– Саня, ну ты где? – спросила Николь, пытаясь перекричать музыку, что показалась мне невероятно громкой.

– Паркуюсь, – ответила я, заглушив мотор и, прижав телефон к уху плечом, вышла из машины. – Ты знаешь, как трудно найти место в такое время? Да ещё в центре…

– И давно ты стала такой ворчуньей? – рассмеялась Ника. – Давай скорее, все наши уже собрались! Ждём только тебя!

– Мне осталось перейти дорогу, – усмехнулась я в ответ и завершила вызов.

Бодро цокая набойками высоких каблуков, я подошла к пешеходному переходу и уверено продолжила путь, попутно убирая телефон в сумочку. Чего я никак не ожидала в этот момент, так это услышать визг тормозов и громкий гудок засигналившей мне машины.

– Сдурел?! – закричала я, буквально в последний момент отскочив в сторону, и на эмоциях ударила сумкой по капоту остановившейся жёлтой спортивной машины. – Идиот…

– Ты что себе позволяешь?! – удивительно, но вместо идиота, водительскую дверь открыла идиотка, поспешившая вылезти и продолжить свой обвинительный монолог. – Совсем больная? Ты поцарапала! Ты хоть знаешь, сколько она стоит?

– Машина? – уточнила я, смотря на то, как блондинка начинает изображать крабика и кружить вокруг капота, на котором я не заметила ни единого намёка на царапину. А ведь не отскочи я в сторону, там была бы вмятина. В форме моей тушки. – Ты чуть не сбила меня!

– Да я тебя засужу! – визжала девица, поражая меня такой наглостью.

Чуть не переехала меня прямо на пешеходном, а гонора столько, словно это я чуть её в месиво не превратила!

– Ты мне за весь ущерб выплатишь! – продолжала блондинка.

Правда, я уже смогла успокоиться. Почти.

– Делать мне больше нечего, – фыркнула я, отходя от шока и по дуге обойдя блондинку, продолжила идти в сторону входа в клуб.

Раньше войду – скорее уйду. Из меня всегда была так себе тусовщица, а с появлением сына и вовсе сместились все приоритеты. И сейчас, зная, что через минуту увижу своих старых друзей, я думала не о том, как весело проведу с ними время. Нет. Я представляла, как вернувшись домой, сяду у кроватки Никитки и поправлю ему одеяло. Он всегда ворочается и сбивает его в комок, что запутавшись в ногах…

– Стужев? – выдохнула я, сбившись с шага, когда пассажирская дверь машины блондинки распахнулась и оттуда вышел… он.

Алексей.

Он же Алекс. Он же… впрочем, это уже давно не важно.

– Саша? – он смотрел на меня так, словно увидел перед собой призрак.

– Девушку свою водить научи, – отчеканила я и поправив сумочку поспешила проделать как можно быстрее остаток пути и скрыться в дверях ночного клуба.

Блондинка что-то верещала мне в спину, а я…

Я ничего не слышала из-за бешено заколотившегося в груди сердца. Ни шума улицы, ни смеха толпившихся у входа людей.

Перед глазами продолжал стоять он.

Почти не изменился с момента нашей последней встречи. Всё такой же высокий, широкоплечий. Даже неизменная щетина осталась при нём.

Горько усмехнувшись, я почти пробежала через танцпол, устремившись к лестнице на второй этаж к вип залу. Как будто была надежда, что Лёша за два года превратится в толстого лысого коротышку!

Заставляя себя улыбаться, я поднялась наверх и сразу же попала в череду объятий и дружественных поцелуев в щёку. Как могла старалась выкинуть из головы эту встречу, напоминая себе, что Стужев – никто. Просто никто…

Нет, я знала, что на юбилее отца, ради которого я и вернулась в город, мы всё равно увидимся. Думала, что сумею подготовиться. Представляла, как окину Лёшу презрительным взглядом. Даже небольшую речь заготовила, правда, для его отца…

Но увидеть его сегодня…

Нет.

Это было выше моих сил.

– С тобой всё хорошо? – поинтересовалась Николь, наблюдая, как я залпом выпила фужер с шампанским и отставив его, потянулась за следующим.

– Лучше всех, – улыбнулась я, отсалютовав ей. – Стужева у входа встретила.

– Отца Лёши? – округлила глаза Ника. – Ой…

– Не отца, – сделав ещё пару больших глотков, я поставила фужер на столик. – Самого Лёшу.

– Ой, – повторила Николь, и хотела что-то дополнить, но её перебила Светка, начавшая всех агитировать спуститься вниз и потанцевать.

Немного подумав, я ухватилась за эту идею. Всё лучше, чем сидеть тут и пытаться прогнать из памяти встречу с… этим человеком. Может басы и ритм вернут меня в чувство, раз полтора фужера шампанского не смогли.

Вот только оказавшись на танцполе, я поняла, что это бесполезно. Как ни старалась, а сосредоточиться на музыке и движениях не выходило. Стоило закрыть глаза, как перед мысленным взглядом возникал Лёша, замерший у машины.

Затем в памяти почему-то всплывали лучшие моменты того времени, когда мы были вместе. А лучше бы приходили плохие. Например то, как он отреагировал на известие о сыне.

Никогда его не прощу.

– Ты чего? – крикнула мне в ухо Ника, когда я замерла, перестав пытаться танцевать.

– Я домой, – выкрикнула в ответ, вымученно улыбнувшись. – Мне просто нужно. Пока.

Не просто нужно, а очень нужно… к Никитке. Погладить его по волосикам, поцеловать ручку и прошептать, что всё у нас будет хорошо.

Не став больше ни с кем прощаться, я просто направилась на выход, радуясь, что забыла сдать в гардероб куртку. Не буду тратить время хотя бы на это. А подождать придётся, пока подъедет такси. За руль мне нельзя, после неосмотрительно выпитого… понятно, почему у Николь появились ко мне вопросы.

Вот только жаль, что не успела я выйти на воздух и достать телефон, как меня кто-то грубо схватил за руку, разворачивая к себе лицом.

– Что… что тебе нужно? – холодно поинтересовалась я у Стужева.

– Что тебе нужно? – повторила я, пытаясь выдернуть руку из его хватки, но Стужев моей попытки не заметил.

Он продолжал держать меня и молчать, зло смотря мне в лицо. Прикосновение обжигало кожу даже через куртку. С каждой секундой мне было всё тяжелее сохранять внешнее спокойствие и безразличие. В последний раз столько ярости в его глазах я видела в тот день, когда мы виделись последний раз. Два года прошло. Неужели обида за «измену» до сих пор его гложет?

Глупость какая-то.

Скорее всего, боится снова услышать о сыне.

– Всё-таки ты, – наконец-то произнёс Стужев, играя желваками на лице. – Не показалось.

– Руку отпусти, – зло отчеканила я, дёрнувшись, стараясь скинуть его хватку.

И чуть не завалилась назад, так как он резко разжал пальцы.

– И стоило оно того? – каждое слово он практически выплёвывал, смотря на меня примерно так же, как его отец в последнюю нашу встречу.

Брезгливо.

С каким-то непривычным мне остервенением.

Как я раньше не замечала, насколько они с отцом похожи? Не внешне, конечно. Характерами.

Моя ошибка. Стоит признать, хоть и поздно.

– От осинки не родятся апельсинки, – скривив губы, я развернулась, махнув рукой. – Нам не о чем с тобой разговаривать… да что ж такое! – выкрикнула, вновь почувствовав хватку на своей руке.

– Довольна собой? – прорычал Стужев практически мне в ухо, дёрнув меня спиной на себя. – Развлеклась?

– Протрезвей! – выкрикнула я, ударив его сумочкой по плечу и сделав очередную попытку вырваться. – Отпустил меня и ушёл отсюда, пока я не начала кричать!

– Ори, – прошипел Стужев.

– Проблем с законом не боишься? – внутри меня всё клокотало от злости. – А то смотри, слышала вы с папочкой едва-едва концы с концами сводите. Не боишься, что я тебя по судам затаскаю?

Я понимала, что блефую, ведь я никогда не подам на алименты. Никогда не допущу, чтобы в графе «отец» у Никитки появилось имя Стужева. И как бы не грела меня мысль пустить его семейку по миру, уничтожив их репутацию судебными тяжбами, я сделаю всё, чтобы не допустить этого.

Но мои слова подействовали. Он меня отпустил.

– Испугался, – резюмировала я, без страха взглянув в его лицо. – Ну и козёл же ты, Стужев.

– Дрянь, – выдохнул он, отступая от меня. – Но в одном ты права. Разговаривать нам действительно не о чем. Разве что, – он прищурил глаза и несколько раз ощутимо скрипнул зубами, прежде чем спросить: – Он всё это время был у тебя?

Сначала я растерялась, не сразу сориентировавшись, кого он имеет в виду. Но потом…

– А с кем ему ещё быть? – от злости меня начало потряхивать.

Надо же, Стужев впервые поинтересовался о нашем сыне. Удивительно. Думала не доживу до этого дня. Как бы лягушки с неба не посыпались!

Урод…

– Учитывая отсутствие у тебя морали, ты могла его продать, отдать, выкинуть…

Сама не поняла, как ударила Стужева по лицу. И не пощёчиной, со звонким звуком, а кулаком. И попала по губе, с ужасом наблюдая, как из неё начала сочиться кровь.

– Не смей так говорить про Никитку, – выдохнула я, прочитав в его взгляде желание убивать.

Раньше я бы уверенно сказала, что такой, как он, никогда не поднимет руку на девушку. Но тогда я была влюблённой дурой и видела лишь то, что хотела видеть. А сейчас…

А сейчас я заметила останавливающееся рядом такси и не задумываясь схватилась за дверь, дёрнув её на себя. Плевать, за кем оно приехало, уеду на нём я. И прямо сейчас!

– Переименовала Людовика…

– Гони, гони, гони! – закричала я на водителя, не обратив внимания на брошенную мне вслед фразу Стужева и захлопнула дверь.

– С парнем поссорилась, красавица? – к счастью, таксист оказался понятливым и действительно погнал.

Да так, что я ощутимо вжалась в спинку сидения.

– Бывшего встретила, – ответила я, оборачиваясь, желая убедиться, что Стужев меня не преследует.

Сейчас я не понимала, что у него нет причин прыгать в машину и устраивать погоню. Я вообще мало понимала. Даже называя водителю адрес, с трудом вспомнила номер дома.

Меня трясло. От злости. От обиды. Ненависти, в конце концов!

Смахнув появившиеся на глазах слёзы, я старалась убедить себя, что появились они от туши и подводки. Давно не красилась, только и всего. Причин плакать ведь у меня нет. Да и не достоин он моих слёз. Сколько можно? Давно прошло то время, когда я надеялась, что однажды раздастся звонок в дверь и на моём пороге появится Стужев.

Глупая была. Верила, что можно что-то исправить.

Угу.

Чуть с ума не сошла, когда тест показал две полоски. Тогда впервые сорвалась и написала ему. Звонить на тот момент не было сил.

Как сейчас помню, как дрожали пальцы, пока я печатала заветное: «Я беременна!».

Как с замиранием сердца смотрела в экран, видя, что Стужев появился в сети.

Как задержала дыхание, увидев отметку «прочитано».

И как внутри меня всё оборвалось, когда он ответил короткое: «Поздравляю!» и внёс мой номер в чёрный список.

Казалось бы, на этом могло бы всё и закончится. Но какая-то часть меня отказывалась верить. Внутри тлела надежда и я снова и снова продолжала искать Стужеву оправдания. Что писал не он. Что это его отец. И ещё миллион подобных теорий. Жаль, что все они не подтвердились.

– Может печку включить? – привлёк моё внимание водитель, отрывая от безрадостных воспоминаний. – Замёрзла?

– Перенервничала, – вымученно улыбнувшись, я до боли в пальцах сжала сумочку, стараясь взять себя в руки.

Если даже посторонний человек заметил, как меня потряхивает, то от отца точно скрыть не выйдет. Ещё и Никитку напугаю… моё солнышко всегда чувствует, когда мама не в духе… только бы не проснулся…

Нет. Надо брать себя в руки и забыть встречу со Стужевым, как страшный сон.

И пережить встречу с ним на юбилее, – противно напомнил внутренний голос.

Устало вздохнув, я посмотрела в окно. Что ж. Я знала, что будет нелегко.

Но кто бы мог подумать, что настолько.

– Бя! – озвучил Никитка своё мнение, уворачиваясь от ложечки.

– Не «бя», а ням-ням-ням, – не согласилась я с сыном, с самыми восхищёнными интонациями, на которые только была способна после бессонной ночи. – Маме так вкусно!

Я даже ложку съела, прикрывая глаза от удовольствия, но Никитка был непреклонен.

– Бя! – повторил сынуля, отворачиваясь и начиная стучать ладошками по своему столику.

Нет, в чём-то я его понимала. Гадость редкостная, если честно. Но кто виноват, что детская смесь для его возраста именно такая? Без сахара, без соли, без приправ. Зато полезная. Если верить упаковке и заверениям нашего педиатра. Витамины все есть, опять же…

– Давай, котёнок мой, ложечку за маму, – продолжила я уговаривать. – А на обед мамочка тебе сделает суп-пюре с брокколи, – слушая меня Никитка сам не заметил, как съел ложечку. Чем я и поспешила воспользоваться, продолжая рассказывать и кормить его: – И банан кусочками порежу. И дам тебе хлебную корочку, которую ты будешь чмяк-чмяк-чмяк, да? Да, мой сладкий…

Честно, я и представить не могла, сколько всего нужно детям. Как-то все легче представляла, давая себе и малышу в животике обещание, что стану лучшей мамой на свете.

На деле же сейчас я с ужасом вспоминала первые месяцы после его рождения и то, как я их проживала.

Ночами не спала, когда он плакал. Как кормила его строго по часам, переживая, нужно ли его будить ночью, если сам он не проснулся в назначенное для кормления время. Как доставала звонками педиатра, уточняя… да всё подряд! Меня пугало и заботило всё. От частого пуканья, до слишком редкого. От слёз моей крохи, до того, что он не плачет. То мне казалось, что он недоедает, то, что наоборот – я его перекармливаю…

Мне повезло, что педиатр оказалась терпеливая. А может просто понимающая. Ведь я не скрывала, что воспитываю сына одна.

– А кто это уже проснулся? – на кухню зашла Леся и тут же засюсюкала, всё своё внимание концентрируя на заулыбавшемся ей Никитке. – Доброе утро, сладкие щёчки! Я тебя сейчас зацелую-зацелую! – подойдя к нему, она осторожно протянула ему руку, с улыбкой смотря, как он хватает её за палец и пытается затащить его себе в рот. – Тебе помочь покормить его?

Последний вопрос она адресовала мне, но смотрела только на Никитку.

– Вам с папой нужен ребёнок. Прошу, – уступила я ей место, подходя к кофемашине.

– Твой папа пока не готов морально пережить ещё одну беременность, – рассмеялась Леся, угукая и отправляя Никите ложечку в рот.

В чём-то она была права…

Когда я сообщила отцу о своей беременности и о том, что воспитывать ребёнке буду одна, я была готова к скандалу. Честно. Даже не удивилась, когда они первым же рейсом прилетели ко мне вместе с братом, чуть ли не с порога крича: «Кто он?», имея в виду отца будущего ребёнка, а не пол малыша…

А вот чего я не ожидала, так это того, что Леся прилетит вместе с ними. И примет мою сторону. И не просто примет! Мачеха открылась для меня с неожиданной стороны. За время их с папой брака, я считала её ботоксным барби-дополнением к нему. Ну а как воспринимать всерьёз девушку, что ненамного меня старше? Да и дело не только в возрасте. Блондинка, как из анекдота. Ездит на розовом купе с приклеенными на фары ресничками…

Не ожидала я, что она, зайдя в мою квартиру следом за папой и Стасом, наорёт на них обоих, напомнив, что перед ними беременная девушка. И не просто девушка, а та, что должна родить им здорового внука и племянника. Отчитала их, как школьников, да таким тоном, что даже я ловила себя на мысли спрятаться в шкафу…

– Сейчас мы с Сашей уйдём, а когда вернёмся, то здесь нас будут ждать любящие отец и брат, которые безумно рады пополнению семьи Снежинских! – закончила она свою речь, мило мне улыбнувшись и заговорив своим обычным доброжелательным голосом: – Пойдём, покушаем где-нибудь, хорошо? Тебе можно сладкое? Я видела в соседнем доме кондитерскую.

Как тут отказать? Вот и я не стала. А когда мы вернулись, то папа и Стас (о, чудо!), действительно фонтанировали только позитивом. Лишь однажды папа осторожно попытался выяснить у меня имя того, кто «сделал это». Называть имя Стужева я не стала. Не отец он. Сам отказался.

Сказала, что не хочу говорить о нём и попросила ничего не выяснять. Судя по всему, отец слово сдержал.

А я…

Я действительно не хотела говорить о Стужеве.

Дура. Убедила себя, что-то сообщение мне отправил не Лёша. Нашла его рабочий номер. Позвонила пару раз, но секретарь соединять отказывалась. А оставлять очередное сообщение…

В итоге я отправила заказное письмо курьером, с пометкой «лично в руки» на адрес его офиса. Ответ получила такой, что вспоминать до сих пор тошно.

Спустя три дня после отправки, Лёша мне позвонил. Сам.

Разговор у нас состоялся занимательный.

– К чему эти письма? – спросил он, стоило мне взять трубку.

– Я беременна…

– Я уже сказал. Поздравляю, – не дал он мне договорить. – От меня тебе что нужно?

– Ты ведь понимаешь, раз я тебе звоню, то ребенок твой и…

– Он не мой. Не звони мне больше. Никогда. Или пожалеешь.

У меня в тот момент по спине пробежал не просто холодок. Меня словно окунули в ледяную воду.

Подобную угрозу я уже слышала от его отца. Сбросив вызов, я как могла успокаивала себя, сдерживая слёзы. Напоминала, что мне нельзя нервничать. Что нужно думать о ребёнке, а не о козле-Стужеве.

Самовнушение сработало. Больше я про него старалась не вспоминать.

Правда, после родов не удержалась и всё же отправила сообщение на тот номер, с которого он мне звонил. Гормоны взбунтовались, не иначе. Написала рост, вес и время рождения нашего сна. Почему-то это в тот момент мне казалось правильным. И честным.

Ответ, к слову, не заставил себя ждать. Я получила очередное: «Поздравляю!» и оказалась в черном списке.

В тот момент я убедилась в том, что правильно сделала, не сказав Стужеву о том, кто я на самом деле. Он отказался от сына, считая меня никем. Я не хотела, чтобы Стужев изображал любовь ко мне, поняв, что я Снежинская.

Алексей Стужев

– Сука, – выдохнул, наблюдая, как со свистом срывается с места такси, в которое меньше минуты назад залезла Саша.

Саша…

Нет. Сука. И никак иначе. В голове не укладывалось.

Сначала, когда увидел её, решил, что показалось. Просто похожая девушка. Сильно похожая. Но… нет. Она. Живая. Вполне здоровая. И всё такая же языкастая.

И сейчас я как никогда был близок к тому, чтобы оторвать ей…

– Алёш, – Лиза зябко перетаптывалась с ноги на ногу, недовольно смотря на меня.

Пожалуй, только глаза выдавали её эмоции. Брови стояли как приклеенные на одном месте, благодаря всем известным инъекциям. Губы скривить тоже не получалось, благодаря другим, но тоже, не менее известным уколам. Способ передачи невербальных эмоций оставался лишь один. Взглядом. Но и его трудно было рассмотреть из-за неестественно густых и длинных ресниц.

Раньше меня это не беспокоило. Но сейчас…

– Алёша, – с нажимом повторила Лиза, не дождавшись от меня реакции. – Мы едем, или как? Ещё в сервис записываться надо, из-за этой полоумной… ты деньги у неё на ремонт вмятины взял?

– Взял, – отмахнулся я. – Завтра Диме позвони, он тебе всё сделает.

– Что значит, Диме? – от переполняющих её эмоций, она взвизгнула так громко, что на нас не только обернулись все, кто стоял неподалёку от входа в клуб, но даже собаки вдалеке залаяли. – А ты? У меня же стучит что-то… там! – и пальчик с ярким ногтем указал в сторону припаркованной иномарки.

– Стучит у тебя ароматизатор на зеркале. Бьётся об него, вот и дзынькает, – спокойно произнёс я. – Диме позвони. Он снимет тебе этого мопса, повесит елочку и стук прекратится, – дал я рекомендации.

– Но… а ты?

– А я в сервисе не работаю, – усмехнулся я, сухо поцеловав её. – Всё. Поезжай домой, Лиза. Завтра позвоню.

За что она мне всегда нравилась, так это за понимание. Если я занят – не названивает. Говорю – нет, никогда не начинает спорить.

Эта покорность подкупала и раздражала одновременно. Но сейчас я был Лизе за неё благодарен.

День и так выдался насыщенным, но, вечер меня окончательно добил.

Саша.

Ужин с Лизой и её родителями сам по себе прошёл скомкано. Очередная череда намёков…

Да и отец со своей шарманкой про внуков всё никак не успокоится. Даже скучаю по тому времени, когда он пытался свести меня с Алексой. Было спокойнее. К счастью, Снежинский свою дочь перевёз куда-то за границу, где она счастливо обзавелась не только мужем, но и ребёнком. И что-то мне подсказывает, что идея-фикс отца обзавестись внуками, с этим связана. Как же, у партнёра есть уже, а у него нет…

Кто бы мог подумать, что решив для себя, что сделаю Лизе предложение, я в этот же день снова столкнусь с Сашей?

Точно не я. Второй год, как дурак, цветы таскаю ей на могилу… и как только совести хватило? Даже мать в это втянула! Сука…

Давно я не помнил себя таким злым, как сейчас.

Свернув к ларьку, не удержался и купил себе пачку сигарет и зажигалку. Горечь нестерпимо хотелось приглушить. И редко случалось, когда я не мог справиться сам. По пальцам можно пересчитать случаи, когда я тянулся за сигаретой.

Похороны мамы.

Измена Саши.

День, когда я приехал к её матери и узнал, что Саши больше нет.

Стало стыдно перед отцом. Я же его обвинял. Долго верил в то, что он подстроил ту аварию. А оказывается… не было никакой аварии!

А сколько денег я переводил? Помогал женщине, потерявшей единственную дочь. Неужели Саша рассчитывала именно на это?!

– Сука! – выругался вслух, напугав идущую мне навстречу парочку. – Извините. Я не вам.

Выкинув под ноги окурок, не сдержался и прикурил новую сигарету.

Вот и четвёртый раз.

Остановившись, я достал из кармана телефон, набрав номер Татьяны Николаевны.

– Да, Алексей, слушаю тебя, – удивительно, но трубку она взяла сразу.

– Извините, что так поздно, – с трудом сдерживая клокотавшую в груди ярость, я старался говорить максимально спокойно. – Дело просто срочное.

– Да, конечно, говори, – судя по траурному тону вечно скорбящей матери, Саша мамочке отчитаться о нашей встречи ещё не успела.

Прекрасно, у меня есть время сыграть на опережение. Понять, для чего нужно было делать ТАК.

– Хочу заказать эксгумацию Сашиного тела, – заявил я Татьяне Николаевне.

– Что ты такое говоришь…

– Вы всё верно расслышали, – я отвлёкся, прикуривая очередную сигарету. – Я уверен, что в гробу не она. Возможно, гроб пуст.

– Лёшенька, ты не в себе…

– Не в себе ваша дочь! – повысил я голос. – С которой буквально десять минут назад у нас состоялся короткий диалог.

– Может тебе показалось…

– Татьяна Николаевна, – не дал я ей договорить. – Я похож на дебила?

Женщина молчала. Некоторое время я слушал лишь её шумное дыхание. Она нервничала. И причины были понятны. Вранье мне. Могила собственной дочери. Деньги, опять же, что я ежемесячно ей давал. Жалел. Нет, ну точно дебил.

– Я верну тебе всё до копейки, – наконец-то произнесла она. – Просто…

– Не нужно, – перебил я, прикрывая глаза.

В голове не укладывалось, откуда в Саше столько… лжи?

Она врала мне всё время, что мы были вместе. Про отца (ведь Татьяна Николаевна потом мне рассказала, что его не было и уже давно). Про брата. Саша была единственным ребёнком.

Ложь, ложь, ложь…

– Я прошу ответить только на один вопрос, – попросил я. – Зачем?

– Зачем? – громко всхлипнув, переспросила у меня Татьяна Николаевна.

– Зачем Саша попросила вас… похоронить её? – выдавил я из себя вопрос.

– Саша… – женщина ненадолго замолчала, шумно дыша и лишь немного успокоившись, затараторила: – Да, это Саша придумала. Уговорила меня… не знаю, как я на подобное согласилась. Но она моя дочь и…

– Зачем? – повторил я.

– Так… чтобы ты узнал и чувствовал себя виноватым. Она мне твой номер дала, чтобы я сообщила, но… у меня рука не поднималась. А потом… ты сам пришёл, вот и… – как-то неуверенно ответила Татьяна Николаевна. – Ну, у неё же был план изначально, и он сорвался… а я говорила ей, что это всё плохо кончится, вот и…

– Сука, – повторил я, сбрасывая вызов. – Расчетливая, мстительная сука.

Развернув коляску, я не спеша продолжила прогулку, попутно цыкнув на папиных алабаев. К счастью, за прошедшие два года псинки не забыли меня (или вкусняшки, что я им регулярно таскала) и послушно улеглись в своём вольере, перестав лаять. Никитка мирно сопел, безмятежно улыбаясь, а я…

Да. Я всё никак не могла выкинуть встречу со Стужевым из мыслей. Всю ночь провела сидя на полу у кроватки сына и всё думала, вспоминала…

Странная штука память. Я так сильно ненавидела Стужева, но при этом в мыслях всплывали только лучшие моменты из того времени, что мы провели вместе. С психологом, что ли, прорабатывать это? Наваждение какое-то…

– А тебе что нужно, – прошептала я, доставая из кармана завибрировавший телефон.

На экране иронично высветилось «Родитель 2». Переименовала её, психанув, после нашего последнего разговора. У нас и так общение никогда не ладилось, а стоило мне сказать про переезд в Новосибирск, так она и вовсе… обрадовалась. Неожиданно для меня. И похвалила решение уехать, и даже от души пожелала устроиться на новом месте и вообще…

Правда, стоило мне позвонить ей спустя пару месяцев и сообщить о беременности и про мысли вернуться обратно, как…

Ой, даже вспоминать тошно. Ладно папа – его реакция была для меня вполне ожидаемой. Но от мамы я хотела поддержки. А получила… ведро помоев, что она на меня вылила в нашем разговоре. Фразы: «Ты мне не дочь!» и «Никогда не смей даже близко с моим домом появляться!» – были самыми безобидными из того, что я услышала в тот день.

И спустя полтора года, моя мать решила обо мне вспомнить. Она мне и ночью сегодня звонила, я видела аж пять пропущенных! Но перезванивать не стала. И вот, опять она.

Отойдя от коляски с мирно посапывающим Никиткой, я всё же взяла трубку.

– Ты в городе?! – не успела я даже «алло» сказать, как она закричала. – Когда ты вернулась?! Зачем?

– Во-первых, здравствуй, мама, – спокойно ответила я ей, с удивлением отмечая, что ничего не чувствую. Ни обиды. Ни злости. Ничего.

– Я тебе вопрос задала!

– Во-вторых, – повысила я голос, отходя от коляски. Не хватало ещё Никитку разбудить. – Твой внук в порядке. Спасибо, что поинтересовалась.

– Немедленно уез…

– И тебе всего хорошего, – сбросив вызов, я заблокировала её номер.

Сколько можно… нужно было ещё тогда так сделать. В тот момент, когда я окончательно поняла, что вместо поддержки и заботы не получу от матери не то, что ничего, а ровно противоположное.

Правильно говорят, что родные люди не всегда близкие. Иногда совершенно чужие по крови становятся ближе и роднее…

С какой-то апатией я вернулась к коляске, поправив Никитке накидушку. Весна хоть и пришла, но пока лишь календарная.

Вздохнув, я продолжила прогулку. Смотрела на пухлое личико сына и никак не могла понять, как можно не любить собственного ребенка? Как?

Раньше мне часто казалось, что я разочаровываю маму. Не так сижу, не так ем, не так общаюсь с отцом и братом… да, наверное, камнем преткновения в наших отношениях стал именно папа. Она так старалась сделать ему больнее после развода, и так злилась, когда каждый её ход не находил отклика.

Сменила мне фамилию на свою девичью? Папуля подсуетился и вообще удалил из всех источников информацию про бывшую жену и дочь. Девяностые, все дела, перестраховался… а вдруг, меня похитят, чтобы использовать против него? Глупость, конечно. Но в какой-то момент отец настоял, чтобы я прошла курсы с его начальником безопасности о том, как нужно вести себя с похитителями…

Матушка запросила алименты? Папа платил. Но не ей. Обучение? Вот, деньги на счет школы. Мне нужны лекарства? Пожалуйста, вот клиника, вот счет в ней, пользуйся… Я много ем? Ради бога – папа организовал еженедельную доставку продуктов.

В общем, способ бить отца по кошельку через меня, оказался не совсем рабочим. Через Стаса тоже не прокатило. Что у них с матерью случилось, я не знала. Но, в какой-то момент, они просто перестали общаться.

– Вспомни заразу – появится сразу, – прошептала я с усмешкой, наблюдая, как Стас паркуется у дома и выходит из машины.

Заметив меня, он явно хотел что-то крикнуть, но я успела приложить палец к губам, призывая его к тишине.

Брата я люблю, безусловно. Но если он сейчас разбудит Никитку…

К счастью, мою пантомиму Стас понял и приблизился к нам не крича при этом.

– Привет, – чмокнув меня в щёку, брат с интересом заглянул в коляску. – Как дела у племянника? Зубы начали резаться?

– Ещё нет, – не моргнув глазом соврала я, внутренне содрогаясь, вспоминая тот ужас, что начался, когда Никитке было семь месяцев. – Они у детей в три года только расти начинают.

– Это хорошо, – кивнул Стас. – Я слышал, что там жесть настоящая. И ещё ложку серебряную дарить надо.

– Лучше сразу столовый набор, – с убийственной серьёзностью кивнула я. – Ложки, вилки, ножи. На шесть персон. И только высшей пробы, сам понимаешь, дети…

– Не наглей, – щёлкнув меня по носу, Стас усмехнулся. – С нашей последней встречи я почитал про малышей до двух лет. Так что, – он развел руками в стороны, – не прокатит.

Не сдержавшись, я тихо рассмеялась.

Материнство на многое мне открыло глаза. Даже на те вещи, о которых я никогда не задумывалась, хоть какие-то базовые знания имелись. Образные, конечно, но всё же. А вот у Стаса познания про младенцев оказались не просто нулевыми. Скорее, они были со знаком «минус». Никогда не забуду, как он удивлялся тому, какой Никитка крошечный и что ему ничего нельзя есть. Дядюшка ведь привёз ему целую корзинку сладостей. И игрушек, до которых Никите ещё расти и расти.

– Всё в порядке? – что-то заметив в моём настроении, уточнил Стас, забирая у меня коляску и бережно покатил её по дорожке.

– Мама звонила, – поморщилась я. – Не совсем понятно, правда, что хотела.

О нашем последнем разговоре с ней, я Стасу рассказывала. Гормоны, наверное, виноваты. Обычно я никогда и никому ни на что не жаловалась. А в тот день… прорвало.

– Дай угадаю, – усмехнулся Стас. – Звонила не узнать про внука?

– Наорала, пытаясь узнать, зачем я приехала сюда. И как только узнала об этом, – покачав головой, я решила задать давно мучавший меня вопрос: – Почему ты с ней оборвал все контакты?

Брат некоторое время молчал, но всё же хмуро ответил:

– Деньги, Сань. Она слишком любит деньги и не гнушается ничем, когда хочет получить их.

– Она пыталась через тебя выклянчить у папы? – предположила я.

– Давай не будем об этом, – отмахнулся Стас. – У тебя есть планы на вечер?

– А то, – с готовностью ответила я. – Вот, – указала обеими руками на сына. – Мои планы на этот вечер, следующий день, и ближайшие лет… сорок.

– Ясно, – рассмеялся брат. – Но ты мне сегодня нужна. Хочу вывести тебя в свет.

– И всё же, – не сдержалась я, и снова задала этот вопрос, стоило Стасу остановиться у главного входа в здание. – Неужели в твоём окружении не нашлось ни единой девушки, которую ты бы мог взять сюда сегодня?

– Не нашлось, – усмехнувшись ответил Стас. – Пригласительный не забыла?

– Не забыла, – приподняв клатч, я помахала им. – Нет, серьёзно. Вокруг тебя столько женщин, а ты… привёз сестру. Это странно, Стасик.

– Во-первых, никто не знает, что ты моя сестра, – привычно щёлкнув меня по носу, брат подмигнул мне. – Во-вторых, если бы я хотел здесь задержаться, то приехал бы один. Но тратить время на такую глупость, – он презрительно поморщился.

– Свидание – глупость? – изобразила я ужас. – А вдруг, ты бы встретил здесь ту самую…

– Да я уже её встретил. И не здесь, – хмуро отозвался брат, отбивая напрочь у меня всё веселье.

– И? – решила я уточнить. – Где она? Почему не пригласил…

– И… тебе пора идти, – не стал развивать тему Стас, выпроваживая меня из машины. – И помни – лимит двести тысяч. Но это не значит, что нужно сходу кричать эту сумму. Договорились?

– Стас, – покачала я головой. – Это же дети, – открыв дверь, я вышла из машины и неодобрительно поцокала языком.

– Саня, – протянул брат, открыв окно пассажирской двери и напоминая: – Пятнадцать минут и всё начнётся. Постараюсь выйти одним из первых. Выкупишь меня и можем сразу уехать.

Махнув рукой, я направилась ко входу.

Честно, стоило Стасу озвучить, для чего конкретно я нужна ему сегодня вечером, первым порывом было отказаться. Глупость же какая-то… аукцион женихов. Нет, я люблю на маркетплейсах назаказывать всякого, конечно. Вот только людей ещё никогда не покупала. А тут…

Но, стоит признать, цель у аукциона была более чем благородная. Все вырученные на сегодняшнем вечере средства отправятся в фонды помощи детям. И пусть я не понимала, почему нельзя просто напрямую перевести деньги, не устраивая подобные представления, но на уговоры поддалась. Тут и папа внёс свою лепту, транслируя что-то про позитивный образ его компании. И Леся, что клещом вцепилась в возможность провести ещё один вечер наедине с Никиткой…

Да и мне, что греха таить, немного хотелось развеяться, надев одно из своих лучших платьев. Прошлый выход в свет обернулся тотальным фиаско в лице Стужева…

Заметив проехавший мимо жёлтый спортивный автомобиль, я чуть не сбилась с шага.

– Давай, Саша, начни от машин теперь шарахаться, – прошептала я себе под нос, усмехаясь над собственной паранойей.

Не хватало ещё, чтобы мне везде теперь Стужев мерещился.

Быстрее бы папин юбилей…

Сдав в гардероб пальто и показав охраннику пригласительное, я наконец-то вошла в зал. С лёгкой улыбкой прошла в сторону фуршетного стола, взяв бокал шампанского и канапе, и начала искать место, где можно спокойно ожидать начала представления.

Судя по тому, как суетились на сцене, всё должно было вот-вот начаться. На это указывали и практически все занятые места за столиками. С трудом отыскав свободное, я присела, интересуясь у двух сидящих за столом девушек:

– Не занято?

– Нет, присаживайтесь, – доброжелательно отозвалась одна из них.

– Спасибо, – присев, я отпила шампанского и чуть не поперхнулась, когда вторая девица повернулась ко мне лицом.

– Ты?! – заверещала та самая блондинка, что чуть не сбила меня.

Та самая, что была с…

– Только не говори, что ты сюда Стужева пришла покупать, – с отчаянием произнесла я, не веря в такие совпадения.

Было видно, что сказать она мне хочет многое, но ей пришлось прикусить язык, так как на сцену вышел мужчина и завёл приветственную речь.

Блондинка лишь демонстративно отодвинула от меня стул, прошептав что-то про вмятину на капоте и устремила своё внимание на сцену. Подруга её, к слову, этот манёвр не поняла, но, на всякий случай, отодвинулась от неё.

А может они и не подруги вовсе… кто знает. Может просто сели за один столик.

Сделав большой глоток шампанского, я устремила взгляд на сцену. Ведущий, поблагодарив собравшихся и напомнив о важной цели этого благотворительного вечера, представил первого жениха.

Жаль, что им оказался не Стас. Закон подлости в действии. Или карма.

Только я никак не могла понять, где же я так нагрешила, что судьба меня сталкивает с этим человеком снова и снова. Да и какая судьба… злой рок! Или сглазил кто…

– Встречаем, Алекс Стужев! – ведущий как мог пытался заинтересовать зрителей, махая руками и призывая к бурным аплодисментам. – Красив, молод, богат. Дамы, этот мужчина может стать героем вашего романа. Ведь Алексей ещё холост! Начальная ставка пять тысяч! Не упустите свой шанс стать счастливой!

– Упаси меня боженька, – прошептала я, залпом допивая шампанское.

– Пять тысяч! – а вот блондиночка даже на ноги вскочила, поднимая одну из заготовленных на столе табличек и отправляя Стужеву воздушный поцелуй.

– Очаровательная леди в голубом платье, – учёл её ставку ведущий. – Кто больше? О, есть! Дама в зелёном – десять тысяч. Кто больше? Напоминаю, что победительница получит свой приз в личное пользование на целые сутки!

В зале раздались смешки, затем кто-то выкрикнул пятнадцать…

– Пятьдесят! – блондиночка даже ногой топнула, шёпотом добавив: – Не отдам.

Не знаю, что на меня нашло. То ли в шампанское здесь что-то подсыпают, то ли захотелось просто сделать ей гадость, но…

– Сто, – чётко произнесла я, приподняв свою табличку.

Клянусь, Стужев в этот момент отчётливо скрипнул зубами. Я физически почувствовала идущую от него злость, хоть и сидела на приличном расстоянии от сцены. Наверное, даже его блондиночка так не бесилась от моего поступка, как он.

– Принято! От леди в черном…

– Сто пятьдесят! – закричала блондинка, не дав договорить ведущему, пытаясь испепелить меня взглядом.

– Продано, – отозвалась я, чувствуя странное удовлетворение.

И Стужева разозлила и детям помогла. Хорошо же… хоть и глупо.

– Сто пятьдесят раз, сто пятьдесят два, – начал отсчитывать ведущий, смотря исключительно на меня. А я что? Я ничего. Будем считать, что это была неудачная шутка. – Продано, леди в голубом платье. Алексей, прошу вас. Какое горячее начало! Даже представить боюсь, что будет дальше…

Ведущий продолжал что-то говорить, раззадоривая зрителей и готовясь к выходу на сцену следующего жениха, а я…

Я с ужасом смотрела на приближающегося к нашему столику Стужева. Смотрела и надеялась, что он возьмёт свою блондиночку и уедет, но… что-то мне подсказывало, что удача сегодня не на моей стороне.

Как я и думала, Стужев никуда не ушёл. Неотрывно смотря на меня, он приблизился к нашему столику и замер, совершенно не обращая внимание на улыбающуюся ему блондиночку. Кажется, она ожидала, что он подойдёт к ней. Но, удача сегодня отвернулась не только от меня.

– Алёша, ты… – начала она говорить, но не успела закончить фразу.

К ней подошёл один из администраторов, приглашая пройти с ним для оплаты «покупочки».

– Иди, Лиз, – мягко произнёс Стужев, видя замешательство своей новой владелицы. – Я буду ждать здесь.

– Хорошо, – с явной неохотой согласилась она, бросив в мою сторону недобрый взгляд и тут же снова посмотрела на него, покладисто улыбнувшись: – Я скоро.

Стужев несколько секунд посмотрел ей вслед, после чего занял освободившийся стул и не скрывая злости в голосе обратился ко мне:

– Ты следишь за мной?

Я лишь фыркнула в ответ. Жаль, что шампанское допила. Сейчас было бы очень кстати сделать глоток и дать себе немного времени прийти в себя.

Близость Стужева мне не нравилась.

Невыносимо было снова чувствовать на себе его взгляд. Вдыхать до боли знакомый аромат туалетной воды. Неужели за два года нельзя было сменить парфюм?! Попросил бы у своей девушки купить что-нибудь, в самом деле!

– Она у тебя хорошенькая, – оскалилась я в улыбке, стараясь из всего коктейля эмоций, что меня сейчас одолевали, вычленить лишь злость и сконцентрироваться на ней. Лучшая защита всегда была нападением. – Судя по машинке и сегодняшней сумме за тебя, не бедствует. Папочка доволен? Сердечко больше не шалит?

Краем глаза я заметила, что на сцену вывели второго жениха. И как на зло, это был не Стас.

– Не все такие меркантильные суки, как ты, – холодно произнёс Стужев, заставив меня подавиться воздухом.

И как у него только язык повернулся!

– До вас с папочкой мне ещё учиться и учиться, – прошипела в ответ, заметив, с каким интересом за нами наблюдает девушка, которую я приняла за подругу этой… Лизы.

– На что ты рассчитывала, приходя сюда? – у Стужева даже желваки ходили ходуном, настолько ему не нравилось слушать упоминания о своём отце. – У тебя нет таких денег.

– А с каких пор тебя интересует моё материальное состояние? – усмехнулась я. – Микрозайм взяла. Я же не только меркантильная, я ещё и расчётливая сука. Сейчас куплю себе толстосума посимпатичнее, охмурю и его и… ка-а-ак приберу к рукам все его денежки!

Невольная свидетельница нашего разговора скептично усмехнулась, тут же попытавшись замаскировать неуместный смешок кашлем.

– Что ты сделала с котом? – неожиданно задал вопрос Стужев, немного сбивая меня с толку.

– Что?

– Что ты сделала с моим котом? – повторил он.

Покачав головой, я горько усмехнулась. Можно подумать, что я ждала, что он хоть что-то спросит о сыне. Как назвала. Или, как он себя чувствует. С кем я его оставила, раз сижу здесь. Или, есть ли рядом со мной кто-то, кого Никитка может начать называть папой…

Глупо, конечно.

Чтобы задавать такие вопросы, нужно иметь сердце. А у Стужева его нет.

– Этим вопросом тебе нужно было задаться перед отъездом в Оттаву, – сухо произнесла я, наконец-то с облегчением замечая, как на сцене появился Стас.

– Куда…

– Тихо. Мой лот вышел, – отвернулась я, устремив всё внимание на ведущего и начало торгов.

– Ты…

– Не рекомендую Снежинского, если можно высказаться, – подала голос брюнеточка, перебивая начавшего что-то говорить Стужева. – Козлина редкостная, а не мужик.

И с таким чувством она это произнесла, что я не удержалась от вопроса:

– У вас с ним что-то было?

У Стаса никогда не было недостатка в женском внимании. И, если честно, я бы не удивилась, услышав «да», хотя на мой взгляд девушка была не совсем во вкусе брата. Как бы правильно сказать… чаще всего Стаса можно было заметить в компании «тёлочек». Даже у меня из чувства женской солидарности не поворачивался язык назвать их иначе. А эта девушка…

Нет, она была довольно симпатичная, даже красивая. Но без тюнинга в виде губ и прочего.

– Со Снежинским? Никогда, – откровенно скривилась брюнетка, бросив презрительный взгляд на сцену. – Я на этого козла работаю. И вообще, – словно что-то вспомнив, она выпрямила спину, со смешком заявив: – Я замужем.

– А, по-моему, хороший парень, – сказала я, беря в руки табличку.

Аукцион уже начался и не хотелось бы отдать братишку на растерзание какой-нибудь девице за пятнадцать тысяч.

– Станислав с такими суками не связывается, – усмехнулся Стужев, скептично смотря на меня. – Зря микрозайм потратишь.

Нет, я помнила, что Стас просил так не делать, но…

– Двести тысяч! – выкрикнула я, помахав ведущему табличкой.

И пусть во взгляде Стаса уверенно читалось: «Саня, блин!», я не чувствовала себя виноватой. Во-первых, эта сумма пойдёт в фонд помощи детям. Во-вторых, братец не обеднеет. Ну, и конечно же, перекосившееся от злости лицо Стужева стоило того.

– Побереги нервы, Лёшенька, – прошептала я, с издёвкой добавляя: – Снежинский меня ещё на юбилей к своему отцу пригласит.

– Он не такой дурак, каким был я, – отозвался Стужев, краем глаза наблюдая за тем, как к нашему столику приближается Стас. – Даже интересно, как быстро он от тебя избавится.

– О, я уверена, главный скоростной рекордсмен здесь только ты, – поднявшись со стула, я улыбнулась брату, молясь, чтобы он сейчас не сказал ничего лишнего. Не назвал сестрой или ещё что. Пришлось сыграть на опережение: – К тебе или ко мне?

– Ко мне, – неожиданно подыграл мне Стас, приобняв за талию и посмотрев почему-то на брюнетку за нашим столом, следующую фразу адресуя именно ей. – Я ведь свободен.

– Вот и катись колбаской по Малой Спасской, – едва слышно произнесла девушка, вставая так резко, что чуть не опрокинула стул и практически убежала прочь.

– Какие интересные девушки на вас работают, Станислав Григорьевич, – прошептала я, когда брат, мимоходом кивнув Стужеву, повёл меня в сторону спешащего к нам администратора.

– Сам в шоке, – отозвался Стас, переводя тему: – Сейчас расплатимся и я отвезу тебя домой.

– Как скажешь, – покладисто согласилась я, радуясь, что брат не собирается читать мне лекцию про потраченную сумму.

Понятия не имею, что у них с этой брюнеточкой произошло, но было видно, что эта встреча не прошла для Стаса бесследно.

Как и для меня встреча со Стужевым.

Всю дорогу до дома мы со Стасом провели молча. Он даже музыку не включил, хотя обычно всегда негромко запускал радио. О чём думал он, недобро сверля взглядом дорогу, мне оставалось лишь догадываться. Но это даже хорошо, что брат был погружен в собственные мысли. Иначе бы заметил, что со мной что-то не то.

Я никак не могла успокоиться.

Снова и снова прокручивала в голове встречу со Стужевым. Каждую произнесённую им фразу. Каждый свой ответ. Прикидывала, как можно было лучше ответить ему. Какие слова подобрать…

Жаль, что ничего нельзя переиграть. Я это понимала, но никак не могла избавиться от горечи, что поселилась в душе. Думала, что пережила всё, но встреча со Стужевым наглядно продемонстрировала, что это не так. Злость никуда не делась. Обида за то, что по вине этого человека мой сын будет расти без отца – никогда не пройдёт. Ведь сколько таких ситуаций вокруг, когда родители расходятся, но при этом не снимают с себя ответственность за детей? Когда любят их, заботятся, и не вмешивают маленьких в свои, взрослые, проблемы? Да полным-полно! Но Стужев отказался от Никитки, едва узнав о том, что я беременна.

Предпочёл пелёнкам и распашонкам блондинку Лизу на спортивном автомобиле. И пока я не спала ночами у кроватки, он развлекался, живя полноценной жизнью. И нет, сейчас во мне говорила не ревность и какие-то фантомные боли разбитого сердца. Нет. Я ненавидела Стужева. И отчаянно желала, чтобы он пожалел. Морально готовилась к юбилею папы. Представляла, как я спущусь в красивом платье по лестнице. Как перекосятся лица Бориса Геннадиевича и его сыночка, когда они поймут, кто я такая и что каждый из них натворил.

Да, я часто себе представляла именно такую встречу со Стужевым. Кто же знал, что мы умудримся столкнуться раньше.

– Саш? – Стас дотронулся до моего плеча.

– Задумалась, прости, – выдавила я из себя улыбку, замечая, что мы не только подъехали к дому, но и припарковались.

– Даже боюсь спрашивать, о чем, – Стас заглушил мотор, откидываясь на сидение.

– Да так, – прошептала я, наблюдая, как брат устало растирает руками лицо. – А она красивая.

– Она замужем, – тут же отозвался Стас, вызывая у меня настоящую улыбку.

Теперь понятно, в мыслях о ком он провёл всю дорогу.

– Сотрудница моя, – пояснил брат, смотря в сторону дома.

– Да, она так и сказала, когда ты вышел на сцену, – с показным безразличием произнесла я, внимательно наблюдая за Стасом. – Говорит, о, это Станислав Григорьевич. Мой начальник и очень хороший человек.

– И даже козлиной не назвала? – усмехнулся Стас. – Не похоже на неё.

– Может что-то такое и упомянула… Поделишься? – без особой надежды поинтересовалась, всем корпусом поворачиваясь на брата. – Просто это первая нормальная девушка, которую я заметила около тебя.

– Она твоего брата козлом назвала, и ты считаешь её нормальной? – криво улыбнувшись, он повернул на меня голову.

– Она тебя ещё и послала куда-то, – напомнила я. – Но она не права. Ой, как не права… так, расскажешь?

– Конечно, – с поразительной лёгкостью согласился Стас, удивляя меня.

– Я слушаю, – максимально собравшись, я приготовилась ловить каждое его слово.

– Сначала я тебя, – скопировав мою позу, брат подался чуть вперёд: – Кто, говоришь, отец Никитки? И где он, собственно, сейчас?

– А, – кивнула я, расстроенно выдыхая. – Бартер, значит.

– Разумеется.

– Как я говорила раньше, он сантехник, что…

– Трагически погиб, не справившись с засором унитаза, – перебил Стас, заканчивая за меня предложение.

– Именно так, – с самым серьёзным видом подтвердила я. – Теперь твоя очередь.

– Ты ведь понимаешь, что твоя история про утопление в говне, говорит только о том, что ты чертовски зла на него, кем бы он ни был, – покачал головой брат. – Никитке эту же историю рассказывать будешь, когда он подрастёт?

– Глупости не говори, – фыркнула я, стараясь говорить как можно беспечнее. – Сынуле я скажу, что папа у него космонавт. Или лётчик-испытатель. Ещё не определилась, что солиднее звучит.

– Ну в таком случае я спокоен, – с сарказмом ответил Стас. – План у тебя есть.

– Нет, – скопировала я его интонации. – По плану я найду мужика, которого Никитка будет считать отцом. Про космонавта – это запасной вариант.

– Гениально, – брат покачал головой, а следующий вопрос задал абсолютно серьёзно. – Отец ребёнка про него в курсе? Или ты из тех гордых дурочек, что…

– В курсе, – честно ответила и зябко повела плечами, заново переживая тот день, когда сообщила Стужеву про беременность. – Он чётко дал мне понять, что ни я, ни наш ребёнок ему не нужны.

– Алименты?

– А мне ничего не нужно от него, – огрызнулась я. – И пожалуйста, давай закроем эту тему. Настроение и так ни к чёрту…

Отвернувшись, я смахнула набежавшие на глаза слёзы.

– Алименты – это деньги для ребенка, Саш. Глупо их не взыскивать. Это я тебе как юрист говорю, – строго высказал Стас своё мнение и, к счастью, закрыл эту тему: – А что с настроением? Мне казалось, ты на аукционе весело провела время. Даже со Стужевым встретилась. Забавно было видеть вас за одним столиком.

– О да, – неискренне хохотнула я. – Забавнее и представить нельзя. Стужев, девушка его и… твоя подчинённая, о которой ты не хочешь рассказывать, хотя видно, как она выбила тебя из колеи одним своим присутствием там.

– Нечего про неё рассказывать, Саш, – нахмурившись, Стас положил руки на руль, сжимая оплётку. – Три года у нас работает. Никогда внимания на неё обращал. А тут, – отпустив руль, он усмехнулся, посмотрев на меня. – Сама видела.

– И слышала, – подтвердила я, ожидая, что он скажет что-то ещё, но нет.

На этом откровения Стаса закончились.

– Заходить будешь? – уточнила я, догадываясь, что он ответит.

– Нет, – ожидаемо услышала от брата. – Беги. Завтра заеду на ужин к вам.

– Тогда до завтра, – чмокнув его в щеку, я открыла дверь и покинув тёплый салон, поспешила домой.

Леся уже успела уложить Никитку.

Мысленно ругая себя, что второй вечер подряд сыночек засыпает без меня, я на цыпочках приблизилась к кроватке.

Малыш сладко спал, как всегда, скинув с себя одеяльце.

– Мой сладкий, – прошептала я, осторожно погладив его по ножке.

В голове не укладывалось, как можно отказаться от такого чуда? Как Стужев вообще может спокойно спать, зная, что ни разу не видел собственного сына?

Зато мысли про кота его не покидают… горько усмехнувшись, я покачала головой. Кстати, о Людовике. Нужно будет завтра позвонить Свете и узнать, как он переносит наше с Никиткой отсутствие. Хотя, зная характер этого рыжего величества, он мог и не заметить. Главное, чтобы миска была полная, всё остальное вторично.

– Да куда ты едешь! – огрызнулась я, со злостью несколько раз посигналив пятившейся задом иномарке.

– Александра! – тут же возмутилась Леся с заднего сидения. – Ну не при Никите же!

– А я ничего такого и не сказала, – фыркнула я, бросив взгляд в зеркало заднего вида. – Даже не обозвала никак этого…

– Саша! – снова взвизгнула папина жена, словно коршун охраняющая моего сына от неуместных для его возраста высказываний.

И как я без неё в Новосибирске только справлялась…

Заняв парковочное место наконец-то выехавшего водятла, я взяла телефон и набрала номер Стаса.

– Мы на парковке, – уведомила я его, с улыбкой наблюдая за тихо что-то напевающей Никитке Лесе. – Спускайся.

– Быстро вы, – судя по звукам шагов и хлопков дверей, братец куда-то спешил. И не к нам, если исходить из его следующей фразы: – Сань, можешь сама подняться?

– Да ты издеваешься? – протянула я.

Мы с самого утра с Лесей, как две стремительные лани с оленёнком, проверяли последние приготовления к празднованию папиного дня рождения. Забрали платья и костюм отца. Встретились с организатором. Затем прокатились до ресторана. Пообедали, накормили Никитку и окончательно утвердили меню предстоящего вечера…

Нет, Стас с просьбой заехать и передать ему какие-то документы с красивой папиной подписью, позвонил ещё утром. Но я сразу предупредила, что в офис мы заедем только в самом конце. И подниматься в мои планы точно не входило.

– Сань, я сейчас предупрежу охрану, чтоб тебя пропустили, – братец не обратил внимание на моё возмущение. – Жду.

– Стас, блин!..

– Александра! – взвизгнула Леся, застав Никитку рассмеяться.

– А «блин» тебе чем не угодил? – обернулась я на мачеху, отбрасывая телефон на сидение. – Никитка любит блинчики. Да, сынуль?

– Бр-р-р-р! – отозвался он, высунув язык и радостно замахал ручками.

– А ему уже можно? – с фанатичным блеском в глазах уточнила Леся.

– Нет, вам с папой точно нужно завести ребёнка, – покачала я головой, очень явственно представив, как по возвращению домой, жена отца наденет фартук и приступит к жарке блинов. – А мне придётся подняться к Стасу.

– За Никитку можешь не переживать, – тут же заверила меня Леся. – Я с него глаз не спущу. Да, сладкие щёчки? У кого здесь самые сладкие щёчки?

– Бя! – отозвался Никитка, смотря на смешную тётю.

– Бя-бя-бя, – прошептала я, доставая документы и открывая дверь. – Я быстро. Ключи в замке.

Не знаю, кому я это говорила… Леся лишь рукой махнула, мол, иди мать. И без тебя справимся.

– И что они своего не заведут, – пробубнила я себе под нос, подходя к стеклянным дверям, на ходу расстёгивая куртку.

К счастью, Стас не обманул. Стоило мне сказать охраннику кто я и к кому, как меня без вопросов пропустили и даже подсказали, какой этаж нужен.

Несколько раз я бывала здесь, поэтому юридический отдел нашла без проблем. Как и кабинет Стаса. У меня получилось спокойно зайти, не объясняя секретарю, кто я и куда топаю. По простой причине отсутствия секретаря на рабочем месте. Правда, на этом везение закончилось. Стаса внутри не оказалось.

– Ну и где же ты? – задала риторический вопрос, похлопав себя по карманам. – Вот же…

Телефон я оставила в машине.

Положив документы на стол, рядом я пристроила свою куртку. Поправила юбку, обошла кабинет по кругу, от скуки рассматривая развешанные на стенах дипломы. С одной стороны, миссия выполнена, вроде как. Документы на столе. А с другой – кто знает, что там. Может надо лично в руки. Поэтому, брата я решила дождаться.

Наконец-то дверь за моей спиной распахнулась.

– Стасик, я тебя, конечно, люблю, но… ой, – развернувшись, я увидела не брата, а ту самую брюнеточку, которая была на аукционе. – Привет.

– Добрый день, – как-то не очень приветливо отозвалась она, делая несколько шагов в мою сторону и протягивая блюдце с фарфоровой белой кружкой. – Станислав Григорьевич просил угостить чашечкой кофе его важную гостью. Самый вкусный. Для очень. Очень, очень, важной, важной гостьи, – последние фразы она говорила, явно изображая Стаса.

– Он ещё тот козлина, – усмехнулась я, отступая на шаг назад. – А ты стоишь с таким видом, словно собираешься на голову мне вылить этот очень вкусный кофе.

– Была такая мысль, – улыбнулась она в ответ, качнув головой. – Но я адекватный человек, – поставив кофе на стол, она отступила назад, неловко уточняя. – Вижу… аукцион не прошёл зря? Рада за тебя.

– Знаешь, – протянула я, бросив взгляд на дверь. – Не выдавай Стасу, что я тебе рассказала, – шагнув к ней, я протянула девушке руку. – Александра. Александра Снежинская. Сестра козлины.

– Сестра? – округлив глаза, брюнеточка растеряно переводила взгляд с моего лица на протянутую ей ладонь и обратно. – А зачем ты его на аукционе…

– Братишка не захотел тратить время на свидания. Вот и попросил, – сдала я его с потрохами. – К чему его дальнейший спектакль, рассчитанный на одного зрителя – думай сама. И, – я улыбнулась, – не очень комфортно себя чувствую. Руку пожмёшь?

– Ой, – рассмеялась она, протягивая свою и представилась. – Тать… Ольга. Рада знакомству. И… спасибо. А, – отскочив от меня, она поспешила к столу и взяла кофе. – Этот не пей. Я тебе сейчас нормальный сделаю.

– А говорила, что адекватная, – рассмеялась я, решив не обращать внимания на заминку, что Ольга сделала, произнося своё имя.

– Ладно, – сморщив нос, девушка повела плечом. – Не всегда я адекватна. Сахар с солью перепутала. Знаю, глупо. Чего уж…

Рассмеявшись на её признание и хотела что-то спросить, но… всё пошло не так. Не понимаю, как это получилось, но кофе всё же оказался вылитым на меня, растекаясь коричневым пятном на груди.

– Твою мать! – взвизгнула Ольга, с трудом не уронив на пол чашку, которою я случайно задела рукой. – Я не хотела…

– Да я сама виновата, – в шоке выдохнула я, радуясь, что кофе успел остыть и не обжог кожу под блузкой. – Нечего было руками махать у тебя на пути…

– А я споткнулась…

Посмотрев друг на друга, мы начали смеяться. Не знаю, что в этой ситуации было забавного, но хохотали мы долго.

– У козлины… то есть, у Станислава Григорьевича здесь есть запасные рубашки, – отсмеявшись, Ольга уверенно прошла в сторону одно из шкафов, доставая оттуда белоснежную рубашку. – Давай блузку. Я сейчас быстренько застираю, просушу и вернусь.

– Да ладно, – отмахнулась я. – Я куртку надену, а дома…

– Не отстирается потом, – настаивала Ольга. – Позволь мне помочь. И так чувствую себя виноватой.

– Ладно, – сдалась я, принимая из её рук рубашку. – Можно личный вопрос?

Пока я стягивала с себя блузку, Ольга деликатно отвернулась.

– Конечно.

– Ты говорила, что замужем, – осторожно начала я, услышав, как девушка грустно угукнула себе под нос. – Ты… всё плохо? На грани развода?

– Всё… сложно, – выдохнула она, оборачиваясь и забирая блузку, тактично свернула неудобную тему. – Я быстро.

Проводив её взглядом, я усмехнулась. Сложно – это не ответ. Хотя, я и сама так отвечаю, когда речь заходит про отца Никитки. Так что…

Поймав своё отражение в стеклянной двери одного из шкафов с документами, я усмехнулась. Рубашка Стасика смотрелась на мне очень провокационно. Если не знать, что под ней у меня юбка, то можно легко подумать, что я дожидаюсь владельца кабинета в одних чулках и туфлях.

– Не отмоешься, братишка, ты от слухов, если кто-нибудь войдёт, – прошептала я, решив подстраховаться и закрыть дверь на замок.

Правда, не успела.

Трёх шагов не хватило, как раздался стук.

– Станислав, я…

– Его нет, – уведомила я замершего в дверях Стужева. – Стасику что-нибудь передать?

Я точно где-то себе карму подгадила. Как иначе объяснить, что стоит мне выйти из дома, я везде встречаю его?! Даже там, где это в теории невозможно!

– Микрозайм отрабатываешь? – осмотрев меня с ног до головы, холодно поинтересовался Стужев.

– Всегда восхищалась твоей проницательностью, – ответила я. – Не кофе же на себя пролила и жду, пока мне вещи в порядок приведут, в самом деле… Так, – зайдя за стол Стаса, я опустилась в его кресло, откидываясь на спинку. – Ему что-то передать?

Некоторое время просверлив меня взглядом, Стужев молча вышел из кабинета, оглушительно хлопнув напоследок дверью.

Несколько раз медленно выдохнув и вдохнув, я постаралась избавиться от охватившей меня дрожи. Оставалось лишь надеяться, что Стужев не заметил, как подрагивали ноги, когда я шла к креслу. Хотелось верить, что я выглядела уверенной в себе женщиной, а не запуганным кроликом.

Какая нелёгкая принесла его сюда?!

Нет, я знала, что общие дела у наших компаний были. Отец и Стужев-старший, как были партнёрами, так ими и остались. Но… почему сегодня? Почему сейчас? И где Ольга с моей блузкой, в конце концов! О том, где носит Стаса, я просто промолчу.

Выждав минут пять и осторожно приоткрыв дверь кабинета, я вернулась к столу и взяла свою куртку. Хватит испытывать судьбу. До машины дойду и в таком виде. А слухи… да не всё ли равно, что подумают про Стаса? Сам виноват. Моя репутация меня не волновала в принципе. Какая разница, что обо мне будут болтать люди, которых я скорее всего никогда больше и не увижу? Два дня до папиного юбилея. Затем я вернусь домой. И всё.

Главное, не придётся во второй раз переживать ещё одну встречу с бывшим. Я сомневалась, что он далеко ушёл или покинул здание. Раз искал Стаса, то не уйдёт, не переговорив. А значит… уйти надо мне. И чем быстрее, тем лучше.

Вдохновившись собственными рассуждениями, я покинула кабинет и гордо дошла до лифтов. Не так всё и страшно. Секретаря Стаса на месте так и не было, Стужев за углом не прятался, а косые взгляды прочих сотрудников… да пускай смотрят. У них и так максимально рутинные и скучные будни, пусть хоть сплетнями про девушку в рубашке боса себя развлекут.

Из здания я выходила с улыбкой, представляя, как будет ехидничать Ольга. Стас далеко не глупый мужчина, но зачем-то провоцирует её на ревность. Даже немного жаль, что не смогу увидеть, как он продолжит попытки задеть девушку рассказами про меня…

И жаль, что я всё же не дождалась Стаса в кабинете.

У парковки, метрах в пяти от моей машины, стоял Стужев, говоря с кем-то по телефону. Пока он стоял ко мне спиной, но…

Обойти его не получалось. Либо бежать по газону, либо… по нормальной дорожке, но мимо него.

Дилемма.

И именно в тот момент, когда я решила до конца действовать на грани абсурда и бежать по газону за спиной Стужева – он обернулся.

– В церковь, что ли, сходить, – тихо выдохнула я, пытаясь найти причину своего тотального невезения.

Ну это же ненормально. Не успела прилететь – Стужев. Вышла из дома – Стужев. Зашла в офис – Стужев.

Стужев, что стоит в пяти метрах от своего сына. Неожиданно, именно эта мысль привела меня в чувство. А что, если он решил поинтересоваться им? Что, если специально вышел, чтобы подловить меня и…

В церковь и к психиатру, – сделала себе мысленную пометку, наблюдая за тем, как Стужев брезгливо окидывает меня взглядом и отворачивается, продолжая говорить по телефону.

Оно и к лучшему.

Быстро пройдя мимо него, я так же стремительно села в машину, натянув на лицо улыбку, преувеличенно бодро интересуясь:

– Ну, Никитка, рассказывай. Как веля себя тётушка Леся? Не капризничала?

– Саша! – жена папы засмеялась, держа на руках Никитку. Я даже и не сомневалась, что из кресла она его достанет, как только я исчезну из поля зрения. – Передала? Сейчас я Никиту верну в его креслице и домой? Или заедем в тот комплекс? Помнишь, я тебе рассказывала?

Сейчас я отчаянно желала лишь одного. Как можно скорее уехать отсюда, пока моя паранойя окончательно не свела меня с ума.

Нет, я понимала, что Стужеву плевать на сына. Да он про кота больше думал, чем о ребёнке… но всё равно, в противовес здравому смыслу, сердце сжималось от страха, стоило подумать, что вот, пройдёт ещё пара секунд и Лёша решит подойти к машине, открыть дверь и…

– Домой, – едва дождавшись, пока Леся закончит устраивать Никитку в кресле, я мягко начала выезжать с парковки, сдерживаясь от желания дать газу.

– Хорошо, – покладисто согласилась Леся, продолжая что-то говорить про прелести того детского комплекса.

Я её почти не слушала, невпопад поддакивая и пытаясь сконцентрироваться на дороге. Получалось с трудом. Мысли скакали от Стужева и его мельтешения в моей жизни, до панических мыслей о нём и его отношения к Никитке.

Нет.

Мне определённо нужно в церковь, замолить грехи.

И к психоаналитику – проработать параноидальные мысли.

– Тебе, кстати, звонил кто-то, – вспомнила Леся, когда мы добрались до дома и вышли из машины. – Ой… а что это на тебе?

– Рубашка Стаса, – усмехнулась я внимательности своей мачехи, и заодно своей рассеянности. – Подержишь? – передав ей Никитку, я пояснила. – Телефон на сиденье оставила.

– Его я готова никогда не выпускать из рук, – заверила меня Леся, бережно забирая у меня зевающего сына.

Достав телефон и закрыв дверь, я даже не успела посмотреть, кто звонил. Телефон ожил в моих руках, высвечивая на дисплее незнакомый номер.

– Слушаю, – приняла я звонок.

– Алло, Саша? – раздался там мужской голос, вынуждая меня замедлить шаг. – Это Дима. Брат Сереги. Мы с тобой виделись несколько раз, когда они с Никой встречались.

– Дима? – повторила я имя, смутно припоминая худощавого молодого человека с обаятельной улыбкой. – Да, конечно. Как дела?

Я понятия не имела, что ему нужно и где он взял мой номер. Я и упомянутого им Серёгу помнила так же смутно. С Николь он встречался бурно, но не долго. Месяца два, кажется. Хотя… для Ники это были самые долгие отношения, на моей памяти.

– Всё хорошо, спасибо, – усмехнулся он. – Слышал, и у тебя всё замечательно. Даже есть своё рекламное агентство в Новосибирске.

– У тебя хороший осведомитель, – рассмеялась я.

На самом деле, агентством это назвать было нельзя. Я просто оформила себя, как индивидуального предпринимателя. Но, да. Клиенты были, как и постоянный доход. И, хоть и не хотелось это признавать, но отец в своё время был прав. Маркетинг – действительно моё. Рисовать я тоже не бросила, конечно, но упор в виде заработка делала исключительно на рекламных компаниях.

– С Николь случайно встретился, – начал оправдываться Дима. – Она сказала, что ты сейчас в городе. Да и как специалист замечательная…

– Ты хочешь меня нанять? – не сдержалась я от смешка.

– Да, – просто ответил он. – Деньги есть, за это можешь не переживать. Просто… черт его знает. Хочется, чтобы кто-то знакомый за дело взялся. Я агентства недавно обзванивал, но… не доверяю.

– Понимаю, – кивнула я, чуть не предложив ему вместе записаться к какому-нибудь хорошему психоаналитику.

С паранойей шутить не стоит.

– Дим, я уезжаю через несколько дней…

– Так давай завтра встретимся? – не дал он мне вежливо отказаться от его предложения. – Посмотришь, кратко обсудим. А там, – он пару секунд помолчал. – Наверное, можно всё устроить таким образом, чтобы ты руководила дистанционно? Если договоримся, конечно.

– Даже и не знаю, – честно ответила ему. – А что у тебя за сфера? Чем занимаешься? – перефразировала я, начиная просчитывать, смогу ли контролировать ход рекламной компании на расстоянии.

– Автосервис, – ошарашил он меня ответом. – Два, если точнее. Маленькая сеть.

Выйдя из машины, я пристально осмотрела парковку перед входом в кафе, где мы с Димой договорились встретиться. И тот факт, что ни одной жёлтой (а тем более, спортивной) машины я не увидела, меня не успокаивал.

Определённо, паранойя выходит на новый уровень.

Я вчера даже Николь позвонила, узнать, а не принадлежит ли этот сервис Стужеву… Ника лишь посмеялась, заверив меня, что всё чисто. Бизнес принадлежит Димке и только ему.

Поверила ли я ей? Да.

Но это не помешало мне найти в поисковике название и по ИНН пробить выписку из ЕГРЮЛ. В отчётных документах действительно значился лишь один владелец. Никаких соучредителей, дольщиков и прочего. В графе генерального директора и основателя значилось лишь одно имя.

И всё равно на душе было не спокойно. То ли интуиция подсказывала, что новой встречи со Стужевым не избежать, то ли паранойя прогрессировала. И второе было вероятнее, потому что даже зайдя в кафе и найдя взглядом ожидающего меня Диму, я не торопилась подходить к столику. Сначала же надо осмотреться… вдруг, Стужев где-то неподалёку…

– Саша! – Дима поднялся на ноги, приветливо махнув мне рукой. – Я здесь.

Кажется, мою заминку он расценил по-своему.

– Привет, – улыбнувшись, я всё же подошла к нему и благодарно приняла помощь, когда Дима решил побыть джентльменом и забрал у меня куртку. – Давно ждёшь? Пробки ужасные…

– Даже не переживай на этот счёт, – заверил меня Дима, устраивая мою кожанку на вешалке и возвращаясь за столик. – Чай? Кофе?

– Давай сразу к делу, – отказалась я, стараясь угомонить нервозность.

Всё же хорошо. Никаких Стужевых в поле видимости нет. Так чего я так…

– Мне нравится твой подход, – улыбнувшись, Дима достал небольшую папку с документами. – Смотри, сеть у меня небольшая. Год на рынке, клиенты есть, отзывы хорошие, – придвинув мне бумаги, он продолжил. – Была небольшая рекламная компания в начале, прошла успешно. Так же…

– Откуда это у тебя? – у меня в горле пересохло, когда, пролистав папку, я с ужасом заметила свои схемы и таблички.

Это была моя стратегия. Одна из тех, что я разрабатывала для Стужева. Тот самый вариант, на который у него и Славика не было средств…

– А что-то не так? – напрягся Дима, растерянно смотря на меня. – Ты побледнела… всё в порядке?

– Нет, Дим, не в порядке, – тихо отозвалась я, повторяя вопрос: – Откуда у тебя это?

– Лёха дал, – как само собой разумеющееся произнёс Дима, тут же разъясняя. – Однокурсник мой. Бывший, разумеется. Если честно, сервисы мы вместе открыли, только он участвует как теневой компаньон. У него там с отцом свои тёрки, – махнул он рукой, не став вдаваться в детали. – А эту стратегию его девушка разрабатывала. Там очень грустная история, если честно.

– Да ты что, – хмуро резюмировала я.

Везёт, как утопленнику. Впервые в жизни я поняла смысл этого высказывания. И не просто поняла, а, можно сказать, через себя пропустила.

– Да, – не замечая моей реакции, Дима решил углубиться в подробности грустной истории. – Девушка умерла года два назад. Он не особо любит об этом говорить, так что, лучше эту тему не поднимать. О, а вот и он, кстати. Лёх! – Дима поднял руку, привлекая внимание кого-то за моей спиной.

Кого-то…

Что я там думала про утопленника? Вот теперь точно всё стало понятно. Везение – моё вторе имя.

– Знакомься, это Саша, я тебе про неё рассказывал. И если мы договоримся…

– Не договоримся, – перебила я Диму, после чего повернула голову на хмуро остановившегося рядом Стужева.

– Почему…

– Так я умерла, как выяснилось, – констатировала я, вставая на ноги, и забирая с вешалки свою куртку.

– Подожди…

– Пусть уходит, – не дал договорить Диме Стужев. – С ней я не хочу иметь ничего общего.

– Я ничего не понимаю, – Димка поднялся, закрывая собой проход и переводя взгляд с меня на своего друга-тайного-соучредителя. – Саша классный спец, да и потом…

– Саша – мёртвый спец, – усмехнулась я, поражаясь Стужеву. – И как язык только повернулся такое ляпнуть. Кармы не боишься?

– Сказала та, что даже не побрезговала втянуть во всё это родную мать, – сквозь стиснутые зубы отозвался он, смотря на меня с такой ненавистью, что я с трудом выдержала его взгляд.

– Тебе лечиться нужно, – ответила ему, ничего не поняв из этой фразы и попыталась пройти, но Дима не дал мне этого сделать. – Выпусти меня! Меня Никитка дома ждёт!

Честно, я начинала паниковать. В следующий раз буду тщательнее прислушиваться к собственной чуйке. Интуиция ведь вопила, предупреждая меня!

– Молодые люди, у вас всё в порядке? – мои крики привлекли внимание администратора.

Девушка с опаской приблизилась к нам, смотря то на меня, то на мужчин. И если худощавый Дима не выглядел угрожающе, то вот Стужев явно вызывал у неё здравые опасения. Тут и рост, и ширина плеч. И недружелюбное выражение лица на небритой физиономии.

– Всё отлично, – оскалился в улыбке Стужев. – У меня бывшая воскресла, представляете? Счастье какое.

– Ты точно больной, – выплюнула я.

– Подожди, – качнул головой Дима, пытаясь уловить суть разговора. – Саша – твоя бывшая? Та самая, к которой ты на кладбище каждый месяц…

– Кладбище? – нервно усмехнулась я. – Стужев, тебе лечиться надо. И срочно.

И мне, заодно.

А ещё Никитку проверить на какие-то наследственные заболевания.

– Смерть свою разыгрываешь ты, а лечиться нужно мне? – рассмеялся он мне в лицо. – Ну, знаешь…

– Да какую смерть? – взвизгнула я. – Стужев, попроси папочку врача тебе хорошего найти. Это уже не смешно даже.

– Прокатимся? – чему-то криво усмехнувшись, ответил он, крепко схватив меня за запястье. – Кажется, ты никогда не сталкивалась с последствиями своей лжи. Надо исправить.

– Стужев! Стужев, блин! – я пыталась вырваться, но силы были не равны.

Он вообще не замечал моего сопротивления. Как на буксире вывел на улицу и подвёл к черному седану.

– Садись, – приказал, сняв машину с сигнализации и открыл дверь.

– Да пошёл ты… ай! Стужев! Мне домой нужно…

– Да, я слышал. Никита ждёт, – буквально запихнув на сиденье, он пристегнул меня и захлопнул дверь, быстро обходя машину и занимая водительское кресло.

И как на зло, руки настолько дрожали, что отстегнуть ремень и выйти я просто не успела.

– К чему этот цирк?! – зло рыкнула я на Стужева, заметив, как он заблокировал двери, лишая меня возможности покинуть автомобиль.

– Я же сказал, – холодно ответил он, заводя машину и выезжая с парковки. – Ты завралась. Хочу столкнуть тебя нос к носу с собственной ложью. Уверен, на своей могиле ты ни разу не была.

Алексей Стужев

Я не мог себе объяснить, зачем запихал Сашу в машину. Выбесила. Ужасное оправдание, но других слов я не находил.

Надоело натыкаться на неё чуть ли не каждый день.

До зубного скрипа надоело смотреть, как она изображает из себя невинную овцу. Захотелось проучить. Глобально так. Чтоб навсегда исчезла из моей жизни. Где-то же она жила эти два года. Пока я как дурак следил за её могилкой.

Кретин… теперь ясно, почему ее мама отговаривала меня от установки памятника. А я всё понять не мог…

– Не сейчас, – прошептал я, услышав мелодию входящего звонка и заметив высветившееся имя Лизы на дисплее, сбросил вызов.

– А Лиза в курсе, как ты проводишь свободное время? – с усмешкой поинтересовалась Саша, прекрасно видя и кто звонил, и что я сделал.

– А Снежинский в курсе про Никиту, что ждёт тебя дома? – задал я встречный вопрос, не особо рассчитывая на ответ.

– Урод, – с чувством произнесла Саша, смотря на меня так, словно я у неё на глазах церковь поджог. – Но спасибо, что напомнил. Я звоню Стасу. Начинай молиться.

– Да хоть президенту, – хмыкнул я, краем глаза наблюдая, как она достаёт из сумочки телефон.

С того момента, как я согласился помочь отцу и стал неотъемлемой частью его компаний, со Станиславом мы виделись часто. И Саша никак не вписывалась в череду женщин, что привлекали внимание Снежинского. Для него она скорее всего не больше, чем разовая акция.

Неожиданно для себя я крепче сжал пальцы на обивке руля.

Мне не должно быть никакого дела до того, с кем проводит своё время Саша. И тот факт, что сейчас я ощутил отголоски ревности, разозлил.

– Как раз собирался тебе звонить, – я очень хорошо слышал голос Станислава, хотя Саша говорила с ним не по громкой связи.

– Отлично, – отозвалась она, бросив на меня быстрый взгляд. – Стас, у меня проблема.

– Что опять случилось?

– Стужев-младшей силой затолкал меня в свою машину и везёт… на кладбище, – с заминкой ответила Снежинскому Саша с таким лицом, словно сама не верила в то, что говорит.

Впрочем, впервые я был с ней в чём-то солидарен. Я и сам сомневался в правильности своего поступка. Всё же… первичная вспышка ярости прошла и… глупо как-то.

Она всё равно не сделает никаких выводов. Только посмеётся, как трепетно я относился к… памяти о ней.

Сука.

Может прикопать её там?..

– Что?..

– Я не шучу, – чётко ответила Саша Снежинскому. – Алексей Стужев похитил меня и везёт…

– А почему Стужев? – со смешком отозвался Стас на её реплику. – Почему не пришельцы?

– Потому что…

– Ты мне лучше вот что скажи, юмористка, – не дал он ей договорить. – Это ты рассказала Ольге, кем мы являемся друг другу?

– Кому? – как-то неестественно переспросила Саша.

– Значит ты, – сделал вывод Снежинский. – Сань… ну зачем, а?

– Из чувства самосохранения. На тебя когда-нибудь из ревности выливали чашку горячего солёного кофе? – хмыкнув, Саша снова посмотрела на меня. – Кстати о самосохранении. Стас, я ведь не шучу. Стужев уже съехал с окружной и, если верить указателю, до кладбища осталось пятнадцать километров. Ты меня спасать собираешься?

– Ты слишком спокойна для жертвы похищения, – заметил Снежинский.

– Стужев не в себе, – напомнила ему Саша. – А с психами нужно держаться максимально спокойно. И лишь когда на них наденут смирительную рубашку…

– О, рубашка, – не дал ей договорить Стас. – Вернуть не забудь. Могу обменять на твою майку.

– Это блузка, – возмутилась Саша. – А с рубашкой не выйдет, прости. Я отдала её Никите.

– Она ему не мала? Не жмёт? – хохотнул Снежинский.

– В самый раз, – без улыбки ответила Саша. – Стас. Вызывай группу захвата. Меня против воли везут в мрачное безлюдное место…

– Один-один-два на мобильном набери, – строго ответил ей Стас, явно на что-то отвлекаясь. – Всё, родная. Завтра поговорим. Целую.

Последние фразы он практически пропел, снова поднимая у меня в душе волну негодования. Удивительно, но Саша тоже взбесилась от его слов, выругавшись и шёпотом упомянула какую-то Ольгу.

– Приехали, – озвучил я очевидное, паркуясь у главных ворот. – Цветы покупать будем? А то, знаешь, с пустыми руками как-то неправильно.

– Если со мной что-то случится, то Стас знает с кем я была и где, – холодно ответила мне Саша, отстёгивая ремень и выбираясь из машины.

Ускорившись, я быстро вышел и обойдя капот, забрал у Саши сумочку и кинул её на сиденье. Лишь после этого захлопнул дверь и поставил на сигнализацию.

– Даже так, – зло произнесла Саша, смотря на меня исподлобья. – Мне нужен телефон.

– Боишься пропустить звонок от Никиты? – предположил я. – Переживёт он без тебя полчаса.

– Даже имя его не смей произносить, – не хуже разъярённой кошки прошипела она в ответ. – Ты сам… – словно заставив себе замолчать, Саша отвернулась, шумно выдыхая. – Давай быстрее покончим с этим, и я уеду. Что тебе от меня нужно?

– Цветы будем покупать? – повторил я вопрос, направляясь ко входу и крутя в руках брелок с ключом от машины. – Розы? Гвоздики? Лилии? Никогда не уточнял, какие ты любишь.

– Кактусы, – идя за мной следом, произнесла она мне в спину. – Обожаю суккуленты.

– Значит сегодня обойдёмся без цветов, – уверенно шагая по дорожке, я несколько раз оборачивался, проверяя, идёт ли Саша за мной следом.

Деваться ей было некуда. Машины нет, телефона нет. Автобусы сюда не ходят, насколько я знаю. В паре километров была станция и электрички, но, кошелёк у Саши явно остался вместе с мобильным в сумке. Так что…

– Вот и пришли, – впервые я подходил к этой оградке с улыбкой. – Надеюсь, фотография тебе нравится. Лично выбирал, под надзором твоей матери. А самое забавное, – я зло рассмеялся, поражаясь собственной наивности, – что она…

Обернувшись на Сашу, я замолчал.

Не такую реакцию я ожидал увидеть. Черт его знает, как она должна была среагировать, но определённо не так.

Как я смогла остаться стоять на ногах, останется загадкой даже для меня. Конечности я не чувствовала. В каком-то ступоре осмотрела чёрную оградку, серый памятник, с выгравированной на нём фотографией. Моей фотографией. С выпускного…

– Тебе нужно лечиться, – с каким-то неестественным свистом произнесла я, с усилием заставляя себя дышать.

Каждый вдох давался с трудом. Как будто я наглоталась песка.

– Не нравится фотография? – без прежнего веселья в голосе уточнил Стужев.

– Ещё и маму мою втянул, – прикрыв глаза, я решила отступить назад.

Плохая идея, учитывая одеревеневшие конечности. Разумеется, я запнулась, плюхнувшись на попу.

– Я почти поверил, – Стужев подошёл ко мне. – Только смысла нет изображать удивление, тебе так не кажется?

– Тебе нужно лечиться, – повторила я, чувствуя лишь шок и какое-то странное опустошение внутри. – Это ведь не нормально. Да не просто не нормально, это лютейший пизд… – почувствовав, как к горлу подкатывает тошнота, я просто откинулась на спину.

Плевать, грязно здесь или нет. Мне было плохо. Морально плохо. Смотря в затягивающееся тучами небо, я никак не могла избавиться от другой картинки, стоявшей перед глазами. Моё лицо на надгробье. Имя. Дата рождения и дата…

– Прекрати, – присев на корточки, Стужев хмуро смотрел на меня.

– Себе это скажи, – прошептала, чувствуя, как из глаз начали катиться слёзы. – Я тебя трогаю? Нет. Ты сказал больше не звонить – я не звонила. Сказал, оставить в покое – я оставила. Не трогаю тебя. Спокойно живу с Никиткой. К чему это… – я махнула рукой в сторону. Не факт, что в нужную. Но заставить себя снова посмотреть на памятник… это было слишком.

– Ты сама это устроила, – поднявшись на ноги, Стужев скрестил на груди руки. – Изображаешь удивление хорошо. Немного переигрываешь только. На что ты рассчитываешь?

– Ещё и мать мою приплёл, – продолжила я рассуждать. – Знал же, что у нас с ней отношения не очень… – нахмурившись, я медленно приняла сидячее положение, заставляя себя вновь посмотреть на памятник.

Да. Фотография точно с выпускного. И взял он её точно у матери. Меня не было в соцсетях. А это фото вообще только в печатном варианте имелось. В альбоме.

– Это… это… – я просто не находила слов, но отчего-то сейчас испытывала жуткую потребность говорить хоть что-то. Так было не настолько жутко смотреть в улыбающееся с памятника лицо. – Нет, я знала, что отец у тебя отбитый на всю голову. Целое представление устроил со своим приступом. Но ты? – я с трудом повернула голову на Стужева. – Это перебор. Сделать могилу мне – это перебор, Лёш. И я этого не заслуживаю. Да никто не заслуживает!

Вытерев с лица слёзы, я попыталась достать телефон из кармана, запоздало вспомнив, что он остался в сумке.

– Надо маме позвонить, – продолжила я шептать. – Она, наверное, и не в курсе, зачем тебе потребовалась моя фотка. Даже подумать страшно, что ты ей наплёл, когда выпрашивал. Откуда у тебя вообще её адрес? – покачав головой, я попыталась встать на ноги, чуть не завалившись обратно на землю. Ноги потряхивало. – А потом я позвоню Стасу. Засужу тебя. Это… оскорбление личности. Издевательство. Психологическое давление, – встав на ноги, я принялась осматриваться, чувствуя, как меня накрывает волнами паники.

Кресты, кресты, кресты… я никак не могла понять, в какой стороне выход. Глаза вновь зажгло от слёз. Никогда не чувствовала себя такой раздавленной и беспомощной, как сейчас.

– Ты сама попросила свою мать сообщить мне о твоей смерти, – Стужев оставался стоять на месте, наблюдая за моими метаниями. – Она прекрасно понимала, для чего даёт мне фото.

– Нет, – я отчаянно замотала головой. – Ты врёшь. Ты, – я обернулась, вновь посмотрев на надгробье. – Ты врёшь. Она бы не стала…

В памяти тут же всплыли обрывки наших с ней разговоров. Как она обрадовалась моему отъезду. Как поддерживала, уговаривая никогда не возвращаться. Как отреагировала на мою беременность.

И как орала, узнав, что я снова здесь.

– Нет, нет, нет, – продолжала я шептать.

Он врёт. Это его больное воображение. Не более того.

Мать у меня, конечно, та ещё… штучка. Но… изображать смерть родной дочери? Нет. Даже для неё это было бы слишком. Да и зачем ей это? А вот Стужев…

– Это месть, да? – неожиданно для себя я рассмеялась, захлёбываясь слезами. – За те смонтированные папочкой фотографии? За измену? – я даже пальцами кавычки изобразила, обессиленно опускаясь на корточки. – Молодец. Отомстил. С огоньком! С фантазией! Это тебя в Канаде научили? Чувствуется влияние западного кинематографа…

– Месть? – повысил голос Стужев, наблюдая за моей истерикой. – То есть, я из мести, как дебил, приносил сюда цветы почти два года, коря себя, что мы так и не поговорили?!

– Хватит! – закричала я, зло вытирая слёзы. – Ты прекрасно знал и где я, и что со мной всё в порядке! Это я, как идиотка всё пыталась, пыталась… нужно было сразу, как я поняла кто ты, бежать без оглядки! – не в силах больше оставаться рядом с ним, я начала уходить по дорожке, чувствуя, как меня мотает из стороны в сторону. – Писала, как идиотка, глотая сухие ответы. Всё думала: нет, это не Лёша! Лёша бы так не поступил! Это всё его папочка! – я кричала, не видя куда иду из-за пелены слёз, стоящей перед глазами. – Как же я тебя ненавижу! Зачем ты вообще вернулся из своей Оттавы?!

– Успокойся, – ухватив меня за руку, Стужев не дал мне завалиться на землю, когда я в очередной раз споткнулась. – Да стой же ты…

– Отпусти меня! – я кричала, пытаясь вырваться, больше не в силах бороться с собственными эмоциями. – Ненавижу тебя! Как же я тебя ненавижу!

Стужев крепко держал меня, обняв и прижав к себе. Не давал и шанса вырваться, пережидая мою истерику. От его близости стало только хуже. Потребовалось время, чтобы я перестала вырываться и обессилено затихла, беззвучно всхлипывая.

Алексей Стужев

У Саши началась настоящая истерика. Никогда не видел её в таком состоянии. Да и никого другого, если откровенно.

Та же Лиза если и устраивала слезливые представления, с целью надавить на меня или попытаться манипулировать, то делала это максимально эффектно. Едва слышный всхлип, взмах ресниц и пара слезинок, красиво стекающих по щекам… Но то, что происходило с Сашей сейчас… нет. Несравнимые вещи.

И сыграть такую реакцию было невозможно.

– Ненавижу тебя, – она продолжала вялые попытки вырваться, тихо шепча всевозможные проклятия в мой адрес.

А я…

Не знал, что делать. Старался переждать всё это, чтобы нормально поговорить. Ведь если допустить, что Саша действительно ничего не знала…

Невозможно.

Мы же не в дешёвой мыльной опере находимся. Это реальная жизнь. А тут…

У меня в голове просто не укладывалось.

– Отпусти, – холодно произнесла Саша, кажется, окончательно успокоившись.

По крайней мере, всхлипы прекратились, как и рассуждения про ненависть ко мне и Никиту, который никогда меня не простит. Как будто меня сейчас волновало мнение её мужика!

– Ты действительно ничего не знала? – осторожно отпуская Сашу, задал я мучивший меня вопрос.

– Тебе нужно лечиться, – чуть ли не по слогам произнесла она, рваным движением руки стирая с лица слёзы и осмотрелась, найдя взглядом виднеющиеся столбы главных кладбищенских ворот.

Наблюдая, как Саша уверенно направилась в сторону выхода, я пошёл следом.

– Витаминки пропью. Курсом, – буркнул я, нервно крутя в руках ключи от машины.

Саша оставила мою фразу без внимания, чуть прибавив шаг, когда поняла, что действительно идёт в нужном направлении. Ей не терпелось как можно скорее покинуть это место. Да и мне, если честно, тоже.

– Садись, – сняв сигнализацию, я наблюдал, как Саша открывает дверь и забирает с сиденья свою сумочку. – Я отвезу тебя.

– Я с тобой никуда не поеду, – зло ответила она, отходя в сторону и на ходу доставая телефон. – Я лучше сдохну, чем ещё хоть раз окажусь рядом с кем-то из вашей семейки! Больные ублю…

– Хорошо, – я шёл за ней следом, сжимая и разжимая кулаки, стараясь сбросить клокотавшую на душе ярость. – Я больной ублюдок, что следил за твоей могилкой. Помогал твоей матери. И морально, и финансово, разумеется. А ты здесь не при чём, – усмехнувшись, я наблюдал, как Саша останавливается и оборачивается на меня. – Ты… где ты там была?

– А то ты не знаешь, – буркнула Саша, едва слышно шмыгнув носом.

– Понятия не имею, – честно ответил, напоминая очевидное: – Твоя мама указала мне на этот клочок земли, – я даже рукой указал в сторону кладбища.

– Хорошо, – не с первой попытки разблокировав дрожащими пальцами свой телефон, Саша остервенело на нём начала что-то искать. – Сейчас твоя легенда и рухнет. Даже интересно послушать, как ты тогда переобуешься.

Набрав чей-то номер, она включила громкую связь, ожидая, когда гудки сменятся ответом того, кому Саша сейчас звонила.

– Смотрите, кто вспомнил о матери! – вместо приветствия услышал я недовольный голос Татьяны Николаевны. – Надеюсь, ты…

– Здравствуй, мама! – не дала ей договорить Саша, поморщившись. – Скажи, пожалуйста, а что тебе известно о моей могиле?

Татьяна ответила не сразу. И, честно признаться, как и Саша, я сейчас ловил каждое её слово.

– У меня не было выбора, – практически выплюнула Татьяна Николаевна. – Ты сама виновата! Связалась не пойми с кем! Этот Алексей тебе не ровня! И хорошо, что его отец был лояльно настроен! Ты хоть понимаешь, идиотка, что они могли тебя на самом деле прикопать где-нибудь? И никакой бы папочка тебе не помог! Не говоря уже о твоём любимом Стасике! Ты должна быть мне благодарна…

– Мама, – тихо выдохнула Саша, побледнев и медленно опустившись прямо на асфальт. – Ты… похоронила меня? Вот так вот…

– Я тебя спасла! – чуть ли не прокричала в ответ Татьяна Николаевна. – И я тебя предупреждала! Не приезжай сюда никогда! Не ты, не этот твой. Николай? Я тебе…

– Дай сюда, – присев рядом с Сашей, я забрал из её рук телефон и завершил вызов.

На неё было страшно смотреть. Саша снова побледнела, невидяще смотря перед собой. И я её понимал. Наверное, сейчас я и сам выглядел не лучше.

В висках стучало от услышанного.

«Этот Алексей тебе не ровня!»…

«И хорошо, что его отец был лояльно настроен!»…

Значит, без папы не обошлось. Сука…

– Зачем ты вернулся? – тихо спросила Саша, продолжая смотреть перед собой. – Зачем?

– А я куда-то уезжал? – задал я встречный вопрос.

Она уже не раз упоминала Канаду, но раньше я пропускал эти фразы мимо ушей. Сейчас же…

– В Оттаву, – повернувшись на меня, она едва заметно усмехнулась.

– Я никуда не уезжал, – протянув ей телефон, ответил я.

– Не ври, – забрав мобильный, Саша словно очнулась, открывая приложение и вызывая такси. – И про могилу эту… не верю. Ты прекрасно знал, что я жива и здорова. И более того, что я…

– Саша, я никуда не уезжал, – повторил я, перебивая её. – А когда попытался найти тебя и приехал к твоей матери, то… – я зло махнул рукой в сторону ограды. – Вот!

– Мы с тобой разговорили, – словно себя в этом убеждая, повторила Саша. – Ты мне звонил из Оттавы…

– Я не был в Оттаве, – чётко произнёс я. – И в последний раз с тобой разговаривал в тот день, когда… отец отдал мне те фотографии.

В памяти тут же всплыл тот день, словно это всё произошло вчера, а не два года назад.

Алексей Стужев. Два года назад…

Припарковавшись, я увидел такси, отъезжающее от дома. Заметив рядом Константина, поспешил выйти из машины. Надеюсь, это не отец сейчас уехал, иначе…

– Алексей? – Константин окрикнул меня и поспешил на встречу. – Что-то случилось?

– А должно? – пожав ему руку, я мотнул головой в сторону дороги. – Кто это был?

С начальником службы безопасности отца мы общались крайне редко, несмотря на то, что работает он у нас уже больше пятнадцати лет.

– А, вы про это, – обернувшись и едва заметно улыбнувшись, Константин пояснил: – Дочка заезжала.

– Ясно, – кивнул я. – Отец дома?

– Да, – тут же отозвался он, доставая рацию. – Сейчас сообщу.

Я не успел его остановить. В целом, он не мог не знать о детективе и установленной за Сашей слежкой.

– На самом деле, – начал я, когда он убрал рацию, – я хотел поговорить и с тобой.

– О чем? – не выказав удивления спросил Константин.

– Мне нужны контакты детектива, которого нанял отец.

Последние сутки для меня стали похожи на самый настоящий ад.

С того самого момента, как я стал случайным свидетелем прихода этого детектива к отцу. Я не хотел в это верить, но факты слишком упрямая штука. Начиная от фотографий, на которых была Саша. И заканчивая видео с камер. И не только с домофона, где прекрасно было видно, сколько времени она стояла с теми мужиками, прежде чем разыграть нападение на неё. Но и с камер у входа в головной офис компании отца. Там даже было эффектней. Со звуком.

Да и сама Саша ничего не отрицала. Ничего, кроме измены.

И впервые в жизни я хотел верить ей. Ничем не подкреплённым словам, а не собственным глазам.

– Об этом вам лучше поговорить с отцом, – обернувшись в сторону ворот и убедившись, что мы одни, Константин понизил голос: – Хотите совет? Забудьте про эту девушку.

– Спасибо за совет, – усмехнувшись, я направился к калитке, рядом с воротами. – Но со своей жизнью я разберусь как-нибудь сам. Как и с тем, кого забывать, а кого не стоит.

– Дело ваше, Алексей. Просто, – он замолчал, ожидая, пока я остановлюсь и обернусь на него. – Борис Геннадиевич попросил навести об Александре справки. И информация… странная.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы смогли найти очень мало, – ответил Константин. – Паспортные данные, прописка, документы об образовании. Никаких родственников, кроме матери. Никаких приводов, штрафов, фотографий в сети. Такое бывает в двух случаях. Когда человека кто-то очень хорошо прикрывает, – он выразительно приподнял указательный палец. – Либо, когда личность краденная.

– В трёх случаях, – поправил я его, отворачиваясь и продолжая идти. – Когда человек живёт обычной жизнью.

Краденая личность, намёк на «крышу»…

Нет, с Сашей ни то, ни другой никак не вязалось. Как и эта измена. Но…

Если бы не признание Саши в том, что она меня караулила – я бы поверил ей. Просто было свалить всё на заговор отца и… закрыть на всё глаза. Душу сжигало изнутри, стоило вспомнить те фотографии.

– Алекс? – отца я нашёл в гостиной. Он сидел в кресле, читая что-то с планшета, но заметив меня, положил его рядом с раскрытым на журнальном столике ежедневником. – Не ожидал тебя сегодня увидеть. Но хорошо, что ты приехал. Я получил документы из филиала в Оттаве. Сам бы съездил, но здоровье…

С момента случившегося с отцом приступа, мне казалось, что он изменился. Пересмотрел свою точку зрения, в отношении меня, вспомнив, что никто не вечен.

Но сейчас, смотря на него, осознал, что ничего не изменилось. Он как не воспринимал мои собственные стремления и мечты всерьёз, так и не воспринимает. Даже сумел уговорить выступить на собрании совета директоров от его лица. Точнее, в роли его зама, но сути это не меняло.

– Я не поеду в Оттаву, – напомнил я отцу. – И всё, что там можно сделать, чтобы хоть как-то удержать ситуацию под контролем, я уже тебе озвучивал.

– Ты предложил распродать к чертям собачьим…

– Именно так, – не дал я ему договорить. – Ты же сам хотел видеть меня своим приемником. Почему же не доверяешь принятым мной решениям? Вернее, не даёшь ничего предпринимать?

Отец с трудом сдерживал себя от желания наорать на меня. Я это прекрасно видел сейчас.

– Ладно. Пусть так, – нехотя произнёс он. – Но мне было бы спокойнее, если бы ты слетал…

– Нет, – покачал я головой. – Я не могу оставить сервис.

И Сашу, – добавил мысленно, тут же вспомнив, что как раз её у меня больше нет.

Есть вещи, которые нельзя простить.

И всё равно, сначала я хотел полностью убедиться во всём.

– Дай мне контакты своего детектива, – попросил я, переждав возмущения отца по поводу моего «недобизнеса».

– Кого? – удивился папа. – А… этого. Зачем?

– Хочу с ним поговорить.

И взять оригиналы тех снимков, что он предоставил. Но это я вслух произносить не стал.

Я не хотел верить, что отец мог пасть настолько низко. Но слишком всё…

Секунду за секундой я прокручивал в голове разговор с Сашей. Каждую её реакцию. И картинка не складывалась.

Она спокойно восприняла, когда я рассказал, что знаю про её попытку поймать меня у офиса. Так, словно этому есть какое-то понятное и логичное объяснение.

Возмутилась, когда я озвучил про спланированное покушение.

И не верила своим глазам, рассматривая фотографии.

Она не играла. Слёзы были настоящими. Несмотря на то, что последние пару недель отношения у нас не клеились. И к этому тоже невольно приложил руку мой отец.

– Сынок, – папа подался вперёд, вглядываясь мне в глаза. – Что ты от него хочешь? Он просто выполнял свою работу.

– Поговорить, – повторил я, выдержав тяжёлый взгляд отца.

– Ну, – достав телефон, папа начал искать номер. – Записывай, раз так нужно.

– Напиши мне где-нибудь, – попросил я, указав на ежедневник, лежавший на столе. – Я потерял телефон.

На самом деле разбил, но говорить об этом не хотелось.

– Я попрошу, чтобы тебе доставили новый, – уведомил меня отец, переписав номер и оторвав лист, протянул его мне. – Номер у тебя всё равно корпоративный, быстро сделают. Нечего самому мотаться.

– Спасибо, – забрав сложенный вдвое лист, я испытал нечто похожее на досаду.

Было бы проще, если бы отец отказался делиться контактами этого человека. Тогда стало очевидным, что дело нечисто. А так…

В любом случае, нужно взять оригиналы снимков.

Только так я смогу разобраться, монтаж это или нет.

Алексей Стужев. Два года назад…

Спустившись утром на первый этаж, я застал у лестницы Константина.

– Доброе утро, Алексей, – поприветствовал он меня, протягивая фирменный пакет известного бренда. – Доставка. Как я понимаю, для вас.

– Да, спасибо, – ответил я, поражаясь оперативности отца.

Впрочем, это мне сейчас действительно нужно.

Быстро распаковав коробку с новым телефоном и вставив туда симку, первым делом я вбил в память номер детектива, что дал мне отец. Посмотрев на часы, понял, что сейчас звонить нет смысла. Слишком рано. И дело было не только во времени, но и в моей осведомлённости. Сейчас для нашей встречи с этим человеком было ещё рано.

Быстро перекусив, я вышел из дома, на ходу отправляя несколько сообщений.

Камень, образовавшийся на душе, никак не желал исчезать. Ничего не помогало. Мысли снова и снова возвращались к Саше. Перед глазами постоянно возникало её заплаканное лицо и просьбы не уходить. Выслушать. Поверить…

Не мог. В тот день просто не мог.

Сейчас, немного успокоившись, я уверенно завёл машину, направляясь домой. Нужно было забрать фотографии… при мысли о них, неосознанно прибавил газа, с силой сжимая пальцы на руле.

Я не мог поверить в то, что всё это сфабриковано. Хотел, но не мог.

Для чего это отцу? Он же прекрасно понял, что с Алексой у меня никогда ничего не будет. Я весьма доходчиво всё объяснил дома у Снежинских.

Развести меня с Сашей ради того, чтобы я на него работал? Глупость. Я и так пошёл ему навстречу из-за болезни. И он принял мои условия. Так для чего ему рушить мою жизнь?

Я старался найти хоть один разумный аргумент, но не мог.

Припарковавшись и выйдя из машины, я запрокинул голову. Свет в нашей квартире нигде не горел. Окно на кухне было приоткрыто.

– Простудишься же, – прошептал я, подходя к подъезду и доставая из кармана ключи.

С позавчерашнего дня открыто… если Саша дома.

Поднявшись по лестнице, я остановился у лифта и нажал на кнопку. Впервые за долгое время не нашёл в себе сил подняться пешком. Словно очнулся, почувствовав вибрацию зазвонившего в кармане телефона.

– Денис, – зайдя в лифт, я шумно выдохнул. – Доброе утро.

– Бывало и добрее, – зевая отозвался он. – Тебя обнесли что ли?

– С чего такой вывод? – уточнил, наблюдая, как разъезжаются двери приехавшего на этаж лифта.

– А для чего ещё тебе видео с камер? – вопросом на вопрос ответил мне бывший одноклассник, которому все пророчили блестящее будущее.

Блестеть он ещё начал, но был чертовски счастлив, найдя себя на службе в полиции.

– Человека одного ищу, – выйдя на площадку и не торопясь открывать дверь, я озвучил другу полуправду. – Я тебе могу скинуть фотографию его лица. И даты, когда он приблизительно мог заходить в мой подъезд. Поможешь?

Денис с минуту молчал, шумно дыша в трубку, после чего осторожно поинтересовался:

– А к тебе он приходил… в твоё отсутствие? Как я слышал, ты сейчас живёшь с…

– А если и так? – не дал я ему договорить. – Поможешь?

– Помогу.

– Спасибо, – с облегчением выдохнул я.

– Помогу, – с нажимом повторил Денис. – Но и поворчу, что вообще-то, в работу полиции не входит отлов загулявших жён, невест и прочего. В общем, – судя по звукам, он махнул рукой. – Жду фото и даты. Оперативность не гарантирую. И так завал…

– Спасибо, – вновь повторил я, сбрасывая вызов.

Кроме него мне не к кому было обратиться с подобной просьбой. И если камеры покажут этого мужика, то…

Разговор с детективом потеряет всякий смысл.

А сейчас мне предстоял разговор с Сашей.

Вставив ключ в замочную скважину, я с удивлением обнаружил, что дверь не заперта.

– Саша? – позвал я, заходя в квартиру.

Быстро прошёл на кухню и закрыл окно, морщась от холода. И от вида фотографий, разбросанных на полу. Большая часть обнаружилась в спальне, неровной стопкой лежащая на краю кровати.

– Чёрт! – под ногой что-то противно хрустнуло. – Камера. Ясно.

Почему-то я очень живо смог представить, как взяв фотографии, Саша пришла в комнату, ища место, с которого велась съёмка, а затем и расправилась с самой камерой.

Осталось понять, где она сама.

И открыв шкаф, я всё понял. Вещей не было. Она ушла. Всё, как я и просил…

– Кот? – позвал я, ища рыжего. – Людовик? – даже звал его кличкой, которую дала Саша, но всё бесполезно. Ко мне он так и не вышел.

Она его только так и называла. Ваше высочество, ваше величество…

Встряхнув головой, прогоняя воспоминания, я выбрал одну из фотографий и отправил лицо Сашиного любовника Денису. Ну и даты последних двух недель, ожидаемо получив от него в ответ голосовое, большая часть слов в котором была матерными.

Осмотрев квартиру, я окончательно убедился, что Кота здесь нет.

И либо Саша забрала его с собой, либо… о втором варианте думать не хотелось, но тем не менее я практически выбежал из квартиры и вышел на улицу, осматривая сугробы у дома, со стороны наших окон. Кот ведь легко мог свалиться, высунувшись в открытое окно…

К счастью, никаких следов от лап или нечто похожего на выпавшего в снег кота, я не заметил. Значит, первый вариант…

Следующие несколько дней прошли для меня как в тумане. Я приезжал в сервис, ненадолго забывая о своих проблемах, переключаясь на машины. Ездил к отцу. Контролировал всё, что происходит с его филиалом в Оттаве, апатично подмечая, что всё идёт по плану.

Несколько раз я пытался позвонить Саше. Вернее, дозвониться до неё, но… телефон был выключен. И самое ужасное, я понятия не имел, где она может быть. Я никогда не забирал её от брата или отца, в те дни, когда она их навещала. Про мать тоже знал мало, Саша про неё в принципе почти не говорила. Что же касалось поездок к ней… если они и были, то мне про это ничего известно не было.

И чем дольше я думал об этом, тем больше понимал, что по сути, я ничего не знаю про Сашу. Но я знал её. Или думал, что знал…

Алексей Стужев. Два года назад…

– Ты уверен? – переспросил я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

С того момента, как я попросил Дениса мне помочь, прошло чуть больше недели. Как я не старался, связаться с Сашей не выходило. Её телефон так и оставался вне зоны доступа. Николь, номер которой я взял у Славы, просто послала меня и отправила в чёрный список, едва я представился… а больше общих знакомых у нас не было.

Раньше я не задумывался о подобных вещах. Наслаждался близостью Саши. Слушал её и, как мне казалось, слышал. Достаточного было того, что она просто рядом. А сейчас…

Сейчас я чувствовал себя дебилом.

– Уверен, – откровенно усмехнулся Денис. – Но могу на почту тебе скинуть записи одним архивом. Сам просмотришь. Убедишься.

– Скинь, – попросил я, растирая свободной рукой лицо. – И спасибо тебе.

Несколько раз шумно втянув носом воздух, я набрал номер детектива и договорился о встрече.

Мужчина не был удивлён моим звонком, с готовностью озвучив место и время, где мы сможем поговорить. И если всё так, как я понял, его предупредил отец. И это значит…

Выругавшись, я отбросил телефон на стол.

Кровь зашумела в висках, не давая мне собраться с мыслями. Зачем? Для чего ему это?

Ответа у меня не было.

Неужели лишь потому, что у Саши нет за плечами банковского счета с семизначным номиналом?!

Согласившись вникнуть в дела компании, я прекрасно видел, что дела у нас обстоят не очень. И это мягко сказано. В последние несколько лет отец умудрился заключить череду неудачных сделок. И если бы не Снежинские… к слову, просмотрев бухгалтерию, я понял, зачем отцу так понадобился мой брак с Алексой. Да, слияние наших компаний спасло бы положение. Вот только я не породистый конь, которого можно продать выгодной кобыле.

И мне казалось, отец это понял.

Сука… да он в последнее время даже не говорил про Сашу ничего плохого! Смирился с моим выбором. Или просто делал вид, что принял её. Самое ужасное, что второй вариант был самым верным.

Время до встречи с детективом тянулось как никогда долго. В ресторан, в котором этот человек предложил встретиться, я приехал на несколько часов раньше. С трудом дождался его появления.

– Добрый день, Алексей Борисович, – наконец-то его фигура остановилась у моего столика.

– Добрый, – пожав его руку, я указал на стул. – Простите, забыл как…

– Игорь Анатольевич, – представился он и заказав кофе у подошедшей к нашему столику официантки, сосредоточил внимание на мне: – Так… чем обязан?

Выдержав небольшую паузу, я чётко озвучил цель нашей встречи, пристально отслеживая реакцию собеседника:

– Заплачу в два раза больше той суммы, что вам дал отец, если вы мне скажите, о чём именно он вас просил. Помимо монтажа компрометирующих Александру фотографий.

Игорь Анатольевич лишь немного приподнял бровь. Больше ничего не указывало на удивление или непонимание.

– Алексей Борисович, простите конечно… благодарю, – приняв кофе, что ему принесли, мужчина неспешно сделал глоток. – Но ваш отец просил установить наблюдение, что, собственно, я и сделал. И результаты вы видели сами. Не понимаю, с чего вы взяли, что фотографии…

– Даже не знаю, – протянул я в ответ. – Может с того, что присутствующий на этих фотографиях мужчина никогда не заходил в мой подъезд? – предположил, подкрепляя слова фактами. – Даже записи имеются.

– С камер домофона?

– И уличных, с соседних домов, – припечатал я. – Даю вам последний шанс сотрудничать со мной, Игорь Анатольевич.

– Алексей Борисович, я всегда открыт для сотрудничества, но правда не понимаю, что вам нужно, – спокойно ответил он. – Я не устанавливал уличное наблюдение. Возможно этот человек живёт в вашем подъезде. Или в соседнем. У вас свободный доступ к крыше, ничего не стоит перейти из одного подъезда в другой.

– Что вы говорите, – усмехнулся я.

– Правду, – заверил меня детектив. – Правду, которую вам тяжело принять. И если это все вопросы, которые вы хотели мне задать, то…

– Оригиналы снимков, – попросил я. – Они ведь остались у вас, верно?

– Боюсь, что нет, – моментально отозвался Игорь Анатольевич. – После выполнения заказа я уничтожаю все материалы по делу, во избежание неприятных ситуаций. Для меня важна репутация.

Около минуты помолчав, я отвёл взгляд в сторону.

– В таком случае, не смею вас больше задерживать, – произнёс я. – Спасибо, что согласились на встречу.

– Всего доброго, Алексей Борисович.

Провожая мужчину взглядом, я крутил в руках телефон.

Саша была права. Я дурак, что не захотел её выслушать.

И полный кретин, что так сильно желал верить в то, что отец мог измениться. Саша с самого начала была для него как бельмо на глазу. И раз он молчит про Алексу, значит присмотрел мне какую-то другую девицу.

Внутренности обожгло от холода.

Он угрожал Саше. А что, если…

– Нет, – мотнув головой, я вскочил из-за столика и поспешил на выход.

Так торопился, что с трудом понял, зачем за мной бежит официантка и пытается остановить. Сейчас неоплаченный счет казался мне чем-то незначительным. Мыслями я уже был у отца…

Даже дорога до его дома почти не отложилась в памяти.

В себя я пришёл, когда влетел в его кабинет, без приветствий переходя к сути:

– Где Саша? Клянусь, если она пропала по твоей…

– Что? Кто? – отец поднялся на ноги, растерянно смотря на меня. – Алексей, что случилось? На тебе лица нет!

– Где Саша? – повторил я, чуть сбавив тон. – Я знаю, что фотографии поддельные. Её телефон выключен. Ты ей угрожал. Клянусь, если ты сделал с ней хоть что-то…

– Ты пьяный, что ли? – с заминкой отозвался отец, опускаясь обратно в кресло. – Я понятия не имею, ни где твоя Саша, ни что с ней. И что значит, фотографии поддельные? Мне, по-твоему, заняться больше нечем?

– Выходит, что не чем, – рыкнул я, шагая вперёд. – Ты…

– Ой, подожди, – расстегнув верхние пуговицы на рубашке, отец тяжело задышал, доставая из ящика своего стола блистер с таблетками. – Сынок, налей воды, будь добр, – он указал мне рукой на графин и стоящий рядом с ним стакан. – Что-то в глазах потемнело.

– Папа! – рявкнул я, тем не менее исполняя его просьбу. – Как вовремя тебя плохо становится. Где Саша?

– Давай, обвиняй, – выпив таблетку, он откинулся на спинку стула. – Ничего не понимаю. Ничего я не подделывал. Сам подумай. Чушь несёшь какую-то! Влетел сюда, с таким лицом, словно… умер кто-то, – замолчав, отец отвёл взгляд в сторону. – Не можешь найти её – найми детектива! Тем более, номер его я тебе дал. А не кидайся на меня чуть ли не с кулаками и пустыми обвинениями.

Словно в каком-то оцепенении я слушала всё, что говорил Стужев. Хотелось закрыть уши ладошками, как в детстве, и громко кричать ему в лицо, что это всё не правда. Что он врёт, что всё выдумал… но я продолжала сидеть и смотреть перед собой, иногда стирая никак не желающие перестать стекать по щекам слёзы.

– С детективом отца я решил больше не связываться, хотя он подсунул мне адрес твоей матери, – Лёша с какой-то болью в голосе усмехнулся. – На самом деле, к ней я захотел съездить, чтобы убедить в очередной провокации отца, но… Это была не нанятая актриса. Твои фотографии, вещи… ну и известие о гибели.

– Нужно было искать моего отца, – едва слышно выдохнула я, до боли зажмурившись.

В голове не укладывалось, что мама могла устроить подобное. Да, отношения у нас не ладились. Да, мы редко виделись и чаще всего встречи заканчивались очередной ссорой. Но…

Она же мать!

Как она могла так поступить со мной? Как?!

– Татьяна Николаевна меня заверила, что никаких родственников, кроме неё, у тебя больше нет, – отозвался Стужев. – Отец давно умер, ты у неё единственный ребёнок, а всё остальное… твои типичные манипуляции. Она много говорила. Про деньги, про обеспеченное будущее. Про то, как ты нацелилась женить на себе богатенького мажорчика. Даже про меня ей мельком рассказывала, – он замолчал, шумно выдохнув. – У меня не было причин ей не верить. Я даже отца обвинял в том, что он подстроил ту автомобильную аварию. Довёл его до очередного приступа… правда, теперь начинаю понимать, что там и первого не было.

– Да неужели?! – оцепенение внутри сменилось волной гнева. У меня даже руки затряслись, когда я закричала, повернув голову на Стужева: – Ты уверен? Святейшей Борис Геннадиевич соврал тебе?! Быть такого не может!

– Прекрати, пожалуйста…

– Нет, это ты прекрати! – вскочив на ноги, я продолжила кричать: – Я тогда просила тебя мне поверить! Чуть ли не пальцем указывала на твоего отца, показывая его манипуляции! А сейчас ты вдруг прозрел?! Знаешь, мне уже плевать! Единственное, чего я хочу, это чтобы не ты, не твой отбитый на всю голову папаша и близко не подходил больше ни ко мне, ни к кому-либо из членов моей семьи!

– Саша…

– Не смей прикасаться ко мне! – прошипела я, выставив перед собой руки, когда он встал и сделал шаг в мою сторону.

– Я просто хочу поговорить, – спокойно произнёс он, отступая и показывая мне, что трогать меня не собирается. – Я виноват, не отрицаю, но… Саша, если бы тебе показали мою могилу, ты бы стала искать дальше?

– Поговорить? – я рассмеялась, сама прекрасно понимая, что нахожусь на грани истерики. Очередной. – Мы с тобой говорили. Ты мне звонил. И очень чётко обозначил свою позицию!

Я понимала, что не сходится. Ничего не сходится. Если для Стужева я умерла практически сразу после нашей последней личной встречи, то звонить он мне не мог. И писать, к слову, тоже, вот только…

Слишком.

Для меня всё это было слишком.

Слишком больно. Слишком мерзко. Слишком…

– Саша, пожалуйста…

– Спасибо, больше не надо! – всхлипнула я, отступая назад и замечая подъезжающее на территорию входа на кладбище такси.

Как же удачно кто-то решил навестить чью-то могилку…

Бросившись к машине, я с трудом дождалась, когда из неё выйдет пожилая пара.

– До города отвезёте? – шмыгнув носом, поинтересовалась я у водителя.

– Да, садись, – безэмоционально отозвался таксист.

– Саша, я сам могу тебя…

– Ты не понял?! – обернулась я на подошедшего к машине Стужева. – Я не хочу тебя видеть. Ни тебя, ни твоего папеньку. Не смей больше никогда приближаться ко мне.

Сказав это, я села в машину, случайно хлопнув дверью, чем вызвала негодование водителя:

– Можно как-то аккуратнее?

Вместо ответа, я назвала адрес дома, с трудом сдерживая слёзы.

От переполнявших эмоций подташнивало.

Лёшины слова не укладывались в голове.

Он сомневался в тех фотографиях. Проверил камеры. Поверил мне… только поздно. Сейчас его слова ничего уже не исправят. Да и нужно ли это?..

Застонав, я до боли закусила губу.

Он ничего не спрашивал про Никитку, потому что не знает о нём?..

Я снова и снова прокручивала в голове моменты наших перепалок, когда я упоминала сына. Стужев не понимал. Возможно, посчитал, что я говорю о мужчине и…

– Кто-то близкий, да? – неожиданно поинтересовался таксист, смотря на меня через зеркало заднего вида. – Может воды тебе дать? У меня минералка есть, правда открытая…

– Лучше водки, – честно ответила я, хотя на дух не переносила крепкий алкоголь.

Но сейчас это казалось чем-то таким, что поможет.

– Коньяк есть, – потянувшись к бардачку, таксист достал оттуда маленькую бутылочку и протянул мне. – Я после смены под ужин всегда беру. Но тебе сейчас нужнее.

– Спасибо, – осторожно взяв в руки бутылёк, я открутила крышку и сделала большой глоток.

Тут же закашлялась, чуть не выплюнув всё обратно, как только почувствовала гадкий привкус и обжигающее горло тепло.

Стало ли мне легче? Нет.

К внутреннему опустошению добавились неприятные ощущения во рту и гортани.

– Совсем пить не умеешь, – прокомментировал водитель, подавая мне минералку. – Запей. И не убивайся так. Время, девка, оно лечит.

– Спасибо, – снова поблагодарила я, жадно присасываясь к бутылке.

Я тоже думала, что время лечит. Что нужно переждать. Что с достоинством окуну Стужевых ниже плинтуса на юбилее папы…

И что в итоге?

Еду домой с собственной могилы, под жалостливым взглядом таксиста. В одной руке шкалик, в другой запить… а дома ждёт годовалый сын. Сын, от которого не отказывался отец. Он о нём просто не знал.

В дом я входила, почти вернув себе внешнее спокойствие. По крайней мере, я очень надеялась, что улыбка на губах выглядит лёгкой, а не вымученной. И что глаза блестят не от количества пролитых слёз и сомнительного коньяка, а просто так…

В ушах начинало шуметь каждый раз, когда в памяти случайно всплывало что-то из слов Лёши. Искал. Не верил. На могилу ходил…

На автомате я о чём-то говорила с Лесей. Так же бездумно занималась Никитой. Покормить, помыть, переодеть… малыш капризничал, чувствуя моё состояние, но я ничего не могла с собой поделать.

Всё, на что меня сейчас хватало – это сохранять видимость. Ну и что, что душа рвётся на части от осознания того, что Стужев старший сдержал своё обещание? Он уничтожил меня. Убил что-то светлое внутри.

Какая теперь разница, что Лёша не отказывался от меня?

Что это меняет?

Ничего.

– Тук-тук, – дверь в комнату приоткрылась, и в неё заглянул Стас. – Можно?

Я понятия не имела, когда он приехал. Впрочем, что за окном стемнело, я тоже заметила только сейчас.

– Да, – отозвалась я, наблюдая, как брат осторожно входит внутрь. – С каких пор ты спрашиваешь разрешения войти в детскую?

– С тех самых, когда ты почитала мне лекцию про кормление грудью, – усмехнулся он. – Всё в порядке? – уточнил, опускаясь на пушистый ковёр рядом со мной и Никитой.

– В полном, – ответила, старательно держа на губах улыбку.

Сынок с самым сосредоточенным видом крутил в пальчиках плюшевый пончик, то и дело пробуя его на вкус и озадачено убирая от мордашки.

Бросив взгляд на часы, я поняла, что полчаса назад должна была начать укладывать его спать.

– Что-то не заметно, – подметил Стас.

Наверное, потому что мои губы предательски подёргивались. Скрывать эмоции мне всегда было довольно сложно. А сегодня…

– Меня мама похоронила, – прошептала я, чувствуя непреодолимую потребность выговориться.

– Сказала, что ты мертва для неё? – переспросил Стас, мягко улыбнувшись. – Не переживай из-за этого. Я от неё это чуть ли не каждый месяц слышал, пока…

– Нет, – не дала я ему договорить, потянувшись за жирафом, к которому начал протягивать ручки Никита, потеряв интерес к невкусному пончику. – Она меня похоронила. В прямом смысле.

– Я сейчас не понял…

– Помнишь Лёшу? – голос предательски дрогнул, вынуждая меня перейти на шёпот. – Ну, того…

– Автослесаря-сантехника, утонувшего в дерьме? – со смешком договорил за меня Стас, но взгляд его оставался серьёзным.

– Угу, – кивнула я, всхлипнув. Пришлось на несколько секунд задержать дыхание, чтобы хоть немного унять подступающие рыдания. – В общем, когда я уехала, он меня искал. Нашёл маму, а она… похоронила меня. Сказала, что я в аварию попала и не выжила…

– Что за бред, – неверяще выдохнул Стас.

– Даже могилу ему показала. С оградкой. Крестом. Он… памятник поставил.

– Так, – зло рыкнув, он достал из кармана мобильный. – Сейчас я…

– Не надо! – выкрикнула я, выхватив у него телефон и тем самым напугала Никитку. – Прости, прости маму, мой котёнок. Мама так больше не будет. Смотри, какой пончик! – быстро переключив внимание сына, я вытерла тыльной стороной ладони подступившие к глазам слёзы.

– Саша…

– Стас, а скажи, – шмыгнув носом, я нервно улыбнулась, крутя в руке его смартфон. – А чисто теоретически. Вот я тебе пишу сообщения. А может мне на них отвечать кто-то кроме тебя? Ну вот так, чтобы у меня высвечивалось прочитанным. А у тебя, не знаю, не было этого сообщения? И чтобы ответ при этом мне приходил с твоего телефона…

Мне не давало это покоя. Очевидно, что про сына Лёша не знает. Но я никак не могла понять, как это провернули. Не "кто", а "как". Кто, думаю, было понятно и без доказательств.

– С моего телефона? – недовольно уточнил брат. – Исключено. Только…

– Только?..

– Ты задаёшь очень странные вопросы, Александра, – шумно выдохнув, Стас начал объяснять. – Есть ряд специальных программ. Вот как тебе объяснить? – посмотрев на Никитку, он улыбнулся. – Родительский контроль. Есть два телефона, на каждый установлена одна и та же программа, например… – он перечислил несколько незнакомых мне аббревиатур. – Главный и дубль. Первоначально все сообщения и звонки приходят на главный, а там уже, с его одобрения, если можно так выразиться, идут на дубль. У мобильных операторов примерно так работает защита от спама. Ловят сомнительные вызовы и не пропускают их к тебе.

– Плохо ловят, – прошептала я, задавая следующий вопрос. – А допустим, я хочу кому-нибудь позвонить и поговорить, прикидываясь другим человеком? – наблюдая как брови Стаса удивлённо приподнялись, я решила привести конкретный пример: – Хочу позвонить твоей Татьяне, чтобы у неё вместо моего номера высветился твой, и голос она слышала тоже твой, вместо моего. Можно подобное устроить?

– Саша, что происходит? Причём тут мобильные и очередной мамин…

– Просто ответь на вопрос, – вновь смахнув слёзы, тихо попросила я. – Пожалуйста.

– В теории возможно, – он пожал плечами. – Звонок с любого номера можно осуществить через интернет. Плати и звони. Или с помощью программы, только что рассказывал. Голос… – он нахмурился. – Можно нарезку из фраз под запись. Если есть звукарь хороший, то можно и фильтры подшаманить, чтобы голос изменить. Правда, это затраты на технику. Но в целом – да. Не вижу ничего невозможного.

– Понятно, – прошептала я. – Спасибо.

Слёзы продолжали тихо стекать по щекам, но сейчас у меня не было сил их стирать. Я просто сидела и смотрела перед собой, чувствуя, что мой мир рушится. Опять. Как два года назад.

Но сейчас всё было в разы острее.

Было проще, когда я считала Лёшу предателем. А здесь…

– Может ты мне объяснишь, что происходит? – попросил меня Стас, осторожно дотронувшись до подбородка и поворачивая голову на себя. – Позвать Лесю, чтобы забрала Никитку, пока мы…

– Нет! – категорично ответила, осторожно пододвинув сына к себе ближе.

Он сейчас был тем единственным, что заставляло меня держаться. Не могу же я при нём истерить, в самом деле.

– Когда ты звонила мне сегодня и говорила про Стужева и кладбище, то…

– Стас, – не дала я ему договорить, поднимая заплаканные глаза. – Я тебе сейчас всё расскажу, только… пожалуйста. Когда я закончу говорить, не мчись никого убивать. Пожалуйста.

Дождавшись от него нерешительного кивка, я шумно втянула носом воздух.

– Всё началось с того, что я решила заранее настроить Алекса Стужева против себя. Перекрасила волосы в розовый, натянула мини-юбку, полушубок, чулки в сетку… в общем, как путана нарядилась и поехала в их главный офис караулить навязанного папой жениха…

– Вот как-то так, – тихо закончила я свой рассказ, переводя потерянный взгляд с зевающего Никитки на Стаса.

Не думала, что слова мне дадутся настолько легко. Как и не ожидала, что брат спокойно выслушает меня, не сделав ни единой попытки перебить или уточнить что-то.

Спокойно…

Нет, эта характеристика Стасу сейчас не подходила. Брат был каким угодно, но точно не спокойным.

– Саша, какого хуя…

– Ну не при Никитке же! – шикнула я, затыкая ладошками уши сына, заставляя его засмеяться от подобных манипуляций. – И помни, что ты обещал никого не убивать.

– Я ещё не решил, с кого начать, – зло отчеканил Стас, возвращаясь к своему вопросу: – Какого… детородного собачьего органа, ты ничего не рассказала сразу?!

Этот вопрос я часто задавала самой себе.

Что мне стоило в тот же день, когда я поняла кто такой Лёша, рассказать ему про свою семью?

Или на следующий?

Или разбудить его в тот вечер, когда он прослушал моё признание про Снежинских?

Тогда мне казалось всё правильным. Особенно после того, как Лёша отказался от Никитки.

А теперь…

Теперь я просто не знала, что думать. Да и был ли смысл прокручивать в голове возможные варианты сценариев? Прошлое это никак не изменит.

– Саша?! – поторопил меня с ответом на свой вопрос Стас.

– Сначала я растерялась, поняв, что мой Лёша и есть Стужев, – вздохнув, я едва заметна пожала плечами. – Решила, что всё спланировано. Потом к слову не приходилось, что я и есть та самая Алекса…

– Саша, – перебил меня Стас, едва сдерживая порыв закатить глаза. – Плевать я хотел на… – проглотив готовое сорваться с языка ругательство, он с нажимом произнёс: – Тебе угрожал Борис Геннадиевич. Какого… детородного собачьего органа, – вовремя перефразировал брат. – Ты ничего не рассказала ни мне, ни отцу?!

Вскочив на ноги, Стас начал мерить шагами комнату, хаотично ища что-то у себя в карманах. Скорее всего, он искал телефон, что так и оставался лежать рядом со мной.

– Я думала, что сама смогу справиться, – тихо произнесла я. – Да и потом… Стужеву старшему я призналась, кто я. Правда, он не поверил. В тот момент мне казалось, что это даже забавно. Хотелось видеть его лицо, когда…

– Забавно? – сухо переспросил Стас. – Ты хоть понимаешь, что он за человек?

– Партнёр отца, – напомнила я. – И твой. В перспективе.

– Партнёр, – рассмеялся Стас. – Ты хоть представляешь, сколько сомнительных сделок на его счету? Сомнительных в плане того, что неугодные ему люди очень подозрительно пропадают? То же самое происходит с несговорчивыми. У нас с ним очень узкая сфера общей деятельности, Саша. И то, по большему счету из-за давнего знакомства отца с этим человеком. Но это пора менять. Дай мне телефон!

– Что ты собираешься делать? – прошептала я, протягивая ему мобильный.

– Убивать, – коротко отозвался он, набирая чей-то номер и направляясь на выход.

– Стас, ты обещал…

– Сына спать уложи, поздно уже, – проигнорировал он меня, прикрыв за собой дверь.

– Стас! – крикнула я, беря Никиту на руки и выбегая с ним на руках в коридор.

– Да, – услышала я голос Стаса. Брат уже дошёл до лестницы и начал спускаться на первый этаж. – Николай, я прекрасно понимаю, к чему это приведёт. Продавайте. В курсе ли отец? Вы хотите, чтоб он вам сейчас набрал и повторил мои слова? Нет? Ну и отлично. Жду, – сбросив вызов, Стас обернулся, заметив меня. – Я тебе что сказал сделать?

– Стас, пожалуйста…

– Нет, Саша, – развернув меня, брат забрал из моих рук Никитку и повёл нас обратно в комнату. – Хватит твоей самостоятельности. Знаешь, может папа и прав в своём желание минимизировать твою самостоятельность?

– Стас…

– Ей, блядь, угрожают – она молчит. Подставляют – снова молчит. Бросают – молчит, – продолжил зло чеканить слова Стас. – Если ты не думаешь о себе, то почему не переживаешь за сына? Саша! Стужевы могут хоть носом рыть, но тебя связать со Снежинскими не выйдет! Папа постарался и подчистил всё так, что даже если знать, что искать – не найти. И раз Борису ты, как кость в горле, то что ему мешает убрать тебя по-настоящему? Не только могилку устроить с помощью нашей биологической матери, но и прикопать там же? Ты серьёзно не понимаешь, что просто чудо какое-то, что и ты, и Никита оба целы и невредимы?!

От его слов по спине пробежал липкий холод.

– Я думала, что Лёша сам отказался от меня. От нас, – едва слышно ответила я, на деревянных ногах заходя следом за Стасом в детскую. – Я же не знала, что…

– Ладно, успокойся, – посадив Никиту на кровать, Стас чуть сбавил обороты и приобнял меня. – Из дома ни на шаг. Поняла?

– А мне некуда ходить, – устало выдохнула я. – Стас, пожалуйста…

– Нет, – не дал он мне договорить. – Что бы ты не просила – нет.

– Но…

– Нет, – повторил он. – Займись сыном.

Дежурно чмокнув меня в лоб, брат вновь покинул комнату. И на этот раз я даже не стала пытаться его остановить. Меня накрыло каким-то апатичным безразличием.

Словно робот я притушила свет, достала книгу и завалилась рядом с Никиткой, готовя его ко сну.

Удивительно, но несмотря на ощутимый сдвиг в режиме, сын уснул без капризов. Несколько часов я лежала рядом, прислушиваясь к звукам в доме. Ждала… бурю. Стас ведь наверняка всё уже рассказал папе.

Но вокруг было подозрительно тихо. Хотя, в кабинете отца хорошая звукоизоляция…

Вздрогнув от зажужжавшего на тумбочке мобильника, я осторожно поднялась с кровати. Номер высвечивался незнакомый. Несколько секунд поразмыслив, я приняла вызов.

– Алло?

– Саш, не вешай трубку, пожалуйста, – услышав голос Лёши, я прикрыла глаза.

– Что тебе нужно? – прошептала я, боясь разбудить Никитку. – Ты вообще время видел? – сама удивилась, обнаружив на часах без пятнадцати четыре утра.

– Прости, – шумно вздохнув, Лёша тихо признался: – Просто проверить решил… звоню тебе со своего телефона – твой выключен. Купил другой и вставил новую симку – гудки. Магия, сука…

– А у тебя папочка фокусник, – неожиданно для себя я несмело улыбнулась.

Всё же, это от Стаса мне привычно было слышать мат. От Лёши… крайне редко. Но я его сейчас понимала. Отец его отменная сука.

– Саш, нам нужно поговорить, – немного помолчав, попросил меня Стужев.

– Нужно, – подтвердила я, неотрывно смотря на Никиту. – Ты сейчас сможешь подъехать?

– Да. Диктуй адрес.

– Думаю, адрес ты и так знаешь. Я в доме у Снежинских.

Сообщение от Лёши, что он подъехал, пришло ровно через тридцать минут. Выглянув в окно, я действительно заметила тёмный седан, остановившийся недалеко от ворот.

«Сейчас выйду!» – написала, делая несколько глубоких выдохов и вдохов.

Волнение никак не желало проходить. И пусть причины были более чем понятными, избавиться от страха не получалось.

– Люблю тебя, – прошептала я, едва прикоснувшись губами к макушке сына, боясь его разбудить.

Затем поправила одеяльце, проверила зарядку у радионяни…

Возможно, я подсознательно сама тянула время перед разговором со Стужевым. Не решалась выйти из комнаты, снова и снова находя причину ненадолго задержаться. Убрать игрушки с пола. Переложить книгу с прикроватной тумбочки…

– Давай, Саша, – на грани слышимости подбодрила я себя, подходя к двери и прикасаясь к ручке. – Всё будет хорошо. Я же уже сообщала ему о сыне. Ничего сложного. Ничего…

Выйдя в коридор и не до конца прикрыв дверь, я уверенно направилась вперёд, продолжая свой мысленный аутотренинг.

Сама понимала, что сейчас будет в раз сложнее. Он ничего не знал. Ничего. И пусть моей вины здесь не было, а всё равно… какой-то червячок крутился в мыслях, заставляя меня анализировать.

А что, если бы я не уехала тогда?..

А что, если бы сразу рассказала Стасу или папе от кого беременна? Или про угрозы Стужева-старшего? Или, что если…

Этих самых «если» сейчас были сотни. И каждое из них не имело никакого смысла.

Накинув куртку, я вышла из дома, только сейчас понимая, что так и не переоделась после приезда домой. В мыслях снова возникло кладбище и…

А Лёша следил за могилкой. Эта мысль одновременно пугала и заставляла грустно усмехнуться.

Следил, несмотря на наличие девушки. Или кем ему приходится Лизонька? Может быть, вообще невестой. А я тут, как дура, прокручиваю в голове какие-то «если»…

Удивительно, но именно воспоминания о Елизавете помогли мне вернуть внутреннюю уверенность. К машине Лёши я подходила совершенно спокойно. Даже руки перестали подрагивать, когда я открыла дверь и села на переднее сидение.

В конце концов, всё, что было между нами давно в прошлом. Мы оба забыли друг друга. Сейчас осчастливлю Стужева известием про сына и разойдёмся вновь, как в море корабли…

– Ради интереса. А Никита нормально относится к твоим ночёвкам у Стаса? – своим первым же вопросом, Лёша сбил мне весь настрой.

– Ты не поверишь, но Никита ночует здесь вместе со мной, – как ни старалась, а вернуть пойманный до этого дзен не выходило. – И, предугадывая твой следующий вопрос – Стас относится к этому более чем нормально. А отец его, так вообще, чуть ли не пищит от восторга.

– Прости. Это не моё дело, – прикрыв глаза, Лёша устало растёр лицо ладонью.

Жест был до боли знакомым, настолько, что я с силой сжала в пальцах радионяню, вынуждая пластик жалостливого скрипнуть.

– Может и твоё, – шумно выдохнув, я отвернулась, стараясь не проводить аналогии.

Не вспоминать.

Не чувствовать запах его туалетной воды.

– Я хотел спросить, – пока я подбирала слова, Лёша тихо обратился ко мне: – Ты знаешь, что было со мной. Но… куда ты пропала?

Повернув на него голову, я едва заметно пожала плечами.

– Никуда. Рыдала, как идиотка. Ждала тебя дома, – я поморщилась, почувствовав отголосок боли от воспоминаний. – Затем поехала к твоему отцу. Думала… – грустно улыбнувшись, я покачала головой. – Да какая разница, о чём я думала? Борис Геннадиевич праздновал свою победу. Сказал, что ты уехал, угрожал. Ничего нового.

– Что было дальше?

– Дальше меня выставили вон, – не стала скрывать я. – Эпично протащили по коридору, пока это не заметил… Константин? – уточнила я, припомнив имя. – Кажется, его так зовут.

– Начальник охраны, – подтвердил Лёша.

– Ну вот, – продолжила я, перекладывая радионяню из одной руки в другую, смотря на мигающие на панели рации огоньки. – С ним немного поболтали. О том, о сём… посоветовал мне не искать тебя больше и валить, пока не закопали. Но, в достаточно милой манере. Заботливым таким был. Даже такси мне вызвал.

– Сука, – выругался Лёша и не сдержав эмоции ударил ладонями по рулю. – Я там был. Видел, как уезжает такси.

После его слов в голове возникли новые «если». С трудом отогнав их, я продолжила говорить.

– Я вернулась домой. Собрала вещи. Кота забрала, – я грустно улыбнулась. – А то у него хозяин идиот. Свалил в Оттаву, а Людовику страдай.

– Я не уезжал.

– Какая теперь разница? – равнодушно уточнила, возвращаясь к событиям того дня, боясь того момента, когда мне придётся рассказать о самом главном. – Через несколько часов я уже сидела с кошаком в аэропорту, листая его ветпаспорт. Ты хоть представляешь, как сложно провести кота в самолёте? Даже в бизнесе нельзя. Только клетка и в багаж. Он потом неделю на меня смотрел так, словно никогда не простит.

– Куда ты улетела? – спросил Лёша, словно не замечая, что я начала тараторить.

Мне было легче говорить о чем угодно, только не о нас. Не о Никитке. Я просто не знала, как это произнести.

Он был там.

Был рядом с домом, когда я, глотая рыдания, садилась в такси.

Насколько мы разминулись? Пять минут? Две? Минута?..

– В Новосибирск, – тихо ответила я, продолжая сжимать в руках радионяню. – Работу там предложили. Вот и… – шумно выдохнув, я буквально заставляла себя говорить дальше. – Не долго я там проработала. Возникли… непредвиденные обстоятельства.

– Что-то серьёзное?

– Да, – кивнув, я замолчала.

Язык словно прирос к нёбу. Вроде всё просто… «Я поняла, что беременна. Поздравляю, у нас сын!». Просто же.

Но не получалось.

– Саша…

– Послушай, – достав телефон, я открыла мессенджер и нашу с Лёшей переписку.

Точнее, мою переписку непонятно с кем, с его номера. Но какая разница?

– Я пыталась с тобой связаться. Сначала писала здесь, надеясь, что это отвечаешь не ты. Затем от руки, – я усмехнулась, – письмо в Оттаву. А затем ты мне позвонил. Не знаю, как именно это провернули, но голос был твой. И ты снова поздравил меня и попросил больше не беспокоить. Сказал, что он не твой и… сказал, что я пожалею, если ещё раз позвоню.

– Кто не мой?

Я неуверенно протянула ему телефон, отворачиваясь. Каждое сообщение и так въелось в память.

«Я беременна!»

«Поздравляю!»

И ниже информация о том, что пользователь внёс меня в чёрный список.

– Саша… – голос Лёши прозвучал с надломом.

Ничего ответить я не смогла из-за раздавшегося из радионяни плача.

– Никитка проснулся, – зажмурившись, я забрала из его рук свой телефон и дёрнула за ручку, открывая дверь, только сейчас понимая, что по щекам катятся слёзы. – Потом поговорим. Мне… нужно к сыну. А тебе… наверное, переварить всё это.

Лёша не стал меня останавливать, когда я выходила из машины. Да и выглядел он так, словно ему по голове веслом дали.

Наверное, в какой-то степени так оно и было.

– Доброе утро, – я так нервничала, что когда отец вышел на кухню, даже на ноги вскочила со стула, чуть не опрокинув кашку, которой кормила Никитку.

– Доброе, – папа явно удивился, увидев нас. – Вы сегодня ранние пташки! Весь в нашу породу, – довольно промурчал папа, подходя к внуку. – Правильно, Ник. Кто рано встаёт, тот всё успевает… Что? – настороженно поинтересовался, заметив мой пристальный взгляд.

Я же чувствовала себя школьницей, которую впервые вызвали к директору за провинность. Даже ладони вспотели, вот только… отец был подозрительно спокоен.

– Дочь, ты меня пугаешь, – усмехнулся папа, забрав из моих рук тарелку с кашей и поставил её на стол. – Да и выглядишь неважно. Не заболела?

– Почти не спала ночью, – призналась я, осторожно уточняя: – А ты ничего не хочешь мне сказать?

Я ожидала… бурю. Крики, угрозы, проклятия в сторону Стужевых. Но ничего этого не было. В папином взгляде я отчётливо читала непонимание.

– Секунду, – отца отвлёк телефонный звонок. – Да… Что?! Нет, я не… – окинув нас с Никитой взглядом, папа прикрыл динамик рукой. – Потом поговорим, – стремительно зашагав на выход, он продолжил на кого-то орать: – Что значит, распоряжение Станислава Григорьевича?! Да я вас…

– Дя! – заявил Никита, заливисто засмеявшись.

– Да, это деда, – подтвердила я, обессиленно присаживаясь и продолжая кормить сына. – Давай, за него ложечку? Дя, дя, дя…

Ночной разговор с Лёшей настолько выжал меня морально, что уснуть я так и не смогла, даже несмотря на то, что Никитку смогла успокоить буквально за пару минут. Лежала, ворочалась, иногда вставала и подходила к окну, смотря на то место, где стояла Лёшина машина. Он давно уехал, а взгляд сам возвращался к этому месту.

Я не представляла, что будет дальше. Точно была уверена лишь в одном – в нагоняе от отца. Но и здесь ошиблась. По всему выходило невозможное. Стас ему ничего не рассказал. Это одновременно и радовало меня и огорчало. Разговор с папой ведь не исчез с горизонта. Просто я получила отсрочку. И не могу сказать, что ожидание будет приятным. Да я с ума сойду…

Хотя…

Юбилей уже завтра. А послезавтра я буду дома. Да, за эти два года Новосибирск действительно стал моим домом. Сама не ожидала, но возвращение сюда в мои планы не входило.

Да и что меня здесь могло задержать?

– У него есть Лиза, – прошептала я, напоминая себе, что Лёша давно в прошлом.

Несмотря на вскрывшиеся обстоятельства.

Больше скажу, какая-то часть меня отчаянно желала вернуть всё так, как оно было. Стужев плохой и отказался от сына и меня, едва узнав о беременности – так было в разы проще. И не так больно, как сейчас.

До обеда я бродила по дому как сомнамбула, отстранённо замечая бурную деятельность, что развела Леся. В доме кипела жизнь и приготовления к завтрашнему празднику. Появились украшения, подставки для цветов, тут и там сновали доставщики и организатор…

Я знала, что сам юбилей будет проходить в ресторане, причем сегодня вечером. А завтра – здесь. В узком кругу, «для своих». Правда, этих самых своих будет человек тридцать. И Стужевы в их числе…

Уложив Никиту на дневной сон, я сама незаметно заснула, проснувшись от противного звука завибрировавшего телефона. Нащупав смартфон, я кое-как приняла звонок, даже не вникая, чьё имя высвечивается на дисплее.

– М? – вместо «алло» промычала, пристраивая телефон на ухе и приобнимая Никиту.

– Я тебя разбудил? – от голоса Лёши глаза распахнулись.

– Есть немного, – прошептала я, смотря на мило посапывающего сына. – Повиси минуту.

Поднявшись с кровати и прихватив радионяню, я на цыпочках вышла в коридор.

– Слушаю тебя, – сказала, сцеживая зевок в кулак.

– Я… – Лёша замолчал, после чего произнёс с непривычным для меня отчаянием. – Я не знаю, что сказать. Всё, что крутится в голове, похоже либо на оправдания, либо на перекладывание вины на…

– Стужев, – перебила я, спускаясь на первый этаж и лавируя между расставленными в коридоре коробками, прошла на кухню. – Я тебя разве в чём-то обвиняла?

Дойдя до кофемашины я уверено нажала на двойной эспрессо, морщась от звука перемалываемых зёрен.

– Это и не требуется, – ответил Лёша. – Саша, я… хочу увидеть сына. Позволишь?

– Так говоришь, словно я его прячу, – взяв кружку, я присела за стол, сделав пару глотков. – Я трижды о нём сообщала, – нервно усмехнулась.

– Я могу сегодня подъехать?

Я замерла, не зная, что ответить. С одной стороны, я понимала, что, узнав о сыне Лёша захочет его увидеть. Как-то участвовать в его жизни, наверное.

Но с другой…

Послезавтра я вернусь домой. А Стужев останется здесь. И не один, а со своей Лизонькой. И что дальше? Потом у них свои дети появятся, а Никитка успеет привязаться к горе-папаше и будет переживать, что вдруг стал не нужен…

– Саша? – поторопил меня с ответом Лёша, повторяя свой вопрос. – Я могу сегодня приехать?

– Не думаю, что это хорошая идея, – прошептала я, мысленно уйдя в будущее лет этак на десять вперёд. И какое-то безрадостное было это самое воображаемое будущее.

– А говорила, что не прячешь… Никиту, – запнувшись на имени, Лёша шумно выдохнул.

– Я… – закусив губу, старалась подобрать слова, но не получалось. – Я рассказала всё Стасу.

– Хорошо, – спокойно отреагировал Лёша.

– Вообще всё рассказала, – зачем-то уточнила я. – От начала и до конца. Про угрозы… и про фото.

– Я рад, что… у тебя есть рядом человек, которому ты можешь довериться, – он произнёс это так, словно сдерживал себя от чего-то. – Я могу сегодня увидеть сына?

– Да чёрт с тобой, – сдалась я. – Приезжай.

Сбросив вызов, я уткнулась лбом в столешницу, мысленно застонав.

Кажется, сконцентрировавшись на Никите, я упустила из вида один малюсенький штрих, о котором должна рассказать Лёше.

Он ведь так и не понял, почему я живу в доме Снежинских.

Продолжает думать, что я со Стасом…

– Фу, – неожиданно для себя, я вымученно улыбнулась. – Просто фу.

Понятия не имею, где был Лёша во время звонка мне, но машина его подъехала к нашему дому ровно три часа спустя. И каждую минуту ожидания я провела как на иголках!

Несколько раз переодела Никиту. Переоделась сама. Вовремя остановила себя от идеи накраситься и помыть голову, чтобы уложить волосы… идиотка.

Я не понимала, зачем мне это. Для чего выглядеть свежей, отдохнувшей, красивой, в конце концов! Мне ведь нет никакого дела до того, оценит Стужев мой макияж или нет. Да и вообще… пусть Лизоньку свою оценивает. А я… мать. Мать его сына, с которым он сегодня впервые встретится.

Охрану я предупредила спустя десять минут после звонка Стужева, чтобы его пропустили в дом. У меня, конечно, была идея взять Никитку и выйти самой, не пропуская его за ворота, но как бы это выглядело? Глупо. Очень глупо! Поэтому я решила сделать хоть что-то нормально. С остальным у нас явные проблемы…

И сейчас, сидя с сыном на улице, покачиваясь на садовых качелях, я с замиранием сердца наблюдала, как к нам приближается Лёша. Охранник не только впустил его, помня мою просьбу, но и услужливо указал рукой в нашу сторону.

– Надеюсь, психологи нагло врут, что все проблемы идут из детства, так как с младенчества детишки всё запоминают, – прошептала я, от волнения прижав сына ближе к себе. – Иначе сейчас мы тебе, вот с этим дядей, такую травму своими разговорами нанесём…

Никитка что-то возмущённо пролепетал, требуя возобновить движение качели. Пришлось выполнять, хотя сейчас спектр моего внимания был рассеян как никогда. Казалось, у меня сердце сильнее бьётся с каждым новым шагом Стужева. К тому моменту, как Лёша остановился в метре от нас, оно стучало как сумасшедшее, гулко громыхая об рёбра.

– Привет, – едва слышно выдохнул Стужев, медленно опускаясь на корточки и переводя совершенно растерянный взгляд с меня, на во все глаза разглядывающего его Никитку. – Это… он?

– Он, – подтвердила я, едва сдержавшись от так и норовящей сорваться с языка колкости.

Нет, наш в доме, сейчас сбегаю…

И обязательно сказала бы что-то подобное, если бы не потерянное выражение лица Лёши. Не одной мне было тяжело. И я даже представлять не хотела, что сейчас чувствует Стужев. Мне хватало увиденного.

– А как… – Лёша неловко дёрнул рукой, словно хотел дотронуться до сына, но останавливал себя, соблюдая дистанцию.

– Хочешь его подержать? – сама не ожидала, что предложу это, но сейчас захотелось помочь Стужеву.

– А можно? – не веря прошептал он.

И с одной стороны, меня позабавила такая реакция. Но с другой… больно. То, что сделал с нами его отец, это очень больно. Для нас обоих.

– Я же говорила, что не собираюсь прятать от тебя сына, – напомнила я, перехватывая Никитку и осторожно поднимаясь на ноги. – Только не урони. Очень прошу. И я сейчас не шучу. Стас однажды…

– Я понял, – не дал мне договорить Лёша, поднимаясь и заверяя: – Не уроню. Только… покажи, как правильно. Голову надо придерживать?

– Нет, – усмехнулась я, передавая ему Никиту. – У него уже зубы есть и небольшой словарный запас. Держание головы мы давно переросли.

Наблюдая, как Лёша впервые держит на руках нашего сына, я испытывала очень противоречивые чувства. Какая-то часть меня радовалась, ведь тогда, когда я надеялась, что пишет эти сообщения мне не он, я сотню раз представляла себе эту картину. И вот, мечта сбылась. Но, как это часто бывает, совсем не так, как хотелось когда-то.

И в тот же момент, мне становилось страшно. И причину этого страха я даже себе объяснить не могла. Хотелось вырвать Никитку из Лёшиных рук и сбежать в дом. Закрыться в комнате и…

– Он очень на тебя похож, – неожиданно произнёс Стужев, не сводя взгляда с сына и позволяя ему пальчиками изучать щетину на своём лице.

– Я знаю, – не стала я спорить.

Просто не смогла произнести, что с каждым днём всё больше замечаю в нём от Лёши. То, как он хмурится. Или как улыбается. Да у него даже ямочка есть на щеке, как у отца. Хотя, чтобы разглядеть Стужевскую, его нужно побрить, а это делать он как отказывался, так и продолжает радовать мир своей щетиной.

– А… почему Никита? – Лёша бросил на меня беглый взгляд и снова сосредоточил всё внимание на сыне.

Даже осмелился сделать несколько шагов, словно проверяя, а можно ли ходить с ребёнком на руках или нужно всё время стоять неподвижно.

– Не знаю, – честно ответила я на его вопрос. – Я хотела назвать его Александром, в честь себя, но… сложно объяснить. Когда впервые его увидела, то сразу решила, что никакой он не Александр. Никита и всё.

– Ты была одна? – Лёша нахмурился, неотрывно смотря на меня. – Я имею в виду, беременность, роды. Тебе помогал кто-то?

– Отец, – пожала я плечами. – Стас.

– Стас, – повторил за мной Лёша. – Мне казалось, вы недавно познакомились.

– Ты прав, – кивнула я, неосознанно расправляя плечи и готовясь озвучить последнее, что мы со Стужевым ещё не выяснили. – Тебе показалось. Со Стасом мы…

– Ты не обязана мне ничего объяснять, – перебил меня Лёша, пытаясь перевести тему. – Вам с Никитой что-нибудь нужно? Коляска? Игрушки? Я не знаю… подгузники? Только не думай, что я пытаюсь откупиться. Я хочу участвовать в жизни сына. На постоянной основе. Если позволишь, – через силу добавил он последние два слова.

– Я не собираюсь прятать от тебя сына, – повторила я, последовательно отвечая на его вопросы. – Коляски у нас три. Игрушек тоже хватает. Подгузники – скупай, они никогда не будут лишними. Но, – я чуть повысила голос, продолжая говорить с нажимом. – Два года назад ты так же не давал мне договорить, отмахиваясь от неприятных тем или же считая, что и так знаешь, что я скажу. Пожалуйста, сейчас дай мне договорить про Стаса. Дело в том, что Стас и…

– Григорий Павлович.

– Стас и я! – я даже ногой притопнула от злости. – Ты можешь не перебивать?

– К нам идёт Григорий Павлович, – Лёша мотнул головой мне за спину.

– Вот же… блин, – с трудом сдержалась я от ругательства, когда обернулась и заметила спешащего к нам отца.

И выражение лица папы мне не понравилось.

– А верни мне Никитку, Лёш, – попросила я, протянув руки к сыну.

Слишком воинственным выглядел папа. А я не хотела, чтобы Никиту использовали вместо щита.

Алексей Стужев

– А верни мне Никитку, Лёш, – просьба Саши неприятно резанула что-то в груди.

Сам не ожидал от себя, но вместо того, чтобы отдать ей сына, я отступил назад, увеличивая между нами расстояние.

Задумывался ли я о детях? Наверное, да. Иногда, мимоходом, в голове проносились мысли, что однажды у меня появится ребёнок. Вместе с женой, естественно. Это не было целью, не было желанием или чем-то подобным, но…

Сегодня, взглянув впервые на своего сына, почувствовал, как внутри всё переворачивается. Сердце замерло, когда Никита протянул ко мне руки с невероятно маленькими пальчиками и сосредоточенно начал изучать бороду.

Такой беззащитный… как Саша.

И душу рвало на части от понимания, что меня не было рядом. Выть хотелось от желания исправить всё, отмотать время назад и не дать Саше уехать. А может и рвануть следом.

Жаль, что прошлое изменить нельзя.

– Стужев! – произнесла Саша как ругательство, подходя ко мне и забирая ребёнка. – Тебя папа сейчас в асфальт закатает. И прятаться за Никиткой я не позволю.

– Папа? – переспросил я, поражаясь стремительному развитию отношений между ней и Снежинским.

Уже его отца папой называет. Да может и не причем тут стремительность. Она же сама сказала, что Стас давно присутствует в её жизни. Помогал во время беременности. После родов. Он. Не я.

– Папа, – хмуро повторила Саша, прижав к себе сына и с тревогой смотря на присоединившегося к нам Григория Павловича. – Привет! Всё хорошо?

– Не уверен, – ответил Снежинский, обращаясь исключительно ко мне. – Алексей, я понимаю, что привело тебя сюда, но… я ничего не могу сделать. Я уже объяснил всё твоему отцу. Не знаю, ошибка ли это или Станислав рехнулся, – Григорий Павлович рвано взмахнул рукой, явно пытаясь сдержать рвущиеся из него ругательства.

Я это понял по взглядам в сторону Никитки и паузам, что мужчина делал, пока говорил.

– Не совсем понимаю о чём вы говорите, – сухо произнёс я, давя поднимающуюся в душе злость.

И не в первый раз за последний час.

Сначала Саша и её сомнительные попытки просветить меня по поводу их со Стасом отношений. Я знал, что не имею права ревновать. Да и не должен испытывать подобных чувств! Знал. Но ничего не мог с собой поделать.

Зубы сводило, стоило представить их вместе.

Сашу, Стаса и… моего сына. Моего!

– Ты сегодня не разговаривал с отцом? – удивлённо уточнил у меня Григорий Павлович.

– Нет, – ответил я, посмотрев на Сашу.

Она как-то странно косилась то на меня, то на Снежинского, успокаивающе поглаживая по спине Никиту. И, кажется, успокаивала она себя, а не сына.

– Тогда что ты здесь делаешь? – ошеломлённо спросил Григорий Павлович.

– Я…

– Ко мне в гости заглянул, – не дала мне ответить Саша. – Мы… друзья. Практически лучшие. Даже крестным его сделать хотела. Ты не знал?

– Друзья, – прыснул от смеха Снежинский. – Если честно, я вообще не подозревал, что вы лично знакомы. Учитывая предысторию.

– Какую предысторию? – поинтересовался я.

– Наши попытки с твоим отцом свести вас, – как само собой разумеющееся ответил Снежинский. – И, если ты, Алексей, как взрослый мужчина прямо мне в лицо заявил, что любишь другую и никакой свадьбы с Алексой даже в теории не будет, то моя дочь, – он перевёл взгляд на Сашу, – впрочем, что ворошить. О, – заметив открывающиеся ворота и въезжающий на территорию автомобиль, Снежинский резко растерял свой позитивный настрой. – Сейчас узнаем, зачем мой сын пытается пустить твою семью по миру.

– Что? – выдохнул я, смотря только на Сашу и пытаясь переварить услышанное.

– Вчера Станислав отправил на продажу наши пакеты акций с совместных «дочек» и в одностороннем порядке расторг три крупных контракта, нанеся и нам ущерб, конечно, но не фатальный. А вот вас он практически обанкротил…

– Ты Снежинская? – отмахнувшись от Григория Павловича, я подошёл к Саше, не веря своим ушам.

Вспомнил всё, от того, как она отреагировала на моего отца в первую их встречу. Я же не представлял его. Она узнала! Узнала…

И сколько раз после этого она отправляла меня к Алексе?! К самой себе, по сути… в каждой нашей долбанной ссоре!

– Какого хуя он здесь делает? – я слышал голос Станислава, но смотрел исключительно на Сашу.

Удивительно, но она даже и не думала прятать от меня глаза.

Более того, что она сделала в следующую секунду, я не мог даже предположить.

– Держи, – буквально всунув мне в руки Никиту, она встала передо мной, словно готовясь к нападению приближающегося Стаса. – Во-первых, не ругайся при племяннике. Во-вторых, – она перевела взгляд на старшего Снежинского, – пап, знакомься. Лёша. Отец твоего внука. А, в третьих, – она обернулась на меня, с какой-то апатией продолжив: – Я же говорила, что всё рассказала Стасу. И даже моих познаний хватает, чтобы сейчас понять – вы с отцом разорены. Поздравляю.

– Да плевать я хотел на…

– Без мата, – напомнила мне Саша. – У тебя сын на руках.

– Что значит сын? – начал приходить в себя Григорий Павлович. – Ты же родила от этого…

– Утонувшего в дерьме сантехника, – подсказал ему Станислав, не отрывая от меня взгляда. – Саня, Никиту забери и иди домой. Сейчас сделаем быль реальностью.

– И вместо того, чтобы получать алименты на Никитку, я всю жизнь должна буду оплачивать счета по инвалидности его отцу? – попыталась отшутиться Саша, но её голос заметно подрагивал. – Ну уж нет. Спасибо. Пусть сын у него на руках посидит. Так безопаснее.

– Сын, – презрительно выплюнул Стас. – На алименты он все равно не наскребёт. Да и я не позволю тебе вписать его в графу «отец». Только через мой труп.

– Это не тебе решать! – повысила голос Саша.

– Сына возьми, – зло отчеканил я, осторожно предавая ей Никиту и едва сдерживаясь добавил: – Я не собираюсь прикрываться ребёнком. А тебе лучше действительно уйти… Алекса.

Я думала, что видела Лёшу злым. Но – нет. Оказалось, что казалось, как говорится. То, как он сейчас смотрел на меня…

– Возьми сына, – повторил Стужев, пока я растерянно оценивала его состояние.

– Не указывай ей, – практически выплюнул Стас в его сторону.

Братишка сейчас напоминал мне разъярённого быка, ожидающего взмах мулеты в руках матадора. Да, происходящее мне действительно очень напоминало корриду. С двумя быками, красной тряпкой и туристом, что открыв рот впервые наблюдал за столь увлекательным зрелищем. Папа был в настоящем ступоре. И всё это было бы безумно забавно, если бы не было настолько страшно. Меня откровенно потряхивало. И сложно сказать, от чего больше. От взгляда Лёши, наконец-то узнавшего правду? Или от реакции папы, на которого эта правда вывалилась слишком внезапно. А может всё дело в Стасе, которому не терпелось почесать кулаки.

– Мне кто-нибудь объяснит, что всё это значит?! – взревел папа, наконец-то начиная отходить от шока. – Александра?!

– Краткую версию я озвучила, – я скрестила на груди руки, неосознанно готовясь защищаться. – Что ты ещё хочешь сейчас услышать?

– Действительно, что?! – папа несколько раз шумно вздохнул, буквально давясь фразами, которые хотел озвучить, но не решался. Или не находил подходящих слов.

Он несколько раз поднял и опустил руку, смотря на меня и выглядел как человек, старательно сдерживающий кашель.

– Могу озвучить чуть более расширенно, – с издёвкой протянул Стас, обращаясь к папе, но при этом неотрывно смотрел на Лёшу.

– С удовольствием послушал бы твой взгляд на собственную жизнь, – не менее зло отреагировал на его слова Стужев. – Но привык сам рассказывать о себе. И говорить за себя. Саша, будь добра, возьми Никиту… или ты лучше воспринимаешь, когда тебя называют Алексой?

– Чтобы через секунду вы со Стасом начали мутузить друг друга? – проигнорировала я его выпад, поворачиваясь на папу. – Пожалуйста, можешь…

– Значит так, – не дал мне договорить просьбу отец. – Ты, – он указал на Стаса, – сейчас идёшь со мной и успокаиваешься. А ты, – повернувшись в сторону Стужева, практически отчеканил: – через пятнадцать минут жду в гостиной. И чтоб никакого мордобоя в моём доме! Понятно?

Не став дожидаться ответа, он уверенно схватил Стаса за предплечье и потащил за собой. Брат уходил с явной неохотой, периодически оборачиваясь на нас со Стужевым. И пока Лёша провожал моих папу и брата недобрым взглядом, я подошла к качелям и обессиленно села на скамью.

Забрать Никиту? Да у меня руки так сейчас дрожали, что было страшно брать сына.

– Знаешь, что самое интересное? – оттолкнувшись ногой, я начала немного раскачивать качель, стараясь скрыть собственную дрожь. – Никита чужих не любит. Его, когда на руки берут, капризничать начинает. А у тебя… сидит. Удивительно.

Лёша ничего не ответил, но посмотрел так, что и говорить ничего не нужно было. И так понятно, что самым интересным и удивительным он считает совершенно другое.

– Я понятия не имела о том, кто ты, – призналась я. – В начале. До прихода твоего отца. Сам помнишь, наверное.

– Помню, – хмуро подтвердил Стужев.

– В день нашего знакомства, я действительно искала тебя, – захотелось мне рассказать. – Папа с ума меня сводил сводничеством. Каждый приезд домой я только и слышала: «Алекс, Алекс, Алекс!». Знаешь, в какой-то момент твои имя и фамилия превратились в ругательство, – махнув рукой, я забралась на сиденье с ногами, подогнув их под себя и продолжая по инерции раскачиваться. – Вот только фотографий твоих, как и какой-либо информации в сети не было. Пришлось импровизировать. Так себе план, конечно, был, но тогда он мне казался гениальным. Подкараулить тебя у офиса и произвести неизгладимое впечатление. Кто же знал, что ты там не работаешь? Я понятия не имела. Как и не знала, что цель, собственно, в итоге была достигнута. С тобой мы познакомились.

– Неизгладимого впечатления ты тоже добилась, – голос Лёши стал в разы спокойнее. – Почему не рассказала потом?

– Когда? – я подняла на него взгляд. – Сначала растерялась. Настолько, что первой мыслью был заговор. Наша встреча, всё, что было потом. Но вот… реакция твоего папочки на меня была достаточно… говорящая. Затем искала подходящего момента, чтобы поговорить с тобой.

– Когда отец угрожал тебе – это не было подходящим моментом?

– Было, – кивнула я. – Честное слово, я как его амбалов увидела, так и сказала – не бейте, пожалуйста, я Алекса Снежинская. Он заржал и начал мне зачитывать мою биографию.

– Мне рассказать, Саша! Мне, – с нажимом произнёс Лёша.

– Однажды рассказала, – понизила я голос. – Правда, ты уснул и не услышал.

– Хочешь сказать, и в этом виноват я?! – возмутился он и это отчего-то развеселило Никиту. – Даже… сыну смешно, Саш.

– Ничего я не хочу сказать, – прошептала, чувствуя появляющийся в горле ком. – Боялась я признаться. Время тянула. И возможно правильно, что вышло именно так. Очень показательно было наблюдать, как в критичной ситуации ты раз за разом выбираешь не меня, позволяя манипулировать собой. Моё признание ничего бы не изменило.

– Я всё исправлю, – пообещал Стужев, смотря на продолжающего улыбаться Никитку.

Его слова неприятно царапнули что-то в груди. Кажется, я слишком долго смотрела, как Лёша держит на руках нашего сына. В душе всё переворачивалось, заставляя заново переживать, казалось бы, давно забытые эмоции.

– Нечего исправлять, – спустив ноги на землю, я медленно поднялась и забрала сына, направившись к дому. – Пошли, Стас уже должен был выдохнуть.

– Думаешь, я боюсь твоего брата? – отозвался Лёша, идя за мной.

– Думаю, Лизе не понравится, если ты сегодня вернёшься к ней с разбитым лицом.

Стужев мне ничего не ответил, но я и не хотела ничего слышать.

Нужно просто чаще напоминать себе, что он не один. И что ничего, кроме сына, нас никогда не будет связывать.

– Доброе утро, – прошептала Леся, на цыпочках приближаясь ко мне и аккуратно держа в руках кружку. – Я сделала тебе какао.

– Спасибо, – благодарно улыбнувшись, я приняла горячий напиток, с опаской покосившись в сторону двери. – А отец…

– Уже уехал, – сразу поняла папина жена, что я хочу спросить. – Так что, можешь выйти из комнаты. Ты ведь не собираешься сегодня весь день прятаться, правда?

– Хотелось бы, – не стала я лукавить. – Но не получится.

– Вот именно, – строго прошептала Леся. – Не получится.

Сделав глоток какао, я осторожно поинтересовалась:

– Как папа… зол? Или?..

С того момента, как вчера мы вернулись в дом, я никого из мужчин больше не видела. Ни отца, ни Стаса, и ни Стужева. Они закрылись в кабинете. Понятия не имею, что конкретно там обсуждали и в каком контексте, но врываться к ним мне показалось глупым. Решила дождаться, когда сами позовут. Но, этого не произошло. Я как раз укладывала Никитку спать, когда все трое спешно покинули дом. Вернулся только папа, и то, я понятия не имела, ни во сколько, ни в каком настроении. То, что он дома, я поняла по припаркованной машине, когда ночью выглянула в окно.

А вот Леся – другое дело. Она и в кабинет к ним заглядывала, и утром я проснулась от доносившихся даже на второй этаж криков. Понятия не имею, правда, суть этих самых криков, слова было не разобрать. Но что мачеха в курсе происходящего – даже не сомневалась.

– Скорее потрясён, если тебя интересует его настрой в твой адрес, – подбодрила меня Леся.

– А не в мой? – уточнила я, снова делая глоток какао. – Очень вкусно.

– Пожалуйста, – прошептала Леся, тут же становясь максимально серьёзной. – Я никогда не видела Гришу в такой ярости, Саш. Борис правда угрожал тебе и…

– Правда, – поморщилась я, тут же замерев, среагировав на движение Никитки в кроватке.

Сын недовольно помахал ручкам, скинул с себя одеяло, но не проснулся, продолжая мирно сопеть.

– Что бы там не обсуждалось – всё правда, – прошептала я, поднимаясь с кровати. – Пойдём, пока не разбудили.

– Пошли, – едва слышно согласилась Леся, беря радионяню и на носочках направилась к двери. Дождавшись, когда я выйду за ней в коридор, она поинтересовалась: – Завтракать будешь?

– Буду, – без особого энтузиазма согласилась я, отмечая, что несмотря на раннее время, в доме уже вовсю кипела жизнь.

На улице обустраивали фуршетные столы и мангальную зону. В главной гостиной тоже появилось несколько прямоугольных столов для установки будущих закусок и фужеров.

– Ты вообще спала? – поинтересовалась я у Леси, когда мы зашли на кухню.

На столе красовалась стопка аккуратных блинчиков и пиал десять со всевозможными соусами и начинками.

– Немного, – призналась мачеха, усаживая меня за стол и уточняя: – Капучино?

– Я ещё какао недопила, – улыбнулась я ей. – Лучше расскажи, что… – я замолчала, не найдя правильную формулировку.

Что думает папа? Так она уже сказала, что он зол как чёрт.

Стас? Тут я и сама всё знаю.

Куда они уехали ночью? Наверное, спросить можно, вот только я боялась услышать ответ. Зная брата, местом назначения их ночной поездки могло с лёгкостью оказаться кладбище. На котором Лёшу, собственно, и прикопали. Тем более, что могилка интересная имеется…

– Рассказать, – протянула Леся, налив себе стакан сока и присаживаясь рядом. – Самую интересную для тебя часть я пропустила. При мне они больше обсуждали документы, доверенности и акции. Алексей что-то подписывал. Уехали они к нотариусу. Даже не знаю, что ещё добавить.

– Решили уничтожить детище Стужева, – сделала я вывод, продолжая рассуждать. – А у Лёши наверняка есть полномочия что-то продать. Или отдать. Его отец так боялся банкротства. Хотела бы я увидеть его лицо…

– Не увидишь, – тут же отреагировала Леся. – Гриша попросил вычеркнуть его из списка гостей. И предупредить охрану, чтобы, – она поморщилась, словно пыталась перефразировать отборный мат в нормальные выражения: – Чтобы его не пропустили, если он вдруг явится.

Улыбнувшись мне, Леся мягко потрепала меня по плечу, стараясь подбодрить. И сейчас я была как никогда ей благодарна. И за завтрак с какао, и за то, что она не пыталась залезть мне в душу с расспросами.

– Спасибо, – прошептала я, вкладывая в это слово всю искренность, на которую была сейчас способна. – Я могу чем-то помочь? – уточнила, поднимаясь из-за стола и неопределённо указывая рукой в сторону.

– Я справлюсь, – с едва заметной улыбкой ответила Леся. – А ты ничего не покушала.

– Кусок в горло не лезет, – призналась я.

– Если захочешь поговорить, я рядом, – напомнила мне жена папы. – Я понимаю, что мы с тобой не совсем подружки, но всё же…

– Спасибо, Лесь, – повторила я и приобняла её. – Ты замечательная. Готовь праздник папе. Чувствую, без сюрпризов сегодня не обойдётся.

Я очень часто недооценивала Лесю. Считала поверхностной, меркантильной, когда папа только женился на ней. А как воспринимать серьёзно девицу, что всего на пять лет меня старше? Да и радуется всему вокруг, словно ей максимум лет семь…

Но чем больше узнавала, тем отчётливее понимала, что во второй раз папа с выбором жены не ошибся. И сегодня снова убедилась в этом, когда ближе к обеду папа и Стас вернулись домой.

Они застали нас на кухне. Леся подгоняла организатора, наблюдая, как я кормлю Никиту. Но стоило мужчинам войти, как первое, что они услышали, было:

– Одна претензия или укор в сторону Саши, и, клянусь, я…

– Я ещё утром тебя услышал! – тут же поднял руки папа, вымученно улыбнувшись жене. – Разве можно ругать именинника? Привет, дочь. Внук, – улыбнулся нам он, подходя ближе. – Поздравлять будете?

– Будем. С днём рождения, папа, – немного нервно усмехнулась я, обнимая его и краем глаза замечая не очень хорошо замазанный синяк на скуле брата.

– Я упал в ванной, – иронично протянул Стас, заметив мой взгляд.

– Вместе с Лёшей? – тут же поинтересовалась я.

– Саня, что за мысли? Я с мужиками душ не принимаю, – заявил мне брат.

– Раз с этим закончили, – Леся вышла вперёд, беря меня за руку. – Нам пора наводить красоту, а вы остаётесь с Никитой. Девочки уже приехали, – она указала мне в сторону окна.

По дорожке действительно шли три девушки с внушительными чемоданами в руках.

– Ты заказала нам…

– Визажиста и парикмахера, – подтвердила Леся.

– Но их трое, – заметила я, не сопротивляясь, когда мачеха буквально потащила меня на выход.

– Одна пришла с помощницей, – отмахнулась Леся. – У нас три часа осталось до прихода гостей.

– Александра, прекрасно выглядишь! – получив дежурный поцелуй в щёку, я старалась держать на лице улыбку, слушая ничего не значившие фразы очередной жены очередного папиного друга.

Или компаньона.

Или кто его знает, кто сейчас стоял и с умным видом кивал, соглашаясь со словами жены.

– В последний раз мы с тобой виделись на благотворительном вечере у Градовых, верно? Слышала, ты вышла замуж?

Ни на каком вечере я, разумеется не была. А вот что касалось остального…

– Я тоже про это слышала, – серьёзно ответила я, вызвав смех у собеседницы, вот только шутить я не пыталась.

Нет, я понимала, что папа не скрывал своего статуса счастливого дедушки от «близкого круга», если так можно назвать эту никак не желающую иссякать вереницу гостей. Но я и подумать не могла, насколько далеко отец может зайти в создании подходящей легенды. Оказывается, у меня есть не только сын, но и муж, который любит теннис, прогулки на катере и своего свёкра. Имя супруга я не запомнила, если честно. Зависла на информации про предпочтения воображаемого мужа. Впрочем, праздник папе я вчера и так подпортила, поэтому сегодня дала себе обещание молчать и улыбаться.

Возможно, с моей стороны было не очень зрело надеяться сбежать из города до того, как отец решит обсудить со мной Стужева, но… я очень хотела поступить именно так. Пока табу, наложенное Лесей, действовало. А то, мало ли…

– Будешь? – Стас подошёл ко мне, протягивая фужер.

– Не откажусь, – благодарно приняв шампанское, я тихо поинтересовалась: – Самостоятельно замазал или кто помог?

Его синяк был довольно внушительным. Сам бы он с тюбиком тоналки не справился. Тут явно чувствовалась женская рука и опыт. А ещё консилер и хорошая пудра.

– Леся? – предположила я, рассматривая скулу. Не знай я наверняка, что синяк был, никогда бы не догадалась.

– Нет, – усмехнулся брат. – Те девушки, которые занимались вами.

– Три по цене двух, – рассмеялась я, в который раз за вечер интересуясь: – Не созрел рассказать мне, куда вы увезли Стужева?

– Уверена, что хочешь это услышать? – нараспев произнёс он, чуть склоняясь ко мне: – Пойдёшь как соучастница. И что тогда будет с Никиткой?

– Его усыновит Леся, – улыбнувшись, я нашла взглядом мачеху.

С того момента, как вечер начался, она не спускала его с рук и прогоняла меня «веселиться» всякий раз, когда я делала попытки вернуть сына себе. Он был моим гениальным планом отхода. Но, кажется, сбежать под предлогом укладывания его спать, у меня не выйдет. Леся сделает всё сама, уступив роль хозяйки вечера мне. Сомнительное удовольствие. Встречать гостей и перекинувшись парой фраз отправлять их к отцу.

– Этих я провожу сам, – шепнул мне Стас, отставляя свой фужер на столик и направился к вошедшим в дом двум девушкам.

С ними я мельком была знакома. И даже хотела присоединиться к начинающемуся разговору, вот только проходя мимо окна заметила какую-то суету во дворе.

– Что там происходит? – нахмурившись, я хотела позвать Стаса, но брат уже был занят беседой.

Хмыкнув, я решила сама выйти и посмотреть, что происходит. Почти все гости уже собрались и многие выходили покурить или пройтись, переговорить. Неужели кто-то успел поругаться?..

– Да как вы смеете?! – этот голос я бы узнала из тысячи.

– Что происходит? – сделав несколько шагов от двери, я остановилась, неотрывно смотря на спорящего с нашими охранниками Бориса Геннадиевича.

Кажется, папа сказал, что ноги этого человека здесь не будет. А, надо же, прорвался.

– Ты, – прошипел он, замечая меня и скидывая с себя руку одного из охранников, пытающегося его угомонить.

Ещё трое стояли чуть в стороне, настороженно наблюдая за действиями Стужева.

– Я, – подтвердила очевидное, найдя взглядом присоединившегося к нам начальника папиной охраны: – Если он ещё шаг в мою сторону сделает – спускайте собак.

– Сука, – громко заявил отец Лёши. – А я-то голову ломал, с чего Снежинские… скажи, ты только младшему голову задурила или с обоими спишь? Неужели настолько хороша в постели, что…

– Ещё слово и я лично спущу собак, – предупредила я его, не удержавшись добавляя: – Но не очень понимаю причин вашего гнева. Вы сами сказали в нашу последнюю встречу, чтобы я пошла к папику. Я пошла. А вас сюда никто не звал. Покиньте территорию.

– Надо было тебя сразу пристрелить, а не…

– Александра, вернись в дом! – я вздрогнула, почувствовав руку отца на своём плече.

– Но я…

– Стас! – папа говорил спокойно, но я кожей чувствовала исходящие от него волны ярости. И хорошо, что они были направлены не на меня.

Предмет его злости с кривой ухмылкой наблюдал за мной.

– Гриш, ты серьёзно? – нарочито громко обратился к папе Борис Геннадиевич. – Хочешь разрушить всё, что мы построили вместе и ради чего? Какой-то дешёвой шалавы…

– Стас, – с нажимом произнёс отец, не давая Стужеву отвесить мне ещё парочку сомнительных комплиментов. – Проводи сестру в дом.

– Как скажешь, – он взял меня за руку, деликатно потянув. – Пойдём, Саш.

Я не торопилась, наслаждаясь реакцией Бориса Геннадиевича. Кажется, впервые в жизни я наблюдала, как у человека кровь отлила от лица. Секунда и Стужев стал белее белого. Так и до инфаркта недалеко. Настоящего.

– Сестра…

– Сестра, – подтвердила я, глядя ему в глаза. – Я же говорила, кто я. Как и обещала, что вы пожалеете о том, что сделали. А Снежинские всегда держат слово.

– Доброе утро, – я нерешительно приоткрыла дверь папиного кабинета.

В моей жизни было лишь несколько ситуаций, когда я боялась заходить сюда. Если точнее, то всего две. В первый раз, когда я приехала сообщить, что бросила институт и хочу найти своё место в этом мире самостоятельно. Вторая, когда отец грозился выдать меня замуж за Стужева. Как давно это было… словно в другой жизни.

И вот, сегодня.

Я неуверенно переминалась с ноги на ногу, боясь сделать шаг вперёд.

– Доброе, Саша. Доброе, – отец перевёл взгляд от экрана ноутбука и взглянул на меня. – Садись. Нужно поговорить.

– Нужно, – подтвердила я, шумно выдохнув и всё же подошла к столу, медленно опустившись в стоящее кресло.

Если честно, я думала, что мы поговорим вчера. Но после эпичного выставления Стужева-старшего охраной за пределы нашего участка, папа спокойно продолжил праздновать свой юбилей. Общался с гостями, смеялся. Не торопился ничего обсуждать. Как и Стас, впрочем. Брат вообще в какой-то момент уехал, никому ничего не став объяснять.

– Злишься на меня? – нарушила я возникшую между нами тишину.

– Злюсь, – не стал отрицать отец.

– Пап, я хотела рассказать тебе про Лёшу, даже познакомить вас пыталась…

– Да при чём тут Алексей? – перебил он меня, сморщив лицо так, словно ему в рот запихали килограмм лимонов. – Ты моя дочь, Саш. Всю свою жизнь я оберегал тебя от дерьма, что творилось вокруг. Похищения, угрозы… знаешь, сколько я насмотрелся, пока строил… это всё? – он взмахнул руками, имея в виду бизнес. – И думал, что поступаю правильно. Ведь реши кто надавить на меня через семью – тебя в этом списке не будет. И что получилось в итоге? Тебе угрожают, ты от меня это скрываешь. И ни кто-то со стороны, а человек, которому я доверял. Неужели так сложно было…

– Я не думала, что Стужев несёт мне реальную угрозу, – попыталась я оправдаться. – Он же запугивал в основном. Да и…

– Александра, он тебя похоронил! – вспылил отец. – Установил наблюдение до этого, сфабриковал… – папа замолчал, вскакивая на ноги. – Плевать, что ты решила справиться самостоятельно! Ты о сыне подумала?! Ничего в голове не дзынькнуло?!

Наверное, раньше, я бы спорила с папой до победного. Кричала бы, пытаясь отстоять свою правоту и верность поступков. Но сейчас… я лишь опустила глаза. Потому что он был прав. И самое ужасное, что ничего у меня нигде не «дзынькало». Я действительно не думала, что мне или Никитке может что-то угрожать. До вчерашнего дня, когда Стужев в лицо мне заявил, что надо было сразу меня…

В те дни я была слишком раздавлена предательством. Купалась в собственной злости и обиде. Лелеяла план мести… который воплотился, к слову. Не совсем так, как я себе представляла. И не принёс мне того облегчения, на которое я так надеялась.

– Держи, – папа взял со стола увесистый конверт и протянул мне.

– Что это? – тихо уточнила, заглядывая внутрь. – Это…

– Ты теперь Снежинская. Хватит, наигрались. Чтоб больше ни она собака сутулая…

Отец продолжал бубнить проклятия на головы предполагаемых недоброжелателей, пока я ошарашено перебирала свой новый паспорт. СНИЛС, медицинский полис, ИНН…

– Но у меня ИП открыто…

– Я закрыл и открыл новое, – отмахнулся папа. – Не думал, что моя фамилия будет стоять рядом со словами "индивидуальный" и "предприниматель", но… открывать на тебя какое-нибудь ЗАО или ООО меня отговорил Стас.

– Ничего себе, – ошарашенно выдохнула я, найдя в бумагах свидетельство о рождении. – Никитка тоже Снежинский. Это вообще законно?

– Более чем, – заверил меня папа. – И вот только посмей сейчас…

– А какого хрена Никита стал Алексеевичем?! – закричала я, вскакивая на ноги и чуть не выронила бумаги из рук.

– По хрену его папеньки, – безапелляционно заявил отец. – Который остался при нём лишь по причине его добровольного согласия на все наши условия. И мой внук должен ходить с настоящим отчеством. А не сраным матчеством, что ты выдумала и вписала! Мы в России живём, Александра.

– Спасибо, что в графе отец оставил прочерк, – рыкнула я.

– Не за что, – в тон ответил родитель.

– А это что? – заметив отдельно подшитые листы, я растерянно прочитала вслух: – Судебный запрет…

– Да, переходим к самому интересному, – сев обратно, отец сложил перед собой руки, сцепив пальцы в замок. – Твоя биологическая мать лишена родительских прав. Это на случай, если в её гнилую голову придёт мысль подать на тебя на алименты. Так же она не имеет права приближаться к тебе и Никитке ближе, чем на десять километров. То же самое касается Бориса. Лучше бы ноги ему вырвать, суке, но это ублюдок подсуетился. Подожду, пока последние деньги на охрану просрёт. Ждать я умею.

– Они банкроты, да? – тихо поинтересовалась я, прижимая папку с документами к груди.

– Как-то обвинительно сейчас прозвучал твой вопрос, – усмехнулся папа. – В любом случае, Борис сам виноват. Манипуляции Стаса его по миру бы не пустили. А вот Алексей, – он тихо рассмеялся, покачав головой. – Это нужно постараться, чтобы так настроить сына против себя. Ты знала, что у Алексея есть трастовый фонд, который ему оставила мать? Борис не гнушался туда залезать, когда прижимало. Не пропадать же добру, тем более, сам Алексей открещивался от родительских денег как мог. До позавчера.

– Он забрал деньги, – безразлично сделала я вывод.

– Он переоформил всё на тебя, – ошарашил меня папа. – Точнее, перевёл всё к уже имеющимся у тебя накоплениям.

– Мне ничего от него не нужно…

– Да, да, да, – отмахнулся от моих слов отец. – Ему не нужно, тебе не нужно, в штанах обосранных хотите ходить – я всё это уже слышал. Главное, я теперь за Никиту спокоен. И так был, всё же, внука я не брошу в любом случае, но, когда состояние заметно увеличивается в размерах, это добавляет больше спокойствия.

– Не всё в этом мире измеряется деньгами, – выдохнула я, не желая начинать спор. – У меня самолёт сегодня. Ты поедешь с нами в аэропорт?

– Куда же я денусь, – кивнул папа, принимая мою словесную капитуляцию. – К слову, билеты я вам тоже сменил.

– На новую фамилию? – усмехнулась я.

– На бизнес-класс, – хмуро ответил отец. – Надеюсь, ты сейчас не начнёшь отстаивать своё право лететь с ребёнком в экономе?

– И в мыслях не было, – почти искренне рассмеялась я. – Воспоминания о прилёте сюда ещё свежи в памяти.

И то, как весь полёт Никитка плакал. Даже не знаю, что вводило меня в панику больше. То, что я никак не могла успокоить истерику сына или убийственные взгляды остальных пассажиров.

– У нас предусмотрены люльки, с подушкой, одеялом и одноразовым постельным бельём, – с дежурной улыбкой уведомила меня бортпроводница, указывая на крепления. – Если вам понадобится, я принесу.

– Спасибо, – в отличие от девушки, я улыбалась по-настоящему. – Пока не нужно.

Никитка на удивление спокойно сидел у меня на руках, с интересом осматриваясь. Меня это радовало, но не обнадёживало. До взлёта оставалось минут пятнадцать. В прошлый раз сын тоже был паинькой, пока самолёт не начал набирать высоту. Хорошо, что на этот раз меня будут проклинать не сто пятьдесят человек, а всего лишь семь.

Или шесть. Место рядом со мной всё ещё пустовало, оставляя надежду, что в него так никто и не сядет. Всё же, полёты из Москвы в Новосибирск определённо проигрывают по востребованности рейсам в Санкт-Петербург или популярным заграничным маршрутам. Следующие четыре часа я проведу в компании шестерых мужчин в деловых костюмах. Трое из них бросали на меня опасливые взгляды, словно я не с ребёнком сидела, а держала в руках бомбу замедленного действия. Впрочем, в какой-то степени так и было.

Достав телефон, я включила режим самолёта, мельком улыбнувшись сообщению от Стаса. Проводить меня он не смог, решил пожелать хорошего полёта смской.

Если честно, какая-то часть меня надеялась, что объявится и Лёша, но… кажется, Стужев решил так же внезапно пропасть из моей жизни, как и появился в ней. Ни звонков, ни сообщений. Ни-че-го. Утешать себя мыслью, что он в коме после потасовки со Стасом (ну не сам же он синяк себе устроил, в самом деле), я не торопилась. Стоило признать, что отец Никитки банально откупился. Трастовый фонд…

Нет, я не спорила, материнство заставило меня несколько пересмотреть свои взгляды на финансовую помощь от папы. Я даже признавалась себе, что сама не смогла бы со всем справится. Но это не значило, что не хочу встать на ноги и обеспечивать себя самостоятельно. Тем более, что как бы папа не относился к моему предпринимательству, а заказы были. И деньги у меня получалось заработать вполне приличные. Не такие, конечно, чтобы полностью отказаться от помощи семьи, но всё же…

Устало вздохнув, я поцеловала Никитку в макушку. Может и хорошо, что Лёша поступил именно так. Сын к нему не привыкнет, мои нервы целее будут, опять же. Каждая встреча с ним вызывала у меня ощущения, словно я иду по минному полю. А так…

– …пожалуйста, пройдите на своё место, – донёсся до меня голос бортпроводницы.

Ну вот, полёт без соседства не состоялся. Оставалось надеяться, что рядом со мной сядет кто-то адекватно относящийся к детскому плачу. Или, что было бы ещё лучше, мамочка с ребёнком. Мы бы с ней объединились на ближайшие несколько часов и…

– Что ты здесь делаешь?! – чересчур громко взвизгнула я, привлекая всеобщее внимание.

– То же, что и ты. Готовлюсь к полёту, – совершенно спокойно ответил Лёша, садясь в кресло и с какой-то непередаваемой нежностью обращаясь к Никитке: – Привет, маленький. Помнишь меня? – он осторожно протянул ему руку, улыбнувшись, когда сын схватил его за палец, что-то угукнув.

Я же заметила не до конца зажившие костяшки пальцев.

– Стужев, какого хрена…

– Саш, не выражайся при сыне, – перебил моё разъярённое шипение Лёша.

– Да ты издеваешься, – выдохнула я, игнорируя начавшую транслировать нам правила безопасности стюардессу. – Повторю вопрос. Что ты здесь делаешь?

– Лечу в Новосибирск, – ответил он, подняв на меня взгляд. – Кстати, спасибо, что сообщила о своём отъезде.

– Я не обязана отчитываться тебе о каждом своём шаге, – сказала я, почувствовав небольшой укол вины. Необъяснимый и совершенно нерациональный. – Позвонил бы – сообщила.

– Отчитываться? Не обязана, – согласился Лёша. – Сообщить о том, что уезжаешь с нашим сыном… – сделал он упор на последних словах.

– Ты прекрасно знал, что я живу в Новосибирске, – отчеканила я. – Логично, что я решу вернуться домой после…

– После юбилея папы, – завершил он за меня окончание фразы.

– Ты купил билет на этот рейс, чтобы поговорить об этом? – зло поинтересовалась я у Стужева, поглаживая Никитку по животу и стараясь успокоиться. Не помогало.

– Нет, Алекса, – усмехнулся он, краем глаза убедившись, что я пристёгнута и щёлкнул своим ремнём. – Я же сказал, что хочу участвовать в жизни сына.

– У тебя есть мой номер. Мог бы позвонить по видеосвязи и пожелать ему счастливого полёта через экран, – отчеканила я, украдкой смотря в окно. Самолёт начал разворачиваться на взлётной полосе. – Четыре часа туда, четыре обратно…

– С чего ты взяла, что я улечу обратно? – криво улыбнувшись, Лёша поудобнее устроился, вытянув ноги. – Ты меня не слушаешь. Я хочу участвовать в жизни сына. И ты сказала, что не станешь препятствовать.

– Не стану, – повторила я, неосознанно прижимая сына крепче. – Можешь звонить в любое время. Прилетать на праздники.

– Очень любезно с твоей стороны, – улыбнулся он мне. – Предпочитаю жить в шаговой доступности.

– Жить? – пискнула я, чувствуя, как притих Никитка.

Самолёт начал набирать высоту. И судя по скуксившемуся лицу сына, до первого крика осталось десять, девять…

– Ты боишься летать? – по-своему оценил моё состояние Лёша. – Я могу забрать у тебя Никиту, если тебе сейчас…

– Я не боюсь летать, – холодно уведомила я Стужева. – И, боюсь, спустя несколько минут ты поймёшь, что не готов брать сына на руки. Больше скажу, есть надежда, что ты пересмотришь свои взгляды на отцовство. Это не так просто, как ты себе представляешь.

– Сомневаюсь, что ты знаешь, что я себе представлял.

Стоило ему это сказать, как Никита начал плакать.

– А я нет, – пропела я, наблюдая за вытянувшимся лицом Лёши. – Видишь ли, дети плачут. Громко. Долго. И часто, никак не желая успокаиваться.

– Не вижу в этом ничего страшного, – Стужев начал оглядываться, почувствовав недобрые взгляды остальных пассажиров.

– Прекрати на меня так смотреть, – попросил Лёша, помогая Никитке придерживать яблочную дольку.

– Как? – хмуро уточнила, мысленно признавая, что я ужасная мать.

Мне бы радоваться, что стоило Стужеву пересадить Никитку себе на колени, как сын моментально перестал плакать. Но я не могла. Сидела, сопела и надеялась, что вот ещё пара минут, и Никита снова начнёт демонстрировать свои впечатляющие вокальные данные. Говорю же – я ужасная мать.

– Так, словно я делаю что-то не так, – отозвался Лёша, повернув на меня голову. – Или Никите нельзя яблоки?

– Тебе не кажется, что этот вопрос нужно было задать до того, как начал его ими кормить? – поинтересовалась я, скрестив на груди руки.

– Мне кажется, ты бы остановила меня от неверных действий, – отозвался он. – Объяснишь, что не так?

– Даже и не знаю, – демонстративно вздохнула я. – Может само твоё присутствие в самолёте? И сомнительные планы не улетать обратно. Не хочешь объяснить?

– Я уже говорил, что хочу участвовать в жизни сына. И кажется, ничего против ты не имела, – совершенно иным тоном ответил Стужев, заставляя меня поморщиться.

– Участвовать и преследовать – это разные вещи, – заметила я. – Или будешь настаивать, что в одном самолёте мы оказались случайно?

– Зачем мне это? – в тон ответил Лёша, с удивительным спокойствием позволяя Никитке тыкать измусляканной яблочной долькой в свою одежду. – Я хотел лететь с вами. И спасибо твоему отцу, что сказал мне дату и рейс.

– Удивительно, – протянула я, следя за тем, чтобы сын не потащил дольку обратно в рот. – Или это у вас бартер состоялся? Ты ему деньги фонда, он тебе информацию. Не очень выгодная сделка. Мог бы просто позвонить. К этим деньгам я всё равно не прикоснусь.

– Деньги не твои, а его, – указал он на сына, а я не успела сделать замечание, как Лёша ловко забрал из ручек Никитки истыканную дольку и заменил её новой до того, как сын отправил её себе в рот. – Позвонить хотел, но как только приведу дела в порядок. Пришлось поднапрячься, чтобы успеть. Снять квартиру, наладить…

– Какую квартиру? – не дала я ему договорить. – Ты ведь не собираешься жить со мной в одном городе? Пожалуйста, скажи, что не собираешься, – попросила я, замечая, как снисходительно Стужев выгибает бровь.

– Если тебе станет легче, – пожал он плечами. – Я не собираюсь жить с тобой в одном городе, – немного помолчав, Лёша добавил: – А вот с сыном…

– И как тебя только папочка отпустил, – зло прошептала я, отворачиваясь к окну. – Хотя, он же теперь должен фанатеть от меня.

– Не знаю, – холодно произнёс Лёша. – Я с ним давно не виделся.

– Почему? – удивилась я.

– Боялся не сдержаться, – туманно произнёс он, переводя тему: – Так значит, ты теперь занимаешься рекламой?

Посмотрев на него исподлобья, я не стала ничего отвечать. Остановило ли это Стужева? Нет.

– Я рад, что ты нашла себя, – продолжил он с раздражающей меня доброжелательностью. – Я же говорил, что маркетинг действительно твоё…

– О, ты много чего говорил, – не выдержав, я повысила голос. – Вот только поступки говорят о человеке громче любых слов. Слышал такое высказывание?

– Разумеется, – спокойно отреагировал он на мой выпад. – Именно поэтому я сейчас здесь.

– В таком случае, – я демонстративно разложила кресло и достала маску для сна. – Желаю тебе приятного полёта. Разбудишь, как устанешь изображать любящего папочку.

Отвернувшись и устроившись на боку, я едва зубами не заскрипела от тихого смеха Лёши. Весело ему. Ну, ничего, посмотрим, на сколько его хватит. Нам ещё часа три лететь. Даже интересно, в какой именно момент терпение Стужева начнёт заканчиваться.

Моё вот-вот лопнет.

– Простите, можно попросить одеяло? – услышала я голос Лёши, обращённый явно не ко мне.

– Да, разумеется, – ответила ему бортпроводница. – Люльку установить для малыша? У нас предусмотрены специальные крепления…

– Одеяло для моей жены, – не дал Стужев ей договорить. – Она хочет отдохнуть, пока я слежу за сыном.

– Да, конечно, – моментально ответила стюардесса. – Сейчас принесу.

Я в это время сняла с себя маску и приняла сидячее положение, медленно поворачиваясь на Лёшу.

– Мы с тобой не женаты.

– Я в курсе, – подмигнул он мне. – Но согласись, это звучит короче и яснее, чем пространственное: «Принесите для матери моего сына».

Я была готова высказать ему всё, что думаю, но помешала вернувшаяся с пледом стюардесса.

– Пожалуйста, – передав мне аккуратно сложенное покрывало, она мило улыбнулась Стужеву. – Если ещё что-нибудь понадобится, я с удовольствием помогу.

Дождавшись, пока девушка отойдёт, Лёша посмотрел на меня.

– Можешь отдыхать. Я справлюсь.

– Как благородно с твоей стороны, – огрызнулась я, не торопясь ложиться.

И понимала, что веду себя глупо, но ничего не могла с собой поделать.

Чтобы не делал Стужев – это ужасно злило. Пропадает – плохой. Сидит рядом – плохой. Даже то, что Никитка был на удивление спокоен рядом с ним, лишь подливало масла в огонь. Хотя, казалось бы…

– Чем будешь заниматься после приземления? – видя, что я продолжаю сидеть и хмуриться, поинтересовался Лёша.

– Поеду домой, – ответила, покачав головой.

– На такси? – уточнил он, на что я лишь пожала плечами.

Как будто здесь были возможны другие варианты. Тащиться в восемь часов вечера с ребёнком и багажом на автобусе?

– Ты не против, если я вас отвезу? – спросил Лёша и судя по его взгляду, готов был до последнего спорить со мной, в случае отказа.

– Считаешь, что без твоей помощи не смогу заказать машину с автокреслом?

– Считаю, что удобнее будет поехать на моей, что будет ждать нас на парковке аэропорта, – произнёс он, тут же дополняя: – И в ней есть автокресло.

– Ты успел перевести в Новосибирск машину? – не укладывалось у меня в голове.

– Купил новую, – покачал головой Лёша, понижая голос и поудобнее перехватывая Никиту, замечая, что он начал засыпать. – Не сам, попросил друга. Оказалось, не только в Москве у меня есть люди, на которых можно положиться. Он нас встретит, передаст мне ключи и документы.

Кажется, внутри что-то оборвалось от понимания увиденного. Сын уснул на руках у Стужева. И самое ужасное… он заметил, а я нет. Я не обратила внимания на засыпающего Никитку. Кажется, я считала себя ужасной матерью? Я ошиблась. Я отвратительная мать.

– Машину купил, квартиру снял. Даже спрашивать боюсь. Влез в кредит? – с напускным сочувствием поинтересовалась я. – Слышала, папочка стал банкротом. Переживаешь, наверное.

– Раз слышала про это, то должна знать, что в банкротстве я с удовольствием поучаствовал, – совершенно спокойно отозвался Лёша. – Пытаешься меня уколоть? Не выйдет.

– Делать мне больше нечего, – раздражённо фыркнула я. – У тебя для этого есть Лиза. Кстати, любимую тоже в Новосибирск забрал?

Отвечать он не стал, лишь криво усмехнулся, заставляя меня чувствовать себя глупо.

Злость требовала выхода, и я никак не могла справиться с ней. Стужев всегда вызывал у меня слишком много эмоций, а сейчас к этому коктейлю старых обид каким-то образом примешалась ревность.

И плевать я хотела на Лизоньку и их со Стужевым отношения. Мне было невыносимо представлять, что Никитка будет проводить с ними время. Из головы никак не желала исчезать придуманная картинка обычного дня из будущего. Сына на выходные забирает его папочка, везёт в дом, где Лизонька напекла оладушек, а в гостиной на пушистом ковре складывают из кубиков слова «полноценная» и «семья» сводные братик и сестричка Никитки. Да, у Стужева с Лизой в моём больном воображении родились двойняшки.

– Я расстался с Лизой, – неожиданно произнёс Лёша, не подозревая о том, что крутится сейчас в моих мыслях.

– Твоя личная жизнь меня не касается, – как можно отстранённее произнесла я.

Надеюсь, у меня получилось. Потому что в душе я улыбалась, наблюдая, как в выдуманной мне картине будущего, Лиза и блондинистые двойняшки лопаются как мыльные пузырьки. Понятия не имею, почему это видение казалось таким светлым, но настроение у меня определённо улучшилось.

– Отвечу на вопрос про деньги, – продолжил говорить Лёша. – Во-первых, у меня есть сервисы, открытые на пару с Димой. Во-вторых…

– Размер твоего банковского счета меня не касается, – пропела я, не давая ему договорить.

– Тогда зачем спрашиваешь про личную жизнь и деньги, если ни то, ни другое тебя не касается? – спросил Стужев, улыбаясь, словно поймал меня на интересе в свою сторону.

– А вдруг ты набрал микрозаймов? – быстро нашлась я с ответом. – Вдруг, коллекторы выйдут на меня с Никиткой?

– А про Лизу ты спросила, чтобы?.. – поинтересовался Лёша, пристально всматриваясь в моё лицо.

– Чтобы отказать тебе, если у тебя вдруг появится желание забрать сына погостить у тебя, – огрызнулась я, отворачиваясь к окну.

– Забавно, – протянул Стужев. – А если…

Он несколько минут молчал, и я знала, что пожалею, но любопытство победило. Поэтому, я повернулась к нему, спрашивая:

– Если что?..

– Если меня тоже не устроит твой теоретический мужчина? – закончил он фразу. – Моё мнение будет учитываться? Всё же, не хотелось, чтобы мой сын…

– Во-первых, твоё мнение не учитывается, – отчеканила я, перебивая его рассуждения о своих правах. – Во-вторых, с чего ты взял, что у меня кто-то теоретический? Может меня дома ждёт вполне себе действующий мужчина.

– Ты сейчас про Людовика? – замер Лёша, продолжая держать на лице улыбку.

– Я сейчас про Антона, – заявила я, с наслаждением наблюдая за резкой сменой настроения на лице Стужева.

Смотрела, как с его губ исчезает даже намёк на улыбку и внутренне ликовала.

– Кто такой Антон? – спросил он, несколько раз прочистив горло.

– Моя личная жизнь тебя не касается. Я же не спрашиваю, кто такая Лиза! – заявила я, вкрадчиво уточняя: – Мы расстались, и каждый пошёл своей дорогой. Твоя уткнулась в не умеющую водить Лизоньку. Моя привела к Антону.

И плевать, что Антон – это сын соседки напротив, которая при каждом удобном случае подсовывает мне его в женихи. Или мужья, ведь по словам Татьяны Михайловны, у неё в ЗАГСе есть связи и расписать нас могут в любой момент. Это было бы очень милым, если бы не два огромных «но». И я даже не знаю, что меня отталкивало от этой семейки больше.

Вечно краснеющий и ноющий сороколетний детина, что сидит на шее у своей мамы и ничего не умеет.

Или же то, что Татьяна Михайловна не устаёт напоминать мне, что «с прицепом» я кроме Антона никому не нужна.

– Девушка ты видная. Покладистая, – уговаривала меня как-то на брак Татьяна Михайловна. – То, что нужно моему Тошику. Готовить я тебя научу, не переживай. Деток нарожаете, мне на радость. А за Никиту своего не переживай. У меня у племянницы муж в приёмной комиссии кадетского корпуса сидит. Туда обычно с десяти лет берут, но мы договоримся, чтобы пораньше взяли. Зачем нагулянному дитю вам с Тошей глаза мозолить, верно?

А самое ужасное, что Тоше во время этого спича стоял за спиной своей маман, с гордым видом сжимая в руках три гвоздики.

Но Стужеву об этом знать не обязательно. По факту, я не обманывала. Мой приезд Антон точно ждёт. Вернее, его матушка, но сути это не меняет.

– С Лизой мне было удобно, – неожиданно произнёс Лёша. – После… расставания с тобой, – подобрал он слово. – Я не хотел в будущем пережить нечто подобное. Думаю, она и сама не испытывала ко мне ничего серьёзного.

– Ты этой мыслью себя успокаиваешь?

– Констатирую факт, – Стужев посмотрел на меня. – Она спокойно выслушала меня. Рассталась без истерик и вопросов.

– Ты не обязан мне это рассказывать, – прошептала я, замечая, что Никитка начинает просыпаться.

– Не обязан, – подтвердил Леша, сосредоточив внимание на сыне. – Просто хочу, чтобы ты знала. После тебя я никого не любил. Да и уже не полюблю.

Понятия не имею, какой реакции на свои слова ожидал от меня Стужев, но я с трудом сдержалась от желания ударить его. Даже руки в кулаки сжались. Остановил меня лишь Никитка, начавший плакать.

– Я сейчас его успокою, – пообещал мне Лёша, начиная качать и одновременно предлагать сыну яблочную дольку.

Я бы с удовольствием истыкала ею лицо самого Стужева. Но вместо этого я сложила своё кресло и встала на ноги, протянув руки в сторону Никитки.

– Ты куда? – растерянно произнёс Лёша, когда я взяла плачущего сына и прижала к себе.

– Хочу спросить, есть ли места в экономе, – покачала я головой, перехватывая Никиту и закидывая на локоть сумку.

– Саша, это глупо…

– Я могу чем-то помочь? – тут же возникла рядом бортпроводница.

– Буду благодарна, если поможете в уборной разложить столик, – улыбнулась я ей, по привычке покачивая сына, стараясь успокоить. – Нам нужно сменить подгузник.

– Да, конечно, – с готовностью отозвалась девушка, пропуская меня вперёд. – Проходите, пожалуйста.

Туалеты в самолёте всегда вызывали у меня приступы спонтанной клаустрофобии. Никогда не понимала мечты Николь о ночном перелёте и страстном сексе с покорившим её с первого взгляда незнакомцем именно там. Мало того, что унитаз рядом, так и места нет от слова совсем. Возможно подруга мечтала о дрище… это бы объяснило хоть что-то. Как здесь устроить хоть какую-то романтику с тем же Лёшей, учитывая его габариты, я представляла смутно.

– Зачем я вообще такое представляю? – шикнула я на себя, сгрузив сумку в раковину, сажая Никитку на столик и стараясь как можно скорее сменить ему подгузник.

Не учла я одного – Стужев зачем-то отправился следом за мной.

– Помощь нужна? – приоткрыв дверь, он занял свой фигурой весь проём, заставив меня пожалеть о том, что я не заперлась.

– Ты сюда даже войти не сможешь, – скептично окинув его взглядом, я, придерживая Никиту, достала из сумки присыпку, влажные салфетки и сменный подгузник. – Чем помогать будешь?

– Добрым словом, – растерянно выдохнул Лёша, наблюдая за моими действиями. – Может подержать что-то?

– Ну, подержи, – не удержалась я, подкинув ему свёрнутый использованный подгузник.

– Я не совсем это имел в виду, – нахмурился Стужев, но «мяч» поймал, с опаской держа его в руках.

Даже забавно было наблюдать за ним сейчас. И почему все мужчины так боятся такого просто действия, как смена подгузника? Хотя, стоит признать, что напуганным Лёша не выглядел. Он был скорее немного растерянным и озадаченным, пока наблюдал за моими отточенными действиями.

– Мы почти закончили, – обратилась я к Стужеву, застёгивая комбинезон на сыне и поправляя ему кофту.

– Как ты поняла, что нужно сменить подгузник? – поинтересовался Лёша, начиная рассуждать. – Ничем не пахло… в тот момент.

Усмехнувшись на то, что Стужев опустил руку с явно попахивающим свёртком, стараясь убрать его подольше, словно это поможет устранить запах, я пожала плечами:

– По лицу. По мимике. Он скуксился, перед тем как заплакал, – не видя на лице Стужева ни капли понимания, я резюмировала: – Интуитивно. Я мать. Держи, – передав ему сына, я забрала злосчастный использованный подгузник и отправила его в урну. – Я…

– Понял, – кивнул Лёша. – Будем ждать тебя там.

– Спасибо, – прикрыв дверь, я сложила столик и вытащив из раковины сумку, включила воду, чтобы быстро ополоснуть руки.

Но вместо этого какое-то время растерянно смотрела на своё отражение. Глупо отрицать, что Стужев старается вжиться в роль отца. Он действительно хочет участвовать в жизни Никитки. Пусть и весьма неумело. Вопрос в том, как долго продлится у него это желание. И какое влияние его нахождение рядом окажет на меня. Да и уже оказывает.

– Нужно обсудить границы, – выдохнула я, беря бумажное полотенце и вытирая влажные руки. – И правила. Много правил.

Окинув ещё раз крохотное помещение взглядом, я покачала головой, прогоняя мысли о теоретическом сексе здесь. Ну нет места! Совершенно! Только если сесть в раковину и…

– Может и правда за Антошку выйти, – усмехнулась я, давая себе парочку воображаемых подзатыльников.

Мысли куда-то не туда сворачивают. А кто виноват? Правильно. Стужев. Это его появление в моей жизни перевернуло всё с ног на голову. И продолжает переворачивать. Он ведь жить в Новосибирске собирается.

Оставшееся время полёта прошло вполне спокойно. Никитка поселился на руках у Стужева и почти не капризничал. Больше скажу, последние полчаса он так осмелел, что разговорился, сосредоточенно что-то высказывая Лёше. И мне сложно было сдержать улыбку, наблюдая за ними. Ведь на каждое «бе», «бя», «ля-ла-пю» и прочее, что вещал сын на смеси ломаного русского и албано-бурятского, Стужев реагировал с интересом, поддерживая разговор.

Самолёт мы покидали, как настоящая семья. По крайней мере, со стороны, наверное, так и выглядели. Лёша сам забрал наши вещи, попутно веселил Никитку, когда мы вышли в зону прилёта.

Я понимала, что нам нужно многое обсудить, но сейчас не хотела портить момент. Пусть самообман, но… мне нравилась мнимая идиллия, что образовалась между нами. Рушить её не хотелось. Я даже возражать не стала, когда Лёша повторно спросил, может ли он отвезти нас домой. Возможно во всём виновата начавшаяся акклиматизация. А может взгляды пассажиров, что видели нас парой с ребёнком. Семьёй…

Удивительно, но я и сама себя почувствовала частью этой ненастоящей семьи, почти поверила в неё… пока взгляд не наткнулся на знакомую блондинистую голову, среди встречающих.

Даже не знаю, что убило моё настроение больше. Само присутствие Лизы здесь или воздушные шары, что она сжимала в руках.

– Какого…

– О, ты станешь папой, – прочитала я надпись, что присутствовала на каждом шарике заметившей нас Лизы. – Поздравляю.

Алексей Стужев

– О, ты станешь папой, – как и я, Саша заметила надписи на воздушных шарах. – Поздравляю.

– Послушай…

– За четыре часа полёта наслушалась, – не дала она мне договорить, перехватывая Никиту и буквально вырывая из моей руки ручку своего чемодана. – Тебя девушка ждёт.

– Саша, послушай, – я попытался её остановить, но вовремя передумал хватать за руку. У неё наш сын и… – Чёрт! Какого хрена ты здесь делаешь?!

– Ты всегда был таким внимательным к… девушкам в беде, – миролюбиво заявила мне Лиза, оказываясь рядом и своими долбанными шариками загораживая мне обзор на Сашу.

Убегающую и теряющуюся в толпе Сашу! И как она только скорость такую сумела развить?!

– Ты ведь не станешь её догонять, правда? – Лиза клещом вцепилась в мою руку, нарочито громко интересуясь: – Я тебя ждала. Сюрприз устроила. Двойной, если ты не понял.

– Читать умею, – прорычал я, вырывая из её рук шарики и отпуская их в свободный полёт.

– Ты не рад? – наигранно уточнила Лиза. – Зря, любимый. Я уверена, ты станешь прекрасным отцом для нашего ребёнка.

– Какого ребёнка, Лиза?! – рявкнул я, едва сдерживаясь от желания хорошенько встряхнуть её за плечи.

Кажется, ещё недавно я говорил Саше, что сумел по-человечески расстаться с Лизой? Я ошибался.

Нет, в тот момент мне действительно так казалось.

Я назначил ей встречу. Честно всё объяснил. Про перемены в моей жизни. Про внезапное отцовство. Про то, что на данный момент, я не уверен в том, что смогу стать достойным отцом для Никитки, но буду проклинать себя всю оставшуюся жизнь, если не попробую сделать всё возможное.

Лиза внимательно выслушала меня, иногда задавая уточняющие вопросы. Без слёз. Без истерик. Да вообще без эмоций!

И теперь, блядь, что я вижу?!

– Нашего ребёнка, Лёша, – ответила Лиза, указав рукой в сторону улетевших под потолок шариков. – Я беременна.

– Быть этого не может, – смотря на неё, я пытался распознать ложь. И как на зло, смотрела она на меня так же, как и всегда. Прямо и покорно. – Мы предохранялись. Всегда.

– Ни один способ контрацепции не даёт стопроцентную гарантию, – пожала плечами Лиза. – Могу показать тебе все справки и анализы. Достать?

– Не стоит, – мотнул я головой, чувствуя, как земля в который раз уходит из-под ног.

Скоро это станет моим привычным состоянием, с которым я научусь жить. Если меня раньше не убьёт обширный инфаркт.

То смерть Саши, то её воскрешение. Затем известие о сыне. Следом, как контрольный выстрел в голову – Саша оказалась Снежинской.

И теперь, словно вишенка на торте моих кардиологических проблем – Лиза.

– Что ты здесь вообще делаешь? – поинтересовался я, стараясь выстроить план на ближайшее время.

Найти частную клинику и убедиться в том, что Лиза меня не обманывает. Даже за телефоном потянулся, чтобы поискать круглосуточные.

– Я прилетела, чтобы быть тобой, – спокойно отозвалась Лиза. – Ты же сам сказал, что переезжаешь. Я вчера прилетела. Номер рейса, которым ты летишь, папу попросила пробить.

– Лиза…

– Я помню, что мы договорились остаться друзьями, – примирительно подняв ладони, она отступила на шаг, демонстративно опустив руки на живот. – Но это было до того, как я сделала тест. Наш малыш всё меняет.

– Лиза…

– Нет, дай я скажу, – перебила она меня. – Ты сказал, что отцовство неожиданно обрушилось на тебя. И что ты не станешь отказываться от своего ребёнка. Раз не отказался от сына… этой, – Лиза старалась, но не смогла скрыть пренебрежение в голосе, – значит не откажешься и от моего. И я считаю, что малыш не виноват, что его папа запутался. И что расти в полноценной семье гораздо лучше, чем с матерью одиночкой. Дай нашему сыну шанс. Или дочке. Для определения пола ещё рано.

– А ещё я говорил, что с моей стороны было бы нечестно связывать тебя обязательствами и заставлять участвовать в моих взаимоотношениях с сыном, – напомнил я.

И считал, что поступаю правильно. Какая из Лизы мать? Никакая. Как и мачеха. Как и жена.

– Лиз, ты и сама прекрасно знаешь, на чём строились наши отношения, – напомнил я. – К чему ты сейчас…

– Какая разница, как у нас всё начиналось? – возмутилась Лиза, прекрасно понимая, о чём я говорю. Ведь не только она была удобной для меня. Её семья не меньше была заинтересована в нашем союзе. Правда, это было до фактически состоявшегося банкротства отца. – Главное, что сейчас я ношу под сердцем нашего…

– А носишь ли? – прямо спросил я. – Может проверим? Прямо сейчас?

– Я устала, – отчеканила Лиза. – И буду тебе очень признательна, если мы поедем домой.

– Тебе вызвать такси?

– Ты отправишь мать своего ребёнка на такси?! – искренне возмутилась Лиза моему предложению. – Мы поедем вместе.

За время нашего разговора она раз пять уже попыталась манипулировать мной. И чёрт его знает, есть ли эта беременность на самом деле.

Если нет, то я выдохну. Как бы это не звучало. Вздохну с облегчением и на ближайший год отправлюсь в условный Евнухолэнд.

А если да, то…

От ребёнка я отказываться не буду. Лиза права в одном, если он есть, то ни в чем не виноват. Но что касается семьи…

Не уверен, что будет честно жениться на Лизе, только из-за её беременности.

– Поехали? – поторопила меня Лиза, заискивающе заглядывая в глаза. – Я ужасно хочу посмотреть, где мы будем жить.

– Где ты остановилась? – уточнил я, начиная шагать к выходу на парковку.

– В гостинице, – беззаботно отозвалась Лиза и не скрывая брезгливости в голосе, озвучила название отеля. – Более-менее прилично.

– Вот туда я тебя и отвезу, – ошарашил я её.

– Но я хотела домой! К нам…

– Нет, Лиза, – заметив на парковке махнувшего мне рукой Артёма, я остановился, смотря ей прямо в глаза. – Мы не съехались, когда были парой, и сейчас этого тоже не произойдёт.

– Нет, ну ты представляешь?! – продолжала я возмущаться, хотя время давно перевалило за полночь. – Стоит. С шариками. С шариками! А что же не с ростовой куклой в виде аиста?!

Рыкнув, я громыхнула чашкой об стол, с опаской скосив глаза на радионяню. Не хватало ещё Никитку разбудить.

– Нет, ну серьёзно, – продолжила я гневным шёпотом. – Шарики, блин. Наверное, она и тест с собой притащила. Или, нет! – осенило меня догадкой. – Она в каждый шарик по тесту запихала. Бывшая девушка. Ага.

– Мя-а-а-у, – отозвался Людовик, продолжая сидеть у пустой миски и гневно бил хвостом, не сводя с меня укоризненного взгляда.

– Тебе бы только брюхо набивать, – с обидой протянула я, вставая со стула и уныло потопала к холодильнику. – У хозяйки, можно сказать, жизнь рушится, а ты…

– Мя-а-у! – повторил кот более миролюбиво и даже подбежал ко мне, начиная тереться об ноги, заметив в моих руках свой корм.

– Вот, что пакет кошачьего паштета, животворящий делает, – вздохнула я, вываливая содержимое в миску. – Но ты прав. С рухнувшей жизнью я перегнула. Мне вообще до Стужева нет никакого дела.

Людовик сосредоточенно хрумкал, больше не обращая на мой монолог никакого внимания.

– И до Лизоньки его мне тоже нет никакого дела, – заявила я, возвращаясь на стул и снова беря кружку в руки. – Просто… просто бесят. Оба.

Я и сама не могла объяснить, почему меня так разозлило увиденное. Кто мне Стужев? Никто. Отец Никиты, не более. Логично же, что однажды у него появится жена, дети и сраный золотистый ретривер!

– Да что ж такое! – снова рыкнув, я отправила кружку на стол.

Ничего не имею против собак в целом и ретриверов в частности, но сейчас меня бесили даже они. Меня злило всё, что всплывало в мыслях вместе со Стужевым. Любая картина его светлого будущего.

– Во всём виновата смена часового пояса, – уныло протянула я, бросив взгляд на часы.

Сна не было ни в одном глазу.

– Мя-а-а-у, – уведомил меня Людовик, расправившись со своим паштетом и бодро посеменил с кухни.

– Весь в хозяина, – буркнула я ему вслед, замечая зажужжавший на столешнице мобильник.

Сердце сделало кульбит в груди, когда я потянулась за телефоном, ожидая увидеть сообщение от…

– Я совсем с ума сошла, – усмехнулась я, читая смску с предложением взять кредит. – Как будто ему сейчас заняться больше нечем, как мне писать. Наверное, уже подушки для беременных в интернете мониторит…

Не успела я закончить фразу, как телефон снова ожил. И нет, не сообщением. Стужев решил мне позвонить.

– Звонишь с просьбой вернуть половину денег с трастового фонда, чтобы отдать второму ребёнку? – не удержалась я от вопроса, принимая вызов.

– Нет, – с небольшой заминкой ответил Лёша.

– Тогда что тебе от меня нужно в час ночи? – уточнила я, вновь посмотрев на часы.

– Вискаря, – хмуро отозвался Стужев. – Но я рад, что ты в хорошем настроении. Если честно, не ожидал, что ты возьмёшь трубку.

Сама не ожидала. Но вешать и притворяться спящей было уже поздно.

– А я вообще крайне эмпатичный человек. Умею радоваться за других, – на всякий случай отодвинув кружку подальше, я поинтересовалась: – Как Лизонька? Ей понравилась квартира? Если хочешь, могу дать контакты своего гинеколога. Семейным станет. Одного твоего сына она успешно приняла. А где первый, там и второй.

Стало ли мне легче? Нет.

Только хуже. Особенно, когда я услышала смех Стужева.

– Прости, – отсмеявшись произнёс он. – Номер возьму. И завтра же к ней отвезу Лизу.

– Какая удивительная забота, – отозвалась я, старательно сдерживая рвущееся из груди шипение.

– Ты хотела сказать, здравомыслие, – поправил меня Стужев. – Кажется, я перестал верить людям на слово.

– Угу, – откровенно фыркнула я. – Ещё скажи, что не спал с ней. Ты ведь на это намекаешь? Не веришь в надпись на шариках? – добавила с ужасом.

– Хочешь обсудить мою интимную жизнь? – в тон ответил Стужев.

– Хочу понять, зачем ты мне звонишь. Ночью. Зная, что можешь разбудить Никитку и имея под боком девушку, – холодно произнесла, зачем-то придвинув к себе кружку и начала крутить её за ручку по столешнице.

– Лизу я отвёз в отель, а не к себе, – спокойно сказал он в ответ. – Звук на телефоне у тебя почти всегда выключен, как я заметил. Да и свет горит. Значит, ты не спишь.

– С чего ты взял, что у меня горит свет? – уточнила, с опаской осматривая кухню.

Не камеры же он мне понатыкал, как однажды его папочка…

Да бред… мы вместе сюда летели. Не успел бы.

– У меня квартира в доме напротив, – ошарашил меня Стужев, заставив с опаской подняться и задёрнуть шторы. – Видишь, я даже просчитал правильно по номеру квартиры, где твои окна. А то, день выдался… странным. Боялся, что просчитался.

– А давай ты сразу озвучишь, в чём ещё моё семейство заложило меня? – спросила, гася свет и словно вор, начала подкрадываться к окну.

Чуть отодвинув штору, я скользила взглядам по окнам дома напротив, только сейчас обращая внимания, что стоит девятиэтажка непозволительно близко. Может жалобу в администрацию написать? Может, какие-то противопожарные нормы нарушены?..

– Заложило? – усмехнулся Стужев. – Кроме адреса, наверное, больше ничего полезного.

– Наверное?

– Твой отец намекнул, что у тебя никого нет, – услышав это я бесшумно выругалась.

– Как это, никого? – возмутилась я. – А Антон?

Взгляд сам метнулся в сторону трёх гвоздик, с которыми сосед меня встретил на лестничной площадке. С ними и с маменькой, куда же без неё. В окно увидели, как я из такси выползаю. С ребёнком, с чемоданом… Долго смотрели. Боялись пропустить момент, когда нужно выйти на лестницу и встретить меня. Лучше бы сына своего вниз отправила помочь мне, так нет же…

И хорошо, что я Светке позвонила, когда мы подъезжали к дому. Когда она вышла из лифта, держа в руках Людовика, Тоша и маман поспешили ретироваться. Оказывается, помимо прочих достоинств, у моего перспективного соседа ещё и аллергия на кошек. Тут же пришла в голову идея завести ещё несколько. А что? Почему мой кисонька один? Вдруг ему скучно…

– Мя-а-а-у! – я чуть не подскочила, услышав Людовика.

– О, кот, – Стужев явно улыбнулся. – Снова жрать просит?

– А он у тебя больше ничего не умеет, – вздохнула я, слыша писк в телефоне и убирая его от уха. – Сел.

Отличное завершение странного во всех смыслах разговора.

Алексей Стужев

– Спускайся, я подъехал, – попросил я Лизу, перебивая череду неуместных сейчас вопросов, которыми она меня завалила, едва ответив на звонок.

– Может быть ты поднимешься? – мурлыкнула она, добавляя шёпотом. – Я предупредила вчера девушку на ресепшене, что ко мне может прийти жених. И чтобы его сразу пропустили.

– Я очень рад, что ты обзавелась женихом, – сухо произнёс я, едва сдерживая раздражение. – Спускайся. Через час нас ждут в клинике.

– То есть, ты мне не веришь?! – закричала Лиза, выпадая из образа соблазнительной кошечки. – Поднимись. У меня на руках все анализы.

– Спускайся, – повторил я, прикрывая глаза и пытаясь говорить спокойно. – Если ты действительно беременна, то тебе нечего бояться.

– Узи вредно для малыша, – заявила мне Лиза. – Так что, Алёша, жди следующий скрининг. А пока я хочу…

– С чего ты взяла, что я отведу тебя на узи? – ляпнул я.

Именно это и планировалось. Узи и анализ крови.

– В любом случае, я никуда не пойду, – сегодня Лиза была как никогда категорична. – У меня токсикоз. Из-за нашего малыша, Лёша.

И я никак не мог понять, почему не разглядел в ней всё это раньше?

Ответ оказался на поверхности – я не присматривался.

– Жду тебя внизу, – отчеканив каждое слово, я сбросил вызов.

Кажется, за последнюю неделю моя жизнь не просто перевернулась. Я словно оказался в параллельной вселенной!

Всё было просто и понятно. Бизнес отца, половину которого я вёл. Автомастерские, что мы открывали с Димоном. Лиза, которая, казалось бы, была оптимальным вариантом…

Но стоило появиться Саше, как всё обернулось пеплом.

Сын…

Чёрт, я так и не понял, в какой момент пришло осознание, что последние два года я не жил. Существовал. Механически проживал день за днём, по выверенной схеме, зная, что ждёт меня завтра. Через неделю. Через год.

И вот, я пустил империю отца буквально с молотка. Ни без помощи Снежинских, конечно, но инициатива была моей. Ещё до того, как я узнал о расторжении нескольких сделок, которые провернул Стас.

Затем я порвал с Лизой, прекрасно понимая, что будущего у нас нет. Оно могло бы быть. Стандартное, обоюдовыгодное. В какой-то степени безопасное ввиду отсутствия эмоций.

Я выбрал чувства.

Рванул в Новосибирск, прекрасно понимая, что Саша меня к себе не подпустит. К Никите – да. Но не более. Тем не менее у меня не возникло ни капли сомнений. Я должен быть с ними. Хотя бы просто рядом.

Кто-то скажет, что этого мало, но сейчас я готов был довольствоваться и этим. Строить свою жизнь заново, наконец-то чувствуя, что дышу полной грудью.

И вот, когда я позволил себе немного расслабиться – как получил удар под дых от Лизы.

– Держи! – стоило её вспомнить, как она буквально запрыгнула в машину, чем-то истерично махая прямо перед моим носом.

– Что это? – уточнил, пытаясь отстраниться и рассмотреть то, что она сжимала в руке.

– Тесты на беременность! Положительные! – заявила Лиза, бросив всё это добро на торпеду. – Нет смысла никуда ехать.

– И всё же мы прокатимся, – покачав головой, я напомнил ей: – Пристегнись.

К счастью, спорить она не стала. Жаль, что долго молчать в планы Лизы не входило.

– Это всё из-за неё, да? – тоном ревнивой жены поинтересовалась она, тут же с улыбкой добавляя: – У тебя с ней всё равно нет будущего. Она нищая.

– Я тоже, – отозвался я, бросив косой взгляд на Лизу. – Ты не знала? Папа банкрот.

– Это невозможно, – улыбка девушки померкла. Но, опять же, ненадолго. – Это неважно. Моего приданного нам хватит.

– Лиза, давай ещё раз, – устало вздохнув, я въехал на парковку клиники. – Вне зависимости от того, беременна ли ты или нет, вместе мы не будем.

– Ты не сможешь бросить ребёнка, – капризно надула она губы.

– Ребёнка я бросать и не собираюсь, – отстегнув ремень, я открыл дверь и обойдя машину, помог выбраться Лизе. – Нас ждут.

Она всё делала с явной неохотой, ища любой предлог уехать.

И здание обшарпанное, и машины стоят дешёвые, и не клиника это, а вообще не пойми что… и это мы ещё до дверей не дошли.

Внутри оказалось тоже много всего, что Лиза считала неприемлемым. И пахло странно, и персонал угрюмый, и вообще это не врачи и она им не доверяет.

В какой-то момент я даже засомневался в собственных выводах. Может и правда гормоны шалят у Лизы, вот и…

– Меня тошнит, – стоило нам подойти к нужному кабинету, как она присела на диванчик в коридоре и начала обмахивать лицо ладошками. – Мне плохо. Давай приедем сюда в другой раз.

– Меня тоже тошнит, – постучав в кабинет, я приоткрыл дверь, попросив врача: – Можете нам помочь? Девушке плохо.

– Мне уже лучше, – моментально пришла в себя Лиза, поднимаясь на ноги. – Но узи я делать не дам. Так и знай. Знайте, – поправила она себя, заметив вышедшего к нам доктора. – Это вредно для малыша.

– Давайте пройдём в кабинет, – спокойно отозвалась врач, бросив на меня сочувственный взгляд. – Обещаю, никакой ультразвуковой диагностики не будет. Вам её уже делали?

– Разумеется, – с достоинством отозвалась Лиза, глядя на меня добавляя: – И диагностика показала беременность.

– Срок помните? – уточнила врач, открывая дверь и пропуская её внутрь.

– Разумеется, – с укором она бросила в мою сторону, перед тем, как закрыть дверь изнутри.

Мне же оставалось лишь ждать. И пусть маму Артёма я только сегодня впервые увидел, не верить её будущему вердикту у меня нет оснований. Она больше двадцати лет в профессии. И с радостью согласилась помочь мне.

– Тебе здесь лежать нельзя, – прошептала я, в который раз вытаскивая Людовика из детской кроватки. – Сколько можно повторять? Нельзя. Здесь спит только Никитка. Не ты. Он.

Слушая мою тихую отповедь, кот смотрел на меня с самым оскорблённым видом, повиснув безвольным ковриком в руках и что-то мявкнул. Эта рыжая морда прекрасно всё понимала, но почему-то упорно продолжала залезать в кроватку Никиты. Хорошо, что его инстинкта самосохранения хватало на то, чтобы не оказывать сопротивления при депортации на пол. И не верещать, когда сын спит. На этом кошачье благородство заканчивалось.

Да что тут говорить… он даже кошачий домик с восхитительной лежаночкой внутри, который я ему купила, решил использовать вместо туалета. Не оценил мой порыв. Можно сказать, буквально нагадил в душу, в прямом и переносном смысле. В прямом – в виде кучки на лежаночке. В переносном – продолжая пытаться отвоевать себе кровать Никиты.

– Вот так, – едва слышно выдохнула я, подхватывая сына со своей кровати и осторожно перенося его. – Да ты издеваешься!

Людовик снова оказался в кроватке Никитки. Не кот, а иллюзионист-практик!

– Кыш, – шикнула я на него, но вместо того, чтобы выпрыгнуть и унестись прочь, наглая мора решила развалиться, демонстративно вылизывая переднюю лапу. Пришлось переходить к угрозам. – Еды сегодня не получишь.

Замерев, Людовик несколько раз недовольно дёрнул ухом, затем лениво потянулся. Медленно прогнулся в пояснице, вытянул передние лапы, после чего демонстративно зевнул, делая вид, что в упор меня не замечает.

– Я не шучу, – прошептала я, продолжая строго смотреть на кота. – Посажу на строгую диету. На месяц.

Говорю же – всё эта рыжая морда прекрасно понимает. Стоило упомянуть сокращение его пайки, как он тут же послушно спрыгнул на пол и умчался в сторону кухни. Торопился к мискам. А то вдруг я уже всё убрала. Или ещё хуже – накидала ему туда порезанного огурчика, вместо его сухого корма и паштета.

Устроив сына на дневной сон, я взяла радионяню, свой ноутбук и бесшумно вышла из комнаты, прикрыв дверь.

Людовик действительно оказался на кухне. Сидел, пристально разглядывая содержимое своих мисок.

– Пересчитываешь свои хрустяшки? – усмехнулась я, сгружая ноутбук и рацию на стол.

– Мя-а-ау, – хмуро отозвался Людовик, не отрывая взгляда от своей еды.

– Недосчитался, – посочувствовала я ему, закидывая посуду в раковину и доставая себе чистую кружку для кофе.

Хорошо, что смена часового пояса практически не отразилась на Никитке. Он хорошо поспал ночью, в отличие от своей мамы. Вспомнив причину своей бессонницы, я с опаской подошла к окну. Дом напротив выглядел безобидно. В окнах я не заметила прилипшего к стеклу Стужева с биноклем. И всё равно задёрнула шторы. От греха подальше.

Сев за ноутбук, я проверила несколько запущенных рекламных кампаний, ответила на письма в почте. Потянулась за телефоном, который до сих пор так и не включила. Просто поставила на зарядку, решив, что лимит по общению со Стужевым и так перевыполнен.

– Ну, поехали, – подбодрила себя, включая мобильный и ожидая вал сообщений о пропущенных звонках.

Вал из смс действительно посыпался. Вот только насчёт содержания я ошиблась. Это была не информация о звонках.

«Не лезь к нему, иначе пожалеешь!»

«Ты ему не пара!»

«Лёша только мой!»

«Я беременна! Ты же мать и должна понимать, что поступаешь подло!»

«У моей мамы больное сердце! Её смерть будет на твоей совести, если придётся отменить свадьбу!»

– Что? – протянула я, перечитывая про мать-сердечницу.

Сообщений было около тридцати и все примерно с одним и тем же содержанием.

– Да тут все пять стадий принятия, – усмехнулась я. – И даже торг есть…

«Сколько ты хочешь, чтобы навсегда исчезнуть из нашей жизни?»

– Где-то я это уже слышала, – хмыкнула я, откладывая телефон на стол и делая глоток кофе.

Не нужно было быть гениальным следователем, чтобы понять, кто автор сообщений. Лизавета, кто же ещё… И где только номер мой взяла?

И пусть с одной стороны мне было даже немного смешно от этого потока чистого разума в коротких сообщениях. С другой же… стало неприятно. Я же не собираюсь никого отбивать. Да и личная жизнь Стужева меня никак не касается.

Не касалась, – поправила я себя. Ведь если он не исчезнет из жизни Никиты так же внезапно, как появился, мне придётся пересекаться с его… «личной жизнью». И не просто изредка встречаться, а отдавать туда сына, когда он станет постарше.

– Ой, нет, – выдохнула я, понимая, что в дом, где роль хозяйки будет исполнять Лиза, я Никиту не пущу.

У неё явные проблемки с головушкой! Столько сообщений накатала мне в порыве ревности. Даже интересно, почему так.

Или Стужев расставаясь с ней говорил что-то обо мне…

– Глупость какая, – допив кофе, я поморщилась.

О каком расставании может идти речь, если у них скоро будет ребёнок? И самое ужасное, что эта мысль вызывала у меня на душе фонтан негативных эмоций. Я ведь сама мать. Я не должна негативить в сторону беременных. Желать им плохого. Но ничего не могла с собой поделать.

Возможно всё дело в том, что Лиза чуть не переехала меня в нашу первую встречу. Или в том, что нахамила на том аукционе. Да, причина моей злости в её сторону кроется именно в этом.

Не в Стужеве же, в самом деле. Это было означало ревность, а мне он безразличен.

– Без-раз-ли-чен, – с расстановкой повторила я, зло захлопывая крышку ноутбука.

Желание поработать пока Никитка спит исчезло напрочь. Вместо этого я зло смотрела на завибрировавший телефон. Вот только разговаривать со Стужевым у меня не было никакого желания.

На вечернюю прогулку я выбиралась из подъезда, как настоящий партизан.

Сначала выглянула сама, пристально всё осмотрев. Затем открыла дверь и выкатила коляску с Никиткой, продолжая оглядываться во все стороны, как сурикат. Убедившись, что «на горизонте» чисто, я не хуже любого гонщика стартанула в сторону небольшого парка, что находился через несколько домов отсюда.

Успокоилась я лишь в тот момент, когда добралась до лавочек и ухоженных аллей. Выбрав самую удалённую, я присела, устроив рядом коляску и поправив козырёк, открывая Никитке вид на кроны деревьев. Полчасика посидим, потом прогуляемся до площадки с качелями и…

Достав из кармана завибрировавший телефон, я выключила звук и убрала мобильный обратно. Глупо, знаю. Но желание провести хотя бы один день без Стужева, пересиливало здравый смысл.

– Так я и думал, – тихо выругавшись, я обернулась на замершего позади скамейки Стужева. – Долго планируешь меня игнорировать?

– О, Лёша, привет, – невинно поздоровалась я. – Какими судьбами здесь? С Лизонькой гуляешь? Это правильно. Свежий воздух, он…

– Лизонька в гостинице, – не дал мне договорить Лёша, обходя скамейку и несмело приближаясь к коляске. – Привет, Никита. Жаль, что тебе ещё рано иметь свой телефон. Почему-то я уверен, что ты бы мои звонки не игнорировал бы.

– Вот только сына не вмешивай, – попросила я, хмуро наблюдая, как Никитка вцепился обеими ручками в лапищу Стужева.

Даже меня так не хватает, а тут…

И да, я понимала, что ревновать сына глупо. Понимала. Но поделать ничего не могла.

– А что мне остаётся, если ты мои звонки игнорируешь? – спросил Лёша, не поворачиваясь в мою сторону.

Всё его внимание было сконцентрировано на Никитке.

– Ой, ты звонил? Я не слышала, – неубедительно протянула я.

– Угу, – усмехнулся Стужев, повернув на меня голову. – А из подъезда выходила в стиле шпиона, потому что…

– Потому что не хотела тебя сегодня видеть, – устала я искать оправдания. – То, что у нас есть сын не значит, что мы должны видеться ежедневно. В конце концов, у меня есть личная жизнь! Как и у тебя, к слову. Не хочешь отправиться к Лизоньке?

– Мне начинает казаться, что ты ревнуешь, – усмехнулся Стужев, и даже мой убийственный взгляд не смог стереть его дурацкую улыбочку.

– Из чувства женской солидарности переживаю за будущую мать сводного брата Никитки, – отчеканила я, стараясь говорить максимально безразлично.

И самое ужасное, что мне приходилось сильно стараться. Хотя, казалось бы, зачем? Я не ревную. Их отношения мне безразличны!

Мандалы, что ли, начать разукрашивать? Говорят, это мысли очищает и нервы в порядок приводит…

– Материнство Лизы под большим вопросом. Я сегодня к врачу её возил, – зачем-то начал мне рассказывать Стужев. – От узи она отказалась.

– Это вредно для малыша, – фыркнула я.

Понятия не имею, зачем встала на защиту Лизы. Я сегодня не женщина, а клубок внутренних противоречий. Решено. По пути домой зайду в магазин, куплю цветные карандаши и раскраску с мандалами.

– Ты не делала узи? – поинтересовался Стужев, присаживаясь рядом на скамейку.

– Ни разу, – нагло соврала я. – Это же излучение. Радиация! Кошмар, в общем.

И даже стыдно за ложь мне не стало. Мне ещё в самом начале беременности врач объяснила, как важно вовремя диагностировать возможные отклонения у крохи и исправить их. Вред от узи не идёт ни в какое сравнение с тем, что можно пропустить или ещё хуже – запустить болезнь или патологию. Бр-р-р! Даже думать об этом не хочется!

– Кровь Лиза тоже отказалась сдавать, – немного помолчав, продолжил мне рассказывать Стужев. – Боялась, что её заразят чем-нибудь, использовав не новый шприц.

– Так нужно было в нормальную больницу её отвезти, а не… куда ты привёз, – резюмировала я.

– Я в нормальную и отвёз. К заведующей отделения на приём, – усмехнулся он. – В общем, Людмила Алексеевна придерживается того же мнения, относительно беременности Лизы, что и я.

Вздрогнув, я медленно повернула голову на Лёшу.

– Казимирова Людмила Алексеевна? – уточнила, без особой надежды на отрицательный ответ.

– Ты её знаешь? – подтвердил мои опасения Стужев.

– Слышала про неё, – ушла я от ответа, поражаясь происходящему.

Кроме мандал надо ещё что-то прикупить для чистки кармы. Свечи там, или палочки какие…

Ну невозможно же! В городе, где население около двух миллионов человек и куча клиник, Стужев выбрал не только ту больницу, где я вела беременность, но и моего врача!

– Она мама Артёма, – пояснил мне Лёша. – Друга, что помог мне с машиной и квартирой здесь.

– Как тесен мир, – выдохнула я, не зная, что ещё сказать.

– С намека на взятку врачу, ради бумажки с верными словами, отказываясь не только от ряда анализов, но и от банального осмотра, – дополнил Лёша, вызвав у меня смешок.– Как и я, она считает, что никакой беременности у Лизы нет, – повторил Стужев. – Ой, ну не знаю, – протянула я, посмотрев на него. – С чего такой вывод?

Людмила Алексеевна женщина не только мировая и терпеливая (сколько моих звонков посреди ночи ей пришлось с достоинством пережить!), но и на редкость принципиальная. Взятки – это не про неё.

– Даже не знаю, что сказать, – сказала, стараясь заглушить странное чувство облегчения, возникшее на душе.

Это же ненормально, радоваться тому, что Лизонька обманула его.

Ненормально.

Но улыбку приходилось сдерживать.

– Не нужно ничего говорить, – спокойно отозвался Лёша. – Просто трубку бери, когда я звоню. Пожалуйста. Ты обещала не прятать от меня сына, – напомнил он.

– А ты обещал не лезть в мою личную жизнь.

– Не помню, чтобы говорил нечто подобное, – не купился Стужев. – И не думаю, что пообещаю.

– Да чтоб тебя, – тихо выругавшись, я заметила, как на аллею, походкой отставного майора, вышла матушка Антошки. Сыночек её вяло топал следом.

И если вид соседки был более чем воинственным, то вот по лицу Антона было отчётливо видно, как он периодически мямлит: «Ну ма-ма!».

– Ты имеешь право злиться, я понимаю, – принял на свой счёт мои слова Лёша. – Но…

– Давай продолжим этот увлекательный разговор потом, – поднявшись на ноги, я шустро развернула коляску и не дожидаясь ответа, поспешила уйти с линии обзора Татьяны Михайловны.

Если заметит – то подойдёт. Точно подойдут! Оба! А знакомить Стужева с Антоном я пока не была готова. Пусть в его мыслях это будет нормальный мужик, а не… вот это. С гвоздиками.

– Снова сбегаешь? – Лёша не отставал от меня ни на шаг.

– С чего ты взял? – ответила вопросом на вопрос, ляпнув: – Погода портится. Домой пора.

– Да? – как и я, он посмотрел в чистое небо без единого намёка на облака. – Значит продолжим разговор дома.

– Не помню, чтобы я тебя приглашала, – усмехнулась я, свернув на дорожку, что шла вокруг парка.

– А я сам напрошусь на чай, – заявил мне Лёша. – Помогу коляску поднять, Никитку раздеть.

– Чёрт с тобой, – оглянувшись и не заметив «хвост», я согласилась. – Кружок вокруг тех домов сделаем и… поможешь подняться.

Обсудить границы нашего общения действительно было нужно. И чем раньше, тем лучше.

– Серьёзно? – Стужев замер, осматривая пустой тамбур на первом этаже.

– Что тебя так удивляет? – поудобнее перехватив Никитку, я локтем нажала на кнопку вызова лифта.

– В доме нет консьержа, – констатировал он очевидный факт, не торопясь отпускать ручку коляски.

– И что? – никак не могла я понять, что вызвало у него такое замешательство.

Я всегда оставляла коляску здесь. Как и ещё две соседки с нашего подъезда. Это было гораздо удобнее, чем несколько раз в день мучиться, затаскивая коляску в лифт.

– А если… украдут?

– Купишь нам новую, – рассмеялась я, поняв наконец причину его растерянности. – Здесь все ставят коляски. Ничего с ними не случится, – зайдя в разъехавшиеся двери подъехавшего лифта, я крикнула: – Ты с нами?

– Раз ты приглашаешь, – протянул Стужев, прекращая изображать охранника коляски и зашёл в лифт, тыкнув на кнопку нужного этажа.

– Да блин, – выдохнула я за секунду до того, как Никитка набрал в лёгкие побольше воздуха и огласил кабинку своим криком.

– Что случилось?

– Руки кому-то оторвать нужно, – раздражённо ответила, перехватывая ручку сына и помогая ему пальчиком нажать на кнопки верхних этажей.

К счастью, заплакать сын не успел, только закричать, поэтому истерику удалось предотвратить.

– Ему нравится самому нажимать, – пояснила я Стужеву. – И это касается всего, до чего он не может дотянуться сам. Особенно ему нравится то, что щёлкает или меняет цвет.

– Ты поэтому лифт вызвала локтем? – проявил чудеса наблюдательности Лёша.

– Видел бы ты, как я стиральную машинку включаю, – вздохнула я, доставая из кармана ключи и переключая внимание сына на пищащий брелок. Иначе лифт мы не покинем никогда.

Хорошо, что Никитка пока хорошо реагировал на мои манипуляции. Боюсь, с возрастом мне придётся становиться изобретательнее.

– Давай помогу, – предложил Стужев, как только мы вышли на площадку.

– Спасибо, не нужно, – усмехнувшись, я пояснила: – Видишь ли, открывать дверь Никита тоже любит сам. Так что, если ты куда-то торопишься…

– Я никуда не тороплюсь, Саша, – заверил меня он, наблюдая за процессом открывания двери.

Сегодня я тоже никуда не торопилась, поэтому ускорять действо не собиралась, хоть и могла.

Дала ключи Никитке, спокойно наблюдала, как он сосредоточенно держит их в руках. Пресекла попытку попробовать брелок на вкус. Если бы у меня плечо не начало затекать, я бы стояла так и дальше…

Но, пришлось направить ручки сына с ключом в замочную скважину, помочь ему прокрутить до щелчка, затем, всё так же направляя его, нажать на ручку.

– Мя-а-а-у! – едва дверь открылась, как подал голос Людовик и, буксуя на ламинате, пронёсся мимо нас по прихожей.

– Спугнули кису, – прокомментировала я, пока Никитка радостно что-то лепетал, отвечая коту.

Скинув ботинки, я первым делом начала раздевать сына, краем глаза осматривая пространство. И даже мысленная мантра: «Мне безразличен Стужев и его мнение!» не помогала избавиться от нервозности. В голове то и дело всплывало: «На кухне всё убрано?», «Лифчик с полотенцесушителя в ванной я сняла?» и «Кровать не заправлена, игрушки не убраны!».

И пусть я прекрасно понимала, что мысли глупые, а всё равно какая-то часть меня хотела блеснуть перед Лёшей хозяйственностью. Какая-то глупая и обречённая часть меня. Та самая, которую пристрелить нужно, чтоб не мучилась. Тут даже рисование мандал не поможет. Можно даже не тратиться на карандаши…

– Ничего себе, ты его откормила, – присев на корточки, Лёша грустно улыбнулся прискакавшему обратно к нам Людовику. – Привет, котяра.

Что-то мявкнув, рыжий унесся на кухню, протяжно начав оттуда мяукать.

– Слышал? – крикнула я, закончив раздевать Никитку и наконец-то сняла с себя куртку. – Он назвал тебя толстым! А у Людовика просто пушистость повышенная.

Лёша лишь усмехнулся, последовав моему примеру и сняв верхнюю одежду и обувь, нерешительно замер в прихожей, наблюдая, как Никитка пополз в гостиную.

– Последи за ним, – решила я использовать Стужева по его прямому назначению. Сам же хотел стать настоящим отцом. – Я руки помою и переоденусь.

Не дожидаясь ответа я уверенно направилась в ванную, первым делом сняв лифчик с полотенцесушителя и закинула его в машинку, спрятав от посторонних. За Никитку я не переживала. У него на ковре остались игрушки и пополз он прямиком к ним. Была вероятность, что он попытается встать и потопать ножками (что у него получалось пока не очень хорошо), но… Лёша ведь не даст ему упасть.

– С каких пор мы так уверены в Стужеве? – шикнула я на своё отражение.

Не помогло. Уверенность, что ничего не смыслящий в детях Лёша будет максимально собран и ответственен наедине с сыном, никуда не делась.

И я оказалась права.

Переодевшись в домашние шорты и майку, я вышла к ним, замерев в дверях. Не думала, что меня так тронет увиденное. Никитка сидел на ковре и протягивал Лёше своего медвежонка, что-то лепеча на известном лишь ему одному языке.

– Очень красивый медведь, – приняв игрушку из детских ручек, Стужев обернулся на меня, словно почувствовав мой взгляд.

– Чай будешь? – спросила, надеясь, что он согласится.

Хотелось найти повод сбежать и не дать себе расплакаться. Лёша всё равно бы не понял. Этого мишку Никитка из рук не выпускает. И как-то истерику закатил, когда Стас просто переложил его. А тут…

Никита сам дал Стужеву свою самую любимую игрушку.

– Буду, – согласился на моё предложение Лёша.

Вот только уйти на кухню у меня не вышло. Пришлось идти к входной двери, в которую кто-то настырно трезвонил.

– Да иду! – рявкнула я, предчувствуя неприятный разговор с Татьяной Михайловной и её Антошкой.

Ну а кто ещё это мог быть, в конце концов… наверняка они всё же заметили меня в парке. Как и идущего рядом со мной Лёшу. Мда… разговорчик мне предстоит сейчас ещё тот.

Я даже в глазок не стала смотреть, зло дёрнув ручку под непрекращающуюся трель звонка.

И зря. Надо было сначала посмотреть.

– Ты не ответила на мой вопрос, – распахнув дверь, я в шоке уставилась на Стужевскую Лизоньку. – Сколько ты хочешь, чтобы навсегда исчезнуть из нашей жизни?

Алексей Стужев

Казалось, я всё делаю не так. Саша встала в дверях, наблюдая за моим общением с Никитой с таким выражением на лице, что становилось физически больно.

Возможно она права и мне предстоит ещё долго учиться, чтобы стать настоящим отцом для сына. Но сейчас, осторожно держа в руках протянутую Никитой игрушку, я особенно чётко осознал, что оно того стоит.

Быть с ними.

Не просто наведываться по выходным и быть приходящим папой, а стать семьёй. Настоящей.

Вернуть то, что так глупо потерял. Сделать всё, чтобы Саша однажды посмотрела на меня так, как смотрела раньше. А не искала предлог, чтобы сбежать, как сделала это сейчас, предложив чай.

– У мамы всё равно не получится убежать, – прошептал я Никите, вызвав у него широкую улыбку.

А вот сам нахмурился, услышав настойчивую трель звонка. Неужели сейчас я увижу того самого Антона, про которого она говорила? Кулаки непроизвольно сжались на ни в чём неповинном медвежонке. Пришлось отложить его на пол, чтобы случайно не порвать.

– Да иду! – недовольно выкрикнула Саша, открывая дверь.

Я же весь обратился в слух.

Понимал, что не имею права вторгаться в её жизнь, но… чёрт. Стоило представить, что моего сына будет воспитывать какой-то другой мужик – внутри всё сжималось. И не просто воспитывать, а проводить с ними каждый день. Просыпаться вместе с Сашей. Готовить завтрак. Выгуливать какого-нибудь слюнявого пса, которого они обязательно заведут.

Такая картина будущего меня не устраивала.

– Ты не ответила на мой вопрос. Сколько ты хочешь, чтобы навсегда исчезнуть из нашей жизни? – я ушам своим не поверил, услышав голос Лизы, вместо ожидаемого мужского.

– У меня прям дежавю, – растерянно произнесла Саша, вскрикнув: – Куда? Я тебя не приглашала…

– Иди сюда, маленький, – подхватив Никиту на руки, я поспешил выйти из гостиной.

– Сто тысяч? Двести?

– Триста, – произнёс я, наблюдая, как сумочка Лизы, в которой она что-то начала искать, выпадает из её рук.

– Алёша? – обернулась на меня она, произнеся моё имя тоном ревнивой жены, застукавшей мужа с любовницей. – Что ты здесь делаешь?

– У меня к тебе тот же вопрос, – холодно ответил, чем-то жутко развеселив Никитку.

А вот его мама смотрела на меня так, словно находилась в шаге от предумышленного убийства. Причём двойного.

– Я её провожу, – подойдя к Саше, я осторожно отдал ей сына. – И…

– Не проводишь, – забрав Никиту, она мотнула головой на дверь. – Вы уходите. Оба. И забываете сюда дорогу.

– Хорошо, что мы поняли друг друга, – согласилась с этим заявлением Лиза, поднимая свою сумочку и обращаясь ко мне. – И я как раз через час записана к нормальному врачу. Сможешь увидеть все анализы и перестанешь подозревать меня не пойми в чём.

– Иди-иди, Алёша, – вновь мотнув головой, Саша криво улыбнулась. – Лизонька нашла нормального, берущего деньги за нужные слова, врача.

– Ты на что намекаешь?! – зашипела на неё Лиза, не хуже разъярённой кошки.

– Да я прямым текстом говорю, – спокойно ответила Саша, отступив на пару шагов в сторону. – И напоминаю, что никого здесь не задерживаю.

Никогда не предполагал, что подумаю о подобном, но сейчас в голове уверенно прозвучала мысль о том, что лучше бы это пришёл неизвестный мне Антон.

– В клинике делают тесты ДНК, – с улыбкой протянула Лиза, смотря на Сашу. – Можешь съездить с нами. Или боишься, что Лёша узнает правду? Да же я вижу, что этот… ребёнок, – не сразу подобрала она слово, – не похож на него. Признайся, что ты просто решила развести Лёшу на деньги и…

– Замолчи.

– Ты меня раскусила! – издевательски протянула Саша, перебив меня и начала покачивать в руках Никиту. – Да, таков был мой замысел. Не получилось. Откуда же мне было знать, что ты откроешь глаза Стужеву на правду? – шумно выдохнув, она холодно попросила: – А теперь идите. Мне нужно поплакать на рухнувшими надеждами разбогатеть на алиментах.

– У тебя есть траст, – напомнил я, и зря это сделал, так как лицо Саши стало ещё более воинственным.

– Так Никитка не твой, – изобразила Саша удивление, бросив взгляд на Лизу. – Меня раскусили. Даже тест делать не нужно.

– Вот тут ты права, тест делать не нужно, – согласился я с ней, беря Лизу за плечо и не обуваясь направился на лестничную клетку. – Сейчас вернусь.

– Стужев…

Слушать возмущения я не стал, прикрывая за нами входную дверь и напоминая:

– Ты хотела приготовить нам чай.

– За шиворот тебе его вылью! – услышал я приглушенное, направляя вырывающуюся из рук Лизу к лифту.

– Да отпусти ты меня! – взвизгнула она, раздражённо повышая голос: – И почему ты не оделся? Ты не слышал, что мы записаны к врачу?

– Хватит, – тихо произнёс я, но девушка ощутимо вздрогнула, почувствовав, что шутки кончились. – Я тебе дважды уже всё объяснил. Зачем ты пришла сюда? И где взяла адрес? Ты следила за мной?

– Стас дал, – с вызовом ответила Лиза. – Или ты забыл, что у них была интрижка? Ты не думал, что ребёнок вообще от него? Эта нищенка наверняка…

– Никогда не поверю, что Стас дал тебе адрес своей сестры, – отчеканил я, ожидая реакцию.

И она не заставила себя долго ждать. Правда, с небольшим запозданием.

– Не сам, его помощница Ольга. Я сказала, что хочу сделать подарок Сашеньке, но потеряла телефон с ее номером и адресом… – резко замолчав, Лиза закричала на всю лестничную площадку. – Ты сказал сестра?!

– Да, – подтвердил я. – Александра Снежинская. Так что, я бы на твоём месте хорошо подумал, прежде чем кидаться на неё с оскорблениями. Насколько я помню, твоя семья в некотором роде зависит от расположения её отца.

– Ей не нужны от тебя деньги, – Лиза растерянно смотрела на меня.

– Хорошо, что ты это понимаешь…

– Это тебе нужны её деньги! – не дала она мне договорить, продолжая кричать. – Я проверила, ты не шутил про банкротство. Но… это не выход! Алёша, одумайся! Я дам тебе всё…

– Это пиздец, – прикрыв глаза я едва сдержался от желания ущипнуть себя.

Происходящее напоминало кошмар. Сон в стиле сюра.

Махнув рукой, я поспешил вернуться в квартиру, закрывая дверь на оба замка.

– Так и знала, что тебе от меня нужны лишь деньги, – сказала я, усадив Никитку на детский стульчик.

– Бя! – замахал ручками сын, тоже заметив замершего в дверях кухни Стужева.

– Ещё какая «бя», мой сладкий, – согласилась я с ним, чмокнув его в макушку и отошла к холодильнику, доставая куриный суп.

– Тебе помочь? – поинтересовался Стужев, пристально наблюдая за моими действиями.

– Да, – поставив кастрюльку на плиту, я обернулась на него. – Возьми свою куртку, ботинки и помоги себе исчезнуть из моей жизни, вместе со своими любовницами. Начни с малого – выйди из квартиры. Не раздавать всем подряд мой номер и адрес просить уже поздно, так что… – открыв шкафчик, я достала Никиткину тарелку и ложечку. А вот слюнявчик как сквозь землю провалился.

Ну, ничего. Обойдусь полотенцем.

– В свою защиту могу сказать, что никому ни твой номер, ни адрес, я не давал. Претензия не по адресу. Это тебе к Стасу и его помощнице. Ольге, кажется, – присев за стол, он подмигнул Никитке.

– Как у тебя интересно получается, – скрестив руки на груди, я с укором посмотрела на него. – Может составишь мне списочек всех возможных гостей? Кому ещё мой номерок мог перепасть?

– У твоей мамы отличное чувство юмора, – усмехнулся Стужев, положив руки на стол и чуть подался вперёд. – На самом деле она так пытается скрыть свою злость. Но знаешь, мне приятнее думать, что она ревнует. И скажу тебе по секрету – беспочвенно.

– Послушай, Алёша, – отчеканила я, чувствуя, как меня начинает потряхивать. – А тебе не кажется, что…

– У тебя суп кипит, – не дал мне договорить он, заставив выругаться и выключить газ. – Могу покормить Никиту.

– Чем? Кипятком? – рыкнула на него. – Жаль, что ты не можешь просто взять и уйти отсюда.

– Ты права, – согласился он со мной. – Не могу. И прости за Лизу и всё это.

Я не стала ничего отвечать. Молча отвернулась и перелив суп в тарелку, начала мешать его ложкой, стараясь остудить.

Простить его…

Для этого нужно что-то чувствовать, а он мне безразличен. Как и все его бабы. Даже страшно представить, сколько их было. Да и с какой стати мне вообще что-то представлять? Нас ничего не связывает. Только Никита.

– Предлагаю обсудить порядок твоего общения с сыном, – отчеканила я, не поворачиваясь к Стужеву и продолжая молотить ложкой по супу. – И насколько это возможно – минимизировать наше с тобой.

– Будет затруднительно, – непробиваемо отозвался он, вынуждая меня обернуться. – Никитка пока не может позвонить мне самостоятельно. Так что, хочешь ты этого или нет, а общаться мы будем много.

– Ты прав, – не смогла я не согласиться с частью его фразы. – Не хочу.

Стужев лишь усмехнулся, следя за тем, как я беру тарелку и, пододвинув стул, присаживаюсь рядом с Никитой.

К счастью, следующие десять минут Лёша благоразумно молчал. Возможно понимал, что одно неверное слово и обед сына окажется у него на голове. Часть меня очень хотела опрокинуть на него тарелку с супом. Внутри всё клокотало от злости.

На Стужева. На его Лизоньку. На эти неуместные заявления. Мне ведь не показалось? Он намекал на…

– Клянусь, если это вернулась твоя пассия, то я…

– Я сам её выкину в окно, – с убийственной серьёзностью заявил мне Стужев, как и я, обернувшись на звук звонка в дверь. – Я могу открыть?

– Открой, – кивнула я, секунду поколебавшись.

Никитка хорошо кушал, отрываться мне не хотелось. Как и снова видеть Лизоньку. Как и становиться опять свидетельницей выяснения их отношений.

Музыку, что ли, включить?..

– Не поняла?..

– Да чтоб тебя, – с чувством выдохнула я, услышав голос Татьяны Михайловны.

– Бя-бя! – заулыбался мне Никитка.

– И ты снова прав. Бя-бя похлеще твоего папочки, – прошептала ему, отправляя очередную ложку в рот, попутно вытирая подбородок полотенцем.

– Мужчина, а вы собственно, кто? Где Александра?

– Алексей, – миролюбиво представился Стужев. – Она на кухне. Кормит нашего сына.

– Бя, – резюмировала я, на несколько секунд прикрывая глаза.

Даже интересно стало, Алёша так всегда теперь себя будет вести? Кричать на каждом углу, что он отец Никитки? Своеобразно помечать территорию?

– Александра! – слушая топот приближающихся шагов, я мысленно попыталась досчитать до десяти, чтобы успокоиться.

Не получилось.

– Добрый день, Татьяна Михайловна, – мельком взглянув на соседку, я зачерпнула очередную ложку супа. – Что-то случилось?

Её визиты можно было пересчитать по пальцам, если честно. Гораздо больше женщине нравилось ловить меня на лестничной клетке. Или у подъезда.

– Это правда? У Никиты есть отец?

– Да, это правда, – признала я, оценивая её реакцию.

И увиденное мне не понравилось.

– Это же замечательно! – Татьяна Михайловна чуть ли в ладоши не захлопала, доверительно сообщая Стужеву: – Я-то думала, Сашенька сама не знает, от кого нагуляла! Мы с Тошей голову сломали, куда этого ребёнка деть! Я даже связи в кадетском училище подняла! А тут – отец! Вы его заберёте? Помочь с вещами? Только сначала к нотариусу, – с нажимом произнесла она. – Нам не нужны потом претензии на содержание и алименты, упаси господи. Он же подпишет? – обратилась ко мне.

– А Тоша – это Антон? – с какой-то странной интонацией поинтересовался Стужев, пока я пыталась отойти от услышанного.

Как-то слишком много сомнительных диалогов за последний час. Сначала Лиза, теперь Тоша, с мать его… Татьяной.

– Так и сказала? – Света подавилась, пытаясь сдержать смех.

– Так и сказала, – кивнула я, и наблюдая за соседкой, сама начала улыбаться.

– Ну ты мать даёшь! – спрятав лицо в ладонях, она начала откровенно хохотать.

Я её понимала. Тот театр абсурда, что сегодня развернулся у меня на кухне, мог вызвать лишь две адекватные реакции. Приступ безудержного веселья, либо неконтролируемой злости. Света, как лицо не причастное к действу, от души смеялась. Я же, как человек вовлечённый, до сих пор злилась.

Слушая рассуждения Татьяны Михайловны о том, как прекрасно Никитке будет жить с отцом, я была ещё более-менее спокойна. На речи этой замечательной женщины у меня давно выработался стойкий иммунитет. Она была чем-то похожим на болонку соседа с первого этажа. Шума много, а вреда никакого.

Но вот в тот момент, когда Стужев на полном серьёзе начал соглашаться с ней и выражать готовность не только забрать к себе сына и отказаться от притязаний на алименты с моей стороны, но и начал искать выездного нотариуса, чтобы прямо здесь и сейчас документально заверить наши договорённости… я не выдержала.

Дошла гиря до полу, – как любила поговаривать героиня одного старого фильма. Вот и у меня упало забрало.

Нет, я прекрасно понимала, что Стужев не станет вызывать никакого нотариуса. Он вообще больше развлекался, ненавязчиво извлекая из Татьяны Михайловны информацию про Антошку. И с каждым ответом соседки, его лицо всё больше светилось от самодовольствия.

«Жаль у меня нет знакомого нотариуса. Или юриста… А Антон, кем, говорите, работает? Не работает? Замечательно. Да, вы правы. Рядом с мамой лучше, чем в сомнительных конторах!»…

«Я согласен, детей нужно заводить в осознанном возрасте. Сколько, говорите, Антону? Сорок? Самое время!»…

«Я тоже считаю, что место женщины на кухне. Цветы? Подарки? Татьяна Михайловна, Антон совершенно прав. Лучшая награда для жены – это улыбка сытого мужа!»…

И таких реплик было много. Перебор, для моей расшатанной Лизой психики.

Именно поэтому в какой момент я медленно поднялась и, предварительно закрыв ушки Никитки ладонями, указала уважаемым гостям пройти в сторону выхода. Очень ёмко попросила. Отборным матом.

И самое удивительное, меня послушались.

Татьяна Михайловна с криками, что не ожидала от меня подобного неуважения. А вот Стужев с окончательно выбесившей меня улыбкой на лице. От побоев его уберегло лишь чудо. Серьёзно. Никогда в жизни я не хотела так сильно отпинать ногами кого-то живого.

Закрыв за ними дверь и подавив желание хорошенько проораться в стену, я занялась домашними делами. Прибралась, закинула вещи в стирку. Поиграла с Никиткой, потом отважилась на небольшую вечернюю прогулку (на которой, к счастью, никого не встретила).

А когда уложила сына спать, то обратила внимание на около десятка сообщений в телефоне. От кого? От Лизоньки.

На этот раз любовница Стужева пыталась меня убедить, что купить можно всё, кроме любви. Настоятельно рекомендовала мне вспомнить про гордость, и послать её Алёшеньку лесом, так как он меня не любит. Просто использует.

Поняв, что одна это всё не вывожу, я позвонила Свете. И пусть соседка сверху годилась мне в матери, с момента моего переезда мы быстро нашли общий язык, периодически забегая друг другу в гости. Да что говорить, она не раз меня выручала, оставаясь с Никиткой, прекрасно зная мою историю с его отцом. Я ей даже про то, что я хотела сделать на юбилее, рассказывала. Правда, Света изначально не одобряла мой план мести. Но и не отговаривала, уважая моё личное пространство и поддерживая в самых идиотских решениях…

И сегодня, как никогда, мне требовалась помощь друга.

– Хорошо, что я как чувствовала, – отсмеявшись, Света встала на ноги и указав мне оставаться на месте, побежала в прихожую, где оставила свою сумочку.

Вернулась она с бутылкой белого сухого вина.

– Никогда не понимала твою любовь к этой кислятине, – рассмеялась я, покосившись на радионяню.

Показалось, что Никитка проснулся. Хорошо, что действительно показалось.

– Ой, Саша, – покачала головой Света и опустив на стол бутылку уверенно направилась к шкафчику с фужерами. – Это как оливки. Нужно дорасти, чтобы оценить вкус.

– Оливки я тоже не люблю, – рассмеялась я, а Света снова исчезла в прихожей, как фокусник, доставая из своей сумки банку маслин.

– Это я тоже предвидела, – назидательно произнесла она. – Сырок есть? Давай нарежу.

– Я сама, – открыв ящик, я протянула ей штопор, и отошла к холодильнику, доставая сыр и упаковку уже нарезанной ломтиками колбасы.

Соорудив тарелку с лёгким перекусом, я взяла в руки бокал и поморщилась, сделав глоток.

– Вот ты сама морщишься, – зажевав привкус сыром, я с укором посмотрела на поедающую маслины Свету.

– Морщусь, – не стала отрицать женщина. – Меня любить сухое вино научила свекровь, пусть земля ей будет пухом. Она пила его, как воду. Не единой эмоции на лице. Однажды я у неё спросила. Говорю, Валентина Ивановна, как вы можете пить эту гадость? А она, знаешь, так посмотрела на меня, – Света выпрямила спину и гордо вскинула подбородок, изображая свою свекровь. – И говорит. Моя милая девочка, запомни, что как только ты перестанешь обращать внимание на вкус того, что пьёшь, знай – самое страшное уже произошло. А если тяготы жизни вкус пойла перебить не может – значит и проблемы, которые ты считаешь таковыми – просто тьфу. Пережуй и выплюнь. Вот и ты, Саша, бери оливку и жуй.

– Это маслины, – напомнила я, послушно натыкая её на зубочистку и отправляя в рот.

– Хрен редьки не слаще, – отмахнулась Света. – Я сколько не жую их, так и не поняла, чем кроме цвета они отличаются.

– Ценой? – предположила я.

– Вот поэтому и беру, то оливки, то маслины. Смотря на что акция!

Отсмеявшись, мы немного помолчали, думая каждая о своём.

– Ну чего нос повесила? – нарушила тишину Света. – Раз от вина морщишься, значит не всё так плохо.

– Я и не говорила, что всё плохо, – выдохнула я, крутя бокал за ножку. – Просто не думала, что Стужев за мной поедет. И не просто поедет, но и поселится в доме напротив! Ещё и хвост из бывших за собой притащит…

– Как я поняла из твоего рассказа, хвост сам притащился. Обновляем? – не дожидаясь от меня ответа, Света подлила вина в бокалы. – И вообще, посмотри на это с другой стороны. Мужик дома всё бросил, за тобой примчался. Жизнь, можно сказать, заново решил начать. И заметь, это учитывая то, что ты нос от него воротишь.

– Не беспричинно, – напомнила я.

– Это никто не отрицает, – кивнула Света, соглашаясь со мной. – И я его не оправдываю. Просто это – поступки. Нужно уметь их ценить.

– Для переезда много ума не надо, – пискнула я, сделав глоток и скривилась.

– Не скажи, – поморщившись, соседка съела несколько маслин. – У меня старший сын со своей девушкой, чуть ли не с первого класса вместе были. Сначала дружили, потом и любовь проснулась, первая, – Света брезгливо махнула рукой. – Затем оба в университет поступили. Закончили. А потом им работу предложили. Ему здесь, а ей в столице.

– И кто за кем поехал? – поинтересовалась я, смутно припоминая Сергея, о котором она сейчас рассказывала. – Она осталась, да?

– Нет, – мотнула головой соседка. – Расстались они. Никто не захотел жертвовать своим шансом. А лет через пять снова встретились, когда она к родителям в отпуск приехала. Снова решили попробовать. Катались друг другу, пока она не забеременела. И что ты думаешь?

– Раз Сергея я вижу периодически – девушка всё же переехала? – предположила я.

– Нет, – возмущённо выдохнула Света. – Ни она сюда, ни он к ней. Оба струсили бросать всё, что у них есть. У него здесь, а у неё там. Идиоты, оба.

– А как же ребёнок? Она родила?

– А то, – улыбнулась Света. – Девочку. Наташей назвали. Вот только даже ради неё не стали менять привычный уклад жизни. Я это всё к чему, Саша, – рассмеялась она. – У моего оболтуса и любовь была. И ссор масштабных, как и обид, с Настей не было. Мог бы спокойно уступить, переехать и создавать ячейку общества, а не быть телефонным папой и «отцом на отпуск и майские праздники». А твой Стужев молодец. Понимает, что ты его как мужика не примешь, а всё равно старается. Бросил всё, переехал. Квартиру нашёл рядом. Помогать во всём готов. Молодец.

– Угу, молодец, – хмуро отозвалась я и допила вино. – Делать то мне что?

– Не мешать ему, – авторитетно заявила Света. – Его бывшие – это его проблемы. Пусть сам устраняет. Если заодно Михайловну с её недоразумением отвадит от тебя – плюсик ему в карму, как сейчас говорят все.

– А потом?

– Суп с Людовиком, – рассмеялась соседка. – Ты скажи, за что на самом деле переживаешь? Что чувства к нему не угасли?

– Боюсь, что моя жизнь окончательно превратится в сериал, – ушла я от ответа. – Знаешь, те самые, что днем крутят.

– Ой, ну нет, – отмахнулась Света. – Если бы вы были в одном из этих сериалов, то Никитка, упаси боже, заболел, и спасти бы его смог только твой Стужев.

– Сплюнь, – покачала я головой.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – соседка даже кулаком по столу постучала. – Видишь, не о чем тебе переживать. А вот со своими чувствами разобраться всё же стоит.

То ли Света вчера плевала не в ту сторону, то ли во всём виновата столешница, по которой она стучала, но следующим утром я с трудом открыла глаза. Голова раскалывалась, тело знобило. Мне даже градусник не требовался, чтобы понять всю плачевность ситуации. Я умудрилась заболеть.

Кое-как добравшись до кухни, перемещаясь вдоль стен, я молилась всем известным святым, чтобы в аптечке было жаропонижающее. Желательно, взрослое. В идеале – в пакетике. Со вкусом лимона.

Чуда не случилось.

В огромном пластиковом боксе было множество всего, на все случаи жизни, но мне ничего не подходило. Накапав себе детского жаропонижающего, я с укором посмотрела на столешницу. Точно она виновата. Свете, чтоб не сглазить, нужно было по дереву постучать. А это не массив, а всего лишь спрессованные опилки…

Ну и одеваться надо теплее – логически подытожила я, с трудом представляя, как сегодня справлюсь с Никитой. Я на ногах стояла с трудом, навалившись на столешницу и дышала так, словно кросс пробежала.

Доковыляв до комнаты, я взяла в руки телефон, набирая номер Светы. Надеюсь она не откажет и посидит с сыном, пока я бегаю в аптеку. Или принесёт мне что-то от температуры и ломоты в костях…

Как назло, телефон соседки был выключен. Спустя три безуспешные попытки услышать гудки вместо сухого голоса робота, я вспомнила, что Света упоминала, что собирается с утра съездить на дачу.

Чуть ли не плача смотря в экран, я понимала, что выбора у меня нет. Придётся тащиться в аптеку вместе с Никитой. Хотя я с трудом представляла, как я в таком состоянии смогу приготовить ему завтрак, накормить и вынести на улицу. Да у меня при одной мысли о поднятии сына на руки в глазах темнело!

Ладно. Справлюсь. Главное начать, а там… расхожусь. Как-нибудь.

Не успела я об этом подумать, как телефон ожил в руках.

Стужев.

– Алло, – каркнула я приняв вызов и сама удивилась хрипоте своего голоса.

– Я тебя разбудил? – с небольшой заминкой поинтересовался он, неверно интерпретировав мою сиплость.

– Нет, – сделав попытку прочистить горло я закашлялась.

– Саш, у тебя всё в порядке? – спросил Стужев через минуту, когда я перестала изображать раненую ворону.

Отдышавшись, я встала перед выбором. С одной стороны, вот же она, рука помощи. Человек, кто сможет посидеть с Никитой, пока я скупаю лекарства в аптеке. Но с другой…

Даже сейчас, находясь в затуманенном температурой сознании, я не хотела его видеть.

– Саша? Что происходит? – повторил он, явно нервничая.

– Всё в порядке, – попыталась бодро произнести и с трудом смогла сдержать кашель. – Можно тебя кое о чём попросить?

– Конечно.

– Посидишь с Никиткой, пока я бегаю в аптеку? – прикрыв глаза и растерев лицо свободной ладонью, я хрипло призналась. – Мне что-то нездоровится.

– Посидеть, пока ты бегаешь, – медленно повторил за мной Стужев.

– Именно это я и сказала, – подтвердила я.

– Сейчас буду…

– Только в дверь не звони! – прохрипела я, чудом не закашлявшись. – Никитка ещё спит. На телефон звони, я открою.

– Хорошо, – судя по звукам хлопнувшей двери и щелчкам проворачивающегося замка, он время терять не стал и уже вышел из квартиры. – Кроме кашля и, как я понимаю, температуры, у тебя ещё что-то болит?

– Голова, – ответила, и лишь после нахмурилась. – Какая разница? Лёш, я…

– Скоро буду, – сказав это, он сбросил вызов.

– И на том спасибо, – просипела я, с трудом выпрямляясь и идя в сторону ванной.

Нужно умыться, расчесаться и переодеться. Желательно, сделать всё тихо и быстро. И с первым и со вторым возникли проблемы. С первым – потому что кашель удавалось сдержать не всегда. А со вторым – по причине слабости. На ногах было стоять чертовски трудно.

Но я справилась. Переоделась и даже собрала волосы в немного корявый хвост.

К тому моменту, когда Стужев позвонил и попросил открыть дверь, я как раз сидела под ней, пытаясь натянуть на ноги кроссовки.

– Вернусь минут через пятнадцать. Двадцать, – уведомила я Лёшу, после того, как дотянулась до ручки и открыла ему. – Никитка пока спит. Если проснётся, то… – прервав на минуту свой инструктаж кашлем, я продолжила: – Если проснётся, просто посиди с ним. Он любит поваляться и… что ты делаешь?! – каркнула я, когда недослушав, Стужев просто поднял меня с пола, взяв на руки.

– Где твоя спальня? – тихо поинтересовался он, заглядывая в приоткрытую детскую.

– Я кроссовки уронила, – уведомила я Стужева. – Мне в аптеку нужно…

– Я уже всё купил, – зайдя в следующую дверь, Лёша кивнул своим мыслям и осторожно опустил меня на диван. – Скажи, где взять подушку и плед тебе?

– Стужев, я…

– Ты как печка горячая, – перебил он меня, предотвращая попытку подняться и вновь укладывая на диван. – Сейчас лекарства принесу. Скажи, где взять подушку? Удобнее будет. Не капризничай.

– Я не капризничаю, – насупилась я, чувствуя себя как никогда беспомощной. – В шкафу подушки. И покрывала.

– Сейчас принесу, – сказал и тут же отправился на поиски, по пути уточняя: – И тебе переодеться нужно. В джинсах и свитере…

– Пижама в ванной, – сдалась я.

И не потому что не хотела спорить. Я просто поняла, что физически не смогу. Глаза слипались с такой силой, что сопротивляться не получалось.

Смутно помню, как Стужев что-то говорил мне. Кажется, даже напоил чем-то, после чего заботливо укрыл пледом.

Открыв глаза, я какое-то время смотрела на солнечный свет, бьющий в окно. Не совсем понимала, от чего так сильно хочется пить и почему я вообще лежу на диване в гостиной, а не сплю в своей спальне, рядом с Никиткиной кроваткой.

Хорошо, что голоса с кухни раздавались более чем отчётливые. Вернее, голос.

– И ещё ложечку… не хочешь? А если так, – Стужев уговаривал кого-то покушать, забавно меняя тембр своего голоса. – Самолётик летит в ротик… молодец! И ещё раз… а-а-ам!

Кого-то… Никитку. Не Людовика же, в самом деле…

Услышанного мне хватило, чтобы воспроизвести в памяти нехитрую цепочку последних событий. Температура. Стужев. Аптека.

По всему выходило, что проспала я от силы пару часов. Если не меньше. Настенные часы показывали половину десятого, Лёша пришёл около девяти… мозг упорно отказывался считать.

– Ой, – прошипела я сквозь зубы, принимая сидячее положение.

Голова тут же закружилась, заставляя меня прикрыть глаза и переждать приступ нахлынувшей дурноты. Медленно поднявшись и игнорируя мельтешение черных мошек перед глазами, я по стеночке поползла в сторону кухни.

Во-первых, надо посмотреть, чем Стужев кормит моего сына. Кто его знает, может пельменями. Или вообще сосисками. Жареными… ой, от этой мысли в глазах резко потемнело.

Ну, а во-вторых, мне очень хотелось пить. Так сильно, что стоило мне остановиться в дверном проёме кухни, как первым порывом было добрести до раковины, провернуть вентиль и присосаться прямо к крану, плюнув на то, как это будет выглядеть со стороны.

Горло саднило так, что даже дышать было больно. Так какое мне дело до того, что подумает о моих действиях Стужев. Никакого. Абсолютно.

Осталось только отдышаться и выполнить задуманное. Проще простого. Нужно просто чуть-чуть опереться на косяк и…

– Ты зачем встала? – возмутился Стужев, заметив меня в дверях.

Или услышав, что будет вернее. Дышала я так, что сама поражалась раздающимся хрипам и своей одышке.

– Так, Никит, будь умницей и посиди немного без меня. Держи, – всучив сыну в руки какого-то слонёнка, которого я не припоминала среди наших игрушек, Лёша направился ко мне. – А тебе надо обратно в кроватку.

– Я хотела… попить, – сипло выдохнула я, понимая, что сил сопротивляться нет. Поэтому спокойно позволила Стужеву подхватить меня на руки. И именно в этот момент я поняла, что на мне надета пижама, хотя я точно помнила, что засыпала в джинсах. – А когда я переоделась?

– Я тебя переодел, – заявил Стужев, осторожно сгружая меня на диван.

– Ты совсем охренел…

– Во-первых, ты сама попросила тебя переодеть и даже указала рукой, в какой стороне я найду вещи. А во-вторых… если я скажу, что делал это с закрытыми глазами, тебя это успокоит? Нет? – меня хватало только на то, чтобы грозно сопеть. – А если скажу, что видел тебя полуголой и раньше? Тоже не аргумент?

– Вообще не аргумент! – попыталась я рявкнуть, но не уверена, что Стужев понял хоть слово из-за одолевшего меня приступа кашля.

– Сейчас, – Лёша отошёл к столу и налил в стакан из откуда-то взявшегося на нём графина нечто похожее на сок. Судя по цвету – вишнёвый. – Держи.

Сделав несколько глотков, я поняла, что не угадала. Это был морс. Очень кислый морс.

– Умничка, – похвалил он меня, забирая пустой стакан и возвращая его вновь наполненным. – Пей. Я сейчас Никитку проверю и вернусь. Заодно градусник принесу.

Проводив его задумчивым взглядом, я сделала несколько глотков. Пить действительно хотелось жутко. И кислинка, стоит отметить, была очень кстати. Правда, я не совсем понимала, где Стужев взял графин. У меня такого точно не было.

– Ты в магазин ходил? – уточнила я, когда он вернулся, сжимая в руке градусник.

Электронный. Точно не мой, так как у меня был ртутный. Говорят, он самый верный…

– Ходили, – поправил меня Стужев, забирая стакан и вручая мне градусник. – Утром, днём и вечером. Всё как положено. За дневной сон не переживай, Никиту вчера я уложил в два, сразу после прогулки. Проснулся он в пять. Ты кушать будешь? Куриного бульона нет, это выше моих кулинарных способностей, но я приготовил вермишелевый суп. Никитка его оценил.

– Не поняла, – я даже головой встряхнула, чуть не потеряв равновесие, и это учитывая, что полулежала на диване. – Ты за час с ним три раза гулял? И что значит с двух до пяти? Сейчас… десять. Ещё только…

– Саша, ты почти сутки проспала, – огорошил меня Стужев. – Просыпалась периодически, прося то переодеть тебя, то попить, то мороженного.

– Да быть не может, – выдохнула я, не веря, что смогла столько проспать.

Не могла. У меня Никитка! Я просто не могла вот так вот…

– Ладно, про мороженное я наврал. Боюсь, озвучь я твои реальные хотелки, ты мне мало того, что не поверишь, так ещё и градусником кинешь. Слишком они непристойными были.

– Стужев…

– Кстати, про градусник, – перевёл он тему, услышав характерный писк. – Давай его сюда. Не нравится мне твоё состояние.

– И давно автомеханик стал доктором? – фыркнула я, но тем не менее градусник вытащила и протянула ему, даже не посмотрев, сколько там.

И так понимала, что много. Слишком отвратительно себя чувствовала.

– Даже моих скудных знаний хватает, чтобы понять, – протянул он, с неодобрением смотря на экран градусника. – Если температура сбивается так плохо, как в твоём случае, нужно что-то посильнее. Надо вызывать врача.

– Настолько плохо? – спросила и откинувшись на подушку закашлялась.

– На банальную простуду не похоже, – резюмировал он, заботливо поправив плед, укрыв мне ноги. – Я с кухни врача вызову. И Никитку закончу кормить. Не переживай за него. С питанием я разобрался, с памперсами тоже. Вещи все его нашёл, переключать внимание игрушками научился. Ах, да. Кнопки он везде нажимает сам. Видишь, всё под контролем.

– Вижу, – выдохнула я, запрокидывая голову и наблюдая за тем, как Стужев выходит из комнаты.

Не поняла, в какой момент снова провалилась в сон. Вроде внимательно прислушивалась к доносящемуся голосу Стужева и тихим счастливым возгласам Никитки. Помню, как удивлялась, когда Лёша вызывал скорую на дом, безошибочно назвав мою дату рождения. Промахнулся он только с фамилией. Но откуда ему знать, что папа сделал меня Снежинской?

– Сейчас тётя доктор приедет и вылечит нашу любимую маму, – это было последним, что я запомнила, перед тем как уснуть.

Алексей Стужев

– Сейчас тётя доктор приедет и вылечит нашу любимую маму, – подмигнув Никитке, я забрал пустую тарелку и поставил её в раковину.

Затем вернулся к нему, держа в руках чуть влажное полотенце, по пути доставая из кармана завибрировавший телефон и принимая видео звонок.

– Да, Наташ, – поздоровался я, пристраивая телефон на столе так, чтобы она нас видела.

– Доброе утро. Ну, как успехи?

– Справляюсь, – вытерев испачканные кашей щёки и рот сына, я снял с него нагрудник и вытащил из стульчика, демонстрируя Наташе довольного и сытого карапуза. – Видишь?

– Позавтракал? Отлично, – подруга кивнула, отпив из кружки, что держала в руках и крикнула в сторону: – Олеся! Оставь брата в покое!

– Он первый начал! – донёсся приглушённый детский голос.

– Нет она!

– Нет он!

– Она!

– Он!

– Как же я скучаю по тому времени, когда они были вот такими, – пожаловалась мне Наташа, закатывая глаза и перемещаясь подальше от спорящих детей. – Антон! Разберись с ними, пока я разговариваю.

– О, Лёха! – махнул он рукой, появившись в зоне видимости. – Ты ведь понимаешь, что, когда мы третьего родим, нянчить его будем звать тебя.

– Третьего? – с ужасом выдохнула Наташа. – Хочешь третьего – рожай сам. Всё, меня нет! – ускорившись, она вышла в комнату, захлопнув за собой дверь. – Так. Рассказывай. Проснулись, покакали, помылись, покушали. Теперь по графику прогулка и сон. Помнишь?

– Помню, – я глупо улыбался, став невольным свидетелем их шутливой перепалки с мужем.

С Наташей и Антоном мы дружили со школы. Потерялись на несколько лет после окончания. Я поступил в универ, а они шустро поженились и обзавелись чудесными двойняшками, переехав из столицы.

К сожалению, других знакомых с детьми, кому я мог позвонить и попросить помощи, у меня не было. К счастью, выслушав меня, Наташка быстро сориентировалась, уверенно расписав мне порядок действий. Сначала просто в разговоре, затем мы перешли на видео.

Честно признать, я понятия не имел, что делать с Никиткой. Нет, понятно, что его нужно было кормить, выводить на прогулку и прочее.

Но…

Чем кормить? Как кормить? Как часто и какими порциями?

А гулять… как долго? Что делать, если начнёт капризничать? И как сильно одевать на улицу?

Про смену подгузника я просто промолчу. На деле это оказалось не так просто, как я думал.

Наташа помогла мне со всем разобраться, контролируя мои действия с тщательностью неуловимого маньяка. Заставляла показать все продукты, что есть в холодильнике и на полках в кухне. Пошагово инструктировала в приготовлении смеси…

И я чертовски был ей благодарен.

– Сейчас врача дождусь и пойду с Никиткой погулять, – ответил я Наташе, бросив взгляд на часы.

По идее, долго скорую ждать не потребуется.

– Его мамочке не стало лучше? – с сочувствием уточнила Наташа. – Ты ведь давал ей вчера лекарства? А пить?

– Конечно давал. Сама же знаешь.

Разрываясь между Никитой и температурившей Сашей, я несколько раз оставлял сына под присмотром телефона и наблюдающей с экрана Наташей. С просьбой: «Если что – кричи!».

Состояние Саши меня откровенно пугало. Несколько раз она просыпалась, находясь в полубреде, прося то переодеть её (что я сделал с удовольствием), то требуя лечь рядом и обнять.

Разумеется, я ограничился лишь вливанием в неё жаропонижающих и морса, заказанного из ближайшего ресторана. Пару раз провожал Сашу до туалета. Попытка накормить провалилась с треском.

Отказавшись от еды, Саша попросила её поцеловать. И даже аргументировала свою просьбу тем, что второй год её личная жизнь медленно, но верно, покрывается паутиной. Мол, скоро она разучится.

Хотелось ли мне её поцеловать? Бесспорно.

И не только…

Смущал очень её расфокусированный взгляд. И понимание, что скорее всего, ни одну из своих просьб она не вспомнит. Ни про поцеловать, ни про раздеть и лечь рядом. Ни про отнести её в ванную и принять вместе душ…

– Погоду я вашу промониторила уже, Никитке надень те носки красные, которые я вчера забраковала и тот комбинезон, с жирафиком. Шапочку не забудь! – выслушав мой краткий обзор состояния Саши, Наташа начала инструктировать меня по Никитке. – Дневной сон, как и вчера, два раза по два часа. Можно два с половиной. Следи за временем! Не ляжет спать вовремя или переспит – устроит тебе такие капризы, что на стену полезешь! Так… что ещё?

– Гулять примерно по полтора-два часа, кормить пять раз в день, считая перекусы, и не забывать мыть попу перед тем, как надеть чистый подгузник, – помог я ей, прислушиваясь к тишине в комнате.

Кажется, Саша опять уснула.

– Попу надо не только мыть, но и присыпкой не забывать обрабатывать. И кремом. Мы же не хотим, чтобы у этого сладкого карапуза пошли пятнышки на попке, да? – засюсюкала она, обращаясь к Никитке. – До сих пор поверить не могу, что у тебя сын. Но тебе идёт. Я говорила?

– Говорила, – улыбнулся я, обернувшись в сторону двери. – Всё, Наташ, спасибо огромное. Врач пришёл.

– Лечите мамочку, – кивнула она. – Надеюсь потом нас познакомишь!

– Обязательно! – сбросив звонок, я направился к двери, обращаясь к сыну. – А вот и тётя доктор пришла, – провернув ключ, я даже не стал спрашивать кто, продолжая словесно развлекать Никиту. – Сейчас она маме сделает укол и… добрый день, – я нахмурился, смотря на мужика в белом халате.

И как на зло – не лысый, не толстый, не старый. Обычный молодой мужчина. Даже трезвый.

– Скорую вызывали? – уточнил он, заставив меня отступить назад и пропустить его в прихожую.

Мысль о том, что Сашу будет осматривать мужчина, немного покоробила что-то внутри. Пришлось встряхнуть головой, пытаясь выгнать дурь из мыслей.

– Да, проходите, – доброжелательно произнёс я. – У жены температура со вчерашнего дня. Несколько раз получилось сбить. Кашель сильный. Она в комнате.

– Ясно. Сейчас разберёмся. Ванна… здесь? – уточнил врач, опуская на пол свой сундук и поясняя: – Руки помыть.

– Да, конечно, – кивнул я, уходя в гостиную и натыкаясь на недовольный взгляд Саши. – Всё хорошо?

– Нет, – хрипло отозвалась она, приглаживая волосы и поправляя прилипшую к телу футболку, ожидая появление доктора. – Мы с тобой не женаты. Или ты успел притащить кого-то ко мне в квартиру?

– И положил рядом, чтобы вы болели вместе, – заявил я, замечая, что Никитка активно начал вырываться и тянуть ручки к маме.

– Ваш муж сказал, что…

– Он мне не муж, – перебила я врача, бросив взгляд в сторону Стужева. – Я вообще не замужем. Абсолютно свободная, – зачем-то уточнила, с трудом сдерживая очередной порыв кашля.

– Очень за вас рад, – кивнул мне доктор, доставая из своего саквояжа штуку для прослушивания моих лёгких, название которой сейчас я вспомнить была не в состоянии.

Фоно-что-то-там-скоп. Или стето-что-то-там… Чёрт. Всегда путала эти два слова. А ведь по сути, одна и та же штука с наушниками…

– Футболку поднимите, – распорядился врач, пока я сверлила глазами…

– Фонендоскоп! – вспомнила я и от радости закашлялась.

– Он самый, – усмехнулся мужчина, обернувшись на Стужева: – Какая, говорите, температура была?

– Тридцать девять и один, – ответил он, качая на руках Никитку и игнорируя попытки сына вырваться.

– Как долго держалась?

Смотря на Никиту, я снова ощутила себя никчёмной матерью. Мало того, что на сутки выпала из жизни, оставив его на… Стужева, так и сейчас не могу взять на руки. И даже не знаю, чего я боялась больше. Заразить его или банально не удержать. Сил не было. Я даже кулак сжимала с усилием, о чём тут можно говорить…

Мысленно махнув на всё рукой, я стойко выдержала осмотр и даже не мешала Стужеву отвечать на вопросы. Лишь один раз вмешалась, когда врач упомянул госпитализацию.

– Нет, нет, нет! – заявила я, даже головой мотнув, для большей убедительности. – Я отказываюсь. У меня сын.

– А ещё у вас скорее всего вирусная пневмония, что вторую неделю гуляет по городу, – «обрадовал» меня врач. – И я настоятельно рекомендую вам сейчас поехать с нами и…

– Нет, – не дала я ему договорить, оглушительно закашлявшись. – Мне нужно подписать какой-нибудь отказ?

– Саша, – строго позвал меня Стужев, смотря с нескрываемым осуждением. – Ты…

– А ты мне не муж, решать за меня не можешь, – я сосредоточилась на враче. – Я буду лечиться дома. Без госпитализации.

– И заразишь Никитку, – припечатал Стужев, не скрывая укора в голосе. – Я может и не муж, но отец. Рисковать нашим сыном, я тебе не позволю.

– Смотрите, кто заговорил! – начала я, но снова позорно закашлялась, не сумев продолжить отстаивать свою точку зрения.

Может и правильно, что не смогла. Часть меня была согласна со Стужевым. Вот только… стоило представить, что я еду в больницу и лежу там, как на глазах наворачивались слёзы. И от жалости к себе, и от нежелания причинить вред Никитке. И от того, что я не хотела оставлять его. Пусть даже с родным отцом. Да какая разница с кем! Я просто не могла…

– Вы тоже в группе риска, – обратился доктор к Стужеву.

– У меня хороший иммунитет, – парировал тот.

– Очень рад за вас, – вновь вернувшись ко мне, врач нехотя принял решение: – Я сейчас впишу вам рецепт на антибиотики и ингаляцию. Ну и направление на рентген. Тащить вас силой в больницу никто не будет, но, если передумаете, – он достал визитку и положил её на стол. – Позвоните мне.

– Не позвоню.

– Мы подумаем, – хором со мной произнёс Лёша.

Дождавшись, пока доктор заполнит все бумажки и даст стандартные наставления про обильное питьё и сон, Стужев проводил его до двери.

– Рентген сделайте обязательно, – услышала я его повторное напоминание, пытаясь дотянуться до оставленной визитки.

Жутко хотелось ее порвать…

– Обязательно. До свидания, – после хлопка двери я с трудом разобрала следующие слова Стужева. – Я сейчас посажу тебя в манеж и немного поругаю маму, хорошо? Не будешь капризничать? Знаю, что не будешь. Ведь ты…

Что он сказал дальше мне было не разобрать. Дурацкий кашель! Ощущения такие, что лёгким стало скучно внутри меня и они жаждут приключений и свободы!

– У меня нет манежа, – заявила я Лёше, стоило ему зайти в комнату, с сочувствием смотря на мои попытки выкашлять лёгкие. – Куда ты посадил Никиту?

– У тебя не было манежа, – поправил он меня. – Теперь есть.

– Деньги вернуть? – закутавшись в одеяло, я с вызовом посмотрела на Стужева.

– Тебя какая муха укусила? – с раздражающим спокойствием спросил он в ответ, присев на корточки перед диваном.

Я лишь молча отвела взгляд. Что я могла ответить? Сама понимала, что несёт. Не объяснять же ему, что никогда так не болела. Мой максимум – это почихать зимой или два дня побегать с небольшой температурой.

А сейчас? Когда у меня на руках человечек, который полностью от меня зависит? Человечек, который, кажется, прекрасно себя чувствует со Стужевым. Неужели меня так легко заменить?..

От этой мысли на глазах навернулись слёзы.

– Саш, ну ты чего? – ласково позвал меня Лёша, подавшись вперёд и осторожно стирая со щёк слёзы. – Неужели настолько сильно не хочешь в больницу? Это глупо, ты же понимаешь?

– Я больницефоб, – буркнула я, прислушиваясь к начинающему хныкать Никитке.

Он никогда не любил оставаться один. И манеж ничего не изменил.

– Рентген тебе всё равно придётся сделать, – напомнил Стужев. – Пневмония – это не шутки. И не банальное ОРЗ, – выпрямившись, он тяжело вздохнул, запуская пятерню в волосы и привычным жестом взлохматив их. – За Никиту не переживай. Я прекрасно справляюсь.

С этими словами он вышел из комнаты, спеша успокоить Никитку.

То, что он справляется, я видела. И отчего-то именно это вгоняло меня в состояние, близкое к паническому.

– Успокойся, – поправив на лице маску, Света бдительно наблюдала за тем, как я дышу через ингалятор. – Ещё минута.

Фыркнув, я снова перевела взгляд на экран планшета.

Из хороших новостей – пневмония у меня не подтвердилась. Вернее, лёгкие были не в таком состоянии, чтобы меня срочно нужно было госпитализировать.

Из плохих – Стужев забрал Никитку к себе.

И вот уже третий день я вижу сына только через экран. И не только его. Зря я радовалась, что Лёша так легко согласился установить у себя видео няню, чтобы я могла в любой момент увидеть сына. Ой, зря.

Стужев словно специально щеголял по дому исключительно с голым торсом. Хотя, почему «словно»? Он точно делал это специально. Окончательно я убедилась в этом в тот момент, когда, уложив Никитку спасть и сходив в душ, Стужев устроил променад по дому в одном лишь полотенце на бёдрах. Нужно ли говорить, что в какой-то момент полотенчико слетело? И это тоже он сделал нарочно! Слишком довольным было выражение его лица.

Утешало меня лишь одно – все его попытки привлечь моё внимание были напрасными. Да, я смотрела. Но за сыном! А не за Стужевым.

Да и потом… подумаешь, в жар от таких картин бросало. Я болею. Температурю! И Стужев здесь совершенно не при чём.

– Всё, – убрав от лица маску ингалятора, я выключила аппарат.

– Замечательно, – с интонациями маньяка произнесла Света. – Теперь кушать!

– Мя-а-ау! – Людовик на это слово среагировал с большим энтузиазмом, чем я.

– А ты уже кормлен, – строго произнесла Света, поднимаясь и направляясь на кухню. – А ещё наказан.

– Мой герой, – поймав кота, я затащила его к себе на диван. – Нагадил в ботинки гадкого Стужева!

– Трижды! – выкрикнула Света с кухни. – Паразит какой…

– Ты не паразит, – прошептала я коту, тиская недовольную рыжую морду. – Ты мой защитник! Возвращатель кармы! Ты всё правильно сделал.

Людовик вырвался, а я продолжала посмеиваться. Даже настроение улучшилось, стоило вспомнить вопли Стужева, когда он сунул ноги в ботинок с подарком от благодарного кота. Присутствие Лёши в квартире не нравилось не только мне. Мой пушистый единомышленник тоже был не в восторге. И в отличие от меня мог высказать своё мнение не только словесно.

Делал он это точно с пониманием последствий, так как совершив деяние не вылезал из-под кровати. Уверена, сидел он там с улыбкой на пушистой мордочке в ожидании момента, когда «адресат» получит «письмишко».

– Держи, – вернувшись с кухни, Света поставила на журнальный столик поднос. – И чтобы всё съела! Мне ещё перед Алексеем отчитываться.

– А я тебе говорила, что ты выбрала не ту сторону? – уточнила я, без аппетита смотря на тарелку куриного супа и стакан компота.

– Говорила, – отмахнулась от меня Света, выразительно стрельнув глазами на мой обед. – Ешь.

– Так точно, Светлана Евгеньевна Брут, – буркнула я, беря ложку и запуская её в суп.

Тот момент, когда эти двое спелись, я банально проспала. Но именно Света помогла Лёше собрать вещи Никиты и помогла всё перетащить. Таскать она, разумеется, не таскала. Сидела с Никитой у Стужева и руководила процессом.

Бросив взгляд на планшет, заметила, что Стужев начал собирать Никитку на прогулку. Всё строго по графику. Даже придраться не к чему.

– Он прекрасно справляется, – авторитетно заявила Света, заметив мой взгляд, направленный в экран. – И заметь, даже жопу сыну моет с удовольствием.

– А ещё с Наташей какой-то часами трындит, – случайно звякнул ложкой по тарелке, я поморщилась.

Какое мне вообще дело до того, с кем он болтает? Лизоньки, Наташеньки, Гальки, Вальки…

– Замечательная девушка, – от этих слов Светы я чуть не уронила ложку на пол. – Правда, хорошая. И не смотри на меня так.

– Как? – хмуро поинтересовалась, зло поедая суп.

– Как Цезарь на Брута, – рассмеялась она. – Наташа и муж её Антон… или Артём? Не суть. Хорошие ребята. Одноклассники бывшие. Школу закончили, двойняшек себе родили и живут себе мирно в Серпухове. Если я ничего не путаю.

– Да ты не Брут. Ты Шерлок, – сделала я вывод. – Как ты всё это узнала?

– Элементарно, Ватсон, – пафосно ответила она. – Просто спросила у твоего Лёши, откуда его девушка так разбирается в тонкостях обращения с детьми. Вот он и вывалил на меня всё про Наташу, и что звонил ей сугубо с целью получить информацию, несколько раз подчеркнув, что его сердце…

– Даже слышать ничего не хочу! – не дала я ей договорить, почувствовав, как по спине пробегают мурашки.

Опять температура поднимается. Точно она.

– Я так и поняла, – снова поправив медицинскую маску на лице, Света напомнила. – Ты кушай, кушай. Тебе надо сил набираться.

– Надо, – в этом я была с ней более чем согласна.

Ведь чем быстрее я окончательно выздоровею, тем скорее Никитка вернётся домой. Я безумно скучала по нему, не понимая, как кто-то может отдавать свою кроху кому-то на месяц? Пусть даже бабушкам и дедушкам…

– И всё же нравится мне твой Лёша, – неожиданно выдала Света, заставив меня подавиться.

– Он не мой, – напомнила я.

– Да ты что, – фальшиво удивилась она. – Он считает иначе.

– Это его проблемы, – заявила я. – Как там говорится? В одну реку дважды не зайдёшь?

– Ну не знаю, – протянула соседка. – Я вот в детстве каждое лето в деревне проводила. И купалась всегда в одной и той же речке…

– Смысл поговорки в том, что вода в реке течёт, – отчеканила я. – И по факту, в одну и ту же воду…

– По факту – ты душнишь, как сейчас модно называть зануд, – рассмеялась она и у меня вызвала улыбку. – А ещё, вот скажи, при мне тебя трижды звали на свидания. Почему не пошла? Может потому, что и твое сердце ещё не переболело…

– Не переболела я лишь этим вирусом, – отодвинув опустевшую тарелку, я взяла в руки стакан. – А с кем идти? С Тошечкой и его маменькой?

– С тем педиатром. Костик, кажется? – напомнила мне Света про врача, которого я как-то вызывала на дом для сына.

Да, молодой человек некоторое время настойчиво доставал меня звонками и ненавязчивыми (по его мнению) намёками на совместное времяпрепровождение.

– В то время я кормила грудью, – гордо заявила я Свете. – Какие свидания, когда нужно было постоянно…

– Угу, – не дала она мне договорить. – А этот, плечистый с татуировкой на шее? Или у тебя табу на красавчиков?

– Евгений? – я дала себе минуту, чтобы придумать достойный ответ. – У меня правило. С клиентами ни-ни.

– Надо Алексея предупредить, чтобы тебя как рекламщика не нанимал. А то, ты же «ни-ни», – покачала головой Света, прекрасно помня мою историю о начале отношений с Лёшей. – Себе признайся, что не отболело у тебя по Стужему. И не зря. Мужик хороший. По факту – перед тобой виноват лишь в том, что…

– Он мне не нужен, – уверенно заявила я, потянувшись за телефоном. – Сейчас я тебе докажу.

Найдя полученное вчера сообщение от любезного фельдшера, который не только устроил мне рентген без очереди, но и тактично пригласил пообедать, когда я поправлюсь, я написала ему ответ и продемонстрировала экран Свете.

– Я с удовольствием с вами пообедаю, – прочитала она, покачав головой. – Ты хоть имя его помнишь? Или «Фельдшер-скорая-рентген» его фамилия, имя и отчество?

– Конечно же помню, – фыркнула я, обещая себе сразу после ухода соседки найти визитку и дописать имя мужчины.

То ли Женя, то ли Сеня… или Михаил? Да, кажется Михаил…

Чёрт.

– Назло мамке отморожу ушки, – прокомментировала Света мой поступок, забирая тарелку и пустой стакан. – Но ты сходи. Потом расскажешь, как сидела и думала про Лёшку.

– Делать мне больше не чего, как на свидании вспоминать его, – отмахнулась я. – Максимум в контексте Никитки.

– Угу, – усмехнулась Света, уходя на кухню и напевая: – Ох, Лёха-Лёха, мне без тебя так…

– Хорошо! – крикнула я ей, услышав в ответ смех и повторяя шёпотом для себя: – Мне без него хорошо. Очень хорошо. Просто замечательно.

Посмотрев в экран планшета на пустую комнату Стужевской квартиры, я шумно вздохнула.

Алексей Стужев

Прошедшая неделя выжала из меня все соки. Во всех смыслах.

Никогда не думал, что забота о ребёнке может так выматывать. Нет, я понимал, что малыши требуют особенного внимания, но даже представить не мог, что меня ждёт. День сурка. Другая характеристика на ум не приходила.

Удостоверившись, что Никита крепко спит, я ушёл в свою спальню, прихватив радионяню и обессиленно рухнул на кровать, давая себе десять минут отдыха. Ложиться спать было нельзя. На кухне ждала гора немытой посуды, а на сушилке висели вещи сына, которые нужно было погладить…

Как Саша справлялась сама? Я каждый день задавался этим вопросом, чувствуя себя последней мразью. Сам виноват в том, что меня не было рядом. И из кожи вон вылезу, чтобы загладить вину.

Следующий день начался как обычно. Подъем, быстрый душ, завтрак, Никита. Пятнадцать минут поболтать с ним, лёжа в кровати, затем поднять, умыть, переодеть, накормить, снова переодеть…

Отправившись на прогулку, я откровенно не понимал, где мамочки в дектере берут время на себя и раскрутку какого-то своего дела? Я поесть не всегда успевал, не говоря о чём-то большем! А они и мыла варят, и торты какие-то пекут… и дома всё успевают, включая заботу о муже.

Мысли сами вернулись к Саше.

Несмотря на сжигающее меня чувство вины, я был горд тем, чего она добилась. Маркетинг – действительное её. Умничка. И дело своё открыла, и матерью была прекрасной. Я недавно покопался в отзывах, несмотря на то, что Саша была простым ИП, в городе её очень ценили.

Даже немного жаль, что нанять её для себя я не смогу. Неожиданный соратник в лице Сашиной соседки Светланы достаточно однозначно мне намекнула про новое Сашино правило. "Ни-ни" с клиентами. Ну-ну…

Хотя, это тоже можно использовать. Нужно лишь узнать, с какой из рекламных компаний у Саши натянутые отношения и намекнуть ей, что собираюсь воспользоваться их услугами.

Коварно? Возможно. Но зная Сашу…

Достав завибрировавший телефон, я с улыбкой принял звонок. Как чувствует, что про неё думаю.

– Доброе утро. Как ты себя чувствуешь? – поприветствовал я Сашу, останавливая коляску так, чтобы Никита мог видеть покачивающиеся от лёгкого ветра верхушки деревьев.

Не знаю, почему, но сыну до безумия нравилось смотреть на них.

– Замечательно, – пропела Саша. – Второй день без температуры. Кашель лишь остаточный. Так что… думаю будет замечательно, если с прогулки Никита вернётся ко мне.

– Хорошо, – согласился я, присаживаясь на скамейку и вытягивая перед собой ноги. – Только мне домой нужно будет заскочить. Взять пару футболок и спортивные штаны.

– У Никитки полно вещей, – напомнила мне Саша.

– Я знаю, – согласился с ней. – Но мне они маловаты будут. Я же не могу ходить дома в уличной одежде. Голым перед тобой щеголять не буду, даже не проси.

– У себя дома ты можешь ходить в чём хочешь, – с нажимом произнесла Саша, проигнорировав шутку. – А к себе я тебя не приглашала. Просто приведи Никитку. И всё. Переодеваться и задерживаться необязательно.

– Я считаю иначе, – с улыбкой ответил, слушая гневное сопение Саши. – Ты только-только начала чувствовать себя сносно. Не уверен, что ты достаточно восстановилась, чтобы справиться со всем самостоятельно. Так что, можешь не переживать, – усмехнулся я. – Я с удовольствием останусь с вами и помогу тебе с Никиткой.

– Как мило с твоей стороны, – елейно протянула Саша. – Но боюсь, это будет не уместно. Видишь ли, ко мне сегодня придёт Сергей. И мы хотим провести тихий семейный вечер, где будет только он, я и мой сын. Бывший в план прекрасного ужина никак не вписывается.

– Кто такой Сергей? – нахмурился я.

Светлана предупреждала, что у Саши идея-фикс сходить на свидание со смазливым фельдшером, но его звали Семёном… Откуда она Сергея какого-то взяла?!

– Какая короткая у тебя память, – самодовольно фыркнула она. – Сам его для меня вызвал, а имя не запомнил?

– Ты про фельдшера? – вскинул я брови, едва заметно покачав головой и начиная ей подыгрывать, протянул: – Я думал, ты хочешь сходить с ним куда-то, а не тащить в дом. Тебя в детстве не учили не приносить с улицы бродящих котов? Они могут быть блохастыми, лишайными… даже бешенство переносить.

– Сказал тот, кто однажды притащил к себе Людовика, – напомнила она мне. – В здоровье Сергея я полностью уверена, – заявила Саша. – И потом, зачем куда-то ходить? Тем более, что я чувствую, что этот человек мне более чем подходит. Знаешь, хочу сразу окунуть его в семейную жизнь. Ужин, просмотр фильма. Кто знает, может Серёженька после этого вообще не уйдёт…

– Я так рад за тебя! – не выдержав, я рассмеялся.

Ревность? Её не было. Наоборот, в душе расцветала надежда. Ведь то, что сейчас говорила Саша, было попыткой уколоть меня. А никто и никогда не будет пытаться задеть безразличных людей.

Значит, не всё потеряно. Осталось лишь доказать ей, что больше я не подведу. Всегда буду выбирать её и верить только ей, кто бы и что не пытался мне доказать.

– Замечательно, что мы друг друга поняли, – немного растерянно отозвалась Саша, явно ожидая от меня другой реакции.

– Позволишь дать тебе совет? – усмехнулся я, подмигивая наблюдающему за мной из коляски сыну. – Ты Семёна Серёженькой не называй при встрече. Знаешь, мы, мужчины, очень обидчивые и на такие вещи остро реагируем. Не нравится нам, когда чужим именем…

Кратко выругавшись, Саша бросила трубку.

– Вот так, Никит, – поднявшись со скамейки, я неспешно покатил коляску по аллее, направившись в сторону детской площадки. Нужно было немного походить с ним и покачать на качелях. Ему это очень нравилось.

Как и мне нравилось то, что Саша даже имя фельдшера до сих пор не запомнила.

– Гадство! – выкрикнула я, бросив трубку.

Как?! Как я могла перепутать имя? Я же знаю, как его зовут! Семён Сергеевич Михайловский! Не удивительно, что у меня в голове постоянно всплывали три варианта того, как зовут доктора.

– Гадство! – повторила я, снова набирая номер Стужева.

Бросать трубки – не выход. Так поступают лишь слабые люди. Или психически не устойчивые. Не дам ему такого удовольствия, считать меня пойманной с поличным.

Хотя и сама уже начинала понимать, что затеяла какую-то глупость. Но ему об этом знать не обязательно.

– Прости, телефон сел, – уверенно произнесла я, когда Стужев принял вызов. Даже смешок его проигнорировала. – На чём мы остановились?

– На том, что ты встретила мужчину своей мечты, но никак не можешь запомнить его имя, – с удовольствием напомнил он, судя по окружающим его звукам и лёгкому поскрипыванию, качая Никитку на качели.

– У меня лёгкая форма гипомнезии, – заявила я. – Не запоминаю имена, фамилии и даты. Тебя, к слову, всегда называла Олегом.

– Да ты что? – деланно удивился Стужев. – Ни разу не слышал.

– Так я на ладони шпаргалку делала, – пояснила, задумчиво добавляя: – Ты бы тоже проверился, на всякий случай. У тебя избирательный слух. Я вот раза три тебе признавалась в том, кто мой папа, а ты так и не услышал. Да ты вообще меня мало слушал. А вот Семён…

– Сергей, – поправил меня Стужев.

– Да, точно, – мысленно выругавшись, я бодро продолжила: – Говорю же. Гипомнезия.

– И кажется, прогрессирующая, – рассмеялся Лёша, а у меня сердце на секунду замерло от звука его мягкого смеха. – Твой докторишка всё же Семён.

– Издеваешься? – уточнила я, снова мысленно выругавшись.

Кажется, пора действительно писать на руке имя Семёна. Или инициалы, чтоб не запутаться при встрече.

– И в мыслях не было, – Стужев продолжал посмеиваться. – Через час придём к тебе с Никиткой.

– Мне стоит напоминать тебе, что ты…

– Просто курьер? – его позитивный настрой начинал раздражать. – Помню. Так и быть, с вещами перееду к тебе завтра. Как раз дам тебе возможность понять, что Сеня-Серёжа тебе не нужен.

– Ясно. Тебя на свадьбу мы звать не будем, – выдохнула я, бросив взгляд на часы. – Жду Никитку.

Сбросив вызов и отложив телефон, я взяла кружку и пошла сделать себе кофе.

На самом деле ужин с доктором я перенесла. Сначала хотела вообще отменить, но…

Какого черта я избегаю свиданий? Эта мысль не давала покоя. Да, раньше меня останавливал Никитка. Когда он только родился ни о каких романах не могло быть и речи. А сейчас? Что мешает мне сейчас?

– Ничего мне не мешает, – подбодрила саму себя вслух.

Только ужин – это всё-таки перебор. С Сергеем…

– С Семёном! – выкрикнула я, поморщившись.

С врачом я решила пообедать. Это и ни к чему не обязывает. И можно будет спокойно узнать друг друга поближе.

Тем более, что перенос свидания он воспринял более чем достойно. Больше скажу – даже сам предложил одно семейное кафе, куда я легко могу взять с собой Никитку. Он там и покушать может (детское меню там впечатляющее, даже для его возраста). И аниматоры имеются, если взрослые решат провести время без деток.

Так что…

Сполоснув за собой кружку, я прошлась по квартире, проверяя всё ли в порядке. Попутно убрала плед. Закинула в стиральную машинку пижаму и пару своих домашних шортиков. Убрала обувь в прихожей. Неплохо было бы пропылесосить, но поймав себя на этой мысли, я вовремя себя одёрнула.

Всё выглядело так, словно я опять пыталась произвести на Стужева впечатление. Сколько можно…

Жаль, что мысленные подзатыльники и рассуждения не произвели должного эффекта. Когда раздался звонок в дверь, я как раз убирала пылесос на место.

– Иди к маме, мой зайчонок! – не успела я открыть дверь, как первым делом забрала Никитку из рук Стужева и прижала к себе, чувствуя, как начинает припекать глаза, стоило вдохнуть его запах.

Неделю его не видела, а казалось, прошло так много времени…

И сынуля стал тяжелее, и подрос…

Я бы не удивилась, если бы он сейчас начал членораздельно разговаривать. Но, к счастью, Никитка лепетал на своём. И одна слезинка всё же скатилась по моей щеке, услышав заветное «ма».

– Давай я помогу его раздеть, – предложил Стужев, и не дожидаясь от меня разрешения, скинул ботинки и убрав их повыше, начал снимать куртку.

– Как предусмотрительно, – не удержалась я от смешка и крикнула в сторону комнаты: – Людовик, ты посмотри, что этот двуногий придумал? Вызов примешь?

– Следующая пара обуви будет тогда за его счет, – уведомил меня Стужев, поясняя: – Этот запах ничем не вывести. Только выбрасывать.

– Уксусом не пробовал? – невинно посоветовала я, не давая Лёше забрать Никитку из моих рук. – Я сама. И я тебя не приглашала.

– Сама так сама, – проигнорировав мою последнюю фразу, Стужев направился на кухню. – Мне нужен твой совет. Кофе сделать?

– Нет, – покачав головой, я внесла Никитку в комнату и принялась его переодевать, периодически целуя.

То в щёчки, то каждый маленький пальчик. Кажется, я сама не понимала, как сильно тосковала по нему.

И пусть я никогда не признаю этого вслух, но… Стужев молодец. Правда. Он справился и в разы лучше, чем я могла себе представить. В чём-то Света права. Он хороший отец. И от подгузников не шарахается, да и в целом…

Пусть и с помощью некой Наташи.

С сыном я провела около часа, пока он не заснул, прижав к себе плюшевого слоника. Оставив его в комнате, я тихо прошла на кухню, остановившись в дверях.

Стужев сосредоточенно смотрел в экран своего телефона, что-то пролистывая. Новостную ленту? Хотя, какая мне разница? Пусть хоть фотки девушек листает в приложении для знакомства.

– А я так надеялась, что ты устанешь ждать и уйдёшь, – выдохнула я, обозначив своё появление и включила чайник.

Не то, чтобы мне хотелось пить, просто нужно было чем-то занять руки. А что может быть лучше заваривания чая?

– Зря надеялась, – я спиной почувствовала, что он улыбается. – Уснул?

– Уснул, – подтвердила я, доставая банку с чаем и отсыпая листочки в заварочный чайник. – Ты хотел что-то спросить?

– Да, – не стал томить меня ожиданием Стужев. – Сама знаешь, что я не люблю сидеть долго без дела, как и про сервисы, что мы с Димой развиваем. Помещение я нашёл, оборудование закуплено, штат набран. Встал вопрос о рекламе.

– Даже и не проси, – усмехнувшись, я мельком взглянула на него через плечо. – Я тебя рекламировать не буду. Во-первых, работы у меня и так хватает. А, во-вторых, мы это уже проходили. И, кстати, вы с Димой и так неплохо использовали мои рекламные кампании, так что…

– Ты меня не так поняла, – протянул Лёша с какими-то странными интонациями. Такими, словно дальше скажет какую-то гадость. И интуиция меня не подвела. – Я хочу заключить договор с пиар агентством «Стиль». Говорят, они лучшие рекламщики в городе. Что скажешь? Отзывы не врут?

Если бы я стояла сейчас лицом к Стужеву, он бы обязательно увидел, как у меня дёрнулся глаз. А если бы я не убрала банку с чаем – она бы уже летела в его сторону.

– И он мне заявляет, что его устраивают эти условия! – взяв в руки вилку, я тут же отложила её обратно на стол. – Да хуже них в городе просто нет рекламного агентства! Они и сроки всегда нарушают, и ценник у них незаслуженно завышен! А сами рекламные кампании? Это же вообще ужас! Они не следят за ними, понимаешь? Спускают деньги и требуют ещё и ещё! При этом безбожно очерняют конкурентов. Вообще всех! Даже у меня с ними был скандал полгода назад! Ведь про конкурентов нужно говорить, как про покойников! Либо хорошо, либо никак!

Когда Стужев заявил мне, что хочет рекламироваться именно в «Стиле», я была в шаге от того, чтобы его ударить. Остановило меня лишь одно. Мысль о том, что мне не должно быть никакого дела до того, как он тратит свои деньги. Пусть даже так бессмысленно. Это его проблемы. Не мои.

Эту фразу я повторяла как мантру каждый раз, когда он звонил или приходил с целью получить очередной совет.

Знаю ли я их ведущего маркетолога Наталью? Да эту шлюху весь город знает! За её неординарный подход к клиентам. Коленно-локтевой обычно.

Но какое моё дело, как нанятый специалист будет отбивать потраченные на рекламу деньги? Ни-ка-ко-го.

Помочь ему оценить статистику, в которой даже полный придурок увидит ощутимый уход в минус? Да легко! Даже график ему нарисовала. Цветной! Не помогло…

– Как он вообще их откопал? – продолжала я возмущаться, снова взяв в руки вилку и начала крутить её в руке. – Они даже в поиске высвечиваются на пятой странице! На пятой! Это каким умом нужно обладать, чтобы выбрать именно их?

– Когда я спросил, как у тебя дела, я ожидал услышать нечто иное, – протянул мой собеседник, заставляя меня испытать чувство неловкости.

Чёрт.

И ведь он прав. У нас свидание, как-никак. А я минут пятнадцать распинаюсь о том, какой Стужев хреновый стратег.

– Сергей, прости, – извинилась я, мило улыбнувшись.

– Семён, – безэмоционально поправил он меня, подняв руку и подзывая к нашему столику официантку. – Можно счет?

– Но мы только пришли…

– А мне уже всё ясно, – не дал он мне договорить. – Александра, ты безумно красивая девушка, но, я же не дурак, чтобы тратить своё время на ту, у которой есть незаконченные отношения.

– У нас со Стужевым давно всё закончено. Я же говорила тебе. Он просто отец Никиты, – уверенно ответила я, правда, нужного эффекта не добилась.

– Оно и видно, – вложив купюру в оперативно поданную официанткой чек-книжку, он поднялся из-за стола. – Всего тебе хорошего.

Наблюдая, как Сергей уходит, я поняла, что не чувствую ничего. Блин… Семён. Хотя, какая разница. В чём-то он был прав. За всё время нашего свидания я только и делала, что говорила про Стужева. Это меня Светка сглазила. Не иначе.

– Унести? – официантка забрала книжку с оплатой по счету и указала на тарелки.

– Я доем, – улыбнулась я ей. Переведя взгляд на нетронутый салат, напомнила: – И всё остальное тоже дождусь.

– Хорошо, – приняла девушка мой ответ, уходя к другим посетителям семейного кафе.

Само место мне сразу понравилось. Как и Никитке. Он с таким восхищением позволил аниматору унести его в стеклянный бокс посреди зала, в котором находился сухой бассейн с шариками, что моё сердце было спокойно.

И занято, как заявил мне несостоявшийся ухажёр.

– Гадкий Стужев, – буркнула я себе под нос, приступая к салату и наблюдая за тем, как Никитка с девочками-погодками заливаются смехом, сидя в шариках.

– Я очень гадкий, – услышав его голос, я чуть не подавилась. – Как проходит свидание?

– Что ты здесь делаешь? – выдохнула я, в шоке наблюдая, как он занимает место Сергея. Семёна. Да чёрт с ним! Место врача.

– Пришёл составить тебе компанию, – нагло ухмыльнулся он, беря в руки меню и подзывая официантку.

– Сейчас Семён из туалета вернётся и прогонит тебя, – заявила я, скрестив на груди руки. – Не порти мне свидание. Уходи.

– Рад, что ты запомнила его имя, – подмигнув мне, Стужев попросил официантку принести ему то же, что было в заказе у меня, и дождавшись её ухода, продолжил: – Вот только я на улице его встретил. Кажется, из туалета твой докторишка не вернётся.

– Ну и козёл же ты, – резюмировала я, поняв причину его наглости.

– Да брось, – откинувшись на спинку стула, Стужев излучал самоуверенность. – Глупо обедать в одиночестве. Тем более, что я могу сгладить твоё неудавшееся свидание.

– Каким образом? – хмуро уточнила, начиная жалеть, что не ушла сразу вслед за Семёном.

О! Надо же, действительно, имя запомнила. И как своевременно…

– Приятной компанией, – ответил Стужев, улыбаясь мне.

– Правда? – изобразила я радость. – И где она? Скоро подойдёт?

– Давно хотел сказать тебе, что скучал по этому. По твоему чувству юмора, – улыбка мужчины стала грустной. – К шуткам на грани, которые были понятны лишь нам. Мне тебя очень не хватало, Саш.

– И что мне делать с этой информацией? – холодно поинтересовалась, чувствуя, как начинают подрагивать руки.

Пришлось убрать их под стол и сцепить в замок, стараясь успокоиться.

– Можешь меня послать куда-нибудь, – криво улыбнулся он. – А можешь выслушать. Поговорить. Я не скрываю своё желание всё исправить. Как и то, что люблю тебя. Да и не переставал никогда. Сама знаешь. Не можешь не знать. И я сделаю всё, чтобы вновь завоевать твоё доверие. И ждать буду столько, сколько потребуется. Год, два, десять. Да хоть до Никиткиной свадьбы! Я не отступлю, Саш.

Мне требовало больших усилий никак не выдать эмоции, что вызвали его слова.

– Иди в задницу, Стужев, – хрипло выдохнула я, воспользовавшись первым его советом. Послать куда-нибудь.

Вот только получилось как-то жалко.

– Можем и это попробовать, – задумчиво протянул он. – Я за любые эксперименты в постели. Не думал, что ты вот так сразу, конечно…

– Я только что поняла, что по твоему чувству юмора никогда не скучала. У тебя его нет, – покачав головой, я поднялась со своего места. – Пойду заберу Никитку. Скоро супчик должны принести.

Всё время, что мы провели в ресторанчике, я не могла избавиться от ощущения неправильности происходящего. Вот был Семён. Были планы провести время вместе. Он ушёл – и у меня ничего в душе не шевельнулось. Но стоило появиться Стужеву, как меня кидало из стороны в сторону! Эмоционально, конечно. Внешне я эти «качели» старалась не показывать.

Игнорировала попытки Стужева шутить. Старательно держала фокус своего внимания лишь на Никитке. И всё равно…

– Вас подвезти? – поинтересовался Лёша, когда мы вышли на улицу.

– Я на машине, – отказалась я и даже рукой указала в сторону припаркованного автомобиля.

– Тогда я правильно сделал, что приехал сюда на такси, – улыбнулся мне Стужев, уверенно направившись к машине.

– Тогда зачем предлагал подвезти? – спросила, покачав головой и морально смиряясь с тем, что до дома он поедет с нами.

– Блефовал, – опустив Никиту с рук, он придержал его, давая потопать ножками. – В крайнем случае вызвал бы такси. С детским автокреслом.

– Отец года просто, – буркнула я, вызвав у Стужева тихий смешок.

Сняв машину с сигнализации, я понаблюдала, пока он устраивает Никитку. Придраться было не к чему. Пристегнул Стужев сына правильно. Подыграл ему, когда Никита захотел сам щёлкнуть ремнём, вставляя его в замок.

– Держи своего мишку, – даже игрушку ему дал перед тем, как закрыть дверь и не дожидаясь меня, шустро сел на переднее пассажирское.

– А мог бы вызвать себе такси, – прошептала я себе под нос, обходя машину и занимая своё место.

Мне тяжело было находиться с Лёшей. Особенно в ограниченных пространствах. Я пыталась убедить себя, что всё дело в неприязни, но… аутотренинги, кажется, не являлись моей сильной стороной.

И самое ужасное, что стоило мне завести машину и начать движение, как она дёрнулась и заглохла.

– У меня дежавю, – заявил мне Стужев, с неизменной (и очень раздражающей меня сейчас) улыбкой. – В тот раз ты нервничала, пытаясь произвести на меня впечатление. Что на этот раз?

– Луна в жопе козерога, – хмуро ответила ему, наконец-то трогаясь и вливаясь в поток проезжающих по дороге машин.

– Не думала купить себе машину на автомате? – поинтересовался Стужев.

– Как заработаю на неё – куплю обязательно, – ответила, делая радио громче.

Не хотела с ним разговаривать. Но, Стужев намёк не понял.

– Может прогуляемся в парке? – убавив звук, обратился он ко мне. – Я вытащу коляску. Как раз Никитка убаюкается.

– Что-то не хочется, – честно ответила ему, стараясь смотреть исключительно на дорогу.

– Ты ведь понимаешь, что чем больше от меня отгораживаешься, тем чётче я понимаю истинные мотивы твоих поступков? – усмехнулся он в ответ и обернувшись на Никитку, подмигнул ему.

– Если бы ты понимал, то не преследовал меня, – почти пропела я. – Кстати, об этом. Как ты нас нашёл?

– Ты же не думаешь, что я буду выдавать своего осведомителя? – рассмеялся он в ответ.

– Передай своему осведомителю, что она зря перешла на тёмную сторону, – сказала я, останавливаясь на светофоре и поворачивая голову на Лёшу.

– Она желает тебе добра, – назидательно протянул Стужев. – Может прислушаешься к совету опытной и мудрой женщины?

– Это ты Свету сейчас так завуалировано старой назвал? – в ужасе округлила я глаза. – Я передам.

Несколько следующих минут мы провели в тишине. Я даже обрадовалась, что Лёша наконец-то сдался и решил закончить свои сомнительные попытки разговорить меня.

И в то же время я испытала странное чувство обиды от возникшего между нами молчания. Стоило признать, что по пикировкам с Лёшей я действительно скучала. С ним всегда можно было пошутить, он тонко чувствовал моё настроение. Чёрт! Да с ним даже молчать было комфортно! Тишина никогда не давила.

И сейчас я понимала, что ничего не изменилось.

– Всё в порядке? – поинтересовался Стужев, когда я скривилась, свернув на парковку у дома.

– Более чем, – выдохнула, смотря на Татьяну Михайловну и её Тошеньку, прогуливающихся у подъезда.

– О, твой жених, – рассмеялся Лёша, замечая причину моего окончательно испортившегося настроения.

– Да, мой, – ответила с вызовом. – А твоя где? – я демонстративно покрутила головой. – Что-то Лизоньку не вижу. Притаилась где-то, что ли…

Странно, но я давно не получала от неё сообщений. Не то, чтобы я ждала, но… было интересно, куда она подевалась. Чисто по-женски. Банальное любопытство. Не более того.

И мысли о том, что она перестала меня доставать лишь по тому, что у них наладилось что-то с Лёшей – ничего не вызывали. Ни-че-го.

Да, над аутотренингами точно нужно поработать. Вообще никак не действуют…

– Где Лизонька, я понятия не имею, – совершенно спокойно отозвался Стужев, с улыбкой смотря на меня. – Меня это так огорчает.

– Бедняга, – протянула я.

– Ещё какой, – усмехнулся он. – Наверное зря я позвонил её отцу и попросил руки Лизаветы. Честно признался, что банкрот, и что очень хочу породниться с ними. Да, – протянул он, изображая досаду. – И про сына тоже рассказывать ему не стоило.

Не выдержав, я рассмеялась. Правда, улыбка быстро сошла с моего лица. Стоило лишь вспомнить, что финансовый аспект и неравенство стало причиной того, что мы расстались.

– Даже представить не могу, как Борис Геннадиевич переживает ваше разорение, – прошептала я. – Не боишься, что его на этот раз настоящий инфаркт ударит?

– Я не знаю что с ним, да и знать не хочу, – тихо отозвался он. – Знаешь, я столько дерьма от него видел. С самого детства. И… то ли духу не хватало, послать его раз и навсегда. То ли надежду хранил, что он может стать нормальным отцом. Даже поверил, что он может измениться. Тогда… – Лёша зло рассмеялся. – Думал, что болезнь открыла ему глаза. А оказалось, что сам был слепым дураком.

– Я правильно понимаю, что про «Стиль» тебе тоже рассказала Света? – поинтересовалась я, неспешно шагая рядом со Стужевым.

Да, на прогулку я всё же согласилась, хотя убаюкивать Никитку не требовалось. Он спокойно уснул по дороге до дома. Не знаю, что именно послужило причиной того, что я позволила Лёше сходить за коляской и переложив в неё сына отправиться в парк.

Хотелось бы, чтобы причина была лишь в нежелании подходить к замершей у подъезда Татьяне Михайловне. Сама приближаться она не решилась, но всем своим видом показывала, что видит меня и ждёт, пока я соизволю выйти из машины. И я вышла. Сразу же, как Стужев вернулся с коляской. И пошла в противоположную сторону, проигнорировав окрик навязчивой соседки.

Да, мне очень хотелось списать всё на стечение обстоятельств. Очень. И не получалось…

Возможно дело было в каких-то словах Лёши, что против моей воли нашли отклик в душе. Не могу сказать, что жалела его. Просто прекрасно знала про его изначальные отношения с отцом. Они мне были понятны. И знакомы. Как и стремление верить в лучшее. Какой ребёнок не будет хотеть, чтобы его родитель изменился? Взять хотя бы меня – сколько раз я давала маме шанс? Снова и снова, игнорируя её жажду денег. Не обращая внимания на то, что у них происходит со Стасом. Списывала все её алчные советы на желание помочь мне… просто по-своему. И к чему всё привело? Она даже не побрезговала похоронить меня…

Да. Лёшу я понимала. Но всё случившееся между нами, его детские травмы никак не оправдывали.

– Саша? – я настолько ушла в размышления, что совершенно не слушала то, что мне говорит Стужев.

– Прости, я задумалась, – встряхнув головой, я направилась к лавочке. – Присядем?

– Почему нет, – отозвался он, передавая мне коляску. – Я сейчас.

Растерянно наблюдая за тем, как он стремительно направился мимо скамейки, дальше по аллее, я усмехнулась, замечая передвижную кибитку с мороженным. Хотела крикнуть, что хочу шоколадное, но вовремя себя остановила.

Мы не семья на прогулке, мирно беседующая за поеданием лакомств. Это во-первых. А, во-вторых, я боялась разбудить сына.

Присев, я пристроила рядом коляску, дожидаясь возвращения Лёши. Семья…

Сложись всё иначе, у нас бы действительно всё могло получиться. Всё, как я себе представляла. Он бы приходил с работы, целовал меня. Затем опускался на корточки и какое-то время разговаривал с животиком. Гладил бы. Помогал мне надевать обувь…

Где-то там, в параллельной реальности, всё было бы иначе. Лёша бы терпел мои капризы и сомнительные желания, нашёптываемые токсикозом. Встречал бы меня из роддома. Не пропустил бы первую улыбку сына. Спорил бы со мной, выбирая имя и определённо настаивал бы на каком-нибудь Захаре или Петре…

– Надеюсь ты всё ещё его любишь, – я не заметила, как Стужев вернулся и присел рядом, протягивая мне стаканчик с мороженным.

– Шоколадное, – прошептала я, отворачиваясь и незаметно смаргивая выступившие на глазах слёзы. – Спасибо.

– Почему ты плачешь? – всё же обратил он внимание.

– Не плачу, а прослезилась, – поправила я, уже без утайки смахивая с лица слёзы. – Репетирую Никиткин школьный выпускной. Реакцию на речь директора, когда ему золотую медаль вручат.

– А если серьёзно? – не оценил Лёша мой ответ.

– ПМС. Ещё вопросы? – откусив мороженное, я с вызовом посмотрела на Стужева.

Я не собиралась ему ничего объяснять. Ни свои мечты, ни сожаления. В конце концов, пока я сутками не спала, качая на руках нашего сына, он был… с Лизонькой. Или ещё с кем. И пусть он понятия не имел о ребёнке и ухаживал… за моей могилой… легче не становилось.

– Вопросов много, только, боюсь, ответов не дождусь, – отозвался он, как и я начиная поедать свою порцию мороженного.

– Ты же терпеть не можешь шоколадное, – заметила я.

– Психологи рекомендуют копировать предпочтения человека, чтобы расположить его к себе, – откусив, он поморщился, старательно жуя. – Не помогает?

– Они ещё дышать маткой советуют, – тихо рассмеялась я, вспомнив навязчивую рекламу.

– Сомневаюсь, что у меня получится, – поддержал он моё веселье.

Впрочем, наши улыбки долго не задержались. Меня снова начали мучить мысли об упущенном, а Лёша… кто его знает, о чём он думал, смотря за медленно начинающим подтаивать мороженным.

– Саш, – спустя какое-то время, тихо позвал меня Стужев. – Я хочу признаться.

– Может не надо? – попросила я, боясь услышать очередное признание.

Слишком сильно его слова западали в душу.

– Надо, – едва заметно улыбнулся он. – Та неделя, что Никитка был со мной. Честное слово, я и представить не мог, что это будет так тяжело.

Осмыслив услышанное, я не удержалась и хрюкнула, стараясь не рассмеяться в голос.

– Серьёзно, – продолжил он говорить. – И… прости меня. Я не представляю, как ты одна справлялась всё это время. Прости, что меня не было рядом. Ни только когда он родился, но и раньше. Прости, что не поддерживал тебя. Не болтал с животиком, как это часто делают будущие отцы. Не помогал тебе. Если бы я мог всё исправить – уже сделал бы это.

Я замерла, слушая его тихие слова. Лёша словно покопался в моей голове, выворачивая и озвучивая то, что меня терзало.

– Время назад не отмотать, – ответила ему, прочистив горло.

– Зато всегда можно не допустить ошибок в будущем, – лаконично заключил он. – Со вторым нашим ребёнком я ничего не пропущу. Будем вместе ходить к врачу, делать УЗИ. Хочешь, я на родах…

– Каким ребёнком? – я даже мороженное чуть из рук не выронила.

– Вторым, – повторил он, как само собой разумеющееся. – И с третьим, разумеется, тоже.

– Ты серьёзно считаешь, что…

– Я знаю, – перебил он мою гневную тираду. – Понимаю, что не сейчас, но, как я тебе уже говорил, ждать я готов.

– Ты можешь заводить себе детей с кем хочешь, но…

– Вот именно этим я и планирую заняться, – мягко рассмеявшись, Лёша произнёс как бы между делом: – А завтра у нас с тобой свидание. Будь готова к семи.

– Ты…

– Со Светой договорился, она с радостью посидит с Никитой.

– Я…

– А мы будем через дорогу от них, – не дал мне он даже возмутиться. – В случае чего, через пару минут будем у сына.

– Я никуда не пойду!

– Не критично, – подмигнул мне Стужев. – Этот вариант мы со Светланой тоже учли. Она посидит с Никитой у меня, а я всё устрою в твоей квартире.

– Что ты делаешь? – выдохнула я, в полумраке всматриваясь в лицо обнимающего меня Стужева.

– А на что это похоже? – хрипло прошептал он, скользнув руками по моим плечам и потянул лямки платья вниз.

– Это неправильно, – хотела возмутиться, но замолчала, чувствуя жадное прикосновение горячих губ к шее.

Тело обдало жаром, стоило ощутить, как платье опустилось на пол, путаясь в моих ногах и не давая сделать и шага в сторону.

– Я всё исправлю, – продолжал шептать Лёша, не выпуская меня из своих рук. – На этот раз нам никто не помешает. Ни отец, ни Лиза, ни твои фельдшеры и Антоны.

– Стужев! – стоном вырвалось из меня.

– Да, я вам больше не помешаю! – вздрогнув от голоса Бориса Геннадиевича, я распахнула глаза, с ужасом смотря, как он стоит за спиной Лёши и отсалютовав мне фужером с вином, улыбается: – Этот брак я одобряю. Ты Снежинская. Ты нам подходишь.

– Я тоже не буду мешать, – деликатно постучав меня по плечу, уведомила меня Лиза, заставляя обернуться. – И я не беременна. И очень за вас рада. Мне с Алёшей папа запретил отношения строить. Он нищий.

– Что ты здесь делаешь? – в ужасе обратилась я к ней, пытаясь прикрыть грудь и спрятать наготу. – Что вы все здесь делаете?!

– Сань, не отвлекайся, – Стас пожал руку Стужеву и достал пистолет, направив его на Бориса Геннадиевича. – Господа, прошу покинуть помещение! Иначе…

– Хнык, – скуксился Лёша в ответ на его слова. – Ма!

Наблюдая за тем, как он начинает плакать, я почувствовала, как начинаю проваливаться в темноту… чтобы резко подскочить в собственной кровати.

– Ма!

– Сейчас, мой маленький, – дыша так, словно кросс пробежала, я попыталась встать с кровати и подойти к плачущему сыну.

Одеяло запуталось в ногах, объясняя мне кусок странного сновидения. Над остальными моментами сна я просто старалась не думать. Стужев мне и раньше часто снился, но, чтобы в такой компании…

– Что случилось? Тоже кошмарики снятся, как маме? – подойдя к кроватке, я взяла сына на руки. Он крайне редко просыпался среди ночи. И сейчас причина его слёз мне стала ясна очень быстро. – Какой ты горячий. Сейчас, Никит. Потерпи чуть-чуть.

Не выпуская его с рук, я сходила за градусником и измерила ему температуру. Высокая…

– Сейчас мама даст тебе микстурку и сразу станет легче. Вкусную-вкусную, сладкую-сладкую, – покачивая кроху на руках, я рылась в аптечке и с ужасом понимала, что жаропонижающего нет.

Я его выпила, когда почувствовала себя плохо. И новое не купила.

– Придётся вызывать скорую, – резюмировала я, возвращаясь в комнату и беря телефон.

Вот только вместо всем известного номера из трёх цифр, я набрала Стужева. Пока я объясню диспетчеру, кто болеет и чем, пока продиктую адрес, пока приедет машина… Определённо, отправить в круглосуточную аптеку у дома Лёшу – будет в разы быстрее. Если он возьмёт трубку, конечно. Слушая гудки, я, если честно, начала сомневаться в своём решении.

– Да, – наконец-то услышала я его хриплый голос.

– У Никиты температура, – без предисловий перешла я сразу к сути своего звонка, продолжая покачивать на руках плачущего сына. – Можешь сходить в аптеку и купить жаропонижающее? – перечислив несколько названий и дозировок, я начала ходить по комнате, стараясь успокоить Никиту.

– Понял, одеваюсь, – моментально отреагировал Лёша. – Из аптеки перезвоню, повторишь, что купить, – судя по звукам, он не только встал с кровати, но и начал собираться.

– Спасибо, – выдохнула я, отложив телефон в сторону.

Перезвонил он действительно быстро. Повторив названия и уточнив, что сироп обязательно со вкусом малины, ведь остальные Никитка будет выплёвывать, я подошла в двери и провернула ключ, ожидая прихода Стужева.

Врача надо будет с утра всё равно вызвать. Не в первый раз Никитка заболевает, но… вдруг, это не обычная простуда? Что, если это тот самый вирус, которым я переболела? Может у сына инкубационный период длился больше, или вообще…

Лёша появился в тот момент, когда я мысленно уже собирала вещи для больницы, в которую нас с сыном обязательно положат. Да, моя материнская тревожность за десять минут достигла своего апогея.

– Зачем так много? – удивилась я внушительному пакету, что Стужев мне протянул.

– Я решил взять с запасом, – ответил он, растерянно смотря на меня.

Кажется, отцовская тревожность не уступала размаху моей.

– Спасибо, – достав жаропонижающее, я поспешила ну кухню. – Смотри, что папа нам принёс. Сейчас будем ням-ням, да? Ой, как вкусненько сейчас будет. М-м-м, – заговаривая сыну зубы, я шустро вскрыла упаковку и достав ложечку, отправила сироп в рот Никитке. – Сейчас тебе станет легче. Честно-честно.

Вот только легче ему не становилось. Прошло почти два часа, до того момента, как Никитка перестал капризничать. Нет, температура сбилась быстро, но вот слёзы никак не желали прекращаться. Сына качала и я, и Стужев – не помогало. Как и включённые мультики, как и все игрушки, что мы достали.

Никитка продолжал хныкать даже когда мы оба улеглись с ним на кровати, пытаясь отвлечь хоть чем-то.

Не могу точно сказать, что в итоге сработало. На часах было почти шесть утра, когда сын спокойно засопел, сжимая в пальчиках своего слоника.

– Переложить его в кроватку? – едва слышно уточнил Лёша, как и я, не отрывая взгляда от Никиты.

– Не надо, – так же тихо ответила ему, едва касаясь тыльной стороной ладони его лобика. Температуры не было. – Боюсь, что проснётся.

– Часто болеет? – поинтересовался Лёша, осторожно вытягиваясь на кровати, устраиваясь поудобнее.

– Бывает, – прошептала я, осторожно подтягивая к себе подушку и устраивая на ней голову. – Ненавижу такие моменты. Ему плохо, а я ничего не могу сделать. Только ждать, когда подействует лекарство.

Это ощущение беспомощности душило. Заставляло себя чувствовать бессильной.

– Ты хорошая мама, – прошептал Стужев, переводя взгляд с сына на меня. – Можно я останусь?

Признаться честно, у меня и мыслей не было о том, чтобы попросить Лёшу уйти.

– Боюсь, что если встану, случайно разбужу Никиту, – нашёл он повод.

– Будить Никитку нельзя, – выдохнула я, нащупав рукой ножку сына и прикрывая глаза.

– Не поняла, – прошептала я, нащупав рукой что-то пушистое на том месте, где должен был лежать Никитка. – Людовик…

Рыжий развалился на спине, демонстрируя внушительное пузо.

Попыталась перевернуться, но поняла, что не могу это сделать.

– Стужев, – толкнув его локтем, я попыталась убрать от себя руку обнимающего меня со спины мужчины.

И не просто обнимающего. Горячая ладонь по-хозяйски залезла под футболку, удобно устроившись на животе.

– Тихо, – сонно отозвался Лёша, прижимая меня ближе к себе и напрочь игнорируя попытки скинуть с себя его лапищу. – Никитка в кроватке. Он проснулся, температуры почти не было. Мы позавтракали, переоделись и легли досыпать.

– Что значит, температуры почти не было? – уточнила я, приподнимаясь на локте и смотря в сторону детской кроватки.

Никитка действительно спокойно спал. И как я умудрилась не услышать ничего? Хотя… учитывая почти бессонную ночь, оно и не удивительно.

– Это значит, что она была незначительной и Наташа сказала, что ему дать, – с зевком отозвался Лёша, прижавшись лбом мне в макушку. – Саш, не мешай мне самообманываться. Можешь спокойно полежать?

– Что, прости? – у меня получилось обернуться на него.

– Самообманываться, – повторил он, не открывая глаза. – Мы спим, у нас всё хорошо. Настолько хорошо, что я даже этого засыху с кровати не прогоняю. Очередные ботинки на выброс… да и плевать. Ты такая теплая…

– Я тебе что, подушка-обнимашка? – поинтересовалась, пользуясь случаем и рассматривая его лицо.

Маленький шрам над верхней губой, родинку над левой бровью…

С трудом подавила желание провести пальцами по Стужевской щетине, прекрасна зная, как она будет покалывать кожу.

– Ты любимая женщина, – я сдавленно крякнула, когда Лёша буквально подгрёб меня под себя, уткнувшись носом мне в шею.

– А ты горячий, – протянула я.

– Сочту за комплимент, – усмехнулся он, щекоча кожу дыханием.

– Нет, я серьёзно, – кое-как вытащив руки, я оттолкнула Стужева, пытаясь нормально пощупать ему лоб. – Ты температуру не хочешь померить?

В ответ он рассмеялся, приоткрывая один глаз.

– Я хорошо себя чувствую, – хмыкнул он, перекатываясь на спину и потягиваясь. – А чисто теоретически, если я вдруг заболею, ты разрешишь мне остаться? Не станешь выгонять больного человека в пустую квартиру? До которой, к слову, ему придётся идти босиком по причине недержания мочи у одного рыжего гадёныша.

– Сам ты гадёныш, – усмехнулась я, начиная подниматься и украдкой глядя на часы. – Уже почти одиннадцать и…

Договорить не смогла, так как Лёша в одно движение повалил меня обратно и перекатил на себя.

– Что ты делаешь? – попыталась я возмутиться, чувствуя ладонями, как быстро бьётся в груди его сердце.

Так же быстро, как и моё собственное.

– Продолжаю самообманываться, – прошептал Лёша и жадно впился в мои губы.

Это было настолько неожиданно, что на несколько секунд я потерялась. Растерялась, путаясь в собственных ощущениях. И зачем-то с готовностью ответила на поцелуй, окончательно теряя связь с реальностью. Чувствовала, как его щетина покалывает кожу. Совсем так, как я помнила. Как мне часто снилось.

Жадно глотала знакомый запах, наслаждалась теплом рук… которые начали задирать мне футболку, хаотично скользя по спине.

– Люблю тебя, – шептал Лёша, сминая мои губы.

В голове стоял лишь звон. Не единой связной мысли. Но…

Окончательно я пришла в себя почувствовав недвусмысленно упирающийся мне в живот стояк. Точнее, отрезвила моя реакция на него. Мысль о том, что я не хочу останавливаться. Будто не было этих двух лет и обид. Словно Стужев заразил меня своим самообманом и у нас действительно всё хорошо.

Вот только на самом деле всё было не так.

– Я всё же принесу градусник, – с трудом оторвавшись от его губ и игнорируя тяжесть внизу живота, я поспешила слезть с кровати и скрыться в прихожей, по пути не переставая тараторить: – У тебя определённо температура. И бред. Да, точно.

Правда, вместо кухни, в которой на столе стояла аптечка, я свернула в ванную и щёлкнула замком. Включила воду, пытаясь дрожащими руками ополоснуть лицо и немного прийти в себя.

– Это что было? – прошептала я, своему отражению.

Из зеркала на меня сейчас смотрела моя перепуганная копия, с припухшими от жадных поцелуев губами и растрёпанными волосами.

Расчесавшись и приведя дыхание в порядок, я вышла из своего укрытия. И тут же чуть не врезалась в поджидающего меня здесь Стужева.

– Да что же это такое, – раздражённо выдохнула я, когда он прижал меня к стене, не позволяя вырваться. – Отпусти, а?

– Не могу, – судя по интонациям, он сейчас говорил не столько про нашу позу, а про ситуацию в целом. – Саш, я не могу уйти.

– Потому что тебе ботинки обоссали? – попыталась я отшутиться.

Его близость действовала на меня слишком сильно. Губы до сих пор горели, как и низ живота продолжало тянуть.

И мысли о простой физиологии и естественных потребностях организма не помогали. Но я давно уже выяснила, что аутотренинги не моё.

– Потому что моё место рядом с тобой и сыном, – серьёзно ответил Стужев, почти касаясь своими губами моих. – Дай нам шанс.

– А если ты его просрёшь? – выдохнула я, прикрывая глаза.

Кажется, этого я действительно боялась больше всего. Что сдамся и снова окажусь с разбитым сердцем. Как там говорится?.. Обманул один раз – дурак ты, обманул второй – дурак я…

– Не просру, – усмехнулся Лёша, мягко целуя меня. – И ты должна мне свидание.

– Считай, что оно ночью состоялось, – присев, я поднырнула под его рукой и направилась на кухню. – Считай, мы вместе провели ночь. Что тебе ещё надо? – я пыталась говорить бодро и непринуждённо, но чувствовала, как голос подрагивал. – Кофе будешь?

– В этом ужине, плавно перетекающим в завтрак, мы определённо упустили какую-то важную составляющую, – наиграно вздохнул он, идя за мной следом.

– А так часто бывает в семьях, где есть дети, – назидательно произнесла я, подходя к кофемашине и ожидая, пока она включится, достала нам кружки.

– Я рад, что ты считаешь нас семьёй, – уцепился он за часть моих слов. – И даже помнишь, какой кофе я люблю, – заметил он, наблюдая за тем, что я делаю и какие программы запускаю.

– Некоторые вещи из памяти не вытравить, – прошептала я.

И говорила не про его любимый американо, с одной ложкой сахара.

– Всего доброго, – закрыв дверь за педиатром, я мысленно досчитала до десяти.

Успокоиться не получалось. Молоденькая врач за те пятнадцать минут, что провела здесь, взбесила настолько, что я была в шаге от создания нескольких фальшивых аккаунтов. Желание написать про неё кучу негативных отзывов с каждой секундой становилось всё сильнее.

И нет, дело не в том, что она больше внимания уделяла Стужеву, смотря на него как оголодавшая собака на кусок говядины. И разумеется, мне было плевать, что сам Алёша, мать его, скалился ей в ответ, ловя каждое слово.

Козёл. Как ко мне доктор пришёл, так он с порога заявил, что муж! А тут? Где эта фраза? Застряла в горле, стоило увидеть ноги докторессы?! А с каких пор медикам разрешают наращивать ногти? И вообще…

– Саш? – позвал меня из комнаты Стужев.

Отвечать я не торопилась. Возвращаться тоже. Стояла и думала, что нужно вызвать на дом другого врача. Дежурный определенно не оправдал возложенных на него надежд. Этой крашеной блондинке я категорически не доверяла. Как вообще можно доверять словам врача, который большую часть времени потратил на флирт с отцом Никитки, а не на него самого?

Ничего страшного, говорила. Горло чистое, хрипов нет… Угу.

– Всё в порядке? – Стужев вышел в прихожую, покачивая на руках задумчиво исследующего его щетину Никиту.

– А что может быть не так? – огрызнулась я, проходя мимо них и беря в руки выписанные докторессой рекомендации и не сдержавшись выдохнула сквозь зубы: – Тварь.

Даже номер свой мобильный приписала.

– Смотри, Никита, это – ревность, – нараспев проговаривал Стужев, неспешно вышагивая по комнате за моей спиной. – Необоснованная женская ревность. Страшная штука. Но жутко приятная.

– Людовик, насри ему в ботинки, будь другом, – попросила я развалившегося на диване кота. – А я тебе месяц те самые дорогущие паштеты покупать буду.

Удивительно, но рыжий тут же вскочил и стремительно унёсся в сторону прихожей.

– Ботинки я уже выбросил, – проводив взглядом кота, Стужев посмотрел на меня. – А если я вызову ещё одного врача, ты не сочтёшь меня сумасшедшим? Что-то к словам этой у меня доверия нет.

– С чего бы это? – уточнила я, демонстративно всплеснув руками. – Вы так мило общались!

– Саш, ты определись, – продолжал бесить меня Стужев широкой улыбкой. – Я говорю, что муж – тебе не нравится. Не говорю, что муж – ты снова недовольна.

– Так ты мне и не муж, – напомнила я.

– Хоть сегодня готов в ЗАГС, – тут же отозвался он, говоря без улыбки. – Кольцо в кармане куртки. Можешь достать сама. Или подержи Никитку, я сам принесу. На колени встану.

– И шутки у тебя дурацкие, – протянула я, беря мобильный и набирая номер Никиткиного педиатра.

Слушая гудки, я старалась игнорировать бешеные удары сердца.

Он ведь пошутил? Просто так ляпнул? Конечно, просто так. О каком кольце может идти речь? Тем более, что я чётко дала понять, где проходит грань наших с ним отношений… которую немного подтёрло то, что произошло сегодня.

– Вера Николаевна, добрый день, – услышав «алло», я встряхнула головой и кратко пересказала участковому педиатру состояние Никитки и мнение о вызванном докторе.

Достаточно в тактичной форме, стоит отметить, поделилась сомнениями в квалификации.

– Ой, Сашенька, мы устали уже Танечку ругать за неподобающий внешний вид! – устало выдохнула Вера Николаевна. – Но уверяю вас, врач она хороший. Сейчас сезон начинается, детки цепляют всё…

Говорили мы недолго, но тактично завуалированные просьбы унять тревожность я уловила.

«Таня – хороший врач, а ты паникующая мать!» – смысл нашего разговора можно было свести к этому. Впрочем, я всё равно немного успокоилась за Никитку, когда мы договорились, что, если к вечеру у него подскочит температура, Вера Николаевна придёт лично.

Осталось выпроводить Стужева, чтобы окончательно вернуть себе состояние внутреннего покоя.

– У меня нет обуви, – словно прочитал он мои мысли, заметив направленный на него взгляд.

– Маркетплейсы в помощь, – отозвалась я. – Не поверишь, но за час привозят и еду, и обувь.

– И как я сам не догадался, – фальшиво выдохнул он, мотнув головой на свой телефон, лежащий на полке под телевизором. – Я уже заказал, Саш. Вечером привезут. Обед нам, кстати, тоже скоро приедет.

– И что мне с тобой до вечера делать? – поинтересовалась я, продолжая думать про его слова о кольце в куртке.

– Чтобы не испытывать судьбу, я, пожалуй, буду целиком и полностью занят сыном, – прошептал он в ответ. – Ты можешь отдохнуть.

– Посмотрим, – бросив взгляд на часы, я решила смириться с неизбежным.

Не так много времени осталось до вечера.

Я попыталась поработать. Выходило отвратительно. Я то прислушивалась к звукам из комнаты. К тихому голосу Стужева, к периодически звучащему смеху Никитки.

То, словно партизан, выглядывала в прихожую, сверля глазами Лёшину куртку.

Я не хотела замуж. Мне не нужно было никакое кольцо. Но… мысли постоянно возвращались к этому, игнорируя моё желание думать о чём-то другом.

Оно действительно там?..

И если да, то как давно он его купил? На днях? Или когда узнал о сыне?

А может это кольцо дожидается меня уже два года? Тогда почему он не оставил его на моей могиле? А если оставил и затем забрал?..

Когда мои мысленные рассуждения достигли отметки «маразм», я захлопнула крышку ноутбука, окончательно смиряясь с тем, что сегодня работник из меня так себе. И виноват Стужев. Кто ещё?..

Мало того, что словно прописался у меня, так ещё и квартира пропиталась запахом его туалетной воды. Оттянув ворот футболки, я шумно втянула носом воздух. М-да. Я тоже пахла им.

– В душ! – буркнула я, доставая чистые вещи и поспешила в ванную.

Вот только десятиминутные водные процедуры ничего не изменили. В голове как был бардак, так и остался. Как и нерациональная тяга к Стужеву никуда не делась.

Последнее меня тревожило больше всего. Поцелуй стал подобием спускового механизма, вернув меня в прошлое. В то время, когда я не представляла, как дышать без этого мужчины рядом. Как жить, не видя его улыбку. Как вообще что-то делать, просыпаясь без него?..

И сейчас, выйдя из ванной, я чувствовала, как его запах проникает в лёгкие, оседая где-то внутри и снова отравляя меня.

Один раз я научилась жить без него. И не была уверена, что смогу это повторить.

– Еду привезли, – прошептал Лёша, проходя мимо меня с увесистым пакетом. – Никитка уснул.

– А ботинки не привезли? – как-то жалко вырвалось из меня. А взгляд сам собой вернулся к висящей на вешалке куртке.

Наваждение какое-то…

Как и всё, что происходит со мной с момента возвращения домой.

– Можем посмотреть что-нибудь, под еду, – предложил Стужев. – Скоротаем время.

«Как раньше», – промелькнуло в моей голове.

Сколько раз мы с ним сидели, включая какой-нибудь фильм, а затем, забыв про еду, самозабвенно целовались, вспоминая о голоде лишь под титры?

– Давай поедим здесь, – выдохнула я, отгоняя прочь воспоминания.

– Давай здесь, – согласился со мной Стужев, начиная раскладывать контейнеры и доставать нам тарелки, вилки.

Замерев в дверном проёме, я наблюдала за ним. За знакомыми уверенными движениями. Пришлось скрестить на груди руки, пытаясь избавиться от желания дотронуться до него. Подойти, как раньше, обнять со спины и не таясь вздохнуть полной грудью, прижимаясь к нему щекой.

Он бы обернулся на меня в ту же секунду, сгрёб в объятия и шутливо бы напомнил про остывающую еду…

Да, так бы было раньше. Сейчас всё иначе. И пусть я так же млею от одного его присутствия – это ничего не меняет. Себе можно было признаться, что чувства к Стужеву и правда никуда не делись. Вот только та нерушимая уверенность в нём пропала. И появился страх повторить ту боль, что обрушилась на меня после его ухода.

Часть меня понимала, что большая часть из того, в чём я обвиняла Лёшу – не его вина. Он и половины не знал, оказавшись так же обманут, как и я. Но всё равно, смотря на него, не могла перестать винить его.

В том, что не выслушал тогда.

В том, что его не было рядом.

В том, что пропустил первую улыбку сына. Первый плач. Первый шаг.

– Не смотри на меня так, – попросил меня Стужев в какой-то момент.

– Как? – выдохнула я, не отводя взгляда.

– Почти как раньше, – усмехнувшись, он отвернулся, доставая с верхней полки салфетницу. – Я и так с трудом сдерживаюсь от желания сгрести тебя в охапку и утащить в комнату.

– Обед остынет, – фыркнула я, сбрасывая с себя наваждение и подходя к столу.

– А когда нас с тобой это останавливало? – выдохнул он мне в ухо, обнимая меня со спины и смыкая руки на талии.

Рывок, и я оказываюсь сидящей на столе, безжалостно скидывая своим вторжением на пол тарелку. К счастью, она не разбилась. Но, кажется, разлетись она вдребезги вместе со всей остальной посудой – я бы этого не заметила. Я вообще перестала что-либо слышать, кроме ударов собственного сердца, стоило языку Стужева оказаться у меня во рту.

– Ненавижу тебя, – прошептала, стоило Лёше чуть отстраниться, стаскивая с меня футболку.

– Сказала она, расстёгивая его ремень, – хрипло выдохнул он мне в губы, снова собственнически в них впиваясь, не давая мне и секунды, чтобы прийти в себя.

И да, про ремень Стужев верно подметил. Обиженно звякнув пряжкой, он оказался на полу.

– Нежным быть не выйдет, – предупредил меня Лёша, отступая и переворачивая животом на стол.

– К чёрту нежность, – прошептала я, до боли прикусив губу.

Секунда, и я чувствую, как он резко опускает мои домашние штаны вместе с трусиками. Вторая, и мне приходится закусить ребро ладони, чтобы не застонать в голос, чувствуя, как Лёша рывком входит в меня на всю длину, заполняя до предела.

Внутренний голос затих, не терзая меня сейчас никакими сомнениями. Да и о каких мыслях вообще может идти речь, если я превратилась в оголённый нерв, полностью отдавшись тому, что происходит сейчас.

Каждый сдавленный стон, каждое движение, каждый жадный поцелуй в шею, что был на грани укуса. Сейчас с Лёшей всё было на грани. Хотелось быть ближе. Больше. Сильнее.

Нежность? Она сейчас нам была не нужна. Мы словно изголодались друг по другу и, кажется, этого будет мало, чтобы насытиться.

– Хочу видеть твоё лицо, – рыкнул Лёша, и подхватив меня снова усадил задницей на стол.

Я лишь приглушённо пискнула, высказывая протест и тут же подавилась стоном, жадно двигаясь ему на встречу. Царапать его спину было в разы приятнее, чем впиваться ногтями в столешницу.

– Лёш, – жалобно простонала я, понимая, что ещё немного и…

– Люблю тебя, – поймав мой стон губами, он ускорился и навалился на меня, прижимая спиной к поверхности стола.

Даже если бы я захотела что-то ответить – не смогла. Реальность померкла, оглушая меня накрывшей волной удовольствия. Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и открыть глаза, расфокусировано смотря на не торопящегося отпускать меня Лёшу.

– Это ничего не значит, – хрипло прошептала я, с трудом облизнув пересохшие губы.

– Ну разумеется, – тихо выдохнул он в ответ, мягко целуя меня. – Вообще ничего.

– Как хорошо, когда тебя понимают, – ответила, позволяя ему отстраниться и потянуть меня за собой.

– Осторожно, – усмехнулся Лёша, придерживая меня за талию.

Ноги стали ватными и отказывались меня держать.

– Футболку дай, – попросила я, пытаясь элегантно вернуть на место трусишки и штаны.

Правда, подрагивающими пальцами сделать это было не так-то просто. Пришлось пожертвовать грациозностью.

– Я помогу, – подхватив с пола мою футболку, Стужев просунул её мне через голову.

– Ты уже помог, – отшагнув в сторону, я отвернулась, закончив одеваться. – Спасибо, можешь идти домой.

– Я тебе теперь что, секс-игрушка? – рассмеялся в ответ Лёша, обняв меня со спины и поцеловав в шею, продолжая посмеиваться. – И мне ботинки ещё не привезли. К тому же, я всё ещё голоден.

То, с какой интонацией он произнёс последнюю фразу, не оставило никаких сомнений, что говорит Лёша совсем не про еду. А вот я поморщилась, посмотрев, во что мы превратили не до конца накрытый стол. И да, пара тарелок всё же разбились, не перенеся встречи с полом. Хорошо, что от незамеченного мной звона не проснулся сын.

– Пойду посмотрю, как Никита, – уведомила я Лёшу, выбираясь из его рук.

И к своему стыду, сделала я это с неохотой. В его объятиях было как-то… тепло. Правильно. Спокойно.

«Эй! А как же…» – пытался что-то сказать внутренний голос, но сейчас я его мужественно игнорировала. Вот, что оргазм животворящий делает, кто бы мог подумать… лучше любых разукрашиваний мандал! Хотя, до последних я так и не добралась.

– Я подмету, – сказал Лёша, доставая швабру. – И еду погрею. Остыло. Всё как мы любим.

– Действительно, – едва слышно усмехнулась я, бесшумно продвигаясь по прихожей.

Никитка спокойно спал и потрогав его лобик, я убедилась, что температуры нет. Это радовало. Немного постояв у кроватки, я решила вернуться на кухню. Не только по причине урчавшего живота, требующего срочно восполнить потраченные калории. Всё же, нам с Лёшей теперь точно нужно что-то обсудить.

Замерев у вешалки с призывно манившей меня Стужевской курткой, я несколько секунд боролась с собой, но всё же сдалась, начав судорожно ощупывать карманы.

– Вот же… – разочарованно выдохнула я, не найдя там ничего.

Ни коробочки, ни просто сиротливо болтающегося да дне кармашка колечка. Обманул.

«А чего ты ожидала?» – тут же воспрянул духом противный внутренний голос. – «Сама же посчитала всё шуткой!».

Да, я так считала. И оттого вдвойне непонятно, отчего глаза начало припекать, а в душе зашевелилось чувство обиды.

– Если ты ищешь кольцо, то пока ты была у Никитки, я положил его на стол, – я даже не испугалась, почувствовав смыкающиеся на талии руки. – Знал бы, что решишься достать сама, не трогал его.

– Хорошо, что на стол, а не в еду, – попыталась я отшутиться. – А то, мало ли, зуб сломала и всю жизнь потом припоминала бы тебе это.

– Мне нравится, – прошептал он, разворачивая меня лицом к себе.

– Мои сломанные зубы?

– То, что ты всю жизнь мне будешь что-то припоминать. Для этого ведь нужно быть рядом.

– Давай подытожим, – тоном английской аристократки протянула Света. Впрочем, налёт благородности очень быстро слетел, стоило ей прожевать маслину и выплюнуть косточку в блюдце.

– По акции были только такие? – прокомментировала я с улыбкой, наблюдая за ней. – Без косточек не было?

– Мы сейчас не про жёлтые ценники говорим, – ушла она от ответа, делая глоток своего любимого белого сухого и неизменно морщась. – Ты мне лучше объясни, как долго колечко будет пылиться на полке, а бедный Лёша бегать туда-сюда? Не кажется, что вам пора окончательно, – Света отставила бокал на стол и демонстративно сцепила пальцы рук в замок, – воссоединиться?

– Мне кажется, что у нас и так всё нормально, – отсалютовав ей, я тоже сделала глоток кислятины.

– Нормально, – фыркнула Света. – А должно быть хо-ро-шо. Прекрасно! Восхитительно!

Я лишь пожала плечами. Меня действительно устраивало то, что происходило между нами. Неудобные темы не поднимались. Голос разума молчал. То ли сам успокоился, то ли пал жертвой получаемых оргазмов. Кто его знает? Лёша практически каждый день оставался у меня, помогал с Никиткой. При этом пытался дистанционно работать, хотя иногда уезжать и что-то контролировать лично, ему всё же приходилось.

Моя работа тоже не страдала.

Мы отлично проводили вместе время. Вне зависимости от того, оставался Лёша на ночь или нет.

Так что… зачем было что-то менять? Тем более, если нас обоих всё устраивало. И не только нас. Даже Людовик наконец-то смирился и перестал использовать вместо туалета Стужевскую обувь. Но тут причина крылась в дорогущих пакетиках с кошачьим кормом. Рыжая морда быстро смекнул, что к чему и перестал высказывать "фи" Лёше, исправно получая вкусняшку.

– Ну да, – согласилась с моими доводами Света. – Лёшка твой ведь нормальный мужик. Конечно же его полностью устраивает жить с тобой набегами. Это же нормально! Как и смотреть на кольцо, которое ты никак надеть не можешь. Никакого удара по мужскому самолюбию. Абсолютно нормально, когда любимая женщина так отвечает на предложение выйти за него.

– Не было никакого предложения, – хмуро отозвалась я.

– Понимаю, – иронично отозвалась соседка. – Это тоже нормально. У нас же каждый второй нормальный мужик беспричинно кольца дарит. Это ни к чему не обязывает. Ну и что, с каждым днём в его глазах угасает огонёк надежды?

– Какой ещё огонёк? – рассмеялась я, покачав головой.

– Вот, ты уже его перестала видеть. Потух.

– Нет там… – я замолчала, почувствовав вибрацию мобильного в кармане. – Лёша.

– Потерял тебя? – уточнила Света.

– Так-то я к тебе за сахаром зашла, – улыбнулась я, принимая вызов и прижимаю телефон к уху. – Через пять минут будут. Света… искала сахар.

– Бери и вали, – с усмешкой прошептала мне соседка, указав на лежащий на столе пакет.

Его она сразу достала, предложив пропустить по бокальчику, раз уж я пришла. И тут слово за слово…

– Не хотел бы тебя торопить, но можешь ускориться? – попросил Лёша, а я напряглась, прислушиваясь к странным рыгающим звукам на фоне его голоса.

– Что-то с Никиткой…

– Стас приехал.

– Что? Стас? – протянула я, нахмурившись, расслышав сдавленный мат брата на фоне… подозрительного звука отрыжки. – Сейчас буду.

Свете ничего объяснять не пришлось, она прекрасно всё слышала.

– Сахар забыла! – крикнула она мне, догнав в прихожей. – Стас – это ведь твой брат?

– Угу, – кивнула я, быстро обуваясь и благодарно принимая сахар. – Даже представить не могу, зачем он приехал. Да ещё и без предупреждения.

– Мысли дурные гони, – назидательно посоветовала Света, словно прочитав мои мысли. – Если бы что-то плохое – ты бы узнала по телефону. Незачем лететь было.

– Угу, – снова кивнула я, выбегая на лестничную площадку.

– Напиши потом, что всё хорошо! – крикнула соседка, смотря как я бегу вниз по ступеням.

Отгонять от себя нехорошие предположения было не так-то просто. Согласна, что если бы что-то случилось, то мне бы позвонили, но…

А что, если Стас решил смягчить удар, сообщив о трагедии лично?..

В общем, вбегая в свою квартиру, я похоронила всех, кого могла вспомнить. А кого не смогла – отправила в кому…

Да, материнство сделало меня ещё тем паникёром-параноиком. Это даже регулярным сексом не вылечить.

– Что случилось?! – побежав на грохот, доносящийся из ванной, я застала очень странную картину.

Стужев поливал из лейки душа развалившегося в ванной Стаса. Прямо в одежде развалившегося. И явно не совсем трезво пытающегося отбрыкиваться от холодной воды.

– Он пьяный? – с ужасом обратилась я к Лёше.

– Сестрёнка моя пришла, – расплылся в улыбке Стас, смотря на меня абсолютно шальными глазами. – А где Ник..ик!.. тка.

– Он пьяный, – сама ответила на заданный ранее вопрос, с укором смотря на брата. – Ты как здесь оказался? Где напился? И что за повод вообще?

– Думаю, где-то здесь, – ответил мне Лёша, выключая воду и снимая с крючка полотенце. – Вряд ли его в таком состоянии впустили бы в самолёт.

– Давай помогу, – я хотела забрать у Стужева полотенце, но он мне не дал.

– Я сам, Саш, – мимоходом чмокнув меня, он принялся стаскивать с брата пиджак. – Лучше скажи, куда его утрамбовывать? К тебе на диван, или отнести ко мне?

– Вы такие милые, – заплетающимся языком уведомил нас Стас, позволяя и раздевать себя, и вытирать. – Сашка хорошая, Лёха. Повезло тебе. Верная. Не то, что тварь эта замужняя…

– И не говори, – сомневаюсь, что Стужев вслушивался в бормотание брата. Скорее соглашался с ним по инерции.

А вот я слушала. И виновницей пьяного марафона «Москва-Новосибирск» была Ольга. Странно, мне она показалось очень милой. Даже кофе на меня пролила случайно…

– Сгружай его на диван, – распорядилась я, когда Лёша повторил свой вопрос про транспортировку Стаса. – Завтра с ним разберёмся. Пойду чай нам делать.

Зря что ли, за сахаром ходила.

– Смотри, Никитка, а кто это проснулся? – заметив вошедшего в кухню Стаса, я чуть понизила голос, пытаясь говорить радостно и отправляя очередную ложку в рот сыну: – Это твой любимый дядя, из-за которого нам квартирку теперь проветривать и проветривать!

– Бр-р-р-р! – высунув язык, Никитка изобразил, вероятно, как именно будем проветривать.

– Да, – зачерпнув следующую ложку, я замерла, пережидая кривляния сына. – А теперь ложечку за его здоровье! Мы же хотим, чтобы у дяди Стаса ничего не болело? Голова у него сейчас бо-бо, да…

– А обезболивающее есть? – буквально рухнув на соседний стул, Стас скривился от вида каши. – Или кофе?

– Кофемашина за моей спиной, – продолжая говорить как клоун, ослепляя своей улыбкой, я не отрывалась от кормления. – А аптечка в шкафчике, мой незнающий меры в распитии спиртного братик. Да? Да…

– Да… – протянул Стас, поднимаясь с шумным вздохом. – Самообслуживание никогда мне не нравилось.

– Привыкай, – пропела я.

– Надеюсь твой Лёша не взбесится? – поинтересовался Стас, доставая аптечку и начиная в ней рыться. – Я взял его штаны и футболку. Кстати, давно вы съехались?

– С чего ты взял, что мы съехались? – я даже про жизнерадостный тон забыла, оборачиваясь на брата. – Мы не живём вместе. Лёша просто иногда заходит. К сыну, – дополнила я, чувствуя желание оправдаться.

– У тебя в шкафу половина вещей его, – закинув в рот две таблетки, Стас взял кружку и налил воды прямо из-под крана. – И в ванной две зубные щётки. Ты кого обмануть пытаешься? И на… зачем? – вовремя перефразировал он, вспомнив о Никитке.

– А ты вообще как здесь оказался? – перевела я тему. – Почему не предупредил, что прилетаешь?

– Папа попросил проверить работу филиала, – моментально ответил Стас. – Не предупредил, потому что… хотел сделать сюрприз. Я у тебя душ приму? Не против? А то… – найдя взглядом часы, он поморщился. – Я опаздываю. Нужно ещё в гостиницу заскочить за вещами. Почему у меня костюм сырой? Дождь вчера был?

– Ага, – усмехнулась я. – Как в одном советском фильме. Только ты был без шапки. Может объяснишь, почему приполз сюда вчера в…

– Боязнь летать, – не дал мне договорить Стас, вылив в раковину остатки вод из кружки и подставил её под кофемашину. – Перебрал чуть-чуть.

– И Ольга здесь не при чем? – уточнила я, наблюдая, как спина брата напрягается. Клянусь, я отчётливо услышала треск Стужевской футболки и скрежет зубов Стаса. Этот звук даже жернова кофемолки не смогли перебить. – Ты упоминал её вчера. Расскажешь, что случилось?

– Ничего, – холодно отозвался он. – Вообще не понимаю, о чём ты и о ком говоришь.

– Да ладно, – протянула я, но замолчала, стоило Стасу повернуться на меня. – Серьёзно. Что случилось?

– Ничего, – ответил он. – Как у тебя со Стужевым. Или ты всё же передумаешь и признаешься, что вы живёте с ним вместе?

– Да не живу я с ним, – насупилась я. – Всё сложно.

– Вот и у меня всё сложно, – взяв кружку, Стас поморщился, делая глоток. – Горячее, сук…

– Стас! – повысила я голос, напоминая про Никитку.

– Самка собаки, – отставив свой кофе, брат ещё раз взглянул на часы. – Чёрт с ним, душ приму в гостинице. Спасибо за… приём. И ночлег. И одежду.

– Обращайся, – буркнула я, наблюдая за ним.

– И Стужеву спасибо передай, – махнув рукой, брат направился в прихожую, по пути крича: – Про свадьбу сообщить только не забудьте, как о том, что живёте вместе. Ладно я, но отец психанёт. Даже не сомневайся.

– Да не живём мы вместе! – крикнула я в ответ. – И никакой свадьбы…

– Поздно, Саня, кольцо я видел, – отозвался он. – Зря снимала. Булыжник на полке заметнее, чем на руке. Поверь.

– Да чтоб тебя, – тихо выругалась я, прикидывая, что ему лучше выкрикнуть в оправдание.

– Бя! – помог мне Никитка, привлекая внимание и сам руками потянулся к тарелке с кашкой.

Ну, как потянулся. Схватил и опрокинул, если точнее. Наблюдая, как он радостно размазывает остатки своего завтрака по столу, я мысленно радовалась, что Лёша с утра уехал в свой сервис.

Да, вот кого бы точно обрадовали умозаключения Стаса.

Кстати, о братике…

В течение дня я позвонила Лесе, ненавязчиво поинтересовавшись про дела брата. Папа действительно отправил его в Новосибирск. И мачеху удивило, что я про это не знаю. Удивлять её ещё больше тем, в каком виде прибыл Стас, я не стала.

Впрочем, у меня и самой сегодня было чему удивляться. Например, в ванной. Не только две щётки, на которые указал Стас, привлекли моё внимание. А также лишняя мочалка и мужской шампунь с гелем для душа. Последний, к слову, я купила сама. Не задумываясь над тем, что делаю. Взяла с полки в магазине свой любимый, а затем долго выбирала, чем же хочу, чтобы пахло от Стужева.

Шкаф тоже не радовал. Стас оказался прав по поводу вещей Лёши. Их тут было гораздо больше, чем мне казалось. И появление каждой было обосновано. Домашние вещи, запасные джинсы (мало ли, Никитка испачкает). Ещё одни джинсы. Рубашки. Футболки. Свитер…

И это всё переезжало ко мне на моих глазах. С моего согласия.

Окончательно смирилась я с фактом того, что кажется, мы С Лёшей действительно живём вместе, после того как Стужев позвонил, сказав, что по пути домой заедет в полюбившийся нам итальянский ресторан и возьмёт еды на вынос. К слову, за эту неделю ночевать к себе он так и не уходил. И меня это не огорчало. Больше скажу, с утра у меня появилась привычка, проснувшись в руках Лёши уткнуться носом ему в шею. Ну, как появилась. Возобновилась после двух лет голодания по нему.

Сама не поняла, как оказалась рядом с сиротливо лежащим на полке колечком. Даже на палец его натянула, решив впервые примерить. И с ужасом вздрогнула всем телом, услышав хлопок входной двери.

– Ай-ай, – прошептала, пытаясь стянуть кольцо и вернуть его на место.

Не успела. Пришлось судорожно спрятать руку за спиной, натянуто улыбаясь заглядывающему в комнату Лёше.

– Привет, – замер он, пристально смотря на то, как я пытаюсь выглядеть естественно. – Никитка спит?

– Спит, – кивнула я, прочищая горло. – А что?

– Что? – нахмурился Стужев.

– Что? – невпопад повторила за ним.

– Всё в порядке? – поинтересовался Лёша, заходя в комнату.

С каждым его шагом в мою сторону, я уверенно отступала назад, продолжая попытки незаметно стянуть с пальца кольцо.

Он его клеем что ли промазал… никак не снималось!

– Саш, ты меня пугаешь, – усмехнулся Стужев, наблюдая за мной. – Что ты там прячешь?

– Я? – дальше отступать было некуда. Я упёрлась спиной в подоконник. – Ничего. А ты… иди мой руки. И еду грей. Где она, кстати?

– В прихожей, – судя по взгляду Лёши, он начал прикидывать, а как бы меня развернуть, но… замер, скользнув взглядом по полке. – Мыть руки, так мыть руки, – хохотнул он, и направился к двери, продолжая посмеиваться. – Я даже комментировать ничего не буду.

– А нечего тут комментировать, – буркнула я.

Ну нет. Не мог же он заметить, что кольца на полке больше нет.

Не мог.

Где же хваленая мужская невнимательность, когда она так нужна?! Хотя, о чем я? Это же Стужев…

– Да и пожалуйста, – прошептала я, взглянув на руку с кольцом, когда Лёша скрылся из вида.

Снимать его теперь и отправлять обратно на полку было глупо. Всё равно меня поймали с поличным.

И меня это совсем не огорчало.

– Проводил? – крикнула я, продолжая помогать Никитке собирать пирамидку.

Наверное, это был единственный подарок от Стаса, который пришёлся сыну по душе. И по возрасту, что тоже не мало важно.

– Вывел из подъезда и пожал руку перед тем, как он сел в такси, – отчитался Лёша, усаживаясь на ковёр рядом с нами.

За ту неделю, что брат провёл в Новосибирске, к нам он пришёл лишь сегодня. Если не считать день его эпичного появления. И так и не раскололся, что же там такого случилось, что имя его помощницы даже произносить больше нельзя было.

– Захочет – сам тебе расскажет, – словно читая мои мысли произнёс Лёша.

– Знаю, – отозвалась, подавая Никитке верхний кругляш пирамиды. – Просто никогда не видела его настолько… пытающимся делать вид, что всё в порядке, – нашла я определение, продолжая рассуждать. – Он мне уже как-то признавался, что зацепила его помощница. Ты её видел, кстати. Помнишь? На благотворительном аукционе?

– Я помню, как хотел свернуть шею твоему брату, когда ты его выкупила, – отозвался Стужев, помогая Никитке снова собрать опрокинутую пирамидку. – Подожди, ты сейчас про Ларину говоришь? – уточнил он, переводя тему и не давая мне возможность припомнить ему, а кто, собственно, в тот день купил его самого. – Таню?

– Ольгу, – поправила я. – Она с нами за столиком сидела тогда. Стаса козлиной называла. Ты её знаешь?

– Поверхностно, – отозвался он. – Но я был уверен, что там была Таня. Они с Ольгой дочери Константина. Помнишь, он…

– Помню я его, – нахмурилась я. – Если бы не его некоторые слова, я бы не уехала в Новосибирск.

Так же я припомнила, что как-то начальник охраны Стужева-старшего упоминал при мне дочерей.

– Он мне рассказывал. Близняшки, – озвучила я свои мысли. – И одна работает на Снежинских. Только я не думала, что настолько близко работает… И она мне представилась Ольгой. Правда с заминкой…

– Ольга скромная, тихая, – пожал плечами Лёша. – Она не стала бы при незнакомых людях кидаться оскорблениями.

– Да что ты говоришь, – сухо протянула я. – Настолько хорошо с ними знаком?

– Нет, – моментально ответил Лёша. – Но от Тани один раз получил по… впрочем, наверное, об этом мне стоит промолчать.

– Наверное, – я продолжила сверлить его пристальным взглядом.

– Ты ведь в меня сейчас не кинешь кольцом, правда? – поинтересовался Стужев.

– Если бы я могла его снять – оно уже летело тебе в лоб, – соврала я.

На самом деле оно спокойно снималось. Стоило лишь успокоиться и не дёргать его, словно обезумевшей. Просто… мне не хотелось его снимать. Но Лёше об этом было знать не обязательно.

– Константин периодически привозил девочек к нам в дом, – снизошёл до пояснений Лёша. – То на выходные, то на каникулы. Места много, мы с ними почти не пересекались. Не могу сказать, что мы дружили, но иногда общались. Поверхностно.

– Угу, – хмыкнула я. – И однажды ты получил по яйцам.

– А так можно говорить при Никитке? – решил призвать к моей совести Стужев.

– Я тебе больше скажу, при нём можно даже продемонстрировать озвученное, – заявила я, поднимаясь на ноги.

– Ты ведь не собираешься… – быстро сориентировавшись, Лёша тоже вскочил. – Саша, не глупи, они тебе ещё пригодятся!

Никитка звонко смеялся, наблюдая, как его родители устраивают сомнительные догонялки вокруг него.

– Попалась, – схватив меня со спины, Лёша прижал меня к себе, предусмотрительно встав так, чтобы я не могла ударить его в стратегически важные места.

– Вообще-то я тебя пыталась поймать, – напомнила я, млея от нежного поцелуя в шею.

– И смысл меня ловить? Я давно попался, – прошептал Лёша, тут же напрягаясь.

– Что?

– Мне недавно звонил Константин, – произнёс он, сильнее прижав меня к себе.

– Не уверена, хочу услышать причину этого звонка и суть разговора, – честно призналась я, чувствуя, как настроение стремительно скатывается к отметке «унылое».

– Отец здесь, – всё же произнёс Лёша. – Я не хотел тебе говорить…

– Так зачем сказал? – поинтересовалась, выбираясь из его объятий.

– Поговорить нам однажды всё равно придётся, Саш, – не делая попыток вернуть меня к себе, Лёша присел обратно на ковёр, с готовностью ловя ползущего к нему сына.

– Любишь ты всё испортить, – буркнула, пряча охватывающую меня нервозность. – И что Борису Геннадиевичу здесь понадобилось?

– Мы, – безразлично ответил Лёша. – Он и к твоему отцу пытался пробиться. Не вышло. Для меня его не существует. А ты… – он поднял на меня глаза. – Твой отец приставил охрану. Увидишь странных людей или заметишь преследующие тебя машины – не пугайся.

– Вот теперь я испугалась, – призналась, нервно перетаптываясь с ноги на ногу. – Он может что-то…

– Нет, – тут же отверг Лёша моё не до конца озвученное предложение. – Скорее, попытается вымолить прощение. Я так думаю.

– Пусть запихает извинения себе в… – я замолчала, посмотрев на сына. – Я не хочу его видеть.

– И не увидишь, – пообещал мне Стужев, переводя тему: – Кстати, мне завтра аренду продлевать нужно. Или не продлевать… что скажешь?

– Продлевай конечно, – мгновенно отозвалась я, не сдержав усмешку. – Ты же не думаешь, что я позову тебя жить вместе?

– А если я скажу, что у меня нет денег на продление аренды? – задал он следующий вопрос, старательно пытаясь выглядеть серьёзным.

– Тогда я отвечу, что так и знала, что ты со мной только ради денег, – покачала я головой. – Жилплощади. Еды. Альфонс, одним словом.

– Быстро же ты меня раскусила, – не выдержав, он рассмеялся. – Саш, у меня там даже вещей не осталось.

– Предлагаешь что-то перенести обратно? – уточнила я, вздрогнув от звонка в дверь.

Стало по-настоящему страшно. Учитывая то, о ком мы говорили минуту назад.

– Не открывай, – попросила я Лёшу, заметив, что он поднимается. – Мы никого не ждём.

– Саш, – протянул Стужев. – Может это Света?

– Она бы позвонила, – мотнула я головой. – Лёш, не открывай! – прикрикнула я, стоило ему сделать шаг. – Не надо! Живи здесь, только не открывай…

Я замолчала, перебитая ещё одной трелью звонка.

К счастью, Лёша послушно замер. Мотивация его явно устроила.

– У тебя телефон звонит, – сказал мне он, указывая на вибрирующий на столе мобильный.

– О, Стас, – выдохнула я, беря трубку. – Что случилось?

– Вы дома? Я часы забыл, дверь откроете? – раздражённо произнёс Стас.

– Дома, – рассмеялась я. – Празднуем решение жить вместе. Сейчас откроем.

– Никогда я ещё не радовался приходу Стаса, как сегодня, – уведомил меня Лёша, топая к двери.

Эпилог.

Два года спустя…

– Просыпайся, соня, – выдохнул мне в ухо Стужев, сгребая в объятия и поворачивая на бок.

– Сегодня твоя очередь отводить Никитку в садик, – протянула я, не торопясь открывать глаза и млея от дорожки поцелуев от шеи до ключицы. – Лёша… – протянула, пытаясь отвернуться.

– Никита уже давно в садике, – мурлыкнул мой жених. – Ты проспала звон будильника, наш подъём, завтрак, выход из квартиры, моё возвращение, и ещё пару часов, – уведомил он меня, заставляя распахнуть глаза.

– Серьёзно? – найдя взглядом часы, я с ужасом обнаружила, что уже почти одиннадцать утра. – Ничего себе…

– А мне нравится, – прошептал Лёша, мягко целуя меня в губы. – Ты такая милая. Всегда сонная, тёплая, а какая податливая…

– Стужев, – хлопнув его по плечу, я рассмеялась. – Ты забыл упомянуть, что меня почти всегда тошнит, а…

– А я сделал тебе водичку с огурцом и лимоном, – указал он в сторону. – И томатный сок тоже принёс. И, самое главное… банку с икрой мойвы, – торжественно прошептал он, вызвав своими словами неконтролируемое слюноотделение.

– Мой герой! – пискнула я, присаживаясь и смотря на стоящий на столике поднос с перечисленным. – А можно хлебушка? Чёрного. Очень чёрного.

– Сейчас принесу, – усмехнулся Лёша, поднимаясь с кровати и переставив поднос на кровать, отправился на кухню. – Надеюсь, бородинский тебя устроит!

– Горбушечку! – крикнула я, сама поражаясь своим вкусовым пристрастиям.

Во время ожидания Никитки такого не было. Периодически тянуло съесть что-то определённое, но не было ни настолько сильного токсикоза, ни острой непереносимости каких-либо продуктов.

А сейчас…

Наверное, всё дело в том, что мы ждали девочку. Очень привередливую в своих вкусовых предпочтениях девочку. Которая держала мамочку в строгости, не давая ей ни есть, ни пить нормально.

– Держи, – протянув мне хлеб, Лёша с умилением наблюдал, как я кушаю, пристроившись рядом на кровати. – Ты помнишь, что сегодня твои приезжают?

– Как тут забыть? – хрюкнула я.

Леся последние два месяца заваливает меня фотками и ссылками на свадебную тематику. И совершенно не берет в расчёт то, что пышная свадьба нам не нужна. Я вообще не была уверена, что нам с Лёшей нужно настолько торжественно отмечать штамп в паспорте. У нас и без этого всё было прекрасно. Если не сказать больше.

Его бизнес шёл в гору, мы успели несколько раз слетать вместе с сыном на море. Из последней поездки даже умудрились привезти мою беременность, правда, я долго не верила в неё. Сначала валила всё на акклиматизацию, затем на отравление.

Мы же всегда были осторожны! Тема детей никогда не поднималась, как и тема замужества… до момента, когда я сделала тест. Я была ошарашена, но… рада. Счастлива, как никогда прежде. Немного опасалась, как воспримет известие Лёша, но… он не подвёл. Всё было так, как я представляла себе когда-то. С одним исключением.

– Мы женимся, – строго уведомил меня он, после того как поставил на пол, перестав покружить по комнате. – И это не обсуждается.

– Как скажешь, – не стала с ним спорить, чем изрядно удивила его.

И началось…

Нас никто не хотел слушать. Леся планировала шикарный приём, папа составлял список обязательных гостей. Стас ржал. Но на него я не злилась. В конце-то концов, свою свадьбу он уже с достоинством пережил, хотя его путь к счастью был довольно тернист. Он даже сам отцом умудрился стать…

К слову, про отцов.

Стужев оказался прав, предупреждая меня про своего. В один отнюдь не прекрасный вечер он действительно объявился. Подловил меня у входа в парк, где мы с Никиткой ждали Лёшу.

Клянусь, я с трудом узнала в этом потасканном мужчине Бориса Геннадиевича. Замерла, испуганно смотря на его руки, вцепившиеся в моё запястье, с трудом вслушиваясь в то, что он говорил.

К счастью, его пламенную речь про то, что он был прав, и наконец-то две семьи породнятся (как он того и хотел), перебили одновременно подбежавшие ко мне люди, нанятые моим отцом и Лёша.

– Всё в порядке? – даже взглядом не удостоив собственного отца, мой любимый встревоженно вглядывался в моё лицо.

– Да, – выдохнула я, прижимаясь к нему.

Холод от встречи с прошлым оттаивал в руках любимого.

– Больше ты его никогда не увидишь, обещаю, – тихо шептал мне Лёша, наблюдая, как люди отца уводят Стужева-старшего к машине.

Это обещание Лёша, к слову, сдержал.

Как и все, что давал мне.

– Принести ещё что-то? – по-своему оценил моё выражение лица Лёша, вырывая из воспоминаний.

– Я не хочу играть свадьбу, – неожиданно призналась я, смотря на надкусанную горбушку с икрой, что держала в руке.

– Саша, – протянул Лёша, старательно скрывая недовольство в голосе. – Мы два года живём вместе. Кольцо ты не снимаешь. В конце концов, внутри тебя сейчас ещё один мой ребёнок и…

– Да нет, – отмахнулась я, улыбнувшись. – Замуж хочу. Свадьбу не хочу.

Стоило только представить банкетный зал, как желудок сводило спазмом. Платье, к слову, Леся тоже мне купила. Целых пять. Два свадебных белых (одно пышное, для ЗАГСа, второе менее похожее на накидушку для самовара – для ресторана). И три красивых вечерних. Одно для сегодняшнего приёма. Второе для завтрашнего. И платье для застолья, организованного в честь второго дня свадьбы…

Ах, да! Ещё было четыре фаты, из которых я должна была выбрать «ту самую».

– Фата – это очень важно! – заверяла меня Леся. – Это символ чистоты и невинности…

Она и слушать ничего не хотела про то, что моя невинность осталась где-то позади. Да я беременная замуж выхожу! С без пары месяцев трёхлетним сыном! Какая фата?!

– Если успеешь быстренько собраться, то по дороге в аэропорт мы можем заскочить в ЗАГС и… сделать ход конём, – заговорчески подмигнул мне Лёша, мгновенно расслабляясь.

– А так можно? – тут же ухватилась я за эту идею.

– Можно, – чмокнув меня, он поднялся с кровати. – Я звоню и договариваюсь о быстрой регистрации? – уточнил он, беря в руки мобильный.

– Да! Да! Тысячу раз да! – выкрикнула я, вынуждая его рассмеяться.

– О, наконец-то я от тебя «да» услышал, – усмехнулся он. – Замечательный день для нашей свадьбы.

Как и все последующие, что нас ждут, – подумала я, вскакивая с кровати и начиная собираться, чувствуя себя как никогда счастливой.