Пьесы молодых драматургов
Пьесы С. Лобозерова, Н. Павловой, О. Перекалина, Л. Разумовской и В. Гуркина рассказывают о сложном внутреннем мире современного человека, устремленного к добру, к обретению истины, правды и справедливости, о направленном приложении сил в деле создания нового общества.
Нина Павлова
ПЯТОЕ ВРЕМЯ ГОДА
Пьеса в 3-х действиях
В е р а — юрист контрольно-ревизионного управления.
К л а н я — ее соседка, железнодорожница.
А л л а — экономист.
А р ч и л — ее муж, актер.
И л ь я — художник «Рекламбюро».
Г а л и н а — его жена, человек без профессии.
Р у в и м ч и к — повар.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
И л ь я. «Я скажу тебе с последней прямотой — все лишь бредни, шерри-бренди, ангел мой». Шерри-бренди… бред собачий.
В е р а. Эй! Поезд! Граждани-ин… а-а-а!
Вы что — пьяны?
И л ь я. К сожалению, нет. Не пьется, к сожалению.
В е р а. Задавило бы вдруг? Хоть раз? Хорошенько!
И л ь я
Отошла?
Испугалась, что ли?
В е р а. А-а, весь вечер реву!
И л ь я
В е р а
И л ь я
В е р а
И л ь я. Мы? Здесь посидим.
В е р а. В снегу?!
И л ь я
В е р а. Я тоже сегодня… бывает!
Мороз, а? У нас в Сибири морозы легкие, сухие.
И л ь я. Сибирячка?
В е р а. Ну.
Тихо как…
И л ь я. Как вымерло. Рассказать тебе мою жизнь? Глупо вышло, и жил, как не я. Больше смерти боялся пошлости, а вышло… а-а! Замерзаешь ты, господи. Совсем замерзла!
В е р а. Тоже любишь смотреть?
И л ь я. Мгу. А тихо!
В е р а. Мгу, тишина. Иду сейчас — никого. Ткнулась в столб, реву…
И л ь я. А столб молчит?
В е р а. А столб молчит!
И л ь я. А хорошо бы жить — подходит прохожий к прохожему: «Понимаешь, брат, такая история…»
В е р а. А прохожий отвечает…
И л ь я. Прохожий говорит… А я знал всегда, что встречу тебя.
В е р а. Ну, пойду.
И л ь я. Илья. А тебя?
В е р а. Вера. Прощай!
И л ь я. В городе.
В е р а. А здесь кого ждешь на снегу?
И л ь я. Электричку. Последняя из-под носа ушла.
В е р а
У меня тебя не съедят. Муж в командировке, сын у мамы в деревне, а соседка, надеюсь, спит. Ну?!
И л ь я
В е р а. Мороз-то под тридцать — обморозишься! Ну!
И л ь я. Не нукай. Иди!
В е р а
И л ь я
В е р а. Дубленку, м-м? Я везучая! Сегодня на парткоме разбирали, что взятки беру и на чужих мужей охочусь. Ты ведь тоже женат.
И л ь я. Да.
В е р а. Правду люди сказали…
И л ь я. Неправду.
В е р а
И лишнего не думай. В пять утра электричка. Чай попьем, и уйдешь.
Г о л о с К л а н и
Г о л о с В е р ы. Я, я!
Г о л о с К л а н и
И л ь я
В е р а. Пойдешь?! Опять уронишь? По бабам, знаешь, шастают втихую.
И л ь я. Не говори так.
В е р а. А ты не шепчись. Кого мы украли?.. Чай с черемухой будешь? Вон телефон — звони. Жена, поди, обревелась.
И л ь я
В е р а
И л ь я. У нас с мамой точь-в-точь: наш буфет!
В е р а. Это мама моя, а папку схоронили — на охоте в буран вот замерз. Твои-то живы?
И л ь я
В е р а. Хорошие люди, как объясняю сыну.
И л ь я
В е р а. Мечтала быть агрономом. Не сбылось! А ты кто?
И л ь я. Художник.
В е р а. Сбылось?
И л ь я. Таланту нет.
В е р а. Ты что… что?
И л ь я
В е р а. Ну… нет.
И л ь я
В е р а
И л ь я. Куда я без детей? Как? Она картошки не сварит, чтоб кастрюлю не сжечь. Вера, Верочка, детей не брошу!
В е р а. А бросишь — прокляну!.. Что мы, а? Другим хуже — проживут, а не свидятся. А нам ночь досталась — два часа еще.
И л ь я. Я завтра приду. И послезавтра.
В е р а. Не придешь — нет: два часа наш век. Детей предать — последняя подлость. Женатый, а? Дождалась я тебя! Два часа — весь мой век… два часа, а наши. Праздник наш, слышишь? Целый век — два часа. Новый год справим — елку ставь быстро! Мечтала, знаешь, — хоть один праздник вместе. Пусть сбудется! Как будто. Ну, как будто сбылось! Где елка, игрушки?
Елку нарядим, игрушки… сейчас!
И л ь я
В е р а. Что?
И л ь я. Сейчас ты наденешь свое самое красивое платье…
В е р а. Нету! Есть! Не будешь смеяться?
И л ь я. Сейчас ты переоденешься — не спеша, с удовольствием. Красота, детеныш, несуетна.
В е р а. Что? Осталось лишь час сорок пять!
И л ь я
Да, это я… Хватит врать-то, Галя! Началось с вранья, и опять за вранье? Хватит вранья уже — врать-то уж хватит!
Ты родишь мне детей.
В е р а. Много?
И л ь я. Много. Семеро по лавкам, м-м?
В е р а. Мгу.
И л ь я. Мы поженимся, знаешь. Я звонил домой и…
В е р а
К л а н я. Опять наш артист жену убивает. Развелись бы скорей, а то не уснуть!
В е р а. Соседка Кланя. Теперь повесит афишу на заборе.
И л ь я. Хочу афишу! Я звонил домой и…
В е р а. Поцелуй меня, а?
И л ь я
В е р а. Сумасшедший! Правда? Так не бывает!
И л ь я. Меня в три шеи выгнали, и чтоб забрал детей!
В е р а. В три шеи, да?
И л ь я. В три шеи, да! В три шеи, ах!
Тебе тоже страшно?
В е р а. Так не бывает… так не бывает! Кто-то смеется над нами?!
И л ь я. Смиловался кто-то. Вера, неужели? Страшно от счастья… не молчи — говори.
В е р а. Платье знаешь откуда? Замуж собралась. А он пришел в больницу — вот тут
И л ь я. Мама моя ангел. Кроткая как ангел, и руки елкой пахли всегда.
В е р а. Тоже с тайги?
И л ь я. Зона. Лесоповал.
В е р а. За что?
И л ь я. Тридцать седьмой. Из дворянок она. Смешно — из дворянок! Коммунистка-дворянка в парусиновых тапочках. И сосед-старичок написал кой-куда… Разыскал старичка потом уже, после.
В е р а. И что — старичок?
И л ь я. Что — старичок? Бить его — старый, а про совесть не поймет. Старичок-здоровячок! В холодильник за кефиром лезет — шерстяную шапочку от простуды натягивает. Шерстяной старичок, а мама моя… В детстве верил, что елки мамой пахнут. И жена моя первая тоже Елка — Ленка по-школьному. Семь лет играли в семейное счастье…
В е р а. Чего ж разошлись?
И л ь я. Она за меня с досады пошла — другой не любил. Потом этот другой полюбил! Выставку у меня тогда зарубили. Пил как свинья и по случаю мировой скорби сошелся с одной… стыд без любви. Стыд один, господи!
В е р а. Совсем не любил?
И л ь я. Ни дня. Муж ее бил — проучил мерзавца. Прибежала с дочкой ко мне прятаться и осталась: не выгонишь — живет и живет! Сошлись по пьянке… пошлость-то, господи! Прокляни меня, прогони!
В е р а. Сколько твоим, Иленька?
И л ь я. Тимке годик, и Леночке три. Это дочка ее — рыжая-рыжая. Я без рыженькой дочки моей пропаду!
В е р а. Собирайся. Без детей не приезжай! В ноги падай, моли.
Что ты… ты? Это мне перед тобой молиться хочется.
И л ь я. Откуда ты, боже, счастье мое? Мы будем, слышишь, счастливы, будем! Что это?
В е р а. Да соседи вон наверху — артист-шизофреник жену вот гоняет. Она на развод подала, а он…
И л ь я. Сходить?
В е р а
И л ь я. Это Галина.
В е р а. Пьет?
И л ь я. Раньше пила.
В е р а
И л ь я
В е р а. Богатый.
И л ь я. Нищий. Детишек вон двое, а Галина работать с рождения брезгует.
В е р а
И л ь я. А детей кормить? Сколько их у нас, знаешь?.. Молись за нас, Вера. Я скоро! Заберу детей и…
А л л а. Я ему звездану! Арти-ист… из дурдома!
К л а н я. Сажай его! Сумасшедший все ж. Жалей-жалей — дожалеешься!
А л л а. А-а, разведусь в четверг — и…
В е р а
А л л а. Гони ты этих х-художников!
К л а н я. Деньжи-ищ!
В е р а
А л л а. Мой артист хоть бы рублик для смеха принес! Из театра ушел, со съемок сбежал. Иди, говорю, артист, к психиатру и лечись! Представляешь, на елках теперь прыгает… этим: прыг-скок
К л а н я. Арти-ист!
А л л а
К л а н я. Выспаться надо — Новый год завтра.
А л л а. Сегодня уже. Мне теперь один праздник — развод!
К л а н я. Эта кого привела — не артиста!
А л л а. «Пора-пора-порадуемся на своем веку!» Верка — тютя: зеркала нормального не купит.
К л а н я. Верка
А л л а
К л а н я. А придет — я третий лишний.
А л л а. А придет — перейдешь третьим лишним в нашу компашку.
К л а н я
А л л а
В е р а
А л л а. Придет. Мой бы не пришел. Ключи отняла, но…
К л а н я. Мороз трескучий — «отняла»! А ночевать ему где — в лифте опять? Люди из страха пешком уже лезут: лифта боятся — там же артист!
А л л а. Не в лифте, а в Ялте ночует пускай! Море, съемки — роль идиоту дали наконец! Нет, примчался: «Убью, убью!» Убей!
Хороши, а? Людям страшно — мне нет. Шел бы к отцу! У папеньки на одного трехкомнатная квартира. В центре города! На одного!
В е р а. А-а, новогодние заказы у ткачих актировала: мандарины — недовес, севрюга — недовес… две тонны перевешала. Не руки — чугун!
А л л а. Охота была в праздник медь считать?!
В е р а. Медь? По тысчонке на брата хапнули!
К л а н я. За раз? Мне бы!
А л л а. Ой, дай померить?
В е р а
А л л а
В е р а
А л л а. Тьфу, рехнулась на петрушке! А я предупреждала — Акопян тебя таким дерьмом вымажет! Что — нет? Извини, но любого ревизора можно «сделать». Ты поганый мандарин для пробы съешь, а распишут — берешь на лапу, в лапку! Докажи, что Рувимчик тебя не купил?
А-а, плюнь! Завтра же устроишься. В управлении юриста ищут — двести рэ. Пойдешь?
Скисла? Тютя!
Теперь массажик.
В е р а. Пойдешь?
А л л а
К л а н я. А-а, прошляпила?!
А л л а. Я? Я, Кланечка, в отличие от уроженцев аквариума, действую строго научно — никаких сальных цыганских страстей: нож в зубы — иду на цель, как десантник. Но работаем, девочки, четко настоящую женщину: кис-кис, мяу-мяу!
К л а н я. «Мяу»! Дак познакомиться сперва — как?
А л л а. Знакомиться, Кланечка, просто. Летишь с парашютом в заданный квадрат цели. Квадрат! Этот куровод в проруби плавал — закалялся, гад. Моро-оз! Сигаю в прорубь. Естественно, тону. Он, естественно, спасает. Навещает. Мурлыкаем про курей — чтоб они сдохли! Девки, он на меня упал…
К л а н я. И бросил?!
А л л а. Хуже — влюбилась в артиста: в Арика без шарика. Ой, полдвенадцатого! Темп-темп… погадаем сперва.
К л а н я
А л л а. Тяжелый случай!.. Помолчим, Клань, загадаем.
Про художника загадала?
А я… Разведусь в четверг — есть один план!
К л а н я. Мне б хоть завалящего мужичка… Я с крокодилом уживусь.
А л л а. Крокодила? В большом выборе. Одни крокодилы!
К л а н я. Явился крокодил?!
В е р а
А р ч и л
А л л а
К л а н я. Артист? Бандит!
А р ч и л. Аля уехала? В праздник уехала!
А л л а
Ты чего?
В е р а. Илюшу дождусь.
А л л а. Хоть талантливый?
Лучше нормальный. А то денег мало, а визгу много: «Искусство, искусство, святое искусство!» Меня от искусства уже тянет блевать.
К л а н я
А л л а. Бегу!
К л а н я
А л л а
В е р а. Бери. Дарю.
К л а н я
А л л а
К л а н я. У нас в деревне вместе гуляют, а тут запершись каждый со своим студнем. Слышь, цыганочка? Вых-ход из пятого угла!
В е р а. Ты-то что со своим дорогим разошлась?
К л а н я
В е р а. Вернулся?
К л а н я
В е р а. Ты ешь… поешь.
К л а н я. Крёсна говорит — он от крови угорел. Куры и те от крови дуреют. У нас на птицеферме упала одна, нога в крови, а куры увидели — сбесились от крови — пять тыщ! — и долбать. Чудом отбили — угорели от крови! Митя крови не вынес — не он виноват. Можа, зря я его, а, по гордости бросила?
Того послушаешь — правда, этого — правда. Нет надо мной моего господаря, а моя голова кружи́тся. А дразнил меня, слышь: «Колоклань, Колоклань, что звонишь спозарань?» А тут колокол — война…
В е р а
К л а н я. Не успеем… шампанского!
В е р а. Ура!
К л а н я. А-а, гармонь — обожаю! С гармошкой гуляют.
М у ж ч и н а в м а с к е
К л а н я. А женихи-пенсионеры есть?
М у ж ч и н а в м а с к е. Навалом!
К л а н я. Поди, пенсия с гулькин нос?.. Вер, айда?
В е р а. Илюшу дождусь.
К л а н я. Дак полночь уже — электрички не ходят. Не придет! Айда? Сбегану. Приходи!
И л ь я. Двери настежь…
В е р а. Живой!
И л ь я. Не доживу, думал! Электрички не ходят…
В е р а. Добрался-то как?
И л ь я. Где попутками, где… Все не верю, что ты есть.
В е р а. Руки, боже, совсем ледяные!
Пил?
Спал?
Ноги мокрые, а?
И л ь я. Напрямик хотел — полынья в ручье. Новый год встречал в полынье.
С Новым годом, а? Эй, с Новым годом!
В е р а. Ноги мокрые, а? Боже, простудишься!
И л ь я. Дитя я тебе?..
В е р а. К тебе.
И л ь я. Сама-то ела?
Пропадем, Верка! Невозможно порознь — ни дышать, ни… Что делать, мать?
В е р а. Дети где?
И л ь я. У Тимки температурка. Не везти же по морозу.
В е р а. Что?
И л ь я. Простыл маленько. Уезжал — почти нормальная была. Что мы в шубах?
В е р а. Ой, есть хочу! Голодный?
И л ь я. Жуть!
В е р а
И л ь я. М-м!
В е р а
И л ь я
В е р а. М-м!
И л ь я. А как насчет смокинга?
В е р а. М-м.
И л ь я
В е р а. Что делал?
И л ь я. Служил по части рекламы, а также лозунгов: «Ура-полтора!»
В е р а
А говорил, нету таланта?!
И л ь я. Был талант. Говорят, даже очень…
В е р а. И чего?
И л ь я. Выставку знаешь как зарубили? Я потом… Потом — суп с котом. В середнячках ходить — гордость мешает, а… Искусство, милый, чудо. Или есть чудо, или нет ничего.
В е р а. А начнешь?
И л ь я. С тобой нельзя «ура-полтора». Страшно с тобой — ничего нельзя не всерьез.
В е р а. Чего?
И л ь я. Ты родишь мне в сентябре. Толстая будешь, смешная! Я люблю тебя, слышишь? Боль такая весь день — где ты, живая? Рвусь к тебе — и такая боль! И все живет, светится, дышит… Я тебя через сто лет любить буду. И через двести. А кто-то подойдет к картине и поймет… Я с ума сошел! Я люблю тебя.
В е р а. Постелить нам?
И л ь я. И ты каждый вечер теперь будешь рядом?
В е р а. Каждый.
И л ь я. И каждую ночь? И целую жизнь?
К л а н я
В е р а
В с е т р о е
К л а н я. Танцевала, о-ой, — туфлям каюк!
И л ь я. Починим.
К л а н я. Совсем пришел?
И л ь я. Совсем.
К л а н я. И детей привезешь?
И л ь я. Привезу.
К л а н я. И возьмет тебя с детьми?
И л ь я
К л а н я. Два дурака — пара. Хорошо как, господи!
И л ь я. Хорошо!
В е р а. Ой, хорошо.
К л а н я. Чё ж хорошо! Щас…
К л а н я. Простыня вам в подарок. От меня — простыня!
В е р а. С ума сошла? Не возьму… не возьму!
К л а н я. Не слышу и не слушаю. Дарю и не слушаю!
И л ь я. Вещь!
К л а н я. С новым счастьем… сейчас!
И л ь я. Чего она, а?
В е р а
И л ь я
В е р а
И л ь я. Наша свадьба сегодня. Надевай свое платье. Свадьбу хочу, чтоб как у людей…
В е р а. Отвернись — я оденусь. Отвернись — не смотри. Даже на пляж из-за шрама стесняюсь. Шрам безобразный вот тут на плече. Я некрасивая, знаешь, наверно?
И л ь я. Господи боже, дуреха моя?!
В е р а. Пусти, я юрист!
К л а н я. Милицию — срочно! Ножом ей порезал!
И л ь я. Где он?
К л а н я. Там. Ужас — с ножом!
Илья и Кланя убегают.
В е р а. Где-то был бинт? Сейчас перевяжем.
А л л а
В е р а. За нож сажают, и срок-то хороший…
А л л а. Он меня сегодня убьет! Он сумасшедший, псих, шизофреник!
В е р а
А л л а. …то сотрет в порошок!
В е р а. Жми. Ждем!
К л а н я
В е р а
А л л а. А без матери?
В е р а. Да разведешься в четверг, разменяешь квартиру и…
К л а н я
В е р а
А л л а. За него отец подумает — сухим вытащит! Ненавижу! Пускай бы сразу убил!
И л ь я. Семейные тюрьмы — ненависть, ненависть!
В е р а. Ты поел бы, а? Хочешь бульон?
И л ь я. Утром выходят из камеры на работу, а вечером… «Галка, спрашиваю, когда жил Петр Первый — в пятом веке или пятнадцатом?» — «Я, — отвечает весьма надменно, — вышла замуж не за Петра!» Читать — зачем? Жлобский комплекс полноценности!
В е р а. Случилось что-то?
И л ь я. Мама сказала кому-то, запомнил: «Случайные браки — это стиль пошляков».
В е р а. Что случилось-то?
И л ь я. Травилась сегодня.
В е р а
И л ь я. Спектакль для дураков! Выпила крашеной водички и… Я ведь остался, остался с ней, Вера. Спустился в автомат позвонить тебе, что… Вернулся вдруг. А умирающая хвастает по телефону подружке, как ловко провела дурака.
В е р а. А вдруг? Побудь там. Слушай, вернись!
И л ь я. Что-оо? Ах да, ты же юрист! Не этот: «Гражданин, пройдемте»?
В е р а. Этот: «Пройдемте!»
И л ь я. Гражданин?
В е р а. Гражданин.
И л ь я. И с пушкою ходишь?
В е р а. Ну. Приходилось.
И л ь я. Зачем пошла?
В е р а. В Тимирязевку-то провалилась, а в кармане рубль. Читаю: «Требуются стрелки военизированной охраны».
И л ь я. Стреляла?
В е р а. Ну. С детства стреляла. С папкой на белок охотилась, вот.
И л ь я. В живых стреляла? А в людей стреляла?
В е р а. Стреляла. Ну.
А р ч и л
В е р а
И л ь я. Стирать умеешь?!
А р ч и л. Уйду… сейчас.
И л ь я
В е р а
И л ь я
В е р а
И л ь я. А после Ялты?
А р ч и л. Люди должны, как дельфины… там дельфины… сейчас!
И л ь я. Эй, дельфин, давай!
А р ч и л
И л ь я. Когда ел — в Ялте?
А р ч и л. Дельфины в Ялте…
И л ь я
В е р а. Что?
И л ь я. Обхудал, говорю, парень. Висит все!
Дома — сумасшедший дом, здесь — полоумный дельфин! Здравствуй, Степа, Новый год…
В е р а
И л ь я
В е р а. Да! Я стреляю в людей. Первой!
И л ь я. Вера! Верочка! Прости…
В е р а. Склад сторожила, а грабить полезли. Не бойся, я целила мимо людей. Ревизор я по правде. Юрист-ревизор. В общем, следствие по хозяйственным делам. Ты устал — ложись на тахте вон с ним, ладно?
И л ь я. Не хочу. Прости. Расскажи о себе.
В е р а. Что рассказывать? Нечего. Читала мало и про Петра не очень скажу. В деревне, знаешь, все переделаешь, с книжкой присядешь, а мамку трясет: «Книга тебе есть даст? Пить даст?» И книжку, бывает, порвет.
И л ь я. Бедно в деревне?
В е р а. Ой нищета! Локти, как нищие, поободрали за коврами в очередях! Вон ковер мне из дома прислали. Работы много, да, много работы. А я в книжку уткнусь и с книжкой реву!
И л ь я. А помнишь, ты плакала из-за взятки? У тебя неприятности?
В е р а. Праздник сегодня.
И л ь я. Что у тебя?
В е р а. Праздник, родной. Не хочу о работе ни помнить, ни думать. Вот посиди полгода в яме с битым стеклом да еще думай о ней!
И л ь я. В яме сидела?
Зачем?
В е р а. Горлышки от бутылок считала. Бутылку всю разбей, а кольцо
И л ь я
В е р а. А то? Чушка — она роет… Спишь уже? Ложись!
И л ь я. Не хочу без тебя.
Новогодний подарок!
В е р а. Подарочек!
И л ь я. Завернуть и вернуть, м-м?
В е р а. Ложись.
И л ь я. Дельфин-то грязненький?..
А р ч и л
И л ь я. Уйди, а? Убей!
В е р а. Ты что?
И л ь я. Кого он убьет? Самого бы ветром не сдуло! Эй, генацвале, давно мылся?
А р ч и л
И л ь я. Не береди былое, генацвале.
В е р а. Илюша? Илюша? Черт!..
И л ь я
А жрать охота…
А р ч и л
И л ь я. Пил?
А р ч и л
И л ь я. Ночуешь
А р ч и л. Там-сям… в подъезде, в лифте… В лифте светло. Грузинский учу.
И л ь я. Грузин?
А р ч и л. Мама русская, папа грузин. Учу: сикварули — любовь, мамико — папа… Выпей, дорогой, за дельфинов, а?
И л ь я. Давай за дельфинов.
А р ч и л
И л ь я. «Роза увяла, умолк соловей».
А р ч и л. Жена разлюбила, хочешь — смейся…
И л ь я
К л а н я. Он же там сейчас был. Там. И пили мало?!
В е р а
А р ч и л
В е р а
И л ь я
К л а н я. Ну, выпимши я. А видела — там! И пили мало? Совсем не пили!
В е р а. Где он был?
И л ь я. Иди ко мне!.. Дельфины любят воду. Уговорил его жить в ванной.
В е р а. Он мылся? Бред! Представляешь, выбегает Алка в разорванной ночной рубашке: «Спасите! Убьет!» И все бегут, ловят!..
И л ь я
В е р а. Или я тупая… что это?
И л ь я. «Что-что»? Сажает баба мужика. Психологический расчет — оба держались за нож. Кто бил? Естественно, мужик.
В е р а. Не понимаю… зачем ей?
И л ь я. Откуда я знаю? Но глаза ее видел — два арифмометра. Я был хорошим художником, знаешь, и умел видеть людей.
В е р а. Почему был?
И л ь я. Спи, родная!
В е р а. Странное чувство: если ты не будешь рисовать — мы расстанемся. Это правда?
И л ь я. Да.
В е р а. Почему?
И л ь я
Я все могу, слышишь? Я счастливый, как дурак…
В е р а. А я счастье так представляла — танцы… танцевать люблю — ужас. А не с кем. На юридический пошла — перестарок уже. Девчонок нарасхват — сижу все танцы, как в президиуме: тетя Мотя из колхоза «Светлый путь».
И л ь я. Тоже все танцы у стенки сидел.
В е р а. Не мог пригласить? Э-э!
И л ь я. А умею? Всю жизнь мечтал быть нахалом: танцую, соблазняю.
В е р а
И л ь я. Я?
В е р а. Один танец?!
И л ь я. Научусь танцевать… соблазнять!
В е р а
А р ч и л
В е р а. Ой!
А р ч и л
И л ь я
А р ч и л
И л ь я
А р ч и л
И л ь я
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
К л а н я
И л ь я. Терпи. Потерпи.
К л а н я
И л ь я
К л а н я. И Верка — швырк-швырк! А без мужика в доме — вон унитаз сломался: урчит. Тому рубь, сему, кота
В е р а
К л а н я. Как кот! И пожрать не разбудишь?!
Не, не я. Это же цаца — цирлих-манирлих, мерси-форси. Всё — обнимайтесь: ухожу без намека!
И л ь я. Автоматически говорящая Кланя!
В е р а. Врач был?
И что?
И л ь я. Нервное истощение, а так — нормальный. Кто пустил этот свист, что он сумасшедший?
В е р а. Алкины сказки. Сумасшедших бояться — удобно. Говорил с ним про нож?
И л ь я. А-а, несет ахинею. Нормальный?!
Вот чалдонский тайник — молчком да молчком! Напишу твой портрет — партизан на допросе. Герр партизан, эй, вас ист квас?
В е р а
И л ь я. Ну, киндза — вижу. Объяснить можешь?
В е р а. Это тоже киндза — смотри.
И л ь я. Есть, и огромная, — листик другой.
В е р а
И л ь я. Спекулянтов ловишь?
В е р а. Их-то поймала.
И л ь я. Сажаешь, выходит?
В е р а. Тронуть не дам. Мелочь взять — нити обрубим, а там фирма целая и хозяин есть.
И л ь я. Кто хозяин — знаешь?
В е р а. Зав овощной базой Акопян.
И л ь я. Что же его не…
В е р а. За что? Нет улик! А женщина купит на рынке два яблока: «Кушай, сына, — я ела. Ешь витамин!»
И л ь я. Хозяина ловишь?
В е р а. Мгу.
И л ь я. Уходят тебя?
В е р а. Ага.
И л ь я. За что?
В е р а. Не справляюсь… все сроки вышли! У нас ведь тоже отчетность, сроки. А когда начальство из-за меня бьют мордой об стол… бьюсь впустую!
И л ь я. А выход?
В е р а. Не трогать Акопяна. Взять мелкую сошку — и все довольны. Особенно Акопян. Он строптивых специально под ревизию подводит, чтобы нашими руками убрать. Вчера продавщица под машину бросалась — Акопян пригрозил. Таких и уберем! Алка ее уберет — точно.
И л ь я. Алка? Н-ну! Выбираешь подружек?!
В е р а. Выбираю? Свалилась на голову вроде дельфина — без работы, в слезах. У нас как раз экономиста искали…
И л ь я. Что — устала?
В е р а. На работу к отцу его
И л ь я. Что?
В е р а
И л ь я. Сказала следователю, что он был в ванной?
В е р а. Алке сказала.
И л ь я. А она?
В е р а
Убивать пошел? Потерпи, родной! Сейчас жена твоя явится за тобой.
И л ь я. Галина-а?
В е р а
И л ь я
В е р а
Сейчас жена его явится бить воровку. Перенесем пока Арчила к тебе.
К л а н я. Пойдем — поешь, у меня приляжешь.
А р ч и л. Как пи-яный… сам!
В е р а
И л ь я
И согрешить не успели, зато какой аншлаг! Дельфин этот чертов… Кланька, как ключ, в дверях торчит! Первый раз, родная, одни.
В е р а. А правда — первый…
И л ь я. Дверь замкну. Хватит — пусть катятся! Хватит нам мучиться. Слышишь меня?
В е р а. Эта придет…
И л ь я. Зачем звала?
В е р а
И л ь я
В е р а. Тимка родился?
И л ь я. Год спустя. Год под сердцем носила!
В е р а. Не надо!
И л ь я. Надо. Сейчас такая фарцовка начнется: мать! родила! материнство! сын!
В е р а. Чей сын — дядин? Похлопаем автору!
И л ь я. Одного боюсь — пошлости. Грамм никотина убивает лошадь. Полграмма пошлости убивают всё.
В е р а. Что — опять рисовал без продыху?
И л ь я. А-а!
В е р а. Сегодня можно взглянуть?
И л ь я. Глаза получились. Глаза без возраста — сама седая, мятая, битая, а глаза детеныша — дитя и дитя. Скулы соврал. Фуза! Вранье!
В е р а
И л ь я. Урод! Мне сейчас не то что масло — в карандаше два года надо сидеть: анатомия, азбука, школа, школа!
В е р а
И л ь я. А жить на что? Вечно нет денег — Галке что ни дай… вечно в долгах!
В е р а. А если бы ты два года занимался только…
И л ь я. Бы-кабы! Жить-то на что?.. Художник должен разминать руку с восходом солнца. Сгинуть в работе. Сгореть! Дети, Вера, — службу не бросишь. Ушел мой поезд, поздно — всё!
В е р а. Из-за рублишек-то так убиваешься? Все продам, все — только сиди!
И л ь я. Где сидеть — у тебя на шее? Шея могучая! Мужик я, запомни.
Верк, а ты глупая?!
В е р а
И л ь я. …пара, ага?
Она… открой! Пусти! Отпусти!
А л л а. Стучу-стучу! Можно войти? Извини, Егорова, я официально. Знаешь, я так мечтала о дармовых мандаринах, что твои дела плохи ну исключительно из-за меня!
И л ь я
А л л а
В е р а
А л л а
В е р а
А л л а. Вкалывать отпуск будешь?
В е р а
А л л а. Стиль «ретро» — самая мода.
В е р а
А л л а. А чтобы твоя чуткая совесть, Егорова, не чахла из-за аферы, так вот: мы договорились сегодня с отцом Арчила, что он поможет мне с разводом и обменом, а я, идя навстречу, заберу заявление у следователя.
В е р а. Погоди, ты обмена, что ль, добивалась?
А л л а. О, я меркантильна! Когда я вижу витающего в облаках ангела, мне хочется подбить его камнем. Чтоб спустился на землю. И понял: когда рожаешь в гостинице, сушишь пеленки у раковины в общагах, а разведясь, меняешь однокомнатную на две коммуналки и еще полжизни грезишь, чтобы вымерли соседи…
Кстати, было больно. Переборщила — согласна: меня убивали не ножом — без ножа. Вам не кажется порой, что ненависть в семье есть медленное убийство? Недоказуемое! За убитую жизнь — что вы?! — не судят, а за этот
И л ь я. Женщин не бьют. Не женщина вы.
А л л а. Я ушел, господин художник!
И л ь я. Эта муза сама не полезет к парторгу, как и, впрочем, сюда. Вы привели?
А л л а. М-м, когда проявляют трогательную заботу о моем все-таки муже, тянет позаботиться о…
Г а л и н а
А л л а. Это правда — глаза. Ладно, пойду.
Г а л и н а
И л ь я. Надралась уже?!
Г а л и н а. Да не пропаду! А чё? Вернусь опять к первому мужу — Виталику. До сих пор звонит! Звонит и звонит: «Галка, говорят, ты свободна?» Не ревнуешь, а?
Молчат! Они — умы, мы — увы!
И л ь я. Справку на стол!
Г а л и н а. Хм, какую?
И л ь я. Опять за старое?..
В е р а. Чаю поставь.
Г а л и н а
В е р а. Много.
Г а л и н а. А мне двадцать.
И л ь я. Двадцать два!
Г а л и н а. Даты любит! Когда жил Петр Первый, и Пастернак — это что: его едят или читают? Из школы выперли — от счастья кувыркалась: ой, думаю, кончилась эта мура! О!
В е р а
Г а л и н а. Наизусть — про любовь. А. Ахматова.
М-м?
В е р а
Ты любишь его?
Г а л и н а
В е р а. Ты правда решила отдать детей?
А сможешь?
Г а л и н а. Вчера представила — кроватки пустые… они простужаются. Простуда — вот!
В е р а. Вот зеленка — коленку помажь.
Г а л и н а
Чайком погреешь? Раздобрился — подал! Может, спичку подашь?
О-о, учит! Учитель жизни! Значит, стих про любовь рассказать?
И л ь я
В е р а. Наговариваешь ты. Ты сможешь не писать? Сможешь, что ли?
И л ь я. Смог уже. Сына родил без любви вот, как нелюдь, и без мольберта не умер пока. Что врать-то? Я люблю, родная. Первый раз люблю — и жизнь как на ладони. Мама говорила — каждое утро молиться надо, чтоб не предать вот нечаянно иль впопыхах. Сегодня нечаянно, завтра чуть-чуть… Обижался на жизнь! Жена мне сына в муках рожала — ничем не согрел. «Люблю» не сказал. Книжки, честность, идеи — обыватель с идеями: бросил — зато под стихи про любовь! Знаешь, Верочка, тайну таланта? Вот скажи ему — убьют, зарубят не только выставку, но и… он под током на карачках к мольберту поползет. Талант — это любовь: веселая, без страха. Прикажи не любить, запрети птицам петь! Это бездарь — птица из клетки: петь вон те
В е р а. Дак у меня и платье наготове. Давай!
И л ь я. Работать отпуск будешь?
В е р а
И л ь я. Отдохнуть бы тебе… Дельфин еще чертов! Алка правда заберет заявление?
В е р а. Заберет. Если добьется, чего хочет.
И л ь я. А чего?
В е р а. Знать бы! Торговаться, чую, к отцу его ездила — или, мол, ваш сын сядет, или… на испуг берет, как шпана.
И л ь я. Сделать что-то надо. Надо… забыл?
В е р а. Надо Арика подстраховать. Алке сейчас выгодно спровоцировать на срыв.
И л ь я. А-а, про взятки! Должен быть выход — вместе подумаем…
В е р а
И л ь я. Да ведь подсудное дело, господи, — за взятки могут!..
В е р а
И л ь я. Это опасно?
В е р а. Тю, убьет меня, что ль, Акопян? Ну, взятку даст.
И л ь я. Дают?
В е р а. Ревизору? Ты что! Вон Рувимчик из детского костно-туберкулезного санатория книжку для сына мне подарил. За десять копеек. А в книжке купюры. Книжку за десять копеек взяла!
И л ь я. Кто он — Рувимчик?
В е р а. Вор Рувимчик! Гений — повар из поваров! В ресторане работал — весь город ломился. Внука устроил в санаторий оперироваться — ну, устроился при внуке. И началось — пачки анонимок: «Дети голодают, Рувимчик вор!» А там дети с зеркальцами…
И л ь я. Как?
В е р а. Лежачие. После операции головы поднять не могут. Нас так
И л ь я
В е р а. Что?
И л ь я. Баб на борьбу со шпаной, а мне — фартук. Нет, накрой меня лучше салфеткой, как телевизор, — чтоб смотреть на меня! Не насмотрелась? И что Рувимчик?
В е р а. Что? Ты про что?
И л ь я. Дальше-то что?
В е р а. А-а, сняли пробу — вкусней, чем дома. А продукты — телятина, персики
И л ь я. Что дальше?
В е р а. Что? Акт составили. А главврач сюда вечером поздно примчался — узнал о ревизии и на меня: «А если бы ваш ребенок болел?» Он трех поваров до Рувимчика выгнал — и воруют, и помои в котле. Всю ночь на меня лаял. А утром жена его мне добавила.
И л ь я. За что?
В е р а. За то. Акопян мне такую рекламу создал: красный фонарь повесить — и все.
И л ь я. Съедят тебя, Верка, и бумажкой закусят.
В е р а. Как? Ты про что?
И л ь я. Съедят, говорю. Надорвешься, как мама, а смысл? Совесть, что ли, в подонках пробудишь или Алку вон устыдишь? Не устыдишь — наивно. Впустую!
В е р а. Не поняла, при чем здесь подонки? А-а, поняла — вот ты о чем! Сколько, по-твоему, подонков на свете?
И л ь я. Сколько?
В е р а. Мало.
И л ь я. Не ошибись.
В е р а. Не ошибусь. Я работаю с ними и знаю точно — блатных в институтах, проверено, мало. Но вот стоим мы, деревенские, у Тимирязевки толпой, а мимо идут блатные — веселые, сильные. Как хозяева жизни идут! И страх, знаешь, — дуэль без правил: они с автоматами, а ты без всего. А страх такой, что втайне завидуешь: мне бы тоже, а, автомат? Как отравленные мы — от страха завидуем: они-то сильные — умеют жить! Не они сильные — мы слабые. Получестные, полудешевые. А на подвиг жизни решимости нет. Нет решимости! Вот и прячемся и играем в прятки с тобою всю ночь: вокруг да около, взятки-прятки! Отбоялась уже — решай!
И л ь я. Я хотел сказать…
В е р а
И л ь я. Что ясно? Кому? Какой я мужик — без дела, без цели: телевизор семейный? Смотри на меня!
В е р а. Интересно, что сегодня в программе?
И л ь я. Я люблю тебя, глупая. И так стыдно все время. Вот пришел к тебе — старый, женатый, пустой!
В е р а. А я решила…
И л ь я. Что ты решила? Я люблю тебя, милый, и не стою тебя.
В е р а
И л ь я. По работе звонили?
В е р а. В пять утра электричка.
И л ь я. Надо ехать куда-то?
В е р а. Вечное надо. А я тебя, знаешь, с детства ждала.
И л ь я. Верочка… что?
В е р а. А я про любовь только в книжках читала. Вон, вот это
И л ь я. Верочка? Вера?
В е р а. За что мне, господи? Боже, за что?!
И л ь я. Глупая, господи. Любовь моя, господи!
Г о л о с Г а л и н ы.
Г о л о с а
И л ь я
В е р а. Вставай. Надо ехать.
И л ь я. Что — проводить?
В е р а. Тебе надо ехать к Гале в больницу. Ночью звонили сюда из больницы — Галя отравилась. Она тебя любит и решила уйти, потому что будет третий ребенок, и тогда уже… всё!
И л ь я. Опять вранье! Вранье на вранье!
В е р а. Это правда. Вот адрес больницы.
И л ь я
В е р а. Электрички ж не ходят!
И л ь я. Есть попутки, такси, совесть есть, наконец! Человек умирает… дети одни там! Дети? Где дети?
В е р а. Не знаю.
И л ь я. Дети одни там! Я побегу. Галка, глупая, что натворила?!
В е р а. Шапку забыл!
А р ч и л. Тоже не спится? Вот — не уснуть. Илюша бегом побежал куда-то. Вернется, а, или двери закрыть?
В е р а. Совсем ушел.
А р ч и л. А-а, на работу! А у меня сегодня развод. Никак не уснуть!
Суд скоро — в десять часов.
В е р а. Почему она порезала себе руку?
А р ч и л. Требует! Схватила нож так
В е р а. Чего требует?
А р ч и л. Развод, обмен и какао с мясом!
В е р а. Какой обмен она хочет?
А р ч и л. Хочет развод! Развод и обмен: мы с папой тут, наверху, в однокомнатной, папина квартира — ей.
В е р а. Отец против?
А р ч и л. Папа добрый — все бери! Не знает про развод. Ночевать к нему приду — переживает: «Вы поссорились, сынок?» — «Нет, — смеюсь. — Зачем?» Веселый сразу! К жене провожает. Не знает, что я в подъезде живу.
В е р а. Почему вы бросили съемки в Ялте?
А р ч и л. Роль дали! Звали так-сяк — на эпизод. Вдруг — роль. Мечта, а не роль — работа сутками, взахлеб, до упаду. Настоящая роль! Не уедешь уже…
В е р а. А зачем уезжать?
А р ч и л. С папой быть — умирает.
В е р а. Как — вы знаете про?..
А р ч и л. Знаю — рак. Папа не знает. Врач сказал: скоро боли начнутся. Рядом буду и боль себе заберу. Догадывается чуть-чуть — смотрит: «Вам тесно — я один. Больному человеку за город лучше!» — «Больной? — смеюсь. — Сто лет проживешь!» Смеюсь, смеюсь, а папа поверит: «Осенью, да, сыночек, обмен?» Нельзя обмен — последнее не отнимают. Там вся жизнь, весь дом друзья: «Заходи, дорогой!», «Поешь, дорогой!» Тут человек подыхает в подъезде — не заметят: подохни. Мимо бегут! Бегут бегом-бегом от инфаркта. От инфаркта бегут в дурдом!
В е р а. А вам говорили, что вы сумасшедший?
А р ч и л. Все говорят! К папе ехать надо: «Арик, не шизуй!» Объясняю-объясняю — во!
В е р а. Назад!
А р ч и л. Умная ты — математик юстиции, а скучней математики нет. Скучная женщина — это, знаешь…
В е р а. Без меня вы не пойдете ни в суд, ни…
А р ч и л. О, умная! Аля лучше — безрассудная, как огонь! Потерпи, говорю, моя хорошая. «Устала, — кричит, — терпеть!» Два года назад сказали: «Рак. Две недели жить». Друзья прилетели с Урала, с Камчатки. Все спешат!.. В Ялте видел — дельфины спешат. Ранило дельфина — тонет! Со всего моря дельфины спешат, выталкивают так
В е р а. Арик, скажи, если художник, а не очень большой талант, лучше бросить искусство?
А р ч и л. Зачем? Большой дельфин, небольшой: все поплывут — кто-то спасет.
В е р а. Правду скажи — мне правду надо…
А р ч и л. Правду… правду? Знаешь, я в цирке сначала работал — на проволоке. Нацеплю лонжу, а эть — падаю. Тренер дергает меня, как червя на леске: дрыг-шмыг. Неприятно! А старик коверный говорит: «Отцепи лонжу — тогда дойдешь. Ты красивый пойдешь, свободный! Большая любовь, говорит, это работа без страховки под куполом цирка. Настоящая работа. Красивая!»
В е р а. А разобьешься?..
А р ч и л. Не рискуй — не люби: ползай пониже! Знаю одного — застрахованный товарищ: все есть, кроме души. Глаза вареные, пустые — нет человека: ушел в самооборону и не вернулся. А-а, везде риск! Жить — риск, любить — риск. Правду в искусстве искать — риск. Если многие рискнут, кто-то найдет. Кто-то всегда лонжу отцепит и в небо уйдет, и душа моя с ним…
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
К л а н я. Бросил вещи — ноги ломай! Вышвырну к черту!
В е р а
К л а н я. Интересно, где мне лаяться? Дома не с кем!
Мы тоже бабушку хоронили — срам, а не бабушка: одни мослы. Чудила в старости, без огня спать боялась: «Боюс!» — «Кого?» — «Себя». И все мослы свои щупает, щупает. «Раньше, гыт, я круглая была, как клубок, а щас боюса — кто это страшна така?» Выстаришься, не жимши, а толку? Ну, дом, не скрою, обставила: одна люстра хрустальная — пуд. Шибанет — дак насмерть! А поплакать некому. Папу твоего хорошо схоронили. Мне б так, а? Народу тыща — говорят, говорят: «Все людям отдал!» Ему кто отдал? Даже дом твоя бывшая вон отняла. У Верки платье оттяпала хитростью, а у тебя — все вещи и дом. Кто с ножом, тот и с мясом! У нас в деревне старик перед смертью вроде сдурел — камень надгробный себе вытесал: «Здесь похоронены несбывшиеся надежды человека». У Алки зато сбывшиеся! Свадьбу по гробу, слышите, пляшет — потолок не рухнет, а мы смолчим. Чего мы молчим?
А р ч и л. Алю не трогай. Алю люблю.
К л а н я
В е р а
К л а н я. Уйду!
В е р а. Свет не хочу. Свет погаси.
К л а н я. Пес ты стала. Лай в темноте!
И л ь я. Двери настежь…
В е р а. Живой!
И л ь я. Не доживу, думал… электрички не ходят.
В е р а. Добрался-то как?
И л ь я. Рвусь к тебе — и такая боль! Боль такая весь день — где ты, живая?
В е р а. А мы, Илюш, хоронили сегодня…
Г а л и н а. Извините, я за вещами.
К л а н я. Наконец-то! Захламили хламьем!
Г а л и н а. Мы бы сразу, простите, а муж мой был в отпуске. Отдохнули — шик: музыка, лыжи!
В е р а. Он рисует?
Г а л и н а. В отпуске? Он все же в отпуске! Отдохнул, опомнился… такой жизнерадостный!
К л а н я. Там, наверху, жизнерадостные и этот… тьфу!
Г а л и н а. Я честно хотела — не получилось… жить не хочу. Он жалеет меня. Смешной такой — наряжать меня вздумал. И в больницу — цветы, цветы. «Прости, говорит, Галя». А я простила. Мудрость жены — это мудрость прощать. Мне в больнице все говорили: где теперь лучше мужа найдешь? Везде одна и та же картина: живут без любви — надо жить, и живут. Вечной любви в семье не бывает. И ради детей надо, а, жить? Он все ж непьющий, зарплату приносит, а мужики теперь — это вооще! Тошнит — пойду. Рожать все же скоро… в третий раз зачем-то рожать?
Ты здесь, здесь! К ней поехал — я видела! Ты этот месяц с нею здесь жил! Зачем ты мне клялся, как дуре, в больнице? Не верила — клялся… клялся зачем?!
И л ь я. Дети там — ты иди. Иди потихоньку.
Г а л и н а. Ты догонишь, да? Ты за вещами? Делай как хочешь — мне все равно. С нею живи или с другою — мне давно уже всё все равно. Ой, пойду — тошнит… тошнит вот от жизни!
К л а н я
И л ь я. В черном ты. Хоронили сегодня?
В е р а. Да.
И л ь я. Акопян уже арестован?
В е р а. Да.
И л ь я. И судить дельфина не будут?
В е р а. Да.
И л ь я. И ковер продала? А-а, дельфин-то без денег! Да, ты на похороны все продала. Ты надежна, как вечность. Вечность не виделись!
В е р а. Ты здоров?
И л ь я. С Галей плохо — месяц в больнице. Даже там пыталась… не хочет вот жить. Детей забрать — это Галку в петлю, а бросить детей… выхода нет. Нету выхода, нету, мой милый. Прокляни меня, милый!
В е р а. За что?
И л ь я. Всю жизнь хотел добра, а принес лишь зло. А нянчился — совесть, гордился — совесть. Всю жизнь упражнялся, смех, добродетели, а под старость понял: добродетель — прикладное искусство, смотря к чему приложена. А верил — я честный. Хотя бы безвредный! А вчера прочитал в одной детской книжке: «Насекомые бывают вредные и полезные». А безвредных на свете нет.
К л а н я
И л ь я
В е р а. Совсем не рисуешь?
И л ь я. Тебя рисую. Глаза закрою — ты стоишь. Говорю с тобою все дни и ночи. Я люблю тебя, Вера, уже навсегда. До смерти. После смерти. И вечности мало, а кто-то подойдет к картине и поймет…
К л а н я
Р у в и м ч и к. Двери настежь, а? Не ждали Рувимчика?
Теперь я понимаю вашу задумчивость — с такого питания не умрешь, но к мужчине не потянет. Моя дочь Лора с питания имела развод.
В е р а. Совсем.
Р у в и м ч и к. Вы копия воды моя дочь Рейзл! Я имею фотографию.
В е р а. Они живы?
Р у в и м ч и к
Акопян — это страх. Или ты даешь — или имеешь хорошую ревизию. Знаете, как убрали Газаряна? Они его сделали. А помните, бросалась под машину продавщица? Это Акопян. Я давал ему деньги и слышал сильный страх — за детей, за Соню, Ицика, Рейзл… Я знаю там каждый камень — гетто почти не охраняли, можно было бежать. Забор из страха — боялись бежать! Все гетто — семьсот человек — вели на расстрел девять скотов с автомат. Там были мужчины. Там много камень. Если бы даже девяносто мужчин бросились с камнем на девять автомат!.. Я маленький человек, у меня нет автомат. Есть эти руки. Они работали пятьдесят лет. Каждое утро я шел на работу впотьмах, как по грибы, — в восемь уже завтрак. Мои руки привыкли работать, мой опыт привык терпеть Акопян. Мое сердце просит всю жизнь: «Кинь камень!» Во сне я всю жизнь собирал камни. Просыпался и ночью писал показания, а утром — страх… Я думал всю жизнь и понял: сначала живет страх — потом вокруг страха строят гетто. Вчера я сказал детям в санаторий, что пойду кинуть камень. Они смеялись! Все — я готов.
В е р а. Не спала, простите. Идите, пожалуйста.
Р у в и м ч и к
В е р а. Акопян арестован два часа назад.
Р у в и м ч и к. Аре-е… а? Как? Вы знали про Акопян?
В е р а. Да.
Р у в и м ч и к. Знали и… защищали меня?
В е р а. Не спала, простите, а завтра на работу. Завтра я вызову вас — идите. Мы будем просить вас вернуться в санаторий. Ходатайство по вашему делу поддержал обком партии.
Р у в и м ч и к. Или я плохо слышу, или плохо тут?
В е р а. Уже все в порядке. Идите, пожалуйста.
Р у в и м ч и к. Или тут
А л л а. Хм, все настежь?.. Звонили только что — арестован Акопян. В качестве бывшего коллеги поздравляю! Телефон оборвали — звонят.
В е р а. Любишь?
А л л а
В е р а. Знаю — ты назначила выкуп: или, мол, сядет Арчил, или выкуп!
А л л а. Презираешь? А я жалею тебя. Хочешь, погадаю без карт? В тридцать два ты получишь отдельную квартиру, в тридцать пять купишь мебель, в сорок — шубу. Довольно дешевую. И будешь, как лошадь, ломить и ломить! Думаешь, тебя хотя бы поймут? Наивно, милая, — всем так некогда: все дельфины и все спешат! А ты стареешь, плачешь украдкой у зеркала, и как стук молотка по гробу: день за днем, а годы летят. Кстати, проповеди о дельфинах артист декламировал, сидя вот тут.
В е р а
А л л а. Мда, ты спеклась. Предупреждала! Верка, клин клином — и нормалек. Мужик есть — балдеж: вдовец выездной! Встали, собрались. Сперва марафетик!
А р ч и л. Папа умер, Аля. Алечка, умер?!
К л а н я
А р ч и л
К л а н я
В е р а
А р ч и л
К л а н я
А р ч и л
В е р а
А р ч и л. Что?
В е р а. То. Черемуха, говорю, у нас опытная росла. Обиделась, что весной на букеты ломают, и решила больше не цвести. Мстить охота, если ломают. Что — сломали нас, а? Отомсти и сажай! Да что ж мы злые, будто не русские, и не стыдимся мстить и сажать? Не мне говорить, Арик, не мне. Сама от ревности рехнулась: меня он, ах, предал, а не детей! Мой любимый сейчас погибал здесь от боли, а я слово сказать пожалела ему. Кто он мне — чужой муж? Кто он мне — моя боль? Мне небо до дна от любви распахнулось, а я страшилась, слышишь, любить — вдруг сплетню пустят? Уволят, осудят? Я не смогла, я боялась любить! Да как же мы мелки перед таинством жизни?! И если вся наша правда, чтоб тех за окном переплюнуть — свое отгрызть, отсудить, посадить…
А р ч и л. Кто ее сажает? Так кричал — в противовес. Грузины с женщиной не воюют. Это папа перед смертью сказал…
В е р а. Умирать буду — жизни скажу спасибо за то, что он такой, как ждала. Детей не предаст… детей не обидит. Я такого с детства ждала!
А р ч и л. Не плачь, сестра. Сегодня не надо. Папа веселый был, слышишь, сестра: «Маленькая беда, — говорит, — вой, а большая беда — пой». Мама умерла — тоже пел. Молодой еще. «Что один? — говорю. — Женись». — «У человека, — говорит, — сынок, бывает одна родина и одна жена». Поем с ним, поем мамину песню!
В е р а
А р ч и л. Я не плачу — не плачь. Петь надо — пой. Это жизнь. Смерть, любовь, боль — это жизнь. Помнишь, рассказывал, в цирке работал? А старик коверный говорит: «Когда полюбишь — отцепи лонжу. Со страховкой любви не бывает».
К л а н я. С женатым вязаться — предупреждала! Вот майор разведенный — это жених. С деньгами, видный. Красавец жгучий!
В е р а
А р ч и л. Ты у нас мзия, сестра, — наше солнышко. Хочешь, петь тебе буду? А хочешь фокус? Хочешь, по проволоке над крышей пойду? Пойду, пойду и до неба достану!
В е р а. Не упади для начала со стула.
А р ч и л. Я правда умею по проволоке ходить!
К л а н я. Вот готовить Рувимчик умеет.
А р ч и л
К л а н я. Ой, напугал! Это же псих!
А р ч и л. Внимание, внимание — идем до неба! Лучший номер программы — жизнь. Работа без страховки под куполом неба!
В е р а
К л а н я. Чокнулся он? Врача вызывай!
А р ч и л
К л а н я. В дурдом отправить — обоих примут! Ковра нет? Ума нет?
В е р а
А р ч и л. Внимание, внимание! Живем без страховки. Лучший номер программы для звезд! Работа без страховки под куполом неба — красивая работа: жизнь человека!
Нина Павлова
ВАГОНЧИК
Судебная хроника в 2-х действиях
Подсудимые (они же потерпевшие):
И н г а Б е л о в а — 16 лет.
З и н а П а ш и н а — 17 лет.
В е р а А р б у з о в а — 17 лет.
Ц ы п к и н а — 15 лет.
Г а л я Х о р е в а — мать-одиночка, 18 лет.
Их родители:
Б е л о в — главный архитектор и генеральный директор стройцентра академгородка.
Б е л о в а — его жена.
А р б у з о в а — буфетчица.
П а ш и н а — киоскер.
М а т ь Ц ы п к и н о й — разнорабочая.
С у д ь я.
П р о к у р о р.
А д в о к а т.
М у ж ч и н а }
Ж е н щ и н а } — народные заседатели.
С е к р е т а р ь с у д а.
Д е б р и н.
Л и л я.
Публика, свидетели:
Ц ы п к и н — техник-смотритель ЖЭКа.
С т а р у х а Г р и б о в а.
А р х и т е к т о р.
Т а к с и с т.
М а л я р к а.
К о н в о й.
Репортаж об этом судебном процессе был опубликован в журнале «Молодой коммунист». Как в репортаже, так и в пьесе автор счел необходимым изменить подлинные имена героев и название маленького городка, где шел суд.
ПРОЛОГ
О к р и к с у д ь и. Тих-ха! Кого еще удалить из зала?
Г о л о с п р о к у р о р а. Итак, на основании вышеизложенного, обвинение квалифицирует действия подсудимых, выразившиеся в избиении Арбузовой и Хоревой с нанесением Арбузовой легких телесных повреждений, по статье двести шестая, часть вторая Уголовного кодекса РСФСР и просит суд назначить наказание, связанное с лишением свободы: Пашиной — три года, Беловой — три года, Цыпкиной — два года.
Г о л о с с у д ь и. Прекратить! Оглашение приговора состоится завтра в десять утра.
Т а к с и с т. Мало дали! Хулиганки, все лампочки поразбивали!..
П а ш и н а
А р б у з о в а. А твоя? Чуть глаз ей не выбили!
М а т ь Ц ы п к и н о й
Б е л о в а
А д в о к а т. Товарищи, товарищи, у кого есть валидол?
Б е л о в. В машину… скорей!
М а т ь Ц ы п к и н о й. Умирает… умрет?
П а ш и н а
Б е л о в а
М а т ь Ц ы п к и н о й
С т а р у х а Г р и б о в а. Вызлились люди — нежальливые стали, несчастливые: вот семья и не держится!
А д в о к а т
П р о к у р о р. Я исказила факты? Оклеветала невинных? Давайте — ну!.. Может, ваши подзащитные вообще не дрались?
А д в о к а т. Дрались. Допустим! Да, девочки иногда ссорятся, но в итоге мирятся и дружат. Такова норма их отношений. Неидеальная! И все-таки норма. Дело — смех-ерунда: ах, девчонки поссорились?!
Иду! Да взгляните на эти ссоры детей глазами мудрой жены!
П р о к у р о р. Не делайте вид, что не слышали… этих
А д в о к а т
П р о к у р о р
А д в о к а т. Повторяю, допустим. Они что — амбалы с могучими бицепсами? Это чернильный трюк, голубушка моя, приравнять девочку к амбалу и по сугубо словесному равенству — ага, дрались! — квалифицировать обе драки по двести шестой. Мы взрослые люди! Я неделю всего в вашем милом, неподражаемо темном городе…
П р о к у р о р
А д в о к а т. …но у меня уже впечатление, что я год живу в сумасшедшем доме…
Иду! Иду!
П р о к у р о р. Сиренью пахнет, слышите?
Д е б р и н. Их посадят?
П р о к у р о р. По моим делам сомнений в грамотности квалификации пока не возникало. Не у столичных невежд, конечно.
Д е б р и н. Значит, посадят. Жаль!
П р о к у р о р. И вы туда же? Дело — смех-ерунда: подумаешь, девушки бьют девушку сапогами по голове — юмор теперь такой! Хотите еще порцию юмора? Здесь на стройке парня убили — на почве юмора, случайно. Тоже пили, дрались, мирились. Даже развеселились, протрезвев: а один-то притворяется — для смеху не встает. «Мы оборжались», — как писали в показаниях. Что морщитесь? Знаете историю Гали Хоревой — ну, той, со справкой?
Чему вы радуетесь?
Д е б р и н. Это так, чисто нервное: смешно, и все!
П р о к у р о р. А стыдно вам бывает?
Д е б р и н. Мне? Никогда!
П р о к у р о р. Извините, но это заметно. Вы уже неделю демонстрируете здесь такое столичное суперменство — вы поэт, репортер! А мы?..
Д е б р и н
Не хулиганьте! Будет порядок?
Ц ы п к и н. Лечись — будет.
Д е б р и н. Ввинтите лампочки — в день начала процесса здесь были все лампочки!
Ц ы п к и н. В среду одна.
Д е б р и н. Я должен начать репортаж с понедельника — с первого дня!
Ц ы п к и н
Д е б р и н. Начинаем репортаж из зала суда. Со среды — по техническим причинам… Про начало я зачитаю.
…выделенное, во избежание путаницы, в особое судопроизводство».
Ц ы п к и н
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
А р б у з о в а
Д е б р и н. Как сказать…
А р б у з о в а. Щас у всех — как сказать. У меня тоже.
Д е б р и н. Здесь женщина с московского поезда не проходила?
А р б у з о в а. Интересная?
Д е б р и н
А р б у з о в а. Никого не было. Ни умной, ни… Все ждешь-ждешь — явится стройный кипарис с седыми висками. Только деньги на одёжу изводишь! А вы, значит, Белова защищать приехали? Начальство, как же, а дочь — шпана! Коньячку, а?
У меня горе, а вы с деньгами лезете?! Думаете, просто поднять дочь одной? Сапоги — восемьдесят рублей. Каждая нога — сорок рублей! Поворочай вот бочки. Пива нет — перкопали: нету подвоза! А на ситре охрипнешь за план: «Лимонадику! В дорогу! С дороги! Кому?» Я горлом план даю! У меня дочь рваниной сроду не ходила: оденется — королевочка!
Д е б р и н. Шампанского не найдется?
А р б у з о в а. Шампанского? Щас!
Л и л я. Зачем звал?
Д е б р и н. Шампанского выпить. Ресторан «Мацеста» — лечебная грязь. О-о, юбка новая!
Л и л я. Старая — забыл. Хоть бы поздоровался, Дебрин, или из вежливости спросил: как, мол, живешь?
Д е б р и н. Кандидатскую пишешь или докторскую уже?
Л и л я. Зато ты не пишешь — даже писем. Говорят, ты выкинул очередной фокус, и тебя красиво турнули из редакции. Когда ты спустишься на землю?
Д е б р и н. Лучше в землю.
Л и л я. А на что живешь? Деньги есть?
Д е б р и н. Все есть! Даже надежда — дорасти наконец до моего шефа и писать вдохновенно, как он: «В августе «Аэрофлот» доставил в столицу триста тысяч полосатых красавцев». Это он об арбузах.
А р б у з о в а
Д е б р и н. А как насчет шампанского?
А р б у з о в а. Щас! Врезали б, а? Через таки окопы не то что клиент — вор не полезет. А план роди. Ай, а дай! Как?
Л и л я. Говорят, ты ушел из редакции?
Д е б р и н. Говорят, я написал заявление с просьбой выгнать меня или шефа.
Л и л я. И выгнали бедного шефа!
Д е б р и н. А зря. Как говорит наш Алеша Кондратьев: «Больше других понимает начальство — думать иначе просто нахальство».
А р б у з о в а
Л и л я. И когда же состоится вынос твоего тела из редакции? Сообщи — я цветов куплю!
Д е б р и н. Все иначе — ажур-мажор. Шеф вступился за мой талант.
Л и л я. А зря! Еще один срыв — и тебя турнут уже по статье!
Д е б р и н. За что? Под вашим с шефом хорошим влиянием я меняюсь и внедряю в сознание масс пользу вечных избитых истин: «Товарищ, не бей товарища в глаз — пей рыбий жир, кефир или квас!»
А р б у з о в а
Д е б р и н. А товарищ прочел и зопил.
А р б у з о в а. Кто — Белов?
Д е б р и н. Товарищ.
Л и л я
Д е б р и н
А р б у з о в а
Д е б р и н
Л и л я
А р б у з о в а. Я вам факты на Белова дам! Песок завезли ямы засыпать. Не засыпали! О-ой, засадит Белов Верку!
Л и л я. В командировке здесь?
Дело хоть интересное?
Д е б р и н. Процесс века! Деревенская склока — дочки мирно ставят друг другу фонари, а мамы с азартом судятся.
Л и л я. И почем нынче фонари?
Д е б р и н. Статья двести шестая, часть вторая — от года до пяти.
Л и л я. Дорогое удовольствие!.. Не женился еще?
Д е б р и н. А ты?
Л и л я. Не берут.
Пойдем, что ли? Надеюсь, в гостинице не слишком любопытные дежурные? Встретил с цветами… свистнул на ночь! Одно хорошо — не привыкать.
Ай… Я люблю тебя, господи!
Д е б р и н. Лилька… Лилюшка! Лилька, господи!
В е р а. Гала, глянь, там не моя матерешка кадрится?
Г а л я. Не-а, кар-рисподент бабу кадрит!
З и н а. Кар-риспондент!
Г а л я. Кадрит!
И н г а. Тихо, девочки! Щас нам кар-риспондент про любовь изложит…
Д е в у ш к и
Д е б р и н
И н г а. А по-вашему — нет?
Л и л я
Д е б р и н
И н г а. Про любовь? А-ах!
Г а л я. Ох!
Ц ы п к и н а
Д е б р и н. Что еще скажешь, Цыпкина?
Ц ы п к и н а. Чо я? Чо я?
Д е б р и н
В е р а. Интересно, сколько ему за нас заплатят?
З и н а
И н г а
В е р а
З и н а. А кто начал?
Г а л я. А кто бил?!
В е р а. Я начала? Я?!
З и н а
В е р а. Я начала, да?! Да я уже мать в упор не вижу — рехнулась на пиве, полезла судиться.
И н г а. Хитрый ты, Арбузик, а темный! По двести шестой обратного хода нет.
Ц ы п к и н а. Не, судья юморной.
З и н а. Рулевой
В е р а. А рожи в суде: от сих до сих
Ц ы п к и н а
В е р а. Повтори-и?
Ц ы п к и н а. Юда!
В е р а
Ц ы п к и н а. Совсем!
Д е б р и н. Давай устроим самую дурацкую свадьбу — с пупсами на такси?
Л и л я
Д е б р и н. Это какого — ближайшего?
Л и л я
Д е б р и н. Эй, бабуля?
С т а р у х а Г р и б о в а. Жалко, что ль? Твоя?
Л и л я
С т а р у х а Г р и б о в а. Корова.
Л и л я
Д е б р и н. Заверните. Купим корову и будем по утрам пить шампанское.
Л и л я
Д е б р и н. Есть пятерка. Добавишь?
М а т ь Ц ы п к и н о й
Д е б р и н и Л и л я. Здравствуйте.
Ц ы п к и н а
Д е б р и н
Л и л я. Лет в восемнадцать родит — и сразу двойню.
Д е б р и н
Л и л я
М а т ь Ц ы п к и н о й. Гражданин судья! Смилуйтесь! По малолетству она, подучили! Вот… Вот.
С у д ь я. Вы что мне, понимаешь, суете?
М а т ь Ц ы п к и н о й. Яйцы. С-под куры. Кура тока снесла.
С у д ь я
М а т ь Ц ы п к и н о й
С у д ь я
Вон отсюда, понимаешь!
М а т ь Ц ы п к и н о й. Да за что ж это белый свет белым зовут? Какой он бела-ай?! Энтот
Ц ы п к и н а. Я в зуби ковырять.
М а т ь Ц ы п к и н о й. В зуби? Увижу с цигаркой — с зубами вырву!.. Ой, жизнь — хоть раз’айся? Граждане судьи, да персажайте их всех — дайте мне спокою!
П а ш и н а
П р о к у р о р
Д е б р и н
П р о к у р о р. С утра?! Хотите новости? Пришлось изолировать Пашину и Белову. Опять избили Арбузову! Хорошо хоть, милиция вмешалась.
Л и л я
Д е б р и н. Сплетня номер один — я агент Белова. Подкупленный!
Л и л я
Д е б р и н
А р б у з о в а
Т а к с и с т
Б е л о в
Б е л о в а
Б е л о в
Б е л о в а
Б е л о в. Перестань!
Пока не забыл — если понадобится связь с Москвой, я дал указание на АТС.
Д е б р и н. Мне проще — как все.
Б е л о в. Как все — просто, демократично! — сможете звонить отсюда осенью. Когда мы пустим новую АТС. А пока я затрудняюсь обеспечить связью главные службы и даже корпус руководящих жен.
Б е л о в а. Ингу арестовали!
П а ш и н а. У Зины гланды! Она семимесячная!
М а т ь Ц ы п к и н о й. По малолетству она. Меньшая!
А д в о к а т. Тихо!.. Успокойтесь! Дело не стоит выеденного яйца. Арест, тюрьма? Абсурд!
Б е л о в. Мне с этим крайним случаем как — под столом в президиуме прятаться?!
Д е б р и н. Простите, я не юрист. Чем отличается сто?..
А д в о к а т. Сто двенадцатая — практически условное наказание: не свыше шести месяцев лишения свободы. Двести шестая — от года до пяти. Есть разница?
Д е б р и н. Чем отличается, я спрашиваю, по смыслу?
А д в о к а т. Очень просто. Допустим, так случилось, что вас оскорбили…
Т а к с и с т
А д в о к а т. …и вы в ответ нанесли удар. Это сто двенадцатая. Когда же бьют беспричинно, из хулиганских побуждений и глумясь над моралью общества, это…
С т а р у х а Г р и б о в а
А д в о к а т
П а ш и н а
А д в о к а т
В этом возрасте, знаете…
Б е л о в. Знаю. Мне уже доложили, что моя дочь — шлюха.
Б е л о в а
М а т ь Ц ы п к и н о й. Не курит? Смалит! И мою подбивает.
А д в о к а т
Б е л о в. Мм… справку?
Б е л о в а. Миша, скорей… гоните, Миша!
Б е л о в. Так, справку подвезут.
Т а к с и с т
Б е л о в а
Б е л о в. Не похоже на нее, но…
П а ш и н а. И Зина дала! Ну, кровь! Даром!
М а т ь Ц ы п к и н о й. И моя дура, поди, дала?
Б е л о в а. Она же чистая девочка. Ребенок еще!
Т а к с и с т
С т а р у х а Г р и б о в а. А дальше?
Т а к с и с т. Бабуля, чеши!
С т а р у х а Г р и б о в а. Чем наглей, тем модней. Мода! Раньше в рыбный зайдешь — щука, сазан. Теперь и рыба срамная — хек называцца.
Т а к с и с т. Глуповата ты, бабка. Рыба — животное. А когда девушка, извиняюсь… Раньше у людей хоть тайны были. Стеснялись, да? Теперь в открытую — не срам, а медаль!
С т а р у х а Г р и б о в а
Т а к с и с т
С т а р у х а Г р и б о в а
К о н в о и р. Па-асторонись! Дор-рогу!
П а ш и н а
К о н в о и р. Не положено! Дор-рогу!
Б е л о в а
И н г а. Мама! Ма-а! Белов, пусти ее, бетонщик! Белов, пусти… Ма-а-а!
З и н а. Сигарет передай! В передачу! Сигарет!
П а ш и н а. Не курить! Стыдись!
З и н а. Сигарет!
П а ш и н а
Т а к с и с т
С е к р е т а р ь с у д а. Встать! Суд идет.
С у д ь я. Сесть. По эпизоду от восьмого марта продолжаем допрос свидетельницы Грибовой.
Расскажите суду, что вы наблюдали восьмого марта?
С т а р у х а Г р и б о в а. Все наблюдала! Курят, пьянствуют, а нахалистые! Рот откроют — как наложат. Ночью лягишь: «У-у! By-у!» Пьянь-горлопань — ночная смена без утренней. Прохудились по пьянке — одна уж
С у д ь я. Погодите, погодите. Кого из подсудимых конкретно имеете в виду?
С т а р у х а Г р и б о в а. Всех.
С у д ь я. Не ложитесь на стол! Встаньте на свое свидетельское место и давайте показания оттуда.
С т а р у х а Г р и б о в а
П р о к у р о р. Не трогайте меня!
С т а р у х а Г р и б о в а. Теперь девушка честная: «У-у, скучная — неинтересно!» Кто в моде? Хабалки, нахалки…
Т а к с и с т
А р б у з о в а
М а т ь Ц ы п к и н о й
П а ш и н а
С т а р у х а Г р и б о в а. Теперь все…
С у д ь я. Прекратить! Свидетельница Грибова, встаньте на место и рассказывайте только то, что видели своими глазами.
С т а р у х а Г р и б о в а. Дак ничо не видела. Я-т на лавочке сижу, а они — в подъезд. Потом эта буфетчицьена
С у д ь я. Белова…
С т а р у х а Г р и б о в а. …Белова ей взашей, взашей!
П р о к у р о р. На предварительном следствии вы показали, что подсудимые были в нетрезвом состоянии и употребляли нецензурные выражения.
С т а р у х а Г р и б о в а. Показала.
С у д ь я. Цыпкина, вы употребляли нецензурные выражения?
Ц ы п к и н а
С у д ь я. Что «ну»? Употребляли?
Ц ы п к и н а. Эт… мне отвечать?
П р о к у р о р. Белова, вы употребляли нецензурные выражения?
С у д ь я. Встать!
И н г а
П р о к у р о р. Да как вы?.. Прошу зафиксировать оскорбление в адрес обвинения.
С т а р у х а Г р и б о в а
Т а к с и с т. Хоть бы в суд постыдились! Размалевались, как уличные!
Г о л о с а. Беловой можно!
— Намазюкалась, бесстыжая!
— Кило косметики на каждой!
П р о к у р о р. Прошу также зафиксировать, что присутствующих оскорбляет факт злоупотребления косметикой…
Г о л о с а. Охамели!
— Хулиганье проклятое!
— Житья нет!
С у д ь я. Удалю!
Вы что, в цирк пришли? Встать!
Вы как, понимаешь, стоите? Убрать кулек!
Как в цирк, понимаешь, пришли, с апельсинами. Белова, встать!
Руки назад!
Уголовное дело, Цыпкина, а ты ликуешь, как Первомай! Я вам повеселюсь! Я вас на полную катушку засажу! И никакой корреспондент тебя, Белова, не вытащит…
Д е б р и н. Я убью его!
С у д ь я. …корреспондент вас на весь Союз распишет — чтоб горела земля под ногами хулиганок!
Д е б р и н. О-о-о!
С у д ь я. Я вам устрою базар!
А д в о к а т. У защиты вопрос к свидетельнице. Вы говорите, девушки вошли в подъезд с бутылкой. Из-под чего — вина, лимонада, кефира?
С т а р у х а Г р и б о в а. А не видать! Подъезд вон где, лавочки во-он, а темень!
А д в о к а т. Но слышать вы слышали — нецензурную брань?
С т а р у х а Г р и б о в а. Вот! Слышала.
А д в о к а т. В чем была одета девушка, ударившая Арбузову?
С т а р у х а Г р и б о в а. В пальте. Желто тако.
Б е л о в а
А д в о к а т. Прошу суд зафиксировать, что у Беловой никогда не было ни желтого, ни светлого пальто. Прошу также зафиксировать, что при расстоянии от подъезда до лавочки, равном ста девяти метрам, свидетельница Грибова не могла физически…
С т а р у х а Г р и б о в а. Што?
А д в о к а т. На уши, говорю, жалуетесь?
С т а р у х а Г р и б о в а. Жалуюсь, милой. А толку?
С у д ь я. Садитесь, Грибова. Садитесь.
А д в о к а т. Прошу зафиксировать, что на основании подробнейшего допроса свидетелей участие Беловой в эпизодах от тридцатого января, восьмого марта и первого апреля является недоказанным.
С т а р у х а Г р и б о в а. Не Инка, что ль, била? Тады Зинка!
И н г а
С т а р у х а Г р и б о в а. Инн — ты!
И н г а. Я!
С т а р у х а Г р и б о в а
С у д ь я
Устроили базар! Кого еще удалить из зала?
И н г а. Меня.
С у д ь я
П р о к у р о р. У обвинения вопрос к подсудимой Беловой.
С у д ь я
П р о к у р о р. Почему вы зверски избили Арбузову?
А д в о к а т. Защита протестует против тенденциозной постановки вопроса, рисующей картину зверской расправы — при недоказанности и спорности самого факта избиения.
П р о к у р о р
А д в о к а т. Кстати, гематома по-русски — синяк. Обыкновенный детский синяк, без которого из детей не вырастают мало-мальски нормальные взрослые. Поймите простое — девочки дружат…
П р о к у р о р. В связи с настойчивыми заявлениями о нормах современной дружбы прошу суд зафиксировать, что после дружеской встречи восьмого марта Арбузова неделю находилась на бюллетене.
И н г а. Это вчера, что ль, зверски?
П р о к у р о р. Нет, восьмого марта.
С у д ь я. Отвечайте, когда с вами говорит суд!
И н г а
В е р а. А это неважно, куда я пошла — на танцы или в прорубь топиться. Они из меня камбалу одноглазую сделали!
С у д ь я
А д в о к а т. Расскажите суду, что послужило причиной драки?
Возможно, вас оскорбили? Унизили? Задели вашу честь? Вспомните — ну… Подумайте хорошенько! Ведь была причина, да?
И н г а
П р о к у р о р. А если кому-то на улице не понравится «нахальное» выражение вашего лица, это что — повод для расправы?
А д в о к а т. Моя подзащитная от волнения употребила не то выражение. Подумайте еще раз… не волнуйтесь!
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а
И н г а. Эт Верка-то человек?
В е р а
А р б у з о в а
П р о к у р о р. Пашина, вы тоже считаете возможным поднять руку на человека?
З и н а
П р о к у р о р. Почему же с такими убеждениями вы избили сначала одного человека — Арбузову, потом другого человека — Хореву?
З и н а. Ну, дак… Смотря какой человек. Если это человек некультурный… ну, с низкой моралью. Сорняк!
В е р а
З и н а
С у д ь я. Не блажи, Зинаида, а?
За что били-то? Ну что, понимаешь, не поделили?
З и н а. Да так! Настроение было… так. Нечего мне с ней делить!
А д в о к а т
И н г а
С у д ь я. Галя, тебя и Веру больно били?
Г а л я
П р о к у р о р. На предварительном следствии вы показали иное.
Г а л я. Не помню.
П р о к у р о р. То есть как?
Г а л я. А так. У меня, между прочим, голова, а не библия, чтобы помнить все.
П р о к у р о р. Странное, я бы сказала, равнодушие к судьбе подружки.
Г а л я. Почему странное? Я вообще дофенистка.
С у д ь я. Чего-о?
В е р а
Г а л я
С у д ь я. Н-ну! Мда… Цып-кина!
Ку-ку!
Почему, спрашиваю, устроили темную?
Ц ы п к и н а
С у д ь я. Веру почему ударила?
Ц ы п к и н а. Не помню… ну, ударила… в состоянии эффекта.
С у д ь я. Ка-ак?
Ц ы п к и н а. Ну, выпимши была, господи.
М а т ь Ц ы п к и н о й. Наговариват она на себя!
П р о к у р о р. Полрюмки водки — это сколько? Фужерами пили?
М а т ь Ц ы п к и н о й. Не пили мы! Представлялись — вроде и нам пир… дак… ну! Да брезгливая она на вино! Слезы нам вино…
С у д ь я
Ц ы п к и н а
А д в о к а т. Обращаю внимание суда, что в этом возрасте у девушек возникают те деликатные, интимные ситуации, кхм!
С у д ь я
Мда… приехали! Суд постановил заслушать показания Цыпкиной на закрытом судебном заседании.
М а л я р к а
С у д ь я. Что можете показать?
М а л я р к а. Дак что показать? Месяц всего у нас. Норму пока не делат — на двенадцать процентов делат. Проспит, быват, — молодая!.. Дак…
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Чего тебе?
Г а л я. Отпустите меня, теть Моть. У Вови зубки режутся.
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Не у Вови, а у Вовы! И нет здесь тебе ни теть, ни Моть…
Г а л я. Отпустите… мне вообще нельзя.
С у д ь я
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Минуточку!
Г а л я. Ну, сняли. Мне идти?
С у д ь я. Все идите! Судебное заседание объявляю закрытым. Для заслушивания показаний Цыпкиной остаются только члены суда.
Б е л о в
Л и л я
С у д ь я
Рассказывайте, Цыпкина.
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Молодой бы второй раз быть не согласилась: а-а, пока разберешься? Мужик пошел прост, как дрозд: изгадит девке жизнь — да и обиды ни на кого не держит. Ах, Галу жаль! Это стройка все — понаехало шаталых. Галу ж с петли вынули… Говори, доча, тоже плакала смолоду: пойму.
А д в о к а т. Не стесняйтесь… вы ведь доктора не стесняетесь?
Ц ы п к и н а
А д в о к а т. Успокойтесь! И расскажите о самой причине драки. Вас обидели?
Очень обидели?
Как обидели? Что еще сказала Вера?
Ц ы п к и н а
С у д ь я. Дальше!..
Ц ы п к и н а. Все.
С у д ь я. Цыпкина, здесь суд. Понимаете?
Ц ы п к и н а. А-а?
С у д ь я. Два! Издеваетесь, да?
Д е б р и н
С у д ь я
Л и л я
Д е б р и н. Хватит — наелся, как жаба, грязи. Уеду сегодня же!
Л и л я. Ты что — совсем?
Д е б р и н. А ты что — не видишь, что происходит? Анекдот! Хам судит за хамство, а бесстыжий орет про стыд! Они же не понимают, за что их судят: как так — нельзя унизить человека? Всем можно — им нельзя! Заврались, заврались… задохнуться от пошлости?!
Л и л я. Ну, уедешь. А дальше? Схватишь выговор за срыв задания. Последний — учти. Дальше-то что? Ты честный, Славик… чего ты добился? Помнишь, мы жили с тобой на стипендию, брали один винегрет на двоих и голодать еще собирались ради твоих будущих книг. Где они? Ради чего ты честный? Ради чего ты бросил стихи? Ты ведь все время только бросаешь и от любого дела бежишь…
Д е б р и н. В два тридцать есть поезд.
Л и л я. Да беги, беги от себя! Только куда? Тебе везде плохо — всюду, со всеми: все люди не те. Все пошло, аж жуть!
Д е б р и н
Л и л я. А я принюхалась — у меня все во!.. Я, правда, привыкла — к твоей нелюбви. К любопытным горничным в гостиницах. К моим мальчишкам из колонии. Куда девать их — убить? А на работе вот неприятности. Вот уже
Д е б р и н. Можно без этих — без красивеньких слов? Едешь?
Л и л я
Д е б р и н. Крупнопанельный или крупноблочный?
Л и л я. Серебряный. И собрали в нем самых лучших людей. И вдруг почему-то ночью мне тоже вручают пропуск: «Вы достойны жить в этом городе». Это я, а?! А я бегу как полоумная и кричу: «Собирайтесь! Мы будем жить среди самых лучших людей!» И все бегут за мной — мои мальчишки, часовые, старухи. И все поют-поют! Добегаем. Ворота серебряные. И вдруг голос: «Пропуск на одного! Пропуск! Пропуск…»
Д е б р и н. А дальше?
Л и л я. Проснулась. Да, мне звонила твоя бывшая вечнолюбимая жена. Просила передать: у нее изменился телефон и адрес.
П р о к у р о р. Сумасшедший дом! Судья у нас, простите, слегка того… Только что вынес постановление — отправить на экспертизу наших девиц. По этой
Л и л я. А я бы даже настояла на экспертизе. У меня в колонии был мальчик Алеша. По паспорту шестнадцать, а по развитию тринадцать. Болел в детстве — отстал. Вот — добились освобождения. Может, и эти?!
П р о к у р о р. Бросьте! Причина проще — бездуховность. Растительная жизнь — вот! Позагораем теперь. Так что, Вячеслав Родионович, можете спокойно съездить домой.
Д е б р и н. Еду уже.
П р о к у р о р. Сиренью пахнет, слышите? Весна! Говорят, вы вроде поэт? Почитали бы, а?
Д е б р и н
П р о к у р о р. Здесь!
Д е б р и н
П р о к у р о р. Нет-нет, за поэзию! Увлекаюсь… Пить трудно — пузырьки в нос.
Д е б р и н
П р о к у р о р. «Еще тошноты и пятен даже в помине нету. Твой пояс, как прежде, узок, хоть в зеркало посмотри! Но ты по неуловимым, по тайным женским приметам испуганно догадалась, что у тебя внутри».
Д е б р и н
П р о к у р о р. «…туман золотой клубится. Глазок исподлобья смотрит лукавый и голубой. Пускай за это не судят, но тот, кто убил, убийца. Скажу тебе правду — ночью мне страшно вдвоем с тобой».
Д е б р и н. Как и вчера — противно.
П р о к у р о р
Д е б р и н
П р о к у р о р. Я в духовном смысле?
Д е б р и н
П р о к у р о р. Понятно. Значит, дело принципа — невинных жаль? Вы гуманист, а я сажаю! А знаете, во сколько Зина Пашина впервые попала на стенд вытрезвителя? В четырнадцать. Вы б, уважаемый поэт, не витали в облаках, — присмотрелись бы: как раз напротив вашей гостиницы фотостенд вытрезвителя. Там и женщины попадаются. Не видели?!
Д е б р и н. Видел. Замечательный стенд «Не проходите мимо!». Полуголая женщина и толпа мужиков — тычут пальцами, гогот.
П р о к у р о р. Пьяниц вам жаль!
Д е б р и н. Не только пьяниц.
Еще почитать?
П р о к у р о р. Поострили — уехали! А у нас тут бабы делят пьющих на три категории: выпивает, пьет и гоняет. То есть гоняется за домашними с молотком, утюгом — что подвернется. Цыпкину гоняют — это страшно. Тут в набат бить надо! А вы, мужчина…
Вот я говорю с вами, а вы стучите. А я, между прочим, женщина. Я боюсь, что даже ваша жена однажды не вынесет этого железного великолепия и…
Л и л я. Кстати, она уже.
П р о к у р о р. Что?
Д е б р и н. Не вынесла великолепия. И бросила, да-а!
П р о к у р о р
Л и л я. Другая — жена.
Д е б р и н. Да, и я по этому поводу написал замечательное стихотворение:
Еще почитать?
Л и л я. Нет.
Д е б р и н
П р о к у р о р
Догоните — уедет. Одной-то, знаете…
Л и л я. Знаю. Не привыкать.
П р о к у р о р. А мой ушел — как в баню собрался: «Собери, говорит, мне, Лёля, чистого белья». Думала, он правда в баню… Ничего! Еще помиритесь с вашим мужем.
Л и л я. Не муж он мне — так. Он жену свою любит. Бросила его — сто лет в разводе. Любит и любит… с семнадцати лет!
П р о к у р о р. Плюньте! Вы молодая, красивая. Господи, закон сейчас не ханжески смотрит на семью.
Л и л я
П р о к у р о р. Ну-ну? Вот беда!
Л и л я. Уедет, господи?!
П р о к у р о р. …Все одна-одна. Никто не заходит.
Л и л я
П р о к у р о р
Л и л я. Пропустите — прошу!
П р о к у р о р
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Д е б р и н
Л и л я
Д е б р и н. Как там девочки?
Л и л я. «Как», «как»? Подписала заключение экспертизы: здоровы, значит, подсудны.
Д е б р и н. С адвокатом, да?
Л и л я
Д е б р и н. Фюр — что? Переведите, пожалуйста.
Л и л я. Эффект вагона для курящих. А говорил, что читал мою диссертацию?
Д е б р и н. Читал. Уснул.
Л и л я. Не спи, тютя. Все просто: людям похожих судеб легко друг с другом — курящим в вагоне для курящих, пьющим среди пьющих, а малограмотным поэтам очень уютно среди неграмотных поклонниц. Еще проще — групповое одиночество. Вон как в очереди. Где стоишь?
Д е б р и н. Далеко еще.
Л и л я. Это видимость, Дебрин, что мы живем в многолюдстве — жизнь-то проходит в вагончике: у пьющих с пьющими, у мыслящих с мыслящими!
Д е б р и н
Л и л я
Д е б р и н
Л и л я. Групповое одиночество и групповая агрессия — против кого-то. Это объединяет! Главное, знаешь, попасть в свой вагон — в чужом тебя растопчут. А в своем прелесть — все пьют или бьют и не пишут диссертаций.
А д в о к а т. О, у меня «Жигули»! Дача, теща, собака, квартира. И вообще я, Лиля, плохой человек…
Т а к с и с т
Л и л я
А д в о к а т
Д е б р и н. Лично я уже готов запеть дурным голосом. Как, по-вашему, кончат сегодня?
А д в о к а т
П р о к у р о р
Л и л я. У Зины нервное истощение. В семнадцать лет!
П р о к у р о р. Маме спасибо.
Б е л о в. Ведут!
К о н в о и р. Па-асторонись! Дор-рогу!
П а ш и н а. Опять она в брюках! Зина, скромней… на приговор надень платьице с белым воротничком!
И н г а
П а ш и н а. Передачу принимают два кило… Зина!
З и н а. Сигарет передай!
Б е л о в
И н г а. Подавись той икрой! Ненавижу — бетонщик! Мама? Ма!
З и н а
К о н в о и р. Ат-ставить разговорчики!
Т а к с и с т
Б е л о в
С е к р е т а р ь с у д а. Встать! Суд идет. Ввести арестованных.
С у д ь я. Сесть. Приглашается свидетель — техник-смотритель жэка Цыпкин Борис Юрьевич.
Назовите суду ваше имя-отчество и год рождения.
Ц ы п к и н. Цыпкин Борис Юрьевич, двадцать пять лет.
С у д ь я. Суд предупреждает, что за дачу ложных показаний вы будете нести уголовную ответственность. Распишитесь!
В характеристиках с места жительства вы указали исключительно на отрицательные стороны подсудимых.
Ц ы п к и н. Были б положительные — не утаил бы: указал.
М а т ь Ц ы п к и н о й
А д в о к а т. Вы давно работаете в жэке?
Ц ы п к и н. Без году неделя.
А д в о к а т. А до этого работали экскаваторщиком у Белова?
Ц ы п к и н. Знаете — чего спрашиваете?!
А д в о к а т. Почему ж вы перешли
Ц ы п к и н. А не все, значит, денег стоит.
А д в о к а т. А конкретней?
Ц ы п к и н
А д в о к а т. Значит, вы конфликтовали с Беловым?
Ц ы п к и н. Слушайте, я сам разберусь — конфликтовал, не конфликтовал… Вы не Беловым займитесь
А д в о к а т. И все-таки некоторое неприязненное отношение к Белову, а возможно и к его дочери, у вас было?
Ц ы п к и н. Привет — с приездом! Да откуда у меня неприязненное отношение к ней, если я ее только со спины видел?
А д в о к а т. Вот-вот! Значит, вы писали характеристику на Белову, не зная ее лично и имея, скажем, осложненные отношения с ее отцом?
Ц ы п к и н. Вон вы куда клоните? А вы не бойтесь меня за человека считать.
М а т ь Ц ы п к и н о й
Ц ы п к и н. И сестренка… Эх, сестренка!
П р о к у р о р. Между тем производственная характеристика Беловой рисует иную картину.
Товарищ Белов, это ваши подчиненные испекли данный торт с розами?
Б е л о в
П р о к у р о р. Хорошо, корректный вопрос. Ваша дочь является копировщицей ОКБ, а характеристику в суд ей подписал отдел главного архитектора. То есть бывший ваш отдел. Это случайность?
Б е л о в. Это не нарушение. Характеристику — таков порядок — предоставляют с последнего места работы. А как раз за неделю до суда… отдел сорвал к чертовой матери план, и чтобы заткнуть дыру… Короче, это ее, надеюсь, последнее место работы у нас.
П р о к у р о р. Что скажете, товарищ Цыпкин?
Ц ы п к и н. У архитекторов не был — не скажу. А лично Беловой отвечу — ехай отсюда! Отца запачкала, дак хоть идею не пачкай. Тут не просто стройка — тут будущее!
А д в о к а т. Там
Ц ы п к и н. Знал. Поскольку сам его организовал. У нас, между прочим, стопроцентный охват комсомола по сдаче. Тут, когда лесник один разбился, у больницы очередь в километр стояла — кожу люди предлагали: все! А этим что сдать кровь, что выпить — лишь бы за компанию.
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Вы пробовали помочь сестре?
Ц ы п к и н
Б е л о в. Я первый возьму! Вы это знаете и зря ломаете комедию с жэком.
Ц ы п к и н. А может, не комедия? Может, я махнуть куда готовлюсь?
С у д ь я. Садись. Комнату тебе от жэка дали?
Ц ы п к и н. Дали. А что?
С у д ь я. Учиться теперь будешь?
Ц ы п к и н. Да. В архитектурном. На заочном… Как и вы, товарищ Белов, между прочим!
С у д ь я. Отделился, значит, от семьи. Хорошо!
Ц ы п к и н
М а т ь Ц ы п к и н о й. А ты милиционер, чтоб замыкать? Отец домой не ворочацца — в огородах хороницца!
С у д ь я. Все, понимаешь, дерутся. Мне, что ль, подраться?
Ц ы п к и н. Смешно шутить, когда не плачется! А я при разряде по боксу на человека сроду руки не поднял!
М а т ь Ц ы п к и н о й. На отца поднял!
Ц ы п к и н. Не человек он!
М а т ь Ц ы п к и н о й. Отец — не человек? Стыдись!
Ц ы п к и н
С у д ь я
М а л я р к а
Да молодая она, а? Не сгубите!..
С у д ь я
П р о к у р о р. Да. Товарищ Белов.
Помогите нам разобраться — откуда эта жестокость в девушке? Я еще как-то понимаю ситуацию с Цыпкиной — отец-алкоголик, побои, оскорбления. Но ваша дочь выросла в идеальных условиях: дом — полная чаша, дача, машина. Ее, наконец, пальцем никто не тронул.
З и н а
И н г а
П р о к у р о р. Как — вы… бьете дочь?
С у д ь я. Инга, отец бьет тебя?
И н г а
Б е л о в. Не лги, доча, — да.
Б е л о в а
Б е л о в
Б е л о в а. А если вам интересно считать наши деньги, то посчитайте еще, что мой муж тянет двух сестер, жену-иждивенку…
Б е л о в. Перестань!
Б е л о в а. …и больную мать. А дача у нас казенная — как и у вас, Ольга Ильинична!
И н г а
Б е л о в
Б е л о в а
Б е л о в
С т а р у х а Г р и б о в а
А р б у з о в а
М а т ь Ц ы п к и н о й
А р б у з о в а. А у тебя муж? Пьянь!
М а т ь Ц ы п к и н о й
А р б у з о в а. Не клеветай! Гнида!
М а т ь Ц ы п к и н о й
П а ш и н а
А р б у з о в а. Чуть глаз не выбили!
М а т ь Ц ы п к и н о й. Я кто-о?!
С у д ь я. Прекратить! Удалю!.. Покинуть зал! Перерыв! Всем покинуть зал!
А р б у з о в а
Гады!
С т а р у х а Г р и б о в а
С у д ь я. Покиньте зал!
С ума посходили! Тянем-тянем, а что вытянули?
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Вытянули шеи — у кого длиннее!
С у д ь я. А-а… То, что они на двести шестую встали, — давно ясно. Я смысл не пойму: к учебе равнодушны — бывает, к работе равнодушны — бывает. Все бывает! Но чтобы с полным равнодушием за решетку идти?! Им же все развлечение: материн крик — развлечение, суд — развлечение. «Хи-хи», «ха-ха»!
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Цыпкина все ж плакала…
С у д ь я. Комедию ломала, а не плакала. Верка ее, видите ли, подлизой назвала, ой-ё!
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Им лишь бы в дураках нас выставить.
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Меня в восьмом классе подружка назвала «бесцветной личностью». Топиться бегала!
С у д ь я. Приговор подружки страшнее приговора суда, да? Чушь!
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. А бывает!
С у д ь я. Допустим. Святая дружба! Где там? Грызутся, как… Что их связывает? Объединяет что-то. Что?
Ну, что между ними общего?
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Курилки все. Не слышишь, как разит?
С у д ь я. Сигареты — мелочь.
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Не мелочь, нет! Я выследил — курят за забором. Увидели меня — юрк-шмыг, конспирация! Дома запрещают, а тут слобода!
С у д ь я. Подумаешь, курят? Из-за курева, Вась, не дружат.
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. А бывает! Знаешь, нас в школе с уроков выгнали — мы волос краской для шерсти красили. Дак мы спрятались на чердаке и организовали «Союз рыжих». Интересно было! Может, самое интересное и было…
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Сами они дуры — вот что… Кончать надо! А?
С у д ь я
А д в о к а т. Еще раз обращаю внимание суда на недопустимые отступления и нарушения порядка уголовно-процессуального кодекса. Прошу замечание занести в протокол.
С у д ь я
И н г а
В е р а
Г а л я
П а ш и н а
С у д ь я. Пиши — и побольше. Сколько лет, Паня, ты пишешь? На мужа писала, на дочь пишешь. Помнишь, ты в школе на меня писала, когда я сарай поджег?.. Что вы за люди? На суд пришли — ор, базар, детей наставить — крик и кулак! Смотрю на вас — слов нет! На месте, понимаешь, деревни строим, товарищи, город будущего. Строим-строим, возводим! Бетон до неба, сознательность — вот
И н г а. Уж и матом, х-ха?!
З и н а. Вы мне мат не шейте! Не шейте мат!
Ц ы п к и н а. Чтоб мы? Чтоб я?!
С у д ь я. На колу мочало — начнем бал сначала. Цыпкина, нецензурно выражались?
Ц ы п к и н а. Выражались.
С у д ь я. А матом не выражались?
Ц ы п к и н а. По-срамному не выражались.
С у д ь я. А как выражались?
Ку-ку! Мне что вам, понимаешь, про мат объяснять? Могу!
Вы хоть понимаете, где живете? Товарищ Белов, пока они пишут, расскажите товарищам про город будущего.
Ц ы п к и н а. А «рулевого» считать за оскорбление или как?
С у д ь я. Тьфу!
Т а к с и с т. Товарищ судья, а вот от курения только вред или, говорят, нервы успокаивает?
С у д ь я. Страшный вред! А куряки, замечу, особо нервные. С курением, товарищи, надо бороться. Но как
Ц ы п к и н а. Все — написала.
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а
С у д ь я. Ясно? Понятненько. Веселимся, да?
П р о к у р о р. Да. Товарищ Белов, вы так и не ответили…
Откуда, по-вашему, жестокость в девушке? Мы живем в зоне доступности Москвы. При наличии машины — не казенной! — она еще доступней. Вы бываете с дочерью в консерватории? В музеях? В театрах?
Б е л о в. Нет.
П р о к у р о р. А в нашем Доме культуры? Здесь бывают неплохие концерты классической музыки.
Б е л о в. Нет.
П р о к у р о р. Ваша дочь любит музыку — Бетховена, например?
Б е л о в. Нет.
П р о к у р о р. А вы сами?
С у д ь я. Может, я тоже, понимаешь, музыку не люблю — сажать меня за это?! Задавайте вопросы ближе к делу.
П р о к у р о р. А это суть дела! Культура и цинизм противостоят друг другу. И если многоуважаемый суд потратил неделю на выяснение, больно или не больно бьют сапогами по голове, то, может, стоит поинтересоваться, а что противостояло сапогам? Обвинение настаивает на повторном допросе подсудимых.
С у д ь я. Проводите допрос.
П р о к у р о р. Подсудимая Белова, вы читаете книги?
Задам тот же вопрос иначе — вы записаны в какую-нибудь библиотеку?
И н г а. Нет.
П р о к у р о р. Как вы проводите свободное время — занимаетесь чем-то, ходите в спортивную секцию, кружок?.. Вы никуда не ходите?
И н г а. Ну, хм… гуляю.
П р о к у р о р. Ваша специальность копировщица. Она вам нравится?
И н г а. Нравится — в гробу!..
П р о к у р о р. А кем бы вы хотели стать? У вас есть мечта?
И н г а
П р о к у р о р. Простите, повторяю вопрос — в вашем возрасте люди ищут призвание и мечтают о будущем. Это главное дело семнадцатилетних — слышать зов будущего, идти туда. Почему вы ничего не ищете? Не стремитесь в институт? Почему никто из ваших подруг не стремится учиться дальше? По таким, как вы, судят о городе — глубоко ошибочно!
И н г а
П р о к у р о р. Садитесь, Белова. Подсудимая Цыпкина, вы…
Ц ы п к и н а
П р о к у р о р. Вы решили стать маляром. Вам нравится красить?
Ц ы п к и н а. Не-а. Грязюкаться… х-хо!
П р о к у р о р. Почему же вы пошли на стройку?
Ц ы п к и н а. Дак близко — через дорогу!
П р о к у р о р. А если б через дорогу пили водку — тоже пошли бы?
Ц ы п к и н а. Я эт… склоняюсь уволиться.
М а л я р к а
Ц ы п к и н а
П р о к у р о р. Надумала-передумала — как легко вы решаете жизнь!
За семь месяцев вы сменили три места работы — и опять не работаете.
З и н а. Но-но, я оформилась! Перед арестом — в мясокомбинат. Я обрубщица!
С у д ь я. Кто-о?
З и н а. Мясо рублю. С костей!
П р о к у р о р. Это ваше призвание, Зина?
З и н а. Да. В газете писали — ну, романтика.
С у д ь я. Скажи проще — место было!
П р о к у р о р. Пашина, вы читаете книги?
З и н а. Да. Книга — друг человека.
П р о к у р о р. И много у вас друзей? Назовите хотя бы одного автора.
З и н а
П р о к у р о р. Хорошо, перескажите содержание какой-нибудь книги.
З и н а. Там эт… он любил ее. И уехал… эт, ну… кхм… ну!
С у д ь я. Сядь!.. Кто из присутствующих желает показать по делу?
Т а к с и с т
С у д ь я. А я и до счастливых доберусь! Кого конкретно имеете в виду?
Т а к с и с т. А я вообще — конкретно про жизнь.
С у д ь я. А конкретно про жизнь вас никто и не спрашивает. Я тут сижу, когда ты еще соску в зубах таскал. И слыхом не слыхивал, чтоб у нас на станции таксиста побили. Правда, и такси у нас, считай, нет. Езди, Сёмин, не бойся!
Т а к с и с т
С у д ь я. О них, что ли? Мы три жизни решаем — три! — а ты себя показать пришел… Есть еще желающие?
Что еще?
З и н а
С у д ь я
З и н а. Я с детства… до тюрьмы мечтала быть егерем.
С у д ь я. Ке-ем?!
З и н а. Егерем! Чтоб зверей защищать. От людей!
С у д ь я. А егерь, Пашина, руководит отстрелом. Первый забойщик!
З и н а. А я думала… эт… хм.
С у д ь я. Читали б вы, Пашина, хоть отрывной календарь!
Б е л о в
Д е б р и н. Что?
Б е л о в. С Арбузовой прокол! Догадайся я, идиот, предложить ей стакан чаю — не было б, к чертовой матери, суда. Идио-от! Ну, не мог пригласить ее в комнату, не мог. Только начал чинить стеллаж: — книги на полу: разгром, развал. Встать негде, а тут она…
Д е б р и н. И много у вас книг?
Б е л о в. А-а? Тыщи три без технических. Идиот! Думал, она опять заведется про траншеи…
Д е б р и н. А город правда как в окопах.
Б е л о в
П р о к у р о р. Мм, вот она!..
Д е б р и н. Странное чувство пустоты. Пусто!
П р о к у р о р. А вы что ждали — откровений по Достоевскому? Я тоже пошла в юридический, начитавшись Достоевского. Думала, моими противниками будут яркие, сильные личности — гении зла. А оказалось… скучное дело зло, корреспондент! Показания пишут — семь ошибок на три слова. Даже преступления скучные, по сонной одури будто: вот как раньше — купцы напьются и на свиньях кататься. На дурное дело ума не надо!
Д е б р и н
П р о к у р о р. А это не трагедия — обыкновенная жестокость?.. Зайдите как-нибудь в прокуратуру — дела покажу: мелкие все. Одно убийство за десять лет — и то случайное. О, мы образцовый район — ура! А я иногда, знаете, завидую старым юристам. Страшные были дела! И все же люди шли с топорами друг на друга по каким-то внятным причинам — корову украли, дочь обесчестили. А этих что толкает драться — голод? Законы чести? Или все проще — выпили, и надо опорожнить злобу? Неужели вы не понимаете, что эта сытая жестокость опасней крестьянской битвы из-за коровы? Знаете, что произойдет, если мы, юристы, смягчим требования и допустим снижение уровня мотивировок в конфликтах? Завтра кому-то на улице не понравится ваш нос — и вам отобьют печень. Со скуки отобьют.
Д е б р и н. И о чем столько?
П р о к у р о р. Можете смеяться — о Бетховене. Жестокость лишь следствие, а причина ее — бездуховность.
А р х и т е к т о р. Какая музыка! Простите, я из архитектурного — по делу Беловой.
Д е б р и н. Что — ценный работник?
А р х и т е к т о р
Д е б р и н
А р х и т е к т о р. Когда? Город будущего! Чтоб ему…
Д е б р и н. Это что — местный юмор: город будущего?
А р х и т е к т о р
Д е б р и н. Ну, вы же ручаетесь, что этот особо ценный рейсфедер вернется в тюрьму.
А р х и т е к т о р. Не понял.
Д е б р и н. Не тычьте мне!
А р х и т е к т о р. Лечись, интурист.
Л и л я
Д е б р и н. Уезжаешь?
Л и л я. Ночное дежурство сегодня, надо.
Слушай, хоть бы простился из вежливости!
Д е б р и н
Ваша жестокость, мадам, лишь следствие, а причина ее — бездуховность. Слушай, какое роскошное объяснение — на все случаи жизни! На месте прокурорши я бы каждого судил по статье о бездуховности…
Л и л я. Писать будешь?
Д е б р и н. О чем? Что бездуховность причина всех причин? Прочел книгу — не схарчил ближнего, не прочел — схарчил. Слушайте Бетховена — и вы никогда не убьете старушку! Убивали. Без Бетховена. Под Бетховена. Моего деда расстреляли вполне образованные подонки. Знали, что он большой музыкант, — велели сыграть, а потом… Все, милая, — кончилась сказка, что стихи и музыка не позволяют делать бо-бо. Без книг все знают — не лги, не убий, не пей. А пьют! Ночью не сплю — пишу до рассвета, а утром спрашиваю: зачем? Леса благодатные на книги изводим, а книги, что врать, не меняют людей…
Л и л я. …и ничему не учат?
Д е б р и н. Учат! Прочти все книги по футболу и бей начитанностью по воротам. Вот
Л и л я. Пушкина знаешь и ты наизусть.
Д е б р и н. Не понял? Ясней.
Л и л я. Куда уж яснее?.. Я проводила с Пашиной тест на зоны гейтинга…
Д е б р и н. Как?
Л и л я. Глухоты. Глухоты, понимаешь? При словах «учеба», «мораль», «поэзия» у нее делается деревянное, тупое лицо. Как у тебя, когда я завожусь про любовь. Пожалей меня, Дебрин, — выгони!
Д е б р и н. Опять… началось!
Л и л я. Успокойся — кончилось. Да, я же тебе газетку отыскала.
Д е б р и н
Л и л я. Ты меня вот хоть столечко
Д е б р и н. Глупая! Ты для меня, знаешь…
Л и л я. Знаю — друг, товарищ и брат. А любить… ты жену по-прежнему любишь.
Д е б р и н. Не знаю… забыл. Запутался я! В семнадцать лет верил, что скажу в моем отечестве великое слово. Ничего не сказал! Только запутался. Только измучил тебя и себя…
Л и л я
Д е б р и н. Юля — как… осталась одна? Ей плохо?
Л и л я. Спички брал?
Видишь, все к лучшему — может, помиритесь. Я не в претензии — ты однолюб. И я свою жизнь наконец-то устрою.
Д е б р и н. Есть уже с кем?
Л и л я. Не устраивай сцен! Я для тебя, в общем, понятно. Давай без ханжества. Хошь анекдот? Очень смешной! Адвокат мне рассказывал…
Д е б р и н. А ты психатлетка.
Л и л я. Я псих чего?
Д е б р и н. Психологический атлетизм — модный вид спорта. Это мне Юлька когда-то внушала: что бы ни случилось, не позволяй себе выглядеть раздавленной лягушкой. Это неэтично.
Л и л я. Сечет.
Д е б р и н. Моду сечет! Сейчас даже женская слабость немодна. Даже девушки — как мужики!
Л и л я. Эти девушки, Дебрин, хотя бы не ханжествуют: «Не плачь, — говорят, — побьют». Кстати, вчера их смотрел гинеколог. Мамы устроили — задрали им юбки, а никого у девочек нет. И еще, не для печати — Цыпкина водила меня на могилу. Лесник молоденький на мотоцикле разбился. Абсолютно незнакомый. Просто сунул им ландыши на ходу. А когда он разбился, каждая вообразила, что он и был тот Единственный, кого ждешь всю жизнь. Ждешь и веришь, как сумасшедшая. Они носили на могилу цветы. А когда Верка раззвонила об их могиле…
Д е б р и н
Л и л я. А что изменит один эпизод? У них три эпизода. Три на бумаге, а не деле не сосчитать. Хоть это не пачкать — зал ведь грохнет: у Цыпкиной любовь! Любимый — сказка: пресветлый и прекрасный, он несется на мотоцикле с цветами для Цыпкиной! А ей никто цветов не дарил. От этой брюквы не то что парни — машины шарахаются на ходу! Нам, понимаешь, не дарят цветочки, и ты полцветка вон не подарил. Все — разбежались давай по-хорошему!
Д е б р и н. Постой… погоди. Все не так просто!
Л и л я. Все не так сложно. На словах — да. А вот поставь нам испытание — пойди в огонь за любовь, за девочку Зину с нервным истощением, за Галю, которую из петли вон вынули. Никто не пойдет. Полцветка не подарят. И все такое в итоге вранье! А правда в том, что Цыпкина любит и не выдаст секрет про цветы. Заплатит дорого — нервами, жизнью. Отсидит, а не выдаст секрет про цветы. Лучше в ад, в тюрьму! Хоть это не пачкать — наивную веру, что однажды подарят цветы. Покарай нас, боже, трезвых и лживых, — помилуй, господи, веру детей! Их спаси — дай им жить, помилуй!..
Г о л о с п р о к у р о р а. Итак, на основании вышеизложенного, обвинение квалифицирует действия подсудимых по статье двести шестая, часть вторая Уголовного кодекса РСФСР и просит суд назначить наказание, связанное с лишением свободы: Пашиной — три года, Беловой — три года, Цыпкиной — два года.
Д е б р и н. Вот и все. Теперь нам осталось последнее — утром в десять выслушать приговор.
Б е л о в. Это вы? Что не спите?
Д е б р и н. Соловьи орут. Крикливая птица, оказывается.
Б е л о в. У меня тоже под окном один — заливается как будильник. Хотел камушком кинуть — неудобно вроде.
Д е б р и н. Как жена?
Б е л о в. В больнице. Приговор бы ей выдержать…
Д е б р и н. А может…
Б е л о в. …сто двенадцатая? Надеюсь как фанатик. А нет! Двести шестая — беспричинные драки. Главное, бездуховность. Почему, видите ли, Белов не водит дочь по театрам? У меня у самого есть время там бывать? Восьмой год без отпусков… В двадцать лет я увидел этот город во сне — и с тех пор все померкло. Не помню, как женился. Как дочь родилась. Помню, как она ветрянкой болела — у меня отпуск, а она чертить не дает. Прикрепил ей к кульману лист пониже: «Давай, доча, домики вместе рисовать». Я черчу, и она пыхтит. В зеленке, как лягушка. Она ненавидит меня! Смотрит в упор, как сквозь… Однажды, да, в январе, она плюнула на мой проект, с улыбкой, глумясь. Век себе не прощу… ударил ее. Это ужасно!.. Есть семья — и нет семьи. Женился от одиночества на собственной секретарше, а через год хватился, что… живем ради дочки!.. Раньше я верил — что-то изменится, когда Инга будет постарше: я буду не один.
Д е б р и н. Инга?
Б е л о в. Выросла! Все смотрю на нее исподтишка — шея тонкая, как у гусенка.
М а т ь Ц ы п к и н о й. Спи, доча. Темно ишо, тихо. Это, доча, сирень цветет — соловьям свадьба. Они на сиреневый цвет играют. А тебе, как заневестисса, бело платье справим. Само бело, само лучше!
Господи, четыре! Дай им, господи, спомнить, что всех мать родила. Дай спомнить! Вели, господи, вместо них меня взять. Што они жили, граждане судьи! Яви им чудо, сон чудотворный — явис им мать, предстань за меня. Спомните мать, граждане судьи! Спомните мать, граждане… люди!
Д е б р и н. Граждане судьи, граждане! Что происходит с нами, с ними? Почему эти нецелованные девочки предпочитают держаться бандершами, прошедшими огонь и воду? Почему мы стыдимся, как вины, беззащитности сердца?.. Семнадцатилетняя девочка — я любил ее долго, смешно до слез — сказала однажды: «Чтобы жизнь не разбила твои мечты, разбей их сам и живи без иллюзий» Это проще — без иллюзий. Суперстиль — без и без. Суперменистые мальчики, супертрезвые девочки. И идет игра в супермодную шпану — измени, раз изменяют, предай, чтоб не предали: все такие, век такой! Ворота этих девочек заранее вымазаны дегтем. Как приглашение к подлости. Как провокация на подлость… В дневнике моего деда есть строки о предвоенном лете в Берлине. Все исподволь приспосабливалось к войне — бравые женщины носили модные шляпки-каски, а модная обувь грубела, привыкая быть солдатскими бутсами. Девочки, не приспосабливайтесь! Мальчики, не привыкайте! Мы живы, пока жива наша боль, наша совесть, любовь…
П р о к у р о р
Д е б р и н. Неужели вы сами в детстве не дрались?
П р о к у р о р. Дралась. Там, на шоссе, стояла наша пушка. Мне было тринадцать, а судье — девятнадцать. Но, наверное, он тоже был наивным подростком, если верил, что шестью снарядами остановит танковый корпус.
Д е б р и н. Остановил?
П р о к у р о р. Да. То есть они сами остановились, вычислив по логике взрослых, что перед ними мощный противотанковый заслон. Тут ведь озера кругом, болота — другой дороги на Москву нет.
Д е б р и н. Вы сказали сейчас самое сильное в защиту подростков: они способны на поступки, от которых заходит в тупик ум взрослого.
П р о к у р о р. Ну, тут можно сказать сильнее — глупая, мол, мелюзга! И вообще, да не судите корову, съевшую цветы, ибо не ведает, что творит. Вам не кажется, что это еще унизительней? И человека нельзя лишать главного, что отличает его от коровы, — права отвечать за все?
Д е б р и н. Ну, отсидят. С воровками, спекулянтами, своднями. Станут лучше?
П р о к у р о р. Нет. А где выход? Красная цена делу — два дня. А мы тянули его до отупения. Все впустую — разговор глухих! Выход где? Что молчите?
Л и л я. Я же хотела выступить в суде…
П р о к у р о р. …свидетелем обвинения или защиты?
Л и л я. Скорее — обвинения. Будем откровенны — они не дают повода обольщаться: двоечницы, прогульщицы, хамки. Такие люди — бедствие нашего общества. Куда девать их — убить? Как быть, если вечно среди живущих есть некрасивые люди? Первый закон этики гласит: вы можете не уважать человека за его личные качества — глупый, грубый. Но в каждом человеке вы обязаны чтить человека. Это закон моей профессии — перевязывают рану даже врагу…
П р о к у р о р. Тих-ха! Напоминаю свидетелю — вы уклоняетесь от темы.
Л и л я. Нет-нет, я всего лишь уточняю, почему в этом вагончике убеждены — бить плохого человека можно. Ведь плохих всегда и с древности бьют. А все мы, боюсь, в чем-то да плохи. Я, врач, обвиняю — преступник социально опасен, ибо убежден в своем праве плюнуть в лицо ближнему или нажать кнопку для уничтожения плохой нации.
«Размалевались, как уличные!» Я похожа на уличную? А на мне, простите, косметики больше. О, это хитрое промтоварное сооружение — беззащитная женственность! Поймите наконец, они не злоупотребляют косметикой — наоборот, употребляют ее мало, неумело, впервые. Это подростки — это их стиль: они все делают плохо, потому что всё впервые. У Льва Толстого есть слова о «пустыне отрочества». О людской пустыне и одиночества среди людей. Это правда. Дети защищены от одиночества беспамятством природы. Взрослые тоже по-своему защищены от него — проектами городов будущего, делами, практицизмом. И знаете, Оля, я иногда думаю, что подростки самые нормальные люди среди нас — они, как подсолнух, тянутся к людям. И каким-то инстинктом будущего угадывают тайну живой воды: все мертво — книги, Бетховен, культура, — если люди равнодушны к людям. Господи, подросток молит о любви, как о воде в пустыне! Полюбите его — ради вас он оделся эффектнее пугала. Он не жалел труда, сооружая такие вульгарно-кричащие джинсы, что уже теперь-то вы заметите и полюбите его. Все для вас — щедрость краски на веках, отборные хохмы, лучшие в мире ужимки: полюбите меня! А потом у себя в кабинете я ставлю диагноз — мания уродства. Это сугубо подростковая болезнь. В семнадцать лет Ив Монтан пытался покончить с собой из ужаса — он урод! И я часами уговариваю их в кабинете: не бегайте за каждым прохожим и не грозите вслед кулаком за то, что не полюбили, — у вас совсем не кривые ноги и не свиные бусинки-глазки. Будет ли понят смысл этой муки — пробиться через пустыню к людям?
П р о к у р о р. Где выход? Давайте хотя бы во сне поменяемся местами — судите их сами. Где выход?
Л и л я
П а ш и н а
К о н в о и р. Па-асторонись! Дорогу!
Б е л о в
И н г а. Папка, не плачь… не плачь, папка!
З и н а. Отцу не пиши… Элементы копи себе на шубу! С толстым мехом бери!
Д е б р и н
З и н а
И н г а. Папка, держись… я вернусь, папка!
Б е л о в. Я поеду с тобой! Доча! Доча-а!
П а ш и н а. Зина… я одна? Я одна… Зина?!
К о н в о и р. Ат-ставить разговоры! Дорогу!
С е к р е т а р ь. Встать! Суд идет!
С у д ь я. Сесть.
З и н а
С у д ь я. Цыпкина Василиса Юрьевна.
Ц ы п к и н а
М а л я р к а. И тебе кланяться велели — Дуня Сомина, теть Сима, Нина Бузакова.
С у д ь я. Белова Инга Владленовна.
И н г а
С у д ь я. Для оглашения приговора прошу всех встать.
М а т ь Ц ы п к и н о й. Дай бог тебе здоровья!
С у д ь я. «Второе. Суд не доверяет показаниям свидетелей Грибовой, Карповой, Сёмина и расценивает как оговор факт употребления подсудимыми нецензурных выражений. Суд выражает вышеназванным свидетелям порицание за оскорбления в адрес подсудимых». Приношу извинения также от себя лично. Я кричал тут…
М а т ь Ц ы п к и н о й. Да на нас не крикнуть — мы ж!..
С у д ь я. «Третье. В эпизодах от тридцатого января, восьмого марта и первого апреля подсудимые Пашина, Белова и Цыпкина беспричинно, из хулиганских побуждений…»
«…избили Арбузову и Хореву с нанесением Арбузовой легких телесных повреждений. Суд квалифицирует дело по статье…»
«…двести шестая, часть вторая Уголовного кодекса РСФСР…»
«…и постановляет назначить наказание, связанное с лишением свободы: Пашиной Зинаиде Борисовне — три года с отбыванием в колонии общего режима, Беловой Инге Владленовне — три года с отбыванием в колонии общего режима, Цыпкиной Василисе Юрьевне — два года с отбыва…»
И н г а
З и н а
С у д ь я
Ц ы п к и н а. Чё?
С у д ь я. Стоять перед законом!
Ц ы п к и н а
С у д ь я
З и н а
С у д ь я. «В годы Великой Отечественной войны…»
Домой идите, девочки. Суд окончен.
М а т ь Ц ы п к и н о й
П а ш и н а
И н г а
М а л я р к а
С у д ь я. Ночь сочинял — курам на смех… Там, в сорок первом, нашу деревню расстреляли. Вывели баб на расстрел, а они, как львы, на пули скачут — детей заслоняют. Не судил бы я женщин! Судим их — мужики! А они родят и на крест пойдут… О, идут!
Ц ы п к и н а. Я… я… землю есть буду!
С у д ь я
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а
З а с е д а т е л ь-м у ж ч и н а. Вы любого доведете… вы… вы!..
И н г а
А р б у з о в а
З а с е д а т е л ь-ж е н щ и н а. Да расходитесь наконец! Не насиделись в суде? Марш!
З и н а
С у д ь я. Уйдите — прошу… Люди вы, люди, к плохому привычны, а от хорошего плачете?.. Идите, девочки, — промокнете. Ноги простудите.
Р а д и о р е п о р т а ж. Репортаж об этом судебном процессе был опубликован в журнале «Молодой коммунист». Как в репортаже, так и в пьесе автор изменил подлинные имена героев. Это люди. Им жить. И все же один человеческий документ должен остаться в памяти. Запомните — станция Лобня, двадцать семь километров от Москвы. В 1941 году по трагической случайности это шоссе на Москву оказалось неохраняемым. Шли танки. И оборону шоссе приняла на себя группа подростков. У них была одна пушка и шесть снарядов. У них не было ничего, кроме способности человека встать на пути бесчеловечности и стоять насмерть живым заслоном любви. Танки не прошли.
Владимир Гуркин
ЛЮБОВЬ И ГОЛУБИ
Забавная история в 2-х частях
В а с я К у з я к и н, 50 лет.
Н а д я, жена его, 50 лет.
Л ю д а, 23 года }
Л е н ь к а, 18 лет }
О л ь г а, 13 лет } — их дети.
М и т я В и с л у х и н, сосед Кузякиных, 68 лет.
Ш у р а, его жена, 65 лет.
Р а и с а З а х а р о в н а, полюбовница Васи, 50 лет.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Г о л о с В а с и. Оть, тюр, люр-люр… Иди сюда. Глянь, как царевна. У, у. Не бойся… Чё я ей сделаю? Хоро-ошая, хоро-шая. А ты — на руку. Ну-ка. Хоп! Эх, ешкин кот, вот людям бы так. Махонька-то кака. Фу-ты ну-ты, надулся… Прямо аж директор. Шугани-ка кавалера своего. Не хочешь. Ну и правильно. Вот так и живите…
Н а д я
Иди-ка сюда, чё скажу!
Г о л о с В а с и
Ты чё клюесся?
О л ь г а. Пап! Пап!
В а с я
О л ь г а. Ты деньги брал?
В а с я. А?
О л ь г а. Из шкафа…
В а с я. А-а. Ну?
О л ь г а. Сейчас мама тебе даст взбучку.
В а с я. Да?
О л ь г а. Знаешь какая злая?
В а с я. Ешкин кот…
О л ь г а. Ты спрячься там и закройся.
Н а д я
В а с я
Н а д я
В а с я. Да вон в бане полна кадушка.
Н а д я. Да где?
В а с я. Да с Лехой вчерась натаскали.
Н а д я. Да я стирать буду.
В а с я. Да ты ишо эту используй.
Н а д я
Людка, помоги!
Л ю д а. Чё я сделаю-то?
Н а д я
В а с я. Надюха, кончай давай. Дверь сломашь!
Н а д я. Я тебе счас ребра переломаю!
В а с я. Ниче себе.
Н а д я. Дверь он пожалел.
В а с я. Дак мне чинить-то.
Н а д я. Ты куда, паразит, тридцатку дел? А? Ты почему такой бессовестный-то? А?
Я кого спрашиваю? Олька, батя покупал голубей?
О л ь г а
Н а д я
В а с я. Чё-то ты размахнулась на двадцать пять рублей…
Н а д я. А он пусть целуется там со своими голубями.
О л ь г а. Мам, они красивые.
Н а д я
В а с я. Надь, чупатые.
Н а д я. Чё?
О л ь г а. Чупчики у них такие на затылке… Значит, чупатые.
Н а д я. Как это?
В а с я. Хошь поглядеть?
Н а д я. Токо выйди! Ну вот чё теперь делать? Людка!
Л ю д а. У?
Н а д я. Гну! Деньги-то последние были.
В а с я
Н а д я
В а с я. Дак не я — ты клала-то.
Н а д я. Ух, так бы и убила чем-нибудь. Людка, принеси паспорт и книжку.
Л ю д к а
Н а д я. На трюмо, в шкатулке.
О л ь г а. Нет еще.
Н а д я
В а с я. Ага, счас.
Н а д я. Куда пошел-то?
В а с я. Дак она где-то здесь была.
Н а д я. Сказала бы я тебе…
О л ь г а. Мне еще рано.
Н а д я. Зачем форму напялила?
О л ь г а. Он этих голубей целый месяц ждал.
Н а д я
Л ю д а. Зато не пьет.
Н а д я
Л ю д а. Сам не поест, что ли?
Н а д я. Вот с мужем так поговоришь — враз сбежит.
Л ю д а. От тебя не сбежал…
Н а д я
Л ю д а. Ну и я отходчивая.
О л ь г а. И я отходчивая.
Н а д я. А тебе еще и отходить не от чего. Выдумала. Людка, покорми.
Л ю д а. Ладно.
В а с я
О л ь г а. Ушла.
В а с я. Людк, а куда плитка подевалась?
Эхе-хе-хе-хе.
О л ь г а. Ага. А завтра на практику.
В а с я. Пошлют куда-нить?
О л ь г а. Не-ет. В зеленхоз пойдем.
В а с я. Хорошо.
Зря она так. Я же не на водку брал. Кому от этого плохо сделалось? Нет ли?
О л ь г а. Она больше не сердится.
В а с я. Ну а чё ж тогда?.. Голуби, они знашь какие умные? Э-э. Вот я когда пацаном был, у нас в Алехино Володя-дурачок жил.
О л ь г а. Как Гриша?
В а с я. Не-е. Володя красивше был.
О л ь г а. Зачем?
В а с я. А там похожий есть.
От! От такой он был. Вишь, тело како богатое: в буграх все. Да белое. Красивый парень был.
О л ь г а. И лицо такое же?
В а с я. Токо рыжий. Нет, лица не помню… Помню — рыжий. А тело точь-в-точь, как у…
О л ь г а. У Давида.
В а с я. У Давыда.
О л ь г а. Не у Давыда, а у Давида.
В а с я
О л ь г а. Микеланджело.
В а с я. Ну вот, значит. А ходил он всегда в красной рубахе.
О л ь г а. Володя-дурачок?
В а с я
О л ь г а. Гриша тоже добрый.
В а с я. Ну чё, хорошо. Не обижали б токо.
О л ь г а. Его мальчишки буцкают, и он плачет. Жалко.
В а с я. Конечно, жалко.
О л ь г а. А Володю били?
В а с я. С силой-то такой кто сладит? Не били. А опосля взяли и убили.
Да… Шоферюг из города понагнали да к нам в деревню и поселили. Раньше, ешкин кот, вроде не селили, а тут чё-то поселили. Не знаю чё. Ну и давай буянить — пить да драться. Вот Володя раз на драку-то таку наскочил и стал пальцем грозить, как детишки грозят: вроде нехорошо драться, вы чё… безобразники. А те чё, разбираться будут? Взяли и пырнули ножом.
Дак когда хоронили его… Нет, погоди. Значит, вот так деревня
О л ь г а. Больше, чем у нас?
В а с я. Раз в сто. Дак от, Володя их подкармливать стал. Придет, скормит им буханку… Они облепят его со всех сторон — по голове, по спине… полощут по чем ни попадя. А он смеется, аж заходится от смеха. Ну чё, забавно. Главное, не боятся его. Его токо одного и не боялись. Ну. Ишо помню: рубаха его красная вся-а в дырках была от коготков. В ей и хоронили. И вот кода за ворота вышли… А кладбище прям у деревни стояло. Мужики гроб так на руках и донесли. За ворота вышли, токо тронулись — с церкви как посыпят голуби… И кругами, кругами над головой. До самого кладбища проводили. Пока закапывали, они все кружили… Когда токо люди разошлись — улетели. Умные они, ешкин кот.
Л ю д а
О л ь г а
В а с я
Л ю д а. Где?!
В а с я. Ну в Иркутске, в этом… где закладывают: пьют!
Л ю д а. В ресторане?!
В а с я. Да не-е. Стульчаки там такие… карусельные.
Л ю д а. А-а. В баре, наверное?!
В а с я. Да шут его знает. Была?
Л ю д а. А что?!
В а с я. Красиво, поди, там?!
Л ю д а. Музыка… Обсчитывают сильно.
В а с я. Да?
Л ю д а. После экзамена с девчонками бегали. Да ну.
В а с я. И продавец — мужик?
Л ю д а. Не мужик, а парень. А называется бармен.
В а с я. Ка…как?
Л ю д а. Бар-мен.
В а с я. А-а. А чё они там из трубочки сосут?
Л ю д а. Коктейль пьют. Через соломинку.
В а с я. Чё?
Л ю д а. Ну, все смешивают — водку, вина разные — и пьют.
В а с я. Ерш?
Л ю д а. Вот пристал!
В а с я. Не, интересно же.
Л ю д а. Ну, коктейль.
В а с я. Дорогой, поди?
Л ю д а. Они разные. Три рубля, четыре… Есть и по пять. Я охнула, когда услышала.
В а с я. Ого, ешкин кот. Лучше уж бутылочку самому взять. Да…
Л ю д а. Не солома, а соломка. Она такая… из капрона. Да ну их к черту.
В а с я. Не-е. Интересно.
Я б щас в городе пожил.
М и т я. Эй, Василий.
В а с я. Здоров.
М и т я. Санька была?
В а с я. Нет. Потерял?
М и т я. Здорово.
Выходной седни?
В а с я. Выходной.
М и т я. А чё квасишься?
В а с я. Черт его знает…
М и т я. Я со своей тоже в контрах. Она щас — туда, а я — туда. Она щас — там, а я щас — тут. Пусть помарафонит. Дома кто есть?
В а с я. Людка.
М и т я. Скажи ей, чтобы закусить вынесла.
В а с я. Я сам. Еще Надюхе расскажет. Айда в стайку.
М и т я. Режьте меня — ничо не понимаю. Я от своей кикиморы партизанюсь, ты ходишь виноватисся… Это чё такое?
В а с я. Дядя Митя, айда.
М и т я. Скидай якорь! Хочу с соседом моим, голубой моей, вот тут выпить.
В а с я. Голубей купил. Да она уж не сердится. Для страховки.
М и т я
Л е н ь к а. Здрасьте.
М и т я. Здоров, Алеха! Иди-ка сюда. Ты отца своего любишь? А?
Л е н ь к а. Нормально.
М и т я. А соседа своего уважаешь?
Л е н ь к а. Ну.
М и т я. Тащи закуску. Выпить хочешь?
Л е н ь к а
В а с я. Леньк, стаканчики.
Л е н ь к а. Угу.
М и т я. Во парень! Свез бы его в мореходку, чем в лесной этот.
В а с я. Он сам.
М и т я. Ничо вы в красивой морской жизни не петрите.
Л е н ь к а
М и т я. Где?
Л е н ь к а. У хлебного. К нам идет с мамкой.
М и т я. Василь, срочно дислоцируемся.
Л е н ь к а. Стаканы нести — нет?
М и т я. Не, не надо.
Айда к Филиппову.
В а с я. Баню буду топить.
М и т я. Токо не выдавайте меня.
В а с я. Через огород, дядь Митя.
М и т я. Все, скрываюсь.
Ш у р а
Н а д я. Ой, погоди…
Ш у р а. Чё делать. Ну, не дал бог-господь детей. Так ить другу родилку не купишь, не сошьешь, у соседки не займешь.
Н а д я
В а с я. Зачем?
Н а д я. Николая видели, Филиппова… Ой! Просил тебя. Порожняк пришел, а лебедка сломалась. Иди давай.
В а с я
Ш у р а. Кавалер мой недоделанный не заплыл, Василий?
В а с я. Нет, не видал.
Ш у р а. Добро бы трезвый, а то пьяный ведь. Прет буром, и все. Ка-ак разозлюсь я вся из себя…
Н а д я
Ш у р а. Слушай-слушай. Давай, говорю, накуплю тебе ящик водки, садись, говорю, и пей. До усрачки напейся, чтоб на всю жизнь и чтоб больше в сторону-то ее не гляделось. Дак он ведь, гадина такая, покупай, говорит. Меня ажно затрясло всю. Ну, что под руку попало, тем и хлобыстнула паразита.
Н а д я. Чем?
Ш у р а. Со страху сама чуть сердца не лишилась. Совок наш помнишь? Большо-ой, тяже-олый, ручка кована. Ну!
Н а д я. Дак ить так убить могла, теть Шура?
Ш у р а. Ниче не знаю. Стою: руки отнялись, коленки ходуном ходят, и он молчит. Ну, думаю, щас упадет, может, ишо разок дрыгнется перед смертью, и — все.
Н а д я. Почему дрыгаться-то он будет?
Ш у р а. В кино-то погляди. Там все артисты перед смертью дрыгаются. Как-то так…
Н а д я. У нас бабушка вроде тихо умерла. Я видела.
Ш у р а. Дак ить и я не замечала, чтоб дергались. Холера их поймет. Тут — так, в кино — так, кому верить? Мой-то дурак такой артист, что перед смертью «барыню» отчубучит — и не удивляйся. Ну вот чё я? А-а. Стоим мы. Я его тихонько туркнула. Чё молчишь, говорю. Он голову опустил и аж до самого сердца достал. Я у его такого голоса ишо ни разу не слыхала. Такой голос… Тихий такой… Я заплакала. Ну.
Н а д я. Чё сказал-то?
Ш у р а
Н а д я. Уж под семьдесят скоро — все не навоюетесь.
Ш у р а. Ага. Вот так. А мне с утра на картошку ехать… Филипповы подсобить просили. Как ехать — не знаю.
Н а д я. Придет, никуда не денется.
Ш у р а. Ой, Надя, дай мне вашу лопату, а то наши тупые: скоко уж не копали. Митька б наточил, дак где его счас найдешь. Ищи — свищи.
Н а д я
Л ю д а. Здравствуйте, баба Шура.
Ш у р а. Здравствуй, Людонька, здравствуй. Никак не наглядюсь на тебя. Надя! Слышь, Надя!
Н а д я
Ш у р а. На Людоньку вашу не могу наглядеться. Никак не могу, никак. Прямо красавица получилась. Вон кака удалая красавица.
Л ю д а. Зайду, баба Шура.
Л е н ь к а. Здрасьте.
Ш у р а. Здравствуй, Ленечка, здравствуй.
Л ю д а. Баба Шура, Леня баню топить будет, оставайтесь.
Н а д я
Л е н ь к а. Поел.
Л ю д а
Ш у р а. Старика не могу словить, Людонька. Искать пойду, а то еще че-нибудь над собой сделает.
Н а д я. Ну прямо! Разобиделся.
Л ю д а. Он к Филиппову пошел.
Ш у р а. Да? Ой, побегу до них.
Н а д я
Ш у р а. Ага.
Н а д я. В смене он. Василия-то позвал.
Ш у р а. Так чё теперь? На склад лесной бежать? Он любит туда шастать — мужиков веселить.
Явился — не запылился. Ты куда побег, чертяка?
М и т я. Уйди, фашистка.
Н а д я. Что такое?
М и т я. Страшную весть принес в твой дом, Надежда. Зови детей.
Н а д я. Ой… Не пугай, дядя Митя. Ленька! Люд…
Ш у р а. Э-э, Емеля…
М и т я. Я пошел к Николаю, а тот на работе…
Ш у р а. Вот чё резину тянет? Говори скорей.
М и т я. Я кикимор не понимаю.
Н а д я. Да говори, дядь Митя. Ты, правда, почему тянешь-то?
Ш у р а. Дурак старый, доводит людей до белого каления…
М и т я. Василий токо пришел, токо закурил… А я Николая-то не застал и на лесной двинул. Он у вагона стоял.
Ш у р а. Кто? Василий?
М и т я. Ну! Бревно с вагона соскользнуло… Кувырк на землю. Да одним концом Ваську по голове. Шибануло вашего отца, Ленька. Все.
Н а д я. Оой!
М и т я. Все. Теперь так и останется.
Ш у р а. Чё останется?
М и т я. Косоглазия.
Ш у р а. Дак он живой?
М и т я. Ты чё, дура, каркаешь? Конечно, живой. А глаз — как у этого… у комика… у артиста: один — сюда, другой — сюда.
Ш у р а. Ты охренел, чё ли? Ты зачем Надю до смерти напугал? Ну, даст она тебе… Ох даст…
М и т я. Вы чё подумали?..
Ш у р а. У Нади-то рука покрепше. И не совком, а ломом опояшет пару раз, вот узнаешь тогда, кто про чё думал.
М и т я. А вот… Иди ты-ы!
Н а д я. Чё приперся?
Уди с дороги, хрыч старый. Василий из больницы выйдет — я ему расскажу. Чё стал посередь двора? Иди давай…
М и т я. Прости, Надежда.
Н а д я. Обрыбешься. Чуть не умерла со страху. Еще ходит! Счас как попру метелкой.
М и т я. Не надо.
Н а д я. Не надо?
М и т я. Надь, у тебя бражка есть?
Н а д я. Есть, да не про твою честь.
М и т я. Плохо мне, Надежда.
Н а д я. Иди проспись — враз полегчает. Или тетю Шуру попроси. Пусть еще разок тебя совком полечит.
М и т я. Где она? Ох, как плохо мне…
Н а д я. О, о! Совсем задурел. Нечего тут загибаться. Иди да плачься дома. Вы смотрите на него — бедный какой, плохо ему, не допил. Счас пойду расскажу жене, как ты по дворам шляешься, попрошайничаешь.
М и т я
Н а д я. Куда ж она у тебя подевалась?
М и т я. Я ей сразу говорил… давай вызову… давай. Зеленая вся. «Нет, говорит, счас отпустит». Потом… Смотрю, уж пятнеть начала. Не послушался ее, побежал… Санечка моя!
Н а д я. Куда побежал? Ты чё?
М и т я. Да за «скорой». Меня с ей и повезли. Сижу в покоях, караулю… Потом врач вышел… С час ишо жила. Говорит: «Умерла, дедушко, твоя бабушка».
Н а д я. Ой!
М и т я. Умерла, говорит.
Н а д я. Дядь Митя… Дядь Митя… Ой! Я же ее позавчерась видела. Ой!
М и т я. Ну. А вчера с Филипповыми на картошку хотела ехать. Помочь просили.
Н а д я. Говорила она мне.
М и т я. Утром за ней зашли, а ей захудало. Нагнуться, говорит, не могу: сердце чё-то колет. Без меня, говорит, езжайте, посажайте… Чуть одыбаю — так на попутке доберусь. А к обеду все хужее и хужее…
Н а д я. Чё ж к нам-то не пришел сразу?
М и т я. Да токо счас отошел маленько. Лежал все. Шаг сделаю — и не держусь. Ноги как вата… Вон, все еще дрожат.
Санечка ты моя! Ты чё ж наделала? Я как теперича без тебя буду-то?
Н а д я. Давай, дядь Митя, выпей. Бедный ты, бедный. Чё у нее было-то, сказали хоть?
М и т я. Ты, Надюша, не говори мне «бедный», а то сердце заходится, и плачу токо.
Н а д я. Ну и поплачь, зато не надсадишься. Ой-ё-ёёёй…
М и т я. Инфаркт микарда. Рубец вот такой. С ладошку.
Н а д я. Ой-ё-ёёёй… Закуси.
М и т я. Не, не надо. Завтра привезут. Вообще-то три дня положено держать, а в моргу местов нет.
Поможете как чё делать-то?
Н а д я. Ой, поможем, конечно.
Людк, теть Шура-то умерла.
Л ю д а. Как?
Н а д я. Вот так. Вчера дядь Митя повез в больницу — и умерла.
Л ю д а. Да вы что?
Н а д я. Сердце. Ой-ё-ёёёй.
М и т я. Инфаркт, Людка, инфаркт. Не старая ведь ишо, пожила б маленько.
Н а д я. Скоко ей?
М и т я. А мне скоко? Шесят восемь? Вот считай. На три года моложе.
Н а д я. Шесят пять.
Л ю д а. Да вы что?
Л ю д а
Л е н ь к а. Когда?
Л ю д а. Вчера.
Л е н ь к а. Ого, точно, что ли?
Л ю д а. Ты чё, дурак?
М и т я. Почти сорок лет с ей жили. Всяко было, а жили. Прелесть ты моя, Александра Степановна, ушла от любимого своего мужа. Зачем! Куда?
Н а д я. Да ты не надрывай себя, дядь Митя.
М и т я. Нет. Выговорюсь. Мне так легче.
Н а д я. Ой говори, говори.
М и т я. Всю жизнь нашу совместную вижу как на ладошке… Вот такой рубец, Ленька. Врач сказал.
Что характерно — любили друг дружку. Вот как она меня звала? Знаете? Никто не знает. Я ее — Санюшка, а она меня — Митюнюшка. Я ей «Санюшка!», а она: «Эй, Митюнюшка!» А голос у ее какой был? Скажи, Надь. Как запоет… (
Ш у р а. Иди-ка сюда. Чё это ты про меня как про покойницу?
М и т я. Мы это… Сон рассказываю. Приснится же, зараза.
Ш у р а. «Приснится». Лопатой вот как поцелую, и без всякого веления.
М и т я. Надя тут бутылочку… Маленько. А вы чё, уже насадились?
Ш у р а. Насадились — не надсадились. Нечего его было поить, Надя. Чуть за ворота, а он уже нарисовался и по-ли-ва-ет. Вот какие мы хорошие.
Н а д я. Ах ты паразит! Тетя Шура, он же тебя похоронил… Из морга, говорит, завтра… Вот паразит-то!
Л е н ь к а. Беги, дядь Митя!
Н а д я. Вась, деньги в трусы прячь. Вишь — карманчик. Сюда положишь и на булавку застегнешь.
В а с я. А расстегнется?
Н а д я. Ой, правда! Уколешься. На живульку тогда, что ли?
В а с я. В карман бы положил, и все.
Н а д я. Ага, в карман. Знаешь, какие ловкачи есть — и не заметишь. Одевай давай.
В а с я
Н а д я. Карта курортная и направление…
В а с я. Под клеенкой.
Н а д я. Я ее сверху положу, чтоб не рыться. Не узнал, кому вторую путевку дали?
В а с я. Кому-то из управления.
Н а д я. С лесного, что ли?
В а с я. Ага. А чё?
Н а д я. Взяли бы да и договорились вместе ехать: все безопаснее. За вещами друг у друга поглядывали бы.
В а с я
Н а д я. Ну чё?
В а с я. Галстук у нас есть?
Н а д я. Какой галстук?
В а с я. Ну такой…
Н а д я. Не надо тебе никакого галстука. Вот так расстегнешь пуговку, и все.
В а с я. Да ну. Пуговку… Чё я?
Н а д я. Чё ты?
В а с я. Это ж курорт.
Н а д я. Ну?
В а с я. Все в галстуках будут.
Н а д я. Прямо!
В а с я. Точно. Мало ли. Вдруг куда пригласят, вдруг куда пойду.
Н а д я. А ты не шатайся где не надо.
В а с я. Ну, Надь…
Н а д я. Где я его тебе возьму?
В а с я. В промтоварный сбегай.
Н а д я. Да на черта он тебе?
В а с я. Там же культура! По телику посмотри… Где чуть приличней общество — все в галстуках, в бабочках.
Н а д я. Во-во. Смотри там с бабочками.
В а с я. Ну Надь…
Н а д я. Порассказали мне, как они на шею вешаются на курортах этих.
В а с я. Я-то лечиться буду, ты чё?
Н а д я. Вот и лечись.
В а с я. На-адь.
Н а д я. Чё? Ну ладно-ладно. Помодничать ты уж любишь. Дай волю…
В а с я. Ну правда…
Н а д я. Да иду-иду.
В а с я
О л ь г а.
В а с я. Леха с Людкой пришли?
О л ь г а. Пришли. Позвать?
В а с я. Нет, погоди. Лешка в тайгу уйдет, дак ты за голубями присматривай… Ладно?
О л ь г а. Ладно.
В а с я. У новеньких скоро птенцы будут… Смотри, чтоб крыса не утащила. Я бордюрчик сделал, железный… Однако не закарабкаться ей. На.
О л ь г а. Зачем?
В а с я. На базар сбегаешь, пшеницы прикупишь. Пока есть… А кончится? Мамке не говори. Накричит еще… Вот.
О л ь г а. Ага.
В а с я. О-о! Ты чё?
О л ь г а. А ты чё?
В а с я. Я ничё.
О л ь г а. Пап, ты море увидишь!
В а с я. А куда денешься? Увижу.
О л ь г а. Я не одна, я с классом.
В а с я. Ну, с классом. А меня кто-нить повезет? Нет, конечно. А сам… Когда? Вон работы сколько. Всю жизнь. Хоть маленько пожить покрасивше.
О л ь г а. Ракушек мне привези и пальму.
В а с я. А как ее? На себе переть?
О л ь г а. Веточку.
В а с я
О л ь г а. Кто?
В а с я. Голуби. На самолете буду лететь — погляжу.
М и т я. Ну чё, летишь?
В а с я. Дак от. Счас на электричке — в Иркутск, а там — самолетом.
М и т я. Надюха где?
В а с я
М и т я. Чего?
В а с я. Ну этот…
М и т я. Галстук?
В а с я. Ну.
М и т я. Да у меня их вон — полный шкаф… висят. Взял бы да и взял.
В а с я. Да на кой черт он мне сдался? Говорю ей — не надо…
М и т я. Стой, стой. Тут все правильно. Культура.
В а с я. Дак и я ей, то есть она мне. Не отвяжешься.
М и т я
В а с я. Не-не, я не буду.
М и т я. А чё?
В а с я. Унюхает еще — не оберешься.
М и т я. Держи.
В а с я. А?
М и т я. Лаврушка.
В а с я. Ты, дядь Митя, провокатор какой-то.
Счас, закусить.
М и т я. Как то место-то называется?
В а с я. Какое место?
М и т я. Куда направляешься…
В а с я. В Баку. Курорт органов движения, ешкин кот.
М и т я. Ты чё сказал? В Баку?
В а с я. Ну.
М и т я
В а с я. О, загнул!
М и т я. Не веришь?! Шурку мою спроси, не даст соврать.
В а с я. Оно где находится-то?
М и т я. Кто?
В а с я. Средиземное.
М и т я. Ну?
В а с я. А Каспий? Во-он!
М и т я. А пролив?! На что пролив-то?!
В а с я. Да нет там никакого пролива.
М и т я. Да мы через него четыре ночи пёрли.
В а с я. Да как он называется?
М и т я. Да номерной он, номерной! Это какой дурак секретным проливам будет названия вывешивать?! Ты чё?! Ну!
В а с я. Пролив секретный?
М и т я. А то! Не по рельсам же на… эсминце в Каспий шли. Он мне будет рассказывать. Ну даешь!
В а с я. Ладно, посмотрим.
М и т я. Эх, фотографироваться нам на нем не разрешили… Я б тебя носом ткнул.
В а с я. Да я там погляжу.
М и т я. Во-во, погляди. Из лимана выйдешь, сразу влево от маяка. Кажись, шестой градус по курсу. Не, седьмой. В общем, где-то шестой-седьмой.
В а с я
М и т я. Чего? А-а. Давай по последней.
С бабами осторожней. Понял, да?
В а с я. Чё мне они?
М и т я. Э-э! Меня одна пришвартовала — чуть не зарезали. Точно говорю. Вон Шурка не даст соврать, я ей рассказывал. Баку — это Азербайджан?
В а с я. Азербайджан.
М и т я. Ну точно. Я ж говорю — был. Они-то наших баб очень любят, а с ихней попробуй пошухари. Я шухарнул, дурак, — чуть не прирезали. Братва выручила. Как дали им, а меня в кубрик — и чтоб на берег ни ногой.
В а с я. А чё?
М и т я. Скараулят — и все, чё! Горняки-и. То есть эти… Ну как? Тьфу ты… В общем, люди с гор. Они ж по-нашему не понимают, пырнут — и все.
Ш у р а. О! И мой вдовец-молодец тутока.
Н а д я
В а с я. А как?
Н а д я. Почем я знаю?
В а с я. И я не знаю.
Л ю д а. Не вертись.
Ш у р а
Н а д я. Вроде нет. Николай обещал на мотоцикле подвезти.
В а с я. Обещал.
Ш у р а. А как не заедет?
Н а д я. Опоздаешь.
В а с я. Утром видел его. Заедет.
М и т я
Л ю д а. Не жмет?
В а с я. Кажись, нет.
Ш у р а
В а с я. Все, приехал.
Н а д я. Одевай пиджак.
Чё-нить напиши.
В а с я. Чё-нить напишу.
Н а д я. Люда, Ольга! Давайте с батей прощайтесь.
В а с я. Целоваться будем, нет ли?
Н а д я. Вот, целоваться вздумал.
Р а и с а З а х а р о в н а. А я думала, вы совсем не пьете.
В а с я. Но, я маленько. Процедуры все ж. Вроде нельзя.
Р а и с а З а х а р о в н а
В а с я. Какие?
Р а и с а З а х а р о в н а. Удивительные звезды в здешнем небе. Правда?
В а с я
Р а и с а З а х а р о в н а. И луна качается…
В а с я. Да… Ешкин кот.
Р а и с а З а х а р о в н а. Василий Петрович, я не очень пьяная?
В а с я. Да ну. Чё там…
Р а и с а З а х а р о в н а. Спасибо вам. Вы очень добрый человек. И все у вас хорошо… Дом, дети. Вы дружно живете?
В а с я. Всяко бывает.
Р а и с а З а х а р о в н а. Вы не похожи на скандалиста.
В а с я
Р а и с а З а х а р о в н а. Жена?
В а с я. Из-за голубей да так, по мелочам.
Р а и с а З а х а р о в н а. Это грустно.
В а с я. Я не на продажу, я для души.
Р а и с а З а х а р о в н а. Я понимаю. Вы знаете, в детстве я была безумным сорванцом. Все с мальчишками, с мальчишками. Папа очень хотел мальчика, а родилась я. Поэтому он воспитывал меня как мальчишку. Мой папа… Знаете, он кем был?
В а с я. Нет.
Р а и с а З а х а р о в н а. Офицером кавалерии. Я вас не утомила?
В а с я. Нет.
Р а и с а З а х а р о в н а. И мы тоже гоняли голубей! Но меня всегда удивляло другое… Как эти глупые птахи способны к нежности! Почему у людей все иначе? Почему? Почему? Почему?
В а с я. Точно. Я давеча сычей парочку купил. Голуби такие — черные. Дак вот, запустишь его со стаей под облака — махонький сделается, со спичечную головку, а ее в руке держишь, голубку. Потом руку вытянешь, помаячишь…
Р а и с а З а х а р о в н а. Как?
В а с я. Ну вот так. Берешь ее и маячишь. Камнем кидается! На руку — хоп и гур-гур-гур-гур, гур-гур-гур. Вот чё это такое?
Р а и с а З а х а р о в н а. Вероятно, инстинкт.
В а с я. Не-е… Любовь… вероятно.
Р а и с а З а х а р о в н а. Какой вы красивый человек, Вася.
В а с я. Ага. Черт его знает.
Р а и с а З а х а р о в н а. И вы не можете быть одиноким, ибо вы красивы душой.
В а с я. Да ну.
Р а и с а З а х а р о в н а. Помолчите, прошу вас. И как произошло, что вы и я, бывший маленький бесенок, а теперь одинокая, уставшая женщина, оказались здесь, под южным небом, в краю экзотики и легенд? Как?
В а с я. По путевкам. Одна организация…
Р а и с а З а х а р о в н а. Я не о том. Почему в управлении именно вам и мне дали путевки? Разве это не странно?
В а с я
Р а и с а З а х а р о в н а. Поцелуйте меня, Василий, если вам это не неприятно.
В а с я. Да нет… Я нормально.
Ой!
Р а и с а З а х а р о в н а. Что?
В а с я. С-су…
Р а и с а З а х а р о в н а. Что?!
В а с я. Булавка расстегнулась… Говорил же ей! Я счас!
Н а д я. «Добрый день или вечер. Здравствуй, Надя, мои дети: Леша, Люда, Оля. У нас сейчас утро. Напарник мой, Владимир, еще спит, хотя на улице уже прыгают и летают воробьи и разные птицы юга. Окно наше выходит не на море, а во двор. Жалко, конечно, что не на море, но тут тоже интересно. Воруют, однако, много. Даже с нашего десятого этажа видно. Но кормят хорошо, что странно. Мы с Владимиром каждый раз наблюдаем, как и чё они делают внизу. Но оказалось — это они не воруют. У них здесь такой минимум жизни. Все мне объяснил наш лечащий банщик Мамед. Он сначала меня в ванну не пускал, а отправлял в очередь, и я стоял. Я так всю неделю стоял. Потом он подошел ко мне и сказал: «Хочешь в ванну?» Я сказал: «А чё?» Он сказал: «Давай пятьдесят копеек и иди лежи». И все мне объяснил. Ему все дают пятьдесят копеек и лечатся, а я не знал. Так что одна неделя у меня пропала даром. Я сначала хотел Мамеда треснуть, но он как-то складно все обсказал, и я дал ему мелочь. Теперь я принимаю грязь регулярно. А кто не сориентировался, те еще стоят. В основном — новенькие, и все наши, из Сибири. Я бы подсказал, да неловко. Чувствую себя, наверное, хорошо. Еще не понял. Оле набрал ракушек полную тумбочку. А ветку пальмы срежу перед отъездом домой, а то засохнет. Накупил батареек для Леши для транзистора. В общем, все, что просили и заказывался выполнил. Дорогая Надя!
Л ю д а. «Дорогая Надя! Извините, что я вмешиваюсь, но Василий очень робкий и деликатный человек, поэтому ему трудно решиться. На берегах этого удивительного моря мы с Василием обрели друг друга. Это случилось внезапно, как наваждение».
Н а д я. Чё-чё?
Л ю д а. «Мы с Василием обрели друг друга. Это случилось внезапно, как наваждение. Мы и до сих пор несколько растерянны, но пути господни неисповедимы, и кто знает, на какие испытания он нас еще пошлет. Безусловно, жить теперь мы друг без друга не сможем…»
Н а д я. Ничо не пойму. Кто пишет-то?
Л ю д а. Я откуда знаю. Женщина.
Н а д я. А. Ну-ну…
Л ю д а. «Безусловно, жить теперь мы друг без друга не сможем, но не пугайтесь, я не против его общения с детьми. То, что дорого любимому мне человеку, то должно быть дорого и мне. Они, наверное, очень славные — ваши Леша, Оля, Люда. Не сердитесь и не гневайтесь на меня за Василия. Слишком много страданий и горя выпало на его да и на мою долю, чтобы люди могли осудить нас за этот лучик счастья на темном небосклоне жизни. Простите нас… С уважением…»
Н а д я. Вот.
Л ю д а. Раиса.
Н а д я. Раиса. Захаровна. Пс… пс… Ой! «Спасибо вам за Васю».
Л ю д а. Постскриптум. Послесловие. Спасибо тебе за Васю.
Н а д я. Кому?
Л ю д а. «Спасибо вам за Васю»… Тебе… спасибо за Васю.
Н а д я. А-а.
Л ю д а. Смотри, опять его почерк.
Н а д я. А сегодня какое?
Л ю д а. Одиннадцатое.
Н а д я. Прилетели уже, наверное?
Л ю д а
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Н а д я. Ой, горе мне! Ох, како горе-то! Он чё же, Лешка?! Да как ему не совестно, поросенку?! Кобель… Тридцать лет с им проишачила, а он… Оть ить какой кобель батя ваш…
Л ю д а. Ну и чего реветь?
Н а д я. Ой, чё делать, не знаю. Горе-то како! Ой-ёё-ёё-ёй! Лешка, поросятам дал?
Л е н ь к а. Дал.
Н а д я. Счас я его голубям все бошки начисто поотрубаю. Людка, где топор? Начисто, кобелюга чертов…
Л е н ь к а. Голуби-то тут при чем?
Н а д я. А над мамкой издеваться можно? Вас вырастили… Думаешь, легко было?
Л е н ь к а. Встречу — убью. Голуби ни при чем.
Н а д я. Как убьешь?
Л е н ь к а. Почем я знаю. Как-нибудь.
Л ю д а. О, дурак!
Н а д я
Лешка, я тебе говорю: не вздумай давай. Слышь?
Куда ты? Ну-ка сядь. Сядь, я тебе говорю.
Л е н ь к а. Дай на двор схожу.
Н а д я. Ага, на двор… Я с тобой.
Л е н ь к а. В уборную, что ли?
Н а д я
Л е н ь к а. Ты чё, сдурела?
Н а д я. Вдруг удумаешь. Потом в тюрьму посадят — и не выровняешься. Ему чё: подженился себе и знать ничо не знает. Может, ишо вернется.
Р а и с а З а х а р о в н а. Здравствуйте.
Л ю д а. Здравствуйте.
Н а д я. Здрасьте.
Р а и с а З а х а р о в н а. Вы Надя?
Н а д я. Ой, я-а.
Р а и с а З а х а р о в н а. Я к вам.
Н а д я. Откуда вы?
Р а и с а З а х а р о в н а. Вообще-то я с работы…
Н а д я. Не с лесного? Я вроде вас знаю.
Р а и с а З а х а р о в н а. Из управления.
Н а д я. Проходите, проходите, пожалуйста. Ленька, дай стул. У нас тут тако горе, тако горе…
Л е н ь к а. Мать, кончай.
Н а д я. Садитесь, пожалуйста. А вы кем в управлении?
Р а и с а З а х а р о в н а. Я работаю в отделе кадров.
Н а д я. Вот чё ж вы так плохо за кадрами смотрите? Бегают куда хотят, а вам и дела нет.
Ой, простите.
Р а и с а З а х а р о в н а. Вообще-то у нас текучки нет.
Н а д я. Зато у нас вот какая страшная текучка. Кто бы раньше сказал, что так будет… И не поверила бы. Вы его пропесочьте там как следует, сымите стружку с его, дурачка такого.
Л ю д а. Мама! Может, совсем не по этому вопросу и пришли.
Р а и с а З а х а р о в н а. Именно по этому вопросу.
Л ю д а. Делать, что ли, больше нечего?
Н а д я. Леньк, ты куда?
Л е н ь к а
Н а д я
Р а и с а З а х а р о в н а. Кого?
Н а д я. Отца. Спокойный-спокойный, а как втемяшит себе чё-нибудь в голову, а ты бойся.
Р а и с а З а х а р о в н а. Я не думаю, что это выход из положения.
Н а д я. Да разве ж можно так думать.
Р а и с а З а х а р о в н а. Надя, мы обе — женщины, и я хочу, чтобы мы поняли друг друга.
Н а д я. Да-да.
Р а и с а З а х а р о в н а. Вы успокойтесь. Все не так страшно.
Н а д я
Р а и с а З а х а р о в н а. Я прошу вас, успокойтесь.
Н а д я. Чё?
Р а и с а З а х а р о в н а. Любите вы этого человека?
Н а д я. Да вот какой это человек? Был бы человек, разве б поступал так? Ой! А вдруг она заразная какая-нибудь? А чё? Она же не скажет. Он мужик симпатичный… Ну и что ж, что дурной. Она-то, поди, не на ум его позарилась. Взяла да и обманула.
Р а и с а З а х а р о в н а
Н а д я. Добрая женщина такое бы не учинила. Потаскуха какая-нибудь, а его облапошить-то — дважды два.
Р а и с а З а х а р о в н а. Почему вы решили, что его кто-то обманывает, а не он сам?
Н а д я. Ой, что вы! Вы ж его не знаете! Он схитрить-то… вот на столечко не может. Чуть что нашкодит — я уж вижу. Ну. В глаза заглядывает, все, чё ни попросишь, как ракета исполняет да тихий сделается. Ну прямо… Вот я даже не знаю какой тихий. Так-то он хороший.
Р а и с а З а х а р о в н а. Не знаю, не знаю… Какие-то голуби. Разве можно равнять?
Н а д я. А вот увидите, все-о ей отольется. Бог не Тимошка — видит немножко… Еще сто раз закается, змея подколодная, как мужиков от семей отрывать.
Р а и с а З а х а р о в н а. Вы так говорите, будто у нее их…
Н а д я. А чё? Он, поди, не первый у нее.
Р а и с а З а х а р о в н а. Откуда вы знаете?
Н а д я. Ну не шешнадцать же ей?
Р а и с а З а х а р о в н а. Не шестнадцать, но так огульно наговаривать на человека… Разве можно, Надя? А вдруг у него любовь?
Н а д я. Кака любовь?
Р а и с а З а х а р о в н а. Вот о чем вы сначала должны были подумать.
Н а д я. Не воевали ж мы с ним тридцать лет… Вроде хорошо было.
Р а и с а З а х а р о в н а. А привычка?
Н а д я. Как?
Р а и с а З а х а р о в н а. Элементарно — привычка. Поэтому я и спросила: любите ли вы этого человека?
Н а д я
Р а и с а З а х а р о в н а. Конечно, конечно, он человек не простой. Но у него хорошее сердце и душа… Душа, разумеется, важнее. Не держите на Василия зла. Если вы его любите — вы не причините ему боли. Я понимаю, что трудно такое сразу принять сердцем, но мы люди, и у нас есть разум.
Что? Что вы?
Н а д я
Р а и с а З а х а р о в н а. Да, Надежда. Как ваше отчество?
Н а д я. А я сижу, душу перед ей выворачиваю. Людка! Люд, слышь?!
Р а и с а З а х а р о в н а. Надя, не теряйте головы.
Н а д я. Ты гляди, чё делается?
Р а и с а З а х а р о в н а. Вы намерены скандалить? Я пришла к вам как к взрослой, умной женщине…
Н а д я. Ах ты… Ах ты…
Р а и с а З а х а р о в н а
Н а д я. На тебе совершенство! Тебе это надо? На! Получай!
Р а и с а З а х а р о в н а. Как вы смеете?!
Н а д я. Люда! Леня! Чё ж это?! Чё это такое?
Р а и с а З а х а р о в н а. Добрый день.
В а с я. Чё?
Р а и с а З а х а р о в н а. Боже мой…
В а с я. Ешкин кот…
Р а и с а З а х а р о в н а. Дорогой, вы слишком много курите. Если вы не бережете себя, поберегли бы потолок.
В а с я. А чё ему сделается?
Р а и с а З а х а р о в н а. Не чё, а что… Из белого он превратился уже в черный.
В а с я. А?..
Р а и с а З а х а р о в н а. Поставь, пожалуйста, Дасена.
Как грустно… Сядь рядом, любимый.
В а с я. Рай…
Р а и с а З а х а р о в н а. Сядь, пожалуйста. Дай мне руку, и помолчим. Вот так. Почему люди такие жестокие?
В а с я. Кто?
Р а и с а З а х а р о в н а. Нет, почему?
В а с я. Люди разные, Рай.
Р а и с а З а х а р о в н а. Что я ей сделала плохого? Что?
В а с я. Рай, я сказать хотел…
Р а и с а З а х а р о в н а. Я теперь понимаю тебя… Она слишком грубый, жестокий человек.
В а с я. Кто?
Р а и с а З а х а р о в н а. Твоя бывшая жена. И дети твои совсем не такие, какими я их себе представляла.
В а с я. Ты что, у Нади была?
Р а и с а З а х а р о в н а. Была — и натолкнулась на стену ненависти, эгоизма и не-по-ни-ма-ния.
В а с я. Ты зачем пошла-то?
Р а и с а З а х а р о в н а
В а с я. Чё?
Р а и с а З а х а р о в н а. Ты слишком робкий человек. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение. Но, по-видимому, тебе придется сделать все самому.
В а с я. Ну-ка, Дасен, помолчи.
Р а и с а З а х а р о в н а. Вася, ты так испортишь и иголку, и пластинку. Сколько раз говорить…
В а с я. Значит… ухожу я.
Р а и с а З а х а р о в н а. Подожди, сначала решим.
В а с я. Не-не, ничего не решай, я пошел.
Р а и с а З а х а р о в н а. Куда?
В а с я. Куда-нибудь. Я уж собрался.
Р а и с а З а х а р о в н а
В а с я
Р а и с а З а х а р о в н а. А как же я?
В а с я. Рай, чё я тебе? Вон… ноги пахнут, говорила… Носки, рубахи стирать не умею…
Р а и с а З а х а р о в н а. Но теперь-то умеешь.
В а с я. Матерюсь.
Р а и с а З а х а р о в н а. Василий, если бы это было для меня существенно…
В а с я. Рая… Не могу я больше. Тянет, и все.
Р а и с а З а х а р о в н а. Не понимаю. К кому тянет-то?
В а с я. К Наде, к детям.
Р а и с а З а х а р о в н а. А меня ты… на произвол судьбы? Идешь к этой… этой Горгоне?
В а с я. Не, я к Наде.
Р а и с а З а х а р о в н а. Я и говорю — к Горгоне.
В а с я. Рая…
Р а и с а З а х а р о в н а. Горгона.
В а с я. При чем тут Горгона? Она жена моя…
Р а и с а З а х а р о в н а. Плебейка?
В а с я. Говорю же — жена.
Р а и с а З а х а р о в н а. Я не пущу тебя. Ты любовь моя, ты счастье мое, ты судьба моя.
В а с я. Ну чё ты… Прямо как в кино…
Р а и с а З а х а р о в н а. Вы не верите мне?
В а с я. Пустите, Раиса Захаровна.
Р а и с а З а х а р о в н а. Василий, не убивайте меня, прошу вас!
В а с я. Ты, вы… Не по-людски все, Раиса Захаровна. Не могу я так.
Р а и с а З а х а р о в н а. Не спорю, мы из разных социальных пластов, но судьба свела нас…
В а с я. Кака судьба? Закрутилось — и не выберешься.
Р а и с а З а х а р о в н а. Как ты… Как ты…
В а с я. Ну вот…
Р а и с а З а х а р о в н а. Ах ты… Вот дура! Связалась… с кем?! Ненавижу! В театр его водила, книжки ему читала… Кому? Господи! Ничего не умеет, ничего не понимает. Иди! Иди. Размножайся! Я тебе еще на работе устрою… Коров пойдешь пасти, вспомнишь меня. Человека из него хотела сделать, культуру прививала… Иди!
В а с я. Вот это правильно, за жизнь мою красивую.
Р а и с а З а х а р о в н а. Васенька-а, не бросай ты меня-а-а!
В а с я
Р а и с а З а х а р о в н а. Какая? Скажи, какую хочешь? Я буду, честное слово! Ну правда. Не как в кино… Носки, трусики — все буду стирать тебе, Вася.
В а с я
Р а и с а З а х а р о в н а. Чё это?
В а с я. А?
Р а и с а З а х а р о в н а. Ешкин кот.
В а с я. Кот, Ешкин.
Р а и с а З а х а р о в н а. Чей?
В а с я. Ну этой… Яги, кажись. Бабы Яги, Ешки.
Р а и с а З а х а р о в н а. Ты хороший… Вон какой хороший.
В а с я. Да ничо.
Р а и с а З а х а р о в н а. Ну-ка, сядь!
В а с я. Да я сяду.
Р а и с а З а х а р о в н а. Вот ты, вот такой вот ты, зачем ты мне нужен-то был?
В а с я. Зачесалось че-нить, вот и нужен.
Ш у р а. Значитца, так, сердешница моя… Куда же ноженьки наши топчут?.. А топчут они по короткой дорожке к бубновому королику. А у королика чё-то не то на уме. И будет тебе, сердешница моя, тяжелый разговор. Да чё-то шибко тяжелый, глянь не надсадись. И злость через крестовую любовь. Охошеньки.
М и т я
Ш у р а. Но, однако, Надя куда-то пойдет. Ей дорога выпала, не ему. Правда, короткая-а-а… Злость вот…
М и т я. А чё радоваться? Скажешь тоже.
Ш у р а. Уйди отсюда, не сбивай меня.
Н а д я
Ш у р а. Все, ага, все.
Л ю д а. Мама, может, встанешь?
Ш у р а. Правда, Надь, расходилась бы. Там чё-нить посуетишься, тут чё-нить поделаешь. Перекинь, перекинь думки свои куда-нить на хозяйство.
Н а д я. Еще маленько полежу.
Л ю д а. Мам, ну два дня уже… Еще маленько. Ну вставай. Нельзя так.
Н а д я. Уедешь в Иркутск свой, Леню в армию заберут…
Л ю д а. Здравствуйте, договорились.
Ш у р а
М и т я. Санька, ты связь-то держи. При чем тут город?
Ш у р а. Кто нам Ангару запомоил? Ты хариуса когда последний раз поймал?
М и т я. Вспомнила!
Ш у р а. А с поселком чё делают? Раньше идешь себе по улице и никаку холеру не боишься, а счас токо и глядишь… как бы под колеса не забуреть. Куриц за ворота не выгонишь: как сумасшедшие носятся, пыль до облаков поднимают.
М и т я. Курицы?
Ш у р а. Грузовики, самосвалы разные… Это чё такое, Люда?
Н а д я
Л ю д а. О господи… Ну в бар, в бар.
Н а д я. Где я ему возьму бар этот?
Ш у р а. Вот побарствует еще маленько и притопает. И вставай, и не расстраивайся, а то залежишься — и вправду еще умрешь.
Н а д я. Плохого я ему ничего не делала…
Ш у р а
Л ю д а
Н а д я
Ш у р а. Не трави девчонку, перестань.
Н а д я. Убить его — мало будет… Хоть бы загнулся где-нибудь.
Ш у р а. Совсем сдурела. Надя, ты зачем сдурела-то?
Л ю д а. Мама!
Н а д я
О л я. Мама! Мамочка!
Н а д я. Ой!
Л ю д а. Перестань! С ума посходили!
Н а д я. Кричи на мать, сильнее кричи… Мало ей.
Л ю д а. Да как же, мама, на тебя не… Перестань, Ольга!.. На тебя не кричать? Что ты делаешь-то с собой?
Н а д я. Я же и делаю… Правильно… Правильно, мать плохая.
Л ю д а. Кто тебе сказал, что ты плохая?
Н а д я. Никто-никто. Сама на себя ругаюсь… Чё, я не вижу? Вы ж считаете… из-за меня отец… Чё, я не вижу?
Л ю д а. В самом деле сдурела.
Ш у р а. Людонька, не надо на мать-то так.
Н а д я. Ничо-ничо. Мать дура, мать плохая, а как в Иркутске прижало хвост — куда прилетела? А-а. Ничо не надо стало: и муж не нужен, и город не нужен…
Л ю д а. Да если б я знала, что…
Н а д я. К маме примчалась, к маме… Забыла, как плакала мне в коленки, какие слова говорила? А теперь мать дура, плохая сделалась. Батя бросил меня, и вы бросайте. Давайте бегите кто куда. Вот чемодан под койкой.
Ш у р а. Людонька… Надя…
Н а д я. Пускай, пускай.
Л ю д а. Спасибо, мама.
Ш у р а. Вот заполошные. Охолодись, Люда.
Л ю д а. Баба Шура. Я ж молилась на них… Думала, у меня дом есть, мой дом… Приехала, на жизнь свою дырявую поплакалась. А вот… Это, оказывается, мне просто хвост прижало. Вот ведь как.
Ш у р а. В сердцах-то чего не наговоришь, Люда.
Л ю д а. Ну, я тоже не деревянная. Как жить, баба Шура, ничего не знаю. Я от мужа убежала, здесь отец в бегах…
Ш у р а. А-а.
Л ю д а. Да, да. Полгода пожила, в синяках находилась… Ну его, думаю, к черту, поеду домой. Отец у меня золото, мама поймет все, а они видите, что устроили. Скучно им стало жить. Вроде все…
Н а д я. Лю…
О л ь г а
Н а д я
М и т я. Однако, счас потоп будет.
Ш у р а
М и т я. Ладно, не прыгай. Я тебя не бросал.
Ш у р а. А к Доре Усвятской кто через огород шастал?!
М и т я. Говорил же, огурчиков набрать.
Ш у р а. Не пронесло тебя, оглоеда, с огурчиков тех. А на Машку Зыкову не заглядывался? Скажешь, нет?
Н а д я
М и т я. Чё-то вы разъерепенились, погляжу я.
Ш у р а. Надя, где у тебя кочерга? Счас я ему взъерепенюсь…
Н а д я. А пьешь ты сколько, дядь Митя?
Ш у р а. Я из-за его не знаю уже куда пенсию прятать… Вон каку нюхалу отрастил, везде найдет.
Л ю д а. Лучше молчите, дядь Митя.
Ш у р а. Надя, давай кочергу!
М и т я
В а с я
Тю ты, ешкин кот… Чё делаешь?
Л е н ь к а. Пришел… Иди откуда пришел.
В а с я. Дак я с работы. Слышь, Леньк!
Л е н ь к а. В галстуке?
В а с я
Л е н ь к а. Вот и иди.
В а с я. Куда?
Л е н ь к а. Где переодевался.
Н а д я. Это откуда к нам такого красивого дяденька замело? Или чё вспомнил? Сказать пришел?
В а с я
Н а д я. Не глядит на нас. Наверно, двойку получил, в глаза смотреть не хочет. Расскажи нам, как живешь, как молодуха? Наша… Я ей тут космы повыдирала, ты, поди, расстроился… Или ничо? Ничо-о. Чё молчишь-то, дядя Вася? Ну молчи-молчи.
В а с я. Дядь Митя, спичка есть?
Ш у р а. Василий, ты совсем или как?
В а с я
Н а д я. Люда, принеси ему сберкнижку, а вещи завтра заберет. Я ему у ворот свалю все, пусть таскается.
Ш у р а. Василий, хороший же мужик… Тебе не совестно такое делать? А-я-яяяяй.
В а с я (
Н а д я. Полюбовница на спички денег не дает? Хорошо-о живешь.
В а с я. Не цепляй меня, Надь… Я нормально пришел… Обговорить, а ты…
Н а д я. Я цепляю? Я-а тебя цепляю?! Я?!
В а с я
Н а д я. Леня, не пускай его в стайку.
В а с я. Пусти, Ленька.
Н а д я. Не командуй тут… Ишь какой! Леня, держи дверь!
В а с я
Н а д я. Все одно поотрубаю, ничо не сделаешь.
В а с я. Ленька, ты взаправду меня не пустил бы?
Л е н ь к а. А кто ты такой?
В а с я. Поговори мне так с отцом.
Ленька! Я ж отец твой! Ты… Ленька!
Л е н ь к а (
В а с я
На отца…
Л е н ь к а. Ты… Ты… Ты чё с мамкой сделал?
В а с я. Я сделал… Я скажу.
Л е н ь к а. Ты зачем пришел?
Л ю д а. Леня, не надо!
Ш у р а. Василий… Василий, покорись!
М и т я. Вась, Вась…
Л е н ь к а. Ты чё с мамкой сделал?! Ты видел, как она тут?!
В а с я. Не трожь отца, сынок! А то я тебе… Леня, я ведь могу… Я ж могу…
Н а д я. Ле-неч-ка! Не надо! Сыночка!
В а с я. На отца!
О л ь г а. Пап! Уходи! Па-па!
В а с я. Уйди, доченька! Виноват, значит… Руби, сынок, к чертовой матери!
Л е н ь к а
Ш у р а. Леня, нельзя! Леня! Отец он!
Л е н ь к а. Пусть он!..
В а с я. Не отец я, да?!
Н а д я. Ле-неч-ка!
Л ю д а. Отдай топор!
В а с я. Теть Шура… Оля, я тебе при… Ну вы чё? Я шел… Я знал… Ты меня ударил, Ленька! Да? А я про вас все ночи…
Н а д я. Ой, не могу! Жить не хочу! Ой, уйди отсюда!
В а с я. Надь, ты… Не плачь так. Я счас… Леньк, Люда… Оля, ты не смотри, не пугайся. Да не рвите ж вы меня! Надя!
Н а д я. Ты зачем пришел?!
В а с я. Я пришел… Я ж не мог…
Л ю д а. Леня, иди в дом. Леня, иди…
В а с я. Надюха, не плачь! Прости ты меня!
Л ю д а
В а с я. Люда! Теть Шура. Ну я… Все уже я… Я тихо. Куда вы? Ухожу.
Ш у р а. Уходи покуда, Василий. Потом уж…
В а с я. Ухожу, ага. Надя, прости ты меня! Дядь Митя, теть Шура, я по-хорошему ведь… Кто их растил? А они? Нет, правильно, виноват, но… Чё же он так, с топором? А? Надь… Уйду я. Все.
Н а д я. Наделал делов — еще плачет. Не подходи ко мне!
В а с я. Ага, ладно, все. Надь, у меня деньги вот… Может…
Н а д я. Подавись ты ими!
В а с я. Пошел…
Ш у р а
Н а д я. А?
Ш у р а. Когда Леня топор схватил, я малеха не родила. Ага. Где он?
Н а д я. Кто?
Ш у р а. Топор.
Н а д я. В огород Люда кинула.
Ш у р а. Пойду запрячу.
Н а д я. Теть Шура, иди к ему. К Василию.
Ш у р а. А чё?
Н а д я. У парома… у старого… Подожду его.
Ш у р а. Как так?
Н а д я. На послезавтра, скажи. После работы.
Ш у р а. Побегу. Сиди здесь, жди. Я быстро обернусь.
Ш у р а
Н а д я. Не пойду. Ну его на…
Ш у р а. Ты чё?
Н а д я. Не пойду.
Ш у р а. От те раз. Задохлась вся, пока его догнала. Ты чё?
Н а д я. А ничо. Вишь, после курорта какой ходок стал. Я сначала, дура, пожалела, а вот пусть… Еще теперь себе найдет, раз научился.
Ш у р а. Оё-ёёёй. Так и будете сидеть в контрах? Хороший же он мужик, Надя! Непьющий, работящий… Найдешь такого еще, нет?
Н а д я. На черта они мне?
Ш у р а. Ой, не знаю. Митя вон когда приставать начнет, дак и то кое-как держусь: жалко его. Повоюем, и все. А чё ж вам страдать, молодым таким?
Н а д я. Не пойду.
Ш у р а. Ну и сиди. Тоже знай, что и я с тобой с теперешнего дня тоже в контрах.
В а с я. Здоров.
Н а д я. Здравствуй, Вася.
В а с я. Ну чё?
Н а д я. Чё?
В а с я. Лешка как?
Н а д я. Ничо. Убьет, говорит.
В а с я. Говорит ишо.
Н а д я. Думает. Я за ним углядываю… Люда на коммутатор поступила.
В а с я. Ну и чё?
Н а д я. Ничо. Работает. А чё?
В а с я. Да ничо… Так…
Н а д я. А-а.
В а с я. Ага.
Н а д я. Пришла я…
В а с я. Ага.
Н а д я. И вот… Чё ты теперь мне скажешь?
В а с я. Не знаю. Живу…
Н а д я. Где?
В а с я. У наших… с лесного. В этом… в общежитии.
Н а д я. А-а.
В а с я. Чё, Надь? Сядем? Погоди. Вот, газетка есть.
Н а д я
В а с я
Н а д я. Гляди, вооружился.
В а с я. Не, если…
Н а д я. Ну, наливай. Любоваться на ее теперь?
В а с я. Закуси.
Н а д я. Ой…
В а с я. Закуси…
Н а д я. Ой…
В а с я. Я малень… Ешкин кот.
Н а д я. Чё?
В а с я. Мне, Надюха, без тебя шибко тошно… Я как этот… Как дурной… Не нужны тебе голуби, ну и черт с имя. Разгоню, ешкин кот, а то, как медведь, из угла в угол. Ни про чё думать не могу: голова не слушается. Вот зараза…
Н а д я. Ну.
В а с я. Жизнь мне такая оста…
Н а д я. Не ругайся.
В а с я. Да я так… Не буду. Хошь, я теперь ни разу не сматерюсь? Хошь?
Я чё с голубями-то вошкался, знаешь?
Н а д я. Желта вода в голову ударила, вот и вошкался.
В а с я. Ну чё ты говоришь?
Н а д я. Стыдобушка. Все мужики как мужики, а ты с пацанами связался и давай: фьить да фьить! Людям в глаза смотреть совестно.
В а с я. Ага, в карты лучше штаны протирать… Шубы эти, костюмы, ешкин кот…
Н а д я. Я про карты ничо и не говорю. Те после работы как очумелые в шесят шесть хлещутся, ты по крышам прыгаешь… Кака разница? Что то — зараза, что то — зараза… Никакого интереса.
В а с я. Тю ты, мама родная.
Н а д я. Чё?
В а с я. Чё ты болтаешь-то, когда не понимаешь?
Н а д я. Значит, ты много понимаешь: ум из ушей лезет — девать некуда. Иди к курортной своей да и учи ее.
В а с я. Ее опять суешь…
Н а д я. Органы движения они лечили… Поотрубать вам эти органы, чтоб дурью не маялись. От как славно-то было бы.
В а с я
Прости меня, Наденька… Прости.
Н а д я. Васенька…
В а с я. Наденька…
Н а д я. Васенька…
В а с я. Наденька…
Н а д я. Васенька…
В а с я. Наденька…
Н а д я. Васень…
В а с я. Наденька…
Н а д я. Ва… Ой… Прям счас?..
В а с я. Надень…
Н а д я. Васенька… Уви…
В а с я. Доченька моя…
Н а д я. Васенька… А… А…
В а с я. Любовь моя…
Н а д я. Ой, ты моя… Любовь моя.
В а с я. Ну как?
Н а д я. Все разбежались. Оля в школу, Люда на работу, Леня в техникум.
В а с я. Все ж таки, по-моему, Алеха нас тогда припутал.
Н а д я. Ага… Подошел бы, да как дал бы тебе.
В а с я. А если не один? С кралей…
Н а д я. Болтаешь какую-то ерунду. На вот.
В а с я. Вкусно.
Н а д я. Ой, чё вспомнила! Позавчерась тетя Шура зашла! И как ни в чем не бывало. Надя — то, Надя — се. На меня зырк, зырк и улыбается. Я говорю: «Вы чё, теть Шура?» А она: «Ничо. Тебе весело, и мне весело». Может, узнала, что мы с тобой встречаемся?
В а с я. Как?
Н а д я. Может, сказал кто?
В а с я. А кто скажет, кто знает? Запартизанились, ешкин кот.
Н а д я. Ладно тебе.
В а с я. Может, по лицу твоему поняла?
Н а д я. А как? Я уж на людях хмурюсь стараюсь.
В а с я. Старайся не старайся — глаза-то не замажешь. Вон как светятся, аж слепят.
Н а д я. Васька, дожуй сначала.
В а с я. Я все… Я съел.
Н а д я. Уйди, бешеный…
В а с я. Не увернешься…
Н а д я. Счас закричу…
В а с я. Ага. Давай рассекречивайся.
Н а д я. Вась…
В а с я. Кто?
Н а д я. Разлучница наша. Раиса твоя…
В а с я. Ты чё это?
Н а д я. Работали, жили, жили, работали… А беда, как собака, у дома ходила.
В а с я. Ну.
Н а д я. Токо не беда это, если вон как мне все показала.
В а с я. Чё показала?
Н а д я. Как тебя люблю, как ты меня любишь, какие дети у нас хорошие.
В а с я
Н а д я. Правда. Я чё, разве думала, что ты вот так: раз — и куда-то денешься? Не думала. А щас про все думается.
В а с я. Про чё?
Н а д я. Про все. Про войну, про капиталистов этих. Вась, чё они на нас рыпаются?
В а с я. У тебя чё, других забот нет? Про войну ишо думать…
Н а д я. Тоже разлучница.
В а с я. Кто?
Н а д я. Война. Детей не знаешь как рожать: чё за жизнь им достанется, как ими распорядится, в каку огонь-воду сунут…
В а с я. Да ладно, Надь. Ну чё разревелась? Ишь… рожать как — не знает. Отрожались уж.
Н а д я. Ага, отрожались.
В а с я. Ого…
Н а д я. Ого.
В а с я. А?
Н а д я. Заакал? Правда. Сначала подумала чё такое, потом испугалась, а счас про что и думать — не знаю.
В а с я
Н а д я. Ты, однако, даешь — не я.
В а с я. Да не, оба. Вот это да. Надюха-а…
Н а д я. У?
В а с я. Надюха-а… Коровушка моя…
Н а д я. Сам ты…
В а с я. Яблочко мое… Дай я тебя поцелую.
Вот ведь она… Чё делает…
Н а д я. Кто?
В а с я. Любовь, кто! В писят лет… Ешкин кот.
Н а д я. Вася все одно, боязно как-то.
В а с я. Зачем боязно? Не надо.
Н а д я. Скажут: старая такая, она чё, сдурела.
В а с я. Да ты у меня молодей молодых. Пусть сами попробуют, черта с два чё у них получится.
Н а д я. Два месяца уж.
В а с я. Откуда?
Н а д я. Да. Два ж месяца с тобой тут… прячемся.
В а с я. Ну и хватит! Давай… выходим из… этого… из подполья. Мы чё, не люди, издеваться так над нами? Все! Каждый день дом снится, детей скока не вижу. Все, идем домой.
Н а д я. Ой, Вась, не надо. Засмеют ведь.
В а с я. Не засмеют. У меня вон жена беременная. Хватит тебе на свиданки бегать. Застудишься, чё я тогда делать буду? Не лето уж, а речка — не печка… Айда, давай.
Н а д я. Ты прямо как с ума сошел.
В а с я. Не сошел, Надя, не сошел.
Н а д я. Никуда я не пойду. Ты пойдешь, а я не пойду.
В а с я
Н а д я. Иди спроси. Как про все это подумаешь — жить не хочется, а он…
В а с я. Да ладно.
Н а д я. У?
В а с я. Счас-то дома никого нет?
Н а д я. Нет.
В а с я. Пойдем, а? Потихоньку. Я погляжу токо и назад. Истосковался — сил нет. На минутку, а?
Н а д я. Ой, правда. Оля после обеда, а Люда с Леней еще позже приходят.
В а с я. На минутку.
Н а д я. Дак тогда не на минутку, больше можно.
В а с я. Надюха…
Н а д я. Вася… Дома уж теперь, не здесь. Погоди маленько: я вперед пойду, а ты за мной. На глаза-то шибко не показывайся… Ну, пошла.
В а с я. Ну, давай.
Н а д я. Ну, иди.
В а с я. Ну ты ж первая.
Н а д я. Ну, иду.
В а с я. Ну, давай.
Н а д я. Замерзнешь.
В а с я. Потеплело. Ничо, дым не мешает?
Н а д я. Кури в сторонку.
В а с я. Счас, докурю.
Н а д я. Давай подержу.
В а с я. Все уже.
Н а д я. А заме-орз! Кожа — как у гусака общипанного.
В а с я. Подожди тут.
Странно вообще-то. Чё хошь с ним, то и делай.
Н а д я. Гладкий какой. Вась, а зачем они клювом друг за дружку цепляются? Смотрю я как-то, думаю, чё они такое делают?..
В а с я
Н а д я. Прямо.
В а с я. Не верит.
Н а д я. Ну на-адо же! Отпусти его. Полетит, нет?
В а с я. Не-а. Гляди.
Н а д я. Зачем?
В а с я. Фокус покажу.
Угу.
Попил. Все помнит.
Н а д я. А у меня будет?
В а с я. Набирай воды в рот. Иди сюда… Токо не смейся.
На-адь.
Н а д я. Зачем сказал, чтоб не смеялась? Вот и засмеялась.
В а с я. Ну, бери воду. Во-от… Голову к ему поближе… помычи маленько…
Н а д я. У-у.
В а с я. Еще.
Н а д я. У-у, у-у.
В а с я. Воду ему на клюв толкай. Ага.
Н а д я. Фу. Задохнулась. Ну на-адо же! Птица, а не боится.
В а с я. Ты Володю-дурачка помнишь?
Н а д я. В Алехино?
В а с я. Ну. Он их по пять штук с одного глотка поил. Рассядутся на ем и горя не знают.
О, Надь, ты чё?
Н а д я
В а с я. Ну Надь… Ну На-адь…
Н а д я. Да ладно тебе. Погляжу за воротами.
В а с я
Н а д я. Леня… Леня идет. Ой, куда же… Ну чё ты стоишь?
В а с я. А куда?
Н а д я. Через огород… Скорее.
В а с я
Н а д я. Ты чё, не знаешь как?! Беги скорей!
В а с я. Я ж без штанов!
Н а д я. Ой, не знаю, ой, счас войдет…
В а с я. Может, в стайку?
Н а д я. Тихонько сиди.
В а с я
Н а д я. Да принесу.
В а с я
Н а д я. Говорила, оденься.
В а с я. Правда, Надь.
Н а д я. Да ладно…
Леня, пришел, что ли? Это… давай-ка… воды натаскай.
Л е н ь к а. Да вон в бане полна кадушка.
Н а д я. Да где?
Л е н ь к а. Мам!
Ты давай папку веди. Чё прятаться-то?
Н а д я. Ой, кто прячется, кто прячется? Да ему, оглоеду…
Л е н ь к а. Мам, я ж видел… Шушукались ходили.
Н а д я. Ну?
Л е н ь к а. Чё ну? На Ангаре были? Как эти… Еще целуются.
Н а д я. Ты много чё напридумаешь.
Л е н ь к а. Ой, да ладно, не надо. В армию меня забирают.
Н а д я. Кто?
Л е н ь к а. Дед Пихто.
Н а д я. Когда?
Л е н ь к а. К семи завтра.
Н а д я. Куда?
Л е н ь к а. Я почем знаю? Куда повезут.
Н а д я. Ой… ой…
Л е н ь к а. Токо не реви. Нормально отслужу. Подумаешь, два года.
В а с я. А… эта… как ее? Ешкин кот… медкомиссия?
Л е н ь к а. Все прошел.
Н а д я. И не сказал…
Л е н ь к а. А когда? Вы тут со своей любовью не разберетесь. Думаю, пройду — скажу. А так чё болтать?
Н а д я. И завтра?
Л е н ь к а. Ну. Угу.
В а с я. В какие войска, сын?
Л е н ь к а. На границу.
Н а д я. А-а!
Л е н ь к а. Ну, пап, ну скажи ты ей…
В а с я. А чё я скажу?
Л е н ь к а. Чтоб не ревела.
В а с я. Надюха, не реви. На стол лучше собери чё-нить.
Н а д я. Ленечка…
В а с я. Пусть маленько отойдет.
Л е н ь к а. Митю с баб Шурой надо позвать, наверно?
В а с я. Ага, счас.
Л е н ь к а. Пап! Штаны-то одень.
В а с я. У, ешкин кот… Ага.
Л е н ь к а. Санька Булдаков, Мишка Ройзен. Венька…
В а с я. Филимонов?
Л е н ь к а
В а с я. Ну чё, хорошо. Не скучно. Помогайте там друг дружке.
Л е н ь к а. Конечно.
В а с я. Может, позовешь их? Вместе посидели б.
Л е н ь к а. Да они тоже провожаются. Вечером если?
В а с я. Конечно.
Н а д я. Батя, на.
В а с я
Л е н ь к а. Вчера с Олей свежих веников навязали.
Н а д я
Л е н ь к а
В а с я
КОНЕЦ ИСТОРИИ
Н а д я. Ты виноват, ты!
В а с я. Честное слово, нет.
Н а д я. Мужикам в общежитии, поди, трепанулся. Мы с Надей…
В а с я. Ничо не говорил!
Н а д я. А вот откуда они знают, что мы встречались? Сказал, конечно… И что беременная…
В а с я. Сам же токо седни узнал.
Н а д я. А как тогда?
Ш у р а
Надюха, ты расстроилась ли, чё ли?
Н а д я. Обрадуешься с вами! Весь поселок, наверно, счас смеется.
М и т я. Санька! А подем тоже состругаем себе снегурочку! Во жизнь!
Л ю д а (смеясь). Мама, да как это вы…
Ш у р а
М и т я
Н а д я. Понесло! Хватит вам! Оля, не слушай их.
О л я. А я тоже знала! Мне Славка Кокоркин сказал. Он вечерами на старый паром рыбачить ходил, а из-за вас перестал.
В а с я. Доча, иди ко мне.
Братка в армию уходит… Леньк! Но ничо. Мы тебе еще одного родим.
Н а д я
В а с я. Леньк!
Смотри там, чтоб ни одна холера на нашу землю…
Л е н ь к а. Голубей запущу напоследок?
В а с я. Запускай. Я счас тоже.
Н а д я. Куда вы хмельные? Расшибетесь.
В а с я. Не расшибемся.
Ш у р а
М и т я. Ух, Шурка! Люблю я тебя!
Н а д я. Вася, а покажи фокус свой.
В а с я. Шумно сильно.
Н а д я. Голубь у бати изо рта пьет.
В а с я. Это от учебы. Вот когда он сам чуть не из космоса к голубке летит… Вот это да!
Ш у р а. Правда, чё ли, летит?
В а с я. Камнем.
Л ю д а. Пап, покажи.
О л ь г а. Папа! Папа! Давай им покажем!
В а с я
Ш у р а. Я уж их не вижу. Где они, Оля?
В а с я. Над головой. Прямо ввысь глядите.
Ш у р а. Ничо не вижу.
О л ь г а. Да во-он. Точечки темные.
Н а д я. Вижу, вижу! Теть Шура, над головой смотрите.
Л ю д а. Как же он оттуда?.. Разве увидит?
Н а д я
В а с я. Еще маленько пусть поднимутся.
М и т я. А их самолетом не сшибет там?
Н а д я. Э-э. Потеряли они нас.
В а с я. Он же понимает, что она тут. Куда он без ее?..
Ш у р а. Не могу больше. Шею заломило.
М и т я. Кончай, Василий. Пойдем хлопнем.
О л ь г а
Н а д я. Где?!
О л ь г а. Летит, мама!
Н а д я. Ой, камнем! Гляньте-ка… Камнем!
Л ю д а. Боже мой…
В а с я
Олег Перекалин
ДЫМ
Трагикомедия в двух действиях
К и ж а п к и н Е г о р К у з ь м и ч — лесник, 60 лет.
П о л и н а В а с и л ь е в н а — его жена, 55 лет.
Я ш а Р у д а к о в — милиционер, 20 лет.
С у п р у н — механик молочной фермы, 40 лет.
Ш у р к а — приемная дочь Кижапкина, 20 лет.
Н и к о л а й — старший научный сотрудник, 28 лет.
К у р н о с о в — завотделом магазина «Дары природы», 35 лет.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а — его жена, 30 лет.
О н — в миру А м б р о з е в Т е р е н т и й А д а м о в и ч.
ПРОЛОГ
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Н и к о л а й. Спасибо, Полина Васильевна, я сегодня обязательно мазью намажусь. Егор Кузьмич, у вас случайно шахмат нет в доме? Я привез с собой парочку любопытных этюдов.
К и ж а п к и н
П о л и н а В а с и л ь е в н а. А может, в подкидного… посумерничаем все вместе?.. Правда, они истрепанные у нас…
Ш у р к а. Я что-то устала, мама. Пойду лягу. Спокойной ночи.
Н и к о л а й. Полина Васильевна, насколько я понял, вы завтра собирались ехать… в этот… в районный центр. Нельзя ли там раздобыть шампанского к свадебному столу?
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Н и к о л а й. Спросите, пожалуйста. Хотя бы несколько бутылок.
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Егорушка, ты бы как-нибудь поласковей с ним, а? Пятый день уж, как приехали, а ты словно бирюк…
К и ж а п к и н. Мне что, на цырлах перед ним ходить? Ступай ложись, мать, отдыхай.
Ш у р к а. Папа, мы вчера уже говорили с вами на эту тему.
К и ж а п к и н. Подруг-то позовешь на свадьбу?
Ш у р к а. Почему бы не пригласить? Позову.
К и ж а п к и н
Ш у р к а. Вернулся и вернулся… Мне-то что?..
К и ж а п к и н. Так-то оно так, конечно…
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
А м б р о з е в
С у п р у н. Все, земляк, теперь, если завтра уехать хочешь, в районный центр топать надо. Поезд не машина — не проголосуешь. Он у нас через день на третий, можно сказать, остановки делает.
Чё, Яков Алексеич?
Я ш а. Юрий Михалыч, здесь, кажется, я задаю вопросы, правильно?
А м б р о з е в. Собственно говоря, молодой человек, я два часа как попал в поезд…
Я ш а. Товарищ, я вам еще раз объясняю — не имеет значения, сколько вы ехали. Полная стоимость билета от конца до конца плюс восемь рублей штраф. Расписывайтесь. Вот здесь две галочки, сумму прописью, пожалуйста.
А м б р о з е в. А мне почему-то всегда казалось, что в школе учат верить старшим. Странно, не правда ли?
Я ш а. Я уже слышал. Предъявите билет.
С у п р у н. Представительный товарищ… В шляпе… Покупал — козе понятно!
Батюшки-матушки, Шуранчик!.. Легка на помине.
Ш у р к а. Иду мимо, смотрю, огонек…
Я ш а. Я?.. Вот… работаю…
Ш у р к а. Да? Везет же! Очень рада, что у вас все получается.
С у п р у н. Шуранчик, милости просим в нашу компанию. Между прочим, вчера лично познакомился с твоим женихом. Всем хорош, ничего не могу сказать, но не пьет. Подозрительно!.. Значит, так, ребята, Шуранчик прибегала ко мне в гости — всё глухо, обещаю!..
Ш у р к а. Спасибо, Юрий Михалыч. В данном случае это ни к чему. Яков Алексеич, вы ничего не хотите мне сказать? Тогда я пошла, меня очень ждет мой суженый. Всем привет!
Я ш а
С у п р у н. Ха!.. А я чего? Во дает… Видал? Бровью повела… Королева — одно слово! Институт бросила — жениха привезла. Молодежь — голыми руками не возьмешь!..
А м б р о з е в
С у п р у н
А м б р о з е в. Кто ж такая? Девчонка…
С у п р у н. Между прочим, не нашенская. То есть нашенская, но не совсем нашенская. Кижапкин Егор, мой лучший друг, малюткой привез сюда с Севера.
А м б р о з е в. С Севера, говоришь? Приемная, что ли?
С у п р у н. Ага, давно это было. В пятьдесят седьмом, кажется, Егор махнул туда к другу своему бывшему, грехи замаливать. Приехал туда, вот, мол, извини, перегиб получился… А до этого случая они вместе в партизанах мыкались. Во дела какие…
А м б р о з е в. Простил?
С у п р у н. Чего? А, не знаю. Я в то время еще пацаном бегал, одни девки на уме… А вот в район к поезду попасть — вопрос сложный. Автобусы не ходят.
А м б р о з е в. Как так, дружочек, это почему же?
С у п р у н. В натуре, земляк, я те точно говорю! Асфальт тянут к нам — перекопали, не проехать. Спасибо, речка выручает. Веришь, отпускники даже ночью поднимают — ради бога, довези к поезду! У меня мотор на лодке. Человеку надо — везешь. Вот только бензин нынче в копеечку обходится.
Ну как, начальник, удача?!
Я ш а. Слушай!..
С у п р у н. О! Здорово себе живешь, ты чего?
Я ш а. Ничего! Давай вытряхивайся отсюда…
С у п р у н. У тебя чё, заскок, паря?
Я ш а. Обувайся, что смотришь? Это место для задержанных.
С у п р у н. Эх, Яшка, Яшка!.. И вообще, парень, я те напрямик скажу, по-соседски… в натуре…
Я ш а. Иди, Юрий Михалыч, иди проспись, честное слово, доиграешься у меня — еще раз в кутузку посажу!..
С у п р у н. Ну-у? Да что ты?! «Ромашки спрятались, поникли лютики…» А ведь посадит, чекист. Как думаешь, земляк? Он тако-ой… Грубиян!..
А м б р о з е в
Я ш а
С у п р у н
А м б р о з е в
Я ш а. Совсем?
А м б р о з е в. Едва на билет собрал.
Я ш а. Слушайте, вы чё… чё мне тут подмигиваете!..
А м б р о з е в. Извините, это на нервной почве… Больной я.
Я ш а
А м б р о з е в. Увы, мой юный друг… Дома, я не предполагал…
Я ш а. А вы на что рассчитываете, дорогой товарищ? Наверное, вы забыли, где находитесь. Я бы на вашем месте не улыбался. Где работали до пенсии?
А м б р о з е в. К сожалению, я не имею права называть мою фирму.
Я ш а
А м б р о з е в
Я ш а
А м б р о з е в
Я ш а
С у п р у н. Во клиент достался!.. Слушай, дядя, ты откуда взялся такой?..
Я ш а
А м б р о з е в. Я не успел…
Я ш а
С у п р у н
А м б р о з е в. Мда… Больше, больше верьте старшим, молодой человек, без этого в жизни не обойтись. А вы еще так молоды!.. Ох, цыплята вы, цыплята!..
С у п р у н. Во дает!.. Я тебе что, барыга, что ли? Отстань, дядя!..
А м б р о з е в. Пожалеете, даром отдаю. Оно мне ни к чему больше — больной я неизлечимо. Домой возвращаюсь, умирать.
Я ш а
С у п р у н. А-и!.. Неужели он самый? Что ты говоришь?!
А м б р о з е в. Пустое, не верьте никому. Я с большими умницами контакт имею. В лучшем случае лет через сто подлечат нас. Вот какие проблемы у меня, голубчики. Помните, как там у Сережи… у Есенина… «Всё встречаю, всё приемлю, рад и счастлив душу вынуть. Я пришел на эту землю, чтоб скорей ее покинуть».
С у п р у н. Живешь-живешь, мучаешься-мучаешься, а потом — бумс! И как не было тебя.
Я ш а
А м б р о з е в. Ладно, ребятки… Смирился я. Правда, первое время досадно было. Представьте себе, по ночам плакал. Ну а теперь… «Не жалею, не зову, не плачу…» Эх, жизнь! А скажите-ка мне, ребятки, не найдется у вас здесь какая-нибудь колдунья старая, за рублик не вынесет бутылочку домашней? Сбегай, земляк, постучись.
С у п р у н. Слезы, земляк. За эти копейки ночью только по шее можно получить, а бутылочку не достать.
А м б р о з е в. Не достать.
С у п р у н. Не, земляк, не достать.
Я ш а
С у п р у н. Ну что ты будешь делать… Яшка! Опять за свое!..
Я ш а. Что — Яшка! Завтра смену Капустину сдавать, а куда я квитанцию, она под номером!..
С у п р у н. «Под но-омером, под но-омером»! Человек под смертью ходит! У тебя совесть имеется, ты! Деятель…
А м б р о з е в. Ничего особенного, товарищ, — жизнь продолжается. Он на службе, понимаю.
Я ш а. Вы в чемоданчике смотрели?
А м б р о з е в. Еще в поезде перевернул все…
Я ш а. Это, конечно, можно… но, вы же понимаете, служба. Вот что с квитанцией делать…
А м б р о з е в. Меня? Из райцентра? Не должно быть, детка, напутали. Слушаю. О, Сенечка, солнышко! Вы какими судьбами? Напрасно, напрасно, родные мои, лимузины гробили. Нет-нет, я скоро, прогуляюсь по свежему воздуху. Возвращайтесь домой, милые, домой… Большой привет Валюше.
Я ш а. Километров двадцать пять, не меньше.
А м б р о з е в. Вона где откопали, наперерез выскочили… Ай-яй-яй, прыткие цыплята оказались. Это, видишь ли, Сеня, друг детства неугомонный… Минер. На операцию уговаривает, а зачем? Не надо. Все равно быть одному финалу… До чего же мне надоели эти маленькие городишки, городишки-людишки.
Я ш а. Ну так что, Терентий Адамыч, поедем, а?
А м б р о з е в. Непременно, непременно… Ты давно здесь… командуешь?
Я ш а. Второй месяц. По комсомольской путевке, сразу после армии.
А м б р о з е в. А родители твои… колхозничают?
Я ш а. Отца нет. Утонул два года назад.
А м б р о з е в. А у меня совсем никого, беспризорничал. Нравишься ты мне, Яшенька, серьезный человек, самостоятельный. Зря, зря эта девушка отвернулась от такого парня. Трудно ей будет в жизни. Видишь ли, я тоже за свою жизнь сделал много ошибок… И остался один. Так получилось. Работал сам на себя всю жизнь. Мда… Когда же узнал все… и дом продал, и машину… «Волгу» имел. «ГАЗ-двадцать четыре». Все подчистую! Мне сейчас один путь — дом престарелых. Что и обидно. Только ты, пожалуйста, не торопись с ответом, ладно? От души прошу, голубчик, не откажи в любезности, позволь отписать тебе все мои сбережения.
Ш у р к а
Н и к о л а й
Ш у р к а. Коля, ради бога, не зуди…
Н и к о л а й. Нет, право, Саша, я не понимаю… Зачем нужно было ехать в эти дебри? С таким же успехом я мог бы познакомиться с твоими родителями после свадьбы.
Ш у р к а. Ну, захотелось мне, понимаешь, захотелось… Каприз. Неужели так трудно потерпеть несколько дней?
Н и к о л а й
С у п р у н
А м б р о з е в
Ш у р к а
А м б р о з е в
Ступай, детка, ступай — у нас еще будет время поговорить.
С у п р у н
А м б р о з е в
С у п р у н. Ну, одно слово — природа! А клёв на озере ты видел бы! А охота!..
А м б р о з е в. Не церковь ли была в прошлом?
С у п р у н. Она самая… Еще при царе Горохе староверы поставили. А теперь вот наш Егор окопался в ней… Грехи замаливает.
А м б р о з е в. Это не тот, который девушку привез с Урала?
С у п р у н. С Севера, земляк, с Севера… но это между нами, понял? Не любит вспоминать.
А м б р о з е в. Зачем? Не надо… Кому ж понравится. Ай-яй-яй, благодать-то какая! В таком раю и умереть не жаль…
К и ж а п к и н. Здравствуйте.
С у п р у н
К и ж а п к и н. Если ты, Юрка, на озеро метишь, то напрасно. Зря только по такой жаре товарища вез. Я мальков запустил, до лета отрыбачились.
С у п р у н. Егор, ты меня знаешь!..
К и ж а п к и н. Может, хватит языком-то? Коль по делу — говори. У меня сено не убрано.
С у п р у н. Плохо, Егор, плохо гостей встречаешь! Сено — оно подождет, оно есть не просит. В район к поезду едем — отдохнуть завернули, пивка домашнего тяпнуть…
А вот и Алексеич наш, видно, заскучал один на бережку. Ты кого это высматриваешь, не меня, случайно?
Я ш а. Представь себе, нет.
К и ж а п к и н. Здорово, служивый! Добрый казак получился из тебя, добрый!
Я ш а. Стараюсь. Полина Васильевна дома? Мама велела трав сушеных попросить.
К и ж а п к и н. В районе она. С утра на базаре с яблоками.
Я ш а. Да? Ну ладно… В следующий раз.
А м б р о з е в. Да-да, конечно…
С у п р у н
А м б р о з е в. Удобно ли?
С у п р у н. Хозяин свой человек, не переживай.
К и ж а п к и н. Не признаю, вроде бы не из наших… Отпускник?
Я ш а. Чудак один, которому здорово не повезло в жизни. Болеет он серьезно.
К и ж а п к и н. Зовут-то его как? Не расслышал.
Я ш а. Адамычем величают. Дядя Егор…
К и ж а п к и н
Я ш а. Дядя Егор, но хоть спросить-то можно?
К и ж а п к и н. А чего спрашивать? Жениха она привезла, Яша. Через пять дён свадьбу играть думают. Как мать, не лучше с руками? На днях путевкой в санаторий хвалилась.
Я ш а. Спасибо, нормально. Она дома сейчас?
К и ж а п к и н. В саду с Николаем. Яблоки обрывают.
Я ш а. Дядя Егор… по старой памяти, позови… поговорить надо. Я у родника подожду.
К и ж а п к и н. Ты, Яков, обижаться на меня не обижайся, что думаю, то и в глаза привык выкладывать. Что было у вас с Шуркой — быльем поросло, должно быть, так надо полагать. Супротив Николая — люб ты мне, крепко люб, однако негоже так… перед свадьбой…
Я ш а. Да ладно, ладно, не съем я ее, господи, не нужна! Позови, пожалуйста, дядя Егор, ну пожалуйста…
С у п р у н
Я ш а. Дядя Егор…
С у п р у н
К и ж а п к и н. Балаболка ты, балаболка! На пятый десяток перевалило — ни ума, ни разума. Одно и есть, что эти вот… бакенбарды до пупка! Стиляга!
С у п р у н
К и ж а п к и н. Спустись в погреб, пива хватани, с похмелья оно бывает.
С у п р у н. Бывает, еще как бывает! Я сегодня всю ночь глаз не сомкнул от такого похмелья — жизнь свою перебирал…
К и ж а п к и н. Чудной ты нынче, не иначе как опять вчера с Анютой поцапались. Не трогал бы ты ее, пускай себе тешится.
С у п р у н. А, морской привет, жених! Что скажешь новенького?
Н и к о л а й. Как и прежде — одна родила голенького.
С у п р у н. Тоже верно, Коля, наше дело сделать тело — бог душу даст.
Н и к о л а й. Лихой вы человек, Юр Михалыч, завидую. Егор Кузьмич, куда мешки с яблоками отнести?
К и ж а п к и н. Во дворе оставь. Ты это… кликни Шурку там…
С у п р у н. Совет хочешь? Не дави на мозги девке, отпусти с ним. По полету вижу — парень цепкий до жизни.
К и ж а п к и н. А я и не держу. Свою душу не вставишь.
С у п р у н. Не держи, Егор, не надо. Хоть она у тебя радость в жизни увидит.
К и ж а п к и н
С у п р у н. Либо ты и правда святой, Егор, либо все-таки крепенько тебя немец подконтузил, одно из двух. Кавалер орденов, Герой Советского Союза… Да я бы на твоем месте!.. Вот спроси тебя, для чего сидишь тут, в лесу, карасей своих выхаживаешь, — честное слово, не ведаешь.
К и ж а п к и н. А сам для себя. Хобби у меня. Слыхал такое слово? Интерес для души, чтоб не ныла.
С у п р у н. Ну-ну, для души… Знаешь, как этот… Адамыч говорит? Жизнь-то одна дадена, понял? Между прочим, денег у него — черт на печку не утащит.
К и ж а п к и н
С у п р у н. Егор… Егорушка…
К и ж а п к и н. С-сгинь, запорю-у!..
С у п р у н. Что ты, Егорушка…
К и ж а п к и н. Душа болотная. Как земля носит…
С у п р у н
Ш у р к а. Вы что, совсем уже, да? Вы-то уж должны понимать… С больным человеком связались… Господи, как вы мне все надоели!
С у п р у н. Понимающая нашлась… А ты тоже мне, моду взял… Я тебе что — копна сена, пырять меня вилами?! Грубиян!..
К и ж а п к и н. Отцепись, Юрка! Не вынуждай, ради христа, ей-бо, вдарю!
С у п р у н. А ты и правда страшноватый, не зря мужики боятся к тебе на озеро лазить. Кроме шуток, Егор, выслушай. Он на самом деле шальную деньгу имеет. Больной он, понял! Месяца три протянет, не больше. К Яшке жильцом набивался…
Ш у р к а
С у п р у н. Нервный батя у тебя, прямо беда с ним и его контузией. Я его, понимаешь, в село переехать агитирую, пока колхоз дом дает, а он в амбицию.
Ш у р к а. Зря старались. Он задался целью рыбным лауреатом выйти из этой берлоги.
К и ж а п к и н
С у п р у н
Ш у р к а
С у п р у н. Да вот, понимаешь, плыли мимо, решили нашенского жениха показать, а невеста прячется.
Ш у р к а. Как остроумно!..
С у п р у н. Потише дверями хлопай, клиента разбудишь. К Яшке, говорю, набивался, дарственную обещал оставить. Родичей никого, холостяком прожил.
К и ж а п к и н. Ишь ты… А он чего?
С у п р у н. Беспокоится, чтоб похоронили по-человечески.
К и ж а п к и н. Я про Яшку спрашиваю, балда.
С у п р у н. А, господи, Яшка, он и есть Яшка! Мать, говорит, у меня болеет. Извините, говорит, не могу. Яшка — одно слово!
Мать честная! Егор, ты его глаза видел? У меня душа ниже пояса ушла… Мается папаша. Все, дело верное, Егор!.. Месяц, не больше, протянет.
К и ж а п к и н. Что сам-то не пустишь на квартиру?
С у п р у н. Ну, ты как маленький, честное слово! Моя блаженная так шуганет… На порог не пустит! А потом, Егор, мне много не надо. Если согласится Адамыч осесть у тебя, тысчонок пять-шесть отсчитаешь за услугу, вполне останусь доволен, не обижусь.
К и ж а п к и н. Нет, мил человек, прожил век — совестью не торговал, а к концу и подавно несподручно, понимать должен.
С у п р у н. Ну, ты посмотри на него, ну!.. Гляди, Егор, была бы шея, хомут и в другом месте найдется. Подумай, тебе уже ничего не надо, а вот Шурке твоей… В городе кошелек-то без денег — кожа!
К и ж а п к и н. Да нет там никого, сядь.
Ш у р к а
С у п р у н. Понимаешь, мордашка-твоя-неумытая, характер у меня общительный, жизни радуюсь. Сходи, Егор, не убудет, послушай, что ревизор интересного скажет.
Ш у р к а
С у п р у н
Я ш а
Ш у р к а. Мне?
К и ж а п к и н
С у п р у н. Ну, что, молодые-красивые!..
Ш у р к а
Я ш а. Уезжаешь?
Ш у р к а. Ох, не говори, Яшенька, обманула, злодейка, не дождалась служивого! Обидно, наверно, да?
Я ш а. Нет. Всякое случается.
Ш у р к а. Неужели? Лапочка ты моя-а! Неужели простил бы, останься она — а, Яш? Ну хорошо, поручик, представим: она осталась, что дальше?
Я ш а. Он предложил бы ей руку и сердце.
Ш у р к а. Значит, простил бы? Ты ничуть не изменился, все такой же… активист-общественник. Помнишь, в десятом мы ходили всем классом убирать свеклу, колхоз с планом горел? Однажды пошел снег с дождем… В конце октября это было. Вот такие хлопья, помнишь? А я помню. Мы все ушли тогда, а ты один остался. Мне так жалко тебя было. Иду со всеми, оглядываюсь и плачу. Я часто это вспоминаю — бесконечно серое поле и маленькая фигурка в плаще. Ты и теперь один… Один из всего класса остался здесь.
Я ш а. Если ты серьезно…
Ш у р к а
Я ш а. Он носил бы ее на руках, он дарил бы ей каждый день цветы, он…
Ш у р к а
Я ш а. Саня, тебе очень больно. Неправда, я вижу, я чувствую — тебе очень больно…
Ш у р к а. Ну и пусть! Завтра еще больнее. Потом — еще. И так всю жизнь.
Я ш а. Нет. Нет, мы должны обо всем поговорить. Помнишь, как в детстве…
Ш у р к а
Я ш а
Ш у р к а
Я ш а. Мне будет плохо без тебя. Очень плохо.
Ш у р к а. Отпусти ты меня, ради бога… Пожалуйста… Отпусти совсем…
Я ш а. Неужели ты все забыла?
Ш у р к а
Я ш а. Сань, постой! Если хочешь, я тоже могу иметь много денег! Очень много! Подожди, Саня-а!
А м б р о з е в. Ну, так как, Кузьмич, возьметесь, похороните на приволье родном? Ничего, что я вас Кузьмичом, по-простому?
К и ж а п к и н. Один, что ли? Бобылем прожил?
А м б р о з е в. Один. Сразу после войны вдовцом остался. Огнем горит!..
К и ж а п к и н. Господи, я тебе про Фому, а ты… Не бери лишнего в голову, мало ли… Аппендицит или еще чего…
А м б р о з е в. Нет-нет, старина, сердцем чувствую — пробил мой час.
К и ж а п к и н. Сколько?
А м б р о з е в. Шестьдесят три, Кузьмич.
К и ж а п к и н. Руки-то ухожены… Ишь как кольцами разукрасил. Не тяжко было?
А м б р о з е в. Ай-яй-яй, зачем же вы так? Не надо. Я могу обидеться. Вот сберкнижка моя, видно, как по крупинке складывал трудовые. Если есть желание, милости прошу — изучите, буду рад. Все они здесь. Как отойду в мир иной — обмоешь, оденешь, в землю-матушку опустишь… А тебе за это грехи молодости отпустятся. Я считаю — жил человек, человеком надо и умереть. Одним словом, сделаешь, как хотелось бы, — дарственную оставлю. Да-да, старина, весь свой жизненный капитал. Тебе, может быть, он и не нужен, а вот дочурке твоей ох как пригодится в жизни! Ох не сладок хлеб, своим горбом заработанный!
К и ж а п к и н. Мудришь что-то, Терентий. Ой мудришь! Я не знаю, чего ты добиваешься, однако не нравится мне вся эта петрушка.
А м б р о з е в. И вы, вы, седой, заслуженный ветеран, отказываете мне в элементарной человеческой помощи? Господи, где же справедливость?
К и ж а п к и н. Я только сказал, что эта затея мне не нравится. Хочешь — обижайся, хочешь — нет, мил человек, как хочешь — не нравится, и все тут.
А м б р о з е в. Откровенно говоря, Егор, мне тебя рекомендовали с более положительной стороны.
Н и к о л а й
А м б р о з е в. Да вы проходите, проходите, молодой человек, пивком побалуйтесь со стариками. Скисли мы что-то… Вас Николаем зовут?
Н и к о л а й. Он самый. Что, не похож?
К и ж а п к и н. Овечкам сена, наверно, подбрасывает.
А м б р о з е в. К дождю, обещали. А скажи мне, Коля, где жить предполагаете, куда супругу молодую увезете?
Н и к о л а й
А м б р о з е в. К папе с мамой под крылышко? Ни дачи в Ялте, ни трехкомнатного кооператива у тебя лично нет. Ах, цыплята вы, цыплята! И денег тоже нет у вас, да? А это плохо, Коля! Совсем неприлично.
К и ж а п к и н. Терентий, оказывается, пиво тебе вредно пить.
А м б р о з е в. У нас мужской разговор, Кузьмич. А если серьезно, Коля, какие перспективы светят?
Н и к о л а й. Простите, вы что, родственник? Что именно вас интересует? Если жилплощадь, то у меня никаких проблем — пятикомнатная квартира. Что же касается остального… Я вас уверяю, и остальное добудем. И машину, и дачу с белоснежными пальмами на голубом песке… Все в наших руках.
А м б р о з е в. Преклоняюсь, голубчик, и одобряю. Тебе, случайно, не говорили обо мне? Яша или Юрий Михалыч, например. Дескать, час мой звездный пробил…
К и ж а п к и н. Терентий, брось, сказал!..
А м б р о з е в. Нравится он мне, серьезный парень, самостоятельный.
Н и к о л а й. Егор Кузьмич, что, собственно, происходит? Где Саша?
К и ж а п к и н. А я почем знаю? Выйди-ка на минуту, разговор у нас с человеком.
Ты вот что, друг, не морочь им головы своими деньгами, у них и без того мозги набекрень!..
А м б р о з е в. Извини, конечно, но я временем ограничен. Мне найти кого-то необходимо.
К и ж а п к и н. Я тебе еще раз говорю, Терентий, давай без фокусов! Не мути воду.
А м б р о з е в
К и ж а п к и н
А м б р о з е в. А Полина Васильевна, супруга твоя, не станет возражать?
К и ж а п к и н. А ей-то что! Живи.
А м б р о з е в. Но ты все равно объясни ей, мол, так и так, человек он спокойный, в питании неприхотливый… Много ли в нашем с тобой возрасте нужно? «Мы теперь уходим понемногу в ту страну, где тишь и благодать. Может быть, и скоро мне в дорогу бренные пожитки собирать…» Между нами говоря, Кузьмич, к сундуку, что в доме, надо бы замочек привесить. Хотя бы этот вот…
К и ж а п к и н. Чего ради? Всю жизнь без них прожили.
А м б р о з е в. Ах, дорогой!.. Деньги не только счет любят, но и уважение к себе требуют.
К и ж а п к и н. Тебе на каком фронте пришлось, ревизор?
А м б р о з е в
К и ж а п к и н. А что думать-то, оставайся, и всё. Места хватит. Слушай, друг, где я мог тебя видеть?
А м б р о з е в
С у п р у н. Егор! Сцепились, змеи полосатые! Убьет он городского!..
Ш у р к а
Я ш а
Н и к о л а й
Ш у р к а
С у п р у н
Н и к о л а й. Я не из пугливых.
Я ш а
Ш у р к а. Ребята, бросьте… Ну, хватит, ребята…
К и ж а п к и н
Я ш а. Дядя Егор, а чего он строит из себя! Чё строит!..
Ш у р к а. Яша, уходи отсюда… Пожалуйста, оставь нас!.. Не мучай… не мучай меня, пожалуйста!..
С у п р у н. «Ромашки спрятались…» Хорошая песня, душевная…
Я ш а. Егор Кузьмич, радость-то какая! Шурка свадьбу ведь отменила — не слышали? Сань, а Сань, расскажи, что на душе у тебя. Только не говори, что не приезжала вчера ко мне, что вру я все… Было! Все было! Слыхал, жених? Она меня любит, меня, ясно?!
Н и к о л а й. Неужели? Поздравляю.
Я ш а
К и ж а п к и н
Я ш а. Да ладно!.. Пошутил я насчет всего этого… Короче, повезло тебе, парень. Не обижай ее. А если что… приеду, душу вытрясу, ясно? Нам пора, Терентий Адамыч, нагостились.
А м б р о з е в. Ты знаешь, Яшенька, я, пожалуй, здесь останусь. Куда мне торопиться? Ты один поезжай, любезный, отдохни после дежурства, расслабься…
С у п р у н. За что уважаю тебя, земляк, так это за понимание текущего момента, честное слово! Молочко бесплатное — раз, воздух свежий — два, пиво без очереди — три… Не переживай, Алексеич, за билет Егор заплатит, спишешь всю квитанцию. Он его гость.
А м б р о з е в. Ты, дорогой, не сердись на меня. Вот Кузьмич, доброй души человек, согласился на квартиру пустить.
Я ш а. И за какую же цену уступил?
С у п р у н. А ты не ершись, парень, сказано — уплатит, стало быть, так и будет.
Н и к о л а й. Сколько вы должны ему?
Я ш а. Да идите вы все знаете куда?!
Н и к о л а й. Топайте, топайте, юноша, что остановились?
Я ш а. На тебя посмотреть. А ну-ка, гражданин Амброзев, следуйте за мной.
А м б р о з е в. На каком основании, детка?
Я ш а. Можно и без оснований. Кое-что выяснить не мешало бы. Следуйте за мной.
А м б р о з е в. Неубедительно.
С у п р у н. Не вредничай, Яшка.
Я ш а. Гражданин Амброзев, я вас предупреждаю, за оказанное сопротивление представителю власти вы будете отвечать по всей строгости закона. Прошу следовать за мной.
С у п р у н. Ладно, земляк, поехали. К вечеру вернемся назад.
А м б р о з е в. Зачем же я поеду в райцентр, любезный? Нельзя мне туда, климат не позволяет… Ох, цыплята вы, цыплята! Стукни-ка в дверь, Николай, позови-ка Сашу. Прости, Кузьмич, но я должен… Просто вынужден открыть все.
А скажи-ка мне, Яшенька, знаешь ли ты, что Шура не родная дочь Егору Кузьмичу? Я ее истинный отец.
К и ж а п к и н
А м б р о з е в. Как же так, Егорушка! Нехорошо, нехорошо! Я ведь на время просил приютить ее. Да-да, голубка ты моя, был грех, бросил я тебя, подлец, никогда не прощу себе. Но клянусь, доченька, честью клянусь, думал — ненадолго. Год-два, честное слово! Ну а потом как будто разум помутился…
Я ш а. Э, дядя, я ведь вчера еще догадался, что вы шутник. А кто-то на квартиру ко мне просился…
А м б р о з е в
Я ш а. Интересно. Очень даже интересно. Дядя Егор, вы что молчите?
К и ж а п к и н
Я ш а. Не понял, Егор Кузьмич.
С у п р у н. А чего понимать-то, чего понимать-то? Все и так ясно. Он тогда, это самое… на Севере жил… Ну и… привел Адамыч ее, просил приютить на время… Верно, Егор? Ты, Яша, не сомневайся, все путем.
Я ш а. Фу-ты ну-ты — совсем забыл! Все правильно, я тоже вспомнил этот случай. Дурака нашли, да? Клоуна из меня делаете! А ну-ка, гражданин Амброзев, следуйте за мной!
Ш у р к а. Нельзя быть таким квадратным, поручик. Надо уметь проигрывать.
Я ш а. Сань, да ты чё! Я ведь рассказывал тебе… У него денег на книжке полно… Из-за денег…
Ш у р к а. Оставь старого человека в покое. Надо уметь делать красивые жесты, поручик. Хотя бы изредка.
С у п р у н. Вот именно! Тебе же русским языком говорят — родной батя приехал… Бери деньги и молчи громче!..
Я ш а
Н и к о л а й
А м б р о з е в. А ну его!.. Надоел.
С у п р у н. Они соизволили психануть. Яшка — одно слово!
К и ж а п к и н
А м б р о з е в. А надо ли, Егорушка? Коль грех есть на тебе — сам скажешь когда-нибудь…
Ш у р к а
К и ж а п к и н. А я почем знаю? Человек и человек.
Ш у р к а. Странно он себя ведет как-то… Зачем он всю эту комедию перед Яшей устроил? Только не утверждайте, пожалуйста, что он мой отец. Мы ему чем-то обязаны? Что ему нужно от нас?
К и ж а п к и н. Вроде бы помирать собрался, просит похоронить. Одинокий, говорит, а там кто его знает.
Ш у р к а. Он останется у нас жить?
К и ж а п к и н
Ш у р к а. Яша говорил — за эту услугу можно получить кругленькую сумму, не так ли?
К и ж а п к и н. Про то не ведаю, дочка, не приценивался.
Ш у р к а. Обиделись. Ну и зря, все мы люди… Кстати, сколько вы будете иметь за это? Да пошутила я, пошутила, господи!
К и ж а п к и н
Ш у р к а. Папа, я просила…
К и ж а п к и н. Колхоз направление дал, стипендию платил… Грех на душу берешь перед людьми, девка.
Ш у р к а. Папа, я просила не трогать меня!.. Какой-то сумасшедший день сегодня… Господи, как же душно!
К и ж а п к и н
Ш у р к а
Н и к о л а й. Идиоты потому что…
Ш у р к а
Н и к о л а й. Я готов верить, Саша. Но я хочу знать правду. Я должен знать все. Хотя бы как отец будущего ребенка. Этот милиционер, от которого за версту несет одеколоном… он тот самый твой бывший… приятель?
Ш у р к а. Он мой школьный товарищ.
Н и к о л а й. И только?
Ш у р к а. И только.
Н и к о л а й. Охотно верю. Вчера, когда ты плавала на лодке в село, ты якобы ходила к своей учительнице, не так ли?
Ш у р к а. Мне душно с тобой, Коля…
Н и к о л а й. Я никого возле себя не держу и всегда готов сказать — всего доброго.
Ш у р к а
Н и к о л а й. Обыкновенный больной старик. Кстати, очень похож на одного моего знакомого.
Ш у р к а. Когда он улыбается, глаза почему-то совершенно чужие лицу… Мне показалось, что папа боится его. Мне страшно, Коля.
А м б р о з е в. Перекусить бы чего-нибудь… Подсасывает.
А м б р о з е в. А должность какую занимает?
Ш у р к а. Он старший научный сотрудник.
А м б р о з е в. По его возрасту — солидная должность. А родители что за люди?
Ш у р к а. О, они еще солидней. И тем не менее просты в обращении. Если бы, скажем, вы приехали к нам с Николаем погостить, они бы не стали возражать.
А м б р о з е в. Мне симпатичны такие люди. Я никогда не ошибался в них.
Ш у р к а
А м б р о з е в. Эх, деточка, все мы где-нибудь и когда-нибудь встречались… или еще встретимся…
С у п р у н. Ну и ливанет сейчас!.. А где батяня?
Ш у р к а. Сено с Николаем убирают.
С у п р у н. От деятель, нашел время сено убирать!..
А м б р о з е в
С у п р у н. Ничего! Расчевокался! Договориться надо. Егор!.. Ну, ты посмотри на него, ну! Сено он убирает!
А м б р о з е в
Я ш а. Прошу… Прошу, присаживайтесь, товарищи.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Благодарю. Сеня, мне бы попить.
Я ш а
К и ж а п к и н. Чего шумишь, вот он я.
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Нахалка ты, нахалка, Шурка… Глаза твои бесстыжие…
Я ш а
С у п р у н. Пойдем в дом, Полина, разговор есть. Потолкуем, обсудим, как жить дальше…
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Н и к о л а й. Секунду, секунду! Ничего не понимаю, Полина Васильевна, по порядку, без эмоций, пожалуйста, если можно.
П о л и н а В а с и л ь е в н а
К и ж а п к и н. И не стыдно тебе над старым человеком подшучивать?
Я ш а. Теть Поль, милая, прости!..
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Э, бессовестный! Видно, мало тебя мать крапивой охаживала, окаянного… А чтоб тебя господь наказал! Чтоб тебя… Думала, пока доплывем, сердце оборвется… Иди, черт непутевый!
Я ш а. А зачем на меня смотреть? Я не клоун, хотя и считают некоторые.
Н и к о л а й. Слушай, ефрейтор, ты бы не путался под ногами, нечаянно ушибить могу.
Я ш а. Да ну?! А теперь давайте поговорим серьезно. Теть Поль, скажите, пожалуйста, она… эта девушка, она ваша дочь?
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Я ш а. Нет уж, Егор Кузьмич, сидите, как сидели, разговаривать будем при всех.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егор… Родная, а какая еще!
Я ш а. Ну-ка, Юрий Михалыч, вызови-ка сюда нашего ревизора!
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Ш у р к а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ну и что, что я тебе неродная? А у меня, может, дороже и нет никого на свете. Злой ты оказался, Яша…
Я ш а. То есть… вы хотите сказать, что она… что она вам неродная?
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Злой, не в отца пошел, царствие ему небесное. Если даже кто и сказал из недобрых людей, взял бы да промолчал, зачем нужно было? Ей три года не минуло, когда я за Егора пошла.
С у п р у н. Айда, Яшка, домой, без нас разберутся, ты и так черепков наломал.
К у р н о с о в
Я ш а. Не может быть! Теть Поль, я прошу вас, скажите правду. Из-за денег они! Продаются! У него денег полно. Вот и товарищи говорят, что нет и не было у него детей… И в паспорте не стоит…
К у р н о с о в
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
К и ж а п к и н
К у р н о с о в. Не совсем так… То есть именно так… То есть почти что родственники. Он жил у нас на квартире.
С у п р у н. Понял, Егор, — была бы шея, хомут найдется. А тебе известно, дорогой товарищ, что у вашего квартиранта, я извиняюсь, родная дочь имеется? Вот она, в натуре. Между прочим, невеста ученого… Вот он. У него папа директор. Но это неважно, главное — она дочь, а вы сомнительные родственники, седьмая вода на киселе.
К и ж а п к и н. Помолчи.
К у р н о с о в. Здесь, товарищи, какое-то недоразумение.
Я ш а. Да какое там недоразумение! Полина Васильевна, я сейчас все объясню. Вчера ночью контролеры сняли с одесского поезда подозрительного «зайца», безбилетника, а теперь он утверждает, что Шурка его дочь.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ой, господи!.. Егорушка, какой еще отец? Яшка, не доводи меня, ради Христа!..
Я ш а. А вы у дочери спросите, она объяснит, почем нынче отцы стоят!..
К у р н о с о в. Я вас уверяю, товарищи, это недоразумение. У Терентия Адамовича не было детей, тем более дочери.
С у п р у н. А тебе откуда известно? И вообще, кто ты такой, я тебя спрашиваю? Ваши документы! Яшка, а ну-ка проверь у него!
К и ж а п к и н. Сядь, помолчи, тебе говорят, баламут чертов!
С у п р у н. А ты не ори на меня, тоже нашелся!
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Скажите, почему вы таким тоном разговариваете с моим мужем? К счастью, мы вас видим впервые и еще ничего плохого вам не сделали. Товарищ милиционер, я прошу сообщить Терентию Адамовичу о нашем приезде.
Девушка, будьте добры… Если он в доме, попросите его выйти к нам.
Сеня, мне бы попить?
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка, про кого они? Какой еще Адамыч?
Ш у р к а
П о л и н а В а с и л ь е в н а
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
К у р н о с о в
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
К у р н о с о в
П о л и н а В а с и л ь е в н а
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Граф это.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Кто?!
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Граф. Кобель наш воет.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
К у р н о с о в. Князь…
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Что, солнышко?
К у р н о с о в. Князь, Валя! Князь Болконский! Он князем был у Толстого.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ой нет, милый. Граф он у нас, Граф. Щенком еще Шурка обозвала его так.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Вам не страшно жить здесь? Немного жутковато… в церкви… Будь добр, принеси попить.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. А кого бояться? И до нас тут люди жили. В гражданскую войну вроде бы штаб партизанский здесь располагался. На-ка лучше молочка, милая, — свеженького, парного… Вредно тебе воду-то попусту хлебать. Бледненькая вся какая-то. Ребятёнки-то есть у тебя?
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. На здоровьечко. Нынче-то не торопятся с этим — тяжело, дескать, прокормить. А я так скажу: себя жалеете. Я налью вам, попробуйте…
К у р н о с о в. Нет-нет, благодарю вас, спасибо. Скажите, Полина Васильевна… В принципе я допускаю, конечно… Но не мог же Егор Кузьмич не сказать вам, кто ее родители, откуда они?
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ох, не знаю, голубчик, не знаю… Я теперь ничего не знаю. Чудной он больно, Егор-то мой, бесхитростный, врать не стал бы.
К у р н о с о в. Боже мой, Полина Васильевна, какое это имеет значение! Когда вы регистрировались, неужели не спросили хотя бы, кто отец, где он ее взял? Это так элементарно! Вы просто обязаны были выяснить!
П о л и н а В а с и л ь е в н а. А зачем мне про него выяснять? Он передо мной стоял, не мог же выкрасть где.
К у р н о с о в. Простите, Полина Васильевна… но… Говорят, в деревне все на виду…
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Он уезжал из села, милый, уезжал. Не то в пятьдесят шестом, не то в пятьдесят седьмом, не помню сейчас, вдруг ушел из председателей — дом с хозяйством продал… три месяца гужевался не просыхая… а как пропил все деньги, на Север уехал, к другу своему. Потом годочка через три-четыре с Сашенькой вернулся, лесником здесь поселился. Я к тому времени выгнала своего-то, первого, стал пить много.
К у р н о с о в. Черт знает что!
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Сеня…
К у р н о с о в. Кошмар какой-то! У меня в голове не укладывается, Валентина, не укладывается! Да нет, конечно же нет! Она ему не дочь, они все выдумывают!
Ш у р к а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Нет, доченька, не слыхать было. Вон какие страсти творятся!
Ш у р к а. Там кто-то ходит… В коридоре.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Да-да, я тоже слышала… Там кто-то есть.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господь с вами, кому нужно…
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Говорят, вы побывали на Кубе? От души вам завидую, Сашенька. Моя сестра сейчас там гастролирует. Она в Московской филармонии, скрипачка. Присядьте, пожалуйста, я спросить хочу.
Ш у р к а. Какая?
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Вы в самом деле верите, что он ваш отец? Странно как-то, не находите?
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Интересные, девонька, ты вопросы спрашиваешь. Он сам признался, никто за язык не тянул.
Ш у р к а. А как бы вы на моем месте поступили?
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Еще бы, разумеется, ты девочка современная, своего не упустишь…
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Ш у р к а. Мама, перестань…
П о л и н а В а с и л ь е в н а. А за что она тебя попрекает? Чем ты виновата, что счастье такое привалило? А хоть бы и не дочь, вам-то какое дело? Его деньги, кому хочет, тому и отдает!
С у п р у н. Тайфун! Льет как из прорвы — мотор не завести. Жорка рассказывал, в Индийском или в Тихом, сейчас не помню…
К и ж а п к и н. Помолчи.
С у п р у н. Ну-ну… Только психовать-то зачем? Чему быть, того не миновать. Дело житейское — не сегодня, так завтра.
К и ж а п к и н. Передохни, сказал.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Слава богу, Егорушка, задремал. Перед этим бульончику запросил — цыплака поставила варить.
С у п р у н. Хочешь не хочешь, Егор, придется до утра ждать. По такой собачьей погоде врача не привезти.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. В любом случае рассчитывать на квалифицированную помощь сельского, извините меня, фельдшера, по меньшей мере неразумно. Терентию Адамовичу нужен больничный режим и наблюдение соответствующих специалистов.
Н и к о л а й
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Только то, что утром мы уедем домой и устроим его в больницу. Кстати, товарищ милиционер, я надеюсь, вы нас доставите на своей лодке в районный центр, там наша машина.
С у п р у н. Как все просто у вас получается, как я посмотрю. «Увезем, устроим…»
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Проснулся…
К у р н о с о в. Саша, спросите, пожалуйста, если его не затруднит, я хотел бы… переговорить с ним. Буквально две минуты. Это очень важно.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. О господи, Сеня!
С у п р у н. Во дает! Деятель…
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
А м б р о з е в
С у п р у н. Бредит он, что ли? Адамыч!
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Воды принесите, вы же видите!
Терентий Адамович, это я — Валя.
С у п р у н. На, земляк, глотни… А может, пивка притащить, а? Ты скажи, я мигом… слезиночку ячменную…
А м б р о з е в
Ш у р к а. Здесь я. С вами я, успокойтесь…
А м б р о з е в. Смерть моя пришла. Не отдавай!
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
Ш у р к а. Выйдете все, пожалуйста… Идите, я побуду с ним.
А м б р о з е в. Дышать нечем… Открой, пожалуйста, окно…
Ш у р к а. Потерпите…
А м б р о з е в
Ш у р к а
А м б р о з е в
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Может, повечеряем?
К у р н о с о в
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ты и вправду, отец, не чадил бы. Одну за одной, одну за одной — как нанялся…
К и ж а п к и н. Я так полагаю, мать… Надо ехать. Видно, совсем худо ему.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господь с тобой, Егор, обождать бы чуток.
С у п р у н. Не чуди, Егор, вымокли как цуцики.
К и ж а п к и н. А чего ждать-то, Полина? Мучается человек… Сидеть сложа руки — душа не на месте. Шут-т его знает!
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка, с твоими-то ногами…
Я ш а
Ш у р к а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Оно и верно, Егорушка, во сне-то ему полегче будет теперь.
К и ж а п к и н
Я ш а. Отбой, значит?
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
Какой ужас, у него рога…
К у р н о с о в
С у п р у н
К и ж а п к и н. Филька, наверное, балуется… Олененок. Без мамки растет у меня.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
Я ш а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Типун тебе на язык!..
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господи, да что же это за наказание такое! Вода, что ли, попала в керосин?
К и ж а п к и н
К у р н о с о в
К и ж а п к и н. У нас лампа одна.
К у р н о с о в. Простите, не понял, как вы сказали?
К и ж а п к и н. Я говорю, лампа одна. В сенцах свету нету, выйти некуда.
К у р н о с о в. Да? Ну что ж… Пожалуй, здесь даже лучше. Во всяком случае, мне скрывать нечего. Я думаю, товарищи, пора называть вещи своими именами. Полгода назад в Москве, на ипподроме, я познакомился с Терентием Адамовичем… Я изредка посещаю подобные мероприятия, когда бываю в командировках. Это мое маленькое хобби. Одним словом, товарищи, он переехал жить к нам, и мы взяли над ним гражданскую опеку. Нет-нет, я далек от мысли подвергать сомнению тот факт, что вы, Саша, его дочь.
К и ж а п к и н. Ты, мил человек, не ходи вокруг да около, а выкладывай, как оно есть, напрямик.
К у р н о с о в. Хорошо. Я еще раз повторяю, мне скрывать абсолютно нечего. Мы хотели бы видеть более веское подтверждение, так сказать, юридическое подтверждение родственных связей вашей дочери с ним.
С у п р у н. Знаешь что, приятель, ты это дело брось, мы и сами с усами! Даже Яша слыхал, ему-то какой резон?
Н и к о л а й. Юр Михалыч, не узнаю я вас. Берегите нервы, разберемся. Продолжайте, пожалуйста, нам чрезвычайно интересно.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Послушайте, молодой человек, что у вас за менторская манера разговаривать?!
К у р н о с о в. Валя…
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. И вообще, Сеня, на каком основании мы должны давать кому-то отчет! У нас имеются соответствующие документы, заверенные нотариусом… Вы понимаете это? Нотариусом!
К у р н о с о в
Нельзя же так… Простите ее, нервная обстановка сказывается. Видите ли, Валюша у нас музыкант, натура впечатлительная… Валя, я прошу… Я тебя убедительно прошу…
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
П о л и н а В а с и л ь е в н а
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Да, представьте себе, устала, устала!..
Ш у р к а. Поверьте, вас не хотели обидеть. Почему он уехал от вас?
К у р н о с о в. Не знаю. То есть… Он всю жизнь служил ревизором в высших сферах, у него… профессиональная мания дороги… во всяком случае, он часто шутил на эту тему. Поймите, у каждого человека есть свои странности.
Н и к о л а й. Мне кажется, все выглядит гораздо проще. Он приехал к дочери…
Ш у р к а. Коля…
Н и к о л а й. Да, да, к дочери! Между прочим, об этом заявлено публично, и среди свидетелей — представитель власти.
Я ш а. Ты имеешь в виду меня? Ошибаешься, я не помню.
С у п р у н. Яшка!
Я ш а. Забыл!
С у п р у н. Не будь ты знаешь кем!
К и ж а п к и н. Ишь ты, ишь ты!.. Губы-то раскатали…
С у п р у н
К и ж а п к и н. А бес его знает! Два месяца молчал, а теперь вот… надумал.
К у р н о с о в. Егор Кузьмич, маленькое уточнение. У Терентия Адамовича должен быть с собой чемоданчик. Небольшой такой, черненький. Завтра при отъезде как бы не забыть в суматохе.
К и ж а п к и н. Не забудешь. В сундуке припрятал он его.
К у р н о с о в. Простите, в этом сундуке?
К и ж а п к и н. В этом. А ключ у себя схоронил.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Дай-ка ему настою испить, доченька, может, заснет сердешный.
А м б р о з е в. Голубка ты моя ненаглядная! Позови, детка, отца с матерью…
Ш у р к а. Выпейте, пожалуйста, немного. Да не бойтесь, ну что вы!.. Вам это полезно…
А м б р о з е в. Спасибо, родная моя, спасибо, ласковая моя… Позови отца с матерью, детка, всех позови. Скажи, Терентий, доброй души человек, всех приглашает.
К у р н о с о в. Терентий Адамович, как вы себя чувствуете?
А м б р о з е в. А, Сеня… Видно, смертный час мой подошел, отгуляли мои ножки по стежкам-дорожкам… Кузьмич, дорогой, прости за все. Не забудь, о чем условились, я надеюсь на твое слово крепкое.
К у р н о с о в. Терентий Адамович…
А м б р о з е в. Сашенька, голубка ты наша ненаглядная, где ты? Садись рядом. Слушайте все, что я сейчас скажу. Я, Терентий Амброзев, Адамов сын, находясь в здравом уме и памяти, заявляю со всей ответственностью — все свои сбережения, все свои деньги, которые собрал на черный день, передаю в руки Сашеньке.
П о л и н а В а с и л ь е в н а
А м б р о з е в. Кузьмич, не серчай на Сашеньку, не надо. Она молодая еще. Мое наследство, как говорится, ко двору ей.
К у р н о с о в. Терентий Адамович, завтра я в десять часов утра должен быть в магазине.
А м б р о з е в. Яша, мальчик, ты полновластный представитель власти на земле, слыхал ли ты мое последнее слово? Громче, Яша.
Я ш а. Да.
А м б р о з е в. Ну вот… Кажется, все сделал, ничего не забыл… А тебе, Сеня, я и прежде говорил: работник торговли, как минер, один раз ошибается. Запомни и прости.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
А м б р о з е в. Обещай мне, Валечка, как солнышко взойдет, не ждать, пока глаза мои закроются, обещай уехать, чтобы не видеть всего. Тебе беречься нужно. У тебя нервы слабые, береги свой талант. Прощай, Кузьмич, старый солдат, позаботится обо мне. И пожалуйста, без претензий к Саше. Ей и без того… не сладко.
К у р н о с о в
А м б р о з е в. «До свиданья, друг мой, без руки, без слова, не грусти и не печаль бровей, — в этой жизни умирать не ново, но и жить, конечно, не новей».
С у п р у н. Егор, ты когда-нибудь летал на самолетах? И мне не приходилось. Слушай, как думаешь, сколько он стоит? Тысчонок сто, наверное, да? Ясное дело, сто, не меньше.
К и ж а п к и н. Обуты, одеты, работают… На кой им деньги, а? Чего им не хватает? Я пришел с фронта, думал, всё, не жизнь — рай будет. Живите, радуйтесь…
С у п р у н. Чудак человек! Знаешь, Жорка рассказывал: в Греции каждый уважающий себя мужчина имеет три дома, понял? А мы, по-твоему, что, у бога теленка съели? Черт его знает, Егор!.. Я не знаю. Жорка говорит, у нас ежегодно по пятьсот миллионов лотерейных билетов раскупают. Каждый счастья хочет выиграть. Ей-богу, Егор, не знаю!..
К и ж а п к и н. Ну а вот, к примеру… тебе они на кой?
С у п р у н
К и ж а п к и н
С у п р у н
Как настроение, Шуранчик? Ты, главное, не зазнавайся, остальное уладим. Между прочим, Анюта моя частенько тебя вспоминает… Зашла бы на минуту, что ли… Помнишь, Егор, как они, бывало, в клубе в два голоса?.. Мать честная! Аж сердце слезой исходит! Постой, Шуранчик… Совет хочешь? Пускай он на бумажке пару слов черканет, на Яшку надежды мало.
Ш у р к а. Вы сходили бы лучше лодку посмотрели. Проснутся — в район отвезти их.
С у п р у н. И то верно, Шуранчик, я тебя понял! Нечего им делать возле него.
К и ж а п к и н. Александра…
Ш у р к а
К и ж а п к и н
Ш у р к а
К и ж а п к и н
Ш у р к а
К и ж а п к и н
Ш у р к а. Ну, насчет совести у меня все в порядке.
К и ж а п к и н. Ох, не храбрись, дочка, передо мной-то зачем? Думаешь, не вижу, как маешься, как не спишь по ночам? Когда-нибудь она тебя за все спросит, да поздно будет поправлять…
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Ш у р к а. Да вот… за жизнь беседу ведем. Если уж на то пошло, отец, как вы перед совестью отчитываетесь за жизнь, так и я оправдаюсь.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Шурка!..
К и ж а п к и н. Ты… ты мне вот что!..
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егор, успокойся!
К и ж а п к и н. Н-надо было — по всей Европе четыре года пластался. К-какого вам еще лешего от меня?!
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егор… Шура, доченька, помолчи, разве можно?..
Я ш а. Теть Поль, я полотенце взял, ничего?
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Зачем спрашиваешь, Яшенька, бери, для этого куплено.
Я ш а. Сань…
Ш у р к а
К и ж а п к и н
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка, что зря наговариваешь-то? Не слушай ты его, Шура, от контузии это. Егор, милый, нет твоей вины, время такое было…
К и ж а п к и н. Есть! Есть, Полина… Моя земля — значит, есть. Люди время делают, а не оно нас. Александра, я после войны в голодные годы, когда председательствовал, людей под суд за колоски подводил…
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Отец… Отец, пойдем в избу, полежишь.
К и ж а п к и н
Ш у р к а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Шурка, перестань, думай, что говоришь!
Ш у р к а. Не желаю! Понимаете?! Не желаю думать! Я хочу просто жить, как все, у меня одна жизнь!.. Вы только медалями научились бряцать! А теперь любят рублями!..
К у р н о с о в
П о л и н а В а с и л ь е в н а
К и ж а п к и н
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Не связывайся, бог с ними. У нас своя жизнь была, у них — своя. Как хотят, пускай так и живут. Нам с тобой недолго осталось. А мы давай в село переберемся, давно ведь зовут бригадирствовать. Хватит казнить-то себя. И мне уж невмоготу здесь. Одичала.
К и ж а п к и н
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка, чего спросить-то хочу… Как думаешь, за что он деньги ей оставил?
К и ж а п к и н. Поди разберись… и так и этак прикидывал… Шутка ли, такую махину ни за что ни про что…
П о л и н а В а с и л ь е в н а
К и ж а п к и н. Пойди, Полина, тяжко ей одной сейчас.
Н и к о л а й
К и ж а п к и н. Присядь на два слова.
Н и к о л а й. Забавно. Если я вас правильно понял, вы против нашего брака. В таком случае позвольте узнать — почему?
К и ж а п к и н. Не любит она тебя, Николай, вот что я тебе скажу. Не любит. На барахло разменяла себя… Да и не только это. Одним словом, запуталась в жизни, концы с концами не может свести в голове. Сама себя поэтому и губит, нарочно.
Н и к о л а й. Согласитесь, это довольно-таки странное заявление перед свадьбой. Я, конечно, понимаю, она росла и воспитывалась в глуши… Но то, что ей нравятся всевозможные безделушки… Импонирует дача отца и положение его… Все это в порядке вещей. Здоровая реакция нормального человека. Да и с какой стати я должен верить вам? Разумеется, все это вздор! Мы любим друг друга. К тому же вы не знаете всего.
К и ж а п к и н. Пожалей девку, отпусти с богом. Мучается она. Прошу, Коля, ради Шурки. Если любишь — отпусти.
Н и к о л а й. Как вы ласково меня — Ко-ля. Ой ли? Так-то уж из-за нее? А быть может, по иной причине? Не стесняйся, говори, разговор начистоту идет.
К и ж а п к и н. Ничего ты не понял, хлопче.
Н и к о л а й. Понял, Егор Кузьмич, все я прекрасно понял! Боишься — денежки уплывут?! Извините, но здесь я вам ничем помочь не могу. Более того, мы с Сашей увезем с собой Терентия Адамыча.
К и ж а п к и н. Ну что ж, Коля, как знаешь. Мир да любовь вам, что еще могу сказать. Только не его она дочь. Мне ничего не стоит доказать.
Н и к о л а й. О, это ради бога!.. Но кому доказывать? Его никто и не воспринимал таковым. За исключением этого ефрейтора. Человек вправе делать завещание кому угодно. Вам ведь нечего оставить в наследство своей воспитаннице…
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Посмотри-ка, отец, что отыскали у родника…
Н и к о л а й
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Н и к о л а й. Извините, дела.
К и ж а п к и н. Пускай едут, мать, не удерживай.
Ш у р к а
К и ж а п к и н. И катитесь! Вот вам бог, а вот…
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка…
К и ж а п к и н
П о л и н а В а с и л ь е в н а. А ты чего тут раскомандовался, чего раскомандовался, а?! Я что, чужая ей, да? И слова уже не могу сказать, да? Пень кудлатый…
К и ж а п к и н
С у п р у н. В лодку воды через край налило, словно специально кто ведрами носил. Как там поживают наши друзья-приятели? Коля, сходи-ка разбуди голубчиков, я крейсер под парами держу, в поход пора…
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Почему вы так дурно воспитаны?
С у п р у н
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. О господи!.. Егор Кузьмич… Сашенька, не уходите, вас это тоже касается. Мы, конечно, понимаем, что все складывается не в нашу пользу. И тем не менее мы просим… нет, мы требуем выдать нам пять тысяч из той суммы, что оставляет вам Терентий Адамович. Дабы обоюдно избежать неприятностей, я советую выдать нам деньги.
Н и к о л а й. Юр Михалыч, вы что-нибудь поняли?
С у п р у н. Это знаешь, как в том анекдоте, ты начальник — я дурак, я начальник — все равно дурак. Слушай, мадам хорошая, за такие деньги я три года тут вкалываю.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Это ваши личные трудности. И вообще я с вами не желаю разговаривать, а на эту тему особенно.
С у п р у н. Правильно, не надо с нами разговаривать! Садитесь в лодку — и вперед с песнями!
К у р н о с о в. Валя, нам лучше уехать. Товарищ милиционер, отвезите нас, пожалуйста, в райцентр.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
К у р н о с о в. Товарищ милиционер, нельзя ли поторопиться?
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Да, Сеня, да, мы этого так просто не оставим, и пусть они знают об этом! Я не хочу, чтобы… чтобы мой муж…
К у р н о с о в. Воды. Воды кто-нибудь!
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
К у р н о с о в. Эти подробности никому не интересны.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Оставь меня в покое, пожалуйста. Тебя же посадят, понимаешь ты это. Посадят. А ты тряпка, тряпка и всегда был ею. Мамочка моя родненькая, зачем я согласилась…
К у р н о с о в. К сожалению, это правда. Дело в том, что я по возвращении домой вынужден буду… сесть. У меня в отделе крупная недостача. Поэтому, Саша, я вас прошу пойти мне навстречу.
Ш у р к а. Что я должна сделать?
Н и к о л а й. Простите, а мы здесь при чем? Вы, мягко говоря, напроказничали где-то… Вы как думаете, Юр Михалыч?
С у п р у н. Ты, приятель, попроси в Госбанке или ОБХССе. Они дадут, у них денег много. А то сразу к нам, понимаешь, понравилось!
К и ж а п к и н. И когда ты только ума наберешься, Юрка? Он тебя подначивает, а ты кругами, как петух возле курицы.
Н и к о л а й. Нет, Егор Кузьмич, серьезно, почему бы действительно не попросить какие-то там несчастные пять тысяч в Красном Кресте, например? И почему именно пять? Просите больше. В таких случаях не надо стесняться, жмите на слезу. Мы народ сердобольный, каждому нуждающемуся жулику поможем.
К у р н о с о в. Разумеется, все это довольно странно… но поймите мое положение…
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
К у р н о с о в. Да-да, нам пора, Валюша.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Вот именно… Он мой муж, а не жулик. Он за всю свою трудовую жизнь копейки чужой не взял, дурак…
К у р н о с о в. Когда Терентий Адамович переехал к нам, он потребовал создать ему надлежащие условия. Это естественно: человек в его положении вправе рассчитывать на всяческие, так сказать, льготы. Он попросил сделать ремонт в квартире, купить новую мебель, особый режим питания… Но мы не располагали достаточными средствами. Я — завотделом в магазине, а Валюша — преподаватель фортепьянной музыки в музыкальной школе. Она музыкант. Я вынужден был… Прошу учесть это, я просто вынужден был, так сказать… Я рассчитывал… Но вот пришла бумага
С у п р у н. Пять тысяч? Во дают!..
Ш у р к а. Господи, делайте что хотите! Коля, отдай им ключ.
С у п р у н. Шуранчик, не надо пороть горячку.
К у р н о с о в
С у п р у н. Слушай ты, минер! Не надо сказки рассказывать! Завотделом в магазине — и не можешь копейку найти? Вот Жорка рассказывал, в Индонезии…
Ш у р к а
С у п р у н
Н и к о л а й. Во-первых, мы не знаем, так ли на самом деле то, что они нам рассказывают…
Ш у р к а
Н и к о л а й
Ш у р к а
С у п р у н. Братцы, вы чё… Братцы! Яшка, имей совесть!
Я ш а
Ш у р к а. Какая ты умница. Значит, всё! Коля, отдай им ключ.
Н и к о л а й. Ну знаешь ли!.. Это черт знает на что похоже!
Ш у р к а
Н и к о л а й. Саша, ну это же глупо. Смешно. Отсчитай им пять тысяч…
Ш у р к а. Ты еще здесь?
Н и к о л а й
Ш у р к а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Шура, доченька, не заводись…
К и ж а п к и н. Сядь, мать, не вмешивайся.
Ш у р к а. Мама… Мама, я виновата перед ним. Коля, помнишь тот вечер, когда я у вас дома упала в обморок? Потом я отдыхала одна в комнате, а вы сидели на кухне… Я все слышала. Я слышала, как твои родители упрашивали тебя не делать подлости по отношению к бедной девочке и жениться на ней… Короче говоря, у нас ничего не будет. Извини.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господи, господи, откуда напасть такая на нашу голову…
Н и к о л а й
Ш у р к а. Коля, на этот раз я говорю правду. У нас ни-че-го не будет. Я освобождаю тебя от твоего обещания. Прощай.
Н и к о л а й
Ш у р к а
К у р н о с о в. Простите, Саша, время работает против меня.
Ш у р к а
К и ж а п к и н
Ш у р к а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Яша, сынок, останови его!
К и ж а п к и н
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Отец, опомнись!
С у п р у н
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
С у п р у н
К у р н о с о в
С у п р у н
К у р н о с о в. Он спит еще.
Я ш а
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Нету, сынок… Давно нету.
Я ш а. Так, ясно… Товарищи, вопрос ко всем… только вы, пожалуйста, не подумайте… надо разобраться. Значит, так… Кто ночью по каким-либо причинам выходил из дома?
Хорошо, поставим вопрос несколько иначе. Индивидуально. Юрий Михалыч, если я не ошибаюсь, вы спали на сундуке?
С у п р у н
Я ш а. Вы ночью отлучались куда-нибудь?
С у п р у н. Кто, я?.. Нет.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Как же вам не стыдно! Вы лжете! Товарищ милиционер…
Я ш а. Минуту!.. Юрий Михалыч, я вам не советую… Здесь вам не со старухами воевать! Я вас еще раз спрашиваю: вы ночью выходили из дома?
С у п р у н. Ох, командовать любишь, парень, кто б подумал.
Я ш а. Прошу отвечать по существу. Выходили?
С у п р у н. Ну, выходил.
Я ш а. Сколько раз?
С у п р у н. Ну, чекист… Один!
К у р н о с о в
С у п р у н. Во псих!.. Откуда я помню? Может, один, а может, пять. Вода плотину рвет, Алексеич, а пиво тем более. Не помню.
Я ш а. Сань, после того как получила ключ, куда ты его дела?
Ш у р к а. Повесила на гвоздь. Возле двери.
Н и к о л а й. Послушайте, сержант, не занимайтесь ерундой. Лучше бы ищейку вызвали, пока не поздно. Прямо чертовщина какая-то, обыскали весь дом — никаких следов.
Я ш а. Гражданин Степнов, каким образом ключ оказался у вас?
Н и к о л а й
Я ш а. Она сама отдала вам?
Н и к о л а й. Детский сад, честное слово! Неужели силой отобрал? И при ней снял его и повесил в карман… в смысле — положил.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Яша, сынок, замок-то гвоздем открывается. Иной раз куда-нибудь задеваю ключ, спицей ковырну его — он и откроется.
Н и к о л а й
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Николай, побойся бога!
К у р н о с о в. Ошибаетесь, молодой человек. Вы несколько раз подходили к сундуку, когда этот гражданин… гражданин Супов выходил.
Н и к о л а й. Да вы с ума сошли!.. Я замок… замок проверял, на месте ли он!..
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господи, люди добрые, что же это делается на белом свете! Оговорят парня, ей-богу, оговорят!..
Я ш а. Теть Поль, успокойтесь… Никто никого не собирается оговаривать… Надо же разобраться.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Какой кошмар… Боже мой, какой кошмар! Я тебе говорила, Сеня, предупреждала…
К у р н о с о в. Да, Валюша, да… Все пятнадцать лет вы меня предупреждали с мамой, вы мне говорили, говорили… Говорили!..
В а л е н т и н а С е р г е е в н а
Я ш а. Юрий Михалыч, в котором часу ты выходил последний раз?
С у п р у н
Ш у р к а. Папа, вы с ним прежде встречались?
К и ж а п к и н
П о л и н а В а с и л ь е в н а
К и ж а п к и н
С у п р у н
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Яша, сынок, можно пойти скотину попоить?
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Товарищ милиционер, я прошу сделать заявление в прокуратуру и вызвать следователя. Сеня, в конце концов, надо же что-то решать…
С у п р у н
П о л и н а В а с и л ь е в н а
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Сеня, пожалуйста, подай попить.
Н и к о л а й. Лихо! Кому-то фокус не удался. А вы говорите, Юр Михалыч, — следы.
С у п р у н. У меня сердечко… маленько того… на холостых оборотах… Думал, Анюта моя так и не покатается на самолете.
К у р н о с о в
С у п р у н. Ну, нет, приятель! Шуранчик, не соглашайся, бумагу в сельсовете надо заверить.
Ш у р к а
Я ш а. Сань, я думаю, пока он не проснется, из чемоданчика не следует ничего брать. Так будет лучше.
Ш у р к а. Делай как знаешь, Яша.
Я ш а. И вообще-то, товарищи, по закону требуется произвести опись. Я, правда, не знаю, но, наверное, в любом случае до официального разрешения никто не имеет права пользоваться этими деньгами…
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Да-да, вы правы, конечно… Сеня, они умышленно… Это люди умышленно… у вас ни грана за душой человечности! Вам бы только себе, себе, себе!
Я ш а. Теть Поль, вы… и вы, Егор Кузьмич, прошу вас быть понятыми.
К и ж а п к и н. Ты уж, Яков, без меня как-нибудь…
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Иди, Егор, иди…
Я ш а. Остальным отойти от стола. Юрий Михалыч, вас это тоже касается, здесь не выставка.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Сеня, что это значит?
Н и к о л а й
С у п р у н. Проходимец… Проходимец — козе понятно! Егор, я его сразу раскусил… насквозь видел… Ах, сукин сын!
К у р н о с о в. Он бессовестно обманывал нас. Валя, это конец.
Ш у р к а
К и ж а п к и н. Все руки не доходят, дочка.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Старый человек, а такое над людьми позволяет себе.
Н и к о л а й. Зря в панику он бросился — чемоданчик начал прятать. Нервишки подвели.
С у п р у н. Ну ревизо-ор… Такой праздник испортил… Ох и напьюсь же я сегодня! Яшка, будь другом, займи рубль двадцать.
Н и к о л а й
С у п р у н. Ну, папаша! Ну, деятель! Яша, первый раз в жизни прошу — не вмешивайся, дай душу отвести.
П о л и н а В а с и л ь е в н а
Я ш а
Олег Перекалин
ЗАЛОЖНИКИ ВЕЧНОСТИ
Пьеса в двух действиях
Д а н и э л ь.
Ц е з а р и й.
К л о э т т а.
Л у и з а.
М а р т и н а.
А у г у с т о.
К р и м с т о н.
Д я д ю ш к а Г р е г о р и.
Д в о е.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Ц е з а р и й. Надеюсь, я не очень категоричен?
Д а н и э л ь
Ц е з а р и й
Д а н и э л ь
Ц е з а р и й
Д а н и э л ь. Мартина, разумеется, приветствует эти планы.
Ц е з а р и й. Увы, она напрочь не приемлет этот новый Закон о чистоте нации. Одна мысль, что надо проходить Комиссию, приводит ее в бешенство. Зная свою мать, я, признаться, в отчаянии, господин Джинар.
Д а н и э л ь
Ц е з а р и й
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а. Пусть войдет!
Брр… Меня знобит от нее…
Ц е з а р и й. Я всегда пытаюсь представить себе оригинал, каким он мог бы стать, скажем… лет через пятьдесят.
К л о э т т а
М а р т и н а
А у г у с т о
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Ц е з а р и й
Д а н и э л ь. Мне очень жаль, молодой человек, я действительно хорошо к вам отношусь… Наберитесь терпения, с возрастом у Мартины пройдут ее фантазии.
Ц е з а р и й
Д а н и э л ь. Легкомыслие — привилегия молодости, не так ли, господин Аугусто? Я правильно запомнил ваше имя — Аугусто? Можете расстегнуть свой сюртук, он вам явно тесен. В следующий раз подберите что-нибудь поприличнее. Впрочем, я не уверен, что следующий раз состоится. Я ведь вас предупреждал — не искать со мной встречи. А почему — не взыщите: сегодня с рук на руки я передам вас легионерам. Как заурядного авантюриста. Не более того.
А у г у с т о
Д а н и э л ь
А у г у с т о. …Либо провокатор.
Д а н и э л ь. И в том и в другом случае меня это уже мало интересует. Но мне очень хочется знать, зачем вам результаты исследований рядовой научной экспедиции, которые уже были опубликованы в печати?
А у г у с т о. Частично. Частично опубликованы, господин Джинар. И вы это знаете лучше других. Кстати, невернувшийся участник экспедиции, Грэм Скифф, считал своим долгом полностью опубликовать материалы экспедиции…
К л о э т т а
Д а н и э л ь. У лейтенанта шикарные усы, Клоэтта. Я несказанно огорчен, святой отец, тем обстоятельством, что мне самому не придется сопровождать вас в столицу. Хотите выпить перед дорогой — вам это сейчас не помешает?
К л о э т т а. Господа, господа, я готова присоединиться! За что пьем?
А у г у с т о. Говорят, спиртные напитки дурно влияют на печень и наследственность. Особенно они опасны для вас, госпожа Джинар.
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Вам чертовски везет, святой отец. Извините!
А у г у с т о. Прошу и меня простить, это была действительно неудачная шутка. Я поднимаю бокал, за господина Джинара! За вашу головокружительную карьеру! Из простого врача в одно мгновение вы превратились в ближайшего Советника лидера нации. Между прочим, наш общий друг доктор Вильсон и его жена просили передать вам свои наилучшие пожелания.
К л о э т т а
А у г у с т о
К л о э т т а
А у г у с т о. Мы с господином Советником ведем давний теоретический спор, всего лишь. Древний, как эти горы, окружающие нашу Долину изобилия… и непонятный, как угасающая жизнь маленького народа Даго, живущего в этих горах.
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а. Нет-нет, я желаю послушать, господа! Это чрезвычайно интересно!
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Любопытно, с каких это пор доктор Вильсон стал вашим другом?
А у г у с т о. Во всяком случае, он был не из тех, кто слепо аплодирует диктатору. Две недели назад ваш коллега исчез из столицы…
Д а н и э л ь
А у г у с т о. По официальной версии отдела информации, доктор Вильсон позавчера добровольно свел счеты с жизнью. Не исключено, правда, что у него действительно не выдержали нервы. Так или иначе, из трех членов экспедиции, господин Джинар, в живых вы остались один.
Д а н и э л ь
А у г у с т о
Д а н и э л ь
А у г у с т о. Давайте будем относиться друг к другу с уважением, господин Джинар. От доктора Вильсона нам известно гораздо больше, чем вы думаете. К сожалению, он не успел передать нам копии материалов экспедиции. Ваше право не разделять взгляды оппозиции… Но гибнет народ. Пусть маленький, но народ. Он нуждается в медицинской помощи. И если вы передадите нам подлинные результаты исследований…
Д а н и э л ь
А у г у с т о. Вы врач, господин Джинар…
Д а н и э л ь. Я присягал на верность Верховному и нации! И если еще раз вы осмелитесь прийти ко мне, — клянусь богом, свою жизнь вы закончите в Палате правосудия!
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Можешь передать, что этот господин составит им в пути приятную компанию.
К л о э т т а. Когда нет тумана, отсюда часто видны огни столицы. Эти горы угнетают, вы со мной согласны, святой отец?
Где-то там, в глубине этих горных массивов, погиб наш с Даниэлем близкий друг… Грэм. Грэм Скифф. Мне бесконечно дорог был этот человек. В разговоре с Даниэлем вы случайно упомянули его имя…
А у г у с т о
К л о э т т а
А у г у с т о
К л о э т т а
Л у и з а
А у г у с т о
Л у и з а
К л о э т т а
Л у и з а
М а р т и н а. Дядя заперся у себя в кабинете, я не стала беспокоить его…
К л о э т т а
М а р т и н а
К л о э т т а
М а р т и н а
К л о э т т а
Ц е з а р и й
М а р т и н а
Ц е з а р и й. Падение свободного художника — эт-то совсем другое. Будьте хоть вы моим союзником.
К л о э т т а
М а р т и н а. Господи, что подумает обо мне госпожа Кримстон?
Ц е з а р и й
К л о э т т а. По-моему, вы наговорили друг другу лишнего. Почему бы тебе не согласиться пройти Комиссию и не получить этот злосчастный Белый амулет? Формальности. Тебе абсолютно нечего бояться. Чистота твоего происхождения безупречна.
М а р т и н а
К л о э т т а
М а р т и н а
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а. Что-нибудь серьезное произошло, да?
Д а н и э л ь. Очевидно, дней на пять предстоит поездка в южный департамент. Обычный инспекционный вояж.
К л о э т т а. Говорят, у беременных женщин предельно обостряются все чувства… Я же не чувствую запахов. Не ощущаю вкуса. Много дней уже меня не покидает чувство какой-то скрытой опасности. Я всего-всего боюсь. Мне страшно и противно целыми днями оставаться одной в этом пустом доме, я панически не переношу молчания акушерки, ненавижу эти горы… Я как старый трусливый попугай — боюсь хлопков собственных крыльев…
Д а н и э л ь. Обещаю — не более пяти дней.
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь. У человека обязательно должны быть недоброжелатели, иначе теряется стимул жить. Уже довольно прохладно, ложись отдыхать. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
К л о э т т а
Если вдруг со мной что-нибудь случится, обещай любить нашего малыша.
Нет-нет… ступай. Я верю. Господь свидетель.
Луи-за!
Д а н и э л ь
М а р т и н а
Я ждала тебя три дня назад, ты словно сквозь землю провалился. Она спит по полчаса в сутки.
К л о э т т а. Когда туман и ночь кругом — кажется, что все уже вымерло на земле и никогда не наступит утро.
Я узнала тебя по запаху. Где ты был, Даниэль, — от тебя пахнет больницей? Я впервые за много месяцев чувствую запах…
Д а н и э л ь. Это прошел кризис. Тебе сейчас лучше лечь. Пойдем, я провожу.
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь
М а р т и н а. Что? Н-нет, его увезли в клинику до моего приезда сюда. Дядя, одно время у нас в университете ходили слухи о подобных случаях…
Д а н и э л ь. Ребенок был вполне нормальным младенцем. У нее просто болезненное воображение.
М а р т и н а. Она проходила Комиссию?
Д а н и э л ь. Пожалуйста, забудь все, что ты здесь услышала. Он умер от преждевременного рождения.
М а р т и н а
Ц е з а р и й
М а р т и н а
Ц е з а р и й. Вряд ли всех выгонят.
М а р т и н а. Они всегда умели найти более верный способ предъявить счет.
Ц е з а р и й. Я поговорю с матерью.
М а р т и н а. Только, пожалуйста, меня не впутывай.
Ц е з а р и й
М а р т и н а. Не люблю быть обязанной.
Ц е з а р и й
М а р т и н а. Я видела, как Клоэтта поседела за одну ночь. Мне казалось, она сойдет с ума.
Ц е з а р и й. Немудрено… Потерять ребенка… Она оправилась?
М а р т и н а. С ней трудно общаться. Врачи все еще опасаются за ее рассудок.
Ц е з а р и й
М а р т и н а
Ц е з а р и й. Вот видишь, мы запросили у судьбы не так уж много.
К р и м с т о н
Ц е з а р и й
К р и м с т о н. Разве? Извини.
М а р т и н а
К р и м с т о н. Если того требуют интересы нации — отчего же?
М а р т и н а
К р и м с т о н
Ц е з а р и й. Вопрос еще не решен окончательно.
К р и м с т о н. Я допускаю, мой мальчик, что, попав в среду студенческой вольницы, первое время интересно, в какой-то мере даже престижно находиться в оппозиции ко всему, что было создано до вас. Признаться, мне уже изрядно наскучило улаживать твои дела в университете.
Ц е з а р и й
К р и м с т о н
Ц е з а р и й
М а р т и н а. Представьте себе, всего два плаката: «Магистр богословия — сексуальный маньяк».
К р и м с т о н. Право, это весьма трогательно. Убеждена — даже с твоим врожденным вкусом вряд ли бы ты создал что-либо остроумнее.
Ц е з а р и й. Прошу вас, господин Джинар, входите…
М а р т и н а
Д а н и э л ь. Ты должна была предупредить меня, хотя бы ради приличия.
М а р т и н а. Ах-ах, как можно!..
Ц е з а р и й
К р и м с т о н
Ц е з а р и й
К р и м с т о н
Ц е з а р и й. Собственно, ты все уже знаешь. Я люблю ее, мама, и не мыслю без нее своей жизни.
К р и м с т о н. Очевидно, ты ждешь, что я поздравлю тебя.
Ц е з а р и й
К р и м с т о н
Ц е з а р и й
К р и м с т о н. Разве?
Ц е з а р и й
К р и м с т о н
Ц е з а р и й
К р и м с т о н. Мартина вчера прошла Комиссию. Я считаю, тебе лучше уехать на некоторое время.
Ц е з а р и й. Она получила Черный амулет?
К р и м с т о н. Сегодня во дворце Верховного большой прием, я могу взять тебя с собой. Кстати, приглашен кое-кто из художников…
Ц е з а р и й. Это ошибка. Нет… Ей просто мстят за ее умение свободно мыслить. Мама, ты обязана нам помочь.
К р и м с т о н. Мальчик мой, решение Комиссии подписано Верховным, и на груди она уже носит Черный амулет — знак недоверия нации. Все, что мы с господином Джинаром смогли сделать для нее сегодня, — это добиться разрешения у Верховного, чтобы не было официального сообщения в еженедельнике. Завтра ты мог бы выехать к моей старинной приятельнице. Отдохнешь, развеешься на природе.
Ц е з а р и й. Я убью его.
К р и м с т о н
Ц е з а р и й. Что с Мартиной?
К р и м с т о н. Диагноз тщательно скрывается в ее же интересах.
Ц е з а р и й. Извини, я никуда не поеду.
К р и м с т о н. Если для тебя хоть что-то значит честь семьи, я запрещаю тебе…
Ц е з а р и й
К р и м с т о н
Л у и з а. Я бы никогда не осмелилась побеспокоить вас… но, видно, вы человек набожный — который день уже приходите в божий храм искать, как и я, утешения у господа, создателя нашего. Вы меня не узнали? Я — Луиза.
К л о э т т а
Л у и з а. Моя доброта дорого мне стоила — я лишилась места. Одному богу известно, как они узнали, ведь мы с вами в ту ночь были совершенно одни.
К л о э т т а
Л у и з а. У меня трое детей, но все равно меня выгнали на улицу без малейшей надежды на работу. Я виновата, я знаю — я нарушила инструкцию и показала вам ребенка. Как только я представила себе, что вы никогда уже не увидите свое бедное дитя, — я не устояла перед вашей просьбой.
К л о э т т а
Л у и з а. О, я день и ночь не смыкая глаз стану молить господа о вашем благополучии и о здоровье вашего сына. Да будет милостив господь к вам!..
К л о э т т а. Вот уже скоро месяц, как он умер, Луиза.
Л у и з а. Ваш сын жив.
К л о э т т а
Л у и з а. Он в клинике. Слава создателю, жив и здоров, как и девочка Вильсона.
К л о э т т а
Л у и з а
К л о э т т а. Где я смогу найти вас?
Л у и з а. На площади Столетий есть старая часовая мастерская. В ней вы сможете, без помощи господина Джинара, подобрать себе какую-нибудь антикварную безделушку.
Там живет одинокий старик. Он нанял меня убирать его дом. Если у вас сохранились письма Грэма из экспедиции, захватите их с собой.
Ц е з а р и й
Д а н и э л ь
Ц е з а р и й. Мартина у вас?
Д а н и э л ь. Вам не следовало приходить сюда и впутывать ее в свои бредовые, извините, дела. В отличие от вас она дорожит репутацией своей семьи и жизнью близких ей людей.
Ц е з а р и й
Д а н и э л ь
Поторопись, к тебе пришли!
Ц е з а р и й
Д а н и э л ь. Какое убожество мысли и убеждений! И что же вы теперь прикажете нам делать с вами и вашими… убеждениями?
Ц е з а р и й
Д а н и э л ь. Бурное негодование по поводу неумеренной материнской любви, угнетающей свободу уникальной личности… А то, что не сегодня завтра в стране будет введено военное положение, начнутся погромы и расстрелы, — вас это уже не волнует?
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а. Подождите ее в саду, она сейчас спустится к вам.
Я бы не отказалась сейчас выпить.
Д а н и э л ь. Не советую. Ты два дня ничего не ела и неважно выглядишь. Врачи рекомендуют тебе…
К л о э т т а (перебила). Сегодня годовщина смерти Грэма.
Д а н и э л ь
К л о э т т а. Тогда эти двое — просто чужие.
Д а н и э л ь. Просто сегодня далеко не каждый в нашей баснословно богатой стране может позволить себе роскошь делиться своими мыслями.
К л о э т т а. Даже с близкими людьми?
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Я о другом, и ты это прекрасно понимаешь. Чего ради, скажи на милость, ты вздумала запереться у себя в комнате?
К л о э т т а
М а р т и н а
К л о э т т а. Он в саду.
М а р т и н а
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а. И даже ты — Советник Верховного по медицинским вопросам, лицо, облеченное высшим государственным доверием, — не смог бы при желании узнать о судьбе сына?
Д а н и э л ь. Я воспитан в безоговорочном уважении законов моей страны.
К л о э т т а
Д а н и э л ь. По-видимому, ты еще не совсем здорова. О чем ты, Клоэтта? Тебе нужно лечь в постель, ты в бреду!..
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а. Я прошу тебя — именем бога наших предков: поклянись, что мой сын умер без страданий. Он твоя кровь, он твоя плоть…
Д а н и э л ь
Ц е з а р и й
Д а н и э л ь. Боюсь, что его вообще ни у кого не осталось.
К л о э т т а
Ц е з а р и й. Я всегда рад помочь вам.
К л о э т т а. Ну, вот и хорошо, вот и славненько… Что у вас с голосом? Простыли? Это пройдет. Все пройдет. Значит, так… значит, вот что… Вам должно быть знакомо имя доктора Вильсона, он служит вместе с Даниэлем в клинике госпожи Кримстон. Вы сейчас же с Мартиной разыщете его и попросите приехать ко мне.
Ц е з а р и й
К л о э т т а. Нет-нет, он обязательно приедет… Вы ему скажете, что разговор пойдет о бумагах Грэма… что есть люди, которые интересуются ими. Мне нужен его совет.
Ц е з а р и й
К л о э т т а
Ц е з а р и й
К л о э т т а
Ц е з а р и й. Кажется, она умерла при родах.
К л о э т т а
Ц е з а р и й
М а р т и н а
Ц е з а р и й. Мне все равно.
М а р т и н а. Тебе нужно немедленно уехать…
Ц е з а р и й. Я пришел проститься.
М а р т и н а
К л о э т т а. Для поднятия настроения нам вовсе не помешает прогуляться. Мартина, помоги мне, пожалуйста…
Ц е з а р и й. Мне очень трудно обещать вам такую встречу.
К л о э т т а
М а р т и н а
К л о э т т а. Что она там ворчит, я не расслышала?
М а р т и н а
К л о э т т а
Девочка моя… Ну-ну, не надо… Они чем-нибудь мотивировали свое решение?
М а р т и н а
К л о э т т а
М а р т и н а
К л о э т т а
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
К л о э т т а. Вы — дядюшка Грегори?
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
Эти часы не продаются. Они моя гордость, моя боль… Здесь уникальный механизм — без завода они способны выполнять свои обязанности сто лет и еще один день. Да-да, и еще один день!.. Я собрал их на пятидесяти метеоритных камнях. Трудно поверить, но это святая правда — камни выточены из маленького метеорита, который прилетел к нам из далеких надзвездных глубин.
К л о э т т а. Почему они все молчат?
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Они вас любили. Оба любили. Просто одному из них отчаянно не повезло — он оступился и ушел в пропасть.
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а. Я от Грэма очень много слышала о вашем доме… И только теперь я здесь… Дядюшка Грегори, познакомьте меня с друзьями Грэма. Я хотела бы познакомиться с теми из них, кто хорошо знает Луизу.
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Луиза? Ее давно уже нет на этой земле, сожгли ее. На костре сожгли.
К л о э т т а. Господи, у нее же дети!
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Она была бездетной. Грэма я взял из детского приюта. Но это гораздо позже. А тогда была в большой моде охота на ведьм. Злые языки обвинили ее, что она колдунья, водит дружбу с дьяволом. Меня постригли в монахи, а жену сожгли. Вот здесь, на этой старой площади.
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Прошу прощения, я стар и очень давно живу на этом свете — я мог ослышаться. Друзья Грэма не забывают меня и помогают сводить концы с концами. Люди сейчас не очень охотно покупают мои часы. Им больше нравится жить без времени.
К л о э т т а
А у г у с т о. Добрый день, госпожа Джинар.
К л о э т т а
А у г у с т о
К л о э т т а. Что с моим малышом?
А у г у с т о. До недавнего времени мы располагали сведениями, что девочка Вильсона и ваш сын живы.
К л о э т т а
А у г у с т о. Мы полагаем, что среди Даго свирепствует эпидемия неизвестного вируса или что-то в этом роде. Очевидно, участники экспедиции подверглись воздействию этого вируса.
К л о э т т а. Зачем вам бумаги Грэма?
А у г у с т о. Верховный блокировал войсками национальной гвардии дороги с гор в долину. Фактически он создал резервацию, обрекая маленькую этническую группу нашего народа на вырождение. Передав нам бумаги, вы окажете неоценимую услугу прежде всего своим сестрам с берегов озера Даго. Они нуждаются в медицинской помощи.
К л о э т т а. Почему Даниэль отказал вам?
А у г у с т о. Мне очень трудно ответить на ваш вопрос.
К л о э т т а. И тем не менее вам придется это сделать.
А у г у с т о. После экспедиции он стремительно пошел в гору, и цена этого взлета — его молчание.
К л о э т т а. Он никогда не был чинопочитателем и трусом.
А у г у с т о
К л о э т т а
А у г у с т о. Он был одним из нас.
К л о э т т а. Кто мне даст гарантию, что вы не задумали погубить Даниэля? Почему я должна верить вам?
А у г у с т о. За последние пятьдесят лет еще ни одному человеку не удалось выйти из подвалов Палаты правосудия, и Вильсон знал это. Но он все-таки обратился к нам, чтобы помочь спасти жизни обреченных малюток.
К л о э т т а
А у г у с т о
Вы уверены, что в бумагах Грэма упомянут именно реактор?
В республике есть определенный круг людей, которые, мягко говоря, не согласны с режимом Верховного. Мы гарантируем вам и вашим близким полную безопасность. Наши люди смогут надежно укрыть вас на восточных склонах гор.
К л о э т т а. Кто вы по образованию?
А у г у с т о. Когда-то я учил детей в школе. Потом лет десять на каторге рубил мрамор.
К л о э т т а. Я пока не готова к тому, чтобы так резко менять свою жизнь. Извините, я вас мало знаю. Дайте мне время подумать.
А у г у с т о. Каждый час вашего промедления сегодня унесет десятки маленьких жизней завтра.
К л о э т т а
А у г у с т о
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Эти часы прекрасно смотрелись бы на вашем туалетном столике как украшение…
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а. Девушку зовут Мартина. Она приведет его сюда к вечеру.
К р и м с т о н
К л о э т т а
К р и м с т о н. Да, я в курсе — у вас были неудачные роды. Господину Джинару известно о вашем визите?
К л о э т т а. Разумеется. Сегодня утром мой супруг сам подал мне идею откровенно поговорить с вами. Две женщины в доверительной беседе лучше поймут друг друга, не правда ли?
К р и м с т о н. Возможно. Между тем мы отвлеклись. Что вас привело ко мне?
К л о э т т а. О, сущая безделица — любопытство. Когда мне сказали, что мой сын умер… я не могла уснуть несколько ночей. Мне казалось — все смеются надо мной. Знакомые, соседи, прохожие на улицах… Скажите, отчего это? И знаете, в основном — женщины. Мужчины смотрели на меня довольно пошло, а женщины зло хихикали за моей спиной. Те, кому удалось родить здоровых детенышей. Вам интересно, я вас не утомила?
К р и м с т о н. Я предпочла бы продолжить этот разговор в присутствии господина Джинара.
К л о э т т а. Сомневаюсь, что ему будет приятно видеть меня. В свое время я безумно хотела иметь ребенка, но после моей блистательной попытки он стал много пить и мы почти не общаемся. Как выяснилось, мы совершенно чужие люди.
К р и м с т о н
К л о э т т а. Вы считаете?
К р и м с т о н. Если хотите, я направлю вас к одному из лучших наших невропатологов. Ручаюсь, он вам скажет то же самое.
К л о э т т а
К р и м с т о н
К л о э т т а
К р и м с т о н
К л о э т т а
К р и м с т о н. На ноги поднят весь корпус легионеров. У них довольно точный словесный портрет…
К л о э т т а
К р и м с т о н. Младенцы с подобными генетическими отклонениями, как правило, живут не более месяца.
К л о э т т а
К р и м с т о н. Надеюсь, у Цезария хватит здравого смысла не появляться в публичных местах?
К л о э т т а. Даниэль знал, что малыш должен родиться уродом?
К р и м с т о н
К л о э т т а
К р и м с т о н
К л о э т т а. Имя господина Советника хорошо знакомо в военных кругах. Благодарю за заботу, я как-нибудь справлюсь сама.
К р и м с т о н. Увы, человек с нарушенной психикой неспособен относиться к себе критически. К себе и окружающей действительности. Эти славные ребята отвезут вас к вашему лечащему врачу. Господин Джинар, я думаю, сумеет несравнимо полнее ответить на все интересующие вас вопросы.
К л о э т т а
К р и м с т о н. Не стоит меня благодарить. Моя забота о вас продиктована исключительно интересами нации. Нам было бы небезынтересно узнать, например, откуда у вас бумаги?
К л о э т т а
К р и м с т о н. Здесь нет ни слова о том, где я смогу с ним встретиться.
К л о э т т а. Завтра Мартина сообщит вам о месте встречи.
К р и м с т о н. Форма гарантии?
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Я им верю. Я им верю, хотя бы потому, что среди них много истинных друзей моего сына.
К л о э т т а. Где же Мартина, почему их так долго нет?..
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а. Вы добрый… вы мудрый… вы прожили в этом мире много лет и должны все знать… Когда матери сходят с ума — это страшно?
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Вам лучше лечь. Поставьте у изголовья свечу — огонь успокаивает, и вы быстро уснете.
Я знал, что ты придешь ко мне, Даниэль. Рано или поздно — придешь.
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Пойдем, я отвезу тебя домой. Тебе нужно отдохнуть.
К л о э т т а. Ангельская доброта!.. Тебе не кажется, милый, что нам необходимо внести некоторую ясность в наши отношения?
Д а н и э л ь. Мы поговорим с тобой завтра, Клоэтта. Ты сегодня очень возбуждена…
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Их там нет. Это пропуск на выезд из города. В провинции Цезарию будет легче затеряться.
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. В прошлое я заглядываю редко, Даниэль. Там темно.
Д а н и э л ь
К л о э т т а. Мне кажется, ты не очень любезно обошелся с хозяином.
Д а н и э л ь. Дядюшка Грегори — добрая душа, и ему действительно будет приятно угостить нас своим кофе. Старый ведун и знахарь с незапамятных времен наловчился всякой всячине, в том числе поджаривать кофейные зерна на маисовом масле.
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Где они?
К л о э т т а. Когда я решила иметь от тебя ребенка, я их сожгла. На алтаре памяти.
Д а н и э л ь. Я могу взглянуть на эти письма?
К л о э т т а. Пожалуй, наш разговор следовало бы начать в несколько ином русле. Ну, хотя бы начнем с того, что в знак благодарности за оказанную мне в злую минуту жизни поддержку я решила проявить великодушие, милый, и отпустить тебя на все четыре… ко всем чертям! С этого часа ты свободен от каких бы то ни было обязательств передо мной и волен в своих поступках. Как и я, разумеется. Извини, милый, но мне почему-то не хочется быть подопытным кроликом даже у собственного мужа.
Д а н и э л ь. У тебя появилась странная манера шутить.
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Даго уже не спасти, Клоэтта. Ты только себя погубишь!..
К л о э т т а. Они уйдут.
Д а н и э л ь
К л о э т т а. Они уйдут к Солнечной долине.
Д а н и э л ь. Бред! Куда они уйдут, где она?! Никто — слышишь? — никто не знает и не помнит уже, где эта долина!
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Но и это не все. Периодически чаша озера переполняется, и происходит естественный сброс воды в реки, в оросительные каналы и бассейны нашей Долины изобилия. Может быть, это произойдет через сто лет. А может быть, завтра.
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Я не мессия, я всего лишь человек. Зачем? Кто знает, нужно ли рассказывать людям, что их дети и внуки обречены умирать в страшных муках? И дети грешников, и дети праведников. Я не могу взять на себя эту ношу. Пусть живут, сколько им отпущено судьбой. Живут и наслаждаются жизнью. До тех пор, покуда работает солнечный реактор и светит солнце, люди никогда не поверят, что жизнь в нашей долине может исчезнуть.
К л о э т т а. Люди должны знать правду, Даниэль. Они имеют право знать правду и о своей жизни… и о смерти.
Д а н и э л ь
К л о э т т а
Д а н и э л ь. Грэм… Грэм… Грэм!.. Я устал от этого имени, Клоэтта! Пощади.
К л о э т т а
Д а н и э л ь
К л о э т т а. Единственное, что я могу сделать, — это передать бумаги Грэма его друзьям.
Д а н и э л ь
К л о э т т а. Боже, какой страшный ливень! Каждая капля, упавшая с неба, — секунда времени.
Д а н и э л ь
Ц е з а р и й
К л о э т т а
Ц е з а р и й
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Вы горите. Вам нужно переодеться.
Ц е з а р и й. Благодарю вас… Мы с большим трудом всего лишь на минуту зашли ко мне в мастерскую… Я хотел взять с собой краски… Но солдаты перекрыли квартал, довольно сложно было выбраться…
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
Ц е з а р и й. Благодарю вас…
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
Ц е з а р и й. Нет-нет, я здесь подожду. Мне очень удобно.
К л о э т т а
К р и м с т о н. Она потеряла слишком много крови. Примите наши искренние соболезнования, господин Джинар. Виновные в ее трагической гибели будут наказаны. Поверьте, мне очень жаль. К Мартине я относилась с большой теплотой и симпатией.
Д а н и э л ь. Могу я забрать ее тело?
К р и м с т о н. Думаю, Верховный, учитывая ваши заслуги перед нацией, согласится удовлетворить нашу просьбу. Вы уже неоднократно имели возможность убедиться, что мы умеем ценить истинных ученых. К сожалению, доктор Вильсон попытался внести в чистый родник науки привкус политики… Но бог с ним, с Вильсоном!.. Поговорим о ныне здравствующих. Верховный внимательно ознакомился с вашими бумагами, которые вы так неосмотрительно хранили у себя в сейфе. Извините, в целях государственной безопасности нам пришлось вскрыть его, и бумаги перенесли в более надежное место. Нам показалось, господин Джинар, что ваши выводы глубоко ошибочны. Я не стану говорить вам, насколько смехотворно выглядит, например, ваше предложение погасить солнечный реактор. Ведь это значит — ввергнуть страну в хаос нищеты, голода и беспорядка. Нация не простит нам такого легкомыслия, господин Джинар. Разумеется, промышленные отходы реактора мы больше не станем сбрасывать в озеро…
Д а н и э л ь. Максимум через сто лет, если не раньше, все живое в долине выродится. Нарушение генетического кода…
К р и м с т о н
Д а н и э л ь
К р и м с т о н. Я вам верю. И тем не менее, господин Джинар, позаботьтесь, чтобы они были сданы в архив экспедиции. И последний вопрос…
Д а н и э л ь
К р и м с т о н
Д а н и э л ь. Вашему самообладанию можно позавидовать.
К р и м с т о н. Благодарю. Господин Джинар, помимо заявления на ученом совете академии крайне важно выступить в печати. Титул Советника лидера нации обязывает, господин Джинар, говорить народу правду и только правду. Статья может быть написана в любой форме — здесь вашей фантазии предоставляется полная свобода. Возможно, вы изберете строго научный стиль или страстно публицистический — дело вкуса… Но вы должны обязательно подчеркнуть, что случаи… единичные случаи рождения младенцев с патологическими отклонениями есть результат эпидемии вируса. И не забудьте добавить чуть-чуть оптимизма. Ну, скажем, что наша медицина успешно ведет борьбу с ним.
Д а н и э л ь
К р и м с т о н
Д а н и э л ь
К р и м с т о н
Д а н и э л ь
К р и м с т о н
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а. Я сказала, старик, что хочу услышать легенду о Солнечной долине. Грэм часто упоминает ее в своих письмах и дневниковых записях.
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а. Они нарекли ее — Долиной изобилия.
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Нет, госпожа. Это потом. А тогда в той долине ничего не было. Даже лучи солнца не попадали в нее. Она была Долиной тьмы. Но все равно радости измученных людей не было предела. Они построили небольшое поселение, как временное пристанище перед дальней дорогой, а жрецы зажгли рукотворное солнце. Когда все передохнули и нужно было двигаться вперед, к Великой Солнечной долине, люди отказались идти дальше. Они уже не желали обрекать себя на страдания в пути.
К л о э т т а. Даже ради будущего своих детей?
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Они были счастливы и в этой долине, с рукотворным солнцем. Оно их ослепило. Каста жрецов лишила неугодного правителя власти, посадив на его место своего человека, никуда не зовущего народ и не требующего бросать свои теплые дома, прибыльные лавки, харчевни…
К л о э т т а. Дальше. Ну что же вы? Дальше!..
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. С тех пор, госпожа, дни складывались в недели, месяцы — в годы. В десятки и сотни. А люди жили себе спокойно в сетях сытого безразличия, не зная, что они отсчитывают свое время по ложному солнцу, медленно убивающему их.
К л о э т т а. Что же стало с тем… прежним правителем?
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а. Нет-нет, я дождусь Даниэля с Мартиной, и мы все вместе уйдем.
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. У Даниэля ключи…
К л о э т т а. Если даже это не Даниэль… значит, они будут позже.
Ц е з а р и й. Что? Где Мартина?
К л о э т т а. Уходите, вот вам пропуск на выезд из города… Господи, что вы копаетесь!..
Д я д ю ш к а Г р е г о р и
К л о э т т а. Я сама передам их Луизе. Я непременно дождусь ее.
К р и м с т о н. Да будет так!
К л о э т т а
К р и м с т о н. Не забудьте надеть плащ.
К л о э т т а. Надеюсь, вы понимаете, что без Даниэля я никуда с вами не поеду. Не смею дольше задерживать.
К р и м с т о н. Собирайтесь, собирайтесь — в моей клинике вам понравится. Вам необходимо всерьез заняться своим здоровьем. Клаустрофобия — это довольно опасное заболевание психики для неполноценных индивидуумов. В условиях, когда горы со всех сторон окружают нашу благодатную долину, боязнь замкнутого пространства дурно влияет на умы верноподданных Верховного.
К л о э т т а
К р и м с т о н
К л о э т т а. Любые переговоры я буду вести в присутствии Даниэля и Мартины. И упаси вас бог возразить мне!..
К р и м с т о н
Ц е з а р и й
К р и м с т о н
Ц е з а р и й
К р и м с т о н. Смею надеяться, молодой человек, вы еще не успели забыть, как поступают мужчины вашего рода, когда семье грозит позор бесчестия.
Ц е з а р и й
К л о э т т а
Ц е з а р и й
К л о э т т а
К р и м с т о н. Господа, помогите пациентке собраться.
К л о э т т а
Не сметь прикасаться ко мне, жабы! Прочь!
Даниэль… Так нельзя, Даниэль… зачем ты? Очень мало осталось времени… Время уходит, Даниэль…
Людмила Разумовская
САД БЕЗ ЗЕМЛИ
Драма в 2-х действиях
О л ь г а.
А н я — ее младшая сестра.
С т а р и к — их отец.
М а р к — муж Ольги.
К у л и к о в.
С т а р у х а.
Д в е д е в о ч к и — дочери Куликова.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
С т а р и к. Черт! Черт! Черт!
Проклятье!
С т а р у х а. Молчи, Пиратка, свой, свой… Человек…
С т а р и к
С т а р у х а. Не призывай чертей на свою голову, старичок, после не расквитаешься.
С т а р и к
С т а р у х а. Что ж ты ругаешься, старичок? От тебя уж землей пахнет, а ты ругаешься. О душе надо подумать.
С т а р и к. Какой я тебе старичок? Аль ослепла совсем?
Вот холера, чего это она?
С т а р у х а. Волчиха… Чует…
С т а р и к
С т а р у х а. Верно, старичок, верно…
С т а р и к. Ты мне брось, слышь, бабка? Не старичок я! Я еще в соку, жениться могу, ясно? А против тебя так и совсем орел… Ну ладно, бабуся, я с тобой ругаться не намерен, грех на душу брать, того и гляди — рассыплешься. Ты мне вот что скажи. Заплутал я у вас тут малость. Дочку я ищу, вот и адресок есть. Дак черта лысого где теперь искать. Темень — глаз выколи. Часа два по закоулкам вашим шлындаю, сапоги рву. Дочь-то — Золотарева Анна, не слыхала?
С т а р у х а. Как не слыхать? В деревне кажен человек на виду.
С т а р и к. Ой, бабка, а не врешь? Куда идти-то теперь?
С т а р у х а. А никуда, старичок, не надо ходить. Пришел уже.
С т а р и к. Но-но, ты, бабка, это, не того, не путай!.. Анна! Золотарева Анна!.. Вот и адресок есть.
С т а р у х а. Он и есть, тринадцать. Анюта твоя у меня живет.
С т а р и к
С т а р у х а. А ничего. Девка хорошая, смирная. Клубом у нас заведует. После училища культурного прислали. Ничего живет, смирно.
С т а р и к. Смирная!.. Это уж точно, ой смирная!.. Бывало… Ну да что вспоминать!.. Ой, старуня!..
С т а р у х а. Дело хорошее, старичок.
С т а р и к. Что ж Анна
С т а р у х а. Вспоминала.
С т а р и к. Добром ли?
С т а р у х а. А худого от нее ни о ком не слыхала, не буду врать, от нее, от Анны… Зато сестрица ее старшая…
С т а р и к
С т а р у х а. Ольга.
С т а р и к
С т а р у х а. Вторую неделю гостит.
С т а р и к
С т а р у х а. Что ты, что ты, старик, другой дочери аль не рад?
С т а р и к
С т а р у х а. Ты, старичок, коли каяться приехал — кайся. Злобу из сердца вон. Бог даст, и помиришься с дочкой.
С т а р и к. Нет, бабулечка, видно, мне одна дорога отсюдова: скатертью, скатертью да колбаской… Али, думаешь, Олька моя седины отцовские пожалеет? И-и!.. Накось, выкуси! Она теперь меня со свету сживет! Съест меня всего с потрохами, косточки обгложет да по лесу раскидает, вот как! Ох ты, горе горькое, горемычное, сиротское…
С т а р у х а. Бедный ты, бедный, как же ты им насолил, бедный, что от родной дочери, как от немца, бежишь.
С т а р и к. Я от немца, старуня, не бегал. У меня на Девятое пиджачок весь от медалей блестит. Так-то!.. Пойду я, однако, старуня. Покантуюсь пока где. Олька-то не сказала, когда уедет?
С т а р у х а. Не спрашивала, не буду врать, не скажу. А только уходить тебе некуда, старичок.
С т а р и к. Верно, бабулечка. Уж как верно, прямо не в бровь, а в глаз. Некуда мне… Я ведь это…
С т а р у х а. Вот и ладно, господь с тобой, оставайся.
С т а р и к. Дак, старунечка…
Старуха, Пойдем, старичок, пойдем, не бойся. Дом большой, места и тебе хватит.
С т а р и к. Да мне в сенцах, в сенцах, благодетельница, в сараюшке какой. Я ведь хошь и на шахте всю жизнь, а деревенский малец. Я до войны и в стожках ночевывал, не вредный… Мне б только на глаза ей, Ольке… поменьше б на глаза…
О л ь г а
А н я. Оля, тише!..
О л ь г а. Я его вышвырну вон! Своими руками — вон! Чтобы духу его — слышишь? — чтобы духу его здесь!..
А н я. Оля, умоляю, Оля!..
О л ь г а. О свинство! Свинство!.. Где он? Где этот паршивый развратник? Что он прячется? Пусть войдет — я плюну в его поганую рожу!
А н я. Он наш отец, Оля!
О л ь г а. Что ты заладила как попугай: отец!.. Я не знаю, что такое отец! Что ты имеешь в виду? Объясни! Кого?.. Через три месяца после смерти мамы он бросил нас! Бросил!.. Тебе был год! Коле — три! В десять лет я стала для вас и отцом и матерью! Я стирала ваши штаны, варила каши и водила в ясли, я, десятилетняя девчонка, которой самой еще хотелось поиграть в куклы!.. А этот, как ты его называешь, отец!..
А н я. Оля… папа… он очень болен… Он не проживет долго…
О л ь г а
А н я. Оля, у папы… силикоз.
О л ь г а. Силикоз… Откуда ты знаешь про силикоз!
А н я. Знаю. Я видела его носовой платок. Черные пятна…
О л ь г а. Замолчи! Он мог нарочно вымазать его в саже! Чтобы разжалобить нас, этот грязный шут способен на все! Всю жизнь он был шутом и развратником!
А н я. Оля, я все понимаю… и я… не осуждаю тебя, но…
О л ь г а. Меня?.. Что ты сказала?.. Ты не осуждаешь меня?! За то, что я вынянчила тебя и тебя не отдали в Дом ребенка?
А н я
О л ь г а
А н я. Что?
О л ь г а. Если я приехала к тебе навсегда?
А н я. Как — навсегда?..
О л ь г а. Если я приехала к тебе навсегда и тебе придется выбирать между нами… Кого ты выберешь, Аня?
А н я. Оля, зачем?.. Зачем я должна выбирать?.. Пожалуйста, живи сколько хочешь… Живите оба!..
О л ь г а. Так… Значит, ты выбираешь его?
А н я. Да нет.
О л ь г а. Нет? Нет?
А н я. Зачем ты меня мучаешь, Оля? Я не хочу… Это жестоко.
О л ь г а. Ах, жестоко!.. Ну что ж, раз так, жалей его благородные седины!.. Примерная дочь примерного отца!.. Быть может, он еще раз принесет тебе кулек дешевых конфет!.. А то, что он растоптал мою жизнь!.. То, что я раздавлена! Раздавлена!.. Это ничего!.. Ничего!.. Туда мне и дорога!.. Хорошо, я уйду! Я уйду! Раз вы все меня гоните, я уйду!..
А н я. Оля, что ты говоришь, Оля!
О л ь г а. Я тебе расскажу! Да, да, я тебе все расскажу! Все! И ты поймешь, ты увидишь, что меня нельзя, что мне некуда… ты не посмеешь меня выгнать!
А н я. Не надо, успокойся. Я все знаю. Потом, потом!
О л ь г а. Нет, ты ничего не знаешь! Сейчас! Сейчас! Слушай!
А н я. Но ведь к тебе…
О л ь г а. Разумеется, нет!.. Но выгнали всех.
А н я. И куда ж ты потом?..
О л ь г а. Потом… потом я пошла на стройку. Потому что там давали общежитие и лимит. Закончила вечернюю школу и стала поступать в университет.
А н я. Как это — за две тысячи?..
О л ь г а. Фиктивно.
А н я. Это значит…
О л ь г а
А н я. Но что же ты ничего не написала?
О л ь г а
А н я. Где же ты взяла?..
О л ь г а. Нигде! Нигде! Какая ты тупая, Аня! Разве я думала в тот момент, откуда я возьму эти деньги?.. Наверно, я надеялась на чудо.
А н я. Понимаю…
О л ь г а. Понимаешь? Понимаешь, Аня?..
А н я. А он… тоже тебя любит?..
О л ь г а. Кто? Марк?.. Он меня ненавидит. Что ты так смотришь? Он меня ненавидит, Аня… Он и себя ненавидит. Он потому, может, и женился на мне, чтобы уж все плохо, совсем. Назло себе женился.
А н я. Оля… этот Куликов… Я выйду за него, Оля… Он… хороший человек… А что старше… так это ведь ничего… Он меня любит, Оля… слушается… он… с ума сходит по мне… Если я выйду… он все сделает… он на руках будет носить… И потом, он такой… У меня от него голова кружится…
О л ь г а. Я что-то не поняла. Ты что же это — предлагаешь мне остаться здесь жить? Навсегда? Вместе с нашим дерьмовым папашей и твоим любовником? Ты с ума сошла!
А н я. Почему?
О л ь г а. Да ты что, считаешь меня идиоткой? Потерять ленинградскую прописку после стольких лет унижений и мук!.. Уйти от мужа ради того, чтобы стать приживалкой какого-то Куликова?!
А н я. Но ведь ты же сама говорила, что он тебя выгнал!
О л ь г а. Ну и что, что выгнал! Что ты понимаешь — выгнал! Что ж ты думаешь, раз выгнал — так и не любит? Так? Так ты думаешь?
А н я. Я… я не знаю…
О л ь г а. А знаешь, знаешь, зачем я к тебе приехала? Знаешь?!
А н я. Я думала… отдохнуть…
О л ь г а
А н я. Двадцать тысяч!..
О л ь г а
А н я. Оля! Что с тобой, Оля! Подумай, что ты говоришь! Такие деньги даже нельзя… украсть!
О л ь г а. Зачем же? Их можно честно заработать. На гидропонике. Сад без земли… Это я знаю… Это просто… Это я уже изучила… Я потом объясню… Выгонка цветов без почвы… Розы — пять месяцев, тюльпаны — три, ландыши — два… Ты писала, у вас ландышей много в лесу… Трехлетние корешки… Высаживать на деревянные стеллажи с сеткой, посыпанной битым стеклом, галькой… поливать специальным раствором… Это я знаю, это просто… Пять веточек к Ноябрьским — три рубля, к Новому году — пять… Я все подсчитала! За два месяца можно заработать пять тысяч!
А н я. Зачем тебе столько денег, Оля?
О л ь г а
С т а р и к
А н я. Прости ее! Не плачь! Прости!.. Она несчастна! Несчастна! Если бы ты только знал, как она несчастна! Прости!
К у л и к о в. Ань!.. Гостя к вам веду.
Вот, муж сестренки твоей из Ленинграда.
М а р к. Ну, здравствуй, свояченица!.. Давай знакомиться. Марк.
А н я. Ой!
М а р к. Ну-ну, не красней… Матрешка… Ну, что надо сделать?
Поцеловать.
Что-то мало ты на мою жену походишь… А что это дом ваш как-то стоит… странно… Я тут вроде проходил уже, спасибо человеку, довел.
А н я. Это… Куликов.
К у л и к о в. Петр.
М а р к. Да?.. Очень приятно… А половина где?
Жена моя, жена, Ольга, — где?
А н я. Она… ее нет… Она в лесу… Она скоро придет.
М а р к. В лесу… это хорошо. Грибков, стало быть, поедим, раз в лесу… Грибков, Петя, много у вас?
К у л и к о в. Да есть…
А н я. Она не за грибами… Она ландыши собирает… корешки.
М а р к
А н я. Это чтобы… это чтобы обогатиться.
М а р к. Че-го?..
А н я. Это… гидропоника… выгонка цветов без почвы… Розы — пять месяцев… тюльпаны — три… ландыши — два… Три веточки к Ноябрьским — три рубля, к Новому году — пять. За два месяца можно заработать пять тысяч.
К у л и к о в. Да сейчас все, конечно, стараются… излишки на рынок. Государство не препятствует… а выгода всем… Я вот тоже на машине работаю, так люди попросят — всегда, суббота, воскресенье, везу на базар, в город. Лишняя двадцатка в кармане. При хорошей хозяйке жить можно…
А н я. Что ж мы здесь… вы, наверное, с дороги… пойдемте, я вас покормлю.
М а р к. Да нет, Аннушка, спасибо, не хлопочи. Я вот здесь посижу, подожду Ольгу, да и поедем.
А н я. Как — поедете?
М а р к. Автобусом, потом поездом, потом на такси.
А н я. Но она… У нее ландыши…
М а р к. Дорогая Анечка, то, что Ольга Васильевна — женщина, мягко выражаясь, со странностями, в этом я уже давно имел счастье убедиться. Однако же всему есть предел.
А н я. Она не поедет…
М а р к
А н я. Н-нет…
М а р к
А н я. Нет…
М а р к. Что, Петя, плохи мои дела, не любят меня больше девушки.
С т а р и к. Здорово, мужики. Эх, едрена корень, сколь попилил, а уж руки, того, трясутся, а все бабы — язви их в душу.
А н я. Папа, это Марк.
Олин муж, Марк.
С т а р и к. Ах ты!.. Ах ты, едрена-зелена!
М а р к
С т а р и к. Да по мне… все одно. Я вашу нацию очень даже уважаю. Ученые и друг за дружку держатся, не то что наш брат Иван, правда, Петя?.. Марк… стало быть, Маркел, ежели по-русски… Ну-ну… То-то я гляжу, не наш вроде мужик стоит, не деревенский. Штаны-то чего такие обтрепанные? Хотя тут сгодится по лесу шлындать. Нюта говорила, образованный ты, институт кончал?
М а р к. Академию.
С т а р и к. Ну?! Военную?
М а р к. Да нет, художеств.
С т а р и к. Это что ж значит — малюешь? Художником где работаешь?
М а р к. Архитектором.
С т а р и к. Архитектор?.. А что, ежели на военный чин перевести, так это вроде полковника будет?
М а р к. Берите выше, Василий…
А н я. Иванович.
С т а р и к. Неужто генерал?
А н я. Папа, Марк шутит…
М а р к. Шучу, Василий Иванович, извините, шучу. Рядовой я. Самый что ни на есть рядовой.
С т а р и к. Как так — рядовой? Учился — и рядовой? Зачем же тогда голову задурять?
М а р к. А вот это вы совершенно правы — незачем.
С т а р и к. Я вот нигде не учился, а, слава богу, прожил не хуже какого генерала. По пятьсот рублей на шахте зарабатывал, веришь — нет? Вот Петька, хороший мужик, а куда ему против меня — больше двухсот не выколачивает.
К у л и к о в. Да я, Василий Иванович, если захочу… Без хозяйки оно все одно прахом летит…
С т а р и к. Это я, Петя, знаю. Ох знаю!..
А н я. Папа! Помолчи.
С т а р и к. Молчу. Молчу, Нюточка, молчу. Я теперь в чужом доме живу. Деваться некуда. Надо молчать.
А н я. Ох, ну зачем!..
С т а р и к. Ты, Петька, своих девок в строгости держи. Ведь они только малые — ангелы безобидные, а как подрастут — так и начнут кровь сосать, сердце родительское грызть. От них прежде времени в могилу сходим, от них, от деток!
А н я
С т а р у х а. Опять все с утра кричат. Идите поешьте. Пустой желудок сердце дразнит.
М а р к
А н я. Это, бабушка, Олин муж, Марк.
С т а р и к. Сподобил господь, а, бабка Настя? Всю родню поглядел. Кольку бы теперь только из армии дождаться… Дождусь! Теперь-то дождусь! Видать, не такой уж я греховодник, старунь, как ты говорила, а?
С т а р у х а. Погляди, погляди, порадуйся напоследок. Пойдем, приезжий человек, с нами, покушай, отдохни.
М а р к. Спасибо, бабушка.
С т а р и к
К у л и к о в
А н я. Чего тебе?
К у л и к о в. Придешь сегодня?
А н я. Не знаю, Петь… гости…
К у л и к о в. Какие гости? Муж к жене приехал. На что ты им? Им сегодня никто не нужен… Придешь?.. Скучаю я без тебя, Ань… Прямо места не нахожу. Приходи, слышь? Придешь?
А н я. Я постараюсь.
К у л и к о в. Чего он так на тебя смотрел… видала?
А н я. Кто?
К у л и к о в. Этот… Марк.
А н я
К у л и к о в. Да ладно, ладно, ну не сердись, ну ладно… Люблю ведь, сама знаешь, с ума схожу… скорей бы уж… давай поженимся, чего тянуть, а? Я и успокоюсь… измаялся я без тебя, слышь?.. Каждую ночь во сне вижу… Поженимся — на руках буду носить, пылинки сдувать…
А н я. Пусти, Петя… Люди ходят… Нехорошо…
К у л и к о в. Ну хочешь, я сегодня с отцом поговорю, посватаюсь? Не могу больше ждать!
А н я. Ты… ты и думать не смей!.. Это я!.. Только я сама! Понял? Смотри, Петя, заикнешься — все, прощай!
К у л и к о в. Ну ладно, Ань, ну не сердись, ну ладно… Придешь?
А н я. Приду. Да приду я, Петя, приду! Иди, ну иди!
О л ь г а. Все сестру караулишь, Петя?
К у л и к о в
О л ь г а. Радость, говоришь… Доски, что ли, привез?
К у л и к о в. Да доски я еще с утра! Как вы в лес отправились, так и привез. Вон, у сарая лежат. Сто рублей просят.
О л ь г а. Сколько?
К у л и к о в. Сто.
О л ь г а. Да… А мужики здешние не промах, а, Петя?.. Где же я возьму сто рублей? Это грабеж. Доски, чай, ворованные? Вот. А ты говоришь — сто рублей.
К у л и к о в. Так ведь, Ольга Васильевна, это такой народ. Не дадите — они обратно заберут. Они свою цену знают.
О л ь г а
К у л и к о в. Да что вы, Ольга Васильевна! И в мыслях ни у кого! Зачем же так… Если у вас нет… я одолжу… по-родственному. После сосчитаемся, если что…
О л ь г а. Ладно, Петя. Черт с ними. Все равно скоро разбогатею. Пусть подавятся. Одолжи, голубчик, я тебе расписку напишу.
К у л и к о в. Да что… какую расписку!.. Я ж по-родственному, Ольга Васильевна…
О л ь г а. Нет, я лучше тебя в долю возьму, хочешь? Ты мне только оборудование… за свой счет… а я тебе… десять процентов с выручки, это много, Петя, не думай!..
К у л и к о в. Да я…
Ну, я пошел, Ольга Васильевна. Вы тут сами… я пошел, до свидания.
М а р к. У! Сколько травы!.. Кроликов решила разводить? Что ж, похвально. Бог в помощь… А что это за травка? Щавель?
О л ь г а. Не трогай!
М а р к. О, пардон.
О л ь г а. Ты что!.. Что ты делаешь?.. Это же… Это же деньги!
Марк Оля!.. Оля, посмотри мне в глаза. Это идиотизм.
О л ь г а. Я тебя озолочу!
М а р к. Это шизофрения, Оля.
О л ь г а
М а р к. Господи!.. Ну за что мне все это? За что?!
О л ь г а. Я никуда не поеду, пока не заработаю двадцать тысяч.
М а р к. Так… знаешь, что я тебе скажу… мне это все надоело!.. Или ты сейчас же собираешься и едешь домой, или…
О л ь г а. Что?! Куда я еду?.. Домой?.. Домой, ты сказал?.. А где у меня дом?.. Где?.. Где у меня дом?.. Можешь ты мне объяснить, где мой дом, из которого бы меня никто не смог выгнать?!
М а р к. Не кричи, ты не на Невском. Сейчас вся деревня соберется.
О л ь г а. Пусть! Пусть соберутся! Мне плевать! Пусть слушают!.. Ты же сам!.. Сам!.. Меня!.. А теперь приехал!.. Чего ты приехал? Кто тебя звал?.. Чего ты приехал?
М а р к. Потому что дурак! Круглый дурак! Вот и приехал!.. Кретин. Да с тобой же ни один мужик больше недели не проживет! Ведь видел же, видел, на ком женился, видел! Идиот!
О л ь г а. Ну и разводись!.. Подумаешь!.. Разводись!.. Не нужно мне от тебя ничего!.. Разводись!..
М а р к. И разведусь! А ты что думала?.. Дура!.. Истеричка!.. Идиотка несчастная!
О л ь г а. Вот и хорошо. Вот и найди себе умную!
М а р к. Черт с тобой, оставайся… вот возьму и с Анной уеду. Тебе назло.
О л ь г а. С Анной?.. Да она в твою сторону и глядеть не захочет.
М а р к. Чего ж так?
О л ь г а. А так… ненавидит.
М а р к. За что ж ей меня ненавидеть?
О л ь г а. А за что тебя любить?
М а р к
О л ь г а. Потому что дура! Дура!
М а р к. Доволен.
О л ь г а
М а р к. И я соскучился.
О л ь г а. Ох, не ври!
М а р к. Правда.
О л ь г а. А что ж выгонял тогда?
М а р к. Ну, милая… с тобой же и у святого терпение лопнет.
С т а р и к
М а р к
С т а р и к
М а р к. Ничего! Мы ей рога-то пообломаем, верно?
С т а р и к. Пообломай, Маркуша, пообломай! Зверь баба! С ими только так и можно жить, когда пообломаешь. Распустилися! Язви их душу! Ученые все. А ученость-то ихняя — тьфу! Один вред. Бабе одно нужно выучить: как мужика своего уважать, правильно я говорю? Вот. Ты, я вижу, мужик с понятием, дак слушай. Побьешь бабу — после она же спасибо тебе скажет.
М а р к
С т а р и к. Я-то? Был, милой, веселый. Когда-то, при царе Горохе, ну да и еще повеселюсь. Вот Анькину свадьбу сыграем, ох гульну! Я ведь, Маркуша, гармонист.
М а р к. Разве она замуж выходит? За кого?
С т а р и к. Как — за кого? За Петьку! За кого ж еще?
М а р к. Это… Куликов?.. Да ведь он… он же в два раза ее…
С т а р и к. Что — в два раза? Ты на разы-то не считай. Мужик он… Какой надо мужик! Порядок знает. Перво-наперво к отцу пришел. Бутыль принес. А мне чего? Жалко, что ли? Пускай!
М а р к. Ну как же она? Она-то согласна?
С т а р и к. Кто? Анька-то? Эх, милай, сучка не захочет — кобель не вскочит, чай, сам знаешь. Давно уж женихается. А скры-ытная! Да ить и так все знают.
М а р к
С т а р и к. Это про ландыши-то? Слыхал, как же…
М а р к. Ну и что думаете?
С т а р и к. Пустые хлопоты.
М а р к. Почему?
С т а р и к. А спекуляция. Посадят.
М а р к. Да нет… За это теперь не сажают…
С т а р и к. Я так думаю, ребеночка б ей…
М а р к. А насчет ребеночка, батя, я вам скажу. Комната у нас, бать, маленькая. А ребеночек по ночам орет. Мне же каждый день на работу надо. И со свежей головой желательно.
С т а р и к
А н я
С т а р и к. Идем, Нюточка! Идем, доченька! Идем!..
О л ь г а
М а р к. Не сиди так, холодно.
О л ь г а. Ты меня любишь, я знаю…
М а р к. Как ты спишь на этой развалине — все бока болят.
О л ь г а. Мне приснился сон, сказать?.. Будто я родила тебе двух богатырей… ты был так рад… слышишь?
М а р к. Где уж тебе, старенькой…
О л ь г а. Я не старенькая…
М а р к. Не стой босиком, простудишься.
О л ь г а
М а р к. Тапочки надень.
О л ь г а
М а р к. Да все равно уже… скоро автобус.
О л ь г а. Нет уж, миленький, езжай один.
М а р к. Не боишься одного отпускать?
О л ь г а. Ну чего же бояться? За женщинами ведь надо ухаживать, хлопотать, а тебе лень.
М а р к. Это верно.
О л ь г а. Замуж-то? Ага… А что?
М а р к. Ничего, приятная девушка. Жалко.
О л ь г а. Чего — жалко?
М а р к. А тебе не жалко?
О л ь г а
М а р к. Съест он ее.
О л ь г а. Это Куликов-то?.. Да таких мужчин теперь!.. Днем с огнем! Он же всю жизнь ее — на руках!.. Как перышко!.. На землю не даст ступить!.. «Съест»!.. Куликов — это, знаешь… это мужчина на всю жизнь! Каменная стена! Опора!
М а р к. Так, может, поменяемся?
О л ь г а. Как?
М а р к. Тебе — Куликов, мне — Анна.
О л ь г а. Это ужасно!..
М а р к. Ну почему?
О л ь г а. Ты меня не любишь… совсем!
М а р к. Да нет, просто я думаю, что Куликов тебе больше подходит, вот и все. Ну сама посуди: у мужика свой дом, хозяйство, ландыши под боком, богатыри, готовенькие уже, то бишь богатырши, и мучиться не надо рожать, а?..
О л ь г а. Ты можешь мне ответить на один вопрос? Только серьезно! Серьезно!.. Зачем я тебе нужна?.. Нет, правда, я не понимаю!.. Я не понимаю!.. Ты можешь мне объяснить по-человечески? Зачем я тебе нужна?.. Ведь ты меня нисколько не лю… ведь у тебя сердце по мне ни капельки не болит… ведь ты меня презира… господи, за что? Что я тебе сделала, за что?
М а р к. Оля! Да я же пошутил! Слышишь!.. Пошутил!.. Ольга! Ну перестань! Я по-шу-тил!
О л ь г а. Зачем ты живешь со мной, раз я тебе так противна, раз ты ненавидишь меня, зачем? Ну разведись, я тебя умоляю, брось меня, разведись, оставь, я и так всю жизнь… одна! Пусть лучше одна! Я верну тебе эти две тысячи, я, я клянусь! Я расписку тебе напишу, только не мучай меня больше, не мучай!
М а р к. Какие две тысячи? О чем ты говоришь?
О л ь г а. О том! Я говорю о том!.. Разве мы муж и жена? Разве у нас есть что-то общее? Связывающее нас воедино?.. Мы же временные! Понарошечные! У нас же все врозь! Ты даже ребенка!.. Даже ребенка — и то!.. Тебе же и дела нет до моих страданий!
М а р к. Да что ты все жалуешься? Что ты всем недовольна? Можно подумать, ты одна на свете страдалица!.. Заслужила, милая! Стало быть, заслужила такую судьбу. И нечего скулить!
О л ь г а. Уезжай, Марк. Я прошу тебя, лучше уезжай. У меня сердце не выдержит. Пожалей. Ты еще найдешь себе… молодую… здоровую… которая не будет скулить… за тебя любая пойдет… мне очень жаль, что я не вовремя… встретилась… испортила тебе жизнь… Какая я тебе жена?.. Ну ничего… все поправимо… ничего… Только ты прости меня… прости!.. Ну что же делать, если я лишняя… везде! всем… лишняя!
М а р к. Нет, это невыносимо!
О л ь г а
Аня? Ты?.. Ты что?
А н я. Прости, пожалуйста, там дверь заперта, открой…
О л ь г а. Иди… Марк откроет… он там…
А н я. Тогда я лучше в окно.
О л ь г а. Поздно ты… со свиданья.
А н я
О л ь г а. А ты и не рвись. Ты покрепче в него вцепись, зубами. Ты не смотри, что он не нашего поля… Господи, если б я кому-нибудь… кому-нибудь на свете была нужна!
А н я. Вы опять… поссорились?
О л ь г а. Когда у собаки перебит хребет, она воет, Аня, потому что не может не выть. Но слушать этот вой невыносимо… Не правда ли?
А н я
О л ь г а
А н я. Тише! Тише!.. Ну что ты так мучаешься?.. Ведь все хорошо. Он тебя любит!.. Он приехал!..
О л ь г а. Никто не понимает! Никто!.. Никто не любит!.. Тяжело как, господи!
А н я. А ты попытайся… Пересиль себя… Попытайся быть счастливой, веселой… Ты же сильная… Ну хочешь, я поговорю с ним? Хочешь, я расскажу ему, какая ты хорошая, добрая…
А н я
М а р к. Рано у вас, девушка, утро начинается…
А н я. Да…
М а р к
А н я. Спокойной ночи…
М а р к. Я остаюсь, Оля. Если ты хочешь… В конце концов, необязательно тащиться на юг. Можно прекрасно отдохнуть здесь. А через месяц мы уедем вместе… Хорошо?
О л ь г а
М а р к
О л ь г а
М а р к
С т а р у х а. Встали? А я будить пришла.
М а р к. Спасибо, бабушка. Только я остаюсь. Если не возражаете.
С т а р у х а. С женой, стало быть, остаешься.
М а р к. Куда ж от нее денешься? Взялся за гуж… Да, вот тут… возьмите.
С т а р у х а. Спасибо, возьму.
М а р к. А не рано?
С т а р у х а. Коли рано, не пей.
М а р к. Суровая бабулька… По-моему, я ей не нравлюсь… а?
О л ь г а. Ты, если хочешь, ложись сейчас, поспи. А я… мне все равно пора. Я рано ухожу. В лес.
М а р к. Оля… как бы это помягче сказать?..
О л ь г а. Не надо. Не говори. Я все знаю. Ты скоро сам убедишься. Когда я думаю, что через два месяца у нас будут деньги на кооператив… Да ради этого я перекопаю весь лес!.. Тебе принести чай?
М а р к. Да нет, пойдем к ним, зачем же?
О л ь г а. Поцелуй меня, поцелуй меня, поцелуй меня…
С т а р и к
С т а р у х а. Много ты чего перепутал.
С т а р и к. А ты не бранись. Эк, язва, все поперек норовит!.. Я тебе хорошие слова говорю. Ожил я у тебя, старуня, веришь — нет? Всю хворь из меня деревенским духом вышибло.
С т а р у х а. Спаси, Христос.
С т а р и к. Вот, слышь-ка, Маркел, стало быть, тут остается? Совсем?.. Силен мужик, едрена корень! Может, и наша-то мегера теперь поуспокоится? Пообломает он ей рога?
С т а р у х а. Тьфу, слушать тебя — срам один.
С т а р и к. Чего срам? Чего срам?
С т а р у х а. Дочери родной боишься, как же не срам?
С т а р и к. Дочь дочери — рознь. Одна — голубица, другая — тигр.
С т а р у х а. А ты больно не жалься, смирись. Ты был в силе — она от тебя терпела, теперь она в силе — ты потерпи. Пусть лучше господь тебя здесь накажет, чем в вечной-то жизни. Наказывает — значит, любит. Значит, не отвернулся от тебя господь.
С т а р и к. Неверующий я, старунь. Ни в какого я твоего бога не верю.
С т а р у х а. А это ему все равно, старичок.
М а р к
С т а р и к
М а р к. А вы, Василий Иванович, что не спите?
С т а р и к. Сна, Маркуша, нету. Какой сон? Вот порыбачить хотел. Мужики говорят, клюет, стерфь.
С т а р у х а. Угощай гостя, Нюта, хозяйничай. А мне корову доить.
А н я. Оля, садись.
Оля!
О л ь г а. Ничего. Я подожду. Пейте.
А н я. Папа, что же ты пустой чай? Вот же творог, сметана.
С т а р и к. Да мне… как-то оно… много-то есть… тоже вредно. Врачи не велят.
А н я. Глупости, тебе надо поправляться, ешь!
М а р к. Ты, Анечка, не права. У нас нынче совершенно другое направление в медицине: чем меньше съешь, тем больше проживешь. Так что голодайте, Василий Иванович, на здоровье.
А н я
А н я. Оля! Ты куда? Оля! А чай?
О л ь г а
А н я. Оля, подожди!
М а р к. Сядь, Аня, не бегай.
А н я. Но ведь она…
М а р к. Я говорю — сядь!
С т а р и к. Я… я пойду… вы, это, скажите ей… пусть придет.
М а р к. За что она его так ненавидит?
А н я. Оля считает, что отец… что все несчастья ее… что в ее бездомности… обездоленности… виноват отец… Изначально…
М а р к. Что ж, может быть, она не совсем неправа…
А н я. Может быть… только…
М а р к. Что только?
А н я. Только было бы лучше, если бы она его простила…
М а р к
А н я. Нагорной?..
М а р к. Ну да, Евангелие от Матфея. Там, где Христос проповедует, как надо обращаться друг с другом… чтобы не озвереть.
А н я. Нет, это древнеиндийское… из «Дхаммапады».
М а р к. Что ж, теоретически оно, конечно, возможно. И очень даже прекрасно звучит. Но на практике, дорогая Анечка, люди задыхаются от ненависти.
А н я. Я этого не понимаю… Как можно ненавидеть?.. Ссориться?..
М а р к. Разве ты никогда не ссорилась? Ни разу в жизни?
А н я. Нет.
М а р к. Да ты святая, Анна.
А н я. Нет… Просто все было хорошо… пока.
М а р к. Так ты, стало быть, довольна своей жизнью?
А н я. Да, довольна.
М а р к. Ну, милая, ты действительно редкий экземпляр. Тебя надо в музеях показывать, знаешь? Чтобы человек в наше время жил в ладу со всеми, с самим собой и с миром, был всем доволен!..
А н я. А вы… разве не живете в ладу?
М а р к. Я?.. Я, Анечка, в аду живу.
А н я. Скажите, а вы… Олю любите?
М а р к. Конечно!.. А ты как думала?.. Зачем же жениться на женщине, если ее не любишь? Разумеется, люблю.
А н я. Это хорошо… Вы ее, пожалуйста, любите!.. Ей это очень, очень нужно!.. Она очень хорошая!.. Пожалейте ее!.. Она очень несчастна, очень!..
М а р к. Аня!.. Аня, постой!.. Мда… Замуж вам пора, Анна Васильевна, вот что…
С т а р и к. Да ты погоди, постой, сядь!.. Настасья Савельевна, слышь, говорят, праздник у меня. Пенсию получил. Дайкось, налью рюмочку.
С т а р у х а. Да отвяжись ты. Мне корову доить.
С т а р и к. Подоишь. Выпьешь рюмочку и подоишь.
С т а р у х а. Ну будь здоров, коли так.
С т а р и к
С т а р у х а. А то как же! Ты один, что ли, на государство гнулся?
С т а р и к. Ну и сколь? Сколь нащелкали-то?
С т а р у х а. А все мои. Я не жалуюсь.
С т а р и к. Ну?.. Полсотни хоть дали?..
С т а р у х а
С т а р и к. Чего?.. Чего?.. Не веришь?
С т а р у х а. Ну ладно, хватит брехать.
С т а р и к. Кто? Кто брешет? Это ты что? Что? Не веришь?
С т а р у х а. Ну чего? Чего ты дребезжишь? Чего — вижу?
С т а р и к. Вот так-то!
С т а р у х а. В добрый час.
С т а р и к
С т а р у х а
С т а р и к. Приглядел, Настасья Савельевна, приглядел.
С т а р у х а. Кого ж это?
С т а р и к. А тебя.
С т а р у х а
С т а р и к
С т а р у х а. Э-эх! Срамник ты, срамник!
С т а р и к. Чего?
С т а р у х а. Я тебе вот что скажу. Ты, старичок, ежели живешь, дак живи, никто тебя отсель не трогает, а языком не трепи. А то, гляди, рассержусь.
С т а р и к. Да погоди ты! Ты не плюй!.. Ох, вредоносная ты какая, бабка, язви тебя в душу! Ты подумай, мои сто двадцать да твои полета — мы ж с тобой как американские Ротшильды заживем!
М а р к. Да нет, Аня, не вижу я никакого смысла… Конечно, хотелось бы иметь какие-то элементарные условия… квартиру там… или зарплату, позволяющую бы иной раз, не занимаясь мучительными подсчетами, распить бутылку вина с приятелем или, скажем, поехать домой после гостей на такси… Но чтобы добиться даже этих элементарных благ, требуется затратить столько усилий, что сама цель начинает вызывать отвращение, и поневоле машешь на все рукой.
А н я. А работа?.. Разве она не приносит удовлетворения?
М а р к. Чего?.. Я что-то не понял. Насчет удовлетворения.
А н я. Ну, я говорю о настоящей работе…
М а р к. А… Кто это сказал, Анечка? Работать? Для чего? Чтобы быть сытым?
А н я. Это… Горький.
М а р к. Вот. Если бы у нас не было соответствующей статьи о тунеядстве, я бы с удовольствием к нему присоединился.
А н я. Но вы же талантливый, творческий человек!
М а р к. Кто это тебе сказал?
А н я
М а р к. Ах, Оля… Ну, Оля знает… В свое время, Анечка, я нарисовал ей пару соборов Браманте и уверил, что это мои собственные произведения… С тех пор Ольга Васильевна почитает меня за гения, заетого косной средой. Вот видишь, как я легко надул твою необразованную сестру.
А н я. Почему?
М а р к
А н я. Ах, да вы же знаете… что это… так!.. я ничего не знаю… Но мне так хотелось бы… стать по-настоящему образованным человеком.
М а р к
А н я. Как это… Быть образованным — зачем?.. Но ведь вы же сами очень образованный человек.
М а р к. Я?!
А н я. Вы все шутите…
М а р к. Какие шутки, Анна!..
А н я. Оли опять нет… Она теперь в дальний лес ходит… Нужны только трехлетние корешки… Их очень трудно различить… Мне так стыдно, что я ей ничем не помогаю…
М а р к. Не угрызайся. Помогать сумасшедшему сходить с ума, по меньшей мере, глупо.
А н я. Скажите… Зачем вы на ней женились?
М а р к. Рано или поздно, Анечка, все наконец женятся, а на ком — это уже не столь существенно.
А н я. Не любите вы ее!..
М а р к
А н я. Ничего… Просто я подумала… что… если бы рядом с вами была другая… женщина…
М а р к. Ну?.. И что бы это изменило… а?
А н я. Сегодня новый фильм привезли… Вы пойдете?
М а р к. Я, Анечка, в кино не хожу, телевизор не смотрю, газет не читаю и радио не слушаю, впрочем, с тобой — так и быть. Вот только Куликов… он не будет ревновать?
А н я. Мне все равно.
М а р к. Ага… Ну и правильно. Незачем поощрять собственнические инстинкты. Я тебе кто?
А н я. Кто?
М а р к. Родственник.
А н я
М а р к
С т а р и к
М а р к. Ради бога, Василий Иванович… У нас ведь только с выпившим человеком и можно душевно поговорить.
С т а р и к. Ну дак ты, это… Мои слова!.. Анька, слышь?.. Мои слова, говорю!.. Эх, зять ты мой золотой!.. Люблю я тебя, Маркуша, веришь — нет? Сам удивляюсь, и чего я в тебе такого нашел?
М а р к. Уважение, Василий Иванович…
С т а р и к. А и уважаю!.. Уважаю, прям… во как уважаю!.. Все утро искал, с кем бы сегодня выпить?.. Бабка Настя… отвергает… В девках, говорит, помру… хошь ты ей кол на голове теши!.. Хотел корове ейной налить… тоже отвергает!.. Вот мы с тобой и тяпнем по маленькой.
А н я. Папа, тебе же нельзя!
С т а р и к. Анька, цыц!.. Ты давай Петькой будешь командовать, а я сегодня гуляю, правильно, Маркуша? Вот… пенсию получил. Сто двадцать рубликов — как отдай. Вот Аньке хотел подарок купить на свадьбу, да только — швах!.. Ну ничего, она у меня не обидчивая. А и чего обижаться. Я им жизнь подарил! Правильно говорю, нет? Самый дорогой подарок.
А н я. Папа!.. Марк, отберите у него, ему же нельзя!
М а р к. Василий Иванович…
С т а р и к. Я сказал — цыц!
М а р к. Что же это вы — все пропили?
С т а р и к. Зачем все?.. Я сегодня письмо получил. От Нинки… ну, баба моя тамошняя, понял? Молодая еще, пятидесяти пяти нету… Ох и бестия, скажу я тебе! Так и стелет, зараза. Обратно зовет, к себе, а только я не-е!.. Пущай теперь с других мужиков деньгу пососет!.. Я ж ей, бывало, по пятьсот рублей приносил! Ну?.. Ну любили мы с ней иногда погулять, дак не все ж прогуливали… Ну дети у ней были от первого мужика, два парня, теперь уже женатые… Дак она одному — дом, другому машину справила… А я что?.. Я не препятствовал… Мать, она и есть мать… Мои девки, слава богу, пристроены, кусок хлеба себе имеют, слава богу, не голод. А Колька, тот и так всю жизнь на государственном обеспечении, то, значит, интернат, то училище, теперь армия, понял?.. А я как на пенсию вышел да хворать стал, тут она меня и поперла… Вот, значит, какая история… Молодая еще баба, пятьдесят второй год… Буфетчицей работает на станции. Вот письмо получил. Растрата, говорит, вышла. Что, говорит, Васенька, делать? Ну я возьми да всю пенсию ей и ахни! Знай, мол, наших, как до Берлина дошли!
М а р к. Вы, Василий Иванович, джентльмен.
С т а р и к. А то! Зря, что ли, пол-Европы-то прошагали!
О л ь г а. Вот что. Пора прекратить этот балаган. Собирай вещи и убирайся к своей… проститутке.
М а р к
О л ь г а. Она тебя зовет, поезжай. Здесь не богадельня.
С т а р и к
О л ь г а. Ты ж только что хвастал! Я же слышала! Я же все слышала!
С т а р и к. Она… не зовет… соврал я… и письмо… тоже не получал… куда ж я поеду… доченька?..
О л ь г а. А деньги тоже не посылал?
С т а р и к
О л ь г а. Боже мой!.. Зачем?.. Зачем?.. Идиот!.. Мало того что ты всю жизнь ишачил на ее ублюдков, теперь ты приехал нас грабить!.. По пятьсот рублей!.. Это когда я всю жизнь моталась по чужим углам! Нищая!.. Комнату не могла снять!.. Кто тебя теперь будет кормить?! Анна?.. У нее восемьдесят рублей оклад!
А н я. Что случилось? Что ты опять кричишь?
О л ь г а. Вот! Посмотри на нее! Посмотри! В чем она ходит! Она же молодая девушка! Невеста! Знаешь ли ты, что у нее даже зимнего пальто нет! А ты!.. Вместо того чтобы купить дочерям!.. Купить дочери!.. Раз в жизни!.. Последние крохи!.. Своей сучке!.. Да я тебя!..
А н я. Оля, не смей!.. Мне ничего не нужно!.. Что ты его трогаешь!.. Пусть живет! Это мое дело! Я прокормлю! Уйди, Оля, уйди!
О л ь г а
М а р к. Ольга, прекрати базар. Пойдем. Кто кого прокормит, это они сами разберутся. Отец много не ест. Рыбки наловит, чайку попьет, вот и сыт. Много ли ему надо?
С т а р и к
О л ь г а. Плевала я на твое согласие! Я тебя и без твоего согласия упеку! Никто тебя не спросит!
С т а р и к. Ишь ты, «упеку»… Больно грозная… Я тебя, может, тоже упеку!.. Спекулянтка!
О л ь г а. Что-о?!
С т а р и к. А то кто же?! Спекулянтка. Ране-то таких раскулачивали, поди. Будешь с отцом спорить, дак я тоже куда следует сообщу, не думай.
О л ь г а. Что ты сообщишь? Куда?! Доносить пойдешь?
С т а р и к. Управу-то найдут. Невелика птица.
О л ь г а. На родную дочь!.. Дочь родную грозишься! В тюрьму?!
С т а р и к. А и в тюрьму могут. Я честный труженик, я все могу. Хочешь наживаться на государственный счет, дак сиди тихо. Думаешь, не знаю про тебя ничего? С шестнадцати лет с парнями путаешься! Гулящая! Небось директор-то мне ваш все написал, как тебя из училища турнули!
О л ь г а. Что?! Ты… ты… ты… знаешь кто?.. Ты не отец! Не отец!.. Ты… выродок!.. Я теперь тебя… за это!.. Никогда!.. Никогда не прощу! Никогда!.. Умирать будешь — не прощу! И хоронить не пойду!.. Будь ты проклят! Проклят!
С т а р у х а
С т а р и к
С т а р у х а. Фу-ты ну-ты, откуда такой герой выискался? Чего так?
С т а р и к. Не буду я у вас ничего есть! Не хочу!
С т а р у х а. Экий ты у меня, старичок, неразумный, что дите малое. Ты ежели с дочками лаешься, дак лайся, коли иначе не можете. А молочка попить никогда не вред. Пойдем…
С т а р и к
С т а р у х а. Ну и, господь даст, поживем еще, не плачь. Пойдем, родненький, попьешь молочко парное. Оно и полегчает на сердце… пойдем.
М а р к
О л ь г а. Замолчи!
М а р к. «Замолчи! Дурак! Идиот!» И где это вы только таких слов поднабрались? Вот баба Настя такие слова не говорит. Подход у нее есть к мужчине. Видела, как она с Василием Ивановичем? Добром да лаской… Лаской, Оля!.. Потому женщина существо нежное, ласковое по природе… Ведь мужчина — тот же ребенок. Ты его приласкай, так он для тебя!.. Правда, Анечка? Вот, Аня знает. И откуда вы, такие мегеры, беретесь?
О л ь г а. Замолчи! Замолчи! Ты что, нарочно надо мной издеваешься?
М а р к. Вот, Анечка… Никогда не берите пример с вашей сестры, ежели хотите счастливой семейной жизни. Кстати, нам еще не пора?
А н я. Нет… В семь начало…
М а р к. Ну… тогда я тебя там подожду… без четверти. Договорились?
О л ь г а. Куда это вы собрались?
А н я. В кино…
О л ь г а. Меня даже из вежливости не приглашаете?
А н я. Оля, прости… я хочу сказать… что когда вот ты так… злишься… на тебя бывает просто неприятно смотреть… А Марк… он человек тонкий… мне кажется… он страдает… ему неприятно…
О л ь г а. Что?.. Что?.. И ты! Это же подло! Что ты говоришь — подло! Неужели ты не понимаешь?.. Уходи! Убирайся! Все убирайтесь! Уйдите от меня все! Уйдите! Оставьте! Видеть никого не хочу! Мучители!.. Мучители!!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
С т а р у х а
М а р к. Сделаем, бабушка, не беспокойтесь.
С т а р у х а. Мне что беспокоиться… Вы родня, вы и беспокойтесь. А то от людей срам. Здесь тебе не город. Люди стыд имеют. И так много болтают.
М а р к. Что болтают?
С т а р у х а. Пересказывать — язык отсохнет. Стало быть, есть что.
М а р к. Что ж, людям рты не заткнешь. На то и деревня, пусть.
С т а р у х а. Что это брат ваш не приехал на похороны? Аль не пустили?
А н я. Я просила Олю телеграмму послать, а она говорит, забыла… А потом — поздно уже…
С т а р у х а
М а р к. Чем же это он уж так был хорош?
С т а р у х а. А тем и хорош. Не успел оклематься как следует — и дровишек мне наколол, и крышу на сараюшке поправил, и стенку бревном подпер. А ты скоро месяц живешь тут, а проку с тебя как с козла молока.
М а р к. Я, бабушка Настя, между прочим, в отпуске. Так сказать, отдыхаю по закону. Деньги я вам заплатил, если мало…
С т а р у х а. Деньги мне твои ни к чему, а только не мужик ты. Вот и при Анне говорю. А то больно она на тебя глаза стала пялить.
А н я. Бабушка!
С т а р у х а. Что — бабушка!.. Бабушка…
М а р к. Вы, бабушка Настя, знаете, что такое Ве-не-ци-я?..
С т а р у х а. А господь ее знает.
М а р к
С т а р у х а. Ну и что? К чему это ты?.. Ты ей голову не дури, слышь? Я Анну за Петра отдам. Как отец хотел. Без глупостей ваших. А скучно с нами — езжай себе на здоровье. Никто не держит.
М а р к. Гоните?
С т а р у х а. От греха.
М а р к. Уеду скоро, не беспокойтесь. Вот Ольгу дождусь и поеду.
С т а р у х а. А за что тебя любить? Бесполезный ты для людей человек.
М а р к. Это я у вас тут бесполезный. А на работе меня очень даже ценят.
С т а р у х а. Что она теперь — работа ваша?! Вот у меня дому сто лет. Был бы хозяин — еще бы сто простоял.
М а р к. Я дома не строю. Мое дело — нарисовать на бумаге.
С т а р у х а. «На бумаге»! Все у вас ноне только на бумаге!..
М а р к. Ого! Это что-то новенькое. До чего же это я ее довел?
С т а р у х а. Это она у тебя что, с сытой жизни целыми днями в лесу валандается? Думала раньше — блажь, дурь! Ан нет, хоть и дурь, да все неспроста, худо бабе. Копейку баба норовит зашибить. Баба! Копейку! Будто у нее мужика нет! А ты каждый день до двенадцати часов дрыхнешь! Тьфу!
М а р к. Ну знаете! Сумасшедший станет с крыши вниз головой прыгать — и мне за ним?
С т а р у х а
М а р к. Настасья Савельевна!.. Вы просили меня поллитра купить на поминки Василия Ивановича. Не угодно ли теперь оставить меня в покое?
С т а р у х а. Да оставлю я тебя, оставлю, на что ты мне сдался! Уж как ты его бережешь, свой покой, прости господи!
Ну давай помянем батюшку, царство ему небесное. Ольга-то когда вернется, сказала?
А н я. Не знаю… завтра… или послезавтра…
С т а р у х а. А чего вдруг ехать приспичило?
А н я. Удобрения какие-то надо достать или… я не знаю…
С т а р у х а. Ничего… Даст бог, скоро уедет… твоя зазноба. Да и грех это, нехорошо, нечего и сердце зря травить.
Ничего… Сороковины по батюшке справим, и за свадьбу, ничего… Не плачь, детонька, слезы-то твои девичьи, со страху, высохнут скоро, что утренняя роса на солнце. Не плачь, он мужик тихий, смирный, обижать не станет. А что вдовый да с детками — так это тебе бог дает.
А н я. Не люблю я его, бабушка Настя, не люблю!..
С т а р у х а. Э, милая!.. Это в тебе не любовь — это кровь молодая играет. Ты с мужиком пуд соли съешь, детей ему нарожай, душой-телом прирасти, а после скажешь: люблю — не люблю. Ты этого перекати-поле с Петром своим не равняй. Я людей вижу. Ты сирота. Тебе теперь дом свой устраивать нужно, корни пускать, гнездо вить. Куда ты без Петра денешься? Он тебе теперь и за отца, и за матерь. Али ты, как сестра твоя, мыкаться хочешь? Без пристанища? Вот уж бедная, бедная! Ох, не приведи господь бездомной, безмужней жить!
А н я. Зачем?
С т а р у х а. А неможется мне. Водицы испить али что. Вот и подашь.
А н я. Хорошо.
С т а р у х а. Ну и пойду помаленьку. Гляди не сиди долго, Нюта. Без тебя не усну.
М а р к. Да! Входите!
А н я. Вы ее простите, пожалуйста… Она очень несправедлива к вам…
М а р к. Вот как?.. Ну что же, спасибо на добром слове, а только она, Анечка, пожалуй, права… Со своей колокольни… Которая, кстати сказать, уже давно не звонит… Да, дорогая Анечка, она права с точки зрения своего уже давно отошедшего в небытие времени… Когда-то именно так и рассуждали: дом, дети… Но теперь это все как-то утратило смысл. Ты не находишь?
А н я. Да.
М а р к. Ну вот… И об обильном потомстве, к сожалению, я могу, например, только мечтать… ибо с большим трудом имею возможность прокормить одного, дай бог, чтобы он не скоро еще родился… Да и ваша сестрица… которую я, разумеется, горячо обожаю… любовницей — еще куда ни шло, но представить себе Ольгу Васильевну матерью семейства — весьма затруднительно, не обижайтесь… Вот вы с вашим женихом — совсем другое дело. Вам тут, на природе… в не ограниченном, так сказать, коммунальными соседями пространстве — сам бог велел. Плодитесь и размножайтесь. Беспрепятственно… Ну-ну, не сердитесь, я ведь шучу… Что, свадьба-то скоро?
А н я. Свадьбы не будет.
М а р к. Это что ж так?
А н я. Так…
М а р к. Мда… Опасная ты девушка, Аня. Петеньку от таких шуток кондрашка хватит, а?
А н я. Это не шутка.
М а р к. Ну, а позвольте вас тогда спросить: что же это вы в таком разе голову молодому человеку морочили? Завлекали всячески, подавали надежды, обманывали?
А н я. Я не обманывала. Я действительно хотела, пока…
М а р к. Пока — что?
А н я. Пока не полюбила вас…
М а р к
А н я
М а р к. Ну вот что, Аня. Ты очень милая девушка, но сейчас выйди, пожалуйста, вон, закрой за собой дверь и ложись спать.
А н я
М а р к
Вот… как до дела — так в слезы… Ну ничего… ничего… поплачь… На что ж это ты, девочка, рассчитывала, а?.. Что я тут же брошусь тебе на шею?.. Смотрите-ка, осчастливила, влюбилась!
А н я
М а р к. Ну?.. Что ты думала?
А н я. Я думала… что вам… нравлюсь…
М а р к. О господи, да конечно же нравишься!.. Ну и что из того? Это же еще не причина, чтобы делать тебя несчастной, глупая ты девушка!
А н я
Ну вот… видите… как это… просто…
М а р к. Молчи.
А н я
О л ь г а. Я познакомилась с торговками… они мне рассказали чудеса… Представляешь, у них, оказывается, целая система… В общем, в месяц они имеют от двух до шести тысяч… То есть не они, конечно, а хозяева… Потому что многие торгуют не сами… В зависимости, конечно, от сезона, от цветов…
М а р к. Мм?..
О л ь г а. Я говорю: ты хочешь в Италию?..
М а р к. Ой, Оля… у тебя такая… мучительная кровать…
О л ь г а
М а р к
Ну… не обижайся…
О л ь г а. Это для тебя они бессмысленные, потому что… бесчувственные!
М а р к. Ну, началось!.. Нет, я лучше уйду на веранду.
О л ь г а. Поближе к Анне?
М а р к. Что?.. Что?..
О л ь г а. Ничего.
М а р к
О л ь г а. Не кричи. Я пошутила. Спят.
М а р к
О л ь г а
М а р к. Это правда… насчет ребенка?
О л ь г а. Да. Я была у врача.
М а р к. Я не против… Но ты же знаешь наши возможности…
О л ь г а. Наши возможности безграничны!.. К тому времени, когда он родится, у нас уже будет трехкомнатная квартира!
М а р к. Пока он не родился, Оля, нас даже не поставят на очередь, потому что у нас лишних полметра… И потом, если даже и появятся деньги… столько лет придется стоять и ждать…
О л ь г а. Зачем? Нужно только дать кому следует взятку. Это же так просто.
М а р к. Просто… Только не нам с тобой.
О л ь г а
М а р к. Для меня жизненно необходим покой.
О л ь г а. Почему же ты… тогда не хочешь пошевелить и пальцем!.. Раз уж в муравейнике невыносимо… Другие мужчины…
М а р к. Я тебе много раз говорил, Ольга, не нравлюсь — уходи.
Спокойной ночи.
О л ь г а. Ты мне больше ничего не хочешь сказать?
М а р к. О чем?..
Ты куда?.. Ольга!.. Оля!..
О л ь г а. Никуда. Спи.
О л ь г а. Аня?.. А ты что не спишь?
А н я. Так… сейчас пойду.
О л ь г а. У тебя свидание? Я помешала?
А н я. Нет…
О л ь г а. А что это Куликов такой мрачный ходит? Поссорились?
А н я. Нет… Я пойду…
О л ь г а. Постой… Я вижу, ты на меня сердишься… осуждаешь… за то, что я так и не простила его перед смертью… Не могла!.. Пока был жив — не могла. А теперь… что ж, царство ему небесное.
А н я. Я пойду… поздно.
О л ь г а. Подожди. Посиди со мной… Какая ночь!.. В городе этого не замечаешь, правда?.. Перестань дуться, Аня!.. Анечка, сестричка моя, ты у меня самая дорогая на свете, если бы ты знала!.. У меня будет ребенок, Аня!.. Это такое чудо!.. Не правда ли?.. Ты это понимаешь, да?..
А н я. А Марк… знает?
О л ь г а. Марк?.. Да… Я ему сказала… Он был очень, очень доволен, рад!.. Он и я — мы оба так счастливы… Он хочет мальчика, сына он…
А н я. Зачем ты все выдумываешь?
О л ь г а. Что?
А н я. Ничего он не хочет! Никакого мальчика! Никакого мальчика!
О л ь г а. Аня!..
А н я. И никого он не любит! И тебя не любит! А ты… ты все ему прощаешь! Унижаешься! Лжешь! Зачем ты все лжешь? Он же тебя не любит! Не знает, как отделаться только, жалеет! А ты… вцепилась как пиявка! Ничего не видишь! Не слышишь! Только хапаешь! Думаешь, ты удержишь его своим ребенком? Наоборот! О глупая! Иди сделай себе, пока еще не поздно, аборт!
О л ь г а
А н я
О л ь г а. Аня! Что ты делаешь! Встань!
А н я. Я гадкая! Я грязная! Я хуже всех! Меня надо убить!
О л ь г а
А н я. Ну ладно, хватит болтать. Я устала. У меня болит голова.
О л ь г а. Дорогая моя, ну скажи мне, что с тобой?
А н я. Ничего. Пусти. Я хочу спать.
О л ь г а. Ты пугаешь меня.
А н я. Успокойся. Ничего такого, о чем ты думаешь, у меня нет.
О л ь г а. Кого ты ненавидишь, Аня?
А н я. Всех!
О л ь г а. Аня!..
А н я. Не трогай меня! Не трогайте меня! Или я сейчас подожгу дом!
О л ь г а. О господи!..
Ты слышал?
М а р к. Что?
О л ь г а. Что она сказала?.. Аня!
М а р к
О л ь г а. Она сказала, что подожжет дом. Что это с ней, а?..
М а р к. Почему ты спрашиваешь об этом у меня? Откуда я знаю?
О л ь г а. Ну не раздражайся! Не надо…
М а р к. Хорошо. Ты права. Нам лучше временно расстаться.
О л ь г а. О нет! Не временно! Нет! Только никакой надежды! Если расставаться, то навсегда! Навсегда! Чтобы я не убивала себя надеждой!
М а р к. Успокойся, Оля. Нас все равно не разведут сейчас. Пока ты не родишь ребенка.
О л ь г а. Что же делать?.. Что же делать?..
М а р к. Ничего… Ждать.
О л ь г а. Ждать… Тебе когда на работу?
М а р к. В принципе у меня есть еще неделя. За свой счет…
О л ь г а. Еще неделя!..
М а р к. Что? И ты меня выгоняешь, как бабка?
О л ь г а. О нет! О нет! Живи!.. Только я попрошу… ночевать тебя… в другой комнате…
М а р к. Хорошо.
К у л и к о в. Где Анна?.. Анна где?
О л ь г а. Анна?.. Ее нет…
К у л и к о в. Вижу, что нет. Где она?
О л ь г а. Откуда я знаю, Петя, что ты, право? Я за ней не бегаю.
М а р к. Здравствуйте, Петя.
К у л и к о в
М а р к. Это все равно. Я только к тому, что, входя в дом, надо бы поздороваться. И извиниться за ночной визит.
К у л и к о в. А пошел ты знаешь куда!..
О л ь г а. Петя!..
К у л и к о в. Я ему сейчас извинюсь! Пусть спасибо скажет, что здесь сейчас находится, с вами, а то!..
М а р к. Слушай, ты, убирайся отсюда, пока я тебя не выкинул!
К у л и к о в. Че-го?!
М а р к. Я сказал — выйди отсюда! Мразь.
О л ь г а. Марк!
К у л и к о в. А ну-ка, Ольга Васильевна, посторонись! Я ему сейчас!..
О л ь г а. Петя! Марк!.. Куликов!.. Что вы делаете! Бабушка Настя!
С т а р у х а
К у л и к о в. Чего они от меня Анну прячут!
С т а р у х а. Да тут твоя Анна, тут! У меня. Со мной спит. Аль не веришь?
К у л и к о в. Пусть выйдет, поговорить надо.
С т а р у х а. Я тебе выйду! Я тебе выйду, полуночник! Испортили мне девку! Вот женишься, привяжись за ейный подол и сиди, коль от людей стыдно не будет! А сейчас — пошел, пошел с богом! Свои девки дома оставленные, бесстыдная твоя рожа, пошел!
К у л и к о в. Ладно, утром приду.
С т а р у х а. То-то, петухи… И когда уже угомонитесь?.. Нехорошо с вами…
О л ь г а. Бабушка Настя, что же вы его все гоните? Он ведь мой муж! Муж! Ну и меня тогда гоните! И я уеду! И я!
С т а р у х а. Ах ты, касатка моя, и кто же вас, милая, гонит? Живите, господь с вами.
М а р к
О л ь г а. Чужой ты здесь.
М а р к. А ты?
О л ь г а. А меня… жалеют.
М а р к. Вот как?.. За что?
О л ь г а. Он ее любит.
М а р к. Ну знаешь, шимпанзе тоже любит.
О л ь г а (
М а р к. Ладно, пойду перенесу кровать.
О л ь г а. Не надо… Чего уж позориться напоследок. Поспим в одной комнате. Не бойся, не съем.
К у л и к о в. Ольга Васильна… здравия желаю… быть!
О л ь г а. Здравствуйте, Петя. Ты к Анне? Ее нет.
К у л и к о в. Знаю, что нет… знаю… Куликов все знает… Знаю, где Анна Васильна, и с кем — тоже знаю…
О л ь г а
К у л и к о в. Ошибаетесь, Ольга Васильна! Ох как ошибаетесь!
О л ь г а. Что? В чем?
К у л и к о в. Дело это и вас тоже очень даже касается…
О л ь г а. Я не хочу… Извини, Петя, ты пьян, мне неприятно…
К у л и к о в. Что ж, что пьян? Что ж, что пьян?.. Ну и пьян, так что? Правду-то я вам и в пьяном виде… как на ладони… Что пьян — извините… рабочему человеку оно и не грех иногда… пройти разрешите. Известия у меня для вас очень даже интересные имеются, не раскаетесь.
О л ь г а
К у л и к о в. Скажу, скажу, потерпите, Ольга Васильна, все скажу. Вы меня не торопите, ножкой не топайте. А то пожалеете, что поторопили… У вас спички найдутся?
О л ь г а. Вот… бери.
Ну?..
К у л и к о в
О л ь г а
К у л и к о в. Что слышала! А то — худо нам всем будет. Я Аньку кобелю твоему порхатому не отдам! Убью! Так и скажи ему: убью, сука!
О л ь г а
К у л и к о в
О л ь г а
К у л и к о в. Увидишь. Покажу…
Ах ты… Ольга Васильна!.. Да что это вы… ну… Эх!..
О л ь г а
К у л и к о в. Куда ж мне идти, Ольга Васильна? Место мое занято, а? Не обидно тебе это?.. А давай-ка мы их с тобой, того, оброгатим!
О л ь г а. Ты что? Пусти! Пусти!!!
К у л и к о в. Ну… ну… не рвись!.. Ну чего ты!..
О л ь г а. Ты что, Петя! С ума ты сошел!
К у л и к о в. Ну ладно… чего ты… Я ж тебя… все равно… не пущу!.. Никуда ты… от меня… не денешься!.. Они — там… мы — здесь!
О л ь г а
К у л и к о в. Что ж ты руки распускаешь… я ведь тоже могу…
Кричать будешь? Кричи. Все равно они нас с тобой не услышат!
О л ь г а. Пусти! Мне больно!
К у л и к о в. Кочевряжиться перестанешь — пущу.
О л ь г а. Какая же ты… скотина!.. Хам!.. Грязный хам!.. Шимпанзе!.. Кобель!
К у л и к о в. Вон как заговорила! А то, бывало, — Петенька, голубчик, сделай, миленький, помоги, дай!.. Это ж что получается? На мои же деньги, моими руками жар хочешь загрести — да меня ж и поносишь? Да я сегодня же весь твой парник к… матери по бревнышку растащу!.. Лампы ей достал, проводку, стекло!.. Я ж тебе задаром все делал! Я ж думал — по-родственному! Ты ж у меня, сука, сто рублей взяла! Забыла уже? Я молчу, думаю, мужик приехал — отдаст, куда там! Совести нет, а туда же еще, лает!
О л ь г а
К у л и к о в. Что ж вы меня, сволочи, пользуете как хотите! Руки мои, деньги мои, бабу мою! И чтоб я теперь тебя отпустил так!..
О л ь г а
К у л и к о в. У мужика своего возьми! Где бабы берут, не знаешь?
О л ь г а. Боже мой!.. У меня нет!.. У меня никогда нет… денег, чтобы бросить их в ваши алчные, мерзкие рожи!.. Что мне продать… чтобы отдать тебе… у меня даже нечего продать!!!
К у л и к о в. Ничего! Натурой расплатишься!
О л ь г а
К у л и к о в. Что ты мне суешь? Я тебе что, баба? Ты мне деньги давай, а это говно я и сам куплю!
О л ь г а
К у л и к о в
О л ь г а
К у л и к о в. Погоди ты… нельзя мне теперь тебя… пускать…
О л ь г а. Бабушка Настя… Христом богом… скажи… Ведь она сестра мне… Что он наговорил тут… Как же мне теперь жить… Как мне глядеть на них, господи!..
С т а р у х а. Не надо ходить… никуда. Не нужны вы богу.
О л ь г а
С т а р у х а. Живете без бога. И ему нет до вас никакого дела. Оставлены вы. И не бог вас наказывает. Сами себя… сожрете. Глаза бы мои на вас не смотрели.
О л ь г а
С т а р у х а. Уродцев своих поглядишь.
О л ь г а
С т а р у х а
О л ь г а
А н я. Иди сюда! Здесь никого. Господи, посмотри, какой ужас, что это?.. У меня такое чувство, что за нами постоянно следят… После той злополучной ночи, когда она продержала меня до утра, у меня внутри будто что-то лопнуло, оборвалось… Какая-то дыра в животе… Я теперь постоянно либо плачу, либо кричу на всех!
М а р к. Аня… когда-нибудь… не сейчас… ты поймешь, что мудрая баба Настя избавила нас обоих от многих мучений, которые приносит нечистая совесть…
А н я. Не говори мне так, или я стану очень злой! Зачем ты так говоришь!
М а р к. Я же сказал, сейчас ты не поймешь… Тогда хотя бы поверь мне, что все это очень скоро пройдет… Я уеду, ты немного погрустишь и забудешь… уверяю тебя… И, вспоминая свои теперешние страдания, тебе будет просто смешно… Помиришься с Петей… В общем, он… хороший человек… Ну, или приедешь к нам в Ленинград, мы тебя как-нибудь пристроим… найдешь себе жениха, а?.. Самое печальное, Анечка, то, что в любви все взаимозаменяемы…
А н я. Мне иногда хочется тебя задушить.
М а р к
А н я. У меня есть план. Ты сейчас поедешь домой. А я возьму отпуск, скажу, что путевку дали, и приеду к тебе. Хорошо?
М а р к. Аня… мы живем с соседями… и…
А н я. Я же не собираюсь прямо к тебе. Снимем где-нибудь комнату…
М а р к. Нет, Аня… это невозможно…
А н я. Почему?
М а р к. Ну… потому что это как-то… непорядочно…
А н я. Что непорядочно?
М а р к. Перед Ольгой…
А н я. Но ты же ее не любишь! Ты же сам говорил, что не любишь! Или ты лгал?
М а р к. Не знаю… жить с ней невыносимо… Но и бросить ее я, наверное, никогда не смогу…
А н я. А меня… бросить ты сможешь?
М а р к (
А н я. Ты меня просто не любишь.
М а р к
Господи, ну что вы нашли во мне такого хорошего!.. Подумай, Аня, из-за кого ты страдаешь! На что я тебе сдался? Неужели ты не видишь, что я пустой, мертвый?.. Я не знаю, для чего жить. У меня нет ни одной радости, ни одного желания, ни одной надежды… Я никому и ничего уже не смогу дать. Единственное, чего я хочу, чтобы меня все оставили в покое и перестали дергать, словно я огородная репа! Неужели тебе нужен такой мужчина, Аня!..
А н я. Я вылечу тебя!.. Я волью в тебя новые силы!.. У тебя снова появятся желания и захочется жить!
М а р к. Это иллюзии, Анечка… Ты же не фокусник, а?.. Или ты фокусник?..
Вот видишь…
А н я. Но так не бывает!.. Не бывает!.. Это было бы совсем бессмысленно… жестоко!.. Это не может кончиться вот так… просто… ничем!
М а р к. Знаешь, Аня, я недавно понял одну вещь… Сказать? Большинство наших страданий — от невозможности осуществить свои желания… Верно?.. Мудрость же, очевидно, состоит в том, чтобы довольствоваться существующим… Тем, что каждому из нас дает жизнь. Не озираясь завистливо по сторонам и не подсчитывая ревниво количество отпущенных тебе и твоему соседу благ…
А н я. В чем же тогда смысл?
М а р к
А н я. Скажи, если бы можно было выбирать… как бы ты хотел вообще… жить?
М а р к. Я бы сделался Буддой и перестал жить вообще.
А н я. Я серьезно…
М а р к. Серьезно?.. О!..
А н я
М а р к
К у л и к о в
М а р к
К у л и к о в
А н я. Подождите меня, я сейчас.
Ну?..
К у л и к о в
А н я. Нет, Петя, поздно…
К у л и к о в. Что — поздно?.. Али было у тебя с ним, а? Было чего — нет?
А н я. Было.
К у л и к о в. Что… было?..
А н я. Все.
К у л и к о в. У!.. Гнида!.. Вошь!.. Не сберег!..
А н я. Ну и все, Петя. Прощай.
К у л и к о в. Как — прощай? Стой! Куда ты? Куда? Вернись, Анька! Слышь? Лучше вернись! Все прощу! Все! Как не было! Не жить мне без тебя, Ань!
А н я. Не надо, Петя. Все у нас кончено. Не надейся.
К у л и к о в. Ну это ты врешь! Врешь! Ничего у нас не кончено! Врешь!.. Ну гляди, Анька, не вернешься — убью! Его убью, поняла?
А н я
К у л и к о в. Стой!.. Я ж и вправду убью! Стой!..
О л ь г а. Кто там кричит?.. Не надо кричать, Петя… Не кричи. Посмотри на них… Марк!.. Аня!.. Пусть они любят друг друга, Петя. Не надо им мешать. Где ты, Аня?.. Сестра моя, Аня, люби Марка… Он хороший… Добрый… Люби его… Отдаю.
М а р к. Ты устала?
О л ь г а. Нет…
М а р к. Я думаю, поедем первым автобусом, чтобы к вечеру добраться, да? Пораньше ляжем сегодня.
О л ь г а. Да.
М а р к. Как ты себя чувствуешь?
О л ь г а. Хорошо.
М а р к. Больше всего меня беспокоит теперь он.
О л ь г а. Да… Бабушка сказала, на нем это не должно… отразиться… Она же меня сразу прополоскала… Да и мало там было в бутылке… чуть-чуть…
М а р к. Я, Оля, решил уйти из института. Устроюсь на какой-нибудь объект прорабом.
О л ь г а. Зачем?..
М а р к. Квартиру дадут. Через год… два, три, четыре, пять…
О л ь г а. Это хорошо… Только…
М а р к. Работа везде одинакова. По крайней мере, там от меня будет хоть какая-то польза… А архитектор я плохой.
О л ь г а. Неправда!
М а р к. Правда. И те замечательные храмы и соборы, что я тебе рисовал, уже были давно все построены до меня… Я просто производил впечатление, Оля… слышишь? А ты, бедняжка, и впрямь считала меня непризнанным гением, а?..
О л ь г а. Какой долг?..
М а р к. Человеческий… профессиональный… мужской…
О л ь г а. Я простила.
М а р к. Совсем прости.
О л ь г а. Совсем… простила.
М а р к. И Аню тоже. У нас с ней ничего не было… Не держи на нее зла. Ей очень тяжело сейчас… Хуже, чем нам.
О л ь г а. Я ей зла не желаю… Наоборот…
М а р к. Я хочу сказать… Я люблю тебя, Оля.
О л ь г а. И я люблю тебя, Марк.
А н я. Бабушка ужинать зовет.
М а р к. Спасибо, Аня, идем.
С т а р у х а. Ну, садитеся, гости дорогие… С отъездом, значит! Наливайте вино… не знаю, хорошее — нет, какое было — без выбора.
М а р к. Хорошее, бабушка. Просто неудобно. Сами не догадались.
С т а р у х а. Ничего… Ну, будьте все здоровы, живите долго, мирно, не ругайтесь…
О л ь г а. И вы, бабушка, долго живите.
С т а р у х а. Куда уж мне, восемьдесят второй год!..
Скучно мне теперь без вас будет. Привыкла. Вот и Анна надумала уезжать.
А н я. Да я на будущий год только… В институт попробую…
С т а р у х а. Вот. Уж чем тут плохо у нас, не знаю… Не держит больше земля. Никого не держит.
О л ь г а. Не знаю… Я, бабушка, теперь не загадываю…
С т а р у х а. Ну-ну, правильно… Как бог даст.
М а р к. Давно собирался у вас спросить… А что, дети у вас были?
С т а р у х а. Были. Как не быть? Померли все. Маленьких трое померло, да кого в войну поубивало. А старик мой еще до войны утоп.
М а р к. Да… тяжело вам пришлось.
С т а р у х а. Дак что же… кому что на роду написано. Все от бога.
М а р к. Конечно. Только несправедливо как-то ваш бог поступает.
С т а р у х а. Несправедливо, говоришь… Вот два дерева. Одно растет, другое взяли да срубили. Какая справедливость?
М а р к. Ну, это другое. Человек не дерево.
С т а р у х а. Все одно, милый. И человек, и дерево, и скотина — все одно, все живое, все божье. Все рождено, чтоб жить.
М а р к. Но должен же быть во всем какой-нибудь смысл…
С т а р у х а. Какой смысл?.. Тебе жизнь дадена, дак живи! Вот Ольга твоя сына скоро родит. Ростить будете. Какой еще смысл? Не понимаю… Не любите вы жизнь, оттого вам и смысл какой-то еще нужен, отдельный… Все мудрите, ищете, ум исхищряете, а только мудрее жизни ничего нет. Все в ней. Вся премудрость, вся радость, вся загадка. Рождение — загадка, смерть — загадка, любовь — загадка. А что важнее этого на свете есть? Ничего нету. А кто это сотворил и для чего — разве это человеческого ума тайна? Оно, конечно, лестно человеку тайну эту открыть. Да только отгадка-то все равно человеческая будет, один — так повернет, другой — этак. А истину один только бог знает.
М а р к. Эх, хорошо говорите, Настасья Савельевна. Уютно… Прямо так и хочется свернуться калачиком и уснуть… Счастливые вы люди, прожили всю жизнь этакими детьми. Что бы ни случилось — все хорошо, все справедливо, все благо!
С т а р у х а. Все и есть… благо.
М а р к. Что — благо? Где? В чем?! Бросьте!.. Дорогая Настасья Савельевна, вы замечательная старушка, но, боже мой, как вы безнадежно устарели!
С т а р у х а. Кто это хулиганит?
Ну чего? Чего тебе, Петя? Что ты все бродишь как неприкаянный! Иди домой! Нету никого! Нету!
Ах ты, грех-то еще!..
Какой тебе Марк Лександрыч! Ишь чего надумал! Сказано тебе — спят! Отдыхать пошли! Завтра чуть свет ехать! Ступай домой!
О л ь г а. Не ходи.
М а р к. Просит человек…
О л ь г а. Не ходи! Он пьяный!
С т а р у х а. И то. Сиди-ка ты дома. Не об чем тебе с ним разговаривать.
О л ь г а. Не пущу!
М а р к. Оля… ну, это смешно… Я на две минуты. Здесь, на крыльце, постоим.
С т а р у х а. Жалко мужика. Сопьется теперь совсем. Хороший был хозяин…
А н я
С т а р у х а. Кто ж тебя виноватит? Каждый сам себя виноватит.
О л ь г а. Я не могу. Я пойду!
С т а р у х а. Сиди. Сама пойду.
О л ь г а. О господи, скорей бы уже уехать!..
А н я. Как хочешь. Давай.
О л ь г а. Ну вот и хорошо. Теперь все!.. Все!.. Гора с плеч! Ты теперь к нам в гости приезжай. На Новый год. Хочешь? А если в институт не поступишь, останешься у нас, будешь весь год на подготовительные курсы — и тогда обязательно сдашь…
А н я. Ладно.
О л ь г а. Ну что это, теперь баба Настя пропала!..
А… Марк… где?..
С т а р у х а. Что ж… убил он мужика твоего…
О л ь г а
С т а р у х а. Ножом… насмерть…
А н я. Мне пора.
С т а р у х а. Что ж… с богом, значит… Ничего не забыла?
А н я. Нет…
С т а р у х а. Ну гляди, Анна… пиши нам, не забывай… как устроишься, как что…
А н я. Хорошо… Оля, ты, может быть, передумала… так скажи… насчет обмена…
О л ь г а. Нет.
А н я. Сейчас — я понимаю, а потом будешь жалеть… ты так хотела… столько лет добивалась прописки…
О л ь г а. Я теперь здесь прописана, Аня. Здесь мой отец, муж. Куда мне от них…
С т а р у х а. Вчера к куликовским дочкам из сиротского дома приезжали. Заберут девок-то. Вот еще горе-то.
О л ь г а. Не заберут.
С т а р у х а. Как — не заберут? Ихнее дело теперь сиротское, деваться некуда…
О л ь г а. Я их решила к себе взять… уже договорилась…
С т а р у х а. Бог тебе… бог тебе за это даст! Бог даст! Ребеночка хорошего родишь… Ничего… Вот и я, грешница, на старости лет внучат понянчу… Ну дак где твой чемодан, давай, что ли, понесу до автобуса…
А н я. Не надо, я сама. Не провожайте.
До свиданья, Оля.
О л ь г а. Рада… что уезжаешь?
А н я
О л ь г а. Живи…
А н я. Бабушка Настя, спасибо вам за все!.. За все!
С т а р у х а. Нюта! Нюта!
О л ь г а. Письмо получила от Николая. Отпуск ему дают. Приедет скоро.
С т а р у х а. Вот и хорошо. На могилки сходите. А то, может, понравится ему у нас, дак и сюда вернется после армии. Оженим. С родными жить оно и веселее. А девок у нас — пруд пруди. Что Верка Захарова хорошая девка, что Нинка соседская, что Валька, вон напротив, бабки Егоровны внучка… Это парней нету: как в армию попал, так и пропал, разбредутся опосля кто куды, а девок!
О л ь г а. Ох! И что же мне теперь делать!.. Как же мне теперь жить!.. Одна ведь я осталась! Одна!.. На всю мою жизнь! Одна! На веки вечные! Ведь как в могиле… как в могиле холодной одной-то жить!..
С т а р у х а. Поплачь, бабонька, поплачь, покричи… Горе-то, оно слезами уходит… Ничего… Баба — она завсегда одна… Мужик пришел и ушел. Его то водка отнимет, то зазноба разлучит, то смерть… То понесет его нелегкая по свету шастать, счастья искать, а то война!.. Эх, милая, вот уж когда бабе горе, не приведи господь!
О л ь г а. Да ведь не война же сейчас! Не война!
С т а р у х а. Я про то и толкую, что баба — она завсегда одна. Мужик что ветер. Бросил семя и полетел дальше. Ему и заботушки мало. А бабе — ро́стить да жать. Терпи, милая… Оттого бабий век и долог, что вся жизнь на ней держится. Ты, бабонька, упрись лучше, обоими ногами упрись в землю получше, как дерево — корнями, стой крепко. Потому никто, окромя бабы, жизнь на плечах не вынесет. Одна ты. И помощи тебе нет, и опоры нет. Все в тебе самой. Сама ты — и помощь, и опора. Ты — кормилица, ты — подательница, и вся сила жизни и продолжение ее — в тебе. Такова твоя судьба, такова твоя доля бабья. Смирись и терпи — и веруй!
Эва! Кто к нам пришел! Глянь!.. Ну проходите, гостьюшки дорогие, не стойте на пороге, чего заробели?.. Сейчас чай будем пить с вареньем, а то, может, молочка хотите, у вас-то, поди, своего нету… Ну-ну, сейчас принесу, ждите. Вставай, Ольга, встречай, дочки пришли, кормить-поить надо.
О л ь г а. Как тебя зовут?
П е р в а я д е в о ч к а. Таня…
О л ь г а. А тебя?
В т о р а я д е в о ч к а. Лена.
О л ь г а. Ну вот… А меня зовут… Оля… Я теперь буду ваша мама… И жить мы будем теперь здесь… Скоро у вас появится еще братик или сестра… Подрастет… Будете ходить в школу… Я — работать… Так и заживем потихоньку… Потом вы станете большими… Поедете учиться… Выйдете замуж… И все у вас будет хорошо… А я буду ста-аренькая-старенькая… бабушка Оля… с палочкой… Ничего… Как-нибудь проживем… Как-нибудь проживем.
Степан Лобозеров
МАЛЕНЬКИЙ СПЕКТАКЛЬ НА ЛОНЕ ПРИРОДЫ
Комедия в 2-х действиях
Н и к а н о р Е п и ф а н о в и ч Ж у р а в л е в.
А г р и п и н н а А н т о н о в н а Ж у р а в л е в а.
В а р в а р а.
В л а д и м и р Л е о н и д о в и ч С т а р к о в.
С т а н и с л а в.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Н и к а н о р
А г р и п п и н а. Чего?
Н и к а н о р
А г р и п п и н а. Да чего давать-то?
Н и к а н о р. Собирайся давай! «Непутевый, непутевый…» А ты-то для Катьки чего путного сделала? Сидишь только тут. А я вот… Быстрей давай!
А г р и п п и н а. Да куда собираться-то? Прибежал, запрыгал!
Н и к а н о р. Сделала ты чего путного для дочки своей? А вот я… Да не рассиживайся ты! Эх, Катьки нету. Зря мы ее отправили. Взяли бы сейчас с собой и все сразу бы и сделали.
А г р и п п и н а. Да ты толком можешь слово сказать?
Н и к а н о р. В гости пойдем, в гости! Чего тут-то сидеть? Тут-то ты чего высидишь?
А г р и п п и н а. Да какой дурак тебя позвал-то?
Н и к а н о р. «Дурак»… Это мы тут сидим с тобой, дураки нечесаные, а на свете есть еще умные люди, не перевелись.
А г р и п п и н а. Станет с тобой умный человек связываться!
Н и к а н о р. Обхождение надо иметь, обхождение. Подошел, культурно поздоровался, закурил… и поговорил на темы. Да ты чего сидишь-то?
А г р и п п и н а. Я что, должна платок в зубы — и за тобой невесть куда?
Н и к а н о р. И побежим, для Катьки я хоть до Москвы рысью добегу, не то что некоторые — шаг сделать для родной дочки боятся.
А г р и п п и н а. Я вот те счас побоюсь так побоюсь! Ты по-человечески можешь слово сказать?
Н и к а н о р. Да я тебе уже два часа долдоню: подошел и поговорил. А он расчувствовался; видно, в гости пригласил. Приходите, говорит, вместе с супругой. А ты мне супруга или кто?
А г р и п п и н а. Да кто он-то?
Н и к а н о р. Да художник, художник! Не слышала, что ль? Уж с месяц, как приехал, и все чин чином — рисует.
А г р и п п и н а. Ну и рисует, а мы при чем?
Н и к а н о р. Да как ты не поймешь-то? Художник он, заправдашний художник.
А г р и п п и н а. Ну хоть бы и художник.
Н и к а н о р. Поговори с ней! У кого дочка либо сын рисует?
А г р и п п и н а. А с чего бы это им рисовать-то?
Н и к а н о р. Ни у кого не рисуют. Одна наша Катька рисует.
А г р и п п и н а. Ну, рисует.
Н и к а н о р. А дальше что?
А г р и п п и н а. Да ничего. Порисует да бросит. Чего ты забегал-то со своим рисованием?
Н и к а н о р. От! Свяжись с бабой — и сам дураком станешь! Как ты не поймешь-то: мы все гадаем, на кого Катьку учить, а тут…
А г р и п п и н а. А тут чего?
Н и к а н о р. Да в город ей надо ехать учиться!
А г р и п п и н а
Н и к а н о р. По-твоему, пусть неученая бегает?
А г р и п п и н а. Пусть учится.
Н и к а н о р. А я про что?
А г р и п п и н а. Пусть учится. Только чтоб по-серьезному. На агрономшу хотя б.
Н и к а н о р. Ты что, хочешь, чтоб она язык на плечо и целыми сутками по пашням бегала?
А г р и п п и н а. Агрономы пешком не бегают, газик дадут.
Н и к а н о р. Ага, умница какая нашлась, смотри, как бы «Волгу» не дали. Хлеб морозом побьет, кто отвечать будет?
А г р и п п и н а. Да никто. Нынче виновных не сыщешь.
Н и к а н о р. Сыщут, если приспичит, да припаяют тысяч двенадцать, вот и бегай потом оправдывайся.
А г р и п п и н а. Все равно лучше, чем сухой кусок грызть в твоем городе.
Н и к а н о р. Ага, много ты знаешь! Это в нашем магазине и сухого куска не возьмешь, а там на каждом углу закусочная: перебежал через дорогу — и бери что надо. Да ты будешь, нет собираться?
А г р и п п и н а. А допреж чем возьмешь — в очередях десять раз задавют.
Н и к а н о р. Кого? Тьфу ты! Ей про одно, а она… Собираться будешь, нет? «Задавют»!.. Там все моментом, все по пакетикам рассовано. И люди культурные.
А г р и п п и н а. Вот и будет она всю жизнь бегать за твоими пакетиками. А дома залез в погреб — и бери чего надо безо всяких пакетиков.
Н и к а н о р. Ну ладно, ладно, сиди. Катька приедет — я ей так и скажу. Выпал, скажу, случай, дак мамочка твоя с места не сдвинулась. В агрономы! Ты вон на нашего агронома погляди: сапоги, телогрейка, как на арестанте все равно. А там рисовать, там город!
А г р и п п и н а. Чего ты заладил — город, город… Не была я в твоем городе, что ли? Толкучка что на базаре, что в магазинах, да жулики, которые, того и гляди, чего сопрут, — вот и весь твой город.
Н и к а н о р. Рассудила! А театры? А павильоны?
А г р и п п и н а. А то ты был в этих самых павильонах.
Н и к а н о р. Вот! К чему я и клоню! Я — не был, а Катька — хочу, чтоб была.
А г р и п п и н а. Да чего ты забегал! В город… учиться… В какой город? На какую учебу? Кто ее возьмет-то туда?
Н и к а н о р. Ну ты погляди на нее! Два часа ей объясняют, а она опять свое! Говорю же тебе! Художник в гости пригласил. Вот и договоримся с ним, чтоб он Катьку нам помог пристроить.
А г р и п п и н а. Да где ты его видел-то, когда?
Н и к а н о р. Да только что. С чего бы я бежал-то?
А г р и п п и н а. А в гости на какое время звал?
Н и к а н о р. Да на любое. Сказал, приходите. Значит, когда хошь, тогда и иди.
А г р и п п и н а. Вот полудурок! Кто ж так ходит? Он не успеет в избу зайти, а мы уж припремся.
Н и к а н о р. Да шел домой он уже, шел после рисования, когда я его встретил. А я тут с тобой три часа уж, наверно, рассусоливаю. Ты пойми: чем скорей сделаем, тем лучше. А то он потом забудет, и считай — пропало. Ты про Катьку, главное, думай, про Катьку. Тут вся ее жизнь решается.
А г р и п п и н а. Да куда мы пойдем? Чего там делать будем, об чем говорить?
Н и к а н о р. Это с вами тут… А с умными людями я всегда найду о чем побеседовать.
А г р и п п и н а. Ну иди беседуй, если у тебя в башке не тот шуруп повернулся, а я при чем?
Н и к а н о р. Да ты-то кто? Ты-то хоть думаешь об ребенке своем? Девчонка только одно и знает: все бумажки разрисовала, все книжки, все картинки про это собрала, а она… Ты-то кто ей будешь?
А г р и п п и н а. А художники твои пьют запоем — что мужики, что бабы. Я специально спрашивала.
Н и к а н о р. А агрономы не пьют? Разузнала! У кого это ты спрашивала, у Варьки небось? Она скажет! Давай собирайся!
А г р и п п и н а. Да ты что, серьезно? Куда я пойду? Кто меня там не видел? Об чем говорить буду?
Н и к а н о р. Не говори. Посиди послушай.
А г р и п п и н а. Твоих умных разговоров я и дома наслушалась. Выпьешь рюмку — и понесешь невесть что, а я за тебя красней.
Н и к а н о р. Да для Катьки мы идем, для Катьки, что ж я там напиваться буду… Кто ей подскажет, как правильно рисовать? А этот художник специально учился, собаку, наверное, съел на этом деле.
В а р в а р а. Опять рев? Чего делите?
А г р и п п и н а. Заревешь тут. Пристал с ножом к горлу: пойдем к художникам, да и только.
В а р в а р а. Да ну? Когда это вы успели в дружки к ним записаться?
А г р и п п и н а. Да то-то и оно, что я их и в глаза не видела. Он набрел на них где-то на речке. Катьку, дескать, помогут пристроить на учебу.
В а р в а р а. Ты гляди! Мне, что ль, с вами припариться?
Н и к а н о р. Тебя только там и не хватало. Грипка, ведь мать же ты ей, должна же ты понимать, что другого такого случая, может, и не будет никогда.
А г р и п п и н а. Варька, чего делать-то? Налетел, оглушил… Я теперь и сама ничего в толк не возьму.
В а р в а р а. И думать нечего. Катька приедет — в ножки вам поклонится.
Н и к а н о р. О! Слышала!
А г р и п п и н а. Да ведь и не знаем их совсем.
Н и к а н о р. Да я, я знаю! Съедят, что ль, они там тебя?
А г р и п п и н а. Что, и картинки понесешь?
Н и к а н о р. Из-за них и идем.
А г р и п п и н а. Ты б еще воз ими нагрузил. Как же, будут они глядеть!
Н и к а н о р. А как?
А г р и п п и н а. Раз уж мы идем в эти треклятые гости, то и их к себе приглашать придется, тут и покажем.
Н и к а н о р. Верно. К той поре и снюхаемся поближе.
А г р и п п и н а. Ну гляди, Никанор, если только что там получится…
Н и к а н о р. Да чего получится, чего получится? Будто я ее к разбойникам каким веду.
В а р в а р а. Ну а меня-то как, берете — нет?
Н и к а н о р. Ага, счас. Всю родню соберу, всех соседей, они там шибко вас ждут-дожидаются.
В а р в а р а. Вы вот в гости-то собрались, а с собой чего захватили?
Идете-то к городским, а у них так заведено: гость со своими харчами приходит.
Н и к а н о р. Да ну? Ты посмотри, какая она ирудированная! Ты нас за дурачков-то не принимай, бывали мы в городе в гостях и с харчами и без харчей, а бутылочку нам завсегда ставили.
В а р в а р а. У кого бывали-то, у родни своей? Так это такая же деревня.
Н и к а н о р. Да ну? А кто ж тогда не деревня-то — ты, что ли?
В а р в а р а. Ваши-то шоферюгами либо на фабрике какой, а эти — интеллигенция. Так что ты кое-что с пальцем-то не равняй. Я в городе жила, знаю. К ним если собрался в гости, то сальца с собой прихвати, рыбки, яичек, а они чай поставят да по тоненькому кусочку хлебца отрежут.
Н и к а н о р. Тебя бы я и с салом не пустил.
В а р в а р а. А ты думал, задарма кормить будут? Как же, держи карман.
А г р и п п и н а
Н и к а н о р. Да брешет она, чего ты ее слушаешь?
В а р в а р а. А вот попомните мое слово, когда за стол сядете.
Н и к а н о р. Ты, Варвара, если за делом пришла, так говори, чего надо, а нет…
В а р в а р а. Дожила, по-соседски и забежать нельзя.
Н и к а н о р. Во! На человека походить стала.
В а р в а р а. Гляди, отобьют ее там у тебя, такую-то.
Н и к а н о р. Только погоди-ка, Агриппина, платье-то шибко уж тонкое какое-то…
А г р и п п и н а. Да ты погляди, жара-то.
Н и к а н о р. Жара жарой, а все-таки не к ней вон идем.
В а р в а р а. Пальто надень, Грипка, с песцом. Сразу увидят, что не хухры-мухры.
Н и к а н о р. Ладно, помолчи. Пальто не пальто, а костюм есть же у тебя.
А г р и п п и н а. Да куда я в нем?
Н и к а н о р. Мы как идем-то? По делу, официально! Вот и надо, чтоб попредставительней.
А г р и п п и н а. От придурок! Чего ты прицепился-то? Все так ходют.
Н и к а н о р. К кому? К кому ходют-то? То-то и оно. Это смотря к кому ходить. Сам художник, а баба его… забыл, как называется; в общем, баба еще ученей.
В а р в а р а. Да уж, у них держись! Кофе выпьете — и танцевать. И чтоб по самому современному. А не умеешь — засмеют. Деревня, скажут, необразованная, еще и в гости приперлись.
А г р и п п и н а. Мне только и осталось, что танцевать.
В а р в а р а. А вы как думали? У них даже вилку с ложкой не правой рукой надо брать, а левой. А правой — ножик.
А г р и п п и н а. Я тогда эту ложку совсем не возьму.
Н и к а н о р. Ага, руками будешь мясо из щей таскать, слушай ее побольше. Год какой-то проработала в городе уборщицей и все разузнала.
В а р в а р а. Не уборщицей, а гардеробщицей в театре, и уж, будьте уверены, всего там успела насмотреться.
Н и к а н о р
В а р в а р а. А сам-то что, в светлом углу интервьи давать собрался?
Н и к а н о р. А ты… помолчи. Не к тебе в гости идем.
В а р в а р а
Н и к а н о р. Я вот кому-то прицеплю.
А г р и п п и н а. Да смотри не пей там.
В а р в а р а. «Не пей»… Да если они и поставят, то грамм сто пятьдесят, не больше.
Н и к а н о р. А ты… А тебе и пятьдесят грамм никто не поставит.
В а р в а р а. Да уж мне-то — точно.
А г р и п п и н а. Чует мое сердце, добром эти гости не кончатся.
В а р в а р а. Тогда хоть присядьте перед дорожкой.
Н и к а н о р. Сама иди домой да приседай. А то бегает, только с толку сбивает.
В а р в а р а. Расскажете потом, как вас встречать-провожать будут?
Н и к а н о р. Ага, отчет тебе напишем на двенадцати листах.
В а р в а р а. Ну с богом. Сразу-то их там за грудки не берите. О том о сем сначала, а потом и про Катьку.
Н и к а н о р. Без советчиков знаем. Пошли. Они уж, наверно, ждали, ждали и ждать перестали.
В и к а. Опять к нам во двор зашла чья-то курица. Живу здесь всего неделю, а скоро буду знать по именам всех соседских собак и кошек. Посмотри, к нам зашла чья-то курица.
С т а р к о в
В и к а. Все-таки событие. Ты знаешь, я скоро рехнусь от этой тоскливой жары и пойду разгребать пыль вместе с этой курицей. Вот так.
С т а р к о в. А у тебя здорово получается.
В и к а. Хоть раз в жизни похвалил.
С т а р к о в
В и к а. Так давай поплачем вместе, чего прячешь?
С т а р к о в. Глаз у вас дурной. Сглазишь.
В и к а. Было бы чего…
Да, а обед я тебе не приготовила. Времени не хватило.
Что, без обеда обойдешься?
С т а р к о в. А это как пожелаем, так и сделаем.
В и к а. Вот и делай. А у меня отпуск. Некоторые там на юг порываются, а что там, на юге-то? Теплая водка, пьяные мужики. Нет уж, мы здесь из принципа.
С т а р к о в. Вот и отдыхай.
В и к а. А я и отдыхаю. День еще как-нибудь доотдыхаю и… Быстрей бы только.
С т а р к о в. Сама же приехала.
В и к а. Естественно. Кругом сама виновата.
С т а р к о в. Как, всего один день остался?
В и к а. Ты бы так явно не радовался, а то… неприлично как-то.
С т а р к о в. Что ж, я должен скрытно радоваться, за углом?
В и к а. Ну ладно, хватит. Тебе вот явно хочется радоваться, а мне надоело быть явной идиоткой.
С т а р к о в. Что так?
В и к а. Да так как-то. Давай подобьем как его там, баланс, и… адью. Сколько ты пробыл дома после последней халтуры?
С т а р к о в. Это когда?
В и к а. Два дня. Точно. Два дня. Отгостил у родной жены. Мелькнул как луч света. Какой там луч: тощим задом своим мелькнул — и смотался.
С т а р к о в. А я сейчас не на халтуре.
В и к а. Спасибо, утешил. Мне от этого много легче.
С т а р к о в
В и к а. Хватит! Таракан пробежит по печке — ты его заметишь. А я что, меньше таракана? Меньше?
С т а р к о в. Во-первых…
В и к а
С т а р к о в. Больше. И даже намного. Довольна?
В и к а. Да, все забываю тебе сказать, ко мне ведь уже сватаются. Представь себе! Сначала удивлялись, потом стали жалеть, а теперь вот сватают. Не можешь же ты, говорят, воспринимать его всерьез.
С т а р к о в. Ну а ты?
В и к а. А что я? Пока выбираю.
С т а р к о в. Ну-ну, выбирай. У вас ведь там большой выбор. Эти, как их… кандидаты…
В и к а. Да, кандидаты.
С т а р к о в. Доктора…
В и к а. Представь себе, доктора.
С т а р к о в. Доценты…
В и к а. И доценты, и профессора, и, если хочешь знать…
Н и к а н о р
С т а р к о в
Н и к а н о р. Вот с супругой мы, как вы говорили.
С т а р к о в. Проходите. А это моя… супруга. Пока. Пока еще. Может, еще с неделю побудет. Да вы проходите, извините, забыл, как вас по батюшке.
Н и к а н о р. Никанор я. Никанор Епифанович. А жена — Агриппина Антоновна. А я дак иногда ее Грушей зову. Имена-то старинные, трудно запомнить. Вера наша была старая, ну и прозвища старые. Старики накрестили.
В и к а. Нет-нет, мы как раз обсуждали уже нарисованное. А сейчас, насколько я поняла, будем обсуждать это все вместе. Проходите, садитесь.
Н и к а н о р. Ничего, мы постоим.
В и к а. Да нет же, что вы, проходите, садитесь.
Н и к а н о р. Мы вот тут вам огурчиков… наших, собственноличных.
С т а р к о в. Вот это кстати. А то меня жена раз в неделю решила кормить: опыт такой проводит в научных целях. Да что вы стали-то? Рассаживайтесь.
А вы, Никанор, э…
Н и к а н о р. Епифанович.
С т а р к о в. Да, вы, Никанор Епифанович, здесь в колхозе работаете?
Н и к а н о р. В колхозе. Продукцию выращиваем. Вроде бы как для нужд населения.
В и к а. Зачем? Зовите меня просто Вика.
А у вас здесь много красивых мест.
Н и к а н о р. Да, и грибы водятся, и ягоды.
В и к а. Тишина, покой, мы здесь просто блаженствуем.
Н и к а н о р. И даже шишки.
В и к а. Что?
Н и к а н о р. Да я говорю: и грибы, и ягоды, и даже шишки. Живем как на этом самом… лоне природы.
С т а р к о в. А насчет рыбалки как, любите?
А г р и п п и н а
Н и к а н о р
В и к а. Извините, заговорилась и совсем забыла про свои прямые обязанности. Я сейчас.
Н и к а н о р. А вы, значит, художничаете, Владимир Леонидович?
С т а р к о в
Н и к а н о р. Умственное занятие. А ба… кгм… супруга ваша тоже того…
С т а р к о в. Супруга-то?
Н и к а н о р
В и к а. Вот у меня, как у хорошей хозяйки… Взяла как-то, но не буду же я пить одна? Извините, что в такую жару водкой вас потчую, нет ничего больше.
Н и к а н о р
В и к а
Н и к а н о р. Это точно. Вот и Агриппина тоже говорит: поменьше завоза — поменьше пить будут. Вы уж не сердитесь, что пришли. Может, чего не так говорим?
С т а р к о в. Ну что вы! Нам вообще очень нравится у вас в деревне. Особенно моей жене.
А г р и п п и н а
С т а р к о в. Что? А! Видите ли…
В и к а
С т а р к о в
В и к а
Н и к а н о р. Епифанович, да просто Никанор.
В и к а. Никанор Епифанович, будьте хоть вы мужчиной.
А г р и п п и н а
Н и к а н о р. Поживи с такой. Ну, раз Владимир Леонидович не может, что уж, раз уж пришли…
В и к а. За знакомство!
Н и к а н о р. За приятное…
В и к а
А г р и п п и н а
В и к а. Но я… Я просто не пью, не могу пить водку. Я от нее болею.
А г р и п п и н а
С т а р к о в. Видите ли… город — это… это когда кругом кандидаты, доктора, профессора — и все филологи.
В и к а. Зачем же так преувеличивать? Может быть, наши уважаемые гости собрались переезжать в город, а мы им такие ужасы…
Н и к а н о р. Да сами-то мы… самим-то нам куда уж. Мы тут привыкли уже. Насчет культуры, конечно… Но ничего, картины показывают, и этот… драмкружок в клубе на сцене выступает. Недавно мы ходили с Агриппиной.
В и к а. А что смотрели?
Н и к а н о р. Эту, как ее, пьесу.
А г р и п п и н а
Н и к а н о р. Точно не сказали, засудили, и все.
А г р и п п и н а. Как же не сказали? Три года, как сейчас помню. Режима, правда, не сказали какого. А у Бычка даже свисток милицанерский был.
Н и к а н о р. Ты, Агриппина, если говоришь, так говори толком. А то — Злодей, Бычок, откуда люди поймут?
С т а р к о в
Н и к а н о р. Зову-ут! Он даже откликается на это имя. Чего с нас возьмешь-то? Деревня, она и есть деревня. А вы, Владимир Леонидович, учились на художника или как?
С т а р к о в. Да, учился.
Н и к а н о р. Трудно, наверно?
С т а р к о в. Что, учиться?
Н и к а н о р. Да я говорю, попасть-то туда трудно, наверно?
С т а р к о в. Если есть явные задатки, то… У вас дожди ожидаются? Видите ли, мне для работы солнце нужно.
А г р и п п и н а. И не говорите. Сухмень такая, что спичку кинь — речка вспыхнет.
С т а р к о в. А ожидаются, по народным приметам?
Н и к а н о р. Кто их знает? Так про задаток: денег-то наскребем…
С т а р к о в. Простите, каких денег?
Н и к а н о р. Да вы вот тут про задаток-то помянули.
С т а р к о в. Я что-то не совсем… Какой задаток?
Н и к а н о р. Да чтоб учиться-то поступить, вы сказали, задаток надо.
С т а р к о в. Ах, вот вы о чем. Нет, я не в том смысле. Я сказал, задатки в смысле способностей.
В и к а
Н и к а н о р
В и к а. Хотите кого-то устроить учиться?
Н и к а н о р. Во-во, хочем.
А г р и п п и н а
Н и к а н о р. Погоди, Агриппина, не путай.
С т а р к о в. Что ж, надо посмотреть ее работы.
Н и к а н о р. Катькины-то? Я хотел захватить, а Агриппина отговорила. Когда, дескать, поближе снюхаемся…
В и к а. В таком случае… давайте и мы выпьем.
Н и к а н о р. Не-не, я так, когда по праздникам или в гостях.
В и к а. Но ведь сейчас вы в некотором роде в гостях.
Н и к а н о р. Не-е! Рюмку выпил… Так посидеть, поговорить… Хотя… одну-то еще, конечно…
В и к а. Ну вот и хорошо.
Н и к а н о р. За хозяев!
В и к а. За гостей!
Сейчас я приготовлю чай. Да, Старков, покажи, наконец, нашим уважаемым гостям свои работы.
С т а р к о в. Какие? Ты что, хочешь?..
В и к а. Не скромничай. У тебя есть вполне законченные вещи. Вот, например, «Портрет жены».
А г р и п п и н а
С т а р к о в. Это жена, Виктория Владимировна. Но, видите ли, в чем дело. Художник изображает натуру такой, какой она является на самом деле, то есть не то, что лежит на поверхности, а подспудное, невидимую суть.
В и к а
Н и к а н о р
В и к а. Спасибо.
С т а р к о в
В и к а. А мой муж ужасно боялся, что народ его не поймет. Как видишь, твои опасения были напрасны.
С т а р к о в
А г р и п п и н а. Надолго приехали?
С т а р к о в. Кто, я? Если все будет нормально, то… Лето, потом осень. Осенью здесь довольно много красок.
А г р и п п и н а. На работу куда думаете устраиваться?
С т а р к о в. Как?
А г р и п п и н а. Да вы вот сказали — надолго приехали. Я и спрашиваю: на работу куда думаете устраиваться или как?
С т а р к о в. Видите ли… В вашем понимании этого слова я не работаю. То есть работаю, конечно, но… вот это все, это и есть моя работа.
А г р и п п и н а. Я-то к тому, что у нас тут приезжают художники и лозунги пишут в правлении. Хорошо, говорят, платят. Вот и вам бы попробовать. Мы и поговорить с кем следует можем. А насчет Катьки — так за нее только слово замолвить.
Н и к а н о р
А г р и п п и н а. А я разве что говорю против умственного? Я про работу говорила.
С т а р к о в. Да, вы извините, я на минуточку отлучусь. Холст там у меня сохнет. Можете посмотреть пока журналы.
А г р и п п и н а. Сейчас же вставай — и пошли отсюда.
Н и к а н о р. Да ты что, ничего еще не договорились.
А г р и п п и н а. Вижу я, как ты договариваешься — гляди что зенки вылезут.
Н и к а н о р. Я что, зажмурившись с ней должен разговаривать?
А г р и п п и н а. Совсем не разговаривай.
Н и к а н о р. Мода, значит, переменилась. А ты зачем к нему со своим колхозом лезешь?
А г р и п п и н а. В контору ему поможем устроиться, тогда и с Катькой помогут.
Н и к а н о р. Нужна им твоя контора, как же! Он сюда за натурой приехал.
А г р и п п и н а. А чего она означает-то, твоя натура?
Н и к а н о р. Откуда я знаю? Сама слышала, так и сказал: приехал, дескать, поближе к натуре. Оплата, наверно, такая, вроде бы как сдельно-премиальная. И больше не суйся в это дело.
А г р и п п и н а. Сам меня сюда засунул, теперь вот сиди хлопай глазами. Да если б не Катька, я б минуты тут не усидела.
Н и к а н о р. На двор вышел Владимир Леонидович, матерьял у него там засох.
В и к а. Мне послышалось, здесь говорили о чем-то интересном?
Н и к а н о р. Это мы. В журнале тут написано, обсуждаем.
В и к а. О! Там иногда попадаются очень интересные материалы. Мы со Старковым их тоже часто обсуждаем. Будем пить чай.
Н и к а н о р. Дак нашим женщинам что, им бы только посудой греметь да в огороде копаться.
А г р и п п и н а. А кто, ты, что ли, за меня посуду вымоешь? Ты лучше на своих мужиков погляди.
В и к а. Это в каком смысле?
А г р и п п и н а. А так, напиваются, что безо всякого смысла.
Н и к а н о р. Вот ду… Кгм…
А г р и п п и н а. «Побранимся»… Как насосутся, так и давай баб гонять.
Н и к а н о р. Да ты… ты что, об другом не можешь? Хозяевам вон не дашь слова сказать.
А г р и п п и н а. Распустят сопли и давай воевать.
Н и к а н о р. Да что вы, белены…
А г р и п п и н а. А ты баб не трогай. Деревенским бабам только и дел что загорать.
Н и к а н о р
С т а р к о в. У живописи свои законы.
Н и к а н о р. Так ведь законы, их и обойти можно. Сунул сотню-другую и — в дамках.
В и к а
С т а р к о в. Но ничего еще не известно.
В и к а. Я уверена, что Катя талантливая девочка. Гены ведь тоже что-то значат.
Н и к а н о р. Во-во, может, и он поможет. А уж мы в долгу не останемся.
В и к а. А вы представляете, какие перспективы откроются перед вашей дочерью?
Н и к а н о р. Это когда выучится, значит?
В и к а. Вы просто не представляете! Выставки, поездки за границу, слава, наконец. А у себя в деревне она напишет галерею земляков — передовиков производства. Сам председатель будет перед ней заискивать. И в финале: правление, уступая просьбам передовых колхозников, вынуждено будет открыть в вашем доме музей.
С т а р к о в. Послушай, здесь не Васюки и не шахматная секция.
В и к а. Разве этого не может произойти?
С т а р к о в. Моя жена, конечно, преувеличивает.
В и к а. Почему? В этом нет ничего сверхъестественного.
Н и к а н о р. А мы как же?
В и к а. А что?
Н и к а н о р. Дак если в нашем доме топтаться будут с утра до вечера, мы-то как же?
В и к а. О, об этом не беспокойтесь. Вам правление выделит другую квартиру.
С т а н и с л а в. А принимают ли в этом доме на пиры усталых странников?
В и к а. Явление второе. Откуда?
С т а н и с л а в. Разве мой бледный вид не говорит сам за себя?
С т а р к о в. С чего опопел-то?
С т а н и с л а в. Как я по-ихнему намастерячился? А? В храме мы, в храме божьем лепоту наводим.
А г р и п п и н а
Н и к а н о р. Премного вам благодарные.
В и к а. Как, вы уже уходите?
А г р и п п и н а
С т а р к о в. С удовольствием бы, но, увы, время.
А г р и п п и н а. А этого мы и знать не знаем. Мы у вас отгостили, теперь вы к нам, будьте добры, пожалуйте.
С т а р к о в. Видите ли…
А г р и п п и н а. Если не придете, мы вас и знать не знаем.
Н и к а н о р. Вас приглашаем, Владимир Леонидович, вас, Виктория Владимировна.
В и к а. Что вы, все было очень мило.
А г р и п п и н а
В и к а. Не стоит.
Н и к а н о р. Мы всем довольные, Виктория Владимировна, а у Агриппины просто характер такой тяжелый. Ей как чего-нибудь попало, так она…
В и к а
С т а р к о в. В окно покричи, пока не ушли. А то…
В и к а
С т а р к о в. Как пожелали, так и сделали.
С т а н и с л а в. Я вижу, у вас тут…
В и к а
С т а р к о в. Я ее первый раз вижу, к вашему сведению.
В и к а. Для начала неделю пытал меня своим скорбным видом, а теперь решил натравить эту сумасшедшую бабу?
С т а р к о в. Вот идиотка!
С т а н и с л а в. Да чего ты в расстройство впадаешь? Я тебе сейчас такое скажу!
С т а р к о в. Хватит! Сказали мне уже сегодня, вот так наговорили!
С т а н и с л а в. Да ты послушай, ты…
С т а р к о в. Вот так наслушался! Уединился, называется. Ладно, садись, пируй. Только уж не прогневайся — что бог послал.
Н и к а н о р. Нет, ты мне скажи, она тебе что, на хвост наступила?
А г р и п п и н а. Уйди лучше с глаз моих…
Н и к а н о р. А ты что, оголодала, что они для тебя стряпать должны?
А г р и п п и н а. Сходили, называется! А если б я голая перед гостями выскочила?
Н и к а н о р. Куда тебе, не из того теста слепленная. Вы тут в деревне как замуж вышли, так и…
А г р и п п и н а. Гляди-ка на него, городской выискался!
Н и к а н о р. Мужик, он везде мужик. А вы… Не зря вы в городе женщины, а в деревне — бабы. Видела, как она? И поговорить может, и все прочее. А уж вам-то с Варькой в женщины не пролезть — хоть голыми, хоть одетыми.
А г р и п п и н а. Его на смех подняли как последнего дурака, а он рад-радехонек.
Н и к а н о р. А чего, плохо принимали?
А г р и п п и н а. Что тебе: залил зенки — и не видишь ничего, а мне каково там было сидеть? Да если б не Катька, нога б туда не ступила. Ишь нашел друзей! И ни в какие художницы Катьку не пущу. Уж лучше пусть дояркой идет, пусть лучше в свинарник. А это же надо? Хочешь, чтоб она такой стала? Этого ты для родной дочки добиваешься?
Н и к а н о р. Чего орешь, чего бесишься? «Голая, голая»… Ты лучше на меня погляди.
А г р и п п и н а. Давно не видела!
Н и к а н о р. А ты погляди, погляди! «Косорукий, непутевый»… А из-за чего я такой, из-за чего? Ты думаешь, мне трактор этот нужен? Да развались он на части! Пропади он пропадом! А приставили б меня сейчас к тем, кто из дерева вырезает или картины пишет. Да я бы им целыми ночами ножики, стамески точил, деревяшки заготовлял. И никаких бы денег не надо. Только б стоять рядом да глядеть. Ведь это ж на радость людям делается.
А г р и п п и н а. На твоих вон идолов шибко радуются? Вся деревня смеется, родне глаз нельзя показать: за придурка вышла.
Н и к а н о р. С меня какой спрос? А вот Катька выучится. А ведь если в доярки-то или хотя бы в агрономы, она ж потом всю жизнь хуже меня маяться будет. Ведь ты погляди, как она об этом только и думает, это только и во сне видит. Ведь как матерь-то ты должна чуять, куда дочка тянет?
А г р и п п и н а. Ну а если она, не дай бог, выучится на эту художницу, кем потом будет?
Н и к а н о р. Как — кем? Художницей и будет.
А г р и п п и н а. Без тебя знаю, что не агрономшей. Работать она где потом будет?
Н и к а н о р. Как — где? Где все работают.
А г р и п п и н а. Где — где все? Учитель в школе работает, агроном — в колхозе, а она где будет?
Н и к а н о р. А она — где художники работают.
А г р и п п и н а. А где они работают? Где, скажи?
Н и к а н о р. Где… Где надо, там и работают.
А г р и п п и н а. «Выучится, выучится»… Гундишь только, а где ей работать, и сам не знаешь.
Н и к а н о р. Да хоть где работай, хоть в нашей конторе лозунги пиши.
А г р и п п и н а. Дак ты же кричишь: «Чтоб люди радовались…» А тут чего им радоваться на лозунги твои? А потом, слышал, как Катька рассказывала, что все художники нищими были, а какой-то самый главный на крыше жил?
Н и к а н о р. Дак это при царе! Ты вспомни, как она говорила. Они, значит, рисовали такие картины, которые царю не глянулись. Потому и нищими были. А теперь-то…
А г р и п п и н а. А чего теперь? Видала, как эта-то голая ходит, надеть на себя нечего.
Н и к а н о р. Дак это в жару!
А г р и п п и н а. А принимали как. «Журналы вот почитайте…» Когда на стол поставить нечего, поневоле будешь журнал под нос сувать.
Н и к а н о р. Дак это здесь, а в городе у них…
А г р и п п и н а. Чего у них, чего у них?
Н и к а н о р. А все, чего захочешь!
А г р и п п и н а. А чего ж они тогда прибежали сюда за этой самой натурой?
Н и к а н о р. По-твоему, и подкалымить нельзя?
В а р в а р а. Уже отгостили?
Н и к а н о р. А ты думала, мы там неделю пробудем?
В а р в а р а. Как принимали-то?
Н и к а н о р. Да уж не по-нашему.
В а р в а р а. Катьку-то пристроили?
Н и к а н о р. Да уж мы зря не ходим.
А г р и п п и н а. Ничего еще не известно.
Н и к а н о р. А, тебе все неизвестно. Она уж и поступит, и отучится, а тебе все неизвестно будет.
В а р в а р а. Ловко ты, значит, на него на речке наткнулся.
Н и к а н о р. Да уж мы зря не натыкаемся.
В а р в а р а. Ну а как посидели-то?
Н и к а н о р. Да уж тебе-то так в жизни не посидеть.
В а р в а р а
А г р и п п и н а. Ничего. Посидели, поговорили.
В а р в а р а. Угощали чем?
Н и к а н о р. Лягушками. Чем гостей угощают, тем и угощали.
В а р в а р а. Сколько бутылок-то поставили, вино или водка?
Н и к а н о р. Ящик. Только мы знаем, когда пить, а когда и воздержаться надо. У нас что, сели друг против друга как два дундука — и давай хлестать. А там главное — разговор, главное — дело сделать.
В а р в а р а. А сколько взяли-то?
Н и к а н о р. Чего?
В а р в а р а. «Чего», «чего»… Денег-то сколько им отвалили?
А г р и п п и н а. Каких денег?
В а р в а р а. О господи, да не притворяйся ты! Сколько, говорю, денег сунули за то, чтоб Катьку пристроить?
А г р и п п и н а. Нисколько.
Н и к а н о р. Слушай, Агриппина, а ведь верно. Тем-то, начальству, мы посулили дать, а им-то самим ничего не намекнули. То-то я заметил: как только начну про Катьку, он как будто сонный становится.
В а р в а р а. Заснешь, если ни рубля даже и не посулили.
Н и к а н о р. И как я не сообразил! Тут еще этот забежал, сбил с толку.
В а р в а р а. Кто?
А г р и п п и н а. Заявился там один под конец, поп не поп, ничего не поймешь.
Н и к а н о р. Как теперь с деньгами делать?
В а р в а р а. Им надо наличными, тогда и похлопочут.
Н и к а н о р. Так сразу не сообразил, а теперь как?
В а р в а р а. А в гости-то на какой день звали?
А г р и п п и н а. На завтра.
В а р в а р а. Они и носа не покажут. Чего это, скажут, мы будем связываться, если за это ни копейки?
Н и к а н о р
В а р в а р а. Нужна им ваша ферма! Они в городе лопатой гребут. У нас вон в театре художник был, так у него и машина, и чего только нету.
Н и к а н о р. Слышала? А она тут… Ей-то веришь?
А г р и п п и н а. А где он работал?
В а р в а р а. Художник, что ли? При театре. Декорацию писал. У-у… они-то гребут.
Н и к а н о р. Слыхала?
А г р и п п и н а. Куда это?
Куда побежал-то?
Н и к а н о р. Деньги понесу.
А г р и п п и н а. Какие деньги, скажут, только вытолкали, а он опять тут.
Н и к а н о р. А когда? Завтра они не придут, и все пропало. И нечего тут рассусоливать.
В а р в а р а
А г р и п п и н а. Бегаем, хлопочем, как бы ее в город пристроить, а самой страшно.
В а р в а р а. Чего бояться? Ты вот добоялась: осталась тут на всю жизнь куковать и дочке того же хочешь?
А г р и п п и н а. Нет уж!
В а р в а р а. То-то и оно. Уехала б ты тогда со своим Николаем, не побоялась, и твоя бы жизнь по-другому сложилась, и я бы с Никанором, может, какой кусочек малый у судьбы-злодейки отхватила.
А г р и п п и н а. Чего растравляться? Все равно теперь ничего не вернешь.
В а р в а р а. Да ладно, чего поднялась-то? Кто у тебя отбирает твоего мужика?
А г р и п п и н а. Зашли, я как только ее увидела, такую гладкую да холеную… И такая меня обида взяла, такая злость, что, не поверишь, так бы и разорвала ее. И пошто так? За одними всю жизнь ухаживают, как за цветочком редкостным, а другим всю жизнь ишачить да глядеть, как твой…
В а р в а р а. Что такое? Нагнали, что ль?
Н и к а н о р. С вами разве что сделаешь по-путному?
А г р и п п и н а. Опять мы помешали. Чего вернулся-то?
Н и к а н о р. А ты и посмотреть не могла? А еще в женщины лезет!
В а р в а р а. Да что у тебя за авария-то?
Н и к а н о р. Что… Не видите, без носков побежал?
А г р и п п и н а. О господи! Не разумши же? Ничего и не заметно.
Н и к а н о р. «Незаметно»… Если б ботинки были, а то босоножки. Вишь, ноготь торчит, кривой да черный?
В а р в а р а. Ты уж тогда и кальцоны запасные возьми, а то мало ли…
Н и к а н о р. Чего ты тут все вертишься? Заводи своего, а потом и приказывай, в кальцонах или без кальцон ему бегать.
В а р в а р а. Завела я как-то, давно, правда, так он к другой перебежал. С тех пор боюсь заводить.
Н и к а н о р. Кгм… Нашла чего вспоминать.
А г р и п п и н а
Н и к а н о р
В а р в а р а
А г р и п п и н а. Жили, никому не мешали, а тут какие-то художники, и откуда они только взялись? Закрутилось все, завертелось, чего выйдет?
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
С т а н и с л а в. Итак, отказываешься, супротивничаешь? Несолидно, Вовик. Привели бы мы с тобой эту церквушку в божеский вид, а попы нам за это денежку.
С т а р к о в. Ну что ты, без меня не можешь?
С т а н и с л а в. Физиономия у тебя сурьезная, дисциплинирует. А с кем другим — не выдержу, причащаться начну. И вытурят меня попы без выходного пособия.
С т а р к о в. Сейчас не могу. Да и вообще…
С т а н и с л а в. Понимаем. К высокому подступился, не до халтур теперь. Нечто мы не понимаем…
С т а р к о в. Подступишься здесь… Одни замуж собираются, другие в контору вербуют лозунги писать.
С т а н и с л а в. Ишь ты, вредитель. А с виду такой обаятельный, и не подумаешь. Это я про мужичка того. Он, что ли, не дает творить-то?
С т а р к о в. Ладно, без тебя тут…
С т а н и с л а в. Значит, отказываешься подсобить?
С т а р к о в. Да подожди ты, дай мне… Слова сказать не с кем, и ты со своим.
С т а н и с л а в. В таком разе — слухаю. Все равно мне говорить надоело.
С т а р к о в. Понимаешь, Славка, бездарь я, бездарь. Ничего не могу.
С т а н и с л а в. Нда… Тут дело такое, тут главное — жилу не надорвать.
С т а р к о в
С т а н и с л а в. А ты, это, накажи ей, чтоб стучалась, значит. Или крючок на двери покрепче.
С т а р к о в. Представляешь, до чего дошло, — на ночь с ней боюсь оставаться. Кажется, что вот усну, расслаблюсь, а она проснется, посмотрит на меня и все поймет. Чушь, конечно, а ничего не могу с собой сделать. А она же ждет, раньше-то я перед ней — хвост павлином.
С т а н и с л а в. А может, она того, ждет-то от тебя и не шедевров вовсе?
С т а р к о в. А чего еще от меня ждать, диссертации по филологии?
С т а н и с л а в. Это верно. Чего от тебя можно ждать окромя шедевров?
С т а р к о в. Ничего, докажу. Ночей не буду спать, а докажу.
В и к а. Опять что-то кому-то доказываем?
С т а р к о в. Да, доказываем. И докажем. Профессорша.
В и к а
С т а н и с л а в. Что же это мы, мамочка: мужик не в себе, а ты его так пугаешь?
В и к а. А! Надоели вы мне все. Со школы одни Онегины, Печорины, вундеркинды, гении.
С т а н и с л а в. Обижаешь, хозяйка. Какой же я вундеркинд? Меня со школы один раз даже насовсем выперли.
В и к а. Чувствуется. Рукой на все махнуть, что ли?
С т а н и с л а в. Бедный Вовик.
В и к а. Когда вокруг такие декорации, поневоле захочется играть. Недаром в дворянских усадьбах с их темными аллеями, прудами и прочим были только романы, романы и романы.
С т а н и с л а в. Дворяне, извините, в колхозе не работали. Они не знали ни плана-задания, ни соцсоревнования, от этого и разлагались потихоньку среди своих аллей.
В и к а. Господи, хоть бы уж телевизор, что ли. Ты-то зачем сюда?
С т а н и с л а в. Сам вот сижу и думаю. Ты знаешь, я теперь отстраненный.
В и к а. Это что такое?
С т а н и с л а в. Смотрю теперь на себя, да и на всех заодно, со стороны. Эдак посмотришь, послушаешь — да и хохотнешь про себя.
В и к а
С т а н и с л а в. Карл у Клары украл кораллы.
В и к а. Что?
С т а н и с л а в. А Клара у Карла украла кларнет. Сами, говорю, разбирайтесь, я отстраненный. Не понимаешь ты Володьку.
В и к а. Конечно, слишком тонкая штучка.
С т а н и с л а в. Тонкая, хрупкая. Ты думаешь, что он… Да он, может быть, сейчас такое сотворит, что на наш городишко ему начхать будет, про него, может, завтра вся страна заговорит, а ты…
В и к а. А я ему не даю это сотворить?
С т а н и с л а в. Ну мешаешь, во всяком случае.
В и к а. Вот оно что… А я-то, дура, никак не могла понять. Он, значит, себе уже маршрут наметил Москва — Париж, и на меня там билета не предусмотрено.
С т а н и с л а в. Да это я к примеру. Что ты сразу на себя?
А вот он, сами разбирайтесь.
Н и к а н о р. Извиняюсь, к Владимиру Леонидовичу я.
В и к а. Ах, это вы? Вы знаете, Владимир Леонидович ждал вас с самого вашего ухода, но, к сожалению, только что вышел. Может быть, мы вам сможем чем-то помочь.
Н и к а н о р. Дело у меня.
В и к а. Ах, дело, понимаем.
Н и к а н о р. Да дело-то такое… как бы это получше выразиться… дело-то плевое.
В и к а. Да? Это интересно.
С т а н и с л а в. Так это вы Вовика тираните?
Н и к а н о р. Как?
С т а н и с л а в. Пока что морально.
В и к а. Слава, человек пришел по делу.
Н и к а н о р
В и к а. И что же, сейчас вы пришли нам намекнуть?
Н и к а н о р. Принес я. Заработки-то известно какие, но сколько могли — наскребли.
В и к а. Подождите, а какие деньги, зачем?
Н и к а н о р. Ну, чтобы, значит, Катьку-то того…
В и к а. Что?
Н и к а н о р. Ну, учиться-то пристроить.
В и к а. Дорогой Епифан Никанорович, неужели вы не знаете, что за взятки судят?
Н и к а н о р. Это как?
В и к а. А так, по всей строгости.
Н и к а н о р. Так ведь… Не подмажешь… Еще старики говорили.
В и к а. Дорогой Епифан Никанорович, времена меняются. Как же нам теперь быть?
С т а н и с л а в. Нда! Признаться, я и сам недолюбливаю прокуроров, но закон строг, он требует к себе уважения.
В и к а. Как же нам теперь быть?
Н и к а н о р. Да я… В мыслях не было против закону.
С т а н и с л а в. А мысли там никого не интересуют. Там поступки, факты взвешивают.
В и к а. Да, Никанор Агриппиныч, ваша супруга довольна визитом?
Н и к а н о р. Как? А-а!
В и к а. Как?
Н и к а н о р. То есть ругается, что я себя не так вел.
В и к а. По-моему, она не права. Вы вели себя как джентльмен. Значит, вы к Старкову? К сожалению, его сейчас нет. Он у нас постоянно очень занят: пишет что-то гениальное. До того занят, что Станислав Борисович вынужден был специально приехать из города, чтобы меня развлечь.
Кстати, Агриппин Епифаныч, а вы когда-нибудь своей жене изменяли?
Н и к а н о р. Это как, к чему это?
В и к а. Это я так, это несущественно. Куда же вы?
Н и к а н о р. Пойду я. Жена… детишки малые… А закон, он, конечно, на то и закон.
В и к а. Привет супруге.
Н и к а н о р. Само собой, само собой.
В и к а. Да, Никанор Епифаныч, вы ведь приглашали нас в гости? Если я не ошибаюсь?
Н и к а н о р. Э-э… Когда?
В и к а. Как? Разве вы забыли?
Н и к а н о р
В и к а. Но ведь вы сами, когда прощались, пригласили нас в гости.
Н и к а н о р. А, это!.. Это само собой, само собой.
В и к а. Да, сейчас подойдет Старков, и мы все к вам. Только объясните, как вас найти.
Н и к а н о р. Сейчас?
В и к а. Что?
Н и к а н о р. Прямо сейчас заявитесь?
В и к а. Да, сейчас. А что, вы так рано ложитесь спать?
Н и к а н о р. А Агриппина?
В и к а. Что?
Н и к а н о р. А, ну да, ну да.
В и к а. Совсем недолго.
Н и к а н о р. Ага, ага.
В и к а. Минутку, адрес, адрес.
Н и к а н о р. Какой? Наш, что ль?
В и к а. Естественно.
Н и к а н о р. А это около Гришки. Ивлева Гришки. Журавлева Никанора спросите — любой знает.
С т а н и с л а в. Что это ты меня вдруг в совратители?
В и к а. Супруге расскажет, пусть поторжествует, что разгадала меня с первого взгляда. Значит, он вот-вот выбьется в гении и я стала ему в тягость?
С т а н и с л а в. Да подожди ты, что вы как дети. Мужика зачем напугала, он же столы начнет накрывать.
В и к а. А к приходу гостей всегда так делают.
С т а н и с л а в. Слушай…
В и к а
С т а н и с л а в. Какой еще спектакль?
В и к а. Не беспокойся, маленький. И вообще, ты-то что суешься, отстраненный.
С т а н и с л а в. Но ты же…
В и к а. А у нас был гость.
С т а р к о в. Еще?
В и к а. Не еще, а опять. Родитель твоего протеже нанес нам повторный визит.
С т а р к о в. Опять Катька?
В и к а. Он был по финансовому вопросу. Приносил деньги за хлопоты и каялся, что сразу недодул.
С т а н и с л а в. А этот твой Навуходоносор Валтасарыч симпатичный мужик. Чем он тебе не угодил?
В и к а. Да угодил, угодил. Ты же ничего не знаешь.
С т а р к о в. Я видел.
В и к а. Не тогда, сейчас. Володя, мы должны для них что-то сделать. Надо сходить к ним, Володя.
С т а р к о в. А больше вы здесь ничего не придумали?
В и к а. Володя, симпатичные, простые люди, на тебя смотрят как на бога, просят помочь. А вдруг эта Катька действительно самородок?
С т а р к о в. Почему вам так нравится делать из меня?.. Я же чувствую — подкладываете мне какую-то свинью.
В и к а. Хорошо. Мы идем одни. И когда он, заикаясь от волнения, вынесет дочкины рисунки и свои поделки, мы скажем, что он ошибся, не так нас понял. Мы объясним ему, что ты пишешь гениальные полотна и на всякие мелочи у тебя просто нет времени. Думаю, он нас поймет. Собирайся, Слава.
С т а р к о в. Но объясните хотя бы, зачем нужно бежать туда именно сейчас, ночью?
В и к а. Он только что прибегал, они ждут, все приготовили. Быстрее, мальчики.
А г р и п п и н а. Как подумаешь про эту учебу… Ну куда она, куда? Там, наверно, городские все учились на это дело с малолетства, а она чего видела? Уж кто вырос в деревне, тот на всю жизнь деревней и останется.
В а р в а р а. Чего бояться? Сама же вон Катька говорила, что больше половины этих художников всяких больших в деревне выросли.
А г р и п п и н а. Дак они, может, хоть в райцентре, а тут…
Н и к а н о р. Ну, чего сидите? Чего расселись-то? На стол кто будет собирать, я, что ль?
В а р в а р а. Да ты с чего сорвался-то?
Н и к а н о р. «С чего»… Шляются тут всякие советчики, а мне потом выкручивайся. «С чего»… Чуть не загремел за тебя! Да вы пошевелитесь, нет? Вот-вот придут, а они расселись?
А г р и п п и н а. От придурок! Натворит чего-нибудь — и давай прыгать. Кто придут-то, куда?
Н и к а н о р. Да гости, гости, сама же приглашала, а теперь — «кто придут»? Ну, кто приглашал-то, я, что ли? Или ты уж не помнишь, чего говоришь, из ума выжила?
А г р и п п и н а. Художники, что ль? Сейчас?
Н и к а н о р. Агрономы! А когда ж им приходить-то, завтра, что ль?
А г р и п п и н а. Да ты очумел? Ночь на дворе, стряпать и не собирались.
Н и к а н о р. Мы с тобой как пошли? Только он меня пригласил — сразу же и побежали. А они что, хуже, дурней нас с тобой? Нет уж, не дурней они таких, как мы. Быстрей давай, вот-вот заявятся.
В а р в а р а. Сейчас, что ль, придут?
Н и к а н о р. Через неделю! Им одно, а они…
В а р в а р а. Одеваться побегу.
Н и к а н о р
А г р и п п и н а. Да зачем сейчас-то? Чего они говорили-то?
Н и к а н о р. Черт их разберет, чего они говорили. Я им деньги, а они законом стращать начали. А под конец — ты, говорит, жене своей изменяешь? А сама попа гладит. Самого-то не было, занятый, говорят, а они с попом этим и милуются.
А г р и п п и н а. Ну?
Н и к а н о р. Ну и ну! Сама вот иди к ним да поговори.
А г р и п п и н а. Чуяло мое сердце.
Ну вот что, Никанор, делай как хочешь, а чтобы их здесь не было.
Н и к а н о р. А то мне самому шибко охота про их законы слушать! Погоди, как — не было? Идут они, понимаешь, идут, Я бегом бежал, чтоб скорей, а они идут.
А г р и п п и н а. Я за один стол с этой бесстыжей не сяду.
Н и к а н о р. А Катька? Да и нам-то какое дело, что там промеж их творится.
А г р и п п и н а. Как это — какое? Наш дом что, бардак, куда можно и с мужиком и с полюбовником? Может, ты их еще на нашу кровать уложишь?
Н и к а н о р. Ты чего, опозорить меня хочешь, чтоб потом вся деревня смеялась, как я гостей два раза пригласил, а в дом не пустил?
А г р и п п и н а. А ты что хочешь, чтоб потом вся деревня говорила, как я интеллигентку с ее хахалем пригласила да караулила, чтоб их мужик не захватил?
Н и к а н о р. Да чего их караулить-то, когда мужик тут, рядом будет? Зачем их караулить-то?
А г р и п п и н а. Ну надо же! И откуда они только взялись-то?!
В а р в а р а. О! На меня ревел, а сами ничего не делают.
Н и к а н о р. Вон, расфуфырилась, как принцесса на горохе.
А г р и п п и н а. Никаких гостей у нас не будет.
В а р в а р а. Вот те на! Судили, рядили и придумали. Отказались, что ль, друзья-то ваши закадычные?
Н и к а н о р
В а р в а р а. Да вы расскажите толком, чего вышло-то?
Н и к а н о р. «Вышло»… Из-за тебя все и вышло.
А г р и п п и н а. Известно чего. Заходит Никанор, а эта, женушка его, с гостем, с попом этим, голые на кроватях валяются.
Н и к а н о р. Да кто тебе сказал? Чего ты брешешь? Какая голая? Одетая она была. Я-то видел, а ты-то откуда берешь, что голая?
А г р и п п и н а. Она и при нас-то, почитай, голая ходила, а с ним будет она одетая, как же!
Н и к а н о р
В а р в а р а. А ты-то чего разоряешься, Грипка? Раньше, что ль, не знала, как у них это бывает?
А г р и п п и н а. Да откуда я знала? Прибежал, поволок! «В гости, в гости»… Как к добрым людям пошли.
Н и к а н о р. Да тебе-то какое дело?
В а р в а р а. Не с твоим же мужиком она спуталась.
А г р и п п и н а. Да как я людям-то потом в глаза глядеть буду?
Н и к а н о р. При чем здесь люди?
В а р в а р а
А г р и п п и н а. С той какой спрос? Да и замужем она сроду не была. А эта… под боком у мужика…
В а р в а р а. А насчет Катьки-то договорился?
А г р и п п и н а. До Катьки им теперь, как же!
Н и к а н о р. Обо всем еще можно договориться, только вот она дуростью своей…
А г р и п п и н а. Я сказала. Что хочете делайте, а за один стол я с ней не сяду.
Н и к а н о р. Да разорвитесь вы все! Что я, парнишка, бегать — всех упрашивать! Хотел для дочки доброе дело сделать, а тут… И ни с чем больше ко мне не подходите.
В а р в а р а. А Катька?
Н и к а н о р. А вот как приедет, так и скажу!
В а р в а р а. Ну и крепкое же у тебя сердце, Агриппина.
А г р и п п и н а
Н и к а н о р
А г р и п п и н а. Ходит цацей, голая, голосок — ти-ти-ти, а говорит-то все с подковыркой. «Почему это женщины у вас не купаются?..»
В а р в а р а. А они хоть заправдашние художники-то?
А г р и п п и н а. Показывал он свою картину. Жена, говорит, а там — ни кожи ни рожи.
В а р в а р а. А она что, правда такая страшная?
А г р и п п и н а. Да нет, чего зря говорить, она из себя видная.
В а р в а р а. А это он нарочно, наверно. Раз ты с хахалем, думает, так я тебя кикиморой разрисую.
А г р и п п и н а. А как принимала-то! Я тебе не стала тогда рассказывать — стыдобушка, я чуть сквозь землю не провалилась. По чашке жиденького чаю налила да по печенюшке положила.
В а р в а р а. А ты вот сейчас на цыпочках перед ней ходить будешь да речи сладкие говорить.
А г р и п п и н а. А что сделаешь, приглашенных выгонять не будешь. О господи, хоть бы у них там вышло чего да не пришли бы.
В а р в а р а. Ты об Катьке думай.
А г р и п п и н а. Чего это, зачем?
Н и к а н о р. Посмотрят. Пусть посмотрят.
А г р и п п и н а. Сейчас же унеси скорей. Они как глянут на эту страхоту — и Катькины потом смотреть не станут.
В а р в а р а. Ишь, тоже в художники навострился!
А г р и п п и н а. Беги вон встречай. А то у меня сердце от радости зашлось, как их увидала.
Н и к а н о р. Пусть бы глянули, жалко тебе, что ль?
А г р и п п и н а. Ну, господи, пронеси и помилуй. Ты-то, Варька, смотри не расходись. Что б у них там ни было и что б они тут ни делали, а гость есть гость.
В а р в а р а. Мне что? Поглядеть да повеселиться.
В и к а. Добрый вечер. Это вам.
С т а н и с л а в. А это вам.
С т а р к о в. Добрый вечер.
А г р и п п и н а. Здравствуйте, гости дорогие, милости просим.
В а р в а р а
С т а н и с л а в. Вот это по-нашенски.
А г р и п п и н а. За стол просим. Чем богаты, тем и рады.
С т а н и с л а в. О, да здесь настоящий банкет!
В и к а
Н и к а н о р. Давайте, гости дорогие, подымем за знакомство, и чтобы, как говорится, дай бог, не последнюю!
В и к а. Судя по количеству бутылок, бог нам в этом не поможет. За знакомство!
Н и к а н о р. За знакомство, и, как говорится, чтобы процветали все науки.
В а р в а р а. За знакомство, а сам не познакомил.
Н и к а н о р
В а р в а р а. А я?
Н и к а н о р. А ты…
В а р в а р а. А ты неправильно знакомишь. Не Агриппина, а Агриппина Антоновна.
Н и к а н о р. Да, Агриппина, значит, Антоновна, супруга законная.
В а р в а р а. А у тебя что, и незаконная имеется?
Н и к а н о р. Ты, Варька… Ты, Варвара… помолчи пока. А это, значит, Варвара. Да погоди ты, забыл, как там тебя по батьке.
А г р и п п и н а. Очумел? Всю жизнь рядом прожили.
Н и к а н о р. Да, Варвара, значит, Семеновна. При театре трудилась.
В и к а. Да?
Н и к а н о р. Да. Год целый. При польтах, конечно. И теперь, значит, дояркой. Соседкой приходится, потому как живем тут рядом. Подымем же, гости дорогие, как говорится, за всех родных и близких!
В и к а. Чудесный тост!
С т а н и с л а в. Браво!
А г р и п п и н а. Закусывайте, гости дорогие.
С т а н и с л а в. А я, значит, Станиславом буду. Станиславом, если можно так выразиться, Борисовичем.
В и к а. Как вы дошли домой, Никанор Епифанович?
Н и к а н о р. Бегом. То есть, как говорится… дошел.
В и к а. А муж пришел через две минуты после вашего ухода. Да, Станислав Борисович, скажите же наконец тост.
С т а н и с л а в
В и к а. Когда Станиславу Борисовичу бывает хорошо, он переходит на французский. Да, а… а почему все замолчали?
Н и к а н о р. Так живем по-простому, так что уж, если что не так… извиняемся, конечно.
В и к а. Ну что вы, все просто превосходно. Воспоминания об этом вечере будут преследовать нас, выражаясь высоким стилем, до чугунной дверцы крематория.
А г р и п п и н а. Закусывайте, гости дорогие.
В а р в а р а. Не стесняйтесь, хозяева не обеднеют.
В и к а. О, стесняться у нас перестают еще в детском садике.
С т а н и с л а в. Не из той мы породы, соседушка.
В и к а. А у вас мило. Речка кругом, и над ней эти, как их… ну, еще мой муж их все время рисует, кругленькие такие… да, цветочки, цветочки. Очень мило.
Н и к а н о р
В и к а. О! «Амурские волны», где вы сумели достать эту запись?
Н и к а н о р. Так, в магазине. Лет пять уж, как достал.
В а р в а р а. Наши мужики по праздникам под нее баб гоняют.
Н и к а н о р. Тебя вот некому погонять.
В а р в а р а. А от меня они сами убегают и в праздники и в воскресники.
С т а н и с л а в. Однако чем же они объясняют свое бегство?
Н и к а н о р. А тут не до объяснениев. Увидал ее на дальнем конце улицы — и дуй, пока не заметила.
В и к а. А если успеет заметить?
В а р в а р а. Если б успела, не сидела б сейчас одна.
А г р и п п и н а. Закусывайте, гости дорогие.
В и к а. Я совсем опьянела.
В а р в а р а. Ничего, у вас-то вон двое, доведут.
В и к а. Да, на невнимание особ мужского пола мне жаловаться не приходится. А не потанцевать ли нам? Станислав Борисович, я, кажется, на что-то намекнула?
С т а н и с л а в. Да, разумеется. Разрешите?
В и к а
Н и к а н о р. Мы хозяева. За порядком следить и все такое. Танцуйте, гости дорогие.
В и к а. Ах да… этикет, понимаем. Старков, пригласи же наконец даму.
С т а р к о в. Разрешите?
В а р в а р а. Я сегодня как раз свободная.
Н и к а н о р. Варька-то, она у нас ушлая, все театры прошла!
В а р в а р а. Да уж, повидала кой-чего, не в пример некоторым.
В и к а. Отлично. Только успели войти во вкус — и конец.
С т а н и с л а в. Да, Епифаныч, а в вашей деревне невесты имеются?
Н и к а н о р. Невесты? Зачем?
С т а н и с л а в. Этим вопросом вы меня просто удивляете.
В и к а. Дело в том, что он у нас на выданье.
С т а н и с л а в. Так как, проведете меня по вашей деревне?
Н и к а н о р. Сейчас?
С т а н и с л а в. Обижаете. Кто ж меня сейчас рассмотрит? Надо, чтоб во всем блеске.
Н и к а н о р. Дак невесты-то наши в город все мотанули.
С т а н и с л а в. Однако здесь я заметил некую особу, которая…
В и к а (
Н и к а н о р. Нету. Агриппина совсем не танцует, да и я так, редко когда.
В и к а. Тогда я станцую под собственный аккомпанемент.
Н и к а н о р. Давайте выпьем, гости дорогие.
В и к а. Нет, вы меня не так поняли, я имела в виду пустую бутылку.
Н и к а н о р. Это что, до дна, значит?
В и к а. Не совсем так, Никанор Епифанович. Один из нас берет бутылку, а остальные рассаживаются полукругом и ждут.
Н и к а н о р
В и к а. С горлышка — это в другой игре, мы в нее тоже часто играем, а здесь нужно просто взять пустую бутылку и крутить. И тот, на кого покажет горлышко, должен целоваться с тем, кто крутил. Оригинально, правда? А может быть, споем все вместе?
С т а р к о в. А может быть, хотя бы некоторым из нас помолчать?
В и к а. Вы заметили — мой муж сегодня отчего-то не в духе? Не будь же букой, Володя, это, наконец, становится неприличным, ведь мы в гостях. Представь, если бы я сидела вот так весь вечер и молчала, на что бы это было похоже? Да, минуточку, и как же я раньше не сообразила? Сейчас мы можем устроить торжественную передачу меня. Не против?
Н и к а н о р. Кгм… Это как?
В и к а. Сейчас я вам все объясню. Дело в том, что Станислав Борисович приехал сюда по поручению одного моего знакомого. Так вот, этот мой знакомый, можно даже сказать — друг, передал через Станислава Борисовича предложение, то есть просит выйти за него замуж.
С т а н и с л а в. Позволь…
В и к а
С т а н и с л а в. Но это же поклеп!
В и к а. Помолчи, Слава, не перебивай. Так вот, мне сделано предложение.
С т а н и с л а в. Но я же ничего не передавал.
В и к а. Не ты, так другой, при чем здесь ты? Отстранись.
С т а н и с л а в. Да никакой я не представитель! Володька, ты-то…
В и к а
С т а р к о в
В и к а
С т а р к о в. Почему же никто не рад? Я рад, безумно рад, что наконец-то избавляюсь от этой… от этой…
В и к а. Он хочет сказать — дряни. Володя, что ты мелешь? Ты же все делаешь наоборот. Ты должен хвалить меня. Иначе он может отказаться.
С т а н и с л а в. Володька, Вика…
В и к а. Отстранись. Почему, Володя?
С т а р к о в. О, я тебя… Не высказать, как я поздравляю тебя и твоего…
В и к а. Спасибо. Я с удовольствием… мы с удовольствием принимаем твои поздравления. В свою очередь хочу… хочем тебя заверить, что…
С т а н и с л а в. Идиоты, вы же оба…
В и к а
С т а р к о в. Ты добилась, чего хотела.
С т а н и с л а в. Да ничего она не хотела. Вы же оба, что ты, что она…
В и к а
А г р и п п и н а
В а р в а р а. Ну и ну, не было гроша, да вдруг алтын. Чудные дела твои, господи.
С т а н и с л а в. Акселераты несчастные, расползаются, как слепые кутята. И я, кретин, отстранился, называется.
Н и к а н о р
С т а р к о в
С т а н и с л а в
В и к а. Простите меня.
А г р и п п и н а. А меня поначалу большая зависть взяла на твою жизнь.
В и к а. Есть чему позавидовать!
Пойду я. Простите.
А г р и п п и н а. Куда?
В и к а. Похожу, а утром автобус.
А г р и п п и н а. Успеешь еще находиться. Сиди.
В и к а. Как будто крик во мне истошный в последнее время. Жизнь-то проходит, а мы, чем мы занимаемся? Я вас сильно обидела?
А г р и п п и н а. Да, поначалу большая зависть меня взяла на твою жизнь. Вот и суди-ряди после этого.
В а р в а р а. Что же это, граждане-товарищи, сидим, а главное-то — картинки-то Катькины…
С т а р к о в. Вы уж простите нас.
Н и к а н о р. Покажи, Варька, покажи.
С т а н и с л а в. Не видели еще таких гостей?
С т а р к о в. Это ее, вашей дочери?
Н и к а н о р
С т а р к о в
С т а н и с л а в. А ну-ка?
В и к а. Не помню, чтобы когда-то с кем-то сидела вот так: молча и хорошо. Всегда все что-то доказывают, спорят, снова доказывают. Господи, как мы живем! И куда подевались мудрые люди?
А г р и п п и н а. Да, живем. Не то что простить — понять друг друга не можем.
С т а н и с л а в. Вот так-то, Епифаныч. Отстранишься, нахохочешься вволю, а потом — тоска. И снова куда-то встрять захочется.
В а р в а р а
Н и к а н о р. От тебя отступишься, как же!
С т а н и с л а в. А вот и спутничек. Летит себе — пи-пи-пи, а сам все фотографирует. А ну-ка, приосанились, а то попадем в кадр в непотребном виде.
Н и к а н о р
В а р в а р а. С художницей тебя, Грипка!
С т а н и с л а в. А что это мы все такие нахохленные, кем обиженные, а?
А г р и п п и н а. Да хватит уж нам, повеселились…
С т а н и с л а в. Кто же нас утешит теперь, таких обиженных; помирит, таких рассерженных, может, дочка ваша? Куда вы ее спрятали, а? Где она? (
Степан Лобозеров
ПО СОСЕДСТВУ МЫ ЖИВЕМ
Сцены из деревенской жизни
Б а б к а Ф е н я.
Д е д В а с и л и й.
Ф е д о р.
Е л и з а в е т а.
В л а д и м и р.
М а т в е й.
Л ю б а.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
СТАРИННЫЕ ЛЮДИ
Б а б к а
Д е д. Это чья?
Б а б к а. Да Кузьмы Ковалева дочка, не помнишь, что ли?
Д е д. Так он ведь помер, однако?
Б а б к а. Помер, а это дочка его, на курферме работает. А брат ее в сельском Совете председателем сидит. Чего это она к нам-то?
Д е д. Может, пензию несет?
Б а б к а. Пензию Варька-почтальонша приносит, а эта на птичнике, зачем она-то понесет? Это, однако, она из-за Любки своей.
Д е д. Это чьей?
Б а б к а. Да Любка, дочка ее. Колька наш гулял с ней, а она и забрюхатела. А Колька-то, как приперли его, так и убежал в город. Да ты чего, не слыхал, что ли?
Д е д. Колька наварначил, а с нас какой спрос?
Б а б к а. Так вот, поди скажи ей теперь. К нам, точно к нам идет. А если чего, ты так и говори: мы, мол, люди старинные, с нас и спросу нету. У Кольки есть батька с маткой, пусть они и разбираются.
Е л и з а в е т а. Здравствуйте!
Б а б к а. Здравствуй, здравствуй. Чего скажешь?
Е л и з а в е т а. Как поживаете-то?
Б а б к а. Так нам чего — сидим да в окошко глядим.
Д е д. С бумагой, что ль, какой?
Е л и з а в е т а. А какие вам бумаги-то надобно?
Б а б к а. Так нам они зачем: пензию принесут — и ладно. А бумаги нам ни к чему. По сельсоветовскому делу, что ли, пришла?
Е л и з а в е т а. А то б зачем? Сам председатель к вам прислал.
Б а б к а. Это чего?
Е л и з а в е т а. Да вот вспомнил, видно, про вас.
Д е д. Облигации, что ль, опять? Дак мы старые, скидку бы надо какую по старости-то.
Б а б к а. У нас и так их вон ящик цельный.
Е л и з а в е т а. Какие теперь облигации…
Б а б к а. А тогда чего ж?
Е л и з а в е т а
Б а б к а. А внучка, внучка, она уж тут каждый день.
Е л и з а в е т а. Хорош сынок! Бросил стариков престарелых, да и не чешется.
Б а б к а. А нам чего? У нас пензия. Двадцать восемь рублей каждый месяц, до копеечки.
Д е д. У сына дом свой, а у нас изба пока что своя. Чего нам сын? Мы тут пока что сами хозяева.
Е л и з а в е т а
Д е д. Это кто?
Е л и з а в е т а. Председатель сельсовету. Чего это вы рассказывать станете, какие такие геройства?
Д е д. Чего?
Е л и з а в е т а. С городу там один приехал. Из газеты. Писать чего-то будет.
Б а б к а. Кого писать?
Е л и з а в е т а. Не знаю, мне не докладывают. А весть к вам приказано.
Б а б к а. Да кого весть, чего надо-то?
Е л и з а в е т а. А вот он и спросит, чего ему надобно. Я в сельсовете была, а брат, председатель-то, и упросил. Тебе, дескать, все равно в ту сторону идти, заведи корреспондента к старикам, пусть он там с ними разберется. Ладно, готовьтесь. На стол тут соберите то-се, из городу все-таки, аж из самой газеты.
Б а б к а. Да чего надо, чего пытать-то будут?
Е л и з а в е т а. А это уж сами вспоминайте, чего такого натворили, что писать про вас приказано. А уж он отпишет, не беспокойтесь.
Д е д. А к молодым пошто не ведешь?
Е л и з а в е т а. Сказано же — к вам велено, к старикам.
Б а б к а. А со стариков какой спрос? А уж если стариков требуют, так вон Федул еще не помер. Он, однако, и Василия постарее будет.
Е л и з а в е т а. Федул уж из ума давно выжил. Ладно, готовьтесь… Сказать вам забежала, пока он там фотографирует да меряет чего-то. Чтоб знали, что к чему. Счас приведу.
Б а б к а. Чего писать, кого меряют-то?
Е л и з а в е т а. Спросит, все спросит, об этом не беспокойтесь.
Б а б к а. Чего делать-то будем, Василий?
Д е д. Кого писать-то будут?
Б а б к а. Дак вот, поди… Вильнула хвостом да и… Про Катьку-то ничего не сказала, а глазами-то зыркает. Из-за нее и натравила на нас. Председатель-то брат ей, а она и науськала его, чтоб он к нам послал допытываться. Так опять же, если насчет Кольки с Любкой, тогда зачем к нам, а не к Федору?
Д е д. А может, как я лес спалил, вспомнили?
Б а б к а. Сколь годов-то прошло? Да и выплатили мы все тогда. Нет, тут не лес, другое здеся.
Вот! Вот теперь и пришло на ум. Огород они мерить будут. Сотки-то две у нас лишние, уж сколько ругань идет! Вот они и станут перемеривать.
Д е д. Дак она, однако, сказала, что уж меряет тот-то?
Б а б к а. Вот! Пока мы тут с тобой разбираемся, он уж, наверное, все перемерил. Вот ведь змея-то какая подколодная, это она председателя и подучила, чтоб к нам направил. А тот чего ж не перемеряет, если аж из самого города! Тот с ходу — и вдоль и поперек. Чего делать-то будем, Василий?
Д е д
Б а б к а. А чего ей, если она с которым из городу придет? Отрежут, отрежут! Да не две, а все четыре отрежут. Чтоб неповадно, скажут, было. Вот варнак-то, да Колька-то. Наварначил вон чего, а теперь нам разорение. На стол ведь она приказала собирать, чего делать-то будем? А мы вот как сделаем, Василий. Ты сиди да и помалкивай, сиди и помалкивай. Оглох, мол, да и только.
Д е д. Оглох… А эта? Счас только, скажет, разговаривал.
Б а б к а. А мало ли чего бывает со старыми-то людями? Оглох — да и весь спрос.
Д е д. Я оглох, а ты как?
Б а б к а. А с меня чего? Мое дело маленькое. Вы, скажу, хозяина, кормильца, пытайте. А я, скажу, знать ничего не знаю, ведать не ведаю.
Стучат чего-то?
Д е д. Может, дом пробуют, гнилой али нет?
Б а б к а. Нет, они это, наверно, в сенцах в дверю стукали, по-городскому. А как, правда, дом отпишут?
В л а д и м и р
Б а б к а. Здравствуйте, здравствуйте!
Е л и з а в е т а. Чего тут-то стоять, приглашай, бабка, гостя.
Б а б к а. Дак бабка што? Вон стулья. Гости садятся.
В л а д и м и р. Не помешали?
Б а б к а. Чего?
Е л и з а в е т а. У их делов-то! Сидят днями да друг на дружку глядят. Настоящих-то стариков мало осталось — перемерли. А эти вон как устроились, да и в ус не дуют. Вот председатель вас сюда и направил разобраться. Что, бабка, за стол, что ли?
Б а б к а
Е л и з а в е т а. Вы сейчас не постуете, скоромного-то можно?
Б а б к а. Пост-то когда уж кончился.
Е л и з а в е т а
О, а как выпьем, так они вам еще и песни старинные пропоют. Дед, давай, что ли, за стол-то, чего там-то сидеть?
Дед, да ты чего, оглох, что ли?
Б а б к а
Е л и з а в е т а. Да чего вы мелете-то, только что разговаривал.
Б а б к а. Так говорить-то он вроде бы еще скажет когда чего, а уж слышать-то совсем ничего не слышит.
Е л и з а в е т а. Я вот председателю-то перескажу, так он разберется — старинные вы или нонешние. Ишь, к ним из самого городу направили, а они вон чего вытворяют. Он вам покосы-огороды-то перемеряет и пенсию пересмотрит. Гляди-ко ты на них: старые, старые, а…
Д е д. А чего их перемерять — все давно вымерено. А пензию всем дают. А мы и налоги какие надо отдаем и облигаций еще когда куль набрали…
Е л и з а в е т а. О, сразу услыхал, глухой-то, как про огород заговорили.
Б а б к а
Е л и з а в е т а. А вот счас товарищу корреспонденту и расскажете, чего вы творили, а чего не творили.
В л а д и м и р. Простите, но я же совсем о другом… Я хотел поговорить о…
Е л и з а в е т а
Д е д. Чего спрашивать — все давно перемерено.
Е л и з а в е т а
Б а б к а. Так мы што, мы сядем. Только чего с нас пытать-то?
Е л и з а в е т а. Давайте по одной для храбрости да и… Чтоб как на духу.
Б а б к а. Я ее сроду не пила, а Василий тоже уж сколь годов в рот не брал.
В л а д и м и р. По-моему, мы не с того начали. Я, собственно, хотел… попросил бы вас рассказать о прошлом.
Ну, чем вы раньше занимались? Какие события из вашей жизни вам больше всего запомнились?
Д е д. Так мы давно выплатили. Все, сколько стребовали.
В л а д и м и р. Простите… что выплатили?
Б а б к а. За лес выплатили. Все, сколько стребовали. У нас, однако, и квитанция еще лежит.
Д е д. Справка такая у нас имеется.
В л а д и м и р
Е л и з а в е т а. Да кому какой ваш лес-то нужон?
Б а б к а. Сами же пытаете, чего раньше было. Вот Василий и говорит, что сполна выплатили. Да и затушило-то в тот же день. Туча пришла.
Е л и з а в е т а
Б а б к а. А кто его поджигал — сам загорелся.
Е л и з а в е т а. «Сам»! Опять «молынья», скажете? Чего ж тогда у коня ноги подпаленные были?
Б а б к а. Ну, недоглядел какой костерок, так не нарочно же?
Е л и з а в е т а. А кто говорит, что нарочно?
Д е д. Все выплатили, сколько стребовали.
Е л и з а в е т а. А ведь не признавался сначала. Это уж когда с конем приперли, сознался-то.
Б а б к а. А кому ж охота сознаваться — такие деньги выплачивали. Это ладно, что в тот же день туча пришла, а то б век не расплатиться.
В л а д и м и р
Д е д, б а б к а
Б а б к а
В л а д и м и р. Нет-нет, мне не надо, я не за этим. Я, собственно, о другом хотел вас расспросить.
Е л и з а в е т а. А выплачивали-то небось старыми деньгами?
Б а б к а
Е л и з а в е т а. Ха, старыми-то дурак выплатит. Это по-теперешнему-то сколько, меньше двухсот рублей будет?
Б а б к а
Е л и з а в е т а. А это уж как там решат. Так-то любой бы леса жег, за двести-то рублей.
В л а д и м и р. Нет-нет, я совсем не за этим. Почему-то мы все время не о том говорим. Видите ли, газета — это моя, так сказать, официальная работа. Как говорится, для поддержания брюк. Основной же моей профессией, то есть основным занятием, является… Ну, я планирую написать роман. В крайнем случае — повесть… Тема историческая: партизанское движение в наших местах… Словом, я хотел бы получить у вас материалы.
Ну, материал для романа. Или в крайнем случае — повести.
Б а б к а
Е л и з а в е т а. Ишь какие ушлые! Тогда старыми деньгами откупились, а теперь старыми занавесочками хочут отделаться! Вы в дурачков-то не играйте, а давайте матерьял как на следствии.
В л а д и м и р. Нет-нет, зачем? Почему — следствие? Я, наверное, не так выразился. Ну, понимаете…
Е л и з а в е т а. Такие везде проживут.
В л а д и м и р. Простите, Елизавета Кузьминична, но… Почему-то мы все время говорим о посторонних вещах.
Б а б к а. Так с девятьсот второго он будет.
В л а д и м и р
Б а б к а. А я так помоложе его буду. На свадьбе-то я поменьше его была.
Е л и з а в е т а. Да приписали они всё.
В л а д и м и р. Что — приписали?
Д е д. А ничего мы не приписывали. Как были из сельсовету — и все перемерили…
Е л и з а в е т а
Б а б к а. А ничего мы и не приписывали. Когда свадьба-то была, Василию уж тогда сколь годов было? А с тех пор сколько прошло, посчитай-ка?
В л а д и м и р. А как это можно — приписывать?
Е л и з а в е т а. Паспортов-то раньше не было, да и метрики порастерялись. А когда начали всем паспорта выправлять, они и давай приписывать.
В л а д и м и р. Простите, а как это — не было паспортов, почему?
Е л и з а в е т а. Почему — не знаю, а только колхозникам-то когда их дали, уж после воины сколь годов прошло.
В л а д и м и р. А как же до этого — без документов?
Е л и з а в е т а. А тогда справки давали. Тут, мол, проживает, да и все.
В л а д и м и р. А если куда-то ехать? Ведь даже в гостиницу по справке не устроишься, даже на самолет билет не дадут?
Е л и з а в е т а. А куда поедешь? Ни денег, ничего не было. А в гостиницу кто ж их таких тогда бы пустил? Заезжая изба для них была в городе. Это теперь вон какой Дом колхозника отгрохали, а тогда избенка для них была, с нарами. А при ней из нашей же деревни мужик, вроде бы как за хозяина, копейки с постояльцев собирать. Там во дворе и колодец был, коней поить. А уж об самолетах тогда и слуху не было.
В л а д и м и р. Почему — допросить? Я просто пришел поговорить как с очевидцами, как с живыми свидетелями.
Е л и з а в е т а. А добром-то от них ничего не добьешься. Они вон две сотки лишние захватили да и живут припеваючи.
Б а б к а. Ты пошто так говоришь-то, Лизавета, пошто стариков обижаешь? Как приходили и мерили…
Е л и з а в е т а
Д е д. Мы ничего не приписывали. Как Ермолай переехал, а огород пустой остался…
Е л и з а в е т а
Д е д. А ты посчитай-ка, сколько мне в германскую было?
В л а д и м и р. Это в первую мировую?
Д е д. А вот когда немец пришел.
Е л и з а в е т а. На войну-то взяли тебя? Значит, молодой еще был.
Б а б к а. Какой же молодой? Ну да, тогда-то, конечно, помоложе был, но уж не так чтобы.
В л а д и м и р. Простите, а революцию вы помните? Вам ведь тогда уже пятнадцать лет было.
Б а б к а. А пятнадцать что, великий, что ли? Чего он в пятнадцать-то натворит? Это уж ему вон сколько было, когда лес-то поджег.
В л а д и м и р. Да нет, я ничего… Я в том смысле, что в пятнадцать лет многое можно запомнить. Толстой, например, помнил себя с двух лет.
Д е д. Ливорюции у нас не было.
В л а д и м и р. Как — не было?
Б а б к а. А не было, не было, батюшка. Может, где-то чего и было, а у нас ничего.
Е л и з а в е т а. Как — ничего-то, а царя как сбросили?
Б а б к а. Царя-то мы и в глаза сроду не видали. Да и бог его знает, когда он был-то.
В л а д и м и р. Но ведь… Странно. Ну хорошо, а гражданская война? Ведь здесь она закончилась только в двадцать втором году, вам тогда уже было двадцать лет. Вы не были в партизанах?
Б а б к а. А не был, не был, батюшка. Он мужик смирный, зачем ему партизаны?
Е л и з а в е т а. Ты чего это, бабка, открещиваешься-то? Может, деда твоего бы героем признали, а ты отговариваешься.
Б а б к а. Так ему зачем герой? Герои-то все воевать любят, а он смирный мужик был, работящий.
В л а д и м и р. Ну хорошо, сами в партизанах не были, но ведь бои-то были? Земляки, наверное, родные, соседи участвовали.
Б а б к а. А из соседей Федул один остался, вот у него бы и отписать.
Е л и з а в е т а. Так погоди, дед, ты же вроде воевал где-то, говорили? Или ты, может, за царя воевал, а теперь и темните?
Б а б к а. А ничего он не воевал. Это когда к нашей деревне войско подошло, а командёры и давай мужиков звать. А мужики пошли и не пустили то войско.
Е л и з а в е т а. Погоди, какое войско-то? Это на Омулевке, что ли?
Б а б к а. Ну да. Мужики пошли с ружьями, а бабы за ними, а и ребятишки туда же, да все на гору-то и выскочили. А ихние-то атаманы поглядели, сколь народу высыпало, да подумали, что все это солдаты с пушками, да и убежали. Вот и Василий там был.
Д е д. Мне и ружье тогда выдали — берданку. А патронов всего три досталось.
В л а д и м и р. Так, значит, вы все-таки участвовали в партизанском движении?
Б а б к а. А ничего он не участвовал. Мужики пошли, и он пошел. А воевал-то он потом, с германцем.
В л а д и м и р. Но как же не участвовал? Был бой с карателями, и он находился в красных цепях.
Д е д. Цепом-то мы и не ходили сроду. Схоронишься где-нибудь да и постреливаешь.
В л а д и м и р. Да, естественно. Дедушка, а дальше? Вот вы отогнали карательный отряд, а дальше?
Б а б к а. А чего — дальше? Сомустили их, мужиков-то, командёры эти, они и пошли на Семенова воевать. А тот Изота убил, да кого еще-то?..
Д е д. Позвали нас командёры красные, мы и пошли. Я-то не хотел идтить, а они: отдавай, значит, берданку тогда. А берданка-то новехонькая, как отдашь? Вот и пошел с ими.
В л а д и м и р
Б а б к а. Так тут завоюешь! Кабы снова-то Семенов пришел? Он раз уж тут был до этого. Прокопа, дядю моего, увели в ров да и убили. А кого дак железками по спине. Тут поневоле завоюешь.
В л а д и м и р. Но ведь воевал же?!
Е л и з а в е т а. «Воевал»… За огород он воевал да за две сотки лишние. Вот об этом и надо написать.
Б а б к а. Ты зачем, Лизавета, напраслину-то наговариваешь? Сотки все перемеренные, раз не отрезали тогда, значит, так и надо, все по закону, значит. А ты если из-за Кольки, так мы за него не ответчики, у него батька с маткой есть.
Е л и з а в е т а. А чего это мне ваш Колька? Тут к вам из сельсовету по делу пришли, а не Колька. А если уж по правде сказать, так вырастили кобеля. Натворил делов — да и деру.
Д е д. Мы за Кольку не ответчики. Он наварначил — с него и спрос. А как это нас за него разорять?
Е л и з а в е т а. А кто вас разоряет-то? Разоришь вас, как же! Тут две сотки захапали, да Федор комбикорму, наверно, на тысячи наворовал.
В л а д и м и р. Простите…
Е л и з а в е т а
Б а б к а. Федор тут ни при чем. У него…
Е л и з а в е т а
В л а д и м и р. Простите, Елизавета Кузьминична, но мы… мы почему-то постоянно переходим на другое, постоянно отклоняемся.
Е л и з а в е т а. Так с ними разве не отклонишься? Не успел школу закончить и вот чего натворил.
Б а б к а. Колька теперь…
Е л и з а в е т а
В л а д и м и р. А это далеко?
Е л и з а в е т а. Да тут она, с заднего двора видать.
Д е д. Мы за Кольку не ответчики. Вот так-то!
Е л и з а в е т а. Собаки, говорю, нету?
Б а б к а. Какая у нас еще собака? Федора когда кто поймал, что ли? Это зачем так напрасно-то говорить?
Е л и з а в е т а. Не бойтесь, поймают еще.
В л а д и м и р
Б а б к а. Вот ведь змея-то какая, вот змея! И Федора-то, того и гляди, что засудит. Брату-председателю нашепчет, а тот чего, родную сестру не послушает, что ли? Это ведь она нарочно его увела, чтоб на ухо ему все пересказать, чтоб без нас-то. И обскажет! Счас она ему все обскажет. Что делать-то будем, Василий?
Д е д
Б а б к а. Видишь, они как: вроде бы про старинное спрашивать пришли, а подвела-то все к огороду. Из-за Кольки это все, из-за Кольки. Сидит да только и глядит, с какого бы боку за нас ухватиться. А тут и чего говорить, не знаешь. Так ведь Федора-то сюда же припутала. Счас, счас она ему там обскажет, на ухо-то. А может, она про гору-то сбрехала, чтоб покос перемерить? Так покос что, там лишков нету, пускай меряют. А мы вот как сделаем, Василий. Ты тут сиди, а как они спросят, так она, мол, к Параньке, к соседке, за солей побежала, соль, мол, кончилась. А я той минутой за Федором-то кого-то и пошлю. А то запутают они нас, мы и наговорим чего не надо, а Федор, он им так просто не поддастся — он им сумеет обсказать. Сиди, Василий, сиди и ничего не бойся. А я счас. Сиди.
Е л и з а в е т а. Вот бы и прописать про это в газете-то. На тысячи, не меньше чем на тысячи, наворовал.
В л а д и м и р. Простите, Елизавета Кузьминична, но этот тон… Из-за него мы и поговорить с ними не можем. Такой материал, а мы…
Е л и з а в е т а. С кем говорить-то? Бабка попряталась, а этот в глухие записался.
Д е д. Мы за молодых не ответчики, вот так-то!
Е л и з а в е т а. Бабку, говорю, куда девал?
В л а д и м и р. Зачем?
Е л и з а в е т а. А вот приведет его счас, так и будет тут «матерьял».
В л а д и м и р. Почему? Просто зашли поговорить, расспросить.
Е л и з а в е т а. Вот счас и наговоримся. Живыми б как только выйти отсюдова. Федор-то, он психоватый, еще и с колом прибежит.
Д е д. Как приходили и мерили…
Е л и з а в е т а
В л а д и м и р. Нет, ну а что, собственно, он может иметь против? В конце концов, ему же должно быть приятно, если о его родителях… Странно…
Е л и з а в е т а. Ну, говорите, говорите, вот он, герой-то, спрашивайте, чего надо. Только поскорей, пока другой герой не прибежал с топором.
Д е д. А хозяйка велела сказать, что… будто бы она за солей побежала.
Е л и з а в е т а. Куда-куда?
Д е д. Так и велела сказать. Он-то с вами живо разберется.
Е л и з а в е т а
В л а д и м и р. Дедушка, а сколько вы пробыли в партизанском отряде?
Д е д. Чего?
В л а д и м и р. В отряде, говорю, сколько вы пробыли?
Е л и з а в е т а. Да через неделю, наверно, убежал.
В л а д и м и р. Простите, дайте нам поговорить. Дедушка, вот мы выяснили, что с Омулевой горы вы вместе с другими мужчинами села ушли в партизанский отряд. И сколько вы там провоевали, в каких боях участвовали?
Д е д. Чего?
Е л и з а в е т а. А он снова оглох.
Д е д. Мы-то мобилизовались, а из вашей-то родовы никто не пошел. Мы, дескать, тут останемся.
Е л и з а в е т а. Чего ты… Кто это не пошел-то? Знает он, как же, знахарь нашелся.
Д е д. И ваши не пошли, и Федул не ходил, и еще какие мужики.
Е л и з а в е т а. Гляди-ка ты на него — не пошли! Это где записано, что ли? А сам-то зачем пошел? Ружье жалко было отдавать? Вот то-то и оно! У вас всегда так: как бы чего захапать да не отдать. «Не пошли»…
В л а д и м и р. При чем здесь ружье? Дедушка, а в каких местах проходили бои с Семеновым?
Д е д
Е л и з а в е т а. О, герой, ему б только пенсию побольше.
В л а д и м и р. Дедушка, а как тут проходила коллективизация?
Д е д. Чего?
В л а д и м и р. Как организовывали первые колхозы, вы помните?
Е л и з а в е т а. О, объявилась! За подмогой, что ль, бегала?
Б а б к а. А Василий, рази, не сказал? За солей, за солей к Параньке бегала.
Е л и з а в е т а. А где ж соль-то твоя?
Б а б к а. А нету. Нету, говорит, и не было. В магазин, знать, не завезли.
Е л и з а в е т а. Да чего вы нас, как малых детей-то? Будто мы уж совсем полудурки какие.
Д е д (
Е л и з а в е т а. Да кто тебя пытает-то? Его по-человечески спрашивают, а он… Давайте, чего там еще у вас, да поскорей. А то счас этот прибежит, так будет тут «соля».
В л а д и м и р. Бабушка, извините, нас не представили. Меня зовут Владимир, а вас?
Е л и з а в е т а. Бабка Феня она.
В л а д и м и р. А полное как, по отчеству?
Е л и з а в е т а. Как тебя по батьке-то?
Б а б к а. Ерофеем батюшку-то звали.
Е л и з а в е т а
В л а д и м и р. А как полное имя? Фе…
Е л и з а в е т а. Феня.
В л а д и м и р. Нет, полное. Это, вероятно, сокращенное.
Е л и з а в е т а. А как? Федосья, что ли? Как звали-то тебя? Феногена?
Б а б к а. Феноген-то дядя мой был. Его еще при царе убили.
Е л и з а в е т а. Феоктиста? Да зовите Феней, да и все. Ее все так зовут.
В л а д и м и р. Фе… Феня… Простите, забыл отчество.
Е л и з а в е т а. Ерофеевна. Да бабка Феня, да и все.
В л а д и м и р. Феня Ерофеевна. А вы помните, как у вас проходила коллективизация?
Б а б к а. Чего?
Е л и з а в е т а. Колхоз. Колхоз. В колхоз как вас загоняли, спрашивает.
Б а б к а. А чего — в колхоз? Когда мы еще в него поступили? Как всех начали прижимать, так и мы поступили. И коня отдали в бригаду, и корову с телкой. А вот твой-то дед еще после нашего сколь хозяином был…
Е л и з а в е т а. Чего скажете, кулак, что ли?
Д е д. Вон сколько мы в колхозе отбухали, и как это нам теперь без пензии?
Е л и з а в е т а. Этот все про свое.
Ф е д о р. Это чего тут? Пошто стариков обижаете?
Е л и з а в е т а. О, а кто это их обижает-то?
Ф е д о р. Ты мне не крути! Если чего надо разбираться — ко мне иди. А их зачем трогать?
Е л и з а в е т а. Да кто трогает-то? Нас председатель сельсовета послал. Вон, товарищ корреспондент из городу. К ним как к людям направили, а ему — трогать.
В л а д и м и р. Простите, меня направили к вашим родителям собрать материал по истории нашего края. Партизанское движение, коллективизация… А родители ваши все это видели своими глазами. И вот я хотел бы поговорить с ними как с очевидцами, участниками этих событий.
Ф е д о р
Б а б к а
Е л и з а в е т а. Да кому нужон ваш огород-то?
В л а д и м и р. Да нет, при чем здесь огород?
Ф е д о р. Федор.
В л а д и м и р. А отчество?
Ф е д о р. Так раз это мой родитель, то Васильевич, выходит.
В л а д и м и р. Ах да, я совсем… Так мы поговорим?
Ф е д о р. А чего бутылка-то нераспечатанная?
Е л и з а в е т а. Брезгуют с нами пить твои родители.
Ф е д о р. Какие теперь с них пивцы!
В л а д и м и р. Да, очень приятно.
Ф е д о р. Давайте, а то насухую-то чего наговоришь. И с Лизаветой, может, помиримся, за рюмкой-то.
Е л и з а в е т а. А кто это с тобой ругался-то?
Ф е д о р. Ну, за родителей, значит?
В л а д и м и р. Да, за таких интересных и заслуженных родителей!
Е л и з а в е т а. Даже на две сотки лишнего заслужили.
Ф е д о р
Е л и з а в е т а. Какая есть.
Ф е д о р. Ну и чего вам старики наговорили?
В л а д и м и р. Оказывается, ваш отец был в партизанском отряде.
Ф е д о р. О, он у меня еще тот… Герой! Видишь, Лизавета, не захотела тогда за меня замуж, а счас бы у тебя свекр героем был.
Е л и з а в е т а. Герой, все леса в округе пожег!
Ф е д о р. А что, и тут храбрость требуется? Так вы, значит, Владимир, про него в книжке напишете?
В л а д и м и р. Видите ли… Я не буду писать о ком-то конкретно, это будет роман, то есть вымысел. Но как прототип ваш отец может послужить… то есть послужит прототипом.
Ф е д о р. Вот так-то, батька. Служил ты в партизанах, служил в Красной Армии, а теперь будешь служить этому… типу, что ли?
В л а д и м и р. Прототип. Нет, вы не подумайте, в этом нет ничего обидного. Шолохову, например, для образа Григория прототипом послужил вполне конкретный человек.
Е л и з а в е т а. Он уж и так дослужился — на дом писателей посылают.
Ф е д о р. А что? И дослужился. Верно, батька?
Д е д. С партизан-то я убег все ж таки. Они куда-то совсем далеко выступили, к Амуру-реке, а наши-то мужики и говорят: «Чего нам идтить, дома все хозяйство развалится». Да и повернули обратно. Я и берданку принес с собой. Потом уж ее отобрали-то.
Ф е д о р. Ха, вот те и герой! Ты зачем про это-то рассказываешь?
Б а б к а
Ф е д о р. Ладно, матка, не бойся. Теперь ему полная амнистия за давностью годов. Ну так как, Лиза, может, по второй да споем, чем ругаться-то?
Е л и з а в е т а. Ты давай про дело говори.
Ф е д о р. Про какое дело?
Е л и з а в е т а. А зачем мы сюда пришли?
В л а д и м и р. Да, давайте продолжим наш разговор.
Ф е д о р. Как, батька? Чего тут у вас было, а чего не было-то? А то я и сам толком не понял.
Е л и з а в е т а. Где надо, так ты сразу поймешь.
Ф е д о р. А как же, если надо.
В л а д и м и р. Но ведь у вас, вероятно, были в деревне кулаки?
Ф е д о р. Как не быть. Вот его папашу, деда моего, выходит, чуть не раскулачили.
В л а д и м и р. Как, отец партизана — и кулак?
Б а б к а. А как же. Это ладно, что он, батюшка-то, в колхоз сразу все сдал задарма, а то б угнали.
Е л и з а в е т а. Вон откуда все идет-то, аж от деда-прадеда.
Б а б к а. Вот ты, Лизавета, на нас наговариваешь, а ведь твоего деда брата, Ермила-то, раскулачили и угнали.
В л а д и м и р. А он что, настоящий кулак был?
Б а б к а. Какой кулак?.. Пофорсить любил, да перед самыми колхозами-то возьми да и купи веялку. На последние, можно сказать, деньги. Ну, а уж раз купил, тогда, известное дело, — отвечай. Настоящих-то, с капиталом чтобы, двое только и было. Сидор — лавка у него была, пришлый он был отколь-то, да Иван-мельник. Этот-то наш, деревенский. Так они сразу с Семеновым ушли, еще когда он первый раз приходил. Ушли — да и сгинули.
Ф е д о р. Ну, ты, матка, развезешь теперь про всю деревню.
В л а д и м и р. Нет, но почему, пусть она расскажет, ведь это же так интересно, из первых уст.
Ф е д о р. Ладно, вспоминайте, а мы пока с Лизаветой про свое поговорим.
Е л и з а в е т а. О чем это нам разговаривать?
Ф е д о р. Будто бы и не знаешь?
В л а д и м и р. Извините, пусть бабушка расскажет.
Ф е д о р. Ладно, валяй, матка, а мы с Лизаветой пока с мыслями соберемся.
Е л и з а в е т а. Один так вот дособирался.
В л а д и м и р
Б а б к а. А чего?
В л а д и м и р. Вы сказали, что настоящих-то кулаков в деревне было только двое. А остальные какие же, не настоящие?
Б а б к а. Какие там кулаки! Бумага, сказывали, пришла такая, вроде бы как разнарядка, сколько в деревне кулаков разорить. А где их взять-то? Вот и давай чуть не по жеребьевке, у кого лишняя телка или баранухи две-три, подсчитывать. А у батюшки-то три коровы с телкой были. Ну и вот, чуть не загремел из-за них.
Е л и з а в е т а. О, коровы же и виноватые остались.
Б а б к а. Так кто говорит, что коровы-то?
Е л и з а в е т а. Сама же сказала, что чуть за них не загремел.
Б а б к а. А из-за кого же? За лишних коров да коней-то и разоряли.
Е л и з а в е т а. Так скотина-то чем виноватая перед вами? Сами виноватые, что много держали.
Б а б к а. Так а исть-то чего? Семья-то что теперь бригада была, без коров-то как же проживешь?
Е л и з а в е т а. Ну так коровы разве виноватые-то?
Б а б к а. Кому?
Е л и з а в е т а. О господи! Не понимает ничего, а еще туда же лезет, в рассказчики.
Б а б к а. Так я что? Я, конечно, не понимаю. Так ведь он-то приказал «как было», я и рассказываю.
Д е д
Е л и з а в е т а. Чего ты городишь-то, он репрессированный был. А после войны их всех оправдали.
Б а б к а. Так вот тут и возьми: кто прессированный, а кто так, не за чего пропал.
Д е д. А вот как на войне-то бывало…
В л а д и м и р. На гражданской?
Д е д. А на которой с немцем.
Ф е д о р. Он у меня и на последней был. Как ты там, с немцем-то?
Д е д. С немцем я при конях был.
Е л и з а в е т а. При немецких, что ли?
Д е д. При конях. А есть такая страна — Болгария. Дак там этот, виноград. Как ягодки, целыми пучками, и пресладкий.
Е л и з а в е т а. А то мы не знаем.
Д е д. Ешь, ешь его, бывало, а чуть время прошло — опять охота.
Е л и з а в е т а. Во, герой-то ваш. Все садочки, наверно, у бедных болгаринов пообобрал. Это уж, видно, родовина такая: как бы где чего плохо лежит. На войне — и то успевают.
Ф е д о р. А чего это мы чужого взяли?
Е л и з а в е т а. А две сотки кто отхватил?
Ф е д о р. А ты мерила?
Е л и з а в е т а. Мерила. В сельсовете-то все известно, на все учет.
Ф е д о р. А как твой Матвей орехов в городе каждый год на тысячи продает, это ничего?
Е л и з а в е т а. Орехи в лесу. Кто хошь иди да добывай. Только с ними-то погорбатиться еще надо, не как с комбикормом.
Б а б к а. Вот видишь, Федор, комбикорм какой-то припутывает.
Е л и з а в е т а. Это не я припутываю, а он приворовывает.
Ф е д о р. Тебя чего сюда послали, к старикам, порядки свои наводить?
Е л и з а в е т а. А это не твоего ума дело, зачем меня послали.
Ф е д о р. Думаешь, не знаю, чего злишься? Матвей спился совсем, а у меня на тот год машина будет. Просчиталась, так теперь и шипишь?
В л а д и м и р. Извините, мы…
Е л и з а в е т а
В л а д и м и р. Извините…
Б а б к а. Вот, вот она к чему подвела-то, от старинного-то!
Д е д. Федор, ты с бабами не ругайся. А она пущай больше не приводит да чего не надо не отписывает. А то ишь удумала — отписать привела.
Б а б к а. Дак и правда — удумала.
В л а д и м и р. Что — перемерить?
Ф е д о р. А ты что, помогала мне мешки в амбар заносить? У меня хоть раз была с комбикормом недостача, была?
Е л и з а в е т а. Так ты уж все науки прошел по этому делу. Как же, поймаешь тебя! Но люди-то все знают, не скроешь. И сыночка такого же вырастил.
Ф е д о р
Е л и з а в е т а. Ас кем, с кем она, не с твоим ли кобелем?
Ф е д о р. Ты парня с девкой не равняй. Парень парнем, а девка — совсем другое. Что ж остальные-то никто не забрюхатели, твоя одна?
Е л и з а в е т а. А от кого, от кого забрюхатела-то? Кто ей речи-то сладкие пел, кто вокруг змеем-то увивался?
Ф е д о р. А мало ли чего он скажет? Что ж, по-твоему, если парень складно напел, так девка должна и ручки кверху?
В л а д и м и р. Зачем вы так о женщинах?
Ф е д о р. А как еще, если она в школе сберечь себя не сумела? А наш дурак в город из-за этого убежал и десятилетку не закончил. Каких-то два-три месяца осталось.
Е л и з а в е т а. «Убежал»! Сами же его туда и сплавили, чтоб концы в воду.
Ф е д о р. Кто сплавил? Кто сплавил? Что мы, нехристи какие, родному сыну не дать школу закончить?
Е л и з а в е т а. Беда какая! Он-то год да и в вечернем закончит, а Любке теперь всю жизнь…
Ф е д о р. Да ты чего, лучше не могла придумать? «Сплавили»… Да у нас вон и письмо от него лежит. Если, дескать, приедете за мной, то совсем убегу. На БАМ или еще куда подальше. И сестра моя, Верка, у которой он остановился, приписку сделала, чтоб не трогали его, не в себе, дескать, парень. «Сплавили»…
Д е д
Ф е д о р. Погоди, батька, тут вон рядом хуже Семенова.
Е л и з а в е т а. А что, с вас сдеется!
Ф е д о р
Е л и з а в е т а. Какие? Ну какие?
Ф е д о р. А вот такие!
Е л и з а в е т а. От такого и слышу!
В л а д и м и р. Простите…
Ф е д о р. Ну, Лизка!
Б а б к а. Федор! Ты зачем с бабой ругаешься? Ты кто, мужик аль кто? Если надо, натрави на нее свою Катерину, и пускай они хоть волосья друг дружке повыдирают, а сам зачем путаешься?
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. А мой, значит, щенок? Мы, значит, своего не выхаживали? А если он теперь правда убежит куда подальше да сгинет, каково нам будет, каково?
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Кто держит? Кто плачет? Вас подержишь, как же! Таких подержишь, так и сам без рог останешься! Такие сами кого хочешь подержут. Плачут они…
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Ага, она расскажет! Ты уж ее, наверно, как по учебникам научила, что да как говорить. Она расскажет!
Е л и з а в е т а
В л а д и м и р
Е л и з а в е т а. Так она же вам все расскажет, вам только записать да напечатать. Чтоб ихняя родовина хоть раз в жизни покраснела.
Б а б к а. Федор, ты зачем ругаешься? А как правда пропечатают? У ней ведь брат в сельсовете сидит, ему что, он там все может пропечатать.
Ф е д о р. А чего же мне, молчать? Так если б я молчал, они б давно меня с потрохами съели.
Е л и з а в е т а
В л а д и м и р. Но ведь мы так и не взяли материал?!
Б а б к а. Вот видишь, Федор, ты с ней ругаешься, а она привела из городу, и какой-то матерьял с нас сыскивают.
Ф е д о р. Я ей покажу — матерьял! Я ей такой матерьял со стариков стребую — век сама голая ходить будет!
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Тогда и я пойду. Пусть при мне говорит, при мне. А то твой ребенок такого наплетет в газету, что потом и в тюрьму не примут. При мне пусть, при мне, я законы знаю.
В л а д и м и р
Б а б к а
Б а б к а
Д е д. А? Чего?
Б а б к а. Ты бы лег на кровать-то.
Д е д. Заснул, что ль? А и приснилось-то, будто я на собрании колхозном, еще при старом председателе.
Б а б к а. Дак тут хуже всякого собрания было.
Д е д. Ушли, что ль, неугомоны-то?
Б а б к а. Ушли, ушли. Может, тебе чаю согреть с брусникой? У нас ведь брусника еще осталась.
Д е д. А случай-то я им так и не рассказал. Это как я к Семенову под расстрел-то попал.
Б а б к а. До Семенова им, как же! Ведь это я как в воду глядела, когда сказала, что они из-за Кольки пришли. Какое же им старинное, чего им с него? У них свое на уме. Я тоже медалю свою хотела показать, за труд-то которая, а потом, думаю, засмеют. Уж бог с ней, да с медалей. Огород не отобрали — и то ладно.
Д е д. А больше-то ничего не стребовали?
Б а б к а. Кричал опять тот-то, молодой, про матерьял, а Федор-то им и показал. Это ладно, бог надоумил за ним послать, а то ведь без него-то чего бы с нами сделали.
Д е д. А она счас в сельсовет да и снова брату пожалится. А тот и снова пришлет какого-нибудь отписывать.
Б а б к а. Дак а как же не прислать? Еще как пришлет-то. Такого пришлет, что не только огород, а и самих-то в живых не оставит.
Д е д. А чего же делать будем? Пришлет, а мы и Федора не дозовемся.
Б а б к а. Вот и думаю, чего делать. Огород-то ладно, бог уж с ним, да с огородом, так они ведь еще и Федора-то, того и гляди, что засудят.
Д е д. Может, покаяться идти? Пусть уж забирают эти сотки, только б отступились от нас.
Б а б к а. Отступятся они, как же! Сотки, что ль, им эти нужны? Говорю же тебе: из-за Кольки все. Тут теперь, пока Федора не посадят и дом не отберут, не отступятся.
Д е д. Дом-то отбирать — нету такого закона.
Б а б к а. Тогда самих со свету сживут. Вот что, Василий, сбегаю-ка я к Григорию, к племяннику. Тот-то грамотный и в городе учился, он-то уж чего-нибудь да посоветует. А может, и бумагу какую выправит, а я счас минуткой и обернусь. А то ведь засудят они Федора, насовсем засудят.
Д е д. Ты убежишь, а тут снова кого пришлют, и чего я делать буду?
Б а б к а. Не успела она еще к брату-то сбегать. Дома ведь они счас у ней разбираются.
Д е д. «Не успела»… Такая везде поспеет. Нет уж, ты пошла — и я с тобой.
Б а б к а. Да куда же ты со своими ногами?
Д е д. А уж лучше как-нибудь да идтить, чем тут сидеть, их дожидаться.
Б а б к а. Ладно, собирайся. Мы тогда на лавочках отдыхать будем.
А Гришка-то, он ушлый, уж он-то обязательно присоветует. Счас, Василий, до Епифанихи доползем, а там и лавочка. Посидим, отдохнем да и дальше, до Бычковых. На ихней посидим, а там и до Гришки совсем ничего. Счас, Василий, бумаги я, какие есть, соберу, да и двинемся.
СЦЕНА ВТОРАЯ
РАССЛЕДОВАНИЕ
Е л и з а в е т а
Ф е д о р
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Ага, с чаю начнешь, а комбикормом кончишь.
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Да свидетелей, свидетелей не забудь. А то без свидетелей-то вы тут книгу сочините, картину придумаете.
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Вот, а теперь сам посуди, Владимир, как с такой родниться прикажешь? Да она на третий же день под статью подведет.
В л а д и м и р. Если честно — это моя первая командировка. И вот — влип.
Ф е д о р. Часто такое бывает?
В л а д и м и р. Что?
Ф е д о р. Да вот такое, как у нас?
В л а д и м и р. Не знаю. Я в первый раз встречаюсь.
Ф е д о р. Суда тут, конечно, быть не может. Если б он большой, а она несовершеннолетняя, тогда другое дело. А так, когда обои шпана… Какая тут статья, не знаешь?
В л а д и м и р. Не знаю.
Ф е д о р. На алименты бить будут. А что с него возьмешь? С нас, конечно, станут выжимать. А у самих-то…
В л а д и м и р. Без чего?
Ф е д о р. Чтоб орехи-то добывать, договор надо заключать в районе, а он так прет машинами. Как думаешь, браконьерство можно приписать?
В л а д и м и р. Не знаю.
Ф е д о р. Я думал, в газете все знают.
В л а д и м и р. Я же сказал — только устроился.
Ф е д о р. А как же книжку свою писать будешь?
В л а д и м и р. Там главное — вымысел, фантазия.
Ф е д о р. Фантазия… Вот они счас и наплетут тебе фантазию в два голоса. Да еще Матвей заявится. Не рад будешь, что пришел сюда. Ну, Колька, припомню я тебе первую любовь. Это учительница в школе их так выгораживала: первая любовь, дескать, то да се. А тут из-за этой первой любви последние зубы потеряешь. Матвей-то, он психованный. Да если еще пьяный придет. Он не станет спрашивать, кто ты и что ты.
В л а д и м и р. Но ведь она сама меня позвала?..
Ф е д о р. Еще и за это будет бить. Пьет да ревнует к кому попало. Один раз уже поджигал меня. Ладно, что шибко пьяный был, спичку не мог зажечь… А так все чин чином — и соломы, и веток к стене натаскал.
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Ага, зато я погляжу. И послушаю.
Е л и з а в е т а
В л а д и м и р. Вероятно, с этого… Ну, со знакомства, наверное.
Е л и з а в е т а
Ф е д о р
Е л и з а в е т а. Ты при ребенке не очень-то тут выражайся.
Ф е д о р. А чего, не сидели? Ну, про горшок это я так, к слову.
Е л и з а в е т а. Чего ты тут про свои горшки заладил, чего ребенка сбиваешь?
Ф е д о р. Ладно, пусть говорит.
Е л и з а в е т а. Да ты чего привязался-то со своими горшками, слово ребенку не даешь сказать. Он что, в газете про горшок твой будет писать?
Ф е д о р. А чего? Пусть с него и начнет. Чтобы все ясно было, без обману.
Е л и з а в е т а
Л ю б а. Чего говорить-то?
Е л и з а в е т а. Ну, как у вас началось с этим кобе… с этим Николаем? Ну?
Ну чего ты слова-то сказать не можешь? Вон товарищ корреспондент уже и ручку приготовил.
Ф е д о р. Пускай она скажет, кто первый.
Е л и з а в е т а. Чего — первый?
Ф е д о р. Кто первый начал. А то ведь у теперешних-то на девяносто процентов девки начинают.
Е л и з а в е т а. Чего — начинают?
Ф е д о р
Е л и з а в е т а. А чего это ей моргать-то?
Ф е д о р. А того. Да ты-то что, пусть она сама скажет.
Е л и з а в е т а. Ну-ка, доча, скажи ему, скажи, чего это тебе моргать приспичит.
Ф е д о р. Ага, молчит. Значит, моргала.
Е л и з а в е т а. Скажи ему, доча, скажи. Хотя, погоди, чего это мы перед ним-то распинаемся, ишь расселся. Плюнь на него, а говори все корреспонденту. Ну?
В л а д и м и р. Вероятно… Ну…
Ф е д о р. Говорю же — на горшке.
Е л и з а в е т а. Опять со своим горшком лезешь?
В л а д и м и р
Ф е д о р. Это как?
В л а д и м и р
Ф е д о р. И что, тоже… того…
В л а д и м и р
Ф е д о р. И чем кончалось? Ну алименты там или еще чего?
Е л и з а в е т а. Да свадьбой! Чем еще у добрых людей кончается? Это у вас, кобе… это вам одни алименты на уме. Будто бы без этого уже и прожить невозможно, будто все и счастье в этих алиментах!
Ф е д о р
Е л и з а в е т а. А чего же тогда сыночка сплавил?
Ф е д о р. Кто сплавил? Я сплавил? Говорю же тебе — письмо лежит. Сам убежал и еще дальше бежать собрался. «Сплавил»…
Е л и з а в е т а. Он добегается.
Ф е д о р. Ага, тебе легко говорить, тебе на это тьфу! А если б твоя доченька убежала?
Е л и з а в е т а. А если б твой сидел вот в таком положении?
Ф е д о р. Чего ему сидеть? Он мужик.
Е л и з а в е т а. Был бы мужик настоящий — не убежал бы.
Ф е д о р. Чего с него взять-то — парнишка. Какой у него ум?
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. А тут ума не надо.
Е л и з а в е т а. О, довел ребенка.
Ф е д о р. Я ей хоть слово сказал против?
Е л и з а в е т а. А кто все говорит-то? То с горшком своим привязался, а то показывать стал при ребенке-то.
Ф е д о р. Чего это я показывал?
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Так это вон Владимир про это сказал.
В л а д и м и р. Я?
Ф е д о р. А как же, про студенток-то, забыл, что ли? Ну, как ты их на сельхозработах-то?
В л а д и м и р. Я?!!
Ф е д о р. Ну, не ты, дак другой кто. К нам тоже приезжают студенты по осени. Раз, ночью уже, захожу за ворох зерна, темно… Кто это, думаю, там копошится, а там…
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Да чего ты — ребенок, ребенок…
Е л и з а в е т а. Это ты у своего спроси, как получилось. Ишь, вырастил, а теперь еще и посмеивается сидит.
Ф е д о р. Кто посмеивается? До смеху мне, как же. Счас еще браконьер твой пьяный заявится, совсем потом обхохочешься.
Е л и з а в е т а. Вот и пусть придет. Он тебе язык-то живо укоротит. А то ишь моду взял: жесты всякие при ребенке.
Ф е д о р. Да Владимир про это первый заговорил, чего ты на меня-то? Ты лучше давай веди своего
Е л и з а в е т а. Ты мне если еще раз покажешь…
Ф е д о р. О, уж и при тебе нельзя! И ты тоже «ребенок», ничего не знаешь, не понимаешь?
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Ладно, веди, веди.
Ишь, жесты ей не по нутру. Тут теперь не о жестах надо думать, а… Ну, что записал?
В л а д и м и р. Пока ничего.
Ф е д о р. Ты там помяни, как она созналась, что моргала.
А чего, может, это-то и есть самое главное. С чего начинается-то все? Моя вон тоже с этого начинала, а теперь я уж двадцать с лишком лет проморгаться не могу. Ты начни с того, что девки теперь совсем облахудрились. Курить начали, пьют вместе с ребятами да еще и губы красят. Какая же тут устойчивость? А ребятам что, на дармовое-то?
В л а д и м и р. По-моему, нормальные.
Ф е д о р. Кто, ребята, что ль?
В л а д и м и р. Все. И парни, и девчонки.
Ф е д о р. Коли так, чего ж тогда писать будешь?
В л а д и м и р. Ну, может получиться материал на морально-этическую тему. О любви и дружбе.
Ф е д о р. Ну-ну, давай! Счас Матвей придет, он нам покажет и любовь и дружбу.
В л а д и м и р. Я-то здесь при чем? Я на работе.
Ф е д о р
В л а д и м и р. Он что, ненормальный, что ли?
Ф е д о р. Говорю же тебе — поджигал меня. А если уж в своем доме поймает, тут и говорить нечего.
В л а д и м и р. А может, в другом месте?
Ф е д о р. Чего?
В л а д и м и р. Ну, взять у них материал?
Ф е д о р. Плюнь ты да езжай отсюда, пока живой. Сами разберемся.
В л а д и м и р. Я бы с удовольствием, а как? Сбежал, скажут. Еще и в редакцию напишут.
Ф е д о р. Тебе что дороже: редакция или собственная голова?
В л а д и м и р. Ну что он — совсем ненормальный?
Ф е д о р. Говорю же тебе — псих, рецидивист лесной. Все кедровники пооббил. А может, и угробил кого там, откуда узнаешь-то — тайга. Пошли лучше к старикам. Они тебе еще на пять листов наговорят. Бутылочку возьмем, да там и так осталась недопитая. Ты пойми: там дело благородное — партизаны, а тут чего — внештатная беременность?
В л а д и м и р
Ф е д о р. Ну и пошли, чего тут-то дожидаться?
В л а д и м и р. Ну хорошо. Только предупредить надо, попрощаться.
Ф е д о р. Да какое прощание? С белым светом ты тут распрощаешься. Пошли.
В л а д и м и р. Сейчас, тогда я записку.
Ф е д о р. Во, это давай. Не на того, мол, напали. Ишь, с портретом им подавай! Написал? Пошли!
Е л и з а в е т а. А куда это вы?
В л а д и м и р. Мы…
Ф е д о р. А чего мы тут рассиживаться будем? На ковры твои любоваться?
Е л и з а в е т а. Тебя-то сюда и не звал никто. А вы как же, Владимир?
В л а д и м и р. Мы решили, пока вас нет, взять материал у его родителей. Мы ведь так и не взяли его полностью.
Е л и з а в е т а
В л а д и м и р. Потом. Я ведь, собственно, из сельхозотдела.
Е л и з а в е т а. Разбередили, значит, ребенка, а теперь — убегать?
В л а д и м и р. Да нет, мы только…
Е л и з а в е т а. Глядите, я ведь и председателю могу все рассказать. И до начальства, которое повыше, дойду, как к нашим детям относятся. Глядите.
Ф е д о р. Там-то мы материал не добрали. А партизаны поважней каких-то…
Е л и з а в е т а. Каких? Ну каких?
Ф е д о р. А всяких!
Е л и з а в е т а. А всякие-то в чужие дома нахально не лезут.
Ф е д о р. А чего писать-то? Ты подумала, чего писать-то? Если бы она там перевыполнила или раньше сроку, а то… Нашла об чем хвастать.
Е л и з а в е т а. А это, по-твоему, не раньше сроку, не раньше? Другие теперь в техникумы да в институты пойдут, а ей?..
Ф е д о р. Это еще посмотреть надо, какое у кого лицо.
Е л и з а в е т а. Вот и посмотрим. Садись, доча.
В л а д и м и р. Да-да, я все.
Ф е д о р
Е л и з а в е т а. Да хоть с чего. Только начинайте.
Ф е д о р
В л а д и м и р
Ф е д о р. Да какая там дружба! Раз в таком положении, значит, дружба черт знает когда кончилась.
Е л и з а в е т а. Какой это еще у нее интерес может быть? Интерес — вот он, счас только проявляется. Интерес ему подавай!
Ф е д о р. Ты не жужжи, пусть она сама скажет, нравился или нет.
Е л и з а в е т а. Скажи ему, доча, скажи.
Л ю б а
Ф е д о р. Так… А на меня-то чего так глядеть, я-то в чем тут виноватый?
Л ю б а
Ф е д о р. О, видишь?!
Е л и з а в е т а
Ф е д о р
Е л и з а в е т а. Не вышло ему! А это чего? Это б счастье наше было, коли б не вышло-то, а то сидит вот теперь с тобой.
Ф е д о р
Е л и з а в е т а. А до какого ж тебе еще-то конца надо?
Ф е д о р. Ну, убежал же он, не просто же так убежал — значит, поругались или еще чего.
Е л и з а в е т а
Л ю б а. А вам-то зачем?
Е л и з а в е т а. Вот те на́! Да кому ж это надо-то, коли не нам?
Л ю б а. Раньше что-то не замечалось, чтоб надо было. Это теперь забегали.
Е л и з а в е т а. Ну вот, один у ней ответ.
Л ю б а. Из-за Петьки.
Ф е д о р. Чего-чего? Из-за какого еще Петьки?
Л ю б а. Ивлева, с нашего же класса.
Ф е д о р. А зачем это тут Петька? Какое ему тут дело?
М а т в е й
Ф е д о р. Кто это от тебя прятался? Да еще по баням?
М а т в е й. А ты вспомни, вспомни. Ты уж припомни, сватушка, как я в субботу приходил к тебе, шибко уж поговорить тогда по душам захотелось, а ты мелькнул в окошке да и исчез. Так исчез — будто бы никогда и не родился.
Е л и з а в е т а. Погоди, Матвей, тут разобраться надо.
М а т в е й. А вот мы и разбираемся со сватушкой моим дорогим, с тестюшкой, с куманьком… или черт его знает кем он теперь нам приходится. Исчез он тогда, значит, а я к его хозяйке под окошко.
Ф е д о р. Чего мне исчезать? Дома, значит, не было.
М а т в е й. Вот-вот, ты тогда бабе так и приказал: дома, дескать, тебя нету. А где ж он, говорю, тестюшка мой?
Е л и з а в е т а. Какой тестюшка-то? Кто он тебе будет, посчитай?
М а т в е й
Е л и з а в е т а. О, уже кумушка ему стал!
М а т в е й. Где ж, говорю, этот змей-то подколодный?
Е л и з а в е т а. То-то. А то кумушка ему!
М а т в е й
Ф е д о р. Пойдем, что ль, Владимир? Все равно тут теперь никакого навару.
М а т в е й
Ф е д о р. Чего нам от пьяного ждать?
М а т в е й. А ты погоди, глядишь, чего и дождешься. Уж ты-то дождешься, не беспокойся.
Е л и з а в е т а. Да ты чего мелешь-то? Корреспондент это, из газеты.
Ф е д о р
В л а д и м и р. Послушайте…
М а т в е й
В л а д и м и р. Нет, вы не так поняли…
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. О, а это уже оскорбление при исполнении служебного…
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. Ишь, ухарь! Не успел зайти — и сразу про баню вспомнил.
М а т в е й. Может, ты им сейчас бутылочку, а меня в лес за вениками отправишь?
Е л и з а в е т а. Ну надо же, теперь с этим…
М а т в е й. Может, я тут лишний? Может, этого
В л а д и м и р. Нет, я совсем…
Е л и з а в е т а
М а т в е й. Из-за девчонки, говоришь? А где ж твоя девчонка, где?
Е л и з а в е т а. Да только что тут сидела. С вами разве поговоришь по-человечески.
М а т в е й. Ну так вот: иди ищи свою девчонку, а я пока тут этих поразвлекаю. Я пока тут с тестюшкой по душам. А то ведь так-то его не поймаешь: по баням скрывается.
Ф е д о р. Кто скрывается? Ты тут не очень-то! Думаешь, поймал в своем доме, так все можешь? Не бойся, советская власть все видит.
М а т в е й. Через окошко, что ли? Так мы его прикроем.
Ф е д о р. Все видит. Если надо, и через стенку увидит.
Е л и з а в е т а. О, советскую власть вспомнил! А как комбикорм-то воровал, так…
М а т в е й
Е л и з а в е т а. Сейчас приведу.
М а т в е й. Вот так-то. А теперь поговорим.
В л а д и м и р. А я как же?
М а т в е й. А ты пиши, если уж пришел.
Ф е д о р. За ружье-то ты еще ответишь. Как подпаливал-то — свидетелей не было, а тут-то вон он, свидетель, не выкрутишься.
М а т в е й. Этого свидетеля, может, вместе с тобой отсюда вынесут.
Ф е д о р. Всех не перебьешь, правда-то, она всегда вылезет.
М а т в е й
В л а д и м и р. Я?
М а т в е й
В л а д и м и р. Да я, собственно… Поймите, я вообще к этой теме не имею отношения.
М а т в е й
В л а д и м и р. Просто ваша жена попросила…
М а т в е й. Чего она попросила?
В л а д и м и р. Она сказала…
М а т в е й. Ну? Вам обоим сказала или сначала ему?
В л а д и м и р. Сначала ему.
М а т в е й. Ага! Сначала все ж таки ему? И чего она сказала? Про старое вспомнили?
В л а д и м и р. Да, мы пришли поговорить о прошлом к его родителям.
М а т в е й. Та-ак… Значит, у стариков встретились. Сначала, значит, вы пришли, а потом она, жена моя, значит?
В л а д и м и р. Н-нет. Сначала мы с ней, а потом он.
Ф е д о р. Ну, Мотька, ответишь!
М а т в е й. Ага, такой, значит, уговор был: сначала вы, а потом он?
В л а д и м и р. Вероятно, я не знаю.
М а т в е й
Ф е д о р
М а т в е й
Ф е д о р. Вот именно — огород.
М а т в е й. Огород. Ну-ну.
В л а д и м и р. А потом мы начали говорить о прошлом. Вернее, они больше говорили, я-то…
М а т в е й. Та-ак… Они, значит, больше?
В л а д и м и р. Я просто не знал, о чем говорить.
М а т в е й. Ясно. Сидели, значит, пили, вспоминали?
В л а д и м и р. Нет, не пили. Хотя, да, когда он пришел — немножко выпили.
М а т в е й. Его, значит, ждали. А как пришел — пить начали?
В л а д и м и р. Д-да… Хотя…
Ф е д о р. Кого вы ждали-то? Откуда ждали-то? Ты же меня до этого и в глаза не видел!
В л а д и м и р. А мне Елизавета Кузьминична сказала, что вы должны прибежать.
М а т в е й. Та-ак…
Ф е д о р. Ничего не было.
В л а д и м и р. Не знаю. Она сказала, что вы должны подбежать.
Ф е д о р. Да откуда она…
М а т в е й
Ф е д о р. Да со стариками мы говорили, со стариками.
М а т в е й. Ну а как же, и со стариками надо было, раз пришли.
Ф е д о р. Не «раз пришли», а из-за этого и пришли.
В л а д и м и р. Да… Мы пришли.
М а т в е й
В л а д и м и р. Да. То есть не мне рассказывал, а так, вспоминали.
Ф е д о р
М а т в е й (
В л а д и м и р. Нет, зачем нам огород?
М а т в е й
Ф е д о р
В л а д и м и р. Нет, это не мы, это дедушка с бабушкой говорили.
М а т в е й
В л а д и м и р. Да, нам огород был совсем не нужен.
Ф е д о р. Да как не нужен-то? Тьфу! Ну, может, и не нужен. Но ведь матка-то сказала, что огород отнимают?
М а т в е й
В л а д и м и р. Да нет, зачем нам огород!
М а т в е й
Ф е д о р. Да при чем тут огород-то?
М а т в е й. Вот и я говорю с самого начала: при чем тут огород?
В л а д и м и р. А потом ваша жена привела нас сюда. Я-то не хотел идти.
М а т в е й. А они, значит, тебя все равно притащили?
В л а д и м и р. Да. Видите ли, я из сельхозотдела, но ваша жена…
М а т в е й. Понятно. Прикрытие, значит. Если раньше вернусь, то, пожалуйста, корреспондент — и никаких подозрениев.
Ф е д о р. Да чего ты…
В л а д и м и р. Да, мы пришли к ним поговорить о гражданской войне.
М а т в е й. И Лизка, выходит, о войне пришла говорить?
Ф е д о р. Да она-то здесь ни при чем, его послали-то!
М а т в е й. Вот именно, его послали, а она при чем? Зачем это она-то к твоим старикам заявилась?
Ф е д о р. А черт ее знает!
М а т в е й. Зато я теперь все знаю.
В л а д и м и р. Здесь какое-то недоразумение.
М а т в е й. Хватит, наговорились. Шибко уж долго, Федька, у нас с тобой это тянется. Когда-то должен конец быть. Тогда с Лизкой успел, теперь Любке жизнь покалечил, а мне-то чего ж прикажешь делать? Вон и студент на суде подтвердит, что не было у меня другого выхода. Не было.
Погоди, недолго осталось.
Ф е д о р. Ответишь, за все ответишь.
М а т в е й. Твоя милиция на третий день после похорон заявится.
Ф е д о р. Сам молись! Еще намолишься, в ногах потом молиться будешь.
М а т в е й. А я уж если чем и виноватый перед тобой, так прости. Не было у меня другого выхода.
В л а д и м и р
Ф е д о р. Отойди, убьет!
В л а д и м и р. Вы же… вас же потом… это же не так просто…
М а т в е й
Е л и з а в е т а. Ты долго мне будешь… Ты еще долго мне будешь нервы мотать… Тебе брат сказал… сказал, что в последний раз, сказал?
М а т в е й. В последний раз и было.
Е л и з а в е т а. Ты думаешь, передачу тебе носить буду, если из-за дурости своей попадешь куда, думаешь, носить буду?
М а т в е й. Перебьюсь.
Е л и з а в е т а. Вот дурак-то двухметровый, навязался же на мою шею такой дурак! Ну-ка выйди, счас же выйди отсюда, и чтоб я тебя больше не видела. Выйди!
М а т в е й. Я-то выйду, а вот он-то выйдет или его отсюда вынесут — это еще посмотрим. У нас кроме дробовки-то еще колун имеется.
Ф е д о р
Е л и з а в е т а. А ты тоже, нашел с кем связываться.
Ф е д о р. А ты видела… видела, что он тут вытворял?
Е л и з а в е т а. Не слепая.
Ф е д о р. А если б тебе… если б тебе последнее слово дали, как бы ты тогда, а?
Е л и з а в е т а. Хорошо, если б ты сказал последнее — да умотал отсюда.
Ф е д о р
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. А я откуда знал, откуда я знал, что сломанная? Раз в год и палка стреляет, а он… Нет, выходит, я же и виноватый, а? Да ты спроси Владимира, ты погляди на него, как он еще трясется, что тут твой браконьер вытворял.
В л а д и м и р. Да нет, я ничего. Я-то здесь, собственно, посторонний.
Ф е д о р. Вот постороннему-то и обидно. Ты хоть знаешь, за что помирать, а постороннему-то…
Е л и з а в е т а
Ф е д о р. При чем тут венки?
Е л и з а в е т а. Да сломанное у него ружье, сломанное!
Ф е д о р. Сломанное… Он и со сломанным зазвездит так…
Е л и з а в е т а. Ну что теперь, про ружье, что ль, это опять начнем? Запало ему.
Ф е д о р. Запало… Тут западет. Возьмет его счас да и наладит, пока мы тут…
Л ю б а
Чего вам от нас надо-то?
Е л и з а в е т а. Погоди… Девчонка-то…
Ф е д о р. Я, что ли, начал…
Е л и з а в е т а. Замолчи! Остался живой и радуйся.
Ф е д о р. Ага, мне только…
Е л и з а в е т а. Что, доча?
Л ю б а. Чего вам от нас надо-то?
Е л и з а в е т а. Ну так чего… Писать же начали… Только с этим разве… Писать же мы начали
Л ю б а. Вот Колька найдет комнату — и уеду. И маленького вырастим, и школу закончим. Чего вам от нас еще-то надо?
Е л и з а в е т а. Погоди, какой Колька?
Ф е д о р. Наш Колька?
Л ю б а. А то еще чей.
Е л и з а в е т а. Погоди, так он же убежал?
Ф е д о р. Откуда ты знаешь про Кольку-то?
Л ю б а. Ничего он не убегал.
Е л и з а в е т а. Да как же не убегал-то? А это все из-за чего?
Ф е д о р. Зачем он убежал-то?
Л ю б а. Вы б еще побольше гоняли его. Еще и бить начали…
Ф е д о р. Из-за этого, что ли, убежал?
Л ю б а. Не убежал, а уехал. Из-за Петьки.
Е л и з а в е т а. Какой еще Петька-то?
Л ю б а. Ивлев. Я же говорила. С нашего же класса.
Е л и з а в е т а. Ну и чего он?
Л ю б а. Бегал за мной. А Колька сердился, ревновал. А когда меня в город звал, а я не поехала, говорил, что из-за Петьки не хочу.
Е л и з а в е т а. Ну?
Л ю б а. Ну и поругались. А я сказала, что маленького не будет, что в больнице была.
Е л и з а в е т а. В какой еще больнице?
Л ю б а. Да ни в какой. Это я так ему, обманула. А он поверил и убежал.
Е л и з а в е т а. Ну и… А счас-то как? Откуда ты про него знаешь-то? Какая комната?
Ф е д о р. Так это он не из-за того убежал, что я его гонял, а из-за того убежал, что промеж их что-то вышло.
Е л и з а в е т а. Как ты про него знаешь-то, раз он убежал?
Л ю б а. Письма пишет.
Ф е д о р. Тебе?
Л ю б а. Гальке. А она мне передает.
Ф е д о р. А нам чего не пишет?
Е л и з а в е т а. А что пишет-то?
Л ю б а. В первом письме ругался. А когда я написала, что обманула, — к себе зовет. Вместе растить будем.
Е л и з а в е т а. Так погоди…
Ф е д о р. Кого растить?
Е л и з а в е т а. Погоди, если так, зачем же мы-то тут… Из-за чего тогда мы-то тут кричим?
Ф е д о р. Погоди… С кем, кого растить-то?
Е л и з а в е т а. Внучонка твоего. Колька твой ее зовет вместе растить.
Ф е д о р. Так он разве согласный?
Е л и з а в е т а. Слышал же, письма пишет.
Ф е д о р. А чего же нам не сказал? Зачем тогда Матвей твой меня убивать собрался?
Е л и з а в е т а. «Зачем»… Про то и разговор. Это еще ладно, что не убил-то раньше срока. А то б теперь… Ну вот ты только погляди на них. Мы тут… А они как голубочки, записочки друг дружке.
Ф е д о р. Так тут теперь… Выходит, дураком меня выставил сыночек-то.
Е л и з а в е т а. А мы умней, что ль?
Л ю б а. А то вы слушали! Как узнали, так и начали кричать, что опозорили.
Е л и з а в е т а. Тут закричишь…
В л а д и м и р. Я, наверное… Мне, наверное…
Ф е д о р. Да погоди ты, тут со своим не разберемся.
М а т в е й. Ну и как тут тестюшка-то мой, не убежал еще? А то я точу топор, а сам и думаю: сиганет счас в окошко — и ищи его потом по всем баням.
Е л и з а в е т а. «Чего, чего»?! Вы только поглядите на него. Ты вон лучше послушай, что дочка твоя говорит, ты б лучше об дочке побольше думал да узнавал, что у ней на уме. Видишь, что вышло-то, видишь? Да еще и на свата напустился. Я те напущусь, я те так напущусь, что… Садись, счас же садись и слушай, чего добрые люди говорят.
Ф е д о р. Тут теперь чего хошь, то и делай. Владимира вон треханули. И зря, выходит.
В л а д и м и р. Нет, я ничего. Я пойду, можно?
Е л и з а в е т а. Погоди, а чего это вам идти-то? Раз уж такое дело…
М а т в е й. Погоди, ты мне объясни, с чего это ты с ним ворковать начала?
Е л и з а в е т а. Ну вот, ты только погляди на него! Сидит как долдон и ничего понять не может. Дочка-то твоя, ребятишки-то наши помирились давно, письма друг дружке шлют, жить вместе собираются, а ты все за сватом гоняешься. Дело-то к свадьбе идет, а ты…
Сват, сват, да ты только погляди, кто к нам пришел-то? Это кто ж вас надоумил-то? А мы уж бежать за вами хотели.
Б а б к а
Е л и з а в е т а. О господи…
Б а б к а. Теперь-то ты, Федор, ничего не бойся.
Д е д. Нету у них таких правое.
Б а б к а. А то ишь напустилась! Думает, брат председатель, дак все сумеет.
Е л и з а в е т а. Да кто на него напускался-то? Ты только погляди на них. Вы лучше присаживайтесь да послушайте, что мы…
Б а б к а
Е л и з а в е т а. Какую бумагу-то?
Д е д
Ф е д о р. Матерьял, что ль, принесли сдавать?
Е л и з а в е т а. Чего они там притащили-то, ну-ка прочитай-ка.
Ф е д о р
Д е д. Вот так-то!
Б а б к а. Теперь-то пусть только попробуют к нам сунуться.
Е л и з а в е т а. Он что, сдурел, что ли? Чего он пишет-то?
Б а б к а. Ага, не ндравится?!
Ф е д о р. Вы где были-то?
Д е д. В сельсовете. Председатель и написал.
Б а б к а. Сначала-то мы у Гришки были, у племянника, а он и присоветовал в сельсовет идти за справкой.
Е л и з а в е т а. Взять бы вашего Гришку да дрыном хорошим, чтоб не смеялся над стариками. И тот тоже… Как он вам написал-то?
Б а б к а. Не хотел, не хотел сначала. И руками, и ногами… Ополоумели, дескать, — это на нас-то. А тут чего же, кричим, тут ополоумеешь. Да и снова к нему в два голоса. А ему куда же деваться, народ ждет. Ну и хоть покраснел от строгости, а все же написал.
Д е д. И печать поставил.
Е л и з а в е т а. Да кому ж нужна ваша бумага-то? Людям на смех.
Б а б к а
Е л и з а в е т а. А чего он вам сделал?
Б а б к а. А другого пошлют отписывать, чего станем показывать?
Е л и з а в е т а. И смех и грех с ними.
Ф е д о р. Ладно, спрячьте за божницу, только глядите, чтоб не выкрали.
Д е д. А про огород, про сотки-то не записал. Переселится, дескать, кто на Ермолаево место, и будет потом ругань.
Б а б к а. И про тебя, Федор, не стал записывать, чтоб не садили-то, значит.
Д е д. А все равно не посадют.
Е л и з а в е т а. А кто, зачем его садить-то будет?
Б а б к а
Д е д. Нету у них этих… чтоб, значит…
Е л и з а в е т а. Чего нету-то?
Ф е д о р. Ладно, нету так нету. А если вы пореже в сельсовет ходить будете, так, может, и совсем не посадят.
В л а д и м и р. Ну я, наверное, пойду. До свидания.
Е л и з а в е т а. Так погоди, а куда, зачем ходить-то? Раз уж такое дело, куда теперь идти-то? Давайте уж тогда сядем как добрые люди и посидим. И посидим, и обговорим все по-человечески. Сват, Владимир, дед Василий, бабка, давайте к столу-то. А я счас, я мигом. И холодцу, и огурцов еще банка осталась, и чего еще только сами пожелаете.
Ф е д о р
М а т в е й
Ф е д о р. Орехи — дело сезонное. Ты в шофера давай, там получше орех будет. Вон Лизавета знает.
Е л и з а в е т а. И то правда.
М а т в е й. А я тогда вон с зятем пойду.
Ф е д о р. Он тебе не зять. Тебе теперь Колька зять. А это Владимир из сельхозотдела. Его просто рядом с Любой посадили, чтоб все чин чином, чтоб вроде пока Кольки нету, что вроде это Колька.
Е л и з а в е т а. Давай, Владимир, не стесняйся. Да гляди там, правда чего не напиши.
Ф е д о р. А он про стариков моих книжку напишет. Напишешь, Владимир?
В л а д и м и р. Видите ли… Я решил ее пока отложить.
Ф е д о р. Это почему? Старики, что ль, мои не подходят?
В л а д и м и р. Очень подходят. Только не вписываются как-то, что ли.
Е л и з а в е т а. Дед Василий, бабка, чего ж вы там, так и будете сидеть? Ну хоть просто-то за стол сядьте.
Б а б к а. Не-е… Мы уж тут. Чего мы с вами молодыми, людям на смех. Мы уж тут посидим. А вы гуляйте, гуляйте.
Д е д. Вспомнил, чего у них нету-то.
Е л и з а в е т а. Чего опять нету?
Д е д. Гришка-то как сказал. Фахтов, говорит, у них нету, фахтов.
Б а б к а. Во-во, про это самое он и поминал, чтоб, значит, Федор-то не боялся.
Ф е д о р. Правильно, батька, нету. Зато у нас целый воз припрятанный, понадобятся — откопаем. Давай, Владимир, поднимай, за матерьял!
Е л и з а в е т а