— Ну что, Сергей, поздравляю тебя ещё раз, теперь уже действительно лично тебя! — сказал Грейси, когда восторги учеников в зале затихли и мы с ним ушли в кабинет, чтобы обсудить подробности будущей работы с телевидением. — Мы своим проектом здорово впечатлили этих засранцев! Их главный сказал, что заплатит по высшей планке плюс даст нам ещё солидный бонус, только чтобы мы даже не думали смотреть в сторону других каналов.

— Это хорошо, — отметил я. — То есть общая сумма нашего куша увеличивается?

— Несомненно, — довольно ответил Грейси. — И твой один процент становится ещё внушительнее.

— Пять, прошу заметить, — с улыбкой напомнил я.

— Для пяти тебе надо будет постараться, — сказал Грейси. — Ты же помнишь цифры продаж.

— Думаю, это не станет такой уж проблемой, тем более с такой мощной поддержкой, как твое телевидение, — ответил я.

— Вот когда покажешь мне, что это действительно для тебя не проблема, тогда будет и пять, — снова улыбнулся Грейси. — И они, соответственно, тоже будут больше, чем мы планировали.

— Ну и отлично! — сказал я. — Классно ты их раскрутил! Хотя что значит раскрутил — в принципе, мы ведь ничего и не сочиняли — в выигрыше действительно будут все. Я рад, что телевизионщики тоже это поняли!

— Ну они же тоже не дураки, — заметил Грейси. — Они тоже нехило поднимутся на этом проекте. И, кстати, именно потому, что не дураки, они выдвинули свое обязательное условие для сотрудничества.

— Это ещё какое? — напрягся я. После той неприятной истории с Глебом я с подозрением относился к любым инициативам представителей телевидения.

— А, ерунда, — махнул рукой Грейси. — Они хотят, чтобы от их канала тоже выступил боец. В принципе, справедливо.

— А что у них за боец? — поинтересовался я. — Толковый малый?

— Более чем, — кивнул Грейси. — Его зовут Бранко Цикатич. Это нынешний победитель Гран-при К-1. Феноменальный ударник!

Я аж присвистнул. Это была реально серьезная заявка. Гран-при К-1 — это вам не хухры-мухры. В то время этот международный турнир по кикбоксингу как раз состоялся впервые и вызвал небывалый ажиотаж. Поскольку в этом проекте всем заправляли японцы, то это гарантировало, с одной стороны, бережное и уважительное отношение ко всем возможным традициям и правилам единоборств, а с другой — неукоснительное соблюдение любых формальностей. Японцы — народ не только трудолюбивый, но и скрупулезный, и халтуры, даже малейшей, они не допустят нигде и никогда. Соответственно, и обладатель гран-при их соревнования автоматически закреплял за собой репутацию суперпрофессионала. И уже одно то, что первым делом после победы в Гран-при он выступит у нас, давало нам сто очков вперёд. Заполучить такого крутого бойца счёл бы за честь любой чемпионат.

— Кстати, о действиях, — подхватил Ройс. — Расслабляться пока рано, нужно работать дальше. Твоя задача на ближайшее время — подписать договора со всеми бойцами, кого мы приглашаем участвовать в турнире и собрать их в моем зале.

— А текст договора? — переспросил я.

— У тебя твой экземпляр есть? Вот и смотри: берешь его, меняешь в тексте организатора на участника, подставляешь нужные суммы и имена — вот тебе и договор. Потом принесешь его сюда, моя секретарша тебе его наберёт и размножит.

— Бесси? Ты-то что ещё здесь делаешь? — я не мог поверить своим глазам. И ведь нашла меня как-то!

Бесси смущённо опустила голову.

— Я подумала, что могла бы быть полезной тебе, — ответила она.

Ну надо же, какое благородство! Конечно, только из-за этого она меня и разыскала. Вступила в клуб юных тимуровцев или как он тут у них называется.

— У тебя все в порядке? — на всякий случай уточнил я.

— Да, все хорошо, — невинно захлопала глазками Бесси.

Так, ну вот это уже точно голое, ничем не прикрытое враньё. У нее все отлично, но она очень захотела быть полезной случайному знакомому, которого знает несколько дней, поэтому бросила все свои дела и рванула за ним в другой штат. И правда, как можно усомниться в такой версии!

Впрочем, ладно. Какой бы ни оказалась в итоге причина ее появления здесь, полезной она действительно может быть. Лишние руки в нашей ситуации не помешают. Вот только где бы ей найти место для ночлега? Вряд ли Грейси обрадуется, что ко мне без предупреждения приезжают незнакомые девушки и с готовностью выделит дополнительную кровать.

— Ты не волнуйся, у меня есть где жить, — поспешно добавила Бесси, как будто прочитав мои мысли. Ну что ж, тем лучше.

— Значит, так, — сказал я. — Мы занимаемся подготовкой турнира, и пустые разговоры разговаривать с тобой мне просто некогда. Сейчас я поеду к рабочим заказывать у них октагон, — я показал нарисованный мной чертеж, — а ты, если действительно хочешь помочь, достань для нас перчатки.

— Перчатки? — не поняла Бесси.

— Вот, смотри, — начал объяснять я, рисуя на бумаге нужную перчатку. — Это перчатки для кудо. Запомни название!

Бесси кивнула.

— Вот таких нам нужно 16 пар. Найдешь — будешь молодец. Все расходы потом возместим, естественно.

— Ну… тогда я поехала? — спросила она со странной интонацией.

У меня возникло ощущение, что она ищет повод задержаться. Ну или по крайней мере ещё немного поговорить со мной. Но мне было просто некогда разгадывать ее женские загадки. Работы было невпроворот.

— Езжай, — кивнул я. Бесси ушла. А я решил пока дать свежую весточку в Россию. Спустившись вниз, я увидел Семёна, который оживлённо разговаривал по телефону, и знаками дал ему понять, что иду в телефонную будку.

Эх, вот что в Лос-Анджелесе хорошо, так это погода. По крайней мере, в теплое время года здесь всегда было тепло и даже жарковато. Щурясь от утреннего солнца, я шел к телефону-автомату и размышлял о том, что жизнь, как говорится, налаживается. Хрен знает, за каким чертом эта Бесси меня разыскала, но если она действительно будет помогать, то дело пойдет быстрее. Так что надо не теряться и быстренько хватать все возможности, которые в последние дни посыпались на меня, словно из рога изобилия.

— Ну все, Степаныч, — радостно заговорил я, услышав в трубке знакомое «Алло!». — Все на мази, командуй пацанам, чтобы выдвигались.

— Понял, — отозвался Степаныч. — У тебя там точно все договорено?

«И такие вопросы задаёт человек, заставивший меня выполнять работу его же агента», — ехидно подумал я. Но вслух спокойно ответил:

— А то! Я сейчас еду заказывать октагон, помощница только что уехала за перчатками. Список участников утвержден, все документы подписаны.

— Ладно! — громыхнул Степаныч. — Тогда я сегодня же передам пацанам, чтобы ускорялись со сборами, а ты держи в курсе дела! Добро!

Я повесил трубку и хотел было уже выйти из будки, как вдруг подумал: а почему бы мне сейчас не позвонить Алине? Конечно, шансов застать ее в гостинице в пока ещё рабочее время было немного — она всё-таки в Москву не прохлаждаться приехала — но чем черт не шутит! Может, хоть голос ее услышу да парой слов обменяюсь — уже хорошо. Степаныч ей, конечно, наверняка все новости уже рассказал, но услышать их напрямую от меня ей все равно будет приятно.

Набрав номер и услышав пару длинных гудков, я только успел подумать, что всё-таки лучше было бы звонить ей вечером, как вдруг в трубке щелкнуло и родной голос произнес:

— Слушаю!

— Алиночка, привет! — радостно выдал я. — Наконец-то я тебя застал! Как ты там?

— А, это ты, — неожиданно спокойно, и даже, как мне показалось, разочарованно ответила Алина. — Привет. Я нормально. А у тебя как дела идут?

—. У меня все просто отлично! — продолжал я. — Мы подписали контракт на проведение турнира с самим Ройсом Грейси! Ну ты, может быть, слышала, это сейчас реально крутой борец, международный уровень. Вот сегодня буду заказывать октагон для выступлений, уже подобрал отличных ребят, и, кстати, парочку московских уже пригласил к себе!

— А-а, да-да, я что-то такое слышала, Степаныч мне говорил, — ее голос звучал как-то… рассеянно, что ли?

— Алин, почему у тебя такой голос? — спросил я. — Что-нибудь случилось?

— Да нет, ничего, — ответила она. — Устала просто.

Я ожидал, что после этой фразы Алина, как это обычно бывало, скажет, как она соскучилась и ждёт встречи, или расскажет что-то о том, как провела последние дни. Но она просто молчала.

— Я тебе вчера звонил — тебя не было в номере, — продолжал я. — Наверно, вышла куда-то.

— Наверно, — равнодушно сказала она.

Что за черт? Такое ощущение, что ей вообще все равно и на мой звонок, и на то, что я ей говорю!

— Алина, слушай, а как у тебя дела с документами? Ты скоро сможешь ко мне вырваться? — ее реакция заставила меня немного растеряться, и я решил сразу перейти к делу.

— Пока не знаю, — туманно ответила Алина. — Не могу ничего сказать.

— Почему? — удивился я. — Какая-то задержка с увольнением? Так времени-то уже сколько прошло, должно бы что-то уже сдвинуться с места-то. Да и тем более начальство твое уже в курсе, не должно бы препятствовать.

— Да нет, начальство здесь ни при чем, — сказала Алина. — Просто пока не получается.

— Что значит не получается? — я окончательно перестал что-либо понимать. — Алин, ты можешь нормально объяснить, в чем дело? Почему загадками говоришь?

— Серёж, ну я же тебе сказала — пока ничего не знаю, — с заметным раздражением ответила она и вдруг добавила: — Я не готова сейчас ехать.

— В каком смысле не готова? — я почувствовал, как по телу пошел противный холодок. — Что-то с работой или…

В трубке снова повисло молчание.

— Алина! — уже требовательно произнес я. — Мне кажется, у нас с тобой не те отношения, чтобы ты со мной в шпионские игры играла. Ты можешь по-человечески сказать, что происходит?

— Так я все тебе уже сказала, — нехотя ответила Алина. — Пока приехать не могу, и что там дальше будет, я не знаю. Ты занимайся пока турниром, я знаю, что для тебя это важно, а обо мне не беспокойся. Серёж, ты извини, мне бежать надо, у меня сейчас встреча важная. Потом ещё созвонимся. Пока!

— Пока, — ответил я. Только спустя несколько секунд я сообразил, что мое «пока» прозвучало уже в тот момент, когда в трубке раздались короткие гудки.

Сто метров обратной дороги показались мне бесконечными километрами. Что же это, в самом деле, происходит? Так Алина со мной не разговаривала никогда — даже если на что-то обижалась, она всегда не давала ни малейшего повода усомниться, что это просто такие «брачные игры». А тут… Холодно-отстраненный голос, явное нежелание ничего объяснять, внезапно пропавшее намерение лететь ко мне… И ещё вот эта фраза: «я сейчас не готова». Что, черт возьми, все это значит? И что это за «наверное, меня не было»? Она сама уже не помнит, где была? Или не хочет рассказывать об этом мне? А если не хочет, то почему? Раньше, если приходилось касаться какой-то служебной тайны, Алина так и говорила, и все было понятно.

Да, не ожидал я такого разговора. Одни вопросы и никаких ответов. Многое себе представлял, но чтобы так… В какой-то момент я поймал себя на желании бросить все, рвануть в Москву и самому, на месте разобраться, в чем там дело. Не исключаю, что и начистить кому-нибудь его парадный портрет. Впрочем, я быстро подавил в себе этот порыв. Все же дело должно быть на первом месте, а все эти выяснения отношений можно и отложить. К тому же жизнь подсказывает, что во многих случаях подобные ситуации потом проясняют сами собой. Да и женская манера менять настроение и решения по десять раз на дню мне тоже была хорошо известна. А Алина, несмотря на достаточно жесткий характер и особенности профессии, всегда оставалась настоящей женщиной. А вот турнир сам себя не организует и не проведет. Так что, как говорится, лучше сосредоточимся на том, что мы можем изменить. А там, глядишь, и все остальное подтянется.

Вернувшись в комнату в этих невеселых раздумьях, я застал там Семена, который, по всей видимости, уже закончил свои длительные деловые переговоры. Во всяком случае, его физиономия выражала полное довольство жизнью, отчего я сразу испытал некоторое раздражение.

— Серега, а почему у нас духами пахнет? — Сема втянул ноздрями воздух. — Ты сюда что, уже девушек начал водить, пока никто не видит? — заговорщицки улыбнулся он.

«Не твое дело», — сердито подумал я. «Захочу — хоть табун девок приведу, и тебя еще в коридор подвину». Почему-то меня все вокруг начало сильно раздражать. Особенно мой бестолковый «ассистент», хотя уж здесь-то он точно ни в чем виноват не был.

— Помощницу нашел, — меньше всего мне сейчас хотелось пускаться в подробные объяснения чего бы то ни было. — Пока отправил за перчатками, а там видно будет. Ты договорился насчет октагона?

— Да, — кивнул Сёма. — Сказали, что никаких проблем, все сделают и можно приезжать хоть сейчас, только с чертежом. Так что бери свои расчеты — и поехали.

Мы снова вышли на улицу и сели в автобус.

— Ты не волнуйся, все будет в ажуре. Там у них все уже поставлено на поток, — разглагольствовал Сема, пока я немного рассеянно созерцал городские улицы в окне. — Ребята — настоящие профессионалы, еще в Союзе руку набили, школа хорошая. Они тебе не то что по чертежу — по рисунку или фотографии могут любую гравицапу собрать, и от фабричного не отличишь! Поэтому, кстати, и уехали… — вдруг добавил он несколько загадочным тоном, но тут же как будто спохватился: — В общем, соберут они нам наш этот, как его… ну как он называется-то, я забыл?

— Октагон, — с легкой усмешкой напомнил я профессионалу спортивной индустрии.

— Во, точно! — просиял Сема. — Вот его и соберут. Можешь даже не сомневаться.

— А рыдван твой, на котором Элвис ездил, случайно не они тебе собрали, а? — подколол его я.

— Ну чего ты опять начинаешь-то, — насупился Сёма. — Машина как машина была, старенькая просто. Да если хочешь знать, такие со временем, наоборот, в цене прибавляют! Как раритет! У коллекционеров авто знаешь как ценятся!

«Ага», — подумал я. «Особенно если их ремонтировать кувалдой и расписывать ручкой изнутри. Потом так в цене скакнут, что на рынке, если сильно постараться навешать покупателям лапши на уши, аж целых несколько сотен баксов выручить можно. Если, конечно, повезет».

День набирал силу, и в автобусе становилось душновато. Раскалявшийся от солнца корпус машины начинала поджаривать нас, как котлету. Или это меня после разговора с Алиной так душило и бросало в жар? Хотя сейчас размышлять о личных перипетиях было, мягко говоря, не к месту, совсем не думать о ней у меня не получалось. Хорошо еще, что до цеха, где трудились Семины знакомые, ехать было не так долго. Главное — посильнее окунаться в работу, тогда на ненужные сантименты ни сил, ни времени не останется: это я знал точно.

Коллектив цеха в полном составе оказался бывшими российскими и советскими гражданами. «С ними будет проще найти общий язык», — подумал я. Как известно, наш человек с помощью кувалды и известной матери построит все, что угодно, а вот иностранцу про эти технологии еще попробуй объясни. Впрочем, халтуры мне тоже было не нужно — у нас все-таки серьезное мероприятие, а не дворовая сходка. Поэтому качество выполнения заказа я решил контролировать строго,

— Так что вам конкретно надо-то? — спросил начальник цеха после того, как мы познакомились и обменялись рукопожатиями.

— Нам нужна вот такая площадка для выступлений бойцов, — сказал я, протягивая чертеж.

— Таааак… хм… а вот это… ну, в принципе… но здесь… хотя нормально… — бормотал он себе под нос, внимательно изучая мой рисунок. Потом подозвал к себе какого-то работягу: — Слышь, Михаил, сумеешь вот такое сделать? Только срочно!

Мизансцена с разглядыванием чертежа и комментариями повторилась. Наконец работяга оторвался от бумажки и уверенно сказал, глядя в глаза начальнику:

— Обижаешь!

— Ну что ж, тогда давайте… — начал я и вдруг осекся. С улицы донеслись звуки, которые я не мог бы перепутать ни с чем. Так ревела выхлопная система мотоцикла. Точнее было бы сказать — мотоциклов, потому что он явно был здесь не один. И что-то мне подсказывало, что их появление у дверей цеха спустя десять минут после нашего — вряд ли простое совпадение.

— Подождите, ребята, я ненадолго, — быстро сказал я и направился к выходу.

— Сергей, может, не надо, а? — просительным тоном сказал Семен, хватая меня за рукав. — Чувствую я, добром все это не кончится…

— Если мы сейчас не выйдем, то они зайдут сюда, — объяснил я. — А может, и заедут. И тогда под ударом окажемся не только мы, но и все твои знакомые работяги. Зачем это нужно?

Семен не нашелся, что ответить, и пошел чуть позади меня.

У дверей мы действительно обнаружили большую компанию байкеров на мотоциклах. Мда, хорошенькое дело! В руке у каждого была или бейсбольная бита, или цепь, которыми они показательно потряхивали. А впереди всех с воинственным видом сидел тот самый главарь, которого я дважды уронил на пол в придорожном кабаке.

— Ну что, надоело от меня бегать? — с циничной ухмылкой спросил он вместо приветствия.

— От тебя, что ли? Больно надо, — спокойно ответил я.

— Ладно, к черту лирику, — сплюнул он на асфальт. — Догадываешься, зачем мы приехали?

— Так ты объясни, и я догадаюсь, — ответил я, глядя ему прямо в глаза.

— Слышь, ребята, ему нужны объяснения! — обернулся главарь к своей братве. — Ему, наверное, учебник нужен, по параграфам заучивать будет, как себя вести надо!

Насладившись произведенным на них эффектом, он повернулся обратно ко мне.

— Ты, парень, немного не понял, с кем ты связался. И повел себя неправильно. Обычно такие здесь даже до утра не доживают, но мне сказали, что ты приезжий и глупость сделал по незнанию. Поэтому я решил на первый раз дать тебе шанс.

— Шанс? — удивился я такой наглости. Сперва он на меня наехал, потом попер толпой на одного, а теперь он же мне еще и шансы раздает. Ну в точности как шпана с наших окраин, которая у позднего прохожего закурить требует! — Это какой же?

— Ну смотри, — байкер лениво перевел взгляд на кого-то из своих горилл, затем обратно на меня. — Во-первых, ты создал мне проблемы на моей территории, и забрал мои бабки.

— А бабки точно твои были? Не ты ли говорил, что тот, кто отвесит тебе хорошую пощечину, заберет все? — прищурился я.

— А турнир не был закончен! — рявкнул байкер. — Тебе говорили, что с тобой хотят сражаться дальше, и окончание турнира никто не объявлял! Поэтому ты взял не свои деньги — это раз. Второе. Ты меня поцарапал, и всерьез. Не подумал ты, дружок, на кого лапу свою поднимаешь. Третье — ты наделал ненужного шуму в том кабаке. Теперь у меня могут возникнуть проблемы с заработком в этом месте. И, наконец, четвертое — ты заставил меня за тобой побегать. А мое время тоже стоит денег. Видишь, сколько из-за тебя проблем? И кто все это будет мне возмещать?

Байкер недовольно пожевал губами и продолжил:

— Поэтому шанс твой будет заключаться в том, что если ты компенсируешь мне трату времени и моральный ущерб, — он снова зло осклабился, — то я сниму свои претензии и гуляй себе дальше. Только мне на глаза постарайся больше не попадаться. Второй раз я уже таким добрым не буду.

— И сколько же, по-твоему, составляет эта компенсация? — поинтересовался я.

— Новичкам — скидка, — провозгласил байкер, и вся его свора угодливо заржала. — Всего тридцать штук баксов — и мы в расчете.

Ни хрена себе! Тридцать штук! Эта сумма и в моем двадцать первом веке-то была не сказать чтобы очень маленькой, а в то время не каждый американец столько за год зарабатывал! А здесь от меня ее требуют к завтрашнему вечеру. Да, страны у нас разные, а методы наездов и разборок одни и те же.

— А не многовато ли — тридцать-то штук? — спросил я. — Это что у тебя за проценты такие?

— Проценты нормальные, — осклабился байкер. — Я бы даже сказал — дружеские, по сравнению с жизнью. Свой ущерб я тебе перечислил. И я, мягко скажем, не последний человек в этом штате, поэтому мое время и мои усилия стоят дорого. Так что это тебе будет наукой — в следующий раз подумаешь, прежде чем встревать куда тебя не просят. Сроку тебе — до завтрашнего вечера. Я сам тебя найду.

Я рефлекторно пошевелил руками, как бы разминаясь. Был бы он один или хотя бы с кем-нибудь вдвоем — лежать бы ему через пару минут мордой в мусорную урну и всех делов. Но их здесь была дюжина, если не больше, и они были вооружены. Максимум, что я мог успеть — вырубить ближайших двоих-троих, и то ненадолго. А дальше меня по кускам размотают — взять с меня здесь все равно больше нечего. Значит, нужно взять время до следующего вечера и успеть что-то придумать. Хотя что здесь такого придумаешь? Из России свою братву не подтянешь… Ладно, главное сейчас — выиграть время, а там уж что-нибудь, да придет в голову.

— Так что? Ты понял условия? — главарь нетерпеливо смотрел на меня. — Или мне опять за тобой гоняться по всему штату? Учти, здесь нет мест, которых я бы не знал! И, между прочим, ты мог бы уже вовсю искать деньги, а не стоять здесь как истукан и задавать глупые вопросы!

— Понял, — сцепив зубы, ответил я.

— Ну смотри, — байкер многозначительно похлопал себя по поясу, где обычно располагалась кобура. — Завтра вечером жду от тебя тридцать штук. И если не дождусь — пеняй на себя. Я тебя предупредил. Даже чересчур — обычно я не такой обходительный.

— Дождешься, — заверил его я.

Снова заревели мотоциклы, и вся эта шайка, как по команде, развернулась и уехала, подняв за собой вонючие облака выхлопных газов и заглушая все прочие уличные звуки. Я смотрел им вслед и пытался сообразить, что я могу придумать до следующего вечера. Найти тридцать штук баксов? Но где? Я в этой стране совсем один, если не считать Семена. Занять не у кого — это вам не пять долларов на обед, такие деньги бывают свободными только у очень обеспеченных людей. Грейси? Ну да, как же. Хороший бизнес-партнер, который вместо работы сразу занимает денег, чтобы отбрехаться от бандитов. Да и не факт, что у него они есть. А если и есть — вряд ли поможет: он вон сколько людей, по сути, содержит за свой счет. Я бы, наверное, на его месте такими суммами не разбрасывался. На кой черт брать на себя чужие проблемы. Но нюанс в том, что становится на счечтик я не собирался при любом раскладе. А кто кому денег должен за компенсацию чего бы то ни было — вопрос.

Тогда где же выход? Начистить рыла, чтобы больше не посмели сунуться? Это было бы возможно, если бы у меня была толпа численностью хотя бы в две трети от их кодлы. Тогда бы, как говорится, не числом, а умением. А в одиночку против дюжины — тут никакое умение не спасет. Разве что гранатомет. В общем, куда ни кинь — всюду клин.

Я почувствовал, как кто-то положил руку мне на плечо.

— Что, Сергей, проблемы? — рядом стоял начальник цеха. — Я все видел и частично даже слышал. Тебе нужна помощь?

Вот что на это ответить? Вообще-то я не любитель принимать какую бы то ни было помощь от незнакомых людей, да еще когда она предлагается настойчиво и при этом подозрительно вовремя. Во-первых, это часто бывает хитро подстроенной комбинацией. А во-вторых, в любом случае понятно, что подарков здесь никто не делает, и цена, которую придется за эту помощь заплатить, может быть несоразмерно высокой. Как бы потом следующую помощь искать не пришлось, чтобы за эту расплатиться. Но бывают ситуации, в которых выбора попросту нет. И, кажется, это была одна из них.

— Вообще-то не помешает, честно говоря, — ответил я. — Только давай договоримся на берегу, чем мне за твою помощь придется заплатить? И в чем помощь конкретно заключается.

— Ай, ладно тебе! — махнул рукой начальник. — Давай будем считать это простой человеческой солидарностью. Я еще в России замечал: армяне всегда держатся вместе, евреи друг за друга горой, кавказцы — попробуй одного тронь, так все село сбежится… А вот мы, русские, все время каждый сам за себя. А я все-таки считаю, что это неправильно. Мы тоже должны друг другу помогать. Тем более на чужой земле, где и так каждый остается наедине со своими проблемами.

— Честно говоря, не думаю я, что вы сможете чем-то помочь со своими напильниками да отвертками, — усмехнулся я, покачав головой. — Заваруха, похоже, серьезная намечается.

— Обижаешь, земляк! — рабочий дружески взял меня за локоть. — У нас вообще-то не только напильники есть. Сам понимаешь, мы заказчикам не все инструменты демонстрируем, — добавил он, заговорщицки подмигнув.

Я ненадолго задумался. Как-то уж слишком туманно этот «земляк» ушел от ответа насчет оплаты за его помощь. Но, с другой стороны, выбирать особенно не приходилось. В конце концов, от него еще будет зависеть и изготовление октагона. Так или иначе, до турнира мы все равно друг от друга никуда не денемся. А после успешного проведения турнира, глядишь, и разговаривать будет легче.

— Хорошо, — решил я. — Чем именно вы можете помочь?

— Ну, насколько я понял, — начальник цеха принял максимально важный вид, — эти уважаемые джентльмены назначили тебе на завтрашний вечер деловую встречу. Или, выражаясь современным дипломатическим языком, забили стрелку. Так вот, мы с коллегами можем поприсутствовать на этом интереснейшем мероприятии и провести его так, что у твоих заклятых друзей надолго отобьется всякая охота вспоминать о твоем существовании. Помимо тридцати штук, которых, если я правильно понимаю, у тебя к тому же еще и нет, ты сэкономишь себе массу нервов и физического здоровья, которые тебе точно еще пригодятся.

— То есть я могу рассчитывать на вашу помощь завтра вечером? — на всякий случай уточнил я.

— Конечно! — просиял рабочий. — Мы же с тобой договорились: русские должны помогать друг другу, что бы у кого-то из них ни случилось! Мне вообще кажется, что мы в современной жизни слишком сильно зациклились на деньгах. А ведь настоящие человеческие отношения — это прежде всего взаимовыручка! Я даже думаю, что если бы альтруизм стал нашей национальной идеей, нам бы не пришлось уезжать в другие страны, а? Как считаешь?

«Да уж, от таких, как ты, альтруизмом просто за километр несет», — подумал я.

— Он сказал, что сам меня найдет, — задумчиво проговорил я. — Значит, меня завтра везде будут пасти. Тогда я просто ближе к вечеру подъеду к вам в цех.

— Заметано! Пацаны еще с тобой по деталям поворкуют, — начальник цеха, пожал мне руку и удалился к себе — повышать производительность труда.

Я выдохнул с некоторым облегчением. Конечно, пока еще было непонятно, чем такие друзья могут обернуться в будущем, но до этого будущего надо было еще дожить. А пока что ближайшая моя проблема была, похоже, решена.

— Зря ты с ними связался, — Семен, все это время опасливо стоявший в сторонке, подошел ко мне. — Ты не представляешь, что это за люди.

— Все мы какие-то люди, — отозвался я. — Разве у меня был выбор?

— Ты не понимаешь, — покачал головой Семен. — Это же не просто рабочие или, там, подпольные барыги под прикрытием цеха. Это русская мафия. Группировка, если не так пафосно. И ты сейчас жал руку правой руке крупного криминального авторитета из Москвы.

— Скажу тебе честно, — сказал я, — в этой жизни мне приходилось жать руки самым разным людям. В том числе и таким, по сравнению с которыми этот правая рука будет выглядеть зайчиком на детском утреннике. И что теперь?

— Как что? — изумился Семен. — Ты правда не догоняешь, чем такая дружба обычно кончается?

— Ну ты же вон с ними дружишь, и как я понимаю, уже довольно давно, — усмехнулся я. — И ничего, и живой, и полон оптимизма. А главное, Сем, наша братва потому и крепкая, что ща базаром они следят. Чем не попрекнешь, тем не попрекнешь. А условия мы на берегу проговорили.,

— Да так, как я дружу, — продолжал горячиться Семен, — это можно сказать, что мы даже не очень-то знакомы. Я иногда обращаюсь к ним за какими-то услугами вроде этого нашего октагона, но сразу договариваюсь о сумме и расплачиваюсь, поэтому я им никогда ничего не должен. Договорились, они сделали, я заплатил — и всем выгодно, все разошлись, довольные друг другом. А если им задолжать… ну Серега, ну ты же наверняка знаешь эти круги, ну что я тебе объясняю! Там, по большому счету, только два пути: либо смерть, либо полная кабала и в конечном итоге все равно смерть, ну! Почему ты не хочешь решить все другим путем?

— Каким? — резко развернулся я к Семену. Все эти уговоры начинали меня раздражать. Все равно что подростка агитируют не идти в плохую компанию. — Своих бойцов здесь у меня нет. Оружия — тоже. Про деньги я уже молчу, ты сам знаешь. Каким «другим путем» ты мне предлагаешь идти, товарищ Ленин?

— Ну… я не знаю, но… — засмущался Семен.

— Вот и я не знаю, — оборвал его я. Потом огляделся — не видит ли кто нашего спора на повышенных тонах — и продолжил уже спокойнее: — Сема, ты пойми. Ребят из зала Грейси я дергать не хочу. Во-первых, кто я им пока что такой, чтобы они за меня впрягались. Во-вторых, они, конечно, борзые и многое умеют, но все равно еще слишком молодые и неопытные и не надо им таким дерьмом жизнь шиворот навыворот выворачивать. Они же привыкли драться с такой же шпаной, а то и вовсе со случайными прохожими. А здесь будут вооруженные профессионалы. Для них такие приключения просто-напросто смертельно опасны. Что я скажу Грейси, если половина учеников приедет к нему в виде калек, а вторая половина — в виде трупов? «Извини, Ройс, так получилось, давай быстренько наберем других»?

— Кстати, а Грейси? — робко спросил Семен.

— А что Грейси? — удивился я. — Ну ты сам представь. Ты — известный и обеспеченный спортсмен. Хочешь провести свой турнир, но не знаешь, как. К тебе подходит человек, имеющий в этом опыт и предлагает свою помощь. Вы подписываете контракт. А потом он тебе говорит: «Знаешь, приятель, я там бандитам тридцать штук должен, помоги разобраться, а то завтра они меня грохнут». Куда ты послал бы такого делового партнера?

— Далеко, — вздохнув, признал Сема.

— Вот то-то и оно, — подтвердил я. — И это, заметь, еще без учета того, что после такого подката к партнеру по бизнесу всей твоей репутацией можно будет смело подтереться и смыть в унитаз. Потому что иметь дело с человеком, который не сегодня-завтра может сообщить, что вляпался в большое говно и теперь тебе тоже предстоит его разгребать, никто из адекватных людей не захочет.

— Но у него же есть деньги, связи… — робко возразил Семен.

— Еще раз вспомни историю про делового партнера, — посоветовал я. — С чего бы ему напрягать свои связи ради какого-то неизвестного паренька, которого он еще месяц назад знать не знал? А что касается денег — думаю, слухи о его богатстве сильно преувеличены. Пока что, насколько я понимаю, большую часть того, что он зарабатывает, он вкладывает в бизнес и в содержание своих учеников. Думаешь, так дешево и легко шефствовать над беспризорниками?

Мы шли к автобусной остановке. Мимо нас то и дело пробегали прохожие, спешащие по своим делам. Если честно, иногда я ловил себя на том, что немного завидую им. Ведь наверняка большинство из них жило спокойной, размеренной жизнью, занималось тем, чем им нравится и зарабатывало этим достаточно, чтобы можно было не лезть ни в какие авантюры. А тут — что ни день, то приключение. И разгребать все нужно только самому, волонтеров в этом деле днем с огнем не сыщешь.

Теплый день становился жарким. Солнце начинало ощутимо припекать. Летняя погода всегда имела для меня как свои плюсы, так и не менее весомые минусы. К первым можно было отнести то, что не приходилось укутываться в десять слоев. Особенно приятно, что то же касалось и симпатичных девушек, то и дело попадавшихся на улице. А минусы — в такую жару не всегда есть возможность охладиться. Я нашел глазами небольшой продуктовый магазинчик, забежал туда и купил бутылку холодной питьевой воды. Деньги, конечно, следовало экономить, но в обезвоживании организма тоже не было ничего хорошего.

— Оставь попить, — попросил мой напарник. — Что-то действительно в горле пересохло.

— Ладно, — усмехнулся я и сделал большой глоток. — Может, утолишь жажду — и тебе еще какие-нибудь светлые идеи в голову придут.

— Мда, — задумался Семен. — Дела. А что, если обратиться в полицию?

— В полицию? — я даже улыбнулся от такого наивного предложения. Хотя… я тут же вспомнил, что Семен не в курсе моих ночных приключений в отделе. — Вот как ты думаешь, полиция в курсе показательных выступлений этих не очень добрых молодцев на мотоциклах? Ну повяжут они двоих троих… остальные приедут к нам головы битами вскрывать.

— Думаю, в курсе, — после некоторого раздумья ответил Сема. — Ну или, по крайней мере, что-то да слышали. Они тут, судя по всему, как минимум каждую неделю так гастролируют, а то и чаще. А дальнобойщики разъезжают по всей стране. И вряд ли никто из них ни разу никому ничего не рассказывал про эти чемпионаты пощечин. Так что, скорее всего, о них слышали даже далеко за пределами штата.

— Ну вот, — отметил я на удивление здравое рассуждение своего напарника. — И до сих пор эти байкеры на свободе, и чувствуют себя так уверенно, что дай бог каждому. А что это значит?

— Либо свои, либо какой-то бартер, либо на зарплате, — коротко и ясно ответил Семен, взглянув в небо и тут же сощурившись от солнца.

— Видишь, — примирительно сказал я. — Сам все прекрасно понимаешь, а такие глупые вопросы задаешь.

— Да я-то понимаю, — неохотно признал Семен. — А только эти рабочие — все равно мафия. Опасно это.

— Ну что ж поделать, — вздохнул я. — К сожалению, в жизни не всегда приходится заниматься только тем, что приятно и безопасно. Иногда приходится лавировать между двух зол. Держи, — я протянул ему бутылку, в которой оставалось еще немного воды.

— Спасибо, — оживился Семен и тут же выпил залпом всю оставшуюся воду. — Ну и жара!

— Кстати, наш список бойцов с их контактами далеко в комнате лежит? — решил я сменить тему.

— Да где там далеко-то, — откликнулся Семен. — Как ты его утром выложил в тумбочку, чтобы не потерять в случае чего, так он там и валяется себе. А зачем он тебе сейчас-то понадобился?

— Ну как же зачем? — сказал я. — Надо будет их всех обзвонить и сообщить, что можно подписывать контракты. Договориться, когда с кем для этого встретиться. Или ты считаешь, что все они по команде явятся сюда завтра к восьми утра, как школьники после каникул?

Обзвон бойцов занял не так много времени. Благо, все они в рабочие часы находились на рабочих местах — а это значило, что люди они обязательные и дисциплинированные, что тоже плюс. Заходя в здание (я обзванивал ребят из уличного автомата, чтобы не занимать служебный телефон. Мы и так уже несколько раз пользовались любезностью сотрудников), я встретился с охранником, который окликнул меня:

— Мистер Грейси просил вас срочно к нему зайти, как только вы появитесь!

Поблагодарив охранника, я зашагал в сторону кабинета Грейси. Эта новость меня удивила.

«Зачем я ему вдруг понадобился, да еще и срочно? Вроде бы обо всем договорились. Неужели Семен уже проболтался ему о моих проблемах с байкерами? Тоже мне, благодетель хренов. Все-таки действительно дорога в ад вымощена благими намерениями. Или Ройс прознал о моей ночи в логове у копов? Хотя ему-то сейчас какое дело — можно подумать, он меня на госслужбу нанимает. Или, может, ему уже позвонил Степаныч и… Да нет, это вообще бред какой-то. Ладно, сейчас все узнаем».

Когда я открыл дверь кабинета Грейси, он привычно сидел за столом и внимательно изучал какие-то бумаги. Увидев меня, он широко заулыбался и протянул руку:

— Привет, Сергей! Присаживайся. Очень рад тебя видеть! Как продвигаются наши организационные дела?

— Да хорошо продвигаются, — улыбнулся я в ответ. — Заказали октагон и перчатки, вот только что обзвонил бойцов и договорился о подписании контрактов.

— Это хорошо, — одобрительно кивнул Грейси и, изобразив на лице досаду, показал на бумаги, лежащие перед ним: — А я вот сижу, с бухгалтерией нашего проекта разбираюсь. Честно сказать, терпеть не могу все эти цифры, запятые, подсчеты… Да еще когда все вот так запутано, как здесь. Но ничего не поделаешь: приходится заниматься и этим тоже!

— Мне сказали, ты хотел меня видеть? — спросил я. Знал бы он, чем мне периодически приходится заниматься — любая бухгалтерия отдохнет.

— Да, — встрепенулся Грейси, как будто вспомнил о чем-то срочном и важном. — Как ты смотришь на то, чтобы самому выступить на турнире?

Я внимательно посмотрел на Ройса. Он сейчас серьезно? Все ли у него в порядке со здоровьем? В частности, с памятью. Мы же с самого начала обсуждали, что я на этом турнире буду одним из главных выступающих.

— Ройс, — максимально мягко и ненавязчиво сказал я. — Но ведь мы же с тобой уже давно договорились, что я буду выступать. О чем же ты сейчас говоришь?

— Это все так, — согласился Грейси. — Но я тебе предлагаю выступить не просто так, а от моего зала. То есть ты, как крутой боец, будешь представлять мой зал. Как тебе такая идея?

— Не знаю, — засомневался я. — Я ведь не твой ученик.

— А это неважно, — ответил Грейси, как будто ждал этого возражения. — Ученик — не ученик… Ты ведь мог просто заключить со мной договор — ну знаешь, как футболисты или хоккеисты заключают контракт и представляют какой-нибудь клуб в другой стране, который сами впервые видят. И никого это не смущает. Так почему здесь должно смущать?

— Меня смущает не это, — проговорил я.

— А что же тогда? — удивился Ройс. — Если ты о деньгах, то миллионов, конечно, я тебе обещать не могу, но все-таки не обижу. Договоримся о сумме, и она пойдет, естественно, сверх оговоренного процента за организацию.

— Понимаешь, Ройс, — покачал я головой, — Я все-таки приехал сюда продвигать не только свой спорт, но и свою страну. Мне хочется, чтобы — в том числе и с помощью нашего с тобой турнира! — все в мире узнали, что в России есть классные бойцы международного уровня, и их можно и нужно приглашать на разные соревнования наравне с остальными звездами, что они ничуть не хуже этих звезд! А тут получается, что я буду выступать от твоего зала, и я как будто бы уже представляю Лос-Анджелес…

— Что тебе не нравится, не пойму, — Ройс пожал плечами. — На афише будет написано: «Сергей Кресов из России. Зал Ройса Грейси». И все будут знать, что ты из России. Зачем ты одно с другим путаешь? Или что, у тебя с кем-то существует контракт, о котором ты мне ничего не рассказал?

Я пристально посмотрел ему в глаза.

— Нет, Ройс, — я улыбнулся, наблюдая его реакцию. — Какие у меня могут быть другие контракты? Стал бы я тогда тебе что-то предлагать, рискуя, что слетит уже стопроцентный вариант! Да и потом, если у тебя есть какие-то сомнения, ты всегда можешь проверить по своим каналам. Мир спорта тесен, а единоборств — еще теснее.

— Это верно, — Грейси облегченно откинулся на спинку кресла. — Ну а раз никаких других обязательств у тебя нет, тогда и говорить не о чем. Запишу тебя как участника турнира от моего зала, но из России.

Обратно я шел с заметно приподнятым настроением. Даже мои проблемы с байкерами отошли на второй план. Шутка ли — по всей Америке пойдет реклама, что русский боец Сергей Кресов выступает от зала Ройса Грейси! А потом то же самое еще объявят по трансляции и на весь мир! Это, конечно, была еще не вершина моей спортивной карьеры, но огромный и решительный шаг в ее сторону. Я бы даже сказал, мне удалось перепрыгнуть сразу несколько ступенек.

Следующим утром я планировал заняться приведением в порядок документов — ведь тексты договоров я набросал на скорую руку, чтобы было о чем разговаривать с бойцами по телефону, а уже близился день подписания. Но реальность и тут внесла коррективы в мои планы.

Сразу после завтрака, когда я вернулся в комнату и достал бумаги, в дверь постучали. На пороге стоял охранник, который с неизменной профессиональной улыбкой сообщил, что у входа в здание меня ожидают мои друзья.

«Какие еще друзья, чёрт бы вас всех побрал!», — думал я, спускаясь по лестнице на первый этаж. «Байкеры, что ли? Так с ними на вечер забито. Бесси прямо в комнату бы пришла — кстати, интересно знать, куда она опять запропастилась? А больше искать меня в Америке вроде бы и некому. Эх, чёрт, как же все это не вовремя! Нужно отдавать все силы турниру, а здесь приходится еще со всякими придурками разбираться!»

Меня охватила такая досада от того, что приходится тратить уйму времени на разруливание дурацких предъяв, что, выйдя на улицу, я даже не сразу заметил шикарный черный внедорожник, которого тут раньше никогда не стояло. А заметить стоило бы — рядом с ним, вальяжно опираясь на капот, стояли два типичных российских братка. Черные туфли, темные очки, спортивные костюмы, лениво сплевываемые на асфальт семечки — картинка была что надо! Как говорится, словно и не уезжал.

Я огляделся. Больше никаких «посетителей» поблизости видно не было.

— Это вы, что ли, меня искали? — спросил я по-русски.

Тот, который грыз семечки, ненадолго прекратил свое занятие, внимательно оглядел меня с ног до головы и произнес:

— Ну если ты Серега, то да.

— Ну вот он я. Что хотели? — спросил я.

— Мы от цеха, — гыгыкнул он. — Я Витек, а это Ашот.

Ашот приветственно кивнул и принялся разминать шею, время от времени ударяя кулаками по воздуху. Я постарался скрыть улыбку. Такие показательные «разминки» и в России-то вызывали у меня в лучшем случае насмешку, а уж к чему были эти понты здесь — вообще не понимаю.

— Короче, нам тут старший сказал, что за тебя надо с аборигенами перетереть? — продолжил Витек и протянул руку с семечками. — На, хочешь семки?

— Да нет, спасибо, — вежливо произнес я. — Вы давно в Штаты-то приехали?

— Недавно, — отозвался Витек. — А чего? Американскую мечту покорять будем, ха-ха. Да не менжуйся ты, все пучком будет! Ты нам обрисуй только, что там за бакланы-то, которые на тебя наехали? И что за предъяву кинули? Ну, чтобы базар не левый был, а по теме.

— Да байкеры, — спокойно ответил я. — Может, слышал — в придорожных кафе гастролируют, посетителей на бабки ставят под видом чемпионата.

— А-а, — кивнул Витек. — Это же эти, как их… Хеллс Ангелс, что ли? Ты сечешь, как переводится-то? Ангелы ада, понял? У них еще девиз такой, типа «Лучше быть царем ада, чем прислужником в раю».

— А может, эти… оутлоузы? — Ашот прервал свои физические упражнения и с деловым видом сплюнул на тротуар.

— Да неважно, — отмахнулся Витек. — Какая разница, кто на нормальных пацанов наезжает? За своих и так и так впрягаться надо. Смотри, Серега, — он приподнял спортивную куртку, и я увидел торчащий из-под ремня пистолет. — Мы к деловым переговорам готовы!

— Так они еще вечером приедут, — сказал я. — Сейчас-то пока рано.

— Да это не то что к вечеру или не к вечеру, — пустился объяснять Витек. — Понимаешь, братан, это Америка. Здесь стволы есть у всех, причем у многих — вполне легально. Отношение другое, сечешь? Ну типа если какой-нибудь фраер на тебя наехал, а ты его подстрелил — ты во всех судах прав будешь, потому что самооборона. Так что не удивляйся, если еще увидишь парней со стволами. Это еще не значит, что они на разборку едут.

— Понятно, — коротко ответил я. — Так, а что мне с моими байкерами-то? Как разруливать будем?

— Значит, смотри, — Витек приблизился ко мне и стал говорить чуть тише. — Мы сейчас находимся, можно сказать, почти на окраине города. Если чесать на тачке дальше в этом же направлении, то где-то километра через полтора после черты города увидишь полузаброшенный мост. Ну то есть как полузаброшенный — по нему просто мало кто ездит, он на хрен никому не упал с тех пор, как новую дорогу здесь построили. Так, иногда кто-то проедет с пикничка. Так вот, под этим мостом есть такой просторный пустырь. Вот там и будем с ними разговаривать.

— Так это что, когда они приедут, гнать их туда, что ли? — не понял я. — Боюсь, они только разозлятся сильнее и цеху вашему тоже тогда достанется. Мы же договаривались, что я к вам приеду, а они меня и так и так пасут, и тоже туда подгребут вслед за мной. А тут они приезжают куда условились, а я говорю — нет, ребята, чего-то мне здесь не нравится, поехали туда. Как-то странно это будет выглядеть.

Витек с иронией посмотрел на меня, усмехнулся, полез в карман и извлек оттуда какую-то бумажку.

— Не надо никого никуда гнать, — сказал он. — Вот здесь — номер их телефона. Они по этому адресу все время зависают, если не на выезде. А сегодня у них выезд вряд ли будет, потому что они рассчитывают оторваться на тебе вечером и пока что силы экономят. Короче, позвонишь по этому телефону, назовешь себя, чтобы эти козлы тебя узнали, и скажешь, что будешь их ждать под этим мостом. Дескать, зачем светиться, то да се. Пугаться они тебя не будут — они же думают, что ты один.

Я взял протянутую мне бумажку с номером телефона.

— Дальше что? — спросил я.

— Дальше ты сам подъедешь под этот мостик и встретишь там дорогих гостей, — продолжил Витек. — Поприветствуешь, так, мол, и так, дорогие аборигены, не охренели ли вы такие тупые предъявы русским пацанам кидать.

— А мы будем ждать, — добавил Ашот и хмыкнул. — Там дальше, за этим пустырем есть очень хороший и удобный лесок. Вот там мы и расположимся и будем наблюдать.

— Наблюдать за чем? Как меня месить будут? — не выдержал я. Как-то в России, насколько я помню, выражение «впрячься за своих» подразумевало немного другое.

— Смотри, — терпеливо объяснял Витек дальше, — стратегия состоит в том, чтобы эти долбодятлы набазарили на конкретный косяк. А они набазарят, это я тебе зуб даю. Такие вообще за базаром не следят, думают, что они самые крутые и бессмертные. И вот когда они это сделают, мы тут же появимся и за этот гнилой косяк им и предъявим.

Так что никто тебя месить не будет. Просто не успеют, — с усмешкой добавил он.

Ну что ж. Это уже было более-менее похоже на какой-то разумный и эффективный план действий.

— Ладно, — сказал я, немного подумав. — Годится. Тогда вечером буду ждать под мостом — и вас, и их.

— До вечера, — кивнул Витек. — Мы за тобой около семи заедем, будь наготове.

Ребята уехали, а я снова направился в телефонную будку.

— Алло, — раздался в трубке хриплый голос.

— Этот тот парень, которому вы на сегодняшний вечер стрелку забили и с которого хотите получить тридцать штук, — я намеренно выбрал именно такую формулировку, чтобы не было обещания им что-то заплатить.

— А-а, — сказала трубка. — И откуда у тебя этот номер?

— Птичка на хвосте принесла, — ответил я излюбленной поговоркой. — В общем, так. Сегодня в восемь я буду ждать вас под мостом на втором километре после выезда из города.

— А чего в Нью-Йорк не зовешь? — издевательски спросил голос. — Или в Буэнос-Айрес?

— Думаешь, я тридцать штук налом с собой каждый день ношу? — повысил я голос. — Тут вообще-то до черта разных глаз и ушей, которые только и ждут, чтобы подглядеть, у кого бабки есть. Мне такие приключения на хрен не сдались.

В трубке, по-моему, с кем-то посоветовались.

— Ладно, хрен с тобой, — наконец ответили мне. — В восемь под мостом.

Трубка щелкнула и разразилась короткими гудками.

«Ну вот, кажется, все налаживается», — думал я, возвращаясь обратно в комнату. «Главное теперь, чтобы те, цеховские не кинули. Хотя им-то какой смысл сейчас кидать? Они же не просто так помощь предложили, чтобы тут же слиться. Ну, во всяком случае, избавлюсь от этих дурней байкеров, а там уже… Со своими земляками проще договориться будет. По крайней мере, на одном языке говорим».

— Серега, ну ты куда опять убежал-то? — возмущенно спросил Семен, сидевший на нашей кровати с таким видом, как будто я ему что-то пообещал и забыл. — Нам же работать надо! Ты, кстати, с этими цеховскими-то разобрался? Отмазали тебя?

«Надо же!», — саркастически подумал я. «Он же меня еще и работать агитирует!».

— Еще нет, — сказал я, собирая в одну кипу все документы. — Договорились только. Сегодня вечером стрелка, к восьми поедем за город.

— Стрелка, к восьми? За город… — Сема на секунду задумался и вдруг схватился за живот и улегся на кровать. — Ты знаешь, Серега, я, наверное, не смогу. Я тут чего-то съел, что ли, не то, не знаю… Оооооййй… В общем, живот крутит и крутит с самого утра, спасу никакого нет. Извини за подробности, от толчка далеко не могу отойти. А я свой организм знаю — уж если это началось, то на два дня как минимум. Я, конечно, таблетку выпил, но…

— И как же ты работать собирался? — поддел его я. — Ты же только что жаловался, что работа стоит.

— Ну я вообще-то человек ответственный, — насупился Семен. — И о работе думаю в первую очередь. Просто когда по здоровью припирает, тогда что уж я могу сделать-то? А оно же волнами накатывает — то отступит, то вот опять… Оооооййй, — он снова поморщился и схватился за живот.

— Да ладно уже, лежи тут, катайся на своих волнах — усмехнулся я. — Сам съезжу. Только смотри документы вместе с таблеткой не съешь, пока меня не будет.

«Да, а актеришко-то из тебя такой же хреновенький, как и промоутер», — подумал я, глядя на старательно корчащегося на кровати Семена. «И живот-то как внезапно скрутило, да как вовремя! Что ты такого мог съесть, клоун ты третьесортный, если мы питаемся вместе и одинаково, а Грейси, заботясь о своих бойцах, поставляет только свежее и здоровое питание? Хоть бы что-нибудь поинтереснее придумал, ей-богу. Детский сад какой-то. Боишься — так и скажи, никто от тебя никакого геройства и не требует. Зачем комедию ломать?».

Впрочем, за кучей разных дел и приготовлений мне все равно было не до Семена. Да и потом, по совести сказать, он и не обязан был за меня отдуваться. Заварушку-то тогда начал я, прекрасно осознавая, что передо мной не спортсмен, а бандит. Значит, сам и разбираться с этим должен.

Без десяти семь вечера за мной действительно заехали Витек и Ашот.

— Ну что, готов? — спросил Витек вместо приветствия. — Садись в машину.

— Всегда готов, — по-пионерски бодро ответил я, располагаясь на заднем сиденье шикарного внедорожника. — А что, вы только вдвоем?

— С чего ты взял? — Витек удивленно посмотрел на меня с переднего пассажирского места. — Наши все уже там, в лесу. Это мы крюк сделали, чтоб тебя забрать пораньше.

— А-а, — успокоился я. — Это у меня просто привычка перед выездом на дело все перепроверять. Не взыщи.

— Да, а чего, — поддержал Витек. — Правильная привычка, полезная. Если бы у всех были такие привычки, может, и братвы целой осталось бы больше. Ну, в общем, помнишь весь план, да? Базаришь с ними уверенно, выводишь на косяк. Там слышимость хорошая, думаю, мы каждое слово услышим. Трасса в стороне, а по мосту этому хорошо если один раз в час какая колымага прошкандыбает. Мы сейчас тебя высадим метров за триста, если вдруг что — скажешь, что попутку поймал. А сами объездом до того же леска.

Спустя минут пятнадцать меня высадили на трассе. Неподалеку виднелся тот самый мостик, а под ним — действительно пустырь, заканчивавшийся лесом. Я оценил обстановку издали. В принципе, рассчитано все было действительно хорошо. Уж не знаю, что там было со слышимостью, но, по крайней мере, местность давала возможность расположиться удобно и не слишком привлекая внимание. Я не спеша зашагал по направлению к этому мосту. Наверное, в эти минуты я был похож на какого-нибудь автостопщика, разминающегося пешей ходьбой перед тем, как тормознуть очередную машину и уехать куда-то далеко.

Когда я подошел к мосту, ждать мне пришлось недолго. Уже минут через десять вдали послышался рев мотоциклов, и вот уже целая колонна байкеров неслась в мою сторону. Наверное, если это снять на видео, то смотрелось бы эффектно и устрашающе. Но я уже был привычен к любому киданию понтов и знал цену всем этим «спецэффектам». И уж тем более понимал, что, пока они не получат желаемые деньги, ни один волос с моей головы не упадет. Ситуация, правда, поменяется, когда они поймут, что ничего не получат. Но на этот случай у меня имелся рояль в кустах, точнее, в лесу.

Подъехав ко мне, байкеры начали нарезать круги вокруг меня. Мне вдруг сделалось смешно — настолько наивно и картинно они делали суровые морды. Впрочем, показывать свои впечатления на таких мероприятиях лучше не стоит. Поэтому я просто начал ждать, когда им надоест изображать из себя карусель и начнется разговор.

Вскоре им действительно надоело. Мотоциклы постепенно замедлились и встали дружной кучкой. С байка, вставшего впереди всех (и как им только удается сохранять форму колонны на любой территории и скорости?), слез их главарь.

— Ну? — только и спросил он, неспешно подойдя ко мне.

— Что «ну»? — переспросил я. — Ты бы хоть еще раз предъяву озвучил, а то вдруг окажется, что мы с тобой о разных вещах говорим.

Байкер с ухмылкой оглянулся на бойцов, кивнув в мою сторону — дескать, глядите, какой фрукт попался.

— А я смотрю, ты большой любитель потрындеть, — сказал он. — Ну ладно. Если тебе память отшибло, я тебе напомню. Ты поставил под удар мой бизнес и репутацию. Ты заставил меня разыскивать тебя по двум штатам. Ты, в конце концов, дал повод для беспокойства моим бойцам. Обычно такие не выживают. Но мы — гостеприимные хозяева. И тебе, как гостю, я дал шанс решить эту проблему за тридцать штук баксов. Прикинь, чувак, всего каких-то тридцать штук — и мы о тебе забываем, и ты катишься живой и невредимый на все четыре стороны! Ну как, прояснилось что-нибудь в твоей башке?

«Ишь как заговорил», — подумал я. «Прямо как перед телекамерами на пресс-конференции. Бизнес, репутация… Сказал бы прямо — я не могу больше грабить работяг на привычном месте, потому что все уже поняли, что я тоже могу огрести. Бизнесмен хренов. Хозяином штата себя уже возомнил».

— Прояснилось, — кивнул я. — Только, мне кажется, ты что-то попутал. Ты в том турнире объявил одни правила, а сам действовал по другим. Так что я забрал свои, честно заработанные деньги. А то, что ты там на пол упал — ну так когда объявляешь такие конкурсы, надо быть к этому готовым. В любом бою можешь победить ты, а могут и тебя.

— Чего? — взревел байкер. — Это ты мне, мелюзга залетная, будешь еще указывать, что я должен делать? Ты кто такой вообще? Это наша территория, и правила здесь наши, понял? А свою философию можешь себе в задницу засунуть! Заодно и разработаешь, а то, судя по тому, что ты нормальный базар вообще не вывозишь, она тебе еще пригодится!

Толпа байкеров угодливо заржала. «Что же их всех вечно так на теме задницы-то клинит», — подумал я. «Совсем, похоже, ничего другого в головы не лезет».

— Так что слушай сюда, урод, — продолжал байкерский главарь. — Мне по хрен, откуда ты там сюда свалился и как там у вас принято. Но здесь ты свои правила устанавливать не будешь. Ты, мразь, будешь только исполнять то, что скажу я, причем немедленно, понял?

С этими словами он сделал шаг вперед и харкнул мне между ног. Ну вот это уже было совсем лишним. Я вообще-то был настроен реально побазарить и, как и договаривались, путем такой дипломатии вывести его на косяк. Но у этого отмороженного идиота инстинкт самосохранения то ли от природы отсутствовал, то ли его заглушало непомерно раздутое самомнение. В любом случае, мои уличные рефлексы сработали — на такое не реагировать уже было нельзя.

— Это, сука, ты зря, — зло произнес я, и в следующую секунду в оборзевшую морду байкера с размаху прилетел мой кулак.

— Ааа! — завопил главарь и, не удержавшись на ногах, рухнул на землю. Такого поворота он явно не ожидал — чтобы какой-то не пойми кто не просто бросил ему вызов, но и осмелился пойти в бой против всей его кодлы.

«Где-то я эту картину уже видел», — промелькнуло в голове при взгляде на валяющегося на земле байкера.

— Ну, сука, ты покойник! — прохрипел он с земли, глядя на меня глазами, полными ненависти. — Мочи суку!

Пока грузный главарь пытался самостоятельно подняться на ноги, его шестерки с воинственными криками бросились на меня. Всей толпой на одного — единственный формат драки, в котором они могли преуспеть. По счастью, профессиональных бойцов среди них не было — это я понял в первую же минуту боя, когда мне пришлось отразить атаки нескольких человек. Они действовали грубо, нахрапом, но абсолютно беспорядочно, как пьяные гопники, напавшие на запоздалого прохожего.

Однако численность была все-таки на их стороне. Каким бы сильным, тренированным и профессиональным бойцом ты ни был, а противостоять двенадцати противникам долго у тебя вряд ли получится. Даже если они совсем ничего не понимают в драках, им достаточно будет в какой-то момент навалиться на тебя всей толпой. Или, напротив, постоянно дергать с разных сторон по одному, постепенно выматывая. И если отвечать на обычные удары поначалу я еще успевал — причем иногда весьма успешно — то вскоре я увидел, как в руке у одного из байкеров сверкнуло лезвие ножа. Это уже было серьезно: если меня сейчас подрежут, то речи не сможет идти даже о полноценном противостоянии этим упырям, не то что о переломе ситуации в свою пользу. А ведь нож-то наверняка не у одного…

«Где эти русские мафиози, мать их», — подумал я, пытаясь закрыться нападающим на меня байкером от того, что вытащил нож. «Когда они больше всего нужны, то их не дозовешься, как бабки с тебя выколачивать — так не избавишься».

Не успел я это подумать, как раздалась пулеметная очередь.

— Мать твою, это что еще за дерьмо? — услышал я изумленный голос главаря.

Под звук пулемета на пустырь резво въехало сразу несколько мощных пикапов. Из окон автомобилей высунулись мои земляки с пистолетами в руках и начали стрелять поверх байкеров. Краем глаза я заметил, как тот, что только что достал нож, отвлекся на эту стрельбу и замер с удивленным лицом. Пользуясь этой его заминкой, я быстро выбил нож у него из рук, пробил двойку и оставил его отдыхать на земле.

Я очень быстро понял, что стрельбу наши открыли скорее для устрашения, не имея намерения никого убивать. Оно и правильно: беспорядочное мочилово применяют либо когда перед тобой конченные отморозки, либо тогда, когда все другие средства уже испробованы не по одному разу и исчерпаны. Здесь же, судя по всему, у русских бандитов были свои намерения в отношении этой шайки, а я со своей историей очень удачно им подвернулся: у них появлялся реальный предлог для конфликта.

Надо сказать, что наши работали гораздо более профессионально. Во всяком случае, уже одними шумовыми эффектами им удалось посеять среди байкеров такую панику, что большинство из них, побросав свои мотоциклы, бросились врассыпную. Несколько водителей пикапов не отказало себе в удовольствии тут же по этим мотоциклам проехать, превратив их в груду блестящего металлического хлама. Увиденное еще раз убедило меня в том, что на поверку все эти страшные байкеры были обыкновенной шпаной и вряд ли относились к какой-либо группировке из названных при встрече Витьком. Когда они толпой нападали на одного-двух безоружных и неопытных в драках людей, они были страшны и опасны. Но стоило им только столкнуться с силой, хотя бы равной себе (не говоря уже о превосходстве), как вся их воинственность тут же куда-то пропадала, и они превращались в насмерть перепуганную компанию молодых парней. Глядя на их искаженные ужасом лица, больше всего ожидалось услышать испуганный писк «мама, помогите!».

Из одного из пикапов вышли двое русских и, подхватив под мышки главаря байкеров, зафиксировали его на ногах. Еще несколько наших расположилось вокруг, держа наготове пистолеты. Сбежать или выкинуть какой-нибудь финт этому главарю теперь не было никакой возможности.

Словно в эффектном финале сцены голливудского боевика, на пустырь важно заехал «Мерседес». Из него вышел молодой и явно дорого одетый человек с прилизанной прической. «Судя по всему, у этих он главный», — догадался я. «Значит, сейчас будет разговор двух главарей».

— Салют любителям быстрой езды, — не спеша произнес наш, глядя байкеру в глаза. Тот, конечно, отсылки к Гоголю узнать не мог, зато всю незавидность своего положения ощущал вполне четко. — Ну что? Рассказывай, с какого перепугу ты решил на нормальных русских пацанов наехать?

— Так это… к вам-то у нас никаких претензий нет, — байкер сплюнул кровью на землю и кивнул на меня. — Это вот этот фраер нам задолжал, мы и…

— Задолжал, говоришь? — русский главарь усмехнулся. — А по-моему, это ты задолжал всем честным работягам, которых ты регулярно на бабки выставляешь. Люди зарабатывают свой хлеб тяжелым трудом, а ты им по мордам даешь и заработанные деньги отнимаешь. Разве это хорошо? По-моему, нехорошо. Даже очень нехорошо.

— У нас честный чемпионат, — вскинул голову байкер, и державшие его крепкие ребята тут же усилили хватку. — Мы всем объявляем условия заранее. Кто не хочет — может не участвовать.

— Ну про честный чемпионат ты своей бабушке рассказывай, если она, конечно, у тебя еще жива, — процедил русский. — А мне тут вешать лапшу не надо. И не таких еще воспитывали. Но сегодня ты в любом случае нюх потерял окончательно. Нарисовал несуществующий долг правильному пацану, забил стрелку. А на стрелке повел себя как истеричка. Начал хамить, грубить, плюнул зачем-то, а главное перешел на личное… Такие выкрутасы добром не кончаются, ты вроде бы должен об этом знать.

— Он нам должен, — упрямо повторил байкер. — Он поломал нам бизнес!

— Да не бизнес он тебе поломал, идиот ты набитый, — с ухмылкой заметил мафиози. — А твою дурную схему. Не тех ты грабишь. Честных работяг обирать западло. А косяк — за тобой. И крупный косяк. Ты нашего друга попытался на бабки выставить, на личное перешел. Да еще и теперь, когда тебя уже уличили и весь твой расклад выплыл наружу, все пытаешься наезжать. Так что должок-то теперь за тобой будет.

— Какой еще должок? — изумленно воскликнул байкер.

Мафиози задумчиво пожевал губами.

— Сергей, сколько он хотел с тебя получить? Тридцать штук? — спросил он, обернувшись ко мне.

— Да, — спокойно ответил я.

— Ну что ж, — мафиози еще помолчал, пристально глядя на вконец растерявшегося байкера. — Тридцать штук за сутки. Неплохой бизнес, а? Жалко, что обломалось, правда? Ну ничего. Думаю, в ближайшее время скучать тебе точно не придется. Ведь посмотри, сколько людей из-за тебя обеспокоились, приехали сюда, потратили свое время на то, чтобы в твою дурную голову вложить хоть чуть-чуть соображения… Будь ты поумнее, всего этого могло бы и не случиться. А за дурость свою надо платить. Да, дружок, платить, и так, чтобы в будущем ее повторять не хотелось. Поэтому в качестве жизненного урока для тебя и моральной компенсации для нас и нашего друга, думаю, будет справедливо, если ты заплатишь нам двести штук баксов.

— Чегооо? — взревел байкер. — Сколько?

— Двести кусков зелени, — повторил мафиози. — А что? Сумма для тебя вполне посильная, учитывая твои аппетиты по отношению к окружающим. Если ты с каждого трясешь по тридцатнику, то спокойно наберешь ее за неделю. Поэтому через неделю мы будем ждать тебя здесь же, в это же время.

— Да вы… Да ну вы совсем уже, что ли! — байкер явно не верил до конца, что-то, что он вытворял с другими, теперь происходит с ним. А ведь так обычно и бывает, если заигрываешься и теряешь контакт с реальностью.

— Я еще не закончил, — продолжил русский. — Как и в любой серьезной структуре, за неисполнение своих обязанностей у нас положены штрафные санкции. Поэтому если ты вдруг решишь, что ты хитрее и можешь забыть про то, что здесь сегодня было, то за каждый день просрочки твой долг будет увеличиваться на десять тысяч зеленых. Заметь, это весьма щадящий процент от суммы. Ну а если вздумаешь бежать, — тут мафиози многозначительно улыбнулся, — у нас свои люди расставлены по всей Америке. Далеко не убежишь. Ни официально по билетам, ни на драндулете своем, ни на лошадях, как ковбой, ни пешком. Везде найдем и вернем на место, хотя и сильно потрепанным. Так что играть в шпионов и беглецов очень не советую. Ты меня понял? Заметь, о твоем же здоровье забочусь сейчас. Дружеские советы — даром.

— А ты… а ты, между прочим, тоже не на того напал! — выпалил байкер. — Ты думаешь, мы тут просто так, уличное хулиганье, да? Да ты еще не знаешь, с кем связался! У нас мощная группировка по всей стране! Да тебе молиться теперь надо, чтобы я тебя простил и чтобы все это дерьмо не пошло дальше меня! Да если наш босс узнает, что ты…

— Нет, ты и вправду ничего не понимаешь, — вздохнул мафиози и, обратившись к мордоворотам, державшим байкера, сказал: — Ребята, объясните парню, что он неверно оценивает окружающую обстановку.

— Аааауууугрррххх!!! — раздалось со стороны байкера. Это подчиненные русского главаря немного потренировались на нем, как на боксерской груше. Судя по звукам и по внешнему виду недавнего вымогателя, как бы аккуратно ни работали ребята, а пару органов ему все-таки отбили.

«Ну и поделом», — подумал я. «Нечего на честных людей наезжать».

Мафиози подошел к байкеру поближе.

— Ты, видно, не врубился, парень, — притворно ласково произнес он. — Это, как ты справедливо выразился, дерьмо и так уже дальше тебя пошло — во все стороны так и хлещет. Так что об этом беспокоиться уже поздно. А своему боссу передай, что отныне здесь действуют новые правила. И что если он не хочет неприятностей, а может быть, и большой войны, то пусть будет так любезен их соблюдать. Иначе будет плохо всем. Большой войны, я думаю, никто не хочет, правда ведь?

Байкер неопределенно помотал головой в разные стороны. Говорить он, похоже, сейчас не мог.

— Ну вот и хорошо, — удовлетворенно сказал главарь и распорядился, окинув взглядом байкеров и их мотоциклы: — Отнесите все это в лес, да подальше. Очухаются — пойдут домой, а пока нечего случайных прохожих и автолюбителей смущать своим видом. Мало ли, еще кто-нибудь подумает, что здесь бандитская разборка была, — хохотнул он. — Мне потом агенты заглядывающие в окна не нужны.

Ребята кивнули и начали оттаскивать полуживых байкеров к лесу. Главарь тем временем повернулся ко мне.

— Ну что же, давай теперь с тобой поговорим, — с легкой улыбкой сказал он. — Ты на хрена в драку полез?

— А ты видел, что он окончательно рамсы попутал? — в тон главарю ответил я.

— Я понимаю твои эмоции, — уже серьезно сказал мафиози. — Но мы договаривались, что ты его просто выведешь на косяк. К чему морды-то бить? А если бы мы не успели подскочить из этого леса, тогда что? Ну и вообще, — он помолчал, — если есть возможность обойтись без пачканья рук и морд, то лучше без этого обходиться. Мы ведь цивилизованные люди, и находимся в цивилизованном обществе, верно?

— Так-то оно так, — примирительно сказал я. — Только я не привык терпеть оскорбления. Давно уже знаю: спустишь на тормозах одно, завтра вдвое больше прилетит.

Главарь пристально посмотрел на меня взглядом отца, который пытается что-то доказать своему подростку-бунтарю. Я промолчал. Сейчас я находился в двойственной ситуации. С одной стороны, эти люди только что по сути спасли меня если не от смерти, то от серьезных увечий, и высказывать им какие-то претензии было бы по меньшей мере таким же хамством, как и поведение байкера. С другой же — было понятно, что мою проблему они решили, как и обещали, а значит, впереди маячит разговор об оплате за их труда. Причем речь будет идти явно не о деньгах — если бы они у меня были, я бы разобрался с байкерами и без их помощи. А значит, скорее всего, они могут начать прощупывать меня на предмет поработать на их группировку. И мне нужно ненавязчиво дать им понять, что пусть я и готов пойти на какие-то компромиссы, но вот уступать в принципиальных моментах я не собираюсь никому. Тем более помощь была обговорена «бесплатной».

— Ладно, — чуть помедлив, произнес главарь, продолжая внимательно смотреть на меня. — Садись в машину — он показал на свой «Мерседес».

— Зачем? — я сделал вид, что не понял, хотя внутри себя уже догадывался. Такие «услуги» просто так не оказываются.

— Ты думаешь, боссы только у байкеров есть? — усмехнулся мафиози. — У нас тоже есть босс. Самый главный. И он, узнав о твоей истории, очень захотел с тобой познакомиться. Так что садись в машину и поехали в гости.

Выбора у меня не было. Я сел на заднее сиденье «Мерседеса» и устроился поудобнее, тем более что со мной обращались вежливо и тактично, ничем не стесняя мою свободу движений. Во всяком случае, пока.

Мы ехали по той же самой трассе, все сильнее удаляясь от города. «Не дай бог еще Грейси о чем-то прознает», — мелькнуло у меня в голове. «Я ему, конечно, не воспитанник, чтобы он за моим режимом дня следил, но свалить на встречу к бандитам сразу после подписания контракта — это выглядит, мягко скажем, сомнительно».

Минут через пятнадцать машина свернула вправо и вскоре притормозила у забора, за которым находился большой трехэтажный дом.

— Вылезай, приехали, — бодро сказал водитель, загнав нашу машину внутрь.

Я вышел и огляделся. Да, боссы русской мафии за границей живут ничуть не хуже, чем показывают в фильмах. Ухоженный газон, сад, симпатичный фонтан перед домом — все в лучшем виде.

— Пойдем, я тебя провожу к боссу, — раздался над ухом голос моего провожатого.

Мы зашли в дом, прошли мимо швейцара, с которым мафиози обменялся чуть заметными кивками головы, и поднялись по лестнице на второй этаж. Мой сопровождающий постучал в самые широкие двери на этаже и, услышав изнутри «Входите!», распахнул их.

Я вошел в комнату первым. В общем-то, примерно так я и представлял себе обстановку. Кожаные диваны и кресла, небольшой столик, на котором лежали сигары и спички, широкий шкаф со стеклянными дверцами, уставленный дорогой посудой и сувенирами из разных частей света, большой телевизор, массивная дверца бара в стене… Короче говоря, обычная «комната приемов». На одном из кресел перед столиком сидел представительный мужчина лет шестидесяти. Чуть-чуть тронутые сединой волосы, спокойный, но внимательный взгляд, фирменный костюм, неторопливость движений — босс он и есть босс.

— Здравствуйте, — поздоровался я, глядя ему в глаза.

— Здравствуй, здравствуй, — приветливо отозвался он и, обращаясь к моему провожатому, добавил: — Помоги нашему гостю расположиться и оставь нас, у нас будет доверительная беседа без свидетелей.

Мафиози кивнул, пододвинул второе кресло с противоположной стороны столика, жестом пригласил меня присесть и удалился, закрыв за собой двери.

— Ну что же, давай знакомиться, — произнес мужчина и протянул мне руку: — Меня зовут Виктор Иванович. Я, как ты понимаешь, руководитель всего этого, гм… творческого коллектива, — он слегка рассмеялся.

— Сергей, — представился я, прекрасно понимая, что уж если я оказался здесь, то этим людям известно обо мне намного больше, чем мое имя. Но этикет — такая штука. что соблюдать его все же не помешает.

— Наслышан, наслышан, — Виктор Иванович откинулся на спинку кресла. — Красиво ты этих придурков в том кабаке сделал. Да, не удивляйся, такие вести по земле быстро расходятся. Не переживай, никаких последствий того вечера для тебя больше не выплывет. Эти бедолаги сами давно напрашивались. Пока они просто сшибали мелочь с подзагулявших, их никто не трогал. Чего там греха таить — сами такими же были. Но в последнее время они начали борзеть, решили, что они здесь хозяева. Мы, честно говоря, уже и сами готовились немного поучить их уму-разуму, да ты вот нас опередил, — он снова улыбнулся. — Крепко ты сработал. Но, видишь, некоторым иногда не по одному разу объяснять приходится. Но ничего, теперь их мои парни крепко на кукан посадили, не соскочат. Думаю, больше их художества никому терпеть не придется.

Виктор Иванович взял со стола сигару и прикурил ее.

— Ты, насколько я знаю, спортсмен, так что вряд ли куришь, — вопросительно посмотрел он на меня. Я кивнул головой. — А я вот, знаешь ли, иногда балуюсь. Хорошая сигара, если к месту, не хуже доброго вина настроение повышает. Ну да ладно. Время позднее, а тебе режим соблюдать надобно. Давай к делу. Ты, наверное, хочешь узнать, для чего я тебя пригласил?

Я снова кивнул. В голове в автоматическом режиме перебирались самые разные варианты. Что он хочет заставить меня сделать? Мы же оба не маленькие и прекрасно понимаем, что все эти вежливые формулировки — не более чем красивая ширма для, как правило, довольно жестких обязательств.

— Не буду скрывать, Сережа, — Виктор Иванович со вкусом затянулся, — я давно за тобой наблюдаю. Сам понимаешь, парень ты видный, и в Америку приехал не просто так. Ну не в «Макдак» же на кассу ты собрался устраиваться, в самом деле? Ну так вот. О том, чем ты был занят в России, я в общих чертах тоже знаю. И должен сказать, вел ты себя весьма достойно. Такие люди сейчас в большой цене.

Так. Когда разговор начинают с бесконечных комплиментов, значит, от тебя хотят добиться какой-нибудь мерзости. Я насторожился.

— Знаю я, Сережа, что в круг твоего общения входили самые разные люди, — вкрадчиво произнес Виктор Иванович. — И это были не только, скажем так, новые российские романтики. Но и, к примеру, люди служивые. И даже служащие там, куда простому смертному вход обычно заказан.

Это он на спецслужбы, что ли, намекает?

— Вот я и подумал, — продолжал босс, — а ведь ты мог бы взять на себя своего рода дипломатическую миссию! Стать этаким мостиком между двумя нашими странами.

— В каком смысле? — я снова сделал вид, что не понял. Хотя, честно признаться, так красиво завуалировать слово «стучать» на моей памяти еще не удавалось никому.

— Ну ты ведь сохраняешь связи с этими ребятами из служб, — улыбаясь и глядя мне прямо в глаза, сказал Виктор Иванович. — Точнее, из одной — которая обеспечивает федеральную безопасность. А они время от времени интерес к нам проявляют. И, с моей точки зрения, совершенно напрасный. Если уж говорить о вреде, который наносится нашей родной стране, то для их интереса есть множество гораздо более подходящих кандидатур. Поэтому иногда от их необдуманных действий страдают многие люди по всему миру. А ты, уж поскольку так сложилось, что находишься в их давней дружеской компании, мог бы иногда предупреждать нас о подобных телодвижениях. И тем самым оказывать неоценимую помощь многим хорошим людям в разных странах. В том числе и очень влиятельным людям.

Я молчал. А Виктор Иванович, видимо, решил «добить» меня моей личной выгодой и продолжил:

— Ну а с нашей стороны, как ты понимаешь — полная безопасность и безвозмездная помощь во всех твоих проектах — как организационная, так и материальная. Я думаю, это очень хорошее предложение, которое, поверь мне, делается далеко не каждому. Ну что, как ты на это смотришь, Сережа?

В дом я вернулся только утром, а меня уже ждал сюрприз. Войдя в комнату и уже привычно подойдя к нашей с Семеном кровати, я не обнаружил там наших вещей. «Что за черт? Обнесли, что ли?» — встревожился я. Особенно ценных вещей в наших сумках, конечно, не было, но вот договоры и другие документы, имевшие отношение к турниру, могли представлять серьезный интерес для конкурентов Грейси. И если выяснится, что я их прохлопал…

— А, Сергей, ты уже вернулся? — раздался в дверях чей-то голос. Я повернул голову и увидел одного из учеников Грейси. Только я открыл рот, чтобы спросить его, что произошло, как он меня опередил: — Можешь свои вещи не искать, их здесь нет.

— А где они? — напрягся я.

Видимо, мое выражение лица было слишком говорящим, потому что парень в дверях не выдержал, и суровое выражение лица сменилось хохотом:

— Да расслабься ты! Грейси сказал, что, поскольку ты будешь одной из звезд турнира и тебе нужно получше подготовиться ну и вообще тебе нужны условия поспокойнее, то он выделил вам с промоутером отдельную комнату. Там у вас и кухня своя небольшая будет, и душ с туалетом, и холодильник — в общем, номер-люкс. Твой промоутер уже там.

— А «там» — это где? — уточнил я.

— Да вон, — парень махнул рукой, — по коридору слева предпоследняя дверь.

Я поблагодарил его и пошел отыскивать новое жилище. Что ни говори, а было приятно, что Грейси заботится о моем состоянии и старается обеспечить дополнительный комфорт. Уж конечно, в отдельной комнате мне будет уютнее, чем в общей, где кто-то постоянно ходит и разговаривает, периодически даже на повышенных тонах. «Наконец-то высплюсь», — подумал я, подходя к двери, из которой, к моему удивлению, слышался какой-то шум, как будто там шла вечеринка. «Сема решил новоселье отметить, что ли?».

Я открыл дверь, и меня оглушила громкая музыка. На полную громкость надрывалась магнитола, из которой орал Джо Эспозито со своей «You’re The Best». Рядом стоял телевизор, по которому шло какое-то кулинарное телешоу. Поглядывая на экран, Семен приплясывал в такт музыке возле газовой плиты, в окне духовки которой виднелся выпекающийся бисквит. От такой картины маслом я застыл в дверях, не зная, как на все это реагировать. То, что я увидел, было настолько смешно, что могло бы стать достойной сценой любой кинокомедии — особенно танец в исполнении Семена.

Заметив меня, мой компаньон тут же выключил телевизор, затем прицельно швырнул пульт в сторону магнитолы и точным попаданием вырубил и ее. Не успел я подивиться такой ловкости и меткости, как он неожиданно скованными движениями доковылял до кровати и развалился на ней с прежним видом страдальца.

— Ну что, как самочувствие? — едва сдерживая смех, поинтересовался я.

— Да полегче стало, — сообщил Сема, поглаживая живот, — но все равно периодически еще прихватывает.

— Понятно, — я оглядывал комнату. Здесь действительно было гораздо уютнее. Две отдельные односпальные кровати, на которых можно было уже не жаться к краю, чтобы второй человек с нее не свалился, все необходимое для приготовления элементарной еды, телевизор с магнитофоном, холодильник, окна, сквозь которые солнце наполняло светом всю комнату, санузел, душ… Черт возьми, да за всю мою американскую эпопею это был реально самый-самый люкс-уровень!

— А я смотрю, ты уже обжился на новом месте? — улыбаясь, спросил я.

— Стараюсь, — скромно ответил Сема, — нужно же наводить какой-то уют, а то чего мы все время как бродяги… Да, кстати! Тебе тут два раза звонили, пока тебя не было. Охранник уже, наверное, думает, что ты скоро будешь здесь владельцем вместо Грейси — только тебя постоянно и просят позвать к телефону.

— Да? — удивился я. — И кто же мне звонил?

— Во-первых, мужик какой-то из Москвы, — наморщил лоб Семен, вспоминая. — Вроде, как я понял, тоже Сергеем зовут. Он сказал, что московские спортсмены оформили все документы и уже купили билеты, чтобы ехать сюда. Там вон на тумбочке листок — я записал, каким рейсом они прилетят.

Я посмотрел на тумбочку рядом с соседней кроватью — там действительно лежала сложенная вдвое бумажка.

— Так, хорошо, — отозвался я, взял листок в руки и положил его в карман. — А еще кто звонил?

— Еще звонила какая-то женщина, — сообщил Сема. — И это… Я, в общем, не совсем понял, чего она хотела, она даже не представилась, сказала, что ты и так поймешь…

— И что? — встрепенулся я. — Просила что-то передать?

— Да, — нехотя сказал Семен. Видимо, ему тоже было не очень приятно становиться гонцом для таких известий. — Она просила передать, чтобы ты ее больше не искал.

Холодок прошел у меня по спине. Алина. Это точно была Алина. Больше некому. Во-первых, мало кто знает, где я сейчас нахожусь — а уж из моих знакомых женщин, кроме Алины, наверное, больше и никто. А во-вторых, кому еще может понадобиться оставлять мне такое послание? Кроме нее, я за последнее время больше никого и не искал. Значит…

Значит, не напрасно мне показалось странным то, как она разговаривала со мной по телефону. «Быстро же ты, любовь моя, нашла мне замену», — горько усмехнулся я. Хотя кто сказал, что быстро? Может, уже в Москве за моей спиной что-то крутилось, а я не заметил? Нет, исключено: те события были такими стремительными, а наше общение — настолько плотным, что не заметить этого было невозможно. Значит, все началось уже после того, как я уехал. «А что, если это не другой мужик, а какое-то задание… Блин, о чем я думаю!» — оборвал я сам себя, хотя не думать об этом было, честно говоря, сложновато. «У нас тут турнир на носу, ребята скоро прибудут. Нужно довести дело до конца, а потом уж о своей личной жизни переживать. Иначе все развалится раньше, чем начнется».

— А как у тебя дела? — прервал мои размышления Семен. — Тебя всю ночь не было, я уже беспокоиться начал. Как там стрелка-то прошла?

«Ага, я заметил, как ты беспокоился», — подумал я. «Если бы меня еще пару часов не было, небось за пивом бы уже сгонял и сидел бы расслаблялся перед телеком весь день».

— Как любая другая стрелка, — пожал я плечами. Семену было совсем необязательно знать ни о подробностях стрелки, ни о моей истории с Алиной, ни вообще о каких бы то ни было подробностях моей жизни. Тем более я еще до конца не понимал, откуда и зачем взялся он сам.

Я подошел к холодильнику, открыл дверцу и принялся изучать его содержимое. Утренний голод все активнее напоминал о себе. Уж не знаю, Семен сгонял в магазин (если так, то на какие шиши? Он ведь все время плакался, что денег нет. Мутноватый он все-таки тип) или Грейси позаботился, но внутри холодильника тоже было все необходимое для счастливой жизни. Овощи, фрукты, немного мяса, масло, сыр, на столе расположились батон, солонка и столовые приборы… Так, ладно. Готовкой займемся чуть позже, сейчас не до этого. Пока что обойдемся бутербродом. Я отрезал кусок хлеба и намазал себе бутерброд с сыром.

— Ну хотя бы претензий к нам больше нет? — допытывался Семен.

Я пожал плечами:

— А к тебе их и не было вроде.

Мне не очень хотелось с ним разговаривать. Хоть у меня, по сути, не было к Семену никаких внятных претензий, кроме его бестолковости и непонятного появления в моей жизни (а это само по себе не преступление и может означать что угодно, а может и вообще не означать ничего), но все-таки сейчас его присутствие меня скорее раздражало.

— Только будь готов к тому, что байкеры могут в любой момент приехать сюда, и тогда тебе может сильно не поздоровиться, — неизвестно зачем ляпнул я. Ничего подобного, разумеется, ему не грозило, но уж очень мне хотелось чем-нибудь «подправить» его беспечное состояние.

Сема моментально изменился в лице. Почесав в затылке, он неуверенно заговорил:

— Эээ, ты знаешь, Сережа, я как раз хотел тебе сказать…

Я вопросительно уставился на него.

— Да понимаешь, я тут теще звонил, — продолжал он, глядя на меня взглядом нашкодившей собаки. — Вот… мы поговорили, я хочу наладить с ней отношения, ну чего мы, в самом деле, не враги же друг другу… И может быть, мне нужно будет пожить у нее… Нет, ну ты не думай, на все наши турнирные мероприятия я буду приезжать!

Мне снова стало смешно. Хорош спортивный менеджер, который во время подготовки к крутому турниру вместо деловых вопросов занят тем, что разыскивает бывших родственников, с которыми давно разорвал отношения. Эх, Сема, Сема! Ты бы хоть легенды себе пореалистичнее придумывал!

— И с чего это ты именно сейчас своими родственными связями озаботился? — уточнил я.

— Да я, это… в общем… ну а когда еще? — выдал окончательно сбитый с толку Семен.

— У тебя кексы сгорят, — кивнул я в сторону плиты и запустил в рот остаток бутерброда.

— Ой, точно! — Семен вскочил с кровати, метнулся к плите и повернул ручку выключателя духовки. — Что же это я! Заболтался тут с тобой…

В это время раздался громкий стук в дверь. Сема побледнел, растерянно взглянул на меня, схватился за живот и, пролепетав, что его снова сильно прихватило, в один прыжок оказался в туалете и заперся там изнутри. Я засмеялся и пошел открывать дверь.

На пороге стояла Бесси с большой сумкой на плече.

— О! — широко улыбнулся я. — Знаешь что, давай-ка пойдем во внутренний двор, там лавочки должны быть. Во дворе и поговорим.

— А почему во двор? — удивилась Бесси.

— Да у меня тут компаньон кексы решил испечь, а они подгорели. Проветрить бы надо, — объяснил я, приоткрыл окно, и мы отправились во двор. Аромат подгоревшего теста действительно чувствовался.

— В общем, все отлично! — сообщила Бесси, сняв с плеча сумку и расположившись в небольшой беседке во дворе. — Я нашла все, что ты сказал!

Она расстегнула сумку, которая, как оказалась, была доверху набита перчатками.

— Вот, смотри! — Бесси протянула мне одну из пар. — Мне кажется, это то, что тебе нужно!

Я повертел в руках перчатки. Это было не просто то, что нужно — перчатки явно были отменного качества. В таких работать — одно удовольствие!

— Ну ты даешь, — я не смог скрыть своего восхищения. — Ты прямо в точку попала! Спасибо!

— Я рада, что ты доволен, — потупила глазки Бесси. — Да, там счет еще в сумке лежит.

— Ага, — кивнул я. — Отдам главному организатору вместе с перчатками.

— Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? — вдруг спросила Бесси.

— У меня сейчас на каждый день только одни планы, — усмехнулся я. — Подготовка к турниру занимает практически все время, дело это серьезное и ответственное. Сегодня, наверное, надо уже будет начать тренироваться. Ройс попросил меня поучаствовать в турнире, чтобы достойно представить его клуб.

— Да? — Бесси захлопала глазками. — А может, все же сходим куда-нибудь?

Сама невинность!

— Это вряд ли, — покачал я головой. — Ты же понимаешь, что такое для спортсмена подготовка к соревнованиям. Образно говоря, на нее должна быть направлена каждая минута. Я уж не говорю про режим дня. Стоит только не выспаться — весь день насмарку. Считай, придется начинать все сначала. Так что до тех пор, пока турнир не состоится — вряд ли у меня будет возможность куда-то вырваться.

— Да? — Бесси огорченно вздохнула. — А я думала…

Такой расстроенной я ее еще не видел. Было похоже, что она вот-вот заплачет. Я потянулся к ней, чтобы обнять и успокоить, но в этот момент со стороны дома раздался отчаянный вопль:

— Всем стоять!

Я обернулся и чуть не прыснул со смеху. В дверях здания стоял запыхавшийся Семен с пистолетом в руках. Направляя руку со стволом то туда, то сюда, он щурился от солнечного света и пытался разглядеть, в кого же именно ему следует целиться. В который уже раз я пожалел, что происходящее не снимается на видео!

— Стоять! — повторил Сема. — Я Серегу никому в обиду не дам! Всех положу!

— Сем, ты чего, — рассмеялся я и подошел к нему. — На меня никто не нападал!

— Да? — ошарашенно проговорил Семен, опуская пистолет. — А я это. Ну, я вышел в комнату — тебя нет. В коридоре тоже. Я и подумал, что тебя байкеры утащили, стал искать, мне сказали, что ты ушел во двор. Ну я и решил, что стрелка там, все такое…

— Успокойся, Сема, все в порядке, — похлопал я его по плечу. — Можешь возвращаться. И да, ствол убери. И не свети им без особой надобности. Мы же все-таки спортсмены, а не бандиты какие-нибудь.

Семен ушел. После того, как мы с Бесси отсмеялись, я задумался.

«Надо же. Вроде парень не из самых храбрых, при любой угрозе стремится спрятаться. А гляди-ка: как показалось, что мне грозит реальная опасность, набрался мужества и выскочил меня защищать! Для таких, как Семен, это серьезный поступок». Я даже чуть ли не впервые за все время нашего знакомства проникся к нему некоторым уважением.

Но еще одна мысль не давала мне покоя, продолжая свербить в мозгу, о чем бы я ни думал.

— Бесси, — сказал я. — Мне нужно позвонить. Я прогуляюсь до телефонной будки.

— Я с тобой, — встрепенулась Бесси, но, поймав мой строгий взгляд, добавила: — Можно?

— Ну ладно, — смягчился я. — Только в будке я буду один. Подождешь меня снаружи в паре метров. Это серьезный деловой разговор с Москвой.

Бесси кивнула и, забросив сумку с перчатками в нашу с Семеном комнату, мы с ней отправились к телефону-автомату.

«Какая, в принципе, разница, где она будет стоять?», — подумал я. «Ведь по-русски она все равно не понимает ни хрена. А по-английски мне вряд ли придется говорить». Все-таки предусмотрительность за последние месяцы стала моей навязчивой идеей. С другой стороны, это и немудрено.

Алину я хотел вывести на откровенный разговор. У меня не оставалось никаких сомнений, что звонила мне именно она. И для меня было очень странным, что она ограничилась устным сообщением через посторонних людей. В конце концов, мы вместе уже столько всего пережили, столько друг другу рассказали и стольким поделились, что, как мне кажется, я был достоин по крайней мере личной беседы. И уж тем более мне казалось нормальным объяснить мне причины этого внезапного разрыва — во всяком случае, это говорило бы хотя бы об уважении ко мне. А вот так, как это сделала Алина, расстаются или легкомысленные школьницы, или шантажистки. Но она была взрослой опытной женщиной, и в шантаже до сих пор мной замечена не была.

Волнуясь, я набрал заветные цифры телефона гостиничного номера Алины. Морально я был, в принципе, готов к тому, что и сейчас она не возьмет трубку. Но когда-нибудь я ведь должен был ее застать, не круглые же сутки она отсутствует в номере, черт возьми!

— Алло! — вдруг ответил незнакомый женский голос. Я опешил от неожиданности. Это была явно не Алина.

— Алло! — сказал я, на ходу соображая, что происходит. — А Алину пригласите, пожалуйста, к телефону!

— Алину? — Обладательница незнакомого голоса явно была намного старше, а подделывать тембр Алине не было смысла — она ведь не знала, что звоню именно я. А если перекрывалась бы от кого-то еще, то раскрылась бы сейчас, услышав меня. Но этого не произошло. — А, это, наверное, та девушка, которая жила в этом номере? Ее здесь больше нет, она вчера съехала.

— Как съехала? Куда? — от растерянности я даже не сразу понял всю степень глупости своего вопроса. — То есть я хотел сказать… Это точно?

— Да точно, молодой человек, точно, — засмеялась женщина в трубке. — Меня даже попросили немного подождать с заездом, пока номер после нее подготовят. А я раньше положенного приехала и видела, как она с вещами в машину садится. Красивая такая, — зачем-то добавила незнакомка.

— Да, красивая… — в прострации повторил я. — Скажите, а она ничего в номере не оставляла для меня? Ну, может быть, записка какая-то или письмо? Или на словах что-то передать?

— Да я бы вам сразу сказала, — разумно ответила женщина. — Такие вещи обычно на самом видном месте оставляют. А я здесь уже почти сутки живу — и никаких посторонних предметов не видела.

— Понятно, — потерянно сказал я. — Спасибо большое. Извините, пожалуйста, за беспокойство.

— Ничего, все в порядке. Удачи вам, — пожелала трубка и разразилась короткими гудками.

Я стоял в будке с трубкой в руках и медленно приходил в себя. «И как же вы, сотрудник-спецслужбист Алина, прикажете это понимать? Что это за выкрутасы такие? Неужели после всего, что между нами происходило, я, по-вашему, не заслуживаю даже того, чтобы мне по-человечески все объяснили?»

Хотя одно теперь точно было понятным. Стало предельно ясно, почему у Алины постоянно возникали сложности с увольнением, почему тормозилось оформление визы… Видимо, она изначально не собиралась никуда лететь — во всяком случае, ко мне. А скорее всего, и увольняться не планировала. Тогда ради чего был весь этот спектакль? Дурдом какой-то.

Я наконец повесил трубку и посмотрел на улицу. За стеклянной стеной телефонной будки мне вовсю улыбалась Бесси, даже не подозревавшая, что в этот момент творилось у меня внутри. Дверь легко открылась от моего толчка, и, не успел я выйти на улицу, как Бесси крепко обхватила меня своими руками и поцеловала в губы. В этом немного наивном порыве было что-то настолько трогательное и искреннее, что у меня даже не возникло желания отстраняться от нее. В конце концов, что касается Алины — теперь я уже не связан с ней никакими обязательствами. А общество восторженной и, похоже, влюбленной девушки, может быть, именно то, что мне сейчас и необходимо больше всего.

— Знаешь что, — сказал я, с трудом оторвавшись от губ Бесси и глядя в ее широко распахнутые глаза, которые тут же засветились ожиданием. — А давай все-таки сходим с тобой сегодня в ресторан!

«По-моему, я проснулся в раю», — была первая моя мысль, когда до меня стали доноситься звуки окружающего мира. Наступало утро. На постели, рядом с собой, я нащупал еще нагретое женским телом одеяло. По комнате разносился кофейный аромат. Сам же я все еще лежал с закрытыми глазами. Мне не хотелось отпускать сон — такой приятный, цветной, радостный, в котором я прилетел в Москву, приехал в ту самую гостиницу, и в дверях привычного номера увидел Алину.

«Ну ты даешь, Боец, шуток, что ли, не понимаешь», — с хитрой улыбкой произнесла она. «Это же был розыгрыш, я подговорила соседку разыграть тебя и поменяться на денек номерами!».

«Но зачем?» — изумился я.

«Ну что значит зачем?» — рассмеялась Алина. «Разве как-нибудь еще тебя теперь вытащишь из твоей Америки хотя бы на пару дней? А я, между прочим, скучаю!».

После чего она затащила меня в номер и дальше сон приобрел совсем уж неприличный характер.

Я счастливо заулыбался, мысленно пересматривая самые яркие сцены из своего сна. Хотя почему из сна? Я же уже не сплю! А постель — вот она, подо мной, теплая, уютная. И запах свежесваренного кофе, и Алина что-то мурлыкает себе под нос… Мы еще отдохнем пару дней вместе в Москве, а потом вдвоем полетим в Лос-Анджелес, где и будем теперь жить. И во время турнира Алина снова будет сидеть в первом ряду, только теперь уж я не допущу никакого обиженного выражения на ее лице. Все, хватит пребывать в своем полусне, пора в счастливую реальность, к Алине!

Я открыл глаза, и тут же осознал свою ошибку. Я лежал в своей комнате в Лос-Анджелесе. Семена видно не было — наверное, я вчера попросил его уйти или он сам куда-нибудь намылился с ночевкой. Возле уголка, игравшего в нашей комнате роль кухни, порхала Бесси, обмотанная полотенцем на голое тело, и готовила кофе. И еще — голова! Как гудит голова!

Черт. События вчерашнего вечера постепенно возвращались в моё сознание. Ну да, точно! Какая еще на хрен Москва, какая Алина? В ресторане меня немного повело: позволил себе напиться. Не знаю точно, что именно сказалось — то ли долгое нервное напряжение, то ли общая усталость, — но в этот вечер весь американский ресторан увидел, как могут гулять русские спортсмены, когда они не заняты тренировками. Потом… что было потом-то? Кажется, мы пошли в какой-то супермаркет, и, вместо того, чтобы спокойно купить что хотели и уйти, устроили гонки на тележках наперегонки. Причем я еще хвастался перед Бесси, как лихо я могу подкатить на полной скорости к витринам с дорогим алкоголем и резко свернуть в десятке сантиметров от бутылок.

Из супермаркета нас, кажется, вывела охрана. Сказали.что если сейчас сами не уберемся оттуда, то они вызовут полицию. Ну, в общем-то, их можно понять, конечно. Тем более что я все равно не имел таких денег, чтобы расплатиться за ту алкогольную витрину, в случае чего. Потом мы с Бесси шли по улице, я пытался рассказывать какие-то русские анекдоты, мы хохотали во весь голос — и это при том, что юмора Бесси не понимала. Ну конечно, еще бы она его поняла — для этого надо было родиться в Советском Союзе. А-а, я же еще заехал в морду какому-то прохожему, который взглянул на нее как-то «не так» и позволил дерзкий комментарий насчет цвета кожи Бесси. Хорошо еще, что все это не переросло в потасовку, по итогам которой я опять же рисковал оказаться в полиции. А потом, отпустив бедолагу восвояси, я заорал на всю улицу «Врагу не сдается наш гордый Варяг»…

Мда. Вот это погуляли. Убей — не помню, на какой улице происходили все эти приключения. Надеюсь, что далеко от нашей. Иначе нас могли увидеть соседи или сотрудники Грейси, которые наверняка доложат обо всем ему. А это уже будет совсем нехорошо, мягко говоря. Зато ночь, которую после всего этого подарила мне Бесси, с лихвой компенсировала бы любые неудачи и неудобства. Что ни говори, а любовь простой и искренней молодой девчонки способна вознести тебя в такие небеса, что куда там любым твоим достижениям! И неважно при этом, на каком языке она говорит и насколько вы понимаете слова друг друга: язык чувств везде одинаковый. Вот только если бы можно было убрать этот промежуток между ужином и сексом…

— Доброе утро! — улыбнулась Бесси, поднося мне чашку дымящегося ароматного кофе. — Как ты себя чувствуешь?

— Ох, не спрашивай, — отозвался я, принимая чашку из ее рук и пытаясь сообразить, какие у меня планы на сегодня. — Бывало и получше, скажем так. Но вчера вечером и ночью все было просто супер, — я улыбнулся, снова вспомнив все, что между нами случилось.

— Здесь я полностью согласна, — ее улыбка стала еще шире, а глаза мечтательно закатились. — Ты знаешь, у меня давно уже такого безумства не было, чтобы такой отрыв… Да, в общем, наверное, никогда не было!

— Умеем, практикуем, — я попытался шутливо подмигнуть, но глаза продолжали стремиться в закрытое состояние. — Эх, вот если бы еще сегодня никуда из номера не выходить…

— Этого я тебе, к сожалению, обещать не могу, — сказала Бесси.

— Я так и знал, что без ложки дегтя тут не обойдется, — я отхлебнул горячий напиток и едва не обжег себе язык.

— Пей кофе и приходи в себя, — сказала Бесси, нежно чмокнув меня в щеку. — Сегодня у нас с тобой очень насыщенный день. В час у тебя тренировка, совместно с учениками Грейси. Потом заключение договоров. Причем Грейси просил снять все это на камеры, а выглядишь ты сейчас неважно.

«А кто меня в ресторан тащил, заботливая ты моя»? — хотел сказать я, но не стал.

Незачем обижать девушку, я хоть и выпил немало, но себя контролировал. И за каждое свое действие был готов ответить. Так что все это ерунда, что я ничего не помнил. Помнил и сам же эту Бесси в кровать затащил, а она и не сопротивлялась. Хотя как естественно она уже произносит это «у нас с тобой»! Хотя ничего я ей не обещал, разумеется. Да и забота ее была, как мне показалось, вполне искренней.

Я допил кофе, встал с кровати и подошел к зеркалу. Н-да, хорошо, что я не сказочная девица, которая спрашивала у зеркала, она ль на свете всех милее. Чувствую, оно бы мне сейчас такого понарассказало… Впрочем, ладно, не впервой. Нагнетать тоже не стоит — ничего особенно страшного не произошло. Побреюсь, искупаюсь, причешусь, выпью еще пару чашек кофе — и снова буду свежачком и бодрячком. Вообще-то такое со мной случается крайне редко. Просто иногда бывает больно вот так, на живую, рвать со старой жизнью и тут же с разбегу запрыгивать в новую…

— Сергей, может быть, тебе в кофе добавить пару капель коньячку? — спросила Бесси, когда я, гладко выбритый и благоухающий шампунем, вышел из душа. — Чтобы голове чуть-чуть полегче стало.

— Нет, не стоит, — отказался я. — Во-первых, попахивать будет. А во-вторых, это порочный круг, все равно что похмеляться начать. А мне нужно, наоборот, форму восстанавливать. Лучше скажи, сколько сейчас времени?

— Полдень, — взглянув на часы, ответила Бесси. — Ну почти. Без десяти минут.

— Ох ты ж, мать твою, — изумился я. — Давно я так долго не дрых…

— Извини, ты так крепко спал, — мило улыбнулась она. — Мне не хотелось тебя будить.

— Так, — судорожно вспоминал я. — Сегодня же еще должны прилететь наши ребята из России. Их нужно будет встретить и разместить. Плюс тренировка, плюс подписание… Бесси, ты сможешь найти фургон, чтобы доставить парней из аэропорта сюда?

— Я попробую утрясти этот момент с Грейси, — кивнула Бесси. — Тогда прямо сейчас к нему и схожу, а то потом его от дел не оторвешь.

Поцеловав меня в губы, Бесси ушла договариваться насчет фургона. Все-таки хорошо, что моя новая чернокожая подруга соглашалась не только делить со мной постель, но и помогать в делах. Эта помощь здорово облегчала мне задачу.

Я немного размялся прямо в номере. Тело постепенно начинало откликаться на мои команды, хотя вчерашний вечер, конечно, еще довольно сильно ощущался. Ладно. Главное в таких ситуациях — не скатываться в философию вроде «Ах, зачем я вчера», а планомерно делать то, что должен делать. Тогда и в норму вернешься намного быстрее.

Наскоро позавтракав, я отправился в зал. Сегодня мне предстояло выполнить свое обещание перед учениками Грейси и продемонстрировать им тот самый прием, с помощью которого я отправил их учителя в нокаут.

— Всем привет! — бодро сказал я, заходя в зал. Ученики, разминавшиеся кто где, тут же построились передо мной в несколько рядов. — Ну что, все готовы перенимать тайны мастерства?

Ребята закивали головами.

— Тогда давайте сразу к делу, — объявил я. — Времени у меня сегодня не очень много, весь день расписан по часам. Но тот прием, который помог победить мне и, уверен, поможет в этом многим из вас, я показать успею.

— Как эта штука хоть называется-то? — донесся неуверенный голос с последнего ряда.

— Эта штука называется ваки-гатамэ, — ответил я. — Здесь вы, наверное, еще ничего об этом приеме не слышали. Дело в том, что я вывел его в тесном сотрудничестве с восточными тренерами совсем недавно, и он еще не успел получить широкого распространения. Ценность его в том, что это, по сути, универсальный и очень мощный замок для рук, который полностью блокирует противника и не дает ему ни малейшего шанса изменить ситуацию в свою пользу. И должен вас предупредить: при выполнении этого приема нужно быть очень внимательным и хорошо чувствовать соперника. Увлекшись, очень легко сломать ему руку. Конечно, если речь будет идти о придурке, напавшем на вас на улице, чтобы отнять у вас кошелек, то и черт бы с ним. Сам напросился. Но все-таки в большинстве случаев мы применяем боевые приемы на ринге, выступая с нашими коллегами. А в этих ситуациях членовредительства нам ни к чему, верно?

Ребята опять согласно закивали.

— Так, — спросил я, оглядывая юных бойцов, — Мне нужен доброволец.

Парни заулыбались, а из первого ряда отделился один из них и шагнул ко мне.

— Прекрасно, — сказал я. — Как тебя зовут?

— Даниэл, — отозвался парнишка.

— Отлично, Даниэл, — ответил я. — Значит, смотри. Несмотря на то, что, как я уже говорил, этот прием универсален и вполне применим и в стойке и в партере, но чаще всего его все-таки используют внизу. Поэтому давай ляжем и представим, что мы работаем в партере, но ни один из нас никак не может одержать победу.

Мы зашли в партер и сцепились руками.

— Очень важно, — продолжал я, — выдвинуть свое тело как можно дальше. В идеале ваш пах должен находиться там, где у соперника подмышка. Иначе ни о какой эффективности не будет идти и речи. Дальше мы захватываем руку противника и начинаем оказывать давление на внешнюю сторону его локтя. Скорее всего, вы будете вынуждены делать это на ощупь, поэтому держите в голове, что руку нужно тянуть или толкать в направлении мизинца. Так вы закрепите блокировку.

Параллельно своим словам, я подкреплял каждую мысль иллюстрацией. Даниэл оказался сообразительным и выполнял свою роль именно так, как мне было и нужно, а остальные ребята внимательно следили за моими движениями.

— Вот и все, — объявил я, когда мой соперник оказался примерно в том же положении, что и Грейси на том памятном турнире. — Да, и еще: не забывайте, что ваши руки должны быть расположены как можно дальше от локтя. Если вы будете держать их близко к локтю, то тем самым вы уменьшите силу рычага. Для этого самая предпочтительная поза — «большой треугольник». Всем все ясно? Тогда прошу всех по очереди ко мне — будем закреплять материал на практике.

Мне пришлось повторить применение этого приема с каждый из ребят, после чего я стал наблюдать, как они учатся применять его самостоятельно друг с другом.

— Есть! — раздался восторженный крик Даниэла, который намертво заблокировал своего приятеля. — Теперь я знаю, что я с тобой сделаю, если ты еще раз мою зубную пасту возьмешь!

Послышался приглушенный смех, и через пару минут уже сам Даниэл лежал на полу, заблокированный любителем его зубной пасты.

«Ну вот», — довольно улыбнулся я, «теперь у пацанов забавы на целый день хватит. А то и на два. Ничего-ничего, пусть отрабатывают. Дело это полезное, Глядишь, с этим приемом и джиу-джитсу на новый уровень выйдет».

— Сергей, — услышал я сзади голос Грейси, — пора закругляться. У нас скоро подписание договоров, телевидение уже здесь.

Вот это я понимаю, руководитель. Я даже не заметил, в какой момент он вошел в зал. Оказывается, он уже давно стоял в дверях и наблюдал за тем, как я обучаю его подопечных. Все правильно: я бы на его месте тоже контролировал весь процесс. Прием он никак не прокомментировал,

— Отлично, — отозвался я. — Мне только переодеться — и я готов.

— Думаю, не стоит, — улыбнулся Ройс. — Пусть на картинке у телевизионщиков ты покажешься как спортсмен, а не как офисный овощ. Иди прямо в форме. А вы, — обратился он к ученикам, — продолжайте заниматься. Ваши договоры к подписанию еще не готовы.

Я оценил тонкий юмор Грейси и, попрощавшись с учениками, последовал за ним. Вопреки моим ожиданиям, отправились мы не в его кабинет, а в более просторную комнату, где уже настраивала аппаратуру съемочная группа с телевидения. Ройс тут же принялся советовать, что именно должно попасть в кадр и с какого ракурса для этого нужно вести съемку.

Тем временем к нам начали подтягиваться бойцы, которых я пригласил участвовать в турнире. Первым явился Кимбо Слайс. Он сразу увидел меня и приветственно протянул руку:

— Хо, привет, парень! Ну что, ты еще не отказался от идеи уложить меня на лопатки? Имей в виду, эта идея так и останется идеей, на лопатках будешь валяться ты, ха-ха! Это ты клево придумал — заплатить за свой нокаут!

За шутками и прибаутками Кимбо поздоровался со всеми присутствующими, особенное почтение выказав Ройсу Грейси. Вслед за ним в комнату ввалился Чак Лиделл. Впрочем, о том, что он приближается, мы узнали еще за полминуты до того, как его фигура возникла в наших дверях. Эмоциональные возгласы вроде «Классная дыра, чтобы надрать задницу каким-нибудь ублюдкам» или «Охрененное дерьмо они здесь устроили!» сразу напомнили мне о визите в его общажную комнату. Я невольно улыбнулся: юность, гормоны и эмоции через край. Вкупе с отличным владением техникой боя на выходе это должно дать хорошее зрелище.

Внезапно послышался рев мотоцикла. Причем не на улице, а внутри помещения. «Неужели эти чертов байкеры решили отомстить?» — озадачился я. «Все-таки мы их крепко разозлили. Хотя те, кто мне помогли — люди более чем серьезные. Вряд ли с ним кто-то захочет просто так играться».

Но все оказалось намного проще.

— Ну что, засранцы? — вдруг раздалось в дверях. Я оглянулся и увидел фигуру Тэнка Эббота, держащего в руке банку пива. Вокруг него таяли облака выхлопных газов. Когда они окончательно рассеялись, все увидели стоящий позади Тэнка мотоцикл, в багажнике которого стоял ящик с банками пива.

— Кто тебя сюда пропустил на мотоцикле? — удивился я, пожимая протянутую мне руку.

— Ха! Нет, вы послушайте, что он несет! — Тэнк ревел не хуже своего мотоцикла. — Кто меня сюда не пустит, парень? Как только этот ваш охранник разинул свой рот, чтобы что-то пролепетать, я тут же поставил свою машину на дыбы и развернул в его сторону! Ха-ха, надо было видеть его физиономию! Держу пари, этот чувак в форме жидко обделался прямо за своим столом!

— Ага, вот из-за таких «крутых мотоциклистов» многие до сих пор думают, что единоборства — это драки маргиналов, — проворчал Кимбо Слайс.

— Эй, кто там что-то вякает? — недовольно воскликнул Тэнк. — Ты чего там бурчишь, сынок?

— Сынок у тебя между ног, — огрызнулся Кимбо. — Я говорю, что ты своими выкрутасами вечно всех подставляешь. Взрослый мужик, а ведешь себя как подросток.

— Ты чего это, морали мне будешь здесь читать? — Тэнк явно начал заводиться. — Ты мне мамка, что ли?

— Мамка — не мамка, а таких чересчур борзых сынков надо ставить на место, — Кимбо встал и медленно направился к Тэнку. — Ты тут повыпендриваться со своим мотоциклом решил, да? А ты не подумал о том, что тот охранник уже мог вызвать копов, и что через пять минут мы все будем лежать на полу? Если тебе так хочется найти приключений на свою неугомонную жопу, то будь добр искать их в одиночку, а не тащить других людей в свое дерьмо!

— А-а, да ты просто завидуешь, что ли? — насмешливо выдал Тэнк. — Так ты поработай, парень, и купишь себе такую же игрушку! Ну или у мамочки своей попроси — может, она тебе подарит на день рождения!

— Ты, я гляжу, не понял, — взгляд Кимбо стал очень недобрым. — Я тебе говорю, что когда ты суешь свою колымагу куда ни попадя, ты можешь всех подставить! Всех! В том числе и тех, кто тебе бабки намерен платить!

Обстановка явно накалялась. Того, что бойцы начнут конфликтовать между собой, не предусмотрел никто: все же мы собрались на пусть камерное, но официальное мероприятие, а не на уличную разборку. Больше всех были, конечно, довольны телевизионщики — они и рассчитывать не могли на такой скандальный материал. Конечно, Грейси попросил их не снимать ничего, что не касается непосредственно церемонии подписания договоров, но оператор, согласно кивнув и убедившись, что Ройс отвернулся, быстро вынул из кармана небольшой кусочек черного непрозрачного скотча и залепил им красную лампочку на своей камере. Теперь увидеть то, что камера работает, можно было только в глазок оператора. Я заметил эту хитрость, но не стал останавливать парня. По опыту участия в самых различных конфликтных ситуациях я знал, что иногда бывает очень важно, кто и что сказал. Доказать же это можно было только видеосъемкой. Мало ли как все пойдет дальше — страсть журналистов к погоне за сенсациями иногда очень выручает тех, кому не хватает доказательств.

— Слышь, а ты кто вообще такой, чтобы мне, Тэнку Эбботу, указывать, куда я могу заезжать на своем мотоцикле, а куда нет, а? Ты откуда вылез, малыш? Маменьку потерял, да? — Тэнк уже окончательно переставал следить за базаром.

— А ты без пива и железки между ног уже совсем не можешь, да? — съязвил в ответ Кимбо. — Так ты сходи к врачу, сейчас это лечится!

Вместо ответа Тэнк со всей силой обрушил банку с пивом на голову Кимбо Слайса.

Банка смялась от удара, пивные брызги разлетелись во все стороны. Такого вступления к церемонии подписания договоров точно никто не ожидал. Несколько секунд все в шоке смотрели друг на друга, некоторые рефлекторно потянулись стереть с себя пиво.

— Я не понял, мы здесь собрались закрепить сделку или показать свою крутизну? — раздался недовольный голос Чака Лиделла. — На хрена эти гладиаторские бои устраивать по поводу и без повода?

Я повернулся к нему. Мне было удивительно слышать подобные речи от молодого человека, который еще недавно казался самым дерзким и неуправляемым из присутствующих. Уж скорее следовало ожидать боевых выпадов именно от него — а гляди-ка: быстрее всех сориентировался и, можно сказать, подал голос разума. Вот только Тэнк, внезапно ставший олицетворением бардака и хаоса, сдаваться, похоже, не собирался.

— Это кто там еще вякает? — загремел он. — Ты, что ли, щенок, меня еще учить вздумал? Я смотрю, что-то здесь слишком до хрена умных собралось!

— Умных — не умных, а ведут себя нормально, — негромко заметил Чак. — Все тут вообще-то по делу и с уважением друг к другу относятся.

— А-а, то есть ты хочешь сказать, что я тут кого-то не уважаю, да? — взревел Тэнк. — Может, ты подойдешь и в лицо мне это выскажешь? Или ты, как и все ссыкуны, смелый только из угла тявкать?

С одной стороны, было удивительно, что никто из «старших» не вмешался и не попытался остановить нарастающий конфликт. С другой — не так уж это было и удивительно: разве часто вполне официальное и довольно скучное мероприятие по подписанию бумаг перерастает в ругань с дракой? Наверное, поэтому большинство из присутствовавших в первые секунды застыло, осмысливая происходящее. Не растерялся только Чак. Он медленно привстал с дивана в углу комнаты, на котором спокойно сидел до этого, посмотрел в глаза Тэнку, несколько секунд поразминал руки — и вдруг бросился проходом в его ноги.

Я замер. На моих глазах ситуация выходила из-под контроля.

«Парни все, мягко скажем, горячие», — проносилось у меня в голове. «Один дал в морду другому, тот задел третьего — и моментально пошла цепная реакция. Если сейчас все они передерутся и вместо церемонии у нас получится куча мала, то о договорах можно забыть. Хотя стоп! Вполне может быть и наоборот! Я-то рассуждаю по привычной мне схеме, а в Америке у таких людей один шоу-бизнес в голове. Любая заваруха — это прежде всего скандал в прессе. А скандал в прессе — это пиар и раскрутка и самих героев, и мероприятия. Так что, может быть, даже и хорошо, что они сцепились в присутствии телеоператора. Лучше до какого-то момента не вмешиваться, а подождать, пока он отснимет нужный материал. В конце концов, в Москве мы устроили показательные выступления прямо на пресс-конференции, и это сработало так мощно, что даже мы сами не ожидали. Посмотрим, как такая штука сработает здесь».

Пока я размышлял таким образом, Тэнк уже лежал на столе. Все-таки его вес не позволял Лиделлу сделать бросок, и он был вынужден повалить его на стол, на котором в честь грядущего события был заботливо накрыт фуршет. Организаторы в нашем лице как-то не предусмотрели возможную потасовку и накрыли стол в той же комнате, где собрались будущие участники турнира. Теперь все эти бутерброды, канапе и прозрачные фужеры вразнобой полетели на пол.

«Черт, я же сегодня как следует не завтракал!» — успел подумать я, прежде чем раздался оглушительный треск, и стол под тяжестью Тэнковой туши переломился пополам. Практически одновременно с этим зазвенели осколки от бутылок с шампанским, рухнувшим со стола, и в гостей снова полетели брызги — на этот раз уже от другого напитка. «Надо было нам организовать возможность принять душ пострадавшим», — мрачно подумал я.

Теперь оба противника оказались на полу. Тэнк, лежа на спине, пытался сбросить с себя Чака, который с торжествующим видом восседал на нем — не добивая и вообще не предпринимая никаких активных действий, но и не давая ему толком пошевелиться.

— Ну что, понтярщик ты дешевый, — проорал Лиддел, — ты уже успокоился или мне продолжить профилактику?

— Погоди, сука, — прохрипел снизу Тэнк, — ты у меня еще в ногах ползать будешь!

— Да что ты говоришь, — передразнил его интонации Чак. — Был бы ты нормальным бойцом — признал бы, что обосрался, и извинился заодно перед людьми!

— Помечтай немного, малыш, — раздалось снизу. — Это я тебе пока еще позволяю.

Краем глаза я заметил Кимбо, который, судя по всему, решил сменить дислокацию и перебраться в другой угол комнаты. Вот только способ он для этого выбрал крайне неудачный: пятясь задом, он задел многострадальный сломанный стол и с грохотом перевернул его на бок, усевшись сверху на обломках мебели.

— Ааааййййй, сссука, ты чего творишь? Глаз у тебя, что ли нет? Или мозгов? А ну иди сюда, крот придурочный!

Я даже не успел понять, кто это проорал. Единственное, что я понял — что Кимбо обрушил остатки стола кому-то на ногу, а поскольку сам он полетел вслед за столом, то прилетевший вес оказался довольно внушительным. Жертва закричала от боли, но уже в следующую секунду все настолько смешалось, что я готов был биться об заклад: все давно уже забыли, по какому поводу собрались и с чего, собственно, началась вся эта заварушка.

Летали бутылки и куски мебели, бойцы орали от внезапной боли и от ярости. Кто-то попытался выкинуть в окно своего противника и в результате сам полетел с высоты его роста вниз головой. Хорошо еще, что у нас на банкете не оказалось ножей и вилок, а то к потенциальным переломам и вывихам могли прибавиться еще и колюще-режущие ранения, причем с неизвестным исходом.

Я посмотрел на Грейси стоявшего рядом со мной. Он наблюдал за дракой с некоторым сомнением.

— Надо бы это дело прекратить, — наконец проговорил он. — Что-то они совсем распоясались.

— Ничего, пусть выпустят пар, — неторопливо сказал я, понимая, что просто взывать к благоразумию здесь уже бессмысленно, а лезть в драку самому — не лучший способ остановить уже дерущуюся толпу. — Это у них вместо дневной тренировки будет.

— Вместо тренировки? — недоуменно переспросил Грейси. — Выпустят пар? Сергей, ты серьезно? Насколько я тебя успел узнать, ты всегда внимательно относишься ко всему, что связано с делами, тем более с нашим общим турниром. А сейчас ты так спокойно наблюдаешь, как эти ребята мутузят друг друга в нашем с тобой рабочем помещении! А что ты скажешь, если они разнесут этот кабинет в клочья? Или, может, ты хочешь чтобы кто-то вызвал копов, чтобы скандал вышел за стены этого здания? Чтобы одна половина бойцов отказалась участвовать в турнире из-за криминального душка, а вторая физически не могла этого сделать из тюремной камеры?

— Ройс, да не кипятись ты, — уже спокойнее ответил я. — Никакой полиции и никакого разноса кабинета здесь не будет.

— Почему это ты так в этом уверен? — недоверчиво спросил Ройс.

— Просто поверь мне, — сказал я с видом человека, который знает какую-то тайну и не хочет открывать ее раньше времени. — Скоро все закончится без лишнего шума.

Грейси пожал плечами — мол, «ну если ты так настаиваешь…». Однако я отметил, что в разговоре он уже принимал меня за равного. «Наш общий турнир», «наше с тобой рабочее помещение»… Это был хороший знак. По всей видимости, новости о наших с Бесси ночных художествах до него не дошли. Ну или он счел, что личная жизнь личной жизнью — главное, чтобы это не отражалось на работе. Так или иначе, этими словами он как бы подчеркивал наше равноправие в делах, что было мне приятно и внушало некоторую уверенность.

Тем временем телеоператор явно не зевал, подскакивая в разные точки помещения и снимая, по-видимому, самые красочные моменты драки с самых выгодных ракурсов. Пару раз и ему чуть не прилетело, и если бы он не успел вовремя среагировать, его тяжелая камера с силой впечаталась бы ему же в лицо. Но парень, судя по всему, был опытный и пронырливый, и умел вовремя уклоняться от ударов. Видимо, ему уже не впервой было снимать такие «столкновения». В очередной раз отвлекшись от «глазка» в поисках удачного кадра, он поймал мой взгляд и с одобрением показал мне большой палец. Я с улыбкой кивнул ему в ответ. Значит, нужная картинка у него уже была, и из отснятого при желании можно будет сделать отличный сюжет.

— Аааааааа! — послышался крик у меня над ухом. Боковым зрением я успел увидеть чье-то туловище летевшее с разбега прямо на меня. В таких случаях моя реакция опережает мое сознание: я молниеносно затормозил его стопером в колено и тут же вышел на гильотину, зажав его шею.

«Вечер перестает быть томным» — прозвучала в голове цитата из советского фильма. Я уже приготовился повалить противника и приступить к удушению, как вдруг раздался голос оператора:

— Стоп! Снято!

Наверное, от неожиданности все участники драки вдруг застыли в тех положениях, в которых находились в этот момент — как это показывают в мультфильмах со сценами погони. За азартом драки бойцы, по всей видимости, позабыли, что находятся в публичном месте, где к тому же присутствует съемочная группа. Впрочем, по хитрому выражению лица оператора я понял, что это был запланированный ход: сначала отснять все, что может ему пригодиться, а затем быстро остановить драку неожиданной командой. Где-нибудь на улице в черных кварталах после такого он мог бы и не уцелеть (впрочем, там бы он через несколько секунд вообще остался без камеры). Здесь же, видимо, у него был расчет на то, что все бойцы в той или иной степени еще и деловые люди, бизнесмены.

— Эээ… нас это, чего, снимали, что ли? — послышался чей-то голос с пола.

«Ну да. Это была программа 'Розыгрыш», — чуть было не ляпнул я, но вовремя сдержался. Воспоминания и ассоциации из прошлой жизни в будущем иногда возникали в самые неподходящие моменты.

— Слышь ты, деятель телевизионных искусств, — раздался из угла другой голос. — Если эта твоя запись всплывет у копов, угадаешь, в какое место я тебе твою камеру засуну?

— Господа, я предлагаю все же перейти к цели нашей сегодняшней встречи, — как ни в чем не бывало объявил Грейси. Его лицо выражало крайнюю степень невозмутимости. Что ни говори, а профессионализма в ведении дел ему было не занимать.

Бойцы, словно очнувшись, начали приходить в себя. Кто-то отряхивал испачкавшуюся одежду, кто-то ощупывал себя, проверяя, не появилось ли где-нибудь переломов или сильных ушибов. Тэнк, стараясь быть незаметным, прокрался к своему мотоциклу, взял оттуда еще одну банку пива и, распечатав ее, жадно прильнул к ней ртом. На этот раз он вел себя уже на столь вызывающе и, оглядываясь, следил, чтобы никто не обратил на него излишнего внимания. «Гляди-ка, воспитание от Чака пошло впрок!» — хохотнул я про себя.

Несколько гостей начали восстанавливать стол — или, вернее, то, что от него осталось. Выяснилось, что профессионально поставленный удар в некоторых случаях вполне способен заменить применение молотка. И, хотя то, что получилось, уже не выглядело целым и невредимым столом, но все еще годилось к применению. Поэтому было решено, не откладывая, перейти к подписанию договоров.

— Э, а че это за цифра такая? — вдруг прохрипел Тэнк. — Не, если вы мне всю эту гору бабла заплатите, я, конечно, против не буду! Но мне кажется, тут какая-то чертова ошибка!

Сумма, в которую он тыкнул пальцем, в десятки раз превышала оговоренный гонорар. Несмотря на заметную говнистость своего характера, Тэнк оказался честным малым. Вот только над своей невнимательностью ему еще нужно было серьезно поработать.

— Тэнк, ты точно умеешь читать слова? Или все-таки только цифры? — со смехом отозвался Ройс Грейси. — Это же не гонорар, а неустойка, которую ты должен будешь выплатить, если по какой-нибудь неуважительнойпричине сорвешь свое выступление или еще как-то нарушишь договор!

— Ах, черт, и правда… — сконфуженно пробурчал Тэнк. — Понаписали тут, не поймешь ни хрена…

— Ну ты хоть иногда читай документы, прежде чем их подписывать, — продолжал веселиться Грейси. — Знаешь, в жизни это умение может когда-нибудь очень крепко пригодиться!

А вот Чак, от которого как раз можно было ожидать свойственного его возрасту легкомыслия, напротив, отнесся к знакомству с договором очень вдумчиво. Только лишь тщательно изучив каждую страницу, уточнив непонятные термины и снова перечитав, он поставил свои подписи.

Но вот, наконец, с формальностями было покончено. В этот момент я испытал некоторое внутреннее облегчение. Все-таки это было важное, можно даже сказать, этапное событие. Теперь уже наш турнир приобретает вполне конкретные очертания. Список выступающих определен, больше никаких поисков и метаний — только целенаправленная подготовка.

— Ну что, друзья, предлагаю отметить начало нашего плодотворного сотрудничества! — торжественно произнес Грейси.

— А что, еще не всю посуду перебили? — иронично поинтересовался Кимбо Слайс. Нет, мне определенно нравилась его способность к спокойной и адекватной оценке ситуации! В сочетании с внешней грозностью склонность к иронии придавала ему обаяния.

— Деловые люди всегда заботятся о подстраховке на непредвиденные случаи, — улыбнулся Ройс и подал кому-то знак. Через полминуты в комнату внесли еще несколько бутылок шампанского и тарелки с закусками. По всей видимости, это готовилось на случай «продолжения банкета», но теперь придется товарищам бойцам довольствоваться только этими остатками. Я невольно усмехнулся, вспомнив размах «банкетов» в России, которые из вечера плавно перетекали в ночь, а иногда захватывали еще и утро. От таких нагрузок, пожалуй, местные обитатели забыли бы о спорте на всю оставшуюся жизнь.

Ребята оперативно расставили все фуршетные принадлежности на столе.

— Ну что же, уважаемые коллеги, — сказал Грейси, поднимая бокал. — Поздравляю всех вас с подписанием контрактов. Уверен, что мы друг друга не подведем и каждый останется довольным совместной работой!

Все сдвинули бокалы и отпили по чуть-чуть. Больше всех хлебнул Тэнк, для которого шампанское после пива сработало, видимо, как включение второго дыхания, и он заметно занервничал. Однако, помня о том, чем закончился его недавний взбрык, он все же промолчал и только поглядывал на остальных бойцов.

Кимбо налегал по большей части на еду. Уговорив сразу несколько бутербродов и канапе, он перешел к той части стола, где они пока что оставались нетронутыми. Я невольно вспомнил подобные «хитрости» на школьных и студенческих вечерах: так «примерные» мальчики и девочки заботились о своей репутации. Зато, прежде чем приступить к уничтожению закусок на новом месте, Кимбо разом осушил почти целый бокал. Может быть, у него тоже выдался голодный день или попросту был выходной?

А вот Грейси, напротив, едва пригубил свое шампанское и, съев половину бутерброда с рыбой, переключился на обсуждение с соседями деталей турнира. Он вообще, по моим наблюдениям, отличался умеренностью во всех видах чревоугодия. Его внимание постоянно было сосредоточено на том, что для него в данный момент было главным, а все остальное проходило этаким фоном, который может быть, а может и не быть. Эта его черта мне очень импонировала. Я даже предположил, что именно такое отношение к делу и позволило ему добиться тех высот, о которых большинство остальных спортсменов может только мечтать.

Я тоже отнесся к фуршету со всей осторожностью. Во-первых, я крепко накидался вчерашним вечером, и эффект «старых дрожжей» никто пока не отменял. Во-вторых, за сегодняшний день я толком ничего не ел. А в-третьих, был еще самый разгар рабочего дня. Мне еще предстояло ехать в аэропорт, чтобы встретить ребят из Москвы, а потом было бы неплохо и в спортзал заглянуть. А то все эти светские мероприятия, конечно, важны для продвижения и организации дела, но совершенно не способствуют поддержанию спортивной формы. Поэтому я ограничился половиной бокала и парочкой бутербродов. Для того, чтобы «заморить червячка», этого было вполне достаточно.

— Ну что, по-моему, вы все круто задумали и разрулили, — сказал невесть откуда взявшийся рядом Чак. — Признаться, я сначала принял тебя за афериста, который шатается по общагам и вовлекает пацанов в разную хрень. Но тут реальный уровень, очень круто! Так что если вдруг что, можешь на меня рассчитывать в будущем!

— Рад, что у тебя сложилось именно такое впечатление, — с улыбкой ответил я. — Но для начала давай дождемся проведения первого турнира.

Я взглянул на часы. До прилета парней оставалось чуть больше полутора часов. Я призывно постучал по стоящему на столе пустому бокалу. Бойцы повернулись ко мне.

— Уважаемые друзья, — произнес я, когда все затихли. — Я благодарю каждого из вас за то, что вы откликнулись на наше приглашение принять участие в турнире. Уверяю вас, вы об этом не пожалеете. Надеюсь, что наша совместная работа пройдет гладко и между нами не останется никаких недосказанностей. Ну а теперь прошу меня извинить — мне придется вас покинуть: сегодня мне еще необходимо встретить наших московских друзей, которые тоже будут выступать вместе с нами. Желаю всем удачной подготовки и до встречи на площадке!

Все, кроме меня и Грейси, снова сдвинули бокалы. А я, попрощавшись с каждым из бойцов за руку и выслушав ответные слова, спешно зашагал к выходу. Нужно было успеть в аэропорт хотя бы минут за пятнадцать до прибытия самолета: разыскать на огромной незнакомой территории нужную дверь бывает непросто даже с учетом радиообъявлений и указателей. Не говоря уже о том, что в необъятном здании аэропорта до нее еще нужно будет дойти.

— Сергей! — Грейси окликнул меня, уже когда я бодрым шагом выходил из здания. Я оглянулся и увидел у него в руках какие-то бумаги. — Подожди-ка минутку.

Я всегда с удовольствием общался с Ройсом, но сейчас это было, мягко говоря, не вовремя. Тем не менее, я остановился — судя по всему, вопрос у него был по делу. Вряд ли он стал бы отвлекаться от гостей ради пустого трепа.

— Вот посмотри, — Грейси развернул передо мной несколько листов с какими-то рисунками.

— Что это? — спросил я.

— Это наш дизайнер, которого мы наняли, предложил несколько вариантов логотипа нашего турнира, — объяснил Грейси. — Как тебе? По-моему, неплохо!

Я посмотрел внимательнее. Перчатки, ринг… Конечно, рисунки раскрывали суть мероприятия, но все же это было, на мой вкус, чересчур банально. Все равно что на двери фруктовой лавки яблоки рисовать. Лавке-то простительно, но когда речь идет о мероприятии международного масштаба, с повсеместной рекламой и трансляцией на многие страны, лучше бы придумать что-нибудь пооригинальнее.

— А вот тут, — Грейси вытащил из стопки еще один листок, — результаты измышлений наших пиарщиков. Они перебирали возможные названия турнира и пока что решили остановиться на «Битве стилей».

Мда. Как спортсмен Грейси был выдающимся парнем, нет вопросов. Но вот в плане фантазии у него явно было похуже. Он с таким восторгом отзывается о работе школьного уровня, что хоть бери и делай все сам! Хотя, может быть, во мне просто говорила память о двадцать первом веке, когда у лучших пиарщиков работы больше напоминали художественные произведения и при этом выдавались такие четкие и броские символы и слоганы, которые захочешь, а не забудешь.

— Я думаю, такие важные вещи лучше обсуждать не на бегу, — улыбнувшись, сказал я. Объяснять ему сейчас что-то про пиар мне было просто некогда.

— Да-да, конечно, я просто хотел тебе показать, как движется работа, — Грейси улыбнулся в ответ и хлопнул меня по плечу. — Езжай встречать своих земляков, мне уже не терпится с ними познакомиться!

Первое, что я увидел, выйдя из здания, была сияющая и приплясывающая от переполнявших ее эмоций Бесси, опирающаяся рукой на явно потрепанный, но ухоженный фургон.

— Ну что, ты готов? — улыбаясь во весь рот, крикнула она и бросилась мне на шею. — Садись в машину, поехали!

И тут до меня вдруг дошло то, о чем вообще-то я должен был подумать сильно заранее.

— Бесси, — смущенно сказал я. — Насчет «поехали». У меня, как бы это сказать, нет американских водительских прав. Есть только российские, но они же здесь недействительны, их подтверждать надо, а я за ненадобностью не позаботился…

— Да ладно тебе, расслабься! — Бесси шутливо ткнула меня кулаком в живот и побежала на водительское место. — У меня-то есть. Я и поведу, а ты свои документы потом еще успеешь сделать! Садись, говорю тебе!

Я с облегчением сел на пассажирское сиденье, и машина тронулась.

— Там, в бардачке, возьми маркер и картонку, — щебетала моя чернокожая подруга, — напишешь на них имена, чтоб тебя сразу узнали.

— А почему меня должны не узнать? — рассмеялся я. — Вообще-то мы долго работали вместе, мою внешность точно запомнили! Да и я их тоже. Или за то время, пока я нахожусь здесь, я так сильно изменился, что меня не отличить от американца? Погоди… — я притворно задумался. — Но ведь ты-то меня как-то узнала, когда приехала сюда меня искать!

— Да ну тебя, — игриво отмахнулась Бесси. — Ты вообще представляешь, что такое лос-анджелесский аэропорт? Да это один из самых загруженных аэропортов в мире! Там можно запросто потеряться, даже если ты с человеком будешь стоять в полуметре друг от друга! Да и толпа там не останавливается ни на секунду, пропустить нужный поворот или посмотреть не туда — и все, будешь полчаса искать место, откуда ушел. А ты говоришь — «узнают»! Тебе нужно не об узнаваемости беспокоиться, а привлечь внимание так, чтобы они тебя сразу издалека увидели и шли именно к тебе, даже если ты их не заметишь! Так что бери картонку и пиши на ней что-нибудь такое, что можешь написать только ты и только им!

Я достал канцелярские принадлежности из бардачка и задумался. Что бы такого написать, чтобы сразу выделиться из толпы? Просто «Серега-боец»? В принципе можно — вряд ли в аэропорт в один и тот же час съедется сразу несколько Серег-бойцов. Но я уже завелся. Я только что мысленно упрекал Ройса Грейси в неумении делать запоминающуюся визуальную рекламу и придумывать слоганы. А сам, значит, просто напишу свое имя и все? Нет уж! Теперь мне хотелось написать что-нибудь не просто моментально «выдающее» меня, но и забавное, чтобы с ходу вызвать положительные эмоции.

Только что же такого забавного можно придумать? «Русские не сдаются»? Это уже пошло, так нас в третьесортных западных фильмах изображают. «Гитлер капут»? Вообще глупость какая-то. «Привет Степанычу»? Ну, это скорее годилось бы для проводов, а не для встречи.

Помучившись таким образом минут пятнадцать, я вдруг просиял от пришедшей в голову идеи. Открыв маркер, я старательно вывел на картонке: «Юра — Джим непобедим!». Вот эта надпись точно соответствует всем критериям: и шутливо, и моментально узнаваемо — но только для тех, для кого надо.

— Что это такое ты там написал? — полюбопытствовала Бесси, взглянув на мои художества.

— Да так, — неопределенно ответил я, любуясь получившимся плакатом. — Это наш каламбур, который мы использовали во время подготовки к московскому турниру. Его могут узнать только те, кто был с нами в тот период, остальные просто не поймут, что к чему.

Бесси понимающе кивнула. Вообще, судя по ее выражению лица, ей было в кайф всем этим заниматься. Это было мне на руку — такая увлеченная и вместе с тем понимающая помощница в любом деле на вес золота. Правда. было подозрение, что ее увлеченность и понимание — только от того, что она занималась этим вместе со мной. Ну и ничего страшного. Какая разница — ведь результат-то в любом случае налицо!

Кстати, может быть, она сможет помочь мне и с дизайном? У женщин все-таки должно быть лучше развито чувство прекрасного.

— Бесси, — заговорил я, решив для начала отвесить комплимент ее способностям — Раз уж ты так здорово разбираешься в привлекающих надписях и всем подобном, может, ты займешься дизайном? Я имею в виду, разработкой эмблемы нашего турнира и придумыванием слогана. Ведь это не просто важно, это, можно сказать, лицо всего мероприятия и всех его участников! А ты, я уверен, сможешь придумать и сделать все красиво и ярко.

— Хм, — Бесси явно была польщена таким доверием. — Так ведь этим, по-моему, занимается сам Грейси!

— Занимается, — подтвердил я. — Но ведь у нас коллективная работа. Поэтому каждый может предлагать свои варианты. Вот и мы предложим свой. Зато если наш вариант примут, тебя заметят как дизайнера. Как тебе такие перспективы, а?

— Оу, — снова заулыбалась Бесси. — Это было бы здорово, конечно! Только вот что на этой эмблеме можно нарисовать? Подскажи мне, как профессионал, я же ведь в ваших спортивных боях не очень…

Отметив про себя ответный комплимент со стороны Бесси, я задумался. Перед глазами замелькали дизайны различных бойцовских лиг, которые мне довелось увидеть за все годы. Образ должен быть понятным, незамыленным и вместе с тем узнаваемым.

— Давай нарисуем стальную клетку с колючей проволокой, — наконец предложил я. — А на ее фоне — кулак.

— Ну клетка — это понятно, — задумчиво проговорила Бесси. — Вы в ней драться будете. Кулак — тоже. А почему колючая проволока?

— Чтобы никто рыпнуться не смел, — засмеялся я.

— Ну да, — согласилась Бесси. — Звучит солидно. А как назовем чемпионат?

Я вгляделся вдаль сквозь лобовое стекло, как будто где-то там, на горизонте был написан ответ.

— Неоспоримый бойцовский чемпионат, — решил я. — Undisputed fighting championship, сокращенная аббревиатура будет UFC. Просто, понятно, логично и запоминается поэтому хорошо.

— Прикольно, — кивнула Бесси. — Я бы, наверное, клюнула. Ну, если бы я увлекалась боями и вдруг увидела где-то афишу.

Следующие несколько минут мы провели в увлеченных обсуждениях деталей дизайна — каким цветом рисовать клетку, а каким — писать название, какой лучше выбрать шрифт и так далее. Но оказалось, что это было лишь притупление моей бдительности. На самом деле Бесси хотела побеседовать совсем о другом.

— Сергей, — немного нервно, но весомо проговорила она после паузы. — Я бы хотела поговорить с тобой о наших отношениях.

У меня аж зубы свело, когда я это услышал. Что за манера у баб — в самый неподходящий момент заводить одну и ту же шарманку про «наши отношения»? Причем ведь разговоры-то в большинстве случаев пустые и ни к чему не приводящие. Задаются риторические вопросы, перебирается с полдесятка «а если» и «а вдруг», после чего, что бы ты ей ни отвечал, неизбежно делается вывод, что ты — козел и испортил ей лучшие годы. Нет, конечно, встречаются и реальные козлы, некоторым я бы сам с удовольствием рыла начистил за их «подвиги». Но беседы-то ведутся и с козлами, и с нормальными мужиками, и вообще со всеми подряд! И, как теперь выясняется, на любом континенте. Теперь, похоже, мне предстоит выслушать привычную уже женскую тираду, но на английском языке.

В общем, настроение мое моментально упало. Такое ощущение, что иногда женщинам становится чуть ли не физически неприятно, если давно ничего не происходило.

— Ну и что ты хотела сказать про наши отношения? — с чувством обреченности спросил я.

— Я хочу понять, что между нами происходит, — проговорила Бесси. — Вообще, кто мы друг другу и к чему мы идем?

«Что-то прошлой ночью, когда ты на мне скакала, ты такими вопросами не задавалась», — подумал я.

— Понимаешь, я, конечно, еще молодая, но уже всерьез думаю о своей жизни, — продолжала Бесси. — Ну, так у меня сложилось: жизнь сама научила думать наперед. И какие-то приключения с неизвестными перспективами меня не устраивают. Я уже насмотрелась на своих знакомых и подруг, которые в результате таких приключений оставались одни на всю жизнь.

— У них что, жизнь уже закончилась? — спросил я. — Или им по восемьдесят пять лет? Может, они все на следующей неделе встретят мужиков, с которыми и проживут счастливо до самой смерти. А ты на них уже чуть ли не крест ставишь.

— Может быть, — согласилась Бесси. — Но я не хочу играть в эту лотерею. Я хочу нормальных, серьезных отношений, а в перспективе — семью и детей. Ты мне очень нравишься, и я бы хотела всего этого с тобой. Но вот твоя позиция мне пока что непонятна. Хочешь ли ты тоже семьи или я для тебя так… девчонка для развлечений, которая так удачно подвернулась.

— Бесси, — заговорил я, стараясь тщательно подбирать слова. — Ты мне тоже очень сильно нравишься. Мне очень хорошо с тобой в постели, мне нравится с тобой общаться и всячески проводить время. Ты очень классная, правда. Но всего того, о чем ты только что мне сказала, я тебе дать не могу. Ни каких-то серьезных глубоких отношений, ни тем более семьи с детьми… Во всяком случае, сейчас. Может быть, спустя какое-то время все изменится. Но пока я не могу ответить тебе ничего, кроме этого.

Мне не хотелось обижать ее, но и врать ей у меня тоже никакого желания не было. Бесси была симпатичной, доброй и отзывчивой, но все же слегка наивной девчонкой. Скорее всего, здесь играл роль ее возраст, и с годами у нее появится здоровая доля цинизма и реальная оценка ситуации. Но я ведь не могу терпеливо ждать этого момента и в ожидании подыгрывать всем ее девичьим иллюзиям!

— Мда? — голос Бесси предательски задрожал, в то время как черты ее лица стали, наоборот, как будто стальными. — И почему же ты не можешь всего этого дать, если я тебе, как ты говоришь, очень нравлюсь?

Я помолчал, опять подбирая слова.

— Дело в том, — ответил я, — что мое сердце несвободно. В Москве осталась моя любимая женщина. И хотя сейчас у нас некоторый разлад… ну, в смысле, кризис в отношениях, это бывает — все-таки я не могу вот так просто закончить одну главу своей жизни и тут же начать другую.

— Ах, вот как, — в голосе Бесси появились издевательские нотки. — То есть «закончить главу» с «любимой женщиной» ты не можешь, а уехать и кувыркаться тут с другими девчонками — это пожалуйста! Так, получается? Неплохо ты устроился, как я погляжу! Была бы я знакома с твоей любимой, мне было бы даже интересно, что она по этому поводу думает!

— С какими еще другими девчонками? — изумился я. Бесси вела себя как самая настоящая ревнивая жена, случайно услышавшая женский голос в телефонной трубке или нашедшая женский волос другого цвета на пиджаке супруга. — У меня в Америке, вообще-то, никого, кроме тебя, и не было.

— А я почем знаю! — огрызнулась она. — Меня-то тоже рядом не было довольно долго. Может, ты каждый вечер тут новую бабу трахаешь и каждой заливаешь про свою великую любовь, из-за которой ты не можешь с ней остаться!

Вот это да! Разошлась девочка, ничего не скажешь. А ведь она за рулем. Сейчас на эмоциях как вильнет этим самым рулем не в ту сторону…

— Бесси, — заговорил я как можно более ровным тоном. — Я понимаю твои чувства. И от своих слов о тебе я тоже не отказываюсь. Но давай будем честными: я тебе ничего не обещал. И в ближайшее время обещать не могу. Поверь, я не хочу тебя обманывать — именно поэтому и говорю обо всем открыто, не выдумывая никаких легенд. Ну правда, ведь если бы я…

— Да пошел ты со своими объяснениями знаешь куда! — Бесси резко остановила машину, выскочила из кабины и, со всей силы хлопнув дверью, убежала.

Я огляделся. Хм. За всеми этими разговорами я не заметил, как мы приехали в аэропорт. «А девчонка-то обязательная», — отметил я. «Психует-психует, а что обещала — выполнила и до места меня довезла».

Выйдя из машины с заготовленной табличкой, я посмотрел на часы. До прибытия самолета оставалось еще около пятнадцати минут — как раз чтобы дойти до нужного выхода. Я вздохнул. Конечно, разговор с Бесси получился не очень красивым и вежливым. Но что еще я мог ей ответить?

Ладно. Выяснение отношений отложим на потом. Если, конечно, Бесси вернется. А если нет — значит, все закончилось не очень приятно, но по крайней мере быстро. А пока надо встречать своих пацанов.

Ну и толпы у них в этих международных аэропортах! В этот раз мой внутренний таймер меня немного подвел: пятнадцати минут хватило только для того, чтобы дойти до самого здания аэропорта. Пока я пытался сориентироваться и понять, где находится нужный мне коридор, пассажиры московского рейса не только сошли на американской земле, но и успели получить свой багаж. В результате заготовленная мной табличка пригодиться не успела: как только я подошел к месту встречи, на меня, широко раскинув свои гигантские ручищи, кинулся Танк в сопровождении незнакомого мне паренька.

— Здорово, Боец! — Танк крепко стиснул меня в объятиях. — Ну, как ты здесь? Буржуем уже стал? Русский язык забыл?

— Не дождешься, — я освободился от его объятий и посмотрел на второго парня. — Это наш новый богатырь?

— Ага, — кивнул Танк. — Это Андрюха. Его Степаныч лично отбирал.

— Андрей, — скромно протянул руку парень. Мы обменялись рукопожатиями.

— Слышь, Боец, — сказал Танк. — Кофейку бы где-нибудь попить. Полдня в самолете — это полный атас! Я даже не понимаю, сплю я или нет. Где здесь кафешка какая-нибудь есть? А потом уж и к тебе поедем.

— Кофейку — это можно, — согласился я. — Только в кафешку идти необязательно. Там наценка большая, тем более в аэропорту. А чемпионские гонорары у нас у всех пока что еще впереди.

— А где же тогда? — удивился Танк. — Или ты термос с кофе нам с собой захватил?

— Зачем термос? — ответил я. — Вон же автоматы стоят. Там гораздо дешевле, чем в кафе.

По недоуменному выражению Танковской физиономии я понял, что слово «автомат» без второго слова «Калашников» было для него в новинку. Тогда я подвел ребят к одному из кофейных автоматов, и показал, как с помощью нескольких монет и движений руки получить прямо в руки стакан горячего ароматного напитка.

— Вот это да. — восхитился Танк. — Вот это у них технологии!

— Да все эти технологии и к нам потихоньку уже приходят, — ответил я. — Просто ты этого не замечаешь. Вот когда ты последний раз был в публичном месте не на задании, а так, чтобы погулять, вокруг оглядеться? В свободное от работы время, в общем.

— Да хрен его знает даже, — Танк задумчиво почесал в затылке. — У меня этого свободного времени, считай, и не бывает почти. А когда и бывает, там не до прогулок — до койки бы добрести и рухнуть.

Я иронично посмотрел на Танка, вспомнив его необузданный темперамент в отношении женщин.

— Ну да, ну да, — согласился Танк, безошибочно считав мой взгляд. — Иногда я ползу до койки не один. Но там же все равно никаких прогулок!

Мы вместе посмеялись, допили кофе и вышли из аэропорта.

— Да, вот это тут масштабы, конечно, — не умолкал Танк. — Мы еще когда летели, я увидел — тут такие города в Америке, такие домища! И, главное, тут же вроде и океан, и пальмы какие-то… Вот здесь было бы как раз неплохо прогуляться-то. Пацанам в России расскажу, что как в голливудском фильме побывал — пусть охреневают от зависти!

— Так границы теперь вроде открыты, — заметил Андрей. — Прилететь-то любой может.

— Ну и чего ты сюда не летел, пока тебя на турнир не пригласили? — переспросил Танк. — Вот то-то же. Любой, да не любой. Это тебе не из Москвы в Питер прокатиться.

— В Питер тоже не всем по карману по нынешним ценам, — вставил я.

— Тоже верно, конечно, — Танк оглядел территорию возле аэропорта. — Так, ну и куда нам теперь-то, Боец? Я надеюсь, ты нас не пешком решил через весь Лос-Анджелес провести? Если что, я под прогулкой имел в виду не это!

Он явно пребывал в наилучшем расположении духа. Это хорошо — в Америке ценят улыбки, особенно при знакомстве. Так легче стирается различие в менталитетах.

— Зачем пешком? — сказал я. — У меня тут неподалеку припаркован фургон. Только есть одна маленькая деталь…

— Какая еще деталь? Бензин закончился, а ближайшая заправка — через десять километров? — хохотнул Танк.

— Да нет, с бензином все в порядке, — ответил я. — А вот американских водительских прав у меня нет. Я не имею права водить машину в США. Первый же коп арестует меня без всяких разговоров.

— Извините, чей это фургон? Ваш? — раздался приветливый, но строгий голос у меня над ухом. Я обернулся и увидел крепкого мужчину в полицейской форме.

«Вот черт, накаркал!», — подумал я. «Не хватало еще, чтобы меня сейчас загребли в участок. Самый подходящий момент!»

— Да, мой, — я постарался ответить как можно спокойнее.

— Стоянка в этом месте запрещена, — отчеканил полицейский. — Здесь разрешено останавливаться только для высадки и посадки пассажиров. Если вы прямо сейчас не уберете отсюда свой автомобиль, то я буду вынужден выписать вам штраф.

Как же они умеют появляться не вовремя! Штраф — это само по себе неприятно, но все-таки это еще полбеды. Главная опасность заключается в том, что при выписке штрафа он будет обязан потребовать документы. А у меня из всех документов — только российский паспорт, и того при себе нет. А еще у меня не очень хорошая история взаимоотношений с американской полицией. Если я попадусь на езде без прав после задержания за драку в общественном месте — это будет практически гарантия того, что ближайшие несколько лет я буду выступать разве что в тюремной самодеятельности. И никакой Степаныч меня отсюда не вытащит — руки у них, конечно, длинные, но не бесконечные. Надо постараться как можно скорее замять ситуацию и слинять отсюда, пока я у него не вызвал никаких подозрений.

— О кей, — ответил я. — Садитесь, ребята, быстро!

Танк и Андрюха сели в кабину. Не ручаюсь, что они до конца понимали, что происходит, но то, что с полицейскими лучше не иметь вообще никаких дел, они хорошо усвоили и по популярным боевикам, и по опыту российской жизни. О моих нью-йоркских приключениях я им еще рассказать не успел, но своих им точно не хотелось.

— Боец, у тебя же нет прав, — тихим голосом напомнил Танк.

— Ну да, — деловито ответил я, заводя машину. — Но мы же не собираемся колесить на нем по всей Америке.

Я действительно не собирался вести фургон без прав. Мой план состоял в том, чтобы отогнать его в зону, где парковка разрешена, и таким образом избавиться от навязчивого внимания полиции. А потом… потом было бы видно. Может, удалось бы вызвонить кого-то из ребят, может, вернулась бы Бесси, может, что-то еще. В конце концов, можно было бы поймать попутку или взять такси, а за фургоном попросить съездить кого-то, у кого есть права. В любом случае, в спокойной обстановке, когда тебя не поторапливает суровый парень в форме, соображается как-то получше.

Поэтому я, стараясь не выпускать из виду встречающуюся разметку и знаки (не хватало еще плюс ко всему влететь тут за нарушение правил дорожного движения!), аккуратно выехал с территории аэропорта, вырулил на дорогу и припарковался на обочине.

— Ну что, теперь давайте думать, кто повезет нас дальше, — с нервным смешком заметил я. — У вас, как я понимаю, американские права тоже отсутствуют.

— Да ну ты что! — хохотнул Танк. — Есть, конечно! И американские, и французские, и японские, и даже парагвайские есть — выбирай, какие больше нравятся!

— Н-да, задачка, — задумчиво проговорил я.

— Задачка, — согласился Танк. — Водички прохладненькой хочешь?

— А у тебя откуда? — изумился я. — Ты что, из России сюда холодильник притащил?

— Зачем? — удивился Танк в ответ и расстегнул сумку. — В самолете купил. Пить-то охота. Я же не каждый месяц в Америку мотаюсь — раз в жизни можно и шикануть, попитаться по самолетным расценкам, например!

Танк извлек из сумки три банки колы и раздал нам. После всех волнений сегодняшнего дня это было именно то, что надо.

— Ты хоть расскажи, как ты здесь устроился-то, — спросил Танк, прихлебывая ароматную газировку.

— А тебе Степаныч не рассказывал, что ли? — отозвался я. — Мы же с ним созванивались недавно.

— Да что-то рассказывал, но я не очень понял, — сказал Танк. — Ты же знаешь, какой из Степаныча рассказчик.

«Да уж знаю», — усмехнулся я про себя, вспомнив внезапный ночной визит в его резиденцию. Понарассказывал он мне тогда всякого просто здорово, до сих пор под впечатлением.

— А потом, — продолжил Танк, не замечая моей усмешки, — к чему эти испорченные телефоны-то? Если можно напрямую обо всем спросить и все узнать. Созвоны — это так, чтобы быстро что-то передать… Это же даже не межгород — расценки-то ого-го!

— Ну да, — согласился я. — Это верно. Ну вот ты слышал такое имя — Ройс Грейси?

— Что-то слышал, — поскреб в затылке Танк. — Степаныч упоминал его вроде…

— Грейси? — вдруг оживился Андрей, который до этого не выказывал особенного интереса к нашему разговору. — Это же тот самый чувак, который круче всех в джиу-джитсу?

— Он самый, — довольно кивнул я. Все-таки молодежь хорошая у нас растет, продвинутая. Вон, даже мастеров единоборств знает лучше, чем некоторые «старички». — Так случилось, что я оказался на турнире, где Ройс пригласил из зала желающего с ним сразиться. Я, естественно, вышел, ну и в тот вечер немножко победил.

— Победил Грейси? — выпученные глаза Андрея выражали смесь шока и восхищения.

— В общем, его это заинтересовало, — продолжал я, делая вид, что не замечаю Андрюхиных интонаций. — В результате мы с ним познакомились и договорились, что будем вместе делать турнир. Я оговорил, что могу пригласить ребят из России — кого сочту нужным. Я же помню, что обещал привезти вас сюда — обещания нужно держать.

— Круто! — глаза Андрюхи засветились еще сильнее. — А можно будет с Грейси познакомиться?

— Более того, я думаю, что ты этого не избежишь, даже если очень захочешь, — улыбнулся я. Что ни говори, а было приятно чувствовать восхищение юных продолжателей твоего дела.

— Слушай, а девушки? Как тебе местные девчонки-то? — не вытерпел Танк, и я рассмеялся. Как же я сразу-то не сообразил, что его интересует сильнее всего — начал про какие-то бои, про Грейси…

— Девушки здесь хорошие, — иронично сказал я, вспомнив Бесси. — Красивые. Но если честно, Танк, мне пока что не до того. Работы столько, что не то что девушки — поспать нормально и то не всегда удается.

— А я бы пожертвовал лишним сном пару раз, — мечтательно протянул Танк. — Мы тут уже в самолете парочку таких американочек видели — высший класс! — Заметив мой взгляд, он поспешил добавить: — Нет, ну не в ущерб тренировкам, конечно. Турнир — это святое!

— Значит, пока потерпи ради всего святого, — с улыбкой ответил я. — Танк, ну ты же опытный боец. Знаешь, что в период подготовки к соревнованиям никакие излишества недопустимы. А тут уже не просто соревнования — тут на кону фактически репутация страны. Поэтому нам нужно быть вдвойне внимательными и ответственными.

— Ну ты прям как школьный учитель меня сейчас, — обиженно пробурчал Танк. — Или как замполит в армии. Чего я, не понимаю, что ли? Ты лучше вспомни: я в России хотя бы одно выступление сорвал?

— Не сорвал, не сорвал, — примирительно ответил я. — Я просто напоминаю. А то тебя свежие впечатления так захватят, что и голову потеряешь.

— Не потеряю, — заверил Танк. — Я в каждой ситуации четко понимаю, какой головой нужно думать — нижней или верхней.

— Верхнюю лучше бы вообще никогда не отключать, — задумчиво проговорил я. Честно говоря, с самого момента встречи с ребятами, а особенно когда речь зашла о женщинах, меня преследовал огромный соблазн расспросить земляков про Алину. Конечно, каких-то суперинтересных подробностей они наверняка не знают, но уж по крайней мере с кем она общается и чем занимается, видели наверняка. Или слышали — слухами, как известно, земля полнится.

Несколько раз я уже было открывал рот, чтобы как будто невзначай задать вопрос. Хотя какое тут «невзначай» — не скажу за Андрюху, я его не знал, но уж Танк-то точно был в курсе наших отношений и финального финта хвостом со стороны Алины в том числе. Но что-то меня останавливало. Может быть. я просто не хотел касаться болезненной для меня темы, боясь услышать то, чего я слышать не хотел. А может, я в глубине души еще действительно верил, что все наладится, что это просто очередной девичий взбрык, которых у каждой женщины хватает. Хотя объективные факты говорили мне об обратном.

С другой стороны, это и хорошо, что мы пока не касаемся этой темы. Ну вот расскажет мне Танк, что Алина улетела куда-нибудь с каким-то богачом. Или еще хлеще — что я был просто ее заданием по работе, и никаких искренних чувств ко мне там даже не ночевало. И что в любом случае ни в какую Америку она со мной не собиралась, а все ее пылкие обещания были чистой воды враньем. И что тогда? Нет, конечно, я не брошу турнир и не рвану первым рейсом в Россию, чтобы устраивать бессмысленные сцены и бить по мордасам всех, кто приблизится к Алине на расстояние меньше ста метров. Но мое состояние будет, мягко говоря, не способствующим победе на ринге. А мне сейчас нужно сосредотачивать свои силы, а не разбрасывать их. Я и так уже позволил себе нежелательные излишества с Бесси.

Погруженный во все эти размышления, я уже не слышал, о чем говорят Танк с Андреем и что вообще происходит вокруг. На полицейскую сирену, послышавшуюся вдали, я тоже поначалу не обратил внимания. Все-таки оживленное шоссе неподалеку от города — мало ли кто, куда и зачем едет. А вот Танк оказался прозорливее. А может быть, он просто не был впечатлен моими историями так сильно, как я сам.

— Послушайте, пацаны, — встревоженно сказал он. — А это не по нашу ли душу фанфары?

Я оглянулся, высунувшись из водительского окна. К нам стремительно приближалась полицейская машина, оглашая всю округу своей истошной сиреной и мигая красным и синим огоньками. Включенный поворотник не оставлял сомнений, что ехали они именно в сторону нашего фургона.

«Все. Кабздец Это мы крепко влипли. Теперь ночью в участке не отделаешься», — успел подумать я, прежде чем перед глазами возник уже знакомый нам коп.

— Будьте добры, ваши документы, пожалуйста, — с дежурной улыбкой, но строго проговорил он.

Вот что мне было ему ответить? В Америке водительское удостоверение заменяет практически любые документы — они почти равноценны нашему паспорту. И отсутствие водительских прав, по сути, может восприниматься как отсутствие любых документов вообще. Другими словами, с точки зрения полицейского я не просто управлял автомобилем, не имея на это никакого права, но и вообще был непонятно кем, непонятно как и для чего оказавшимся на американской земле. Не говоря уже о том, что я приехал сюда с банкета, и, хотя я выпил там совсем чуть-чуть шампанского, любая экспертиза показала бы наличие алкоголя в крови — особенно если учесть вчерашние приключения с Бесси в ресторане. Я мог бы предъявить российский паспорт — просто чтобы показать, что я не бомж и не преступник в розыске, но он остался дома. Впопыхах я не подумал о том, что неплохо бы иметь при себе на всякий случай хотя бы какой-нибудь документ.

Дело принимало серьезный оборот. Но ничего, кроме правды отвечать копам было нельзя — да и никаких других вариантов у меня в голове все равно не было.

— У меня нет документов, — честно ответил я.

— Нет документов? — переспросил полицейский. Лицо его напряглось. Сзади к нему подошел его напарник, который тут же положил руку на кобуру.

— Что, Боец, похоже, у нас проблемы? — тихим голосом уточнил Танк.

— Я бы назвал это гораздо проще — нам кабздец, — таким же тоном ответил ему я. — Все, закончился наш пикник на обочине.

— Выйдите, пожалуйста, из машины, — скомандовал коп.

В голове тут же пронеслись картинки: вот на моих руках защелкиваются наручники, вот меня грузят в полицейскую машину и доставляют в участок, вот меня закрывают в камере, а вот я в зале судебных заседаний, где мне дают сколько-то лет лишения свободы, или — в лучшем случае — такой штраф, который мне не выплатить за всю мою жизнь… М-да, Сережа, покорил ты, конечно, Америку… И главное — все из-за какой-то глупости: просто не подумал, что нужно попросить Грейси дать водителя! Ну или не ссориться с Бесси раньше времени.

Но не успел я взяться за ручку дверцы, чтобы открыть ее, как снаружи послышался до боли знакомый голос:

— Подождите! Это не преступники! Я вам сейчас все объясню!

Я выглянул из окна и увидел изо всех сил бегущего к нам Семена.

— Мать твою, ты-то еще откуда здесь? — изумленно пробормотал я.

— Подождите, — повторил запыхавшийся Семен, — Это мои друзья, они ни в чем не виноваты, просто тут такая ситуация сложилась…

— Серега, слышь, а это еще кто? — тихонько спросил Танк.

— Это? — обернулся я. — Да как тебе сказать… мой американский помощник. Мы вместе разыскали Грейси, подписали с ним контракт и вообще… ну, короче, что-то вроде промоутера.

— А-а, — промычал Танк, но по нему было заметно, что он мало что понял. А что я мог ему ответить, если я и сам до конца не понимал, кто такой Семен и откуда он взялся? Особенно — откуда он внезапно взялся здесь, за полкилометра от аэропорта, если он бесследно исчез накануне вечером?

Тем временем разговор Семена с копами приобретал классические очертания диалога под названием «начальник, давай договоримся».

— Ваши друзья? — переспросил полицейский. — А вы-то сам кто такой?

— Я — известный спортивный промоутер, — гордо объявил Сема. — На моем счету — сотрудничество с такими известными спортсменами и артистами, как Жан Клод Ван-Дамм, Арнольд Шварценеггер и многие другие. Кроме того, одна из моих специализаций — интерес к автомобилям знаменитостей. Вот, совсем недавно провел успешную сделку с раритетным автомобилем самого Элвиса Пресли! Однако на данный момент меня больше всего интересуют молодые звезды единоборств. Сейчас я сотрудничаю с Ройсом Грейси — буквально на днях был подписан контракт.

На лице полицейского отразилось выражение профессиональной усталости от разного рода сказочников и мифотворцев. Похоже, подобные истории ему приходилось выслушивать по несколько раз на дню.

— Ну да, ну да, — закивал он. — Я тоже, знаешь ли, менеджер Майкла Джексона, а вот это, — он указал на своего напарника, не снимавшего руку с кобуры, — помощник Мадонны. Полицейскими в свободное время подрабатываем.

— Да нет же, вы не поняли, — затараторил Семен. — Позвольте вас на минутку, я вам расскажу, как обстоит дело…

С этими словами он незаметно взял полицейского под локоток и отвел чуть подальше от машины. За шумом ветра и пролетавших мимо автомобилей мне не было слышно, о чем шел их разговор. Только время от времени до нашей кабины долетали отдельные слова: «Да, Джексон… Ван Дамм… там и Роллинг Стоунз… да, тур… контракт…». Я только усмехался: размах у Семена был что надо. Если уж врать — так по-крупному, нечего размениваться на масштаб вокзальных наперсточников.

Вообще говоря, с его стороны это был довольно рискованный шаг. Даже если ты без разрешения выйдешь из автомобиля, американский полицейский по идее может расценить это как подготовку к нападению и открыть огонь. И по их законам он будет прав, любой суд его оправдает. Чего уж говорить о прикосновении рукой к самому полицейскому — по идее, незадачливого Сёму должны были тут же упаковать в положении «лежа на асфальте», а то и пристрелить на месте. Да и без прикосновений — вообще-то любой полицейский обычно с ходу раскусывает таких «великих людей». Деятели такого уровня ездят на крутых тачках, одеты по-другому и ведут себя иначе. А если полицейскому с самой первой фразы начинают, по-нашему выражаясь, лепить горбатого, то это верный признак того, что дело нечисто. И чем сильнее собеседник пытается убедить в своей правоте — тем сильнее он что-то скрывает. Но мой «промоутер», видимо, обладал даром настолько присесть на уши в нужный момент, что с ходу начинал вызывать доверие.

— Как думаешь, он его уговорит? — спросил меня Танк, наблюдая в боковое зеркало, как Семен что-то увлеченно рассказывает полицейскому.

— Надеюсь, — пожал я плечами. — В принципе, он может часами нести разную увлекательную ахинею. Но вот сработает ли это в случае с полицией — большой вопрос. У них обычно все строго по делу. Хотя, с другой стороны… человеческие слабости у всех одни и те же, независимо от национальностей и места жительства.

Я произнес это и задумался. Если Семен вздумает предложить полицейскому взятку, то мы тут не просто влипнем в дерьмо, а провалимся в выгребную яму по самое не балуйся, причем без малейшей возможности когда-то из нее выбраться. Взятка в Америке — и так довольно серьезное преступление: за подобное тебя могут закатать за решетку, даже если ты ничего другого не нарушил. А уж с моим-то «букетом»… Вспомнились рассказы о том, что американские тюрьмы не похожи на наши — в хорошем смысле, разумеется. Не знаю, правда это или нет, но проверять на своем опыте очень не хотелось бы.

Из невеселых раздумий меня вывел радостный Сёмин голос над ухом:

— Ну что, как говорится, всем спасибо, все свободны! К нам нет претензий, можно ехать спокойно!

Я поднял голову. Семен стоял возле водительского окошка и весело размахивал какой-то бумажкой. Боковым зрением я успел заметить, как полицейская машина развернулась и отправилась обратно в аэропорт.

— В смысле все свободны? — переспросил я. — Ты предъявил им удостоверение главного полицейского штата и приказал от нас отстать?

— Эх, Сергей, Сергей, — Семен укоризненно покачал головой. — Ты столько в жизни уже видел, а так и не понял, что главное — это человеческий контакт. Зачем мне удостоверение, если я владею искусством разговаривать с людьми?

— Ну да, этого у тебя точно не отнять. Так как ты их уговорил-то? Расскажи хоть, интересно же. И что это у тебя такое? — спросил я, кивнув на бумажку, зажатую у Семена в руке.

— А я им билет на концерт подарил! — хвастливо заявил он. — Полицейские-то они, конечно, полицейские, но, как оказалось, любовь к прекрасному не чужда и суровым представителям закона. Кстати, у меня есть еще один свободный билетик. Может, кому-то из вас надо?

Видимо, запас неприятных сюрпризов на этот день для нас был уже исчерпан. Поэтому мы без особых приключений добрались до места нашего жительства и с облегчением вылезли из фургона.

— Слушайте, ребята, а давайте зайдем куда-нибудь перекусить? — предложил я. — Обед в нашей столовой мы уже прошляпили, до ужина еще далеко, а желудок просит топлива. Поедим, кофейку попьем, а потом уже пойдем заселяться и заниматься делами.

Мое предложение было принято на ура. Я знал, что предлагал: чуть больше чем за квартал находилась вполне приличная забегаловка — конечно, не суперэлитный ресторан, однако и не ларек с дешевыми хотдогами, скорее что-то вроде бистро, но с официантами. Там мы и засели, набросившись на еду и с жаром обсуждая произошедшее за день.

— Ну ладно, — сказал Танк, дожевывая рубленую котлету. — От полиции мы вроде отбрехались. А какие у нас теперь дальнейшие планы?

— Ну какие, — пожал я плечами. — Сейчас вас заселим, познакомимся с Грейси. Обсудим с ним детали по турниру. Может быть, удастся уже сегодня и потренироваться.

— Господа, понравился ли вам ваш заказ? — раздался над нами приветливый голос официантки. — Может быть, желаете что-нибудь еще?

— Все просто замечательно, — заулыбался Танк, пожирая глазами молодую фигуристую девушку. — Я бы хотел еще одну чашечку кофе… и ваш телефончик, если можно.

— Хорошо, кофе сейчас принесу, — кивнула официантка и ушла, давая понять, что вторая часть заказа останется невыполненной.

— Танк, ну ты в своем репертуаре, — улыбнулся я. — Не успел приехать, сразу начал баб клеить. О чем мы говорили полтора часа назад?

— Да ну ладно тебе, Боец, — смущенно отмахнулся Танк. — Не будет никаких излишеств. Ты просто посмотри на нее: какая мордашка симпатичная, какая фигурка, а? А голос какой нежный! Ну как мимо такой кошечки пройти, ты мне скажи? Я же должен был хотя бы попытаться!

— Ой, я вспомнил, когда мы с Арни Шварценеггером встречались, — Семен снова открыл свой «сундук со сказками», — он как раз тогда снимался в этом фильме, как его… «Вспомнить все», вот! Собственно, я к нему на съемочную площадку и приехал, чтобы о делах поговорить. А там же еще Шэрон Стоун снималась, так вот к ней так же, как к этой официантке, все мужики на площадке клеились! Тем более она на тот момент только-только развелась, и все об этом знали. Ну она всех отшивала, понятное дело, хотя кто знает? Может быть, кого-то и не отшила… — Семен мечтательно закатил глаза вверх. — Но женщина шикарная, конечно! Я ее видел вот как вас сейчас! Мне даже в какой-то момент показалось, что она мне…

— Сём, — прервал я этот монолог сказочника, — тебе не надоело, а? Ну нам-то ты на фига всю эту лапшу на уши вешаешь?

— Завидуешь — так и скажи, — обиженно буркнул Сёма. — Я же не виноват, что у меня такая интересная жизнь. Или ты думаешь, я все эти годы в Америке в «Макдаке» на кассе просидел? Ха! Ты бы слышал, что мне Ван Дамм по телефону говорил — упал бы, если б стоял! Он же меня Шварценеггеру и порекомендовал, между прочим — сказал, что с этим парнем можно иметь дело, он надежный, как швейцарский банк! А ты…

Танк слушал Сёмины небылицы, раскрыв рот. Чего нельзя сказать об Андрее, который продолжал молчать, как будто бы находился в какой-то своей реальности. «Еще бы», — размышлял я. «Столько впечатлений сразу не каждый взрослый-то переварит. Пусть освоится пока что, а поговорим потом».

— Так что там у тебя с Шэрон Стоун-то было? — нетерпеливо переспросил Танк.

— Ой, там такая история — закачаешься, — воспрял духом Сёма. — В общем, я к ней подхожу и говорю…

— Ладно, ребята, я вас оставлю на пять минут, — сказал я, поднимаясь из-за стола. Байки про то, как Сёма подружился со всей мужской половиной Голливуда и переспал со всей женской, мне уже успели надоесть. Во всяком случае, новизну они точно утратили, как бородатые анекдоты. Пусть он развлекает ими свежие уши, а я решил пока дойти до телефона-автомата, который уже стал для меня главным и единственным каналом связи с Родиной.

Да, я, конечно, понимал, что снова набирать знакомый гостиничный номер Алины после всего, что я услышал от нее и о ней, было как минимум немного наивно. А если сказать честно — просто глупо, да и бессмысленно. Но где-то внутри у меня все-таки еще теплилась надежда, что это была случайность, нелепое совпадение или не совсем удачный розыгрыш. Хотя, если посмотреть правде в глаза, то в гостиничном номере не могут случайно смениться постояльцы, как не могут и совпасть номера телефонов и имена гостей в разных номерах, а в розыгрышах Алина никогда замечена не была. Кокетство, шантаж ревностью, проверка реакции — этого сколько угодно, да и то под настроение, а хитроумных комбинаций, надо полагать, ей и на службе хватало. А если это был розыгрыш, то какой-то он слишком масштабный — действительно, как в одноименной телепрограмме из моей прошлой жизни в будущем. Но там хоть понятно, для чего…

«Алина, ну возьми трубку», — мысленно просил я, слушая бесконечные длинные гудки. «Родная, ну ответь!».

В этот момент до меня внезапно дошло, что я о ней практически ничего не знаю. Вот хотя бы тот же телефон — почему из всех средств связи при отъезде у меня оставался только номер гостиницы, где она при любых раскладах была временно? Обычно когда люди вынужденно расставались до наступления эпохи мобильных телефонов и безлимитного интернета, они подстраховывались: пара-тройка телефонов знакомых, домашний (при наличии такового), адрес, на который можно написать письмо… Да в конце концов, оговоренное почтовое отделение «до востребования» на крайний случай! Здесь же — почти случайный контакт места, откуда она в любом случае должна была вскоре исчезнуть, вопрос был только в сроках.

Да и о самой Алине я знал крайне мало. То, что она работает в спецслужбах? Ну, конечно, понятно, что такое место работы люди обычно раскрывают не сразу, а после многочисленных проверок собеседника. Ладно. Но ведь даже после того, как она призналась, я ничего не узнал ни о том, в качестве кого и над чем она работает, ни… Да черт возьми, я даже толком не знал, чем она увлекается, кроме того, чтобы время от времени проверять свое женское обаяние над мужиками! Рядом со мной была абсолютно «темная лошадка»… А я, дурак, был уверен, что мы уже все решили и придумал себе нашу дальнейшую совместную жизнь.

«Может быть, набрать Степаныча и расспросить его? Уж он-то точно знает про свою сотрудницу все, что меня интересует» — подумал я, кладя трубку автомата. Но эту мысль я тут же отогнал. Во-первых, я не люблю пускать в свою личную жизнь без крайней на то необходимости даже близких друзей. А во-вторых, что-то мне подсказывало, что и Степаныч не будет со мной особенно откровенничать на эту тему. Так что в лучшем случае он отделается какими-то общими фразами вроде «в жизни всякое бывает, особенно когда речь идет о женщинах». А то я без него не знаю. Только вот зачем он мне ее «сдал» тогда? Офицеры спецслужб — это вам не бабки на лавочке, просто так языком трепать не станут. Или он на что-то намекал? Или и вовсе пытался меня к чему-то подготовить?

Когда я вернулся в кафе, мои компаньоны, как один, сидели, повернув головы в сторону телевизора, висевшего на стене. Шел выпуск новостей. «Неужели они так хотят влиться в местную повестку?» — подумал я и вдруг увидел кадры нашей утренней драки, которая предваряла подписание договоров у Грейси.

«Как мы видим, некоторые виды спорта следует отнести скорее не к спортивным дисциплинам, а к проявлению первобытного сознания, когда насилие является единственным способом доказать свою правоту», — вещал женский голос за кадром. «Если уж во время самого что ни на есть официального мероприятия эти, с позволения сказать, спортсмены позволяют себе превратить подписание контрактов в массовую уличную драку, то страшно представить, чем может обернуться так называемый турнир, который они затеяли провести. Думаем, что нелишним будет посоветовать всем родителям несовершеннолетних детей усилить свой контроль в дни будущего мероприятия. Кто знает, во что превратится поход туда, где устанавливают свои правила подобные „герои“?»

«Ай да журналисты, ай да сукины дети», — подумал я со смесью гнева и восхищения. Это же надо так все вывернуть наизнанку, да еще настолько правдоподобно и убедительно!

— Вот козлы, — возмущенно проговорил Сёма. — И ведь не стыдно же такое откровенное вранье людям втюхивать!

Я чуть не поперхнулся остатками кофе. Уж кому бы возмущаться чьими-то небылицами!

— Наоборот, — уже спокойно сказал я.

— В смысле? — обернулся ко мне Танк.

— А в прямом, — ответил я. — Знаешь, как говорят профессиональные рекламщики? Не бывает плохой рекламы, бывает реклама. Ну, кроме некролога, естественно.

— То есть ты хочешь сказать, что эта бодяга сработает на нас? — догадался Танк.

— Ну естественно, — утвердительно кивнул я. — Я тебе больше скажу — есть спортсмены или артисты, которые всю свою карьеру построили на ненависти к себе. Люди платили бешеные бабки. чтобы посмотреть, как он облажается на выступлении.

— Да иди ты, — не поверил Танк.

— Ну да, — подтвердил я, вовремя удержавшись от приведения конкретных примеров. Не упоминать же мне о Флойде Мейвезере, который в это время только начинал свою карьеру. — Я тебе говорю, это работает, ну… как кнопка, которая нажимает на базовые инстинкты. Вот посмотри, как люди реагируют.

Мы оглянулись. Действительно, посетители вовсю обсуждали увиденное — и, кажется, вполне благосклонно.

— Наконец-то кто-то придумал нормальный бой, а не по головке друг друга гладить, — говорил какой-то мужик за соседним с нами столиком.

— Ага, точно, — отвечал его приятель. — А то туда нельзя, так нельзя — не борьба, а лечебная физкультура какая-то. Вот когда можно бить как хочешь и куда хочешь, тогда и можно нормально определить, кто сильнее.

Танк задумался.

— Слушай, а что это за Тэнк Эббот такой? — наконец спросил он. — Вообще-то Танк должен быть только один!

Я невольно рассмеялся: несмотря на грозный и суровый вид, иногда в Танке просыпалось что-то совершенно детское.

— Вот и решите этот вопрос, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Сразитесь и увидите, у кого из Танков толще броня у, а американской или русской машины. Ну что, все закончили трапезу? Пойдемте заселяться и знакомиться с Грейси!

Мы вернулись к нашему фургону, забрали оттуда вещи ребят и направились домой. После того, как Танк с Андреем расположились в своей комнате, приняли с дороги душ и переоделись в спортивное, мы отправились в кабинет к Грейси.

— Вот, Ройс, знакомься, — сказал я, заходя первым. — Я обещал привезти мощных коллег из России — я их привез.

— Привет-привет, — с улыбкой произнес Грейси, протягивая руки Танку и Андрею поочередно. — Наслышан!

— Здравствуйте, мистер Грейси, — с почтением произнес Андрей. В его глазах читалось неподдельное восхищение: парень, похоже, все еще до конца не верил в то, где он очутился и с какими людьми его свела судьба. — Я очень… мне очень приятно, и… Андрюха замолк, видимо, окончательно смутившись.

— Да не волнуйся ты, парень, — Грейси рассмеялся и ободряюще похлопал его по плечу. — Здесь все свои. И вообще, предлагаю пройти в зал и познакомиться уже, так сказать, профессионально. Сергей, покажешь своих ребят в деле?

— Ну, если только ты выставишь достойных соперников, — в тон ему ответил я.

В зале в этот момент шла тренировка. Увидев компанию бойцов, половина из которых была им незнакома, ученики Грейси остановились и с интересом посмотрели на нас.

— Ну что, друзья мои, — объявил Ройс. — У вас есть уникальная возможность побороться с мастерами своего дела из России, которые прибыли для участия в нашем будущем турнире. Есть желающие проверить свои силы?

Ученики молча переглядывались друг с другом, как бы спрашивая глазами, чего еще можно ожидать от этих русских, если один из них победил самого Ройса Грейси.

— Так что, никто не хочет сразиться с нашими гостями? — повторил Грейси.

— Я хочу! — раздался голос из последнего ряда, и вперед выдвинулся Антонио Родриго Ногейру, которого я про себя по привычке продолжал называть Минотавром.

— Вот и хорошо, — расплылся в улыбке Грейси. — Бери перчатки. Кто из наших гостей выступит первым?

— Давайте я, — сказал Танк. Ему, по-видимому, после услышанного в репортаже так и не терпелось доказать, у кого здесь крепче броня.

Танк и Минотавр вышли на маты и все сразу увидели разницу в тактиках двух соперников. Танк начал бескомпромиссную, но несколько колхозную рубку, которая, однако, не давала противнику перехватить инициативу. Минотавр же, напротив, работал скорее точечными ударами. Он четко попадал по уязвимым местам Танка, но свалить его никак не получалось. А вот Танк после нескольких попаданий в него стал работать агрессивнее, и вот Минотавр уже поймал пару крепких ударов. Конечно, как опытный боец, он не забывал ставить блоки, но Танк потому и был прозван Танком, что даже через блок сила его удара позволяла вышибить противника из равновесия. Антонио держался молодцом, но даже по его глазам было видно, что он «поплыл».

Оценив сложившееся положение, Минотавр решил сменить тактику. Он упал на спину, предполагая заманить Танка в партер. Но не тут-то было! Танк начал лупить его сверху, как будто растаптывая и добивая окончательно. Антонио схватил Танка за ногу, вышел на скручивание пятки — это был практически беспроигрышный прием. Но и здесь Танк не поддался: когда он стал трясти захваченной ногой, как бы сбрасывая Минотавра с себя, издалека могло показаться, что он стряхивает с ноги песок — настолько было сильно впечатление невозмутимого богатыря, которого производил Танк.

— Стоп! — раздался голос Грейси. — Закончили!

Раскрасневшийся Минотавр поднялся с пола и встал рядом с Танком. Несмотря на то, что он почти что был побежден, лицо его было довольным: все-таки это была настоящая борьба.

— Ну что же, — резюмировал Грейси. — Бой действительно был яркий. Сергей, ты не подвел в выборе бойцов. Думаю, на ринге все это будет смотреться еще более эффектно.

Я скромно кивнул.

— Тогда делаем так, — продолжал он, обращаясь ко мне. — Завтра же начнешь тренировки с нашими ребятами и со своими друзьями. И я бы просил тебя погонять их именно по специфике нового формата боев. Думаю, что даже для тех, кто на этот турнир не прошел, это будет хорошей школой. Смешанная техника раскрепощает, развивает реакцию и дает большую свободу действий. Да и пополнение арсенала навыков тоже никогда не помешает. Ребята, продолжайте тренировку, — обратился он к ученикам и махнул нам рукой, приглашая обратно в кабинет.

— Ты знаешь, Ройс, — заговорил я, когда он уселся в своем любимом кресле. — Мы сейчас в кафе видели по телеку репортаж о нашем утреннем подписании договоров.

— Так, и что? — Грейси заинтересованно подался вперед. — Что они там сказали?

— Ну, во-первых, они во всех подробностях продемонстрировали всю драку, все самые, скажем так, драматичные моменты, — ответил я. — Во-вторых, снабдили все это комментарием в том духе, что все мы здесь первобытные звери и вообще дикари, которые решили заменить настоящий спорт на насилие без правил. И вывод у них был такой, что все это — чуть ли не легализация убийств и что за этим нужен усиленный контроль со стороны общества, а то и правоохранительных органов.

— Мда, — Ройс задумчиво постучал пальцами по столу. — Говнюки они, конечно, те еще… Ну а ты-то, Сергей, сам об этом всем что думаешь?

— О репортаже? — переспросил я. — Ну, знаешь, говнюки — не говнюки, а такой пиар, по идее, может сработать еще сильнее, чем если бы из нас там слепили положительных героев. Аудитория, как правило, любит плохих мальчиков. Да и потом, мы сами, своими ушами слышали, как на это реагировали посетители в кафе. Ты знаешь, сложилось такое впечатление, что все только этого и ждали. Говорили, что достали уже эти «правильные» бои, где участники боятся лишний раз рукой махнуть, чтобы не попасть сопернику куда не надо. И что когда нет правил, то это самая настоящая борьба и есть. В общем, простые зрители — на нашей стороне.

— Это хорошо, это хорошо… — Грейси продолжал задумчиво барабанить по столу и вдруг словно очнулся: — Знаешь, может быть, ты и прав. Ну, насчет того, что такой пиар сработает на нас. Поэтому никаких претензий к телевизионщикам мы предъявлять не будем. Хотя, судя по твоему рассказу, насвистели они там, конечно… откуда только что и взяли! Но это ладно, у них работа такая. Но нам нужно все-таки немного подстраховаться.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Я имею в виду, — Грейси откинулся на спинку кресла, — что необходимо позаботиться об имидже нашего турнира. Пусть это выглядит как бесконтрольное насилие и тем самым привлекает зрителей, но одновременно с этим у всех должно быть ощущение безопасности. Иначе мы получим не турнир, а реальную потерю контроля над целой агрессивной толпой зрителей, разогретой анонсами и алкоголем. Да и бойцы, честно говоря… ну ты сам видел, что утром творилось. Это же надо додуматься — начать выеживаться друг на друга на официальном мероприятии! А уж когда дело дойдет до ринга — там, как говорится, сам бог велел.

— Значит, нужно все-таки разработать определенный свод правил, которые никто не должен будет нарушать, — предложил я. — Причем эти правила должны давать заметную свободу по сравнению с обычными боями, но при этом не позволять превращать бой в неуправляемую свалку людей.

— Ты прав. — удовлетворенно кивнул Грейси. — Да, в общем-то, без свода правил нас и атлетическая комиссия не пропустит. Им же вечно надо, чтоб все было расписано по пунктам, как в каком-нибудь кодексе. Знаешь что? — Грейси открыл ежедневник, лежавший на столе, и что-то там прочитал. — Так, сейчас я буду занят… Зайди-ка ко мне сюда через пару часов, и мы все это с тобой обсудим поподробнее.

«Ф-фух, ну и замотался я!» — думалось мне, когда мы с Семеном шагали в нашу комнату. Не знаю, как Семен, а лично я шел туда с намерением проспать отведенные мне часок-полтора до новой встречи с Ройсом. «Конечно, денек сегодня выдался! Шутка ли — то похмелье, то стычки, то столкновения с полицией, и все это в один день. Немного подремать — это, пожалуй, лучшее, что можно придумать для восстановления сил».

Однако подремать у меня не получилось. Как только мы открыли дверь и вошли в комнату, перед нашими глазами предстала Бесси, которая ожесточенно запихивала свои вещи в привезенную с собой сумку.

— Это, Серега, — протянул Семен, — я, наверное, пойду кофейку попью. Я внизу буду, если что — скажешь, когда освободишься.

Я согласно кивнул, впервые испытав к этому человеку что-то вроде благодарности. Все-таки, как ни крути, он чувствует ситуацию и только что тактично избавил меня от необходимости придумывать предлог, чтобы его выгнать. Тем более что при виде Бесси во мне поднялась новая волна возмущения. Она же не обращала на меня ни малейшего внимания и вообще делала вид, что меня не замечает.

— Ну спасибо тебе, дорогая, — не выдержал я. — Из-за твоей повышенной эмоциональности и тонкой душевной организации я чуть было заново не угодил в участок. Причем на этот раз заваруха была бы еще и покрепче.

— Это еще почему? — взвизгнула она и уставилась на меня.

— А потому, — ответил я, достаточно спокойно, не перехватывая инициативу орать на весь коридор, — что ты поставила автомобиль в неположенном месте и свинтила в неизвестном направлении! Оставила и меня, и фургон, зная, что у меня нет прав, а мне нужно везти сюда гостей — и заметь, не моих личных, а участников турнира.

— А ты думал, я тебе в бесплатную обслугу нанялась? — огрызнулась Бесси. — У меня с тобой никакого договора на услуги не подписано! Так что скажи спасибо, что хотя бы в один конец тебя довезла. Или, может, мне тебе еще обувь чистить и задницу подтирать? Может, ты уже меня своей собственностью считаешь?

— Согласен, подвиг совершила — сорок минут посидела за рулем. Давай теперь музей имени тебя откроем?

— Приличные воспитанные люди обычно спасибо говорят, когда для них что-то хорошее делают, — неожиданно тихо заметила Бесси. — А ты мало того, что беспринципный бесстыжий бабник, так еще и хамло!

— Как скажешь, — сухо ответил я. — Можешь называть меня хамло и бабник, если тебе от этого станет легче.

Я подошел к кровати, присел на матрас и спрятал лицо в ладони. Совершенно не хотелось выяснять отношения.

— Да я жалею, что я вообще о тебе знаю! — выпалила Бесси. — Жила себе спокойно и жила. Нет же — свалился на мою голову не пойми откуда!

Она подошла ко мне вплотную, нагнулась и сделала на своем лице гримасу сочувствия к душевнобольному.

— Ну, что там с тобой сделали, бедненький? Документики проверили, да? Ах, как страшно! Кто бы мог подумать! — Бесси снова перешла на крик. — А знаешь, сколько раз у меня проверяли документы, когда их у меня не было? Знаешь, сколько я по этим полицейским участкам моталась?

— То, что ты моталась, это, конечно, невесело. Только я-то здесь при чем? — я тяжело выдохнул.

— А при том! — рявкнула Бесси. — Почувствуй теперь на своей шкуре, что это такое! А то привык жить на халяву и пировать, как король — там у него «любимая», — Бесси выделила это слово подчеркнуто издевательским тоном, — здесь у него любовница и еще неизвестно сколько девок! Ничего, потерпишь, не развалишься!

— Ты меня специально решила под копов подставить? — я изогнул бровь.

Бесси не ответила, уперла руки в боки.

— Я с тобой, между прочим, всегда был честен, и никогда не обманывал, — продолжил я. —

Бесси презрительно фыркнула, но это у нее получилось уж слишком нарочито и показушно, и она так же напоказ отошла от меня подальше и уставилась в окно.

— Да на хрена бы ты мне упал. Тоже мне, герой-любовник нашелся, да твоя русская забыла тебя давно…

Я не дал ей договорить, взял за руки и потянул к себе, прижав ее к себе так, чтобы у нее не было возможности вырваться. Заглянул ей в глаза.

— Заканчивай. Не стоит говорить то, о чем потом будешь жалеть…

— Что хочу, то и говорю, — зло ответила Бесси, на этот раз не дав договорить мне.

Она впилась своими губами в мои, закрывая мне рот в прямом и переносном смысле. Отцепившись от них буквально на секунду, яростно прошептала:

— Ты только мой!

Да, все-таки верно говорят, что секс после сильной ссоры — самый эмоциональный! Хотя, конечно, часто использовать этот способ все же не стоит. Мне-то всегда хотелось иметь женщину рядом, чтобы был близкий человек, которому можно довериться, а не для постоянной ругани по поводу и без. Но, так или иначе, такое примирение, конечно, намного приятнее обычного словесного.

— Ф-фух, — сказал я, расслабленно устраиваясь на спине. — И вот надо было из-за этого… — я хотел сказать «такой огород городить», но не хватило словарного запаса на Английском.

— Я сделала то, о чем ты меня просил, — безэмоционально произнесла Бесси.

— В смысле? — не понял я. — О чем таком я тебя просил? Устроить скандал и нанести чуши?

— Нарисовать логотип, — кивнула она на тумбочку возле моей кровати.

Ух ты. Точно! А ведь его-то я и не заметил. Бесси настолько взвинтила меня своим поведением, что я не очень-то замечал, что разбросано в комнате по сторонам. Ну а потом уж и вовсе стало не до этого. Только теперь до меня дошло, что все это время рядом лежал кусок ватмана с эскизом логотипа нашего турнира.

Я взял его в руки и начал рассматривать. Да, уж чего-чего, а внимательности моей чернокожей подруге было не занимать! В своем наброске она учла все мои пожелания, припомнила все, о чем мы говорили. Более того, Бесси добавила от себя несколько деталей, которые только усилили общее впечатление от эмблемы. И это при том, что в тот момент она была по отношению ко мне, мягко говоря, сильно раздражена! Что ни говори, а помощница из Бесси просто незаменимая. После того, как турнир пройдет, я немного раскручусь и получу возможность нанимать себе людей за деньги, надо будет предложить ей постоянную работу. Такие люди — исполнительные, ответственные, несмотря ни на что, да еще и с художественным вкусом — на вес золота.

— Спасибо тебе большое, — искренне проговорил я, не отрываясь от рисунка. Это и вправду было настоящее произведение искусства. Моей злости на нее после такого как не бывало. — Честно говоря, я даже и не ожидал, что…

Мою фразу прервал звук хлопнувшей двери. Я обернулся. Бесси вместе с ее вещами уже и след простыл, и лишь смятая постель напоминала о том, что она только что здесь была. Судя по громкости стука, она пнула за собой входную дверь со всего размаху.

— Эй, Бесси! — крикнул я вслед хлопнувшей двери. Я было рванул к выходу, но тут же вспомнил, что стою посреди комнаты абсолютно голый. Чертыхнувшись, схватил свои трусы и, наскоро натянув их, выскочил в коридор. — Бесси!

Коридор был пуст. И когда она успела исчезнуть отсюда бесследно, да еще и с тяжелой сумкой в руках? Я пробежал до лестницы и посмотрел вниз. Как сквозь землю провалилась!

— Бесси! — крикнул я вниз.

— Да не кричи ты, — раздался над ухом знакомый голос. — Ее уже здесь нет.

Я обернулся. Передо мной стоял Семен, торжественно держа в руках два стаканчика с кофе. Что-то в последнее время он взял привычку исчезать и появляться внезапно, как какой-нибудь супергерой. Того и гляди, еще и мир от чего-нибудь спасет.

— Откуда ты знаешь? — будучи немного обескураженным, я задал, конечно, самый глупый вопрос из всех возможных.

— Пойдем в комнату, — сказал вместо ответа Семен и протянул мне один из стаканчиков. — Побазарить надо.

— О чем? — устало проговорил я.

— Пошли, говорю, — Семен настойчиво ткнул меня локтем в сторону комнаты. — Или ты хочешь говорить, стоя у всех на виду в фойе здания в трусах?

Я усмехнулся, вспомнив про свой внешний вид. Да, картинка была бы та еще: будущий герой турнира вальяжно расхаживает в одном исподнем по коридору, попивая кофе и внимательно слушая своего промоутера.

— Ладно, пошли, — я решительно направился к нашему жилищу. — Побазарим, раз потом нельзя.

Внутри я в первую очередь натянул на себя штаны и футболку. Не то чтобы я стеснялся Семена, но чувствовал себя в таком виде как-то по-идиотски. Кроме того, еще неизвестно, что он мне намеревался сообщить. Вдруг придется снова выскакивать из комнаты, как угорелому? Нет уж, события так быстро сменяют друг друга, что нужно быть готовым ко всему.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить-то? — спросил я, одевшись и отхлебнув кофе из предложенного Семеном стаканчика.

— Да так, — Сёма словно выбирал, с чего лучше начать разговор. — Чего ты так дергаешься из-за этой своей Бесси?

— А кто тебе сказал, что я дергаюсь? — я попытался изобразить удивление.

— Ой, да ладно тебе уже! — махнул рукой Семен. — А в трусах ты за ней выскочил просто так — разминку перед вечерней тренировкой себе решил устроить, да? К тому же шиворот навыворот одетых.

— Ты что-то про нее знаешь? — задал я вопрос напрямую. Меньше всего мне сейчас хотелось тратить время и силы на словесную эквилибристику.

А вот трусы я и правда надел наизнанку, надо будет переодеть.

— Ты лучше скажи, что про нее знаешь ты сам, — вопросом на вопрос ответил Семен. — Вот что бы ты сказал, если бы тебя попросили объяснить, что она за человек?

Я задумался.

— Ну человек-то она добрый и отзывчивый, хотя и несколько взрывной, — после некоторой паузы ответил я. — Несмотря на то, что мы знакомы с ней не так уж и давно, у меня уже была масса шансов убедиться, что в случае каких-то неприятностей она и на помощь придет, и последнюю краюху разделит. А на это в наше время все-таки не каждый способен.

— Так уж и последнюю? — с хитрецой спросил Сёма.

— Ну, знаешь ли, — я даже немного возмутился. — В тот вечер, когда мы познакомились, она не ела весь день, и мой хот-дог был для нее первым перекусом. Да и потом, когда мы с ней сидели в кафе, она не жировала за мой счет, а наоборот — пыталась сэкономить мне деньги.

— И откуда ты все это знаешь? — как бы невзначай спросил Семен.

Я невольно задумался. А ведь действительно, все, что я знаю о Бесси, я знаю только с ее слов. Ну да, действительно, у меня пока что нет особых оснований подозревать ее во вранье — во всяком случае, в том, что касается отношения ко мне (про свою жизнь-то и я, мягко говоря, рассказывал не совсем то, что было на самом деле). Но ведь не было оснований и для безоглядной веры в ее слова!

— А еще она настойчивый и целеустремленный человек, — продолжал я, сделав вид, что не заметил Сёминой реакции. — Родилась в небогатой семье, у нее много братьев и сестер, сама, как старшая, приехала сюда пробивать себе и родне дорогу в жизни — согласись, это уже вызывает уважение. И между прочим, когда мы с тобой встретились, чтобы ехать продавать машину, я пришел прямо из полицейского участка.

— Ну и? — спокойно спросил Семен.

От меня не укрылось то, что эта новость не вызвала у него ни малейшего удивления, хотя вообще-то это не рядовое событие из разряда «встретил приятеля и заболтался». А ведь, между прочим, я ему об этом не рассказывал. Хотя учитывая дыру в которой он сдавал свою комнатку… для него такие ситуации были настолько в порядке вещей, что даже никаких эмоций не вызывали.

— Накануне вечером я попросил ее показать, где у вас там в районе твоей чертовой гостиницы можно купить одежду — приехал-то я налегке, — продолжил я, стараясь отбросить навязчивые мысли. — Ну, она и отвела меня в местный магазин. И после того, как мы все купили, решили посидеть в местном кафе. Там до нее докопался какой-то придурок — как я понял, из ее старых знакомых. В общем, по-хорошему он не понимал, пришлось его немного привести в чувство. В результате чего меня забрали в полицию, откуда я, кстати, и звонил твоей бывшей теще.

— Зачем это еще? — переспросил Семен. Видимо, отношения с тещей волновали его куда больше, чем приключения с полицией.

— Надеялся тебя разыскать, — с усмешкой объяснил я. — Ты же мой американский промоутер, ты должен мне помогать вылезать из разной хренотени. Ну, во всяком случае, я так думал, — добавил я со значением.

— Я там, как ты знаешь, практически не появляюсь, — мрачно пробурчал Сёма.

— Теперь знаю, — кивнул я. — Ну так вот. В тот самый момент, когда я оказался в камере и уже приготовился провести в ней ближайшие дни, а потом, может быть, и месяцы, если не годы, оказалось, что Бесси заложила в ломбард свои фамильные бабушкины драгоценности и внесла за меня залог — немаленький, между прочим. Поэтому я сейчас на свободе и весь в работе, можно сказать, исключительно благодаря ей.

— Ну то есть тебя не смущает, что она вот так запросто внесла такую сумму за человека, с которым, можно сказать, только что познакомилась? — Семен задал вполне логичный вопрос, над которым, признаться честно, я особенно не задумывался.

— А что меня должно здесь смущать? — удивился я. — Я ведь фактически из-за нее оказался в кутузке. Ей стало неудобно. Получается ведь, что она меня туда втравила — она меня и вытащила, исправила свою ошибку.

— Ошибку, говоришь? — Семен посмотрел на меня с явной «подколкой».

— А что в этом такого? — все эти намеки начинали меня раздражать. — Или ты за несколько лет, прожитых в этой Америке, уже разучился видеть в людях хорошее? Проявления совести и отзывчивости тебя так сильно смущают?

— Ладно, — Семен отхлебнул еще кофе и поставил свой стакан на тумбочку. — Зайдем с другой стороны. Ты всерьез думаешь, что у простой черной девчонки, родившейся в нищей многодетной семье, где главный вопрос каждый день — «что бы сегодня пожрать», просто так, случайно отыскались какие-то драгоценные украшения?

— Так семейные же, — возразил я. — Почему нет? Мало ли какой бедной может быть ее семья сейчас, а какая-нибудь прапрабабушка вполне могла со своей молодости сохранить и передавать по наследству. Вообще, ты что хочешь сказать-то? Если ты что-то знаешь. так говори, а не головоломки мне загадывай!

Семен усмехнулся и скептически покачал головой.

— Серега, а спорим, что если я сейчас найду тот ломбард, в который она якобы что-то сдала, и позвоню туда, то мне ответят, что никакого ожерелья, бус, сережек, колечек или чего там еще ни от какой бабушки чернокожей Бесси им не приносили? — спросил он, глядя мне прямо в глаза.

— Ты это к чему? — наклонился я в его сторону. — Что ты хочешь мне этим сказать?

— А ты лучше спроси у своей Бесси сам, — многозначительно ответил Семён. — А я в это дерьмо лезть не хочу. Да и тебе, кстати, не советую. У тебя вроде и так приключений на задницу хватает. Свалила твоя негритянка — перекрестись.

Вот тебе и Семен. Вот тебе и нелепый неумеха! Нет, он явно не так прост, как кажется. И, судя по всему, знает что-то очень интересное. Вопрос — откуда? И кто он, черт возьми, такой? Случайно ли он так вовремя исчезает и еще более вовремя появляется обратно? И от чего он меня так предостерегает, а главное — зачем? Кстати, простой недотепа-неудачник не сможет так ловко избегать неудобных ситуаций, да еще не один-два раза, а постоянно. Значит, он просто хорошо играет свою роль?

Но ведь получается, что и Бесси тоже не случайная девчонка. Я надеялся, что Семен своим разговором поможет мне хотя бы чуть-чуть прояснить ситуацию, но он начал вилять и подбрасывать туманные намеки. Как будто дело происходило на какой-нибудь телевикторине, где к правильному ответу нужно прийти, разгадав несколько загадок.

И что тогда выходит? Семен рядом со мной неизвестно откуда и зачем, Бесси — тоже не просто так… Я начал чувствовать себя так, как будто я агент спецслужб в центре какой-то шпионской операции. Агенту поручено особо ответственное задание, а вокруг, прикрываясь то дружбой, то любовью, так и снуют агенты противоположной стороны. Да нет, конечно, бред какой-то. Невелика у меня персона, чтобы вокруг такие дела воротить. Но тогда кто эти люди, которые меня так «опекают» — каждый по-своему? И что вообще происходит?

Все эти вопросы становились все интереснее и интереснее. Но размышлять над этим было решительно некогда. Грейси вряд ли согласится отодвинуть подальше работу над подготовкой турнира ради того, чтобы я провел свое собственное расследование. А сам Семён от прямых вопросов вон как ускользает — как живая рыба из рук. Значит, поиск ответов придется снова отложить на потом.

— Смотри, какой она нам логотип придумала и нарисовала, — сказал я, меняя тему разговора.

Семен взял рисунок Бесси в руки и стал его внимательно разглядывать.

— А ничего, — одобрил он. — Мне, например, определенно нравится. Только ведь Грейси там вроде бы что-то свое подготовил?

— Ну, он свое подготовил, а мы — свое, — улыбаясь, ответил я. — Каждый ведь может предложить свой вариант. А потом выберем лучший или совместим все в одном.

Вдруг я посмотрел на часы. Грейси! Точно! Мне же надо обсудить с ним правила турнира! За всеми этими приключениями я чуть было не забыл о деле.

— Ладно, Сёма, — сказал я, переодеваясь в уличную одежду. — Мне сейчас нужно к Грейси. Заодно, может быть. и насчет логотипа поговорим.

Ройса я застал далеко не в одиночестве. В его кабинете негде было яблоку упасть от народа. Мужчины явно спортивного вида живо что-то обсуждали вполголоса. Выглядело это так, будто они кого-то ждали.

— А вот и наш главный! — шутливо поприветствовал меня Грейси. — Сергей, мы все ждем только тебя!

— А что случилось? — немного растерявшись от неожиданности, спросил я. — По какому поводу тут… все?

Грейси сделал озабоченное лицо.

— Да понимаешь ли, какая штука, — подчеркнуто серьезно заговорил он. — Мы тут решили бойцовский турнир проводить, ты как, не против?

Комнату сотряс дружный хохот.

— Ну ты чего, Сергей? — улыбаясь, спросил Грейси. — На радостях от встречи с российскими друзьями уже все позабыл, что ли? У нас тут, можно сказать, консилиум собрался. Нужно выработать правила нашего турнира. Думаю, совместными усилиями мы придумаем что-нибудь интересное.

Я присел на единственный свободный стул в кабинете. На экране включенного телевизора шла видеозапись нашего турнира в Москве. То и дело слышались приглушенные реплики: «Классный удар!», «А неплохо парень работает», «Что-то я не понял, как он это сделал»… Я невольно почувствовал укол тщеславия: одни из лучших мастеров различных техник боя внимательно следят за моей работой и, кажется, им нравится то, что они видят. Хотя они стараются этого и не показывать.

— Ну что же, коллеги, — торжественно произнес Грейси, когда запись закончилась и телевизор был выключен. — Я благодарю всех за то, что вы нашли время приехать и собраться здесь по такому важному делу. Сергей, поскольку ты приехал недавно и, возможно, не всех еще знаешь, я представлю тех, кто здесь находится. Все эти ребята представляют разные виды единоборств. Итак, каратэ — Джонни Редол, черный пояс, представитель школы Сито-рю Канва Мабуни. Бокс — рефери Миллс Лейн. Борьба — Брюс Баумгартнер, олимпийский чемпион, между прочим! Атлетическую комиссию штата Невада представляет Ларри Голд, и он будет главным цензором наших предложений.

Хоть я уже и не мальчик, и многое успел пережить и повидать, но все-таки у меня слегка закружилась голова от такой концентрации действительно видных людей из мира единоборств в одной комнате.

— Я, как вы все, должно быть, знаете, представляю джиу-джитсу, — сказал Грейси и показал рукой на меня: — А это — наш гость и коллега из России Сергей Кресов, он представляет самбо!

Все внимательно посмотрели друг на друга, как бы оценивая ситуацию.

— Наша задача, для решения которой мы здесь и собрались, — продолжал Грейси, — выработать четкий свод правил для совершенно нового вида единоборств. Я предлагаю приступить к этому занятию прямо сейчас.

Я оглядел своих новых знакомых. Честно говоря, несмотря на одобрение работы бойцов на видео, большинство из присутствующих было настроено весьма скептически. Их можно понять: в том, что делал я, было многое из техники двадцать первого века, и в начале девяностых подобное действительно могло казаться если не полным отсутствием правил, то, во всяком случае, абсолютной их путаницей точно. Да и потом, мэтры любого дела зачастую настороженно воспринимают любые новшества. Они-то, как правило, работают уже по накатанной колее и подсознательно чувствуют, что представители нового направления могут подвинуть их на вершине успеха. Такое же отношение я увидел и здесь.

— По-моему, Ройс, ты как-то чересчур сильно идеализируешь то дерьмо, которое мы сейчас посмотрели, — наконец проговорил Ларри Голд после продолжительной паузы. — Я пока что не вижу, что здесь можно назвать спортом. Нет, некоторые участники показывают весьма неплохие способности, но лишь время от времени. То, что мы только что посмотрели, больше всего напоминает уличную драку: я все ждал, что кто-нибудь заедет сопернику бутылкой по голове или пырнет его ножиком. Я, например, не увидел здесь ни четкой техники, ни влияния какой-либо школы…

— Погоди-ка, Ларри, — несколько обескураженно перебил его Ройс. — Как это нет техники и школы? Я же сам только что видел, что тебе нравится много из того, что было на экране! Ты же сам разве что только не сиял от удовольствия, когда смотрел бои!

— А я и не говорю, что там плохие бойцы, — парировал Ларри. — Только вот, знаешь, показать способности и выстроить стратегию боя — это разные вещи. Мы же сейчас говорим не о силе удара или быстроте реакции каждого отдельного бойца. Вы, ребята, претендуете на открытие нового вида спорта. А любой вид спорта — это целая система, выстроенная по своим законам, которые соблюдаются четко и неукоснительно. И главное — в этих законах всегда прослеживается железобетонная логика! Как в законах государства — все четко, понятно, логично и легко объяснимо! А в том, что мы только что посмотрели, не то что не прослеживается логики — здесь в принципе отсутствует какая бы то ни была система, пусть даже и несовершенная!

— Пока ее действительно нет, — без удовольствия согласился Грейси. — Но ведь это только пока! Согласись, не каждое явление сразу приобретает идеальные черты! Да, пока что здесь нет многого из того. что необходимо, но зато здесь есть главное — есть смысл того, ради чего все мы и занимаемся этим спортом!

— Это что же ты имеешь в виду, Ройс? — Ларри удивленно приподнял брови.

— Я имею в виду основной спортивный принцип, — победно сверкнул глазами Грейси. — Ведь главная задача любого спорта какая? Выяснить, кто круче всех, верно? А у нас, получается, будут соревноваться не только спортсмены, но и виды спорта. Мы будем выяснять, какой вид борьбы — самый лучший. Ну и параллельно — изучать, какие приемы работают, а какие — нет. Поэтому я бы, честно говоря, вообще убрал любые правила, но ты, Ларри, лучше меня знаешь, что если мы это сделаем, то нам не дадут лицензию от атлетической комиссии.

— Ройс, вот мне интересно, — заговорил Миллс Лейн. — Какие вообще могут быть правила в этом процессе, если ты сам говоришь, что это бои без правил? Одно исключает другое, не будем ли мы заниматься заведомо бессмысленной работой?

— Не будем, — заверил Грейси. — Это бои без правил в том смысле, что рамки этих правил заметно расширяются! И бойцы могут не ограничиваться правилами только одного вида борьбы. Никто же не говорит, что нужно тупо крошить всех подряд!

— А, между прочим, создается именно такое впечатление, — покачал головой Ларри. — То, что лично я сейчас видел на экране — это просто драка. И, в отличие от настоящего спорта, такое я вполне могу увидеть и на улице — особенно где-нибудь в неблагополучных районах и ближе к вечеру. А драку, знаешь ли, невозможно ограничить никакими правилами. Ну разве что участники договорятся между собой, что дерутся до первой крови. Так тогда и собирать нас было незачем — одно предложение ты и сам написать можешь.

— Да как же вы не поймете-то, — начал кипятиться Грейси. — Ведь это же все равно спорт, просто он новый и поэтому сейчас непривычный! Если мы сейчас не выработаем совместными усилиями четкие правила, все так и будут думать, что это — обычный мордобой!

— А это и есть обычный мордобой, — хохотнул Ларри, — я тебе об этом уже минут пятнадцать здесь толкую.

— Погоди, — прервал его Миллс, — не обостряй. Ройс, ну ведь правда же — в этой твоей новой борьбе есть масса спорных моментов. Ну, например — как судья будет понимать, с какого момента отсчитывать нокдаун, если сам процесс допускает работу в партере? Ему что, прикажешь бегать вокруг бойцов и спрашивать у того, кто лежит, сдается он или еще борется?

— А у меня вот вопрос насчет формы, — заговорил Джонни Рэдол. — У нас в карате ребята привыкли биться в кимоно. А в других видах борьбы форма другая. И если сейчас всех переодеть в одно и то же, то получится, что кто-то в этой форме чувствует себя как рыба в воде, а кому-то придется заново переучиваться — незнакомая свобода движений, непривычные ощущения и так далее. И исчезает как раз главный спортивный принцип — равенство всех на старте. С этим что будем делать?

— Да, получается, как в какой-нибудь школе, — подхватил Миллс. — Знаете, когда на переменке или после уроков ученики решают подраться, и начинается: единой формы нет, поэтому каждый дерется в чем есть, единой техники нет, поэтому каждый дерется как может… Ну вот разве что до первой крови, да — это действительно единственное правило, которое может там работать. Какой-нибудь рисунок фломастерами наспех намалюют — вот вам эмблема поединка. Может, вы просто по школе соскучились? Ну так и устраивайте такие бои у себя в зале, мы-то все здесь тогда при чем?

— Я же говорю — дилетантство какое-то, — недовольно поморщил нос Ларри. — Борьба без правил, но с правилами. Бой на основных спортивных принципах, но без них. Ребята, ну вы прежде чем нас здесь собирать, хотя бы между собой договорились бы как-то!

Чем больше я слушал собравшихся, тем отчетливее я видел, что они ни хрена не поняли в том, что было им показано в видеозаписи. Каждый из них был, несомненно, мастером своего дела, но человеку своего времени всегда сложно понять нововведения из будущего. Винить их в этом было бессмысленно, тем более, что уж я-то точно знал, что пройдет совсем немного времени — и этой «простой дракой без правил», как они это сейчас называют, заинтересуется весь мир. Но вот попробовать объяснить им суть нового для них явления я был просто обязан.

— Уважаемые коллеги, — начал я, взяв слово и подождав, пока реплики остальных участников дискуссии затихнут. — Поскольку я являюсь одним из инициаторов турнира и авторов его концепции, то хотел бы внести некоторую ясность. Да, на первый взгляд может показаться, что это — действительно бои без правил. Но на самом деле эти бои преследуют главную цель: бойцы должны показать все лучшее, на что они способны. Именно поэтому сюда включаются элементы разных видов боёв: у кого-то будет лучше работа ногами, кто-то будет сильнее именно в борьбе и так далее. Чем больше инструментов будет в арсенале бойца, чем больше способов продемонстрировать свое мастерство и одолеть соперника — тем больше у него будет шансов показать именно то, в чем он силен.

Мастера боев слушали меня внимательно. Кажется, они постепенно начинали понимать смысл того, что мы с Грейси безуспешно пытались втолковать им до сих пор.

— Второе, — продолжил я. — Мы собираемся биться не в закрытом зале для своих, а на большой площадке, куда придет множество зрителей. Эти зрители купят билеты, которые будут стоить, думаю, далеко не двадцать центов. Значит, они будут хотеть увидеть впечатляющее зрелище, и мы должны им это зрелище обеспечить.

— Они туда идут в первую очередь за адреналином, — возразил Ларри. — За зрелищами обычно идут в цирк. Или в кино на блокбастер какой-нибудь.

— Верно, — согласился я. — Но какой адреналин можно получить, если смотреть, как где-то очень далеко впереди два бойца, кажущиеся с места двумя муравьями, стоят и пытаются, например, удушить друг друга? Да издалека не поймешь — борются они или обнимаются!

По кабинету прокатился легкий смешок. Видимо, некоторые живо представили себе второй вариант.

— И именно поэтому, — не останавливался я, — должно быть эффектное зрелище. Вот ты, Ларри, сказал уже про кино, так вот это действительно работает как в хорошем боевике: всем понятно, что если на экране дерутся два парня, то кто-нибудь из них обязательно победит, а в следующем фильме может победить другой. Но чтобы зритель включался в действие и сопереживал героям, режиссер и сценаристы ставят их в различные драматические ситуации, а операторы и монтажеры обеспечивают динамичную картинку. В результате банальное махалово смотрится так захватывающе, что оторваться решительно невозможно.

— Ну и что ты всем этим хочешь сказать? — нетерпеливо спросил Ларри Голд. Видимо, как представитель атлетической комиссии, он был сильнее всех заинтересован в деталях грядущего шоу.

— Я хочу сказать, — я внимательно посмотрел на него, — что для того, чтобы все вышеперечисленное обеспечить на должном уровне, нам и необходимо выработать свод правил. Эти правила должны позволять бойцам постоянно находиться в нужной форме, а зрителям предоставлять возможность увидеть захватывающее зрелище.

— Ты что же, собираешься так и прописать: «драться красиво и зрелищно»? — недоуменно переспросил Ларри.

— Конечно, нет, — успокоил его я. — Но вот, например, если ударить человека в пах, работать он уже не сможет. Каким бы крутым мастером ты ни был, если получишь по яйцам, ты на некоторое время вылетишь не то что из боя — из всей окружающей реальности!

— Это верно, — согласился Милс Лейн. — В таких ситуациях везде дается время на восстановление. У нас, например, в боксе это пять минут. Человек в такой ситуации действительно не может продолжать бой, ему нужно прийти в себя.

— Вот именно, — согласился я, — Удар в пах будет эффективным в настоящей уличной драке, когда от победы зависит твое имущество, здоровье или сама жизнь. Но когда на тебя смотрят зрители, получить по яйцам значит как минимум обмануть их ожидания. Поэтому одним из главных пунктов я бы сделал запрет на удары в пах.

— Я поддерживаю Сергея, — сказал Грейси. — Предлагаю записать эту мысль.

Все зашуршали лежащими перед ними бумажками и записали первый пункт правил. Я невольно улыбнулся: со стороны эта сценка сильно напоминала школьное занятие, где ученики записывают нужные фразы за учителем. Впрочем, в отличие от классной работы, здесь в «скрижали» заносилось только то, что не вызывало возражений у каждого из собравшихся.

— Сюда же, — продолжил я, — можно отнести запрет на выдавливание глаз и удары по кадыку. Кроме того, я бы точно запретил бойцам кусаться и тянуть соперника за волосы, если есть такая возможность.

— Так это вообще-то очень эффективные приемы, — подал голос Джонни Рэдолл. — Какого черта их нельзя-то? Что это за бои без правил, если половину приемов запрещают использовать?

— А у тебя в карате разве можно таскать людей за волосы? — уточнил я. — Наша задача — создать максимально комфортные условия для всех спортсменов, чтобы каждый боец мог продемонстрировать лучшее, что у него есть, а не забить насмерть соперника любыми способами на первой же минуте.

В результате наших прений в списке предполагаемых правил нового вида спорта появился первый десяток пунктов.

— А у меня вот какой волрос, — задумчиво произнес Миллс Лейн. — Как мы собираемся отсчитывать нокдаун? Допустим, в боксе он считается при прикосновении тремя конечностями. А здесь же предполагается еще и борьба, и джиу-джитсу…

— А нет никаких нокдаунов, — отозвался я.

— Это как? — вытаращил глаза Миллс.

— А вот так, — ответил я. — Смотри: если после пропущенного удара ты оказываешься на полу, то можешь попробовать защищаться оттуда. Если принимаешь решение этого не делать — останавливаешь бой. То есть главное условие для остановки боя — неспособность защититься от получаемого удара.

— Хм, — Ларри сосредоточенно делал какие-то пометки на своем листке бумаги, — а вот в этом, по-моему, есть здравое зерно. Ну, по крайней мере, прослеживается логика.

Остальные согласно закивали и также внесли этот пункт в свои списки.

— А что все-таки с одеждой? — не успокаивался Джонни. — Как будут драться бойцы? В кимоно или…

— А пусть каждый дерется в том, в чем привык, — сказал я. — Каратист будет в кимоно, борец — в борцовке. Мы же не показ мод затеваем и не костюмы оцениваем, а бой. Так вот и пусть бойцы находятся в самых комфортных для себя условиях.

Эта идея, хотя и не сразу, тоже всем понравилась. Вообще, я заметил, что после некоторого сопротивления, которым сопровождались практически все мои предложения, каждое из них начинало нравиться нашим «экспертам». Так часто бывает: стоит только присмотреться к чему-то, что поначалу кажется диким, как оно открывается с новой и приятной стороны. Таким образом, мне, хоть и не без проблем, но удалось за час с небольшим протащить все основные правила ММА, которые действовали (а в моем случае уже можно было сказать «действовали и будут действовать») в двадцать первом веке. Спортивное будущее наступало на моих глазах, и я был главным его двигателем. Осознавать это было чертовски приятно.

— Ну что же, — подытожил Грейси, внимательно перечитывая получившийся список. — Похоже, со сводом правил мы разобрались.Теперь давайте поговорим о логотипе. У нас есть несколько вариантов, и я попрошу вас высказаться насчет каждого из них.

Грейси выложил на стол несколько листов ватмана с рисунками, и началось новое обсуждение. Среди предложенных вариантов был и тот, что нарисовала по моей просьбе Бесси, поэтому за его обсуждением я следил особенно внимательно и, признаюсь честно, с некоторым волнением. Но мои переживания оказались совершенно напрасными: наш кулак с колючей проволокой показался всем наиболее подходящим логотипом для планирующегося турнира. Похоже, совместными усилиями мы с Бесси могли выдавать довольно крепкий результат!

— Мне кажется, это очень стильно, — высказал свое мнение Ларри. — Смотрится как афиша какого-то боевика или вывеска крутого заведения. Не знаю, я бы точно пошел.

— Ну что же, Ларри, — обратился к нему Ройс. — Теперь у нас есть и свод правил, и логотип. Такой подход тебя устраивает? Надеюсь, проблем с комиссией не возникнет?

Повисла напряженная тишина. Ларри еще несколько раз перечитал правила и снова поразглядывал логотип. Затем задумчиво почесал макушку. А после этого он вскинул голову, показал пальцем на меня и решительно заявил:

— Мне нужен этот парень!

— Э, Ларри, тормози, — засмеялся Грейси. — Он мне самому нужен, и у меня уже с ним контракт!

— Да я не про это, — отмахнулся Ларри. — Он мне понадобится, когда комиссия будет рассматривать ваш турнир. Я не уверен, что в точности запомнил все детали, о которых мы тут говорили, и уж точно я не смогу объяснить все членам комиссии настолько доходчиво и ярко, как это сделает он.

— Ну что, Сергей, — улыбнулся Грейси, — согласен поработать промоутером и переводчиком с английского на английский?

— Отчего же нет, — ответил я, — если это пойдет на пользу общему делу.

— Вот и отлично, — обрадовался Ларри. — Тогда, как только все станет известно, я позвоню, когда и куда нужно будет подъехать.

— Хорошо, — согласился я. — А пока у нас следующий пункт, который необходимо решить.

— Это какой? — Грейси наморщил лоб, что-то вспоминая.

— Ну как же? — удивился я. — Нам нужно найти арену!

— Точно, — подхватил Ройс. — Я с этими правилами уже день с ночью путать начал, не то что… Ну ладно. Так что, у кого какие идеи насчет арены? Сергей, у тебя есть какие-нибудь варианты?

Выйдя из кабинета Грейси после долгого и утомительного, но плодотворного совещания, я наткнулся на Семена, который тут же схватил меня за рукав и утащил в сторону.

— Что, давно ждешь? — спросил я.

— Да не очень, в общем, неважно, — махнул он рукой. — Слушай, мне тут ребята из цеха позвонили. Они уже собрали нам клетку, которую мы им заказывали, и просят приехать, посмотреть. Ну там, знаешь, оценить, как и что, мало ли чего, какие-нибудь мелочи… Поехали прямо сейчас?

— Поехали, чего время тянуть, — согласился я.

Люблю я все-таки ездить не за рулем! Можно расслабиться, посмотреть в окно на прохожих, на город, подумать о чем-нибудь своем. Вот и сейчас — день близился к вечеру, я вовсю глазел в окно автобуса… только мысли мои крутились вокруг одного и того же.

— Надо вот что сделать, — сказал я Семену, — нужно будет этот ринг заранее установить в зале Грейси.

— Это еще зачем? — удивился Сёма.

— А затем, — ответил я, — что бойцы должны чувствовать себя уверенно. Если у них будет возможность потренироваться непосредственно на той площадке, на которой им предстоит выступать, то их уже вообще ничего не будет отвлекать. А то при выходе на незнакомую площадку сразу начинается: здесь расстояние немного не то, здесь угол чуть-чуть другой… Это знаешь как сбивает?

— А, ну да, — согласился Семен, — дома, как говорится, и стены помогают.

— Вот-вот, — кивнул я. — Поэтому если мы сейчас увидим, что с октагоном все в порядке, нужно будет сразу озаботиться его транспортировкой в наш зал. Пусть, как ты сказал, стены будут нам помогать.

— Хорошо бы, чтоб помогали не только стены, — полушутя, полусерьезно заметил Семен.

— А кто еще? — спросил я. — Звезды? Извини, я во всю эту мистическую пургу не очень верю. А если ты про окружающих, так нам и так на помощников везет. Грех жаловаться.

— Это да, — согласился мой «промоутер». — Все складывается более чем удачно.

— Вот-вот. Смотри: Грейси сразу заинтересовался, — начал перечислять я, — до этого водитель вон какой понимающий попался, бойцы, правда, согласились не все, но лучшие все равно с нами, Бесси вон какой классный логотип нарисовала, перчатки нам раздобыла… Да, кстати, ты ее не видел, случайно? Она так резко газанула, что я даже не видел, в какую сторону ее понесло. Пропадет ведь девчонка-то одна с таким характером, помноженным на ее исходную биографию. А девка хорошая, жалко будет, если вдруг что-то с ней случится.

Конечно, я не случайно ввернул в разговор упоминание о Бесси. Семен еще в комнате насторожил меня какими-то намеками на ее тему. А меня всегда крайне раздражало, когда со мной начинали играть в угадайки. По мне, так хочешь что-нибудь сказать — значит, бери и говори, а ребусы и головоломки оставим для интеллектуальных викторин и воскресных газет. А этот выдающийся менеджер все время сливался с разговора. Вот и попробуй пойми — то ли он действительно что-то про неё знает и боится рассказать, то ли цену себе набивает таким многозначительным молчанием, то ли ляпнул по глупости и теперь пытается соскочить с темы. Вот и теперь вместо ответа он сделал вид, что не услышал вопроса и сосредоточенно смотрел в автобусное окно.

Ладно. Мы уже подъехали к нужной остановке, вышли из автобуса и направились к цеху. «Сейчас будет не до того, а вот потом, в комнате, надо будет его на эту тему дожать», — подумал я. «Что еще за детский сад такой!». Но именно в этот момент Семен неожиданно произнес:

— Серега, ты об этой девочке не знаешь самого главного.

— Чего именно? — уточнил я, почувствовав, как внутри у меня все похолодело от дурного предчувствия.

— Ну так… — снова замялся Семен. — Просто поверь мне на слово: тебе с ней лучше не связываться. Было у вас с ней несколько раз — и хорошо, а теперь забудь про нее. Целее будешь.

Опять двадцать пять! Вот что за манера у некоторых людей — тянуть до последнего! Он что, рассчитывает, что я поведусь на это и отстану? А есть на свете хоть один человек, который после таких вступлений не захотел бы выяснить все до конца?

— Ну уж нет, братец, — я остановился, взял Семена за плечи и резко развернул к себе. — Хватит юлить, как двоечник в кабинете директора! Сказал «А», говори и «Б», и все остальные буквы до конца!

Семен досадливо вздохнул и отвел взгляд.

— Ну же! — я встряхнул его за плечи. — Сёма, я не отстану от тебя, пока ты все мне не расскажешь. Не боись, я не девица-подросток, в обморок от шока не упаду. Говори!

Семен еще немного повздыхал и признался:

— Все дело в том, что Бесси тебе наврала.

— В чем? — снова тряхнул его я. Ну почему в самые решающие моменты из этого человека нужно было все вытягивать клещами?

— В том, что касается ее биографии, — нехотя ответил Семен. — Никакая она не нищая сельчанка, и что такое голод, знает только по фильмам и книжкам, и то не уверен. Она — дочь одного очень влиятельного и богатого бизнесмена.

— Так что, она этими путешествиями просто развлекается, что ли? — не понял я. — Решила в качестве экзотики гамбургерами попитаться и в придорожных мотелях поспать?

— Не совсем, — мотнул головой Семен. — Ее папаша завел себе какую-то белую любовницу. А Бесси посчитала это оскорблением матери. Причем, с ее точки зрения. оскорбление было двойным: во-первых, сам факт измены, а во-вторых, что любовница — белая, типа отец, как ей кажется, так самоутверждается, что ли… Ну, в общем, там свои тараканы в голове, неважно. А важно то, что ее отец теперь ее ищет по всей Америке. И, учитывая его возможности и связи, рано или поздно он ее обязательно найдет. А вместе с ней найдет и тех, кто с ней в данный момент будет тусоваться. Смекаешь?

— Кгхм, — кашлянул я задумчиво. Кажется, картина становилась для меня более понятной. — Ну, допустим, найдут. И что? Я ведь ей не делаю ничего плохого. Наоборот, накормил несколько раз.

— Да ты совсем дурак, что ли, — Сема раздраженно вырвался из моих рук. Сейчас он даже отдаленно не был похож на того недотепу, которым я привык его видеть. — Ты же видишь, что она в принципе-то по характеру взбалмошная. А еще и в силу возраста, скажем так, житейского ума не успела набраться. Она делает много глупостей. В этом ты уже имел возможность убедиться. Рядом с ней попасть в переплет — раз плюнуть. И когда ее найдут папашины люди, она пойдет на все, чтобы к нему не возвращаться. Ты понял? На все, — со значением повторил Семен. — В том числе и на криминал. Только ей-то тюрьма не грозит ни при каком раскладе. Папаша ее любит и в обиду дочку не даст. Так что ее-то точно не посадят. А вот ее дружков или любовников — за милую душу. Просто чтоб на ком-то злость выместить. Причем еще и по полной впаяют, максимум из возможного. Скажи мне, Серега: оно тебе надо? Ты ради таких приключений приехал в Америку?

Я задумался. Теперь действительно многое встало на свои места. Стало понятным, откуда у нее деньги на то, чтобы выкупить меня из полиции. Почему она так легко согласилась раздобыть нам перчатки и даже когда принесла сумку с ними, ни разу не заикнулась о деньгах, пропуская все реплики об оплате мимо ушей — а ведь нищая девчонка, считающая каждый цент, о деньгах спросила бы в первую очередь. Как она так легко перемещается по разным штатам, хотя, согласно ее же легенде, она приехала поступать в колледж и едва сводит концы с концами. В таких обстоятельствах люди обычно не по стране мотаются за понравившимся парнем туда-сюда, а используют каждую свободную минутку, чтобы заработать и отложить лишнюю копейку. Мда, ай да Бесси, ай да… Хотя мне все равно оставалось непонятным, почему ей было не рассказать мне все с самого начала. Зачем надо было врать про свою бедность и деревенскую семью? Ну ладно, сначала она могла бояться, что меня подослал ее отец. Но потом-то она уже в любом случае просекла, что я о ней ничего не знаю!

— А почему ты мне сразу о ней ничего не сказал, если был в курсе? — уже спокойнее спросил я.

— Я же не думал, что у вас с ней все так серьезно закрутилось, — пожал плечами Семен. — Вернее, сначала-то я вообще не знал, что вы знакомы. Думаю, ну мало ли, подснял ты себе какую-то местную девку на ночь, ну и на здоровье… Потом, как узнал, что тебя угораздило запасть именно на нее, подумал, что это так, чисто трах на несколько раз. Переспали, разбежались, мало ли может быть таких случаев что у тебя, что у нее. А уже потом понял, что там у вас любовная мелодрама началась. А вот это уже опасно.

— Все равно мог бы сказать, — недовольно заметил я. — Какого хрена я тебе допрос тут вынужден устраивать, если можно было все мне прямо сказать еще дома?

— Серег, ну ты же сам уже не маленький мальчик, — нехотя ответил Семен. — Ты же понимаешь, что не о каждой информации трещат на всех углах, как торговцы о рекламных акциях. Да и потом, ты же умный мужик, я думал, ты и с намека сразу все поймешь.

Ага. А я, значит, по мнению Сёмы, оказался непонятливым. Ладно. При встрече разберемся. С Бесси. Да и Семен демонстрирует любопытнейшие познания, которые вряд ли приобрел случайно, прочитав в газете. Это тоже становится все более интересным.

— Спасибо за информацию, — сухо проговорил я. — Приму к сведению. А теперь пошли, посмотрим ринг.

— Не, Серег, иди сам, — отмахнулся Семен. — Я тебя здесь подожду.

— Почему? — спросил я. — Ты же как промоутер тоже должен присутствовать. Дать экспертное заключение, так сказать.

— Серега, ну ты в этом все равно разбираешься гораздо лучше меня, — заупрямился Семен. — И эксперт из тебя посерьезнее, чем из меня. Я там только мешаться буду и время тянуть. Лучше постою здесь да подышу свежим воздухом, а то сегодня днем душновато было, а я еще в комнате насиделся…

Начались обычные Сёмины отговорки, которые сыпались из него всякий раз, когда ему не хотелось ничего делать. А это происходило в большинстве случаев. Да, занятного помощничка кто-то мне подсунул! Меня все больше интересовало, кто и зачем.

«Ну и черт с тобой», — подумал я. «Зачем тогда вообще со мной поперся? Ладно, без него действительно все будет быстрее и спокойнее».

Рабочие в цеху сразу провели меня к готовой клетке. Получившийся восьмиугольник смотрелся весьма достойно. Но картинка картинкой, а нужно было проверить его в действии. Все-таки нам нужна рабочая площадка, а не красивый макет.

Я зашел внутрь клетки, попробовал на ощупь канвас, подергал саму клетку — натяжение вроде бы оказалось добротным.

— Эй, парень, можно тебя на минутку? — окликнул я одного из рабочих, который стоял к клетке ближе всех.

Работяга зашел ко мне.

— Что такое? — спросил он. — Что-нибудь не так?

— Сейчас проверим, — ответил я. — Я тебя сейчас перекину через себя — не бойся, не сильно. Мне просто нужно понять, как площадка реагирует на человеческий вес.

Я совершил легкий бросок и остался полностью удовлетворен качеством выполненного изделия. Ребята действительно знали толк в своем деле — работу можно было принимать без единого замечания.

— Слушай, а чем тебя классический ринг не устроил? — спросил рабочий, поднимаясь и отряхиваясь.

— В бою можно потерять равновесие, — ответил я. — И если это произойдет, ты можешь с размаху вылететь с ринга в зал — канаты не удержат. Вот так вылетишь, приземлишься башкой и будешь всю оставшуюся жизнь улыбаться или овощем лежать. А здесь все-таки прочная клетка, она, если что, удержит. Короче, это вопрос элементарной безопасности.

— Ну так что? Тебя все устраивает? — спросил меня еще один работяга снаружи клетки.

Я снова обошел клетку, внимательно оглядев ее изнутри. Все же, наверное, я погорячился насчет «без единого замечания» — кое-что можно было улучшить. Например, столбы, к которым клетка крепилась, были выполнены из железа.

— Их нужно обить поролоном, причем толстым слоем, — показал я. — Представь, если боец отлетит по ним головой? И еще вот что, — я потрогал рукой те места, где элементы клетки были перекушены кусачками. — Тут то же самое — не дай бог с размаху налететь. Глядите, какие острые!

— Понятно, — отозвался рабочий. — Ну это недолго, сейчас все сделаем. Можешь пока что кофе выпить.

— А где тут у вас кофейные автоматы? — спросил я, выходя из клетки и оглядываясь вокруг.

— Автоматов у нас нет, но наш босс, кажется, взял тебе кофе, — ответил работяга, показывая в сторону входной двери. Там действительно стоял уже знакомый мне начальник цеха, державший в руках два стакана с дымящимся кофе. Я подошел к нему и поздоровался.

— Ну как, наши парни справились? — спросил он, отхлебывя кофе.

— Да, все отлично, — ответил я. — Только несколько мелких замечаний, но это быстро исправимо. Толковые у тебя ребята!

— Других не держим, — охотно согласился начальник цеха. — Кстати, ты как — решил для себя? Ну, насчет того, о чем с тобой говорили в гостях?

— Слушай, ну я же сразу сказал, — пожал я плечами. Эта тема мне была неприятна, но отвечать надо было прямо. — Мне такие вещи неинтересны.

— Ясно, — кивнул начальник. — Давай, наверное, ко мне в кабинет пойдем, а то здесь сейчас шумно будет, не поговоришь спокойно.

Словно в подтверждение его слов, в цеху раздался стук молотков, бьющих по металлу. Разговаривать в таком шуме действительно было сложновато, и мы прошли в кабинет, в котором на столе лежали какие-то бумаги. Начальник цеха, он же, судя по всему, крупная мафиозная шишка, взял пару верхних листков и пробежал их глазами.

— Вот, смотри, — он протянул их мне, — ребята уже сделали расчет. Здесь работы на десять тысяч долларов. Как будешь платить?

— Платить? — удивился я. Об этой стороне вопроса разговора не было, и я подумал, что Семен все уладил. Хотя, конечно, учитывая его стиль работы, нужно было поинтересоваться об этом самому и сильно заранее. — Я думал, это такая… партнерская помощь своим.

— Партнерская помощь, — мафиози усмехнулся, словно показывая этим наивность моей реплики, — уже не прокатит. Видишь ли, твой Семен с нами еще за прошлые дела не расплатился. Должок на нем, и оплачивать его он не спешит. Поэтому кредитный лимит, как и лимит личного доверия, извини, исчерпан. К тебе лично это не относится, но сам понимаешь… — он развел руками.

— Как же он умудрился в долги-то залезть, — проговорил я, перечитывая расчеты на бумагах. — Вы же не кредитный отдел и не фонд помощи.

— А вот так, — ответил мафиози. — Знаешь, как люди говорят — «Не делай добра — не будет зла». Один раз рукой махнули, второй простили… Нет, сначала-то он платил за все исправно, И если даже залезал в долг, то расплачивался вовремя. Ну а потом уже, видимо, во вкус вошел. Это же дело такое, знаешь — затягивает. Иллюзия бесплатности — и человек сам не понимает, как влез в большие долги.

«Теперь понятно, почему ты сюда идти не захотел», — подумал я. «Тоже мне, великий комбинатор».

— В общем, если хочешь забрать эту клетку себе, ищи деньги, — снова заговорил начальник цеха. — А то у меня уже есть клиенты, которые с удовольствием заберут ее себе.

— Это кто же, если не секрет? Готовится какой-нибудь еще чемпионат? — удивился я. Клетка для этого времени была, можно сказать, почти что ноу-хау, и мне что-то не верилось, что кто-нибудь вздумает тренироваться или выступать на такой непривычной площадке. Неужели кто-то из бойцов Грейси решил слить нашу технологию каким-то его конкурентам?

— Да успокойся ты, — отмахнулся начальник цеха, увидев мое встревоженное лицо. — Никто вам на пятки наступать на собирается. Клетка это именно как клетка нужна только вам. А вот весь металл, который в ней есть — другое дело. Из него можно произвести массу хороших вещей. Так что хочешь клетку — ищи десять штук баксов, и как можно быстрее. Деньги, Серега, любят счет.

Час от часу не легче. Спасибо, Сёма!

— Сколько у меня времени? — спросил я.

Мафиози взглянул на часы.

— Ну… пара часов, может быть, и есть, — задумчиво сказал он, — а потом — извини, как говорится, ничего личного. Тем более что наши ребята еще и за тебя лично впрягались по твоему вопросу. И когда они впрягались, то думали, что ты наш. А оказалось.что ты — сам по себе. А мы, извини, не благотворительная организация, чтобы всех просто так защищать и прикрывать. Не говоря уже о том, что ты нас попросту подставил.

— Это чем же я вас таким подставил? — снова изумился я. — По-моему, вы на этом неплохо заработали! Бабки, которые стрясете с тех молодчиков за их косяк, оставьте себе — вот заодно будет и расчет за клетку.

— Заработали? — ухмыльнулся мафиози. — Да мы с тобой только лишних проблем себе нажили!

— Почему это? — спросил я, бывший до этого абсолютно уверенным в том, что ребята как раз помогли и мне, и себе от нехилой части проблем избавиться.

— Потому что мы думали, что это какие-то залетные придурки вроде уличных, — пояснил мафиози. — А оказалось, что это — одна из самых авторитетных группировок по всей Америке. И здесь они вообще были по каким-то своим делам, а тебя так, до кучи зацепили, раз уж ты все равно тоже здесь очутился. Теперь, не ровен час, могут начаться крупные разборки между разными кланами.

Я слушал все это, не веря своим ушам. Все опять закручивалось настолько серьезно, что выкрутиться из этого, скорее всего, будет стоить очень больших усилий и денег. При этом денег у меня не было, а все возможные усилия нужно было отдавать на подготовку турнира, а не на разборки с разными группировками, иначе вся моя карьера вообще пойдет прахом. С другой стороны, игнорировать бандитскую сторону тоже было нельзя — последствия могли оказаться самыми плачевными.

Но дальше произошло то, чего я вообще ожидал меньше всего. Этот мафиозный начальник цеха, видимо, полагая, что насчет денежного вопроса мы уже договорились, вытащил из ящика стола и положил передо мной какую-то фотографию.

— Ты в Америке уже с разными людьми затусоватьсяуспел, — проговорил он. — Случайно, не знаешь вот эту телку?

Я посмотрел на фотографию, и у меня пересохло в горле. Это была фотография Бесси.

Сказать, что это был неожиданный поворот — не сказать ничего. Фотография Бесси — последнее, что я ожидал здесь увидеть. Получается, эти бандиты тоже ищут ее. Но зачем?

А может, дело вовсе не в Бесси? Может быть, таким способом меня пытаются вывести из равновесия? Но опять же, зачем? А что, если этот бандюган вовсе не тот, за кого себя выдает? Может, он вообще заслан сюда нашими спецслужбами! Да нет, бред какой-то. Слишком запутанно, а главное — бессмысленно. А может, она сама мне таким образом через него привет передает? Еще больший бред — к чему такая конспирология? Шпионские игры какие-то.

Тогда что все это значит? Что-то не нравятся мне все эти новости. Как будто бы разные сюжетные линии из разных стран и даже сфер жизни сходятся почему-то именно на мне. Для детектива это было бы здорово, но для реальной жизни, пожалуй, как-то не очень.

«Черт бы их всех побрал! Им-то она вообще на хрена сдалась? Это же русская мафия, какое отношение они имеют к Бесси и ее семье? Был бы ее отец из эмигрантов — было бы еще понятно, но судя по ее цвету кожи, вряд ли это так. Получается, за ней охотятся кабаны от ее папаши с одной стороны и наши родненькие бандюки — с другой. Да, девочка, в нехилый переплет ты влипла! А интересно, мне-то теперь что с этим делать? Сдавать ее нельзя. Во-первых, это попросту подло, особенно после всего, что она для меня сделала. А во-вторых, эти деятели явно ее не мороженым накормить хотят. А она, при всех ее закидонах, вряд ли такая уж злодейка. Однако же на прицеле уже как минимум у двух группировок одновременно».

Примерно такие мысли носились в моей голове, пока я разглядывал фотографию Бесси и делал вид, что мысленно перебираю своих знакомых. Мафиози внимательно смотрел на меня. Это продолжалось несколько секунд, после чего я уверенным тоном сказал:

— Нет, не знаю. Первый раз ее вижу.

— Точно не знаешь? — подозрительно прищурился мафиози.

— Точно, — убежденно кивнул я. — Я здесь, в Америке, недавно, и с женщинами-то, можно сказать, пока еще и не общался. А уж черную-то точно бы запомнил.

— Ты имей в виду, — строгим голосом сказал этот недокрестный отец, — обманывать нас я не советую. Ты вроде парень толковый, да и к тому же земляк, и отношение к тебе пока что уважительное. Но если ты вздумаешь с нами в какие-то свои игры играть — лучше откажись от этой идеи сразу.

— Говорю же, не знаю, — продолжал настаивать я. — А что касается игр — я к вам вообще-то приехал по делу. Заказал работу и теперь пришел за результатом. А ты мне тут какие-то загадки загадываешь, да еще по теме, о которой я ни сном ни духом. Насчет бабок я понял, решу вопрос. А про ваших девок я не слышал и слышать ничего не хочу, своих дел хватает.

— Ну хорошо, — бандит убрал фотографию обратно в ящик стола. — Но если вдруг где-нибудь ее встретишь и шепнешь нам — мы квиты. Считай, что все долги с тебя и твоего друга Семена сразу списаны. Если что, ее зовут Бесси, хотя, конечно, назваться может как угодно — вертихвостка еще та.

— Чего же она такого натворила-то, что так вам понадобилась? — миролюбиво спросил я, посмотрев на начальника цеха максимально честными глазами.

— Неважно, — таким же строгим голосом ответил он. — Что натворила, она сама знает. А пока ты ее не нашел, озаботился бы лучше поиском. В твоих интересах в кратчайшие сроки найти или девчонку, или деньги. Время-то идет.

— Да, я помню, два часа, — произнес я, вставая и направляясь к выходу. — Окей.

«Вот оно, значит, как», — размышлял я, идя по коридорам цеха на улицу. «Если папаша привлек для ее поисков бандитов, это может означать одно из двух. Либо полиция оказалась бессильной, либо он не хочет привлекать официального внимания — человек-то, судя по всему, публичный и журналюги за ним наблюдают. Интересно, что же у нее за отец такой? И вообще, неплохо было бы ее найти и предупредить. А то, может, она и не подозревает, что бандиты знают, что она в городе и рыскают тут вовсю».

Теперь мои мысли были заняты только тем, как разыскать Бесси. Как бы не отвлечься от главного! Что ты будешь делать с этими женщинами — вечно от них одни проблемы…

— Ну что, как там наш этот… как его… — Семен ожидал меня чуть в сторонке от входа, расположившись таким образом, чтобы выходящий из цеха не сразу его заметил. Эх, Сема, Сема. Профессиональный влипальщик в дерьмо и игрок в прятки.

— Октагон, — напомнил я спортивному промоутеру термин, который в последнее время я не употреблял разве что при заказах в кафе. — Ничего, неплохо сработали. Годится. Ты не знаешь, где здесь поблизости телефон?

— А чего ты от них-то не позвонил? — спросил Сема. — И бесплатно было бы.

— Да там этот директор куда-то спешил, неудобно было, — отмахнулся я.

— Ну вон, рядом с остановкой вроде есть, — показал рукой Сема, и мы направились к остановке.

Я решил пока что не говорить Семену о том, что нужно срочно найти деньги. За то время, пока я нахожусь в Америке и в его обществе, я уже успел убедиться в том, что решать свои проблемы лучше собственными усилиями. Получается и быстрее, и дешевле, и результативнее. А подключать Семена — пустая трата времени, к тому же возможны еще и осложнения в виде периодических истерик.

Я зашел в будку и набрал номер кабинета Грейси.

— Слушаю, кто это? — раздался в трубке знакомый голос.

— Ройс, это я, Сергей, — заговорил я. — Я звоню из цеха. Мы только что посмотрели наш октагон.

— О, это хорошие новости, — отозвался Грейси. — И как? Что скажешь? Это то, что нам нужно?

— Да, — ответил я. — С самой клеткой все в порядке. Я тщательно все осмотрел. Нашел, правда, несколько шероховатостей, но ребята их уже исправили, практически при мне. Уверен, что все обалдеют, когда увидят эту конструкцию в деле!

— Вот и отлично! — обрадовался Грейси. — Когда сможешь привезти эту штуковину сюда?

— Ройс, тут есть один нюанс, — перешел я к главному. — Рабочие требуют оплату в течение двух часов, в противном случае октагон нам не достанется, ну а заказывать новый — лишние хлопоты, да и расходы сам понимаешь.

— Что же ты раньше-то не сказал? — упрекнул меня Ройс. — Сразу бы отсюда с деньгами и поехал.

Грейси был, безусловно, тысячу раз прав, но… Как вот на такое отвечать, чтобы не подставить Семена?

— Да мы тут с исполнителями друг друга недопоняли, — сказал я тоном, показывающим, что речь идет действительно о небольших разногласиях и не более того. — Я, наверное, пока еще не настолько силен в английском. Мне показалось, что они имеют в виду счет, который нужно будет оплатить позже, а теперь выяснилось, что оплата нужна наличными по факту выполненных работ.

— Понятно, — сказал Грейси. — Ну ничего, это бывает. Так, а сколько всего денег нужно? — уточнил он.

— Десять тысяч, — коротко ответил я.

— Нет проблем, — ответил Грейси. — Я прямо сейчас выпишу чек и пошлю кого-нибудь из ребят его обналичить и привезти тебе деньги. Только всю документацию обязательно проверь и тоже привези мне! Смету, чек — все, что прилагается к этой чертовой клетке. Не то чтобы я тебе не доверяю, но сам понимаешь — у нас отчетность, бухгалтерия, налоги и все такое. Дело серьезное!

— Конечно, понимаю, Ройс! Не переживай, все бумаги будут в полном порядке! Только у меня будет к тебе еще одна просьба.

— Выкладывай, — сказал Грейси. — Слушаю тебя внимательно.

— Можешь сейчас еще прислать сразу двух ребят и грузовик? — добавил я, следуя пословице про необходимость ковать железо, не отходя от кассы. — Чтобы, так сказать, сэкономить на доставке. Сразу погрузим да привезем этот октагон, и не будем тянуть.

— Разумно, — согласился Грейси. — Жди, сейчас все пришлю — и деньги, и людей, и машину. И давай уже подтягивай свой английский! — весело добавил он и повесил трубку.

«Вот и отлично», — подумал я. «Этот-то бандит наверняка думал, что в тиски меня зажал. Сам я деньги раздобуду вряд ли, якобы неизвестную мне девчонку найду — тем более. И можно меня будет, значит, взять в крутой оборот. А вот шиш тебе, дорогой землячок! Да и вообще, надо с этой околокриминальной темы соскакивать. Там вход рубль, выход — жизнь. Но большой спорт — гораздо более привлекательный и безопасный бизнес, к тому же легальный».

По дороге обратно к цеху мы с Семеном снова зашли в уже знакомый нам магазинчик и купили по бутылке воды. Цены здесь не кусались, и было приятно пройтись по вечернему городу, беседуя о своих перспективах. Я все пытался максимально незаметно «прощупать» Семена — очень уж мне было интересно, откуда на мою голову свалился этот в меру образованный, но почему-то очень осведомленный товарищ в образе комедийного недотепы. Но то ли я плохо старался, то ли он профессионально уходил от моих намеков и наводящих вопросов, заданных как бы невзначай, но ничего, что могло бы хоть сколько-нибудь пролить свет на его личность, я так и не услышал. А спрашивать напрямую мне пока что не хотелось. Спутывать карты, когда вовсю идет работа над общим делом, ни к чему.

Ройс сдержал слово — не прошло и часа, как грузовик с двумя его учениками и десятью тысячами стоял возле входа в цех. Проведя ребят в зал, где стоял октагон, я отправился в кабинет к мафиозному начальнику. Судя по выражению его лица, он был не очень доволен тем, что мне все-таки удалось быстро найти требуемую сумму, которую я и положил торжественно ему на стол. Не исключаю, что первой его мыслью была «Надо было тянуть из него больше». Но условия целиком и полностью поставил он, а я их в точности выполнил. И придраться здесь точно было не к чему.

— Неужели собрал? — недоверчиво осведомился мафиози.

— Как видишь, — коротко ответил я, кивнув на пачки денег на его столе.

— Быстро ты, однако, — немного разочарованно протянул он. — Шустрый ты парень, Серега.

Начальник цеха взял купюры в руки и начал медленно их пересчитывать, время от времени проверяя случайные купюры на свет.

— Я таким кидаловом не занимаюсь, — зачем-то сказал я. Наверное, уж слишком глупо в моих глазах выглядела эта процедура — ведь оплата-то была «белой», задокументированной, за легальную услугу.

— А я и не обязан знать, чем ты тут занимаешься, — проговорил мафиози с таким выражением, как будто он сейчас решал мою дальнейшую судьбу. Похоже, кто-то явно пересмотрел фильмов про «Коза Ностру» или просто преисполнился собственной значимости. — Ты же не пару долларов за хот-дог мне отдал. Денежки, Сережа, счет любят, — добавил он свою, по-видимому, любимую присказку.

Что ж, тоже логично. Но меня все равно не оставляло ощущение, что параллельно пересчету и проверке купюр этот мафиозный землячок перебирает в голове варианты, на чем еще меня можно поймать. Фигушки. Не для того я выкарабкивался из трясины в России, чтобы заново бултыхаться в ней в Америке.

— Ладно, хрен с тобой, — недовольно пробурчал он, убирая пересчитанные доллары в стол. — Похоже, все чисто.

— Ну что, мы забираем октагон, как договаривались? — уточнил я для порядка.

— Забирайте, — процедил начальник цеха сквозь зубы. — Только не уроните по дороге.

«Вот и хорошо», — подумал я. «Значит, долга перед русскими бандитами у меня уже не будет. Но вот Бесси все-таки нужно предупредить».

Пока наши парни грузили октагон в машину, я лихорадочно соображал, где бы я мог разыскать свою чернокожую подружку. Мне и до сегодняшнего разговора хотелось повидаться с Бесси и если не примириться с ней до конца, то хотя бы объясниться. Эмоциональные взбрыки молодой девушки — не та ситуация, когда можно все спокойно выяснить и найти совместное решение. Поэтому я был намерен при первой же возможности разыскать ее — спустя время она все-таки должна хоть немного успокоиться — и объяснить, что не стоит принимать свои фантазии за объективную реальность. Тем более, что где-то глубоко внутри себя я уже, кажется, был совсем не против отношений с Бесси. Конечно, история с Алиной еще не до конца меня отпустила, и если вдруг предположить, что она появится прямо сейчас и скажет, что все мной услышанное было глупым розыгрышем или ошибкой, и теперь она хочет быть со мной, то… Но что-то мне упорно подсказывало, что ничего подобного не случится.

Так что мне оставалось только, сцепив зубы, окончательно отпустить прошлое и жить настоящим, а смотреть лишь вперед. В настоящем в моей жизни, как ни крути, уже была Бесси, и с этим ничего не поделать. А тут еще появился дополнительный стимул ее найти — я не без оснований полагал, что без моей помощи ей придется несладко.

Вдруг меня осенило. Я подозвал Семена, который по-прежнему стоял чуть поодаль и наблюдал за погрузкой клетки в грузовик — намереваясь, по всей видимости, сесть в кабину вместе с ребятами, когда они уже будут трогаться обратно.

— Сёма, — строго сказал я, — мне нужно отлучиться. А ты помоги ребятам с погрузкой и, если я к тому моменту не успею вернуться, расскажи Грейси, как все прошло. Договорились?

— Договорились, — ответил Семен, хотя по его лицу было видно, что он не до конца понимает, что происходит. — А ты-то куда собрался?

— Да так, есть одно дело, — я взмахнул рукой, останавливая такси. — Очень срочное!

— Ну ты смотри, слишком долго-то не задерживайся, — просящим тоном проговорил Семен. — Я же ведь не знаю, куда это все разгружать, как собирать…

— А тебе и не надо ничего знать, — парировал я, уже садясь в машину. — Там ребята сами разберутся. Ты просто помоги им, если надо будет, и все. Ну и перед Ройсом отчитаешься за покупку.

Сидя в машине, я в который уже раз рассматривал лос-анджелесские городские пейзажи. День уже клонился к вечеру, и добропорядочные горожане спешили с работы домой, к своим семьям. Ветра сегодня практически не было, и экзотические для меня деревья едва шевелились, застыв, как на рекламной открытке. То тут, то там на улицах были заметные влюбленные парочки или праздно шатающаяся молодежь — когда еще, как не в молодости, можно каждый вечер просто кайфовать от всего, что с тобой происходит! Я им даже немного завидовал — мне-то приходится общаться, мягко говоря, не всегда с теми, с кем хочется. Да и праздник у меня давно уже не каждый день.

У меня из головы не шла фотография Бесси на столе у этого мафиози. Я понимал, что, руководствуясь только той информацией, которая мне уже известна, эту загадку мне не разгадать. Так или иначе, нужно ждать прояснения ситуации — либо от самой Бесси, либо от кого-то, кто мне все расскажет. А пока что нечего мотать себе нервы зазря.

Чтобы немного отвлечься от разговоров с мафией, я размышлял о том, как интересно складывается жизнь. Еще каких-то пару месяцев назад мне казалось, что у меня все устаканилось и определилось на годы вперед. Я занимался любимым делом — единоборствами, рядом была любимая женщина, которая уверяла, что тоже меня любит и будет со мной всю жизнь, что бы ни случилось. Друзья по боям были надежными и готовыми разделить со мной и радости, и проблемы. И вдруг все закрутилось и изменилось так, что я даже специально не мог бы придумать таких поворотов сюжета. Я внезапно оказываюсь в Америке, где в партнерстве с одним из виднейших молодых борцов мира готовлю масштабное мероприятие. Любимая женщина, похоже, теперь приедет ко мне разве что во сне. Друзьям, по всей видимости, предстоит вместе со мной осваивать американскую жизнь. А я вот теперь разъезжаю по Лос-Анджелесу на такси в поисках случайной знакомой — чернокожей девчонки, за которую я, по-моему, начинаю серьезно переживать.

Разъезжал я, разумеется, не по случайным местам и первым попавшимся улицам — я пока еще не настолько богат, чтобы нанимать такси просто покататься. Идея моя была проста, как три копейки. Водителю я назвал адрес бара, в котором мы выпивали с Бесси перед нашей первой ночью. Женская натура — штука интернациональная. И если я хотя бы чуть-чуть разбираюсь в женщинах, то Бесси после своей цыганочки с выходом из нашей комнаты должна была пойти по нашим с ней «памятным местам», чтобы переживать свою сентиментальную мелодраму. А таких мест у нас с ней пока что было не так уж и много: гостиница и торговый центр на отшибе Нью-Йорка да этот самый то ли бар, то ли ресторан. Ну еще комната, где я живу и из которой она так громко сбежала, но туда она вряд ли в ближайшее время наведается по своей инициативе. А если уж ей и придет это в голову — там сейчас Семен, который все мне расскажет, когда я вернусь. Срываться же в Нью-Йорк я сейчас не могу — Грейси точно не поймет. Так что этот приснопамятный бар — единственное доступное мне сейчас место, где у меня был шанс ее встретить.

Я расплатился с водителем и вошел — нет, буквально вбежал! — в двери бара. После дневного света здешний полумрак мешал сразу разглядеть обстановку, и мне пришлось несколько секунд простоять, привыкая к искусственному и довольно тусклому освещению.

Я оглядел бар. Публики в этот пока еще не поздний час здесь было не так уж и много. Несколько «быков» — традиционный контингент всех подобных заведений: обычно они или расслабляются после своих бандитских подвигов, или контролируют положение дел в подотчетных кабаках. Три-четыре парочки, у которых не хватает средств на понтовые рестораны со швейцарами и меню в кожаных переплетах. Несколько спивающихся обывателей, пара работяг, заглянувших на кружечку пива по дороге домой. Ну еще несколько барышень вполне определенной профессии, приходящих сюда за своим традиционным уловом. Я вздохнул и снова разочарованно оглядел зал. Похоже, моя затея оказалась провальной. Вместо разговора с подругой мне придется поговорить разве что с барменом. А еще лучше — сразу ехать домой. Частые нарушения режима и в обычное-то время лучше не допускать, а уж в этот напряженный период подготовки — тем более. Я развернулся и положил руку на дверную ручку, чтобы открыть ее.

Вот, собственно, и все.

Нет, не все! В самом дальнем углу, прижавшись спиной к стене, как будто это могло сделать ее невидимой, сидела Бесси.

«Вот сейчас наконец-то все и выяснится». С этой мыслью я прошел к барной стойке, купил маленькую бутылку минеральной воды и попросил сделать коктейль, который в тот раз Бесси хлестала весь вечер, повторяя, что это ее любимый напиток. Что же, подсластим, значит, ее горькую пилюлю любимым напитком.

Стакан с коктейлем решительно опустился на стол прямо перед поникшей Бесси. Она вздрогнула и в изумлении подняла глаза на меня.

— Разреши скрасить твое одиночество, — улыбнулся я.

Бесси непонимающе перевела взгляд с меня на стакан, и вдруг ее губы тронула легкая улыбка, а глаза заблестели — видимо, ассоциативная память работала у нее на отлично, и мой намек сработал.

Я сел за стол напротив нее.

— Ну рассказывай, — произнес я, по-деловому сложа руки в замок.

— Как ты меня нашел? — вместо ответа спросила Бесси. Ох уж эта женская манера отвечать вопросами на вопросы!

— Запомнил, — коротко ответил я. — Память у меня хорошая, несмотря на то, что я много раз получал по голове.

— И мой любимый коктейль… — прошептала Бесси дрожащим голосом. Да, девчонка явно была в «разобранном» состоянии. Личные драмы, растерянность и ощущение тупика, в котором она оказалась, привели ее к тому, что сейчас она уже, похоже, слабо соображала где она находится и что происходит. Не говоря уже о том, что ей теперь делать. Как бы эта дуреха сейчас еще не разревелась — тогда с ней будет совладать намного сложнее.

— Я все знаю, — произнес я стальным голосом. — Почему ты мне сразу обо всем не рассказала?

Бесси снова вздрогнула. Такого поворота она явно не ожидала. Может быть, где-то в глубине души она надеялась, что я ее найду и заберу к себе, и после обязательного выяснения отношений у нас снова все наладится. Но вот то, что за время ее отсутствия я узнаю основные вехи ее настоящей биографии, ей прийти в голову не могло.

А я бы и не узнал, если бы не случай в виде Семена. Вот были бы мы в моем привычном двадцать первом веке, такие «узнавания» происходили бы за несколько минут серфинга в интернете. Большинство людей даже не подозревает, как много о них могут рассказать их странички в соцсетях человеку, умеющему выуживать нужную информацию. А если бы у нее не было никаких соцсетей — про дочек известных бизнесменов обязательно что-то найдется в различных обсуждениях, комментариях, сообществах, в выпусках блогеров… Если сильно повезет, то максимум полчаса-час в сети — и у тебя на руках основное досье, что в отдельных случаях может приравниваться и к компромату. Впрочем, в том времени она бы, наверное, и не удивилась. А здесь, видимо, все еще допускала, что я имею в виду что-то другое.

— Что ты знаешь? Что не рассказала? — переспросила она с робкой надеждой.

Ф-фух. Так и придется мне все ей разжевывать, как ребенку. Хотя она, в принципе, и есть еще ребенок. Сколько ей? Ну максимум года двадцать два — двадцать три, а то и меньше. У меня в ее годы тоже с рациональным мышлением было не ахти. А тут еще эта пресловутая девичья впечатлительность и эмоциональность. Ну и ладно. Я могу и уточнить, мне не жалко.

— Что ты никакая не бедная сестренка, вынужденная кормить всю свою многодетную, но нищую семью, — начал перечислять я. — Что ты не собираешься поступать ни в какой колледж и приехала в Нью-Йорк совсем не за этим. Что ты на самом деле дочь богатого и известного предпринимателя, от которого сбежала, потому что он завел себе другую женщину после твоей матери. Что ты сейчас в бегах, и тебя ищут люди твоего отца, а, возможно, и не только, потому что он поднял на уши практически всю Америку. Ну? Я в чем-то ошибся?

— Нет, — всхлипывая, прошептала Бесси. — Это все… да, все именно так и есть, как ты сейчас сказал.

— А мать-то сама как отреагировала на отцовскую любовницу? — спросил я, чтобы поддержать разговор. В такие напряженные моменты с женщинами главное — избегать молчания. Молоть какую угодно чепуху — главное, чтобы не наступала тишина. Иначе женщина может молча притянуть за уши черт знает какие факты, сделать из них одной ей понятные выводы, а после этого ты уже не то что ничего не объяснишь и не докажешь — хорошо, если хотя бы поймешь, в чем тебя обвиняют.

— Мамы уже нет, — Бесси поникла еще сильнее. — Она очень долго болела, и в конце концов…

— Прости, — осекся я. — Этого я не знал.

— Когда мамы не стало, — продолжила Бесси после небольшой паузы, — папаша мой женился на своей белой любовнице. Знаешь, это для меня было как предательство мамы! Она прошла весь его путь вместе с ним — от полной нищеты до его триумфа. Помогала ему во всем, оберегала от всего, от чего только было можно. Без ее поддержки и помощи он бы до сих пор, наверное, в своем ларьке на перекрестке хот-догами торговал! — Бесси вытерла салфеткой нос и смахнула остатки слез. Кажется, она начинала немного успокаиваться. — А теперь, значит, не успела мама… в общем, не успел он с ней попрощаться, как привел в дом эту прошмандовку!

— Бесси, — я как можно мягче взял ее за локоть. — Но ведь жизнь продолжается. Очень редко бывает так, что тот из супругов, который остался жить, всю оставшуюся жизнь хранит верность ушедшему. Все-таки жизнь берет свое. И человеку трудно жить в одиночку, каким бы богатым он ни был и сколько бы помощников у него ни работало. Дети вырастают и уходят в свои семьи, и тебе это тоже в какой-то момент предстоит. А любому все-таки хочется, чтобы рядом был близкий человек, на которого можно положиться, от которого не будешь ждать ударов в спину…

— Да я все понимаю, Сергей, — чуть раздраженно ответила Бесси. — Я, может, еще не такая опытная в отношениях, и с чем-то мне смириться пока еще трудно, но такие-то вещи я понимаю. И если бы он нашел взрослую, серьезную, состоявшуюся женщину, которая действительно полюбила бы его как человека, а не его деньги, которая так же поддерживала бы его и помогала — ну… наверное, я бы не сразу смогла ее принять, но все-таки умом бы понимала. А потом бы наверняка нашла с ней общий язык. Но ведь понимаешь, в чем дело! Он взял себе какую-то молодую пигалицу — я даже сомневаюсь, что она намного старше меня, если вообще старше! Она вокруг него порхает, всякие сладкие слова в уши заливает, а он и рад ее слушать. Никакой помощи и заботы там и близко нет, это очевидно — там есть только желание присосаться к его бизнесу. И ведь отец неглупый человек, и не исключено, что все это и сам видит — но продолжает держать ее при себе!

— Весьма распространенная история, — кивнул я. — Пока ты неопытен и беден, как церковная мышь, карабкайся сам как хочешь, но как только появляются деньги и знакомства — вокруг сразу толпы тех, кто тебя так любит, что аж жить без тебя не в состоянии.

— Вот-вот, — поддакнула Бесси. — Вот из этой толпы обожателей он ее и выдернул. Получается, мама ему посвятила всю свою жизнь, во всем себе отказывала, лишь бы создать ему лучшие условия для жизни и работы, а ему оказалось важнее с этой пустой куклой Барби кувыркаться? Да и ладно бы просто кувыркаться — он же и в дела ее посвящает, причем в такие, о которых даже я ничего не знаю! Как тебе это нравится, Сергей? На заботу мамы ему наплевать, а теперь, выходит, и я ему на хрен не нужна! Я ведь несколько раз пыталась с ним на эту тему поговорить, а он отмахивается и говорит, что мне еще рано лезть во взрослые дела. Хотя я вообще-то уже совершеннолетняя. Ну тогда он дождется, что станет поздно!

— А тебе не кажется, что если бы ты ему была на хрен не нужна, как ты говоришь, он бы тебя так упорно не искал по всей стране? — резонно спросил я.

— Он ищет только потому, что часть акций его компании принадлежали моей матери, а теперь по наследству перешли мне, — горько усмехнулась Бесси. — Ему хочется акции из меня вытянуть, а не со мной общаться.

— И чем же таким занимается твой отец, что эти акции имеют такую серьезную ценность? — спросил я.

— Он… да он, в общем, инвестор… — Бесси явно не пылала желанием говорить о своем отце, кроме как в контексте своей обиды. Вдруг она пристально посмотрела на меня: — Сергей, тебе лучше уйти. А еще лучше — не просто уйти, а навсегда забыть о моем существовании.

Я покачал головой.

— Я пришел сюда не для того, чтобы уходить, — твердо возразил я. — А тебе нужно серьезно поговорить с отцом.

— Ага, скоро как раз и поговорю, — снова усмехнулась Бесси. — Вон видишь, через столик от нас два орангутанга сидят?

Я покосился в сторону, в которую едва заметно кивнула Бесси. Там действительно заседали два крепких шкафа. Такие обычно сопровождают всяких мафиозных деятелей в статусе телохранителей и заодно мальчиков на побегушках.

— Ну вижу, — отозвался я.

— Ну вот. Моя мачеха, — Бесси выделила это слово издевательской интонацией, — обратилась к этим бандитам. Теперь они меня постоянно пасут. Как только будет подходящий момент и я окажусь одна и без свидетелей, они меня схватят, без лишних разговоров запихают в машину и отвезут… Так что кроме как сюда, мне было попросту некуда больше идти. Хорошо, хотя бы здесь открыто круглые сутки.

— И что, неужели твой отец это допускает? — не мог поверить я. — Чтобы с его дочерью так обращались? Какие бы у вас отношения ни были…

— Мне все равно, что он там допускает, — перебила меня Бесси. — Я с ним даже разговаривать не хочу. А потом, мачеха со своими бандюками мне и не дадут с ним нормально поговорить. Я же могу его в конце концов убедить, что этой вертихвостке нужны от него только деньги и влияние. А зачем ей это надо? Пусть лучше меня привезут и посадят в золотую клетку: получится, что я и под присмотром, и в безопасности. И всем вроде как хорошо. Кроме меня, конечно. Так что не позволят мне с ним разговаривать.

— А надо бы, — задумчиво проговорил я, еще раз повернувшись в сторону «эскорта» Бесси.

Бандиты работали грамотно. Сидели они за одним столом, но как бы по отдельности: один увлеченно читал газету, другой пялился в работающий над барной стойкой телевизор. На самом деле получалось, что один из них постоянно держал в поле зрения Бесси, другой — весь зал заведения. Футболки обоих были характерно оттопырены чуть сбоку, в районе ремня. Ну да, кто же поедет на такое дело без оружия. «Если бы это происходило в России, им бы даже в голову не пришло выжидать какого-то там подходящего момента», — подумал я. «Сунули бы в багажник и все. А здесь хотя бы при свидетелях они вынуждены изображать из себя законопослушных граждан. Похищение человека — автоматом срок, и немалый. И дядя прокурор никаких оправданий о выполнении приказа слушать не будет».

В принципе, можно было их раскидать прямо здесь. Моих опыта и навыков мне бы точно для этого хватило. И не таких еще разбрасывал, и не в таком количестве. Но в этом варианте было сразу несколько серьезных минусов. Во-первых, персонал этого заведения, как и его посетители, были, естественно, не в курсе ситуации с Бесси. И с их стороны все выглядело бы совершенно однозначно: спокойно сидела девушка, спокойно сидели парни, пришел какой-то незнакомец, подсел, потом ни с того ни с сего на ровном месте затеял драку. Полиция могла приехать сюда раньше, чем эти два шкафа с антресолями окончательно успокоились бы на полу. При этом Бесси-то под шумок могла и сбежать, а мне пришлось бы снова ехать в участок. А таких приключений нам точно не надо.

Во-вторых, когда планируешь заварушку, нужно предусматривать все основные риски. Вполне могло так случиться, что один из быков успел бы метнуть в Бесси стул, а то и ножик. В результате она же от моего заступничества могла и пострадать. Ну а в-третьих, посетители этого недокафе-недобара тоже не были ни в чем виноваты. А их могло и задеть. А ну как эти два придурка выхватят стволы и начнут палить по всем подряд? Я-то, кстати, приехал сюда без оружия, поэтому моя свобода действий в этом смысле была несколько ограничена. В результате к банальному учинению побоища в общественном месте здесь могли бы образоваться еще какие-нибудь пострадавшие, а в худшем случае — и погибшие. Это уж совсем не входило в мои планы. Моя задача — вытащить отсюда Бесси и сбить этих бандюганов с ее следа, а не реконструировать когда-то увиденные сцены из боевиков.

Значит, надо было действовать не столько силой, сколько хитростью. Столкновение лоб в лоб тут не поможет, скорее наоборот. Что же, с хитрыми инсценировками у меня тоже полный порядок.

— Ладно, — сказал я своей горемычной подруге. — Сейчас я что-нибудь придумаю.

Я взял бутылку с водой, из которой за весь разговор так и не сделал ни одного глотка, открыл ее, бросил взгляд на бандитов, улучил момент, когда ни один из них не смотрел в нашу сторону и опрокинул бутылку на Бесси. Ее волосы и одежда моментально намокли, а сама она недоуменно уставилась на меня.

— Ой, извините меня, пожалуйста, я случайно выронил бутылку, — сказал я чуть громче обычного, чтобы эта фраза была услышана за соседними столиками. — Давайте я помогу вам, провожу вас в туалет.

Больше всего я боялся, что в Бесси сработает инстинктивная тяга к выяснению отношений, и она начнет во весь голос допытываться, что все это значит, чем испортит весь мой замысел. Поэтому, как только я увидел, что она возмущенно открывает рот, чтобы что-то сказать, я, не допуская возражений, взял ее за руку и повел в сторону уборных.

— Ты что творишь? Совсем ненормальный, что ли? — прошипела она, не выпуская, тем не менее, своей руки из моей.

— Я, может быть, и ненормальный, — так же прошипел я в ответ, — но сейчас слушаться меня — это твой единственный шанс вырваться отсюда и потеряться для этих двух нанятых придурков.

— Да? Это каким же образом? — с ехидным выражением лица переспросила Бесси. — Ты выльешь на меня все напитки в баре, потом окатишь водой из крана? В этом заключается твой план? Нет, я, конечно, знаю, что мужикам нравится смотреть на девчонок в мокрых майках, но не кажется ли тебе, что сейчас не время и не место…

— Слушай, помолчи, а, — не выдержал я. Хорошо еще, что этот поток красноречия обрушился на меня не в зале, да и на разговор в полный голос Бесси не переходила. Видимо, все-таки нутром чуяла, что я прав. — Вот ты правильно сказала — сейчас не место и не время, в том числе и для этих пререканий! Делай то, что я говорю и все, а отношения выясним позже!

— Что ты хоть задумал-то? — с долей обреченности спросила Бесси.

— Просто доверься мне, — коротко ответил я и толкнул ее в сторону коридора между двумя туалетами. — Значит, слушай меня внимательно: сейчас зайдешь в женский туалет и не будешь оттуда выходить до тех пор, пока я тебя не позову, поняла?

Бесси нехотя кивнула и исчезла за дверью. Я выдохнул с некоторым облегчением. Все-таки сколько иногда усилий уходит на то, чтобы уговорить человека спасать собственную же задницу! А ведь иногда еще сам же и врагом становишься после этого.

Ладно, не время философствовать. Я осторожно выглянул в зал, стараясь не смотреть в сторону сопровождения Бесси — как будто я ищу кого-то другого. Краем глаза я отметил, что двое быков за столом явно напряглись. Тот, который читал газету, жестом показал второму, чтобы он шел за нами, а сам положил на стол деньги для официанта и направился к выходу. «Машину заводить будет, пока этот за Бесси пошел», — догадался я.

Я вернулся в коридор между туалетами. Подпустив быка поближе, я открыл кран в одной из раковин и сделал вид, что мою руки. Бандюган ожидаемо зашел следом за мной, закрыл дверь в коридор и, бросив на меня свой злобный бычий взгляд, направился в сторону двери, за которой находилась Бесси.

— Слышь друг, — обратился я к нему. — Ты дверью ошибся. Там женский туалет.

— Рот свой закрой, — злобно огрызнулся бычара и попытался открыть дверь.

— А то что? — я преградил ему дорогу, не давая дотянуться до двери.

Пару секунд он подвигал челюстями, презрительно смотря мне в глаза.

— Зубы у тебя уже не молочные, — наконец отметил он. — Если вдруг выпадут, то новые уже не вырастут. А вставлять искусственные — дорого. Так что лучше подвинься.

— Молодой человек, вы, по-видимому, меня не поняли, — повторил я притворно-вежливым голосом. — Это женский туалет, а вам — в дверь напротив.

— Ты че, сука, будешь мне еще указывать, в какую мне дверь входить? — не выдержал бандит. — Ты кто такой вообще? А ну свалил отсюда быстро, и чтобы я тебя больше никогда не видел!

«По-хорошему не хочешь, значит. Ну, в общем, глупо было бы и ожидать», — подумал я и со всей силы засадил ногой прямо под его коленную чашечку. Подошвы у моих ботинок были крепкие — сам выбирал. Бандит взвыл от боли, и я, не давая ему опомниться, треснул его башкой о стену коридора, после чего перетащил полубессознательную тушу в мужской туалет и запер его в кабинке, усадив на унитаз.В этот момент дверь коридора открылась, и на пороге возник какой-то мужичок. Увидев кровь на стене, он оторопел и замер в нерешительности.

— Извините, здесь закрыто по техническим причинам, — приторно улыбнулся я. Мужичок что-то пролепетал и поспешно вышел обратно.

— Бесси! — крикнул я. — Открывай окно и жди меня!

— Че… ты… там… сука… — донеслось из мужского туалета. Я быстро выглянул в зал — сюда пока что никто не шел, и даже второй бандит, видимо, ожидал нас на улице у входа. Это хорошо, это было нам на руку. Как можно скорее вернувшись в мужское отделение, я нашел горе-бойца и с размаху отвесил ему еще пару тумаков, отправив его отдыхать еще на несколько минут. Затем закрыл дверь и ударил ее так, что она вошла на несколько сантиметров внутрь кабинки. Теперь, чтобы открыть ее изнутри, понадобится несколько мощных ударов. А на это наш дорогой гость после такой увеселительной программы вряд ли будет способен. Можно было спокойно уходить.

— Бесси, это я! — крикнул я снова на всякий случай.

Когда я зашел в женский туалет, спина Бесси уже мелькнула в окне. Я вскочил на подоконник и отправился вслед за ней.

Мы с Бесси пробежали несколько кварталов и, удостоверившись, что в пределах видимости за нами никто не бежит, по моей команде завернули в один из каких-то двориков. Немного отдышавшись, я прислушался. Звуков погони слышно не было. Тогда я аккуратно выглянул из нашего убежища — улица была чиста, и никаких признаков того, что нас кто-то выслеживает, я не заметил. Похоже, мы действительно оторвались от этих уродов. Теперь можно было спокойно пораскинуть мозгами на предмет дальнейших действий.

— Слушай, — сказал я, — а эти двое что, байкеры? Уж больно у них внешность характерная.

— Ага, — ответила Бесси. — Байкеры. Причем это не просто какие-нибудь там любители, которые гоняют по трассе в свободное время. Это какая-то серьезная банда. Я точно не знаю ни их названия, ни имен, но слышала, что они настоящие бандиты и курсируют между разными штатами. Могут где-нибудь на трассах беспредельничать — там, где есть жертвы, но нет полиции. В общем, с ними лучше вообще не сталкиваться.

Вот, значит, как! В моей голове начинал складываться вполне логичный пазл. Я тут же вспомнил этих байкеров, с которыми зацепился на турнире по пощечинам. Теперь становилось понятно, почему они именно ко мне так прицепились. Вряд ли я был первым, кого они не смогли победить — хотя, конечно, всякое бывает, и дальнобойщики далеко не бойцы. Но чтобы из-за нескольких сотен долларов мотаться за человеком по разным штатам — для таких банд это, мягко говоря, не тот масштаб. А те, для кого это существенные деньги, не имеют возможности за ними ездить неизвестно куда, да еще и наугад.

Значит, получается, что меня целенаправленно вывели на конфликт, который, по сути, не стоил выеденного яйца. Судя по всему, меня планировали поставить на бабки, причем на серьезные. Если бы у них все получилось, то они влупили бы мне такие проценты, с которыми эти несколько сотен за недельку-другую выросли бы до нескольких сотен тысяч. Такие деньги я, понятное дело, отдать не смогу, а значит, буду вынужден каким-то образом отрабатывать. А тут бы мне и подсказали: сдашь нам Бесси — и свободен. А с другого бока как раз и русская мафия подключается с тем же самым вопросом. Мда. Хитро! Что называется, десять бед — один ответ.

— Понятно, — сказал я, приобняв девчонку, дрожащую от только что пережитого. — В общем, ты как знаешь, а я теперь тебя не отпущу до тех пор, пока ты не поговоришь со своим отцом.

— Ты сумасшедший, да? — всхлипнула Бесси. — Или фильмов дешевых насмотрелся? Тоже мне, благородный герой… Ты как приехал, так хоть завтра и уедешь, а мне в этом кошмаре теперь жить.

— Кошмар, Бесси, будет продолжаться ровно до вашего с отцом разговора, — возразил я. — Герой я там или не герой — это значения не имеет. Но я хочу оградить тебя от неприятностей. А единственный надежный путь это сделать — это тебе поговорить с отцом.

— И как ты себе это представляешь? — спросила она. — Здравствуй, папа, я набегалась, теперь выгоняй свою жену и будем снова жить вдвоем? Отец у меня, конечно, не злобный монстр, но я даже боюсь предположить, что он мне на такое ответит. Особенно с учетом того, что эта сучка ему там постоянно в уши льет.

— Слушай, ну не убьет же он тебя, в конце концов! — резонно заметил я. — Ну да, новая женщина — это, конечно, серьезный фактор. Но ты же ему дочь все-таки, и он тебя любит. Уж как минимум выслушает тебя — это точно. Ну а там, глядишь, что-то в голове и щелкнет.

Бесси еще немного помялась, потом нехотя сказала:

— Ну хорошо, допустим, ты прав. Но как мне вызвать его на разговор? У него довольно солидная служба безопасности, круче, наверное, только в Белом доме. А эта служба безопасности подчиняется теперь мачехе…

— Это как? — удивился я. — То есть нанимал их он, а подчиняются они ей?

— А вот так, — ответила Бесси. — Я же говорю, она хитрая змея. Подминает под себя все, что только возможно. «Ой, любимый, тебе же тяжело, давай я», «ой, милый, ты здесь можешь не успеть, лучше я договорюсь»… тьфу! Такая прямо милая девочка-Дюймовочка! Или Белоснежка, как их там… неважно. А потом ходит и всем рассказывает, что теперь она здесь начальница, и если кто-нибудь что-нибудь в его присутствии только брякнет, никому не поздоровится.

— Мда, — сказал я. — Однако. Железная леди.

— Про что и речь, — поддакнула Бесси. — У нее уже все каналы связи с отцом под контролем. Поэтому если я ему позвоню, меня тотчас же вычислят и заберут раньше, чем я успею отбежать от телефона.

Мда. Ну и дела! Круто там все у них закручено, конечно. По-хорошему, не лезть бы мне в чужие семейные разборки. Это они друг другу родственники и близкие люди, а кто мне такая Бесси? Симпатичная девчонка? Любовница, с которой пару раз переспал? Так в наше время шутили, что это не повод даже для знакомства, не то что для того, чтобы впрягаться чужие проблемы решать.

Но с другой стороны, не помочь тоже нельзя. Ведь она-то мне помогала, хотя я по сути для нее тоже никто. Из полиции вытащила, уплатив довольно большую сумму — а ведь могла бы найти этим деньгам более приятное для себя применение. За перчатками вон куда-то ездила и привезла точно такие, какие нужны — если бы за ними отправился я, то в незнакомом городе мог бы одним днем и не ограничиться. Логотип, опять же, нарисовала, который и будет символизировать наш будущий турнир. Можно сказать, по количеству усилий она тоже успела стать одним из организаторов турнира. И если я сейчас развернусь и скажу «это ваша семья, сами и разбирайтесь», Бесси-то мне, может, и ничего не ответит, а вот сам я буду считать себя последней свиньей. Нет, так нельзя. Нужно что-то придумать, чтобы помочь ей встретиться с отцом в обход ее мачехи.

— Дай мне контакты компании твоего отца, — произнес я, параллельно прикидывая, как бы все это получше обставить. — Я постараюсь организовать вам встречу.

— Хм… — задумалась Бесси. — Я наизусть только наш домашний телефон знаю, а компании… А! — вдруг просияла она, полезла в сумочку и извлекла оттуда какой-то кусок цветного картона.

С приклеенной фотографии на меня смотрела обаятельная чернокожая женщина средних лет. Я вопросительно взглянул на Бесси.

— Это визитка моей мамы, — объяснила она. — Я храню ее, потому что здесь ее фотография. Не могу же я в своей ситуации таскать за собой фотоальбом… В общем, тут написано название компании и телефон. Визитку я тебе не отдам, но ты можешь переписать данные, если есть куда.

«Куда» у меня, естественно, не было. Ни у меня, ни у Бесси не оказалось даже ручки, чтобы записать телефон на руке. Пришлось снова положиться на свою память, которая меня еще, по счастью, никогда не подводила. Я несколько раз повторил вслух и про себя название компании и номер телефона.

— Кажется, запомнил, — сказал я, и Бесси спрятала визитку обратно в сумочку. — А теперь поехали!

— Куда? — испугалась Бесси.

— Ко мне, куда же еще, — ответил я. — Поживешь пока что в моей комнате, товарища своего я предупрежу. Если ты не будешь никуда выходить, то туда никто и не сунется. Ни по каким данным тебя там нет и не было, а охрана у нас тоже хорошая и просто так незнакомцев не впускает.

— Папашиных дармоедов попробуй не пусти, — недоверчиво буркнула Бесси.

— Ну, по крайней мере, об их визите сразу сообщат мне и Грейси, — спокойно ответил я. — А уж мы позаботимся, чтобы в разгар подготовки к турниру по корпусу не шастали всякие байкеры с хулиганскими намерениями. Какие бы они крутые ни были — поверь мне, если перед ними выстроятся профессиональные бойцы — ловить им будет нечего. Тем более что имя Грейси обеспечит еще и скандал в прессе, а твоему папе, я так полагаю, этого не надо.

Конечно, я отчасти блефовал. Втягивать остальных бойцов, а уж тем более самого Грейси в наши разборки с байкерами было, во-первых, не очень порядочно, а во-вторых, недальновидно: от партнеров, которые вместо успешного мероприятия приносят с собой проблемы криминального характера, обычно избавляются. Поэтому на самом деле я, конечно же, не собирался никого посвящать в Бессины проблемы. Точнее, я рассматривал это только как самый крайний вариант, на случай, если других способов решения этих проблем совсем не останется. Но для спокойствия девушки я немного приукрасил действительность. И это, похоже сработало — во всяком случае, она стала заметно спокойнее.

— Ты тоже хочешь посадить меня, как птичку, в золотую клетку? — грустно улыбнулась она.

— Я просто хочу тебе помочь, — как можно увереннее ответил я. — Поговоришь с отцом — и дальше сама решишь, куда тебе и зачем.

— Знать бы это самой, — вздохнула Бесси.

По дороге домой мы, наверное, были похожи на прогуливающихся по минному полю. До автобусной остановки мы передвигались короткими перебежками от одного дворика или поворота до другого. Я все время следил, чтобы в пределах видимости не нарисовались эти рожи, следившие за нами в баре, или какие-нибудь их сообщники, но, похоже, все действительно было тихо.

Войдя в автобус вслед за мной, Бесси первым делом завертела головой, разглядывая пассажиров — благо их было немного. Да чего греха таить — то же самое проделал и я. Вот ведь дожил — уже на другую сторону Земли прилетел, а до сих пор приходится высматривать в толпе каких-то темных личностей!

— Как думаешь, они нас уже потеряли? — тихонько спросила Бесси, прижавшись ко мне. — У входа не будет стоять их мотоциклов или машин?

— Да не волнуйся ты, — ответил я, хотя и понимал, что с моей стороны это звучит глупо. Поставить себя на ее место: вот ты убегаешь от бандитов, скрываешься в каком-то зачуханном кабаке, вот тебя чуть не похищают, чтобы затолкать в машину, вот ты с выпрыгивающим из груди сердцем несешься через весь город, сжимаясь от страха, что тебя вот-вот нагонят, при этом зная, что возможности твоих преследователей почти что безграничны. А потом появляется какой-то тип, которому, по сути, ничего особенного не угрожает (особенно если он сдаст тебя тем самым бандитам), и вот так запросто говорит: «Не волнуйся!».

— Я стараюсь. Но мне очень страшно, — шепнула мне Бесси, доверчиво уткнувшись мне в плечо.

— Не бойся. Даже если они там и появятся, тебя они точно не получат. Это я тебе обещаю. А скорее всего, их там и не окажется, — я погладил ее по голове, стараясь успокоить.

— Мне бы твою уверенность, — усмехнулась Бесси.

— Просто поверь мне, — сказал я. Уверенность моя была не на пустом месте. В моей голове уже начал созревать план по освобождению Бесси.

Вернувшись в наш корпус, мы для начала попробовали позвонить ее отцу напрямую. Но из этого ничего не вышло: трубку почему-то никто не брал.

— Наверно, опять на каком-нибудь совещании или в поездке с партнерами, — пожала плечами Бесси. — Его вообще-то застать дома довольно трудно. Странно вот, что мачеха трубку не взяла или кто-нибудь из персонала.

— Ладно, — сказал я. — Не взяли трубку — их проблемы. Пойдем в комнату.

Что же, видимо, придется действовать вдолгую. Я оставил Бесси в комнате, взяв с нее обещание никуда не выходить без моего разрешения, а сам направился в библиотеку. Грейси заботился о всестороннем развитии своих подопечных и продумал для них все: и контроль за здоровьем, и условия для тренировок, и питание, и развлечения, и саморазвитие. В библиотеке я отобрал несколько книг, предназначенных для абитуриентов колледжей по разным дисциплинам. Даже если что-то из этого не пригодится Бесси напрямую, все равно чтение даром не пройдет. Пусть уж лучше узнает что-то новое и полезное, чем шатается по сомнительным барам.

— Вот, держи, — я вывалил на кровать книги. Бесси удивленно посмотрела на меня.

— Что это? — спросила она.

— Ты же хотела куда-то поступать, — объяснил я. — Вот сиди и заучивай материал. Больше пока тебе все равно заниматься будет нечем. Заодно и школьную программу вспомнишь, и что-нибудь из программы колледжа подучишь.

— Может быть. Тебе лучше позаботиться о том, чтобы сюда провели кабельное телевидение? — Бесси кокетливо состроила глазки. — Там есть много разных интересных каналов. В том числе и тех, которые детям смотреть не рекомендуется. Но мы-то с тобой уже взрослые!

— Нет, — отрезал я. Опять она начинала свои игрища, хотя как раз сейчас для этого была совершенно неподходящая ситуация. Какой же все-таки она еще ребенок! — Никакого кабельного здесь не будет. Сиди и учись. А я пошел в зал. Дел, честно сказать, по горло.

Бесси обиженно надула губки и со скучающим видом начала листать одну из книжек. Я же решил посмотреть, как обстоят дела с установкой октагона.

Когда я вошел в зал, октагон уже возвели, и ученики Грейси тренировались уже внутри него, привыкая к его габаритам и к своим новым ощущениям. Конечно, по сравнению с тем, что я привык видеть в своем двадцать первом веке, это было больше похоже на набросок или чертеж. Но для самого первого опыта все выглядело вполне пристойно. И уж точно эту модель можно будет использовать в качестве прототипа для более совершенных конструкций.

— Парни, — обратился я к юным бойцам. — Давайте-ка потренируемся работать с этой чертовой клеткой. Для начала освоим работу у сетки.

— А это как? — раздался голос кого-то из учеников. — Чем работа у этой сетки так уж сильно отличается от работы у обычного ограждения ринга?

— А вот иди сюда, — подозвал я его. — И приятеля своего, который рядом, прихвати. Сейчас мы будем учиться делать контроль. Садись на канвас и опирайся спиной на сетку. Допустим, ты упал и пытаешься подняться. А ты, — обратился я ко второму, — должен удерживать его в таком положении как можно дольше. Твоя задача — нанести сопернику максимальный урон, не давая ему подняться. Попробуйте!

Честно говоря, у ребят получалось коряво. То один забывал, что нужно пытаться встать, и начинал заваливать соперника на канвас для борьбы, то другой соскакивал с соперника на сетку. Хотя что с них взять — они только что узнали, что это вообще такое.

— Смотрите, — остановил их я. — Я вам сейчас покажу, как правильно контролировать соперника у сетки. Во-первых, самое важное — это заправить ноги между ног соперника и таким образом обездвижить его. Если вам это удастся, то, считайте, полдела сделано — вы лишите его возможности активно сопротивляться. Он не сумеет ни вырваться, ни даже улучшить свою позицию. Теперь необходимо прижаться щекой к его щеке и поочередно наносить удары по корпусу и голове. Обратите внимание — здесь мы не вкладываемся в эти удары, а просто обозначаем их.

— Для чего же нужны такие удары, в которые не вкладываться? — спросил один из бойцов. — У нас же все-таки бой, а не балет какой-нибудь.

— Для того, чтобы сбить с толку, — ответил я. — Ты хорошо можешь сосредоточиться, если вокруг тебя летает комар или оса, жужжит над ухом и постоянно пытается на тебя сесть? Вот тут ровно то же самое. Когда у тебя перед глазами маячит что-то, что постоянно тыкает тебя то туда, то сюда, ты быстро теряешь ориентацию в пространстве и уже не можешь сопротивляться. Все твое внимание уходит на то, чтобы следить за рукой противника. Вот попробуйте повторить то, что я показал!

— А жужжать над ухом соперника надо? — спросил какой-то местный острослов. Все тут же разразились хохотом.

— Если это будет не вместо работы ногами и руками, то можешь даже пропищать, — парировал я. — Давайте, приступаем!

Кажется, в этот раз действия ребят были более осмысленными. Во всяком случае, получалось у них точно лучше, хотя, конечно, точность движений еще нужно было отрабатывать и отрабатывать.

В момент, когда бойцы в очередной раз прижались друг к другу щеками и ближний ко мне начал тыкать сопернику в голову и корпус, в зал вошел Грейси. Понаблюдав с минуту за учебным процессом, он окликнул меня:

— Сергей!

Я оглянулся и, увидев Ройса, вышел с октагона.

— Что, есть какие-то новости? — спросил я.

— Отличный ринг! — сказал он вместо ответа, кивнув в сторону клетки. — Мне нравится. Кажется, эта штука действительно будет более безопасной, чем-то, в чем мы работали до этого.

— А я о чем говорил! — с готовностью подхватил я. — Я тебя уверяю, там даже ощущения совсем другие!

— Ощущения — это хорошо, — улыбаясь, согласился Грейси. — Что же касается новостей, то они таковы. Мы сняли хорошую арену. Ты там еще, конечно, не был, но я тебя уверяю: турнир будет проходить в просторном месте, где происходящее на ринге будет отлично видно с любой точки.

— Это правильно, — одобрил я, — особенно с учетом того, что там будут работать телекамеры.

— Вот именно, — подтвердил Ройс и развернул передо мной какой-то плакат. — И еще. Вот это — рекламный плакат нашего турнира. Как тебе?

Я стал рассматривать нашу афишу, которой, при удачном раскладе, вскоре должен был быть увешан весь Лос-Анджелес и его окрестности. Помимо логотипа турнира и напечатанных крупными буквами имен его главных участников, здесь были указаны и несколько компаний-спонсоров.

— Ройс, — спросил я. — А еще не поздно внести небольшие изменения?

— Конечно, — кивнул Грейси. — Это сигнальный экземпляр, пока тираж не отправлен в печать — все можно!

— Я хотел узнать, нельзя ли в перечень наших спонсоров заполучить одну компанию? — вкрадчиво спросил я.

— Это какую? — уточнил Грейси.

Я назвал компанию отца Бесси. Ройс покачал головой:

— Нет, ты что… Это настолько крупная фирма, что им такой масштаб в принципе неинтересен. Да и потом, мы планируем заключить контракт о спонсорской поддержке еще с несколькими компаниями — здесь, на плакате, их пока нет, потому что договоры еще в стадии подписания, но это вопрос буквально нескольких дней. И среди этих компаний будет одна, которая производит точно такой же продукт, как и та, которую ты назвал. Другими словами, их конкуренты. И то — их участие под вопросом! Окончательное решение они примут только после того, как пройдет наша пресс-конференция. Все-таки правильно себя представить тоже надо уметь.

— Пресс-конференция, говоришь? — я со значением улыбнулся. — Ну что же, будем иметь в виду.

К своему удивлению, Бесси я застал в комнате увлеченно изучающей принесенные мной книжки. Девчонка так увлеклась каким-то учебником для поступающих в средние специальные заведения, что даже не сразу заметила, что я уже вернулся.

— Слушай, но ведь ты же наврала мне тогда про колледж, — сказал я, присев на корточки перед кроватью, на которой Бесси устроила свой читальный зал. — Скажи честно! А сейчас, смотрю, тебя от учебной литературы прямо не оторвать.

— Ой, да какой мне тогда был колледж, — махнула рукой Бесси. — Сам же все сейчас понимаешь. Но теперь мне действительно интересно. Хочется все это как можно скорее изучить и пойти дальше. Сама от себя не ожидала!

Я улыбнулся, встал и поискал глазами пульт от телевизора.

— Ты все-таки провел для нас кабельное? — игриво блеснула глазами Бесси, когда я начал щелкать кнопками, переключая каналы.

— Нет, — отрезал я. — Я же сказал, кабельного не будет.

— Ну вот, — обиженно надула губки она. — А я-то думала, мы с тобой вместе что-нибудь посмотрим… А что ты там ищешь тогда?

Искал я телеканал, который анонсировал прямое включение с нашей пресс-конференции, посвященной грядущему турниру. Там должно было произойти кое-что интересное, в том числе непосредственно для Бесси. Наконец я обнаружил этот канал и выключил телевизор.

— Включишь его в 14 часов, — сообщил я, кладя телевизионный пульт обратно.

— А что там будет? — спросила Бесси.

— Будет наша пресс-конференция, — ответил я. — И я очень хочу, чтобы ты ее посмотрела от начала и до конца.

— Ну Сергееееей, — протянула Бесси. — Ну это же скукотища! Что мне там смотреть? Можно я лучше поеду в город погуляю?

Началось. «Погуляю». Все это напоминало поведение либо ребенка, либо зависимого человека — сколько ни объясняй, почему ему что-либо запрещают, он все равно будет канючить в надежде получить желаемое. Блин, вот как работает голова у некоторых людей? Сама только что бежала через весь город, с трудом избежав заталкивания в багажник, а теперь ей, видите ли, прогулки по городу подавай!

— Бесси, — старался сдержаться я. — Мы ведь, кажется, с тобой договорились. Ты сидишь здесь и даже носа своего не высовываешь на улицу. Понимаю, неудобно. Но если быки, посланные твоей мачехой, тебя схватят — а есть немаленькая вероятность такого развития событий — это будет еще более неудобно. Так что лучше уж потерпи. Да и потом, чего тебе здесь не хватает? Хочешь размяться — иди вон в тренажерный зал, там хочешь — бегай, хочешь — приседай, хочешь — железо тягай, если есть такая потребность! Захочешь поспать — кровать к твоим услугам. Чтивом я тебя снабдил. Телевизор тоже есть. Захочешь есть или пить — здесь полон холодильник еды и напитков! А если нужно что-то в магазине — так я куплю и принесу тебе. Что тебе еще надо-то?

Я открыл холодильник, извлек оттуда бутылку газировки и, с характерным шипением открыл крышку, сделал освежающий глоток.

— Ага, «пить»… — передразнила меня Бесси. — Я с некоторых пор вот эту самую воду видеть не могу. Ненавижу!

— Это почему еще? — удивился я. — Отравилась ей, что ли?

— В некотором смысле, — усмехнулась Бесси. — О папаше уж слишком напоминает.

Я посмотрел на этикетку бутылки, которую держал в руках. Точно! Это же вода, которую производит компания ее отца. Как же я не заметил этого раньше!

— Ладно, — сказал я. — Куплю тебе другую. А пока вон, если хочешь, есть чай и кофе. Мне скоро надо будет…

Договорить я не успел, потому что в этот момент раздался стук в дверь, и, не дожидаясь моего ответа, в приоткрывшуюся дверь просунулась голова одного из учеников Грейси.

— Мистер Кресов, — смущенно проговорил он, — мистер Грейси очень просит вас подойти к нему.

— Хорошо, — ответил я. — Сейчас приду. Бесси, — снова обратился я к своей подруге, когда дверь за бойцом закрылась. — Не подводи ни меня, ни себя! Раз уж так сложились обстоятельства — сиди здесь и постарайся, чтобы никто тебя даже в окно не смог увидеть, даже случайно! Здешние ребята тебя никому не сдадут — тут почти все прошли, скажем так, уличную школу жизни, знают, что означают расспросы незнакомых людей и не в свои дела не лезут. Так что пока ты находишься здесь, тебе ничто не угрожает. Но стоит тебе выйти, как в любой момент может повториться то, от чего мы с тобой убегали час назад! Не подставляйся, иначе в следующий раз я могу тебя не найти и не суметь вытащить. А судя по твоему описанию мачехи, ты в таком случае не то что меня — света белого больше никогда можешь не увидеть. Ты меня поняла?

— Поняла, — тяжело вздохнула Бесси, с тоской глядя в сторону окна.

— Ну вот и славно, — я поцеловал ее в макушку и направился к выходу. — И не забудь, в два часа включай телевизор!

«Хм. Интересно, что ему могло от меня понадобиться перед пресс-конференцией?» — размышлял я, идя коридорами в кабинет Грейси. «Хочет отдать последние распоряжения? Но уж что касается именно этой конференции, так это скорее мне нужно будет всех обучать. То, как мы проводили пресс-конференцию в Москве, можно сказать, ноу-хау в мировом масштабе».

Мои предположения оправдались. Грейси я застал смотрящим по видеозаписи рестлинг.

— Еще раз привет, Сергей, — кивнул он мне. — Заходи. Посмотри-ка на это.

Я взглянул на экран. Там бой как раз был на пике, вопрос с победителем должен был решиться вот-вот, и весь зрительный зал замер в напряжении.

— Ты уверен, что нам нужно сделать то же самое? — в задумчивости спросил Грейси.

— Уверен, — без малейших колебаний ответил я. — Это именно то. что нужно. Они все охренеют от увиденного, ну а в состоянии шока, сам понимаешь… Это как импульсивная покупка на эмоциях.

— Импульсивная, говоришь… — повторил Грейси. — Но ведь все это дерьмо должно выглядеть искренне. Вот взять хотя бы сегодняшнюю пресс-конференцию. Хорошо бы показать уже сейчас, что парни с трудом себя сдерживают, чтобы друг друга не разорвать прямо в эфире. Ну, как будто они реально что-то очень сильно не поделили, да? Это привлечет зрителей, вызовет интерес, что будет дальше. — Грейси с сожалением вздохнул. — А у нас тут, знаешь ли, не актерский кружок. Если дать бойцам просто заучить текст — никакого толку не будет. Морды бить они умеют, а выражать эмоции могут разве что мычанием да всякими там выкриками.

— Да не надо никакого заученного текста, ты что, — возразил я. — Это ведь тот же самый треш-ток, только на другом уровне. Нужно просто взвести себя и все, ну как перед любым соревнованием. Но при этом не переходить какую-то совсем уж запредельную грань. Короче, нужно этот самый чертов треш-ток растянуть во времени на всю пресс-конференцию, вот и все.

— Тогда сможешь объяснить пацанам, что именно от них требуется? — спросил меня Грейси. — У нас еще подобного опыта не было.

— Объясню, — сказал я. — Только когда? Конференция-то уже скоро.

— Прямо сейчас, — Ройс взглянул на часы и выключил телек. — Через пять минут бойцы соберутся во дворе. Вот там ты им все и расскажешь, а потом все вместе и поедем. Пошли!

Мы спустились во двор, где уже потихоньку собирались наши ребята, обсуждая что-то свое. Было занятно наблюдать спортивных звезд, мирно переговаривавшихся во дворике в обычной одежде. Со стороны это походило скорее на туристическую группу в ожидании экскурсовода. Словно воплощая мою аналогию, Грейси поднял руку, призывая ко вниманию, и гул разговоров тут же утих. Все обратили свои взгляды на нас.

— Итак, — заговорил Грейси. — Сейчас мы с вами поедем на пресс-конференцию. Несмотря на привычное название и понятные скучные ассоциации, связанные с подобными мероприятиями, мы должны там дать не меньшего жару, чем на турнире!

— В каком смысле? — уточнил кто-то.

— А в таком смысле, — ответил Грейси, — что эту конференцию будут смотреть множество людей, которые могут купить трансляцию нашего турнира. Кроме того, конференция будет показана в том числе и в прямом эфире, который будут смотреть наши возможные спонсоры. Так вот, бойцы, ваша задача — чтобы все, буквально каждая хрень, каждая мелочь с этой чертовой конференции вызывала шок и молниеносно врезалась в память! Чтобы у каждого обладателя какой угодно суммы денег, который посмотрит конференцию, даже вопроса не возникало — купить мне это или не купить? Вопрос должен возникать только один — где мой чертов бумажник, я хочу купить эту трансляцию за любые деньги и увидеть, чем закончится все это дерьмо!

— Но ведь это нарушает спортивный принцип, — робко заметил кто-то из ребят.

— Сейчас у нас в спорте главный принцип будет — зарабатывать деньги, — парировал Грейси. — Послушай, чувак, ни один турнир по борьбе, карате, самбо или любому другому виду спорта не соберет народ на платных трансляциях! Почему? Потому что это просто нереально скучно! Да, есть бокс, который, наверное, соберет. Но, опять же, даже в боксе по-настоящему интересным и захватывающим получается один поединок из тысячи!

— А почему так? — подал голос еще один боец, судя по всему, из учеников. — Ведь на всех поединках, по сути, участники занимаются-то одним и тем же.

— Очень правильный вопрос, — одобрил Грейси и вдохновенно продолжил свою речь: — Одним-то одним, да не совсем. Люди идут туда, где есть конфликт! Где, грубо говоря, зацепились между собой два парня, примерно равные по уровню, и где до самого конца невозможно понять, кто из них одержит победу, понял? Люди болеют каждый за своего бойца, и любой зритель хочет увидеть, как свой, хороший парень надерет задницу плохому парню! Это как в кино — зрителю всегда нужна интрига, он должен знать, чем все закончится! А там, где два этих парня весь вечер уныло слоняются по рингу, изредка толкая друг друга в бок, как засыпающие пьяницы, бредущие домой, никакой интриги нет и быть не может! Я уж молчу про всякие там договорняки или когда один соперник заведомо сильнее и опытнее другого. Это вообще позорное зрелище! А вот наш вид спорта, который мы продемонстрируем и будем развивать, как раз и способен создавать и интригу, и впечатляющее шоу! Бойцы разогревают друг друга и зрителей с самого начала, даже словами, и в результате всем уже становится ясно, что они готовы друг друга разорвать на куски!

— Но ведь тогда получится, что мы должны заниматься оскорблениями, — заметил Тэнк Эббот. — Это уже будет переход на личное. А там, где я рос, так не принято.

Вот уж от кого я не ожидал такой мягкости, так это от Эббота! Что-то на подписании договоров он такой благовоспитанностью не отличался!

— Не надо личного, — согласился Ройс. — Ты можешь просто сказать, допустим, «твоя задница сейчас разлетится на мелкие кусочки» или что-нибудь вроде этого. Но, действительно, нельзя переходить на личное, затрагивать какие-то заведомо болезненные для соперника вещи, нельзя трогать религию и родителей.

— Черт подери, — задумался Тэнк. — Хм. Ну ладно. Раз надо — значит, все сделаем.

Перед конференцией нам всем предстояло еще обсудить планируемый конфликт с телевизионщиками. Никто из них, разумеется, даже глазом не повел, когда Грейси выложил им нашу стратегию. За свою телевизионную карьеру им приходилось устраивать еще и не такие договорные постановки. Хоть добрая половина из них и позиционирует себя как правдорубов и поставщиков настоящей информации, все же рейтинги-то для них будут поглавнее, чем правда. А значит, в любую заваруху они всегда с удовольствием впишутся и еще сделают вид, что так и было. Недаром одним из условий сотрудничества с телеканалом, делавшим трансляцию конференции, было участие в турнире бойца, выдвинутого этим каналом. Держу пари, что этот парень тоже прошел подробный инструктаж от этих монстров телевизионных зрелищ.

По их же предложению было решено провести якобы жеребьевку, хотя на самом деле список пар уже был определен. «Зрителю надо дать ощущение участия в происходящем. Как будто бы все решается на его глазах. Тогда его задницу экскаватором не выковыряешь из кресле перед телевизором!» — убеждал нас один из журналистов. И, в принципе, с этим было трудно поспорить.

Когда зашла речь о самом конфликте, который должен будет возникнуть непосредственно в ходе конференции, я заметил, что режиссеры делают ставку на нашего московского Танка, на Тэнка Эббота и своего бойца. К слову, последний уже был здесь — видимо, приехал вместе с журналистами — и вел себя, как капризная звезда. Он не канючил, нет — каждое свое недовольство он выражал агрессивным наездом на устроителей конференции. Сначала его не устроила выставленная организаторами питьевая вода («Ну прямо как Бесси!» — усмехнулся я про себя), затем он чуть не устроил потасовку, выясняя, с какого ракурса его будет брать основная камера. А увидев нас, он и вовсе скривил рожу, как будто бы ему под нос сунули тарелку с дерьмом. «Вот с этими, что ли, мне выходить?» — спросил он таким тоном, словно его невероятно унизили, но он, так уж и быть, по доброте душевной согласен стерпеть это унижение ради будущего спорта.

В процессе обсуждения конфликта выяснилось, что в репортажах будет отражен лишь один эпизод — между нашим Танком и бойцом от канала, как бы символ противостояния двух супердержав (и мне это что-то очень сильно напомнило, черт возьми!). А остальных бойцов, и меня в том числе, покажут только мельком — процедура взвешивания и битва взглядов. Это меня озадачило. Ведь моей целью было привлечь внимание отца Бесси и вызвать в нем желание стать нашим спонсором! А для этого нужно было, во-первых, каким-то образом перетянуть одеяло на себя, а во-вторых, выдать что-нибудь настолько шокирующее, чтобы все остальное, что будет в этом чертовом репортаже, напрочь забылось. Тем более я знал, что Танк не очень любит все эти треш-токи, а значит, ни на какие запоминающиеся моменты в его выходе рассчитывать не приходится. Не на того сделали ставку телевизионщики, ох, не на того! Рискуют получить вместо острого, пряного блюда пресную кашу на воде.

Тем временем ведущий уже вышел перед камеры, чтобы объявить о начале пресс-конференции. Я услышал, как он зачитывает перечень участников будущего турнира. Нужно было срочно что-то предпринять! Если я ничего не сумею сделать прямо сейчас, то вся затея с отцом Бесси полетит к чертям собачьим!

Я быстро огляделся вокруг в поисках хотя бы чего-нибудь, что могло бы мне помочь устроить небольшое, но запоминающееся шоу. Взгляд мой упал на распечатанную упаковку газировки, из которой было взято всего несколько бутылок — для участников пресс-конференции. Как раз то, что нужно! Я взял одну из бутылок, чуть приоткрыл крышку, чтобы не возиться с этим, когда придет момент действовать, и приготовился к выходу.

— Сергей Кресов, Россия! — громогласно объявил ведущий, и я, открыв бутылку до конца, решительно отправился на сцену. Проходя мимо «телеканального» бойца, я как будто бы случайно столкнулся с ним плечом, и вода из моей бутылки обрызгала дорогой костюм этого «элитного мальчика».

— Слышь, ты че, охренел, что ли? — крикнул он, не задумываясь (а может быть, попросту забыв), что камеры уже вовсю снимают происходящее и более того — на одном из телеканалов все это транслируется в прямом эфире. — Ты знаешь, сколько этот костюм стоит? Кто мне ущерб возместит?

— Это ты охренел! Какого черта на проходе стоишь, как истукан! Не видишь, люди идут! — парировал я.

— Чего? — оторопел телебоец. — Может, мне с тобой еще советоваться, где мне стоять? Ты кто такой вообще?

— Это ты кто такой, — прибавил голосу я. — Ты думаешь, тут все ради тебя одного, что ли, устроено? Да черта с два!

— Ради кого устроено, это мы еще увидим, — хмыкнул он.

— Увидим-увидим, — поддакнул я. — Ты что же, сукин сын, думаешь, что если тебя выставили твои благодетели, так ты и победишь? Ты вообще хоть драться-то умеешь? Не говоря уже о том, чтобы соображать хоть немного?

— Драться с такими придурками, как ты, значит себя не уважать, — презрительно выдал этот наглец, сделав вид, будто плюет мне под ноги. — Я тебе отвешу один щелбан — и ты улетишь в угол ринга в ужасе. И будешь еще разрешения просить, чтобы подойти ко мне и остаться целым!

— Ты что-то напутал, малыш, — громко, но уверенно ответил я. — Просить разрешения будешь ты. Потому что ты, похоже, не понял, где ты оказался, с кем тебе предстоит бороться и как вообще приличные люди себя в обществе ведут.

На это боец, к моему удивлению, не нашелся, что ответить. Несколько секунд побегав глазами, он вдруг вернулся к тому, с чего начал:

— Ты какого хрена мне костюм испортил? Кто мне заплатит за ущерб?

Мы оба уже вовсю кричали друг на друга, как будто дело происходило где-нибудь в коридоре или в переулке, а не на публичном мероприятии под прицелом телекамер. Все остальные участники замерли, а ведущий, похоже, забыл, что он должен читать текст дальше и вообще попытаться как-то нивелировать ситуацию. Со стороны все это, должно быть, выглядело довольно забавно. Впрочем, телевизионщикам такие повороты обычно нравятся — вспомнить хотя бы репортаж с подписания договоров у Грейси. Не удивлюсь, если авторы того репортажа потом еще его обмыли как свою журналистскую удачу.

— Ущерб, говоришь? А как тебе, гаденыш, вот такой ущерб?

С этими словами я поднял бутылку с водой и опрокинул его прямо на голову этого зарвавшегося звездного придурка. Теперь он стоял весь мокрый: вода стекала с его макушки вниз прямо по всему его дорогому костюму. Как бывший житель страны Советов я сразу вспомнил сцену с Ипполитом в душе. Хотя выражение лица этого деятеля в эту минуту скорее напоминало оплеванного.

Тишина на площадке стала почти осязаемой. Все присутствовавшие, включая ведущего, кажется, вообще запамятовали, ради чего они здесь собрались и, не отрываясь, следили, чем закончится мой поединок с этим звездюком.

Краем глаза я заметил, как, словно по команде, в мою сторону развернулись все работавшие телекамеры.

Повисли долгие напряженные секунды молчания, когда никто не мог сообразить, что нужно сделать, чтобы исправить ситуацию и продолжить мероприятие. Наконец ведущий, видимо, вспомнил, что согласно своим обязанностям все непредвиденные конфузы должен разруливать именно он. Как ни в чем не бывало, он обратился ко мне:

— Сергей, пожалуйста, пару слов о себе для наших зрителей!

— Я развернулся лицом к камерам и так же спокойно ответил:

— Меня зовут Сергей Кресов, я боец из Москвы. В совершенстве владею самбо. Я уже побил всех чертовых сукиных сынов в Российской Федерации, а теперь хочу сделать то же самое у вас в Соединенных Штатах Америки.

— Почему вы вылили газировку на голову бойцу? — ведущий снова вошел в рабочую колею и стал варьировать свои реплики и вопросы в соответствии с происходящим. Все-таки импровизация в выступлениях — великая вещь.

— Я сделал это, потому что мне сказали, что это — самый опасный сукин сын в Америке! И вот я увидел перед собой обычного понтореза, который сует мне в лицо бирки от элитных тряпок! Поэтому я сразу дал ему понять, что вся эта фальшь с дорогими костюмами не прокатит. Мне насрать на его цацки, я надеру ему задницу, сколько бы дорогих шмоток на ней ни висело!

— Вы уверены, что дойдете до финала? — продолжал ведущий свое мини-интервью. А я, в свою очередь, продолжал держать в голове, что всю эту бодягу в разных местах сейчас могут смотреть и Бесси, и ее отец.

— Ха! Приятель, да я ведь уже там, в этом чертовом финале! Только у меня будет к вам одна маленькая просьба. Не дайте никуда деться этому засранцу! Слышишь, парень, я тебя достану хоть из-под земли!

Вечером этого же дня в кабинете Грейси мы отсматривали запись трансляции, которую оперативно привезли нам телевизионщики, чтобы заодно обсудить дальнейшие планы.

— Ну что же, — сказал, улыбаясь, представитель телеканала, с которым мы сотрудничали в турнире, — мне остается только вас поздравить! Сегодняшнее шоу показало отличные рейтинги! Теперь давайте заново сверим результаты жеребьевки.

Он разложил на столе пару листов, на которых крупным шрифтом были напечатаны имена соперников. Мне в противники достался Чак Лиделл. Андрюхе, приехавшему с Танком — американский Танк, Тэнк Эббот. Сам же российский Танк, как и предполагалось, все-таки будет сражаться с этим наглым парнем от канала.

Пока мы сверяли наши пары соперников, на записи прошло взвешивание и битва взглядов, и время от времени я посматривал на экран. Выглядело все очень эффектно. Я периодически задавал себе вопрос: будь я обычным зрителем и включи я телевизор случайно вот на этом моменте, захотел бы я купить трансляцию турнира? И каждый раз после недолгих раздумий отвечал себе — да, захотел бы! И это при том, что я все-таки был одним из организаторов, и от знания «кухни» мероприятия мне все равно было не отделаться. А значит, простой фанат спортивных соревнований и вовсе должен был бы выпасть в осадок от восторга!

Тем временем режиссер с телевидения и Грейси приступили к обсуждению очередностей выступлений. Это тоже было очень важным моментом: от грамотно выстроенной драматургии мероприятия во многом будет зависеть степень зрительского интереса.

— Сергей очень здорово создал интригу, — говорил Грейси, — поэтому хорошо бы дать ему сойтись с вашим бойцом как можно позже. Раз уж завязка у нас случилась в самом начале, то развязка должна произойти ближе к концу.

— Логично, — соглашался режиссер, — получится как бы своеобразное кино. Но в таком случае нужно будет придумать, как перетасовать уже сложившиеся пары бойцов. Ведь нельзя же, чтобы, допустим, в середине турнира подряд шли пары с участием одного и того же бойца, а другой, наоборот, появлялся в начале и в конце.

— Нельзя, — кивал Грейси, — давайте вместе с вами думать, как все это лучше обставить.

Процесс выстраивания порядка выступающих напоминал сборку пазла, в котором половина деталей одинаково подходили к разным его участкам. Поэтому окончательно распределить время выхода для всех участников получилось не сразу. Но минут через сорок все встало на свои места.

— Ну что же, — сказал Грейси на прощание, — надеюсь, что все пройдет гладко. Во всяком случае, мы свою часть работы точно обеспечим.

— У нас тоже промахов пока не случалось, — ответил режиссер, — так что все должно быть окей. Но, если что, мы всегда на связи!

Не успели телевизионщики выйти из кабинета, как на столе у Грейси зазвонил телефон.

— Иногда я себя чувствую, как парень, который внезапно попал на работу в Белый дом, — пошутил Ройс и снял трубку. — Алло! Да, это Ройс Грейси. Слушаю!

Грейси говорил по телефону и время от времени поглядывал на меня, хитро улыбаясь.

— Ну что, Сергей, — заговорщицки подмигнул он, положив трубку. — Кажется, твоя выходка с этим недоумком понравилась не только нам.

— У тебя такой вид, как будто ты только что сорвал джек-пот, — улыбаясь, сказал я.

— Примерно так оно и есть, — согласился Грейси. — Только не я один, а все мы.

— Так не томи тогда, рассказывай, — я уже был заинтригован.

— В общем, смотри, — начал Ройс, — нашу пресс-конференцию посмотрел производитель газировки — как ты понимаешь, он на автомате отслеживает любые ситуации, где используется этот напиток, независимо от производителя.

Меня как будто пронзило током. Трансляцию посмотрел отец Бесси! Сработало!

— И теперь этот парень настолько впечатлен нашей задумкой, — продолжал Грейси, — что захотел стать спонсором и предложил нам контракт.

— Ого! — сказал я. — Вот это да!

— Погоди, это еще не все, — продолжал сиять Грейси. — Он предлагает арендовать целый Тадж-махал, чтобы провести турнир именно там!

Я покивал, Тадж-Махал мне был хорошо известен. Это развлекательный комплекс в Нью-Джерси, где проводились масштабные музыкальные концерты и спортивные мероприятия, в том числе и боксерские бои. Там же есть и отели, и рестораны, так что и размещение, и питание, можно сказать, прямо на площадке — это очень удобно.

— Это очень круто, — обрадовался я. — Думаю, мы не должны упускать такую возможность.

— Конечно, не должны, — поддакнул Ройс. — А никто и не собирается ее упускать, ха-ха! Так что, Сергей, через неделю мы должны всех порвать к чертовой матери!

Когда я вошел в комнату, Бесси дремала с книжкой на груди. Это было настолько умилительное зрелище, что я даже застыл в дверях, глядя на эту картину. Бесси, видимо, почувствовала мой взгляд и открыла глаза.

— Я видела твою пресс-конференцию, — тут же сообщила она. — Это было реально круто! Ты правильно сделал, что поставил на место этого козла. Я его не знаю, но уже с того момента, как увидела, он начал меня жутко раздражать.

— У меня есть для тебя новость покруче, чем облитый газировкой засранец, — улыбнулся я. — Твой отец, посмотрев пресс-конференцию, позвонил Грейси!

— Да ну? — приподнялась на кровати Бесси. — И что же он ему сказал?

— Он сказал, — проговорил я со значением, смакуя каждое слово, — что хочет быть спонсором нашего турнира. И еще предложил помочь арендовать для нас развлекательный комплекс «Тадж-махал» в Нью-Джерси. Так что на днях они встретятся, чтобы подписать договор.

— Место крутое, — согласилась Бесси. — Сама я там не бывала, но знаю, что там постоянно выступают всякие крутые ребята. А что касается договора… Ты знаешь, у отца всегда была удивительная хватка во всем, что касается денег. Поэтому если он сам вызвался что-то спонсировать, значит, он верит в турнир и понимает, что здесь пахнет большой прибылью. Ты молодец, — и она картинно выставила губки для поцелуя.

Я легонько чмокнул Бесси и отошел к окну, давая понять, что сейчас к интимным игрищам не расположен. Все-таки мне нужно было беречь силы: до турнира оставались считанные дни, в течение которых пахоту в зале никто не отменял. А наличие под боком симпатичной и энергичной девчонки, должен признаться, изрядно отвлекало. Так что надо было постараться хотя бы самому себе ограничивать плотские радости жизни, иначе турнир обернется для меня одним большим пшиком, а мне этого очень сильно не хотелось бы.

Краем глаза я заметил в окне какую-то движуху. Приглядевшись, я увидел человек семь или восемь байкеров, собравшихся у входа и что-то оживленно обсуждавших. Я узнал парочку из них — это были именно те, от которых мы сбежали в баре!

Этого мне еще не хватало! Но как они пронюхали, где она спряталась? За нами точно никто не следовал, я проверял и не один раз. Значит, либо кто-то навел, либо эта дуреха сама, несмотря на все мои запреты, высунулась на улицу и засветилась. Но воспитывать сейчас ее нет времени. Надо что-то делать.

— Бесси, — как можно спокойнее сказал я. — Мне нужно отойти по делам, а ты, как мы и договаривались, сиди здесь и не давай себя заметить ни в дверях, ни в окне, поняла?

— Ой, да поняла, поняла, — отмахнулась Бесси, снова берясь за учебник. — Что ты со мной как с маленькой, в самом деле. Я же не враг себе: нельзя — значит, нельзя.

«Ага, не враг», — думал я, спеша по коридору к выходу. «Как будто это не она с утра намеревалась пойти погулять. Хорошо хоть, на книжки подсела — может, увлечется чем-то стоящим, а не каким-нибудь дерьмом».

По-хорошему, надо было бы позвать на помощь кого-то из ребят. Но я не знал, чем сейчас по расписанию заняты бойцы и где их можно найти. К тому же я боялся, что, если я не задержу этих мотоциклистов прямо сейчас, через пару минут они ворвутся в помещение и разбредутся по всем его закоулкам в поисках Бесси. Вот тогда что-то сделать будет еще сложнее. Пока охранник позвонит в полицию, пока копы приедут сюда, пока они разберутся, в чем дело — эти деятели уже десять раз выкрадут девчонку и увезут ее с собой. Поэтому, раз уж мне в коридоре никто не встретился, придется действовать самому. А там уж как карта ляжет.

— Ну что, приятель, допрыгался? — встретили меня байкеры, когда я вышел из здания. — Думал, заныкался тут в своей конуре и никто тебя с твоей подружкой не найдет?

— Найдет — не найдет, а приехал ты зря, — ответил я. — Во-первых, ее здесь нет. А во-вторых, даже если бы и была, тебе бы ее все равно никто не разрешил забрать.

— Да ну? — ухмыльнулся байкер и сплюнул на асфальт. — Ты реально думаешь, что я буду спрашивать разрешения?

— А мне неинтересно, что ты там будешь спрашивать, а что нет, — ответил я. — Тебе же сказали — ты ее не получишь.

— Нет, вы слышали? — обратился байкер к своим дружкам. — Он нам говорит, что мы ее не получим!

По компании бандитов прокатился сдержанный смешок. Вообще-то ситуация получилась — хуже не придумаешь. Один безоружный вручную раскидывает вооруженную толпу — такие сцены отлично смотрятся в боевиках. А в жизни я прекрасно понимал, что после такого столкновения меня даже по кускам собрать не смогут. Тем более, что, судя по их настрою, долго препираться они не собирались. А я даже не успел предупредить никого из бойцов, чтобы меня прикрыли. Все надеялся, что байкеры сюда не сунутся или что я успею поговорить с парнями и объяснить им, что происходит. Вот черт, как же все не вовремя!

— В общем, так, — байкер снова повернулся ко мне. — Твой финт оценили. Сортиром пользоваться умеешь, бегать через окна тоже, — байкеры снова заухмылялись. — В принципе, ты-то нам на хрен не упал. А вот та дура серьезных людей напрягла и беспокойство доставила. Так что давай сюда свою веселую подружку и гуляй себе как хочешь.

— Ты, по-моему, не понял, — чуть повысив голос, ответил я. — А может, не услышал. Я говорю — девчонки здесь нет.

— Ты за кого меня держишь? Я, по-твоему, совсем конченный придурок? С тобой пока что по-хорошему разговаривают, — начал заводиться байкер и вдруг озадаченно замолчал, глядя куда-то мимо меня. Я чуть-чуть развернулся таким образом, чтобы увидеть происходящее сзади и в то же время не выпустить из поля зрения байкера. Оказывается, пока мы вот таким образом «беседовали», из дверей вышло человек двадцать учеников Грейси и выстроилось позади меня. Крепкие, накачанные, спортивные парни с решительными взглядами и выражением лиц, не оставлявшим ни малейшего сомнения в том, что они не остановятся и пойдут до конца. Как ни крути, но уличная «школа жизни» давала о себе знать — эти ребята знали, что почем в подобных разборках и умели приструнить разных подонков так, чтобы они больше и думать не могли смотреть в их сторону.

— Э, я чего-то не понял, — очнулся байкер. — Ты чего это своих горилл сюда выставил, а? Предъява была не им и даже не тебе, а той телке! А ты, значит, не в состоянии сам по теме разговаривать?

— А ты сам, значит, не в состоянии приехать сюда один, да? — боец, стоявший прямо сзади меня, подошел к байкеру вплотную и начал говорить хлестко и уверенно, глядя ему прямо в глаза. — Ты какого хрена здесь этот цирк устроил? Ты думаешь, что перед тобой здесь все на задних лапках будут плясать? Да хрен ты угадал, я тебе скажу! Ты бы лучше развернул стадо своих долбоящеров и усвистел отсюда по-хорошему, пока вас тут с вашими же мотоциклами местами не поменяли!

С этими словами два бойца подскочили к мотоциклу главаря байкеров, схватили его за переднее колесо и наклонил его назад практически на девяносто градусов так, что байкер не удержался и моментально оказался на асфальте. Неплохо, весил железный конь килограмм двести пятьдесят.

— Ты че творишь, падла, а, — попробовал закричать байкер, но как-то не слишком уверенно. Еще меньше стало у него уверенности, когда он огляделся вокруг и понял, что этот протест не поддержала его байкерская кодла. Все-таки наших бойцов было вдвое больше, и, в отличие от этих придурков, они не шатались по барам, а посвящали все свое время тренировкам. При этом одним из навыков профессионального бойца всегда считалось умение использовать силу противника против него самого. Поэтому, случись действительно какая-то схватка, исход был бы предрешен уже на первых минутах. И даже наличие оружия могло сыграть против самих бандитов: профессиональный боец с опытом уличной жизни способен достаточно быстро поменять этому оружию владельца.

— Ну гляди, сука, — процедил сквозь зубы байкер, поднимаясь с асфальта и садясь обратно на мотоцикл. — Сегодня тебе просто повезло. Мы с тобой еще встретимся, это я тебе обещаю!

«Ага, обещаешь, как же. Шестерка ты, и та недоделанная», — подумал я, молча наблюдая, как их байкерская кавалькада скрывается из виду. «Сейчас вот с хозяином вашим подружимся — и сразу станете милыми безобидными овечками».

— Спасибо вам, ребята, — сказал я нашим бойцам, пожимая руку тому, кто разговаривал с байкером. — Я вам даже передать не могу, насколько вы вовремя появились.

— Да ладно, Сергей, все нормально, — смущенно улыбаясь, ответил он. — Мы же тут все свои. Если что, ты обязательно обращайся. Тут таких знаешь сколько встречается…

— Хорошо, — улыбнулся я. — Слушай, а откуда вы узнали, что они сюда приехали-то? Я ведь не успел никого предупредить.

— Да подружка твоя шум подняла, — объяснил боец. — Она в окно увидела, что ты с ними тут разговариваешь, выбежала в коридор и давай лупить кулаками во все двери подряд, кричать «Помогите, там Сергея сейчас убивать будут!». Ну мы и вышли…

— А ты, Сергей, я смотрю, в своем репертуаре, — раздался над ухом до боли знакомый голос, который к тому же говорил почему-то по-русски. — Что, свинья везде грязь найдет, да?

Я резко развернулся, не веря своим ушам. Этот голос мог принадлежать только одному человеку, который находился в Москве. Неужели… Точно! Передо мной стоял сияющий Степаныч с дорожной сумкой на плече.

— Степаныч, блин! — мы крепко обнялись. Бойцы, увидев встречу старых друзей, удалились обратно в корпус.

— Ну ты, видимо, без неприятностей не можешь, — продолжил Степаныч, когда мы уже вдоволь наобнимались. — У тебя что в России, что в Америке — везде одно и то же! К тебе всякое говно как будто специально липнет!

— Что же тут сделаешь, если так много разных негодяев хотят встать на пути к мечте, — ответил я.

— Это да, — согласился Степаныч, — так оно обычно и бывает. Так, показывай, где у вас тут есть какая-нибудь забегаловка. Посидим, перекусим да поговорим обо всем.

— Да вон там есть одно местечко, вроде кормят неплохо и недорого, — махнул я рукой в сторону того заведения, где несколько дней назад мы сидели вместе с Танком и Андрюхой. — А ты какими судьбами в Америку-то? Вроде не собирался.

— А телефон, знаешь ли, на международном тарифе такие деньжищи жрет, что, если надо поговорить, то проще уж прилететь — дешевле обходится, — засмеялся Степаныч. — Да по делам я, конечно, Серега, по делам. И по твоим в том числе. А то, что не говорил — так я не поп-звезда, чтобы о моем приезде за полгода на каждом столбе сообщали. Больше тебе скажу — я сам до последнего не был уверен, приеду я или нет. Так чего же зазря воду мутить в таком случае?

Конечно, я был безумно рад видеть Степаныча. Но все-таки, все-таки… У меня на языке вертелся самый главный вопрос, который я не мог не задать.

— Степаныч, скажи, а Алина… она тоже прилетела вместе с тобой? — спросил я, чувствуя, как предательский холодок тревоги и волнения снова растекается по всему телу.

— Пойдем, пойдем, — Степаныч взял меня за локоть и подтолкнул в сторону гостеприимно распахнутых дверей кафе. — Сейчас я все тебе расскажу во всех подробностях.

— Да, ты не ошибся, — проговорил Степаныч, оценивающе оглядев кафе и изучив меню. — Выглядит все вроде довольно прилично.

— А ты думал, в Америке одни гамбургеры все едят? — рассмеялся я.

— Думал — не думал, а только, знаешь, нормальное заведение найти в любой стране надо постараться, — ответил он. — Вечно или забегаловки, чтобы второпях перекусить, или рестораны, в которых ужин скоро будет стоить, наверно, как комната. Зажарят мясо чуть по-другому, чем обычно — и лепят ценник, как за чугунный мост! А здесь вроде цены пристойные. Хотя сейчас посмотрим еще на их кухню!

Мы заказали по салату, по горячему и по чашке зеленого чая. Я был безумно рад видеть Степаныча — пожалуй, еще сильнее, чем недавно Танка. Во-первых, он являлся для меня чем-то вроде ниточки, связывающей меня с родной страной. Во-вторых, я надеялся разузнать у него все, что меня интересует по поводу внезапного исчезновения из моей жизни Алины и такого же неожиданного появления в ней Семена. Ну а в-третьих, Степаныч был для меня кем-то вроде старшего товарища, человека, намного более опытного, чем я. У него всегда можно было спросить совета или получить моральную поддержку. Тем более что с тех пор, как я узнал, где он на самом деле служит, разговаривать с ним стало можно чуть откровеннее. Хотя, разумеется, как любой сотрудник спецслужб, он тщательно следил за каждым своим словом. В этом смысле лишнего из него было не вытянуть.

— Ну что, Степаныч, — торжественно произнес я, когда уже знакомая официантка принесла нам заказ, и мы жадно набросились на долгожданную еду. — Рассказывай! Как там наша Москва, стоит?

— Стоит, — хохотнул Степаныч, отрезая себе кусок мяса. — Чего ей сделается! Можно подумать, ты десять лет назад уехал, а не два месяца.

— Ну, знаешь, сейчас все так стремительно меняется, что можно и через неделю город не узнать, — парировал я, поедая овощной салат.

— Да ладно тебе, не до такой уж степени, — улыбнулся Степаныч. — Все, что могло измениться, уже изменилось. Сейчас только успевай глядеть, как кто в новом времени осваивается и развивается. Кто в бандиты, кто на дне, а кто в честные бизнесмены пытается податься. Только, я тебе скажу, честный бизнес у нас — это… — Степаныч махнул рукой, как бы давая понять, что дело это безнадежное. — Хотя кто его знает. Может, и наладится все через какое-то время. Но на наш век работы нашему брату точно хватит.

— Ну да, — согласился я. — Скучать в ближайшее время точно не придется.

Я-то знал это, как никто другой. Степаныч, при всем моем уважении к нему самому и к месту его основной работы, при всем своем желании не мог знать, что ожидает страну в ближайшие тридцать лет. Но в главном он был, несомненно, прав: тем, кто следит за исполнением законов, на затишье в работе жаловаться не придется, это точно.

Дальше Степаныч рассказал мне о том, как живут наши общие знакомые ребята, оставшиеся в Москве. Я рад был узнать, что никто из них не забросил тренировки. Напротив — мой отъезд в Америку вдохновил их на то, чтобы работать еще усиленнее. Ведь у них перед глазами появился живой и наглядный пример того, как собственным упорным трудом можно пробить себе в жизни такую дорогу, о которой раньше приходилось только мечтать.

— А этот-то наш, который якобы американец, — смеясь, рассказывал Степаныч. — Ну Юра, который как бы Джим, помнишь его?

— Как не помнить, — невольно улыбнулся я. — Такое представление мы с ним тогда устроили!

— Так вот это представление продолжается до сих пор, — подхватил Степаныч. — Его периодически на улицах узнают, подходят за автографами там, руку пожать, сфотографироваться иногда. А он, представляешь, настолько вжился в роль, что сразу переходит на английский! Уже так чешет — как на родном! И расписываться, стервец, по-английски научился. Я сам как-то наблюдал — выходил из зала, а он у входа стоит, и его какие-то пацаны облепили. Они, значит, к нему со всеми словами, которые с трудом по-английски запомнили — мол, мистер Джим, хау ду ю ду, сенк ю, вы супер, все такое. А он с серьезным видом им так же по-английски пишет — бест регардс, Джим. Ну не умора, ты мне скажи?

— Да, — ответил я после того, как просмеялся, живо представив себе эту картинку. — Теперь главное, чтобы в какой-нибудь из таких моментов к нему не подошел кто-то из знакомых, кто не знает его легенды. А то будет ему… сеанс магии с разоблачением.

— А! — Степаныч махнул рукой, — выкрутится. Это он тогда был таким прямолинейным и непонимающим. А как турнир прошел — он прямо вошел во вкус звездной жизни. Теперь один вопрос — как бы его спрятать до поры до времени. А то будет выглядеть несколько странно, что американец безвылазно торчит в Москве и ходит в один и тот же спортзал, при этом не выступает ни хрена.

— Думаю, можно будет его как-нибудь сюда и притянуть, — сказал я. — Ну, не на этот турнир, конечно, сюда уже поздно, но на какой-то из будущих — почему нет?

— Ага, — поддакнул Степаныч. — И потом кто-нибудь увидит «американца Джима», дающего интервью в Америке как русский Юра.

— Да брось ты, — возразил я. — Не такая уж он крупная фигура, чтобы за ним так следили. Поговорят еще месяцок-другой да забудут.

— Тоже верно. Ладно, давай лучше о деле, — Степаныч сменил тон на более серьезный, давая понять, что сейчас начнется тот разговор, из-за которого мы с ним в этот раз и повстречались. — Я, собственно, для чего сюда приехал-то. Конечно, «официально» я здесь присутствую, как тренер. Но, сам понимаешь, у меня есть еще и другая работа.

— Понимаю, — кивнул я. — И чем же ты здесь будешь заниматься?

— Дело в том, Боец, — начал рассказывать Степаныч, — что перемены в стране слишком уж сильно ударили многим по голове. Как только железный занавес рухнул, ребята с большими и очень большими деньгами смекнули, что в случае чего можно рвать когти за границу. И началось: чуть ли не каждый второй бандит полгода живет в России, полгода в Америке.

— То, что здесь русских бандитов до хрена, я уже заметил, — усмехнулся я.

— Вот-вот, — поддакнул Степаныч. — А откуда они берутся, по-твоему? Но здесь, понимаешь ли, существует один небольшой нюанс. Если на родине ты набедокуришь, то могут начаться долгие разбирательства: а кто, а что, а зачем, а почему он, а может быть, и вовсе не он, а может, он хороший парень, просто так получилось… А вот когда ты приезжаешь в другую страну, то ты, помимо всех своих прочих статусов, становишься еще и полноправным представителем своего государства.

— Тебя послушать, так у нас одни дипломаты по заграницам разъезжают, — усмехнулся я.

— Дипломаты или нет, — философски заметил Степаныч, — а только в восприятии коренных жителей любой страны каждый иностранец — лицо своего государства. Поэтому если кто-то приедет, например, сюда и начнет косячить здесь, никто не будет разбираться — кто он, зачем, почему и так далее. Может, его на родине вообще никто знать не хочет. Это не имеет никакого значения, для местных он все равно «русский» и все.

— Ну и что из этого следует? — переспросил я. — Пока что я ничего не понимаю, если честно.

— Сейчас поймешь, — кивнул Степаныч, — подожди. Так вот. В общем, такие безответственные товарищи, пафосно говоря, бросают тень на всю страну. Подмачивают ее репутацию, так сказать. А кроме них, встречаются еще и другие несознательные граждане. Это те, кто в России всяких глупостей наделают, а потом думают, что если они тут же сдернут в Соединенные Штаты, то здесь их никто не то что не найдет — даже заморачиваться на их счет не будет. По их представлению, Штаты — это такой огромный муравейник, в который нырнул — и все, пропал для всех, кто тебя знает, никто и никогда тебя больше не увидит. Не страна, а Бермудский треугольник какой-то.

— По-моему, я уже имел «удовольствие» лично познакомиться с некоторыми из них, — заметил я.

— А то, — согласился Степаныч. — Они своих земляков за версту нюхом чуют. Даже если ты по-русски не будешь говорить, все равно вычислят, что свой. А раз свой, думают они дальше, то в чужой стране уверенности у него будет меньше — значит, можно беспредельничать. Ну, в общем, в последнее время весь криминальный и околокриминальный сброд из России резко рванул сюда. Тут уже местные выучили словосочетание «русская мафия» и запомнили, что лучше уж сталкиваться с родной американской, чем с ней.

— А ты, значит, будешь всех их отлавливать и отправлять обратно, — догадался я. Степаныч помедлил с ответом, задумчиво глядя в окно.

— Ты слишком буквально и упрощенно сформулировал, — наконец отозвался он. — Скорее, за ними надо здесь… ну, присматривать, скажем так. И сейчас я заинтересован в том, чтобы привозить сюда своих людей под видом спортсменов. Спортивная подготовка, как ты сам знаешь, у них у всех в порядке, так что в этом смысле они здесь не облажаются. Достоверную биографию мы им обеспечим. А твоя задача — обеспечить их участие во всяких там турнирах, чемпионатах и прочих соревнованиях, которые ты здесь, я уверен, будешь с успехом организовывать и проводить.

— Погоди, — начал догадываться я, — то есть Андрей…

Степаныч молча кивнул. Теперь понятно, почему этот юный боец такой молчаливый. Оживляется только при упоминании имени Грейси — ну что ж, ничего человеческое, как говорится, не чуждо. Да к тому же он действительно пока что очень молод — наверняка юношеские восторги еще пройти не успели. Такие обычно и на службу идут, чтобы соответствовать своим идеалистическим представлениям о мире и о своем в нем месте.

— В общем, Серега, — подытожил Степаныч, — надо делать дела. И часть этих самых дел здесь у нас с тобой будут совместными.

— А мне-то это зачем нужно? — неосторожно спросил я. Степаныч насмешливо посмотрел на меня, как будто на ребенка, в десятый раз спросившего, зачем родителям ходить на работу, ведь в холодильнике и так есть еда.

— А затем, родной, — доверительно сообщил он, понизив голос, — чтобы к тебе не было лишних вопросов, когда ты вернешься в Россию. Смекаешь?

«Как не смекнуть», — подумал я. «Если с вашей организацией один раз зацепишься, потом уже от вас не отвяжешься. Хотя с другой стороны, от меня ведь ничего особенного и не требуется. Пускать на соревнования по одному парню из конторы? Так, судя по Андрею, они действительно довольно крепкие спортсмены, так что какая мне разница, где они там еще работают. А взамен, получается, безопасность и помощь, а в России — так, можно сказать, и в круглосуточном режиме. Выходит, мне это даже выгодно. Так что почему бы и нет».

— Конечно, — ответил я. — В этом вопросе никаких проблем не будет, можешь быть уверен. Все, что зависит лично от меня, я обеспечу. Главное, чтобы у меня в принципе была такая возможность.

— Возможность будет, — усмехнулся старший товарищ. — Сам подумай — если бы не было возможности, я бы к тебе с этим не обращался.

Что ж, логично. Я все время забываю, что прежде чем о чем-то разговаривать, эти люди всегда основательно готовят почву, а потом еще и перепроверяют каждую деталь по несколько раз.

— Степаныч, давно хотел спросить, — сказал я. — А кто такой Сёма и откуда он взялся?

— Кто такой? Земляк, — ухмыльнулся Степаныч и углубился в еду, давая понять, что дальнейшие разговоры на эту тему поддерживаться не будут.

Судя по такому односложному ответу, «земляк» тоже имел отношение к конторе. Ну или, по крайней мере, чего-то мне знать не полагалось. Ну и ладно. Своя голова на плечах работает, если что. Гораздо больше меня сейчас терзал мой главный вопрос, который я все никак не решался задать, постоянно оттягивая этот момент. Но вечно тянуть было невозможно. Я постарался мысленно подготовить себя к любому повороту, а точнее сказать, к самому негативному. И все-таки спросил:

— А как там Алина?

— Алина? — переспросил Степаныч. — Так, а чего Алина. Ты вроде бы все и сам знаешь. Она подала заявление да уехала.

— Уехала? — переспросил я. — Но куда? Почему?

— А я откуда знаю, почему? — развел руками Степаныч. — Всю работу, которую была должна, она выполнила. Все условия для увольнения — тоже. Претензий к ней никаких нет. А все остальное — не нашего ума дело, дальше ее личная жизнь. Хотя она кому-то вроде бы говорила, что хочет поехать к матери в село, начать новую жизнь, типа с нуля или как там говорится…

— Может, она нашла себе кого-то? — выпалил я.

Степаныч в ответ только пожал плечами:

— Я, по крайней мере, никого не видел. Никто ее не встречал, не провожал, часами ни с кем, как тогда с тобой, по телефону не щебетала. Не знаю.

— Понял, — расстроенно выдохнул я.

Сказать по правде, я очень надеялся, что уж если Степаныч и пожалует в Америку, то Алина-то точно приедет вместе с ним. Конечно, головой я уже понимал, что все кончено. В конце концов, что бы ни случилось — если бы Алина хотела, она точно нашла бы способ дать о себе знать. Да, двадцатый век — это вам не двадцать первый, мессенджеров здесь пока еще нет, зато есть телефон, телеграф, обычные бумажные письма, наконец. Да через того же Степаныча можно было передать что угодно!

Одно утешает — судя по словам Степаныча, у нее, скорее всего, никого не появилось, и причины ее пропажи с моего горизонта все-таки другие. Хотя что здесь утешительного? Даже если у нее теперь вообще до конца жизни ни одного мужика больше не будет — ко мне-то она тоже больше не придет. Так что какая разница.

Когда-то очень давно один из моих тренеров предостерегал меня от ошибок в любовных отношениях, имея в виду, что это может ощутимо помешать спортивной карьере, а в отдельных, особо запущенных случаях — и напрочь поломать ее. Однажды в доверительном разговоре он сказал мне: «Бойся женщин, которые заполняют всю твою жизнь, при этом не давая тебе сделать то же самое по отношению к ней. Когда такая женщина исчезнет — а рано или поздно это обязательно случится, для тихого счастья до последних дней такие не созданы — в твоей жизни останется только пустота. А ее многие начинают заполнять чем попало. И кончается это очень плохо». Тот тренер был прав. Алина, по всей видимости, была именно такой женщиной. Я влюбился, слишком близко подпустил ее к себе — и вот результат. А с другой стороны, посмотрел бы я на мужика, который отказался бы от такой женщины, когда она сама буквально лезет к нему в постель! Так что о времени, проведенном с ней, я не жалею. Обидно только, что вот теперь приходится сражаться с собственными эмоциями и тратить на это свои силы, вместо того, чтобы приберечь их для дела. Хотя, наверное, без этого жизнь была бы неполной. Впрочем, это уже лишняя философия.

— Ладно, Степаныч, — я оплатил счет и не спеша поднялся из-за стола. — Мне нужно идти. Сегодня и так был не в меру насыщенный день, устал я что-то. А мне еще позаниматься надо. Турнир уже не за горами, и там никто не будет слушать, что у меня проблемы или усталость. Я должен показать результат, а для результата надо попотеть.

— Это верно, — согласился Степаныч. — Ну, мы вроде бы обсудили все, что нужно. А если вдруг что-то еще понадобится, я знаю, где тебя найти. Да, в принципе, и искать-то нечего — я все эти дни, пока турнир не закончится, здесь, рядом буду, так что из виду не потеряемся.

— Ну и хорошо, — обрадовался я. — Тогда до встречи!

Распрощавшись со Степанычем, я направился к себе в корпус. Слава богу, ему помощь с размещением точно не требовалась. Да и то, что он будет здесь постоянно, меня тоже обрадовало: я, конечно, привык справляться со всеми проблемами самостоятельно, но и надежная подстраховка от своего человека никому еще не мешала. Хотя бы за это теперь можно было быть спокойным.

По дороге я размышлял о своей сложной личной жизни. «Если по правде и без лишних сантиментов», — думал я, 'то Алину надо забыть. Уже даже пьяному ёжику понятно, что никакого ее возвращения ждать точно не стоит. Как я ни уговаривал себя, надеясь то на розыгрыш, то на случайное совпадение, то на ее плохое настроение — каждая новость, связанная с ней, слишком жестко возвращает меня в реальность. Лучше уж один раз сцепить зубы, перетерпеть и забыть ее навсегда, чем еще неизвестно сколько жить в своих иллюзиях, которые рано или поздно все равно разобьются вдребезги.

Но для того, чтобы получилось стереть ее из памяти, нужно занять это место внутри себя чем-то другим. Только вот чем? Бесси на эту роль не годится, это уже понятно. Она, конечно, классная девчонка, добрая и отзывчивая, мне очень хорошо с ней в постели, но… Молодая, взбалмошная и чересчур эмоциональная, она не идет ни в какое сравнение с опытной и умной Алиной — королевой по жизни. Значит, для меня остается только один вариант — пахать в зале до изнеможения'.

В общем, все оставшиеся дни до турнира я решил провести на тренировках. Буду безвылазно торчать в зале. Когда ты в конце дня, обессилевший, с трудом выползаешь из зала, то все твои любовные страдания как-то сами собой уходят на задний план. А когда это продолжается изо дня в день достаточно долгое время, то ты уже и не вспоминаешь о переживаниях из-за каких-то там женщин. Да и потом, если даже не брать во внимание неудавшиеся отношения, то на пресс-конференции я сделал довольно серьезную заявку на победу. Картинно выпендриться на противника и пообещать разнести всех в клочья мало. Нужно еще подтвердить свои слова делом. Иначе вместо обещанного триумфа получится малобюджетная комедия и позор.

Когда я вернулся в зал, там уже никого не оставалось — время было уже позднее, и все бойцы давно разбрелись по своим комнатам. «Тем лучше», — подумал я. «Никто не будет отвлекать своими расспросами и напоминаниями. Можно будет сосредоточиться и хорошенько поработать». Я переоделся, вытащил с собой в зал маленький приемник, стоявший в раздевалке для поднятия настроения, нашел там какую-то волну с бодрой музыкой и приступил к занятиям. Впереди были дни, наполненные практически непрерывными тренировками, а если сказать проще — жесткой пахотой. Свои намерения нельзя оставлять только на словах, иначе они не будут стоить выеденного яйца. А вместе с ними — и ты.

Я принял окончательное и бесповоротное решение, что все оставшиеся дни я посвящу работе в зале, отбросив эмоции, переживания и вообще все, что способно меня отвлечь. Теперь каждую свободную минутку я отдавал тренировкам. Мою задачу облегчало то, что, поскольку моя весовая категория была открытой, мне не нужно было ни сбрасывать, ни нагонять вес. Несмотря на это, каждое утро я начинал с пробежки: это позволяло пробудить организм, взбодрить тело и в целом привести себя в нужный тонус.

Дни до турнира пролетали один за другим, и мне было бы, наверное, сложно определить, чем они отличались друг от друга. Бесконечные тренировки, легкое здоровое питание, а главное — внутренний настрой только на грядущую победу. Женщины, друзья, даже ученики — все это, конечно, замечательно, но в конечном итоге каждый из них живет свою отдельную жизнь. А моя жизнь должна быть подчинена только моим целям. Вот одной из этих целей я сейчас как раз и добивался.

Тренировки дважды в день — это только звучит легко. На самом деле они были изнуряющими по содержанию — я стремился включать в них работу над всеми группами мышц, движениями и приемами — и довольно продолжительными по времени. Теперь я приходил в зал раньше всех, а уходил позже всех.

— Слушай, Сергей, мне иногда кажется, что ты живешь не у себя в комнате, а в зале. Для чего я тебе тогда отдельную комнату выделил? — как-то полушутя спросил меня Грейси, когда мы в очередной раз встретили на входе в зал: он — закрывая свой кабинет после рабочего дня, я — отправляясь на тренировку перед сном. — Может, тебе просто поставить сюда свою койку и не мотаться зазря туда-сюда?

— Ничего, Ройс, — бодро ответил я, — вот когда мы возьмем турнире, думаю, каждый из нас сможет позволить себе личную койку пошикарнее!

Грейси только усмехался, хотя по его одобрительным взглядам я видел, что он целиком и полностью поддерживает такой подход. Он вообще, как и все суперпрофессионалы, уважал и ценил людей, серьезно вкладывающихся в свою работу, чем бы они ни занимались.Тем более что мой рабочий режим показывал и мое исключительно серьезное отношение к нашему с ним общему делу. А значит, Грейси мог быть спокоен: если в самом начале нашего знакомства его еще обуревали какие-то сомнения, то теперь он каждый день убеждался в том, что выбрал себе в деловые партнеры не случайного парня.

В зале я впахивал за троих, стараясь к началу турнира привести себя как можно более крутую профессиональную форму. Конечно, неделя тренировок — это слишком мало, чтобы можно было говорить о каком-то пике формы или полноценной профессиональной подготовке, но ведь стремиться-то к этому надо! Хотя, с другой стороны, я никогда еще и не подходил к боям на своем пике. Тем сильнее мне хотелось, чтобы этот турнир стал лучшим в моей спортивной карьере.

Конечно, в целом мои тренировки проходили достаточно монотонно. Последние дни перед выступлениями — совсем не то время, когда стоит пробовать что-то новое или менять укоренившуюся тактику. Здесь остается только укреплять и развивать то, что уже успел наработать за все предыдущее время. Зато были в этом тренировочном конвейере и вполне ощутимые плюсы. Например, я вспомнил ощущение октагона. Что ни говори, а было приятно, что хотя бы что-то из той, моей прошлой жизни перетекло в эту, пусть и в немного измененном виде. Это уже не было ностальгией по «прошлому в будущем» — скорее это походило на радость узнавания привычного. Я каждый день занимался спаррингом, и это давалось мне все легче и легче. Делая основной упор на технику, я стремительно привыкал к нашей клетке, к работе у сетки.

Ну а в свободное от тренировок время — все-таки, какой бы напряженной ни была подготовка, она не может быть круглосуточной — я занимался с остальными бойцами, отобранными для участия в турнире. Врать не буду, мне нравилось ощущать себя тренером. Было очень приятно и увлекательно делиться своим опытом и смотреть, как твои идеи тут же воплощаются в жизнь, меняя работу твоих подопечных. Да и сами бойцы были исключительно талантливыми спортсменами и схватывали все буквально на лету. Больше всего мне нравилось, что каждый прием, который я демонстрировал на тренировках, они старались тут же включить в свою работу и начать применять на практике.

В нашей совместной работе я в который уже раз получил лишнее подтверждение тому, что человек, для которого важнее всего в жизни его дело, никогда не будет вспоминать о своих званиях или о том, сколько раз его физиономия мелькнула на обложке какого-нибудь журнала. Парни, с которыми я занимался, уже были звездами спорта практически международного масштаба. Тем не менее, они жадно хватались за любую возможность узнать что-то новое. Каждый незнакомый или малознакомый им прием тут же брался ими на вооружение — сразу после расспросов о том, для чего он нужен и что дает самому бойцу. Моя преподавательская работа была осмысленной и эффективной, а «ученики» — прилежными и инициативными. Пару раз мне даже приходилось проводить отдельные, индивидуальные занятия — некоторым из бойцов хотелось с самого начала получше проработать те навыки, которые они стали оттачивать с моей легкой руки.

Однако не все было так радужно. Как известно, в любой бочке меда всегда обнаружится своя ложка дегтя. И в моем случае такой ложкой, а я бы сказал, как минимум половником дегтя являлся Тэнк Эббот. Я-то в своих занятиях делал упор на том, чтобы выявить свои слабые стороны и побольше работать над универсальностью. Ведь это давало бойцам больше инструментов для борьбы, раскрывало их с разных сторон и позволяло быть более гибкими на ринге. А, наверное, даже очень далеким от спорта людям понятно, что гибкость в выборе тактики всегда дает больше преимуществ и шансов на победу. Не говоря уже о том, что такой боец получает возможность грамотнее распределить свои силы и продержаться на ринге дольше, чем остальные.

Но Эббот был искренне убежден, что никаких слабых сторон у него нет, а универсальность придумали лентяи и идиоты специально для тех, кто, как и они сами, не хочет и не умеет работать по-настоящему.

— Засунь себе свою борьбу в задницу! — орал он на весь зал. — Я терпеть не могу обниматься с потными мужиками и нюхать яйца!

— Тэнк, когда ты окажешься на полу, у тебя не останется выбора, — парировал я.

— Ха! Вы только посмотрите на него! — продолжал изгаляться Эббот. — Этот парень всерьез думает, что Тэнк Эббот может оказаться на полу! Дружище, для того, чтобы перевести меня на пол, для начала нужно ко мне хотя бы подойти. А это ни у кого не получится, я тебе гарантирую!

Эти самоуверенные речи, больше похожие на ярмарку тщеславия, мне приходилось выслушивать по несколько раз в день. В то время как другие бойцы прислушивались ко мне и, даже если им что-то и не нравилось, старались все равно овладеть новыми для себя техниками — мало ли что может пригодиться в реальном бою? — Эббот продолжал возмущаться и кричать, что он непобедим, что в гробу он видал все эти новые техники и что уронить его на пол не получится ни у кого и никогда.

— Откуда такая уверенность, Тэнк? — спросил я у него как-то раз. — Я пока еще не встречал и даже не слышал ни об одном бойце ни в России, ни в Америке, кто хотя бы раз в жизни не оказывался на полу.

— Считай, что ты теперь его встретил, приятель! — моментально ответил Тэнк с самодовольным видом. — Ты хочешь знать, почему меня невозможно перевести на пол? Так, черт возьми, именно ради этого я несколько лет только и занимался тем, что нюхал эти чертовы потные яйца в вольной борьбе!

Какое-то время я еще пытался его переубедить и, как говорили разные там интернет-тренеры и коучи в моем двадцать первом веке, мотивировать. Но потом я бросил эту затею. Как говорится, насильно мил не будешь. Тем более я уже был хорошо наслышан о человеческих качествах Эббота и его непростом, а попросту говоря, говнистом характере. Проблемы с дисциплиной у этого огромного дядьки были всегда. Об этом мне в кулуарных беседах рассказывали другие бойцы, сталкивавшиеся с ним на различных соревнованиях, да, честно говоря, и Грейси вскользь упоминал что-то подобное. Хотя уж кто-кто, а Ройс всегда старался быть корректным и не комментировать неподобающее поведение своих коллег, поэтому такие отзывы, исходящие от него, уже сами по себе говорили о многом.

В общем, вскоре я перестал пытаться переубеждать Эббота. Таких ребят обычно жизнь наказывает сама, причем очень убедительно и в самый неожиданный для них момент. За свою карьеру я мог припомнить множество подобных случаев, и самое интересное, что ни один из них еще ни разу ни в чем не убеждал таких же людей — каждый всегда думал, что уж его-то это точно не коснется. Поэтому я решил, что объяснять, что вольная борьба должна быть приспособлена для смешанных единоборств, человеку, который не желает приспосабливать даже самого себя для важного выступления, бессмысленно и бесполезно. Лучше направить свои усилия на то, что действительно можно улучшить.

В наш зал стал приходить Степаныч. Это меня обрадовало: я получил возможность небольшой разгрузки от тренерской части своей работы. А американские бойцы с интересом знакомились с советской школой бокса. В этой сфере Степаныч мог дать им гораздо больше, чем я. Он-то в силу возраста застал еще звездные времена советского спорта и успел впитать в себя все лучшее, чем славились бойцы того времени. Излишне говорить, что «благодаря» железному занавесу взаимопроникновение школ двух супердержав было практически невозможным. Поэтому многое из того, о чем рассказывал и, главное, что демонстрировал Степаныч, было для американцев в новинку. Нескольким из них он буквально заново поставил удар, после чего их работа на ринге, к их же удивлению, стала гораздо эффективнее.

Но мне приходилось помнить и о том, что я был не только бойцом, но и одним из организаторов турнира. Поэтому, помимо работы непосредственно в зале, на мне лежала еще и часть организационных забот. В частности, Грейси поручил мне проработать вопрос перевоза нашего октагона в Нью-Джерси, где располагался тот самый «Тадж-Махал», в котором и должен был состояться наш турнир. Задачка, на самом деле, была довольно серьезной — ведь расстояние до Нью-Джерси от нашего Лос-Анджелеса составляло от четырех до четырех с половиной тысячи километров в зависимости от выбранного маршрута! Да, это вам не сгонять на грузовике за полчаса!

Сначала я даже не понял, с какой стороны и подступиться к этому вопросу. Потом я вдруг вспомнил, что у меня остался номер телефона того дальнобойщика, который довез нас с Семеном сюда из Нью-Йорка. Недолго думая, я разыскал эту бумажку и тут же набрал нашего знакомого. По счастью, у него как раз выдался перерыв между рейсами, поэтому он снял трубку.

— Что, дружище, — весело обратился я к нему, — еще не забыл двух сумасшедших, которые устроили тебе приключение в ресторанчике на трассе? Ну, тот самый байкерский фестиваль, который лишил нас всех ночного сна?

— Оу, Сергей, — в его голосе слышалась неподдельная радость. — Конечно, не забыл — такое не забывается! Как я погляжу, ты свою затею не оставил и добился всего, что хотел! Это правильно, я рад за тебя!

— Спасибо, — поблагодарил я. — Но сейчас мне снова очень нужна твоя помощь!

— Что такое? — шутливо переспросил водитель. — Если у тебя опять проблемы с этими ребятами на мотоциклах, сразу скажу — в чемпионатах по пощечинам больше участвовать не стоит, у тебя теперь есть более интересный турнир, к тому же свой собственный!

— Да нет, я не об этом, — засмеялся я. — Мы соорудили ринг нового типа, он называется октагон. Он немного громоздкий, зато очень удобен в работе. Бойцы говорят, что о таком только и мечтали всю жизнь.

— Так в чем же проблема? — не понял дальнобой.

— А проблема в том, — объяснил я, — что мы находимся в Лос-Анджелесе, а турнир будет в Нью-Джерси. И этот октагон нужно туда каким-то образом перевезти. Погрузка-разгрузка, разумеется, нашими силами, а вот сам грузовик и классный опытный водитель нам не помешает! У тебя ведь своя тачка, если я не ошибаюсь? Ты мог бы нам помочь? О цене договоримся!

— Фьююю! — присвистнул дальнобой. — До Нью-Джерси! Да это ж чертовы тысячи километров! Да, далековато вы собрались! Но обратились, должен тебе сказать, по адресу. О чем разговор — конечно, я вам помогу! Мне тоже будет приятно внести свое имя в историю американского спорта, ха-ха! А вы точно не сумеете найти для своего ринга более надежного водителя, чем я!

Дальнобой сдержал свое слово. В результате моих переговоров перевоз октагона был организован четко, а главное — обошелся нам на порядок дешевле, чем это было бы в компании, занимающейся грузоперевозками.

Хлопоты организатора вперемешку с бесконечными тренировками занимали практически все мое время. Вечерами я заваливался в свою комнату, сам не свой от усталости, тут же падал в кровать и мгновенно отрубался. Бесси, конечно, обижалась на то, что я не уделяю ей достаточно внимания. Но это были скорее ее женские эмоции — умом-то она и сама понимала, что в этот период меня лучше не трогать. К тому же она, кажется, действительно всерьез увлеклась подготовкой к будущей учебе и даже завела себе какие-то тетрадки, куда конспектировала прочитанное в учебниках — кто бы мог подумать! Ну а ее участие в моей жизни свелось к тому, что в комнате меня всегда ждал свежесваренный кофе или чай с приготовленными Бессиными руками несложными, но очень вкусными закусками. Это, пожалуй, лучшее, что она могла бы сделать для меня в эти дни.

— Ты знаешь, — призналась она мне как-то перед сном, — честно говоря, я поначалу хотела отсюда сбежать.

— Прямо в лапы горилл, нанятых твоей разлюбезной мачехой? — саркастически уточнил я. — Ты по ним так соскучилась?

— Ну ведь они же не у входа сюда дежурят, — смущенно объяснила Бесси. — Как-нибудь запутала бы следы, уехала бы автостопом куда-нибудь подальше…

— Так что же не сбежала и не уехала? — усмехнулся я. — Меня теперь дома нет целыми днями, времени и возможностей у тебя уйма. Если сильно захотеть, то…

— А я больше не хочу, — перебила меня Бесси. — В том-то все и дело! Сначала я увлеклась этими учебниками и сама себе удивилась — я ведь никогда особенно не любила учиться! Хотя, может быть, это потому, что учителя мне в этих чертовых элитных школах попадались… одни козлы! Они, кроме кошельков родителей своих учеников, вообще больше ничего заметить не в состоянии. А теперь я сама хочу учиться.

— Ну что ж, поздравляю, — с улыбкой ответил я. — Знаешь, как говорят у нас в России? Ученье — свет. Ну, это в том смысле, что образование освещает тебе дорогу в жизни, и ты яснее видишь, в каком направлении и зачем тебе стоит идти.

— Это точно, — кивнула Бесси. — Наверное, правильно у вас говорят. А еще, я хотела тебе сказать самое главное. Рядом с тобой я впервые в жизни после того, как умерла моя мама, почувствовала себя в безопасности. И теперь больше всего боюсь, что это ощущение у меня исчезнет. Без него мне как-то… очень страшно.

— Не исчезнет. Я тебе обещаю, — сказал я и приобнял эту девчонку, зарывшись носом в ее волосы. Мне было приятно узнать, что мои усилия не прошли даром и мне удалось что-то изменить к лучшему в ее жизни. Впрочем, никакой любви я ей дать все еще не мог. Возможно, для этого должно было пройти время. А может, этого между нами и вовсе не случится.

Постоянно чем-то занятый и не имеющий ни единой свободной секунды, чтобы отвлечься, я и сам не заметил, как наступил последний день пребывания в Лос-Анджелесе. Вечером, после тренировки, мы вместе с Грейси должны были вылетать в Нью-Джерси. Поскольку мы были еще и организаторами, то нам необходимо было прибыть на место проведения мероприятия немного раньше, чем всем остальным участникам, чтобы утрясти все возможные организационные нюансы, уточнить все возникающие вопросы, да и вообще, что называется, осмотреться на месте. Ведь часто бывает так, что организаторы или владельцы площадки на местах из самых лучших побуждений обставляют зал так, что выступать становится сложнее. Хотели сделать приятное — а создали лишние проблемы. Поэтому наше присутствие на месте было необходимо вдвойне.

В этот день я сделал исключение в своем графике и решил после обеда немного прогуляться по улицам Лос-Анджелеса. Мне хотелось взглянуть на него уже по-другому — не то чтобы как его житель, но как человек, который уже многого в нем добился.

«Надо же», — размышлял я, идя знакомыми городскими маршрутами. — «Я пробыл здесь всего лишь несколько недель. А сколько за это время всего произошло! Мы с Грейси подготовили турнир, я разобрался с бандитами, спас Бесси и теперь лечу в Нью-Джерси, чтобы взять долгожданную новую высоту! Если бы кто-то еще год назад сказал мне, что все это возможно — наверное, в рожу бы плюнул. А теперь хоть фильм снимать можно».

— Ну что, Сергей, — обратился ко мне Грейси, когда вечером мы вместе выходили из тренировочного зала, — запомни этот момент. Вся эта суета по подготовке позади, и эти дни больше не повторятся. Мы с тобой отправляемся устраивать то, ради чего впахивали как проклятые все это время!

— Да, Ройс, — согласился я. — Это было классное время. А то, что впереди, будет еще лучше!

— А твоя подружка, как я погляжу, летит вместе с нами? — улыбнулся Грейси, увидев Бесси, ожидавшую нас у выхода. — Я так понимаю, у тебя на нее серьезные планы?

Я посмотрел на Бесси и увидел, что она даже сейчас положила в дорожную сумку пару книг. Да, вот это перемены с ней творятся!

— Правильно понимаешь, — улыбнулся я в ответ. — Моральная поддержка мне точно не повредит. Да и есть у нас на турнире в планах момент, который будет ей особенно интересен. Ну а что касается наших совместных с ней планов — пока не знаю. Жизнь покажет.

Грейси одобрительно кивнул. Мы подошли к уже приготовленной машине и втроем отправились в аэропорт. Утром следующего дня наш рейсовый самолет приземлился в Нью-Джерси.

— Вот это ни хрена себе! Сергей, я просто не верю своим глазам! — таким восхищенным и изумленным голос Ройса Грейси я слышал впервые за все наше знакомство.

Мы выгрузились из машины и подходили к зданию «Тадж-Махала». Хотя нет, «подходили» — это слишком громкое слово. Нам приходилось протискиваться со своими дорожными сумками через огромную толпу людей, растянувшуюся едва ли не на квартал от входа, причем в разные стороны. Над входом висел большой рекламный плакат нашего турнира с крупными фотографиями меня и Бранко — бойца от телеканала. Имя Грейси как идейного вдохновителя и главного организатора было написано крупными буквами.

— Погоди, но может быть, это не только на наш турнир или вообще не на турнир, тут же не только мы выступаем. Может, тут у них мюзикл какой-нибудь или что там еще здесь бывает, — предположил я. Хотя внутри себя я понимал, что это был именно наш триумф, и радостное чувство победы разливалось по всему телу.

— А мы сейчас проверим! — Грейси заговорщицки подмигнул мне, надел солнцезащитные очки и подскочил к первому попавшемуся человеку в очереди: — Простите, сэр, а куда все так стремятся попасть?

— Так вон же, — недолго думая, мужичок показал на нашу афишу, — турнир какой будет! Вроде как и из России какой-то суперкрутой парень приехать должен, и наши парни драться будут. Такое нельзя пропустить!

— И что же, все эти люди стоят только за билетами на этот турнир? — Грейси сделал притворно-изумленное лицо, как будто бы он впервые об этом турнире услышал.

«Да, Ройс», — с улыбкой подумал я, — «это тебе еще повезло, что нет интернета, а на афише только наши портреты! Если бы все происходило на четверть века позже, твоими портретами заполнили бы все соцсети, и тебе не то что протиснуться к кассе не позволили — пришлось бы кордоны полиции выстраивать, чтобы машина могла подъехать! А тут все пока еще скромненько — достаточно надеть темные очки».

— А на что же еще! — раздались голоса людей, стоявших рядом. — Нет, там, наверное, и на что-нибудь другое билеты тоже продаются, но по сравнению с этим турниром… Это же событие века, можно сказать! Да к тому же там и какую-то новую борьбу показать обещали, хочется увидеть первыми!

— Видел? — радостно сказал Грейси, вернувшись ко мне. — А ты говоришь! Все сработало, как мы и задумывали. Ладно, пойдем размещаться. Наш-то вход здесь немного в другой стороне.

Разместившись в своих номерах, приняв душ и слегка позавтракав с дороги, мы снова занялись делами. Нужно было встретить фуру нашего дальнобоя с октагоном — он должен был прибыть уже вот-вот, а затем проконтролировать установку клетки: такая конструкция была здешним рабочим в новинку, и, несмотря на подробнейшие инструкции и в целом весьма логичное устройство октагона, все-таки процесс нуждался в присмотре.

— Ну что, Сергей, — поприветствовал меня дальнобой, когда мы обнялись и пожали друг другу руки. — Я смотрю, ты теперь звезда? В следующий раз, глядишь, к тебе и охрана не подпустит, хоть даже я подъеду прямо на фуре!

— Да брось ты, — ответил я, — для друзей я всегда открыт, что бы ни происходило.

— Ну что ж, приятно, что ты обратился именно ко мне! — улыбался водитель. — Ты имей в виду, если у вас будут еще какие-то перевозки, а то и целое турне, то я всегда к твоим услугам!

— Заметано, — ответил я, — для меня большое удовольствие работать именно с тобой, а не с незнакомыми парнями из разных непонятных компаний!

Честно признаюсь, мне было приятно ощущать себя местной знаменитостью. Не то чтобы я был настолько тщеславен, что делал смыслом жизни свою физиономию на рекламных плакатах, но контраст с моей прошлой жизнью был настолько разительным, что просто захватывало дух. Когда я очутился в этой эпохе простым работягой в Ростове, мог ли я себе представить, что пройдет, по сути, совсем немного времени, и я буду организовывать международный турнир в Америке, а мой портрет будет украшать вход в одну из самых престижных развлекательных площадок мира?

«Вот ведь как бывает», невольно подумал я, «оказывается, можно очутиться в фантастически неподходящих и непривычных тебе условиях, но иметь очень большое желание выбраться из этой задницы. А главное — помнить свою мечту и идти к ней, что бы вокруг ни творилось. И все становится посильным и возможным!»

Но философствовать и подводить итоги было еще рано. Пока что нужно было осмотреть зал, в котором будет проходить наше шоу. На площадке вовсю кипела работа: телевизионщики расставляли камеры и прикидывали рабочие ракурсы, рабочие зала настраивали световую аппаратуру и развешивали рекламные плакаты спонсоров. Зал постепенно превращался в привычную спортивную площадку.

— По-моему, пока все идет нормально, — заметил подошедший ко мне Грейси. — В принципе, этого следовало ожидать — профессионалы здесь классные, не одну сотню мероприятий уже провели. Но контролировать все равно надо.

— Да тут, похоже, у них еще поучиться бы не грех, — с усмешкой заметил я.

— Простите, это вы — мистер Сергей Кресов? — раздался вдруг голос рядом. Я обернулся и увидел мужчину лет тридцати в деловом костюме.

— Да, а что вы хотели? — отозвался я.

— Здравствуйте, — мужчина протянул мне руку. — Дело в том, что я — представитель мистера Дольфа Лундгрена. Он наслышан о вашем турнире и очень хотел бы его посетить. Могли бы вы выделить для нас пару билетов?

— О да, конечно, для мистера Лундгрена — с превеликим удовольствием, — включился в разговор Грейси. — Будьты добры, подойдите вон к той мисс — это наша помощница, занимающаяся распределением пригласительных билетов. Она все устроит.

После того, как мужчина, поблагодарив нас, отошел, Грейси обратился ко мне:

— Нет, ну ты представляешь, а? Ты знаешь, сколько раз я делал турниры по джиу-джитсу? Туда никого вообще заманить невозможно, даже если предложить оплатить проезд и проживание! А сюда, ты только погляди, уже и голливудские звезды лыжи навострили! Хорошенькую кашу мы с тобой заварили, а, Сергей?

Хотя Грейси и улыбался, я понимал, что ему было немного обидно, что его любимый джиу-джитсу, в котором он был признанным мастером, не вызывал такого интереса у зрителей. Но, с другой стороны, и в этом турнире он выполнил львиную долю работы, поэтому этот успех был нашим общим. Моей задачей было убедить его в нужности и востребованности такого формата — и, по счастью, я с этим справился.

— Если так пойдет дело и дальше, — вдохновенно продолжал Грейси, — то, пожалуй, можно будет проводить такой турнир хоть каждый год! А что, чем черт не шутит, а?

«Да, дружище», — с иронией думал я. «Знал бы ты, каким популярным будет этот спорт в недалеком будущем — ты бы вообще, наверное, голову потерял».

Этот день мы почти целиком провели на арене. Помимо контролирования работы всех служб, задействованных на площадке, необходимо было и самому опробовать новое помещение, привыкнуть к его масштабам, понять, где что находится и как все здесь устроено, чтобы в самый решающий момент не растеряться и не начать отвлекаться на какие-то неудобства прямо во время боя. Ну а вечером, после ужина, я привел в этот зал остальных бойцов, которые прибыли вечерним самолетом.

— Значит, так, бойцы! — торжественно произнес я, когда все участники турнира собрались в октагоне, собранном в зале «Тадж-Махала». — Мы с вами становимся участниками, без преувеличения, исторического события. Толпа за билетами, которую вы имели возможность наблюдать при входе в зал, была такой же огромной и утром. У нас с Грейси просили билеты представители голливудских звезд. Все новостные каналы и местные газеты буквально забиты сообщениями о нашем турнире, его комментируют ведущие эксперты и делают ставки, кто победит и какие последствия наступят для мирового спорта в целом.

— Так это будет зависеть от того, кто сумеет надрать задницы всем остальным! — выдал кто-то из бойцов.

— Кто бы кому задницу ни надрал, — возразил я, — сам факт такого события — это уже, можно сказать, сенсация. Поэтому имейте в виду, что для нас — для самих участников турнира — это не только возможность заработать хорошие деньги и получить выгодные контракты в дальнейшем. Мы с вами в эти дни вписываем свои имена в историю. Арена будет забита битком, трансляций раскуплено столько, что мне даже страшно произносить такие цифры. Помните, что мы ни в коем случае не должны ударить в грязь лицом! Нам необходимо показать мощное, красивое, зрелищное шоу, разыграть его, как по нотам! Все следим за своей формой, не позволяем себе излишеств, сосредотачиваемся на результате. В общем, все здесь люди взрослые и к тому же крутые профессионалы, так что, думаю, все всё и так понимают. Поэтому мне остается только пожелать всем удачи!

Мы пожали друг другу руки и разошлись по номерам. Недели и месяцы кропотливой работы остались позади. Завтра предстоял тяжелый, напряженный, нервный, но такой важный и долгожданный для всех нас день.

— Дамы и господа! — звонкий голос ринг-анонсера, усиленный аппаратурой, гремел на всю арену. — Мы рады приветствовать вас на историческом событии! Сегодня, впервые в истории единоборств…

Зал был забит до отказа. Толпа ревела, как бешеная, в ответ на каждую фразу ведущего. А я был слишком взволнован, чтобы вникать в каждое слово. Я ждал своего выхода — согласно жеребьевке и по всеобщему соглашению наша с Чаком Лидделом пара соперников должна была открывать турнир. А для всех открывающих всегда существовало железное правило: их бой должен быть мощным и уступать разве что финальному бою за звание победителя! Публику нужно завести с самого начала, чтобы их эмоциональный накал держался на протяжении всего вечера. И хотя расходовать силы нужно было, конечно, рационально, но и халтура была ни в коем случае недопустима.

Чуть раньше этого я раздал все полагающиеся по рекламным контрактам интервью, получил последние напутствия от Грейси. В октагон меня сопровождала неизменная Бесси, которая вообще не отходила от меня ни на шаг и играла роль, если можно так выразиться, верного оруженосца.

— Сергей, я в тебя верю, — тихо сказала мне она, когда мы стояли, слушая вступительную речь ринг-анонсера. — Я верю, что ты победишь! Я буду внима…

Она вдруг запнулась на полуслове. Я посмотрел туда же, куда и она и увидел чернокожего мужчину средних лет в дорогом костюме, шедшего в окружении нескольких телохранителей. Он с важным видом прошествовал в ложу для вип-гостей и стал внимательно смотреть на арену.

— Бесси, это твой отец? — догадался я.

Она молча кивнула. Ее вид выражал смесь испуга с тревогой и нерешительностью.

— Сергей, — подошел ко мне Грейси, — учти, главный приз победителю за бой вечера будет вручать владелец компании-спонсора.

— Спасибо, Ройс, — отозвался я. — Учту.

— Сеееергеееей Крррреееесоооов! Россия! — раздалось со стороны ринга.

— Давай, Серега, пошел, — ткнул меня в бок Танк, ожидавший своего выхода неподалеку.

И я пошел.

Выступать я решил в шортах. Они давали мне большую свободу движений ног да и вообще были для меня более привычной одеждой. Чак Лиделл молод, талантлив и, как я знал, будущая звезда. Но сейчас он был еще сырым — все-таки любой талант, как алмаз, нуждается в правильной огранке. За образец тактики я взял Рэнди Кутюра — у меня была схожая с ним антропометрия, и я решил, что Лиделла нужно ломать, переть вперед, не давая ему свободно вздохнуть. Конечно, по своим внешним данным я заметно мельче, чем Чак. Но зато Лиделл был еще неопытен в ударной технике. Я хорошо помнил их первый бой с Кутюром — Рэнди победил именно благодаря этой тактике: он в буквальном смысле завалил противника своим напором!

Поэтому с ударом гонга я начал жестко атаковать размашистыми свингами. Лиделл попятился, через несколько шагов уперся в сетку — и, оттолкнувшись от нее, сделал проход в обе ноги. Здесь ему удалось бросить меня на пол слэмом и перейти в партер. Но в этом же крылась и его главная ошибка: для работы в партере, как и для любого другого боя, нужны отточенные навыки, которые невозможно было приобрести за те пару недель, что мы тренировались в зале Грейси. Поэтому я довольно легко закрыл его на треугольник, и уже через несколько секунд услышал стук по октагону — Чак сдался.

Что ж, неплохо. В первом раунде у меня получилось не просто победить, но и сберечь при этом силы. Надо бы постараться работать так же и дальше. Тем временем на арене начался второй бой — наш Танк дрался с Минотавром. Антонио схватывал все на лету и хорошо помнил, что в рубке он сильно уступает Танку. Поэтому он с ходу пошел в партер, войдя в клинч и попытавшись утянуть за собой Танка. Однако Танк не зря получил это прозвище: его комплекция позволяла воспринимать подавляющее большинство соперников как мелкую досадную неприятность, и Антонио Родриго Ногейра здесь не стал исключением. Танк быстро стряхнул его одной ногой, тут же ударив второй. Несчастный Минотавр выглядел буквально как таракан, которого небрежно смахнули со стола. Нокаут!

В третьем бою наш паренек сражался против своего американского «тезки» — Тэнка Эббота. По идее, отличным решением было бы применить тактику Тактарова на одном из первых турниров юфс, которую он использовал против того же Тэнка, и задушить соперника. Эббот ведь тоже получил свою погремуху не просто так. Но земляк на кой то черт полез в размен. В результате Эббот пропустил пару тяжелых оплеух. Однако, кажется, эти плюхи его наконец-то отрезвили. Он пошел в ответную атаку и в итоге снес земляка, как траву косой! Глухой нокаут!

Обстановка накалялась.

В четвертом бою местные болельщики получили небольшую передышку — Бранко, выставленный телеканалом, победил Кимбо, эффектно зажав его у сетки. Кимбо быстро задышал и скорее проиграл сам себе.

Закрылись четверть финалы, и в октагон начали приглашать полуфиналистов.

Мне предстояло разделить октагон с Тэнком Эбботом, а вот Танку с Бранко.

Что же, российского Танка мы уже знаем, посмотрим, на что способен американский! Как и ожидалось, он сразу попер на меня своими ударами. Я понял, что в этом смысле оба Танка друг друга стоили — рубка у обоих была развита хорошо и потому являлась основным победным приемом. Значит, нужно вспомнить наставления тренера и побеждать соперника тем, в чем он не силен. Я быстро перевел его в партер и начал игру на выносливость. Моя задача состояла в том, чтобы Эббот затратил как можно больше сил — тогда он не сможет ничего сделать, даже если встанет на ноги и попробует снова включить рубку.

В себе я был уверен — борьба в партере всегда была одной из моих сильных сторон. Поэтому я постарался сразу зажать его голову в замок и не выпускать как можно дольше. Это сработало: будучи зафиксированным намертво, Тэнк пытался, конечно, наносить мне удары кулаком, но получалось это у него не очень, потому что львиная доля его усилий уходила на попытки высвободиться и не сдаться. В результате как раз сдаться ему все же и пришлось. Я сумел плотнее накинуть гильотину и растянул Эббота…

Ну а наш Танк после этого вышел сражаться с Бранко. Танк, видимо, чересчур вдохновленный своей предыдущей победой, вышел в октагон уже немного на расслабоне. Бранко не стал рубиться, чтобы ее получать ненужный урон накануне финала. Он довольно быстро повалил Танка и поймал его на распятие. А распятие — это такая штука, из которой выбраться практически невозможно.

Ситуация накалялась. Хотя нет, она не просто накалялась — она уже выходила из-под контроля! Воспользовавшись беспомощным положением Танка, не имевшем возможности даже толком пошевелиться, Бранко начал дубасить его методично забивать. Мы наблюдали за этим из-за кулис, не отрывая глаз. Бой надо было останавливать уже сейчас. Но Танк держался, и формально не давал повода для остановки, тем самым вынуждая Бранко работать жестче. Но у меня складывалось ощущение, что Танк контролирует ситуацию, и еще может перевернуть бой. Всполошился Степаныч, у которого опыта в углу было гораздо больше моего.

— Серега! Танку-то нашему, похоже, кабзда!

— В смысле? — уставился я на Танка. — Да не, Степаныч, он дышит, все нормально!

— Да типун тебе на язык! — толкнул меня Степаныч. — Я не в этом смысле!

— А в каком? — недоуменно переспросил я.

— А в таком, что он в грогги! — выпалил Степаныч. — Чего этот придурок тупит, он же тормознуть все должен!

Я пригляделся. Действительно, скупые движения Танка, особенно с одной стороны, явно говорили о том, что ему пора отправляться в заботливые руки врачей, а не в следующий бой. Рефери же продолжал расхаживать по рингу так, как будто ничего особенного не происходило.

— Серега, парня выручать надо, — покачал головой Степаныч. — Иначе…

Я не стал дослушивать, что будет «иначе». Времени рассуждать не было. Я, не раздумывая, выскочил в октагон.

Мне было некогда размышлять о том, как было бы оптимальнее всего распределить свои силы. Нужно было спасать Танка, иначе все грозило перейти из области спорта в конкретное публичное убийство. Недолго думая, я бросился на Бранко со спины э, закрыл удушающий и заставил его отпустить Танка и вскочить на ноги, принимая мою атаку. Растерянный рефери при этом мотался по рингу, как подорванный и кричал что-то нечленораздельное, не понимая, как ему поступить.

— Ты, козел, какого хрена выскочил, сейчас не твоя очередь! — выпалил он, со злостью глядя мне в глаза.

— А что мне, спокойно наблюдать твою самодовольную рожу, пока ты добиваешь нашего парня? — выпалил в ответ я.

— Остановки не было! — возразил Бранко.

Конечно, во всем этом была часть и внешних эффектов. Я ведь прекрасно понимал, что этот протеже телекомпании ни в чем не виноват. Напротив, в этом бою он показал себя как настоящий профессионал, соблюдающий все формальные условия — он повалил соперника и продолжал бой до тех пор, пока не услышит гонга. И не его вина в том, что этот гонг так и не прозвучал, а вместо него выскочил я. Зрители же восприняли все это как часть шоу. Ведь мы заявляли, что будет презентован новый вид борьбы — кто его знает, может быть, это часть новых правил? Когда один противник близок к летальному исходу, выскакивает его товарищ и продолжает за него. А что — в принципе, своя логика в этом есть!

— У вас там в России все такие борзые, что ли? — заорал он, пытаясь начать рубку уже со мной.

— Какие мы там в России, тебе лучше не знать, — парировал я, моментально вспомнив самые яркие сцены бандитских разборок. Ха, посмотрел бы я на этого выпендрежника, если бы он оказался не на ринге, а в спальнике Ростова где-нибудь вечерком!

— Да что ты говоришь. «И какие же мы там в России»? — в запале передразнил меня оппонент. — «Такие, что нас все время натягивают крутые парни», да?

Зря он это сказал. Из-за кулис тут же выскочил Андрей, который до этих пор стоял там, можно сказать, никем не замеченный, и с диким криком полез в атаку на Бранко.

— Э, я не понял, что за хрень началась! — заорал Чак Лиделл, выскочивший на помощь Бранко.

— Слышь ты, сучонок, ты бы лучше за базаром своим следил, а то большой вопрос, кто кого сейчас натянет! — раздался где-то рядом голос Степаныча и наш старый тренер ворвался в бой, который мгновенно перерос в массовую драку. Участники с российской стороны дрались с американцами стенка на стенку. Для полного сходства с уличной разборкой не хватало только подручного оружия вроде кастетов или цепей.

Чтобы публика так неистовствовала, мне не приходилось видеть никогда — ни до, ни после. К счастью, охрана, нанятая Грейси, была многочисленной и профессиональной, и зрительские эмоции не смогли выплеснуться дальше занятых ими мест. Грамотно сработала охрана и на ринге: нас мягко, но непреклонно оттеснили друг от друга и развели в разные стороны.

Ринг-анонсер объявил часовой перерыв. Разумно: за это время конфликт должен был остыть, как и все его участники. Только вот мне остывать было незачем: из головы не лезла история с Бесси и ее отцом, и победа мне была жизненно необходима. Поэтому я решил поддержать в себе поднявшиеся эмоции и, отведя Степаныча в уголок за кулисами, попросил вполсилы поработать со мной на лапах. Примерно в середине перерыва ко мне подошел режиссер с телевидения с радостным лицом:

— Мистер Кресов, хочу поделиться с вами радостной новостью!

— Что такое? — отозвался я.

— Как только произошел ваш конфликт с нашим бойцом, продажи трансляций взлетели почти вдвое! Они и так, до начала турнира, были рекордными, а теперь, получается, мы в тот же день побили свой же рекорд!

Ну надо же. Получается, и Танка защитил, и бизнесу поспособствовал. А еще говорят, двух зайцев сразу поймать невозможно.

Продолжая легонько постукивать лапы, я краем глаза увидел Бесси, надевающую сумочку на плечо.

— Эй! — окликнул я ее. — Ты куда это собралась? Турнир еще не окончился, если что!

— Тсс! — Бесси приложила палец к губам и осторожно огляделась. — Сергей, я убегаю!

— Что это еще за побег с корабля, который даже не собирается тонуть? — весело спросил я.

— Понимаешь, — заговорила Бесси вполголоса. — Отец пришел не один. С ним вместе притащилась мачеха, просто она немного опоздала, и мы с тобой ее сразу не увидели. Если она меня сейчас здесь заметит, то мне точно кранты! Ты видел, сколько охранников вокруг отца? Так вот еще как минимум столько же, а то и больше, рассредоточены по залу.

— Не уходи, — сказал я и приобнял Бесси. — Тебе ничего не угрожает.

— Но как же, — робко возразила она, — а отец, охрана, мачеха…

— Просто доверься мне, — прервал я ее. Кажется, эта дурёха немного успокоилась. А мне предстояло внутренне подготовиться к главному бою. Впереди меня ждали пять сложных пятиминутных раундов. Соперник — тот самый боец от телеканала, Бранко Цикатич — на этот раз был гораздо тяжелее меня, а кроме того, он имел колоссальный опыт боев в японских промоушенах. А эти промоушены по своей структуре и характеру боя были максимально приближены к смешанным единоборствам. Другими словами, этот боец тренировался не две недели перед турниром, как все остальные, а как минимум несколько лет. Таким образом, по своим возможностям, умениям и навыкам мы были приблизительно равны. И еще он был очень талантливым и умел извлекать уроки из своих неудач, причем делал это моментально. Так что просто зажать соперника в замок и подождать несколько минут у меня бы точно не получилось. Если я хотел победить, мне было необходимо приложить максимум усилий, применить все, что я знаю и умею.

Уже самый первый раунд оказался убойным. Я постарался с самого начала взять инициативу в свои руки и начал агрессивно работать в стойке. Как я и ожидал, в этом Бранко мне нисколько не уступал: его удары были отточенными и хорошо просчитанными, а ногами он работал на загляденье. Вскоре он стал пытаться перехватить инициативу. Я сделал вид, что поддаюсь и начал понемногу сокращать дистанцию. Цикатич повелся на этот прием — и зря: выгадав удобный момент, я четко нанес ему боковой удар справа. Не ожидавший этого боец упал. Пара ударов на добивание — и первый раунд за мной!

Второй раунд прошел почти так же, как и первый: Бранко снова встал в стойку. В этот раз мне удалось после пары минут противостояния в стойке увести его в партер, и благодаря отработанному удушающему приему оставить за собой и этот раунд. Гонг!

Что же, первые два раунда прошли для меня удачно. Но рассчитывать, что мне будет так везти и дальше, было бы по меньшей мере самонадеянно и попросту глупо. Телеканал недаром выставил именно Цикатича: они профессионально разбираются в спорте и наверняка рассчитывали не только на эффектную картинку, но и на качественную работу на ринге. К тому же я хорошо помнил, что Бранко умеет учитывать свои ошибки. Поэтому, скорее всего, в третьем раунде он придумает что-нибудь новое. Вставать в стойку и в этот раз после двух нокаутов было бессмысленно.

Я оказался прав, но лишь отчасти. Третий раунд Цикатич тоже начал со стойки, но вот тактика его заметно изменилась. Теперь он целился мне точно в печень ногой с вертушки. А это — весьма болезненный удар, где бы он ни наносился — хоть в подворотне, хоть на ринге. После второго попадания по печени я немного «поплыл». Голова моя закружилась, и я невольно стал «гулять» по октагону. Этим и воспользовался Бранко, нанесший третий удар по той же печени, а сразу вслед за ним — контрольный, по голове, которым он и отправил меня в на настил.

Черт. Это была большая оплошность с моей стороны. Я почему-то решил, что он не поменял тактику, и в результате открылся для серьезных ударов.

— Серега, держись! — кричал из-за кулис Степаныч. — Соберись, брат, убей на хрен этого засранца! Ты можешь!

Я понимал, что в одной только стойке, да еще после таких ударов шансов победить у меня меньше. Значит, надо было вынудить соперника поменять тактику боя. Надо каким-то образом заблокировать его возможные удары, но как это лучше сделать? Вот вопрос.

В результате таких размышлений в четвертом раунде я решил подключать клинч. Буквально с первых же секунд я прижался к Цикатичу и обхватил его руками. Благодаря этому мне удалось все пять минут продержать его на максимально близкой дистанции, не дававшей ему возможности как следует размахнуться для удара, да и в целом заблокировать ему какую-либо активность. Так и не сумев разблокироваться, четвертый раунд Цикатич тоже отдал мне. Дела в работе в клинче у меня шли гораздо лучше, чем у соперника.

Пятый раунд был последним. Конечно, я уже в любом случае победил в трех раундах из пяти. Но мне было этого мало, да и домашнее судейство нельзя сбрасывать со счетов. Мной овладела та самая спортивная ярость, которая ставит на карту все: я готов был выложиться до конца и пусть бы это был даже последний бой в моей жизни, но вырвать победу с максимально возможным счетом стало для меня делом даже не принципа, а жизни и смерти. Слишком долго я шел к этому турниру, слишком многое было поставлено на кон.

Вдохновляемый этой яростью, я начал раунд с активной рубки. Бранко как будто что-то чувствовал — на этот раз он бросал все свои усилия не столько на атаку, сколько на то, чтобы уходить от моих ударов. Особенно пристальное внимание он уделял тому, чтобы уберечь от удара свою голову — и не зря! Спустя полминуты он все-таки дал осечку, и я тут же атаковал его физиономию левым прямым, а следом изо всех сил ударил своей головой по его носу, из которого тут же хлынула кровь.

Пожалуй, впервые в жизни я слышал, как несколько тысяч человек одновременно ахнули. Это было мощно! Но расслабляться было рано — получивший серьезный удар и, по-видимому, сломавший нос Цикатич, не обращая внимания на кровавый водопад из своего лица, пошел в атаку. В этот момент он был похож на зомби из ужастиков, которые стремятся покусать здоровых людей. К его чести я должен отметить, что бился он и вправду отчаянно — такого напора я не встречал уже давно. Какое-то время мы дрались в стойке с приблизительно одинаковым результатом. Но, видимо, нанесенная мной травма тоже несколько спутала его сознание — и буквально на пятой минуте Бранко неосторожно подставился под правый хай-кик. Я немедленно подтолкнул его к сетке.

По моим ощущениям, до конца раунда оставалось не больше пары десятков секунд, и теперь главной моей задачей было не допустить перехвата инициативы. Цикатич и без того откровенно «плыл» и уже с трудом держался на ногах — за эти пять раундов он здорово выдохся. Поэтому у сетки я тут же перевел его в партер, ударил для верности в солнечное сплетение и включил режим добивания. Стараясь быть расчетливым и не превращать свои удары в барабанную дробь, я бил четко по открытым местам, Цикатич терпел и огрызался

Гонг!

Ну вот и все. Все самое сложное, вся пахота позади. Не знаю, какое решение вынесут судьи, но, по крайней мере, про себя я точно мог сказать, что я сделал абсолютно все, что было в моих силах. Даже если сегодняшний турнир окончится моим проигрышем, за свои выступления мне точно будет не стыдно. По крайней мере, свою главную задачу — продемонстрировать преимущества нового вида спорта — я точно выполнил.

Зрительный зал, да и все участники турнира, стоявшие за кулисами, замерли в напряженном ожидании. Повисла такая густая тишина, что ее, казалось, можно было разрубить ножом. Судь все еще были заняты подсчетом очков и явно о чем-то спорили между собой.

«Ну что, ребята, задали мы вам задачку», — мысленно обратился я к ним. «Непросто, наверное, выбирать лучшего среди сильнейших? Да, это вам не бой чемпиона со студентом!».

Пока я наблюдал за судьями, на ринг вышел отец Бесси. Я прекрасно помнил, что именно ему предстояло вручать главный приз победителю. А это значило, что самый главный момент уже совсем близко. Что за черт! Я вроде бы взрослый мужик, опытный, профессиональный боец, на счету которого уже десятки, если не сотни проведенных боев — как официальных, так и, мягко выражаясь, других. А здесь я вдруг ощутил такое волнение, как будто я школьник и сдаю первый в своей жизни экзамен. Еще немного — и попрошу воды, потом выйти…

«Да хватит, что ли, Серега, соберись!» — сказал себе я. «Как будто и вправду впервые в жизни был на ринге!». Но, как ни крути, на таком ринге я был действительно в первый раз. Воплощение в жизнь самой заветной мечты — это, прямо скажем, не рядовое выступление.

Вдруг, скосившись на ринг из-за кулис, я увидел, что на нем уже стоит ринг-анонсер, который подносил микрофон к губам. Вот этот самый момент! Сейчас-то все и решится!

Напряжение внутри меня достигло какого-то немыслимого уровня. Как бы потом на ком-нибудь не сорваться!

— Итак, — услышал я как будто сквозь сон громогласный голос ринг-анонсера, — уважаемая публика! Мы рады объявить… — «да чего ж ты так тянешь-то, господи!» — что первым неоспоримым! Непобежденным! Чемпионом мира становится… — тут я почувствовал на себе выражение «сердце выпрыгивает из груди» — Сергей Кресов! По прозвищу «Боец»! Россия!!!

В памяти отложилось, как я ни с того ни с сего рухнул на колени перед вопящим, орущим, воющим от восторга залом. Как на меня надели чемпионский пояс, что явилось для меня полной неожиданностью — как-то я ничего не слышал о поясе, когда обсуждались награды победителям. Как меня поднимали на ноги, и отец Бесси с радостной улыбкой жал мне руку и вручал чек за выигранный бой.

Все это я потом увидел на видеозаписи церемонии награждения. Но вот что мне точно врезалось в память, это то, как я внезапно нарушил установленный порядок мероприятия. Отец Бесси, пожав мне руку, уже начал разворачиваться, чтобы уйти обратно за кулисы. Но в этот момент я схватил его за рукав. Он в недоумении уставился на меня, а я краем глаза увидел, как двое охранников, ожидавших его у самого выхода на ринг, сделали шаг вперед и напряглись.

— Пожалуйста, позвольте мне сказать в микрофон одну очень важную вещь, — произнес я, глядя газировочному магнату прямо в глаза. — Мне очень нужно, чтобы вы это услышали.

— Ну что ж, говорите, — с улыбкой ответил он. — Вы ведь победитель.

Я приблизился к микрофону. За кулисами с другой стороны на меня, широко распахнув свои глаза, с нескрываемым волнением смотрела Бесси. «Ничего, девочка», — мысленно сказал ей я, — «вот и пришел конец твоим скитаниям».

— Я хотел бы поблагодарить каждого, кто верил в меня, кто заражал меня этой верой в мою победу, — начал я. — Каждого, кто поддерживал и подбадривал в тяжелый период подготовки к этому турниру. Без вас моя победа была бы невозможна, как, наверное, и этот турнир в целом. Но знаете, есть один человек, без которого проведение этого турнира было бы невозможным. — Я повернулся в сторону кулис и позвал: — Бесси!

Девчонке понадобилось, наверное, меньше двух секунд, чтобы буквально в один прыжок оказаться возле нас и, задыхаясь от слез, повиснуть на своем отце, заключив его в объятья, наверное, крепче, чем я фиксировал противников в замке! За спинами охранников я разглядел перекошенную от злобы физиономию ее мачехи и понял, что мой план сработал. У победителей таких злобных рож не бывает — значит, Бесси снова вернется в свой дом, наконец-то откровенно побеседует с отцом, и эта мегера больше не сможет распоряжаться их бизнесом и жизнью. Ну что же, Боец, стало быть, и здесь ты потрудился не зря! Я давно уже заметил: когда помогаешь хорошему человеку восстановить справедливость, и у самого на душе становится так хорошо, что это даже невозможно ни с чем сравнить.

А пока трансляция еще шла на весь мир и телекамеры не выключались, мне нужно было произнести в микрофон еще одну очень важную для меня фразу.

— Я очень долго шел к этой победе, — проговорил я, стараясь интонационно придать значение каждому слову. — Признаюсь честно: я мечтал, что разделю этот триумф с одним человеком. К сожалению, судьба сложилась по-другому. Тем не менее, я надеюсь, что этот человек увидит трансляцию нашего турнира. Алина, не знаю, смотрела ли ты сейчас мой бой, но в любом случае эта победа — для тебя!

— Ну что же, Сергей, — сказал сияющий от счастья Грейси, когда спустя несколько дней мы вернулись в Лос-Анджелес и по обыкновению встретились у него в кабинете. — Я думаю, мы можем друг друга поздравить! Мы действительно надрали задницы этим сукиным сынам, как и планировали!

— Это точно, — улыбнулся я в ответ. — Все прошло на высшем уровне!

— Ты еще не представляешь, насколько! — сказал Грейси и положил передо мной бумаги с какими-то графиками и цифрами. — Вот, это я сегодня утром получил по факсу от телекомпании. Наш турнир обеспечил не просто рекордные, а суперрекордные продажи! Ты только посмотри, — он ткнул пальцем в одну из бумажек, — итоговая цифра продаж получилась в четыре с лишним раза выше, чем мы рассчитывали! Прикинь, Сергей, в четыре!

С этими словами Ройс сжал мне руку так, будто я сейчас должен был раствориться в воздухе, и он ни за что не хотел меня отпускать.

— Теперь, — продолжал сиять Грейси, — я смогу открыть зал такого уровня, по сравнению с которым этот — жалкое вонючее дерьмо! С такой охрененной рекламой ко мне будут приезжать ученики со всего мира! А те, кому понадобится проживание, смогут жить не в этих комнатах, как в общежитии, а в нормальных человеческих условиях!

— Поздравляю, Ройс, — искренне ответил я. — Ты действительно это заслужил, и я очень рад, что теперь твое дело выйдет на новый уровень.

— Подожди, — возразил Ройс. — Это еще не все. Заслужил-то не только я, но и ты! Это ведь и твой триумф, Сергей, и еще какой, ха-ха! Шутка ли — первое запланированное выступление в Америке — и сразу чемпион мира! Да на такое способны единицы, мать их! В общем, я помню, о чем мы договаривались. Ты действительно заработал большие деньги и получишь повышенный гонорар. Думаю, даже больше, чем тот, о которым мы с тобой говорили — ведь и результат получился таким, о котором мы не могли и мечтать! Но, кроме этого, у меня к тебе будет еще одно предложение.

— Я слушаю тебя очень внимательно, — сказал я.

— Понимаешь, Сергей, — Грейси приобнял меня, как старого приятеля, — мне здесь предложили купить лигу. Сам понимаешь, это хорошее бизнес-вложение. И я готов продать долю в этой лиге и вырученные деньги тоже перечислить тебе, как компаньону. Как ты смотришь на это дело?

— Хм, — задумался я. — Ты знаешь, это действительно звучит заманчиво. Но, если честно, меня бы больше заинтересовало немного другое предложение.

— Какое? — удивился Грейси.

— Давай вместе станем совладельцами этой лиги, — ответил я. — И следующий турнир проведем уже в России. Будем чередовать: один год делаем чемпионат здесь, один — у нас в России.

— Ну а что, — поразмыслив, сказал Ройс. — Мысль интересная. Я согласен! Давай так и поступим!

— Ну вот, — вид Степаныча выражал полное удовлетворение жизнью. — Теперь работа будет поставлена четко. Ты молодец, Серега! Ты даже сам не представляешь, какое большое дело ты для всех сделал!

Мы сидели у меня в комнате втроем — я, Степаныч и Танк, который уже, судя по всему, зализал свои раны и вовсю шутил над тем боем, где так неудачно ушел в партер. Андрея с нами не было — видимо, он был еще не в том статусе, чтобы быть посвященным во все тонкости службы, и Степаныч отослал его отсыпаться. Впрочем, при Танке, разумеется, тоже говорилось не все, но мы-то со Степанычем понимали, о чем идет речь. Теперь у него будет официальная возможность привозить в Америку своих бойцов невидимого фронта.

Вдруг в дверь постучали. Степаныч напрягся.

— Кто это, Боец? — настороженно спросил он. — Ты кого-нибудь ждешь?

— Да вроде нет, — пожал плечами я.

— Можно? — дверь приоткрылась и в ней показалась радостная мордашка Бесси. Степаныч расслабленно выдохнул. Бесси подбежала ко мне, чмокнула в щеку и крепко обняла руками мою шею. — Сергей, я хотела сказать тебе большое спасибо. Ты сам, наверное, еще до конца не понимаешь, что ты смог для меня сделать!

«Да что ж такое!», — иронично подумал я. «Что за день? Все мне говорят, что я не понимаю, что сделал». А вслух спросил:

— Ты с отцом-то помирилась?

— О да! — воскликнула Бесси. — Он наконец-то выслушал меня. Сказал, что, пока он меня искал, уже тысячу раз пожалел, что не нашел для меня времени раньше. Эта сучка сбежала от нас с проклятиями. Как только она поняла, что здесь ей больше ничего не светит, вся ее огромная любовь к папе тут же куда-то улетучилась. Она, правда, сказала, что не прощается и что мы о ней еще услышим, но папа тут же возразил, что сделает все, чтобы этого не случилось.

— Ну вот и хорошо, — ответил я. — Я рад, что все так закончилось.

В комнате раздался звонок мобильного телефона. Это в будущем веке, откуда я перенесся сюда, удивить рингтонами было невозможно. А здесь Танк все еще вздрагивал, услышав это одноголосное пиликанье — в наших спортивных кругах мобильный телефон был еще только у Степаныча. Согласно официальной версии, ему подарил его богатый отец кого-то из его учеников за чемпионскую медаль сына.

— Да, — ответил Степаныч и многозначительно взглянул на меня. — Хорошо, ага. Даю трубку. Сергей, это тебя!

Он протянул телефон мне. Черт побери! Этот голос я узнал бы из миллиона других женских голосов!

— Поздравляю тебя с победой! Я… в общем, я смотрела ваш турнир и слышала твою речь, — сказала Алина где-то далеко, на другом конце земли. Я почувствовал, как земля резко уходит из-под моих ног, и я взлетаю куда-то очень высоко, где уже давно не бывал.

— Спасибо, — расплылся в улыбке я, но тут же спохватился и взял себя в руки. После всех Алининых выкрутасов делать вид, что ничего не произошло, я не мог, несмотря на всю мою радость от ее звонка. Неважно, сложатся у нас отношения в дальнейшем или нет — все равно давать ей понять, что я все забыл и проглотил, было нельзя. Как только я подумал об этом, голос мой автоматически сменился на раздраженный. — А почему это ты исчезла, ничего мне не сказав? Нет, я все понимаю, всякое бывает, ты вполне могла разлюбить и изменить свои планы. Но почему я, как идиот, должен разгадывать твои чертовы ребусы, а? Ты могла мне хотя бы сообщить об этом по-человечески, а не исчезать, как с места преступления?

— Прости, Сережа, — вздохнула Алина. — Просто обстоятельства так сложились…

— Какие еще обстоятельства? — буквально взревел я. — Что, нового мужика нашла и он тебе запрещает общаться со всеми, у кого между ног то же, что и у него?

— Да нет, Сереж, — сейчас Алина разговаривала неожиданно тихо. — дело не в этом. Никакого я мужика не нашла и не искала. Просто я захотела уехать подальше от всего этого, начать новую, тихую и спокойную жизнь. И чтобы по возможности никто не знал, где я нахожусь — ну, кроме самых близких и проверенных людей. Поэтому я по-быстрому уволилась с работы и не полетела ни в какую Америку. Даже не то чтобы я захотела — так нужно было сделать. А как сказать об этом тебе, я тоже не сообразила.

— Ты опять загадками разговариваешь? — возмутился я. — Как мне сказать, как мне сказать… Русским языком, как еще? Что значит «так нужно было сделать»? Какие еще у тебя там могут быть обстоятельства?

— Сереж, я беременна, — внезапно сказала Алина.

Это прозвучало настолько тихо и неожиданно, что до меня не сразу дошел смысл ее слов.

— В каком смысле? — я задал самый глупый вопрос, который только можно было задать в такой ситуации.

— Что в каком смысле? — Алина впервые за долгое время рассмеялась. — Сереж, ты взрослый мужчина, ты не знаешь, в каком смысле женщины беременеют?

— И… я к тебе прилечу? — мой голос неожиданно дрогнул.

— Если хочешь, — уже привычным кокетливым голосом ответила Алина.