Я вгляделась в портрет жениха. Баэль был красив, но холоден. Пепельные, как и у моего брата, волосы, темные глаза, прямой нос, ямочка на подбородке. Даже на портрете брови сведены к переносице, словно и здесь сын князя не прекращал размышлять о серьезных государственных делах. С таким лицом не думают о девочке, которая ждет не дождется, когда будет свадьба. Почему-то я была уверена, что наш поцелуй – свидетельство заключения договора, был таким же холодным и отстраненным, как взгляд Баэля.

Я цокнула языком. Меня пугал мой жених. Хорошо, что он не рвался увидеться с будущей женой, иначе заметил бы произошедшие во мне перемены. Баэль лишь тактично интересовался здоровьем, присылал цветы и милые сердцу безделушки, но не приезжал с визитом. Или родители не подпускали ко мне, скрывая ущербность дочери? Мой страх опозориться, сделать что-нибудь не так, еще больше вселял в меня неуверенность. Лучше бы Баэль от меня отказался.

Нетрудно идти поперек семьи, которую ты не воспринимаешь как родную. Я была одна против трех незнакомых и не очень добрых эльфов, которые давили на меня. Научившись эльфийскому языку и поняв, чего от меня хотят, я взбунтовалась. Почему я должна выходить замуж по их велению? Ради семьи? Ради брата, который при всяком удобном случае унижал меня? Ради отца, который видел во мне лишь орудие для восхождения на следующую ступень власти? Ради матери, которая кривила лицо всякий раз, стоило нам встретиться где-то в доме?

Я перестала быть безропотной овцой, к которой они привыкли. Прямо заявила, что не выйду замуж за незнакомца только потому, что они жаждут этого. Пусть он для начала хотя бы попытается завоевать мое сердце. Это заявление оказалось крамольным. Как? Нашему дому оказали великую честь, а неблагодарная девчонка ставит глупые условия? Я не догадывалась, что мой бунт обернется заточением.

Вздохнув, я положила миниатюру на дно шкатулки и завалила ее подарками от жениха. Через неделю я вырвусь на свободу.

Утром меня разбудила служанка. Ритти сдернула с меня одеяло, но я накрыла голову подушкой, не желая вставать.

– Леди Амари, поднимайтесь. Госпожа еще ночью отправила слуг к швеям. Они приехали и собираются снять с вас мерки.

Глаза моментально открылись. Я выхватила из рук горничной платье и быстро напялила его на себя. Стыдно показываться перед чужими в драной ночной сорочке. В платье я выглядела гораздо лучше. Правда, и с ним не все было в порядке – подол едва прикрывал лодыжки. За три года я выросла, пусть и несильно.

Мама, вошедшая в комнату в компании услужливо улыбающихся женщин, сделала вид, что очень удивлена моим видом.

– Амари, детка, ты издеваешься? Что подумают люди? – и уже обращаясь к швеям, осуждающе качающим головами, добавила: – Никак не хочет расставаться с вещами, которые носила еще в детстве. Такая упрямица!

Она брезгливо взяла в руки тряпичную куклу, лежащую на кровати, и продемонстрировала всем, какая я дурочка. Мол, до сих пор играет в куклы.

Я дорожила Растрепой только потому, что через нее хотела понять характер прежней Амари. В пятнадцать лет мало какая девочка оставит у себя потрепанную вещь. Ее место должны занять изысканные куклы. Такие у меня были. Я видела их в чулане, куда сносилось все ненужное или поломанное. Но меня, подростка, почему-то интересовала лишь эта. В ветхом платье, со спутавшимися нитяными волосами, с лицом, на котором выгорели краски.

Еще одна загадка из моего прошлого. Я чувствовала, что эта кукла много значила для меня. Рассматривая неумелые стежки на подоле, заштопанную дыру на рукаве, я видела себя, склонившуюся над игрушкой и пытающуюся хоть как-то сохранить ее. Можно было сделать новые волосы и сшить другое платье, но для меня прежней кукла почему-то была дорога в первозданном виде. Что это? Неужели я ассоциировала себя с Растрепой?

Но это сейчас я походила на нее, а до катастрофы меня баловали. Я могла судить об этом по обстановке в комнате, по вещам в гардеробе. Меня вдруг разлюбили. Как разбившуюся дорогую вазу, которую хоть и склеили, но уже не увидели в ней прежней красоты. Разочарование – вот то чувство, которое испытывала моя семья по отношению ко мне.

– Раздеть! – приказала мама, и явившиеся вместе с ней горничные стянули с меня платье вместе с нижней рубашкой.

Я едва успела прикрыть грудь. Напавшие на меня швеи – иного определения дать не могу, вертели мной, точно куклой. Я уже перестала сопротивляться и опустила руки. Лишь горящее лицо говорило о высшей степени моего смущения.

Все говорили, что я похожа на мать. Такого же пшеничного цвета волосы, вздернутый носик, голубые глаза. Единственное, что я взяла у папы – ко мне легко лип загар, отчего на носу и щеках с весны и до осени поселялись веснушки. Мама и брат были такими белокожими, что казалось, они сделаны из фарфора. Видимо, так сказывалась их холодность. Ни капли тепла и сочувствия даже к близким.

Как на меня нахлынула лавина бесцеремонных женщин, так и схлынула. Швеи, закончив свои дела, разом покинули комнату. Никто не спросил, чего хочу я, никто не предложил выбрать фасон или хотя бы ткань.

Мама сама знала, как должна выглядеть ее дочь. Она ясно дала понять, что я всего лишь товар, который нужно завернуть в красивую упаковку.

Через неделю в мою комнату внесли сундуки, набитые вещами. Надо отдать должное, отец не поскупился. Горничные продемонстрировали мне красивые и добротные вещи. Мама сама не пришла и не поинтересовалась. Зачем? Ее миссия уже выполнена.

Я хмыкнула, глядя на себя в зеркало. Подпорченный товар, который хотят сбыть с рук, требует больших вложений. Глядишь, за упаковкой заказчик не заметит брака.

– Ты прекрасна, мышка!

В зеркале отразился мой учитель. Дальний родственник мамы, взявшийся впихнуть в меня все то, что я забыла. Всех прежних учителей из дома убрали. Родители не могли допустить, чтобы молва о моей безголовости распространилась по эльфийским землям. Взяли из родственников, который не уронит честь семьи. В его интересах было как можно быстрее «склеить разбившуюся вазу».

– Рейк! Я так рада тебя видеть! – я бросилась ему на шею, для чего пришлось встать на цыпочки. Учитель оправдывал свое имя. В переводе с эльфийского оно звучало как «сильный медведь». Медведем он и был. Он легко поднял меня и покружил.

– Говорят, тебя отправляют в Университет Природных Сил? – его щекастое лицо светилось счастьем. По знаку учителя горничные шмыгнули за дверь

– Да, уже завтра! Где ты был?

– Лорд Морохир прислал записку, что в моих услугах больше не нуждаются. Я случайно услышал, что тебя затребовал сам князь.

– Откуда?

– В доме всегда найдутся уши, желающие знать, что происходит у хозяев.

Я хмыкнула. Не я одна подсматривала и подслушивала. Наверняка и обо мне вовсю судачат. Зря родители думали, что скроют ущербную дочь. Сразу представилось, что молва о моем бедственном положении дошла до князя, и он поспешил вызволить меня из неволи.

Угу. Подождав для верности три года.

– Я очень переживаю. Никто не верит, что я справлюсь, – я вернулась к зеркалу, чтобы примерить меховую шапочку и дорожный плащ. Сняв их, напялила расшитый птицами бархатный халат.

– Ты справишься. Мы много чего не успели, и тебе так и не дался «Свод дворянских правил», но у тебя есть уникальная способность выходить с честью из сложных положений. С такой раной, какую получила ты, никто не выжил бы. В лучшем случае, остался бы прикованным на всю жизнь к постели. Однако ты не только ходишь и говоришь, но еще и мыслишь.

– Мама сердится, что я мыслю не в том направлении, – я невольно пощупала шрам, прячущийся под волосами. Говорят, моя голова, встретившись с валуном, раскололась, как тыква. – Надо думать о семье, а не о себе.

– Анорсель сама вышла замуж без любви, поэтому не понимает, почему ты ее ждешь.

– Они считают это блажью, – я надула губы. С Рейком я могла быть маленькой обиженной девочкой. – Вчера опять назвала меня ущербной.

– Не расстраивайся. У нас просто не хватило времени, – Рейк сел на диван и взял мою куклу. – Ты большая молодец. С тобой занимались пять учителей в течение десяти лет и впихнули в голову много чего ненужного. Сейчас у тебя там только то, что пригодится в жизни. Верь в себя.

– Верю, – я улыбнулась медведю.

Никак не решалась открыться ему, какую каверзу задумала. Боялась, что горничные так и не ушли, а застыли за дверью, чтобы донести матери, о чем мы с учителем шептались.

Заметив, что он рассматривает Растрепу, села рядом.

– Ты не знаешь, откуда взялась эта кукла?

– Я в вашем доме появлялся нечасто, а когда бывал, не заходил в твою комнату. Поэтому прости, милая, не смогу тебе помочь.

– Что ты думаешь об этой кукле? – я не унималась.

– Что она не подходит тебе прежней. Слишком непохожа на те игрушки, которыми играет послушная девочка. Ты всегда была очень послушной. Как бы тебе ни хотелось остаться на балу, устраиваемом твоими родителями, одного взгляда мамы было достаточно, чтобы ты ушла к себе.

– Я не помню этого. Как не помню и балов.

– Твоя болезнь сделала загородный дом негостеприимным.

– Загородный? У нас существует другой? – меня аж подбросило.

– Да, в Лухарте, – Рейк опустил глаза. Кончики его острых ушей покраснели. – Все балы устраиваются теперь там.

– Вот как… – мои глаза наполнились слезами.

Я знала, что брат служит при дворе дракона в Крессаже – столице Эндороля. От нашего поместья слишком далеко, чтобы жить с семьей. И я была уверена, что родители навещают его, поэтому большую часть недели проводят вне дома. А они, оказывается, жили двойной жизнью. Несчастные с дочерью и счастливые в Лухарте – главном городе Эльфийского княжества.

– Чего уж скрывать? Ты едешь в УПС, а там обязательно кто-нибудь обмолвится, какие грандиозные балы дает твой отец.

– Но у нас ведь мало денег, – прошептала я. – Какие могут быть балы? Или и здесь родители лгут?

– Так устроен мир. Нельзя показывать, что ты в долгах. Каждый бал – это сигнал, что в семье все в порядке. А в доме, откуда князь собирается взять невесту, не должно быть неурядиц.

– Выходит, балы, одежда для меня – это все вложения, которые они хотят в будущем вернуть сторицей, благодаря моему вхождению в княжеский род?

– Ты все понимаешь, мышка, – учитель отдал мне куклу, которую я прижала к груди.

Возьму ее с собой в УПС. Растрепа стоит того, чтобы тоже оказаться на свободе.

Из разговора с учителем я поняла, что напрасно надеюсь обрести независимость. О разрыве помолвки не может быть и речи. Родители не отступятся. Если только сам жених не откажется.

– Я одного не возьму в толк, – я поправила задравшийся подол платья куклы, – почему родители так резко переменились ко мне. Я же вижу, что раньше они любили меня. Стоит подняться на чердак, чтобы понять, как много родные для меня делали. Странно, что все это было забыто в одночасье.

Я нашла в кладовке сваленные в кучу музыкальные инструменты. Говорят, я на них играла и неплохо. Как и усердно занималась танцами, любила охоту, метко стреляла из лука. Первыми мою странность заметили учителя. Я не только не помнила рисунка танцев, но и не смогла повторить ни одного движения. Исчезли все приобретенные телом навыки. Я неправильно брала в руки инструменты, боялась подходить к лошадям. Но последнее хотя было объяснимо перенесенным падением. А как объяснить то, что я умела плавать, хотя раньше боялась близко подойти к глубокой воде?

Как-то на исходе лета мы с учителем изучали растения на берегу озера, в котором красиво отражался наш замок. Рейк пожалел, что я не смогу увидеть, как распустились водяные лилии – до них было слишком далеко. Пришлось бы идти на противоположный конец за лодкой.

«Обойдемся без нее», – сказала я, без стеснения скинув с себя платье и оставшись в одной нижней рубашке.

«Что ты делаешь, Амари?..»

Учитель дернулся, чтобы задержать меня, но я уже бежала по мостку, далеко выпирающему в воду. Здесь любил купаться мой брат. И прежде чем спросить себя, умею ли я плавать, я нырнула. Вернулась назад к изумленном Рейку, принеся с собой лилию.

– Зря ты мучаешь себя вопросами. Родители и сейчас тебя любят, – взгляд учителя был нежен.

– Я не вижу доказательств. Сундуки не в счет, они появились только сегодня. Обстоятельства изменились, вот они и засуетились. А до того я была пустым местом.

Рейк вздохнул.

– Мне не хочется, чтобы ты уезжала из родительского дома, запомнив его чужим и холодным. Только поэтому открою секрет, что сделал отец из любви к тебе.

– Что? – я перестала дышать.

– Слышала ли ты что-нибудь о заклинании Лей-оро?

– Ты же знаешь, что нет. Мне не даются простые заклинания, что уж говорить о сложных. Я не знаю ничего из того, о чем ты не рассказывал. Других источников у меня нет. Да и времени не хватило, чтобы почитать что-нибудь, помимо учебников.

– Ты выжила благодаря отцу. Морохир в отчаянии, видя, что ты умираешь, сотворил заклинание, которое эльфам можно использовать лишь раз. Обычно для продления собственной жизни. Лей-оро дано не всякому, а только главе рода. Его поступок говорит о силе любви к тебе. Он мог бы приберечь его для себя, своей супруги или твоего брата. Как-никак Ардар наследник. Мало ли что может случиться с боевым магом? А Морохир пожертвовал заклинанием для тебя. Лей-оро прямое свидетельство любви отца к дочери.

Мои глаза наполнились слезами.

– Но что-то пошло не так.

Ах, как же я хотела понять, что пошло не так! Но для того, чтобы разобраться, мне не хватало знаний в сотворении заклинаний и… лекарском деле. Душа и тело связаны – это я ощутила на самой себе. Тело ожило, а вот душа где-то заблудилась.

– Со временем все уладится. Слушай, чем набита твоя кукла? – Рейк хлопнул в ладоши, убив порхающую перед его носом моль.

– Не знаю, – я пожала плечами. – Я ее не распарывала.

– А, у нее волосы сделаны из шерстяных ниток… – он взял у меня Растрепу и пару раз стукнул о свое колено. – Смотри, чтобы в твоих новых вещах эта гадость не завелась. Последнее дело эльфийке – дочери природы, не справиться с мелкой бабочкой.

– Можно я буду писать, когда мне понадобится совет? – я обняла Рейка.

– Пиши, мышка, пиши. Всегда буду рад получить от тебя весточку, – он поцеловал меня в макушку и, крякнув, чтобы скрыть, что тоже расстроен, поспешил покинуть комнату.

Пришли горничные, чтобы уложить вещи в дорожные сундуки и баулы. Я трижды совала Растрепу поверх одежды, и трижды мамины служанки выбрасывали ее оттуда. Я не выдержала. Взяла куклу и потрясла ею перед их лицами.

– Не найду ее в сундуке, расскажу родителям, что вы обе любитесь с женатым конюхом.

Горничные вытаращили глаза. Ни одна из них не подозревала, что делит мужчину не только с его женой, но и с подругой. Мышь на то и мышь, чтобы все замечать. Пока одна дежурила при спальне госпожи, другая отдавалась любвеобильному мужлану. Тот безвылазно жил при замке и ходил в деревню к семье раз в неделю.

С этого момента служанкам стало не до моей куклы, и я спокойно уложила ее в сундук. Через полчаса вся челядь слышала, как на заднем дворе конюх разнимал визжащих кошек. Теперь в нашем замке было три растрепы. Горничные знатно потаскали друг друга за волосы.

Карету заложили ближе к обеду. Я ждала на улице, когда выйдет мама, но она обошлась тем, что помахала мне из окна и тут же задернула занавеску. Она свой долг выполнила. Меня сопровождали брат и отец. Ардар на развилке собирался свернуть в сторону Лухарта. Он горел желанием узнать, что заставило князя потребовать моего срочного прибытия в УПС. Конь в нетерпении гарцевал под ним. Отец предпочел ехать со мной в карете.

Я прилипла к окну. Для меня все было внове. Я не раз посещала столицу и княжескую резиденцию, но, увы, эти поездки стерлись из моей памяти вместе с остальными значимыми и незначимыми событиями.

Мы с учителем дотошно изучали карту Эльфийского княжества, входящего в Эндороль, и я радовалась, когда угадывала названия рек и деревень, мимо которым мы проезжали. Я называла имена и титулы наших соседей – владельцев замков и земель, показывая отцу, что не так безнадежна. Он морщился, когда я ошибалась. Как представительница знатного рода, я обязана была разбираться в геральдике.

Когда мы въезжали в Крессаж, я чуть ли не по пояс высунулась в окно. Все мне казалось удивительным.

– А давай проедем мимо королевского дворца? – я обернулась на дремлющего отца. – Я ни разу не видела драконов.

– Еще увидишь, – отмахнулся он, кутаясь в дорожный плащ. Самое начало осени всегда отличалось тем, что днем нещадно пекло солнце, а с наступлением сумерек одеваться нужно было теплее. – Ректор УПС брат короля.

– Ну, папа…

– Нет. Я должен успеть передать тебя в руки декана факультета Бытовой магии и до наступления ночи устроиться на постоялом дворе. Завтра с утра в обратный путь.

– Не надо меня передавать! – как раз это для моих планов было нежелательно. – Я не ребенок. Не лишай меня возможности проявить самостоятельность.

– Ты рассуждаешь как разумный человек, – в глазах отца светилось удивление. Эх, знал бы он, что я собираюсь сделать.

– В последнее время ты слишком мало общался со мной.

– Но мать… Она рассказывала, какая ты… – он замялся.

– Ужасная?

– Несамостоятельная… – лорд Морохир был более тактичен.

– Я просто устала, что меня смешивают с грязью. Огрызалась как могла. Когда невозможно поменять о себе мнение, стоит ли стараться?

– Как же я хочу, чтобы моя милая Амари вернулась.

– Я здесь, папа, – я пересела к нему на сиденье и обняла его.

– Фокст, – он постучал костяшками пальцев по стенке кареты, – сверни на дворцовую площадь.

Я опять высунулась в окно, чтобы не пропустить явление самого красивого на свете королевского замка. Рейк много о нем рассказывал.

«Все тайны мира скрыты в библиотеке короля, настолько она богатая. Если тебе выпадет случай, будь добра, мышка, загляни туда. Потом расскажешь старому учителю, что тебе удалось увидеть».

– Красотка, не хочешь познать поцелуй дракона? – с каретой поравнялись молодые и богато одетые всадники. Один из них даже наклонился к окну, будто на самом деле намеревался осуществить сказанное.

– А в зубы получить не хочешь? – я зло сверкнула глазами. Испортил, гад, момент наслаждения дворцом, который так красиво тонул в лучах заходящего солнца.

– Ого, какая колючка! – всадник распрямился.

– Оставь ее, Ялд! – крикнул один из его приятелей. – Нам пора.

– Еще встретимся, колючка, – Ялд развернул коня. – Милые ушки. Я запомню их.

– Чтоб ты провалился, – прошипела я ему и задернула занавеску под дружный гогот парней.

Когда я, сопя от раздражения, бухнулась на свое сиденье, увидела большие глаза отца.

– Амари, ты же леди… – только и сумел сказать он.

– Папа, я не поняла, на каком языке они говорили? – меня беспокоило уже другое.

– Это всеобщий язык. Эндорольский.

– Я тоже отвечала на эндорольском? – после его кивка и у меня глаза стали большими. Я была потрясена. – Папа, но я ведь не учила его! Неужели ко мне возвращается память?!

– Милая, – отец наклонился, чтобы взять меня за руку. – Эндорольский знают все, кто хоть раз пересек столичные ворота. Это магия драконов. Они хотят, чтобы их понимали независимо от расы. Но ты можешь спокойно говорить на эльфийском. Его многие знают. В УПС полно студентов и преподавателей из нашего княжества.

Мы въехали на узкую улочку с одноэтажными зданиями. Кривая, она петляла и разветвлялась, но наш кучер знал, куда ехать. Брат только в прошлом году окончил Боевой факультет, и отец не раз навещал его, если отправлялся в столицу по делам.

Величественное здание УПС открылось внезапно. Кованая ограда отделала его от остальных домов. Нам открыли ворота, и карета, миновав довольно большую площадь, остановилась у широкой лестницы.

– Нет, я не могу оставить тебя, – отец вылез из кареты первый.

– Я сама хочу переговорить с деканом, – твердо ответила я, оглядывая каменную махину здания на два крыла.

– Но как быть с твоими вещами? – отец оглянулся на мои сундуки, занимающие задок кареты. – Бросить здесь? Я должен проследить, чтобы их доставили в отведенные покои.

Я закусила губу. О сундуках я совсем забыла. Неужели придется отложить свой план? На помощь пришел сам отец.

– Я уважаю твое желание быть самостоятельной, поэтому иди в деканат одна. Мы подождем здесь. Нам спешить некуда. А если переговоры не заладятся, я всегда смогу прийти на помощь, – отец вытащил из кармана письмо князя и вручил мне. – Отдашь декану.

– Спасибо, папа, – я обняла его.

Зажав конверт в руке, выдохнула и пошла по ступенькам вверх. Здание казалось пустым, но стоило мне появиться, как неизвестно откуда вынырнул эльф. Я обрадовалась, увидев своего. Прямые плечи и плотно сжатые губы должны были показать его значимость и внушить страх, но я гораздо больше боялась увидеть декана-демона, чем белобрысого эльфа.

Как и полагалось в приличном обществе, мы поприветствовали друг друга. Я реверансом и широкой улыбкой, он кивком головы.

– Вы к кому? – вежливо поинтересовался эльф. – Я секретарь декана факультета Бытовой магии.

– К декану Лекарского факультета, – выдохнула я, приступая к осуществлению своего плана. Для наглядности показала письмо с печатями правителя эльфийского княжества, но в руки не дала.

– М-м-м, – замялся эльф и беспомощно огляделся, точно я расстроила его своим ответом, и он не знал, как поступить. – Меня предупредили только по поводу визита эльфийской леди к лорду Джеромо.

– Видимо, я другая эльфийка, – твердо ответила я и вскинула подбородок. – Продолжайте ждать свою, а мне просто покажите, в какую сторону идти.

– Правое крыло первого этажа. По коридору до конца. Последняя дверь, – эльф сложил руки за спиной, чтобы не поддаться искушению ткнуть пальцем в нужном направлении.

– Спасибо, – я присела в поклоне и понеслась по коридору. Я не хотела лишних вопросов.

Мне не пришлось искать дорогу, плутая в темноте. Везде горели магические светильники, хотя здание выглядело безлюдным. Оно и понятно, вечером студенты предпочитали находиться вне учебного корпуса.

Занятия в УПС начались примерно полмесяца назад, и я немного нервничала, что опоздала. Видимо, князь взял время, чтобы убедиться, что я так и не приступила к учебе, и только потом отправил письмо родителям. Недельные сборы еще больше отсрочили мой приезд. Но нервничала я совсем по другому поводу: на Лечебном факультете могло не оказаться мест, и тогда пришлось бы тащиться назад и признаваться эльфу, что я та самая эльфийская леди, которую надо отвести к лорду Джеромо.

Выражение «иди к демону» заиграло новыми красками.

Добежав до конца коридора, я остановилась у массивной двери с табличкой «Декан Лекарского факультета». Прежде чем постучаться, перевела дух и дрожащими пальцами вытащила из конверта послание князя. Я очень боялась, что найду в письме приветствие лорда Джеромо, но на мое счастье его имя нигде не упоминалось. На конверте стояла пометка «Лично декану в руки», а обращение начиналось со слов «Дорогой друг!».

– Отлично, – прошептала я. Как же плохо знал князь невесту своего сына.

Поправив волосы и дорожную накидку на плечах – от бега та сбилась, я постучалась. Ответом мне была тишина. Я приложила ухо к двери. Ни звука, ни шороха. Неужели придется уходить ни с чем?

Я с тоской посмотрела назад. Где-то вдали так и маячила фигурка ждущего меня эльфа.

– Ну уж нет. Я просто так не сдамся.

Я стучала до тех пор, пока не открылась соседняя дверь. Из нее вышел сухонький старичок с заткнутой за пояс бородой. Его руки были по локоть в крови. Он держал их ладонями вверх, словно собирался сдаваться.

– Кто такая? – строго спросил он.

– Будущая студентка Лекарского факультета, – я вытянулась в полный рост.

– Кто так решил?

– У меня есть рекомендательное письмо от князя Друвалана, – я показала конверт, чтобы старичок видел, как много на нем золотых оттисков.

– Крови не боишься?

– А надо? – как-то я не подготовилась к такому вопросу, поэтому не знала, должны эльфы падать в обморок при виде крови или нет.

– Заходи, – он развернулся и исчез в ярко освещенной комнате. Я последовала за ним. На столе, застеленном простыней, лежал мужчина без штанов. Совсем без штанов. Из его бедра торчала стрела. – Держи здесь и здесь, я вытащу древко.

Я быстро сунула письмо в карман и сняла плащ. Поискав глазами и не найдя, куда его повесить, бросила у двери. В комнате, кроме стола с корытом под ним, полным окровавленных тряпок, стояла пара невысоких шкафов с цветными бутылочками и тумба с умывальными принадлежностями.

– Крепко держи. Он хоть без сознания, но может от боли дернуться. Белладонна ему в помощь.

Я придавила чужую плоть так, что костяшки моих пальцев побелели. Старик, взяв в руки мощные ножницы, поднатужился и срезал окровавленный наконечник, торчащий с обратной стороны бедра. Я обратила внимание, что нога несчастного была туго перетянута матерчатым жгутом чуть выше раны. Полив раневую поверхность с двух сторон из бутылки такой пахучей жидкостью, что у меня защипало в глазах, лекарь взял в руки устрашающего вида щипцы.

– Стрелу следует вытаскивать в обратном направлении. Но только после того, как удалишь наконечник, – пояснил он, хватаясь щипцами за древко с оперением. – Нам еще повезло, что острие не застряло в кости. Достаточно было сделать небольшой надрез, чтобы добраться до наконечника и протолкнуть стрелу чуть вперед. Давай-давай, родимая…

Обломок стрелы полетел в корыто.

– Так, теперь обильно обработаем раневой канал, – вновь резко запахло жидкостью из бутылки. – Важно, чтобы в ране не остался кусочек шелка, иначе парень потеряет ногу. Гниль еще та зараза. Осмотри-ка, милочка, его штаны. Входное отверстие. Я хоть и раскромсал их, но понять можно, разрезал наконечник ткань или выдрал клок.

– Я могу отпустить? – я все еще прижимала к столу ногу лежащего полубоком больного.

– Да. Самое тяжелое позади. Штаны там, в корыте, – он кивнул под операционный стол. – Сколько раз говорил, чтобы на стрельбище одевались в лен. Так нет, не хотят носить одежду простолюдинов. Как же! Все сплошь принцы крови!

Я наклонилась и, порывшись в корыте, вытянула синие шелковые штаны и белые подштанники. Лекарь от души изрезал их. Зачем вообще нужно было раздевать больного полностью, если задето только бедро?

Разложив на полу обе пары, соединила окровавленные куски ткани. Подозвав старика, который готовился к перевязке, показала результат своего исследования.

– Стрела чисто вошла. Хороший металл, острый. Даже ниточки все на месте.

– Хорошо, – кивнул старик. – Брось все назад в корыто и иди сюда. Возьмись двумя руками здесь. Поднимай.

Присыпав чем-то черным рану, старик принялся перематывать ее. Лежащий на столе парень был крупным, и пришлось поднапрячься, чтобы держать безвольную конечность на весу, пока лекарь ловко накладывал повязку. Только после этого он снял жгут. Я заметила, что кровь тут же проступила на чистой ткани.

– Так, теперь давай повернем его, чтобы я мог добраться до ягодиц. Десяток стежков и задница этого демона будет как новая.

– На самом деле демон? – я покосилась на рыжую голову страдальца, но в лохматой гриве рогов не разглядела.

– Племянник декана факультета Бытовой магии.

Мы с лекарем оба были такими тщедушными, что не сразу справились со здоровяком. Теперь сделалось понятным, почему обе пары штанов были срезаны с него начисто, не оставив бедолаге, располосовавшему себе половину седалища, ни единого шанса выглядеть прилично. Пока старик промывал глубокую рану и шил вымоченными в вонючей жидкости нитями, я подпирала плечом спину демона, чтобы тот не опрокинулся назад.

– Как он так умудрился? – я рассматривала свои руки. Теперь они тоже были по локоть в крови.

– Получив стрелу, не удержался на ногах и рухнул в яму с торчащими кольями. Хорошо, что боком вошел. Вскользь задело. Упал бы плашмя, остался бы без детородного органа. Боевой факультет – это тебе не шутки. А ты почему пришла к нам, а не на курс будущих жен? Все красивые там.

– Я не гожусь в жены, – я скривила рот.

– Почему это? – он оторвал глаза от шитья и взглянул мне в лицо. – Прелестная, отважная, наверняка еще и умная.

– Не совсем, – я вздохнула – Я ущербная. Пришла на Лекарский только потому, что хочу разобраться, что со мной не так. У меня шрам на полголовы и стерлось из памяти пятнадцать лет жизни. Кому нужна такая жена? Хотя родители надеются.

– Интересный случай, – старик завязал последний узел. Обработав шов, накрыл студента чистой простыней, достав ту с нижней полки шкафа. Под спину бедолаги подложил подушечку, освободив меня от повинности подпирать спину. – Пусть пока так полежит. Сейчас наши придут, перетащим в палату.

– А где все? Почему вы работаете один?

– Мои студенты сейчас другими увечными заняты. Шьют, латают, кости сращивают. Работы много. Скоро новые подоспеют. Соревнования еще не подошли к концу. Этот шестой за вечер, – старик складывал окровавленные инструменты в металлическое ведро. Увидев мой интерес в глазах, пояснил: – Кипятить будем, чтобы обеззаразить. Так положено. А ты иди. Поздно уже.

– Куда идти? – я нахмурилась. – Не уйду, пока не увижу декана.

– В общежитие иди. Сейчас бумажку чиркну. Я – декан, – помыв руки в стоящем у двери тазике, отчего вода сделалась красной, старик вытащил из-за пояса бороду, заплетенную в тонкую косицу. – Будем знакомы, студентка...

– Амари из дома Аэль, – быстро представилась я. Сердце стучало, словно сумасшедшее. Неужели меня приняли?

– А я лорд Осифир. Из леших мы, – сдернув с себя грязный халат, старик направился к двери. Я, быстро ополоснув руки в том же тазу и подхватив свой плащ, кинулась следом.

Кабинет декана выглядел грандиозно. Зайдя за огромный стол, и без того невысокий старичок вовсе потерялся. Я же застыла с открытым ртом, рассматривая полки, на которых в банках плавали мелкие животные и части человеческих тел.

– Общежитие три. Сразу за боевым. На лекции не опаздывать. Я этого не люблю. И никаких ссылок на плохую память.

– Не будет! – пообещала я, едва не прыгая на месте от радости.

Горячо поблагодарив лорда Осифира, я схватила бумажку и выскочила в коридор. Папа, наверное, заждался.

Эльф все еще маячил в вестибюле.

– Не пришла? – сочувственно спросила я, пробегая мимо унылого секретаря лорда Джеромо. – Наверное, передумала.

Рекомендательное письмо князя так и осталось при мне. Скорее всего, лорд Осифир и без него понял, что я гожусь в студенты Лекарского. Я ведь сразу сообразила, что меня проверяют. Может быть, и грохнулась бы в обморок, увидев кровь, располосованную задницу демона или кое-что более устрашающее с его фронтальной стороны, но передо мной стояла великая цель. Ради нее я пойду на все.

– Амари! – встревоженный отец выбрался из кареты. – Что случилось? Почему так долго?

Увидев мои руки в грязных разводах и испачканное в крови платье, схватился за сердце.

– Лорд Джеромо… жив?

Я усмехнулась. Нет чтобы спросить: «Что демон с тобой сделал?», папа переживал, не угробила ли демона я. Хорошего же он обо мне мнения. В принципе, все верно. Прежняя Амари наверняка упала бы в обморок от одного пятнышка крови на манжете. Разница между нами была очевидна.

– Пришлось руки в крови испачкать, чтобы доказать, что я гожусь быть студенткой, – честно ответила я и полезла в карету. Папа сел напротив. Его глаза стали еще больше, когда он разглядел бурые пятна на подоле моего дорожного платья. – Не удивляйся. Там кругом была кровь. Демоны – они такие ранимые. Третье общежитие, пожалуйста! – крикнула я кучеру.

Помахав вышедшему на крыльцо эльфу, я покатила навстречу своему будущему.

– Ты уверена, что нам в третье общежитие? – папа проводил глазами стайку нарядно одетых девушек, толпящуюся у первого здания в череде многих на этой улице.

Они что-то активно обсуждали, закатывали глаза и часто-часто обмахивались веерами, словно им не хватало воздуха. В центре компании стоял здоровяк, у которого половина лица отливала синим цветом. Наверняка один из тех, кто уже выбыл из соревнования Боевого факультета.

– Да, конечно, – без тени смущения ответила я.

На ступенях второго здания понуро топтался отряд растрепанных парней. Явно неудачников, проигравших бой. Хорошо, хоть обошлись без увечий. Мне уже самой хотелось взглянуть, что же за игры устраивает УПС. Вроде в университете учатся отпрыски знатных семейств, а их тут подвергают смертельным испытаниям.

Третье общежитие встретило нас тишиной и безлюдьем. В коморке коменданта сидела милая старушка и быстро перебирала спицами. Ее ноги закрывал длинный шарф, который явно вязался не один день.

– Все на стрельбище, – буркнула она, не поднимая головы. – Свободных рук нет. Носилки тоже все до одной унесли.

– Нам не нужны свободные руки и носилки. Сами справимся, – ответила я, протягивая бумажку от лорда Осифира.

Старушка поднесла записку к носу и, пошевелив губами, подняла, наконец, глаза на меня.

– Девушка?! – ее изумление было неподдельным. Я заподозрила, что никогда прежде порог этого общежития не переступала нога студентки.

– А кто еще? – проявил недовольство отец. – Или на вашем факультете девушки редкость?

Его голос лучился сарказмом. А я застыла, предчувствуя, что сейчас мой секрет раскроется, и отец кинется разбираться с безвинным демоном, «поиздевавшимся» над ущербной. Папа до сих пор пребывал в уверенности, что меня приняли на курс будущих жен.

– Так и есть, – старушка отложила вязание и поднялась. – Нынче не знаешь, чего ожидать от деканов. Чудят. Вот, к примеру, недавно на Некромантский перевели девицу из будущих жен. Какой она некромант? Ей бы сонеты разучивать, а не в могилы лезть и нежить упокаивать.

– О, нравы! – воскликнул папа. – Слышал я о новомодных веяниях. Дамочки вдруг начали проявлять своеволие и требовать равенства. Но чтобы курсы для будущих мужей случились в УПС? Никогда не поверю!

– И не говорите! – активно разделила его негодование старушка. – Все переворачивается с ног на голову! Если раньше на Лекарском духу женского не было, то в этом году – нате вам! Недалек день, когда и на Боевом появятся студентки! Вот увидите!

– Мир сходит с ума! – папа закатил глаза. – Как же будут называться эти несчастные дамы, полезшие туда, где смерть и болезни? Насколько я знаю, слово «лекарь» мужского рода и другого не дано. Лекарки?

– Найдут определение, раз приняли, – старушка, сняв ключи с крюка, пошаркала к лестнице. – А за вашу девочку не переживайте. Я ей отдельную комнату выделю. Так будет спокойнее.

– Спасибо, милая леди, – отец умел быть любезным. Выйдя на крыльцо, дал знак кучеру и его напарнику. Те живо поснимали сундуки с задка и потащили в здание.

Уф, вроде обошлось!

Папе комната понравилась. Довольно широкая кровать, два шкафа – один гардероб, другой маленький – книжный, стол и письменные принадлежности. Отец деловито заглянул в отсек, закрытый ширмой, где стояли умывальник, ушат и ночная ваза. У окна, расположенного чуть ли не под потолком, висели веревки, что говорило о том, что прежний хозяин покоев стирал себе сам. Ну еще бы! Если они каждый день практикуются в сращивании костей, вытаскивании стрел и шитье ран, то стирать придется часто.

– Служанку университет предоставит? – папа тоже заметил веревки.

– Нет, мой господин, – комендантша торопливо поправила смятое покрывало. – Слуги студентам не положены.

Кто-то явно валялся на кровати, но вслух свое подозрение я решила не высказывать. Это еще дольше задержало бы папу в общежитии.

– Белье меняем раз в неделю, – продолжила старуха делиться опытом. – А для прочих нужд на Кривой улице, здесь, сразу за оградой университета, можно найти швей, прачек и прочий люд, готовый обслужить студентов. Многие возят вещи на выходные домой.

– Нет, наш дом слишком далеко, чтобы нашей девочке так часто навещать родных, – папа заглянул в пустой шкаф. – Амари, тебе придется привыкать к самостоятельной жизни.

– Я готова, папа, – я лучезарно улыбнулась ему, а сама с нетерпением ждала, когда же он, наконец, уйдет. Я очень боялась, что отец начнет задавать лишние вопросы, и откроется моя хитрость. – На улице уже стемнело. Тебе пора. Если уж я устала от дороги, представляю, каково тебе. А ведь завтра снова в путь.

Я подхватила его под руку и повела к двери.

Уже получив от меня прощальный поцелуй в щеку и сев в карету, он вспомнил, что не оставил денег.

– Трать разумно, – небольшой кошель перекочевал в мои руки. – Мы еще нескоро увидимся, чтобы я восполнил твои траты.

– Спасибо, папа. Я буду экономна.

Закрылась дверка, но я успела увидеть, как папа выдохнул с облегчением. Сбыл с рук. Теперь можно вместе с мамой переехать из ненавистной усадьбы в городской дом и быть ближе к князю.

Я закусила губу, понимая, что в выходные дни или на каникулы могла бы навещать их в Лухарте. Столица Эльфийского княжества была значительно ближе к УПС, чем наш загородный дом. Но мне такой вариант не предложили. Я так и осталась неугодной дочерью, хотя сегодня чуть ли не впервые в жизни ощутила теплоту родительских чувств.

Проходя мимо комендантши, я поинтересовалась:

– Ключ от моих покоев только у меня? Не хотелось бы, чтобы ко мне ночью кто-то вломился.

– Можете быть спокойны, никто не потревожит, – старуха поджала губы, хотя глаз у нее воровато дернулся, что заставило задуматься.

Я перевернула всю кровать и посмотрела простыни на просвет. Если постелью и пользовались, то не расправляли. Это уже успокаивало. Я проверила, закрыты ли окна, задвинула на них занавески и принялась раскладывать вещи. Мои покои находились на первом этаже, и хоть от дороги их отделял участок, засаженный деревьями, при желании можно было увидеть, что происходит в комнате.

Управившись с вещами, переодевшись и приготовив одежду на завтра – выбрала потемнее, чтобы не пачкалась, если вновь придется вытаскивать у кого-нибудь стрелу из зада, я вспомнила, что так и не получила расписание занятий. И неплохо было бы поесть. Мы, конечно, останавливались в придорожном трактире, чтобы подкрепиться, но к ночи червячок голода все настойчивее давал о себе знать.

Надо было не отпускать папу, а вместе с ним поесть на постоялом дворе. Но дельные мысли приходят не всегда вовремя, поэтому я положилась на комендантшу. Наверняка она давно в УПС и подскажет, как здесь все устроено.

Я нашла старушку на прежнем месте, и опять в ее руках щелкали спицы. Интересно, кто тот счастливчик, которому придется носить неприлично длинный шарф?

– Расписание на входной двери, ужин давно закончился. Завтрак за час до занятий.

Ее ответ, во время которого она не удосужилась поднять взор, расстроил. Придется искать пропитание в городе. Комендантша упоминала Кривую улицу, на которой студентам готов услужить всякий, вот туда и отправлюсь. Заодно посмотрю, где находится прачечная. Дорожное платье нужно спасти. Сама я с таким количеством пятен крови не справлюсь.

Прежде всего я ознакомилась с расписанием на завтра.

– Травознание, маговедение, основы некромантии… О, святые уши первого эльфа! А некромантия здесь зачем?

– Вот и я говорю, что девицам на Лекарском не место, – язвительно ответила комендантша. – Ни разу ни один из парней такой вопрос не задал. И без того понятно, что будущему лекарю придется работать как с живой плотью, так и с мертвой.

Я прикусила язычок. Сбегала в комнату за кошельком и, гарцуя от нетерпения, поскорее отыскать какой-нибудь трактир, поинтересовалась:

– Где можно прилично поесть?

– В «Поросячий пятак» иди. Он хотя бы ближе всех от УПС и там наших полно. За воротами сверни направо и до перекрестка с Гостиной улицей. Если пройдешь чуть дальше «Пятака», найдешь едальни почище. «Хромой рыцарь», говорят, хорош. В «Приют странников» не ходи, если не хочешь во время еды слушать заумные речи. Там дорого и обычно собирается профессура УПС. Многие преподаватели живут недалеко от университета и после занятий не сразу расходятся по домам.

– А на Кривой улице не опасно, если я выйду без сопровождения? – не хотелось признаваться, что за всю сознательную жизнь я впервые выбралась за пределы домашней тюрьмы и понятия не имела, прилично ли студентке разгуливать одной.

– Шалят наши, конечно, но со своими будут учтивы.

– А как показать, что я своя?

– А ты возьми с собой учебник. Невзначай так положи на стол, – комендантша, порывшись в закутке, протянула мне увесистую книгу. – Какой-то бестолковый на лестнице обронил, но так и не спохватился. Книга уже года три у меня пылится, я даже успела забыть о ней.

Я взяла в руки довольно увесистый фолиант в почерневшей коже. Таким вполне можно убить, если вдруг не признают за свою. Поблагодарив добрую женщину, я направилась за пределы университета. Книга знатно оттягивала руки, но что ни сделаешь, чтобы получить билет во взрослую жизнь.

Дойдя до «Поросячьего пятака», войти в него не решилась. Уж больно там было шумно и дымно. Пахло подгоревшим мясом и вином. Девушек, что «трапезничали» в компании молодых людей, никак нельзя было принять за студенток. Я видела студенток, похожих на леди, у первого общежития – они были утонченны и жеманны. Эти же девицы явно не отличались манерами и, более того, позволяли себе сидеть на мужских коленях. В этом заведении, думаю, учебник и больших размеров не помог бы. Закончить вечер с грубой рукой за воротом платья, мнущей твою грудь – это не то, как хотела бы отметить свой первый день в УПС.

В «Хромом рыцаре» мне тоже не нашлось места. Стоило появиться на пороге, как на меня устремились досадливые взгляды всех присутствующих. Здесь что-то праздновали в узком кругу, и мое появление прервало тост.

– Простите, – к двери подскочил официант с фальшивой улыбкой. – Но сегодня мы не принимаем.

Пришлось идти в последнее из рекомендованных комендантшей заведений. «Приют странников» встретил хорошими запахами, позвякиванием вилок о тарелки и тихими разговорами.

– Леди одна? – встретил меня вопросом седой мужчина в одежде с иголочки. Сразу виден высший класс заведения.

– Да, – я переложила книгу из руки в руку, чтобы дать понять о своем статусе ученой дамы. – Хотелось бы поужинать в тишине.

– Столик в углу вас устроит? – он глазами показал на закуток, отгороженный от общей залы разросшимся фикусом в кадушке.

– Вполне, – ответила я и пошла следом за мужчиной.

Когда я проходила по зале, невольно обратила внимание, что на меня оборачиваются. У некоторых представителей университетской знати поднимались в удивлении брови. Точно они были поражены моей дерзостью. Да уж, конечно, куда ветреным студентам до закрытого общества с заумными разговорами?

Но больше всего меня встревожило поведение одного из преподавателей, а как сказала комендантша, «Приют странников» облюбовали именно они. Увидев меня, темноволосый незнакомец медленно поднялся с места. Он не спускал с меня напряженного взгляда, пока я шла навстречу. Соседу по столу пришлось дернуть друга за полу камзола, чтобы тот пришел в себя и опустился в кресло. Когда мужчина растеряно заправил прядь темных волос за ухо, я поняла, что он тоже эльф.

Мы были знакомы? Жар прилил к моему лицу. Вот чего боялись родители. Я в первый же вечер столкнулась с кем-то, кто меня знал, но прошла мимо, точно он сделан из стекла. Такое поведение могло быть расценено как нежелание общаться, и наверняка вызвало обиду.

Мама не раз высказывала отцу, что вместе с большой потерей крови я утратила душу. Стала бессердечной и холодной. А я просто терялась и не понимала, как следует себя вести. Стоило ли остановиться и заговорить? И что потом, когда человек назовет свое имя, но я так и не вспомню, что нас связывало? Не буду ли я выглядеть еще глупее? Тем более в таком месте, где я находилась под прицелом множества взглядов. Я была единственной женщиной во всем заведении.

В ожидании исполнения заказа я тайно изучала незнакомца. Фикус отлично справлялся с возложенной на него миссией. Эльф казался взрослым, лет на десять меня старше, что наводило на мысль – мы не должны были быть близко знакомы. Слишком большая разница в возрасте и положении. Ну не водил же взрослый мужчина дружбу с пятнадцатилетним подростком? Одно дело жених, совсем другое… сосед? Возможно ли, что незнакомец жил где-то по соседству от моей семьи? Или приезжал погостить за город?

В столицу княжества меня вывозили лишь раз, чтобы представить на балу дебютанток. Именно там меня присмотрел княжеский сын. Возможно, обратили внимание и другие эльфы, ищущие будущую жену. Но тогда появляется вопрос, почему «старый знакомый» меня не поприветствовал? Не было бы той неловкости, в которую он ввел нас обоих своим вскакиванием с места.

При всяком удобном случае, когда мужчина поворачивал голову к приятелю и не мог заметить моего прямого взгляда, я его разглядывала. Он мне нравился. Непривычно для эльфа иметь темные волосы, но, скорее всего, именно этот факт меня и заинтриговал. Внимательные глаза, изредка появляющаяся на лице улыбка, правильной формы нос, острые скулы и выразительный подбородок – все в нем меня завораживало. Вроде бы изящный – одно удовольствие было смотреть, как он крутит в длинных пальцах ножку фужера, но в тоже время сильный – широкий разворот плеч и мягко обрисовывающая под тканью камзола мускулатура были тому доказательством.

Я вызвала в памяти каталог значимых персон королевства, который притащил учитель, чтобы легче было ориентироваться в иерархии знати, но не вспомнила ни одного похожего на незнакомца.

Пару раз ловила его взгляд на себе, отчего, застигнутая за подглядыванием, неизменно покрывалась краской. Я ругала себя, пыталась пялиться в темноту за окном, но неизменно находила себя уставившейся на этого мужчину.

Я спокойно приступила к своей трапезе только после того, как он, раскланявшись со своими приятелями, направился к выходу.

– Вы не подскажете имя этого господина? – я осторожно указала официанту на спину темноволосого эльфа.

– Простите, но нет. Он здесь впервые.

С удовольствием съев приличный кусок мяса с кровью – совсем не свойственный выбор для нежной эльфийской девушки, я выложила на стол приличную кучку монет. Такие заведения мне явно не по карману. Для себя решила, что впредь постараюсь не пропускать ужин в УПС, чтобы вовсе не остаться без средств. Лучше эти деньги истратить на прачек. Иначе придется стирать самой, чего я точно не умею. Понятия не имею, как, например, избавиться на платье от демонической крови.

Поблагодарив седовласого работника «Приюта странников», открывшего мне дверь, я шагнула в темноту. Поежилась от ночной прохлады.

– УПС в ту сторону, – подсказал он мне, что оказалось весьма своевременным. Я как раз пыталась вспомнить, откуда пришла.

Немного страшновато было идти в темноте одной, тем более что все время мерещились тихие шаги за спиной. Поэтому я даже обрадовалась, когда на горизонте замаячил шумный «Поросячий пятак». Там все еще играла музыка, слышались смех и ритмичный топот ног. Народ пил, пел и танцевал.

Рано я обрадовалась. Как раз в тот момент, когда я проходила мимо крыльца, распахнулась дверь, выпустив из нутра трактира подвыпившую компанию. Один из парней запнулся на ступеньке и, неловко проскакав пару метров, врезался на меня.

– О, красотка! – выдохнул он, чудом не опрокинув меня на мостовую. – Как от тебя приятно пахнет!

Вместо извинений его сильные руки подхватили меня под попу, прижали к разгоряченному телу и закружили в бешеной карусели. Приятели нахала хохотали и свистели, и никто из них не пытался его остановить.

Еще чуть и меня стошнило бы. Но мне был дорог мой ужин и совсем не дорог незнакомец, поэтому я исхитрилась ударить его книгой. Могу поклясться, что видела, как из его глаз посыпались искры, хотя я задела макушку «весельчака» по касательной. Трудно удержать тяжелый учебник, когда тебя мотают, точно тряпичную куклу. Орудие возмездия вырвалось из моих пальцев и улетело куда-то в темноту, но я, наконец, почувствовала твердую почву под ногами.

Меня пошатывало от головокружения, и я сама едва не упала, поэтому не удивилась, обнаружив хама распластанным на грязной мостовой. Его друзья еще смеялись, когда один из них наклонился над ним и, взяв за руку приятеля, с тревогой в голосе позвал:

– Ваше Высочество, вставайте…

Все моментально смолкли. Через мгновение какая-то женщина истошно закричала, призывая в свидетели всех, кто еще находился в трактире:

– Убили! Наследника убили!

Я попятилась, не понимая, как такое могло случиться, но наткнулась на человека, стоящего за моей спиной.

– Тихо, – сказал он мне, обвивая мою талию рукой. В другой его руке находилась треклятый учебник. Спаситель ловко переместил меня за свою спину и резко приказал помрачневшим парням: – Несите наследника в УПС. Лекарский факультет ближе, чем дворец.

Наследника подняли на руки и рысью побежали в указанном направлении.

– Спасибо! – шепнула я спасителю, уже понимая, чьи тихие шаги пугали меня в темноте. Я искала защиты, вцепившись в камзол темноволосого эльфа.

– Это она убила его! Она! – одна из трактирных девиц указала на меня пальцем. – Я сама видела! И искры из глаз, и черный дым из купола! А потом он рухнул, точно подкошенный! Ведьма!

– Стоять! – приказал эльф, когда горящая ненавистью толпа двинулась в нашу сторону. Он резко выкинул руку вперед, и сорвавшийся с нее черный туман накрыл всех с головой. Люди моментально застыли, превратившись в живые изваяния.

– Черная магия? – выдохнула я, понимая, что доверилась самому опасному из всех магов.

– Идемте, они скоро придут в себя, – колдун схватил меня за запястье и потащил за собой. Я находилась в полной панике и не понимала, что происходит. Захоти черный маг увести меня в неизвестном направлении, и я подчинилась бы. В голове была каша из мыслей и обрывков произошедшего.

Шаг эльфа был широк и стремителен, и мне приходилось бежать. Мы нагнали команду наследника только у входа в УПС. Свернули следом за ними на Лекарский факультет. Кто-то более расторопный уже предупредил декана, и лорд Осифир встречал убиенного мною принца во главе целой команды лекарей.

Распорядившись, куда заносить тело, он дождался, когда посторонние покинут операционную. Его помощники тут же принялись за дело – раздевали бесчувственное тело.

– Не толпиться. Всем покинуть здание! – строго приказал лорд Осифир волнующимся друзьям наследника. – Увижу кого в коридоре, превращу в жабу.

Перед тем, как закрыть дверь, декан заметил меня и поднял в удивлении брови.

– Опять вы? Какое рвение!

Не знаю, что он имел в виду, скорее всего, решил, что я кинулась сюда по зову сердца, чтобы спасать очередного увечного, но я не растерялась.

– Да. Я стала невольным участником трагедии. Хотела понять, чем вызвана смерть пострадавшего. Невозможно умереть от того, что тебя ударили учебником. Знания не убивают.

– Вы об этой книге? – взгляд декана сместился на фолиант, который держал эльф. Получив неуверенный кивок, старик шире распахнул дверь, чтобы пропустить меня. – Этой можно убить, не прикасаясь. Но кто вам сказал, что наш пациент мертв?

Я выдохнула и, вырвав руку из цепких пальцев эльфа, взяла протянутый деканом халат. Правда, в этот раз мне не грозило испачкаться по уши в крови. На наследнике не было ни царапины.

– Лорд Труэль? – старик удивился, что эльф не позволил оттеснить его. Черный маг вошел следом за мной. – Хотите поприсутствовать?

– Кому, как не чернокнижнику, знать, как опасны нечаянно полученные проклятия?

Хорошо, что маг осознавал, что все произошедшее с наследником – чистой воды случайность, и не примкнул к тем крикунам, что тут же обвинили меня в убийстве. Я видела, какими глазами меня провожали друзья принца. Наверняка многие признали меня в той девушке, что торчала из окна кареты и обещала выбить зубы нахальному всаднику.

Ничего нового в операционной я не увидела. Кроме того, что признала в пострадавшем того самого Ялда, который приставал ко мне на королевской площади. «Вот и ответ прилетел, Ваше Высочество», – подумала я, хмуро осматривая нагое тело принца. Сильное и подтянутое, оно все же отличалось более плавными линиями от той горы мускулов, какими был награжден рыжий страдалец. В копилке моих знаний о строении мужских тел прибавилось. В принципе, драконы в своей человеческой ипостаси ничем не отличались от тех же демонов.

«Надо бы навестить рыжего больного. Наверное, до сих пор спит на животе»

После того, как с Его Высочества сняли всю грязную одежду и убедились, что оснований для тревоги нет – другие раны не обнаружились, приступили к бритью головы.

У парня была шикарная шевелюра. Главное слово в этом предложении «была». Без волос он сразу сделался не таким привлекательным. Что уж говорить, его совсем не красило открывшееся на макушке черное влажное пятно. Как раз в том месте, куда пришелся удар книгой.

Я закусила губу, глядя на ужасную рану, нанесенную книгой. У меня в руках было страшное оружие. Я мало разбиралась в магии, тем более в темной, но ясно осознавала, насколько близко к смерти находился принц.

Я внутренне содрогнулась, наткнувшись на слишком внимательный взгляд лорда Труэля. Он стоял у противоположной стены и мрачно изучал меня. Любая другая девушка уже пять раз покраснела бы, видя обнаженного мужчину, лежащего на столе, но от меня признаков стыдливости эльф так и не дождался. Я не любая. Я будущий лекарь. Правда, лорд Труэль об этом еще не знал.

– Как вы думаете, коллега, чем его прокляли? – декан, обработав руки и инструмент, снял соскоб с края черной раны. На острие ножа осталось что-то, похожее на смолу. Леший понюхал ее и скривился.

– Так сразу не скажу, – эльф отлип от стены. Протянул лекарю носовой платок, а когда тот вытер о него нож, спрятал в карман. – Придется изучить «учебник». Весьма редкий экземпляр. Я такой «Книги Проклятий» в Эндороле еще не встречал.

– Политика? – лорд Осифир сощурил глаза. – Намеренное покушение на жизнь принца?

Я готова была упасть в обморок.

– Разберемся, – успокоил старика эльф и, подойдя ко мне, помог снять халат. Меня трясло. – Я заберу леди с собой. Нам нужно поговорить.

Я вздохнула и поплелась следом за лордом Труэлем. На меня с большим сочувствием посмотрел декан. Одного его взгляда было достаточно, чтобы ощутить себя в большой беде. Что же, я в очередной раз доказала, что прозвище «33 несчастья» ношу не зря.

Выбравшись на свежий воздух, я набрала его полную грудь.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Труэль, предлагая мне вцепиться в его локоть. Я так и сделала. Лучше выглядеть как прогуливающаяся парочка, чем бежать за колдуном, который больно вцепился в запястье.

– Как человек, нанесший вред живому существу.

– Вы давно знакомы с принцем?

– Виделись как-то у дворца. Я обещала ему вбить зубы.

– Немного промахнулись, – эльф улыбнулся, что несомненно приободрило меня. – Где вы взяли «Книгу Проклятий»?

– У коменданта общежития. Она дала мне ее… для самообороны. Нет, конечно, предполагалось иное применение. Старушка думала, что учебник покажет студентам, что я своя. А оно вон как вышло…

– Но это же не учебник. Странно, ведьма должна была это знать.

– Ведьма? – я посмотрела на лорда Труэля.

– В УПС комендантами обычно работают ведьмы и ведьмаки. Они в силах оказать первую помощь пострадавшему или своей волей остановить любую ссору. Они используют магию только во благо студентов.

– Однако «Книгу Проклятий» никак не назовешь «во благо», – я нахмурилась. Вот не нравилась мне эта ведьма с самого начала. Но для чего она подставила меня? Неужели предугадала, что я пущу книгу в ход? – А ведь она мне с самого начала горячо советовала «Поросячий пятак», но я предпочла поужинать в более спокойной обстановке.

– Думаете, она знала, что вы примените «учебник» именно таким способом? – Труэль скосил глаза на меня.

– Если уж я заявилась в общежитие в окровавленном платье, то можно было с уверенностью предположить, что я не спасую перед опасностью и буду защищаться. Правда, объект не обязательно мог быть принцем. Она же не знала о моем обещании сделать его беззубым.

– А почему на вас было окровавленное платье? – голос эльфа изменился. В нем звучало удивление, смешанное пополам с неверием. Ха! Он еще не видел шрам на моей голове. Вот бы что поразило его сильнее всего. И многое сразу объяснило бы.

– Демон, бездна его побери, – я цокнула языком, вспомнив жуткие раны рыжего.

Рассказывать про случай, произошедший со мной несколько часов назад, не хотелось. Труэль сразу бы сообразил, что я видела голым не только принца. Кажется, мужчинам подобный опыт девушки не должен нравиться. Однако какой насыщенный у меня выдался вечер. Нет, дома определенно было скучно.

– Надо бы зайти к нему и глянуть хоть одним глазком, оправился ли после нашей встречи, – я печально вздохнула.

– Вы поссорились с деканом факультета Бытовой магии? – брови Труэля поползли вверх.

– Почему вы так решили? – мне было интересно, какие умозаключения привели мага к такой мысли.

– Ну… За ним водится проверять силу магии хорошеньких студенток поцелуем. Некоторым девушкам это не по душе. После чего декану приходится навестить Лекарский факультет. Жаба ему на лицо, – последнее звучало, как послание проклятия. – Мы, кажется, пришли.

Эльф свернул на дорожку, ведущую к первому общежитию. На его ступенях снова толпились хорошенькие девушки. Кто-то из них явно испробовал поцелуй декана. Хорошо, что мне выпало иное испытание. Лучше подпирать плечом раненного в задницу демона, чем впускать его язык в свой рот.

«Интересно, а я когда-нибудь целовалась? Не просто чмок в щеку, а по-настоящему?»

Поцелуй моего жениха я не брала в расчет. Уверена, что поцелуй демона качественно отличался более высоким градусом. Они вообще горячие парни. Я покосилась на своего попутчика и прогнала шальную мысль прочь. Целоваться с черным магом? Уверена, это был бы незабываемый опыт.

– Нам не сюда, – я настойчиво тянула Труэля прочь от компании девиц. Краем глаза отметила, что «будущие жены» обернулись на нас. Некоторые расцвели в улыбках. Их кокетливые реверансы четко указывали, что улыбки предназначались не мне. Эльф величественно кивнул и подчинился моим настойчивым сигналам. – Нам дальше.

– Боевой факультет? Зачем нам туда?

– Незачем. Нам следующее общежитие. Я студентка Лекарского факультета.

– Вы не перестаете меня удивлять. Я думал, вы из будущих…

– Если узнаете меня поближе, перестанете так думать.

«Вряд ли княжеский сын или кто-либо из знати захочет взять меня замуж», – я мысленно закончила свою фразу. Но не стоило выкидывать сразу все карты на стол, тем более что там были одни шестерки.

– Нам придется узнавать друг друга ближе.

– Почему это? – в голове рисовались свидания, от которых мне предстоит отказаться. Помолвка с княжеским сыном не разорвана, а я все же приличная девушка. Несмотря на неприличные мысли.

– Нас связывает магическое преступление. Пока я в нем не разберусь, придется общаться.

– Вы дважды сказали «придется». Звучит как наказание.

– Вы невеста князя Баэля, других причин частных встреч с вами у нас быть не должно.

– Вы знали, кто я, с самого начала? – мои брови взлетели не хуже, чем у Труэля.

– Да, я узнал вас еще в «Приюте странника». Удивительно, что вы не вспомнили меня.

– Прошло более трех лет, – быстро ответила я, – многое стерлось из памяти, лорд Труэль.

Я заранее приготовила нейтральную фразу для ответа в подобных ситуациях. Обтекаемое «более трех лет» могло указать и на более ранние сроки.

Маг остановился и, развернувшись, посмотрел мне в лицо.

– Я рад, что вы стерли из памяти все, что нас связывало, – его глаза мерцали.

«Что нас связывало?! Что?! – хотелось крикнуть мне. – Что могло связывать девочку пятнадцати лет и взрослого мужчину?»

Но вместо этого я обошла застывшего мага и двинулась в сторону своего общежития. Эльфу пришлось идти следом. Но он уже не предлагал мне локоть. Пекло затылок от его взгляда.

Ведьма встретила нас испуганно. Особенно когда увидела в руках Труэля книгу. Она отбросила свое вязание, поднялась и оправила юбку.

– Чего изволите, мой лорд? – она изобразила улыбку, но в глазах плясался ужас. Не ожидала, что к ней пожалует черный маг?

– М-м-м… Госпожа Рахиля? Верно? – спросил он, кладя книгу на стол.

– Да, лорд Труэль. У вас хорошая память.

– Я хотел бы знать, где вы взяли эту книгу?

– Какую книгу? – она сделал большие глаза. Но мои стали в разы больше. Старуха пошла на попятный?

– Вот эту, – эльф положил ладонь на черный переплет и из-под него поднялся черный дым. – Леди Амари утверждает, что вы обманули ее, назвав «Книгу Проклятий» учебником.

– Я?! Да никогда! Леди Амари что-то путает, – она с укором посмотрела на меня. – Мне уже шепнули, что новая студентка не в себе. Стоит ли верить той, что не помнит себя в детстве?

Я открыла рот, но от возмущения не выдавила ни звука. Как же быстро разносятся слухи! Но кто мог выдать то, что так крепко пряталось от остальных?

– И кто же вам шепнул? – я сейчас готова была обнять эльфа за правильные вопросы.

Старуха замялась, потом махнула рукой, решив выдать осведомителя.

– Их кучер. Он попросил позаботиться об их госпоже. Милая девочка, но с особенностями.

Внутри меня что-то оборвалось. Все, что скрывали господа, выболтал глупый кучер.

– И вы позаботились, вручив ей книгу? – голос Труэля был бесстрастен.

– Какую книгу? – вытаращила глаза старуха. Карусель слов полетела по второму кругу.

– Все понятно, – произнес эльф, беря книгу в руки. – Амари, ступайте к себе. Доброй ночи. Увидимся утром.

Я присела в прощальном поклоне и побежала по лестнице вверх. В коридоре, ведущем в мою сторону, было темно. Я оглянулась на противоположный длинный конец, там горел свет, и из комнаты в комнату ходили студенты. Мое крыло, как я поняла, занимали в основном хозяйственные помещения. Шагнув в темноту, я услышала радостное «Наконец-то!» и попала в объятия. Ответить не успела. Мне запечатали рот жарким поцелуем.

Никогда не думала, что первый сознательный поцелуй я получу от незнакомца. Хорошо, гад, целуется, но жаль, что «Книга Проклятий» осталась у лорда Труэля.

– Кхм, – раздалось за спиной. Под потолком загорелся светоч, и ярко осветил меня и того парня, что скакал на одной ноге. Вторую я отдавила ему острым каблуком.

– Однако! – произнес лорд Труэль, неодобрительно качая головой. – И как вы все успеваете?

– У меня способности, – ответила я, вытирая рот рукавом.

– Вижу.

Он кивком головы пригвоздил парня к стене. Тот распластался по ней, словно лягушка.

– Кто такой? – строго спросил Труэль, подходя ближе.

– Я ошибся. Я думала она… другая.

– Я не другая, – подлетела я, понимая, что его фразу можно понять двояко. «Другая» могла пообещать свидание и обломить парня. Я же ничего не обещала. И вообще, видела впервые. Святые уши первого эльфа! Почему мне так везет на нахалов? Нектаром любви, что ли, намазана? Читала я о таком способе привлечения мужчин. – Я тебя знать не знаю. А полезешь с поцелуями еще раз, сильно пожалеешь.

– Горячая штучка, – выдохнул хам. – И целуется хорошо. Жаль, что не та, которую я жду.

– Ах так! – раздалось гневное за спиной. Мы все развернулись, увидев пылающую от ненависти студентку. – Только сунься ко мне еще раз, Горди… В умертвие превращу!

А вот и та самая некромантка, которая порушила устои УПС, сунувшись из будущих жен в чисто мужское дело. И ведь не побоялась нашего осуждения, выйдя из темноты. Однако, какие свободные нравы у этой девушки! Понятно же, чем она занимались с парнем на моей кровати.

Высказавшись, некромантка развернулась на каблуках и кинулась к выходу. Я успела отметить, что мы с ней похожи. Обе блондинки небольшого роста с округлыми формами. Немудрено было перепутать в темноте.

– Можно я уже пойду к себе? Устала. Сил нет, – получив кивок от лорда Труэля, я достала ключи, но дверь оказалась открытой. Я обернулась на эльфа и, показав глазами на распятого на стене, попросила: – Осмотрите его, пожалуйста, и отнимите вторые ключи. Не хочу, чтобы он вломился ночью в комнату к чужой невесте.

Вот еще одно доказательство, что комендантша отменная лгунья. Но ничего, я разберусь с ней завтра.

Разобраться не получилось. Старухи на месте не оказалось. От нее вообще ничего не осталось. Каморка была пуста и лишена каких-либо признаков прежней жизни. Ни спиц, ни клубков, ни бокала – ничего из того, что я видела вчера. Мне некогда было разбираться, куда делась ведьма, но почему-то ее отсутствие сразу связала с мухлежом с «учебником» и вторыми ключами. Ну и хорошо, что выперли. Опасно иметь под боком такого безответственного коменданта.

Быстро позавтракав, я побежала в библиотеку. Взяла только те книги, которые могли понадобиться на сегодняшних лекциях.

Я опоздала буквально на мгновение. Преподаватель уже зашел и встал за кафедру. Я дождалась, когда он кивнет в качестве разрешения присутствовать на занятии, и поспешила занять свободное место. Аудитория представляла собой получашу, где в самом низу располагались доска и кафедра, а столы студентов теснились на пяти дугообразных ярусах. Я поднялась на самый верх.

Пока шла, быстро оценила своих сокурсников. Что верно, то верно, память на давние события у меня страдала, но сейчас я с одного взгляда выцепила и запомнила то, что мне было важно. Синяк под глазом у вчерашнего «целовальника» не сильно удивил, как и его присутствие в моей группе. Осталось только догадываться, кто проучил неудачливого любовника: лорд Труэль или сама некромантка. Но, в принципе, кто бы ни являлся мстителем, оба были правы.

О том, что среди пары дюжин парней будет учиться одна «чокнутая», покалечившая принца, уже все знали. Еще за завтраком я ощутила на себе едкие взгляды. Кухарка же, шмякнув на тарелку половник каши, стесняться не стала. Она поинтересовалась, перейдя на шепот:

– Это вы, что ли, наследника прокляли?

Я так же шепотом ответила:

– Откуда знаете?

– Говорят… – туманно пояснила она.

Я горестно вздохнула.

– Так вышло.

И неожиданно получила от кухарки горячую булочку, хотя до того она ограничила меня двумя кусочками хлеба. В дополнение к сдобе мне выдали порцию сливочного масла и блюдечко с джемом.

– Молодец! Давно пора его проучить, – женщина со значением покивала головой. – Совсем распоясался. Я помню его сладеньким юнцом, вежливым и обходительным. Последние три года точно с цепи сорвался. Ректор за голову хватается, столько его племянник чудит. Этим летом окончил УПС, а все еще шляется к нам, будто медом помазано. В армию бы его, чтобы приструнили.

– Теперь не скоро там окажется, – я засомневалась, вспомнив ту странную рану на темечке принца. Сегодня после занятий обязательно навещу своих «подопечных». Как-никак я к обоим приложила руку.

В группе парни встретили меня настороженно. Я кожей чувствовала каждый взгляд. Что ж, мне не привыкать. Вчера точно так же на меня пялилась профессура. Чужой я была в «Страннике», чужая и здесь. Но я не затем прибыла в УПС, чтобы водить с кем-либо дружбу или быть приятным украшением студенческой компании. Для этого существовали «будущие жены». Я пришла разобраться со своим прошлым. Хватит уклончивых ответов или откровенной лжи родственников. Пора самой понять, какие события предшествовали моему «случайному» падению с лошади.

Тут же вспомнились слова кухарки об изменении характера наследника. Там три года, и у меня тоже три. Совпадение? Или я притягиваю факты за уши? Как же мне не хватало воспоминаний о прошлом. Пойди теперь догадайся, была я знакома с принцем или нет.

Я зашипела от досады.

– Вы готовы, леди… м-м-м… Амари? – преподаватель нашел мое имя в журнале и заставил всех обернуться на меня. Неужели я так громко шипела, что услышали в самом низу?

– Да, господин преподаватель, – поднявшись, ответила я и поняла, что акустика в аудитории такая, что слышен каждый шорох.

– Леди, обращайтесь ко мне мастер Кравир. Так, уважаемые студенты, открываем учебник на странице шестнадцать, – он постучал указкой по кафедре, призывая сокурсников перестать пялиться на меня.

Травовед тоже был из леших. Их всех отличали длинные бороды, которые лесные обитатели по своему обычаю заплетали в косы и заправляли за пояса. Наш декан был гораздо старше лектора, поэтому в его волосах преобладала седина. Здесь же я наблюдала тот удивительный оттенок зелени, что свойственен жителям Дремучего леса. Они все словно поросли мхом.

Я вытащила из сумки учебник и быстро нашла нужную главу. «Ядовитые травы. Белладонна».

– Она же красавка, сонная одурь или бешеная ягода. В связи с ее уникальными качествами белладонна применяется и в лекарском деле, и в качестве орудия душегубства, – ровным голосом бубнил лектор, тыча указкой на появившееся на доске изображение куста. – Все зависят от дозы и способа приготовления. Название «бешеница» ягода получила в силу того, что оказывает сильное возбуждающее действие, доводящее до бешенства и агрессии.

Когда преподаватель сделал паузу, чтобы налить воды из кувшина в стакан, я отложила ручку и перевела взгляд на картинку с приятными на вид цветами и темно-вишневыми ягодами. Вспомнились пояснения декана, что раненный в бедро демон находится под воздействием белладонны, выступившей в том случае как сонная одурь.

Какое интересное растение.

Лектор, напившись воды, тут же подтвердил необычность белладонны. Название «красавка» было дано именно потому, что некоторые глупые женщины применяли ягоды для наведения красоты. Закапанный под веко ядовитой сок делал зрачки крупнее, а, следовательно, глаза ярче. Красящие свойства белладонны использовались и для другой не менее опасной процедуры: сок втирали в щеки, чтобы навести румянец.

Я фыркнула. Вот уж никогда не решилась бы добровольно укорачивать свою жизнь.

Лектор замолчал.

– Вам что-то кажется смешным, леди Амари?

Я густо покраснела, лишний раз доказав, что и без красавки справляюсь с румянцем. Надо взять себя в руки. И откуда у леди из древнего рода такие странные привычки? То языком цокаю, то шиплю, то фыркаю, словно лошадь.

– Для отваров и порошков используется вся белладонна без остатка: ее корень, зеленые части и сама ягода…

Небольшой перерыв между лекциями позволил мне открыть второй учебник и посмотреть, что меня ждет. Я сразу поняла, что ничего хорошего. С самого начала шли формулы заклинаний, которые я так и не смогла освоить со своим добрым учителем.

Все, что я вынесла из наших долгих занятий – это то, что каждое заклинание состоит из трех основных частей: из жеста, слова и силы. То есть каждое произнесенное слово должно дополняться жестом и наполняться силой.

Жесты у меня еще худо-бедно получались, а вот слова… Я никак не могла запомнить их черед, а ведь от их места в формуле зависел результат. И то, что у Рейка получалось легко, я тут же проваливала.

– Вливай силы по капельке, – шептал он, подбадривая меня. – Жест великолепный, формула простая, тут трудно ошибиться. Теперь только добавить силы и…

– Да где мне эту силу взять?.. – я едва не плакала. Я и дышать переставала и, наоборот, напрягалась так, что голова едва не трескалась, но никак не могла понять, что нужно сделать, чтобы появилась сила. – Я чувствую себя высохшим колодцем.

– Да не может того быть, чтобы ты полностью лишилась магической силы. Не случалось еще такого! Она просто заперта где-то! Тебе достаточно приоткрыть щелочку, чтобы она хлынула рекой.

– Боюсь, что я так сильно приоткрыла щелочку, стукнувшись головой о камень, что разом выплескала всю силу, – для подтверждения я потрогала шрам, который не был виден под густой шевелюрой, но вызывал у меня то самое чувство ущербности, о котором непрестанно говорила мама.

И как же я сейчас переживала, что преподаватель магии признает меня непригодной для лекарского дела и отправит к будущим женам. Высокородным невестам достаточно обзавестись нужными бытовыми амулетами и научиться ими пользоваться, чтобы не утруждаться в воспроизведения колдовских чар лично.

Расстроенная, я распласталась на парте. Я бы постучалась о нее головой, если бы не эхо, которое тут же разнесет неприличный для леди звук по всей аудитории.

– Леди Амари, что с вами?

Я так увлеклась переживаниями, что не заметила, когда в аудитории появился новый лектор. Подняла голову и увидела, что на меня смотрит лорд Труэль и две дюжины ухмыляющихся однокурсников, которые поднялись, чтобы приветствовать преподавателя. Одна я лежала.

Я сделала большие глаза. Не ожидала, что лорд Труэль преподает. Мне казалось, что он как-то связан с Магической Тайной Службой, или как ее коротко называют – МТС. Рейк рассказывал про нее чудовищные страсти. Сам столкнулся по молодости, когда экспериментировал с запрещенными формулами и изобрел нечто взрывоопасное. Боевую разработку изъяли и поставили ему блокировку на использование сложных заклинаний. Теперь он мог произнести фразу максимум из пяти слов, а все из-за того, что мой учитель отказался работать в тайной королевской лаборатории. Я тогда удивилась, ведь служба на короля считалась престижной, но Рейк объяснил, что свобода дороже. Слишком много ограничений для вольнолюбивого эльфа. Я его понимала. Сама бредила о свободе.

Я быстро поднялась и оправила платье.

– Я немного волнуюсь, – я облизала сухие губы. – Мне плохо даются заклинания. Я заглянула в учебник и поразилась их сложности.

– Начнем с того, что не у каждого из нас есть природная способность творить сложные заклинания, – лорд Труэль, сделав всем знак садиться, встал за кафедру и раскрыл книгу. Я заметила, что это тот самый фолиант, который вчера едва не угробил наследника. – Я уже неоднократно упоминал, что целительство – это уникальный магический дар. Кто не награжден им, будет вынужден добиваться нужного уровня навыков потом и кровью. Поэтому только единицы из вас будут называться целителями, остальным достанется звание попроще – лекарь.

А мне достанется лекарка. Или лекарша? Если, конечно, не выгонят за непригодность.

После переклички с места поднялся мой вчерашний «целовальник». Оказалось, что его зовут Фейр.

– Скажите, мастер Труэль, наш декан целитель или лекарь? – спросил он.

– Целитель. Причем высочайшего уровня.

– Но я не почувствовал, чтобы лорд Осифир применил ко мне хоть крупицу магии. Сегодня глаз окончательно заплыл, – отставной любовник некромантки сердился. Он осторожно потрогал синяк на пол-лица. – Был бы целителем, снял бы отек за полчаса. Что ему стоило? Так нет, наотрез отказался дать жабу. Я двойную плату предлагал, а он...

– Что за жаба? – я наклонилась к соседу.

– Целебная, – нехотя ответил тот. – Кладут на лицо. Синяки и легкие ушибы снимает за счет ресурсов своей жизни.

– Она умирает?! На лице умирает?

– Да.

Я мало что поняла, но решила не отвлекаться на разговоры. Тем более что страдалец закончил свою речь.

– Не всегда следует применять целительский дар там, где будет полезно извлечь урок из событий, предшествующих увечью, – Труэль закрыл журнал. – В данном случае лорд Осифир не увидел угрозу для вашей жизни и позволил природе разбираться самой.

В аудитории послышались смешки. А я поняла, что некромантка неплохо бьет с правой руки. Я ее зауважала. Но меня по-прежнему волновал главный вопрос – моя неспособность к магии. Я подняла руку, чтобы обратить на себя внимание.

– Да, леди Амари? – эльф поднял на меня темные, как ночь, глаза.

– Выходит, можно и без магии стать хорошим лекарем? – мои щеки загорелись румянцем. Трудно говорить, когда на тебя все смотрят. А уж тем более признаваться в том, что ты полный ноль в магии. – Ну, если она так и не дастся…

– Зачем вам это, леди Амари? Кровь, раны, боль? – Труэль на самом деле не понимал. – У вас на руке помолвочный браслет, вам бы заняться бытовой магией. Она проще.

Я втянула воздух через зубы. Все как один видели меня взбалмошной девчонкой, из глупого каприза отказавшейся идти на факультет будущих жен.

– Хочу быть полезной обществу, а не только мужу, – произнесла я и села на место.

Нет, мой ответ их не устроил, но отвлекаться на дальнейшие расспросы не позволяли время и чувство такта. Нас ждала лекция, увлекательная для тех, кто хоть что-то понимал в заклинаниях. Доска пестрела сложными формулами. Я же просто рисовала в тетради крестики и нолики, что позволяло показывать усердие и одновременно с тем предаваться умозаключениям.

Небольшой диспут с лордом Труэлем принес мне пользу и толику уверенности в себе. Теперь я понимала, почему факультет назывался Лекарским, а не Целительским. Чудо исцеления дается не всем и оставлено на особые случаи.

Раненый демон, например, через боль прочувствует, что на стрельбище не стоит зевать. А исцели его лорд Осифир мановением руки, и рыжий уверовал бы, что и впредь все так же легко обойдется. Потеря осторожности, надежда на других, а не на себя, однажды может стоить ему жизни.

– Чтобы понять, как вы усвоили материал, на следующих занятиях расскажете о своих попытках сотворения фамильяра.

Как только лорд Труэль покинул аудиторию, я постучалась головой о парту. Не удержалась.

Пришло время пожалеть, что я не обзавелась друзьями. Спрашивать у однокурсников, что такое фамильяр и откуда он берется, было стыдно. Наверняка об этом рассказывалось на лекции, которую я благополучно пропустила мимо ушей. Причем, довольно больших ушей.

Я потеребила острый кончик уха, прикидывая, кто бы мог мне помочь. В УПС в проявивших доброжелательность числился всего один человек – кухарка. Но она охотнее рассказала бы, с кем спит красавчик Труэль, чем решила проблему с фамильяром. Кстати, любовные пристрастия чернокнижника мне тоже интересны. Я постучала пальцем по губам, представляя эльфа обнаженным.

О! Я едва не подскочила с места. Нагие телеса ладно сложенного эльфа навели на дельную мысль. Демон! Мне поможет демон! Он обязан одной молоденькой эльфийке своим здоровым задом. Если откажется, придется опуститься до шантажа. Я могу красочно описать будущим женам все, что видела на операционном столе. Лекарская тайна? Нет, не слышала. И у меня есть оправдание – во время извлечения стрелы я еще не была студенткой и никому клятвы о неразглашении не давала.

Бедные мои родители. Если попытка шантажа откроется, они опять расстроятся. «Но что взять с ущербной?» – скажет мама, промокая платочком хрустальную слезу.

Я так и не решила, как действовать, когда однокурсники явились после перерыва и заняли свои места. Лекция «Основы некромантии» началась весьма необычно. Лектор, а им оказался огромный демон с выкрашенными в красное рогами, что делало его еще более устрашающим, вкатил тележку, накрытую белой простыней. Под ней угадывался труп. Густо запахло свежей землей и сладким запахом тлена. Его я хорошо помнила. Как-то наткнулась на мертвую крысу в нашем саду.

Демон не стал устраивать перекличку, а сразу подошел к сути предмета.

– Как вы все знаете, некромантия – это вид магии, который предполагает общение с душами умерших, – лектор оглядел студентов восторженным взглядом. Он готовил сюрприз и предвкушал эффект. – Но нам представилась уникальная возможность провести эксперимент и поговорить с умершим человеком, душа которого так и не покинула тело. Мы не знаем, по какой причине она задержалась, но можем узнать у нее лично.

По рядам студентов прошло волнение, когда демон нарочито театрально сдернул простыню, и мы увидели тело ведьмы. Да-да, той самой старухи, что подсунула мне «Книгу Проклятий» и пыталась заработать на сдаче моей комнаты любовникам.

Вот это сюрприз!

У меня вытянулось лицо.

– Но это же ведьма Рахиля! – воскликнул Фейр. – Она еще вчера вечером была жива!

Ему ли не знать? Может быть, он видел ее одним из последних, что наводило на мысль: тело привезли сюда намеренно. Я не знала, на что способны некроманты, но раз он пообещал поговорить с душой, значит, привез покойницу, чтобы та пальцем показала на убийцу.

Жутко было смотреть, как она поднимается и садится на кушетке под бормотание демона. Его слова я не могла разобрать, да и не прислушивалась к ним. Я вся сосредоточилась на ведьме. Она была в том же платье, в котором я видела ее вчера. Единственный непорядок наблюдался с неестественно вывернутой шеей, отчего голова старухи лежала на плече.

– Открой глаза, Рахиля! – приказал демон, и старуха послушалась. Ее взгляд был мутным и смотрел в вечность.

Я выдохнула с облегчением. Было бы жутко, если бы она сразу уставилась на меня.

– Скажи, милая, кто убил тебя?

Старуха рассмеялась, задрав голову. Ее смех походил на шипение, но мы все успели разглядеть, что у нее нет языка. Для преподавателя отсутствие речевого органа оказалось неожиданностью. Он растеряно оглянулся на дверь, оставшуюся распахнутой.

Только сейчас мы заметили, что, кроме нас, при эксперименте присутствовали еще двое, оставшихся за порогом: лорд Труэль и высокий темноволосый господин. Гордо посаженная голова и цепкий взгляд выдавали в нем представителя власти.

– Ректор! – прошептал мой сосед и немедленно поднялся. Я поспешила тоже встать, чтобы поприветствовать тайных наблюдателей.

Смех старухи оборвался, когда ей на плечи легли ладони лорда Труэля. Он наклонился к ее уху и произнес какое-то магическое заклинание, после чего ведьма медленно вытянула вперед руку. Мы все уставились на безвольно висящую кисть, не понимая, что происходит.

– А сейчас, Рахиля, укажите на того, кто повинен в вашей смерти, – четко произнес чернокнижник.

Я вздрогнула, когда указательный палец ведьмы резко дернулся и сделался прямым, как палка. Она повела рукой, и каждый из студентов, оказавшийся «на пути» указующего перста, невольно втягивал голову в плечи. Я знала, что не причастна к смерти старухи, поэтому сильно не волновалась, но не удержалась от вскрика, когда ее почерневший ноготь остановился на том месте, где сидела я.

– Да не может того быть! – выдохнула я и растеряно посмотрела на лорда Труэля. – Она врет даже будучи мертвой. Врет так, как врала при жизни!

– Леди Амари, следуйте за мной, – спокойно произнес он и вышел из аудитории.

Когда я собирала учебники и спускалась по ступеням ярусов, в аудитории стояла гробовая тишина. Меня провожали взглядами, полными ужаса. Ректор и демон закаменели с лицами, на которых читалось неверие, что такая хрупкая девица способна убить старуху. Я бы сама закаменела, если бы не надо было тащиться за чернокнижником.

– Она прикончила ведьму Рахилю за вторые ключи? – вырвалось вдруг у Фейра. – Сильна!

В его голосе слышалось уважение. Ну хоть так.

Лорд Труэль шел впереди меня, не оборачиваясь. Словно ему и в голову не могло прийти, что я не повинуюсь. Перед лестницей, ведущей на второй этаж, я остановилась и посмотрела на выход из здания. Что будет, если я сейчас сорвусь и побегу? Труэль пустится в погоню или собьет с ног темным заклинанием?

Благоразумие взяло верх. А ведь так хотелось поддаться порыву. У меня хватило бы сил добежать до Эльфийского княжества. Честное слово. Я уже была бы рада, если бы родители заперли меня в нашем загородном доме. Да я сама попросилась бы под засов, лишь бы не чувствовать себя напрасно оклеветанной. И кем! Трупом старухи-мошенницы.

– Правда, что твой домашний учитель называл тебя «Тридцать три несчастья»? – эльф все-таки обернулся, когда не услышал шагов за спиной. Сейчас, когда я перешла в стан преступников, он уже не обращался ко мне на «вы». Ну и хорошо, так будет проще.

– Правда, – я вздохнула и отвела взгляд от двери, ведущей на свободу. – Вы же сами видите, как мне не везет. И так непрестанно с того самого момента, как…

Я замолчала. Уверена, что Труэль уже в курсе, почему меня не отдали в УПС в прошлом году, когда все мои ровесницы благополучно прибыли в университет. Наверняка навел справки о странной студентке.

– Как?.. – он все-таки решил уточнить.

– Как моя любимая лошадь вдруг сбросила меня.

– Ее что-то напугало?

– Если бы я только знала. Говорят, я была одна, свидетелей нет, – увидев в его взгляде новый вопрос, пришлось уточнить. – Я не могу сказать, зачем меня понесло на холмы. И почему у меня в руках была эта чертова кукла. Если бы не она, я бы крепче держала повод.

– Та самая кукла, что лежит на твоей кровати?

Я подняла на него глаза.

– Откуда вы знаете?

– Прости, но мы осмотрели твою комнату, когда нашли труп ведьмы, – поднявшись по лестнице, Труэль свернул налево и прошел до конца коридора. Нажал на ручку торцевой двери. На ней висела табличка «Декан факультета Некромантии». Однако!

– И что еще, кроме куклы, вы обнаружили у меня? – я боязливо огляделась. Ожидала увидеть гробы и прочую атрибутику мира мертвых, но кабинет был безлик. Шкафы, стол, диван, пара стульев.

– Шарф. Недовязанный шарф. Ты спрятала его под матрасом.

Потолок над моей головой закружился. Декан осторожно усадил меня на стул, стоящий рядом со столом. Взял из моих рук сумку и бросил ее на диван. Сам занял место в кресле, сильно смахивающем на трон.

– Я совсем недавно приступил к новой должности, – он скривился, когда кресло неприятно скрипнуло. – Еще не сменил обстановку после предыдущего декана. Тебе холодно? – он заметил, что я обняла себя за плечи.

– Мне страшно, – я ответила на его внимательный взгляд. – Вы же понимаете, что меня подставляют? Кому-то очень нужно, чтобы я оказалась изолирована. Неважно где – в тюрьме или в своем доме. Я три года не покидала семейного «склепа», и убийцу это устраивало. Стоило мне появиться в столице, как начались… несчастья. Наследник, теперь старуха. Кто следующий?

Лорд Труэль налил мне воды из графина. Дождался, когда я выпью, и лишь потом заговорил.

– Ну ты же понимаешь, что мертвые не лгут? Они просто не могут соврать.

– Вы на самом деле верите, что я могла свернуть старухе шею? Посмотрите на мои руки, – я протянула их к эльфу и заметила, как дрожат пальцы. – Вы видите в них силу? А потом, вы сами были свидетелем, что я закрылась в своей комнате. Я не собиралась разгуливать по коридору, где меня подкарауливают всякие придурки.

– Не буду скрывать, я навел о тебе кое-какие справки, – чернокнижник взял карандаш и постучал им по столу. – Пришлось вызвать на откровенность вашего кучера. Нетрудно узнать, где останавливался лорд Морохир Аэль, когда навещает своих детей в УПС. Твой старший брат только в этом году окончил Боевой факультет. Привычкам не изменяют.…

– Папа знает, что меня обвиняют в убийстве?! – я ужаснулась.

– Нет, тогда еще не было известно, что ведьма пропала.

– И что вам сказал слуга? – я злилась, что слуга оказался таким болтливым. Выложил сведения обо мне ведьме, теперь распустил язык с преподавателем УПС.

– Он сказал, что леди Амари боялась собственная мать. Что тебя запирали, но ты все равно выбиралась на свободу. И, хотя возле твоей двери дежурила горничная, она не видела, как ты возвращалась. Ты бродила по дому невидимкой.

Я вздохнула.

– Думаете, я такой же невидимкой убила ведьму? Но за что?

– «Книга Проклятий». Редкая и опасная. Ведьма утверждала, что впервые видит ее, ты же говорила обратное. Мы так и не успели разобраться, откуда она взялась.

– Слово против слова? – я грустно хмыкнула. – Знакомая ситуация. Мама тоже все время верила брату, а не мне. Но дома все было гораздо проще. Я никому не приносила вреда, кроме как самой себе.

– Ты хочешь, чтобы я тебе помог? – Труэль задумчиво постучал карандашом по столу.

– Да, конечно.

– Тогда ты должна рассказать о себе все. Без утайки.

Я решила, что он хочет знать, почему слуга назвал меня невидимкой, поэтому начала издалека.

– Сначала я выбиралась из домашней тюрьмы через окно… – поймав взлетевшую бровь эльфа, пояснила: – Уж поверьте, мои покои мне такими казались. Правда, сейчас я думаю иначе. Сидела бы и сидела, но нет, меня звали подвиги. Опутавший стены плющ помогал не сорваться. Потом, когда на окна поставили решетки, я спускалась на подъемнике в кухню. Боялась поправиться и ела мало, чтобы не лишиться последней возможности свободно бродить по дому.

– Ты была узницей в собственном доме? – лицо эльфа потемнело. Он понял, насколько я была одинока.

– Можете представить, как я радовалась, когда от князя пришло письмо с требованием отвезти меня в УПС. Я же не знала, что и здесь несчастья продолжат меня преследовать. Скажите честно, раз уж мы заключаем с вами соглашение о взаимопомощи, вы верите, что я не причастна к преступлениям? – вспомнив, что Труэль собственными глазами видел, как я «прокляла» наследника, сделала уточнение. – Хотя бы в том случае, что я не убивала старуху?

– Ты не убивала старуху, – кивнул он. – Во-первых, ни одна ведьма не подпустила бы к себе малознакомого человека со спины. Она знала убийцу и доверяла ему. А для того, чтобы свернуть шею, нужно было подойти к ней сзади. Во-вторых, ты правша, я это заметил еще на лекции, когда ты сама с собой играла в крестики-нолики.

Мое лицо сделалось малиновым.

– А потому, как ей свернули шею, понятно, что действовал левша. Ее голова лежала не на том плече, куда бы ее уложил владеющий правой рукой. Ну и в-третьих, ты права, у тебя не хватило бы сил. Убийца в одиночку вынес и спрятал труп.

– А шарф? Как он сумел подложить шарф, если один ключ у меня, а другой у вас? Я ни на минуту не сомневаюсь, что вы воспользовались им, чтобы осмотреть мою комнату.

– Существует запасной ключ, который всегда находится у коменданта. На случай пожара или непредвиденных ситуаций. Убийца, подложив тебе шарф, вернул ключ на место.

– Уф, как хорошо, что всему есть объяснение, – я расслабилась. Устав держать прямо спину, легла на спинку стула. – Одно непонятно, почему он действовал так небрежно?

– Это говорит о том, что он не готовился к убийству. Что-то подтолкнуло его решиться на преступление.

– Или он великий наглец, наперед знающий, что ему все сойдет с рук. Чужие же здесь не ходят? – я поболтала ногами, как маленькая девочка.

Всегда так делала, когда получала нечаянную похвалу от учителя. Своеобразное проявление радости. А тут меня внезапно оправдали, хотя начиналось все очень страшно. Есть повод повеселиться. Заметив взгляд Турэля, я смутилась. Я веду себя странно, на что не раз указывала мама, и эту странность замечают.

– Постойте! – я села ровно. – А что тогда с утверждением, что мертвецы не врут?

Мы уставились друг на друга, словно внезапно осознали свою ошибку.

– М-да, не врут, – эльф бросил карандаш, и тот покатился со стола на пол.

– Так могла я убить старуху или нет? – моя спина вновь сделалась напряженной. Я уже ничего не понимала.

– Разберемся.

Прозвучал гонг, означающий конец занятий и приглашение в столовую.

– Куда мне сейчас идти? – я с тоской посмотрела на сумку и торчащие из нее учебники. – Учусь я еще в УПС или нет?

– Пока не доказано твое участие в преступлении, учишься, – эльф поднялся. – Иди обедать. Здесь не надо бояться поправиться.

– Да, в настоящей тюрьме лишний жирок не помешает, – я вздохнула и слезла с высокого стула.

– Иди в столовую, в библиотеку или куда еще нужно. В общем, веди себя как прежде… – произнес он дежурную фразу, но тут же поправил себя, вспомнив, что произошло, когда я вела себя «как прежде». – Постарайся больше никуда не вляпаться. Мы еще вернемся к нашему разговору. Я должен понять, что стало причиной твоих несчастий.

– Когда мы с вами встретимся? – я уже мысленно составляла план действий, помня, что нужно сотворить фамильяра. Наш договор с Труэлем о помощи распространялся только на «внеурочную» деятельность, поэтому опозориться на занятиях не хотелось.

– Как стемнеет, – декан потянулся за «Книгой Проклятий». Сунув ее под мышку, протянул руку в выпроваживающем жесте, предлагая выйти за дверь. – Другого времени у меня, к сожалению, нет.

Я подхватила свою сумку и переступила порог. В коридоре стояла знакомая мне некромантка. Ее глаза были заплаканы.

– А, леди Шадди. Вы ко мне? – эльф остановился. Некромантка кивнула. – Заходите.

– Извините, а как мне быть с моими однокурсниками? – я вспомнила о важном и с мольбой посмотрела на Труэля. – Они же теперь считают меня…

Эльф не дал договорить. Щелчком пальцев шмякнул мне на рот что-то вязкое. Я потрогала онемевшие губы, но ничего не обнаружила, хотя открыть их не смогла.

– Об однокурсниках не переживайте, – он улыбался, видя, как я оттопыриваю губы и строю гримасы, пытаясь снять проклятие. – Ректор наверняка уже принял меры.

Какие меры принял ректор, я узнала позже, когда посетила столовую. Онемение губ прошло сразу же, как декан некромантов закрыл дверь в кабинет. Верная своей привычке, я прижала ухо к полированному полотну, но случился внезапный болезненный прострел, и теперь у меня в голове шумело. Пусть лорд Труэль недавно занял пост декана, он знал, на что толкает студентов любопытство. Жаль. Мне страсть как хотелось услышать, почему леди Шадди плакала.

– Эй, Амари, иди к нам! – в столовой меня окликнул Фейр.

Это было неожиданно. Хотя, если вспомнить, как он мня зауважал после убийства ведьмы, было объяснимо. Но нет, о преступлении он не обмолвился ни словом. Похлопав по стулу рядом с собой, спросил:

– Ну как? Тебе лучше?

Я похлопала глазами, не зная, что ответить. На меня с сочувствием смотрели его товарищи.

– Да ладно, не смущайся. Когда я впервые увидел труп, меня вывернуло прямо на него. Мастер Паллори был в бешенстве. Заставил убирать за собой. Жаль, что ты ушла, мы задавали мертвецу вопросы о своем будущем. Он выдавал интересные пророчества.

– Угу, Фейр спросил, продержишься ты на Лекарском хотя бы семестр или сбежишь? – хихикнул однокурсник, сидящий на противоположной стороне стола.

– И что она ответила? – у меня похолодели руки. У мертвой ведьмы не было языка. Выходит, они вызвали ее душу?

– Не она, а он, труп был мужской, – поправил сосед слева.

Я открыла рот. Даже так? Молодец ректор, полностью изменил воспоминания. Ведьмы будто и не было?

– Мертвец сказал, что ты добьешься всего, к чему стремишься. Правда, ценой расторжения помолвки. Прости, мне жаль, – Фейр накинул куртку на мои плечи, видя, как меня трясет. – Ты девчонка симпатичная. Наплюй. Любой из нас согласится взять тебя в жены. Правда, парни?

– Да! Да. Да-да, – понеслось «успокоительное» со всех концов.

– У эльфов запрещены смешанные браки, – буркнула я, теребя на руке браслет.

Я соврала. Случались союзы с иной расой, но они не приветствовались. Меня волновало другое. Как же так? Мне было больно и обидно. Совсем недавно я горячилась, считая, что брак без любви – это тирания, а теперь жалею, что красавчик с портрета не станет моим мужем. И вовсе он не холодный. И целовался, наверное, умело.

– А если я сделаю себе такие же уши, полюбишь меня? – Фейр улыбался, но улыбка из-за перекошенной половины лица выглядела ужасно. – Смотри, я тоже блондин и глаза голубые, чем не эльф?

Он повернулся ко мне здоровой половиной лица, и я убедилась, что глаз действительно был голубой.

– Ерунда все это, а не пророчество. Разве можно верить какому-то мертвецу? – я обиженно поджала губы.

– Ты чего? Мертвецы не лгут, это всем известно, – Фейр неосознанно подтвердил то, о чем говорил Труэль.

«Ну тогда я – убийца. И теперь понятно, почему от меня откажется княжеский сын», – я скинула с себя куртку и пошла к раздатчицам еды. В тюрьме лишний жирок не помешает.

«Интересно, а о том, что убита ведьма, в УПС уже говорят? Или это тайна, о которой знает ограниченное число людей? Как бы половчее разведать?»

Я взяла поднос и направилась к окошку, за которым орудовали половниками кухарки. Студенты терпеливо ждали, когда подойдет их очередь.

– Здравствуйте! – поприветствовала я знакомую раздатчицу. – Какие новости на этот раз?

– Ведьма Рахиля тоже твоя работа? – тут же поинтересовалась она, перейдя на шепот. – Я ведь точно знаю, что тебя вчера заселили в общежитие Лекарского факультета.

Вот тебе и тайна.

Кухарка внимательно смотрела на меня. Ждала признания, взвешивая, дать мне дополнительную котлету или следует наградить кого-нибудь другого. А котлеты выглядели преотлично.

– С чего вы взяли? – я нахмурилась, соображая, как бы и добавку получить, и тайну не выдать.

– Так это же от твоей комнаты она торговала ключами? Говорят, ты любовничков на горяченьком застукала. Не зря же у Фейра до сих пор половина лица от стыда горит, – она кинула взгляд в сторону нашего стола и хихикнула. – Ну и правильно, что убрали старуху. Поделом ей.

– Куда ее убрали? – я насторожилась. Мне даже показалось, что одно мое ухо дернулось и развернулось в сторону кухарки, чтобы не пропустить ни слова.

– На покой.

Я закашлялась, а раздатчица, подкладывая мне вторую котлету, пояснила:

– Уволили ее из комендантов. Пусть теперь дома своим любимчикам шарфики-носочки вяжет.

– У ведьмы были любимчики?

– Ну для кого-то она вязала все эти вещи, если сама никогда не надевала? – у кухарки были свои доводы.

Я спорить не стала. Но взяла на заметку, чтобы рассказать об этом Труэлю. Вдруг мы по вязаным шапкам-шарфикам вычислим, кого старуха подпустила к себе с тылу?

Взяв поднос, я пошла через весь зал, но по пути убедилась, что любителей носить вязаное половина из тех, кто сидел за столами. Так себе зацепка, но она все же есть. Помнится, шарф выглядел корявым, а значит, и остальные вещи несовершенны.

– Почему у тебя две котлеты? – сразу же возмутился Фейр, как только я выставила все тарелки на стол.

– Тебе спасибо.

– Как это? – он попытался поднять бровь на «испорченной» половине лица. Я покачала головой со значением «не делай так больше».

– Выдали награду за нечаянное разоблачение ведьмы, которая торговала ключами от свободных комнат.

– Конец разврату, – вздохнул один из однокурсников.

– То-то ее сегодня с утра не видно, – подхватил третий.

– Замену быстро пришлют. Неизвестно, кого ждать, – Фейр поморщился от боли.

– Жаль. Жадная старушка была, за деньги многое нам позволяла, – проронил четвертый.

На этом поминальная служба была завершена. Наградной котлетой пришлось поделиться.

Стоило отметить, кормили в УПС так себе, поэтому студенты подчищали тарелки до блеска, а вечером добирали в различных харчевнях. Выбор зависел от пристрастий и количества монет в кошельке. Плетясь к себе в общежитие, я раздумывала, как бы сделать «прибавку» в питании постоянной. Если столоваться на Кривой улице, денег надолго не хватит. А еще предстоит тратиться на прачек. Платье, заляпанное кровью, так и лежало неочищенным.

Да, жизнь студента сложна.

Оставив сумку и переодевшись в одежду попроще, я направилась навестить своих подопечных в лазарете. Под него были отведены целых четыре палаты, две операционных и одна манипуляционная. В ней я, наконец, увидела, что такое «дать жабу». На кроватях лежали три красиво одетых девушки с распластанными жабами на лицах.

– Кто их так покалечил, раз пришлось магией лечиться? – шепотом спросила я студента-старшекурсника, занимающегося жабами.

– Жизнь, – ответил он просто, но мой недоуменный взгляд заставил коротышку – он был даже ниже меня, пуститься в разъяснения. – Когда у тебя появятся прыщи или ненужные морщины, тоже приходи. Подлечим.

– Так они здесь для наведения красоты? – я была удивлена. – Убить живое существо, чтобы избавиться от прыща? А подождать, чтобы сам зажил?

– Много ты понимаешь! Будущие жены приносят приличные деньги за омолаживающие процедуры, а на кладбище трупы нынче в цене.

Я вытаращилась на студента.

– Лекарское дело трудно познать без материала, на котором мы набиваем руку. Сначала все опыты на мертвых, потом на живых. Ты вообще откуда? – он словно очнулся и сделал суровое лицо. Ага, низкорослый веснушчатый парень, похожий на хомяка, вдруг смешно сдвинул брови. – Как тебя сюда занесло? Здесь посторонним вход воспрещен.

– Я не посторонняя. Я пришла навестить сына декана факультета Бытовой магии, – я решила не объясняться, что тоже учусь на Лекарском. Так быстрее попаду в нужную палату.

– Демонами интересуешься? – осклабился в улыбке студент.

– И ими тоже. Скажите, как сильно он переживает, что изувечился на стрельбище?

– Так сильно, что потребовал отдельную палату, – он кивком головы указал на одну из дверей.

Поблагодарив студента, я направилась в нужную сторону. Все, что хотела, я уже знала.

– Эй, – окликнул меня «хомяк», – может, ты гномами тоже интересуешься?

– Не сегодня, – вяло откликнулась я.

Немного постояла у двери, придумывая, как начать разговор. Была уверена, что в палате демон будет не один. Мало ли чего он требовал? Лорд Осифир упоминал, что за время соревнований на стрельбище бедняга был шестым по счету, а значит, где-то здесь страдают еще пятеро. Но я ошиблась. Тот лежал в гордом одиночестве. Как и предполагала, на животе.

Я взяла стул и села рядом. Демон лежал с закрытыми глазами и не замечал моего присутствия, поэтому я сумела рассмотреть его. На операционном столе не успела, все время что-то держала или подпирала.

Раненный в зад оказался обладателем вполне приятного лица с несколько крупноватым, но правильной формы носом. Длинные ресницы и густые брови были того же благородного оттенка меди, что и шевелюра на голове. Кстати сказать, роскошная шевелюра. Любая девчонка позавидовала бы таким блестящим и длинным локонам. Они красиво разметались по подушке.

Впечатляющую картину спящего бога немного портили приоткрытые пухлые губы. Из их уголка на подушку стекала вязкая слюна. Какой только конфуз ни случится с нами, когда мы спим!

Я поднялась и сдернула со спинки кровати полотенце. Заботливо, по-матерински, промокнула демону рот. Он, конечно же, тут же проснулся, и цепко схватил меня за запястье. Я же не могла бесконечно ждать, когда больной соизволит открыть глаза? Дел у меня полно. Кстати, светящие умом серовато-зеленые глаза поразили меня не меньше, чем отменная реакция демона. Достойный соперник.

– Кто ты такая? – оторвав голову от подушки, прошепелявил он. После сна демон все еще не вполне справлялся с языком.

– Ангел милосердия, – призналась я. – Пришла узнать, как вы себя чувствуете.

– С чего бы ангелу интересоваться мной? – он отпустил мою руку и осторожно лег на бок. Поморщился от боли, чем напомнил мне несчастного Фейра. А ведь и к блондинчику я тоже приложила руку. Правда, косвенно.

– Я пришла заключить взаимовыгодный договор. Кажется, демонам нравится подобное.

– Хочешь душу продать? Но у меня есть условие: беру только вместе с телом.

Его взгляд скользнул по моей груди, надежно упакованной в платье с высоким горлом. Я подготовилась. Слышала о любвеобильности демонов. Чего только стоит проверка уровня магии его дядюшкой. Я чудом избежала поцелуя декана факультета Бытовой магии.

– Для начала я хочу убедиться, что у второй договаривающейся стороны все отлично со здоровьем, – я вздохнула и перевела взгляд на бедро демона. – Судя по тому, что вы вынуждены лежать на животе, у вас чуть ниже пояса имеется существенный дефект, делающий невозможным осуществление условия «Беру душу вместе с телом».

Я заранее придумала такой обтекаемый ответ. Вроде и избежала неловких слов, таких как седалище, попа или булочка, но в то же время убедилась, что на мое заявление у демона широко распахнутся глаза. Мужчины, конечно, любят похваляться своими шрамами, но не такими.

– Все с моим «чуть ниже пояса» в прядке. Нечего выдумывать, – буркнул он, надежнее натягивая на себя простыню.

– Ну если девять швов считать за норму…

– Ах, ты об этом, – демон выдохнул с облегчением и уже более жизненно возмутился: – Бездна тебя побери, кто ты такая?

– Я же сказала, что пришла заключить договор. Раз вы сейчас не в состоянии взять душу вместе с телом, предлагаю поменять условия договора. «Первая сторона оказывает второй консультацию по вопросам обучения в УПС». Я не буду сильно докучать, постараюсь добиться всего своим умом…

– Я даже не сомневаюсь, что у тебя хватит ума, – демон хмыкнул. Я впечатлила его. – Но в чем мой интерес?

– «Вторая сторона в свою очередь гарантирует первой, что ни одна живая душа не узнает, что кое-кто оказался нерасторопен и позволил изувечить себя с тыла», – я намеренно нагнетала и перевирала.

– С чего ты решила, что я не горжусь всеми своими шрамами?

– Ну да, ну да. Поэтому вы потребовали себе отдельную палату. И еще. Вам надо поработать над своей мимикой, прежде чем приступить к заключению договоров. Если я сначала сомневалась, то теперь точно знаю, вы будете избегать упоминания о девяти швах.

– Согласен, демону позорно подпустить врага со спины. Тем более в область «чуть ниже пояса». Это не те девять швов, которыми следует гордиться.

– Я унесу эту тайну в могилу, – поклялась я, ругая себя за употребление слова «могила». Как бы на самом деле при моем рвении разобраться со своим прошлым там не оказаться. – По рукам?

– По рукам, – демон выпростал руку из-под простыни и пожал мою.

Наши ладони больно прострелило. Черт! Я совсем забыла, что договор с демоном невозможно отменить. Меня ждет смерть, если я проболтаюсь.

– С-с-с-с… – зашипела я от боли.

– А теперь, милая, послушай меня, – демон не собирался отпускать мою руку. Его глаза поменяли цвет на ярко-желтый. – Мне плевать на шрам на моей заднице. Но я спущу с тебя семь шкур, если ты будешь плохо учиться. Теперь я за тебя в ответе. Я буду зорко присматривать за тобой.

И опять посмотрел на мою грудь.

– Спасибо, – я освободилась из его захвата и потерла ноющую ладонь. – Мне как раз нужно было, чтобы за мной кто-нибудь присматривал. Вокруг меня люди мрут, как мухи.

Увидев его изумленный взгляд (нет, ему стоило поработать над мимикой), решила не упоминать убиенную ведьму.

– Слышали о проклятом принце, лежащем в соседней палате? Моя работа. Согласитесь, неплохо заиметь демона-защитника путем простого договора. Пожалуйста, не протяните раньше времени ноги. Вы пожали руку девушке, носящей прозвище «Тридцать три несчастья».

Я встала и оправила платье. Гордо задрав подбородок, направилась к двери.

– Ты хотела спросить об учебе, – крикнул мне демон вдогонку.

– Ой! Совсем забыла, – я быстро вернулась и села на стул. Наклонившись ближе, прошептала: – Как создать фамильяра?

Племянника декана Бытовой магии звали Тутто. Пришлось представиться и мне. Из его палаты я вышла в задумчивости, теребя в пальцах клочок бумаги, на котором демон нарисовал упрощенную схему создания фамильяра.

Он оказался умелым учителем и разжевал то, до чего своим умом, глядя в учебник, пестревший магическими формулами, я не дошла бы.

– Сразу определись, какими способностями должен обладать твой помощник. Фамильяры прежде всего помощники. Напомнят о важном, разбудят в указанный час, смотаются по поручению, – демон уже не заботился, прикрывает ли простыня его тело. Лежал так, как ему было удобно – на животе, и кулаком подпирал подбородок. Я же, забыв взять с собой блокнот и ручку, писала огрызком карандаша, пристроившись на краешке тумбочки. От усердия высунула язык.

– Многого не жди. Магические существа не наделены большим умом. На экзамене не подскажут, задачку не решат, – продолжал поучать Тутто, с улыбкой глядя на меня.

– Кого лучше взять в фамильяры? – я была собрана и деловита.

– Кошку, мышь или крысу. Эти из легкодоступного. Боевики обычно привозят с собой экзотических животных или выезжают в горы Вольтерны, откуда возвращаются с волками, змеями, иногда барсами. Хищников выдрессировать трудно, но они более умны. Тебе с ними лучше не связываться. Они все время будут доказывать свое превосходство, и ты не заметишь, как сама начнешь служить им.

– Кролика можно? – уточнила я, дополняя список фамильяров. – Он же не хищник. Белый и пушистый. И у него такая милая мордочка.

Демон закатил глаза.

– Можно то можно, но где ты его сейчас возьмешь?

– Ах, и правда, – я почесала кончик носа карандашом. – Сделать доклад о результатах нужно уже завтра. Тогда попробую раздобыть мышь. Пойду в ближайший трактир.

– Тщательно подбери слова, определяющие характер твоего будущего фамильяра. Они есть в учебнике. Построй логически стройную формулу. Не забудь, с чего она должна начинаться и чем заканчиваться, иначе вместо помощника получишь головную боль.

– А может, мне попросить у хомяка живую жабу? Чем не фамильяр?

Мне не хотелось тащиться в «Поросячий пятак».

– Тогда лучше хомяка, – скривил лицо демон.

– Нет, этот для фамильяра не подойдет. Несколько крупноват. Хотя, – я задумчиво покусала губу, – он точно не больше барса.

– Почему ты не позаботилась о фамильяре заранее? О них же указано в памятке абитуриента.

– Будущие жены тоже обязаны обзаводиться крысами и мышами?

Я никакую памятку не получала, и мои подозрения, почему та прошла мимо меня, тут же подтвердил Тутто:

– Нет. Им фамильяры ни к чему. Процесс привязки длительный, а на факультете Бытовой магии учатся всего три года. Да и в дальнейшем никому из родовитых жен магический помощник не понадобится.

– А на Лекарском сколько лет учатся? – у меня остановилось сердце.

Демон на меня странно посмотрел.

– Да, я знаю, что совсем не готова к учебе. Факультет выбрала наобум и так далее. И все же сколько?

– Семь.

– Как?! Даже на Боевом пять! – на меня обрушилось понимание, что я застряла здесь навечно. – А ты на каком курсе учишься?

Мы давно перешли на «ты». Так было проще «сторонам» договариваться.

– На четвертом.

– Уф, хоть что-то приятное за день. Выходит, мне осталось потерпеть твой террор всего два года. Ты уйдешь и наш договор утратит силу, – я уже прикидывала, как вздохну полной грудью, когда помашу выпускнику Боевого факультета белым платочком.

– Я собираюсь остаться на кафедре Боевых амулетов. Все, иди ловить мышь. Я устал.

– А если никого не поймаю? Что делать? – я поднялась, собираясь уходить, и тут меня осенило. – Ой, совсем забыла! Нам же на следующее занятие приносить фамильяра не нужно!

– Это хорошо. Мы можем выиграть время и подобрать помощника без спешки. Постарайся для начала правильно составить магическую формулу. Несколько раз произнести ее вслух, сопроводив соответствующими жестами, чтобы выучить назубок. Наверняка тебе предстоит ее продемонстрировать преподавателю. Только не вкладывай в слова силу.

– Уж в этом можешь быть спокоен. Магических сил у меня нет, – меня порадовало, что он сказал «мы выиграем время», а не «ты».

– Совсем нет? – рыжие брови демона взметнулись.

– Совсем, – я пожала плечами. – Так получилось.

– Тогда тебе понадобится магический накопитель, – Тутто перевернулся на бок и снял с шеи золотую цепочку с прозрачным кристаллом. – Возьми мой. Я в него сливаю излишки магии. Пока прохлаждаюсь на больничной койке, пользуйся.

– Я постараюсь вернуть как можно быстрее.

– Не торопись. У меня есть еще один.

– О, спасибо! – я с благодарностью тут же нацепила амулет на себя, успев заметить, что на нем выгравирован демонический глаз. При определенном повороте кристалла зрачок вспыхивал алым огнем. – Даже не знаю, как тебя отблагодарить, раз уже мне необязательно хранить тайну девяти швов.

– Я подумаю, – пообещал демон и коварно улыбнулся.

Красивый, черт! Надо бы точно разузнать, являюсь я еще невестой княжеского сына или он уже знает о моих проблемах с головой и мечтает, чтобы я сама забрала обещание. Не зря же покойник, который никогда не врет, напророчил мне потерю обручального браслета.

Гном дожидался меня в коридоре. Манипуляционная комната была пуста, кровати заправлены, жабы вынесены. Я заподозрила, что хомяк нас подслушивал.

– Ну и как племянник декана факультета Бытовой магии? Здоров? Что-то вы долго, – он внимательно осмотрел меня. Заметив цепочку с кристаллом, протянул руку. – Что это?

Я стукнула по его ладони и поинтересовалась, где лежит принц.

– Драконы тоже интересуют? – нехорошо ухмыльнулся студент-недоросток.

– Еще как!

– Почему же не гномы?

– Хочешь быть проклятым?

Больше вопросов у хомяка не было.

Принцу тоже выделили отдельную палату и пару стражников, которые доверились моему обманчивому виду нежной девочки и пропустили навестить «любимого». Здесь чувство вины обострилось сильнее, чем при посещении демона. Тутто я всего лишь шантажировала девятью швами, а при виде принца у меня нехорошо сжался желудок. Возле его кровати сидел лорд Осифир. Его пальцы лежали на запястье больного. Считал пульс.

– Нашли, каким проклятьем его оглушило? – шепотом спросила я, понимая, что ничего в состоянии наследника не изменится, пока проклятье не снимут.

– Нет. Лорд Труэль ищет.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Свободные руки всегда нужны, – откликнулся декан и, поднявшись, повел меня к выходу. Взял на вешалке халат и протянул мне. – Иди в третью палату. Вынеси судна. Наши не успевают.

Что ж, кому-то приходится выполнять и такую работу. Пятеро боевиков встретили меня шутками, подколками и смехом. Для них я – развлечение.

– Кто управился со своими тайными делами, прошу поднять руку, – сказала я от порога, закатывая за собой тележку, полную чистых уток и горшков. Смех моментально стих. Неудобно предъявлять хорошенькой девушке свой внутренний мир. Трое из пятерых сразу сделались ходячими и заверили, что справятся самостоятельно, остальные двое отложили процедуру на попозже.

– Так и знал, что они симулянты, – за моей спиной появился лорд Осифир. – Вы трое – марш на выписку.

Хороший ход, когда хочешь понять, кому на самом деле плохо, а кто отлынивает от занятий. Надо взять на вооружение. Подумывала зайти с тележкой с утками к демону. Вдруг сразу оживет?

Хомяк так и не ушел, а продолжал толкаться в коридоре. Меня смутило его рвение быть в курсе моих перемещений по лазарету, поэтому на его вопрос, кто еще меня интересует, я заявила, что для разнообразия в моей коллекции красавчиков не хватает блондина. Когда хомяк с его неопределенным пыльным цветом волос выпятил грудь, я указала пальцем на идущего по коридору Фейра.

– Но он далеко не красавчик, – возмутился гном.

– Что не мешает ему оставаться блондином.

Женская логика – железная логика, и старшекурсник не нашелся, чем ответить.

– Ты видела, какой у нас новый комендант? – с восторгом в единственном глазе спросил Фейр.

– Нет. Когда я бегала переодеваться, место еще пустовало.

– Уверен, он служил в армии. Рост два метра, пытливый взгляд и огромные кулачищи. Каждый, как его голова, – сокурсник кивнул на гнома.

– Это вы записаны на жабу? – строго спросил хомяк, поглядывая на висящие на стене часы.

– Да, прости, я опоздал, – Фейр примирительно похлопал гнома по плечу. – Неси свою жабу.

– Лорд Осифир смилостивился? – удивилась я.

– Пришлось пожаловаться маме, – Фейр подмигнул здоровым глазом.

– А кто твоя мама?

Я ждала ответа, чтобы сотворить себя кумира. Вот пример женщины, которая легко сломила принципы самого упертого декана. Я тоже хочу знать, на какие слабые мужские места нужно надавить, чтобы добиться своего

– Моя мама – жена лорда Осифира, – понизив голос, сообщил мне Фейр.

– Ты из леших? – у меня глаза полезли на лоб. Где же зеленые волосы и жидкая бороденка, которую со временем красавчик-блондин начнет заправлять за пояс?

– Нет. Декан мой отчим. Сам я из драконов.

– А, ну понятно, – расстроенно произнесла я, понимая, почему лорд Осифир уступил. Драконам, а тем более драконицам, не принято перечить. – Ой, забыла спросить, ты уже подготовился к завтрашнему занятию по маговедению?

Как назло, этот предмет шел завтра первым. Переодевшись, я глянула на расписание в фойе общежития и поняла, что мне не хватает двух учебников, за которыми нужно сбегать в библиотеку. Законопорядок и гадознание ждали меня на второй и третьей парах.

– У меня уже год как есть фамильяр, – с надменной улыбкой известил меня Фейр. – Пройденный этап.

– И кто он у тебя?

– Лис.

– Хороший выбор. Кстати, а почему ты все время без него? – спросила я и прикусила язык. Я вообще не видела, чтобы студенты ходили по зданию УПС с подопечными.

– Представляю, какая была бы толчея, если бы каждый являлся на занятия со своим фамильяром, – фыркнул однокурсник. – У Гута огромная обезьяна, которая трещит без умолка. У Харриса трехметровая змея.

Мне уже сделалось неловко за свою мышь, которую я даже еще не поймала.

– Понятно. Бедные звери сидят взаперти в душной комнате.

– Зоосад трудно назвать душной комнатой. Там у каждого вида фамильяров своя территория.

– А как же тогда общение? Подсказать расписание, разбудить утром, сбегать по поручению?

– Ментальная связь, – Фейр постучал по своей голове. – Высший класс магической дрессировки. Процесс обучения занимает от месяца до нескольких лет. В зависимости от того, кого ты выберешь фамильяром.

«Чертов Тутто! – выругалась я про себя. – Словом не обмолвился, что я должна установить ментальную связь. Надо будет тщательнее продумать, куда в формуле заклинания вместить наличие мозгов у той твари, которую я поймаю».

Я закусила губу, понимая, почему боевики предпочитают брать умных хищников. Мышь совсем не хищник. Милый кролик тоже. Крыса? Бр-р-р-р. Эх, возиться мне с дрессировкой до конца обучения.

– Только после полного контроля над фамильяром позволительно держать его при себе круглосуточно, – Фейр поучал меня, сунув руки в карманы брюк. Стоял, раскачиваясь с носка на пятку. Красовался передо мной своей крутизной. Все-то у него продумано и предусмотрено. Однако это у него синяк на пол-лица, а не у меня, несмышленой. – Тогда зверь не принесет вреда ни тебе, ни твоим соседям и беспрекословно выполнит любую команду.

Вот еще одно объяснение, почему лорд Труэль сказал, что приносить фамильяров на занятие не надо. Я представляю, что было бы, если бы студенты заявились в аудиторию с волками, барсами или змеями. Я бы, наверное, визжала, не переставая. Ненавижу змей.

– Вас долго ждать? – из манипуляционной появился недовольный гном.

– Возвращайся красавчиком, – пожелала я Фэйру и, поцеловав его в здоровую щеку, побежала в библиотеку.

Библиотекарь очень быстро нашел книгу «Гадознание для студентов Лекарского факультета», но запропастился в поисках учебника законопорядка. От нечего делать я открыла наобум «Гадознание», ожидая, что увижу описание змей и прочих ползучих гадов, пусть и с магической направленностью.

Но с удивлением обнаружила параграф о «Пересмешнике болотном из подкласса лесных кровопийц», который, чтобы заманить в свои владения человека, превращается то в раненую милую зверюшку, то в согбенного старичка, у которого сломалась клюка, а ноги отказываются идти, то в заблудившегося ребенка.

«До сих пор доподлинно неизвестно, как он выглядит на самом деле, – гласило под рисунком, на котором изображалась плачущая девочка, трущая кулачками глаза. – Но даже в облике ребенка способен справиться с взрослым мужчиной».

Чем дальше я читала, тем больше поражало коварство болотного жителя. В каком бы образе ни показался человеку пересмешник – это обязательно должен быть кто-то несчастный, кого захотелось бы пожалеть. Но доброхота ждала черная неблагодарность. Стоило потерять бдительность, как пересмешник присасывался к проявившему участие путнику так сильно, что оторвать его от себя было невозможно.

«Место обитания гада – болотистые места, за что он и получил свое название. Ослабевшая жертва уволакивается в трясину, где служит пищей прочим обитателям. После встречи с пересмешником перерождение в мавку или в иное мертвое существо невозможно. В случае, если пострадавшему удается отбиться, то вовремя оказанная лекарская помощь способна его спасти. Для этого следует удалить поврежденную конечность, предварительно перетянув ее выше раны жгутом…»

Меня передернуло. Я захлопнула учебник, понимая, что жила в чудесном мире, где ничего подобного не случалось. А я, глупая, считала его тюрьмой.

Я рассеянно оглянулась и успела заметить, как в дверях появилась некромантка Шадди. Увидев меня, та резко остановилась и, поспешно развернувшись, пошла прочь. Мне такое поведение показалось странным. Мы, собственно, еще не были знакомы, чтобы распахивать при виде меня полные ужаса глаза.

Да, из-за меня пострадал принц и на этом можно остановить счет. Демона не я столкнула в яму с кольями, да и Фейру не я дала в глаз. Старуха тоже не моих рук дело. Так что же так напугало Шадди? Я хотела погнаться за ней, чтобы поговорить начистоту, но в это время библиотекарь принес учебник по законопорядку, и я потеряла некромантку из вида.

Пока шла по коридорам УПС, все время оглядывалась, но нигде девушку не увидела. Неужели она приревновала меня к Фейру? Он что, не смог ей объяснить, что поцелуй был случайным? Ах да, синяк. Значит, не поверила. Плохо. Если обо мне поползут слухи с легкой руки некромантки, то княжеский сын на мне точно не женится. Распущенных девиц замуж не берут, об этом неустанно твердила мама.

Едва не забыла про ужин. Если бы не запах еды и урчание желудка, пробежала бы мимо. В столовой сидели такие же припозднившиеся студенты. Из раздатчиц осталась одна, совсем незнакомая, поэтому выспросить последние новости было не у кого. Я ела в одиночестве под грохот собираемой с опустевших столов посуды.

Добравшись до первого общежития, обратила внимание, что стайка будущих жен проводила меня злыми взглядами и поджатыми губами. Наверняка перемыли мне все кости. Я даже не сомневалась, что сплетен не избежать. Интересно, у них я кого отбила?

Ответ получила в виде двух записок, прикрепленных к моей двери ножом, который я так и не смогла вытащить. Сильные, зар-р-разы.

«Тутто мой. Убери от него свои грязные лапы!»

Вторая гласила: «За принца ответишь!».

Я поискала глазами третью записку, но за старуху ответа никто не просил. Уже легче.

– Не подскажете, кто ко мне сегодня приходил? – спросила я у того самого двухметрового ведьмака, который встретил меня на входе парализующим взглядом.

Комендант послюнявил пальцы и раскрыл журнал, где нашел последнюю запись.

– Леди Камилла – блондинка небольшого роста и леди Франческа – рыжая верзила. Представились вашими подругами, – он поднял на меня глаза, ожидая ответа.

Я поразилась сделанным уточнениям. Сразу видно, человек опытный и привык давать полную информацию.

– Пожалуйста, больше их ко мне не пускайте. У меня здесь нет подруг, – говоря это, я вспомнила Шадди, с которой хотелось бы подружиться. Мне нравились неординарные личности. Но ей, видимо, нет.

– Понял, – кивнул ведьмак и сделал пометки в журнале.

Пока я бегала туда-сюда, на улице стемнело. Мне стало боязно идти в «Поросячий пятак». Если бы только нашелся провожатый, мне не было бы так страшно. Но с провожатыми стоило погодить. На мое счастье это обязательно окажется жених одной из будущих жен. И тогда я не уверена, что записку мне не пришпилят к собственной спине.

– Завтра за мышью схожу, – решила я, падая на кровать. Подтянула куклу к себе и погладила ее по растрепанным волосам. Идти не стоило еще потому, что скоро должен был заявиться лорд Труэль, чтобы продолжить свое дознание. Я прямо слышала его бесстрастный голос, утверждающий, что мертвецы не лгут.

Вспомнив о нем, я рывком села на кровати.

– Черт! Завтра же он потребует показать домашнее задание, а у меня даже намека на заклинание нет. Поставит двойку, и Тутто спустит с меня первую шкуру! А там и до седьмой недалеко.

Я полезла в сумку за учебником, достала из кармана клочок бумаги со структурой заклинания, разложила все на столе. Поискала глазами, на чем бы потренироваться, представляя фамильяра, и посадила на кучку учебников Растрепу.

Раскрыла тетрадь и сунула кончик карандаша в рот. Следовало придумать, чего я хочу от фамильяра.

– Ну, прежде всего, он должен уметь говорить.

Я нашла в учебнике на последних страницах словарь слов, применяемых в заклинаниях, и тщательно выписала непонятное слово «Салг».

– Отваги и силы от такой мелочи, как мышь, не потребуешь. Защитить она не сможет. Пусть хотя бы проявляет бдительность. Она мне сейчас очень нужна. Вовремя предупредить об опасности – это почти спасти жизнь.

Я полезла в словарик и нашла магическое значение слова бдительность – «Ичо».

– Так! – я снова сунула карандаш в рот. Мысли путались, и я никак не могла сообразить, какими же качествами наделить пока непойманную мышь. – Хорошо было бы, чтобы она для меня шпионила. Мышь не огромный волк. Прошмыгнет в любую щель и подслушает.

Под номером три значилось новое слово – «Ксыс», обязующее моего фамильяра держать нос по ветру и докладывать о чужих тайнах.

– Ну и, конечно, она должна быть ручной. Чтобы не пряталась от меня по углам. И-на-а-алд, – записала я четвертое слово, растягивая гласные.

Больше ничего в голову не лезло, поэтому я решила остановиться. Завтра на занятиях послушаю, какие слова выбрали мои однокурсники, и выпишу понравившиеся для себя.

– Салг–ичо–ксыс–иналд, – прочла я вслух. Стоило несколько раз потренироваться, чтобы завтра продемонстрировать свое умение складывать простейшие заклинания.

Заглядывая в разложенную на столе подсказку, продиктованную Тутто, я поднялась, расставила ноги на ширине плеч, сложила из пальцев знак начала заклинания и нараспев произнесла:

– Сал–ги–чо–ксы–си–налд!

Для верности повторила еще раз, но уже попыталась не спотыкаться на каждой букве и говорить быстрее. В этот раз получилось лучше, но я забыла, какой жест нужно сделать, чтобы завершить заклинание. Пододвинула ближе клочок бумаги с продиктованными наставлениями демона и посматривала одним глазом в шпаргалку, пока выговаривала магическую абракадабру и крутила пальцами финальную фигуру.

Для закрепления материала решила потренироваться еще раз. Я сосредоточилась на кукле, представляя ее объектом колдовства. Та сидела скособочившись. Несчастная и нечесаная. Сколько же ей пришлось пережить? Вспомнить бы, почему я любила Растрепу больше остальных кукол и почему так небрежно относилась к ней. Быстро прогнав посторонние мысли, приступила к колдовству.

– Салгичоксысиналд! – пропела я, плавно меняя один жест на другой. И в этот самый момент кукла решила свалиться со стола. Я машинально кинулась, чтобы поймать ее, и ослепла от яркой вспышки.

– Черт! – выругалась я, пытаясь проморгаться. – Что это было?

– Папу убили! Маму убили! А меня зрения лишили! – пропищал тоненький голосок.

Я нащупала рукой стул и села на него. Ноги не слушались. Только что, не ожидая того, я подтвердила слова заклинания не только жестом, но и магической силой. Не знаю как, но накопитель демона разрядился полностью.

Неизвестный обладатель писклявого голоса продолжал предаваться стенаниям, а я никак не могла понять, кто говорит. Перед глазами плясали огненные круги.

– Черт! – прошептала я, прищуриваясь, чтобы разглядеть лежащую на полу куклу. Казалось, что голос доносился из нее. Если я смогла оживить неодушевленный предмет, то мне сразу выдадут диплом УПС. За достижение, которое до того никому не удавалось. – Ты кто?

– Моль в манто.

– Не издевайся. Будь серьезна. Соберись, тряпка! – последнее пожелание предназначалось мне самой. Хотя тряпичной кукле оно тоже сгодилось бы.

– Я вполне серьезна, – обиделась Растрепа. – Кукла набита мехом, что когда-то был частью манто.

– Ты – моль? – я не могла поверить, что так опростоволосилась.

Хотелось сейчас же сорваться и бежать к демону, чтобы спросить, можно ли завести второго фамильяра, если первый умер.

У меня рука не дрогнет отправить результат неудачного эксперимента на тот свет. Пусть лучше муки совести, чем позор до конца дней. Один хлопок и моли нет! Можно начинать с чистого листа.

– Папу убили! Маму убили! И меня хотят убить! – моль запричитала, сообразив, зачем я тянусь к кукле.

В голове тут же прокрутилась сценка с учителем Рейком, который походя убил моль, так неосторожно покинувшую свой домик. Кто это был – мама или папа, не суть важно. Главное, что смерть родителей моего фамильяра не на моем счету.

– Перестань выть, – я распрямилась, вовремя одумавшись. – Пока не узнаю, дается ли второй шанс завести фамильяра, пальцем тебя не трону.

– Клянешься? – уже бодрее спросила моль.

В этот момент деликатно постучались в дверь. Я догадывалась, кто пришел. И меньше всего хотела, чтобы он узнал о моем очередном провале.

– Еще слово, и я на самом деле тебя прихлопну, – прошипела я, посылая ногой куклу под стол. Поправив сбившийся набок воротничок, направилась к двери.

Лорд Труэль смотрел на воткнутый в дверное полотно нож. Потом перевел взгляд на меня.

– Что случилось? – спросил он без тени беспокойства в голосе. Словно иного быть не могло.

Я хлопнула ресницами, не зная, с чего начать.

– Все сложно и нелепо, – промямлила я, наблюдая, как, накинув на рукоятку ножа чистейший носовой платок, эльф вытаскивает лезвие. Даже ему удалось не с первого раза.

– И почему я не удивлен, леди Тридцать три несчастья?

Дождавшись, когда я посторонюсь и пропущу его в комнату, лорд Труэль быстро осмотрелся. Как я ни хотела, он все же увидел запихнутую под стол куклу. Далась же она ему!

– А вы как поживаете? Есть новости по нашему делу? – я проявила учтивость, предложив единственный стул.

– Кое-какие есть, – Труэль дотянулся до куклы и отряхнул ее. В воздухе закружился пепел. – Колдовала?

Он бросил Растрепу на кровать, а сам, сдув пепел со стула, сел на него. Я в удивлении провела по столу пальцем. Он тоже был в серой пыли. Откуда?

– Что-то пошло не так? – спросил эльф, беря меня за руку и притягивая к себе ближе.

Я съежилась, не ожидая, что лорд Труэль проявит столько внимания к моей внешности – он с интересом рассматривал меня, словно я была редкой бабочкой, которую он только что пришпилил к картонке булавкой.

Заподозрила неладное, когда на лице декана факультета Некромантии появилась улыбка. Но не та, которую захотела бы увидеть хорошенькая девушка. А я хорошенькая. Это еще в столовой подтвердили студенты моей группы, согласившись взять меня замуж. Если, конечно, от данного обещания откажется мой жених – лорд Баэль.

Я вырвала из пальцев Труэля руку и метнулась к зеркалу. Так и есть, на моем лице и шее чернели такие разводы, будто у меня в руках взорвалась чернильница. Я стянула с себя и бросила на стол испорченный кружевной воротничок, а вместе с ним накопитель магии, и кинулась к умывальнику.

– Демоническая магия эльфам противопоказана, – наставительно произнес Труэль. – Приводит к неконтролируемому выбросу силы.

Пока я терла перед зеркалом лицо, пытаясь уничтожить въевшуюся копоть, эльф крутил в руках кристалл. С его грани весело подмигивал демонический глаз.

– За что он так со мной? – я обиженно надула губы. Теперь они отлично гармонировали с красным носом. – Или он не знал, что нам противопоказано все демоническое?

– Ты о Тутто? Все он прекрасно знал. Видимо, ты его в чем-то уела, а демоны не любят оставаться в долгу.

– Откуда вы знаете, что я общаюсь с Тутто? – я перестала истязать свою кожу и отбросила полотенце.

– Я никогда не теряю главного подозреваемого из вида, – эльф заглянул в мою тетрадь и поморщился. Да, почерк у меня был как у настоящего лекаря. В этом я стопроцентно подходила под выбранный факультет.

– Ого! А совсем недавно вы согласились со мной, что я не могла убить ведьму. Силенок бы не хватило, – я села на кровать и взяла куклу в руки. Честно говоря, хотела убедиться, что не найду в складках платья Растрепы труп своего фамильяра.

– Но мы же помним истину: мертвецы не лгут? – Труэль словно издевался. Говорил растягивая слова и с ленивой улыбкой на лице. Будто играл. Бросал мне мяч и наблюдал, как я его отобью. Ждал, что допущу ошибку.

– Я уверена, всему есть объяснение.

– Нет объяснения. Тебя видели рано утром возвращающейся в общежитие. В твоих руках была лопата. Мы поискали ее и нашли в кустах под окном.

– Быть того не может! – я аж подскочила. – Я спала, как младенец.

– У меня нет оснований не доверять свидетелю.

– Его слово против моего!

Мне уже приходилось отстаивать свою честь в споре с родственниками. Они часто пытались обвинить меня в том, что я проворачивала тайно, не оставляя против себя улик. Если и попадалась на глаза, то следила, чтобы свидетелей было не больше одного. Он говорил «да», я утверждала «нет», на этом и расходились.

– А лопата? Это уже повесомее слова, – наш спор явно доставлял Труэлю удовольствие. Он даже расслабленно откинулся на спинку стула.

– А шарф? Неужели не видите, что все шито белыми нитками? Кто-то подставляет меня, причем не боясь, что его могут разоблачить, – в азарте спора я подошла ближе.

Мне нужно было видеть глаза эльфа, чтобы понять, он издевается или на самом деле считает убийцей.

Заметив, что учебники после падения куклы лежат криво, машинально сложила их в ровную стопочку. Бросила взгляд на верхний и резко замолчала.

– Что? Что ты увидела? – насторожился эльф и проследил за моим остекленевшим взглядом. Взял в руки «Гадознание для студентов Лекарского факультета» и сдул с него пепел. Тот был повсюду.

– У меня появилось сногсшибательное предположение, – шепотом произнесла я. – В библиотеке я случайно наткнулась на страницу с темой «Пересмешник болотный», и сейчас меня осенило. Есть удивительное совпадение в способе действия пересмешника и нашего убийцы...

Я сделала многозначительную паузу, давая возможность декану самому домыслить мою находку.

– Ну, знаю такого гада, – пожал он плечами. – Даже встречался с ним однажды. Болотным убийцей движет лишь жажда крови.

– А я уверена, что в УПС завелся пересмешник. Я сплю, а он, приняв мой облик, убивает старух, разгуливает с лопатой, пробирается в мою комнату, чтобы спрятать шарф.

Я искала удивления, одобрения или возмущения подобной нелепицей во взгляде декана, но ничего не находила.

– Пересмешники на то и болотные, что не живут в другом месте. Их двуличие краткосрочно и основано на одурманивании путника, который забрел в гиблые места. И потом, где ты в УПС видела болото?

– Жабы! – я ждала, когда Труэль задаст мне этот вопрос. Мои мысли летели, раскручивая блестящую гипотезу на несколько шагов вперед. – Их разводят где-то в УПС, чтобы они были под рукой. В манипуляционной палате всегда свежие жабы.

– Зоосад?

– Да!

– Я пока не всю территорию университета знаю досконально. Завтра же поинтересуюсь местными болотами. Интересная догадка, молодец, – наконец, в его взгляде проскользнуло уважение. Но Труэль не был бы Труэлем, если бы не подкинул в бочку с медом ведро говнеца. – Если только жаб не привозят извне.

Я сникла.

– И что мы будем делать, если жаб разводят в другом месте, а болотом в зоосаде и не пахнет? Продолжим подозревать меня в двуличии? Сейчас я милая и нежная девочка, а ночью беспощадный убийца, наделенный недюжинной силой?

Эх, такая гипотеза пропадала. Ведь написано же в учебнике, что пересмешник даже в образе ребенка способен справиться со взрослым мужчиной.

– Если кто-то, косящий под пересмешника, на самом деле орудует в УПС, то появляется закономерный вопрос: почему он выбрал тебя? А не, к примеру, того же студента Фейра? У того тоже были причины невзлюбить старуху – она не предупредила его, что комната уже занята. Из-за молчания ведьмы юный дракон потерял возлюбленную.

– Вы хотите узнать, почему больной на всю голову преступник избрал меня жертвой?! Почему вовлек в круговорот смертей и проклятий невинную девушку, три года сидевшую взаперти? Видимо, как раз из-за того, что я выбралась из заточения. Наверняка я что-то видела или слышала и могу испортить ему жизнь. Или в прошлом я совершила нечто столь ужасное, что достойна мести. Других причин я не вижу. Сидела бы я в своей тюрьме и сидела. Так нет же, понесло меня в УПС! Вот увидите, он не какой-нибудь пришлый со стороны, он давно находится здесь, в университете. Убийца знает, где коменданты прячут ключи, близко был знаком с ведьмой. И «Книга Проклятий», которую Рахиля хранила у себя, тоже принадлежала ему! Своим появлением я нарушила его покой. Вот!

– Скажи, почему ты начала учиться в восемнадцать? – Труэль проигнорировал мой крик отчаяния. – Что тебе помешало поступить в университет год назад?

– Это семейная тайна, в которую посвящают только самых близких, – я вздернула подбородок, не желая распахивать перед Труэлем душу.

– Никого ближе меня сейчас у тебя нет. Не буквально, конечно, – он смерил взглядом расстояние между нами. – Хотя и в буквальном смысле тоже.

Я быстро прикинула, и убедилась, что Труэль прав. Тутто оказался еще тем гадом, Фейр находится в статусе приятеля, из-за которого на меня косо смотрит некромантка, принц вообще спящий красавец… А Труэль может при желании надеть на меня кандалы. С ним лучше подружиться, пока у него есть стремление помочь мне.

– От того, что я сейчас скажу, зависит благополучие рода Аэль. Все слишком серьезно. Родители не простят мне, если лорд Баэлаэль из дома Утах – сын князя эльфов и мой жених, откажется от меня только потому, что я проболталась.

– Я буду нем, как могила, – Труэль использовал клятву некромантов, чтобы побудить меня на откровения.

– Хорошо. Клятва принимается. После того, как лошадь сбросила меня, – я перешла на шепот, чтобы никто, кроме Труэля, не узнал о моей ущербности, – у меня вылетели из головы первые пятнадцать лет жизни. Начисто. И никакие ухищрения, вроде показать мне место моего падения или напомнить о том, какой я была в детстве, не помогали. Почему лошадь, которая всегда была кротка и послушна, вдруг вздыбилась и выкинула меня из седла – загадка. Почему из всего обилия заброшенных кукол я таскалась с невесть откуда взявшейся Растрепой – тайна.

Я вздохнула. Труэль слушал внимательно. На его лице не было напускного сострадания, и это мне понравилось. Я не хотела, чтобы меня жалели.

– Наверняка есть люди, которые знают ответы на твои вопросы, – мягко произнес он.

Я хмыкнула. Встретить бы мне этих людей.

Я была рада, что могу рассказать свою историю хоть кому-то. Оформленные в речь мысли и образы выстраивались в стройную цепочку и позволяли взглянуть на себя со стороны.

– При падении я так сильно стукнулась о камень, что едва не растеряла все мозги, – я всегда о своем увечье говорила легкомысленно и небрежно, что было своего рода защитой. – Спасибо папе, он провел редкий обряда возвращения дочери к жизни…

– Лей-ро? – зрачки эльфа расширились.

– Да. Только потому, что у нас с вами нет интереса друг к другу, я позволю вам оценить, как страстно мой отец желал, чтобы я выжила, – я взяла руку Турэля и заставила запустить пальцы в мои волосы. – Чувствуете?

Я впервые видела растерянность на лице чернокнижника. Еще бы! Мой череп раскололся чуть ли не пополам. Хорошо, что природа наградила меня густыми и красивыми волосами, надежно скрывающими шрамы. Когда я отпустила его руку, пальцы эльфа невесомо прошлись по моей скуле. Словно просили извинения за то, что им пришлось почувствовать мою давнишнюю боль и нынешнее отчаяние.

– После проведения обряда я перестала быть прежней. Мама называла меня никак иначе, как ущербной, и старалась не встречаться со мной. Она не узнавала в существе – точной копии ее девочки, свою родную дочь. Нелюбовь матери кого угодно сломила бы. Но не в моих правилах впадать в отчаяние. Мне нравится жить, чувствовать и узнавать новое. Все вокруг я встречаю с восторгом первооткрывателя. Пусть мне приходится беспрестанно оглядываться, выкручиваться, играть, чтобы скрыть свою неполноценность, но здесь и сейчас я чувствую себя настоящей. Говорят, что раньше я была робкой и застенчивой, но знали бы вы, как сложно представить себя забитой и послушной чужой воле. В моей груди словно живет вулкан, который раздирает меня изнутри и заставляет действовать. Иначе я просто взорвусь.

– Ну, я бы не сказал, что раньше ты была робкой и застенчивой, – задумчиво произнес лорд Труэль и поднял на меня глаза. – Совсем нет.

Я задохнулась, правильно поняв, что этим «была» хотел сказать эльф. Он меня знал! Знал до того, как я все и всех забыла!

– Мы были знакомы до того?.. – мой голос дрожал. Всплыла в памяти встреча в «Приюте странников», когда эльф, сам того не ожидая, поднялся с места и смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Уже тогда его поведение меня смутило. И вот – ему есть подтверждение!

– Да. Мало того, Растрепа когда-то принадлежала мне. Она была мне дорога…

– И как она оказалась у меня? – я перебила, торопясь узнать свое прошлое, отсекая все то, что может отодвинуть рассказ о нем. Я предвкушала услышать романтическую историю о красивом молодом человеке, подарившем симпатичной девочке куклу, которую он сшил сам. Видно же было, что над Растрепой работала неумелая рука.

– Понятия не имею. Я просто не нашел ее на привычном месте. И вот, спустя три года, я расследую убийство ведьмы и натыкаюсь на пропавшую куклу.

– Ого! Чувствую, еще немного и мне, наряду с убийством и намеренным проклятием принца, припишут пошлое воровство, – я была разочарована. – Час от часу не легче.

– Да уж. В который раз убеждаюсь, что твой учитель дал тебе меткое прозвище. Надеюсь, теперь я могу вернуть себе куклу? Растрепа – это все, что осталось мне на память от моей рано умершей сестры. Она сшила ее, когда ей было всего десять лет.

– Нет! – я вспомнила, что в кукле живет мой фамильяр. – Простите, но пока не могу. Обещаю, что буду обращаться с ней бережно. Пожалуйста, пусть она побудет со мной, пока не кончатся темные для меня времена. Растрепа – единственное, что я привезла из дома.

– У тебя полный шкаф вещей из дома, – возразил мне эльф.

Он точно знал, где и что у меня лежит, раз уж заглянул под матрас, чтобы найти там недовязанный шарф.

– Понимаете… – я запнулась, ища более вескую причину, чтобы оставить пристанище фамильяра у себя до тех пор, пока окончательно не разберусь с молью. – Я хочу иметь под рукой подружку, которой буду рассказать о произошедшем за день. О всех моих несчастьях и приключениях.

– Я могу быть такой подружкой, – возразил эльф без тени улыбки. – Мне очень интересна твоя жизнь.

– О, давайте тогда перейдем на «ты» и обсудим, какой красивый зад у демона Тутто. Ты знал, что лорд Осифир наложил на левую ягодицу племянника декана факультета Бытовой магии девять швов? Представляешь? Девять! – я в восторге закатила глаза. – Я присутствовала на операции и успела разглядеть не только это. Демон, должно быть, неутомимый самец!

– Хорошо. Пусть Растрепа останется у тебя, – Труэль поднялся со стула.

Я победила. Описанием зада Тутто я настолько выбила чернокнижника из колеи, что он решил прекратить допрос. Жаль, что я не успела расспросить, что он знает о моем прошлом и почему назвал меня беззастенчивой. Но мы же не в последний раз встречаемся?

– Поговорим об остальном завтра. Мне нужно подумать, – сказал эльф, подойдя к двери. Румянец так и не покинул его лица. Подняв на меня глаза, Труэль вздохнул. – Насколько же трудно тебе живется в УПС, если у тебя в ближайших подружках кукла?

Я в ответ печально покачала головой и поторопилась закрыть за деканом дверь.

– Я все слышала! – подала голос моль. – Я та самая подружка и готова выслушать, почему ты сделала вывод, что Тутто неутомимый самец.

Я опять закатила глаза. Не успели они вернуться на место, как в дверь снова постучали.

– Какой-то проходной двор, – обиженно произнесла моль.

Я распахнула двери, уверенная, что вернулся Труэль. Но нет, передо мной стоял Фейр.

– Ты хотела посмотреть, каким я стану после жабы, – выдохнул он, позволяя мне со всех сторон рассмотреть свое лицо. Он не только прошел процедуру удаления синяка, но и помыл голову и переоделся. Наверное, чтобы сразить наповал.

Если не считать нашей первой встречи, происходящей в полутьме коридора, и второй, когда лицо однокурсника уже утратило привычные формы и цвет, то сейчас мне довелось увидеть мужчину редкостной красоты. Я и до этого замечала, что он является обладателем голубого глаза, но когда их стало два – они произвели особый эффект. Хотелось в них утонуть. Светлая кожа, темные брови, волосы цвета пшеницы, заплетенные в небрежную косу, капризный излом губ, которыми он умело пользовался при поцелуе – теперь я понимала, почему некромантка Шадди до такой степени потеряла голову, что сделалась его любовницей.

– Нравлюсь? – самодовольно спросил Фейр. – Наверняка ты не ожидала увидеть такого результата.

– Я всего лишь пожелала вернуться красавчиком, но не говорила, что хочу любоваться тобой далеко за полночь.

– Я едва дождался, когда уйдет Труэль. Почему он к тебе прицепился?

– Считает, что это я убила… – я захлопнула рот ладонью, едва не проболтавшись о ведьме, смерть которой скрывают. – …принца. Ой, прости, нет так выразилась. Труэль думает, что у меня тайная ненависть к принцу. Контролирует, чтобы я не добила Ялда.

– Ты о наследнике драконов? – поднял бровь Фейр.

– Ну да. Это же я ударила его книгой, когда он вдруг подхватил меня на руки и принялся кружить. Я никогда не позволяю незнакомцам так со мной обращаться.

– Разве ты раньше не была с ним знакома?

Я не знала, что ответить. Но паузы иногда помогают. Фейр не стал ждать ответа.

– Вы должны были видеться на балу дебютанток два года назад. Ялд получил личное приглашение от вашего князя. Тот пытался пристроить свою племянницу. Неплохо иметь в родственниках дракона, да?

– Ха! Ошибочка! – я просияла от радости, что могу уесть надменного Фейра. – Мне уже восемнадцать, и мой дебют прошел три года назад.

Юный дракон нахмурился.

– Выходит, ты старше меня на год?

– Трудно представить себя сосунком, да? Мое совершеннолетие уже наступило, а твое еще только топает к тебе.

– Нет, я не о том. Если ты была на балу дебютанток три года назад, значит, ты могла быть свидетелем разразившегося там скандала. Его очень быстро замяли, поэтому подробностей никто не знает. Расскажи, а?

– Скандал был связан с принцем? Он и тогда присутствовал на балу?

И почему я не была удивлена?

– Он точно был в княжеском дворце три года назад, но не он оказался героем.

– А кто же? Прости, но я ничего о скандале не слышала. Сам же сказал, что его быстро замяли, – я нашла причину не объяснять свою неосведомленность.

– Может, мы войдем в твою комнату? – Фейр огляделся, нет ли кого в коридоре. – Это деликатная тема.

– Нет, – такого только впусти, потом не выгонишь. – В этой части общежития нет жилых помещений, кроме моей комнаты. Можешь говорить смело.

Прежде чем выдать пикантную тайну, Фейр немного помялся.

– Не знаю точно, что произошло на самом деле, так как все разговоры быстро прекратили. Вмешался король и накинул полог тишины...

Я раскрыла в удивлении рот, и Фэйр вынужден был пояснить:

– Полог тишины – это предупреждение. Распространение непроверенных сведений будет караться как преступление против власти. Видишь, как я рискую, а ты не хочешь впустить меня к себе.

– Клянусь, что дальше меня не пойдет.

Он с готовностью протянул мне руку. Я положила в его ладонь свою с опаской, но не ощутила ничего болезненного, как при заключении сделки с демоном. Золотое свечение опоясало наши запястья и быстро погасло. Правда, стоило нам разнять руки, как начало зудеть в центре ладони. Я потерла ее, и неприятные последствия исчезли.

Я в любом случае решилась бы на сделку с юным драконом. Сердцем чувствовала, что с моей любознательностью и способностью оказаться не там, где следует, сама могла бы рассказать о происшествии на балу, если бы не лишилась памяти. Я твердо была уверена, что именно с того времени начала отсчет своих несчастий.

Наклонившись ко мне, Фейр тихо произнес:

– Мама шепталась с отчимом, что на балу сын князя лишил девственности одну из дебютанток.

– Баэль?! – я схватилась рукой за дверной косяк, так меня шатнуло. Неужели в этом причина быстрого сватовства Баэля ко мне? Мы согрешили, и только женитьба на мне могла смыть позор?

Я закусила кулак.

– Имя? Ты знаешь имя соблазненной дебютантки? – мой голос дрожал.

Так вот почему лорд Труэль назвал меня совсем не робкой. Он знал! Он был там! И видел, как я себя вела. Зная свою прыть, я смело могла предположить, что сама спровоцировала Баэля. Я же лбом прошибу любую стену, если мне вдруг что-то приспичит.

– Нет. Его держат в тайне. Говорят, девочку услали с глаз долой.

Все совпадало. Так вот почему родители упрятали меня в поместье у озера! Какой же позор им пришлось пережить из-за меня! Не зря мама жаловалась отцу, что не может видеть дочь, и просила отправить к его сестре в Лес.

– Прости, Фейр, мне что-то нехорошо. Я пойду, – я попятилась.

– Ты сильно побледнела, – он кинулся меня поддержать, предчувствуя, что я вот-вот потеряю сознание, но я убрала его руку. Несмотря на предложение однокурсника вызвать лекаря, захлопнула перед его носом дверь.

Я легла на кровать и укрылась с головой. Мозаика в моем воображении сложилась в печальную картинку. Сделалось объяснимым отвращение мамы ко мне. Я повела себя на балу не как воспитанная леди, а как… потаскуха? Скандал быстро замяли, заставив Баэля дать слово жениться на мне, но случилось непредвиденное – невеста упала с лошади и повредилась умом. Когда князь потребовал, чтобы я училась в УПС (кому нужна необразованная сноха), мои родители вынуждены были подчиниться, иначе я так и сидела бы взаперти.

По всему выходило, отцу и брату не нужны были блага, которые приносило родство с князем. Свадьба задумывалась лишь для того, чтобы смыть позорное пятно с нашего рода.

Я соскочила с кровати и настежь распахнула окна. Мне не хватало воздуха. Я отказывалась верить, что взрослый мужчина польстился на несовершеннолетнюю девчонку. Это как же я должна была извернуться, чтобы заставить его совершить со мной любовный акт? Ладно я – сумасбродная и импульсивная, но что двигало Баэлем? Внезапно проснувшаяся страсть? Она так сильно скрутила нас обоих, что мы потеряли головы?

– Боже! Какая же я глупая! Теперь ясно, почему Баэль не показывался в нашем доме.

Как я не понимала, насколько смехотворным выглядит оправдание, придуманное мамой, что он ждет моего совершеннолетия? Если жених хочет увидеть невесту, он не будет обходить ее стороной целых три года. Явится хотя бы для того, чтобы справиться о ее здоровье. Напрашивался единственный вывод: Баэля вынуждают жениться на мне!

Я расплакалась. Если до того в моей голове еще жили фантазии, что я своей красотой сразила княжеского сына, то теперь ощущала себя обманутой. Все совсем не так! Баэль не волен в своем выборе! Его заставляют!

В дверь постучали.

– Оставьте меня в покое! – крикнула я, не желая кому-либо показываться.

– С вами все хорошо, леди Амари? – послышался незнакомый голос. – Я лекарь.

Пришлось открыть дверь. В коридоре стоял долговязый парень. Темноволосый, бледнолицый, с плотно сомкнутыми губами и с удивительно яркими синими глазами. Явно старшекурсник. В его руке была зажата сумка – я видела подобные у других студентов с Лекарского.

– Я могу предложить вам успокоительное? – он с сочувствием смотрел на мое мокрое от слез лицо.

– Нет, спасибо. Я уже успокоилась, – я шмыгнула носом.

– Если захотите поговорить о мучающих вас тревогах…

– Нет! Меня ничего не мучает! – резко выпалила я. Еще не хватало делиться своими страхами с незнакомцем. У меня для этого есть моль.

– Меня зовут мастер Эхари. Я специализируюсь на проблемах разума, – тихий голос не успокаивал, а, наоборот, раздражал.

От лекаря душ, оказавшегося преподавателем, раз он применил к себе слово «мастер», хотелось бежать. Его немигающий взгляд сверлил, точно Эхари пытался докопаться до моих потаенных мыслей. Он мог показаться симпатичным, встреться я с ним днем, но сейчас при виде его мертвенно-бледного лица у меня бежали мурашки по коже. Волосок к волоску, никакой небрежности в одежде. На поясе тонкий стилет. Ношение оружия встречалось у преподавателей нечасто, что уже вызывало настороженность. Отчего-то я была уверена, что он мастерски им владеет. Длинные пальцы увешаны кольцами, явно магическими, иначе зачем такое количество?

– Нет у меня проблем. Простите, – я взялась за ручку двери и вновь ощутила, как свербит в центре ладони.

– И все же запомните мое имя. Лорд Эхари из рода Бавалон. Я всегда буду к вашим услугам, как только вас потянет поделиться своими тревогами со специалистом, – он вежливо поклонился и отбыл, помахивая лекарской сумкой.

Я выдохнула. Вот и объяснение, почему мне не понравился лорд Эхари. Род Бавалон – змеиный род, а я до чертиков боялась змей. Одна из них пыталась напасть на меня у озера, и только благодаря реакции учителя я не была укушена. Даже в человеческом обличье эти гады вызывали у меня ужас.

– Что лорд Бавалон хотел от тебя?

Я вскрикнула от неожиданности и резко развернулась. На стуле сидел Труэль.

– Как вы сюда попали? – я приложила руку к груди, где бешено колотилось сердце.

– Никогда не оставляй окна открытыми, – отчитал меня эльф, кивая на занавеску, колышущуюся от ветра. – Так зачем приходил Эхари? И почему у тебя красные глаза?

– Наверное, его вызвал Фейр. Он видел, как я расстроилась от беседы с ним, – я наклонилась над чашей для умывания. Плевать, что на дне колышется серый осадок после демонического колдовства. Мне нужно было плеснуть в лицо воды, чтобы убрать следы слез.

– Здесь побывал еще и Фейр?! Когда ты все успеваешь?

– Я думала, вас уже ничем нельзя удивить, – буркнула я, вытирая лицо полотенцем.

– И что тебя так расстроило, раз дракону пришлось бежать за лекарем?

– Безответная любовь.

– Я серьезно.

– Я тоже серьезно. Расскажите для начала, как мы с вами познакомились. А я расскажу, зачем приходил Фейр, – конечно же, я не собиралась выдавать юного дракона, подслушавшего разговор матери с отчимом. Я же ему поклялась. – Сегодня отличный день для откровений.

Не замечая того, я снова почесала руку. Зудело значительно сильней, чем прежде, что заставило меня взглянуть на ладонь. Я зашипела, увидев, что на нежной коже, как раз на линии жизни, ярко проступила метка демона. Точно такой же красный глаз, как на накопителе магии.

– Черт! – выругалась я.

– Что там у тебя?

– Просто чешется. Пожалуйста, не отвлекайтесь. С меня достаточно тайн и умалчивания.

Меня знобило. Слишком много событий для одного вечера. Фейр, потом Эхари, а теперь снова Труэль. Метка Тутто, означающая, что я нарушила договор с демоном, тоже здоровья не прибавляла. А ведь мне казалось, что наше соглашение не было заключено всерьез. Демон же сам сказал, что ему наплевать, узнает кто о его девяти швах или нет, главное, чтобы я хорошо училась. Что-то совсем непросто дается мне поиск истины.

– Мы с тобой познакомились три года назад на балу дебютанток, – эльф с тревогой наблюдал, как я сажусь на кровать и укутываюсь в одеяло.

– Так и знала, что все мои несчастья берут начало на проклятом балу дебютанток, – я скривила лицо. Я боялась расспрашивать дальше, но пришла пора узнать всю неприглядную правду о себе. – Скажите, лорд Труэль, почему вы усомнились, что я была робкой и застенчивой? Я вела себя вызывающе?

– Ты пригласила меня на танец, хотя на балу дебютанток подобное не принято, – немного подумав, Труэль добавил: – Да и вообще в высшем обществе непозволительно, чтобы юная девушка проявляла инициативу. Но ты – это ты, и с этим ничего не поделаешь.

Я закрыла ладошкой рот, но лорд Труэль решил добить меня подробностями.

– Ты шла в мою сторону через весь зал. Смотрела только на меня. Ни капли смущения, хотя на тебя все оборачивались. Но ты была… такая невинная в своем нежно-розовом платье. Невесомая. Нежная. Словно фея из древних легенд, которая спустилась к людям, чтобы показать им, что такое чистота.

Глаза чернокнижника скользили по моему лицу. В них читалось романтическое настроение, навеянное воспоминаниями. А это что еще такое?

– Тогда я тебя еще не знал, поэтому твоя дерзость поразила меня. Я видел, как за нами следят, ожидая скандала, поэтому сам пошел тебе навстречу. Хотя не в моих правилах танцевать на балу, куда меня пригласили по работе.

У меня пылали щеки, но я не упустила последней фразы.

– По работе?

– Безопасность монарших особ. На балу присутствовал Его Высочество принц Ялдвиг Коверд Второй. Король впервые отпустил сына в Эльфийское княжество и попросил меня присмотреть за ним.

– Присмотреть за маленьким мальчиком, который мог выкинуть что-нибудь недопустимое?

– Я не могу говорить о причинах, почему король нанял меня для этой работы, но поверь мне, они были. И очень серьезные.

– Черная магия? – догадалась я, раз уж король Эндороля нанял чернокнижника. Хмыкнув, покачала головой. – Но Ялд все-таки получил свое проклятие. Пусть три года спустя и из моих рук. Как видите, все связано. Я, бал, принц. И, возможно, мое падение тоже стоит в этой же череде случайностей. Но сейчас меня волнует другое. Почему я украла вашу куклу? Зачем она мне? Всего один танец не мог толкнуть меня на… Кстати, а почему кукла была с вами, если вы находились при государственном деле? Где она хранилась?

– В моих покоях в княжеском дворце.

– У вас есть собственные покои? – я была удивлена. Князь славился скрытностью и держал небольшой двор, предпочитая, чтобы придворные снимали для жизни особняки в городе, а не толкались в его покоях.

– Когда я приезжаю в Лухарту, всегда останавливаюсь у князя Друвалана, – Труэль снова взял в руки учебник по гадознанию. Разговаривая со мной, лениво перелистывал страницы. Иногда останавливался на иллюстрациях.

– Вы с ним так близко знакомы?

– Можно сказать, я его родственник.

– Значит, вы являетесь родственником и его сыну?

– Соответственно, – он улыбнулся.

Последнее сообщение меня совсем не порадовало. Как бы я ни старалась докопаться до истины, мне могут помешать. Родственники всегда покрывают друг друга.

– Так зачем же мне нужна была кукла? Вы представляете, какую я должна была проявить настойчивость и изворотливость, чтобы узнать, где находятся ваши покои, пробраться туда и похитить куклу? Не слишком ли много рвения после мимолетного знакомства? Вы от меня что-то скрываете.

– После второго танца знакомство нельзя назвать мимолетным. На второй я сам пригласил тебя. Чтобы спасти твою репутацию, я готов был танцевать больше, но…

– Правила позволяют только два тура, – продолжила я оборвавшуюся фразу. – Что-то случилось во время второго танца или сразу после него?

Лорд Труэль отложил учебник и, развернувшись к кровати, взял мои ладони в свои. Видимо, готовился произнести что-то ужасное. Я внутренне вся собралась.

– Ты спросила, не хотел бы я жениться на тебе.

– Даже так?! – я ужаснулась своей дерзости. – О, видно, уже тогда у меня было не все в порядке с головой! Камень, о который я ударилась, вовсе не виноват! И что же вы ответили на мои слова?

– Я отказался.

Я расстроилась. Представила наивную дурочку, впервые выбравшуюся во взрослое общество. И вот он – мужчина девичьих грез. Труэль, должно быть, настолько мне понравился, что я решилась на отчаянный поступок – сама пригласила его на танец. А когда побывала в его объятиях, не нашла ничего лучшего, как предложить ему себя в жены. Торопилась, боясь, как бы он не выбрал другую дебютантку. Вот только я совсем не подозревала, как печально закончится вечер.

– Почему вы отказались от меня? Не понравилась? – я вздернула подбородок. – Слишком смелая и решительная? Или вас отвратили мои глупость и наивность?

– Нет, – он выпустил мои руки, и я не знала, куда их деть. Сжала в кулаки, храня подаренное тепло. – У меня были иные причины. Тогда я не имел права о них говорить.

– А сейчас имеете?

– Да. Сейчас это уже не секрет, – он поднял на меня глаза. Глубокие, как омуты. – Баэль собирался сделать тебе предложение, поэтому я не мог ответить иначе. Это было бы нечестно и не по-дружески. Но я сразу предупредил его, что приглашу тебя на второй танец. Не хотел, чтобы сплетники запомнили твой необдуманный поступок.

– Что же случилось потом?

Лорд Труэль вздохнул, и у меня остановилось сердце. Я ждала, что вот-вот откроется неприглядная правда, вызвавшая еще больший скандал, чем нарушение этикета во время танца. Со стороны все выглядело еще хуже. Предложила себя одному, а прыгнула в постель к другому.

– На следующий день после бала я привез в ваш дом обручальные браслеты Баэлаэля, как и было оговорено с твоими родителями. После недолгого обряда ты стала его невестой.

Я смотрела на лорда Труэля, открыв рот.

– Обряд обручения провели по доверенности?! – прошептала я, когда смогла говорить. Не верила, что не получила от жениха даже холодного поцелуя. Он послал вместо себя своего друга!

– Да. Срочные дела не позволили Баэлю присутствовать лично.

– А позже? Позже эти дела уладились? – напирала я. – Не могли же они помешать ему навещать невесту все три года?

– Я понимаю твое возмущение. Но поверь, со свадьбой стоило повременить...

Я пребывала в полной растерянности. Жених имел на меня виды еще до бала. Но раз слухи до сих пор ходят, значит, скандал все же случился, но уже не со мной в главной роли. Уж не поэтому ли Баэль не смог приехать на обручение, что улаживал проблему с родителями падшей дебютантки? Он дал слово моей семье, поэтому не мог жениться на той, с кем оказался в постели.

Я скрипнула зубами. В любом случае, произошедшее Баэля не красит, сумел он замять скандал или нет. А может, пока не поздно, послать ему письмо с отказом, сославшись на слабое здоровье? От решительного поступка останавливала здравая мысль: вдруг я все это нафантазировала, наслушавшись глупых слухов? Ведь совсем недавно я так же легко представляла себя в роли соблазнительницы. Не врут ли столичные сплетники, возводя на княжескую семью напраслину?

Душевные терзания так легко читались на моем лице, что лорд Труэль нашел нужным успокоить меня.

– Не переживай. Однажды все наладится. Будет красивая свадьба, счастливая невеста и любящий жених.

– Баэль меня любит? – я сочилась скепсисом.

– Конечно. Тебя нельзя не любить, – ответил Труэль, беря со стола тетрадь и погружаясь в мою писанину.

Дав клятву Фейру, что не проболтаюсь о слухах, касающихся некой дебютантки и сына князя, я не могла спросить напрямик, что еще произошло на балу и какие дела мешали Баэлю исполнять роль жениха. Конечно же, я помнила, что невеста тоже не была готова к любовным встречам по причине длительного лечения, но все равно расстроилась.

Мысли в моей голове скрутились в тугой узел, который предстояло аккуратно распутать. Если не суждено самой вспомнить события того дня, то следовало идти иным путем – сделать запрос в библиотеку. Там я выясню, что писали о бале эльфийских дебютанток, представительницы каких родов присутствовали на нем и кого из них больше не упоминают в хрониках. Провинившийся или опозорившийся род вычеркивался из светской жизни.

– Вы покинете комнату через дверь или снова через окно? – спросила я, заметив, что среди волос Растрепы показалась моль.

Я догадывалась, что она не просто так вылезла, и боялась, что мелкая тварь подаст писклявый голосок. Я еще не готова была представить преподавателю новоявленного фамильяра, поэтому попыталась поскорей выпроводить Труэля.

– Да, прости. Час поздний, – он поднялся и потянулся, хрустнув уставшими суставами. Слишком долгим был наш разговор. – Кстати, за тобой должок. Ты так и не рассказала мне, чем тебя расстроил Фейр.

– Все дело в фамильярах, – я отвела глаза, чтобы прозорливый Труэль не догадался, что я увиливаю от ответа. – У него лис, у кого-то змея или целый барс, а мне… мне досталась такая мелочь, что и говорить стыдно.

– Ценность фамильяра определяется не его размерами, а заложенными характеристиками. Я видел твои записи. Подумай еще, чем ты можешь наградить своего помощника. Даже мыши способны спасти жизнь своему хозяину, если они правильно обучены.

Труэль подошел к окну. Я хмыкнула, ожидая, что он полезет через подоконник, как любовник, не желающий скомпрометировать даму сердца.

Но декан некромантов распахнул занавески и, сделав широкий пас руками, прошептал какое-то заковыристое заклинание, больше похожее на проклятие. Слишком много в нем было рычащих звуков. Стекла отозвались тревожным звоном.

– Что вы только что сделали? – спросила я, рассматривая стекла, покрывшиеся серой дымкой. Чернокнижник – что с него взять?

– Поставил защиту. В зависимости от того, с какими намерениями к тебе будут ломиться, лазутчики отхватят свое. Начиная от резей в животе и заканчивая временным параличом.

– То есть, если со мной захотят поздороваться, сунув нос в окно, то моим гостям придется стирать нижнее белье, а если придут с какой-нибудь пакостью, то я найду обездвиженные тела? Я правильно поняла?

– Все верно. Я не забыл про нож, воткнутый в твою дверь.

Я разулыбалась, представляя, как обнаружу под окном парочку будущих жен, попытавшихся подбросить мне очередное послание. К моей двери их не пустит комендант, которого я предупредила, что у меня нет подруг, а у окна их будет ждать сюрприз. Я потерла в предвкушении руки.

Эльф, наконец, ушел.

Я так устала от дня, перенасыщенного событиями, что попросила моль, которая жаждала поговорить, подождать до завтра. Скорей всего, она услышала, как декан высказался о высокой ценности даже мелкого фамиьяра, и собралась выторговывать себе жизнь. Я не хотела вступать с ней в спор. Он мог затянуться.

– Ты еще пожалеешь, – кинула мне моль обиженно и скрылась где-то в волосах Растрепы, а я быстро разделась и с удовольствием помылась в тазу.

Не знаю, когда лорд Труэль успел, но вода в ведре оказалась горячей. А я думала, что мне придется обтираться ледяной. Некоторым достаточно одного взгляда, чтобы добиться желаемого, мне же и здесь не повезло.

Я надела ночную сорочку и, пробежав от шкафа до кровати на цыпочках, прыгнула под одеяло. Хотела перед сном еще немного поразмышлять, с чего начать свое расследование, но усталость взяла свое.

Утром моль вновь пыталась воззвать к моей совести, но я крикнула ей, что опаздываю, и понеслась на завтрак.

В столовой столкнулась с гномом, которого прозвала Хомяком, так как не удосужилась узнать его имени, и была поражена, когда он не ответил на мое приветствие. Хомяк сделал вид, что никогда не был со мной знаком. Сам же первый докучал, а теперь воротил нос. Ну и ладно. Мне хватало внимания от других парней – я заметила, как привстал Фейр и помахал рукой, чтобы я села за его стол. Свита юного дракона расплылась в улыбках.

Когда я шла с полным подносом в тот угол, где обосновались первокурсники, наткнулась на хмурый взгляд Шадди. Некромантка показательно отодвинула от себя тарелку, давая тем знать, что я испортила ей аппетит. Жаль, что времени до начала лекций оставалось совсем немного, иначе я прижала бы Шадди к стене и донесла до ее сознания, что с Фейром меня связывают лишь приятельские отношения. Хотя да, целуется он хорошо.

Первая пара началась с того, что лорд Труэль поинтересовался, как я себя чувствую. Сегодня я уже не в первый раз слышала этот вопрос. Сначала моим здоровьем задался Фейр, а по пути на лекцию меня встретил лорд Эхари. Мне пришлось широко улыбнуться, чтобы не останавливаться и не рассыпаться в благодарностях за поздний визит. Я через улыбку показала, что у меня все отлично. Третий вопрос я получила в письменном виде. У самых дверей какой-то незнакомец сунул мне в руки записку. Как раз ее я читала, когда в аудиторию вошел лорд Труэль.

«Как ты себя чувствуешь? Срочно зайди ко мне», – демон явно не привык откладывать расплату за нарушение договора надолго.

Чернокнижник пожалел меня, не стал вызывать к доске с докладом. Я часто натыкалась на его внимательный взгляд, но меня не в чем было упрекнуть. Я внимательно случала и со всем тщанием записывала достижения однокурсников в создании фамильяров. В конце занятий задала единственный вопрос, который неожиданно вызвал шквал негодования.

– Лорд Труэль, скажите, пожалуйста, правилами разрешено поменять фамильяра, если прежний не устраивал хозяина? И еще такой вариант: можно ли завести нового, если магический помощник внезапно умер?

– Ваш фамильяр жив? – настороженно спросил он, прежде чем ответить.

– О, да, не сомневайтесь. Я спрашиваю на всякий случай. Вдруг с ним что-нибудь случится?

Ответ был неутешительным – магический помощник дается в единственном экземпляре и на всю жизнь. Как только было произнесено заклинание, происходит устойчивая привязка к хозяину.

– Но мыши, к примеру, живут всего два года, – нашла я способ смягчить недовольных однокурсников, кому повезло обзавестись хищниками. – А я собираюсь прожить не меньше полутысячи. Как быть в этом случае?

– Цикл жизни фамильяра синхронизируется с хозяйским. Сколько отведено вам, леди Амари, столько и вашему помощнику.

Осталось только вздохнуть. Я представляла, как все будут смеяться, когда узнают, что мой фамильяр – моль.

Законопорядок оказался скучным предметом. Под бормотание преподавателя у меня закрывались глаза. Устав бороться, я заснула, положив голову на руки, и очнулась только тогда, когда пришел лектор по гадознанию. Вернее, пришла. Лектором была женщина.

Для лектора гадознания у меня тоже были заготовлены вопросы. И мне не терпелось узнать ответы. Преподавательница только закрыла после переклички журнал, а я уже тянула руку.

– Да, леди Амари?

– Я бы хотела узнать кое-что важное о пересмешниках, – произнесла я, поднимаясь с места. – Как долго они могут находиться вне болота? И еще. Они принимают образ виденных ими людей или придумывают сами? Что говорит наука? Я не нашла ответов в учебнике.

– Тему о пересмешниках мы будем проходить только через месяц. И нарушать учебный план из-за пустого любопытства я не намеренна, – я застыла, когда ее холодный взгляд вперился в меня. – А сейчас откройте учебники на параграфе «Вошь – распространитель заразных болезней» и приготовьтесь к опросу.

Только после лекции узнала, что гадознание у нас преподает леди Бавалон – мать лекаря душ. Хотя уже по приводящему в дрожь взгляду можно было догадаться, что она тоже из рода змей. Бр-р-р-р…

К демону я отправилась, предварительно сытно поев. Неизвестно, каким образом он будет требовать с меня долги, поэтому я посчитала, что удобнее будет принимать удары судьбы на сытый желудок.

Страшилась ли я расплаты за нарушение договора? Нет, конечно. Что может сделать демон физически здоровой девушке, если он лежит на животе и боится лишний раз пошевелиться? Меня голыми руками не возьмешь. Я не настолько глупая, чтобы не подстраховаться.

Прежде чем отправиться в лазарет, я написала записку лорду Труэлю и передала ее через его секретаря. Кстати, весьма примечательного секретаря: бумажки с место на место перекладывал самый настоящий сын русалочьего народа. Я не постеснялась и заглянула под стол, чтобы убедиться, что там стоит бочонок с водой, где волоокий красавец отмачивал свой хвост.

– Почему я вас первый раз вижу? – спросила я, обходя стол и делая вид, что любуюсь портретом короля на стене. На самом деле меня интересовало, где заканчивается рубашка, красиво облепившая плечи секретаря. Мимоходом подметила, что с влажных волос речного «чудища» натекла небольшая лужица.

– Я вас тоже, – он хищно улыбнулся, показав ямочки на щечках и острые зубы в три ряда. Такими легко можно откусить голову.

– Оригинально! – восхитилась я. – Разрешите полюбопытствовать, а как вы уходите домой после работы?

– Мы никогда не ходим. Мы плаваем.

– Простите, я повторю свой вопрос: как вы уплываете после работы?

– Легко. У меня под стулом люк, который ведет в подземную реку, а там и до Русалочьего грота недалеко.

– Здорово! А как вы выполняете поручения? Секретарь декана факультета Бытовой магии бегает по УПС, как загнанный конь.

– Пусть и дальше бегает. Его никогда нет на месте, из-за чего в приемной полный бардак. А я всегда за столом. Мимо меня и муха не пролетит, – он рассмеялся своей шутке, которую я не поняла. Но старясь подлизаться к строгому секретарю (все ради дела!), тоже похихикала.

– Но все же, как?

– Для курьерской работы лорд Труэль использует своего фамильяра.

– Интересно было бы с ним познакомиться.

– Цезарь сзади вас. На стене.

Я испуганно обернулась, но ничего, кроме крупной мухи, сидящей на носу написанного маслом короля, не увидела. Обладательница изумрудного брюшка деловито потирала передними лапками.

– Привет! – сказала она, не прекращая своего занятия.

– Муха?! – изумилась я. Теперь до меня дошла шутка русала.

Зеленобрюхое насекомое перестало дергать конечностями и с осуждением уставилось на меня.

– Ценность фамильяра не в размере, а в заложенных в нем характеристиках, – имитируя голос и интонацию Труэля, наставительно произнесла муха. – Вы когда-нибудь пытались спать, если над вами вьется назойливая тварь?

– Сон долой, настроение после попытки прибить заразу – бодрое, – подтвердил русал. – Поднимает лучше всякого будильника.

Я закрыла рот и с трудом вспомнила, зачем пришла.

– Я бы хотела передать важное письмо вашему декану, – я поспешно вытащила из сумки сложенный вчетверо тетрадный листок.

– Оставляйте, – кивнул русал и, подышав на штамп, хлопнул им по моему посланию.

– Мне нужно, чтобы лорд Труэль получил его через десять минут. Не раньше и не позже. От этого зависит моя жизнь.

Русал скривился, и тогда я поправилась:

– И жизнь вашего хозяина тоже.

– Будет сделано, милочка, – заверила меня муха по имени Цезарь.

«Надо будет познакомить ее с моей молью», – подумала я, приседая в благодарственном реверансе.

Я позже поинтересуюсь, почему выбор чернокнижника пал на такую ничтожную тварь, как падальная муха. Неужели, как и я, создавая фамильяра, попал впросак?

«А у нас, оказывается, есть нечто общее», – улыбнулась я своим мыслям.

– Отсчет пошел, – строго предупредил русал, хлопая штампом по следующему документу.

Мне не надо напоминать несколько раз. Подхватив юбки, я понеслась на первый этаж, уверенная, что, получив послание «Спасите мою душу!», Труэль без промедления кинется к демону. На всякий случай я указала не только имя второй стороны договора, но и номер палаты.

– А, явилась!

К моему неудовольствию демон покинул постель и, завернувшись в простыню, медленно ходил от окна к двери. Видимо, ему предписали больше двигаться.

– Разрабатываем ягодицы? – поинтересовалась я, застегивая лекарский халат. Сейчас я была не абы кто, а работник лазарета. – Как самочувствие?

– Вашими молитвами, – осклабился в злодейской улыбке Тутто. – Признавайся, кому выболтала о моих девяти швах? Рука, небось, горит и чешется?

Разговаривая с ним, мне приходилось задирать голову. Демон был ростом с дядю, только не такой массивной комплекции. Довелось как-то увидеть декана факультета Бытовой магии.

– Да так, – кисло ответила я, почесав красную метку. – Набивался тут один в подружки. Чтобы отшить, пришлось похвастаться знакомством с кое-какой задницей.

– Помогло?

– Сразу сбежал.

– Это хорошо. А теперь рассказывай, как у тебя с учебой? – демон поморщился и потер поясницу. Хотел потереть ниже, но вспомнил, что за ним наблюдает дама.

– Болит? – участливо поинтересовалась я.

– Зубы не заговаривай. Рассказывай, что у тебя получилось с фамильяром. Поймала мышь?

Я вздохнула.

– Сначала решила потренироваться на кукле…

– Девчонка, – процедил через стиснутые зубы демон.

– Сделала все, как ты учил. А потом кукла упала, а твой накопитель взорвался, – я с виноватым видом вытащила пустой кристалл из сумки и протянула Тутто.

– Хоть заметила, что вся перепачкалась?

– Нет. Пока не указали, не знала, – я подняла на демона полные слез глаза. Главное, внушить чувство вины, тогда до расплаты может не дойти. – За что ты так со мной?

– Ты первая начала, – он, придерживая одной рукой простыню, другой попытался надеть шнур магического накопителя на свою шею. Все время что-то мешало. То волосы путались, то шнур завязывался узлом. – Да помоги же ты мне!

Я вздохнула и, взяв кристалл, поднялась на цыпочки.

Демон только этого и ждал. Притянул меня к себе и, прошептав в самые губы «Час расплаты настал», приник к ним в глубоком поцелуе с языком, бесцеремонно шарящим у меня во рту, как в своем собственном. Я попыталась дернуться, но хватка была настолько крепка, что едва не выдавила из меня недавно съеденный обед.

Через некоторое время Тутто отпустил губы, но не меня саму. Задумчиво посмотрел в мои глаза. У меня кружилась голова, но вовсе не от того, что поцелуй понравился. Болезненно ныла душа. Словно припомнила давнее горе и теперь тихо плакала. Задел-таки ее демон. Тела ему было мало. И где носит лорда Труэля? Пора бы ему прервать наше тесное «общение».

– Кто ты такая? – вдруг выдал Тутто. Он смотрел так, будто видел меня впервые.

– Я не помню, – ответила я машинально. – Я ничего о себе не помню.

– Что с ней не так?

Мы обернулись на дверь. Увидев запыхавшегося лорда Труэля, демон расцепил руки. И едва не потерял простыню.

– Что с ней не так? – повторил чернокнижник.

Демон помотал головой, словно она сделалась невероятно тяжелой, и медленно облизал губы.

– Она ущербна.

– Вот же! – я разочарованно хлопнула себя по бедрам. – Открыл великую тайну! Молодец! Я уже три года как ущербна.

– Что, по-твоему, означает ущербность? – Труэль не слушал меня. Подошел ближе к Тутто, взял его за руку, будто без цепкого конвоира демон попытается сбежать.

– Душа и тело несовместимы. Они… – Тутто посмотрел на меня с жалостью, чего я всегда терпеть не могла, – словно от двух разных существ. Как два куска полотна разной ценности, грубо сшитые суровой ниткой. Шелк и дерюга. Кто мог сотворить с ней такое?

Вот тебе и раз!

– О чем ты говоришь? – возмутилась я. – Да, я упала и забыла свое детство, но я – это я.

– Ее душа не в ладах с чужим телом, поэтому в ней нет гармонии. Не будет гармонии – не вернется память.

– А не вернется память – не наступит гармония, – ехидно передразнила я.

– Что нужно предпринять, чтобы сделать ее цельной? – Труэль был как никогда серьезен.

– Понять, что с ней случилось, – Тутто все еще пребывал в растерянности.

– А я что говорю? – я опять хлопнула ладонями по бедрам. – Пока мы не поймем, как связаны между собой я, принц, княжеский сын и еще куча народа, не узнаем, кто стоит за всем этим кошмаром. Кто-то очень нехороший намеренно разодрал мои тело и душу.

Высказав все, что хотела, я не стала ждать, когда с демона спадет простыня. Все равно не дадут насладиться видом красивого мужчины. Подхватив сумку и на ходу снимая халат, я направилась к выходу. Меня моль ждет.

После того, как я увидела фамильяра, принадлежащего чернокнижнику, я перестала считать несчастную маленькую моль ошибкой эксперимента. Другой помощницы у меня нет и не будет.

Стоило открыть дверь, как я услышала ее стенания.

– Маму убили! Папу убили! А меня совсем забросили! Никому я не нужна!

– Нужна. Очень нужна, – я зашвырнула в угол сумку и повалилась на кровать, где на подушке лежала кукла. Моль сидела на вздыбившейся челке Растрепы. – Мы теперь с тобой неразлучны до моего последнего вздоха.

– Вот и славно! – ласково пропищала моль. – Ты только постарайся дышать подольше.

– Я обязательно постараюсь, но сначала надо разобраться с моим прошлым. У меня столько вопросов!

– Например? – настороженно спросила моль.

– Ну, например, почему моя кроткая лошадь вдруг взбрыкнула и едва не убила меня? – другой пример мне показался сложным для восприятия моли. Пришлось бы многое объяснять.

– Она не взбрыкивала. Ты оставила ее внизу, а на холмы пошла пешком.

Я села. Я не могла дышать. Из глаз хлынули слезы. Неужели я нашла случайного свидетеля, который сейчас откроет мне правду? Но можно ли верить моли?

– Откуда знаешь, что я поднималась без лошади? – я ожидала подвоха.

– Ты же вязла с собой куклу. А она наш дом. Будь уверена, я все видела и слышала.

– А зачем я взяла с собой куклу? – у меня от волнения пересох рот. Я встала и налила себе трясущимися руками воды из графина. Брызнула остатки в лицо и вернулась к кровати.

– Понятия не имею, – моль перебралась на нос Растрепы и распустила крохотные крылышки. – Кто-то из слуг принес тебе записку, ты быстро оделась, схватила куклу и побежала в конюшню.

– Что было дальше? – я вытерла рукавом мокрый подбородок. Пока пила, вода лилась на шею и на платье.

– Мама меня ругала, чтобы я не высовывалась. На холмах дул сильный ветер.

– Я с кем-то встретилась?

– Да. С мужчиной. Ты плакала.

– И что я говорила?

– Я толком не слышала. Папа ворчал, что ты нас угробишь. Так и случилось.

– Что случилось? Да говори же! Всю душу вымотала, – меня била крупная дрожь.

– Хорошо. Только потом не обижайся, – моль сложила крылышки. Я скрипнула зубами, не в силах уже терпеть. – Мне до сих пор снятся кошмары, как мы летим и все четверо кричим.

– Кто эти «все четверо»? – я злилась, что не могу получить ясного ответа. Думала, что моль употребила слово «летим» только относительно себя и своей семьи. Ведь моль умеет летать. В отличие от меня.

– Я, мама, папа и… ты. Мужчина столкнул тебя со скалы.

Я закрыла ладонями уши. Я была не в состоянии слушать тот бред, что несла моль.

Она обиделась и поползла к кукольным волосам. Обернулась, желая убедиться, что я убрала руки и готова внимать ее речам.

– Если хочешь, я съем его шерстяной камзол. Отомщу за тебя и смерть папы.

– Чей камзол? – я едва не плакала. Мне казалось, что я сплю и вижу безумный сон.

– Того мужчины, что столкнул тебя вниз.

– Он здесь?! Ты его узнала?!

– Да, я вчера специально вылезла посмотреть. Мне показалось, что я уже слышала этот вкрадчивый голос. А когда увидела, то поняла, что не ошиблась.

– Кто он? Говори!

– Лорд Труэль. Чтоб его мертвецы утащили в могилу.

Я не сразу смогла говорить. Эльф, которому я доверяла, оказался убийцей. Но почему он так поступил со мной? Все дело в проклятом бальном вечере? Если не я была той несчастной, которая подарила свою девственность сыну князя, что такого я могла натворить, чтобы меня решено было уничтожить? Баэль не хотел жениться? Зачем тогда прислал помолвочные браслеты? Или сын князя здесь ни при чем, а сам Труэль нашел повод, чтобы подобраться ко мне ближе?

Понятное дело, он вызвал меня запиской, чтобы я пришла в уединенное место, где со мной можно было расправиться. То, что я захватила с собой куклу, неоспоримо доказывало – я ехала именно к Труэлю. Я хотела вернуть ему Растрепу. Он говорил, что дорожит ею как памятью о сестре, но… Дорожил и не забрал до того, как столкнул меня? Как-то не вяжется.

– Как давно твоя семья поселилась в Растрепе?

Моль пошевелила крылышками. Я уже заметила, что это означает мыслительный процесс.

– Давно, очень давно. Меня еще на свете не было. Говорят, наша большая семья разделилась после смерти маленькой девочки, которой принадлежала Растрепа. Основная часть осталась в Извечном лесу, а мы отправились в путешествие с молодым господином.

– С каким молодым господином?

У меня в голове сразу сложилась картина, что Труэль не тот, за кого себя выдает. Существует настоящий брат погибшей девочки.

– С лордом Труэлем.

– Тот, что меня столкнул, и твой молодой господин – один и тот же эльф?

– Да. Только теперь он стал старше. Прошло около пятнадцати лет.

– Стоп! Мне тут явно кто-то морочит голову, – я быстро слезла с постели и, захватив с собой Растрепу, побежала в холл общежития. Моль скрылась в нечесаной шевелюре куклы.

– Скажите, пожалуйста, сколько лет живет моль? – я обратилась к коменданту. Специально взяла с собой куклу, чтобы мошенница из первых уст слышала, что она наглая лгунья.

– А? Что? Завелись вредители? – ведьмак поднялся с места, намереваясь идти со мной. – Сейчас мы их быстро. Одним бытовым заклинанием. Много попортили?

– Нет-нет! Нет у меня никаких вредителей. Я чисто теоретически хочу знать, сколько живет обыкновенная моль. Беленькая такая мелочь. С крылышками.

– Комнатная моль? – уточнил ведьмак. – Есть же еще шелкопряд, он тоже к этому виду относится. И надо еще учесть, что портят шерстяные вещи только гусеницы моли. Бабочка безобидна, у нее нет способности грызть что-либо.

– Это все хорошо, – я прервала словоохотливого ведьмака, хотя отметила, что мой фамильяр большой лгун. Собралась она есть камзол Труэля, как же! Зубы отрасти сначала! – Просто назовите мне срок жизни моли. Год? Два? Десять?

– Сорок.

– Что?! Сорок лет?! – я поразилась числу.

– Дней. Сорок дней. Ну, может, пятьдесят, точно не помню. Надо бы полистать учебник гадознания. Кстати, к тебе опять приходили твои... э… не подружки. Я не пустил.

– Правильно сделали. Теперь поищите их, пожалуйста, под моим окном. Может, они там еще лежат.

Брови коменданта поползли вверх. А я, поблагодарив его, кинулась к себе. Влетела и открыла учебник.

– Длительность развития гусеницы охватывает от тридцати пяти дней до двух с половиной месяцев, – прочла я вслух, чтобы меня услышала моль.

– Но я не гусеница! – возмутилась она, выползая из волос Растрепы.

– Если взять весь цикл развития до взрослой особи, то от силы наберется три. Три месяца, а не пятнадцать лет! – и я повторила то, что совсем недавно говорил мне демон. – Кто ты такая?

В дверь постучали. Как всегда, вовремя.

– Кто там? – пискнула моль.

Я услышала голос коменданта, который громко разговаривал с нашим старым знакомым.

– Убийца пришел, – заявила я моли и резко распахнула дверь. – Пора вас всех выводить на чистую воду.

– Меня вызвал комендант, – в коридоре стоял чернокнижник. – Что у вас опять случилось?

Труэль сунул руки в карманы брюк, видя, что я не собираюсь его пускать в комнату. В одной рубашке с расстегнутым воротом и небрежно лежащими волосами он был великолепен. Если бы я не знала, что по его вине у меня шрам на голове, то сейчас обязательно влюбилась бы. Боже! Я еще давала ему пощупать полученный по его же вине рубец!

– А что могло случиться у нас? – повторила я его слова и обернулась на куклу, лежащую на кровати. Труэль не успел ответить, его оборвал радостный крик коменданта, донесшийся с улицы.

– Так и есть! – проорал ведьмак. – Лежат! Две! Рыжая верзила и щуплая блондинка. Чем это она их?

– Он думает, что это я уложила своих… э… не подружек? – я громко хмыкнула. – У меня свидетель есть, что я ни в чем не виновата.

– У тебя кто-то в комнате, поэтому ты не хочешь меня впускать? – эльф недовольно сверкнул глазами.

– У меня есть более веская причина общаться с вами через порог, чем прикрываться несуществующим посетителем. Нашелся свидетель, который видел, как вы три года назад столкнули меня со скалы.

– Не мели чепухи, – Труэль поморщился. – Я был в доме у озера единственный раз, когда привез помолвочные браслеты. Мы быстро провели церемонию, и я уехал.

– Он врет! – пискнула моль. – Я лично видела его на холмах. Вот этими своими старенькими глазоньками!

– Как вам не стыдно так нагло лгать? – я покачала головой. Жаль, очень жаль. Такой симпатичный экземпляр, а преступник, по которому плачет висилица. – Это из-за вас я едва не умерла. Вы прислали мне записку, где просили о встрече. Я помчалась к вам, прихватив Растрепу. Видимо, хотела вернуть законному хозяину, а вы… а вы меня убили. Столкнули с утеса. А теперь прикидываетесь подружкой.

– Ей подружка только я! – опять подала голос моль.

– Кто там у тебя? – устало вздохнув, спросил Труэль. – Кто кормит тебя выдуманными историями?

– Мой фамильяр! – я гордо вскинула нос. – Моя моль ничем не хуже вашей мухи.

– Цезарь? – позвал своего фамильяра эльф.

– Я здесь, хозяин, – муха выползла из-за занавески. – О чем они говорят?

– Ват та, бледная, что живет в кукле, уверила свою госпожу, что вы убийца.

– Ах! Так вот как вы шпионите за мной! – я в негодовании всплеснула руками. – А я-то гадаю, как вы всегда умудряетесь появляться так вовремя!

– Служба такая, – буркнул Труэль и, бесцеремонно отодвинув меня в сторону, прошел в комнату. Взял в руки куклу и потряс ее. – Выходи.

– Я стесняюсь, – ответила моль. – Я не одета.

Эльф закатил глаза.

– Она живет больше пятнадцати лет, – Цезарь быстро передавал хозяину подслушанные сведения. – С ней что-то не так. Моль в естественной среде так долго не протянет. Здесь явно замешана магия.

– Однако я существую, – пискнула моль. – И у меня отличная память, несмотря на глубокую старость. Я до мельчайших подробностей могу описать, как выглядела моя нынешняя хозяйка в день бала дебютанток. Ее отец не пожалел драгоценностей…

– Что?! – мы воскликнули с эльфом в один голос. – Ты помнишь тот день?!

– Да. И не только его. Я все расскажу, только не убивайте меня.

– Никто тебя не убьет. Можешь выходить. Пусть только попробует тронуть тебя, – я смерила эльфа уничтожающим взглядом. – Я сама с ним разделаюсь. Опыт убийства старушек уже имеется.

– Это признание? – быстро схватил меня за язык чернокнижник.

– Это угроза. Но давайте не будем отвлекаться на мелочи. Нас ждут куда более интересные открытия. Моль, скажи, как эта кукла попала ко мне в руки?

Почему-то я считала именно этот момент началом череды своих несчастий. Воровать кукол нехорошо, и не стоит забывать об общеизвестных истинах, что скрытое всегда становится явным, но наказание за незначительное преступление было слишком жестоким.

Я взяла из рук Труэля Растрепу. Усадила ее на подушки, а сама встала у кровати на колени, чтобы держать моль в поле зрения. Та показалась из зарослей шерстяных волос. Эльф немного подумал и пристроился рядом со мной. Я почувствовала тепло его тела, когда он прикоснулся ко мне плечом.

Моль выползла на нос куклы, как на трибуну, откашлялась и, тряхнув крылышками, начала:

– Был тихий вечер. Мы с родителями только вернулись с бала, где наблюдали недостойное поведение одной из дебютанток, которая первая пригласила мужчину. Только закончили ее обсуждать и собрались лечь спать, как заметили ее в дверях.

– Это она обо мне? – я с беспокойством посмотрела на эльфа. Труэль кивнул.

Моль строго кашлянула, показав, что мы ей мешаем. Убедившись, что мы больше не шепчемся, продолжила воспоминания давних событий.

– Девушка застыла на пороге, не решаясь войти в чужие покои. Господин еще не вернулся и, конечно же, не мог откликнуться, когда леди позвала его. Поняв, что она одна, незваная гостья вошла в гостиную. Она заметила куклу и взяла ее в руки.

– Я только посмотреть! – нашла я себе оправдание.

– Тише. Дай ей рассказать до конца. Я, кажется, знаю, что произошло дальше, – эльф выглядел расстроенным.

Моль воодушевилась неожиданной поддержкой.

– В это время в соседних покоях раздался громкий стон. Я тогда не поняла, что происходит, и испугалась, но мама объяснила мне, что люди всегда издают неприличные звуки во время любовного соития. Видимо, моей нынешней хозяйке о подобном мама не рассказывала, поэтому она прямиком направилась в смежные покои. И увидела, как голый Баэлаэль лежит на ее подруге.

– Почему ты решила, что Баэль был с моей подругой? – меня не шокировало подтверждение того, о чем я уже знала от Фейра. Я была поражена, что у меня имелась подруга, о которой никто и никогда не обмолвился ни словом.

– Ты вскрикнула: «Руэллинн, как ты можешь?». И тут же убежала. Ты забыла оставить куклу. Неслась через парк так, что мой папа едва не вывалился. Тебя звали, но ты не обращала внимания. Нашла свою карету и попросила, чтобы тебя отвезли домой.

– Я помню этот момент. Это я окликнул тебя, – Труэль сжал пальцы в кулак. Еще бы! Правда о его друге всплыла на свет. Посмотрим, что он придумает, чтобы оправдать прелюбодейство княжеского сынка!

Я презрительно фыркнула.

– А вы уверяли, что Баэль любит меня.

– Твои глаза тебя обманули, – с упрямством осла парировал Труэль. – С Руэллинн был кто-то другой, но не Баэль.

– Ха! – воскликнула я, упирая руки в бока. – Правду не скрыть. Все королевство говорило о том, что девочку испортил Баэль, лишь ты упорствуешь, защищая друга.

– Я потому упорствую, что твердо знаю: в тот самый момент, когда ты бежала по парку, Баэль стоял рядом со мной. Полностью одетый. И мы не расставались с ним последние полчаса ни на секунду. Ему прислали записку, что юный принц Ялд закрылся в парковом павильоне сразу с двумя женщинами. Мы направились туда, чтобы вытащить принца из скандальной ситуации.

– Ого! – воскликнула моль. – Сразу с двумя? Я такого еще не видела. Но уверяю вас, что мои глазоньки не врут. С Руэллинн точно был Баэль. Я в этом уверена так же твердо, как и в том, что на холмах именно вы столкнули мою бедную хозяйку на камни, где ее голова раскололась, как тыква. Как потом рассказывал ее старший брат Ардар, лошадь вернулась домой одна, поэтому он организовал поиски сестры. Это он притащил ее домой всю окровавленную и едва дышащую.

Меня затошнило.

– Моль лжет, – твердо ответил Труэль. – Знать бы только зачем? Зачем она пытается опорочить меня и Баэля? В чем смысл? Я был в доме у озера лишь раз и понятия не имею, где находятся холмы. Когда произошло нападение на леди Амари? – он обратился напрямую к моли, хотя до этого игнорировал ее.

– В тот же день, когда ей вручили браслеты, – с готовностью ответила та. – Я не видела, что произошло на обручении, но поняла, что леди Амари была против. Она рыдала. А когда пришла ее мама сказать о ее недопустимом поведении, то дочь крикнула ей, что не хочет выходить замуж за человека, который накануне соблазнил ее подругу. И что она любит другого. Тем обиднее было принимать от него браслеты.

– И что ответила моя мама? – я смахнула с щеки слезу. Я получила прямое подтверждение, что когда-то была влюблена в лорда Труэля.

– Что ты все выдумала. Она кричала, что ее глупая дочь не смеет по своей прихоти разрывать договоренность между двумя древними родами. Любовной связи лорда Баэлаэля с дебютанткой не было и быть не могло, в чем их твердо заверил лорд Труэль.

– Лгун! – выплюнула я.

– Мы сразу пошли проверить, что тебя так напугало, – Труэль еле сдерживал себя. Гуляющие желваки были тому доказательством. – Баэль застал леди Руэллинн спящей в его кровати. Она была полностью обнажена. И разговаривала с ним так, словно он только что покинул свою комнату. Мы решили, что девочка решила таким дерзким способом женить его на себе. Она рыдала, утверждая, что он ее обесчестил, и теперь Баэль обязан сделать ей предложение. Но у моего друга были совсем другие обязательства!

– Поэтому он не смог приехать на обручение? – я повернула голову к Труэлю, пытаясь по его мимике понять, говорит ли он правду.

– Да. Баэль не хотел откладывать сватовство, так как заранее обговорил дату с твоими родителями. Когда я ехал в ваше поместье, он вез Руэллинн к ее родителям. Она продолжала упорствовать и обвинять его в соблазнении.

– Зачем он поехал к ней?

Я живо представила плачущую девочку, попавшую в некрасивую ситуацию. Мне стало ее жалко. Но был ли с ней в постели именно Баэль, а не кто-то другой, выглядевший очень похожим на княжеского наследника? Вся эта ситуация до мелочей напоминала другую – такую же невероятную. Меня обвиняли в убийстве старухи Рахили, хотя я этого не делала. Но нашлись даже свидетели, которые видели меня в ночь убийства.

– Баэль вез с собой лекаря. Осмотр девушки можно было сделать только с согласия ее родителей.

– И что показал осмотр? – я не удержалась поинтересоваться.

– Что она накануне потеряла девственность. Но это точно был не Баэль, хотя она уверена в обратном. Я еще раз заявляю, что ни я, ни Баэль не причастны к тем несчастьям, что произошли с тобой и Руэллинн. Я никогда не писал тебе и не просил о встрече. Отдав браслеты, я тут же отбыл в столицу. Мой друг нуждался в моей поддержке.

– И чем закончилась вся эта история с Руэллинн?

– Она до сих пор не закончилась. Идет тяжба. Родители Руэллинн требуют отступных. Сумма большая, но не она останавливает Баэля. Он не хочет платить за то, чего не делал. Стоит ему отдать деньги, как тут же по королевству разнесутся слухи, что наследник князя признал свою вину. Пока мы не найдем того или тех, кто нас подставил, скандал так и будет тянуться.

– Поэтому он не навещал меня? – мне многое становилось понятно.

– Баэль не хотел пачкать всей этой историей твое светлое имя. Появись он в вашем доме, чем подтвердил бы свои намерения жениться на тебе, и родители Руэллинн придали бы дело огласке. Он не хотел расстроить свадьбу. Пришлось даже обратиться к королю, чтобы он накинул полог молчания на злые языки. Новая волна скандала, где всплывут подробности из уст очевидцев, могла поставить крест не только на планах Баэля, но и его честном имени.

– Он знал о моих проблемах с головой? – осторожно спросила я.

– Его обеспокоило известие о том, что тебя сбросила лошадь. Мы не догадывались, что все так серьезно. Твоя мать присылала нам ложные отчеты. И теперь я точно знаю, что тебя пытались убить только потому, что ты видела Руэллинн в объятиях Баэля.

– Но мое свидетельство помогло бы Руэллин! Ее слово против слова Баэля, а я могла заявить, что она не лжет!

– Видимо, есть еще что-то, чего ни ты, ни я, ни наша уважаемая моль не знаем.

Моль довольно захихикала.

– Но теперь-то вы понимаете, как я была права, когда заподозрила, что всеми нами манипулирует какой-то пересмешник? Я ведь тоже не убивала ведьму, а меня видели с лопатой. Уверена, мы все стали жертвами одной очень опасной интриги.

– Знать бы, кто ее затеял и какую преследует цель. А по поводу пересмешника скажу одно – я по-прежнему не верю, что такое примитивное существо, как болотная тварь, смогло бы провернуть настолько сложную комбинацию. Тем более, что у нас в УПС нет болота. Жаб нам поставляют из питомника, который находится в соседнем городе.

– Нам нужно встретиться с Руэллинн, – твердо заявила я. – Если Руэл мне подруга, то не удивится, если я попрошу встречи с ней. Было еще что-то на балу, где мы обе с упорством безумцев наделали глупостей, чем вызвали скандал. Я пригласила мужчину на танец, а она легла по доброй воле в кровать. Меня не добили, наверное, только потому, что я потеряла память. И заметьте, как ловко нас обеих изолировали от общества.

– Я сам не могу связаться с Руэллинн, – Труэль покачал головой. – Все знают, что я из княжеской семьи, поэтому воспримут мою переписку с ней как давление или попытку к примирению.

– Я сама напишу подруге, – я поднялась и потерла ноющие коленки. Разговор получился слишком долгим, и я устала стоять в неудобной позе. – Попрошу о встрече где-нибудь в городе. Я на все пойду, лишь бы нащупать врага. Сейчас это наше общее дело.

– Во время встречи с Руэллинн я буду неподалеку. Вмешаюсь в случае опасности, – Труэль тоже поднялся.

– Хозяйка, возьми с собой куклу, – вклинилась в наш разговор моль. – Вдруг я пригожусь?

– Я тоже там буду. Для быстрой связи между вами, – муха Цезарь села на плечо эльфа.

Я была рада, что мы поговорили начистоту. Если бы я захлопнула дверь перед носом Труэля, а наутро побежала к ректору, обвиняя чернокнижника в покушении на убийство, все еще больше усложнилось бы.

За дверью нас поджидал комендант. Он вытянулся по стойке смирно, когда в коридор вышел Труэль.

– Барышень отнесли в лазарет, – отрапортовал ведьмак.

– Каких барышень? – не сразу сообразил эльф.

– Тех, что нашли под ее окном, – последовал не совсем вежливый кивок в мою сторону. – Лорд Осифир уверяет, что они стали жертвами сильного проклятия.

– Ах, этих. Сила действия равна силе противодействия, – туманно ответил Труэль и подмигнул мне. Комендант пошел на свое место, так ничего и не поняв.

– Вот же зар-р-разы! – не удержалась я. – Скорей всего, им уже донесли, что я целовалась с демоном. Кому-то очень нужно, чтобы я не могла продохнуть от неприятностей. Согласитесь, что наш общий враг обитает в УПС и пристально следит за всеми нами?

– Согласен, – поддержал меня Труэль.

– Раз уж мы стали одной командой, – подала голос моль, порхая над нашими головами, – и никто не собирается меня убивать, объясните мне, пожалуйста, почему я так долго живу? Мне уже самой любопытно.

– Фамильяры существуют ровно столько, сколько живут их хозяева, – откликнулась муха.

– Но как я дожила до того, как стала фамильяром? Если принять за истину, что я появилась на свет в кукле, когда та принадлежала еще сестре лорда Труэля, то мне уже более пятнадцати лет. Как такое возможно?

Я посмотрела на Труэля. Он ответил печальным вздохом.

– Я могу объяснить, почему моль стала долгожительницей.

Эльф вернулся в комнату и расстегнул платье на Растрепе. Запустив пальцы в ватное тело куклы, вытащил оттуда небольшое кольцо.

– Его я подарил сестре, когда уже знал о ее неизлечимой болезни. Пальчики Анирэль стали такими тонкими, что колечко соскальзывало с любого из них. И тогда я предложил спрятать его в кукле. Она любила Растрепу, и та все время находилась при ней. Кольцо помогало справиться с болью и увеличивало число прожитых дней. Но болезнь оказалась сильнее магии.

Я погладила Труэля по плечу, выражая тем сочувствие его утрате.

– Я как-то подслушала разговор лекаря с моими родителями. Он пришел по их вызову. Мама жаловалась, что я едва понимаю эльфийский язык, веду себя, как дикарка. «Смиритесь, – посоветовал он им. – Амари должна была умереть еще там, на холмах. Удивительно, что она выжила. Вам дан шанс любить ее такой, какая она есть». Теперь я понимаю, что я не сильно мучилась от боли и выздоровела только благодаря этому кольцу.

Повинуясь душевному порыву, я обняла Труэля и положила голову ему на грудь.

– Спасибо, – прошептала я. Он тоже приобнял меня и похлопал, успокаивая, по спине.

– Я рад, что кольцо моей сестры помогло тебе.

– И мне помогло, – вставила свое моль. – Я спала в этом кольце, не зная о его чудодейственном влиянии.

– Раз все счастливы, то пора расходиться, – Цезарь кружился над головами и противно жужжал. – Время позднее, а у нас еще полно дел.

– Каких дел? – я подняла глаза на Труэля. Он смотрел на меня ласково. Нехотя убрал руки.

– «Книга Проклятий», – вместо мухи ответил эльф. – Я все еще ищу проклятие, уложившее наследника короля на больничную койку. После сегодняшнего разговора мне будет проще разобраться, почему оно сработало на принце.

– И почему? – я тоже разняла руки и сделала шаг в сторону двери.

– Может быть, я ошибаюсь, но похоже, что он и есть главная цель нашего недруга. Принц был на балу, и нас отправили к нему как раз тогда, когда кто-то воспользовался наивностью леди Руэллинн. И как же вовремя Ялд появился на той улице, где ты шла с «Книгой Проклятий». Два события, разделенных временем, и оба связаны с принцем. Совпадение? Нет, не думаю.

– Большая политика, – выдохнула я, понимая, в какую опасную переделку нечаянно попала.

Распрощавшись с гостями, я села за письмо давней подруге.

«Милая Руэллинн! Как ты поживаешь? Почему я не увидела тебя в УПС, хотя очень надеялась? Я сама здесь появилась недавно. Не знаю, слышала ли ты, что я упала с лошади и крепко стукнулась головой. Три года ушло на то, чтобы прийти в себя. Я не все помню из прошлой жизни, но твой светлый образ я не забыла. Давай встретимся где-нибудь в Крессаже? Очень соскучилась по общению с тобой. Твоя Амари»

Я сложила листок вчетверо и сунула в конверт. Не стала запечатывать, чтобы Труэль смог прочесть содержимое. Я понятия не имела, где живет моя подруга, поэтому надеялась, что эльф сам позаботится, чтобы письмо попало в нужные руки.

Настало время ужина, и я отправилась в столовую. В моих планах было поймать Шадди и выяснить, почему она смотрит на меня, как на врага. В нынешней ситуации мне остро не хватало отважной и дерзкой подруги. Если против меня ополчились будущие жены, то одной мне не выстоять, а других подходящих кандидатур по усмирению высокородных кобылок я не видела. Удар справа от некромантки впечатлит кого угодно. Не жаловаться же Тутто на рыжую верзилу, влюбленную в него? Мало ли какие у них отношения? Вдруг на демоническом балу дебютанток он выбрал ее?

Кстати, надо бы найти время и сходить проведать демона, принца и их рьяных подруг. Как я поняла, неудачливых мстительниц тоже оттащили в лазарет. Скоро моими стараниями у лорда Осифира и его помощников прибавится работы.

Войдя в столовую, я заметила, что Фейр с друзьями уже сидели за столом. И опять он поднялся, чтобы позвать меня. Я нашла глазами Шадди. Она тоже пялилась на меня. На ее лице змеилась злая улыбка. Я кивнула ей и, не ожидая ответа, направилась к раздаточному окну.

Там меня поджидала знакомая кухарка.

– Ну ты даешь! – восхищенно воскликнула она, плюхая мне на тарелку овощей и двойную порцию отбивного мяса. – Отправила сразу двух старшекурсниц на больничную койку! Этим принцессам никто не мог противостоять, а ты их одним проклятьем уделала.

– На самом деле принцессы? – я нахмурилась, представляя самое ужасное – я унизила монарших особ, а это карается годами тюрьмы или изгнанием. Вот уж спасибо Труэлю! Вдруг они по рангу соответствуют Ялду – королевскому наследнику? Про демона я еще не все успела выяснить, но и он был не из простой семьи, раз его дядя декан.

– Как же, принцессы! – хмыкнула кухарка, наливая мне второй стакан компота. – Спят и видят, как бы пробраться в высшее общество. Только мелкие дворянчики ставят перед собой высокие цели. Крупным блага даются по праву рождения, поэтому они ленивы и не бьются за счастье. Ждут, чтобы маменьки и папеньки решили их судьбу. А эти две готовы лезть по костям.

– Я не ленивая, хоть и родовитая, – уверила я раздатчицу. – И добьюсь всего, чего задумала.

– Я вижу. Ты молодец. Живчик, – похвалила она. – Явное исключение из правил. Мы тут с нетерпением ждем, кого ты еще уделаешь.

Я рассмеялась и тепло поблагодарила добрую женщину. Приятно, когда за тебя болеют и платят лишней порцией вкусной еды.

Я не пошла к Фейру, как он того ждал, а хлопнула поднос на стол перед Шадди. Выдержав ее презрительный взгляд, выставила тарелки и села. Один из стаканов с компотом пододвинула к ней. Она со своим напитком уже покончила.

– За мир между нами, – произнесла я, поднимая свой «кубок мира».

– С чего бы это? – скривилась некромантка.

– Мы с тобой похожи. Обе дерзкие и не признающие правил. Я на балу дебютанток пригласила на танец мужчину, в которого влюбилась с первого взгляда. И мне было наплевать, что все смотрели на меня с осуждением. Мало того, я пошла еще дальше – сама предложила ему руку и сердце.

– Взял?

Я обратила внимание, что пальцы Шадди сомкнулись на стакане с компотом. Еще бы! Я делилась с ней тем, что влюблена в другого мужчину. И это далеко не мальчишка Фейр.

– Нет, – я печально вздохнула. – Не захотел переходить дорогу другу, который тоже имел на меня планы.

– И ты согласилась с его решением?

– Конечно, нет! Но он об этом еще не знает. Я никогда не отступаюсь от своего выбора. Моя страсть к нему настолько сильна, что я до сих пор замираю от счастья, когда он рядом.

– Хотела бы я так, – она отпила из стакана. – Но мой Фейр совсем не смотрит на меня.

Я повернула голову и встретилась глазами с Фейром. В них стоял вопрос.

– Он думает, что своим ударом в глаз ты поставила точку.

– Нет, это была запятая. Точка Фейра убила бы, – ее губы скривила улыбка.

Я не удержалась, чтобы не рассмеяться. Поднеся свой стакан к ее, я произнесла тост:

– За нас, за девочек, которых невозможно сломать. Мы сами кого угодно сломаем.

Шадди с готовностью поддержала.

– За нас.

Небольшая доверительная беседа еще больше сблизила нас. Выяснилось, что это Шадди засекла меня с лопатой и после небольших терзаний донесла обо мне декану некромантов. Но декан Труэль объяснил ей, что хождение с лопатой по территории УПС не является преступлением. Мало ли, какие дела были у меня в Зоосаде? Может, я копала корм для своего фамильяра?

Как выяснилось, Шадди пошла по моим следам и обнаружила присыпанную землей и листьями умирающую ведьму. Это она не позволила душе старухи покинуть тело, чтобы та указала на убийцу, но ничего вразумительного от убиенной не услышала. Увидев, что той отрезали язык, испытала такой ужас, что закрылась в своей комнате. А утром комендантшу нашли, и некромантка боялась уже другого. Вполне могли прийти за ней, ведь она «на могилке» основательно наследила.

А я и не знала, что свое последнее пристанище Рахиля обрела у ограды Зоосада. Очень странное место для хранения трупа. Неужели убийца надеялся перепрятать его или, о, ужас, скормить хищникам?

Расстались мы с Шадди очень довольные друг другом и завязавшейся дружбой.

Лорда Труэля в здании УПС я не нашла, деканат был заперт, и я почувствовала легкое разочарование, что сегодня с эльфом уже не увижусь. Он и так уделял мне слишком много времени. К демону тащиться тоже не хотелось. Я бы не выдержала еще одной попытки завладеть моей душой. Пусть неправильная, криво «пришитая» к телу, но она у меня имелась. И болела, когда ее насильно пытались вытащить.

Самым разумным оказалось отправиться к себе и завалиться спать. Моль разговорами не докучала. Видимо, тоже вымоталась.

За завтраком я снова села рядом с Шадди. Фейр, потоптавшись у своего стола, взял поднос и направился к нам. Следом за ним вся его компания перебралась за наш стол. Мы разговаривали, смеялись, бросались колкостями и разошлись по сигналу, призывающему нас на занятия. Фейр не пришел на первую пару, и я могла бы дать руку на отсечение, что и Шадди прогуляла какой-то некромантский предмет.

Мой день прошел в обычных хлопотах. Лекции, конспекты, поход в лабораторию зельеварения, где мы готовили отвар для улучшения памяти, сон на законопорядке и, наконец, обед. Ожидаемо Фейр сел рядом с довольной Шадди. Ближе к вечеру юный дракон, найдя меня в библиотеке, набрался наглости попросить ключи от моей комнаты. Конечно же, я не дала. У меня не дом свиданий. Пусть сам улаживает свои любовные дела.

Из библиотеки я ушла удовлетворенная: нашла хроники дома Вон. Почитав сведения о семье Руэллин, выяснила, что род моей подруги впал в немилость ровно три года назад. Но причина опалы объяснялась вовсе не тяжбой между домами Вон и Утах, а… казнокрадством. Глава семьи Вон был отлучен от эльфийского двора и отправлен отбывать наказание в свое загородное имение.

Князь нашел чем прищучить противника. Провел финансовую проверку и, конечно же, обнаружил недоимку. Отец Руэллинн занимал пост советника по торговым делам. А где есть торговля, всегда найдется возможность воровства.

Печальное падение дома Вон. Даже при всем желании Баэля жениться на «испорченной» им девушке, осуществить сие было бы невозможно. Князь не может породниться с преступником. Ловко! Вот почему отец Руэллинн зациклился на отступных. Хоть так поправить дела семьи.

Глава 22

После библиотеки я забежала в деканат факультета Некромантии и отдала конверт с посланием для Руэллинн секретарю Труэля. Сам декан, как и его верный фамильяр, отсутствовали. Я немного поболтала с русалом.

Как оказалось, у его семьи очень интересная жизнь. Его отец держал на песчаной отмели едальню «Поющие устрицы», где в меню предлагались разные морепродукты. Брат же организовывал путешествия в Русалочий грот. Магические пузыри, в которые усаживались гости, позволяли дышать под водой и наслаждаться незабываемым зрелищем. Я тоже получила приглашение позагорать на золотом песочке. Дав обещание заглянуть, я отправилась в лазарет.

В планах посещения у меня значились уже не две палаты, как обычно, а целых три. Надо было навестить демона, спящего принца и двух чертовок из будущих жен. Если, конечно, лорд Осифир не попросит вынести горшки из четвертой палаты.

К принцу не пустили, хотя я представилась его любимой девушкой.

– Много вас таких, – ответил мне стражник. – И все как одна невесты.

Я просила назвать всех поименно, ведь от каждой из «невест» можно было получить ценные сведения, способствующие раскрытию преступления, но мне опять отказали. Чтобы не докучать сердитым стражам лишними расспросами, о здоровье принца решила поинтересоваться при случае у самого лорда Осифира.

Стоя перед выбором, в какую палату двинуться дальше – к демону или двум кобылкам, выбрала Тутто. От него хотя бы знала чего ожидать.

Демон стоял у окна полностью одетый. Никакой простыни и волосатых ног.

– Что? Выписывают? – поинтересовалась я.

– Твой волшебный поцелуй помог, – он повернулся ко мне весь такой великолепный в светской одежде.

Я не сразу нашлась, что ответить. Застыла, рассматривая демона. Пялилась на расшитый шелком камзол, подчеркивающий широкие плечи, обтягивающие крепкие бедра кожаные штаны и великолепную гриву волос, переливающуюся медью в лучах заходящего солнца. Если бы не моя тайная страсть к брюнетам, я бы могла запасть на такого красавца.

– Я не шучу. Даже Осифир поразился моим успехам. У тебя магический талант помогать немощным. Надо его развивать, – Тутто с улыбкой подмигнул мне.

– Как поживают твои девять швов? – дурацким вопросом я вывела себя из ступора.

– Вот умеешь ты сбить романтический настрой. Я к тебе с любовными чарами, а ты опять о заднице. Сняли швы, будь спокойна.

– И рубец рассосался?

– Он со мной на всю жизнь, – Тутто не удержался и провел рукой по собственному заду. – Как память о тебе. Еще никто не уделял моей тыловой части столько внимания.

– Даже та рыжая верзила, что лежит в соседней палате?

Тутто поморщился, но ничего плохого о своей поклоннице говорить не стал. И так все понятно.

– Чем ты ее приложила?

– Я?! – я выразила искреннее возмущение. – Да я самое безобидное существо на свете. Знаешь, кто у меня в фамильярах?

Демон вскинул брови, ожидая ответа.

– Моль!

– Моль?! – не поверил он.

– Спасибо тебе. Твоя шутка с накопителем сработала, когда я тренировалась произносить заклинание без запинок. На мое «счастье» оно прямиком попало в моль. Мелкую и болтливую.

– Да ладно тебе сокрушаться. В жизни всякое случается. Как ты думаешь, кто у меня в фамильярах?

– Рыжий тигр? Лев?

– Не-а. Надо мной тоже посмеялась судьба. Брат подарил мне трехметрового питона, но когда я произносил заклинание, в окно влетела божья коровка. Она приняла весь магический удар на себя.

– Маленькая красная мелочь в черный горошек?!

– Сама ты мелочь, – басом ответило насекомое, пролетев в сантиметре от моего носа. Наградив меня презрением, божья коровка приземлилась на одинокой ромашке, стоящей в стакане с водой.

– Мы все неудачники, – я печально вздохнула. – Я нашла, что нас всех объединяет сущая мелочь. Меня, тебя и лорда Труэля.

– Я знаком с его Цезарем, – широкая улыбка демона показала ровный ряд белоснежных зубов. – И вовсе не считаю себя неудачником. Благодаря моей Богине я знаю, где и что происходит. К будущим женам не ходи. Они еще не остыли, чтобы не проклясть тебя чесоткой или чем-нибудь похуже, а ты не умеешь ставить защиту. Пойдем отсюда. Я ждал только тебя.

– Куда пойдем? – я дернула плечом, когда на него положил ладонь демон.

– Куда я скажу. Ты мне должна, – с его лица не сползала улыбка.

– Мы договаривались только о душе, но она не пришлась тебе по вкусу, – я сделала мину оскорбленного человека.

– Мы еще договаривались, что ты будешь хорошо учиться, а для этого нужно остаться живой. Я помогу поставить защиту. Сначала простейшую, потом доберемся и до сложной, которую не пробьют никакие будущие жены. Я должен сохранить своего должника для будущей славы.

– Какой славы? – я в изумлении распахнула глаза.

– Великого лекаря. Я же говорил, что у тебя талант? Ну-ка, обними меня еще раз. Что-то простреливает в ноге. Увидишь, мне станет легче.

Он показательно похромал в мою сторону, широко растопырив руки. Но я уже стреляный воробей. Сначала объятия, потом поцелуй, а после я буду приставать ко всем с вопросом: «Вы случайно не видели мою душу?».

Увернувшись, я вышла из палаты первой и наткнулась на Хомяка.

– Здравствуйте! – поздоровалась я с ним. – Как поживают ваши подопечные жабы?

– С чего вы взяли, что со мной можно поговорить о них? Издеваетесь? Кто вы вообще такая? Пристаете и пристаете, – буркнул гном. Смерив меня неприветливым взглядом, он скрылся в палате будущих жен. Я не пошла следом, чтобы выяснить, почему старшекурсник со мной так груб. Не хватало еще устроить скандал для удовольствия недругов.

– Бухляш всегда такой, когда упоминаются жабы или змеи, – меня, обалдевшую от подобной неприветливости, приобнял за талию демон. – В руки не возьмет. Боится их с детства. Лорд Осифир в курсе, поэтому не назначает его на процедуры красоты.

– Странно. Я сама свидетель тому, что он лечил жабами Фейра.

– Ты лично видела, что он взял дохлую тушку в руки?

– Ой, нет. На самой процедуре я не присутствовала. Но меня волнует другое. Гном в тот день был слишком общителен со мной. Мимо не пропускал, навязывался в приятели. А сейчас ведет себя так, точно видит впервые. Я всего лишь пытаюсь поддержать знакомство, а он грубит.

– Наверное, обиделся.

– Наверное, – я вспомнила, что сама была не слишком вежлива с Хомяком.

Мы вышли из здания УПС вдвоем, и Тутто повел меня на Кривую улицу. В петлице его камзола торчала ромашка с Богиней в самом ее центре.

– Я не живу в общежитии, – делился со мной демон, широко шагая к воротам УПС. Я едва поспевала за ним. – Здесь полно постоялых дворов с отличными комнатами. Чисто, спокойно и еда достойная. Старшекурсникам разрешают жить вне УПС.

– Э… Послушай, – я огляделась и заметила, что на нас глазеют. Высокий рост и рыжие волосы демона привлекали внимание издалека. Любопытные взгляды облизывали и мою персону. – Тебе не кажется, что наш с тобой поход в эти самые чудесные комнаты выглядит так, будто я иду к тебе на любовное свидание? Я все же обручена с другим, и мне не хотелось бы стать героиней сплетен.

– Процесс обучения персональной защите достаточно интимен, – Тутто и не думал смущаться. – И потом, я не желаю, чтобы кто-то пронюхал, какими секретными штучками я пользуюсь.

– Какие такие секретные штучки? – я насторожилась и замедлила шаг.

– Личные магические разработки, – туманно ответил Тутто, а я быстро огляделась.

Нет, демона я не боялась. В любом случае выкрутилась бы, но мое честное имя могло пострадать. Мне нужен был свидетель, способный заявить, что между мной и Тутто не происходило ничего недопустимого.

Я успокоилась, когда заметила слежку. Муха летела беззвучно, и лишь благодаря солнцу, ярко осветившему зеленое брюшко, я поняла, что нашу беседу подслушивает Цезарь. Я состроила мухе гримасу и провела несколько раз ребром ладони по шее. Надеюсь, фамильяр Труэля понял, что может потребоваться помощь. Не мне. Демону. Ясно же дала понять, что тот сильно рискует, приглашая в свой дом тридцать три несчастья.

Тутто жил над трактиром «Хромой рыцарь». Вполне приличное место. Публика далеко не такая, как в «Поросячьем пятаке», который даже сейчас, в светлое время суток, гремел пьяными голосами, нестройным хоровым пением и громкой музыкой.

Подволакивающий ногу хозяин, что, видимо, и дало название заведению, тепло поприветствовал Тутто. На меня посмотрел с нескрываемым удивлением.

– Женщина?

Как будто не было понятно, что я не мужчина. Ожидала услышать продолжение, вроде: «Опять? Только выздоровел и туда же?», но хромой хозяин трактира удивил.

– Неужели наш Тутто влюбился? Впервые вижу, чтобы ты привел к нам женщину.

Демон широко улыбнулся. Вместо него покраснела я.

– В такую стоит влюбиться, правда? – ответил он приятелю и потащил меня, взяв за руку, на второй этаж.

– Только попробуй в меня влюбиться, – прошипела я. – Не хватало еще вздыхающего под окнами поклонника. И так проблем по горло.

Я оглянулась и заметила, что хромоногий мужчина гоняет полотенцем муху. Цезарь, недовольно прожужжав, кинулся к выходу. Я вздохнула. Недолго придется ждать помощи. Успеть бы довести до белого каления демона.

Войдя в комнату, Тутто первым делом поставил ромашку в стакан с водой. Ласково посмотрев на Богиню, вернулся к столу, за которым уже сидела я. Как прилежная ученица, достала из сумки тетрадку и карандаш и приготовилась писать ценные слова «учителя».

– Это еще зачем? – удивился он, снимая с себя камзол.

Тутто аккуратно повесил его в огромный шкаф, вещи в котором характеризовали хозяина как большого модника. В белоснежной рубашке, которую он небрежно расстегнул чуть ли не до пупа, демон выглядел самым настоящим соблазнителем.

– Ты обещал научить, как ставить защиту, – строго напомнила я.

– Убери тетрадь, это будет практическое занятие. Раздевайся.

– Это еще зачем?! – пришла моя пора удивляться.

– Я собираюсь ставить защиту на тело, а не на одежду. Теперь поняла, почему я не хотел проводить ритуал в людном месте? – Тутто повернулся к бюро, распахнул его дверцы и принялся рыться в ящичках.

– Не боишься, что нас застукают, и ты вынужден будешь жениться на мне? – я и не думала раздеваться.

Еще чего. Скоро прибежит Труэль, а у меня нет планов представать перед ним в образе распутной женщины.

– Ты и так моя. Душой и телом, – демон посмотрел на просвет один из пузырьков с кроваво-красной жидкостью и выбрал тонкую кисть. – И сейчас я это тело разрисую магическими рунами. Не бойся, как только высохнет кровь Феникса, ее видно не будет. Правда, и смыть не удастся.

Глава 23

Я поднялась со стула и вздернула подбородок.

– У меня есть возражения.

Тутто обернулся на меня и поднял рыжую бровь.

– С чего бы тебе возражать? Все по договору. Нарушила, будь добра подчиняться моим требованиям. Сказал раздевайся догола, значит, раздевайся. В тебе ценна каждая часть тела, поэтому я распишу его с особой любовью. Я всегда забочусь о том, что принадлежит мне.

– Припомни, пожалуйста, с кем ты заключил договор? – я сложила руки на груди. Вопрос был с подвохом.

– В смысле? – попался на крючок демон. – С тобой – эльфийкой по имени Амари.

– Ты сам сказал, я состою из двух частей: души и тела. Плохо сшитых и принадлежащих разным личностям. Так с кем из них ты заключил договор? С телом эльфийки Амари или с душой неизвестной женщины?

Мои слова ввели демона в ступор.

– Ну, руку я жал Амари, – смог произнести он через некоторое время. После почесывания затылка и немого диалога с самим собой. – Значит, тело точно мое.

– А кто нарушил договор? Душа? Почему же тело эльфийки должно отвечать за неизвестно кого? А если нарушило тело, то при чем тут душа?

– Хочешь сказать, что договор недействителен?

– Сначала нужно понять, кто в этом договоре был второй стороной. Вполне возможно, что одна из моих сущностей возражала, а мы пренебрегли ее правами.

Демон хлопнул рыжими ресницами. Мне стало его жалко, но пришла пора забрасывать второй крючок.

– Тутточка, милый, разве тебе самому не интересно, почему в теле Амари сидит чужая душа? И раз ты смог ее раскусить, то помоги разобраться, чья она. И самое главное – почему обе не помнят о своей прошлой жизни?

Демон цокнул языком.

– Сдается мне, что твоя душа когда-то принадлежала демонице. В который раз ты легко кладешь меня на лопатки.

– Надеюсь, она кладет вас только в переносном смысле слова? – в дверях появился тяжело дышащий от быстрого бега Труэль и цепко оглядел расстегнутую рубашку демона, а потом мою совершенно пристойно застегнутую одежду.

– Почему я должен отчитываться перед деканом не своего факультета? – демону не нравились незваные гости. Эльф опять помешал его планам.

– Лорд Труэль имеет право поинтересоваться. Он наш куратор, – я вцепилась в руку чернокнижника. – И полностью отвечает за нас.

– За кого «за нас»? – Труэль огляделся, ища третьего собеседника.

– За тело несчастной Амари и пришитую к нему душу незнакомки. Разве не так?

– Да, я куратор их обеих, – принял мою сторону Труэль. – И хотел бы знать, что здесь происходит?

– Этот рыжий принуждал ее раздеться догола, – прожужжал Цезарь. – Я лично слышал. Мол, моя и точка!

– Я всего лишь хотел расписать ее тело рунами. Кровь Феникса защитит не хуже магической кольчуги. Богиня, расскажи, – демон повернулся к ромашке, где божья коровка деловито расправляла крылышки.

– Я подслушала, что будущие жены, лежащие в соседней палате, намереваются проклясть Амари, – низкий голос Богини резал слух.

Я засунула в ухо палец и потрясла им. Странный тембр для такой мелкой твари. Мелкой, но полезной. От нее мы узнали, что будущие жены ненавидят меня за дружбу с демоном и готовы мстить за умирающего принца. Мечтают, чтобы мое тело покрылось язвами, а волосы выпали.

– Вот видите? Как я мог допустить, чтобы это прекрасное тело обезобразили? – демон скользнул взглядом по моей фигуре. – Как я уже пояснял вам, мастер Труэль, Амари нарушила договор, поэтому телом и душой принадлежит мне.

У эльфа загорелись уши.

– Это еще не доказано. Найдены юридические несоответствия, – я успокаивающе погладила Труэля по плечу. – Тутто сам не понимает, с кем заключил договор. Его суть – полное нарушение прав одной из моих личностей. Сдается мне, что в этом случае договор недействителен.

– Я понял, – сдержанно кивнул декан некромантов и прямо посмотрел на демона. – Я лично позабочусь о защите своей подопечной. Кажется, до сих пор я справлялся неплохо. За подсказку, что можно использовать кровь Феникса, спасибо.

Демон нехотя, но отдал ему склянку с кровью возрождающейся птицы. Все же существовала возможность отвоевать по договору хотя бы тело. А его следовало защитить. Чуть подумав, сунул эльфу и кисточку.

– Руны писать умеете? Может, помочь? – Тутто поскучнел. Вечер не задался.

– Справлюсь, – Труэль протянул мне руку. – Амари, мы уходим.

– Подождите! Я хотела узнать, откуда взялась чужая душа, – я с надеждой посмотрела на демона. – Я чувствую, Тутто по силам разгадать эту тайну. У демонов богатый опыт работы с душами.

– Мне опять придется ее поцеловать, – вздохнул демон, виновато посмотрев на «куратора». – Будет больно.

– Ради истины я готова на многое, – предвосхитила я возражения Труэля. – А вдруг в теле девочки сидит душа каторжника? Неизвестно, что он тут устроит.

– Не хотел бы я целоваться с мужчиной, – демон уже сомневался.

– Не надо никаких поцелуев. Насильственные действия могут привести к катастрофе. Душа просто улетит. И вам, студент Тутто, достанется в итоге бездушное тело. Вы на такой исход согласны?

– Н-нет. Как-то не привык иметь дело с неодушевленными телами.

– Но как же… – я расстроилась. – Мы что, никогда не узнаем, чья душа заняла чужое тело?

– Не расстраивайся. Я приму тебя любой, – Труэль крепче сжал мою ладонь.

Я была удивлена прямотой эльфа, но решила копнуть глубже, чтобы понять его намерения. Что значит, я приму тебя любой? Как подопытную мышку или….

– А если я нечто безобразное и старое?

– Ты нечто прекрасное. Остальное твои фантазии.

Он вывел меня на лестницу, оставив обескураженного Тутто одного. Не демон один пребывал в недоумении. Я тоже неожиданно для себя услышала в словах Труэля чувства. Его короткие фразы были сродни любовному признанию. «Я приму тебя любой».

Мы прошествовали мимо хромого хозяина постоялого двора, который наверняка подумал обо мне невесть что. Пришла с одним, ухожу с другим. А я слышала лишь стук собственного сердца. Снова и снова воспроизводила в памяти нежный взгляд Труэля и его слова: «Ты нечто прекрасное».

– Что-то случилось? – спросила я, даже не пытаясь вырвать руку, хотя видела, как на нас смотрят студенты. Мы были уже на территории университета. – Я чувствую, что-то изменилось. И это гнетет вас.

– Да, изменилось, – эльф остановился, хотя до моего общежития оставалось с десяток шагов. – Я встречался с князем. И на вопрос о твоем здоровье вынужден был подтвердить, что…

– Что я ущербная? – мой голос был тих. Глаза я опустила. Теперь мне была понятна фраза «Я приму тебя любой».

– Князь уже знал о странностях невесты своего сына. Он ждал лишь подтверждения. Слуги вашего дома слишком болтливы и любят деньги, а твои родители кидались из крайности в крайность и вели себя подозрительно. Их ложь о твоем здоровье была очевидна.

– Поэтому князь потребовал отправить меня в УПС? Он приставил вас, чтобы услышать оценку из уст верного друга. Вы ведь тоже в университете новенький.

– Да.

– И что теперь?

– Мы должны выяснить, кто все это сотворил с тобой и какие цели преследует.

– Этот «кто-то» очень хитрый и дерзкий, – я понимала, что мы имеем дело с опасным преступником. Я оказалась игрушкой в его руках. – Вряд ли будет просто.

– Ошибаются даже самые хитрые и расчетливые.

– Откуда же тогда взялась чужая душа? И куда делась душа Амари?

– Я думаю, преступник сам ее и вселил. Больше некому. Скорее всего, проследовал за людьми, нашедшими тело Амари, чтобы убедился, что его жертву не спасут. Обряд, проведенный твоим отцом, оживил лишь тело. Душа настоящей Амари к тому моменту уже улетела. Слишком долго ее искали, чтобы с помощью лей-оро суметь сохранить личность эльфийки.

– Зачем преступнику давать мне второй шанс? Это нелогично. А может, это доктор? У нас очень хороший доктор. Справиться с такой раной не всякий сумел бы, – я по привычке сунула руку в волосы и пощупала шрам.

– Я встречался с вашим доктором. У него нет глубоких познаний в области душевных болезней. Да и маг он не из сильных. Сейчас трудно понять, что двигало врагом. Может, простое любопытство – получится или не получится вселить душу. Или он просто пожалел тебя, поняв, что в таком состоянии ты ему не угроза. Знаю одно – было сделано невозможное. До сих пор никому не удавалось внедрить душу в чужое тело. Наш противник гений. Злой гений.

– И он был в нашем доме, – я испытала очередное потрясение, из-за чего мое тело бил озноб. – Сидел у кровати и, возможно, даже держал меня за руку. Но как он проник к нам? Незнакомца не пустила бы охрана. Выходит, это был кто-то свой?

– Необязательно. Нашему врагу не составляет труда примерить на себя чужую личину. Сиделка, служанка, врач – любой из них мог быть пересмешником.

– Так все-таки пересмешник?

– Не думаю. Но название подходит.

– Что сказал князь, когда вы подтвердили, что я… ущербна? – я закусила губу до крови. Слова «Я приму тебя любой» означают, что кто-то другой не захотел принять.

Вспомнив рассказ однокурсников о мертвеце, который напророчил мне потерю жениха, я грустно улыбнулась. «Мертвецы никогда не врут».

Эльф вздохнул и посмотрел на меня с болью. Ему трудно было произнести очевидное.

– Ничего не говорите, – я накрыла его губы пальцами, но, устыдившись своего поступка, тут же убрала. – Я знаю. Ни один правитель не примет в семью человека, сшитого из двух кусков. Неизвестно, что от меня ждать. Может быть, где-то там, в груди, – я прижала руку к сердцу, – стоит запрет на воспоминание. И однажды враг снимет его. Поток прошлого хлынет и просто убьет меня. Или кого-то рядом со мной, смотря что было заложено в памяти.

– Не бойся. Я всегда буду рядом.

– Зачем вам это? – я смахнула с щеки слезу. – Хотите понаблюдать из чисто научного интереса? Я же такая редкость!

– Дурочка, – его взгляд огладил мое лицо. – Ты на самом деле редкость. Неужели не понимаешь, как я к тебе отношусь?

– Я уже ничего не понимаю, – я повернулась и пошла к входу в общежитие. Обернулась, услышав шаги Труэля за спиной. – Хотите забрать помолвочные браслеты? Даже не дадите поплакать над портретом Баэля? Мне больно. У меня только что отняли надежду на счастье с прекрасным мужчиной.

Не знаю, какой бес в меня вселился. Я не помнила своего жениха, и не знала, какие испытывала чувства, когда он попросил моей руки, но сейчас, когда стало ясно, что в княжеской семье мне не рады, я испытала боль. Такую мучительную, что накинулась на ни в чем не повинного человека. Мало того, на человека, который был мне дороже любого из людей. Я силой заткнула в себе желание швыряться обидными словами.

– Нет. Браслеты пусть забирает сам Баэль, – глаза Труэля потемнели. – С меня достаточно.

– С меня тоже, – я сделал реверанс и быстро побежала к двери.

Я видела в окно, как на скамейке под деревом, задумавшись, сидел Труэль. Рядом с ним лежала склянка с кровью Феникса. В руках эльфа была моя лента, которую я обронила.

Подкатила такая тоска, что я расплакалась.

Полетели дни ожидания ответного письма от моей подруги. Я полностью погрузилась в учебу. Она помогала отвлечься от невеселых дум. Труэля я видела только на лекциях. Ловила на себе его долгий взгляд, но делала вид, что полностью погружена в конспекты. Иногда засекала Цезаря. Он прятался в укромных местах и исподтишка наблюдал за мной.

Уверена, он доносил до Труэля, что я чуть ли не каждый вечер перебираю вещи в шкатулке, подаренной мне Баэлем. Подолгу смотрю на портрет жениха, который отказался от меня, как только понял, что душа в его невесте совсем не та, какой положено быть изначально. Он даже не захотел узнать меня новую. Приходилось ставить под сомнение, что Баэль любил Амари.

Согласна с утверждением, что если мы любим человека, то любим все в нем: и тело, и душу. Но Амари выбрали как кобылку для породистого скакуна. А нашли изъян и сразу же забраковали. Ведь никто не заикнулся, что Баэль встречался с Амари до бала дебютанток, вел долгие беседы, пытаясь разобраться, чем она дышит. А это значит, сын князя понятия не имел, какая у нее душа. Подходила родословная, да и сама невеста оказалась красоткой, что шло приятным бонусом. Так о какой душе можно говорить?

Я не думала, что отказ Баэля так сильно повлияет на меня. Он поколебал мою уверенность в себе. Я уже не лучилась теми энергией и счастьем, которые переполняли меня, как только я покинула родительский дом.

Ко мне часто заходила Шадди. В один из вечеров она прибежала с радостным известием, что я победила. Я как-то поделилась с ней историей, в которой будущие жены собирались проклясть меня, но об этом через своего фамильяра узнал Тутто.

– Ты слышала? Их отчислили! – Шадди говорила возбужденно. Попыталась вытащить меня в центр комнаты и покружить, но оставила затею. Нельзя вселить буйное веселье в того, кто сидит с кислой рожей. – Погрузили в кареты со шмотьем сразу, как только они вышли из лазарета. Говорят, их родители не знали, куда деть глаза. Это же такой позор! На грани того, что никто не захочет взять их в жены! А я-то думала, почему их не видно!

– Я знаю, – я скривила лицо. – Уже получила за эту новость двойную порцию пирога. Кухарки счастливы.

– А ты почему не радуешься?

– Потому что мой куратор лорд Труэль нашел более радикальный способ убрать угрозу. А ведь ему предложили защитить меня, начертав магические руны на моем теле. Представляешь, ему предстояло разрисовать мое обнаженное тело кистью, смоченной кровью Феникса, а он не нашел ничего лучшего, чем выпереть двух коров из УПС. Он опять сказал мне «нет»!

– А это что еще такое, подруга? – Шадди вытаращила глаза. – Что между вами происходит? Ну-ка, выкладывай!

– Я такая дура, – я закрыла лицо ладонями. – Оттолкнула от себя единственного человека, кому не была безразлична.

– Я не буду сейчас убеждать тебя, что тоже дорожу нашей дружбой. Впрочем, как Фейр и все твои сокурсники, которые души в тебе не чают. Мне гораздо интереснее узнать, что связывает тебя и нашего недоступного декана.

– Он считается недоступным? – я убрала руки от лица.

– Знала бы ты, как по нему сохнут будущие жены. Какие только привороты ни варили ведьмы с факультета Темной магии. Все в пустую. Его ничего не берет.

– Что они в нем нашли? – я дернула плечом, выражая непонимание.

Конечно же, я лукавила. Мне самой многое в нем нравилось. Даже можно сказать, все нравилось. Ну, кроме его деликатности, связанной с дружбой с Баэлем. Труэль дважды нанес мне травму. Первый раз, сказав «нет» на просьбу взять меня в жены. Да, я лично не слышала этих слов, но рассказ о неприятном событии сильно уязвил меня. А теперь еще отказался провести надо мной ритуал магической защиты. Чему тут радоваться?

– Ты что? Он красив, умен и богат. Как упустить такой лакомый кусочек? Жить при дворе короля Маленды мечтает любая…

У меня сам по себе открылся рот. Маленда – южный сосед нашего королевства. Большие территории, обласканные солнцем и омываемые морем, богатство и изобилие.

– Какое отношение лорд Труэль имеет к Маленде?

– Он внук тамошнего короля. Его мать принцесса Селейна. Считай, он единственный наследник древней династии. Если сравнивать территории, Эльфийское княжество рядом с Малендой – монета, брошенная в реку.

Я похлопала ресницами. Мне едва хватило времени понять устройство Эндороля. И то только потому, чтобы уж совсем не выглядеть глупой. Соседние королевства меня мало занимали, и имена правителей ни о чем не говорили. Но раз Шадди закатывает глаза, замечая мое равнодушие, то стоило призадуматься о достоинствах и привлекательности Труэля для хищниц из будущих жен.

– А мне он сказал, что является дальним родственником нашего эльфийского князя, – я обиженно надула губы. Наврал ведь, прикинулся чуть ли не приживалкой при князе.

– Угу. Совсем дальним. Ваш князь Друвалан его отец.

– Труэль бастард?!

– Боги подземного мира! Откуда ты свалилась? Он вполне законный сын Друвалана. Селейна была третьей женой вашего князя. Но почти сразу же после смерти их общей дочери принцесса отбыла на свою родину.

– Ты о сестре Труэля?

Шадди кивнула, а я поторопилась задать следующий вопрос:

– Что за болезнь погубила девочку?

– Родовое проклятье правящей семьи Маленды. Почему-то всегда выживают только старшие дети. У короля – деда Труэля, их было четверо, а осталась одна Селейна. Сам монарх был первым из восьми. Поговаривают, что Селейна потому и согласилась выйти за эльфийского князя, так как думала, что кровь инородца прервет проклятие. Как видишь, не помогло.

– И это страшное проклятие не останавливает желающих породниться с лордом Труэлем? Или вернее, с принцем Труэлем? – теперь я поняла, откуда у него темные волосы, столь нехарактерные для эльфов.

– Это останавливает только его. На принца так подействовала смерть сестры, что он боится, что не переживет, когда начнут умирать его дети.

– Откуда ты все это знаешь?

– Мой отец – главный летописец Его Драконьего Величества Коверда Первого, короля Эндороля. Ему по службе положено быть в курсе всех событий, связанных с нашим королевством.

– Я представляю, какой удар ты нанесла своему высокопоставленному отцу, когда перевелась на факультет Некромантии. Такая будущая жена пропала!

– В семье не без урода, – хихикнула Шадди. Я поддержала ее, так как сама являлась тем самым уродом.

Подробности о жизни Труэля поразили меня. Теперь я понимала, почему он предпочел сказать «нет» и оттолкнуть от себя влюбившуюся в него девочку. Его остановили не только обязательства перед старшим братом. Труэль не хотел подвергнуть наивную Амари такому тяжелому испытанию, которое предстояло его будущей жене – хоронить их общих детей. Отсюда и нерешительность в продолжении отношений.

Он был со мной деликатен. Вроде и намекал, что я ему небезразлична, но в то же время чутко прислушивался к моему настроению. А оно по большей части было легкомысленным и язвительным. Мне стало стыдно.

Вскоре за Шадди зашел Фейр, и они ушли целоваться в закрытой кабинке трактира «Поросячий пятак». Я завидовала им. У них в жизни все легко и просто. Не считая бурных ссор и таких же бурных примирений.

– Цезарь? – крикнула я в пустоту.

– Да, миледи, – муха выползла из-за шкафа. Так и знала, что фамильяр Труэля где-то неподалеку и все слышит.

– Как себя чувствует твой хозяин?

– Он пишет ночами стихи, – печально вздохнув, ответила муха.

– О! – поразилась я, не ожидая от чернокнижника и некроманта столь романтического занятия. – Он вспоминает обо мне?

– Все стихи посвящены вам. Хотите почитаю?

Не дожидаясь от меня ответа, муха откашлялась. Она читала поэтические строфы нараспев, а я вытирала слезы и потекший нос. До меня, наконец, дошло, как сильно я люблю Труэля.

«Твои волосы пахнут лилией

И немного сырой землей.

Нет на свете тебя красивее.

И в душе я сто лет как твой.

Твой настолько, что нет желания

На других красивых смотреть.

Я не в силах скрывать обожание

И готов от счастья взлететь»

– Это было чудесно, – я высморкалась в полотенце. – Передай, пожалуйста, лорду Труэлю, что я тоже его люблю. Стихов я писать не умею, но готова доказать свои чувства на деле. Я буду ждать его у окна ровно в полночь.

Муха стремительно вылетела в щель под дверью. Из коридора донеслось восторженное «Есть!!!».

Еще до ужина я нашла демона и выпросила у него второй флакон крови Феникса. Сама купила в учебной лавке самую тонкую шелковистую кисточку, а в швейных рядах откровенную ночную рубашку. Помылась и надушилась. Надела рубашку на голое тело, просушила и хорошо расчесала волосы, чтобы они лились атласной волной по моей спине. Искусала губы и исщипала щеки, чтобы стать еще более привлекательной. Я едва дождалась полуночи.

И ровно в полночь за распахнутым настежь окном я услышала громкий вскрик. Накинув халат, я раздвинула занавески и увидела внизу лежащего навзничь мужчину. Это был Труэль.

– Что случилось? – на пороге общежития появился комендант.

Я хлопнула себя по лбу. Совсем забыла, что на окно наложено проклятие. Сила действия которого была равна силе противодействия. Видимо, у лорда Труэля крутились в голове не совсем приличные мысли относительно меня, поэтому его оглушило собственное проклятие. Черт.

– Тащите его в лазарет, – вздохнув, приказала я. – Лекари ему помогут.

Я не отходила от больного до утра. Я выдержала все шутки лорда Осифира, прекрасно знающего о проклятии на моем окне – ему пришлось поднимать на ноги двух будущих жен. Упорно игнорировала смешки дежурящих в лазарете старшекурсников, догадавшихся по моему виду, для чего лорд Труэль полез в полночь в окно к студентке.

Попыталась поглубже затолкнуть угрызения совести, но справилась с этой задачи плохо. Совесть доставала меня больше всего. Упреки шли за упреками. Но что взять с девушки, к которой приклеилось прозвище Тридцать три несчастья?

Не знаю как, но я умудрилась заснуть на стуле. Меня разбудил голос Труэля.

– Ты так хорошо пахнешь…

– Лилиями и немного сырой землей? – я вспомнила, что он уже дал определение исходящему от меня аромату.

Если бы стихи были не о любви, я бы обиделась. Совсем немножко, ведь Труэль был деканом некромантов, и вполне могло статься, что им этот запах кажется чудесным. Правда, мало какой девушке понравилось бы источать земляной дух.

Эльф не понял и свел брови к переносице.

– Почему сырой землей?

– Как в твоих стихах, посвященных мне. Помнишь? «Твои волосы пахнут лилией и немного сырой землей, нет на свете тебя красивее, и в душе я сто лет как твой», – продекламировала я так же, как муха, нараспев.

Брови Труэля поползли вверх.

Я ждала, когда эльф сознается, что пишет стихи и без меня ему свет не мил. Однако он решил упорствовать.

– Кто тебе сказал, что это мои стихи?

– Цезарь выдал тебя, – я погладила эльфа по ладони, лежащей поверх простыни. – Прости, я не знала, что приношу тебе страдания.

Лорд Труэль выдохнул через зубы. Это было так мило. Нечасто можно увидеть смущение на лице чернокнижника.

– Ладно, признаюсь, ты заставила меня помучиться. Но Цезарь тебя обманул. Я не пишу стихи.

– А как же запах лилии и сырой земли? – я растерялась.

– Тебе эти слова ничего не напоминают? – эльф сел и, подложив под спину подушку, натянул на себя простыню. Но я успела заметить, как совершенно его тело. Пострадавшего декана раздели, прежде чем уложить в постель. Незадолго до полуночи прошел дождь, и при падении на землю одежда Труэля намокла. – Подумай хорошо. Сырая земля, венки из лилий…

– Кладбище?!

– Цезарь – муха падальница. Его страсть к мертвым телам частенько выливается в поэтические страдания. Я не могу присвоить себе его талант.

– Я убита, – я уронила лицо в ладони. – Я поддалась красоте поэтических строк и надумала себе невесть что.

Через пару минут молчания, когда было слышно лишь мое сопение, Труэль осторожно поинтересовался:

– А что ты надумала?

– Что вы любите меня. Несмотря на всю мою двойственность, – я опустила руки. Мое лицо горело от смущения. Я только что говорила принцу «ты», уверенная, что имею на это право. – Чего такого наплел вам врунишка Цезарь, что вы, забыв об осторожности, попали под собственное проклятие?

– Что я должен срочно бежать и спасать тебя. Я увидел открытые окна и решил, что уже опоздал: пересмешник дотянулся до тебя. Я желал ему мучительной смерти. И совсем забыл, что смерть – это не те мысли, которые пропустит охранное проклятие.

У меня появился повод разрыдаться. Крушение надежд пережить нелегко. Труэль спешил поймать невидимого врага, а не летел ко мне на крыльях любви. Он сейчас и слова не сказал о своих чувствах ко мне.

– Ну чего ты? – эльф наклонился вперед и, дотянувшись до меня, погладил по голове. Точно маленькую. – Все ведь закончилось хорошо. Никто тебя не обидел, а мне будет наука. Я почти оправился. Голова немного кружится. И все.

– Я готова прихлопнуть вашего фамильяра, – я приняла край простыни, протянутый мне Труэлем, чтобы высморкаться. Платка, как всегда, у меня при себе не было. – Он ввел нас обоих в заблуждение. Я призналась ему, что люблю вас, а он вероломно дождался двенадцати, чтобы не дать вам времени для раздумий. А вы не нашли ничего лучшего, как представить меня в руках пересмешника. У вас в голове даже не мелькнуло, что девушка пригласила вас на свидание. Я купила красивую ночную рубашку, чтобы вам было приятно снимать ее с меня…

– Я не посмел бы… – поторопился оправдаться чурбанистый эльф.

Я дернула в воздухе рукой, чтобы он не мешал мне изливать свое горе.

– Я купила кисточку и сбегала к Тутто за кровью Феникса, чтобы дать вам повод быть более смелым, а вы… А вы думали лишь о том, как убьете пересмешника. Я в жизни не призналась бы Цезарю в любви к вам, если бы меня не взволновали стихи.

Труэль вздохнул и, придерживая простыню, подвинулся ближе.

– Амари, – он взял меня за руку, – я жизнь за тебя отдам, но…

– Ах, опять эти увертки! – я вытащила свои пальцы из его ладони. – Вы прямо говорить умеете? Признавайтесь, я что-то значу для вас? Или опять сошлетесь на то, что я еще не отдала Баэлю помолвочный браслет, а потому вы не имеете права…

Он не дал мне договорить. Я не ожидала от обычно сдержанного эльфа такой прыти. Сама не поняла, как оказалась у него на коленях. Мой рот был надежно запечатан самым волнующим на свете поцелуем. Мало того, чернокнижник не обошелся скромными объятиями. Его рука бессовестно скользнула к моей груди и сжала ее.

– Давно мечтал это сделать, – признался он и не дал уточнить, что из трех стало свершившейся мечтой: я на его коленях, глубокий поцелуй или рука на моей груди. Я только открыла рот, чтобы спросить, как вновь оказалась в состоянии эйфории от следующего, еще более страстного поцелуя.

Зря я думала, что эльфы холодные. Себя-то я точно не причисляла к ним. Во мне наверняка сидела душа демоницы или еще какого-то более беспокойного существа, а вот Труэль… Нет, возможно, в нем говорила южная кровь его матери, но как же умело он прятал бушующие в нем страсти!

– Кхм, – раздалось от двери. Губы эльфа оставили меня, а рука медленно сползла с груди. Я судорожно обернулась, ожидая увидеть кого угодно, но не Баэля.

– Леди Амари из дома Аэль, – обратился он ко мне, сверкнув металлом глаз, – я хотел бы с вами поговорить.

– Хорошо, лорд Баэлаэль из дома Утах, – ответила я, даже не делая попытки слезть с колен Труэля. Да он и не отпустил бы. Я чувствовала, как его рука еще теснее прижала меня к горячему мужскому телу, с которого, как оказалось, сползла простыня. – Назовите место, где вы хотели бы объявить мне о том, что я больше не ваша невеста. У меня будет возможность встреться с вами во время обеденного перерыва. Я тут же верну вам помолвочный браслет и подарки.

– Трактир «Приют странников» вас устроит?

Боже, как же он был холоден! Истинный эльф!

– Да, вполне, – кивнула я.

Дверь медленно закрылась, и мы вновь остались с Труэлем вдвоем.

– Вот и все, – сказала я. – С вашей братской дружбой покончено. Я приношу одни несчастья.

– Не переживай, – Труэль поправил на мне сползшую с плеча рубашку. – Мы разберемся. Ты дала нам время.

– И что теперь будет?

На полный беспокойства вопрос эльф ответил улыбкой.

– Я познакомлю тебя с моей матерью. Ты ей понравишься. Только хочу сразу предупредить, что являюсь таким же ущербным, как и ты.

– Тоже сшиты из двух лоскутов? Один эльфийский, а другой… Кстати, кто вы по материнской линии? Дракон, демон? – я попыталась сгладить неловкий момент, ожидая, что он признается мне о родовом проклятии, но получалось не очень.

– По матери я дэйв.

– А это что еще такое? – выдала я, но тут же закрыла рот ладонью. Учитель ни разу не упоминал дэйвов. В принципе, он многое что не успел рассказать перед моим таким стремительным выходом в люди. Слишком мало у нас было времени.

– Дэйвы – это южные маги. Кстати, у них такие же вытянутые уши, как и у эльфов, – Труэль улыбнулся мне. – Но кровь более горячая.

– Я это почувствовала.

– Ты умеешь раззадорить, – он провел пальцем по моим губам.

Я взяла его ладонь и прижала к своей щеке.

– Я знаю о проклятии вашего рода. Шадди рассказала.

– Ты готова принять настолько ущербного мужа? – Труэль ждал ответа. Он смотрел мне в глаза. – Как бы мы ни были счастливы, как бы ни любили друг друга, боль потерь будет преследовать нас всю жизнь.

Он был честным, когда говорил о нелегком будущем, отягощенным проклятием, и я это оценила.

– Если вы готовы впустить в свою жизнь душу, которая неизвестно кому принадлежит, то я согласна разделить с вами радость и боль, счастье и беду. Не знаю, что толкнуло прежнюю Амари на столь безумные поступки, как приглашение на танец и просьба взять в жены, но сейчас я сделала бы то же самое. Мое сердце молчало, когда я увидела Баэля, но оно трепещет всякий раз, стоит на горизонте появиться вам. Когда я впервые увидела вас в «Приюте странников», была очень взволнована…

– И я, – Труэль выдохнул. – Я вновь увидел тебя, идущую ко мне. Как будто пролетевшие годы вернулись. Я встал, потому что и в этот раз не смог бы ответить отказом на твое приглашение. Если бы коллега не дернул меня за рукав, я бы сделал шаг вперед и положил руку на твою талию, приготовившись танцевать. В моей голове звучала музыка.

– Я видела, что с вами творится что-то неладное, но я боялась разговора с вами. Поняла, что раньше мы были знакомы.

– Мы были знакомы, – кивнул Труэль. Его глаза блестели. – Но меня смутило, что ты меня не помнишь. Или делаешь вид, что не помнишь.

– Вы уже тогда поразили меня. Правда-правда. Мне хотелось бесконечно смотреть на вас. И я наблюдала за вами исподтишка.

– Я думал, у меня нет шансов, – вторая ладонь Труэля легла на мое лицо. Большими пальцами он стер слезы, что лились из моих глаз помимо воли. – Старший брат объявил о своем желании жениться на леди Амари из дома Аэль еще до того, как я узнал тебя. И когда ты шла ко мне через весь зал, расправив плечи и вздернув свой маленький нос, я понял, что в тебя невозможно не влюбиться. Ты не можешь представить, как тяжело мне было ехать к тебе с браслетами, принадлежащими Баэлю.

– Скажите, как я себя вела, когда увидела вас в нашем доме и поняла, зачем вы приехали? – ожидая ответ, я смотрела на Труэля во все глаза. Ловила, отразится на его лице тень неприятных воспоминаний или нет. Может, я с радостью приняла браслет, лишь бы породниться с князем. Я не сомневалась, что родители меня обработали.

– Ты плакала. Не хотела, чтобы на тебя надевали браслет. Вырывалась, но мать надавала тебе пощечин. Мне даже пришлось встать между вами. Мне было больно смотреть, как они ломают тебя. Ты кричала, что не хочешь принадлежать развратнику, но я-то знал, что Баэль никогда им не был. Я выдержал двухчасовой разговор с твоим отцом. После этого я уехал.

– Прости, что вынуждена была дать руку, чтобы меня сделали невестой нелюбимого, – я опустила глаза. Переживала за прилюдное унижение, которое перенесла бедная Амари.

– Ты ее так и не дала. Твои родители решили, что можно обойтись без формальностей, раз Баэль тоже не надел браслет при свидетелях.

Я открыла рот. Амари оказалась стойкой девушкой. Как же мне было жаль, что ее душа покинула тело. Если бы мне случилось явиться в этот мир не призраком, способным занимать чужие тела, а самой собой, я бы с ней подружилась.

– Нам пора, – мои ладони легли поверх его, все еще обхватывающих мое лицо. – Я слышу голоса. Сейчас сюда войдут, и нам опять будет неловко.

Труэль убрал руки и, вздохнув, посмотрел на дверь. Из замочной скважины тонкой струйкой потек дым.

– Что ты сделал? – встревожилась я.

– Бросил проклятие. Каждый, кто возьмется за ручку, забудет, зачем пришел.

– Вот так просто? Одним взглядом?

– Взглядом можно проклясть, разве ты не знала? Магическая сила наполняет действие – в данном случае взгляд, плюс мысленно произнесенное заклинание. Самая обычная формула из учебника. Сила, жест, слово, – в Труэле проснулся преподаватель. – Все эти эффектные выворачивания пальцев и выкрики абракадабры только для новичков.

Ручку тут же подергали. Раздался узнаваемый голос лорда Осифира.

– Драконы меня подери, – выругался леший. – Зачем я сюда пришел?

Вскоре мы услышали его удаляющиеся шаги. Я рассмеялась.

– Все? – эльф приподнял смоляную бровь. – Теперь тебя можно поцеловать?

Примчавшись в свою комнату после лазарета, я быстро помыла голову. Волосы сушила с помощью коменданта, которого позвала в комнату, чтобы тот подобрал подходящее бытовое заклинание. Такую гриву, какая досталась мне, пришлось бы сушить до самого свидания с княжеским сынком, а тут справились быстро. Все-таки жаль, что у меня нет магических сил.

Оделась я в одно из лучших платьев. Конечно, не из тех, в которых ходят по балам. Синее шерстяное платье отличалась особой элегантностью и идущим мне цветом. Надетый сверху большой белый воротник с алым бантом делал меня похожей на примерную ученицу.

Не зря маменька приказала сшить столько нарядов, мечтая, чтобы я поразила жениха своей красотой. Я непременно выполню ее желание, поражу. Только встретимся мы не для того, чтобы поворковать влюбленными голубками, а окончательно расстаться.

Я скривила лицо, только представив, что с ней будет, когда она узнает, что помолвка расторгнута. О Труэле я пока поостерегусь рассказывать, иначе родители примутся строить планы, как бы повыгодней использовать новые связи. Хорошо, что у чернокнижника нет иллюзий по поводу моих родственников. Они показали себя во всей красе во время помолвки.

За завтраком я была сдержанна и молчалива. Морально готовилась к разрыву с женихом. Любой девушке неприятно услышать холодное «Ты мне не пара», но надо помнить, что эти слова открывают двери на свободу. Осталось только пережить три пары, и все будет кончено.

Первым у нас шло травознание. Его сегодня проводили в ботаническом саду. Каждому из нас дали ножницы, перчатки, индивидуальный список и корзину со склянками, мешочками и коробочками, в которые нужно было сложить добычу. Нам предстояло самостоятельно найти растения и отобрать только те его части, которые были годны для практического занятии по зельеваренью.

Например, на кусте с мелкими голубыми цветами следовало собирать лишь мясистые листочки. В них содержался сок, снимающий большинство проклятий, уродующих лицо. На другом, колючем и обильно украшенном ягодами, срезались только ядовитые шипы. Их следовало тут же, боясь дотронуться до сочащегося среза, закупорить в склянке. Отравленный ими начинал плакать и рвать на себе волосы. Вел себя, словно сумасшедший. Знание такой особенности колючего растения позволяло быстро определить причину странного поведения больного. Противоядие готовилось и этих же шипов, но с добавлением белладонны, которая в данном случае выступала, как успокоительная трава.

Ошибки в выборе растения и неправильное отсечение нужных частей снижали балл контрольной работы. Хорошо, что за прошедшие дни у меня было достаточно времени для занятий, и я уверенно срезала свежие побеги или увядший цветок.

– Ты что, сама с собой разговариваешь? – неожиданно раздалось из-за кустов. На свет вышел Фейр.

Я чертыхнулась. Надо быть более осторожной, когда пользуешься запрещенными методами. Но на мое счастье это был юный дракон, а не преподаватель. Фейр смешно смотрелся с корзинкой в руках.

Я быстро опустила подол платья и сдвинула на затылок соломенную шляпу, чтобы видеть лицо высокого однокурсника. Мне пришлось заткнуть юбку за пояс, чтобы не порвать ее о кусты. Времени переодеться не будет, а предстать оборванкой перед бывшим женихом не хотелось.

– С чего ты взял? – я дернула плечом – дала сигнал моли не показываться из-под съемного воротника.

– Я только что слышал, как ты сказала: «А теперь посмотрим, что нужно сделать с бутыльником».

– А, это… Ну случается, – я потянулась к растению, чей бутон напоминал форму флакона для духов. Осторожно наклонив чашу цветка, я перелила тягучее содержимое в склянку и заткнула пробкой. – Иногда я даже называю себя глупой и хлопаю ладонью по лбу. Помогает для мыслительной способности. Попробуй.

Заглянув в корзину Фейра, я ткнула пальцем в кучку грибов, среди которых заметила съедобный – он не годился для зелья. Мало того, если бы он попали в варочный котелок, концентрация яда на литр оказалась бы слишком низкой. Многочасовой труд пошел бы прахом.

– Вот я дурак! – воскликнул Фейр, хлопнув себя ладонью по лбу. До него сразу дошло, за что ему снизят балл.

– Видишь, помогает! – сказала я и пошла дальше.

– Что там у нас дальше по списку? – пискнула моль, когда мы прилично отошли от Фейра, севшего на траву перебирать грибы.

Я не соврала, когда утверждала, что готовилась. Я потратила несколько часов, чтобы наделать шпаргалок, и теперь по ним, приколотым к изнанке большого воротника, ползала моль и зачитывала верные ответы. Никто не отменял сделку с демоном, и я не хотела рисковать, получив низкий балл. Приходилось выкручиваться.

– Расплюша дикая, – прочла я вслух, расправив выданный преподавателем листок.

– Так-так-так, – откликнулась моль. – Ага, вот! Стелющееся по земле растение с синими листочками. Нужен корень.

Второй парой у нас шла лекция по законопорядку, где я пыталась мысленно представить, как пройдет встреча с Баэлем. Я подбирала веские и колкие слова, которые непременно скажу, чтобы он видел, какую умную невесту потерял. Нет, Баэль мне не был нужен в качестве мужа, но ситуация с отказом сильно уязвляла меня. Я захватила шкатулку с собой, чтобы сразу после третьей пары отправиться в «Приют странников».

Вспомнив, что в шкатулке лежит портрет эльфийского наследника, достала и, налюбовавшись на холеную морду, не удержалась: пририсовала усы, бороду и кривые рога. Душа просила мести. Хоть такой.

Моль попросилась поспать в шкатулке, и я позволила. Там ей будет безопаснее, чем под воротником. Все же фамильяр у меня слишком хрупкий. Сунув шкатулку в сумку, я приготовилась увидеть Труэля. Третьей парой ожидалось маговедение. Но неожиданно вместо любимого эльфа пришел другой преподаватель. Заподозрив неладное, я поднялась.

– Извините, пожалуйста, что перебиваю, но неужели мастер Труэль так и не выздоровел? Я слышала, что он лежит в лазарете…

Лектор отвлекся от журнала, по которому начал перекличку.

– Нет-нет, с ним все в порядке. Просто он вызвал на бой одного из опытнейших боевиков королевства. Ректор собрал на стрельбище всех старшекурсников, чтобы понаблюдали за сражением сильнейших. Жаль, что остальных студентов туда не пригласили. Я думаю, зрелище было бы познавательным.

Наши парни загудели.

– А мы? А почему нам нельзя? Он же наш преподаватель!

Я едва перекричала их.

– Что значит, зрелище будет познавательным? – волнение во мне росло.

– Нечасто можно увидеть, как некромант выступает против боевика.

– А кто боевик? – мой голос срывался.

– Лорд Баэлаэль из дома Утах. Куда вы, леди?

Но меня уже невозможно было остановить. Я неслась так, что ветер свистел в длинных ушах. Уже на полпути вспомнила, что забыла сумку, но возвращаться не пожелала. Волнение гнало вперед. Через некоторое время за мной раздался грохот множества ног. Меня догоняли вырвавшиеся из аудитории однокурсники. Выходит, я сорвала урок.

Сердце зашлось, когда я у входа на стрельбище увидела лекарей с носилками. Успокоилась, лишь когда поняла, что они еще пустые. Лорд Осифир тоже был здесь. Проверял у своих подопечных наличие необходимых магических зелий.

– Мне голову оторвут, если погибнет один из них, – ворчал он, гремя склянками. – Король Маленды сразу объявит войну.

Я схватилась за сердце. Осифир не ставил на победу Труэля, раз говорил о войне с южным королевством. Я была слишком неопытна, чтобы понять, равноценны ли силы магического боевика и некроманта, а потому верила каждому слову лешего.

– А, леди Амари! – он радостно поприветствовал меня. – Вы тут как тут! В который раз замечаю, что стоит случиться какой-нибудь заварушке, как из нее торчат ваши уши. Надеюсь, на этот раз не вы являетесь источником спора мужчин?

– Зря надеетесь! – обиженно откликнулась я и понеслась к входу. Как он мог подумать, что мои женихи сцепились из-за кого-то другого?

На стрельбище было не протолкнуться. Если здесь собрались только старшекурсники, то я плохо представляла общее число студентов в УПС.

Стрельбище представляло собой несколько полей, каждое из которых было окружено рядами скамеек и выполняло свою задачу. Сегодня за завтраком Фейр как раз рассказывал об одной из арен, где была оборудована полоса магических препятствий для тренировки боевиков. Именно там покалечился Тутто.

– Под ногами бегущего то неожиданно разверзнется яма, полная кольев, то твердая земля вдруг сделается мягкой, сочащейся. Приходится прыгать с кочки на кочку, чтобы не поглотила жижа, кишащая змеями, – вещал Фейр, активно размахивая ложкой. – Сложность препятствий зависит от курса боевиков. На пятом – самое трудное прохождение. Я только поэтому не пошел на боевой. Ну их к черту с этими кольями.

– Слушай, – я перебила его тогда, – засасывающая жижа – это разве не болото?

– Оно самое, – кивнул Фейр, возвращаясь к каше.

Я перестала есть, когда поняла, что болото в УПС все же есть, только оно скрыто под одной из арен. «Надо донести эту мысль до Труэля», – решила я тогда. А сейчас, вспомнив утренний разговор, добавила: «Если он выживет после схватки с Баэлем».

Я чувствовала, что братья сцепились из-за меня, но оснований для битвы не находила. Мы же договорились с бывшим женихом разойтись мирно. Так что же такого случилось, раз им пришлось вынести драку на люди? Какой интерес Баэлю рисковать жизнью ради той, от которой он уже отказался? Я ни за что не поверила бы, что сыновья Друвалана решили продемонстрировать свою силу на радость старшекурсникам.

Пришлось поработать локтями, чтобы протолкаться к нужному полю. Все ряды были плотно забиты. Здесь присутствовали не только боевики. Некроманты, ведьмы и ведьмаки, лекари, которым тоже полезно было увидеть, какие увечья нанесут друг другу сражающиеся, даже стоящие то тут, то там будущие жены, театрально закатывающие глазки и прикрывающие ротики надушенными платочками.

– Ты слышала, Баэль свободен! Моей матери об этом рассказала подруга, вхожая в княжеский дом…

Я шла между рядами, выискивая свободное место, когда уловила слова, подтверждающие, как быстро разносятся слухи. Я сама лишь недавно узнала, что князь вычеркнул меня из списка невест, а эти мымры уже обсуждали подробности.

– А кто был его невестой?

На этом вопросе я остановилась. Интересно было послушать, что обо мне говорят разодетые в шелка фифочки, не замечая, что предмет их обсуждений находится за их спинами.

Сплетница пальцем подозвала подругу приблизиться. Я тоже сделала шаг ближе и навострила уши.

Глава 27

Головы будущих жен едва не касались друг друга. Но я в который раз убедилась, что у эльфов отличный слух. Особо напрягаться не пришлось, хотя кругом стоял гвалт.

– Ты ее видела утром в столовой. Эльфийка, у которой слишком высоко задран нос. Это она соблазнила Тутто и прокляла Ялда. Из-за нее вылетели из УПС две старшекурсницы. Ты заметила, в чем она сегодня заявилась? В ужасном воротнике с алыми лентами. Какая безвкусица!

Я потрогала свой чудесный воротник. Да, из-за шпаргалок немного стоит колом, но я не стала его снимать, чтобы не вызвать вопросы.

– Ах, эта… Тогда понятно, почему от нее отказался Баэль.

Как же я жалела, что не могла так же просто, как Труэль, метнуть проклятие. Но спускать сплетницам я не собиралась. Оглядевшись и поняв, что на меня никто не смотрит, я связала их длинные косы между собой и пошла дальше.

– Амари, иди к нам! – окликнул меня Фейр, когда я уже отчаялась найти хоть какое-то пристанище.

Сладкая парочка заняла место и мне. Я протиснулась к ним с трудом.

– Так много людей! – сказала я, усаживаясь рядом с Шадди. – Ваши некроманты тоже здесь?

– Еще бы! Как только услышали, что будет бой между деканом и княжичем, сразу сорвались. Нас бы отряд мертвецов не остановил. Интересно же посмотреть, как некромант уделает боевика.

– Ты думаешь, уделает? – я воспрянула духом. Хоть кто-то не поставил под сомнение победу Труэля.

– Даже не сомневайся, – уверенно ответила Шадди.

Я оглядела пустующее поле. Гладкая, местами опаленная земля. Глазу зацепиться не за что. Главной достопримечательностью, видимо, будут сражающиеся стороны.

– Не заденут зрителей? – спросила я, толкнув локтем Шадди. Некромантка бесстыдно прижималась к юному дракону. Об их взгляды, устремленные друг на друга, можно было запалить спичку.

– Нет, – она отмахнулась от меня. – Поставят магическую защиту.

– А это кто? – узнав ректора, поднявшегося на трибуну для преподавателей, я указала на темноволосую девушку, которую он держал за руку.

Они заняли два центральных кресла, подобно королю и королеве. Остальная «свита» из деканов и преподавателей чинно расселась по оставшимся таким же мягким сиденьям. Деревянные скамьи предназначались только для студентов.

– А, это леди Ангелина, – Шадди перевела взгляд на спутницу ректора. – Его невеста. Она учится на втором курсе факультета Бытовой Магии. После окончания УПС они поженятся. Но, говорят, – некромантка перешла на шепот, – они уже живут вместе. В его берлоге на Кривой улице. Красивая пара, да? Ты знала, что наш ректор родной брат короля Эндороля? А Ангелина взялась неизвестно откуда. Ее впервые увидели в городе весьма престранно одетую.

– Что это значит? – я нахмурилась. Считала престранным одно – пройтись нагишом.

– Она была укутана в одеяло, а на ногах потрепанные башмаки. И на пол-лица синяк. Я не верила, но Ялд сказал, что это правда. Он сам застал ее в таком виде в «Поросячьем пятаке». А, еще у нее в сумке были всякие необычные артефакты. Такие никто никогда не видел. Поговаривают, что она не из нашего мира.

– Но ректор все равно выбрал ее, без кола и двора и неизвестного происхождения, хотя в нем течет королевская кровь.

Не знаю почему, но эта история любви оставила на душе теплый след. Полная противоположность тому, что происходило сейчас между мной и Баэлем. Брата короля не остановил тот факт, что незнакомка не от мира сего. А эльфийского князя, который рангом куда ниже королевской семьи, не устроила душа неизвестного происхождения. И хотя кровь во мне чисто эльфийская, от меня все равно поторопились избавиться. Как же все несправедливо.

– Странная история с этой девушкой, да? – Фейр прислушивался к нашей беседе.

– Да, очень, – подтвердила я.

Юный дракон вытащил из нагрудного кармана стекло на шнурке и, приложив к глазу, воззрился на объект нашего обсуждения.

– Что это у тебя? – спросила я, хотя уже догадывалась, для чего нужно стекло.

– Магический окуляр. Через него можно рассмотреть любой предмет на большом расстоянии.

– Дай! – я вытянула руку и в нетерпении пошевелила пальцами.

– Не обижайся, но как только начнется бой, я заберу окуляр, – Фейр дернул за веревочку и стекло вывалилось к нему на ладонь. – Закрой второй глаз, иначе ничего не увидишь.

Я прозрела. Все, что было на той стороне стрельбища, вдруг придвинулось так близко, что, казалось, я могу дотянуться рукой. Мне очень хотелось рассмотреть возлюбленную ректора – Ангелину, она заинтересовала меня. Даже сердце застучало быстрее. Я рассматривала ее миловидное лицо, светлую улыбку и лучащиеся счастьем глаза, и во мне росло чувство, что мы с ней уже знакомы. А может, просто виделись в коридорах университета? Но сейчас меня приятно взволновало другое: руку невесты ректор так и не отпустил. Это выглядело так мило.

Я вздохнула. Вокруг меня были одни влюбленные. Что Фейр с Шадди, что ректор со своей иномирянкой. А Труэль никак не показывал свою привязанность ко мне. Вечно был строг.

«Интересно, когда я верну браслет, эльф разморозится или предпочтет оставить нашу маленькую тайну между нами?»

Взгляд зацепился за мать и сына Бавалон. Эффектная парочка змей. Оба тонкие, жилистые, с вытянутыми лицами. На голове волосок к волоску.

Я заметила, как ректор оглянулся на преподавателя гадознания, которая села за его креслом. Так, словно ожидал, что она его укусит. Готова поклясться, что его даже передернуло. Леди Бавалон в ответ улыбнулась, растянув и без того тонкие губы. Ее сын смерил ректора мрачным взглядом. Брезгливое выражение лица мелькнуло лишь на мгновение. Ненавидит? Что не так между Бавалонами и братом короля?

«Надо бы порыться в библиотеке и посмотреть старые хроники. Наверняка был какой-то скандал, который не забылся до сих пор. Иначе не было бы у ректора такой неприкрытой реакции на довольно красивую женщину. И с чего ее сыну кривить лицо?»

Да, я понимала, что бросаюсь из крайности в крайность. То хочу разобраться, причастно ли болото под стрельбищем к нашему пересмешнику, то вдруг вижу вражду там, где ее, может быть, отродясь не было.

Я перевела взгляд в другую сторону и радостно воскликнула. Тутто тоже посчастливилось смотреть на бой вблизи. Он стоял за креслом своего дяди – лорда Джеромо. Его рыжие волосы невозможно было пропустить. Я помахала демону и он, заметив меня, радостно осклабился. Солнце красиво играло в его кудрях, и я позволила себе немножко полюбоваться красавчиком.

Когда неожиданно где-то за спиной заревели трубы, я вскрикнула, чем вызвала хохот соседей. Окуляр выпал, и его тут же забрал Фейр, наградив меня взглядом с укором. Только обернувшись, я поняла, что мы сидим под площадкой с оркестром. Хорошие места, если желаешь оглохнуть. Несмотря на временную контузию, я разобрала, что играют гимн Эльфийского княжества. Под торжественную мелодию на арене появился Баэль. Он подошел к трибуне с преподавателями и поклонился ректору.

– Ах, как он хорош! – воскликнула Шадди, чудом переорав трубы и флейты.

Я с ней была согласна. Высокий, стройный, весь в белом, с развивающимися концами кушака, плотно обтягивающего тонкую талию, он выглядел великолепно. За одни только серебристые волосы, которые красиво струились, поддаваясь порывам ветра, можно было еще раз продать Тутто душу.

Баэль прекрасно понимал, как он выглядит. Это было заметно по гордо вскинутой голове и непроницаемому взгляду. Рядом с такими гордецами, для которых остальные пыль под ногами, я чувствовала себя особенно ущербной.

Многочисленные будущие жены, успев занять первый ряд нашего сектора, поднялись и принялись махать Баэлю надушенными платочками. Их опьяняющий аромат долетел и до наших мест. Некоторые из студенток дошли до того, что принялись выкрикивать: «Милорд, выберите меня!».

– Чего это они? – я возмутилась столь неприкрытым предложением себя.

Шадди объяснила. Оказывается, одна я, ворона, не знала, что на турнир следует приходить с каким-нибудь милым сердцу предметом гардероба. Обычно это платочек. Как выяснилось, существовала традиция принимать на удачу подарок от дамы сердца, которой будет посвящена победа.

Уверена на все сто, что Баэль даже не видел, у кого брал платок. Он просто выдернул первый попавшийся из десятка тянущихся к нему рук и, заправив за пояс, отошел в свой угол.

Не знаю, подсказала интуиция или Баэль видел, где я сижу, но он поднял на меня глаза, когда брал чужой платок. Я сжала губы.

Я думала, что выступление оркестра закончилось, ведь оба брата были родными по отцу, и дважды гимн эльфов исполнять нет причины. Но музыканты вновь грянули. На этот раз совсем другую мелодию. Она уже не была столь бравурной и воинственно пугающей, как первая.

– Гимн Маленды, – шепнула Шадди и показала, как на ее руке волоски встали дыбом.

Я задрала рукав платья и показала то же самое. В этой мелодии преобладали чарующие ноты. Манящие, зовущие, обещающие свободу и… любовь.

На поле появилась затянутая во все черное фигура Труэля. Я не спускала с него глаз. Не столь высокий, как Баэль, в темной одежде он казался еще более худощавым и не таким сильным, как старший брат. На лице ни тени улыбки. Он так же, как и Баэль, сначала поприветствовал ректора, а потом, развернувшись, направился в сторону будущих жен, среди которых выделялась одна – в ярко-желтом платье. Надменное красивое лицо и лебезение подруг подсказывали, что она выше всех по положению.

Я скисла. Был бы у меня платочек, я сейчас помахала бы им и привлекла к себе внимание. Я даже набралась бы храбрости и крикнула не банальное «Милорд, выберите меня!», а то, что заставило бы его вздрогнуть. Например, «Твое сердце у меня, и попробуй только пройти мимо!». Но, увы, сумка осталась в аудитории, а ничего другого у меня с собой не было. У Шадди тоже. Я специально посмотрела. У меня хватило бы наглости присвоить ее платочек.

Наш ряд был довольно высоко, поэтому я не ожидала, что Труэль решится на столь дерзкий поступок: пройдет мимо застывшей в полном недоумении девицы в желтом, удивленных таким пренебрежением будущих жен, и направится ко мне, перешагивая со скамьи на скамью. Студенты раздвигались, чтобы пропустить декана некромантов, подчиняясь лишь движению его смоляной брови. Дойдя до меня, Труэль протянул руку, ожидая, что я вложу в нее… хоть что-нибудь.

– Вы же знаете, у меня никогда нет с собой носового платка, – прошептала я, сгорая от неловкости.

Но далее произошло невероятное. Лорд Труэль наклонился ко мне и, развязав под шеей ленты, просто снял с меня чудесный воротник, над которым я трудилась не один вечер. Я задохнулась, представив, как сейчас во все стороны разлетятся исписанные мелким почерком листочки. Прав был мой домашний учитель. Что взять с девушки, носящей прозвище Тридцать три несчастья?

Шпаргалки к моему ужасу все же посыпались, но, подхваченные ветром, взметнулись ввысь, точно стайка голубей, и… сгорели. Никто так не понял, что это был не развлекательный фокус, а сокрытие улик. Труэль понимающе улыбнулся мне. А я подумала, как же хорошо, что моль осталась в шкатулке. Сейчас я могла лишиться фамильяра.

Я не сразу осознала, что вокруг стоит оглушающая тишина. Когда воротник, выделяющийся на фоне черного кителя ярким пятном, оказался заткнутым за пояс, Труэль наклонился, чтобы поцеловать мою руку.

– Пожелай мне удачи, – шепнул он.

– Вернись ко мне с победой, – прошептала я в ответ, понимая всю торжественность момента.

Развернувшись, Труэль пошел назад. Легко перешагивал со скамейки на скамейку, заставляя остальных следить за собой взглядами.

– Что это было? – Шадди стукнула по моей ноге башмаком.

– Любовь, – ответила я, не сумев спрятать улыбку.

– Черт, – выругалась Шадди. – Все-таки нашлась такая, кто поймал его в силки. Князь будет в ярости.

– А при чем тут князь? Он пусть заботится о своем старшеньком, – я кивнула на Баэля, который занял очерченный краской круг и ждал, когда Труэль займет точно такой же, но на другом конце поля.

Шадди наклонилась ко мне и зашептала на ухо:

– Я вчера виделась со своим отцом. Он сказал, что Эльфийский князь Друвалан приезжал во дворец и просил дозволения женить своих сыновей на королевских племянницах.

Ха! Вот и причина, почему Баэль примчался в УПС. Ему срочно нужен помолвочный браслет. Еще бы! Ему светит королевская кровь вместо крови ущербной.

– Откуда взялись эти невесты? – я досадливо поморщилась. – Других желающих на их руки не нашлось?

– Флория и Хеления родные сестры. Старшая уже окончила факультет Бытовой магии, другая учится на втором курсе.

– Она здесь? – встревоженно спросила я.

– Вон та черноволосая любительница желтого цвета, – Шадди осторожно кивнула в сторону шепчущихся девушек. В этот момент та самая, в канареечном платье, обернулась и бросила на нас испепеляющий взгляд. Некромантка шумно усмехнулась. – Ты попала, подруга.

Черт! Черт-черт-черт! Если Труэль уже в курсе планов отца, то его выпад с поцелуем руки и воротником в качестве дара ему дорого обойдется. Он проигнорировал платочек невесты.

– Да что же это такое? – возмутилась я шепотом, сверля затылок королевской племянницы. – Не успела я разделаться с одними проблемами, как на горизонте тут же появились другие.

Если у нашего ректора еще нет детей, то эта смуглая девица и старшенькая Флория – дочери родной сестры короля? М-да. Если до того я противостояла княжескому дому Утах, то теперь на арену вышел драконий дом Ковердов. Как же лихо я меняю противников!

Но мне терять нечего. Я в этом мире одна, как перст. Драка? Ну что ж, поборемся. Родители, князь, король, его сестра… Кто еще? Выходите. Вам ответит ущербная. Но только знайте, я буду сражаться за свое достоинство до последней капельки крови.

Прозвучал горн. Он отвлек меня от воинственных дум. Я видела, как ректор взмахом руки возвел вокруг арены защитный купол. Поднимаясь, тот искрился радугой. Даже сделалось больно глазам. Но когда он сомкнулся высоко над головами Труэля и его брата, то превратился в полностью прозрачный. Мало того, он имел свойство увеличительного стекла, и теперь казалось, что перед нами стоят два великана. Не нужны никакие окуляры, и так все отлично видно.

На скулах Баэля ходили желваки. Труэль был спокоен. Его легкая улыбка, когда он встал в круг и развернулся лицом к брату, вызвала яростный огонь в глазах наследника.

– Что же заставило их выйти на поле боя? – задумчиво произнесла я вслух.

Мне ответил студент, сидевший передо мной.

– Неподчинение одного другому. Разве не понятно?

Я сразу узнала старого знакомого. Хомяк по-прежнему не был доволен общением со мной, но не ответить не мог. Его распирали знания.

– Нет, не понятно, – подначила я.

– Вы сами из эльфийского рода, и не знаете о беспрекословном подчинении старшим? Сыновья и дочери подчиняются отцу, младшие братья старшим. Сейчас лорд Баэлаэль научит непокорного брата. Слишком давно лорд Труэль не был на родине, видать, забыл об эльфийских устоях.

– А почему учить нужно прилюдно? Неужели нельзя разобраться один на один где-нибудь на заднем дворе Кривой улицы?

– В качестве назидания другим.

– Спасибо большое за исчерпывающий ответ, – ответила я Хомяку с самой милой улыбкой. Между нами должен восстановиться мир. У меня накопилось слишком много вопросов относительно того дежурства, когда гном почему-то не боялся брать жабу в руки.

На нас зашикали, и я вернулась к созерцанию купола, где готовились к схватке братья.

Вновь прозвучал горн и началось.

– Разминка, – шепнула мне Шадди. – Сейчас они обменяются пробными шарами.

В сторону Труэля полетел, плюясь искрами, огненный шар.

Чернокнижник легко его перехватил, метнув черную сеть, которая полностью поглотила пламя и осыпалась на землю пеплом. Баэль не стал ждать, когда стихнут аплодисменты, и послал сразу три шара – побольше и пояростнее.

Они летели с такой скоростью, что я затаила дыхание. Боялась, что Труэль не успеет перехватить все три сразу. Но их встретил зеленоватый туман, в котором огни просто увязли. Туман поднялся под купол, утаскивая за собой мечущиеся в его пелене шары.

Больше никаких огненных шаров не было. Баэлю надоело разминаться. Взметнулись вверх камешки и пыльной волной, сопровождаемой воем, понеслись вперед.

– Слепой убийца! – восхищенно воскликнул Фейр. – Очень редкое заклинание. Баэль решил покончить с братом раз и навсегда.

Глаз не мог различить орудие гнева, но было понятно, что навстречу Труэлю несется нечто яростное. Эльф выставил вперед руки, и это нечто с ужасающим воем врезалось в такой же невидимый щит. Сила удара была столь велика, что протащила сопротивляющегося Труэля и едва не выкинула за круг.

– Ответил Стальным веером, – констатировал юный дракон. – Он рассеивает силу Слепого убийцы, и тот уже не может принести значительный вред.

Но Баэль оказался хитер. Пока его брат держал щит, он посылал и посылал невидимых убийц, пока один из них не прорвался и… выхватив из-за пояса Труэля мой воротник, разорвал его в клочья.

– Да они понарошку дерутся! – воскликнула Шадди. Она была разочарована.

– Братья же. Не враги, – хмыкнул Фейр. – Но зато какое точеное мастерство.

– Пора бы нашему декану ударить, – Шадди волновалась, заметив, что Труэль сжал зубы.

Ему тяжело давалось удерживать щит. Зато на лице Баэля появилась довольная улыбка. Он выбрал верную тактику, напав первым. Младший брат вынужден был защищаться.

– Когда битва будет считаться проигранной? – осторожно спросила я. – Они бьются до первой крови?

– Когда один из них добровольно или под воздействием силы покинет нарисованный круг, – обернувшись, ответил Хомяк.

Его лицо раскраснелось от напряжения. Было от чего волноваться. Я закусила губу, видя, что до белой полосы за спиной Труэля оставалось всего-то полшажочка, тогда как ухмыляющийся Баэль, наоборот, сдвинулся вперед. Потребовалась бы огромная сила, чтобы его опрокинуть.

Я тихо умирала. Знала, что поставлено на кон.

– Нет, не получится Труэлю ударить, – покачал головой Фейр. – Невозможно тратить силы на оборону и атаку одновременно. Можно применить что-то одно. А Баэлаэль специально не дает ему передышки.

Я, повинуясь минутному порыву, встала и, сложив руки воронкой перед губами, крикнула что есть силы:

– Давайте, милорд, в бой!

Но меня услышали лишь те несколько студентов, что сидели рядом. Рев ветра на арене стоял такой, что перекрывал все звуки.

– Погоди-ка! – Фейр пошлепал себя по карманам и вытащил небольшую морскую раковину. – Кричи сюда.

Он указал на отверстие в узкой части крученой спирали. Не сильно надеясь на эффект, я приложила раковину к губам и, набрав полные легкие воздуха, проорала в своеобразный рупор то, за что мне будут мыть косточки не одно десятилетие.

– Я люблю вас, Труэль! И никому не отдам!!!

Я не ожидала такой силы звука. У всех сидящих передо мной, вплоть до первого ряда, взметнулись вверх волосы.

– Эй, тише! – испугавшись, дернул меня за руку Фейр. – Ты всем так головы снесешь.

А я смотрела только на арену. Мой крик был услышан. Баэль удивленно повернул голову, и этого было достаточно, чтобы Слепой убийца потерял связь с хозяином. Я видела, как Труэль отбросил в сторону щит и решительно пошел вперед. Он остановился у переднего края круга и топнул ногой. Земля, что прежде выглядела монолитом, вдруг вздыбилась волной.

Баэль понял, что сейчас произойдет нечто ужасное и поторопился вновь поднять Слепого убийцу, но ему помешал… рой мух. Тот зеленоватый туман, что плавал под куполом, вдруг ринулся вниз и ударил жужжащим кулаком.

Мухи-падальницы облепили наследника так, что не видно было и клочка его белых одежд. Он сейчас напоминал изумрудного навозного жука, машущего своими короткими лапками. Баэль отступал, махая руками и пытаясь очистить хотя бы лицо, но все было напрасно.

Занятый схваткой с мухами, он не увидел, как быстро земляной вал докатился до его ног. Из него вдруг высунулись две костлявые руки. Щелкнув костяшками пальцев, те крепко ухватили Баэля за лодыжки и дернули на себя. Эльф рухнул и на спине проехал чуть ли не всю арену, оставив далеко позади себя спасительный круг.

Все. Бой им был проигран.

Зазвучали фанфары, чествуя победителя. Исчез защитный купол. Растаял рой мух, а появившийся из земли мертвец, чьи старания принесли победу, помахал зрителям костлявой рукой и вновь скрылся в вспаханной им канаве.

Уставший Труэль под восторженные крики доплелся до лежащего на спине брата и протянул ему ладонь. Баэль принял. Поднялся и заключил младшего в крепкие объятия, признавая его победу. На белые одеяния было страшно смотреть. В некоторых выпуклых местах они стерлись до основания. Труэль снял с себя камзол и накинул на плечи побежденного. На арену вышел ректор и, пожав обеим братьям руки, увел их со стрельбища. Народ ликовал.

Я так переживала, что сейчас оказалась без сил. И еще мучил маленький вопросик: если Труэль посвятил бой мне, то почему сразу после него не кинулся в мою сторону за наградой? Я бы его, как победителя, наградила страстным поцелуем. Или именно поэтому не кинулся? Понял, что мы и без того вызвали кучу сплетен, а ему еще с папой разбираться…

– Чего сидишь? – толкнула меня в плечо Шадди. – Пошли. Или хочешь остаться один на один с будущими женами?

Я скривилась. Зар-р-разы только этого и ждали, сверля меня злыми глазами. Принцесса в желтом кусала губы. Видно было, что она даже поплакала, настраивая своих подруг против меня.

– Проклянут? – предположила я, беря Шадди под ручку и спиной чувствуя, какими меня провожают взглядами.

– Здесь не посмеют. За проклятие точно выгонят из УПС. А вот волосы повыдергивать могут.

На всякий случай я перекинула косу на грудь.

У выхода со стрельбища Фейр остановился.

– Я за сумкой, – он кивнул головой в сторону учебного корпуса.

– Я с тобой, – я тут же прицепилась к нему. – Мне свою тоже нужно забрать.

По правде говоря, я трусила. Я вновь стала причиной скандала. Мне еще не простили старых грехов, начиная с того, когда я пригласила Труэля на танец, а я вновь сделала недопустимое: призналась в любви мужчине в присутствии тысячи свидетелей. Я неисправима.

В аудитории я первым делом проверила, на месте ли моль.

– Ты все проспала. Труэль положил на лопатки Баэля, – сообщила я ей шепотом.

Аудитория была пуста, но за дверью ждал верный рыцарь Фейр. Он обещал проводить меня до «Приюта странников». Я не столько боялась встречи с Баэлем, сколько пакости от будущих жен. Кривая улица, хоть и была полна студентов, к УПС не относилась.

Конечно, за применение магического проклятия, приведшего к увечью или смерти, обязательно накажут, но для начала нужно будет поймать виноватого и доказать, что силой воспользовался именно он. Меня же за принца Ялда не арестовали, хотя десяток людей видели, как я его шваркнула книгой. Так что следовало поостеречься.

«Зря Труэль не решился разрисовать мое тело рунами», – с сожалением подумала я, запихивая учебник и тетрадь в сумку. Мы дважды упустили свой шанс.

– И что теперь будет? – пискнула моль, прерывая мои размышления.

– Понятия не имею, но скоро узнаем. Шкатулку придется вернуть, воротник развеяли по ветру, так что, кроме как в складках моего платья, бедной моли спрятаться негде. И помалкивай, прошу тебя. Разговор с Баэлем будет серьезным.

Я проследила, как моль забралась за поясок и, подхватив сумку, выбежала из аудитории. Там меня ждал не только Фейр, но и все однокурсники. У ворот к нам присоединилась Шадди.

– А как же обед? – спросила я ее.

– Проводим тебя и завалимся в «Поросячий пятак». Подождем тебя там.

Пока мы толпой шли до «Приюта», обсуждали бой. Многие так и не поняли, почему Баэль не уложил брата с помощью Слепой смерти. Обычно она действовала безотказно и сметала целые армии.

– Это же какая силища, а он выстоял!

Ответить взялась Шадди.

– Лорд Труэль – чернокнижник. А они способны не только наносить проклятия, но и замедлять своих противников. Если бы перед ним стоял реальный враг, то прежде всего чернокнижник забрал бы его силы и здоровье, чем увеличил бы свою мощь. Но тут у обоих не было цели убивать. Действовали вполсилы.

– Родные же, – поддакнул Фейр.

– Я так и не понял, откуда взялись мухи и мертвец? – спросил один из однокурсников.

– И я не понял, – подхватил второй. – Вроде под ареной никого не хоронят...

Шадди самодовольно улыбнулась. Мы по сравнению с ней совсем ничего не понимали ни в чернокнижниках, ни в некромантах. Лекари больше по живым практикуются.

– Если маги надеются только на свои силы, то чернокнижники способны призывать на помощь союзников – от всякой мелочи, вроде мух, до кровожадных демонов.

Я улыбнулась. Те демоны, которых я знала, ни капельки не кровожадны. «Наверно, я просто не доводила их до белого каления».

– Но мертвец! Почему на помощь пришел мертвец? Мухи, демоны – это же живая материя!

– Наш декан умеет работать с обеими материями. На то он и некромант. Призвал мертвеца и мух. Смешно же получилось. Я обожаю нашего декана. Дать такой щелчок по носу старшему брату!

Им легко было восхищаться Труэлем. У меня же замирал живот – мой возлюбленный раздраконил Баэля, а мне расхлебывай.

У входа в «Приют» меня встретил старый знакомый – слуга, проводивший меня в прошлый раз к столу. В этот раз он повел меня на второй этаж.

– Милорд попросил отдельный номер, – пояснил он и открыл одну из дверей.

Потрепанный Баэль сидел за накрытым столом. Его белый камзол валялся на полу, но и рубаха мало походила на приличную. Здорово же его протащил по всем кочкам мертвец.

– Простите, что не приветствую вас стоя. Я жду, когда Труэль принесет новую одежду. Его рубашка оказалась мне маловата, пришлось встречать вас в том, что имею, – он показательно подергал за воротник, и тот остался у него в руке. – Присаживайтесь. Вы, наверное, голодны. Время обеда.

Его речь произвела на меня впечатление. В голосе были слышны миролюбивые ноты, и я выдохнула с облегчением. Грызни не ожидается.

Присела в приветственном реверансе и поставила шкатулку перед бывшим женихом.

– Здесь все, что относится к вам, – сказала я, занимая стул с противоположной стороны стола.

Еда пахла соблазнительно. Нечасто в последнее время мне приходилось есть что-то, кроме столовской пищи. Слишком много денег ушло на чистку платья от крови, и я не могла позволить себе лишнего. К родителям обращаться остерегалась: они еще не знали, что я выбрала другой факультет. Оставшись с пустым кошельком, я сделалась умнее – обязательно надевала халат, когда лорд Осифир звал в операционную или просто в палаты к больным.

Пока я ела, Баэль с интересом рассматривал содержимое шкатулки. Найдя свой портрет с рогами, хмыкнул.

– Вы меня обидели, – нашла оправдание я.

– Я не хотел, – мягко ответил он, складывая все мелкие вещички назад в шкатулку.

– Хотели. Еще как хотели. Вы еще не расстались с бывшей невестой, как приглядели себе новую. Узнать об этом было больно. Мало того, вы с вашим папенькой и брату подыскали подходящую партию. Я его не отдам. Что хотите делайте, но я буду сопротивляться. Я заслужила Труэля. Мне столько пришлось пережить после бала, устроенного в вашем доме…

– Да, согласен. Все вышло не так, как я планировал, – перебил мою гневную тираду Баэль. – Эль рассказал мне, как вы были потрясены, когда увидели кого-то похожего на меня в кровати с вашей подругой. Но это был не я.

– Эль? – я задрала брови.

– Это с детства, – Баэль так мило улыбнулся, что я растаяла. – Труэль не выговаривал в детстве звук «эр» и представлялся всем как Эль.

– Погодите-погодите! – вдруг подала голос моль. – Как это в кровати были не вы? Я смотрю на вас и вижу, что не ошиблась. Это были вы! Вот родинка на виске и кривой мизинец на левой руке. Я все приметила! Когда леди Амари упрекнула свою подругу в неприличном поведении, вы повернулись и откинули со лба волосы. Вот тогда я заметила и кривой мизинец, и родинку с монету.

– Кто это? – озадаченно спросил Баэль, не понимая, откуда слышен гневный писк.

– Это мой фамильяр. Моль. Она была со мной в ту ночь, когда я застала вас с моей подругой.

Баэль поднялся с места и подошел ко мне. Он навис надо мной, пытаясь разглядеть моль. Та хлопнула крылышками.

– Я уже в курсе, что некто, кого Труэль называет пересмешником, подделывается под всех нас, – Баэль явно обращался не ко мне. – Поэтому, милая моль, я хотел бы спросить вас об одной важной детали. Скажите, вы видели меня полностью раздетым?

– Да!

– Что еще вы заметили? – вкрадчиво поинтересовался княжеский наследник. – Из примечательного?

– По человеческим меркам у вас отличная… фигура, – моль запнулась. Я покраснела, поняв, что имеет в виду мой фамильяр. Прежде всего мы обе должны были увидеть голый зад Баэля.

– Выходит, я совершенно без изъянов? – уточнил он. – Ну, кроме сломанного пальца?

– О да! – воскликнула моль.

– Я не поняла, к чему вы гнете? – я забеспокоилась, так как Баэль принялся расстегивать рубашку.

– И у меня на спине нет никаких приметных родинок или шрамов?.. – продолжил вкрадчиво допрашивать эльф.

– Нет! Ничего. Совершенно гладкая кожа, – поспешила заверить моль. – Я бы заметила шрам. У меня отличное зрение.

– Ну тогда у меня есть доказательство, что вы приняли кого-то другого за меня. Вы не могли не видеть этого, ведь у вас отличное зрение, – он скинул с себя рубашку и развернулся к нам спиной. Я зажала рот руками, чтобы не вскрикнуть. – В детстве на меня опрокинули горшок с кипящим маслом. Ни лечение, ни магия не помогли избавиться от этого увечья.

– Я извиняюсь, ошибочка вышла, – пискнула моль и скрылась в складках платья.

Я пораженно молчала. Не у одной меня есть шрамы, которые никто не видит.

– А это значит, пересмешник копирует только то, что может видеть или о чем знает, – сделал вывод Баэль. – На этом его можно поймать.

Я кивнула. Над этим следует подумать.

– Спасибо, что нашли способ доказать свою невиновность, – сказала я, промокая рот салфеткой. – Теперь я чувствую себя значительно лучше. Но главное, мы больше не жених и невеста, и каждый волен идти своей дорогой. Спасибо за вкусный обед.

Я поднялась. Баэль сделал шаг ко мне. Наклонившись, он поцеловал мне руку, но не отпустил ее после этого. Задержал в пальцах.

– Мне очень жаль, что вы больше не моя невеста. Честно. Я отступлюсь от вас только потому, что вы любите Труэля.

Я недоверчиво хмыкнула. А как же племянницы короля?

– Я не собирался забирать у вас помолвочный браслет. Это правда. Я прибыл объясниться с вами и убедить, что от своих слов никогда не отказывался.

– Но ваш отец… Мне сказали, он был во дворце и просил выдать племянниц короля за своих сыновей.

– Он это сделал без нашего ведома, уверенный, что мы последуем эльфийскому закону подчинения и не сможем ему отказать. Но я смог. Я твердо отказался жениться на старшей племяннице короля.

– Но зачем тогда этот бой? – я ничего не понимала. – Я думала, вы хотите принудить брата принять решение отца.

– Я хотел, чтобы он доказал, как сильно любит мою невесту.

– И он доказал? – я все же отметила, что он сказал «мою невесту».

– Да. Я не ожидал, что мой вечно закрытый брат будет так откровенен и решится на безумный поступок на глазах у всех. Только поэтому я принимаю назад помолвочный браслет.

Глава 30

Я закрыла рот ладонью, боясь разрыдаться. Меня не выкинули за борт, узнав о моей двойственности. Зря я переживала, считая, что все дело в проклятой ущербности.

– Я поражен вами. Я чувствую вот здесь, – эльф прижал руку к груди, – пустоту. Никто и никогда не сделал для меня то, что вы сделали для Труэля.

– И что же я сделала? – я жаждала услышать слова восхищения. Меня так давно не хвалили.

– Крикнули, не побоявшись скандала, что любите его. И никому не отдадите.

– Я ущербная, – мое лицо загорелось от удовольствия. – Что с меня взять?

– Вы восхитительная. Не знаю, чья душа сидит в этом теле, но ее порывы прекрасны.

В комнату вошел Труэль, следом за ним несколько слуг с коробками и вешалками, на которых внесли камзолы, и Баэль отпустил мою руку.

– Кажется, мне пора заняться собой, – сказал он, галантно поклонившись. Забрав шкатулку, он удалился в другую комнату, куда за ним прошествовали слуги.

– А зад у него хорош, ничего не скажешь – вдруг выдала моль. И тут же сделала уточнение: – По человеческим меркам.

Я осторожно посмотрела на Труэля, ожидая, что ему не понравится наш девчачий разговор, но он улыбнулся.

– Все? – спросил он, и я прекрасно поняла, о чем.

– Все! – кивнула я. – Я свободная женщина. Могу ехать к твоей маме.

– Обязательно. Но сначала уладим это дело, – Труэль достал из кармана конверт и помахал им. – Пришел ответ от Руэллинн.

Я выхватила письмо и распечатала.

– Она готова встретиться, – выдохнула я. – В этот выходной в кондитерской на королевской площади.

– Отлично, – кивнул мне эльф.

– Расскажи ему о шрамах на спине Баэля, – пискнула моль.

– Ах, да, – я сложила конверт в сумку, – мы теперь точно знаем, что твой брат невиновен. У того, кто был с Руэллинн в ту злополучную ночь, нет на спине следов от ожога.

– И как я теперь припоминаю, не такая красивая задница, – добавила моль. – Та была несколько широковата.

– То есть пересмешник не полная копия того человека, кому подражает, – поспешила уточнить я, иначе у Труэля могло сложиться впечатление, что мы только и делали, что рассматривали Баэля со спины. Рассматривали, конечно, но зачем обижать моего возлюбленного? У него попа ничуть не хуже.

– Баэль сказал, что пересмешника на этом можно поймать, – никак не унималась моль. И я мысленно поклялась себе больше не брать ее в высшее общество. Слишком болтлива. А уж если ей кто-то понравился, будет бесконечно говорить о нем.

– Еще слово, и я оставлю тебя здесь. Развлекайся и дальше, – сквозь зубы предупредила ее я. Засранка тут же нырнула под поясок. А я подхватила свою сумку и повесила на плечо.

– Пойдем? – просто спросил Труэль и протянул мне руку.

– Пойдемте, – сказала я, вкладывая в его ладонь свою.

Мы спустились по лестнице и вышли на улицу.

– Мне нужно зайти в «Поросячий пятак» и предупредить друзей, что со мной все в порядке. Мы с тобой славно раздраконили будущих жен, поэтому однокурсники не захотели отпускать меня одну. Еще насобираю на свою спину проклятий.

– Зря переживаешь. Тебе никто не навредит, – эльф улыбнулся мне.

Мы шли неторопливым шагом мимо местных забегаловок и заведений получше. Их в этом переулке было натыкано через дом.

Я пыталась говорить без укора, но он слышался в моем голосе.

– Как не переживать? После боя вы оставили меня совсем одну. А брошенная невеста, правда, на этот раз не я, а леди Хеления, кидала на меня убийственные взгляды. И меня не прокляли только потому, что рядом были друзья.

Я готовила почву для того, чтобы перейти к разговору о защитных рунах, но... Труэль опять все испортил. Я аж заскрипела зубами.

– Тебе не надо беспокоиться, – он успокаивающе похлопал меня по руке, лежащей на его локте. – Когда я снимал с тебя воротник, прицепил к платью магическую защиту. Она будет действовать до ночи.

– Ах, выходит, уже ночью я останусь совершенно беззащитной? Мне не дожить до утра! – я сделала горестное лицо. Настал момент, когда пришло время напомнить о рунах, но мой герой меня опередил.

– Рядом со мной тебе нечего бояться. Я решил, что ты на время переедешь ко мне. Мы слишком близко подобрались к пересмешнику, и я не хочу, чтобы ты со своим фамильяром рассматривала чужие фигуры, пытаясь понять, убийца перед тобой или друг.

– О, как раз об этом я и хотела поговорить, – я аж подпрыгнула. – У меня разработан целый план. Во-первых…

Эльф скривил лицо, и я прекрасно поняла почему. Он мне о том, что я переезжаю к нему, а я опять о поимке пересмешника. Ага, как самому срывать мои намерения – это хорошо. А когда другие не упали в обморок, что их позвали в святая святых, так сразу хмуриться.

– Да ладно вам, – я погладила его по рукаву. – Я прекрасно оценила, что проведу ночь под вашей защитой. И жду ее с нетерпением.

– Во-первых, переходи со мной на «ты». Во-вторых, у меня две спальни и спать будем раздельно. Ну и в-третьих, что у тебя за планы? Мне лучше знать их, чем полагаться на твою разумность.

Я вздохнула по поводу двух спален, но воодушевилась тем, что мне дали слово. А мне было что сказать.

– Во-первых, болото в УПС есть! И нам обязательно нужно его исследовать. Во-вторых, на стрельбище я поймала весьма странный взгляд леди Бавалон на нашего ректора…

– А это как относится к нашему расследованию? – Труэль нахмурился.

– Она ведет гадознание. А это о пересмешнике в том числе. То есть нет никого в УПС, кто лучше леди Бавалон разбирается в гадах. Но она отказалась говорить со мной о повадках пересмешника, а вчера ловко пропустила главу, посвященную ему. Мы вдруг с болотных тварей перескочили на ядовитых змей. Как тебе такой расклад? – закончила я, ожидая похвалы за логическую цепочку.

– Ну, змеи – это ее излюбленная тема, – эльф посмотрел на меня с улыбкой. – Уверен, рассказав о своей породе, она непременно вернется к болотным гадам. Но мне все равно непонятно, почему ты связала пересмешника, леди Бавалон и ректора?

– Считай, это женская интуиция, – честно говоря, я сама не понимала, почему прицепилась в Бавалонам. – Она – специалист по гадам, ректор – дядя принца Ялда, и между ними есть напряженность. Я хочу знать, почему. А для этого мне нужна библиотека.

– Что еще тебя тревожит? – Труэль был со мной терпелив.

– Дальше все туманно, но все равно хочется разобраться, – я благодарно улыбнулась ему. – Например, меня волнует, почему кухарки утверждают, что наследник резко изменился за последние три года. Стал вести себя неподобающе, срывался, хамил. То есть старательно портил себе репутацию. Что с ним случилось?

– Если ты думаешь про бал, то уверю тебя, я сдал наследника в королевские руки в полном здравии и с добрым именем. Ничего скандального не произошло.

– Угу, – хмыкнула я. – Всех затмили мы с подругой. Но, как ни крути, принц – главная фигура в нашем деле. Ты был прав, когда заметил, что все крутится вокруг него, а мы с Руэллинн нечаянные жертвы. Оказались не в то время и не в тот месте.

– Мне интересно, что натолкнуло тебя на такой вывод?

Мы подходили к «Пятаку», и нам следовало или остановиться, или прекратить разговор на опасную тему. Слишком много вокруг чужих ушей. Я выбрала первое.

– Если пересмешник потренировался на мне и увидел, что опыт по переселению души удался, то он не удержится и попробует повторить свой успех еще на ком-то. Как остановиться, если у тебя получается то, чего не умеют делать другие? И тут неожиданно впадает в забытье от удара книгой принц. Заметь, он сейчас в точно таком состоянии, в каком пребывала я, когда пришлось применить заклинание лей-оро.

– Ты думаешь, что пересмешник решил повторить свой эксперимент на принце? – глаза Труэля потемнели. Он правильно уловил мои намеки.

– У меня разбита голова, и у него дырка в черепе. Пусть эту дыру сделал не камень, а книга, но… – тут я цокнула языком. – Дальше я путаюсь.

– Из-за «Книги Проклятий» убили ведьму и свалили вину на тебя. Смотри, что получается, – Труэль выставил кулак и начал по одному распрямлять пальцы. – Пересмешник, книга, ведьма, ты и принц.

– Если в этой цепочке убрать лишних, то есть меня и ведьму, – я загнула средний и безымянные пальцы эльфа, – то становится все предельно ясно: пересмешник – книга – принц.

– В этой книге тысячи проклятий, причем редких и очень серьезных. Я читал все подряд, чтобы понять, какое из них было задействовано. У меня никак не складывалась картина, так как я считал, что принц попал под проклятье случайно.

– Получается, совсем не случайно. Что если проклятие было нацелено на него изначально и должно было сработать только на нем? Ведь я с этой книгой где только ни побывала и собиралась спокойно вернуться назад, если бы на моем пути…

– Если бы на твоем пути не попался принц, – Труэль немного помолчал. Он усиленно размышлял. Потом неожиданно хлопнул себя по бедру. – Я дурак. Надо было сразу перейти в раздел душ. Очень похоже, что наш принц – сосуд, в который собираются поместить чужую душу.

– Но он же еще жив? Значит, его собственная душа на месте? – я очень хотела, чтобы принц оставался самим собой и однажды пришел в себя.

– Душа пока на месте, – кивнул Труэль. – И все благодаря тебе. Ты дважды испортила пересмешнику планы. В первый раз, когда застала его в постели с подругой, и сейчас, когда унесла книгу. Как редкая книга оказалась у ведьмы и почему она отдала ее тебе, нам еще предстоит выяснить.

– Но почему пересмешник выбрал именно принца? – я волновалась, понимая, что мы напали на верный след. Меня даже начало потряхивать. – Что их связывало? Или убийце нужна власть? А может, он надеется, что, подселив душу в тело принца, сможет управлять ею в своих интересах?

– Скорее всего, пересмешник и Ялд знакомы. Принц не всегда обходителен с приближенными, поэтому мог обидеть словом или делом. Пересмешник затаил обиду и выставил принца в дурном свете… Войдя во вкус, он начал куролесить под видом Ялда все чаще, и именно эти перемены заметили кухарки. И не только они.

– Но почему молчал принц? – мне казалось, что здесь страдает логика. – Он же знал, что не делал этого?

– Баэль тоже знал, что не спал с твоей подругой, но мало кто ему верил, – резонно возразил Труэль. – А тут десятки людей утверждают, что были свидетелями некрасивых поступков принца. Наверняка Ялд думал, что сходит с ума, раз не помнит того, что было вчера.

Я была полностью согласна с эльфом.

«Но каков пересмешник хитрец! Ведь надо было еще умудриться постоянно держать на мушке принца, чтобы ненароком не пересечься с ним».

Глава 31

Ялда было жалко. Мало того, что ему знатно подпортил репутацию пересмешник, так еще находится на грани жизни и смерти. Невольно тут задумаешься, что есть смерть? Потеря души или тела, которое вроде и живет, но им правит чужак.

– Как пить дать, Ялд пустился во все тяжкие, когда не смог доказать, что ничего такого он не творил, – я включилась в игру «построй предположение, каким бы нелепым оно ни было». – Думают, что я плохой? Что ж, я буду им! Ой… – я закрыла ладонью рот. – А вдруг пересмешник нарочно делал все, чтобы люди привыкли к вывертам принца? Он медленно, но верно готовил их к тому, что у наследника частенько отшибает память: он не помнит, с кем говорил, что делал и где был. В будущем, когда в теле Ялда будет находиться чужая душа, уже никто не будет удивляться, что наследник запамятовал какую-то мелочь.

– Звучит вполне правдоподобно. Но я пойду еще дальше, – Труэль огляделся, не подслушивает ли нас кто.

– Хозяин, все в порядке. Я слежу, – тут же откликнулся Цезарь, но эльф все равно перешел на шепот.

– А что, если в тело принца хочет попасть сам пересмешник?

– Как?! Переселить свою душу? – я не верила, что подобное может кто-то захотеть. – Кажется, мы в своих фантазиях зашли слишком далеко. А что тогда будет с его телом?

– Похороны и надгробный камень. А сам пересмешник займет прекрасное молодое тело наследника и станет в итоге королем. Хороший куш, чтобы решиться на подобное. Не может такого быть, чтобы пересмешник не оценил огромные преимущества царственной особы: власть, беспрекословное подчинение, доступ к большим деньгам.

– А ведь похоже, что мы правы, – я так разволновалась, что смяла в кулаке рукав камзола Труэля. – Пересмешник жаждет власти, но не может закончить начатое. У него нет доступа к принцу. Палату наследника охраняют день и ночь. Знаешь, я уверена, это он крутился вокруг Ялда в личине Хомяка…

– Какого Хомяка? – Труэль вскинул брови.

Я быстро изложила историю гнома, который то боится, то не боится жаб. Труэль выслушал ее очень внимательно.

– Только я одного не понимаю, – я откинула лезущий в лицо локон и облизала губы. Рот пересох. – Почему пересмешник не прикинулся одной из будущих жен? Меня же к принцу пустили, хотя я была виновницей его болезни. Правда, тогда в палате безвылазно находился лорд Осифир…

– Пересмешник нашел бы способ проникнуть в палату. Ему не составило бы труда изобразить из себя лорда Осифира, ректора или даже самого короля, который чуть ли не каждый день навещает сына. Я думаю, он не может завершить начатое не из-за боязни быть разоблаченным. Он бессилен без «Книги Проклятий», а она у меня. Поэтому однажды он за ней придет.

– И мы его встретим! – с воодушевлением воскликнула я. Цезарь, жужжа, ударил меня в лоб. Мол, вся конспирация насмарку.

– Я его встречу, – Труэль сделал ударение на «я». – А ты держись подальше.

Я, вздохнув, потерла лоб. Считай, сама полностью распутала клубок, а меня вычеркнули.

– Знать бы только, кто является пересмешником, – с тоской в голосе протянула я.

– Разберемся. Обязательно, – уверил меня Труэль. – Это дело государственной важности. Сейчас поступим так: я пойду к ректору, а ты…

– А я скажу друзьям, что со мной все хорошо, и побегу в библиотеку.

– Встретимся там, – кивнул Труэль и, чмокнув меня в щеку, удалился.

А я отправилась в «Поросячий пятак».

Мне не составило труда уговорить Шадди пойти со мной в библиотеку. Она, как дочь главного летописца королевского двора, являлась обладательницей всяких тайн. Надо было только расшевелить ее память, чтобы она выдала искомое. Но все мои вопросы должны были выглядеть как случайные, чтобы она не догадалась, что конкретно меня интересует.

– Дайте, пожалуйста, хроники королевской семьи, – обратилась я к библиотекарю.

– За какой период? – уточнил он. – С момента возникновения Эндороля?

– О, нет, так далеко я еще не готова заглянуть, – я сделал знак, что мне нужно посовещаться с подругой. – Шадди, сколько лет нашему королю?

Некромантка цокнула языком и закатила глаза.

– Дайте, пожалуйста, триста двадцать седьмой том, – сказала она библиотекарю и пояснила уже для меня: – Там все с момента зачатия Коверда Первого и до наших дней. Этот том написал мой отец.

– Боже, а сколько же лет твоему отцу?

– На сотню больше, чем королю.

– И ты у него единственная дочь? Не поздно ли он надумал стать отцом?

– Наука и служение королю отнимают все его силы. Если бы не настойчивость мамы, которая насильно женила отца на себе, оторвав от чернильницы с пером, меня до сих пор не было бы.

Библиотекарь отвлек нас, хлопнув тяжелый фолиант на прилавок.

– Здесь все жизнеописание короля, вплоть до рождения наследника Ялдвига Коверда Второго. Триста двадцать восьмой том еще пишется. Заберете с собой или ознакомитесь здесь? – библиотекарь достал учетную карточку.

– Здесь! – быстро ответила я, только представив, какую тяжесть придется тащить до общежития. Да и навряд ли Шадди составит мне там компанию. Улизнет к своему Фейру, как только выйдет за порог библиотеки.

Шадди скучала, пока я перелистывала страницы. Отроческие годы короля и его младшего брата меня мало интересовали. А вот групповой портрет, где будущий король был изображен в студенческой мантии и шапочке с кисточкой, которые надевают при получении диплома об окончании УПС, заставил остановить взгляд.

– Боевой факультет? – не веря своей удаче, спросила я.

– Что тебя удивляет? – пожала плечами Шадди. – Большинство монархов предпочитают иметь военное образование.

– Меня удивил не Коверд Первый. Смотри, – я ткнула в фигуру рядом. – Девушка на боевом факультете.

– Леди Бавалон?! – для Шадди скучное изучение биографии королевской семьи сделалось внезапно весьма привлекательным. – Но папа ни разу не упомянул ее. Странно. Я штудировала эту книгу вдоль и поперек, но о Бавалон тут ни слова. Если бы ты не ткнула пальцем, я бы так и не заметила ее. А то обстоятельство, что она единственная женщина, учившаяся на Боевом, делает ее выдающейся персоной, о которой стоило бы упомянуть в хрониках.

– А может, летописец не пожелал давать женщинам карты в руки? Чтобы не строили иллюзий и шли в будущие жены или к ведьмам? Уверена, знай ты о Бавалон, тебя не занесло бы к некромантам.

– Вполне может быть, – Шадди попросила у библиотекаря лупу и теперь рассматривала молодую леди Бавалон,

– Кстати, – я толкнула подругу в бок, – ты так и не рассказала, почему отказалась от факультета Бытовой Магии. Почему вдруг некромантия?

Шадди замялась. Выдохнув, все же решилась ответить.

– Король не был против, чтобы мою кандидатуру рассматривали как будущую жену Ялда. Он уважает моего отца и считает наш род достойным. К тому же мы – драконы.

Я едва не упала со стула.

– Что? Правда, что ли? Ты отказалась от принца? Он же красавчик!

– Начнем с того, что я его не люблю. Он всем хорош, но меня к нему не тянет. Приятель, друг детства – не более того.

– Но быть королевой… Моя мама меня убила бы, если бы я совершила такую глупость. Хотя скоро так и случится. Когда они узнают, что я больше не невеста Баэля.

– Я живу при королевском дворе и вижу, что происходит. Поверь, быть монаршей особой совсем не сладко. Условности, обязанности, благотворительность… Не продохнуть. А я люблю свободу. Факультет некромантии был первым шагом к ней. Говорят, короля передернуло, когда он узнал, что я пропадаю на кладбище и вожусь с мертвецами. Потеря девственности только закрепила результат. Меня вычеркнули из списка кандидатур.

– Вот это да! – только и смогла вымолвить я.

Шадди захлопнула тяжелый фолиант.

– Если ты хочешь узнать, почему леди Бавалон попала на Боевой факультет и почему сейчас туда категорически не принимают женщин, то не ищи документы в библиотеке. Уверена, мой папа знает все ответы. Сегодня же навещу его. Сама сгораю от любопытства.

– Как вернешься, ищи меня у лорда Труэля. Я переезжаю к нему, – произнося это, я почувствовала, как мое лицо загорелось от смущения. – Только не подумай ничего такого. У него две спальни. Просто он хочет защитить меня от проклятий будущих жен.

– Это же здорово! – Шадди расцеловала меня в обе щеки. Я не понимала ее энтузиазма ровно до следующей фразы. – Давай сюда ключи. Будет нам с Фейром где встречаться. Не бойся, я принесу свои простыни.

Я открыла и закрыла рот.

– Дай хоть вещи собрать.

Труэля я в библиотеке не дождалась, а сидеть просто так не имело смысла. Оставив библиотекарю записку для декана некромантов, я побежала в лазарет. Давно там не появлялась. Потаенной мыслью было найти Хомяка.

В лазарет меня не пустили из-за визита королевской четы к сыну. Я топталась на улице в толпе других студентов с Лекарского, когда увидела гнома.

– Пст! – позвала я его, чтобы не привлекать к себе внимание королевских стражников, выстроившихся у входа в лазарет. – Есть разговор!

– Что? – гном недоверчиво покосился на меня.

– Давайте отойдем в сторону, – я поманила его рукой под дерево. Когда тот, недовольно сопя, подошел, я шепотом спросила: – Вы помните тот день, когда принц попал в лазарет?

– Ну, – гном почесал голову. – Этот день все помнят: столько было разговоров, что принц при смерти. Я даже знаю, что это ты его приголубила проклятием.

– Скажите, а где вы был на следующий день? Мне очень нужно знать. Есть одна закавыка, и только вы можете мне помочь. Пожа-а-а-алуйста! – я молитвенно сложила ладони и сделал просящие глаза.

Рука Хомяка опять полезла ворошить торчащие щеткой волосы.

– Сначала я был на занятиях, потом в столовой. После отправился к себе. Хотел хоть немного поспать, так как накануне у боевиков проходили соревнования на стрельбище, и весь наш курс умаялся таскать раненых, вправлять вывихи и шить раны. Только тяжелых случаев было шесть, а сколько мелких – вообще не счесть. Мы падали с ног. А тут, как назло, выпало мое дежурство. Меня окончательно добило сообщение от лорда Осифира. Он прислал записку, что вечером придет поправить физиономию один из важных драконов. Что значит, будут манипуляции с жабой. А я их до рвотного рефлекса ненавижу.

– Но вы ее все же взяли в руки. Я сама видела.

– Опять вы о своем? Сколько можно? – стыдя меня, Хомяк покачал головой и собрался уходить, но я задержала его, положив руку на плечо.

– Не ругайтесь. В этом и состоит закавыка. Не только я видела вас, но и тот самый дракон, которому вы накладывали на лицо жабу. Если не верите, можете спросить. Вот я и хочу разобраться, кто заменил вас. Может быть, у вас есть брат или кто-то из гномов, сильно похожий на вас? Кому-то же вы поручили заменить вас?

– Странно… Да, я попросил, но он же совсем не похож на меня! Никто из моих сокурсников после тяжелой ночи не соглашался.

– И кто же это был?..

Мои ладони сделались влажными, и я вытерла их о платье.

От осознания, что сейчас я узнаю, кто такой пересмешник, сердце пустилось вскачь. Я боялась за его грохотом не услышать имя.

– Меня пожалел лорд Осифир, – гном прищурился от бьющего в глаза солнца. – Я встретил его у входа в УПС, когда направлялся в деканат просить о замене. Сначала он ничего не понял, но я показал ему его же записку. Тогда мне велели идти отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Он пообещал сделать жабью процедуру сам. Все равно придется дежурить у постели наследника.

Я разочарованно выдохнула. И в который раз отметила, что наш враг необычайно талантлив. Для него нет преград. То он весьма похоже изобразил меня, то гнома, а то самого лорда Осифира.

– Спасибо. Вы мне очень помогли, – поблагодарила я, с сожалением понимая, что ниточка оборвалась.

– Так кого же вы перепутали со мной? – гном не хотел меня отпускать.

– Наверняка лорд Осифир перепоручил манипуляции с жабой какому-нибудь другому гному. Я обозналась.

– Хотите сказать, что все гномы на одно лицо? – Хомяк гневно сверкнул глазами.

– Нет-нет, ни в коем случае! Просто я плохо запоминаю лица, – вздохнула я. – Даже мама называет меня ущербной.

Гном досадливо махнул рукой и удалился в сторону лазарета. Карета короля как раз отбыла в сопровождении конной стражи.

Расстроенная неудачей, я поплелась к себе собирать вещи. Нужно было подготовиться к переезду в дом Труэля. Весь гардероб брать с собой не стоило. Я всегда могла вернуться в свою комнату, чтобы переодеться. Поэтому я уложила в кофр только самое необходимое. Учебники засунула в сумку. Посадила сверху Растрепу, куда тут же перебралась моль.

И тут в дверь постучали.

Я вспомнила, что пустила Труэля по ложному следу, и скривилась, ожидая, что сейчас он меня отчитает. Ведь я не дождалась его в библиотеке и заставила тащиться в лазарет. Но… За дверью стоял мой брат. Если бы он был драконом, а не эльфом, то сейчас из его ноздрей вырывалось бы пламя.

– Ну, здравствуй, тварь! – прошипел он с красным от ярости лицом и широко замахнулся, чтобы влепить мне пощечину.

Его рука не долетела до моего лица. И вовсе не потому, что я такая ловкая и вовремя увернулась. Я вообще не ожидала, что Ардар начнет с козырей. Неведомая сила отбросила его на противоположную стену коридора и так впечатала в нее, что он несколько мгновений висел, точно пришпиленный к картонке жук. Потом вступила в действие сила тяжести, и мой брат, словно гибкий пластик сыра, соскользнул вниз и растянулся на полу.

– И тебе здравствуй, дорогой Ардар, – произнесла я, сложив на груди руки.

Так и не дождавшись, когда он очухается, пару раз влепила увесистые затрещины (руку не жалела) и, получив отклик – брат изумленно уставился на меня, вновь отошла за порог. Не знаю, что спасло меня: защита, наложенная Труэлем на дверь, или сработало проклятье, прикрепленное к платью, но рисковать я не хотела. Ардар закончил боевой факультет и мог применить ко мне запрещенный прием.

– Что тебя привело сюда? – спросила я строго.

Пыл моего братца, не ожидавшего такого отпора, поубавился. Он даже не попытался встать. Проутюжив на полу задом дорожку, придвинулся к стене и оперся на нее спиной.

– Ты позор семьи, – выдавил он из себя, но уже без прежнего энтузиазма. – Отец разочарован. Мать в глубокой печали. Письмо от князя поставило точку на наших надеждах. Не смогла продержаться и месяца, чтобы от тебя не отказались.

– Я продержалась три года. Три долгих года издевательств, унижений и побоев, – мне трудно было говорить, и я закашлялась. Перехватило горло.

Я никому не рассказывала, как больно щипала меня мама, когда пыталась подчинить, и как не сдерживался брат, когда она требовала заступиться за нее, утверждая, что я над ней издеваюсь, раз не плачу.

– Ты заслужила, тварь. Никчемная, пустоголовая, не помнящая добра. Отец истратил на тебя лей-оро, а в итоге мы остались ни с чем. Ни богатства, ни моей карьеры, ни мира в семье. Мама сказала, что с нее довольно. Больше она не позволит тратить на тебя ни единого медяка. Живи как хочешь. Об учебе в дорогом университете забудь. Твои наряды и драгоценности я заберу с собой. Они принадлежат семье, в которой тебе нет места.

Мне было больно. Каждое его слово отзывалось хлесткой пощечиной. Я и так не чувствовала себя своей в этой семье, а теперь и вовсе осталась сиротой. Я заплакала. Стыдясь слез, закрыла ладонями лицо. Нет, мне не жалко было платьев и тех немногих драгоценностей, которые были привезены, чтобы не выглядеть жалкой перед женихом. Я просто не смогла пережить унижения, которому меня в очередной раз подвергли.

– Посиди-ка в сторонке, – услышала я мягкий голос Труэля. Он подхватил меня под мышки, словно куклу, и посадил на кровать.

Распахнул шкаф и, не глядя, что попалось под руку, начал выгребать содержимое и выносить в коридор. Он бросал все это под ноги поднявшегося с пола брата. На лице Ардара росла и ширилась гримаса удивления, смешанного с ужасом, от понимания, что сейчас происходит. На мою защиту встал один из сыновей дома Утах.

– Здесь что? – спросил злой Труэль, вытаскивая из шкафа небольшой сундучок.

– Драгоценности.

– Все к демону.

Шкатулка полетела в коридор.

– А здесь что? – Труэль потряс бархатным мешочком.

– Красивое нижнее белье.

– Кто купил?

– Мама.

– Пусть сама носит, – мешочек полетел в брата. Его бледности могли позавидовать ночные кровососы – вид гадов, живущих в старинных развалинах.

– А это? – Труэль поднял мою сумку.

– Оставь, там учебники, – поторопилась предупредить я. – Их нужно сдать в библиотеку. Родители больше не будут платить за УПС.

– Не переживай. Я сам заплачу. Ты мечтала стать лекарем и будешь им. Подождем с детьми семь лет. Я никуда не тороплюсь.

Мне было жалко смотреть на Ардара. К мертвецкой бледности прибавился некрасиво открывшийся рот.

Труэль огляделся. Увидев Растрепу, сунул себе под мышку.

– Это мое, – пояснил он брату, не спускавшему с княжеского сына глаз. Закинув сумку с учебниками на плечо, Труэль взял меня за руку и вывел из комнаты.

– Вы не так поняли, Ваше Высочество, – пролепетал Ардар. – Мы не отказываемся от Амари.

– Все я понял так. Она больше не принадлежит вам. Подойдете к ней ближе, чем на сотню шагов – прокляну. Отцу передай, я помню, что он истратил на дочь лей-оро, и в ближайшее время возмещу убытки. На свадьбу никого из дома Аэль не приглашаю. Не хочу травмировать свою невесту. Прощайте.

Брат попытался еще что-то сказать, даже потянулся рукой, чтобы схватить меня за локоть, но получил такой магический удар в грудь, что отлетел в кучу валяющихся на полу платьев. Он барахтался в них, словно перевернутый на спину жук, и сам понимал, насколько жалко выглядит.

– Задери нос, как ты умеешь, – с улыбкой приказал мне Труэль, когда мы вышли на улицу. – И никогда не опускай. Всегда иди так, словно видишь меня и собираешься пригласить на танец.

Я вздернула подбородок. В моей душе сначала тихо, потом все громче играла музыка. Происхождение ее мне было неизвестно, но четкий ритм барабана, тягучие ноты скрипичных инструментов и стройное вступление духовых делали шаг тверже, а веру в счастливое будущее непоколебимее.

Все страшное осталось позади. Вместе с жесткими словами брата «Живи как хочешь» я обрела свободу. Настоящую, а не ту мнимую, когда я не принадлежала самой себе.

– Меня зовут Мария, – сказала я вслух и сама удивилась, откуда это знаю. В голову хлынул неудержимый поток воспоминаний, будто кто-то неведомый приоткрыл шлюз, позволив воде наполнить высохшее русло. От обилия воспоминаний закружилась голова. Труэль, поняв, что мне нехорошо, остановился. – Я училась в школе. Мне было четырнадцать, когда я провалилась в люк. Я его не видела, было темно, шел дождь, а я летела домой, чтобы сказать, что победила на олимпиаде по математике. Крышка крутанулась и закрылась. Меня не слушалось тело. Меня не слушался голос. Все, что я могла – это смотреть в темноту и надеяться, что меня найдут.

– Но тебя не нашли, – он снял с плеча сумку, кинул ее и Растрепу на брусчатку, а меня привлек к себе и крепко обнял.

– Нет, – меня трясло, а из глаз катились градины слез. Я представила, какое отчаяние испытывали мои родные, когда я не вернулась домой ни через год, ни через два…

– Тебе было больно? – Труэль гладил меня по спине, которую я в той, прежней жизни, скорее всего, сломала. А может, как и Амари, разбила голову.

– Нет. Я ничего не чувствовала. Мне было страшно. Последнее, о чем я думала – как будут плакать мама и бабушка, когда найдут мое тело. Если найдут…

– Тише. Все хорошо. Я рядом, – чернокнижник поцеловал меня в лоб. – Я всегда буду рядом.

Когда я немного успокоилась, он обхватил ладонями мое лицо и заставил смотреть ему в глаза.

– Не ожидал, что когда-нибудь произнесу это, но я очень благодарен пересмешнику.

– Да, я уже думала об этом. Он подарил мне вторую жизнь. И тебя, – я обняла Труэля и потерлась носом о шерстяную ткань его сюртука.

– Поэтому я не убью его, когда поймаю.

– Труэль, ты в который раз меня удивляешь, – мужской голос заставил нас обоих вздрогнуть. – На площади, на глазах у всех, ты целуешь свою студентку.

Мы оторвались друг от друга и увидели стоящего рядом с нами ректора. Хотя он старался делать серьезное лицо, его глаза смеялись. Он держал за руку невесту.

– Леди Ангелина, – Труэль поклонился девушке.

– Геля Синичкина? – осторожно спросила я.

– Да, – она растерялась. – Мы знакомы?

– Ты почти не изменилась, – я жадно рассматривала знакомые черты. – А я Маша. Мы жили на первом этаже, а вы на втором. Мы дружили и каждый день вместе ходили в школу. Помнишь, твой папа называл меня Машкой Кюри за страсть к точным наукам. А ты успокаивала меня, что однажды гадкий утенок превратится в прекрасного лебедя. Я была худенькой и нескладной. И еще брекеты.

– Ты всегда была милой, хотя не понимала этого. Боже, это же ты открыла для меня Рукопись Войнича, которую никто не может прочесть! – Геля приложила дрожащие пальцы к губам. – После твоего исчезновения я нашла книгу в Интернете и увлеклась ее необычной историей. А потом она привела меня сюда…

– На радость мне, – глаза королевского брата лучились нежностью. – Теперь я знаю, кого благодарить за такой подарок.

– Машу и Рукопись Войнича, – улыбнувшись, сказала Геля. – Как ни странно, но в этом мире книга тоже существует. Правда, здесь она называется «Манускриптом скитальца» и найти ее можно только в королевской библиотеке.

– Да, ее хранят как большую редкость, – подтвердил ректор.

Теория с таинственной книгой, оказавшейся в обоих мирах, показалась мне интересной. Для себя я отметила, что надо бы плотнее ею заняться. Вполне возможно, что «Рукопись» объясняет, каким образом перемещаются между мирами живые и… мертвые. Вернее, их души. Не зря же здесь книга называлась «Манускриптом СКИТАЛЬЦА».

В своих мыслях я выделила последнее слово как важное. Уж не этой ли рукописью руководствовался пересмешник, когда поймал мою душу?

Мы все трое – я, Геля и ректор, обменялись понимающими взглядами.

– Что такое Интернет? – после недолгого раздумья спросил Труэль, но его вопрос остался без ответа.

– Но куда же ты, милая Машка, пропала? – Геля порывисто обняла меня. – Твои мама и бабушка сходят с ума от неизвестности. Как наверняка и мои родители. Ты давно здесь?

– Уже три года, – я закусила губу. До меня только дошло, что мне всего семнадцать. Малолетка, которая собралась соблазнять своего преподавателя.

– Разве? Ты не вернулась из школы, – Ангелина посмотрела на растопыренные пальцы и, считая, сложила их поочередно, – почти четыре года назад…

Я выдохнула с облегчением. Мне восемнадцать!

– Вряд ли леди Маша знает, в каких мирах ее носило, – пришел мне на помощь ректор. – Обычно эта память быстро утрачивается.

– Но Мария сильно изменилась. Повзрослела, что ли? Волосы и глаза вроде те же, но откуда такие уши? Раньше они были нормальными. То есть, как у меня, – Геля бросила смущенный взгляд на Труэля.

Меня порадовало, что Геля нашла в Амари что-то от меня прежней. Пусть не сильно, но мы с эльфийкой оказались похожи.

– Это долгая история девочки, попавшей в беду, – ректор чмокнул покрасневшую Ангелину в висок. – Я расскажу ее тебе за ужином.

Эйрад Коверд Третий, прощаясь, кивнул мне, потом Труэлю.

– Не будем мешать долгими разговорами. Еще увидимся. Продолжайте целоваться.

Подруга детства несколько раз обернулась, прежде чем скрыться за поворотом.

– Как ты думаешь, где меня носило целый год? – спросила я у Труэля, когда он наклонился за брошенными на брусчатку сумкой и куклой.

– Наверное, там, где носятся все неприкаянные души. Важно понять другое – как пересмешнику удалось поймать тебя? Я уже не говорю про вживление души в чужое тело.

– Уверена, что благодаря «Манускрипту скитальца». В нем были изображены голые женщины.

– Много в каких книгах изображены голые женщины, – улыбнулся мне Труэль.

Мы уже вышли за пределы УПС, но направились в противоположную сторону от той, куда удалились Геля с ректором.

– Ты не понимаешь. В этой книге показаны необъяснимые процессы. Таких нет ни в нашем мире, ни в вашем. В некоторых из них участвуют голые люди. И вполне может быть, что рисунки рассказывают о том, как отнять душу и вживить ее в чужое тело. Загляни в «Манускрипт» и сам убедишься, что я права. Там непонятно все, начиная от языка и до рисунков зверей и растений. Даже созвездия не те, что можно видеть в наших мирах. Уж поверь мне, пересмешник гений, если он сумел расшифровать рукопись.

– Если он на самом деле заглядывал в «Манускрипт», то у нас появилась очень важная зацепка, – Труэль сделал паузу, чтобы подогреть мой интерес.

– Какая? – выдохнула я.

– Выходит, что он вхож в королевскую библиотеку. А туда не всякого смертного пускают. И уж тем более не каждому дадут в руки редкую книгу.

– А это значит…

– … что он ученый или приближен к королевской семье. Круг подозреваемых значительно сузится.

В том, что пересмешник ученый, я уже не сомневалась. И сразу подумала о своей подруге-некромантке.

– Отец Шадди королевский летописец. Он проводит много времени в библиотеке и может по-тихому разузнать, кто интересовался «Манускриптом». Если туда кинемся мы и начнем расспрашивать, то можем вспугнуть пересмешника.

– Или наоборот, он увидит, что мы идем по следу, и утратит всякую осторожность. Начнет торопиться и наделает ошибок, что нам и нужно, – Труэль зловеще мне улыбнулся. Я оскалила зубы в ответ.

Боже, как же мне легко рядом с ним!

Мы миновали «Поросячий пятак», потом еще пару знакомых постоялых дворов. Я думала, мы идем в «Приют скитальца», где остановился Баэль, но еще до него свернули в переулок. Перед моим взором открылся милый двухэтажный дом. Беленький, с резными ставнями и с цветами в горшках в каждом окне. Он совсем не вязался с обликом чернокнижника. Труэлю, скорее, подошел бы готический замок с кружащим над ним вороньем.

– Это мама постаралась, – понял мою улыбку Труэль. – С ней лучше согласиться, чем спорить.

– Она властная женщина? – я напряглась. Сильные свекрови – погибель молодой семьи.

– Только в вопросах быта холостого сына, – успокоил меня Труэль. – Я ей позволил. Она видела дом таким, как если бы в нем жила моя сестра – студентка УПС. Но, к сожалению, Анирэль никогда не станет взрослой и не поступит в УПС.

– Твоя мама тоскует по ней…

– Как и я, – Труэль показал глазами на Растрепу. – Спасибо, что сохранила куклу.

– Спасибо, что не убила меня! – напомнила о себе моль.

Дом оказался милым не только снаружи, но и внутри. Солнечным, со светлой мебелью и легкими занавесками. Труэль сразу повел меня на второй этаж, нажал на ручку одной из дверей.

Мне открылась розовая, совсем девчачья комната. Мое сердце сладко затрепетало. Давно у меня не было обставленных с любовью апартаментов. Ни в доме родителей, ни в общежитии.

– Комната готовилась для сестры? – оглянулась я на Труэля. Села на мягкую широкую кровать и немного попрыгала, приятно ощущая упругие пружины матраса.

– Для невесты, – Труэль улыбался. – Мама так и сказала: «Не показывай ей свою комнату, иначе она сразу сбежит».

Конечно же, мне сразу захотелось посмотреть.

– Покажешь? – спросила я, поднимаясь с кровати. – Только будь осторожен. Я, может, так обзавидуюсь, что не захочу ее покидать.

– Я буду рад.

Следующая дверь ничем не отличалась от первой, но, распахнув ее, я замерла с открытым ртом. Серые и черные краски. Солнце едва пробивалось через плотные занавески. Строгость на грани аскетизма. Кровать, которую я тут же исследовала, оказалась жесткой.

– За что же ты себя так наказываешь? – с изумлением спросила я.

– Профессия обязывает, – улыбнулся мне Труэль. – Хорошо хоть не приходится спать в гробу, как делают особенно рьяные некроманты.

– Ну что же, я сама выбрала мужа, сама и буду расхлебывать. Я согласна здесь спать.

– Только после свадьбы, – мягко возразил он и направился к гардеробу.

Я мило улыбнулась ему в ответ. «Это мы еще посмотрим. У меня есть план».

Труэль вытащил пару рубашек и черный, как ночь, халат и положил на кровать рядом со мной.

– Это тебе. Прости, но по лавкам пройдемся завтра. Сегодня у меня еще куча дел. Обживайся. Вечером поужинаем с Баэлем в «Страннике». Очень хочется послушать подробности о твоем мире.

– Баэль не собирается домой? – я притянула к себе вещи Труэля. Погладила шелковистую ткань халата.

– Нет. Он заинтересовался пересмешником. Баэль жаждет восстановить свое честное имя. Сплетники, хоть им и было запрещено болтать, все равно осуждают его и поддерживают несчастную Руэллинн. Ее отец не дает этой истории забыться. Мало того, он уверяет, что в его руках находится козырная карта, которую он надежно прячет. Грозится вытащить ее на следующем заседании суда. Уверен, что она докажет его правоту.

– Я попытаюсь разузнать у Руэл, что за карта, – сказала я и приложила к лицу одну из рубашек. Она пахла свежестью и чистотой.

Труэль улыбнулся и, наклонившись, поцеловал меня в лоб. Когда эльф развернулся, чтобы покинуть комнату, я поймала его за полу сюртука.

– Мы не будем при прощании и встречах чмокать друг друга в лоб. Если целоваться, то только так, – я встала на цыпочки и притянула к себе Труэля. Закрыла глаза и прижалась к его губам.

– Что ты со мной делаешь? – простонал он.

– Пытаюсь испортить, – прошептала я.

– Я давно испорчен, но меня останавливает твоя…

– Девственность? Надо с ней покончить, чтобы не останавливала. И как можно быстрее.

– Я хотел сказать – напористость. Ты куда-то торопишься?

– Из моей жизни выпали целых четыре года. Очень важных года. Там и первая любовь, и слюнявый неопытный поцелуй, и прогулки при луне, и терзания от неразделенных чувств, – отпуская из объятий Труэля, сказала я. Понимала же, что ему нужно куда-то бежать, поэтому смилостивилась.

– И теперь ты хочешь пройти все четыре года экстерном?

– Да, я тороплюсь жить. Впереди столько всего интересного. Но меня сильно страшит, что моя душа в этом теле временно. Вдруг я неудавшийся эксперимент? Пересмешник думает, что со мной все хорошо, потирает руки, что может повторить все с кем-то еще, а моя душа, фьють, и улетит.

– Пока душа не улетела, запоминай, туалет и ванна здесь, – Труэль толкнул дверь, прячущуюся за гардеробом. – Все это есть и в твоей комнате. Но тебе в моей спальне лучше не оставаться.

– Почему же? Мне очень нравится спать на жестком.

– Дверь в эту комнату закрывается на замок, и если ты ее случайно захлопнешь, то не выберешься, пока не приду я. Хочешь сидеть взаперти?

– О, нет! – я, схватив халат и рубашки, поторопилась выйти и уже за дверью спросила. – Но к чему такие предосторожности? К тебе ночами ломятся девицы?

– Иногда у меня гостит мама, – Труэль закрыл дверь, и она мягко щелкнула. – Ее мало чем можно остановить, она такой же опытный маг. Но этого заклинания она не знает. Не всегда приятно, когда к тебе врываются и душат в объятиях, а ты в это время хотел побыть в одиночестве и подумать о чем-то личном.

– У тебя нет кабинета? – я всегда считала кабинеты самым уединенным местом. – Мой эльфийский отец имел такой и не разрешал входить туда под страхом смерти. Даже мама соблюдала его границы.

– Есть, он в подвале. Но там я работаю, и воздух в нем не всегда приятно пахнет. Чернокнижник и некромант – это не те профессии, где имеешь дело с цветами. Нет, цветы тоже есть, но они, как правило, кладбищенские.

Мы спустились вниз. Труэль, пожелав мне приятно провести время, все-таки чмокнул меня в лоб. Я проводила быстро удаляющуюся фигуру взглядом. В моей душе вновь заиграла знакомая с детства музыка. Опять духовые и нежная скрипка. Чайковский?

– Бояться нечего, – сказала я самой себе, оставшись одна.

Закрыла и вновь открыла входную дверь. Она легко поддалась. Нет, я не арестантка, а Труэль не злой дракон, держащий принцесс в высокой башне. Здесь очень даже мило. Наверняка дом магически защищен. Мама Труэля, если он не додумался сам, обязательно позаботилась бы.

Глава 34

Размышляя о чужой маме, я вспомнила о своей и положила ладонь на грудь. Внешне я вела себя так, словно ничего не случилось, и я еще не знаю обстоятельств своей смерти. На самом деле, стоило подумать о родных, как болезненно сжималось сердце.

Если бы трагическая разлука с мамой и бабушкой произошла вчера, я реагировала бы куда страшнее. Плакала и стенала бы. Наверняка моя душа разрывалась бы на части, но… Но прошло целых четыре года, три из которых я жила в чужом теле, а год носилась неведомо где, и эмоции притупились. Стерлись. Сейчас я чувствовала себя так, будто не я покинула родных, а они меня. И давно. Может, ко мне еще не пришло осознание случившегося, и однажды горе меня накроет?

Пошлявшись по дому и заглянув в каждый угол, кроме кабинета, куда мне не хотелось заходить из-за царящего там «аромата», я сгрызла яблоко и, не зная, чем себя занять, засела за учебники. Достала тетрадь и чернильницу с пером. Изменения в жизни – это хорошо, но как бы не вылететь из университета за неуспеваемость. Еще придется держать ответ за двойки перед Тутто.

«Кстати, – размышляя, я задумчиво покусывала кончик пера, – надо бы с ним договориться о расторжении договора. Он недействителен. Моя душа прилетела из другого мира, где законы совсем другие, да и демонов там нет, чтобы быть подготовленной к их коварству. Любой судья аннулирует такой договор, так как не сможет определить, кто его заключил – тело без души или душа без тела. Тем более, что душа не из местных».

Решив, что при встрече с Тутто обязательно поинтересуюсь процедурой расторжения договора, я успокоилась. Вступать в брак я должна с чистой душой и не принадлежащим никому, кроме меня самой, телом.

Ужин в «Приюте странников» прошел непринужденно. Стол опять накрыли в номере Баэля. Он был мил и разговорчив. Труэль много смеялся и шутил.

Во время десерта меня попросили рассказать о Земле. Больше всего братьев интересовало устройство моего мира. Пришлось начать с первобытного строя. Теория Дарвина о происхождении человека их поразила.

– Ты произошла от обезьяны? – Труэль был обескуражен.

Я сама почувствовала обидную несправедливость. Эльфы, значит, родом из высших существ, а я тяну свою родословную от обросшего шерстью шимпанзе. Попыталась объяснить про эволюцию с научной точки зрения, вот тут-то и обнаружилось, насколько мало я знаю. Братья сыпали вопросами, а я терялась в ответах. В итоге я взмолилась.

– Чего вы хотите от четырнадцатилетней девочки? Я даже не закончила школу!

– Брат, ты положил в свою постель малолетку? – Баэль задрал бровь.

– Мы только собирались, – поторопилась объясниться я.

– Ей уже восемнадцать, – поморщился Труэль. Еще бы. Выяснилось, что его невеста из обезьян, да еще и плохо обученных.

Когда я показала, насколько хороша в математике, братья подняли вверх руки. Я их положила на лопатки. Никуда не делась способность оперировать числами и дробями, легко выдавать геометрические теоремы и аксиомы, приводить доказательства и мысленно извлекать кубический корень.

– Она пошла не на тот факультет, – сделал вывод Баэль. – С такими способностями она легко справилась бы с самыми сложными формулами заклинаний. Сам знаешь, в бою главное верный и быстрый расчет.

– Во-первых, я не пущу ее в бой, а во-вторых, у нее совсем нет магии.

– Нет магии? – в этот раз у Баэля взлетели обе брови. Я любовалась его красивым лицом. – Но как же?.. Дом Аэль всегда славился сильными магами.

– Демон Тутто предположил, что все из-за дисгармонии души и тела. Или у нее стоит блок.

– Давайте-ка я расскажу вам, что такое эмансипация, – вмешалась я в их разговор. Мне не понравилось, что братья говорили обо мне в третьем лице. Плюс ко всему, что значит «Я не пущу ее»?

Я думала, умные эльфы все быстро поймут. Пусть я по сравнению с ними малолетка, но я хотела, чтобы со мной считались. Но после получасового монолога о правах женщин я услышала следующее:

– Тебе не кажется, что она характером похожа на твою мать? – Баэль качался на двух ножках стула и смотрел на меня, улыбаясь.

– Давно это заметил, – откликнулся Труэль и, пряча улыбку, отхлебнул вина.

Я скрипнула зубами. Немного поразмыслив, решила оставить на потом выяснение, хорошо быть похожей на принцессу Селейну или плохо.

Только мы вернулись домой, как в дверь постучали. Я пошла следом за Труэлем посмотреть, кого принесло. На пороге стоял Тутто. Увидев меня в мужском халате, осклабился. Помахал в воздухе бутылочкой с красной жидкостью.

– Свежая. Сам сцедил.

– Кровь Феникса? – удивилась прозорливости демона я.

Мой план соблазнения Труэля как раз состоял в том, чтобы прийти к нему ночью с баночкой красных «чернил» и без одежды под халатом. Чем не причина для продолжения томного вечера? Попробовал бы он после этого сказать, что в его доме две спальни. Но раз Труэль сам озаботился свежей кровью, то можно считать, что его сопротивление пало. Я выиграла.

Я мысленно потирала руки. Взглянув на жениха, я заметила, как покраснели кончики его ушей, когда он принимал склянку из рук улыбающегося демона.

– Мне нужно для опытов, – нервно сказал Труэль и захлопнул перед носом демона дверь.

– Я пошла купаться? – спросила я, направляясь к лестнице.

– Да, полотенце в ванной, – ответил мой возлюбленный, пряча кровь Феникса в кармане.

– Только, пожалуйста, не закрывайся в своей комнате, – не оборачиваясь, произнесла я. – Я не мама, заклинание подбирать не буду. Я видела лом в подсобке у кухни. Воспользуюсь им. Опыты будем проводить вместе.

Я поднималась по лестнице под раскатистый смех Труэля. Ну, слава местным богам, оттаял.

Когда я вышла из ванной комнаты, застала Труэля у себя. Он тоже был в халате. С его волос капала вода. На столике с зеркалом стояла бутылочка с кровью и никакого пера рядом. Неужели забыл? Я взяла сумку и достала оттуда свое, испачканное в чернилах.

– Не надо, – сказал Труэль, отбирая у меня перо и сумку. – Я буду выводить руны пальцами. Так гораздо действеннее. Ложись.

Я была согласна – пальцами по обнаженной коже, конечно же, гораздо действеннее. Я сняла с головы полотенце, и мокрые волосы упали мне на спину. Халат моментально сделался влажным. Холодок пробежал по хребту. Соски под тонкой тканью сделались неприлично острыми и заметными. Я не стала тянуть, развязала пояс халата, и он бесшумно упал к моим ногам.

В глазах Труэля вспыхнул огонь. Он сделал шаг навстречу и привлек меня к себе. Горячий поцелуй заставил забыть о холодной воде, капающей с волос. Эльф поднял меня на руки и осторожно положил в постель. Я закрыла глаза, отдаваясь ласкам. Выгибалась, подставляя грудь и бедра под поцелуи, притягивала к себе его голову, находила губы и отдавалась неге. Млела от восторга и скулила, прося продолжения. Лежала на животе и задыхалась от желания, когда его поцелуи, начавшиеся где-то у уха, спускались вниз. Когда эльф, просунув руку под живот, заставил меня встать на колени, я прогнулась в пояснице.

Я вела себя, словно мартовская кошка, и в итоге получила желаемое. Он взял меня сзади. Я была готова к боли, но не почувствовала ее. Только когда все закончилось, и мы обессиленные упали на кровать, я поняла почему. На моем теле отливали золотом руны. Когда Труэль нанес их, до поцелуев или после, я так и не поняла.

– К утру они исчезнут, – прошептал он мне на ухо. – Тебе больше нечего бояться. Ни одно проклятье не будет властно над твоим телом.

Много позже я узнала, что руны во время нанесения опьяняют, и человек не чувствует ничего, кроме восторга и счастья. Проведение акта любви входит в ритуал и считается обязательным для закрепления эффекта.

Интересоваться у Тутто, хотел он провести ритуал полностью или обошелся бы только рунами, я не собиралась. Сама понимала, с демона сталось бы, раз он считал мои тело и душу принадлежащими ему. На всякий случай я запомнила, чего избежала, и мысленно пообещала отомстить рыжему. Ведь он ни разу не обмолвился о «тонкостях» предстоящей процедуры. И еще раз сделала для себя вывод: с демонами нужно держать ухо востро. Хотя уж куда острее, чем эльфийское ухо?

Утром, как и обещал Труэль, руны исчезли. Но удовольствие от интимных ласк осталось.

– Помнится, ты обещал, что я закончу Лекарский, прежде чем у нас появятся дети, – встав перед зеркалом, я прижала руку к животу. Я должна была знать, завелся у меня там маленький эльф или нет. Я хотела пройти экстерном все четыре выпавших из моей жизни года, но не настолько быстро.

– Не беспокойся, – на лице Труэля блуждала улыбка. – Я умею держать слово.

Декан некромантов не спешил на работу. У него, в отличие от меня, с утра не было лекций. Сейчас его занимало куда более интереснее занятие: он смотрел, как я кручусь перед зеркалом и выискиваю следы от поцелуев. Было бы нехорошо, если бы их заметили мои друзья, и совсем плохо, если бы их увидели недруги. Да, теперь я не боялась проклятий, но не прямого столкновения с племянницей короля. Не люблю, когда мне рвут от злости и бессилия волосы.

Но слава местным богам, мой любовник был страстен, но вместе с тем осторожен. Ничего из того, что могло выдать мои постельные утехи, я не нашла.

– Что это? – я провела ладонями от груди вниз и задержала их на животе. – Почему я свечусь?

Моя кожа отливала золотом. То ли благодаря рунам, оставившим на коже легкий след, то ли из-за мыла, привезенного из Маленды. В любом случае, я чувствовала себя необыкновенно красивой.

– Это от счастья, милая.

Труэль поднялся и встал за моей спиной. Его ладони повторили путь моих рук. Я обернулась, и наши губы встретились.

«К черту гадознание. Не пойду. Пусть леди Бавалон скрипит зубами и рвет бумагу пером, выписывая мне неуд».

Следом к черту пошли зельеваренье и законопорядок. Хорошо, что сегодня в расписании отстутствовала анатомии тварей, иначе мне было бы стыдно перед лордом Осифиром, который ведет этот предмет. Узнай он, чем я занималась вместо учебы, попросил бы перейти на факультет будущих жен. Он очень ревностно относился к посещению своих занятий.

Мы провалялись в кровати чуть ли не до обеда.

– Прости, но мне пора бежать, – сказал Труэль, вылезая из ванны, которую мы принимали вместе. – Я не могу пропустить практику старшекурсников на кладбище. Вчера специально для них закопали дюжину мертвецов.

– Будут поднимать? – я полулежала в прохладной воде и смотрела, как Труэль вытирается. Песня. Он такой красивый.

– Придется. Иначе не получат зачет, – эльф обмотал бедра полотенцем и подхватил с пола свой халат.

Жаль, что мы не можем наплевать на свои обязанности и запереться дома на месяц.

– Кстати, а где покоится ведьма Рахиля? – я давно хотела спросить, но все никак не было случая поговорить о покойниках. Наверняка на ее могиле нет имени, раз придумали легенду, что она «вышла на пенсию» и вяжет носочки-шарфики дома.

– Еще не покоится. Мы ее держим в стазисе. Если будем судить пересмешника, она нам понадобится как свидетель, – помахав на прощание зажатым в кулаке халатом, Труэль удалился.

А я улыбнулась. Нормальные у нас разговоры после ночи любви, да? О мертвецах и пересмешнике. Неужели так будет всегда? Я ему о стреле в заднице студента, а он о проблеме с умершим, которого не смогли поднять некроманты.

– Черт! – вспомнив о некромантах, я вспомнила о Шадди, которая ждет не дождется, чтобы поделиться сплетнями из дворца. Я пробкой вылетела из воды.

Третья пара вот-вот должна была закончиться. Я выбежала из дома чуть ли не следом за Труэлем. Могла бы пораньше, если бы владела простейшими бытовыми заклинаниями. Все же стоило пойти в будущие жены хотя бы на год. Научилась бы быстро сушить волосы. А так собрала влажными в пучок, оделась и понеслась.

Я дождалась однокурсников и Шадди в столовой.

– Ты почему не была на гадознании? – Фейр сел между мной и подругой, разбив нашу парочку и не дав пошептаться. – Хотела ведь о пересмешниках побольше узнать. Сегодня как раз леди Бавалон о них рассказывала. Ох и мерзкие же твари!

Я застонала.

– Она специально, да? Улучила момент, когда меня не будет? Дай конспект, а?

– Возьми, но ты ничего не поймешь. Почерк плохой, – повозившись с замком сумки, Фейр хлопнул на стол толстую тетрадь.

Она у него была одна для всего. С одной стороны тетради он писал гадознание, с другой – законопорядок, а в центре шли основы магии. Я полистала страницы и убедилась, что почерк практически нечитаемый, впрочем, как у всех лекарей.

– Можно я возьму до завтра?

– Бери, – Фейр пожал плечами. – Все равно я буду отсыпаться. Чуть ли не до утра в карты резались. Проигрался в пух. Ой, больно!

Некромантка зло стукнула друга по плечу и до конца обеда дулась на него. Фейр не в первый раз давал обещание не увлекаться азартными играми, но опять и опять нарушал его. По-хорошему, его следовало бы отвести к лорду Осифиру. Декан быстро промыл бы ему мозги. У него есть на вооружении действенные магические приемчики. Но после такой процедуры «выздоравливающий больной» неделю лежал бы пластом и мучился головными болями. Зато от зависимости не осталось бы и следа.

Я видела, что Шадди не в настроении, но все равно прицепилась к ней, как только некромантка отодвинула тарелку.

– Ты сейчас куда? Успеем поговорить?

– Я на кладбище. Там наши мертвецов поднимают. Хочу поприсутствовать. Первокурсникам еще нескоро разрешат работать с ожившей плотью, – она не смотрела на меня. Кусала губы.

– Я с тобой, – я подхватила ее под руку.

Даже если Шадди не развеется после увлекательного зрелища и отложит разговор на потом, я смогу сбегать к смотрителю стрельбища и поинтересоваться болотом. Кладбище находилось от испытательных арен в двух шагах. Мне даже казалось, что его специально расположили сразу за оградой стрельбища, чтобы тут же хоронить неудачников, подставившихся под магический заряд.

Кладбище было видно издалека – над ним всегда нависала черная туча и носилась стая беспокойных ворон. Иногда простреливала молния и лениво рокотал гром, но чаще раздражающе капало. Вроде и не сильно лило, но капли противно попадали за воротник и били по темечку. Из-за чего приходилось вооружаться зонтами, обязательно черными, которые выдавал на входе смотритель. Все это сопровождалось его зловещей улыбкой и пожеланием не свернуть шею, оступившись в могилу.

Мы взяли один зонт на двоих и прошли на смотровые места – скамейки по периметру кладбища. Я огляделась. Двенадцать студентов-некромантов стояли кучкой перед стройной геометрией двенадцати могил. Квадрат три на четыре выделялся свежевскопанной землей и отсутствием растительности и погребальных венков. С противоположной стороны застыли декан факультета некромантии и два преподавателя. Один из них был мне знаком. Мастер Палори вел у нас основы некромантии. Это он привез в аудиторию труп ведьмы Рахили и не знал, что делать, когда она указала на меня.

Чуть позже к троице присоединился лекарь душ лорд Бавалон. Если Труэль, демон Палори и второй преподаватель позволяли дождю и ветру трепать свои длинные вихры и полы сюртуков, то лорд Бавалон явился с зонтом и морщился от каждой капли, попавшей на его начищенные до блеска туфли. Гладко уложенные волосы, жестко застегнутый под подбородком воротник и сидящие без единой морщинки сюртук и брюки делали Эхари похожим на изваяние.

Единственный раз, когда он показал, что не является памятником самому себе – когда встретился со мной взглядом. Я почувствовала безотчетный ужас. Словно на меня воззрился не человек, а ядовитая змея.

– А чего ты хочешь? – пожала плечами Шадди, когда я поделилась с ней впечатлением. – Бавалоны произошли от змей.

Я не могла не вспомнить, что произошла от обезьян, и как над этим смеялся Труэль.

«Люблю его. Смотрю и не могу насмотреться», – я не удержала улыбку, хотя обстановка на кладбище не располагала к веселью.

– А зачем Эхари здесь?

Шадди вздохнула. Я мешала ей предаваться меланхолии.

– Некроманты вкладывают столько сил в подъем мертвецов, что порой не выдерживают. И тогда им срочно нужна помощь мозгоправа. Его присутствие на кладбище обязательно.

– Скажи, не томи, что ты разведала про его мать? – я взяла Шадди за руку и сделала просящие глаза.

– Ну, хорошо, – она оценила мой красноречивый взгляд. – Но смотри, если отец узнает, что я выдала эту тайну, то он перестанет со мной разговаривать. Из всей семьи он единственный, кто со мной еще общается. Мама после моих финтов с некромантским факультетом и заведением любовника делает вид, что меня не существует.

– Я понимаю, чем ты рискуешь, – быстро заверила я. – Но если ты своим откровением поможешь найти убийцу ведьмы Рахили и натолкнешь на след, кто проклял принца, то будешь сполна вознаграждена. Король поименно отблагодарит всех, кто помог ему спасти сына. Мама будет тобой гордиться.

– Думаешь, это работа семейки Бавалон? – Шадди перешла на шепот. Она посмотрела на скрывающегося под зонтом Эхари.

– Все ниточки ведут к ним.

– Но зачем им? У них и так все есть. И имя, и власть.

– Твои сведения как раз помогут понять, чего им не хватало.

– Клянись, что никому, кроме лорда Труэля, не выдашь то, о чем сейчас услышишь.

– Клянусь эльфийской мамой, – не моргнув глазом, ответила я.

Шадди недоверчиво на меня покосилась, но продолжила:

– У леди Бавалон была интрижка с королем, когда они учились в УПС. Он тогда еще не был женат. Только собирался делать предложение будущей жене.

– Думаешь, Эхари его старший сын?! – я аж подпрыгнула.

– Тише ты. Если все так, как утверждает леди Бавалон, то он королевский бастард. Причем непризнанный бастард. Король уверен, что никогда не спал с его матерью.

Я укусила собственный кулак, чтобы не закричать. Как же все это было похоже на «интрижку» Баэля с моей подругой! Эльф тоже с самого начала заявлял, что не спал с Руэллинн, но ему никто не верил. Истрия повторяется?

– Если Бавалон считает себя сыном короля, то становится понятно, почему он невзлюбил собственного брата, – прошептала я, когда шок от услышанного прошел. – Ялду досталось то, чем мог владеть Эхари, если бы он был признан как старший сын и наследник.

– Все бы так, но у Бавалонов нет способа доказать, что в его жилах течет драконья кровь. И причем кровь именно королевских драконов. Переспала бы его мать с эльфом, там хотя бы уши выдали, а тут… – Шадди щелкнула языком. – Змеи как вид очень близки с драконами. Только одни умеют летать, а другие нет. Судя по тому, что Эхари не летает, он не дракон.

– Но это еще не доказательство, – возразила я. – Не каждый бастард берет все сто процентов способностей от родителей. Тут уж как выпадет шанс.

– Судя по всему, ему не выпал, – Шадди перевела взгляд с Труэля, который громко зачитывал какой-то документ, на Эхари. Тот терпеливо ждал начала испытания. – Никто и никогда не видел его с крыльями.

– Что еще больше должно было его злить, – я заметила, как сжалась свободная от зонта рука мастера Бавалона в кулак. – Я знаю, что чувствует ущербный человек.

– Что вы будете делать дальше? Я могу чем-нибудь помочь? – Шадди переживала за нас, понимая, в какое болото мы забрались. Она невольно оказалась втянута в расследование, когда встретила пересмешника в моем образе и нашла могилу ведьмы.

– Пойдем в королевскую библиотеку и узнаем, брал Эхари Бавалон одну очень редкую книгу или нет. Если брал, то появится доказательство его причастности к перемещению между мирами. Ты знала, что невеста ректора попала к нам из другого мира?

– Ах, так вот почему она показалась всем такой странной, – понимающе покачала головой некромантка.

Говорить ей, что моя душа из того же мира, я не спешила. Все слишком сложно.

– Да, мы выяснили это только вчера. И удивительное дело, все, кто был перемещен, оказался увлечен одной и той же редкой книгой. Она странным образом находится в обоих мирах.

– Кто-то еще был перемещен? – уловила суть Шадди.

– Да, но пока об этом не надо распространяться. Как только закончится расследование, и мы поймаем пересмешника, я буду первая, кто откроет тебе все тайны.

Ударил погребальный колокол – его дернул за шнур демон Палори, и соревнование началось. Студенты разошлись по кладбищу. Каждый занял предназначающуюся ему могилу.

Шадди замерла, жадно уставившись на интересующее ее действо – некроманты выкрикивали заклятия и делали замысловатые пассы руками. Небо разрывали молнии. Меня поднятие мертвецов не увлекало, поэтому я попрощалась с подругой до ужина и потрусила, прикрывая сумкой голову от дождя, к выходу с кладбища. Теперь меня интересовала та часть стрельбища, где находилось болото.

Я не сразу нашла вход под арену с болотом. Мне подсказал смотритель стрельбища. Попав в темную пещеру, где в воздухе чувствовался запах застоявшейся воды, я прошла к стойке, за которой сидел водяной.

– Что конкретно интересует? – сонным голосом спросил он, подсовывая мне книгу, где я должна была расписаться.

Я впервые видела водяного вживую. До того я рассматривала только картинки с его изображением в учебнике.

Водяной тоже относился к болотным гадам, поэтому было удивительно, что существо, которое запросто способно затащить на дно омута, привлекли к работе со студентами. УПС весьма странное место, и я в очередной раз убедилась в этом.

– Меня болото интересует, – не сразу откликнулась я, поглощенная рассматриванием бледного тела с зелеными волосами, торчащими на макушке пучком. Они были влажными, и что-то подсказывало мне, что водяной большую часть времени проводит в бочке, которая стоит недалеко от входа.

Смотритель ткнул пальцем в раскрытый журнал.

– Укажите причину посещения болота в последней графе. Зачем вам оно? Не было еще такого, чтобы трясиной заинтересовывались студентки факультета Бытовой магии. Женщины обычно близко к болоту не подходят. Запах тухлой воды отпугивает.

Я не была готова к расспросам, поэтому не сразу нашлась что ответить.

– Я с Лекарского. Мы проходим гадознание, и мне хотелось бы посмотреть, какие гады водятся в нашем маленьком болоте.

– Наше очищено от всех тварей, кроме мелких кровососущих пиявок. Но и они большого вреда не принесут. Для изучения более серьезных гадов вас повезут на экскурсию на Гиблое болото. На втором курсе, – водяной говорил лениво, немного растягивая слова, словно готов был в любой момент зевнуть. Ему было все равно, пойду я к болоту или откажусь. Даже лучше, если бы отказалась. Тогда бы он снова завалился спать.

– Но почему убрали гадов? Было бы вполне резонно, если бы на соревнованиях боевиков из болота выпрыгивала бы какая-нибудь опасная тварь.

Водяной поднял на меня сонные глаза, и я поняла, что спорить с ним бесполезно. Он всего лишь выполняет свою работу. Монотонно, так, что самой захотелось соснуть пару часиков, смотритель болота пояснил:

– Наше только засасывает. Платье может испачкать, если стоять рядом, когда лопнет сероводородный пузырь. Пиявок насобирать, если руку в жижу сунуть. Так пойдете или нет? Если да, то я должен выдать вам спасательный жилет и свисток.

– Это еще зачем? – удивилась я.

– Для безопасности. Никогда не знаешь, как далеко вылезет болото. У него своя жизнь.

– Ну давайте, – вяло откликнулась я. Раз пришла, надо хотя бы взглянуть одним глазком.

Водяной удалился в соседнее помещение, наполненное стеллажами. Пока он ковырялся в спасательном реквизите, я от нечего делать полистала журнал. И была удивлена, как часто леди Бавалон посещает болото. Ей зачем, если здесь нет гадов? Водичку попить? В графе «причины посещения объекта» значилось короткое «в научных целях». Интере-е-есно!

Появившись через некоторое время, водяной вывалил на прилавок снаряжение.

– Распишитесь еще здесь и здесь, – ткнул он в журнал острым черным ногтем, вид которого заставил меня поежиться.

– А это что за графы? – поинтересовалась я, обмакивая перо в чернильницу.

– Что вы получили средства защиты, и никого не будете винить в случае вашей смерти.

– А что, разве там небезопасно? Гадов же нет? – впервые я задумалась, следует ли мне продолжать экскурсию. Я уже представила, как мое мертвое тело подняли некроманты, и я подтвердила, что никого не виню.

– Есть простая человеческая глупость, которая толкает на необдуманные поступки, – просто объяснил водяной и, удостоверившись, что я расписалась, убрал журнал.

Напялив жилет, к верхней пуговице которого был привязан свисток, я пошла по длинному коридору, от которого в разные стороны ответвлялись зарешеченные проходы. Над ними горели тусклые магические светочи. Оглядевшись, я поняла, что следую мимо полосы препятствий, которая в случае надобности поднималась на арену. Я видела то торчащие вверх колья, то обрывки паутины, нити которой были толщиной с мою руку, то чаши с темной жидкостью, готовые взорваться огнем – об этом говорили закопченные и пахнущие гарью стены.

Но любой запах перебивал «аромат» болота. Оно занимало конец коридора и тоже отделялось от остальных опасных участков крепкой решеткой. С трудом открыв засов, я прошла вперед и остановилась у кромки безобидного на вид болота. Громко и радостно квакали лягушки. Звенел комар. Свет поступал не из магического источника, а из округлых дыр в потолке. Оттуда же стекала дождевая вода, подпитывающая болото. Круги света падали на кочки, покрытые свежей зеленью. Что же здесь делала леди Бавалон? Приходила чуть ли не каждый день, чтобы послушать лягушачьи трели?

Я огляделась. Унылый вид стоячей воды разбавлялся пучками осоки и тростника. Ничего интересного. Глазу зацепиться не за что. Я присела на корточки, подобрав под себя платье так, чтобы не испачкаться, и сунула руку в воду. Здесь, у кромки берега, она хорошо освещалась, и я видела, как туда-сюда сновали головастики. Я пошевелила пальцами, распугивая их и… меня кто-то крепко схватил за запястье с той стороны водоема.

Я вскрикнула от неожиданности. Первая мысль была «Змея!», только она могла так плотно обвить мою руку. Не лягушка же! Я попыталась стряхнуть ее с себя, но поняла, что меня держат слишком крепко. Я потянулась к свистку, но в этот момент из воды всплыло нечто странное. Не сразу я поняла, что вижу человека, сидящего по шею в болоте.

Его волосы стелились по воде и были неопределенного серого цвета. На бледном лице блуждала улыбка удовольствия, но глаза были закрыты. Мне даже показалось, что он не может их открыть, так как слеп. Незнакомец медленно подтянул мою ладонь к обескровленным губам и поцеловал.

– Как ты сегодня необыкновенно вкусно пахнешь, – произнес он, растягивая слова. Лизнув кожу на запястье, снова приник к ней в поцелуе и только после этого отпустил. – Кем ты хочешь видеть меня на этот раз? Опять королем?

– К-кто? Я? – пропищала я, садясь на задницу. Быстро перебирая ногами, я попыталась отползти как можно дальше и уперлась спиной в решетку.

Но незнакомец оказался не только слеп, но и глух. Он не обратил внимания на мои слова. Поднимаясь из воды, он продолжал улыбаться. Я не могла оторвать от него взгляда. Меня словно парализовало. Я знала, что у меня на шее болтается свисток, но не могла до него дотянуться.

Существо не выходило, а выползало на берег. И по мере того, как с него стекала болотная вода, его тело обретало человеческие черты. Теперь у него были не только руки и голова, но и мощный торс и мускулистые ноги. Его кожа неумолимо принимала теплый окрас, губы становились ярче, черты лица четче, а волосы вдруг сделались густыми и черными. Еще мгновение и передо мной встал в полный рост совершенный мужчина.

Я совсем недавно наблюдала за монаршей четой и сейчас могла поклясться, что вижу короля Коверда Первого. В его величественной наготе.

Я закрыла глаза. А когда открыла их, почувствовав чужое дыхание на своем лице, то увидела, что «король» с интересом разглядывает меня и нисколько не стесняется обнаженного тела.

– Ама-а-ари, – с улыбкой произнес он.

– Д-да, – не совсем убедительно потрясла головой я. – Вы меня знаете?

Видимо, вместе со зрением незнакомец обрел и слух, так как ответил.

– Я был тобой, когда хоронил ведьму. У тебя очень красивое тело. Мне было приятно.

Если бы это помогло, я сейчас описалась бы от страха.

– Очень приятно познакомиться, – пролепетала я. – Но сейчас мне нужно срочно уйти. Меня ждут.

– Ты здесь уже навсегда, – покачал головой он. – Забудь о делах. У тебя очень приятно пахнет кожа. И должно быть, очень вкусная кровь.

«Король» склонился надо мной и, резко притянув к себе, приник к шее губами.

Мы закричали одновременно. Я от страха, он от боли. Я сильно ударилась спиной, когда «король» меня отшвырнул. По его лицу шла судорога боли, изменяя до неузнаваемости внешность. Я больше не видела человека. Передо мной ломался в судорогах монстр. Болотная тварь неизвестного происхождения.

– Что случилось, леди? – донесся из коридора голос водяного. Я всего лишь на мгновение повернула голову в его сторону, но этого хватило, чтобы тварь исчезла в болоте.

Я поднялась на трясущихся ногах.

– Леди, с вами все в порядке? – водяной подошел к решетке, на которую я опиралась спиной, не в силах сделать ни шагу.

– Меня напугали пиявки, – плачущим голосом сказала я, показывая руку, где на коже ярко алели следы поцелуя. Я заметила их только потому, что они чесались и горели.

– О, что же вы так? Я же предупреждал, – водяной подхватил меня и потащил к выходу. – Теперь вам придется пройти в лазарет. У лорда Осифира наверняка найдется средство, чтобы помочь вам.

– Скажите, а на решетку с болотом разве не нужно вешать замок? – я обернулась на остающееся за спиной страшное место. Мне казалось, что сейчас оттуда вырвется и побежит за нами голый король.

– Боитесь, что разбегутся все лягушки?

– Пиявки. Я боюсь пиявок.

Водяной предложил немного посидеть в его кресле, чтобы прийти в себя, но я отказалась. Сняв с себя средство защиты, которое не спасло от крупной твари, я вышла на воздух. Солнечный свет помог ожить. Я чуть ли не бегом направилась в сторону кладбища.

– Поднятие мертвецов закончилось? – спросила я срывающимся голосом у смотрителя.

– Совсем недавно, – кивнул он.

– Вы не видели, в какую сторону направился лорд Труэль?

– Он вроде еще там, – ведьмак нахмурил брови. – Лорд не брал зонт, поэтому я не могу точно сказать. Леди, куда вы? Возьмите зонт, там дождит. Вы вся промокните!

Но я не слушала смотрителя. Мне было важно найти Труэля. Несясь по узкой дорожке между памятниками, я едва не сбила человека с зонтом. И только пролетев мимо, я догадалась, что навстречу мне шел Эхари Бавалон. Мы оглянулись друг на друга одновременно. На его лице было написано недоумение.

Оказавшись в нужном месте, я расстроено топнула ногой. Кладбище было абсолютно пустым. Только собралась уходить, как услышала голос Труэля. Он доносился из могилы.

– Подожди, не так! – сказал он, и из ямы вырвался столб дыма.

– Да что же он никак не упокоится, – с досадой произнес голос демона Палори, после чего из могилы взвился высокий язык пламени. – Смотри-ка, весь обуглился, а все еще шевелится.

Я слушала все это, пока пробиралась меж могильных холмов. Бесконечный дождь сделал землю раскисшей, и я испачкала не только туфли, но и подол единственного платья. Но я не обращала внимания на неудобства. В голове стучала одна мысль – как бы быстрее закрыть вход в болото, чтобы Бавалоны не успели спрятать тварь.

Каждому, кто услышал бы мою историю, было бы понятно, для чего ходила к болоту леди Бавалон. Она подкармливала тварь кровью.

«Я не буду сейчас думать об этом», – приказала я себе, борясь с тошнотой.

– Что случилось? – был первый вопрос Труэля, когда я встала над могилой.

– Сейчас со мной все в порядке, – сказала я, почесывая шею. – Но мне срочно нужно к ректору, а потом к лорду Осифиру. Или наоборот, сначала к лекарю, а потом… – я заплакала.

Демон выпрыгнул из могилы и, подав руку, вытащил Труэля. Оба быстро поняли, что я не в порядке.

– Сначала к лекарю, – постановил Труэль, беря меня за руку – на ней горели огнем два пятна.

– А я приведу ректора в лазарет, – кивнул декану некромантов Палори и, подхватив висящий на надгробии камзол, помчался к выходу.

Труэль не стал ждать, когда я перестану рыдать и объясню, что со мной случилось. Он забросил меня на плечо и помчался следом за демоном.

Лорд Осифир рассматривал следы от укуса через лупу. Ректор стоял рядом и следил за каждым движением лекаря. Уже послали на стрельбище охрану и боевых магов, которые не только закрыли на ключ решетку, ведущую к болоту, но и возвели защитный магический купол. Теперь даже самый маленький комарик не смог бы покинуть подземелье, не говоря о той кровососущей твари, что напала на меня. Закрыли даже все сливные отверстия.

Следователи уже работали с водяным и его сменщиками. Изъяли журналы за последние сто лет и тщательно изучали посетителей, оставивших в них свои имена и причины посещения болота.

Леди Бавалон тоже задержали, нагрянув к ней домой. Правда, сына там не обнаружили. Судя по всему, после кладбища он так и не виделся с ней. Мать Эхари не понимала или делала вид, что не понимает, почему ее держат взаперти в одном из кабинетов университета.

Все это я знала только потому, что в мою палату беспрестанно забегали с докладами. Еле сдерживающий свою ярость ректор ходил из угла в угол. Труэль стоял у окна и сжимал и разжимал пальцы. Он явно ругал себя за то, что не закрыл меня дома. Лучше бы я сидела в черной спальне, чем являла собой объект исследования.

– Определенно могу сказать одно, – лорд Осифир распрямился, – это след укуса хищной кровососущей пиявки.

– Болотный пересмешник? На нашем стрельбище живет взрослый болотный пересмешник? – ректор остановился. Увидев кивок декана Лекарского факультета, вновь принялся мерить шагами комнату.

– Пиявка не смогла закончить свою работу только потому, что тело жертвы полностью обработано защитной магией, – продолжил лекарь. – Через лупу я вижу искусно выписанные руны. Отличная работа. В противном случае мы нашли бы у болота обескровленную оболочку нашей милой леди.

– Или вообще ничего не нашли бы, – буркнул ректор. – Тварь утащила бы в трясину и все, никаких следов…

– Пересмешник выглядел совсем как человек, – я все еще находилась под впечатлением. – Правда, не сразу.

Я не стала по десятому кругу рассказывать, как на моих глазах нечто белесое и бесформенное, слепое и глухое превратилось в короля Эндороля.

– Но как в нашем маленьком испытательном болоте могла появиться такая опасная тварь? – ректор остановил свой бег. – Ее способности просто ужасают.

– По поводу речевых и умственных способностей ничего не скажу, вам следует поговорить с леди Бавалон – она лучший гадовед в королевстве, – отозвался лорд Осифир. – Но вот почему пересмешник так легко превращается то в мужчину, то в женщину, я объяснить способен. Дело в том, что пиявки от рождения двуполые. В них природой заложено и мужское, и женское начало. Они даже оплодотворяют сами себя.

– Мы обязательно побеседуем с леди Бавалон, – ректор скрипнул зубами. – Как только убедимся, что юной леди ничего не грозит.

– Доктор, что со мной будет? – прошептала я, боясь услышать страшный вердикт. – Я не превращусь в такого же мерзкого пересмешника?

Я помнила истории про вампиров, которые укусом в шею превращали людней в себе подобных. Я через слезы смотрела, как лорд Осифир обрабатывает дурно пахнущей мазью следы укуса на моей руке. С готовностью подставила шею, так как лекарство моментально снимало зуд.

– Не превратишься. Через неделю все заживет. Скажи спасибо тому, кто нанес на твое тело руны. И где только раздобыл кровь Феникса? Неужели опять Тутто поторговывает?

Я покраснела, так как наверняка и лекарь, и ректор знали, как сладко проводится ритуал защиты кровью Феникса. Труэль делал вид, что сильно занят рассматриванием своего кулака.

Всех отвлек секретарь ректора, которого посылали в королевскую библиотеку. Он постучался, прежде чем войти.

– Так и есть, фолиант «Манускрипт скитальца» не однажды брал лорд Эхари Бавалон, – отрапортовал он, вытянувшись перед братом короля. – На полях нашли пометки, сделанные его рукой. Магический след, изъятый в его доме, оказался идентичен тому, что обнаружили на самой рукописи.

– Многое становится ясным, – кивнул ректор. Обернувшись на меня, он нервно улыбнулся. – Простите, леди, что из-за моей невнимательности вам пришлось пережить дикий ужас. Никак не думал, что люди, которых я знаю столько лет, могут иметь второе дно.

– Я сама виновата, – поторопилась я взвалить часть вины на себя.

– Нет. Вы всего лишь юная студентка, а я тот, кто должен был предвидеть такое развитие событий. Но ничего, мы разберемся. Завтра же осушим болото, но найдем тварь. Хищницу такого размера упустить трудно. А разговорить мои люди смогут любого. Даже пиявку.

Кивнув, ректор удалился.

– Предлагаю оставить леди Амари в лазарете до утра, – лорд Осифир тоже поднялся со стула.

– Нет-нет, я пойду домой, – я тут же спустила ноги вниз. Поискала пальцами туфли, но не нашла.

– Оставайся, – Труэль взял меня за здоровую руку. – Я не смогу быть рядом с тобой. Ты же видишь, как все завертелось. Мы с Баэлем лично заинтересованы, чтобы распутать эту цепь преступлений.

– Нет, я не останусь, – я упрямо вздернула подбородок. – Дома я буду в большей безопасности, чем здесь. Принесите мои туфли, иначе я пойду босиком. Я очень устала, хочу искупаться и лечь спать.

– Тогда возьмите мазь с собой, – лорд Осифир сунул мне в руки склянку. Уже стоя в дверях, посоветовал: – Мажьте обильно, не жалейте. Кончится, придете ко мне, я еще выпишу.

– Хорошо, – согласился Труэль, видя, что нас с лекарем не переспорить. – Только обещай, что ты закроешься в моей спальне.

– А ты пообещай, что вернешься сразу же, как освободишься, а не тогда, когда я умру от голода, не сумев выбраться.

– Какие страшные вещи ты говоришь, – он смотрел на меня с улыбкой.

– Я, конечно, запасусь едой, но все же. Ведь, кроме тебя, дверь в твою спальню никто не сможет открыть, я правильно поняла?

– Все верно, милая. Я обещаю, что вернусь быстро.

– И я обещаю, что буду послушной девочкой.

Обувь принесли. Мои туфли тщательно отмыли после болота и кладбищенской грязи. А вот подол платья высох и теперь стоял колом. И переодеться мне было не во что.

Мы пошли домой пешком. Я отказалась от кареты. У меня была куча вопросов, и я понимала, что, как только окажусь на пороге дома, Труэль тут же убежит.

– Я одного не могу понять, – начала я, удобно расположив руку на сгибе локтя эльфа, – как пиявка из болота оказалась настолько умной, что смогла заменить любого из нас? Пересмешник сам признался, что закопал ведьму. А значит, именно его видела с лопатой Шадди. Но как он смог сыграть на балу твоего брата? Это же не просто копать землю, чтобы спрятать труп. Вряд ли Руэллинн прыгнула бы в кровать мужчины, если бы ее не соблазнили. Я не могу представить пиявку в виде соблазнителя…

– Тварью определенно руководили.

– Но как? Стояли рядом и диктовали, что делать? Я читала учебник гадознания. Ни один болотный обитатель не блещет умом. Все их действия подчинены одному – утолению голода. А тут такие сложные ходы. И заметь, он не польстился на кровь Руэллинн.

– И на твою не польстился.

– Вот именно. Даже если представить, что пересмешник в результате эволюции поумнел, то как быть с его неспособностью уходить далеко от болота? Я видела его до того, как он превратился в короля. Слизняк, которому требуется постоянное пребывание в воде. А ведь тварь, столкнувшая меня со скалы, проехала чуть ли не полкоролевства, чтобы добраться до моего дома.

– Ответы знает леди Бавалон. И мы получим их.

– Не думаю, что она вот так просто выложит свои тайны. Пока ее сын на свободе, пока мать не знает, в чем его подозревают, она будет молчать. Черт, – я зашипела от досады, – совсем забыла, но ведь завтра назначена встреча с Руэллинн. Ее не отменить. Подруга приедет издалека.

– На встречу ты пойдешь, ничего менять не будем, – похлопал меня по руке Труэль. – Я присмотрю за тобой. Надо прекратить обвинения, выдвинутые против Баэля. Заодно узнаешь, как Руэллинн соблазнили. Это поможет понять, кто наш преступник.

– Ты ведь тоже понимаешь, что пиявка и тот, кто соблазнил Руэллинн, не одно и то же лицо?

– Нет, это два разных существа, – Труэль вытащил ключ и вставил в замок. Оказывается, мы уже пришли.

Пока я скидывала внизу, чуть ли не на пороге, испорченное платье (не хотела тащить кладбищенскую грязь на второй этаж), Труэль поднялся и оставил дверь в свою спальню открытой, чтобы я могла спрятаться в ней. Так будет надежнее.

– Подожди, – я задержала его, схватив за рукав, – скажи, ты держишь «Книгу Проклятий» в этом доме? Я спрашиваю на тот случай, если наш враг вдруг явится за ней. А сейчас он приложит все силы, чтобы найти книгу. Если мы правильно предугадали, то он постарается в ближайшие дни занять тело принца.

– Нет, не беспокойся. Книги здесь нет. Я не привел бы тебя в опасное место. Действуй, как мы договорились.

– Хорошо, – выдохнула я и, притянув Труэля к себе, напомнила о нашей традиции целоваться на прощание.

Надо же, как хорошо начинался день, и как странно он закончился.

Прижавшись спиной к закрытой двери, я прислушивалась к удаляющимся шагам чернокнижника. Я не задала ему самый важный вопрос, но сама была твердо уверена, что лорд Эхари Бавалон и есть наш главный враг. Все сходилось. Ему сейчас на руку переселение в Ялда. А дознаватели нашли бы бездыханное тело лорда Бавалон, похоронили бы его и на этом дело закрыли. Преступник умер, какой с него спрос?

Леди Бавалон выкрутилась бы, в этом я уверена. Сказала бы, что всего лишь проводила эксперимент. Найдя малыша-пересмешника, она пожалела его. Вырастила и приручила. Еще и получила бы престижную награду, доказав, что болотным хищником можно управлять.

Я медленно сползла на пол. У меня дух захватывало от того, какой открывалась картина преступления, над которым поработал изощренный ум. Или два изощренных ума.

Со всей очевидностью я поняла, что способности болотного пересмешника изучались в тайне от остальных преподавателей университета. Даже ректор не был в курсе личного научного проекта леди Бавалон.

Вспомнились записи в журнале, объясняющие цель посещения болота преподавательницей гадознания. «В научных целях» – выводила она твердой рукой. Все эти годы она экспериментировала над пересмешником и держала его рядом с собой. Кормила, поэтому приходила часто. А чем кормила? Вернее, кем?

Интересно, она работала в паре с сыном или он сам воспользовался изысканиями матери? Ведь Эхари тоже научился менять личину. Если взять за факт, что он приходил в наш дом и наблюдал, как умирает Амари, то ему пришлось дважды сменить образ за короткий промежуток времени. Сначала он был Труэлем, а потом, когда бедную девочку с разбитой головой привезли домой, кем-то из слуг или даже доктором.

Но какая мать захочет, чтобы ее дитя превратилось в монстра? Тем более такое умное дитя. Он же чертов гений. Не встань Эхари Бавалон на путь преступлений, я бы восхитилась им, как самым талантливым человеком, с каким только встречалась. Если он бастард короля, как утверждает его мать, то можно представить, как ему обидно, что наследником станет легкомысленный Ялд, а не он.

Но почему король отрицает, что спал с леди Бавалон? Неужели…

Я поднялась.

Неужели леди Бавалон первая применила на себе способности пересмешника? Получается, что она, желая забеременеть от короля, получила его семя обманом? По аналогии с Баэлем можно предположить, что студентка Бавалон превратилась в ту женщину, которую король любил и с кем без опаски лег в постель. А потом предъявила ему сына, но что-то пошло не так, и он не признал Эхари. Хотя у моей подруги Руэллинн после ночи с княжичем тоже все пошло не так.

«Боже! – я схватилась за голову. – Я сейчас сойду с ума! Надо прекратить думать. Иначе я поверю, что Эхари просто скопировал поступок своей матери, чтобы… Чтобы что? Досадить Руэллинн? Наказать ее? Воспользоваться ее телом, а самому остаться в тени и со злорадством наблюдать, как ее родители нападают на наследника князя?»

И опять наследник. Перед глазами поплыли пылающие буквы, что толкали Эхари на подлые поступки. ЗАВИСТЬ.

Чтобы отвлечься, я прошла на кухню. Открыв ледник, нашла сыр и ветчину. Увидев на полке вино, прихватила его и штопор с собой. Мне сегодня можно. Тем более, что я никогда в жизни не пробовала ничего крепче кефира. Побросав в спальню Труэля вещи, которые могли пригодиться, перебралась в нее. Все, я под защитой. Мне здесь никто не страшен.

Войдя в купальню, я обнаружила, что ванна была наполнена горячей водой. Я улыбнулась, поняв, что делал на втором этаже Труэль. Он помнил, что я полный ноль в бытовой магии, поэтому позаботился, чтобы мои желания исполнились. Я забралась в воду и вытащила пробку из бутылки с вином. Сладенькое. И совсем не хмельное. Нарезанные ломтиками ветчина и сыр вовсе показались мне божественными.

– Так вот ты чем занималась?

Я открыла один глаз. Занавески на окнах были раздвинуты, и в комнату ярко лилось солнце. Над кроватью стоял Труэль и держал в руке пустую бутылку.

– Честное слово, я отпила из нее совсем чуть-чуть, – пролепетала я, – а остальное…

Я резко села. Посмотрела беспомощными глазами на Труэля.

– Что случилось с остальным? – он присел на корточки и, убрав бутылку в сторону, положил руки мне на колени. Я поправила съехавшую с плеча рубашку – одну из тех, которые мне выдал Труэль.

– Я не могу понять, видела я сон или все случилась наяву, но… – я тяжело сглотнула.

– Ты кого-то видела? – заметив, что лезу пятерней в волосы, Труэль решил помочь мне собраться с мыслями.

– Да.

– Тогда можешь быть спокойна, тебе приснилось. Наш дом крепче любой крепости. А эта спальня неприступна.

– Но… – я поднялась и побежала в ванную комнату. Поборов головокружение, я наклонилась над сливом в полу и поковырялась в нем. Найдя нужное, поднесла на подушечке указательного пальца к носу эльфа. – Тогда откуда взялось это?

– Лоскут змеиной кожи?

– Именно!

– Так. А теперь ты расскажешь мне все по порядку, – чернокнижник взял меня за руку и отвел к кровати. Посадив на нее, вновь опустился на корточки и положил ладони на мои колени. Наверное, чтобы не убежала. – Начинай.

– Я заперлась в твоей спальне сразу, как мы договаривались, – начало получилось бойким, хотя страшно хотелось пить. Рот пересох. – Залезла в ванну и откупорила бутылку вина. Я лежала с закрытыми глазами, когда услышала, что на полу что-то шелестит. Думала, у нас завелась мышь. Я осторожно наклонилась, чтобы не спугнуть ее, и увидела, что из стока торчит змеиная голова.

Труэль перестал дышать. Я же продолжила свой рассказ.

– Я растерялась и оцепенело наблюдала, как змея выскользнула из стока и резво поползла в спальню. Дверь была приоткрыта, поэтому я видела, как змейка поднялась на хвосте, резко раздулась и вскоре ко мне спиной стоял…

– Ну?! – поторопил меня Труэль, хотя наверняка уже догадывался, кого на этот раз я видела голым.

– Эхари Бавалон! – пугающим шепотом произнесла я. – Он огляделся, но меня не заметил. Я сидела тихо. В комнате стояла такая тишина, что слышно было, как потрескивают свечи. Еле отыскала их на кухне. В ванной тоже горела одна, но я нечаянно залила ее водой и лень было идти за спичками. Так и блаженствовала в полутьме. Мне хватало света из комнаты.

– Почему горели свечи? – непонимающе посмотрел на меня Труэль. – Романтика?

– Какая романтика? Отсутствие у меня магии, – я надула губы. – Это вам легко взглядом зажигать светочи, а мне пришлось обходиться народным способом.

– Моя кухарка тоже не владеет магией. Я для нее держу.

– У нас есть кухарка? Здорово. Буду знать.

– Она уже здесь. Гремит внизу кастрюлями.

– О, я так проголодалась!

– Пока не расскажешь, что здесь творилось ночью, никуда не пойдешь.

– Да ничего особого не творилось, – я поняла, что пора заканчивать рассказ. В животе было пусто и хотелось посмотреть, что умеет кухарка. – Голый Эхари порыскал по шкафам, перевернул матрас, простучал стены и… увидел меня. От неожиданности распустил крылья и зашипел. Знаешь, они у него все-таки есть! И я теперь понимаю, почему леди Бавалон не предъявила королю доказательства. Они у Эхари уродливые. Можно сказать, неразвитые зачатки. Одно больше другого. Он ущербный и стесняется своей ущербности. Он так растерялся, что не знал, за что хвататься. То ли прятать свой детородный орган, то ли крылья.

– А ты?

– А я расхохоталась. Нет, не над крыльями. Эхари скорчил такое лицо! И эти нелепые движения.

– Нет, я о твоем виде. Ты же была в ванной, куда наверняка залезла без одежды.

– О, я была прекрасна! Сидела по шею в воде и не могла остановиться смеяться.

– И он стерпел?

– Нет, конечно. Полез душить. А когда не получилось (мазь лорда Осифира такая скользкая!), то попытался утопить. А я, представь, все это время держала бутылку так, чтобы вода не попала в вино. А она попала! В общем, я так разозлилась на Эхари, что он испортил мою вечеринку и еще так неловко пытается убить меня, что нащупала рукой штопор и ударила. Не специально целилась. Била куда придется. Теперь он одноглазый. Можешь сам убедиться. Если, конечно, не побрезгуешь пошарить в наполненной ванне, чтобы нащупать штопор. Я не стала сливать. Не смогла пересилить себя.

– Что было потом?

– Он взвыл, на моих глазах превратился в змейку и юркнул под ванну. Ну я выскочила и продолжила охоту.

– Сколько ты, говоришь, выпила?

– Немного. Чуть больше трети бутылки. Если не считать первую.

– Так их было две?! – эльф поискал глазами и нашел еще одну у ножки кровати.

– Я же говорю, я нечаянно залила свечу. Я тогда забиралась в ванну со второй бутылкой.

– Теперь я понимаю, почему ты была такой отважной.

– В общем, змей ускользнул в слив, хотя я со всей силы держала его за хвост. Мне было так противно, ведь я едва не содрала с Эхари живьем кожу. Пришлось тщательно вымыть руки, прежде чем завалиться спать. Я так устала!

– Как же он обнаружил лазейку? Согласен, что текущая вода способна ослабить заклинание охраны, но это же надо сначала проникнуть в канализацию… – эльф побарабанил пальцами по своим губам.

– Ему очень нужна «Книга Проклятий». У Эхари под ногами земля горит. Уверена, он уже побывал в твоем кабинете, поэтому решил, что ты прячешь ее в спальне.

Труэль опрометью кинулся вниз. Я, запахнув рубаху и так и не надев туфли, побежала за ним. Спускаться в подвал не стала. У меня и так трещала голова, а еще эти неприятные запахи. Топталась на месте, пока не появился эльф. Его лицо было бледным.

– Тетушка Салма! – позвал он. – Скажите, вы приходили ко мне два дня назад?

– Нет, я же заранее предупредила, что поеду к дочери, – из кухни появилась дородная женщина в фартуке и с ложкой в руках. С интересом взглянув на меня, она перевела глаза на хозяина. – Что-то случилось?

– Да. Вы приходили и даже приготовили мне ужин.

– Как я могла? – растерялась Салма, растопырив в стороны руки. С ложки капнула на пол янтарная жидкость.

Я закрыла рот ладонью.

«Ай да пересмешник!»

Труэль взял меня за руку и повел наверх. Там порывисто притянул к себе и крепко обнял.

– Я бы умер, если бы с тобой случилась беда.

– Знаешь, я потому приняла ночные события за сон, что не верила, что могу творить подобное. Это все вино. Оно толкнуло меня на подвиги.

– Вино из Маленды, и оно приправлено магией.

– Вкусное, – похвалила я.

– Его пьют наперстками перед боем или тяжким испытанием. Иначе можно превратиться в зверя. Я удивлен, что Эхари вообще выжил, – Труэль вздохнул и осуждающе покачал головой. – Больше не пей.

– Не буду, – пообещала я. Теперь я вообще побоюсь притрагиваться к чему-либо неизвестному. Вот так глотнешь сладенького и превратишься в козленочка.

– Одевайся, мы идем по лавкам. После обеда у тебя свидание с Руэллинн, а ты совсем не готова.

– Что нового случилось за ночь? – я торопливо одевалась, пока Труэль сливал воду из ванны. Ему пришлось снять рубашку, чтобы дотянуться до пробки.

– Леди Бавалон молчит. Ее перевели в королевские казематы. Усиленно охраняют.

– А принц? Его не заберут во дворец?

– Его нельзя трогать. Лорд Осифир сказал, что перевозить Ялда опасно. Душа в любой момент может покинуть тело.

Я закусила губу. Как же жалко молодого дракона. Неужели мы не спасем его?

– Кстати, – Труэль пытался перекричать шум уходящей в слив воды, – я обнаружил то самое заклинание в «Книге Проклятий». Всю ночь корпел и все-таки нашел. В разделе болезни душ.

– И что это значит? – я расчесывалась перед зеркалом. После безумной «вечеринки» в волосах оказалось полно колтунов. И они попахивали вином. Перед выходом из дома придется воспользоваться духами эльфа. Купаться не было времени.

– Оказывается, существует редко упоминаемый способ снятия острого приступа безумия. Даже лорд Осифир не знал о нем. Манипуляции с душой вообще очень опасны, так как результат непредсказуем. Если коротко, то у безумца отключают проклятием тело и на время извлекают душу.

– Выходит, я как раз это и сделала – отключила Ялда.

– Да, – из ванной комнаты появился Труэль. Он нес на вытянутой руке штопор. На его конце сидело глазное яблоко.

– Черт, – я отвела глаза от штопора и усилием воли погасила рвотный позыв.

Не замечая моего состояния, эльф продолжил разглагольствовать.

– Бавалону всего-то осталось заменить душу Ялда на свою. Но чтобы она прижилась в чужом теле, существует еще одно проклятье, редкое и опасное. Сложная формула, трудно выговариваемая цепочка слов. Такую невозможно запомнить. И рисковать нельзя: собьешься и потеряешь обе души. Поэтому змеенышу нужна «Книга Проклятий». Уверен, если поспрашивать твоих родителей, то они вспомнят, что доктор, ну или священник, смотря кем прикинулся Эхари, приходили к твоей постели с этой самой книгой.

– Теперь Эхари точно не захочет остаться в своем теле, – я бросила косой взгляд на штопор. Неужели это сделала я? – Мало обидела природа, так еще потерял глаз. Ждите его появления со дня на день, он рискнет.

– Но переселиться в принца ему никто не даст, – Труэль ходил по комнате – искал, куда положить улики. – Лорд Осифир не позволит.

– Бавалон изворотлив, – я закрыла рот рукой. Ночью мне не было так противно. – Ты только что сам убедился.

– Мы тоже не промах. Особенно некоторые из нас. Я только что сам убедился, – Труэль с усмешкой подмигнул мне и завернул штопор вместе с глазом в свой носовой платок. – Ты готова?

Я кивнула и поскакала по лестнице вниз. С кухни доносились умопомрачительные ароматы.

Сегодня был выходной день, и меня ждали два волнующих события: поход по местным магазинам и встреча со старой подругой, которую я совсем не знала.

На завтрак подавали блины.

– Привет, хозяйка! – пискнула моль, сидя на розетке с медом.

– Ты где была? – я сделал суровое лицо, хотя стоило поумерить пыл и устыдиться: я совсем забыла о своем фамильяре.

– Цезарь тоже отсутствовал всю ночь, – появившийся на кухне Труэль отодвинул стул, чтобы я села. – А сейчас отсыпается в горшке с цветами.

– У нас была вечеринка, – моль хлопнула крылышками, и над ней взвилось облачко сладко пахнущей пудры. – Богиня – божья коровка Тутто, принесла нектар, и мы его нюхали. Было весело.

– Что за нектар? – я посмотрела на Труэля. Тот пожал плечами.

– У наших фамильяров свои маленькие радости. Не все же тебе одной веселиться.

После завтрака мы отправились в УПС. Несмотря на выходной день, работа в университете не останавливалась. Нам указали, в какой стороне можно найти ректора. Он наблюдал за процессом поиска пересмешника.

У стрельбища роилась толпа боевых магов и студентов, пришедших помочь с исследованием болота. Уже все знали, что под ареной обнаружен болотный гад, который напал на человека.

– Нам нужно поговорить, – Труэль отозвал лорда Коверда Третьего в сторону. Подальше от любопытных. Очень кратко, без упоминания вина и прочих неприличностей, он рассказал историю проникновения Бавалона в наш дом и передал ректору доказательство – штопор с сидящим на нем глазом.

Лорд Коверд нахмурился. Бросил на меня встревоженный взгляд.

– Как вы, леди?

– Тошнит, – призналась я, понимая, что ректор догадался, что происходило ночью. Я же не насадила глаз Бавалона на вилку. Для чего-то мне понадобился штопор?

– Лорд Осифир может помочь, – посоветовал королевский брат мне, а потом перевел взгляд на Труэля. – Мы сделали все, как планировали. У Осифра получилось.

Труэль выдохнул с облегчением. Я внимательно слушала, но так и не поняла, что получилось у лекаря.

– Что будете делать с глазом? – поинтересовался декан некромантов у ректора.

– Повреждения значительны, – лорд Коверд Третий вновь повертел штопор, рассматривая сидящий на нем объект, – но, думаю, размотать историю можно. Я передам глаз главному королевскому дознавателю. А, вот и он!

В нашу сторону шел великолепный дракон. Мощный, высоченный. Немаленький Труэль и уж совсем не мелкий ректор смотрелись против него подростками. Я впервые видела старого дракона. А этому было не меньше тысячи лет. Он уже едва держал человеческий облик.

На скулах и шее золотилась мощная чешуйчатая броня. Шкуру дракона нелегко пробить. На темечке среди густых волос, заплетенных в две тяжелые косы, начинался гребень, густо усеянный шипами. Он пропадал в складках пошитого на особый манер сюртука – тот скреплялся на спине с помощью ремней и пряжек.

Черные когти вместо ногтей заставили меня отвести глаза – до того их вид не вязался с изысканным кружевом, выбивающимся из-под рукава кафтана. Франтоватый на старинный манер, дознаватель внушал трепет, но в то же время вызывал желание рассматривать его.

– Что нового? – пробасил он. – С болотом покончили?

Его желтые глаза с вертикальным зрачком мазнули по мне. Я почувствовала себя мелкой блохой.

Труэль вновь рассказал подробности ночного происшествия, а ректор вручил старому дракону штопор с глазным яблоком.

– Она?! – королевский дознаватель воззрился на меня. В этот раз в его глазах светилось уважение. Блоха отличилась.

Я вздернула подбородок, чтобы хоть так казаться значительнее, но дракон уже занялся рассматриванием глаза. Понюхал его и сморщил нос.

– Малендское вино? Что ж, теперь понятно, откуда такая прыть. Защитные руны тоже качественно наложены, поэтому не смог убить. Ритуал на крови Феникса проводили одновременно с дефлорацией девицы? – он перевел взгляд на Труэля. Тот кивнул.

Я отвела глаза. Теперь все будут знать, что пассия декана некромантов закладывает за воротник, а руны на ее тело нанесены в момент лишения девственности. После кивка Труэля на меня с интересом воззрился не только королевский дознаватель, но и ректор.

На мое счастье их отвлек подбежавший к нашей компании демон Палори. Досадливо сморщился, когда ректор повернулся к нему.

– Нет. Ничего. Ушел, гад. Мы все через сито протерли. Каждую лягушку осмотрели на предмет магии.

– Я думаю, его выпустил сам Бавалон, – робко вмешалась я. – Он видел меня, когда я спешила к лорду Труэлю, чтобы сообщить, что на меня напали. Мы едва с ним разминулись на узкой тропинке между могилами.

– Все понятно, – старый дракон уставился на мою шею, где все еще алел след от присоски гигантской пиявки. – Такой засос не пропустишь. Растрепанная заплаканная девица с красным следом на шее. Он быстро смекнул, что его подопечный рассекречен. И опередил нас.

– Я думаю, пересмешник вышел на берег, так как перепутал Амари с леди Бавалон, – Труэль приобнял меня за талию, видя, как я тушуюсь перед драконом. – А когда понял, решил полакомиться.

– Разберемся. Я буду ходатайствовать перед королем, чтобы леди Амари наградили за героический поступок, – он кивнул на штопор с глазом, который вновь завернул в платок. – Зрачок металлом не задет, а значит, размотать историю удастся.

Королевский дознаватель раскланялся и так же величественно удалился в сторону главного здания УПС.

– Как расшифровываются слова «размотать историю»? – шепотом поинтересовалась я.

– Магически восстановят все, что видел этот глаз перед тем, как его извлекли. Только от свежести материала зависит, как далеко удастся заглянуть. А зрачок в хорошем состоянии.

– Черт! – выругалась я. – Когда Бавалон меня душил, я извивалась ужом, и он мог заметить, что я не одета. Теперь это будут видеть все, кто поработает с глазом.

– В ванной комнате было темно, – успокоил меня Труэль. – Вряд ли тебя разглядят в подробностях. Их больше заинтересует, что было до того. Где Бавалон прятался, что делал. Прости, но сейчас меня больше волнует другое: по городу свободно гуляют двое, умеющие менять лики, и никакой зацепки, как они выглядят.

– Ты не боишься, что на нас нападут, когда мы будем ходить по лавкам?

Мы направлялись к воротам. Я оглянулась на окна первого этажа УПС, в которых маячило по стражнику. Охрану принца удвоили, но почему-то я была уверена, что Эхари найдет способ проникнуть к Ялду. Чертов гений.

Время поджимало, поэтому змееныш кинет все силы, чтобы завершить задуманное. Вряд ли он будет гоняться за мной, чтобы отомстить. Он успеет покончить со всеми врагами после внедрения в тело Ялда. А может, Бавалона, наконец, поймают и надолго закроют в королевских казематах. Но мнение Труэля я все же услышать хотела. И получила его.

– Тебя не смогли задушить и утопить в собственной ванне, хотя времени у Эхари было предостаточно. Не думаю, что он приблизится к тебе и рискнет потерять второй глаз.

На этом я успокоилась и полностью положилась на жениха.

Мы побывали в салоне, где с меня сняли мерки. Купили на время, пока шьется заказ, пару готовых платьев, нижнее белье, чулки и кое-какую верхнюю теплую одежду. По погоде чувствовалось, что на исходе последние теплые дни. Я уже сегодня почувствовала утреннюю свежесть, когда Труэль открыл окна, чтобы проветрить комнату.

Потом мы прошлись по ярмарке, где накупили всяких женских штучек, начиная от гребня для волос и заканчивая помадой с запахом клубники. В милой корзинке я несла дюжину вышитых носовых платочков. Наконец-то у меня есть свои!

Наняв повозку, мы отвезли все богатство домой, где я быстро рассовала купленное и отправилась купаться. Пора было готовится к встрече с подругой. В ванну Труэля после сегодняшней ночи мне заходить не хотелось. Я так и видела, как захлебываюсь водой с привкусом вина и шарю рукой по бортику, чтобы нащупать штопор.

Когда я искупалась и сидела перед зеркалом, расчесывая мокрые пряди, Труэлю вздумалось навестить меня. Глубокий поцелуй и мужские руки под вырезом халата настроили на романтичный манер.

Еще раз ванну мы принимали вдвоем.

Потом я собиралась так торопливо, что отказалась от обеда, чем огорчила кухарку. Кстати, теперь всякий раз, как мы встречали ее, она открывала рот и показывала нам железную коронку на самом дальнем зубе, о существовании которой пересмешник не знал, а значит не мог выдать себя за кухарку.

Таковы реалии нашего времени – никому нельзя было верить. Я успокаивала себя тем, что Баэль и Тутто будут вне подозрений. Я всегда могла пощупать их шрамы. Конечно, опознавание доставило бы некоторую неловкость обоим, но на что ни пойдешь, чтобы убедиться, что перед тобой не болотный гад и не его гениальный хозяин?

Когда я спустилась вниз, меня уже ждала закрытая карета – до дворцовой площади идти было прилично. Труэль подал руку, чтобы я забралась внутрь.

– А ты? – я повернулась к нему, видя, что он не собирается садиться.

– Я тоже буду на площади. А с тобой для подстраховки и связи отправятся эти двое, – он кивнул на занавеску, где сидели наши фамильяры.

– Я без остановки могу пролететь восемьсот метров, – похвасталась моль. Цезарь уничижительно хмыкнул. Ему явно этот рекорд на один зубок.

– Не придется лететь так далеко. Мы с Баэлем будем рядом. Цезарь найдет нас.

Раз у меня была такая надежная группа поддержки, я решила не волноваться. Что будет, то будет. Справилась с Эхари, справлюсь и с Руэллинн. Уж во всяком случае та не кинется меня душить.

Напрасно надеялась. Стоило мне покинуть карету, как на меня с радостным визгом налетела светловолосая плюшечка. Никто не говорил мне, что моя подруга отличается настолько круглыми формами.

– Она не была такой, когда вы дружили, – шепнула мне моль, забравшаяся для удобства связи под кружево воротника.

– О, Ами, ты нисколько не изменилась! – воскликнула Руэл, вертя меня в разные стороны.

– А ты стала более… женственной, – я старалась не обидеть ее. Милое лицо, вздернутый носик, яркий румянец. Платье из дорогих, но старомодных, трещало на груди и талии. Чувствовалось, что с деньгами в семье туговато.

– Да уж! Чего я только ни делала, чтобы обрести прежнюю хрупкость, а потом просто махнула рукой.

Руэл направилась к столику, накрытому под навесом. Кроме вазы с цветком, на нем стояла чашечка из-под горячего шоколада. Было похоже, что подруга ждала меня давно. Она гордо вскинула носик, прежде чем произнести фразу, поразившую меня.

– Пышечка я или нет, меня есть кому любить!

– Тебя кто-то любит? – я хотела занять свое кресло, но застыла в полусогнутом состоянии. Вопрос вышел неловким, но Руэл застала меня врасплох.

– Разве меня не за что любить? – подруга театрально задрала светлые бровки. Ее не обидели мои слова. Наоборот, она жаждала поговорить об этом. Не ожидая ответа, она плюхнулась в свое кресло.

– Ох, извини. Я думала, ты все еще сохнешь по Баэлю.

– Я поняла, что проиграла, когда на следующий же день после бала он сделал предложение тебе, – несмотря на легкость тона, в глазах Руэл мелькнула давняя боль. – Правда, папа по-прежнему не теряет надежды получить от Баэля отступные, ведь у нас… – подруга деланно рассмеялась, обрывая фразу. Явно хотела сказать лишнее, но вовремя одумалась. – Какими же мы были наивными, когда мечтали обрести счастье с братьями из дома Утах! Наши планы в одночасье рухнули. Теперь ты невеста Баэля, а я…

– Э-э-э…

– Скоро случится ваша свадьба? Пригласишь? – Руэл вновь расплылась в улыбке.

– Баэль разорвал помолвку. Теперь мы оба свободны от обязательств, – произнеся это, я подозвала мальчишку – сына кондитера, и заказала пирожные.

– Хочешь сказать, что я могу забрать княжеского наследника себе? – Руэл дождалась, когда мы останемся одни. – Поздно. Он мне не нужен. У меня уже есть покровитель. Сейчас странно звучит, но поначалу мы были с ним врагами. Помнишь ту ссору на балу? Я плакала, а ты меня утешала.

– Какую ссору? – встрепенулась я. – Ссора с кем?

– Ну как ты могла забыть? – Руэллинн расстроилась. – Я же тебе про него прожужжала все уши.

– Не знаю, говорили ли тебе, но я долго болела. Сорвалась с лошади и разбилась о камни. Последствия травмы сказались на памяти.

– Да, мама что-то такое упоминала. Но мне тогда было совсем не до тебя…

– Так что за ссора?

Руэл дождалась, когда появившиеся у стола кондитерша и ее сын выставят с подноса двухуровневую тарелку с пирожными, милый чайничек и две крохотные чашки. Поблагодарив хозяйку взглядом, Руэллинн жадно выбрала одно из пирожных. Сунув ложечку с воздушным бисквитом в рот, подруга закатила глаза.

В итоге мне пришлось напомнить, на чем мы остановились.

– Будь добра, расскажи о бале в подробностях. С кем ссорилась? Как мы вообще решились соблазнять братьев из дома Утах? Вдруг твои воспоминания подтолкнут мою память? – я разлила по чашечкам чай. Пригубила свою.

– Тогда начать придется не с бала, – Руэл положила на свою тарелку еще два пирожных и обласкала их взглядом, – а с того случая, когда мой отец повез меня в столицу, чтобы представить при дворе. Ему втемяшилось в голову, что я понравлюсь принцу Ялду. А я влюбилась в Баэля. Он как раз тоже был там. И не только он. Еще я познакомилась с…

Я напряглась и даже наклонилась, чтобы лучше услышать имя, но подруга, откусив пирожное вновь закатила глаза.

– …с моим будущим покровителем, – медленно прожевав, продолжила она. Я едва не закричала, чтобы поторопить ее. – Имя своего любовника пока придержу, так как поначалу он мне совсем не понравился. Не хочу, чтобы у тебя сложилось о нем превратное мнение. Он злился, ревновал, а я смотрела только на Баэля. Все же мы – эльфы, самые красивые существа на свете. Но мой поклонник от меня не отстал. Он присылал письма. Сначала писал о любви, но, когда я ответила, что люблю другого, обиделся. На балу он буквально преследовал меня, а я отмахивалась от него, как от назойливой мухи.

Я посмотрела, как насторожился Цезарь, прячущийся между лепестками розы в вазочке.

Покончив со вторым пирожным, Руэл взялась за третье. Кремовые изделия были крохотными, поэтому я не удивилась бы, если бы подруга прикончила их все.

– Когда ты пошла приглашать Труэля, – Руэл сделала паузу, чтобы промокнуть салфеткой губы, – этот сумасшедший затащил меня в укромный уголок и устроил скандал. Он шипел, что я все рано буду принадлежать ему, что его кровь ничуть не хуже крови Ялда. И что королевский наследник совсем не идеален, в чем мне скоро придется убедиться. Ха! Он думал, что я страдаю по принцу! А когда я сказала, что влюблена вовсе не в Ялда, и направилась к Баэлю, преследователь понял, кому принадлежит мое сердце. Как мы с тобой заранее договорились, я тоже пригласила Баэля на танец. Правда, сделала это не так демонстративно, как ты, а скромно шепнула на ухо, прикрывшись веером.

– И он танцевал с тобой?

– Пообещал. Но когда пришел черед нашего танца, Баэль куда-то запропастился. И я пошла искать его. Нашла в парке. Княжич порывисто обнял меня и сказал, что полюбил с первого взгляда, еще там, в королевском дворце. Можешь представить, как я была счастлива! Он сказал, что на свете нет никого прекрасней меня, поэтому завтра же пришлет помолвочные браслеты. Потом мы целовались, а потом… Что произошло дальше, ты знаешь. Об этом трубила вся столица.

– Нет, ничего я не знаю. Уже на следующий день после бала я упала с лошади и едва не погибла.

– Хорошо, я расскажу, – подруга поморщилась. Ей была неприятна эта часть воспоминаний. – Мы уединились в его спальне и все было чудесно, пока… Пока в дверях покоев Баэля не появилась ты и не начала упрекать за бесстыдство. А я всего лишь любила и подарила себя любимому. Тем более, что он дал слово жениться.

– И что сделал Баэль, когда я нарушила ваше уединение?

– Он сильно расстроился и ушел. Я думала, Баэль побежал за тобой, чтобы успокоить. А потом он вернулся с Труэлем и сделал вид, что понятия не имеет, почему я голая лежу в его постели. Мне было стыдно, обидно и больно.

– Милая, как мне жаль, что тебе пришлось перенести столько унижений…

– Я все пережила, – легкая улыбка растянула ее губы. – Вернее, мне помогли пережить. Рядом был ОН. Поддерживал, утешал. Сейчас мне плевать на Баэля, который трусливо сбежал, а теперь боится расстаться с деньгами. Но на ближайшем заседании суда ему придется раскошелиться. Мы предъявим ему веское доказательство. Его сын такой же белокурый, как отец.

– Сын?!

Я видела, как Цезарь сорвался с цветка и улетел прочь.

– Ой, папа не велел никому говорить, – Руэл закрыла рот ладонью. В ее глазах читался испуг. – Но ты же рассталась с Баэлем, правда? И не желаешь своей подруге несчастья?

– Нет, не желаю. Но почему ты думаешь, что у тебя родился сын от Баэля?

– О, боги! Тебе, должно быть, здорово досталось при падении. Если я спала только с ним, то откуда мог взяться ребенок?

– Хорошо, – выдохнула я, понимая, что мне не переубедить Руэл. – А как твой покровитель относится к ребенку? Он же, как я поняла, тот самый воздыхатель, что преследовал тебя на балу? А тут сын его соперника?

Мне не важно было знать, поладил ли любовник подруги с мальчиком, я хотела знать его имя. И Руэллинн не подвела.

– О, Эхари обожает его!

С моего плеча сорвалась моль и улетела туда же, куда подался Цезарь. Муха вскоре вернулась и заняла место на вазочке с пирожными. Прячась от взора Руэл, Цезарь потирал лапки.

– Ты сказала – Эхари? Случайно, не лорд Бавалон?

– Он, – щеки Руэл сделались пунцовыми. – Я была такой дурой, когда грубила ему. Он появился в самый трудный момент. С отказом Баэля жениться на мне рухнул мой мир. От меня все отвернулись. А Эхари подставил плечо. Он утешал меня. Говорил о любви, когда меня никто не любил. И даже тебя не было рядом, – последовал взгляд с укором. – Поэтому однажды я сдалась и сделалась его любовницей.

– Эхари живет в вашем доме? Родители разрешили? – я не верила, что отец Руэллинн, так упорно отстаивающий интересы дочери, пустит в дом другого мужчину, тогда как она не разобралась с первым.

– Мы встречаемся тайно. Он снял недалеко от нас поместье. И когда я хожу на прогулку, чтобы развеять свою меланхолию, мы с ним видимся, – щеки Руэл снова вспыхнули, что говорило о том, что эти двое не ограничивались поцелуями.

– Скоро ли ваша свадьба? – я хотела знать всю степень подлости Бавалона.

– Эхари сказал, что сразу же, как только завершится тяжба с Баэлем, – Руэл вздохнула. – Скорей бы все закончилось…

Как же мне было жалко подругу! Обманщик не только сделал ей ребенка, но еще и заставил мечтать, что однажды у них будет крепкая семья. А у самого в планах совсем иное. Он просто использовал и продолжает использовать наивную Руэллинн. Как удобно ни за что не отвечать.

– Эхари знает, что ты встречаешься сегодня со мной?

– Нет. У него какие-то важные дела. Написал, чтобы я пока не приходила. Ему не до меня.

Мы еще немного поговорили на отстраненные темы. Я попросила кондитершу уложить оставшиеся пирожные в корзинку и отдала ее подруге. Расцеловавшись, мы расстались. Я была опустошена. Какие еще испытания ждут эту милую девушку?

Цезарь провел меня в соседнее заведение. Братья сидели у окна, из которого был виден столик. Моль мирно дремала на плече Баэля.

– Эхари стоит поискать в поместье недалеко от дома Руэллинн, – сразу заявила я. – Уверена, он прячется там, поэтому просил подругу не приходить. Это его логово. Вполне возможно, что и пересмешника вы отыщете там же.

– Я послал за ней слежку, – за моей спиной вырос ректор – я испуганно на него оглянулась. Из дальнего угла мне помахал королевский дознаватель. Я оценила, насколько важной они считали встречу старых подруг!

– Ты молодец! – похвалил меня Труэль. Выйдя из-за стола, он скромно поцеловал меня в висок. Ох уж эти условности. – Пошли домой.

– Как? – я растерялась. – Разве мы не отправимся ловить Эхари? Мы же это дело начали, нам его и заканчивать!

Я не могла поверить, что меня опять отодвинули.

– Там будет опасно, – Труэль наклонился к моему уху и доверительно прошептал: – А нам есть чем заняться, кроме как рыскать по болоту в Низине.

– Зачем нам болото в Низине? – не поняла я.

– Недалеко от него живет твоя подруга. Хорошее место для болотного пересмешника и его хозяина.

Наши фамильяры, поняв, что с нами будет скучно, отправились на плече королевского дознавателя в УПС – там сейчас находился штаб по поимке «оборотней». Обещали незамедлительно извещать о значимых событиях.

Домой мы вернулись в той же карете, в какой приехала я. Когда отпустили извозчика, плечо Труэля оттягивала кожаная сумка, которой до того я не видела. Эльф понял мой взгляд.

– Ректор принес из королевской библиотеки кое-какие книги. Почитаю на досуге. А у нас, кажется, гости, – он кивнул на добротную коляску, стоящую у палисадника. Привязанная лошадь общипывала цветы матушки Труэля. – Как все не вовремя.

Нас ждали. Стоило подняться на крыльцо, как дверь распахнулась.

– К нам пожаловал гость, – радостно сообщила кухарка. На ее лице светился румянец удовольствия. – На кухне расположился. Дальше в дом я его не пустила.

Было от чего зардеться. За столом восседал Тутто и с удовольствием поедал блины. Мед тек по его пальцам, и он с особым смаком их облизывал. Рыжий демон был необыкновенно хорош. Дорогой сюртук, собранные под ленту волосы.

Откусив от нового блина, который скрутила и с особым благоговением подсунула под руку гостя тетушка Салма, он закрыл глаза и промычал что-то вроде «Божественно!», отчего стряпуха расплылась в улыбке. Полными восторга глазами она буквально пожирала демона. Вот умеет же засранец соблазнять!

– Какими судьбами? – поинтересовался Труэль, бросая сумку с книгами у посудного шкафа.

– Я за вами, – ответил Тутто, как только прожевал блин. Кухарка с готовностью протянула ему салфетку, чтобы тот вытер рот. – У озера за городом найдено тело девушки со следами укусов на шее. Кажется, это наш пересмешник. Я оббегал весь УПС, но не нашел ни ректора, ни королевского дознавателя. Кинулся к вам, а тут… блины.

Он ласково посмотрел на тетушку Салму, и та еще больше засмущалась. Прижала уголок фартука к губам. Тутто меж тем торопливо отпил чай.

– Не торопись, доедай, – Труэль отодвинул стул, намереваясь сесть за стол. Кухарка тут же поставила ему тарелку и взяла чайник, чтобы налить чай. – Никуда мертвец от нас не денется. Амари успела перекусить, а я вот поем с удовольствием.

Чернокнижник взял меня за руку и крепко сжал, заставив посмотреть в глаза.

– Милая, пока мы здесь чаевничаем, ступай наверх и переоденься. Твой дорожный костюм я повесил в свой гардероб.

Я хлопнула глазами. Никакого дорожного костюма у меня не было. Но раз Труэль посылает меня в свою спальню, значит, происходит нечто опасное, и он хочет, чтобы я закрылась.

– Ой, а чай-то совсем остыл, – тетушка Салма засуетилась и поспешила к плите, которая стояла за моей спиной. Я обернулась на нее и увидела, как кухарка кидает сгусток пламени на дрова, и те живо вспыхивают. А ведь у нее нет способности к магии.

Я опрометью кинулась к лестнице, но кухарка или, вернее, то существо, которое приняло ее облик, оказалось ловчее – схватило меня за волосы.

Труэль не успел бросить в пересмешника сгусток тьмы, он ловко прикрылся мною, больно заломив за спину руки. Я перевела взгляд на Тутто. Тот спокойно вытер рот салфеткой и только потом поднялся. Стул за его спиной с шумом опрокинулся.

– Меняю жизнь девчонки на «Книгу Проклятий», – спокойно произнес Эхари. Не стоило сомневаться, что в образе рыжего демона был он. – Кстати, интересно знать, как вы поняли, что мы не те, за кого себя выдаем? Молчание не спасет. Я щелчком пальцев вытащу из Амари душу. Мне даже не надо до нее дотрагиваться. Не ожидали, что такое возможно, да? Руны выписывали, старались, а смерть – вот она, рядом, – он самодовольно улыбнулся.

Труэль вздохнул, прежде чем ответить.

– У тебя нет в ухе серьги. Мы договорились, что у каждого из нас будет в ухе вот такая серьга.

Он поднял волосы, и я заметила, что там светится алмазная капля. И еще я поняла, что теперь Эхари может спокойно прикинуться кем угодно, хоть королем, чтобы навестить принца. Никто его не остановит, если в его ухе будет болтаться условный знак.

– Дай сюда, – демон протянул руку. Труэль помедлил, но нетерпеливое движение пальцами и мой вскрик – внезапная боль опалила горло, заставили быстро вынуть серьгу из уха. Прежде чем сунуть ее в мочку, демон уточнил:

– Есть разница, в правое ухо или левое?

– Только левое, – буркнул Труэль, виновато взглянув на меня. Я подбадривающе улыбнулась ему в ответ. Мы прорвемся. Не может быть, чтобы не прорвались.

– Теперь книга, – Эхари поправил рыжие волосы, чтобы они не закрывали серьгу.

– Ее здесь нет.

– Хорошо, – с легким вздохом согласился демон. – Придется нам с Амари поразвлечься, чтобы ты сделался более сговорчивым.

У Труэля в глазах заклубилась тьма.

– И да, я помню, что ее невозможно убить. Но руны не помогут, если я начну вытаскивать из нее душу. Поверь, она будет страдать, когда начнут рваться одна за другой нити, связывающие ее душу с чужим телом, – он дернул пальцем, и я завизжала от боли. В этот раз она оказалась в стократ сильней.

– Если я отдам книгу, ты отпустишь Амари? – Труэль сделался смертельно бледным.

– Слово лорда, – он поднял вверх ладонь и по ней прошелся огонь. – Мне не хотелось бы портить свое собственное творение. Я горд, что смог совершить нечто подобное. Она прекрасна.

– Хорошо, – кивнул Труэль. – Отпускайте Амари, и я скажу, где взять книгу.

– Сразу, как только книга окажется в моих руках.

«Кухарка», поняв, что от нее требуется, больно толкнула меня к двери. Эхари обошел стол и встал рядом, ожидая от Труэля признания, где находится книга. Как же здорово он скопировал Тутто! И сейчас совсем не было важно, есть у него на заднице девять швов или нет. Охрана пропустит любого, кто имеет право на посещение принца. Для них главными являются не шрамы или другие тайные отличия, а условный знак. Достаточно одной маленькой серьги в ухе.

– Книга здесь.

«Демон» поднял бровь. На его губах заиграла улыбка.

– Так и знал, что она хранится в доме. Но где? Я все обшарил.

– Я только что принес ее, – Труэль поднял с пола сумку и вытащил из нее знакомую мне «Книгу Проклятий». – Не думал, что у тебя хватит наглости явиться туда, где тебе однажды уже прищемили хвост. Кстати, как глаз? Не болит?

– Я потерплю, – улыбка Эхари сделалась еще шире. – Ведь скоро у меня будет новое тело. И еще, пока ты не наделал глупостей, прими последний совет. Не смей преследовать или пытаться остановить меня. В твоих интересах, чтобы моя затея прошла удачно. Я потеряю власть над душой Амари сразу же, как только займу чужое тело. Или ей придется ждать моей естественной смерти. Убийство не поможет. Оно оборвет магическую струну, натянутую между нами, и душа незамедлительно покинет тело Амари. Так что береги меня и ты сбережешь свою возлюбленную.

Он дал знак, и «кухарка» толкнула меня в сторону Труэля. В этот же миг книга оказалась в руках демона. Он деловито открыл фолиант на нужной странице и, убедившись, что та на месте, ласково погладил ее. А я схватилась за шею – вновь почувствовала боль, как напоминание о силе Бавалона надо мной.

– Потерпи, милая, – сказал мне на прощание Эхари. – Скоро все закончится. Так или иначе.

Труэль от бессилия скрипнул зубами. Дверь захлопнулась, и мы услышали торопливо удаляющийся цокот копыт.

Я села на стул. Труэль опустился на колени рядом. В его глазах светилась боль.

– Мы ничего не будем делать? – спросила я, держась за горло. Я чувствовала себя так, словно заболела. – Ты не остановишь его?

– Нет. Осталось только ждать развязки.

Я горько рассмеялась.

– Как же ловко Эхари направил всех к болоту возле дома Руэллинн… Пока королевский дознаватель будет вязнуть в трясине, Бавалон войдет к принцу с серьгой в ухе. Чертов гений.

– Милая, мне жаль, но твоя душа не скоро избавится от Эхари. Во всяком случае, не через смерть Ялда.

– Его ждут в УПС? – догадалась я. – Ему не дадут занять тело принца?

– Не дадут. Принца в УПС нет. Осифир вылечил его, применив найденные мною проклятия. Ялда этой же ночью перевезли во дворец. Эхари без проволочек пропустят в палату, где его скрутят боевые маги.

– А вдруг его убьют? Нечаянно, когда он начнет сопротивляться. А ведь он будет…

– Прости, – Труэль уткнулся лбом в мои колени. – Я очень виноват, что принес Книгу в наш дом.

– Совсем неважно, где хранилась книга. У ректора или у нас дома. Это ничего не изменило бы. Бавалон знал, что только ты можешь привести его к ней. Он видел, как ты выбрал меня на стрельбище дамой сердца, и понял, что может сломать тебя, угрожая мне. Наша любовь оказалась ему на руку. Кто же думал, что моя душа все еще несвободна?

– Ни в одной книге проклятий не описано подобного. Я был уверен, что защитил тебя.

– Он нашел способ выиграть. Он же чертов гений, – я положила руку на голову Труэля и закопала пальцы в его волосы.

Закипел чайник, который поставил еще пересмешник.

– Слушай, а куда делась настоящая кухарка? Она должна быть дома. Кто-то же их впустил?

Труэль стремительно поднялся. У меня сердце замерло от страха за жизнь доброй женщины. Походив туда-сюда, эльф спустился в свой кабинет. Там ощутимо пахло темной магией и мертвечиной. Но, слава местным богам, запах шел от препарированной крысы, а не от тетушки Салмы. Женщина крепко спала на диване. Мы едва ее растолкали. Беднягу чем-то опоили, и она совершенно не помнила, кто совершил с ней такое злодеяние.

– Можно, я сегодня здесь переночую? – попросила она сонным голосом и, не дождавшись ответа, упала на подушку.

Зажав нос пальцами, я едва дождалась, когда Труэль раскопает в залежах «нужных вещей» плед и укроет кухарку. Он хлопком ладоней открыл окна под потолком, впустив в кабинет свежий воздух.

– Пойдем к тебе в комнату? – попросила я. – Хочу дождаться финала истории там. На твоей жесткой кровати и в твоих объятиях. Я меня иссякли все силы. Иначе я пристроюсь рядом с тетушкой Салмой.

Труэль подхватил меня на руки и легко взбежал вверх по ступеням.

Мы так и лежали в темноте, тесно прижавшись друг к другу, когда во входную дверь громко заколотили.

– Труэль, открывай! Все кончено! Мы победили!

Узнав голос Баэля, я соскочила первая. Ощупала себя, чтобы убедиться, что не являюсь призраком. Для верности прокусила до крови палец. Потом кинулась к Труэлю в объятия и… ожидаемо разрыдалась, понимая, что Эхари поймали, а я осталась жива. Пока меня целовали и успокаивали, дом сотрясался от ударов и криков княжеского наследника.

– Он выпил?

Что еще могло прийти на ум, если подобное поведение не свойственно Баэлю?

– Надо открыть, иначе он выломает дверь, – Труэль, отстранив меня, торопливо застегнул брюки и накинул рубашку.

Я слушала, как громыхают его шаги по лестнице, и торопливо собирала раскиданную по комнате одежду.

Баэль ворвался к нам в дом не один. С ним пришли ректор УПС, Тутто – еще один владелец моей души, и королевский дознаватель. В кухне, куда все последовали за Баэлем, тут же присосавшемуся к чайнику, сделалось тесно.

– Все! – остатков воды хватило, чтобы Баэль вылил ее себе на голову. – Враг повержен!

– А почему вы здесь, а не на допросе Бавалона? Вдруг по городу ходит целый отряд пересмешников? – Труэль оглядел компанию, рассевшуюся за столом. Под старым драконом жалобно скрипнул стул.

– Трудно допрашивать того, кто остался без головы, – королевский дознаватель скривился. – Эхари предпочел смерть.

В наступившей тишине было слышно, как жужжит над головами возбужденный Цезарь.

– В смысле, предпочел смерть? – пискнула я.

– Оказал сопротивление, – Тутто виновато отвел глаза в сторону. – Ну и нарвался на… мой топор. Действенный способ, когда магия бессильна. Незамысловатый, но в самую точку.

– Вы уверены, что убили именно Эхари? – Труэль, заметив, как я восприняла заявление Тутто, обнял меня за плечи. Крупный озноб сотрясал мое тело

Ректор вытянул из сумки и положил на стол «Книгу Проклятий» и бриллиантовую каплю.

– Вот доказательства. Эхари прикинулся лордом Осифиром. Не знал, что у лешего не проколоты уши. Мы попросили лекаря и всех его подручных удалиться и в лазарете сегодня не показываться.

– А второй? Второго задержали? – голос Труэля был сдавлен от волнения.

Все переглянулись.

– Он пришел один, – королевский дознаватель побагровел лицом, уже понимая, куда клонит чернокнижник. – Да, мы готовились к встрече, полагая, что Эхари явится с подмогой, но никого, кроме него, не обнаружили. У меня вообще сложилось впечатление, что он сознательно подставил голову под топор демона. Как будто хотел покончить со всей этой историей раз и навсегда.

Когда Труэль рассказал, что произошло в нашем доме, старый дракон досадливо крякнул.

– Ничего, мои люди осушат все болота в королевстве, но отыщут питомца леди Бавалон.

– Боюсь, его как раз искать не надо, – Труэль покачал головой. – Вы убили пересмешника. Если бы погиб Эхари, Амари сейчас лежала бы бездыханная.

– А может, он блефовал? – с надеждой спросил Тутто. Никому, в том числе мне, не хотелось верить, что моя жизнь зависит от Бавалона.

– Сомневаюсь, – мрачно заявил ректор.

Перед ним лежала открытая «Книга Проклятий». В разделе «Болезни души» с корнем была вырвана страница. Та самая страница.

– Эта тварь еще где-то ходит, – дознаватель хлопнул ладонью по столу. Чашечки, подпрыгнув, жалобно тренькнули. – Бавалон жив и собирается закончить свое гнусное дело, иначе он не стал бы выдирать страницу с проклятием. Он послал пересмешника отвлечь нас, и мы, попавшись на удочку, потеряли время. Он знал, что принца в лазарете уже нет.

– Или не он был выбран жертвой, – Труэль оглядел замерших друзей. – Мы поверили и внушили всем остальным, что Эхари собирается внедриться в тело Ялда. Но нам стоило задуматься с самого начала, почему цепь событий выглядела так нелепо и нелогично. Ведьма дает книгу новой студентке. Та гуляет с ней по Кривой улице, понятия не имея, насколько книга опасна, и хлопает ею по голове незнакомого гуляку. И мы все начинаем строить гипотезы и искать заговоры только потому, что под проклятие попал наследник короля. Но Бавалон не из тех, кто положился бы на случай. Его изначально интересовала только «Книга Проклятий».

– Черт! Мы устроили засаду в палате принца, чем определенно развлекли Бавалона. Слышал бы он, как мы кричали «Ура!». Враг повержен! Мы победили! – старый дракон весьма похоже передразнил Баэля. Уши княжеского наследника сделались пунцовыми.

– Боюсь, мы так и не узнаем, кто был его настоящей жертвой, – слова Труэля были похожи на правду. Сидящие за столом переглянулись. – Однажды мы просто найдем тело Эхари и на том успокоимся.

– Я во дворец! Надо предупредить, что Бавалон жив, – ректор кинулся к двери, на ходу сдирая с себя одежду.

У меня вытянулось от удивления лицо. Я не могла не посмотреть в окно. Голый брат короля со всех ног бежал в сторону Кривой улицы. Уже на перекрестке он вдруг взмахнул руками. Через мгновение в небо взлетел огромный ящер.

Ночь прошла беспокойно. Нет, у меня не схватывало болью горло, но страх, что случится нечто ужасное, не отступал. Неопределенность мучила.

Мы не могли сидеть дома, поэтому отправились в УПС. В кабинете ректора был создан штаб. Все донесения слетались туда. Город прочесывали, ловя всех, кто вызывал хоть какое-то подозрение. Никто не знал, где и кого следует искать. Леди Бавалон упорно молчала. Мало того, она объявила голодовку, требуя, чтобы ее отпустили. «Я ничем незаконным не занималась!».

Под утро из дворца прибыл Верховный маг – правая рука короля. За ним вошли его помощники и разложили на длинном столе совещательного зала какие-то колбы-реторты. Я содрогнулась, когда поняла, что в одной из склянок лежит залитый прозрачным раствором штопор с глазом.

– Решили глазное яблоко не снимать, чтобы не вызвать необратимые повреждения, – объяснил Верховный маг, наблюдая, как сложная конструкция химического оборудования соединяется в единую цепь. – И без того удалось рассмотреть совсем немного.

Когда цепь замкнули и прочли сложное заклинание, по склянкам поплыл густой туман. В его пелене послышался настораживающий ритмичный стук.

– Это штопор бьется о стенки емкости, не пугайтесь, – шепнул мне маг. – Сейчас начнется.

Вскоре стук прекратился, и сразу из нескольких отверстий повалил пар. Он собирался над столом небольшим облаком. Через некоторое время из туманной толщи послышались голоса.

– Нельзя вводить кровь чаще одного раза в месяц. Могут начаться необратимые последствия.

Я узнала голос матери Эхари. Центр облака постепенно очистился, и мы увидели саму леди Бавалон.

– Я чувствую невероятный прилив сил, – нервно ответил ей Эхари, но тут же смягчился, уловив беспокойство матери. – Не ругайся. Скоро все закончится. У меня будет новое тело и пропадет нужда использовать пересмешника.

– Тебе придется с ним расстаться навсегда. Я увезу его. Он становится слишком самостоятельным и… опасным. Эгон все чаще выходит ко мне в образе короля.

– А ко мне он выходит в образе девчонки Амари. Он просто издевается.

– Наша кровь повлияла на его развитие. Эгон меняется, становится более умным и однажды… он заменит кого-нибудь из нас.

– Не увози его. Не надо. Не будем рисковать, отпуская чудовище на волю. Я пошлю его в лазарет убить принца.

– Тебе не жалко его?

– Ялда?

– Нет, я о пересмешнике. О нашем Эгоне. Ведь его там убьют. Ты рос рядом с ним. Благодаря его крови ты все еще жив.

– Благодаря его крови я сам стал тварью. Неужели ты не видишь, что я уже не могу остановиться? Отказывает чувство меры. Меня засосала игра под названием «Стань кем-то другим». Я чувствую полную безнаказанность, когда творю страшные вещи. Я почти бог. Кровь пересмешника сделала меня безжалостным убийцей.

– Ты о ведьме?

– Ее совсем не жалко. Вредная гадина. Твоя подруга могла выдать, что книга принадлежит мне. Специально, чтобы позлить меня, отдала ее этой ущербной. Из-за нее весь план пошел насмарку. Еще эти ненавистные шарфики-носочки.

– Тебе следовало быть помягче с одиноким человеком. Она старалась угодить тебе, а ты высмеял ее. А потом и вовсе…

– А что ты хотела, вливая в меня кровь пересмешника? Они прирожденные убийцы.

– Но никакая другая кровь тебе не помогала. А то, что ты испытываешь жажду убийства – побочный эффект. Не напяливай на себя чужую личину и ничего дурного в голову лезть не будет.

Леди Бавалон вздохнула.

– Опять думаешь об отце? – мягко, жалея мать, спросил Эхари.

– Я любила его. И легла в постель под видом любовницы только потому, что завидовала ей. Хотела понять, что она чувствует, когда ее обнимает и целует такой мужчина. Я не надеялась забеременеть. Но я благодарна пересмешнику за тебя. Ты чудесный сын.

– Ты повела себя глупо, – голос Эхари вновь сделался резким. – На что ты рассчитывала? Зачем было показывать королю ребенка? Унизила себя и меня. Ведь ты знала, что он сочтет тебя за мошенницу.

– Это был жест отчаяния. Коверд собирался жениться, а я надеялась, что он признает в тебе свою кровь. Мне многого не нужно. Я была бы рада видеть его в те дни, когда бы он навещал тебя, своего первенца. Ты был так похож на него.

– Был. Пока во мне не начала просыпаться тварь. Ее кровь изуродовала мое тело. Из-за нее мне приходится постоянно держать пересмешника при себе.

– Я не знала, что будут такие последствия после одной дозы его крови. Я просто хотела быть счастливой. Хотя бы одну ночь.

Облако истончилось и полностью рассеялось. Видение исчезло. Сидящие за столом зашевелились.

– М-да, – ректор постучал пальцами по столу. – По всему выходит, что кровь пересмешника отравила плод, полученный обманом, и сделала Эхари зависимым от нее. Его желание заиметь другое тело – это своеобразный способ обрести свободу.

– Он намеренно послал пересмешника на гибель, – Тутто разглядывал свои ногти. – Эхари избавлялся от соблазна воспользоваться его кровью вновь.

– Пересмешник знал, что от него хотят избавиться, – Труэль похлопал расстроенного демона по плечу. – Поэтому не вини себя.

– Но почему он не стал сопротивляться, а пошел, как овца, на заклание? – осторожно спросила я. – Разве ему не хотелось жить?

– Ты видела, где его держали? – Тутто невесело хмыкнул. – Может, ему и внушали, что скоро отпустят на свободу, но он не дурак. Знаете, если честно, мне пересмешника жаль. Сидел где-то в лесу на своей болотной кочке, но попался на глаза студентке, выбравшей профессией гадознание. Уж не знаю, как она его обработала, но итог – эксперименты и долгие годы заточения под стрельбищем. Я понимаю, что она совершила прорыв, сумев подчинить болотную тварь, но… Мне жаль эту тварь.

– А мне жаль всех их, – я не могла не сказать. – Пересмешника, променявшего жизнь в лесу на затхлое подземелье. Эхари, изначально обреченного на болезнь из-за матери, которая всего лишь хотела побывать в постели короля. Да и саму леди Бавалон жаль. Она променяла чистые чувства на некое подобие любви.

– А что по поводу «Манускрипта скитальца»? – присутствующий здесь же лорд Осифир, конечно же, заинтересовался редкой книгой. – Для чего ее брал в королевской библиотеке Бавалон? Что-то связано с лекарской деятельностью?

Все воззрились на ректора. Мне тоже было интересно знать. Вдруг сейчас откроется тайна попадания моей души в этот мир?

– Боюсь, только Эхари может ответить на этот вопрос. Ну или кто-то другой, который однажды ее расшифрует. Такой же умный, как лорд Бавалон.

Дверь открылась, впустив в помещение утреннюю прохладу – эта часть здания УПС выходила прямиком в сад. На пороге застыл запыхавшийся человек. Найдя глазами королевского дознавателя, он подбежал к нему и что-то быстро зашептал на ухо. Лицо старого дракона изменилось. По скулам пошли пятна.

Он поднялся и обвел замерших людей взглядом.

– Господа. На территории королевского дворца только что было обнаружено тело лорда Эхари Бавалона.

Пролетел первый год моего обучения в УПС. Успешно сдав экзамены, я с гордостью примерила звание второкурсницы Лекарского факультета. Впереди маячила месячная практика в лазарете, после которой наступят каникулы. Их я ждала с особым волнением: предстояло путешествие в Маленду. Дед Труэля жаждал познакомиться с невестой внука. У нас ни разу не получилось вырваться в соседнее королевство. Мы ценили время, когда могли побыть вдвоем.

– Ты продолжишь работать деканом? Или тебе пора вернуться к исполнению дворцовых обязанностей? – я очень боялась услышать ответ. Мало какой король согласится так долго обходиться без наследника.

– Как я могу оставить тебя одну? Если в УПС появится кто-то, в ком сидит душа Эхари, он первым делом захочет навестить прыткую леди Амари. С тебя все началось, тобой может и закончиться.

Я полностью была согласна с Труэлем. Но не в той части, где он грозился встречей со старым знакомым, а в той, что нам нельзя разлучаться. Веская причина, которую поймет король Маленды, когда мы появимся в его дворце.

Как однажды поделилась по секрету принцесса Селейна – наша частая гостья, он хотел уговорить нас справить свадьбу уже этой осенью, хотя меня и Труэля вполне устраивала холостяцкая жизнь. Нам нравилось быть любовниками. Но, боюсь, все же придется уступить королю Маленды и скрепить союз брачными браслетами. Правда, я взяла слово с чернокнижника, что он отстоит наше право не иметь детей до окончания моей учебы в УПС.

Кстати, о детях. Я посетила Руэллинн и познакомилась с ее сынишкой. Хорошенький белокурый мальчик с ушками эльфа. Все бы так, если бы я не усмотрела в его лице черты Эхари. Слишком внимательный взгляд для трехлетнего карапуза. Мороз по коже. Такой же озноб вызывала его нянька – не женщина, а воин. Высокая, плечистая, с сильными руками и проницательным взором.

– Представляешь, все расходы по няньке взял на себя король, – Руэл видела, какое впечатление произвела на меня женщина-гренадер. – В качестве компенсации за отказ от судебного преследования Баэля.

– Баэль по-прежнему не интересует тебя? – осторожно спросила я, боясь, что у Руэллинн вновь вспыхнет любовь к эльфийскому наследнику.

Брат Труэля подался в армию и на время отложил поиск невесты. Я всей душой желала ему встретить ту единственную, которая одарит его любовью, и он ответит ей тем же, несмотря на ее происхождение и протесты князя Друвалана.

– Если бы ты знала, как был хорош Эхари, ты бы не спрашивала, – подруга прижала к уголку глаза платочек. – Мне не найти второго такого мужчину.

Руэллинн до сих пор оплакивала внезапную гибель своего любовника. Она так и не узнала, каким монстром оказался лорд Бавалон. Распространяться об истории с пересмешником запретили под страхом смерти. Король лично наложил полог тишины. И это было правильно. Посвященные понимали, что Эхари жив, но находится в чужом теле. Лучше сделать вид, что все поверили в его смерть от воспаления глазницы, чтобы Бавалон потерял бдительность и выдал себя каким-нибудь поступком.

Я видела, что нянька, садовник и некоторые из слуг дома Вон имели армейскую выправку и были сильными магами. Внедренные в семью дознаватели тайно наблюдали за теми, кто крутится вокруг Руэл. Предполагалось, что рано или поздно Эхари захочет проведать своего сына. Другого способа выяснить, кто из придворных подвергся атаке и потерял душу, не видели.

Конечно, и при дворе шли негласные проверки. Пристальное внимание привлекали к себе вельможи, путающиеся в датах, событиях или ведущие себя не так, как прежде. Привычки вырабатываются годами и не изменяются в один день – это понимал каждый.

Работа продолжалась день и ночь, но результатов пока не было. Я даже подумывала, что Эхари вступил с кем-то в сговор, чтобы его тело подбросили в королевский парк. И пока король следит за придворными, он спокойно разгуливает по столице. И необязательно, чтобы на нем была дорогая одежда. Умный человек всегда сделает карьеру.

Чтобы утихомирить отца Руэллинн, столько лет искавшего правду, Его Величество вызвал его к себе и имел долгий разговор, после чего все обвинения с лорда Баэлаэля из дома Утах были сняты. Хотела бы я послушать, как они объяснили моей подруге, что Баэль не виноват. Но на вопрос неожиданно ответила сама Руэл.

– Представляешь, я, оказывается, все напутала. Так хотелось любви Баэля, что я увидела его в первом встречном, воспользовавшимся моим состоянием.

Я вытаращила глаза. Более нелепого объяснения я еще не слышала.

– Ты была пьяна? Как можно увидеть в каком-то пройдохе Баэля?

– Нет, я не была пьяна, – дернула плечиком Руэл. – Король прислал дознавателей, они тщательно осмотрели мое бальное платье и нашли на нем следы проклятия «Дурман». Под его воздействием ты видишь то, что хотела бы видеть. Не знаю, кому я так сильно насолила, и кто воспользовался моим телом…

– Руэл, ты знаешь, – я сжала ее ладонь. – Не обманывай себя. Посмотри внимательно на сына.

– Эхари, – она опустила глаза. Ее щеки окрасились краской стыда. Она прекрасно понимала, кто был тем первым встречным. – Ты тоже это видишь? Да, он мог. Мы же поссорились с ним на балу. Вот он и наказал меня за дерзость и обидные слова. Но я его прощаю. Мне всегда было с ним хорошо. Зря я забила себе голову глупыми мечтами о Баэле, когда рядом был такой нежный мужчина. Не разглядела, не поняла, а теперь… Теперь его нет. Интересно, кто поиздевался над ним перед смертью? Что за бесчеловечный урод? Умереть от воспаления глазницы, перекинувшегося на мозг… Я страдаю только от осознания, как ему было больно. Но он оставил мне сына.

– Однажды в твоем сыне проснется змееныш, – предупредила я подругу, проглотив обвинение.

Это я-то бесчеловечный урод? Да я сама человечная из всех эльфов. Если, конечно, не пью вино из Маленды. А я его не пью. Мало ли на какие подвиги меня потянет?

– От полукровок не знаешь, чего ожидать, – я печально вздохнула.

На самом деле мне хотелось сказать больше. Однажды в малыше Руэл может проснуться пересмешник. Очевидно, что король тоже этого боялся, поэтому приставил к мальчику няньку. Она первая увидит перемены. Меня страшило будущее малыша. Его отец на себе испытал, как кровь пересмешника уродует тело и сознание. Но я сильно надеялась, что лорд Осифир найдет противоядие. Он активно занимался этой темой. Я принимала в изысканиях посильное участие и была ему первой помощницей.

– Знаешь, я познакомилась леди Бавалон, – Руэл взяла меня за руку, отвлекая от дум. – Мы встретились с ней на кладбище. Мать Эхари благодарна мне, что я своей любовью скрасила последние годы ее сына. Мне кажется, что она тоже видит в моем мальчике Эхари. Я пока не стала ее травмировать рассказом, каким путем получился наш малыш.

Я мысленно хмыкнула. Леди Бавалон знает все о своем сыне и его возможностях.

Когда нашли тело Эхари, леди Бавалон допросили и, пожалев плачущую мать, отпустили на похороны сына. Прошлое, которое показал глаз на штопоре, сняло с нее подозрения в убийстве ведьмы Рахили, а что-либо более преступное в ее деяниях не обнаружили. Да, увлеклась тайными экспериментами с пересмешником, но она спасала сына. Любовь матери слепа, а леди Бавалон к тому же испытывала сильную вину перед Эхари, поэтому не могла его выдать. Во всяком случае такую формулировку выбрал суд, чтобы прекратить преследование и без того убитой горем матери.

Для общества она была признана безопасной, но из УПС ее все равно уволили. Готова поклясться, что свободой леди Бавалон обязана прежде всего сыну, а не суду. Вряд ли Эхари осмелился бы навестить маму в казематах. А так есть шанс, что они попытаются увидеться. И через эти «случайные» встречи можно будет выследить неуловимого придворного, в теле которого живет чужая душа. Уверена, что вокруг леди Бавалон также кружатся тайные дознаватели.

Хоть и закончилась наша операция по поимке Эхари неудачей, все причастные к ней были так или иначе поощрены королем. Шадди, как я и обещала, получила Знак Доблести, что поднимало ее в глазах общественности на новую ступень. Матери Шадди пришлось смириться, что ее дочь отличается от остальных девушек некой экстравагантностью. И она уже не переживала, что такую ни один добропорядочный жених не захочет взять замуж. Видела, что Шадди сама способна выбрать и приручить любого. Фейр был от нее без ума, а его родители радовались, что хоть кто-то взял их балбеса в оборот. Достойная друг друга парочка.

Особой почести удостоились наши фамильяры. Они внесли реальный вклад в разматывание запутанной цепи преступлений Эхари и пересмешника. Моль, Цезарь и Богиня получили полную свободу, но с условием, что они не будут забывать своих хозяев. Троица тут же погрязла в вечеринках, и однажды мы вынуждены были приструнить их и навсегда запретить нюхать нектар. Нехотя, но фамильяры смирились. Теперь они искали острых ощущений на кладбище.

Жизнь шла своим чередом. Многолюдный Крессаж шумел, гулял и веселился, но находился в неведении, что по его улицам бродит хитрый убийца. А как еще назовешь того, кто занял чужое тело? И только посвященные несли нелегкую службу по поиску иголки в стоге сена. Первое время я сама беспрестанно оборачивалась. Мне казалось, что я чувствую на спине неприязненный взгляд. Но потом пообвыкла-успокоилась и вернулась к прежней жизни.

В ней были все те, кого я люблю и уважаю. Все, кроме… кроме моей эльфийской семьи. Труэль, как и обещал, не подпускал их ко мне. Но они все равно умудрялись напомнить о себе. Мама забрасывала меня гневными, полными упреков письмами, брат подкарауливал, чтобы вымолить прощение, и лишь отец вел себя достойно. Только из-за него я подумываю пригласить эльфов из дома Аэль на свадьбу. Пусть убедятся, что их ущербная дочь все же нашла свою любовь. И если она их не тронет и не отогреет, то, значит, они окончательно упустят шанс сделаться мне родными.

Кстати, мне сменили прозвище, что бесконечно радовало и вселяло надежду, что напасти остались позади. Теперь Труэль называл меня Тридцать три счастья. С ним у нас творилась самая страстная и безумная любовь, о какой мечтает всякая женщина. И лишь одно продолжало тревожить меня: когда же снимется блок, что удерживает магию?

С этим вопросом я направилась к Тутто – негласному владельцу моей души.

Я встретила демона недалеко от центрального входа в УПС.

– Отпусти меня, – потребовала я, дернув его за рукав нарядной мантии. В его руках был свеженький диплом. Я уже знала, что Тутто остается преподавателем на кафедре Демонологии. – Я уже доказала, что договор недействителен. Ты так и не определился, кто заключил его с тобой в качестве второй стороны.

– Я согласен на тело, – расплылся демон в улыбке. – Именно оно ударило со мной по рукам, когда мы договаривались.

– Я натравлю на тебя Труэля, – пригрозила я. – Он ударит не только по рукам.

– Пусть скажет спасибо, что я не взимаю с него плату за пользование МОИМ телом, – увидев мой злой взгляд, демон махнул рукой. – Ладно, давай душу.

– Тоже не пойдет. Я всей душой люблю Труэля.

– Что тогда предложишь в качестве отступного? Я честно выполнял взятые на себя обязательства. Сегодня я заглянул в твою зачетку. Там сплошь и рядом «отлично».

Я задохнулась от негодования. Я училась, зубрила и возилась по локоть в крови в операционной, а он приписывает успехи себе.

– Хорошо, говори, чего желаешь, – смирилась я. От демона просто так не отделаешься. – Любая прихоть, но не имеющая отношения к моему телу или душе. Их оставим для Труэля.

Демон поднял глаза в небо. Ветер трепал его шикарные кудри. Он был прекрасен. Ну почему нельзя любить двоих?

Пока я любовалась демоном, к нам подошли Шадди и Фейр. Уставились в небо, выискивая, что же там заинтересовало Тутто. Рыжий гад, увидев, что мы теперь не одни, хитро улыбнулся.

– За тобой исполнение тайного желания.

– Какого? – выдохнула я.

– Придет время, и я скажу. А пока, – он притянул меня к себе и впился в губы. Я билась в его крепких руках пойманной рыбкой.

– Что ты творишь, гад? – вырвавшись, я влепила ему звучную пощечину.

– Разве ты не знаешь, что демоны расторгают договор поцелуем? – демон почесал загоревшуюся огнем щеку. – Скажи, Фейр?

– С тобой тоже заключали? – пихнула юного дракона в бок Шадди.

– Было дело, – Фейр скривился. Увидев гневный взгляд подруги, вздохнул. – Я потом тебе расскажу.

– Опять карты? Ты, ящерица бесхвостая, проиграл в карты душу? Все, поход в «Поющие устрицы» и Русалочий грот отменяется, – она резко развернулась и пошла быстрым шагом в сторону общежитий. Фейр, почесав голову, поплелся следом.

– Зачем ты собираешь души? – обратилась я к Тутто. Мой голос полнился упреком.

– Развлекаюсь. Должен же и я как-то получать от жизни удовольствие.

– Знаешь, у меня тоже есть желание, – я ткнула демона пальцем в грудь.

– Говори, ласточка. Я весь твой, – расплылся он в улыбке.

– Хочу, чтобы однажды тебе встретилась такая девка, такая… Чтобы она отомстила за всех нас. Чтобы ты подыхал от любви, а она над тобой смеялась.

– Я тоже хочу подыхать от любви, – услышала я за спиной незнакомый голос. Я обернулась и узнала в статном молодом мужчине наследного принца. Ялд собственной персоной. Еще один невозможный красавчик.

– Оба будете! – пророчески пообещала я и, подняв руку, погрозила пальцем в воздухе.

Грянул гром такой силы, что я присела от страха.

– Что это было? – Ялд лихорадочно оглядывался, не понимая, что громыхнуло.

– Черт! – демон нервно облизал пересохшие губы. – В ней проснулась магия. Мы с тобой, брат, обречены. Все будет так, как она пожелала.

– То-то же, – сказала я, поднимаясь и отряхивая платье. Развернувшись и гордо вскинув нос, я направилась к вышедшему на крыльцо университета Труэлю.

В его руках был огромный зонт. Эльф, шаря глазами по небу, пытался понять, куда делась грозовая туча. Представляю, как он будет хохотать, когда узнает, ЧТО я напророчила двум красавчикам. Посмотрим, кому из них не повезет первому.