«…и мои солдаты, говорят они, творят идолов из собственных мечей. Но разве не меч приносит определённость? Разве не меч приносит простоту? Разве не меч добивается услуг от тех, кто стоит на коленях в его тени? Мне не нужно иного бога».

Шаргар, «Тразцский тиран».

Великая Саванна, взгляд со стороны

«Зато я могу сказать, что видел ритуал сожжения трёх святынь, — размышлял Кальпур, восседая на лошади и неспешно направляясь за своими спутниками. — Это немного утешает перед возможной смертью. Что бы на это сказал кретин Гердей? Командировки в другие страны, особенно враждебные, особенно для общения с такими опасными людьми — это не то же самое, что трахать маленьких девочек-рабынь, сидя в Каржахе, точно так же и истинная дипломатия — это не то же самое, что нацепить соответствующие регалии посла».

Кальпур был не слишком высокого мнения о своём формальном начальнике, но поделать уже было нечего. Вместе с большим числом всадников Челефи он двигался в сторону Морбо, путешествуя по Великой Саванне.

Пыльная армия кашмирского вельможи собиралась осадить город.

— Ты рискуешь, — подъехал к нему самый известный враг Империи. — Вступаешь в переговоры с врагами очень опасных личностей, — смуглое лицо мужчины украсилось острой улыбкой. — И я не знаю никого во всём мире опаснее Дэсарандеса.

В улыбке Челефи ощущалось что-то хитрое, но в глазах мелькали отблески печали и тоски. Кальпур, посол Сайнадского царства, ответил ему хмурым взглядом, но тоже улыбнулся, стараясь скрыть тревогу, поселившуюся в его душе.

— Не думаю, что император представляет собой главное зло всего мира, хотя, — пожал он плечами, — я всего лишь эмиссар царя Велеса.

Кальпур был опытным и уже успевшим пожить человеком. Впрочем, иного до дипломатических переговоров и не допустили бы. Посол помнил те времена, когда Кашмир представлял собой единое и независимое государство. В то время его, как и большинство иных высоких господ, искренне раздражали кашмирские миссионеры, просачивающиеся через границу как песок сквозь пальцы и несущие слово Энтесу и Троицы, в то время как Сайнадское царство всегда отдавало предпочтение Амме или Оксинте.

«И всё же это лучше, чем посланники Хореса», — признал Кальпур. Проповедники Двуликого создавали слишком много хлопот, рассказывая, что на самом деле истинный бог всегда был един, а остальные божества являлись дьяволами. Поэтому теперь люди должны раскаяться и получить наказание за то, что поклонялись им. Причём не какие-то отдельные личности, а весь народ!

Звучало столь абсурдно и глупо, что, казалось, даже не требовало опровержения, но на самом деле всё было как раз наоборот. Сайнадцы — чьё царство до сих пор использовало рабов и рабскую силу, а также любило совершать едва ли не ежегодные набеги на наиболее слабых соседей — желали покаяться. Они оказались подвержены историям и проповедям о своих грехах, да так, что многие начинали публичные истязания и самобичевания, прилюдно отказываясь от всех богов, кроме Хореса.

Тем не менее это не было столь большой проблемой. Религия Империи была сложна, но при этом изысканна, как и их знать. Посольства от «большого соседа» неизменно производили маленькую сенсацию во дворце Велена, когда посещали Каржах. Придворные царя ещё долгое время продолжали копировать их стиль одежды, отбеливать собственную кожу, стремясь придать «правильную аристократическую бледность», и поддерживать притворное благочестие.

Экзотика!

Всего за один день пребывания имперцев во дворце Велена вся любовь сайнадских дворян к богатой золотой одежде, показной роскоши и громким голосам показалась неряшливой и устаревшей. Царю пришлось даже приказывать воздержаться от копирования знати Империи Пяти Солнц. То есть принимать закон на высшем уровне!

Наблюдая за Челефи и его людьми, Кальпур с трудом мог представить, что эти кашмирцы могли устроить переворот в моде. Там, где аристократы посольства Империи поражали воображение своими манерами и предельно строгими и элегантными одеждами, чей стиль одновременно показывал качество ткани, умение мастеров, изготовивших их, и кажущуюся внешне простоту, кашмирцы Челефи были не более чем дикой разбойной ордой.

Кальпур предполагал, что разделит путешествие с людьми наподобие Сандакая, Леверетта или Лоринсона, теми, кто одинаково разбирался и в войне, и в политике, но столкнулся с разношёрстной ватагой дикарей, грабителей и насильников.

Лишь сам Челефи хоть немного напоминал просвещённого аристократа, пусть и имел ряд странных привычек. Например, передавал все письма своему помощнику, Эралпу, который потом нашёптывал ему то, что надо знать.

«Лорд» Челефи (хоть на самом деле его истинное звание звучало как «визирь», но «лордом» его прозвали именно с лёгкой руки имперской знати, которая со времён победы над Кашмиром не слишком активно разбиралась в их собственной системе званий и аристократических рангов, приравнивая всё под себя) был обряжен в великолепные артефактные одежды и носил, наверное, с десяток амулетов на все случаи жизни.

Оружие было им под стать: богато изукрашенный мушкет и изогнутый, покрытый рунами меч, создающий ощущение фамильной реликвии. Кальпур понимал, что непременно поинтересуется на этот счёт. Спросит нечто вроде: «Этот великолепный клинок принадлежал твоему отцу?»

Мужчина даже знал, как именно будет вести этот разговор: торжественно, но в то же время небрежно, мимоходом. Подобное — довольно старый, но всегда работающий дипломатический приём: оценивать вещи, имеющие ценность для твоего собеседника. Хвалить их, замечать их, обращать на них внимание.

Таким образом можно легко повысить уровень положительного отношения буквально из ничего.

«Главное, чтобы в разговоре не было никаких пауз», — подумал посол.

— Дэсарандес… — ещё раз произнёс это имя кашмирский лидер, после чего странно улыбнулся, словно гадая, как оно будет звучать для постороннего. — Дарственный Отец, Господин Вечности.

Челефи выглядел достаточно непримечательно. Обычный потомок кашмирского рода: смуглая кожа, выдающийся нос, борода клинышком. Однако мужчина был предельно высокомерен. До такой степени, что не воспринимал никаких оскорблений или даже намёка на пренебрежение — из-за чего оказался вполне сносным. Пусть его и называли «простым мятежником и разбойником», но разбойником он не был.

— Ты упомянул, что Дэсарандес — самый опасный человек в мире, — уточнил Кальпур, у которого пробудилось любопытство. — Но что ты скажешь о слухах, которые утверждают, что он не человек? Что ни один из людей не может прожить тысячу лет?

Его собеседник искренне рассмеялся.

— Он — человек. Мужчина. Точно так же, как императрица — женщина. Я лично общался с несколькими слугами-кашмирцами из семьи, где она жила, будучи обычной девчонкой, которая лишь потом привлекла внимание Дэсарандеса.

— Это показывает, что ничего человеческого ему не чуждо? — скорее спросил, чем произнёс посол Сайнадского царства.

— Верно, — кивнул Челефи. — А раз так, то его можно убить.

— Откуда ты это знаешь? — Кальпур облизнул сухие губы.

— Потому что это суждено сделать именно мне, — спокойно ответил визирь.

Дипломат задумчиво нахмурился, но лишь мотнул головой. Он сам не один и не два раза обдумывал, кто же такой Дэсарандес. Человек? Сам Хорес? А может, он и правда живое воплощение божества? Ведь не просто так Хореса зовут Двуликим? Что, если какая-то часть его — это сам император? Правда ли, что Дэсарандес живёт более тысячи лет? Или это лишь хитрая сказка? Что, если жрецы Хореса при помощи магов-целителей лишь меняют облик очередного «императора», превращая его в Дэсарандеса, тем самым поддеживая легенду о «вечном» человеке?

Звучало как безумие, но в этом мире возможно было всё. Мысли Кальпура могли не отражать даже десятой доли истины, что намешана в этом котле.

— Так думаешь лишь ты или весь Кашмир? — спросил посол и едва удержался, чтобы не скривиться.

«Очень плохая фраза! — мысленно завопил он. — Какого дьявола ты не мог выразиться иначе⁈»

Кальпур не просто так был вторым послом Сайнадского царства, а не первым. Мужчина постоянно задавал грубые вопросы, всё время отталкивал там, где нужно сближаться. Обострял в моменты, когда необходимо было льстить.

Твоя ладонь, — сказал однажды его отец, — предназначена сжиматься в кулак и бить лица, а не щекотать задницу.

Странно, что с таким характером он умудрялся поддерживать дипломатические отношения со всеми нужными Сайнадскому царству личностями.

Вот только лорд Челефи не показал никаких признаков оскорблённости. Его улыбка не померкла ни на мгновение.

— Считаешь, так думаю лишь я? Нет, так думают все, кто умеет видеть дальше собственного носа, Кальпур! — добродушно произнёс он. — Или такие, кто видел свою смерть.

«Похоже, Челефи совсем не против дерзких вопросов, — с долей облегчения подумал посол. — Но тему лучше сменить».

— Заметил, ты предпочитаешь ездить без охраны? — демонстративно оглянулся дипломат.

— Тебя это волнует? — хмыкнул кашмирец.

Конечно, всё вокруг было наполнено всадниками Челефи, включая и спустившиеся с гор племена бахианцев, часть которых управляла телегами, что перевозили тяжёлые и уже устаревшие модели инсуриев, но сам «лорд» с послом ехали одни, если не считать помощника самого Челефи — Эралпа — и невысокую, худощавую фигуру в капюшоне, следовавшую за ними.

Кальпур предположил, что это мог быть сион-телохранитель, хоть и сомневался. Обычно сионы были рослыми и сильными, ведь алхимические добавки стимулировали рост мышц и немного самого тела.

Впрочем, дипломат не исключал ничего, а потому лишь пожал плечами. Правда, сам он считал своё нахождение здесь крайне высоким риском, ведь лишь недавно императрица Милена добавила к награде за голову Челефи ещё пять тысяч золотых. В общей сложности сумма выросла до пятнадцати тысяч. Огромные деньги! Возможно, это говорило о её отчаянии.

— Разумеется, волнует, — с долей возмущения согласился Кальпур. — Ты — знамя мятежа. Без тебя Кашмир окончательно затихнет и смирится со своим статусом колонии Империи. Царь Велес был бы глупцом, если бы не понимал таких очевидных вещей.

Челефи с трудом сохранил улыбку, но она всё равно дрогнула, а потом сошла на нет.

«Он понимает, что на кону, — осознал посол. — Но думает, что необходимо постоянно демонстрировать свою уверенность и силу. Хотя… среди этих дикарей, скорее всего, так оно и есть».

— Не беспокойся об этом, — с долей раздражения заявил кашмирец.

— И почему же? — Кальпур же, наоборот, улыбнулся шире.

— Я не умру просто так, — ответил Челефи с болезненной уверенностью. Дипломат почему-то представил себе одинокого странника, чьи ноги поразила гангрена, а при себе есть лишь тупой нож.

Кальпур признал, что ему скорее нравится собеседник, чем не нравится, однако это лишь укрепляло его сомнения по отношению к Челефи. Причина проста — второй посол всегда (даже в детстве) испытывал слабость к тщеславным людям, чья уверенность перерастала в самоуверенность. Он находил их чрезвычайно дерзкими и признавал, что зачастую их планы оказывались абсолютной неожиданностью для противника. Вот только, в отличие от первого посла, Гердея, Кальпур никогда не позволял чувствам взять над собой верх.

Обязательства требовали доверия, а доверие требовало демонстрации. Царь Велес направил его оценить лорда Челефи, понять, можно ли вести с ним дела не как с очередной мелкой сошкой, что будет создавать помехи Империи, а как с гребнем волны, которая сокрушит их могущественного соседа.

В глубине души Кальпур признавал, что его царство имеет множество проблем и недостатков, но, несмотря на всё это, он любил свою родину, не желая, чтобы она стала лишь очередным сырьевым придатком Империи, такой же колонией, как и остальные страны. И сейчас появился отличный момент, ведь армия Дэсарандеса с головой погрузилась в новую войну, сокрушая вольные города бывшего Нанва. Один захвачен, осталось ещё пять, что означает наличие достаточного количества свободного времени, дабы осуществить собственные планы.

Велес ещё не собирал армию, но его двор готовился к этому, строя логистику и рассылая дипломатические миссии. Несмотря на свою не слишком дружелюбную политику, Сайнадское царство предпочитало грабить, а не захватывать, а потому не могло представлять столь же большую угрозу, как Империя, которую надо уничтожить.

Вот только желать зла и причинить реальный вред — совершенно разные вещи. Необходимо соблюдать предельную осторожность. Царь Велес не мог бездумно бросать игральные кости, надеясь, что сумеет одним решительным ударом уничтожить старого могущественного врага. Хотя причина была не только в этом. Император… Дэсарандес казался неизвестной величиной, которую нельзя было просчитать. Даже если слухи о нём правдивы хоть на десятую часть, это очень опасный и хитрый противник. Кальпур не исключал, что он может специально выманивать своих врагов, чтобы сокрушить их в одном решающем бою, оставляя их страны без самых сильных и боеспособных частей.

В любом случае ныне Велесу нужна была уверенность, что Челефи именно тот, кто ему нужен, и что его армия бродяг, дикарей и убийц способна добиться успеха. Не просто грабить мелкие поселения и деревни, не просто нападать на караваны купцов и проводить диверсии в стане врага, которые были Империи словно укусы надоедливого комара, но и на самом деле воевать.

Прежде чем Сайнадское царство начнёт обеспечивать кашмирцев оружием, деньгами, инсуриями и собственными людьми, в которых Челефи и остальные так нуждались, им было поручено задание: доказать собственные навыки и решимость. Именно поэтому армия сейчас направлялась в сторону Морбо. Это будет демонстрацией, засвидетельствовать которую ехал лично Кальпур.

— Дэсарандес и его шавки посланы Кашмиру в наказание, — продолжил Челефи. — Он обернулся для нас демоном преисподней, стал нашим возмездием. Мы, — ударил визирь себя в грудь, — растолстели и обрюзгли, потеряли веру в строгие пути наших предков. Стоит возблагодарить Хореса! Двуликий сжёг жир с наших боков, загнал истинных сынов Кашмира в Саванну, горы и пустыни, где мы и родились, — Челефи посмотрел на посла взглядом, в которым ощущалось растущее безумие. — Я — избранник, чужеземец. Тот, кто изменит всё. Через два года Империя падёт, помяни моё слово.

— С чего ты это взял? — Кальпур снова спросил не совсем то, что было нужно. — Откуда эта уверенность?

Челефи рассмеялся, показывая удивительно крепкие и белые зубы.

— Покажи ему Йишил, продемонстрируй своё искусство, — повернулся он к человеку, которого дипломат посчитал сионом.

Кальпур оглянулся и даже притормозил коня, чтобы получше рассмотреть этого всадника, который снял капюшон, обнажая молодое и красивое женское лицо.

«Совсем ещё девчонка, что это?..» — он оборвал самого себя на середине мысли, ведь всё понял.

Солнце вспыхнуло вокруг контуров её тела, а потом… рядом образовался десяток всадников — точных копий самого Челефи. Миг — и их количество возросло до сотни.

Это создало небольшой затор в центре войска, но конница «лорда» уже не в первый раз столкнулась с такой ситуацией, а потому весьма уверенно сворачивала в стороны, огибая неожиданное препятствие.

— Колдунья! — дёрнулся Кальпур. Скорее не от факта того, что встретил мага — всё-таки в Сайнадском царстве, как и во всём Тораньоне, каждый пятый житель традиционно обретал чудо (или проклятье) волшебства, — а от неожиданности. Ведь даже не мог предположить, что у «лорда» окажется доступ к магам.

— Пробудившая ультиму, — довольно заявил настоящий Челефи. — Эралп, продемонстрируй!

Помощник «надежды Кашмира» едва заметно сморщился, но послушно извлёк короткий меч и подъехал к первой же копии Челефи. Удар клинком был заблокирован двойником, а потом они начали ленивый обмен ударами, чисто ради потехи одного зрителя.

— Каждая копия обладает силами оригинала, — гордо заявил глава восстания. — Минус в том, что это работает не на всех. Магов не скопировать, как и полноценные инсурии. С сионами выходит спорно — копируются какие-то отдельные части их сил, из-за чего они быстрее ломают сами себя, чем возможного противника, — он пожал плечами. — А вот обычных людей и простое оружие, типа клинков, копирует без малейших проблем.

— Какой лимит? — заинтересованно спросил Кальпур. — И время жизни? И прочность?

— Не так быстро, посол, — ухмыльнулся Челефи, в то время как Йишил накинула капюшон обратно, будто свет обжигал её кожу. — Лучше оглянись вокруг, — взмахнул он руками, указывая на приближающиеся поселения — пограничные деревни, показывающие, что они находятся неподалёку от крупного города. — Эта земля кипит восстанием, как котелок воды, и вот-вот начнёт литься через край. Всё, что мне нужно, — ехать вдоль поселений. Один мой вид заставляет кашмирцев браться за оружие. Пока я быстр — везде превосхожу врага числом!

На этом моменте он рассмеялся, и его смех внезапно подхватили все копии. Через миг двое из них бросились в атаку друг на друга, и Кальпур убедился, что если бы не знал о факте создания двойников, то никогда не догадался бы, что это не настоящие люди. Они звенели клинками, рубили конечности, кровоточили и хрипели от натуги.

— Полные копии по навыкам и силе, — сказал Челефи. — Полностью послушные воле моей дочери.

Дипломат дёрнулся, будто от пощёчины.

— И пока её сила со мной, — улыбнулся лорд, — наша армия непобедима.

— Что тебе нужно от Сайнадского царства? — быстро спросил Кальпур. — Кроме уже озвученного.

Посол надеялся, что Челефи упустит факт его волнения, но усмешка собеседника давала понять, что от его взора ничего не укрылось. Слишком проницательным и опытным был этот кашмирец. Слишком осторожным и хитрым.

«Может, он и правда станет достойным противником Дэсарандесу? — подумал посол. — Может быть…»

— Что мне нужно? — переспросил мужчина. — Чтобы меня поддержали войском. Сейчас я действую совершенно один, но если ударит кто-то ещё… за ним последуют другие, — он рассмеялся. — Ещё и ещё, ещё и ещё! — Челефи раскинул руки. — Тогда два года обернутся одним, эмиссар. И уже к следующему лету мы будем в Тасколе! Империя падёт, развалится, обратится грязью и кровью под нашими ногами!

Дипломат кивнул, словно признавая правду за этими словами, но мысли его больше склонялись к Йишил и её проклятой силе.

«Ещё один претендент на то, чтобы попасть в книгу сильнейших магов этого века».

Глаза разбегались в стороны сами собой: я рассматривал Морбо, будто бы впервые выбрался в город из какого-то задрипанного горного поселения на два десятка домов. Впрочем, учитывая, что я ни разу не был в колониях, особенно Кашмире, это было неудивительно. Портовый город внушал!

Его архитектура, несмотря на то, что я находился в нём уже три дня, до сих пор притягивала взгляд. Местный язык, который раздражал меня своей непонятностью, приелся, и я начал воспринимать его как фон, успев даже выучить несколько слов. А потом… не знаю, расслабился, что ли?

Наверное, всё-таки нет, ведь, как мне кажется, нигде и никогда мою сумку не пытались выхватить с такой частотой и постоянством! Поначалу было смешно наблюдать за этими неудачниками, но потом воришки начали напрягать. Слишком уж их много! А я, несмотря на покупку местной одежды, включая головной убор, всё ещё выглядел как приезжий, отчего эти жулики неизменно выбирали меня целью номер один.

Видимо, нужно нанести на вещи более серьёзные руны, чтобы кретинам ломало пальцы, а не обжигало. Хотя… меня ведь не один и тот же вор пытался обокрасть, а каждый раз новый — значит, хоть ломай им пальцы, хоть головы руби, а толку будет чуть.

Или нет? Всё-таки со сломанными пальцами воришка вынужден будет прерваться и какое-то время жить честной жизнью. «Ага, — мысленно хмыкнул я, — сдохнет от голода или станет „добычей“ других, более умелых и жестоких обитателей дна».

Я пробирался сквозь очередную толпу местных по узкой улочке, желая попасть на центральный базар, расположенный, как несложно догадаться, в центре Морбо. Хотелось посмотреть и прицениться, купить материал для пошива запасной одежды (заказывать шитьё которой буду уже отдельно), а заодно другие полезные вещи, которые потом можно будет зачаровать или использовать как-то ещё.

В принципе, я и сам имел при себе некоторое количество артефактов, желая организовать обмен, если предоставится такая возможность. И, конечно, для экономии. Всё-таки золота у меня не так чтобы много. Я бы сказал — мало.

Выбравшись из толпы, оказался на более широкой улице и наконец добрался до базара. Улыбка сама собой возникла на губах. Несмотря ни на что, это место мне чем-то нравилось. Оно казалось… очень живым. Находясь в Тасколе, я видел цивилизацию, где всё было вымерено едва ли не по линейке: торговые ряды, отдельные магазины, трактиры, гильдии, заборы, жилые дома, кареты, места для лошадей, зачарованные лавки, фонарные столбы с автоматически включаемыми артефактами освещения и прочее-прочее.

Столица Империи поражала великолепием, и я понимал почему. Долгие сотни лет туда свозилось всё богатство захваченных земель, побуждая создавать настоящие чудеса. Если мастера в Тасколе принимались за новый проект, то делали его на века. Вдобавок почти всегда, особенно когда дело касалось городских улиц, объекты зачаровывались хотя бы на прочность.

Здесь всё было иначе. Город, несмотря на размер, имел весьма херовую застройку, и оттого улицы казались переполненными — слишком узкие! Всё теснилось друг к другу, прижимаясь как неопытные любовники — с пылом и страстью, но отсутствием понимания процесса. А учитывая, что Морбо одновременно являлся крупнейшим портом Кашмира, то ситуация становилась ещё сложнее. Необходимо было регулярно разгружать здесь огромные торговые суда, а потом распределять товар по складам, вывозить его из города или продавать в нём, загружать корабль новым товаром и гнать обратно… Уже сложно! Таких же кораблей в день могла быть сотня.

Однако, несмотря на понимание, что местечко это, откровенно говоря, далеко от идеала, мне оно нравилось. Нравилась эта толкотня немытых тел, мухи, духота… Отчего? Говорю же, всё казалось живым. Настоящим. Создавалось ощущение, что я наконец-то попал в реальный мир. Перестал прятаться за стенами вначале поместья, а потом и Третьей магической, и окунулся в настоящую жизнь.

На это налагался факт, что выходить из казарм, так-то, магам было не положено. Могут сбежать, и как их тут потом искать? В отличие от Таскола, где за каждым волшебником проходил постоянный, но аккуратный и незаметный пригляд, здесь всё оказалось куда более грубо и топорно.

— Руководство городской стражи рассудило, что если колдун может сбежать, то его нельзя выпускать куда-либо в одиночку, — с натянутой улыбкой поведал мне Костон, тот паренёк из местных, с кем я разговорился в первый день. — За нами постоянно пристально следят, ходят проверяющие, а ещё вербуют стукачей, которым дают небольшие послабления. Благо, — он оглянулся на своих, — сейчас таких среди нас нет.

Парни одобрительно заворчали и закивали, чем лишь ещё больше наполнили меня подозрениями.

— Кроме того, — продолжил Костон, — в казармах зачарована часть стен, не позволяя самым хитрым или наглым организовать себе дыру на волю. Потому что если маг всё-таки сбежит… затеряться — особенно местным, знающим город, — будет элементарно.

— Поверю на слово, — криво улыбнулся я в ответ. Всё-таки город на тот момент я знал весьма плохо. Сейчас, кстати, не сильно лучше. Но хоть немного осмотреться успел!

Вот и причина, почему за волшебниками в Морбо шёл столь активный, но весьма дурацкий контроль, строящийся на ограничении и постоянном присмотре. С какой-то стороны, логично, но с другой — показывает низкий уровень работы контролирующих организаций (если они тут вообще есть), отсутствие понимания со стороны руководства, раз оно одобряет столь бестолковые формы удержания колдунов, а также дерьмовую работу магических школ, которые умудряются вести обучение таким образом, что не создают ажиотаж и интерес к выбранной сфере жизни. Где, сука, мотивация юных волшебников⁈ Почему есть риск, что они могут взять и сбежать⁈ Выходит, есть место, куда они могут сбежать⁈ А какого Триединого это место ещё существует⁈

Уф… серьёзно, это выводит меня из себя. Ощущаю некомпетентность, которую никогда не любил. Корни, как всегда, тянутся с детства. Ладно, плевать. Я не могу в должной мере ассоциировать себя нынешнего и себя прошлого. Слишком изменился, будто бы единовременно повзрослел. С чего бы это, а?

Так вот, несмотря на факт запрета покидать казармы, я всё равно на улице. Умный человек всегда найдёт способ! И нет, я не сбежал и никого не обманывал. Послушав Костона, немного подумал и честно нашёл заинтересованных офицеров, озвучив, что в их подчинении теперь, так-то, не тупые болванчики-боевики, максимум которых — создать поток огня (пусть и большой) или сверкать молниями, пародируя грозу.

Это сыграло роль: с меня, Люмии и Каратона сняли часть нагрузки, заменив другой деятельностью, а также, хе-хе, появились легальные возможности как дополнительного заработка, так и получения негласных привилегий.

Вот я и оказался на улице, совершенно без присмотра, изучая торговые ряды.

— Парень! — раздался громкий голос. — Из Империи? — безошибочно, хоть и с акцентом, спросил смуглокожий мужчина-торговец без растительности на лице — большая редкость для местных!

— А у тебя глаз намётан, — кивнул я, по инерции обхватив сумку свободной рукой. Руны рунами, но это больше как естественная реакция тела.

— Подходи, у меня лучшее, что можно найти поблизости, — широко улыбнулся он, демонстрируя желтоватые, но крепкие зубы.

— Да ладно? — скептично приподнял я бровь на это заявление, но потом всё-таки подошёл ближе, решив дать ему шанс. — Я слышал такое утверждение уже раз эдак двадцать, пока шёл только по улице.

— Так то — лжецы, молодой господин! — залебезил торговец, осознав, что сумел привлечь моё внимание. — А я — один из немногих честных купцов в округе! Любого спросите, все скажут, что Юсилд никого и никогда за всю жизнь не обманул!

— Это правда? — обратился я к его тучному соседу, который, лениво пожёвывая какие-то семечки, оглядывал суматошные толпы людей и приглядывал за вездесущими детьми, норовящими стащить что-то с прилавка.

— Хм… — взглянул мужчина вначале на меня, а потом на Юсилда. Его взгляд был долгим и испытывающим. Я прямо-таки видел эти раздумья в голове толстяка, а также прищуренные глаза его соседа, рядом с которым я стоял. Тот через них пытался донести мысль: «Даже не думай!» — Правда, — чуть ли не выдавил он из себя, буркнув и тут же демонстративно отвернувшись.

Я едва не рассмеялся на эту пантомиму! Сразу видно — их многое связывает!

— Ну хорошо, — заявил я широко улыбнувшемуся Юсилду. — Мне нужно купить несколько вещиц. Во-первых, пустую книгу, — для записи новой полезной мне информации. — Хотя, лучше две книги. Или три… — я почесал подбородок. Вообще, всё зависело от финансов и качества предлагаемого товара. — Во-вторых, — не дал я ему себя прервать, — хороший кусок качественной ткани.

Я всё ещё расту, и моя старая одежда, взятая из поместья Моргримов, становится мала. Пора заиметь новый качественный костюм для выхода в свет, а этот продать. Всё-таки, благодаря производственной магии, я держу ткань и всё прочее в идеальном порядке. И руны! Нельзя о них забывать. С ними одежда являлась просто-таки произведением искусства.

Разумеется, в теории я мог бы, работая с помощью производственной магии, изменить одежду, увеличив её размер, но то — продвинутый приём, который с трудом даётся даже опытным колдунам, специализирующимся на этом направлении. Я же иду совершенно другой дорогой.

— В-третьих, — продолжил я, — что-нибудь из украшений, но максимально простых и дешёвых.

Это мои будущие заготовки под артефакты. Я искал что-нибудь, что будет удобно… скажем, для создания светильника. Ещё самые простые кольца, желательно пошире, для самого лёгкого зачарования — например, на определение яда в пище и защиты от всякой мелочи, типа тех же насекомых, жары, холода и так далее. Вместо колец можно взять браслеты, которые будут в чём-то удобнее, а в чём-то нет.

В общем, много чего можно придумать, имея голову на плечах и полную книгу рун. Хорес, как же я благодарен тебе за то, что натолкнул меня на такой, казалось бы, очевидный шаг, как перепись книги рун! Теперь, в отличие от большинства других магов, я сам себе хозяин, способный работать на уровне гильдии! Ну-у… примерно на уровне гильдии. У них-то знаний всяко больше моего, причём раз эдак в сто, не меньше. Ну да ладно, туда я тоже хочу заглянуть…

— По пустым книгам сразу скажу — не ко мне, — голос мужчины поменялся и стал будто бы деловым и более серьёзным. Как будто всё, что было сказано ранее, являлось не более чем игрой. — По украшениям и ткани — давай сюда, покажу кое-что…

Крикнув куда-то вдоль рядов, он быстро вызвал каких-то ребят, которые встали возле открытого прилавка, а сам, махнув мне рукой, направился вглубь, и уже через пару минут мы вошли в невысокое каменное здание.

Внутри царила духота и сновали толпы народа: туда-сюда, сюда-туда… В основном всё тех же кашмирцев, смуглокожих и непонятных.

— Это склад, — пояснил он мне, заметив любопытный взгляд. — Нам дальше, вглубь.

Подавил желание создать вокруг динамичный барьер. Тут слишком много народу, чтобы вот так запросто на кого-то нападать! Верно ведь?

На всякий случай всё равно оглянулся, но предосторожность была излишней: мы и правда зашли в небольшую тесную комнатушку, где валялись натуральные кучи разного хлама. Мои глаза в кои-то веки разгорелись интересом, и пошёл осмотр.

— По возможности — не слишком долго, — откровенно, хоть и с долей грусти (явно наигранной!) произнёс Юсилд. — Мне нужно быстрее вернуться обратно.

Я отобрал несколько колец и браслетов, среди которых парочка даже была более-менее приличной. А также несколько рулонов ткани. Спор по цене мы вели уже возле его прилавка, куда мужчина и привёл меня, кинув пару медяков парням, которые приглядывали за его товарами.

Признаться, ожидал высоких цен — не прогадал. Благо, что финансами я тоже был не обижен, как и возможностью устроить банальный бартер, отчего расстались довольные друг другом. Неожиданно и приятно!

Проходя мимо трактира, вывеска над котором демонстрировала наличие свободных комнат, невольно вздохнул. Люмию со мной не отпустили. Всё-таки опасаются побега! Кретины. Нет, причина не только в этом, просто одного меня, как объяснил капрал Митильяс, они прикрыть вполне смогут, а вот двоих, в случае проверки, уже нет. Тем более что она из девушек. Непорядок выйдет. Наказания прилетят. Как нам, так и им. И если на нас, версов, по большей части всем плевать, то на себя, конечно же, нет.

А всё из-за проклятого дня единения Империи! Всё руководство, как в жопу ужаленное, бегает какой день и пытается сделать хоть что-то, дабы избежать ожидаемых неприятностей, которые просто обязаны будут случиться.

Благо ещё, что войска лорда Челефи, которые видели сравнительно недалеко от Морбо, развернулись и в полном составе умчались обратно в Великую Саванну. Можно сказать, повезло. Не хотелось бы участвовать в защите города. Я вообще предпочёл бы держаться от боёв подальше! Мне уже случившегося по дороге хватило.

Ещё раз вздохнул и отвернулся от трактира, куда я бы точно заглянул вместе с моей девочкой. Чего уж, я бы и с Ресмоном туда заглянул, и даже с Каратоном. Но уже не для проверки кроватей, ха-ха, а для проверки умений их поваров. Может, даже дегустации напитков, но то по желанию, и лучше не рисковать. Имею в виду, напиваться в незнакомом месте и незнакомом городе — не лучшая идея. Всё-таки успел от ребят в общей спальне послушать истории, как им тут работается…

Местечко здесь, в Морбо, мягко сказать, опасное. Это ещё офицер, который нас в казарму вёл, рассказал. Но то, что поведал он, — мелочи. Усач не сильно углублялся в тему. А парни, ожидающие своей смены и просто отдыхающие на койках, смогли удивить.

Попасть «на нож» в городе проще простого. В такой толкучке даже не заметишь, кто и как тебя пырнул. А потом упадёшь на землю, истекая кровью. Исключение — самые широкие улицы, где ещё можно приглядываться к людям вокруг, но ведь широкие улицы есть далеко не везде и даже на них, бывает, не спрячешься от толпы.

Стража в таких случаях носит защитное снаряжение, а также требует «место», когда проходит мимо. Людям, конечно, такое не нравится, но уже привыкли.

Благо, что у меня зачарованная одежда, которая уверенно сдержит удар ножом, а далее — не посмотрю на людей, всех потоком воды на куски разорву. Хм… или нет? Не знаю. Так-то я не кровожадный, но… — поморщился, — как и все, как и всегда, подвержен эмоциям и настроению. И если с первым — по причине того, что маг, — ещё худо-бедно научился работать, то вот со вторым…

Если грёбаные придурки из офицеров стражи продолжат создавать мне проблемы, то точно начну придумывать, как бы им отомстить! Я ведь не прошу многого — дайте мне возможность проводить время с Люмией и парой моих приятелей!

Надо бы узнать у Костона, того паренька из местных, с кем я разговорился в первый день, что они в таких ситуациях делают. Уверен, что у них «налажен контакт» с магичками из стражи. Вот Хоресом клянусь, всё на поверхности лежит! Будь у меня побольше времени, а также желания углубляться в тему, то точно узнал бы их секреты. Но мне не хочется лишний раз к ним лезть и общаться. На хер не сдались эти безмозглые стихийники. И нет, мы не ссорились и не дрались, просто так и не смогли найти полноценный общий язык. Причём подобное относится не только ко мне — Ресмон с Каратоном аналогично старались держаться подле меня, одной маленькой группкой. Может, причиной было то, что почти все наши новые соседи говорили на мунтосе? Или что были кашмирцами?

Неважно. Всё равно скоро отсюда свалим. Поэтому недолго нам терпеть общество друг друга. И даже если у меня так и не получится погулять с Ресмоном и Люмией, то плакать не буду. Даже мстить, скорее всего. Всё по той же причине — скоро мы отправимся дальше, сразу после дня единения Империи.

Ха-а… эти кретины из стражи решили, что даже четыре дополнительных мага и четыре сиона могут помочь им с большей эффективностью обеспечить отсутствие беспорядков на территории города. Лично Лициан Витте, начальник стражи (назначен прямо из столицы, если что), вызвал нас к себе уже на второй день пребывания в Морбо и сообщил, что, дескать, конечно же он понимает, приказ императора — это приказ императора, и все подкрепления тут же должны направляться на фронт, но так как нас всего восемь человек…

— Особого смысла в скорости попросту нет, — уверенно кивнул Витте, будто убеждая в этом самого себя. — Поэтому я решил оставить вас в Морбо на эти пару дней. Моё решение уже поддержал Хауэр…

Филар Хауэр — глава гарнизона города. И нет, это не то же самое, что начальник стражи. Стража — это охрана, если сильно упростить. Они патрулируют улицы, следят за преступностью и обеспечивают порядок. Гарнизон — это войска, которые защищают город от нападения извне. При нужде эти войска могут помочь и с другими функциями, например охраной, но вообще цели у них совершенно разные.

— … и думаю, поддержит Флокьет…

Рокстон Флокьет — наместник всего города Морбо. Тут, думаю, никаких вопросов нет. Во всяком случае, у меня не возникло, когда я узнал эту не слишком мне важную, но определённо не лишнюю информацию.

— … так что посадим вас на поезд уже после завершения праздника, — закончил Лициан.

— Может, тогда дождаться нового подкрепления, которое прибудет на пароходе, и присоединить нас к нему? — решил спросить я, что было не совсем нормальным поведением. Имею в виду — большинство магов предпочитают молчать, обычно в силу возраста и абсолютного непонимания ситуации, но я был отлично обучен, а также являлся аристократом (увы — в прошедшем времени), отчего умел и договариваться, и находить общий язык с самыми разными людьми.

Эх, знал бы, чем придётся заниматься, так был бы куда старательнее на уроках с домашними учителями!

— А вот этого уже допустить никак нельзя, — едва уловимо прищурился Витте. — Одно дело — немного придержать подкрепление, пусть даже столь малочисленное, другое — намеренно его задержать до появления второго.

— Неужели имперские чиновники столь строги, что не посмотрят на число нашего… «подкрепления»? — вновь поинтересовался я у него. Впрочем, один лишь вид этого усталого мужчины говорил о многом.

Ушли мы ни с чем. Имею в виду, ровно с тем, что до нас и донесли: сидим в казарме оставшиеся дни, помогаем страже, а после праздника садимся на гражданский поезд (изначально, когда ещё был цел «Кромолос», планировался военный), который направится в Виртал, город на юге от Морбо, от него — в Ростос, пограничный кашмирский городок, расположенный на краю пустыни Сизиан, а там уже на лошадях, точнее верблюдах, вдоль торговых путей, до Агвана — столицы пустынников и единственного более-менее приличного поселения той бедной земли. Насколько я помню, кочевники вообще сдались Империи чуть ли без боя. Потому что их земля, кроме десятка оазисов, представляла из себя просто отвратительное место. Ранее пустынники в основном промышляли разбоями, делая налёты на вольные города, Кашмир, Сайнадское царство и Истлу — земли, которые были вокруг.

Конечно же, соседям подобное не нравилось, но сколько бы людей ни входило в Сизиан — столько крови и впитывала пустыня. Лафтетарам — так назывались «воины пустыни», которыми сейчас зовут разбойников — даже не приходилось марать изогнутые мечи или тратить пули: песчаные бури и солнце делали своё дело. Температура доходила до шестидесяти градусов, отчего люди высыхали прямо на глазах: кожа трескалась и отходила от мяса. Губы присыхали друг к другу и отдирались с кусочками кожи. А вода, даже спрятанная во фляжку, испарялась как по волшебству.

Если бы не оазисы, то местность можно было бы назвать проклятой — зоной смерти. Но именно в них и концентрировалась вся жизнь. Именно там проживали пустынники, строили деревни и даже города. Встречались как малые оазисы, так и весьма внушительные, способные обеспечить водой и едой тысячи людей.

Лишь Дэсарандес сумел пройти через Сизиан и захватить его. Взять Агван и принудить пустынников сдаться. Говорят, ключевую роль сыграли волшебники, которые обеспечили быт армии и концентрировали воду. И конечно же, подготовка: сотни тысяч зачарованных вещей, палаток, спальников, телег и прочего. Как мне рассказывал отец, император готовился к этому почти семь лет. А потом, всего за три месяца, пустыня оказалась присоединена.

Хех, скоро мне с остальными предстоит взглянуть на всё это своими глазами. Плевать, не вижу каких-то сложностей. Уверен: нас проводят до нужной точки и ткнут пальцем направление. И вообще, кто в здравом уме попытается создать проблемы для четырёх сионов и четырёх магов⁈

Ну да неважно. Приказ был вполне ясен: оставаться в городе до окончания дня единения Империи. Таким образом мы поступили на временную службу в Морбо. Порядки были просты: маги работали в три смены, по восемь часов в день. У каждого имелся свой временной интервал, без возможности как-то его изменить. То есть некоторые работали только ночью и отсыпались днём. И так каждый день. Хотя… может, ночью патрулировать спокойнее? Чёрт бы его знал, вообще не в курсе.

Нас приписывали к разным отрядам стражи, по одному. Всего колдунов в охране города было шестнадцать. Это если брать только парней. И ещё одиннадцать девушек. Теперь к ним прибавились мы четверо. Итого: тридцать один волшебник в подчинении стражи Морбо. Вроде бы мелочь, особенно по сравнению с числом населения, но… это стихийники, которые делали упор именно на своём направлении. Каждый из них владел «Взглядом Хореса» и прочими опасными штуками, позволяющими массово обращать людей в пепел. Пара-тройка огненных шаров сожгут под сотню человек. Даже я, не являясь боевиком, сумею уничтожить толпу. А уж если с прикрытием, когда один бьёт, а другой держит барьер… О, это просто песня! Аналогично и с формой оборотня: вести расстрел противника с неба, где расстояние и скорость не позволят тебя обстрелять…

В общем, я к тому, что трёх десятков колдунов, на мой взгляд, за глаза хватит этому городу, чтобы стереть его в пыль. К тому же в стражу распределяют не всех боевиков, а лишь какую-то часть. Другая идёт в гарнизон, к аристократам, охрану наместника и прочее. То есть по факту боевых магов тут раза в три больше. Плюс ко всем ним время от времени поступало пополнение из местной школы магии (одной-единственной), но в то же время зачастую подходил «срок» у «магов-ветеранов». Я про смерть, ежели что. А потому численность «магического подкрепления» у той же стражи всегда была плюс-минус одинакова. Даже наша четвёрка не сильно изменила ситуацию.

М-да… на место умерших приходили новички, и ничего не менялось. То есть тут прямая связь с численностью населения! Если, условно, в городе проживает десять тысяч человек, то в среднем на них будет две тысячи магов. Так? Нет, не так! Они ведь умирают через два года. Всё упирается в рождаемость, ибо не каждый из жителей города будет каждый год рожать новых детей. Приходится считать скорее семьи, причём определённого возраста, а потом уже высчитывать дальше… Тяжёлая и неблагодарная работа, которую тем не менее регулярно проводят те же имперские переписчики и математики. И всё же зависимость от количества людей была… Эх, если бы я ещё помнил формулу подсчёта…

Услышав шипение за спиной, я мгновенно обернулся, заметив воришку, баюкающего обожжённую кисть руки. Выставив палец в его сторону, создал слабенькую «каплю», которая ударила его в живот, вызвав вскрик и падение на грязную пыльную землю.

Я не вкладывал слишком много магической энергии, так, едва-едва… синяк, думаю, будет хорошим, но не более.

Несколько человек вокруг заорали что-то на мунтосе, однако я не стоял на месте, а быстро вклинился в толпу и моментально в ней затерялся. Не было никакого желания оставаться и ждать неизвестно чего.

Через несколько минут я уже оставил происшествие далеко за спиной и просто гулял, оглядывая огромные прилавки, которые шли один за другим. Я искал нужные мне вещи, понимая, что таким темпом могу застрять здесь на пару дней. Проблемно. Впрочем, посмотреть всё равно было интересно!

Время летело незаметно, и вот я уже договаривался с бородатым кашмирцем по поводу покупки пустых книг. Он требовал по золотому за каждую! Это же уму непостижимо!

Пришлось обменять два вечных светильника, которые не тухли, а ещё добавить тридцать серебряных монет, по итогу получив две пустые книги. Покосившись на довольного торгаша, едва сдержался, чтобы не сплюнуть ему под ноги, выражая максимальную степень презрение. Ведь надул меня раза в два, не меньше!

Хер с ним, книжки были нужны. А теперь пополнить запас чернил, перьев и поискать интересные заготовки. Я, конечно, уже успел взять несколько таких, но если встречу что интересное… Эхе-хе… похоже, свой кошель я выверну до дна.

Пока ходил по рынку, внимательно осматриваясь по сторонам, столкнулся с патрулём стражи: десять бойцов с ружьями и клинками, плюс офицер и маг. Конечно же, меня узнали, но бумажка, подписанная Митильясом, решила все проблемы. Самое смешное — стражники даже не умели читать, как и маг сопровождения. Офицер покивал с умным видом, но я заметил, что его зрачки не двигались, будто бы мужчина не читал текст, а смотрел, как на картинку. Впрочем, может, он знал, как выглядит его подпись, и на самом деле её узнал?

— Чтобы вечером был в казарме, — бросил он мне напоследок, а потом махнул рукой, двигаясь дальше.

Лишь когда они проходили мимо, заметил, что магом была девушка, чьё лицо прикрывал традиционный кашмирский капюшон, она с интересом на меня покосилась. К сожалению, в должной мере оценить её не вышло: слишком закрытые одежды, что играли роль защиты от солнца, а также соответствовали местным правилам, где женщины обязаны максимально прятать своё тело. Бред… почему императрица (или даже император) всё ещё не отменили эту глупость? Чего ждут?

«Воинская служба» очень сильно напоминала мне банальную учёбу в той же Третьей магической. Каждая смена магов имела довольно строгий распорядок дня: подъём, обязательная разминка-тренировка, завтрак (хотя он мог проходить и ночью), патруль, второй приём пищи, свободное время и сон. Для интереса я отходил так два дня, а потом надоело. Патруль шёл по одним и тем же местам, которые были изучены стражей вдоль и поперёк. Так-то оно удобнее — для них, но мне что делать? Скучать? Тогда-то и сообщил офицеру, что могу поработать по специальности, а там добрался до капрала Митильяса, с кем у меня и пошла работа. Ему же рассказал про Люмию и Каратона. А то тоже ведь молчат да патрулируют. Зачем? Не лучше ли будет наварить зелий или полечить травмы разных бедолаг? Меня вот с ходу подрядили работой артефактора, да так, что едва-едва вырвался. Один лишь Ресмон как был боевиком, так и остался. Но он на него и выучился, так что всё честно.

Закупив всё, что хотел, а заодно и продав свои артефакты (для этого нашёл отдельного лавочника, который занимался именно зачарованными побрякушками, некоторые из которых даже вызывали интерес, а другие были похожи на недоделки учеников местной школы), направился в гильдию ремесленников. В отличие от Таскола, где артефакторы и алхимики не просто делились, но ещё и имели разные направления, разбившись на десятки филиалов по всей столице, здесь всё было в одном месте. А город как бы не такой уж маленький. Тысяч триста людей здесь проживало точно. Неужели одна школа магии и одна гильдия со всем справлялись?

Невольно остановился, ощутив, как заломило голову. Ну не может такого быть! Явно что-то нечисто…

Подумав какое-то время, пожал плечами и направился дальше. Вот к чему я сейчас, не имея никакой информации, смогу прийти? К заговору? К тайным похищениям? К массовым побегам? К «теневым» школам, как в Тасколе? Правда, последнее больше слухи, но…

Тьфу, не ломай голову, Кирин! Это просто дерьмовый город, который, по-хорошему, надо снести и отстроить заново, но кто же позволит? Сука… хоть советником к императору иди и «открывай» ему глаза на истинное положение дел. Только вот знает он обо всём этом, знает! Но, видимо, ничего пока что с этим делать не планирует. А раз так, то куда мне лезть?

— И будто бы я могу куда-то лезть? — закатил я глаза, заходя в тень и случайно спугнув целый рой мух, облепивших мёртвую тушку какой-то небольшой птицы. Благо, что мой амулет, отгоняющий насекомых, отлично работал, отчего вокруг словно бы имелась небольшая аура, помогающая против этой летающей гнуси. Подобные амулеты, кстати, скупили у меня за наибольшую цену: по половине золотого. Угу, я тоже умею выкручивать руки! А уж как мы торговались!

Мысленно усмехнувшись, довольно погладил свою сумку. Думаю, со стороны мой вид должен быть весьма зловещим, словно у что-то замышляющего ренегата, тайно работающего на Челефи и уже задумавшего взорвать в центре города десяток Огненных сфер. Кстати, о них — прикупил пять стеклянных флаконов, которые попробую преобразовать в Огненные сферы. Ранее этим не занимался, но процесс понятен. Если получится, то смогу полноценно швыряться волнами огня, будто специализируюсь на нём.

Угу, «если получится»… Работка там не из лёгких, но она мне знакома: в книжке есть полное описание создания сферы, пусть и стоит несколько предупреждений об опасности и обязательной осторожности. Хех, надо будет предварительно сделать пару амулетов защиты от огня и жара, чтобы не рисковать, а то мало ли? Каратон, конечно, вместе с Люмией меня и из куска мяса соберут (наверное), но зачем добавлять им лишнюю работу, а мне лишних проблем? Их и без меня хватает.

— Уважаемый, — обратился я к мужчине, с закрытыми глазами стоящему возле стены, — мне говорили, где-то поблизости находится гильдия магических мастеров, не подскажите путь?

— Три медяка, — так и не открыв глаза, буркнул он.

— Тогда проводишь меня прямо до входа, — хмыкнул я в ответ, не став спорить.

Кашмирец наконец поднял веки и покосился на меня, а потом по сторонам. Выглядел он достаточно обыденно: серый кусок ткани, замотанный вокруг головы, просторная широкая (всё по местной моде) одежда, напоминающая халат, в которых у меня ходили мать и сестра (новенькие стражники неизменно провожали их взглядами, что означало… многое), и простые сандалии, из которых торчали грязные ноги с обломанными ногтями и грубой, словно подошва, кожей.

Я на его фоне, наверное, смотрелся как… приезжий. Ага, всё так просто! Нет, с кем-то из знати или хотя бы человеком, имеющим достаточную сумму денег, меня перепутать было сложно. Всё-таки вырядился я достаточно бедно, хоть и достойно, набросив сверху накидку, по аналогу местных жителей, однако под ней был одет по моде Таскола, которая тут была откровенно неуместна (пусть даже я и прикрыл голову). Но не зря ведь меня выбирали целью номер один все местные воришки?

— Идём, — махнул он рукой, — но деньги вперёд.

— Один медяк сейчас, два возле гильдии, — постановил я, бросив ему монету, которую он ловко подхватил, после чего она моментально пропала где-то в складках его одежды.

Когда мы, едва пройдя сотню метров, повернули к ещё более узким лестницам, ведущим в глубины Морбо, я до последнего ожидал нападения. Или от моего спутника, или от его дружков. Они ведь есть? Должны быть!

— Расслабься, думаешь, я мага не узнаю? — наконец, видимо устав от моих подозрительных взглядов, сказал он. — Срезал путь через лестницы, потому что иначе надо было тащиться чуть ли не к мечети, — кашмирец ткнул пальцем куда-то в сторону.

Знать бы ещё, где эта «мечеть»! Впрочем, мою паранойю он немного успокоил. Немного.

Выйдя из «внутреннего города», как я мысленно называл условные трущобы, которые хоть и находились вплотную к центральным улицам, именно ими и являлись, мы оказались на небольшой (как и всё в этом городе) площади.

— Вон гильдия, — кивнул мужчина на приземистое здание, возле которого отиралась небольшая толпа самых разных людей, а потом с жирным намёком на меня посмотрел.

Я улыбнулся и выдал ему ещё два медяка. Кашмирец довольно приосанился и ушёл, ни слова не сказав.

Почесав затылок, я оглянулся на толпу возле гильдии, к которой подошло ещё несколько человек. И чего делать? Ждать очереди? Усмехнувшись, направился прямо к людям. В голове появился небольшой — простенький, я бы сказал, но план.

По пути осмотрелся вокруг. Местность была незнакомой, но я знал, на что ориентироваться, чтобы добраться до казарм. Отсюда, как и почти из любой части города, виднелся дворец. Раньше там сидел какой-то визирь, ныне же — назначенный Империей наместник города Рокстон Флокьет и его приближённые. Трусливые подонки, все как один. Иные не стали бы настаивать на том, чтобы восемь человек помогали войскам удерживать контроль над толпой горожан, среди которых не было ни инсуриев, ни сионов, ни магов. Хотя про последних — в нынешней обстановке — я уже не уверен. Вдруг здесь и правда торчит какая «теневая школа»? Вот только, в отличие от столицы, на самом деле никому не подконтрольная?

Слышал про такие — дескать, в них подготавливают магов, которые потом работают на криминальные структуры. Я несколько раз обсуждал такое со своей сестрой, Анселмой, близняшкой Кастиса, с которой я общался ближе всех прочих своих родичей, но она считала подобное лишь слухами.

— Здесь за каждым углом присматривает Тайная полиция, милый мой Кирин, — улыбалась девушка. — Даже если бы, в теории, такая организация имелась, то всё равно работала бы на государство, пусть даже создавая иллюзию независимости.

Хах, а может, так оно и есть! Мне-то откуда знать? Но то в столице, а здесь… Здесь, как по мне, может быть что угодно.

Так или иначе, дворец стоял на вершине холма, отчего на него можно было легко ориентироваться, и если пройти к нему ближе, то наверняка я встречу хоть какие-то ориентиры. Ну, либо спросить дорогу к центральному рынку, а от него путь я уже знаю. И желательно при этом избегать лестниц. Это сейчас мне повезло, был с местным, который, судя по виду, где-то там и обитает. А что будет, если пойду один? Хер бы его знал. Может, ничего, а может, соберу проблем. Я, конечно, крут и всё такое, но если завалю десяток отбросов, то не вызову ли этим каких проблем? Всё-таки не зря руководство Морбо опасается своего населения. Проклятые кашмирцы, рисковать нежелательно…

Кстати, площадь, как и все пустые пространства аналогичного характера, использовалась под место для торговли. И вроде ничего необычного, но подозрительно громкий крик на таскольском, моём родном и понятном языке, заставил меня, как и прочих людей вокруг, обернуться в сторону центра небольшого базара.

— … хулишь имя Хореса, нашего единого бога и повелителя! — разобрал я голос какого-то мужчины, а замеченные — из-за спин начавшей собираться толпы — стражники лишь подстегнули интерес. Я подошёл ближе, продолжая оставаться на некотором расстоянии ото всех.

— Она восхваляла Амму прямо при жреце, — громко пояснил кто-то из толпы, специально для новоприбывших.

— Вот дура, — добавил ещё один мужчина и покачал головой. — Бабы! — в сердцах бросил он, будто бы одно это слово объясняло всё происходящее.

Толпа вокруг роптала, но преимущественно на мунтосе, хоть временами я и разбирал знакомые слова.

— Тц, мало того, что ничего не понятно, так ещё и не видно! — Я потёр ладони, а потом оглянулся, подмечая удобный прилавок.

Поймав мой взгляд, стоящий за ним продавец на миг задумался, а потом растянул губы в усмешке.

— Десять медяков — и можешь встать, — указал он на доски своего навеса.

— Два медяка, — заявил я, а потом подпрыгнул на пятачок свободного пространства, между товарами, засыпая его пылью со своих сапог. Благо, на них были нанесены руны, иначе мои ноги давно сопрели бы до состояния вонючего болота.

— Я песок за два медяка убирать не буду! Девять монет и деньги сейчас! — возмутился он, стукнув по столу непонятно откуда вытащенной сучковатой дубиной.

— Пять, сразу, — кинул я ему медь, сосредоточив внимание на центре рынка, где высокий мужчина в одежде жреца на вытянутых руках удерживал какую-то женщину, укутанную в привычные взгляду тряпки. Рядом стояли солдаты — стандартный десяток стражи, оглядывающийся офицер и маг. Точнее — волшебница. Причём та самая, которую я видел по дороге!

— Давай шесть! — азартно заявил торговец, но я лишь бросил на него короткий взгляд, не удостоив ответа и вновь сосредоточив внимание на происходящем.

Вот жадные ублюдки. Раздражает эта черта кашмирцев. Иной раз кажется, что они и жопу свою продать готовы. Думаю, даже этот бородатый кретин был бы не против, предложи я десять золотых. Хотя… сторговались бы на пяти.

Между тем с женщины содрали ткань, оголив лицо и часть тела, просто порвав наряд. Я бы дал ей порядка сорока лет, что для низшего класса уже представляет собой тот возраст, который не красит человека. Безусловно, опытные целители могли всё поправить, превратив её в молодую девушку (имею в виду — внешне), но их услуги стоят золота. Очень большого количества золота.

Суть в том, что чисто внешне она не представляла никакого интереса, ещё и заливалась слезами, крича и умоляя отпустить. Утверждала, что исправится и забудет Амму, что каждый день будет молиться Хоресу, но жрец был неумолим.

— Тебе повезло, что обойдёшься обычной поркой, — по итогу постановил офицер, подходя ближе. — В наше время открытое почитание других богов может быть приравнено подстрекательству к мятежу.

Жест мужчины ознаменовал факт того, что её, полуголую (кусок ткани, которым она прикрывалась, окончательно оторвался), схватили стражники и начали привязывать к ближайшему столбу, на который был натянут тент от солнца. Там, как бы, находился чей-то прилавок, но всем было плевать. Кроме продавца, которого отогнали едва ли не пинками, чтобы не мешался.

— Во дают, — почесал я затылок, с опозданием заметив, что рядом со мной уже стоял тот самый кашмирец и вполголоса ругался на своём грёбаном мунтосе. Лицо мужчины было перекошено, а руки гневно мяли длинные засаленные рукава.

Отчего-то вспомнились строки некогда читанного «Века позора», вышедшего из-под пера Гильема Кауеца: «Раздор — это путь любой империи. Однажды я спросил отца, что это значит, и он описал империю как вечное отсутствие мира. Если нация воюет, сказал он мне, не по периодической прихоти агрессоров — как внутренних, так и внешних, а всегда, это значит, что один народ постоянно навязывает свои интересы другим народам и нация уже не нация, а империя. Он был мудрее меня, уже тогда понимая, что война и империя для нашего легендарного бессмертного правителя — суть одно и то же. Вещи, видимые с разных вершин, единственное мерило могущества и единственная гарантия славы».

По какой-то причине буйный нрав толпы, окруживший эту группу стражи, ускользнул и от жреца, и от офицера. И если последний поначалу ещё отслеживал настроение людей, то потом, видимо, увлёкся, лично достав плеть и начав избивать нарушительницу, пока жрец читал молитвы.

О самой женщине я не мог сказать ничего. Слышал часть её слов и криков, но суть ускользала. Даже не мог сказать, правда ли она восхваляла Амму или лишь упомянула её, ведь не был свидетелем. Однако закон, касающийся других богов, и правда достаточно суров. Плевать, что я знаю: люди продолжают поклоняться не только истинно сущему Хоресу, но и ложным идолам, вот только если они делают это тайно, то какая разница? Пусть продолжают действовать тайно, дабы не смущать всех остальных. За прилюдное же восхваление другого бога (порицание приветствуется) и правда полагается наказание, так что стража и жрец в своём праве, однако…

— Надо, мать вашу, головой думать, — едва слышно произнёс я, хотя мог и орать в полный голос. Гвалт стоял такой дикий, что звуки заглушались, не успевая покинуть пределы моего рта. Толпа внезапно рванула к страже в каком-то едином порыве, набрасываясь на них и начиная забивать всем чем только можно: кулаками, ногами, палками, камнями, ножами… Полыхнула магия, но волшебница то ли не успела, то ли растерялась, то ли напугалась. Страх — это эмоция некромантов, позволяющая обращать в прах мёртвую плоть, скопившуюся на теле поднятой марионетки. Ну, и конечно же, он используется в рунах и алхимии. Никак не при нападении толпы обезумевших горожан!

Я начал действовать быстрее, чем успел подумать. Зря! Подумать бы надо было! Зачем мне влезать в это дерьмо⁈ Зачем, Кирин⁈ На хера⁈

Струя кипятка под бешеным давлением, словно нож сквозь масло, разрубила людскую волну пополам. Крик вышел на новый уровень, а я окружил себя водным барьером: единственная возможность для мага одновременно нападать и защищаться. Вот, кстати, ещё одно преимущество стихий воды, земли и льда. Ну, может, ещё ветра? Не в курсе. Однако тот же огонь и молния хоть и способны на барьер, но он не сможет отбить, например, пулю, которая пролетит его насквозь, вонзаясь в тело колдуна. У меня же была вода, имеющая плотность сама по себе, так я ещё и закручиваю её, чтобы текла вокруг меня с бешеной скоростью! Такую уже хрен чем пробьёшь…

Обратившись в шар, чем-то напоминающий странного водяного ежа, я «вкатился» в визжащую на мунтосе толпу, поражая людей атаками воды и отбивая отряд стражи. Крик оглушал, а перекошенные смуглые морды вызывали лишь чувство ненависти. Как же меня достал грёбаный Кашмир!

Размахнувшегося саблей мужчину ударил водяной пулей, которая от вложенной силы едва не снесла ему голову, разбивая череп, как ореховую скорлупу, и одновременно обваривая кипятком.

Я старался действовать аккуратно, чтобы случайно не задеть наших, иначе бил бы не пулей, а тем же потоком, которым изначально «рассёк» толпу пополам.

Ещё один кашмирец вытащил короткий мушкет, успев сделать выстрел, но снаряд не добрался до моего тела. И хорошо! А то одежда одеждой, но лицо-то у меня не прикрыто! Если туда что попадёт, так впору сразу ложиться и умирать. Печаль… может, попробовать вытатуировать руны? Ха… хм… надо будет об этом подумать. Как-нибудь на досуге. Точно не сейчас.

Создав водное щупальце, ударил им сразу по нескольким кашмирцам, обращая их в переломанные кучки полуварёного мяса. Отвратительный запах распространился вокруг. Кто-то не сдержал содержимое своего желудка, выплёскивая его на землю. И я их понимал. Выглядело отвратительно даже для меня. Зато действенно!

На помощь я успел вовремя. Убить из десятка стражи смогли лишь четверых. Даже волшебница была жива, хоть красовалась внушительным синяком на скуле, порванной одеждой и испуганно вытаращенными глазами.

— Корова тупая, ты же боевой маг! — едва ли не рявкнул на неё. — Встать! — Гнев на ситуацию переполнял меня. — Помогай мне!

— Е-есть!.. — дёрнулась девчонка и попыталась встать. Неудачно — завалилась в пыльную, покрытую кровью землю. Когда же её взгляд, проморгавшись, рассмотрел трупы, обваренные и разорванные давлением, магичка, как и некоторые другие, показала собравшимся свой тонкий внутренний мир, испачкав и без того грязную землю ещё сильнее.

Сдержав желание выругаться, совершил ещё пару сильных атак, убивая сразу по десятку человек, которые дёрнулись было на второй заход. И откуда только смелость берут⁈ Одновременно с этим в меня летели камни, которые не могли пробиться сквозь барьер, но задевали солдат, часть из которых вообще не могла ходить: похоже, их здорово переломали. Благо, что сохранившие целостность частично отстреливались, частично оттаскивали пострадавших вглубь, за мой барьер, стараясь действовать так, чтобы между разъярённой толпой и ими находился я.

В этот момент я вытянул руку, пафосно указав на жирного старика, размахивающего палкой и завывающего что-то напоминающее молитвы. На миг даже пожалел, что не понимаю его, но… какая разница? Теперь, когда стража за моей спиной, можно не сдерживаться!

Канал к моему магическому измерению приоткрылся чуть шире, и поток нагретой до кипения воды бешено полетел вперёд, создавая огромную кровавую просеку и буквально растирая своей силой и массой несколько десятков человек. Чего уж, созданная мной волна ударила даже в дом, стоящий на границе площади, пробивая его кладку.

Мгновение спустя сбоку налетел какой-то парень, размахивающий ножом, но мой водяной барьер просто сточил ему кусок руки, отчего он встал с безумным видом, смотря то на меня, то на собственную культю.

Удар молнии попал ему прямо в центр груди, отбросив от меня подальше и прожигая в ней сквозную дыру. Это волшебница в кои-то веки нашла в себе смелость. Коротко покосился на неё, но бледная девушка лишь сжимала зубы и смотрела на людей вокруг из-под полуприщуренных век.

— Защиту создай себе! — прикрикнул на неё. — А то первый же камень рискует стать последним!

Не отвлекаясь более на девчонку, перевёл фокус внимания на толпу, которая здорово сдала назад. Проблема была лишь в том, что узкие улицы не могли выпустить всех одновременно, а прибывающие посмотреть, что случилось, или поддержать сограждан здорово блокировали пути отхода.

— Бей их, чего стоишь⁈ — рявкнул выживший офицер. У него был выбит глаз и разбита голова, по которой стекала кровь из длинного рассечения. — Убей всей тварей! Всех!

Он брызгал слюной и выглядел откровенно безумно, но близко ко мне не походил. Барьер я, несмотря на наличие одежды с рунами, снимать не спешил.

Пожав плечами, решил последовать приказу. Не потому, что он выше по званию, а… пожалуй, частично мне хотелось этого самому. Камширу пора ответить за всё дерьмо, которое он причинил Империи! Если уж проиграли, так сидите по норам, жалкие крысы!

Поток воды устремился в самую большую группу, мгновенно разрывая на куски сотни людей. Брызги кипятка, полетевшие во все стороны, лишь усилили панику. Многоголосый рёв поднялся над толпой. Я же поддал напора, буквально обращая собравшийся народ в кровавый пар. Была мысль использовать «Взгляд Хореса», но… не хотел ради него нарушать целостность водяного барьера.

В ту же толпу залетела молния, а потом ещё и ещё. Девчонка тоже не стояла без дела, отчего раздался громкий хохот офицера. Испуганные солдаты ошарашенно смотрели на площадь, превратившуюся в бойню.

— Нам этого не простят, — тихо пробормотал какой-то парень, почёсывая затылок. — Не простят…

— Куда денутся? — хмыкнул я, но не стал настаивать. Народ в конце концов сумел сбежать, хоть какие-то отдельные люди и оставались: прятались под прилавками, выбили двери в ближайшие дома, забились в углы.

Из-за забора гильдии выглядывали испуганные люди как молодого возраста (маги-ремесленники?), так и более взрослого. Они не спешили открывать покрытые рунами двери, а я наконец отпустил поток, ощущая, как тело отдаёт приятным внутренним теплом.

Даже на тренировку не тянет! Вот там я выдаю куда более сильный напор магии! Эх, а стоило только вспомнить, как держал барьер во время шторма…

Благодарность мне высказывать не спешили, но я понимал их. Обстановка не располагала.

Стучались в ворота гильдии, наверное, с полчаса, пока эти придурки решали, что делать. Я в это время хоть как-то пытался вытянуть парочку совсем плохих ребят, одного из которых толпа натурально затоптала — весь переломанный, едва дышал; второй получил ножом в брюхо и тихо умирал.

Мои навыки лекаря, конечно, подросли, но всё равно оставляли желать лучшего, однако опускать руки тоже не хотелось. Можно сказать, у меня настала практика!

Наконец нас впустили и начали помогать в лечении, с чем у здешних магов тоже было весьма плохо. Может, такое обучение, может — не повезло и ни у кого не имелось даже слабой склонности (не верю!). Далее подтянулись ещё стражники, которые оцепили площадь. Подошли тяжёлые инсурии и старшие офицеры, которые начали выяснять ситуацию. Меня, девчонку-магичку и командира десятка повели на допрос, в сторону центральных казарм.

— Троица тебя побери, Альфорд, о чём ты думал, когда потакал тому жрецу? — сокрушался по дороге его знакомый, которого уже ввели в курс дела, — теперь город точно полыхнёт, причём как раз на день единения! Витте всех с потрохами сожрёт!..

— Плевать я на него хотел, — спасённый мною командир небольшого отряда выглядел измученным и уставшим. Нормального лечения он так и не получил — лишь бинт на голову и глаз. — Всех этих сук надо резать. Каждого… Убить каждого! Это же животные, понимаешь? Дикие звери!

Вместе с нами неспешно перемещались двое инсуриев и два десятка стражи, однако никто не ожидал, что на настоящий отряд осмелятся напасть!

Тени я не видел до последнего, поэтому совершенно упустил момент, когда здоровый кусок камня пролетел буквально в метре от меня, впечатавшись в инсурия с такой силой и мощью, что того обратило в жирную, размазанную по земле лепёшку с кровью. Похоже, это был старый незачарованный образец. Однако даже так — мощь колдовства внушает.

Меня пошатнуло потоком ветра от пролетевшей глыбы, а потом зацепило каменной шрапнелью, ведь булыжник при приземлении разбился, с огромной скоростью разлетаясь осколками во все стороны.

Зачарованная одежда спасла меня от смерти. Ещё пару человек — личные амулеты. Второго инсурия — броня, девчонку — малый размер и лёгкость: от взрыва она отлетела куда-то в канаву, где и оказалась в условной безопасности. Остальные получили те или иные повреждения, отчего мне, повторно за сегодняшний день, довелось услышать крики.

— Хорес единый, дай сил, — шепнул я, заметив, как с крыш домов начали спрыгивать вооружённые смуглокожие люди. Мгновенно атаковал их «каплей», тут же убив двоих, но потом пришлось уворачиваться. На свет показался вражеский маг, видимо предпочитающий стихию земли, который яростно атаковал меня.

В то же время оставшийся инсурий выпустил поток огня, охвативший нескольких нерасторопных мужчин. Вот только другие, более умелые, уже расчехлили ружья и открыли огонь, почти сразу убивая раненого офицера, который лишь вопил и махал руками, вместо того чтобы спрятаться куда подальше. Видать, хорошо его контузило!

Благо, что в этот раз люди на моей стороне действительно сражались! И я не только про инсурия, который, чередуя меткую стрельбу и огнемёт, под прикрытием крепкой брони попёр вперёд, не обращая ни на что внимания. Но ещё и про парочку выживших солдат, успевших засесть в укрытиях за домами и стреляющими в ответ. Плюс была магичка. О, в этот раз она всё-таки показала, что не зря оказалась в отряде стихийников!

«Взгляд Хореса», — красно-чёрный луч, вырвавшийся будто из портала за её спиной, — полетел в мага «каменщика», разбивая его броню и отбрасывая в сторону. Не добила… но ранила, это точно!

— Сюда! — крикнул ей, махнув рукой. — Держись!

Не успела она даже понять, что я хочу (правда, подбежала), как я создал водяную платформу, которую переместил вверх, прямо к тому месту, куда упал недобитый маг врага — куда-то на крыши.

Кроме короткого писка — скорее от неожиданности, чем от страха — девушка никак не отреагировала на средство перемещения, а в следующее мгновение мы тоже оказались на крыше.

— Вон он! — указала она на парня, который на дрожащих руках пытался приподняться из кучи обломков. Я успел заметить, что пальцы на его левой руке обуглились и скрючились, а сам он был бледным и шатающимся.

Не успев даже сосредоточиться, я стал свидетелем повторного применения «Взгляда», который испепелил и противника, и солидный кусок каменного дома, стоящего позади него. Мощно, ничего не скажешь.

— Надо было взять — допросить, — с опозданием высказался я, а потом сплюнул. — Впрочем, что он мог знать?

— Пойдём поможем нашим, — довольно улыбнулась она, задирая нос. Похоже, мнимая обида на то, что ничего не сумел сделать во время первой стычки, оказалась успешно преодолена.

Хмыкнув, двинулся следом, взглянув с крыши. Оставшись без мага, враг проигрывал. Хоть их было больше, но инсурий — это не то, что можно вот так с ходу забороть обычными способами. Против этих бронированных гигантов могут сражаться лишь маги, сионы или другие инсурии. Исключение — хорошо обученные грамотные отряды с качественным вооружением или гранатами.

Вот, кстати, именно её, прямо на моих глазах, инсурий и кинул в группу скрывшихся за обвалившейся стеной дома кашмирцев, подрывая их всех. Кажется, у него кончились патроны, так как он смещался для боя на совсем уж близкой дистанции. Ага, так и есть, вытащил большой цельнометаллический топор, который был бы слишком тяжёлым для простого солдата, но сион или инсурий, чья броня брала на себя часть нагрузки, вполне ловко махали бы этой оглоблей.

БАХ! — с грохотом топор обрушился на первого врага, буквально располовинивая его на две неравные части.

Я был так увлечён боем, что пропустил момент, как кто-то со всего маха ударил меня в спину. Причём не просто так, а ножом!

Завалившись вперёд, упал с крыши, пролетел почти пять метров вниз и приземлился лицом прямо в землю. Одежда и руны выдержали удар ножа, не позволив меня убить, но от полёта вниз уберегли лишь частично.

Громко ругаясь, ощутил, что лишился нескольких передних зубов и вдребезги разбил нос. Хуже и не придумать! И всё же — каким-то чудом — я не растерялся и быстро пополз в ближайшее укрытие, напоминая самому себе таракана, однако на половине пути не выдержал и оглянулся.

Волшебница (чьё имя я так и не узнал) успела сдать назад, и невысокий кашмирец с мушкетом в левой руке и кинжалом в правой бросился её преследовать. Молния, которую девушка запустила в него, безвредно растворилась, даже не коснувшись ублюдка.

— Аф-фтимх-хагия, — гнусаво выдал я, чувствуя, как кровь из носа заливает рот и скапливается в горле. — Пфыг-гхай! — крикнул ей, но девчонка, видимо, ничего не поняла.

Вместо этого запустила в кашмирца ещё одну молнию. Она что, думала, что промахнулась⁈ Или если первая не сработала, то нужно бросить ещё одну⁈

В следующий миг смуглокожий сын собаки оказался к ней впритык и всадил кинжал прямо в центр её груди. Магичка обмякла и стеклянным взглядом посмотрела на нож. Следующий удар прилетел ей в глаз, а потом мужчина просто отправил безжизненное тело вниз. Пинком.

Словно только сейчас его заметив (а может, и правда лишь сейчас), ещё живые солдаты начали стрелять в ублюдка, но гад проворно сдал назад, уходя из нашего поля зрения. Похоже, он был сионом.

Инсурий в это время добил противников, показавшись перед нами. Его броня была покрыта кровью, как и мощный топор в руках.

— Ядро треснуло, — прогудел он. — Держится лишь волей Хореса. Надо быстрее валить, иначе придётся бросать броню.

И мы помчались! Я даже не думал пытаться себя лечить. Как⁈ На ходу? Самого себя? Без зеркала? Нет, я не идиот! Речь ведь о голове, тут любая случайность — и потом собирать меня вообще будет некому.

А город начал бурлить. Слухи распространялись будто пожар. Едва мы добрались до казарм, как я тут же, не обращая внимание на крики и брань разных офицеров, выловил Каратона, зажав его в углу. Хватило лишь моего вида, как парень, глухо выругавшись, потащил меня за собой, расположив в нашей общей комнате отдыха. Благо, что с такой ситуацией, как сейчас, в помещении никого не было. И нет, комната отдыха не равняется месту, где спят солдаты или маги. В казармах, во всяком случае здесь, вообще было прилично так всего: спальные помещения (свои для каждого вида войск, для простых стражников и вовсе выделено несколько), комнаты отдыха (тоже несколько), канцелярия, офицерские комнаты (ряд кабинетов для высшего командования городской стражей, включающие дополнительные одиночные спальни), комната для хранения и чистки оружия, площадка для тренировок, столовая, кладовые, прачечная и туалеты. В отдельной пристройке располагались купальни, где имелась офицерская зона и место для всех остальных. Ах да, храм Хореса неподалёку. Но то уже не чисто для стражи, а вроде как общий. Только удивительно удобно располагался поблизости, хе-хе.

Говорю же, всё это жутко напоминало мне Третью магическую. Но да я не жалуюсь. Вообще сложно жаловаться, когда только что едва ли не сжимал челюсти от боли, которая периодически била по мозгам так, что глаза с трудом видели сквозь наползающую на них пелену, а сейчас уже абсолютно здоров!

— Спасибо, — я постарался вложить в это слово все свои чувства.

— Эм-м, пожалуйста, — хмыкнул довольный Каратон.

В комнате мы немного задержались. Я приводил в порядок одежду, убирая следы крови и грязи (производственная магия!), осматривая, не возникло ли где повреждений. А то руны рунами, но мало ли? Одновременно рассказывал парню о произошедшем, отчего он всё больше хмурился.

Несмотря на рождение чуть ли не в трущобах Таскола (он был сыном башмачника), Каратон оказался достаточно разумным человеком. Ему бы ещё грамотности добавить, так цены бы не было! Но мало кто может быть идеальным.

В общем, лекарь быстро осознал, какими проблемами всё может обернуться. Не зря ведь Витте проводил с нами беседу? Потом её, кстати, теми или иными словами повторил, наверное, чуть ли не каждый офицер. Как те, кто приглядывал непосредственно за нами (таких за глаза называли «дрессировщики»), так и непосредственные командиры во время патруля. Суть, впрочем, можно объяснить одной короткой фразой: «Не лезь на рожон». Потому что ожидаемый праздник единения Империи и так как бельмо на глазу для всех власть имущих представителей проигравшей стороны, так ещё и лорд Челефи мутит что-то непонятное, то проводя диверсии на Малой Гаодии, то будоража собственных людей внезапным появлением.

Теперь, в дополнение к сказанному, один безмозглый жрец и офицер — ныне мёртвый, что, безусловно, спасает его от казни — решили устроить публичную порку какой-то бабе, причём прямо на глазах толпы кашмирцев. Власть должна поддерживаться силой! Но когда силы нет, то хотя бы дипломатией. Сейчас мы оказались в ситуации, когда приходится считать каждого мага и сиона (иначе никто не задерживал бы нас), поэтому необходимо было проявить максимальную осторожность…

— Какая уже разница? — пожал я плечами, стоило Каратону поднять эту тему. — Это не наша проблема. Завтра день единения. Отстоим его, а потом свалим отсюда. Думаю, когда прибудет подкрепление, хитрый ублюдок Витте на пару с Флокьетом могут попробовать уговорить их остаться хотя бы на пару дней, чтобы помочь им зачистить все центры вражеской силы.

— Разве приказ императора не был предельно категоричен? — приподнял он бровь. — Все подкрепления немедленно отправлять ему?

— Пара дней равняется небольшой задержке в плавании, — развёл я руками, наконец удовлетворившись внешним видом моей рубашки и надев её. — Думаю, если у подкрепления не будет особых потерь, то на подобное могут закрыть глаза.

— Или нет, — хмыкнул Каратон.

— Или нет, — согласился я с целителем.

Вернувшись в спальню, где мы проводили бoльшую часть времени, я узнал, что меня искала Люмия. Пришлось оставить вещи (руны, в которых стихийники не разбирались, давали мне какую-никакую гарантию их сохранности) и направиться в женское крыло.

Охраны здесь не было, ещё бы стражам самих себя охранять! Просто имелась давно и надёжно зачарованная дверь. Точно такая же была на кухне, складе, оружейной и почти всех местах, где хотя бы в теории можно что-то украсть или сотворить какую-то срань. Открывать их могли лишь ключами, которые носили офицеры, имеющие доступ. Однако я разумно посчитал, что раз ко мне заходила Люмия, то, значит, дверь открыта. Либо кто-то в суматохе забыл запереть, либо открыли специально, чтобы было проще получать доступ к магам, неважно какого пола. Не исключаю и тот факт, что подобное сделали, дабы направлять к ним гонца и выдёргивать нужных девчонок для усиления патрулей.

В женском крыле было несколько отдельных помещений, специально для них: спальня, комната отдыха и туалет. Всё остальное было общим, даже купальня, хоть там и имелись перегородки. Такие дела.

— Какие люди! — встретила меня огненно-рыжая девушка с породистым лицом, светлой кожей и манерами аристократки. Я бы даже поверил, что встретился с особой баронского или графского происхождения, если бы Люмия ранее не поведала о её «карьере» шлюхи. В борделях натаскивали тех, кто имел… скажем так, определённый уровень внешности, чтобы они могли играть роли того, кого пожелал клиент. В частности, Вивиан отлично умела играть знатную особу. Пробудив магию, она решила сохранить это поведение, хотя иногда (встречал её дважды) в глазах девушки отражался страх.

Думаю, она до сих пор всерьёз опасается, что её ударят, попользуют или вернут обратно. Но, может, это лишь мои выдумки?

— Не боишься получить наказание? — лукаво продолжила она.

— Думаю, сейчас офицерам не до наказаний, — хмыкнул я, оглядывая спальню. Несколько коек были заняты девчонками, одна из которых спала без верха, отчего грудь открыто задорно торчала, словно приглашая её изучить. Кроме Вивиан, не спало всего три девицы, одна из которых, смуглокожая кашмирка, что-то писала (вот к ней точно стоит присмотреться, грамотная ведь!), а две другие негромко болтали друг с другом. На меня они покосились, но без особого интереса. — Тем более в такой ситуации, как сейчас, колдунов будут беречь изо всех сил. А мы, — указал на себя, — послезавтра всё равно уезжаем.

— Значит, можно делать что хочешь? — рыжая рассмеялась. — Ах, как это хитро! В твоём стиле, Кирин.

— Благодарю за оценку, — склонил я голову, будто бы на приёме — профессионально и чётко отмеренно. Это была тонкая издевка, намекающая, что её показные манеры никогда не сравнятся с настоящей знатью. Впрочем, судя по виду, она даже не поняла этого. — Где Люмия? — я тут же перешёл к делу.

— Посмотри в других комнатах, — Вивиан словно потеряла интерес, — где-то тут была.

Найти девушку не составило сложностей, стоило лишь выйти в коридор: она сама вышла из туалета.

— Кирин! — довольно улыбнулась Люмия и подбежала ближе. — Что случилось? Я слышала, на вас напали и город бунтует?

— Надеюсь, что нет, — вздрогнул я. — Этого ещё не хватало… Пошли, сядем где-нибудь, чтобы и ты, и я были в доступности — на случай, если кому-то что-то будет нужно.

— Тогда я предупрежу девчонок, что буду у вас! — кивнула Люмия. — Иначе и правда могут потерять и наказать.

— Несправедливость, — буркнул себе под нос, пока та нырнула к остальным. Услышал, как Вивиан что-то ответила ей на мунтосе, но потом продублировала на таскольском. Тц… нет, обязательно нужно выучить ещё один язык. Хотя бы один!

Глубина мира простирается лишь настолько, насколько способен проникнуть наш взгляд. Потому глупцы почитают себя глубокими. Потому чувство, которым сопровождается божественное откровение, — это страх.

Аль-Касари, «Суждения и беседы».

— Десяток Нальса натурально растерзали, раздели и повесили на площади Трёх Капитанов, — быстро зачитывал Митильяс краткую сводку за ночь. — Несмотря на все усилия, бунт разгорелся в трущобах и вылился на центральные улицы. Ублюдки разгромили два храма Хореса, но не центральный, там жрецы и подоспевшие войска смогли отбиться от толпы, обойдясь лишь несколькими жертвами. — Свиток с докладом был толстым, а я, сидящий рядом с Ресмоном, задумчиво хмурился, прикидывая перспективы. В первую очередь ожидания. Скучно! За это время успел бы зачаровать ещё одно кольцо для Люмии. Может, и Каратону чего бы дал, всё-таки целитель уже доказал свою полезность. — На железнодорожной станции провели диверсию, одна из шести веток выведена из строя, сейчас всё оцепили силами господина Хауэра и проверяют дорогу на километр от города. Точно так же и с поездами…

Прекрасно! Только этого ещё не хватало. Впрочем, из Морбо всегда можно выбраться кораблём или на лошадях, однако же… Будет ли всё так просто?

«Смирись, Кирин, ты оказался в кипящем котле», — билась мысль в моей голове, заставляя всё более мрачно оценивать перспективы.

— … подожгли имения знати на западе города, где проживали в том числе имперские чиновники. Стража и гарнизон вступили в уличные бои, однако у противника оказались собственные сионы и маги, отчего только с помощью подкрепления…

Вот и откуда они у них, а? На месте императрицы я бы после полной зачистки этого местечка казнил всё высшее руководство. Куда, сука, смотрели эти кретины⁈ На собственный гарем? В карман, подсчитывая золото⁈ Небось уже примеряли титулы графов, не меньше!

Тьфу. Ещё бы — глава крупнейшего города-порта, немногим уступающего Родении, столице всего Кашмира. Рокстон Флокьет, наверное, считает себя одним из богоизбранных, ведь выше него находится всего десяток человек. Ну и Таскол, конечно же. Но где Ороз-Хор, а где Морбо?..

— … во дворце, на наместника Флокьета совершено покушение, шестеро неизвестных переоделись в слуг и напали на него, однако защитные артефакты и своевременно среагировавший высший сион Олоний…

А чего они, спрашивается, не принесли бомбу? Или хотя бы несколько огненных сфер? Не думаю, что этот Олоний опередил бы взрыв.

— … любовница генерала Индола, так же как и он, была найдена мёртвой. В отличие от генерала, на её теле были обнаружены следы насилия, а потом, как и господину Индолу, ей перерезали горло…

Ещё бы. Что с ней было дальше делать? Заплатить и отпустить? Конечно, убили. Смысла в этом конкретном убийстве, правда, мало, но бунт — он всегда такой. Беспощадный.

— … нами изолированы северные районы города, откуда шла основная масса потенциального противника. Возведены баррикады под охраной инсуриев. На ближайших домах разместили пушки…

Доклад всё длился и длился. Даже не скажешь, что прошёл всего один день!

— Замечательный намечается праздник, капрал Митильяс! — ядовито воскликнул Витте, как только мужчина закончил.

— Так это, — офицер махнул руками, — делаем, что в наших силах!..

— Заткнись! — ударил начальник стражи кулаком по столу, оставив на нём небольшую, но заметную трещину. — Составь письмо в Родению, с просьбой о помощи. Пусть пришлют людей, — слегка успокоившись, задумчиво проговорил Лициан. — Я передам его на согласование Флокьету, а потом…

Потом вас всех насадят жопой прямо на кол. Ускоряться нужно, ускоряться! Зачем согласовывать то, что и так придётся делать? Ведь не меньше половины дня на это уйдёт, а мы и так, судя по всему, вот-вот утонем в крови и дерьме.

И это ещё я рассматриваю вариант, при котором губернатор Брагис из Родении таки соизволит поднять задницу и помочь. А что, если скажет: «У самого людей не хватает»⁈

Уф… Почему-то я уже не уверен, что завтра смогу спокойно со всеми распрощаться, сесть на поезд и направиться в сторону войск Дэсарандеса. Вот что-то мне подсказывает: с этим могут возникнуть сложности!

Остаток утреннего совещания был посвящён обсуждению: где взять войска, оружие и ресурсы, при этом сделав вид, что и без них отлично справляемся с ситуацией. Все высшие офицеры стражи фонтанировали идеями, пусть большинство из них было бездарными и тупыми, на уровне «Давайте наберём лояльных горожан и выдадим им ружья из старых запасов, ещё со времён захвата Кашмира». Хорес милостивый, в этом предложении идеальным было всё!

Благо, что среди вороха бреда находилось то, что так или иначе можно было использовать. Хорошо ещё, что сам Витте не был законченым кретином, а то, боюсь, пришлось бы экстренно бежать из Морбо своими силами, пока идиоты вконец не похерили все усилия императора.

Наверное, просидели бы в обсуждениях до самого обеда, но прибежавший гонец сообщил, что наместник Флокьет желает, чтобы охрана дворцовой площади перед вечерним традиционным празднованием дня единения, ради которого и была приложена бoльшая часть всех наших усилий, направилась к ней прямо сейчас.

— Опасается возможной диверсии, — ответил гонец, когда мрачный Витте поинтересовался, «какого чёрта так рано?»

— А чего праздник просто не отменили? — негромко спросил меня Ресмон.

Мы, маги, вообще не пойми зачем здесь присутствовали. Имею в виду, что ждать совета от шестнадцати-восемнадцатилетних юнцов довольно опрометчиво. Может, Лициан опасался нападения на казармы? Хорес его знает, но не зря же стал повсюду за собой таскать пятерых колдунов? Причём и меня зачем-то в эту группу включил! Ладно ещё Ресмона, он всё-таки боевик, но я?.. Наверное, потому, что хорошо проявил себя во время предыдущих нападений — других причин попросту не вижу.

— Распоряжение императрицы, — так же тихо ответил я.

Не вовремя всё закрутилось! По-хорошему, так Ресмон прав. Отменять всё надо. Мы оказались в такой ситуации, когда никак не могли помешать возможным проблемам, лишь своевременно на них реагировать. Устраивать праздник в момент, когда стражников города вешают на столбах, словно преступников⁈ Когда люди сражаются на улицах, когда убивают друг друга, когда город, казалось, застыл в ожидании потока дерьма, который вот-вот польётся сверху. И тут, ха-ха, праздник!

Я старался не думать, как подобное выглядит со стороны, но, если честно, ситуация казалась не просто неправильной, а настоящим кощунством.

Впрочем, куда мне до наместника и его гениальных планов?.. Нет, я не считаю остальных тупее себя и, скорее всего, просто чего-то не понимаю, однако даже если празднование будет проведено лишь формально и «тихо», то обстановке на пользу это не пойдёт.

В голове возникла мысль, что проведение праздника может быть просто вынужденным обязательством, точно такой же повинностью, как приказ «Все подкрепления должны отправляться императору». Вот Флокьет и оказался в ситуации, когда больше ничего не остаётся. Праздник должен пройти, а значит, он его и проведёт, только аккуратно и незаметно. А потом скажет, что иной возможности не было из-за начавшегося в городе бунта.

Хм, то есть наместник просто прикрывает свой зад? А не перехитрит ли он этим сам себя? Имею в виду, Флокьет явно желает усидеть сразу на двух стульях — угодить столице и сдержать начавшийся мятеж. Получится ли? Не проще ли будет наметить одно направление? Хотя в нашей ситуации нет другого выхода, кроме как сосредоточиться на попытке хоть как-то успокоить людей! Ха-ха, а вдруг наместник считает, что праздник этому поспособствует?

В принципе… шанс есть. Насколько я знаю, празднование проходит не только на дворцовой площади. По всему городу выставят бесплатные бочки с выпивкой и организуют раздачу еды. По улицам будут ходить барды, власти устроят нехитрые состязания с большими наградами, маги станут колдовать на потеху толпе, а сионы и инсурии проведут красочные битвы, нацеленные на развлечение, а не на кровь.

Всё это время специально обученные люди будут провозглашать лозунги, восхваляющие Империю, а местные жрецы обязательно проведут священный ритуал Хореса, которым закончат церемонию.

Всё должно выйти весьма красиво, уж я-то знаю, ведь бывал на праздновании единения Империи каждый год своей жизни. Вот только… это я припомнил про столичные — таскольские — «развлечения». Что будет здесь? Так же? Вряд ли. Как минимум нужно убрать пункт с восхвалением Хореса!

После ухода гонца Витте, с руганью и матами, начал собирать людей, ломая уже согласованный график и вызывая злое ворчание. Но на мнение простых стражников все плевать хотели. Вот мнение офицеров было уже более важным, отчего Лициан даже периодически оправдывался, перекладывая вину на наместника. Аналогичным образом он быстро выступил перед группой из почти пяти десятков сионов (включая наших, спасшихся с «Кромолоса»). Это была половина всех сил стражи города, но вторая половина сионов сейчас находилась в патрулях и охране стратегических мест, не позволяя провести там очередные диверсии.

Витте заверил людей, что хоть Морбо и на грани бунта, но у мятежников нет никаких возможностей и ресурсов, чтобы представлять из себя серьёзную угрозу. Мужчина даже раскраснелся — так неистово махал руками и бил себя в грудь, уверяя, что если надо, лично возьмёт ружьё, помогая бравым защитникам города.

— Господин Витте, — вперёд выступил Кормус, сион и командир одной из групп быстрого реагирования. — Если мы сосредоточим бoльшую часть сил на дворцовой площади, то что случится с городом? Мы оголим все тылы и дадим мятежникам возможность ударить нам в спину! Кроме того, я и мои парни совершенно не верим в то, что утверждают люди Хауэра по поводу Челефи. Кашмирцы покрывают кашмирцев! Не мог этот выблядок просто взять и повернуть свои войска обратно, учитывая, что ему доносят о каждом чихе, который тут происходит! Это похоже на ловушку, и мы с размаха попадём прямо в неё!

— Думать, Кормус, это не твоя работа, — жёстко срезал его Лициан. — Позволь, сделай милость, заниматься этим тем, кто имеет вышестоящую должность или был назначен непосредственно приказом из столицы. Или ты считаешь, что наш Дарственный Отец сделал ошибку, назначив Рокстона Флокьета наместником Морбо?

Коварный ход — переложить ответственность на императора. Кто в здравом уме осмелится сказать против этого хоть слово?

— Я не говорил про ошибку императора, — вопреки моим предположениям, произнёс Кормус. — Я говорю про ошибку наместника.

«И вашу», — осталось невысказанным, но чётко слышимым.

— «Все рабы становятся королями, — процитировал Витте пропитанные лукавым цинизмом слова святителя Холгука, написавшего своё „Откровение о небе“, — как только работорговец отводит взгляд».

Смысл фразы был понятен всем, ибо она давно вошла в обиход, и означал лишь то, что глава стражи озвучивал ранее: не лезь в дела вышестоящих.

Мысленно усмехнувшись такой формулировке, я тем не менее, как и все прочие, был вынужден исполнять приказ, отчего вскоре присоединился к колонне солдат, направляющихся к дворцовой площади. Безусловно, Кормус прав. Уверен, это осознавал даже Лициан, но у него попросту не имелось другого выхода. Понимал ли это сион? Надеюсь — да, потому что иначе имелся риск раскола в наших рядах, что привело бы лишь к ещё бoльшим проблемам.

Благо ещё, что во время перехода, продолжая оставаться неподалёку от начальника стражи, я сумел собрать рядом и свою привычную компанию.

— Я слышала… — по дороге шептала мне Люмия, одновременно покручивая на пальце простенькое, украшенное рунами кольцо. Каждый раз, когда девушка на него смотрела, её щёчки наливались румянцем. Я уже был дважды зацелован за этот подарок, прекрасно осознавая, что Люмия, как и я сам, желает большего. Вопрос состоял лишь в том, когда у нас получится уединиться? — … что губернатор Брагис направил нам в помощь четыре колонны солдат.

— А я, — вклинилась Вивиан, которая примазалась к нашей группе, — что на Лунсо напали пираты из Серпорта, пользуясь неразберихой, которая у нас происходит.

Лунсо — это самый окраинный город Кашмира, стоящий на западе, возле моря Печали.

— Спокойствие, — улыбнулся я. — Всё это просто слухи — как хорошие, так и плохие. Вряд ли Брагис успел направить подкрепление, если ещё утром Витте обсуждал возможность написания ему письма с просьбой о помощи. Да и пираты, — покосился на огненно-рыжую Вивиан, — просто не успели бы среагировать. Проблемы у нас начались только вчера — не уверен, что даже в Ороз-Хоре уже в курсе, а ты говоришь про пиратов. Всё это требует времени.

— Они могли готовить нападение заранее, — хмыкнула рыжая.

— Неужели в Лунсо нет своей охраны? — в то же время уточнила Люмия. — Уж пиратов прогнать бы смогли.

— Может, и есть, — пожала Вивиан плечами. — Но я не утверждаю, что всё это правда. Лишь говорю, что слышала.

Вскоре мы добрались до ранее закрытой дворцовой площади, где, несмотря ни на что, Флокьет решил провести праздничную церемонию. Не могу не думать об этом, постоянно приводя аргументы как «за», так и «против». Может, оно и правильно? Праздник, имею в виду. Показать, что не считаем бунт в должной мере серьёзным? Но ведь он опасен…

Далее офицеры начали споро расставлять людей по заранее намеченным позициям. Как я понял, всё уже было давным-давно отрепетировано и являлось каким-то «событием» лишь для магов, ведь нам не доводилось ранее смотреть на подготовку к празднику с обратной стороны. Большинство стражи же занимается этим не первый год. Хотя даже им кое-что было в новинку. Например, усиление солдатами Хауэра, взятыми из городского гарнизона.

Ух, тут и правда создаётся ощущение скопления чрезмерно большого количества войск. Окажется ли их больше, чем подошедших горожан?..

Впрочем, я решил не ломать голову, потому что мысли выматывали, но не несли никакой пользы. Я устал крутить их в своей голове, отчего максимально успокоил и очистил свой разум, лишь механически подчиняясь приказам. Вначале Витте, а потом, когда он «отпустил» свою охрану, то и назначенному офицеру, который поставил меня рядом с двумя незнакомыми стихийниками, оказавшимися совсем свежими выходцами из местной магической школы.

— Серьёзно? — удивился я. — Первый день, как выпустились, и уже оказались здесь?

— Что, думаешь, надо было проситься в какое-то другое место? — нервно хмыкнул первый парень, у которого уже начали расти волосы на лице. Щетина казалась грязью, которая налипла на подбородок и верхнюю губу, отчего каждый раз, когда я на него смотрел, хотелось использовать стихию воды и отмыть этого неряху.

— Может, и надо было бы, — ответил за меня его сосед. — Уверен — случится какое-то дерьмо.

— Это какое? — приподнял я бровь, скрестив руки на груди. — Даже лорд Челефи, как я слышал, отвёл войска.

— А я слышал, — усмехнулся он, — что на Лунсо напали пираты, которые разграбили город и увезли половину жителей в рабство.

Тц, а вот тут гад меня поддел. Ещё бы — сам только что с важным видом доказывал Вивиан, что слухи — это слухи, а теперь рассказываю, что Челефи увёл своих людей. Хм… а правда ли это⁈ Грёбаный Триединый Кормус! Твои слова засели мне в душу!

По телу, несмотря на жару, пробежали мурашки, а взгляд начал внимательно изучать всех вокруг. Охрана… что, если даже среди них найдутся предатели?

Возня с правильной позицией, короткими инструктажами, наблюдением от офицеров, которые периодически бродили вокруг, съедала кучу времени. Что уж, до вечера мы даже отработали несколько сценариев условного нападения врага, а ещё услышали тысячу новых слухов. Якобы на севере города какие-то маги прорвали укрепления инсуриев и теперь поджигают город. Про то, что кто-то видел сотню людей с одинаковой внешностью среди бунтовщиков, причём похожих друг на друга не только лицом, но даже одеждой. Что наместник Флокьет сбежал из Морбо вместе с семьёй, а маги-целители спешно изменили внешность какого-то чиновника, чтобы выдать его за главу города. Говорили и о том, что видели лорда Челефи, который открыто ходил среди жителей, а также что он лично повесил десяток жрецов Хореса.

Каждый слух, передающийся чуть ли не шёпотом, на ухо, мало того что моментально облетал собравшихся солдат, словно испорченный кем-то воздух, так ещё и здорово играл на нервах, подрывая и без того низкий боевой дух.

Когда наступил вечер, я сам чувствовал, что нахожусь на взводе, что говорить об остальных? Ха-ха, да, я всё ещё считал себя лучше других, но отчего-то ощущал, что это заслужено. Почему нет? Я ведь и правда лучше, так зачем мне скрывать это и маскировать даже от самого себя?

С первыми признаками темноты начали включать артефактное и обычное освещение, а на площади стали неуверенно собираться люди. Их было мало, и я отлично понимал причину, ведь обстановка не располагала к радости и веселью, тем более на имперских праздниках. Большинство собравшихся, как я узнал от разговаривающих солдат-кашмирцев, так или иначе работали с властями или являлись чьими-то слугами. Впрочем, попадались и другие — те, кто не хотел никакой войны, а желал простой и тихой мирной жизни. Они пришли сюда за надеждой, ведь Флокьет через своих глашатаев объявил, что чуть ли не лично проследит, чтобы во время празднования не произошло ни одного нарушения, нападения или жертвы.

И некоторые поверили, начав собираться. Конечно, каждый из нас понимал, что среди них могли оказаться потенциальные мятежники, но сделать с этим ничего было нельзя. Разве что полностью отменить торжество, на что глава города всё-таки не пошёл. Чувствуется, это решение далось ему нелегко. Я видел, как наместник со своими советниками, несколькими жрецами, какими-то военными и «высшими людьми Морбо», вроде Витте и Хауэра, собирался в отдельном зале своего дворца, куда ни я, ни кто-либо другой не имел доступа. Имею в виду сам дворец, а не комнату. Там вообще находилась чисто отдельная стража, гвардия инсуриев, некоторые маги и сионы.

Мы же — те, кто попроще, — охраняли лишь площадь, которая, несмотря на название «дворцовая», не примыкала ко дворцу. Признаться, изначально это вызвало у меня толику удивления, но всё оказалось куда проще: «дворцовая площадь» — всего лишь ближайшая ко дворцу и одна из самых больших площадей Морбо, на которой указом наместника запрещалось торговать и которая служила как место для публичных выступлений важных лиц, каких-либо объявлений, городских праздников и некоторых религиозных служб.

Первоначально я посчитал, что здесь проводят и казни хотя бы самых резонансных личностей, но нет — для этого имелось отдельное место, что, наверное, правильно. Дабы не ассоциировать место празднества с местом смерти.

— Хм, — тихо буркнул я себе под нос, заметив начинающий собираться народ, — надеюсь, Люмия, кроме кольца, надела всё, что я для неё подготовил. — Как-то по дороге не спросил девушку об этом, а теперь поздно — она вместе с Каратоном разместилась в одном из ближайших к площади зданий, которое наскоро переделали в лазарет.

Я имел в виду артефакты защиты, которые сделал как для будущей продажи, так и для использования. Сегодняшней ночью превратил одно из купленных на рынке колец в слабенький (какой смог и успел!) генератор барьера, создающийся по касанию. Это было удобно, ведь испытывать «спокойствие» в бою — дело крайне сложное, что успешно доказала ныне мёртвая магичка, которую я вчера едва успел спасти. Один раз. Второй уже не смог. С артефактом же дело было куда как проще. Обычное касание верхней руны кольца, специально вырезанной более большой и «жирной», создавало вокруг владельца барьер, сила которого, однако, здорово уступала обычному, но… хотя бы так.

Утром преподнёс его Люмии, за что был удостоен сеансу проявления нежности и чувств. Хорес, никогда бы не подумал, что это столь приятно! Раньше всё казалось как-то… не так. Та же Мирелла, например, когда я делал ей подарки, не вызывала почти никаких чувств. Может, потому, что была навязана мне и мы почти не знали друг друга по-настоящему? Я уже обдумывал подобное, придя к мысли, что Люмию я пытался добиться сам. Чисто своими силами. Отчего… ценил сильнее? Ха-ха, а ещё потому, что, в отличие от Кинисы с Колеттой, Люмия никуда не ушла, а осталась со мной. Много ли ещё нужно моему израненному расставанием с семьёй сердцу? Эх… не думай об этом, Кирин. Не думай.

Кроме кольца, я нанёс руны на её одежду, что, правда, случилось не за нынешнюю ночь, а в предыдущие дни и в моменты наличия достаточного количества времени.

Задумчивость не мешала мне осматривать толпу, которая медленно и будто бы осторожно расходилась по площади. Уверен: вскоре бесплатная еда, выпивка и многочисленные развлечения сделают своё дело. Но то будет позже, а пока…

Что-то кольнуло взгляд, а потом я уставился на мужчину в светло-голубой накидке, который держал ладони в рукавах широкого одеяния. Я точно видел этого человека в совершенно ином углу площади! Или нет?.. Не могу найти снова, потерял в толпе, глаза лишь бессмысленно метались по кашмирцам и их грёбаным национальным одеждам, из-за которых было решительно непонятно, кто вообще стоит перед тобой! Чего уж, вполне реально было замаскировать мужчину под женщину и наоборот. Никто и не догадается…

Отчего-то сразу вспомнились слухи о людях-двойниках, что, конечно же, тот ещё бред. Активнее закрутив головой, начал пытаться найти новых «близнецов», но добился лишь покалывания в висках.

— Всё нормально? — подошёл капрал Митильяс, который лично обходил караулы магов.

— Да, офицер, — согласился я, решив не выказывать глупых подозрений, на что мужчина некоторое время буравил меня пристальным взглядом, но по итогу направился дальше.

Я же провёл ладонями по лицу и встряхнул головой.

Всего один день, Кирин, а потом проклятый Морбо останется позади…

— Дорогие сограждане! — раскинул руки Рокстон Флокьет, наместник города, выступая на площади уже под самый вечер, точнее даже ночь. Его голос, усиленный артефактом, раздавался повсюду, будучи прекрасно слышимым даже вдалеке.

Это был плотный мужчина, не слишком следивший за собой, отчего брюхо буквально вываливалось из штанов. Глава Морбо был уже в возрасте, так что в его шевелюре отчётливо прослеживалась седина, заметная и в бороде.

На его груди болталась Слеза, а золотые браслеты на руках были исписаны рунами, как и одежда. Похоже, кто-то всерьёз озаботился собственной безопасностью. Вот за это не могу не уважать, а то многие попросту плюют на возможность чуть-чуть облегчить жизнь собственной охраны, даже если позволяют финансы. Флокьета же, судя по виду, даже парочка сионов в комплекте с магом с ходу не убьёт.

Хотя на его месте я бы обратился к целителям и как следует доработал внешность! Живот согнать они сумели бы за несколько дней, а заодно немного омолодить и поправить здоровье.

Хм… это я по меркам Таскола сейчас сужу, а какова ситуация с магическим лечением здесь? Ох… хороший, сука, вопрос! Может, в этом причина? Что лекари посредственные?

Праздник был в самом разгаре, и, как я и предполагал, собравшиеся упились до свинячьего визга, начиная какое-то веселье на костях, ничем иным назвать происходящее я попросту не мог. Особо это стало заметно, когда Матильяс подтвердил, что несколько отрядов бунтовщиков напали и разграбили таможню, расположенную возле восточного выхода из города. Охранявшие её стражники и два мага были убиты.

Также отличился и северный участок Морбо: слухи оказались верны, там на самом деле произошли поджоги. Под удар попало несколько сукновален и складов. Стража, в связи с малочисленностью, опасалась идти в ту часть города и тушить пожар. Огонь распространялся, и все ждали, у кого первым кончится терпение. Ведь достаточно одного мага-водника, чтобы справиться с проблемой.

Новости заставили меня лишь сильнее сжать зубы, а также пристальнее осматривать толпы народа. Мне казалось, что я вижу двойников, но стоило лишь отвести взгляд, как всё становилось нормально. На площади точно творилась какая-то дьявольщина…

Когда мне показалось, что я заметил того самого сиона, убившего девчонку-волшебницу и едва не отправившего к Хоресу меня самого, то я сообщил об этом Матильясу, но хмурый офицер лишь приказал быть наготове.

Похоже, несмотря на то, что с каждым часом атмосфера веселья и лёгкости всё сильнее проникала в людей, охрана площади лишь больше впадала в паранойю. Несколько раз, прямо на моих глазах, случались конфликты, но офицеры быстро решали их, не давая обстановке накалиться.

Грёбаная пороховая бочка. И я сижу прямо на ней…

Наконец, когда солнце окончательно закатилось за горизонт, а мой нос начал ощущать запах дыма, который ветер принёс с северных окраин, наместник решил взять слово и тем самым закрыть для себя этот день. Во всяком случае, я практически уверен, что толстяк свалит в свой дворец, откуда и носа не высунет.

Флокьета прикрывал дворцовый маг, прячущий лицо под широким капюшоном. Наверное, кашмирец — ведь у них считается зазорным помогать Империи, но что поделать? Место во дворце — это роскошь и престиж, которого хочется всем, даже версам.

Наместника окружил прозрачный, весьма качественный на вид барьер, который выглядел как очень дорогое стекло. С определённого угла даже непонятно, что Рокстон находился под защитой.

«Хотя куда ему ещё больше защиты?» — мысленно хмыкнул я, больше отслеживая людей на площади и рядом с собой, чем наблюдая за главой Морбо.

— Я искренне рад сообщить вам, что день единения Империи… — возвышенно громко зачитывал Флокьет по памяти, видимо заучив речь за годы выступлений перед празничной толпой. Или он её всё-таки менял? Просто люди сейчас в таком состоянии, что кажется, будто бы им абсолютно плевать на то, что он там несёт!

Пьяные лица кашмирцев, казалось, разрывались между лёгкими расслабленными улыбками и гримасами отвращения. Где-то с час назад какой-то подстрекатель пытался завести толпу, но его очень вовремя вывели сионы, которые традиционно притворялись слугами, шмыгая то тут, то там.

— … самый святой праздник, восславляющий не только нашего Господина Вечности, но и… — продолжал наместник.

Когда один из его охранников, стоящих позади, сделал шаг вперёд, никто не придал этому значения. Когда он вытащил мушкет, стоящий рядом сион (может, тот самый Олоний?) дёрнулся в его сторону, но остановить пулю уже не успел. Впрочем, с учётом барьера и артефактов…

В следующий миг голова Рокстона Флокьета, наместника Морбо, обзавелась дырой с неровными краями, откуда брызнула небольшая струйка крови, а потом немолодой толстяк завалился вперёд, падая с постамента.

— Антимагическая пуля? — удивлённо присвистнул я. У Моргримов, конечно, были зачарованные пули, но то подходило для пробивания барьеров у магов, для уничтожения инсуриев в их стальной броне и прочих подобных действий, но когда противник обвешан столь плотным коконом защит, то никакое зачарование попросту не спасёт. Поэтому мятежники (кто ещё?) поступили весьма хитро. Зачем пробивать защиту грубой силой, если можно её отменить? Великолепно! По сути, это был выстрел маленьким антимагическим амулетом! Пуля была превращена в Слезу!

Дорогое удовольствие, очень дорогое! Однако же… Ха-ха-ха! Вот нацепи Флокьет вместо своих свободных изукрашенных одежд хорошую броню и каску на лоб, то, скорее всего, избежал бы смерти. Не пробила бы пуля естественную броню. Не пробила…

— Во славу свободного Кашмира! — заорал убийца, которого уже скрутили остальные стражи. — Помоги нам, Челефи, великий визирь! Божественный пророк и!..

Ему никак не могли заткнуть рот, отчего, не выдержав, один из стражников просто всадил клинок ему в брюхо, выпуская кишки.

Вместе с тем часть людей, только что казавшихся пьяными, вытащили оружие, которое скрыто пронесли с собой под своими халатами, и открыли беспорядочный огонь, почти сразу отбрасывая однозарядные мушкеты и выхватывая короткие клинки, тут же бросаясь на стражу. Среди этих людей я удивительно точно рассмотрел трёх «близнецов», похожих друг на друга как капли воды.

— Что за чертовщина? — бормотал я под нос, уже окружив себя барьером, теперь обычным, а не стихийным. Обычный, он… покрепче будет, даже если брать не стационарный, а подвижный. Хотя, судя по виду Флокьета, его это не особо спасло.

«Будем надеяться, что антимагические пули продолжат оставаться крайне редким и высокозатратным боеприпасом, который не станут спускать на обычного колдуна», — мысленно хмыкнул я.

Звонко взвизгнувший напарник-маг привлёк моё внимание. Впрочем, не только моё. Хотел было крикнуть, чтобы он заткнулся и начал обстрел врага, пока я буду нас прикрывать, но заметил, что его за ногу схватила чья-то рука… торчащая из-под земли!

В следующий миг голень паренька была сломана сильным сжатием, превращая визг в полный боли вопль, а из-под земли вылез изукрашенный рунами мертвец.

— Труповоды, — тут же понял я, вынужденно меняя стандартный барьер на привычный — водный.

«Всё-таки ловушка», — умудрялся я мысленно вести беседу с самим собой, атакуя врага, заполнившего площадь. Судя по виду, если не половина, то хотя бы треть собравшегося народа были бунтовщиками, возжелавшими «уколоть» действующую власть. Но какой в этом резон? Имею в виду, если бы не предатель-охранник, то Флокьет бы выжил, и всего, чего они бы добились, так это убили с сотню стражников, которых уже завтра наберут вновь. Да, необученных, но какая разница? Из магов, дай Хорес, умрёт несколько человек. То же самое и среди сионов с инсуриями. Даже мертвецы не сыграют тут какой-либо роли… Не сыграют, это уж точно… Хотя способ их сокрытия оказался для меня интересным. Впрочем, почему бы и нет? Спрятать мертвеца под землю — это классика…

Я огрызнулся мощной струёй кипятка, которую направил горизонтально, чем не только отбросил изукрашенного рунами мертвеца, но и зацепил нескольких простых людей, которые от напора воды, вытянутой в «острую» линию, буквально переломились пополам, демонстрируя окружающим собственный внутренний мир.

Отчего-то мне хотелось, чтобы эти люди были мятежниками, а не случайно собравшимися горожанами. Ха-ха, да-а… Не ожидал от себя подобного, но почему бы и нет? Мне нравится мысль, что я помогаю Империи бороться со злом, а не бессмысленно угнетаю собственное население.

Люди убивают, люди оправдывают. Всё логично до тошноты. Связь неразрывна: убитые просто обязаны быть виновными, иначе зачем было их убивать? Я должен был бы думать так же, но, как обычно, спотыкаюсь о швы собственных мыслей. Не вовремя!

Едва успев отпрыгнуть, увернулся от рук ещё одного трупа, тоже выбравшегося из-под земли. Мощная струя воды лишь оцарапала его череп. Суки, хорошо укрепили! Благо, что прямо в этот момент в него прилетел «Взгляд Хореса», который выдал Ресмон, подбежавший ближе. Мертвеца буквально выбросило с площади. Успел заметить, что его торс практически испепелило, а значит, даже если некромант найдёт свою марионетку потом, то проще подчинить новый труп, чем возиться со старым.

— Прикрываю! — сказал я соратнику, создавая барьер, куда тут же врезался очередной труп, щёлкнув челюстями и взмахнув длинной саблей, которая аж переливалась от количества сложных рунических текстов.

Зубы скрипнули, ведь я ощутил, как барьер покрылся сетью трещин от одного лишь удара. Ублюдок, его клинок слишком хорош!

Ещё один «Взгляд» ушёл мимо, некромант успел провести весьма продвинутый приём — «разделение». Напор магии заставил каждую часть мёртвого тела буквально разлететься в стороны, позволяя колдуну управлять этими элементами по отдельности, удерживая их в воздухе, словно на невидимой паутине.

«Разделение» — и вот «Взгляд Хореса» улетел в пустоту. Нет, хуже — он попал в нескольких наших солдат, обращая их в прах, а потом полетел дальше и зацепил ближайшие дома, превращая их каменные стены в серый песок. Хорошо ещё, что это был не лазарет!

Ресмон со свистом втянул в себя воздух, будто бы ему его не хватало. Знакомые ощущения — перебрал с энергией, отдавая её слишком быстрым темпом. Теперь его тело должно жечь, недаром же здоровяк замахал руками и скорчил зверскую рожу?

Труп «собрался» на три метра левее, тут же махнув саблей и отрубив голову попавшемуся под раздачу стражнику, который суматошно перезаряжал ружьё, стоя к нам спиной. Мельком взглянув на забрызганное кровью и кишками поле боя, осознал, что сопротивление не спешит угасать, ведь численность собравшихся здорово превосходила стражу, пусть и не обладала какими-то сверхъестественными способностями. Простые люди, которые тем не менее бились насмерть, не жалея себя.

Немного странное и неестественное поведение! Нет, были среди них и «обычные», которые пытались бежать и прятаться, но их оказалось меньшинство.

Нахмурившись и помогая себе жестами, я заставил расступиться землю под ногой мертвеца, отчего он споткнулся и едва не упал. От такой простой манипуляции по виску протекла капля пота. Давно уже не тренировал «землю». Надо нагонять…

Но не сейчас!

Пользуясь неудачным положением трупа, вызвал волну, которая успела окончательно его опрокинуть и отнести в сторону основной массы людей, которую сейчас поливали огнём стихийники, действуя отработанными парами, под аккуратным прикрытием барьерщиков.

Инсурии шли вперёд, экономя боеприпасы и работая цельнометаллическими топорами. Сионы тонкими клинками ловко нарезали десятки человек, а простые солдаты, вопя и огрызаясь, разряжали в толпу ружья.

Офицеры громкими криками сумели кое-как навести порядок, то есть заставить наших людей действовать по единому плану, заключавшемуся в том, чтобы окружить противника, не давая ему сбежать, и позволить магам уничтожить всю эту массу в центре.

Кровожадно… Но это то, как видят мир такие люди, как, например, Витте. Мир, который определяет каждое его решение — уникальное живое существо, питаемое артериями торговли, связанное сухожилиями страха и веры… Левиафан с чёрным раком вместо сердца.

Собравшись с силами, я оглянулся, выискивая места с наибольшим сопротивлением, после чего бесстрашно бросился на помощь, криком позвав с собой Ресмона. Надо разобраться с бунтовщиками, пока не стало слишком поздно. Потому что… если здесь лежали мертвецы, значит, кто-то этим озаботился. А раз так — вся эта бойня спланирована. Нехорошо…

— Лициан! — вскоре заорал один из его заместителей, Рудгер. — Мы не даём им выхода! Надо организовать коридор, чтобы враги могли сбежать!

— Нет! — выкрикнул он. — Никого не выпускать!

Хауэр молчаливой громадой поддержал его, так что решение оказалось неоспоримо. Ещё через полчаса мы убили всех.

«Эту бойню точно как-нибудь обзовут, — думал я, пробираясь меж рядов выпотрошенных, сожжённых, разорванных на части или как-либо ещё убитых людей. — Может, „Дворцовая бойня“? Нет, глупо. Можно перепутать с чем-то ещё. А если „Резня в Морбо“? Чуть лучше, но неужели тут не было никакой иной резни? Что, если…»

— Стоп, — хмуро сказал я сам себе. — Офицер! Капитан! Кто угодно, Хорес вас побери, быстро сюда! — добавил характерных ноток знати, что сработало, как по мне, даже лучше обычных криков. — Они исчезают, — заявил я злобно хмурящимся людям, которые подбежали сюда в неприлично большом количестве. — Трупы, — дополнил я, пока кто-то не раскрыл рот, дабы обвинить меня в… чём-нибудь.

— Магия, — высказался один из них, отчего на мужчину покосилась едва ли не половина из десятка тех, кого можно назвать командиром низшего и среднего класса.

— Вестимо, что не божественная воля, — буркнул ему в ответ незнакомый мужчина, чья форма указывала на принадлежность к городскому гарнизону, никак не к страже. — Надо доложить Хауэру и Витте…

— Идёшь с нами, — грубо схватил меня один из них, едва ли не толкнув за собой.

— Аккуратнее, — зло нахмурился я, отчего оскалившийся офицер показал амулет защиты от магии. — И что? Это ничего не…

— Это значит всё! — Рявкнувший мужчина успел замахнуться рукой, но был остановлен соседом, который резко молча оттолкнул его.

— Иди, парень, — кивнул мне более адекватный командир. — Тебя проводят.

Оставив людей, раздражённых очередными потерями и новой непонятной ситуацией, вместе с несколькими офицерами направился к навесам, которые натянули вплотную к площади, дабы высшее командование могло обсудить ситуацию, не уходя далеко, но при этом не стоя под открытым небом.

Взглянув в сторону горизонта, я задумался: что происходит в других частях города? Мы закончили слишком быстро, всё ещё была ночь и… как минимум поблизости по-прежнему бродят некроманты, ответственные за поднятие нежити. Как максимум… ультима? Как ещё могли исчезать трупы⁈

Ситуация плохо складывалась в голове, но даже так я не переставал думать. Смотрел на чудом не пострадавшее здание госпиталя, где срочно вызванные волшебники занимались лечением солдат, которых подтаскивали туда на носилкам и просто подхватив под руки. Оглядывал интендантов, которые заставляли слуг раздевать и обыскивать трупы, и просто косился по сторонам, рассматривая, как бойцы занимают оборону на крышах домов, готовясь к неприятностям, и оглядывают ближайшие окрестности, которые будто бы вымерли.

Чем закончится противостояние горожан и городской верхушки? Сила за нами, но у народа есть один неоспоримый козырь. Его много. Очень и очень много! Население Морбо — около трёхсот тысяч жителей. Сегодня, по предварительным подсчётам, мы истребили две. Капля в море! Или даже не две? Исчезающие трупы, это…

— Господин Витте! — вперёд выступил сопровождающий меня офицер. — Обнаружили странную аномалию. Вот, — указал на меня, — парень обнаружил.

— А, Анс-Моргрим, — устало хмыкнул он. — Как всегда, выделился. Что случилось?

Но не успел я и рта открыть, как вперёд выбежал задыхающийся солдат, весь покрасневший от бега и отталкивающий стражу, которая попыталась его остановить.

— Ужасные новости! — выкрикнул мужчина, когда его всё-таки сумели скрутить, не давая добраться до высшего командования. — Мне нужно к Филару Хауэру!

— Пропустите! — откуда-то из тени выступил мрачный глава гарнизона. У меня создалось ощущение, что он прикорнул, сидя на лавке где-то в углу.

— Господин Хауэр… — боец сглотнул, едва дыша. — Кашмирец, этот отвратительный ублюдок Челефи!

— Что произошло? — требовательно спросил Филар.

— Его войска захватили южные врата в город! — выдал солдат, и я невольно выпрямился, тут же протирая глаза. Это ведь не сон, верно?..

Хауэр растерянно заморгал, в то время как Лициан подскочил со стула, отбросив перо.

— Он же отвёл своих людей! — Глава стражи заявил это тоном, которым проигравший все деньги отчаянно обвиняет соперника в жульничестве.

Гонец покачал головой. Видя реакцию своего руководства, мужчина прямо на глазах впадал в ужас.

— Нет, господин Витте, люди Челефи, включая горных бахианцев, только что взяли южные ворота и продвигаются по прямой, в сторону дворца визиря, — махнул он рукой на величественный за?мок. — Я рискнул и срезал путь по лестницам, через трущобы. Там… там тоже собираются кашмирцы. Они приветствуют его.

Город пылал, нас фактически зажали между закрытой северной стороной, куда, как оказалось, заранее проникли тысячи бойцов Челефи, а также юга, откуда вышла его основная армия. В Морбо же повсюду бегали вооружённые и крайне хорошо подготовленные солдаты, которые, хоть и были слабее сионов, не имели возможности пробить инсуриев и уж тем более ничего не могли сделать магам, но… их было много. Очень много. И пусть кашмирцы, выглядящие как братья-близнецы, что явно указывало на какую-то ультиму, проигрывали в выучке ветеранам Империи, но последних у нас откровенно не хватало.

— Сюда, — махнул я рукой, после чего Люмия, Ресмон, Вивиан, Каратон и Костон двинулись следом, продолжая осматриваться и готовиться в любой момент использовать барьер.

Объединиться с магами-стихийниками и прорываться в порт — наш единственный способ сбежать из этого проклятого места. Потому что иных вариантов не было!

Я не поленился обдумать ситуацию на досуге. Условном досуге, само собой. Морбо был ямой, ловушкой, где все мы, рано или поздно, нашли бы свою смерть. Когда всё население против тебя, а вместо ума у правителя есть лишь кулак, то беда тому, чей кулак окажется сломан. У нас же он не просто сломался, но ещё и встретил второй, более крупный и крепкий.

Хауэр и Витте едва не подрались, пытаясь заставить людей действовать так, как они хотят. Первый настаивал на том, что необходимо максимально закрепиться во дворце визиря, ведь он был укреплён рунами и артефактами.

— Сам Дэсарандес, — утверждал он, — захватывал его целых два дня! Мы же сумеем удержать осаду не меньше двух или трёх недель! Императрица пришлёт подкрепление. Или пароходом, или направит нам войска губернатора Брагиса, из Родении!

В этих словах был смысл. Думаю, если бы не наличие второго мнения, то мы бы все послушно направились следом исполнять его приказ.

— Бред! — возмущённо утверждал Витте. — У врага повсюду предатели и шпионы, даже в нашем войске, уверен, таких полно. Кто-то откроет дверь и всех сдаст. Кто-то подсыплет яда в еду. Кто-то перережет ночью глотку или пристрелит, как Флокьета! И не забывай, у Челефи есть способ создавать «кукол», — так прозвали искусственных людей, чьи тела исчезали вскоре после смерти. — А значит, он закидает нас «мясом». Никаких патронов не хватит, никаких ядер. Надо отступать в сторону восточных ворот, там лучшее направление для отступления. Отведём людей и сдадим этот Триединый город ко всем чертям. Пусть правят в этой пустынной помойке, пока императрица не направит войска, что зажмут Челефи в его стенах и прикончат всех как собак!

В этих словах тоже был смысл.

— Трусливый поток дерьма — вот что я слышу, когда ты открываешь свой рот! — завопил Хауэр. — Думаешь, если мы сдадим Морбо, то получим что-то, кроме почётной ссылки? А не хочешь пообщаться с имперскими дознавателями⁈ Контроль, жёсткость и крепкая рука, — сжал он свою, — вот что нужно, дабы в Ороз-Хор поступили новости не о том, что Морбо захвачен Челефи, а о том, что армия мятежников осадила город, который не сдаётся и постепенно отвоёвывает своё! У нас высшие сионы и инсурии, у нас маги! Думаешь, в Саванне к мятежнику присоединялись элитные телохранители кашмирской знати? Выпестованная султанская гвардия⁈ Все они давно сдохли по воле Хореса! Там, — махнул рукой, — вшивые крестьяне, укравшие себе лошадей! И пусть вас не обманут их колдовские трюки, любому магу нужно отдыхать, как бы силён он ни был!

В этих словах… тьфу! Хватит стоять на месте, пора действовать!

Собственно, я и начал. Оставив двух новых лидеров города обсуждать, чьи полномочия выше, а идея гениальнее, я с ходу цепанул Ресмона, которого умудрился задеть один из поднятых некромантами мертвецов, жёстко резанув по руке, а потом подтащил к очереди на лечение, где властвовали несколько целителей, включая Каратона.

— Пошёл прочь, — не видя смысла сдерживаться, отшвырнул какого-то безрукого мужчину, потом едва стоящего на ногах сиона, чьи рёбра были буквально смяты. — Приказ Витте: срочно лечить магов, в первую очередь именно их!

— Врёшь! — взвизгнул один из стражников, у которого не было глаза и была стёсана часть лица. — Я слышал…

Капля воды вонзилась ему в голову, словно игла, разбрызгивая мозги по стенке госпиталя и вызывая визг одной из волшебниц.

— Нет времени! — рявкнул я. — С дороги! Нам ещё сражаться, пока вы, бесполезные олухи, будете отсиживаться в тылу!

— Витте!.. — выдала было одна из целительниц, но я с силой пихнул опешившего Ресмона едва ли не ей на стол.

— Даже если мы пойдём с Хауэром, в первую очередь воевать будут маги! — заявил я, откровенно пользуясь тем, что никому из офицеров и уж тем более высшему командованию сейчас не до нас.

Заметив теряющуюся за спинами лекарей Люмию, громко крикнул ей, чтобы никуда не уходила и ждала меня, а сам развернулся и, едва выбежав из душного, воняющего бойней и блевотиной помещения, обратился вороном, взлетая ввысь.

Свобода! Ах, как же хочется просто улететь отсюда и больше никого не видеть! Аха-ха-ха!

Проклятье, Люмия, почему ты не освоила вторую форму?.. С ней нам было бы куда проще!

Путь мой лежал в сторону казармы, где я оставил сумку со своими вещами. Отдавать честно купленное и тем более книгу с рунами я не мог себе позволить. Тем более что какое-то время у меня ещё есть. Уверен в этом! Вернусь в мгновение ока!

С неба был хороший обзор, который позволял адекватно оценить ситуацию. Я увидел и пожары, о которых говорили офицеры, и орду Челефи на юге, и жидкие ограждения на севере, где пушки активно стреляли, уничтожая какие-то едва заметные, словно муравьи, силуэты.

Покосившись в сторону далёкой городской стены — скорее формальной, чем реальной защиты, — снова испытал неистовое желание просто рвануть туда и вскоре очутиться где-то возле Виртала, а если повезёт, то сразу Ростоса, у границ пустыни Сизиан. И будь я один, то непременно так сделал, но… проклятое «но»! И речь даже не о Люмии, а обо всех. О Ресмоне, Каратоне… Здоровяк полезен и послушен, а целитель — это, мать его, целитель! Он всегда нужен! И пусть мы с Люмией худо-бедно наловчились работать с мелочёвкой, но я не уверен, что смог бы грамотно и в должной мере «собрать», например, человека с дырой в груди. Или вырастить новые глаза. Или исправить какие-то дефекты внутренних органов. Или изменить внешность, заодно «сбивая» телу возраст! Этого я не умею, а значит, нужен лекарь, и по возможности неплохо было бы понемногу у него обучаться. Хотя бы основам.

Эх… а ещё хочется окончательно закрыть вопрос со стихией земли и попробовать освоить что-то новенькое. В далёкой перспективе… Может, огонь? Или молнию? Ха-ха, или ветер! Других-то нет!

Хм, «далёкая перспектива» — это через год? Пф-ф… Если уж осваивать стихию, то ветер, чтобы летать и… Так, стоп, а сейчас я что делаю, плаваю? Я, абсолютно не думая о будущем, умудрился на одной интуиции и, может быть, на подсознательных ощущениях собрать себе очень хорошую комбинацию способностей. Вода — атака, защита и возможность плавать. Форма ворона — летать и быстро перемещаться. Руны — удобство жизни, заработок и артефакты на все случаи жизни. Ещё бы лечить нормально научиться да из производственной магии хоть что-то кроме банального ремонта уметь.

Ага, всего лет пять — и никаких проблем! Освою всё! Включая различные формы барьеров, где отточу маскирующий до настоящей невидимости. И никаких ультим не нужно, сам по себе буду скрываться так, что и высший сион не заметит.

Пф-ф, мелочи, не так ли?

«Упав» на крышу казарм, я сменил форму, а потом бросился к чердачной двери, которая, собака такая, оказалась зачарована!

— У меня нет на это времени, — фыркнул я и уже собрался было использовать стихию, дабы пробить стену, но невольно обратил внимание на руны, которые никто даже не прятал, выставляя на всеобщее обозрение.

Серьёзно? — Я скептично хмыкнул и, создав тоненькую нить воды, нарушил форму самой первой руны в комбинации. В тот же миг зачарование спало.

— Бесполезные дилетанты, — широко улыбнулся я и тихо открыл дверь.

Спускаясь вниз быстрым шагом, практическим бегом, поздно понял, что оставшиеся в казармах стражники могут перепутать меня с противником и атаковать. Ну мало ли⁈ В такой обстановке незнакомые силуэты точно не к добру! Впрочем, что-то переделывать было уже поздно, хотя, наверное, правильнее было бы всё-таки направиться через главный или запасной вход.

Ладно, Триединый с ним, я уже спустился до второго этажа, а теперь…

Удар, грохот, полёт вниз, прямо по пролёту лестницы, а в конце затылок взорвался болью.

— Кха!.. — хрипло откашлялся я, сглатывая вязкую слюну, в которой отчётливо ощущалась кровь. Что это было?..

С трудом приподнявшись, заметил на своей груди дымящееся пятно, а одежда отчётливо подгорела и даже немного сплавилась.

— Молния, — понял я, осознав, что лишь вышитые руны спасли мою шкуру, барьер-то я не наложил! А ведь мог, хотя бы простенький, подвижный, чтобы бежать вперёд, сохраняя в эмоциях полное спокойствие.

Но кто это был⁈ Наши или нет?..

Не сдержав стон, поднялся на колени, дрожащей рукой ощупав затылок. Крови не было, но очень больно. Похоже, будет здоровая такая шишка. Если никто не полечит… И всё снова упирается в неизбежность наличия в команде хорошего целителя. Хм, в команде?

— Давай, Кирин, продолжай думать о херне, даже когда столкнулся с врагом. Это же так правильно, — шепнул я, а потом создал вокруг себя маскировочный подвижный барьер, благо что сейчас стояла ночь и в казармах почти не имелось света. Потому что никто его не зажигал.

Заметив едва уловимую в свете луны тень, я затаился в дальнем углу. Спустя пару секунд в дверь, ведущую на лестницы, заглянула лопоухая башка какого-то смуглого, почти чёрного парня, вокруг которого блестела плёнка защиты. Он бросил взгляд вниз, а потом нахмурился и прищурился, очевидно не в силах ничего разглядеть.

— Попал ведь, — пробормотал он. — Точно видел, что попал и барьера не было. Так где теперь тело? Слеза, что ли? Тогда бы молния исчезла на полпути…

Болтливый, значит. Это хорошо, это удобно…

— Туран! — крикнул маг куда-то в сторону. — Я кого-то встретил! Проверь первый этаж, может, сион!

Враги. Что же, теперь хотя бы уверен.

Ему что-то ответили, но использовали грёбаный мунтос, отчего я ровным счётом ничего не понял!

Побуравив взглядом проход ещё несколько секунд, кашмирский волшебник вернулся обратно в коридор, оставив меня с вопросом «Что делать?» Уходить без вещей не хотелось, вступать в схватку с этим ублюдком — значит привлечь внимание. Потому что продавить его защитный барьер можно лишь силой или заставив потратить слишком много энергии, дабы тело начало жечь так, что магию уже невозможно было применять. В принципе, в перспективе на защиту тратится больше энергии, чем на простую атаку, а потому, сидя в обороне, под барьером, колдун однозначно проигрывает. Безусловно, есть и исключения: те, у кого предрасположенность к барьерам, как, например, было у Бортомса. Вот кто мог выиграть дуэль, не используя ни единой атаки. Однако адекватные волшебники предпочитали атаковать, а не уподобляться черепахе, ибо подобная стратегия могла привести лишь к смерти.

Жаль, что нынешняя ситуация — не тот случай. Имею в виду дуэль, где я бы продавил его щит (надеюсь, продавил!). Ныне противник не один. То есть, стоит мне лишь использовать, например, «каплю», как этот сын шакала сразу оповестит об этом все казармы. Сколько тут врагов, я не знаю, но когда кто-то уверенно говорит: «Проверь первый этаж — может, сион!», это значит, что как минимум одного сиона они не боятся. Делаем выводы: группа противников обладает возможностями убить сиона. Следовательно, мне нельзя затягивать бой. Чревато.

Хорес помог, спрятав луну за облако, так что, не снимая маскировочного барьера, я сделал шаг в сторону лестничного проёма и вытянул шею, заглядывая вверх. Смутно видимый силуэт стоял ко мне боком, облокотившись о стену. Таким образом, боковым зрением он видел сразу и левую сторону коридора, и правую. А где располагалась спальня магов? Ха-ха, ровно посередине!

Хм, как же поступить? Он тупо неуязвим для моей атаки! Был бы антимагический амулет… но он в сумке, а сумка в спальне. Может, попробовать принять форму ворона и тихо прокрасться? Смешно. Обращусь в пыль быстрее, чем выйду из-за двери. Он же стихийник молнии, а это, считай, самая быстрая атака!

Ладно, альтернативы? Э-э… кинуть камешек в проход сбоку? Угу… и он пойдёт его проверять. Эх, как бы мне ни хотелось думать о кашмирцах, что они конченые идиоты, к сожалению, это не всегда так. Скорее всего, маг позовёт на помощь и меня тут зажмут.

Но что тогда делать⁈ Заставить этого лопоухого урода как-то уйти? Вниз, например? А как? Пошуметь там? Так привлеку группу тех, для кого сион — это не такая уж и угроза. Тц… Думай, башка, ты ведь только что получила хороший такой удар!

Варианты, варианты… вот можно было бы как-то пробить его щит, как-то подцепить грёбаный барьер… Можно попробовать артефакт, но это долго и заметно, к тому же, пока сделаю, ещё и кучу времени потеряю. Плюс инструменты опять же в сумке. А сумка, как я говорил, в спальне!

Это сломать зачарование я мог тонкой водяной нитью, просто испортив руну, а вот для создания этого самого зачарования нужно сосредотачиваться на нужной эмоции и лишь потом вырезать правильную руну. Хах… запарно… за пару минут не создашь. Благо, что мне повезло наверху, когда наткнулся на халтурную рунную вязь, иначе пришлось бы пробивать соседнюю стену, чем неизменно нашумел бы и привлёк чужое внимание.

В голове — внезапно — закрутились мысли. Сломать стену… идея!

Прикрыв глаза, сосредоточился и внимательно посмотрел на тёмный силуэт. Ровно в этот момент луна вышла из-за туч, но это уже не играло роли. «Взгляд Хореса» прошёл по барьеру кашмирца и… я направил его вниз, туда, где он стоял.

Несвязно крикнув что-то на мунтосе, парень провалился на первый этаж, прямо сквозь уничтоженный магией пол. Сверху на него посыпались обломки — как крупные, так и мелкие. Здание, казалось, качнулось и зашаталось. Надо спешить: уверен, этот гад всё ещё жив и даже в сознании!

Огромная выжженная дыра на полу пошла трещинами, а каменная крошка, словно песок, всё активнее сыпалась вниз. Сюда помчались люди, чьи шаги мне отчётливо были слышны, но это уже не играло роли. Я забежал в спальню и схватил свою сумку, тут же обращаясь в ворона и взлетая. По пути обратно — в коридор, из которого выскочил, — наложил на себя барьер. Пусть в форме птицы магия получалось у меня кое-как, но даже такое лучше, чем вообще ничего.

Не прогадал. Едва оказался на лестнице, как получил меткую пулю из мушкета какого-то кашмирца. Паскуда направил его ровно на меня, а потом, когда пуля была отражена барьером, резко прыгнул вперёд, пытаясь мне помешать. К счастью, безуспешно.

Вылетев через проём, я тут же рванул в небо, надеясь, что за мной не будет погони. Мало ли, может, тот лопоухий не один колдун здесь?

«Дерьмо… всё, Морбо потерян, — размышлял я, снова осматривая город с высоты. — Слишком много противников. Слишком правильно они рассредоточились по окрестностям и контролируют вообще все ключевые точки. Наверное, и гильдию ремесленников уже захватили, и магическую школу…»

Вновь покосившись на городские стены, которые манили свободой и возможностью как стать ренегатом (хотя бы временно!), так и в одиночку добраться до армии императора, я направился в сторону дворца. За это время армия Челефи преодолела уже половину пути и продолжала упорно двигаться к своей цели. Надеюсь, Люмия и остальные ещё ждут меня…

Успел вовремя. Наши войска собирались отходить, хоть было решительно непонятно куда. «Кто победил?» — хотелось крикнуть мне, но я подавил это неуместное веселье.

— Люмия! — Благо, что госпиталь пока не трогали, позволяя целителям ставить на ноги раненых солдат, которых было слишком много, дабы надеяться успеть закончить со всеми до прибытия Челефи. — Люмия!

— На позицию, маг! — рявкнул какой-то офицер, указывая на меня пальцем. Судя по форме, он был из гарнизона и людей Хауэра.

— Без неё не уйду, — жёстко ответил ему, решив не притворяться, что не слышу этого крика. — Сейчас возьму её и направлюсь следом!

— Мальчишка! — сплюнул он, но махнул рукой, как я того и хотел. А вот если бы продолжил бежать, не обращая на него внимания, то гад наверняка бросился бы следом или приказал схватить меня как шпиона Челефи. Пф-ф!

— Кирин, я здесь! — удалось разобрать крик девушки, а потом быстро добраться до Люмии, которая смешивала в ступке какую-то бурду. — Я сейчас зелье сделаю и…

— Нет времени, мы сбегаем, — тихо шепнул ей на ухо. — Витте сам говорил, что нас задержат ровно до дня единения Империи, а потом мы будем свободны. Время перевалило за полночь, выходит, что наш договор с главой стражи Морбо завершён.

— Мы… сбегаем? — широко открыла она глаза.

— Думаешь, не стоит? — ухмыльнулся я. — Давай, девочка моя, собирай… что тут у тебя? И готовься. Я к Каратону и… где Ресмон?

— Там, — Люмия махнула рукой в сторону небольшой группы, стоящей вдоль командирского навеса, где уже никого не было.

И вот, спустя десяток минут (Каратон подлечил мне голову), наша группа (к которой примазалась Вивиан) уверенно повернула на лестницы, сворачивая с маршрута, ведущего в сторону дворца. Всё-таки победа за Хауэром? Последний вопрос я, не выдержав любопытства, таки задал вслух.

— Угу, — хмыкнула Вивиан. — Почти все по итогу направились за ним, но Витте и несколько его сторонников попросту сбежали. Никто не стал их атаковать или ловить.

— Стоять! — раздался крик за спиной. — Побег! Версы убегают!

— Сучий потрох, — зло произнёс я. — Ресмон, завали вон ту улицу, — ткнул пальцем, — как только мы через неё пробежим!

Здоровяк специализировался на земле, так что проблем с тем, чтобы оторваться от преследования, не возникло. Честно — я вообще не ожидал, что за нами организуют погоню! Ещё и от кого — не от сионов (инсурии слишком медленные), не от других лояльных магов, а простых солдат! Была даже мысль их убить, но не стал. Зачем организовывать лишние жертвы среди своих? Ладно ещё тогда, в лазарете, это было нужно, чтобы показать серьёзность обстановки и железно быть уверенным, что Ресмона вылечат, но тут-то для чего⁈

— Эй! Стойте! — Голос со спины, хотя проход был завален, оказался полнейшей неожиданностью. Мой динамичный барьер, который я заранее на себя наложил, даже замигал от подобной «встряски».

— Это Костон! — воскликнул Каратон. — Чего он хочет?

— Вот и спроси у него, — буркнул Ресмон, тоже создавая барьер.

— Я хочу с вами! — нагло заявил осторожно приближающийся новичок. — Возьмёте?

— Мы, так-то, — взял я слово, выходя вперёд, — уходим в сторону вольных городов и армии императора. Куда и должны были пойти, но оказались задержаны Витте.

— И эта тоже? — ехидно он указал на Вивиан.

— Она наш проводник, — хмыкнул я.

— Можешь считать меня ренегаткой, — улыбнулась рыжая. — Хотя я честно буду служить нашему Господину Вечности! — девушка притворно освятила себя знаком Хореса.

А иных вариантов попросту нет. Даже в самых отдалённых деревнях рано или поздно донесут. И скорее рано, чем поздно, всё-таки почтовые шкатулки — это хоть и дорогая вещь, но не такая уж редкость: на каждое поселение несколько штук найдётся, а это значит — Тайная полиция прознает о «неизвестном подростке» если не в этот же день, то на следующий точно. А если жить где-то в лесу, отшельником… то какая это, к чёрту, жизнь? Лучше уж честно работать, получать хоть какие-то деньги и привилегии да приносить пользу обществу и государству.

Хотя… опять же, это отлично работало в Империи, где те же маги-боевики имели на порядок лучшие условия жизни, даже не думая куда-то сбегать. В колониях, ха-ха, система работала значительно хуже!

Ну да не мне об этом думать. Может, если когда-нибудь выдастся такая возможность, то сообщу императору, герцогу или какому министру. Эх… мечты…

— Во-во, — Костон махнул рукой, — я тоже так хочу! Какая разница, сколько придёт людей? Скажем, что тоже из Фусанга.

— Малой Гаодии, ты имел в виду? — скрестив руки на груди, поправил его. — Никто из проживающих там не называет третий континент островом Фусанг, это прерогатива выскочек из колоний, ты уж прости за откровенные слова.

— Ага, я понял, что ты важный мальчик, — оскалился парень. — Но я не желаю оставаться в Морбо! Также не хочу лизать жопу Витте, мне хватило того времени, что мы провели вместе!

Облизнув губы, я на мгновение задумался. Причины «против»? Может ударить в спину. Зачем? Может быть предателем. Почему? Кашмирец. Хо-ро-шо… Но тогда почему Костон пошёл за нами? Мы — самая дерьмовая цель для этого самого «удара в спину»! Если он работает на мятежников, то куда правильнее было бы идти с людьми Хауэра, а там провести диверсию, помогая Челефи захватить дворец визиря. В крайнем случае — направиться с Витте и сделать какую-то пакость уже у него. Пытаться же убить нескольких магов, которые сваливают подальше и даже в теории не могут помешать Челефи, откровенно глупо.

Хм, принимается. Шанс, что Костон работает на мятежников, предельно низок. Другие причины не брать его с собой? Ха-а… а нет их. Даже лично меня он не так уж и сильно раздражает. В пределах нормы. А вот польза от ещё одного колдуна в отряде просто запредельная.

— Ладно, идём с нами, — согласился я принять его.

Возражений не последовало, однако Каратон коротко на меня покосился, хоть и промолчал. Ресмон лишь нахмурился, однако тоже никак не прокомментировал ситуацию. Люмия едва заметно улыбнулась, а Вивиан фыркнула.

— Так это, — спросил новичок по пути, — куда путь держим?

— Изначально планировался поезд. — Улицы были пусты, но периодически я слышал крики, словно кого-то резали, пусть и в отдалении от нас. Однажды мы наткнулись на нескольких женщин, тихо сидящих в трущобах, за кустами, и молящихся самодельному алтарю Аммы. — Но после известий о том, что железную дорогу подорвали, в планах порт.

— Тем более нужный нам поезд, который направляется в сторону пустыни Сизиан, должен проходить по западному пути, — дополнил Каратон. — А он слишком близко к войскам мятежников. Легко перехватить и всё уничтожить.

— С кораблём такого не случится, — вздохнул я. — Но там тоже есть свои подводные камни.

— Типа возьмёт ли нас капитан? — предположил Костон.

— Не провели ли там диверсию люди Челефи, — неприятно нахмурился я. — Иначе придётся пробираться до границ Морбо пешком.

— Я владею формой, — похвастался новичок. — Дюнный жаворонок. Можно попробовать…

— Ах, если бы твоему примеру следовали все! — не сдержал я раздражения. — Ресмон предпочёл выбрать боевого медведя, Вивиан — кобру…

— Ты просто не видел, какая она красивая, — надуто пробурчала девушка.

— … Каратон и Люмия вообще не стали изучать это великолепное ответвление магических искусств, — закончил я. — Так что остаётся надеяться лишь на корабль.

— Неудачники, — ухмыльнулся Костон, получив парочку неприязненных взглядов. — А ты сам что? — вопрос, очевидно, был адресован мне.

— Ворон, — пояснил ему и замер, когда Вивиан подняла руку.

— Мародёры, — сказала девушка неожиданно серьёзным тоном. — Несколько десятков, вытаскивают вещи из тех богатых домов.

Осторожно выглянув из-за угла, я заметил большую повозку с лошадью и трёх мужчин с ружьями в руках, которые ходили вокруг. Ещё примерно десяток занимался тем, что быстро складировал набитые добром мешки прямо в телегу.

— Вон ещё, — прижавшись ко мне, Вивиан показала в тёмный переулок, между домами, где притаилось ещё несколько человек. Рядом с ними я заметил лежащие на земле тела. Похоже, кого-то уже завалили.

— Барьеры на себя — и вперёд, — думал я не дольше пары ударов сердца. — Это кратчайший путь до порта, — коротко покосился я на рыжую, которая кивнула, подтверждая мои слова, — а значит, мы не имеем права отступать и сворачивать.

Ресмон что-то негромко проворчал, а Костон лишь усмехнулся.

— Ты не против того, что мы убиваем твоих соотечественников? — решил я закрыть для себя этот вопрос.

Кашмирец пожал плечами.

— Они не из моих друзей или родственников, — голос его прозвучал неожиданно глухо, — а потому я не против. И не задавай больше тупых вопросов, Кирин, ладно?

— Ладно, — улыбнулся я.

Быстро распределив роли, двинулись вперёд. Я, Ресмон и Вивиан шли первыми. Причина проста — у нас всех имелась стихийная защита. У меня — вода, у этой парочки — земля. Сам не ожидал, но девушка делала упор именно на ней. Почему-то думал, что будет огонь. Глупый стереотип, что рыжие должны быть огненными…

Следом шли Каратон с Люмией, удерживая аж двойной барьер. Поскольку эта парочка особо в боях не участвовала, я решил перестраховаться — мало ли, вдруг от нервов или ещё чего кто-то не удержит барьер и в них попадёт пуля? А так есть страховка — второй барьер. Пусть это и было чуточку сложнее, имею в виду, что динамичную защиту пришлось ещё и растягивать на второго человека, но ничего запредельно трудного в подобном не имелось.

Последним шёл Костон. Не потому что слабый или я ему не доверял — нет, причина проще. У него из стихий упор шёл на ветер и немного молнию, а потому парень планировал взлететь, как только мы начнём наводить среди мародёров неразбериху, и бить противников сверху.

— Ты умеешь ходить по воздуху⁈ — удивился я. Это считалось одним из высших приёмов пользователей ветра. Ходить по небу, как император Дэсарандес.

— Умею, — гордо выпятил он грудь. — Поддержу вас с высоты — это куда эффективнее, чем в форме птицы, тем более сразу буду с воздушным барьером.

Довольно слабый барьер, ведь не мог что-то отбить, лишь отклонить. А это работало далеко не со всеми атаками, лишь с пулями на излёте и им подобным. Впрочем, я слышал, что мастера ветра умели закручивать его вокруг себя столь плотно и сильно, что создавали натуральную стену. Жаль, что подобное было описано лишь в книгах и вряд ли встретится мне за короткую жизнь.

Нас заметили почти сразу, но было поздно. В телегу уже летело два мощных булыжника, один за другим. Маги земли могли создавать внутри камня некое «напряжение», которое заключалось в нагнетании давления, чем-то похожем на мои удары водой. Такой «заряженный» камень при попадании попросту взрывался, разбрасывая вокруг сотни и тысячи мелких осколков, разрывающих врагов на части. Очень опасный приём, который можно проводить, лишь если уверен в своих союзниках (что они не подставятся под эту шрапнель). Сейчас именно так и было.

За раз полегло более десятка мародёров. Раздались крики раненых. Какой-то парень, чуть старше меня возрастом, судорожно завывал, удерживая окровавленную культю ноги двумя руками. Её срезало острым куском разорвавшегося камня сразу под коленом, отчего он истекал кровью. Чуть в стороне от него стоял мужчина с огромной дырой в животе. Он медленно заваливался, но в последний момент умудрился устоять. Ненадолго, конечно, ещё пара секунд — и его тело беззвучно рухнуло в грязь.

В нас полетели пули, из тёмного переулка выбежало подкрепление, а несколько человек, умудрившихся выжить или отделаться лёгкими ранами, помчались в сторону дома. Не успели — струя воды нагнала их, разрубая пополам. Сверху полетели воздушные серпы, добивая наблюдателей, которые стояли чуть в стороне, а потому не попали под раздачу.

В подобравшихся чуть ли не впритык мародёров — они что, в ближний бой хотели перейти? — полетели настоящие очереди мелких камешков на скорости, которая даже превышала скорость полёта пули. Целые каменные потоки выкашивали успевших залечь ублюдков, которые ничего не могли противопоставить четырём атакующим колдунам. Кто-то, осознав, во что ввязался, завывая от страха, бросился бежать, но Костон убивал таких сверху, набрасываясь как ястреб и терзая жертву то острыми воздушными серпами, то внушительными воздушными молотами, которые оставляли от врага окровавленную и переломанную лепёшку, как от попадания здоровенного куска камня. Даже не скажешь, что работал воздушник!

Моя новая «капля» сорвалась в бородатого мужчину, чей возраст доходил до пятидесяти лет, который умудрился подбежать чуть ли не вплотную. Он громко кричал и заносил саблю, не понимая, что это абсолютно бесполезно. Удобно быть магом, хоть и жалко, что жизнь…

— Да ну!.. — лишь реакция позволила отскочить в последний миг. У ублюдка была антимагическая защита.

Моя вода, крутящаяся вокруг, как барьер, при соприкосновении с его телом моментально нарушила свой поток, стекая вниз, будто на меня вылили ведро помоев. В следующую секунду, пока двое «земельщиков» направили на врага серию камешков — магия из которых исчезала ещё на подлёте, — только богатый опыт рукопашных драк в Третьей магической спасал мою жизнь. Я пнул мужчину, умудряясь выиграть секунду, а потом создал брызги кипятка на уровне его лица. Кашмирец невольно прикрыл глаза, что являлось естественной реакцией человека, но, опять же, выиграло мне время.

БАХ! — прозвучал выстрел, и в грудь мужчины попала пуля. Оглянувшись, я заметил Люмию, которая подобрала с земли ружьё убитого мародёра, совершив меткий выстрел.

Что-то едва слышно пробурчав на мунтосе, противник упал. Его губы окрасились кровью, которая потекла на бороду.

Мощный удар лапой обратившегося Ресмона отбросил его тело в сторону, после чего здоровяк в форме медведя, не обращая внимание на антимагический амулет, растерзал немолодого кашмирца-мародёра в клочья, буквально разрывая на части.

— Вот видишь, — спустился с небес Костон, — а ты говорил, что полезная форма только воздушная!

Смуглый колдун достаточно нервно осматривался вокруг, что позволило мне с ходу понять крайне простую и очевидную истину: он, как и мы, не привык к такому уровню насилия, отчего сейчас ощущает себя не в своей тарелке.

Странно было бы другое, всё-таки вряд ли он в страже более года. Скорее всего — меньше. Спрашивать про время и возраст среди магов не особо в почёте, причина очевидна.

— Люмия, — отвернувшись от Ресмона, я подошёл к девушке, которая уже отбросила ружьё. — Спасибо! — и обнял её.

— Кирин, — уткнулась она мне в грудь. — Я… боялась промахнуться и попасть в тебя.

Подавил желание сказать, что Каратон бы меня вылечил. Скорее всего. Если бы Люмия не попала мне ровно в голову. Тогда, боюсь, вряд ли вышло бы что путное. Хотя я слышал о случаях, когда целители умудрялись восстановить тело, в котором уже не было души. Жуткое зрелище, как поговаривали. Человек бессмысленно смотрел в стену, ни на что не реагируя, пока не умирал от голода.

— Ну-ну, — провёл я ладонью по её запылённым волосам, — ты молодец, — и поцеловал в солёные от выступивших слёз губы.

— Хватит миловаться, — буркнула Вивиан. — Челефи на подходе, а мы ещё не в порту.

— Р-ра-а! — Ресмон вернулся в человеческую форму и отряхнулся. Каким-то образом маг обращался в идеально чистого и здорового зверя, даже если сам в этот момент был в грязи или крови. Верно и обратное. Имею в виду, что возврат в человеческий облик обращал тебя именно в тот самый вид, который был изначально. Работало всё на энергии, ею же и «лечилась» раненая форма. То есть если в виде ворона я сломаю крыло, то нужно насыщать его форму энергией, пока не почувствуешь, что всё восстановилось. Понимание исцеления приходит интуитивно.

Кстати, вроде как есть какие-то исследования, где учёные собирали магов-оборотней и заставляли обращаться с разными артефактами, которые потом должны были оставаться на их теле, проверяя, что с ними случилось. К сожалению, я лишь натыкался на отсылки к этой книге, но не читал её сам. А жаль: наверное, было бы интересно.

Вернувшийся в свою естественную форму здоровяк не был измазан в крови и не порвал одежду, зато довольно ухмылялся.

— Видали, как надо сражаться против антимагии⁈ — возбуждённо махнул он рукой в сторону мертвеца.

— Забери у него амулет, — сказал я, — а потом уходим.

Подобные артефакты слишком ценны, чтобы оставлять их за спиной.

— Поспешим, — Костон посмотрел на небо, — я обращусь и посмотрю, что там, возле порта. Идите по второй Грязной улице, — маг покосился на Вивиан, — там вас и отыщу.

Рыжая кивнула, показывая, что поняла его. И мы побежали, хотя на миг возникла мысль порыться в вещах мародёров. Не пригодилось им — пригодится нам. Жаль, что времени и правда не было.

Ещё на подходе нос ощутил запах гари. Нагнавший нас Костон подтвердил дерьмовые перспективы: порт горел.

— Даже если я выживу, никто не поверит мне, когда я вернусь.

— Тогда мы должны быть уверены, что ты умрёшь.

Принц Феогар Мантеррийский и Мэглис Изгнанник, «Диалоги Великой войны».

Сайнадское царство, столица Каржах, дворец Велеса II по прозвищу «Отступник»

Широкая комната с высоким потолком, казалось, целиком состояла из белоснежного мрамора, изысканного чёрного дерева и золота, которого здесь было так много, что переплавь его на металл, можно было бы одеть в золотые доспехи всю гвардию царя.

Помещение было очень светлым, причём освещение являлось естественным, а не артефактным или, тем паче, свечным. Расписанные мозаичные окна позволяли солнцу проникать внутрь, освещая диваны, мягкие подушки, бассейн и множество девушек-рабынь самых разных цветов и форм, которые сияли красотой и обнажённой кожей, чью наготу прикрывало лишь статусное страусиное перо между бёдер.

То был царский гарем, где величественные колонны поддерживали потолок, а само помещение выходило на нагретые и ухоженные сады, полные плодоносных деревьев и прекрасных цветов.

«Дворец перьев» — его неофициальное название. Именно здесь Велес принимал посетителя.

— Передай Кальпуру, — царь сидел, подперев подбородок кулаком, — что если этот сукин сын Челефи добьётся в Морбо успеха, то Сайнадское царство во всём поддержит притязания Кашмира на независимость. Мы включимся в войну с Империей и поможем колониям восстать! Пусть прольётся кровь! Где мы — там и остальные. Дэсарандес не выстоит, рухнув, как колосс на глиняных ногах.

— Будет сделано, великий царь, — глубоко поклонился Гердей, первый посол.

Едва он покинул помещение, как Велес закрыл ладонями вначале глаза, а потом и всё лицо. Нервное напряжение правитель могучего царства мог показать лишь здесь. Плечи мужчины тут же начали разминать и успокаивающе ворковать. Изящные силуэты начали мягко оглаживать его мышцы, расслабляя и даруя покой уставшим чреслам. Велес убрал руки с лица и даже едва уловимо улыбнулся. Ровно до момента, как не вспомнил об ожидаемой встрече с посланниками императора, которые уже дожидались его подле тронного зала.

Вот уже несколько дней, как Велес думал, стоит ли ему рискнуть? Бросить игральные кости, надеясь, что повезёт? Раз за разом царь второй по размеру (после Империи Пяти Солнц) страны южной части континента гонял в голове одни и те же мысли, находя как причины «за», так и «против». Сомнения одолели стройный ум владыки, заставляя вспоминать старые пророчества и молить о мудрости предков. Ну или хотя бы богов.

Дэсарандеса, Велес, до поры до времени, не воспринимал всерьёз, считая всего лишь ещё одним человеком, создавшим религию самого себя. Мало ли было таких как он? Одарённых шарлатанов, которые возвеличивали собственное имя?

Конечно же он не верил, что император живёт столь долго, что застал ещё Великую войну, находя это забавной байкой для плебса. Конечно же не считал, что он обладал способностями, выходящими за пределы обычного сиона. Конечно же находил себя выше этого выскочки, который сумел объединить огромный остров Фусанг под своей властью.

«И я бы объединил, если бы проживал на ограниченной земле, окружённой водой», — думал Велес.

Однако, донесения шпионов, успешные войны, расширение территории, распространение религии, влияние на политику всего региона и прочие факторы, заставили царя перестать столь несерьёзно воспринимать этого человека.

Дэсарандес был больше, чем красноречивым оратором, больше, чем умелым главнокомандующим, больше, чем сионом или владельцем уникальных артефактов — куда как больше!

«Кто он такой?» — всё чаще задумывался Велес, из года в год наблюдая, как территория Империи всё растёт, а «руки» Дэсарандеса становятся длиннее.

Наконец, царь сайнадов собрал совет, где поручил своему племяннику, Билгану, разобраться с ситуацией. Спустя два месяца, ему был предоставлен подробный отчёт, в конце которого его родич ответил:

— Мы разузнали всё, что смогли и всё, что представляло бы хоть толику интереса для нашего царства, — докладывал он. — По большей части Дэсарандес не представлял из себя чего-то запредельно необычного, действуя как удачливый правитель, всеми силами расширяющий свою территорию, вот только… кое-что странное мы всё-таки раскопали.

— Не тяни, — грозно нахмурился Велес, сжимая кулаки на своём троне.

— Все его враги умирают, — ответил племянник.

Когда Империя объявила войну кочевникам бескрайней пустыни Сизиан, то Велес лишь радостно потирал руки. Сайнадское царство несколько раз пыталось расширить свои владения, заполучив себе эту территорию. По большей части она была бесплодна, но оазисы, на которых пустынники возвели поселения, представляли интерес. Да и границы были бы более защищены. Никто не стал бы нападать на сайнадов, если для этого необходимо было преодолеть несколько сотен километров раскалённого песка!

У Велеса ни разу не получалось дойти до Агвана, столицы пустынников. Каждый раз его армия, — даже после самой тщательной подготовки: с рунными накидками, обеспечивающими прохладу, с магами, которые создавали воду, со специально выращенными, выносливыми верблюдами, — просто раздёргивалась на куски. Сотня тут, сотня здесь, постоянные налёты, засады кочевников, ночные нападения, уничтожение логистических путей и обоза, проклятое солнце, голод и жажда, проникающий всюду песок, и прочее-прочее… По итогу, доходя до потерь в треть всего войска, даже без единого, крупномасштабного столкновения с противником, Велес отступал.

Однако, там, где у него не получилось, Дэсарандес сумел завоевать Сизиан за три месяца. За три!

Фактически, это равнялось скорости продвижения его конницы, которая прошла пустыню насквозь, захватывая всё на своём пути.

— Превратности судьбы, — задумчиво хмыкал царь, изучая карты. Он находил это везением или сговором, только и всего. — Враги объединяются, — шептал Велес, проводя пальцами по изукрашенному пергаменту.

Проблемой было то, что теперь их границы оказались плотными, как кирпичи в одной стенке, а значит, что рано или поздно Империя вступит за порог уже из государства. Ворота для этого у Дэсарандеса есть.

Всего пять лет назад Велесу доложили, что в Сизиане перестраивают поселения, превращая зачуханные деревни в крепкие хозяйства, возводят форты и амбары, копают новые колодцы, на что направлены тысячи магов со всей страны. Шпионы сообщили, что планах было даже создать реку, которая пройдёт вдоль всей пустыни. Что это значило для Сайнадского царства? Враг укрепляет границы — то есть, готовится воевать. И пусть эти начинания не были выполнены в полном объёме и до сих пор медленно, будто бы лениво приводятся в исполнение (очень мешают наполнившие пустыню лафтетары), но ситуация всё равно крайне не нравилась царю, особенно когда он заметил, что ещё один его сосед — расколотый на части Нанв, подвергся нападению.

«С этой стороны границы остался лишь я и Истла, — Велес поджал губы. Итог казался очевидным. — Ещё и эти миссионеры!..» — раздражённо подумал он.

Царь прекрасно понимал, что война им уже объявлена, но ведётся иными, тайными путями: торговлей, религией, дипломатией и культурой.

— Дэсарандес сражается скорее булавками, чем мечами! — воскликнул Велес, а потом, стряхнув объятия рабынь, направился в тронный зал. Пора было принять очередное посольство Империи.

«Впрочем, — хмыкнул он, по пути кивая гаремным евнухам, которые как обслуживали все нужды „дворца перьев“, так и вели здесь охрану — царь не желал рисковать, что кто-то посмеет посягнуть на его собственность, — теперь я тоже её веду».

Велес вспомнил про Челефи и ухмылка появилась на его губах сама по себе. Вот она, фигура, которая сломит Империю изнутри!

«А если слухи про культ Амма окажутся верными, то я и вовсе в замечательном положении! Пусть Империя больше моего царства почти в три раза, пусть их армия сильнее, многочисленнее и опаснее, но у меня нет внутренних проблем, а у них есть. И пока Дэсарандес играется в солдатиков, его трон падёт! Колонии освободятся и хаос затопит всю Империю!»

Едва не рассмеявшись, мужчина зашёл в тронный зал, ощущая отличное настроение. Конечно, где-то глубоко в душе у него скребли кошки, ведь Велес не был дураком и понимал, что Челефи, как бы силён не был, является лишь одним человеком, которого очень легко убить. К тому же, делать ставки на внутренние проблемы врага, надеясь, что они помешают вести войну — весьма самонадеянно. И всё же, по сравнению с тем, какой груз проблем Велес ощущал на своём хребте ещё год назад, это были хорошие новости.

«Особенно, если Морбо будет захвачен», — мелькнула у него мысль, когда царь уселся на величественный трон. Ему доложили, что в данный момент идут кровопролитные бои на улицах, а также попытки захватить дворец наместника. Пока, увы, провальные. Но Кальпур считал, что город не выстоит, а потому Велес имел осторожную надежду на успех как этого «укола» Дэсарандесу, так и остальных своих планов.

— Запустите их, — махнул он рукой, отчего слуги тут же открыли массивные и тяжёлые ворота, а стража приняла ещё более помпезный вид. — Посмотрим, что император хочет мне сказать.

Царь уже знал, что люди сюда были направлены не из Таскола, а прямо из войска Дэсарандеса, отчего хотел посмотреть, чем попытается подкупить или напугать его Дарственный Отец. Конечно же Велес не исключал и попытку убийства, а потому дипломаты сдали оружие и даже прошли проверку на магию, дотронувшись до сферы. Пусть подростков среди посольства не было, но царь не исключал, что кому-то изменят внешность, искусственно состарив. И пусть у него была Слеза и защитные артефакты, но мужчина не хотел рисковать понапрасну, отчего делегатов едва ли не раздели, в попытках обезопасить своего правителя.

Посольство состояло из трёх человек. Один из них шёл на подрагивающих ногах, отчего придворные Велеса начали прятать улыбки. Ещё бы! Похоже, кем бы этот мужчина ни был, он потрясён величием Каржаха и дворца самого царя Сайнадов.

Когда они подошли ближе, Велес сурово посмотрел на эмиссаров сверху вниз. Правитель не вставал с трона и демонстрировал пренебрежение. Взгляд его был строг и требователен, словно рассматривал раба, который не справился с возложенной задачей.

Велес молчал, надеясь ещё больше запугать этих людей, но один из них сделал короткий шаг вперёд и заговорил первым.

— Император Дэсарандес шлёт тебе своё приветствие, могучий царь, и просит отправить трёх посланников в Ороз-Хор, чтобы ответить сообразно, — на этом моменте посол поклонился.

— Сообразно? — хмуро переспросил Велес, невольно схватившись за Слезу. Через мгновение царь понял свою ошибку, ведь на него были устремлены взгляды всего двора, но не стал спешно одёргивать руку, изображая, будто бы ничего не случилось. Нет, опытный правитель понимал, что раз не сдержал чувств, то теперь вынужден играть до конца, а потому рука продолжала оставаться на Слезе.

Люди на галереях осматривали процессию, стража на миг замерла, готовая прикрыть Велеса даже своими телами. Колдуны Сайнадов собрались возвести барьер, а сионы — рвануть к трону, блокируя атаки, ежели у посланников найдутся спрятанные амулеты антимагии, которые не сумели обнаружить.

Но следующие действия трёх человек из Империи не просто удивили собравшихся, они их шокировали.

Каждый из послов вытащил изо рта бритву и резким, умелым движением перерезал себе горло. Кровь хлынула на зеркально отполированный пол, пачкая его тёмно-красным цветом.

— Остановите кровь! — выкрикнул церемониймейстер царя, первым отошедший от потрясения и повелительно махнул рукой в сторону магов, пока умирающие дипломаты, упав на колени, принялись без слов и не открывая рта напевать гимн Империи.

Впрочем, по другому они и не могли, ведь говорить что-то с перерезанным горлом становилось фактически невозможно. Даже такие действия дались им с трудом, отчего пение вскоре обратилось в хрип.

— Делайте, что он говорит! — рявкнул Велес, подскочив с трона, и лишь тогда маги рванули вперёд, но почти сразу развели руками.

— Исцеление не действует! — произнёс один из волшебников, когда подбежавшие рабы и лекари из простых людей, стали пытаться оказать им помощь. — Что-то из них мешает лечению, но амулета антимагии не видно. Может, они проглотили Слезу?..

Таким образом, прямо на глазах Велеса, его многочисленной свиты, стражи и даже мелькающих позади рабов, трое посланников Дэсарандеса добровольно лишили себя жизни, до последнего вздоха напевая гимн своей страны.

— Он подослал ко мне трёх самоубийц, — растерянный царь упал обратно на свой трон.

«Это послание, — мелькали мысли в его голове. — Он будто бы говорит мне: 'Видишь, что я могу? А ты так сможешь?»

Следующие дни весь дворец стоял на ушах. Слухи моментально разошлись по всему Каржаху, а потом и за его пределами. Велес рвал на голове волосы, ведь как бы ни ответил на такое, он оказывался в проигрышном положении. Если бы он сумел найти трёх фанатиков, повторивших поступок имперских дипломатов, то как бы отреагировали на такой неоднозначный шаг его подданные? А жрецы Триединства? Энтесу? Аммы? Все они осудили бы его и были бы правы! А что если бы у фанатиков в последний момент не хватило силы воли на такой поступок? Кого бы обвинили в этом позоре? Кого призвали к ответу за провал? Если же проигнорировать послание, то Велес фактически признавался, что не в состоянии править столь же успешно, как его враг!

В конечном итоге, после трёх дней совещаний за закрытыми дверьми, на сотни раз обсуждая ситуацию со своими самыми доверенными советниками и придворными, Велес решил, что это провокация. Дэсарандес вынуждал его открыто вступить в войну и напасть на Империю.

«Что он задумал⁈» — как безумный целыми днями гадал царь Сайнадов, не в силах сосредоточиться ни на чём другом.

Между тем, по дворцу гуляли самые разные слухи и сплетни. Наиболее часто повторяемая среди них была о том, что Дэсарандес без боя разбил Велеса всего за одно утро.

В конечном итоге, спустя неделю времени, Велес направил ответное посольство, самое обычное, во главе с Гердеем, в столицу Империи. Путь шёл морем, чтобы не попасть в возможную мясорубку Кашмирских волнений. Цель посольства была в заключении мирных, торговых отношений и обсуждении условий союза. Предлагались сделки по ряду артефактов и ценных ресурсов. Передача сведений о магии и тайнах создания оружия, промышленных производств и прочего.

Всем было понятно, что Велесу не хватило храбрости. Слишком большое впечатление произвело на него «кровавое посольство» Дэсарандеса. Так император сумел предотвратить войну на три фронта, а на улицах Каржаха и дворцовых залах Велеса, стали перешёптываться о слабости царя. Прозвище «Отступник» заиграло новыми красками, а внутренние противоречия, над которыми Велес так смеялся, находя их в Империи Пяти Солнц, появились и в его царстве.

— Туда! — крикнул я и, не слушая остальных, бросился через горящий, затянутый дымом причал. Дышать было трудно, я периодически кашлял. Благо, что Костон помогал, сдувая дым потоками ветра.

— Стой, корабль в огне, давай попробуем другой! — заорал Ресмон.

— Другие уже отплыли! — эмоционально бросил ему. — А остальные — рыбацкие, на них мы никуда не доплывём!

Я уже успел обдумать эти варианты прямо по пути. Маленькие судна — очень неудобны, а большие… хех, раз отплыли, то Люмия до них уже не доберётся. И Каратон, скорее всего, тоже. Хотя последний владеет водой, может чего и сумел бы выдать? Однако, лучше не рисковать.

Выстрел из ружья принял на динамичный барьер, который теперь с себя не снимал, а Ресмон тут же срубил кашмирцу голову ветряным серпом. Вот умеет же, а! А я всё говорю, что этот увалень туп как пробка, а смотри-ка, худо-бедно освоил вторую стихию, уже и огонь с водой немного тренировал, пока мы на Кромолосе, точнее — лодках, которые от него остались, добирались до Пойт-Нора.

Вивиан, прикрываясь моим широким барьером, бросила десяток небольших, но очень прицельных камешков, точечно сбивая смуглокожих «бродяг» с частично горящего корабля, который никак не мог поднять якорь, чтобы отплыть в залив. Вокруг этого якоря уже лежало шесть трупов и натекла грёбаная лужа крови.

Из-за тлеющего ящика выскочила тень, бросившись на меня, но с размаху врезалась в барьер, отчего аж упала. Это был ещё один представитель войска Челефи, уже успевший поднять массивный топор, чтобы как следует ударить им меня по лицу. Не получилось. Через миг тонкая струя воды перерубила его пополам, правда при этом зацепила и пристань, отчего её зашатало и начало трясти.

— Сука, ускоряемся, а то рухнем в залив! — крикнул я.

Вскочив на трап, снова на миг снял барьер (надо быстрее уже начинать изучать проникающий барьер, который являлся одной из высших барьерных техник, позволяющий не только «повесить и забыть», не сосредотачиваясь на эмоции спокойствия, но ещё и имеющий возможность пропускать магию изнутри, тем самым позволяя атаковать), ударяя «каплей» мужчину, попытавшегося мне помешать. Ему было около сорока лет на вид. Как и все кашмирцы, этот человек был смуглым, бородатым и что-то орал на своём мунтосе, параллельно пытаясь использовать кривую саблю. Через миг его труп упал в воду, где уже плавало несколько десятков самых разных мертвецов. Вот и я добавил своего. Второго уже, получается. При этом не считаю трупы, которые остались лежать за спиной, поскольку на входе в порт мы наткнулись на нескольких ублюдков, грабящих лавки. Тела владельцев, таких же кашмирцев, валялись рядом.

Вот и истинное лицо Челефи! И почему я не сомневался?..

— Прикрывайте! — крикнул своим, запрыгивая на борт. — Но корабль не разнесите!

Каратон, кстати говоря, вместо атаки, начал тушить пожар, заливая его водой. А то таким темпом, отбив судно, всё равно не сможем сдвинуть его с места. Вот, весьма мудрый поступок! Сразу видно суть целителя, предпочитающего защищать и созидать, а не уничтожать.

Остальные маги начали, так или иначе, помогать мне, благо, что определить кто на чьей стороне, несмотря на смешанный экипаж, оказалось проще простого. Все матросы (не только смуглые, было множество белых даже парочка чисто чёрных) носили похожую, однотипную форму.

Бой не занял и пары минут, всё-таки магия, без противопоставления ей антимагических амулетов или столь же элитных видов войск, таких как инсурии и сионы, просто нереально сильна. Фактически, мы впятером — хотя нет, даже вчетвером, ибо Люмия скорее держала барьер и помогала Каратону, чем нам, — уничтожили по меньшей мере три десятка человек. Сколько из них было «кукол» — не имею ни малейшего понятия, но значения это не имеет. Было максимально быстро и как-то… просто?

— Свои! — громко заявил я, махнув рукой Ресмону, указывая на пару десятков представителей врага, которые бежали к нам со стороны порта, очевидно, заметив, что их товарищей смогли одолеть.

Деревенский здоровяк глухо хмыкнул, дебильно улыбнулся, хрустнул пальцами, а потом направил в их сторону здоровенную глыбу, под хорошим таким напряжением, которая сочно лопнула, разрывая осколками почти весь отряд. Кашмирцев натурально нафаршировало острой каменной крошкой, оставляя в телах небольшие сквозные дырки. Всего паре человек повезло оказаться без травм, но тут же выпущенные дополнительные снаряды не оставили им и шанса.

Грохот, конечно, был знатный. Надо быстрее сваливать, а то боюсь, враг не поленится достать козырь, направив на нас своих магов или сионов. А они, сука, у него есть! Даже если отобьёмся, корабль точно пойдёт на дно.

— «Свои» это кто? — настороженно подошёл ко мне, признавая лидера группы, невысокий, уже пожилой, но всё ещё крепкий мужчина, лет под пятьдесят или все шестьдесят.

— Подкрепление из Таскола, — ухмыльнулся я. — Направили на помощь императору, да что-то подзадержались у вас, — кивнул на горящий порт, в центре которого, под облаками дыма, продолжали раздаваться звуки яростных сражений.

Благо, пока мы болтали, матросы не сидели на месте, а подняли многострадальный якорь, одновременно сбрасывая за борт мёртвые тела.

— В трюме никого не осталось⁈ — крикнул старик, на что несколько человек сноровисто нырнули внутрь, проверять помещения.

— Выбраться из города надо, — на всякий случай дополнил я, оглядываясь вокруг. Мне чудились фигуры тяжёлых инсуриев, которые глухо топали в нашу сторону и готовились атаковать корабль.

Хмурый Костон, по моему примеру, создал себе динамичный барьер. Очевидно, ему не нравилась обстановка, в чём я не мог его винить.

— Тут нам по пути, — согласился мой собеседник, хоть взгляд продолжал оставаться хмурым. — Да кто так делает! — крикнул он, указывая на матроса. — Карманы у него выверни, кретин вонючий! А если там золото? Он же бандит! Тьфу! — хоть за борт сплюнул и то хорошо.

Старика звали Матос и был он первым помощником ныне мёртвого капитана этого купеческого корабля с поэтичным названием «Листопад». Только по мне, сейчас он отображал собственное название как нельзя более кстати, был обгоревшим, местами разбитым, весь в крови, которая натекла в трещины палубы и разные пробоины, откуда теперь её хрен чем вычистишь. Впрочем, подобное меня не сильно волновало. А что волновало, так это конечный маршрут.

— Нет, обратно в Таскол нам не нужно, — мотнул я головой, уже сидя в капитанской каюте. Матос с некоторым, чуть ли не детским интересом открывал в ней шкафчики, изучая содержимое. — Нам бы в Виртал, на запад отсюда, — слабо улыбнулся. — Оттуда, небось, уже получится нормально сесть на поезд, да добраться до Ростоса и границы с Сизианом.

Мои ребята, как и матросы нового капитана, остались на палубе, помогая друг другу. Всё-таки нам хотелось как можно быстрее оказаться подальше от Пойт-Нора. Учитывая же поредевший экипаж, помощь им была очень кстати.

— Солидный крюк, — ухмыльнулся старик. — Но увы, мы как раз успели нагрузиться хорошим грузом пряностей. Смерть Фрастона — так звали прошлого капитана, — безусловно, создаст проблем, но на реализацию товара не повлияет. А вот сроки срывать, — Матос пожал плечами, — дело весьма печальное. Такое нам уже не простят.

— Факт взятия Морбо не смягчит сердца ожидаемый покупателей? — выгнул я бровь. — Как по мне — достойная причина!

— Ты — уж прости за прямоту, — херово соображаешь в этом вопросе, — дерзко, для того у кого нет Слезы, заявил этот человек, даже на миг отрываясь от шкафчиков. — На меня, как на исполняющего обязанность капитана, навешают штраф. Оно мне надо? А груз гильдия по любому получит, разве что я не сойду с ума и не сброшу его в море. Но тогда мне проще прыгнуть вслед за ним, ха-ха!

— Намекаешь, что торгашам будет плевать на причины задержки? — уточнил я. — А у тебя всё равно нет выбора…

— Можно стать пиратом и податься куда-нибудь на Серпорт, — раздражённо покрутил он рукой, — но знаешь, мальчик, я не в том возрасте, чтобы играться в разные игры.

— Ладно, — вздохнул я в ответ, — давай заключим сделку. Ты — мне, я — тебе. Кораблик, знаешь ли, не мешало бы отреставрировать. Восстановить корпус, убрать сколы, трещины и сгоревшие куски обшивки. Может, ещё и зачаровать местами. Мы — волшебники, причём не дуболомы-боевики, а те, кто умеет работать руками, — демонстративно пошевелил я пальцами. — Доставь нас в Виртал, а взамен твоё корыто не только не придётся менять на новое, так оно ещё и станет предметом для зависти остальных капитанов. Думаю, — хмыкнул я, — аналогичные услуги через гильдию артефакторов обойдутся тебе в маленький сундучок золота, килограмм так на пять, а мы организуем нужный эффект всего за небольшой крюк в неделю пути.

— Отличное предложение! — довольно воскликнул Матос, но я не спешил радоваться. Весь его вид говорил о том, что это не конец. — Было бы, — не разочаровал он меня, — если бы я и впрямь остался капитаном. Но Фрастон, сукин сын, имел дюжину родственников, которые также занимаются торговлей. В лучшем случае, мне получится сохранить своё место старшего помощника. Но то выйдет, — усмехнулся старик, — если сумею показать себя с хорошей стороны и своевременно довезти груз. Любая оплошность, даже если она и впрямь будет выгодна, может сыграть против меня.

— Погоди, — подался я вперёд, — а ты уверен, что новый капитан похвалит тебя за то, что ты отказался от нашего предложения? Не думаю, что ему придётся такое по нраву, всё-таки разница по деньгам выходит слишком уж приличной. Зачарованный корабль, даже если это всего лишь на комфорт экипажа, будет стоить дороже раза так в два, а то и три — минимум!

Пожилой уже мужчина вздохнул и прекратил обыскивать каюту, вместо этого усевшись напротив меня. Вид он имел задумчивый и самую каплю философский.

— Пойми и ты, — вполне себе нормальным тоном произнёс Матос, — я не хочу рисковать. Не имею понятия, как там дружат с головой эти типы. Вот Фрастон был вполне себе адекватным капитаном, мы с ним общий язык быстро нашли. Что скажут остальные? Про поцарапанное судно — это ты верно сказал. Ремонт ударит по карману. Но подобное объяснить я как раз сумею. Тут у меня были выкручены руки и я физически не мог ничего сделать. Благо, хотя бы груз сохранил и приехал вовремя, — мужчина сделал акцент на последнем слове, — однако иные отклонения от графика — уже лягут сугубо на мою совесть. Лучше, — он улыбнулся, — езжайте с нами. Вы нам помогли, так что никакой оплаты за проезд с вас не возьмём. А вам, магам, в столице бояться нечего. Вернётесь в Таскол, поведаете Тайной полиции о том дерьме, что случилось с Морбо, а там скажете, что новый капитан, — ткнул он себя в грудь, — сказал, что надо возвращаться, вот вы и вернулись. Уверен, вас следующим же рейсом с новым пополнением к императору отправят, и никаких проблем!

— Ты из меня идиота-то не делай, Матос, — спокойно ответил ему, закинув ногу на ногу. — Я ведь к тебе отношусь нормально. Не посмеиваюсь над возрастом, не тыкаю в неграмотность или низкородность. Вот и ты, давай, тоже прояви каплю уважения, хорошо?

— Ваша милость! — притворно согнулся он. — Как же я сразу не распознал, что везу с собой потомка Мираделей!

Сукин сын, сам того не ведая, попал в цель.

Гнев обуял меня, ведь реально старался, сука, по хорошему ситуацию решить! Да если бы не мы, то все они сдохли бы, без шансов! Сдохли! Как минимум долг жизни на каждом из этих уродов!

Закрутив на пальце каплю воды, я секунду посмотрел на неё, а потом выстрелил в Матоса, пробив ему ладонь, в которой образовалась сквозная дыра. Моментально хлынула кровь и раздался визг на всю каюту. Мужик завалился со стула, обхватив ладонь второй рукой.

— Смешно? — позу я не менял, лишь наложил на себя барьер, а то мало ли… — Давай, продолжай. Я подожду.

— Ублюдок! — слезящиеся глаза и острая боль не отбили ему мозги, так что старик бодро, хоть и очень дёргано подскочил на ноги, сорвал скатерть с одной из капитанских тумб, заматывая маленькую, но чертовски опасную рану в своей ладони. — Грёбаный верс! Тварь!

— Ну-ну, — махнул я рукой, — небольшая царапина. Зато от девок отбоя не будет, не зря ведь говорят, что шрамы украшают?

Дверь отворилась с громким стуком, в проём забежало аж четверо вооружённых матросов. За их спинами я углядел взволнованную Люмию, но лишь улыбнулся, знаком показав, что всё хорошо. Её тонкие губы сложились в улыбку и девушка кивнула, спокойно направившись заниматься прерванными делами и, очевидно, успокоить моих ребят. Если, конечно, среди них кто-то обеспокоился.

— Всё нормально, — сказал я представителям экипажа, — Матос прищемил палец. Я его потом к нашему целителю отведу. Если договоримся, — последнее сказал значительно тише.

— Валите отсюда, — мозг временный капитан не отключал, так что сразу же осознал, что при желании я легко прикончу хоть четверых, хоть сотню. Маги, в этом плане, уникальны.

— Матос, что происходит? — хмуро спросил один из матросов, выдвинувшись вперёд. Рука мужчины лежала на стандартном корабельном палаше. Он будто бы всерьёз считал, что это придаст ему веса при общении со мной!

Перед глазами пронеслась сценка, в которой муравей позвал пару друзей, каждый из которых вооружился маленькой веточкой и теперь вся эта компания «грозно» смотрит в мою сторону.

— Потом, — заскрежетал капитан зубами. — Всё потом!

Серьёзно и пристально взглянув на меня, будто бы предупреждая взглядом, матрос покинул каюту, а за ним и его дружки. Мы вновь остались одни. Я не стал комментировать прошедшую сцену, хоть и очень хотелось. Но зачем? Смысла в этом попросту не имелось.

— Мы друг друга поняли? — сложил я пальцы пирамидкой, равнодушным взглядом осматривая кривящегося Матоса, продолжающего баюкать руку и время от времени поскуливать. — Крюк до Виртала, а потом — делай что хочешь.

— Корабль, — рыкнул мужчина. — Чтобы блестел! Чтобы!..

Он замолчал, как только вокруг моего пальца появилась ещё одна капля воды, а потом подскочил, подавшись назад.

— Вернись обратно, — коротко сказал я ему. — Давай, трусишка, — перед глазами возник образ того ренегата, который чуть не убил меня в поместье Кольшеров. Он говорил именно так. Тц… теперь я понимаю его. Как же раздражает! Всякие уроды, которые даже не представляют, с чем, точнее кем, имеют дело! И я ведь не требую чего-то невозможного, всего лишь толику уважения и здравого смысла. Я даже готов был поработать с этим грёбаным старым корытом, чтобы честно расплатиться за дорогу. Второй раз расплатиться, ведь первым было спасение жизни! Но нет… Всё приходится выстраивать на угрозах! Может, тот смутьян был не так уж и не прав, поставив меня на колени? — Сядь за стул.

Дождавшись, пока временный капитан исполнит требуемое, я добавил к одной капле ещё две, заставив их крутиться вдоль своих пальцев, как светлячков вокруг лампы.

— Скажем так, Матос, — спустя почти минуту тишины, которая нарушалась лишь периодическим шипением старика, нянчащего свою руку, — ты просрал свой шанс выйти сухим из воды. Теперь твоё копыто никто чинить не станет. Можешь обвинить нас во всех грехах, когда доберёшься до Таскола, но думаю, всем будет плевать. Веришь?

— Давай договоримся, — глубоко вдохнув, высказал новый капитан «Листопада». — Никому не хочется доводить дело до конфликта. Уверен, тебе…

— Да нет, я доведу, — капли ускорились, начиная чуть ли не хороводом летать вокруг, — потому что ты, вольно или невольно, но показал свой характер. Дерьмовый такой характер, Матос. Разве не учили тебя в детстве, что нужно помогать ближнему своему?

— Сукин сын, — прошипел старик.

— И запомни, — погрозил я ему, — ещё раз оскорбишь меня или кого-то из моих людей, я пробью тебе вторую ладонь.

Вскоре, он и правда развернул корабль. Я не переживал, что курс мог отличаться. Не думаю, что Матос решит рисковать и отвезти нас не в Виртал, а куда-то ещё. Всё же мне удалось изрядно припугнуть его, хоть дырку в руке пришлось таки вылечить. Потому что в нынешних условиях и с учётом его возраста я не удивился бы начавшемуся воспалению, которое привело бы к очередной смене капитана. Не будем до этого доводить, на меня и так матросы довольно неприязненно поглядывали. Уважали они, за что-то, этого склочного ублюдка.

Так что пришлось Каратону подлечить как старика, а там, как в целях получения доли лояльности, так и по сугубо практическим соображениям — остальных матросов, которых осталось чуть больше трёх десятков человек. У многих из них, после нападения долбаных кашмирцев, оказались травмы той или иной степени тяжести, мешающие нормально заниматься своими делами и, тем самым, усложняя управление «Листопадом».

Немного подумав, я решил, что это будет достаточной платой за не такой уж большой крюк до Виртала. Всё-таки мы честно за него расплатились, даже несмотря на то, что спасли экипажу жизнь. И опять же подобное вызывало у меня весьма ощутимую злость! Ведь не помоги мы кораблю изначально, его тупо захватили бы! Но даже если экипаж чудом сумел бы отбиться, то с такой толпой калек они могли разве что надеяться на милость Хореса, который сам дул бы в их паруса, направляя корабль к нужной цели.

В общем, самого себя я, несмотря на жёсткие переговоры, считал праведником и тем, кто в должной мере попросил себе честную награду, без какого бы то ни было выкручивания рук. А ведь мог бы вообще на всех наплевать и никого не лечить!

Короче, вроде и проявил лояльность, вроде и помог, но обстановка мне не нравилась и рисковать не хотелось, так что ещё в первый день пребывания здесь, наказал Каратону и Люмии, как наиболее способным в этом плане, проверять всю нашу пищу и воду перед потреблением на яд. Мало ли? Один из самых простых и действенных способов убить как мага, так и сиона!

А далее начался очередной «морской круиз», от которых, честно сказать, тошнило (в фигуральном смысле) ещё со времён Кромолоса. Однако все мы быстро нашли себе дело. Без него на корабле было практически невозможно. Если, конечно, в голове были хоть какие-то мозги.

В первую очередь матросы сняли паруса, которые оказались хорошо так повреждены. И пусть ветер они частично продолжали держать, но… если их не подлатать, то сравнительно недолгий путь мог растянуться на две или три недели. Благо, производственной магией, худо-бедно, владели все, кроме новичков. Имею в виду Вивиан и Костона.

— Чему вас вообще учили? — с долей возмущения, но вместе с тем и интереса, поинтересовался я. — Это же очень удобно! Как минимум, всегда можно держать в порядке и чистоте собственные вещи.

— Боёвка, — пожал плечами коренастый парень. — Всё ходило вокруг неё. Ещё обязательное обращение…

— Вот что нужно было ввести и у нас! — прервал я его, покосившись на смутившуюся Люмию.

— Я обучусь, Кирин! — с долей честной грусти выдала моя русоволосая девочка. — Честно-честно! Дай только дух перевести и хоть какое-то спокойное место найти!

— Начнём сегодня, — уверенно постановил я. — Чтобы когда это замечательное путешествие, — тут не сдержал сарказма, — закончилось, ты могла превращаться в какую-нибудь милую птичку.

— О, да, — рассмеялась Вивиан. — Именно этим вы сегодня в каюте и будете заниматься! Учёбой и занятиями магией! Уж нам-то не заливай. Будто бы я не знаю, о чём вы мечтаете с момента попадания в казармы.

— Могла бы проявить женскую солидарность, — хмыкнул я в ответ, ничуть не смущаясь поднятой темы. Всё-таки закалка «высшего общества» требовало постоянно быть наготове и уметь ответить в любой ситуации. Иначе, пусть «лицо» и не потеряешь, но предметом для насмешек станешь налегке.

Когда паруса были восстановлены, нарисовал на них руну укрепления. Простенькую и обычными чернилами, так что сотрётся довольно быстро, однако, этого с головой должно хватить на то, чтобы добраться до Виртала. К тому же, у меня был план…

— Серьёзно? — скептично покосился на меня Костон. — «Дуть» в паруса? Я что тебе, корабль должен на себе тащить? Словно мул?

— Не мешало бы поспешить, — с улыбкой ответил я ему. — Никакого желания торчать на этом корыте больше времени, чем оно того заслуживает, я не имею. Может, ты не согласен?

— Не согласен, — буркнул маг, специализирующийся на стихии воздуха, но взлетел в небо, создавая ветер, который солидно так нас ускорил. Понятно, что Костон не будет работать так на постоянной основе, но хотя бы несколько часов в день будем перемещаться почти в два раза быстрее.

— Только не порви их! — выкрикнул ему, надеясь, что колдун услышит. Вроде бы кивнул. Или показалось?

— Оставь его, голова не пустая, сам справится, — шепнула мне Вивиан. — Скажи лучше, а можешь меня производственной магии научить?

Рыжая наклонила голову и улыбнулась. Невольно посмотрел на её шею. Красиво…

— Разве что после Люмии, — слабо улыбнулся. — Разорваться, увы, не могу. Но тут тебя вполне может обучить Ресмон или Каратон.

Тем более, что последний уже какое-то время заглядывается на рыжую. Причём так заметно! Сразу отводит взгляд, как только она на него посмотрит, а сам по себе пялится при первой же возможности. Ещё и покраснел, когда я, наедине с ним, поднял эту тему.

Эх… не любят девчонки таких застенчивых. Считают слабаками и тряпками. Дуры? Когда как…

— Что же, — с долей раздражения заявила Вивиан, — попробую удачу в другом месте.

Избавив себя от нужды колупаться на этом корыте, приводя его в божеский вид, я обеспечил группе (даже Каратону и Костону) отдых и возможность посвятить время себе и каким-то личным делам, которые все и всегда традиционно откладывали на «когда-нибудь». Я, к сожалению, не исключение. А потому, оказавшись в тесной каюте, в которой проживал с Люмией, первым делом озаботился о собственном комфорте. Заниматься делами, когда за жопу кусают клопы — такое себе занятие. И пусть у меня имелся амулет отгоняющий насекомых, так тот я носил на себе. А надо было такой, чтобы каюта тоже умудрилась очиститься. А то стоит мне выйти за дверь, как всё вернётся на круги своя!

— Нужно вырезать ещё один амулет, — сказал я самому себе.

— От насекомых? — уточнила девушка, которая, по моему примеру, не спешила куда-то примостить свою пятую точку.

— Угу, — задумчиво проговорил ей, ковыряясь в своей сумке, в поисках подходящей заготовки. — Не хочу этому уроду Матосу ни единой руны на корабле оставлять.

Про результат переговоров рассказал своим почти сразу, чтобы они понимали цену благодарности этого экипажа и не имели надежд на что-то лучшее. Сходу надо понимать, в какой заднице оказались!

— Я могу приказать всем насекомым уйти, — заявила Люмия, отчего я даже остановился и удивлённо на неё посмотрел. — Я друид, вообще-то, — улыбнулась она, отчего веснушки заиграли на её лице. Срочно захотелось поцеловать это солнечное создание. Не стал сдерживать желание.

— Ух, — после почти двухминутного поцелуя, едва удалось сдержать страсть. — Точно, периодически про это забываю.

— Друиды могут общаться не только с животными, — тихо шепнула она, прижимаясь к моей груди. — Хочешь, я заставлю всех уйти?

— А если придут новые? — разумно возразил я.

— Можно заставить старых встать на нашу охрану, — пожала девушка плечами.

— Приступай, — ласково коснулся её тёплого плеча, запуская пальцы под тонкую ткань рубашки. — Но прикажи не просто уйти, а выпрыгнуть в море. Я же, тем временем, сделаю отпугиватель.

Свято место пусто не бывает, нет смысла «удерживать оборону», заставляя насекомых друг друга убивать. Всё равно, рано или поздно, кто-то да проникнет внутрь. Проще единоразово убрать всю живность, а потом поставить условный запрет на её появление здесь.

В качестве заготовки вытащил простой деревянный круг, диаметром в десять сантиметров и толщиной в один. Прикупил на рынке Морбо как раз на случай нужды создать простую, быструю и дешёвую поделку. Знал, что пригодится. А когда плавание подойдёт к концу, просто заберу амулет с собой, тем самым не оставив Матосу ничего, что сделало бы это корыто хоть на каплю лучше других.

Закончил всего за полчаса, попутно наблюдая, как разная «живность» самоубивается через маленькое окно узкой каюты. Я сделал не только второй амулет от насекомых, но ещё и аналогично дешёвый переносной светильник. Люмия же, после применения друидских практик, направилась добывать бадью. По итогу двое матросов притащили целую бочку, которая с трудом вместилась в комнатушку.

— Ничего иного, куда мы могли бы поместиться сразу вдвоём, у них не было, — вздохнула девушка. — А мне понравилось, как было на «Индевосе».

А уж мне как понравилось!

Нарисовал пару рун и на бочке, включая нагрев, чтобы вода не остывала в процессе наших игр. Конечно же, тут же её и опробовали, не дожидаясь ночи. Благо, что маг, при желании и умении, мог быть весьма самодостаточен, обеспечивая себе идеальный быт! Бочка наполнилась горячей водой, кусок мыла нашёлся в вещах Люмии, а потом мы нежились там, наслаждаясь как водой, так и друг другом.

Признаться, я и правда ждал этого слишком долго. Наверное, в этот момент я был по настоящему счастлив.

— Хорес милостивый, — девушка прижалась ко мне всем своим телом, — я так не хочу, чтобы этот момент закончился!

— Тш-ш, — ласково провёл пальцем по её губам, — с чего ему заканчиваться?

— Скоро корабль причалит к Вирталу, — с долей светлой грусти выдала она, — а там… снова правила, законы и рамки. Маги не имеют права быть вместе…

— Как и все в армии, — возразил я, но лишь плотнее сжал её в объятиях. — Не ломай голову. Мы обязательно придумаем способ.

— Мне кажется, что лишь на кораблях, где всем на нас плевать, можно ощутить это счастье, — тихо произнесла Люмия. — Может… не так уж и неправ был Бортомс?

— Верь мне, — я приподнял её голову, заглянув в глаза. — У нас всё будет хорошо.

— Я верю, — улыбнулась девушка и потянулась за поцелуем.

Конечно, только приятными вещами, в обнимку с этим милым ангелом, заниматься не получалось. Пришлось взяться за иные, пусть и более полезные вещи. Впрочем… руны меня успокаивали. Было при работе с ними какое-то ощущение правильности. Того, что я занимаюсь важным делом, а не трачу остатки собственной жизни впустую.

Благо, я накупил целую гору всего нужного, как заготовок, включающих даже дешёвые украшения, так и кусков ткани с выделанной кожей. Вывалив всё это на стол, отсеял самое нужное, попутно обсуждая с Люмией перспективы.

— Нужна защита, — уверенно кивала она. — И обязательно сделай себе аналог моего барьера!

Волшебница по настоящему возмутилась, когда узнала, что у меня его нет. Отговорок она не приняла, чуть ли не заставив начать именно с него. Потом на очереди шёл комплект одежды, на которой я вышивал руны защиты, укрепления, перенаправления и всего сочетающегося друг с другом. К ним же добавил контроль температуры, отпугивание насекомых и мелкой живности. Хотел ещё пару интересных штучек налепить, но тогда система получалась уже прямо сильно громоздкой и «тяжёлой». Пришлось ограничиться «минимальным набором».

Эх, по хорошему, тут бы закрутить рунную спираль, но увы, я не столь сильно разбираюсь во всём этом, чтобы творить такие фокусы. Может позднее, когда прокачаю навыки и узнаю способы…

Даже так шить пришлось долго, а уж с учётом обязательного условия удержания в голове необходимой эмоции!.. Короче, возился с этим почти до самого прибытия к Вирталу. Единственное исключение — обувь. Вот тут пришлось повозиться, хорошо так подумав, как организовать на своих новеньких туфлях — за них целых полтора золотых просили, благо, сторговался на артефакт защиты от мух, — необходимые руны. Вышивать на обуви — идея плохая. Вырезать — тоже. По итогу вышил нужный набор на тонком кусочке ткани, а потом приклеил под стельки.

Истыкал иглой все пальцы, кое-где запорол руны, отчего пришлось аккуратно вытаскивать нить и выправлять ткань производственной магией, в которой я до сих пор дуб дубом, но на что-то хватает. Ещё и Люмия помогала. Вот девушка, казалось, во всём, за что бралась, достигала если не идеала, но уровня крепкого и хорошего ремесленника.

В конечном итоге я умудрился разобраться с одеждой и даже создать себе Огненную сферу, для которой прикупил компонентов и на которую давно облизывался.

По сути, этот артефакт позволял управлять потоками пламени, без конкретного образа и эмоций, используя лишь энергию. Оч-чень удобная штука, если волшебник не особо заточен на бой. А так, прицепил себе сферу, да ходи, сжигай неугодных. Не нужно ни гневаться, ни представлять себе какие-то запредельные образы. Просто пожелай и послушное пламя потечёт из неё, как вскипевший суп, окутывая потоками обжигающего огня всё, что попадётся на пути. Ух! Аж испытать захотелось!

Почти час игрался, стоя на палубе и пуская огненные валы по заливу. Половина матросов собралась, залипая вместе со мной. Здорово, красочно и почти для меня бесполезно. Костёр я и сам разожгу, чай не идиот, так что самые-самые основы знаю для всех стихий. Да они и простые, откровенно говоря… кхм, так вот, огонь разожгу, а для боя использую воду. Барьер из пламени тоже штука довольно бесполезная, а больше… а для чего ещё он мне нужен? Это больше для тех магов, которые вообще в стихии не тренировались, попросту их игнорируя и сосредотачиваясь, например, чисто на алхимии или лечении. В общем, не мой случай.

— Забавная безделушка, — вздохнул я. — Ну, дополнительным оружием, в теории, стать может.

Короче, за свободное от вышивки время пути, сделал таких целых две штуки. В крайнем случае продам. Их фишка в том, что при разбивании стекла они взрываются бешеным потоком огня, которого хватит, чтобы сжечь хорошее такое поместье. Имение Кольшеров не даст соврать, я тогда выжил лишь благодаря Слезе. А разбить их может не только маг, но вообще любой человек. Получается, нечто вроде бомбы. В общем, желающие на такое обязательно найдутся. И даже совесть за то, что продам их в Кашмире, особо меня не заест. Тут и без моих Огненных сфер хватает разного дерьма. Если Империя и проиграет, то точно не из-за такой мелочи.

Несмотря на некоторые приступы прокрастинации, свободного времени у меня было не так чтобы сильно много, как, впрочем, и у всех остальных. Люмия и правда начала обучаться магии оборотничества, используя в качестве примера моего ворона, так что пришлось пару раз ей попозировать, а когда она отдыхала, то варила простенькие алхимические зелья, для которых не нужно иметь особых ингредиентов. Хватало и того, что есть под рукой. Результат правда тоже был на низком уровне: составы бодрости, улучшения пищеварения, мазь от мозолей и им подобные. Но почему бы и нет? Признаю честно, всё это звучало весьма полезно, даже если держать в уме наличие на корабле целителя.

Сам Каратон, так-то, тоже не бездельничал. Как начал лечить народ, так и продолжил. Экипаж уже спустя три дня начал походить на рослых и крепких воинов, а не зачуханных матросов, нанятых из низов общества. На четвёртый день целитель решил провести небольшой эксперимент, так что взял одного пожилого моряка, с его разрешения, начал править внешность, включая и процедуру омоложения. Всем было интересно, как проходил процесс, так что выход старика с нетерпением ожидали даже другие маги. И вот, практически ровесник Матоса превратился мужчину, которому сложно дать больше тридцати пяти лет.

— Я немного ошибся, — этим же вечером признался Каратон, когда мы собрались в своём кругу. — Напортачил с печенью. Она у него пропитая была, так что начал чистить, но по глупости своей скинул все отходы в кровь, которая разошлась по его организму. Начал исправлять и зацепил костный мозг. Восстановил его, но к тому моменту пошли осложнения на сердце. Эх… — почесал он свой затылок, — не зря мне наставница говорила, что такие процедуры, как омоложение, лучше делать вдвоём или даже втроём.

— Так чего, он теперь сдохнет? — непосредственно уточнила Вивиан. Девушке не шибко нравилось на корабле. То есть, даже не сам факт плавания, а… его коллектив. Не то чтобы волшебница страдала или кто-то её обижал. Всё проще и одновременно сложнее. Она… привлекала внимание. И если в Люмии, на первый взгляд, не было чего-то выдающегося — я и сам не сразу понял, сколь же мне повезло! — то вот огненно-рыжая Вивиан, с внушительной грудью, узкой талией и симпатичным личиком собирала взгляды всех «голодных» матросов. Я уже в курсе, что кто-то предлагал ей деньги за возможность уединиться, но этим активировал старый триггер, напомнивший прошлую жизнь, отчего она едва сдержалась, чтобы не прикончить придурка. В конечном итоге незатейливо его послала. Как потом сама признавалась: «Конечно лекари меня восстановили, но память-то сохранилась. Я не желаю возвращать прошлую жизнь, нет, спасибо!»

— Не сразу, — задумчиво ответил Каратон, привычно смущённо отвернувшись от рыжей красотки. — Думаю, тело пойдёт вразнос в течение года. Если, конечно, я не возьмусь всё восстановить.

— Да забей, — хмыкнул Костон, — одним больше, одним меньше, какая разница?

— Жалко его, — высказался Ресмон. — У него ведь и дети поди есть где-то на берегу. И помогает он им. Если бы мой папка откинулся, то я бы в своей деревне не выжил.

Здоровяк жевал жёсткую, пережаренную рыбу, впиваясь в неё крепкими, ныне здоровыми зубами. А то помню, как его «пеньки» меня раздражали в первые дни пребывания в Третьей магической!

— Да ну, — удивился Каратон его словам, — у вас разве не принято было помогать друг другу?

— В каких-то пределах, — покрутил он рукой. — Может и выжил бы…

— Трепешься, как всегда, — фыркнула Вивиан. — Давайте голосовать, а? — и лукаво улыбнулась. — Разыграем его жизнь?

— Здравое предложение, — рассмеялся Каратон, — учитывая, что лечить всё равно мне. Кирин, — взглянул он на меня, — сколько ещё ехать?

— Матос говорил, благодаря Костону мы опережаем график, — кивнул я на воздушника, который лишь фыркнул на эти слова. Работать мельницей ему не нравилось. — Так что вместо ожидаемой недели путь займёт порядка пяти дней.

— Значит в запасе остался ещё один, — целитель почесал засылок, пока Ресмон сосредоточенно смотрел на свои пальцы, что-то убирая и загибая.

— И правда один, — выдал он спустя пару минут, будто бы получил откровение Хореса. — Ты как так быстро сосчитал?

Каратон промолчал, а потом вздохнул и всё-таки пошёл выискивать мужика, для очередного сеанса «доработки».

— Только не говори ему, что ошибся! — прикрикнул я магу. — Скажи, что время есть, так что ещё немного его улучшишь.

Целитель фыркнул, но одобрительно кивнул.

— Значит, завтра мы наконец-то закончим с этим унылейшим плаваньем! — довольно приподнялась Вивиан. — Наконец-то! Хорес, как же я рада!

Пока рыжая готовилась плясать от счастья и даже начала исполнять некие движения танцевального характера, Люмия поникла и вздохнула. Я тихонько взял её ладонь, зажав двумя руками. Девушка улыбнулась, на что зеркально улыбнулся и я.

— Эй, Вив, ну ты куда? — Костон, почти сразу подскочивший вслед за ней, бросился догонять смеющуюся волшебницу, которая помчалась по узким коридорам «Листопада».

Вот кто не стеснялся и уже с первого дня активно подбивал к ней клинья, пока смущающийся Каратон смотрел из-за угла.

— Хм, — Ресмон с долей неодобрения покосился на них, а потом, с таким же видом, на нас.

— Что-то хотел сказать? — улыбнулся я ему.

Парень вытер жирные руки о свою форму, а потом шмыгнул носом.

— Будьте сегодня потише, хочу нормально выспаться, — буркнул он, а потом, пока Люмия непонимающе на него смотрела, а я всеми силами сдерживал смех, покинул наше общество.

— О чём он? — непонимающе спросила девушка, пока я, пользуясь тем, что мы остались одни, сел к ней поближе, обхватив за талию.

— Не знаю, — усмехнулся я и плавно переместил её к себе на колени.

— Всё ты знаешь, — она оглянулась на дверь. — Прямо тут? Это же не каюта, — уже тише прошептала Люмия, — Кирин, ты чего? — а рукой уже скользнула по моим штанам.

— Там или тут, какая разница? — начал я споро расстёгивать её рубашку. — Нам никто не помешает, можешь быть уверена.

Последний день был посвящён отдыху от всей этой суеты. Во всяком случае у меня. Даже Люмия отвлеклась от тренировок обращения в ворона. А на остальных… как там у других — не знаю и не хочу знать. Я им не мамочка, чтобы приглядывать и вытирать сопли.

На следующий день, как всегда поздно проснувшись утром — когда не спишь до середины ночи, это превращается в норму, — полюбовался на Люмию, которая сладко спала и о чём-то мечтательно улыбалась, поднялся с койки, умылся, привёл себя в порядок, да направился на палубу.

Сегодня, ближе к вечеру, должны прибыть в Виртал. Надеюсь, у них там нет погромов, иначе это будет откровенно смешно. В конце концов Челефи, в его ситуации, как по мне, нужно идти на Родению, столицу Кашмира, а не в обратную сторону, захватывая куда более мелкие города. Хотя что творится в его голове я абсолютно не понимаю.

Взглянув в горизонт, не увидел берега, зато заметил какой-то корабль. Впрочем, не первый и не последний. Воды тут активные и наткнуться на очередного «купца» было проще простого. Лениво понаблюдав за ним какое-то время, думал было пойти, взять завтрак (для нас отдельно оставляли еду), как на палубу поднялся хмурый Ресмон.

— Кирин, — подошёл он ко мне. — Просил же… потише, — немного смутился здоровяк под конец.

— М-м? — не понял его в первый миг. — А, — теперь сообразил, — так я ведь тоже говорил: принципиально на этом корыте ни одну руну не нарисую. Разве что гниения, — усмехнулся на этом моменте. — Ты знал, что такая есть? Ещё и ветхости заодно. Их специально разработали, дабы гадить по мелочи. Нарисуешь такую и через несколько дней — в зависимости от силы напитки руны, — от объекта не останется и следа. Развалится, на хер…

— Не заговаривай мне зубы, — буркнул парень. — Я просил быть потише, а не зачаровывать «Листопад». Можно было просто попросить свою девчонку не стонать на весь корабль!

— Эй, в этом половина… — остановил я сам себя, — четверть, — теперь поправился, — всего удовольствия! Когда девушка реагирует на твой язык, пальцы, на поглаживания в определённых местах и даёт об этом знать, то распаляет до…

— Хватит! — немного злобно, немного жалобно выдавил он. — Твою же мать, Кирин, я ведь тоже хочу! И чего делать?

— Вивиан тебе в помощь, — хмыкнул я. — Или хочешь, покажу руну тишины? Нарисуешь её сам…

— Вот спасибо, — буркнул Ресмон. — Вивиан… не показывает особого интереса, — умудрился достаточно грамотно высказать он. Признаться, ожидал более прямого высказывания. — К тому же, у неё и так от поклонников отбоя нет, — здоровяк задумался, — в Виртале, перед тем, как поедем на объединение с императором, надо будет сходить, продать амулет анимагии, да завалиться в борд…

— Стоп-стоп, ты собрался продавать антимагический амулет? — чуть ближе подошёл я к нему, нахмурив брови. — Совсем из ума выжил?

— Мальчики, что за ссора? — сияя улыбкой, на палубу вышла Люмия. — Ах! — потянулась девушка, поднимая тонкие руки к самому небу, — здорово-то как!

Словно солнышко выглянуло из-за туч!

— Ты в курсе, что вас слышно всему экипажу? — выдал ей Ресмон.

— Э-э… — отвела она взгляд, — что ты имеешь в виду?

— Всё ты поняла, — усмехнулся он. — Я тут с Кирином…

— Чуть позже Люмия, буквально пять минут, ладно? — схватил я здоровяка за плечо, надавив в сторону. Правда с таким же успехом можно было надавить на столетний дуб, желая склонить его горизонтально земле.

Лишь когда я нахмурился и с очень жирным намёком на него покосился, это крестьянское отродье, едва сдерживая смех, направилось следом.

— Головой подумай, — встав у самой кормы, на ветреной стороне, заявил ему я. — Антимагический амулет может спасти нам жизнь! А ты — продать. Давай я его у тебя куплю. Ну, в рассрочку. На бордель тебе денег точно хватит.

Краем глаза я заметил, как к Люмии подошла Вивиан и две девчонки начали что-то обсуждать.

— Вот уж нет, договорились же, что амулет мой! — заявил Ресмон, хлопнув себя по груди.

Подавил вздох.

— Я же не забираю его у тебя, — принялся объяснять ему по второму кругу. — Ты хочешь продать, хорошо, так какая тебе разница, кому продать? Продай мне!

Вообще, довольно глупо вышло, что по итогу такая ценная штука осталась у этого идиота. Просто… мародёра убила Люмия, но дрался с ним я. По факту, амулет наш, однако, когда Ресмон добил и так умирающего мужика, то девушка не изъявила вообще никакого желания забрать его артефакт, а я махнул рукой. Типа у меня же есть один, так почему бы не быть такому же у каждого представителя моей группы? На тот момент идея казалась весьма ценной. Кто же знал, что скудоумный свинопас решит избавиться от такой ценности при первой же возможности?..

— Хм, ну, если так… — почесал он затылок. — Только это, я в Виртале цены посмотрю, чтобы честно всё было!

— Ты думаешь, я стану тебя обманывать, учитывая, что мы вместе путешествуем и регулярно прикрываем друг другу спину в той или иной ситуации? — хмуро уточнил у него.

— Так я это, — Ресмону хватило совести смутиться, — чтобы всё так и продолжалось, вот.

Покачал головой. Пусть что хочет делает, но не продаёт такую ценность. Я вот, своими силами, аналог не потяну. Имею в виду, чтобы создать его. Навыков не хватит, да и знания скрипят. В книге, конечно, нужные руны были, но во-первых не все, а во-вторых стояла приписка, что нужен скованный волшебником металл, причём специально для антимагического амулета скованный. Ещё и потом, после нанесения необходимых рун, надобно всё алхимией до идеала доводить.

В общем, понимание худо-бедно есть, а возможности повторить — никакой.

А вещичка ведь уже спасала мою жизнь. Так что однозначно не стоит от таких ценностей избавляться. Жаль, что в деревянную башку этого остолопа умные вещи вбить так и не вышло. Волшебники и амулеты от магии… странно, что две эти вещи плохо друг с другом сочетаются, не так ли? Аха-ха!

— … и говорю: только через императора, — подходя ближе, услышал разговоры Вивиан с Люмией. После этих слов тут же раздался звонкий девичий смех. Проходящая мимо парочка матросов синхронно покосилась на девчонок и направилась дальше, грустно вздыхая о собственной доле.

Костон привычно взлетел в небо, начиная «дуть» в паруса, а я уточнил у троицы отдыхающих моряков, сколько ещё плыть, на что получил весьма размытый ответ, что к вечеру должны добраться. В принципе… они оказались правы.

— Остановка один день! — уже в сумерках объявил Матос. — Точнее — ночь! Всё равно денег ни у кого нет, так что…

— Мы же у кашмирцев в карманах полазили! — выкрикнул один из работяг, вызывая волну смеха. Подтянутые, вылеченные матросы, с белозубыми улыбками, на фоне побитого жизнью «капитана» создавали весьма сюрреалистичный контраст. Будто бы какой-то дед вышел на площадь, покричать на элитный взвод королевской армии.

Неплохо всё-таки Каратон поработал, тут никаких сомнений.

— Вот и успевайте, — не растерялся Матос. — Потом направимся в Таскол. Даст Хорес, успеем без опозданий…

Впрочем, особо я не вслушивался, вместо этого рассматривал куда меньших размеров порт, чем ранее виденный Пойт-Нор. Кораблей тоже было негусто. Город вообще выгодно отличался. Даже со стороны легко было понять, сколь меньшего он размера. К тому же, в отличие от Морбо, у него не имелось стен, лишь система крепостей вокруг, на основных дорогах. Одна из них, между прочим, прикрывала железную дорогу, на которую, как я надеюсь, нас в конечном итоге и посадят. Осталось лишь всё это согласовать…

— Успокоился? — хмыкнул стражник, открыв дверь камеры, где уже сидело двое мужчин. Один был весьма заросшим и откровенно косым. Второй постоянно чесался, да так, что имел чуть ли не до крови расчёсанные части тела, а ещё хорошо заметные струпья на ногах и руках.

Толчок в спину едва не заставил меня упасть, но равновесие я сохранил. Хотя с руками, скованными за спиной, это было трудно. О магии, конечно же, речи не шло. В кандалах, которые плотно прилегали к запястьям, не позволяя даже толком двинуть руками, имелось небольшое отверстие, куда вставлялась Слеза. Конструкция была сконструирована таким образом, чтобы не дать магу возможность применить какое бы то ни было волшебство. Собственно, мощный антимагический амулет и был на то рассчитан.

Дверь за спиной закрылась. Подсознательно ожидал лязга несмазанных и ржавых петель, но нет, всё было в пределах нормы, что показывает: за казематами следят и ухаживают вполне себе на высоком уровне.

Ещё раз покосившись на очевидных бродяг, которые молча на меня смотрели, уселся возле стены. Кроватей или стульев не было, лишь вонючее ведро под естественные нужды. Впрочем, с ним у меня, пока руки скованы за спиной, тоже, скорее всего, возникнут проблемы.

Тц… гнев, благо, уже успел сойти на нет, сейчас работали мозги, которые давали весьма характерную и точную, как я надеюсь, информацию: магов невыгодно держать в заточении. Совершенно не выгодно! Поэтому нас вот-вот должны освободить, разобравшись в ситуации. Благо, что это совсем несложно… Разобраться, имею в виду. Не сложно ведь, верно?

Всё началось весьма обыденно. Высадившись на берегу, мои ребята хотели было направиться вслед за моряками, в припортовую таверну «Распутная русалка», а с утра уже двинуться в магистрат, к чиновниками, но я, припомнив полный бессильной затаившейся злобы взгляд Матоса, сразу повёл группу к ближайшему патрулю стражи, где и доложил о ситуации.

— Зачем, Кирин? — ныла Вивиан. — Вот не терпится тебе на ночь глядя всем этим заниматься!

— Морбо осадил Челефи, — покосился я на неё, — может, уже взял. Ситуация сейчас такая, что война идёт не только там, — махнул рукой, — где-то в вольных городах. Но и тут, прямо у нас под боком. Давай не будем давать местной власти лишнюю причину обвинить нас в том, что мы ренегаты.

— Так-то он прав, — согласился Каратон.

— А мы с тобой и правда беглые, да, рыжая? — хохотнул Констон.

— И чего тут весёлого? — фыркнул Ресмон. — Легенду хоть выучили?

— Ого, какое ты слово запомнил, — ядовито ответил кашмирец. — Может, скоро научишься читать?

Негромко переругиваясь, группа двигалась за парочкой направляющих, которых выделил сержант. Вскоре нашу компанию передали в распоряжение старшего офицера Найфе. Тот, выслушав их, глухо выругался, а потом принялся расспрашивать нас о ситуации в Морбо. Понять его было можно: более-менее адекватных сведений оттуда взять ему было неоткуда. Вышестоящие, которые реально имели какую-то информацию, попросту отмалчивались, а нижестоящие и сами были не в курсе. Рассказали, чего уж, правда предварительно напомнив, что данные устарели на пять дней.

По итогу офицер составил короткий рапорт, который завтра, с самого утра, пойдёт на стол его начальнику, а там, по словам Найфе, нас передадут чиновникам, которые оформят «подкрепление» согласно бумагам и направят нас дальше.

— Поездом, — ответил он на мой вопрос и улыбнулся, заметив промелькнувшее облегчение. — Самый быстрый и надёжный путь в вашей ситуации. А вот пустыню уже придётся проходить караваном. Железных дорог там, увы, пока ещё не построено. Хотя император, благослови его Хорес, уже несколько лет ведёт работы по исправлению ситуации.

Про это я в курсе. Дэсарандес задумал изменить климат этого региона. В принципе, это было возможно, если провести вдоль её территории должное количество рек. Не зря ведь на их берегах всё цветёт зеленью? И вокруг оазисов тоже? Логика понятна и разумна, а значит, всё упирается лишь в сам факт создания каналов, которыми занимались целые легионы архитекторов, строителей и колдунов. Как я слышал, на стройку направляли почти всех магов Сизиана и подобное изменилось лишь с началом войны.

Думаю, после её завершения всё вернётся на круги своя…

Поблагодарив Найфе, направились занимать временно выделенные койки. Даже не было распределения по полу — всех направили в общую казарму, лишь уведомив сержанта, который индифферентно пожал плечами, лениво покосившись на нашу группу. Даже девушки не вызвали у него какой-то реакции. Похоже, у мужика был напряжённый день.

Однако под утро, едва продрав глаза, столкнулись с уже менее дружелюбной группой людей, которые… пришли задержать нас, как дезертиров. Вот те на!

У подошедшего отряда, которые, как оказалось, профессионально занимались ловлей беглых магов, имелись защищающие от неё амулеты, но сопротивляться никто из нас и не думал. Напротив, даже особых возмущений не было, хоть Каратон и признал, что это один из самых неприятных сценариев, которые он себе воображал. Я же, напротив, ещё вчера увидев полную злобы морду Матоса, подозревал, что старый хер может провернуть нечто подобное. Почему-то я был на все сто процентов уверен: это по его доносу мы столкнулись с этой командой.

И хоть офицер, возглавляющий группу охотников на магов, признал логику моих слов о том, что беглые маги не стали бы приходить к страже, тем более, что Найфе, который тоже довольно оперативно прибежал разбираться с ситуацией, всё подтвердил, показав записанный вчера и ещё не отправленный рапорт, нас всё равно задержали «до выяснения обстоятельств».

Мыслей о побеге не было. То есть, были конечно, но сразу становилось понятно: это не подходящий вариант. Уже объяснял почему — бежать некуда. Жизнь ренегата — это или жизнь под чьим-то покровительством, кто прикрывал бы беглеца, используя его в своих целях, либо бесконечный бег от имперских ищеек, который всё равно закончится смертью колдуна. Иногда естественной, куда чаще — в бою против сил Империи. Так зачем тогда бежать? Проще работать на собственную страну и получать за это полагающиеся дивиденды. Пусть большинство обычных людей низшего класса считают колдунов нечистыми и прoклятыми (потому и сдают смутьянов страже при первой же возможности), это не мешает им пользоваться плодами наших усилий. В общем, проще было мирно разобраться с проблемой, а дальше уже продолжить собственный путь.

Благо, что я и правда никогда всерьёз не думал о побеге и «шикарной свободной жизни», всегда находя принцип службы достаточно справедливым. Маг — работает, взамен получает к себе положительное отношение от власть имущих, пусть и не на высшем, но вполне себе достаточном уровне. Имею в виду тех, кто занимается нашим контролем: гильдии, аристократы, военные. Никто из них не имеет к колдунам и доли негатива, напротив, стараясь заполучить волшебников в свои ряды в как можно большем количестве. Вот и получается простой и честный обмен: достойная (по меркам крестьян, так и вовсе крайне успешная) жизнь, взамен на труд самого мага.

К счастью, мои ребята не стали показывать норов, так что повязали нас достаточно мирно.

Дальше дело пошло куда как хуже. В тюрьму нас передали как «беглых», не объясняя подробностей, не озвучивая, что это «вроде бы беглые» и всё такое. Из-за этого, как понимаю, и началось то, что вызвало у меня поток плохо структурированного, но очень горячего гнева, быстро перерастающего в ярость и ненависть.

Сковали руки нам всем ещё при аресте. Тут всё правильно, ренегатам не стоит давать шанс на повторный побег. Но если по пути с нами обращались достаточно нормально, просто отконвоировав в место последующего ожидания и временного заключения, то в тюрьме, первое, что сделали, так это забрали все вещи, включая одежду (рунную между прочим!), заставив переодеться в грязные, вылинялые робы. Ради этого даже снимали кандалы, но опять-таки, каждый из присутствующих стражей обладал антимагическим амулетом. Следом тюремщики приступили к качественному и хорошему избиению, за то, что «предали Империю и Дэсарандеса». Действовали последовательно, каждого бодро хватали и разводили по отдельным комнатам. Били больно, но ничего не ломали и до кровавой блевоты не доводили. Процесс, похоже, был хорошо отработан. Попытки как-то объяснить ситуацию сделали лишь хуже. Кажется, эти люди не впервой слышат отговорки.

Единственное, что с какой-то стороны позволило мне удержать себя в руках и хоть немного контролировать как себя, так и происходящее — богатый опыт Третьей магической. Умелое и с какой-то стороны аккуратное избиение — это не беспорядочные побои, которые ломали кости и отбивали внутренности! Подобное можно назвать искусством… Можно, если умудриться отстраниться от происходящего, с чем у меня, сука, возникли некоторые проблемы!

По дороге в камеру — часть пути меня тупо тащили на цепях, ведь ноги не держали, — услышал слова старшего надзирателя, который запретил насиловать девчонок, сказав: «Это маги, а не подзаборная шелупонь! Хочешь потом перед Обрином отвечать, если девка вскроется в камере⁈»

С какой-то стороны это меня успокоило, а с другой очень напрягло. Впрочем, ближе к камере, когда босые ступни (обувь в «форму заключённого» не входила) обрели возможность удерживать тело, а голова в должной степени заработала, я и осознал, что ситуация вот-вот должна решиться. Причём в нашу пользу! Потому что каждый день ожидания лишь усугубляет, не так ли?

Успокаивая себя этим и одновременно периодически морщась от последствий неприятных и болезненных ударов, уже представляя, как тело вскоре «расцветёт» синяками, я старался держать себя под контролем и не думать о том, что случилось с Люмией. Не могли же они таким же образом избить девчонок? Или могли? Остальные не вызвали таких же эмоций, а вот с ней…

Ха-а… надо же, а мысли о том, чтобы последовать совету Бортомса и свалить к бахианцам уже не кажутся столь глупыми!

— Тебя за что?.. — наконец спросил меня чесоточный, на что я лишь показал свои скованные руки. — А, беглый, — только и ответил он. — Ну и дурак. Вы же, версы, на всё готовое живёте. Ночлег вам дают, кормят досыта, даже деньги платят. Чего ещё надо? Два года жить, херня конечно, но что поделать? Это ведь не люди вас приговорили, а бог, — осенил он себя знаком Хореса. — А раз так, то какой спрос с его творений? Хозяина вини, а не руку его.

— Хорош, — остановил его косой, чьи глаза смотрели в совершенно разные стороны, — только проповедей ещё не хватало.

— Не зря я возле храма побираюсь, — захихикал чесоточный.

Я молчал, вполуха слушая, как они обсуждают, что будут делать когда выйдут. Обоих задержали за попрошайничество в неположенном месте, что являлось мелочью, за которое достаточно быстро выпускают, ведь никому не нужны лишние рты.

Мысли. Всё что у меня осталось. Мысли. И если они будут крутиться вокруг Люмии, то я точно сойду с ума. Проклятье, когда эта девчонка умудрилась так сильно засесть в моём сердце⁈ Когда⁈ Вроде бы лишь пару месяцев назад я думал только о себе! О том, как выжить, как максимально комфортно прожить оставшиеся два года моей жизни, а сейчас… Я даже не слишком сильно злюсь на тех грёбаных тюремщиков, я даже, ха-ха, в чём-то их понимаю! Это их работа — заставлять заключённых себя бояться. Заставлять их страшиться попадания в тюрьму и делать всё, чтобы этого избежать.

Я понимаю и охотников за магами. Их жизнь — опасна настолько же, насколько опасен открытый и прямой штурм крепости хорошо укреплённого противника. Любой колдун владеет такими силами, которые и не снились обычному человеку. Их спасение — висюлька на шее, что заставляет магию менять свою форму обратно, снова превращаться в поток энергии, которая проходит в наш мир, используя посредника в лице волшебника. Исключение — если магия в должной степени сумела «закрепиться» в мире, например, несколько дней пролежавший камень уже становится частью земли, а потому не может исчезнуть от касания Слезы, и так далее.

Стоит ли обвинять охотника на магов, что он серьёзно относится к своей работе и, когда сталкивается с группой колдунов, то арестовывает их, надевая особые, антимагические кандалы? Нет, это глупо. Он обязан был это сделать, потому что игнорирование проблемы создаст столько бед, что лучше десять раз ошибиться, чем один раз упустить настоящего ренегата.

Я могу их понять, но не простить. Тут никак! За всё совершённое ублюдки должны ответить. Ар-р! Как же хочется удавить тварей своими руками!

Фух… спокойствие… Они выполняли свою работу, Кирин. Если кого и винить, то лишь доносчика. Матоса. О, да… Имей я возможность, то, пожалуй, убил бы его. Вернувшись в прошлое я бы точно сделал это, причём с великой радостью! Однако, решило бы это мою проблему? Может быть и решило… Хотя тогда сообщить о «маге-убийце» мог кто-то другой.

И я сидел, прокручивая эти мысли в голове, сидел, пока не захотел в туалет, а потому поднялся на израненные ноги (всю жизнь носил обувь, так что не привык ходить босым, отчего ступни сразу же покрылись мелкими порезами) и подошёл к вонючему ведру. Вообще, воняло здесь везде, но в этом углу особо сильно. Руки затекли и болели. Тело не отставало, но оно не затекло, а ныло после оставленных синяков.

— Чего, помочь тебе? — спросил косой, видя, что я столкнулся с проблемой. — Давай помогу, а то штаны изгадишь, а тут и так не цветами пахнет.

Чесоточный снова захихикал, а я, обернувшись, лишь молча кивнул.

Было стыдно, но когда я представил, что ссусь в штаны, стало ещё противнее.

Заросший бродяга сдернул застиранную тюремную ткань, отчего я наконец-то облегчился. Он даже подтянул мои портки обратно, за что получил мой благодарный взгляд. Хотя эта сцена ещё долго будет преследовать меня в моменты неловкости. Эх… надеюсь, не повторится…

Пристроившись в углу, я продолжал отгонять от себя неприятные мысли, в чём добился неожиданного успеха, отчего умудрился уснуть.

Проснулся от резкого грохота, сразу дёрнувшись и по инерции попытавшись подняться, однако лишь завалился на грязный пол, больно стукнувшись лицом. Забыл, что руки скованы за спиной! Они ещё и страшно отекли, отчего сейчас начали ныть, выбивая из глаз слезу. Сука-а-а! Твари-и-и!

Пришлось прикусить губу, чтобы не разреветься окончательно. Всё вчерашнее, мученическое поведение резко показалось глупым и наивным. До смерти захотелось кого-нибудь убить. К сожалению, такой возможности не было.

— Вставай, беглец, — хмыкнул стражник. — Пора на суд.

Я молчал, лишь по инерции облизывал прокушенную губу, но знал, что если не потороплюсь, то буду просто избит ещё раз, отчего постарался максимально быстро встать на подкашивающиеся от крайне неудобного сна ноги и вытянуться перед тюремщиком. Ступни жгло, но приходилось терпеть. Надеюсь, туда не попала какая-то зараза… Не уверен, что Каратон снова сможет просто взять и всех нас вылечить… Хотя… такую мелочь я залечу у себя сам. Сам…

Тюремщик не обратил внимания на мои потуги, а просто открыл дверь и выпустил меня в коридор, освещаемый лишь далёким артефактом-светильником. Я сразу признал, что он из категории «вечных», без переключателя, на что не обратил внимание, когда меня тащили сюда в первый раз. Не до этого было.

Сейчас, немного успокоенный хотя бы тем, что скоро ситуация, так или иначе, решится, я плёлся вместе со стражником, который придерживал меня за ворот робы, тягая в нужную сторону по запутанному лабиринту тюремных коридоров.

Решится… — мысленно повторил я. — Версов не оставляют гнить в тюрьме. Это не выгодно. Невозможно…

К своему сожалению, я не имел понятия о том, как происходят судебные процессы над ренегатами. Только то, что их убивают на месте. Ну, потому что сражаются. Но что если их ловят? Как действуют дальше? Вряд ли приказ идёт о немедленном убийстве, ведь тогда их проще было бы добивать на месте, чего не делают. Или делают? Я и правда не знаю! Но нас ведь не убили, так?

Мысли вновь крутились в голове, пока босые ноги старательно перемещали избитое и очень из-за этого негодующее тело по неизвестному направлению. Споткнувшись, завалился на колени, ощущая, как больно натянулась роба (стражник не отпускал мой воротник), едва не порезав кожу в области подмышек.

— Встать! — заорал тюремщик, отвесив мне пинка.

Скрипнув зубами, едва снова не закусил губу, но вовремя понял, что таким темпом просто откушу её ко всем чертям.

С трудом поднявшись на ноги, оказался снова схвачен, уже гораздо сильнее и больнее, а потом продолжил шагать.

Вскоре на нашем пути показалась решётка, перегораживающая коридор, возле которой размещался пост стражи. Мужчины были вооружены ружьями и клинками, к тому же находились по ту сторону стальных, зачарованных прутьев. Взгляд успел различить руну прочности и распределения, но долго приглядываться не получилось, тюремщики на той стороне открыли дверь, запуская нас в новое крыло.

Административное, — понял я, заметив, как изменился интерьер. Да и не воняло здесь.

Спустя пару минут, встретив по дороге ещё несколько патрулей и даже парочку секретарей, которые даже не обратили на меня внимание, спеша по каким-то своим делам, меня дотащили до небольшого по размеру зала суда.

Людей здесь было немного. Скучающий мужчина в форме имперского чиновника, перед которым лежала толстая книга и исписанные листы, хаотично разбросанные по столу, стоящему на возвышенности. Возле него, немного ниже, сидело двое клерков. В стороне у стены стояло шестеро бойцов с амуницией, аналогичной ранее встреченному караулу.

Стражник подвёл меня к очередной зачарованной клетке, куда и впихнул. Зашипев от боли, когда он разжал свою хватку, я чуть ли не физически ощутил, как на спине наливается очередной кровавый синяк. Облокотившись о прутья, я прикрыл глаза, наблюдая за собравшимися людьми и гадая, что будет дальше. А дальше двери начали открываться снова и снова — заводили моих ребят, чей вид был недалёк от моего. Того же Каратона едва ли не тащили волоком, поскольку худосочный целитель даже не мог стоять на ногах. Ресмон был в более-менее нормальном состоянии, только губы разбиты и зубов снова не хватало. Похоже, распустил язык, за что хорошо так получил по морде. Костон имел наиболее херовый вид: то ли умудрился сильно вывести из себя стражу, то ли виноват факт его национальности. Всё-таки Морбо подвергся нападению Челефи, который, так-то, именно что кашмирец… Когда зашла Вивиан, чьё каменное лицо, казалось, лишилось последних эмоций, я характерно поморщился. Девушка столь очевидно хромала на подрагивающих ногах, с которых даже не смыли кровь, что всё становилось ясно без всяких слов. На этом моменте сильно ударился головой о стальные прутья клетки, чтобы хоть так заглушить душевную боль, но заставил себя открыть глаза, когда привели Люмию. Благо, что она не хромала и крови я не заметил. Кроме, разве что, на лице. Там успел расцвести хороший такой синяк. Заметив меня, она грустно улыбнулась.

С души будто бы камень свалился. Я был уверен, что понял бы, если бы её изнасиловали, как Вивиан. Такое можно спрятать внешне, но никак не внутренне. Взгляд Люмии показал бы мне всё. Показал бы…

Судья, поняв, что стража собрала всех заключённых, вытащил очередной лист и сверился с книгой.

— Запрос в Таскол подтвердил личности подсудимых, — не утруждая себя лишними словами, сходу начал он. — Кирин Анс-Моргрим, Ресмон из Ручьёв, Каратон, сын башмачника Клепия с Речной улицы столицы, Люмия из Оврагов. Ваши магические школы, включая проверяющих, подтвердили факт окончания обучения и посадку на пароход «Кромолос». Данные о его крушении были переданы магистратом, — новая бумажка была мимоходом изучена и отложена в сторону. — Факт доставки до Морбо подтверждён. Факт принадлежности к группе, приписанной к подкреплению, направленному императору Дэсарандесу, получен. Факт дезертирства не подтверждён. Направление, с учётом происшествия и захватом города Морбо представителями сил мятежников…

Всё-таки захватили… Ну, это было ожидаемо.

— … подтверждено, — судья посмотрел на нас, мазнув взглядом сразу по всем. — Вышеперечисленные признаны невиновными и будут отпущены на месте, с последующим контролем в лице наблюдателя, до присоединения к силам императора. Соответствующее приписание будет предоставлено секретарём после завершения суда.

Ноги Каратона подкосились. Парень растянулся на полу, едва не зарыдав от облегчения. Люмию била нервная дрожь. Ресмон стоял, бледный, как мрамор. Я сам, думаю, недалеко от него ушёл. Поймал себя на том, что снова кусаю ту же самую губу, не замечая, как кровь течёт по подбородку.

Между тем, Костон лишь злобно улыбался, будто бы заранее зная, что сейчас скажет судья. Вивиан продолжала стоять, не показывая никаких эмоций. В глазах было пусто, будто бы в её голове потух свет.

Судья, тем временем, откашлялся и взял новую бумажку.

— Матиас из Озерков, а также Налби из Малого Родника получили подтверждение от Третьей магической академии Таскола…

Сука, раз он назвал их отдельно, значит дело дрянь.

— … но их описание и характерные черты не совпали с внешностью пойманных нарушителей.

— Я изменил внешность! — выкрикнул Костон.

— Тишина! — рявкнул тюремщик, ударяя дубинкой по клетке.

— Зато совпала, — продолжил судья, как ни в чём ни бывало, — с внешностью Костона с Первой Базарной улицы Морбо и Вивиан из борделя «Надкушенная слива». Так как из самого города, — он пристально посмотрел на них, — запрос получить не удалось по причине нападения мятежников, то пришлось узнавать сведения из близлежащих деревень, которые ещё не были захвачены и которые чаще всего сталкиваются с беглыми магами, отчего всегда имеют описание состоящих на службе волшебников.

Не знал, что это так работает…

— Проверка на магию также подтвердила факт обладания ею, — голос судьи набирал оборот. — Признаны дезертирами из Морбо в момент, когда их помощь была жизненно необходима защитникам города! — мужчина позволил эмоциям вести себя. — Когда ваши товарищи самоотверженно проливали свою кровь, не жалея ни себя, ни, тем более, врага, вы, подонки, позорящие всю Империю, надумали скрыться, притворившись частью подкрепления столицы!

А ведь мы специально прорабатывали легенду…

— С учётом военного времени, вы приговариваетесь к смерти!

«Желание утаить и желание обмануть суть одно. Воистину, тайна — не что иное, как обман, который не оглашается вслух. Ложь, которую могут услышать только Боги».

Джахангир Галбрейт, «Бытие души».

Вольный город Кииз-Дар, взгляд со стороны

По не совсем понятным для себя причинам, Сандакай Мирадель не мог выбросить из головы факт осады и успешного захвата этого города. Прошло уже два дня, как он пал, но мысли всё равно не хотели крутиться вокруг чего-то иного. В них был лишь Кииз-Дар.

Герцог «Юга» припомнил, как он, вместе с отрядом сионов и тремя волшебниками взобрался на Холм Десятерых, откуда вся группа стала свидетелями, как император Дэсарандес в одиночку сражался против семерых магов из личной свиты архонта Сигнора — его элитных телохранителей.

Битва проходила в воздухе, ведь каждый из них владел искусством полёта.

Сандакай знал об этом отряде. Ходили слухи, что архонт выбирает в него наиболее отличившихся и искусных колдунов со всего вольного города и его окрестностей. Каждый из них посвятил всего себя изучению стихий и барьеров. Каждый тратил всё свободное время на тренировки и оттачивание боевых навыков. И теперь они изо всех сил стремились убить его священного императора!

Семь фигур, пылающих силой. Семь волшебников, благодаря стихии ветра, идущих по воздуху, как по земле. Семь могучих колдунов, вся жизнь которых была посвящена тренировкам. И Дэсарандес убил их всех.

Вот сколь велика была сила человека, к которому направлялся Сандакай. Не зря души всех людей, как далёких от императора солдат, так и приближённых генералов, пылали от веры. Причём не только в Хореса, но и в самого Дэсарандеса.

Религия, что неотделима от императора.

Впрочем, ныне Сандакай испытывал волнение и нерешительность. Его одолевали дурные предчувствия и беспокойство. Всему виной были недавно полученные вести о намечающемся к ним посольстве. Но не от Сайнадского царства, Истлы или кого-то, чьи границы расположились опасно близко. От далёкой Мантерры, которая расположилась на другом континенте — Азур-Сабба. И ладно бы только это… Особое напряжение создавало то, КТО состоял в этом посольстве.

Встреченные по пути люди приветствовали герцога. Так было всегда: хоть он перемещался по лагерю, хоть по захваченному городу или дворцу. Но сегодня Сандакай никому не отвечал. Более того, он так задумался, что сбил с ног графа Тэдреха Моргрима, своего дальнего родственника!

Коротко извинившись, Сандакай помог ему встать на ноги и направился дальше.

«Ещё один город пал, — размышлял он по пути. — Империя расширяется всё дальше и дальше. По сообщениям из столицы, Велес прислал дипломатов, готовый заключить союз. А ведь лишь недавно собирался воевать! — на этом месте герцог в очередной раз восхитился продуманной политике своего императора. Жертвой всего трёх человек Дэсарандес остановил войну! Причём сайнады — народ весьма боевитый, регулярно совершающий вылазки и налёты в соседние страны. Армия у них многочисленная и хорошо обученная. — С имперской, конечно, не сравнится, но тоже ничего», — похвалил Сандакай самого себя, ведь был одним из тех, кто занимался обучением солдат.

Войскам Дэсарандеса осталось завоевать лишь четыре города. Всего четыре вольных города. Причём один из них, Магбур, должен был сдаться сам. В сухом остатке три.

Смущали новости с родины и волнения в Кашмире. Герцог регулярно получал донесения из Ороз-Хора, отчего был в курсе о тяжёлом положении. День единения Империи прошёл просто отвратительно. Даже в Тасколе открыто бунтовали люди, раскаченные культистами Аммы и многочисленными кашмирцами, которых ранее свозили на Малую Гаодию в качестве дешёвой рабочей силы. Теперь подобное вышло им боком.

Впрочем, оставшиеся на страже войска пока что справлялись.

«Не время думать об этом, — сам для себя решил Сандакай. — Несмотря на все трудности, опасности и лишения, сейчас положено праздновать. Кииз-Дар взят. Никто не может противостоять могуществу Дэсарандеса и Империи Пяти Солнц!»

Однако, проблемы не хотели так просто отпускать герцога. Его сердце билось в волнении, а кровь пульсировала столь часто, что мужчину периодически бросало в пот.

«Я спрошу у него, — подумал он. — Спрошу у императора…»

В своих покоях Дэсарандес был не один. Двое слуг старательно приводили в порядок его величественное одеяние: расправляли складки, стряхивали невидимую глазу пыль, начищали пуговицы и подтягивали многочисленные завязки.

Сегодня его одежда выглядела куда более помпезно, чем обычно. Обычно император предпочитал простоту: приталенные белые туники, расшитые рунами камзолы, туфли из тонкой кожи. Но в данный момент он предстал герцогу во всём великолепии: золотые наручи и поножи — изукрашенные орлом Империи, церемониальный лёгкий нагрудник с солнцем, искусно выложенным крупными прозрачными бриллиантами и жёлтыми сапфирами.

Свет из широкого окна освещал его фигуру, создавая ощущение картины или барельефа. Единственное, что выбивалось из образа — отрубленная голова Сигнора Йосмуса, архонта Кииз-Дара, которая свисала с его пояса, насаженная на тонкую, серебряную цепь.

Плоть давно перестала кровоточить, а на лбу бывшего правителя вольного города были вырезаны руны сохранности, отчего имелась возможность носить этот «трофей» столько, сколько пожелаешь.

— Ты выбит из колеи, — произнёс Дэсарандес, даже не взглянув в сторону герцога. — Я отлично понимаю, что тебя тревожит.

На слуг никто не обращал внимания, а они молчаливо продолжали свой труд, умело завязывая последние элементы его парадного одеяния.

— У тебя всё так же мало терпения, как было в детстве, — ухмыльнулся император, продолжив свою речь.

Сандакай сразу же понял, о чём он говорит. Будучи ребёнком, ему приходилось участвовать во многих публичных церемониях, где возникала нужда то удерживать длинный шлейф своей старшей сестры, то своевременно подавать отцу регалии или свитки.

Герцог «Юга» не сдержал лицо, вспоминая тот фарс: он постоянно спотыкался о длинные края шлейфа или наступал на него. Отцу то и дело подавал не то или не так. Свитки выскальзывали из потных ладошек, а если и нет, то по нелепой случайности в них размазывались чернила.

Разумеется все присутствующие ухахатывались, глядя на подобную нелепость: что гости, что его родители и родственники.

Зачастую Дэсарандес, во время их беседы, заставлял Сандакая чувствовать себя точно также: словно он маленький неуклюжий мальчик, который никак не может справиться с элементарным делом — вечно отстающий, вечно спотыкающийся и вечно всё роняющий.

— Та схватка, — сказал нахмурившийся герцог, имея в виду битву против семерых колдунов. — Если бы ты потерпел неудачу…

«Слеза — не панацея, — подумал Сандакай. — Есть сотни, тысячи способов её обойти! И именно этих магов тренировали применять подобные трюки и уловки».

Император остановил его движением руки.

— Спасибо за заботу, друг мой. Правда спасибо. Но я знаю, что делаю, — Дэсарандес улыбнулся. — И… ты ведь хотел поговорить не об этом, верно?

— Посланник из Мантерры, — нахмурился герцог и один из ближайших сподвижников правителя Империи Пяти Солнц.

Широкая улыбка тронула льняные завитки усов и бороды его собеседника.

— В кои-то веки они ответили на мои письма.

— Можно ли доверять осколкам Великой войны? — горячо заспорил Сандакай. — Эти… — он замялся, так как слово «люди» не совсем подходило к теме разговора, — существа получили свои силы и способности от ныне мёртвых богов. Они до сих пор обитают неподалёку от Серых пустошей и Гисского разлома!

— Поэтому знают о запечатанном там зле куда больше, чем все остальные, — возразил император. — Их помощь может стать остриём копья, которое мы вонзим в Нилинию. Конечно же, в своё время, — слабо улыбнулся он. — А сейчас — идём. Нас уже ждут.

По пути в зал переговоров захваченного дворца, из которого лишь вчера вытащили трупы и кое-как подтёрли кровь, их окружила толпа слуг, которая начала торопливо и прямо на ходу приводить Сандакая в идеальное состояние: ему зачесали волосы и бороду, которые потом смазали маслом, протёрли лицо влажными полотенцами, на скорую руку почистили расписанные рунами полевые доспехи, заодно полив их духа?ми…

Как и всегда, герцог находил весьма интригующим ловкость и координацию слуг. В какой уже раз у него возник вопрос: тренируются ли они быть столь ловкими в казалось бы обычных, повседневных делах?

Едва зайдя в тронный зал, Дэсарандес начал отдавать распоряжения успевшим подтянуться придворным и личной свите, куда входили многочисленные генералы, высшая знать и приближённые. Вокруг стояли секретари и чиновники, готовые сию же секунду мчаться выполнять любой приказ.

Сандакай подметил, что в зале уже успели заменить все гобелены, а позади трона разместить величественный герб Империи.

Герцог встал по правую руку от Дэсарандеса, который коротко ему кивнул. Спустя пару минут император закончил и опустился на трон.

В голове Сандакая, тем временем, продолжали собираться вопросы по поводу ожидаемого посольства. «Люди», которые когда-то давно получили благословение так называемых «богов красоты». С тех пор их внешность стала подобна ангелам. С тех пор они не старели. С тех пор они продолжали жить и поклоняться им. С тех пор они жаждали возвращение своих хозяев. Во всяком случае, так считал герцог, отлично понимая, что невозможно искоренить всех и каждого, против кого воевали в столь глубокой древности. Однако, теперь оказалось, что между тем, кто желает объединить мир, чтобы уничтожить запечатанных богов, и теми, кто ждёт их возвращения, возможен союз!

«Как это понимать? — искренне недоумевал герцог, который давно был посвящён Дэсарандесом во все необходимые тонкости. — Видимо, не во все…»

Император уже давно искал этого союза. Он направлял в далёкий Азур-Сабба, на верную смерть сотни, если не тысячи людей в своих бесконечных попытках связаться с правителем Мантерры. Человеком, который, с какой-то стороны был таким же как сам Дэсарандес.

«Разве его не полагается уничтожить? Разве он не встанет на сторону гисилентилов сразу, как те выйдут из своей спячки?» — размышлял Сандайкай. Император почему-то считал, что нет.

Часть окон была закрыта, отчего зал был погружён в полумрак. Лишь одинокий артефактный светильник освещал трон и небольшое пространство вокруг. Света с трудом хватало, дабы рассмотреть гербы и полотна, столь тусклые, что казались призрачными, но видимо Дэсарандес желал подобного эффекта.

Многочисленная императорская свита разбежалась исполнять распоряжения, унося с собой атмосферу карнавальной суеты. Зал оказался пуст, если не считать их двоих, а также застывших статуями инсуриев-гвардейцев.

Невольно обстановка снова напомнила ему недавний штурм. Кииз-Дар отказывался сдаться, даже когда голова их архонта оказалась отделена от тела. Как позднее сообщили Сандакаю: более двадцати тысяч человек нашли в ту ночь свою смерть. Большая их часть — мирные жители некогда свободного города. Цифры казались огромными, колоссальными! Многие армии имеют меньшую численность.

— Раскаяние — это нормально, — неожиданно для герцога произнёс Дэсарандес. — Но не думай, что вина за случившееся лежит на тебе или на мне. Мир превосходит нас, Сандакай, поэтому мы упрощаем то, что не можем понять иначе. Нет ничего более сложного, чем добродетель и грех. Все злодеяния, которые вы совершили от моего имени, имеют своё место. Ты осознаёшь это, Сандакай? Осознаёшь, почему никогда этого не поймёшь?

— Не до конца, — ответил герцог, давно привычный к тому, что император видит его насквозь.

— И теперь ты удивляешься тому, что нам предстоит, — улыбнулся Дэсарандес. Он говорил сухим, тёплым тоном друга, всегда жившего на несколько шагов ближе к миру, который приносит истина.

— Я… — он задумался. — Я не понимаю смысла искать союза с нашими врагами! Они ведь ударят нам в спину в тот же миг, как печать Хореса ослабнет в должной мере! — не выдержал Сандакай.

— Всё-таки не понимаешь, — император покачал головой. — Есть причина, по которой люди предпочитают, чтобы их пророки умерли, друг мой.

Дэсарандес махнул рукой, будто бы прося: «Посмотри сам».

И на герцога словно снизошло озарение. Он действительно увидел и понял то, что всё это время уже знал. Его вопрос оказался вовсе не вопросом, а скорее жалобой. Сандакай попросту тосковал в своём желании сделать мир более простым и понятным.

— Впервые мы начинаем верить, когда ещё малы, — пояснил император. — И мы проносим наши детские ожидания сквозь всю жизнь. Делаем их нашим правилом, мерой нашей святости! Но взгляни, — его палец указал на гобелен, которым прикрыли осыпавшуюся кладку стены, — и вспомни, что мы оставили в Тасколе. Роскошь против простоты. Однако, разве плоха простота?

Сандакай припомнил предпочитаемый стиль одежды Дэсарандеса и торопливо мотнул головой.

— Она не плоха, — хмыкнул император. — Но и не хороша. Как и симметрия, как и красота. Простота всего лишь видимость святости, как позолота — видимость золота. Она обманывает. А святость зачастую является мерой тяжкого труда или уродства. Трудности в глазах всех, кроме бога.

— Так значит, наш союз… — герцог был полон сомнений, но подавил их решимостью. — Поможет в итоговой битве?

— Их называли «низшими», — произнёс его собеседник. — Людей, которые прошли изменения. К ним относились как к мусору под ногами. Когда гисилентилы оказались отрезаны от нашего мира, то их творения стали потеряны. Брошены. О, конечно же мы начали их истреблять. И делали это весьма успешно. Проблема была в том, что полностью их уничтожить не получилось. Те, кто сумел в должной степени вернуть разум, попросту сбежали. Спрятались. Спустя сотни лет они начали всплывать то тут, то там. В конечном итоге эти… существа объединились, сумели пролезть вначале в советники короля Мантерры, а потом, спустя долгое время, серию браков и политических хитростей, самим сесть на трон.

Сандакай едва уловимо нахмурился. Он любил понимать ситуацию и жалел, что не смог построить верную картину исходя из смутных намёков, которые бросал его повелитель.

— Не все из них хотят возвращения бывших хозяев. Многие считают, что без них живётся гораздо лучше. А потому нам необходимо объединиться. Кто, как не бывшие рабы, знают своих владельцев?

Герцог не успел даже моргнуть, как подошедший сенешаль объявил о прибытии посольства.

— Держи в уме мои слова, — тихо прошептал ему Дэсарандес. — Прости им их странности…

В зал зашло трое человек, укутанных в длинные плащи, которые скрывали фигуры и лица.

— И берегись их красоты, — добавил император.

Один из делегации вышел вперёд, встав возле трона, а потом отбросил свой плащ, свободно упавший на пол. Сандакай сразу же уставился на его лицо, начав жадно изучать взглядом. Сколько историй он слышал о Великой войне, а сколько раз его повелитель, будто бы мимоходом, упоминал то или иное событие! Наконец-то и его советник сумеет коснуться настоящей легенды. Хотя бы взглядом.

У человека, изменённого гисилентилами, была бледная лысая голова, которая блестела, как холодный рыбий жир. Его лицо вызывало тревогу, как своим совершенством, так и сходством с изысканными масками. Оно ощущалось неживым, искусственным, словно вылепленным из глины. Такое лицо можно было увидеть у статуи, но никак не у человека.

Одет незнакомец был в красивую кольчугу, которая одновременно служила его единственной одеждой. Тонкость её плетения поражала воображение: бесчисленные цепочки в виде змей размером не более полусантиметра каждый.

— Я — Фирренталь, — объявил этот человек на языке яха-тей, который Сандакай изучал с самого детства, желая больше узнать о Великой войне, что захватила его ещё тогда. — Отверженный сын Хладриэса, посланник его неувядающей славы. Прибыл от лица Нериламина, короля Мантерры, — поклон был коротким и весьма смазанным. — Мы долго добирались до этого места.

Дэсарандес изучал его, рассматривая так же, как любого другого дипломата, прибывшего к нему. Отчего-то посланник показался герцогу слабым, одиноким и печальным. Как грешник, который, спотыкаясь на пороге и спасаясь от ледяной вьюги, забрался в тёплый дом, усевшись рядом с печью.

Вместе с тем, Сандакай осознал, что подошедший «низший» стоит перед ними обнажённым, прикрытый лишь собственной искусной кольчугой.

— Ты удивлён, — произнёс император. Его голос изменился, став на октаву тоньше и выше, словно подстроившись под наречие необычного эмиссара. — Ни ты, ни твой король не ожидали, что я запрошу переговоров.

Посланник дёрнулся, но не от слов Дэсарандеса, а по иной причине. Его внимание привлёк широкий гобелен, на который он уставился, почти не открываясь. Свет заиграл на змееподобных чешуйках его кольчуги.

«Ясно теперь, о чём говорил император, упоминая их странности», — осознал герцог. Поведение «низшего» откровенно выбивало из колеи.

— Нериламин готов к переговорам и шлёт тебе свои наилучшие пожелания, — произнёс Фирренталь. — Даже в наш тёмный век Империя сияет силой и славой, побеждая всех своих врагов.

Дэсарандес кивнул, принимая эти слова.

— Значит, Мантерра согласна на союз? — сходу, без каких-либо расшаркиваний, спросил император.

Короткая растерянность посла сменилась наглым взглядом. Проигнорировав вопрос, Фирренталь осмотрелся вокруг, будто бы только сейчас заметил, что находится в тронном зале, а потом пристально оглядел собравшихся здесь людей. У герцога сложилось ощущение, что он изо всех сил скрывает отвращение, особенно когда взгляд мужчины остановился на нём самом.

Сандакай сдержал гнев, но ощутил встревоживший его укол собственной неполноценности, словно являлся слугой, стоящим в тени своего знатного господина, полный понимания, что телесно и умственно хуже него. Впервые в своей долгой жизни герцог в должной мере осознал слова Дэсарандеса о том, что гисилентилы создавали по настоящему красивые произведения искусства. На их фоне людские маги казались криворукими неучами, с трудом умеющими управляться собственной энергией.

Вся троица оставшихся с древних времён реликтов стояла гордо и неподвижно, подобно ангелам ныне умершего бога. С какой-то стороны это было именно так. Однако… картину портил вид императора, чьи манеры и выражение лица обращали их в нелепых шутов, кривляющихся перед сильными мира сего. Дэсарандес был словно солнцем для их луны.

Сандакай подавил улыбку.

«Верно. Гисилентилы пали, поверженные людьми. Их творения, безусловно, пережили своих господ. Но мир уже никогда не станет прежним, никогда не будет открыт для этих безумцев, ожидающих и опасающихся возвращения хозяев. Кто знает… может, они и правда дождутся этого момента?»

— Ты участвовал в войне, которую сейчас зовут Великой, — произнёс посланник. — Маленькая мошка, ставшая императором. Твоя долгая жизнь ведь их заслуга, верно?

Инсурии, стоявшие по бокам трона Мираделя сделали шаг вперёд, направив дула собственных артефактных ружей на дипломата, но Сандакай торопливо махнул им, останавливая от необдуманных решений. Герцог понимал, что «низший» говорит с высоты своих веков, для которых поколения людей ничего не значат. В этом он немного напоминал Дэсарандеса, только не обладал его же умом и дисциплиной. Простой человек, может обычный землепашец, которого сорвали с собственного поля, наделили уникальными возможностями и бросили в бой. Бросили, чтобы потом навсегда забыть.

Император ничем не выдал своего оскорбления. Он просто наклонился вперёд, рассматривая дипломата, словно полевую мышь, незнамо как пробравшуюся в зал.

— Мантерра согласна на союз? — повторил Дэсарандес тем же тоном и с тем же видом.

Взгляд Фирренталя стал холодным и изучающим. Он уставился прямо в глаза императора, будто бы что-то в них выискивая. Между тем, двое его спутников, напротив, опустили головы, словно испытывая стыд.

— Да, — спустя, наверное, минуту, произнёс посланник. — Нериламин, король Мантерры, добавит свой голос и свой меч к твоему. Но… — короткая пауза, — только если ты захватишь республику Аспил. Если принесёшь ему голову канцлера Исайи Ашара. Никакого мира с предателями! — неожиданно яростно махнул он рукой. — Никакой пощады! Республика должна пылать, их жители должны истечь кровью, а голова Ашара — насажена на пику!

Неожиданное проявление эмоций удивило Сандакая. Конечно, республика и ранее считалась для них угрозой и непримиримым врагом, но чем интересно она сумела так насолить Мантерре?

«Он сказал „предатели“, — задумался герцог. — Может ли так сложиться, что этот Исайа Ашар — один из них? Один из „низших“, оставшихся с давних времён? Всё-таки республика и Мантерра не так уж далеко расположены друг от друга, правда через приличных размеров залив… Надо навести справки».

Тем не менее, условие заключения союза было обоснованным. Логично, что с них потребовали гарантий. Тем более, что республика являлась весьма крепким орешком, который тоже не сидел на месте. Насколько знал Сандакай, в данный момент их многочисленная и весьма профессиональная армия воевала в Землях Свободы, принуждая их к повиновению.

«Быть может, они окажутся первыми, кто сумеет это сделать», — мысленно хмыкнул герцог.

— Прежде чем добраться до дворца, ты был в городе! — пылко воскликнул Дэсарандес. — Ты видел резню, которую учинили мои войска! Ты видел армию, которая собрана под этими стенами, а если ты откроешь карту, то увидишь, сколь огромна и могуча Империя Пяти Солнц! За три месяца конного пути ты не пересечёшь её от края до края и речь даже не идёт о Малой Гаодии! — император поднялся на ноги, полный гнева и презрения к своему оппоненту. Мирадель заглянул в нечеловеческое лицо посла и каким-то образом будто бы весь мир заглянул вместе с ним. — Уже скоро наши войска доберутся и до Азур-Сабба. Тогда Мантерре лучше добровольно лечь подле наших ног.

Сандакай видел сотни, тысячи, а может и больше всевозможных людей, как сильных, так и гордых, которые тряслись и съёживаясь от страха под взглядом императора. Их было настолько много — бесчисленно! — что подобное стало негласным законом природы, как восход и закат. Но Фирренталь остался столь же отстранённым, как и раньше. Миг ярости дипломата прошёл и, похоже, более уже не наступит.

— Если ты захватишь республику Аспил. Если принесёшь Нериламину голову канцлера Исайи Ашара, — вновь сказал он.

Герцог подавил желание посмотреть на Дэсарандеса. Ему отчаянно хотелось узнать, как изменилось выражение его лица, но мужчина понимал, что когда подчинённые наблюдают за правителем в миг переговоров или принятия важного решения, это воспринимается как слабость.

Безусловно, находились люди, которые спорили с императором. Которые не соглашались с ним в каких-то действиях или которые даже вступали с ним в войну. Например, архонт Монхарба, Тураниус Плейфан. Почти никто из подобных людей долго не жил. Однако никто и никогда не действовал столь эксцентрично, как этот «низший».

Сандакай задумался, как скоро Фирренталь найдёт свою смерть. Разумеется это случится не сейчас и даже не завтра. Но может, через десять лет? Может, через двадцать? Что есть время, для бессмертного императора или для создания гисилентилов?

— Согласен, — произнёс Дэсарандес.

«Уступка? Почему? — невольно нахмурился герцог. — Для чего Империи вообще нужна Мантерра? Не слишком большая страна, размером с Истлу! Разве что… причина в этих существах?»

Новый поклон эмиссара оказался столь же коротким и смазанным, как ранее. Вот только сейчас, когда «низший» выпрямился обратно, то его взгляд устремился прямо на отрубленную голову Сигнора Йосмуса, бывшего архонта Кииз-Дара.

— Моему королю очень любопытно, — сказал он, — правда ли, что во время Великой войны ты умер, но потом воскрес и вернулся обратно?

Сандакай вздрогнул и едва ли не силой заставил себя смотреть в сторону, наблюдая за происходящим лишь краем глаза.

Дэсарандес вернулся на трон и откинулся на его спинку, вальяжно вытянув ноги.

— Да, — коротко ответил он.

Посланник быстро кивнул. Его глаза наполнились интересом.

— Что там было? На той стороне? — даже интонации его голоса стали выше.

Император усмехнулся и подпер голову рукой.

— Ты беспокоишься, что я так и не вернулся по-настоящему, — мягко произнёс он. — Что душа Дэсарандеса Мираделя корчится в некоем Аду, а вместо неё на тебя смотрит демон.

Отрубленная голова… Сандакай спрашивал про неё, а также про сакральный смысл подобного действия. Ведь не ради же устрашения необходимо подобное варварство? Зачем такая глупость тому, кто стоит в одном шаге от обретения божественности? На это император лишь посмеялся и сказал, что голова Сигнора — лишь своего рода неудобоваримое доказательство.

«Есть два вида откровений, мой старый друг, — ответил Дэсарандес. — Те, что захватывают, и те, что сами захвачены. Первые относятся к области религии, священников и жрецов, вторые принадлежат магии. И даже сама судьба не знает, какое из них станет решающим…»

По прошествии нескольких дней, герцог всё ещё испытывал чувство лёгкой брезгливости, когда смотрел на эту голову. Она выглядела так, будто была отделена всего пару мгновений назад. Единственное, что казалось странным — почему она не истекает кровью, но ответ в виде рун демонстративно размещался прямо на её лбу.

«Это доказательство, напоминание, — крутились мысли у Сандакая. — Дэсарандесу принадлежит новый завет, отменяющий все прежние меры. Так много старых грехов превратилось в добродетели! Законы Империи несут новую жизнь, религия Хореса исправляет все ошибки веры иных богов. Это должно играть свою роль. Непристойность была обязана висеть на поясе спасения», — по крайней мере, ему так казалось.

— Подобная подмена возможна, — откровенно произнёс Фирренталь. — История знает такие происшествия.

— Даже если так, — император едва уловимо прищурился. — Даже если на самом деле я демон, вылезший из Преисподней, каким матери пугают непослушных детей, то какая тебе разница? Твоя и Нериламина ненависть к Исайе Ашару будет удовлетворена. Твой враг падёт. Так не всё ли равно, если людьми станет править тиран? Почему тебя должно волновать, какая душа скрывается за нашей жестокостью?

Одно-единственное нечеловеческое моргание.

— Я могу прикоснуться к тебе? — задал он вопрос, поразивший Сандакая своей наглостью.

— Да, — легко согласился Дэсарандес.

Посол двинулся вперёд, заставив стражу напрячься, но быстрый взгляд герцога принудил их держать себя в руках.

Создание гисилентилов остановилось перед императором, кольчуга едва заметно колыхнулась, позвякивая змеями-цепями. Впервые он выказал что-то похожее на нерешительность, и Сандакай осознал, что это существо было по-своему нечеловечески напугано. Герцог почти улыбнулся, таким приятным было его удовлетворение.

Посланник медленно и неуверенно протянул руку, которую Дэсарандес крепко схватил своей сильной хваткой, вызвав лёгкую дрожь Фирренталя. На какое-то мгновение показалось, что миры, не говоря уже о тёмных границах зала, повисли в их руках. Солнце и луна. Человек и нечеловек.

Через краткий миг руки расцепились и они снова стали смотреть друг на друга.

— Ты что-то понял, верно? — спросил эмиссар. В его голосе ощущалось искреннее любопытство. — Что-то увидел?

— Ваших хозяев, — мрачно ответил император. — «Богов красоты», разбитых на миллионы осколков, но… живых.

Судорожный кивок «низшего» произошёл быстрее, чем Мирадель успел договорить.

— Теперь мы поклоняемся пространству между богами, — с долей ледяной тоски поведал Фирренталь.

— Именно поэтому вы и прокляты, — постановил Дэсарандес.

Ещё один кивок, куда более дёрганный.

— Как фальшивые люди, — тихо и потеряно произнёс посол.

Император согласно прикрыл глаза. Его вид отображал искреннее сострадание.

— Как фальшивые люди, — повторил Мирадель.

Посланник Мантерры отошёл от трона, встав рядом со своими безмолвными спутниками.

«Кажется, он сумел взять себя в руки», — подумал Сандакай.

— Так почему же мы, — Фирренталь указал на себя рукой, — фальшивые люди, обязаны вступить в союз с истинными? Подарить вам свою силу?

— Ради свободы, — слова слетели с губ Дэсарандеса, как потревоженные птицы. — От гисилентилов и от самих себя.

Посол поклонился снова. На этот раз куда ниже, но всё ещё не так, как того требовали правила и традиции.

— Если ты захватишь республику Аспил, — произнёс он. — Если принесёшь Нериламину голову канцлера Исайи Ашара.

— Господин судья, прошу, дайте мне слово, — негромко сказал я, когда мужчина завершил свою обличительную речь.

Может, по причине того, что я говорил тихо, а может потому, что судья закончил, меня не стали прерывать на полуслове. Даже стражник, который ранее, когда выкрикивал Костон, жёстко его заткнул, посмотрел на имперского чиновника, ожидая его решения.

В глазах судьи промелькнула тень сомнения, но что-то прикинув, тот всё-таки кивнул, не утруждая себя открытием рта. Надменный ублюдок.

— Ранее вы упомянули, что мы четверо, — указал я рукой на себя, Ресмона, Каратона и Люмию, — можем продолжить свой путь на объединение с армией императора, чтобы помочь ему завоевать вольные города, согласно его же распоряжению.

Судья продолжал молча смотреть на меня, видимо ожидая завершения. Впрочем, смотрел не только он. Краем глаза я различил судорожный, наполненный страхом взгляд Каратона, переживание Люмии, неожиданную задумчивость Ресмона, безграничную надежду Костона и всё такое же равнодушие Вивиан.

Они все, кто открыто, кто в глубине души, надеялись на лучшее будущее. Как минимум на то, что оно у них вообще будет. И я постараюсь дать им возможность в него вступить!

— И что с нами будет сопровождающий, — именно так я расшифровал его фразу, касательно «контроля» нашего присоединения к императору. Потому что других вариантов тупо не видел! — Что если вы, в своей справедливости и понимании ситуации, направите с нами и тех, кого приговорили к смерти? — моя речь не источала страха, не «бежала» вперёд, не казалась наполненной беспокойством. Напротив, текла, как река: решительно, неспешно, но верно. Годы практики и обучение риторике сделали своё дело. Даже ощущая достаточно сильную боль в руках и дискомфорт по всему телу, мои разбитые губы произносили эти слова, будто бы я находился на приёме: чисто, уверенно, с долей здорового позитива. — Ведь если их казнить, — на этом моменте я сделал небольшую паузу, — то Империя не выиграет ровным счётом ничего. Зато если направить в армию, то наш великий император, в своей бесконечной мудрости, сумеет обеспечить их работой таким образом, что о побеге не будет и речи. Зато войско получит двух магов-боевиков. Пусть это и немного, но зато эти волшебники могут поспособствовать сохранению численности наших солдат.

Я закончил. Нельзя говорить слишком много, ведь тогда пропадёт интерес. Но нельзя говорить и слишком мало, тогда не будет должной мотивации для изменения решения. А это возможно, вот нутром чую, что возможно!

— Зачем нашему императору, да правит он вечно, нужны два дополнительных мага в победе, если будет необходимо прикрытие в отступлении? — ответил судья. — И как нам полагаться в таком деле на предателей-дезертиров?

Тут он переиначил известную историю, которую, наверное, в детстве рассказывали каждому ребёнку Империи. Воин в ней неистово и радостно вырезал мирное население городов, ударяя мечом им в спины, вместе с группой своих соратников. Это было легко и просто, а также абсолютно бесполезно. Ведь бить безоружного врага в спину — это бить уже проигравшего. С этой задачей справится бы кто угодно. Но вот, настал момент, когда битва оказалась тяжёлой, на грани проигрыша. Все соратники воина встали в линию, удерживая превосходящие силы врага. В этот момент трусливый воин, привыкший лишь бить в спину, испугался, бросил оружие и сбежал.

Мораль проста: легко быть всесильным и неустрашимым героем, когда армия победила. Но очень трудно оставаться в строю, оказавшись перед угрозой более многочисленного и опасного противника. Ещё труднее — отдать жизнь, когда того требует ситуация. Судья намекал, что дезертир предаст снова, покинув поле боя, когда в нём будет нужда. А если нужды не будет, то и толку от него ровным счётом никакого.

Тц… а ведь он прав.

— Мне остался год жизни, невелика цена, — усмехнулся Костон, моментально ломая тот хрупкий диалог, который образовался между нами. Придурок! Ещё не всё было потеряно! Я собирался сказать про свои почтовые шкатулки, выдав их за наличие связи с семьёй! Судья просто не мог не знать столь известную фамилию, как Моргримы! Был шанс запудрить ему голову…

— Решение окончательное, — жёстко закончил чиновник. — Приговор привести в исполнение немедленно!

Стража моментально открыла клетку, вытаскивая из неё смеющегося Костона и невозмутимую, пошатывающуюся Вивиан. Парочку тут же окружили сразу четыре здоровых лба и, поблёскивая амулетами антимагии, направились к дверям. Не знаю, есть ли здесь площадь для казней или их удавят прямо в подвалах?

Дерьмо… С какой-то стороны мы знакомы всего чуть более недели, а с другой… Жалко. Я уже посчитал их своими людьми. С оговорками, само собой, но…

К нам, между тем, подошли остальные. Грубо схватив за разрывающиеся от боли руки, какой-то, совершенно незнакомый, ранее не видимый мною солдат, потащил меня, как остальных оправданных, в ином направлении.

Едва сдержав шипение, начал быстро перебирать ногами, двигаясь следом и стараясь не отставать. Отставание — это боль в и без того ноющем теле.

В голове крутились самые разные мысли. В эмоциях же преобладал гнев. На Костона, на судью, на Матоса, на себя… Я проклинал всё и вся. Было горько и неприятно. Ощущение, что наплевали в душу. Воспоминание о насилии над Вивиан заставляли зубы скрипеть. Воспоминание о собственном избиении — ненавидеть. Я тлел, как угли из-под костра, готовые обратиться пламенем от первого же дуновения ласкового ветерка.

Но что я мог⁈ Я — никто, презренный верс! У меня нет прав, кроме тех, которые выданы распоряжением императора и даже они могут трактоваться по разному. Ха-ха-ха, маги… грязь под ногами, вся ценность которых состоит в облегчении жизни сильных мира сего. Прислуга. Рабы. Как тот жук, которому я оторвал лапки в момент отбытия из дома.

Глупец, доигрался⁈ Сколько нужно защищать Империю, чтобы осознать её несостоятельность?

Ха-а… прав я или нет? В конце концов, страна стои?т уже несколько сотен лет и оставайся я одним из аристократии, то никогда и не подумал бы о подобном. Имею в виду — жалость к магам, сетование на несправедливость, ощущение, как правильные и верные законы извращают «маленькие люди» на местах.

Пока Дэсарандес занят, всё летит под откос! Пока император воюет, его трон шатается! И почему же? Потому что его слуги, направленные в качестве тех, кто должен облегчить жизнь завоёванных территориях, вместо этого набивают свои карманы и делают всё, что только могут! Почему нас избили? Почему Вивиан изнасиловали? Почему двоих магов, сбежавших из захваченного города, приговорили к смерти⁈ Где справедливость⁈

Ноги перебирали холодный, колючий камень. Периодически попадающиеся крошки, песок и разный мусор лишь сильнее царапали и без того кровоточащую плоть. Ступни горели огнём, руки едва подавали признаки жизни, тело болело, а губы безобразно шлёпали по воздуху, беззвучно проговаривая мои мысли.

Я задыхался от злобы, исходил ненавистью ко всему вокруг.

А ведь… ха-ха, нам, можно сказать, ещё повезло! Имею в виду… никто даже не упомянул тот факт, что «легенда», которую Вивиан и Костон скормили охотникам на магов и старшему офицеру Найфе, так-то, была полностью придумана мной! Потому что откуда ещё версам из Морбо было взять имена реально существующих волшебников, которые взошли на «Кромолос»? И как мне кажется, вряд ли судья этого не понял или не знал. Не создавал этот чиновник ощущение законченного идиота.

Почему же не стал поднимать эту тему? Пожалел? Вряд ли. Увидел мою фамилию? Так она же с «Анс», так что не в счёт… Иногда, конечно, семьи продолжают поддерживать контакт, но это не поощряется, а тут ключевую роль играет расстояние. Ну кто и когда бы из Моргримов мог узнать, что случилось со мной в колониях, особенно, когда там начался бунт?

А ведь меня бы, скорее всего, поддержали. Имею в виду, хоть так и не принято, но мать и Анселма точно постарались бы помочь. Может, отец тоже. С ним не знаю… Лиам, мой старший брат и наследник — точно также без понятия. Однако, шансы были…

Непонятно… Не люблю непонятности… Но хотя бы теперь отвлёкся от ненависти. Хорошо…

Нас четверых привели в небольшую, полностью каменную комнату, где посадили на грубую, необструганную скамью, приказав ждать. Примерно через пять минут прибыло ещё трое человек. Первый — принёс наши вещи, в которых мы попали за решётку. Второй — с непроницаемым лицом, скрестив руки на груди, отошёл немного в сторону, пристально осматривая всех взглядом. Третий — молодой, улыбчивый парень, представился как тюремный лекарь.

— Оправдали? — с удивлением и откровенным зевком, спросил он. — Редкость за побег!

Хотелось треснуть ему в морду. Сдержался. Во-первых не мог, а во-вторых нет смысла. Сам скоро сдохнет. Как, впрочем, и я.

После их прихода, меня первым подняли на ноги и открыли кандалы, позволяя рукам обрести долгожданную свободу.

— Ш-ша-а-а… — не выдержал я, а слёзы всё-таки навернулись на глаза. Как же было больно! Руки повисли как плети, не в силах сделать ровным счётом ничего.

— Ну-ну, ты что, девочка? — рассмеялся лекарь. Однако, его слова прошли мимо ушей, я был максимально сосредоточен на том, чтобы просто не потерять сознание.

Долго прохлаждаться и приходить в себя, к сожалению, никто не позволил. Поступил приказ снять всю тюремную одежду, которую собрали в кучу, очевидно собираясь потом предоставить кому-то другому. Наверное следующему преступнику, который окажется здесь. Интересно, её постирают или такими мелочами здесь даже не заморачиваются?

Тюремный целитель быстро и откровенно халтурно подлечил мне тело: едва свёл синяки и лишь частично заживил губы. Аналогично бездарно прошёлся по рукам и ногам, а потом махнул, дабы я отошёл в сторону.

— Полностью здоров! — важно заявил он, кивнув человек, стоящему в стороне, возле стены. Похоже это местный офицер, но без знаков различия.

Ощущал я себя, в принципе, сносно. Конечно, потом пойду к Каратону, чтобы он сделал всё качественно и профессионально, однако острой потребности в этом я уже не ощущал. Ходить, во всяком случае, было можно.

Следом тюремный лекарь подлечил Ресмона, потом нашего целителя, который, от удивления за «профессионализм» коллеги, аж перестал дрожать и лишь непонимающе на него смотрел, но местный «профи» уже приступил к Люмии, откровенно ощупывая её обнажённое тело.

— Тут больно? — нажал он на синяк, отчего и без того вымотанная девушка глухо вскрикнула, торопливо закивав. — Да-а… — парень почесал затылок. — Похоже, перестарались. Внутренние органы повреждены! Видимо, нужно углублять, хе-хе, лечение. Офицер, — повернулся он к тому самому стражнику. — Нам бы в лазарет заглянуть, часика на два. Тогда сумею в должной мере поставить её на ноги!

— Я в порядке! — испуганно заявила Люмия. — Не надо лечения, всё само заживёт!

— Целителю виднее, — важно ответил маг.

Поднявшись на ноги, я прищурился. Сложилось ощущение, будто бы мозги аж заскрипели, в попытке найти наиболее адекватный и простой выход из ситуации. Почему банально не послать его? Так, несмотря на оправдательный приговор, мы всё ещё жалкие версы, это раз. Второе — по прежнему находимся вместе со стражей, одетой в антимагические амулеты. Ну и в-третьих — не желаю рисковать, начиная откровенный конфликт. Мудрее нужно быть!

— Судья сказал привести приговор к исполнению, — произнёс я. — Сразу же. То есть, направиться на объединение с армией императора. Мы не можем задерживаться на два или три часа.

— Хочешь получить девку, которая сдохнет через неделю? Да пожалуйста! — обиженно фыркнул тюремный целитель. — Вы все слышали⁈ — призвал он в свидетели стражников. — Они сами отказались от лечения!

— Кончай страдать хернёй, верс. Принимайся за работу, — жёстко произнёс офицер, устремив взгляд, полный равнодушной злобы, прямо на незнакомого мне паренька.

— Но мне нужно время! — чуть ли не топнул он. — Иначе ничего не получится!

— Тогда лечи здесь, — добавил мужчина. — Времени у тебя столько же, сколько потратил на остальных.

Покосившись на него, целитель, в кои-то веки, сумел сообразить не препираться. Вместо этого он вздохнул и положил руки на тело Люмии, начиная водить ими прямо по синякам, отчего девушка лишь морщилась, но терпела.

— Хорес! — спустя пару минут, не получив никакой реакции, воскликнул маг. — Я так не могу. Это же не лечение, а мучение. Мне нужно сосредоточиться, а не получается. Давайте хотя бы на полчаса её в отдельный кабинет? Тогда всё будет нормально, — и улыбнулся.

— Дай свою руку, — прежде чем я успел хоть что-то произнести, сказал офицер.

— Что? — нахмурился парень. — Зачем?

— Ты не слышал, верс? — в тоне мужчины прозвучала сталь. — Руку!

Он дрогнул, покосился по сторонам, но по итогу аккуратно и медленно протянул ему свою правую ладонь. Офицер обхватил её своей левой пятернёй, а потом, используя правую, быстрым движением сломал ему палец.

— А-а-а! — взвизгнул маг, пытаясь вырвать конечность, но офицер не отпустил. Он удерживал крепко сжатую ладонь, пока этот ублюдок корчился и плакал от боли.

Начал успокаиваться он лишь спустя несколько минут. Заметив это, страж выпустил потную конечность мага, палец на которой успел посинеть.

— Теперь сосредоточиться на эмоции жалости тебе будет куда проще, — не меняя выражение лица, произнёс офицер. — Смотри на свой палец и лечи её, — кивок на Люмию. — А будешь плохо справляться, сломаю ещё парочку, — всё это он произносил с откровенно ощущаемой жаждой крови, отчего даже меня, стоящего в стороне, пробирали мурашки.

Ух, как же приятно в такие моменты не относиться к тем, кто вызвал чужое недовольство! Но, сука, придурок сам виноват. Однако… вот вижу проявление справедливости и понимаю, что вроде бы для Империи не всё потеряно, даже в грёбаном Кашмире. А потом сталкиваюсь с этим сам и начинаю скулить, как хотел бы всех уничтожить. Твою же мать… Определись, Кирин! Правильно ли поступили стражники и тюремщики, или всё-таки нет? Нужно им было проводить нас, колдунов, через эти муки ада или эти твари поступили против всех законов Империи?..

Истина, как обычно, где-то посередине…

Люмию вылечили идеально. Кажется, присутствие самой настоящей угрозы, а также ощущение потери собственной неприкосновенности, заставили надменного придурка действовать максимально точно и эффективно. Девушка оказалась единственной из нас, кому не нужно «перелечивание» от Каратона.

Переодевшись в собственные вещи, попутно периодически морщась от невидимых глазу повреждений тела, я получил сумку, которую, благо, тюремные надзиратели не сумели вскрыть. Руны! Ха-ха!

На лице офицера, когда я забрал вещи, мелькнула тень сожаления. Не удивлюсь, если они попробовали подключить собственных колдунов, но те не сумели сходу разобраться с несколькими длинными рунными цепочками. Конечно не сумели, я свою сумку зачаровал на совесть!

— Э, а где антимагический амулет⁈ — возмутился Ресмон. — Он был среди моих вещей! И деньги тоже!

— Колдунам такое не положено, — сурово заявил тот же офицер. — Амулет был конфискован. Претензии — в письменном виде, в магистрат Виртала, на рассмотрение. А деньги вам не нужны: маги состоят на обеспечении Империи.

— Дерьмо, — уже куда тише выругался здоровяк, а я снова порадовался тому факту, что моя сумка осталась не вскрыта.

У всех остальных тоже пропали деньги, хоть и не особо большие суммы, а также часть личных вещей. Но всё остальное таки удалось получить назад. Даже мой зачарованный комплект одежды и кольцо Люмии. Чего уж, ей даже вернули несколько флаконов зелья, но очевидно лишь потому, что не знали, что там такое. Эликсиры, разумеется, довольно дешёвые, но по паре серебряных каждое точно уйдёт. Всё-таки даже банальные зелья выносливости и бодрости, вышедшие из-под руки волшебника — ценная штука.

Спустя час мы наконец-то покинули «гостеприимное» здание тюрьмы. Глянув на него снаружи, уже с другой стороны, рассмотрел небольшое на вид, приземистое двухэтажное строение. Вот только внутри у него огромные подвальные казематы… Ну и ещё оно соединялось с административным комплексом. Причём, судя по виду, соединялось тоже под землёй, потому что на поверхности я ничего подобного не заметил. Два здания хоть и были расположены близко друг к другу, но не были соединены никаким коридором или мостом.

— Я назначен вашим сопровождающим до лагеря войск императора Дэсарандеса, — сохраняя каменное выражение лица, заявил тот самый офицер. — Меня зовут Дризз Хродбер, я не обладаю силами сиона, но являюсь лицензированным охотником на магов. Рекомендую не усложнять друг другу жизнь, а спокойно добраться до армии, что сейчас размещается подле вольных городов, на чём и закончить наше общение.

— Будем только «за», — неуверенно кивнул я, коротко глянув на остальных. — Могу я спросить?

— Да, — подтвердил он.

— Костона и Вивиан уже… казнили? — не совсем то, что нужно было узнать, но я просто не сумел удержаться.

— Если не случилось задержек, то да, — сухо ответил Дризз, а потом сразу же сменил тему. — План дня следующий: я снимаю вам комнату в таверне. Сам захожу в магистрат, где получаю командировочные, а также билеты на поезд. Завтра с утра садимся и едем до пограничного Ростоса. За ним будет пустыня Сизиан, железной дороги там нет, кораблей тоже. Присоединяемся к каравану, добираемся до столицы пустынников, Агвана, от неё уже до Монхарба. Далее, если ситуация останется такой же, как сейчас, прямым путём до Кииз-Дара, где в данный момент расположилась армия императора. Если к тому времени он пойдёт на Мобас, то придётся добираться немного дальше. Но там наш путь в любом случае оканчивается и обратно я ухожу уже один. Всё понятно? Вопросы?

— В каком объёме мы обязаны подчиняться вам? — открыто спросил я.

— В полном, — коротко пояснил Хродбер. — Магию без моего ведома не применять. О любых действиях предупреждать заранее. Попытка побега приведёт к тому, что вы будете объявлены дезертирами и станете разыскиваться по всей территории Империи и союзных нам стран. Попытка моего убийства ничего вам не даст. Каждый вечер я буду отправлять зашифрованное послание через почтовую шкатулку. Если оно не придёт или если шифр будет отличаться, вас объявят в розыск и убьют на месте.

— Замечательно, — буркнул Ресмон.

— Ещё вопросы? — Дризз даже бровью не повёл.

Вновь покосившись на остальных, я пожал плечами. И вот, мы направились по городу. Виртал, в каком-то роде, напоминал Морбо, но уступал ему размером. Это проявлялось как в меньшем количестве народа, так и в расположении улиц. Они были менее загружены. Впрочем, как по мне, от этого город лишь выигрывал. Свободные проходы между домами позволяли не пробиваться сквозь толпу на каждом шагу. К тому же, тут отсутствовали стихийные рынки!

В остальном, Виртал был таким же, как Морбо: низкие дома песчаного цвета, кучи грёбаных кашмирцев, лопочущих на мунтосе и… до хера и больше стражи. Похоже, местный глава, кем бы он ни был, здорово пересрался от перспектив бунта.

— Наблюдатель, — произнёс я, отчего на меня покосились сразу все мои спутники, — как у вас прошёл день единения Империи?

— Лучше чем у вас, — только и сказал он, причём тон был таким злобным, что рот я предусмотрительно прикрыл.

Шли мы достаточно долго, отчего недолеченные ноги снова дали о себе знать. Но спустя почти час полной тишины — никто не проронил и слова, — наша маленькая группа добралась до таверны «Ветреная удача». Находилась она прямо на первом этаже достаточно широкого, трёхэтажного здания, хоть и вдали от основных улиц. Нам пришлось здорово поплутать по дворам.

В таверне было малолюдно, всё-таки сейчас день, народ же традиционно собирается к вечеру. Дризз быстро снял комнату, одну на всех, заплатив пять медных монет — что означало «без ужина». Хотя может вместе с ним? Но почему тогда так дёшево? Хах, нет уж, если за пять медных дадут ещё и ужин на пятерых, то там, очевидно, будет такая дрянь, что я и сам не стану подобное жрать.

В очередной раз посетовав, что не понимаю их чёртова языка, вместе с остальными добрался до комнаты, которая располагалась прямо на первом же этаже. Хм, думал, пойдём на второй. Но нет, всё рядышком.

— Ждите, — бросил Хродбер, — и помните о том, что я говорил про беглых.

На этом моменте он развернулся и покинул нас, напоследок хлопнув дверью.

— Пиздец, — буркнул Ресмон, бросив свою похудевшую сумку возле одной из двух кроватей.

— Коротко и ясно, — едва заметно хмыкнул я, а потом поступил аналогично. — Каратон, можешь посмотреть меня? Тут урод ни хрена не лечил, а скорее делал видимость. Кажется, сучонок тупо «перекрасил» мне кожу, не убирая сам факт синяка.

— Раздевайся и ложись, — с долей хорошего такого недовольства выдал наш лекарь. — Ресмон, ты тоже. Люмия?.. — оглянулся он на девушку.

— Меня подлечили хорошо, — задумчиво ответила та. — Но давай ты лучше проверишь?

Парень согласно угукнул.

— А сам что? — спросил я его. — Вряд ли тебя подлатали лучше, чем нас.

— Нормально, — всё с таким же настроем выдал он.

Что же, в душу лезть не буду, в первую очередь нужно прийти в себя и восстановиться. Остальное потом.

— Кстати, мальчики, — слабо улыбнулась Люмия. — Офицер Хродбер ведь говорил, чтобы не применяли магию без его ведома. Может, стоит лучше подождать?

На ней сошлись взгляды всех троих, отчего девушка заёрзала.

— Да я так, — тут же отвела она взгляд. — Уверена, он всё поймёт и не будет создавать проблем…

Поймёт, куда там! Впрочем, когда Каратон закончил с моим лечением, я блаженно потянулся. Хорес, как же хорошо, когда ничего не болит! Каждый раз повторяю себе это в момент получения исцеления, но ведь всё именно так!

Поблагодарив лекаря улыбкой и кивком головы, поднялся на ноги, быстро оделся и присел на вторую кровать, рядом с Люмией. Девушка едва уловимо растянула губы в улыбке и положила мне голову на плечо.

— Тебе надо бы ополоснуться, — спустя минуту произнесла она. — Я чую запах пота и мочи.

— Спасибо, милая, — фыркнул в ответ. — Поверь, ты тоже не цветами пахнешь.

— Сейчас бы какой таз, да? — чуть шире улыбнулась девушка, но взгляд ясно показывал, что та шутит.

— Лохань, может и организую, — задумался я. — Хотя знаешь, мы же маги, почему не можем организовать всё своими силами? Ресмон создаст каменную ванну, с крепкими бортами, я наполню…

— Чтоб её всю размочило? — буркнул здоровяк. — Затопим тут всё к херам, потом прилетит как от трактирщика, так и от Хродбера. Штраф ты платить за всех будешь? Или снова в тюрьму прогуляемся?

Очевидно, настроение Ресмона (как и Каратона) находилось на уровне дна, так что даже не стал ему отвечать, сосредоточившись на разговоре с Люмией. Обсуждая то одно, то другое, мы старались держаться подальше от самых неприятных тем. От тех, которые нужно было обсудить, но никто не решался делать это первым. Никто… до определённого момента.

— Я закончил, — раздражённо произнёс Каратон.

— Что-то случилось? — спросила девушка. — Ты такой…

— Кхм, — вклинился я, обратившись к целителю. — Давай теперь мы тебя полечим? Всё-таки ты натаскивал нас, так что с мелочами справимся без проблем. Тем более, Люмия сказала, что чувствует себя просто отлично, поэтому…

Лекарь рассмеялся, прерывая меня. Смех звучал с долей хорошо заметного горя, тоски и злобы, приправленной щепоткой безумия.

— Это твоя вина, Кирин! — громогласно заявил он. — Твоя!

— О чём ты? — хмуро скрестил я руки на груди, уже понимая, в какую сторону пойдёт разговор.

— Ты предложил тащиться к страже, — начал Каратон загибать пальцы. — А до этого избил и запугал Матоса. И вообще, куда ты спешишь? На войну⁈ Быстрее сложить голову⁈ Мы могли спокойно вернуться в Таскол, а там, Хорес знает, может нас вообще не стали бы отправлять на фронт повторно, поскольку от наших двух лет прошло почти полгода времени! Нам осталось не так уж и долго жить, а специальности, — ударил маг себя в грудь, — у всех, кроме Ресмона, как раз мирные. Понимаешь? — его голос начал затихать. — Теперь… они… мертвы. Вот так просто. Взяли и… — махнул он рукой, — и всё… Из-за тебя…

— Нельзя было по другому, — сходу заявил я, уверенно подавшись вперёд. — Найди нас не в казарме, а где в другом месте, так вообще никто бы не поверил! И так едва-едва сумели…

— Её изнасиловали перед смертью, Кирин, — зыркнул он на меня. Глаза парня будто бы сверкнули огнём.

— Видел, — отвернулся я, подаваясь назад.

— Что бы ты сказал, — Каратон, напротив, наклонился ближе. — Если бы так поступили с Люмией⁈

Скрипнув зубами, я открыл было рот, но… остановился. Мыслей не было. Я… не знал.

— То-то и оно, — целитель тоже отвернулся и уселся возле стенки, поджав ноги. — Я в порядке, не нужно меня лечить.

— Кирин не при чём, — заявила Люмия, спрыгнув с кровати. Её светлое платье было вымазано в тюремной грязи. Впервые я заметил на нём следы чьих-то рук. — Он даже выступил в защиту Костона и Вивиан!

— А у меня антимагический амулет забрали, — упрямо и обижено высказал Ресмон. — Забрали! — повторил он, будто бы кто-то усомнился. — А у Кирина — нет! — и ткнул пальцем в мою сумку. — Это нечестно!

— Было бы лучше, если бы у нас забрали вообще всё? — злобно рыкнул я в его сторону. — Радуйся, что вообще живыми вышли! А амулет ты всё равно хотел продать!

— Может, я передумал! — здоровяк подскочил на ноги, но это не вызвало у меня и тени страха.

— Значит не судьба, — только и ответил на это. — Сразу всем говорю, — махнул я рукой. — Если кто-то считает, что он бы на моём месте поступил лучше, то пусть проваливает! — и указал на дверь. — Пусть ищет удачи в кашмирских землях!

— С чего это нам уходить? — оскалился Каратон. — Нет уж, хочешь — уходи сам!

— Мальчики… — Люмия растеряно переводила взгляд с одного на другого. — Зачем… зачем вы так? — её голос дрогнул.

— Потому что твой дружок взял на себя ответственность и не справился, — ядовито выдал целитель. — На его совести две жертвы. Две…

— Тебя ведь не волнуют эти «две жертвы»! — взорвался я. — Ты запал на Вивиан, сукин сын, ты хотел её трахнуть, как и все остальные, — ударил я кулаком по спинке скрипучей и жёсткой кровати. — А она не смотрела на тебя, потому что ты — серая мышь, о которой вспоминают, лишь когда надо кого-то полечить!

— Так и есть! — вскинулся Каратон. — Всё так! Никто не думает о лекарях, когда на передовой сражаются такие «герои» как ты! Или наглые ублюдки, как Костон, которые ни хера из себя не представляют, но лезут впереди всех!

— Почему же ты тогда винишь меня⁈ — я тоже поднялся, ощущая, как в груди клокочет энергия. Кажется, один лишь образ, один миг…

— Потому что она умерла! — бросившись вперёд, целитель врезался в мой барьер, самый обычный, который я умудрился поставить чуть ли не по инерции, едва успев осознать, что водяной тут не подойдёт. Он ведь просто разорвёт этого идиота…

— Хватит! — звонко закричала Люмия, встав в центре комнаты и вытянув руки в стороны. — Хватит, — уже тише сказала она, оглядывая всех нас.

Остаток вечера прошёл в тяжком молчании. Я сходил к трактирщику, который, к сожалению, ни черта не понимал на таскольском. Благо, среди посетителей нашёлся человек, сносно знающий оба языка, отчего я сумел договориться о лохани для омовения, которую мужик разрешил использовать всего за один медяк.

Громко пыхтя, дотащил её до комнаты, а потом наполнил водой, начав приводить себя в порядок. В полном молчании каждый из нас, включая Люмию, смыл с себя тюремную грязь. Девушка даже не просила нас выйти или как-то прикрываться: вся стеснительность была отбита во время крушения «Кромолоса» и позднее — в тюрьме.

Едва прибрались за собой, как вернулся Дризз.

— Билеты есть, — прошёлся он по нам взглядом, очевидно отмечая более чистый вид. Однако, по какой-то причине наблюдатель никак не прокомментировал этот факт. — Завтра утром отправляемся на поезд.

Спали просто замечательно! Хродбер занял одну койку, а мы, ха-ха, вторую! Я уступил её Люмии, она переуступила Каратону, ведь «он один недолеченный остался!» Целитель, в свою очередь, очевидно желая наказать самого себя, отказался как от помощи в восстановлении травм, так и от удобств, отчего проигнорировал все доводы разума и расположившись на полу, лишь закинув сумку себе под голову.

— После сна на лодках, тут не так уж и жёстко, — хмыкнул Ресмон, который улёгся с ним рядом.

Я же, после десяти минут споров с девушкой, уже хотел было плюнуть и реально умаститься на койку самому, но потом, покосившись на спину Дризза, не снижая громкости голоса, предложил ей попробовать расположиться вдвоём. Уместились. Было тесно. Но, прижавшись друг к другу, сумели кое как заснуть. Наблюдатель же так ничего и не сказал, хотя уверен, он слышал каждое наше слово.

Благо, усталость и пережитый стресс сделали своё дело, уснул я моментально, а спал без снов.

Утром Хродбер разбудил всех ещё до восхода солнца, погнав группу на станцию. Хорошо ещё, что разрешил умыться, хоть и покосился с лёгким удивлением, которое не скрыло даже его каменное лицо. Однако мужик, как обычно, был немногословен, так что ничего не комментировал.

— Господин Дризз, — решился я на ещё один вопрос, когда мы пробирались по почти пустому городу. Казалось, что он вымер, хоть причина, конечно же, была в очень раннем времени. Безусловно, крестьяне и некоторые рабочие уже приступили к привычным делам: в мастерских раздавался шум начала работы, в пекарнях готовили свежую выпечку, а из некоторых трактиров лишь сейчас выползали пропитые матросы или иные жители славного Виртала. Чего уж, я даже увидел в одном из окон шлюху, которая полуголой сидела на подоконнике, призывно демонстрируя одну ногу, которую высунула наружу. — Что будет, если вы погибните в результате несчастного случая? Есть на этот счёт какие-то инструкции?

Смотритель покосился на меня, словно пытаясь понять, какая доля шутки прячется под этими словами, но я был предельно серьёзен. Мне не улыбалось снова проходить через тюрьму и суд. Хоть я и стал одним из версов, это не повод прекращать ценить свою жизнь. Напротив, я считал, что нужно в должной мере наслаждаться каждым её мгновением.

И плевать я хотел на мнение придурка Каратона! И Ресмона туда же. Сколько раз думал, что деревенский увалень слишком тупой даже для элементарных вещей, но всё равно, раз за разом, наступал на те же грабли, доверяя ему больше, чем того следовало. Относясь лучше, чем было нужно.

Пф-ф… конечно, увидев такую девушку, как Вивиан, Каратон на неё запал. С какой-то стороны это было очевидно, особенно когда она присоединилась к нашей компании, но я не предполагал, что это приведёт к такому. Впрочем, оно бы и не привело, если бы её вместе с Костоном не казнили. Хорошо ещё не на наших глазах…

— Дело расследует стража или местное отделение Тайной полиции, — заявил Хродбер. — Вам придётся задержаться, пока они не разберутся и не объявят вас невиновными. Потом пошлют сообщение в Виртал, а вам выделят нового сопровождающего.

— Звучит разумно, — с долей осторожности согласился я. На самом деле мне всё это жутко не нравилось. Создавалось ощущение, что Империя контролирует здесь каждый шаг, но в реальности всё было совсем наоборот. Скорее это остатки того механизма, который настроил Дэсарандес. Он успел вдоволь проржаветь и даже подгнить, однако всё равно продолжал худо-бедно работать.

Возле станции мы наткнулись на нескольких прилично одетых мужчин, создающих ощущение знати или хотя бы обеспеченных купцов, которые с долей беспокойства обсуждали ситуацию с лордом Челефи и захваченным Морбо. Благо, на таскольском.

— Говорю вам, мятежник не пойдёт на Родению, это же кашмирская столица! Там куда как больше охраны и Брагис уже успел усилить армию. Зачем ему так рисковать? Нет, он точно пойдёт на Виртал, — заявил первый из них, с изящными длинными усами, но потёртым камзоле.

— А я вот уверен, — возразил второй, — что Челефи вернётся в Великую Саванну и отступит к Шарским кряжам, иначе его тут зажмут, — мужчина потряс рукой. — Наверняка императрица уже выслала когорту, чтобы смести его скудные войска.

— Скудные или нет, а Флокьету хватило, — фыркнул первый.

— В Тасколе не хватает сил, даже чтобы держать под контролем Фусанг, а ты говоришь о помощи Брагису! — рассмеялся его собеседник.

— Если Челефи отступит в Саванну, то его там просто не отыщут, — третий мужчина поддержал второго. — А уж через Шарские кряжи они и вовсе смогут отступить в Сизиан…

Вот только этого нам не хватало! — едва не осенил я себя знаком Хореса, но дальше подслушать уже не получалось — мы отошли слишком далеко.

Посмотрев на Люмию, понял, что она даже не вслушивалась, вообще не обратив на эту троицу внимания. Вместо этого девушка разглядывала поезд, едва ли не с открытым ртом. Два обиженных придурка составляли ей компанию, один лишь Дризз шёл как ни в чём не бывало.

На станции было достаточно много охраны, большую часть из которых представляли неповоротливые инсурии старого образца. Такие использовались в момент завоевания Кашмира, но тут до сих пор поддерживали их в должном состоянии и передавали новым солдатам. А ведь в колонии поступают весьма хорошие деньги… Обратно, правда, тоже идут не малые, но всё равно. Посмотришь вот так на всё это и начинаешь, сука, понимать, почему Челефи захватил Морбо. А чего бы и нет⁈ Кто бы ему помешал⁈

Мотнув головой, вслед за Хродбером забрался в вагон, где вскоре мы заняли место в одном из купе.

Отстранившись от всех, я прикрыл глаза. Признаться, положение не то чтобы удручало, но… почему-то скребло где-то глубоко внутри. Я имею в виду факт ссоры. Глупой детской ссоры из-за эмоций! Один идиот потерял бабу, другой — цацку. А чья вина⁈ Нет, серьёзно, почему обвинили меня? Ресмон — скудоумный баран, крестьянское отродье, а Каратон недалеко от него ушёл!

Приоткрыв веки, покосился на здоровяка, который, наряду с Люмией и целителем выглядывал в окно. Я и Дризз сидели чуть в отдалении, не проявляя почти никакого участия или интереса.

Закрыв глаза ладонью, я негромко вздохнул. Зачем мне вообще нужны эти двое? Ладно ещё Каратон — хотя думаю, что разную мелочь я и сам смогу у себя исцелить или Люмия поможет, — но вот Ресмон? Тупой, словно осёл. Учил бы руны, сам зачаровал бы себе одежду! Мог и меня, кстати, попросить. Я бы помог ему с сумкой, отчего балбес сохранил бы своё барахло. Но нет… Нет! А потом что? Обвинить другого!..

Мысли становились всё хаотичнее и беспорядочнее. Сам не заметил, как уснул и проснулся лишь от того, что поезд двинулся в путь.

— Дорога прямая и без пересадок, — заявил Хродбер. — Четыре дня. Остановки на станциях, возле деревень. Выходить не советую. Тихо и мирно сидим в купе. Не хочу никаких проблем. Всё понятно?

Мужчина говорил рублено, грубо, не делая никаких попыток хоть где-то смягчить слова. Впрочем, оно нам и не требовалось, всё-таки не малые дети. Получив кивки и нестройные согласия, Дризз спокойно откинулся на спинку сидения, прекратив обращать на нас внимание.

Лично мне не улыбалось провести следующие дни в такой замечательной компании, но… когда мне, за последние месяцы, давали выбор?

К обеду всё-таки выползли из душного купе, будучи вялыми и сонными (сказался ранний подъём). Лично меня ещё раздражал факт яркого солнца, умудрявшегося светить прямо сквозь замызганную шторку, которую Ресмон задёрнул почти два часа назад. Толку, как уже понятно, особо не было.

Хотел предложить нанести парочку рун — можно даже не на обшивку купе, а на одну из моих заготовок, но… нет. Пусть страдают. Я даже себя ради этого не пожалел! Эх, наверное не нужно было надевать с утра новую одёжку, с которой ещё не успел как следует поработать и нанести должные цепочки рун. Но не могу же я каждый раз носить одно и то же? Это столь сильно коробит моё сознание, привыкшее менять гардероб два или три раза на дню, что иногда становилось физически больно. Можно сказать: пора отвыкать, всё-таки давно уже не аристократ, но любовь к хорошему так легко не забывается… Это привычка к разного рода дерьму уходит при первой же возможности. Имею в виду… м-м… тот же сон на жёстком полу. Можно привыкнуть к этому и спать так годами, а потом, всего за неделю на мягкой, удобной кровати, совершенно «забыть» про старую привычку.

Приёмы пищи проходили в отдельном вагоне, коих на поезд было целых два. Удалось посмотреть на попутчиков, большинство из которых походили на в меру обеспеченных представителей купечества средней руки или чиновников. Всё-таки для покупки места на поезде, нужны были деньги, которых не имелось у рядового крестьянина или горожанина. Тем более, что речь шла о Кашмире и далеко не самом крупном, хоть и припортовом городе.

Впрочем, замечал я и других людей, которые создавали ощущение тех, кто бежал из потенциальной зоны боевых действий. Могу их понять, мы и сами, в каком-то роде, поступили также.

Запросив разрешение на возможность ограниченных и аккуратных тренировок, получил одобрение, отчего послеобеденное время посвятил Люмии, которая отрабатывала форму ворона, а я сам занимался контролем стихии земли, создавая и управляя маленькими камешками. Мелочи, но полезные.

Ночью, под стуки колёс, ко мне, на верхнюю полку, тихо и едва слышно нырнула Люмия.

— Что делаешь? — шепнул я ей, обнимая девушку, которая моментально прижалась своим худеньким тельцем к моему боку. Ощутив её холодные ноги, сразу же укрыл нас одеялом, а потом почувствовал поцелуй. Она предпочла ответить без слов.

Спустя пару минут, эта чертовка, подстраиваясь под лёгкую качку, оседлала меня, начав работать бёдрами.

— Алхимия ещё работает, — шепнула она мне на самое ухо. — Действуй и не волнуйся. Последствий не будет.

Хоть мы и старались не шуметь, а поезд в должной мере скрывал как наши движения, так и невольные звуки, мне всё равно показалось, что Дризз характерно дёрнулся, повернув голову в нашу сторону, а потом развернулся на другой бок. Может, конечно, это случайность, но…

Плевать, главное, что ничего не сказал. Следовательно, что? Изредка и аккуратно можно. Хотя бы так.

На следующий день всё повторилось. Умыться с утра, посетить уборные, позавтракать и заниматься собственными делами в свободное время. Лично я перечитал свой справочник рун, куда я периодически вносил дополнения, не относящиеся к теме, при этом внутренне сожалея, что ни в Морбо, ни в Виртале не получилось посетить гильдии артефакторов или школы магов. Почти уверен, что за деньги мне бы разрешили, пусть даже под присмотром, поковыряться в их книгах. Почему нет? Я ведь и сам маг!

Мои действия произвели на Хродбера впечатление даже больше, чем если бы я пробудил ультиму.

— Ты умеешь читать? — это были его первые слова за время пути, если не считать ответы на наши вопросы. Сам Дризз предпочитал молчать. Казалось, его устраивает абсолютно всё, что происходило вокруг.

— Да, — спокойно ответил ему. — Я ведь из благородных.

Сказать это получилось без малейшей доли гордости. Увы, слишком мало сей факт сейчас значил. Всё равно что признаться в том, что когда-то своими глазами видел императора. Это может вызвать краткий прилив интереса, десяток-другой вопросов, но не более. Какая разница, кем и когда ты был? Более правильно будет спросить: что тебе дал этот факт? Благо, что дал он мне очень и очень многое! Грамотность — одно из таких.

К счастью или сожалению, на одном вопросе Хродбер успокоил свой интерес, вновь принимая отрешённое выражение лица. Каратон и Ресмон переглянулись. Здоровяк криво усмехнулся, а целитель лишь поморщился. Он вообще сейчас почти всегда морщился. Похоже, некачественное лечение даёт о себе знать. Говорил я придурку, чтобы позволил мне с Люмией поработать над его телом! Но нет, скудоумный дебил, решил страдать по Вивиан. Пф-ф… для того, кто был знаком с девчонкой всего неделю, это достаточно странный поступок. С другой стороны, сколько мне понадобилось времени, чтобы влюбиться в Люмию? Хватило всего нескольких дней путешествия на «Кромолосе»…

Может, правильно писал Юалд Герен, что юность схожа с опьянением, с состоянием, когда разум постоянно лихорадит? Думаю, любимый поэт императрицы откровенной ерунды не скажет.

Так или иначе, наша и без того небольшая группа разделилась на три части. Первой были я с Люмией, второй — одинокий и самодостаточный Дризз, а третьей — новая «парочка» двух придурков, которые продолжали лелеять свои надуманные обиды, считая меня виноватым в случившейся ситуации.

Скорее всего какая-то часть вины и впрямь лежала на мне. Не знаю. Не могу адекватно судить себя со стороны. Но, Хорес, врежу по морде каждому кто заявит, будто бы я не старался! А я старался. Ещё как старался!

Обстоятельства оказались сильнее. Беда этого мира, беда всей нашей жизни, с которой я столкнулся ещё в момент, когда сфера определения магии окрасилась красным. Уже тогда стало понятно, что контроль над собственной судьбой только что утёк из моих рук, словно моя любимая стихия — вода.

Вскоре после завтрака мы остановились на станции «Речная», которую я рассмотрел из окна, притворившись что пошёл в туалет. Мне не хотелось липнуть к окну купе, сталкиваясь лбами со всеми остальными, не считая Хродбера. Просто… я не собираюсь делать первого шага к примирению, а это выглядит именно им!

Поэтому поступил хитрее и теперь спокойно разглядывал станцию в полном одиночестве. Она не представляла из себя чего-то интересного. Несколько широких ангаров, где видимо можно организовать ремонт, если с поездом случится какая-то проблема. Маленький домик администрации, где вряд ли просиживают более двух человек, но наверняка имеют пару-тройку разных почтовых шкатулок. Стоянка дилижансов, конюшня, пара складов и несколько зданий непонятного мне назначения. Издали, за холмами, можно было рассмотреть небольшую деревню, к которой шла протоптанная дорога. А ещё привычные уже прилавки! Кашмир… иногда я задаюсь вопросом, почему его просто не купили? В чём была проблема, а, Дэсарандес? Тут, судя по всему, давно входит в привычку продавать вообще всё что угодно!

Продолжили путь мы лишь через час. Я слышал, как вдоль вагонов, как снаружи, так и изнутри, прошло несколько проверяющих, изучающих состояние поезда. Думаю, где-то на станции даже может найтись маг, на случай, если что-то нужно будет быстро доработать или починить при помощи производственной магии. Впрочем, уверен, поезд и без того имеет несколько рунных вязей, хотя бы на самых важных местах. Как можно доверять технике без грамотной поддержки чарами? Промышленности, как писал Кауец, необходима своевременно применяемая магия.

Судорожный и громкий стук в дверь купе, застал нас спустя час с момента отъезда со станции и почти за два часа до обеда. Не дожидаясь, пока дверь откроют, к нам вошёл проводник. Мужчина был взъерошен и имел вид того, кто только что пробежал пару кругов вокруг средних размеров особняка. Не такого большого, как у Моргримов, но, пожалуй, баронского точно.

— Прошу прощения за беспокойство, здесь же едут маги? Не найдётся ли среди вас некроманта? — пытаясь отдышаться, задал он вопрос, который заставил открыть глаза даже Дризза. — Одного из пассажиров зарезали прямо в купе, нам не помешало бы расспросить труп и найти убийцу.

Даже Бог должен есть.

Тилморская пословица.

Дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

Когда-то давно, вскоре после их свадьбы и перед своим первым отъездом, Дэсарандес объяснял Милене, как живут простые люди, как правильно ими управлять, какой должна быть политика. Рассказывал, что она похожа на механизм тех же инсуриев, где одно зависит от другого и каждая деталь, даже кажущаяся бесполезной, жизненно необходима.

— Каждое государство зиждется на спинах своего народа, — пояснил он ей уже гораздо позже, вернувшись после подавления первого мятежа в Кашмире, почти десять лет назад. — Действия каждого человека, которые они повторяют изо дня в день, соединяются воедино, работают сообща, как шестерёнки или колёса в телеге. Убери одно и всё сломается. Важен каждый: от грузчика в порту до сборщика налогов или стражника у ворот. И вместо топлива их всех подпитывает вера. Когда люди забывают свои корни, отворачиваются от собственных убеждений, то выходят из строя, ломаются, как погнутый гвоздь или клинок, в основе которого была трещина. Это приводит к тому, что весь механизм перестаёт работать.

— Поэтому я должна им лгать? — со смешком спросила Милена, лёжа на диване и оттуда глядя на мужа.

Дэсарандес улыбнулся, как делал всегда, когда его супруга показывала своё пронзительное невежество.

— Не совсем. Думать в этом ключе, Милена, всё равно что считать, будто честность — та цель, к которой необходимо стремиться.

— Какая же тогда настоящая цель? — заинтересовалась она.

— Эффективность, — император пожал плечами. — Народные массы всегда будут погрязать во лжи. Всегда. Конечно, каждый из них будет считать, что уж он то точно видит истину. Некоторые даже искренне полагают, что разбираются в политике и управлении страной. Пекари превратятся в генералов, а плотники — в министров. Но, разумеется, это не так. Однако если ты, душа моя, поведаешь об их самообмане правду, они назовут тебя лгуньей и откажут в праве на власть. Единственный выход для правителя — говорить то, что требуется, смазывая речь маслом, словно механизм. Общаться таким образом, чтобы облегчить работу этого сложного технического устройства. Возможно, иногда это будет правдой, но чаще всего твои слова будут ложью.

«Говорить, смазывая речь маслом». Из всех аналогий, которые Дэсарандес использовал, чтобы проиллюстрировать более глубокий смысл вещей, ни одна не волновала её так сильно. Ничто так остро не напоминало женщине о собственном невежестве, чем эта короткая фраза.

— Но как ты… — начала говорить Милена.

— Как я пришёл к этому откровению? — хитро посмотрел на неё мужчина, сходу просчитав мысли своей жены. Улыбка императора приобрела нотки печали, словно он вспомнил всё препятствия, которые преодолевал на пути. То, что было лучше забыть. — Как люди различают истину и ложь? Они делают это на основании того, во что верят. Так один назовёт лжецом человека, который расскажет, что капитан стражи берёт взятки, а другой сразу же поверит. То, что каждый из них назовёт «здравым смыслом» — просто оправдание собственным убеждениям, которые были вбиты в них родителями и обстановкой вокруг. Догмы их предков и воспитание — вот что является правилами для народных масс, поэтому они всегда будут верить в правильную ложь. Я получил власть, давая людям подобные маленькие откровения, одно за другим. Откровения, для которых у них не было никакого правила. Я преследовал немыслимые последствия того, во что они уже верили, приобретая всё более серьёзную законность, пока, в конце концов, люди не сделали меня своим единственным правителем. Восстание, Милена, — махнул он рукой. — Я вёл долгое и тяжёлое восстание. Ничтожное ниспровержение мелочных предположений предшествует всем истинным потрясениям веры.

— То есть, ты лгал им? — спросила женщина, упростив в своей голове его речь до единой фразы.

— Скорее направлял, — слабо улыбнулся император. — Вёл свою паству к покою и меньшей лжи.

— Что же тогда является правдой? — откинула она голову, демонстрируя красивую, тонкую шею.

Дэсарандес рассмеялся, сияя, словно герб Империи.

— Ты бы назвала меня лжецом, если бы я сказал тебе, — ответил он.

Старый разговор десятилетней давности промелькнул в мыслях Милены, пока она восседала в тронном зале, в ожидании новой, куда более важной чем обычно, аудиенции. Взгляд императрицы блуждал по обстановке вокруг, но не видел её, будучи погружённым в собственные думы.

Она давно привыкла к виду роскоши, иногда забывая, что весь тронный зал, как впрочем и сам дворец Ороз-Хор был задуман так, чтобы повергать просителей в трепет, одновременно подчёркивая славу и величие императорской четы, восседающей на двойном троне, приподнятом от пола. Помпезность казалась бесполезной, если не знать, что даже иллюзия, к которой прикладывают достаточно много усилий, может стать правдой.

Как поговаривал её божественный муж, изысканность обстановки — всё равно что оружие или молитва. Если правильно её использовать, то она превратится в отличный инструмент, сам по себе способный решить ни один и ни два тяжёлых вопроса.

«Всегда проще договариваться с позиции силы, — подумала Милена, — особенно, если в сделке участвуют боги».

Женщина сделала глубокий, медленный вдох, а потом такой же выдох. Изо всех своих сил она старалась казаться неподвижной, хоть вокруг не было ни единого человека, который мог бы на неё посмотреть. Тронный зал был пуст. Внутри отсутствовала даже стража и слуги, ведь никто не мог дать гарантию, что среди них не найдётся почитателя богини Амма. На предстоящих переговорах по плану должны присутствовать лишь трое: она сама, Киан Силакви и бывшая «святая мать» культа — Хиделинда. Ещё один человек, четвёртый, был под вопросом.

«Он всегда под вопросом», — едва уловимо хмыкнула Милена.

В данный момент высший жрец самолично направился проводить Хиделинду в тронный зал, а пока он отсутствовал, императрица погружалась в собственные думы. Но вот, слуги с той стороны распахнули огромные ворота и в пустой зал вошло двое посетителей, двери за которыми сразу же закрылись, отрезая все лишние звуки.

Хиделинда представляла собой молодую женщину, которой нельзя было дать и тридцати. Её внешность выдавала крайне тщательное вмешательство искусных целителей, ведь бывшая глава культа выглядела как ангел, спустившийся на землю: светлые волнистые волосы доходили до объёмной, подтянутой груди; гладкая, белоснежная кожа будто создана для ласки; лёгкий румянец на щеках лишь добавлял контраст к общему виду, а большие, тонко подведённые глаза, под изящным полумесяцем бровей, горели жёлтым, как у кошки. Это великолепие оттеняли пухлые губы и аккуратный, ровный нос. Одета Хиделинда была в тонкий, светло-синий шёлк, горящий россыпью маленьких драгоценных камней, переливающихся как капли росы.

Силакви, который шёл впереди, блистал привычным просторным белым одеянием, с небольшим добавлением золота, которое играло скорее роль статуса, чем являлось потаканием его желанию выделиться или показать своё богатство.

Посланница культа остановилась, не дойдя до трона десятка шагов. Высший жрец же двинулся дальше, встав по правую руку от Милены.

Хиделинда, секунду постояв, склонилась перед императрицей.

— Ваше величество, — негромко сказала женщина, не делая и попытки распрямить спину.

— Хиделинда, — спустя два удара сердца произнесла Мирадель, являя своё монаршее благоволение. — Можешь выпрямиться. Я пригласила тебя не за тем, чтобы общаться с затылком.

— Тогда я слушаю вас, — мимолётно, как тёплый весенний ветерок, прощебетала она.

Бывшая «святая мать» взглянула на Киана, будто ожидая какого-то тайного знака, долженствующего показать как себя вести или в каком ключе пойдёт разговор, но быстро опомнилась.

«Она явно не привычна находиться в одном помещении с теми, кто выше её по статусу, — подумала Милена. — А ещё не воспринимает меня как лидера, будучи уверенной, что истинным главой в отсутствие мужа является Силакви, кто-то из министров или герцогов».

За время правления Мирадель принимала множество самых разных делегаций и одиночек. Императрица научилась определять тон аудиенции по первым же словам и виду просителя. Сейчас она видела, что несмотря на внешне показное смирение, истинное отношение Хиделинды далеко от почитания или даже уважения. Представительница культа Амма привыкла повелевать, поэтому не стоит ожидать от неё любезности или почтения. Напротив, под насквозь искусственным лицом посетительницы Милена словно бы видела повисшую в воздухе настороженность, поэтому решила не разводить политесы, а сразу приступить к делу.

— Что ты знаешь о пророчестве, где говорится о крахе Империи? — прищурилась императрица.

— Вот оно что, — вокруг Хиделинды словно образовалась аура уверенности. Женщина высокомерно улыбнулась, посмотрев на Милену, будто та внезапно оказалась ниже статусом.

— И что же? — Мирадель притворилась, что не заметила этих перемен.

— Слухи добрались даже до дворца! — всплеснула она руками.

— Слухи? — хмыкнула императрица. — А мне почему-то докладывали про измену.

В ночь перед днём единения Тайная полиция арестовала в столице почти две сотни человек, включая двенадцать волшебников, которых уже приговорили к казни. Но даже это не в полной мере решило проблему. На следующий день произошли погромы в трёх разных участках Таскола, а по городу бродили более десятка подстрекателей, силящихся начать бунт. У них не вышло, хотя в Рашмоне и Ипсоне им сопутствовал успех — к счастью, быстро подавленный.

Противник, как оказалось, владел приличным запасом оружия и, что самое страшное, на его стороне находились некоторые элитные воинские подразделения, такие как сионы и инсурии.

Тучи сгущались над Империей, а потому нужно было срочно что-то менять.

— Хорошо, пусть будет измена, — дерзко подтвердила Хиделинда, вызвав ступор у императрицы.

Первые несколько секунд Мирадель даже не могла осознать сказанного оскорбления, но потом, когда слова посетительницы в должной мере дошли до неё, то едва не подскочила с трона, с трудом удержав себя в руках.

«Позже», — только и сказала Милена самой себе.

— Говори, что ты знаешь, — едва ли не прошипела императрица.

Хиделинда смерила её взглядом, полным надменности, а потом деланно изобразила скорбное лицо.

— Что появится тот, кто сотрёт Империю Пяти Солнц в порошок. Кто сокрушит императора… И тебя.

Ладони Мирадель сжались в кулаки. Женщина с трудом сдерживала собственную ярость.

«Мерзкая сука, я могу месяцами или даже годами держать тебя в казематах, приказав применять самые изощрённые пытки, а потом лечить. И так раз за разом, раз за разом!»

Императрица осознавала, что как ни удивительно, у неё не хватало власти, дабы заставить Хиделинду сделать то, что ей было нужно. Совершенно нереальная картина!

Впрочем, даже кажущийся провал ещё не начавшихся переговоров не был для неё преградой. Милена не могла просто взять и сдать назад, а потому приходилось себя пересиливать и заставлять идти дальше. По одному шагу, сквозь боль, переступая через себя. Иного пути попросту не было.

— И это всё? — голос Мирадель отдавал сталью, но при этом был донельзя равнодушным. Все свои эмоции она собрала в кулак, не позволяя им себе мешать.

— Нет, конечно не всё, — мотнула Хиделинда головой. — Я слышала куда как больше.

«Но не скажет этого», — дополнила за неё императрица.

Они с Кианом знали, что бывшая «святая мать» крайне надменная женщина, поэтому и вызвали её именно сюда, во дворец. Высший жрец рассчитывал, что обстановка в должной степени сможет на неё надавить и заставить ощутить робость. Но… этого оказалось мало.

— Ты отказываешься сотрудничать? — Милена дрогнула, отчего искусственная плотина спокойствия моментально дала течь. — Смеешь смеяться надо мной⁈

В глазах Хиделинды мелькнула неприкрытая насмешка. Её поза и отношение показывала то, чего боится каждый, облечённый властью: «Ты — всего лишь временное явление, не более того». Похоже, она была уверена, что императрица скоро падёт, как и вся верхушка могущественной страны.

Мирадель мысленно возблагодарила искусных архитекторов, которые возводили дворец, а также приподняли трон над полом. Это был весьма продуманный расчёт. Даже в такой ситуации она чувствовала себя главной. Стояла выше своей дерзкой собеседницы.

«Признание, — поняла Милена. — Вот где находится истина. Таким образом люди повелевают другими. Не будь признания, то вся иерархия строилась бы на грубой силе».

— Хиделинда! — словно гром, проревел Киан. В его голосе прозвучала вся мощь и власть жречества Империи. Непререкаемая воля самого Хореса.

Бывшая глава культа Амма уже открыла рот, чтобы ответить ему — запугать женщину, похоже, не мог даже высший жрец, но тут она натурально подавилась воздухом, закашлялась и резко отступила назад, прикрывая глаза.

В зале аудиенций, рядом с троном, появилась светящаяся точка, которая начала пульсировать золотым светом. Один раз, второй, третий… Но вот, очередной импульс ослепил всех собравшихся, а потом, в месте, где всё началось, возникло двое людей. Щуплый, хмурый юноша, очевидный маг, судя по виду. И высокий, статный мужчина, чей светлый плащ был величественно наброшен на изукрашенные рунами доспехи. Каштановая борода как всегда находилась в идеальном состоянии, будто бы её только что подстригли искусные брадобреи. Тёмные волосы притворно небрежно качались за спиной, а на поясе болталась отрубленная голова, лоб которой был изрисован рунами.

Один вид новоприбывшего заставлял остальных чувствовать неуверенность и душевную слабость. Создавалось ощущение, что даже земля должна стонать под его ногами, столь пронзительно он выделялся. Император. Дэсарандес.

Верховный жрец тут же преклонил колени, в то время как Хиделинда имела вид человека, вспоминающего пережитое стихийное бедствие: смесь страха, отчаяния и безграничного восхищения.

Милена с трудом сдержала желание посмотреть в лицо мужа, который коротким жестом приказал магу покинуть зал — что тот торопливо и сделал, — а сам занял своё место, рядом с императрицей.

Он действовал с уверенностью и каждое его движение было отточено сотнями лет: поступки человека, который понимал и осознавал каждую крупицу собственной власти.

— Бывшая глава культа Амма, Хиделинда, — произнёс он негромко, но тон создавал ощущение чей-то скорой, неминуемой смерти, — ты почитаешь за доблесть стоять в моём присутствии?

«Святая мать» едва не упала на пол, так спешно бросилась ниц.

— Дарственный отец, — голос её дрожал, — прошу… Смилуйся…

— Соблаговолишь ли ты, — перебил Дэсарандес, — принять меры, чтобы пресечь то богохульство, которое развязали твои сторонники?

— Да-а! — громко и уверенно протянула она и закивала, опасаясь даже поднять взгляд от пола. Её пальцы впечатались в камень с такой силой, что под ногтями образовалась кровь.

— Ибо вне сомнений, я пойду войной на тебя и твоих людей, — неумолимая жестокость голоса императора поглотила всё пространство зала, она била, словно колокол. — Дела твои забудут, а храмы и святыни обратятся погребальным костром. Тех же, кто словом или оружием восстанет против меня, я стану преследовать до самой их смерти. Амма, которой ты поклоняешься, безусловно огорчится, оставшись во мраке одиночества, ведь память о ней станет лишь сном о гибели и разорении. Люди будут плевать, чтобы очистить свой рот от её имени!

Хиделинда дрожала, выгибая спину, давясь от слёз и ужаса, разрывающего грудь.

— Ты понимаешь, что я тебе говорю, Хиделинда? — завершил он свою речь.

— Да! — слова, несмотря на сдавленные рыдания, прозвучали неожиданно чётко.

— Тогда запоминай: ты должна во всём слушаться и подчиняться императрице, а также высшему жрецу. Ещё ты положишь конец своей сопернице Фире, объявив её вне закона, а способ смены власти в культе — мошенническим. Ты огласишь истину, в чём тебе помогут, а потом объявишь войну пороку в собственном храме — и очистишь алтарь Аммы от скверны!

Словно дожидаясь этого момента, солнце спряталось за тучи, отчего зал погрузился в полумрак.

Дэсарандес подался вперёд, и казалось, что вместе с ним склонился весь мир, что накренились даже колонны, нависнув над Хиделиндой и дрожа вселенским гневом.

— Ты изгонишь Фиру, эту ведьму, которую зовёшь своей госпожой! Ты положишь конец этому святотатству! В помощь тебе будут предоставлены все необходимые ресурсы и люди!

— Прошу… — тихо проскулила она. — Фира сейчас в Кашмире… Не заставляйте… смилуйтесь…

— ХИДЕЛИНДА! — голос императора прогремел по всему тронному залу, едва ли не оглушая. — ТЫ ВЗДУМАЛА ОСКОРБЛЯТЬ МЕНЯ В МОЁМ СОБСТВЕННОМ ДОМЕ⁈

Женщина неразборчиво вскрикнула. Вокруг её колен растеклась лужица мочи.

В следующий миг, словно разом успокоившись, всё вернулось на круги своя, даже солнце, которое вновь осветило широкое помещение.

— Слушай стук своего сердца, — произнёс Дэсарандес, поднявшись на ноги. Мужчина подошёл к культистке и положил руку ей на плечо. Когда она испуганно дёрнулась, то император лишь крепче её обхватил. — Слушай сердце, ибо это знак моей милости. Ты жива и здорова. Ты можешь обуздать свои пороки, изгнать гордыню и ненависть. Стать той, кто достойна света истины. Откажись от яда тщеславия и сжатых кулаков, забудь об интригах, которым посвятила всю себя. Взгляни на радости жизни, которые тебе доступны и которые я предлагаю.

Милена уже не в первый раз слышала эту речь. Она показалась бы ей заученной, если бы не эффект, который приносили слова. Будто тайное заклинание, они развязывали узлы гордыни, связывающие человека. И тем не менее, она каждый раз тонула в глубине этих простых, казалось бы, слов, плавала в их звучании, открывала им свою душу.

За годы совместной жизни, пусть даже солидная её часть прошла в разъездах, многое для Милены стало в её муже привычным. Многое… но не всё.

Тем временем, бывшая глава культа Амма валялась на полу, в собственных нечистотах, рыдая и моля о снисхождении.

— Успокой её, — сказал Дэсарандес высшему жрецу. Почтительно кивнув, Силакви подошёл и присел на корточки рядом с плачущей женщиной.

Улыбнувшись, император повернулся к Милене и протянул руку. Она сжала пальцы его ладони и упала в крепкие объятия. Короткий, скромный поцелуй и вот, спустя десяток минут, они уже оказались одни, в прохладном полумраке собственных покоев. Помещение имело высокие потолки и приличный размер, но по сравнению с остальным дворцом выглядело весьма скромно. Ни Дэсарандес, ни Милена не обладали столь большой любовью к золоту и роскоши, чтобы тащить его даже к себе в спальню. Единственным исключением являлась величественная и очень широкая кровать с ярко-красным подушками.

— Это был тот самый маг, о котором ты писал? — поинтересовалась женщина.

— Да, ультима телепортации, — уже гораздо спокойнее, самым обычным тоном, подтвердил император. — Жаль только, что он поздно пробудил в себе эту силу и срок его жизни подходит к концу. Теперь не получится разыграть парня в будущих планах. А ведь это могло дать нам ключевое преимущество по целому списку направлений!

— И правда жаль, — слабо улыбнулась она, а потом очутилась в захвате его крепких рук, нырнула в мужской запах дальних странствий и зашлась в рыданиях.

Дэсарандес нежно обнял Милену, а потом поцеловал в висок.

— В жизни любого человека есть как взлёты, так и падения, — голос императора звучал словно сладкий дурман. — Сейчас ты переживаешь полосу неудач, только и всего.

— Неудач! — рассмеялась она сквозь слёзы. — Пророчество, Дэс! В нём говорится, что мы… что мы все умрём! Всё развалится, слышишь? У меня ужасное предчувствие… Ты знаешь, сколько людей арестовали в день единения? Тысячи только по Малой Гаодии! В Кашмире же и вовсе начался открытый мятеж. Голодающий Тирс поднял восстание, захватив власть. Проклятые версы встали на их сторону и сожгли всех солдат! Про Морбо тебе уже наверняка доложили, — она шмыгнула носом. — Брагис отбил несколько десятков нападений «кукол» Челефи, тела которых вскоре рассыпаются в пыль, а потом исчезает даже она. Лунсо подвергся нападению пиратов из Серпорта, которые забрали в рабство едва ли не треть населения, всю казну и ценные ресурсы. Тиран Тразца объявил войну королевству Рох, нашему торговому партнёру за Ржавым океаном, и нам даже нечем им помочь. Империю лихорадит со всех сторон! Теперь ещё и Фира со своими культистами. Мы…

— Не наказывай их, — твёрдо сказал Дэсарандес, уверенно удерживая лицо Милены двумя руками. — Не трогай культ Аммы. Они слишком глубоко влезли вглубь Империи, укоренились почти во всех сферах жизни нашего народа. Их попросту слишком много! Мы задушим их постепенно, выведем всё зло медленно и безболезненно. Пока же, самое главное — это завоевания. Империя должна расширяться. Мы должны объединить всё население Тораньона, прежде чем барьер Хореса будет сломлен. Лишь тогда мы сможем в должной уверенности говорить о победе над гисилентилами. Только тогда.

— Дэс… — коснулась она его груди.

— Сиюминутное всегда заслоняет более далёкое, и страсти всегда извращают разум, преследуя собственные цели, — император прижал её к себе. — Возможно, эти тревоги затмевают все прочие соображения…

— Возможно? Возможно⁈ Дэсарандес! Таким темпом нас просто убьют! Твоя любимая Империя развалится как карточный домик, а ты будешь продолжать находиться где-то там, в тысячах километров от дома, вместе с армией присоединяя очередной кусок земли! Нужно не только завоёвывать, но ещё и удерживать!

Слова Ольтеи, рыжеволосой супруги Финнелона, вырвались из её речи сами собой. Но что поделать, если они были столь близки?

Голос императрицы прозвучал как горное эхо, но в ответ раздалось лишь молчание. Если для остальных людей отсутствие ответа предвещало обиду, злобу, жестокость или какие-то нелёгкие откровения, слишком тяжкие, чтобы отмахнуться от них и не придавать значения, то для её мужа молчание означало нечто совсем иное. Его монументальное молчание звучало единым целым со всем миром, заключало в себя всё остальное. Во всех без исключения случаях оно говорило: «Услышь сама, что ты сказала». Ты. И никогда, ни при каких обстоятельствах оно не означало признание ошибки или бессилия. Наверное, поэтому ей было так легко боготворить своего супруга и так тяжело его любить. И тогда он произнес её имя:

— Милена… — так тепло, с таким состраданием, что она снова почувствовала, как плачет, и дала волю слезам. Император поцеловал её в макушку. — Тише, тише… Я не прошу тебя утешаться абстрактными истинами, ибо они не приносят утешения. И всё же, успех нашей миссии остаётся главной целью, которая определяет всё прочее. Мы не можем допустить, чтобы кто-то или что-то приобрело бoльшую важность. Ни мятежи. Ни даже собственная смерть.

Аккуратно присев на корточки, я вдумчиво изучил мёртвого мужчину, который до сих пор истекал кровью. Уже не слишком сильно — было видно, что смерть наступила какое-то время назад и сердце давно прекратило биться, отчего алая жидкость покидала труп с неохотой, как пьяные матросы бордель. Но это тоже показатель. Как минимум, теперь есть понимание, сколько прошло времени с момента смерти.

— Я думала, что некроманты безглазые, — с долей ощутимой брезгливости произнесла женщина средних лет. На вид я бы дал ей чуть больше сорока.

— А я думал, что жёны у чиновников красивые и молодые, — откровенно посмотрел я на неё, отчего она холодно прищурилась, но промолчала. Хм, похоже, умнее чем хочет показаться на первый взгляд. Впрочем, для меня это не имело никакого значения.

— Возникнут ли сложности? — задал вопрос офицер Штисон, который, вместе с десятком солдат охраны размещался на поезде. «Стандартные меры безопасности» — как мне это объяснили. Не то чтобы я так уж интересовался, но уточнил. Сугубо для общего образования.

— Как сказать, — задумался я. — Опыт в «чтении» мертвецов у меня хоть и маленький, но есть. Так что давайте пробовать, пока время окончательно не иссякло.

Чиновник из Виртала, некий Лизрид Кноус, работал при центральном суде, а потому птицей был хоть и не самого высокого полёта, но приближен к ней. Имел доступ к заключённым, к общению с родственниками обвиняемых, связи с торговцами шёлком и среди гарнизона знал немало командиров. Такого человека, как утверждал Штисон, не могли просто так убить. А тут… тут было именно что убийство.

Мужчина, которому я бы дал под пятьдесят — хоть серое, обтянутое кожей лицо и мешало грамотно определить возраст, — имел по меньшей мере десять ножевых ранений в области шеи и груди. Нападение, судя по виду, случилось достаточно внезапно. Наверное его ударили ножом со спины, что тут же повлияло на координацию, не позволив завязать борьбу. Впрочем, способы и причины могут быть самые разные. Смешно то, что оказывается в этом поезде есть элитные купе, которые зачарованы на тишину. Никто не слышит ни то, что происходит внутри, ни то, что происходит снаружи. И именно в таком разместилась семья Кноусов.

Дарлин — жена Лизрида, — нашла труп мужа, вернувшись в купе после обеда из отдельного вагона (они что, едят по отдельности?). Это та самая женщина, которая словесно прошлась по некромантам. Впрочем, будь я старым-добрым собой, то тоже прошёлся бы по ним. Как может быть иначе? Некроманты — самые уродливые существа из всех, кого только можно вообразить. Имею в виду, версы, сами по себе, в большинстве своём, достаточно неприятны. Лично я, проживая в поместье Моргримов, на самом деле знал людей, которые верили, что если будут достаточно долго общаться с магами, то могут «подцепить волшебство», словно какую-то заразу. Ещё они утверждали, что нельзя оставлять с колдунами маленьких детей, ведь тогда увеличивается шанс пробудить магию при наступлении магического совершеннолетия… Как уже понятно, люди эти были не слишком наделены интеллектом. Однако, стереотипы о колдунах не появлялись совсем уж с нуля. Всё-таки почти все версы — выходцы из народа. То есть, без хорошей работы целителя, который мог привести морду такого человека в надлежащий вид, по большей части представляли собой крестьян или нищих мещан в худшем проявлении. Болезненно худые, вечно грязные и вонючие, кожа сухая или покрытая прыщами, половины зубов нет, а вторая половина гниёт… Хах, ладно, не всё так плохо… Хотя… разве что временами…

А уж манеры!.. Дикари, будто бы только что сбежавшие из леса. О чём ещё можно говорить? А теперь давайте отнимем у такого вот глаза. И без того выглядящий словно больная обезьяна, верс становится ещё более отвратительным. Итоговой картинкой можно пугать детей. Особенно учитывая тот факт, что поблизости непременно будет бродить неупокоенный труп. Красота!

В жопу некромантов. Уроды и ублюдки, все как один!

Так вот, когда Дарлин нашла мужа (то, что от него осталось), то немедленно оповестила проводника, а тот стражу. Потом один из работников поезда припомнил, что среди пассажиров присутствуют колдуны, вот и решил проверить, вдруг повезёт?

Хех… повезло. Дризз, узнав суть дела, покосился на нас, будто бы желая ещё раз убедиться, что глаза у всех на месте. Оказалось — у всех. И когда наблюдатель уже покачал головой, Ресмон — деревенский сукин сын, — припомнил, что я расспрашивал труп на «Кромолосе».

— Кирин, это правда? — после слов Ресмона спросил Хродбер и что-то в его взгляде искренне советовало обойтись без лжи. Пришлось сознаться и вот, я здесь. А ведь не хотел! Не было никакого желания впутываться в какое-то мутное расследование. Я что, представитель Тайной полиции? Вон, до следующей станции добирайтесь, да хоть заизучайтесь там. А мне ровным счёт всё равно, кто сдох и почему.

Подавил вздох, — понятно ведь, что к тому времени мертвец окончательно «остынет», отчего ни один некромант не сможет его «расспросить». Не знаю точно, как проходит этот процесс, но важен каждый час, даже скорее минута. А сейчас, судя по виду мертвеца, уже прошло не меньше двух, а то и трёх часов.

Сделав осторожный шаг внутрь купе, чтобы не наступить на многочисленные лужи крови, я остановился рядом с телом и, размяв пальцы, хотел было приступить к процессу, как заметил знакомую мне цепочку, отчего лицо по инерции сморщилось.

— У вашего мужа амулет антимагии, — повернул я голову в сторону Дарлин. — Снимаю?

— Если он будет мешать, — буркнула женщина. — И ещё кое-что…

— Да? — прищурился я.

— Даже если у вас, ничего не получится…

Ого уже обращение с оттенком уважения? С чего это? Только что показывала откровенную брезгливость!

— … можете рассчитывать на мою финансовую благодарность. Всё-таки не каждый волшебник вызвался бы помочь вдове в столь тяжёлой ситуации, — закончила она.

Так-так… меня начинают терзать какие-то смутные сомнения… И судя по виду Штисона не только меня одного. Но может у неё так стресс проявляется? Ладно, об этом подумаю позже, как-нибудь на досуге.

Сняв артефакт, положил его на столик, часть которого была покрыта успевшей высохнуть кровью, после чего дотронулся до трупа. Теперь нужны эмоции…

Поднять у себя тревогу оказалось несложно. Стоило лишь вспомнить, как Люмию вполне себе спокойно могли изнасиловать, словно ту же Вивиан, как сразу разыгрался и гнев и беспокойство. Вот на последнем и сосредоточился, усугубляя его своей якобы беспомощностью. Замечательно, теперь приоткрыть канал к своему измерению магии и представить чёткий процесс желаемого: чтение памяти мертвеца. И… вот я уже начал смотреть чужими глазами, попутно изучая поверхностную память трупа на момент смерти.

Ух… мутно… Тело явно лежало дольше чем то, которое я изучал в «Кромолосе». Да и сам я, как ни крути, ни хрена не некромант. Так… на полставки. Чего уж, у меня даже глаза свои!

Хм, передо мной мелькает какая-то девушка. Молодая, симпатичная, хоть и со смуглой кожей. Кашмирка. Это что, она его зарезала⁈ Долбаные кашмирцы, как я вас ненавижу! Нет… не то… не вижу момента смерти, только секс. М-да, а Лизрид то был тем ещё импотентом. Возраст, конечно, играл свою роль, но если хер не взлетает в воздух после всех кульбитов, которые эта смуглянка вытворяла, то я уже и не знаю…

О, а вот и поезд. То есть что, та кашмирка, Эбру, его не убивала? Логично, раз он добрался до поезда, но тут всё так перепутано… ещё и грёбаный чемодан… Да, чемодан, который Лизрид не выпускал из рук! Почему? В купе-то я его не видел!

Ответ оказался прост: он был набит самыми разными ценностями. Тут были долговые расписки от достаточно влиятельных людей, как из Империи, так и из Кашмира. Ещё золотые слитки, целых семьдесят штук, по триста грамм каждый! Ха-ха, если бы не руны облегчения веса, то эта штука весила бы больше двадцати килограмм. Но благодаря ним, весь вес снижался в десять раз. Удобно…

Так… вагон… купе… Дарлин… Ссора. Причина? Ага, узнала про любовницу. Откуда? Смазано… Триединый с ним, что ещё? О, вот так «неожиданный поворот»: она сама его и убила. Вонзила нож больше десятка раз, вся измазавшись в крови, а потом, пока чиновник ещё окончательно не помер, сразу бросилась вытаскивать чемодан. Вижу какую-то тень, которая просунула руку в окно, ведь то как раз была остановка на станции «Речная», возле деревушки. И… всё. Более воспоминаний нет. Похоже, на этом моменте мужик окончательно помер.

— Ух, — открыл я глаза, пару раз моргнув. — Какая интересная история.

Дальше, видимо, женщина переоделась, наскоро стерев кровь, и направилась на обед. Логично? Вполне… Осталась ли кровь на её теле? Хер бы его знал. Может, где-то пропустила, может и нет. Я не видел этого и, наверное, хорошо. Дарлин не в моём вкусе. Ей бы с целителями поработать, откатив возраст лет на двадцать назад…

— Вы увидели убийцу, господин маг? — очень уж вежливо поинтересовалась она прямо в этот момент. — Я готова дать вам очень и очень много, лишь бы узнать его имя! — теперь я вижу, как женщина напряжена. И вовсе не от вида трупа своего мужа, как казалось мне изначально. Нет-нет, всё куда как проще! — Даже если ничего не было… — прищурилась она. — Любая информация…

— Пожалуйста, не мешайте ему, — вклинился Штисон. — Дайте колдуну прийти в себя!

— Конечно, — кивнула Дарлин.

— Она его и убила, — не стал я идти на поводу этой сучки. Почему? А какие гарантии, что я получу хоть какие-то деньги⁈ Вот сейчас говорит, что даст, а потом скажет: «Деньги? О чём ты? Пошёл вон, верс». Или может ограничиться горстью меди. О конкретной сумме разговора не шло. И чего мне тогда делать? Резко показания менять? Кроме того, у меня есть куда более честный способ заработать золота — свои навыки артефактора.

— Врёшь! — тут же рыкнула женщина. — Он специально так говорит! — указала Дарлин на меня пальцем, покосившись на стражу.

— Она узнала, что у него есть любовница, кашмирка по имени Эбру, — начал говорить я, смотря уже только на офицера Штисона, который, пока Дарлин исходила на говно, уже сделал знак и со спины женщину обошёл один из его ребят, мешая отступить, если будет такая цель. — Не знаю, спонтанно ли всё вышло или запланировано, — пожал я плечами, — не некромант я, увы. Видел лишь куски: как она его убивала, — указал на Дарлин, — как вся в крови перемазалась и как чемодан с золотом кому-то на предыдущей станции передала. Причём передала до того, как успела смыть кровь, поэтому окровавленная одежда и нож либо были спрятаны на поезде, может среди вещей, — кивнул на обстановку купе, — либо выброшены по пути…

Вид у женщины, во время моего рассказа, был одновременно испуганный и полный злобы. Похоже, план всё-таки был, но она не предполагала наличие некроманта (пусть и столь жалкого) на поезде! Вот потому и задала вопрос про глаза. Ха-ха, и то верно! Небось потому и убийство осуществила на поезде, где не было возможности сразу доставить тело до труповодов и получить информацию, а до Ростоса уже не дотянули бы, потеряв возможность «допроса».

Хитро… могло бы выгореть. Но увы для неё, здесь оказался я.

— Надо направить запрос, — тут же дал Штисон распоряжение второму своему человеку. — Используй мою почтовую шкатулку, на столе во втором купе, — махнул он ему рукой. — Запрос в Ростос сразу делай, раз мы туда едем! Пусть отпишут на Речную, проверят, видел ли кто факт передачи чемодана. Может, цель всё ещё там…

И началось! Ожидаемо, меня никто вот так сразу не отпустил. Пришлось ответить на сотню вопросов, а потом даже самолично записать (грамотных среди солдат решительно не хватало, а те что были занимались перепиской с Ростосом) свои показания. Все слова проверялись, а самой Дарлин провели грубый обыск, во время которого то ли нашли что-то подозрительное, то ли страже что-то не понравилось, но её начали жёстко колоть. Во всяком случае, пару раз я слышал крики из другого купе. Странно, туда руны поленились нанести или как? Радовало, что с потенциальными преступниками в Империи не церемонились, однако, про это приятно думать, когда находишься по ДРУГУЮ сторону баррикад. Сука… надо же было снова об этом вспомнить?..

Вскоре, в связи с моим долгим отсутствием, подтянулся Дризз, начав обсуждать ситуацию со Штисоном, пока я продолжал сидеть в отдельном пустом купе. Хоть чаю мне предоставили и то хорошо. Правда я бы не отказался от плотного обеда. Или ужина… Да хоть бутерброд!

Минут через десять ко мне заглянул Хродбер.

— Тебе повезло, что парни быстро нашли окровавленную одежду, — заявил наблюдатель. — Получили повод действовать грубо. Поэтому женщина созналась. Иначе пришлось бы задержаться в Ростосе и проходить через углублённую проверку, включая и связку «целитель-некромант». Причём тебе же проходить, а не кому-то ещё.

Я не стал спрашивать, что это за связка, но звучало не слишком приятно.

— Повезло, — просто признал я, на что он кивнул и покинул меня.

Отпустили лишь к вечеру, рассказав немного подробностей. На Речной нашли свидетелей, которые подтвердили, что и правда видели какого-то мужчину, который нервно нарезал круги по станции, дожидаясь поезда. Потом быстро ушёл, уже с чемоданом. Сел на лошадь и был таков. Ну и сама Дарлин, которая начала говорить. Собственно, всю историю подтвердила, поведав ряд мелких подробностей. Я же ещё раз порадовался тому факту, что не стал врать ради сомнительной выгоды. Глядишь, на месте этой хитрой твари был бы я сам. А мне что-то очень уж не хочется ещё раз получать по морде! Или изучать суть связки «целитель-некромант».

В купе вернулся уже ночью, голодным и злым. Дризз лишь коротко мазнул по мне взглядом. Двое кретинов, болтавших у окна, покосились и проигнорировали, а под бок уселась только Люмия, тут же ласково прижавшись к плечу. Вот и думай потом, кому доверять и с кем строить долгосрочные отношения…

Никак не получалось уснуть. Живот бурчал без перерыва. Даже пробовал было попросить Хродбера организовать возможность внеурочного перекуса, но ублюдок лишь буркнул о том, что один день потерпеть — это не проблема. Так-то да, не проблема… Если ты поужинал и теперь сидишь перед нами, занимаясь чисткой и заточкой собственного ножа! Тц…

— Могу предложить лишь алхимию, но не думаю, что так будет правильно, — отвела глаза девушка, видя мой настрой.

— Не беспокойся, утром возьму двойную порцию завтрака, даже если придётся заплатить за него из своего кармана, — покосился я на Дризза, который искусно изобразил из себя каменную стену. У него это, сука, замечательно получается!

В общем, как и говорил, спать лёг голодным, отчего не мог уснуть. Вскоре правда выяснилось, что проблемы со сном не у меня одного. И нет, я не про Люмию, которая могла бы ко мне пробраться. Ночью я услышал… хрип. С соседней, высокой полки.

Поначалу перепутал его с храпом и грязно выругался про себя, положив ладонь на ухо, но очень быстро понял, что ошибся. Это не храп, а именно хрип. Такой, сиплый и прерывистый. Неприятный…

— Эй! — поднялся я. — Наблюдатель! С Каратоном что-то не ладно!

Хродбер бодро подскочил со своего места, будто услышал крик «Подъём!» от своего командира, после чего мы вдвоём, пока Ресмон и Люмия сонно тёрли глаза, стащили вниз целителя, который успел побледнеть и начал харкать кровью. Чёрной, мутной и страшно вонючей.

— Твою же мать, — поморщился я. — Что это?

— Повреждённые внутренности, — буркнул Дризз. — Причём успевшие начать гнить. Его недолечили что ли? Или он получил травмы уже после тюрьмы? Где? Почему не доложили?

Быстро переглянувшись с Люмией, я кратко, буквально в двух словах поведал ситуацию, отчего лицо офицера исказилось от злобы.

— Идиоты, — скрежетнул он зубами. — И вы, и тот дегенерат из тюрьмы. Ну, чего стоите⁈ Лечите его! Император не может получить трёх, вместо четырёх! И я не могу сдать ему меньше!

Выругавшись, на пару с девушкой начал освобождать Каратона от одежды, пока Ресмон худо-бедно организовал свет в виде огонька, «настройки» которого стояли на уровне, когда пламя почти не грело и не жгло. Просто светило.

— Вот дерьмо! — воскликнул я, увидев тело парня под рубашкой: у него почернело почти всё, начиная с живота и до горла. Похоже, придурку реально что-то сильно отбили и повредили, а он всё это время зачем-то терпел. Вот только как выдерживал боль⁈ Может, убирал её при помощи магии? Скорее всего, иначе попросту не мог бы даже передвигаться… Но какой смысл⁈ Почему не подлечил сам себя или не просил помощи?

Пока я ругался, проверяя остальные места его тела, Люмия уже начала лечить. С внутренними органами мы, кое-как, работать умели, хоть до звания целителя было как до Азур-Сабба пешком, но это всяко было лучше, чем вообще ничего.

— Хорес помоги, — буркнул я, закончив осмотр, — кроме потрохов ничего серьёзного не вижу, только многочисленные синяки, но конкретики не скажу.

— Главное не позволить ему умереть, — бледно улыбнулась Люмия. — А в Ростосе уже можно будет вызвать профессионального лекаря.

Собственно, нам нужно было продержаться ещё два дня. Не так уж и много, даже окажись Каратон в критическом состоянии… Хм, а в каком он, собственно, состоянии? Наверное если и не критическое, то близкое к этому.

В первую очередь мы его усыпили, чтобы не мешал проводить лечение. А теперь… необходимо подумать.

— Надо вскрыть и посмотреть, — решился я на небольшую авантюру. — Не знаю чар сонара.

Это одно из профильных заклинаний лекарей, позволяющее в должной мере изучать внутренние органы.

— А это не приведёт к ухудшению? — взволнованно уточнил Ресмон, нависнув над нами и собственной тенью мешая нормально осматривать больного.

— Свет не загораживай, — буркнул я на него, отчего здоровяк послушно отодвинулся. — Триединый бы знал, ухудшит это ситуацию или нет. Может, сразу кровью истечёт.

— Без этого непонятно, что и как лечить, — пояснила Люмия. — Я лишь убрала кровь у него из горла, напитала энергией сердце и немного подлечила внешне, но этого мало. Вдруг у него желчь сейчас с кровью смешивается или желудок пробит, отчего пища вместо того, чтобы перевариваться, напрямую проваливается прямо в организм?

Дризз нахмурил брови, скрестив руки на груди.

— Делайте то, что посчитаете нужным, — заявил он. — Но мальчишка должен выжить.

— Замечательно, — проворчал я себе под нос. — Люмия, страхуй. Стоп, а может у тебя зелье какое найдётся?

— Нет, — мотнула девушка головой, — точно не такое.

Медицинские чары, позволяющие совершать порез я знал. Эмоция, нужная для них — радость. Забавно…

Осторожно разрезав крепко спящее тело, я отогнул верхний брюшной слой кожи и мышц, в то время как Люмия наполняла парня чистой энергией, которую обращала в целительскую, чтобы он попросту не откинулся в процессе нашего «лечения».

Воняло от него так, словно Каратон и правда начал гнить изнутри. Может, заразу какую подцепил? Но тогда, наверное, и остальные бы заразились. Не, ставлю свой антимагический амулет, что причина в физической травме, которую ему организовали в тюрьме Виртала.

Провозившись с полчаса, ни хера не понял, что там у него в кишках сделалось не так, где какие травмы и как с ними работать. Поковырялся, попробовал некоторые изученные ранее приёмы, включая чистку крови, которая выжигала то, что не могла идентифицировать: довольно сложные чары, которые лекарь может контролировать на ходу, задавая параметры того, что считать «хорошим», а что «плохим». Тут я оставил стандартный вариант, который и правда помог, сделав его потроха менее вонючими. Наверное, это пошлo на пользу. А то даже Дризз морщился и открыл проветриваться окно, запуская в купе прохладный свежий воздух.

— Кирин… — шепнула Люмия, — я уже не могу… поддерживать…

— Понял, сейчас залатаю его, — кивнул ей, — продержись ещё пару минут.

Заживив рану, позволил девушке передохнуть, а то у неё уже руки все покраснели и начали дрожать. Энергии она и правда провела через себя весьма солидно. Теперь моя очередь. Эх… попробовать что ли поперебирать варианты? Хуже от этого точно не будет…

Ближе к утру, когда я провёл лечение половины его органов полностью вслепую: благо, на это требовалось лишь направление энергии, Каратон очнулся.

— Зачем?.. — первым делом спросил он.

— В следующий раз выбирай более быстрый и надёжный способ уйти из жизни, — фыркнул я.

Не знаю, сработало ли что-то из моих чар или помогла чистка крови, но целитель перестал создавать эффект человека, готового откинуться в любую секунду.

— Так и сделаю, — таким же слабым голосом шепнул он, пока я покосился на Хродбера.

— Теперь угрожать расправой ему явно не требуется, — прокомментировал это наблюдатель, который всё это время простоял в углу, наблюдая за процессом.

Далее началось весёлое времечко, ведь оставить Каратона одного мы попросту не могли. Каждый раз нужно было держать рядом с ним человека, который мог помочь, если всё снова станет хуже. Дерьмо… благо, что я сумел вырваться на завтрак, а то скоро точно вцепился бы в чью-то руку, отгрызая кусок. Потом сам бы и залечил, какие проблемы?

На завтрак я пошёл вместе с Ресмоном, пока Хродбер и Люмия (немного разбирается в лечении) приглядывали за Каратоном. Нужно ещё и им еды прихватить… Проклятье, я что, носильщик? Или прислуга⁈

— Замечательно, тут только одно место, — буркнул здоровяк, оглядывая пространство вагона-ресторана.

И правда, все столы оказались заняты, лишь в одном углу ещё можно было приткнуться.

— Не беда, есть ещё один вагон, — пожал я плечами. — Раз все собрались тут, то скорее всего там будет попросторнее.

— Может и так, — скрестил он руки на груди. — Но знаешь, Кирин, мне и здесь нравится. Пожалуй, я останусь, а ты, если хочешь, можешь поискать место где-то ещё.

— Как я мог забыть, ты ведь из деревни… — протянул я.

— И? — набычился Ресмон.

— Вам нравится, что называется, ощущать плечо товарища, — щёлкнул я пальцем, — которое упирается тебе прямо в бок, если не в зад. Чем более тесная, потная и вонючая толпа — тем лучше, не так ли? — бросил я на него острый взгляд.

— А чего бы и нет? — медленно произнёс он. — Я бы, знаешь ли, вообще стоя поел, лишь бы не с тобой.

— Вот это уже больше похоже на тебя, Ресмон, — кивнул я ему. — Есть стоя, пока я буду сидеть.

— Ага, — оскалился здоровяк. — Ожидаемо. Вот только не забыл ли ты, что теперь такой же маг, как я? А значит, обладаешь такими же правами. Мы — равны, как если бы оба были крестьянами или, — он ухмыльнулся, — аристократами.

— Сразу видно, что ты ни черта не разбираешься в аристократии, — взгляд я не отводил, находясь в готовности поставить барьер. Причём старался анализировать свои чувства, чтобы вовремя осознать, какую именно защиту сумею сделать: обычную или стихийную. — Среди них присутствует такое же разделение, как среди торговцев. Впрочем, судя по виду, тебе эти знания не грозят. Продолжай сравнивать себя хоть с королями, хоть с самим императором.

— Куда мне до великого! — он полноценно развернулся в мою сторону, даже не делая намёка скрыть собственные агрессивные намерения. — Я ведь всего лишь твой слуга, верно, Кирин?

— Как минимум, ты мой должник, — крылья моего носа невольно расправились, а я сам едва удержался от непроизвольного шага ему на встречу. Канал магической энергии распахнулся, наполняя тело пока ещё мягким теплом. — Потому что если бы не я, ты бы давно сдох, безмозглый олень!

— Не тебе, тупому барончику давать мне приказы! — выкрикнул он, привлекая внимание. На нас покосились ближайшие люди, но сделали это столь лениво, что было даже смешно. Похоже, из-за отсутствия определённой формы одежды, в которой предпочитали ходить волшебники, нас восприняли обычными праздно шатающимися идиотами, поссорившимися на пустом месте. — Мы, простые люди, куда как лучше разбираемся в реальной жизни и на самом деле куда умнее всех вас, выкормышей власти, пиявок, которые высасывают кровь обычных рабочих или крестьян!

Это на какой проповеди он умудрился наслушаться столь умных слов? Может, в Морбо? Там как раз нечто подобное пару раз выдавали кашмирские подстрекатели.

— Утешай себя этими мыслями, когда в следующий раз будешь пытаться уснуть, — указал на него пальцем. — «Умные» крестьяне и горожане работают с утра до вечера, пока «глупая» знать пролёживает бока, маясь бездельем, не так ли?

— Недолго вам осталось, — хмыкнул Ресмон. — Вон как Империю лихорадит!

Точно. Радует, что я снова оказался прав. Судя по виду, мозги ему хоть и не промыли до самого конца, но определённо посеяли в пустой башке зерно сомнения.

— Так ты теперь за врага перешёл⁈ — я всё-таки не сдержался, хоть и пытался сохранить спокойствие.

— Вот ещё! — быстро и с долей испуга махнул он рукой, а потом покосился по сторонам. — Просто я, в отличие от таких неженок, как ты, всегда готов вступить в драку. Ты же — лишь прятаться под юбкой своей матери.

— Не буду напоминать тебе, что именно я сумел вывести нас из Морбо, — мой голос подрагивал от злобы и этот ублюдок прекрасно видел моё состояние. — Но теперь ты прямо-таки вынуждаешь меня вызвать тебя на дуэль!

— У нас, простых людей, это называется драка, — рыкнул он. — Пока в вашем баронстве…

— Как я люблю слышать про барона! — перебил его. — Кретин, мы уже полгода общаемся, а ты всё так же не узнал, кем был мой род?

— Да плевать я хотел на тебя и твой род! Какая разница? — Ресмон агрессивно махнул руками.

— Зачем тогда упоминал баронов, если не видишь разницы, деревенский ты осёл? — мои глаза уже давно превратились в щёлки.

— Пошёл к Триединому! — чуть ли не сплюнул он. — Упомянул и всё! Где я, по твоему, должен был про это узнать? Ты же сам ни хера о себе не рассказываешь!

Мимо прошёл какой-то мужчина, который ехидно посмотрел на меня и моего собеседника, но ничего не сказал.

— Моргримы очень известны! — возразил я.

— Где⁈ В столице? — рассмеялся он. — Так я в ней не жил! Или прикажешь книжки читать? Увы, не грамотный я!

— За столько времени ты даже не пытался это исправить, — сквозь зубы процедил я, немного успокаиваясь. — Заметь, все, каждый из нас, развивает свои навыки, потому что, сука, время сейчас такое, что с «базовым» набором из академии хрен чего сделаешь. Но ты… — секундная пауза. — Ты один не занимаешься ровным счётом ничем. Бесполезное отродье! — голос увеличил громкость.

— Ничем? — в отличие от меня, его тон отчего-то стал лишь тише. — Я тренирую уже третью стихию, потому что это единственное, что я могу и хочу. Я боевик! Для лечения силы у меня не подходят, ерунда получается, а для остального нужно планомерно обучаться. Нужны знания, понимаешь? — Ресмон закусил губу. — Думаешь, твоя девка сама по себе алхимию выучила? Или её за месяц в Третьей магической натаскали? Люмию с детства обучали основам трав в её деревне, ведь она хотела стать знахаркой! Поэтому теперь в них разбирается, отчего и ушла в производственную магию. А мне что узнавать было? Я пас скот! В руны не пошёл, потому что надо много эмоций знать и писать хорошо, а у меня руки, — показал он здоровые ладони, — приучены лишь к топору, плугу и мотыге! Ковке тоже не обучен, для некромантии зрение пожалел, а для лечения не подхожу! Взял оборотничество с боевой формой и стихии с барьерами. Мне, чтобы в городскую стражу вступить, за глаза хватило бы! — Ресмон, хоть и сказал про глаза, почему-то провёл пальцем себе по горлу. — В столице я бы в отряде ходил, с десятком солдат. Патрулировал область! Я даже заранее узнал, как всё будет проходить и как действуют патрули. И мне понравилось! Я бы так оба свои года и протянул! — он будто бы оправдывался. — Зарплату давали хорошую, форму тоже сами бы выдали, другие маги, опять же — обычные парни. Может и девахи какие оказались бы нормальные. Мне многого не надо! Для меня это — хороший вариант, который был мне по душе. Вот куда я хотел! На хрен мне не упали всякие тонкости, типа рун. Стихии решили бы все мои проблемы. Кто же знал, что мы окажемся призваны на войну⁈ Кто⁈ Теперь я здесь, — парень развёл руками, предлагая мне посмотреть на вагон. — И оказывается, что когда ты привязан к малой группе, то нужно быть скорее универсальным, чем заточенным на определённые направления. И хоть поначалу я считал, что единственный подхожу для войны, но как оказалось, единственный отличаюсь! Ты — обеспечиваешь комфорт, Каратон — лечит, Люмия — обеспечивает комфорт уже тебе. А что я? Быть твоей прислугой? Бегать на побегушках? Я, может, так не хочу! Я такой же маг, даже посильнее, а теперь же ты попрекаешь меня выбранным путём? Сам-то чего бы достиг, не владея грамотностью⁈

От долгой речи Ресмон аж закашлялся. Я не прерывал его, пытаясь взять собственные эмоции под контроль. Нужно держать себя в рамках…

— Всё, чего я достиг, стало таким лишь благодаря мозгам, — ткнул себя пальцем в висок. — И пару-тройку рун чертить легко мог бы научиться каждый…

— И инструменты для этого тоже легко мог бы каждый получить! — саркастично прервал он меня. — Не неси чушь, Кирин! Надо было послушать парней, которые ещё в Третьей магической говорили, что я при тебе, как раб при господине. Но нет…

Вообще, я уже рассуждал о подобном: в крайнем случае можно взять самый обычный нож и чернилами нарисовать на нём руны укрепления и остроты. Быстро сотрутся, но в качестве убогой замены скарпелю подойдут, — мелькнуло у меня в голове, но ярость уже «щёлкнула», переключая в иной режим. Режим готовности к бою.

— Ах вот как! Значит, ещё тогда ты говорил у меня за спиной? — злость, которую я только-только благополучно подавил, снова дала о себе знать.

— Не говорил, — с долей смущения, отчего его и без того красное лицо здоровяка покраснело ещё больше, ответил он. — Просто все видели, что ты много врёшь и недоговариваешь…

— Бред, — фыркнул на это. — Просто всё наше знакомство изначально было построено на фундаменте лжи. Но не с моей, а с твоей стороны. Впрочем, какая разница, что говорят у меня за спиной, если никто не смеет сказать в лицо?

— Вот! Узнаю Кирина, — раздражённо поморщился Ресмон. — Самоуверенного говнюка. Спрашиваешь, почему я не обучился паре рун? А кто бы меня учил? В Третьей магической я до последнего не знал, что придётся ехать на войну! Да и тогда был уверен, что уж я-то точно там не пропаду! А потом, когда мысли об этом и правда появились, ты уже крутился вокруг Люмии, а Каратон, на пару с Костоном — вокруг Вивиан. А я что? Думаешь не хотел бы чего-то подобного? Очень хотел! Но пока вы все трахались по углам, я сидел в полном одиночестве и лишь пялился в стену. Я готов был поучиться хоть чему-то! Что, думаешь мне было весело? Тьфу, — здоровяк сплюнул прямо в угол, но умудрился сделать это, оставшись незамеченным. — Не важно. Всё это в прошлом. Во всяком случае сейчас я считаю, что сумею надрать тебе задницу один на один.

— Вряд ли нам разрешат, — на миг задумался я. — Но если разрешат, то не думаю, что на одних стихиях ты сумеешь хоть что-то мне противопоставить.

Артефакты и полёт, вот на что я бы сделал ставку.

— Потому что ты непобедимый? — прыснул он, невольно задирая голову повыше, тем самым как бы увеличивая свой рост.

— Опытный, — поправил его. — И я умею думать.

«В отличие от тебя» — так и повисло в воздухе.

— Посмотрим, что ты там умеешь, Кирин, — по лицу Ресмона пробежала тень. — Скоро мы доберёмся до Ростоса, а там предстоит путь через пустыню Сизиан. И я погляжу, как скоро тебе понадобится помощь, попросить которую будет не у кого.

— Если и понадобится, то точно не от тебя, — холодно ответил я. — Ни в одной ситуации, за время наших невольных приключений, в тебе не было ключевой нужды. Напротив, обычно это я вытаскивал тебя из передряг.

— Нет, — с бараньим упрямством возразил он. — Я!

— Хорошо, — скептично хмыкнул в ответ. — Хорес свидетель, я правда пытался достучаться до твоей дубовой головы…

— В следующий раз стучись в свою дубовую жопу! — гаркнул этот увалень.

Я вздохнул и демонстративно прикрыл глаза. Не хотел так делать, но риск получить удар нивелировался рунами на одежде. Угу, сегодня я нацепил старый комплект. Это, конечно, не панацея, но лучше, чем ничего. А там, если выдастся свободная минутка, буду продолжать доводить свои вещи до ума.

Ещё бы татуировки на тело, чтобы увеличить свою прочность! Вот только где найти специалистов, тем более, чтобы сумели наполнить их магией?.. Вроде бы в Агване, столице пустынников, умели что-то подобное, но…

— Ладно, хватит, — сказал я ему, добавив в голос каплю теплоты. — Ты всё-таки мой настоящий друг, Ресмон. Прости меня…

Он удивлённо вылупился в ответ и даже сделал шаг назад, однако, я тут же презрительно улыбнулся, показывая свои истинные эмоции: смесь гнева и ненависти.

— Ты это хотел услышать? Приди в себя и не льсти самому себе! Ты жалкий и тупой, твоя роль — служить, но даже это не слишком хорошо у тебя выходит! Вон, — кивнул в сторону, — освободилось новое место. Как раз для тебя, — и развернулся спиной, направившись на выход из вагона.

— Ты ещё пожалеешь о своих словах! — разразился он криком. — Слышишь, Кирин⁈ Проклятый сукин сын, пожалеешь!

Деревянной походкой, дрожа от злобы, я шёл в сторону второго вагона, раз за разом прокручивая в голове эту беседу. Ресмон… подколодная змея. Трусливая псина, убогий слизняк!

Мысленно ругаясь, я добрался до второго ресторана, который оказался полупустым, взяв себе двойную порцию, но процесс застопорился: кусок в горло не лез. Кое-как закончив с приёмом пищи, взял поднос с ещё тремя тарелками на своих товарищей, оставшихся в купе, да поплёлся обратно. Шум я услышал издали, а когда открыл дверь (что было не очень удобно из-за подноса, который ещё нужно было вернуть обратно), то заметил, что Дризз подхватил щуплого Каратона и прижимал его к стене, приподняв над полом. Наблюдатель не душил его, но явно удерживал в весьма болезненном захвате. Сам целитель морщился, но особо не вырывался, что означало: признал вину, какая бы она там ни была.

Быстрый взгляд внутрь купе показал, что Люмия спокойно сидела на месте. То есть, не прямо с ледяной невозмутимостью, но девушка явно ощущала себя достаточно уверенно, чтобы дать мне понять: что бы тут не случилось, всё под контролем.

— Хочешь умереть, значит⁈ — выговаривал Хродбер Каратону. — Не дождёшься! Или наберись смелости сразу остановить своё сердце, или мучайся, но живи! — наблюдатель как следует встряхнул «больного», ударив его спиной о стенку. — А может, дело в неразделённой любви? Думаешь о той рыжей потаскухе? Хочешь быстрее к ней? — теперь мужчина говорил вкрадчивым шёпотом, от которого, тем не менее, мурашки пошли даже у меня. В голосе ощущалась такая жажда крови, что становилось физически некомфортно. — Только скажи и я лично перережу твою глотку! — верю, вот сразу верю. — А если нет, то начинай приносить пользу! — Дризз, не отпуская парня, ещё выше приподнял его на руках, а потом отбросил в сторону сидений, куда он больно завалился. — Считаешь, что ты первый маг, который решил ставить условия Империи? — наблюдатель всё ещё не закончил. — На тебя нацепят Слезу, а потом переломают все кости, заставив часами лежать в холодной яме, в луже собственной мочи, — каждое слово было будто пропитано концентрированной ненавистью. — Когда же ты будешь готов отдать Хоресу душу, придут целители и Слезу снимут. Тебя вылечат и будут повторять этот простой путь раз за разом, пока ты, ублюдок, не станешь делать то, что нужно императору!

Я аккуратно — стараясь лишний раз не отвлекать Хродбера от очевидно воспитательного момента, — добрался до столика, куда уместил поднос с тремя порциями, а потом сел рядом с Люмией.

— Что случилось? — негромко поинтересовался я.

Она хмыкнула, отчего веснушки словно рассыпались по её лицу. С трудом подавил желание прижать это чудо поближе к себе.

— Каратону снова стало хуже, — начала рассказывать девушка, — и я стала лечить. Вот только сразу поняла, что как-то очень уж плохо это получается, — развела руками. — Ну и сказала об этом.

— Ага, — кивнул ей, — кажется, начинаю понимать.

Далее мне поведали историю, как Хродбер прижал Каратона, узнав у него, что это он своей магией пытался сопротивляться Люмии. Специально ухудшал состояние своего организма, блокируя болевые импульсы.

— Зачем? — искренне удивился я. — Так-то Дризз полностью прав: если хочешь умереть, то сделай это. Если не хочешь — то не умирай. А тут… ни то, ни сё.

Может, просто хотел привлечь к себе внимание? — промелькнула короткая мысль.

— В чём смысл всего этого⁈ — наконец ответил Каратон, рявкнув прямо в лицо наблюдателя. Мужик даже перестал над ним нависать, будто бы давая возможность высказаться. — Зачем я вообще живу⁈ Я — верс, который всё равно скоро сдохнет, так какая разница?

— А кто тебе сказал, бесполезное ты животное, что смысл должен быть? — прищурился Дризз. — Мир — это джунгли. И вот тебе совет: счастья от жизни не жди. Не будет его. Все будут тебя обманывать. И в итоге каждый умрёт сам по себе.

— Что это значит? — целитель откровенно растерялся, ожидая очередного приступа гнева, криков или оскорблений. А получил вполне себе ответ.

— Ничего не значит, — добавил Хродбер. — В мире нет никакого смысла, и ты никакой не особенный. Обычный мальчишка, который пробудил в себе магию. Ты можешь сам себя нагрузить всеми бедами мира, но от этого не изменится ровным счётом ничего. Или ты можешь продолжить жить, радуясь каждому дню. Давать другим покой, счастье и радость. Находить себя в мелочи. Делать благое дело. Например: помочь своей стране. А что выбрать — решать только тебе. Страдать и найти смерть в канаве, словно последний отброс, или уйти в вечность, как герой.

Сильные слова. Мне понравилось. Лишь через несколько секунд поймал себя на том, что обхватил Люмию, сильно прижимая к себе, причём даже не заметив этого!

— Кирин? — удивлённо спросила она.

— Ничего, — отвёл я взгляд. Мне надо было подумать.

На следующий день мы добрались до Ростоса. Здесь первым делом, даже не останавливаясь в кабаках, направились к больницу, к магам-целителям, которые полноценно излечили Каратона, взяв за это символические тридцать серебряных монет. За лечения это и правда мало (хотя даже для горожанина средней руки уже может оказаться непомерными тратами), но тут Дризз сумел договориться с кем-то из руководства больницы, а потом, пока Каратона выхаживали, ещё и побегать по городу, заглянув как в магистрат, так и даже в приёмную наместника Ростоса.

Впрочем, Хродбер также не поленился сказать Каратону, что если он ещё хоть раз попытается «играть в свои игры», то может рассчитывать лишь на нож.

— Думай, мальчишка, — бросил Дризз ему напоследок. — Все слова уже были сказаны ранее.

После этого группа направилась в сторону южных границ и, соответственно, караванов, которые регулярно ходили в Агван, столицу пустынников, и в принципе по Сизиану.

— Дерьмовое времечко вы выбрали, чтобы отравиться в путь, — сплюнул Шимар Силс, глава большого купеческого каравана, до которого Хродбера допустили лишь потому, что он упомянул армию и подкрепление императору, к тому же имел за спиной четверых магов. Нас. — Прошлое пополнение, ушедшее четыре месяца назад, добралось до Монхарба лишившись четверти всех людей. Благо для них — в основном обслугу. Но всё равно знак нехороший. Вот уверен, Дарственный отец, после захвата всех вольных городов, повернёт войска назад и очистит Сизиан, выбив всех лафтетаров.

Это слово, с диалекта сизианцев, означало пустынных разбойников, которые регулярно нападали на караваны, а в последние годы и вовсе обнаглели настолько, что даже облагали данью целые поселения возле оазисов. Пусть и небольших.

Поговаривали, что за ними стоял некий Музгаш Чёрный, который по слухам метил на место нового губернатора всего региона, вот и доводит его до крайности, чтобы потом «великодушно» решить все проблемы по щелчку пальцев. Дескать, это произведёт впечатление на Дэсарандеса и он закроет глаза, позволив этому человеку стать новым главой Сизиана, вместо Тэйтона Иннеса.

— Сколько у вас людей? — уточнил Силс.

— Здесь все, — тоном, исключающим шутки и юмор, ответил Дризз.

— Пятеро? — неприятно удивился глава каравана. — И таким числом вы идёте к императору? Хорес милостивый, что это за глупость⁈

— Мы выполняем поставленный приказ, — жёстко ответил Хродбер. — И у нас нет другого пути. К вам мне рекомендовал обратиться Семприй Улаз.

— Ты знаешь главу Тайной полиции Ростоса? — ещё раз удивился Шимар, на что наш наблюдатель промолчал, лишь прищурил свои пышущие вечной злобой глаза. — Ладно, — отмахнулся Силс. — Я бы в любом случае не отказался от помощи магов. Это никогда не бывает лишним при пересечении Сизиана. Колдун — это вода. Колдун — это защита. Надеюсь, никто не собирается в ближайшее время получить Стигматы Хореса?

— Нет, — прояснил Дризз этот момент. — Когда вы выдвигаетесь?

Договорившись подойти утром, когда караван выдвинется в путь, мы всё-таки направились в трактир. Я по прежнему не разговаривал с двумя идиотами: Ресмоном и Каратоном, так что предпочитал молчать, изредка перекидываясь фразами с Люмией. Однако, сейчас мне хотелось кое-что попробовать сделать. И я не про нашивку новых рун. С ними, благо, всё продвигается хорошо. В последний день пути на поезде сумел нанести сразу три руны, хоть и был опасно близок к порче материала. А всё из-за Ресмона! Деревенский ублюдок принялся пересказывать Каратону наш с ним разговор, разумеется выставляя себя правой стороной! От такого мои мысли постоянно скакали, да так, что едва не запорол всю заготовку. Пришлось отложить дело, чтобы не сбиться.

Не стал ничего им говорить. Каратон не дурак — хоть периодически и выглядит таким, — должен понимать, что Ресмон откровенно врал, ведь получалось у него не очень хорошо, однако, судя по виду, целителю вообще было не до меня. Его снедали собственные душевные муки. Видать всё ещё грустит по Вивиан или Триединый бы знал по чему. Нытик, что с него взять?

Экономный Хродбер снова снял одну комнату для всех, создавая Люмии ряд трудностей. Всё-таки, что ни говори, девушке бывает сложно в чисто мужской компании без возможности уединиться. Однако сейчас меня больше интересовало иное.

— Наблюдатель, разрешите отлучиться до вечера? — спросил я у него. — Хотел пройти по рынку, посмотреть, можно ли прикупить заготовки под артефакты, а также заглянуть в местную магическую академию, чтобы попробовать ознакомиться с их книгами по рунам.

— Ты не успеешь сделать всё это за остаток сегодняшнего дня, — уверенно постановил Дризз. — Но мне плевать. Разрешение у тебя есть. Жду до полуночи, не вернёшься — будешь объявлен беглым.

И я, сука, ни капли не сомневался, что он так и сделает!

Кивнув, направился в город. Была мысль взять с собой Люмию, но понял, что девушка будет лишь мешать — отвлекать от истинной цели вылазки, сбивать мысли на фривольные темы. Зачем мне это? Нет уж, пусть посидит в комнате.

Кашмир… как же я тебя люблю! Солнце, песок, засохшее дерьмо, мухи, вездесущие рынки, вечно гнилые овощи и фрукты, постоянный мунтос… Когда я уже начну его учить?

Пришлось действовать предельно быстро, так что пробежался по базарам в режиме вальса. К сожалению, здесь не слабо так взвинтили цены в связи с происшествиями в Морбо и Лунсо (да-да, пираты всё-таки и правда были), отчего я не прикупил почти ничего. Платить золотом за то, что в предыдущем городе продавали за серебро⁈ Ищи дурака!

Думал было кое-что обменять, ибо таким образом отошёл бы от привязки к монетам, и даже прикинул подходящую вещичку: одну из своих Огненных сфер. Вот только почти сразу задумался: а для чего её, интересно, используют? Чувствуется мне, что именно против Империи. То есть, своими действиями я хоть и немного, но поспособствую усилению Кашмира.

С какой-то стороны я осознаю: это не сыграет ровным счётом никакой роли. Будет у восставших одна дополнительная Огненная сфера или нет — перевес в войне явно будет рассчитываться из абсолютно других факторов. Но даже так… Патриот я, чего уж!

Мысленно ухмыльнувшись, я представил, что продам сферу, а через год (предположим) её используют против меня, когда армия Дэсарандеса будет захватывать, например, вольный город Олсмос. Вот веселуха будет!

Повздыхав, ничего из своих вещей продавать и обменивать не стал. Наверное зря, но времени чтобы обдумать ситуацию откровенно не хватало. Кое-как узнав у говорящих на нормальном языке людей про магическую академию, прямым курсом туда и направился. К сожалению, я очень поздно понял, как буду выглядеть, когда заявлюсь к ним с сумкой… По возрасту-то идеально подхожу для обучения!

В общем, я это к тому, что на стук в дверь вышло два смуглокожих кашмирца, вооружённых пиками и мушкетами, сходу попытавшихся затащить меня внутрь, приняв за новичка, только пробудившего магию и пришедшего учиться.

— Чего творите, суки⁈ — ощетинился я водной сферой, которую почти не заметили эти уроды, ведь имели у себя антимагические амулеты, что являлось нормой для стражников магической школы.

Разразившись непонятными для моего уха криками, ублюдки бросились наносить мне увечья. Я же, несмотря на наличие зачарованной и расписанной рунами одежды, проверять собственную силу в ближнем бою желанием не горел, отчего предпринял меры стратегического отступления.

Благо, форма ворона позволила взлететь, моментально уходя от противника. Вот только не успел я ещё толком набрать высоту, как оказался обстрелян с крыши ближайшего дома, где располагалось четверо солдат, приглядывающих за окрестностями. Похоже, они в том числе занимались и ловлей «хитрецов», которые пытались сбежать из школы, ведь ничем другим их меткость и скорость реакции просто не могу объяснить!

Как на зло, одна из пуль зацепила крыло, отчего с трудом, превозмогая каждую секунду своего бытия, умудрился зайти на посадку в каком-то грязном переулке, где и вернул свою человеческую форму.

— Какого хера это было? — спросил сам себя, постанывая от боли, как фантомной от облика ворона, так и самой настоящей, ведь довольно неприятно ушиб плечо. Ощутив запах мочи, осознал, что лежу прямо рядом с лужей нечистот, отчего скривился и постарался сосредоточиться на ином. — Меня что, правда перепутали с поступающим или это нормальная реакция на «гостя»?

Дерьмо, а ведь похоже и правда перепутали…

Лишь тогда я сообразил, что нужно было действовать как-то более… аккуратно. Знал ведь, сука, ещё по Морбо знал, что тут, в колониях, побеги магов далеко не редкость! У них вообще ни хрена не налажен нормальный контроль! Только его видимость. Но нет, попёрся прямо в школу… Даже логично, что местная стража попыталась меня схватить. Может, надо было пойти с ними?.. Ага, а Дризз, если бы я опоздал, конечно же дал бы мне второй шанс! Ну-ну…

Не, правильно, что сбежал. То есть, решился бежать. Не факт, что в этой грёбаной школе нашёлся бы хоть один человек, говорящий на таскольском и готовый меня выслушать. Небось сразу засунули бы за решётку, приложив антимагическим амулетом! Долбаные кашмирские шакалы, тьфу!

С трудом поднявшись на ноги и уже слыша крики преследователей за своей спиной, со всей скоростью помчался в противоположном направлении. Оторваться никак не получалось, всё-таки местные знали город куда как лучше меня, отчего вели загонную охоту, а форму ворона было уже не принять — раненое крыло создавало свои сложности. Приходилось импровизировать и даже использовать водяные щупальца, которыми отталкивался от поверхностей и перепрыгивал разные невысокие здания и прилавки. Правда в таком случае слишком выделялся и будто бы подсвечивал собственное местоположение.

Благо ещё, что народ не шибко помогал страже, скорее наоборот: им мешали, оскорбляли, кричали и даже кидали камни и гнилые овощи. А это, несмотря ни на что, так-то, законная власть! Кошмар, город стремительно падает на уровень Морбо перед нападением Челефи. Твою же мать и почему я уверен, что этот урод заранее готовит здесь почву, дабы Ростос упал ему в карман как перезрелый фрукт?

Ха-а… но даже если нападение будет, то точно не в ближайшее время. Всё-таки мы только на поезде ехали четыре дня! Нет, уж, если Челефи не задумал какой-то гениальный план, то следующей целью станет Виртал. Ростос уже потом…

— Парень! Сюда! — махнул мне руками какой-то мужчина, лет тридцати пяти на вид. — Сюда!

Мои думы были прерваны, но, пожалуй, это даже хорошо. Во время погони надо следить за обстановкой и прикидывать пути отступления, а не размышлять о лидере мятежа.

Секунду покосившись на мужика, который не был кашмирцем, решил рискнуть и направился к нему, не желая продолжать эти игры со стражниками, пока к ним не присоединились более серьёзные игроки.

— Давай под прилавок, — приподнял он стол, под которым находились корзины с разным тряпьём, каким-то хламом и перезревшими фруктами, по которым ползали вездесущие мухи. Поморщившись, забрался внутрь, уже представляя, как самолично влезаю в капкан. Вот сейчас какая-то магическая ловушка (или сугубо естественная) меня и вырубит! Хорошо ещё, что насекомые стремительно помчались наутёк (работа моего артефакта).

Отчего-то доверия к ситуации не было ни на медяк. Но… или так, или продолжить бег, ибо вторая форма у меня на «перезарядке». Ей потребуется пара дней и непрерывный тонкий поток энергии, чтобы в должной степени исцелиться. Хах, надо бы, как Тереза, изучить вторую форму. Тоже летающую. А ещё третью, боевую. Всё-таки, как ни крути, но обратись я в медведя, то легко растерзал бы всех стражей, наплевав на их защиту от магии. Главное — барьер удерживать, чтобы меня не расстреляли на расстоянии…

Угу, «обычные» пожелания: три формы. Подумаешь, какая малость! Думаю, за год-другой я вполне себе в должной мере научусь ими управлять! Аха-ха-ха! Смешно!

Эх… надо выбирать, или то, или другое. А откроешь рот на всё, то будешь бездарем. Оно мне надо?..

Сквозь узкие щели прилавка удалось увидеть, как спустя минуту мимо этого места пронеслась группа солдат, причём среди них был один, вызывающий смутные подозрения и опасения. Похож на сиона. Слишком легко бежал, слишком лениво оглядывался по сторонам и слишком уверенно выглядел. Очень много «слишком»!

Отряду вслед раздавались крики, полные злости и презрения. Народ Ростоса сказал своё слово.

— Дерьмо, не хотел бы я здесь служить, — проворчал себе под нос. Когда местные тебя ненавидят, то любая работа превращается в каторгу.

Похоже, из-за того, что я слишком активно бегал по городу, то попросту упустил из вида настрой местных жителей. Списал всё на опасение Челефи и пиратов, однако, проблема кажется куда более глубокой.

— Посиди здесь, — тихо шепнул мне мужик. — Через часок-другой тебя точно потеряют и прекратят изучать улицы. Я дам одежду, сможешь переодеться и спокойно уйти.

— Благодарю, — так же тихо ответил я. — Неужели ты помогаешь из душевной доброты?

— Кому, как не нам, помогать друг другу? — улыбнулся он. — Ты ведь не кашмирец, верно?

— Нет, — мотнул головой, — я с… родился на Фусанге, — выкрутился я, заодно использовав обозначение острова, которое применяют местные, — но вырос в Лунсо.

— Сбежал от пиратов? — покивал торговец. — Это не важно. Сиди тихо, сюда идут люди.

Раздалась речь на мунтосе, но сквозь щель я различил национальные халаты кашмирцев, что немного успокоило. Прикинув, что времени у меня ещё нормально, устроился поудобнее, но наткнулся спиной на какой-то острый камень. Едва не зашипев, тихонько отодвинулся и покосился на странную штуку. Это был идол Амма.

— Вот дерьмо, — присвистнул я.

Просидев под прилавком полтора часа, отчего затекло всё тело, получил потрёпанный халат, а потом у нас с торговцем, которого звали Арса Саглик, завязался интересный разговор, начавшейся с того, что я поведал ему свою, немного изменённую историю.

— Просто хотел почитать? — едва не рассмеялся он. — Вот уж точно, всё в руках богов!

Не Хореса, — отметил я, — а неких «богов». Точно почитатель Аммы.

— Увы, — развёл я руками. — Ладно, спасибо за помощь, мне пора идти, пока совсем не стемнело.

— Погоди, — остановил он меня. — А что если я скажу, что знаю место, где с тобой поделятся литературой абсолютно бесплатно?

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — нахмурился я. — Говори как есть.

— Хочешь, чтобы с тебя взяли деньги за то, что можешь получить просто так? — хмыкнул Арса. — Да пожалуйста! Но не думаешь, что возжелай я тебе вреда, то просто сдал бы страже?

— Мало ли, — пожал я плечами. — Выглядишь ты больно мутно, уважаемый торговец.

— Что есть, то есть, — уже более серьёзно заявил мужчина. — А может, это судьба, которую послали нам боги. Ты на развилке, маг: воспользоваться шансом, который сам падает в руки, или проигнорировать и уйти столь же пустым и голым, как пришёл.

— Теперь у меня есть халат, — саркастично произнёс я, подёргав себя за рукав.

Саглик усмехнулся, но его взгляд остался серьёзным.

— Хорошо, — после коротких размышлений признал я. — Проведи меня.

Надеюсь, я не пожалею о своём решении!

Путь занял почти полчаса, но солнце лишь начало заходить. Мы всё ещё оставались близко к центру города, так что я осознавал: вернуться успею. Чего уж, даже специально сказал об этом Арсу, но тот заверил, что много времени у меня не отнимет.

Не то чтобы я резко воспылал доверчивостью ко всем и каждому, отлично понимая, что вокруг меня закручивается какая-то интрига, но любопытство оказалось слишком велико. Как и желание заполучить хоть капельку знаний. Ах, как же мне не хватало новых рун!

Вскоре мы зашли в один из домов, чей вид был совершенно непримечателен. Таких по дороге встречались сотни: невысокий, двухэтажный, сделанный из пыльного жёлтого камня. Здесь проживали какие-то люди, которые тут же начали трепаться с Сагликом на своём мунтосе, но, к счастью, он быстро отделался от них и зашёл внутрь. Я следом.

Далее мы завернули в подвал, куда шла длинная лестница. Метров, наверное, пятьдесят мы прошагали… И вот тут у меня уже начало ворочаться желание развернуться обратно. Мы оказались в небольшой комнате, где размещалось несколько инсуриев, в броню которых, прямо в центре, был вплавлен антимагический амулет. Обменявшись парой фраз с Арсой (долбаный мунтос!), нам открыли проход, который вывел в широкий, необычайно большой зал, набитый народом.

Помещение было хорошо освещено несколькими жаровнями и парой артефактных светильников. На видном месте стоял большой алтарь богини Амма, а присутствующие здесь люди спокойно общались, как между собой, так и с красивой женщиной, стоящей на верхних ступенях алтаря.

— Святая мать Фира! — воскликнул Саглик. — Ваши слова оказались абсолютно верными! Я встретил его!

На мне скрестились взгляды всех собравшихся, заставляя сглотнуть враз ставшую вязкой слюну.

Доигрался, Кирин?

«Знание — настолько ценная вещь, что его не зазорно добывать из любого источника».

Исайа Ашар, канцлер республики Аспил.

Ростос, тайное святилище культа Амма, взгляд со стороны

— Да будут они прокляты! — выкрикнула Фира. — Да будут прокляты те, кто поведёт слепца по неверной дороге!

Под неумолимым ходом времени все голоса так или иначе портятся: они дребезжат, дрожат, слабеют, лишаясь дыхания, которое некогда придавало им силу. Однако искусные целители поддерживали Фиру на уровне не уступающем императорским лекарям. Женщина, которой шёл шестой десяток, выглядела не старше двадцати пяти, отчего голос Святой матери сохранил не только былую мелодичную чистоту, но ещё и выявлял сокрытое — то, чего была лишена молодость, нечто бурное, первобытное. Её голос перекрывал окружающий шум, глубоко проникая в переполненные ответвления подземных катакомб.

Множество собравшихся фанатиков наполнили широкий зал запахом пота и предчувствием чуда, старого, древнего как война и такого же кровавого. Люди стояли в напряжении, забили примыкающие туннели, попирая валяющиеся на полу обломки и мусор. Огонь в горящих треножниках плясал, как буйки в море, отбрасывая овалы света на потолки, выхватывая из волнующейся тёмной толпы различные выражения лиц, улыбающихся и кричащих. Светильники-артефакты оттеняли зрелище, показывая приоткрытые в недоумении рты и пеньки жёлтых зубов. В неосвещённых проёмах плавал мутный, серый дым. Неровные лучи света обшаривали стены, сплошь покрытые нишами, где под покровом вековой пыли стояли бесчисленные урны, треснутые и покосившиеся.

Это было старое убежище Аммы. Старое, но незабытое. И сегодня оно собиралось вновь напомнить о себе.

— Да падёт проклятие на вора! — вопила Фира. — Ибо тот, кто пирует на чужом богатстве, навлекает голод!

Она стояла перед ними обнажённая, одетая лишь в свою белоснежную кожу, как в самое изысканное платье. Руны, нарисованные чёрным, покрывали её руки до подмышек и ноги до паха, но торс и гениталии прикрывал только блестящий пот. Она стояла перед ними, молодая, подтянутая и прекрасная, вызывающая вожделение и похотливые взгляды толпы. Но вместе с тем она возвышалась над всеми так, что казалось, будто её мокрые от крови волосы должны задевать низкий потолок.

Перед женщиной, на обычном, крепком деревянном стуле, сидел молодой утончённый парень, который также был полностью обнажён. Его взор был слегка затуманен, будто бы непосредственно перед началом церемонии он затянулся гашишем или залпом выпил стакан крепкого пойла.

Взгляд черноволосого юноши был сосредоточен на женщине, оценивая её налитую грудь, ягодицы, плоский живот и лицо. Периодически он отводил глаза, изучая руны, но почти сразу возвращался обратно.

— Да будет проклят злодей, убийца, кто затаился и ждёт, готовый умертвить собственного брата! — протяжно крикнула Фира, после чего раздвинула свои длинные, стройные ноги, чтобы все увидели влажные дорожки крови, бегущие из её лоснящегося влагалища. И усмехнулась гордой и зловещей ухмылкой, словно говоря: «Да! Узрите, какой силой обладает моя утроба!»

Исступлённые фанатики, стоящие в первых рядах завопили при виде этого, глядя на свою Святую мать глазами удавленников, рвали на себе волосы и скрипели зубами. Их неистовство вызвало экстаз всего сонма тех, кто стоял сзади, и так далее — от одного разветвляющегося прохода до другого, пока рёв сотни голосов не прокатился по самым дальним уголкам замкнутого пространства.

— Да проклята будет блудница! — завопила она, по памяти читая святые тексты собственной богини. — Да будет проклята та, кто возлегла с мужчиной ради золота, а не семени, ради власти, а не покорности, ради похоти, а не любви!

Она наклонилась, как будто собираясь удовлетворить себя. Ребром ладони женщина стёрла кровавую линию, проведя пальцами по ней до собственных гладких и чувственных половых губ. Выдохнув в наслаждении, Фира подняла свою окровавленную длань для всеобщего обозрения.

— Будь прокляты лжецы — обманщики людей! Будь проклят император Дэсарандес!

Существуют пределы страсти, священные самой глубиной своего выражения. Бывает благоговение, выходящее за пределы ограниченного мира слов. Ненависть Фиры давно уже выжгла всё нечистое, всю жалкую напыщенность мстительности и обиды, из-за которых великие часто выглядят глупцами. Её ненависть была испепеляющей — опасная ярость познавших предательство, непоколебимая злоба обездоленных и униженных. Ненависть, от которой каменеют мышцы, которая очищает так, как могут очистить только огонь и смерть.

Мгновение спустя женщина, чей вид вызывал интерес и поворот головы даже у придворных вельмож, взяла со стола нож, после чего обернулась к юнцу-волшебнику, молчаливо сидящему на стуле. Он сосредоточенно посмотрел на неё, а потом взгляд упал на тонкое, острое лезвие. Слабая улыбка появилась на его губах.

Фира подошла ближе и прижалась своим вспотевшим телом, своей объёмной, упругой грудью прямо к его лицу, обняла парня за плечи, обхватила его руками. Держа правую ладонь, как палитру, она обмакнула средний палец левой руки в свою кровь и нарисовала на юноше отметку: горизонтальную черту вдоль одной и другой щеки. После этого острое лезвие ножа прочертило вертикальную линию вдоль его лба, которая, словно стрелка, направлялась в сторону носа.

В тот же миг нож был отброшен в сторону, а линии словно загорелись багровым, засветились, будто зачарованные руны, имея некий скрытый смысл, уходящий от большинства.

— Вечность! — воскликнула Фира, не отрываясь от своего окровавленного партнёра, ощущая свежий, приятный запах его тела, мягкость волос и крепость мышц. Его руки поднялись, коснувшись её плоти, вызывая дрожь и приятное покалывание. — Вечность мы жили в тени кнута и дубины. Вечно презираемы были мы — даятельницы! Мы — слабые! Но богиня Амма знает! Знает, почему бьют нас, почему держат на привязи, почему морят голодом и оскверняют! Почему совершают над нами всё что угодно, кроме убийства!

Она разорвала контакт и обошла вокруг парня, не отрывая взгляд от его лица, а потом медленно опуская его ниже, в область паха. Сделав круг, Фира остановилась прямо перед его лицом, а потом села на колени юноши, обхватив рукой его твёрдо стоящий член.

Лёгкое, мимолётное движение и вот, пронзительно вскрикнув, Святая мать насадила себя на него, ощутив твёрдость и жар, слабую пульсацию и едва уловимые движения. Глаза Фиры закатились, а губы широко приоткрылись, испуская мягкий стон, полный удовольствия и желания.

Нестройный хор возгласов пронёсся по пастве, словно каждый из них ощутил то, что чувствовала их глава.

— Ибо без даятельниц, — выкрикивала молодая женщина хриплым от страсти голосом, постоянно срывающимся от вожделения, — они ничего не могут взять! — Её ладони крепко сжали плечи юноши, а бёдра с силой обхватили его ягодицы. Фира медленно приподнялась, а потом стремительно опустилась, широко раскрыв глаза. Капельки слёз стекали из них, смешиваясь с краской, кровью и пoтом. — Ибо без рабов не бывает хозяев! — Юноша поймал ртом её твёрдый сосок, сжав его губами, вызывая у женщины сладкие судороги. — Ибо мы — вино, которое они пьют, хлеб, который они едят, одежда, которую они марают, стены, которые они обороняют! — С каждым словом Фира ускорялась, ощущая, как горит её нутро, как скользит внутри огненный стержень, как хлопает друг о друга влажная кожа. — Ибо мы — смысл их власти! Трофей, который они хотят завоевать!

Она чувствовала его: он был её средоточием, а она его окрестностями — боль, полная удовольствий, истома в окружении огня.

Пальцы парня с силой сжались на её боках — оставляя любовные отметины. Его губы жадно гуляли по нежной, белой коже. Внутри его тела зарождался рык зверя, который взял то, что принадлежит ему по праву.

Толпа перед ними колыхалась и билась — бурлящий котёл жадных лиц и поднятых к верху рук.

— Мы должны поддерживать огонь! — стонала и бушевала Фира. — Мы должны раздувать его! — спина женщины изогнулась, будто подстраиваясь под своего партнёра. Не отдавая себе отчёта, она обхватила его голову прижимая к себе, подставляя шею под глубокие, сильные поцелуи. — Мы должны научить тех, кто даёт, что значит брать!

Смазка стекала целыми потоками, позволяя двум телам продолжать исступленно, до беспамятства, до звериного воя, отдаваться своей страсти.

— Есть нож, который режет, — хрипела женщина, едва находя в себе силы, чтобы говорить, — и есть море, которое топит. — Ладони парня обхватили её ягодицы, сминая и ещё сильнее раздвигая их в стороны. — Мы всегда были морем. Но теперь… — чуть ниже живота Фиры начал разгораться уголёк, постепенно набирая силы, отчего женщина лишь ускорилась, уже почти не контролируя себя. — Теперь к нам явился сын пророчества, и теперь мы — и то, и другое! На морях наших они пойдут ко дну! На нож наш они должны пасть!

Она сжала его пылающий стержень, обхватила его стенками своего влагалища, а потом впилась в губы юноши горячим поцелуем, ощущая, как он начал выплёскивать в неё целый поток семени, отчего Фиру сотрясла дрожь удовольствия, волна, которая смела последние рамки её сознания.

Тела так плотно прижались друг к другу, словно желали стать одним целым. Женщина изо всех сил сжала пальцы, до крови царапая кожу парня. Её ноги напряглись, сгибаясь в коленях, а рот беззвучно открылся, не в силах даже хрипеть.

Но вот, сила покинула их, мышцы расслабились, что у юноши, что у Фиры. Тело женщины враз обрело лёгкость, мягкость, плавность и воздушность. Парень нежно провёл ладонью по её насквозь мокрой спине, она в последний раз влажно обхватила губами его мочку уха.

В следующий миг Фира поднялась на подрагивающих ногах. Пошатываясь, она встала перед людьми, которые с безумными лицами обступали Святую мать, образуя круг, после чего подались вперёд и упали на колени, вжавшись руками во влажный пол.

Фира, вымотанная и измученная, покрытая отпечатками сильных мужских пальцев, которые уже начали превращаться в синяки, блаженно улыбалась. Теперь красная кровь, которая текла из неё, смешивалась с белым.

Она стала вместилище. Священным кубком. Сосудом, наполненный влагой, благочестивее которой нет ничего во всём мире.

И тут каждый из них услышал треск. Но не камня их святилища, не статуи их богини, и даже не прочного стула, который пережил весь процесс ритуала. Нет, то был треск чего-то незримого и бесконечно далёкого. Треск барьера, который скрывал и прятал.

— Прокляты! — выкрикнула Фира пронзительным, рвущим душу на части голосом певицы, высоким и звонким, подогретым привычными властными нотками. Кровь её плодородия распространялась по толпе из неиссякаемого источника, передаваясь из ладони в ладонь. Дети богини Амма клеймили себе щёки багровой линией ненависти. — Прокляты будут те, кто направит слепца неверной дорогой!

— Успели, — слабо улыбнулся Саглик, осторожно хлопнув меня по плечу.

Невольно поморщился: оно всё ещё ощущало болезненные царапины той женщины, которая впилась в них, словно гарпия. И ведь даже времени не было на вдумчивое и углублённое лечение! Спешил обратно, чтобы точно успеть прибыть в срок, озвученный Дриззом!

Ну да плевать, ночью подлечу плечи, а заодно и осмотрюсь: может ещё где какие следы найдутся. Главное — зеркало найти, да Люмии не показываться. Но кто же, сука, знал, что всё так обернётся⁈

— И помни, ты всегда желанный гость среди наших рядов, — улыбка Арса расширилась, доставая едва ли не до ушей.

— Ничего, что я ощущаю себя использованным? — едва уловимо улыбнулся в ответ. — Так чувствуют себя шлюхи?

Он рассмеялся, едва ли не утирая слёзы, брызнувшие из глаз.

— На твоём месте желал бы оказаться каждый, — с фанатичной уверенностью провозгласил Саглик. — Святая мать Фира говорит голосом богини!

— И передок у неё более чем рабочий, — снисходительно тронул я его за локоть. — Однако, куда больше радости мне принесли книги. Даже не ожидал, что ты не соврёшь.

— Твои слова прямо наполнены оскорблениями и надменностью, — вздохнул торговец. — Впрочем, я слишком рад, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Ещё раз спасибо, Кирин, — мужчина поклонился едва ли не до земли, а потом стремительно развернулся и покинул моё общество.

— М-да, — почесал я подбородок. — Вроде и развлёкся как следует, особенно если забыть о толпе свидетелей, и целых три книги по магии получил, да ещё и связи среди культистов, но почему-то от всего этого так и веет подставой.

Вздохнув, закинул руки за голову и покосился на небо. Солнце, окрасившееся красным, почти ушло за горизонт, лишь слабые отсветы продолжали блестеть. Стоит поспешить и не проверять чашу терпения Хродбера.

Вообще, меня с одной стороны очень сильно напрягал факт контакта с людьми, которые откровенно плевали на Хореса и оскорбляли Десарандеса, но с другой… Мы находились в Кашмире, где, мать его, не так давно мятежники взяли долбаный Морбо. Император тут, мягко говоря, не очень почитался и я мог либо кричать о том, какие все вокруг плохие, либо просто принять этот факт, а потом, по возможности, доложить уже в правильные круги — туда, где НА САМОМ ДЕЛЕ могли как-то решить подобный вопрос. Ведь наместник Ростоса, очевидно, этого сделать не мог. Печально, но ожидаемо. Без поддержки населения невозможно контролировать местное «подполье», потому самые разные культы цвели и пахли.

Да и вообще… лучше уж Амма, богиня семейного очага, плодородия и красоты, чем грёбаный Маахес — бог войны тех же дикарей Тразца.

Невольно задумавшись над традициями жителей той далёкой страны — степных народов, называемых «варварами» — сношать трупы врагов, попытался припомнить, откуда взялись корни этого «чудного времяпровождения». Уж не от Маахеса ли? Ну, а чего бы и нет? Может этот божок их такому и научил? Боюсь представить, как бы тогда проходил мой сегодняшний ритуал, аха-ха-ха!

В общем, пусть развлекаются. Если Челефи захватит это местечко, то и будет разбираться с этими придурками. А потом вернётся Дэсарандес и зачистит всех. Если сильно повезёт, я даже буду жив к тому моменту и лично помогу ему сжигать грёбаных иноверцев.

Зайдя в таверну, обнаружил полный зал галдящих людей, большая часть которых имела смуглую кожу. Как же задолбали кашмирцы… Да, это их страна, но… Стоп, а почему «их»⁈ Наша! Имперская! И здесь должны жить белокожие люди с Малой Гаодии!

Пф-ф… Ладно, это колония, причём пограничная, а значит всё правильно. Пусть тут живут те, кто является отбросом — другие кашмирцы.

Мысленно кивнув самому себе, прошёл дальше. В ноздри сразу вкрутились запахи дешёвой выпивки и какого-то жареного мяса. В животе заурчало, пахло весьма аппетитно, хоть я и понимал, что мясо будет жилистым и жёстким, как подошва. Пробовал, знаю. И всё равно хотелось жрать.

Может, надо было у этих ребят ещё и ужин попросить? — мелькнула короткая несвоевременная мысль. — Ага, — ответил сам себе, — чтобы точно опоздать!

Добравшись до комнаты, открыл дверь, обнаружив, что она была освещена старым артефактом-светильником, который очевидно достали из моих вещей.

— Если в них рылся кто-то, помимо Люмии, прокляну, — буркнул я, недовольно оглядывая помещение.

— Чего? — не понял Ресмон.

Каратон же, сидящий к двери ближе всех, сразу зашевелил носом и нахмурился, покосившись на меня. На миг я встретился с ним глазами, но проигнорировал, как и в предыдущие разы. И вообще, я прекрасно знаю, чем от меня пахнет, но возможности ополоснуться не было, спешил.

Или может, это он так на мясо отреагировал? — на мгновение прикинул я. — Чего бы и нет, в самом-то деле?

— Это я его взяла, — улыбнулась девушка, а потом бросил короткий взгляд на Дризза, который стоял возле окна, делая вид, что внимательно изучает окрестности. Зачем, интересно? Готовится к нападению? Пф-ф…

Кивнув Люмии, сбросил рюкзак возле своих вещей, а потом уселся на узкую, жёсткую койку.

— Твёрдая, как камень, — пожаловался я, постучав по ней пальцем. — Хоть «живность» из неё изгнали?

— Я повесила твой амулет, — подтвердила девушка. — Как сходил?

— В принципе успешно, — переплёл я пальцы, звучно ими хрустнув. «Легенду» придумал ещё по дороге. Так-то, может я бы и рассказал ребятам о культистах, если бы не парочка «но». Первое — присутствие Хродбера. Этот мнительный сукин сын точно начнёт расследование, подняв истерию по всему Ростосу. Второе — я не общаюсь с Каратоном и Ресмоном, а значит, ничего не буду рассказывать им принципиально. Пусть сидят, ублюдки, и дрочат друг другу. Третье — Люмия. Не хочу рассказывать ей о произошедшем. Не та история, которую можно с улыбкой поведать своей девушке, а потом совместно над ней посмеяться. Как итог: из всех людей, собравшихся в этой комнате, правду знать не надо никому. — На базаре всё прошло отлично, закупился разной мелочью. Вот только магическая школа приняла меня весьма негостеприимно…

Про это поведать было нужно. Причина, опять же, в Дриззе. У него есть здесь знакомства и связи, а значит, наблюдателю не сложно будет узнать о «забавном происшествии», когда толпа стражи гоняла «сбежавшего мага-имперца». Вот так совпадение, да? В общем, не стоит рисковать проколоться на такой мелочи.

— И потом этот торговец мне говорит: «Могу продать книги, у меня их несколько», — продолжил я рассказ, подходя к концу. — Вот тут я удивился!

В моей версии, я просидел под прилавком почти три часа, вместо полутора, но в этом и была вся фишка. Под конец же купил у торговца книги, на чём мы и разошлись.

— А чего ещё у него было? — спросил Ресмон, когда я продемонстрировал литературу: две тяжёлые книги про руны и артефакты, плюс третья, посвящённая чисто производственной магии: ремонт вещей, чистка, трансформация материи из одного состояния в другое и всё в таком духе. Весьма интересное чтиво, из которого в школе давали едва ли не десятую часть.

— Искусство удобрения полей, которую я не стал брать, — бросил в его сторону серьёзный взгляд, отчего здоровяк дёрнулся было подняться и гневно покрыть меня бранью, но тут же задумался, а шучу ли я?

Его лицо показалось таким тупым, что с трудом удержал смех, но это было нужно для плана, отчего Ресмон так и не понял, правду я сказал или нет. Зато других вопросов больше не задавал.

Немного поболтав, дождался, пока народ начнёт собираться спать и направился на улицу: мыться. Причину даже придумывать было не нужно, пoтом от меня воняло как от скотины.

В общей комнате, как уже понятно, плескаться я не желал, чтобы не демонстрировать следы «ритуала». Ох, я был бы не прочь проводить такие ритуалы раз, эдак, в неделю! Можно и почаще, да… Жестковато, конечно, но что-то в этом есть…

Мотнув головой, сосредоточился на воде, которая мягко облекла всё моё тело. Её температура была комфортной и тёплой (настраивал сам), а скорость движения такой, что не пришлось использовать ни мыло, ни щётку: меня едва ли не отскоблило.

Царапины и ссадины больно горели, но заняться ими решил чуть позже, вернувшись к себе. Сегодня я спал на полу, уступив кровать Люмии, которая в кое-то веки не стала спорить, а просто устало упала на койку.

Залечив свои ранки, подавил желание броситься читать книги, которые сложил в зачарованную сумку. Нет уж, до них время ещё дойдёт.

— Не всё сразу, — тихо шепнул я, а потом потянулся. День прошёл хорошо, я ни о чём не жалел.

Спал без сновидений, а утром поднялись рано, так рано, что всё никак не мог прозеваться. Однако, логику поступка понимал: нужно было тащиться в сторону стоянки караванов, поговорить с Шимаром Силсом, определиться с местом, распределить вещи, договориться об обязанностях и вообще, мало ли?

— Я конечно всё понимаю, — ворчал Ресмон по пути, — но можно ведь было хотя бы позавтракать?

— Так ведь даже повар ещё не встал, — возразила ему Люмия, которая тихонько подала мне флакон зелья бодрости. — Один глоток, — на самое ухо шепнула она.

— Какая разница? Подняли бы, — махнул рукой здоровяк, пока я последовал совету девушки, моментально начав ощущать бодрость и прилив сил. Уф, вот что значит магическая алхимия! Особенно радовало, что она не тратит ресурсы самого организма, а уже содержит их, ведь до краёв напитана магической энергией.

— Жри сухари и не ной, — грубо бросил ему Дризз. Как и всегда, складывалось ощущение, что этот человек изо всех сил сдерживает свою кровожадность, готовый буквально наброситься на любого, вызвавшего его недовольство, вбивая свой нож такому неудачнику в глотку.

Разумеется, увалень заткнулся.

Различная волокита с караваном, как и предполагал (знал) Хродбер, растянулась на несколько часов. Когда мы выбрались за ворота Ростоса, солнце давно успело взойти. Ещё бы, время приближалось к десяти часам!

Я даже думал было почитать книги, но решил не рисковать возможностью порвать страницу в такой суматохе. Люди сновали вокруг, словно муравьи! Туда-сюда, сюда-туда… конюхи, носильщики, охрана, маги, торговцы, сионы… Чего уж, тут даже были покупатели! Серьёзно! Какие-то уникумы приходили что-то купить даже в такие моменты и им не отказывали, отчего процесс лишь затягивался. Благо, что Шимар в какой-то момент рявкнул на своих помощников, объявляя выход, что и стало тем фактором, который позволил-таки пройти за невысокие ворота города.

Стража лишь лениво провожала нас глазами. Как я услышал, им уже заплатили за выезд, так что никаких проблем нам не чинили. И вот таким образом, буднично и абсолютно незаметно, просто и даже откровенно по-дурацки, мы покинули территорию Кашмира, самой проблемной колонии Империи Пяти Солнц.

Я и Люмия сидели на одной крытой повозке, наблюдая, как караван бодро движется вперёд. Каратон и Ресмон сидели в другой, вместе с Дриззом. Хотя наблюдатель сказал, что будет периодически навещать нас, в чём я ни сколько не сомневался.

По соглашению с Силсом, мы, маги, обязаны будем помогать каравану в случае какой-либо нужды, а также при нападении лафтетаров. Про последних мужчина говорил с таким мрачным ожиданием, что практически не оставлял мне свободы манёвра. Имею в виду: я знал, что оно состоится. Впрочем, страха не было, караван и правда был большим: почти восемьсот верблюдов, больше сотни повозок и телег! Людей у нас было порядка двух тысяч. Охрана, конечно же, держалась на уровне: почти триста опытных наёмников, вооружённых ружьями и мушкетами. Двенадцать сионов, и трое магов. Плюс мы, четверо. Оч-чень, скажу я, солидно!

В нашей с Люмией повозке, кроме возницы, сидел купец Мариус Лорон и пятеро его слуг (хотя последние находились тут редко — почти всегда бегали по остальным телегам торговца, проверяя товар и нагруженных тюками верблюдов), задача которых заключалась в том, чтобы повозка всегда и при любых обстоятельствах была готова к движению, а все товары были целыми, сухими и запечатанными. Также они на привалах занимались тем, что разбивали Мариусу шатёр, готовили еду, кормили и ухаживали за верблюдами (теми, которыми владел Лорон), включая и тех, которые тащили нашу повозку.

Мариуса я и начал помаленьку мучить разными вопросами, начиная со всякой мелочи и не забывая, в том числе, аккуратно расписывать собственные положительные качества, такие как рунная магия. Даже мимоходом упомянул о своих книгах, «случайно» проговорившись, что умею читать и вообще, мастер на все руки. Разумеется Лорон заинтересовался, активно включившись в беседу и поглядывая на меня с хорошо читаемым интересом. И я его полностью поддерживал! Путь до Агвана должен был занять немало времени, а потом, от него, ещё почти пару недель до Монхарба и хер знает сколько до армии императора (по слухам, они расположились возле Кииз-Дара). И это время лучше потратить на пользу, например, подзаработав деньжат.

Угу, зарабатывать их непросто, а тратить получается моментально! Такова роль денег… И плевать, что волшебники, так-то, могут и вещи себе починить, и кровом обеспечить, и удобства создать. Мало кто обучен всему этому, а те, кто обучен чему-то одному, не умеют другого. Времени не хватает.

В ходе вечерней беседы (прервавшись лишь единожды, когда приходил Дризз), Мариус поведал, что через четыре дня мы полноценно войдём в сизианскую пустыню, где в принципе отсутствуют дороги, ибо Сизиан представляет собой бесконечное море песка. Существуют лишь ориентиры, но любой более-менее серьёзных ветер меняет их расположение, как и перемещает весь ландшафт. Для определения пути используют компасы, а кроме них свою роль играют опытные проводники, определяющие направление по ночному небу (когда видны звёзды, с чем в пустыне бывают проблемы) и Шарским кряжам — горам, верхушки которых почти всегда заметны с севера. Если, конечно, идти вдоль них. Вот только племена бахианцев, которые в последние годы начали всё больше и больше наглеть, заставляют караванщиков отходить от гор вглубь пустыни и выбирать более южные пути, рискуя пробираться фактически вслепую.

Впрочем, с учётом многочисленных оазисов, как больших, где проживали пустынные жители, строя целые поселения, так и малые, где можно было набрать воды и даже наловить какой-нибудь рыбы (или иной живности, в зависимости от удачи), заблудиться никто не опасался.

— Мы пойдём по центру Сизиана. Это немного дольше, но опасности нет, — пояснил Лорон. — Если, конечно, грамотно распределить паёк и воду. В то время, как более близкий к горам маршрут рискует рано или поздно вывести караван на группу бахианцев, которые обстреляют нас издали или нападут в открытую, даже несмотря на численность.

В любом случае, как и в любом крупном отряде людей, Перро Толмейн — глава наёмников-стражей Силса, защищающих караван, — выставлял разведку, которая прикрывала нас со всех сторон. Какая-то часть всадников на верблюдах и вовсе направилась к ближайшим оазисам, чтобы изучить путь, удостоверившись, что мы не сбились с него (песчаные бури сбивали компасы, отчего, бывало, целые караваны умудрялись сгинуть в сухих, раскалённых песках), прикинуть, нет ли по дороге каких-то проблем и, если нужно, набрать воды.

Благо, хотя бы с последним особых сложностей возникнуть не могло, ведь в караване присутствовали маги. Даже самых тупорылых учат начальным основам создания стихий, а потому воду мог организовать любой. Во всяком случае, я был уверен в нас четверых. Чего уж, на крайняк, я имел возможность самостоятельно напоить весь караван.

Жаль, что маги не могли создавать пищу, иначе путешествовать было бы ещё проще.

В общем, довольно быстро мы с Мариусом пришли к определённому соглашению, договорившись о «маленьких доработках», благодаря которым получалось как заработать деньги, так и обеспечить себе чуточку лучшие условия содержания и даже возможность эксплуатировать его слуг. В разумных пределах, само собой!

В таком темпе прошло четыре дня, о которых говорил купец, после чего настал очередной этап нашего путешествия — караван добрался до холмов, проходя последние участки пути до пустыни. Наёмники периодически охотились на разную живность вокруг, даруя разнообразие рациона, ибо старый успел надоесть уже на второй день: бесконечные каши с кусками солонины или вяленого мяса, да сухой хлеб. Типичная походная еда, одинаковая как у королей, так и у простых вояк. Иное слишком уж быстро портится!

Поэтому, когда охотники стреляли тех же антилоп, которые водились в лесах возле Сизиана, то удавалось устроить почти нормальный ужин. А мы, как маги, почти всегда могли претендовать на часть добычи. Причина проста: полезные.

Как я упомянул: удалось чуть ли не сходу полюбовно договориться с Лороном, так что со второго дня путешествия я начал обеспечивать удобства в повозке, а Люмия варить различные полезные составы, ведь бoльшая часть необходимых для этого ингредиентов, в том или ином количестве находилась среди огромного каравана. Девушка — которая вчера попросила одну умелую в этом вопросе служанку подстричь ей успевшие отрасти волосы, снова изменив их длину до той, с которой я её впервые увидел (до шеи), — вздыхала, что скоро совсем переквалифицируется в алхимика, забыв все друидские приёмы. На это заверил её, что у меня записаны несколько профильных друидских заклинаний, а она может помочь, если расскажет о других, которые я мог бы записать и тем самым напомнить ей, если всё-таки и правда забудет. О, это привело к всплеску энтузиазма и горячему (как местное солнце!) проявлению чувств.

Кхм, так о чём я? Ах да, ингредиенты для алхимии! Люмия обменивала их на готовые составы или, в редких случаях, на деньги, которые я с радостью инвестировал в это начинание, ибо сами зелья получалось продавать за гораздо бoльшие деньги, причём зачастую этим же самым купцам!

Доходило до смешного, но всё так и есть. А ещё говорят, что торговца не обманешь. Пф-ф… никто и не пытался, они сами постоянно обманывались.

Вскоре главная повозка Мариуса, на которой мы ездили, стала представлять из себя по настоящему комфортную и удобную штуку, ценник за которую легко превысил бы и сотню золотых. Впрочем, «награду» я предпочитал брать не деньгами, а различными товарами. Лорон перевозил дорогие ткани, которых я набрал хороший запас, как в качестве будущей одежды (осталось лишь перешить), так и в качестве заготовок под артефакты.

Также я брал нити, иглы, кожу, бумагу и прочие вещи. Всё шло в дело. Всё представляло для меня интерес.

За время пути успел хорошо так улучшить свои навыки портного. Ха-ха, кому сказать — не поверят! Кирин Моргрим стал портным! Ах да, я же не Моргрим, а Анс-Моргрим, а то совершенно, надо сказать, другое.

Жду не дождусь, когда встречусь с отцом, братом и сестрой, которые должны находиться в армии Дэсарандеса. Уверен, у меня получиться устроить это свидание. Не думаю, что эти в должной степени умудрённые люди (Тэдрех так уж точно) станут изображать, что мы незнакомы. Слишком мелко, слишком глупо. Недостойно семейной фамилии и титула!

Интересно, увижу ли я в чьих-то глазах презрение? Может, у Лиама? Кто бы его знал… А то ведь посмотрят, что начал работать, словно слуга, приоделся, хоть и в рунное, но обыденное, да ещё и пару себе нашёл под стать — деревенскую знахарку.

Стыдно? Есть такое. Причём разумом понимаю, что глупость всё это. И что Люмия у меня — лучшая девушка. И что в моих условиях надеяться на возможность сохранить прежнюю жизнь — глупо и наивно. Но… колет на душе. Сердце рвёт.

Лучше не думать. Не думать, а работать.

Каждую ночь мы разбивали палатки, распределяясь по маленьким группкам. Дризз, как и обещал, периодически навещал нас, но бoльшую часть времени проводил с Ресмоном и Каратоном. Парни тоже не сидели без дела: крестьянский выкормыш участвовал в патрулях, вроде бы даже подружившись с магами Толмейна, а сын башмачника отошёл от своих страданий и занялся лечением людей: среди двух тысяч человек ежедневно кто-то умудрялся попасть в ситуацию, где не помешал бы лекарь. К тому же, его напрягали лечить скотину.

Собственно, именно это и поведал мне Хродбер на одной из посиделок у костра.

— Ты доказал, что самостоятелен, — ответил он на вопрос, который я спросил напрямую. — А за теми двумя нужен пригляд.

Так-то да, Каратон до сих пор под подозрением. Мало ли, вдруг опять словит обострение и решит себя убить? Что с идиота взять?

Широкая палатка, которая изначально предназначалась для меня с Люмией и ещё трёх слуг, включая конюха, довольно быстро оказалась выкуплена мною у Мариуса, поэтому никто не мешал нам наслаждаться обществом друг друга и чувствовать хоть и мнимое, но одиночество — когда закрываешь вход и представляешь, будто бы рядом есть только она одна. Всё. Больше никого. Весь мир остался где-то там, далеко, на другом конце земли.

Люмия целовала мои руки, а я — её волосы.

Смущённые прикосновения к лицу, будто в первый раз. Неспешные поглаживания, ласковые слова.

Некоторое время казалось, будто в живых остались лишь мы одни — не только из всего каравана, а из всего человечества. Одни мы разговаривали. Одни смотрели друг на друга и понимали, что видели. Одни занимались любовью, одни во всех землях, во всём свете. Казалось, будто все страсти, все знания находились здесь, звеня в одной предпоследней ноте. Это чувство невозможно было ни объяснить, ни постичь. Это не было похоже на цветок. Это не было похоже на беззаботный детский смех.

Мы стали мерой всего… Абсолютной.

А потом, выползая из палатки, сидели в компании остальных, возле костра, где изучали звёздное небо и чувствовали дыхание великой пустыни.

В каком-то смысле это путешествие оказалось сродни тому, что проходило у нас на пароходах. Корабли… и караван. Места, где жизнь давала нам время побыть лишь для себя. Маленькая радость маленьких людей.

Когда мы перешли незримую границу Сизиана, то трава понемногу исчезла, уступив место пыли, щебню и кустарнику с резким запахом. Живность перестала появляться на горизонте, а охотники совершали объезды лишь чтобы отогнать гиен, которые кружили вокруг, скаля зубы на верблюдов и людей, которых эти пустынные твари с радостью загрызли бы. Хоть они и были падальщиками, но и от свежатинки не отказывались.

Следующей ночью дул особо сильный ветер, едва не заставивший меня создать вокруг палатки барьер, но всё обошлось. Обошлось ведь?

— Это был самум, — поведал Лорон на следующее утро, скрипнув песком на зубах. — Пустынный шторм, — перевёл он для нас, ведь даже я не понял смысла слова. — Прошёл где-то вдалеке, но всё равно задел нас своим краем. Краем! Вот до чего был мощным. Отвратительно!

Суть «отвратительности» стала понятна достаточно быстро, когда Шимар организовал собрание главных купцов и остальных важных для каравана людей, куда умудрился затесаться и Дризз (формальный глава имперского подкрепления). Вслед за ним прошли и мы. Суть собрания была максимально проста: возвращаться в Ростос или идти дальше. Причина проста: грёбаный ураган засыпал тоннами песка ближайшие оазисы, о чём доложили вернувшиеся под утро разведчики, которые были едва живы от жажды и усталости.

— Минимум на сотню километров вокруг не осталось ничего, — махнул рукой Ауст Эбербаш, немолодой глава разведки, подчиняющийся Толмейну, ведь входил в состав его наёмного отряда. Мужчина был сильно не в духе, ведь присутствовал среди всадников на верблюдах и ему пришлось экстренно убегать от резко поднявшегося шквала, который своим внезапным появлением зацепил их отряд, отчего двое человек пропали в песчаной буре и, скорее всего, погибли.

Первые потери…

Опытные проводники и те купцы, которые совершали переходы по Сизиану на регулярной основе, в конце концов постановили продолжить путь, но в связи с усложнением дороги и нуждой перебираться через абсолютно новые барханы, поступило предложение передвигаться по ночам, спасаясь от яростного солнца.

Не все были согласны с таким решением. Тот же Ауст был решительно против, предлагая вернуться и подождать, пока пустынники сами восстановят прежние торговые маршруты и передадут карты новых оазисов.

— Вы не представляете, — решительно оглядел он всех собравшихся, — последствия столь непродуманного решения! Вспомните, в какую землю осмелились вступить!

Кто-то припомнил лафтетаров, которые однозначно воспользуются ситуацией, но большинство было уверено: пустынные разбойники не осмелятся напасть на столь огромный караван.

— Вспомните, за последние несколько месяцев к Агвану, — столице Сизиана, — направилось больше десяти караванов. Сколько из них вернулось? — спросил Динэс Яруф. — Ни один!

— Четыре месяца — не показатель, — возразил Силс. — Может какие-то из них и впрямь сгинули в пустыне, но они были намного меньшего размера. Но вы все, — обвёл он людей пальцем, — знали об опасности и выгоде, которую она несёт! К тому же, предварительно я переписывался с властями Агвана и людьми из торговой гильдии. Путь открыт, новых проблем нет. Всё как обычно.

Кто-то припомнил Музгаша Чёрного и войска под его командованием, однако, никто из собравшихся не хотел лишаться прибыли, а потому караван решил продолжить путь и начал готовиться к ночному пути. Каждый делал всё, что мог. Каратона напрягли лечить десятки людей, получивших солнечный удар или обезвоживание, в суматохе не проследив за нуждой организма. Ресмон резко переквалифицировался в водника, худо-бедно пополняя запасы воды, попутно создавая лёд, который складывали в зачарованные (даже не мной!) контейнеры, поддерживающие низкую температуру. Люмия продолжала варить зелья, сделав упор на составах бодрости и исцеления. Я по-простому, походному, массово зачаровывал палатки, используя чернила, вместо нити: накладывал простейшую рунную цепочку, всего из трёх знаков, регулирующих температуру на определённом, комфортном для жизни уровне. Изначально хотел только на понижение, но припомнил, что иными ночами может стать холодно, да так, что реально окоченеть.

Грёбаная пустыня! Какие кретины вообще придумали, что поселиться здесь — хорошая идея?..

И вот, с заходом солнца, шатры и палатки были сложены и убраны. Верблюды были нагружены слугами и проверены купцами, а потом пинками выстроены в длинные колонны. Наёмники подцепили свои тюки, поправили ружья и, перешучиваясь да жалуясь на перспективу ночного перехода, распределились по окрестностям, приглядывая за местностью. Шимар Силс, глава каравана, самолично и прилюдно зачитал молитву Хоресу, обещав крупное пожертвование в храм, если по дороге более не случится никаких проблем.

Воздух и правда сделался прохладнее, а путь немного проще. Темнота смущала, но было безоблачно, а потому звёзды и луна хорошо освещали местность, что было редкостью в Сизиане, где небо зачастую скрывалось поднятой ветром пылью. Правда уже к середине ночи народ начал жаловаться на холод и плотнее кутаться в собственную одежду. К счастью, большинство людей в караване были опытными, отлично понимая суть пустыни, а потому имели запас нужных вещей.

Уже под утро мы добрались до холмов, которые отсутствовали на картах проводников, что грязно бранились и ставили пометки, на ходу перерисовывая местность.

— Где-то поблизости должен был быть небольшой оазис «Мечта», — задумчиво проговорил Мариус. — Но сейчас, конечно же, его замело.

Даже если бы не замело, всё вокруг, по словам бывалых караванщиков, изменилось до неузнаваемости. Повторно высланная разведка не нашла ничего. Может, мы рядом с «Мечтой», а может и нет. Вдруг оазис каким-то чудом не замело, а мы просто прошли мимо?

Проблемой было и то, что один отряд разведки из десяти человек и вовсе пропал, вызвав подозрения у Эбербаша и отправку новых людей уже на их поиск. Результата, правда не было. Новые всадники быстро вернулись, так ничего и не отыскав.

Мужчину, который пошутил на эту тему, дескать, теперь доля остальных будет больше, избили в кровь, да так, что Каратону пришлось постараться, дабы спасти ему жизнь. Касательно остальных, более здравомыслящих представителей каравана, вопрос был лишь один: «Кто?» Большинство ставило на лафтетаров, но были и те, кто уверенно полагал виновниками бахианцев и даже Челефи, который успешным марш-броском форсировал Шарские кряжи и выбрался на другой стороне, в Сизиане.

— Зыбучие пески, как вариант, — предположил Мариус, когда я заговорил с ним на эту тему. — Я слышал и более нелепые случаи, например, однажды отряд поголовно оказался засыпан песком, потому что ступил на местность, под которой были внушительные пустоты. Каким-то образом песок умудрился подготовить ловушку, создав огромный воздушный пузырь, который не выдержал веса людей и просто провалился, похоронив их под собой.

— Учитывая, что сейчас вся местность вокруг резко стала незнакомой… — оставил я фразу незаконченной, на что Лорон лишь печально кивнул.

— Торговля через Сизиан всегда была риском. Не зря Дарственный отец так желал превратить эту местность в цветущий край. Жаль, что ему постоянно мешают это осуществить, но даже так, вдоль Светлого залива, возле самого юго-западного оазиса «Птичий холм», уже отстроили устье новой реки, которая вот-вот соединится с Агваном, — поведал он мне.

Однако, несмотря на плохие новости и отсутствие знакомой местности, которая заставляла путаться даже профессиональных проводников (компасы, из-за прошедшей бури, и правда начали показывать противоречивую даже друг для друга информацию), караван продолжил ночной путь. И этой же ночью нас впервые атаковали.

Я привычно сидел в повозке, под светом артефакта, читая первую из книг, посвящённых рунам. Какую-то часть написанной в ней информации я уже знал, другую освоил сам, методом практики, проб и ошибок, но тут было куда как больше. Новые способы комбинации рун, новые варианты зачарований, отводов лишней энергии и хитростей, доступных для компетентного артефактора.

Вообще, книга больше посвящалась именно мастерам — то есть простым людям, без магии. Она доносила до них информацию, посвящённую обучению гильдейских волшебников и не стеснялась проходиться по версам, что периодически вызывало гнев, стыд или смех. Забавное чтиво!

К плечу прижималась уставшая Люмия, которая проводила ревизию среди трав Мариуса, задумавшего вконец заэксплуатировать нас. Хорошо ещё, что этот хитрый жук понимал смысл товарно-денежных отношений! Поэтому в должной мере обеспечивал нас ресурсами, деньгами и разными мелочами, упрощая жизнь на каждом шагу. Чего ещё для счастья было надо?..

Несмотря ни на что, книга была увлекательной, заставляя периодически делать пометки на отдельном бумажном листе. Я так увлёкся, что лишь касание мягкой ладошки Люмии позволило отвлечься и бросить на неё взгляд.

— Что-то не так, — хмуро шепнула она. — Ты слышишь?

Шум, доносящийся со стороны «хвоста» каравана стал не просто громким, он был оглушающим. А ещё к нему прибавились крики и выстрелы.

— Приводи в готовность артефакты и барьер, — быстро сказал ей, а потом полез в сундук, вытащив оттуда свою старую, изукрашенную рунами рубашку, а за ней и камзол. То есть, моя нынешняя одежда тоже обладала некоторыми рунами, но то были скорее походные, нанесённые сугубо для удобства, но никак не боя.

Не успел я даже переодеться, как повозка остановилась, а к нам заглянул один из слуг Мариуса.

— Лафтетары! — выкрикнул он, побуждая меня ускориться, действуя согласно заключённому с Силсом договору о помощи каравану. — Господин Лорон просил позвать вас!..

Как я и предполагал, удар прошёл в «хвост» каравана. Арьергард умудрились вырезать столь тихо и незаметно, что никто даже не дёрнулся, а потом ублюдки ударили в тыл, маскируясь под своих.

Там уже шёл бой и стягивались все силы, однако я тоже решил приложить к делу руку, а потому, наказав Люмии не отсвечивать и прикрывать, обратился в ворона и взлетел в небо, осматривая напавших сверху. Удалось рассмотреть порядка сотни всадников, вооружённых ружьями и кривыми клинками. Большинство из них носило широкие тёмные халаты и громко завывало на незнакомом языке. Пустынники пытались пробежать караван насквозь, как нож сквозь масло, но увязли в группе наёмников, сумевших заблокировать противника, построив баррикаду из телег.

Разумеется среди мирняка уже началась паника. Торговцы бросались отводить паникующих верблюдов, орали на бестолково бегающих слуг и звали солдат, включая сионов и магов.

Прикинув диспозицию, я начал обстрел, атакуя лафтетаров каплями воды под огромным напором. Это было удобно и всадники начали исчезать один за другим, особенно когда подключились остальные маги: вон какая-то фигура окружила себя землёй, создав грубый, но высокий холм и обстреливала противника тяжёлыми валунами. А там вижу знакомого медведя — точно Ресмон!

Один из магов даже применил «Взгляд Хореса», чем заставил меня мысленно выругаться: если такая штука по неопытности полетит в нашу сторону… Даже пепла ведь не останется!

Благо, после одного луча новых не повторилось, отчего я возблагодарил бога, продолжая атаки с неба. Стрелять каплями было удобно: малые затраты энергии и высокая скорость — не то что у пуль! К тому же, бить потоком воды я предпочитал в моменты, когда оставался на земле и имел возможность зацепить сразу нескольких врагов. Тут же, неся смерть с небес, пожелал оказаться чуть более экономным и осторожным, ведь площадные удары неизбежно зацепили бы кого-то из своих. На хер мне такое надо⁈ Я ведь не идиот, как тот, со «Взглядом Хореса»?

Да и пустынников было не так чтобы сильно много. Отбились бы даже без магов.

Бой не занял и двадцати минут, хоть без жертв с нашей стороны и не обошлось. Однако остатки лафтетаров всё равно сбежали, а я не стал их догонять.

Немногих, взятых в плен, допросили на месте, не скупясь в методах. Сведения оказались не слишком хороши: жители Сизиана всегда зависели от оазисов, то есть воды, еды и караванов. Ныне, после сильной пустынной бури, Музгаш разослал гонцов по всем пострадавшим селениям, вербуя сотни и тысячи новых людей. Он говорил, что знает как спасти регион. Что он единственный, кто о них позаботиться. Учитывая, что лафтетарский лидер щедро платил, не скупился на еду и воду, то обездоленным не осталось иных вариантов, кроме как пойти к нему на поклон.

Почти сразу этих людей направили на новую цель — крупный караван, вошедший в пустыню. Нас.

Противник обходил караван со спины и зажимал в клещи, а нынешняя группа — лишь передовая разведка, чей командир не удержался от желания «пощипать» нас самолично.

— Теперь назад возвращаться точно не вариант, — провозгласил Шимар на новом собрании, а Перро, глава наёмников, заверил, что никаких проблем нет и они, с учётом сионов и магов, без особых проблем отобьют что сотню, что тысячу пустынников.

— Эти люди, пусть даже научились выживать в подобных погодных условиях, представляют собой вчерашних крестьян, — уверенно разъяснял Толмейн. — Если мы будем держаться начеку, контролировать местность и не допускать вражеских уколов, заставляя платить за каждый из них, то пройдём хоть весь Сизиан, хоть всю территорию Империи!

Звучал он логично, так что основной костяк наиболее уважаемых торговцев соизволили согласиться, хоть кое-кто и предъявлял претензии Силсу, главе каравана, утверждая, что он выбрал плохое для торговли время.

— Не бывает хорошего или плохого времени! — взорвался он. — Если бы я выступил раньше, то наши караваны упёрлись бы в боевые действия на границе Монхарба, а если позже, то попали бы под удар Челефи!

В общем, стоя позади Дризза, как и в предыдущие разы, я лишь слабо улыбался, глядя на эти склоки. Каких-то страхов не было — я не считал, что пустыня является для меня угрозой, не считал таковой и лафтетаров. Не потому, что так заявил Перро, а по причине собственного опыта. Я осознавал, что как маг стою выше этих людей. Не только пустынных разбойников, но и представителей каравана. А в должной степени тренированный волшебник сумеет многое…

Хродбер, с кем мы поговорили после собрания, считал также.

— С караваном или без, мы доберёмся до границы бывшего королевства Нанв, — непреклонно произнёс Дризз, чьи пальцы, словно хватка мертвеца, сомкнулись вокруг рукояти меча. Амулет антимагии поблёскивал на его обгоревшей на солнце шее, успевшей обрасти грубой щетиной. — Отныне группа будет держаться вместе, в тылу каравана, готовясь отбивать нападения. И один всегда дежурит вне повозки.

— Это что, на верблюде ездить? — приоткрыла глаза Люмия. — Я не умею!

— Ну да, это тебе не на коленках Кирина скакать, — фыркнул Ресмон.

— Стоп! — махнул я руками, останавливая девушку, уже открывшую рот для ответа, а потом холодным взглядом посмотрел на здоровяка. — И к чему это было сказано?

— Что, обидно стало? — прищурился он. — Мне надо было промолчать?

Краем глаза я заметил, как Дризз демонстративно не вмешивался, позволяя нам продолжать.

— Да, — кивнул я ему. — Как минимум потому, что ты и сам никогда не ездил на верблюде — это раз. А во-вторых, ты не так давно, в поезде, заявлял, что в пустыне к тебе будут обращаться за помощью — пока я этого не вижу, но поверь, — выставил палец, — если вдруг понадобится как-то помочь тебе, то ты только что дал ещё одну причину этого не делать.

— Обойдусь, — подался он вперёд и плюнул мне под ноги.

Кулак дёрнулся вперёд быстрее, чем я успел об этом подумать. Причём от гнева я покрыл его почти незаметной каменной корочкой, отчего удар вышел смачным, сильным и максимально болезненным. Ресмон взревел: его челюсть отчётливо хрустнула, но сам здоровяк не обратил на это внимания, уже обращаясь медведем, который яростно зарычал, но получил в морду мощный (но не смертельный) заряд воды.

Сделав шаг назад, услышал по краям крики. Караванщики бросились в стороны, а вот наблюдатель по прежнему не спешил останавливать нас. Лишь схватил за плечи Каратона и Люмию, жёстко дёргая их назад — себе за спину.

— Пусть это лучше случится сейчас, чем во время схватки с врагом, — расслышал я сухой, безжизненный голос Дризза, который удержал девушку и целителя. — А теперь следите, чтобы друг друга не поубивали, да за людьми вокруг.

Окровавленная морда медведя (я не бил в полную силу, понимая, что тогда просто убью его — это не было моим желанием, хотелось просто причинить придурку боль) покрылась каменной бронёй, вместе со всем остальным его телом, после чего косолапый бодро бросился вперёд, со скоростью хорошей, породистой лошади.

Сосредоточившись на стихии земли, махнул рукой — жест, нужный больше для психологического использования чар и в меньшей степени для проведения энергии, — после чего земля расступилась прямо под ногами Ресмона, куда он и завалился. Однако даже не делал попыток выбраться, сходу используя контроль над этой стихией, бодро направился в мою сторону прямо под землёй, будто бешеный крот.

— Тварь, — тихо выругался я, окружая себя барьером. Вовремя, ведь откуда-то сбоку в мою сторону прилетел массивный обломок камня, а земля под ногами треснула, выпуская медвежью лапу. Благо, что я давно уже прошёл тот этап, когда магический щит прикрывает тело лишь частично. Нет, сейчас у меня был стационарный крепкий барьер, надёжно защищающий со всех сторон.

И… на этом я и решил остановиться. Серьёзно. Мозги прочистились! Причём прекратил я битву сразу по трём причинам: первая — эмоция спокойствия, которая просто необходима для создания этой вот штуки. Вторая — мы, так-то, находимся посреди каравана, где мало того, что рискуем случайно задеть кого-то из людей или верблюдов, попортить вещи или снова изменить ландшафт, так ещё и пугаем всех вокруг! Люди в панике разбежались, попрятались, начали звать солдат, те — магов и сионов… Ох, проблем будет выше крыши, особенно с учётом того, что не так давно отбились от нападения врага. Третья причина — лишний риск. Как бы не завершился бой, кто-то получит травму. Учитывая же тот факт, что Ресмон бил насмерть, я сомневался, что сумею закончить битву таким образом, чтобы не прибить придурка. Потерять же мага, особенно в момент, когда имеется настоящий и живой противник, желающий нашей смерти? Что может быть гениальнее⁈ Мы, ха-ха, лишь помогаем ему, устраивая битвы друг с другом!

Кроме того, у меня зародился план… И для этого требовались не просто разбежавшиеся слуги, не просто рядовые торговцы, а те, кто подойдёт позже. Поэтому я стоял в барьере, лишь время от времени отпуская в сторону Ресмона грубые шутки. Их цель заключалась не только в том, чтобы ещё больше его разозлить, но и в том, чтобы отбить последние зачатки разума. Ему не должно прийти в голову вопроса: «Почему он не сражается?»

Пока что всё получалось. У деревенского простака не хватало мозгов проломить барьер. А ведь способы были! Я не всесилен и мой барьер имел массу недостатков. Самый лёгкий из них — продавить. Защита не обладала запредельной мощью, ведь особо никогда не отрабатывалась, а значит, «Взгляд Хореса», под завязку наполненный силой, наверняка смог бы пробить барьер. Но Ресмон даже не менял форму медведя, продолжая бить камнями, песком (пыль могла бы сработать, но мой щит уже прошёл тот этап, когда не умел фильтровать воздух) и своими лапами.

— Прекратить! — прозвучал звучный голос, а потом на Ресмона бросилось сразу четверо сионов, легко пробивая каменную броню и начиная месить его шкуру, словно повар тесто.

Здоровяк сопротивлялся и огрызался, вот только противники имели антимагические амулеты, а в голой силе брали за счёт усилений собственного тела и числа. Не прошло и минуты, как переломанная туша, дабы сохранить свою жизнь, перешла в прежнюю форму, обращаясь человеком.

Смачный удар по лицу мгновенно отправил Реса в нокаут и последовала быстрая, но крайне жёсткая разборка.

— Что произошло? — хмуро поинтересовался Толмейн, который лично пришёл решить этот вопрос.

— Мы поругались, господин, — уважительно ответил я ему, успевая сделать это до того, как подошёл бы Дризз. — Я ударил Ресмона кулаком, в ответ же он применил магию, обращаясь медведем и очевидно желая убить меня. Пришлось поставить барьер, ведь я не хотел устраивать магическую битву прямо посреди каравана.

Благо мой барьер, под которым я прятался, видели почти все, а вот начало схватки и атаку каменным кулаком — куда как меньшее число людей. К тому же я надеялся, что применение мной магии осталось незамеченным. Опасение вызывал лишь Хродбер и Каратон, которые могли что-то увидеть, опровергнув мои слова. Однако смотритель то ли не заметил, то ли не счёл нужным влезать в это дерьмо. Целитель, наверное тоже. Впрочем… последний мог ничего и не понять, ведь свара началась весьма активно и быстро. Люмия же и вовсе поддержала бы меня в любой ситуации, это было видно по её решительному виду и гневу в сторону Ресмона.

И всё же, думаю Дризз вмешался бы, грози здоровяку что-то серьёзное. А так придурок отделался хлыстом, раны от которого быстро исцелил Каратон: дураков, чтобы убивать мага, находясь в пустыне, да ещё и с врагами за спиной, не нашлось.

Таким образом, незримая пропасть между нами лишь расширилась, а ссора из-за ерунды набрала вес, выросла и стала куда сильнее. А ведь, сука, началось с простого недопонимания из-за амулета антимагии и обиды этого скотоложца на то, что у меня есть девушка!

Теперь мы подрались и даже тут я подставил его, умудрившись свалить вину за погром на его спину и плечи, с которых сняли плоть, а кровь брызгала так, что залила все песчаные барханы на дюжину метров вокруг. А уж как он орал!..

Все мы смотрели на эту экзекуцию. Смотрели на то, что происходит с человеком, который не умеет правильно оценивать обстановку. На человека, которого я, по сути, спровоцировал и оговорил, а другие предпочли не влезать. На то, как его плоть терзают те, кого он обязался защищать. На того, кого предали все остальные. Ни наблюдатель, ни я, ни Люмия или Каратон — никто не сказал и слова в защиту деревенского олуха. И ладно я — мы враждуем. Ладно Люмия — она моя вторая половинка и смотрит туда, куда и я. Но почему промолчал Хродбер? Неужели он и правда не заметил, что я первый начал использовать магию⁈ И даже если «да», то я не верю, что этот человек не мог договориться об отмене наказания — всё-таки Дризз уже доказал, что в случае нужды умеет грамотно вести переговоры. Проблема была в том, что он этого не желал почти никогда и рот, казалось, открывал лишь в случае серьёзной нужды.

Ну и Каратон… целитель, который забился в раковину жалости к себе, до сих пор ходя с таким лицом, будто бы его любимую девушку жестоко убили прямо на его глазах. Хотя погодите… ха-ха-ха! Ладно-ладно, маленькая шутка, сугубо для поднятия настроения!

Тьфу! Каратон, конечно, вроде бы, теперь не помышляет о самоубийстве, но и на других теперь стал цинично плевать через губу. Не удивлюсь, если он таким вот образом посчитал, что мстит Ресмону за какие-то мнимые обиды. Пропащий человек! Это было понятно ещё в тот момент, когда он отказался от лечения в таверне, после выхода из тюрьмы.

— Можно ли сказать, что Ресмон стал мучеником, который принял на себя грехи всего рода людского? — философски, но с хорошей долей ехидства, произнёс я, когда экзекуция окончилась и бессознательного парня начали снимать с импровизированной дыбы.

Дризз почти сразу потащил Каратона в шатёр, куда отволокли здоровяка, а я задержался с девушкой.

— Кирин? — приподняла Люмия брови, недоуменно на меня посмотрев.

— Этот человек потерял возможность быть своим рядом с нашим костром, — приобняв её за плечи, поучительно произнёс я. — Прошу, старайся избегать его и не становись к нему спиной. Через тебя этот дурак может попытаться навредить мне.

Она провела языком по губам, будто бы желая возразить, но передумав в последний момент. Радует. Люмия не была глупой, она знала, как работают человеческие сердца.

— У меня есть твой амулет защиты, — сказала девушка.

— Думаю, лучше будет взять кое-что ещё, — задумчиво кивнул я, а потом передал ей Огненную сферу, объяснив, что она крепче, чем кажется. — Мне ведь не улыбается, чтобы стекло однажды треснуло по столь банальной причине, как случайное падение на землю? — пожал я плечами. — Однако, разбить его, тем не менее, можно. Стоит лишь хорошенько ударить.

Далее я показал Люмии, как управлять артефактом, создавая волны огня. Стихии у неё были: молния и вода (слабая, второстепенная), так что дополнительная была не лишней. Я, немного подумав, тоже нацепил себе на руку сферу, став носить её как тот маг, встреченный мною в поместье Кольшеров, когда я толкнул его и всячески оскорблял. Оказалось, даже не зря! Он ведь был из ренегатов, которые, к тому же, работали на Челефи. Вот какой я продуманный, уже в то время понимал, сколь мерзкий верс попался на моём пути.

С Ресмоном после той прилюдной порки, мы более не общались. Он вообще полностью замкнулся, предпочитая кидать на меня взгляды, полные холодной злобы и отмалчиваться, даже когда вся компания собиралась вместе. А такое в последнее время происходило всё чаще и чаще. Причина проста: нападения лафтетаров не прекращались. Эти сучьи дети обстреливали верблюдов из ружей и мушкетов, истребляя наш транспорт. Перехватывали разведчиков, жестоко их убивая, а потом подбрасывая трупы на пути следования каравана. Травили немногие оазисы, которые встречались по пути (из чудом незасыпанных бурей) и распугивали из них редкую пустынную живность, типа ящериц, змей, тушканчиков и разных птиц.

— Зачем они это делают? — откровенно не понимал я, спросив у Дризза, как у более опытного в военном вопросе, когда мы сидели в одной повозке. — Это ведь их оазисы, пустынные!

Поначалу, не зная о проблеме, более сотни человек, испивших воды, уже через пару часов слегли с сильнейшим отравлением. Спасти удалось лишь десяток, хоть лечить бросился не только Каратон, но и я с Люмией (остальные маги были чисто боевиками или неспособными к лечению, как один поротый баран).

Конечно, сильной нужды в воде не было, ибо волшебники могли создавать её чуть ли не движением руки, но то надо было идти к магу и просить его, либо организовывать пополнение запасов в виде целого мероприятия, а тут: привычный оазис… Это и стало причиной частичного успеха пустынных разбойников.

— Вода ведь не стоячая, — ответил Хродбер. — Через неделю-две полностью очистится. А у нас, как видишь, произошли потери. Причём весьма солидные.

За всё время столкновений с врагом, у нас погибло более семидесяти наёмников и почти полторы сотни гражданских (если считать отравившихся). Цифры довольно внушительные, учитывая, что мы не прошли ещё даже пятой части всего пути.

Теперь, как и приказывал Дризз, каждую ночь, во время движения каравана, арьергард охранял кто-то из нас, в то время как трио боевых магов Шимара распределились по флангам и авангарду. Таким образом караван имел волшебника со всех сторон света, что и правда помогало во время нападений.

Не знаю, как остальные, ибо не спрашивал ни Каратона, ни Ресмона, но и я, и Люмия во время караула сразу же активировали охранный артефакт, который создавал вокруг тела динамический барьер. Его преимущество состояло в том, что не нужно было постоянно сосредотачиваться на спокойствии и образе барьера во время пути. В ином случае, проблема возлагалась бы на разум мага, что, конечно, тоже вполне себе реально, но… стоит, сука, на краткий миг отвлечься и барьер легко мог исчезнуть! И как назло именно в этот момент напал бы враг, открывая огонь!

Ну его… риск этот. Поэтому артефакты спасали. Конечно, я не имел ни времени, ни возможности превратить свою заготовку в шедевр, поэтому барьер был откровенно слабый, едва ли не начального уровня, но… от стрел или пуль вполне себе защищал, хотя атака из-под земли или какая-то иная хитрость легко могла бы пробить эту поделку. Но да не для активных схваток он создавался а именно на подобные случаи!

Перемещались мы по прежнему только ночью: это помогало пройти большее расстояние. Всё-таки люди такие существа, что предпочитали холод удушающей жаре. В нём мы становились бодрее и могли сделать больше. Днём же все, кроме караульных, отсыпались, а мы, маги, обеспечивали каравану хоть какую-то дополнительную помощь: я рисовал руны (как защитные, так и для комфорта, ибо спать под сжигающим солнцем, даже с учётом ткани над головой, было предельно трудно, делал различные амулеты (от банальной защиты от жары или холода, до укрепления), Каратон продолжал лечить раненых или заболевших (из-за холода по ночам, часть людей умудрились простудиться), Люмия с ещё большей отдачей варила различные зелья (в основном выносливости и бодрости), ведь ей начали совершенно бесплатно предоставлять нужные ингредиенты. Другие колдуны проводили разведку в виде птиц (на них пока внимание не обращали, хотя думаю, рано или поздно лафтетары начнут стрелять и в них).

В общем, все старались как могли, но это была капля в море, ведь караван был огромен. Товары павших верблюдов распределялись по остальным повозкам и телегам, что вызывало возмущение у части купцов: у кого-то по причине необоснованного «обогащения» конкурентов, у кого-то от лишней задержки, ведь телеги становились тяжелее, отчего караван замедлялся, вынужденный двигаться со скоростью самого медленного представителя. Пришлось мне дополнительно зачаровывать часть телег на облегчение веса, что опять-таки тратило моё время, пусть даже приносило доход, ибо тут речь шла не о безопасности, а о набивании собственного кошелька! Вот я и не стеснялся грести за подобное деньги.

Чего уж, в моей сумке набралось уже более десяти золотых! Весьма хорошие деньги для того, кто работает сугубо в одиночку.

— Была бы ещё от всего этого польза, — глухо ругался я, забираясь на привале под колёса очередной телеги (чей хозяин взволнованно бродил рядом), вырезая скарпелем очередную рунную цепочку.

Ощущение, что хоть занимайся я этим, хоть нет, толку было бы чуть. Масштабнее надо действовать! Масштабнее! Вон, Силс, как я уже знал, использовал почтовые шкатулки, чтобы отписать в Агван и запросить помощи наместника, дабы он прислал силы, которые помогли бы отбиться от столь многочисленных лафтетаров, пополнивших свои ряды за счёт бедняков, чьи наделы были уничтожены песчаной бурей, но суть ответа мне была неизвестна. Вот только видя, что глава каравана так ничего по этому поводу не объявил, его культурно (а может и нет) послали на хер. Если бы была возможность, я бы поставил на то, что у Агвана своих проблем выше крыши. Не удивлюсь, ежели та самая буря зацепила и их.

Впрочем, невзирая на леденящие кровь налёты, а также ожидание новых, в моменты разведки, когда я летал в виде ворона над пустыней, то поражался её красоте. Было в этом что-то… захватывающее! Незнакомое, необычное! Бескрайний песок — словно океан, манил своей первобытностью, какой-то уникальностью. Может, это потому, что я никогда ничего подобного не видел? Это моя первая пустыня… И если водные глади, проживая на Малой Гаодии, были мне вполне себе доступны, то точное такие же моря, состоящие из песка, уже нет.

Возвращаясь, привычно докладывал обстановку главному разведчику Аусту, а потом присоединялся к остальным, в попытке немного отдохнуть.

Сизиан… здесь не было насекомых, не считая странных жуков, катавших по пескам шарики навоза. В моменты мира и спокойствия наёмники смеялись над ними и называли «сборщиками дерьма». И животных тут тоже не было (даже гиены остались где-то позади), кроме стервятников, периодически кружащих в небе. Где нет воды, там нет жизни, а в Сизиане воды не было, кроме той, которую караванщики несли в своих бурдюках. Здесь казалось, будто солнце выжгло весь мир до костей. И всё же пустыня была прекрасна, словно запавший в память страшный сон, рассказанный кем-то другим.

Каждое утро, когда караван останавливался на дневной ночлег, Ресмон создавал огромный каменно-земляной котлован, который я и остальные маги заливали водой. Так было проще, чем наливать каждому по очереди. За день (пока люди спали) вся песочная муть оседала, делая воду чистой и пригодной к питью. Вечером, перед началом пути, каждый аккуратно подходил к котловану и пополнял свои бурдюки.

Вода была горячей и нагретой солнцем, но смысла холодить её не было. Нагрелась бы снова уже через час-другой. А ночью, когда мы продолжали идти, наоборот наступал холод, который охлаждал всё, включая воду.

Вот только если с драгоценной влагой проблем не возникало, то еда резко стала весьма ценной. Понимали это немногие, лишь те, кто имел в голове мозги. «Почему?» — возникал вполне простой вопрос, если караван знал, куда идёт и знал, что тут нет возможности поохотиться? Ответ прост: оазисы, на которые делались ставки, были полны не только водой, но и пищей. По пути должны были попасться по меньшей мере пять больших оазисов, а это не маленькие пятачки с пробитой из песка скважиной, это огромные озёра или выходящие на поверхность подземные реки, которые создавали вокруг себя приличных размеров области, полные зелени и жизни. В воде плавала рыба, в траве мелькали животные, от малых до крупных, в небе летали птицы, отличные от стервятников.

А самое главное — в наиболее больших из них проживали люди. Что-то типа деревенек, домов на двадцать-тридцать (а когда и больше), если брать на манер Империи. Эти люди выращивали пищу, держали свою, пустынную скотину, которую могли обменять или продать. Часть запаса еды традиционно бралась из таких вот поселений, которых, за время пути до Агвана, должно было встретиться сразу несколько. И не меньше десятка более маленьких источников воды и зелени, где тоже можно было отдохнуть в относительном покое.

Вот только сейчас все оазисы — как минимум ближайшие, — оказались погребены песком. Требуется весьма большое время, чтобы человек или природа исправили ситуацию. Время, которого у каравана не было, ведь как уже неоднократно упоминал, часть местных жителей, от отчаяния или голода, подалась в лафтетары, присоединяясь к большим скоплениям пустынных кочевников, ныне преследующие нас.

Причём эти ублюдки не гнушались пользоваться любыми преимуществами, а потому травили на нашем пути то, что смогло избежать песка! Ослабляли, так сказать, перед тем, как окончательно добить.

Сами лафтетары, очевидно, имели какие-то скрытые базы: тайные оазисы, пещеры, может даже созданные магами земли, отчего ощущали себя вполне комфортно.

Ещё одним фактором возникновения проблем с едой был тот, что… мы потерялись. Нет, проводники заверяли, что несмотря на полностью сменившуюся местность, они уверены, что ведут караван в верную сторону, но лица тех людей неизменно были задумчивыми, а сами они регулярно спорили, как друг с другом, так и с теми купцами, которые имели опыт хождения по Сизиану. Да и ко мне (как и остальным оборотням, способным летать) подходили после каждого полёта, спрашивая о самых разных ориентирах. И мне это очень не нравилось. Возникло ощущение, что мы могли невольно отклониться от конечной точки маршрута и теперь идём куда-то совсем не туда.

Ухудшалась ситуация и тем, что небо последние ночи не радовало нас звёздами, которые скрывали пыльные облака. Приходилось полагаться лишь на ориентиры и собственное чутьё.

Видимо в этом и крылась причина, почему с сегодняшнего дня вся пища оказалась поделена на порции, в соответствии со статусом. Было объявлено, что всякого, кто будет прятать или превышать паёк, сурово накажут.

Вскоре по каравану разошёлся слух, что мы направляемся не в Агван, а в оазис «Лонруб», который был слишком велик, чтобы его могло полностью засыпать или отравить. Причина проста: он хоть и находился в стороне от основных путей, но размещался гораздо ближе, чем город пустынников.

Конечно, это вызвало взрыв недовольства. Часть купцов и вовсе потребовало отделиться, на что Силс, по итогу пошёл, разрешив почти трём сотням человек двинуться прочь, направившись в столицу Сизиана, по прежнему пути. Как по мне — самый дурацкий поступок.

— Их же просто перебьют, — высказался я в нашем маленьком кругу, — лафтетары обойдут их, а потом загонят.

— Ты слышал их план, — мрачно произнёс Дризз. — Они считают, что у нас много тех, кто замедляет караван, а сами они двинутся намного быстрее. Кроме того, эти люди уверены, что Силс окончательно запутался и ведёт группу в неправильную сторону, а верный путь известен лишь им.

— Глупо, — хмыкнул я в ответ.

— Люди глупы, — согласился Хродбер. — Поэтому я остался здесь, а не потащил вас следом за ними.

И всё же, несмотря на наличие воды и пока ещё имеющуюся пищу, люди выбивались из сил и теряли надежду. Кто-то бросил часть своих товаров, облегчая животным ношу. Кто-то остался возле отравленных оазисов, ожидая, пока их убьют или захватят в плен, либо, что вероятнее, имея какой-то собственный план — какой? Часть купцов, наплевав на приказы и крики, развернули верблюдов, бросаясь обратно, в сторону Кашмира, причём делая это днём, надеясь таким образом обмануть лафтетаров и успеть добраться до Ростоса.

Остальные провожали их взглядом, смотря как на смертников. Поздно мы заметили, что сбежавшие, несмотря на сравнительно малое число, прихватили с собой едва ли не половину всех запасов пищи, обрекая караван на голод. И тогда вой оставшихся людей разнёсся до небес. Стольких проклятий я не слышал даже в момент нападения Челефи на Морбо.

— В этом и состояла цель лафтетаров, — хмуро поведал Мариус, восседая вечером возле нашего костра. — Разбить караван изнутри, посеять панику, разделить и перессорить. Не удивлюсь, если лидеры пустынных бандитов, а то и сам Музгаш Чёрный, задумали свой план уже давно, а также заранее поместили в наш караван своих людей, подстрекателей, которые должны будут подрывать боевой дух всей группы и гадить по мелочам.

— Но как они могли предсказать пылевую бурю? — спросил я. — Думаю, если бы подобное было возможно, то и Силс не повёл бы караван в такой момент.

— Может случайность, а может я чего-то не знаю или у лафтетаров был другой план, который они поменяли прямо на ходу, — Лорон пожал плечами. — Обычно здесь ходят караваны куда меньшего размера, а лафтетаров, этих падальщиков, собралось весьма и весьма много. Они вполне могли планировать захватить один из небольших караванов целиком и полностью — резким и решительным ударом, но потом увидели нас и сразу передумали, стали играть иначе. Более… грязно.

Теорий ходило много, а тема стала одной из любимых, хоть и неизменно трагичной. Благо, хотя бы не дошло до мятежа и попытки «сбросить власть» в виде Шимара Силса. Может, причиной был остаток здравого смысла, а может и знакомство главы каравана с Перро Толмейном, возглавлявшим поредевших числом наёмников, которые полностью поддерживали нынешнего главу (во всяком случае на словах).

На следующую ночь пайки сократили ещё больше. Часть верблюдов была принесена в жертву голоду, чтобы позволить группе насытиться, хоть при этом и побросав вещи. Начались дискуссии, что делать с пешими? Таких стало появляться всё больше и больше. Они уже не вмещались в повозки и телеги.

— Как тут вообще раньше ходили? — ныл Каратон, как будто бы его самого запрягли заместо верблюда. — Не верю, что всегда было столько проблем!

— Армия Дэсарандеса, по пути к вольным городам, объела оазисы и поселения. После их ухода увеличилось количество пустынных разбойников, — поведал всё тот же Мариус. — Но ранее они не собирались в такие большие группы…

— Очевидно, что причина в мятежнике Челефи, — прервал его Дризз, находящийся поблизости. — Когда Кашмир разгорелся новым восстанием, потеряв Морбо, остальные задумались: «Чем мы хуже?»

— Таким темпом вся Империя начнёт полыхать, — вздрогнула Люмия.

— Только до возвращения императора, — слабо улыбнулся я. — Дарственный отец вернётся и наведёт порядок, а страна расширится ещё на один приличных размеров кусок земли.

Ресмон лишь криво усмехнулся, но ничего не сказал, промолчав как и всегда в последние дни, после той самой публичной порки.

Купцы, тем временем, обсуждали перспективы, подсчитывая, что выгоднее: бросить пеших или вынужденно придерживаться их скорости.

— Тогда проще будет сесть на задницу и ждать лафтетаров, — сурово произнёс массивный и весьма толстый Туэк Тулс, торговец пряностями.

— Я не собираюсь прямо или косвенно убивать своих слуг! — гневливо возразил ему Лейсон Шнольф, купец, поднявшийся на продаже дорогих и редких вин.

— Тогда оставайся вместе с ними, — расхохотался толстяк.

— Тихо! — сердито хлопнул ладонями Шимар. — Для чего мы здесь собрались?

— Решить, что делать с пешими, — с долей ехидства «подсказал» Мариус.

— Чтобы заработать денег, — проигнорировав его, постановил глава каравана. — Верблюды могут тащить повозки или с людьми, или с товарами. Выбор предельно прост. Решайте, что вам больше по нраву: спасти жизнь слугам или оказаться с набитым кошельком. И помните — никого силком в караван не тащили! Вы сами пришли ко мне, умоляя взять вас с собой. Каждый скидывался на наём охраны, каждый оплатил своё место. И если теперь, когда караван пойдёт вперёд, кто-то отстанет, то это не моя вина. У всех была возможность получше подготовиться…

— Ты обещал защиту! — воскликнул Лейсон. — Иначе я бы нанял себе больше охраны и взял больше верблюдов!

— И откуда бы ты их взял? — прищурился Туэк.

— Из твоей жирной задницы! — завопил Шнольф. — Какая тебе разница⁈

Собрание переросло в отвратительную склоку всех со всеми, но итог оказался именно тем, который продавил Силс: караван не стал замедляться, подстраиваясь под пеших. Кто-то с руганью избавлялся от товара, сажая людей в телеги или на верблюдов, кто-то бросал своих, приказывая «держать темп», не отставая от движения основной массы. Некоторые вполне имели такую возможность и хорошую физическую форму, отчего какое-то время честно шли наравне со всеми, но спустя три или четыре часа даже самые стойкие отставали, превращаясь в тёмные точки на горизонте. Люди падали без сил, умоляя спасти их или поменяться с кем-то местами, чтобы иметь возможность отдохнуть в повозке, но мало кто соглашался на такой обмен. Большинство лишь угрюмо смотрели на то, как они терялись в песочных барханах, становясь неизбежной жертвой усталости, голода и вскоре взошедшего солнца. Либо встречая свою смерть (а может и рабство) от лафтетаров, которые продолжали кружить вокруг нас.

'Змейка-змейка, быстрый взгляд,

Змейка-змейка, быстрый яд,

Змейка-змейка, как найти

Твои тайные пути,

Чтобы с них скорей сойти,

Чтобы жизнь свою спасти?

Но бежать — напрасный труд,

Всё равно ты тут как тут'.

«Если запачкал тунику сажей, перекрась её в чёрный цвет. Это отмщение».

Диорсий, «Чудотворец из Лабиринта».

Оазис хорошо удобрили телами врагов. Впрочем, не стоило считать, что мы «отыгрались» за все свои мучения. В одном из сараев обнаружили тела Меино, Тревиса и остальных не вернувшихся разведчиков из нашего отряда. Все имели следы тщательного, вдумчивого и жестокого допроса. Смерть этих людей была очень тяжёлой. А потому месть была благочестивой и верной. Такой, которая очищала, а не пачкала.

Похоже лафтетары захватили их, а потом, не убивая, направили к своим. Конечная цель теперь была неизвестна. Да и плевать на неё. Сделанного назад не воротишь. К тому же, никто особо не стремился узнать цель пустынных разбойников. Ясно было, что они хотели как-то поживиться.

В своей праведной ярости люди не останавливались до тех пор, пока не убили вообще всех обитателей оазиса «Последняя потеря». Говорящее название! Мертвецов побросали в широкое и большое озеро — благодаря которому тут вообще возникло поселение, — отравив его трупными ядами. В воде у нас нужды не было, а потому никто не возражал.

Меино и остальных похоронили, проведя положенный обряд сожжения, а потом был объявлен день отдыха. Все бродили по поселению, искали интересное и ценное, забрали оставшихся верблюдов и кое-какую домашнюю живность. Тех, кого не получалось забрать, например, домашних птиц, убивали, разделывали и складировали в зачарованные ящики.

Купцы весьма обрадовались, обнаружив хорошие запасы разных товаров, что осели у пустынных бандитов, которые грабили караван за караваном. Чего уж, тут были даже наши вещи, сброшенные по пути и те, которые забрали люди, добровольно нас покинувшие, надеясь самостоятельно добраться до Агвана или вернуться в Ростос.

Что же, я был уверен, что у них ничего не получится и теперь получил этому подтверждение.

С появлением новых верблюдов у купцов появилась возможность довезти захваченные товары до Агвана и успешно поторговать. То есть, выполнить основную цель этого путешествия. Выходит, это и правда хорошая новость. Выжившие хотя бы получат компенсацию за все случившиеся потери.

Золото, которые также было найдено у пустынников (включая и изучение обломков двухэтажного дома старосты), было поделено между всеми нами. Конечно же разделение шло «согласно вкладу», но Дризз сумел приложить к делёжке руку, получая неплохую долю, часть которой ушла и мне с Ресом.

С учётом всего заработанного и потраченного, у меня сейчас имелось целых сорок шесть золотых монет, сто шестьдесят три серебряных и толстый мешок меди, которую я не считал. Плюс небольшой запас полезных артефактов небольшого размера — на обмен. Это были простенькие амулеты и кольца: отпугивание насекомых, защита от жары или холода, дезинфекции воды, а также три новых, сделанных с помощью книг культистов — амулеты ароматов. Что-то типа замены духoв и благовоний, позволяя носящему их человеку приятно и «вкусно» пахнуть. Я не знал, будут ли они пользоваться спросом, но рунная цепочка была достаточно простой, отчего артефакты были сделаны и заняли место в моей сумке. Думаю, так или иначе, кому-то продать (или обменять) их я сумею.

За правильное направление к Агвану никто более не переживал. Теперь, увидев Шарские кряжи, опытные купцы получили представление о том, где мы находились, так что уверенно указали дорогу до города пустынников. Последствия песчаной бури были забыты, мы получили возможность полноценно продолжить путь.

Одного дня для подготовки не хватило, а потому было решено остаться ещё на один. Впрочем, мне это было лишь на руку. Во всех смыслах. Имея крышу над головой (занял один из наиболее хорошо сохранившихся домов), я продолжил восстанавливать конечность Ресмона.

— Уже до запястья, — довольно улыбнулся он, махнув культёй. — Сколько ещё времени понадобится?

— Теперь самое сложное, — вздохнул я. — Кисть. Считаю, она одна займёт столько же времени, как и всё остальное.

— Думаешь? — нахмурился парень. — Дерьмо. Но хотя бы так.

Поужинали не дожидаясь Хродбера. Да и зачем было его ждать? Что, без него не поедим? Или он без нас не сможет? Пф-ф…

Отправив Ресмона создать воды для людей (как всегда один большой каменный «котёл»), нашёл приличных размеров жестяной таз, который и решил использовать для собственного омовения. Давно пора привести себя в порядок: как следует пошоркать кожу, постричь волосы, ногти и прочее, но не было ни времени, ни сил.

Для начала применил немного производственной магии, чтобы изменить форму не столь уж большой ёмкости, дабы не приходилось поджимать ноги. Очень пригодились уже не раз упоминаемые мной новые книги. Всё-таки одна из них была посвящена именно производственной магии, в которой я был не так чтобы сильно хорош. В Третьей магической не было никакого желания развивать её. Наверное тогда во мне играли отголоски Моргрима… Сейчас… став Анс-Моргримом, я ощутил, как важен комфорт, а потому приступил к освоению этих навыков со всем своим тщанием.

Жаль только, что всю магию сразу охватить не удастся! Мне одновременно нужна артефакторика, производственная и стихийная. Оборотничество тоже нужно нагонять, а ещё не мешало бы в должной степени уделить время барьерам и целительству. Кошмар, как всё это совмещать⁈ Ох, не зря наставники разбивают учеников на категории, иначе попросту ничего бы не смогли… Я бы, откровенно говоря, алхимию и кузнечество тоже попробовал бы освоить. А там и друидизм бы пришёлся в пору. Может, за некромантию взялся? При должном изучении целительства, да хорошей практики, я мог бы попытаться вырастить себе новые глаза, после их потери.

— Ладно, помечтали и хватит, — фыркнул я и приступил к делу.

После изменения формы лохани, увеличил высоту стенок, добившись того, чтобы они доходили мне до плеч в сидячем состоянии. В заключении, достав из сумки красивое перо, нарисовал руну теплоты на внешнем борту.

— Чернил мало, — проворчал я, осматривая свой запас. Проблемно… Неужели придётся писать кровью, как в легенде о Золотом легионе? — мысленно хмыкнул. Даже одна только мысль о принадлежности к чему-то столь великому звучала кощунственной.

Впрочем, если прижмёт нужда, то что остаётся?

Закончив с тазом, который теперь начал напоминать именно что ванну, приступил к наполнению ёмкости водой. Делал её сразу горячей, такой, чтобы шёл пар. Но не чрезмерно, конечно же. Я ведь не хотел свариться?

Взглянув на своё отражение в воде, заметил впавшие глаза, которые приобрели колючий прищур, и плотно сжатые тонкие губы. С лёгким удивлением рассмотрел щетину на подбородке и шее.

— Надо же… — провёл по ней рукой. — И правда…

Достав острый кинжал, который ныне всегда носил с собой, приступил к процессу «чистки» своего подбородка и верхней губы. Вот не ожидал, что столь внезапно обзаведусь растительностью на лице, вместо привычного уже «пушка»! Обыденное дело, но… за время похода по Сизиану об этом как-то не задумывался.

Острое лезвие успешно исполняло свою роль, но, разумеется, сделать всё идеально не получилось.

— Троица тебя побери! — выругался я, вылечивая порез. Капелька крови упала вниз, на сухие, скрипучие и расшатанные доски пола. Благо, что поселившись в этом месте, я тут же разместил в комнате амулеты: световой и от насекомых. Без них мне трудно продолжать жить в подобных местах.

Взглянув на кровь, которая окрасила пол деревенского дома в новые цвета, с лёгким удивлением, а потом и паникой заметил… чей-то глаз, который наблюдал за мной откуда-то снизу.

Создание динамичного защитного барьера произошло само собой, лишь потом я немного успокоился, опустился на колени и посмотрел сквозь щель. Глаз моргнул. Это был человек, который прятался внизу. Какое… интересное решение! Действительно, почему мы решили, что убили абсолютно всех⁈

— И кто ты? — спросил я, но неизвестный по ту сторону не реагировал, только продолжал смотреть.

Оглянувшись, оглядел пол, но ничего не заметил. Где-то здесь должен быть люк вниз, в подпол… Может, снаружи дома? Хм… попробую вначале поискать тут.

Поиск занял почти целый час, но по итогу, под большим сундуком, стоящим на самотканом коврике, я нашёл заветный люк.

— Кто-то спрятал его, — осознал я. — Загнал человека вниз, а потом накрыл люк ковром и притащил сундук. Кто-то…

Почесав затылок, отодвинул сундук (тяжёлый!) в сторону и открыл люк, направив вниз маленький шарик огня — сугубо для освещения. Высота была небольшой, так что, отменив огонь и создав вместо него динамический барьер, прыгнул в подпол.

Темнота внизу первые несколько секунд не позволяла увидеть ничего, но потом глаза привыкли и оказалось, что небольшого артефактного светильника, оставшегося наверху, чей свет проходил сквозь щели пола, было вполне достаточно.

Я рассматривал небольшой погреб, повторяющий размер верхней комнаты, но высотой всего в полтора метра. Приходилось пригибаться, однако это не стало проблемой. Почти сразу я обнаружил искомую цель. Даже цели: парень, лет четырнадцати на вид, и девочка, который было от шести до восьми. В ладони мальчишка зажимал нож, но рука дрожала так сильно, что вызывала лишь смех. Даже без магии он не представлял никакой угрозы. Девочка и вовсе лежала почти без движений. Это её глаз я заметил в щель досок.

И что мне с ними делать?

В задумчивости почесал снова гладкий подбородок.

Убить? Самое простое решение, которое не вызовет никаких вопросов ни у Ресмона, ни у каравана. Обнаружил очередных будущих лафтетаров. Однако, с другой стороны, можно проявить снисхождение. Всё-таки они ещё не успели сделать мне (и кому-либо ещё) никакого вреда. Но то сейчас. Понятно ведь, что если притвориться, что ничего не заметил и уйти завтра с караваном, то вскоре они, так или иначе, выберутся наружу и станут продолжать тут жить. Может помрут от отравления, потребляя трупную воду в загаженном озере, может не сумеют организовать себе еды, ведь мы заберём всё, что только сможем. Какой итог? Смерть, но более жестокая и страшная.

Хотя… парень уже достаточно взрослый, чтобы понимать основы жизни. К тому же, мы наверняка что-то да упустим. Какие-то аналогичные этому тайные погреба, где точно будет находиться запас провизии. Следовательно, заморить их голодом точно не выйдет. А рано или поздно они или очистят озеро и восстановят хозяйство, или, что более вероятно, это место найдут другие люди: лафтетары или представители Агвана и официальной власти Сизиана. В любом случае им помогут, ведь не будут иметь цель благородной мести. Максимум — возьмут в рабство.

Так что же сделать мне?

Размышлениям помешал шум наверху. Открылась входная дверь.

— Ресмон, посмотри что я нашёл! — выкрикнул я, надеясь, что с появлением второй головы станет чуточку понятнее. Всё-таки люди — существа социальные, а деревенский придурок хоть и обделён умом, но может натолкнуть меня на правильную мысль. Да и вообще, всегда надо смотреть на ситуацию с разных сторон! Мало ли что придёт в голову?

Вот только шаги были слишком лёгкими, проворными и… не знаю… пружинистыми?

Слишком поздно я осознал, что здесь проживает ещё один человек, помимо меня и Ресмона. Ровно в момент, когда в подпол спустился Дризз.

— Лафтетарские отродья, — безразличным голосом произнёс он, сходу приметив парочку. — И что ты хочешь с ними сделать?

Сука, конечно же Хродбер спросил именно то, чего я не знаю!

— У нас много вариантов? — хмыкнул я, но был полностью проигнорирован. Дризз не желал тратить драгоценные слова лишний раз, только молча смотрел на меня и давление его взгляда ощущалось также, как и в любой другой момент. Вне зависимости от того, как сильно изменит меня жизнь, я всё равно ощущал его доминирование. Это… трудно объяснить. Трудно, но не невозможно. — Убить, — всё-таки ответил я, раздув крылья носа.

Возникло ощущение, что иду на чужом поводу. В каком-то роде Хродбер заставлял меня быть жёстче одним своим видом. Там, где я сомневался, он делал. Вот и сейчас, когда я столкнулся с дилеммой, один его взгляд заставил сразу же определиться с итогом.

— Тогда убивай, — только и ответил он.

Посмотрев на парочку, ощутил, что не так уж и хотел этого. Откровенно — совсем не хотел. Парень казался загнанным в угол, словно крыса, а девочка — полностью и ко всему безразличной. Похоже, она ослабла от голода и жажды (малый возраст делал её уязвимой, так что хватило и столь малого срока), отчего теперь могла лишь молчаливо наблюдать за нашими действиями.

Облизнув губы приподнял руку, уже готовясь ударить «каплей», но тут дверь наверху снова открылась. Вот теперь это был Ресмон.

— Мы здесь! — крикнул я, получая ещё одну отсрочку. Короткую, но всё-таки. Может, здоровяк всё-таки даст мне какую-то подсказку? Ха-ха-ха! Да, Кирин, как же низко ты пал! Уже надеешься на этого скудоумного скотоложца!

— О, нашли новую комнату? — заинтересовался он, не слишком уверенно — из-за руки, — спускаясь вниз. — Там есть чего пожрать?

Ну да, о чём ещё здоровяк мог подумать?..

— Можно и так сказать, — выдавил я улыбку, стараясь абстрагироваться от взгляда Дризза. Наблюдатель будто бы понял, чего я добиваюсь, а потому мертвенно смотрел на меня, даже не мигая. От такого было откровенно неприятно, но приходилось изображать, что ничего не замечаю.

Сука, какого хера⁈ Я — потомок самого герцога! Кхм… в каком-то роде. Но всё равно… не мне терпеть такое отношение… — мысли всё больше путались, а взгляд Хродбера, казалось, жёг саму душу.

— Твою же мать, — выругался Ресмон, чьи глаза привыкли к полумраку, заметив парочку. — И чего с ними делать?

Отлично, третий…

— Есть мысли? — деланно незаинтересованно спросил я.

— Эм-м, — парень покосился на Дризза. — Да мне как-то всё равно. Будь здесь лафтетары, то точно убил бы, а их дети… — он почесал заросший затылок. — Хотя вон тот, — кивнул на парня, — уже вполне взрослый. Щуплый только. И нож держит явно не для того, чтобы нас поблагодарить. Точно к остальным нелюдям присоединится. А может уже и сам в налётах участвовал? Кто же его знает!

Скосив глаза на юнца, я мысленно кивнул и, не давая себе возможности передумать, сформировал тонкий водяной жгут, который резко вытянул вперёд, пронзая ему грудь.

— Кх-хра-а!.. — нож выпал из его рук, а сам паренёк повис на длинном водяном копье.

— Девчонку можно оставить, — сказал я и посмотрел на Хродбера. — У нас хватит еды. Доведём её до Агвана.

Я постарался, чтобы эти слова звучали уверенно, как решение, которое я принял и которое не собираюсь менять.

— В качестве кого? — проскрежетал Дризз, а потом спокойным и размеренным шагом пошёл вперёд. Мы с Ресом наблюдали, как смотритель, не испытывая никаких моральных сомнений или тревог, перерезал глотку слабо сопротивляющейся и пытающейся что-то сказать девчонке. Далее, не дожидаясь даже окончания предсмертных судорог, обтёр нож об её одежду и столь же спокойно направился обратно, пройдя мимо нас.

Ресмон передёрнулся и покосился на Хродбера:

— Жуткий тип, — едва слышно прошептал парень, а потом пожал плечами и оглядел подпол. — А еды тут нет, — вздохнул он и направился к лестнице. — Не заморачивайся телами, Кирин, — бросил Рес мне напоследок. — За ночь не успеют завонять, а утром мы направимся к Агвану.

Им плевать, — понял я. Почему тогда сам об этом думаю?

Ещё раз взглянув на кровь и трупы, поморщился и торопливо направился наверх. Там ждал таз горячей воды и я собирался как следует себя отшоркать, смывая не только телесную грязь, но и душевную, в которой только что измазался по самую макушку.

— Долбаный слабак, трус, — буркнул себе под нос, до последнего не осознавая, про кого именно говорю эти слова. Может, про того мальчишку? Или Дризза? Ресмона? Или… или… — непроизвольный фырк прозвучал сам собой, я сбросил одежду, чуть ли не падая в горячую воду, а потом прикрыл глаза и, не давая себе время на размышления, погрузился в неё с головой.

Лицо обожгло, но я не закрывал глаза и не выныривал, продолжая наблюдать за старым, слабо освещённым потолком. Смотрел вверх, лёжа без движения. Смотрел до тех пор, пока лёгкие не начали гореть огнём. До тех пор, пока в глазах не потемнело.

Я вынырнул лишь тогда, ощущая, что стало капельку легче. Вода очищает, а я ей повелеваю.

Этой ночью меня мучили кошмары, в которых переплелось сразу всё: поход по пустыне, Люмия, уничтожение и осквернение оазиса, и два мертвеца из подвала. Я старался не думать о том, что мы спим в доме, в погребе которого лежат трупы бывших хозяев. Старался…

Люмия во сне смотрела на меня и улыбалась. Как раньше. Как было до… до пустыни. Как было в начале похода, в момент, когда мы только вошли сюда и предавались любви в зачарованной палатке. Наслаждались друг другом, молодостью и отведённым Хоресом сроком. Ценен каждый миг и каждый момент.

Верно. Нужно верить в лучшее, несмотря ни на что. Верить, иначе просто не выжить.

Утром проснулся с головной болью, а потому и без настроения. Впервые за долгое время, выйдя на улицу, встал на колени, взглянув в сторону восходящего солнца и искренне помолился Хоресу, прося его позаботиться о Люмии и не дать ей пропасть. Слёзы выступили на глазах в этот момент, а люди, постепенно вылезающие из домов местных жителей, перешёптывались, глядя на меня. Однако делали это достаточно тихо, чтобы не отвлекать в такой важный миг.

Сам не заметил, как ко мне присоединился десяток человек, каждый из которых осветил себя знаком Хореса. Люди бормотали молитвы и благодарили бога за возможность жить, за то, что он не позволил им умереть и уберёг от всех бед несмотря ни на что.

Рес и Дризз не присоединились, лишь смотрели, хотя взгляд последнего мне максимально не понравился. Он будто бы обдумывал, как будет сподручнее всадить клинок мне в брюхо, если представится такая возможность.

Смешно, что разумом я знаю: Хродбер будет одним из тех, кто станет защищать меня несмотря ни на что. Но не из-за дружбы или любви, а из чувства долга. Патриот до мозга костей, верный своему императору. Как, впрочем, и любой другой настоящий житель Империи Пяти Солнц.

Верно… нечего киснуть, Кирин! Ты — аристократ в тяжёлой ситуации, так не позволяй внешним обстоятельствам стать тем, что изменит тебя. Ты должен сам стать тем, кто меняет эти обстоятельства!

Закончив с молитвой, собрал сумку, все артефакты, кое-какие ценности и золото, которые удалось обнаружить в доме, да покинул его, оставив открытой дверь. На сегодня с меня хватит «Последней потери».

Караван сытых и довольных людей выстроился рано. Привычно создав людям воды, занялся лечением Ресмона, засев в одной из специально оставленных под лазарет и аналогичные нужды повозке, пока остальные навьючивали верблюдов и телеги. Последние снова приобрели тот вид, который имели первоначально: набитые всевозможными товарами и запасами.

— До Агвана отсюда порядка трёх недель пути, плюс-минус, — сообщил мне Эбербаш, когда я поинтересовался сроками. — И я очень рассчитываю, что вторая часть нашей дороги обойдётся без таких сложностей, как первая, — его лицо обрело хмурое выражение, а сам новоизбранный глава каравана (хоть с его властью периодически спорил совет купцов) сплюнул в песок.

Выйдя в пустыню, очень быстро осознали, как же приятно было находиться даже у загрязнённого источника воды. Трупы там только начали разбухать и гнить, а потому от воды шла приятная прохлада, а многочисленные деревья, между которыми располагались дома пустынников, создавали блаженную тень. Теперь всё это осталось позади, а мы снова месили песок, который моментально проник под всю одежду, даже несмотря на её зачарование.

Однако, дорога хотя бы позволяла не думать о том, что произошло в том злополучном подполе. Проклятье, мне и правда было жаль ту девочку! Ей не было даже десяти, а Дризз просто порезал её ножом, как кусок мяса. Ублюдок.

Мотнул головой, отгоняя мысли, что так было правильно. Да, правильно! Потому что какое будущее бы ждало её? Пить трупную воду? Искать другие источники воды? Положим… нашли бы. Хорошо. А дальше? И еду бы нашли? А ещё дальше?

Ха-ха-ха! С каждым следующим «что дальше» я оставлял им всё меньше шансов на выживание. Стоит просто применить логику и сразу становится понятно, что возможность обнаружить альтернативный источник воды крайне мал. Зачем кому-то держать запас воды, когда рядом располагался запас воды? Это всё равно, что находясь в пустыне, беспокоиться о том, где взять песка.

Может, этой парочке хватило бы влаги из растений? Не, бред. Даже овцы, козы и коровы, питающиеся травой, регулярно пьют воду. Но опять же, чисто гипотетически… Ладно, давай по новой: какой шанс, что эти двое нашли бы альтернативный источник воды? Маленький. Ну… одна пятая? То есть, двадцать процентов. Ха-а… пусть будет. Идём дальше. Шанс нахождения пищи? Тут побольше, но запас точно имел бы лимит и ограниченный объём. Плевать, пусть… м-м… сорок процентов. Уверен, мы что-то упустили, вопрос лишь в том, сумела бы эта парочка найти то, что мы пропустили. Впрочем, при тщательном поиске — скорее всего да. Значит, им нужно надеяться на Хореса (или в кого они там верят?), что им повезёт первый раз, а потом, что повезёт второй. Далее этим детям нужно придумать, что делать потом: уходить или дожидаться прихода новых людей? Хех, а ресурсов дождаться-то хватит? Вот и ещё один вопрос… И кто даст гарантию, что новые люди просто не прикончат их особо жестоким образом? Может, найдётся любитель маленьких девочек? Или мальчиков?

Выходит, Хродбер оказал им услугу? Или он просто жестокий придурок? А что я? Я убил бы? Ведь был готов… Сука… Не знаю. Раньше — наверное да. Но потом… учёба и моё вынужденное путешествие заставило меня по другому начать смотреть на мир вокруг. Он оказался удивительно сложным, совсем не тем, чем выглядел со стороны аристократического сноба. Ха-ха, может, такой «поход» нужно выполнять всем детям знати? Это привело бы к тому, что они начали лучше понимать мир! Лучше видеть нужду простого человека! Тогда на свете было бы куда меньше дерьма… или больше.

И всё же, несмотря на периодически поднимающиеся — будто уровень воды по весне — мысли, я, закончив на сегодня с Ресмоном, смиренно шёл вперёд, прикрывая голову от солнца тонким капюшоном. Температура тела контролировалась амулетом, а потому идти было почти комфортно. Мешал лишь песок и собственные думы. Нет покоя этим костям…

Следующая стоянка должна была быть вечером, но меня сдёрнули куда как быстрее.

— Живот и понос, — произнёс Паульс, доверенный воин и слуга в одном лице, работающий на Лейсона Шнольфа, одного из самых влиятельных купцов, выживших в этом переходе.

— Ел что-то новое? — нахмурился я. — Может, пил из того оазиса, куда мы кидали трупы?

— Говорит, что нет, — неуверенно ответил Паульс. — Не думаю, что господин Шнольф стал бы врать. Да и не дурак он, чтобы так глупо поступать.

Заглянув в повозку-лазарет, куда «раненого» уже успели закинуть (только недавно закончил там с Ресмоном!) ощутил сладковатый и удушливый запах пота, а ещё жидкого дерьма. Вся нижняя часть формы купца была прямо-таки измазана поносом.

Скривился, но в меру. Видывал и похуже. Вот они — последствия моего путешествия! Получил бы я такой опыт, находясь в Тасколе?

Хотя… полезен ли опыт потери друзей и любимой?..

Лейсон находился уже в том состоянии, когда перестаёшь уделять внимание тому, как выглядишь. Что было… странно. Имею в виду — такое быстрое развитие болезни. Больше смахивало на яд. Но кому это такое нужно? Серьёзно, звучало как бред!

С горем пополам удалось разобрать кое-какие симптомы: озноб, колики, тошнота. Тело мужчины покрылось воспалёнными красными пятнами. Звучало и выглядело максимально неприятно.

Работу начал с промывки желудка, выводя из него все остатки пищи. В процессе дважды поблагодарил Хореса за идею в должной мере зачаровать одежду, используя новые руны, почерпнутые из книг культистов Амма. Тут были занимательные штуки, такие как непромокаемость. О, очень удобно, теперь даже если меня обольют водой, то одежда останется сухой. Аналогично к ней не лип пот, ведь он жидкий. Грязь, правда, всё ещё цеплялась. Я не успел во время начального, «спокойного» перехода, довести эту рунную цепочку до ума, ведь вынужден был отвлечься на «заработок денег»: зачарование всего и вся за звонкую монету. Потом начались нападения лафтетаров и все прочие проблемы… М-да, не до одежды, в общем, было.

Единственная проблема у моей нынешней формы — невозможность стирки. Приходится проводить чистку посредством производственной магии, заодно обновляя ткань и прочее-прочее. С какой-то стороны это даже правильнее, а с другой, я ещё доведу рунную цепочку до финала, превращая в «вечную» одежду: весьма дорогую и исключительно ценную вещь, не подверженную времени. То есть, имеющую должный запас прочности и немаркую основу, на которую попросту не липнет грязь и не действует влага.

Кхм, весь этот экскурс был лишь с одной целью: очистка желудка Шнольфа никоим образом не зацепила меня, оставляя чистым, пусть и провонявшим. Но нет худа без добра, мужик даже начал улыбаться! Всего-то, хе-хе, стоило облегчить боль.

Вот только моя основная работа лишь началась. Неизвестная дрянь, проникнувшая в его тело, успела распространиться по всему организму. Нужно было очищать кровь и ключевые органы, надеясь лишь на то, что она не самовоспроизводящаяся, а то читал я про такое… Сразу можно погребальный костёр собирать.

Хах, разумеется способы с этим бороться были! Как не быть? Но тут у меня, что называется, «руки коротковаты». Не целитель я! Не целитель! Понахватался основ, хороших, не спорю, но именно что основ. Тут бы не помешало профильное образование или долгая, вдумчивая практика, которой — вот поворот! — мне особо и не откуда взять. А до того, что обычно показывают учителя, приходится додумываться самому, методом проб и ошибок.

На работу с Лейсоном ушёл почти весь день. Как же хорошо, что у каравана теперь вдоволь верблюдов! Иначе больного проще было бы бросить. Серьёзно, восемьдесят человек не будет ждать одного, хоть каким бы важным тот не был. Но… повезло.

А мне нет.

— Кирин! — в повозку забрался взволнованный Ресмон. — Там ещё отравившиеся!

Караван встал, а я, словно мессия, ходил по людям в порядке их важности (Шнольфа успел подлатать в должной мере, чтобы не беспокоиться за его жизнь) и заставлял опорожнять кишечник. Конечно же начались вопросы, которые сразу же коснулись того, что они ели. Ревизия, которую проводили под присмотром Дризза (даже его взволновала ситуация!) привела к неутешительным итогам: часть мяса испортилась.

— Ящики, на которые были нанесены руны сохранности! — возмущался Туэк Тулс. — Зачем это было нужно, если руна банально стёрлась и часть запаса успела протухнуть⁈

Жаркое солнце моментально обратила сырое мясо в откровенную тухлятину.

— И что? — оглянулся я на него. — Мне нужно было тратить на каждый ящик по несколько дней, как делают в гильдиях артефакторов? — тон мой был столь ядовит, что одной капли хватило бы уложить весь караван. — В своём уме⁈ Сами не проследили, так нечего теперь перекладывать вину!

Разумеется всё свелось к грязной ругани. На моей стороне выступило немало людей, но и на стороне недовольных было много. Самое смешное — всё это ни к чему не привело. Я знал это ещё до начала конфликта.

— Я не ответственен за все проблемы мира! — откровенно вышел я из себя, потому что от постоянных криков «под рукой», успел трижды сорвать чары лечения. Благо, что я припомнил тактику работы с магией, когда не уверен в успехе: перекрывать канал поступления энергии извне. В таком случае чары не успевают напитаться магией и происходит безвредный пшик. Но когда это произошло в третий раз подряд… — Если завтра сдохнет какой-то верблюд, то я не буду в этом виноват! Если завтра кто-то из вас решит, что нажраться песка — здравая идея, то я не виноват в засоре кишечника! Точно также моей вины нет в том, что вы, не заметив, что ящик перестал морозить мясо, решили его взять. Уверен, оно воняло падалью на десяток метров, но всем было плевать. А раз так, то какие ко мне могут быть вопросы⁈

Кирин-Кирин… — мысленно обратился я к себе. Ну и кого ты хотел переубедить? Увы, мир не работает таким образом, что два спорящих друг с другом человека приходят к какому-то общему решению. Это всегда или компромисс, когда каждый получает лишь часть желаемого, или кто-то продавливает свою позицию. Иного варианта нет. Разве что остаться при своих, но то тоже форма некого компромисса. К сожалению, люди не идеальны, а потому не могут относиться к чужому мнению с должным уровнем уважения. Исключения не в счёт. Может, правильно говорил Гильем Кауец, что нужно просто не тратить своё время на споры? Делать так, как считаешь нужным, лишь принимая иное мнение к сведению? Мудрый человек…

Благо, что в спор вмешался сам Ауст Эбербаш, под чьим командованием всё ещё оставалось одиннадцать солдат. Причём это число по прежнему играло роль. Хоть ныне каждый вокруг заимел собственное ружьё или хотя бы что-то для ближнего боя, но кто из людей умел в должной степени работать с этим оружием? Единицы! Остальные махали им, словно палкой, а из ружья могли попасть лишь себе в яйца.

Впрочем, с огнестрелом сейчас всё было достаточно плохо. Тот же Ресмон говорил мне вчера, что ему притащили два мушкета с просьбой «починить». На вопрос: «Что именно?» только пожимали плечами, утверждая, дескать: «Что-то не работает». Потом и вовсе заявили: «Ты же маг!» — вот и весь ответ. Тупицы…

Вообще, логично, что ружья прекратили свою работу. Ответ максимально прост: песок и дерьмовые условия эксплуатации. Ещё раз подчеркну: мир не совершенен. Оружие имеет свойство забиваться и ломаться. За ним нужен уход. И защищать надо не только от влаги, но и от сухости: смазывать, прочищать, регулярно разбирать и проверять внутренние детали, ведь велик шанс, что какая-то из них решит треснуть или погнуться. Этому солдат в Империи учат в обязательном порядке. Даже крестьяне, на второй год службы, начинают мастерски разбираться в оружии. Но то солдаты в армии Дэсарандеса. Здесь речь шла о наёмниках в колонии. Как можно судить об их профпригодности?

Дризз, когда я спросил его об этом, лишь презрительно поморщился.

— Люди Ауста, по большей части, компетентны, — соизволил ответить он (что случалось не часто), — хотя кое-кого из них я бы заменил, — добавил Хродбер откровенности. — Караванщики же простые обыватели, озлобившиеся в должной степени, чтобы взять дело в свои руки. — На этом моменте наблюдатель подался вперёд. — А вот ты, Кирин, явно утратил свою жёсткость и размяк.

Слова были болезненны, но я был к подобному готов. Дризз явно не оставил без внимания моё желание спасти лафтетарскую девчонку.

— Что ты предлагаешь? — спросил его, решив не спорить, а в кое-то веки согласиться. Всё-таки… это и впрямь было не то желание, которое я должен был испытывать в тот момент. Это ведь был мой враг! Пусть малолетний, но враг!

— Тебе не хватает дисциплины, — произнёс он, оскалившись. — Делай то, что тебе скажут люди, которые лучше разбираются в ситуации. Те, кого ты можешь выбрать если не как пример для подражания, но как более успешных. Представь, — Хродбер постучал себя по виску, — как в аналогичной ситуации поступил бы кто-то другой. Тот, кого ты уважаешь. Неважно, кто это будет. Твой отец, брат или сам император. Ты должен представлять себя тем, кто вызывает у тебя чувство восхищения. Действуй так, как поступил бы этот человек и ты станешь таким же, как этот человек.

— Но что если этот пример будет откровенно херовым? — нахмурился я.

— Так не выбирай херового, — раздражённо поморщился Дризз. — Решение в любом случае ты принимаешь сам. Но хотя бы представляй себе альтернативу. И относись к каждой проблеме с должной серьёзностью. Пора прекращать быть ребёнком, — в голосе Хродбера послышалось хорошо заметное презрение. — Ты — маг. Тебе даровано больше, чем простым людям. И если ты станешь наплевательски относиться к этому, то достоин лишь одного наименования: «верс».

Скрипнув зубами, я поднялся на ноги и внимательно посмотрел на него.

— Я это запомню, — сообщил ему.

— Сделай одолжение, — подошёл он ещё ближе и обжёг злобным взглядом. Цепочка антимагического амулета дёрнулась на его шее. — Обязательно запомни!

Воспоминание пронеслось в голове за мгновение, не отвлекая меня от процесса лечения пострадавших. Пока я занимался работой, Эбербаш провёл ревизию всего запаса пищи, отчего мне пришлось отвлечься и потратить полчаса на обновление рун в ящиках, использовав последние чернила. Это меня откровенно взбесило, но Ауст разумно ответил, что запас еды в нашем случае более важен, чем несколько человек, которых всё равно можно будет поставить на ноги.

Хм, он подумал, что я разозлился от того, что меня отвлекли от лечения? Нет, по другой причине.

— Это ещё не точно, — буркнул я в ответ, имея в виду отравившихся, а потом силой воли заставил себя стать серьёзнее. Дризз прав. Нужно действовать так, как повёл бы себя на моём месте сам Дэсарандес. Что бы ответил он? Не знаю… Но могу представить или вообразить себя столь мудрым и понимающим. Спокойным и серьёзным. Весьма непростой вызов моим способностям! — К тому же, — когда я успокоился, то сразу ощутил, как стало проще думать, — какой в этом смысл, если мясо в ящиках всё равно испортилось, а нового, по пути, пока не съедим остальное, складировать не будем? Когда же придётся этим заняться, то уже освободятся ящики с сохранившимися рунами.

— Я хотел попросить тебя попробовать его восстановить, — кивнул он на массу вонючей тухлятины. — Шимар говорил мне, что ты сумел нарастить мяса на кусок отрезанной верблюжатины. Может, сумеешь и тухлое обратить свежим? Что это, как не лечение?

На мгновение я застыл, пытаясь собрать мысли в кучу. В его предложении было столько всего, насчёт чего я бы хотел высказаться! Однако… кроме кучи негативных и агрессивных замечаний, была и доля здравого смысла. И она говорила, что я ничего не теряю, если попробую это сделать.

— Хорошая мысль, — немного неестественно ответил ему. Будто бы переступал через себя. Но так бы ответил Дэсарандес. Уверен в этом!

Вернувшись, застал картину без изменений, однако они были. Я знал это. Задержка не привела ни к чему хорошему. Последствия сильного отравления так просто не снять. Процесс этот, хоть и знаком мне, но довольно длителен и требует времени.

Времени… того ресурса, которого у меня нет! Аха-ха-ха! Я ведь мог стать ренегатом! Мог послать всех на хер и, взяв Люмию, просто уйти. Сбежать и жить в своё удовольствие. Пусть не в самом лучшем месте, пусть где-то на краю обжитого мира, но… лишь мы. Я и она. Мы бы жили недолго, но счастливо, и умерли в один день. На самом деле один! Почему нельзя так? Почему? Почему⁈

Что меня останавливало? Долг? Обязанности аристократа Империи? Я уже не аристократ! Я Анс-Моргрим!

Я не хотел давить эту мысль. Не хотел представлять, что сказал бы Дэсарандес. У него-то есть всё время мира. А у меня нет. У меня осталось лишь полтора года. Нет, меньше. Куда меньше… А я сижу тут, по колено в чужом дерьме и лечу тех, кто мне откровенно неприятен. Причём делаю это не с целью заработка или по договору с гильдией тех же целителей, которые взамен предоставляли бы мне собственные ресурсы и блага. Нет, это нужно для нашего выживания! Чтобы не сдохнуть в грёбаном Сизиане…

Прочистить и в должной мере привести в порядок всех больных заняло достаточно много времени. Зато дало мне опыт. Хах, надеюсь, что он мне пригодиться! Эх, придётся ли ещё кого-то лечить за оставшееся время жизни? Может быть.

Далее я оказался на некоторой развилке. Мне нужно было одновременно три вещи (и все от меня, да-да…): долечить Ресмона, ибо сейчас его «клешня» имела лишь два недоразвитых пальца. Заняться восстановлением тухлого мяса, так как ящик, где оно лежало, хоть и снова стал исполнять роль хранилища, но не обладал возможностью возвращать время вспять. Хм… а можно ли, в теории, добиться этого рунами? Стоп! Не думай об этом! Потом, как-нибудь потом. Например, перед сном. Да, перед сном… Так вот, третье — это зачарование новых повозок, взятых из оазиса «Последняя Надежда». Неплохо было бы нанести на них руны облегчения веса и необходимого минимума удобств: защита от солнца, например. Кроме того, недавно Мариус (подумать только, он всё ещё жив!) предложил довольно интересный вариант: зачаровать накидки для верблюдов, чтобы они могли с бoльшим рвением, в абсолютно комфортной для них температуре, передвигаться через палящее солнце Сизиана. Тоже здравая идея! Где бы время взять?..

Занялся, по итогу, в первую очередь, именно Ресмоном. Всё ещё был риск наткнуться на лафтетаров или каких-то иных недоброжелателей. И в такой ситуации лучше иметь двух боеспособных магов, чем одного.

С самого утра позвал его в повозку, где здоровяк привычно протянул мне всё ещё бледную, но уже успевшую немного загореть руку. В какой уже раз проверив её сонаром, не обнаружил никаких отклонений. Значит, можно приступать к продолжению исцеления.

Я лечил, мы болтали. Пару раз заходил Дризз, проверяя, не произошло ли новой драки. В середине дня заглянул один из ребят Ауста — принёс еды. Очередная жареная верблюжатина, но хоть со специями. Приятно, но уже хочется разнообразия. Хотя бы каких-то овощей!

— Как думаешь, что сейчас с Бенегером? — неожиданно спросил Ресмон, припомнив моего старого «врага», который врезал мне по лицу в первый день пребывания в Третьей магической.

— Что с ним будет? — криво ухмыльнулся я в ответ, занимаясь восстановлением «большого» пальца. Его строение было немного иным, чем у остальных четырёх, но изучая как зеркальную руку здоровяка, так и свою собственную (сонар в помощь), удалось примерно понять суть. Более того, я уже видел, что придётся немного переделать уже выращенную кисть. Вот видел же, что в прошлый раз «что-то не совпадало», но устало махнул рукой. Придурок. Прибавил себе работы на ровном месте!

— Наверное, вступил в стражу, — вздохнул Рес.

— И ладно, — пожал я плечами. — Вот в чём его жизнь, если посудить не предвзято, лучше, чем у нас?

Парень скептично посмотрел на меня, будто бы спрашивая: «Серьёзно?»

— Думаешь, он там столкнулся с теми же или аналогичными испытаниями? — слабо улыбнулся я. — Спокойная, можно сказать, жизнь в столице — она не сравнится с тем, что пережили мы. Если абстрагироваться от дерьма, которого мы хлебнули глубокой ложкой — нет, целым половником! — то согласись, что даже половину всего, что мы пережили, далеко не каждый может испытать за всю жизнь! Считаешь, это не стоит того?

— И Люмия? — провокационно спросил он. Однако я видел, что сейчас Ресмон не хотел меня как-то зацепить или оскорбить. Это… всё-таки и правда больше относилось к любопытству. Ну и немного укору, чего уж.

Либо крестьянское отродье умудрилось набраться ума, во что я, признаться, верю весьма слабо. Нет, шанс есть, всё-таки я не Хорес, но… Невозможно взять и измениться с ничего. А у него не случалось каких-то, столь же переворачивающих жизнь потрясений, как у меня. Я про Люмию, да.

Вздохнул.

— Люмия… — отвёл я взгляд, рассматривая пыльную стену повозки, где проводилось лечение. — Люмия значила для меня очень и очень многое. Больше, чем весь этот караван.

Ресмон облизнул губы. Он хотел что-то сказать, но в последний момент передумал и лишь дёрнул головой.

— Извини, если это так прозвучало, — добавил я толику ехидности. — Но я бы обменял на неё даже тебя. Что уж говорить про Хродбера и всех остальных?

— Понимаю… наверное, — согласился он.

— Однако, смерть — это часть жизни, как бы противоречиво оно не звучало, — мне припомнилась «Сага о тёмном принце». История, которая рассказывала о потерянном принце старого королевства, который возвращал себе власть, поднимая в стране восстание и свергая узурпатора. Он потерял многих. Очень многих. И всё-таки, в конце концов, победил. Понятно, что эта история была больше легендой, чем реальностью, но… может, бытие «тёмным принцем» подходит мне больше, чем Дэсарандесом? Кем-то… более человечным. Тем, кто переживал за смерть соратников и страстно мечтал о возлюбленной, томившейся в заточении у узурпатора. Я могу ассоциировать себя с ним, могу. Что бы он сказал сейчас? — В конце концов, — улыбнулся я, — смерть, конечно, большое несчастье, но всё же не самое большое, если выбирать между ней и бессмертием.

Ресмон рассмеялся, хлопая здоровой рукой себя по бедру.

— Как ловко ты выкрутился! Ещё и императора приплёл! Не боишься, что за такие слова к тебе снова привяжутся законники?

— Там, куда мы идём, с меня спросит сам Дэсарандес, — хмыкнул я. — И почему-то мне кажется, что мои слова придутся ему по душе.

Лечение моего… друга — всё-таки друга, да, — длилось до самого вечера. Даже, скорее, ночи. Пришлось переделывать его ладонь на несколько раз. Но, вроде как, по итогу всё было правильно. Но в этом я не был уверен на все сто процентов. Потому что лишь глупец думает, что тело состоит из нескольких элементов: мясо, кости, кровь и немного жил, которые соединяют всё воедино. А вот ни хера! Там столько всего понамешано, да причём столь мелкого, что разобраться вот так сходу получается далеко не всегда. А тут — вырастить с нуля! Из ничего!

Однако я, не профильный целитель, сумел это сделать. Наверное, на экзамене в Третьей магической такое засчитала бы и «госпожа» Треттер. Впрочем, где та школа? Осталась в сытом и благопристойном Тасколе. Я же — в колонии, причём одной из самых неприятных — грёбаном Сизиане. Как Дэсарандес его захватывал⁈ Нет, понимание есть, да и историческую хронику я читал, но… тьфу, Триединый бы их всех побрал…

Спать я лёг с целью обдумать момент создания при помощи рун некой абстрактной цепочки, которая могла бы откатить время вспять. Благо, теперь я знал больше, чем ранее. Не идеал, далеко не идеал, но… Возврат времени… Это было бы просто чудо! Мало того, что позволило бы магам продолжить жить более двух лет, так ещё и…

— Люмия, — улыбнулся я. — Можно будет вернуть её…

— Ты некромантом что ли решил заделаться? — прокомментировал Ресмон мои неосторожные слова. — Оставь ты эту мысль. Ни разу, за всю историю, никто не воскрешал мёртвых. Даже боги.

И я не стал с ним спорить, вспоминая его крестьянское наследие и неумение читать. Он во всём был прав. Есть чудеса, недоступные даже богам.

На утро Эбербаш заявил, что правильнее будет дождаться вечера и ночи, чтобы избежать дневного пекла, так как прошлый день достался каравану с большим трудом.

— Мы уже прикинули направление, — объяснил он. — Шарские кряжи до сих пор видны, — мужчина махнул рукой в сторону востока. — А значит, мы уверенно можем двигаться в сторону Агвана. Следовательно, будет проще облегчить себе путь. Дождёмся ночи.

Разумеется это было сказано неспроста. Мне пришлось перепроверить недавно исцелённых, а потом разрисовывать телеги рунами. Уже под вечер, когда караван двинулся в путь, засев в повозку, начал эксперименты по восстановлению свежести у мяса. В каком-то роде Ауст был прав. Гниение — процесс, который можно причислить к болезни. Та же гангрена, например. Вот только… я не знал, как с ней работать. А значит, придётся заниматься «любимым делом» — тыкаться наугад, словно слепой щенок. Впрочем, время и возможность позволяла, так что… можно и потыкаться. Хуже от этого точно не будет.

Спустя пару часов неспешного пути вышел прогуляться. Вонь тухлятины вконец достала. Нужно было проветрить мозги.

Остатки некогда величественного каравана переходили через глубокие высохшие русла, проложенные редкими зимними дождями (смена сезонов была даже в пустыне), и взбирались на барханы. Люди болтали и даже смеялись. Смерть, казалось, осталась далеко позади. Почему нет? Враг повержен. Месть свершилась. У каравана снова была пища и вода. Даже купцы заполучили замену своим товарам, включая и приличные запасы золота. Некоторые одним лишь им умудрились отбить затраты на всё путешествие. И хоть мёртвых было жаль, но конечный результат давал повод для осторожного оптимизма, так что — почему бы и нет?

Я их понимал. Не во всём, не полностью, но понимал. Как и тех, кто смотрел на них потухшим взглядом. Эти люди потеряли друзей, родственников или возлюбленных. Прямо как я.

И всё же, вдыхая прохладный ночной воздух, наполненный привычными запахами пустыни, я чувствовал, что меняюсь. Слишком быстро и в очередной раз. Куда это приведёт меня?..

Опыт. Всё зависит от жизненного опыта. С каждым днём, незаметно для себя, ты меняешь собственное восприятие. Посмотрев на самого себя, жившего год назад, ты лишь посмеёшься над этим наивным человеком. Но что будет, если взглянуть на себя десятилетней давности? Особенно остро это воспринимается молодыми людьми, такими как я. И пусть в моём случае речь о десятилетней давности не идёт — мне тогда было шесть лет. Но вот о самом себе годичной давности — легко. Надменный и кичливый сноб! Ха-ха-ха! А что я скажу о себе нынешнем ещё через год? А о себе прошлом? Одновременно и хочу, и не хочу увидеть этот миг.

Настало утро, и мы снова разбили лагерь, поставив полотняные шатры, чтобы укрыться от безжалостного солнца и поспать.

Часть дня отдал мелким хлопотам, а потом упал отдыхать. Когда пришёл вечер и караван, собрав лагерь, готов был двинуться в новый путь (а кто-то — отправиться продолжать опыты с тухлым мясом), многие заметили у западного края неба облака — кажется, первые облака, которые мы вообще видели с тех пор, как пришли в Сизиан. Тёмно-фиолетовые тучи растеклись вдоль горизонта и окружили садящееся солнце, так что оно стало походить на радужку гневного красного глаза. Ни купцы, ранее ходившие этим путём, ни остальные люди не могли сказать ровным счётом ничего.

— Может, это дождь? — спросил какой-то парень, за что удостоился десяток насмешек, а следом, более «умудрённые» люди начали гадать, что всё это значит.

Воздух ещё дрожал от дневной жары и колыхался над раскалённой землей. И он был неподвижен — абсолютно неподвижен. Зловещая тишина опустилась на нас. Люди смотрели на горизонт, нервно приглядываясь, и постепенно понимали, что эти облака принадлежат не небу, а земле.

— Твою же мать, — передёрнулся я, вспомнив, как начались все наши проблемы. — Песчаная буря! Ещё одна!

Тучи пыли катились на нас с запада, с ленивым изяществом шарфа, трепещущего на ветру. Долбаный Сизиан всё ещё способен был ненавидеть. Великая пустыня всё ещё могла карать.

Не теряя времени караван принялся к подготовке. Было понятно, что сбежать мы бы не сумели. То есть, я один ещё мог бы это сделать, обратившись в ворона, но вот бросать всех… Да можно было, чего уж, однако это грозило мне проблемами в будущем. Как минимум, я лишался цели, к которой шёл всё это время — соединение с армией Империи. И ради чего? Будь здесь и со мной Люмия, то может… в теории… А так — точно нет.

Отчего-то я не мог воспринять бурю всерьёз, хоть и застал последствия предыдущей. Но сейчас, глядя на неё издали, мне казалось, что пережить её будет не сложно. В конце концов, мы находимся на земле, а не в воде!

— Придурок, всё не так просто, — сам себе буркнул я, но ничего не сделал, лишь направился помогать остальным.

— Без паники! — орал Ауст. — У нас есть время на подготовку!

— В ней бьют молнии! — возразил кто-то из людей, но его быстро заткнули соседи, ожидая приказов нового главы каравана.

— Всем завязать тканью рот, нос и глаза! — начал он быстро выдавать распоряжение. — Маги, создайте воды, ткань должна быть мокрой…

Одновременно с этим караван направился в сторону небольшого каменного возвышения. Скорее — холма. Потому что камень твёрдый и его точно не сдует, в отличие от песка под ногами. Кроме того, разместись мы в низине, то имели риск оказаться засыпанными песком с ближайшего бархана.

Потом Ресмона, пока я занимался водой, напрягли создать несколько максимально огромных кусков камня, причём плоской формы, чтобы они не скатились.

— За ним будем прятаться, — заявил Эбербаш. — Хоть какое-то препятствие лучше, чем ничего!

Это уж точно, я даже намалевал на парочке таких глыб руны крепости и утяжеления, чтобы наверняка исключить вероятность поднятия их в воздух. Хотя… если буря будет СТОЛЬ сильной, то мало что поможет нам остаться в живых. Впрочем, я собирался использовать маленький стационарный барьер — лишь на себя одного. Думаю, Рес наложит такой же на себя. Почему лишь на себя? Так чем меньше барьер, тем меньше энергии тратит, что логично. А стационарный ещё и прочнее. В общем, одни плюсы…

Верблюдов положили рядом. Вообще, они хорошо переносят пустынные бури, а потому выглядели достаточно спокойно, но ушами дёргали — небольшое волнение, судя по виду, всё равно имелось.

Повозки накрыли тканью, а потом Ресмон начал создавать в песке ямы, чтобы транспорт не перевернуло, не поломало и не сдуло. Кто-то кричал, что нужно спрятаться внутри, однако для этого необходимо было выбросить из них если не всю, то солидную часть товара, на что мало кто соглашался. К тому же возникли опасения, что ветер что-то там сломает, сделав, по итогу, ещё хуже.

И вот, когда основная масса народа уже улеглась лицом в землю, на нас всё-таки налетел шторм. Порывы ветра, сдирающие кожу. Люди кричали во весь голос, зовя друг друга — и не слышали. Я, находясь под барьером, пытался разглядеть хотя бы силуэты остальных сквозь бронзовую пелену, но оказался практически слеп. Под своим барьером я был словно в коконе: темнота и песок со всех сторон. У меня сложилось ощущение, будто бы меня похоронило заживо.

— Сука, надо было хотя бы спросить, сколько в среднем длится буря, — проворчал себе под нос, усевшись на землю — точнее на ещё один элемент барьера, который находился над землёй на расстоянии в ширину волоса. Продвинутые барьеры более чем способны на такие фокусы.

Палец был в непосредственной близости от защитного артефакта — простого, но способного создать ещё один барьер и задержать бурю, в случае если я по какой-то причине собьюсь с эмоций спокойствия, хоть сейчас и не вижу возможной причины. Однако, мало ли?

Периодически ветер смещал песок и получалось рассмотреть своих товарищей. Они сбивались в кучки под хлещущими порывами, а вокруг них воздвигались груды песка, который, будто хищник, медленно, но верно, поглощал их.

Несмотря на камни, которые прикрывали нас от основного потока, чудовищный ветер буквально поглощал слишком далеко залёгших людей, затягивая их в свой кошмарный водоворот. Он срывал наскоро созданные походные укрытия, за секунды хоронил забытые вещи, набрасывал новый узор барханов и менял уже имеющийся ландшафт. Я возблагодарил Хореса за то, что огромные горы Шарских кряжей невозможно было просто так сместить в сторону, а значит, мы не заблудимся, что бы ни случилось. Хотя бы так…

Спустя час я задумался о том, что начинаю испытывать дискомфорт от лёгкого жжения в теле — слишком долго удерживаю магический щит, который получал хоть и сравнительно небольшой, но регулярный урон. Благо, что барьер был той вещью, которую можно было проводить через всё тело, а не через одни только руки.

Через два часа поддерживать спокойствие стало весьма трудно. Мало того, что я никогда не тренировался СТОЛЬ ДОЛГО поддерживать какое-то эмоциональное состояние — что являлось минусом, надо исправлять, — так ещё и энергопроводимость тела, хоть и значительно повысилась за время бытия магом и особенно после того самоубийственного порыва с сожжёнными чуть ли не до кости руками, перестала справляться. Жжение накапливалось и понемногу усиливалось. Стало понятно, что если я не хочу снова заниматься лечением собственных ожогов, как было в прошлый раз, надо что-то менять. Варианты? Переключиться на артефакт-барьер. А он, так-то, слабоват…

Вот дерьмо! Надо было тратить время на себя, а не других! А то: каравану руны рисовал, людей лечил, мясо восстанавливал… А нужно было заняться теми усиленными рунами, которые я узнал из книг культистов. Я дошёл до момента, где расписывался принцип двойной, тройной и прочей вязи, которую можно было доводить до бесконечности, пропорционально повышая её сложность. Аналогично имелись пояснения по синхронизации рун со схожими эффектами и способами всё это совмещать. Это же какие перспективы! Ни много ни мало — заявка на работу с аристократами и самим императором. Серьёзно. Подобные артефакты ценятся на высшем уровне и если я сумею полноценно создавать подобное, то стану именно таким вот незаменимым специалистом.

Эх… но что я сделал, узнав эти сведения? Ни хера. Придурок. Идиот!

Не выдержав жжения, активировал артефактный барьер, убирая свой. По ушам резануло грохотом и скрежетом песка. У этого барьера начального уровня не имелось возможности заглушать звуки и защищать землю, где я восседал, отчего моментально ощутил колебания песчаника, на котором примостился.

И всё же, я по прежнему находился в куда более комфортных условиях, нежели все остальные. Хорошо? О, да! К тому же, ситуация немного напомнила мне шторм, с которым я столкнулся перед тем, как оказаться на «Индевосе». Правда тогда барьер поддерживало несколько человек, сменяя друг друга. Может, стоило поступить аналогично? Имею в виду, что я не один волшебник, есть ещё Ресмон. Хм… причина в том, что я подсознательно не воспринимал опасность от песчаной бури. Не знаю почему. Говорю же — придурок. Здоровяк же, скорее всего, вообще об этом не подумал. Вот и итог: вместо того, чтобы сменяться и отдыхать, вынужден надеяться на артефакт.

Вздохнув, поковырялся в сумке, достав ещё одну заготовку. В голове мелькнула мысль, что можно попробовать быстренько зачаровать новый артефакт, чтобы менять их с этим…

— Ну да, — почесал я висок, — вот возьму и за пять минут зачарую новый артефакт. Это же столь легко! Тем более вот так, прямо на коленке.

Мрачно сплюнув, убрал заготовку обратно в сумку, а потом прикрыл глаза и постарался отрешиться и хоть немного отдохнуть. Думаю, артефактный барьер продержится с час-другой, а там я его сменю, не допуская разрушения. Благо, подобное можно отследить по энергетической наполненности…

Песчаная буря бушевала до рассвета, вымотав меня до предела. Артефакт на определённом моменте просто отказался продолжать работу, исчерпав свой лимит. Всё-таки сила рун зависит от их наполненности. Наполненность же зависит от качества исходного материала и рунной комбинации. В данном случае и то, и другое было весьма посредственным. Всё-таки как артефактор я, работая в одиночку, не хватал звёзд с неба, будучи ограниченным собственным уровнем знаний. И плевать на то, что среди других магов я кажусь светочем разума, конкуренция с гильдиями возможна лишь в моих влажных мечтах. Вот где щелчком пальцев могли организовать качественную сталь, вышедшую из-под молотов волшебников-кузнецов. Вот где могли представить рунную комбинацию длинной в три-четыре десятка символов, с подробными расшифровками эмоций и образов, а потом предоставить самый лучший инструмент для их нанесения.

При этом, на каждом этапе артефактора бы страховали, поддерживали, подсказывали и максимально облегчали работу. Гильдия!

Ничего… когда-нибудь я заполучу эти знания… Или, скорее всего, они мне не понадобятся. Не думаю, что во время присутствия в армии Дэсарандеса мне будут давать особо тяжёлые задачи по зачарованию или обучать. Всё-таки армия — это не столица, пресыщенная всем, чем только можно, и требующая лучшее и самые изысканное. Нет, уверен, здесь даже мои нынешние навыки покажутся вершиной мастерства. Ха-а… особенно с учётом того, что я вынужденно переквалифицировался в эдакого универсала, который немного боевик, немного целитель, немного артефактор… Везде успел, но нигде не достиг мастерства. Но, может, так и нужно? Может правильно говорил тот же Ресмон, что вынужден был ограничиться лишь боевой формой магии, отчего ощущает себя совершенно бесполезным на моём фоне?

Везде нужно искать плюсы. Благодаря моему артефакту и навыкам, я пережил песчаную бурю оставшись при своих и даже не ощутив её напор.

Когда ветер стих, ошеломлённые люди, с трудом поднимаясь на ноги и откапываясь из-под песка, начали осматривать преобразившуюся землю. К счастью, Шарские кряжи продолжали маячить на горизонте, показывая нужное направление, а потому было плевать на то, как сильно изменилась обстановка вокруг.

Мы собрали всё, что сумели из уцелевших вещей и нашли несколько мертвецов, погребённых под песком. Пересчёт каравана показал, что погибло или пропало почти двадцать человек и девять верблюдов. Две повозки найти тоже не сумели, хотя казалось, что все закапывали на одном участке земли. Чудо, мать его!

Благо, остальные восемь повозок полноценно достали, выгребли набившийся песок и снова запрягли. Мёртвых верблюдов разделали на месте, поместив их мясо в ящики-артефакты.

На это ушёл почти целый день, так что вынужденно заночевали, задержавшись ещё на сутки. Хотел было потратить это время на себя, но вынужден был заниматься лечением, ведь буря оставила свои последствия: у кого-то песок так забил дыхательные пути, что требовалась помощь. Несколько человек почти ослепли от потока песка в глаза. Кое-кто был сбит ветром и катался по барханам, а в некоторых буря со всей силы избила разными обломками, мусором и камнями, которые сильно били по телу, вплоть до переломов.

Пришлось заняться ими, на что, ожидаемо, ушла куча времени.

Большинство караванщиков были раздражены и озлобленны. В своих они бедах винили всех, кого только можно, даже нас, колдунов. Но тут конфликту не позволили разгореться, а купца Яруфа, считающего себя неуязвимым, благодаря антимагическому амулету, Дризз пообещал задушить его же собственными кишками. Тон не подразумевал шутки, а потому торговец моментально сдал назад. Даже двое его помощников, стоящих за спиной Яруфа, не позволили ему ощутить себя в должной безопасности.

Закончив с лечением и не став участвовать в конфликтах (я был научен горьким опытом, к тому же, всё ещё продолжал стараться держать себя на уровне то Дэсарандеса, то Тёмного Принца, мысленно обдумывая, как бы они повели себя в тот или иной момент), я создал воду и ушёл в повозку, занявшись собственными вещами. Проведя инспекцию сумки, нашёл последний флакон, прикупленный ещё для создания Огненной сферы. Пока было время, решил заняться именно им. Лишним точно не будет, к тому же процесс создания был мне знаком и не отличался запредельной сложностью. Создавать же что-то новое и уникальное не имелось возможности: я знал, что в любой момент меня могут отвлечь и помешать.

Уже к полуночи, в повозку заглянул уставший Ресмон. По инерции он больше работал левой рукой, не успев привыкнуть к тому, что правая теперь полностью здоровая. Здоровяк успел нажраться песка во время бури, хоть большую её часть и просидел под барьером. Что, так-то, тоже показатель. Чисто в боевой силе он если и уступает мне, то ненамного.

— Караван раскололся, — усмехнулся парень. — Часть людей хочет вернуться в оазис «Последняя потеря».

— Зачем? — удивился я. Это показалось мне донельзя глупым решением.

— Опасаются продолжать путь, — пожал он плечами. — Говорят, что Хорес не желает этого, а потому посылает каравану испытания.

— Хорес, ну-ну, — проворчал на это. — Да тут половина поклоняется Амма, а ещё четверть — Троице.

Ресмон рассмеялся.

— Может ты и прав, — кивнул он. — Но говорить о едином боге им это не мешает.

— Для нас, магов, ничего не изменится, — пожал я плечами. — Хродбер не допустит, чтобы мы отклонились от курса. Уверен, если караван решит вернуться, он заберёт одну из телег и пару верблюдов, с которыми мы направимся к Агвану в одиночку.

— Вот тут даже не сомневаюсь, — парень закинул руки за голову.

Так мы и просидели ещё какое-то время, периодически болтая, пока я не закончил, а там, перекусив, направились спать. Усталость давала о себе знать, хоть я и сумел довести Огненную сферу до конца. Под конец уже не так хорошо соображал, однако, работу завершил без ошибок, отчего улыбка не сходила с губ. Чего уж, мне даже снилось что-то светлое… воздушное… пахнущее чем-то знакомым. Улыбающиеся губы на веснушчатом лице. Мягкие пальцы и короткие волосы.

Подняли нас до восхода солнца. И под «нас» имею в виду не только магов, а весь караван. Предварительно мне пришлось полетать в виде ворона, но не заметив ничего существенного вернулся и доложил об этом. Чего уж, сегодня на небе не было даже вездесущих стервятников, что говорило о многом.

Опираясь на старые карты, которые хоть и отличались в мелочах, но по прежнему показывали основные ориентиры, Эбербаш постановил, что мы находимся всего в полутора неделях пути от Агвана. А значит, если выступим в путь, то, конечно, успеем испытать какие-то сложности и лишения, но безусловно выживем и успешно доберёмся до своей цели.

К моему удивлению, самые уважаемые купцы — Мариус Лорон, Туэк Тулс и вылеченный мною Лейсон Шнольф, полностью согласились с ним.

— Конечно же, — произнёс Мариус, — лучше подвергнуться страданиям, чтобы избежать смерти, чем пытаться избежать страданий, рискуя умереть.

— Только цитат из Трактата о святости нам не хватало, — фыркнул Туэк, но всё равно согласно кивнул.

Мы прошли через море барханов и вступили на землю, подобную раскалённой плите — каменную равнину, воздух над которой буквально шипел от жары. Это привело караван в восторг, ведь Агван был построен именно на подобной почве. Меня чуть ли не по три раза в день гоняли в воздух, чтобы высмотреть далёкие городские стены или хотя бы других людей, но пока что Сизиан оставался пустым.

Снова были введен жёсткий паёк. Хоть в караване и пропало какое-то количество людей, но пропали и телеги с верблюдами (включая один с провизией), а оставшиеся шестьдесят человек продолжали отъедаться, будто бы компенсируя этим предыдущие, голодные дни. Изучая наши запасы, Ауст, прикинув примерное время ожидаемого пути, сделал несколько поправок, а потому порции сократили.

Похоже, он решил перестраховаться, чтобы растянуть паёк на возможный максимум. Кроме того, меня снова хотели подрядить на создание мяса, но тут я послал Эбербаша, сказав, что могу или очищать уже испорченное (лучше бы пропала телега именно с ним!), или создавать новое. Конечно же он согласился на восстановление тухлого, ведь это было куда как быстрее.

Караван снова перешёл на нефиксированный ход: мы шли до тех пор, пока людей не начинало шатать от усталости. Тогда устраивали короткий привал на пять-шесть часов и снова направлялись в путь. Люди желали как можно быстрее добраться до Агвана и наконец закончить с этой пыткой. Думаю, часть купцов заработает себе хорошую такую фобию до конца жизни. А может и нет, ведь деньги могут перевесить любые желания и потребности.

Когда наступала ночь, прохладный воздух пустыни не приносил людям особого облегчения. Почти никто уже не разговаривал. Казалось, усталость, солнце, жара, сниженный рацион и постоянный, изматывающий песок, высушили людей, превратив их в сухую ветошь. Наблюдая за всем со стороны, караван ощущался бесконечной процессией безмолвных призраков, идущих по барханам Сизиана. Люди шли — запылённые, истерзанные, с невидящими глазами, шатаясь, словно пьяные. Некогда чёткие колонны распались, словно щёпоть грязи, брошенная в воду, и удалялись друг от друга, пока караван не стал скопищем разрозненных фигур, бредущих но песку и пыли. Утреннее солнце сделалось пронзительным укором, ибо никакого города на пути так и не появилось.

Пока что до смертельного отчаяния, когда люди бросали товары и оставались сидеть на песке, ожидая смерти, не доходило. Всё-таки надежда заставляла двигаться даже через силу, веря, что мы идём по правильному пути. Взлетая в воздух, я неизменно указывал, где располагались Шарские кряжи — наш единственный ориентир, который давал понять, что мы идём в верном направлении.

Сила воли и желание добраться до цивилизации заставляло народ, словно мертвецов, вновь и вновь черпать лимиты сил, вставать на ноги и идти вперёд, не взирая ни на что. Больных я своевременно лечил, хромым правил ноги. Падающих от усталости размещали на телегах, где опять же, ими занимался я.

Ругаясь на всех вокруг, я ощущал себя грёбаной «палочкой-выручалочкой», умудряясь выполнять одновременно все функции: разведка в виде ворона каждые несколько часов, лечение людей, нанесение рун (чернила кончились, пришлось брать кровь, благо — не свою), восстановление тухлого мяса. Последнего осталось мало, но всё равно какое-то количество имелось. Хорошо ещё, что я набил руку и теперь не особо заморачивался, даруя ему былую свежесть и качество.

Хорес, маги и правда универсальны и могущественны донельзя! Может и правильно, что ты ограничиваешь нашу жизнь? Ведь иначе можно добиться… всего. И мир бы принадлежал нам, а не каким-то «обычным людям». Ха-ха, даже высшие сионы не стали бы для волшебников проблемой! А амулеты антимагии объявили бы запрещёнными, вот и всё. Удобно!

Мысленно похихикав над тем, как хорошо жилось бы в магическом мире (или нет? Вопрос, конечно, хороший…), я направился в конец каравана: мне сообщили, что верблюд захромал, так что нужно было заняться лечением…

Сегодня один из каравана, купец мелкого и незначительного ранга, по имени Лемнус Хлист, начал проповедовать о воле Хореса и испытаниях, которые свалились на нас, вытягивающее горячие, потрёпанные сердца в исполненную боли линию, тонкую, словно пустыня — и простую, словно пустыня.

— Мы сплелись с Сизианом, — улыбнулся он сухими, потрескавшимися губами. — Теперь он стал таким же нашим домом, как и самые родные. Мы пережили вместе слишком много, чтобы суметь так просто отмахнуться от случившегося.

Скулящее безмолвие и беспредельное одиночество.

В момент, когда спустя ещё шесть дней я заметил тёмную точку поселения, первое мгновение думал, что это мираж или что-то вроде скалы, камня, провала в земле… Пришлось почти сорок минут лететь навстречу, а потом столько же возвращаться обратно. По пути умудрился потерять караван и насилу нашёл его с воздуха.

— Я увидел город, — заявил людям, обеспокоенным столь долгим отсутствием. Кое-кто всерьёз полагал, что я сбежал от них, хоть это и было максимально глупым решением.

Мои слова едва ли не взорвали умы собравшихся. Новость, словно пожар, моментально облетела всех. Мы добрались! Добрались!

Ближе к вечеру следующего дня далёкие стены стали видны с земли. А потом… потом мы и правда пришли. Измученные, едва ли не валящиеся от усталости, вместе с такими же полумёртвыми верблюдами, которые голодали почти все эти две недели…

— Всё закончилось, — улыбнулся я.

Пустыня оставила от моего тела сухой скелет. Вся одежда болталась, словно я взял чужую, с плеча, например, высшего сиона. Но нет, я просто исхудал, сбросив едва ли не треть своего и без того худощавого тела.

Сходу нас окружили стражники, но не с целью создать сложностей, а с удивлённым видом и даже лёгким страхом. Как оказалось, мы первые люди за последние два месяца, которые до них добрались.

— Но ведь ныне погибший глава каравана Шимар Силс неоднократно писал сюда, чтобы узнать о состоянии дел! — удивился Ауст.

— Такие вопросы вам лучше обговаривать в магистрате или с наместником, — пожал плечами офицер стражи. — Я говорю лишь то, что знаю. А знаю я одно: лафтетары объединились под Музгашем Чёрным и едва ли не взяли нас в осаду. Мне докладывали о тысячах пустынников, которые концентрируют силы возле оазисов «Птичий холм» и «Последняя потеря»…

— Идём, — холодно сказал Дризз, махнув мне с Ресмоном рукой. — Наше путешествие с караваном подошло к концу.

— Так это, — Ресмон указал на стражу. — Тут какая-то каша заварилась: похоже на заговор против Империи и вообще…

— Без нас разберутся, — отрезал Хродбер. — Или думаешь, без твоих слов наместник и советники не сумеют понять суть произошедшего? Не переоценивай себя!

В кое-то веки наш путь лежал не к ближайшей таверне. Дризз предупредил, что бывал в Агване (который очень напоминал кашмирские поселения, только со стеной и приличными по размерам укреплениями) лишь один раз, причём давно, а значит, ни друзей, ни связей у него здесь нет.

— Это значит, что придётся проходить дальнейший путь до Монхарба не полагаясь на кого-либо ещё. Только самим, — завершил Хродбер свою речь. — Держимся вместе. Я не знаю, насколько здесь опасно или нет. Не знаю, к кому стоит обратиться и где вас лучше всего оставить.

Звучало логично, хотя со стороны Агван мало чем отличался от того же Ростоса: небольшие одно-двухэтажные строения, много торговцев, рыночные площади и прочее-прочее.

Нет, разница заметна, — осознал я, после получаса ходьбы и прослушивания ненавистного мне мунтоса, на котором Дризз говорил просто отменно, а мы с Ресмоном лишь бессмысленно пучили глаза. — Разница была в том, что в Агване — столице всего Сизиана — народу было меньше, чем в ином городе Империи на Малой Гаодии! Узкие улицы показывали численность на порядок, если не два, меньше того же Морбо. Даже Ростос мог похвастаться бoльшим числом народа.

Начали мы с местной магистратуры — единственного места, где общение проходило на таскольском. Там Хродбер поведал о ситуации, предоставив ряд подписанных документов (даже не знал, что они у нас есть!), после чего плешивый чиновник, сверившись с кипой разных записей, сообщил, что проводника до Монхарба, в связи с несколькими недавно прошедшими бурями, они выдать не в состоянии.

— Вам придётся подождать, — уверено заявил этот мужчина. — Я уже слышал, что подкрепление императору вошло в город вместе с караваном, но пока что разместить войска можете в нашей казарме. Там достаточно место даже для пяти тысяч человек. Сейчас выпишу вам разрешение, только нужно будет подписать его…

— Какой срок, — недослушал его Дризз.

— Срок? — не понял (или сделал вид, что не понял) чиновник.

— Размещения в Агване, — коротко дополнил наш смотритель.

— Боюсь, до тех пор, пока разведка не сможет составить должные дорожные карты, — замялся он. — Думаю, это займёт не более двух-трёх недель. Может месяц. Это время мы можете поработать за место стражи в нашем городе и помочь с лафтетарами. Разумеется за дополнительные…

— Император приказал оказывать максимальную помощь всем подкреплениям и немедленно направлять их на соединение с основными силами! — куда более агрессивно заявил Хродбер.

— Я ничего не могу поделать! — взвизгнул плешивый чиновник. — Направлять вас наугад мы не имеем права, вы заблудитесь и умрёте! Не думайте, что раз смогли добраться до города в составе каравана…

Дризз развернулся и направился на выход.

— Император будет в курсе ваших слов, — только и бросил он, едва уловимо повернув голову.

Конечно же нас попытались перехватить. Имею в виду: мирно и максимально аккуратно, не позволяя даже покинуть магистрат. Вокруг закрутилось несколько благоухающих чиновников, их слуг и заместителей, которые начали приглашать нас в гостевую комнату, где можно будет подождать, пока с ситуацией не ознакомится «сам наместник Тэйтон Иннес», который наверняка «найдёт компромисс, который устроит всех» и прочее-прочее.

А ещё Дризза несколько раз спрашивали о том, где разместилось всё подкрепление в данный момент. Кто-то даже предположил, что мы оставили войска за городскими стенами. Вот тут-то я и начал понимать суть их мыслей.

Магистрат считал, что «подкрепление войскам Дэсарандеса» — это огромные силы, состоящие из того количества войск, которые сели на «Кромолос». По какой-то причине остальные сообщения, о том, что пароход затонул и прочее-прочее, видимо, не добралось до Агвана. Поэтому к Хродберу относились максимально лояльно, всеми силами желая его задержаться и решить часть своих многочисленных проблем, под предлогом недавно прошедших песчаных бурь. В частности, как я понял, больше всего их волновали лафтетары, которых без особых проблем могли бы уничтожить наши «многочисленные маги». Ну да, ну да…

Дризз, к моему удивлению, оказался весьма сведущ в подобных, политических вопросах, а потому ни словом, ни жестом, не давал им понять, что наше «подкрепление» больше или меньше того, которое озвучивали чиновники. Он, скажем так, позволял им заблуждаться, но сам всеми силами стремился максимально быстро покинуть магистрат.

— Могут быть проблемы, — ответил Хродбер, когда я поинтересовался смыслом этих действий. И я не про то, что мы могли бы засесть в казармах на эти две-три недели! Скорее про то, что можно было бы пообщаться с наместником Иннесом и попробовать договориться о дальнейшем нашем продвижении. — Я не знаю раскладов в городе, но не исключаю, что верхушке будет проще, по той или иной причине избавиться от нас, а не помогать.

— Зачем? — с идиотским выражением лица спросил Ресмон.

— Почему-то ведь они скрывали, что фактически находятся в осаде лафтетаров? — соблаговолил ответить Дризз. — Тут явно что-то замышляется и я не собираюсь выяснять что. Нужно как можно быстрее найти проводника и отправиться дальше.

Решение, как по мне, максимально правильное!

С трудом отделавшись от различных прилипал чиновничьего вида, мужчина довольно быстро заметил слежку.

— Не исключаю, что они уже выяснили, что никакой армии под городом не стоит, — пояснил он. — Нужно выйти отсюда сегодня. Не хочу здесь ночевать.

— Разумно, — негромко пробормотал я, борясь с тем, чтобы не оглянуться.

Хродбер завернул в сторону рынков, где разговор уже начался на мунтосе, который я совершенно не понимал, отчего злился. Ресмон лишь поглядывал по сторонам, да пялился на различные товары, а я пытался отследить, кто из людей вокруг мог работать на нашего потенциального неприятеля.

Нет, возможно, что никаких заговоров вокруг не строилось, но… лучше перестраховаться, не так ли?

— Ну что? — спросил я после очередной беседы Дризза и какого-то мужчины в нелепой шапке и слишком тёплой для обжигающего солнца одежде. И рун на ней, я что-то не заметил.

— Есть вариант, но он мне не нравится, — в кое-то веки откровенно поведал Хродбер. — Но других в ближайшее время, видимо, найти не выйдет.

— И что за вариант? — прищурился я.

— Уйти через местное подполье, — сообщил он.

— Это?.. — специально недоговорил я, желая, чтобы Дризз ответил более чётко, но тот промолчал. — Кто это? — не скрывая раздражения спросил я, получив обжигающий и предупреждающий взгляд, едва не заставивший меня сформировать защитный барьер, что всё равно было бы бесполезно против его антимагического амулета.

— Местная гильдия убийц, — всё-таки ответил Хродбер.

«Проклятие происходит не от пустого проговаривания заклинания, поскольку в этом мире не существует ничего пустого. Нет более порочного деяния, нет более мерзкого кощунства, чем лгать, прикрываясь моим именем».

Император Дэсарандес Мирадель, «Новый завет».

Окрестности Ростоса, взгляд со стороны

Сегодня его жизнь окончилась. Оборвалась, внезапно и резко, как перекрытый кран воды в поместьях богачей. Но то речь о старой жизни, что же о новой?

«Идеальный вариант», — раздался шёпот в голове самого обычного почитателя Аммы. Пустой, холодный, безжизненный. Болезненный и острый, словно стекло. Он резал и колол, пронзая саму суть, стирал разум.

Большой и новый дом, ремонт в котором лишь недавно был завершён до конца. Стены изнутри только на прошлой неделе окончательно просохли и перестали испускать запах краски. Пол аккуратно выровнен, заделаны щели и выправлены скрипучие доски.

В центральной комнате сидела молодая и улыбчивая девушка со светлыми, словно пшеница, волосами, которая кормила грудью младенца. Она взглянула на мужчину, который зашёл к ней, а потом рассмеялась и что-то спросила. Голос у неё был нежным, отдавал любовью и заботой. Голова девушки склонилась, а в глазах вспыхнула искра, показывающая, что она готова услышать в ответ слова какой-нибудь мягкой и доброй шутки.

Семья. Старая, забытая жизнь. Прежняя. Ненужная. Бесполезная.

Вид мужа вызвал беспокойство, как и его поведение. Она нахмурилась и посмотрела на ребёнка, припавшего к её груди.

— Милый, всё хорошо? — вопрос, который она не могла не задать, ведь видела его необычное состояние.

«Ты как будто бы спишь на ходу…»

Во дворе, за настежь открытой дверью, висело сумрачное, бездонное небо. Холодные цвета, напоминающее неподвижное горное озеро. Безмолвное к мольбам людей.

Он молча вышел за порог, на улицу, где работали слуги, ранее бывшие рабами. Но законы Империи сделали их свободными. Поменялось ли что-то? И да, и нет. Раньше они работали за еду. Теперь они работают за деньги, которых не хватает даже на еду. Хороший хозяин не портил имущество, ведь раб — ценность. Теперь хороший хозяин — это тот, который платит столько, чтобы хватило не протянуть ноги от голода. Со слугами обращались как хотели, ведь они «свободные». Не нравится — уходи, придёт другой. Что это, как не новая, более изощрённая форма рабства?

Теперь за ворота, за пределы поместья.

Плач ребёнка, которого резко подхватили с женских колен. Ругань девушки, сходу осознавшей, что муж уходит. Навсегда.

Непонимание. Она плакала, кричала, выговаривая слова сквозь слёзы.

— Что происходит⁈ Что случилось⁈

«Пожалуйста, проснись! Ты пугаешь меня!»

Грубая, полная силы рука отбросила нежную, хрупкую ладонь. Он и правда уходил. Без спешки, уверенно, так, как делают люди, твёрдо всё решившие. Теперь у него новый путь, который вёл в забвение, в пространства, полные тайн и шёпота, раздающегося внутри головы.

За его спиной осталась молодая женщина с прижатым к груди ребёнком. Она кричала, пронзительно и беспомощно.

— Прошу, не уходи! Вернись! Не надо!

«Что я сделала⁈»

В голосе звучало недоумение и страх.

Взгляд мужчины мазнул по невзрачному дому, стоящему возле реки, а перед глазами замелькали кадры из прошлого. Всё случилось триста двадцать два года назад. Тогда кашмирский воин, вернувшийся со службы, скопил за годы жизни двадцать две золотые монеты. Он купил материалы: крепкие брёвна — аж из леса, что на полпути к Лунсо, обожжённые кирпичи — которые производили выше по течению реки, где мешали песок и глину. Оплатил услуги строителей, плотников и даже кузнецов. Это был добротный дом, хоть и обычного, грязно-жёлтого оттенка. Правда внешне жилище мало чем отличалось от остальных.

Дом простоял все три века, хоть за это время четырежды случались наводнения, да столь сильные, что вода доходила до второго этажа. Однако, качество сыграло свою роль. Повреждения были минимальны и лишь штукатурка осыпалась с ровных и прямых стен.

Ныне жилище выглядело обшарпанным и обветшавшим, но это лишь иллюзия, фон. Если немного поправить его, то всё удастся привести в порядок за минимальные затраты времени и сил.

Взгляд в прошлое был отринут, теперь взгляд в будущее.

Дом обвалится, простояв ещё двенадцать лет. Причиной тому — новое наводнение и сырость, которая поросла плесенью и попортила фундамент и раствор, скрепляющий стены. Никто не заметил этого до последнего и однажды здание попросту сложилось внутрь себя, насмерть завалив всех своих обитателей. Дикий грохот и какофония криков наполнили улицу. Пыль, камни, доски — зацепило даже стоящие рядом дома. Прохожие останавливались и смотрели, прибежавшая стража суетливо принялась изучать завал, гадая, найдут ли выживших.

Не нашли.

Девушка и ребёнок за спиной давно остались позади и пропали, а он всё шёл, не думая о прежней жизни. Она осталась там, где-то далеко, забытой и брошенной.

Перед ним простёрся Ростос. Узкие улицы и множество людей, как смуглокожих, так и полностью белых. Изредка попадались и чернокожие, но такие были здесь редкостью, хоть и не вызывали заинтересованных взглядов. Все были привычны.

Переулки. Новые дома, ограды, рынки и навесы. Торгаши, бродяги, нищие, стражники, редкие маги и всадники на верблюдах. Праздно отдыхающие или замученные работой.

Храм Хореса. Когда-то он был церковью Триединства. А ещё раньше — Аммы. Но последняя не забыта. Не забыта…

Стайка птиц уселась на карниз, поглядывая вниз и следя за многочисленными кошками, которые обожали поймать кого-то из них, при этом спрятавшись от более крупных хищников.

Где-то схватили вора, отчего теперь люди яростно кричали и избивали его. Стража не успеет, тщедушный подросток умрёт, а потом его тело закинут на трупную телегу, вывозя за город.

Чуть дальше толстопузый торговец отвесил гневный подзатыльник помощнику, рассыпавшему муку и теперь пытавшегося исправить последствия своей неуклюжести. Через два года он вспорет глотку торговца в его же постели, а потом порежет свои руки, истекая кровью на ступеньках его богатого имения.

Жрец-проповедник вскидывал к небу руки, звучно голося в центре собравшихся людей. Трое старух тихо общались в кругу, прикрыв телеса и лица тёмной тканью. Хромая собака медленно двигалась вдоль грязного переулка, тихонько поскуливая и подволакивая лапу.

Город наполнен жизнью.

Его взгляд нашёл большегрудую светлокожую девушку, которая надменно смотрела на нескольких мужчин, которые очевидно пресмыкались пред ней. Красавица была уверенной и равнодушной. С таким же видом смотрят на нищих, которые сидят перед храмом с поднятыми ладонями, будто бы подставляя их под дождь.

Несколько жёстких слов и троицу уводят появившиеся за её спины люди с закрытыми тканью лицами.

Она была лишена сострадания и всегда даровала свою милость столь избирательно, как скряга-купец золото. На тех, кто сновал мимо неё, жалких теней, она не смотрела.

Мужчина, прошедший долгий путь, взглянул на неё и увидел, как за тысячу триста сорок шесть лет до сегодняшнего дня, варвар из Тразца изнасиловал женщину в Землях Великой Прерии. В дальнейшем ей не хватило мужества совершить самоубийство по местным законам, отчего она бежала из семьи и страны, опасаясь, что родичи «помогут» ей поддержать обычай. Добравшись до порта и кораблём доплыв до Кашмира, она родила сына возле деревень, которые позднее стали городом Лунсо.

И теперь мужчина видел его далёкого потомка. Изменённую женщину с бумажным взглядом старухи. Каждый её год был изучен новым взглядом. Мужчина уверенно пошёл навстречу двигаясь в пересечении линий, между взглядами её охраны, проходя так, что до последнего оставался незамеченным и встал перед ней, словно внезапно вырос из-под земли.

Глаза Фиры на миг обратились страхом, но прежде чем она что-то сказала, мужчина рухнул на колени, опустившись на землю. Сильные руки потянулись к её запястью, приблизили его к себе. Невидимые губы прижались к её горячей ладони. Он почуял запах меди и кожи.

Страх обратился удивлением, а потом пониманием. Поздно спохватившаяся охрана была остановлена движением плеч.

— Я знаю, кто ты, — едва слышно прошептала она слова, которые произносила сотни тысяч раз в памяти мужчины.

Её сердце билось стремительно и резко. Стучало, как кузнечный молот, но ускоренный в сотню раз. Пульсировала кровь, текла быстро, как горная река.

— Посланник, — ответил мужчина. — Я жив и хожу по земле. Дышу и вижу.

Фира по-старчески склонила голову. Её душа, несгибаемая, полная жестокости и отчаянных решений теперь трепетала, словно птица, попавшая в клетку.

— Одна кровь, — произнесла «Святая мать». — Посланник Аммы.

Рука женщины дёрнулась вперёд, но так и не дотронулись до его щеки, заскользила в считанных миллиметрах, как по стеклу. Из глаз мужчины потекли слёзы.

Плач по забытой жизни.

— Ты так красив… — сказала Фира. — Благословлён ею…

Богиней красоты.

Плач по тому, что пришло вместо старой жизни.

— Мне нужен «Обрыватель», — произнёс он. — А потом корабль в Таскол.

Милена Мирадель, взгляд со стороны

Императрица небрежным взмахом руки отпустила пятерых солдат, охраняющих коридор, а потом, дождавшись, пока они с поклоном покинут помещение, оглядела богато уставленный интерьер и остановила взгляд на выпотрошенном стражнике, кровавой кучей лежащего возле массивных дверей.

Милена не поленилась самолично прийти в отдельные гостевые апартаменты дворцового комплекса, которые были расположены внутри огромной, огороженной территории Ороз-Хора. Женщина даже помнила тот момент, когда это величественное крыло перестраивалось, чтобы была возможность своевременно принять и содержать всех важных посетителей, которые по той или иной причине приезжали к ней на встречу и вынуждены были тут остановиться.

Конечно же часть людей решала отправиться в город и поселиться в какой-нибудь таверне, но большинство почитало за честь пожить хоть не во дворце, но хотя бы на его территории. К тому же, эти помещения немногим уступали самому дворцу, изобилуя богатым убранством, стражей, артефактами и слугами.

Мрамор для величественного здания привезли из подгорных каменоломен Восьми Вечных — горной гряды, отделяющей территорию герцога Севера, Вентуриоса Мираделя, от остальной территории Малой Гаодии. Из этого мрамора вырезали огромные панно, каждое из которых изображало в барельефах героические эпизоды войн за объединение Империи. Все они были созданы по эскизам самого Налрала Алмерика, величайшего из ныне живущих архитекторов всей страны и исполнены лучшими императорскими каменотёсами.

Очередное подтверждение безграничной славы Дэсарандеса и несметных богатств столицы Империи.

Милена отвела взгляд. Повторно заходить в комнаты, где ранее проживала Хиделинда с личными слугами и наблюдать растерзанные трупы она не хотела. За свою жизнь Мирадель видела множество смертей. Возможно, больше любой другой женщины всей Империи, однако это свидетельствование не доставляло ей никакого удовольствия.

— Останемся тут, — бросила она Мариусу Дэбельбафу, министру разведки и шпионажа, а также Карсину Беза, высшему сиону и капитану её гвардии. Оба кивнули. Дэбельбаф при этом, как обычно, прошёлся липким взглядом вокруг её фигуры, Беза же мрачно скрестил руки на груди. Гвардеец демонстрировал полную противоположность министру и мог, когда надо, смотреть решительно и твёрдо.

«Слишком решительно», — мелькнула мысль в голове Милены. У императрицы сложилось ощущение, будто Карсин постоянно что-то требовал, хоть и сам не знал, чего именно. Отпрыск богатого графского рода, имеющего общие корни как с Орафалом, там и с Коспериосом, он имел обыкновение демонстрировать ей свой снисходительный интерес, а поведение едва держалось на грани приличий. Мужчина мог подойти к Мирадель чрезмерно близко, допустить в тон оттенки фамильярности или чему-то улыбаться, глядя на свою госпожу.

Как известно каждому, облечённому властью, единственное, что пугает больше сомнений в глазах своего телохранителя — это отсутствие там сомнений. Тот кто уверен в себе настолько, что считает непогрешимым, способен на что угодно.

Ожидание было недолгим. Вскоре подошёл ещё один человек, которого Милена ждала поболее прочих: Киан Силакви. Высший жрец огибал засохшие пятна крови, быстро уменьшая расстояние между собой и императрицей. Сегодня мужчина предпочёл строгий и максимально удобный стиль одежды, не став утруждать себя ни плащом, ни туникой, ни какими-либо регалиями или украшениями. На самом деле, его форма напоминала военную, в которой предпочитали передвигаться те же сионы: плотный мундир, что облегал его мускулистую грудь, сильные руки и широкие плечи, которые неизменно вызывали у женщин инстинктивное желание к ним прильнуть.

Мирадель, глядя на него, впервые осознала, что почтение и страх, который к высшему жрецу проявляют другие люди, мог быть связан не только с положением Киана, но также и с его физической силой. С учётом же многочисленных доработок от искусных целителей и алхимиков, этот человек без особых усилий, голыми руками, мог ломать чужие шеи.

Карсин Беза, едва завидев Силакви, тут же склонился в поклоне. Дэбельбаф ограничился кивком, как равный равному, но тем самым скорее нарушил негласный дворцовый церемониал, чем исполнил его. Положение Киана было куда как выше, ведь кроме возможности принимать участие в заседаниях, он, ни много ни мало, руководил всей паствой Империи Пяти Солнц. Миллионы фанатичных прихожан в прямом смысле слова молились не только Хоресу и Дэсарандесу, но и одному скромному высшему жрецу.

Силакви кивнул в ответ, не пожелав тратить время на столь мелочный укол. Вместо этого он приблизился к императрице.

— Прибыл сразу, как только узнал, — произнёс он.

Киан во время нахождения в столице (периодически он посещал другие города и даже колонии) предпочитал проживать не во дворце, а в отдельном, храмовом комплексе, на Аллее Жрецов. Это было сделано специально, чтобы подчеркнуть разграничения между политической и духовной властью, хоть по сути, в Империи оно было одним и тем же.

— Знала, что ты меня не оставишь, — слабо улыбнулась Милена.

— Император?.. — выгнул он бровь.

— Вернулся к армии обратно, — женщина не смогла убрать недовольство из голоса. — Незадолго до этого… происшествия, он телепортировался при помощи ультимы того колдуна.

Высший жрец кивнул.

— Поэтому теперь мы вновь можем полагаться только на себя, — мрачно дополнила она. — Я приказала оцепить всю территорию, как только мне доложили о случившемся. Здесь ещё ничего не трогали. И я… — Милена махнула рукой, — ожидала, что ты захочешь взглянуть на всё произошедшее сам.

Хиделинда не успела покинуть гостевые покои, которые ей предоставили. Пару дней бывшая «Святая мать» приходила в себя после аудиенции у Дэсарандеса, а потом начала кипучую деятельность, отправляя сотни писем и проводя множество встреч, на которые ей приходилось выезжать в город. Однако она непременно возвращалась. Вплоть до сегодняшней ночи.

Утром стража обнаружила, что охрана была убита, а сама женщина жестоко выпотрошена в своих покоях, вместе с несколькими слугами. И всё это было скрытно проделано прямо на территории дворца!

Взгляд Силакви стал пристальным и хмурым. Таким, какой подтверждает самые худшие опасения.

— Как это случилось, Киан⁈ — не сдержалась Милена. — Как убийцы проникли внутрь огороженной территории⁈ Тут зачарован каждый камень, патрули не оставляют без надзора ни один кусок дороги, причём среди них присутствуют даже высшие сионы!

Мирадель не могла понять, каким образом произошло это жестокое убийство. Кто осмелился открыто бросить вызов императорской семье и лично ей?

— Виновник, думаю, очевиден, — высший жрец в задумчивости почесал бороду. — Культ Амма крайне богат и влиятелен, особенно в других странах. Скорее всего, узнав о нашей встрече с Хиделиндой, они запросили помощи. Может, это работа мага с уникальной ультимой. Может, в деле участвовали хорошо подготовленные сионы с комплексом скрывающих артефактов. А может, действовал «забытый». То, что они давно пропали из нашего поля зрения, ничего не означает. Эти убийцы не зря считаются лучшими. Некоторые из них владеют старыми практиками, а потому среди них могли найтись… нужные специалисты.

Взгляд Силакви скользнул по двум спутникам императрицы, будто обдумывая, стоит ли говорить при них.

«Забытые» — старая, древняя как мир, секта убийц. Ныне никто не мог уверенно сказать, существуют ли они до сих пор, но слухи… они всегда окружали такие легендарные вещи.

— «Забытый»! Ты серьёзно? — скептично переспросила Милена. — А почему не… — она прервалась, не желая скатывать обсуждение в балаган. Вместо этого женщина вздохнула и уточнила: — Ты правда веришь в это, Киан?

— Не знаю, чему можно верить, — признался высший жрец. — Ход с убийством Хиделинды оказался очень тонким. Мы только-только выстроили план, как можно отвести от себя угрозу, как можно решить наши проблемы, не доводя до кровавого восстания и тут на тебе. Сейчас уже не важно, что новой главой культа Амма уже какое-то время была Фира, каждый будет уверен, что МЫ устранили «Святую мать». Они не поймут и не станут пытаться понять, что нам подобный расклад был выгоден меньше всего. Хиделинда была нашим средством взять контроль над всеми местными культистами, подчиняя их изнутри. Теперь подобное уже не повторить. Авторитет Фиры стал незыблем и расколоть их не выйдет.

Дэбельбаф важно кивнул.

— Теперь Хиделинда стала не нашим, а их оружием, — произнёс министр.

Милена успела прийти к тем же самым выводам. Ещё только заглянув в окровавленные покои, она поняла, что все обвинения свалятся именно на неё.

«Сперва слухи о пророчестве, по которому Дэсарандес падёт, потом убийство „Святой матери“ культа Амма, которая находилась у меня в гостях», — эти мысли доставляли столько боли и тяжести в голове, как будто бы кто-то ударил её в висок.

Как и говорил Киан, не важно, что обвинения нелогичны и не выдерживают никакой критики. В глазах народных масс Милена уже успела получить статус крайне жестокой личности, «кровавой императрицы», которая зачастую решает свои проблемы при помощи убийств. И раз Мирадель убила Хиделинду, значит, ей было чего опасаться. Следовательно, сама Милена верит в пророчество и слухи о скором крахе Империи!

Всё это играет лишь на руку врагам, которые только сильнее убедятся в своих первоначальных выводах о том, что их страна несёт бремя лжи, обмана, страха и смерти. Вновь начнутся многочисленные шепотки о том, что Хорес — демон.

Случившееся откровенно смердело началом катастрофы. Первой каплей дождя с пасмурного неба.

— Нельзя допускать, чтобы сведения о случившемся покинуло территорию дворца, — жёстко заявила императрица.

На подобное заявление и министр, и капитан смущённо отвели глаза. Лишь высший жрец продолжил смотреть прямо, хоть и по прежнему задумчиво.

Реакция оказалась Мирадель понятной, отчего она раздражённо фыркнула, попытавшись замаскировать невольную демонстрацию истинных эмоций под обычный выдох.

— Впрочем, — продолжила Милена, — думаю уже поздно об этом думать.

— Слишком много людей задействованы в работе во дворце, ваше величество, — извиняющимся тоном произнёс Мариус. — При всём желании невозможно заткнуть каждый рот.

— Мы должны ударить первыми! — громогласно и уверенно заявил капитан гвардии.

Беза старался казаться тихим и незаметным, ожидая, что вину за случившееся взвалят на его плечи, всё-таки именно гвардия отвечала за безопасность Ороз-Хора. Однако сейчас, послушав слова императрицы, осознал, что пока ещё не лишился монаршей милости, отчего осмелел.

— Что бы мы не предприняли, нужно будет поспешить, — высказался Силакви. — Ситуация не располагает к долгому ответу…

Милена кивнула, но мысли её были далеко. Женщина механически рассматривала убитого стражника, тело которого до сих пор лежало в коридоре. Она отмечала его раны, смотрела на сохнувшую кровь. Труп уже начал вонять, хоть пока едва ощутимо, словно нерасторопный слуга забыл проветрить помещение.

«Абсурд! Мы затеяли настоящий военный совет прямо рядом с местом совершённого преступления. Вплотную к мёртвым телам, секрет возникновения которых собираемся скрыть», — мимоходом подумала Мирадель.

Вот только заговор рядом с разлагающимися трупами — единственное, что было доступно императрице на данный момент.

«Живым всегда приходится переступать через мёртвых, если, конечно, они не хотят к ним присоединиться», — про себя вздохнула Милена, а потом сосредоточилась, пытаясь придумать способ выкарабкаться из этой кучи дерьма.

— В первую очередь необходимо начать открытое официальное расследование, — произнесла женщина, начав мерить коридор шагами. — Разумеется нам не поверят, но мы хотя бы не будем подобное замалчивать, — она приподняла палец, которым потом поправила волосы и тихонько хмыкнула. — Нужно подготовить заявление, а также назначить главой комиссии по расследованию этого преступления какого-то известного народного судью, отличающегося принципиальностью… У нас такие есть, я это знаю, — взглянула Мирадель на жреца.

— Я слышал о нескольких инквизиторах, которые весьма серьёзно подходят к своему делу и известны фактом неподкупности, — кивнул Киан, отвернувшись к стене и изучая богатые барельефы стен. — Ивен Дорантус, например, — он пожал плечами и посмотрел на императрицу. — Думаю, есть неплохой шанс, что такой человек даже сумеет что-то обнаружить, хоть работать придётся по старому…

Убийство было обнаружено слишком поздно, отчего дворцовые некроманты смогли рассмотреть лишь фрагменты памяти трупов, которые не дали ровным счётом никакой информации, даже сведений о численности напавших.

Выслушав предложение Силакви, Милена одобрительно улыбнулась. Она знала Дорантуса, который был одним из тех людей, которые открыто и безбоязненно могли обвинить даже аристократа. Ивен славился благочестием, прямотой и суровым, неподкупным нравом. А самое главное — он был выходцем из народа — история жизни которого могла бы попасть в книги, если бы кто-то и когда-то решил этим заняться, — что служило ему своеобразной защитой от политического влияния столичных чиновников.

— Что же, так и сделаем, — подвела итог Мирадель. — Между тем, пока идёт расследование, нужно будет найти новую «Святую мать» культа Амма. Эту Фиру. Где там она сейчас? В Кашмире?

— Я слышал, что она в его восточной части, — едва уловимо склонил голову высший жрец. — Если это так, то есть шанс, что Фира попадёт в руки Челефи.

— Тогда обе проблемы уничтожат сами себя, — мечтательно усмехнулась Милена. — Но я не могу всерьёз надеяться на подобное чудо. В любом случае, — дёрнула она плечами, — в первую очередь поиск, потом уже решим, как будет лучше всего сработать с ней.

— Полностью поддерживаю, ваше величество, — угодливо заявил Карсин, закивав с такой важностью и пафосом, что выглядел откровенно смешным. — Как говорится, у безголовой змеи и зубов нет.

Императрица закатила глаза. У капитана гвардии была раздражающая привычка вставлять бессмысленные цитаты или изречения, взятые, без сомнения, из какого-то популярного списка «афоризмов на все случаи жизни». Ранее женщина считала подобное признаком живого ума и интересного собеседника (тем более, что чисто внешне Беза был весьма симпатичным мужчиной, которому Милена многое могла простить), но годы правления поставили мозги ей на место, а потому теперь подобное находилось ей ни больше ни меньше, как причудой, к которой можно было бы проявить снисхождение, если бы не нынешний повод и трупы, лежащие в прямой видимости.

— План как план, — прокомментировал Дэбельбаф. — Мне, как министру разведки, добавить нечего. Фиру мы отыщем, тут проблем не возникнет. Даже Челефи не помешает моим людям вызнать всё нужное, хоть и, безусловно, создаст ряд проблем. — Главный шпион встретился глазами с Миленой и быстро отвёл их, переключаясь на барельефы. Императрица ощутила, что даже этот человек чувствует себя не в своей тарелке.

Мирадель открыто поморщилась, показывая, что осознаёт сложность ситуации. Морбо всё ещё был в руках бунтовщиков. Логистика и торговля была полностью перерезана, а внезапно появившиеся орды кашмирцев периодически атаковали то в направлении Родении, то Виртала. Люди хватались за оружие, а колония медленно, но верно, сползала в хаос. Войска губернатора Брагиса с трудом защищали центр, полностью игнорируя окраины, которые ещё не вспыхнули лишь каким-то чудом.

По докладам того же Дэбельбафа, к Челефи присоединялись целые армии! Служащие там кашмирцы устраняли офицеров и командиров, захватывая власть над боевыми подразделениями и шли на соединение с мятежниками, захватывая и вырезая по пути небольшие заставы или даже целые крепости. Они также умудрились захватить несколько крупных транспортных кораблей и теперь имели теоретическую возможность напасть даже на Малую Гаодию.

Ситуацию усложнял факт наличия магов и сионов на их стороне. Инсуриев было меньше, но и они зачастую меняли сторону: кто от безысходности, а кто из расчёта.

Столь серьёзные беспорядки сильно портили экономику и создавали массу проблем, радуя этим многочисленных врагов Империи, одной из которых безусловно являлась Фира.

«Слабость, — осознала Милена. — Все вокруг чуют нашу слабость. Стоило лишь наладить ситуацию с Сайнадским царством, как голову подняли колонии и культы. Вслед за ними, вероятнее всего, ударят и остальные».

— Если мне дадут возможность дать рекомендацию, — дополнил Мариус, — я бы не спешил отдавать приказ именно на арест Фиры. Лучше провести переговоры. Может, пойти в чём-то на уступки культу Амма, до возвращения императора и армии…

Войска на Малой Гаодии безусловно имелись, но никто в здравом уме не горел желанием отправлять их в мятежный регион и оставлять без защиты собственные земли. В таком случае Империя превращалась в лакомый кусок сразу для всех соседей и торговых партнёров. Никто в таком случае не помешает тому же Тразцскому тирану (чьи земли находились за Ржавым океаном, не столь далеко от их торговых партнёров, с одним их которых, королевством Рох, он сейчас и воевал) привести на их территорию десятки тысяч своих дикарей и шаманов — как магов называли варвары Великой Прерии, — грабя и сжигая богатые города.

Мирадель прикрыла глаза, ощущая себя на очередной развилке, «между собаками». Слишком много таких ситуаций было на её памяти. Слишком часто ей приходилось решать судьбу всей страны. Её хрупкие женские плечи не выдерживали столь чудовищного давления. Милене хотелось видеть рядом того, кто сумеет поддержать, помочь, дать ей почувствовать себя слабой и защищённой, надёжно прячущейся от проблем за чьей-то спиной. Так, как она ощущала себя, когда в Тасколе находился Дэсарандес. Но её мужа снова не было рядом. Она вновь осталась одна.

От безысходности императрица посмотрела на Киана. Высший жрец ответил хмурым взглядом.

— Нужно хорошо подумать, что делать, когда мы найдём Фиру, — сказал он, поджав губы. — Возможно, правильным будет возложить на неё вину за смерть Хиделинды, объявив, что они не поделили власть внутри культа. Это будет хорошим предлогом для выставления ей условий или даже ареста.

— Ареста… — повторил Дэбельбаф, откровенно скривившись. — Я уже говорил, что не рекомендую его. Таким способом, высший жрец, мы лишь ещё глубже зароем сами себя. Ближайшие десять лет Империя будет налаживать порядок на своей же территории и бороться с восстаниями, один за другим, в конечном итоге оказавшись под угрозой со всех сторон.

— В таком случае, — Силакви пожал плечами, — я бы порекомендовал посоветоваться с императором Дэсарандесом.

Милена ощутила, как каменеет её взгляд. Злость поднялась в душе.

«Император оставил править именно меня! Следовательно, он не доверяет больше никому. Ни другим герцогам, ни совету министров, ни даже тебе, Киан, тому, кто как и он сам, может слышать голос Хореса. Почему Дэсарандес не оставил пост своему „брату по вере“? Почему он, зная, как тяжело мне это даётся, упорно отдаёт весь контроль именно мне?» — недоверие пустило очередной росток в её душе. Женщина вообще много думала о том разговоре, который случился между ней и Силакви за стенами храма и по пути к нему.

— Отложим вопрос Фиры, — заявила Милена, — на сегодня наша основная цель — максимально подготовиться к возможному вторжению на территорию Малой Гаодии. Дэбельбаф, я желаю, чтобы количество осведомителей было увеличено. Они должны быть у каждого более-менее высокопоставленного чиновника. Я хочу знать о каждом шаге наших врагов. Беза, ты должен увеличить безопасность как дворцового комплекса, так и всего Таскола. Министр Моурен, — ответственный за стражу, Тайную полицию и суды, — и Лоринсон, — министр военных дел, — помогут тебе.

Женщина на миг задумалась, постукивая длинными пальцами себя по плечу.

— Ещё я желаю, чтобы склады наполнились продовольствием на случай осады. И свяжитесь с генералом Летречем, пусть выводит одну из колон с Ханг-Вана и перенаправит её в центр Малой Гаодии, в Сайбас.

Город Сайбас формально находился не в центре, в скорее ближе к Тасколу, но никто не стал спорить с императрицей.

— Герцог Вентуриос не одобрит такие перестановки, — осмелился заметить Дэбельбаф. — Я успел изучить этого старика, — фамильярно продолжил Мариус, — он сразу же вспомнит про угрозу с запада и наших «торговых партнёров», которые моментально воспользуются фактором ослабления границ, пусть даже нас разделяет Ржавый океан.

— С этим я разберусь сама, без вашей помощи, — отпустила Милена эмоции, обжигая их взглядом, отчего мужчины замерли, как мыши перед змеёй.

Мирадель прищурилась. Пальцы перестали постукивать и вцепились в собственное плечо.

— И чего вы двое встали⁈ За дело! Живо! — откровенно выкрикнула она.

Оба тут же бросились прочь. Что министр, что капитан имели изменённое тело, а потому показали примечательную скорость. Хотя Милена с досадой и толикой гнева заметила, как Дэбельбаф, перед побегом, бросил короткий взгляд на Силакви, молчаливо спрашивая у него подтверждение.

Хоть министр разведки и строил из себя серьёзную фигуру, но в по настоящему важные моменты прекрасно понимал, кто на самом деле является столпом Империи и чьи решения играют ключевую роль.

«Даже в его глазах я стою ниже», — осознала Милена. Факт, что в серьёзных ситуациях её мало во что ставят, оказался для неё ударом.

Неуверенность, колебания, опаска, сомнения — всё это поразило управляющий аппарат могущественной страны. Им требовался рулевой, который знал, что делать, но тот отправился в совершенно другое, весьма дальнее плаванье.

Мирадель подавила свой негатив, а потом, постаравшись успокоиться, тоже посмотрела на жреца.

«Я так давно привыкла к нему, что даже забыла обо всём том влиянии, которое он имеет. „Формальное“ равенство не такое уж и формальное, когда у тебя есть возможность говорить с богом», — подумала она. Последняя мысль обожгла её, как раскалённая кочерга, а также открыла глаза на излишние сомнения мужчины.

— Ты опасаешься вмешательства других богов, — осознала Милена. Её голова закружилась, женщина едва удержалась, чтобы не пошатнуться от усталости, словно носильщик, который в одиночку взвалил на плечи сразу целый ящик, рассчитанный на двоих. — Считаешь, что в дело вмешались сущности, чьё могущество не уступает Хоресу.

Киан Силакви ответил с хорошо ощутимой задержкой и нехарактерной сдержанностью.

— За время своей долгой жизни, — ему было более семидесяти лет, что было почти незаметно, благодаря магии искусных целителей, — я не встречал ничего, что выходило бы за рамки могущества волшебников, а также не видел ни одного божественного откровения, кроме того, что было даровано Хоресом, — заявил жрец. — Поэтому я и стал его самым верным последователем.

— Что это значит? — откровенно поинтересовалась императрица.

— Боги — абстракция, чья сила может существовать, а может и нет, — пояснил он. — Лично я верю лишь в то, что открыл мне Дэсарандес и Хорес. В гисилентилов и могущество Дарственного Отца. И если в дело и правда вмешались иные сущности, умудрившись обмануть даже их… Такое невозможно проанализировать и дать какой-то чёткий ответ.

Милена припомнила «Новый завет», написанный её мужем, отчего вздрогнула, ощущая холод стен, в которых стояла. Грудь стянуло и стало трудно дышать. На мгновение ей почудился запах бойни, какой стоял в подземных казематах Ороз-Хора, где опытные палачи умерщвляли сразу сотни людей.

— Новые сущности? Вряд ли. Вероятнее всего речь о наших старых врагах. Что-то изменилось, они пробуждаются. Печать уже не держит их столь хорошо, как раньше. Муж говорил мне, что они вернутся, — дрогнувшим голосом пробормотала женщина.

— По пути будет лишь один оазис — «Птичий холм», — заявил тонкоскулый мужчина с длинными волосами, завязанными в хвост. — Это повод позаботиться о снаряжении и пропитании.

— Предлагай, — коротко заявил Дризз, на что Джарнес Ульпис, наш новый проводник, нанятый за весьма солидную сумму и сразу четыре артефакта (Огненная сфера, амулет регулирования температуры, светильник и кольцо, отгоняющее насекомых), которые я, недолго думая, выложил из своей сумки, пожал плечами и посмотрел в мою сторону. Характерно так посмотрел.

— Я ведь уже говорил, — вздохнул в ответ, — Хродбер мой наблюдатель и более опытный в вопросе путешествий человек. Я доверяю его мнению, так что будь добр, действуй согласно договорённостям.

Причины его необычного поведения в том, что гильдия (точно ли это была именно гильдия убийц, я до сих пор не уверен до конца), с которой мы, в конечном итоге, сумели связаться, выставила довольно высокий ценник, отчего средств Дризза не хватило, а взять деньги из магистрата, как делал раньше, он уже не мог. Поэтому расплачиваться пришлось именно мне, посредством передачи дорогих артефактов. Из-за этого и заказчиком, пусть и формальным, в конечном итоге, тоже стал именно я. Такие вот дела.

— Закупаем провиант, чтобы хватило до оазиса «Птичий холм», потом верблюдов, да отправляемся в путь, — ответил Ульпис. — Нечего тянуть. Если вас и правда ищут, то вопрос времени, как найдут. Агван, хоть и город, считающийся столицей региона, но, откровенно говоря, он довольно маленький. Здесь не так много мест, где можно спрятаться и ещё меньше людей, которые могут открыто выступить против наместника Иннеса.

— На тебя тоже закупаем? — с крестьянской прямотой спросил Ресмон, пользуясь тем, что Джарнес, как «мой» наёмник, говорил на таскольском.

— Хм, — улыбнулся он, — нет, у меня будет своё.

— Ещё бы, — проворчал я. — За такие-то деньги!

Слежка за нами давно отстала. Причина проста — нашей маленькой группке, в поиске нужного места, пришлось забраться в трущобы Агвана, где лишь откровенная демонстрация магии, а также взгляд матёрого душегуба, который демонстрировал Хродбер, позволила пробраться в обшарпанную таверну, больше напоминающую наркопритон. Там-то и удалось найти нужного связного, который и привёл нам представителя гильдии убийц Сизиана. Хотя лично я не был уверен в том, что это и правда так. Любой человек мог представиться работником такой организации, пользуясь нашим незнанием местных реалий.

— Хоть мы и не «забытые», — сказал тогда человек гильдии, — но тоже кое-что умеем. Так какое у вас дело?

А «дело» у нас оказалось весьма, на первый взгляд, простое: добраться до Монхарба, а лучше сразу до Кииз-Дара. На это непредставившийся мужчина не мог не уточнить, начав выпытывать из нас сведения. И так как Дризз чуть ли не физически излучал желание вырвать ему гортань, а Ресмон… — ну, тут даже говорить не о чем, то в переговоры вступил я, поведав об излишнем подозрении магистрата, а также о факте нашей принадлежности к подкреплению сил императора.

Может и не стоило открывать эту информацию, но лично я, пораскинув мозгами, счёл, что секрета тут особого нет. А если и есть, то в самое ближайшее время перестанет таковым быть. А значит, к чему эти сложности?

Гильдеец, узнав о ситуации, а также о нашей численности, откровенно рассмеялся, но почесав заросший подбородок, заказ принял. Ещё через час мы, уже с новым человеком, представившимся как Джарнес Ульпис, направились к одному из тайных выходов из города, по дороге заглянув на рынок, где прикупили еды и нескольких верблюдов.

— Живность выведут другие, — пояснил наёмник, перемолвившись с торговцем на мунтосе и оставляя верблюдов у него. — Тайный проход, через который пойдём мы, не слишком большого размера. Верблюды не пролезут. Мой сообщник заберёт их и выведет из города. Потом будет ждать нас в условленном месте.

— А не обманешь? — как всегда напрямик спросил Ресмон.

— Другого выбора у вас всё равно нет, — улыбнулся Ульпис. — Только довериться мне.

— Проклятье, — проворчал здоровяк.

Я негромко вздохнул, ведь он был полностью прав, а жизнь успела отучить доверять хоть кому-либо. Чревато проблемами.

В любом случае приходилось спешить, а потому я даже не спорил с очередным фактом передачи непростых в изготовлении артефактов, которые пришлось обменивать, получая необходимое. Конечно у меня имелись и деньги, включая золото, но… их было жалко. Потому что их покупательная способность, в связи с негласной осадой Агвана серьёзно так упала. Цены на еду и верблюдов стали на уровне Таскола! Где это, мать его, видано⁈

А осада, как выяснилось из расспросов Джарнеса, и в самом деле имела место быть. Лафтетары перехватывали все караваны, вне зависимости от числа. Какой-то хитростью завладели почтовыми шкатулками, отправляя ложные сведения и заманивая людей в пустыню, где и перехватывали. Наместник, конечно, успел доложить об этом, но в связи с очередным мятежом в Кашмире, всё внимание забрал лорд Челефи, отчего лафтетары и решились на такую рискованную операцию.

— Ходят слухи, — поведал Джарнес, — что Музгаш Чёрный, лидер самой крупной орды лафтетаров, задумал захватить Агван и сам править им, оставшись в услужении Империи. Он разумно посчитал, что Дэсарандес закроет на это глаза, особенно, если новый глава наведёт порядок в регионе или пообещает бoльшие налоги.

— Это… звучит даже разумно, — задумался я. — Такие случаи в истории были, а учитывая проблемы в Империи, Дэсарандес и правда может закрыть на это глаза, предпочтя разобраться с более важными проблемами, а потом все уже привыкнут к новой жизни.

— То что было когда-то в древней истории, остаётся в истории, а нынешняя ситуация создаст опасный прецедент, — буркнул Дризз. — Таким образом любой головорез может попытаться захватить власть.

— Видимо этот Музгаш посчитал такой риск приемлемым, — пожал я плечами.

Вот только в глубине души я поддержал Хродбера. Лафтетары вызывали лишь глубоко укоренившуюся душевную злобу.

В общем, из-за отсутствия новых торговых караванов, горожане жили лишь тем, что выращивали сами, а город, хоть и стоял на крупнейшем оазисе, не мог прокормить вообще всех желающих. Поэтому положение было не из лучших. До голода пока не дошло, но стремительно двигалось к этому направлению.

Как Ульпис рассказал по дороге, наместник Иннес дважды выводил войска, чтобы дать бой лафтетарам. Оба раза был разгромлен. О дальнейших его действиях было неизвестно. Может, он усиленно писал в Таскол, умоляя выделить войска. Может, решил скрыть факт собственной неудачи и надеялся решить свою проблему за чужой счёт. Последнее мне казалось более реальной причиной, особенно с учётом того, как его люди пытались нас задержать «хотя бы на пару недель». Точно ведь планировали третий «решающий» удар, посчитав, что большого количества магов и сионов будет достаточно для лёгкой победы. И это в самом деле было бы так, ежели у нас имелись бы эти самые маги!

Так или иначе, ни у меня, ни у моих спутников, не было никакого желания влезать во все эти политические игры, а потому со всей возможной скоростью бежали из излишне гостеприимного города.

Путь наш шёл во все те же трущобы, где пришлось добраться почти до самого края стены и одного, неприметного на вид, дома. Проблемы начались уже на подходе.

— Стража, — указал Джарнес, заметив нескольких мужчин в характерной форме, которые даже особо и не прятались. — Сучьи выродки! Похоже, как-то пронюхали о проходе…

Если не знали о нём изначально, — мысленно подумал я. Потому что это звучало логично! Правитель не столь уж большого города, если он не конченный идиот, обязан знать о таких важных вещах, как «тайный» проход за стены!

Впрочем, я не Хорес, мне свойственно ошибаться.

— Могу наложить маскирующий барьер, а там аккуратно пробежим у них под носом, — предложил я, приметив, что стояли стражники довольно расхлябанно и следили за окрестностями постольку-поскольку. К тому же, тут присутствовали лишь обычные люди, без инсуриев, сионов или магов. Что это, как ни шанс?

Или ловушка, — пронеслась новая мысль, которую я отринул. Слишком сложно для подобного! Или нет?..

— Рискованно, — задумчиво проговорил Ульпис, комментируя моё предложение. — Давай! — и всё-таки согласился. — Они точно не станут такого ожидать!

Тут я бы поспорил, но подыскивать другие варианты тоже не слишком-то хотелось. Нам и правда нужно было поспешить, ибо предположения о том, что нас попытаются схватить, слишком быстро начало обрастать подтверждающими фактами. Кроме того, если перекрыли даже «тайный» выход из города, то точно также сделают со всеми остальными. В конечном итоге мне придётся бросить своих соратников и улетать в виде птицы. Вопрос лишь куда?

В голове мелькнула мысль, что всегда можно пообщаться с наместником Иннесом, который столь сильно желает с нами поговорить, но воспоминания о тюрьме вовремя напомнили мне о рисках. Я, так-то, довольно молодой маг, у которого впереди ещё больше половины отмеренных двух лет! Не хочется столь бездарно их терять.

Переплетя пальцы, я вывернул их от себя и звучно хрустнул, после чего демонстративно посмотрел на Ресмона.

— Сам справишься? — приподнял я бровь, на что здоровяк фыркнул и прикрыл глаза. Пара секунд и его тело смазалось, оставляя смутно видимое пятно. — Неплохо, — кивнул я, оценив качество маскировки. — Но не забывай держаться подле тени. Мало ли?

— Знаю, — огрызнулся он, на что барьер пошёл рябью.

— Спокойствие, друг мой, — хмыкнул на это (для создания барьеров, включая и маскировочные, нужна эмоция спокойствия) и посмотрел на Дризза. — Антимагический амулет придётся снять, — откровенно сказал ему.

Мужчина прищурился, пристально всматриваясь мне в глаза, а далее подцепил свой кулон, снял с шеи и завернул в ткань, которую потом сложил в карман.

— Джарнес, встань поближе к Хродберу, — кивнул я на наблюдателя, а потом прижался к ним и сам, обтягивая нас всех тонкой плёнкой маскировочного барьера.

Передвигаясь по теням, удалось с горем пополам пройти сквозь жидкий и зевающий заслон. На руку сыграл факт наступления темноты. Солнце уходило за горизонт, так что на этом получилось сыграть. И вот, спустя несколько минут, мы, один за другим, нырнули в незапертую дверь дома.

Внутри было пусто, так что барьер я снял. Через несколько секунд рядом появился Ресмон.

— Громмок, — негромко позвал Ульпис. — Это я.

В ответ звучала лишь тишина.

— Не к добру, — проворчал убийца. — Тут всегда находится кто-то из наших, контролируя проход.

— Значит, его взяла стража, — высказался Дризз. — Вероятнее всего он уже начал болтать.

— Уходим? — поинтересовался я. — И кстати, это случайно не тот сообщник, который должен будет вывести наших верблюдов?

— М-м… — наёмник задумался и зажевав губу. — Нет, не тот. И давайте всё-таки попробуем пройти тут. Других проходов, скорее всего, уже попросту не осталось. А Громмок, если и начал болтать, то не сразу, иначе тут была бы засада, а так стража ходит только снаружи.

Джарнес подтвердил мои предположения о том, что прочие выходы уже оцепили. Наверное, можно было бы замаскироваться или попробовать покинуть Агван под маскировочным барьером… Чего уж, я мог бы направить проводника наружу, а сам улететь в виде птицы, но тогда Хродбер и Рес останутся внутри.

Приберегу этот вариант на крайний случай.

Ульпис быстро подошёл к углу, где подцепил половицы, под которыми прятался замаскированный люк.

— Если никто не положит половицы обратно, то любой стражник, оказавшись внутри, тут же нас вычислит, — взволнованно проговорил Ресмон.

— Поэтому тут и велось постоянное дежурство, — проворчал Джарнес. — Видишь, как неудобно без прикрытия?

— Плевать, — буркнул Дризз. — Мы заплатили за выход и побег, — в его словах прозвучала невысказанная угроза, заставившая наёмника нахмуриться, но потом, через силу, улыбнуться и молча последовать вниз по не слишком удобной лестнице.

— Рес, подопри входную дверь камнем потяжелее, — кивнул я в сторону прохода, ведущей на улицу. — Может, выиграем этим себе немного времени.

Если городская стража и правда не знала, где здесь тайный ход, то узнает в ближайшее время, ведь захватила этого… Громмока или как там его, — подумал я. — Следовательно, на счету каждая секунда.

Спустившись следом за Ульписом, я оказался в узком туннеле, выкопанном прямо в земле. Было тесно и неудобно, даже стоя одному, что говорить про весь наш квартет?..

— Его нельзя было немного расширить? — поморщился я, заметив, как из-под земли лезут черви. То сработал мой амулет, отгоняющий насекомых, ведь склизкие создания проворно поползли прочь.

Кроме того, здесь было очень темно, душно и создавалось ощущение, будто бы вся масса земли вот-вот обвалится, похоронив нас под собой.

— Для этого надо привлечь умелого мага, да ещё и людей, которые бы укрепляли всё балками, — откровенно ответил Джарнес. — Сам ход используется не так уж часто. Ранее по нему направляли контрабанду, но с приходом наместника Иннеса, её не стесняясь перевозят через главные ворота, — на этом моменте мужчина ухмыльнулся, а рядом со мной проворно приземлился Дризз, оглядев окружающее пространство. Мой взгляд сразу приметил на его шее цепочку знакомого амулета. Уже успел повесить обратно!

Хех, похоже, он опасается нас. Есть ли этому причина?

Дождавшись Ресмона, который подтвердил, что забаррикадировал дверь здоровенным, тяжёлым булыжником, я создал маленький шарик огня — сугубо для освещения, после чего мы направились за Ульписом. Ход вихлял, как пьяные матросы на борту корабля, попавшего в шторм. Периодически он немного сужался, но, благо, потом расширялся вновь, а то я было подумал, что придётся опускаться на четвереньки. Но нет, до этого не дошло, хоть время от времени я и стукался головой о низкий земляной потолок. Не представляю, каково было Ресмону! Ростом здоровяк с меня, но куда как шире в плечах.

Лезли мы долго, почти километр. Ноги, от неудобной позы, начали ныть и гудеть. С каждой минутой я всё больше задумывался над тем, чтобы попросить передышку или попробовать, прямо на ходу, наполнить их магической энергией, придав ей лечебные свойства.

Когда Ульпис остановился, а потом натужно закряхтел, отодвигая вертикально поставленный люк, я довольно выдохнул — наконец-то!

Выбравшись, оказались в небольшом, пыльном и очень тёмном помещении, напоминающем склад, где я, с протяжным вздохом, вполголоса бранясь, всё-таки уселся прямо на пол, растирая ноги, уже начавшие неметь.

— Поздравляю, мы снаружи, — улыбнулся Джарнес. — Проход шёл под стенами города и доходил до небольшой каменной скалы, которая своим видом скрыла нас от возможных наблюдателей. Это помещение, — обвёл он рукой вокруг, — создано специально затем, чтобы дожидаться ночи, а потом выходить в пустыню, оставаясь невидимками для стражи на стенах.

Удобно, что ночь уже успела наступить!

— Как-то просто всё, — проворчал Ресмон. — И что теперь будем делать?

— Конечно просто, к чему городить сложности? — Ульпис пожал плечами. — Чем проще план, тем выше шанс, что он сработает. Касательно же проблем — уверен, в ближайшее время люди Иннеса узнают о проходе и вплотную им займутся. Наверное наша группа — последняя прошедшая через него, — в словах мужчины прозвучала тоска.

— Так это, — словно оправдываясь, начал здоровяк, — как ты тогда обратно вернёшься?

— Через ворота, — улыбнулся наёмник. — Я не столь известный человек, чтобы кто-то отслеживал мой уход или приход.

— Где будет ждать твой человек и верблюды? — вмешался Дризз, жёстко посмотрев на нашего сопровождающего. Скрещенные на груди руки наблюдателя, казалось, сдерживают сами себя, чтобы не вцепиться ему в глотку.

— Примерно в двух часах пешего пути, к юго-западу от Агвана, — спокойно ответил он. — Не волнуйтесь, мы не в первый раз поступаем подобным образом.

— Уже выводили людей из города раньше? — удивился я, отчего в глубине души сразу возникло подозрение. Слишком всё складно!

— Не людей, — Джарнес отрицательно мотнул головой, — кое-какой товар, который был слишком ценным, чтобы рисковать на воротах, даже при нашем великом наместнике, — он усмехнулся. — Приходилось пользоваться этим местечком.

Подозрение не ушло полностью, но значительно уменьшилось.

— Выходим сейчас, — постановил Хродбер, который подошёл к двери, ведущей наружу и аккуратно выглянул в щель. — Ваше убежище скомпрометировано. В любой момент кто-то может попробовать пройти по нему сюда. Или добраться до этих скал снаружи. Нет времени на отдых, тем более, что уже наступила ночь.

Разумно, — осознал я, отчего сразу же кивнул.

— Я бы предложил дождаться начала пересменки стражи, — возразил Ульпис, тоже подойдя к двери и на что-то посмотрев, будто прикидывая время. — До неё должно быть ещё около часа. Впрочем… — и тут же замолк, — резоны мне понятны. Давайте попробуем, но под этим вашим, маскировочным барьером.

— Так мне нравится больше, — улыбнулся я на это, наконец-то убирая огонёк. Энергии он тратил самый мизер, но раздражало постоянно поддерживать состояние искусственного гнева. Уже успел пожалеть, что обменял свой артефакт-светильник. — Тогда не будем терять время.

Проблем не возникло. Ни в процессе создания барьера, ни по пути. Почему-то у меня было ощущение, что Хродбер не спускал глаз с Джарнеса, контролируя каждый его шаг, но мужчина, будто подозревая об этом, вёл себя максимально аккуратно, отчего мы без особых сложностей скрылись за песчаными дюнами, добираясь до дальних холмов, поднимающихся над уровнем земли примерно на сотню метров. Уже за ними, возле каких-то пещер, обнаружился небольшой костерок, рядом с которым расположился укутанный в плотный национальный халат нужный нам человек, сразу с пятью верблюдами.

Ночи в пустыне были холодные…

— Один мой, — хмуро пояснил он в ответ на логичный вопрос, после того, как о чём-то негромко переговорил на мунтосе с нашим проводником. — Забирайте остальную скотину. Ульпис, дальше дорога на тебе. Я возвращаюсь.

— Ты ведь в курсе, что нас ищут? — спросил я его. — Стража не создаст проблем?

— Разберусь, — махнул пустнынник рукой, а потом спешно направился обратно, ведя своего верблюда под узцы.

— Не смотрите так! — с улыбкой воскликнул Джарнес. — А то у меня создаётся ощущение скорой смерти…

Сумки с провизией, которые расположились на верблюдах, быстро проверили. Дризз заставил проводника отпить из всех фляжек и наугад взять какой-нибудь еды, на что мужчина, вздохнув, согласился. Потом мы, по прежнему не останавливаясь на ночь, продолжили путь. Нужно было пройти подольше, чтобы избежать возможного преследования.

Первый раз остановиться хотели ещё на рассвете. Ульпис пожелал завести нас на небольшую стоянку караванов, которые традиционно останавливались возле маленького подземного родника, что-то типа небольшого оазиса, возле которого даже росло несколько деревьев, но Хродбер забраковал это предложение.

— Зачем? — спросил он. — Вода у нас есть, — кивнул на нас. — Продолжим путь.

К этому моменту мы давно сидели на верблюдах и с непривычки я ощущал себя не слишком хорошо. Задница была полностью отбита, а сам я ощущал себя совершенно разбитым, чему не пошла на пользу и долгая «прогулка» по подземному ходу.

Хоть на «кораблях пустыни» были сёдла, но езда на них очень уж сильно отличалась от езды на лошади. Неудобно — это мягко сказано!

В итоге остановились лишь в момент, когда поднялось солнце и стало совсем уж невыносимо печь. Разбили лагерь, поставили две простенькие, дешёвые палатки. Я прямо кровью (чернил купить не догадался, да и времени их искать не было) нанёс поверх ткани несколько рун, которые изменили в них температуру, делая ночёвку не просто возможной, но ещё и приятной.

Никого не стесняясь, полностью разделся, омылся тёплой водой, смывая пот и грязь, а потом направился спать, не забыв перед этим узнать распорядок дежурств, которые организовал Дризз. Джарнесу, что характерно, такую «честь» не доверили, но наёмник лишь пожал плечами, завалившись спать.

Ближе к ночи, когда я, проспав всего четыре часа и ощущая себя максимально вялым, с трудом поднялся с лежанки, оказался огорошен требованием разведки в воздухе.

Почесав подбородок и ругнувшись на чрезмерную подозрительность Хродбера, направился в воздух, выискивая возможную погоню.

— Всё чисто, — сообщил ему спустя полчаса. Полёт взбодрил, а ветер привёл мысли в порядок, так что нашлись силы продолжить путь.

Так и проходили дни. Обыденно, без нападений, без смертей, без песчаных бурь и разных неурядиц. Казалось, сама судьба компенсировала нам предыдущую дорогу.

Мы тихо и мирно добрались до оазиса «Птичий холм», но перед тем, как туда сунуться, разгорелся отчаянный спор.

— Каким образом эти люди избегают лафтетаров? — спросил Дризз, устремляя недобрый взгляд на нашего проводника.

— Я не думаю, что они их избегают, — ответил Ульпис, пристально посмотрев в ответ. — Даже наоборот — сотрудничают.

— И ты ведёшь нас прямо к ним? — зубы наблюдателя щёлкнули, как у бешеной собаки, один вид которой внушает опасение.

— Мы не будем интересны этим людям, — заявил наш проводник. — И вообще, надо было раньше думать, теперь у нас не хватит припасов — закупились ведь ограниченно.

— В таком случае мы можем пустить на мясо тебя, — в словах Хродбера не было и намёка на шутку, однако Джарнес всё равно натянул улыбку. Я заметил, как его глаза дёрнулись в нашу сторону, но наёмник сдержал этот порыв.

— Считаешь, что я работаю на них? — вместо этого, он пошёл в наступление. — Зачем мне это?

— Не имею понятия, — фыркнул Дризз. — А теперь отвечай на вопрос.

Его верблюд, повинуясь поводьям, остановился. Я поступил также. Кроме того, задница болела от неудобного, жёсткого седла. Каждый раз так… лишь на привалах удаётся себя подлечить.

Следом за мной остановился и Ресмон. Верблюд Ульписа прошёл немного вперёд, но потом мужчина развернулся.

— Я хочу пополнить там припасы, потому что мы взяли столько, сколько хватит до «Птичьего холма», а не до самого Монхарба, — терпеливо, словно для маленького ребёнка, повторил он. — То, что деревушка работает с лафтетарами — факт, ибо иначе их бы давно перебили, но что это для нас меняет? Мы не караван, не разведчики и не армия. Им нет смысла захватывать нас.

— Почему бы не получить себе рабов? — Хродбер даже не думал уходить с темы. — Маги могут пригодиться, особенно, если удерживать нож возле их шеи.

— Может ты и прав, — пожал он плечами, вызвав долю моего удивления, — но как их захватят? Отправят еду?

— Ты нам скажи, — прищурился Дризз.

— Ладно! — Джарнес раздражённо взмахнул руками. — Что ты предлагаешь?

— Игнорировать, — сплюнул смотритель. — А потом зарезать верблюда.

— Чьего? — Ульпис подозрительно наклонил голову.

— Одного из парней, — ткнул он в нас рукой. — Один верблюд сдюжит и двоих.

— Я вообще-то планировал их продать, — высказался я, но прерывать спор не стал, ведь понимал резоны Хродбера.

Денег тоже было жалко. Я уже не аристократ, с полным кошельком, теперь мои финансы ограничены, а монеты, как ни прискорбно, понадобиться могут в любой момент. И не всегда будет возможность произвести обмен на какой-либо артефакт.

Разумеется я мог предложить вариант, который уже проходили раньше: резать и лечить. Но это задержка (я не могу лечить на ходу), весь плюс которой — продать верблюда после того, как доберёмся до Монхарба. Менять время на деньги, в данном случае, не хотел никто.

Вздохнув, задумался о возможных рисках при посещении оазиса. Вот, предположим, там реально будут лафтетары и…

Мне вспомнился до одури опасный маг песчаных разбойников, а потом и мечник с антимагическим амулетом, который разрубил Люмию. Хочу ли я рискнуть своей жизнью?

Прислушавшись к себе, я оценил желание мести, ненависть к лафтетарам, жажду жизни, интерес к будущей встрече с армией и, скорее всего, отцом, братом и сестрой, по итогу находя вопрос риска неприемлемым для себя. То есть… всё должно быть в меру. Посещая же этот оазис, мы будто бы пересекаем тёмный, полный бандитов лес. Рисковать, чтобы сэкономить несколько монет на перепродаже верблюда? Пф-ф!

По итогу мы прошли мимо оазиса. Решение, которое аукнулось уже через три дня, когда в сумках закончились последние пайки. Верблюда зарезали. Привычное для всех нас зрелище немного напугало остальную живность, но в целом, проблемой не стало.

Пока остальные рубили скотину, я зачаровал на охлаждение пару мешков, которые потом нагрузили свежим, сочным мясом. Выбирали лишь лучшее, отчего немало съедобного осталось сохнуть в пустыне. Мне, как человеку, не по наслышке знакомому с понятием «голод», было физически больно всё это бросать. Однако, выбора снова не имелось. Мне и так приходилось скакать по чужим верблюдам, словно блохе. Потому что лишь я имел сравнительно небольшой вес в районе шестидесяти… а, нет, это ещё до посещения Третьей магической у меня было шестьдесят, сейчас же…

Это заставило меня задуматься. За прошедшие полгода я вырос — это факт. Но вместе с тем достаточно сильно похудел, особенно в пустыне. И раньше не был среди толстяков, но… стал, скажем так, куда как жёстче и суше. Поэтому теперь я не знаю, какую имел массу. Впрочем, какую бы не имел, оставался самым худосочным среди компании, да к тому же периодически менял форму на ворона, отчего разгружал других верблюдов.

Дважды за это время, на горизонте были замечены всадники, но за нами — четырьмя маленькими точками, никто и не думал гнаться.

— Пустынные разбойники, — в кое-то веки спокойно произнёс Дризз. — Кружат, но не решаются напасть. И это мы ещё в оазис не заезжали.

Ульпис нахмурился и с хорошо читаемым недовольством посмотрел на Хродбера. Его взгляд буквально кричал о том, как его задолбал наш наблюдатель.

Чего уж, я бы и сам рад от него избавиться, только… не был уверен, что получится — это раз. А во вторых, Дризз и правда каждый день отрывал небольшие клочки бумаги из своих запасов и направлял по своей почтовой шкатулке. Я верил, что если он перестанет, то это будет заметно. А значит, на той стороне люди могут посчитать нас ренегатами.

— Лафтетары просто знают, что погоня за нами ни к чему не приведёт, — прокомментировал Джарнес, хоть ответ и не требовался.

Я перевёл взгляд на бесконечную пустыню, к которой уже успел немного привыкнуть. Мы миновали опалённые солнцем, потрескавшиеся от жара холмы и теперь ехали через внутренние плоскогорья. В этом месте уже начала появляться какая-никакая растительность, правда пока что вся ограничивалась чахлым, сухим кустарником и голыми, почерневшими деревьями, непонятно каким чудом вообще проклюнувшимися из-под земли.

Песок напоминал просторы океана. Только безоблачное, ярко-синее небо обладало глубиной.

Следующий день ознаменовался тем, что наша усталая маленькая группка наконец-то добралась до границы пустыни.

— Не верю, что армия императора проделала весь этот путь! — с долей возмущения заявил Ресмон. — Нет, я знаю, что у них были сотни, то есть тысячи магов, а ещё многочисленные артефакты и зачарованные повозки, в которых перевозилась пища… — чем дольше он говорил, тем задумчивее становился, а под конец его голос и вовсе стал тих и оборвался, не доведя фразу до конца.

Кажется, даже такой дурень, как Рес, начинает становиться умнее. Может и правда писал Гильем Кауец: «Подобно многим, отправившимся в нелёгкое путешествие, я покинул страну мудрых и вернулся в страну дураков. Невежество, как и время, необратимо».

Наше путешествие уже пошло на пользу. Уже принесло выгоду. Каждый из нас за время этого пути стал лучше разбираться в жизни. Стал мудрее.

Вскоре пустыня окончательно сменилась прерией. Мы снова начали замечать сначала мелкую живность, а потом, по мере продвижения вперёд, всё более крупную: гиен, антилоп и даже зебр, о которых я лишь читал, но ни разу не видел.

Промелькнула было мысль поохотиться, но особого смысла в этом не было. У нас всё ещё был весьма приличный запас верблюжатины.

Спустя ещё день, начали встречаться признаки приближающейся цивилизации, первым из которых стала небольшая застава, где разместился десяток солдат на быстрых лошадях (уже не верблюдах!) и с почтовой шкатулкой на руках. Среди мужчин находился и молодой скучающий парень, который немного оживился, заметив нас. Колдун.

— На объединение с войском императора, — заявил Дризз, после привычного обмена слов. Воины были уважительны, поскольку тоже приметили меня с Ресмоном. Характерно так смотрели, особенно на одежду и чётко видимые на ней руны.

Надолго нас не задержали, хоть и было видно, что люди искренне желали узнать историю путешествия и причину того, что случилось со всем остальным подкреплением. У них, как и у чиновников в Агване, в глазах горел вопрос: «Может, другие подойдут позже? Может, это только разведка или авангард?»

Смешно! Но смех не шёл. Я вообще стал куда меньше смеяться с момента смерти Люмии. Отчего-то хохот не выходил из груди, лишь сухие смешки, полные злобного яда.

Следом за заставой начались дороги. Качество оставляло желать лучшего, но это всё равно было удобнее, чем голая земля или, тем более, песок.

Солнце всё слабее пекло голову. Задница в кое-то веки начала привыкать к верблюжьему седлу. Разум, как будто бы стал выходить из анабиоза, вызванного пустыней, и принимался осмысливать всё, что произошло за прошедшее в Сизиане время.

Можно сказать откровенно: никогда ранее я не проходил через подобные испытания. Ни в море, после крушения «Кромолоса», ни в Морбо, во время встречи с войсками Челефи, ни, тем более, позже. Всё что было ранее, являлось детским лепетом, смехом, который не играл никакой роли. Пустыня стала чашей весов, которая измерила мою душу, находя её слишком лёгкой, отчего подбросила испытаний: голод, сражения на смерть, потери, страх, изощрённые выдумки способа выжить.

Сколько раз я был на грани? Сколько раз думал о том, как не хочу подниматься с утра, чтобы вновь и вновь сталкиваться с горами проблем? И со своим одиночеством. Судьба в очередной раз сумела доказать, что умеет бить, причём очень больно — до крови, до сломанных костей.

Даже сейчас, уже на выходе из Сизиана, я всё равно ощущал безразличный глаз солнца, который продолжал смотреть в мою спину. Вот он, истинный бог этого мира. Не Хорес, не Амма, не кто-либо ещё. Солнце, которое приносит урожай и то же самое солнце, которое выжигает жизнь.

Язык коснулся маленькой ранки во рту, которая появилась сегодня утром, после того, как слишком быстро съел походный сухарь, отчего расцарапал половину рта. Теперь язык не может успокоиться, раз за разом касаясь этих микроскопических порезов, трогая их, как зубной скол, тыкая, словно палец в кровавую корочку ранки.

Так и я никак не мог отпустить случившееся, постоянно возвращаясь мыслями в прошлое и думая, как легко можно всё потерять. Как же легко…

Мы ехали в сторону Монхарба, строго на юг, практически никем не замечаемые и более не встречали никого по пути. Отчего-то сложилась уверенность, что до прихода армии Дэсарандеса, тут явно был куда как больший поток людей, но сейчас прошло ещё слишком мало времени, для восстановления нормальной торговли и путешествий. Разве что изредка попадались небольшие отряды солдат. Примерно раз в три-четыре дня.

Поначалу я крайне резко реагировал на любых всадников, встречаемых на горизонте. Что-то внутри кричало: «Это они!» Речь, конечно же, шла о лафтетарах, но нет. Пустынные разбойники и их глава, Музгаш, остались там, в Сизиане, продолжая свои танцы против наместника Иннеса. Здесь всё было иначе и кавалерия была полностью «нашей».

Хотя… никогда нельзя было быть уверенным наверняка. В другое время и другом месте, какой-нибудь «другой я» мог бы посчитать, что на территории, которую завоевала Империя, чья армия находилась всего в двух-трёх сотнях километров пути, не может быть опасностей для честного гражданина своей страны. Тот я был глупцом, который не знал этой жизни. Новый я знал её чуточку больше, а потому, даже понимая, что уже не встречу здесь лафтетаров, не ждал ничего хорошего.

Переглядываясь с Хродбером, я видел в его глазах тоже самое. Тлеющие угольки злобы и подозрения. Может, стоит перенять этот жар? Может, стоит брать пример не с Дэсарандеса или Тёмного принца, а с кого-то поближе? Более знакомого и понятного? Стоит ли заранее ненавидеть всех, как делает Дризз? Что если только такое поведение позволит ощутить себя готовым ко всему? Когда ты искренне веришь, что каждый вокруг — это враг, то никогда не сможешь спать спокойно, но в один момент это точно спасёт твою жизнь.

Наша маленькая группа каждый раз привлекала внимание патрулей. Из разговоров было понятно, что окрестности ныне стали беспокойными. «Как после любого завоевания», — пояснил офицер следующего встреченного отряда. И легко было догадаться почему: голод, разруха, повальная нищета. Крестьяне продают себя и своих детей, ищут лучшей доли в городах, набиваясь в единственное место, которое может их принять — в трущобы. Там эти люди превращались в зверей, выходя на ночную охоту. И изменить эту ситуацию одной лишь силой нельзя. Сила не даст тебе хлеба, она может лишь забрать его у кого-то ещё.

И нынешний я прекрасно знал, что в эпоху бедствий, люди ничто не отмеряют так скупо, как терпимость. Они делаются более суровы в толковании законов и менее склонны прощать необычное. Мы же представляли из себя именно последнее: четверо всадников на трёх верблюдах, в одеждах пустынников Сизиана. Довольно странное зрелище даже для территории, которая граничит с пустыней, ведь у нас нет ни каравана, ни вещей, кроме худых котомок.

Вот только по большей части отряды, встречаемые нам, состояли не из ветеранов Дэсарандеса, которых он явно забрал с собой, и даже не из гарнизона Монхарба, который сейчас, с божьей помощью, удерживал в некогда вольном городе порядок, а из новичков с промытыми мозгами, завербованных в вольных городах. Юнцов, едва справивших собственное магическое совершеннолетие и пошедших в армию, где обещали кормить и даже дать снаряжение. Что это, как не счастье? Ощутить поддержку от таких же, как ты, да ещё и заполучить оружие в собственные руки! Чувствовать власть и какой-никакой контроль над собственной жизнью.

Правда весь гонор пропадал, как только кто-либо из них встречался с нами глазами. Особенно не везло тем, кто смотрел на Хродбера. Если кто и не впадал в почтительный ступор, зачастую переходящий в откровенный страх, то принимался изображать из себя гордую и непобедимую армию, как это зачастую свойственно подросткам, важно подражая речам и поведению своих убитых отцов. Они с умным видом кивали, слушая объяснения Дризза, и сердито хмурились на тех, кто задавал «детские вопросы». Мало кто из них бывал за пределами чётко очерченных границ Монхарба, так что всё, выходящее за его пределы, казалось им неким краем чудес. И все они искренне просили наказать зло в виде остальных вольных городов бывшего королевства Нанв.

Вскоре я начал мечтать о подобных встречах, ведь лишь они позволяли отдохнуть от взятого темпа. Никто не спорил с тем, как быстро мы неслись вперёд. Каждый уже видел конец долгого пути и желал его завершения.

Впервые встретилась деревня, на которую я пялился двумя глазами. Предложение переночевать там, ожидаемо оказалось отклонено.

— Это люди покорённого королевства, — презрительно посмотрел Хродбер в сторону деревни. — Они могут попытаться отомстить. Последствия могут дойти до уничтожения этого места. Хотите потом разбираться с Тайной полицией?

Логика прослеживалась, а потому я лишь пожал плечами. Не важно. Скоро всё закончится.

Местность с каждым днём понемногу менялась, хоть и продолжала оставаться безликой и достаточно пустынной. Земле не было дел до людских бед: трава продолжала расти, а ручьи течь. По дороге попадалось неожиданно много живности, часть из которой даже была домашней. Например — стайка гусей. Но где же их хозяева? Очевидно, люди отсюда разбежались и пока не спешили возвращаться назад. Не исключено, что жидкие леса прятали внутри немалое количество крестьян, которые просидят там до самой зимы, что, в свою очередь, приведёт к проблемам с урожаем и будущим массовым голодом. Впрочем… пусть голова об этом болит у кого-то другого. И вообще, может император направит сюда своих друидов?

Даже ненависть Дризза, казалось, была притуплена скукой. Я даже пытался почитать на ходу, но с сожалением бросил это занятие — неудобно. Стал, как и все, наблюдать, как тени облаков тяжело катятся к горизонту. И хоть я понимал, что мы находимся на территории Империи, но создавалось ощущение, будто бы попал в другую страну. Хах, но ведь она лишь недавно перестала быть другой, не так ли?

На седьмой день пути, когда я выбрался из палатки, заметил надвигающиеся тучи. Мой первый со времён Сизиана дождь.

Наскоро, чуть ли не на ходу, забросив в глотки остатки вчерашнего ужина (жареная верблюжатина — неожиданно, но что было), отправились в путь. Вскоре начало капать, а потом зарядили хлёсткие водяные струи. Я игрался с ними, управляя на лету, но это быстро приелось. К тому же, я не желал вновь вводить себя в состояние гнева.

Верблюды раздражённо водили ушами. Мощный ливень явно не нравился им куда больше, чем привычное палящее солнце.

Вскоре на горизонте показались широкие стены.

— Крепость Карсо-Анс! — выкрикнул Ульпис. — Если поднажмём, то часа через два доберёмся!

И мы поднажали. Сейчас не спорил даже Дризз.

«Подобно суровому отцу, война заставляет людей стыдиться и ненавидеть свои детские игры».

Святитель Холгук, «Откровение о небе».

— Так вот оно что, — осмотрел я приличных размеров шатёр. За ним, на улице, стояла карета (правда без лошадей). А ещё наверняка в дело пойдёт одежда, обувь, разные мелочи, типа украшений, может даже оружие… — Грёбаное рабство, — прикрыл я рукой глаза, а потом вздохнул, предчувствуя столько же работы, как во всём караване. Нет, наверное даже больше!

Девушка, сидящая в дальнем углу и удерживающая книгу, закрыла её, а потом поднялась на ноги и подошла ко мне ближе. Она была весьма симпатичной — нет, даже красивой! — причём скорее всего обошлась без усилий целителей, в отличие, например, от той женщины, с которой я зажигал у культистов. Ух-х… не думай об этом, Кирин! Если у меня встанет здесь и сейчас, то подобное расценят, мягко говоря, неоднозначно…

В общем, черноволосая красавица вероятнее всего обошлась без магической доработки. Это было заметно, очень уж молода. Наверное… как я? А может ещё даже не прошла магическое совершеннолетие? Ха, ну тогда разница в возрасте и у нас и правда минимальна!

— Нар чила’ари сито исс лат опос? — произнесла она с вопросительной интонацией. Грёбаный мунтос, как я тебя ненавижу!

— Она спрашивает, что ты сказал, — ответил мне смуглокожий, словно кашмирец (а может это и есть кашмирец?) переводчик. Это был мужчина, порядка сорока лет, с открытым, доброжелательным лицом, хоть и не слишком довольным видом. Через мгновение он что-то ответил моей новой «госпоже», хотя… сарказм, наверное, неуместен. Дерьмо, а ведь и правда, таким темпом почти уверен, что рано или поздно дойдёт до того, что меня и вовсе сделают её личным магом! Или нет? Всё-таки волшебники очень ценны, а тут… ха-а… ну да, тут «всего лишь» будущая глава Монхарба, которая станет править городом (пусть даже под контролем Империи), когда Дэсарандес захватит все остальные. Замечательно! Я точно попал в долбаное рабство.

Си… — как там её? — … луна? Силена? Или Цилена? Её имя назвали мне всего один раз! И на тот момент я был не в самом лучшем состоянии — мягко говоря. В общем, девчонка на слова переводчика заметно насупилась и посмотрела на меня с ощутимым раздражением. Чего этот кретин ей наплёл, если я вообще молчал⁈

Раздражение, которое уже давно присутствовало во мне, едва ли не выплеснулось наружу. И было с чего! Мало того, что разведка, которая притащила нас в императорский лагерь (с видом, будто сама поймала, а не мы к ним пришли), была не слишком дружелюбна (ну это ладно, работа у них такая), так потом нас сразу же разделили. Ульписа на тот момент уже не было — он отделился ещё в Карсо-Анс. А вот Ресмона и Дризза сразу увели куда-то отдельно. Невольно это напомнило мне тюрьму в Виртале, но ожидаемого страха не последовало. Если в тот момент я и ощущал за собой долю вины, то сейчас её не было вовсе. Нечего опасаться!

После разделения у меня забрали все вещи, включая даже одежду, но к этому я был готов. Далее парочка стражников с амулетами антимагии тщательно меня осмотрела. Проверили даже волосы — нет ли на них завязанных артефактов? Потом заглянули в рот. Хорошо ещё в заднице не стали ковыряться, а то я бы уже не удивился.

После таких мер безопасности, ожидал, что меня поведут к самому императору (хотя ему-то чего бояться, если со всеми своими защитными штуками и доработками организма является сильнейшим человеком в мире?) или на худой конец к герцогу, но нет. Это был всего лишь какой-то офицер Тайной полиции. Пф-ф…

— Прежде чем приступать к работе, я хотел бы отдохнуть с дороги и дождаться возврата своих вещей, без которых зачаровывать что-либо будет весьма непросто, — сказал я вроде как девушке, но на деле взглянул на переводчика, чисто по инерции положив ладонь на шею, рядом с продавленной красноватой полосой. — И как, кстати, тебя зовут? — этот вопрос уже был адресован именно к мужчине.

Однако, судя по тому, как бодро и привычно он пробормотал мои слова, обратившись к брюнетке, а особенно — что их было весьма так много… Придурок перевёл обе мои фразы!

— Ориатоз Монхарб улта Силана Плейфан, бирр фаштен карно исс опос! — возмущённо упёрла та руки в бока.

— Её зовут Силана Плейфан, нынешний архонт Монхарта и она… — переводчик покрутил рукой, — считает, что вопрос был неуместен и излишне фамильярен.

Да ты, сука, что? Правда что ли? Вот же грёбаный кретин!

Я молчаливо почесал затылок, не спеша открывать рот. Хорошо ещё, что вернули мою прежнюю одежду, хоть и сказали, чтобы в ближайшее время получил отдельную форму у интенданта. Вроде как, для удобства командования, все виды войск, включая магов, должны носить военные камзолы, с распознавательными знаками, дабы любой офицер сразу мог понять, кто перед ним: солдат, слуга, сион или маг. И если маг, то какой: целитель, стихийник, оборотень, некромант (хотя их можно опознать по отсутствию глаз) и прочее.

Логику, конечно, в этом вижу, но не будет ли она играть в обратную сторону? Вдруг к нам заберётся диверсант, который начнёт вырезать хорошо так выделяющихся магов или офицеров? Нет, ну а мало ли⁈

Хм… может потому и был тот тщательный допрос? Тц… я буду вспоминать его ещё до-о-олго…

Но даже если исключить диверсантов, остаётся обычный налёт волшебников противника. Если на нас налетит такая «стайка птиц», то при некоторой подготовке они способны будут «отстреляться» ровно в наших колдунов или особо ценных специалистов. Твою же мать, а ведь так и есть… Хотя стоп, что мне мешает вышить руны с обратной стороны своей новой формы? Разве что время, м-да… Но в целом, я сомневаюсь в «воздушном налёте», ведь у императора сотни, если не тысячи разведчиков-магов, которые постоянно летают вокруг. Налёт противника однозначно будет заметен заранее.

— Тщары тут, — девушка, про которую я знал лишь имя и то, что она новая архонт Монхарба — города, оставшегося у нас за спиной почти полторы недели назад, — с жутким акцентом указала на свои вещи. — Тщары…

— Чары, — поправил её. — Хорес милостивый, за что мне это?.. Пора самому учить этот проклятый мунтос, — поморщился я и тут же повернулся к переводчику. — Не переводи это, придурок.

— Я!.. — он дёрнулся, будто бы я уколол его иглой. — Как смеешь, верс! Я Баер Фёртас, помощник дипломата — самого барона Морсона Стиварта, который…

— Не запоминаю я ваши имена, Триединый бы тебя имел, — фыркнул в ответ, не обращая на него внимания. — Я устал. Только что меня допрашивали четверо представителей Тайной полиции, включая некроманта и целителя. Ты знаешь, как проходят особо жёсткие допросы? — оскалившись, посмотрел я на него. — Человека аккуратно убивают, — поднял я голову, показав шею, на которой ещё была заметна красная полоса, — в данном случае — душат. Потом, пока есть несколько минут, в течение которых сердце можно запустить вновь, некромант проверяет память подозреваемого, словно у мертвеца, а дальше подключается целитель, который запускает организм заново! Шикарная процедура, как считаешь?

С каждым словом я всё больше вспоминал тот момент и свои эмоции. То есть… мне объяснили всю суть намечающейся процедуры, никто не угрожал, не требовал чего-то и тем более не пытал. Я бы сказал, всё прошло достаточно мирно, если упустить тот факт, что давление на меня оказано было весьма серьёзное. Следователь имел вроде бы и незаинтересованный вид, но его взгляд выдавал опытного и умелого человека, который обладал массой неприятных мне возможностей.

А потом мне затянули верёвку на шее, прислонив к телу антимагический амулет.

Удушение… Выдавливание жизни. Ощущение, как тяжко и гулко стучит сердце. Как всё сильнее краснеет лицо. Как бессмысленно открывается рот, пытаясь втянуть хоть капельку драгоценного воздуха. Но не может. Паника. Несмотря на все объяснения предстоящего процесса меня обуяла паника и лишь заранее связанные руки (следователь и правда оказался опытным) не позволили начать сопротивляться.

Правда интуитивное дёрганье всё равно осталось. Как и выпученные глаза. Как и моментально вспотевший лоб. Как и дикий ужас. Чудо, что я не обмочился, ибо не исключал и такой момент. Кажется, прошёл на грани.

Аха-ха-ха! А ведь уже сколько раз проходил на волосок от смерти! Сколько уже дерьма успел поведать… И всё равно боялся. Боялся, как в первый раз! Будто бы и не было у меня этой полугодовой жизни, когда едва ли не насмерть приходилось биться уже в Третьей магической. А момент на «Кромолосе», когда полудурок Ресмон чуть не убил меня каменюкой?..

Кста-а-ати… а ведь я снова видел его. Портал и своё тело сквозь него. Будто бы со стороны. Словно смотрел в окно. Причём одновременно находился и с одной, и с другой стороны! В голову сразу пришла мысль, что это отделилась моя душа и я наблюдал её глазами. Но… глупость ведь. И всё-таки, подобное не может быть совпадением! Один раз, на корабле — предсмертное видение. Второй раз, в пустыне — случайность! Третий раз, сейчас… закономерность.

Что это? Снова я не успел в должной мере осмотреться, снова приметил лишь тот факт, что вокруг была светлая поляна, полная травы и цветов. Вдали стояли деревья и… больше ничего не заметил. Всё внимание, как и ранее, забрал он — портал. Рубленные края, воздух на которых вихрился и, казалось, рябил. Огромный размер: через него могли спокойно проехать две кареты одновременно. И он показывал меня.

Я видел, как к голове моего очевидно мёртвого тела приложил руку некромант, чьи мертвецы, ради обзора, находились внутри шатра, крутя головами туда-сюда. Я, через портал, смотрел, как безглазый верс сухо и коротко докладывал офицеру Тайной полиции о моей ситуации. Видел, как целитель спокойно перевернул песочные часы, отмеривая срок моей жизни, дабы точно успеть провести «воскрешение».

— Кто был судьёй в Виртале? — спросил его следователь, быстро черкая пером. — Кого именно казнили? Что с наместником Иннесом? Почему велась погоня? — вопросы некроманту шли один за другим.

Лишь оказавшись тут, возле портала, я припомнил, что кое-чего мне всё-таки нужно было опасаться: культа Амма и его «Святой матери», Фиры. Если эти паскуды узнают о том, что я с ней трахался, да ещё и ради какого-то обряда… ох, не знаю, что будет, но точно ничего хорошего!

Протянув руку, я дотронулся до портала, ощущая, словно коснулся воды. Что это? Чертоги Хореса, куда попадают люди, познавшие смерть? Но почему я… помню об этом? Почему⁈ Если бы все осознавали сей момент, то об этом давно говорили бы повсеместно! Каждый бродяга и глупец знал бы об этом месте! Его бы как-то обозвали: Поляна Возрождения, Портал Вечности или хер бы его знал как ещё.

А может, это моё магическое измерение? Или даже ультима⁈ Нет, ну а чего?

Когда ладонь легла на «водную гладь» портала, я понял, что меня будто бы неуловимо потянуло вперёд. Я хотел войти в него, но при этом мог сопротивляться и остаться тут.

— Время, — спустя пару минут, как пересыпался песок, произнёс целитель, после чего некромант прервался на полуслове.

— Всё основное я запомнил, повторю, — столь же обыденно, как и все предыдущие действия, сказал безглазый колдун, а потом отошёл в сторону.

Теперь уже лекарь положил ладони на мою голову, озарив пространство шатра тусклым светом, после которого меня буквально втянуло в портал.

Через мгновение я открыл глаза, сидя на стуле, перед представителями Тайной полиции, ощущая слёзы, которые текли из глаз и слюну, что капала изо рта. Я дышал. Дышал!

— Ну-ну, — похлопал целитель меня по плечу. — На, возьми воды…

Воспоминания дают нам опыт. Позволяют продолжать жить. Я снова познал смерть и снова вернулся обратно. Я жив… И стал ещё на грамм лучше понимать эту жизнь. Этот мир, в котором я сам нахожусь на самом дне. Будто бы тот самый верс — мотылёк-однодневка.

Усилием воли отрешился от непрошеных воспоминаний, вновь сосредоточившись на переводчике.

Баер, услышав мои слова, явно растерялся, по-дурацки открыв рот.

— Я и сам не знал, что так можно, хоть ранее и слышал о связке «целитель-некромант», правда без подробностей, — пожал я плечами, комментируя процедуру допроса. — Век живи — век учись. А у нас, магов, век до-о-олгий, — новая улыбка получилась кривой, но чертовски злобной. Саркастичной и язвительной.

Фёртас откашлялся и отвёл глаза, не выдержав давления моего нового взгляда. Интересно, он составляет хотя бы половину того, что мог генерировать Хродбер?

— Неужели тебя сразу после этого направили сюда? — мужчина начал говорить спокойнее, но судя по виду, стал куда напряжённее, будто бы наконец осознал, что находится в одной комнате с колдуном, который может сделать абсолютно всё. Уточнение: с крайне недовольным колдуном!

— Нет, — тем же ядовито-ехидным тоном продолжил я. — После допроса, подтвердив честность всех сказанных слов, меня распределили в корпус магов и даже выделили сопровождающего, — ещё бы, я тогда (да и сейчас) соображал не слишком хорошо. Смерть никогда не остаётся без последствий, пусть даже она была временной, а тело, после неё, полностью излечено. Тело, но не разум. — Туда я и направился, но не успел даже близко подойти, ведь уже по дороге меня поймал посыльный, который сообщил, что раз я артефактор, то мне нечего делать в лагере стихийников, а нужно работать по специальности, — надо же, разумное решение! — то есть, перейти в распоряжение бригадира Поэлиаса Блумфилда…

Этот человек, как я узнал позднее, ответственен за лагерь и хозяйственную часть. Очень серьёзная работа, с учётом того, что армия у нас весьма так немаленькая. Под триста тысяч человек, плюс слуги, лошади и разные «вспомогательные» подразделения. И едва я это узнал, как сразу понял, что мои услуги артефактора будут безжалостно эксплуатировать. Причём без всякой там оплаты. Попал, то же мне, в армию, куда так хотел!

Тьфу… ладно. Я бы сам их всех не уважал, если бы со мной общались мягче. Имею в виду: наша троица была весьма подозрительной! Разумеется командование армии было в курсе ситуации с «Кромолосом», а также захватом Морбо войсками Челефи, а потому знала, что от хвалёного подкрепления остались единицы людей (новые подкрепления, в связи с беспорядками в Кашмире и вовсе начали ходить чисто кораблями, через море Гурен — дольше, неудобнее, но безопаснее). Однако, даже если у кого-то из них имелись ориентировки на меня и Ресмона (сведения о магах заранее направляются в Тайную полицию, путём сети почтовых шкатулок), то никто не мешал нашим противникам, тем же кашмирцам, поработать над внешностью каких-нибудь магов, превращая тех в наши копии. Допрос через некроманта был логичен.

— … но такому важному лицу болтать со мной, конечно же, было не с руки, — продолжал я говорить, — и мной занялся капитан Оттокар Кадвус, который и направил сюда, даже не позволив забрать у Тайной полиции мои вещи и сумку. Хотя они вроде как всё ещё на проверке, — прищурился я, невольно взглянув на стену шатра, словно желая пронзить его взглядом и увидеть, что там делают с моими вещами. Интуиция подсказывала, что ничего хорошего. — И ты после этого всего пугаешь меня каким-то бароном?

Силана, не выдержав, вновь разразилась какой-то тирадой. Переводчик вступил с ней в диалог, периодически показывая на меня, в то время как я отошёл в сторону, с трудом подавив желание усесться на один из стульев. Они выглядели манящими и очень удобными.

Путешествие от Карсо-Анса вышло весьма утомительным… Ещё и новое направление: стать чуть ли не личным артефактором какой-то девчонки, которая отличилась лишь тем, что её отец был прежним владыкой давно захваченного вольного города. Пф-ф! Чего её вообще не пристрелили ещё? Теперь мне, чтобы у «её светлости» не было сложностей в дороге, нужно будет зачаровать все вещи вокруг!

Конечно я могу обойтись тем, на что конкретно меня и направили: позаботиться о защите. То есть, примерно то, что я делал для себя, только качественно и надёжно. Вроде как, согласно словам капитана Кадвуса, чуть ли не лично император приказал обеспечить девчонке защиту, вот они и приписали меня в её услужение!

Пф-ф, нет, я понимаю Дэсарандеса, куда как проще повелевать городом, когда жив кто-то из родственников правителя, чтобы создать хотя бы иллюзию прежней власти и легитимности. Это существенно снизит вероятность бунтов и количество недовольных. Но сейчас идёт война и Силана, что бы и кто бы ни говорил, находится на передовой. В любой момент может случиться всякое: резкий прорыв магов противника; налёт кавалеристов или сионов с антимагическими амулетами; какая-нибудь бомба, подложенная под дорогу; пропущенный Тайной полицией шпион, который добавит яда в её пищу или воду… Вероятностей много и от всех защитить невозможно. Но… если девчонка будет иметь защитные цацки, которые позволят выжить даже в сложной ситуации, то это существенно повысит её шансы пережить ожидаемые сражения. А их, так-то, предстоит ещё не мало! Армия Дэсарандеса захватила Монхарб и Кииз-Дар. На подходе Мобас, Сауда, Олсмос и Магбур. Четыре города! Это минимум четыре осады (если не считать крепостей по пути). И даже если все они, внезапно, решат сдаться, я уверен, битв не избежать. Какие-нибудь несогласные сепаратисты точно объединятся и попробуют «показать силу Нанва». Сучьи дети…

О ситуации мне было известно достаточно мало. Что-то слышал, что-то видел. Понятно лишь одно: нынешние артефакторы (которых не так чтобы много) по уши загружены задачами, касающимися армии. Появление нового человека, который, вдобавок, мог работать без пристального пригляда мастера, оказался тем, кого можно направить на какую-то иную задачу.

В принципе… в каком-то роде мне повезло. Даже весьма и весьма повезло! Во-первых, эту девчонку никто и не подумает отправлять на передовую, следовательно я тоже лишаюсь риска внезапно расстаться с жизнью. Во-вторых, никто, кроме этой самой Силаны, не будет стоять над душой. Да и её, в теории, я могу послать к Триединому, когда поступят запросы, которые не будут касаться сугубо защиты. Однако, я же не идиот. Понимаю, подобные «маленькие просьбы» гораздо лучше выполнить. Это и зачатки связей, и возможность подзаработать, и кое-какие перспективы на мою, не столь уж долгую, но предельно насыщенную жизнь.

— Госпожа Плейфан возмущена такому обращению, — уже немного спокойнее, что комично смотрелось на фоне бушующей девчонки, начал говорить мужчина. — Она считала, что волшебники — такие же служащие в армии нашего великого императора, как и все другие виды войск, поэтому не понимает, отчего ты отказываешься создавать чары и…

Это будет долго… — осознал я и всё-таки уселся на стул.

В должной мере объясниться мы смогли лишь спустя час, после чего меня всё-таки отпустили, разрешив отдохнуть. Чего уж, «госпожа Плейфан» оказалась столь великодушна, что даровала мне место в палатке слуг! Вонючей, как халупа крестьянина. Хотя… а кто обычно прислуживает?.. М-да, то-то и оно.

Впрочем, к этому моменту лишних мыслей у меня попросту не оставалось, я был очень и очень вымотан, отчего с радостью согласился бы даже на тюфяк сена, брошенный возле хлева, так что попросил переводчика как-нибудь поизысканнее поблагодарить «её светлость», а сам, не дожидаясь дополнительных подтверждений, направился на выход.

— Эй ты, — махнул я рукой одному из мужчин, в характерной форме слуг. Хм… нет, командование точно было право в том, чтобы заставить все виды войск и вспомогательных сил, таких как этот слуга, носить стандартизированную форму. Вот я сразу понял, кто он такой, отчего не постеснялся обратиться! — Покажи палатки слуг госпожи Плейфан.

Спустя пятнадцать минут, ибо всё находилось рядышком, но не впритык — так как даже в лагере (особенно в лагере!) должно быть разделение классов, — я уже заполз в одну из самых грязных и вонючих палаток, которые когда-либо посещал (опыт, конечно, был не слишком большим, но всё равно имелся). Хотел было начертить внутри пару рун, хотя бы пальцем прямо на земле, но побоялся сорвать концентрацию и в конечном итоге просто уснул.

Пробуждение, казалось, произошло почти сразу, как я вырубился. Резко, как включенный световой артефакт: только что меня окутывала тьма сонной пелены, как в следующий миг всё пространство осветило ярким светом, который мгновенно прогнал остатки сна.

— Твою же мать… — уселся я и мотнул головой, рассматривая парочку незнакомых мужчин, которые сноровисто натягивали штаны и рубахи с соответствующими метками прислуги. На меня они косились с оттенком настороженности, но без страха. Или не поняли, что я волшебник, или слишком часто видели других колдунов и выработали привычку.

Так началась моя новая жизнь, к которой я так долго и старательно готовился! Армия, до которой добирался почти пять долгих месяцев. Радости… полные, сука, штаны.

Форму мне выдали достаточно быстро, в этот же день. С утра только забежал к своей новой «госпоже» — тьфу, так ведь и в привычку въестся! — хотя, по факту, скорее к временному заказчику, так будет куда как правильнее. Маг в армии — человек подневольный. Куда пошлют, туда и идёт.

В общем, до самой Силаны не дошёл, передал информацию через всё того же переводчика, Фёртаса. Он вообще почти всегда ходил вместе с девушкой, языку учил и разные разности рассказывал. Вроде как «готовил к будущему», хотя чем мог помочь обычный помощник дипломата я не ведал и не стремился это узнавать. Со своими бы делами разобраться!

Получив одежду, не стал сразу же возвращаться, понимая, что толку от этого будет мало. Я не смогу приступить к работе, не получив инструментов. Их изготовление или покупка займёт время и деньги. И с чего я вообще должен приобретать новые, если есть МОИ⁈

Однозначно пора высвобождать вещи, поэтому путь мой лежал в сторону восточной части лагеря, месту, где обосновалась Тайная полиция. Ох, как же смеялись стражники, рассказывая о том, как от них все бегают, а тут я сам явился!

К счастью, язык у меня по прежнему хорошо работал и я знал, как правильно с такими общаться. А давящий взгляд, который, после собственной смерти, казалось, стал лишь острее и опаснее, позволил избежать совсем уж глупых проблем. Те же стражники, например, всё-таки пропустили меня в огороженную часть лагеря, хотя могли бы и послать.

Немного удивлённые сотрудники Тайной полиции, которые встречались мне по пути, быстро указали на нужного следователя, узнав его по моему скупому описанию. Кто-то даже взялся проводить, с интересом посматривая на меня и о чём-то думая.

Каков итог? Сумку я вернул. Оттуда даже ничего не забрали, что меня откровенно удивило, ведь в отличие от тюрьмы в Виртале, здесь её сумели открыть и вдоволь покопаться. Следователь, кстати, улыбнулся, заметив меня. Даже предложил вина, но мне точно было не до того. Да и ему, судя по открытой почтовой шкатулке и нескольким туго свёрнутым пергаментам, тоже.

Забрав вещи, собрался уже было уходить, но в последний момент обернулся.

— А что с Ресмоном? — спросил я у офицера Тайной полиции. — Здоровяк, который был со мной.

— Вопросов к нему нет, — пожал он плечами, вновь меня удивив. Почему-то думал, что мужчина или скажет, что ничего не знает, или просто пошлёт меня куда подальше. — Как и к вашему наблюдателю, Дриззу Хродберу. А раз так, то оба уже наверняка были распределены по своим новым задачам.

— Хродбер хотел вернуться обратно, — припомнил я.

— Вряд ли, — невесело хмыкнул следователь, — Виртал захвачен Челефи.

— Дерьмо, — скривился я. — А поч… — и прервал сам себя. — Спасибо за ответ, — кивнул ему.

Под очередные шикарные новости я покинул огороженную часть лагеря Тайной полиции. Несмотря на раннее утро, они уже с кем-то работали. Я встретил важного на вид мужчину, которого в цепях конвоировало трое сионов. А уже на выходе явственно разобрал пронзительный женский крик, переходящий в вой, раздавшийся где-то в глубине шатров. Почему-то у меня сложилось ощущение, будто бы неизвестной женщине резко вырвали ноготь. Звук был заглушён, словно отдавался достаточно далеко, но я всё равно невольно оглянулся, застыв в дверях.

— Здесь это нормально, — зачем-то пояснил мне стражник возле ворот, поправляя своё ружьё. — Иди уж, парень.

— Шпионы не дремлют, — ухмыльнулся его сосед.

Кивнув, я покинул их общество, по дороге осознав, что со мной поступили ещё достаточно мягко. Ага… смерть — это не так уж и страшно. Это довольно быстро. Пара минут, ну, может, пять. И всё. Душа уже покинула тело. Причём у меня она даже умудрилась вернуться обратно. А тут… судя по крикам, магов на все нужды не хватает. Всё-таки и некроманты, и целители — волшебники занятые. Но с другой стороны, всё равно ведь кому-то нужно будет её лечить! Хм… или не нужно? Может, разные сложности, такие как допрос мертвеца, проводятся лишь с теми, кто изначально не создавал слишком уж большого подозрения? Или когда речь о чём-то важном? Хех, хорошо, что хоть сейчас я остался вне подозрений! После такой процедуры уже сложно заподозрить кого-то в сокрытии информации. Мёртвые не врут.

Мысленно улыбнулся. Всё-таки мне даже вещи отдали и вино предложили! Такое не случается с подозреваемыми. Это что, выходит, мне и правда повезло?

По дороге сплюнул в одну из грязных канав. «Повезло»… я бы сжёг их всех, как еретиков. Как тех стражников в тюрьме Виртала. Говорите, город захватил Челефи? Надеюсь, он насадил всех его жителей на колья, вымазанные свиным салом, своевременно подлечивая и удерживая в состоянии между жизнью и смертью в течение хотя бы пары недель. Всех! Всех!

Злобно облизнув губы, обжёг взглядом какого-то парня, который аж дёрнулся, едва не поскользнувшись на грязи.

Фыркнув на это, направился дальше. В сторону шатров Силаны. Работать.

Хорес, до чего же это огромный лагерь! Но чего я хотел? Армия в триста тысяч человек, плюс не меньше ста тысяч слуг, шлюх, различных мастеров, торговцев и всяких там других людей. Это же весьма приличный по размеру город! Ему нужно как-то перемещаться, располагаться, что-то жрать, куда-то срать, чем-то заниматься во время ожидания и прочее-прочее. Мозги в трубочку свернуться, прежде чем со всем этим разберёшься.

Окончательно выбросив из головы так называемую «несправедливость» по отношению ко мне, приказал себе прекратить ныть и сосредоточиться на своей новой реальности.

Как-нибудь нужно узнать, — мелькнула мысль в голове, — куда всё-таки закинули Ресмона. Да и Дризза…

С удивлением осознал, что привык к этому ублюдку, своему смотрителю. Забавно. Человек — такое существо, что привыкает ко всему. Вот и я не исключение.

Уже почти добравшись до стоянки Силаны, я сообразил об ещё одном важном, но не выполненном деле, о котором, как уже понятно, никто кроме меня не позаботиться.

Завернув на полпути, расспрашивая встреченных по дороге людей, добрался до знакомого интенданта.

— Снова ты, — скосил он на меня взгляд. — Чего надо?

Угу, именно у него я получал форму. Слишком плохо ещё знал лагерь, а потому не смог найти человека сразу.

— Индивидуальную палатку, пару вместительных сумок, а также крепкого мула. Но вместо последнего можно и осла, — прикинул я.

Едва заметив раздувшуюся красную морду, вот-вот готовую разразиться гневной тирадой, демонстративно подбросил золотой кругляш. О, интендант аж воздухом подавился, отчего закашлялся, но быстро пришёл в норму.

— Это мы быстро подберём, господин волшебник! — подобострастно воскликнул он.

Ещё бы, очевидно поначалу посчитал, что я требую всё это бесплатно. Бесплатно же тут, как я успел узнать, можно получить лишь необходимый минимум, да и тот, зачастую, не соответствует качеству. Ружьё может быть неисправным, шлем малым или большим, доспехи с незаделанной дырой, а палатка пробитой в трёх местах, рваной и окровавленной, словно прежнего жильца прямо в ней сожрал медведь.

Безусловно можно начать ругаться, спорить, требовать, угрожать и тому подобное, но интендантами не зря становятся самые ушлые представители армии. У этих людей всегда всё схвачено и на каждую проблему приготовлены десятки вариантов решения. Кому надо — угодливо подлижут, где нет — сурово пригрозят, в ином же случае сами обратятся к вышестоящим. И этот вышестоящий с большей вероятностью поможет именно интенданту. Ради хорошего отношения, доступа к благам и какой-нибудь будущей услуги.

Я отлично знал, как работает система, так что предпочёл не встревать в конфликт, а просто заплатить. Не самая прибыльная тактика, но безусловно самая беспроблемная.

Вскоре я обзавёлся всем нужным, включая и дополнительный комплект одежды, вторую пару крепких сапог, походный котелок, посуду и всякую всячину, которую смело взвалил на спокойного мула, которого повёл следом. На всё про всё ушло полтора золотых, но я ни о чём не жалел. Всё-таки интендант отдал мне куда как больше, чем вообще можно было вообразить. Плюс, все вещи были новыми, а живность — молодой, здоровой и флегматичной. Идеал.

Плюсом, ещё и поболтал с мужиком, узнав некоторые подробности бытия армии.

Я оказался в лагере удивительно вовремя: на днях войско собиралось в переход к Мобасу, куда с неделю назад направился авангард, а с месяц назад — разведка. Командование тратило кучу времени на обсуждение логистики, обеспечение армии и её контроль. Территорию впереди готовили под приход огромного войска: по мере сил приводили в порядок дороги, изучали местность, чтобы не завести людей в болота, вырезали немногие, рискнувшие остаться банды разбойников, считали крестьян (и их припасы), которым обещали защиту от возможного произвола солдат.

Как мне поведал интендант, потребовалось более сотни повешений и одно прилюдное сдирание кожи, чтобы приучить бойцов к дисциплине и бережному отношению к «своим» крестьянам, которые теперь, по мере сил, обеспечивали армию. Не по своей воле, само собой, но это было и так понятно.

— Не справляются поставки, — театральным шёпотом, который прекрасно было слышно даже за пять шагов, рассказывал мужчина. — Поэтому Господин Вечности повелел выгребать городские запасы. А что там выгребать, если в Кииз-Даре бои несколько дней шли? Все склады пожгли, все припасы попортили! Пришлось из Монхарба завозить, да ещё и местных кормить. А как по мне, — он оглянулся, — всех бы их под нож! Глупцы, которые не верят в единого бога…

Узнал я и то, что серьёзно стоит вопрос о снижении количества провианта на порцию каждого солдата. Однако меня, после Сизиана, подобное не смущало. Мало того, что я маг-артефактор, ради которого всегда найдётся пища, так ещё и работал на правительницу Монхарба! У высшей знати всегда еды в достатке. В самом крайнем случае, я смогу вырастить себе еду — тема уже пройденная.

Так или иначе, до зимы Дэсарандес планировал закончить свою компанию. Хоть мы сейчас находились в таких местах, где снег — это редкость, но похолодание, слякоть и грязь — вполне обыденные вещи. И это сильно затруднит движение войск.

Потому-то — как я понял уже чуть позже, вновь двигаясь к стоянке Силаны, но уже вместе с мулом, — солдат и наказывали за различные проблемы, которые они создавали крестьянам. Войско, которое занимается фуражировкой, гораздо медленнее, чем то, которое обеспечивается поставками провианта, оружия, амуниции и всего прочего.

Я подошёл в момент, когда девушка, уже полностью одетая, навытяжку стояла перед каким-то незнакомым мужчиной со знаками отличия капитана армии. Судя по столу, на котором располагались остатки трапезы, отвлекли её в момент завтрака.

— Завтра подойдёшь в шатры командования… — как раз говорил он на таскольском, пока Баер быстро переводил.

Капитан был не один. Вместе с ним находилось четверо солдат со стандартным вооружением: ружья и мечи на поясе. Один поблёскивал каким-то амулетом, скорее всего купленным за накопленные деньги, но его роль, с такого расстояния, я определить не мог. Скорее всего что-то защитное или для комфорта — типа регулирования температуры. Кроме солдат, с капитаном находился сион, который нагло осматривался, периодически останавливая заинтересованный взгляд на черноволосой девушке. В какой-то момент он откровенно подошёл к её столу, взяв оттуда парочку фиников.

Приглядевшись, я осознал, что оба этих человека, пусть с разными эмоциями и чувствами, но рассматривали Силану, как диковинную зверушку. Изучали, как поверженного противника, который теперь вынужден стать одним из них. Сражаться на стороне завоевателей.

Я не стал им мешать, вместо этого направил мула к остальной живности, которые размещались неподалёку, в походной конюшне.

— Может, она и впрямь такая зверушка? — хмыкнул я, не спеша возвращаться назад. Вместо этого снял с мула палатку и кое-какие вещи, направившись разбивать её подле стоянки слуг.

Пока возился, «высокая комиссия» закончила и оперативно удалилась. Вот тут я и подошёл, застав сцену покорного смирения и бесконечной тоски. Силана, ранее демонстрирующая поведение спесивой аристократки (успел насмотреться на такое во время проживания в Тасколе), безмолвно и зажато сидела на стуле, невидящим взглядом осматривая пустую тарелку, где ранее лежали фрукты.

— Пока не трогай её парень, — тихо шепнул мне Баер. — Не лучший момент.

— Чего она? — спросил переводчика.

Мужчина замялся, но потом, ещё раз на меня посмотрев и оглянувшись, принялся шептать.

— Она ведь из Монхарба, — судя по тону и скорости речи, Фёртас давно хотел поделиться своими мыслями, но было попросту не с кем. С офицерами обсуждать своих подопечных — дурной тон. От других дипломатов он оказался отлучён. Не со слугами же или простыми солдатами? — Настоящей аристократкой её никто не считает. Относятся как к говорящей кукле. К тому же, она не следует заповедям Хореса, — его лицо исказилось, но быстро вернуло прежнее выражение. — Когда закончится война и захват вольных городов, — Баер сказал про это столь уверенно, будто бы видел будущее, — то её выдадут замуж. Выберут кого-то из настоящих аристократов Империи, да организуют брак.

— И ей этого не хочется? — скорее ради проформы, чем действительно интересуясь, уточнил я. Понятно ведь, что не хочется. И ладно ещё мужчинам — они к женитьбе относятся более просто. А вот девушке…

— Конечно, — хмыкнул он, подтверждая мои мысли. — Но и выбора нет.

Перемолвившись ещё парой фраз, я узнал по поводу завтрака, а потом приступил к долгожданной работе. В первую очередь уточнил объёмы задачи: имущество своей новой заказчицы. Слуги показали набор одежды, из которого я выбрал защитное снаряжение, представленное одной-единственной облегчённой кирасой и стёганым гамбезоном, который надевался под неё. По хорошему, тут нужно вырезать руны на обратной стороне, но если я возьмусь за дело тщательно, то и трёх дней на одну только кирасу не хватит. Нет уж, пока я буду возиться, мы успеем добраться до Мобаса и в бой вступить, а у меня правительница города «голой» бегать будет! Пусть даже «бег» будет заключаться в отсиживании в лагере.

Пришлось брать краску, которой я и намалевал рунную цепочку. Для начала — стандартную, на укрепление. Опять же, захотелось попробовать силы на двойной, но вот так сходу, без проверок, решил не рисковать. Лучше поэкспериментирую отдельно, в свободное время.

— Если оно будет, это свободное время, — пробурчал себе под нос.

С огорчением осмотрев запасы материалов, понял, что через день-два придётся идти и снова трясти интенданта. В этот раз бесплатно, потому что не для себя, а сугубо для дела. Вроде и отказать в таком случае не должен, но почему-то в подобное не особо верилось.

Ладно, сейчас нет смысла об этом думать.

Увлёкшись, я пропустил завтрак, зато краской нанёс простые руны на доспехи, шатёр и часть повседневной одежды, стараясь действовать изнутри.

Вскоре рядом уселась Силана, начав с любопытством на меня смотреть.

— Тщары… — произнесла она и остановилась. — Чары, — поправилась, вспомнив, как я говорил. Одного этого хватило, чтобы я взглянул на неё с долей уважения. Уж я-то знаю, как сложно бывает с чужим языком!

— Чары, — кивнул ей. — Руны, — ткнул пальцем в символ, а потом почесал висок, пытаясь вспомнить куски слов чужого языка. — Лептурсо, — сказал я, что вроде как означало краску, — нипра, — а это — «временно».

После этого я изобразил, как вырезаю те же руны уже с помощью скарпеля, а на одежде — нитью и иглой.

— Пеарего кревго! — воскликнула она и улыбнулась. Через минуту уже притащила мне свой шейный набор. — Уенто алфо исс ста’афьо злеко. Нипра илмис!

Из всего сказанного понял лишь слово «временно», которое говорил и я. Возможно, она имела в виду, что одолжит мне набор, пока я буду заниматься вышивкой?

— Ни хрена не понял, — вздохнул я. — Но спасибо.

Кажется, последнее слово она поняла, отчего снова улыбнулась.

Возился я до самого вечера, а когда живот всё-таки напомнил о себе, начав беспрерывно бурлить, вызвал Фёртаса и пояснил, чтобы не трогали мои инструменты и незаконченные вещи.

— Скажи, что если их потревожить, то могут сработать чары, тогда всё взорвётся, — хмыкнул я.

— Это ведь неправда, верно? — аж побледнел он.

— Конечно, — добавив в голос максимум неуверенности, ответил ему. — Конечно… ничего страшного.

После такого можно было не сомневаться, что ни один смертник не подойдёт к недоделанным рунам. Хотя на всякий случай нужно будет перепроверить их завтра с утра.

Эх… как вспомню, сколько же потом придётся вырезать и шить, так аж руки опускаются. У кое-кого слишком много вещей! Тут бригада волшебников нужна!

Выбравшись из шатра, я планировал перекусить, а потом поставить свою палатку, где заняться уже личными делами: благо, артефакт-светильник у меня имелся, так что темнота не станет помехой. Планы были весьма серьёзны: хотелось подготовить ещё парочку артефактов, включая отпугивающие насекомых, которые разместить уже в палатке и карете Силаны — временная, но нужная мера.

Однако, все мысли мгновенно улетели от того, что чуть ли не нос к носу столкнулся с молодой женщиной-сионом, которая в последний миг успела увернуться. Не зря всё-таки сион! Реакция заметна!

— Мальчишка, — фыркнула она, пройдя мимо, но потом остановилась и обернулась. Я тоже остановился, вглядываясь в знакомые черты лица.

— Анселма, — прозвучало больше как вопрос, но отчего-то меня разбила странная робость.

Я знал и помнил, что где-то в огромном лагере — размером с небольшой город, ведь тут проживало более трёхсот тысяч человек! — находятся мои родичи, но встретить вот так?..

— Кирин! — взвизгнула она, тут же крепко меня обняв. Ноздри затрепетали от казалось бы давно забытого аромата её духов. — Наконец-то я нашла тебя в этом клоповнике! — обвела она рукой вокруг, явно намекая на часть лагеря, отведённого Силане.

— Но-но, я скоро на каждую палатку вокруг руны изгнания насекомых нарисую, никаких клопов не останется, — хмыкнул я, искренне обрадовавшись такому проявлению чувств. Даже собственные рёбра, которые едва не треснули, отложил на второй план.

Анселма — моя сестра и близняшка Кастиса. Та, которая уехала на войну вместе с отцом и Лиамом, моим старшим братом.

— Собирайся, поедем к нам, — постановила она это с уверенностью человека, который знает, что мир ему что-то должен. Я был таким же, когда-то давно. Целую жизнь назад.

— А ничего, что меня сюда приказом назначили? — ехидно выгнул я бровь.

— Ох, мой маленький братик совсем поглупел, — просюсюкала она, наклонившись сверху вниз и дав мне снова ощутить свой яркий запах. Такой… родной…

В голову сами собой стали лезть мысли о нашем совместном времяпровождении. О её постоянных, не обидных насмешках. О том, как она катала меня на коленях… Чёрт, я не плачу!

— Кто, думаешь, поспособствовал, чтобы тебя поставили на хорошее и безопасное место? — продолжила девушка. — Ты в курсе, что мы тебя ждали ещё три месяца назад?

— Немного задержался, — улыбнулся я.

Вот оно чего… а я-то считал, что меня, как артефактора, направили подальше от передовой, потому что полезнее в тылу, а не на поле боя. Всё оказалось куда как проще и, одновременно, банальнее. Что, Кирин, почувствовал себя избранным⁈ Падай, сука, на землю!

На мгновение стало мерзко. Отчего-то иллюзии о том, что императорская армия — это чуть ли не самое величественное место в мире, которое не может ошибаться, благодаря Дэсарандесу, были во мне особо сильны. Прививались с детства, как и патриотизм к своей стране. И в каком-то смысле так оно и есть — Империя самая сильная страна в мире! Но… внутри неё, как и в любом другом месте, чувствовалась гниль.

Впрочем… какая разница? Я не могу этого изменить. А раз так, то нет смысла об этом думать.

— Эй, ты чего? — Анселма, как высший сион, читала моё лицо, словно книгу. — Выше нос! Семья на то и семья, что своих не бросаем.

— Я верс, дура, — не с целью оскорбить, а припомнив наши старые перепалки, ответил я.

— Хоть что-то из тебя ещё не выбили, — взлохматила девушка мне волосы. — Да, ты верс, — едва заметно скривилось её лицо. — Но ты всё ещё Моргрим, путь и с приставкой «Анс».

— Значит, всё это было игрой? — кивнул я в сторону Силаны, которая уже выскочила наружу, заслышав чужие голоса. Вместе с ней стоял и Фёртас, который что-то быстро рассказывал ей на ухо. И судя по тому, что сестра ещё не пристукнула переводчика, то это не пересказ нашего разговора. Видимо, мужчина объясняет, кто она такая.

— Нет, магов-бездельников в армии не терпят, — негромко рассмеялась Анселма, упирая руки в бока. — Но именно здесь безопасно. Эта курица, — коротким и не слишком притязательным взглядом посмотрела она на Силану, — под защитой императора. А потому её не отправят ни в бой, ни даже в патруль. Быть привязанным к ней, всё равно что служить в охране генерала Иставальта: почти полная безопасность.

Как я, собственно, и предполагал.

— Если не произойдёт какая случайность, — пожал я плечами.

— На всё воля Хореса, — хмыкнула она. — Но давай всё же поболтаем у нас. Тут воняет, — сестра махнула рукой и один из двух её слуг (я их даже не заметил!) бодро подбежал к Баеру, коротко что-то ему сказав, на что переводчик быстро закивал.

Я понимал его. Анселма — высший сион, да к тому же аристократка из самых верхов. Дочь графа Моргрима, который является побочной ветвью самого Сандакая Мираделя, герцога «Юга» и советника Дэсарандеса! Элита из элит. Выше неё наберётся мало людей. Действительно мало. Может, три-четыре сотни человек. Может с полтысячи, но вряд ли больше. Учитывая, что население только на Малой Гаодии — десятки миллионов…

Подавил не вовремя всплывшую зависть, переходящую в гнев. Я мог быть на её месте! Или на месте Кастиса! Уверен, брату давно отрастили руку, теперь в подобном даже я немного разбираюсь. А значит, он спокойно, сытно и комфортно живёт в нашем поместье. Аргх!

Прогулка по лагерю в одиночку и вместе с высшим сионом — две совершенно разные вещи. Там, где в первый раз на меня почти не обращали внимания, где лишь мельком оглядывали и бежали заниматься своими делами, а то и презрительно кривили морды, признавая мага, тут всё было иначе. Начать стоит с того, что мне предоставили лошадь. Верховых в лагере вообще было мало. А когда такой попадался, то каждый стремился сойти с его пути, причём неважно, кем он был и сколь важным себя не считал. Ездить по лагерю верхом дозволялось лишь крайне узкой воинской прослойке, к которой относились разве что гонцы с важными поручениями, высшее командование и такие, как Анселма — слишком знатные и приближенные к верхушке.

На нас смотрели. Но не со страхом, удивлением или отвращением, а… с уважением и почитанием. Многие кланялись. Некоторые выкрикивали воинственные кличи. Зачастую язык был мне неизвестен, отчего подсознательно воспринимал их как оскорбление, но разум подсказывал: всё ровным счётом наоборот.

Хорес, как же я отвык от подобного!

Руки сильнее сжали поводья. Наверняка меня считали очередным охранником, помощником или слугой знатной особы. Тц… плевать. Я уже смирился со своей участью.

Ага, «смирился»! Но сейчас, будто бы на миг посмотрел в замочную щель и снова окунулся в то, что давным-давно забыл. То, от чего успел избавиться. То, что будет мучить меня следующие дни.

Конный путь занял куда меньше времени, даже несмотря на размер лагеря. Ожидаемо, что отец, граф Моргрим, расположился среди самых высокопоставленных аристократов Империи. Место под его личных слуг, воинов и магов было предоставлено чуть ли не столько же, сколько занимала вся Тайная полиция. Показатель… того, чего я лишился!

Постарался отрешиться от всего происходящего. Очевидно, что отец пошёл у сестры на поводу. Это она всегда души во мне не чаяла. Тэдрех же был куда как серьёзнее и ответственнее. Он умел отсекать «гнилые ветви». Лиам же во всём брал с него пример. Наследник, как-никак.

— Волнуешься? — улыбнулась Анселма. — Ещё бы! Мало того, что не виделись уже более полугода, так ты ещё и магом умудрился стать!

— Подставил всю семью, — фыркнул на это. — Впрочем, я правда старался им не стать.

Девушка рассмеялась и на миг меня вновь затянуло в прошлое, которого уже не вернуть. Что бы я ни делал!

Кони были отданы слугам, а я бросил короткий взгляд за пределы этой части лагеря. Предчувствие подсказывало, что обратную дорогу придётся искать самому и на своих двоих.

Вход в величественный шатёр охранялся, но стражники не показались мне знакомыми. Впрочем… не сказал бы, что знал их всех. У отца было много людей. Очень много. Он мог собрать более пяти тысяч человек и ещё десять, если бы постарался.

Внутренности шатра встретили меня в знакомом стиле: прагматизм, соединённый с роскошью. Минимум вещей, но все они нужные. А также красивые и дорогие до такой степени, насколько это возможно. В воздухе стоял запах качественного табака. Отец обожал курить — одна из немногих привычек, которым он всегда потакал.

Тэдрех молчаливо ожидал нас, сидя за большим столом. Очевидно, он уже был обо всём в курсе. Рядом стояла пепельница, набитая окурками. Лиама не было, но я не исключал, что он вскоре подтянется.

— Я нашла его! — воскликнула Анселма. — Маленький Кирин прятался под подолом у монхарбской сучки.

Отец рассматривал меня привычным, серьёзным взглядом. В нём не было ненависти, но не было и любви. Мы и правда давно не виделись… Я отвык. Наверное именно поэтому я видел чуточку больше, чем мог бы заметить раньше: испачканные чернилами пальцы; нарушенная причёска, будто бы кто-то раз за разом лохматил её пятернёй; лёгкая щетина, которую ранее никогда на нём не замечал, а ещё — тени под глазами. Было видно, что война не стала для Тэдреха лёгкой прогулкой, но она и не сломила его. Последнему я совершенно не удивился и даже в какой-то степени рад.

Молчание затягивалось, но я не спешил его нарушать. Мне нужно было увидеть, как ко мне относятся. Понять, на что можно рассчитывать. Уж точно не на то, что с криками: «Сынок, ты жив!», он бросится меня обнимать.

— А ведь всего этого можно было избежать, если бы семьям разрешали забирать своих детей, — произнёс он то, чего я не ожидал. — Если бы аристократы могли выкупать отпрысков, которые потом проживали бы с ними, то семьи бы не оставались без наследников… — мужчина замолчал, погружённый в задумчивость.

— Тогда магический дефицит в стране стал бы ещё более острым, нежели сейчас, — ответил я ему.

Тэдрех едва уловимо кивнул, побуждая меня продолжить.

— Эксплуатация магов происходит повсеместно. И аристократия не исключение. Покуда во владении знати находится сын никому не известного свинопаса, на него спокойно складываются все необходимые задачи. Если его заменит собственный сын, то просто продолжит жить так, как и ранее — не развиваясь и не выполняя свои функции. Получится, что Империя отдала одного из своих магов, но он бы простаивал, вынуждая аристократа обращаться в гильдии, чем ещё сильнее нагружал бы их, — пояснил я своё мнение.

— Неплохо, — похлопал он. — Вижу, путешествие не только не отбило твои мозги, сын мой, — сделал отец акцент на двух последних словах, — но и сделало более опытным и мудрым.

— Я прошёл через слишком многое, чтобы не измениться, — в таком же нейтральном стиле ответил ему.

— Что же… — Тэдрех, на миг, задумался, — думаю, я могу выделить немного времени, ради семейного ужина.

— Я перепоручу Кирина слугам, — улыбнулась сестра. — Пора сменить обноски на что-то стоящее.

— Это форма, которую выдают всем магам, — коротко глянул я на неё.

— А я как сказала? — усмехнулась девушка, наклонив голову.

Подавил раздражение. Раньше я был таким же? Нет, гораздо хуже.

Далее было ещё одно действие, от которого я отвык: внимание слуг. Молчаливые служанки проворно провели процедуру моего омовения, от которого я аж закрыл глаза и едва ли не мурчал. Потом прошло натирание тела благовониями, а волос — маслом. Далее — одежда, которую мне предоставили. Изысканная ткань, стоимость которой, без отделки, могла доходить до двадцати золотых! А уж если посчитать ещё и обработку, после которой она и превратилось в это произведение искусства, то накинуть сверху минимум десять!

Кроме того, на одежде были тонко и почти незаметно вышиты руны контроля температуры и комфорта, отчего та же рубашка ощущалась невесомой, лёгкой и приятной.

— Шедевр, над которым явно поработали ещё в Тасколе, — хмыкнул я, профессионально изучая выданную форму. Сам я никогда не заморачивался рунами комфорта, скорее предпочитал защитные. Но всё измеряется опытом и положением. Безродному версу необходимо думать о том, как выжить при нападении, а богатому аристократу — ощущать себя в комфорте. Для защиты же есть кареты, дворцы и многочисленная охрана. И уж если кто-то сумеет всё это преодолеть, то и зачарованная на прочность рубаха таких не остановит.

Против логики не поспоришь!

Ужин создавал ощущение того, что я вернулся в особняк Моргримов. Даже несмотря на то, что мы разместились в шатре. Правда каком шатре… иной дом купца средней руки будет посрамлён такой обстановкой.

Во время приёма пищи, к моим родственникам добавился и Лиам. Он учтиво поприветствовал меня, но лицо не отражало ровным счётом ничего. Как и я, он видел бессмысленность подобного действия. Зачем переводить ресурсы на того, кто умрёт уже через полтора года? Какая в этом цель? Для чего держаться за этого человека и продолжать его замечать?

Да, братец, понимаю тебя. Сам был таким же. Или… им и остался?

Руки по старой памяти легко управляли многочисленными столовыми приборами. Я был аккуратен и манерен, как и любой другой представитель высшей власти столь великой страны, как Империя Пяти Солнц.

— Я навёл справки. Ты стал артефактором, — начал разговор отец, касаясь пальцами изысканного бокала, наполненного его любимым вином.

— Кое-что умею, — неопределённо ответил ему.

— И изменился, — едва уловимо улыбнулся он. — Раньше бы точно начал перечислять собственные умения.

Спорно. Хотя…

— Все мы меняемся. Это опыт, — пожал я плечами, откладывая нож и вилку.

— Опыт бытия магом? — прищурился Тэдрех.

— Да, — я всё ещё сохранял спокойствие. — С этим ничего не поделать. Такова воля Хореса.

— Удобно, наверное, валить всё происходящее на волю Хореса, — вклинился Лиам.

— Увы, бытие магом — это не тоже самое, что подцепить сифилис в борделе, — добавил я в речь остроты. — Тут от моих решений ровным счётом ничего не зависело.

— Заметно… — усмехнулся брат. — Ты стал более дерзким. Самостоятельная жизнь закалила тебя.

— Наверное скоро стану затмевать даже наследника, — снова подцепил я его.

— Ты льстишь… себе, — выражение лица молодого мужчины, двадцати шести лет, обратилось камнем, не пропускающим ни единой эмоции.

— Спасибо, Лиам. Знал, что ты меня поддержишь, — сухо кивнул ему.

— Воля смертника — закон, — он тоже отложил столовые приборы.

— Неужто? — приподнял я бровь. — И ты исполнишь моё желание?

— Ты это уже не узнаешь, — тонко улыбнулся брат.

— А как же честь аристократа? — взмахнул я рукой.

— От неё не убудет. У меня её слишком много, чтобы подсчитывать, словно бедняк последний медяк, — его улыбка стала чуточку шире.

Я отвернулся. Тема себя изжила.

— До меня доходили слухи, что в Тасколе неприятности, — именно поэтому я её сменил. — Надеюсь, у матери всё хорошо?

— С ней всё в порядке, — ответил отец.

— Что же, я рад, — по голосу этого было невозможно понять, но я и правда был рад. — Можете не сообщать ей, что видели меня. Наверное она уже забыла об этом. Нечего лишний раз бередить душу.

— Ах, если бы забыла… — Лиам закатил глаза. — Почтовые шкатулки пестрят упоминанием твоего имени.

— Сестрица, а ты молчалива, — перевёл я взгляд на Анселму. — Что-то не так?

Девушка наблюдала за нами будто бы со стороны. Словно служка, подсматривающий за господами через замочную скважину.

— Мужчины болтают, а женщины подчиняются. Разве не так? — снисходительно посмотрела та на меня.

— Ты стала сионом, чтобы продолжить эту традицию? — с хитринкой ответил ей.

— Как сказать… — сестра усмехнулась. — Честно признаться, я надеялась, что хоть на короткое время мы вернёмся к тому, что было раньше. К совместному ужину и ничему более, — теперь в её взгляде был укор, который относился к отцу и брату, но Тэдрех проигнорировал его, будто бы речь шла о чём-то другом, Лиам же только гордо приосанился.

— Мы никогда не были прямо-таки образцовой семьёй. Хотя… какую можно считать образцовой? — философски спросил я, а потом потянулся к своему бокалу, смачивая горло.

М-м… весьма недурное вино! Как давно я не пил чего-то подобного? Ха-а… глупый вопрос…

— Например ту, где одному из родственников не ставят в вину обретение магии, — процедила Анселма.

— А мне разве ставят? — бросил я быстрый взгляд на отца и брата, которые, видя поведение девушки, даже вытянулись и по виду, готовились оправдываться. — Брось, сестрёнка. Это всего лишь шутки, которые, к тому же, я начал первым. Знаю ведь, как Лиам держится за место наследника, словно у него за душой и правда есть что-то, что не позволит продолжать им оставаться.

— Осторожнее, Кирин, — насупился он.

— Как скажешь, братец, — мимолётно ему улыбнулся. — Хотя в бытие версом тоже есть свой плюс: не боишься смерти.

Намёк на то, что при всём желании, мне нечем угрожать.

— А что твои друзья? — Лиам подался вперёд.

— Забирай всех, — махнул ему рукой, под смешок Анселмы.

— Смешно, — проворчал он.

— Прекращайте, дети мои, — в разговор вступил Тэдрех, одной этой фразой показывая, что продолжает считать меня своим сыном.

Ух, аристократические заморочки, о которых снова нужно начинать вспоминать! В такие моменты понимаю, до чего же приятно общаться, не выискивая в каждой фразе двойное дно!

— Да, отец, — едва ли не хором произнесли мы.

— Кирин, ты всегда будешь моим сыном, — решил он разжевать мне свои предыдущие слова. Хотя нет, скорее это была вводная часть. — Но политика нашего государства такова, что я не могу забрать тебя. Лишь немного облегчить бытие, — ага, теперь понятно. Началом своего спича Тэдрех смягчал последующий смысл. — Для этого ты был направлен в услужение архонта Силаны. Наш Дарственный Отец оказал ей милость, позволив остаться формальной главой Монхарба. Это показатель, что с девчонкой не случится ничего дурного. Держись за неё. А я похлопочу, чтобы ты остался с ней, как личный волшебник и далее. Вплоть до своей смерти.

— Или её смерти, — не мог не произнести это я. Чистое мальчишество, но последние слова отца оказались болезненными и прямо-таки царапнули меня.

— Или её смерти, — пошёл он мне на встречу.

— Хм, подобное предложение, с учётом ожидаемого времени войны, — покрутил я рукой, — кажется мне… малоинтересным, но всё равно приятным. Всё-таки полтора года — это хоть и маленький, но срок.

— Император, да правит он вечно, планирует завершить компанию до зимы. Мы будем в невыгодном положении, если останемся ждать, — произнёс Лиам. С переходом на более «важные» темы, мужчина даже вытянулся, готовый блистать знаниями политики.

— Кашмир, — коротко прокомментировал я его слова.

— Не только, — теперь продолжил Тэдрех. — Многие маги здесь уже давно. Скоро начнут массово расцветать Стигматы Хореса. Брать же в услужение местных колдунов — столкнуться с новой школой обучения, к которой непривычны наши офицеры. Подкрепление же из Малой Гаодии — вариант, — отец едва уловимо поморщился, — который, правда, усложняет жизнь на родине. Маги нужны нашей промышленности.

— Провинции же бунтуют одна за другой, — кивнул брат. — Нужно как можно быстрее давить остатки сопротивления вольных городов и возвращаться в Кашмир.

— Я бы начал с Сизиана, — прокомментировал я.

— Ты что-то знаешь? — прищурилась Анселма.

— А вы нет? — оглядел я всех троих.

— Хм… — отец сделал неопределённый жест, побуждая меня продолжать.

— Лафтетары и Мазгуш Чёрный, — ответил ему. — Он планирует примерить титул наместника Сизиана, вместо Тэйтона Иннеса. Кому как, а по мне — позволить ему это сделать, идея не самая здравая. Кто даст гарантию, что точно также не начнут поступать все остальные? И воцарится хаос, куда более глобальный, чем есть сейчас, — развёл руками.

— Куда ещё хуже… — вздохнула сестра.

— Поверь, Анселма, за эти полгода я видел, когда бывает хуже… — поморщился я.

— Расскажи про взятие Морбо, — Тэдрех сложил руки в замoк, бросив на меня серьёзный взгляд.

— Тут мало что можно поведать, отец. Но отчего бы не рассказать?.. — задумался я, припоминая момент нападения войск Челефи.

Мои предчувствия не сбылись. К своей «госпоже» я возвращался с парочкой провожающих и на лошади. Приятное чувство грело душу. Общение с семьёй, несмотря на некоторые колкости, прошло хорошо! А ещё мне дали немного денег — «всего» сотню золотом, да позволили оставить одежду. Чертовски приятное чувство!

— Так значит, ты сын графа? — спросила меня Силана, через переводчика. По возвращению, девушка почти сразу потребовала моего присутствия. Она выглядела одновременно смущённой и заинтересованной. А ещё время от времени с лёгкой долей раздражения поглядывала на Фёртаса. Было понятно, что ей хотелось обсудить какие-то моменты, которые не желала доносить до чужих ушей.

— Да, побочная ветвь Сандакая Мираделя, герцога «Юга», — привычно ответил я, на что её глаза удивлённо расширились.

— Я имела честь общаться с герцогом. Он очень приятный человек, — произнесено это было быстро и со странными паузами, будто бы Плейфан силилась подобрать слова, однако Баер перевёл всё в своём типичном, нейтральном стиле. Создавалось ощущение, что ему всё равно, но я видел, как механически постукивают его пальцы — свидетельство напряжения ума.

— Значит, ты успела узнать его куда лучше меня, ведь сам никогда не общался с Сандакаем, — хмыкнул на это.

— Расскажи, как именно ты хочешь зачаровать мои вещи? Слуги сказали, ты рылся в них и успел измазать краской, — на этом месте переводчик ехидно усмехнулся, но я сопоставил это с хмурым видом самой Силаны, осознав, что брюнетке не пришлось подобное по нраву. — И даже разрисовал мои доспехи, которые потом запретил трогать под страхом смерти.

— Переврали, как и всегда, — вздохнул я в ответ.

Наш вечерний разговор оказался неожиданно долгим и кажется, что тема магии и зачарования нашла какой-то отклик в сердце девушки. Думаю, тут сыграло и ещё два фактора: первый — она обмолвилась, что скоро у неё будет магическое совершеннолетие (логично, что некоторый страх нашёл отражение в поиске дополнительной информации о волшебстве), а второе — мой изменившийся внешний вид. Вернулся от Моргримов я, что называется, «во всеоружии». А потому создавал ощущение не какого-то подзаборного деревенского колдуна, а настоящего аристократа, которым, так-то, и в самом деле являлся. И это, скорее всего, произвело впечатление, отчего беседа велась почти на равных.

Мы планировали продолжить, это было видно и по её заинтересованно блестящим глазам и по моим эмоциям: рассказывать о чём-то, что тебе хорошо известно тому, кто искренне заинтересован в теме, всегда доставляет удовольствие, но всё испортил Фёртас. Нет, он не начал переводить наши слова неправильно, а напрямую сказал Силане о том, что завтра у неё назначена встреча и на неё лучше не опаздывать — то есть, лечь спасть пораньше.

— Что за встреча? — раз уж удалось нормально пообщаться, то почему бы и не спросить?

— С младшим сыном императора, Финнелоном Мираделем, — достаточно спокойно поведала она. — Я бы хотела, чтобы ты составил мне компанию.

Зачем⁈ — едва ли не выкрикнул я, но вовремя успел себя остановить. Отказываться? Даже не подумаю! Когда ещё выдастся возможность посмотреть на сына Дэсарандеса? Их у него, кстати, сейчас двое. Живых, имею в виду. Так-то, за всю жизнь, у него было больше полусотни разных потомков. Те же герцоги, например, ведут свой род именно от его сыновей. То есть, во мне тоже течёт капля императорской крови.

Молча кивнул Силане, показывая, что не имею ничего против. А вопросы… что вопросы? Если начать их задавать и докапываться, то можно прийти к тому, что меня никуда не возьмут. Чревато!

Следующим утром я — предварительно аккуратно прибравший новую одежду и решивший позднее нанести на неё руны стойкости и прочности, чтобы была возможность носить её ещё хотя бы с год (а может и до собственной смерти?) — поднялся ещё до восхода солнца.

Успел ополоснуться в специально отведённом месте — походных купальнях, которые представляли собой грубо сбитый деревянный сарай с выкопанной ливнёвкой, куда сливали воду, чтобы не превращать внутреннюю территорию в грязь. Вообще, воду туда нужно было носить самим, но у меня тут было приличное преимущество.

Пока справлял все естественные утренние потребности, едва не опоздал, но, благо, успел вовремя. Принарядившаяся Силана (её одежда таки имела парочку защитных артефактов, очевидно взятых из дома) уже оседлала лошадь. Признаться, я ожидал, что она поедет на карете, но дороги в лагере были слишком узкими.

— Карета — это для долгих путешествий. Например до следующего вольного города, — перевёл зевающий Баер.

Вчера я обещал зачаровать карету «наилучшим образом» и планировал заняться этим строго до похода, ведь иначе придётся отбивать задницу на всех кочках… А меня уже «порадовали» возможностью восседать там, для более удобного нанесения защитных рун. Типа: не заниматься этим только по вечерам, а работать днём, прямо на ходу.

Вроде и обо мне забота, а вроде и о себе… двоякая ситуация, одним словом.

Вскоре мы добрались до самой охраняемой части лагеря: императорской зоны. Тут нас встретили заранее, причём не слуги, а инсурии, в своих тяжёлых, стальных доспехах. Выяснив кто, куда и зачем, они направили запрос на уточнение информации, пока мы терпеливо ожидали возле солидного даже на вид ограждения. И это во временном лагере! Зачарованный забор!

Впрочем, чего ещё можно было ожидать от императора? Не удивлюсь, если каждая доска откручивается и забирается с собой, чтобы потом быть отстроенной на новом месте. Хм, это ведь всяко проще, чем зачаровывать всё по второму кругу!

Благо, долго ждать не пришлось. Уже через пять минут нас проводили в огромный шатёр принца. Хах, как я помню, старшему из ныне живых сыновей Дэсарандеса, Аелиносу, было сто два года. Младшему, Финнелону, к которому мы и шли, было «всего» пятьдесят один.

Внутри шатра воздух пах странно: какие-то незнакомые мне благовония. Приятные, но с ноткой горчинки. Будто бы от горящей апельсиновой корки. В шатре царил полумрак. И вряд ли это оттого, что у принца не имелось световых артефактов или хотя бы банальных масляных ламп.

Я огляделся. С мебелью было скудно. Примерно также, как и у отца. Возможно, это было сделано специально, чтобы не тащить слишком уж много разного груза. Но с другой стороны, при нанесении соответствующих рун, можно хоть весь Ороз-Хор с собой забрать!

Единственная уступка своему положению красовалась на полу: изысканный ковёр, который тянулся от одного конца шатра до другого. Он был зачарован, отчего не марался и явно был укреплён рунами, чтобы не развалиться от множества сапог, которые его обивали.

На всех внутренних элементах шатра красовались вышитые солнца Империи, отчего проникающий сквозь ткань свет создавал причудливые тени.

Финнелон Мирадель восседал за небольшим, походным столом. Он был совершенно один, если не считать бородатого секретаря, который быстро и умело заполнял строчками большой пергамент. Ни стражи, ни кого-либо ещё, в шатре не было.

Заметив нас, принц едва уловимо улыбнулся, задумчиво покосился на меня, а потом вытянул ноги и скрестил их перед собой. Он не утруждал себя приветствием или чем-то подобным, вместо этого зарылся в пачки бумаг, лежащих на столе, словно выискивая заранее написанный текст сегодняшней встречи.

Наши провожатые, с короткими поклонами, вышли наружу, оставив меня, Силану и дёрганного Баера.

— Ты рассуждаешь, — наконец-то произнёс Финнелон, продолжая выискивать свои бумаги, — не было ли это оскорблением… — Принц нашёл нужное и теперь всё его внимание привлёк заполненный высохшими чернилами документ. — То, как именно тебя пригласили ко мне.

Мирадель свободно говорил на мунтосе, отчего я в лучшем случае разбирал отдельные слова, благо, что переводчик начал выполнять свою работу. Правда не совсем понятно, зачем? Имею в виду, что Силана и принц могли говорить понимая друг друга, а я, вроде как, не имел к ним никакого отношения.

Скорее всего Фёртас просто не в своей тарелке. Нервничает, вот и делает привычные для себя вещи.

— Оскорбление есть оскорбление, — ответила Силана, чем вызвала долю моего удивления. Почему-то ожидал, что эта девушка засунет язык глубоко в свою попку и будет лишь кивать, ожидая приказов.

На лице принца — которому не дашь даже тридцати, что уж говорить о пятидесяти? — расцвела усмешка.

— Не всё так просто. Ты ведь росла при дворе правителя, а значит, должна понимать, — ответил он, а потом убрал документ и взял со стола простую деревянную чашу с водой, из которой сделал солидный глоток.

Я изучал его поведение, манеры, выражение лица, внешний вид… Сын Дэсарандеса! Это… почти что сын бога. Полубог. Человек, который может в прямом смысле всё. Любое желание, кроме совсем уж запредельных немедленно исполнится. И, судя по нему, он не мнит себя сверхсуществом, хоть таковым и является. Нет, это… человек. С острым умом, судя по всему, хотя о последнем ещё рано делать выводы.

У Финнелона были короткие волосы, вытянутое лицо с чётко выраженным подбородком и блестящие карие глаза. Он был похож на императора, монеты с чьим профилем были изучены абсолютно каждым. Движения принца отдавали ленцой человека, который был абсолютно в себе уверен. Он не пытался казаться лучше, чем есть на самом деле, так как не видел в этом никакого смысла. И всё же, даже так он создавал ауру власти.

Да-а… Финнелон не был Дэсарандесом, это очевидно. Если тот создавал ощущение непоколебимой каменной глыбы, то принц… был смертным, как и все остальные. Было очевидно, что он, как и я, мог ощущать нерешительность, страх или скуку. Что его кожа была тёплой и тонкой… Что он может истекать кровью, если пронзить клинком.

— Как говорят в Монхарбе, — начал мужчина, — когда считают, что люди бессмысленно болтают?

Я с трудом сдержал смешок. Фраза была совершенно обычной, но КАК её произнёс принц! Создалось ощущение, что даже новости об уничтожении Империи он мог бы преподнести так, чтобы люди ухахатывались.

— Меряются языками, — с лёгкой улыбкой ответила Силана. Очевидно, что харизма Финнелона добралась и до неё.

— Изящно! — довольно рассмеялся он. — Прекрасное название для большинства дворцовых конфликтов и споров. — Принц неуловимо подался вперёд. — Давай не будем мериться языками, Силана. Ты ведь не против?

Фёртас споткнулся на середине фразы и глухо закашлялся, отчего я даже запереживал, что не смогу узнать продолжение разговора или, что переводчик наконец сообразит бессмысленность своих действий.

— Не против, — с долей осторожности ответила девушка.

Принц широко улыбнулся, показывая, что очень доволен таким ответом.

— Тогда не будем ходить вокруг да около. Монхарб вошёл в состав Империи, но всё ещё не стал её частью. Народ не спешит опускаться на колени, что весьма ожидаемо. Нужно приложить немалые усилия, дабы добиться настоящего повиновения. Полагаю, — он едва уловимо задрал подбородок, — ты понимаешь, что я имею в виду.

— Я должна поспособствовать этим переменам, — кивнула Силана, хоть и с ощутимым трудом. Было видно, что подобные перспективы её не радуют.

— Именно! — воскликнул Финнелон. — Потому отец и взял тебя с нами. Не только, чтобы показать, как выглядит война. Не только для того, чтобы запугать быстрыми победами и смертью мятежников. В первую очередь — чтобы позволить именно тебе стать одной из нас. А за тобой последуют и остальные. За искренностью, — коснулся он своей груди.

Девушка молча буравила его взглядом.

— Добиться этого, конечно же, будет не просто, — продолжил он, лукаво усмехнувшись. — Всё-таки мы, как ни крути, только недавно сражались на поле боя. Должно пройти много времени, дабы что-то изменилось. Либо же придётся использовать весьма искусный обман, чтобы обвести вокруг пальца весь народ.

Или применить силу, — подумал я. — Переселить большую часть населения на Малую Гаодию, а взамен направить имперцев и других людей. Таким образом, остатки населения Монхарба окажутся в меньшинстве. Их старые традиции сразу же потеряют привлекательность, а потом, под воздействием массы остальных людей, они быстро станут самыми обычными жителями Империи.

Эх, вот только переселять целый народ — это не просто сложно, а почти невозможно! Проще убить всех несогласных, всё равно конечный результат подобного путешествия будет именно таким. Хотя… если действовать морем, шанс ещё был.

— Наверное, — отвела Силана глаза.

— «Наверное»! — фыркнув, передразнил Финнелон. — А договаривались «не мериться языками»!

Девушка прищурилась, ответив ему злым и мрачным взглядом.

— Плевать, — пожал принц плечами. — Мне дали задание, а значит, я выполню его в полной мере, — он подмигнул, словно только что выдал какую-то шутку. — Я, как и все дети императора, стал высшим сионом, а потому повысил собственное внимание и наблюдательность до верхней планки человеческих чувств. Может, не так хорошо, как мой отец, но достаточно, чтобы видеть твои эмоции, Силана.

Очень полезная особенность, о которой я долгое время мечтал. Если приноровиться, то можно в прямом смысле этого слова читать своего собеседника. Финнелон именно этим и занимался.

— Я вижу твою боль и скорбь, архонт Монхарба, — вещал мужчина. — И хоть я считаю, что твой народ сам виноват в сложившейся ситуации, я понимаю тебя. Я не стану выражать тебе сочувствие или жалость, вместо этого ожидаю поведения правителя: твёрдого, спокойного и решительного. Такого, какое было у твоего отца, Тураниуса. Ты, как настоящая глава своего народа, имеешь право рыдать в плечо лишь своему мужу или в подушку, — он замолчал на несколько долгих секунд. — Понимаешь меня?

Тут даже без сверхъестественных чувств сиона было заметно, как заблестели у Силаны глаза. Как покраснели щёки. Но девушка сдержала эмоции, лишь разок шмыгнув носом, а потом молча кивнула.

— Замечательно, — заявил Финнелон, словно командир группы войск, довольный бодростью, с которой ответил ему отряд. — Хочу кое в чём признаться: меня очень раздражает и возмущает приказ отца. Чего уж, приказ, даже наш с тобой разговор, — он прищурился, хоть и не повышал тон. — Во-первых потому, что у меня слишком мало времени на такую ерунду, как вытирание твоих соплей, — принц покрутил рукой, — а во-вторых, потому что подобное ниже моего достоинства. За годы жизни во дворце, я наелся политикой досыта, поэтому встретить её даже на войне — совершенно не то, чего бы я хотел.

По лицу мужчины пробежала тень.

— Наша же ситуация, — указал он пальцем на себя, а потом на девушку, — что бы и кто бы ни думал, это именно политика. Впрочем, — принц расслабленно опустился на спинку стула, — я умею разделять собственные чувства и необходимость, а потому не стану, как наверняка сделали бы другие, винить во всём тебя. Мой отец хочет, чтобы у нас были выстроены хорошие, положительные отношения. Не как равный с равной, но хотя бы на уровне людей, которым есть о чём поговорить… И поскольку мой отец — бессмертный император, Господин Вечности, больше бог, чем человек, я в точностью исполню то, что он желает.

Принц замолчал, будто бы давая Силане возможность ответить, но я прекрасно видел, что она совершенно запуталась в собственных мыслях. Финнелон и правда оказался прямолинеен, как и обещал, но при этом… о, столь большого самолюбования я уже давно не видел! Он легко дал бы фору прежнему мне. Хех, конечно, где я, а где принц Империи?

— В тебе прямо-таки плещется непокорность! — не дождавшись ответа, произнёс мужчина. — Столько ненависти, столько самых разных желаний, — он покачал головой. — Тебе нужно брать пример со своего спутника, — улыбка на краткий миг коснулась его лица.

Когда я осознал, что речь идёт обо мне, то едва не подпрыгнул, даже покосился на Баера, будто бы он нарочно решил меня запутать, но всё-таки сдержался, продолжая молчаливо наблюдать.

— Ты сопротивляешься каждому шагу, — казалось, голос принца каким-то неведомым образом отражался от стен шатра и раздавался сразу со всех сторон, — в этом своём безумном желании хоть каким-то образом отомстить Империи. Не понимаешь, что отец — спаситель, а не демон, как утверждают жрецы Триединства. Однако… — он пожал плечами, — я не лишаю тебя права сомневаться, Силана. Я всего лишь прошу, чтобы ты задавала себе подобные вопросы с открытым сердцем. Боюсь, что доказательства моей правоты удастся получить даже слишком быстро.

Финнелон замолчал, приложив палец к губам. Сложилось впечатление, будто бы ему в голову пришла необычная мысль.

— Может быть даже, — дополнил он, — если конечно мы оба, по итогу, останемся в живых, то после получения всех необходимых доказательств, у нас состоится совершенно иной разговор, — принц улыбнулся.

Со своей стороны я также обдумывал слова Финнелона, не совсем понимая причину, по которой Дэсарандес решил так обстоятельно возиться с какой-то иноземной дворянкой. Да, она поспособствует более лояльному настрою жителей Монхарба, но… и что? Согласен, что мой план расселения будет слишком затратным финансово, а также приведёт к огромному возмущению и жертвам, а потому вряд ли на него хоть кто-то пойдёт, однако, что мешает применить иные приёмы? Уж не тысячелетнему императору о таком не знать!

— Пока же, — продолжил принц, — тебе нужно выучить таскольский. Мне докладывали, что твои успехи в нём, — пальцы мужчина по инерции коснулись одного из свитков, лежащих на столе, — пока крайне скудны. Но, может, новый человек в окружении поспособствует ускоренному обучению? Что думаешь, Анс-Моргрим? — последнюю фразу он произнёс, глядя на меня.

— Конечно же, мой принц, — склонился я. Фёртос по инерции перевёл, но в этом не было нужды. Финнелон знал оба языка. Хотя скорее всего он знал куда больше.

Теперь взор Мираделя устремился на Силану. Черноволосая девушка бросила быстрый взгляд на меня, потом на Баера, а потом даже на секретаря, который всё это время продолжал что-то писать.

— Готова ли ты следовать моим указам? — после некоторой паузы, уточнил принц.

— У меня всё равно нет выбора, — перевёл мне Фёртос её слова.

Впервые за всё время разговора на лице Финнелона мелькнуло нечто, похожее на сочувствие. Он сделал глубокий вдох и медленный выдох.

— Если бы мы оставили тебя в Монхарбе, то ты бы продолжала играть роль пленницы, за которую принимали все решения. Сейчас ты имеешь все шансы завести связи с выдающимися людьми из Империи, которые собрались здесь, в этой армии. Быть может, даже самостоятельно выбрать себе будущего мужа. Если кандидатура будет соответствовать нужным требованиям… — Мирадель замолчал, будто бы позволяя девушке додумать самой.

Кстати, а это и правда щедро. Чего уж, вообще всё, что происходит вокруг неё, достаточно щедро! Хотя… что я знаю о политике Дэсарандеса? Может, он придумал новый план, который сейчас проверяет? Изучает, как отреагирует новая правительница и к чему это приведёт?

Кто знает… не мне судить о планах тысячелетнего императора.

— Я уже говорила, — Плейфан скрестила руки на груди, — у меня нет выбора.

Мужчина кивнул — словно целитель на поле боя, который оценил сделанную работу, найдя результат приемлемым, а потом демонстративно взял со стола пергамент, погружаясь в чтение, словно этого разговора никогда не было. Однако, стоило только нам развернуться в сторону выхода, Финнелон остановил нас.

— Ах да, — произнёс принц, будто бы и правда забыл об этом. — Это я понимаю, для каких целей тебя, Силана, выделил мой отец, — он тонко улыбнулся. — Другие могут быть не столь разумны. Ревность и непонимание — опасные чувства. Берегись удара в спину и надейся, что твой новый маг имеет прямые руки.

Новая Надежда, Малая Гаодия, взгляд со стороны

В этом мире всё, что приходит после, определяется тем, что приходит раньше.

Он получил дар от самой богини Амма, а потом помощь от её ставленницы на земле — Фиры. Теперь путь вёл его по исконной земле Империи.

Жаркое солнце ярко светило на мужчину, но смуглая кожа позволяла не обращать на него внимания. Ноги с трудом справлялись с темпом, который он взял, но благодаря силе собственного тела, он продолжал идти вперёд. Ничто не могло остановить божественное орудие.

Разумеется, он продолжал оставаться существом из плоти и крови, живым, как и все вокруг. Не магом и не сионом. Обычным человеком, даже без артефактов или инсурия. И всё же, мужчина знал, что исполнит свою цель. Он видел это.

Когда тело окончательно уставало и уже не могло идти дальше, он садился и отдыхал. Как простой обыватель. Спал, как обычный человек. Ел, как обычный человек. Но каждый его сон приводил к уже свершившемуся когда-то моменту пробуждения. Он знал, что так будет. Знал, что заночевав на окраине города Новая Надежда, проснётся под звуки музыки бродячих менестрелей, которые, от щедрости своей, бросят ему пару кусков хлеба. В следующий раз, засыпая возле леса, он знал, что проснётся когда рядом пробежит лиса, которая, от его вида, дёрнется назад, роняя добычу — жирного гуся, которого и сама-то с трудом тащила.

Он шёл по протоптанной им же самим дорожке, осознавая каждый свой миг и зная всё, что случится наперёд. Поистине каждый его вздох был предрешён.

Мужчина добрался до деревни, где на него оглядывались крестьяне, работающие в поле. Люди пристально рассматривали путника, но ничего не говорили, пока он не прошёл всю деревню насквозь. И хоть свой переход божественный посланник совершал в одиночку, он следовал через поля за тысячами людей, потому что шёл по своим же собственным следам. Мужчина шёл за самим же собой и спина, которую видел впереди, была его собственной.

Когда он забирался на холм, то видел себя, находящегося на вершине. Когда оглядывался назад, то видел себя, идущего позади, через равнину.

Шаг за шагом посланник повторял те действия, которые уже совершал.

Сотни, тысячи, миллионы повторений одних и тех же действий. Его путь уже закончился, ещё не успев начаться. Он уже завершил его.

Раз за разом мужчина наблюдал за тем, как Господин Вечности умирал в потоке крови, брошенный и одинокий. Умирал, без возможности исцелиться или хоть как-то спастись. Умирал навсегда.

Божественный посланник был рябью на тёмных водах. Ветром, который шевелит ветки деревьев. Неуловимым шёпотом на грани сознания. Амма вела его.

Взгляд вперёд и он увидел, как убийца давится собственной кровью, которая потоком вырывалась из его рта. Видел армии, которые осаждали города. Бои на улицах, тысячи трупов, которые лежали так плотно, что ещё живые ходили по ним, как по брусчатке. Видел голод — истощённые тела, женщин ублажающих мужчин ради семени, и детей, которых убивали, чтобы не кормить лишний рот.

Он видел как святейший высший жрец повернул голову и подставил горло. Как Ороз-Хор дымился пожарами и рушился. Как веки императрицы трепетали в предсмертной судороге.

Божественный посланник шёл по дороге, проходя одну деревню за другой. Шёл в смертном теле со смертной душой. Шёл, километр за километром, наблюдая за миром и за самим собой. А ещё он слушал. Шёпот богини плодородия и красоты вливался в его разум так, как было всегда. Он засыпал под него и просыпался под него же. Шёпот успокаивал, примирял, побуждал к действию.

Мужчина шёл по своим следам, по земле, грязи и пыли. Он не столько составлял планы будущего, сколько наблюдал за убийством мертвецов.

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Кости мотылька. Книга 2. Падение в пропасть