В момент, когда открылась скрипучая дверь, граф Эмирсон вглядывался в окно, смотря на постепенно усыхающие деревья. Они росли ровными рядами на пустом участке, но много лет уже не приносили плоды. Несмотря на приложенные графом силы, сад по-прежнему выглядел заброшенным, унылым и мертвым. Сгорбленные деревья с сучьями, торчащими в разные стороны, и кривыми стволами, изогнутыми так, словно их скрючило судорогой, придавали общей картине тоскливый вид.

Дело было то ли в неплодородной земле, то ли в самих корнях деревьев, то ли, вообще, в чем-то другом, — но все растения так или иначе быстро ломались от ветра, погибали прямо на глазах у графа.

— Граф, — осторожно позвал слуга Сэм, верно служивший графу Эмирсону на протяжении сотен лет, — я привел ее, по вашей просьбе.

Молодая девушка с длинными темно-каштановыми волнистыми волосами стояла на пороге комнаты, не решаясь войти внутрь. Тогда Сэм схватил ее за руку и втолкнул в комнату. Зайдя вслед за ней, закрыл дверь.

Юную красавицу звали Натали. Ее выкрали по пути домой от лавки со свежими фруктами. Она не помнила, как потеряла сознание, и кто ее приволок в это странное место. Но, когда она очнулась, плетеной корзины с купленными у торговца красными яблоками с ней рядом уже не было.

Натали дрожала от страха, как осиновый лист, а по спине ее пробегали холодные мурашки. Она подняла испуганные глаза на человека, стоящего к ней спиной, и молящим голосом попросила:

— Отпустите меня, пожалуйста…

К ее горлу подкатил ком, розовые полные губы скривились от подступивших к глазам слез.

— Я ничего не знаю, — давясь ими, прерывисто упрашивала она незнакомого человека, — отпустите меня… я никому ничего не расскажу! Я ничего не сделала… только отпустите, прошу, пожалуйста!

Граф все стоял к ней спиной. Натали следила за тем, как его широкие плечи приподнимались во время ровного дыхания.

Наконец граф Эмирсон медленно повернул к ней голову, и дыхание девушки замерло. Животный страх сковал все тело, лицо исказила гримаса отвращения. Ноги подкосились, и она припала коленями к холодному полу. Закрыла глаза, не в силах больше смотреть на стоящее перед ней обезображенное чудовище.

— Прошу, не трогайте меня, — слова дрожали на ее устах, — не убивайте…

Натали была настолько поглощена мыслью о том, кто ее выкрал и как можно спастись из этого места, что даже не заметила приближение графа. Не успела она сообразить и прийти в себя после увиденного ужаса, как граф резко приподнял голову темноволосой девушки за подбородок.

Кожу обожгли его неестественно ледяные и худые пальцы. Он внимательно всматривался в ее темные глаза, словно пытаясь в них что-то найти. Натали же ощущала, что еще немного, и она очередной раз потеряет сознание.

Несколько минут продлились в напряженном молчании. Ход времени, казалось, замедлился и остановился, обратившись в бесконечность.

Натали пыталась отвести глаза в сторону, но какая-то неведомая сила, исходившая от графа, парализовала ее… Он продолжал искать в ее глазах что-то, но что именно, Натали не могла понять.

Обезображенное и уродливое лицо стоящего перед ней чудовища привело ее в такой неописуемый ужас, что перед глазами появилась пелена, мгновенно заслонившая весь мир. Через минуту она снова потеряла сознание от переизбытка чувств. Ее тело обмякло, глаза закрылись, и она чуть было не упала на пол, но ее вовремя подхватил Сэм.

— Ну что? — озабоченно спросил он графа, поглядев на него с надеждой.

— Не она, — холодный ответ графа Эмирсона расстроил Сэма. — Она тоже не истинная.

Граф прикусил бледные губы и вернулся к окну.

— Что же дальше? — усадив находящуюся без сознания Натали в кресло, поинтересовался Сэм. — Это уже пятая девушка за месяц. Люди здесь подозрительные, могут неладное заметить. А выкрадывать всех поголовно я не могу.

Граф Эмирсон обернулся к слуге.

— Думаешь, мне есть дело до них? Мне нужно найти ее, и чем быстрее, тем лучше, — граф окинул туманным взором грустно сгорбившиеся деревья и нахмурился. — Продолжай поиски, Сэм, таков мой приказ.

Сэм устало покачал головой. Проклятый за грехи прошлой жизни старик с посидевшими волосами и не ожидал от хозяина другого приказа, зная его непреступный характер. Он лишь разочарованно поглядел на Натали.

— Тогда лишите ее памяти, — сказал Сэм на выдохе, — а я отведу ее обратно в город.

Граф Эмирсон подошел к лишившейся чувств девушке и прикоснулся кончиком холодного пальца к ее лбу. Из него вырвался серебристый луч, искры которого скрылись под белоснежной кожей девушки.

— Отец, я ушла! — сообщила Анна, осторожно закрывая за собой дверь. Круглая ручка тут же отвалилась и упала на пол крыльца. Анна подняла железную беглянку и, слабо улыбнувшись, на выдохе проговорила:

— Опять…

Дверная ручка была сломана уже много месяцев. Но отец никак не мог уделить время этой проблеме. Однако Анна к этому успела привыкнуть. Она вставила ручку обратно на место и вприпрыжку спустилась по лестнице.

На ее молодом лице сияла добродушная улыбка. Длинные светлые кудри обрамляли неунывающие черты ее правильного лица, пряча полспины и плечи. Она была, как покойная матушка, красива и очаровательна. Многие, смотрящие на нее, невольно улыбались, поскольку Анна, будучи в расцвете сил, могла заразить своим весельем даже самого хмурого человека. По крайней мере, ей так всегда казалось.

Солнце в этот июньский день стояло высоко, и лучи его прорывались в дома через распахнутые окна. Легкий ветер приносил с залива крики чаек и шум прибоя. По небу плыли пушистые облака, некоторые из которых напоминали Анне черепах и рыбок. В кронах растущих вдоль дороги деревьев смело пели свои песни сидевшие на ветках птицы.

Анна, по натуре сущий ребенок, шла веселой походкой, мыча под нос незнакомую мелодию. Она не знала, где услышала эту странную песню без слов, которую напевала под аккомпанемент ветра, шелеста листьев и трав, стрекотания насекомых и чириканья птиц. Но на протяжении нескольких недель песня не оставляла ее в покое. И душа ее беспричинно пела волшебным и неземным голосом.

Анна приветливо помахала рукой выходящей из соседнего дома женщине. Улыбнулась ей и в ответ на ее замечание о погоде прокричала звонким голосом:

— Вы правы! Погода сегодня отличная!

Анна неторопливо направлялась к центральной площади, неподалеку от которой жила ее подруга Натали. Они знали друг друга с десяти лет, и за эти годы успели стать очень близки.

До нее донеслись громкие крики торговцев и покупателей, пытавшихся сбить цену. Анна поглядела на пестревшие различными товарами лавки и, заметив ящики со свежими красными яблоками, пожалела, что не взяла с собой денег. Натали была бы рада яблокам, особенно таким сочным и сладким. Но, к сожалению, пришлось пройти мимо лавок.

Оставляя позади многолюдный рынок, где воздух дрожал от гула голосов, она зашагала дальше. Возле длинной полоски травы, окруженной железной изгородью, поросшей диким виноградом, сидела пожилая женщина. Из одежды на ней было старое, потрепанное временем платье с порванным подолом, а на голове — серый платок, повязанный поверх седых волос.

Старуха окинула Анну неприлично долгим взглядом, от которого девушке стало не по себе.

— Куда же ты так спешишь, дитя? — скрипучим голосом остановила ее старуха.

Анна сначала не поняла, что та обращалась именно к ней. Замерев на месте, девушка растерянно повернула голову к старухе.

— К подруге, — вежливо ответила Анна и с восхищением отметила, — у вас чудесные украшения!

На небольшом столике были разложены разные блестящие на солнце драгоценности. Серебряные серьги, браслеты и кольца — все выглядело маняще, притягивая потенциальных покупателей.

— Ну что ты, милое дитя, подруга может и подождать, — старуха указала рукой на столик. — Ты взгляни на мой товар, вдруг приглянется что-то.

Окруженная кустами яркой сирени торговка по-прежнему не сводила пристального взгляда с девушки. По спине Анны пробежали холодные мурашки. Ей захотелось отвести глаза в сторону, убежать поскорее и забыть столь неприятный голос. Что-то было в старухе отталкивающее, заставляющее желать скрыться от пронизывающего душу взгляда.

Но воспитание не позволяло поступить по велению сердца. Анна подошла к старухе, присела на одно колено напротив столика и любезно направила взор на украшения. Безразличный взгляд ее блуждал по рядам, мимолетно рассматривая серьги с изумрудными каменьями и браслеты с злотыми бубенцами.

Ничего интересного она не замечала до тех пор, пока вдруг глаза резко не остановились на широком серебряном кольце с чередующимися голубыми и зелеными маленькими камушками. В этом украшении не было ничего удивительного. Оно ничем особенно не отличалось от других десятков колец, разложенных на белой ткани. Тем не менее, самый обычный предмет по какой-то неясной причине возбудил в Анне трепет. Сердце снова совсем тихо заиграло ту странную песню, которую надоедливо исполняла душа на протяжении нескольких недель.

Заинтересованность Анны не ускользнула от внимания старухи.

— Хороший выбор, — она задумчиво спрятала под платок упавшую на морщинистое лицо седую прядь. — Каждый предмет хранит свою историю. Одна бывает счастливой, другая — трагичной. И это кольцо является частью некой истории.

Старуха хитро улыбнулась уголком бледных губ, смотря на Анну из-под густых бровей серовато-белого оттенка.

— Какая же история у этого кольца? — спросила Анна с притворным спокойствием в голосе, в котором однако слышалось нарастающее волнение. С трудом она оторвала взгляд от кольца, привлекшего ее внимание, и перевела его на старуху.

— История этого кольца еще только начинается, — торговка лукаво посмотрела на предмет, лежащий на небольшом столике. — Герои пока не нашли друг друга, но до встречи остались считанные дни. А когда встреча состоится, назад пути уже не будет. Тогда их история снова начнется, и красная нить судьбы в очередной раз свяжет их жизни.

Анна не понимала смысл слов старухи, потому и не принимала пророческую речь всерьез. Она лишь по привычке улыбнулась той улыбкой, которая играла на ее лице всякий раз, когда она чего-то не понимала, но и прилагать силы для понимания не желала. Тогда она мягко спросила:

— Почему «очередной раз»?

— Потому что каждый раз, когда душа перерождается в новом теле спустя сотни лет, нить судьбы, словно в первый раз, связывает одно сердце с другим, — быстро пробубнила старуха, недовольная тем, что Анна поняла ее не сразу.

Анна рассмеялась.

— А я вот не верю в перерождение душ, — смело поделилась она своим мнением, которое сильно удивило старуху. — Считаю, что после смерти нас ждет темный коридор. Он длинный и порой кажется, что пройти его невозможно. Но рано или поздно души проходят туннель, и быстрее его покидают те, кто на протяжении жизни меньше грешил и больше исполнял заветы бога.

Она замолчала, подумав о матери. А ведь ее так давно не стало. Интересно, быстро ли она прошла коридор или ее душа до сих пор в тягостном ожидании?

— А что же после того, как душа пройдет этот самый коридор? — спохватилась старуха, глаза которой злобно насмехались над девушкой.

— Все просто, — пожала Анна плечами, — дальше нас ожидает суд. Перед одними будут открыты ворота в рай, перед другими — лишь в ад. Все будет так, как указано в священных писаниях.

Старуха не сдержалась и громко расхохоталась. В глазах ее, потускневших с возрастом, сверкнул иронический блеск. Анна нахмурилась, считая поведение собеседницы крайне неуместным. Она ведь ничего такого смешного не сказала, чтобы услышать в ответ непрекращающийся смех с открытым презрением по отношению к ее мнению.

И будто услышав мысленное негодование Анны, старуха резко перестала смеяться, и это напугало девушку гораздо сильнее.

— Что ж, — протянула она так ровно, словно секунду назад этот голос не грозился сорваться от страшного гогота, — если для тебя перерождения не существует, пусть так оно и будет. Едва ли в моих силах тебя переубедить.

— Это так, — добавила довольная собой Анна, думая, что показала собеседнице свой стойкий характер и умение не менять мнение под давлением других людей.

— Но тебя переубедит жизнь, — усмехнулась старуха, — а пока бери кольцо.

Ветерок подкинул в воздух сорвавшиеся лепестки сирени. Те грациозно покружились рядом с Анной, а потом плавно полетели дальше, туда, куда понесся ветер, развивающий светлые волосы девушки.

— У меня нет денег, — с легкой грустью вздохнула она.

— Так про деньги я ничего не говорила, — заметила старуха, протягивая кольцо девушке.

— Вы мне его дарите? — удивилась Анна и, не заставив старуху долго ждать, взяла кольцо из ее рук.

— Я никогда ничего никому не дарила и не буду дарить, — гордо возразила та. — Я лишь его возвращаю.

— Но оно не мое, чтобы вы его мне возвращали, — задумчиво оглядывая камешки на кольце, произнесла Анна. Едва она прикоснулась к кольцу, напевающий странную песню голос в душе стал громче, отчетливее. Она почти не дышала, желая прислушаться к мелодии, захватившей ее в плен.

— Кто знает, — последние слова старуха произнесла вполголоса, но для Анны они прозвучали так же устрашающе, как под покровом ночи ударяет в небе гром.

Старуха поправила грязное платье и, взяв в руки маленький платочек, стала чистить украшения, блеск которых с каждым ее прикосновением становился ярче.

— Но как же история этого кольца? — вспомнила Анна, вглядываясь в подарок. — Вы говорили что-то про судьбу и красную нить.

Но старуха мычала что-то себе под нос и явно больше не слушала Анну.

С одной стороны, девушка понимала, что не должна принимать такой щедрый подарок от сомнительной старухи, а обязана оставить кольцо на столе и убежать. Но с другой — была в кольце такая сила, что не позволяла Анне поступить по зову здравого смысла. Эта сила влекла все больше, манила своей загадочной песней, которая приглушала голос рассудка.

Анна неуверенно спрятала кольцо в кармашек платья. Поглядела на старуху, которая словно забыла о ее существовании и о недолгом разговоре между ними.

Напоследок она тихо попрощалась с собеседницей и убежала прочь, не услышав брошенные ей вслед слова:

— Люди не верят в тайну перерождения души лишь потому, что забыли свою прошлую жизнь. Забыли и отвергают возможность ее существования.

Старуха подняла оживленный взгляд, устремив его на Анну, которая завернула за поворот. И тихо засмеялась старческим скрипучим смехом.

Анна остановилась напротив двери в доме Натали. Дверное полотно было украшено венком из засохших цветов. Натали часто делала подобные венки при дурном настроении. Ей это помогало отвлечься от проблем и забот, а дом, благодаря ее привычке, украшали прелестные цветы.

Девушка легко постучала и в трепетном ожидании уставилась на венок. Ей стольким хотелось поскорее поделиться с Натали. Сколько всего нового произошло за ту неделю, что они не виделись. К сожалению, у Анны не было времени встретиться с подругой из-за множества дел по дому, навалившихся на нее с уходом служанки.

За дверью послышались торопливые шаги, и в следующий миг перед Анной предстала мать Натали — миссис Пан.

— Добрый день, миссис Пан! — с лица Анны исчезла радостная улыбка.

Она сразу заметила перемены в лице хозяйки дома. Анна не узнавала стоящую перед ней женщину, которая буквально неделю назад сияла молодостью и свежестью, а теперь будто постарела на десять лет. Глубоко запавшие красные от слез глаза смотрели на нее с отчаянием. Бескровные губы дрогнули, желая ответить на приветствие, но слова так и не вылетели из ее уст.

— Что-то случилось? — лицо Анны побледнело от тревоги.

— У нас горе, — с трудом выговорила хозяйка дома дрожащим голосом. — Натали… пропала.

Тут миссис Пан не сдержала слез и, отвернувшись от Анны, горько разрыдалась. На шум прибежали младшие сестры Натали, Эмили и Хейли.

— Анна! — с явным облегчением сказала самая младшая из семьи Пан, Эмили. — Как хорошо, что ты пришла!

Хейли, держа за руку мать, осторожно повела ее по коридору и свернула в гостиную. Анна слышала, как Хейли подбадривающими словами пытается успокоить разволновавшуюся матушку. Но никакие слова не могли утешить отчаявшуюся женщину.

Эмили пригласила Анну в дом.

— Что произошло? — испуганно спросила она. — Где Натали?

Эмили тяжело вздохнула, и на глаза ее навернулись слезы. Сквозь их пелену она поглядела на Анну.

— Натали нет уже два дня, — собственные слова причиняли младшей сестре невыносимую боль. — Мы спрашивали у всех, но ее никто не видел. Натали… никогда не уходила надолго, а тут уже столько времени от нее ни слуху ни духу, — проверив, не слышит ли ее мать, Эмили шепотом добавила:

— И о ней никто ничего не знает, словно сквозь землю провалилась.

Анна прошла в гостиную. Наглухо задернутые шторы не позволяли солнечным лучам проникнуть в темные уголки помещения и осветить их теплом и надеждой. Некогда яркая и приветливая комната всего за два дня превратилась в холодное и унылое место.

В воздухе витало то болезненное напряжение, которое появляется, когда семье, у которой опустились руки, остается лишь покорно ожидать скорбной вести. Они все утратили надежду на возращение дочери и сестры, которая никогда не поступала безрассудно. Ее исчезновение значило для них только одно — с ней что-то произошло, и это что-то очень страшное.

Анна присела на кресло напротив миссис Пан, немного пришедшей в себя после стакана воды, принесенного Хейли. Теперь взгляд матери Натали немного прояснился, но от этого взгляда, потускневшего от страха за дочь, Анне стало душно, будто сокровенный для жизни воздух заканчивался, ускользая от нее. А где-то в душе тем временем расползался страх и медленно начинал поедать ее изнутри тревожными мыслями и предчувствием скорой беды.

— Натали… — грудь миссис Пан вздымалась от всхлипов, — моя девочка… я не знаю, что с ней и где она.

Она не обращалась к пришедшей гостье, а шептала себе под нос, словно разговаривая сама с собой. Видя недоумение, застывшее на лице Анны, инициативу перехватила Хейли.

— Натали в день исчезновения отправилась рано утром на рынок, — начала средняя сестра, взяв холодную руку матери в свои теплые ладони. — Ты ведь, Анна, знаешь ее страсть к ярко-красным сладким яблокам. В то утро, как обычно, она побежала к прилавку, заваленному теми самыми яблоками, которые в течение дня быстро раскупаются. Она боялась не успеть выкупить у торговца самые лучшие, поэтому спешила. Ее видели там некоторые люди, они говорят, что она стояла в небольшой очереди, и через пару минут отошла от прилавка с полной корзиной. Вот только потом наш сосед из дома напротив, который в то утро тоже был на рынке, заметил брошенную на земле корзину с рассыпанными красными яблоками. Он подободрал корзину, зная, кому она принадлежит. Осмотрелся, долго ждал владелицу. Но никакого не было.

Эмили для подтверждения слов сестры указала безмолвным взглядом на корзину, лежащую на тумбочке в углу. Анна обернулась и с приоткрытым от удивления ртом уставилась на знакомую ей корзинку, с которой часто расхаживала по городу Натали.

Она не верила словам Хейли и верить в исчезновение подруги не хотела. Анна перевела отрешенный от мира взгляд с корзины на открытую дверь гостиной, ожидая увидеть врывающуюся в комнату Натали. Но ее не было, лишь воспоминания нахлынули на Анну с такой силой, с которой было не справиться. Голубые глаза, некогда сиявшие весельем, стали влажными.

Хейли приобняла матушку и, подняв глаза к потолку, попыталась остановить собственные хлынувшие слезы. Миссис Пан, закрыв лицо руками, горько плакала.

— Моя девочка, — шмыгая носом, бурчала осипшим голосом безутешная мать. — Моя маленькая…

Анна опустила глаза в пол. Ей нужно было время для осознания и принятия действительности, которую она с пылом отвергала.

Сколько лет они провели с Натали вместе. Держась за руки, бегали по улицам, путаясь под ногами у прохожих и громко хохоча. Им были нипочем ни лужи, ни грязь, ни непогода. Будучи детьми, они гуляли днями напролет, полностью отдаваясь радости и вкушая все счастливые моменты жизни. Приходили домой в испачканной грязью одежде, с мокрым до колен подолом и, несмотря на ругань родителей, с нетерпением предвкушали следующую прогулку, после которой непременно воротились бы домой в таком же безобразном виде.

Вместе они проживали счастливые и трудные события. Вместе разделяли горе, по возможности утешая друг друга, и вместе радовались успехам. Но тут на Анну обрушилась весть, которую не то что принять, даже представить было до невозможности сложно.

Боль беспощадно сжала ее сердце, и от этого дыхание перехватило. Комната ее стесняла, она вдруг показалась ей слишком маленькой и узкой. Вдруг ее захватило желание вскочить с кресла и выбежать из дому. Броситься на поиски Натали и доказать всем, что не все еще потеряно.

Но Анна по-прежнему сидела на месте. Только душа ее блуждала в иных местах, где жила еще надежда на благополучное разрешение проблемы.

— Горожане шепчутся, — нарушила Эмили мучительную для всех тишину, которая мало того, что угнетала, так еще и действовала Анне на нервы, — что этот случай похож на остальные участившиеся в нашем городе происшествия.

— На какие? — спросила Анна, недоуменно посмотрев на младшую сестру Натали.

— Ну как, — замялась Эмили, бросив острожный взгляд на переставшую плакать мать, — за последний месяц девушек похищают уже не в первый раз.

— Но потом их возвращают, — сразу спохватилась Хейли, крепче сжав руку матери и злобно поглядев на младшую сестру, слова которой могли подействовать на матушку самым худшим образом. — Через пару дней всех девушек возвращают домой…

— Возвращают, — задумчиво проговорила миссис Пан, глядя в одну точку безучастным взглядом, — но только у всех этих девушек утрачены воспоминания. Они ничего не помнят, даже собственного имени.

Анна растерянно поглядела на миссис Пан. Она не слышала про похищения в городе. Но по рассказу Эмили стало ясно, что девушек незаметно крали по дороге куда-то или откуда-то и возвращали в течение двух-трех дней. Оставляли девушек в многолюдных и заметных местах, чтобы их поскорее нашли. Где находились юные девицы во время похищения никто не знал, даже они сами. Как и говорила миссис Пан, домой девушки возвращались без воспоминаний. Ни имени, ни возраста, ни местожительства — ничего они не помнили.

Местная стража в бессилии разводила руками. Стражи порядка не знали, что делать с таким явлением, ибо преступники не оставляли следов. Похищения производились в разных местах, в разное время, и только возраст девушек был одинаковым, чтобы учитывать его в качестве критерия, которым руководствовались в выборе жертв преступники. Они отбирали молодых девушек в возрасте двадцати лет. О большем страже было неизвестно.

Неожиданный громкий стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Глаза миссис Пан расширились и округлились.

— Мы никого в гости не звали, — сказала она едва слышным голосом. — Мистер Пан в отъезде, он бы при всем желании не успел приехать так быстро, даже после моего письма с просьбой вернуться домой как можно скорее.

— Тогда может, это Натали? — по телу Эмили пробежала радостная дрожь. — Я пойду посмотрю.

Эмили неуверенно поднялась с места. С волнением, обуревавшим все ее существо, она направилась к входной двери. В этот тревожный момент все вокруг казалось таким неважным и незначительным. Присутствующие думали лишь об одном, и только об этом все молились Богу.

Минуты мучительно растягивались, время, как назло, уподобилось тягучей смоле, медленно ползущей по шероховатой поверхности. Казалось, словно они находились в дурном сне, когда пытаешься кричать, но тебя не слышат. Пытаешься бежать, но не можешь сделать и шагу…

Все внимательно прислушивались к шагам Эмили, которая все ближе подходила к двери. Еще один скрип по полу. Еще один шаг. Миссис Пан не выдержала и вскочила с места как ошпаренная. Вслед за ней поднялась и Хейли.

— Матушка, не ходите! — тщетно пытаясь остановить ее, средняя сестра вынуждена была пойти за миссис Пан, направившейся к дверям. Хейли не хотела пускать мать, потому что знала, какой удар напрасные ожидания могут нанести ей в случае, если за дверью не окажется Натали. Но остановить миссис Пан, рвущуюся к дверям в надежде увидеть дочь, едва ли было возможно.

Анна осталась в гостиной одна. Она медленно встала с кресла и, тяжело дыша, словно грудь придавил огромный камень, прислушалась к тому, что происходило в коридоре. Наконец, прикусив нижнюю губу до боли, Анна приподняла подол платья и поспешила за остальными.

По коридору она пробежала так быстро, что сама не помнила, как оказалась у входа. Послышался звук открывшейся двери, и Анна замерла на месте. Сердце, бешено стучавшее в груди, грозилось вот-вот выпрыгнуть наружу.

— О боже! — вскричала миссис Пан.

На пороге стоял мужчина, держа на руках находящуюся без сознания Натали.

— Я нашел ее неподалеку от рынка, — сказал он, входя в дом. — Она лежала на земле.

— Моя девочка! — всхлипывая, радостно завизжала миссис Пан, гладя дочь по темным волосам.

Мужчину сопроводили в гостиную и он аккуратно уложил Натали на широкий диван. Миссис Пан вскоре совсем позабыла о нем, полностью сосредоточившись на заботе о дочери.

Анна, привыкшая с раннего возраста брать на себя обязательства, присущие взрослым, и в этот раз посчитала своим долгом уделить внимание человеку, который донес ее близкую подругу домой. Она подошла к нему и, плача от радости, грациозно склонила голову.

— Мы все вам безмерно благодарны! — сказала она с яркой улыбкой, осветившей ее лицо.

Тут миссис Пан, видимо услышав Анну, резко обернулась и с горящими от счастья глазами подбежала к тумбочке. Налету трясущими руками она схватила мешок, позвякивающий монетами, и передала его мужчине, не забыв выразить ему огромную благородность.

Гость, принесший некогда потерявшей надежду семье безмерное счастье, вскоре покинул дом. В гостиной же после его ухода началась суматоха. Все столпились возле дивана, на котором лежала бледная Натали. Но ее закрытые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, не открылись и через час, и через два.

Настенные часы в комнате, освещенной дневным светом, прорывавшимся через окно с распахнутыми на радостях шторами, забили полдень. Анна невольно изменилась в лице. Ей пора было уходить, она и так изрядно задержалась в гостях. Дома отец, вероятно, голодный, а на обед ничего не приготовлено.

Анна так тосковала по дням, когда у них работала служанка. Все было тогда легко и почти беззаботно. Но в связи с тем, что отца сократили на работе, а потом и вовсе перевели на более низкую должность, пришлось ограничить выдаваемую на расходы сумму. И первым, чего коснулись изменения, стали услуги служанки, верно работавшей у них уже много лет. После этого все дела по дому легли на плечи Анны.

— Мне пора идти, — виноватым голосом уведомила всех она, медленно вставая. — Отец дома ждет.

— Да-да, — внезапно вспомнила миссис Пан, что в ее доме по-прежнему находится гостья. — Милая моя, а дома есть еда? У нас там приготовленный со вчерашнего дня суп остался. Наша служанка Тереза в этот раз отличилась особенно восхитительным рецептом приготовления супа. Возьми, отца угостишь.

Какой бы привлекательной ни казалась Анне мысль, что дома уже не будет нужды готовить обед, если она возьмет суп, девушка все же вежливо отказалась от предложения хозяйки. Она не могла позволить себе обременять эту семью. Ей просто совесть не позволяла этого сделать. А все потому, что она знала про финансовые проблемы семьи Натали. Они сами не богатые люди, еле экономя, выживали в тяжелых условиях.

Анна окинула взглядом не приходящую в сознание Натали и грустно побрела к выходу. Как ей хотелось удостовериться в полной сохранности подруги, ставшей за эти годы ей родной сестрой. Но с тяжелым камнем на душе она все же дошла до двери гостиной. Едва она шагнула в коридор, до ее ушей донесся крик радости, вырвавшийся из самой глубины сердца. Голос принадлежал миссис Пан.

Анна в спешке воротилась обратно и с приятным изумлением уставилась на проснувшуюся подругу.

— Натали! — прошептала она, подойдя к дивану ближе.

— Девочка моя! — миссис Пан поправила подушку и помогла дочери немного привстать. — Ты мое солнце, я так за тебя волновалась!

— Мы все волновались, — добавила Хейли, облегченно выдохнув напряженной грудью. — Как хорошо, что все обошлось.

— Слава господу! — вознесла Эмили руки к потолку и, беззвучно шевеля губами, проговорила благодарственную молитву богу.

Натали оторвала голову от подушки, и взлохмаченные волосы небрежно упали ей на плечи и спину. В расширенных от ужаса и растерянности глазах читалось недоумение. И страх снова закрался в души всех присутствующих.

— Доченька, — с лица миссис Пан исчезла радостная улыбка, а выражение лица исказилось от беспокойства, — ты меня узнаешь?

Натали сглотнула слюну в пересохшем горле и, разомкнув губы, с трудом прохрипела:

— Кто вы?

Испуганный тон и сам вопрос расставил все по своим местам. Натали потеряла память, как и все те девушки, похищенные непонятно кем и неясно зачем.

По дороге домой Анна не знала, что и думать. Все ее смешанные в беспорядке мысли были заняты тревогой о Натали, утратившей все воспоминания жизни. Она не помнила родную мать, сестер, отца и Анну тоже забыла. Пережитые вместе приключения и испытания потеряли всякий смысл.

В таком подавленном состоянии Анна вернулась домой. Она неохотно открыла калитку и вошла во двор. Рядом с домом росла береза с кривым стволом. Когда-то давно ее посадил прадед отца Анны, и до сих пор дерево цвело. Зеленная листва колыхалась на фоне городских улиц, притягивая своей красотой взгляды покоренных прохожих.

Ступая по выложенной камнями дорожке, Анна прошла мимо клумб с разноцветными цветами, посаженными ею лично, и остановилась под деревом. Прикоснувшись к теплому стволу, она устало закрыла глаза. Над ее головой переплетались ветви буйно разросшегося дерева, и солнечный свет проникал сквозь них, озаряя ее лицо.

Нужно было что-то приготовить на обед, но из продуктов почти ничего не осталось. А денег на покупку отец не выделил. Если готовить будет совсем не из чего, придется все же идти к отцу и просить монеты. Но Анне так не хотелось этого делать. Каждый раз при виде отчаяния на его лице, когда он пытался выйти из положения, она не находила себе места. Ей было так жалко его.

Блаженную тишину нарушил звук открывшейся двери. Анна резко распахнула глаза. Кто-то громко захлопнул дверь, и ручка снова упала, прокатившись по полу. Анна вышла из-за дерева и устремила взгляд на незнакомого человека, выходившего из ее дома.

Незнакомец смерил отвалившуюся ручку высокомерным взглядом и цыкнул. Он не потрудился поднять ее и вставить на место. Вместо этого обернулся и начал спускаться по лестнице, но вдруг остановился при виде Анны.

— А вы, видимо, и есть та самая Анна, — не самым приятным голосом, в котором чувствовалась явная надменность, утвердительно проговорил он.

— Извольте назвать свое имя, — отозвалась она строгим голосом.

Анна перевела недовольный взгляд с лежащей на крыльце ручки на незнакомца, который вопреки нормам приличия, буквально пожирал ее наглыми глазами, сверкавшими довольным блеском. Он оглядел ее с ног до головы и фыркнул:

— Не обманул однако старик. Вы и правда та еще красавица! Талия тонкая, бедра изящные, лицо прелестное!

Это рассердило Анну еще больше. Щеки девушки загорелись ярким румянцем от переполнявшего ее гнева. Она хотела поставить его на место, но не успела что-либо вымолвить. Незнакомец, так и не сказавший свое имя, гордо прошел мимо нее. В нос ударил сильный запах табака.

Открыв калитку, он не забыл насмешливо бросить в ее сторону:

— Скоро увидимся.

С каждой секундой ее миловидное личико становилось все более темного красного оттенка. Она сердито обернулась и устремила взгляд на отдаляющуюся спину незнакомца, начищенные до блеска туфли которого темной ночью могли бы озарить всю улицу.

Незнакомец перешел дорогу и, встав на противоположной стороне, в ожидании уставился куда-то. Анна лишь сейчас обратила внимание на его внешность. Черты лица мужчины были крупными, но не лишенными привлекательности. Однако, когда у человека есть отталкивающая сторона, внешность не имеет ровно никакого значения. Кожа у него была загорелая, сухая, словно от долгого пребывания в море. Каштановые густые волосы, карие злые глаза, щурившиеся на солнце, и белоснежные зубы.

Анна точно была уверена, что никогда не встречала его раньше. И разумеется, не знала.

Она дошла до крыльца и подобрала ручку с земли. Вставив выпавший предмет на место, она поспешила в дом и поднялась в комнату отца. Постучалась и, дождавшись позволения войти, потянула на себя дверь.

— Отец, у тебя был гость? — сказала она, посмотрев на расположившегося в кресле родителя.

Мистер Раин исподлобья поглядел на дочь и лениво закинул ногу на ногу.

— Был, — переведя взгляд на свежую газету в руках, он добавил: — Ты с ним столкнулась? Он тебя видел?

Анна рухнула на кресло, стоящее рядом с отцом. Она до сих пор не могла забыть тот бесстыжий взгляд, которым окинул ее незнакомец. Его неприличные слова о ее внешности. Вспоминая наглые глаза, она чувствовала себя до жути неприятно и даже тревожно.

— Да, — замялась она, покраснев. — Он, по всей видимости, меня знал, в то время как я о нем ничего не знаю.

Мистер Раин немного неловко провел рукой по уже посидевшим волосам. Он не отрывал взгляда от газеты, но сосредоточенные глаза его не блуждали по строчкам, вчитываясь в смысл написанного. Газета в руках была ему неинтересна. Он лишь смотрел в одно и то же место, о чем-то задумавшись.

— Отец, — прервала она затянувшуюся тишину, — так кто же был этот человек? Знакомый? Или с работы?

Мистер Раин вынужденно поднял взгляд на дочь.

— Знакомый, — прокашлявшись, он осторожно продолжил, — которому я задолжал немного денег.

— Немного? — переспросил Анна, нахмурившись. — Это сколько же?

— Столько, сколько в нынешнем положении я ему уже не верну, — признание далось ему с таким трудом, что от стыда мистер Раин отвернулся от озадаченной дочери.

Анна непонимающе покачала головой.

— Что же ты будешь делать? — она с надеждой в глазах посмотрела на отца, ожидая услышать от него какое-нибудь решение ситуации. В данный момент она больше всего мечтала о том, чтобы он выдал план действий, который помог бы ему выплатить долг.

Но мистер Раин промолчал и не утешил взволнованную дочь. Убрав газету в сторону, старик встал с кресла.

— Ты должно быть помнишь, как быстро я нашел деньги на открытие своего дела, — напомнил он, остановившись возле окна, выходящего на задний двор.

Анна, конечно, помнила. Мистер Раин, работавший ткачом, долгое время хотел избавиться от давления начальства и от мизерной зарплаты, которую выдавали на фабрике. Набравшись храбрости остановить вечное колесо нежеланной жизни, вращающееся вокруг него и заманившее его в ловушку, он принял решение арендовать маленькое помещение и открыть свою лавку, где смог бы продолжать заниматься ткачеством.

Но все казалось легко и просто только с виду. Едва лавка открылась, мистер Раин столкнулся с множеством проблем. Спроса на его работу не оказалось, клиентов у него было пару человек в неделю, а ожидаемых предложений от работодателей не поступало. Когда пришло время платить аренду за помещение, платить было нечем. Все деньги ушли на закупку материалов, которые в итоге не окупились. Но тем не менее откуда-то мистер Раин деньги все же взял.

Тогда Анна подумала, что отец имел какие-то накопления, которые сэкономил и оставил на всякий случай. Месяц проходил за месяцем, а его лавка необходимые плоды не приносила. Вскоре ему пришлось закрыться, ибо денег на покупку новых материалов не было, как и возможности оплатить аренду. Вот так быстро закончилась попытка вырваться из пучины той жизни, которая не устраивала мистера Раина. Он вернулся обратно на прежнюю должность и приступил к фабричной работе, за которую платили сущие гроши.

Сейчас, когда Анне открылась правда, глаза девушки в ужасе расширились.

— Отец, — она обернулась к нему, — те пять месяцев ты платил за аренду деньгами, взятыми в долг у этого человека?

Плечи мистера Раина невольно опустились при тяжелом вздохе.

— Да, — коротко ответил он. — И теперь он требует деньги обратно, а у меня их нет.

Анна начала судорожно размышлять, в попытках придумать хоть что-то, что помогло бы вырваться из зависимого положения. Но у ее семьи, кроме дома, не было ничего ценного. И продать что-то, чтобы отдать долг, естественно, тоже было нечего.

— Но он сделал мне предложение, — придав голосу твердость, внезапно удивил дочь мистер Раин.

— Какое же? — облегченно выдохнула Анна, и глаза ее загорелись.

— Готов закрыть глаза на долг, если только мы… породнимся, — мистер Раин не осмелился взглянуть на дочь, продолжая вглядываться пустыми глазами в окно, на проходящих мимо горожан.

Прошел мучительный миг, пока Анна не осознала весь смысл слов, произнесенных отцом. Когда наступил момент прозрения, она резко вскочила с места, словно подброшенная пружиной и ужаленная сотнями пчел.

— Нет, отец, этого не будет! — она хотела сказать это четко и ясно, но голос предательски задрожал. — Я не выйду замуж за этого человека!

Лишь теперь она поняла тот оценивающий взгляд, которым он ее окинул, и обещание вновь встретиться. От этого ей стало настолько худо, что голова грозилась лопнуть от боли. И единственное, что могло утешить ее сейчас, это вера в отца. Она доверяла ему. Если дочь не будет согласна, то он не пойдет на столь сомнительную сделку. Она верила ему всем сердцем, пока он и эту частику в ней вдребезги не разбил.

— Вот только не тебе это решать, — строго заметил мистер Раин, наконец повернувшись к ней. — Альберт, это его имя, из приличной и состоятельной семьи. У него есть работа и прекрасный дом. Манеры безупречные, поведение приличное. Живет, конечно, не здесь. Он приехал из страны за морем, но там у него отличные условия для жизни. Для твоей жизни, Анна, — мистер Раин пытался заверить ее в правильности всего происходящего, но получалось у него слабо. — Он даст тебе все, чего не смог тебе дать я.

— Нет, отец, — упорно возразила она, — ты даешь мне все, в чем я нуждаюсь. О большем я не прошу. Меня устраивает жизнь с тобой, в этом доме…

— Анна! — перебил он, повысив на нее голос. — Повторюсь, но не тебе решать. Окончательное решение за мной, как за главой семьи. И, учитывая претендента на роль твоего будущего мужа, я склонен согласиться.

— Согласиться? — вздрогнула Анна.

— Да, — его уверенный тон заставил ее задрожать, как от ледяного порыва ветра, — ты выйдешь за него замуж.

Анна от неожиданности пошатнулась, сделав несколько шагов назад.

— Ты не можешь со мной так поступить, отец! — вскричала она почти в слезах, — Я не должна страдать из-за твоих долгов!

— Не вижу здесь никаких страданий, — слепо настаивал на своем мистер Раин, вернувшись к креслу. — Рано или поздно ты все равно должна будешь выйти замуж. Чем же он не вариант?

— Тем, что я его не люблю и никогда не полюблю, — пояснила Анна, вытерев с щеки слезы.

Анна подошла к отцу, усевшемуся в кресло. Она умоляющими глазами поглядела на него, тщетно ожидая понимания.

— Прошу, отец, услышь меня, — молила она. — Я не хочу за него замуж. Мне он не нравится.

— Как говорится: стерпится — слюбится, — пробурчал он без колебаний.

— Нет! Не стерпится! Не слюбится! — закричала она, припав к его коленям. — Не обрекай мою жизнь на серое существование! Ты убьешь меня этим! Убьешь свою дочь собственными руками и принятыми решениями!

Мистер Раин рассерженно отмахнулся от нее и резко выскочил на ноги.

— Что с тобой, Анна? — с презрением проговорил он. — Неужели ты, как дочь, не можешь войти в мое положение и понять меня? Я же тебя не выдаю за первого встречного! Сколько отцов вокруг выдают дочерей против воли, и никто не спрашивает их мнения. И они, как примерные дочери, принимают это и благодарят. Потому что знают, как важно быть благодарными, — мистер Раин сердито ухмыльнулся. — Я плохо тебя воспитал, если ты в таком вопросе идешь мне наперекор. Не будь неблагодарной! Я столько всего тебе дал, ради тебя все сделал. А ты даже здесь воротишь нос. То не нравится, это не нравится! Тебе не угодить просто!

— Но отец…

— У тебя есть шанс отблагодарить меня за тот вклад, который в тебя вложил, — отрезал он, не желая более слышать ее возражения. — Есть возможность помочь своему отцу. Неужели ты от этого откажешься из-за своей гордости и напрасно построенных иллюзий, в которых ты выйдешь замуж за любимого человека? Какой бред однако у тебя в голове, — он отвернулся от нее и недовольно пробормотал: — Это все потому, что у тебя не было матери. Не было нужного примера.

Анна не могла сдержать горьких слез, невольно покатившихся по щекам. Мистер Раин никогда не выносил ее рыданий и вообще плач людей на дух не переносил. Поэтому ему стало сложно находиться в ее обществе, и он в спешке вышел из своей комнаты.

Одиночество позволило ей сполна выпустить чувства наружу. Она ощущала жгучую боль где-то в глубине горла, а сердце рвалось от обиды, нанесенной самым близким человеком во всем мире.

Комната наполнилась отчаянным плачем. Анна упивалась вторым горем за этот день. Через окно ворвался луч солнца и упал рядом с сидевшей на полу девушкой. Он прокрался чуть выше, к ее лицу, и одарил ее подбадривающим теплом. Но ничто не могло остановить неутихающий поток горьких слез при мысли, что ее жизнь может вскоре кардинально измениться.

Проснувшись по утру, Анна поняла, что расстроена уже не так сильно. По девичьему лицу даже проскользнула легкая улыбка, и показалось, будто вчерашний день был просто сном, а ей удалось очнуться от кошмарного видения и вырваться из цепких лап ужаса. Тяжелого разговора с отцом будто бы не было. Словно, превратившись в монотонный фон, он оставил после себя лишь неприятный осадок, но такой слабый, что Анна едва его ощущала.

Из-за врожденной легкости Анне было проще забыть или хотя бы сделать вид, что ничего страшного не произошло. А если вчерашний разговор и был, значит, она сделает все, чтобы убедить отца отменить решение о замужестве. Она была уверена, что у нее все получится. Новый день принес и новые силы верить в лучшее и надеяться на благоприятный исход дела.

Преисполнившись решимости, Анна побежала на кухню. Планов на сегодня было много, но главное — проведать Натали и справиться о ее самочувствии.

Отдернув кухонные занавески, Анна позволила утреннему свету озарить тонущие во мраке стены и углы, зажмурившись от яркого солнечного потока, рвущегося в кухню с улицы. Глубоко вдохнув свежий воздух, вошедший в помещение через открытое окно, девушка ощутила в душе странный трепет. Тепло солнца окончательно сняло напряжение, разливаясь по телу и успокаивая издерганные нервы.

Но пока она готовила обед, беспокойные мысли то и дело возвращались к подруге, которая ее больше не помнила и не знала. Отныне Анна стала ей чужой. И понятия не имела, как поступать в таких случаях. Пытаться ли достучаться до Натали, понапрасну повторяя, что раньше они дружили и были почти что сестрами? Или потихоньку совершать те действия, которые, быть может, помогут вернуть подруге утраченную память? Например, напомнить ей с помощью подаренных друг другу подарков те счастливые моменты, которые много значили для их дружбы?

Солнце тем временем поднималось над городом все выше. Теплые лучи залили пол и постепенно подбирались к потолку.

Анна, так и не придумав, что сделать, решила подождать, ну а там посмотреть по ситуации, в зависимости от состояния Натали.

Наварив целую кастрюлю куриного супа с лапшой, как учила служанка, Анна поднялась в комнату и переоделась в удобное нежно-голубое платье с приталенным силуэтом. Полупрозрачные расклешенные рукава ассиметричного кроя струились по плечам, придавая платью воздушности и летучести, а аккуратно нашитый на нежное кружево узкий кожаный пояс делал образ сложным и чуточку дерзким. Этот прелестный наряд был сшит специально для нее мистером Раином. Надевая платье, сшитое отцом, Анна рассчитывала на его благосклонность в вопросе замужества. К тому же ей очень нравился цвет платья.

Подвязав волосы голубой лентой, в тон шелковому одеянию, Анна собралась было выйти из комнаты, как ее взгляд упал на лежащее на тумбочке кольцо. Застыв у двери, девушка еще долго не решалась двинуться с места, глядя на подарок старухи. Хотелось взять его с собой, но что-то не позволяло. Упорное противостояние против желания подойти к кольцу оказалось бесполезной попыткой. Ноги сами понесли ее к тумбочке, став такими легкими и быстрыми, что опережали даже ее мысли. Руки неосознанно потянулись к кольцу, надевая его на безымянный палец.

И едва серебро коснулось ее кожи, случилось удивительное! Тревога, в глубине души сжимавшая грудь ледяным обручем, исчезла в один миг. Все мрачные мысли о будущем, которые она тщетно старалась подавить усилием воли, улетучились. Казалось, никакие проблемы больше не могли ее расстроить. Стоило ей надеть кольцо, как по всему телу распространилась волна спокойствия и умиротворения.

На секунду Анне даже показалось, что зеленые и голубые камушки на серебряном кольце засияли. Но она не придала этому значения. Мало ли, что может почудиться.

Отец еще спал, поэтому Анна оставила на столе записку, написав, куда направляется. Подниматься в его комнату не хотелось. Она боялась, что взглянув ему в лицо, утратит надежду на то, что вчерашнее было просто сном. Стоит лишь столкнуться с проблемой, как игнорировать ее станет невозможно. Сбежать, по мнению Анны, было легче.

Захватив корзину и немного денег, на всякий случай припрятанных в ее личной копилке, девушка выбежала из дома. По дороге к Натали Анна заскочила на рынок.

Как и всегда по утрам, на рынке царило оживление. Гулкий шум отражался от ближайших улочек баритонным эхом. Вокруг кипела жизнь! Продавцы на все лады расхваливали свой товар, а покупатели метались от одной лавки к другой, стараясь отхватить его по выгодной цене. Облаченная в доспехи стража внимательно следила за порядком. На рынке часто происходили драки и кражи. Пронырливые воришки крали отовсюду: с полок, прилавков, из ящиков и сеток с овощами и фруктами, а также из других доступных мест. На этот-то случай стража и расхаживала по рынку, злобно зыркая глазами по сторонам. Не дай бог незадачливому вору попасться в ее цепкие лапы. За воровство отрезали руку, обычно — левую.

Анна двинулась через толпу к прилавку любимого торговца Натали. Только у него продавались яблоки самого лучшего сорта, выведенного в далекой-далекой стране и привезенного в их королевство из-за моря. Натали нравилось как восхитительно легкая кислинка сочеталась в этом сорте с умеренной сладостью. И она была не единственной, кто подмечал это. Не зря другие горожане стояли в очереди за этими яблоками, кстати, весьма дорогими.

С одной стороны, рынок наполняли звон кузниц и запах раскаленного металла, с другой, пекарни манили прохожих невероятным ароматом свежеиспеченного хлеба и булочек с корицей. Справа продавали орехи, специи и красочные ткани, слева — красивые браслеты, цепочки и разноцветные бусы, поблескивающие на жарком солнце. Иными словами, на этом рынке можно было найти все, что душе угодно.

Анна уже полностью вкусила все радости теплой погоды, как вдруг мимо нее стремительно пронеслась куда-то полная женщина, по пути задев ее плечом. Анна попыталась удержаться, чтобы не упасть, но не смогла и рухнула на землю, испачкав грязью любимое платье. Корзина отлетела в сторону.

Словно почуяв неладное, толкнувшая Анну женщина, обернулась и бросила на нее хмурый взгляд. Анна ответила причине своего падения тем же. У незнакомки было круглое лицо, осыпанное множеством веснушек. В спешке собранные рыжие волосы небрежно торчали в разные стороны, придавая прическе неаккуратный вид. Некогда яркое, а теперь потертое красное платье было изрядно изношено.

Напоследок еще раз окинув Анну с ног до головы недовольным взглядом, женщина отвернулась и зашагала дальше по своим, видимо, очень важным делам. Анна вздохнула, встала с земли, прихватив корзину, и отряхнула от грязи платье. Устремив взор в спину толстухи, которая поспешила смешаться с толпой, Анна отчего-то подумала, что когда-нибудь они встретятся вновь, но уже при других обстоятельствах. Картинка из будущего промелькнула в голове быстро и вмиг исчезла.

Но ни падение, ни испачканное платье не смогли испортить настроение Анны. Ей не хотелось расстраиваться по пустякам, поэтому она продолжила путь такой же легкой походкой, как и раньше.

— Ах ты, мелюзга! — неожиданно донесся до нее громкий крик. — А ну ловите его! Держите его!

Анна обернулась на звук. Толпа вдруг зашевелилась, и началась суматоха. Люди нехотя раздвинулись, пропуская к месту происшествия трех стражников с мечами в ножнах.

— Что случилось? — грубо спросил один из них, обращаясь к пекарю, лицо которого раскраснелось от злости так сильно, что сравнялось по цвету со спелыми помидорами.

— Он, — торговец хлебом указал пальцем в сторону Анны, — украл у меня буханку хлеба! — вскрикивал он сквозь зубы. — Разворотил своими грязными пальцами все мои буханки! Хватайте его, чего стоите?

Стражник повернулся к Анне, но суровый взгляд был обращен не на нее, а куда-то в сторону. Анна, заметно испугавшись, быстро обернулась. В углу ближайшей лавки показался мальчик. Поняв, что его намерены поймать, он резко рванул за поворот и припустил по извилистой каменистой дорожке.

— Ну же, не стойте! — проорал пекарь, нервно вытерев руки о фартук, и принялся бережно раскладывать на прилавке потревоженные буханки с хрустящими прожаренными корочками.

По толпе, частью которой была и Анна, пронесся изумленный ропот и послышались суровые упреки в сторону бездействующей стражи. Поняв, что медлить нельзя, стражники бросились за маленьким разбойником.

Странно, но отчего-то эта сцена повлияла на душевное состояние Анны куда больше, чем толчок и испачканное платье. Девушка разволновалась и озабоченно поглядела туда, где только что скрылись мальчишка и стража. Окружающие тоже с любопытством глядели в ту сторону. Им не терпелось узнать, поймают ли наглого вора.

Через пару минут, когда Анна уже стояла у лавки с любимыми яблоками Натали, стража выволокла мальчишку из-за угла, придерживая его за шкирку. В маленьких грязных ручках вора виднелась небольшая буханка хлеба.

— Поймали вора! — вскричала женщина под ухом у Анны да так громко, что та испуганно вздрогнула.

— Мисс, — тем временем окликнул ее раздраженный голос с легким иностранным акцентом, — покупать что-то будете? Не видите, очередь задерживаете!

Анна обернулась к фруктовщику. Она и не заметила, что подошла ее очередь. Взволнованный взгляд девушки снова метнулся к мальчику, которого повели к пекарю за лавкой.

— Ну, он? — один из стражников нетерпеливо толкнул воришку к торговцу хлебом.

Не удержавшись на худых ногах, мальчик упал на колени и глухо завыл, когда ободранная кожа соприкоснулась с камушками. Очевидно, это было не первое его падение, потому что ноги в некоторых местах были исцарапаны в кровь.

— Конечно, он! — крикнул пекарь, буквально выплевывая в ярости слова. — Глаза вон какие хитрющие! Обокрасть меня хотел, наглый гаденыш?

Брезгливо сморщив лицо, торговец хлебом подошел к нему и занес было мясистую руку для удара, но резко отступил назад.

— Да от этого выродка такая вонь, что у меня голова аж затуманилась! — вскричал он, прикрыв широкой ладонью нос.

Мальчик часто-часто захлопал черными, как бусинки, глазами, смаргивая слезы. Кажется, он только сейчас понял весь ужас своего проступка. Он бросил быстрый взгляд на стражу, потом на торговца, губы которого были перекошены в отвращении, и съежился, как беззащитный кролик в клетке удава. Опустив глаза, обрамленные густыми черными ресницами, он сильнее прижал буханку к груди.

— Мисс! — ворчливо рявкнул продавец редкого сорта яблок с отчетливым загаром на овальном лице. — Вы меня слышите? Покупать будете?

— Нет, — растерянно пробормотала Анна, выйдя из очереди. Она была не в силах оторвать взгляд от блестящих глаз мальчика.

Как же сильно ей было жаль это бедное дитя. Осторожно растолкав любопытных горожан, Анна пробилась к месту происшествия. Остановившись в первом ряду, она наконец смогла оглядеть мальчика с ног до головы. Картина была жалкой.

На вид мальчику было лет пять-шесть, не больше. Он был в совершенно оборванной, грязной и потрепанной годами одежде. Тонкую серую ткань, покрывавшую тощее тельце, едва ли можно было назвать рубахой. Разорванные штаны держались на нем из последних сил. Башмаков не было. Стертые до крови ноги облепила грязь, ногти были черными и длинными. Что до лица мальчика, то оно, возможно, было даже красивым и миловидным, если бы его можно было разглядеть под слоем покрывавшей кожу грязи. Единственное, что выделялось отчетливо — его бледные сухие губы, какие бывают обычно у голодных, не евших несколько дней людей. А также глаза, настолько несчастные и испуганные, что сердце Анны обливалось кровью при взгляде на них.

— И что вы стоите? — в негодовании скривив лицо, спросил толстяк-пекарь и скрестил руки на выставленной вперед широкой груди.

Стража поглядела на него озадаченно. Они знали, о чем тот спрашивал. Но делали вид, что не понимают вопроса.

— Как наказывают воров? — подталкивая их к очевидному ответу, пояснил раздраженный непониманием пекарь, и, указав пальцем на мальчика, добавил. — Руку! Руку топориком отрезать, чтобы больше не повадно было обкрадывать добропорядочных людей.

Мальчик поднял голову на пекаря, в черных глазах застыл животный страх.

— Руку? — переспросил он еле слышно.

Он обернулся к стражникам. Те смотрели на него брезгливо — весь вид мальчика вызывал у людей неприязнь.

Слова пекаря заставили Анну затаить дыхание. Сердце болезненно сжалось в предчувствии ужасного.

Верзилы в доспехах переглянулись. На их лицах застыла растерянность. Опрометчиво. Страже запрещалось проявлять жалость, за это они могли горько поплатиться. Один из стражников, более решительный и непреклонный, сглотнув ком в горле, положил тяжелую руку на рукоять меча и медленно вынул его из ножен. Воздух разрезал стонущий металлический звук. Когда лезвие меча сверкнуло на солнце, ослепив всех присутствующих, Анна поняла, что утратила способность мыслить ясно.

По толпе прокатился удивленный шепот. Непонятно было, довольны ли люди предстоящим наказанием, или в них проснулась совесть и теперь расправа казалась им жестокой.

— Не надо, — при виде меча вымолвил мальчик, смотря на стражников широко раскрытыми глазами, на которые снова навернулись непрошенные слезы, — я просто…

— Замолчи! — взревел пекарь, отойдя от мальчика на несколько шагов. — Если тебя не проучить, гаденыш, то все будут думать, что красть можно и за это ничего не будет.

— Выстави вперед левую руку, — твердо выговорил стражник, с трудом сохраняя невозмутимое равнодушие. — Ну же, выставляй! За попытку своровать чужое имущество по справедливому закону Бефроры ты лишаешься левой руки.

Второй приказ мальчик тоже не исполнил. Тогда стражник кивнул своим товарищам, и те поспешили выполнить его волю. Схватив мальчишку с двух сторон и крепко придерживая брыкающегося вора, они выставили вперед его коротенькую руку.

Стражник пару раз взмахнул мечом, прорезая острым лезвием напряженный воздух, и решительно уставился на мальчика. Давать поблажку было нельзя, иначе люди перестанут бояться наказания и будут совершать преступления, не боясь ответственности.

Мальчик не выдержал и отчаянно заплакал. Стража стиснула его еще сильнее, чтобы тот не сбежал в порыве страха, окатившего его тело от макушки до пят ледяной волной.

— Нет! — раздался где-то в толпе звонкий голос. — Не смейте!

Анна выбежала к ним из первого ряда. Не сдержав чувств, девушка вмешалась.

— Пожалуйста, не нужно наказывать этого ребенка, — она переводила умоляющий взгляд со стражи на пекаря и обратно. — Я уверена, он все понял и больше никогда в своей жизни не будет поступать так скверно.

— Отойдите, мисс, — строго приказал стражник с мечом в руках. — Не вмешивайтесь не в свое дело. Закон для всех един: наказание должно соответствовать тяжести содеянного и непременно следовать за преступлением. А за воровство, — стражник поднял взгляд на горожан и повысил голос, добавив, — как за одно из серьезнейших беззаконий, виновник карается лишением руки!

С этими словами он отстранил Анну, но она снова сделала шаг вперед. Пекарь злобно фыркнул, возмущенный ее навязчивостью, и, в очередной раз сложив руки на большом выпирающем животе, стал ждать, когда стража покажет выскочке ее место.

— Я заплачу вдвое или даже втрое больше, чем стоит эта несчастная буханка, — настаивала Анна, в слезах протягивая деньги пекарю. — Только не наказывайте, не отрезайте ему руку.

Пекарь перевел насмешливый взгляд с протянутых денег на девушку. И еще громче цыкнув, прищурил глаза. Анна поняла, что пользы от него мало, поэтому обратила жалобные глаза на стражников. Ей казалось, что лишь в их силах изменить страшную судьбу мальчика.

— Он еще ребенок, мало что понимает, — стояла на своем Анна. — Видимо был голоден, а денег у него нет. Я прошу, молю вас, отпустите его!

Ее рука с монетами висела в воздухе долго, упорно. Она не намерена была сдаваться. Ей совсем не жаль было отдать оставшиеся деньги ради свободы мальчика. Напротив, если бы пекарь взял их, взамен отпустив бедняжку, она была бы безмерно счастлива. Но деньги никто не принимал, а серьезное выражение на лицах стражи подтверждало страшные догадки Анны. Они не собирались отступать. По строгим законам Бефроры наказание должно было быть исполнено.

— Отойдите, мисс! — теряя терпение, недовольно повторил стражник. — В последний раз предупреждаю.

Он угрожающе нахмурил брови, пытаясь избавиться от назойливой девушки. Но Анна не уходила и не умолкала. Она стала просить больше, громче. Пыталась привлечь других людей, наблюдающих за зрелищем с таким же интересом, с каким зрители смотрят спектакли в театрах.

Когда никто не встал на защиту мальчика, Анна поняла какой стороны придерживалась толпа. И в ней зародилось разочарование вместе с презрением. В зрителях не было ни капли сочувствия или жалости. Словно души в этих пустых оболочках оскудели от равнодушия к слабым и немощным людям.

Стражник тем временем беспощадно поднял меч над головой. Страшное должно было произойти вот-вот.

Анна рванулась с места с глубоким и тревожным чувством, сопровождаемым уверенностью в том, что она поступает верно. Ибо так велело ее сердце. Оно, а не разум, руководило ей в эту минуту, бешено колотясь в груди и подчиняя себе движения ее рук и ног.

Подбежав к стражнику, державшему меч, она изо всех сил ударила его. Но силы хрупкой девушки едва хватило бы сбить с ног мощную фигуру стража правопорядка. Однако, хоть оттолкнуть его у нее и не получилось, Анне удалось сбить его с толку.

— Беги! — крикнула она воришке, который, осознавав происходящее, стал упорнее брыкаться и пытаться обводиться из рук стражи.

Анна подбежала к мальчику. Толкнула одного стража, но на того ее удар никак не повлиял. Свободной рукой он схватил ее плечо в попытках остановить слабые удары, которыми она его осыпала. Поняв бессмысленность сопротивления, Анна пригнулась и постаралась ускользнуть от стражи. И это у нее получилось.

Воспользовавшись моментом, Анна окончательно высвободилась из его рук. Мальчик, вопя и всеми силами отбиваясь от стражников, сумел разжать руку одного громилы, но не избавился от мертвой хватки другого. Тогда на помощь пришла Анна. Она постаралась выхватить мальчика у стражи, но не получилось. Все еще крепко держа воришку, один из стражей грубо схватил Анну за волосы левой рукой.

— Угомонитесь, дамочка, — от его сурового взгляда по коже Анны пробежали мурашки, — себе же хуже делаете! Неужто закон забыли?

— Тогда заранее прошу прощения! — быстро проговорила она и, дернувшись, вложила все оставшиеся силы в последний удар коленом в пах держащего ее мужчины.

Тот завыл от боли и, отпустив мальчика, скрючился. Руки в латах потянулись к тому месту, которое в приличном обществе не принято называть вслух и которое сейчас неистово болело от резкой агонии, охватившей все тело разом.

— Давай!

Анна протянула мальчику руку, тот с готовностью вцепился в нее, и они вместе бросились по улице, крепко взявшись за руки. И хотя они не были знакомы, несчастье, постигшее одного, привело другого к нему на помощь.

Анна слышала, как за ними началась погоня. Гул толпы заглушал крики стражников. Все были в изумлении от увиденного. Анна же бежала, не оглядываясь назад. Сейчас она не задумывалась о том, в какое положение поставила себя из-за возникшего в душе сочувствия. Ей даже не пришло в голову, что отныне жизнь ее не будет прежней, а желание помочь бедному мальчику обернется для нее смертельной угрозой.

Наконец Анна с мальчиком оторвались от погони и затерялись в переулках города. Она не знала, где находится. Так далеко от центра Анна никогда не уходила, и потому старые стены полуразрушенных или, возможно, заброшенных домов ее смутили.

Она оглядывалась по сторонам в надежде понять, куда ее занесло. Грязный и темный переулок, куда не падали лучи солнца, мог быть местом обитания самых бедных горожан. Здесь не было привычного ей городского уюта, не было факелов, которые по ночам освещали прохожим дорогу.

Анна подняла голову и вгляделась в окна. Казалось, в этих перекошенных на сторону домах никто не жил. Со старых и гнилых стен сыпался песок. Чем больше она отдалялась от центра, тем стремительнее привычная ей дорога из брусчатки сменялась грязевой жижей, неровностями и множеством неглубоких ям.

— Постой, — резко остановилась она. — Мы слишком далеко зашли.

Мальчик замер на месте и уставился на нее непонимающими глазами.

Видя его недоумение, Анна пояснила:

— Нужно возвращаться обратно, думаю, преследования не будет. К тому же найдем твою семью, дом.

— Мы почти дома, — звонким голосом удивил ее мальчик.

Анна украдкой осмотрелась по сторонам и переспросила:

— Дома? Ты живешь здесь?

Сначала она была поражена его ответом. Ей казалось, что в таких местах, представлявшихся ей чем-то страшным и ужасным, невозможно жить. Но потом она оценила внешний вид мальчика, его грязную и потрепанную одежду, а также отсутствие обыкновенных башмаков, и ей стало ясно, что воришка родом из очень бедной семьи.

— Далеко ли идти до твоего дома? — спросила она, стараясь усмирить ярое желание сбежать отсюда в тот мир, где жила она и все другие люди. В мир, где не было той крайней бедности, которую она наблюдала здесь.

— Нет, почти пришли, — он протянул ей руку, и она взяла ее и на этот раз.

Свернув за угол, они прошли несколько узких и страшно грязных переулков. Чем дальше они шли, тем больше Анна поражалась тому, насколько противоестественная, по существующим нормам, здесь царила жизнь. Анна была знакома с бедностью, но никогда не сталкивалась с тем, что лицезрела сейчас.

Мальчик уводил ее все глубже и дальше. Следуя за ним, Анна увидела женщину, жуткая худоба которой просматривалась сквозь лохмотья старой и грязной одежды. Кожа на усталом лице была бледно-желтоватой. Женщина сидела на разрушенной ступени полуразваленного дома и, подняв на Анну удивленный взгляд, улыбнулась, обнажив всего два прогнивших зуба.

Оглядываясь назад, не в силах отвести расширенные глаза от женщины, Анна бежала вслед за мальчиком. С каждой секундой ее сердце грозилось выпрыгнуть от страха. Где она? Разве такое место существует в ее мире? Она задавалась множеством вопросов, ответы на которые ей мог дать только этот мальчик.

Они нырнули в еще один переулок. Свернули направо, затем налево. С каждым шагом в нос Анны ударяла все более невыносимая вонь от грязи и нечистоты. Еще раз повернув на повороте, мальчик наконец остановился.

Анна озадаченно подняла брови. Это был тупой переулок, оканчивающийся каменным забором. Здесь не было даже подобия дома, лишь стена.

— Где твой дом? — спросила она, переведя испуганные глаза на мальчика.

— Здесь, — не глядя на нее, медленной походкой направился он к стене.

Дойдя до нее, мальчик повернул голову направо. И Анна разглядела узкое пространство между забором и стеной дома, обтянутое ветхим пологом из рванной ткани. Полог вряд ли спасал жилище от дождя или холода, а висел просто для того, чтобы это место выглядело как то, что мальчик называл домом.

— Крис! — воскликнул чей-то высокий голос.

Из темноты выглянула темная головка с тусклыми глазами и совершенно чумазым лицом. Девочка.

— Смотри, что я принес, — выпустив руку Анны, мальчик по имени Крис подбежал к девочке и протянул ей хлеб.

При виде буханки глаза девочки засияли страшным голодом. Анна поняла, что надолго запомнит тот отчаянный взгляд, которым нищенка пожирала обычный хлеб, который в некоторых семьях напрасно обесценивался. Но только не здесь. И только не для девочки с темными нечесаными и долгое время немытыми волосами. Для нее это был не обычный хлеб, а сокровище.

Крис отломил от буханки кусок и протянул ей. Девочка впилась зубами в хрустящую корку золотистого хлеба и радостно заулыбалась.

— В этот раз он мягкий, — протянула она, с наслаждением прожевывая мякиш.

— Потому что — свежий. Ешь, сестренка, — сам мальчик от хлеба не откусил, хоть, вероятно, был так же голоден, как и девочка, если не больше. Казалось, ему было достаточно того, что сестра ест. А его голод при виде ее радости рассеивался, забывался.

Глаза Анны увлажнились. Она не почувствовала, как по щеке покатилась горячая слеза. Было что-то в этих завораживающих минутах важное и сокровенное, и она смогла это уловить. То, с каким умилением брат смотрел на поедающую хлеб сестру помогло Анне испытать всю нежность и горькую печаль, которая наполняла жизнь этих детей. Таинственная сила их искренней любви, витавшей в воздухе, затмила собой мрачные стены и углы грязного переулка. Нависавшая над ними тьма ушла, и это место более не казалось ей убогим и пугающим.

— Мама все еще спит, — с грустным вздохом сообщила девочка, наскоро проглатывая пищу. — Я сделала куклу, хочу ей показать, но она не открывает глаза. Наверное, сильно устала.

— Да, она устала, — неохотно согласился мальчик, опустив голову. — Ей нужно время, чтобы набраться сил.

За всем происходящим, Крис словно забыл, что Анна все еще находится за его спиной. Но девочка напомнила.

— А она кто? — едва слышным шепотом настороженно проговорила нищенка, подбородком указывая на девушку.

Мальчик обернулся, и на его лице мелькнула благодарность.

— Она меня спасла, — с заметной гордостью сообщил Крис.

— Спасла? — изумленные черные глаза поглядели на Анну. — От кого?

— Помнишь людей в железных доспехах? — напомнил Крис.

— Да, они злые дяди, — девочка вспомнила что-то неприятное, сморщила лицо в ненавистной гримасе и, вся задрожав, повторила. — Бр-р-р… злые они.

— Входите, — любезно пригласил Анну в проулок мальчик.

Анна немного опешила, но потом сделала шаг. Подойдя к так называемому дому, девушка переступила порог. Беспорядочный поток смешанных чувств охватывал ее все больше с каждой секундой.

Внутри жилища застилали землю грязные тряпки, видимо служившие заменой полу и ковру. В старых мешках лежала принадлежащая детям одежда, не отличающаяся от той, что была на них. А в углу находилось что-то похожее на тюфяк, но совсем старое и грязное. Сверху лежала женщина, укутанная тряпками и одеждами. Анна поняла, что так ее укрыли от холода дети вместо одеяла, которого у них не было.

На вид неподвижно лежащей женщине было лет тридцать, если не больше. Маленькое утомленное лицо с мягкими чертами было бледным как полотно. И эта бледность казалась Анне чересчур неестественной и жуткой. Под глазами женщины, будто два больших синяка, виднелись темные круги. На щеках совсем не было румянца, а бескровные губы, превратившиеся в тонкую нитку, придавали ей мертвый и отталкивающий вид.

— Мама спит, — ангельским голосом пояснила девочка, заметив заинтересованность Анны.

Анна с трудом перевела взгляд с худой женщины на девочку. Натянуто улыбнувшись ей, она постаралась придать улыбке нежности. Однако улыбка, хоть и пробудилась на ее лице, получилась очень усталой и фальшивой. Бездвижное тело женщины пугало Анну, и она боязливо бросала не нее частые взгляды, каждый раз ощущая холод по спине.

Однако маленькая девочка не заметила в незнакомой гостье притворства. И ее глаза загорелись оживленным блеском. Пройдя мимо Анны, проследившей за ней взглядом, она достала из мешка соломенную куклу.

— Очень красивая, — искренне сказала Анна, глядя на поделку. — Ты сама сделала?

— Да, — кивнула девочка и, грустно улыбнувшись, поглядела на мать. — Ей нравится, когда я делаю такие игрушки.

Анна тяжело вздохнула. Подойдя к женщине, она присела рядом с ней на одно колено и притронулась к ее тонкой, худой руке, похожей на руку скелета. И в ту же секунду резко вздрогнула, отскочив назад. Встревоженная прикосновением Анны рука, возложенная на грудь, соскользнула и заболталась в воздухе.

Глаза Анны расширились от страха. Она больно прикусила губу, чтобы не закричать.

Рука матери этих детей была холодна, как мраморная статуя. Анна внимательно проследила за тем, поднимается ли грудь женщины при вдохе. Но поняла, что та не дышит. Холодная рука с россыпью сине-фиолетовых трупных пятен принадлежала уже мертвому человеку. Их мать была давно мертва, но девочка этого не знала. Она думала, что та больна и поэтому долго спит.

Сердце Анны сжалось в груди настолько болезненно, что стало трудно дышать. Странное поведение гостьи напугало детей. Она быстро оглядела их и остановила взгляд на Крисе. По жалобному взгляду больших глаз Анна поняла — он просит ее не говорить те страшные слова, которые вот-вот должны были вылететь из ее уст.

Будучи уже в осознанном возрасте, в отличие от сестры, где-то в глубине сердца, Крис понимал, что мать уже никогда не проснется. Но признаться сестре не осмеливался. Не мог найти в себе силы открыть сестре горькую правду.

— Ты все знаешь, — дошел до ушей мальчика ее дрожащий шепот.

Он незаметно для сестры покачал головой и умоляюще попросил:

— Не говорите.

К счастью, девочка не услышала, о чем брат просил гостью. Впрочем, ее это и не особо волновало. Она присела рядом с матерью и, поправив выпавшую из куклы соломинку, принялась певучим голосом разговаривать с мамой:

— Ты обещала летом сводить нас на море, мама. Но лето скоро закончится, а мы так и не искупались. Крис рассказывал, что в море много рыб. Когда мы будем купаться, я хочу одну рыбку поймать и с собой ее взять.

— Пойдемте со мной, — вставая с колен, прервала Анна разговор девочки с мертвой мамой.

— Куда? — удивился Крис.

— Пока ко мне домой, — Анна стряхнула пыль с и так грязного платья, — а потом…

Анна хотела сказать, что потом найдет им дом и новую семью. Но не смогла договорить. Слова застряли в горле комом.

— Мы никуда не пойдем, — резко ответила девочка. — У нас есть дом и мама! А вы… — в прищуренных глазах вдруг промелькнуло озарение, и она с ненавистью поглядела на Анну, — такая же, как и дяди в доспехах! Злая! Хотите нас украсть!

Девочка прижалась к ледяному телу матери и крепко сжала болтающуюся в воздухе руку. Но, видимо, почувствовав холод, исходивший от бездыханного тела, укрыла мать валяющимися на земле тряпками. Но согреть покойницу было уже не в ее силах. Она продолжила с ней разговаривать о море, о рыбах и о многом другом, но в ответ не слышала ничего.

Анна не знала, как правильно сказать ей, что их мама отошла в мир иной. Но сказать было нужно, ради детей. Одни они могли здесь умереть от голода и холода. И как бы они ни отрицали, им нужна была помощь. И Анна считала своим долгом эту помощь им оказать. Но так же она ясно понимала, что девочка доверяет только брату.

— Ты должен сам ей это сказать, — обратилась она к Крису, — она поверит лишь тебе.

На глаза мальчика навернулись слезы, подбородок невольно задрожал. Он не хотел стать тем, кто скажет сестре ужасную правду. В страхе он снова покачал головой и вполголоса проговорил:

— Не надо, пожалуйста…

— Но тебе нужно, — дрожащим от слез голосом воспротивилась Анна, — она ждет свою маму, которая уже никогда с ней не заговорит. Если не сейчас, то скоро она сама это поймет. Но будет куда лучше услышать это от брата.

Крис устало закрыл глаза. Слезы продолжали стекать по его испачканным грязью щекам. Руки, в которых он держал хлеб, опустились.

— Мая, — хрипло позвал он сестру, открыв покрасневшие глаза, — пойдем с этой тетей, она хорошая.

— Что ты говоришь такое! — обернувшись, Мая бросила презрительный взгляд на Анну. — Она хочет нас увести!

— Так нужно, — не поворачиваясь к сестре, объяснил Крис, — так правильно.

— Ты глупый, Крис! — обозвала она брата и снова прижалась к маме. — Вот проснется мама, и я ей скажу, как ты пытался уйти с какой-то чужой женщиной. А мама говорила, что нельзя с чужими людьми куда-то идти. Но ты, кажется, забыл ее слова.

Крис, сжав свободную руку в крепкий кулак, обернулся к сестре и на выдохе признался:

— Но мама больше не проснется. Она не откроет глаза, она не встанет.

— Крис! — вскричала девочка, резко направив на него черные пронзительные глаза, налившиеся кровью. — Не говори чушь!

— Мая, — не сдерживая слез, мальчик подошел к ней и постарался ее обнять, но та слабыми руками оттолкнула его, — мамы больше нет…

Крис вытер рукой слезы и погладил ее по головке.

— Мамы больше нет, — повторил он, пытаясь донести до нее тяжелый смысл этих слов.

Мая неверяще поглядела на брата, потом отвернулась от него и начала трясти мать. Она просила ее проснуться, умоляла открыть глаза и сказать, что Крис ошибся. Но Анна видела в глазах девочки, как стремительно ее надежда вдребезги разбивается о скалу правды. Как пустота и потерянность постепенно овладевают ей.

Когда мать, после множества просьб, так и не сдвинулась с места, не открыла глаза и не проснулась, нижняя губа Маи задрожала, и она разрыдалась. Вытирая тыльной стороной ладони текущие по щекам слезы, она трепетным голосом просила маму вернуться.

Брат, единственный близкий человек, оставшийся в мире Маи, обнял ее и утешительно погладил по голове, как делала это мать в беспокойные для девочки ночи. Он плакал вместе с ней, одновременно крепко обнимая сестру и не давая ей возможности почувствовать себя одинокой. Он шептал ее имя, говорил, что все будет хорошо, хоть сам в это не верил.

Анна отвернулась от них, уставив глаза на темную стену. Тишину нарушали лишь звуки плача и всхлипываний. Ей было тяжело видеть их слезы, ведь она лучше остальных понимала убивавшую боль их утраты. Когда-то давно она так же плакала, стоя у мертвого тела матери. Так же просила ее вернуться и открыть глаза. И спустя годы не зажившие раны вновь открылись, и слезы брызнули из ее глаз.

Анне хотелось бы сказать детям, что пройдет время и им станет легче. Нестерпимая агония не будет терзать их души, как сейчас. Но в действительности все было как раз наоборот. С возрастом отсутствие матери сказывалось в жизни гораздо больше, чем в детстве. Во взрослой жизни нужда в материнской поддержке и совете намного сильнее, ведь мама многое повидала и может указать правильный путь. Но у Анны, как и у этих детей, больше никогда не будет теплых объятий, поцелуев по ночам и искренней поддержки. Как и ее, никто не погладит их по голове и не скажет, что в следующий раз все обязательно будет хорошо, и они справятся. Никто больше не будет их любить так сильно, как могла бы любить их мать.

Анна терпеливо ждала, не торопила детей покинуть это страшное место и пойти вместе с ней. Проявив выдержку, она позволила детям выплакать слезы и попрощаться последним мгновением прежней жизни, которой они жили до того, как мать навсегда закрыла глаза.

Она ждала, и долгое ожидание наконец окупилось. Крис пододвинулся к мертвой матери и поцеловал ее в бледный и холодный лоб. Мая повторила за братом, и он помог ей приподняться на ноги. Вместе, держась за руки, они подошли к Анне и подняли на нее грустные глаза. Сколько несчастья и боли увидела в этих взглядах Анна! Им не требовалось ничего говорить. Она поспешно кивнула и протянула девочке руку. Та выждала пару секунд и неуверенно сжала ее теплую ладонь.

Анна держала девочку с одной стороны, брат с другой. И вместе они покинули дом. Дети не обернулись, потому что знали, стоит оглянуться назад, и уйти станет в разы труднее, чем сейчас.

Анна смотрела на взрослого не по годам Криса, и ее сердце расцветало, наполняя глаза блеском восхищения. Она гордилась храбростью и выдержкой этого мальчика. Он больше не плакал, ни одну слезинку не проронил, в отличие от Маи. Все свои слезы он пролил там, рядом с мамой и прежним домом, и теперь, считая своим долгом быть сильным, не проявлял никаких чувств назло ударам жизни. Анна не знала, но для Криса этот день стал последним днем, в который он позволил себе плакать. С этого момента больше никогда в жизни он не проронит ни слезинки, становясь сильнее и сдержаннее с возрастом и заглушая боль. Лишь младшая сестра заставляла его бороться за жизнь и выживать в тяжелом мире.

Когда они вышли из последнего темного переулка, куда она нырнула с мальчиком в попытке оторваться от погони, Анне стало легче на душе. Дальше уже не Крис ее вел, а она его. Зная иную дорогу, не пресекающуюся с центром, Анна выбрала путь, на котором столкновения с горожанами можно было избежать.

И ей повезло. Было время обеда, многие были заняты либо работой, либо домом. Прохожих на их пути почти не было, но те, кто попадался, удивленно приподнимали брови при виде странной троицы. Анна думала, что причиной тому безобразный вид детей. Но она глубоко заблуждалась. Люди смотрели на нее. Но в чем была причина?

До дома Анна добралась без приключений, но не без тревог. Она и представить не могла, что увидит на лице отца, когда предстанет перед ним в таком виде да еще и с незнакомыми детьми. Гнев или гордость за добрый поступок дочери? Анна все же склонялась к первому варианту.

Отец с присущей его натуре осторожности во всех случаях жизни старался вести спокойный образ жизни и не вмешиваться в дела, которые его не касались. Он предпочитал молча наблюдать со стороны, извлекая из происходящего полезные уроки, но не вмешиваясь в события, которые могли каким-либо образом навредить ему. Но Анна в порыве чувств порой не могла держать свой нрав под контролем. Ей было трудно молчать при виде несправедливости, а уж если кому-то нужна была помощь — оставаться в стороне и вовсе не могла. За это отец ее часто ругал, однако, к его большому разочарованию, все было бесполезно. Анна не менялась и оставалась такой, какой была.

Едва Анна усадила детей на диван в гостиной, как со второго этажа поспешным шагом спустился мистер Раин.

— Анна! — позвал ее отец с незнакомыми ей доныне металлическими нотками в голосе. — Немедленно поднимись в мой кабинет!

Прежде чем вернуться к себе, мистер Раин смерил Анну таким сердитым взглядом, от которого замерзло бы даже солнце. Анна вздрогнула, когда он почти выкрикнул ее имя своим грозным голосом. Было ясно как день — отец в скверном расположении духа. Но что послужило причиной?

Путь от гостиной до его кабинета показался ей бесконечно долгим и тягостным. Время словно замедлилось, пока она судорожно размышляла, чем отец был так недоволен. Незнание делало ее беспомощной в бушующем море жизни. И все же ей казалось, что причин, кроме вчерашнего разговора, закончившегося ее слезами, не было. Отец до сих пор держал на нее обиду: она ведь пошла наперекор его воле и решению.

Переложив всю ответственность за испорченное настроение отца на вчерашний отказ выполнить его желание, Анна с решимостью перешагнула порог кабинета.

— Отец… — на ее алых губах появилась нервная улыбка.

— Анна, где ты, черт возьми, была⁈ — вскричал мистер Раин, в упор глядя на нее горящими яростью глазами.

Анна сглотнула набежавшую от волнения слюну. Отец редко ругался, тем более в ее присутствии. Он себе этого не позволял, считая брань пороком недалекого слоя общества. Руки Анны вспотели, а глаза, под давлением сурового родительского взгляда, опустились в пол.

— Я… там на рынке, — Анна говорила прерывисто, не зная, с чего начать, чтобы объяснить, где она провела эти несколько часов.

— Ты хоть понимаешь, что ты натворила? — от гнева острые скулы мистера Раина напряглись, а на светлой коже выступили красные пятна. — Как ты могла такое сделать!

Анна в недоумении подняла на отца глаза. Разговор определенно шел не о вчерашнем отказе от замужества. Значит, отец разгневан чем-то другим.

— Я не понимаю…

— Не понимаешь? — вытаращив на нее сверкавшие недовольством глаза, крикнул мистер Раин. — Зато стражники, которые тебя ищут по всему городу, все прекрасно понимают! Я задам тебе свой вопрос еще раз, а ты, будь любезна, дать на него подробный ответ. Что ты, черт возьми, сделала?

Глаза Анны увлажнились от слез. Она и не предполагала, что все обернется таким образом. Сделав над собой невероятное усилие, она успокоилась и со вздохом рассказала отцу всю историю с самого начала и до конца.

С каждой минутой лицо мистера Раина мрачнело все больше, а взгляд — становился жестче.

— И я их привела домой, — дрожащим голосом закончила Анна, — чтобы ты им помог.

Мистер Раин схватился руками за голову.

— Неужели ты настолько глупа, что не осознаешь, в какое положение нас поставила? — он схватил со стола свернутую в трубочку коричневую бумагу и протянул дочери. — Давай, взгляни на плод своей доброты!

Анна взяла из его рук письмо. Развернув свиток, девушка уставилась на крупные чернильные буквы. Прожигая строки отчаянным взглядом, она сперва не поняла их смысл из-за бессвязных обрывков мыслей. А бардак в голове, как известно, состояние коварное. Когда в мыслях полный хаос, разобраться с навязчивыми вопросами и смешанными чувствами — крайне сложно.

Анне приходилось перечитывать одно и то же предложение несколько раз. И когда до нее дошла суть прочитанного, она резко перевела испуганный взгляд с указа на отца.

— Что это значит? — ее голос прозвучал как далекое эхо. — Меня арестуют?

— А ты думала, что, ударив стражника и вмешавшись в исполнение наказания, отделаешься легким испугом? — с пугающей Анну усмешкой, пробежавшей по разъяренному лицу, прошипел он.

Анна молчала. Она не знала, что сказать. Хотела сделать как лучше, но попытка помочь привела к непредсказуемым последствиям.

— Я не знала, что все будет так… — попыталась оправдаться она, опустив руку со свитком.

— Сколько раз я тебе говорил не лезть не в свое дело! — брови мистера Раина грозно сдвинулись. — Тот мальчик, своровав, преступил один из важнейших законов. За кражу чужого имущества власти Бефроры обязуются отрезать преступнику руку. Так заведено уже многие годы и должно быть так и никак по-другому. Чтобы люди видели грань дозволенного, и наш мир не погрузился вновь в те темные времена, когда преступления происходили на каждом шагу, а преступники оставались безнаказанными.

Она знала этот закон, как и любой житель Бефроры. Но не думала, что все может зайти так далеко. Она и мысли не допускала, что ее будут искать и заведут на нее дело, как на преступницу.

— Отец, я… — Анна не сдержалась и заплакала. Свиток упал на пол.

Мистер Раин отвернулся от дочери, чтобы не видеть слезы, которые на дух не переносил. Он тяжело дышал, все его существо переполняла ярость, затуманившая ясный разум. Но нужно было взять чувства под контроль ради себя и дочери. Потому что ситуация могла только ухудшиться, не предприми он надлежащие действия.

Все время ее отсутствия придумывавший план по спасению дочери мистер Раин медленно закивал головой. Словно этим безмолвным кивком он лишний раз подтвердил необходимость выполнить задуманное, ибо это был единственный выход из их бедственного положения. По крайней мере, ему так казалось. И казалось не зря.

Мистер Раин быстро зашагал к выходу из кабинета.

— Куда ты, отец? — спросила Анна, поглядев на него сквозь слезы.

Отец остановился и, не оборачиваясь на дочь, бросил в ее сторону:

— Исправлять твои ошибки.

Затем мистер Раин ушел. Следом Анна услышала снизу его голос, который весьма пренебрежительно приказал детям следовать за ним. Захлопнулась входная дверь, и дом опустел. В нем не было никого, кроме Анны. Воцарилась мертвая тишина.

Анна подняла с пола свиток и снова взглянула мокрыми глазами на приказ, в котором сообщалось, что ее нужно немедленно арестовать за нарушение закона. Она ударила стражника при исполнении и за это должна лишиться свободы. Также ей предъявляли обвинение в пособничестве воровству. За такое ей в лучшем случае грозила темница, а в худшем — смертная казнь. Все зависло от судьи и его решения.

Теперь была ясна причина, по которой горожане смотрели на нее так странно, испуганно.

Когда Анна поняла, что сделала, ее охватила беспомощность. Как бы она ни старалась придумать выход из ужасного положения, в голову ничего не приходило. Весь ужас состоял в том, что ее желание помочь привело ее к смертельной опасности.

— Я не знала… — Анна снова, как и вчера, припала дрожащими коленями к полу и громко зарыдала. — Я не знала…

Ее несчастный голос зазвенел в тишине, отразился от стен и выдохся, как разбитая о скалы огромная волна. Она снова плакала в той же самой комнате, но на этот раз виной всему произошедшему была она сама. И теперь ей оставалось либо смириться со своей участью, либо бороться с ней.

Огромный диск солнца медленно садился прямо в море. За окном догорал закат, опаляя края сгустившихся и потемневших облаков. Пока люди расходились по домам, опустошая улицы и переулки, Анна в беспокойстве металась из одного угла кабинета в другой.

Постоянно вглядываясь в окно, она ожидала увидеть отца. Но его все не было, а берега моря тем временем, принимая последние отсветы солнца, темнели и быстро меркли.

Как же она хотела сейчас оказаться тем покидающим мир лучом солнца, который на глазах растворялся и исчезал в темноте. Анна не знала, о чем нужно беспокоиться больше. О свитке ли с указом, лежащем на столе в кабинете мистера Раина, или об одиноких детях, которых отец увел неизвестно куда?

От тревоги сердце Анны болезненно сжалось в груди. Мысли о детях, которым она дала ложную надежду на хорошую жизнь и жестоко отняла ее у них в один миг, не утихали. Совесть периодически напоминала о себе, раздирая ее на части. Анна считала, что должна была остановить отца и обеспечить детям безопасность. Раз уж она взяла за кого-то ответственность и привела в дом, обещая помочь, то должна была принять на себя и вытекающие из этого последствия.

Однако борьба Анны с совестью была не единственной ее заботой. Затуманенный переполохом мыслей разум не содействовал беспокойному сердцу и не потакал совести, а напротив — заставлял Анну обдумывать нависшую над ее белокурой головушкой опасность. А именно — указ об аресте.

Долгое время Анна не могла свыкнуться с мыслью, что своим желанием помочь Крису и его сестре, навсегда изменила свою жизнь. Теперь стража искала ее по всему городу, чтобы арестовать и наказать за нарушение законов. Как бы она ни старалась, не могла найти выход из этой ситуации. Казалось, его просто не было, и она осталась с этим совсем одна.

Птицы перестали щебетать в листве, а тень могучей березы возле окна постепенно разрасталась, напоминая зловещую фигуру притаившегося в темноте врага. Анна уже теряла надежду. Столько времени прошло, а отец все не появлялся. Где он был и куда ушел? Одни вопросы и никаких догадок!

Однако, когда Анна уже отчаялась ждать и присела в кресло, из коридора донесся звук открывающейся двери. Девушка резко вскочила и выбежала из гостиной.

— Отец, — ее голос дрожал от волнения, — где ты был?

Мистер Раин молча снял сапоги и камзол с длинными рукавами, повесив его на крючок возле шкафа. Анна терпеливо ждала ответа. Но отец сохранял безмолвное напряжение, заполняя им весь дом. Словно назло не отвечал ей, пытаясь наказать ее своим молчанием.

— Отец, — снова попыталась вывести его на разговор Анна, — куда ты отвел детей? Они сироты, у них нет родителей. Они остались совсем одни. Я обещала помочь им, но…

— Но не стоит давать сомнительных обещаний, которые к тому же не сможешь сдержать, — отрезал мистер Раин, в недовольстве нахмурив лоб. — Доброта — не есть ложь во благо, ибо вранье ничем нельзя оправдать.

Бледные губы Анны плотно сомкнулись, и по дрогнувшему лицу пробежала тень страха. Девушка хотела было в очередной раз спросить о том, где дети, но, понимая, что ответа скорее всего не получит, так и не разомкнула губ, чтобы произнести слова.

Подойдя к ней, мистер Раин остановился. Не глядя на дочь, он сказал:

— Возможно, вчера я бы прислушался к твоим просьбам не выдавать тебя замуж за Альберта. Но сегодня ты предопределила свою жизнь сама. И не можешь винить меня в дальнейшем.

Казалось, мистер Раин не хотел даже видеть дочь, потому что ни разу не взглянул на нее за это время. Но если бы он окинул ее мимолетным взглядом, то увидел бы, как изменился цвет ее лица, перекосившегося при этих словах от охватившего ее отчаяния.

— Отец, — пересилив свойственный страху ступор, пролепетала Анна, — что это значит?

Мысли в ее голове потеряли логическую нить. Но мистер Раин пропустил ее испуганный вопрос мимо ушей и тяжелой походкой двинулся в гостиную. Анна побежала вслед за ним. Голубые глаза девушки становились все более влажными и испуганными.

— Отец! — от негодования ее дыхание сбилось, заставляя грудь вздыматься порывисто и неровно. — Объясни, пожалуйста, что ты хотел этим сказать? Не молчи!

Мистер Раин уселся в кресло и закинул ногу на ногу. Его, казалось, отнюдь не волновало состояние дочери, ее страх и слезы, что вот-вот готовы были политься из светлых глаз. Последние всегда вызывали в нем неприятные ощущения и лишали душевного равновесия, порождая внутри слабость, не позволяющую здраво мыслить. А когда мистер Раин не мог думать ясно, то обычно гневался от досады.

— А чего ты, собственно, ожидала? — холодным тоном наконец проговорил он, нервно почесав подбородок. — Ударила стражника, посодействовала побегу вора, а сейчас хочешь, чтобы все было, как раньше?

Анна уже открыла было рот для возражений, но вдруг поняла, что сказать ей нечего. Поэтому до боли прикусила нижнюю губы, чтобы сдержать слезы. Если заплачет, разговора с отцом не получится.

— Что же дальше? — с трудом протолкнула она слова сквозь ком в горле.

Мистер Раин откинул голову на спинку кресла и устало закрыл глаза.

— Тебе повезло, — сказал он с легким презрением. — Удивительно, как удача благоволит тем, кто этого не заслуживает. Неблагодарным жизнь всегда улыбается!

— И каким же образом жизнь улыбнулась мне? — не сдержавшись, огрызнулась Анна.

Она ждала. Знала, чувствовала, что сейчас отец произнесет страшные для нее слова.

— Тем, что доброта Альберта не имеет границ, — ответил мистер Раин, открыв глаза и поглядев на дочь. — Он согласен в очередной раз помочь нам.

Анна расплылась в горькой улыбке, которая всерьез испугала мистера Раина. Он внимательно вгляделся в ее лицо, пытаясь понять, чем вызвано отрицательное отношение дочери к столь заманчивому предложению, от которого другие девушки были бы в восторге. По его мнению, удачная партия, которую он организовал для дочери, должна была порадовать Анну. Но вместо благодарности мистер Раин столкнулся с бурей негодования и ярого протеста. И он искренне не понимал, что не так. Не видел ее отвращения к мужчине, которого у Анны даже язык не поворачивался назвать своим будущим мужем.

Все, что видел перед собой мистер Раин — лишь финансовые средства Альберта, его положение в обществе, дальнейшие жизненные перспективы, а также работу и дом. Все эти преимущества позволяли ему сделать уверенный вывод: из Альберта вышел бы прекрасный муж, и Анне стоило бы быть благодарной. Он точно смог бы обеспечить Анне хорошую жизнь. Вот только, исходя из собственных соображений и личного интереса, мистер Раин упускал главное. Желание, которое должно было исходить от дочери при выборе мужа. А такового Анна не имела.

— Как же он в этот раз поможет нам, отец? — с ироничной усмешкой воскликнула Анна, которой уже полностью завладела безнадежность.

— Я рассчитывал обручить вас в течение этого месяца, чтобы подготовить все необходимые документы. После свадьбы Альберт купил бы тебе билет на корабль, и ты отправилась бы в ближнее путешествие, туда, где живет твой будущий муж, — на последних словах мистер Раин сделал выраженный акцент, чтобы Анна вдумалась в смысл сказанных им слов. — Но так как отныне ты в розыске, пришлось поторопиться.

Анна внимала словам отца не без душевного волнения. По горлу заскользили неприятные позывы. Еще немного, и слезы брызнут из покрасневших глаз. Всякий раз, когда отец закрывал глаза на ее чувства, сердце девушки неистово ныло. Отцовское равнодушие к тому, что она пыталась донести до него, причиняло ей боль.

И вдруг Анной завладела еще одна сила, гораздо большая, чем переживания и боль. Эта сила была в разы страшнее, чем страх. Осознание, что она не вправе более распоряжаться своей судьбой сама, поселило в ней глубокое отчаяние. Отчаяние, вызванное разочарованием в любимом человеке, которого она уважала всем сердцем, разлилось по всему ее телу, и колени девушки задрожали.

— В том, что его намерения в отношении тебя серьезны и благородны, ты сможешь удостовериться, взглянув на это, — мистер Раин достал из-за пазухи конверт. Распечатав его, он вытащил желтый листок. — Это билет на корабль, который завтра утром отплывает в страну твоего будущего супруга. Кстати, стоил он приличное состояние и в общем доступе не имелся. Альберту стоило больших трудов выкупить его для тебя. Впрочем, стоит отметить, что несмотря на огромную цену, Альберт не разорился, купив его.

Мистер Раин довольный собой повертел билетом в воздухе. Этим он хотел показать дочери, что выбрал для нее прекрасного мужа — состоятельного и не жадного.

По ее щеке все-таки прокатилась крупная слеза, сдержать которую она не смогла. Тогда Анна тихо спросила:

— Ты отправишь меня одну к едва знакомому человеку?

Мистер Раин оторвал взгляд от билета. На одно короткое мгновение, когда отец посмотрел на нее, Анна подметила в его глазах отблеск некой грусти. Однако, едва уловив этот странный блеск, она поняла, что времени на осознание, что бы он мог значить, у нее не осталось. Едва появившись, тот быстро исчез, оставив Анну в смятении.

— Я достаточно хорошо знаю Альберта, чтобы доверить ему свою дочь, — пролепетал мистер Раин, сразу опустив глаза. Он словно не хотел, чтобы Анна разглядела в его тяжелом взгляде еще что-то. Что-то, что тревожило его и отчего он тщетно пытался избавиться.

— Вот как, — просто ответила Анна, поглядев в пол.

— Думаю, тебе нужно собрать вещи в чемодан и хорошенько выспаться, — прокашлявшись, поделился мнением мистер Раин, по-прежнему не осмеливаясь поднять на дочь глаза. — Завтра утром нужно будет рано проснуться, чтобы успеть на корабль…

Затем он продолжил что-то говорить, но Анна его не слушала. Она затерялась где-то далеко в своих мыслях. Понимая, что спастись можно, только рассчитывая на саму себя, Анна покачала головой. Мистер Раин, расценив качание головой как согласие дочери с его словами, слегка успокоился. Но он ошибался.

— … а потом, через пару дней, я приеду к вам, чтобы тебя проведать, — добавил мистер Раин, пытаясь справиться с легким уколом совести, который и был тем самым блеском в его глазах. — Сейчас я с тобой поехать не смогу, у меня важные дела, которые нельзя оставлять без внимания. А тебе нужно срочно уезжать отсюда, поскольку в случае твоего ареста, пути назад уже не будет.

Мистер Раин хотел придать голосу отцовской нежности, но получилось слабо. Он будто сам пытался уверить себя в том, что поступает правильно. И все должно было пойти так изначально. Он подавлял голос сердца теми преимуществами, которые видел в Альберте. А разбить тот барьер, которым окружил себя мистер Раин, Анне было, увы, не под силу. Сколько бы она ни старалась объяснить свою позицию, он не понимал ее, потому что не хотел понимать. Ему это было невыгодно. Ведь понимание ситуации с точки зрения дочери привело бы к душевному смятению, в котором его загрызла бы совесть.

— Я пойду, — подняв на отца стеклянные глаза, сказала Анна.

— Спокойной ночи, — смягченным голосом пожелал мистер Раин.

Он хотел было встать и поцеловать дочь в лоб, как обычно делал это перед сном, но Анна намеренно отвернулась и быстрым шагом направилась в свою комнату. Плечи мистера Раина, глядевшего вслед дочери, опустились, словно под тяжестью сотен каменных глыб.

Анна встала у окна. Полная луна светила этой ночью ярко, но в ее призрачном серебристом свете, казалось, было что-то необычное и загадочное. Девушка вглядывалась в исходящий от нее свет, пытаясь разгадать его тайну. Затем ее задумчивый взгляд переместился с яркого шара на маленькие звезды, светящиеся рядом. И она заметила в ночном небе то, чего раньше никогда не наблюдала.

Три яркие звезды образовывали небольшой, но четкий треугольник, в середине которого располагалась еще одна звезда, излучающая ослепительный свет. В то время как другие, менее яркие звезды, были беспорядочно разбросаны в небесном пространстве, эти четверо явственно выделялись на фоне темного неба.

Анна завороженно смотрела на звезду в центре треугольника. Что-то было знакомо ей в этом расположении звезд. Словно то был знак судьбы, который она когда-то видела, но не могла вспомнить когда.

Девушка вздрогнула, услышав, как закрывается дверь в кабинет отца. Мистер Раин наконец-то решил лечь спать. Этой ночью Анна ждала этого больше, чем когда-либо.

Она не могла просто так смириться со своей участью. Представляя себе, как сядет на корабль и поплывет в неизвестные дали с незнакомым ей человеком, который был ей крайне неприятен с самой первой встречи, Анна боялась, что ее существование на этом оборвется.

От этой мысли девушка задрожала всем телом и перевела взгляд с двери на ночное небо, усыпанное множеством звезд. У нее есть всего одна попытка взять свою жизнь в свои руки. Один шанс обрести свободу и жить так, как велит зов сердца. И она не должна упускать эту возможность. Должна воспользоваться ей.

Затем Анна подумала об отце, и сердце тяжело застучало в груди. Если она выберет свободу, то пренебрежет им, оставив его одного. С другой стороны, все ее попытки донести до отца, что она не желает выходить замуж, оставались без внимания. Все было тщетно!

Как бы она ни любила отца, но мысль, что после свадьбы ее жизнь кардинально изменится и назад пути уже не будет, заставляла ее все больше ценить свободу, которая медленно ускользала от нее.

Анна глубоко вздохнула. Значит так тому и быть! Она подбежала к кровати, упала на колени и достала из-под пола большой, потертый от времени чемодан. Сдув с него слой вековой пыли, девушка аккуратно открыла крышку.

— Прости, отец, — прошептала она, и в глазах ее промелькнул решительный огонек.

Она начала собираться в дорогу, не зная, куда та ее приведет. Убежать легко, но что делать после — она не знала. Куда ей идти на ночь глядя? Куда бежать с чемоданом в руках? У них с отцом не было родственников или знакомых семьи, но зато… у нее была семья Натали!

Анна улыбнулась. Миссис Пан с радостью примет ее в свой дом, по крайней мере до тех пор, пока мистер Раин не смирится с ее нежеланием связывать свою жизнь с Альбертом.

Когда Анна придумала, где сможет временно переждать проблемы, с сердца будто упал камень. Собрав все нужное, девушка закрыла чемодан. Оставалось только незаметно покинуть дом. Так, чтобы отец не узнал раньше времени о ее побеге, иначе она просто не сможет сбежать. Выйти через входную дверь, запертую на ключ, который по ночам всегда носил с собой мистер Раин, она не могла. Так что воспользоваться дверью не получится, но окном — возможно.

Анна решила связать из постельного белья надежную веревку. Белые простыни порой могли быть прочнее веревок, но даже они не спасли бы, если «якорь», к которому они будут привязаны, не выдержит веса. «Якорем» Анна решила избрать железное изголовье кровати. Оно точно выдержало бы ее вес.

Связав простыни прямым узлом, который затягивался под нагрузкой, и убедившись в прочности самодельной веревки, Анна открыла окно и поглядела вниз. Было невысоко, ибо их дом построен таким образом, что первый этаж был низким.

Привязав один конец веревки к раме кровати, а другой — к ручке чемодана, девушка принялась медленно спускать его вниз. Когда чемодан коснулся земли, Анна поняла, что настал ее черед спускаться. Но, поглядев вниз, девушка заколебалась: небольшая высота на мгновение испугала ее, вскружила голову. Однако мысль о предстоящей поездке сразу вернула ей былую решимость.

Анна перелезла через подоконник и, упираясь ногами в стену дома, стала спускаться вниз. Делала она это не в первый раз, поэтому трудностей не испытывала. В детстве они с Натали часто использовали подобный трюк во время игр. Но раньше то были игры, а сейчас — вынужденная мера под давлением отца.

Едва ее ноги коснулись земли, Анна облегченно выдохнула. Отвязав конец веревки от чемодана, она взяла поклажу в руки. Что ж, самое трудное еще впереди! Анна обернулась и поглядела на дом. Она надеялась, что когда отец увидит, как сильно она не хочет куда-то плыть и тем более связывать свою жизнь с Альбертом, то поймет ее и попросит прощения. Потом она вернется домой и все наладится. Все будет, как прежде.

Вот только Анна еще не знала, что, открыв калитку и покинув дом этой ночью, она больше не вернется сюда прежней. Все изменится самым неожиданным образом.

Анна шла в тени густых деревьев, растущих вдоль ровной дороги. Страх окутывал ее при мысли, что она крадется по центральной улице под покровом ночи с чемоданом в руках, как какой-то преступник, скрывающийся в сгущающемся мраке. А еще она чувствовала двоякое возбуждение: от того, как примет ее семья Натали, и от страха попасться на глаза городской страже.

И дурное предчувствие не обмануло ее. На ближайшей развилке в стороне от центральной улицы действительно несли дозор пятеро стражников. Во всяком случае, столько заметила Анна под теплым светом факелов, что падал на дорогу. Чтобы не попасться им, нужно было либо выждать время, чтобы стража покинула пост, в чем Анна сильно сомневалась, либо обойти смотрителей с другой стороны.

Второй вариант пугал ее больше, поэтому, спрятавшись за стволом дерева, она стала ждать. Но время шло, а стражники не трогались с места. Тогда, поняв, что иного выхода у нее нет, Анна вынуждена была обойти караульщиков по широкой дуге. Прижимаясь к стенам домов и стараясь оставаться невидимой, девушка дошла до ближайшего закоулка. Оставалось лишь свернуть налево и прошагать некоторое время, а там уже рукой подать до дома, в котором жила Натали.

Когда опасность быть обнаруженной миновала, Анна с облегчением выдохнула. Теперь перед ней стояла самая легкая и в то же время самая трудная задача — объяснить семье подруги причину своего позднего и неожиданного появления. Анна верила, что они поймут и непременно спрячут ее на некоторое время. Однако помимо страха перед семьей Натали, еще больше девушка волновалась за отца, представляя, как рано утром он проснется и, будучи убежденным, что они вместе отправятся в порт, обнаружит отсутствие дочери. Анна словно на себе переживала то состояние, в котором должно быть будет прибывать ее отец, увидев, что комната ее пуста, вещи исчезли, а самой ее в доме нет. Ей стало так тоскливо, что горлосдавил спазм.

Размышляя об этом, Анна как раз проходила мимо кабака, из окон которого струился желтый свет, как вдруг дверь заведения резко распахнулась, да так сильно, что ударилась о стену. Словно сдерживаемый все это время свет вырвался наружу через открывшийся проем, залив пространство возле здания и осветив Анне дорогу в ночи. Обрадовавшись неожиданной удаче, девушка решила было двинуться дальше, как вдруг замерла от неожиданности, прислушиваясь к знакомому голосу, чтобы лишний раз убедиться, что слух не обманывает ее.

— Последняя рюмка явно была лишней! — послышался из кабака веселый бас, заглушаемый пьяными выкриками.

Анна подняла взгляд. В глазах появился страх, а тело окутала липкая холодная паника. Нужно было бежать, пока выходящий из корчмы Альберт ее не заметил. Так что, не теряя времени и не оборачиваясь, девушка поспешно зашагала прочь от кабака. Ее сердце громко колотилось в груди, отдаваясь в ушах непрекращающимся звоном, похожим на удары барабанов. Только бы он не узнал ее, только бы не заметил, иначе план, который она так тщательно разрабатывала, разрушится вдребезги.

Она и сама не заметила, как перешла с ходьбы на бег, остановившись лишь тогда, когда кабак остался позади. Тяжело дыша, девушка прижалась лбом к столбу с факелом. Несмотря на то, что ей удалось ускользнуть от Альберта и тот, по всей видимости, ее не увидел, на Анну все равно давило ощущение чего-то скверного.

Выровняв дыхание, девушка устремила взор на едва видневшуюся в темноте крышу дома. Дома Натали. Вот она и дошла до него. Решительно обхватив железную ручку чемодана, которая уже успела натереть ей ладонь, Анна сделала шаг к дому, как вдруг услышала за спиной пьяный голос:

— Эй, красавица!

В следующий миг Анну словно ударила молния. Ноги подкосились от острого чувства беспомощности, заставившего ее остановиться. Глядя в землю и не в силах обернуться на зов, Анна напряглась всем телом, готовясь в случае чего атаковать.

Тем временем позвавший ее человек оказался рядом с ней. Он медленно вышел из-за ее спины, и в то же мгновение в нос Анне ударил стойкий запах спиртного, смешанный с крепким табаком и потом. Сперва девушка задержала дыхание, чтобы не чувствовать неприятного зловония, но увидев перед собой странно сияющее лицо Альберта, задышала часто и неровно.

— Кого я вижу! — воскликнул Альберт, наглыми глазами вглядываясь в ее лицо. — Что же вы, мисс, забыли в столь поздний час в подворотнях?

Анна и не думала оправдываться перед ним, поэтому сказала то, что вертелось на языке.

— Не ваше дело! — заявила она, надеясь, что ее голос звучит свирепее, чем она себя чувствовала.

— Вот как, не мое дело, — нахмурился тот и, скрестив руки на широкой груди, уставил на нее холодные глаза. — Забавно. Очевидно, вы запамятовали, дорогая Анна, что вы без пяти минут моя жена, и я, как мне кажется, имею полное право знать, куда вы направляетесь посреди ночи да еще и с чемоданом в руках.

Альберт опустил глаза на поклажу, и лицо его заметно помрачнело. Что-то отталкивающее и неприятное проскользнуло в его чертах, заставив Анну задрожать. Альберт был недоволен ее нежеланием потакать его прихотям.

— Этого не произойдет, — пробормотала она, быстро отводя взгляд в сторону.

— Чего именно? — усмехнулся Альберт.

— Я не буду вашей женой, — прояснила Анна и, крепче схватившись за ручку чемодана, прошла мимо него.

Но Альберт остановил ее, крепко схватив за плечо. Узловатые пальцы жениха вцепились в ее плоть, причиняя ноющую боль.

— Едва ли это решать вам, — ледяным тоном возразил он, не глядя на нее.

— Дело только в долге мистера Раина, — напомнила Анна, ощущая, как боль в плече неистово нарастает. — В скором времени он вернет вам всю сумму целиком, и брак будет ни к чему.

Анна хотела уйти, но Альберт не разжимал железную схватку.

— Интересно, — протянул с наслаждением тот, — а мистер Раин об этом знает? Сегодня днем он был решительно настроен на заключение брака, даже потребовал выплатить ему деньги за покупку билета на корабль, чтобы приехать на нашу свадьбу и поучаствовать в ней. Кстати, — обернулся он в ее сторону и зловеще прошептал, — деньги были выплачены в соответствии с его желанием.

Услышав, что отец вновь взял у Альберта деньги, Анна не знала, куда деть себя от досады. Ее лицо исказила гримаса беспомощности.

— И эти деньги мы тоже вам возвратим, — с трудом протолкнула она слова и совершила очередную попытку вырвать плечо из его рук. Но тщетно.

— Лично у вашего отца ни гроша в кармане, — позволил себе сделать уверенное заявление Альберт. — Неужели вы сами будете выплачивать его долги?

— Значит, пойду работать, — сказала она, сердито обернувшись к нему, — и верну вам все до последнего гроша!

С этими словами Анна оттолкнула его свободной рукой, и Альберт невольно сделал шаг назад. Но пальцы так и не разжал, продолжая держать ее, даже крепче, чем раньше, боясь ее побега.

— Я не намерен ждать, пока вы заработаете деньги на какой-то жалкой работенке, чтобы выплатить такие крупные долги, — заметил Альберт, впившись в нее пронзительным взглядом. — Не буду ждать, потому что уверен, что долг вам не по зубам.

Анна тяжело вздохнула, ведь болезненные для нее слова, слетевшие с уст Альберта, были чистой правдой. Надеждой найти работу Анна себя не тешила, поскольку понимала, что это скорее всего невозможно, учитывая указ об аресте. Но вопреки этому все же соврала Альберту, надеясь избежать расспросов.

Как же ей хотелось, чтобы разговор, тяготивший ее душу, наконец закончился. Но взгляд Альберта снова упал на чемодан, и он вернулся к тому, с чего начал.

— Так вы бежите от меня? — тонкие губы расплылись в язвительной усмешке. — Удачно я сходил сегодня в кабак, ничего не скажешь!

Альберт приблизился к ней на шаг и Анне пришлось задержать дыхание. Исходящий от него запах был ей противен так же сильно, как и его обладатель. Глядя в его самовлюбленное лицо, Анна чувствовала, что ее ненависть к нему становится лишь больше с каждой секундой.

— Вот только сбежать я вам не позволю, — властным голосом предупредил Альберт. — Мне это совсем невыгодно.

Анна больше ничего не ответила, так как любое словесное сопротивление в итоге ничем полезным не оборачивалось. Единственным, в чем она видела смысл, было бегство!

Она подняла на него уверенный взгляд и ей вдруг показалось, что в этот момент Альберт прочел на ее лице полную решимость, и от этого лицо его сердито нахмурилось. От его тяжелого взгляда под навесом густых бровей, Анне стало не по себе. От вновь нахлынувшего на нее приступа страха бросило в жар.

— Лучше вам вернуться обратно домой, мисс Анна, — холодно предложил Альберт, пытаясь отобрать у нее чемодан.

Но Анна не позволила ему прикоснуться к своим вещам. Быстро отодвинув от него чемодан, она резко отскочила назад, высвободив плечо из его цепких лап. Оставалось только добежать до дома Натали, а там она обретет безопасность, ведь не будет же Альберт врываться в чужой дом. Надо просто добежать до него и все!

Анна поставила себе цель и незамедлительно приступила к ее воплощению. С быстротой молнии девушка побежала в сторону дома с такой же жадностью, как если бы утопающий посреди глубокого моря увидел поблизости спасательный круг.

Краем глаза она различила преследовавший ее силуэт. Альберт бежал за ней. Эта мысль придала Анне ускорения. Несясь со всех ног, она корила себя за то, что набрала в чемодан столько вещей, что теперь чувствовала ненужную тяжесть. Красная ладонь горела, ноющая боль растекалась по всей руке. Но Анна терпела, ведь физическая боль была ей предпочтительнее, чем то, что она могла испытать догони ее все-таки Альберт.

На очередном и последнем повороте нужно было повернуть налево. Анна так и сделала, но сменила направление резко и быстро, чтобы Альберт этого не заметил. Прижавшись спиной к каменной стене, сплошь заросшей диким виноградом, Анна притаилась в тени растений.

Торопливые шаги стали громче и отчетливее. Альберт догонял ее. Затем шаги стихли, и он остановился. Анна затаила дыхание и, не шевелясь, стала ждать. И вот Альберт медленно завернул за поворот, но, оглядевшись, так и не заметил ее. Злые глаза метались по темной улице, но, так и не найдя ее, неудачливый жених вернулся на развилку и свернул направо, думая, что именно туда побежала Анна.

Когда он отдалился на приличное расстояние и более не представлял для нее угрозы, Анна с шумом выдохнула накопившееся напряжение. Но медлить было нельзя. Снова схватившись за ручку чемодана и поглядев на дом Натали, Анна припустила к жилищу со всех ног.

Но, преодолев половину дороги, девушка вдруг остановилась, охваченная внезапной паникой. Анне отчетливо показалось, что кто-то наблюдает за ней. Замерев, как статуя, с побледневшим от страха лицом девушка осторожно обернулась назад. Два светящихся глаза сверкнули на нее из темноты ночи, а дальше… тьма. Анна провалилась в забвение. Чемодан выпал из ослабевших рук, и обмякшее тело, не устояв на ватных ногах, рухнуло на землю.

Пушистые ресницы дрогнули и мелко затрепетали, будто крылья бабочек. Голубые глаза медленно открылись — пустые и прозрачные, — и Анна пошевелила пальцами рук. Алые губы приоткрылись, но не произнесли ни слова.

Она лежала на большой кровати в темной комнате. Ничего не понимая и по-прежнему находясь в сонном состоянии, Анна вглядывалась в потолок, по которому проскользнул ворвавшийся через окно лунный луч. Медленно крадясь из одного угла комнаты в другой, он светился каким-то загадочным серебристым светом. Анна следила за ним стеклянными глазами, продолжая пребывать в полном упадке сил.

Неожиданно по комнате пробежала тень и, осуществив быстрое и еле уловимое движение, исчезла, притаившись в темном углу.

Анна буквально кожей почувствовала чужое присутствие. Казалось, именно оно зародило в комнате холод, от которого она задрожала всем телом. Стало настолько морозно, что Анне почудилось, будто прохлада проткнула ее насквозь острым лезвием.

Девушка зажмурилась от холода, прикусив губу, а мгновение спустя ощутила бьющийся в лицо ветерок, созданный чьим-то резким движением, и медленно открыла глаза. Но вместо потолка увидела перед собой два горящих желтых глаза, смотрящих на нее сумрачно и внимательно, словно желая проникнуть в ее мысли и найти там что-то ценное, жизненно необходимое.

Несмотря на огромное желание, Анна, будто под воздействием некой особенной силы, не могла отвести взгляд в сторону. Постаралась пошевелить рукой, но и этого сделать не смогла. Все тело будто парализовало, то ли от цепенящего страха, то ли от другой, не доступной ее разуму силы.

Анна ощущала, как тень пытается разыскать что-то в ее глазах, но в них будто поселилась вселенная, среди тысяч звезд и планет которой, найти желанную вещь желтые глаза не могли.

От дыхания, которым обжигал ее обладатель желтых глаз, слабость лишь усилилась. Анна видела только их, не в силах отвести взгляд от двух желтых огней. Даже когда лунный луч осветил нависшее над ней лицо, состоящее не из плоти и крови, а словно из множества собранных воедино осколков, она по-прежнему не осознавала действительность. А дыхание тени тем временем словно пробивалось в нее.

Спустя минуту веки Анны потяжелели, глаза потеряли фокус, начали слипаться, и вскоре каждой частичкой ее тела овладел глубокий сон. Анна отправилась в далекий край сновидений, не ощущая, как над ней нависает тяжелое тело. Оно словно исчезло, растворившись в безмолвной ночи. Анна погрузилась в мир, где не свирепствовала несправедливость и где сама она была счастлива. Совсем, как раньше…

Проснулась Анна не от привычного кукареканья петуха, оповещавшего мир о дивном рассвете, а от вороньего карканья. И звук этот был так не похож на то, что она привыкла слышать по утрам через открытое окно своей спальни, откуда в комнату врывался свежий воздух, что девушка мигом проснулась. Но даже сомнение, проскользнувшее глубоко в подсознании, не разрушило прекрасного настроения, с которым она пробудилась.

Сладко потянувшись в странно мягкой постели, Анна расплылась в светлой улыбке. Через большое окно справа от нее проникал поток солнечного света, и веселые блики его заиграли на ее белоснежном лице с тонкими чертами. Ощутив кожей утреннее тепло, девушка с наслаждением зевнула.

Но радость ее продлилась недолго. Стоило ей открыть глаза и устремить их на незнакомые узоры, высеченные на потолке, как на нее внезапно обрушился весь ужас вчерашней ночи. Первое мгновение она лежала неподвижно с застывшим выражением ужаса на испуганном лице. А потом что-то толкнуло ее вверх, и она резко приподнялась на локтях.

Непонимающе оглядываясь по сторонам, Анна все больше впадала в недоумение. Она лежала на большой двуспальной кровати со свивающим бирюзовым балдахином. Справа от кровати стояла небольшая тумбочка, на которой сидел маленький сверчок в цилиндре и красном фраке.

Сначала Анна испугалась, да так сильно, что дернулась с места. Она не переносила насекомых, они ее пугали. Но, приглядевшись внимательнее, девушка поняла, что сверчок был скорее искусно сделанным сувениром, нежели живым существом.

Слева от Анны на специальной подставке располагалась овальная птичья клетка. Золотая дверца была открыта, словно символизировала свободу и победу добра над злом. Анна заинтересованно встала с кровати, опустила ноги на мягкий ковер и осторожно подошла к золотой клетке. То, что она увидела внутри, удивило ее. В клетке в небольшом горшке росло декоративное растение, очень похожее на маленькое дерево с густой темно-зеленой кроной. На сухой узловатой ветке неподвижно восседала птичка с невероятно красивыми перьями голубых и белых цветов. Глаза, крылья, лапки — все было словно живое, а не рукотворное, и Анну поразило, насколько сувенир был похож на настоящую птичку.

Анна все еще не понимала, где находилась, и это постепенно стало пугать ее все больше. Что это за место? Как она здесь оказалась?

В голове Анны было столько вопросов, но ответить себе на них она при всем желании не могла.

Напротив кровати находилась двустворчатая дверь, обрамленная готической стрельчатой аркой. Узоры и ручка на ней были позолочены. С потолка свисало паникадило, густо усеянное потухшими свечами и хрустальными побрякушками. Анна подбежала к окну, чтобы понять, где она находится.

Окно было открыто, а на подоконнике сидела черная, как смоль, птица.

— Ах, так это ты каркала? — тихо произнесла Анна, взглянув на ворону.

А она и не заметила, что все это время птица спокойно сидела и наблюдала за ней. В ответ ворона еще некоторое время посидела, а потом, видимо, не найдя ничего интересного, улетела.

Тем временем открывшийся взору Анны пейзаж только расстроил девушку. С высоты третьего этажа она увидела вдалеке знакомые крыши домов. Место, в которое ее занесло, видимо располагалось на окраине города, далеко от жилищ горожан.

Посмотрев вниз, девушка испытала еще большее отчаяние. Там раскинулся двор, на участке которого ровным рядом росли сухие деревья, выглядевшие безжизненно и мрачно. На них не росло ни листочка, хотя лето было в самом разгаре и расцветало в этих краях во всей красе. Помимо деревьев, в центре двора располагался небольшой круглый фонтан, наполненный застоявшейся водой. Водные струи, способные хоть немного освежить воздух, не били из него, из-за чего двор выглядел еще мрачнее.

Смотря на солнечное небо, Анна задумалась об отце.

«Наверное, он уже обнаружил мою пропажу и очень переживает», — подумала она.

Никогда прежде Анна не покидала дом без его ведома, всегда сообщая ему о месте своего нахождения. Потому что не хотела понапрасну его волновать. Но, похоже, в этот раз ей пришлось пойти против своих же принципов ради собственной свободы. Однако угодила из одного заточения в другое…

Подумав об этом, Анна тут же вспомнила о вчерашней ночи. Как по пути к дому Натали она наткнулась на Альберта, а потом, благополучно убежав от него, сама не поняла, как оказалась здесь. В памяти образовалась черная дыра, которую Анне никак не удавалось осветить лучом озарения. Что было дальше? После того, как она убежала от Альберта? Но сколько бы она ни пыталась, так и не смогла ничего вспомнить.

Но пусть она не помнила какие-то фрагменты прошлой ночи, зато прекрасно знала другое: нужно скорее уходить отсюда, пока не случилось беды.

Но, подойдя к двери и схватившись за ручку, Анна вдруг остановилась. А что, если ее похитили — те же люди, что крали девушек и лишали их памяти? За последний месяц таких происшествий было немало, и Анна не удивилась бы, если бы угодила к похитителям.

Девушка опустила руку, продолжая размышлять. А что, если она выйдет из комнаты и столкнется с людьми, которые похитили Натали и повинны в ее нынешнем состоянии? Эти мысли напугали Анну так, что теперь она неустанно думала о страшных догадках, промелькнувших в голове.

Обернувшись, девушка бросила взгляд на окно. Слишком высоко, она не сможет спуститься по простыням, как сделала это у себя дома. А значит, единственным выходом оставалась дверь. Нужно было распахнуть ее и сбежать из этого подозрительного места. Но сколько бы она ни вертела ручку, дверь ей так и не поддалась.

Анна поняла, что осталась наедине с неприятными мыслями, которые все время напоминали ей о бедственном положении, в котором она оказалась. Она в ловушке. Ей не сбежать отсюда. Дверь заперта.

Анна вернулась к окну и вгляделась вдаль. Остроконечные крыши домов выглядели недосягаемо. Где-то там, совсем близко, ее родной дом. Анна надеялась, что обескураженный ее пропажей отец и думать забудет о предстоящей свадьбе и ее отплытии в чуждые края. По крайней мере Анне очень хотелось в это верить.

Девушка в недоумении сдвинула брови. Замок, в который она угодила, очевидно, был очень велик. Невозможно было не заметить его, а главное — не знать о наличии такого сооружения недалеко от города, к тому же еще и так близко расположенного от ее дома. Тогда почему она никогда не видела замка раньше и не знала о его существовании?

Эта тема озадачила Анну и стала подпиткой для мозга. Сев на кровать, девушка стала думать. Прислонившись к стене с разнообразными ледяными узорами, напоминающими вихри, которые закручивались словно бураны в виде мечей, Анна понемногу размышляла о вещах, которые вводили ее в ступор.

Время шло медленно. Анне показалось даже, что оно превратилось в расплавленную карамель, которую она так любила в детстве.

За раздумьями Анна не заметила, как ее веки потяжелели и начали потихоньку слипаться. Широко зевнув, девушка ощутила жгучее желание провалиться в сон. Яркое солнце к этому времени уже поднялось высоко в небо. Луч, пробравшийся в комнату, осветил ее полусонное лицо. Еще немного, и Анна поддалась бы соблазну и уснула, но стук в стену внезапно помешал ее планам.

Вздрогнув, Анна резко распахнула глаза. Желание задремать мгновенно исчезло, словно его и не было. Повернувшись к стене, она уставилась на нее в ожидании. Этот стук был вторым звуком, который она услышала в этом доме с момента пробуждения. Определенно, с его помощью ей хотели сообщить что-то важное. Но что именно, Анна не догадывалась.

Она смотрела на стену долго, упорно. Не отводила испытующего взгляда, но вопреки огромному желанию, звуков более не было. Тогда, чтобы избавиться от докучающих сомнений, она решила действовать и постучала по стене в ответ костяшками пальцев.

Сперва в комнате стояла гробовая тишина, на стук никто не отозвался. Тогда Анна постучала еще раз, но громче, увереннее. Однако снова услышала в ответ тишину. Потеряв надежду, девушка отвернулась от стены. Она решила предпринять последнюю попытку, чтобы наверняка убедиться, что ей почудилось, и за стеной никого нет. И спросила довольно громко:

— Здесь есть кто-нибудь?

И вновь тишина, нарушаемая лишь ее тяжелыми и грустными вздохами. И тут, когда она уже совсем отчаялась и потерла всякую веру на ответ, по ту сторону стены раздался чей-то голос:

— Есть.

Глаза Анны расширились от неожиданности. Задрожав, будто от ледяного порыва ветра, она обернулась и положила ладонь на холодную стену.

— Кто вы? — задала она вопрос смятенным голосом, с трудом продравшимся сквозь сведенное от волнения горло.

Голос не ответил. Хоть Анна и ждала от него ответа с минуту, но так ничего и не услышала. Тогда Анна повторила попытку и переформулировала вопрос:

— Вас тоже похитили?

— Возможно, — ответил спокойный голос.

Говорил, очевидно, мужчина. Голос у него был тихий — не грубый и не лающий. Однако Анну ответ незнакомца не устроил. Но так как он скорее всего был единственным человеком в этом замке, с которым у нее была общая проблема, Анна, несмотря на неболтливость незнакомца, все равно продолжала пытаться завести с ним полезный для нее разговор.

Учитывая обстоятельства, в которых она оказалась, следовало как можно больше узнать о месте, в котором она находилась. О том, почему она здесь и как отсюда сбежать. И в данный момент незнакомец по ту сторону стены был ее последней надеждой на спасение. А когда жаждущий и истомленный посреди жаркой пустыни путник видит холодный источник, он, преодолевая все тяготы, рвется к исцеляющей воде. Вот и мысли Анна, как у путника, при виде возможности спастись занимало желание скорее дойти по горчим пескам до спасительного источника, который был для нее слаще меда и нужнее любого предмета в мире.

— Меня тоже похитили, — поделилась она своей проблемой, — но я не понимаю, с какой целью.

Незнакомец хранил молчание, и это нервировало Анну настолько сильно, что ей казалось, будто она сидит на раскаленных углях и не может встать.

— Как долго вы здесь? Как давно вас похитили? — вновь обрушила она вопросы на того, кто безусловно слышал ее, но не всегда желал отвечать.

— Я здесь довольно долго, — последовал скупой, но долгожданный ответ.

Всего несколько слов, произнесенных необычным проникновенным голосом, и Анна воспряла духом. Сперва она испытала облегчение, ведь незнакомец ответил ей, а значит, быть может, удастся разузнать у него еще что-то. Но уже в следующее мгновение до нее дошел ужасный смысл его слов. Он сказал, что находится здесь долго. И Анна сильно испугалась.

— Долго? — переспросила она дрожащим голосом. — А зачем вас похитили?

И снова молчание. Незнакомец не хотел отвечать на этот вопрос, как и на любой другой со схожей темой. Анна подумала, что причина, вероятнее всего, в том, что он и сам не знает почему его похитили, потому и не отвечает.

— Вы тоже не знаете причины, — понимающе произнесла она, спиной ощутив исходивший от стены ледяной холод. Некоторое время Анна поддерживала застывшее в воздухе молчание, но следом неожиданно нарушила его. — Дома меня ждет отец, он, наверное, волнуется, ведь не знает, где я и что со мной. Если бы я знала, что все обернется таким образом, то вообще никуда не сбежала бы.

По большей части разговаривала она сама с собой. Когда человека охватывает такое же отчаяние, в котором прибывала она, иногда проще было озвучивать мысли вслух. Так решение проблемы можно было найти гораздо быстрее, нежели ища его в пугающей тишине.

— Отчего же вы сбежали? — поинтересовался вдруг бархатный голос.

Анна грустно опустила голову. В этот раз уже ей не хотелось отвечать на его вопрос. Голубые глаза наполнились болью и тоской по далекому и приятному времени, когда у нее еще не было таких проблем, как сейчас.

— Вас не будут здесь долго держать, — смягчился голос, словно хотел ее утешить. — Скоро вас отпустят.

Анна удивленно подняла глаза. Губы на бледном лице дрогнули в слабой улыбке.

— Вас тоже отпустят? — спросила она, повернувшись к стене и с волнением глядя на изображенные на ней узоры.

— Тяжело ответить, — голос похолодел, и Анна уловила в нем усталость и отсутствие интереса ко всему, что происходит в мире. — Но если отпустят вас, то я останусь здесь.

— Как так? — встревожилась Анна.

Но голос не объяснил значения своих слов. Он умолк, оставив ее наедине с озадаченностью, и исчез так, словно никогда и не звучал за стеной, а был лишь плодом бурного воображения насмерть перепуганной девушки.

Анна снова оказалась в комнате одна в гнетущей тишине. Спустя некоторое время ей вновь овладело желание спать. Удобно устроившись на кровати, Анна решила больше не сопротивляться ему. Стоило ее голове коснуться мягкой подушки, как отяжелевшие веки сами собой закрылись.

Тем временем солнце стало медленно опускаться вниз, заливая небо огненно-красным светом, похожим на цвет тлеющих углей. Оно уходило все ниже за линию горизонта, и день стал постепенно угасать.

И вот последний солнечный луч ворвался в ее комнату и осветил все вокруг теплым светом. В розоватом мороке стены стали казаться привлекательнее, мрачные оттенки — мягче, а клетка с игрушечной птицей заблестела и вспыхнула, будто охваченная солнечным пламенем. А потом свет, способный осветить даже самые темные зловещие уголки, исчез, и комната стала прежней: серой, безжизненной, мрачной и холодной.

А Анна, свернувшись калачиком и подложив правую руку под щеку, тихо и крепко спала. Все ее тело приятно обмякло, и каждая частика его стала как облачко — легкой и воздушной. И пусть она не видела желанных сновидений, это было ей скорее на пользу. Нужно было позволить телу и мозгу отдохнуть, чтобы быть готовой к тому, что ждало ее впереди.

Проснулась Анна только глубокой ночью от какого-то шума. Она привстала на локтях, зевнула и потерла сонные глаза. Девушка лениво обвела взглядом комнату. Вдруг в голове прояснилось. Присущая сонливости легкость покинула ее. Глаза Анны в удивлении расширились. Кто-то зажег свечи в стоящих на столе канделябрах, отчего в спальне стало значительно светлее. Она проспала весь день!

Анна встала с кровати и подбежала к окну. Вглядевшись туда, где находился ее город, она обнаружила, что огней стало больше. На городских улицах зажгли факелы, и теперь, издали, город казался ей еще более волшебным и красивым.

От понимания, что она провела в комнате целый день, сердце Анны тоскливо заболело. На глаза в очередной раз навернулись горькие слезы. Она с тяжелым вздохом обернулась и осмотрелась вокруг. И вдруг на ее лице застыла удивленная гримаса. Помимо свеч, в комнате переменилось что-то еще, но Анна никак не могла понять, что именно.

С тревожным чувством она дошла до кровати и села на ее край. Ее ни на секунду не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Затравленно оглядываясь, Анна взволнованно задышала. Страшно стало не от того, что она совсем одна, а от все более явственного ощущения чужого присутствия в комнате.

Чтобы немного успокоиться, Анна повернулась к стене и два раза постучала по ней.

— Вы здесь? — спросила она тихим голосом.

Но ответа не последовало. Анне показалось, что голоса и не было вовсе. А весь их недолгий разговор происходил в ее сне. От этого осознания на нее обрушился поток отчаяния и безнадежности. Если тот голос не существовал в действительности, значит, его уверения на тему скорого освобождения Анны, были всего лишь плодом ее фантазии.

Поняв, что она все придумала и по-прежнему находится один на один со своей проблемой, Анна до боли прикусила нижнюю губу, чтобы не заплакать. Но не удержалась, и слезы хлынули по щекам. Взгляд ее блестящих голубых глаз переместился на тумбочку рядом с кроватью, и Анна удивилась, не обнаружив на ней напугавшую ее утром статуэтку. Сверчок в цилиндре и во фраке исчез. Неужели и его она сама себе придумала во сне?

Тут Анна вспомнила про птицу в золотой клетке. Быстро встав и подойдя к драгоценной темнице, она с замиранием сердца уставилась на пустоту, где еще недавно сидела птичка с волнистыми перьями, переливающимися бело-голубыми цветами.

Что же это творится? Кто-то забрал сувениры, пока она спала?

Анна съежилась от мысли, что кто-то побывал в ее комнате без ее ведома. Но кто? Конечно, ее похититель!

С каждой секундой ощущение, будто за ней и впрямь кто-то следит, становилось все сильнее, приводя Анну в глубокое отчаяние и одновременно в действие. После очередного, непонятно откуда взявшегося шороха, девушка не выдержала и вскочила с кровати, словно ее ошпарили. Бросившись к двери, но, не дойдя до нее, Анна замерла в оцепенении. Побледневшее лицо перекосило от удивления.

Рядом с дверью располагался небольшой круглый столик, а на нем — серебряный поднос с полной миской отварного риса. Отдельно на деревянном блюдце лежала аппетитная горка варенного мяса, нарезанного на мелкие длинные кусочки. А рядом стоял стакан свежевыжатого апельсинного сока.

При виде еды, от которой исходил еще и потрясающий аромат, живот Анны болезненно заурчал. Она и забыла, что ничего не ела на протяжении целого дня. Рука невольно потянулась к животу. Она была голодна, переполнена тяжелыми мыслями и измучена. И, возможно, хороший ужин помог бы ей справиться хотя бы с одной проблемой — с голодом. Однако притронуться к еде она не осмеливалась. С опаской оглядевшись по сторонам и снова бросив взгляд на поднос, Анна сделала шаг назад. Нельзя есть пищу, которая неизвестно откуда здесь появилась.

Несмотря на голод, напоминавший о себе каждую секунду, Анна снова вернулась к мысли о необходимости найти выход и попробовать сбежать отсюда. Она предприняла еще одну попытку распахнуть дверь, но сделать этого ей не удалось. Та была заперта.

Оставалось лишь одно — вылезти через открытое окно в ее комнате. Анна подошла к нему и, опираясь ладонью о подоконник, поглядела вниз. Высота вскружила ей голову. Спуститься самостоятельно без специального снаряжения не получилось бы при всем ее желании. Даже если бы она смастерила веревку из постельного белья, как сделала это у себя дома, чтобы сбежать от навязанного отцом брака, все равно ее длины оказалось бы недостаточно для спуска.

Анна всю сознательную жизнь верила, что безвыходных положений не существует. Есть только придуманные людьми ограничения, не позволяющие им найти выход. Все возможно, и нет ничего, чего человек не смог бы воплотить в жизнь при сильном желании. Но, столкнувшись с тем, что перевернуло ее понятие о жизни и человеческой силе, Анна усомнилась в собственных убеждениях. Скорее всего в жизни есть такие моменты, с которыми невозможно разобраться. От этого Анна чуть было вновь не впала в отчаяние, как вдруг очередной шорох всколыхнул все ее беспорядочные мысли.

Анна быстро обернулась. Из-за страха поток мыслей в голове мгновенно замедлился. Она обвела испуганным взглядом всю комнату, но никаких изменений не обнаружила. Никого не было. Казалось, она по-прежнему находилась в комнате одна.

Но что-то было не так, она это точно знала. Но что?

Анна хотела было пройтись по комнате, но остановилась на месте. Под кроватью, на которой она проснулась утром, что-то мелькнуло и быстро исчезло. Для Анны это не стало ударом, ведь она была готова к этому. И теперь, когда Анна поняла, что это не она постепенно сходит с ума, а все происходящее реально, ей стало даже чуточку легче. Главное, что она не тронулась умом.

Едва в голову Анны пришла мысль разузнать, что происходит, как под кроватью что-то зловеще закопошилось. Девушка застыла на месте. Холод прошелся по ее телу, а руки и ноги окаменели. Лицо перестало выражать эмоции, даже шок. Только расширенные глаза, не моргая, вглядывались во тьму под кроватью.

Анна попыталась сделать шаг, сдвинуться с места, но ничего не получилось. Она будто боролась с чем-то внутри себя, заставляя ноги нести ее навстречу тому, что пугало ее и оставалось неизвестным. Когда тайна открывается, она больше не кажется такой интересной и пугающей. Поэтому лучшим средством перестать бояться было для Анны разузнать причину шороха.

С трудом пересилив страх, девушка все же сделала шаг, который стоил ей неимоверных усилий. Медленной походкой она подошла к кровати, украшенной пышным балдахином. Опустившись на колени у изножья постели, Анна почувствовала, как сердце стало биться где-то в горле. Склонив голову, она направила взор в непроглядную тьму.

Она ожидала, что оттуда на нее бросится огромный зверь, будто не осознавая, что размеры подобного чудовища не позволили бы ему спрятаться под кроватью. Но несмотря на доводы логики, редко приходящие в голову под воздействием страха, Анна все равно ожидала увидеть что-то страшное и большое. Однако под кроватью ничего не оказалось, и Анна перестала дрожать. Она уже хотела подняться, как вдруг тьму прорезали два маленьких глаза, горящие странным зеленоватым блеском.

В приступе страха девушка отскочила вбок, ударившись головой о край кровати. И тут же послышалось порхание крыльев, а из-за шкафа вылетала птичка с бело-голубыми перьями, которую Анна с утра приняла за сувенир.

Девушка была настолько испугана, что при виде птицы не издала ни единого звука. Лишь ощутила волну невероятного напряжения, прокатившегося по всему телу. Еще немного, и Анна не выдержала бы всех тех странностей, что происходили в комнате у ее на глазах. И вдруг… в районе пола раздались негромкие постукивания. Анна медленно направила взгляд в сторону кровати и увидела очертания сверчка во фраке и в цилиндре на маленькой голове. Только теперь в лапках насекомого появилась малюсенькая трость, которой сверчок постукивал об пол, выходя из тьмы.

Оживший сверчок, который еще утром неподвижно стоял на тумбочке и был самой обычной игрушкой, стал последней каплей в чаше терпения Анны. Комната поплыла у нее перед глазами. Все потемнело, вскружилось, и Анна упала на пол без сознания. Перед тем, как закрыть глаза и провалиться в обморок, Анна встретилась взглядом с зелеными глазами сверчка и расслышала недовольные слова, произнесенные вялым человеческим голосом, который плохо выговаривал букву «р»:

— Все они одинаково реагируют на нас! Не пойму, в чем проблема?

— Который час? — спросил все тот же натянутый голос, испугавший Анну до потери сознания.

— Близится второй час, — торжественно воскликнул еще кто-то. — Время еще есть, переживать ни к чему.

В ответ послышалось нетерпеливое стрекотание.

Спустя некоторое время Анна пошевелила густыми ресницами. Через едва приоткрытые веки она не смогла сперва что-либо разглядеть. Все было расплывчатым и темным. Ей не удавалось сфокусировать взгляд. Но потом перед глазами стали появляться знакомые очертания. Рядом с ней стоял сверчок в черном вытянутом цилиндре и в красном фраке. Глаза, словно зеленые бусинки, сверкающие на солнце, в упор смотрели на нее.

Анна несколько раз устало моргнула. Но сверчок не исчезал, не растворялся в воздухе. Значит, перед тем как она лишилась сознания, он ей не померещился. Все было взаправду: птица и сверчок ожили!

Последний тем временем поправил головной убор тонкой лапкой и достал из кармана крошечные круглые часики с откидной золотой крышкой. Изящные фигурные стрелки, подверчивающиеся голубоватым светом, указывали на без двадцати два.

Анна больше не боялась. Она находилась в том сонном состоянии, когда мозг только пробуждается, и чувства еще не так сильно обострились. Привстав на локтях, девушка села ровно, облокотившись спиной о кровать.

Сверчок, посмотрев на часы, издал стрекотание и спрятал прибор обратно в карман.

— Ну наконец-то! — пробурчал он.

Анна не поверила своим ушам. Неужели насекомое может говорить? Тем более человеческим голосом и словами!

— А я говорил, что успеем до рассвета! — хвастливо подхватил кто-то. — И снова я оказался прав!

Анна напрягла слух и повернулась на голос, чтобы понять, кто еще находится в комнате. Но никого не увидела. Во всяком случае человека, которому могли принадлежать эти слова, обнаружить не удалось. Но в том же направлении, откуда она услышала голос, сидела на золотой клетке птица с прекрасными бело-голубыми перьями. Глаза, некогда показавшиеся Анне живыми, теперь через крошечные круглые очки горели каким-то загадочным блеском.

Птица расправила крылья и подлетела к сверчку. Теперь они оба, стоя на полу рядом с Анной, в ожидании чего-то смотрели на нее.

— Неужели я схожу с ума? — пробормотала Анна и, не выдержав, закрыла руками лицо.

— Вовсе нет, мисс, — рассудил приятный мужской голос, нараспев вытягивая слово «мисс», — все так думают вначале, но потом все встает на свои места.

Анна немного раздвинула пальцы и поглядела через них на птицу непонимающим взглядом.

— Все? — уточнила она.

— Все, — подтвердил за птицу сверчок и в очередной раз с важностью глянул на часы. — Времени у нас мало!

Чтобы разобраться в происходящем, Анна спохватилась и осторожно поинтересовалась:

— До чего времени мало?

— До рассвета, — провозгласил сверчок, украдкой поглядев на товарища с волнистыми крыльями.

Анна бросила взгляд на небо. Через открытое окно, откуда в комнату врывался легкий теплый ветерок, виднелось черное ночное небо.

— Вы небось голодны? — заботливо пропел птица.

Анна ничего не ответила. Хоть ей уже и не было страшно, удивление, вызванное происходящим, никуда не исчезло. Она все еще не могла поверить глазам, показывающим такую странную реальность.

— Голодна, — не дождавшись от нее ответа, подтвердил сверчок. — На столе стоял поднос с едой, однако вы к нему не притронулись.

— Меня похитили, — напомнила ему Анна, сменив тему на более актуальную, — и я хочу домой!

— Домой вы всегда успеете попасть, — отмахнулся от нее сверчок. — А пока послужите-ка на благо всему миру!

Переглянувшись с птицей, помпезно разодетое насекомое трижды постучало тростью по деревянному полу. И тут случилось немыслимое! Стоящий на столе поднос с нетронутой Анной едой вдруг взлетел в воздух и двинулся по направлению к ним.

Вытаращив глаза, девушка наблюдала за настоящей магией, ведь предмет передвигался без чьей-либо помощи!

— Не может быть! — воскликнула она, протерев глаза. — Оно… оно двигается…

— Ну и хорошо, — лениво протянул сверчок.

— Вот только еда уже остыла, — огорченно заметил птица, — есть ее уже нельзя, — расправив крылья и легко взлетев в воздух, пернатый красавец пропел на высокой ноте: — Нужно наведаться на кухню!

— На кухню? — оживленно переспросила Анна. — Тогда возьмите меня с собой!

Стоило ей услышать о возможности выйти из комнаты и, вероятно, найти выход, чтобы сбежать из замка, она сразу же ухватилась за нее.

Птица со сверчком настороженно переглянулись. Они словно мысленно обсуждали что-то важное, касающееся похищенной девушки. Анна почувствовала это по их многозначительным взглядам, которые они бросали на нее. В повисшей тишине комнаты Анна отчетливо уловила страх, исходивший от этих двоих.

— Нет, — наконец нарушил молчание сверчок, деловито покрутив в руках трость. — Хозяин будет недоволен. Вам лучше оставаться в комнате. А мы принесем вам горячий ужин.

Анну его ответ не устроил. Не хотелось ей задерживаться в столь странном и пугающем месте, где насекомое и птица могут разговаривать человеческими голосами и вести себя как люди.

— Не оставляйте меня одну, — попросила Анна жалобным тоном, — позвольте мне пойти с вами! Я буду следовать всем вашим указаниям, и шага лишнего без вашего разрешения не сделаю!

Сверчок отвернулся от Анны. Молящие глаза девушки оказали на него неожиданное влияние. По всей видимости ему стало жалко ее, но пойти на поводу у сострадания он себе не позволил. Скрыв его под маской холодности, сверчок обменялся с птицей быстрым взглядом.

Раздался легкий хлопок, и в следующий миг, не успела Анна моргнуть, ее новые приятели буквально растворились в воздухе.

Она не поверила своим глазам! Ведь те, кого она видела секунду назад, исчезли, превратившись в дымку. Напоминанием об их существовании служил лишь зеленый пар, появившийся сразу после их удивительного ухода.

Как такое возможно? Как они растаяли в воздухе? Анна задавалась вопросами, неподвижно сидя на краю кровати. В этом замке творились странные дела. Анна даже вообразить себе не могла, кем должен был быть его хозяин, если у него в подчинении находились говорящие сверчки и птицы. Голова бедной девушки шла кругом!

И хотя она не знала, кто был хозяином замка и каким образом птице со сверчком удалось исчезнуть после хлопка, она была уверена в другом — ей нужно непременно найти способ сбежать отсюда!

Анна встала с кровати и подбежала к двери. Потянула за ручку, но дверь не поддалась. Она по-прежнему была закрыта на ключ. Следом Анна подошла к окну и сквозь ночной мрак вгляделась в необъятную даль. Взгляд ее опустился вниз. Слишком высоко. Но вдруг у нее получится?

Анна решила, что если есть даже небольшой шанс на успех, то стоит попытать удачу. Она ничего не потеряет, попробовав, но, если не сделает все возможное для своего спасения, будет в будущем очень горько об этом жалеть.

С опаской поглядев на дверь, она ожидала скорого возвращения ее новых приятелей. Но их все не было, и время у нее пока имелось. Разворотив кровать, девушка сняла с нее постельное белье удивительно хорошего качества: пододеяльник и наволочку с подушек. Присев на мягкий ковер, лежащий у изножья кровати, Анна принялась связывать ткани между собой, создавая подобие веревки.

Сделав последний крепкий узел, Анна обвела комнату взволнованным взглядом, остановив его на тумбочке в углу. На ней лежала длинная белая ткань, а поверх нее — стопка потертых временем книг.

Радостно вскочив с места, девушка рванула к тумбочке. Бросив на книги неприязненный взгляд, Анна отбросила их в сторону за ненадобностью. Она с детства не любила книги, чтение всегда казалось ей делом глупым. Другое дело — потратить сокровенные часы на полезные прогулки на свежим воздухе и на разговоры с подругами.

Сорвав с тумбочки ткань, Анна молнией метнулась обратно веревке. Прицепив еще одну часть к длинной бельевой «змее», она решительно поглядела на свое творение. Но сомнение неутолимо терзало ее сердце. Если длины веревки не хватит, а ее заметят при попытке к бегству, она лишиться последнего шанса на спасение. И тогда хозяин замка наверняка предпримет все меры для того, чтобы заточить ее понадежнее.

Прикрепив один конец веревки к ножке кровати, Анна спустила другой через окно. Перед тем как подойти к подоконнику и сделать сложный шаг навстречу свободе, Анна подошла к стене, через которую общалась с пленным, заточенным в этом замке, как и она сама.

— Вы здесь? — спросила она звонким голосом.

Приложив ладонь к стене, Анна стала сосредоточенно прислушиваться к тому, что происходило за разделяющей их с пленным перегородкой. Но никаких звуков ей услышать не удалось. Неужели голос за стеной все-таки был лишь ее воображением, разыгравшимся во время сна?

Анна огорченно опустила руку. За стеной никого не было, она была в замке одна. И потому ей необходимо было покинуть его, чтобы спасти свою жизнь. Она была у себя одна и больше никого. Только она, и никто больше, могла сейчас помочь себе.

Анна уже сделала шаг по направлению к окну, как вдруг до нее долетел знакомый голос:

— Что вам надо?

Анна замерла на месте. Глаза ее округлились, то ли от радости, что голос все-таки существует и она его не выдумала, то ли от того, что она не одна находится в замке и был еще один человек с похожей проблемой. Но тут улыбка сползла с ее лица. Если голос существовал, значит, пленный, который говорил, что не сможет покинуть это место, если Анна сбежит, по-прежнему находится в затруднительном положении.

— Я намерена отсюда сбежать, — уверенно произнесла Анна, пытаясь передать свой решительный настрой пленному. — И как только я покину это место, то обязательно приведу помощь. Обещаю, что приложу все силы к тому, чтобы вызволить вас отсюда. Вы не один.

Она хотела ему помочь, потому что понимала, какого это быть в плену отчаяния, окутывающего свою жертву узловатыми щупальцами. Осознание, что ты один и никто тебе не поможет, — худшее, что может произойти с человеком.

— Как же вы хотите сбежать? — поинтересовался голос.

Анна уловила в нем ехидную усмешку, но не придала ей особого значения. Поверить, что можно сбежать и правда было сложно. Поэтому, по мнению Анны, насмешку со стороны пленного можно было оправдать безнадежным положением, в котором они находились.

— Я связала из постельного белья веревку и спустила ее с окна, — ответила она. — Длины, кажется, хватит.

— А упасть и разбиться не боитесь? — в этот раз мужской голос произнес слова без усмешки. Напротив, он словно насторожился и о чем-то забеспокоился.

— Лучше умереть, чем ничего не делать и просто сидеть в ожидании чуда, — сказала Анна, ненадолго задумавшись. — Я обещала вам помочь и обещание свое сдержу. Если останусь живой и смогу сбежать, то вернусь с помощью и освобожу вас.

Более девушка ничего не сказала, да и голос умолк. Комната погрузилась в напряженную тишину, которая все больше пугала Анну и приводила ее в растерянность. Она подошла к окну и поглядела вниз. Во тьме трудно было разглядеть доходит ли до земли конец веревки. Но когда Анна предельно напрягла зрение, то увидела, что до нее не хватало пяти метров, однако эту высоту можно было преодолеть с помощью прыжка. Будет больно, зато до свободы всего-ничего.

Анна взобралась на подоконник. От высоты, которую ей предстояло преодолеть, становилось страшно. Анна долго набиралась храбрости, полной грудью вдыхая прохладный ночной воздух, который обжигал легкие. И, когда она уже наконец решилась, позади вдруг послышался хлопок. Анна узнала его сразу, поскольку хорошо запомнила с прошлого раза.

Резко повернув голову через плечо, девушка увидела сверчка и птицу. Рядом с ними на полу стоял серебряный поднос с новой порцией горячей еды.

— Что вы делаете, мисс? — тревожно спросил сверчок при виде сидящей на подоконнике Анны.

— Не нужно меня останавливать, — отвернулась от них она и уже без страха поглядела вниз.

Анна крепче взялась за веревку. Если все получится, то скоро она будет дома, в безопасности.

— Спускайтесь обратно, мисс, — строго настаивал сверчок, — не совершайте глупостей, о которых вскоре пожалеете.

— Попытка сбежать из плена — едва ли глупость, — раздраженно пробормотала Анна.

— Но вы разобьетесь! — пропел птица высоким голосом, резко взмахнув крыльями и взлетев в воздух.

Анна усмехнулась уголком губ.

— Значит, такая смерть была предначертана мне судьбой, — пожала она плечами и стала осторожно спускаться вниз.

Птица стал кружить рядом с ней, нервно чирикая и всячески пытаясь отговорить девушку от опасной затеи.

— Если об этом узнает хозяин, он будет в гневе, — озабоченно проговорил сверчок. — И вам, и нам несдобровать!

Но Анна сверчка не слушала. Ее ноги уже свисали с окна, а сердце стало часто и громко биться. Птица, взволнованно разрезающий воздух крыльями, смотрел на Анну с ужасом. Когда та чуть было не соскользнула, он вздрогнул, и маленькие круглые очки упали вниз, разбившись об пол.

Птица поглядел на разбитые стекла и грустно зачирикал.

— Мисс, не делайте этого, — упорно продолжал сверчок, — вам все равно не сбежать!

— Это мне решать, — громко ответила Анна, чтобы ее могли услышать.

Но сверчок оказался прав, говоря, что Анна может упасть. Узел между веревками неожиданно не выдержал и ослаб, когда девушка начала осторожный спуск вниз. Анну резко качнуло в сторону. Сердце бешено застучало в груди, звоном отдаваясь в ушах. Дыхание перехватило, когда веревка еще больше ослабла.

Анна судорожно огляделась в попытках найти хоть что-нибудь, за что можно было бы удержаться. Но ничего такого не увидела. Высокий замок был сложен из гладких камней и не имел никаких выступов.

— Ну вот! — испуганно ахнул сверчок, быстро поднявшись на подоконник. — Хозяин нас убьет!

— Тебя только это сейчас волнует⁈ — в гневе бросила Анна в его сторону. — Только о себе и думаешь!

Сверчок нервно постучал по подоконнику тростью, не зная, что предпринять в такой ситуации. Веревка ослабла под тяжестью пленницы еще больше и наконец… оборвалась. Анна полетела вниз, увлекая за собой оставшийся кусок веревки. В этот момент она услышала, как вскрикнул сверчок, а за ним и птичка. Со страхом в маленьких глазах они беспомощно следили за ее падением.

Анна летела вниз. В этот миг ей показалось, что время словно остановилось. Привычные заботы и тревоги, некогда беспокоящие ее, отошли в сторону, уступив место спокойствию и умиротворению. Она должна была бы страшиться скорого соприкосновения с землей, которое сулило ей неминуемую гибель, но по неизвестной причине страха у нее не было. Она чувствовала гармонию и покой.

Веки Анны опустились и снова открылись, и она увидела, как из окна ее временной комнаты вылетела черная фигура. В темном плаще и в маске, скрывающей лицо, человек рванул вниз вслед за ней. Но летел он быстрее и потому успел вовремя подхватить Анну в полете. Когда до соприкосновения с землей оставались считаные секунды, Анна была уже в его необычно ледяных руках. Ей невольно пришлось прижаться к своему спасителю, который вновь взлетел в воздух и стал подниматься все выше. У него не было крыльев, как у птиц, он летел вверх словно по волшебству.

Анна ощущала исходящий от него холод. Такой арктический мороз, что, казалось, даже звуки в воздухе замерзли навечно. Она задрожала. Но несмотря на необыкновенную мерзлоту, в руках таинственного спасителя Анна ощущала себя в безопасности, не боясь ни высоты, ни его.

Анна подняла на спасителя растерянный взгляд. Он долгое время не смотрел на нее. Анна же разглядывала его темную маску, под которой пряталось загадочное лицо. И, когда она в очередной раз остановила взор на его некогда устремлённых наверх глазах, их взгляды встретились. Из-под маски на нее смотрели ярко-желтые глаза, светящиеся во мраке золотистым блеском. По телу Анны пробежали мурашки, ее собственные глаза расширились от ужаса. Она уже видела эти выразительные глаза… но где? Где она могла их видеть?

Ночью! Она тогда подумала, что это был сон. Но оказалось, что все происходило на самом деле. Это он приходил ночью к ней в комнату…

Анна прикусила губы, чтобы не закричать. Спаситель заметил перемены на побледневшем лице девушки и сразу же отвел глаза в сторону. К тому моменту они уже подлетели к окну. Человек в плаще аккуратно пролетел через оконный проем и поставил Анну на ноги. Сам он, тоже опустившись на пол, оглядел комнату и остановил грозный взгляд на сверчке и птице.

— Вы не доглядели, — объявил он пугающим голосом, который тоже показался Анне знакомым. — И вас ждет за это наказание!

— Просим прощения, хозяин, — склонив голову, виновато сказал сверчок. — Девчонка настырная оказалась в этот раз! Не может усидеть на месте.

— Это ваши проблемы, — строго возразил человек в плаще и, окинув Анну беглым ужасающим взглядом, растворился в воздухе, оставив после себя зеленый пар.

Анна была так удивлена произошедшим, что ей стало трудно стоять на дрожащих ногах. Она неосознанно сделала два шага назад, столкнулась с кроватью и неграциозно плюхнулась на нее.

Ее пугало многое: и то, что за ней наблюдают, и то, что она чуть не погибла, и то, что больше ей отсюда не сбежать. Человек в плаще спас ее от падения и от неизбежных увечий, а то и от смерти. Он спас ей жизнь, но в то же время лишил ее возможно последнего шанса обрести свободу. Теперь Анна вернулась к самому началу. Ей вновь со страшной силой овладело отчаяние.

— Я же предупреждал вас, — ворчливо напомнил сверчок. — Говорил, что пожалеете!

Анна не выдержала и, закрыв руками лицо, громко заплакала. Комната наполнилась ее безутешным плачем. Слезы стекали с щек, губы теряли алый цвет.

Сверчок опешил и поглядел на птицу вопросительным взглядом, тот недовольно на него покосился.

— Довел бедную девочку до слез, старый ворчун! — злобно пропел он, гордо отвернувшись от сверчка.

Подлетев к Анне, птица присел к ней на колени.

— Не нужно плакать, милое дитя, — мягким успокаивающим голосом проговорил он. — Все наладится, вот увидите. Здесь с вами ничего плохого не случится.

— Я домой хочу, — сквозь слезы проговорила Анна.

— Если перестанете всячески вставлять нам палки в колеса, то вернетесь домой быстрее, — сердито проговорил сверчок и, обиженно отвернувшись от них, пробурчал себе под нос: — Из-за вас хозяин отчитал меня, как мальчишку! Так еще и наказание…

Анна вытерла слезы и уставилась на птицу, чьи зеленоватые глазки, светящиеся добрым блеском, подарили ей некое утешение.

— Почему я здесь? Зачем я вам? — спросила она с мольбой в голосе.

Птица опустил голову и осторожно взглянул на сверчка. Он словно спрашивал разрешения открыть девушке правду, и сверчок, молча переглянувшись с компаньоном, достал из кармана часики. Бросив взгляд на время, он спрятал часы в карман и посмотрел на Анну.

— Много вопросов и мало времени, — проговорило насекомое все тем же обиженным тоном и, поглядев в окно, добавило: — Скоро рассвет, поэтому нам нужно торопиться.

— Что с того, что скоро рассвет? — всхлипывая, тихо спросила Анна, постепенно приходя в себя.

Тем временем темное небо медленно светлело, и ночные тучи будто растворялись в нем, открывая взору постепенно проявляющуюся небесную красоту. Слегка мутная дымка, нависшая над землей, мало-помалу рассеивалась в свежем воздухе. Где-то вдалеке Анна даже расслышала тонкий птичий голосок, чье утреннее чириканье рекой разлилось по округе.

— Скоро сами все увидите, — поспешно проговорил сверчок и, прокашлявшись, продолжил: — Но теперь послушайте меня. Вас, разумеется, заботит цель вашего похищения. И это понятное дело. Но пока ответить на ваш вопрос мы не можем. Все, что вам пока нужно знать, что здесь вы, скорее всего, задержитесь ненадолго. Все зависит от того, сможете ли вы помочь нашему господину или нет.

— Чем помочь? — спохватилась Анна.

Сверчок опешил, обдумывая, как правильнее преподнести девушке эту весть. Нельзя было, по его мнению, бросить ей в лицо пугающие слова, которые готовы были вылететь из его уст, и повернуть дорогу ее жизни совсем в другую сторону. Тогда на помощь пришел птица. Взмахнув бело-голубыми крыльями, которые в полете показались Анне еще изумительнее, он подлетел к девушке. Сев на край кровати, птичка пропел приятным голосом:

— Наш господин болен и нуждается в помощи. Возможно, именно вы сможете ему помочь.

Анна с любопытством внимала словам птицы. Но понять весь вложенный в них смысл не могла. Чем таким болен их господин, что она, простая девушка, не имеющая знаний в области врачевания, могла оказать ему действенную помощь?

— Я не понимаю, — призналась Анна, невольно опустив плечи.

— К сожалению, у нашего хозяина такая болезнь, которую не вылечить ни микстурами, ни снадобьями, — начал птица, неуклюже пытаясь подободрать с пола осколки своих разбитых очков. Но маленькие лапки не позволяли ему этого сделать.

— Я знаю одного лекаря у нас в городе, — вспомнила Анна, и уголки ее губ слегка приподнялись, — он очень хорош в своем деле. Когда мой отец был болен и ни один лекарь не мог даже предположить, от чего он занемог, судьба свела нас с мистером Вареном. Ему стоило только окинуть отца взглядом и послушать его дыхание, как он сделал медицинское заключение. Прописал все необходимые снадобья от этой болезни, и уже на следующий день они оказали благотворное действие!

— Но нашему хозяину это, увы, не поможет, — поднял на нее раздраженный взгляд сверчок.

Анна посмотрела на птицу, который перебирал осколки, и ее сердце кольнуло от мук совести. Она почувствовала вину за сломанные очки, словно сама бросила их на пол и разбила.

— Так вот, — цыкнул сверчок, пытаясь привлечь внимание девушки, — прошу не отвлекаться, у нас тут, между прочим, серьезный разговор.

Анна обернулась к сверчку и кивнула.

— Но если лекари не в силах помочь вашему хозяину, то как я смогу его излечить? — задала она вопрос, который со стороны звучал вполне просто для тех, кто не знал всех тонкостей, но в действительности был очень сложным тем, кому были приоткрыты завесы тайны.

Сверчок на мгновение задумался. Он принялся «нащупывать» границы дозволенного, чтобы понять, какую часть правды можно раскрыть пленнице, а о какой стоит умолчать. Пару секунд размышления дали свои плоды.

Сверчок закинул длинную ногу на ногу и уверенно заговорил:

— Слышали ли вы, мисс, когда-нибудь о проклятиях?

Анна нахмурилась от недоумения.

— Как-то мы обсуждали это в церкви с другими прихожанами и пришли к выводу, сделанному с помощью древних писаний, что проклятие — это следствие осуждения Бога, — Анна опустила взгляд. — Это наказание за совершенный грех.

Сверчок насмешливо фыркнул.

— Это надолго, — протянул он уставшим голосом. — Но в какой-то мере ваша церковь права. Однако проклятие — не всегда наказание, ниспосланное Богом. Иногда его может навести человек, преследующий корыстные цели, или…

— Или обиженная ведьма, — птица наконец поднял голову и посмотрел на сверчка многозначительным взглядом.

— Именно, — тяжело вдохнув, согласился сверчок.

Анна рассмеялась.

— Неужели вы верите в ведьм и проклятия? — но тут улыбка Анны сползла, и выражение лица переменилось. — Я не верю в эту чушь… по крайней мере, не верила.

Анна прикусила язык. В ее семье отец всегда твердил дочери, что в существование мифологических тварей верить ни к чему. Их нет в этом мире. Но есть Бог, и его нужно бояться. Анна росла с этими убеждениями, не задумываясь о том, насколько мнение отца близко к правде. До встречи с разговаривающими и умеющими колдовать сверчком и птицей Анна никогда не поверила бы, что подобные существа обитают в ее мире. Но в данный момент напротив нее стоял сверчок во фраке, цилиндре и с тростью в лапках. Он говорил человеческим голосом! И едва можно было найти доказательство, которое подтверждало бы существование чего-то мистического лучше, чем то, что она видела своими глазами и слышала собственными ушами.

— Можно спросить? — осторожно поинтересовалась Анна у сверчка.

Сверчок покосился на нее и, достав часы из кармана, чтобы взглянуть на время, снисходительно кивнул.

— Как вы… говорите? — Анна не смогла сдержать непонимания, которое переполняло все ее существо. — Ты же птица, а ты — сверчок!

Анна протянула к сверчку руку. Она аккуратно коснулась его фрака кончиком указательного пальца. Но оживший сувенир от прикосновения отскочил назад как ужаленный.

— Прошу не тыкать в меня, мисс! — ахнул сверчок, поправив цилиндр на голове.

— Но все же, — обратилась в этот раз Анна к птице, видя, что от сверчка добиться ответа не получится, — как такое возможно? Как вы говорите?

Птица одарил девушку ласковым взглядом. Распахнув изумительные крылья, он взлетел в воздух и присел на колено Анны.

— Если сказать проще, — запел мягкий мужской голос, — то мы больны тем же, чем и наш хозяин. Но наша болезнь не сравнится с тяжестью его недуга.

Анна понимающе кивнула.

— Ваш хозяин тоже какое-то животное или насекомое? — девушка задумалась и предположила: — Может, волк, лев или кто-то поменьше размером вроде таракана или паука?

Птица весело прочирикал:

— Было бы забавно, если бы все обстояло так, — птица замялся и после напоминания сверчка о времени поспешно добавил: — Но хозяин вовсе не насекомое. Неужели тот, кто спас вас от падения с высоты, походил на букашку?

Девушка приоткрыла рот, чтобы сказать кое-что важное, но замолчала на полуслове. Значит, хозяином замка являлся человек в темном плаще и в маске с ярко-желтыми глазами. За пару часов она узнала больше, чем за целый день. И это ее значительно утешило. Теперь ей хотя бы слегка удалось снять покров тайны, окутывающей стены замка. И все происходящее не казалось столь устрашающим.

— Но… — Анна бросила взгляд на сверчка и перевела испуганные глаза на птицу, шепотом продолжив: — Но все-таки как вы говорите? Это и есть магия?

— Скорее, это последствие магии, — поправил птица, грустно склонив голову.

И тут внезапно случилось то, чего так боялся сверчок. Наступил рассвет. Небо осветил первый луч горящего жарким пламенем солнца. Он озарил небосклон, рассеяв светом ночную тьму.

— Ну вот! — вскричал сверчок. — Не успели!

Птица поглядел в окно и нервно прочирикал.

— Не успели? Чего? — не поняла Анна.

Но никто так и не ответил на ее вопрос. Птица подлетел к золотой клетке и уселся на ветку живого растения, растущего в горшке. А сверчок тем временем вскарабкался на кровать, перебрался к тумбочке и встал на ее поверхности в ожидании чего-то.

— Что происходит? — подбежала к нему Анна.

— Мы не можем говорить с вами с рассвета и до заката, мисс, — объяснил сверчок, гордо выпрямившись и спрятав часы в карман. — И так как мы не успели ничего вам рассказать, придется ждать вечера.

— Вечера? — опешила Анна. — А сейчас я буду целый день одна?

— Да, мисс, — нежно проговорил птица с другого конца комнаты. — На закате мы к вам вернемся. Дождитесь нас, и мы дадим ответ на все ваши вопросы.

Анна не отрывала взволнованного взгляда от сверчка. Ей казалось, что должно было случиться что-то страшное.

— Чад! — позвал птица.

— Что? — ответил сверчок, не двигаясь с места и вглядываясь в окно.

— Мои очки, — напомнил птица, взглядом указав на разбитые стекла.

Сверчок слабо кивнул головой и стукнул тростью по поверхности деревянной тумбочки. Анна сразу поняла, что должно произойти существенное изменение. Она повернулась в сторону разбитых очков. Осколки чудесным образом взлетели в воздух и стали склеиваться между собой. Через пару мгновений они, полностью восстановленные, плавно подлетели к птице.

За первым лучом солнца небо озарил второй, а потом и третий.

Девушка пристально смотрела на сверчка. Она следила за ним, за каждым его движением и вдохом, словно тот должен внезапно исчезнуть. Однако, вместо того, чтобы раствориться в воздухе, как предполагала Анна, сверчок замер на месте и более не пошевелился.

Но Анна не поверила ему. Наряженное во фрак насекомое почти наверняка притворялось!

«Издевается надо мной», — подумала Анна.

Девушка ткнула в него пальцем, но сверчок не ахнул от возмущения и не сдвинулся с места. Еще раз коснувшись его, Анна случайно уронила сверчка на спину. Теперь все понемногу прояснилось. Сверчок снова стал сувениром! Таким, каким она увидела его в первый раз!

Анна тяжело задышала от снизошедшего на нее осознания. Чтобы удостовериться в правильности сделанного вывода, она с волнением подбежала к золотой клетке. Та красиво мерцала в лучах восходящего солнца. Анна вгляделась в птицу и обнаружила, что тот, так же, как и сверчок, застыл в одном положении.

Оставшись в одиночестве, Анна подошла к окну. Наблюдая за тем, как длинная и полная чудес ночь отступала, а на смену ей приходил рассвет, она растерянно размышляла обо всем случившемся. Из сереющей темноты начали проступать очертания окружающего мира — силуэты домов, деревьев. Лучи солнца прокрадывались в каждый тенечек и уголок.

Ее похитили для того, чтобы она исцелила хозяина этого замка. Но как она могла это сделать? Анна по привычке нахмурилась, как делала каждый раз, когда пыталась в чем-то разобраться. От этого брови сошлись на ее переносице, создавая морщинку на лбу. У нее нет никаких познаний в области врачевания. Так как же она может принести пользу этому их хозяину?

И если Анна не знала ответа на этот вопрос, то понимала другое: вероятнее всего в последний месяц девушек похищал именно владелец этого замка. И возможно, с той же целью, с какой была похищена она. Он пытался найти того, кто сможет его исцелить. Но девушки, видимо, не подходили ему, и хозяин избавлялся от них. Он лишал их памяти, чтобы они забыли и о нем, и о его замке, и о проживающих в нем существах.

Натали находилась в положении Анны. Но ее отпустили в течение двух дней. Так значит ее, Анну, вот-вот скоро должны отпустить домой.

Голубые, как ясное небо в солнечный день, глаза устремились вдаль. Анна заметила те самые три звезды, создающие треугольную форму. Небо стремительно светлело, наливалось синевой, и звезды тускнели на глазах. Их яркое свечение угасало и почти исчезло за черным пологом неба. Она смотрела на звездный треугольник из своего окна еще тогда, в ночь побега. Они и еще одна — самая яркая звезда посередине — показались ей чем-то волшебным и загадочным, словно в них заключалась скрытая от мира тайна. И только она, единственная из всех, видела в них судьбоносный знак.

Вдруг до Анны донесся чей-то далекий и протяжный вой. Сначала она не обратила на него должного внимания, но вой стал ближе, громче и отчетливее. Очевидно, выл волк — гулким, низким голосом, идущим, казалось, из самой глубины звериного сердца. Анна задрожала, услышав вой еще раз. Что-то в нем страшило ее, навевая мысли о безумстве зверя.

Но, как это всегда и бывает, стоит темноте рассеется, как свет разгонит страх в душе человека. То, что пугало, более не кажется столь страшным. Так и с Анной. Анна больше не боялась, и умолкший уже вой совсем забылся, оставив после себя лишь легкий осадок.

Вокруг царила сонная атмосфера, которую частенько нарушало пение птиц.

В лицо Анне подул легкий ветерок. Он нежно прошелся по ее коже, взбудоражив каждую клеточку ее напряженного тела. Стоило голове проясниться, как девушка по-новому взглянула на свое похищение.

А что, если ее не отпускают, потому что она именно тот человек, который может помочь хозяину замка? Если все обстоит так, значит, оказав ему помощь, она сможет благополучно вернуться домой.

В душе Анны впервые за время похищения загорелась надежда. Такая мощная и яркая, что Анна невольно улыбнулась. По крайней мере, ее жизни ничего не угрожает. От нее лишь требуют помощи. Конечно, о какой услуге идет речь, Анна догадаться не могла. Но с другой стороны — ее не убьют, не покалечат и, возможно, позволят вернуться домой.

Анна с шумом вдохнула носом прохладный воздух, заполнив грудь свежестью утра. Начало дня всегда предвещает что-то хорошее, поскольку мы не знаем, что нас ждет впереди.

Девушка повернулась спиной к окну и осмотрела комнату. Она снова была одна в четырех стенах. Взгляд ее остановился на двери. Неожиданно в голову девушке пришла безумная мысль, и в ней вспыхнуло жгучее желание подойти к двери и попробовать ее открыть. Словно что-то должно было измениться.

Отделаться от этой мысли Анна не сумела. Медленно приблизившись к двери, без особой веры в успех, Анна потянула за ручку. И вдруг… Замок щелкнул, и двустворчатая дверь распахнулась, являя взору девушки длинный коридор. Анна замерла на месте от удивления.

Кто-то открыл для нее дверь? Но зачем?

Девушка осторожно высунула наружу голову. Вспотевшей от трепета рукой Анна держалась за ручку, не решаясь выйти за пределы спальни. Ее страшила открывшаяся ей неизведанность. Но, посчитав про себя до десяти и утихомирив дыхание, Анна усмирила закравшийся в ее душу страх и сделала шаг. Выйдя из комнаты, она остановилась.

По обе стороны коридора тянулся ряд закрытых дверей. На потолке висели лампы с не горящими свечами, по полу расстилался длинный темно-багровый ковер, который выглядел настолько ярким, что казался новым, только что приобретенным.

Она нерешительно побрела по коридору. Рядом с ее комнатой находилась дверь, за которой, по ее соображениям, располагался пленный, с которым она разговаривала через стену. Остановившись напротив нее, Анна осторожно постучала.

— Вы здесь? — спросила она тихо.

Ее сердце быстро забилось. Что-то взволновало ее, испугало.

— Смотря, кого вы спрашиваете, — ответил все тот же голос.

Анна облегченно выдохнула. Ей стало легче от мысли, что она не одна. За этой дверью был человек с общей с ней проблемой.

— Я не смогла сбежать, — с нескрываемой грустью поделилась Анна.

— Догадаться несложно, если вы все еще здесь, — с ехидной усмешкой проговорил голос.

— Но это вовсе не значит, что я сдаюсь, — решительным тоном возразила Анна. — Моя дверь была открыта, и я смогла выйти из комнаты. Сейчас я постараюсь найти выход и сбежать. А после приведу вам помощь.

Голос на некоторое время замолк. Человек за дверью словно что-то обдумывал. Едва Анна подумала, что больше ничего не услышит от пленного, как он произнес:

— Но сбежать вам не удастся.

— Почему же? — приподняв одну бровь в негодовании, поинтересовалась Анна.

Девушке не нравилась та пессимистичная уверенность, с которой пленный относился к ее плану, утверждая, что побег невозможен и не сулит ей ничего хорошего. В то время как Анна надеялась всем сердцем добиться успеха, он, видимо, в силу своего характера, уже давно смирился и опустил руки. Но она была другой. Даже если двери заперты, а единственный ключ от них лежит глубоко на дне океана, Анна все равно постаралась бы найти способ выйти из комнаты. Она не теряла веры. И хотя ее оптимистичный взгляд на жизнь нередко натыкался на скалы людского пессимизма, а неудачи снова и снова обрушивались на ее голову, Анна упрямо продолжала видеть хорошее даже в самое темное время. Она не подала духом, но пленный, впав в отчаяние, вставать не хотел.

— Потому что сбежать отсюда невозможно, — ответ пленного зародил в Анне новую волну раздражения.

— Нет ничего невозможного! — опровергла она его слова. — Если человек действительно хочет чего-то и делает все необходимое для достижения желаемого, то это становится вполне возможным.

Голос не ответил. Анна отвернулась от двери, от которой исходил холод, и перед тем, как уйти, пообещала:

— И я вам докажу, что права.

Анна двинулась вперед, дальше по коридору. Нужно было найти выход из этого замка, и чем быстрее, тем лучше.

Анна проходила мимо комнат, высокие двери которых были наглухо закрыты. Оставив за спиной комнату, где она пробудилась после сна, Анна увидела в конце коридора широкую уходящую вниз винтовую лестницу с узорчатыми перилами и резными столбами. Она бросила взгляд вниз, чтобы понять, куда вели ступеньки. Тогда ей открылся вид на хорошо обставленный широкий зал.

Анна стала спускаться по лестнице, удивленно оглядываясь на развешенные по стене картины, поражающие своей выразительностью, красотой и детализацией.

На одной картине, на которой Анна дольше всех остановила взгляд, был написан воин с выставленным вперед мечом. Лицо его было сосредоточенно, будто он размышлял о чем-то жизненно важном и не терпящем отлагательств. Позади воина виднелась желтая степь, а над облаченной в шлем головой простиралось ясное голубое небо с небольшими пушистыми облаками, сквозь которые прорезались яркие лучи солнца. Лезвие могучего меча сверкало на солнце, источая ослепительный блеск.

Каждая картина, мимо которой проходила Анна, задерживая на ней взгляд, была по-своему прекрасна и наполнена особым смыслом. Ее приятно поразил талант художников, способных передать кистью и красками столь теплые ощущения, от которых душа мгновенно покидала мрачный мир и устремлялась к досягаемым вершинам свободы.

Но чем больше она разглядывала картины, тем навязчивее становилась мысль, что все они вышли из-под кисти одного и того же художника. Поскольку главным героем на них был один и тот же воин, но в разных жизненных ситуациях.

Была и еще одна картина с участием того же воина, но от нее у Анны осталось не самое приятное ощущение. От кровавой жестокости изображенного на ней сюжета по телу побежали мурашки.

В позолоченной раме висело изображение горящей деревни. Густой дым черным столбом подымался к затянутому тучами небу. Оставшиеся без дома жители с измученными и испуганными лицами в панике бежали по направлению к лесу, в котором, вероятно, искали защиты. Детские башмаки одиноко лежали на земле рядом с тем же воином, что был изображен на остальных картинах. И хотя Анна не могла видеть его лица, спрятанного за шлемом, но отчетливо ощущала холодную жестокость и неумолимую алчность, которые от него исходили. Глаза воина блестели беспощадностью, свойственной тому, кто утратил живую душу, человеческое достоинство и доброту.

Воин стоял в луже крови и грязи. Но кровь принадлежала не ему, на нем ранений не было. Зато справа от него на испачканной кровью траве лежали десятки трупов, насмерть пронзенных его мечом. Бездыханные тела были разбросаны по всей территории деревни, пылающей адским огнем. И Анна невольно почувствовала, что во всем виноват был он. Воин. Он стал причиной бед и страданий несчастных жителей деревни.

Анна не отрывала испуганные глаза от картины. Что-то отталкивающее, неприятное и в тоже время притягательное было в ней. Она не понимала, что за странное чувство поселилось в ее сердце. То ли отвращение к этому воину, то ли ненависть за злость по отношению невинным людям. То ли то, что мы чувствуем, видя нечто знакомое, но не можем вспомнить почему оно знакомо нам.

И в этот момент в голове девушки зазвучала донимавшая ее в последнее время музыка. И сердце Анны вспыхнуло жаром ослепительного света.

Анна слабо подняла руку, которая стала такой тяжелой, словно была сделана из стали. Больно ущипнув себя за плечо, она заставила себя закрыть глаза и отвернуться от картины, которая так необычно влияла на нее.

Быстро спустившись вниз, она более не оглядывалась на другие картины с участием воина. Ей стало страшно настолько, что сердце бешено заколотилось в груди, грозясь в любой момент остановиться и оборвать ее жизнь. Открыв глаза, которые по неясной ей причине были влажными от проступивших слез, Анна увидела перед собой огромную дверь.

Девушка стояла в просторном зале. Несмотря на утреннюю пору за пределами замка, здесь царила сумрачная тьма. Шторы были задернуты, и сквозь них почти не проникал свет. От этого казалось, что на дворе все еще ночь.

С потолка свисала хрустальная люстра с отверстиями, где должны находиться свечи и с длинными стеклянными каплями, подобными красочным сталактитам. Камни переливались и блестели, подозрительно напоминая настоящие мелкие бриллианты.

Посреди зала прямо из мозаичного пола росло крупное дерево с извилистым узловатым стволом, возвышающимся над окружающей обстановкой, как черный одинокий вулкан. Его голые высохшие ветви, обломанные, будто от грозовых порывов ветра и опущенные, словно под тяжестью грусти, выглядели жалко и вызывали в Анне чувство сострадания. А кора дерева была исхудалая, шершавая и обглоданная долгой жаждой по жизни.

Анна опешила. Она смотрела на дерево, не понимая, что оно здесь делает. Почему такое огромное растение растет прямо в доме?

Девушка приблизилась к дереву и внимательно оглядела его, приглядываясь к каждой скрученной веточке. Что-то завораживающее и притягательное было в этом растении. И это «что-то» неясно манило Анну, заставляя ее сделать шаг вперед и протянуть к дереву тонкую руку. Так она и сделала. Ее красивые утонченные пальцы коснулись шершавого ствола, который, казалось, был мертв вот уже несколько столетей.

Ладонь неожиданно ощутила исходящий от дерева жар. Легкая дрожь пробежала по ее телу, когда она почувствовала сердцебиение. Но не свое, нет, ее сердце так не билось.

Тук-тук… Тук-тук…

Ровная пульсация сердца шла от дерева. Оно вовсе не безжизненное, как могло показаться с виду. Оно было живым! И в нем сердце билось так же, как и у Анны в груди.

Анна удивленно отстранилась от сухого дерева. Она еще раз окинула его слегка испуганным взглядом. Откуда у дерева сердце? Почему оно теплое и словно живое?

Этот замок вызывает слишком много вопросов, на которые Анна не в силах была ответить. Поэтому, ради самой себя, ей нужно скорее выбираться из этого места. Анна добежала до двухстворчатой двери с позолоченной ручкой в форме цветка букашника. Необычная резьба на дверной арке вызывала у девушки изумление. Она с легкостью распахнула дверь, которая тоже, к немалому ее удивлению, оказалась открыта. Перед ней возникли коридор и еще одна лестница, ведущая куда-то вниз.

Анна без раздумий начала спускаться. Она преодолевала ступень за ступенью, оставляя позади себя все необъяснимое и оставшееся без ответа.

Анна спускалась так быстро, что чуть было не поскользнулась и не упала. Но удержалась благодаря перилам, похожим на переплетающиеся ветви дерева. После этого она немного замедлилась. Однако чувства волнения и тревоги никуда не пропали, будто кто-то гнался за ней, пытаясь схватить ее и остановить.

Она постоянно оглядывалась назад. Ждала вот-вот увидеть человека в плаще и в маске, который застанет ее за попыткой покинуть замок. Но хозяина замка, вопреки ее ожиданиям, не было.

Когда лестница осталась позади, перед ней появился еще один вытянутый коридор. Она прошлась по нему и замерла на развилке. Нужно было выбрать куда пойти: направо или налево.

Анна выбрала пойти в право и не ошиблась. Пройдя немного вперед, девушка наткнулась на большую и массивную дверь. Справа от нее располагалось окно, через которое Анна увидела двор.

Вот она! Дорога к ее свободе!

Анна уже не помнила, как добежала до двери и потянула за ручку. Но дверь не поддалась. Она попробовала еще раз, не оставляя надежды на то, что все же выберется отсюда. Но дверь, очевидно, была заперта на ключ. Ее нельзя было ни открыть, ни взломать.

Вот теперь-то Анна всерьез испугалась за свою жизнь. Она чувствовала себя кроликом, загнанным в силок охотника. Пока она озиралась по сторонам, ей все время чудилось, что за ней следят. Наблюдают за ее жалкими попытками сбежать и молча, из зловещих темных уголков этого дома, надсмехаются над ней.

Но руки Анна не опускала. Если дверь не открыть, то можно воспользоваться окнами. Выбраться из окна первого этажа в разы безопаснее, нежили с третьего.

Анна пробежалась по всем окнам, но, как бы она ни старалась, ни одно так и не открылось. Они были словно заперты на невидимый замок. Хотя ни щеколд, ни ставен не наблюдалось. Что бы она ни делала, окна все равно не открывались. Тогда Анна попробовала разбить окно и выбраться через пролом, но даже эта попытка не увенчалась успехом.

Держа в руках тяжелую вазу, Анна с размаху ударила ей по стеклу. Ваза разбила окно, пролетев через проем и упав на землю. Но секунду спустя рассыпанные осколки поднялись в воздух и, окутанные зеленым сверканием, склеились между особой. Не успела Анна что-либо осознать, как только что разбитое окно восстановилось и вернулось в прежнее безупречное состояние. На нем не было и царапины, словно никто его не разбивал.

Отчаяние нахлынуло на Анну с такой силой, что противостоять ему было бесполезно. Она часто и глубоко задышала, чтобы не заплакать. Но пара слезинок все же безвольно скатилась по ее бледным щекам.

Девушка устало опустилась на пол, облокотившись спиной о стену и бросила взгляд по сторонам.

Что же делать? Дверь закрыта на замок, ключей от нее нет, любая возможность выбраться из заточения отсутствует напрочь.

Ее вдруг рассмешила мысль, что арест ее все же состоялся. Стражники могут спокойно выдохнуть, ведь Анна в какой-то мере понесла наказание, хоть и заточена была не в сырой мрачной темнице, а в просторном замке. Разница лишь в том, что в ее положении самым страшным было — незнание, где она и кем была сюда приведена.

Таким образом Анна осталась совершенно одна наедине с неприятными мыслями, которые все время возвращали ее к ее безнадежному положению. Она оказалась в самой настоящей ловушке. Отсюда ей было не сбежать.

— Ты был прав, — вспомнила она слова пленника и опустила голову, закрыв ее руками.

Анна поднялась обратно в отведенную ей комнату. Пройдя мимо двери, за которой находился пленник, она постаралась шагать как можно тише, чтобы он не услышал. Но у того видимо был чуткий слух.

— Что же вы здесь делаете? — насмешливо спросил голос. — А как же побег?

Анна замялась, не зная, что ответить. Он все же оказался прав. Сбежать отсюда невозможно. Анне тяжело было признавать его правоту, поскольку она лишний раз напоминала ей о ее беспомощном положении. И впервые в своей жизни ей приходилось мириться с тем, что есть вещи неподвластные человеку. От снизошедшего на нее осознания Анне стало грустно. Она с опущенной головой пошагала дальше в свою комнату, не удостоив пленника ответом.

По возвращении в покои Анна оглядела комнату тоскливым взглядом. Сколько еще ей здесь находиться? Это она могла узнать только с наступлением заката, когда сверчок и птица проснуться ото сна.

А пока ей оставалось только ждать. Анна присела на кровать и, глядя в окно, стала размышлять обо всем, что произошло за эти пару дней. Стоящая вокруг тишина заполняла каждый уголок комнаты и была такой осязаемой, что ее, казалось, можно было потрогать руками. Коснуться и надолго удержать. В комнату проникали лучи солнца, освещали стены и потолок, придавая им более радушный вид.

— Вы скучаете по дому? — спросил голос за стеной.

Анна молчала. В этот раз ей не хотелось с ним разговаривать. Но и хранить молчание оказалось мучительно. Потому она ответила на выдохе:

— Да.

— Но вы сами захотели сбежать из дому, — напомнил голос. — Почему же скучаете тогда?

— Я бежала не из дома и не от отца. Я бежала от проблемы, — пояснила Анна, смотря вдаль, на крыши домов. — И теперь очень сожалею.

Здесь Анна слукавила. Она вовсе не сожалела о своем побеге. Хотя бы потому, что при мысли об Альберте и о том, что ей пришлось бы с ним жить, если бы не побег, жизнь в этом замке, пусть и в заточении, становилась ей в разы милее. Альберт был ей неприятен. Что-то отталкивающее и пугающее было в нем. Словно было в его душе нечто темное и холодное, что отдаляло его от нее.

— Что же это за проблема? — с едва уловимым сочувствием проговорил голос.

Анна тяжело вдохнула. Она не знала, правильно ли будет поделиться с малознакомым человеком личными проблемами? А главное — можно ли открыть ему душу и излить на него поток мыслей, переживаний и тревог?

— Мой отец задолжал одному человеку довольно большую сумму, — призналась Анна, еще не до конца понимая, что невольно начинает раскрываться незнакомцу под грузом одолевавших ее тягот, — а выплатить ее должнику ему нечем. Тот пообещал простить долг, но взамен потребовал выдать за него меня. И отец согласился.

— Этот человек, которому должен ваш отец, должно быть очень плох, если вы из-за него сбежали, — поделился мнением пленник.

— В нем есть что-то… — несмотря на уверенный тон, которым Анна начала говорить, она все же запнулась, не зная, как продолжить. Она пыталась описать то чувство, которое вызывал в ней Альберт. Но все никак не получалось привести в порядок разбросанные мысли. — Что-то такое, что отдаляет от него любого человека. Я это чувствую, но объяснить словами не могу.

— Знаете, порой первый взгляд на человека и сделанный нами вывод на его счет может быть ошибочным, — осторожно намекнул голос. — Вы уверены, что ваша интуиция вас не подводит? Книгу ведь не судят по обложке.

Анна в раздумьях опустила глаза. Она представила себе Альберта. Его глаза, нагло светящиеся игривым огоньком. Его насмешливый тон, поведение и оскорбительные для Анны слова, слетавшие с его уст. Все в нем почему-то было Анне ненавистно. Возможно, внешность и голос Альберта были бы Анне по вкусу, но то чувство, которое появлялось в ней каждый раз при мысли о нем, вызывало неприязнь. Отсюда и внешность его не располагала к себе, хотя, казалось бы, что в ней было такого?

— Нет, не в этот раз, — без сомнений сказала Анна. — Он пугает меня и отталкивает.

— А я? — неожиданно задал вопрос голос.

Анна сперва даже не поняла его. Но когда до нее дошел смысл его слов, в ней что-то всколыхнулось.

— Не знаю, — пожала Анна плечами и искренне добавила: — По крайней мере, голос у вас приятный, почти не отталкивает.

— Почти? — переспросил он.

— Угу, — промычала Анна. — Если бы вы отвечали на мои вопросы, то этого «почти» и не было бы вовсе.

На миг замолчав, они оба словно задумались. В комнате на некоторое время снова воцарилась тишина. Но уже не такая напряженная, как раньше. После разговора с пленником, тишина стала Анне даже приятна.

— Ответ на какой вопрос вас интересует? — наконец с готовностью в голосе, спросил ее собеседник.

Анна оживилась. Это стало заметно и по появившемуся в глазах блеску, и по дрожи, пробежавшейся по телу. Она могла задать любой вопрос и получить на него ответ. Здорово!

— Почему нас похитили? — повернувшись лицом к стене, спросила она слегка срывающимся от волнения голосом. — Что хозяину замка от нас нужно?

— Это не один вопрос, а целых два, — недовольно пробурчал голос. — Для начала выберите один из них.

Анна раздраженно скривила губы.

— Хорошо, — согласилась она. — Что хозяину замка от нас нужно?

— То же, что и вам, — последовал ответ. — Свобода.

— Он несвободен? — удивилась Анна.

— Вы в разы свободнее его, хотя и заточены в замке, — вверг Анну в еще большее недоумение пленник.

— Вы говорите загадками, — обиженно отвернувшись от стены, бросила она, — вместо того, чтобы нормально объяснить. Как хозяин замка может быть несвободен? Разве не волен он делать все, что пожелает?

Голос на миг умолк. Анна испугалась, как бы пленный вдруг не замолчал надолго и не оставил ее одну. Безмолвие с его стороны терзало и изъедало ее изнутри переживанием.

— Вы можете делать многое из того, чего он не в силах даже испробовать, — успокоил голос Анну, прозвучав снова.

— Например? — чтобы понять, о чем толкует пленник, уточнила девушка.

— Спать, наслаждаться вкусом еды, вдыхать полной грудью воздух, подолгу гулять по лесу или по побережью, наслаждаться потоком солнечных лучей, ощущать тепло и забывать о холоде, — он описал набор самых обыкновенных вещей, которые делал каждый человек. — Я мог бы продолжить, но не вижу в этом смысла.

Анна же сосредоточилась на попытках понять, что пытался донести до нее голос. Закрыв глаза, она представила, как все описанные голосом действия исчезают из ее жизни. Она не может спать, видеть сокровенные сны. Не ест, не ощущает соленый и сладкий вкусы еды. Легкие не заполняются вечерним прохладным воздухом или утренней свежестью. Все прогулки по лесным тропинкам за грибами и ягодами стираются из ее жизни так же, как и утренняя прогулка по побережью. Солнце более не касается ее тела, не заполняет каждую частичку своим теплом. А еще… она всегда ощущает холод, от которого тело буквально коченеет, как вода зимой превращается в лед.

— Это ужасно! — распахнув глаза, воскликнула она.

— Жизнь хозяина? — уточнил голос.

— Именно, — Анна потрясла головой, отгоняя от себя фантазии. — И это не жизнь, а скорее существование!

— Вы правы, — согласился голос. — Существование, длящееся сотни лет.

Анне стало невольно жаль того, кто спас ее прошлой ночью. Она вспомнила желтые глаза и ту усталость, которую заметила в них. Теперь многое стало ей ясно, но все же оставалось кое-что, все еще окутанное туманом. И чтобы рассеять непонимание, она спросила:

— Но причем тут я? — Анна немного склонила голову вбок, словно разговаривала с пленным вживую, а не через стенку. — Как я могу ему помочь?

— А вы этого хотите? — слегка удивленным голосом, не ожидая от Анны подобной реакции, осторожно поинтересовался пленник. — Хотите помочь?

— Если после помощи он отпустит меня и при этом не сотрет мне память, то я не против помочь ему. Но только если это, разумеется, в моих силах, — опираясь спиной о подозрительно поледеневшую стену, Анна вся задрожала от исходящего от нее холода. И сразу отстранилась от нее, прикрывшись одеялом.

Но голос замолчал. Он больше ничего не сказал. Казалось, готовность Анны помочь хозяину замка обескуражила его.

Анна же не двигалась с места, все еще надеясь на ответ. С замиранием сердца она вслушивалась в тишину. Но голоса все не было и не было, а время утекало быстро и почти незаметно.

К обеду Анна проголодалась так сильно, что живот зарычал страшным ревом. Ей нужно было поесть, попить — и чем скорее, тем лучше. От голода болела голова, а горло пересохло от жажды.

Анна выбралась из комнаты и спустилась вниз. Сверчок и птица что-то говорили про кухню. Если Анна найдет ее, то, быть может, там будет чем перекусить.

Она спустилась на первый этаж, прошлась по незапертым комнатам и в конце коридора все-таки нашла то, что нужно. Остановившись на пороге кухни, девушка внимательно оглядела помещение.

Кухня выглядела холодной, мрачной, впрочем, как и многое другое в этом замке. На широком столе, стоящем посередине помещения, стояла свеча. Вымытый до блеска пол лишь усиливал неприятные ощущения Анны от этого места. Словно обитатели замка и не пользовались кухней, а только прибирались для порядка. На ней не было ни души, вместе с тем не несла кухня отпечаток изящества и уюта, который женщины обычно придают любому отведённому для них помещению. Здесь все иначе, не так, как было это в доме Анны.

До нее донеслось слабое журчание воды. Анна в недоумении огляделась и обнаружила, что вместо раковины из-под окна струился самый настоящий водопад, впадающий в небольшую чашу, а оттуда, видимо, стекающий в некое углубление прямо в полу. Это было так необычно, что Анна больше минуты наблюдала за течением воды. И это помогло ей успокоиться и получить волну умиротворения.

В углу располагался каменный очаг с погасшим огнем, на котором Анне предстояло приготовить себе пищу. Рядом с очагом громоздились пустые котлы разных размеров.

Все пространство вдоль стен занимали многочисленные темные резные шкафчики. На некоторых полках аккуратно стояла посуда. Анна подошла и открыла скрипучую дверцу одного из верхних шкафчиков. Внутри все было заполнено баночками, бутылочками и пучками ароматных трав, среди которых она узнала ромашку, шалфей и зверобой.

— Для начала, — прошептала Анна, подойдя к окну, — добавим света!

И распахнула шторы, впустив в темную комнату яркий солнечный свет. Кухня мигом заполнилась его теплыми лучами. Особо ни на что не надеясь, Анна попробовала открыть окно, но и оно было наглухо закрыто.

Тогда девушка повернулась к кухне и на мгновение стены показались ей какими-то приятными и родными. Но при виде пустых шкафчиков, в которых не было и намека на еду или продукты, из которых она могла что-нибудь приготовить, Анна погрузилась в уныние.

«Скорее всего тут должен быть погреб, в котором хранятся продукты», — подумала Анна.

Слабо надеясь найти подобное место, девушка вышла из кухни. Но, как и предполагала, найти погреб так и не удалось. Подвального помещения в замке либо не имелось, что было крайне неправдоподобно, либо Анне просто не удалось его отыскать среди множества комнат и проходов.

Вернувшись на кухню, Анна с изумлением обнаружила то, чего раньше здесь точно не было. На вытянутом столе появились большие плетенные корзинки, заполненные фруктами, овощами и мясом. А также маленькие флакончики со всеми необходимыми специями. Анна замерла на месте, не в силах пошевелиться. Ею словно овладел приятный сон, и просыпаться она не хотела. Теперь-то она точно сможет приготовить себе знатный обед.

К тому же в очаге появился огонь. Кто-то зажег его… для нее.

Анна по-прежнему сомневалась, что это не сон. Ущипнув себя так сильно, как только могла, она хотела проверить сон ли все происходящее. Но ничего не изменилось. Только руку пронзила острая боль. Значит, все было наяву!

Но кто? Кто оставил все это на столе и развел огонь?

Анна сделала шаг в кухню. Конечно же, хозяин замка позаботился об этом, решила она без колебания. Она подошла к столу и оглядела свежие и чистые овощи и фрукты, блестящие в лучах солнца. Но как он так быстро успел все принести, оставить на столе и исчезнуть? На это Анна не знала ответа. Зато воображение девушки живенько нарисовало ей будущий обед. Глаза загорелись желанием, и она приступила к готовке.

Несмотря на отсутствие матери, девушка была весьма искусна в вопросе готовки и уборки. И за это Анне стоило сказать спасибо служанке, которая, вопреки ее нежеланию, все равно обучала девочку приготовлению блюд. Она заставляла Анну заучивать наизусть многие рецепты, которые были просты в приготовлении, но имели при этом изумительный вкус и вид.

Со временем готовка вошла в привычку, и Анне даже понравилось помогать служанке по кухне. Когда мистер Раин был вынужден уволить ее из-за проблем с бюджетом, Анна долго не могла свыкнуться с мыслью, что теперь забота о доме ляжет на ее плечи. Раньше она всего лишь помогала служаке, а с ее уходом сделалась ответственной за наличие в доме порядка и еды. И мистер Раин не давал ей в этом спуску. Порой, когда Анна не успевала выполнить свои обязанности по дому, отец сурово отчитывал ее. Он не вникал в ее положение, не хотел понимать, что одной работать по дому невозможно. На этой почве между отцом и дочерью часто возникали споры и ругань. Однако совсем скоро обе стороны прощали друг друга за сказанные в порыве чувств грубые слова. Они всегда мирились и никогда подолгу не обижались друг на друга, хотя бы потому, что кроме друг друга у них больше никого не было.

Анна схватилась за металлическую ручку среднего по размеру котла и, заполонив его водой, взгромоздила на очаг. Тем временем, пока вода закипала, она промыла овощи под струей прохладной воды из водопада и нарезала их на тонкие ломтики, как учила ее служанка.

Еще до начала готовки Анна хотела на скорую руку сделать простой обед, но так увлеклась, что потеряла счет времени. Запекла курицу с картошкой и овощами, приготовила куриный суп с невероятным ароматом, заполнившим каждый уголок кухни. Нарезала салат в отдельную миску. А ко всему прочему выжала из фруктов сок и сделала прекрасный освежающий напиток с множеством полезных витаминов.

Анна удовлетворенно улыбнулась. При виде приготовленных ее руками блюд лицо девушки засветилось от гордости. Она подняла глаза и поглядела в окно. Сама того не замечая, она провозилась на кухне до самого заката. Солнце уже клонилось к горизонту, покидая этот мир и освещая сумрачное небо прощальными лучами. Анна приблизилась к окну и остановилась на некоторое время, чтобы насладиться закатом. Он был таким теплым и приятным, что Анна совсем позабыла о нынешних проблемах, о том, что она в плену и что ей не сбежать. Она забыла и про инциденты с отцом, и про Альберта, и про странного хозяина замка и затерялась в своих воспоминаниях.

Интересно, какой была ее матушка? Маму Анна никогда не видела. Та умерла при родах, так и не подержав на руках новорожденную и столь желанную дочь. Анна представила, как гордилась бы ей мать при виде приготовленного ею ужина. Но с этой мыслью появилась и другая, заставившая ее усомниться в себе. Вряд ли матушка оценила бы ее побег из дома. Убежать от отца, который заботился о ней все это время! Какой стыд! Матушка наверняка злилась бы на нее за подобную выходку.

Тут в сердце Анны проснулась уже давно поселившаяся там тоска по отцу. Как все трудно в жизни!

Небо почернело, солнце окончательно опустилось за горизонт. Анна достала из шкафчиков сервиз и накрыла стол, стоящий в большой гостиной. Разложила еду по тарелкам и разлила по стаканам свежевыжатый сок. Она присела за стол и стала чего-то ждать.

— Я знаю, что вы здесь, — нарушила она царящее в зале глубокое молчание.

Анна ждала хозяина замка. Она хотела познакомиться с ним, поэтому приготовила ужин и на его долю, рассчитывая, что он выйдет к ней. Во время готовки ее не покидало ощущение, будто за ней наблюдают. Она не сомневалась, что это хозяин замка бдел, следя за ней. Потому она была уверена, что он ее слышит, и чувствовала, что он где-то здесь, рядом.

— Я приготовила ужин и для вас, — приветливо сообщила она, сидя за столом и смотря на пустой стул напротив, на котором и должен был сидеть хозяин замка.

Но никто не отвечал. Даже шороха не прозвучало в ответ.

— Мне хотелось бы познакомиться с вами, — продолжила Анна, — чтобы мы могли обсудить мою помощь вам.

Девушке хотелось побыстрее оказать владельцу замка помощь, чтобы вернуться домой, где, вероятно, ее уже заждался испуганный отсутствием дочери отец.

Но в ответ была лишь тишина. Анна тяжело вздохнула. Очевидно, хозяин замка не хотел с ней говорить. Тогда Анна окинула грустным взглядом накрытый стол. На нем стояли тарелки, а возле — лежали ложки и вилки на двух персон. Миска с супом и запеченная курица с овощами. Все выглядело так аппетитно и красиво, что никто не устоял бы перед подобным яством.

Столько стараний было вложено в приготовление ужина, а сблизиться с хозяином замка так и не вышло. Анна разочаровалась. У девушки даже аппетит пропал от расстройства, хоть она и не ела ничего весь день. Впрочем, она все равно заставила себя поесть, чтобы не упасть в обморок от истощения.

За окном давно уже был вечер. Горожане наверняка разошлись по домам и сейчас ужинали в кругу своих семей. Но Анна все продолжала сидеть за длинным столом в одиночестве. Она поднесла ко рту ложку с супом, изредка поглядывая на пустую тарелку, что поставила на стол для хозяина замка.

Как неуважительно с его стороны было не принять ее предложение поужинать, подумала она и нахмурилась. Она ведь так старалась!

Сняв пробу с блюда собственного приготовления, Анна буквально ожила. Было вкусно! Она старалась не зря.

Стоило съесть всего одну ложечку, как желудок Анны заурчал от удовольствия, требуя добавки. И она стала есть и есть, думая, что находится в зале одна.

Однако, доев суп и приступив к запеченной курице, она заметила, как воздух рядом с ее стаканом сгустился и позеленел. Не успела Анна моргнуть, как из зеленого пара возник сверчок.

Анна не испугалась его. Казалось, она уже привыкла к подобного рода появлениям.

— Батюшки! — воскликнул сверчок. Он оглядел накрытый стол и удивленно обернулся к Анне, бросив в ее сторону: — Вы это сами приготовили?

Анна с гордостью кивнула.

— А я-то думал, что нынешнее поколение давно уже пропало, — почтительно проговорил сверчок, задумчиво уставившись на Анну. — Но среди бездарных людей, оказывается, бывают исключения.

— Многие умеют готовить, — встала на защиту своих сородичей Анна, пробуя на вкус курицу.

— Но не все готовят, — заметил сверчок. — А я многих повидал на своем веку. И половина из них такие лентяи и бездари, что я давно разочаровался в людях, особенно в нынешнем поколении. Больно уж оно далеко от всех правил приличия.

Анна ничего не ответила. Она наслаждалась хорошо запеченной курицей.

— Будете? — предложила девушка сверчку, протягивая ему курицу в золотистой корочке.

— Я не ем, — с сожалением ответил сверчок.

— Почему? — удивилась она.

— А смысл? — поправил он свой головной убор. — Во-первых, курица не по мне, во-вторых — я не почувствую вкуса.

Анна так и застыла с вилкой в руках. Она вспомнила слова пленного за стеной ее комнаты. Он говорил, что хозяин не может питаться, ибо не ощущает вкуса еды.

— Точно, проклятье, — совсем запамятовав, воскликнула Анна, и ее голубые глаза увлажнились от сочувствия к этому крохотному существу. — Я многое узнала о нем, пока вас не было. Мне рассказал пленник, что сидит за стеной моей комнаты, — призналась Анна, отложив в сторону вилку. — Только не наказывайте его за это.

С минуту сверчок, не шевелясь, молчал. Анна решила было, что он снова превратился в сувенир и уже хотела его коснуться пальцем, чтобы проверить свою теорию, но сверчок тут же выдал:

— В замке, кроме вас, пленных больше нет.

Глаза Анны округлись. Щеки вспыхнули багряным румянцем.

— Как нет⁈ — ахнула Анна от возмущения, что ей нагло врут. — Но я говорила с ним несколько раз, он сказал, что хозяин замка проклят и не может есть, гулять, жить, как все другие люди.

— В замке, кроме вас, больше нет пленных, мисс, — упрямо повторил сверчок. — Вы одна здесь, не считая меня, Чада, других, еще незнакомых вам обитателей замка, и самого хозяина.

Плотно поужинав, Анна принялась убирать посуду. Она обошла стол и остановилась рядом с местом, где должен был сидеть хозяин замка. Взглянув на пустые и нетронутые приборы, которые она специально расставила для него, она мысленно упрекнула себя. Забыв о проклятии, она позвала графа ужинать. Как глупо с ее стороны! Теперь Анне стало ясно, почему тот не принял ее приглашения, хотя, очевидно, слышал ее. Он не мог ощущать вкус обычной пищи которую едят люди.

Анна отнесла тарелки на кухню и вернулась обратно в зал за остальной посудой, но замерла на пороге просторной гостиной. Птица, на клюве которого вновь восседали починенные очки, порхал над столом.

— И вот эту! — указал сверчок, и вдруг, по его велению, в воздух взмыла миска с салатом и полетела в сторону кухни.

Словно на невидимых крыльях, мимо Анны пропорхнула глубокая тарелка с супом, миска со свежими овощами и кувшин свежевыжатого сока. Потом в воздух поднялись стаканы и последовали за прочей посудой. Анне пришлось посторониться, чтобы кухонные приборы ее не сбили.

Анна уступила дорогу тряпке, летящей из кухни на всех порах, чтобы лечь на поверхность стола и протереть ее, снося с пути крошки.

— Тогда я пойду помою посуду, — растерянно пробормотала Анна и поспешно покинула зал.

Летающие предметы стали последней каплей в чаше ее самообладания. Когда все странности остались за спиной, Анна остановилась и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и прийти в себя. Как трудно порой поверить собственным глазам! Неужели такое происходит в ее мире? В мире Анны, где никогда для нее не существовала магия? Все это время она жила и даже не догадывалась, что сверчки, если их проклясть, становятся способны поднять в воздух посуду и приказать ей следовать на кухню силой мысли.

Она медленно двинулась туда же, вслед за зачарованными мисками и тарелками. Ей хотелось остаться одной, переосмыслить увиденное и убедить себя в том, что все складывается не так уж плохо, как она вначале ожидала. Но к своему огромному разочарованию Анна обнаружила, что и на кухне ей не будет покоя.

Из помещения доносились грохот и шум. Стоило ей войти, как над ее головой со скоростью молнии пролетела грязная тарелка, двинувшись прямо к импровизированной раковине-водопаду. Находящаяся под струей воды серая губка, тоже летающая в воздухе, принялась самостоятельно намывать ее, обильно выделяя пену.

Остальная, вымытая и высушенная посуда уже была расставлена по полочкам. Отправился на место и вымытый пузатый котел. Пустые корзинки, где днем лежали овощи и фрукты, спрятались под стол, а вилки, ложки и ножи, пронесшиеся рядом с плечом Анны, вернулись обратно в шкафчики. Все на кухне летало и находилось в движении.

Веник самостоятельно подметал каменный пол, швабра, без чьей-либо помощи, пританцовывая, протирала за веником вслед. Анна оглянулась и заметила, как чайник, крадучись, проскочил мимо летящей кастрюли и поднялся в раковину. Наполнившись водой, носатый «господин» важно двинулась к очагу.

Через пару мгновений шум прекратился и все предметы медленно опустились и заняли положенные им места. Веник побежал в один угол, швабра — в другой. Домытая посуда разместилась на полках, губка устроилась на маленькой полочке рядом с раковиной, а вода в чайнике продолжала закипать.

Анна пододвинула стул и рухнула на него. Она просто не могла поверить в то, что наблюдала собственными глазами в течение нескольких минут. Неужели это все правда?

Анна так глубоко задумалась, что не расслышала, как чайник стал издавать характерное посвистывание, напоминая о закипании. Но бульканье вскоре само прекратилось. Обернувшись, девушка увидела, как пузатый «господин» с изогнутым носом взлетел с очага и подлетел к столу. Стоящие на полках чашки вспорхнули и встали под струю горячей воды, льющейся из носика. Откуда ни возьмись к ним присоединился чайничек поменьше с заваренными травами. Разлив заварку по трем чашкам, он вернулся обратно на очаг вместе с пузатым товарищем.

Анна протерла глаза, но удивление так и не исчезло с ее измученного лица.

Чашки перенеслись на блюдца, а потом и на серебряный поднос. Анна хотела встать, чтобы взять его, но поднос вдруг сам взлетел со стола и полетел в сторону зала.

Девушка двинулась следом. Войдя в гостиную, она услышала голоса.

— Как твои очки? — спросил сверчок.

— Как новенькие! — прочирикал птица, шелестя крыльями. — Кажется, я даже стал лучше видеть. С каждым днем ты становишься все искуснее в управлении магией.

Анна обвела гостиную быстрым, но внимательным взглядом. За длинным столом, застеленным красивой льняной скатертью, тихо потрескивал камин. Его зажгли, пока Анна находилась на кухне. В том же углу напротив камина, аккуратно выложенного из речных камней, располагались два больших удобных кресла песочного цвета.

— Присядьте, — предложил ей сверчок.

В полумраке Анна не очень хорошо видела маленьких обитателей этого замка — только слышала их голоса. Поэтому решила двигаться в сторону друзей по звуку. Оказалось, что оба сидели на низком журнальном столике рядом с креслами.

Анна присела в одно из них и уставилась на сверчка. Он сидел на крошечном стуле, стоявшем на журнальном столе. Держа в лапках верную трость, он заинтересованно поглядел на нее.

— Ну что ж, — протянул он, — теперь у нас есть достаточно времени на разговор.

— Вы можете задать любой вопрос, — начал птица, затрепетав крыльями. — А мы попробуем дать на него исчерпывающий ответ.

Анна оживленно кивнула. Наконец-то ей удастся во всем разобраться! Не зная с чего начать и какой вопрос из множества накопившихся задать первым, Анна в раздумьях склонила голову на бок. Тогда ее взгляд наткнулся на полку, доверху забитую различными книгами. Анна вспомнила книги, лежащие на тумбочке в ее комнате. И в голове ее созрел первый вопрос.

— Ваш хозяин любит книги? — указав глазами на книжную полку, спросила Анна.

— Да, — с гордостью кивнул сверчок. — Наш хозяин весьма начитанный человек. У него имеется даже огромная библиотека. И я вас уверяю, что в ней нет книг, которых бы он не читал.

Птица активно закивал, подтверждая слова друга.

— Хозяин считает, что книги — это неотъемлемая часть жизни каждого человека, — добавил он. — Прикасаясь к книге, листая страницы, наполненные знаниями, можно получить настоящее удовольствие. Чтение позволяет расширить кругозор и обогатить ваш ум большим количеством информаций.

Анна со всей серьезностью внимала словам новых друзей в попытке понять их позицию. Но согласиться с ними полностью не могла. И внимательный сверчок заметил это.

— А вы, мисс, любите чтение? — он испытующе поглядел на нее в ожидании положительного ответа. Однако Анне предстояло его удивить.

— Нет, — пожала она плечами, — я не люблю книги. Отец пытался привить мне любовь к чтению в детстве, заставляя читать сложные и скучные произведения. И сквозь слезы и нежелание я читала все, что он мне давал. Но безрезультатно. После этого читать мне вообще расхотелось.

Птица и сверчок в изумлении переглянулись.

— Но ведь читая, можно каждый раз проживать новые увлекательные приключения! — с важностью заметил птица. — Получать эмоции, испытывать чувства, узнавать что-то новое.

— А еще все это можно ощутить и в реальной жизни, — возразила Анна. — Чтобы путешествовать, знакомиться с людьми разных национальностей или видеть диковинных животных — совсем необязательно читать. Можно увидеть все это своими глазами. Прочувствовать на себе все яркие эмоции от приключений. А не читать чью-то писанину, при этом сидя дома.

— Вы неправы! — нервно пробубнил сверчок.

— Мне кажется, что кругозор можно расширить с помощью разговоров с другими людьми. Общение всегда помогает узнавать что-то новое. Едва ли страницы книг и четыре стены могут оказать на человека положительное влияние. Другое дело — познавать мир, изучая его, наблюдая за ним и набираясь опыта.

Сверчок раздраженно стукнул тростью по столу.

— Ну-ну, — разгорячился он, — вы так говорите, потому что никогда в своей жалкой жизни не читали книг!

— Моя жизнь вовсе не была жалкой. Как раз оттого, что я не тратила ее на всякие скучные занятия вроде чтения книг. Я проживала эту жизнь. Гуляла, дышала свежим воздухом, болтала с подругами, общалась с людьми. И мне этого хватало.

— Чтение книг — это не способ бегства от жизни, — осторожно отметил птица, смотря на девушку сквозь поблескивающие очки. — Наоборот, оно как ключ к понимаю той самой жизни. Как способ ее осознать и правильно прожить.

Анна расплылась в легкой улыбке. Она вовсе не презирала мнение оппонентов. Ей было интересно послушать другую позицию и понаблюдать за ними, хотя она и не могла с ними согласиться.

— Откуда же писателям, которые держали в руках лишь книгу да перо, знать, как правильно нужно жить эту жизнь? — ее вопрос озадачил друзей. В особенности сверчка. — И откуда чужому человеку знать, как мне верно прожить свою жизнь? Ведь она у каждого разная и способы ее проживать тоже у всех разные.

Тут сверчок вскочил на ноги. Глядя на нее в упор, он, картавя, воскликнул:

— Но ведь писатели как раз-таки пишут книги о своей жизни! Они делятся на их страницах своими проблемами, тем, как решали жизненные дилеммы и как с ними боролись. Они запечатлевают на бумаге свой опыт, чтобы в будущем передать его другим людям и помочь им разрешить собственные жизненные неурядицы. Читать — не значит сидеть в четырех стенах и не взаимодействовать с окружающим миром. Нет, важно правильно балансировать между общением и книгами, которые по-настоящему открывают глаза и заставляют увидеть прекрасное в мелочах.

Анна сосредоточенно слушала его, не перебивая из уважения. Она понимала, что у них совершенно разные мнения и взгляды на жизнь, а также подход к ней. Но спорить и пытаться менять чье-либо представление о жизни — дело, не имеющее ровно никакого смысла. Поэтому Анна решила сменить тему. Если глупо спорить на эту тему всю ночь, то ответов на вопросы о своем пребывании в замке она не получит.

Изящный камин с узорчатой решеткой дополнял атмосферу не только приятным потрескиванием, но и приглушенным освещением.

— Вернемся все же к другим темам, — Анна улыбнулась уголком губ. — Вы обещали ответить на все мои вопросы. Тогда начнем. Этот замок огромен, но я его никогда не видела, хоть он и располагается недалеко от моего городка. А еще я никогда ничего не слышала о нем. Почему?

Сверчок обиженно замолчал. Присев на стульчик, он косо уставился на нее исподлобья. В его глазах Анна увидела презрение по отношению к себе. Но она решила сделать вид, будто не заметила этого.

— Все дело в проклятии, — объяснил птица. — Замок — это часть хозяина. Он есть только потому, что хозяин существует. Если граф исчезнет, замка тоже не станет. А видеть его люди не могут, потому что проклятие скрывает замок от них. Если бы люди узнали о хозяине и о том, где он проживает, то со всей вероятностью захотели бы избавиться от него.

— Почему же? — опешила Анна. — Что такого в вашем хозяине, от чего люди пожелали бы его убить?

Птица хотел было ответить, но ему словно что-то помешало. Тогда он умолк, и вместо него ответил сверчок:

— Хозяин вскоре сам расскажет вам об этом, — торопливо замахал тонкой лапкой он. — А пока задайте следующий вопрос. А то так, глядишь, и рассвет насупит!

Анна напряженно обратила взор на окно. За ним царила глубокая ночь. Это обрадовало ее. Значит, время на расспросы еще было.

— За что ведьма прокляла вашего хозяина? — ее голубые глаза обратились на сверчка.

Сверчок же, не выдержав ее взгляда, опустил глаза. Он обдумывал что-то томительное. Когда он подготовился к ответу, то поднял зеленые глаза на Анну. И она не заметила в них того обиженного презрения, с которым он смотрел на нее во время спора о книгах, напротив, прочла острое чувство вины за что-то серьезное и приносящее сверчку мучительную боль, не угасшую даже спустя сотни лет.

— За проступок, — ответ дался сверчку настолько тяжело, что после него он сделал тягостный вздох, — за ошибку.

Анна уже приоткрыла рот, чтобы расспросить его о деталях совершенной графом ошибки, но резко замолчала на выдохе. Казалось, будто в голове щелкнул выключатель, и она потеряла дар речи. При виде реакции сверчка у нее пропало желание проникнуть в тайну этого проклятия.

Она не спросила, и сверчок был благодарен ей за это. В зеленых глазах блеснула признательность.

Некоторое время они молчали. Каждый обдумывал что-то свое и не решался нарушить затянувшуюся тишину. Но едва Анна вспомнила про рассвет и с готовностью вскинула голову, намереваясь задать следующий вопрос, как птица прервал тишину, нарушаемую лишь треском камина:

— Пока вы здесь, считайте этот замок своим домом. Он, конечно, не сравнится с уютом вашего гнезда, которое, я уверен, благодаря вашим стараниям, выглядит чудесно, однако и здесь не так плохо, как может показаться.

— Почему хозяин замка не хочет со мной поговорить? — полюбопытствовала Анна, чувствуя ногами приятное тепло, исходившее от камина. Оно растеклось по всему ее телу, и ей стало в разы спокойнее. Разговор более не тяготил ее душу. В какой-то степени Анне было даже комфортно находиться в обществе птицы и сверчка и тихо разговаривать с ними обо всем на свете, пока рассвет не вступил в свои права и не отобрал у них эту уютную ночь.

— Потому что боится, — совсем шепотом, словно персона, о которой шла речь, их подслушивала, ответил птица.

— Чего? — в тон ему спросила Анна, не понимая причины, по которой и сама перешла на робкий шепот.

— Вашей реакции на него, — пояснил за птицу сверчок. — Поэтому мы должны вас подготовить.

Анна нахмурилась от недоумения.

— А какая у меня будет реакция? — пытаясь понять значение их слов, не унималась Анна. — Он меня испугает?

Подперев голову длинной зеленой лапкой, сверчок изобразил на лице глубокое раздумье.

— Это уже зависит от вас, мисс, — сказал он и долгим изучающим взглядом окинул ее с ног до головы. Он будто оценивал ее силу и состояние принять действительность. Казалось, он мысленно задавался вопросом о том, сможет ли эта юная девушка не испугаться при виде графа?

Тогда птица, который прочитал на лице сверчка донимавший его вопрос, ответил:

— Мне кажется, она подходит. И вполне готова.

— А если нет? — не отрывая взгляда от девушки, откликнулся сверчок. — Тогда граф нас накажет.

Анне стало не по себе. Они разговаривали межу собой так, словно ее здесь не было. Она подумала бы, что они и вовсе забыли про ее присутствие, если бы сверчок так пристально не разглядывал ее своими ярко-зелеными глазами.

— Значит, — прокашлявшись, промолвила Анна, — я не первая похищенная вами девушка? Так ведь?

Сверчок, переменившись с ноги на ногу, изменился во взгляде.

— С чего такой вопрос? — подозрительно сузив глаза, прогудел он.

— Мою подругу на днях тоже похитили, — с тяжелым вздохом призналась Анна. — Но через два дня вернули обратно, предварительно лишив ее памяти. Она не помнит ни дома, ни семью, ни себя саму, — в глазах Анны мелькнула злоба и, немного помолчав, она добавила: — Это дело рук вашего хозяина?

Сверчок почесал затылок и, отвернувшись от Анны, вынужденно заявил:

— Может быть.

— Значит не окажись я истинной, в чьих силах исцелить вашего хозяина, вы и от меня таким образом избавитесь? Ведь так? — испуганно спросила Анна.

Сверчок вынул из кармана маленькие часики. Светящиеся голубым мерцанием стрелки показывали полночь. Видя безмолвие сверчка, Анна повернулась к птице с мольбой в глазах.

— Это правда? — не уступала она. — Ответьте, пожалуйста.

Но и птица сохранял молчание. Они не отвечали на, возможно, самый главный вопрос, который ее интересовал. Ведь вероятность, что Анна вовсе не истинная, существовала, а значит, от нее, по всей видимости, должны будут избавиться. Участь, которая настигла Натали, в случае провала, ждет и ее.

Эта мысль не давала Анне покоя, как бы она ее от себя ни гнала. Стоило ей подумать, что она позабудет себя, дом и отца, как в ней тут же пробуждался настоящий страх. Умиротворение от тепла камина мигом обратилось в жар предстоящей беды. Он проникал глубоко в ее сердце, зарождая очередной приступ страха.

Но Анна постаралась себя не выдать. Нужно было вести себя как обычно и играть роль ничего не понимающей девушки.

— Что ж, — нервно улыбнулась она, схватив со стола кружку, — чай совсем остыл.

Сделав глоток, девушка исподлобья поглядела на сверчка и птицу, которые давно забыли о недавнем разговоре про забвение и уже горячо болтали о чем-то другом. Тем временем в голове Анны крутилась докучающая мысль о необходимости покинуть это место как можно быстрее.

Если раньше она ждала встречи с хозяином замка, то теперь боялась ее большего всего на свете.

Пока Анна, находясь в заточении в огромном замке, твердо вознамерилась сбежать из него во что бы то ни стало, человек, за которого мистер Раин готов был выдать свою дочь, заказал очередную кружку темного пива.

— Ты ведь должен был отплыть еще дня два назад? Чего до сих пор здесь? — поинтересовался приятель Альберта по имени Кобальт.

— Проблемы возникли, — не вдаваясь в подробности, хмуро бросил Альберт. — Придется отложить отъезд на неопределенное время.

В кабаке какой-то посетитель играл на губной гармошке. На соседнем от Альберта заплеванном столике валялся пьяный пухлый верзила. Изредка просыпаясь ото сна, он что-то бубнил, а потом вновь клал голову на руки и засыпал.

Молодой парнишка принес на подносе заказанную Альбертом кружку пива. Сделав глоток и освежившись, несостоявшийся жених огляделся. В кабаке было довольно шумно и людно. Все столики были заняты: кто-то метелил друг друга кулаками, другие играли в карты, третьи жадно хлебали из кружек дрянное пойло, которое тут называли «пивом».

— И на кой черт тебе та девка сдалась? — рискнул Кобальт, скрестив руки на широкой груди.

Альберт перевел холодный взгляд на друга и молча уставился на него, не желая отвечать. Затем сменил тему:

— Ты мне лучше расскажи, что у тебя там с работой? — попросил он.

Кобальт пустился в рассказы о новой работе на шахте. В конце концов они разговорились настолько, что не заметили, как пролетел час.

— Душновато, — расстегнув несколько пуговиц и обнажив волосатую грудь, сказал Кобальт. — И все же, вернемся к моему вопросу. Неужели ты отложил поездку из-за этой девчонки?

— Она дерзкая, — промолвил Альберт, вспомнив ночную встречу с Анной, — хочется ее проучить.

Альберт принадлежал к тому типу людей, которые непременно добивались своей цели, стоило лишь ее наметить. Сказать, что ему нравилась Анна — означало бы солгать. Его привлекали в ней не столько красивая внешность или душа, сколько твердый нрав, который он так жаждал сломить. Каждый раз вспоминая ее гордое лицо и полный ненависти взгляд, когда она во всеуслышанье отказала ему в браке, Альберт лишь сильнее хотел подчинить ее себе и заставить сдаться ему во власть.

— Она хоть внешностью достойна твоего времени? — погладив бороду, расспрашивал Кобальт.

— Она безусловно красива, — Альберт пододвинулся к другу и горячо выразил, — но не этим меня тянет к ней. Знаешь, она как дикая лисица, мне нужна победа над ней. Покорить ее нрав, заставить ее, израненную, смирившуюся со всей участью, приползти ко мне.

Альберт говорил восторженно, с яростью в блестящих глазах. Кобальт хоть и не понимал друга в его странном желании, но мысль сломить женщину уловил и за это испытывал к нему уважение.

— Верно-верно! — поддержал Кобальт, широко раскрыв рот, — так и надо с такими бабами!

Альберт же откинулся на спинку стула и, сделав еще один большой глоток пива, закрыл глаза. Он представил, как ласкает Анну, а она в ответ яростно кусается. Его возбуждало ее сопротивление. Он воображал себя неким охотником, пытающимся приучить дикого зверька, подчинить его и заставить делать все, чего он только пожелает.

В его воображении он сжимал горло Анны и испытывал при этом приятное ощущение, растекающееся волной по всему его крупном телу. Она заводила его своей строптивостью. Будь его воля, он и дальше бы представлял себе, как довлеет над ней, оживляя картинку перед глазами, делая ее ярче и подробнее, если бы не звук громко открывшейся двери.

Альберт резко распахнул глаза и недовольно уставился на вход. Однако раздражение быстро исчезло с его лица, когда он узнал в новом посетителе кабака своего давнего друга.

— Серан! — воскликнул он, заулыбавшись во весь рот.

— Кого я вижу! — ступая по полу тяжелыми сапогами с железными носами, Серан двинулся в сторону Альберта.

Альберт так резко вскочил со стула, что тот не упал с грохотом на пол только потому, что Кобальт вовремя удержал его за спинку. Обрадованный приятной встречей, Альберт обнял Серана, похлопав его по спине широкой ладонью.

Серан был одет в черно-коричневый плащ и плотные темные штаны. Совершенно лысая голова поблескивала от пота, а остро выраженные скулы придавали лицу пугающий вид. Ко всему прочему черные глаза, в которых люди всегда замечали склонность к жестокости, были слишком большими для маленького лица. На правой щеке Серана виднелся страшный шрам, пересекающий почти все лицо. И хотя он давно зажил, бледно-красный след до сих пор бросался в глаза окружающим. Этот рубец Серан получил пять лет тому назад во время охоты на волков. Вместо того, чтобы стесняться своего увечья или прятать его под маской, Серан гордился им и считал его свидетельством своей победы над волком. Каждый раз, когда кому-либо приходило в голову спросить его о шраме, Серан с воодушевлением рассказывал историю его появления, а слушатели всякий раз восхищались его смелостью.

Сняв со спины древковое оружие, Серан облокотил его о стол. Затем присел на стул напротив Альберта и, позвав парнишку-прислужника, заказал рисовой водки.

Альберт изучающе оглядел оружие и перевел взгляд на Серана.

— Что, сезон открылся? — спросил он, ухмыльнувшись.

— Нет, до открытия сезона еще есть время, — отмахнулся Серан.

Альберт снова поглядел на оружие, лезвие которого хоть и было старательно протерто, но кое-где все равно виднелась запекшаяся кровь.

— Но зачем тогда оружие? — не понимал Альберт.

— На три ближайших к городу деревни напал один озверевший волк. Количество погибших и пострадавших жителей выросло так сильно, что власти приняли непростое решение. За голову этого волка назначили жирную награду, — с нескрываемым предвкушением поделился Серан. — Вот все охотники и взялись за оружие и ломанулись в лес на поиски зверя.

Альберт снова взглянул на оружие. Глядя на него, он вспомнил то далекое время, когда и сам охотился на волков. Увлекательнейшее время! Памятное.

Оружие Серана вызывало в нем неподдельный интерес. Специально сделанное для охоты на волков, оно было довольно тяжелым, но прекрасно проявляло себя в деле. Оружие было прочным, отлично кололо, имело удобную длину и могло дробить даже волчьи кости.

— И как успехи? — заинтересованно положив локти на стол, спросил Кобальт.

Несмотря на то, что вопрос был задан Кобальтом, Серан от него отвернулся.

— Сегодня обнаружили следы его пребывания на западной части реки. Похоже, он движется на север. Завтра мы намерены продолжить поиски, — ответил Серан и обратился к Альберту: — А ты здесь какими судьбами, дружище?

Альберт осторожно переглянулся с Кобальтом, попросив того умолчать о настоящих причинах его пребывания в городке. И Кобальт все понял.

— Было дельце, задержусь на пару дней, а потом на всех порах домой, — ответил Альберт. — А как у тебя дела обстоят? Как жизнь?

— Да все хорошо, — положив ногу на ногу, сказал тот. — Обычно в нашем городе ничего интересного не происходит, живем себе спокойно. Каждый день — одна сплошная рутина, и так по кругу. Но в последнее время странностей на удивление становится больше, чем полагается.

— И о каких же странностях идет речь? — вмешался Кобальт, смачно рыгнув на весь зал. Здоровяк пытливо уставился на охотника, аж раскрасневшись от любопытства.

Но Серан не смотрел на Кобальта во время разговора, пока тот в свою очередь таращился на него во все глаза. Если же взгляд Серана все же обращался к Кобальту, то в глазах его мелькало какое-то презрение и отвращение к нему. Кобальт не улавливал этого по своей природной наивности, но Альберт отметил, что Серану его друг оказался не по нраву.

— Кто-то женщин наших похищает, — недовольно сдвинув брови, продолжил рассказ Серан, не смотря на Кобальта. — Вот сегодня один бедняга искал повсюду свою дочь, да так и не смог найти. Походу и ее похитили, гады.

— Ах, ты про это, — ахнул Кобальт, — слыхали, жуть страшная!

Альберт встревожился.

— Кто же этот бедняга? Знаешь его имя? — нахмурившись, спросил он.

— Его ты вряд ли знаешь, — Серан хотел было отмахнуться, но серьезное выражение на лице Альберта вынудило его раскрыть карты. — Его фамилия Раин, местный ремесленник, потерял дочь. Уже второй день на ее поиски все силы бросает. Надежды маловато, учитывая не только вероятность похищения, но и частые нападения этого волка. Быть может, ее уже и нет в живых.

Альберт изменился в лице. На него все больше накатывала волна гнева и злости. Он был недоволен тем, что мистер Раин не удосужился ему сообщить о похищении Анны и скрыл от него столь важное событие.

Альберт встал из-за стола и уже намеревался уходить, как Серан остановил его:

— Так быстро уходишь?

— Есть дела, — сухо ответил Альберт, намереваясь покинуть кабак.

— Мы завтра снова на охоту, — напомнил Серан. — Давай с нами? Махнем в лес как в старые добрые времена!

— Я подумаю, — с этими словами Альберт оставил друзей и ушел из кабака. А Серан, не желая оставаться в компании Кобальта, пересел за другой стол и вместе с другими посетителями начал играть в карты.

Мистера Раина ждал долгий и не самый приятный разговор с Альбертом. Тот выражал свое негодование по поводу того, что отец не уследил за дочерью и не предупредил его, Альберта, о похищении Анны. Убитый горем отец молча выслушивал претензии несостоявшегося зятя, не в силах что-либо ответить. Ведь отчасти он действительно был виноват, скрыв побег дочери из дома.

Мистер Раин догадывался, что Анна бежала из дома по собственной воле. Она не хотела замуж и видела выход лишь в побеге. Однако ее планам не суждено было осуществиться. Мистер Раин подозревал, что дочь направилась к Натали, ведь кроме нее, близких людей у Анны не было. А значит, именно по пути к ее дому Анну и похитили.

Когда жених его дочери в гневе захлопнул входную дверь и ушел прочь, мистер Раин обессиленно рухнул в кресло. Целый день он потратил на безуспешные попытки отыскать Анну. Наведался ко всем знакомым, расспросил соседей, — но никакого результата. Никто ее не видел и ничего не знал о ее местонахождении. Единственное, что оставалось мистеру Раину — это обратиться к городской страже и попросить их помочь в поисках.

Но стража сразу предупредила безутешного отца, что как только Анна будет найдена, ее отправят в темницу. Она проведет там некоторое время в ожидании судебного процесса. После судья определит ее дальнейшую участь.

Мистер Раин согласился со стражей, но мысленно обдумывал иной план. Как только Анна будет найдена, он собирался незамедлительно передать ее Альберту, чтобы тот увез ее куда подальше, туда, где не действует власть городской стражи. Только в этом случае Анна будет в безопасности, а он, мистер Раин, наконец решит все свои проблемы.

— Завтра хозяин, возможно, пожелает с вами познакомиться, — объявил сверчок со всей серьезностью.

— А если я не та, которую ищет ваш хозяин, — снова вернулась к важному для нее вопросу Анна, — что со мной будет?

Глаза сверчка устало забегали по залу. Анна задавала этот вопрос множество раз, но так и не получила желанного ответа. Сверчок все время пытался выкрутиться, сбежать от признания. И нашел самый легкий способ — делать вид, будто не слышит вопроса, и уводить разговор в безопасное русло, а птица, ему в помощь, менял тему и весело шутил, пытаясь разрядить обстановку. Но Анна заметила это и все поняла.

Слишком уж о многом она знала. Ведь ей приоткрыли завесу тайны, скрытую от других людей. И чтобы сохранить ее, нужно было избавиться от неудобного свидетеля, коим сейчас и являлась Анна. Она могла рассказать людям правду. Хотя вряд ли ей поверили бы, скорее сочли бы безумной и оградили бы от общества.

— А можно прогуляться во дворе? — осторожно спросила Анна. — Мне душно находиться целыми днями в комнате. Хочется на свежий воздух. Я не привыкла жить в четырех стенах.

— Хозяин не разрешит, — тихо прочирикал птица.

— Но я же все равно не смогу сбежать, — с мольбой в голосе уговаривала Анна. — А так прогулка пойдет мне на пользу. Какой толк будет от меня вашему хозяину, если я тут зачахну?

Но сверчок строго покачал головой, отказав ей в прогулке. Анна опустила голову и, вслушиваясь в потрескивание камина, принялась размышлять. Нужно сбежать, но как это сделать?

Анна не верила в то, что окажется истинной. У нее не было никаких способностей, знаний в области врачевания или еще чего-нибудь, что могло бы помочь хозяину замка разрушить проклятие. При этом Анна была уверена в другом. От нее обязательно попробуют избавиться, как только станет ясно, что она не та самая.

У Анны было столько воспоминаний, с которыми она не хотела расставаться. Забыть отца, дом, детство. Жить после забвения так, словно никогда и не жила своей жизнью. Однако, потеряв память, она утратит самое драгоценное — истории, что отец рассказывал ей по ночам о матушке. Ведь именно благодаря ночным посиделкам, во время которых мистер Раин с отцовской нежностью рассказывал дочери о том, какой была ее мать, женщина, которую Анна никогда не видела, но все равно любила, все еще жила в ее сердце. Она была, как огонек, чье пламя никогда не гасло, поддерживая ее в трудные минуты. Но лиши они ее памяти, и мама умрет. Перестанет существовать даже в ее воспоминаниях. И огонек потухнет, раз и навсегда.

Сердце Анны болезненно сжалось. Нельзя было позволить этому случиться. Анна еще раз попробовала упросить новых друзей помочь ей выйти из замка и прогуляться на свежем воздухе. Она повторяла, как тяжело ей сидеть в замке и не наслаждаться утренними прогулками. Но безрезультатно. Сверчок и птица так трепетали перед хозяином, что твердо стояли на своем, боясь гнева графа Эмирсона.

Вскоре дневное светило пробудилось ото сна и потянулось в залу через большое окно. Лучик солнца, словно заигрывая с природой, кокетливо пробился сквозь толщу неба. Пришло время прощаться.

— На закате мы снова вернемся к вам, мисс, — пообещал птица. — А пока весь замок в вашем распоряжении. Раз вы не можете погулять во дворе, то по замку блуждайте сколько вашей доброй душе угодно. Исследуйте его, займитесь чем-нибудь, чтобы отвлечь себя.

Солнечные лучи все больше освещали сумрачное предутреннее небо.

— И прошу, мисс, — строго обратился к ней сверчок, нахмурившись, — ни в коем случае не прикасайтесь ко мне больше и не роняйте меня. Весь прошлый день я провел, лежа на спине, и теперь она ужасно болит!

Анна невольно рассмеялась.

— Хорошо, не буду трогать, — заверила она его с улыбкой, — честное слово.

— Верю, верю, — неуверенно проговорил сверчок и встал в удобную позу. — А пока прощайте. И не натворите глупостей за время нашего отсутствия!

Здесь Анна промолчала. Она не могла дать подобного обещания. Ведь в мыслях она то и дело возвращалась к необходимости придумать план побега.

Когда сверчок и птица замерли там, где им удобно, и более не сделали ни единого движения, Анна встала с кресла и подошла к окну. Отсюда открывался отличный вид на двор. Она смотрела на зачахшие грустные деревья, растущие ровным рядом. И сердце ее при виде них не рассветало. Не имели они ни зеленых листков, ни цветов, и даже трава у их ветвистых корней не росла. Все было мрачно и прискорбно.

Анна отвернулась от окна и устремила решительный взгляд на дверь. Может, стоит попробовать сбежать? Вдруг дверь открыта? Хотя с чего бы ей быть открытой?

Мучимая сомнениями, Анна направилась к главному входу. Встав напротив больших дверей, она медленно прикоснулась к холодной золотой ручке. Потянула и вдруг… на весь замок раздался щелчок. Сердце Анны вздрогнуло и едва не выпрыгнуло из груди от страха и волнения.

Дверь открыта! Но кто и зачем ее открыл?

Впрочем, Анна не желала вдаваться в детали этой странной ситуации и выбежала из замка. На крыльце девушка замерла. Восхищенная рассветом, она подняла глаза наверх, к светлеющему небу. Оно окрасилось оранжевым, постепенно расчёркиваясь розовым. Облака прорезали лучи солнца, создавая греющий душу окрас.

Анна глубоко вдохнула. Как давно она не ощущала то прекрасное чувство, что овладевало людьми каждый раз, когда утренний воздух, обжигая прохладой горло, протяжно добирается до легких. И потом наступает приятное облегчение. Она обернулась, чтобы удостовериться в отсутствии погони или слежки. Никто ее не останавливал и не держал. Она может убежать, обрести заветную свободу.

Анна плавно спустилась по ступеням лестницы и рванула к широким воротам по тропинке, выложенной маленькими булыжниками. Но, оказавшись у ворот и попробовав открыть их, она столкнулась с проблемой. На воротах висел замок. Крепкий, прочный — сломать его было нельзя. Ей нужен был ключ, которого у нее не было.

Анна невольно отступила, сделав шаг назад. В глазах потемнело от резкого разочарования, обрушившегося на нее как гром среди ясного неба. А чего она ожидала? Что ей открыли путь к свободе? Глупая.

Стены, окружающие замок, были достаточно высокими, ровными и без выступов. Подняться по ним и перелезть — невозможно. Анна повернулась к ограде спиной и оглядела двор.

Несмотря на то, что ворота наглухо были закрыты, Анна все равно нашла чему порадоваться. Впервые с момента похищения она могла насладиться рассветом.

Усевшись на ступеньки уютного деревянного крыльца, девушка принялась наблюдать за тем, как меняется небо. Густой утренний туман, некогда застилавший горизонт, постепенно рассеивался. Небо розовело, пушистые облака разъединились и резво побежали по небосводу, подгоняемые удалым ветром. Тихая приятная атмосфера приводила девушку в восторг.

Да, у нее были проблемы. И очень серьезные. Но сейчас, пока была возможность, Анна хотела на время забыть о них и полностью отдаться во власть природной красоты.

Однако рассвет, к большому сожалению Анны, не вечен. Яркое солнце поднялось высоко в небо, освещая землю потоком жарких лучей.

Встав со ступеней, девушка огляделась. Если обрести свободу, выйдя через ворота, не удастся, то можно найти другой выход. А для этого следует обыскать двор. Анна так и поступила. Она прошлась по территории, на минуту остановившись возле нерабочего фонтана. Оглядела каждый уголок двора в надежде отыскать какой-нибудь проход. Но ничего. Во дворе, кроме деревьев, фонтана и подвала в задней части замка, тоже закрытого на ключ, ничего не имелось. По крайней мере, она найти не смогла.

Погрустнев, Анна вернулась к крыльцу и, расправив подол платья, присела, сложив ладони на коленях. Кажется, хозяин замка (а она не сомневалась, что это был именно он) просто позволил ей освежиться, будучи уверенным в том, что сбежать она не сможет. Но ни прелесть рассвета, ни утренняя свежесть не могли утихомирить беспорядочный рой мыслей в голове. Она то и дело думала об ожидающем ее забвении.

Вдруг за спиной послышался звук разбиваемой посуды. Анна вздрогнула и резко повернула голову назад. Но в коридоре никого не было. Анна встала с лестницы и направилась в дом, решив установить причину звука.

Ступая по полу, застеленному темно-красным ковром с золотистыми узорами по краям, Анна дошла до кухни и остановилась на пороге. На столе стояла ваза со свежими цветами. Нежно-розовые лепестки тюльпанов и маленькие цветочки гречихи поблескивали в солнечных лучах прелестным блеском. Анна в нерешительности разглядывала букет, не понимая, откуда он здесь взялся.

Ее взгляд сместился с цветов на серебряный поднос рядом с глиняной вазой. На нем стояли тарелка со свежеиспеченными булочками, посыпанными корицей, и чашка зеленного чая, аромат которого заполнил все пространство кухни.

Анна преодолела состояние ступора и перешагнула порог кухни. Приблизившись к столу, она заметила записку, лежащую на подносе рядом с тарелкой. Взяв ее в руки, она полушепотом прочитала написанные на бумажке волнистыми буквами слова:

«Приятного аппетита».

Аккуратный, хорошо разбираемый почерк показался Анне красивым. Она всматривалась в него, словно пыталась узнать по словам их владельца. Но внезапно буквы стали медленно передвигаться, расплываться по желтой бумажке и вдруг — взлетели в воздух. Немного покружившись, они рассыпались по каменным плиткам кухни.

Анна в удивлении отступила, снова ощущая в кухне чужое присутствие. Невольно задрожав от ощущения, будто ее спину прожигает чей-то взгляд, Анна резко обернулась. Но никого не было. Либо она просто никого не видела.

— Я знаю, что вы здесь, — наконец не выдержав, воскликнула она.

Ожидая услышать ответ, Анна стояла, не шевелясь, и почти не дышала. Но ответа не последовало.

— Почему вы хотите меня испугать? — задала она вопрос, судорожно озираясь по сторонам.

Она желала заметить хоть какое-нибудь движение, подтверждающее подлинность ее ощущений. Услышать голос преследователя, чтобы убедиться в собственной адекватности. Ведь в противном случае она просто сходит с ума, и тогда и слежка, и летающие по воздуху буквы просто мерещатся ей.

— Чем же я вас пугаю? — прозвучал вдруг холодный и столь долгожданный голос.

Анна обернулась на звук, показавшийся совсем близким. Однако не увидела его обладателя. Кто-то, будто надев шаль невидимку, стоял напротив нее и говорил с ней.

— Будь вы на моем на месте, вы бы не испугались странного поведения похитителя? — смело выставив грудь вперед, спросила она. — Вы пугаете меня тем, что не показываетесь и проделываете эти трюки, наподобие исчезновения записки. Но зачем?

Анна тяжело дышала. Бешено колотящееся сердце охватил страх от незнания, что произойдет дальше. Она подумала о забвении. Может, просто пришел ее час забыть свою жизнь и то, кем она являлась?

— У меня не было намерений пугать вас, — возразил голос.

И Анна в очередной раз убедилась, что говорящий стоял совсем рядом. Будто напротив нее. Но она по-прежнему не видела его, поэтому прожигала взглядом воздух.

— Тогда зачем все это? — не поняла она, начиная злиться. — Вы надо мной надсмехаетесь? Вам смешно, когда другим страшно?

Голос молчал, но Анна более не могла сдерживать злость. В ней накопилось столько обиды на того, кто запер ее в этом замке, угрожая стереть память, что она решила высказать ему все, что думает.

— Вы намеренно позволили мне выйти во двор, чтобы ткнуть носом в закрытые ворота и лишить меня надежды на освобождение, — сжав руки в кулаки и задыхаясь из-за нехватки воздуха, продолжала Анна. — Вы будто подбросили кость голодной собаке, а потом резко ее отобрали!

— Что ж, — прозвучал шепот возле уха Анны, — моя вина лишь в том, что я пошел на поводу у вашего горячего желания подышать свежим воздухом и позволил насладиться красотой рассвета. Более такой ошибки я не допущу, даю вам слово.

Анна задрожала, как от озноба, но несмотря на желание отступить, не сдвинулась с места. Гордо вскинув голову, она вслушивалась в шепот, ощущая холод, исходящий от невидимки. По этому холоду она узнала в обладателе голоса своего ночного спасителя.

— Почему вы не показываетесь, почему прячетесь? — вдруг спросила она, повернув голову чуть вбок, откуда исходил наиболее сильный холод. Ей почему-то казалось, что хозяин замка стоит именно здесь, рядом с ней. — Хотите испугать меня до чертиков? Чтобы я потеряла сознание?

— Боюсь, что, если покажусь, вам станет куда страшнее, чем сейчас, — спокойным, но холодным тоном ответил тот.

Анна усмехнулась, в негодовании сведя брови.

— Какое вы имеете право решать за меня, испугаюсь я или нет? — в досаде воскликнула она. — Этого вы, как мне кажется, знать не можете.

Сглотнув образовавшийся от волнения ком в горле, Анна глубоко вдохнула прохладный, как в зимние дни, воздух, желая усмирить дрожание рук. Конечно, ее пугала причина, по которой хозяин замка не показывался ей, но в то же время она понимала, что стоит на пути к забвению. Если невидимка покажется ей, то, не будучи истинной, она непременно лишится памяти. Это было очевидно.

— Вы хотите меня увидеть? — осторожно поинтересовался голос.

Анна на миг задумалась. Возникшая внутри нерешительность замедляла работу мозга. Может, не стоит его видеть? Вдруг забвения удастся избежать? Некоторое время Анна не говорила ни слова, не в силах справиться с заплетающимся языком. Только часто и неровно дышала, выпуская изо рта пар. Но в какой-то момент побледневшие от холода губы раскрылись, и она ответила, необдуманно, но со всем желанием:

— Хочу.

Едва дрожащее «хочу» прозвучало в ледяном воздухе, как все стремительно начало меняться. За спиной Анны задернулись плотные шторы, лишая солнце возможности проникнуть внутрь. Помещение вмиг помрачнело.

В том месте, куда все это время был устремлен взгляд Анны, словно она ощущала его присутствие, вспыхнули знакомые желтые глаза. Яркие, светящиеся блеском. Не в силах пошевелиться или сдвинуться с места, она всматривалась в них, чувствуя, как они манят ее, притягивают историей, хранящейся в глубинах уставшего от жизни взгляда.

Сначала он испытывал ее, проверяя на выдержку. Но когда Анна, не изменившись в лице, стойко выдержала его взгляд, в воздухе стали проявляться очертания его лица, шеи, плеч.

Анна с трудом оторвала взгляд от его властных глаз. Ей впервые выпала возможность хорошенько разглядеть хозяина замка и по совместительству своего ночного спасителя. Пройдясь взглядом по его лицу, она спустилась чуть ниже, к шее, плечам и бледным рукам с выпирающими наружу зелеными венами. Ее дыхание остановилось. Вот теперь ей стало страшно. И когда граф опустил глаза, действующая на Анну магия исчезла. Она смогла резко отвернуться от него, встав к нему спиной, и в ужасе закрыть глаза.

Она пыталась не то забыть увиденное, не то осмыслить, не то придумать разумное объяснение, которое не пугало бы ее и не ввергало бы в ступор. Но ничего не получалось. Несмотря на попытки успокоиться, ноги и руки предательски дрожали. А холод, дувший ей в спину, заставлял мурашки волнами пробегать по ее коже — до того на кухне стало морозно.

А увидела Анна вот что. Когда хозяин замка стал видимым, вслед за жуткими желтыми глазами показался мужчина. Взгляд его был настолько потухшим, что казалось, будто он жил на свете уже целую вечность. Неестественно бледная кожа казалась еще белее, оттененная блестящими волнистыми черными волосами до плеч. Весь он выглядел как оживший мертвец.

Под белой, словно мел, кожей проступали зеленые прожилки вен. Каждый сантиметр лица покрывало множество шрамов, словно оно было собрано из тысячи разбитых осколков. Все его тело было покрыто глубокими, зажившими и пугающими рубцами.

Полные, но посиневшие губы чуть приоткрылись в ожидании реакции девушки. Глаза, пристально изучали ее.

От графа исходил холод, и Анна могла лишь гадать, какую мерзлоту почувствует, прикоснувшись к нему.

Весь его вид пугал ее, впрочем, как испугал бы любого человека, которому хозяин решил открыться бы.

— Отпустите меня, — попросила она, едва сумев найти в себе силы выговорить трепетные слова. — Я никому ничего не скажу. Обещаю. Я не та, кого вы ищете. Я не смогу вас исцелить. Мне это неподвластно.

— Увы, мне тоже так кажется, — устало проговорил он, опустив взгляд.

Анна с надеждой открыла глаза и медленно обернулась к нему, встречаясь с ним взглядом. Граф посмотрел на нее. Но не найдя в глазах очередной девушки желанную метку, подтверждающую принадлежность к истинной, граф испытал сильное разочарование.

А Анна тем временем думала только о доме. Неужели он готов отпустить ее? От его испытывающего взгляда сбилось дыхание. Казалось, будто весь кислород сгорел в огне и дышать больше невозможно. Анна чуть отвернула голову вбок, не в силах смотреть на него слишком долго. Но краем глаза она все же наблюдала за его движениями.

— Вы меня отпустите? — спросила она, ощущая биение сердца где-то в горле.

— А зачем вы мне здесь нужны? — бросил граф, отвернувшись от нее.

Анна поняла, что хозяин собирается покинуть кухню. Тогда она повернула к нему голову.

— Постойте, — остановила она его. — Вы лишите меня памяти?

Монстр замер на месте. Слегка обернувшись в ее сторону, он исподлобья поглядел на нее мрачными желтыми глазами. При взгляде на него Анне снова стало не по себе. Она сразу отвела робкие глаза в сторону, чтобы не смотреть на него. Граф расценил это как отвращение к нему и к его облику. И был он прав. От горькой правды граф стал еще более суров и жёсток. Черты его лица изменились, скулы заострились.

— А вам так дороги воспоминания о жизни и об отце, который ради собственной выгоды и долгов, готов продать дочь едва знакомому человеку? — слова, пронзившие ее будто кинжалом в самое сердце, причиняли столь сильную боль, что Анна неосознанно, против желания, подняла на него глаза.

Она смотрела на него молча. Сглотнув ком в горле и поморгав пару раз, чтобы остановить навернувшиеся на глаза слезы, Анна сказала:

— Это не ваше дело. Какими бы ни были мои воспоминания, они мои. Принадлежат лишь мне. И я не хотела бы их утрачивать.

— А что делать мне? — вдруг поинтересовался граф. — Вам напомнить о вашем решительном намерении, сбежав из замка, привести людей на помощь пленнику?

Недобрая усмешка скользнула по изуродованному лицу. Она вызывала у Анны беспомощность, и девушка опустила плечи.

— Вы подслушивали весь наш разговор? — спросила она, заранее зная ответ на этот вопрос.

— Вовсе нет, — холодно рассмеялся граф, но его лицо быстро сделалось серьезным.

— Тогда откуда вам известно про долги моего отца и желание помочь тому бедному человеку, оказавшемуся у вас в плену? — Анна тяжело дышала от переполнявшего ее гнева. На кухне либо окончательно исчез кислород, либо воздух так разгорячился от накала, что дышать им стало невозможно. Так или иначе, Анна задыхалась от безысходности.

Непоколебимая уверенность графа раздражала, и она возненавидела его.

— Может, оттуда, что никакого пленного в замке нет? — желтые глаза прожгли ее усмешкой.

И тут Анна неожиданно все осознала. Все это время она разговаривала не с пленным, с которым, как она считала, у них была общая проблема, а с самим графом. Девушка в отчаянии прикусила нижнюю губу до крови.

— Вы меня обманывали! — воскликнула она.

— Разве? — расплылся в улыбке тот. — Я не говорил, что меня похитили.

— Но… — от беспомощности прикусив язык, Анна замолчала. Она не знала, что ответить и какими словами возразить ему. Потому проще оказалось молчать.

Хозяин замка сделал шаг вперед, но остановился сразу, как только Анна от страха отскочила на два шага назад. Она ожидаемо боялась его.

— Все, что вы говорили, — обман, — задыхаясь от возбуждения, проговорила Анна заплетающимся языком.

Уголок губы графа дернулся в холодной усмешке. Он хотел отвести от нее взгляд… но не мог. Что-то удерживало его и не позволяло перестать смотреть на нее. Разъяренное лицо Анны запылало ярким румянцем. В холодной комнате, в которой она не́когда дрожала, ей сейчас было жарко. Душно. И желание сбежать стало еще сильнее.

— Я никогда не лгу, — признался граф, продолжая вглядываться в нее. — И вам ни в чем не соврал. Мои слова — правда. Все, что вы слышали, является неотвратимой истинной.

Анна часто дышала. Как хотелось ей возразить ему. Ответить достойно и громко на его столь уверенный и гордый тон. Но по неясной причине губы плотно сомкнулись, и голос, словно ему что-то препятствовало, никак не мог прорваться наружу.

— Если вы так рветесь домой, — предложил граф, сумев наконец отвести от нее глаза, — то на закате Сэм отведет вас обратно в город.

— Ни к чему, — поспешно прозвенел ее голос, напомнив графу звук разбивающейся посуды. — Я сама найду дорогу.

— Одной идти опасно, слишком много разбойников, — возразил граф. — Пойдете либо в сопровождении Сэма, либо навечно останетесь в замке. Как вам угодно?

Анна недовольно вздохнула.

— Хорошо, — пришлось ей сдаться. — Пойду с этим вашим Сэмом. Но… — Анна, прокашлявшись, осторожно добавила: — перед этим вы лишите меня памяти?

Граф неожиданно вспылил.

— Я лишаю девушек памяти не ради собственной безопасности, а ради них самих, — он думал, что Анна сама догадается о причине, по которой он так поступал с похищенными, но ее недоуменный взгляд говорил об обратном. Тогда он вынужденно продолжил объяснение, все больше раздражаясь ее недогадливостью, из-за которой самые простые вещи необходимо было растолковать. — Мой замок никому никогда не найти, если я того не пожелаю. Никто не узнает о моем существовании, только если я сам не откроюсь ему. Вы вовсе не представляете для меня опасность. А вот если вы начнете трезвонить о замке на холме, которого никто никогда не видел, а также о графе и о говорящих сверчках и птицах — это едва ли закончится для вас чем-то хорошим. Вас сочтут сумасшедшей и в лучшем случае оградят от общества. А в худшем — примут за одержимую. Тогда, — с презрительной усмешкой протянул он, — ваши уважаемые священники заставят вас пройти необходимые обряды по изгнанию дьявола из вашей души и головы. А если это не сработает, то вас убьют, посчитав приспешницей сатаны.

Анна невольно опустила некогда напряженные плечи. Ей стало значительно легче от его признания.

— Если я буду молчать и делать вид, что ничего не происходило, вы оставите мою память в покое? — спросила она и, чтобы не выдать своего волнения, сжала ладони в кулаки.

Граф молча кивнул.

— А пока наберитесь терпения и дождитесь заката, — предложил он. — Как только сядет солнце, вы отправитесь домой.

Мгновение спустя граф исчез. Стоило Анне моргнуть, как в кухне она оказалась совершенно одна. Она огляделась по сторонам, удостоверившись в полном одиночестве. Эта был их первый и последний разговор. И вряд ли она еще когда-нибудь его увидит.

После разговора с графом Анна позавтракала свежеиспеченными булочками, которые оставил для нее владелец замка и выпила чашку горячего чая.

Через окно, которое она вновь распахнула, в кухню проникало золотистое сияние солнца. Поднявшись высоко в небо, оно освещало долины, скалы на побережье и крыши городских домов пылающей оранжевой окраской. Пробиваясь сквозь причудливые облака, светило щедро раздаривало утренние лучи, делясь со всей природой особенным теплом.

Анна не ощущала на сердце прежней тяжести и больше не боялась забвения. Почему-то разговор с графом принес ей странную смесь надежды и радости. Несмотря на холодность хозяина замка, Анна ему поверила. Пообещав девушке, что не лишит ее памяти, он ничем не дал понять ей, что она может сомневаться в его словах.

После завтрака Анна решила отвлечь себя чем-нибудь, чтобы время пролетело быстро и скорее наступил закат. В предвкушении возвращения домой уже этим вечером Анна не могла думать ни о чем другом, кроме как о своем уходе.

Уже сегодня она увидит отца! Конечно, Анну пугало предстоящее объяснение с родителем по поводу ее побега, но радость от предстоящего возвращения перекрывала чувство страха.

Анна прошлась по коридору и спустилась в зал, в котором прямо из мозаичного пола росло огромное и высокое дерево. Замерев напротив оголенного растения и подняв голову к потолку, Анна оглядела кривую верхушку дерева задумчивым взглядом. Растение словно простирало к потолку сухие искривленные руки, чтобы пробиться через него к небу.

В зале царили кромешная тьма, холод и тишина. Лишь шаги Анны звучали в напряженном воздухе гулким эхом. Внезапно девушкой овладело странное желание, оказавшееся сильнее здравого смысла. И она не стала противиться этому неожиданному порыву.

Подбежав к большим окнам зала, плотные шторы которых были задернуты, казалось, целую вечность, она раздвинула их в стороны одним ловким движением. В зал ворвался столп солнечного света. Такой сильный, что привыкшие к темноте глаза Анны зажмурились. Солнечные лучи проникли в каждый уголок зала и в особенности ударили по дереву. Анна обернулась к растению и уставилась на заблестевшую золотом верхушку. Теперь дерево уже не казалось столь жалким и грустным. Прямо на ее глазах в нем словно расцветала жизнь. Нехватка тепла исчезла под натиском пробивающегося через окно жара.

Подойдя к дереву, Анна коснулась ствола ладонью. И снова ощутила под пальцами равномерное сердцебиение.

Тук-тук… тук-тук…

Как же такое возможно? Почему дерево издает стук сердца?

По толстым корням, окруженным камнями одинаковой формы и размера, казалось, текла жизненная сила. И Анна присела на небольшой камень, осторожно прислонившись спиной к теплому стволу. Ей внезапно стало так хорошо, будто жизненная энергия дерева медленно переходила к ней. Расслабленное тело ощутило прилив новой, неизведанной силы.

Прокрадывающиеся через голую крону дерева лучи падали Анне на лицо, придавая ей особое очарование. Закрыв глаза и глубоко дыша полной грудью, она ощущала спиной ту силу, что проносилась по корням, ветвям и стволу дерева, каждая частика которого была пропитана этой энергией. Анна и сама словно стала его частью, наполняемая потоком умиротворения.

Стало так хорошо, что по телу Анны растеклось сонное онемение. Тепло дерева медленно накрыло ее как туман. Усталость расползлась по телу и жилам. Дыхание выровнялось, разум заполнило забытое ощущение безмятежности. Неодолимая сонливость уносила Анну в далекий мир сновидений, и она заснула под несмолкающую мелодию, которая на протяжении нескольких недель играла в ее голове и в ее сердце. Музыка будто звала ее в далекое, но недолгое путешествие, которое грозило изменить не только положение Анны, но ее и саму…

Она резко открыла глаза, но ничего не могла разглядеть из-за кромешной тьмы. Где она? Анна помотала головой в разные стороны, чтобы понять, куда ее снова занесло. Но густой мрак не оставлял шансов рассмотреть что-либо.

Над головой раздался страшный звук, похожий на гром. Анна вскинула голову вверх и зажмурилась от яркого света. Приоткрыв глаза, она уставилась сквозь ослабевший свет на капельку воды в воздухе, которая передвигалась над ее головой. За одной каплей появилась другая, потом — третья. Вскоре ноги Анны затопило холодной водой, поднимавшейся все выше и выше. Стоя по колено в воде, Анна испуганно метнула взгляд в сторону яркого света. Вглядываясь в него, она вдруг поймала себя на мысли, будто скатывается в бездну, на неизмеримую глубину под аккомпанемент несмолкающего рева.

Оторвав взгляд от света, не успела она опомниться, как вода дошла ей уже до горла. Девушка начала задыхаться. В какой-то момент вода накрыла ее с головой. Плывя наверх, желая выбраться на сушу, Анна с ужасом осознала, что любые попытки выплыть на поверхность только усугубляли ситуацию, и она стремительно уходила на дно. Расширенные глаза глядели вверх, на отдалявшийся свет, придававший воде серебристый блеск.

И вдруг единственный источник света стал медленно исчезать. Анна судорожно замахала рукой в попытках выбраться из воды, но ничего не получалось. Она все больше уходила под воду, а свет над ее головой окончательно исчез во мраке.

Ни звука, ни света. Анна, крича от ужаса, лихорадочно вырывалась из цепких лап водного чудовища, уносившего ее в темную бездну. И тут откуда ни возьмись внизу появилось сияние. Анна резко опустила голову и уставилась на странные зеленые огоньки света, соединяющиеся между собой в бурном танце. Вскоре огоньков стало так много, что разглядеть предмет, спрятавшийся за ними, стало невозможно. Но Анна наверняка знала, что огоньки что-то прятали от нее. Очередной раскат грома сильно ударил по ушам, зато огоньки разошлись в стороны и открыли ее взору красную дверь с золотой ручкой.

Анна без раздумий поплыла к ней. Это не стоило ей огромных усилий, поскольку течение все равно несло ее в сторону двери, будто подталкивая к ней. И вот уже стоя напротив двери из красного дерева и пальцами сжимая дверную ручку, Анна сделала усилие и распахнула ее. В глаза девушке ударил яркий свет, который на мгновение ослепил ее.

До ушей донеслась вдруг торжественная музыка, которая только нарастала с каждой секундой. Когда Анна распахнула глаза, то разинула рот от удивления. Она стояла посреди огромного зала, показавшегося ей знакомым. Оглянувшись по сторонам, она обнаружила то самое дерево, облокотившись на которое заснула крепким сном. Вот только сейчас оно, растущее посреди зала, значительно отличалось от своей измученной копии. Живое, с зелеными листьями и ароматными цветами на молодых ветвях, оно завораживало Анну своей красотой. За толстым стволом, опутанным зелеными лианами, Анне удалось разглядеть маленьких детей в нарядных платьицах.

Анна не понимала, что происходит и где она находится. И великолепно украшенный цветочными гирляндами зал только прибавлял ей вопросов. С роскошного потолка свисала люстра с горящими свечами. Их мягкий ненавязчивый свет придавал залу особое очарование. У высоких стен выстроились столы, покрытые белыми скатертями с золотистыми узорами. Сверху на них стояли в вазах пышные цветы, рядом, на золотых и серебряных блюдах, лежали самые разнообразные яства, а в изысканных бокалах плескалось дорогое красное вино. В стоящие на столах декоративные золотые канделябры тоже были вставлены потрескивающие свечи.

Облаченные в дорогие наряды гости танцевали, кружась в такт бодрой музыке. Кавалеры галантно приглашали на танец юных дам, и те плавно танцевали по залу, разрезая воздух пышными юбками платьев. То и дело по помещению пробегали дети, играя в догонялки. На лицах всех присутствующих светились счастливые улыбки.

Пока девушка дивилась переменам, произошедшим с помещением, одна из танцующих пар прошла сквозь нее, словно у нее не было физической оболочки, и по торжественному залу блуждал только ее беспокойный дух. Девушка испуганно отскочила и случайно соприкоснулась с еще одним гостем. Дрожащая рука прошла сквозь тело важного господина, который, казалось бы, ничего не заметил. Анна ужаснулась. Она была будто невидимый призрак, не способный с кем-либо соприкоснуться и до чего-либо дотронуться. Гости не видели и не слышали ее, словно ее здесь не было.

«Наверное, это сон, — подумала Анна. — Ну конечно, такое может случиться только во сне!»

Как только Анна пришла к этому выводу, ей стало значительно спокойнее. Она больше не боялась и даже заинтересовалась дальнейшими событиями. Неожиданно музыка смолкла, и все танцующие разошлись по разные стороны зала. Анна осталась стоять посреди помещения, не понимая, что происходит.

Вместо бодрой музыки, под которую все танцевали, зазвучал торжественный ритм барабанов. Громадная двухстворчатая дверь напротив Анны с грохотом распахнулась. На пороге показался молодой человек с весьма привлекательной внешностью.

Анна на мгновение задержала взгляд на его красивых темных глазах, обрамленных густыми ресницами. А потом оглядела его с ног до головы. Широкоплечий, высокий, с черными волосами, волнистые локоны которых спускались до плеч, он степенно вошел в зал под благоговейными взглядами присутствующих. На голове юноши царственно восседала золотая корона, украшенная сотнями драгоценных камней, переливающимися в блеске горящих свечей. Одет он был в красный камзол с золотыми пуговицами на груди и в темную мантию, а на боку, в ножнах, виднелась острая шпага с узорчатой рукоятью.

Под торжественный звук барабанов он приосанился и направился в сторону Анны. Шел ровно, словно плывя по воздуху. Пронзительный взгляд больших глаз сковывал движения девушки. Она застыла на месте, не в силах пошевелиться. Вглядевшись в его лицо, Анна испытала то странное чувство, которое испытываешь при виде человека, с которым не виделся уже много-много лет. Или даже сотни — как показалось Анне. И тут взгляд знакомых глаз устремился на нее вновь. Два темных омута пронзали ее до глубины души, заставляя жаркое возбуждение течь по ее жилам, дыхание учащаться, а сердце то замирать, то биться так часто, что оно вот-вот рисковало остановиться.

Анна не знала того, кто приближался к ней, но ее сердце — знало. Да так хорошо, словно они были знакомы много лет. Казалось, будто сердце тосковало по нему, скучало. И вот, спустя несколько веков, долгожданная встреча наконец состоялась.

Подходя все ближе, юноша мягко ступал по красному ковру. Но ни уверенная походка, ни гордая осанка не выдавали в нем высокомерного человека. Напротив, искренняя улыбка на утонченном лице придавала его безупречному облику таинственное очарование.

Еще мгновение… и Анна затаила дыхание. Он прошел сквозь нее, продолжив путь к чему-то важному. Он не увидел ее, не почувствовал. И Анна стояла в полном смятении. В душе что-то перевернулось. Она с трудом заставила себя дышать, но унять дрожь в руках так и не сумела. Кто он? И почему вызывал в ней необъяснимую бурю эмоций?

Она медленно бросила взгляд через плечо. Молодой человек в темной мантии, шлейфом тянувшейся за ним по полу, дошел до деревянного трона с красивой резной треугольной спинкой и обернулся к гостям, которые тут же с уважением ему поклонились. Не смея, поднимать голов, они стояли так до тех пор, пока бархатный голос юноши не произнес:

— Я рад вас видеть!

Сердце болезненно сжалось. Анна знала этот голос… На душе было больно, словно старые раны, так и не зажившие спустя сотни лет, вновь открылись и начали кровоточить. Анна невольно приложила руку к груди, к самому сердцу, пыталась остановить терзание. По щеке пробежала жаркая слеза. Стоя напротив юноши, она вглядывалась в светящиеся добротой и нежностью глаза и плакала.

Но почему? Что было в нем особенного? Что отличало его от множества других участников торжественного мероприятия?

Тем временем молодой человек опустился на трон, и гости снова пустились в пляс, наслаждаясь атмосферой веселья. Кто-то пил красное вино, другие принялись за еду. Гости проходили сквозь Анну, порой закрывая собой восседающего на троне юношу. Они проносились туда и сюда, мельтеша перед глазами и мешая обзору. И только Анна застыла на месте, как статуя, напрочь позабыв о времени. Мир вокруг будто перестал для нее существовать, сведясь к единственному, кто представлял для нее интерес, а именно: к юному правителю.

Стерев со щеки слезу и продолжая смотреть на юношу, Анна попыталась вспомнить то, что было ею давно забыто. Какое-то утраченное воспоминание не давало девушке покоя. Она должна была его вспомнить. Вспомнить то, что забыто. Ведь от этого зависела разгадка нависшей над ней тайны.

Анна резко открыла глаза. Она снова была в пустом зале. Неосознанно оглядевшись в поисках нарядных людей, что кружились в танце вокруг волшебного дерева, и юноши на троне, она поникла. Ни того, ни другого в зале не было. Она сидела на камне в полном одиночестве.

Это были все тот же зал и то же дерево, но со значительными отличиями. Не было ни изящных украшений на стенах, ни музыки, ни свечей, ни свежей зелени на иссохших ветвях растения, едва стоящего на ветхих корнях.

И все же она видела во сне именно этот зал.

— Удивительно! — не выдержав переполнявших ее чувств, воскликнула Анна, вставая с камня.

Глубоко вздохнув, девушка встряхнула головой, пытаясь забыть странный сон. Иногда бурное воображение способно переносить человека в придуманный мир, где обитает жизнь в разы прекраснее действительности. Так люди на некоторое время забывают о скудной реальности, в которой живут. По крайней мере, так решила для себя Анна, посчитав свой сон простой игрой воображения, чтобы хоть как-то объяснить происходящее.

Окинув дерево прощальным взглядом, девушка покинула зал, направившись в отведенную ей комнату. Пройдя мимо двери, за которой, как она ошибочно посчитала, жил пленник, Анна на мгновение остановилась. Не осмеливаясь повернуться к ней, она стояла к двери боком.

Все это время он обманывал ее! Или она сама себя обманывала, пытаясь утешить себя тем, что не одна находится взаперти… Анна не знала, что и думать. Зато ясно понимала другое. Вечером она оставит замок, его обитателей и графа позади. Все, случившееся с ней, останется далеко-далеко. Грозная туча не будет более нависать над ее головой, и солнце осветит ей путь. Все будет как прежде. Отец попросит прощения, забыв об Альберте, как о страшном сне. А Анна непременно простит его, продолжив свою жизнь.

Войдя в комнату, девушка уселась на кровать. Глядя вдаль, постепенно окутываемую легким туманом, она видела перед собой фрагменты недавнего сновидения. Взгляд темных глаз юного короля запомнился ей отчетливее всего. И причиной тому, скорее всего, была неспособность Анны объяснить, почему глаза короля казались ей знакомыми и даже родными. Казалось, когда-то они смотрели на нее с нежностью и любовью. И улыбались ей, горя и искрясь такой немыслимой живостью, что она невольно восхищалась их обладателем и влюблялась в него.

Если бы кто-нибудь попросил Анну описать чувство, каждый раз возникающее при мысли об этих глазах, она не сыскала бы нужных слов и во всем мире. Ведь передать словами появившееся в груди оживление невозможно. Нужно было ощутить это, прочувствовать на себе.

Пару раз Анна спускалась перекусить на кухню или погулять во двор. Так и прошел ее день, показавшийся непривычно долгим и потому утомительным. Ожидая вечера, Анна беспокоилась и испытывала нетерпение. Хотелось как можно скорее отправиться домой к отцу!

И вот, после долгого ожидания, вечер наконец-то соизволил наступить. Анна встретила закат у себя в комнате. Глядя на опустившееся за горизонт солнце, прощальный луч которого, осветив ее радостное от предвкушения скорой встречи с отцом лицо, Анна так и засияла от счастья.

Вспомнив о сверчке и птице, девушка поспешно спустилась в гостиную, где провела с ними вчерашнюю ночь. Она бежала так быстро, будто за ней гналась разгневанная свора собак. Ей хотелось застать пробуждение друзей ото сна. Распахивая перед собой одну дверь за другой, она бежала вперед, как легкая пушинка, подгоняемая дуновением морского ветра.

Оставив позади последнюю дверь, Анна добежала до камина и уселась в кресло. Через большое окно ворвалось золотистое сияние, осветившее стены гостиной. Но мгновение спустя солнце укатилось за горизонт, и в комнате резко потемнело.

В трепетном ожидании Анна смотрела то на сверчка, то на птицу, пока последние отсветы вечерней зари, догорев дотла, не покинули небосвод. Но едва на землю опустились сумерки, как глаза сверчка и птицы засияли необычным зеленым блеском.

— Очнулись! — прошептала Анна, осторожно нарушая застывшую в воздухе тишину.

Сверчок принялся медленно разминать плечи, исподлобья бросая на Анну настороженные взгляды. Над головой девушки запорхали крылья птицы, и в воздухе у самого уха вдруг раздалось знакомое чириканье:

— Добрый вечер, мисс!

Птичка уселся на левое плечо Анны. Девушка почти не ощущала его веса, но крошечные лапки немного щекотали ее.

— Добрый! — воскликнула Анна и с нескрываемой радостью поделилась: — Он и правда сегодня добрый, даже чудесный, ведь ваш хозяин отпускает меня домой.

Сверчок резко вскинул на Анну голову. В его глазах застыло недоверие.

— Не может быть, — засомневался он.

— Почему? — нахмурилась Анна. — Думаете, я лгу вам?

Сверчок не ответил, но зеленые глаза все за него сказали. И Анна без труда поняла его мысли.

— Нет, я не лгу, — на выдохе сказала Анна. — И мне жаль, что вы обо мне такого мнения. Однако ваш хозяин сам сообщил мне днем, что не нуждается в моей помощи, ибо я не та, кого он ищет.

Анна улыбнулась, ожидая увидеть на лицах друзей такую же радость, которую охватывала ее саму. Но сквозь призму счастья она все же сумела разглядеть огорчение в глазах сверчка. Его голова поникла, словно под тяжестью тысячи каменных глыб. На склоненном вниз лице отразилась смесь отчаяния и тяжелой печали, а глаза, уставшие и потерявшие всякую надежду, перестали сиять зеленым блеском.

— Значит, и вы не истинная, — с грустью отозвался птица и, взлетев с плеча Анны, приземлился рядом со сверчком. — Что ж, такова судьба, — обращаясь к другу, он тихо произнес утешительным тоном: — Не печалься, друг мой, наш час еще придет. Не стоит торопить время…

— Торопить? — возмутился сверчок и, разгневавшись, воскликнул: — Никто и не торопит это ненавистное время! Оно уже сотни лет медленно, тягуче ползет непонятно куда. И я ждал. Ждал долго. Но всё, Райан, нет у меня более сил!

С этими словами сверчок с хлопком исчез в воздухе, оставив после себя только зеленый пар. Анна не понимала, что происходит. Почему он отреагировал подобным образом на ее новость?

— Что это с ним? — спросила она с беспокойством в голосе.

— Не обращайте на него внимания, мисс, — прочирикал птица. — Он в очередной раз совершил ошибку, которую допускает каждый раз, когда хозяин приводит в дом девушек. Он сильно надеялся, что в этот раз вы — та самая, и сильно разочаровался, когда оказалось, что это не так.

Птица хотел скрыть свои подлинные чувства под маской равнодушия. Желал показать, что новость об уходе Анны его вовсе не волнует. Но Анну ему убедить не удалось. Его глубокий взгляд, пронзительно смотрящий прямо ей в душу, говорил сам за себя. Он тоже, как и сверчок, рассчитывал, что в этот раз все будет иначе. И она, Анна, сможет исцелить хозяина, тем самым избавив от проклятия и обитателей замка. Но его надежды вдребезги разбились и распались на мелкие частички.

— Мне жаль, — призналась Анна подавленным голосом.

— Удачи вам, мисс, — пожелал птица в ответ. — Всего вам самого наилучшего. Хоть вы и забудете меня, но я вас — никогда.

Анна подняла на него взгляд и улыбнулась уголком губ. Но улыбка получилась грустной и измученной.

— Ваш хозяин не лишит меня памяти, — тихо проговорила она. — Он пообещал, что не подвергнет меня забвению, а я в ответ дала слово, что буду молчать обо всем увиденном в замке.

В другой раз птица удивился бы. Все-таки граф поступал непривычным для него образом, пойдя на поводу у девушки. Но он настолько погрузился в свои мысли, что даже не до конца понял слова Анны. Он вспоминал высказывания сверчка о времени, которое так долго терзало их бесконечно тянущимся потоком однообразных событий. Все повторяется изо дня в день, ничего не меняется, как и они сами. Сколько еще ждать заветного покоя?

Анна поняла, что птица задумался о чем-то важном и тяжелом. Поэтому не стала его беспокоить. Она сидела молча, иногда бросая на птицу взволнованный взгляд. Ей было действительно жаль, что она не в силах исцелить этих бедных существ от проклятия. Будь это в ее силах, она непременно избавила бы их от мучений.

Анна так глубоко задумалась, что даже не заметила, как в гостиную кто-то вошел.

— Приветствую, — раздался за спиной чей-то голос.

Испугавшись, она, вздрогнув, обернулась к говорящему.

— Ах, Сэм, — пришел на помощь птица и жалобным тоном продолжил: — Ты отведешь нашу гостью домой?

Анна внимательно оглядела человека, которого птица назвал Сэмом. Перед ней стоял мужчина лет пятидесяти с совершенно поседевшими волосами. Из аккуратно зачесанной прически выбивалась пара белых локонов и падала на бледное лицо. У него были серые глаза, обладавшие удивительным свойством. Несмотря на холодный оттенок, глядя в них, человек мог видеть теплый блеск, который словно шел изнутри и светится ярким светом. Анну Сэм не пугал, хоть и был незнаком ей. Напротив, старик располагал ее к себе, вызывая доверие.

— Верно! — повернувшись к Анне, он почтительно добавил: — Я провожу вас домой, мисс. Если вы готовы, можем отправиться прямо сейчас.

Анна встала с кресла и оживленно закивала. Неужели дождалась⁈ Засияв от счастья и не в силах сдержать обуревавшей ее радости, девушка повернулась к птице.

— Прощайте, Райан, — сказала она нежно. — Надеюсь, что вы обязательно найдете ту, что избавит вас от проклятия. Я буду верить в это всей душой. И вы тоже, друг мой, не переставайте верить. Если подкреплять веру, то однажды она оправдается.

Птица взглянул на Анну с благодарностью и кивнул в знак согласия с ней.

— И вы прощайте, мисс, — с этими словами птица растворился в воздухе, в котором сгустился зеленый пар.

Сэм подвел ее к закрытым воротам и взмахнул рукой. Одного плавного движения хватило, чтобы те с грохотом распахнулись, открывая им путь к свободе. Но Анна уже ничему не удивлялась. Казалось, она уже успела привыкнуть ко всему волшебному.

Сэм тронулся с места, но Анна замерла в нерешительности. Бросив взгляд через плечо, она посмотрела на высокое окно третьего этажа. По ее прикидкам именно там находилась комната, в которой проживал лжепленник. Комната, от стен которой всегда исходил холод.

Ночной ветер проникал в помещение, колыша темные занавески. И вдруг Анна уловила в окне силуэт. Темноту прорезали два ярких желтых глаза, которые при виде Анны сразу исчезли. Да так быстро, словно их и не было.

— Мисс, — позвал ее Сэм, — вы идете?

— Да, — растерянно пробормотала Анна и, оторвав взгляд от окна, повернулась к Сэму, — идемте.

Выйдя за ворота, Анна оставила высокий замок позади. И едва они закрылись за ней, она со всей ясностью поняла — больше она никогда их не увидит. Как и все люди, не знавшие о существовании графа, она будет жить свою жизнь, не ведая, нашел ли он свою истинную. Это более не будет ее касаться, а от страха за свою жизнь и память останется лишь неприятный осадок на душе. Вот и закончилось ее короткое путешествие.

Откуда-то издалека прохладный ветер принес звучный волчий вой. Анна задрожала и неосознанно стала шагать ближе к Сэму, чувствуя себя в большей безопасности рядом с ним.

Полная луна над ее головой сияла ярко, освещая им путь в город. Рядом с ней на черном небосводе виднелись уже знакомые ей три звезды, которые, по неясной Анне причине, о чем-то ей напоминали. При виде звезд ее сердце, не оставлявшее попыток вспомнить забытые воспоминания, нервно вздрагивало в груди, а рассудок осаждали тысячи печальных и мрачных мыслей, которые никак не хотели сложиться в одну единую картину. Что-то было не то в этих звездах. Но Анна не знала, что именно. Да и не могла знать.

Волчий вой усилился и в этот раз прозвучал так близко, что сердце Анны заныло от тревожных предчувствий.

Девушка неожиданно поняла, что замок располагался на высоком холме. Дорожка, по которой они шли, начала петлять, плавно спускаясь по склону. Днем отсюда открылся бы прекрасный вид на город, но из-за темноты разглядеть что-либо не удавалось. Виднелся только теплый свет горящих на городских улицах факелов. Они прожигали ночную тьму, придавая ей волшебный вид.

Анна спускалась по склону вслед за Сэмом. И вдруг ее платье зацепилось за ветку куста. Анна резко дернула его на себя, и тишину разрезал звук рвущейся ткани. Придерживая юбку обеими руками, она продолжила путь.

Тропинка тем временем становилась все круче, а темнота вокруг, казалось, сгущалась все больше с каждой минутой. Сэм сохранял молчание, и Анна, не желая навязываться, не решалась заговорить первой.

Но, когда до них в очередной раз донесся громкий и отчетливый волчий вой, Анна не выдержала и спросила:

— Это ведь волк?

— Да, — коротко ответил Сэм.

— Он опасен для нас? — озабоченно поинтересовалась Анна.

— Едва ли, — Сэм отодвинул рукой длинную ветку куста, чтобы девушка ненароком не поранилась, — не стоит переживать.

Анна с минуту молчала, размышляя о расхаживающем поблизости волке, и эта мысль настолько встревожила ее, что она вновь нашла, о чем спросить Сэма.

— Но ведь это значит, что волк рядом с городом? — с волнением в голосе проговорила она.

— Насколько мне известно от жителей, — начал ее спутник спокойным и ровным голосом, — охотники еще днем отправились на его поиски. Надо думать, скоро они эту зверюгу поймают.

Сэм не выказывал тревоги ни внешне, ни в голосе, и его уверенность невольно передавалась Анне. Она немного успокоилась и на некоторое время даже забыла о существовании зверя. Но стоило волку завыть вновь, как страх накатил на нее с новой силой, заставляя в испуге озираться по сторонам.

Когда они были уже у подножия холма, поблизости послышался треск сучьев. Анна хотела было побежать со всех ног в сторону города, но от испуга лишь молча поглядела на Сэма. Она нуждалась в его уверенности. Но к своему ужасу прочла на его лице тревогу. Значит, все-таки что-то здесь было не так.

Сделав еще несколько шагов, Сэм остановился и, склонив голову вбок, прислушался к шороху за деревом.

— Не двигайтесь, — наконец приказал он полушепотом.

Анна замерла от страха как вкопанная. Даже не отдай ей Сэм этот приказ, она все равно не смогла бы пошевелиться.

Напряженную тишину нарушил еще один звук. Звук натянутой тетивы. Глаза Анны расширились от ужаса, дыхание вконец сбилось. Сжав пальцами край платья, девушка попыталась усмирить страх перед неизвестностью.

Из-за дерева, на которое был устремлен настороженный взгляд Сэма, неожиданно выскочил силуэт. Анна заметила в его руках лук со стрелой, готовой вот-вот сорваться с титивы и полететь в них. Но вопреки ожиданиям девушки та не разрезала воздух, и Анна понадеялась, что неприятностей удастся избежать.

Массивный силуэт вышел из тени, и Анна смогла разглядеть его. То был мужчина лет тридцати с худым лицом, орлиным носом и прямыми тонкими губами. Не опуская лук, незнакомец стоял наготове. Подняв руку и глядя на Анну с Сэмом, он приложил к губам указательный палец, прося их соблюдать тишину.

Но почему? Что происходит?

Анна задавалась бесчисленными вопросами, прокручивая в голове десятки разных сценариев, в каждом из которых представляла себе свою гибель. От таких мрачных мыслей у Анны закружилась голова. Но она держалась изо всех сил, понимая, что паниковать не время.

Взгляд мужчины переместился куда-то за спину Анны. Слегка раскосые глаза внезапно округлились, лицо напряглось. Он резко натянул лук, другой рукой поправив уже наложенную стрелу. Мгновение спустя он уже прицеливался во что-то… или в кого-то. Однако стрела не спешила слетать с тетивы. Мужчина словно ждал приказа выстрелить.

Анна осторожно посмотрела назад через плечо. Чтобы успокоиться и прийти в себя ей нужно было знать, что происходит за ее спиной. В тени, за кустами, сквозь густой мрак ей удалось разглядеть тень. Кто-то находился там и, скорее всего, именно от него ожидал приказа мужчина с луком.

Рука Сэма медленно взяла Анну за локоть. Он словно предчувствовал, что скоро случится неминуемое. А именно — выстрел. В следующий миг, когда на них что-то выпрыгнуло, оглушив присутствующих страшным ревом, раздался приказ о выстреле. Сэм быстро притянул Анну к себе. Выпущенная лучником стрела пролетела рядом с ее плечом, едва не коснувшись ее кожи. Острый кончик непременно поцарапал бы ее, если бы Сэм вовремя не сделал выпад в сторону и не потянул Анну за собой.

Оглянувшись, девушка в ужасе уставилась на огромного волка с черной как сажа шерстью. На массивной передней лапе виднелась рана, которая кровоточила и оставляла на земле красный след. Но несмотря на увечье, волк по-прежнему опирался на нее твердо и уверенно.

Глядя на них голодными глазами, в которых читался хищный блеск, зверь медленно двинулся с места и стал бесстрашно надвигаться на лучника, что дрожащей рукой вынимал из колчана новую стрелу. Пока он делал это, волк оказался в двух метрах от него.

Из глотки зверя вырвался страшный рык, испугавший Анну до глубины души. Захотелось закрыть руками уши, чтобы больше не слышать этого утробного рычания. Тем временем поднявшийся на задние лапы и широко раскрывший пасть волк резко кинулся на лучника. Тот сделал несколько торопливых шагов назад, чтобы избежать столкновения, но, споткнувшись обо что-то, упал на спину. Видя человеческую беспомощность, волк с наслаждением зарычал и вцепился в ногу охотника крупной лапой с острыми когтями. Тот пронзительно закричал от боли.

Из кустов выскочил замеченный Анной силуэт. Держа наготове оружие, неизвестный побежал к волку, на ходу выпуская из лука стрелу, которая молниеносно полетела в широкую спину хищника. Приглядевшись, Анна посмотрела на того, кто выпустил стрелу, и с ужасом признала в нем Альберта. Глаза девушки расширились от страха, а пробежавшая по телу дрожь заставила ее думать быстрее и решительнее.

— Анна? — опешил Альберт при виде невесты, которую искал вот уже несколько дней, и сперва даже не поверил своим глазам. Казалось, она померещилась ему, стала ярким плодом его воображения. Но Анна стояла напротив него такая живая и реальная, что сомнений не оставалось — это она.

Тем временем к Альберту присоединились еще трое охотников, с мечом, копьем и луком наперевес. Но к тому времени волк уже расправился с первым лучником, над которым нависал смертельной тучей, и повернул морду к остальным охотникам. Испачканная человеческой кровью пасть, хищно приоткрылась. Издав оглушительный рев, зверь с разбегу кинулся к вооруженным охотникам.

— Бежим! — приказал Сэм, взяв Анну за руку и потащив за собой.

Анна без колебаний повиновалась и бросилась вслед за ним. Испуганно оглядываясь, она бежала за Сэмом, даже не разбирая дороги. До ее ушей долетел болезненный крик человека. За ним последовал второй, затем — третий. Но суматоха за ее спиной продолжалась недолго, и внезапно в лесу воцарилась мертвая тишина. Не слышалось ни звука сражения, ни стонов охотников. И тут тишину разрезал волчий вой. Жестокий зверь праздновал свою победу. Сердце Анны упало куда-то вниз и замерло там от непередаваемого страха. От осознания, что волк свободен, и даже охотникам оказалось не под силу остановить его, все потемнело перед глазами. Как выяснялось — боялась Анна не зря.

Земля под ногами едва ощутимо задрожала. Топот приближающегося зверя слился со звуком бешено колотящегося сердца девушки. Не отставая от Сэма, Анна побежала по неровной тропинке, молясь о спасении. Бросив взгляд через плечо, девушка разглядела сквозь ночной туман большой всклокоченный силуэт. Страшные глаза, выражавшие зверский голод, впивались им в спины.

Анне стало так страшно, что сдавило грудь, и она судорожно начала хватать ртом воздух. Но это не помогало. Спину пронзила ноющая боль, в боку нещадно закололо. Она больше не могла бежать — нужно было перевести дыхание. Но если она хотела сохранить себе жизнь, то останавливаться было нельзя.

Больше всего в данный момент девушка сожалела о том, что не надела просторные брюки с удобной рубашкой, а напялила платье, которое совсем не подходило для бега и постоянно цеплялось то за камни, то за кусты, превращаясь в художественные лохмотья.

Внезапно Сэм замер, а вместе с ним остановилась и запыхавшаяся Анна. Повернув к ней бледное и встревоженное лицо, прислужник графа попытался что-то произнести, но запнулся на полуслове и перевел взгляд на полную луну, которую частично закрывал сгусток тучи.

— Нужно о вас позаботиться, — наконец выговорил он удивительно спокойным тоном, не подходящим его озабоченному выражению лица.

Обернувшись назад, Сэм уставился на подбегающего волка. Анна тоже чувствовала спиной громкое дыхание зверя, но повернуться к нему не решалась. Разжав руку и загородив ее от жадного взора волка, Сэм взмахнул в воздухе кистью и из его ладони вырвалось зеленое свечение, которое вскоре разрослось, превратившись в густой пар. Когда зеленые клубы растворились, Анна увидела на ладони Сэма кинжал с черной рукоятью. Толстое лезвие заблестело в его руках, а острый кончик был наставлен на волка.

— Оставайтесь пока рядом, никуда не уходите, — приказал Сэм. — Но, если увидите, что я не справляюсь, бегите.

И он коротко взглянул на Анну, чтобы убедиться, что она поняла его распоряжение. Девушка кивнула и все-таки посмотрела на волка, стоявшего напротив них в полной готовности напасть.

Дыхание стало частым и прерывистым. Мысль, что Сэм тоже может не справиться, страшила ее. Ведь если это случится, она останется с хищником наедине. А ожесточенный бой грозил быть недолгим и неравным, учитывая текущую в крови животного силу.

И вот, когда хищник уже совсем приготовился наброситься на них, Сэм резко оттолкнул Анну в сторону, а волк, вздыбив шерсть, на которой виднелась свежая, еще не запекшаяся кровь охотников, сделал медленный шаг в его сторону, но быстро перешел на бег, на всей скорости рванув на старика, который, впрочем, выглядел куда моложе своих лет. Широкоплечее и хорошее телосложение Сэма только слегка выдавало его очевидно преклонного возраста. Это даже вселяло в Анну небольшую надежду на удачный исход дела.

Затаив дыхание, Анна наблюдала за их сражением. Когда волк приблизился достаточно близко, Сэм сделал резкий выпад вправо, застав зверя врасплох обманным маневром, и ударил острием кинжала в уязвимое место — в незащищенную спину. Но кинжал вошел в плоть зверя неглубоко, и тот лишь гортанно заскулил, а Анна увидела в его глазах еще более разгневанный блеск.

Сэм тем временем нервно выругался, когда тщетные попытки вынуть кинжал не принесли никаких результатов. Как бы он ни старался, ему никак не удавалось ухватиться за рукоять — волк уперто брыкался, не останавливаясь на одном месте.

Зверь повернул к Сэму морду и, злобно зарычав, прыгнул на него, придавив жертву к земле всей мощью своего тела. Из нависающей над Сэмом широко распахнутой пасти закапала прямо ему на лицо вязкая, тягучая слюна. Острые клыки так и жаждали разорвать человеческую глотку.

Сэм скривился от отвращения: мало ему слюней, так из пасти еще так несло тухлятиной, что он и вовсе перестал дышать.

Волк тем временем, оскалив острые клыки, склонился над жертвой совсем близко. Еще немного, и он точно впился бы в его плоть, но ни пойми откуда взявшаяся у Сэма сила не позволила желтым зубам осуществить задуманное. Схватив зверя руками, в жилах которых текла невиданная мощь, он с напряжением отдалил от себя волка, крепко держа его за шкирку.

Но чудо продлилось недолго. И силы, так внезапно появившиеся в Сэме, начали быстро гаснуть. Анна не могла спокойно смотреть на эту отчаянную борьбу и решила действовать.

Незаметно подкравшись к волку сзади, девушка встала на цыпочки и, еле дотянувшись руками до рукояти кинжала, резко выдернула оружие из его плоти. Волк взревел от пронзившей его боли и повернул к ней разъяренную морду. Загоревшиеся лютой ненавистью глаза прожгли ее насквозь.

И хотя ей было очень-очень страшно, план сработал. Пока она отвлекала на себя волка, Сэм смог выскользнуть из-под мощного тела и освободиться от его мертвой схватки.

— Кинжал! — крикнул он девушке.

Анна сразу поняла, о чем он, и без раздумий бросила оружие в его сторону. Поймав его на лету, Сэм привлек внимание волка, подозвав его к себе, и тот, обнажив ровные клыки, угрожающе зарычал, направляясь к Сэму. Но едва зверь приблизился к старику, как руки Сэма стали вдруг растворяться в воздухе.

— Вот черт! — воскликнул Сэм, подняв на Анну расширенные от ужаса глаза. — Мое время на исходе…

И он стал таять буквально на глазах. Руки, туловище, ноги — все становилось прозрачным, испаряясь, словно туман над озером по утру.

Спустя пару мгновений Анна осталась один на один с огромным хищником, который бесспорно был на нее зол, а в руках у нее не было даже палки! Оружие, оставшееся у Сэма, исчезло вместе с ним.

— О боже, — прошептала Анна заплетающимся от испуга голосом. — О боже, боже…

Сердце готово было остановиться, а глаза зажмуриться, чтобы не видеть того, что должно было произойти. Волк резко обернулся к девушке.

«Вот теперь ты абсолютно беспомощна, моя крошка!» — будто говорил ей его игривый взгляд.

Он направился к ней тягучей, долгой походкой, словно издеваясь и выжимая из нее все силы. Анна сделала шаг назад, потом еще один. Убежать не получится, она понимала это, и единственное, что оставалось ей в эту минуту — это ждать своей ужасной участи.

Неужели все, что происходило ранее, вело ее к такому исходу? Неужели она сбежала от брака, оставив дом и отца, и выбралась из плена, обретя заветную свободу, лишь для того, чтобы сейчас быть разорванной на части и съеденной злобным волком? Нет, подобные вещи в планы Анны не входили. Но судьба едва ли когда-то брала в расчет планы людей и создавала события, идя на поводу у их желаний.

Анна прерывисто дышала сквозь сухое горло. Зубы стучали от страха, тело дрожало, на глаза наворачивались слезы. Она смотрела в глаза волку и видела в них свою погибель. И не было ничего ужаснее в ту минуту, чем стоять в ожидании, когда причина ее смерти подкрадется к ней достаточно близко, чтобы растерзать и придать ее внешнему облику неузнаваемый вид. От этой мысли Анна похолодела, чуть не потеряв сознание. Но этого, к несчастью, не произошло. Напротив, прилившая к мозгу кровь заставляла мыслить быстро и ясно, но разработать какой-либо план спасения девушке так и не удалось.

Поэтому она, всхлипывая, ждала. А волк тем временем становился все ближе.

Оторвав глаза от плотоядного и довольного взгляда, она перевела их на темное небо. Медленно ползущая по нему туча затмила часть луны, но свет треугольника из трех звезд с еще одной звездой посередине ничего не затмевало. Все четверо ярко выделялись на черном небе. Особенно та из них, что была по центру. Анна смотрела на нее, не отводя взгляда, и ей вдруг показалось, что когда-то, давным-давно, она уже была в таком положении. Ждала смерти, глядя на это расположение звезд. Но Анна постаралась поскорее избавиться от глупого и ничем не обоснованного ощущения, внезапно поселившегося в ее сердце, и снова поглядела на волка, который готовился на нее наброситься.

Вот и настал ее час, подумала она. Пришел ее конец…

Неожиданно волк подпрыгнул в воздух, и Анна инстинктивно пригнулась, закрыв руками голову. Сердце колотилось так, что отдавалось в ушах гулким звоном. Но нападения не последовало. Зажмурившиеся, словно от яркого света, глаза в недоумении приоткрылись. Почему волк не напал на нее? Почему она еще не ощутила предсмертной боли?

Девушка аккуратно вынула голову из-под рук и обомлела от изумления.

Волк лежал на земле, очевидно, отброшенный в сторону прямо во время прыжка, а рядом с ним стоял человек в темном плаще и в маске. Медленно зверь поднялся на лапы и угрожающе зарычал. К испачканной кровью шерсти прилипли грязь и сухая трава. Сейчас хищник выглядел еще более устрашающим, но по какой-то причине присутствие человека в плаще вселяло в Анну уверенность. Она доверилась ему, поверила в свое спасение и больше не боялась. Потому что человек в плаще был никем иным, как ее ночным спасителем.

Теперь, тяжело дыша, Анна наблюдала за тем, как граф Эмирсон ринулся в бой. Его ноги оторвались от земли, и тело плавно взлетело в воздух. Он покрутил кистью, и в одно мгновение в его руках возникло странное оружие, подобное короткому копью с острым наконечником. Разъяренный волк подпрыгивал вверх, пытаясь дотянуться до графа лапой. Но все было тщетно. Хозяин замка находился слишком высоко.

Утробно рыча, волк принялся раздраженно рыть лапой землю, но вскоре понял, что им играют, и остановился, бросив тщетные попытки дотянуться до человека в плаще. И медленно повернул голову в сторону Анны. Разгоревшиеся голодом по легкой добыче глаза уставились на нее исподлобья. Анна задрожала всем телом. Ей снова, как прежде, стало страшно.

Оторвавшись от волка, девушка посмотрела на графа. И не успела опомниться, как зверь ринулся на нее с огромной скоростью. Анна зажмурилась, как делала всегда в моменты сильного испуга, и почувствовала на лице легкий ветерок. А когда открыла глаза, то увидела перед собой спину графа Эмирсона. Взмахнув копьем, он нацелился острием в волка, и оно пролетело рядом с хищником, мазнув того по морде. Тишину леса разрезал пронзительный вой, и волк, заскулив, опустил голову.

Анна посмотрела на кончик копья, чтобы убедиться, что оно действительно нанесло волку ранение. Блестящее острие окрасилось алой кровью. Граф же обернулся к ней, и его желтые глаза, такие яркие во тьме ночи, посмотрели на нее, будто спрашивая, как она и все ли у нее хорошо. Почувствовав его заботу, девушка благодарно улыбнулась ему краешком губ. Но улыбка вышла такой измученной, что граф в нее, похоже, не поверил. Лишь посмотрел ей в глаза, и вдруг что-то в его взгляде изменилось. Зрачки расширились, и он неосознанно сделал шаг к ней. Все его тело обдало жаром волнения. Не отводя взгляда от его глаз, Анна поймала себя на мысли, что он снова что-то ищет в ее очах. Но что? Отметку истинной? Впрочем, что бы они ни искал, удивление в его глазах говорило, что после стольких дней сомнений поиски наконец увенчались успехом.

— Что такое? — тихо спросила Анна.

— Огонек, — едва слышно, в изумлении, прошептал граф, — он еле видный, но он есть, как мне кажется.

Анна не поверила ему. Или не хотела верить и оттого слова его показались ей безумными, невозможными. Неужели у нее все-таки есть отметка истинной? Тогда это означало, что ее вновь вернут в замок и домой воротиться не позволят.

«Нет! Нет! Не бывать этому», — подумала Анна и отвела взгляд в сторону, чтобы граф больше не видел в ее глазах знак истинной.

Чтобы отвлечься от скорбных мыслей, она уставилась на волка, который как раз повернул к ней голову. Взглянув на его морду, девушка увидела кровавую рану, пересекающую правый глаз, налитый злостью и ненавистью к ним.

— Он… — Анна опешила, когда волк внезапно бросился на них, — сзади!

Граф повернулся, но вовремя отреагировать на неожиданное нападение зверя не сумел. Лапа волка длинными когтями скользнула по его плечу. Плащ разорвался, обнажив окровавленную кожу, и оторванный кусок ткани упал на землю. Граф лишь молча стиснул зубы, более никак не показав свою боль. Держа копье в поврежденной руке, он махнул им в сторону волка, но промазал. Новая попытка вонзить копье в зверя также не увенчалась успехом — противник отпрыгнул вправо. Воспользовавшись уязвимостью графа, зверь подобрался к нему сзади и ударил по спине большой лапой. На этот раз граф застонал. Совсем тихо, но у Анны от страха мурашки побежали по коже. Следы от когтей отчетливо виднелись на его коже через разорванный плащ и наводили ужас.

Происходящее сбивало ее с толку. Разве граф не бессмертен? Почему он испытывает боль и может получать ранения? В понимании Анны бессмертие подразумевало полную защиту от возможных увечий. До этого момента она была уверена, что графа нельзя поранить или причинить ему ощутимую боль. Но оказалось, что все как раз наоборот. Казалось, что граф испытывает боль куда более сильную, чем та, что мог бы испытывать обычный человек. И это пугало ее еще больше.

Если и граф не справится со зверем, то надеется Анне больше точно будет не на кого. А жалкое сопротивление, которое она попытается оказать, едва ли продлится долго.

Но граф сдаваться был не намерен. Несмотря на боль и раны он продолжал бороться с волком. И, когда копье наконец пронзило ту лапу, что оставила болезненный след на его спине, волк протяжно завыл, поднял на графа испуганные глаза и вскоре, хромая на одну ногу, кинулся прочь, в кусты.

Одержавший победу граф стоял к Анне спиной. Он будто специально не оборачивался к ней и не двигался с места, глядя в сторону, в которую умчался волк. Анна же с сочувствием смотрела на несколько глубоких порезов на бледной коже своего спасителя, и сердце ее сжималось от жалости к нему. Наконец, решившись, она осторожно подошла к нему ближе и встала сзади. Граф вздрогнул, словно забыл на мгновение о ее присутствии, и обернулся.

— Я думала, вы не должны ощущать боль, — призналась Анна, переместив взгляд на раненное плечо графа, откуда стекала по коже кровавая струя.

— Потому что бессмертен? — словно угадав ее мысли, уточнил он.

Анна молча кивнула.

— Нет, и в этом заключается одна из особенностей моего проклятия, — пояснил граф, не отводя от нее заинтересованного взгляда. — Я ощущаю боль в разы острее, чем другие смертные. И раны мои не затягиваются еще очень долго, оставаясь болезненными шрамами на всю жизнь.

Жалость, которую она испытывала, отразилась на ее лице, искажая его.

— Мне жаль, что я не могу вам помочь, — искренне отозвалась она.

— Но это не так! — заявил граф, сохраняя невозмутимое спокойствие. — Я увидел в ваших глазах сияние. То самое сияние. Оно, конечно, еще очень слабое и едва видимое. Но я узнал его, и мне кажется, я не ошибся в своих догадках.

— Нет, этого не может быть, — возразила Анна, — я не истинная. Я это знаю.

— Откуда? — желтые глаза вмиг посерьезнели. — Откуда вам знать?

Анна не ответила. Язык словно онемел и прирос к небу. Она хотела ответить, но не получалось. Казалось, она забыла все слова и запамятовала как нужно говорить. И просто смотрела на него, как младенец, не способный облечь звуки в слова.

— Я понимаю, вы хотели домой, — устало вдохнув, произнес граф. — И я готов был вас отпустить, когда думал, что ошибся и вы не истинная. Но сияние, которое я увидел, свидетельствует об обратном. О том, что в ту первую ночь я ошибся и увидел то самое сияние.

Анна понимала, о какой ночи идет речь. В ночь похищения, лежа на кровати в комнате замка, она очнулась на некоторое время и увидела над собой его желтые глаза. Так значит, он проверял наличие метки.

— Мне пора домой, — найдя в себе силы произнести слова, давшиеся ей с большим трудом, заявила Анна и устремила взгляд в сторону города, до которого оставалось так мало, что сияние уличных факелов доходило даже до леса.

Сделав шаг по направлению к дому, девушка уже собралась покинуть графа, но хозяин замка вцепился в нее, останавливая. Едва его пальцы сомкнулись на ее плече, как кожу девушки обжег страшный холод. Такой сильный, что она задрожала.

— Я не могу вас отпустить, — только и сказал он и с разрезавшим тишину хлопком перенес ее куда-то.

Когда она увидела знакомые стены комнаты, в которой провела последние два дня, то не поверила своим глазам. Быть того не может! Она снова в замке!

— Нет, — судорожно мотая головой, вскричала Анна, — я хочу домой! Отпустите меня домой! Вы обещали!

Ее душераздирающий крик растопил бы сердце кому угодно, но граф Эмирсон лишь молча выдохнул и покинул комнату, закрыв за собой дверь. Анна ринулась за ним вслед и вцепилась в ручку в попытках распахнуть ее. Но как бы она ни старалась, дверь не поддалась. Он запер ее.

— Нет, нет, — от безысходности упав на колени, залилась слезами Анна. — Нет… нет…

Она безутешно плакала, всхлипывая и тяжело дыша. Теперь ей не увидеть отца и дом.

А в то время, пока Анна, не в силах сдерживать боль, выплескивала ее в рыданиях, Альберт, ставший невольным свидетелем чудесного спасения девушки от волка неким мужчиной в плаще, в замешательстве встал из-за куста.

Его угрюмое лицо раскраснелось от гнева. В момент, когда граф, использовав магию, исчез вместе с его невестой, Альберт отвлекся, а когда повернулся обратно, то девушки там уже не было. Куда она исчезла вместе с мужчиной, которого Альберт ошибочно принял за ее любовника, он не знал. Но успел сделать скоропостижный вывод, приведший его в неистовство. Вот значит как! Папаша Раин, выходит, все это время держал его за дурака. Знал, что у дочери есть любовник и, чтобы избежать свадьбы и позволить чертовке быть с любимым, умело подстроил ее похищение, не забыв перед этим выторговать себе прощение долга. Ну хитер! Ну удалец!

Теперь все сложилось для Альберта в единую картину. Вопросы отпали сами собой, а злоба вспыхнула с такой силой, что он готов был спалить весь этот лес к чертям собачьим, если бы у него только была такая возможность. Он не любил, когда его обманывали и тем более — потешались над ним за его спиной. Желание отомстить и обрушить на головы обидчиков ужасные страдания вспыхнуло в душе Альберта неукротимым пожаром.

Анна долго плакала, сидя на полу и облокотившись спиной о закрытую графом дверь. А когда сил плакать не осталось, она заснула крепким сном. Хранящие загадочную историю стены замка сгрудились и унесли ее далеко-далеко, куда никогда не добраться пешим ходом, сколько бы дней ты ни провел в дороге. Только во сне Анна могла открыть двери в прошлое и узнать тайны давно минувших дней…

Она сразу узнала место, в котором оказалась. Это был уже знакомый ей зал в разгар торжества. Знатные гости кружились вокруг мощного дерева в восхитительном танце под чарующую музыку, изливающуюся из скрипичных струн. Подолы длинных платьев порхали в воздухе, словно разноцветные всполохи. Те же гости, что не участвовали в танце, не сводили взглядов с танцующих пар, негромко переговариваясь между собой и выражая свое восхищение вечером.

Но Анну все это не интересовало. Она обернулась и поглядела на восседавшего на высоком троне молодого мужчину, чей добродушный взгляд скользил по залу из-под темных бровей, но не задерживался ни на ком подолгу, пока… Сердце Анны вдруг вспыхнуло жаром. Взгляд юного правителя остановился на ней. И если бы он мог видеть ее в ту минуту, то его внимательный взор прожигал бы не воздух, а ее голубые глаза. Но он ее не видел. Смотрел лишь сквозь нее. И взгляд его темных глаз все больше казался ей знакомым, будто сотни лет назад она уже смотрела в них.

Неизвестно сколько еще она продолжала бы вглядываться в его глаза, если бы не отвлекший ее грохот открывающихся дверей. Как и все гости, она устремила взор в сторону звука и сразу узнала того, кто стоял на пороге. Это был Сэм. Но выглядел он куда лучше и моложе, чем сейчас. Одет он был в темный строгий камзол с серебряным воротником, а в его жестких волосах уже виднелась редкая проседь. Но лицо не было бледно как мел, а имело вполне здоровый цвет и даже румянец. И только взгляд выдавал, что прислужник графа был чем-то встревожен.

Анна смотрела на него, не веря своим глазам. Что он здесь делает?

Король тоже явно забеспокоился. Но несмотря на появившуюся тревогу, держал при себе свои чувства, не выставляя их напоказ. Никто из гостей не должен знать, что что-то идет не так.

Сэм с улыбкой прошелся по залу, приветствуя гостей и желая им хорошего вечера. Пройдя мимо Анны и не заметив ее, он устремился к королю. Девушка поспешила вслед за ним, чтобы узнать, что происходит.

Сэм поклонился правителю и попросил разрешения подняться на пьедестал, на котором стоял трон. Король разрешил. Анна поднялась за ним. Дойдя до короля, Сэм осторожно начал:

— Отправленный нами отряд наконец вернулся. Мы думали, что их перебили наши враги. Но нет. Они здесь, внизу. И явились не одни.

Король продолжал вежливо улыбаться, чтобы не вызывать подозрения гостей.

— Вот как, — протянул он, — и кто же с ними?

Улыбка короля стала еще шире, а взгляд постоянно смещался с Сэма на гостей, из-за чего казалось, словно он улыбается всем присутствующим, разделяя с ними общее веселье.

— Наши разведчики захватили пленных. Чад говорит, что среди захваченных есть сестра короля Георга, — Сэм выждал мгновение, ожидая реакции правителя. Он знал, что эта новость вызовет в нем сильную бурю эмоций. И оказался прав.

Едва король услышал имя Георга, как его лицо просветлело.

— Неожиданно, — сказал он в ответ. — Мне нужно увидеть эту особу. И увидеть нужно прямо сейчас.

— Но празднество, — опешил Сэм, — еще не закончилось.

— Ничего, я погляжу на пленницу и ворочусь обратно, — заверил король, встав с трона с ослепительной улыбкой на лице.

Царственно расправив мантию и пройдя сквозь Анну, король спустился по ступеням вниз. Продолжая улыбаться гостям и делать вид, что ничего важного не происходит, он вышел из зала. Сбросив ступор, в котором оказалась, когда он прошел сквозь нее, Анна побежала за ним. На ходу поднимая подол платья, чтобы не споткнуться и не упасть, она что есть силы мчалась за королем, даже не пытаясь огибать гостей. Да и какой смысл? Здесь она была бестелесным духом.

Анне почему-то казалось, что ей жизненно необходимо узнать, что будет происходить в этом странном сновидении дальше. То, куда держал путь король, имело для нее ценное значение. Словно благодаря этому она сможет приоткрыть завесу тайны.

Сэм шел спешно, так же, как и король. Анна едва за ними поспевала. Они прошли по коридору, спустились по лестнице и вышли во двор. Остановившись на крыльце, Анна подняла голову к затянутому ночному небу и почувствовала, как сквозь нее упала капля дождя. Странно, но девушка ощутила на волосах эту каплю так, будто проживала не сон, а реальность.

Король спустился вниз и свернул за угол. Анна поспешила за ним. За одной каплей на голову упала другая. Затем третья, четвертая… Начинался дождь. Но Анна продолжала следовать за королем. Наконец он остановился напротив каких-то людей со связанными руками, и Анна, сильно запыхавшись, замедлила шаг. На опущенные головы пленников капал дождь. Никто из них не осмеливался поднять головы и взглянуть на прибывшего короля.

Какой-то мужчина лет тридцати в кожаных доспехах отошел чуть в сторону от пленных и, почтительно поклонившись, проговорил:

— Ваше величество, по пути домой мы встретили повозку, охраняемую небольшим войском. По гербу на повозке мы поняли, что войска принадлежат королевству Ириму. При виде нас воины вооружились, и завязалась драка. Но мы одолели их и взяли несколько воинов и слуг в плен. Среди них, как мы узнали впоследствии, была и сестра короля Георга. На ней их фамильное кольцо.

Король перевел взгляд с командира на пленников. По довольному лицу правителя стекали холодные капли дождя. Он неторопливо вытер мокрые ресницы и проговорил едва слышно:

— Какое сокровище вам удалось поймать!

Ну надо же! Сестра его врага у него в руках! И теперь ее жизнь зависела от него. Это сулило ему желанную победу в многолетней войне, в которой они с Георгом были наравне. До этого момента. Ведь король Бефроры отыскал уязвимое место Георга и может надавить на него для достижения собственных целей.

Король приблизился к пленным, хлюпая по жидкой грязи, и прошелся заинтересованным взглядом по их опущенным головам. Вскоре он разглядел среди них ту, чья одежда, несмотря на видимую простоту, была очевидно сшита из дорогой и качественной ткани. На девушке было коричневое платье с темным поясом. На плечах — платок с вышитыми узорами. Безусловно, она затмевала собой всех остальных. Намокшие каштановые кудри шелковой тяжестью падали на прелестное лицо. Девушка часто моргала, сбрасывая с ресниц дождевые капли. Король медленно приблизился к ней и, остановившись напротив, приказал:

— Поднимите голову.

Но девушка словно и не слышала приказа. Она даже не вздрогнула и продолжила спокойно смотреть в землю. Непримиримый взгляд был уставлен в одну точку, пытаясь сконцентрироваться на ней, а не на собственном страхе, который она так тщательно прятала. Особенно от короля.

— Вы не слышите приказа короля? — повелительным тоном спросил тот, нахмурившись. Ее неповиновение было для него в новинку. Ранее никто не осмеливался относиться к его словам с таким пренебрежением.

— Мой король — не вы, поэтому приказ врага я выполнять не намерена, — прозвучал на фоне усиливающегося дождя ее уверенный, но чуть хрипловатый от волнения голос.

В небе загрохотало. Где-то вдалеке сверкнула мощная молния, на миг осветив все вокруг. Все, кроме чужеземной принцессы, испуганно пригнулись под громкими раскатами над головой.

— Значит, я не ваш король, — понимающе кивнул он и закусил нижнюю губу, как делал всегда во время приступов ярости. — Что ж, как бы там ни было, но сейчас вы в моей власти. Находитесь на моей территории, где ни вашему брату, ни войскам вашего королевства вас не достать. И ваша жизнь зависит от моего настроения, от желания оставить вас в живых или пустить на корм моим собакам. Поэтому не советую вам так дерзко говорить со мной. Это в ваших же интересах. Думайте в следующий раз, прежде чем бросить мне вызов.

Девушка молчала, но даже по опущенной голове было видно, что она не намерена выполнять какой бы то ни было его приказ.

Тогда король, не выдержав, резко схватил ее за подбородок, заставив поднять лицо. Ее пронзительные черные глаза, в которых отражался свет, струящийся от тела и души, встретились с его немного сумрачными и темно-карими. Гнев внезапно улетучился, да так быстро, что он не успел осознать случившееся. Сердце вдруг быстро забилось в груди, гулко отдаваясь в ушах. Его волнистые волосы то стремительно колыхались в такт дыханию, то снова безвольно опадали.

Продолжая зачарованно вглядываться в ее глубокие томные глаза, он совсем позабыл и причину, по которой некогда вскипел от злости, и цель, с которой покинул торжество. Беспорядочные мысли прекратили свой быстрый бег, и все вокруг затихло и исчезло, обесценившись и утратив всякие краски.

У Анны вдруг защемило в груди. Она сразу поняла по волнению короля, что тот, по всей видимости, влюбился с первого взгляда в ту, к кому не должен был испытывать даже сострадания, не говоря уж о более теплых чувствах. Но это случилось, и это было неизбежно. Потому что многое зависело не от него.

Но вот чего Анна никак не могла понять, так это почему ей вдруг стало так больно в груди, словно кто-то пронзил ее кинжалом в самое сердце? Что ей до незнакомого короля с его чужеродной девицей? Вот только слезы сами собой заструились по щекам, обжигая холодную кожу.

Анна открыла глаза и поняла, что они влажные. Надо же! Она плакала во сне, не зная, что именно на нее так подействовало. Почему момент, когда король встретился взглядом с пленной принцессой, пробудил в ней некое, давно забытое чувство, которое она словно утратила и спустя долгое время вновь обрела?

Анна не знала, что и думать. Происходящее не поддавалось никакой логике, и как бы она ни пыталась, объяснить себе странный сон не могла.

Встав с пола, на котором уснула, она размяла затекшие ноги и расправила плечи. И почему говорят, что сон на полу полезен? Ей он не принес ничего, кроме болезненных ощущений в спине и шее.

Анна печально огляделась по сторонам. И вот она снова окружена этими стенами, снова в плену у проклятого графа, который одновременно являлся и ее спасителем, и причиной ее несвободы.

Девушке все не давало покоя одно обстоятельство. С одной стороны, ей стоило поблагодарить графа за спасение от волка, но с другой — не похить он ее по дороге к подруге, спасать и вовсе не пришлось. По всему получалось, что он вроде как сам был виноват в том, что пришлось вступить в схватку с диким зверем. Да, наверное, так и есть, решила Анна и поглядела в окно.

Звезды в небе давно потускнели в преддверии рассвета. Солнце медленно выходило из-за горизонта. Значит, она проспала остаток ночи. В такое время сверчок и птица, наверное, уже должны были застыть, и Анна была этому рада. Не хотелось видеть, как они потешаются над ней и над ее неудавшейся попыткой вернуться домой. Хотелось просто посидеть в одиночестве, подумать.

Но стоило Анне вернуться к тому, что произошло ночью, как ее вдруг охватило волнение. Она вспомнила ранения, нанесенные графу волком. Ему должно быть было очень больно, ведь он сам сказал, что ранения не заживают и кровоточат до тех пор, пока не зарубцуются шрамами.

Анна попыталась отогнать от себя мысли о нем и о его ранах, но совесть отчего-то стала мучить ее только больше. Хоть ее вины здесь и не было.

Поднявшись с пола и в нерешительности встав напротив двери, она в конце концов нашла в себе силы попробовать открыть ее. Ручка негромко клацнула, и тишину вдруг разрезал щелчок. Дверь послушно открылась.

Анна осторожно вышла в коридор и приблизилась к комнате графа. Несколько раз ее рука нерешительно зависала в воздухе, не в силах постучать по деревянной поверхности. В какой-то момент она даже стала отговаривать себя от этой опрометчивой затеи, напомнив себе, что именно граф похитил и лишил ее возможности вернуться домой.

Но, поколебавшись еще несколько минут, она все же постучала по двери костяшками пальцев, понимая, что назад пути уже нет.

— Вы там? — взволнованно спросила она.

И зачем она вообще сюда явилась? Этого Анна никак не могла понять.

— Смотря, зачем вы спрашиваете, — послышался в ответ холодный голос.

— Хотела поинтересоваться, как ваши раны, — призналась Анна, крепко сжав край разорванного и грязного платья, пострадавшего в ночных приключениях.

— Все в порядке, — сухо ответил он.

Но его ответ Анну не успокоил, лишь показал нежелание хозяина замка обсуждать тему его ранения и самочувствия.

— Разрешите взглянуть на раны? — рискнула она без особой веры в успех.

— Не вы ли совсем недавно уверяли меня, что ничего не смыслите во врачевании? — напомнил граф. — А сейчас рветесь поглядеть на мои раны. Не понимаю вашего желания.

Анна опешила, не зная, что ответить. Ей, конечно, хотелось бы ответить твердо, не теряя гордости и не опуская чувства собственного достоинства. Но эмоции порой оказываются сильнее разума и принципов. И сейчас они ее полностью захватили. Потому поиски слов длились недолго и она, не думая, обиженно воскликнула:

— Зачем вы так? Что плохого я вам сделала, спросив о вашем самочувствии? Ведь вы даже не спросили, как чувствую себя я! И не извинились за то, что снова притащили меня в замок против моей воли!

То, что голос умолк, Анну даже успокоило. Она не желала, чтобы он отвечал. Устав от его насмешек и холода, она уже хотела было развернуться и уйти обратно в свои покои, но замерла на полпути, услышав странный щелчок. Дверь из красного дерева за ее спиной внезапно скрипнула и приоткрылась. Анна повернула голову и с удивлением поглядела в темный дверной проем.

Что он хотел ей этим сказать? Что разрешает ей войти внутрь? Анна не знала, но решила узнать во что бы то ни стало. Медленно дойдя до двери, она замерла на пороге. Плотные тяжелые шторы были наглухо задернуты, не пропуская в комнату солнечный свет. Но несмотря на царивший здесь мрак, Анне все-таки удалось осмотреться. Простота обстановки удивляла. В углу стоял стол, заваленный книгами. Над ним висели две длинные полки, так же уставленные фолиантами. И даже под столом, чему Анна, впрочем, несильно удивилась, обнаружилась неровная книжная стопка.

А вот кровати в комнате не было вовсе. Вместо нее на полу лежали соломенная подстилка, тонкое покрывало да жесткая на вид подушка. В углу напротив стола стояло большое кресло, а в нем сидела тень, сливающаяся с тьмой вокруг.

— Так как вы себя чувствуете, мисс? — без особого интереса спросил граф, явно ее подначивая.

— Все в порядке, — обижаясь на его равнодушный тон, припомнила она ему его собственный ответ, которым он ее удостоил.

Послышался щелчок, и в комнате появился свет. На столе зажегся фонарь с одинокой толстой свечкой, и свет частично осветил тень в кресле. Из темноты выступило измученное лицо графа. Анна забеспокоилась.

— Кажется, вы не совсем в порядке, — заключила она, сделав шаг ему навстречу.

Когда она увидела его впервые, то испугалась обезображенного лица без привычной маски, скрывающей его уродство. Но после встречи с кровожадным волком и риска, на который пошел граф Эмирсон, чтобы защитить ее, черты его лица более не казались ей такими уж устрашающими.

— Возможно, — опустив глаза, признал он, — но мне кажется, это вас не касается. Я рад, что с вами все хорошо. И если мы обменялись всеми необходимыми любезностями, то вы можете идти.

Но несмотря на то, что он открыто прогонял ее, Анна уходить не собиралась. Ночью он защитил ее от смерти во второй раз, и может, именно поэтому Анна чувствовала себя обязанной ему за спасение.

— Позвольте взглянуть на раны, — попросила она спокойным ровным тоном. — Я, конечно, не лекарь и не обладаю всеми его знаниями, но, что делать при таких ранах, мне известно.

— И не испугаетесь? Неужели у вас нет отвращения ко мне? — ухмыльнулся он, припомнив ей тот первый раз, когда она его увидела. Именно это чувство он прочел тогда в ее светлых глазах.

— Если я до сих пор здесь, значит, нет, — на этот раз ее голос звучал твердо, а на юном лице не читалось ни страха, ни неприязни. Это его убедило.

Однако он долго смотрел на нее испытующе в ожидании, что она отведет взгляд. Но, к его удивлению, Анна продолжила смотреть на него уверенно и даже чуточку нетерпеливо.

— Ну что ж, хорошо. Только учтите, мисс, зрелище не из приятных, — встав с кресла, проговорил он так, словно бросал ей вызов. Но она и в этот раз готова была его принять.

Граф снял с себя свободную рубашку, обнажив бледную с зелеными венами грудь, и Анна, все-таки не выдержав, отвела взгляд в сторону. Но не потому, что ей было страшно или она испытывала к нему отвращение. Причиной тому служила обыкновенная стеснительность. Еще никогда ей не доводилось видеть полуобнаженного мужчину, пусть он и был изуродован проклятием.

— Мне кажется, рана у вас была сзади, — сконфуженно напомнила она, покраснев. — Повернитесь ко мне спиной.

Граф сосредоточенно прищурился, пытаясь прочесть на ее лице привычную реакцию — омерзение, с которым смотрели на него все, кто имел несчастье оказаться в его замке. Но сколько бы он ни вглядывался в нее, ничего подобного не видел.

— Вам не противно? — наконец спросил он, нахмурившись от недоумения.

— Мне хотелось бы взглянуть на раны, — повторила Анна, не поднимая смущенного взгляда. — Повернитесь же!

Ничего не понимая, граф все-таки выполнил ее просьбу и повернулся к ней спиной, а Анна наконец смогла оторвать глаза от пола. Но вызванное его наготой смущение быстро покинуло ее, едва она увидела на изуродованной спине глубокие багровые раны.

— Надо промыть их, — заявила Анна, решительно засучив рукава. — Как все-таки странно, что бессмертие не освобождает вас от ранений.

— В таком случае я не испытывал бы боли, — равнодушно ответил граф. — А какое проклятье без страданий?

Анна тяжело вздохнула.

— Прежде чем я приступлю к лечению, нужно сделать кое-что еще, — она подошла к окну и резким движением распахнула шторы.

Но это простое действие привело к непредсказуемым последствиям.

— Нет! — закричал граф, закрывая лицо руками. — Задерните шторы! Немедленно!

Анна резко повернула голову на крик, и ее глаза расширились от ужаса. Солнечные лучи, такие ласковые с ней, касаясь тела графа, буквально жгли его, будто через увеличительное стекло. Стоило солнцу скользнуть по его бледной коже, как на ней тут же появлялись жуткие красные пятна.

Но Анна не растерялась и вовремя пришла в себя. Быстро среагировав, она задернула шторы, погружая комнату в спасительный полумрак. Затем она вновь развернулась к графу и едва слышно спросила:

— Что это было?

— Дневной свет обжигает мне тело, — пояснил он, морщась от боли и осматривая свои обожженные руки. — Это тоже часть проклятия.

Анна повесила голову. Как же он страдает! Как мучается! Раз даже обычный солнечный свет для него опаснее самого лютого врага.

Девушка украдкой бросила на него взгляд. Что же такого он сделал в прошлом? В чем согрешил, раз обрек себя на такие мучения?

Снедаемая этими мыслями Анна поспешно вышла из комнаты, пообещав вскоре вернуться назад. Видеть его терзания было невыносимо. К тому же нужно было принести все необходимое для промывания ран.

Девушка и правда мало что смыслила во врачевании. Но хорошо помнила с детства, что делала служанка, когда мистеру Раину доводилось получить ранения во время охоты на дичь. Тогда она смотрела на все это глазами ребенка, боявшегося за отца. Но теперь ей предстояло взять себя в руки и подавить в себе страх вида крови. Хотя это стоило ей неимоверных усилий.

Анна понимала, что нужно предотвратить заражение, а затем создать подходящие условия для постепенного заживления. Принеся из кухни теплую воду в кувшине и чистую ткань, Анна сглотнула набежавшую от волнения слюну и поглядела на глубокие порезы. Взяв ткань дрожащей рукой и обмочив ее в воде, она осторожно коснулась кожи графа. Его тело едва заметно напряглось. Анна догадалась, что граф пытается скрыть боль. Нужно было действовать бережнее. И она медленно и аккуратно провела тканью по его холодной коже с крупными зелеными венами и многочисленными темными шрамами.

— Больно? — спросила она, повторяя движение.

Но граф не ответил. Он не привык жаловаться. Проще было скрывать свои ощущения, храня их глубоко в себе. Чтобы не только отвлечь его от боли, но и себя от волнения, Анна решила продолжить беседу:

— Как я могу к вам обращаться?

— Граф Эмирсон, — слегка повернув голову в ее сторону, поглядел на нее краем глаза он. — Это ненастоящее имя, но оно привязалось ко мне за долгие годы.

— Как вам угодно, — согласилась она, стирая последние сгустки крови с напряженной спины.

Промыть водой и очистить раны от грязи — только половина дела. Теперь ей предстояло обеззаразить их так, чтобы не произошло гниение.

— У вас есть вино? — спросила Анна, вспомнив как делала в ее детстве служанка.

— Есть, — сказал он и щелкнул пальцами. На полу рядом с кувшином появилась темная бутылка. — Откуда вы знаете, что вином можно прочистить раны?

Анна взяла сухой кусочек ткани и намочила его багряным содержимым, снова возвращаясь к ранам.

— Мой отец раньше любил поохотиться и иногда получал ранения, — рассказывала она, замирая каждый раз, когда он вздрагивал от ее прикосновений. — Наша служанка обрабатывала таким способом его раны. А я наблюдала за ней.

Когда с промыванием было покончено, Анна перевязала рану чистой тканью. Затем сходила на кухню, обновила воду в кувшине и вернулась обратно в комнату. Помимо глубокого следа на спине, у графа Эмирсона имелось ранение на плече. И при виде него ей едва не сделалось дурно. Вокруг кровавой раны оборванная кожа покрасневшего цвета. Она торопливо смывала грязь с кожи вокруг раны, стараясь поменьше глядеть на медленно сочившуюся темно-красную кровь. Нет, все-таки обработка ран не по ней.

— Но все-таки как вас звать на самом деле? — спросила она, чтобы отвлечься. — Какое имя вам дала мать при рождении?

Граф Эмирсон прикусил губу и зажмурился, когда теплая ткань коснулась его кожи. Боль растеклась по всему его телу, прожигая каждую клеточку. И Анна, словно тоже испытывая боль, которую ощущал он, каждый раз, когда тряпка касалась раны, сама невольно сжимала побледневшие губы. Ее рука тряслась в легком ознобе.

— Потерпите немного, — подув на рану, проговорила она. — Скоро закончим.

Несколько минут прошли в тишине, разбавляемой лишь приглушенными постанываниями графа и плеском вина, выливающегося из бутыли на изрядно промокшую ткань. И вдруг граф решил ответить на заданный ранее вопрос:

— Мое имя Эмирей. Но мне неприятно вспоминать о нем, так как оно воскрешает в памяти то, о чем я стараюсь забыть. Поэтому, в течение сотен, лет я постепенно менял свое имя, преобразовывая его во что-то иное.

Анна украдкой посмотрела на него.

— Красивое имя, — призналась она.

— Было бы красивым, если бы принадлежало достойному человеку, — невесело заметил граф.

Рука Анны застыла в воздухе. Она спросила:

— А вы разве не достойны своего имени?

Он ответил не сразу, склонив голову в раздумьях. Спустя недолгое время ответ был готов, но озвучить его оказалось куда сложнее, чем он мог себе представить. Слова застряли в груди, каменной тяжестью сдавливая сердце со всех сторон. Но ему вовсе не обязательно было говорить эти слова вслух. Анна и так поняла, что он хотел сказать и каков был его ответ.

Когда первая помощь была оказана сполна, а раны перевязаны, Анна вышла из комнаты графа, тихо прикрыв за собой дверь.

После разговора с хозяином замка на душе остался неприятный осадок. Медленно бредя по длинному коридору, Анна задумалась о том, что такого должно было произойти в жизни графа Эмирсона, что он посчитал себя недостойным носить имя, подаренное ему матерью? Но несмотря на то, что она упорно пыталась найти ответ, у нее ничего не получалось.

В раздумьях Анна не заметила, как дошла до главных дверей. Она потянула за ручку в полной уверенности, что дверь подчинится ее движению и откроется. В лицо подул прохладный ветер, со стремительной скоростью гнавший куда-то по небу пушистые облака. Анна вышла на крыльцо и, присев на ступени, уставилась на сгорбленные деревья. Какие же они были сухие. Словно ни одна капля не орошала их вот уже несколько сотен лет.

Могла ли она смириться с тем, что вновь заточена в замке в компании чужих ей существ и людей? Нет! Смириться с подобным было решительно невозможно. Человек, лишенный свободы, будет жаждать только ее. Вот и мысли Анны, которая была лишена возможности вернуться домой, были переполнены желанием вновь оказаться рядом с отцом. Если бы не чертова метка, то уже прошлой ночью она была бы дома. Но все повернулось не в ее пользу. Неудача определенно ходила за ней по пятам. Ведь вчера она не только столкнулась с хищным зверем, чуть не став его ужином, но и повстречала того, от кого хотелось бы держаться на расстоянии. Альберт видел ее и знал отныне, что Анна жива. Единственное, что немного вселяло в нее надежду в нынешних обстоятельствах — так это, пусть и крохотная, но вероятность, что Альберт проявит человечность и сообщит отцу, что его дочь жива и здорова.

Анна встала со ступени и подошла к деревьям. Положив ладонь на один из хилых стволов, она ощутила под пальцами странное тепло и невероятную сухость. От ее прикосновения посыпались на землю мелкие древесные крошки. Казалось, дерево не погибало лишь потому, что не могло умереть. Оно вынуждено было жить в страданиях, подобных тем, что испытывает заблудший в пустыне путник, которого мучает немыслимая жажда, распаляет огненное солнце и обжигает раскаленный песок.

Сердце Анны заныло от жалости. Но ей в голову тут же пришла прекрасная идея. Она решительно взбежала по ступеням внутрь, быстрым шагом направившись на кухню. Схватив с нижней полки кухонного шкафчика большую кастрюлю, Анна заполонила ее водой из-под крана-водопада. К дереву она возвращалась уже не так бойко, неся перед собой тяжелую кастрюлю, содержимое которой плескалось при каждом ее движении и окропляло влагой и без того подпорченное платье.

Дойдя до места, Анна зачерпнула воду кружкой, которую тоже прихватила с собой, и принялась поливать землю у корней. Но сколько бы она ни лила воды в надежде избавить несчастное растение от жажды, земля едва меняла цвет. Вода будто испарялась с ее поверхности, едва коснувшись корней. Наконец Анна дотронулась того места, которое, по ее предположениям, должно было быть влажным, но с удивлением обнаружила, что земля по-прежнему оставалась сухой. Она была абсолютно беспомощна перед магией проклятия, которое пропитало и стволы, и корни, и даже землю своими ядовитыми веществами.

Особенно ни на что не надеясь, Анна все же опустошила кастрюлю, но только больше устала и выбилась из сил. Затем девушка поднялась в свою комнату, но остановилась возле покоев графа.

Тихо постучав, она спросила:

— Как вы?

— Лучше, — послышался ответ за дверью.

Анна кивнула, больше ничего не сказав. Зайдя в комнату и закрыв за собой дверь, она, повернувшись, замерла на месте. На кровати лежало несколько платьев, а на полу стояли новые туфли. Откуда они здесь взялись? Анна недолго задавалась этим вопросом. Конечно, об этом позаботился граф.

Девушка с любопытством приблизилась к нарядам. Прикоснувшись к ткани простого, но в то же время красивого одеяния, Анна невольно улыбнулась уголком губ, а затем выбежала из комнаты, вновь замерев перед покоями графа.

— Спасибо! — горячо и искренне поблагодарила она.

— За что? — уточнил он, впрочем, прекрасно зная, о чем она говорит.

— За новую одежду и обувь, — пояснила Анна, в упор глядя на красную дверь, словно могла видеть его сквозь нее.

— Вам они понравились?

— Конечно! — восторженно закивала Анна. — У меня таких никогда не было!

— Вам придется задержаться здесь ненадолго, так что без свежей одежды не обойтись, — сказал граф так, словно не нуждался в ее благодарности.

Поняв, что более хозяин замка разговаривать с ней не намерен, Анна вернулась в комнату и присела у изножья кровати, рассматривая одежду и думая о только что сказанных им словах. «Задержаться здесь ненадолго», — так и крутилось в ее голове. Значит ли это, что совсем скоро, если она является истинной, она избавит графа от проклятия и сможет вернуться домой, к отцу? Но сколько это — «ненадолго»? День, неделя, месяц?

Анна грустно вздохнула. Положив голову на руки, девушка обратила взор на ясное небо за окном. Глаза стали медленно закрываться. Ее снова клонило в сон. Пребывание в замке явно сказывалось на ней странным образом. Ей постоянно хотелось спать. Она ощущала такую усталость и изнеможение, будто ее вынуждали ежедневно перетаскивать на спине целую тонну камней. Наконец тело расслабилось, и веки окончательно закрылись. И ее вновь унесло в знакомое, но очень далекое место…

Когда она очнулась, то ничего не увидела. В месте, где она оказалась, хозяйничали тьма и холод. Анне не нравилось ощущение, которое она испытывала, находясь здесь. Дурное ощущение. Тревожное.

До ее ушей донесся чей-то отдаленный топот. Анна обернулась в сторону звука и увидела слабый желтоватый свет. Желтый сгусток становился все ближе, набирая яркость прямо на глазах. И вот уже через несколько секунд Анна обнаружила, что стоит в коридоре, а из — за угла показались люди в кожаных доспехах, среди которых девушка узнала короля.

— Отправили письмо Георгу с вестью, что его сестра у нас? — спросил тот, повернув голову в сторону Сэма.

— Да, ваше величество, — подтвердил он кивком, — письмо в пути.

— Что ж, — подходя все ближе к Анне, протянул король с хмурым выражением на лице, — интересно будет посмотреть, как его желание грабить и выжигать наши территории померкнет на фоне страха за сестру.

Каждый раз при виде короля в груди Анны вспыхивало необъяснимое волнение. Вот и сейчас, стоило ему, по уже сложившейся традиции, пройти сквозь нее, будто она была сгустком воздуха на его пути, это чувство охватило ее с новой силой.

Король, Сэм и еще пара стражников прошли вперед, освещая себе путь факелами. Анна встряхнула головой, пытаясь взбодриться и вернуть себе ясность мысли, и поспешила за свитой короля, ступая вслед за ними в едва подернутый светом сумрак.

— На левой границе города засветился шпионский отряд Ирима, — проинформировал короля Чад, являющийся, как поняла Анна, командиром отряда. — Среди них есть и их предводитель. Они зовут его вождем. Так вот этот вождь, судя по дошедшим до нас слухам, дальний родственник Георга.

Анна уставилась на Чада, который здесь в истинном своем облике, а не в образе сверчка. Высокий, широкоплечий мужчина с узким приятным лицом. Острый нос, а под ним длинные подковообразные усы. Темные волосы у него спутанные. А глаза пытливые, внимательные.

— Неужели Алеор? — удивленно приподнял брови король, замерев на месте.

— Да, — опешил командир, удивляясь осведомленности правителя, — откуда вы знаете?

— Алеор хотел занять престол Ирима, но по закону прямым наследником являлся Геогр. В ходе восстания, целью которого было свергнуть Георга с престола, Алеор потерпел неудачу. И его изгнали из королевства за предательство против короны. Ему запрещено появляться на территории Ирима.

Сэм задумчиво почесал бороду.

— Но зачем он желает пересечь наши границы? — подняв на короля взгляд, спросил он.

— А вот это нам предстоит узнать, — сказал король и продолжил путь.

Анна побрела за ними вслед по коридору, расширяющемуся с каждым шагом. Когда Сэм осветил факелом стены, она поняла, где находится. Это было подземелье, по правую и левую стороны которого располагались темницы с железными прутьями. Анна испуганно за озиралась по сторонам. И вдруг из ближайшей темницы на нее сверкнули два глаза, злобные и жадные. Они словно видели ее, пока никто другой не замечал. Но Анна вскоре осознала, что глаза, принадлежащие грязному полуобнаженному мужчине, смотрели не на нее, а на короля. И в глазах этих читалась лютая ненависть к тому, кто, возможно, заточил его в эту сырую темницу.

Король тем временем прошел еще немного и остановился напротив дальней камеры, уставившись на заключенного через щели между железными прутьями. Точнее, на заключенную.

— Добрый день, — поприветствовал он с ухмылкой. — Как вам спалось этой ночью? Подобают ли удобства персоне вашего уровня?

Ответа не последовало, словно заключенная понимала, что на усмешки проще не реагировать, сохраняя гордость.

— Молчите, — понимающе проговорил король. — А я вот молчать не стану. Мы отправили вашему брату письмо, в котором сообщили, что вы соизволили у нас немного погостить. А мы в свою очередь предоставим вам все условия для камфорного проживания. Все условия, которых вы, разумеется, заслуживаете.

Голос короля похолодел. Он не видел пленницу, так как она была полностью поглощена мраком темницы. И поэтому ему было проще изливать на нее свой яд. Но пленница не намерена была долее оставаться немой тенью. Она встала с сырого грязного пола и медленно подошла к прутьям мимо заплесневевших стен. Свет факела в руках Сэма осветил ее уставшее, но все еще гордое и надменное лицо. Ее темные волосы растрепались после тяжелой ночи и теперь торчали в разные стороны, под глазами залегли круги, щеки впали, но девушка все равно улыбнулась королю дерзкой улыбкой, обнажив белые ровные зубы.

— Решили меня напугать? — догадалась она.

Король хотел было ответить, но слова вновь застыли у него на губах. Он будто снова впал в транс, встретившись с ней взглядом и видя в нем, казалось, само отражение ее души.

— Не забывайте, кто перед вами! — грозно напомнил пленнице Сэм.

Король нахмурился. Он хотел что-то сказать, ответить. Но не мог. Не получалось заговорить, словно губы навеки сомкнулись, а дар речи был утрачен на долгие годы.

— Мне нет до этого никакого дела! — переведя свирепый взгляд с короля на Сэма, вскричала девушка. — Как я уже говорила, для меня есть только один король. И это мой брат. Король Георг, да подарит бог ему долгую жизнь и силу для победы над врагами!

Анна смотрела на девушку внимательно и вдруг ей показалось, что она знает, что скажет пленница в следующее мгновение. Знакомые слова вот — вот должны были сорваться с ее губ …

— Я принцесса северного Ирима, дочь покойного Мириха и сестра короля Георга, — гордый голос звучал, казалось, из самых глубин ее сердца, а воинственный взгляд, устремленный на короля, будто готов был разить наповал без всякого оружия. — Неужели вы думаете, что ночь в этой гниющей темнице напугает меня? Так вот спешу вас разочаровать: все ваши попытки вселить в меня ужас бесполезны!

Король с трудом отвел глаза в сторону. Стоило ему это сделать, как к нему вновь вернулся дар речи.

— Ваша гордость ослепляет вас, принцесса северного Ирима. А когда глаза закрыты, сложно увидеть перед собой очевидные факты. А состоят они вот в чем, — начал король, сурово сведя брови на переносице. — Вы в плену не просто у короля, а у короля, который находится в военном конфликте с вашим братом вот уже почти пять лет. И ни он, ни тем более я не намерены отступать. По крайней мере, до вчерашней ночи у вашего брата имелись все шансы выиграть сражение. Но стоило вам вступить в мои владения, как он лишился всех своих преимуществ, — видно было, что слова короля приносили пленнице боль, да такую, что руки девушки даже стали слегка подрагивать от беспомощности. Но пленница быстро спрятала их за спину, чтобы не показывать эмоций. Король тем временем продолжал: — Теперь он должен решить, что ему важнее: собственная сестра и принцесса Ирима или победа в войне надо мной. И кажется мне, он этот выбор уже сделал.

Принцесса нервно заулыбалась, обдав его надменным презрением.

— Мой брат куда умнее и сильнее вас, поэтому я не страшусь ожидающей меня участи. Он вызволит меня, не уступив вам в войне, победу в которой достоин одержать только храбрый воин Ирима!

Король больше ничего не сказал. Лишь отвернулся от нее, уже собираясь уходить, но она остановила его.

— Клянусь вам, что вы еще пожалеете о том, что сотворили с моим народом, король Эмирей, — заверила пленница. — Я заставлю вас пожалеть о каждой пролитой моими людьми капле крови!

Когда имя короля сорвалось с ее уст и повисло в воздухе сгустившейся тяжестью, Анна резко побледнела и в ужасе уставилась на правителя. Она уже слышала это имя. Восхищалась им и говорила его обладателю о том, как красиво оно звучит. Неужели король и есть граф Эмирсон? Но… как такое возможно?

Проснувшись и немного отойдя от видения, Анна переоделась в подаренное графом платье, отложив старую одежду, которая после ночных происшествий была изрядно порвана и испачкана грязью и кровью. Затем настал черед обуви. Вставив ноги в новые туфельки, Анна прошлась из одного угла комнаты в другой и порадовалась удивительному удобству. Походка стала значительно легче и приятнее. Хоть пляши весь день напролет!

Новый образ заметно взбодрил ее, и ее лицо засияло. Если уж ей придется провести в замке неопределенный промежуток времени, то нужно сделать так, чтобы в память об этом времени у нее по крайней мере остались интересные воспоминания. Поэтому Анна решила себя развлечь и исследовать замок. Спустившись на второй этаж и пройдясь по длинному коридору, девушка забрела в восточное крыло, где ей еще ни разу не доводилось бывать.

Большинство комнат здесь были заперты, но находились и те, которые Анна без труда могла открыть. Зайдя в одни из незапертых покоев, девушка в предвкушении замерла на пороге. Перед ней была просторная комната с красивым узорчатым потолком, но… без единого окошка. Единственный источник света, который позволял ей разглядеть убранство покоев, шел из коридора. Девушка огляделась и заметила на мягком ворсистом ковре груду тряпья. Подойдя поближе и опустившись на одно колено, она пригляделась к серым тряпкам внимательнее. Края были рваными, будто разодранными острыми клыками.

Анна в недоумении подняла взгляд и снова внимательно осмотрелась. Из-под укрытого белой скатертью стола торчало что-то рыжее и мохнатое. Анна медленно подошла к нему и, приподняв скатерть, нагнулась посмотреть на подозрительный предмет. Каково же было ее удивление, когда перед ней предстал рыжий длинношерстый пес среднего размера. Питомец сидел спиной к ней, уставившись в стенку. Анна долго простояла в ожидании, что пес повернется или хотя бы сделает какое-нибудь движение, однако ничего не происходило. Анна даже не была уверена, что животное дышит. А это могло означать лишь одно. Пес проклят так же, как и сверчок с птицей. Он — один из обитателей замка, с которыми Анна еще не успела познакомиться.

Девушка решила, что обязательно вернется сюда на закате, чтобы застать пса в недремлющем виде. А пока ей нужно было осмотреть другие комнаты этого загадочного места. Анна закрыла за собой дверь и побрела дальше по коридору.

Слева от нее располагались комнаты, а справа — растянулась длинная терраса, огражденная темными перилами. Витиеватая резьба в сочетании с каменными барельефами, высеченными на столбах, придавали этому месту поистине необычный вид.

Анна с интересом разглядывала интерьеры замка, но куда больше ее поразил открывавшийся с высоты обзор на далекие зеленые долины, покрытые цветами и травами, коричневые горы, издали казавшиеся небольшими холмами, и синее море, поблескивающее на стоящем высоко в небе солнце. Красота природы очаровала ее так сильно, что она не заметила, как замерла на несколько минут, разглядывая родные края с террасы замка. Отсюда виднелся лишь возвышавшийся над городом серебряный шпиль церкви.

Анна прошлась до конца коридора и, не найдя ничего интересного, свернула на повороте. Сразу за ним она обнаружила длинную лестницу, плавно спускающуюся вниз во двор. Анна аккуратно зашагала по становящимся все шире ступеням и в конце концов оказалась в задней части двора. Оглядевшись, она хотела двинуться к крыльцу, но остановилась при виде мелькнувших в углу зеленых листьев.

Глаза девушки загорелись любопытным огоньком. За все время своего пребывания в замке Анна еще ни разу не видела здесь живых растений с привычными ей листьями и цветами. Поспешно подойдя ближе к источнику зелени, Анна ошеломленно оглядела стену, сплошь опутанную зеленой лианой, как в тропическом лесу, о котором ей в удивительных подробностях рассказывал когда-то в детстве отец. Кое-где на толстых стеблях росли пышные красные розы и маленькие бутоны, только собирающиеся цвести.

Воздух вокруг неожиданно наполнился свежестью. Листва зашумела под слабыми порывами ветра. Анна подняла руку и коснулась красного лепестка. И тут ее брови сошлись на переносице. Она аккуратно раздвинула тяжелые ветви и обнаружила под ними деревянную арочную дверь.

Убрав еще пару лиан, она увидела железную ручку с разными узорами и потянула за нее. Тщетно. Дверь не поддалась, как и ожидала Анна. Нужно было вставить в замочную скважину ключ. А его у Анны нет. Но когда она отпустила ветку, то та соприкоснулась с другим стеблем, и что-то упало с нее на землю. Анна поглядела вниз, затаив дыхание.

На земле лежал сверчок с широко распахнутыми глазами. Он не двигался и не дышал. Просто лежал на спине с раскинутыми в разные стороны лапами. Анна опустилась на колено и осторожно подобрала с земли маленькое существо. Держа Чада на ладони, Анна стала озираться в поисках столь обожаемого им головного убора. Чад не ходил без цилиндра, а значит, тот отлетел куда-то во время падения. Так и оказалось. Черный головной убор спрятался чуть дальше за лианами. Анна подобрала его и бережно водрузила обратно на сверчковую голову. Затем, осторожно неся приятеля на ладони, она поспешила к крыльцу. Войдя в замок, она поднялась в свою комнату.

Положив сверчка на тумбочку рядом с кроватью, Анна облегченно выдохнула. И почему в этот раз Чад решил впасть в сонное состояние в окружении растений? Впрочем, как бы там ни было, очнувшись, он наверняка удивится магическому перемещению. Придется рассказать ему по пробуждении, как он очутился в ее комнате.

Анна отвернулась от друга и устало поглядела в окно. До захода солнца было еще достаточно времени, а она уже не знала, чем себя занять. Рухнув на кровать и смотря на потолок, Анна стала думать.

— Вам скучно? — внезапно спросил голос за стеной.

Анна, испугавшись, дернулась от неожиданности.

— Да, — призналась она, собравшись с мыслями. — Я не привыкла находиться в одиночестве весь день. К тому же, в замке почти все закрыто и нет ничего интересного.

— Хотите я покажу вам самое красивое место в замке? — этот вопрос разжег в ней такой интерес, что Анна даже приподнялась на локтях и с горящими глазами уставилась в стену, за которой находился граф Эмирсон.

— Что же это за место? — ответила она вопросом на вопрос.

— Библиотека, — торжественно произнес граф, словно эта весть должна была оказать на нее сильное воздействие и вызвать радостные вопли. Но вопреки его ожиданиям ничего подобного не последовало.

Анна разочарованно скривилась.

— Библиотека? — переспросила она упавшим голосом.

— Не хотите? — искренне удивился граф, он-то рассчитывал, что предложение пройтись до книжного храма окажется ей по душе.

Анна огляделась по сторонам. Провести остаток дня в полном одиночестве среди четырех стен не очень-то хотелось. И хотя поход в библиотеку ее не интересовал, но это было хоть какое-то развлечение, которое скоротало бы медленно ползущее время. А там, глядишь, и вечер наступит. К тому времени пробудятся сверчок с птицей, и Анна сможет обрадовать их своим возвращением. В отличие от нее, их это наверняка осчастливит.

— Хочу, — наконец ответила она. — Покажите мне это ваше красивое место.

Анна встала с кровати, поправила подол платья и вышла из комнаты. Одновременно с ней открыл дверь в свои покои и граф Эмирсон. Выглядел он неважно. На измученном лице выступила испарина, которую он тщетно пытался скрывать от Анны. Раны, нанесенные волком, до сих пор беспокоили его, несмотря на перевязку, и, судя по всему, будут беспокоить еще долго.

— Вы точно в порядке? — с беспокойством поинтересовалась Анна. — Может, пойдем в библиотеку в следующий раз, а вы пока отдохнете?

Граф отрицательно покачал головой.

— Не стоит откладывать, — воспротивился он. — Я чувствую себя вполне сносно. К тому же мне и самому не сидится на месте и хочется побывать там и что-нибудь почитать.

Стоило Анне услышать про чтение, как она сразу вспомнила про спор со сверчком. На нее накатила острая тоска. Казалось, что здешние обитатели не понимают и не принимают ее. С куда большим удовольствием она провела бы время с подругой или с отцом, вместо того чтобы рассматривать стоящие на полках пыльные фолианты, к которым она не имела никакой страсти.

Пока они шли, граф изредка бросал на нее невозмутимые взгляды, но при виде уныния на ее лице, нахмурился. Он не понимал, почему поход в столь прекрасное место не вызывал в девушке ликующего интереса. И хотя он хотел спросить у нее про причину ее настроения, но задать вопрос вслух так и не осмелился. А Анна продолжала молча следовать за ним, не поднимая опущенного взгляда.

Они свернули в неизвестную Анне сторону, спустились вниз по короткой лесенке и вскоре оказались в небольшом узком коридоре. Чем дальше уходили они по этому коридору, тем ниже становился потолок и уже стены. Наконец проход привел их к двери, которая очень была похожа на ту, что обнаружила Анна в задней части двора. Крепкая темно-коричневая дверь арочной формы с железной круглой ручкой.

— Я провожу здесь большую часть времени, — поведал Анне граф, отпирая библиотеку. Тяжелое дверное полотно нехотя открылось, казалось, разнеся сопровождающий этот процесс грохот в каждый уголок замка.

Граф пропустил Анну вперед и стал следить за ее реакцией. Анна сделала пару шагов вперед и замерла от изумления.

Внутри оказался огромный зал с бесчисленным количеством стеллажей, доверху наполненных книгами. Длинные полки поднимались от пола до самого потолка и напоминали лабиринт, по которому можно было бродить хоть всю жизнь, но так и не найти выхода. А, чтобы дотянуться до верхних книг, нужно было взобраться по стоящей с краю деревянной лестнице. Впрочем, графу Эмирсону, по мнению Анны, лестница нужна не была, ведь он мог воспользоваться магией и притянуть желаемую книгу или подлететь к ней сам.

От такого обилия литературы у Анны закружилась голова. Как же много книг вокруг! Сколько времени понадобится тому, кто решит перечитать все эти произведения, а главное — как сильно нужно любить читать, чтобы вообще решиться на это.

С высокого потолка свисали шикарныепаникадило. Уютный свет свечей придавал просторному залу волшебный вид. Держась за деревянные перила, Анна стала медленно спускаться по ступеням. Она не любила книги, но библиотека выглядела так величественно, что даже не питающий страсти к чтению человек не смог бы сдержать своего восхищения при виде такой красоты.

В углу зала стоял круглый стол на одной единственной толстой ножке. На гладкой поверхности выстроились серебряные канделябры с наполовину подтаявшими свечами. Очевидно, граф читал при них по вечерам, чтобы яркие паникадило не нарушали уютную атмосферу.

— Как красиво! — не выдержав восхищения, воскликнула Анна.

Она завороженно переводила взгляд с одних высоких книжных стеллажей на другие. Книги ее ничуть не интересовали, как и их содержание, но атмосфера библиотеки пленяла.

— Интересно, сколько здесь книг? — озираясь по сторонам, полюбопытствовала Анна.

Граф улыбнулся при виде захлестнувшего ее восторга.

— Я собирал библиотеку не одно столетие, — признался он, с гордостью разглядывая полки, забитые изданиями. — Здесь есть произведения, которые я перечитывал не раз, и те, которые оказались мне не по нраву, но я все равно храню их с особой любовью.

Анна повернулась к нему.

— Но почему? — не поняла Анна. — Если книга вам не нравится, то почему бы не избавиться от нее и не хранить только любимые и хорошие?

Граф Эмирсон поморщился, выражая несогласие с ее словами.

— Нет, так нельзя, — возразил он задумчиво. — Потому что плохих книг не бывает. В любой найдется что-то полезное. К тому же, избавиться от какой-то книги, — граф помрачнел, — все равно что уничтожить мир, придуманный и написанный тем, кто, возможно, проводил за столом и с пером в руке ночи напролет, записывая историю, закладывая в нее часть своей души. Избавление от книги — это убийство частички чьей-то души!

Анна подняла брови. Она его не понимала. Вскоре недоумение на ее лице неожиданно сменилось улыбкой.

— Мне кажется, вы преувеличиваете, — призналась она, снова взглянув на полки, но уже совершенно обычным взглядом. Огонек восторга исчез. — Это всего лишь книги, и ничего в них особенного нет и быть не может.

Граф потупил взор, не веря услышанному.

— Вы правда так считаете? — спросил он.

Анна обернулась и спокойно кивнула, не замечая его растерянности.

— Книги — всего лишь страницы, наполненные буквами, — пожала плечами она.

В глазах графа Эмирсона блеснуло презрение. Анна заметила его, но сделала вид, что ничего не видела и прошла дальше, теряясь за стенами стеллажей, и то появляясь, то снова исчезая среди переходов книжного лабиринта.

Граф следил за ней взглядом, пытаясь понять причину, по которой Анна говорила столь равнодушные, на его взгляд, слова. То, что было для него смыслом жизни, для нее — не имело ровно никакого значения. То, чем он гордился и восхищался, для нее — было пустой тратой времени.

Впрочем, он понимал, что людям свойственно не сходиться во взглядах. Это вполне естественно, и даже необходимо, чтобы отличаться друг от друга и иметь разные мнения. Жизнь потому и красочна, что люди друг на друга не похожи. Граф это осознавал и принимал. Но понять, как книги могут быть для кого-то всего лишь страницами и буквами, он не мог, даже если сильно постарался бы.

Еще долго он оставался неподвижен, сохраняя мрачное выражение на лице и размышляя над ее словами. И вдруг в нем что-то переменилось. Взгляд стал яснее, цвет лица — ярче.

— Мисс, — позвал он, стремительно подойдя к одному из стеллажей, но не находя там Анну, вопреки ожиданиям.

— Звали? — донесся ее голос из другого конца библиотеки.

Граф повернулся в ту сторону. Он даже не заметил, как она проделала такое расстояние. Слишком уж она была шустра, а он — чересчур задумчив.

— У меня к вам вопрос, — сказал он, двинувшись к ней.

Анна застыла рядом с круглым столом, заваленным старыми книгами, и с интересом рассматривала глобус, стоящий на деревянной подставке.

— Я вся во внимании, — сказала она, кончиком пальца осторожно проводя по круглому макету с изображениями стран.

— Вы читали когда-нибудь? — взволнованно спросил граф.

— В детстве, — Анна легонько крутанула глобус.

— И все? — удивился он. — А в осознанном возрасте не читали?

Анна оторвалась от глобуса и перевела глаза на графа.

— Нет, а что? — спросила она таким равнодушным тоном, словно не видела здесь ничего страшного, в то время как для графа ее признание было сравни каменному молоту, бьющему по железной наковальне. Таким же оглушительным и пугающим. — Мне это неинтересно. Разве это странно? Не все любят книги.

— Да, не все, — согласился граф, выдохнув, — но толком не попробовав чтение, нельзя быть уверенным, что вы относитесь именно к таким людям.

Анна улыбнулась.

— Но я читала, когда была маленькой, — напомнила она, — и мне не понравилось.

— Однако сейчас вы вовсе не ребенок, — заметил граф, пристально глядя на нее. — Почему бы не попробовать снова?

— Что?

— Почитать, — предложил граф, воодушевившись. — Начните с малого. Прочтите хотя бы одну книгу и, если не понравится, можете и дальше утверждать, что в книгах нет ничего особенного.

Анна видела, как задели графа ее рассуждения о чтении. О том, что книги не важны. Это были чуть ли не первые эмоции, которые она увидела на его обезображенном лице с момента их первой встречи. Ранее он такого энтузиазма не проявлял. Поэтому она решила пойти ему навстречу и кивнула.

— Хорошо, — решительно согласилась Анна. — И какую книгу мне почитать первой?

Граф расплылся в широкой улыбке, обнажив белоснежные зубы, и Анна впервые увидела на правой половине его лица ямочку. Девушка невольно вздрогнула. Эта ямочка показалась ей знакомой. Словно она уже видела ее когда-то, очень давно.

Граф судорожно заозирался по сторонам, обдумывая, какую бы книгу посоветовать Анне, чтобы заложенная на ее страницах история могла заинтересовать девушку и пошатнуть ее уверенность в бесполезности чтения. Но среди множества прочитанных им произведений не было одного, которое бескомпромиссно выделялось бы на фоне остальных.

Граф Эмирсон был из тех людей, кто, прочитав одну книгу, тут же наделял ее статусом лучшей. Но стоило начать читать что-то другое, как новая история тут же затмевала предыдущую. И так всякий раз. Поэтому выбрать всего одну книгу сейчас было трудно. Все они были для него лучшими.

Но после долгих раздумий хозяину замка, не без труда, но удалось переворошить в памяти прочитанные истории и найти среди них ту, что оставила наиболее сильный след в его воспоминаниях. Он огляделся по сторонам, а затем, словно обезумев, кинулся к лестнице. Анна поспешила за ним, удивляясь, почему он не воспользуется колдовством.

Но он, видимо, решил пойти сложным путем, либо же настолько переволновался, что просто-напросто забыл о своих способностях. Размышления о чтении, признаться, делали его почти человечным. Поднявшись по широким ступенькам, он потянулся к книге в зеленом переплете, но не смог достать до нее нескольких сантиметров. Тогда граф приподнялся на цыпочки и все-таки смог преодолеть это расстояние. И вот книга была уже в его руках.

Спустившись вниз, он сдул с зеленой обложки слой пыли. Анна проследила за его действиями и спросила:

— И о чем же она?

Хозяин замка с обожанием поглядел на книгу, вспоминая ощущения, которые испытывал при первом прочтении.

— Это-то вы и должны будете мне рассказать, — и он передал роман Анне, добавив: — Я более чем уверен, что она вам понравится, но при одном условии.

Анна непонимающе нахмурилась.

— При каком же?

— Она придется вам по душе, но только в том случае, если вы дадите ей шанс понравиться вам, — граф немного помолчал, но потом, после некоторого раздумья о чем-то важном, продолжил: — Одно время я тоже не любил чтение. Не имел ни желания, ни интереса читать. Но когда у тебя никого не остается и ты находишься наедине со своими навязчивыми мыслями, то невольно начинаешь искать хоть что-то, что могло бы тебя отвлечь. Для меня этим «чем-то» стали книги. Стоило мне однажды дать им маленький, совсем крошечный шанс, как они захватили мои душу и разум полностью и безвозвратно.

Граф говорил о книгах так, что сразу становилось понятно, — они смысл его жизни. И, глядя на то, с какой любовью он рассуждает об этом, Анна почувствовала, как внутри что-то всколыхнулось. И хотя она не подала виду, что что-то изменилось, ни выражением лица, ни голосом, у нее вдруг появилось странное желание узнать, почему книги так важны для него. Что в них такого особенного, раз с виду холодный и не проявляющий эмоций человек рассказывает о них так надсадно и с замиранием сердца?

По желанию Анны граф оставил ее в библиотеке одну. Едва дверь тяжело вернулась на место, с трудом прокрутившись на скрипучих петлях, девушка огляделась и, держа в руках книгу, двинулась вдоль длинных стеллажей. Оставляя позади высокие полки, она шла вперед легкой походкой.

Остановилась Анна только в конце библиотеки. Еще в момент, пока граф был здесь, Анна подметила в этой стороне зала прекрасный уголок. В последний раз свернув направо, девушка поправила платье и уселась на пол. Облокотив спину на книжную полку, она задрала голову вверх и через квадратное стеклянное окошко, проделанное в потолке, увидела ясное голубое небо. По нему резвой стайкой плыли пушистые облака. Лучи солнца иногда пробивались свозь них и через единственное окошко освещали небольшой уютный уголок природным светом.

Открыв книгу, Анна начала читать первую страницу. Ее взгляд медленно скользил по строчкам. Она читала вслух, пытаясь понять смысл слов. Но поскольку чтение присутствовало в ее жизни только в детстве, читала она медленно и довольно плохо. Некоторые слова были для нее незнакомыми, о других — она вообще не слыхала. Анне стало стыдно за свое невежество. Но мимолетный стыд улетучился, стоило ей лишь успокоить себя отговоркой, что человек не может знать абсолютно все. И не знать некоторые слова вполне нормально. Не такая это страшная беда, чтобы о ней лишний раз беспокоиться, думала Анна, продолжая читать.

Но во время чтения у нее частенько заплетался язык, она сбивалась, а иногда не знала, как правильно произносить то или иное слово. И все же не сдавалась, упрямо скользя пальцем по ровным строчкам. Но, когда первая страница осталась позади и пришло время перелистнуть ее, Анна вдруг осознала, что ничего не поняла из прочитанного.

Ее мозг, долгое время находящийся без должной умственной нагрузки, слишком расслабился и не желал обрабатывать информацию. Подобное упущение не могло не повлечь за собой пагубных последствий. Одним из которых оказалась полная неспособность Анны запомнить и усвоить только что прочитанный текст.

Анна нахмурилась. Нужно было прочитать страницу повторно и в этот раз постараться понять ее содержание. Но от одной лишь мысли, что придется начинать все по новой, ее одолела лень.

Анна отложила книгу в сторону и устало выдохнула. Подняв голову к небу, она вгляделась в голубую гладь, подернутую рваными облаками.

«Как же это утомительно! — подумала она, ругая себя за то, что вообще согласилась на эту авантюру. — Скукотища!»

Как же ей хотелось сейчас вернуться в город. Сходить на рынок, погулять по солнечному парку, встретиться с подругами. Поговорить с ними по душам, поболтать, может, даже посплетничать о чем-то. А потом обо всем рассказать Натали, поделиться с ней всем услышанным и узнать ее мнение насчет тех или иных событий.

Ну почему все не может быть как раньше! Как в старые-добрые времена!

Но нет, реальность была другой. Вместо прогулок и задушевных бесед, она вынуждена была сидеть в библиотеке со скучной книгой в руках и пытаться понять заложенный в ней смысл, который понять ей, должно быть, никогда не удастся!

Преисполнившись решимости отбросить книгу и уйти, Анна уже закрывала ее, как вдруг, словно наяву, увидела перед собой желтые глаза графа, в которых уже мелькало презрение к ее необразованности. Если сейчас бросить начатое и позволить лени окончательно овладеть ей, то граф лишний раз убедится в ее слабости и невежестве. А этого Анна не хотела. Гордость не позволяла ей опуститься так низко в чьих-то глазах. Ну уж нет! Она докажет графу, что не слабачка.

И Анна снова открыла книгу, угрюмо уставившись на первую страницу. Множество причудливых букв смотрело на нее, а она на них. Нужно было собраться с силами и начать все сначала.

В тихой библиотеке вновь раздался ее голос. Она начала читать, стремясь в процессе чтения понять основную идею каждого предложения и абзаца. И на второй раз дело пошло намного лучше. Она не только смогла осилить первую страницу, но и начала следующую. Однако столкнулась с другой, более серьезной, проблемой.

Когда человек, не привыкший читать, берется за книгу, на него часто накатывает сонливость, которой невозможно противиться, сколь огромными ни были бы его желание и решимость выполнить задуманное.

Анна стала клевать носом, веки то медленно опускались, то, встрепенувшись, резко распахивались, чтобы через секунду снова плавно наплыть на глазные яблоки. Еще немного, и она заснет, поэтому Анна старалась прокручивать в голове разные мысли, благодаря чему сон ненадолго отступал. Тогда она вновь бралась за чтение. Однако сконцентрировать внимание на тексте ей все равно не удавалось.

Казалось, дело было проигрышным. Ей никогда не полюбить чтение, а значит, она никогда не поднимется в глазах графа, навсегда оставшись всего лишь слабовольным и невежественным человеком.

А почему ей вдруг стало важно уважение графа?

Анна остановилась. Она себе задала весьма тяжелый вопрос, на который не могла никак ответить. Почему мнение графа Эмирсона о ней было так ценно для Анны? Сколько бы она не размышляла, но к разумному и объясняющему ее пылкое желание угодить графу ответу Анна не пришла.

Анна устало выдохнула и отложила книгу в сторону. Затем встала и прошлась по просторному залу. Вскоре, немного развеявшись, она вернулась и вновь взялась за книгу. Нужно было во что бы то ни стало перебороть свою лень и сонливость.

Когда она чего-то не понимала, то несколько раз перечитывала предложения вслух. И наконец случилось то, чего она никак не могла ожидать. То, чего она раньше не понимала, как будто стало более доступным. Пока она читала, подсознание вдруг начало рисовать яркие и оригинальные картинки. Вслед за второй страницей последовала третья, а у Анны все больше возникало ощущение, словно она попала в новый, необыкновенно правдоподобный мир. Если раньше слова были всего лишь набором букв, то теперь в них появился особый смысл. Будто опытный проводник они уносили ее далеко, в придуманный писателем мир. Анне показалось, что написавший эту книгу человек был своего рода строителем, который, шаг за шагом, воздвигал по чертежу здание. Только вместо кирпичей у писателя были буквы, а вместо чертежа — воображение.

Анна и сама не заметила, как перевернула двадцатую страницу. Ее унесло в красочное путешествие, в котором время словно замедлилось. Анна оторвалась от книги только тогда, когда текст вдруг практически перестал различаться. Но все ведь было хорошо до этого. Что же случилось?

Анна подняла голову и с удивлением уставилась на вечернее небо. Солнце уходило за горизонт, опыляя мир прощальными лучами. Наверное, обитатели замка уже проснулись ото сна.

«Вот Чад удивится при виде меня! — подумала Анна и улыбнулась. — И явно скажет, что был прав насчет чтения, если увидит меня с книгой».

Мысль о скорой встрече со сверчком и птицей по неясной для Анны причине вызывала на сердце непривычное тепло. Ей захотелось поскорее увидеться с ними и рассказать, что, возможно, она все же является той истинной, в ожидании которой они томились долгое время.

Анна уже собралась подняться, когда с другого конца библиотеки послышался грохот. Кто-то открыл дверь и вошел в зал. Анна вскочила с пола и с книгой в руках выбежала из своего укрытия между двумя стеллажами. Но никого не увидела.

Кто же тогда вошел?

Анна растерянно огляделась и, различив тихое постукивание, повернула голову в сторону звука. На одной из книжных полок стоял сверчок. Наполненные зеленоватым свечением глаза весело заблестели при виде девушки.

— И вот мы снова встретились! — торжественно провозгласил он. — А я-то думал, что наши пути разошлись.

— Значит, не судьба, — ответила Анна, сдержанно улыбнувшись. — Вы меня снова испугали, Чад!

Анна хотела сделать вид, что обижена, но не смогла. Ее переполняла радость от встречи с приятелем. Несмотря на его вспыльчивый нрав и весьма холодное отношение к ней поначалу, Анна успела к нему привыкнуть за то короткое время, что была в замке.

— Мне жаль, — искренне признался сверчок, — поверьте, я никоим образом не хотел вас испугать.

Анна светло улыбнулась.

— Но как вы открыли дверь? — удивленным тоном спросила Анна, — она же тяжеленая небось!

— Магия, дорогая наша Анна, все благодаря магии, — с важностью ответил Чад.

Анна понимала, что Чад хотел ощутить себя хоть иногда обычным человеком, как раньше. Потому не хотел телепортироваться.

— У вас в руках книга, — как бы между прочим заметил сверчок, довольно фыркнув. — Интересно хоть?

Анна поглядела сперва на роман в своих руках, затем на Чада. Если признаться, что книга и вправду оказалась интересной и увлекла ее настолько, что она даже не заметила, как пролетел день, то сверчок наверняка лопнет от гордости. А то как же! Ведь он оказался прав! Поэтому Анна решила не доставлять ему такой радости.

— Ну как сказать… — уклончиво проговорила она, пожимая плечами. — Нормально.

С минуту сверчок смотрел на нее испытующе. А потом, будто прочитав на ее лице истинный ответ на свой вопрос, весело промолвил:

— Ну-ну!

Анна отвела взгляд в сторону под давлением его зеленых глаз.

— А я ведь не просто так пришел к вам, — преувеличенно громко объявил Чад, плохо проговаривая слова, — а с приглашением.

— С приглашением? — переспросила Анна, оторопев.

Сверчок кивнул. Анна видела, как горд он собой в эту минуту, но не понимала, почему.

— Граф Эмирсон приглашает вас отужинать с ним, — наконец огорошил девушку Чад, все еще не отводя от нее глаз. Ему страсть как хотелось увидеть ее реакцию на эту новость.

Анна сглотнула набежавшую от волнения слюну. В прошлый раз, когда она звала графа на совместную трапезу, он даже не появился в обеденном зале. Хотя Анна была уверена, что он слышал ее приглашение и видел, как она его ждала. Но он не показался и даже не ответил на ее зов.

— Но ведь граф не ест, — напомнила Анна, шепотом добавив: — Из-за проклятия.

— Верно, — сказал сверчок, — но едите вы. А он хочет составить вам кампанию. Наш хозяин вовсе не такой нелюдимый и замкнутый, каким кажется с виду.

— А какой же? — с иронией спросила Анна.

— Он не всегда был таким холодным, — очевидно, поддавшись воспоминаниям, осторожно проговорил сверчок. — Когда-то он был полон жизни и радовался каждому дню.

Анна поняла, что у нее появился шанс разобраться с имеющимися у нее кусочками информаций. Собрать отрывочные сведения, взятые из странного сна, в единую картину. Понять, что случилось в прошлом и какое отношение граф Эмирсон имеет к королю из ее видений.

— И что же случилось? — с притворным сочувствием поинтересовалась она.

Но Чад резко осекся. Он понял, что проговорился и только сейчас осознал всю серьезность допущенного им промаха.

— Вас ждут на ужине, — робко напомнил он вместо ответа и тут же исчез в облачке зеленого пара.

Анна спустилась в гостиную. В зале Анну ждал необычный сюрприз. Длинный стол так и ломился под тяжестью разнообразных блюд, поданных к ужину. По центру стояла большая причудливая ваза с четырьмя необычными ручками, а внутри — цветы гречихи, нежные и маленькие лепестки которой пробуждали в Анне знакомое чувство, напоминающее то, что испытывают люди, когда смутно вспоминают фрагмент из жизни. Но в случае Анны фрагмент этот был настолько далекий, что от него оставались лишь приятные остатки.

Анна перевела взгляд с цветов на серебряное блюдо с жаренной курицей. Золотая корочка выглядела так аппетитно, что у Анны заурчало в животе, а мозг услужливо напомнил, что она нормально не ела, кажется, со вчерашнего дня. Помимо курицы гостью ожидали варенный рис и запеченная рыба с овощами, лимоном и каким-то соусом. Из глубокой миски соблазнительно выглядывал салат с зелеными свежими листьями. Хрустальные графины так и манили налить из них чистейшей родниковой воды, а кипенно-белая скатерть поблескивала, как снег под лучами солнца. Казалось, стоит прикоснуться к ней, и она захрустит в руках, рассыпавшись белой пургой.

Стол был накрыт на двух персон, и, когда она появилась на пороге, граф уже сидел на своем месте, но встал, как подобает по этикету, чтобы поприветствовать ее:

— Добрый вечер, Анна, — уважительно проговорил он, чуть склонив голову в поклоне.

Сперва она даже опешила от столь теплого приема. Но потом, собравшись с мыслями, ответила ему любезной улыбкой.

— Добрый вечер, граф Эмирсон, — она грациозно подошла к столу и остановилась. — Я совсем потеряла счет времени и не заметила, как наступил вечер.

— Что ж, мне кажется, это хороший знак, — граф указал рукой на стул, стоящий напротив его места за столом. — Присядьте.

Анна послушалась и села. Стол был таким длинным, что казалось, их разделяло огромное расстояние в тысячу миль. Но при этом Анна не ощущала, что он от нее далек. Наоборот, несмотря на дальность, ей казалось, что они были близки как никогда. Это был их первый совместный ужин. Впрочем, Анна сомневалась, что граф притронется к еде. Как и сказал Чад, все это было устроено ради нее.

— Вы же не едите, — решившись, напомнила Анна, подняв на него глаза. — Зачем тогда совместный ужин?

И хотя она знала ответ, но хотела на всякий случай получить подтверждение своим догадкам из его уст.

— Мне кажется, нам нужно поговорить, — признался граф. — А учитывая, что вы весь день провели в библиотеке, я отнюдь не ошибусь, если предположу, что вы голодны.

— Очень, — сконфуженно призналась Анна, окинув стол вожделенным взглядом. — Но вам не будет обидно, что я ем, а вы нет?

— О, не волнуйтесь. Я вовсе не голоден, — заверил он и, робко глядя не нее исподлобья, добавил: — Мне будет приятно, если вы отведаете ужин.

В свете горящих свечей лицо графа выглядело не таким бледным, как обычно. Свет придавал ему здоровый оттенок, который бывает у нормальных людей. От этого Анне было проще на него смотреть, и она совсем забывала о проклятии.

Слегка качнув правой рукой, граф с помощью магии приподнял в воздух стеклянный кувшин и наполнил бокал Анны водой.

— Благодарю, — девушка взяла его в руки и, сделав глоток, неожиданно почувствовала прилив сил. — Как вкусно! — удивленно воскликнула она, вглядываясь в прозрачную жидкость.

И она ничуть не преувеличивала. Вода действительная была вкусной. Она снова поднесла бокал к губам и принялась пить холодную чистую и необычно насыщенную жидкость, которая буквально оживляла ее пересохшее горло.

— Эта вода из горного ручья, — пояснил граф, сглотнув набежавшую слюну. На мгновение он слегка позавидовал гостье, потому что она могла ощутить этот удивительный вкус, а он — нет.

Анна удивленно на него поглядела.

— Но откуда вода у вас?

— Хоть замок и держит меня в плену, — оглядев стены гостиной мрачным взглядом, ответил граф Эмирсон, — но позволяет мне пользоваться магией в неограниченном количестве. Я могу иметь все что угодно, кроме свободы, конечно.

Анна сделала еще один глоток, ощутив, как каждую клеточку ее тела наполняет мощный поток энергии.

— Поешьте же, — предложил граф, указав на расставленные блюда. — Приятного аппетита.

Анна переложила на тарелку кусок курицы, рыбы и салата. Попробовав всего понемногу, она отметила, что приготовлен ужин весьма искусно. Даже изумительно. Она откусила кусок и почувствовала сочный вкус рыбы во рту. Никогда еще ей не представлялось пробовать настолько умеренное сочетание лимона и соуса в рыбе.

Анна ела спокойно, не торопясь. Иногда она замечала на себе взгляд графа, но поднять глаза на него не смела. Ей не хватало для этого смелости. Видеть на его лице желание еще хоть раз ощутить вкус еды, но не мочь ничего с этим сделать, было для нее невыносимо.

Когда с ужином было покончено, граф приказал убрать со стола все приборы и остатки еды. Но приказал не ей, а посуде, которую заколдовал. Как и в прошлый раз, зачарованные графом приборы, тарелки и бокалы сами взлетели в воздух и послушно направились в кухню в свете зеленоватого мерцания.

— Мне нужно у вас кое-что спросить, — наблюдая за этим, сказала Анна, пытаясь донести до графа слова сквозь шум и переполох, вызванный полетом посуды.

— Конечно, — сказал граф, встав со стула. Мимо него пролетела тряпка и легла на стол. — Пройдемте.

И он направился к креслу у горящего камина. Анна последовала его примеру. Усевшись в кресле напротив, она заговорила тихим голосом:

— В ту ночь, когда на нас напал волк, вы увидели в моих глазах метку?

Граф задумчиво приподнял одну бровь.

— Отчетливо не увидел, но похожее не нее сияние различил, — его лицо помрачнело от раздумья. — Я еще не до конца уверен, истинная вы или нет. Но раз есть сияние, нужно выждать время, чтобы убедиться точно — есть у вас метка или нет.

Анна поглядела на потрескивающий огонь в камине.

— А если я истинная, то как мне исцелить вас от проклятия? — решительным тоном спросила она.

— Об этом мы поговорим, когда придет время, — не желая отвечать прямо, увильнул от ответа граф. — Если вы истинная и попытаетесь сделать то, что способно меня исцелить, проклятие спадет. В противном случае ваши действия только навредят мне. Поэтому нужно точно знать, есть ли у вас метка.

Шум и гам в гостиной прекратились и воцарилась приятная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием камина. Некоторое время они молчали. Каждый обдумывал что-то свое, но так или иначе то, о чем они думали, было схоже.

— Я знаю, что вы скучаете по дому, — вдруг проговорил граф. — И мне жаль, что пришлось вернуть вас в замок.

Анна осторожно повернула к нему голову, но, вслушиваясь в его слова, мысленно все равно находилась в другом мире и даже времени. Она видела во сне это лицо. Лицо графа Эмирсона. Но тогда он был прекрасным королем, от которого у него сейчас ничего не осталось. Разве такое может быть? Разве может тот молодой человек с красивыми глазами, сияющими неподдельным счастьем, быть тем, кто сидел напротив Анны? Она не могла в это поверить, потому что это было сложно осознать.

Анна опомнилась только тогда, когда граф протянул ей какой-то узорчатый ключ.

— Это ключ от ворот, — его рука повисла в воздухе в ожидании, когда Анна заберет его. — Отдавая его вам, я заявляю, что вы в любой момент можете уйти. В отличие от этого места, которое держит меня в плену, я не держу вас в заточении. Но…

— Но что? — Анна поглядела на него, ощущая легкую дрожь во всем теле.

Граф Эмирсон опустил глаза, но Анна успела уловить в них усталость от жизни и тяжелую грусть, накопленную за сотни лет в плену.

— Я долго размышлял и пришел к выводу, что не имею права держать вас насильно. Но если вы по-прежнему горите желанием помочь мне, то прошу вас задержаться здесь ненадолго. До тех пор, пока я точно не выясню, имеете вы метку или нет.

Анна сжала в руках отданный графом ключ. Сжала так сильно, что пальцы побелели. Это был ключ к ее свободе, дорога к ее дому! Неужели это не сон, и она действительно держит его в руках?

Анна бегло огляделась. Она могла убежать из замка прямо сейчас и оставить все услышанное и увиденное позади. Все страхи за свою жизнь и за собственные воспоминания улетучились бы. Она увидела бы своего отца, который, вероятно, переживает за нее. Она вернулась бы домой. Избавилась бы от заточения в замке…и все это в случае, если она воспользуется ключом. Но могла ли она так поступить?

Анна перевела взгляд на графа. Голубые глаза посмотрели в его желтые, увидев в них всю его боль и печаль. Внезапно, сквозь холод, она разглядела тепло, которое таилось в его душе, скрываясь от всего мира, но не от нее.

— Я обязательно открою ворота этим ключом и уйду, — пообещала Анна, сжав ценный предмет в руках, — но только когда мы точно убедимся, что метки у меня нет. А если есть, то сперва я помогу вам избавиться от проклятия и вернуть прежний облик.

Сперва граф не поверил ей. Кто бы отказался от такой возможности, будь у него путь к свободе. Но искренность и решимость, с которыми она произносила эти слова, вселили в него надежду, что она не обманывает его. И лицо графа прояснилось. Будто солнечный луч, прокравшись сквозь вечную мерзлоту, скользнул по его лицу и придал его чертам мягкость.

— Что насчет книги? Она вам понравилась? — спросил граф.

Анна улыбнулась и с готовностью пустилась в рассказ о том, как трудно ей сначала давалось чтение. Как она не понимала смысл прочитанного, а потом и ее вовсе стало клонить в сон. Но в итоге книга сумела заинтересовать ее и даже в большей степени очаровать своими ярко описанными приключениями.

Анна говорила без умолку, пересказывая графу сюжет прочитанной истории. И хотя граф прекрасно знал ее и перечитывал не один раз, все равно слушал девушку с интересом. И постепенно до него дошла одна очень странная истина. Ему был приятен ее голос. Приятно было ее слушать. А Анне в свою очередь понравилась сосредоточенность, с которой он внимал ее словам. Он действительно испытывал неподдельный интерес ко всему, что она рассказывала. Но еще от внимания Анны не укрылось то, с какой нежностью он смотрел на нее в это время.

В свою комнату Анна возвращалась с улыбкой на лице. Разговор с графом оказал на нее положительное влияние. Ей понравилось обсуждать с ним прочитанное, делиться впечатлениями и узнавать от него что-то новое. За плечами графа Эмирсона было множество книг, и его широкий кругозор мог открыть Анне глаза на то, что она упустила в процессе чтения, в силу своей неопытности.

Запомнив каждое сказанное хозяином замка слово, Анна прокручивала их в голове по пути в комнату. Впервые разговор с кем-то вызвал в ней сложную смесь чувств, в которой было все — от захлестнувшего интереса до волнения.

Захлопнув дверь, Анна прислонилась к ней спиной и достала из кармана отданный графом ключ. Этот ключ способен был открыть перед ней путь к свободе. Путь домой! Но от того останется ли она, зависела судьба графа Эмирсона. Да и Анна ничего не теряла, если провела бы здесь еще пару дней.

И все-таки ключ в руках приятно грел душу. Анна прижала его к себе, словно мать, бережно прижимающая к груди свое дитя, и подошла к окну, окинув взором ночное небо. Полная луна ярко заливала все вокруг чудесным серебряным светом, а бесчисленное количество звезд напоминало мерцающие песчинки на дне глубокого океана.

Анна снова посмотрела на изящный узорчатый ключ и вздохнула. Сегодня что-то явно изменилось между ними, подумала она. Они оба сделали шаг навстречу друг другу и к хорошим отношениям. А значит, прежнего холода больше не будет. По крайней мере, ей очень хотелось на это надеяться.

Девушка вновь перевела взгляд на окно и вдруг увидела, как на холм, на котором располагался замок, поднялся силуэт. Анна неосознанно замерла, будто ночной гость мог разглядеть ее на такой высоте и напасть. Кто это подошел к замку в столь поздний час, да к тому же так близко?

Сперва Анна подумала, что это может быть Сэм, вышедший в город по поручению графа и теперь возвращающийся обратно, но, когда человек подошел достаточно близко, чтобы свет факела в его руках смог осветить его лицо, Анна забыла как дышать. Это был ее отец! Уставший и измученный, но такой родной и такой любимый!

— Папа… — прошептала она срывающимся голосом.

Анна отступила от окна, все еще не сводя взгляда с мистера Раина. Неужели это не сон? Сглотнув нервный ком, девушка повернулась и выбежала прочь из комнаты. Ноги сами несли ее по коридору, да так быстро, что она едва заметила, как ведущая к выходу длинная лестница осталась позади. Она без раздумий двинулась к главным дверям, держа в мыслях лишь желание увидеть отца, сообщить, что она жива и с ней все в порядке.

Поспешно, но не без труда распахнув перед собой двустворчатые двери, грохот которых гулким эхом разошелся по всем углам замка, Анна бойко спустилась по ступеням крыльца. Она не думала ни о чем: ни о последствиях своих действий, ни о дальнейшей судьбе. Все, что ее волновало, — это лицо, которое она разглядела в свете факела. Лицо единственного оставшегося в этом мире члена семьи.

Пробежав по тропинке, выложенной круглыми камнями, Анна остановилась у ворот, во все глаза глядя на отца через железные прутья.

— Отец! — позвала она. — Отец!

Но он ее не слышал, хотя стоял совсем близко. Ее отчаянный зов будто натыкался на невидимую преграду.

— Отец! — предприняла она еще одну попытку докричаться до него.

Но результата не было. Она глубоко задышала, сильнее прильнув к прутьям.

А мистер Раин все продолжал робко оглядываться по сторонам, водя над собой светом приплясывающего факела. В какой-то момент он посмотрел прямо на Анну, но его взгляд будто прошел сквозь нее. Ей стало ясно: он не видел ее. Не видел замка и того, что она стоит прямо рядом с ним.

От нахлынувшего на нее отчаяния к глазам подступили жгучие слезы.

— Отец, — подавленным и ослабшим голосом позвала она.

И мистер Раин вдруг резко повернул голову в сторону Анны, словно вдруг расслышал сквозь мертвую тишину далекий и совсем тихий голос. Голос настолько родной, что черты его лица дрогнули и он тоскливо посмотрел туда, где она стояла.

Осознание, что ей все-таки удалось прорваться сквозь невидимый заслон и достучаться до отца, вселило в Анну небольшую надежду. А вдруг он услышит ее, если она позовет снова? Сердце гулко застучало в груди.

— Отец! — на этот раз не сдерживаясь, позвала она. — Отец! Я здесь! Услышь меня!

Но тщетно. Больше мистер Раин ничего не слышал, решив, очевидно, что голос дочери был лишь плодом его бурного воображения, разыгравшегося из-за тоски и страстного желания ее найти. Но ее не было, он все придумал.

Анна не выдержала и со злостью ударила по прутьям кулаками, внезапно ощутив под пальцами какой-то предмет. Разжав их, она увидела ключ и просияла. Ну надо же! Она совсем забыла про него, пока бежала к отцу. Но теперь она сможет открыть ворота. Ведь ничего дурного не случится, если она сделает это? Она же не будет сбегать, просто недолго поговорит с отцом и убедит его не волноваться. И Анна без раздумий вставила ключ в замочную скважину и резко повернула его внутри.

— Мисс, что вы делаете? — вдруг послышался за спиной Анны испуганный голос сверчка. — Не смейте! Не открывайте ворота!

Но Анна оставила предупреждение Чада без внимания. Граф сам дал ей ключ, а значит, знал, на что шел. Едва ворота растворились перед ней с громким скрипом, сверчок выругался и исчез. Зеленый пар зловеще повис в воздухе, словно напоминая о предостережении.

Но Анна даже не стала оборачиваться. Она выбежала из ворот и позвала отца дрожащим голосом. В голубых глазах сверкали прозрачные слезы.

Мистер Раин резко поднял голову, и бледные губы старика приоткрылись от изумления.

— Анна? — не поверив глазам, прошептал он ее имя. — Не может быть…

Не вытерпев душевной агонии, девушка бросилась к отцу. Ее трясущиеся холодные руки обняли его шею, и она крепко сжала его в своих объятиях. Нижняя губа Анны дрогнула, а мокрые глаза часто-часто заморгали, сбрасывая с ресниц слезы радости.

— Доченька! — только, когда она трогательно прильнула к нему, а у него появилась возможность обнять ее в ответ, он убедился в реальности происходящего. — Милая моя! Я так боялся тебя потерять…

Анна разомлела от этих слов. Он боялся ее потерять! Он не злится на нее за побег! Теперь-то отец ее поймет, забудет про брак, и они будут как раньше жить счастливо.

Анна еще крепче обняла отца за шею и уткнулась ему в плечо, орошая его рубашку своими слезами. Анна не могла перестать плакать. Она так по нему скучала. Так боялась его забыть. Но теперь он рядом. Он нашел ее и уже не отпустит, не даст ее в обиду.

Внезапно сзади послышался шорох и треск сучьев. Анна открыла глаза и в недоумении уставилась на поднявшегося на холм человека, в котором узнала Альберта. Держа в мощных руках какой-то предмет, он поднял голову и дерзко ухмыльнулся при виде трогательной сцены воссоединения. Анна сместила растерянный взгляд на то, что он держал и тотчас узнала ткань собственного платья. По телу Анны пробежал холодок. Она вспомнила, как прошлой ночью, пока она в спешке спускалась по склону холма вслед за Сэмом, платье зацепилось за куст и порвалось. Часть ткани осталась на ветке. Эту-то часть и нашел Альберт.

Теперь Анне стало ясно, как отцу удалось отыскать это место. Мистера Раина привел на холм Альберт, а сам он в свою очередь вышел на след Анны, исследовав окрестности и найдя ткань.

Альберт не мог поверить в свою удачу. Он все же нашел сбежавшую невестушку.

Анна отстранилась от отца и поглядела на него с тревогой.

— Что он здесь делает? — спросила она, указав взглядом на Альберта.

Мистер Раин повернулся к будущему зятю и спокойным голосом ответил:

— Он отдал на твои поиски все силы и ресурсы. Благодаря усилиям Альберта, я смог найти тебя, Анна.

На девушку, которая всего мгновение назад ощущала безграничное счастье, обрушились неимоверная тягость и беспомощность. Она снова одна. Отец никогда и не был на ее стороне. Он бросил ее на произвол судьбы в тот момент, когда без согласия дочери договорился о браке с этим ужасным человеком.

— Рад, что с вами все хорошо, мисс Анна, — холодно сказал Альберт, подойдя к ним поближе, и добавил с ехидной усмешкой, заметив взгляд, которым она смотрела на ткань: — Вы, похоже, страстно желали, чтобы вас нашли, раз пошли на порчу наряда. Немыслимая жертва для юной девушки.

— Я его нарочно не оставляла, — не выдержав, бросила ему Анна. — Это случайность.

Альберт кивнул.

— Значит сама судьба имела в планах нас вновь свести, — глаза Альберта игриво загорелись, как в тот первый раз, когда он ее увидел.

Анна, гордо выпрямившись, ничего ему не ответила. Вытерев со щек слезы, она переключила внимание на отца, беззвучно, одним взглядом, спрашивая его, что будет дальше. Что будет с ней по возвращении домой? Но мистер Раин, похоже, не понял ее вопроса.

— Ну что ж, — сказал он после недолгой паузы. — Кажется, нам пора возвращаться.

Альберт прошел мимо мистера Раина в сторону замка. Задрав голову, он с хищным интересом разглядывал каменные стены, окна и статуи, проглядывающие через железные прутья.

— Что это за место? — повернув голову к Анне, спросил он, нахмурив брови.

Анна все еще не отвечала. Она продолжала испытующе вглядываться в отца в ожидании услышать от него ответ на мысленно заданный вопрос. Мистер Раин переглянулся с дочерью и, видя ее настойчивость, вынужденно сдался.

— У нас слишком много дел. Когда мы вернемся домой, Анна, ты вместе с Альбертом должна будешь отплыть на первом же корабле. Потому что погоня за тобой еще не прекратилась. Городская стража ищет тебя и, если найдет, просто так не отпустит, — и мистер Раин с тяжелым вздохом добавил поникшим голосом: — А я не хочу видеть свою единственную дочь в темнице или еще хуже — на виселице.

Сердце Анны упало. Кошмар, от которого она все это время бежала, вновь ворвался в ее жизнь. И дальше будет только хуже. Она это знала, ощущала приближение неизбежного…

— Отец, я никуда не пойду! — твердо заявила Анна.

Мистер Раин поглядел на нее хмуро и удивленно. Он не понимал причины, по которой дочь отказывалась возвращаться домой. Некогда безутешный он исподтишка бросил взгляд на Альберта и, заметив недовольство будущего зятя, заметно занервничал.

— Анна, давай хотя бы сейчас без глупостей, — попросил он, взяв дочь за локоть.

Но Анна вырвала руку и сделала шаг назад.

— Я сказала, что никуда не пойду! — повторила она более настойчивым тоном. — Я сбежала из дома только потому, что не хотела мириться с твоим решением. Отец, я говорила, что не желаю выходить замуж. Однако ты меня не послушал, и я сбежала в надежде, что брак не состоится.

Страшные догадки мистера Раина подтвердились. Это не было злостным похищением. Его дочь сбежала из дому по собственному желанию. А значит, сейчас он находился в безвыходном положении по ее милости. Он снова посмотрел на Альберта, явно раздраженного всем происходящим. Недовольный вид обманутого жениха вызывал в нем желание убежать, спрятаться. Мистер Раин больше не в силах был терпеть давление, которое оказывал на него Альберт.

— Анна, мы идем домой, — постаравшись придать голосу уверенности, сказал он, попробовав в очередной раз вцепиться в руку дочери.

Но девушка отскочила назад. Видеть испуганные взгляды, которые отец бросал на Альберта, было невыносимо. Человек его возраста, со множеством седых прядей в волосах, с годами опыта за плечами, сейчас чуть ли не пресмыкался перед тем, кто в сыны ему годится. И что еще хуже, отец искал во взгляде молодого человека одобрение и поддержку.

Анна обернулась в сторону замка. Она беспомощно уставилась на высокое окно, за которым находилась комната графа. Будто искала там защиты.

— Мистер Раин, — пренебрежительно проговорил Альберт, — как я вижу, в вашей семье к вам нет ни капли уважения, раз даже ваша дочь смеет оспаривать ваши решения. Но в этом виноваты только вы. Она всего лишь глупая женщина и должна беспрекословно подчиняться мужскому решению, независимо от того, нравится ей это или нет, — Альберт повернулся к Анне, и девушка невольно задрожала, предчувствуя беду. — Ваш отец дал вам слишком много воли, дорогая Анна. Но пора понять: все закончилось.

Мистер Раин виновато покачал головой в знак согласия с резким высказыванием зятя. И Анну будто молнией ударило. Принимая сторону этого человека, он опять предавал ее, бросал на произвол судьбы. Продавал, как товар на рынке, даже не думая о ее чувствах.

— Ты идешь домой, Анна, — снискав поддержку Альберта, приказал мистер Раин таким ледяным тоном, каким раньше еще не говорил с дочерью.

Затем он снова схватил ее за плечо и потащил в сторону склона. Анна попыталась вырваться из цепкой схватки, но ничего не получилось. В этот раз худые пальцы мистера Раина впились в нее так крепко, что на коже наверняка останутся красные следы.

— Отец, ты делаешь мне больно, — пытаясь достучаться до его совести, воскликнула Анна, — остановись!

Но мистер Раин, будто одержимый желанием снискать одобрение Альберта, не слышал ее.

Альберт же, одарив будущего тестя довольным взглядом, последовал за ними своей привычной уверенной походкой. Видя сопротивление Анны, молодой человек вожделенно сглотнул слюну. Мысль сломить буйную девушку стала еще более навязчивой. Видя навернувшиеся на глаза Анны слезы, он еще больше возжелал подавить в ней бурный нрав и стойкость. Хотел заставить ее уважать слово мужчины и доходчиво объяснить, кто здесь имеет право голоса, а кто — нет.

Но предавшись было блаженным мечтам, Альберт вдруг замер как вкопанный.

— Остановитесь! — послышался за их спинами холодный приказ. Он прозвучал настолько неожиданно, что на секунду всем даже показалось, что им послышалось. Но приказ был, и он был обращен к ним. Альберт первый бросил взгляд через плечо, чтобы взглянуть на того, кто осмелился остановить его подобным неуважительным тоном. И на мгновение потерял дар речи.

Он сразу узнал таинственного человека в плаще и маске, вспомнив ночь сражения с обезумевшим волком. Щеки Альберта вспыхнули. Это с ним Анна внезапно исчезла, стоило ему ненадолго отвлечься.

— Какая встреча, — даже не скрывая угрозы в голосе, воскликнул Альберт, неосознанно сделав пару шагов к графу Эмирсону. — А меня все это время терзало любопытство, когда же мне наконец посчастливится встретиться с любовником моей будущей женушки.

Альберт злобно хмыкнул и, обернувшись к мистеру Раину, расплылся в неприятной улыбке, обнажив ровный ряд белых зубов.

— Это тот самый человек, о котором я вам говорил, — напомнил Альберт потенциальному тестю. — Предполагаю, что именно из-за него ваша дочь сбежала из дому.

Слова Альберта вызвали в Анне бурю эмоций. Что он себе позволял, высказывая громкие и резкие предположения, не имеющие ничего общего с действительностью⁈ Он нарочно очернял ее в глазах отца. Пытаясь показать, что его мягкость в воспитании привела к таким последствиям.

— Альберт! — резко обратилась к нему Анна. — У вас есть какие-нибудь доказательства собственной правоты, помимо ошибочного предположения, конечно?

— Мне достаточно той ночи, когда я видел вас вместе, — не глядя на Анну, ответил тот. — И вполне хватает видеть этого человека сейчас, когда он позволяет себе приказывать мне остановиться. Да кто он такой вообще? — Альберт вспыхнул от ярости, поворачиваясь к графу. — Отец уводит свою дочь домой, как смеете вы вмешиваться в дела чужой семьи?

Но стоящий у ворот граф Эмирсон даже не посмотрел на Альберта, игнорируя его гнев. Желтые глаза были устремлены лишь на одного человека. На Анну.

— Я ни в чью семью влезать не собираюсь, в отличие от вас, Альберт, — сказал граф спокойным тоном, но не смог сдержать презрения, когда произнес имя человека, доставившего Анне столько проблем. — Но и насильно уводить свою гостью без ее желания не позволю.

Альберт всплеснул руками.

— Ни вы, ни девушка не имеете здесь никаких прав, — буквально выплевывая слова, прокричал он. — Мистер Раин уже сказал, что дочь возвращается домой. Значит, так и будет.

Анна предприняла новую попытку высвободиться, но снова безрезультатно. Мистер же Раин не знал, что и думать. Он не был знаком с таинственным человеком в маске. И потому не понимал, почему тот сейчас защищал желания его дочери.

— Поэтому, — тем временем, не отводя взгляда от Анны, продолжил граф, — я спрашиваю лишь вас, Анна. Вы хотите идти домой с этими людьми или нет?

И он замолчал, ожидая ее ответа. Графа не волновало ни творящееся вокруг, ни Альберт с отцом девушки. Важна была лишь она. Одно ее слово, и он сделает все, чтобы ее освободить.

— Я не хочу идти, — наконец едва слышно проговорила Анна, глядя в желтые глаза и ища там защиты.

Но графу Эмирсону довольно было услышать даже шепот. Теперь уже ничто не могло его остановить.

— Она с вами не пойдет, — граф впервые удостоил Альберта взглядом. Да таким уверенным, что тот даже вздрогнул. Затем, переместив взгляд на мистера Раина, он еще более твердо приказал: — Я прошу вас незамедлительно отпустить руку девушки.

Мистер Раин сам не знал, как это произошло. Но по непонятной для него причине пальцы сами разжались и рука, которой он удерживал непокорную дочь, невольно опустилась. Анна была свободна.

Альберт хотел было возмутиться, но слова будто застряли в горле. Он оторопел, когда ледяной взгляд графа Эмирсона вновь обратился на него. В ярко-желтых глазах Альберт четко различил отвращение по отношению к себе и ему стало некомфортно. Странным образом он словно начал задыхаться от недостатка воздуха, которого на улице было более чем достаточно.

Анна же свободно прошла мимо отца. Она больше не пыталась донести до него свое желание, так как понимала — это пустая трата времени и сил. Впрочем, это стало ей ясно уже давно, но почему-то до сегодняшней ночи в ее сердце продолжала жить надежда на понимание. Но сегодня она окончательно погасла.

Когда Анна поравнялась с Альбертом и уже решила было, что беспрепятственно пройдет и мимо него, его большая широкая ладонь крепко схватила ее за волосы. Граф Эмирсон дернулся вперед при виде ее искаженного болью лица. Девушка даже зажмурилась, трепеща в руках насильника в попытках избавиться от его стальной хватки. Но Альберт, не обращая внимания на ее стоны, лишь сильнее тянул ее волосы.

— Думаешь, я так просто отпущу тебя к нему? — вскричал он в ярости, жутковато улыбаясь. — А я всегда говорил, что бабы глупые создания!

— Отпусти ее немедленно! — чеканя слова, предупреждающе приказал граф Эмирсон, утрачивая последние крохи уважения к нему и переходя на «ты».

Но Альберт не повиновался его приказу. Вместо этого он повернулся к отцу девушки и, надсмехаясь над ним, сказал:

— Вот она ваша правильно воспитанная дочь! Бросила отца, желает бежать с каким-то мужчиной. И не думает о вас или о крупных долгах, в которых вы погрязли. Ее это никак не заботит. Пошлая страсть к мужчине — единственное, что ее интересует!

Анна умоляюще посмотрела на отца. Неужели он поверит всему сказанному? Но во взгляде мистера Раина читалось лишь глубокое разочарование в ней. Его побледневшее лицо выражало крайнюю степень скорби, словно в эту минуту он навсегда утратил любимую дочь. И от этого Анна испытала еще большую беспомощность.

— Я виноват, — тяжело вздохнув, сказал мистер Раин. — Дал тебе слишком много воли. Если бы… но нет, нет! Вот какой ты стала! Хочешь остаться с малознакомым человеком, оставив отца и законного жениха!

— Отец, — Анна едва сдерживала слезы, — что ты такое говоришь?

— Я больше тебе не отец, — мистер Раин отвернулся от дочери и с дрожью в голосе добавил: — Моя дочь отныне мертва для меня. Она погибла так же, как моя жена.

Анна не верила своим ушам. Он отказался от нее! Вот так просто!

Сердце готово было разорваться от боли, которую причиняли ей эти слова.

Альберт продолжал держать Анну за волосы. Но она более не ощущала его схватки. Громкое заявление отца заставило физическую боль притупиться, уступить место душевной агонии, которая разрушала все теплые воспоминания.

— Я в последний раз прошу по-хорошему, — повторил граф, сжав бледно-синюю ладонь в кулак, отчего зеленые вены на его руке набухли и проступили отчетливее, — отпусти девушку сам, иначе я заставлю тебя это сделать.

Альберт прижал Анну к себе. Свободная рука несостоявшегося жениха легла на горло девушки. Анна вздрогнула, ощутив холодное прикосновение. Альберт же, не обращая внимания на ее дрожь, безжалостно вдавил пальцы в девичью кожу.

— И как же, интересно, ты можешь меня заставить? — усмехнулся Альберт.

Грубые, словно сделанные из железа, пальцы перекрывали дыхание. Альберт душил ее медленно, с удовольствием, назло таинственному человеку, словно подчеркивая его беспомощность.

Самой Анне на удивление было плевать на все. Она лишь краем глаза наблюдала за отцом. Неужели он настолько равнодушен по отношению к ней, что действия Альберта никоим образом не вызовут в нем возмущения? Напротив, казалось, жестокость Альберта лишь укрепляла его позиции в глазах мистера Раина.

— Ну, раз уж ты хочешь это узнать, — словно невзначай произнес граф Эмирсон, — я покажу.

И он взметнул вверх правую руку, но вдруг остановил ее в воздухе. Желтые глаза переместились с Альберта на Анну. Помимо сочувствия к ней, в его взгляде читалась просьба позволить ему воплотить задуманное в жизнь. Он желал отомстить Альберту, но не был уверен, что девушке этого хотелось бы.

Но Анна сразу поняла, что он хотел ей сказать. Эти двое, совершенно разные, каким-то образом прекрасно чувствовали друг друга без слов. Анне достаточно было один раз моргнуть, и граф Эмирсон ее понял. Снова взмахнув рукой, он покрутил кистью.

— Ты не оставил мне выбора, — словно снимая с себя вину за последующие действия, произнес он.

Альберт не догадывался о том, на что способен граф Эмирсон. Именно потому действия графа показались ему пустой угрозой. Он не воспринимал человека в плаще всерьез, считая, что способен быстро расправиться с ним в бою голыми руками.

Ладонь графа Эмирсона, плавно паря в воздухе, сделала круговое движение. И вдруг земля, на которой стоял Альберт, задрожала. Несмотря на то, что магия затронула и ее, Анна не испугалась. Она была уверена в графе. Доверяла ему.

Граф же тем временем резко сжал пальцы в кулак, и из земли, разрывая почву, стали выбираться на свет извилистые корни. Один из них сначала медленно обвился змеёй вокруг правой ноги Альберта, а потом резко опутал его своими твердыми щупальцами. Альберт в ужасе округлил глаза. Нога была намертво опутана корнем, и он не мог ни дернуться, не пошевелиться.

— Что за черт! — вскричал Альберт и от страха неосознанно разжал горло Анны. Девушка хотела было воспользоваться моментом и высвободиться из его схватки. Но как только она постаралась это сделать, Альберт крепче схватил ее за светлые волосы. — Куда намылилась, девка, я тебя еще не отпускал!

Светящиеся желтым блеском глаза графа Эмирсона прожигали Альберта ненавистным взглядом, лишь усиливая накал страстей. Он все больше желал причинить этому человеку боль, заставить его пожалеть о своих выходках.

Вторая рука графа Эмирсона повторила действия первой. Пробивая земную поверхность, корень, похожий на тонкую лиану, вырвался вверх, обвиваясь вокруг запястья Альберта. Рука, которой он держал волосы Анны, под давлением зачарованного графом корня была вынуждена разжаться. Не успел он опомниться, как оказался полностью во власти незнакомца в плаще.

Анна же освободилась. Быстро отойдя от Альберта, она повернулась, наблюдая за тем, как все конечности ее врага оказываются в плену у потрескивающих деревянных оков. Это принесло ей удовлетворение. Она украдкой поглядела на отца. Мистер Раин испуганно моргал, не понимая, что происходит. Он не верил в магию и отрицал любое ее проявление как нечто невозможное. Посему сейчас он, мягко говоря, пребывал в замешательстве, вживую видя подтверждение тому, что считал выдумкой.

Тем временем корни обхватили туловище Альберта, окончательно лишив его возможности двигаться. Он был опутан и беспомощен. И лишь по выражению лица было видно, что он сильно напуган.

Анна с благодарностью посмотрела на графа Эмирсона и уже хотела сказать ему как много он для нее сделал, но замолчала на полуслове. Лицо графа исказилось от жестокости, которую она раньше уже где-то видела.

Но где? И тут на Анну обрушились воспоминания. Воин в железных доспехах на картинах, которые она видела в одном из коридоров замка. Именно в его глазах Анна усмотрела точно такую же жестокость, которую сейчас наблюдала во взгляде графа Эмирсона.

Сам граф продолжал медленно вращать кистями рук, словно сильнее закручивая корни вокруг Альберта. Казалось, он хотел убить его, уничтожить, раздробить на части.

Он подчинил себе еще один корень, вынуждая растение поползти вверх. Плавно поднявшись сперва по ноге, а затем и по туловищу Альберта, сухой деревянный слуга остановился у горла мужчины. Но стоило графу щелкнуть пальцами, как тот обвязался вокруг могучей шеи бедолаги, завязываясь в петлю.

Альберт выпучил глаза, резко краснея от нехватки воздуха. Словно не корень, а чья-то беспощадная рука сжимала его горло. Глаза Альберта налились кровью. А корень сжимал его все сильнее и сильнее, кулаки Альберта невольно сжались, черты лица напряглись. Он начал биться в судорогах, пытаться освободить связанные корнями руки и ноги. Но оказался абсолютно беспомощен перед ними. Все попытки освободиться были тщетны. Он не мог ничем себе помочь.

Доселе молча наблюдавший за этим мистер Раин будто вышел из ступора. Он бросился было на помощь Альберту, но граф взмахнул рукой, и на его пути выросла преграда в виде вырвавшегося из земли корня, который тотчас обвил ноги горе-помощника. Тот замер на месте, не в силах пошевелиться.

Анна же, видя, как Альберт бьется в предсмертной агонии, лишенный последних крупиц воздуха, не выдержала и бросилась к графу с мольбой:

— Отпустите его, он уже на грани смерти.

Но граф будто не слышал ее, лишь интенсивнее совершая пальцами магические пассы.

Тогда Анна решила действовать. Да, она не любила Альберта и не желала иметь с ним ничего общего, но даже он не заслуживал такой страшной смерти. Девушка кинулась вперед и встала между графом и Альбертом, загородив собой ненавистного ей человека, ставшего причиной и бесконтрольной ненависти хозяина замка. И стоило графу встретиться взглядом с голубыми глазами девушки, как его пальцы совсем немного разомкнулись. В это же время корень, обвивший горло Альберта, чуть-чуть ослабил свою смертельную схватку.

— Не надо его убивать. Вы же не такой, — сказала Анна, уверенно глядя ему в глаза. — Убить его — значит, уподобиться ему. Вы не должны становиться наравне с ним. Он вас не достоин, вы лучше него. И, отпустив его, вы будете на шаг впереди.

Взгляд графа Эмирсона прояснился, злоба рассеялась, и он с недоумением уставился на свои руки, будто не они только что готовы были без раздумий задушить живого человека.

— Но как? — воскликнул он. — Как вы можете его простить? Он же так к вам относится!

— Я никого не прощаю и прощать не намерена, — обращая эти слова человеку, который отказался от нее, Анна с грустью добавила: — Но и убивать его считаю неправильным. Вы достаточно его напугали.

Граф Эмирсон нахмурился.

— Если я его сейчас отпущу, он же от вас не отстанет, Анна, — предупредил он.

Девушка ничего не ответила. Но он и так все понял по ее молчанию. Прекрасно осознавая, что совершает ошибку, граф нехотя приказал корням вернуться в землю. В ту же секунду грозные деревянные щупальца ослабли, сползли с Альберта и вернулись обратно в свое убежище.

Лишенный сил Альберт упал на дрожащие колени. Прижавшись к земле, он стал судорожно хватать ртом сокровенный воздух. Все его лицо посинело от длительной нехватки кислорода. И теперь, с жадностью восполняя его отсутствие, он стал еще больше ценить свободу.

Когда последний корень исчез в земле, мистер Раин смог наконец приблизиться к Альберту.

— Как вы? — поинтересовался он виноватым голосом.

Альберт лишь поднял на него раздраженный взгляд.

— Во всем виноваты вы и ваша распутная дочь! — прохрипел он. — Но ничего, я вам еще всем покажу!

Но угрозы из уст Альберта более не страшили Анну. Она перестала бояться после того, как увидела его в столь жалком и беспомощном положении. Но особенно на отсутствие страха повлияла защита графа Эмирсона. Теперь она знала: что бы ни случилось, он не даст ее в обиду.

Анна поглядела на отца и опустила взгляд.

— Мы можем вернуться обратно домой? — еле слышно спросила она, обращаясь к графу.

Тот кивнул и уступил Анне дорогу. Девушка пересекла ворота, которые открыла ради отца, и снова вернулась во двор замка. Граф двинулся за ней, и одним неуловимым глазу движением захлопнул ворота, скрывая замок от незваных гостей. Его больше никто не видел. Только после этого он позволил себе утратить самообладание.

— Зачем вы открыли ворота? — не сдержав негодования, спросил он. — Разве вы не знали, что так будет?

Анна выглядела подавлено. Хрупкие плечи опустились под тяжестью одолевавшего ее сожаления.

— Я увидела отца и забыла об осторожности, — призналась она.

Граф Эмирсон был зол. Но, видя печаль на еще совсем недавно веселом лице девушки, он почувствовал, как раздражение постепенно отступает, уступая место сочувствию.

— Больше этого не повторится, — пообещала себе и ему Анна, уставившись через прутья на растерянного отца, изумленного резким исчезновением дочери.

Альберт к тому времени уже встал на ноги. Покрасневший и запыхавшийся он в ярости кинулся туда, где всего несколько мгновений назад стояли ворота, а за ними — целый замок. Но не увидел ничего.

— Идите внутрь, — предложил граф, равнодушно наблюдая за попытками Альберта обнаружить их. — Вам нужно отдохнуть.

Анна кивнула и вернулась в замок. Она не заметила, как поднялась по лестнице и миновала коридор. Только закрыв за собой дверь, которая показалась ей непривычно тяжелой, она наконец поняла, что случилось.

Колени дрогнули, она опустилась на пол и, прижавшись к нему, зарыдала. Сперва ее громкий плач заполнял каждый уголок темной комнаты. Но потом рыдания стихли и только всхлипы нарушали воцарившуюся тишину. Слезы медленно и беззвучно скользили по щекам.

В эту ночь отец от нее отказался. Навсегда. Для него Анна отныне мертва так же, как и матушка…

Конец