишком она короткая. Это и есть моя особенность, которую оценил Айрат - не размениваться на мелочи и полностью вкладываться в важные для меня вещи… людей в том числе. Мне тоже необыкновенно везет на них.. Не грусти больше сегодня, отдыхай, - заторопился вдруг он.

А я зябко обхватила себя за плечи, отступая и давая ему простор обуться и одеться.

Быстро затянув шнурки на ботинках, он накинул кашне, потом пальто. Не застегиваясь.

- Там ветер, кажется… застегнитесь, - машинально заметила я. Не хотелось, чтобы уходил. В разговорах почти забылось то ужасное состояние – на подоконнике и потом тоже.

- Спасибо за заботу, но мне - только до машины. Спокойной ночи, – быстро вышел он за дверь. Опаздывает, торопится? А куда?

Я еще постояла у окна, подождав, когда уедет со стоянки его машина. Может и себе стоит пойти на курсы вождения? А потом и экстремального. На автополигоне ФСО такими вещами и занимаются. А у меня – Вовка, и совсем не лишним будет пройти конраварийную подготовку со всем этим… прохождением препятствий, ездой по льду и экстренным торможением на скользкой дороге.

Это интересно. Даже интереснее конной езды, заняться которой я собираясь. Бассейн и качалка хорошо, конечно, но уже хотелось чего-то большего. Драйва, встряски?

Лошадок мы с Вовкой ходили смотреть часто – в месте квартирования президентского полка, кроме казарм и идеально отутюженного плаца, были еще и конюшни.

Мы устраивались поудобнее и смотрели репетиции церемониала развода конных караулов. На Соборной площади, пускай и нечасто, но устраивались иногда такие выступления перед зрителями. А здесь мы любовались ими сколько угодно. Вовка кричал свое «иго-го», «асядка» и радовался, когда конные специально проезжали совсем близко… так близко, что чувствовался теплый лошадиный запах.

Все лошади были вороными, очень чистыми и ухоженными. Стройные щиколотки (или как там называется эта часть лошадиного тела?) были затянуты эластичными бинтами. Ребята – все, как один высокие и красивые, улыбались зрителям. Дети шумели, радуясь… не одни же мы с Вовкой толклись там и причем регулярно? Родители тихо шикали на своих отпрысков, опасаясь, что лошади испугаются.

Я знала, что на самих выступлениях будет еще лучше – форма, практически полностью слизанная с гусарской, маршевая музыка.

Решено – конный спорт и вождение. Экстремальное в перспективе. И Вовке в будущем эти навыки не помешают. Кто знает?.. Он крупный мальчик и очень хорошенький, со славянскими чертами лица, а как раз по этим признакам и набирают в Президентский полк. Хорошее дело, почему - нет? Признаки гениальности в своем ребенке я перестала выискивать после того, как узнала историю Полины.

И еще одно пришло в голову когда Фаттахов уже уехал, а я убирала еду с подоконника, мыла посуду…

Мне действительно везло в жизни. Даже когда пропал Илья, то плохое случилось с ним – со мной не настолько, я выжила. И трудности потом были чисто условными, вполне преодолимыми. А сейчас, так вообще… Не было у меня только одного, как, впрочем, и у Фаттахова. Выводы напрашивались сами собой, как он этого не понимал?

А может в связи с его «исповедью» и всплыло для меня?..

Следующим утром и осуществила - созвонилась с Филиппом и расспросила его о всех наших. Всех, кто помог тогда с поисками, а потом и в финансовом отношении. Меня интересовал один человек, хотя к концу разговора я уже знала все и обо всех.

Виктор Турков женился, оказывается. И еще тогда - практически сразу после своего пьяного звонка. Теперь я уже не сомневалась, что он был пьяным. Как у него дела сейчас, родился ли кто – Филя не знал. Айтишная компания совсем распалась. Но турковская свадьба была просто роскошной, даже сейчас, спустя время Филипп оставался под впечатлением - это чувствовалось.

Я распрощалась и поблагодарила. Потом созвонилась с родителями Ильи, маме своей объявила, чтобы ждала нас на всё лето. За два месяца я надеялась окончить курсы вождения и купить машину. Просить о помощи в этом собиралась у Фаттахова.

Он всегда хорошо ко мне относился, а вчера я почувствовала еще что-то – тепло? Небезразличие и участие выше среднего? Будто и ничего конкретного, но отношение человека зачастую мы ощущаем на интуитивном уровне. Так и сейчас - я почувствовала себя на особом счету. А отсюда и душевный подъем, и наглая надежда на привилегии.

Я хотела привилегий от Фаттахова. Пускай это будет дружба – меня вполне устроит. Что-то большее я и не могла себе позволить. А вот если бы он не ушел так поспешно, то обязательно выяснила бы точнее - какую степень наглости могу себе позволить? Все-таки человек он занятой.

Но будто почудилось… В Алексее всегда чувствовалась внутренняя отстраненность. Или заслон. Турков? Спасибо ему, конечно, за помощь… и за науку тоже. Мужчин трудно понять, я и не пыталась, но только до сих пор.

Фаттахова в этот вечер я... почувствовала, что ли?

С возвращением Ларисы в жизнь Туркова вернулась и нервотрепка. Он подсознательно уже ждал гадостей и не получив их заряд прямо здесь и сейчас, начинал себя накручивать. Знал уже, что тихо, размеренно и… скучно, как ни странно, уже не будет. Колбасило его по всем фронтам.

Может поэтому и секс с одной из прошлых подружек показался пресным. Ощущения почти те же, что от работы кулаком в душе – наспех и безо всяких заморочек сознания.

С Ларисой были сплошные заморочки и даже без секса, хотя она будто ничего для этого и не делала, даже на глаза не показывалась. Особенно поэтому. Две недели прошло – и тишина. Вначале он не дергался – туда и дорога, как говорится. Потом, ближе к очередной поездке, стал психовать.

Непонятно было, что там с операцией Савелия… или Сильвестра – он не помнил имени мальчика, но о самой проблеме не забыл. А Лариса могла бы просто звякнуть и коротко сообщить, как там все обстоит. И дело даже не в самом мальчике – не горело. Просто вопрос завис, а это для мужика уже дело принципа. Любому делу нужна если не завершенность, то хотя бы определенность, а глупая баба то ли не понимала этого, то ли сознательно держала его в напряжении… к чему Турков и склонялся.

Но позвонить и узнать, как идут дела, означало бы сознательно продолжить общение. Ладно бы – сразу, интерес выглядел бы закономерным, но он затянул. И сейчас дал бы понять Ларисе, что все это время помнил… и о ней в том числе. Сам, как баба! - бесился он, чувствуя себя мнительным параноиком.

Пришлось ехать к родителям пацана. Там он узнал, что Лариса записала ребенка на прием к специалисту и обещала помочь попасть на операцию по квоте. Просто нужно было вовремя то ли оформить заявку, то ли стать в очередь.

- Придется ехать туда, - недовольно ворчал мужик, - Наталье нельзя – как мы тут сами? Я тоже… где там жить? И машина на ладан дышит, растряс по зимнику. Левая тормозная… - и бу-бу-бу…

- Так что вы решили? – настаивал Виктор.

- Ни хрена не собираюсь я решать! Твоя заварила – пускай и расхлебывает, - отрезал мужик, - учиться Савке глаз не помешает.

- Его задразнят дети, - тихо вставила женщина.

- Научу как в морду давать! Мужик он или не мужик?!

Виктор не стал воевать. Отошел и позвонил Ларисе:

- Как ты собиралась решать вопрос с врачебным приемом для пацана? Этот долбоеб, который отец, пошел в отказ.

- Я знаю, - спокойно ответили ему, - Наташа говорила.

- И что… как тогда? – рванул Тур воротник куртки – душил. Бесила.

- Сама приеду и заберу. Потом отвезу обратно.

- Ты не ездишь на дальняк!

- Попрошу кого-нибудь - довезут.

- Скажешь, когда… скорректирую график работы, - скрипнул он зубами.

- Говорю тогда: прием через три дня, шестнадцатого, в четырнадцать тридцать.

- Рабочий же день! Ладно… пятнадцатого вечером позвоню.

И закрутилось. Лариса вела себя по-деловому, лишний раз не напрягала, но маленькие провокационные нюансы были. Ее отношение например – она полностью забила на Виктора, стоило пацану сесть в машину. Будто забыла о его существовании. Потом с заднего сиденья поплыли вкуснейшие запахи… он помнил их, помнил вкус приготовленной ею еды. Потом пацан пил морс из лесных ягод, а Лара с ним ворковала.

Виктор доставил их до дома бывших тестя и тещи. Она и правда жила сейчас у родителей. Встречаться с ними не хотелось и Виктор сразу уехал. Но проблема еще не решилась - дальше был прием у врача, доставка ребенка обратно, потом еще один прием перед постановкой на очередь…

Они теперь общались. Вынуждено или добровольно с его стороны, и сам уже не понимал. А потом застал Ларису у Степановых. О том, что он заедет к ним в тот день после очередных поисков, знать она не могла. Да он и сам не знал. Так же ничего странного, что Надежда пригласила ее в гости – в тот раз они поладили. Может и не первый раз здесь гостила… Виктор не знал. Он вообще, похоже, не владел ситуацией. И телодвижений Ларкиных не понимал от слова «совсем»!

То она намекала на то, чтобы вернуться к прежним отношениям… а иначе как понять ее визиты к его отцу, или возврат денег? Покаянные речи и даже намеки на чувство с ее стороны.

То не обращала на него внимания, общаясь вынужденно… с ее стороны так и было – сама никогда ему не звонила. Явно же хитроумно моделируя ситуацию. Или нет?

Вот и выходило, что он ни хрена уже не понимал и поэтому злился. А когда он злился…

Среди ночи, измучившись вконец, он дернул Ларису на себя, развернул ее… все было так, как нафантазировал себе прошлый раз. Ну, а дальше… сонная, она то ли не успела дать отпор, то ли не захотела.

А дальше похоже было на какой-то дурдом…

Они дорвались друг до друга, как голодные звери. Будто вообще годы до этого не трахались. Громко нельзя было… и, сцепив зубы, они целовались без языка и до синяков, до вкуса крови во рту. Отрывались, чтобы коротко отдышаться, и рвались друг к другу снова, больно сталкиваясь зубами и впиваясь пальцами в тела.

Презервативов, понятно, не было, поэтому – ожидаемо… Контроль над другими своими действиями, сосредоточив все силы на соблюдении тишины, Виктор потерял впервые в жизни. Он вообще, казалось, делал это впервые. Рычал ей в шею, кусал… Ларка зло грызла в ответ его плечо, нанизываясь при этом, как бешеная. Шипела и материлась прерывистым шепотом, кляла его почем зря и опять вгрызалась куда доставала.

После бурного финиша, отдышавшись, оба на время затихли.

- Если бэби… Лариса! Если вдруг – я весь твой, - обреченно хрипнул Виктор.

- Если будет бэби, то и на хрен ты мне сдался? – рявкнула она шепотом, - счастье великое…

- Ты сама ведь… - не понял Турков, - сама возобновила…

- Твою ма-ать… – шипела она, - я просто вернула тебе деньги. Разговоры завел ты. Дура была – нужно было в гостиницу, а не к тебе.

- Но ты – ко мне…

- Я уже объяснила – экономила.

- Даже просто слышать от тебя это слово - дико, - не удержался он.

- Пошел ты на хер, Турков! – отвернулась она.

Немного полежав и остыв, Виктор вдруг понял, что страха перед Ларисиной беременностью, если она вдруг случится, у него нет - наоборот. Женщина рядом и возможно уже с начинкой… тьфу ты! Ну, неважно - она вся уже воспринималась совершенно иначе. То ли злость выплеснул в сексе, то ли еще как-то это объяснялось, но Виктор обнял Ларису и, прижав спиной к своей груди, шепнул:

- Спи.

Тихо выдохнув, и сам попытался настроиться на сон. И тут уловил, что она дрожит, будто давясь слезами.

- Лара… Лариса? Ну ты чего, блин? – растерялся Виктор.

Она будто не слышала. И он как-то извернулся, потому что развернуть к себе лицом она не позволяла… навис над ней, зафиксировал руки и зашептал какую-то ерунду… Целовал лоб, щеки, нос и шептал . Что – при всем желании не вспомнил бы потом дословно. Что-то о том, что не жалеет, а она? И даже рад… не просто, а очень… и что достала блин… и плохо без нее… и что будет рад, если бэби – чего там! Браки для того и заключаются, а они дураки были…

Второй раз был спокойнее, но тоже офигенным. Ларка была скользкой из-за его семени и поэтому все растянулось для него очень надолго – она успела кончить пару раз.

Уснули, когда стало рассветать.

Утром Антон подмигнул им, а Надя с пониманием улыбнулась - абсолютной тишины не получилось.

Отъехав с километр, Тур тормознул на обочине и повернулся к Ларисе.

- Не собираюсь делать вид, что ничего не случилось. Давай решать.

- А нужно? – проворчала она.

- Ты чего-то боишься?

- А ты?

- Я – да, боюсь, - решился Виктор, - что не потяну тебя, Лара. У меня вообще когнитивный диссонанс на фиг! - дернул он себя за волосы, - давай представим, что бэбик у нас получился. И у меня двояко - и радость, и потный липкий блядь страх сразу. Я и тебя-то не тянул, а с ребенком ты вообще все мозги мне вые… ешь чайной ложечкой. И я сдохну на хрен! Надорвусь, добывая мамонта, потому что тебе нужен самый большой. И даже выживу - радость вся уйдет, ее не станет. Мне на фиг будет не нужно! Ничего не нужно и никто – я уже предчувствую это состояние, потому что помню его. Когда бессилие полное на хрен и мужиком себя не чувствуешь. И сольюсь в результате – раньше или позже, это прогнозируемо. Не ищи тут ни совести, ни стыда, они не будут иметь значения – я проходил уже все это с тобой и знаю. Ну… вот такой мой страх. А ты? – глотнул он воды из бутылки – пересохло…

- Ты любишь другую.

- Ты, как ребенок, честное слово, - обнял ее Виктор и вытер ладонью мокрые щеки – одну и вторую. Прошептал с сожалением:

- Взрослая женщина и умная вроде, а творила откровенную хрень. Я не понимал тебя… может и продержался так долго – всё пытался. Но глупо же! Неужели и правда надеялась, что вот так - ломая через колено, сможешь добиться чего-то путного?

- Ни на что я не надеялась… наверное, - выдохнула она, - с самого начала, зная о Саше. Но мне замуж хотелось, детей. И ты очень нравился – всем, кроме настроения.

- Уточни-уточни…

- Ты, как в болото, сиганул с этим браком. Будто с горя подвел им итог всей прошлой жизни, потух… ни к чему уже не стремился. Я хотела расшевелить тебя или даже разозлить. Вызвать на разговор… чтобы ты сам его захотел, ожил в конце концов. Ты и сейчас видишь брак, как застойное болото? - судорожно вздохнула женщина, успокаиваясь: - Потому и так отчаянно всё… не боясь тебя потерять. Моим ты никогда и не был.

- Лара, но ведь все упиралось в деньги? Кроме этого, все у нас было здорово и секс тоже. Ты брякнула тогда, чтобы зацепить больнее – я понимаю. Ну, а сейчас что – бабло больше не нужно? Серьезно?

- Оно всем нужно, - завозилась, отстраняясь, Лариса: - Но деньги, это еще и показатель успешности. Я и сейчас считаю, что ты способен на большее.

- Но, если ничего не изменилось, то смысл начинать сначала?

- Да перестань! Я вернула деньги. Неужели непонятно, что я за них не держусь, что они не самоцель? А вот у тебя точно ничего не изменилось – продолжаешь стараться для Саши.

- Последний месяц я вообще не вспоминал ее, - поцеловал ее Тур в макушку, опять притягивая к себе:

- А вот из-за тебя сильно бесился. И поиски Ильи - батина затея, чтобы занять меня делом – без тебя я совсем закис. Да и знал всегда: найду его – Саше никто другой не будет нужен. Не найду – так и будет его ждать.

- Жалеешь?

- Принял уже. И готов был строить что-то более перспективное, когда женился на тебе.

- Но будешь продолжать искать? Что - больше некому?

- Тогда его тоже искали, но машину нашли мы. Буду искать. Хотя бы район хочу просмотреть.

- Но ты делаешь это для Саши!

- И для Вовки. Надежды, что она определится в мою пользу, как таковой, и не было никогда. Метался, мыкался… вел себя глупо. Ты не синица в руке, Лариса, и очень много для меня значишь.

- И когда ты это понял, интересно?

- Всегда, наверное, знал. Иначе не решился бы на брак. А понял сегодня ночью.

- Не будем регистрироваться, - прошептала Лариса.

- Давай пока не будем.

- А жить где – у тебя?

- Ну, а где еще?

- Ну да…

- В чем проблема? – заглянул он в заплаканные женские глаза, - нерадостно так почему? Я тебя и тогда не выставил бы, Лара – сама ушла. Сейчас тем более. А еще я со всей ответственностью предлагаю тебе…

- …целенаправленно делать бэби, - фыркнула она.

- Ну вот видишь? Понимаем же друг друга. Ты только не чуди больше, – подмигнул Тур и вкрадчиво поинтересовался: - Сегодня и продолжим?

Виктор возвращался с работы домой - там его уже должна была ожидать Лариса с минимумом пока необходимых вещей… и пытался понять, что сейчас чувствует.

Гарантированно налаженное в будущем обеспечение завтраками, обедами и ужинами вдохновляло не особо – еще до знакомства с Ларой он неплохо прокачал умения, касающиеся самообслуживания.

Хороший… нет – улетный секс подразумевался сам собой, но позже, ближе к ночи. А как быть сейчас? Вести себя, как ни в чем ни бывало? Будто и не было этого перерыва во времени и отношениях? Но он был!

И еще пара вещей…

В чем Лариса права - его жизненные цели были минимальными: вначале дорасти до уровня, когда готов и способен уже иметь семью… родить потом детей и вырастить их людьми. В том его понимании и его будущей женщине это должно быть по кайфу – обустраивать семейное гнездышко, возиться с малыми…

Но первостепенным было не просто обеспечить во всех отношениях всю эту замечательность. Главное - исключить происки судьбы, способные разворотить жизнь в хлам.

Батя с этой задачей не справился, мама умерла. А всего-то нужно было обратить внимание на ее состояние – все дела. Виктор серьезно настроен был сохранить то, что имел. А все, что толкало в обратный процесс, его сознание обесценивало и отторгало, как незначительные мелочи.

Чудит Лариса? Это не главное. Главное, что она жива, здорова и удобно устроена. Им устроена. И им же созданы все предпосылки для остального – того, что по плану, а мелочи не так важны. Есть вещи базовые и есть нюансы. Неприятные можно и потерпеть, сделав вид, что не заметил. Даже если не получается их понять. Он и терпел.

В тот раз не сложилось.

Сейчас второй заход. Они оба хотели этого и дали друг другу шанс. Вот только фишка в том, что он остался прежним, с теми же базовыми установками и понятием о счастье. И Лариса взрослая женщина, состоявшаяся… тоже, если и изменилась в чем-то, то мало. Просто не могла за такое короткое время.

Нет – бывает…

Батю вон пережевало и выплюнуло. После смерти мамы базовые установки оказались сбиты на хрен! Он заделался отпетым циником, атеистом и к жизни относился вообще без ожиданий. Но там трагедия! Она запросто может переродить человека. Здесь же…

По дороге Виктор купил букет. Вцепился в него…

Но на звонок никто не ответил, пришлось открывать дверь своим ключом. Ларисы в квартире не оказалось, а на кухонном столе его ждала записка:

«Витя, я не могу! Мы поспешили, наверное. Мне проще уйти сейчас. Давай еще подумаем. Я.»

Весело засвистев, Виктор разделся и пошел в душ – смывать трусливый пот. Он знал, что делать. Неспеша переоделся в домашку, поставил в воду букет и позвонил Ларисе.

- Лара! Мы мыслим в одном ключе.

- Это-таки и все, что у тебя есть для меня сказать? – невесело ответила та на еврейский манер.

- Ты сможешь взять недельку за свой счет или еще как-то там – отгулы, часть отпуска? Но только со следующего понедельника.

- Попробую. А зачем? – осторожно поинтересовалась она.

- Пока не готов ответить. Будет зависеть от того, получится у тебя или нет. Чем раньше решишь вопрос, тем лучше. Звони. Жду. И уже скучаю.

- Я… все равно не приеду сейчас, Витя.

- Я же сказал, что понимаю тебя! Жду звонка. И целую.

С отгулами получилось у обоих и пять рабочих плюс два выходных они провели в загородном клубе.

Небольшие шале располагались на берегу пруда и чуть глубже в лесу. Ребятам достался домик на берегу. Внутри было чисто, тепло и удобно, хотя и без особых изысков. Разве что одна стена – полностью стеклянная, смотрела на озеро и деревянный настил перед ним. Летом, наверное, здесь поставят шезлонги, а с крепких, устойчивых мостков можно будет нырять прямо в озеро. Сейчас же, весной, Виктор с Ларисой просто любовались серой или синей (зависело от облачности) поморщенной ветром водой и длинными березовыми ветками с нежно-зелеными почками. Делать это, нежась в постели, было необыкновенно приятно.

Питались в ресторане, не заморачиваясь на готовку. Вот он поразил. Переглянувшись, они улыбнулись друг другу – помпезность интерьера не створилась с простотой и даже аскетичностью оформления шале. Там – бело-коричневая гамма и простые прямые линии, здесь все лилово-белое и масса тканей в вычурных ламбрекенах и длинных скатертях с оборками. Салфетки в кольцах, чехлы с бантами на стульях, официантки в таких же фартучках… Но они смирились со всем этим уже вечером, когда заиграла музыка, а на танцпол вышел народ. Быстрые танцы, парные…но в основном медляки. Кто как при этом двигался, не имело значения. Люди здесь вообще мало смотрели по сторонам.

Дни были заполнены прогулками, в том числе велосипедными – вокруг озера параллельно пролегали две велодорожки. Еще клуб предоставлял различные спа-услуги, и Виктор тоже для смеха испробовал на себе травяные обертывания и массаж после них – понравилось. Пару раз посетили баню со скрабом из меда и пряностей, оговорив температурные нагрузки и заказав банщика. Возвращались оттуда неспеша, потрясенно делясь впечатлениями – тело чувствовалось легким, как воздушный шарик и дышало всеми порами. Дошли, разделись… упали и уснули до утра, с трудом заставив себя встать на завтрак.

Пешие прогулки по дорожкам в просыпающемся после зимы лесу были обязательны – после каждого приема пищи они делали большой круг. Шли, держась за руки и в основном молча. Слушали, смотрели, дышали. Заходили в домик… а там уже под настроение. Временем можно было распоряжаться по своему усмотрению. Ожидаемо много его уходило на секс и к концу недели оба немного успокоились в этом плане. Он перестал напоминать боевые схватки и стал неспешным, «с чувством, толком и расстановкой».

- А летом здесь земляника и черника… я видела кустики. А чуть позже – грибы. Сейчас только березовых почек можно набрать… давай? Завтра… - лениво прикрыв веки, говорила Лариса, лежа на мужской груди в просторном джакузи. Виктор согласно мычал в ответ, почти засыпая вместе с ней и буквально растворяясь в теплой ароматной воде после насыщенного событиями и нагрузками дня…

В город возвращались зная, что в доме – шаром покати. Вместе завалились в магазин, советуясь, что приготовить, вместе выбирали продукты, потом готовили – тоже вместе.

- Ты и сам хорошо умеешь, - заметила Лариса, - что хочешь на завтрак?

- На завтрак я обычно ел кофе… - прозвучало чуть напряженно.

Женщина медленно обернулась – Виктор сидел за столом и смотрел на нее очень серьезно. Она и сама чувствовала, что пришла пора поговорить.

- Ленился? Для себя я тоже редко готовлю.

- Жрать мужик никогда не ленится. Нет… депрессняк, наверное. Что за зверь он такой, Лара, что здорового мужика валит? Не заумствуя, простыми словами?

- Декомпенсированное клиническое состояние, когда гормоны радости то ли не выделяются, то ли организм их не видит по какой-то причине. И все его силы уходят на борьбу с… желанием умереть.

- Ну, у меня было не так запущено, - понятливо кмвнул Тур.

Лариса присела рядом, прильнула к нему и притихла. На газу булькала подлива в «бефстроганов», в гостиной тихо играла музыка…

- Прости, Витя. Наделала я…

- Не только ты. Я на эту тему много думал. И вот что… в общем, - тяжело вздохнул он, - я тебя не видел, как личность.

- Сексуальный объект, самочка?

- Это само собой, - выдохнул Виктор, тоже улыбаясь: - Я о том, что ты была частью модели правильной семьи. Должна была быть… Такой, как мама или Саша – прости, что вспоминаю сейчас. Мне нужна была женщина, которую я стал бы защищать и опекать. Конкурент в отношениях нужен не был. И я немного растерялся, наверное - ты не воспринималась, как предмет опеки. Наоборот… вертела мной, я просто не успевал нормально реагировать. Но это тогда… сейчас я чувствую тебя иначе.

- Потому что так и есть – тогда я воевала. Обижалась и злилась. А выплеснуть злость, что может и вылилось бы в такой вот разговор, опасалась - всегда помнила, что причиной сердечного приступа у тебя стала не физическая, а психологическая нагрузка. Поэтому и способ… манипуляции был выбран такой…

- Тихой сапой? – хмыкнул Виктор, - может не стоит уже об этом?

- Да с чего? Это замалчивать нельзя, обговаривать все до мелочи – нужно. Что касается опеки, то все так - без тебя я стала неблагополучной и неправильно устроенной… самый тот я сейчас объект, Витя. Без тебя мне было плохо. С тобой хорошо и надежно. По-настоящему я оценила тебя только когда осталась одна. Вообще странно, что ты так долго оставался бесхозным. Хороших мужиков, говорят, разбирают еще щенками? Тогда я даже благодарна Саше – из-за нее же ты не рассматривал женщин в плане брака?

- Да я и ее не рассматривал, если честно – там сплошные помехи были и сложности. А когда решился, было поздно. Но мы не туда свернули, сейчас - о нас. Что будет дальше?

- Будем пытаться? Спасибо за эту неделю, сейчас уже все как-то иначе… Тогда я вошла, сумку бросила, а в ней кружева, духи, опять кружева… Поняла, что не смогу, как раньше. А как иначе – не представляла. Казалось все, что ни сделай... да еще в тех же декорациях.

- Сам такой, - проворчал Виктор, - шел с букетом, чтобы от тебя за ним спрятаться. Такое же состояние. Но не сейчас. Помочь тебе с вещами?

- Не нужно. Постепенно… пока нет бэби, мы остаемся внутренне свободны в своих решениях.

- А его нет. Это ничего… нормально вообще?

- Пока да. Но трудности запросто могут… сейчас норма скорее они, чем благополучная беременность и роды. Но я здорова, ты здоров – будем надеяться. А до тех пор притираемся. И еще, Витя… давай ты будешь брать меня в свои поездки? Не только к Антону с Надей, а во все.

- Там тяготы и лишения - в буквальном смысле. Мало того, что люди бывают разные... туалет всегда на улице, помыться негде. Ем что придется, в сухомятку. Пару раз в машине ночевал. Зачем тебе?

- Не хочу одна… Ночевать в машине – вообще не проблема, у тебя там все раскладывается. Можно даже постель брать. Еду готовить тоже – как на пикнике… просто подойти к этому продуманно. Даже омлет можно наколотить заранее и жарить на сковороде на портативной газовой плитке. Подумай... А сейчас вставай, доставай тарелки, режь хлеб – мясо готово, пюрешка тоже. Я заправлю салат… И покажи мне, наконец, фото этого мужчины – Ильи. Два глаза хорошо, а четыре – еще лучше. Согласен?

- Покажу, ладно. Может по бокальчику… хотя бы сухаря? – оглядел Виктор аппетитный стол.

- Нет уж! Бэби так бэби, а нет так нет.

- Тогда бэби, - кивнул Тур и, отложив хлебный нож, обнял и медленно, вкусно поцеловал свою женщину. Она жалась к нему, ластилась и то самое – исконное мужское даже не просилось, а буквально рвалось из него наружу: согреть, защитить, ну и прочая-прочая… улыбался он в Ларкину макушку. Что будет дальше, справятся они или нет – неизвестно, думать об этом и сомневаться не хотелось - слишком хорошо было сейчас.

После еды они посмотрели немногие фото Ильи, которые сохранились у Виктора в смартфоне. Сбросили их на комп – там рассматривать было удобнее.

- Астенический тип сложения при типичных для наших мест чертах - широком лице, круглой голове… В прошлом, я имею в виду типичных – сейчас браки практически все регионально… если не расово смешанные. Немного несуразный парень, но в принципе симпатичный. Ему чуть вес набрать бы, осанку выправить, подкачаться. А девушка возле него – Саша?..

- Да. Ты... намного красивее, - неловко попытался заполнить затянувшееся молчание Виктор.

- Когда это решало или мешало? Люди вообще воспринимают внешность относительно - скажем так, – внимательно рассматривала Лариса фото, - я не самый хороший физиономист, даже возраст плохо угадываю. Но она выглядит более… личностью. И разрез глаз интересный - трогательный, - оторвалась она наконец от монитора, взглянув на Виктора.

- Есть такое - как у кота… - кивнул он.

- … из «Шрека». Любопытно, а это смешение кого и с кем? Восток-не восток… Очень индивидуально смотрится.

- Да кто ж его знает? Мать у нее типичная вологжанка, отца правда не видел – не скажу…

Вечер закончился тихо и очень мирно. Завтра нужно было рано вставать и они быстро уснули. Ночью пару раз Виктор искал в постели и притягивал Ларису ближе к себе. Сделав это, сразу успокаивался и опять засыпал…

Так-то сидеть дома было удобно, а вместе с Вовкой даже приятно – к двум годам он заговорил и сразу короткими фразами, чисто. Я понимала, что во многом это мое достижение. Но и к деткам он тянулся, я же со временем стала томиться бездельем, несмотря на все занятия, которые себе устроила. Но работу я любила больше бассейна и конных прогулок. И даже больше занятий экстремальной ездой. По сути, я занималась через работу медитацией. Воспринимала, как творчество, а мне за это еще и платили.

О поисках Ильи ничего так и не было слышно, и я задала вопрос опять. Терпеливый раньше и тактичный Фаттахов ответил на вопрос коротко и даже резко:

- Есть такое правило: работает - не трогай. Система работает, Саша.

Я и сама не знала, чего жду. Действительно… что Илью где-то удерживают против воли и его освободят товарищи в погонах? Или что найдут его тело и мне будет куда принести цветы?

Живых ожидают иначе. Я с ума сошла бы… Выводы следствия годы, что прошли после этого, только подтвердили. Наверное, мне все-таки нужна была определенность. Чтобы знать, что сказать ребенку, когда спросит о папе. И чтобы самой… даже не иметь моральное право строить личные планы - нет. Дальше планов на будущее Вовки у меня просто не хватало фантазии. Всё цеплялось за это, как и я цеплялась за своего ребенка с самого его рождения.

А личная жизнь?.. В том числе – половая? На эту тему был разговор с гинекологом. Я перекупалась летом, настыла – боли в правом боку возникли из-за воспаления яичника. Я пролечилась, но вскоре все повторилось, стоило только хорошенько промерзнуть ногам. Боль не была острой, но практически постоянной и я опять пошла к врачу.

Почему-то она уже видела не просто отдельные причины для болезни, но целый комплекс проблем. И вынужденное воздержание до кучи.

- Сейчас вылечимся и сразу беременейте - пока острое не перешло в хроническое. Дальше я ничего вам не гарантирую – репродуктивная система пошла в разнос.

- Опять скажете - недотрах всему виной, Людмила Игоревна? – деловито уточнила я, скрывая улыбку. Рожать? От кого, извините? Да и Вовки мне вполне хватало, о других детях вообще не задумывалась.

- Имеется целый ряд причин не игнорировать секс. В том числе - с его помощью отлично разгоняются застойные явления в области малого таза, предшествующие воспалительным процессам. Не прописываю его вам, как ЗОЖ, но советую.

- У меня нет партнера, я уже объясняла…

- Не вижу причин, - окинула меня взглядом врач, - проблема скорее психологическая, а это к другим специалистам. Тем более, что полезный секс, это взаимность, а не физические упражнения. Разрешите себе отношения, Александра Ивановна, тем более что с либидо у вас порядок, раз уж приходится прибегать к мастурбации.

- Да вы просто беспощадны в своей прямоте, доктор! - нечаянно метнулась я взглядом к незнакомой медсестре, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

- Так… вот рецепт и направление на физио… - дальше разговор вошел в нормальное русло и я выдохнула.

Хамство, не хамство? Нет... оскорбленной я себя не чувствовала. Скорее непонятой.

И в отличие от врача, проблемы здесь не видела.

С сексом у меня вообще не было связано горячих воспоминаний, потому может на него и не тянуло. Сейчас, повзрослев, я даже причину понимала – недостаток опыта у нас обоих. Илья знал чуть больше – мальчики чаще обсуждают это дело, я – только то, что первый раз всегда больно. Так и было. Особой радости и потом не получилось – короткая вспышка удовольствия, ради которой каторжно трудилась в основном тоже я, почти не стоила затраченных усилий.

А сейчас я даже о своей потребности долгое время не догадывалась, хотя раздражительность, быстрая утомляемость и тяжесть внизу живота должны были насторожить. И насторожили, но причину я поняла гораздо позже, когда соотнесла эти «приступы» с определенными событиями.

Хорошо прижало, к примеру, когда мерзавец Матвей сжал всей пятерней попку Полины, всасывая ее рот под крики «горько». А мерзавец он потому, что… просто мерзавец. Я видела в его отношении к ней только это. Конечно, что-то для меня осталось за кадром… но зачем тогда устраивать перед всеми нами этот театр абсурда? Зачем эти бои без правил и с кем? С девочкой. Правда, она отвечала в том же ключе, но начинал-то, цепляя ее, всегда он? Известие, что они женятся, не только на мою голову кирпичом бухнулась – все офигели. Потом я нечаянно подслушала… да Мот особо и не понижал громкость и то ли нервно, то ли торжествующе улыбаясь, доносил до нашего Влада:

- Засейвился я, представляешь? Засейвился нах!

Выводы сделала уже сама - что непонятного в том, что он «сохранился»? Так или иначе продублировал, сделал копию ценной информации? Генной в этом случае. Полина получается беременна, между ними все-таки – было. Тогда тем более…

Я не понимала ни таких отношений, ни самого мерзавца. Но его пальцы на Полиной попе прочувствовала - буквально.

Свадьба была скромной, всего на полтора десятка человек, и мы с двухлетним тогда Вовкой были в числе приглашенных. Хорошо – всего-то нужно было спуститься на первый этаж с нашего второго. Гуляли весело, натанцевались до отпадающих ног, наелись… Я ушла раньше из-за Вовки, но то, что успела почувствовать, когда Мот бесстыдно распускал руки, поняла правильно - как возбуждение в связи с этим, а значит потребность.

Дальше – больше…

Я стала вспоминать и анализировать. Почему раньше такого не случилось? Авторитетные источники из интернета сообщали, что так бывает. Рабочая суета, оказывается, выхолащивает либидо, вся энергия уходит на достижения в какого-то рода деятельности. Здесь все створилось. И то, что после родов эта штука может долгое время спать в женщине – тоже. А в процессе кормления еще и способность забеременеть под вопросом – все так.

«Не так» было то, что в конце концов либидо это проснулось. Элементарный совет, как с ним бороться, я получила от врача. Доктор Людмила была лет на десять старше и прямой в своих высказываниях, как лыжная палка. Общаясь с ней при медсестре, я чувствовала иногда настоящий «испанский» стыд. Понимая при этом, что с ней-то как раз все в порядке и это я наивна и зажата до предела. Тянуло поговорить с ней подробнее. Так бы и сделала, но медсестры при ней слишком часто менялись – я постеснялась.

И ожидаемо полезла в интернет. Порносайт помог, надолго отбив любое желание известного плана: знать об этом больше, уметь в перспективе, а уж немедленно практиковать – тем более. А тот факт, что я там вынужденно отметилась, просто убивал...

Я отлично помнила, что каждый наш шаг в мировой сети фиксируется. Будет ли когда-то кем-то эта информация востребована – не факт. Но если вдруг возникнет такое желание, кроме параметров моего здоровья (сейчас даже карточки в поликлинике электронные), предпочтений в еде – заказы через интернет… выбора фильмов и прочих интересов, информации о доходах, семейном статусе, дружеских контактах… В общем, кроме всего этого, кто-то будет знать еще и то, что я посещаю известные сайты. Было неприятно, что засветилась, а еще в чем-то будто уронила себя. Глупо так рассуждать, но тошно мне точно было. И от увиденного в том числе.

Сайты сексологов я отмела по той же причине. Мне бы подругу тогда – грамотную, опытную, раскрепощенную! Но Полю я продолжала воспринимать, как жертву Мота, а их брак, как недоразумение, да и светить своей половой безграмотностью перед девочкой младше на десять лет было стыдно.

Анна Валерьевна тоже не могла мне помочь. Может я и решилась бы задать ей самые простые вопросы, но не стала - она тихо развелась с мужем. Как раз тем летом, когда я только ушла в декретный отпуск, получила права, купила машину и уехала на все лето к маме. Раньше - может быть, но потом Анне явно было не до консультаций интимного плана.

Причин никто не знал, но руководство центра в то время тоже поменялось. Никто не комментировал развод… вот что странно. А Иван так и вообще - тяжело молчал, стоило Анне зайти к нам или вспоминали ее вдруг… будто возводил между собой и остальными невидимую стену.

Из чего я и сделала вывод, что дело в измене. Когда-то Ваня едва не поехал крышей на этой почве, и сама тема по этой причине была одним из табу в нашем коллективе, как и пользование парфюмом, к примеру.

Мужа Анны я видела – чем-то он похож был на Фаттахова, хотя кровными родственниками они не были. Тот же тип внешности? Оба сухощавые, крепкие, с упругой походкой и идеальной выправкой, мужчины могли быть как спортсменами, так и военными. Потом оказалось, что то и другое – и служили, и спортом увлекались. Оба черноволосые и черноглазые. Но муж Анны выглядел ярче и таким… волевичком – жестко сжатые губы и брови тоже… широкого, упрямого рисунка.

А еще и воспринимаются люди разными людьми по-разному – тот же Матвей. Я его тихо терпеть не могла, остальные относились нормально. Так и Фаттахова я видела и мягче, и приятнее, и симпатичнее мужа Анны. Второй мой по счету «приступ», кстати, был связан с ним…

Фаттахов нравился мне сразу – помог еще когда мы с Вовкой жили в гостинице. Сухо держался и отстраненно, но действительно очень помог пару раз, когда я совсем растерялась и почти опустила руки. Уже тогда я, если и не чувствовала безоговорочную симпатию, то уже понимала – этот не обидит. И не ошиблась.

После ресторана стала воспринимать его немного иначе, но это всегда так при более близком знакомстве. Симпатичный, уверенный в себе мужчина с теплой и очень красивой, как оказалось улыбкой - когда она не формальна и скупа. Нравился, конечно, а как иначе? У меня были глаза, и они видели. Но и Славу-адъютанта я видела, а он был интереснее Фаттахова внешне. А уж наш Юра! Это просто сразу и без ума влюбиться… если ставить во главу всего внешность.

Она не имела значения вообще. Почти вообще… не отталкивает – уже хорошо, дальше узнавай самого человека.

Но я не готова была узнавать. И даже самого лучшего в мире мужчину рядом с собой не видела. Илью – да. Но его я знала почти двадцать лет. Я доверяла ему полностью. Знала, чего ждать от него и что я могу позволить себе рядом с ним. Он был той самой стеной, а я – за ней. Я очень сильно тосковала, мне очень не хватало его. Чтобы обнять, уютно прислониться, притихнуть рядом, всей кожей и нервами транслируя благодарность и нежность. Эмоции…

Теперь порой казалось, что Вовка дал мне намного больше, чем я потеряла. Любовью к своему ребенку я будто закрыла дыру в душе.

И нерастраченные эмоции тоже щедро выплескивала на Вовку. Получала их от него. Мой сын рос очень ласковым ребенком, и я не видела в этом ничего плохого, хотя меня мама в детстве хорошо так окорачивала… Маленькой я любила целовать ее в щеки, могла делать это бесконечно, а еще ходить за ней хвостиком или висеть обезьянкой. Нуждалась в этом, наверное? Маленькие дети ничего не делают специально – они просто живут.

Но маме было некогда, действительно некогда – позже я это поняла. И она отучила меня от телячьих нежностей. Как именно, уже не помню, но зналось как-то – надоедать маме нельзя.

А дальше, лет в пять-шесть, и самой уже не хотелось - тут не нарваться бы на крапиву. А я нарывалась. Чаще всего нечаянно, просто потому что энергия била ключом, но иногда и сознательно, отлично зная, что дальше может последовать расплата. И она следовала. На уговоры, объяснения и прочие щадящие методы воспитания у мамы тоже времени не было – работа, хозяйство, дом… Так что нежностями я разбалована не была – и мамой, и отцом тоже. Илья позволял мне все – висеть на себе, липнуть, целовать, когда захочу… Сейчас я позволяла это Вовке. Он щебетал «мамочка», благодарил меня поцелуями, любил обниматься и класть головку мне на плечо, чтобы я его носила… Я нежничала в ответ.

То есть… эмоции мне было на кого выплеснуть.

Секс, который доктор прописал?

Тот самый застой в органах малого таза отлично снимался и без мужской помощи. Даже секс не всегда так работает - не закончившись разрядкой, мог и вред нанести вместо пользы. Не совсем и темный я человек – такие вещи знала.

И о чем вообще физическая близость, если она продолжается минуты?! Не о чувствах точно. Физиология и только. Важнее то, что происходит между людьми часы, дни, недели, месяцы и годы - общение, отношение друг к другу, забота…

А когда человека любишь, качество секса вообще не играет особой роли. Ощущение единения, близости, доверия абсолютного и безусловного важнее в разы. Не каждый раз получая с Илюшей свой оргазм, разочарования я не испытывала и использованной себя не чувствовала.

И сейчас тоже без отношений, которые не физподготовка, а взаимность, вполне обходилась.

Отношения - это значит подпустить человека к себе очень близко, а он потом возьмет и сольется, как Алексей, непонятно с какой целью рыскавший возле нас столько времени. Да ну - на фиг! Я давно привыкла спать одна, эмоции получала от сына и сама стала для него стеной, заботясь и обеспечивая всем необходимым.

Предложение Фаттахова ответить на тот поход в ресторан по принципу «алаверды» я поняла, как желание продолжить дружеские встречи. Но он нравился мне, а я у него точно была на особом счету. По какой причине, даже не так важно – может из-за Вовки. Они прекрасно общались и играли вместе. Ну любит человек детей, а Вовку не любить просто невозможно! Так что не Фаттахов - слабину запросто могла дать я, а потом страдать из-за этого. И даже признаки уже были – как и во времена Алексея, я стала рассматривать себя в зеркале. И ничего нового там не увидела.

Хотелось исключить из своей жизни опасное и ненужное, а для этого просто нужно отбить у человека охотку. Отказать в безобидных в общем-то вещах, прямо глядя в улыбающиеся глаза, оказалось невозможно. Да и чревато это – обижать начальство. Значит, другие методы…

Потому и такое «алаверды»: парк, пруд с лебедями, велосипеды в ассортименте. Для меня - с корзинкой, чтобы усадить в нее малыша. Потом детское кафе с игровой комнатой и конкурсами.

Не ах – понятно. Но он должен понять - все мои желания и фантазии завязаны на Вовку. Свои личные вообще еще не успели «окуклиться» - только намеченные с его же подачи.

Но отдыхали мы на удивление неплохо – Вовка, я, шеф и Анна с младшей своей Алсу. Он же сам предложил взять с собой кого-то еще? Я решила, что лучший вариант – Анна, тогда его день будет не так уж и испорчен.

- Не сильно я разочаровала вас, Сергей Константинович? – осторожно спросила я уже по дороге домой, - были и другие мысли, но опять грузить кого-то, оставляя с Вовкой, мне уже неловко.

- Все хорошо, Саша, кроме одного… мне казалось все слышат, как мой желудок орет, перекрывая музыку.

- Меню совсем детское? – отвернулась я, широко улыбаясь. И не страшно! Не может быть, чтобы у него дома совсем не было еды. У меня она была, но продолжать мысль я не стала.

Может я и ошибалась, затевая все это, но ошибки, это только часть нашего пути. Бывает.

Я и машину выбрала без Фаттахова, хотя раньше собиралась просить о помощи его. Помог с покупкой и оформлением Ваня – понимал в этом. А выбрал желтенький, похожий на цыпленка «Смарт» Вовка – прыгал возле него, широко расставляя ноги, как медвежонок. Хохотал, хлопая в ладошки и глядя на меня. И я смеялась. И даже Ваня.

- Ну… первая машина, как первая женщина – не всегда удачно, но всегда незабываемо, - подвел он итог счастливого во всех отношениях дня.

Машинка цвета яичного желтка встала на стоянку у дома, будто здесь и была.

Пускай она и смотрелась игрушечной – я не собиралась бить скоростные рекорды. У инструктора на автодроме, правда, глаза на лоб полезли… Так это его работа – учить безопасному вождению водителя любого легкового автомобиля. Что я до него и донесла.

С Фаттаховым до моего с Вовкой отъезда мы почти не виделись – и он, и я были очень заняты. Он - продвижением моего проекта, я – курсами, правами, машиной и Вовкой.

На Вологодчину мы выехали в начале июня по хорошей погоде. Машина была не для трассы – да, но мы и не спешили. Зато сколько счастья другим водителям – такая тема для разговоров… На трассе баба на Смарте.

Ночевали в удобной придорожной гостинице на полдороге к месту. Добрались нормально, но там уже пришлось повоевать с мамой. Устроив нас и наигравшись с внуком, она принялась меня инструктировать и воспитывать в том духе, что…

- Серьезным бы делом занялась…

- Я пытаюсь, мам.

- И чего добилась? Думаешь до старости будешь по мужикам, как по клюкве топтаться?

- Я всего постепенно добиваюсь, - уступчиво доводила я до нее, что в советах такого плана не нуждаюсь, - нахрапом не всегда и хорошо. Вот мы с Вовкой пошли разведать возможность учиться верховой езде при президентской конюшне…

- У него и конюшня есть? – отвлеклась мама.

- Полк его, а значит и конюшня при полке – тоже его.

- Узнали?

- Подошли к воротам, а оттуда: - «Кудабля?! Куда, олух - я тебя спрашиваю?!». И мы тихо ушли. Там обучают езде в своей, неповторимой манере, - хихикнула я, - пришлось искать конный клуб в другом месте, благо теперь есть машина. Нашли, записались на осень. Все постепенно… но я добилась.

- Зубы заговариваешь? Что за шлея опять попала? – вырвалось у мамы с досадой, - Илью-то так и не нашли…

- Что за шлея – не в курсе. Но всё вокруг оцифровано, мам. Если он просто мелькнет где-то, это сразу узнают… а давай! Мы с Вовой покажем тебе самый-самый любимый наш клип с песней? Вовка! Призрачный мир! – позвала я мелкого. И он сразу принесся, влез ко мне на руки. Как всегда, пах вкусно и сладко – молоком, сливочными печеньками.

Потом мы сделали звук 100% и смотрели в планшете изумительный по красоте клип – с бегущим куда-то звездным ночным небом и сполохами северного сияния, когда небо постепенно становится ярче зеленой травы. Олег Анофриев пел о том, как призрачно все…

Вовка замер, распахнув глаза и открыв рот – как всегда. И зеленые сполохи с экрана отражались в его зрачках. Мама тихо плакала, я тоже… душа наизнанку!

И на этом все. Она больше не возвращалась к теме воспитания меня и пропажи Ильи. Не стоило делать это, особенно второе – мне все еще было больно.

То лето удалось. Вовка вытянулся и внятно говорить принялся уже тогда – у бабушки. И деда. На удивление и к огромному моему облегчению, мама больше не звала дядь Ваню Ванькой. Меня всегда огорчало такое отношение к отчиму. Но слышать она ничего не хотела. А теперь вот – Ваня…

Возвращались в Купавну в конце августа. Добрались нормально, отдохнули вечер и ночь, а утром в дверь к нам тихонько постучались. Уже проснувшийся Вовка потащил меня к двери. И рванул навстречу Фаттахову через порог, а тот привычно подхватил его на руки. Но выражение его лица… оно мне не нравилось. Совсем.

- Что?..

- Дай хоть войду, Саша, - кажется я знала, что именно он оттягивал, покружив мелкого, медленно разуваясь потом…

- Нужно, чтобы у Вовы взяли образец ДНК, Саш.

Кухня тихо поплыла перед глазами… Он успел подхватить меня подмышки и усадить на диванчик, набрал воды в чашку.

- Как-то… полегче бы, Сергей Конст…

- Сергей! Просто Сергей, не тяни ты пожалуйста.

- Ну Сергей. Где и когда? А когда… станет известно? И… - кружилась абсолютно пустая голова, - с-сообщать его родителям…

- Не факт, что это Илья. Не спеши с выводами. Просто сроки совпадают, место тоже…

- У-у-у… сцепив зубы, тихо и отчаянно завыла я. Совсем забыв о Вовке. Сейчас и здесь – рядом со мной, было только мое горе. Огромное, страшное!

- Сашенька, ну нельзя же так – глупо, в конце концов! – злился, наверное, мужчина.

И я как-то собралась, согласно кивнула - глупо, да. И стыдно. Просто плакать еще ладно, но вот так противно – с вытьем и соплями… Задавила это в себе – уже почти привычно. Сидела потом, а он делал чай.

На следующий день шеф отвез нас в Купавну в отделение госпиталя, чтобы сдать ДНК. Это оказалось просто и не больно – не кровь и не кожа. По дороге обратно завез нас в кафе. Я уже соображала, но как-то нервно. Теперь к голове чувство такое – подключился таймер. Нужно было дождаться ответа.

На ночь Вовку уложила спать рядом с собой - цеплялась, как за якорь. Утром из зеркала на меня смотрело непонятно что – все та же деревня на выезде, которая неистребима. Опухшая физиономия, волосы хвостиком – чтобы не сыпались в кашу…

И опять стук в дверь.

Он будто забыл о существовании звонка. И пришел на этот раз с цветами.

- Саша, разреши мне ухаживать за тобой. С самыми серьезными намерениями. Я не буду спешить – обещаю. И у тебя будет…

- Нет, Сергей Константинович, - всучила я букет обратно и двумя руками толкнула вместе с Фаттаховым за дверь, сминая цветы.

- У меня уже есть… Вовка.

Вот что он сделал правильно, это сразу ушел - без пререканий. Выбрал тоже время…

А еще у него была женщина. Я за ним не следила и специально сплетни не собирала. Но Полинка очень непосредственный и можно сказать – болтливый человек. На свой манер болтливой – беззлобно. Ну и проскочила информация.

Задолго до вот этого всего я уже знала, что женщина у шефа есть. Это было нормально и ожидаемо. Странно бы, если – наоборот. Тогда она была или и сейчас есть… особого значения уже не имело. Скорее там пауза, раз уж он приходил сюда.

Просто совпало все и так неудачно! А я ушла от сложностей, к которым не была готова – прошлые бы свои пережить. И лучше бы я ушла от них красиво, но... как уж вышло. Еще и халатик был криво застегнут. Это я обнаружила уже потом.

А дальше все у меня проходило очень по-женски. Я и жалела, и уважала себя за правильно принятое решение. Строила разумные планы на будущие и сразу же пыталась вспомнить выражение его лица, понять его. И не получалось - я слишком плохо... только поверхностно знала этого человека.

А ночью надуманный и против воли нафантазированный, случился второй «приступ» - женского одиночества, наверное. Я хотела чего-то, тянулась… но не могла.

*** Эх, жаль – не получается сбросить ссылку. Изумительный по красоте клип, рекомендую. Наберите в поисковике «Призрачно все…» И картинка звездного неба – это он.

Сергей Фаттахов знавал в своей жизни коллекционеров. Настоящих, страстных. Владеть вещами уникальными и редкими по определению приятно, но впереди, как правило, всегда маячит цель более высокая, практически недосягаемая. Кому-то везет до нее дотянуться и тогда всё остальное становится мелким и ненужным. Коллекции продают, а ту самую вещь иногда даже завещают положить в свою могилу.

Такая вот странная аналогия – с дотянувшимся наконец до своей звезды коллекционером, пришла ему в голову, когда, аккуратно засунув сломанный букет в урну, он тяжело присел на лавочку у Сашиного подъезда.

Аналогия странная потому, что женщин он не коллекционировал, предпочитая связи постоянные. Да и было их за все время немного - можно пересчитать по пальцам двух рук. А было бы еще меньше, но его бросали. Не он расставался, а с ним. Причины объясняли по-разному, но смысл один – устали ждать большего, а еще – он не умеет любить.

Он соглашался. Нет, так нет. Если это продуманное, выстраданное, можно сказать, решение, то что тут скажешь? А если шантаж, тем более лучше разойтись. Тем более что, по аналогии с коллекционированием, высшей цели он так и не достиг, украшения своей «коллекции», на котором и остановился бы, так и не нашел.

И дело не в претензиях к женской внешности или недостатке химии – бывало, что подсаживался именно на великолепный секс. Но это просто жажда удовольствия, ради нее не отказываются от свободы, которая далась не так просто. Скорее, никто не заинтересовал его всерьез, всё было предсказуемо и понятно – нравилось, но не цепляло.

А Саша Маклакова цапнула.

И внешность ее бросалась в глаза, заставляя с интересом присматриваться раз за разом – редкий, экзотичный разрез глаз, брови трогательным домиком. Казалось бы, тот самый тип, молчаливо взывающий о защите и мужском покровительстве. И с остальным был порядок - худенькая, но не плоская… Фаттахов старался смотреть ей в глаза, чтобы не оскорбить взглядом – грудь кормящей матери, это святое.

То есть, на первый взгляд, все с ней было ясно – нежный цветок, но на второй возникала куча вопросов…

Если не привлекать штампы типа гнущегося, но не ломающегося клинка, то можно сказать, что своим поведением она напоминала стойкого муравьишку. Он тащит на себе груз вдвое, а то и втрое больше собственного веса и считает, что ему безумно повезло – вон же какой трофей на спине! И радуется этому, да так, что просто от счастья светится. А еще этот муравей свято верит в лучшее и в людей тоже верит, считая, что ему безумно с ними везет – не затоптали же насмерть. И в лебединую верность верит. И дорогу прямую, правильную знает, вот и прет до своего муравейника исключительно по ней. И в сказки верит… чего стоит одна только идея воспитания вражеского ИИ? Вторжение в него именно с целью воспитания, а не уничтожения. Красиво это, конечно и правильно, но реалии же!

Маленький муравей-гуманист, сказочник просто…

Ее почти детские понятия о правильном и неправильном трогали, конечно, но и настораживали.

Поэтому и хотелось перед тем, как впрячься в роль наставника-покровителя, как он и понимал свою роль начальника… вначале он хотел понять эту девочку-маму. Тем более, что ее настойчиво сватали ему, как очередную проблемную подчиненную. Айрат знал эту его внутреннюю потребность – опекать и заботиться обо всех, к кому чувствует причастность. Поэтому и в центр свой его пригласил, решив таким образом одну из проблем. Вот и Сашина работа его заинтересовала, а значит - работай, Сергей! А то, что творится в голове у этого чуда чудного, невидали провинциальной - твоя теперь проблема.

На удивление, работать с Сашей, узнавая ее в процессе, оказалось еще и приятно. Все открытия, которые он сделал, были исключительно приятными. И даже просто смотреть на нее было приятно, особенно когда она занималась своим Вовкой.

Она внутренне светилась, когда просто смотрела на него. Печально-трогательное выражение лица сразу преображалось в почти невыносимо-ласковое. Резковатый голос становился мягким и воркующим. Иногда, когда она не успевала перестроиться, это воркование доставалось еще кому-то… может поэтому все остальные и приняли Сашу сразу - во многом благодаря Вовке. Любому понятно было – в этом ребенке вся ее жизнь. И это трогало, а лично ему внушало трепетное уважение к девочке-маме.

Девочке потому, что казалось - она так и не повзрослела к своим годам. Или взрослела исключительно в двух направлениях – развиваясь в профессиональном плане и развивая в себе материнские навыки и способности. В остальном же оставалась маленькой сказочницей.

Сам Сергей, наверное, не пережил и десятой доли испытаний, которые достались Саше. Какие-то трудности, конечно, были – как без них? Но на то он и мужик, чтобы преодолевать их. И он справлялся.

Саша тоже, хотя сильным мужиком не была.

А еще она была всем и всегда довольна, все ее устраивало, что могло быть как непритязательностью, так и глупостью.

Но и глупой она не была. Умненькая девочка и практичная – и программу создала востребованную и свои права на нее догадалась защитить. Потому что прямые конкуренты может и не решились бы на нехорошее, опасаясь разборок и судов, а вот государство было в своем праве. Ты гражданин, на тебе по любому - долг. И оплошай Саша... Каждый учится на своих ошибках – это жизнь. Способен выжить – борись за себя и то, что тебе дорого, нет - тони.

Саша и тут не оплошала.

И вот такие противоречия в одной и той же личности, когда сразу и слабость, и внутренняя сила… А, несмотря на пинки судьбы, еще и вера эта муравьиная во все хорошее и в людей… Отдельным плюсом шло искреннее желание помочь тому же государству.

И у Фаттахова сам собой включился комплекс наседки, как называла эту его особенность Аня.

Вначале он просто по привычке взял Сашу под крыло, почувствовав причастность к ее судьбе и ответственность – это было ни о чем, норма в его случае. А если бы не Вовка, может и не реагировал бы так на девочку, но удивительнее всего Саша выглядела именно в роли матери. А ее мальчишка рос в атмосфере такой любви, обожания и восхищения, что порой даже хотелось защитить его от всего этого. Потому что дальше жизнь обязательно покажет свои зубы, а он вот такой перед ней – улыбчивый, доверчивый и добрый. Маленький и беззащитный.

Когда на Сашином горизонте появился Алексей Воронин, что-то неприятно шевельнулось внутри. Ревности Сергей еще не знал, но на внутреннее противление соперничеству на его поле было очень похоже. Он давонул это в себе - получилось сравнительно легко.

И на этом все могло бы закончиться – получись что у Саши и Воронина. В чужие отношения Сергей зарекся лезть. Один раз влез уже… вернул называется мужа Анны в семью. Хорошо они тогда поговорили – двое мужчин.

А недавно выяснилось, что Айрат не выдержал и позже продолжил встречи с той женщиной и больше того – сейчас она ждала от него сына. Тогда Аня была не в курсе, но не сунься он в чужие отношения, и все обязательно вылезло бы наружу. Они развелись бы раньше. И Аня была бы моложе и стройнее – это после Алсу она сильно поправилась. У нее было бы больше шансов, а может и желания устроить потом свою личную жизнь. Но, с другой стороны, и Алсу тогда не было бы.

Как лучше поступить в таком случае? Сейчас Сергей знал – не лезть. И все будет так, как решат двое. Что касается роли мужчины… есть любовь и есть рассудок. И если он не побеждает… Да здравствует любовь?!

Вот только Аню жаль.

А Алексей Воронин в результате слился. Но не странная радость, которую ни с того, ни с сего Сергей почувствовал в связи с этим… его насторожило и заставило всерьез задуматься другое.

Месяцы он присматривался к этой девочке. Уже немного зная ее и все равно – все еще с недоверием. И с огромным желанием, чтобы Саша на самом деле оказалась именно такой, как он ее понимает. Плотского желания не было, но только до времени. И случайно коснувшись ее как-то, он вдруг замер от жгучего тянущего желания продолжить это ощущение, стать еще ближе.

Дальше - больше. Неспеша, постепенно...

А с некоторых пор Саша чувствовалась родным человеком, которого хочется обнять, не отпускать и присвоить. Только возможности такой нет. Однажды по этому поводу Сергей даже напился до состояния «пою песни», но от этого не полегчало и легкого решения не нашлось. И он опять замер в состоянии ожидания. Спешить точно не стоило. Нужно было думать.

Усилие воли, непроницаемое лицо… Это в юности можно сворачивать шею и глаза терять, пялясь на девчонок. Ему нельзя.

Для себя решил, что только – пока. Взял паузу, потому что, что ни сделай сейчас… так и эдак, с бубном перед ней или гуслями, результат будет один, так как у Саши - установка. Вряд ли она всерьез ждала мужа, но женой его себя все еще чувствовала. Как ни странно, Сергей понимал и принимал такую жизненную позицию. Скорее всего, и Воронин слился по той же причине - соперничество с покойником не имело смысла – тут без вариантов.

И Воронин сдался. Фаттахов же решил, что шанс у него есть. Просто нужно действовать и умно. Для начала впервые сам закрыл отношения с женщиной. Официально. Неважно, что пару месяцев до этого они и так не виделись – нужна была точка в отношениях и абсолютно свободные руки. Он поставил точку.

А дальше сделал все возможное и невозможное, чтобы выманить Сашу на чужое поле – ресторан в их случае. Это должно было дезориентировать и размыть границы дозволенного ею себе самой. И чем сильнее будет впечатление и даже шок, тем лучше результат.

Что-то получилось, что-то нет. Никогда он не прилагал столько усилий, чтобы даже не завоевать, а просто дать понять женщине, что заинтересован в ней. Делать это нужно было деликатно и ненавязчиво. Так, чтобы пока только заподозрила, стала привыкать к мысли…

Он чувствовал себя старым мудаком и мудрым змеем-искусителем одновременно - почти преступником. На его стороне был огромный жизненный опыт, а действия грамотно мотивированы - не затащить Сашу в койку, но дать им шанс узнать друг друга немного лучше, выяснить существует ли вообще возможность общего будущего? Любовь с его стороны? Да какая на фиг?.. Может ее и в природе не существует! Айрат точно любил когда-то Аню и что в результате?! Он же мог дать Саше с Вовкой гораздо больше, а главное – хотел этого.

Намерения у Сергея Фаттахова были чистыми и честными, но все равно... Он с его жизненным опытом и чистая девочка, мило верящая в людей и сказки! Мудак однозначно! А у Саши – ни шанса.

И эта девочка его сделала!

Вычислила? Сама предложила алаверды, будто бы не желая быть должной и делая тот самый шаг навстречу. Еще и вывернула все так, будто он вынудил ее и она обязана ему по закону вежливости... Обрадовала и разочаровала одновременно, показавшись более изощренной и выверенной, чем он предполагал.

А потом покатала его на велосипеде и накормила в детской столовой.

- Сергей Константинович? – послышался юный женский голосок.

И мужчина будто очнулся, оглянувшись – так и сидел все это время на лавочке у Сашиного подъезда.

- Здравствуй, Поля. Хорошо выглядишь… здоровой, – поднялся он, собираясь уходить.

- Вы были у Саши? – перевела Полина взгляд с него на букет в урне и обратно, - я видела ее машину – уже приехала? А ничего, что у вас женщина в Купавне?

- Поля-Поля… - болезненно скривился мужчина, - пора взрослеть, скоро мамой станешь, - и остановился, оглянувшись: - Кто-то еще знает о моей женщине.

- Конечно знают! А как вы хотели?

Кивнув, он спокойно прошел к дальнему входу и спустился в бункер. Весь этот день работал, а назавтра сорвался в Москву, с вечера договорившись о встрече.

Лев Геннадьевич Бут жил в Хамовниках рядом с музеем Пушкина. Увлечение Пушкиным и не так его творчеством, как загадками, связанными с этим человеком, и стало причиной, по которой старик выбрал место, где хотел поставить в своей жизни последнюю точку.

- Я счастливый человек - свободен в своих желаниях. Почти девяносто старику, а живу ой как интересно. Каждый день – праздник, иногда – открытие.

- Что еще натворил поэт, Лев Геннадьевич? – улыбался Сергей, с трудом удерживая в пальцах крохотную дужку. Лев же привычно придерживал кофейную чашечку на блюдце, поднимая ее ко рту буквально на несколько сантиметров. Сухие аристократичные пальцы не дрожали, взгляд был ясным и веселым. На данный момент.

- Развлекаетесь? – опасно дрогнула чашечка в руке Фаттахова, - у меня дома для этих целей поллитровая емкость с надписью «I love coffee». А вместо love сердечко. Так что там - Пушкин?

- Неверный вопрос – что натворил… Правильнее спросить – что сотворили с ним? Я не совсем верил, что человек может быть счастлив исключительно своим творчеством. И вот, кажется, убедился. Почти год в архивах и да - даты зачатия детей Натальи действительно совпадают с долгими отлучками ее мужа, а сыновья сплошь светловолосые богатыри с голубыми глазами чуть навыкате.

- Какой-то выбор у него обязательно был, он есть практически всегда, - подумав, кивнул гость.

- Я никого не осуждаю и тем более - не жалею, - кивнул в ответ Лев, отставляя чашечку из полупрозрачного фарфора.

Обстановка в просторной квартире современного дома скорее напоминала интерьер дворянской усадьбы начала девятнадцатого века. Сергею она всегда казалась душноватой. И даже прислуга у старика имелась. Хотя и не совсем прислуга. Интеллигентная пожилая женщина – крупнокостная, высокая, молча подошла и убрала со стола кофейный поднос.

- «Прежде она дарила доверие... только своей наперснице..»

- Именно. При Ангелине можно говорить обо всем. Ну… дань гостеприимству отдана, я внимательно вас слушаю.

- Хочу просить вас о вмешательстве. Разрешения брать не нужно – я больше не на оперативной работе. А тому, чем занят сейчас, это даже поможет. Мне нужна установка - на год. Я сорвался, Лев Геннадьевич, и на эмоциях сделал глупость. Последнее время всё как-то… многоходовки, интриги, размышления, мешающие работе.

И действительно…

Когда пришел запрос на материал для ДНК-теста, Фаттахов целый месяц тянул с этим – до приезда Саши с Вовкой из отпуска. По разным причинам тянул. В том числе из-за ее машинки. Смарт на трассе, это вообще нонсенс! Он ни разу в жизни не видел подобного. Но Саша за рулем после известия, что тело ее мужа найдено, это уже совсем другой уровень опасности.

Он поклялся себе, что это первый и последний раз, когда она села за руль этого убожества и выехала куда-нибудь, кроме магазина или своей конюшни. Знал бы – и в тот раз не выпустил!

А потом он неправильно сделал. Все-таки неправильно…

Но и так бывает. Бывает всяко: знаешь, как нужно, но не можешь себе позволить. Или не хочешь правильно, а так, как нужно тебе. Так бывает чаще всего. Ну и так, как сейчас – сомневаешься, но иначе просто не можешь.

И он пошел с цветами. Решил, что нужен, потому что тем вечером за шкирку вытаскивал себя из квартиры - видел, как ей тяжело и плохо. Полночи думал что и как скажет. Пусть знает, что не одна, что рядом есть человек, который и ей тоже не совсем безразличен.

Насколько все еще небезразличен Саше муж, он даже не представлял. Это он воспринял новость спокойно. Когда человека не знаешь, его смерть и не ранит.

- А я предупреждал вас, что эмоции не терпят узды. Что все равно они потребуют свой пик. Это любовь? – оживился старик.

- Ваш Пушкин не согласился бы с таким определением.

- Не нужно мыслить клише, уважаемый, - не согласился Лев, - каждый человек реагирует на это чувство согласно устройству своей личности.

- Разрешите поприсутствовать? И как же несовременно вы выражаетесь, Лев! Будто даже намеренно, - фыркнула, незаметно подойдя к мужчинам, его наперсница.

- Я не против – присутствуйте, - согласился Фаттахов. И подождав, пока женщина присядет, продолжил:

- Может посоветуете что-нибудь, как врач и женщина. Так вот - мне нужен год стабильности. Для этого необходима коррекция. Я уже творю глупости, а могу и совсем наломать дров. Сейчас расскажу обо всем подробно... Но вначале действительно хотелось бы попробовать выяснить природу того, что со мной делается. Вы профессионал, Лев Геннадьевич, помогите мне понять эту женщину. Может этого будет и достаточно? Окажется, что всё - просто любопытство? У меня здесь нарезка видео, где самые наглядные и любопытные моменты, характеризующие Сашу. Вот здесь психологический опрос…

- Допрос, - отрезал старик, - знаю я ваши опросы. Всё понимаю об уровне допуска и все-таки…

- Не об этом мы сейчас, - едва сдерживал досаду и нетерпение гость, - еще у меня есть съемки Саши в рабочей обстановке и на прогулке с сыном. Существуют несоответствия в поведении, но я даже не скажу в чем они… Разрешите? Я выведу изображение на большой экран, так будет удобнее.

А дальше они втроем смотрели «фильм» о Саше. И Вовке. Досмотрев весь материал, чуть помолчали. Потом Сергей рассказал историю пропажи Ильи и Сашиного появления в ФСО.

- Давайте теперь... Все мысли, как есть.

- Хорошо, - согласился старик, - девочка родом из-под Вологды, из глубинки – когда отвлекается, прорывается исконное, из детства. Вы тоже, наверное, заметили – она самую чуточку окает или задерживает дыхание перед некоторыми слогами. Все это только в моменты приятной расслабленности. Детство было для нее хорошим временем. Дальше о внешности… овал лица и рост соответствующие, а конституция у коренных жителей Вологодчины более крепкая. Разрез глаз европейский, хотя форма нестандартна – внешний угол зрительного органа находится намного ниже ровной глазной линии. При этом у человека всегда создается печальное выражение лица. И чем больше угол, тем сильнее такой визуальный эффект. Люди с этой формой глаз склонны заботиться о благе других больше, чем о себе. Их безмерная доброта может сыграть с ними злую шутку: придется бесконечно решать проблемы других людей, забывая о себе и своих интересах… из-за слабой воли?

- Исключено, - подал голос Фаттахов.

- Запишем в несоответствия, - покладисто кивнул старик, - дальше цвет…

- Серо-зеленый, - напомнил Сергей.

- Творческая личность… доброжелательность, пунктуальность, порядочность, честность – это серый цвет, зеленый вообще редкость. О нем не будем, как правило доминирующее влияние… скажем так, у того цвета, который преобладает, а это серый. Чистые цвета более говорящие… обладатели черных глаз, например - энергетически сильные люди, они обладают большой жизнестойкостью, инициативой и неспокойным характером. Черные глаза свидетельствуют о страстности человека и его любвеобилии. Таких людей практически никакие преграды на пути к объекту обожания остановить не в состоянии. Хотя их одержимость может нести не только радость побед, но и горечь поспешных решений.

- О чем и речь…

- А девочка всеми силами стремится соответствовать ситуации, в которую попала. И своему... или навязанному ей представлению о том, как должно быть. Она очень старается – слишком силен упор на положительные черты характера. Простыми словами – совсем не позволяет себе расслабиться и сорваться в малейший негатив. Может только дома, когда одна.

- Неестественно себя ведет? Я не заметила.

- Иногда прорывается темперамент, выражаясь в чрезмерной любви к ребенку. Уверен – до всех этих событий она была очень живой и жизнерадостной девочкой. Не наигравшись юностью, она старательно играет роль взрослой женщины. Но все мы так или иначе - в роли. Простой пример: в офисе все стараются следовать принятым там нормам поведения. Холерики, сангвиники, меланхолики, флегматики – а правила одни для всех. Кто-то справляется лучше, кто-то хуже. Или вы, Сережа – в детстве старались во всем быть лучше братьев, боялись разочаровать собой родителей.

- Я знал, что неродной сын, это нормально. Вырос и понял, что боялся напрасно – меня любят разным и всяким.

- Но вы должны помнить то напряжение от постоянного контроля над собой. И Саша его чувствует. Зачем вы слушали всю эту ерунду о цвете глаз и их разрезе? – прищурился Лев.

- Мне приятно говорить о ней, я делал это с удовольствием.

- Не боитесь, что за этот год ее уведут?

- Не боюсь... насколько я ее знаю.

- Может стоило подождать результата экспертизы? И плясать уже от этого?

- Результат не имеет значения. Или Саше нужно будет время, чтобы погоревать… или она продолжит ждать мужа. А я сорвусь. Сорвусь обязательно.

- Накинетесь аки тигр? – усмехнулся дедок.

- Ну что вы? Это самая малая из проблем, но и сдыхать от спермотоксикоза тоже не вариант. Мне нужна женщина хотя бы изредка. Сейчас, в этом состоянии, я не смогу ее себе позволить. В остальном… Я или сломаю Сашу, или она станет меня ненавидеть. Включу не просто опеку, а жесткий контроль, потому что переживаю за них, даже не совсем то – это страх... Смарт на трассу не выйдет больше никогда – это уже так. Что еще – не знаю, но в стороне я больше не останусь, не смогу. Сейчас я только чувствую себя готовым вмешаться в ее жизнь, а если ничего не предпринять – сделаю это. Из самых лучших побуждений, для ее блага, но против воли. Вы правы – я так и не ослабил контроль над собой… это привычка, но потребности уже другие, и я стану добиваться их реализации, подключив все свои ресурсы.

- Считаете - нехорошо?

- Да что же тут... хорошего? – повесил голову Фаттахов.

- А если отпустить эмоции? - Ангелина…

- Сейчас они никому не упали… извините - мои эмоции. Терпение и выдержка нужны, а они трещит по швам. Отпугну. Так рисковать я не готов. Я даже не заметил, что Саша все еще в стрессе после вчерашнего известия. Должен был понять и не понял – хотя бы по криво застегнутому халатику.

- А к вмешательству такого рода готовы? – удивилась женщина.

- Я доверяю Льву Геннадьевичу. Однажды он уже помогал мне.

- После Турции, - задумчиво кивнул старик.

- А дальше что? – не понимала женщина, - другие же люди как-то справляются? И без помощи суггесторов.

- Или ошибаются. У меня нестандартная ситуация. Я не хочу и не могу ошибиться. А суггестия… она применяется уже повсеместно – в бизнес-технологиях, медицине, религии, педагогике и не только. Да и мне не программирование нужно - не настолько я внушаем. Просто нужно обозначить допустимые рамки. Где-то подобрать вожжи, где-то их отпустить. Для этого Льву Геннадиевичу важно правильно понять задачу, так же? Задавайте вопросы… отвечу на любой.

- Пройдемте в кабинет…

Через несколько часов мужчины вышли в кухню, где частично уже накрыт был ужин. Длинная скатерть на столе, большой абажур, бросающий на нее ровный круг света. Уютные вкусные запахи.

Стоя на пороге, старик взбил пальцами седую гриву на голове и довольно пригладил бороду. Устало проковылял к столу, присел и предложил:

- Оставайтесь на ночь, Сережа, диван в гостевой свободен. Хороший, удобный диван.

- Наверное, не откажусь, хотя это вы работали – я спал, - взглянул на темное окно Фаттахов, - но тяжесть во всем теле и затылке чувствуется. Дайте завтра чем-то тяжелым по голове – может и проснусь.

Когда пришел ответ и оказалось, что вырытое барсуками тело не принадлежит Илье Маклакову, немного подумав, Фаттахов специально съездил и купил коробку конфет - с ликером, какую-то забавную мелочь для Вовки и, не предупредив о визите, пошел к Саше.

Сентябрь вытеснял лето быстро и уверенно, и началось все с ночных похолоданий. И осенью поселок разработчиков выглядел особенно красиво – зеленая еще трава и хвойники красиво смотрелись рядом с молоденькими алыми кленами и плакучими карликовыми ивами с золотой листвой. Сергей шагал широко и решительно, прошлой неуверенности как ни бывало. На улице дышалось легко и свободно.

Уверенность в том, что последнее время он все делает правильно, давала возможность спокойно строить планы, заодно выискивая в себе для самоуспокоения следы благотворного вмешательства. О старом Льве Буте думалось с благодарностью.

Тревога за состояние Саши никуда не делась, но теперь он ее контролировал, не впадая в панику, зная о невидимой поддержке - будто свою клюку одолжил старик на время.

Позвонив в квартиру, Сергей немного подождал, когда дверь откроется и встретился взглядом с перепуганной Сашей. Распахнутые в панике глаза казались в два раза больше, она безмолвно открыла и закрыла рот… И выдохнула с облегчением – Фаттахов легко и открыто улыбался.

- Это не он, выдыхай. Разрешишь войти? - и чуть отодвинув Сашу, наклонился к выскочившему навстречу Вовке: - И для тебя, мужик, у меня кое-что есть. А мы с твоей мамой откроем коробочку… Саша, напоишь чаем? Буду извиняться. А пахнет у вас чем? Я, как те крысы на дудочку, шел по коридору.

- Яблыки, тут, иди, - тащил его за руку Вовка.

- Ага… яблоки, - широко улыбалась Саша, - я иногда пеку яблоки, как мама. Но она в печи, а я в духовке. Разница есть и большая. И все равно вкусно. Внутри кусочек сливочного масла и капля варенья… я люблю абрикосовое. А мама клала… - вела его на кухню Сашка, наверняка волнуясь. А как еще, испугавшись сейчас, да и после того появления с цветами и почти объяснения в любви? Он тоже нервничал, но теперь в меру и уже знал, как выйти из положения.

Уселся за стол с малым на руках и покаялся:

- Хочу извиниться. Тогда и меня накрыла паника. С чего-то решил, что без меня ты не справишься, - не стал он вдаваться в подробности, - сейчас выдыхай всей грудью, - нечаянно скользнул взглядом вниз и сразу почувствовав, что здесь Лев не доработал.

- Они что - с ликером? – удивилась, раскусив конфету, Саша.

- Да. Получается – выпивка с утра. Не упьемся точно, но чуть расслабить должно. Мне больше четырех штук не наливай, - посмеивался мужчина, чувствуя непривычные раскованность и уверенность в присутствии этой девочки.

И Саша похоже расслабилась и успокоилась. Они заняли игрой Вовку, сами пили чай с конфетами, о чем-то говорили… плохо потом помнил. Кажется о погоде и подробно - замечательная тема.

О найденном теле молчали, как и о его словах тогда. Оставили по умолчанию за кадром. Потом, по причине замечательности той же погоды, втроем пошли на улицу и догуляли до леса, а потом и дальше. А там пошли грибы. На еду их здесь не собирали из-за близости мегаполиса, а значит вредных дождей и прочего, но Сергей предложил собирать и нанизывать грибы на мелкие сучки – сушиться для белок. Самую важную миссию – показывать куда именно, доверили пацану.

Разговорились о конных тренировках, и Сергей предложил свою компанию, а заодно и помощь с Вовкой. Вдруг и ему конная езда понравится? Если да – отлично. И удобно – один развлекает Вовку, второй берет урок. Обихаживать лошадей после тренировки можно всем вместе – ребенку полезно разностороннее общение с окружающим миром.

Пару месяцев Фаттахов жил, как в раю – общение с Сашей наедине давалось легко и ей тоже было приятно - он видел это. Значит, вел себя правильно.

Общая уверенность в себе и легкость, поселившись внутри, влияли и на рабочий процесс. А работы хватало. Со сменой руководства пришли новые веяния – пару групп сделали экспериментальными, дав полгода срока и отправив программистов в свободный полет. Ищите мол задачи сами, сами же оцените их востребованность в случае успеха, продемонстрируйте наработки, а мы оценим и поможем в перспективном случае. Так было с Сашиной программой – такой пример творческого подхода…

До этого коммерческие программы в основном работали на заказ. Четкое определение цели всегда являлось главным фактором успеха. Как говорится, если не знаешь куда идешь, то и никогда не узнаешь – дошел ли… Саша дошла, проект выстрелил. И распространялся, как коммерческая программа с фиксированным бесплатным периодом пользования по типу demo, но жесткого требования оплаты потом за использование и без сроков ограничения. Вначале программу получили структуры, где доля государственной собственности превалировала, дальше это заработало, как реклама.

Остальные группы грузились новыми задачами, сроки выполнения предыдущих сокращались, поставлялось новое оборудование, улучшались условия труда – ту же ясельную группу обещали к февралю…

Жестко все, напряженно – всем доставалось, но интересные задачи рождали драйв.

Но однажды Фаттахов будто очнулся… и понял, что, собственно, ничего-то по большому счету не изменилось. Стоило нарисоваться впереди свободной минуте и вот он уже сидел и с энтузиазмом обдумывал предложение для Саши как лучше ее провести.

К ней тянуло так же сильно, просто он чуть лучше с этим справлялся. Или причина в завале на работе? И беспокойство за них никуда не ушло, пускай и стало его меньше, потому что не было сейчас причин беспокоиться. И отслеживать их он продолжал практически, как свою семью… И в плане секса поджимало и сильно, но вопрос так и оставался нерешенным. Что-то у Льва не сработало? Какая из установок?

И не то, чтобы он забеспокоился… но на всякий случай позвонил и попросил о встрече. Старик Бут согласился, хотя сейчас находился в клинике на ежегодном плановом обследовании.

В белом халате и бахилах Сергей прошел в комфортную одноместную палату, поздоровался. Выложил на тумбочку пакет с фруктами, поставил у кровати стул и присел на него. Старик наблюдал за ним из-под лохматых бровей.

И Сергей кратко, по-военному доложил о проблеме:

- Кхм… продолжаются тянущее беспокойство, тяга… та же потребность. Об усиливающемся влечении уже молчу. А какие вы дали установки, Лев Геннадьевич? Похоже что-то со сроками… или не учтена степень воздействия?

- Все так плохо? – удивился старик.

- Нет, все замечательно. Проще, легче и… теплее, что ли? Но не вышло паузы, я и не заметил, как опять стал форсировать.

- А девочка что - сопротивляется?

- Чему? Я держу себя в руках во всем, что касается кхм… главного сближения. Меня не устраивает просто дружба, а ей нужно время – я же объяснял. Что именно вы сделали?

- Не взял грех на душу, - легко кивнул старик.

- Как?.. – не понял Фаттахов.

- Да так. Это ваши психологи запросто работают орудием пыток. А я честный иллюзионист-фокусник, которого пятьдесят лет назад органы выдернули прямо с арены. Суггестивные способности у меня есть, но я никого и никогда не зомбировал. Это все равно, как отправить человека в бой под наркотическим воздействием. Я только помогаю справиться с последствиями, как в тот ваш раз…

- Но я четко отследил в себе изменения.

- Плацебо. Я надеялся – хватит на дольше. А сейчас давайте-ка подумаем…

- А я что – до этого не думал, по-вашему? – кипел внутри, сдерживаясь изо всех сил, Фаттахов.

- Вместе. Не внушение черт те чего и не вмешательство в личность – я предлагаю вам весь свой жизненный опыт, а он огромен. Мы все и всегда в чем-то, как дети… я, например, беспомощен на кухне, как математик, как детектив… и не только. Это позор по-вашему?

- Вы знаете, что нет.

- А у вас пробел в том, что касается отношений между мужчиной и женщиной. И я не о горизонтальной плоскости. Сотни лет мужчины решают проблему присвоения женщины самостоятельно и ошибки возможны – да. Это, как в программировании, Сергей – вам же это близко! Четко поставьте задачу и двигайтесь к ее решению.

- Я наломаю дров, я же уже…

- Да ломайте их, черт побери! Саша ваша – не хрустальная ваза. Пошлет вдаль – найдете другой подход. Или решите, что оно того не стоит. Чего вы боитесь - отказа? Не смертельно, переживете. Вы, как и Саша ваша, вынесли без особых проблем для психики кое-то похлеще. Боитесь ее обидеть? Любовью обидеть невозможно. Боитесь испугать и отпугнуть напором? Да кто же знает - может только это и сработает. Мы все разные, они тоже. Но вы уже неплохо ее знаете, так и действуйте исходя из этого… Это время, когда вы считали, что находитесь под сдерживающим воздействием, что-то дало вам, сдвинуло отношения к лучшему?

- Да. Да, я говорил уже, - видел сейчас Фаттахов себя будто со стороны.

Трусом. Хотя чего только не приходилось в жизни... даже убивать. Сам умирал… нянчился потом с кучей народа, легко брал на себя любую ответственность. Все казалось вполне мужским уровнем. А сейчас не может решить вопрос отношений с женщиной. Больше того – обратился с этим за техподдержкой… будь оно неладно! И к кому? К человеку одинокому. И тот, получается, соображает в этом на порядок больше. Или просто видит всю нелепость ситуации со стороны.

- Ангелина права – больше прислушивайтесь к себе... Ничего страшного не произошло, просто вы растерялись… - смотрели в душу черные глаза, монотонно шелестел голос. Старик лечил. Лечил его самолюбие и мужскую самооценку. Фаттахов могучим усилием воли отстранился от мягкого тумана, волны накатывающегося на мозг. И даже глаза прикрыл.

- И правильно. Со всем остальным тоже справитесь. Все-таки для первой любви сорок лет, это много. С молодой дурью оно всегда проще, а вы – разумом, да чтобы с гарантией… Но со временем - так или иначе, все решилось бы само собой. Ступайте, Сережа, и не исчезайте совсем. Нет позора в том, что вы попросили о помощи, мне приятно ваше доверие. И как-нибудь привозите к нам в гости Сашу и мальчика ее тоже – приятно будет увидеть вживую.

Когда следующий раз убирались в лошадином деннике, Сергей нечаянно оказался совсем рядом с Сашей…

Время и место были крайне неудачными, не говоря об общем антураже… Один запах лошадиного навоза чего стоил, а еще лопата в руках. Упав, она ударила его по ноге. Но Сашины глаза и губы оказались слишком близко - даже не в шаге. Не разминулись, не хватило места. И коротко рыкнув или даже взревев внутри голодным зверем, он обхватил ее за плечи, прижал к стене… а дальше совсем потерялся в поцелуе.

Гормоны похоже были теми самыми – совсем дурными. Даже в юности так не крыло.

Саша тяжело втянула воздух носом, и Фаттахов медленно отпустил ее губы. Вдохнул-выдохнул сам и не дав ей шевельнуться, быстро прошептал:

- Тихо. Саша, сейчас ты оттолкнешь меня и опять станешь выкать. Дай мне минуту, я постараюсь объяснить. Пару минут.

- В-вова там, - пытаясь повернуть голову в сторону.

- Он не один. За ним присматривают. Минуту… Саша, ты мне сразу понравилась, с первого взгляда, но не совсем так - просто человеческая симпатия. Я считаю, что нужно узнать друг друга и очень хорошо… только тогда есть смысл нырять глубже. Понимаешь, это опасно – я только с тобой это понял. Но вот беда же… я все сделал так – долго присматривался, изучал тебя так и сяк, голову сломал – что со мной такое.

- И?

- И рассмотрел, - вздохнул мужчина, осторожно отстраняясь: - Выслушаешь?

- Не здесь… же, - сделала она движение, чтобы высвободиться.

- Нет, момент совсем уйдет. Ты очень в моем вкусе, Саша. Хорошенькая, красивая? – не знаю, но в моем, всё в тебе так. И умница. И очень… умненькая… практичная, я… к тому, что все абсолютно мне нравится. Так практически не бывает. Знаешь почему так? - заглянул он Саше в глаза.

- Серьезно? – опять дернулась она.

- Уходит, момент уходит, Саша! Ты не сопротивлялась, ты мне ответила. Надежду дала. Так хотя бы выслушай. Знаешь почему мне все в тебе нравится? Я уже догадываюсь… и вот я вокруг тебя с бубном и лир… гуслями мать их! Что со мной не так? Дело в Илье?

- Дело в Илье, - прошелестела Саша.

- Ждать глупо, значит ты не ждешь – не глупая. Просто… любишь, так и не разлюбила?

- Сер… Сергей… Господи, я заик-каюсь. Все неожиданно! - лепетала девочка. А у Сергея все падало – абсолютно. И внутри тоже.

- Не нужно давить меня о стенку, - зашипела она, - я чуть отойду, ладно?

- Ты что – боишься меня, - хренел Фаттахов.

- Да с чего? – начинала злиться уже она.

- Ну слушай? Ты не ребенок, должна была видеть мой интерес. И ты не гнала меня, не собиралась же ты ходить вот так и вечно дружить? Я уже давно взрослый дядька… дело в возрасте? Саша? Или ты так и не разлюбила мужа?

- А с чего я должна разлюбить? Что плохого он сделал - Вовку? Или написал программу, благодаря которой вот это все, собственно… иначе мы бы и не встретились с вами. Я живу теперь… мы с Вовкой! Он пахал на это, как раб – мой раб. Я с живого него не слазила. Он вообще хотел быстрых, сравнительно легких денег! - почувствовал Фаттахов, как Саша дернула его за ветровку и оттолкнула с усилием. Отдышалась. А Сергей в свете тускло-желтой электрической лампочки увидел, что она плачет.

- Тебе было настолько противно? - обреченно поинтересовался он.

- В том то и дело – нет! И я это позволила. Затянула нашу историю, мне хорошо с вами…

- Тобой уже…

- Тобой. Хорошо с тобой, здесь я виновата.

- Саша, какой ты еще ребенок, - вздохнул Фаттахов, - ты мне сейчас Полю напоминаешь. Нужно было пригласить тебя в тот ресторан, разодеть, накрасить…

- Там я вообще ничего не выдала бы – ни одной мысли. Я многим вам обязана, Сергей Константинович, и вы мне нравитесь, но Илья – вот здесь. Меня совесть убьет, все отравит. Что я сыну потом скажу? А как я сейчас чувствую себя, хотите знать? Виноватой. Перед ним и вами тоже. Я просто хочу знать – я должна вам… что-то?

- Что именно? - невесело улыбнулся мужчина, осторожно вытирая слезы с Сашкиной щеки: - Что ты считаешь – меня устроит? Я хотел рассказать тебе о себе – ты меня почти не знаешь, вернее моей истории, прошлого. Неинтересно?

- Интересно.

- А я мало знаю о тебе – только официальные отписки и твои прямые ответы, без мыслей и подробностей. И мне хотелось бы обниматься и целовать тебя – так еще какое-то время продержусь…

- А потом? – насторожилась Саша.

- Надеялся – вопрос отпадет сам собой.

- Мне жаль, это я виновата. Тут… так было, - быстро заговорила она, не глядя на мужчину: - Я закончу здесь? Нужно прибрать, скоро заведут Косту.

- Давай я, а ты говори, - поднял совковую лопату Фаттахов и проклиная себя за то, что сорвался, да еще в таком месте…

- Тот угол еще пройдите… Пока я работала, Сергей Константинович, еще было терпимо. Нет, было просто замечательно, только ребенку там не место, а так… А потом – дома, мы заскучали. Это не оговорка – Вовка тоже. Он же не отлипал от меня!

- Как же хорошо я его понимаю, - скреб Фаттахов денник.

- Это не шутки, а действительно недобор общения. Я не хочу сказать, что привечала вас в качестве развлечения…

- Саша… я сейчас себя таким старым, больным и никому не нужным чувствую! - развернулся к ней мужчина, демонстрируя несчастное лицо: - Давай правда как-нибудь потом?..

- Не уверена, что потом получится приятнее для вас, - тихо плыли по Сашкиному лицу слезы.

- А плакать зачем? Жалеешь меня? Или себя? Илью? Для него было все твое прошлое, вся твоя память. Мне хоть кусочек бы… хотя не уверен уже, что это хорошая затея. Старым извращенцем себя чувствую, хотя даже в отцы тебе не гожусь. Саш?

- Да нет – это я такая дура, - тихо шмыгнула она носом. И Фаттахов едва не застонал. Может и правда его удел – зрелые дамы?

- Я что-нибудь придумаю, обязательно. Было ведь все хорошо? Пока продолжим в том же духе. А потом я… что-нибудь обязательно. Хватать больше не буду. А ты сильно не приближайся.

- Разумнее будет…

- Исключено! Поздно… Я буду думать.

Что было плохо, так это то, что даже поговорить и посоветоваться Сергею было не с кем.

Теперь будто внутренний блок стоял на всем, что касалось Саши. Натерпевшись позора в палате Льва, а потом это непонятно что с Сашей… нет – нужно думать самому.

Даже Ане нельзя ничего говорить. Раньше она и сама подталкивала его к Саше, а теперь никого и ничего не замечала, занимаясь девочками и работой. Медицинский кабинет расширяли и оснащали самым современным оборудованием – бывший муж изо всех сил «раздавал долги». Неплохой в принципе мужик. А эта штука, которая его накрыла… здесь кажется без вариантов. Во всяком случае, Сергей чувствовал именно так. Значит нужно искать выход и думать, думать…

На продуктивные размышления нужно было время и нужное настроение. К тому же насиловать мозг напрямую нерационально – он сопротивляется. Будто специально прячет мысли от сознания, подбрасывая их потом с опозданием или в самый неподходящий момент.

Пару недель Сергей почти не виделся с Сашей. Тупо не было времени. Извинялся и присылал цветы и конфеты – кажется, те ей понравились. Мотался в Москву и Зеленоград по работе, сутками пропадал на нижних уровнях бункера с системным архитектором, заново соображая проект сети программного обеспечения для каждого этажа. Сейчас везде остро стоял вопрос с безопасностью, так почему бы и нет? Раз Анин бывший зализывает так везде, где может… вернее там, где об этом может узнать Аня.

Какого черта он так поступил с женщиной, которая все-таки небезразлична ему, Сергей даже вникать не пытался. Есть вещи необъяснимые в принципе и безвыходные ситуации тоже – уже проверено. Но вот эти совестливые телодвижения Айрата нечаянно и навели его на стоящую кажется мысль…

У Саши ведь тоже болела совесть.

А он пер бы напролом, как танк, если бы не смог ее понять. Но он понимал. Неизвестно – помогало будущему счастливому папаше то, что он делал во многом напоказ - для Ани? И как это могло отмазать его перед ней – показать, что он был на своем месте, что замечательный руководитель и специалист с охрененными связами? Все и так это знали.

Но он делал, а значит чувствовал облегчение при этом. Может и с Сашей так… и ей нужно что-то сделать в этом - больном направлении?

Сергей встретил Сашу с сыном после тренировки и пригласил их в кафешку возле конюшни. Вовка болтал, не переставая и обязательно нужно было реагировать на это, чтобы не обидеть ребенка невниманием. Что Сергей и делал, попутно пытаясь донести свою мысль до его мамы. Это было неудобно и суетно, сбивало с мыслей, но заходить домой к ним Фаттахов больше не рисковал.

После того денника в их общении появилась двусмысленность, повис тяжелый такой чувственный запашок. Именно тяжелый, потому что не ко времени. А еще он будто давил. Давил!

- Послушай, Саша, - начал деловым тоном Фаттахов, - я тут подумал - ты же общаешься с родителями Ильи?

- Да, общаюсь, конечно, - удивилась Саша, - заезжала летом и созваниваемся мы часто.

- Просто подумал… как у них дела вообще после такого? А здоровье? Или может они в чем-то нуждаются? - не давал ей Сергей отвести взгляд, демонстрируя изо всех сил самую искреннюю заинтересованность в судьбе Вовкиных деда с бабкой. Саша все-таки отвлеклась на лепет сына, а потом подняла на Сергея ясный прямой взгляд. Ну… он никогда и не считал ее глупой.

- Там сложно. Я могу и хочу помочь им, а они в этом нуждаются, конечно… Все мы в чем-то нуждаемся. Они не представляют себе, сколько мы с Ильей заработали, но это знаю я… И я готова, а им бы нужен новый дом. Не особняк, а простой дом с приусадебным участком. Но там сложно… - повторила она, - они очень инертны. Это не лень, а такой характер. Илья немного тоже… ну, в общем – они, скорее всего, просто отдадут деньги дочери. Они всегда идут по самому простому пути, не требующему усилий – любых. А я хотела бы, чтобы им самим что-то досталось, чтобы пожили хоть в конце, но…

- И от этого тоже неприятно… висит этот долг, да? – задумчиво кивнул Сергей.

- Это понятно, что висит. Я так пока и не придумала – как и что сделаю. А к чему разговор?

- Просто тема всплыла… и пришло в голову. Мы-то с братьями как раз особняк родителям отгрохали. Ну, там так принято – восточный колорит, позолота… нужно, чтобы люди видели, что дети их уважают. И мы тоже не откупились деньгами, Саша, а сделали полноценный подарок, раз уж… Наняли хорошую бригаду, заказали проект, докупили участок. Так можно сделать и для родителей Ильи. А там уж пускай решают – себе или дочери, дальше не твоя печаль. Могу помочь с заказом, проектом, организацией. Это просто деньги, всем будет руководить один надежный человек. Ты рискуешь не угодить, так что пусть контачит со стариками напрямую. Обрисуй бюджет, но жестко, Саша. Жестко. Сама понимаешь.

Саша хлопнула глазами, задумалась…

- Опять я буду обязана? – улыбнулась печально.

- Ничем ты не обязана. Я что- кирпичи собираюсь таскать? Выведу тебя на человека и все.

Вывел. Знал, что дело сдвинулось. А сам пахал, хватаясь за любую работу. От Саши держался подальше. Если и виделись, то во дворе, во время их прогулок. И еще один вопрос он поднял:

- Ты, кажется, заикнулась как-то, что многим мне обязана…

Саша замерла и сдвинула брови.

- Если Смарт тебе дорог, то просто купи себе машину для трассы, вернее – для любых поездок на расстояние. Это даже не просьба, я настаиваю. Ты в состоянии по деньгам, но я могу сделать это сам… Не пыли, Саша – подумай о ребенке! Ты поступила безответственно в той поездке, прими это.

Сергей сам чувствовал, что роет себе яму. То, что он хотел – продолжить общение в прежнем духе, уже не получалось. В том числе у него не получалось. Он все испортил тем своим срывом. Они колоссально отдалились и продолжали отдаляться. Она радовалась, увидев его, но стоило взглянуть чуть не так или не туда… и Саша закрывалась. Разговор становился напряженным и неловким.

А взгляды контролировать не получалось. Направленность – еще как-то, но не их выражение.

В феврале Саша собралась выходить на работу – когда Вовке будет два с половиной и откроют ясельную группу. Они вместе ходили смотреть помещение – на высшем уровне все. И даже с огромным экраном в проекте, на котором будут транслироваться короткие развивающие программы согласно возрасту.

Саша сейчас сама работала дома над пакетом таких развивашек для малышей – обучающих речи. И Поля в этом проекте участвовала, вырисовывая удивительной красоты деревья, меняющие цвет в зависимости от времени года… Дожди и снега, цветы, зверушек и птиц. Они шли, бежали, садились, ели…

Тестировать готовую программу, как и положено, должны были педагоги и психологи, а потом ее собирались запустить в режиме Freeware, то есть бесплатно и в свободное пользование.

Оба – и Фаттахов, и Саша, провалились в свою работу, как в бездонную яму или спасение от каждый раз нависающей над ними неловкости. Проще и легче было не видеться совсем.

А перед Новым годом ему сделали сумасшедшее просто предложение…

В Калининграде, в одном из подзамковых помещений еще с советских времен существовал полигон для специального подразделения военных пловцов-диверсантов. Затопленные и полузатопленные многоэтажные ходы и бункеры были замечательной базой для тренировок. Но со временем все там стало разрушаться и даже не буквально – немцы всегда строили на совесть, а в смысле обеспечения безопасности. Весь полигон планировалось сделать под «умный дом». Должна была получиться идеально контролируемая система – надежная и долгоиграющая тоже. Поэтому хотели привлечь самые передовые наработки и технологии. Фаттахову предложили эту работу возглавить.

И это было бы идеально, гадство! Если бы он подхватил с собой и Сашку с Вовкой. Там, он был уверен, его ждало комфортное жилье, хорошие деньги, а еще Балтика. Он был там и помнил Куршскую косу: озеро Лебедь и Танцующий лес, чистый песок и заросли, в которых живут косули, лоси, кабаны и лисы… Помнил старинные крепости, бастионы и музей Янтаря, тихие зеленые улицы… Музей Мирового океана и легендарную Буки у пирса…

А Саша радостно вспыхивала ему навстречу и сразу же прятала глаза. Мялась. Он больше молчал.

И Фаттахов опять сорвался к Буту. Зачем – сам пока не знал.

- Сегодня работаете психологом, Лев Геннадьевич, - категорично заявил он, ввалившись в квартиру: - Мне просто больше некуда.

- Верю. Плохо выглядите, Сережа, - внимательно рассматривал старик ввалившиеся глазницы и еще сильнее обострившиеся скулы мужчины.

- Что-то случилось?

- На первый взгляд ничего конкретного, - нервно усмехнулся Сергей, – а на деле – полный крах. Я мучаюсь, она страдает… Девочка вся в своей лебединой верности, в возвышенном. А я в животном режиме - смотрю на нее и вижу, как брать буду, где и сколько раз. Красиво и чинно уже не получается, Саша нужна мне, как женщина. И я очень боюсь, что скоро станет уже неважно – она или любая другая. Кулак уже болит, хрен отваливается… я постоянно на чертовой нерве! Вот, собственно, и все, что я хотел… - с облегчением выдохнул он и улыбнулся.

- Уезжаю. Скоро она выйдет на работу и видеть ее каждый день и даже не раз - я не смогу. Сейчас я точно, как животное. К сожалению, - опять усмехнулся он.

- И темперамент не на вашей стороне, - понимающе кивнул старик.

- Байки! Отец у меня славянин, только мама – турчанка. А в этой ситуации любой темперамент…

- Татарка…

- Нет. Когда-нибудь расскажу, не та это история…

- Ну… что же? Вы окончательно решили, Сережа?

- Вот сейчас – окончательно. Вы говорили, психологи у нас палачи? Так вот я для нее – сплошная пытка. К вине перед мужем еще и та, что передо мной - прицепом! Вы не видели нас вдвоем – это уже невыносимо. Постель все исправила бы, но не брать же ее силой? И я срываюсь на людях, выдержка летит к чертям. Нужно бежать. А то побежит она, а куда ей с ребенком?

- Жаль.

- Жаль… Но я буду спокоен за нее - без меня все потихоньку стабилизируется. Спасибо вам огромное.

- Да за что, Сережа? Геля чаю нальет, заходите, кто же так беседует – в прихожей?

- Этого достаточно, я не зря сюда ехал.

- А кто на ваше место?..

- Есть человек. Очень подходящий, так что… Всего вам доброго, Лев Геннадьевич! Пошел я сразу сдаваться в Калининград.

- Может стоило бы вначале посоветоваться с Сашей? – сомневался Лев.

- У нас не тот уровень… вы все же не совсем понимаете.

- Ну, дело ваше, - вздохнул старик, - звоните, буду ждать. Хочется верить, что еще дождусь вас в гостях вместе с Сашей.

- Хорошая цель – одобряю, - засмеялся невесело Фаттахов, - тем более, что ждать похоже придется… живите долго, уважаемый!

Нас с Вовкой всегда можно было найти в одно и то же время в парковой зоне – режим. Ребенок уже вошел в тот возраст, когда можно было потихоньку строить его, а не подстраиваться под его малышовый распорядок.

Фаттахов и находил нас всегда там. Вначале я оглядывалась и держала покер-фейс перед знакомыми, которые могли подумать о наших встречах что-то не то. Но постепенно он приучил нас с Вовкой к себе, а всех остальных к своим появлениям. Вел себя естественно в том числе со всеми, кто нам встречался. На нас с ним будто огромными буквами было написано – все очень невинно. Я успокоилась, доверилась и сама уже ждала его, выглядывая. Даже немного сдвинула время наших прогулок, практически совместив с обедом в бункере, чтобы он не спешил, спокойно обедал, а уже потом…

Нам с ним всегда было о чем поговорить – начиная со способов распространения программного обеспечения до разницы в воспитании мальчиков и девочек и еще кучи самых разных вещей. Приятно было его деликатное внимание ко мне и искренний интерес к Вовке. Я незаметно для себя перетекала в новое для себя состояние, замечательно комфортное. Наверное, его можно назвать ощущением… тихой радости?

Я ничего больше не хотела и ни о чем не мечтала. Мне выше крыши хватало приваливших будто ниоткуда внутренних комфорта и уюта. Считала - и Фаттахову тоже. Он же сам продолжал общение в таком формате, его же все устраивало? Меня – более чем. Не нужно было ничего менять, ничего решать… наслаждайся, Саша, моментом – они бывает проходят! Так я и делала. Так и случилось.

Он все испортил.

Было хорошо и резко стало плохо. От полного комфорта до внутреннего раздрая - один поцелуй. Я тысячу лет не целовалась! И это странно чувствовалось – все равно как если металл, из которого ты сделан, стремительно превращается в пластилин. С Ильей я всегда контролировала ситуацию – это происходило само собой, и даже инициатива чаще всего исходила от меня. И никогда я не теряла голову, даже в самые пиковые моменты - мозг продолжал работать.

А в этот раз…

Когда это делает с тобой взрослый, сильный и абсолютно уверенный в своих действиях мужчина… Точно так же абсолютной нормой чувствовалось покорно прогнуться под его желания. Мягкая сила, спеленавшая против воли и требующая подчинения – норма. Его уверенность в своем праве на тебя здесь и сейчас – только и правильно. А собственные ощущения, делающие податливой, как воск – чудо, как приятны. Вот только как личность ты - так… непонятно что. Нет тебя.

Я не много успела тогда почувствовать, но что точно было, так это чувство потери. Было ужасно жаль, потому что уже понятно - как раньше больше не будет.

И я пыталась это дело отсрочить, он сам предложил повременить с решением. Но все катилось… прямо в коровью задницу, как говорила когда-то бабуля.

А потом пошли слухи – вначале невнятные, потом уверенные: Фаттахова от нас забирают. Его я последнее время почти не видела – только иногда и почти на бегу… и это было до фига комфортнее, чем искать темы для разговора, постоянно держа в уме денник и то, что там произошло. Ушла естественность и непринужденность, постоянно чувствовались натянутость.

Расспрашивать народ, а тем более его подробнее я не решалась. Я вообще ничего не хотела знать - все, связанное с этим человеком, было теперь для меня больным вопросом. Уедет – и хорошо, все решится само собой и будет правильно. А с другой стороны… я по-хорошему привыкла к нему и знала, что обязательно буду скучать. Его будет не хватать - сильно, очень…

И ничего, переживу и это.

А потом слухи стали увереннее. Дальше новый начальник Центра с красивой дворянской фамилией Ланской приказом объявил о кадровых перестановках и представил нам нового руководителя – здоровенного мужика с подозрительно добродушным лицом. Почему-то казалось, что это маска – чтобы не испугать нас сразу и до смерти. Так потом и оказалось. Фаттахов, тот сразу чувствовался стальным клинком в интеллигентных ножнах. Этот оказался плюшевым мишкой, выпускающим по случаю когти и клыки. И рожу мог делать просто зверскую. Нам понадобилось время, чтобы узнать его и принять.

А Фаттахов где-то пропадал. Я уже решила, что совсем уехал. И то ли выдохнула с облегчением, то ли потухла?

Когда он пришел прощаться – за несколько дней до Нового года, я уже стала привыкать без него и решила, что все к лучшему. Слезы случались? Бывает. Вода и вода – даже от лука бегут. Вот и я… готовишь еду или убираешься и вдруг чувствуешь – с глаз капает. Одна соленая капля, вторая, третья…

И лучше бы он так и уехал - тихо, но нет же – пришел.

- Саша, я уезжаю работать, но не на Марс же? - натянуто улыбался, сидя за моим столом. А я наливала чай и чувствовала, что с радостью бы этот кипяток да ему на голову!

- Я хотел бы, чтобы вы поехали со мной и это еще не поздно сделать… никогда не будет поздно.

Да уж… И здесь я промолчала.

- Можно я буду звонить? Иногда.

- Лишнее, Сергей Константинович. Хорошей вам дороги и работы тоже. Рада за вас – мы все рады, там говорят вас ждет что-то исключительно интересное.

Фаттахов посидел еще, посмотрел… а у меня все внутри бесновалось, из шкуры выпрыгивало, на стенку лезло – уйди же ты наконец, уйди уже!

Ушел.

Ничего он не понял о причине моего отказа. Или не смог понять, не видел причин и логики. Как и я ее не видела! Раз уж принял решение уехать, то к чему тогда звонки? Чтобы рубить хвост кусками?

В феврале я вышла на работу. Вовка – в группу. Там были знакомые детки, с которыми он играл на площадке, поэтому никакой адаптации – я силой тащила его оттуда домой. Так что и вышла почти сразу на полный рабочий день.

Заворотнюк – новый шеф, разбросал нашу экспериментальную группу по кабинетам, практически порвав ее на клочки. Теперь я была напрямую завязана на Влада, который Миронович и совсем не была против – он был положительным во всех отношениях и даже одевался, как мне нравится. Благополучная семья, интеллигентная речь, степенные манеры, основательность… Раньше он работал в ГРУ, в отделе, занимающемся подрывной информационной деятельностью, а проще – хакерством. Об этих ребятах ходили легенды.

Пока я сидела в декрете, он работал в том числе и над моей программой защиты. Это было чисто мое и на уровень Касперского я не замахивалась даже вначале… я вообще ни на что не замахивалась – делала для себя, для нас. Влад довел программу до совершенства, и она ушла в систему – не в народ. Денег лично мне не принесла, так я и сидела больше года без дела, продолжая получать зарплату. А Влад заслуженно заработал премию – никто лучше бывшего вора не сконструирует новый замок, это факт.

Весной я продала Смарт и купила вместительный и надежный алый «форд». Потому, что еще на той трассе и сама многое поняла, и Вовка уже подрос. Через полгода он должен был пойти в детсад, и возить его туда пришлось бы каждый день. Или через день… многие родители кооперировались и возили ребят в сад и гимназию по очереди. Двоих детей в Смарт не посадишь, да и в отпуск летом я опять собиралась своим ходом.

Машину опять выбирал Вовка. С «цыпулей» он расставался со скрипом, и только машинка еще ярче и больше смогла примирить его с потерей. Мама выбирала модель, сын – цвет. И я была только «за» - яркие машины реже попадают в аварии, это статистика.

Отпуск летом мне разрешили. И даже сразу после больничного. В процессе обследования на стационаре на правом яичнике обнаружилась очередная проблема.

- Ваша киста называется функциональной. Иногда они возникают на фоне гормонального дисбаланса… вполне возможно связанного с отсутствием половой жизни, а также вследствие воспалительных процессов в прошлом. Такого рода кисты снижают шансы забеременеть, но к бесплодию еще не приводят, паниковать пока рано. Но только - пока, - тяжело смотрела на меня мой гинеколог. Наверное, чтобы я лучше прониклась.

- Я уже предлагала вам как можно скорее забеременеть и, как оказалось, была права – воспаления, теперь киста…

- Рассосется? Обязательно подумаю, Людмила Игоревна.

Мне некогда было беременеть и рожать, хотя зачатие не должно было стать проблемой. Не инсеминация, так ЭКО, что не так желательно, но не смертельно. Но мне не нужен был еще один ребенок, я о нем не мечтала. Я хотела много работы, и я ее получила. За ней некогда было думать о ерунде и страдать о ней. Работа до спекания мозгов и Вовка занимали все мое время. Ну и еще оставалось время на сон.

В основном здоровый и правильный, но иногда с кошмарами и… поллюциями. Оказалось такое случается не только с мальчиками-подростками. Не раз и даже не два я просыпалась в жарком поту, с молотящим сердцем и мокрыми бедрами.

И опять поползла к своей Людмиле Игоревне. Казалось, стул в ее кабинете уже ждет меня, притягивая к себе магнитом.

Мне уже пофиг было на медсестру и то, что она греет уши, я хотела знать, что делать, а еще поняла наконец, что такое зависть. Я по-хорошему завидовала выдержке врача и ее профессионализму. Наверное, потому и шла только к ней, будучи на сто процентов уверена, что любой бред она воспримет ровно и безэмоционально. Вот и сейчас…

- Физиологические поллюции, как правило, случаются у людей, не живущих регулярной половой жизнью, Александра Ивановна.

- Это если там… эротические сны, а когда кошмары?

- Все, что угодно – половой член с глазами, змея, вползающая во влагалище и даже картинки насилия – все может привести к разрядке и не зависит от личных предпочтений и вкусов.

- Ну, у меня все не так страшно, - истерично хихикнула я, - а если совсем исключить это дело на будущее при помощи препаратов?

- Зачем, если вы при этом получаете необходимую организму разрядку?

- Ну не так же! - передернуло меня, - мне нужно исключить - совсем.

- Без проблем, - кивнула женщина, - бромид натрия? Только там побочка: вялость, заторможенность, замедление речи, ухудшение зрения, слуха, апатия, ослабление памяти…

- Достаточно, я поняла…

Нет, так нет. И я сама нашла способ.

Чтобы не снился разный бред, а то так и до змеи когда-нибудь чего доброго… засыпая, я думала о Фаттахове, вспоминала ощущения при нашем поцелуе, разбирала их на составляющие… и не то, чтобы все прекратилось, но стало случаться гораздо, гораздо реже и только с его участием. С этим я как-то смирилась, это хотя бы не чувствовалось психическим сдвигом.

В этих снах Фаттаховым он для меня уже не был. Сергей, Сережа… после такого-то! То ли те кадры с порносайта врезались в память, то ли женский голод давал о себе знать, а может я всегда была такая вот… раскрепощенная в глубине души? Но выглядеть это дело стало… заманчивее и естественнее, наверное - во всех проявлениях. Хотя доступнее для меня секс не стал, само собой.

Сам мужчина не приезжал и не появлялся. На День рождения мне доставили букет без записки – скорее всего, от него. Бело-розовые пионы. Я не приняла его – вернула. Умерла, так умерла, как говорится… поплакала, как полагается. И опять вытащила, и установила телескоп. Теперь мы с сыном вместе разглядывали в него звезды и даже обсуждали их, чертили потом схемы созвездий. Он все пытался понять – почему все-таки медведица? И почему не похож сам на себя медвежонок?

- Они рядом – большое и маленькое созвездия, поэтому люди решили, что это должны быть мама и сын.

- Как мы?

- Да, ты тоже видишь в этом логику?

- А если вот тут… вот так… вместо мишки сделать зайчика?

- Нарисовать? Можно, но понимаешь?.. Многие люди уже договорились, что пускай это будет мишка. Они договорились раньше, а мы захотели зайчика уже когда на звездных картах написаны названия.

- Совсем опоздали? – расстроенно строил бровки домиком Вовка.

- Ничего страшного. А почему тебе не нравятся мишки? Они же такие…

Растакие.

Он так хорошо говорил уже! И любил это делать. Мы специально звонили дедушкам и бабушкам, и внук подробно рассказывал им и о садике, и о Медведице…

Ближе к лету я оплатила ремонт в детской, даже заказала проект у дизайнера. Мы уедем в отпуск, а тут как раз все и сделают. Четыре года такой возраст, когда дети уже вполне осознанно осматриваются, знают, что такое «нравится-не нравится», и даже отстаивают свои вкусы. А дело быстро шло к четырем. Спать в манеже с одной разобранной стенкой может и было удобно, но пора было мужчине иметь свою комнату. Да и мне тоже.

А еще мне хотелось действий, а то будни затягивали, затягивали в себя…

Готовка, уборка – это уже шло на автомате и занятием не чувствовалось. Поэтому я периодически трепыхалась в разных направлениях – опять старалась вырваться на конюшню или ходить на лыжах в наш лес – лыжня там всегда была накатана… что-то еще.

С подругами у меня не сложилось и здесь, и даже с Анной после отъезда ее брата мы почти не общались. Здоровались, встретившись, тепло улыбались, говорили пару слов… а потом она вместе с дочерями вообще уехала из поселка. Сама я этого не видела, но Поля говорила, что увозил их бывший муж. Просто помогал с переездом или у них все вернулось?

Я вообще последнее время ничего не знала, кроме работы и забот о Вовке. Мы привычно отгуляли у бабушки отпуск, вернулись и он заселился в свою комнату. Пошел в садовскую группу в Купавне, а детсад там уже являлся частью гимназии с уклоном в информатику. Как и планировалось раньше, я возила по утрам и забирала вечером Вовку и его друга Андрюшу по очереди с их папой – через день.

Все наладилось после отпуска, вошло в свою привычную рабочую колею. Ровно, тихо, «штилево», как говорила Поля. Я жила, просто жила, справедливо считая, что все у меня хорошо, а лучшие новости – отсутствие любых новостей. Пускай уж ровно, тихо, штилево…

А в какой-то момент я вдруг будто очнулась… внезапные озарения в связи с чем-то были моей личной фишкой, наверное. Вот и сейчас – придя в группу за сыном, я с чего-то обратила внимание на мам девочки Маши и мальчика Максима. И будто со стороны увидела себя рядом с Вовой, которому на днях должно было исполниться четыре…

Самым сложным было найти хорошего стилиста. А еще взять себя в руки и сломать через колено, потому что я медленно опускалась… Отросшие волосы опять стала собирать в хвостик и ладно бы только дома. Одежда… за последний год я не купила себе ни одной новой тряпки. На работу таскала пару-тройку любимых кофточек и джинсы… А Вовка, наверное, скоро будет в состоянии сравнить свою маму с другими тетями и мне вдруг очень захотелось, чтобы в мою пользу.

Проще всего было сделать ногти и даже татуаж на веки не потребовал от меня каких-то размышлений. Труднее всего оказалось выбрать прическу.

Мне посоветовали открыть шею, но короткую стрижку не делать. И я не прогадала, согласившись. С волосами что-то такое сделали, и они не выглядели больше зализанными, а ложились крупными волнистыми прядями. Смотрелась прическа объемно и чуть небрежно, а чтобы уложить ее, просто нужно было расчесать вымытые волосы и еще мокрые взбить пальцами. То же самое делал рядом со мной Вовка, мотая своими кудряшками. И цвет моих волос стал живее, напоминая теперь горький шоколад.

Еще я купила светлую шубку и короткое пальто, пару классических брючных и пару юбочных костюмов, кучу обуви и аксессуаров… на время меня хватило.

Фаттахов молчал. И о нем уже молчали. Раньше вспоминали и часто, а потом как-то…

Иногда накатывало особенно сильно и тоска грызла, а когда, казалось, и глодала до кости, не жалея моих нервов. И я думала, что могла быть неправа. Хороший же мужик – надо было брать! Но тогда он мне просто нравился. Сейчас уже, судя по внутреннему состоянию, подозревала, что и не только… но если там и было что-то от любви, то только капля.

Я мало его знала, он все еще оставался чужим, а уже так много хотел. А я не готова была и вряд ли буду, так зачем сидеть собакой на сене? И даже если решилась бы из разумных соображений, то начинать строить отношения с преодоления себя и через силу – зачем опять же? Какая крайность?

В один из дней нас с Владом вызвали к начальству. К этому времени все мы успели хорошо узнать Заворотнюка. Звали между собой коротко и уважительно - Зав и побаивались, но приняли.

Мы прошли к лифту, как шерочка с машерочкой – почти близнецы, только разнополые и разного возраста. Темноволосые, и он, и я в костюмах, да еще и одного цвета, только у меня угольно-черный разбавляли тонкие белые полоски… в белых рубашке и блузе. У него начищенные до блеска туфли, у меня классические лакированные лодочки. В руках пусто, так как ничего не велено…

Кабинеты начальства и остальные такого же плана, не оснащенные рабочим железом – архив, медицина… еще Фаттахов затеял перенести глубже и ниже. Не знаю из каких соображений. Но на ковер теперь приходилось ездить на лифте.

- Дожились… - мрачно объявил шеф, когда мы уселись: - Артисты определяют приоритет направлений в разработке информационных технологий.

- И кто посмел? – деликатно посочувствовал Влад.

- Бесогон… то есть Михалков, конечно. Давайте, пожалуй - внимание на экран, а то долго рассказывать.

Мы посмотрели выпуск, переглянулись с Владом, помолчали…

- Я вообще-то с ним согласна на все сто – опасность существует. И делать вид, что ничего не происходит, действительно глупо. Не будем о восстании ботов против людей… Но что нейросети в случае грамотной работы противника могут стать мощным средством для манипулирования массовым сознанием – факт. Он прав… - потерла я, поморщившись, виски.

- Замечательно выглядите последнее время, Александра Ивановна, а чувствуете себя?.. – осторожно поинтересовался Зав.

- Спасибо. Выпила уже таблетку – голова раскалывается. Последнее время – вообще… Снегопады? Может опять сегодня… Вы продолжайте, я внимательно слушаю.

- Да, снегопады могут… - продолжил он, - ну и… то ли Михалков стал последней каплей, потому что где-то уже назрело – знать всего мы не можем. Но нам и еще трем центрам в разных структурах поручили "то, пока еще не знаю что". А я выбрал на заклание вас двоих. Александру Ивановну потому, что ознакомился еще раньше с ее докладом на эту же тему…

- Мужа. Доклад составил мой муж.

- Да, я в курсе и соболезную. Но вы в теме, так же? И даже есть пара идей – насколько рабочих, определитесь пока вдвоем. Внедрение готовой проги не вопрос, так же, Влад Миронович? Не знаю вмешательство какого характера выберут остальные. Слишком явное или агрессивное нежелательно – это понятно, а вот ваше «воспитание» выглядит интересно. Оно может быть и агрессивным, но мотивация продолжит оставаться исключительно благородной. Роскошная отмазка в случае чего – пацифисты-человеколюбы проявили инициативу и сделали такой вот шаг навстречу проклятым империалистам. Доморощенных у нас тоже хватает, не всех успевают отловить и привлечь, пока не засветились.

- Не с того начинаете – с путей отхода, - тяжко вздохнул вдруг резко осмелевший Влад: - А где вера в подчиненных? А если мы окажемся на коне и в том положении, когда не отмазываются, а диктуют условия?

- Ради чего все и затеяно, - не собирался менять тон Зав, - но ваше дело работать, а мое – прикрыть ваш зад… симпатичный в том числе, когда его станут поджаривать. Во всех смыслах могут, кстати… поэтому о полнейшей конфиденциальности хочу предупредить отдельно – тема на личном контроле там, - показал он вверх, - а про зад… что риски могут быть не только информационными, Влад Миронович испытал на собственном… опыте.

- Вла-ад? – сам собой скользнул мой взгляд на его протез.

- Ну да – убивали, но не добили. Где-то утечка…

- Случаи покушений на ценных специалистов со стороны чужих спецслужб далеко не единичны. Информация не для разглашения, но ваш бывший начальник Фаттахов Сергей Константинович, к примеру, вообще умер в результате…

Еще пара слов… и меня совсем накрыло плотным, полностью непроницаемым для звуков коконом. Проще сказать – я оглохла. И мыслей не было – пустота...

Заворотнюк еще какое-то время продолжал что-то говорить, но я видела только, как шевелятся его губы. Потом он перевел взгляд с Влада на меня, и он резко стал обеспокоенным. А дальше перед глазами запрыгали мухи, и захотелось смахнуть их, встать, чтобы вырваться наконец то ли из мучительной паутины, то ли… Ноги почти не слушались. Как-то я еще поднялась, куда-то шагнула…

А дальше и зрение отказало. Падала я уже на пол.

*** не получился Илья. не хочу частить.

Вначале лицо будто окутало холодной водяной пылью, а потом в ноздри ударил резкий запах нашатыря.

- У-а-х… - дернулась я и медленно, щурясь, открыла глаза - в нашем медкабинете, лежа на кушетке.

Медик оттянула мне щеку и вложила за нее большую таблетку.

- Не помешает. На будущее, если уж у вас ВСД… Чувствуя приближение обморока, примите позу сидя, с опущенной головой. Такое простое действие на удивление хорошо помогает. И чаще контролируйте свое давление – явно ведь на 90/56 рухнуло оно не одномоментно. Не следует резко вставать – это усугубило до обморока, так еще может пересидели бы. Всегда имейте при себе валидол. Но главное… а это уже к вам, товарищ Заворотнюк!

- Слушаю вас, товарищ Заворотнюк, - пробасил в ответ Зав.

- От работы кони дохнут! - отрезала крепкая высокая медичка. Она подняла мои ноги на валик из одеяла и укутала их в грелку. К ступням быстро пошло приятное тепло, общая слабость уходила, сознание прояснялось.

- Судя по тому, что вы притащили больную из своего кабинета – ваших рук дело. Всегда помните, что не у всех психика, как у вашей жены.

- А я что – и вам сделал стресс, Александра Ивановна? – искренне удивился мужчина.

- Она могла испугаться угроз, которые вы озвучили. Женщины… - раздался откуда-то сбоку голос Влада.

А я вспомнила. Зажмурив глаза, судорожно вздохнула и попыталась сдержать слезы… не думать.

- Серьезно? – подошел шеф, наклонился и погладил меня по голове, как… как…

- Пример тяжелый, но это же не прямо сейчас случилось, а уже-е… какое-то время назад, как и с Владом Мироновичем? Уже приняты меры… - протянул он еще, а потом выпрямился и усмехнулся: - И не факт, что ваша работа будет иметь настолько важное значение, что и вас тоже удостоят покушением. Его еще заслужить нужно, в некотором роде это признание профессиональных заслуг. Прекратите глупостями заниматься! Леся, заканчивай здесь и… свободны, сегодня даю выходной. Обоим. Доставьте пожалуйста женщину до квартиры… - тяжело прошагал Заворотнюк к двери и резко захлопнул ее за собой.

Дома я пролежала полдня то глядя в потолок, то с закрытыми глазами, зябко скрутившись клубочком. Хорошо – сейчас была не моя очередь ехать за ребятами. Но ближе к шести вечера пришлось вставать, что-то делать…

Дальше дни потекли, как смола. И опять меня спасали Вовка и работа. Заворотнюк обозлился, наверное, потому что первое время вызывал нас к себе очень часто и просто для того, чтобы мы озвучили свои мысли. Будто проверял есть ли они в нас вообще. И каждый раз демонстративно клал на край стола облатку валидола.

Его жена дала мне медицинские рекомендации, в которые в том числе входило: отрегулировать ночной отдых, не допускать физического и умственного переутомления, избегать стрессовых ситуаций и чрезмерных волнений…

Плохо было то, что моя безобидная до сих пор дистонийка вдруг приняла какие-то угрожающие размеры. Обморок не шутка, я могла еще и неудачно упасть. А к ВСД у меня имелись еще и гинекологические проблемы. Что-то менялось во мне и кажется даже вокруг меня... старею?

И потихоньку стала выкристаллизовываться мысль…

Организовать Вовке братика или сестричку я могла только от донора. Человека, от которого я могла бы зачать естественным порядком, рядом не наблюдалось. Да и сам Вовка не хотел папу, о чем и заявил мне однажды:

- Я совсем решил – заводить себе папу мы не будем.

- А что так? – обмерла я. Я ждала этого вопроса, но он ни разу не спросил меня о папе. Так что получается – все это время он размышлял об этом, соображал что-то, думал, делал свои малышовые выводы?

- У Андрюши папа не любимый, он ругает его и даже дергает за руку. Машин папа совсем не помогает ей с колготками… совсем, стоит и играет в телефон, - печально смотрел на меня Вовка, - а Евгешин папа ушел жить в другой дом, а его с собой не взял, представляешь? – таращил он глаза.

- Нет, - не представляла я.

- А Лиза, Аделька и Матвей все равно больше любят маму – я спрашивал. Маму все любят больше. А у Дины и Славика тоже нет папы, но они хорошие, даже лучше, чем Андрюша.

- Но все-таки ты думал над тем, чтобы завести себе папу?

- Думал… - тяжело вздохнул ребенок, - я много думал и решил, что мы заведем собаку. Или кота. В выходной мы вдвоем будем совещаться. Сегодня будет некогда, сегодня длинная ванна с пеной и еще рисунок… поможешь? – слез он со стула и потащил меня за руку в свою комнату.

- Да. Ага… - соображала я, как сказать правильно? Наверное, все-таки долгое купание, а не длинная ванна. И тихо с облегчением выдохнула, так и не дождавшись конкретного вопроса об отце. Пока он еще не домыслил, пока еще не знает, что в истории каждого ребенка отец есть обязательно.

И я думала ночью… и следующей, и через месяц и два – даже когда мы уже завели живность. Мы взяли обычного серого в полоску восьмимесячного кота, привитого и уже кастрированного. Как всегда, командовал Вовка, будто задавал параметры приложений:

- Это должен мальчик… если вместо папы. И еще большой – папы все большие. Логично?

- Угу, логика точно есть, - давила я в себе то ли улыбку, то ли слезы.

- Жить он будет у меня, а там серые обои.

- И зеленые…

- Зеленых котов не бывает, мама, - укоризненно качал головой ребенок.

Тем временем я собирала сведения о том, как будет происходить выбор донора для следующей моей беременности. Решение было принято, но я еще не определилась со сроками. В моем контракте было прописано, что, если я решусь на беременность, то должна уведомить о своих планах начальство. Наверное, это имело смысл – какое-то планирование есть и у нас.

Время у меня еще было.

Моя гинеколог предложила начать с инсеминации. Эта процедура не требует такой подготовки и безопаснее ЭКО. Теперь донор…

Хорошее здоровье, отсутствие отягощенной наследственности и даже профессия и внешность… правда только по детской фотографии, но все это я могла выбирать из того, что имелось. Хотелось, чтобы мой будущий ребенок был похож на своего брата. А значит больше на меня, чем на Илью. Важны еще кудри… в Вовкиной внешности они первым делом бросались в глаза. Хороший рост – от среднего. Цвет волос, глаз… это все было не так важно сейчас – главное, что я решилась.

Нужно было продолжать жить. Держать в уме свои ошибки, помнить чувства, делать выводы из своей вины и сожалений… и жить дальше.

Я физически не могла заставить себя открыть рот и спросить хоть кого-то о смерти Фаттахова. И даже не потому, что Заворотнюк предупредил о том, что информация не для разглашения – просто нужно было дозировать…

Я не выносила даже долгих размышлений на тему его смерти – шла в разнос изнутри. Начиная углубляться в тему, чувствовала, как медленно и неотвратимо умираю сама.

Я гнала мысли о нем, чтобы как-нибудь нечаянно не уйти следом – мне нельзя было. У меня Вовка.

Я не представляла себе, что так вообще бывает – вот такое позднее осознание.

Что человек может ходить рядом, говорить с тобой, даже целовать тебя, а ты не понимаешь, что без него мир вдруг возьмет и вылиняет, станет наполовину пустым… Просто потому, что его не стало на Земле.

Где-то там – далеко, он жил без тебя, а ты без него здесь и даже этого было достаточно, чтобы жизнь была полной. Чувства, мысли и эмоции, направленные на него – разные… хорошие и плохие, но они давали ощущение полноты этой жизни!

Сейчас у меня осталась ровно половина, посвященная Вовке. Нужно было вытаскивать себя из этого и как-то заполнять вторую половинку.

Это будет еще один ребенок. Я хотела его, сейчас уже очень хотела – и как спасения для себя, и как друга или подружки для сына, и как способа немного подправить свое здоровье.

Я хотела, готова была и могла прожить еще довольно долго. Поднять детей должна успеть.

В конце концов, собственными силами я уже определила их в систему, которая давала необходимые блага и надежную защиту, насколько она вообще может быть надежной в этой жизни и в наше время. Я добилась финансового достатка и наработала какой-то профессиональный авторитет, который скажется и на моих детях. Статусность важна, а я сейчас не в последней профессиональной линейке. И буду стараться дальше. Вплоть до того, чтобы достичь того самого уровня, когда становишься «достоин» внимания чужих спецслужб.

И пусть они боятся меня, а не я их. Наша с Ильей программа уже работает по принципу - обнаружить вторжение в систему, оценить его и самостоятельно принять решение о способах отражения хакерской атаки. Мы с ним создали сторожа и охрану, а сейчас мы с ребятами создавали под мягкой пацифистской шкуркой шпиона-диверсанта, который станет отслеживать явно направленную на нас агрессию и так же самостоятельно примет когда-нибудь решение и меры.

Ближе к лету, я поставила в известность о своей будущей беременности начальство. После недели то ли раздумий, то ли просто не до меня ему было… но Заворотнюк одобрил процедуру, назначенную на начало июля.

В мае мы с Вовкой купили переноску для Тигра, я подтянула дела на работе и сдала на СТО машину перед дорогой. Рассчитала ее так, чтобы на сутки задержаться в Ярославле и забронировала там маленький отельчик на завтраках в центре города. Рядом на берегу реки - ресторан «Ванильное небо» с хорошими отзывами. Посовещались с сыном - берем!

Изучив Ярославские достопримечательности, я составила короткую мини-программу, интересную мне и Вовке. В навигаторе забила на всякий случай маячки в конкретных местах – санитарные остановки все равно будут, так лучше провести их с пользой для дела. А там село Слобода с монастырем и старинными домиками, села Кукобой и Грязовец, где все буквально пропитано стариной и много архитектурных памятников. Посмотрим… Вовка поскачет и разомнется, перекусим спокойно.

До отъезда оставалась неделя, когда позвонила мама и сказала, что к ним приезжали люди…

- Не просто так керасин-то жгли, должно по делу что скажут? Хотели узнать твой номер, но раз уж мы скоро ждем вас здесь, то и они решили - сюда подскочат.

- Издалека, значит, люди? – не понимала я.

- Питерские. Или из-под него оттуда… Муж с женой. Его ты должна помнить – здоровый такой, но тихий, вежливый. Годов столько-то туристом к нам приезжал, вроде учился там же, где и ты.

- А фамилия его? Мам?

- Вспоминаю… сейчас… они тут свой номер оставили. Турков Виктор. И жена его Лариса.

- А что хотели? – насторожилась я.

- Что-то рассказать тебе. Сказали, что не по телефону даже лучше.

- Мама! Это не касаемо Ильи? – не выдержала я пытки неторопливым разговором.

- Если хорошо подумать, то только его касаться и может. Или нет… Я думаю о нем весточка. Кого другого и слушать бы не стала, а этого парнягу… Пускай приезжают. Я назначила на День защиты детей. Как раз вы пару дней уже отдохнете с дороги. Если там могилку нужно будет облагородить…

- Облагородим, - пробормотала я, - ну всё. Давай всё пока – нужно подумать.

- Телефон-то их надиктовать?

- Да, конечно! Что это я? – схватилась я за голову.

- Не волнуйся зря, еще ничего не ясно. Записывай…

В тот вечер я не решилась. Думала опять, думала…

Если новости об Илье, то что там может быть? Мама практически уверена, что нашли могилку. Я? Надежды на его возвращение давно утрачены. Если даже система ФСБ не сработала… И видеокамеры тоже – их количество в стране исчисляется миллионами и многие из них конечно подключены к программе опознавания. И кого-то опознают, но не всех. Того, кто не хочет, чтобы его нашли, не найдут никогда. Такой вариант в отношении Ильи мною даже не рассматривался, но…

На следующий день была суббота – общепринятый выходной.

Мы с Вовкой съездили в Купавну на День рождения девочки из его группы – ребенок вместе с мамой был приглашен в детское кафе. Посидели там, вручили подарок, потом детьми занялся аниматор.

Я улыбнулась и помахала, благословив на участие в конкурсе. Вдохнула, выдохнула и позвонила по номеру, заранее забитому в телефон.

Ларисина любовь началась с чувства легкого сожаления. Так бывает, когда только заметишь радугу, а она уже быстро тает. Или закончишь читать книгу, с героями которой не хочется расставаться и сидишь в тишине, прикрыв глаза, вспоминаешь… даже не эпизоды, а настроение. А оно потихоньку уходит, забывается.

С таким же чувством она выходила когда-то из палаты больного, посещение которого было, по сути, формальностью. Мужчина по-хорошему удивил. Она даже немного завидовала той, которую он любит. И, наверное, много дала бы, чтобы кто-то похожий на этого парня так же относился к ней.

А потом случился шанс или выпала возможность, и она подумала – а почему – нет? Раз он все еще один и судьба сводила их целых три раза - тогда в предоперационной, потом, когда он ждал выписной и они разговорились, и следующий раз в фитнес-центре, который правда она же ему и посоветовала. Но совпало время их тренировок, разговорились…

А потом она намудрила. Наверное, это была паника. Потому что многоходовка, которая привела к разводу, в нормальном состоянии ей даже в голову не пришла бы. Паника выросла из сомнений и окрепла, когда она четко поняла куда влезла и как сильно попала. А дальше - обида, ревность, попытки доказать что-то ему и себе…

Женившись на ней, Виктор будто безнадежно выдохнул и замер, плывя по течению. А Лариса с каждым днем убеждалась, что место рядом с ним занимает только потому, что захотела этого она. И что Сашей для Виктора никогда не станет, разве что удобной и, скорее всего, временной заменой.

И не выдержит этого и уйдет в конце концов она, а не он. Он протянет дольше, ему удобно. И злилась, злилась...

И ушла, когда поняла, что проиграла Саше. Некрасиво ушла. Напилась потом дома, плакала, сутки лежала, закрыв глаза, отключив телефон и не желая ни видеть, ни слышать никого и ничего. Самое обидное, что даже не наделай она ошибок… веди себя, как идеальная жена, и тогда ничего не изменилось бы. Река с течением, по которой плыл Виктор, потихоньку завела бы в болото, и они тихо тонули бы в нем на пару.

Потом случилось много чего…

И вот сейчас, когда, на первый взгляд, у них все лучше некуда… Она сама сделала все для того, чтобы Саша приехала, а значит они с Виктором встретились. Теперь это даже было ей нужно. Наверное, от Виктора ей всегда было слишком много нужно. Может даже больше, чем он мог дать.

Она лично встречала Сашу на Московском вокзале. Договорились созвониться, если вдруг не узнает ее, но она узнала.

Та очень изменилась со времен, когда делались фотографии и в лучшую сторону. Ушла юношеская угловатость с лица и тела, и одета теперь она была стильно и со вкусом, а новая прическа оказалась просто находкой. Лариса даже успела подумать, что может стоит и себе вернуться к каре – слишком отросли… и поняла, что это мысли на нервах. Такие мысли – точно нервное, и шагнула в сторону Саши, улыбнувшись и взмахнув рукой.

- Ну, вот она я – Лариса. Будем знакомы?

- Будем. Рада, - вымученно улыбнулась в ответ молодая женщина и взглянула ей в глаза с жадным вопросом.

- Сейчас сядем, где не помешают разговору. Саша… может на ты?

- Давай. Ладно… - кривовато улыбнулась та, нетерпеливо отводя взгляд: - Поехали, немного потерплю.

Пока ехали в такси, молчали. Лариса думала, что вот скоро всё и выяснится… а Саша вполне может увлечь собой мужчину. Обязательно умного и серьезного, взрослого мужчину с хорошим вкусом. Изюминка и яркая индивидуальность всегда перевесят просто красоту. По той простой причине, что сразу обращают на себя внимание, заставляя всмотреться, оценить и обязательно - запомнить.

Кафе над каналом в отдаленном от центра и сравнительно тихом месте не зря было выбрано Ларисой – оно отлично подходило для разговора. Удобные столики на тротуаре у воды, тень от высоких деревьев, что пока еще уцелели - не как на канале Грибоедова... Обе женщины заказали кофе, и Лариса не стала дальше тянуть, потому что себя в Сашиной ситуации представляла с трудом. И никогда особо не могла похвастать выдержкой.

- Виктор не то, чтобы считал себя виноватым за тот случай, но было что-то такое…

- Тогда он очень помог, - благодарно взглянула Саша.

- Все эти годы он продолжал искать Илью. Только полгода назад мы прекратили… я почти всегда ездила с ним. Втянулись как-то… и даже получали удовольствие от поездок, хороших друзей там нашли. Одно на двоих дело – важное, со смыслом. До этого у нас были сложности – большие... Саша, - заметила она нетерпеливое движение пальцев, наглаживающих узор кружевной скатерти, - ты ждешь, что я сразу скажу главное, но это очень важно – лучше все по порядку.

- Да я не против, сама люблю ясность. Но все равно нервничаю – извини.

- И я! Не будем отвлекаться. Ну-у… вначале мы смотрели ближайшие к месту трагедии населенные пункты, потом отдаленные. Весь район прошерстили и даже не по одному разу, когда решали, что где-то могли упустить.

- Удивительно, - прошептала Саша, зябко передернув плечами.

- Разве здесь холодно? – удивилась Лариса.

- Я часто мерзну – сосуды не ах… и нервы тоже.

Они пересели за столик в помещении, и Саша кивнула – продолжай.

- А-а… полгода назад …

Полгода назад они переехали жить в Старый Петергоф. Виктор продал свою квартиру, добавили Ларисины деньги и купили неплохую трешку в хорошем современном доме. В планах было элитное жилье в ста метрах от Ольгиного пруда, но его они не потянули – цену перебили.

Гуляя теплыми вечерами над водой или качаясь на качелях в зеленой беседке у танцующего под классическую музыку фонтана... срываясь несколько дней подряд в одно и то же место Нижнего парка – к партерным цветникам у Монплезира, где цвели тюльпаны, Лариса понимала, что легко согласилась бы и на хрущевку, но чтобы здесь. Поменять место жительства захотел сам Виктор – безо всякого выноса мозга и даже уговоров с ее стороны. Сели, посовещались, оценили риски…

Случайность… но как же она рада была, что встретила тогда бывшего одноклассника. В разговор вступил Виктор, а дальше все как-то само собой… Сейчас он работал замом по обеспечению работ и безопасности на небольшом производстве, где собирали роботов-реставраторов. Разработка была отечественной и несмотря на кавардак с санкциями, хватало заказов даже из-за бугра - на оригинальное, надежное и дешевое по сравнению с зарубежными аналогами оборудование.

В целом, вместе с зарплатой, у него получалось меньше, чем в табачной конторе, но не критично. А еще через год Славик Варава уезжал работать в Китай, где сейчас поднималось аналогичное производство и были все шансы, что Виктора выберут исполнительным директором с передачей части общих с китайскими акций. Это уже выглядело, как серьезная перспектива. Практически гарантированная.

- Мы уже не искали Илью, сама понимаешь. Н-но… изучали места здесь и нашли неплохое место отдыха на природе, там рядом довольно большой поселок. В основном частный сектор, но селом это место я бы не назвала. За рулем была я и остановилась уточнить дорогу у двух мужчин. Навигатор отвалился - присоска там… и Виктор пытался прицепить на ходу. Короче, Саша… Виктор категорически не согласен, что это Илья, - кривовато усмехнулась Лариса, именно сейчас отчетливо понимая, что это и есть причина ее упрямого желания выяснить истину. Именно поэтому она месяц ездила туда и потихоньку выясняла все об одном из тех мужчин – учителе информатики в местной школе.

- Да, он мало похож на себя на тех фото. Вес поднабрал, осанка еще, а с ней и рост кажется выше. И прическа – вместо короткого ежика шапка кудрей, да еще и модная бородка… такая - совсем чуть, будто трехдневная небритость. Она меняет внешность колоссально. Но главное – я говорила с ним.

- О чем? – хрипнула Саша, не отрывая взгляда от лица Ларисы и нервно кашлянула в кулак.

- О ерунде. Даже кокетничала – не суть… это Илья, Саша – он. Все поведение… его настороженность и неуверенность бросаются в глаза. Есть масса признаков… Я предлагаю съездить туда сегодня – еще весь день впереди. Как раз часам к семи он должен быть дома – адрес я знаю. Там открытый двор, высоких заборов в поселке в принципе нет, там больше на западный манер – легкие ограждения, невысокие зеленые изгороди… Васюр Антон Николаевич его имя. И он женат, Саша, есть дети. Скорее всего близнецы… или погодки, потому что мальчик чуть крупнее. Ты как?.. Извини, конечно, это немилосердно в принципе и Виктор может быть прав – лучше было не лезть в это. Он вообще не ожидал такого, может потому и уперся рогом - что это не Илья. Жалеет тебя? Но я представила себя на твоем…

- Ты права, не он, - попыталась улыбнуться Саша, но только скривилась и крепко потерла руками лицо. Оно пошло красными пятнами.

- Мы встанем в сторонке, там есть место. Посмотришь на него…

- Да, - кивнула Саша, - так и сделаем. Поехали? Такси, электричка?

- Виктор. Он должен заехать за нами сюда в течении получаса. А пока… я врач, Саша, могу показать корочку. Глотни, пожалуйста вот этот препарат, - протянула она Саше облатку, - его можно запить кофе. И съешь обязательно что-нибудь, даже через силу. Я изучила отзывы – здесь зачетная творожная запеканка, а к ней куча соусов. Или специально готовят на сливках, или это протертое ягодное пюре.

За встречей Виктора с Сашей Лариса наблюдала с больным интересом. Мазохизм какой-то… отвернулась, чтобы не видеть его жадно-любопытного взгляда, которым он быстро окинул молодую женщину. Быстро шагнул ближе, улыбнулся… как именно – Лариса уже не хотела анализировать. Небезразлично – точно.

- Рад видеть тебя, Саша… - ну, хоть не кинулся обниматься.

- Да, я тоже, Виктор, спасибо, - пыталась быть вежливой Саша, но радостной улыбка не получилась: - Может сразу и поедем?

В поселок они приехали, как и рассчитывали – ближе к шести вечера. Виктор остановил машину недалеко от хорошего, но не очень большого дома, построенного по типу альпийских шале. В крыше были прорезаны окна и, скорее всего, потолка, как такового, там не было – просто ломанная утепленная крыша, потому что второму этажу там негде было расположиться. Слегка запущенная территория участка выглядела даже уютно – с растрепанными декоративными и ягодными кустами, парой старых яблонь и травяным газоном, уже просившимся под косу.

- Скоро кто-то обязательно выйдет из дому. Подождем? – предложила Лариса.

- Это не обязательно Илья, - обеспокоенно вглядывался в Сашино лицо Виктор, - даже рост другой, а это уже…

- Зачем же ждать? - нервно хмыкнула Саша, кажется, совсем не слушая его: - Пойдем и спросим.

- Э-э-э… - промычал мужчина. А Лариса тоже хмыкнула – будто даже с удивлением:

- А действительно! Я, как дура… как шпион тут… Пошли, Саш?

- Я сама справлюсь, спасибо, - отстраненно прозвучал голос, и женщина быстро пошла к дому.

- Не нужно было этого делать, Лариса… - расстроенно прошептал Виктор, провожая ее взглядом.

- Зато наступит ясность. Для Саши, для тебя, для нас, - отрезала его жена.

- Ты к чему это сейчас?

- Я плохой человек, Витя – эгоистка, и всегда ею была. Я делаю это не для Саши, а для себя в первую очередь. Пошли, нельзя оставлять ее там одну. И возьми сверток в бардачке – там препараты. Возможно… и скорее всего они понадобится. У нее уже сейчас дрожат пальцы. Выходи! Я не шучу – иди за мной.

И замерли оба, не дойдя до зеленой изгороди пару метров.

Саша несколько мгновений молча смотрела на мужчину, открывшего дверь, а потом схватила его за рубашку и потянула через порог на себя. Он шагнул за ней послушно, как сомнамбула.

С низкого крыльца женщина шагнула спиной вперед, будто видела затылком, так и не отпустив скомканную в кулак рубашку. Толкнув мужчину на стену, замахнулась и несколько раз врезала ему по лицу – правой рукой. Раз со всей силы, по второй щеке – вскользь. И опять… и еще.

- Саша… не нужно. Не нужно больше. Пожалуйста, - осторожно придержал ее за руки Илья.

Виктор и Лариса не видели ее лица, но слышали отрывистый резкий голос – все до последнего слова.

- Вовка… ладно я, но – Вовка?! Вместо папы мы взяли кота! Ты же не знаешь какой он – Вовка! Не представляешь даже. Красивый, хорошо ведет себя и ест… говорит – как можно не хотеть кушать, мама?.. Он сколько всего еще… Мразь, тварь, сволочь ты! Какая же ты... Помнишь тогда – говнокод? Я сделала! Сложнейшие алгоритмы – я мучалась с ними год! Три сложнейших решения… Твоим родителям я построила дом – и это все, слышишь ты?! Остальное - компенсация за папину машину, сученыш ты такой! Чтобы и близко тебя рядом не было! Господи… о чем я – тебе же на хрен не нужно! Как же я тебя ненавижу! Если бы только… - резко развернулась она и пошла обратно к машине.

Но не успела дойти до калитки, как Илья сорвался с места и, догнав ее, схватил за руку.

- Грабли, тварь, убрал! – рявкнул Виктор.

- Саша, - обхватил Илья за плечи женщину, не слушая никого и не отпуская ее: - Все не так. Я не знаю где машина. Все не совсем так! Выслушай меня пожалуйста, а уже потом… можешь еще бить – что хочешь делай. Мне не нужны деньги, я…

- А Вовка?!

- А Вовка… Саша, отойдем, пожалуйста. Не лезь к нам, - рыкнул он в сторону шагнувшего к ним Виктора, - твоя работа, мудак? Саша… тут есть скамеечка – за теми кустами. Пожалуйста… Несколько минут и ты будешь знать все, - уводил он тяжело ступающую Сашу в сторону смородиновых кустов.

- Блядь! Что мне сейчас делать?! – уставился Виктор на Ларису, - вот на хрена ты это все устроила?

- На… - протянула она ему таблетку, - прямо сейчас… вот вода, запей. Без разговоров!

Виктор потерянно проглотил таблетку и вслед за Ларисой прошел к машине и сел в нее. И обеспокоенно уставился в сторону кустов. Сквозь них проглядывали силуэты сидящих на скамейке мужчины и женщины.

- Тебе нежелательно нервничать, - прозвучало устало и тихо, - и Саше нельзя, а может и Илье. И мне тоже… Сейчас ты успокоишься – там слабое седативное, а я сяду за руль. Это для всех нас стресс. Но, Витя - она живет с ним целые годы, запирая в себе. Она уже привыкла держать себя в руках, держать лицо - оно, как маска, ты не заметил? Не думаю, что профессия программиста приучила ее держать покер-фейс – это все непроходящий стресс. И его не выплеснуть – нельзя, просто негде, потому что – работа, а дома ребенок. Ты слышал? Она сумасшедшая мама… Всегда в хорошем настроении для своего Вовки, всегда и вся во внимании к нему. Так и не вышла больше замуж.

- С чего ты взяла, что вообще не выходила? Пять лет почти... – взглянул на нее муж.

- А-а… тебе это интересно? Да потому, Витя, что ни один мужик не отпустил бы свою женщину вот так – за этим вот... Да и не переживала бы она так страшно… Это важный этап в ее жизни. И в нашей. Саша свободна, Витя, теперь она будет совсем свободна. Руки у тебя развязаны. Я за этот месяц столько передумала…

- Лара… - замерев на секунды, развернулся к ней Виктор всем телом: - Что за нахуй сейчас было?!

Она нервно хихикнула – Виктор никогда не матерился, почти… Только если край… когда мат – терапия.

- Я женила тебя на себе первый раз... потом можно сказать – поймала на секс. Он же у нас классный, согласись? Я не готовила тот раз – случайно вышло, но факт, что попал ты именно на секс. С ним у нас все здорово, на этом и держимся. И пока еще нет бэби… я не особо переживала, что не получается – психологический фактор играет огромную роль в зачатии. И чем выше интеллект, к сожалению, тем губительнее влияние этого фактора. Мы – это мозг, а не мясо, которым он руководит… ладно! Без отступлений – я не уверена в тебе, вернее уверена, что полюбить меня ты так и не смог. Об этом говорит многое, это… такие мелочи, которые уже на подлете улавливает практически каждая женщина.

- Особенно высокоинтеллектуальная, - отстраненно заметил Виктор.

- Мы много надумываем зря – согласна, но многое видим глубже, чем вы.

- Я сделал, как ты когда-то хотела – эта новая работа…

- Я хотела. Хотела, чтобы ты очнулся наконец и кроме страданий по Саше, почувствовал интерес к жизни, азарт к достижениям, стремился бы к чему-то. А потом заметил бы и меня рядом и оценил может…

- Так время еще не вышло, - раздраженно рыкнул Виктор, - у меня пока интерес к жизни и азарт, ты – следующим пунктом. Дура, Лариса! Господи… чем ты только думаешь? Я хренею, – лег он лбом на руль и замолчал.

- Я помогла Саше определиться. Она жила в таком же болоте – уверена. Я даю возможность определиться тебе. А я не пропаду – поверь, со временем встречу еще кого-нибудь и уже не совершу такой ошибки – легко ему не достанусь, навязываться точно не буду. Пусть пострадает по мне, как ты по ней – будет ценить.

- Дома поговорим, - напрягся Виктор. Из сада к калитке шла Саша, Илья – за ней и все еще что-то говорил вслед. Она обернулась напоследок, что-то сказала и медленно пошла к машине.

Случайно взглянув на окно дома, он увидел там женщину. Может среагировал взглядом на движение. Ее было не разглядеть в подробностях, только светлые волосы и что она далеко не тростинка. Илья встал в просвете калитки и дальше не пошел, провожая взглядом бывшую жену.

- Сядь с ней сзади, сейчас ей нужна будет поддержка, а я за рулем. Уверена – сорвется, будут слезы… как раз случай утешить.

- Что ж ты до черта злая такая, а? – прошипел Виктор и вышел из-за водительского места. Открыл Саше дверку, помог сесть.

- Сашка… утешать, слезы вытирать есть необходимость?

- Нет, нет… я поспала бы. Рубит на нервах. Это все твоя таблетка, Лариса?

- Вынужденно. Инсульты и нервные срывы я сегодня не планировала. Виктор, ты садишься?

- Да, - захлопнул он заднюю дверцу и сел на переднее сиденье рядом с водителем: - Поехали.

В Петергоф приехали уже ночью. Лариса растолкала обоих – гостью и мужа и заставила выйти из машины и подняться в квартиру.

- На диване в гостиной постелено заранее, можешь падать просто так, Саша. А хочешь – прими душ. А как на счет - поесть? Я готовила.

- Утром… нет сил, спасибо, - и тихо прикрыла за собой дверь.

- Лара… - решительно повернулся к жене Виктор.

- Ой, потом! Я тоже без сил - в душ и спать, - скрылась она в ванной.

А ночью Виктор проснулся – приспичило, и жены рядом с собой не обнаружил. Сон вмиг ушел, тревожно бухнуло сердце… ну что за идиотка такая – подумалось отчаянно. Неужели хватило ума уйти?

Но нет – бросившись из спальни на поиски, он услышал в гостиной глухой бубнеж, всхлипы… причем, как Сашины, так и Ларкины. И сразу отлегло… он прислонился к стене спиной – понадобилось опереться. Чувствовал, как стынет на груди и лбу панический пот. А и хватило бы чего доброго… горе от ума первая Ларкина проблема. Она со всеми этими причинными связами и скрытой симптоматикой нервной деятельности, как дурень со ступой. Профессионал блядь! А с другой стороны… врачи тоже болеют. И будь оно так… то, получив профессию психолога, человек автоматически становился бы самым счастливым – знает же, как и что. Ой, дурочка… щемило в груди.

Эта ночь стала бессонной.

Виктор подробно вспоминал все, что Лариса сказала в машине. Мучительно размышлял - правда ли, что чего-то не додавал? А чего? Черт ногу сломит… нужно, чтобы сказала конкретно. И с чего она вообще взяла, что его так кроет на Саше? Она дорога ему – да, жаль ее – есть такое. Любую помощь готов предоставить – это так, но, чтобы бросить ради нее жену?.. Да кому это нужно?! Не Саше и не ему – точно. Ларисе похоже…

Утром он уехал на работу, успев поздороваться с Сашей и прямо в глаза взглянуть Ларисе – девочки завтракали на кухне. Завтрак был ранним, похоже тоже не спали всю ночь. Ничего…

- Отоспитесь днем. Вечером сходим где-нибудь посидим… на фонтан, к примеру. Ты любишь классическую музыку, Саш?

- Не понимаю в музыке, - пожала плечами та, - она делится для меня на приятную и нет. Мы часто включаем детские песенки и просто фоновую, спокойную.

- Эта понравится. Отдыхайте, девочки… мы не стоим ваших слез.

- Может и соглашусь с этим, - хмурилась Лара, - ты разве не позавтракаешь?

- На месте, сейчас не полезет. До вечера!

Уходил расстроенным – запухли обе от слез, с не совсем спокойной душой. Сашку Лариса вытянет – без сомнения, а вот сама? Неужели все еще верит в эту глупость?

Вечером все так и было, как он планировал – втроем они сделали большой круг вокруг Ольгиного пруда. Навстречу изредка попадались такие же гуляющие – основная вечерняя тусовка проходила ближе к вечерним кафе.

Потом посидели на лавочке у танцующего фонтана – все качели оказались заняты молодежью. Когда фонтан уснул, прошли под зелеными арками и вдоль центральной пошли к знакомому кафе. Дорогое, оно того стоило – готовили там божественно. Виктор никогда не думал, что в него столько влезет – сказался стресс этого дня?

Ночью все спали наконец. Лариса вырубилась только коснувшись подушки, а он еще поворочался… Единственной бедой Петергофа летом были не белые ночи, а влажность. И белье категорически отказывалось сохнуть на балконе, почему и пришлось купить автомат-сушилку, и постель слегка отдавала влагой. Или это уже глюки на нервах?

Провожали Сашу на Сапсан тоже вдвоем. Чтобы «успокоить» жену, Виктор даже приобнял подругу на прощанье. И почувствовал все, что угодно, но только не то, в чем его подозревали. А девочки прощались будто навеки – опять со слезами и обещанием звонить и обязательно встретиться потом. Ладно… но только после того, как Ларисина дурь схлынет. Совсем.

Сели в машину молча, поехали. Из машины он тащил ее за руку.

- Не дергай ты меня! – тормозила она до самой квартиры.

- Трусы спущу сейчас и жопу ремнем надеру, - пообещал Виктор, - достала ты меня за эти сутки.

- Меня нельзя ремнем – я беременна…

Виктор медленно обернулся, отпуская ее. Дернул волосы, стукнул кулаком о стену…

- А как же – мозг? Мозг тогда как, Лара?!

- Ты не хотел признавать, что это Илья. Может подсознательно не хотел их воссоединения. То, что Саша…

- Как это может касаться нас с тобой? – рявкнул Турков и спохватился, опасливо замолчав и опуская взгляд на живот жены.

- Я решила, что все это сделаю – обязательно, и…

- Разведка, войсковое планирование, сама операция… А каким образом тогда твой мозг дал добро на бэби?

- Я перестала бояться. Пан или пропал. Пофигизм от отчаяния и решение…

- Тогда получается, сколько нам? - медленно привлек ее Виктор, аккуратно сграбастав и прижав к себе всем телом.

- Задержка… мало еще. Но у меня всегда, как часы – ты знаешь. А еще слезливость… гормоны.

- Чем только думала - гормонами?

- Не хотела, чтобы моя беременность влияла на твое решение.

- Потом ты вспомнишь вот это все и будет тебе очень и очень стыдно, Лариса. Что я сделал не так, скажи хоть… а лучше сразу списком. Я люблю тебя, мне хорошо с тобой… может просто не умею показать, как сильно? Научи, покажи… - медленно целовал он ее лоб, щеки…

Подхватив подмышки, подсадил на тумбочку, чтобы облегчить доступ к губам.

- Дурочка моя… Горе ты мое от ума. Господи… ну бред же какой.

Правая рука онемела, ноги будто набиты ватой. А в голове маты, маты… деревенские, с местечковыми особенностями произношения. Кажется - рвалось что-то внутри в клочья и сыпалось под ноги…

Илью я узнала сразу, только взглянув в глаза. Да, издалека и не узнаешь – мужик расцвел без меня. Заматерел, приосанился… маты, маты…

- Саша, садись здесь. Ты пятнами вся… посиди минуту, успокойся.

- Давай конкретику, долго я тебя не выдержу, - хрипнула я, - помолчу пока, а ты рассказывай. Я… сейчас будто в параллельной реальности, Илья – даже подумать о подобном не могла, не ждала от тебя. Дурь какая-то, полная шизофрения.

- Я тоже не совсем в себе сейчас, Саш. Хотя и готовился – заметил Тура в машине у той дамочки. А потом она подошла с разговорами – заметная… месяц спал вполглаза, - расстроенно протянул Илья, опершись о колени и сцепив перед собой большие ладони. Чужие руки… чужой человек рядом – странно как, невозможно, немыслимо – закусила я губу. Похоже откат… что там у нас дальше по списку – осознание? Похоже на то.

- Почему ты не ушел по-людски? Чтобы люди тебя не искали, чтобы я с ума не сходила?

- Я не собирался от тебя уходить. Я мразь и сволочь, Саша, но не до такой же степени?

- Все значит устраивало, если не собирался?.. Илья! Клещами мне из тебя вытаскивать? Ты попался – колись. И люди меня ждут, – опять поднималась откуда-то изнутри чернота… но уже слабее, не так черно. Я никогда и ничего подобного не чувствовала и не испытывала. Я даже не знала, как это называется… разве что - бессильная ненависть? Но уже снулая какая-то, бессмысленная совершенно.

- Я многого так и не вспомнил. Не помню ничего после того, как Веська упомянул сервисы-контроллеры, а меня с них перемкнуло на идею – свежую, классную…

- И… в чем же ее суть? – шевельнулось внутри что-то человеческое, вполне нормально окрашенное.

- А вот тут уже темно. Похоже я по-дурацки тормознул на трассе. Голова забита мыслями? Или там женщина голосовала, или пара… это просто логика – насколько я себя знаю. Ударили по голове – факт. Шишка с пол кулака и амнезия – да. Я, Саша, все про нее сейчас знаю – ретроградная, конградная, антероградная, ретроантероградная…

- И какая из них твоя?

- Я не знаю! В больнице не был. Меня подобрали на дороге, стоял на коленях и шатался, держался за голову. Машина наша… я не знаю где она. Я и как нашли меня не помню – это по ходу ретроантероградная. Когда из памяти выпадает информация о времени до и после травмы.

- Почему тебя не лечили?

- Лечили. Сейчас, Саша… я все расскажу. Не получается так, чтобы что-то оправдывало меня, - потер он руками лицо и отчаянно взглянул в сторону дома. Растерянно улыбнулся: - Как ни крути, а по морде я получил за дело. Потом же вспомнил все-таки… и оставил все, как есть. Смысл сейчас жевать подробности - только делать тебе больнее.

Действительно… сильные эмоции схлынули, навалилась дикая усталость. Я уже даже видела мир вокруг себя, замечала траву, красные тюльпаны рядком, между ними нарциссы кустиками. Я касалась рукавом веточки и слышала запах смородинового листа.

Спасибо за таблетку, Лариса, сейчас я хотя бы в состоянии говорить с ним. И нет – мне нужны подробности. Все до самой последней. Чтобы больше не возвращаться ни умом, ни сердцем. Что чувствую сейчас к Илье и вообще, кроме усталости - пойму потом, когда сойдет эта… наркота, судя по общему состоянию. Но чего я не понимала сейчас и категорически… я не понимала себя – зачем, почему? По кому на хрен?! Все эти годы...

Тяжело вздохнула.

- Подробно, как есть – говори все. Иначе… будем восстанавливать твою память у следователя путем опроса свидетелей. Ты в настоящий момент двоеженец, Илья. Отмолчаться не получится, я слушаю тебя – говори.

- Я помню уже дом и не здесь – под Вологдой. За мной ухаживала женщина. Лена фельдшер, она делала все возможное.

- То есть… скорую она тебе не вызвала и в больницу тебя не доставила. А ты – без памяти, - невесело хмыкнула я, - дело о пропаже закроют, откроют о похищении человека.

- Я прошу тебя не делать этого, - дернулся Илья всем телом, продолжая с силой мять свои ладони: - У нас с ней дети – близнецы. Павлик и Аленка. Аленка слабенькая… Павлуша еще в животе обижал ее – объедал. Меня надолго переклинило, Саш… не нашел я описания похожего состояния. В медицине вообще все часто... туманно, индивидуально. Приложение силы пришлось в определенную точку? При тяжелых ЧМТ бывает такое – да. При тяжелейших… память бывает не возвращается очень долго. До двенадцати недель и больше. У меня замедлилась речь, слова приходилось подбирать… Она лечила меня, капала…

- Илья, есть специальные клиники, препараты, аппаратура… Ты долго не вспоминал, потому что лечили не так или недостаточно. Фельдшер? Ты сейчас серьезно? Это неоказание помощи, оставление в опасности – подсудное дело. При чем здесь твои Павлик и Аленка, что ты меня ими лечишь? Она у Вовки отца украла!

- Стой! Сядь обратно пожалуйста, - тяжело дышал он, - будет только хуже, ты обидишься сильнее, но может поймешь меня – я люблю ее, Саш. Тебя не любил – привык, и ты тоже ко мне привыкла. Я увидел, как оно бывает, как может. Похищение, неоказание… - все так, все я понимаю. Я похож на ее мужа – немного, совсем… но в темноте ей показалось, что это он, иначе не остановилась бы – ночь, трасса.

- Так тут еще и муж есть? – схватилась я за голову, натирая виски – информация уже воспринималась туго. Перебор для меня. Во всем.

- Нет. Сейчас нет, был гражданский, бросил ее давно, уехал куда-то на север. Она долго была одна, хотела детей… глупо звучит, но сейчас я знаю ее, понимаю. Хотела родить от меня, а потом уже…

- В каталажку? Она не понимала, что творит? Хотя пронесло же, да? И губа не лопнула… получила, что хотела, мразь.

- Такие решения принимаются в состоянии аффекта… или в отчаянии. Привязалась потом, полюбила, захотела удержать возле себя. И я к ней привык, отзывался уже на Антона. С ней мне очень хорошо, Саша.

- А со мной плохо? Ладно, пускай так – чувства у вас. А Вовка? Неужели не хотелось хотя бы взглянуть на него? Узнать – родила ли я вообще или загнулась в родах – все ведь бывает. А родители? Они же сгорбились совсем, постарели ужасно. Ольга поддерживает их, но они сына потеряли! Никогда меня особо не любили – ты знаешь… а сейчас приеду – мечутся вокруг, не знают куда усадить, чем угостить. Вовка – свет в окошке.

- Саш-ша… - простонал он, - вот где сейчас Вовка, с кем ты его оставила?

- Я с кем? – оторопела я, - поверь – он в полнейшей безопасности. Мой ребенок в самых лучших условиях рядом с хорошими, надежными людьми.

- Всегда это знал. Я никогда не боялся за него, знал, что он в безопасности и рядом с хорошим человеком. Страха, беспокойства за него у меня никогда не было. А за Аленку я боюсь до дрожащих коленей – постоянно. Она слабенькая, плохой иммунитет. Я вспомнил себя, когда Лена уже ходила с животом, прошло больше двенадцати недель, гораздо больше.

- Ну да, - дернулась я, - инстинкт размножения всегда на верхушке топа. И ты вспомнил бы раньше и без последствий, возможно, обошлось бы… Просто! Нужно было! Лечить!

- Тогда у меня было мало радостей – инстинкт в топе, да. А дальше - двое детей, женщина, которую я полюбил. И потом что - суд над ней, потому что да – похищение и оставление в опасности. А Ленка, она мягкая, добрая… И обошлось же!

- У-у… ты какой - тупень! – встала я, схватила и опять дернула его за грудки. Заглянула в глаза: - Очнись, идиот блаженный! Ты описал сейчас маньяка, твои дети в опасности! Мягкая и добрая корыстная тварь, присвоившая себе чужого мужика, пока он был в отключке. Заперла у себя и неважно – выживет, не выживет, дураком останется... очнись же ты наконец! - тряхнула еще раз напоследок и упала опять отдышаться. Немыслимо!

- Я и сам не мог вернуться, Саш… - после короткого молчания прошептал он, - после такого срока пациент не может вернуться к профессии. Так и есть… я сейчас на уровне средненького учителя информатики - просто продвинутый пользователь, я больше не творец программ, Сашка! Воображение… Я не могу больше свободно оперировать знакомыми терминами, вспомнить языки программирования. Вернее вспомню, если напрягусь, но не получается ими пользоваться, да и незачем – не представляю… Зачем я тебе такой? Вначале я дернулся было… возмутился и испугался.

- А она с пузом, плачет, кается, в ногах ползает, в любви клянется…

- Против этого тяжело, согласись? Отдать в тюрьму женщину, в которой растут твои дети, тяжело.

- Нас бросить – нет? Почему обязательно - в тюрьму? Не было вариантов?

- Не сравнивай вас. Я точно знал, что ты не пропадешь. Родители, ребята обязательно помогут и прога вся твоя – почти готовая, - невесело улыбнулся Илья, - я в тебя настолько верил всегда… что родила нормально, что хорошая мама. И верю. Я сильно растерялся тогда, плохо соображал еще и даже испугался своего состояния, Саш – дурак дураком, провалы, пробелы, соображаю, будто камни ворочаю. Еще и детей заделал левой бабе и с ней что-то нужно решать – воющей, с пузом.

- И ты решил так все и оставить.

- Был вариант… вернуться бомжем и заявить себя восстановившим память. Я всерьез это обдумывал – сутками. Мы месяц не говорили с Ленкой, она почернела вся, проблемы с малыми начались. Роды в семь месяцев. Может и с Аленкой из-за этого такое… она медленнее развивается. Ну, я постепенно… говорю же – с воображением швах полнейший. Но я постепенно понял, как все будет потом. Я все равно возвращался бы туда – к детям, Саша. Точно стал бы двоеженцем. Ты меня не выгнала бы – бесполезного, тупого. Тянула бы на себе. Твоя мечта провалилась бы, я бы только мешался. Саша, ты родной мне человек – с первого класса. Мы с тобой даже не ссорились никогда, а знаешь почему? Я всегда подчинялся тебе, всегда ты меня подгоняла, чего-то от меня хотела. Я поступил и то вместе с тобой. Нет – было интересно, но не то, что потом. Я из дома деревенского только вылез, из интерната, где общий толчок! Есть мозги, есть возможность, но ты не давала нам жить нормально! На хрена высокие цели, Сашка, когда мы в клоповнике годами жили? Мы хренову кучу бабла на железо упороли, на облако, на обеспечение всего этого… Кредит на кредите! Фасоль блядь - до получки! Пока Андреев удосужится заплатить за работу. Копейки. Потому что сделать суровый заказ времени нет – ты главный работодатель. А я – раб. Я не хотел спасать страну от чужого ИИ, Саша! Я жрать иногда элементарно хотел и не траву. Я только здесь и отъелся может на пирогах. И здесь я нужен, здесь без меня – никак.

- Я не… и не сманиваю тебя – успокойся. Силой не потяну за собой. Илья, мы, конечно, могли плюнуть на высокие цели и взять ипотеку. Но это тот же кредит и как его отдавать, если ты против покупки железа… имею в виду – навороченного, качественного? Я планировала сделать деньги в малые сроки, я тоже выползла из черной избы, Илюша, я тоже жила в интернате и старалась кормить тебя как можно лучше. И весь наш с тобой начальный капитал, это наши мозги! И их нужно было приложить грамотно, точечно, иначе так всю жизнь и доили бы все, кому не лень, как Андреев, а мы тупо радовались бы чистому подъезду – и только. Ты же понимал, что это временно и цель у нас реальная. Все наши… тяготы, если хочешь, а я не считаю их тяготами – мы были молоды, здоровы, сильны, умны… но пускай! Все тяготы были временными. Мы не ради спасения мира пахали – это детское, ладно… мы делали конкретную вещь, и она работает, представь себе. И именно люди ходят в космос, управляют государствами и делают открытия всемирного масштаба. И мы с тобой люди, а не муравьи, я – не муравей, я способна на что-то действительно стоящее и большое. Всего-то ничего нам оставалось…

- Я задрался со всем этим, Саш – честно. Может и это повлияло в итоге. Я не приспособлен решать глобальные вопросы – не хватает характера, упорства, целеустремленности, а у тебя всего этого – за десятерых. Я загнался – прости. Не вывозил. А представил себе, что вернусь… а меня опять мордой в монитор – работай, Илюша. И яблочко дольками мне под руку – витамины, чтобы не загнулся без солнца, зарядка по сигналу…

- Что ты говоришь такое? – потерянно смотрела я на него, - у тебя зачем язык есть? Ты мог сказать, у тебя было право голоса.

- Да, и что потом? Ты бросила бы все? Пошла бы работать на график? Ты не способна работать в график, Саша, и меня отучила. Я уже пахал на автомате, как бот с встроенной программой. За то время, что я провел с Леной без памяти, у меня появился другой опыт, мне было уже с чем сравнивать. Плюс - осознание своей никчемности для тебя теперь… плюс ответственность за троих людей в новом мире, где я мужик, а не раб программы, Сашка. Мне на колени встать перед тобой, чтобы ты не рушила этот мой мир? Через пять лет этот дом будет нашим, получим его в безраздельное, как специалисты. Тот свой дом Лена сдает, две зарплаты – мне хватает, нам хватает этого. Дети в яслях, дом, сад… Я живу, а не пашу, мне хорошо тут!

- А мне?.. – собиралась я с мыслями, - как ты стал… Антоном? Очередное преступление?

- Само собой, а как иначе? У Лены остались старые права мужа, ее брат служит участковым в районе – помог. Потянем и его за собой, если что.

- А диплом?

- Тоже купили. Те люди, что делали паспорт, предложили прочие услуги. Я подумал на что еще способен… Кроме информатики, беру часы физкультуры, сам подтянулся в этом плане, лучше себя чувствую, даже зрение улучшилось. Физический труд, воздух… Вспомню тот засцанный подъезд – вздрагиваю, Саша. О месте здесь мы случайно узнали, детям только по году исполнилось. Тяжело решались, но хотелось совсем все оборвать, окончательно.

- Верю… верю, Илья, что тебе здесь лучше – убедил. Живи… теперь только твоя ответственность… мужик, - встала я с лавочки, чувствуя запредельную усталость.

- Я ничего не мог бы дать вам с Вовкой, - шел он за мной.

- Согласна. Не иди за мной, Илья, возвращайся. И осторожнее – твои данные в программе распознавания внешности. Камеры…

- У нас в школе есть. Не распознали, - кивнул он.

- Видишь, как… у тебя все хорошо, - согласилась я.

- Саша, Сашенька… пожалуйста, не нужно меня ненавидеть. Прости если сможешь. Тебе нужен другой человек – сильнее, крепче, умнее меня. Или уже есть? – тихо выкрикнул он уже мне в спину.

- Само собой. Пять лет почти прошло, - обернулась я взглянуть на него напоследок. Высокий, плечи широкие, непривычно развернутые… загар. Еще только начало лета, а он такой уже… бронзовый весь. И кудри. Как у Вовки. У моего умного и красивого Вовки, который не нужен даже посмотреть его фото…

- Увижу тебя еще раз – посажу, Илья. Нет тебя больше, все – умер.

- Я давно уже по документам…

- Именно.

К машине подходила уже на последнем издыхании. Чем же таким она меня накормила? Ну хоть в обморок не свалилась. И даже голова не болит… сердце не разорвалось.

Тур галантно открыл дверку машины и по-свойски поинтересовался не помочь ли мне подтереть сопли. И будто отпустило – разом, а с чего? - думала я, уже засыпая в машине. Убралась с вражеской территории?

Но как же так? Как так?! Я же, как дура… и Сережа… как же так можно? И что странно - не получалось больше ненавидеть Илью. Теперь я ненавидела только себя.

Я надеялась, что все-таки ночью получится поспать. Но когда в голове копошится такой червяк! Мне нужно было подумать. И я думала, много - об Илье, о нас с ним, о его словах.

О всех этих годах, где я одна то ли со своей больной любовью, то ли с непроходимой дурью?.. А мой смысл всего – Вовка. И свое материнское предназначение я грамотно выполняла, выполняю и дальше буду. Так правильно или нет я жила? Вернее - оно само жилось... Перешагнуть через что-то внутри себя не получалось, хотя и хотелось до безумия. Плохо, жаль, больно… а не получалось иначе, я же пробовала – и становилось только хуже!

А может, если бы я лучше постаралась, то он выжил бы. Не уехал в Калининград и выжил. Наверняка выжил, потому что рядом была бы я. Я умею хранить и беречь, справилась бы и с ним. А получается не уберегла…

Я не уберегла.

И на этой мысли - всё… Надавило на переносицу изнутри, горло пережало, голова - свинцом… Кусая ребро ладони, я тихо запыхтела, а потом и завыла в подушку. Нельзя было ни единой мысли в эту сторону. Я же столько держалась, так долго могла!

Крыло все сильнее. От невозможности заорать в голос меня дергало в безмолвном крике, как припадочную. Остановиться уже было нельзя, невозможно. Все – сдохну сейчас! Не хочу, а придется. Просто не вытяну.

Диван дернулся и меня обхватили чьи-то руки, крепко спеленав и прижимая к себе. И я услышала сквозь шум крови в ушах:

- Я здесь, Саша, здесь – с тобой. Я твой врач, я женщина, которая понимает. Я Лариса, слышишь меня?! Послушай, надо, - шептала она мне на ухо и крепко гладила по руке, спине.

- Прости-и-и, - только и удалось выдавить из себя. Я честно пыталась остановиться, задержала дыхание... и дернуло меня так, что подбросило нас обеих.

- Саша! У меня вода. Ты разольешь ее, намочишь диван. Испортишь его! Прекрати сейчас же!

Что-о?.. Я тяжело, со всхлипом, вдохнула и выдохнула, а она с силой подняла и усадила меня. Взяла чашку со столика.

- Пей. Пощечина эффективней, но я тебя пожалела.

- С-спасибо, - выдохнула я, выпив холодную воду. Руки тряслись, пижамная кофта намокла на груди.

- Кажется… не сильно разлила.

- Ай! - тихо рявкнула она, - я на совесть твою надавила, у тебя с ней перебор по ходу. Ты готова меня слушать?

- Будешь уговаривать? Лариса… – легла я обратно, отворачиваясь. Она прилегла рядом, на одеяло.

- Нет, расскажу кое-что… Я проходила практику в хосписе. Знаешь, что это? Учреждение, где оказывают паллиативную помощь умирающим, в основном – онко… Идти туда, где царят болезнь, слабость и отчаяние было страшно. Но оказалось - важно с какой стороны ты смотришь на предмет. Я спросила врача, по какому принципу отбирают туда работников. Она сказала – доктор Ариф умеет… Ариф Ибрагимов – красивый молодой мужчина и очень человек. Любой медработник годится на эту работу после небольшой подготовки, но он брал только тех, кто не потерял еще способность сочувствовать. Если бы он тогда выбрал меня своей женой, я носила бы его на руках, Сашка! Первая моя любовь… платоническая, к сожалению. И настоящая.

- К чему ты? – не совсем поняла я, - что Илья ему и в подметки не годится?

- Да не об Илье я! Место там… страшное и святое благодаря этим людям. Потом, через годы мне пришлось сдать туда свою бабушку… маме не доверила, сама тоже не тянула – при раке поджелудочной такие страшные боли, что их не может терпеть даже женщина, Саш. А вот Арифу я доверила самое дорогое, людям его свою бабушку доверила. И еще... это сейчас квоты по оксидону, ремифентанилу и фентанилу выросли от полутора до семи раз, а тогда – хрен вам… Мчалась туда после работы и купала, сидела с ней, говорили мы, ру-уки цело-овала-а… - почти, как я вначале, тихо завыла она. И я следом. Но уже иначе.

Я плакала по своей бабуле. И это были другие слезы – не убивающие и душащие, а светлые, что ли?

- Я рыдала тут… не по Илье, Лара. Да – обидно за Вовку и почему-то очень сильно за то, что он обесценил мою заботу - те же яблоки…

И потихоньку... может в ответ на ее откровенность, я рассказала весь наш с Ильей разговор.

- И знаешь… со временем правда смотришь на вещи иначе – мне тоже приходило в голову это сравнение – раб. Кто из нас прав, я не знаю и сейчас. Может я – все вышло, как я планировала. Может он – лучшие пять лет мы провели, отказывая себе во всем. Но он умница, такой умница - больший кусок работы сделал он. И спокойный, ласковый всегда. Шмара эта не просто так… ей сильно повезло с ним, Лариса! Если это меня он не любил!.. Ее я так люто ненавижу, как никогда и никого – она сделала это с ним… ненормальная, сумасшедшая тетка. Больная – заперла и ждала, когда мужик будет готов к спариванию. Ее не в тюрьму - ее под расстрел, Лара. Это монстр с вывернутым, извращенным сознанием. И если только краем… воздухом гнилым оттуда пахнет на Вовку, я сдохну, но уничтожу ее!

- А его ты оправдываешь? Нет, я, как врач… там явно посттравматическое расстройство. Но не совсем же снимать с него вину? – шептала она в темноте.

Не знаю – смогла бы я днем, глядя в глаза практически незнакомому человеку, буквально выворачивать наизнанку душу? Вряд ли. Привыкла держать все в себе, держала бы и дальше. Но сейчас то ли момент истины для меня, а она так удачно оказалась рядом, то ли тот самый пресловутый эффект попутчика…

- Я его понимаю. Знаю. За Вовку было обидно до слез, до боли, Лариса… но фактически он сделал, как лучше для всех нас. И ему так легче – не видеть и не знать, иначе… Он не подлый, просто решили за него - когда решения принимать он был еще не в состоянии. А дальше ему пришлось решать исходя из того, что уже есть дети... и какая-то там привязанность. Он и так много везет на себе – ему и хватит! А нам и правда лучше, что он «умер». Объяснить ребенку, что такое смерть, я смогу. Почему его папа живет не с нами и больше любит других своих детей - а это факт, согласись…

- Факт и никуда от этого, - тихо выдохнула она.

- Он сильно облегчил нам жизнь, не вернувшись. Я верю, что это было непростым решением. Он неплохой человек, даже хороший, Лара, но ведомый, мягкий… Я и правда пережала в свое время, но, если бы не случай, он все так же был бы с нами и стал бы лучшим папой Вовке. Не верю, что у него сердце не болит и совесть тоже… Скорее, он в ущерб себе, но так и правда лучше – для нас. Плохо, что я так и не отпускала его эти годы. Какая-то маниакальная потребность в верности, стена глухая в голове. Скрытая склонность к мазохизму?

- Решение твоей личности. Все люди поступают в стиле своего характера. Так, как понимают правильным. Не всегда это оправдано, иногда во вред себе – на своем опыте знаю, но тут уж…

Мы проговорили с ней до утра. Я и об Алексее рассказала, и даже о Сергее Фаттахове. Схватилась за возможность выговориться? Хотела совета? Так нет… Получается, рассказать о самом потаенном было решением моей личности – она дала добро. И я опять плакала, винила себя, слушала мысли Ларисы на этот счет.

Самой сильной ее реакцией на мой рассказ о Фаттахове было искреннее удивление. Промолчать, как я, даже не узнав, что же с ним случилось, не говоря уже о том, чтобы узнать, где находится место захоронения? Это было бы первым ее порывом.

- Странно у тебя сработало, Саш… наш мозг обладает объемной защитной функцией. Он способен охранять сам себя, иногда от нас же самих. И, по идее, спасением для тебя было бы закрыть этот гештальт, обретя ясность. И дальше переживания приняли бы совсем иную форму – переживаемую со временем. А ты валишь на себя вину за виной. Выдумываешь ее для себя… впрочем, как и я когда-то. Наверное, и здесь я тебя понимаю. Сама придумала – сама обиделась, это очень по-женски. Но ты обязательно спроси о нем… кого там? За спрос денег не берут, так же? И тебе обязательно станет легче.

- Уже нет, - качнула я головой.

- Обязательно! Ты продолжишь переживать свое горе, но снимешь с себя вину – ну нет ее в том, что с ним случилось! Но тебе нужно знать это точно. Вот и узнаешь. Но опять же… это только твое решение.

И о моем решении родить второго ребенка речь зашла. И о том, что я чувствую себя не совсем правой из-за той своей гонки за деньгами. Поговорка «не мы для денег, а деньги для нас» не работала в моем случае. Я не имела вкуса к деньгам и не только к ним. Понимала статусность положения в обществе и его преимущества, но не врубалась в важность статусности одежды, равнодушна была к украшениям.

- Вообще, совсем-совсем? – поразилась Лариса, - суровенько ты к себе.

- Абсолютно. Но возле Вологды есть одна заправка, там центр отдыха в этно-стиле. И сувенирный киоск тоже. Вовка выбрал для меня деревянные браслеты на резинке – знаешь такие?

- Мда… видала, частенько, - улыбалась Лариса. К этому времени мы раздвинули плотные двойные шторы и обе забрались под одеяло. Я видела сейчас ее улыбку… красивая, очень красивая женщина. Может будь я такой…

- Деревянные шарики и пластины, - вздохнула я, - темное и светлое дерево, составленные из разных пород… бусы тоже – три вида. Я купила потом сарафан и льняной костюм в этно-стиле. Такой… как мужские просторные рубаха и порты в старину. Но оказалось эту простоту нужно носить только под каблук.

- Как оказалось? Скинешь фотку? Что-то представляю… уже себе такой хочу!

- Сама так почувствовала – с каблуком смотрится даже изысканно и сразу будто с претензией… на что-то там. Вот это я ношу с удовольствием – браслеты все сразу, а бусы каждый раз выбирает он.

- С удовольствием, потому что радуешь этим Вову?

- А не потому, что дешево? – усомнилась я, - да… радую Вовку – само собой. А шубка тогда? Я растерялась в магазине мехов, там ряды и ряды… И внутреннее отторжение сразу - вообще не интересно. Зато потом… может ты и это видела? Золотистый каракуль крупными завитками, но такими… развившимися почти прядками – пушистая, легкая, очень красивая шубка. Искусственная. Не из дешевых, но с натуральными мехами цену не сравнить. А мне она к душе. В глубине ее я боюсь тратить большие суммы, похоже. На безусловно нужное дело – ладно, на свои прихоти – нет, сложно.

- Научишься. Еще и разгонишься, как поезд, поймешь, что нельзя вставать между женщиной и ее мечтой. Втюхаешь со временем, что это никак не ущемляет будущее ребенка и сможешь. Не транжирить, конечно… ох, расскажу тебе как-нибудь потом, - улыбалась Лариса, - но я даже завидую тебе. Начнем знаешь с чего? Я сброшу тебе на ватсап урок по макияжу.

- А с моим что-то не так?

- Можно лучше. Ты очень хорошенькая, а можешь быть красивой. И без особых усилий, кстати… Для Вовки! Сама говоришь - у самого красивого в группе мальчика должна быть самая красивая мама. А урок классный, я там много для себя на четвертом десятке открыла. Обычно всё усложняют, умничают девочки, а здесь профи и результат на минималках…

Встали мы рано. Ужасно хотелось даже не есть, а жрать. Пока Лара колдовала на кухне, я приняла душ и прошлась отпаривателем по одежде на сегодня.

Поели, поспали потом немного, но что-то все еще не давало полноценно отключиться на полдня. Ползали, как сонные мухи, пили кофе на лоджии с видом на зеленое море внизу. Я – крепкий, двойной, а Лариса с молоком. Она предлагала сходить в Нижний парк, но я не хотела делать этого бегом, мимоходом. Потом как-нибудь, вместе с Вовкой и обстоятельно, набрав все возможные экскурсии.

Зато вечером мы замечательно погуляли вместе с Виктором. Хороший получился вечер и очень вкусная еда в то ли ресторанчике, то ли кафе – я склонялась к первому. Там я разболталась – призналась, что в совершенстве умею готовить только детские блюда. Красиво и забавно оформляю, слежу, чтобы полезно, а вот высокую кухню так и не освоила. Так… пару-тройку блюд. Сырные шарики получаются нежнейшими…

- Лариса вкусно готовит. Да ты и пробовала уже – знаешь. Возьми парочку рецептов – обязательно ее солянку, а еще картошку «Айдахо» с чесночком и травками. Что мы вообще здесь делаем, девочки? – обвел он взглядом кафе.

Мы смеялись. Я смеялась. Могла умереть сегодня ночью… было такое чувство, пусть и мимолетно, а сейчас смеялась. Мы опять потом гуляли, и Виктор рассказывал о роботе-реставраторе.

Его создали в ЛЭТИ. При помощи настоящих красок и кисти он пишет картины, передавая черты стиля мазков, присущие какому-либо художнику. Было создано программное обеспечение, которое обрабатывает изображение, разбивая его на мазки и преобразовывая в машинный код.

- Он уже создал копии «Сумерки. Венеция» Клода Моне и «Белой ночи» Рылова. Но самое перспективное направление – реставрация, - распинался Тур под теплым одобряющим взглядом Ларисы.

- Ребята застолбили разработку и уже наладили производство. Но ты в курсе – совершенству нет предела. Оптимизацию и рефакторинг никто не отменял. Сейчас мы как раз разработали специальный математический метод оценки того, насколько точно действуют алгоритмы, имитирующие стиль конкретного художника. В основе подсчет количества и характеристик мазков разной длины, а они для удобства представляются в виде гистограммы. А сами мазки, Саш, анализируются по шести параметрам: длине, кривизне, ориентации, углу наклона, числу соседних мазков с похожей ориентацией и разницей в ориентации соседних мазков… Мне колоссально повезло, просто… хрен его знает! Им срочно нужен был сисадмин, чтобы не отвлекать разработчиков. Ну просто кровь из носу! Я – многорукий и многоголовый бот ИТ-инфраструктуры, который взял на себя обязанности по обеспечению всей ИТ-жизнедеятельности компании. Перепадут и акции – несравнимо, конечно, ну так и по вкладу доход, как говорится…

- А в Китай потом не рванешь? – поддела его жена.

- Не-ет, - ухмыльнулся Турков, - нам и тут крайне кайфово. Да, Ларусь?

- Угум, - согласилась она.

Чувствовалось между ними что-то такое… Чуть-чуть, но… Наверное, не привыкли развлекать проблемных гостей, отвлекая их и вытаскивая из истерик. Еще и чувствуя при этом ответственность. Не показывали, правда, что я напрягаю, но будто… на ощущениях, настолько тонко все… Неловкость, зажатость?

Но я и так уезжала на следующее утро.

В Сапсане то ли дремала, то ли бредила… О Вовке не беспокоилась, с ним все было хорошо - я созвонилась с няней очередной раз сразу после посадки.

Остальное, все, что касаемо Ильи, казалось далеким-далеким и все еще ужасно горьким. Бабу его я стерла бы с лица Земли безо всяких сомнений - продолжала считать, что этот человек опасен. Но тогда Илье станет совсем плохо. Что безусловно хорошо сейчас - он меня почти убедил. Почти. Себя, пожалуй, гораздо лучше. Но почему тогда так жаль его?

Я хорошо помнила, как мы жили. И если что его и напрягало, никогда он этого не показывал. А лучше бы показал! Но нет же – всегда спокойный, внимательный, готовый помочь во всем абсолютно – приготовить еду, прибраться, в магазин… Да – страсти особой между нами не было. С Сергеем тогда, под запах конских какашек… пускай это так и останется для меня памятью на всю жизнь. Не только Илья – я тоже теперь знаю, как оно может…

К концу поездки, через три с половиной часа, я приняла решение закрыть заодно еще один мучительный гештальт – выяснить подробности гибели Фаттахова. Ну не государственная же там тайна?

Даже просто разрешив себе думать о нем, а потом и заговорить вслух с Ларисой, я уже почувствовала даже не облегчение… а что способна вспоминать его без слез и обмороков. Съезжу к нему, покаюсь… а дальше Лара обещала – оно сможет пережиться. Со временем, потихоньку. Ха… - печально думалось - насколько позволит моя личность, конечно. Значит долго. Ну пусть хоть так.

Самое начало штольни не было затоплено. Но она постепенно понижалась с уклоном в сторону по типу спадающего с высоты пандуса, и там в свете налобного фонаря масленым пятном блеснула черная вода.

- А состав брали на пробу? – отчего-то пришло в голову.

- И в самом начале, и когда искали здесь Комнату. Подземелья затоплены водами Прегеля и Балтики, а уж насколько они чисты?.. Проверяем периодически. Следов химвеществ, угрожающих жизни и здоровью не обнаружено. К тому же курсанты всегда работают в гидрокостюмах.

Шлеп… шлеп, шлеп-шлеп-шлеп - звук двойных шагов, прыжки света на влажных камнях стенной кладки, теряющаяся в темноте арка свода...

- Бл…! Отвык от таких ласт, - остановился по грудь в воде мужчина в черном латексном костюме.

- А вы разве не здесь тренируете?

- Сейчас больше на транспортировщиках с выходом в Балтику. Лягушка, Протон… если есть желание, потом прокатитесь – очень щекочет…

- Меня пока и здесь хорошо щекочет, - хмыкнул Фаттахов, опуская на лицо маску.

- Согласен – без привычки и здесь сурово. Но мы налегке и маршрут малой сложности. Риски есть, конечно, и здесь, но только когда ребята работают на норматив. Уверены, что схем тоннелей вам недостаточно?

- Должно быть представление над чем работаем. Уверен. Минуту! – дошло до ума, - то есть выход к морю существует, шлюзовые ворота обнаружены?

- Не найден сам шлюзовой механизм. Держитесь строго за мной, товарищ майор, - кивнул пловец, - ориентирование тоже является элементом тренировки, поэтому указателей в тоннелях нет. Не старайтесь запомнить маршрут – веду я. Сейчас в приоритете адаптация к темноте, тесноте и тишине, но самая главная ваша задача - не зацепиться снаряжением за выступы. Под водой будем минут сорок. Соблюдайте спокойствие – на нас маячки, их отслеживают. Внимание… погружение! - и поджарое мужское тело тихо, без всплеска растворилось в черной, как вакса, воде. Медленно удаляясь, под ее толщей замаячило световое пятно.

Сергей чуть присел, повторяя действие, проверил дыхание и так же мягко ушел под воду. И сразу со всех сторон его обняла глухая тишина – только громкий стук сердца в ушах и висках. Адреналин в крови, приятное волнение…

И захватило, понравилось.

Спустя два с половиной года он свободно проходил и на ластах, и на транспортировщике маршруты всех степеней сложности в полной экипировке – с оружием и снаряжением. Правда в нормативы не укладывался, хотя вначале и стремился к этому. Но потом смирился и принял для себя, что это годы и годы тяжелейших тренировок и не только здесь. А значит – высокий профессионализм. К примеру, одним из заданий будущих подводных диверсантов является марш-бросок с полной выкладкой на 100 километров, а затем плавание в гидрокостюме 10 миль, буксируя при этом груз 40 килограмм. Сдать подобные нормативы под силу единицам. Чтобы стать боевым пловцом нужно пройти самый жесткий отбор, и до конца доходит лишь каждый двадцатый претендент. Многие попросту не выдерживают колоссальных нагрузок и практически круглосуточных тренировок.

У Фаттахова не было и шанса сравниться с этими ребятами, как и времени на это, но свои пятнадцать часов в неделю он дисциплинированно выбирал.

В свете последних угроз, в частности подрывной деятельности на наших гражданских подводных объектах, решено было усилить подготовку соответствующих боевых подразделений. Не исключалась и возможность контрдействий, раз уж с недавних пор добрососедские отношения и даже прямая выгода для европейских соседей пустой звук. Фаттахов и сам считал, что в первую очередь должны видеть твою силу – духа, намерений, оружия. Уважение всегда начинается с признания если не превосходства, то равных возможностей. А значит всегда будь готов демонстрировать их в случае необходимости.

Самое современное боевое оснащение, как и качество подготовки потребовало финансовых вливаний, средства были выделены и для Калининградской базы. Судя по их объему, учебный полигон боевых пловцов на Балтике должен был стать основным, базовым местом подготовки, и курс был рассчитан на полгода. Затопленные подземные этажи старого Кенигсберга и морской полигон со множеством затонувших кораблей и судов решили оснастить самой современной электроникой и не только.

Это и был его участок работы – обеспечить самый высокий уровень эффективности полигона.

Несмотря на то, что он был в запасе, с самого начала ребята стали звать его по званию – товарищ майор. Находясь в этом звании, он получил тяжелое ранение, а после лечения был переведен на другую должность. А дальше, лучше узнав одну из его личностных особенностей, начальство предложило ему должность в Купавне, на засекреченном объекте с гражданскими подчиненными. И подписывать следующий свой контракт он не стал. Тогда это устроило всех, его в том числе – военная служба включала в себя отдельные понятия, отвлекающие от основных его обязанностей теперь.

Так и стал он опять майором. В силу необходимости здесь принято было обращаться друг к другу коротко, как можно короче, а его имя-отчество... Не по понятиям - как минимум.

Контингент, с которым он сейчас работал, был чисто мужским. И первое время Сергей неделями не покидал расположения, вникая в задачу, потому что – сроки… Здесь были не те конкретные, но почти творческие по сути своей задачи, которые ставились компьютерщикам. Тут имело место жесткое планирование, так же жестко привязанное к финансированию. Так что первый раз он взял выходной и вышел в город через полтора месяца после приезда в Калининград.

Зимой город был не так красив, зато сквозь прозрачные силуэты деревьев можно было рассмотреть старинные сооружения в малейших подробностях, чем он и занялся. Ходил, смотрел, вспоминал… Пару раз заходил перекусить в знакомые места.

Первый раз – в ресторан-пивоварню, где взял местное пиво, а под него треску в пивном кляре. Потом соблазнился названием «улов дня» и здесь тоже не прогадал, а на десерт попробовал вареники с вишней.

С площади Победы своим ходом добрался до острова Канта или Кнайпхофа – печального, но красивого напоминания о прусском Кенигсберге. Здесь во время ВОВ невероятно плотная застройка – город в городе, была полностью уничтожена и теперь увидеть, как выглядел когда-то остров, можно было только с помощью больших фотографий, расставленных по парку.

Сергей помнил его зеленым и уютным, но и сейчас отсюда открывались красивые виды на биржу, Кафедральный собор, Рыбную деревню и синагогу. Помнилось, что с наступлением темноты собор красиво подсвечивается. Он дождался этого, а потом рискнул отправиться в «Штайндамм», запомнившийся своей исторической атмосферой и изысканностью. Повезло – то ли по причине буднего дня, то ли зимнего времени – свободный столик нашелся, хотя в ресторане было довольно людно.

И здесь были женщины. Они обращали внимание на одинокого, дорого и со вкусом одетого мужчину с безукоризненными манерами и приятной внешностью. Проголодавшийся, он не особо разглядывал посетителей заведения и все-таки иногда ловил и просто заинтересованные, и откровенно призывные взгляды представительниц прекрасного пола.

Уставший и хорошо отдохнувший в этот день не так телом, как душой, Сергей быстро уснул той ночью.

Когда он уезжал из Купавны, как-то не было мыслей о том, чтобы найти здесь кого-нибудь для привычно-необременительных отношений. Он вообще не думал об этом – не до того было. Но в силу привычки и помня свое затмение разума возле Саши, когда всерьез казалось – скоро станет все равно уже – с кем… Совсем такого варианта он, наверное, не отрицал. Не задумывался об этом специально и уж точно не планировал, но, наверное, все-таки не исключал его. У него не было ни малейших обязательств перед Сашей - она фактически отказала ему, и он оставался свободным мужчиной с естественными мужскими потребностями. А желающие удовлетворить их обязательно нашлись бы, судя по откровенным взглядам в его сторону.

Но оказалось, что свободен он не абсолютно. Это уже было не по-мужски сложно - что-то из разряда высоких материй, поэтому мысль Сергей в тот вечер так и не додумал – уснул.

Потом было еще много одиноких ночей, когда он валился без сил или засыпал спокойно и в хорошем настроении после вечера отдыха с новыми друзьями. Уставшие за день мужики травили анекдоты, вспоминали интересные случаи из жизни и службы, резались в шахматы, обсуждали свою работу сейчас и международную обстановку – все, как должно.

И оказалось – у него до черта много времени «для обдумать» эти немужские сложности и тонкости его отношения к Саше.

Он уезжал с немного неправильной обидой и с правильной мыслью – да кто он такой, чтобы рушить в ней то, что и сам считал в глубине души правильным? Только так и должна вести себя любящая женщина – верить, ждать и не предавать, даже если вдруг соблазны… А он был для нее настоящим соблазном – чувствовал это, как и то, что мучает этим Сашу.

Правильная девочка. Иногда до изжоги и скрипа зубовного правильная – нельзя же так! Совсем похоронить себя в прошлом и жить с комплексом мученицы. Или только так и нужно? В любом случае, решать ей – и она решила.

Саша часто снилась ему такой, как увидел ее первый раз – с напряженно-деловым выражением лица, решительным и смертельно уставшим в то же время. Тогда и включился впервые его инстинкт наседки по отношению к ней – пока безобидный. Он помог ей в том, с чем с ребенком на руках она точно не справилась бы. За мальчиком присмотрели.

Из всего того, что выяснил о ней психолог, его закономерно интересовали ее проблемы и трудности. Исключив их, он максимально освободил бы ее для собственно работы. Трудности были, но тогда он счел их несущественными и устранимыми. Да уж… не представляя, что когда-нибудь они встанут между ними настоящей стеной.

- Александра недостаточно коммуникабельна и это недавно приобретенная особенность, результат случившегося с ее мужем несчастья. Она хорошо относится к людям, но не ждет от них и не ищет в них помощи. Надеется только на себя и свои силы.

- А причина? – удивился тогда Фаттахов.

- Разочарование? В безвыходный для нее период. Последние сроки беременности, потом младенец на руках, а значит руки связаны. Переживая за мужа, она не имела возможности ничего сделать для его поисков. Ее убедили делегировать это полномочие волонтерам и полиции, и она вынуждена была принять это и просто сидеть, и ждать новостей…

М-да… и он тоже потом обещал ей помощь от ФСБ. И тоже обещания своего получается не выполнил.

И еще была у Саши одна особенность – отдаваться без остатка работе и воспитанию сына. Так, будто от этого зависела жизнь всего мира. Кто-то спокойно и даже результативно работал, исполняя обязанности – Саша горела ею. А от ее лютой материнской любви – действительно – Вовку иногда хотелось защитить. Хотя что он мог знать об этом, не испытав на себе. Когда свое, плоть от плоти твоей... да и, собственно, все, что у нее есть – Вовка.

Легко судить со стороны, рассуждая о разумности или глупости чужого поведения. Со временем отношение к нему может меняться и по разным причинам. И он уже смотрел на это иначе и многое отдал бы, чтобы когда-нибудь Саша так же любила их общего ребенка.

Он влюблялся странно - очень постепенно. По капле, по взгляду, по эпизоду, по слову, сказанному ими друг другу. Или вдруг ракурс, движение, изгиб, удачно упавший свет… И мозги, конечно, у девочки. Как ни странно, это оказалось важно. Его любовь включала в себя и уважение.

До этого Сергей никогда не любил женщину. Да и понятие «любил», тоже…

Это в двадцать ты думаешь, что для счастья нужна любовь, но понимаешь ее в основном, как секс. А с опытом начинаешь понимать, что это просто постель, а в постели необязательно любить, чтобы наслаждаться телом партнера.

Была одна… темная, горделивая, злая – не от большого ума, а от больного самомнения, как потом оказалось. И еще одна, которая всерьез как-то выдала, что Пушкина на дуэли убил Дантист. Потом он еще трахал ее какое-то время – весело, но дальше стал избегать, потому что всегда весело быть не может, а иначе с ней уже не получалось. И эта тоже его бросила, что-то там предъявив, а он легко выдохнул, отослав ей цветы. Сам избегал рвать отношения, это означало бы обидеть женщину. Пускай уж лучше "обижают" его.

Эталоном отношений мужчины и женщины он считал отношения родителей. Видел их, наблюдал. И отец говорил с сыновьями об отношении мужчины к женщине. Без повода и по поводу – все складывалось в выводы и становилось устойчивой чертой характера.

Сергей Фаттахов не считал себя ни плохим, ни хорошим, но Саша с ее чрезмерной на первый взгляд жертвенностью и жадностью к жизни, направленной в узкое русло, казалась ему чем-то недосягаемым и почти неземным. И то, что он видел, Сергею нравилось - тоненькая, нежная, печальная... А сейчас еще и с прической этой... делавшей ее совсем молоденькой и трогательно растрепанной. Ее фото регулярно присылали ему на вайбер – одну, с Вовкой, верхом на Косте… Она не оставила верховую езду и Косту тоже не сменила.

На это фото он не мог смотреть спокойно – сразу вскакивал, ходил, занимал себя чем-то… Срывало в физиологию, потому что сразу перед глазами - тот денник и сладко-беззащитная девочка в его руках. И он… жеребец жеребцом – без ума совершенно, на голых инстинктах.

И кто он такой, опять же… если его любовь получается неразделима с этим инстинктом и с платоническим хождением за руку не имеет ничего общего? Рядом с возвышенным служением Саши памяти мужа и своему сыну он видел себя именно ошалевшим от желания жеребцом – пошло и низменно, очень примитивно видел. Жадно, горячо и сладко до безумия.

В один из таких моментов, когда от этих воспоминаний и воздержания внизу гудело и дымилось… вспомнились женские взгляды в ресторане. Когда это случилось?.. Наверное, месяцев через шесть после начала работы в Калининграде. Этот период был чертовски тяжелым. И правду говорят офицеры – либидо корчится на хрен и дохнет в муках под гнетом такой службы. В его случае работы. Слишком – ответственности, слишком – впечатлений, слишком мало времени «на подумать».

И вот это время появилось…

И чувствовал он себя в свете этих мыслей не бравым жеребцом, а озабоченным и неразборчивым животным. Слабаком в конечном счете. Потому что Сашкино кипучее, хоть и узконаправленное отношение к жизни однозначно подразумевало живой темперамент, что допускало и определенные потребности. Однако же…

А он, осуществив, по сути, стратегическое отступление, просто маневр… потому что никогда в душе от Саши не отказывался, а просто вынужденно дал ей время… Он допустил такую мысль, признав этим свою слабость. Отец бы его не понял. И жаль же... жаль, что нельзя с ним сейчас поговорить, как когда-то - сидя в саду поздним вечером. А вокруг тихо падают лепестки с цветущих яблонь. Или возле казана, где тихо томится плов, а отойти нельзя ни на минуту, поддерживая нужный режим горения дров… По телефону и даже видеосвязи – все не то. Не чувствуется почти на физическом уровне... даже не ниточка, а толстенный канат доверия, протянувшийся между ними.

Определившись окончательно, Сергей решил вопрос с досугом на время работы на полигоне и всерьез занялся тем же, чем и все ребята здесь. Тренировки забирали силы, но укрепляли тело, а главное – не оставляли времени на дурные мысли. А еще, похоже, его крепко зауважали здесь.

Старик, как его стали со временем называть, показывал до фига реальные результаты. И его отношение к работе тоже подкупало. Здесь все было на виду, каждое новшество живо обсуждалось. И нельзя было не увидеть чуткую заботу Старика обо всех тех, кому предстоит еще здесь пахать. Не только оснащение полигона - в тихом зеленом районе Калининграда строился малоквартирный дом, не настолько и дорогой проект, но настоящий подарок для семей пловцов-инструкторов.

Когда стало известно об этих квартирах, к нему подошли двое мужчин, попросив о серьезном разговоре.

- Сергей… Константинович, - вспоминал его имя-отчество капитан-лейтенант Егоров – блондин-крепыш. Темноволосый Тимур Арсеньев, тот самый, который показывал ему объем работ и сопровождал в первом заплыве под городом, напряженно смотрел в глаза.

- Команда делает тебе предложение… почти руки и сердца, - неловко хмыкнул Егоров, - а не заключить ли тебе очередной контракт, призвавшись в Военно-морские силы? Так даже проще – с гражданки, чем прорываться из рода в род войск. Должность над нами теперь говорят будет полковничья – сладкая… могут сделать ее проходной, для блатных, на годок и не больше. Как ни крути, а есть такое дело… Если бы ты только захотел, через твое положение в ФСО, когда фамилия на слуху в самых верхах…

- А Семен Викторович? На полковника не желает?

- А его не оставят здесь. Нет у него мохнатой лапы, да и все недочеты, в связи с которыми затеялись перетурбации, повесили понятно на кого – зачем делать анализ и долго думать?

- И вы приглашаете меня в эту систему? – усмехнулся Фаттахов, судорожно проворачивая в мозгу перспективы.

- Призыв такого рода в индивидуальном порядке возможен – я знаю пример, – кашлянул Арсеньев, - полковник уволился в запас, пошлялся на гражданке пару лет и был опять призван на генеральскую должность. Необходимо ваше решение и само собой – подтолкнуть решение там, - показал он взглядом на потолок, - команда была бы горда и счастлива – не побоюсь этого слова, Старик... Сергей Константинович, прошу прощения.

- В курсе своего прозвища, - серьезно кивнул Фаттахов.

- …служить вместе, - выдохнул с облегчением мужчина.

- Обещаю подумать. Не факт, что получится, даже если приму решение. Спасибо за доверие в любом случае.

Вечером он вышел в город, прошелся в пустой сквер, заросший сиренью и присел на лавочку. Сирень отцветала, но все еще пахла и сильно. Официально период белых ночей в Калининграде начинался с 11 июня, но по факту в городе и его окрестностях солнце не опускалось за горизонт с 26 мая. Сейчас начинался июнь. Прошло два с половиной года с тех пор, как он вынужденно оставил в покое Сашу, так же вынужденно давая ей время…

На что? Соскучиться по нему, понять, что чувствует? Или отпустить наконец мужа. Была надежда, что с ним проясниться в конце концов хоть как-нибудь, но нет… Но теперь он станет действовать в любом случае и решительно. Все одно к одному - пора ей решать.

- Коля, здоров! – дождался он когда трубку возьмет его сменщик Николай Заворотнюк, - как дела в твоей семье, в центре? Как прошел день городка? Как отпраздновали, общее настроение?

- Александра Ивановна Маклакова второго июня отбыла в свой законный отпуск на историческую родину, - обреченно отрапортовал Заворотнюк, - выглядела здоровой, как и ее ребенок. За то время, что ты не звонил, успела побывать в гостях у приятелей в Питере, вернулась задумчивой. А вообще… приезжал бы ты уже, Фаттахов? Хватит маяться дурью. Девка слабенькая, трусоватая…

- Ты говоришь о моей женщине... Друг? – мигом среагировал Сергей.

- Бросай свои восточные заморочки! Если она твоя женщина – должна подчиняться, а то ты восток вспоминаешь только когда тебе выгодно. А у Александры и правда нервишки так себе – в обморок грохнулась в перепуге перед вражескими спецслужбами. Влад еще с его ухватом наперевес... Меня моя чуть не съела живьем – мол она за здоровье их отвечает и если что, то с нее шкуру снимут и на барабан натянут. А я мол тиран и деспот, на…

- Обморок? Почему не сообщил мне? – напрягся Фаттахов.

- А с хера ли, друг? Резко встала, упало давление. И надоело уже, если честно… Надо тебе – сам ей звони, что за режим «тишина»? Что это даст тебе? Нравится баба – хватай! Она недавно приоделась, кстати и на голове что-то такое…

- Я знаю, видел. Иван высылает мне фото.

- А ты не подумал случайно в эту сторону – для кого она себя… живенько так сделала? Хороша ведь. Заметят, уведут.

- Меня предупредили бы, - играл желваками Фаттахов.

- Не понимаю я тебя, Сереж, - спокойно и серьезно завершил разговор Заворотнюк, - я своей добивался, все добиваются, а ты будто не мужик, честное слово. Может я всех ваших тонкостей и не знаю, конечно… Адрес ее деревни знаешь?

- Да. Спасибо, Николай, ты и правда не все знаешь. Увидимся. Скоро.

- Отпуск возьмешь? Первый раз за три года?

- Два с половиной. До встречи, - отключился он и поспешил в казарму, в отведенные ему комнаты. Нужно было писать на отпуск и утром отправить факсом в Москву. Больше ждать он не мог и не хотел. Все это уже действительно смахивало на трусость.

И, в конце концов, в семье решает мужчина, у женщины совещательный голос. И не важно, как она им пользуется и в какой мере применяет. Главное, что ответственность за их общее решение все равно всегда несет мужчина.

Свое решение он принял. Теперь нужно сделать так, чтобы Саша приняла аналогичное.

Пустая квартира встретила Фаттахова спертым воздухом и затхлым духом запустения. Мужчина бросил сумку в прихожей, разулся и прошелся по комнатам, будто знакомясь со своей берлогой заново. Непонятно откуда столько пыли... Форточки закупорены наглухо и в дверь никто не входил столько времени. Собственное жилье чувствовалось чужим и неуютным и не только из-за серой пленки, равномерно покрывшей собой все доступные поверхности.

Он купил эту квартиру на этапе окончания строительства. Нанял потом бригаду, ткнул дизайнеру в то, что приблизительно хотел бы видеть, а потом просто перевез свои вещи. И будто обжился, освоил кухню… и водил сюда женщин. Вот оно… тяжело присел он на кровать, брезгливо откинув край покрывала.

Проходной двор – именно так ощущалось это пространство. Слишком много ненужных воспоминаний. И в первую очередь они не нужны ему – решительно встал он и позвонил в риелторское агентство, озвучив намерение выставить квартиру на продажу. Договорился о встрече с агентом. Потом заказал клининг. Повезло – обещали подогнать бригаду уже сегодня, через пару часов. У него оставалось время принять душ, найти документы на собственность, переодеться и договориться о встрече с Заворотнюком. Сам бы рванул к нему, но сдал спецпропуск еще тогда.

Хотелось узнать все новости и подробно – о своей бывшей команде в том числе. Все эти люди давно уже не были для него чужими. И о Саше, само собой. А еще посоветоваться, узнать есть ли у того нужные связи или выход на них – все-таки Военно-морское ведомство не их парафия. Это совсем другая система, другие знакомства и отношения.

Мужчины договорились встретиться в «Старой Купавне». Днем в ресторане не было людно, а место на террасе с видом на фонтаны Фаттахов выбрал понятно почему – вокруг цвело и радовало глаз лето средней полосы. Теплое и ласковое в своем начале, а не прохладно-сыроватое Калининградское. Там почти весь год преобладали пасмурные дни.

Встретились друзья тепло, обнялись, внимательно рассмотрели друг друга. Заворотнюк не постарел, но слегка огрузнел, иначе стригся - прошло время, все так. Возвращаясь после долгого отсутствия, особенно хорошо это понимаешь. Похоже, изменения случились и с ним, потому что товарищ схохмил:

- Дашь пощупать мышцу, качок? С чего так разнесло-то?

Фаттахов довольно улыбался – разнесло как раз не его. Они сели за самый дальний столик, укрытый пирамидкой спиртового камина. Сделали заказ и разговорились…

- Значит, ты даже не рассматриваешь такую возможность, – сделал вывод Николай, выслушав рассказ о предложении боевых пловцов.

- Нет. Вижу вещи реально. Никогда не занимал командных должностей, не получилось бы и там – отношения, которые уже сложились, не подразумевают в будущем строгую субординацию. Пришлось бы насаждать ее, а это уже… У меня иные методы коммуникации с подчиненными. Кроме того… Калининград, как и любой чужой город, хорош в малых дозах. Мне он был интересен воспоминаниями молодости, своей чужеродной стариной, а так… все, как везде – где-то фасад, а где-то разруха, где-то глаз радует, а где-то век не видел бы. Но рад был там побывать и работа интересная.

- Так и не понял до конца – почему туда дернули тебя? – благодарно кивнул Заворотнюк официантке, водрузившей перед ними трехсотграммовый графинчик с коричневатой жидкостью, лимон в нарезке, столовые приборы и две рюмки.

Фаттахов отставил свою в сторону, качнув головой.

- Что - даже ради встречи? А с чего, джигит - пятница, харам? – картинно возмутился Заворотнюк и ухмыльнулся: - Только не п… зуди, я в бане тебя видел - даже не обрезан.

- Потому только и выжил, - согласно кивнул, так же многозначительно ухмыляясь, Фаттахов. Решившись, подставил рюмку, объясняя:

- Сейчас из клининга за ключами подскочат, а через два часа у меня встреча с риэлтором – продаю хату. Но, если этим и ограничимся - можно… наливай.

- По порядочку… - медленно соображал друг, - включаю логику: существенно на жизнь этот факт не влияет, значит – на ее качество. Передергивать лысую голову затруднительно… я правильно понимаю?

- Правильно, но обсуждать это не готов. Не прямо сейчас. А почему туда выдернули меня и еще троих электронщиков из системы ФСО и ФСБ? Обычно такие работы заказывают промышленности, потом работает военная приемка. Но там не как обычно – когда у каждого промышленника свой кусок работы. Мы работали в комплексе всю систему, а это допуск высшего порядка. У нас он есть и разрешение привлекать к непосредственным работам пловцов тоже было. А ребята шарят в электронике и сборочно-сварочным работам – каждому бы так. Хотя в обратном порядке, наверное, все же лучше, - усмехнулся Фаттахов, - это классный опыт, Коля, я окунулся в новую для себя реальность, многое узнал и многому научился. Но только потому, что был на своем месте. Чужое не потяну.

- И скоро заканчиваете? – с аппетитом уплетал Заворотнюк салат, споро орудуя вилкой – проголодался.

- Уже. Сейчас вовсю обкатывают вместе с командиром, сдавать готовый объект будем в августе. Об этом человеке я и хотел - замечательный мужик, крутой спец, но свое почти выслужил, а там ставят новый уровень, подымут разряды. И вряд ли его оставят… У меня на флоте никого, а у тебя? Замолвить бы за него?..

И они долго и серьезно вспоминали, обсуждали, рассчитывали… Потом Фаттахов отдал ключи от квартиры женщине средних лет в форменном комбинезоне. Ее ждала машина, а в ней еще люди… Потом им за столик принесли горячее. Его не стоило игнорировать именно по той причине, что оно было горячим.

- А зачем квартиру продавать? – задал очередной вопрос Николай, - путевая же хата.

- И с нехорошей историей. Хочу с чистого листа – новую, вместе с Сашей… Ивановной, - обозначил Сергей отчеством свое отношение к женщине, - поменяю жилье, определюсь с новой работой. Скорее всего, что-то предложат, но хотелось бы знать – что именно? У Саши контракт еще шесть лет, а чтобы разорвать его…

- Не готов способствовать! – резко среагировал друг, – сильно ты меня этим подведешь. Да и Александра вряд ли пойдет на это - они с Владом еще двух ребят к себе взяли… грамотные парни. Энтузиазм, напор, вера в свои силы - все, чем сильна молодость.

- Я понимаю… - тепло улыбался Сергей, представляя себе горевшую этим самым энтузиазмом жутко ответственную Сашу.

- И я не знаю… имею ли право говорить тебе, Сергей… - тяжко вздохнул друг, отодвигая очередную пустую тарелку: - Но так понимаю – у тебя куча планов, на данный момент непосредственно самой Александры никак не касающихся. Подготовка, так сказать… зачищаешь концы - понимаю, но это время. Боюсь – нет его у тебя.

- У нее кто-то появился? – насторожился мужчина.

- Планы. У нее появились планы, и я не могу за них осуждать. Поддержать, если она будет настаивать – готов. График работы, помощь любого порядка… Она собирается родить брата или сестру своему Вовке. А поскольку физически не от кого, то понятно – от донора. Тема щекотливая, но о своих планах она обязана была доложить по причине того, что существуют планы Центра, а она принимает в них непосредственное участие. Я не уточнял подробности – сам понимаешь… но добро дал.

- А мне значит… - скрипнул зубами Фаттахов, - знать об этом не обязательно?

- Да, не обязательно, - подтвердил Заворотнюк, - я так и не понимаю… до сих пор не понимал – насколько ты в ней заинтересован? Усвистал… интересуешься, конечно, время от времени… Но этого недостаточно, чтобы я докладывал постороннему моей подчиненной человеку о ее планах. А вот она обязана была доложить мне, а так и я ни хрена не знал бы. Сейчас я сказал тебе только потому, что понял серьезность твоих намерений, хотя тебя не понимаю даже сейчас, извини! С каких вдруг… по-твоему бабы принимают подобные решения? От полной безнадеги, мать ее! От одиночества или даже отчаяния, когда перспективы создать семью ни хера не видят. А ты уехал и даже не звонил ей, не приезжал! И даже сейчас к ней не спешишь, хотя знаешь где искать. Ты вообще права что-то знать о ней не имеешь. Но теперь знаешь.

- Спасибо за это, - проскрипел Сергей, надолго замолчав. Разлил остатки коньяка по рюмкам.

- Давай… - они выпили.

- Спасибо, Николай. За Сашу и за то, что все-таки рассказал. Я сейчас и соберусь… нет - завтра уже. Заряжу только риэлтора…

Расстались по-дружески. Остальное время, пока в его квартире убирались, мужчина занял поиском подарка для Вовки, еще уточнил у Заворотнюка имя-отчество матери и отчима Александры. С пустыми руками в дом, где рассчитываешь найти гостеприимный прием, входить не принято. Значит… нужно продумать нужды близких Саши, а о стариках он знал только то, что живут они в глухой деревне. Но и это уже немало.

А Саша… бессмысленно пытаться купить ее. Гостинец можно – те же конфеты, которые ей тогда понравились, цветы. И еще он зашел в ювелирный. Потом, когда соберется везти невесту или уже жену к родителям, они придут сюда вместе. И Саша сама выберет что ей нравится, а он постарается убедить ее в необходимости этого. Пускай крепкие восточные традиции и порядком вылиняли, но остались их отголоски. На уровне «принято-не принято» и «так положено». Там, где сейчас жили родители, принято было украшать своих женщин, демонстрируя так свое к ним отношение.

Украшения потом… сейчас - обручальные кольца. Себе он легко выбрал простой золотой ободок, примерил и отложил его. Для Саши выбирал долго. И не дизайн, а размер – сомневался в нем. Хотелось, чтобы кольцо село, как влитое, это казалось важным – что-то сродни суеверию, наверное… но – важным. Он пересмотрел пальчики всех весело улыбающихся продавщиц и решился, наконец… Выходил, сжимая в ладони бархатную коробочку с парными обручальными кольцами.

Из такси выносил подарки в три этапа. Нужно было так упаковать их, чтобы не заняли много места. И на всякий случай изучить инструкцию к бензопиле – мало ли?.. Сейчас ему казалась важной каждая мелочь.

И даже во что одеться… Выйти в глухой деревне из дорогой машины при полном параде почему-то казалось дичью. Похожим на желание пустить пыль в глаза. А здесь, опять же – каждая мелочь… метался он по вылизанной до блеска квартире: то чай пил, то перебирал подарки, то смотрелся в зеркало…

Нужно было еще постричься и взять с собой станок, чтобы выбриться до синевы перед самым…

И вообще…

Он придирчиво рассматривал себя, раздевшись до пояса и играя мускулами – здесь ничего так… и придираясь к каждой черточке самого обычного мужского лица. И на хрена такое добро совсем молодой женщине? Девочке по сути… Больше десяти лет разницы. Вон – Стариком даже прозвали, хотя там немного другое - подразумевались сроки службы, а он и был старослужащим по возрасту, стариком. Чуть раньше - до возрастной армейской реформы и оставайся он на службе, уже хочешь-не хочешь собирался бы в запас. Стукнуло тебе сорок пять и – вали!

На физическом пике, вооруженный необходимыми знаниями и умениями, наработав громадный опыт – катись нахрен, мужик! А там выплывай, как сможешь, адаптируйся, смиряйся со своей неприспособленностью к гражданке, невостребованностью и ненужностью. Военных, особенно в серьезном звании брали на работу неохотно – кому нужен подчиненный с чувством собственного достоинства и уже сложившимся мироощущением? Который не станет выслуживаться по мелочи и пресмыкаться, имеет собственное мнение и взгляд на любой предмет. И бывало - срывались не самые сильные духом мужики в лютый депресняк и даже в запой.

Ну, он-то подсуетился в свое время…

Тогда как раз создали программу для офицеров, в скорой перспективе увольняемых в запас. И он влез туда – старлей, в виде исключения и с прицелом на пользу для дела. Так и получил еще одну вышку заочно и выбрал для этого «Иннополис» в одноименном городке-спутнике Казани - на сессиях можно было видеться с родными. Кроме того, это была одна из лучших образовательных площадок для получения ИТ-профессии.

Но все это – ерунда по большому счету. Женщины любят не за образование. И он опять соображал, думал, переживал… Мелочи порой решают все.

Вот и он решил – чем демократичнее будет выглядеть, тем комфортнее будет с ним общаться Сашиным старикам. А их мнение тоже… Перерыл весь шкаф и остановился на простом джинсовом костюме, в котором ездил когда-то к друзьям на дачу. Ну… где-то так.

Светило солнышко, по глазам били его блики, отражаясь от воды, громко свистела какая-то пичуга, шумели чуть в стороне, пролетая мимо, машины на трассе… Мы сидели в знакомой, испытанной уже кафешке и Вовка наворачивал куриный суп со сладкой ватрушкой - убойное сочетание. Но раз ребенку нравится...

Мне кусок в горло не лез.

- У тебя от голода весь живот заболит, - волновался ребенок. Пришлось отщипнуть кусочек от его ватрушки.

- Это же мало, ты очень большая! - и подумав еще, выдал последний аргумент, пораженно округляя глаза: - И тебе не стыдно?

Это что – я так же делаю? Понятно тогда почему действует.

Поев, мы опять сели в машину и Вовка с полчаса трещал обо всем на свете, а я только поддакивала. Отвлекаться нельзя, нужно сосредоточиться на дороге. А потом он переполз назад и там уснул.

В Ярославле, как и планировалось, мы остановились в гостинице, но тащить сына по достопримечательностям я не стала. Для счастья ему оказалось достаточно большой детской площадки – засиделся. А мне просто ничего не хотелось. Только сидеть и смотреть, как он носится, знакомится, болтает с детьми, смеется, радуется, на меня посматривает…

Может и не нужно было ничего узнавать? Жила бы и жила, как все годы до этого. Но нет же – нужно было выяснить… И опять позывы эти дурные - на смех… но не горький уже, а скорее издевательский.

Господи, какая же ты непроходимая дура, Сашка! Тебя просто берут и вычеркивают из жизни! Легко забывают, оставляют в прошлом, как неудобную вещь, а сами живут полной жизнью. Баб любят, детей заводят, толстеют на пирогах, в Балтийском море купаются…

А ты – идиотка конченная… ты везде и во всем свою вину ищешь, всех понимаешь и оправдываешь, потому что неоднозначно все и непросто. А правда в том, что ситуации, конечно, разные и неоднозначные тоже, но результат один – никому ты не нужна. А значит что?.. Будем жить.

- Вова! Время, сынок – выезжаем. Бабушка и дед ждут…

Ларисе я не стала ни о чем говорить, хотя первый порыв был - к ней. Наверное, свежо еще чувство благодарности за то, что тогда вытащила. И как только я поняла, что могу уже говорить – наверное, могу… я набрала ее. И тут же вспомнила, как Заворотнюк предупреждал о конфиденциальности информации. А в чем она, собственно, и с чего? Но, когда Лариса взяла трубку, плакаться я не стала. Спросила о другом:

- Лариса, а зачем ты рассказала мне о бабушке?

- И не только о ней, еще и о своей первой любви. Я никому и никогда о ней не говорила.

- А мне почему?

- Память о ней неразделима с самой тяжелой моей потерей. Мне было плохо тогда - давно, а тебе – на тот момент. Вспомнилось, отозвалось, зазвучало в унисон… и у меня тоже есть слабости, Саша. Поделилась с тобой своим, разделила твое. А почему ты спрашиваешь?

- Да так… подумалось просто.

Мы попрощались. Я сходила умылась…

И честно – не совсем понимала, что со мной делается. Похоже было на то, как с Ильей – и радость, и огромное облегчение, что жив. И тут же разочарование с обидой – нас с сыном предали. А сейчас - обо мне просто забыли. И никогда еще я так не смеялась – до икоты, до болей в ребрах, до слез. Над своей глупостью смеялась, над наивностью дичайшей, над своей верой в сказки. И откуда эта обида, не представляла себе – мне даже предъявить в итоге нечего! Но выдумщица – да… и дура редкостная.

А как долго решалась и думала! Выжидала, когда останемся с Владом, чтобы наконец выяснить… Дождалась. Это был последний день работы, нас всех отпускали на месяц. Дальше тянуть было некуда и я осторожно поинтересовалась, заходя издалека:

- То, что Зав говорил тогда о покушениях… Влад?

- Ты приняла слишком близко к сердцу! – будто даже в сердцах отозвался он.

Мы давно уже перешли на «ты» - он и предложил. И оказался прав – общаться стало проще и легче в разы. Хотя я все так же признавала его возраст и опыт, а он, надеюсь – наличие у меня мозгов. Но сейчас отчитывал, как маленькую:

- Даже странно, Саша. Это я влез туда и так… что было бы нелепо! И потом - сейчас нас секретят по полной, сделали выводы. Выводы сделаны, Саша! А история с Фаттаховым вообще – совсем другая история. Его убрали, потому что несколько лет не могли установить прослушки в посольстве – инфобезопасность была полностью на нем. А если бы не посольский врач, снимающий операцию на видео и контролирующий реанимационные действия, то может и не откачали бы. Скорее всего.

- Откачали? – тупо переспросила я.

- Ну – реанимировали, - уточнил Влад с раздражением, - вывели из обратимого состояния клинической смерти. Это профессиональные риски, они есть в любом деле – у тех же дальнобоев. Мы с тобой за рулем всего ничего, а они – почти всю жизнь. Кто рискует больше? Фаттахов – вообще другая история – не бери в голову.

- Реанимировали, - решительно подытожила я, чувствуя, как внутри что-то начинает подергиваться.

- Ну да… забудь – это лет десять назад было…

Мне нужно было уйти – срочно. Еще одной моей истерики Заворотнюк просто не переживет. Махнув рукой Владу, я вышла в коридор. Здесь тоже были камеры, поэтому… И в лифте, и в коридоре жилого корпуса.

А внутри что-то поднималось и ширилось, ширилось. Губы растягивались сами собой. И вряд ли это выглядело улыбкой. Спасибо – никто не встретился.

Только ввалившись в квартиру и захлопнув за собой дверь, я прошла в спальню, сползла на пол и заржала. Просто смехом назвать это было бы сложно - да… Ребра болели до сих пор.

В деревню мы доехали засветло, хотя и не спешили от слова «совсем». Нас уже ждали и встречали – пирогами с капустой, крольчатиной, тушеной с картошкой, запеченным в печи молозивом – корова недавно отелилась. И самогоном понятно. Мама гнала его понемногу для своих нужд – травки настоять и просто выпить иногда «с устатку и от нервов».

Сейчас казалось и правда – самогон самое то. Жутко хотелось расслабиться после трассы и просто - расслабиться. И, наверное, грамулька не помешала бы, но… где-то во мне сейчас формировались и вызревали будущее яйцеклетки.

А к вечеру я уже и так растеклась и расслабилась, наевшись до отвала и осознав наконец, что нахожусь дома, в безопасности. Навалилась усталость и параллельно с ней жгучая потребность вывалить на маму свои обиды – вдруг да полегчает? Лариса разделила то мое состояние, по ощущениям - ровно надвое. Вот и сейчас бы так.

- Мам… только вы да Вовка меня и любите, - сдалась я сама себе, удобно устраиваясь на широком топчане под яблоней, головой на маминых коленях.

Была еще не ночь, но уже и не совсем вечер. И птицы не пели, а изредка тихонько попискивали в гнездах. Ветер стих, и дядь Ваня завел дымокур в стороне, добавив туда какой-то сухой гриб – пах он не противно, а вот комары его боялись. И от мамы пахло приятно – травой, молоком и немного коровой. Домом пахло и безопасностью. А я почти уже засыпала.

И рассказывала ей – тихим, сонным голосом. Монотонно и безэмоционально. Об Илье нельзя было – она нашла бы его и убила, Лену его так точно. А вот о Сергее и странной обиде на него я рассказала.

- Ты же сама его прогнала, - расчесывала мама гребешком мои волосы, от чего спать хотелось еще больше.

- Не… я не гнала, мам – просто не решалась, не могла. Считала – должна что-то Илье.

- А сейчас не считаешь?

- Больше нет. Но толку? Он просто уехал и пропал. Цветы раз прислал и все. А я их – обратно…

- Так, а чего ты хотела? – тихо шелестела она голосом. Казалось, в этой тишине иначе и нельзя. И я тоже шептала:

- Чтобы хоть раз решили за меня?

- За тебя решишь… я решала – ты послушалась? - ворчала она.

- Ветеринарка – не мое. А за тебя разве решишь? Но дядь Ваня же с тобой?

- Я пять лет его к себе не подпускала. В дом пустила, а в постель – нет, - ровно доложила мне она.

Я проснулась. Села. Заглянула ей в глаза.

- По какой причине?

- А все по той же… и никто его здесь не держал.

- Папа, да? Ты по нему так?..

- По нему, по себе, по Ване – ждала, что одумается. Зачем я ему калечная такая, душой ущербная? И уехать отсюда сил не было – бывает и так, всяко бывает. И ему тоже - сидеть здесь… Может любила бы тогда, так и старалась для него, а я жила, как жилось, как могла. И тебе доставалось.

- Все, что заработала тогда, я заслужила. А потом… через пять лет?

- Дождался? Здесь же, вон он… Я уж думала – отсохло там все.

- Да… ну… - тяжело вздохнула я, - а что ты скажешь, если я рожу еще ребеночка? Без мужа, через больницу?

- А живи, как живется, Саня… когда-нибудь поймешь, что права была. Или нет. Давай, как привыкла - своим умом. И за тем мужиком не тужи, мало ты в них разбираешься. Может не так он и хорош? Или встретится тебе тот, кто поймет – дитё дитём ты в этих делах.

- Я и не тужу мам - наоборот, он ведь жив. Соберусь вот только с силами и удалю файл с ним из памяти.

- Это хорошо, когда жив…

Перед тем, как ложиться спать, я зашла посмотреть на Вовку. Смотрела, привычно любовалась… и что-то очень теплое шевельнулось где-то внутри. Очередной приступ материнской любви? Я хотела еще одно такое же совершенство – крепенькое и щекастое. Засейвлюсь еще раз – решено!

Следующие два дня прошли, как в раю – мы с Вовкой ели вкуснятину, ходили купаться на озеро и даже плавали вдвоем. Он уже неплохо держался на воде. А еще загорали там на травке пока солнышко, ветерок и нет комаров, и я учила ребенка видеть прекрасное.

- Смотри – облака в воде… красиво как!

- А как они туда попали? Попадали? А вот то – круглое, где? Почему его там не видно? А солнце тогда? Почему оно не кружочком, а везде блестит… мам?

И я объясняла про отражения и искажения. Получилось - эти вопросы закрыли. Но появилась куча новых – о рыбе, запахах, комарах… Спать у воды, оставляя без присмотра ребенка – преступление, но как же мне хотелось спать! Ночью было не до сна, мои ночи были временем рефлексии и комплексов. И моя вина, если она была, и любые другие причины отходили на второй план, на первом была обида. На него, на себя, на весь мир!

Утром просыпалась запухшая и понимала, что - бред же! Красота вокруг – не описать, еда – песня, Вовка доволен, мама по причине моего душевного состояния непривычно добра... Правда я знала, что надолго ее доброты не хватит и стоять мне вскоре кверху попом на грядках. Любой гость у нее только три дня считался гостем, а потом – вперед, отрабатывать хлеб.

Постепенно ночи становятся спокойнее, теперь я засыпала, только упав рядом с Вовкой. Причина проста – три дня закончились, и я целыми днями полола картошку - всего четыре сотки. Потом будет что-то еще, но пока – она.

Уставала я сильно, но было в этой трудовой усталости что-то такое… Когда уже казалось- ни рукой, ни ногой, я оставляла Вовку с дедом и плелась усталой походкой тракториста к озеру. А там голышом и в прогретую за день воду! Здесь можно было - вокруг никого и вода чистейшая. Пока я смывала трудовой пот, ныряла и кувыркалась в воде, усталость медленно превращалась во что-то совершенно иное. Потом я стояла на берегу, раскинув руки - подставляя кожу заходящему солнцу, ожидая, когда ветерок высушит тело.

А дома меня ждал накрытый к ужину стол. И во всем этом была уже следующая эстетика: ты свежая и чистая, аппетит просто зверский, а еще не схлынувшая усталость кажется уже не каторжной, а даже приятной. Ну и чувство выполненного долга (нормы на сегодня) грело душу – не без этого. Главное не обпиться на ночь холодным квасом.

Пока у меня шла прополка, дед с внуком рыбачили, потом оба уходили в дневной сон. Дальше они помогали бабушке, а я уходила на озеро. Постепенно мы с сыном входили в резонанс с образом жизни предков и привыкали к такому режиму, вливались в него.

Но как-то утром я проснулась оттого, что мама тормошила меня за плечо.

- Сань, Саня… тихо только, не разбуди дитё. Иди-ка за мной, только тихо.

И я - сонная, еще мало что соображающая, поплелась за ней и подошла к окну. Мама беспокойно взглянула туда, потом опять на меня.

- Подошла раздернуть окошко, а там – вон… Прошлое лето до нас доезжали – предлагали дешево оцинкованные сливы. Неловко – в такую даль люди ехали, мы и взяли на одну сторону сарайки. Но у тех фургончик высокий был, а тут ничего не видать.

Я осторожно отодвинула хлопчатобумажный тюль и выглянула.

На скамеечке у забора, откинувшись на него и лицом к дому спал Сергей Константинович Фаттахов. В затрапезном джинсовом костюме и простых черных кроссовках. По-мужски широко раскинув ноги и чуть склонив голову к плечу. Будто слегка опавший с лица, аккуратно подстриженный и до синевы выбритый.

Я присела на стул и крепко потерла лицо руками, пытаясь проснуться или хотя бы начать думать. Не понять, что происходит, а просто - думать. Еще раз взглянула…

Там - он. И он спит.

И опять! Да что ж такое?! Дыхание перехватило не от радости – от обиды. Я год считала его умершим, год винила себя в этом, это из-за него я в очередной раз решила жить дальше одна – всю жизнь, рожать и растить детей – одна. По той причине…

Что дура! Вот и с Ильей так. Кому оно было нужно? Похоже – только мне.

И все выплаканные за этот год слезы, всё горе и боль, вся вина, что слазила с меня тесной змеиной шкурой, заставляя корчиться в истерике и ненавидеть себя и за истерику эту, и за непроходимую свою глупость!..

Я решительно поднялась со стула.

- Мам, так узнай, что там он продает. Не сейчас – спит человек, а проснется и спросите – ты или дядь Ваня. А я посплю еще часок – рановато, - зевнула и ушла в спальню.

Он не виноват по большому счету. В этих моих надуманных страданиях так точно. Но пускай и ему – хоть краешком... Потянет маму – поговорим. А нет – и скатертью… Поплачу еще, не страшно. Теперь, когда он жив – вообще ничего не страшно.

Ложиться возле Вовки больше не стала. Какой - спать? Все внутри дрожало в предвкушении и ожидании. Крапивой понятно получу. В силу возраста не по голой жопе, а по ногам - у мамы не заржавеет. Но не пропущу это – не-е-ет… Мне нужно видеть.

Быстро натянув на себя спортивный костюм, я осторожно отворила окошко, вылезла в него и оглянулась - Вовка все так же спал, по-богатырски раскинувшись на кровати. Глядя на него, я чмокнула воздух губами и тихонько прикрыла фрамугу.

Стараясь не шуметь, умылась на заднем дворе у рукомойника и, почистив зубы, вытерлась чуть влажным от утренней росы полотенцем. Знобило… то ли от утренней прохлады, то ли от нервов.

Я успела. Маме нужно идти к корове и вряд ли она станет тянуть с этим, оберегая сон торговца с колес. Кто у них там был в прошлый раз? Молдаване кажется…

Сбоку от дома под сливом стояла металлическая бочка для сбора дождевой воды, отгороженная для эстетики коротким заборчиком, увитым только-только набравшей бутоны ипомеей. Между стеной и бочкой оставалась щелочка, в которую отлично видно было все так же безмятежно спящего и ничего не подозревающего Фаттахова. Между нами было от силы метров десять – и слышно будет.

А пока я жадно разглядывала его, прижавшись щекой к бочке. Выглядел он как раз так, чтобы у мамы и возникла соответствующая аналогия - дешевый костюм из светлой вареной джинсы, разношенные кроссы. Но я смотрела не на одежду, а на умиротворенное лицо с обижено поджатой во сне нижней губой… на устало уроненные на колени ладони с поникшими пальцами. Господи… когда же меня угораздило-то, когда я успела так?

Дверь в доме скрипнула, что-то стукнуло. Фаттахов медленно открыл глаза, сонно повел ими в сторону звука и сразу выражение его лица изменилось – стало внимательным и собранным. Все верно – надолго мамы не хватило.

- Здоров будь, мил-человек! – решительно направилась она к нему, - чем торгуешь?

Вскочивший с лавочки и протянувший зачем-то руку Фаттахов завис… а я закусила губу. Бурно вырывавшееся дыхание прорывалось сопением через нос. Глубоко вдохнув и выдохнув, я опять прижалась щекой к бочке.

- Здравствуйте, Анна Степановна. А почему вы решили, что я чем-то торгую?

- А что – не так разве? – подошла мама и стала напротив: - И что тогда делаешь у нас на дворе?

- Меня зовут Сергей Константинович Фаттахов… - начал мужчина.

- А это уже мне решать - по имени-отчеству тебя звать или как еще. Двор мой… так что тебе здесь нужно?

Мама знала только то, что мужчину, к которому я неравнодушна и который исчез на два года, зовут Сергей. Ну-у…

- Логично, - улыбнулся он, - я приехал к Саше. И Вове.

- Ах-ха… Сергей, значит, - соображала мама, рассматривая его в упор: - Ты не наш...

- Ваш с потрохами, - опять широко улыбался он. И зря – мама не любила, когда сбивают с мысли. А веселье без причины вообще считала признаком дурачины.

- Не русский, не наш, - отрезала она..

А вот это уже… я больно закусила губу. Восток во внешности Сергея чувствовался. Черные глаза, жесткие черные волосы, сухие резкие черты… Нужно было сказать ей – сейчас она разочарована. Просто потому, что не ожидала. А все эти скандалы с гастарбайтерами… сильно он сейчас в образе, к сожалению.

- Я русский по отцу, Анна Степановна, и крещен в православии. Хотя и живу, и воспитан на стыке двух культур. Разрешите присесть… и вас прошу – в ногах правды нет. Долгим будет разговор.

- На зрение не жалуюсь – что вижу, то и говорю, - отрезала мама, все-таки присаживаясь на лавочку.

- Отец и мама встретились в университете – она была турчанкой и училась по обмену. За ней приглядывали, одну в чужую страну не отпустили, но любовь не спрашивает… Они женились без разрешения, жили в общежитии. Турецкая родня отреклась от мамы. Потом родился я. Мне был год, когда такси, в котором они ехали, попало в страшную аварию. Меня тогда оставили на друзей – вот такие… страсти, - вздохнул Сергей.

- А что потом? - послышалось в голосе мамы сожаление. Я больше не смотрела на них – прислонилась спиной к стене и сжалась, крепко обхватив колени. Слушала.

- Мать отца – моя бабушка сильно болела и быстро умерла, я ее не помню. А меня усыновили те самые друзья родителей – татары по национальности. Они даже спешно женились для этого, попросили помощи своих родителей – при усыновлении требовалось создать минимально приемлемые условия для младенца.

- Сирота ты выходит… - вздохнула мама.

- Нет, что вы? – мягко возразил Фаттахов, - я старший – любимый сын. Чувствовал и знал это всегда, хотя в десять мне и сказали, что я приемный.

- И на кой, скажи?! – возмутилась мама.

- Отец считал, что я уже достаточно взрослый, чтобы сделать выбор – к религии которого из отцов склониться - кровного или приемного? Для меня же критичным стало имя - пацан, глупыш… но согласитесь – Сирин эт-то… производное от Ширин – Мелодия или Волшебный звук. Восточное имя и даже там редкое для мужчины. Но меня доставали им, дразнили, а мальчики в этом возрасте очень внушаемы. Я злился… Ну, а раз я – русский… отец согласился, чтобы я сменил имя в четырнадцать - перед тем, как получить паспорт. Если бы он объяснил мне, что так назвала меня мать… Но со мной и моим мнением очень считались, его уважали... смею надеяться - был повод. Я бесконечно уважаю своих родителей, они – меня. Только так и нужно, вы согласны?.. Анна Степановна, а где сейчас Саша?

Я вздрогнула и опять прильнула к бочке.

- Спит еще Саша, - повела мама взглядом и, кажется, смотрела сейчас прямо мне в глаза. Не только я ее хорошо знала.

- Ты на два года оставил ее…

- Два года, шесть месяцев и восемнадцать дней. Иначе у нас не получалось. А мне и нужно было, наверное, это… чистилище. Сложно объяснить, Анна Степановна, но такими женщинами, как Саша, не разбрасываются, второй такой я просто не найду. А когда они просыпаются? – пытался он, наивный, пробиться сквозь мамин заслон.

- Как выспятся. Полола она весь прошлый день, устала. Дернуть ее?

- Нет, - повернулся к ней Сергей, - не нужно - пусть отдыхает. Дольше ждал, подожду еще.

- Знаю я, как ждут мужики. Два года долгий срок…

- А может - нужный? – не согласился с ней Сергей… Сирин? Красиво… Я слышала – есть мужское имя Гад – еврейское и его носят с честью. Но то взрослый мужчина, а тут - пацан.

Мама не стала развивать…

- А кто ты по профессии?

- Закончил военный университет радиоэлектроники, потом заочно стал специалистом по кибербезопасности плюс курс по программному обеспечению. И… Министерство обороны участвует практически во всех подсистемах системы ООН, отсюда должности военных атташе при посольствах. Существует такая практика – вербовать помощников военных атташе среди выпускников военных училищ. Мне предложили, и я согласился - турецким владею в совершенстве, как и татарским, и английским… Потом – возвращение в Россию…

Я знала – почему.

- … а потом мне предложили временную должность, где я немного закис…

- И с чего так? – ловила я в мамином голосе нотки, греющие душу.

- Каждый человек склонен к чему-то. Мой конек – повышенная ответственность и когда мне препятствуют в ее реализации, я пру буром, Анна Степановна. Это могло закончиться по-разному, но мне повезло – отдали в аппарат ФСО. А через несколько лет я принимал на работу Сашу.

- А что Вовка у нее – тебя не волнует? Многие родных бросают, а ты чужого не боишься? Для Сани он всегда выше тебя будет и даже важнее ваших общих, если у тебя сбудется, - понимала меня мама, как никто.

- Не будь Вовки, я не заметил бы Сашу, Анна Степановна. Не всегда мы умны с первого взгляда. Мужчины редко женятся, мечтая о детях, особенно по молодости. Потом да - мечтают о детях от любимых женщин или со временем задумываются о своем продолжении в детях. Вначале Саша впечатлила меня, как мать, женщину в ней я увидел позже и теперь другая мне не нужна – и так времени потерял…

- Мне к корове пора… Саня, выходи уже! - поднялась с лавки мама. И я послушно встала из-за бочки. Может и без крапивы в этот раз обойдется.

- Саша? – выдохнул Сергей, вставая следом за мамой.

Я неловко пожала плечами, глядя ему в глаза. Стыдно мне не было - так вышло, а может и нужно было. Не зря за меня дядь Ваня каждый день молится.

Когда Сергей подошел ко мне, я взяла его за руку и повела за собой. За Вовкой присмотрят, я была совершенно свободна сейчас, я – дома.

Мы молча прошли по старой, заросшей по краю спорышом, грунтовке до околицы, потом свернули направо и вскоре углубились по тропинке в лес.

- Куда мы, Саша? – отмер, наконец, мой Фаттахов.

- Туда, где нет никого. Здесь совсем рядом озеро, - просто ответила я и повела его дальше.

Но далековато… немного не дошли. Он перехватил меня вначале под руку, потом за плечи. И я остановилась, повернулась к нему и обхватила за шею, потянулась к губам.

И, наверное, логично, что он не остался на тропинке, а подхватил меня на руки и потащил в лес. Содрав с себя куртку, бросил ее на моховую кочку, бережно уложив меня сверху. А дальше понятие «бережно» было исключено, как понятие – сорвало…

Когда я попыталась лечь поудобнее и шевельнулась, он понял это неправильно и тихо рыкнул: - Без шансов, Саша!

И я плюнула – не проткнет же меня насквозь одна маленькая шишка? А дальше все стало вообще неважно.

Но когда я потеряла себя в пространстве совсем… когда странная, непривычная для меня ласка вдруг резко прекратилась, и он поднял лицо от моих бедер и вдруг подхватил меня на руки… я недовольно рыкнула, как и он перед этим.

- Сейчас… потерпи - ты говорила тут рядом…

И вскоре вошел со мной на руках прямо в озеро. В прохладную после ночи, густо парящую, как всегда бывает по утрам, воду.

- С ума ты сошел? - подорвалась я, отфыркиваясь и обтекая.

А он радостно хохотал, попутно шаря руками по моему телу, будто что-то стряхивая с него или смывая.

- Муравьи, Саш… там муравьи - на куртке, на нас уже, - угорал он, а за ним и я, начиная уже чувствовать укусы.

На берегу обошлись без куртки – она осталась в лесу. И все случилось на мокрой одежде и еще раз – прямо в воде.

А потом я сидела на берегу, а он выходил из озера. Я не отводила взгляд - рассматривала его. Сергей посмотрел туда, куда и я – на прямо сейчас, на глазах оживающий мужской орган. И протянул с придыханием:

- Так вот ты зачем нужен, кожаный хвостик! А я тобой рыбу глушил.

- Что? – растерянно взглянула я ему в глаза.

- Саш… ну бородатый же анекдот – про неандертальца, впервые познавшего женщину. Не слышала?

Я хмыкнула, вникая, хихикнула… а потом мы вместе смеялись - до слез. И стало совсем легко и свободно – совершенно.

- Иди сюда. Я пять лет без… без тебя, Сережа, - не собиралась я больше отвлекаться и терять время.

Не знаю, о чем думал он, но я не совсем отошла в астрал и понимала – защитой мы не пользуемся. Если что – наша, общая проблема, так что напомнить я должна была. И он резко подхватился вдруг, засобирался.

- Саша, там куртка! Я сейчас, миг один! - и умчался.

Я еще раз проплыла вдоль берега, вышла на него и нагишом растянулась частично на одежде, частично на траве. И было мне так… благостно, не побоюсь этого слова. И так здорово!

Я почти уснула, когда на мое лицо упала тень. Открывать глаза было лень, я только улыбнулась: - Люблю тебя…

- Поэтому, Сашенька… - услышала я счастливый Фаттаховский смех, - и потому, что это взаимно – выходи за меня замуж?

То, что упиралось мне тогда в бок, не было шишкой – это была коробочка из ювелирного салона. Сергей открыл ее и достал два кольца – мужское и женское. Оглянулся вокруг…

- Беру тебя в жены перед всем этим… миром. И буду я тебе Мужем, Саша.

Я согласно протянула руку, и он надел на него тонкое обручальное кольцо.

- Подошло… - выдохнул с облегчением.

- Буду тебе Женой, Сережа, - опустила я на его палец мужскую обручалку.

И опять услышала смех.

- Что? – возмутилась я, потирая лоб.

- Первый поцелуй среди конского навоза, первая близость – в муравьино-комарином царстве. У тебя лицо в волдырях от комариных укусов.

- Не сильно страшная? Мама вылечит, - отмахнулась я, - иди ко мне, муж. Мне мало, Сереж…

Возвращались мы ближе к вечеру, когда солнце скрылось за деревьями и похолодало, а животы наши подвело от голода.

Под яблоней, как всегда, накрыт был стол – нас ждал ужин. И Вовка.

Домой возвращались на машине Сергея. Сашину оставили в Вологде, там шумел подшипник на переднем правом. Некритично, но пятьсот километров все-таки… Заплатили и договорились, что ее сделают и пригонят.

Теща плакала, провожая их и Сергей неловко успокаивал ее:

- Ну что вы, зачем же так, Анна Степановна? Все же замечательно.

- Много ты понимаешь…

Проще всего дела у Фаттахова обстояли с ней – то ли жизненный опыт, то ли ее впечатлил рассказ о его родителях… но она приняла его сразу. Поверила, что не обидит Сашу, что настроен серьезно?

Ее муж был своеобразным человеком – мирным и молчаливым. Любил наблюдать со стороны и много улыбался – краешком губ и очень по-доброму. Сергей помогал ему – подремонтировали трактор, на котором он работал, укрепили доски пола в церкви, покрасили там кое-что. Храм был старым, бедным, но очень уютным. Сергей проникся его настроением, но тягу к религии с тестем не разделял – может пока. И его родители в молодости не горели этим, но к старости все изменилось. Он не исключал и для себя такого, но пока к обоим религиям относился просто с уважением.

Сашу он узнавал заново. Оказалось, девочка с грустинкой в глазах могла быть очень разной – тихой и романтичной, озорной и смешливой, в чем-то наивной, а в чем-то очень взрослой и даже мудрой. Сейчас он воспринимал ее совсем иначе. И если бы знал, что она может быть вот такой, то сделал бы возможное и невозможное… и они пришли бы к тому, что между ними сейчас, гораздо раньше.

Понятно, что всё сейчас воспринималось через призму близости, в ее свете и с ее привкусом. Встречались среди дня взглядами… а в них то, что было этой ночью. Медовый месяц. Теперь Сергей понял, чем он ценен – узнаванием и насыщением. Чувство обладания любимой женщиной оказалось несравнимо ни с чем, что он знал до этого.

И понятно, что первый угар когда-нибудь проходит, всегда существовать в таком режиме просто нельзя - разорвет изнутри, сожжет. И тогда люди уже в состоянии взглянуть друг на друга в настоящей реальности. Но в том-то и дело – ту Сашу он уже знал, к ней и потянулся. По этой причине и разочарований не боялся и не ждал.

Проблема нарисовалась в другом, там, где ее не ждали – Вовка.

- Вова, здравствуй! – присел перед ним тогда, в первый день Сергей, - ты помнишь меня? Я дядя Сергей.

- Я – Вовка! - непримиримо смотрел на него мальчик, - ты маму увел. На. Долго.

- Виноват, но я не знал, что мы так задержимся. Ты соскучился?

- А ты как себе думаешь?! – возмутился Вовка, - я всегда соскученный и это моя мама, а не твоя.

- Теперь кругом будем ходить только с тобой. А если не будет получаться – обсудим. Сядем и обсудим по-семейному. Ты не против, если я буду жить с вами? Здесь и там тоже – дома?

- Тебе что – негде жить совсем?! – злился Вовка.

- Негде. Да и с вами я хочу.

- Я не хочу, я тебя не пущу. Мама моя!

Сергей обернулся к спокойно улыбающейся Саше. Та крепко обняла сына и пообещала, что он всегда будет самым любимым. Но и дядя Сережа для нее очень важен. Но раз такое дело… то она дает сыну время подумать, что можно сделать для того, чтобы хорошо было им всем.

- Мы все об этом подумаем. Но, Вовка… ты еще маленький, но уже умный и добрый мальчик. Тебе просто нужно время привыкнуть, что нас теперь больше - как и всем нам. Здесь, - выложила она на стол коробку, - подарок для тебя от дяди Сергея. Он всем нам привез подарки. Когда поймешь, что готов попробовать подружиться с ним – не как со мной, а по-мужски… тогда можешь и подарок принять.

- А что он придумал, что там? – упрямо отвернулся Вовка.

- Никто не знает, здесь же подарочная упаковка. Да и какая разница, если от него подарка ты не хочешь?

- Да? – сомневался пацан.

- Все выглядит так. Сам подумай – так это или нет, ты умный.

На ночь Сергей и Саша уходили в дом Ивана. Саша убралась там, перестелила постель… С Вовкой ночевала бабушка и это стало очередной «травмой» для пацана. О чем и сказал Саше расстроенный Фаттахов. Она пожала плечами.

- Нельзя потакать ему, я всегда боялась вырастить его под своей юбкой.

- Да? А у меня раньше было именно такое впечатление, - признался Сергей.

- Оно ложное. Не переживай – это не первый раз, когда мы бодаемся. Я внятно и убедительно объясняю… после этого чаще всего он соглашается со мной, но случается – и нет. Я не давлю, просто делаю то, что считаю нужным, объясняя еще и еще раз - почему так. Ему нужно время. Не переживай. Жаль, что целые дни проводить вместе мы не сможем, зато... тем лучше ночью? Люблю тебя…

- Люблю тебя, - говорила она и Вовке, - ты мой самый лучший мальчик.

- А он тогда кто?

- А он – самый лучший взрослый мужчина. Ты еще плохо знаешь его, уверена – потом и ты со мной согласишься.

Вовка не соглашался. Не желал ходить купаться, если на озеро шел и Фаттахов. Тащил деда на рыбалку, заставляя заниматься собой, хотя у того было много работы. И на рыбалку приходилось идти Саше. И конечно улов был совсем другим. Вовка стал капризным к еде, отказывался помогать – бунтовал, как только мог.

Нужно время парню? Возможно. Но Фаттахов продолжал переживать и расстраиваться – мальчишка всегда нравился ему и даже сейчас – этим своим упрямством и тем, что так любит маму. Но сама ситуация нравилась ему все меньше.

А Саша успевала всем улыбаться, обнимать, любить… И казалось, светилась изнутри - несмотря ни на что. А когда с вопросом поднимала бровь, встретив голодный мужской взгляд, Сергей демонстративно прятал руки за спину, сразу же обещая взглядом ужасное - этой же ночью.

Ее муж – Илья… он был жив. Человек, которому она дарила свою верность столько лет, спокойно жил где-то со второй семьей. Когда Саша рассказала об этом, переживая о законности повторного брака, он вначале завис в шоке, осмысливая... А когда понял причину ее беспокойства, задумался, но потом уверенно заявил:

- Сашенька, наша главная и единственная проблема сейчас – Вова. Остальное не бери в голову. Забудь. Я все решу так или иначе, но с этим как раз проблем не должно быть. И все-таки… я обязательно проконсультируюсь у юриста, чтобы быть стопроцентно уверенным. Хорошая… минем назлы - нежная моя, - терся он щекой о ее волосы, вдыхая ставший уже родным запах: - Запомни - теперь у тебя есть я и я все решу – с квартирой, с работой, со свадьбой… На то и вопросы, чтобы их решал мужчина.

- Свадьбы не хочу, просто распишемся, - притихла у него в руках Саша.

- Но пир мои все равно устроят!

- Это другое, - упрямо мотнула она головой.

- Как скажешь, но это наше с тобой решение, а не проблема. А вот как быть с Вовой?

- Верь в него, Сережа, пожалуйста! Верь.

- Он уже сколько времени держит характер… и я ведь уеду. Ненадолго, но все-таки?

- Все будет хорошо, теперь у тебя есть я. И я все решу. На то они и вопросы, чтобы их решала женщина, - дразнилась она, повторяя его слова.

- Я не всегда узнаю тебя, туганнарым… родная моя. Знал бы – давно утащил на муравьиную кучу, - блаженно щурился мужчина.

- Я сама себя не узнаю, - единственный раз за это время мелькнула в ее глазах грустинка – Сергей будто призрак прошлого увидел. И медленно покачал головой, отрицая.

В Купавне они подали заявление, и Фаттахов уехал в Калининград сдавать объект. А Вовка так и не сдал позиции – вежливо простился сквозь зубы и только. Саша обнимала его за плечики и ободряюще улыбалась Сергею.

Они часто говорили по телефону – без видеосвязи. Это было бы пыткой – видеть ее без возможности дотянуться. А еще он опять боялся увидеть в Сашкиных глазах печаль или того хуже – решение не в его пользу, потому что ее голос уже не звенел счастьем, хотя она и старалась казаться уверенной и спокойной. Опять Вова расстроил?

Сергей старался – правда, очень старался верить в него, но… Нечаянно вспоминалась крапива, которой воспитывали Сашку в детстве и воспитали же? И уже начинало казаться, что может и есть в этом что-то такое… Великая сермяжная правда блин! Руки опускались.

Он переживал за Сашу - с подругами у нее не сложилось и по какой причине – понятно. Аня была намного старше, а Полина – моложе. Лариса, которую он знал только по рассказам, жила далеко, а это немного не то – сейчас Саша была одна, без него. И она не справлялась похоже…

Но однажды она позвонила поздно вечером – Сергей уже засыпал. Вообще рано сейчас ложился – все нервы вымотали приемкой. И физические нагрузки с погружениями и съемками на камеру тоже давали о себе знать. Еще и переживания выматывали, и скучал он, и хотел Сашку безумно – подсел на нее за месяц.

- Сережа! - дрожал от волнения ее голос.

- А?! – дернулся тот спросонку, - что случилось?

- Вовка! Он распечатал твою коробку.

- А-а-а… да ладно? – радостно дернулось сердце, - правда, что ли? И как – понравилось ему?

- Весь день собирал. Понравилось…

- А почему вдруг, в смысле – что подтолкнуло?

- Я грустила? Мы ждем тебя, Сереж – приезжай быстрее. Все втроем ждем.

- Вт… втроем? – замер Фаттахов, растерянно улыбаясь: - Я всё так понял? Ты… уже?

- Уже, - ласково смеялась Саша, - люблю тебя. Всё - отдыхай, спокойной ночи! – и отключилась.

- И я тебя… без меры, - прошептал он и отложил телефон.

Судорожно вдохнул и выдохнул, прогоняя спазм и с силой вдавил ладони в лицо, прижимая к глазам. И бесполезно - сводило челюсть и выжимало слезы что-то такое… совсем непреодолимое. То, что было сейчас сильнее него. Взрослый мужчина, Сергей Фаттахов впервые плакал…

От счастья.

Конец.

*** Вот так где-то - в конце немного розовых этих… самых. И о муравьях немного подкорректировала - неоднозначненько как-то было...

Дорогие мои читатели! Буду благодарна, если оцените историю. Само собой, если она того заслуживает. Ей еще выживать.

И спасибо громадное за поддержку тем, кто подставил плечо в процессе – практически в буквальном смысле. Вы лучшие!

До новых!!!! Ваш автор.