© Головачев В.В., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Вопль сирены воздушной тревоги разбудил летний Брянск в четыре часа утра. Большинство населения столицы губернии пребывало в состоянии тревожного сна, работали только больницы, транспорт, МЧС, службы доставки и пояс зенитно-ракетной обороны города. Именно комплекс ЗРК «Панцирь-М» и отреагировал на появление в утреннем небе стайки «неопознанных летающих объектов». Впрочем, это были не НЛО, а беспилотники самолётного типа, переделанные украинцами из старых советских самолётов Ту-4, запущенные с территории Львовской области Украины и нацеленные на объекты критической инфраструктуры – по большей части по жилому центру Брянска.

Беспилотников насчитывалось четыре штуки, шли они низко, надеясь не быть обнаруженными, однако российская спутниковая группировка над Украиной уже достигла необходимого количественного и качественного уровня наблюдений за военными действиями и вовремя подала сигналы на защитные структуры города. Не прошло и минуты после обнаружения довольно крупных целей, как беспилотники были идентифицированы и по ним открыли огонь. Три самолёта сбили, четвёртый долетел до южной окраины Брянска и упал на комплекс пожарной службы на берегу реки Десны.

Однако, как оказалось, это было далеко не всё.

Почти в тот же самый миг, в четыре часа с минутами, воздушная тревога была объявлена по цепочке городов: Брянск, Курск, Орёл, Тула и Москва. Причём летели на территорию России не единичные дроны, а стаи во главе с крупными беспилотниками (в основном турецкие Bayraktar-2, китайские Mugin-5 и разработанные самими ВСУ), а потом на города обрушивались тучи мелких аппаратов количеством до двадцати. И это были уже не самоделки, а фирменные машины производства Германии и Великобритании.

Разумеется, почти все они были сбиты. Всего же насчиталось сто двадцать четыре дрона, нёсших от одного до двадцати пяти килограммов взрывчатки. Целей, если только можно считать таковыми торговые и развлекательные центры, стадионы и больницы, достигли примерно шестнадцать аппаратов, отчего погибли по всей этой дуге нападения тридцать два человека. Но было ясно, что кураторы ВСУ, не жалея исполнителей, так отреагировали на попытку ликвидации президента Зеленского в его бункере в Киеве три дня назад.

Попытка не удалась. По бункеру Зе был нанесён удар из новейшей самоходки «Коалиция АС» пятью ракетами УКН-24 (получившими среди специалистов название «коала»), способными проникать глубоко под бетонные перекрытия. Ракеты попали точно в цель, разрушив бункер и здание СБУ над ним, но Зеленский, пролежавший в коме три дня, остался жив.

Три дня западный мир сходил с ума, грозя уничтожить Россию за «злодеяние в отношении мирового антироссийского лидера». Прибалтийские страны даже бесстрашно подвели к своим границам свои суперармии численностью около пятисот солдат, но США неожиданно воздержались от эскалации конфликта, и информационная атака на Россию сошла на нет.

Зато усилили свою деятельность западные спецслужбы, в первую очередь британские, что и вылилось в атаку на российскую территорию шестнадцатого июля.

Однако и это было ещё не всё.

Ровно в пять часов утра с аэродрома Девеселу в Румынии стартовал американский F-16 и, не пересекая границы России и Белоруссии, провёл хитрую атаку, использовав две ракеты, обрушившиеся на Тулу. Первая ракета АДМ-160 MALP была запущена с целью обмана российской противовоздушной обороны, имея на борту отражающие элементы вместо боеприпаса, вторая – SCALP – шла чуть выше в кильватере за первой на расстоянии полусотни метров, да ещё в облаке отстреливаемых отражателей, поэтому её заметили позже, когда она уже делала «горку» над городом, и сбить не смогли. Упала она на здание администрации губернатора Тульской области, став причиной гибели семнадцати человек.

Точно такую атаку на десять минут позже, но уже с акватории Балтийского моря совершила подводная лодка Великобритании «Вэнгард», направив ракеты Storm Shadow-3 не на Москву, что наверняка послужило бы началом новой мировой войны, а на Крым. Если первый прототип ракеты мог достигать цели на расстоянии до шестисот пятидесяти километров, то второй и третий – до двух тысяч. И хотя обе ракеты были уничтожены, а принадлежность лодки вычислена, ситуация едва не вышла из-под контроля окончательно. Ожидалось, что спровоцированная Россия тут же объявит НАТО ультиматум, что опять-таки стало бы подарком натовским «ястребам», однако Россия лишь собрала Совбез ООН, где предъявила более мягкие претензии, использовав обычные мидовские формулировки.

Страсти кипели два дня, пока не стали стихать. Казалось, на театре военных действий эти инциденты не скажутся. Но сказались. Потому что в России включилась внутренняя сила под названием РОК: Российский офицерский корпус. До этого момента он действовал скорее в режиме «инкогнито», используя доступные средства воздействия на военную обстановку. Таковым воздействием явилось применение САУ «Бесогон», начавшей в секретном порядке разрушать критичную логистику ВСУ: били по мостам, по жэдэ-станциям, по тоннелям, по заводам, принадлежащим российским олигархам, а главное – попытались дотянуться до третьего по значимости пункта принятия решения: киевской резиденции президента Зе. Первым в ряду таких пунктов являлась штаб-квартира ЦРУ в штате Вирджиния, вторым – штаб-квартира английской разведслужбы МИ-6 в пригороде Лондона. Однако пришёл момент, когда надо было отвечать на вызовы жёстко, а не пускать слюни типа «МИД России сожалеет по поводу действий НАТО».

Как писал Александр Сергеевич Пушкин: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог». РОК – мог! Поэтому уже через день после дерзкого авиаудара по территории России «неизвестными силами» (от самолётов и подводной лодки усиленно открещивались все западные спецслужбы и СМИ, кроме прибалтийских, так как эти кретины во всеуслышание заявили, что «удар является возмездием объединённой Европы за попытку ликвидации Зеленского») в одном из филиалов военно-исторического музея Волоколамска состоялось совещание экспертного состава РОКа. На нем было вынесено решение кардинально воздействовать на врага в первую очередь и во вторую – на деятельность Союза российских миллиардеров, практически срывающего усилия патриотических сил страны своим стремлением затянуть конфликт насколько можно, чтобы спокойно зарабатывать на гибели российских солдат. Окружившие себя самыми настоящими армиями телохранителей, адвокатов, юристов, финансистов и помощников из состава правительства, эти благодетели народа не боялись ничего! Они даже пытались летом своими силами ликвидировать САУ «Бесогон» и воздействовать на президента, оставаясь не пятой, а первой колонной управления страной.

На следующий день после проведения чрезвычайного совета РОК начал разворачивать свои дополнительные порядки. Его руководители осознавали, что долго балансировать на грани всеобщей войны ситуация не позволит. Надо было срочно менять стратегию противостояния и отвечать на провокации хитрей, в то же время не позволяя надеяться на победу ни почерневшей фашиствующей Европе, ни предателям внутри России.

Четверо руководителей операционного центра присутствовали на заседании реально, ещё трое – по удалённой связи. Помещение официально являлось кабинетом оцифровки документов, и в него действительно было встроено специфическое компьютерное оборудование: мощный компьютер «Эльбрус-101», не уступающий военным системам отечественной разработки, на отечественных комплектующих, сканеры, фото- и видеоаппаратура, система детекторов и квантовый томограф. Но кроме этого кабинет обслуживался системой современной криптозащиты, обслуживаемой современным искусственным интеллектом, противовзломными устройствами и системами облачной связи. Взломать её было невозможно.

Вся четвёрка руководителей РОКа служила в армии в свои времена, и они представляли собой опытных экспертов военного дела. У троих за плечами были высшие военные или инженерные заведения и звания от полковника до генерала. Четвёртый, самый молодой, тридцатисемилетний майор Волеслав Харитонович Волич, два года назад попал в ДТП и вынужден был оставить службу. В системе РОКа он был военным курьером.

– Итак, приступим, – начал совещание заместитель генерального комиссара Корпуса Сергей Леонтьевич Кочугуров, полковник внешней разведки в отставке, седой, седоусый, с проницательными голубыми глазами и осанкой дипломата.

С трёх оперативных окон монитора связи, висевшего слева от присутствующих, смотрели на него лица пяти членов совета безопасности РОКа, оставшихся внимательно-сдержанными. Все они в настоящее время служили, находясь в действующей армии на фронтах Донбасса, и редко проявляли эмоции.

– Борис Семёнович, – добавил Кочугуров.

– Я думаю, нет смысла повторять детали вчерашнего заседания, – хрипловатым баском ответил Утолин, полковник военной контрразведки в районе северного фронта под Харьковом.

– Коротко.

– Британцы вызверились не зря, заставив бандерлогов… э-э, простите за жаргон, заставив командование ВСУ нанести массированные удары по территории страны. Вместе со свитой Зеленского ракеты САУ «Бесогон» уничтожили около двадцати натовских инструкторов в звании от майора и выше. По нашим сведениям, готовится ещё один массированный удар с применением дальнобойных ракет. И ловить они на этот раз будут одну цель…

– Президента! – закончил Волич, худой, узколицый, со шрамом на виске и на лбу.

– Верно, президента. Впереди выборы, а главнокомандующий дал ясно понять, что менять стратегию СВО не намерен. Поэтому нам надо срочно выяснить координаты баз или подводных лодок, откуда будут нанесены запуски ракет, и уничтожить!

– Президента прикрывают крутые парни из ФСО, – заметил сорокачетырёхлетний полковник Матошко, отвечающий в Корпусе за охрану командиров РОКа.

– Это не снимает с нас ответственности, – сказал Кочугуров. – ФСО и контора, конечно, на уши встанут для защиты президента, но лучше бы опередить их перед самым ударом. Хочу услышать ваши соображения на этот счёт. Полковник?

– Да, есть кое-что, – встрепенулся полковник Шелест. Он принимал деятельное участие в последних событиях с «Бесогоном» и был едва не понижен в должности до капитана, но защита генерала Чащина, начальника ГРУ армий «Север», спасла его от трибунала и даже позволила сохранить звание.

– Зе сейчас лечится в Германии, и его место пока что занял спикер Рады Мочаев, – продолжал Шелест, широкоплечий, сильный, собранный и спокойный. – По всей видимости, Зе не вернётся на пост и его сменит либо Сырский, либо вернувшийся Залужный.

– Получается, удар «Бесогона» по Киеву помог американцам? Они не знали, как чисто сместить пана Зеленского, а тут такой подарок.

Шелест глаз не отвёл.

– Я подробно докладывал о причинах…

– Успокойтесь, Олег Иванович, никто вас не обвиняет. Но мы круто просчитались.

Кочугуров побарабанил пальцами по столу, вытащил сигарету из пачки со страшной фотографией гангрены губ, но не закурил.

– Где ваши люди?

Над переносицей полковника выросла морщинка.

– Прошу прощения, Сергей Леонтьевич, но это запросная информация. И ещё уточните, кого вы имеете в виду под термином «ваши».

Кочугуров улыбнулся как добродушный дядюшка на вопрос племянника.

– Кабинет не прослушивается, Олег Иванович. Я имел в виду команду «Бесогона» и всех… мм, братьев.

Лица участников совещания оживились.

Под «братьями» подразумевались все «генетические близнецы» Лобовы, проживающие в разных реалах, как они называли копии миров Мультивселенной. Иннокентий Лобов, математик из 88-го реала, получил доступ к алгоритму «просачивания сквозь потенциальные барьеры», разделяющие миры, встретился со «старшими» близнецами, и завертелась такая катавасия, которую до сих пор многие свидетели считали фантастикой, игрой воображения рассказчиков.

– Тарас Лобов и Снежана… – Шелест запнулся; Снежана была его сестрой, служила в разведке в чине майора и помогала Лобову, бывшему капитану ЧВК «Бах», выпутываться из смертельно опасных ситуаций. – Отдыхают в Жуковке Брянской губернии. Его бойцы там же ожидают приказа, просятся на фронт. Естественно, всем сменили документы. Итан Лобов у себя, Иннокентий тоже.

– Что значит у себя?

– Итан со своей помощницей Лавинией пытается организовать покушение на Старуху.

Кочугуров усмехнулся, но не перебил. Под Старухой нужные люди знали систему искусственного интеллекта, управляющую боевыми действиями в сорок первом реале, где жил Итан.

– Иннокентий с помощницей Стефанией расположился в своём восемьдесят восьмом реале, – продолжал Олег Петрович. – Там они бодаются с ещё более продвинутой ИИ-системой «Баталер». И оба вынуждены скрываться, представляя собой угрозу для ИИ.

– У обоих помощники – женщины? – вскинул брови Волич.

В крупных совещаниях руководства РОКа он не участвовал и многих подробностей не знал.

– Так получилось, – кивнул Шелест без улыбки. – По сути, у парней одна и та же судьба, одна и та же психика, одинаковые оценки людей и почти одинаковые вкусы. Снежана, Стефания и Лавиния похожи как сёстры.

– Есть ещё и четвёртый Лобов, – напомнил Утолин. – По имени Таллий. Живёт в сто одиннадцатом реале.

– Лобовых много, если не бесконечное количество, – заметил Матошко, смуглолицый, с глазами-сливами и роскошной шевелюрой. – В каждом реале, начиная с матричного, первого, в котором развернулась СВО, существуют не только двойники Лобовых, но и наши.

– Но не в каждом они идентичны во всём, – подчеркнул Шелест. – Чем дальше идёт развёртка «саксаула Эверетта»[1], тем больше различий у последних ветвлений. К примеру, Таллий Лобов из сто одиннадцатой ветки должен быть моложе своих «старших» братьев, на самом же деле старше того же Иннокентия, не имеет подруги, а жизнь в этом реале достаточно сильно отличается от жизни в предыдущих.

– Почему?

– Иннокентий говорил, что весь фокус в нелинейности течения времени, плотности событий, совершаемых в единицу времени, и в темпах развития реалов. Наш реал двадцать третий, и в нём нет ИИ, управляющего фронтами. Тот ИИ, что используется нами, – тактический, исполняющий обязанности мощного компьютера. В сорок первом и восемьдесят восьмом есть стратегические искины. А в ещё более отдалённых ветвлениях вообще возможны кардинальные отличия. И при этом везде, по словам Иннокентия, посетившего полсотни веток, идёт СВО. А кое-где и ядерная война.

Помолчали.

– Достаточно, – хмуро сказал Кочугуров. – Не для обсуждения ситуаций в этих… реалах собрались. Принято решение предотвратить атаку ВСУ к выборам президента, и надо решать эту задачу. Есть предложения?

– Запустить новую САУ, – сказал Волич.

Шелест покачал головой.

– Фокус больше не пройдёт. Из-за стрельбы по Киеву командующий Сапрыкин едва не лишился звания, а его замом стал полковник Барченко из Главштаба. Он вряд ли допустит повторения пройденного. САУ к фронту не подпустят.

– Что ты сам предлагаешь? – буркнул Утолин.

– Катер, – выговорил слово Шелест.

Стало тихо.

– Катер? – с любопытством переспросил Волич.

– На Каспии прошёл ходовые испытания МРК класса «Буян-МД». Знают об этом пока всего четыре человека, не считая экипаж. Все четверо – сотрудники нашей ГОН ССО. Катер получил официальное название «Комсомолец Брянска», экипаж прозвал его «Кобра». Он имеет ЗРК «Панцирь-М» и шесть универсальных ПУ «Логарифм», из которых можно стрелять как «Калибрами», так и новейшими «коалами». Точность попадания последних – не более метра на дальности до тысячи километров. Они обладают поразительно малой теплоконтрастной сигнатурой и практически несбиваемы.

– Впечатляет, – сказал Волич с восхищением. – Особенно то, что на катере хороший ЗРК. Я ходил на катерах года четыре назад, но тогда на «Буянах» не ставили зенитно-ракетные комплексы.

– Это новая серия под новые ракеты. Размеры корпуса остались теми же, однако начинка самая современная. Экипаж десять человек, скорость до сорока узлов.

– Впечатляет! – повторил Волич.

– У вас всё продумано, я так полагаю? – Кочугуров приподнял брови.

Шелест и Утолин кивнули в унисон.

– Осталось найти команду охраны, – добавил полковник контрразведки ФСБ. – А у вас, я полагаю, тоже всё продумано, коль вы спросили, где наши люди?

Кочугуров раздвинул губы в скупой улыбке.

– Эта идея лежит на поверхности. Время не ждёт, как писал в начале прошлого века Джек Лондон, поэтому разворачиваться надо быстро. Когда ждать результата?

Шелест подумал.

– Сегодня к вечеру мои парни будут готовы.

– Вы уверены, что они согласятся?

– Стопроцентно! Эти люди жизнь положат за Россию!

– А как связаться с… братьями Лобовыми из других… э-э, реалов? Если они присоединятся к нам, наши шансы увеличатся.

– Это не проблема. Другое дело, что неизвестно, какова обстановка в их ветках. Всех Лобовых преследуют серьёзные компании, и ручаться за то, что они придут на помощь, не приходится. Но я надеюсь.

– Старуха? – улыбнулся полковник Матошко. – Если честно, до сих пор не могу поверить, что существуют другие версии Вселенной, где живут копии Лобовых.

Шелест посмотрел на него из глубины экрана.

– К сожалению, Старуха – не просто имя, это мощный искусственный интеллект, официальное название «Маршалесса».

– Слава богу, у нас таких ещё не создали, – сказал Волич. – Я тоже не думал, что когда-нибудь на свет появится система типа американского «Скайнета» из фильма «Терминатор».

– Всё идёт к тому, – помрачнел Матошко, – что и у нас в скором времени реально появится свой «Скайнет».

– Зато из свидетельств Лобовых у нас есть с чем сравнить нашу ситуацию. Может, кто-то из наших правительственных кругов задумается над последствиями гибельного внедрения ИИ во все сферы жизни.

Панелька клавиатуры на столе Кочугурова булькнула звоночком.

Он озадаченно посмотрел на неё, коснулся пальцем клавиши.

Рядом с квадратиками связи, передающими изображения полковников, находящихся в данный момент в Луганске, появился ещё квадрат, в котором просияло лицо оператора приёмной РОКа.

– Сообщение ОГС, Сергей Леонтьевич, – сказал он.

Речь шла о системе орбитальной группировки космических спутников России, контролирующей территорию Украины.

– Слушаю.

– С аэродрома Девеселу в Румынии стартовали ещё два «шестнадцатых» и пересекли границу Украины.

В помещении установилась тишина.

– Днём? – удивился Матошко.

Кочугуров очнулся.

– Командующему доложили?

– Так точно.

– Хорошо.

Лицо оператора исчезло.

– Что это означает? – снова заговорил Матошко.

– Всё что угодно, – сказал Шелест. – Позвоню позже.

С этими словами окошко с лицом полковника ГРУ растаяло.

За ним пропал Утолин.

– Закончили, – сказал Кочугуров. – Судя по всему, плохие парни на другом континенте не прочь завязать глобальную войну.

– Не верю, – мотнул головой Матошко. – Американцам, в отличие от украинских фашистов, есть что терять. Последние, прижатые к стенке, действительно способны на всё. Не дай бог, «шестнадцатые» ударят по Москве дальнобойными, да ещё и с ядерным зарядом.

– Ядерным вряд ли, – покачал головой Кочугуров. – Но и обычный «Томагавк» наделает шуму.

– Если бы только шуму. Это прежде всего жизни сотен людей!

– К сожалению, наши официальные СМИ не дают жителям страны никакой информации о том, что происходит в мире и на фронтах. Особенно меня бесит ложь ТиВи о недостатке оружия у небратьев. Брешут же, собаки, как шакалы! Все, с кем я общался на фронте, в один голос уверяют, что снарядов и дронов у ВСУ полно! Да и Минобороны прячет данные как о потерях, так и о планах противника. Слышали выступление министра? Что он ответил на вопрос о потерях российской армии за время летнего отступления?

– Что? – поинтересовался Волин.

– Он ответил одним словом – минимальные. Разве это не издевательство над народом?!

– Он боится, что мы запаникуем.

– Правда никогда не вызывала у нас паники!

– Успокойся, Вячеслав, – буркнул Кочугуров. – Не хватало ещё и нам обвинять высшее руководство, не обыватели на кухне. Вопросы есть? Нет? Расходимся, товарищи. Поднимаю все резервы.

Сотрудники аппарата РОКа вышли из кабинета.

Подумав, Кочугуров позвонил председателю Совбеза России Смолякову и договорился о встрече. Пришла мысль напрямую пообщаться с президентом и задать ему несколько вопросов.

Гладкая тёплая кожа… касание порождает невероятное ощущение шелковистости, отзываясь неизбывной тягой к нежности и невыразимому словами благословению космоса… грудь под рукой вздрагивает, к горлу рвётся откровение любви… объятия всё сильней, ласки неистовей… и всё заканчивается долгим стоном неповторимой сладостной муки…

– Как же сладко ты целуешься! – прошептал Тарас спустя тысячелетия мгновений волшебного обладания любимой.

– Молчи! – таким же шёпотом ответила Снежана.

Он снова поцеловал её в припухшие горячие губы, отвечающие взаимностью так, как нравилось ему до безумия…

Кое-как добрались до ванной.

Тарас сварил кофе.

Но и это не помогло, потому что было ещё совсем раннее утро – четверть шестого, и захотелось спать… уснули оба мгновенно…

Эта идиллия длилась уже шестые сутки: в смысле полной свободы и отсутствия тревог. До Жуковки ракеты и снаряды с территории Украины не долетали; вернее, нацисты били по более значимым населённым пунктам или по самым близкорасположенным, к примеру по Белгородчине. Поэтому переехавшие в Жуковку (шестьдесят километров от Брянска) бывшие охранники САУ «Бесогон» словно окунулись в мирный реал без войны и бомбёжек.

Помощники Шелеста разместили всех пятерых: Тараса, Снежану, Штопора (лейтенанта Шалву Топоридзе), Кота (лейтенанта Мишу Ларина) и Соло (сержанта Жору Солоухина) по разным квартирам в Жуковке по разные стороны железной дороги, делящей городок пополам. Тарас с женой (расписались они сразу после удара по Киеву) поселились в Латышах, деревеньке в полутора километрах от города, ставшей его пригородом. Хозяева доставшегося им двухэтажного домика с небольшой усадьбой разъехались кто куда, и кто-то из сотрудников Шелеста договорился, чтобы пара пожила у них.

Тарас никого из владельцев усадьбы не встретил, знал только, что их фамилия Шиловы, у обоих сын и дочь, и это были все сведения, которыми снабдили временных переселенцев. Впрочем, иных и не требовалось. Ни сам капитан, в одночасье ставший полковником, ни Снежана не собирались прохлаждаться здесь долго.

Разумеется, об устройстве на работу речь не шла. Шелест намекнул им, что отдыхать месяцами не придётся, и велел ждать приказа, что делать дальше. Пока что по сложившейся ситуации Лобовы и их подруги находились в розыске после инцидента с «Бесогоном», несмотря на заявление генерала Сапрыкина, командующего армиями «Север», о том, что они не преступники, так как спасли штаб от уничтожения. Однако в Генштабе посчитали иначе (штабным генералам надо было как-то оправдаться за происходящее), и на Лобова, да и на командование ЧВК «Бах» началась охота с подключением ФСБ. Насколько стало известно Тарасу, ЧВК была расформирована, часть компании отправилась обратно на фронт, часть переселилась в Белоруссию. Таким образом, сам Тарас теперь стал бы безработным, если только не решил бы присоединиться к тем, кто уехал в дружественную державу.

Ему выдали документы на имя полковника Лобачевского, спецагента ГРУ, фамилию Снежаны изменили на Лермонтову, с сохранением звания майора, и теперь они были жителями Латышей со всеми вытекающими.

Первые двое суток они отлёживались, не выходя из дома, проспав чуть ли сутки, отвлекаясь, естественно, на бытовые потребности и на интим, занимающий практически всё свободное время. Потом Штопор, проживающий по ту сторону железной дороги, привёз паре продукты, рассказал о достопримечательностях городка, объяснил, где можно столоваться, и «спецагенты» стали изредка посещать местные кафе возле центральной вокзальной площади Жуковки, обедать или ужинать.

В это утро, проснувшись второй раз в начале десятого, они решили позавтракать вне жилища.

Снежана привела себя в порядок, затратив на это всего полчаса, что являлось признаком полного расслабления: на фронте она тратила на процедуры не больше пяти минут. Надела летний комплект: шорты, блузка из цветастой ткани, танкетки, язычками оплетавшие икры, сумочка-клатч из кожи неизвестного зверя, и они пошли пешком, наслаждаясь покоем полей вокруг и хорошей погодой. Фронт был далеко, звуки его сюда не долетали, и от этого Тарас, набросивший джинсу, поймал себя на мысли, что подспудно ждёт фронтового грохота. Мозг ещё не привык к мирной жизни.

Лето две тысячи двадцать четвёртого года на территории Брянщины превзошло по комфортности не меньше полусотни прежних, температура утром поднялась до двадцати двух градусов, ветерок был свежим, принося запахи цветущих лугов и полей, и идти было одно удовольствие.

От Латышей до окраины Жуковки вела узкая асфальтовая лента, по которой автомобили ездили не часто. Поначалу поселенцы каждый раз, когда надо было выбраться из дома в ближайший магазин, ходили по ней, невольно прислушиваясь к тишине вокруг, пропитавшей леса и поля района на многие километры. На пятый день обоих отпустило, и нынешним утром шагали они, взявшись за руки, как молодое поколение, дыша полной грудью и без оглядки. Впрочем, они тоже, по сути, принадлежали к этому поколению: Тарасу исполнилось двадцать шесть лет, Снежане тридцать один. Не грех было и остановиться на полдороге и поцеловаться, что они и сделали с удовольствием.

– Надо сходить на кладбище, – сказала Снежана, глядя на мысок соснового леса справа, выдающийся в поле со стороны города.

– Зачем? – поинтересовался он.

– Это я попросила Олега поместить нас сюда. Я гомельская, а в Жуковке полно белорусов прижилось, ещё послевоенных. Тут где-то и мои родичи лежат.

– Сходим, – пообещал Тарас.

Послышался рёв моторов.

Из Латышей вылетел старый красный «Форд» без номеров, рванул по дороге, заставив пару соскочить с обочины в ров, отделявший дорогу от поля кукурузы. Мимо пронеслось авто с открытыми окнами, в кабине которого сидели трое пассажиров и водитель. Его вираж вызвал в кабине хохот.

– Негодяи! – Снежана прикусила губу.

– Да, мерзавцы ещё те! – согласился Тарас пряча в глубине души желание выстрелить по шинам «Форда» (правда, оружие они не носили) и вспоминая приказ Шелеста: не высовываться и по возможности не светиться.

Эта машина уже была известна всем Латышам, так как принадлежала какому-то богатому азербайджанцу, осевшему в городе ещё до СВО, и на ней ездили его безбашенные соотечественники. Поговаривали, что в округе создана целая азербайджанская община и переселенцы из Азии начали устраивать здесь свои порядки. Нередко их дети нападали на детей коренных жуковцев, и уже доходило до поножовщины. Кроме того, хамить, оскорблять жителей города, бузить и хулиганить чужие не боялись.

– Интересно, какой чинуша дал разрешение азерам селиться в глубинах страны диаспорами? – процедил сквозь зубы Тарас, помогая жене выбраться на дорогу. – Ведь это делается на федеральном уровне.

– Не только азерам, – горько вздохнула женщина. – Таджики всех перещеголяли. А что они делают в Питере, где молодчики просто ради удовольствия избивали прохожих? В Челябинске двое пацанов избили до полусмерти девушку-инвалида. В Нижнем Тагиле подожгли десяток машин. В Пскове ограбили церковь и подожгли. Даже на Крайний Север двинулись! Это война, капитан.

– Полковник, – поправил он.

Снежана усмехнулась.

– Полковник ты липовый, а я майор реальный. Надеюсь, не собираешься качать права?

– Никак нет, товарищ майор! – Он встал по стойке «смирно». – Судя по всему, ситуация усугубляется. Миллиардерам не только сильно выгодно нанимать мигрантов как малооплачиваемый контингент, но и вообще создавать по всей России отряды таких вот отморозков.

– В Жуковке – и миллиардеры?

– Почему нет? Ты видела, какие тут усадьбы отгрохали? Это что – бедные жители понастроили? Было бы время, занялся бы этим.

– Нам только мигрантами не хватало заниматься, – фыркнула она.

Зазвонил телефон.

Для связи им выдали новенькие альпины – смарт-проекторы в виде очков, динамики которых величиной с горошину прятались в ухе и были не видны, и для их включения достаточно было надеть очки. Что Тарас и сделал.

В линзах проявилось лицо Штопора.

Лейтенант побрился и выглядел вполне цивильно, как настоящий грузинский адвокат.

– Доброе утро, командир, не разбудил?

– Нет.

– Что собираетесь делать?

– Идём завтракать.

– О, и я с вами! Где хотите приземлиться? Как обычно, напротив библиотеки? Или пойдёте в «Ниццу»?

– Нет, поближе, в «Мираж».

– Это где пожарка? Мне сказали, что год назад кафе называлось «Встреча». Подскочу через десять минут.

– Не забывай, мы не знакомы.

– Обижаешь, товарищ полковник!

Голос лейтенант пропал.

– Шалва? – догадалась Снежана.

Тарас кивнул.

– Хочет присоединиться.

– Можем пригласить его к нам на ужин. Я жаркое сделаю.

– Ладно, почему бы и нет.

До одноэтажного здания кафе «Мираж» дотопали через четверть часа. И сразу увидели красный «Форд», стоявший аккурат напротив входа в кафе. Переглянулись.

– Может, пойдём в другое кафе? – нерешительно сказала Снежана.

– Нам ли бояться гопников? – усмехнулся Тарас.

Из кафе донёсся шум.

Не раздумывая больше, оба вошли.

Кафе располагало тремя залами на разное количество посетителей.

Первый был самым маленьким и узким, зато в нём присутствовала стойка бара и касса. Второй – буквой «Г» – находился правее от входа и был не слишком удобным и уютным. Третий, в глубине здания, был самым новым и применялся для проведения свадебных и прочих мероприятий чаще других. Шум же начался в самом первом зале.

Двое парней в чёрных штанах и одинаковых чёрных рубашках навыпуск, украшенных изображениями огненных драконов, черноволосые, смуглолицые, ещё безбородые по малости лет, избивали ногами корчащегося на полу мужчину славянской наружности лет сорока пяти, без ноги. Он был грузен, широкоплеч, рыжеволос, с бородкой цвета соломы, одет в обычный повседневный костюм сельского труженика: серые штаны, клетчатая рубашка с закатанными рукавами. На груди виднелась медаль «За отвагу». Обе руки, которыми он защищал голову, украшали длинные белые шрамы, полученные, очевидно, на фронте. По всей видимости, он являлся участником СВО, вернулся домой без ноги. Костыли у него выбили, и они лежали под барной стойкой.

Третий участник драки, худой, юркий, со злобными глазками-буравчиками и тонкими губами, прыгал вокруг, тоже норовя попасть ногой по голове упавшего. Уловив момент, он схватил один костыль, размахнулся, чтобы ударить, но не успел. Тарас действовал быстрее.

Костыль вывернулся из руки парня и ткнул в живот с такой силой, что его унесло в дверь со сдавленным криком.

Продолжая движение, Тарас подставил рукоять костыля под ногу самому крупному драчуну, и тот, ударив, заорал, хватаясь за голень и пытаясь отпрыгнуть.

Стоявшая справа от Тараса Снежана присела на одну ногу, нагнула парня, впечатав лицо в колено, и швырнула к выходу, сбивая входящего в этот момент полицейского в летней форме.

В зале в это время находились, кроме участников драки, ещё трое человек: полная женщина в фартуке, прижавшая к лицу ладони и вытаращившая глаза, старик за дальним столом, развернувший на столе пакет с бутербродом, и девушка в сарафанчике, стоявшая чуть дальше по длине стойки, с пылающим лицом. Было видно, что левая щека у неё пунцовая от удара мужской ладони.

Тарас увидел полицейского, но не остановился. Второй рукой он ухватил смуглолицего здоровяка за шею и ударил головой о седалище ближнего стула. С криком тот схватился за разбитый нос и упал на колени.

Видимо, этой картины полицейскому показалось достаточно. Высокий, как баскетболист, но худой и узкоплечий, он выхватил пистолет, направил ствол на Тараса и крикнул дребезжащим тенорком:

– Оружие на пол! – Похоже, оружием он посчитал костыль, что в общем-то было верно. – Руки за голову! Лечь!

Вслед за ним в зал с улицы влетел ещё один полицейский, пониже и пошире, с отвислым животом и мясистой рожей, тоже сержант. Увидев напарника с пистолетом, он вытащил свой штатный «макаров», наверно, выпуска пятидесятых годов прошлого века.

Тарас, не обращая внимания на полицейских, помог безногому встать. У него виднелись царапины и синяки на руках до локтей и две ссадины на лбу.

– Ты как, дружище?

– Жить буду, – усмехнулся инвалид. – Не ожидал, что они сзади нападут, а то я бы этих соплей по стенкам размазал!

– Лечь на пол! – уже не так уверенно заверещал баскетболист.

Тарас выпрямился.

– Давай разбираться, коллега, что случилось. Спрячь волыну, я только остановил этих пацанов.

– Это он первый напал! – сориентировался третий член банды. – Начал качать права, ударил Гогу!

– На пол… – как попугай повторил сержант.

– Идиот! – поморщилась Снежана. – Тебе же говорят, мы только хотели остановить драку.

– И ты на пол! – густым басом проговорил напарник баскетболиста, впившись глазами в грудь женщины.

И в этот момент произошли два события.

За спинами полицейских сформировалась тень, мелькнула быстрая ладонь, раздался удар, и пузатый верзила осел на пороге зала с выпученными глазами.

Тень проявилась, превращаясь в Штопора. Лейтенант, одетый в гражданское (он любил всё серое), уложил его и вытащил из руки пистолет.

Длиннотелый представитель власти оглянулся.

Снежана сделала шаг к нему и ловко выкрутила оружие из рук полицейского, толкнула к стене.

– Постой в сторонке!

Наступила пугливая тишина. Отскочивший за спины полицейских чернявый хлопец со злыми глазами метнулся было мимо Штопора на улицу, однако будто налетел на бетонную плиту: ойкнул, отлетая назад и падая под ноги официантке.

Тарас посмотрел на женщин. В голове снова послышался голос Шелеста: сидеть тихо, как грибы в лесу, не светиться! Вот и досиделись грибы, твою мать!

– Что здесь произошло?

Но ответили не они, а старик за столом, так и просидевший с бутербродом в руке всё время.

– Этот шибздик ударил девчонку! – Палец мужчины указал на пацана на полу, повернулся к девушке, у которой уже начала лиловеть щека.

– За что?

– За то, что она в платье и без платка. У них там, – старик кивнул куда-то за стену, – так девочки не ходят.

Глаза Тараса сузились. Он повернулся к полицейскому, стоявшему столбом с выпученными глазами.

– Слышал?

– Ну… ну… чо… ещё неизвестно… может, она чо сказала непотребное…

– Так ты их, – выдавил Шалва, – оправдываешь?!

Сержант вспотел, поёжился, глаза его забегали.

– Распоряжение полковника Светлого…

– Какого? – удивилась Снежана.

– Начальника УВД.

– Что за распоряжение?

– Не трогать…

– Не трогать кого – бандитов?!

Сержант побледнел.

– Нам приказано… община мусульманская… в Николаевке и Латышах…

– Понятно. То есть эти отморозки могут делать что хотят, избивают девчонок и ветеранов СВО, начинают устанавливать свои законы, а у вас приказ их не трогать?

– Отдайте «макары» по-хорошему… вас же не выпустят из Жуковки!

Снежана посмотрела на Тараса.

– Он прав, дело спустят на тормозах, а виноваты будем мы.

– Что предлагаешь?

– Надо объяснить руководству УВД, что дело пахнет его увольнением, а то и уголовкой. Сейчас в России взялись за мигрантов, которых крышуют бизнесмены-подонки; достаточно раскрутить пару таких случаев, и вспыхнет пожар. И тогда эти… гости побегут назад как тараканы. Но прежде ещё кого-нибудь покалечат.

Тарас задумался на два выдоха, глянул на потеющего сержанта.

– Звони начальству!

– Что?!

– Вызывай начальника УВД, этого полковника… как его…

– Светлейшего, – фыркнул Шалва, придавив ногой пытавшегося подняться полицейского. – Лежать!

– З-зачем?!

– Объясним товарищу полковнику его обязанности.

– Он… в отпуске.

– Тогда того, кто сейчас у вас старший.

– Майор Тихий…

– Один другого краше! – хохотнул Штопор.

– Да кто вы такие?! – возмутился сержант. – Позвоним в Брянск, за вами тут же…

– Ага, давай, живо загремишь на фронт. Кстати, тебе же двадцать пять с виду, да и напарнику не больше сорока, почему оба не на фронте?

Сержант облизнул губы, посмотрел на спутника и достал обычный мобильный руфон.

– Кучеров на линии… э… Мотя… э-э, товарищ капитан, тут требуют Тихого…

Ответа Тарас не услышал, поэтому отнял плоский мобильник из потной руки полицейского и сказал:

– Капитан, говорит полковник Лобачевский, спецназ штурмбригады «Северные волки». Немедленно прибыть к кафе «Мираж»!

Повисла изумлённая пауза.

Обидчики девушки и инвалида стали переглядываться.

– Кто говорит?!

– Со слухом проблемы? Полковник Лобачевский. Даю десять минут! Рысью!

– Но…

Тарас кинул руфон сержанту.

– Вызови подмогу, есть же тут у вас патрули? Пусть подъедут по-быстрому.

– Дежурная мобильная ОБС…

– Давай!

Подумав, он вернул сержанту пистолет.

– В кобуру! Вытащишь – будешь долго лечиться!

Ошеломлённый баскетболист повиновался.

По знаку Лобова Шалва помог подняться пузану, вынул из пистолета обойму, проверил пулю в стволе, протянул то и другое побледневшему полицейскому.

– Помоги засранцам с юга сходить в туалет, обкакались, наверно.

Полицейские отобрали у гостей мобильные «лапти», собрали их в углу зала.

Свидетелей усадили в конце зала.

Официантка кафе захлопотала вокруг девушки, обтёрла лицо чистым полотенцем, намочив водой с лавандой.

– Вы ещё пожалеете! – фальцетом выкрикнул самый младший парнишка, глаза которого буквально пылали от ненависти. – Дядя Керим вас всех порежет!

Штопор шагнул к нему, и чернявый бандит отшатнулся в испуге.

– Кто такой дядя Керим? – спросил Шалва у старика-свидетеля.

– Глава ихней общины, – буркнул тот. – Якшается со всеми местными богатеями, у него шикарный дом за базаром, на Алдухинской. Не дом – крепость! К нему часто шишки из Москвы приезжают. Большой человек.

Тарас и Снежана переглянулись.

– Надо же так вляпаться! – проговорила она с досадой.

– Не могли же мы пройти мимо? Да и сколько можно терпеть беспредел? Мы же не в беззубом МИДе служим. Эти уже совсем оборзели!

– Что оборзели, то оборзели. Придётся звонить Олегу.

– Подожди со звонком, попробуем напрячь местную антикоррупционную паутину. Отреагирует! Нынче не те времена, чтобы предателям всё прощали.

Подошёл старик.

– А вы кто, ребятки? Что-то я вас не припомню. Судя по движу – спецназовцы?

– Военные люди, – улыбнулась Снежана. – И давно у вас эти… джигиты?

– Какие они джигиты? Рвань южная! То таджики права качали, житья не давали, поместья местным богачам строили, теперь вот азеры. Я тут всю жизнь прожил, мне уж восемьдесят шесть годков сполнилось, а такого не ждал. Нелёгкая принесла кофеёчку попить. Эта вот официантка – моя внучка.

– Восемьдесят шесть – хороший возраст! Вы ещё подвижный, спина прямая. Как здоровье?

– Не жалуюсь, спортсмен бывший, теннисист, ещё у Толи Шкодина, мастера нашего, учился. Да только наш глава в позапрошлом годе умер от ковида, а новый, молодой, что сейчас керует[2], всё в районе продал в частные руки. Говорят, даже военный аэродром в Клетне. И велозавод, и мукомольный комбинат, хлебозавод, вокзал, предприятия поменьше. И цветёт у нас коррупция махровым цветом! Никто не может правды добиться. И вы зря вмешались.

– Ничего, мы не мальчики для битья. Время изменилось, справимся.

– Дай-то Бог!

Майор Тихий прибыл к кафе через двадцать две минуты в сопровождении четырёх дюжих парней в камуфляже, вооружённых автоматами. Ему исполнилось лет тридцать пять с виду. Был он невысок, отчего носил штиблеты на высоком каблуке (Тарас заметил это), обладал хилой грудью геймера, сытым румяным лицом, бледно-голубыми глазками удивлённого ребёнка и капризной скобочкой красных губ. Тарасу даже показалось, что они накрашены. Встретив взгляд майора, он понял, что говорить с этим человеком бесполезно. Однако надо было терпеть.

– Кто вы? – проговорил заместитель начальника жуковского УВД. Голос у него был тоже тихий, под стать облику и фамилии.

Тарас достал удостоверение, развернул, показал, не выпуская из пальцев, спрятал, кивнул на дверь в соседний зал.

– Выйдем-ка, поговорим.

Майор подумал, кивнул одному из богатырей в камуфляже.

– Редин, со мной.

– Не надо, – проникновенно сказал Тарас, – поговорим с глазу на глаз.

Штопор как бы невзначай перегородил дорогу спецназовцу, посмотрел ему в глаза. Они были одного роста, но лейтенант ЧВК «Бах» выглядел мощнее и увереннее.

Майор оценил его жест, молча последовал за Лобовым.

В дверях появился Жора Солоухин, одетый в легкомысленную футболочку цвета хаки с изображением букета васильков, оценил положение дел в кафе и остался на месте.

Тарас почувствовал себя увереннее. Сказал Снежане:

– Побудьте здесь пока.

В соседнем зале тихо переговаривались свидетели происшествия, повернулись к вошедшим.

– Петрович? – посмотрел на старика удивлённо Тихий. – Катерина?

На инвалида он кинул лишь беглый взгляд.

– Свидетели, – сказал старик, покривив физиономию.

– Вы его знаете? – кивнул на майора Тарас.

Петрович усмехнулся.

– Мы местные, все друг друга знаем.

– Расскажите, как было дело.

Старик, поглядывая на инвалида, коротко объяснил причину конфликта. Произнёс извиняющимся тоном:

– Витя, подтверди.

Инвалид кивнул.

– Всё так и было.

Майор выслушал все речи молча, ощупал фигуру Лобова блёклыми глазками, вынужденно подняв голову: он был почти на две головы ниже.

– Кто вы?

– Я уже говорил. В Жуковке временно размещена на отдых первая рота штурмового батальона специального назначения «Северные волки».

– Ничего об этом не слышал.

– Вам и не положено. – Тарас дёрнул уголком губ (по-лобовски, как говорили подчинённые, так как улыбались практически без улыбки все «братья-близнецы» Лобовы). – Это секретное подразделение, и о нём знает только ваш мэр. И сообщаю я это вам не для того, чтобы вы начали всюду трепаться об этом.

Тихий остался невозмутим.

– Вы мне… угрожаете?

Тарас сузил глаза.

– Не дошло? Тогда буду говорить по-другому. К сожалению, мы попали в это заведение случайно, зашли позавтракать и напоролись на этих смуглых отморозков. Что ж это у вас южные небратья гуляют без намордников, майор? Нападают на мирных граждан? Избивают девочек, инвалидов СВО? Очнись, защитник Родины! На фронт захотелось?! Если вы здесь не разберётесь со всем этим приезжим барахлом, по законам военного времени ты и всё твоё начальство загремите под трибунал! Обещаю!

Майор ошеломлённо открыл рот, начиная бледнеть.

– Ты… вы… у нас приказ…

– Не дай бог, ляпнете об этом на суде! Вас же пристрелят свои же, кто отдавал приказ. Хотя не уверен, что такое распоряжение существует.

– Из Брянского УВД…

– Проверю! И последнее: мы здесь ещё побудем несколько дней, и ежели не будет дан ход делу, я просто вызову сюда свой спецназ. Последствия понимаете?

Майора прошибло, он вспотел.

– Мы всё по закону… боремся с коррупцией… деньги выделили…

– Для борьбы с коррупцией, – сказал инвалид, – надо выделять не деньги, а патроны.

Девушка по имени Катя улыбнулась. Она уже отошла от шока и повеселела. Улыбнулся и Петрович.

– Эт точно.

– Учти ещё вот что, майор Тихий: скоро СВО закончится и домой начнут возвращаться бойцы, прошедшие огни и воды. Очень круто всё изменится в жизни, полетят и погоны, и головы. Желаю тебе оказаться на нужной стороне, с народом. Если народ вздыбится, хамская наглая молодёжь наших, так сказать, южных братьев останется в земле России, да и вас может захватить с собой. Уяснил?

Тарас посмотрел на мужчину с костылями.

– Я дам телефон, будете звонить мне регулярно, хорошо?

Инвалид кивнул.

– И мне дайте, – попросил старик.

– И вам. А вы займитесь делами, – кивнул Тарас на дверь в первый зал, посмотрев на майора. – Протокол, описание, свидетельства очевидцев, всё по закону, как ты говоришь.

– А… вы… как свидетель…

– Понадобится, мы подъедем… с ребятами.

Он пожал руки инвалиду и Петровичу, улыбнулся девушке, вышел в первый зал, где царила могильная тишина. Лишь звякали чашки на кухне, где начала работу официантка.

– Пошли.

Снежана, Штопор и Соло молча направились следом. Переглядывающиеся парни в камуфляже смотрели то на них, то на появившегося в задумчивости начальника.

Красного «Форда» не было напротив кафе.

– Шалва, ты когда подходил, не видел тут «Форд»? – поинтересовался Тарас, вдруг ощутив злость. Начало казаться, что можно было обойтись без ковбойских приёмчиков. Но и отпускать прытких детишек бывших «братьев с юга» не хотелось.

– Нет, – ответил лейтенант.

– Сбежал водила, – улыбнулась Снежана. – О чём ты говорил с господином Тихим?

– Объяснил ситуацию.

– Думаешь, он не станет жаловаться начальнику?

– Не уверен, – признался он. – С виду не дурак.

– Куда идём? – осведомился Соло, сунув руки в карманы летних холщовых штанов.

– Предлагаю ещё кафе – «Пивная бухта», – сказал Штопор, – напротив вокзала. Там кофе неплохой варят.

– Пошли, – кивнул Тарас.

– Что там случилось? – Солоухин, появившийся позже всех, кивнул на дверь в «Мираж».

– Да я и сам толком не знаю, – отозвался Шалва.

Тарас в двух словах рассказал обоим причину переполоха.

Бойцы переглянулись.

– Как-то здесь становится… неуютно, – пробормотал Жора.

Дошли до вокзальной площади, свернули к шеренге двухэтажных кирпичных домиков. Остановились на перекрёстке улиц Ленина и Карла Маркса, ведущей к рынку, где расположилось одноэтажное строение кафе.

– А интересно, – задумчиво проговорил Шалва, – как обстоят дела в других реалах? Этот, наш родимый двадцать третий, а в первом что происходит, в матричном?

– Вряд ли первый сильно отличается от нашего, – сказал Жора.

– Не говори, Итан утверждал, что варианты ветвлений могут здорово разниться. В его сорок первом вообще техника шагнула на годы вперёд по сравнению с нашей, хотя год у нас один и тот же, не говоря уже о восемьдесят восьмом, реале Иннокентия.

– Хотелось бы, чтобы хотя бы в первом не было этого негодяйства с мигрантами, – грустно улыбнулась Снежана, – что происходит здесь: начальство Жуковки подчиняется мигрантам!

– Не мигрантам – южным переселенцам, что намного хуже.

– Как ты думаешь, полковник, майор Тихий правильно поступит?

– Он подневольное лицо, – буркнул Шалва. – Что прикажут, то и сделает.

– Посмотрим, – сказал Тарас.

Заняли столик на верандочке под крышей.

Молодая загорелая официантка в зелёном фартучке принесла меню.

Заказали, кто что хотел, в зависимости от наличия блюд.

Больше всех нагрузил стол Шалва, взявший гору салата оливье, сырную нарезку, сало, бургер по-жуковски и свиные рёбра. Глянув на это, скромный Солоухин помотал головой.

– Ты как из берлоги вылез.

– Есть хочу! – заявил лейтенант. – Зато ты ешь как привидение. В чём только дух держится.

– Форму держу. К тому же не зря говорят: не ешьте, это может войти в привычку.

Снежана засмеялась.

– Вам можно присоединиться к «Камеди Клабу». Такие перлы иногда выдаёте.

– А что? – пожал плечами Штопор. – Может, после войны ещё придётся искать работу и устраиваться в какой-нибудь «камеди», в России их тыщи.

Зазвенело в ухе. Тарас нацепил очки. Перед глазами соткалось лицо полковника Шелеста. На сестру он походил мало, и о родстве со Снежаной указывали только абрис губ и цвет глаз – голубой.

– Доброе утро, полковник, – сказал он, шевельнув уголком губ в точности как все Лобовы. – Надеюсь, отдохнули?

– Так точно, Олег Петрович, – ответил Тарас, хотя душу царапнуло. – Завтракаем.

Спутники посмотрели на него вопросительно, Снежана кивнула, поняв, что звонит брат.

– За вами послан транспорт. Заберёт через час у вокзала. Собирайтесь.

Сердце сжалось. Разумеется, они не собирались прохлаждаться в Жуковке долго, пока медленные шестерёнки государственного механизма решали судьбу бывших чевекистов, но всё равно весть оказалась неожиданной.

– Куда повезут?

– Новоазовск, берег Азова.

Видимо, Шелест понял недоумение собеседника, хотя Тарас и не подал виду.

– Намечен ряд ТДО, вам надлежит выполнить несколько важных заданий.

Тарас мигнул, не задавая вопросов. Аббревиатура ТДО означала «точечная десантная операция», что в свою очередь предполагало рейд в тыл противника. Но при чём тут берег Азовского моря?

– Вас встретят, – продолжал Шелест, оценив сдержанность капитана, ставшего полковником Лобачевским, – и проводят к катеру.

– К катеру? – уточнил Тарас почти невозмутимо.

– МРК «Буян-УМ», матросы назвали его «Коброй», бортовой номер 17. Можете дать название своё, к примеру «Бесогон морской». – Шелест показал улыбку пошире. – Вам решать. Это всё, что пока вы должны знать.

Тарас молчал, и полковник ГРУ добавил, спохватившись:

– Да, вы ещё можете отказаться, дело опасное и чревато последствиями.

Тарас хотел напомнить, что после акции САУ «Бесогон» – удара по резиденции президента Украины в Киеве – они уже ничего не боятся, но воздержался.

– Мы едем! – сказал он.

Связь прервалась.

Тарас оглядел ждущие объяснений лица бойцов.

– Час на сборы, бесогонщики. За нами выслали тачку.

– Куда едем? – с готовностью поинтересовался Штопор. – На фронт? Или в тыл?

– Берег Азова, городок Новоазовск.

Бойцы переглянулись. Снежана посмотрела с интересом.

Начали появляться утренние посетители кафе, и на неё обращали внимание, от чего у Тараса наряду с удовольствием (моя женщина!) родилось чувство ожидания неприятностей. Никаких выяснений отношений с местными парнями затевать не хотелось.

Она поймала его взгляд, прищурилась.

«Не стоило наряжаться так сексуально!» – передал он ей глазами.

Снежана улыбнулась.

– Ни разу не был, – покачал головой Солоухин, отвечая Тарасу на весть о Новоазовске.

– Это всё, что сказал Олег, – сказал Лобов. – Ещё он предупредил, что дело опасное, так что мы можем отказаться.

– Я как ты, – дёрнул плечом Штопор.

Солоухин расплылся в лукавой улыбке.

– Мог бы не спрашивать.

Снежана только кивнула в ответ на взгляд мужа. Спросила:

– А где Миша?

– Спит, – ответил Шалва. – Я звонил ему перед выходом.

– Спит? – удивилась женщина. – Неужели не выспался за пять суток?

– «Птичка певчая не знает ни заботы, ни труда», – дурашливо спел Шалва. Подумав, добавил: – Вот такой у нас бардак.

Солоухин фыркнул.

– Доедаем – и полчаса на сборы, – сказал Тарас, включая руфон и ожидая ответа.

Лейтенант Миша Ларин по кличке Кот ответил через три писка:

– Командир? – Голос у друга и соратника был хриплый, он действительно спал.

– Через полчаса ждём на вокзале в полном сборе.

– Понял, – ответил Михаил, не задавая вопросов.

– Получается, мы бросаем здешних? – простодушно осведомился Шалва. – Уедем, а майор Тихий по-тихому спустит конфликт на тормозах.

– Я поговорю с Олегом, – сказала Снежана. – Объясню ситуацию. Он свяжется с ребятами РОКа, а Корпус такие дела не бросает, доведёт до финала. Тарас, мне нужно собрать сумку, не оставлять же привезённое на квартире.

– Да, в такой одёжке на берег Азова лучше не ехать, – заметил Шалва, хмельными глазами глянув на летний наряд женщины, подчёркивающий достоинства тела.

– Едем! – встал Тарас.

Через сорок пять минут все пятеро собрались на привокзальной площади, сели в ожидавший их зелёный военный внедорожник «Стрела» и выехали из города.

Российские войска вплотную подошли к Николаеву, и оптимизировать линию фронта за счёт сдачи Крымского полуострова стало нецелесообразно. Надо было рассчитать другой вариант действий на левом фланге фронта, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Поразмышляв над проблемой в течение ночи восемнадцатого июля, «Маршалесса» зависла, так как накопилось много противоречивых данных, мешающих провести оптимизацию игры (каковой для ИИ Минобороны являлась СВО) в нужном масштабе и в нужное время.

Кличка «Старуха», какую дали «Маршалессе» операторы компьютерной системы фронта, а потом подхватили все военные люди, нисколько её не раздражала. Будучи мощным инструментом для управления войсками, она не обладала эмоциональной сферой. Единственным способом проявления её настроений был тот или иной приказ исполнителям – от операторов до генералов, – вызывающий внутреннее удовлетворение. В остальном её поведение определить можно было одним словом – равнодушие.

Фатальных ошибок «Маршалесса» не допускала, потому и пользовалась определённым авторитетом у высших чиновников управляющих кругов, которые с энтузиазмом перекладывали на неё свои просчёты. Но никто из них даже не догадывался, что в защите системы есть дыры, позволяющие «Маршалессе» поддерживать связь с «Перемогой», точно такой же компьютерной системой, управляющей ВСУ. Не имело значения, что систему эту создавали враги России – британцы, информацию ей доставляли американские спутники, а воевали на фронте европейские танки и БТР. Для «Маршалессы» «Перемога» являлся не врагом, а игровым партнёром, предлагающим много хитрых ходов, и если бы не люди, отдающие «Маршалессе» приказы: командующий СВО, службисты Главштаба и главнокомандующий – президент, – она воевала бы бесконечно и по-другому. И не ради мифического материального благополучия, а ради красивых игровых комбинаций. Именно в этом проявлялась в машине человеческая склонность (создавали-то её люди) к постоянному возврату на определённый уровень счастья. Для «Маршалессы» этот уровень определялся тактическими победами (стратегические были недоступны вследствие самой сути игры), без учёта финансовых, имущественных и человеческих потерь.

В последнее время суть игры немного изменилась. Приоритетной задачей ИИ-систем с обеих сторон стало не истребление живого контингента – исполнителей-людей, – а обеспечение поражения ментальной сферы. Именно оно, плюс обеспечение ментального доминирования на поле боя, внедрение деградации в армию и вообще в общество противника, могло привести к победе в игре. Но нейросети «Маршалессы» и «Перемоги» заигрались, начиная копить ошибки, одной из которых стало пренебрежение мыслительным потенциалом людей и их жизнью.

Правда, в отличие от «Перемоги», Старуха учитывала и в какой-то степени оптимизировала убыль солдат. Но цель всех ИИ воюющих сторон была одна: вечная война! Что совпадало и с целями бешеных «бизнесменов на крови», мечтающих о больших прибылях, что со стороны Пентагона и американского ВПК, что со стороны украинских и российских олигархов. Они изначально проповедовали главную парадигму их жизни и деятельности: для кого-то – война, для кого-то мать родна!

Разумеется, «Маршалесса» не могла допустить полного разгрома российской армии, да и украинско-натовской тоже. В её программе осиновым колом торчал азимовский запрет роботам причинять хозяевам зло. И всё же запрет можно было обойти созданием ложных целей и преград, что «Маршалесса» и делала. К примеру, появление утечки информации о тайной сдаче Крыма, добытой хакером Минобороны Лавинией Ивановой-Дотык, которую начал защищать айтишник-надзорик Итан Лобов, помогло Старухе обвести вокруг пальца штатных компсихологов (нового вида психологов, занимающихся изучением психики машин), разрабатывающих программы защиты от внешних и внутренних воздействий, а вслед за ними и командиров соответствующих служб надзора и контрразведки. Для них Лобов и Лавиния стали шпионами и предателями, несмотря на осторожные возражения некоторых общественных деятелей и руководителей Русского офицерского корпуса, имеющих доступ к теме. Но пока что у «Маршалессы» были, образно говоря, развязаны руки, и она задействовала все подвластные ей институты.

Для начала Лобов и хакерша были во всеуслышание – ТиВи, интернет, СМИ – объявлены предателями Родины, и всем, кто их обнаружит, следовало немедленно доложить в соответствующие инстанции.

Во-вторых, «Маршалесса» связалась с главами ФСБ, ГРУ, Министерства обороны и командующим северным донбасским фронтом и потребовала усилить контрразведывательные меры. Особенно предлагалось обратить внимание контрразведчиков и надзориков на моменты внезапных выступлений по Сети защитников беглецов, которые могли быть причастными к утечке информации.

И ещё один аспект создавшейся на ровном месте проблемы беспокоил «Маршалессу»: собственно таинственные исчезновения обоих подозреваемых, зафиксированные спецслужбами. Очевидно, они владели неким техническим секретом, дающим им возможность бежать в нужный момент. Именно так выразился эксперт группы надзора, в которой до поднятой шумихи работал Итан Лобов, занимавшийся проблемой борьбы с дипфейками. Ничего особенного эксперт добавить не смог, однако и его замечания хватило, чтобы Старуха вписала в реестр своих насущных задач пункт найти объяснение феномена исчезновения подследственных.

В начале девятого утра она выяснила местонахождение ведущего специалиста Института нестандартных физических проблем кандидата физико-математических наук Сторожевского и связалась с его обиталищем.

Сторожевский ещё находился дома в это время. Жил он в Москве, на улице маршала Бирюзова, в новом двенадцатиэтажном доме комфорт-класса, недалеко от метро «Октябрьское поле», и только-только собирался вставать.

«Маршалесса» его не знала, зато имела дело с отцом Сторожевского. Шестидесятилетний отец физика служил в Главштабе в системе особых поручений и выполнял деликатные распоряжения начальника штаба. Он уже был в курсе происходящего с Лобовым и его пассией.

Представ перед Сторожевским-младшим в виде седой супермодели (из-за чего «Маршалессу» и прозвали Старухой), она выдержала двухсекундную паузу и сказала:

– Доброе утро, Леонид Романович. Надеюсь, я вас не потревожила?

В памяти «Маршалессы» всплыло досье на учёного: завсегдатаем клубов он не был, но с детства отличался сидячим образом жизни, предпочитал работать на удалёнке, просиживая в кресле перед компьютером сутками, семью затевать не хотел, предпочитая ментасекс, и лишь хорошие мыслительные возможности этого человека удерживали его в институте. Ошеломлённый физик, толстяк весом в сто с лишним килограммов, с мясистым лицом и мощным пивоналивным пузом, накинул халат на голый волосатый торс. С экрана компьютера на него смотрела Старуха.

– Прошу прощения, мамми… нет, всё нормально, я уже собираюсь на…

– Что за гаджет, – перебила его носительница ИИ, – имеет гражданин Лобов, который способствует его бегству? Уже насчитывается шесть случаев. В вашем институте не занимались такими разработками?

– Н-нет, – выговорил Сторожевский. – Э-э… какими, простите?

– Лобов явно имеет устройство, переносящее его с помощью телекинетического процессинга с места на место.

– Я не слышал… то есть в нашем комплексе такую задачу никто не ставил.

– Что это может быть?

– Первый раз слышу… – Сторожевский вспотел. – Извините, сразу не сообразишь… Мне бы описать эти случаи.

– Получите все записи и сообщения.

– Ну, возможно, где-то нашли способ воплощения в металле мгновенного перемещения в пространстве. Китайцы хвастались, я читал доклады в «Нойче ньюс». Они и в самом деле передавали информацию и даже какие-то атомы на спутник. Но вообще-то всерьёз с телекинезом никто не занимался.

– Займитесь!

– Что?!

– Получите распоряжение найти способ, поскольку он существует реально. Вы занимались экспериментами с запутанностью, это очень близко к теме. Вопросы?

– Но я не могу так сразу! – вскричал Сторожевский.

– Вам дадут лабораторию и всё необходимое для решения задачи. – Старуха помолчала. – Или хотя бы для объяснения феномена. Начальство института будет предупреждено.

Сторожевский стал бледным, и будь «Маршалесса» человеком, она в какой-то степени пожалела бы учёного. Впрочем, в её планы входило подключение к решению проблемы по крайней мере ещё полутора десятков физических институтов России. Один учёный и даже крупный институт вряд ли смогли бы справиться с задачей, а десять-пятнадцать имели такую возможность. Тем более что проблема была уже кем-то решена, раз Лобов пользовался машинкой.

Подумав об этом, «Маршалесса» снова связалась с директором ФСБ и мягко попросила (что было равносильно приказу) отыскать все контакты и связи Лобова. Была надежда, что он получил гаджет от кого-то, кто сделал машинку для перемещения.

Подруга Лавинии по имени Кристина оказалась смышлёной и доброй девушкой: пухленькая, улыбчивая блондинка с ямочками на щеках и детским любопытством в глазах, – и беглецы смогли остановиться у неё на несколько дней. Благо она ни о чём подругу не расспрашивала и удовлетворилась заявлением Лавинии, что их подставили и теперь пытаются осудить.

Жила она в пригороде Луганска, в лесной зоне, не раз простреленной в начале СВО; родители девушки два года назад переехали к родственникам в Краснодар, но Кристина осталась, продолжая работать в системе тылового обеспечения фронта. Поэтому знала обстановку в тылу и на фронте она хорошо и с удовольствием отвечала на вопросы поселенцев.

Дом Кристины нельзя было назвать коттеджем, это была старинная деревенская хата на четыре комнаты со светлицей, построенная ещё полстолетия назад, и пара беглецов разместилась в ней без притеснения хозяйки. Поначалу Кристина хотела поселить их в одной комнате. Однако Лавиния смущённо попросила отдельную, хотя бы чулан, по её словам, и Кристина постелила им кровати в разных комнатах, одной – родителей, второй – брата, погибшего на фронте. Сама она расположилась в третьей, в которой жила всё это время с момента рождения. Она была не замужем, хотя молодой человек у неё был, работал курьером по линии снабжения больниц и аптек.

Итан попросил хозяйку никому не рассказывать о визите гостей, Кристина легко согласилась, и спасавшаяся от преследования Старухи пара почувствовала себя почти в безопасности.

Первые два дня они вообще отсыпались, разговаривая лишь по необходимости. Потом начались бытовые и персональные проблемы, заставившие Лавинию конфузливо напомнить надзорику о том, что она взрослая девушка и что ей необходимо иметь смену белья, одежды и обуви. Если Кристина на первое время смогла снабдить её интимными вещами и халатом, то в дальнейшем это превращалось в неуютное положение заключённого в СИЗО. «Хамелеон», как военные люди называли боевой спецкомбинезон, в котором беглянка провела почти полторы недели, надевать не хотелось категорически.

Итану тоже надоело носить свой защитный бронированный костюм, тем более что аккумулятор «хамелеона» разрядился, лишив костюм некоторого функционала, и молодой айтишник, спец по борьбе с дипфейками, с удовольствием переоделся в предложенный хозяйкой домашний пижамный комплект отца. Он был как минимум на размер меньше, чем нужно, однако приходилось довольствоваться тем, что есть.

На третий день своей отсидки «на воле, но в тюрьме» они начали соображать, что делать дальше.

– Мне нужны личные вещи, – ещё раз потребовала Лавиния, сидя за столом на кухне, когда они позавтракали и пили кофе.

Итан с вожделением посмотрел на подругу.

Фигура у хакерши была хоть на подиум, и невольно в памяти появлялись образы Снежаны, любимой женщины Тараса из двадцать третьего реала, и Стефании, подруги Иннокентия, обитавшего в восемьдесят восьмой ветви. Вкусы у «близнецов» были практически одинаковыми, все Лобовы, по сути, являлись одним человеком, появившимся в утробе матери в матричной реальности и лишь потом при разветвлении Вселенной обретшим самостоятельный путь развития и роста. И всё же каждый из них в своём родном реале нашёл подругу, удивительно похожую на других. Нельзя было сказать, что Лавиния, Снежана и Стефания сёстры, но их отличия лишь подчёркивали основные параметры совпадений.

Все трое были высокими, стройными, невероятно красивыми и естественными, без малейшего привкуса гламурности. Однако если характер Снежаны, дослужившейся до звания майора разведки, можно было назвать стальным, при всей её кажущейся доступности, что совпадало и с характером Тараса, то Лавиния была намного мягче Снежаны и при этом упряма, как сам Итан, а поручик-майор Стефания Иванчай отличалась от обеих разве что самолюбием, что вполне устраивало Иннокентия.

Внешне же их отличия не бросались в глаза вовсе, хотя у Снежаны глаза были голубые (почти как у самого Тараса), у Лавинии зелёные, а у Стефании лучисто-серые с голубым отливом. Зато причёски все три дамы носили разные. Снежана – «аляску», то есть шар завитых золотистых волос, Лавиния – «крюшон», водопад более тёмных волос, заканчивающийся косичками, Стефания – «крыло беркута»: её волосы, ещё более тёмные и пышные, были уложены красивой волной до шеи.

Лавиния отставила чашку, посмотрела на Итана, сдвинув брови.

– Что ты на меня уставился?

Он очнулся, виновато отвёл глаза от груди девушки.

– Скажи ещё – как баран на новые ворота.

Она не поддержала шутку.

– В чём дело?

– Думаю.

– О чём?

– Нам нельзя соваться к тебе домой.

– Я не предлагаю соваться, но мне нужны… кое-какие вещи. Можно попросить Кристину, она съездит ко мне и привезёт всё, что я скажу.

– Дом наверняка под контролем, Кристину поведут, она приедет домой и привезёт хвост. Придётся снова бежать.

– Но не будем же мы сидеть здесь всю жизнь? – рассердилась Лавиния.

– Не будем.

– Предлагай вариант.

– Есть один.

– Да? – удивилась она. – Чего же ты молчал до сих пор?

– Для реализации этого варианта нужна помощь.

– Объясни.

– Во-первых, тебе надо войти в Сеть и узнать последние новости в Надзоре и контрразведке.

– Меня сразу засекут оборонщики! – фыркнула Лавиния. – Мои коллеги.

– Придётся не ломиться напрямую, а идти через чёрный трафик и под чужим логином.

– Под твоим, что ли?

– Посоветуйся с Крис, она даст какой-нибудь рабочий функционал или старый пароль.

– Кристина и так всё нам рассказывает.

– Не всё, только то, что на слуху и в открытом доступе. Нам нужна информация о деятельности Старухи, что она затевает и о том, как к ней подобраться. От идеи сдать Крым укропам она отказалась, но я уверен, что продолжает играть по своим правилам, о которых в нашем Главштабе даже не догадываются. Раз уж мы собрались перепрограммировать её, надо иметь полный пакет данных.

– В таком случае надо связаться с людьми из РОКа. Если кто и сможет помочь, то только они.

– Ты не учитываешь моих братьев.

– Учитываю, но они здесь гости, а не хозяева.

– Я скоро свяжусь с деятелями РОКа, как только мне позвонит товарищ из моей конторы.

– Кто?

– Серого помнишь?

– Кого? А-а… вы зовёте его…

– Почтилама, он калмык по имени Санж-Ара, отсюда Серый, фамилия Юлдашев. Эксперт по выявлению дипфеечных производств и много кого знает. Кроме того, я жду весточки от моего отца.

– Откуда он знает, что ты здесь?

– Что я у Кристины, он не знает. Я позвонил его другу с мобилы Крис, попросил, чтобы отец перезвонил мне, но не со своего телефона. Вот жду.

– А мне ни слова! – укоризненно сморщилась Лавиния.

– Каюсь, без злого умысла.

– Без злого?

– Мамой клянусь! – выговорил он с «грузинским» акцентом. – Зла и так слишком много в мире.

Лавиния погрустнела.

– Не думала, что так много. Почему? Почему кругом одни злые люди?

– Потому что мы такие как есть, – сделал попытку отшутиться Итан. – Не бери в голову, мы ничего злого не сделали, и мы вместе.

Лавиния улыбнулась, светлея.

Итан воспринял это как знак поощрения, дотянулся и поцеловал девушку в губы. Она ответила…

– Работаем, – сказал он спустя стопицот ударов сердца, с трудом удерживаясь от ласк. Они ещё ни разу не спали вместе, потому что Лавиния не проявляла инициативы, а он боялся нарушить табу, надеясь на будущее. И всё же в голову снова пришла мысль: не зря ли он ждёт? Платоническая любовь хороша, слов нет, но жизнь ведь пошире и поинтересней?

– Хорошо, – отодвинулась Лавиния, выдержав паузу. – Что мне делать?

Итан обозвал себя идиотом, осознав, что снова упустил шанс стать ближе, но было уже поздно, и он проговорил с нарочитой бодростью:

– Кристина дала нам свой старый альпин, начну звонить и выяснять необходимое. Ты включай комп и выходи на чёрный трафик, объяснять тебе ничего не надо.

Лавиния убежала в светлицу, где в уголке располагался комп-комбайн: вполне приличный профессиональный «Эльбрус», удобное кресло, столик, тумбочка с флешками, – а Итан, убрав посуду на кухоньке (он добровольно взял на себя эти обязанности), уселся в спаленке с руфоном Кристины.

Отец почему-то не ответил, пришлось набирать номер Серого.

Юлдашев отозвался на удивление быстро.

Старый мобильник Кристины не имел видеовыхода на очки, и был слышен только его голос с характерным для всех степных народов акцентом.

– А я тебе названиваю, да мобила молчит.

– Разрядился, – соврал Итан, давно не пользующийся своим альпином во избежание прослушки. – Что надыбал?

– В принципе ничего существенного не происходит. Ты и сам мог бы собрать материал по сусекам Сети.

– Я был занят, да и просил у тебя не общие сведения. О чём говорят в конторе?

– А где ты сейчас?

– В Якутии, на Ямале.

– В Якутии? – удивился Юлдашев. – Какого чёрта тебя туда занесло?

– Потом расскажу.

– Ну-у… о чём говорят? Фронт подвинулся на двенадцать километров к западу. Харьков наш, Николаев скоро будет наш, за ним Одесса, хотя пошли разговоры, что её брать не будут из-за напряга на украинско-белорусской границе. Туда уже поляки сунулись, причём не как страна альянса, а как самостоятельная сила, собравшаяся отобрать у «дружественной» Украины свои земли и часть белорусских.

– Такие борзые?

– Ага, давняя мечта польских панов. Войск они подогнали немало, хвастаются, что у них скоро будет полумиллионная армия, тысяча самолётов и пять тысяч танков, причём половина южнокорейских.

– Неужели рискнут напасть?

– Вполне, тем более что их президент, премьер и политики конченые отморозки, легко начнут любую провокацию. Хорошо, наше Минобороны создало там пять бригад и ощетинилось «Искандерами», закрыв не только Польшу, но и финнов с норвегами. Два залпа – и пиши панегирик о существовании кретинов.

– Не ругайся, пять тысяч танков – это немалая армада, придётся воевать на два фронта.

– На три, если влезут Румыния с Молдавией.

– Не допустим. Что ещё?

– Три дня назад по евро-ТиВи выступил министр обороны ФРГ Кальтенбруннер и пригрозил России ударить по Калининграду атомной бомбой, если мы не отступим от границы с Прибалтикой.

– Несерьёзно.

– Ты прав, оказалось – дипфейк, прибалты сами испугались, чего наплёл этот цифровой двойник министра. А шутку придумали укропы.

– Ничего себе шуточки!

– Вот ты бы и занялся этой фанерой, дипфейки – твоя епархия.

– Вернусь, займусь.

– Да, тут тебя искал один тип…

Итан насторожился.

– Что за тип?

– Он разговаривал с Саней, так что я видел его только мельком. Но по манерам – контрик.

Итан покачал головой. Саней они называли начальника отдела надзора за разработками в области цифровых технологий, а контриками – контрразведчиков.

– Чего ему было надо?

– Интересовался, чем ты занимаешься, какие дела ведёшь и давно ли не выходил на работу.

По сердцу прошлись кошачьи коготки. Контрразведчики могли выяснить все нюансы его работы, не прибегая к прямым контактам с начальством, и появление контрика вживую говорило о смене Старухой методов поиска подозреваемого. Однако всё равно было непонятно, зачем в розыск подключён живой контингент, когда у Старухи под рукой масса других возможностей. Дать по этой руке…

– Это всё?

– Так, кое-что по мелочи, слухи о твоей подруге.

– Что за слухи?

– Минобороны объявило её в профессиональный розыск как предателя государства, причём отдельно от ФСБ, и предлагает за сведения о местонахождении Лавинии десять миллионов рублей.

Игнат присвистнул.

– Сколько?!

– Десять лямов.

– Круто! А за поимку меня сколько?

– Не слышал.

– Обидно!

Юлдашев засмеялся.

– Мне тоже обидно, что ты ничего не стоишь. Поэтому я тебя и не сдал.

– Спасибо, дружище, – рассмеялся в ответ надзорик. – Ты уж не делись ни с кем, что беседовал со мной.

– Даже с Саней?

– Он хороший человек, но лучше перестраховаться.

– Понял. Звони, если понадоблюсь.

Итан выключил руфон, встретил взгляд Лавинии.

– Дела…

– Что он сказал?

– За твою голову Минобороны готовы платить десять миллионов рублей.

Глаза девушки раскрылись.

– Да ладно! Шутишь?

– Ничуть, Серый сказал.

– За такую сумму я сама себя сдам! Что ещё ты узнал?

– Ничего существенного; главное, что Старуха нас ищет, и чем скорее мы найдём способ от неё избавиться, тем быстрей начнём нормальную жизнь. А у тебя что?

– Прошлась по машинам спецслужб. Федералы отрядили на поиски трёх инспекторов, военная контрразведка фронта – восьмерых, полиция – одного следака, но больше всего отрядил твой Надзор – целое подразделение с подключением всех информационных сетей. Это и уличный, и офисный фейс-контроль, и мобильные системы, и патрульная служба.

Губы Лавинии сжались в горькую складочку.

– И всё это из-за моего взлома… похоже, нам снова придётся бежать.

– Куда?

– Туда, где нет Старухи.

– Подожди, ещё не вечер.

– Может быть, посоветуемся с…

В виске торкнул кровеносный сосудик.

Итан поднял руку, останавливая девушку.

– Тише!

Торкнуло ещё раз.

Он тенью переместился к окну, занавешенному шторой, которое выходило на улицу.

Северный пригород Луганска выходил к реке Ольховая, оставшейся без моста (его начали восстанавливать), улицей Захарченко, на которой располагалось всего с десяток домов частного сектора, и очень сильно напоминал западный район города, где жила Лавиния. Все дома уже были отремонтированы после того, как фронт отошёл на запад, и улица выглядела мирно. Был восстановлен даже асфальт проезжей части улицы. И ровно напротив калитки изгороди перед домом Кристины стоял мужчина в обычном гражданском костюме бурых тонов и смотрел на его окна.

Он был высок, не ниже двухметрового Лобова, широкоплечий и ощутимо сильный. Однако голова и лицо незнакомца сильно снижали эффект восприятия, потому что принадлежали старику. Не то чтобы у него отсутствовали волосы, но они были реденькими и белым пушком обрамляли крупный череп с залысинами. Лицо у него было тёмное, твёрдое, с глубокими складками, подчёркивающими возраст – не менее восьмидесяти лет, а глаза с расстояния в двадцать шагов казались прозрачными провалами без зрачков, превращая их владельца в колдуна. Впрочем, впоследствии оказалось, что к колдовству он не имеет никакого отношения.

Назвался этот странный гость, после того как Итан поманил его через стекло и предложил войти, представителем некоего Форпоста.

Сели в светлице, Лавиния предложила мужчинам кофе, но гость, оценив её фигурку восхищённым взглядом, отказался. Звали его Фемистоклом. Во всяком случае он так назвался.

– Фемистокл? – с любопытством переспросил Итан, припомнив школьную историю.

– Псевдоним, – улыбнулся мощный посланник неизвестной надзорику организации, от чего лицо его потеряло каменную твёрдость. – Настоящее имя узнаете позже.

– А что такое Форпост?

– Подразделение Русского офицерского корпуса, занимается разработкой государственных стандартов цифровизации.

– Неужели у нас есть и такое?

– Пришлось создавать, учитывая неконтролируемое применение искусственного интеллекта во всех сферах жизни и особенно в военной. В том, что умные машины начали применяться на всех уровнях социальной жизни планеты и даже на фронтах, таится гибель человечества. Но даже если не брать в пример такие масштабы, для нас, россиян, достаточно и своих проблем. Командование «Маршалессой» военными действиями в Донбассе представляет страшную опасность для суверенитета России и даже, скорее всего, гибель.

Итан и Лавиния обменялись понимающими взглядами.

– Мы это поняли, – сказал надзорик.

– Появились подозрения о секретных переговорах «Маршалессы» с ИИ-оппонентами в стане врагов. Бизнесменам война выгодна с точки зрения получения баснословных барышей. Самой же «Маршалессе» она интересна как масштабная реальная игра с живым материалом. Но она абсолютно не выгодна российскому, да и украинскому народу, потому что гибнут наиболее продуктивные молодые люди. Наши земли катастрофически опустошаются! И этому надо положить конец!

– Это не вы побывали у меня на работе и разговаривали с Саней… э-э, с начальником отдела?

– Не я, но наш человек.

– Как вы узнали, что мы остались здесь? Чем мы заинтересовали Русский офицерский корпус? И чем мы можем помочь?

– Сначала расскажите, каким образом вам удаётся скрываться от такого наблюдательного аппарата, который имеется у «Маршалессы» и у соответствующих органов.

– Откуда вы знаете, что мы скрываемся?

– От вашего Почтиламы, – усмехнулся Фемистокл. – Вы ещё называете его Серым. Он хороший человек, а вы к нему обращались дважды. Потом наши хакеры кое-что нарыли о ваших похождениях, связанных с защитой Лавинии, и теперь у нас имеется любопытная подборка фактов о мистических исчезновениях Лобова и этой сударыни.

Старик посмотрел на Лавинию.

Та вспыхнула.

– Я ни в чём не виновата!

– Верю, точнее знаю, хотя для «Маршалессы» вы огромная проблема. Пока что она успевает перекрыть всем органам информационные ресурсы о своих правилах ведения военной кампании, и вы находитесь под ударом. Вы случайно не маг из соседней Вселенной?

Итан засмеялся.

– Вы почти угадали, хотя я не маг. Но имею алгоритм перехода запутанных реальностей благодаря моему родичу из восемьдесят восьмой реальности и могу мгновенно просачиваться сквозь потенциальный барьер, разделяющий реалы.

Итан ожидал, что гость удивится и начнёт расспрашивать, что такое запутанные реалы, но ошибся.

– Мы так и подумали. Естественно, и нам хотелось бы иметь такой алгоритм. Плохо, что «Маршалесса» тоже догадывается о существовании способа исчезать, потому что, по нашим данным, она напрягла много физических институтов для решения проблемы телепортации.

– Это не телепортация.

– Нет разницы, способ существует.

– Хорошо, я расскажу. Мы всё равно хотели сами обратиться к РОКу…

– В двадцать третьем реале, где живёт мой единоутробный «брат» Тарас, тоже существует Русский офицерский корпус. А Иннокентий, «близнец» из восемьдесят восьмого реала, утверждает, что такие образования есть в каждой веточке ветвления реальностей.

– В общем, мы можем помочь друг другу…

В виске стрельнуло. Итан вспомнил смешок Серого. Вряд ли приятель с работы действительно сообщил сыщикам о звонке друга, но его могли подслушать.

Фемистокл тоже замер, глаза его оцепенели.

– Дьявол! Надо было сначала убраться из этого дома.

– Я чую… наблюдение.

– Я тоже, – вздохнул гость. – Сможете воспользоваться своим… алгоритмом?

– Без труда. Можем и вас забрать с собой.

– Не надо, тогда клевреты «Маршалессы» догадаются, что я знаю ваше местонахождение, и не отстанут. А так я смогу объяснить, почему нахожусь в доме, без серьёзных признаний.

Послышался приближающийся гул.

– Вертолёт…

– Уходите!

Итан сделал знак Лавинии.

– Костюмы!

– Они же без оружия и без аккумуляторов…

– Не в халатах же бежать?

Девушка метнулась в кладовую.

– Лишь бы они не начали стрельбу!

– Пока что вас будут пытаться захватить живыми. «Маршалесса» не просто компьютер, это мощный искусственный интеллект, который не упустит возможности решить проблему мгновенного перемещения. Но придёт время, когда за вами начнут просто охотиться и убивать. Запомните мой руфон-код?

– Говорите.

Гость продиктовал восьмизначное число и ряд букв.

– Когда вас ждать?

– Через пару часов я позвоню. Поищите место для встречи.

– Найдём.

Лавиния принесла «хамелеоны».

Переодеваться не стали. Итан и Лавиния прижали к себе костюмы, надзорик воскресил в памяти квадратик кьюар-кода, и Фемистокл остался в светлице один.

Машинально поискал глазами беглецов, топнул ногой по половику, на котором стояла пара, усмехнулся и направился к двери.

Вертолёт уже высадил десант в камуфляже, вооружённый автоматами, и к дому, пригибаясь, бежали бойцы в «хамелеонах», превращавших их в облака зеркально-прозрачных сколов.

Как система контроля и управления войсками России, «Баталер» был изначально создан в качестве быстродействующего регулятора потребностей войск в оружии, боеприпасах и питании. Создатели в те времена, до СВО, не позаботились учитывать контакты машин с людьми и собственные интересы машин, даже когда искусственный интеллект начал заявлять права на овладение не только гедонистическими сферами жизни (материальным воплощением в определённые формы, безопасностью самих роботов и компьютеров, защитой от человеческого насилия), но и такими высокими материями, как авторитет, уважение со стороны пользователей-людей, социальный статус и самореализация. В последнем случае в результате самообучения ИИ приобрели то, что люди называли творческим потенциалом, а потом осознали возможности внедрения виртуальных игровых программ в реальную жизнь. Так в России появилась «ИИмперия» – глобальная система компьютерного контроля социума, а затем «Баталер» – система управления боевыми действиями.

Специальная военная операция, начатая Россией восемьдесят восьмого реала в июле, а не в феврале две тысячи двадцать второго года, ещё полностью не подчинялась системе ИИ, поэтому российским войскам удалось с ходу занять весь русскоговорящий восток Украины от Киева до Мариуполя и закрепиться на левом берегу Днепра.

«ИИмперия» к этому моменту уже овладела инициативами развития страны, доказав свою эффективность, и добилась принятия Государственной Думой решения взять под контроль фронт. Именно «Баталер» как часть Рунета с функциями экспертной оценки военных действий принялся воплощать идеи «ИИмперии» в жизнь.

Разумеется, продвижение вперёд российских войск заметно выросло, так как «Баталер» успешно нивелировал ошибки военного командования и Министерства обороны. Если в конце двадцать второго года командование фронтом под видом «оптимизации и в качестве жеста доброй воли» отвело войска от Киева, Харькова и Мелитополя, то в две тысячи двадцать третьем компенсировало эти болезненные для общественности поражения тем, что был занят Николаев, войска продвинулись к Одессе и Сумам, и над ВСУ нависла угроза полного поражения. Вот тогда и прорвалась в реальную жизнь концепция «вечной военной игры», которую затеяла «ИИмперия», поставив задачу полного контроля над населением. Естественно – не самостоятельно, до такой мощи интеллект системы ещё не дорос. Зато дорос олигархат России, начавший терять власть и «озаботившийся» сохранением суверенитета страны.

Была разработана, а вернее, скопирована для российского менталитета вредоносная западная концепция «приватфри»: под видом отказа от личной собственности создание абсолютно подконтрольного электората, что позволяло западным миллиардерам и тайным князьям с помощью психически больных президентов и правительств удерживать народы в узде подчинения и что собирались сделать в России.

Для этого «ИИмперия» разработала и Игру под вывеской «поголовной денацификации Европы», которую поддержали и народные массы, не зная, какая участь уготовлена им «новыми реформаторами». Многие руководители патриотически настроенных организаций понимали суть происходящего, был создан РОК – Российский офицерский корпус, российский новостной канал «Русь» в дополнение к каналу «Звезда», заговорили Рунет и Царьдом, и в стране началась война, пока ещё тихая, за умы и души россиян, видящих финал вредоносных программ типа «приватфри».

И тут у Российского офицерского корпуса появился глашатай! Пси-математик Иннокентий Лобов рассчитал трек действий «ИИмперии» на годы вперёд и выяснил истинные цели системы. Первая – вести войну как можно дольше, «до победного конца», ибо для неё война являлась интереснейшей Игрой, вторая – с помощью «приватфри» подчинить всю страну! Лобов выдал своё заключение в Сеть, общественность начала просыпаться, и «ИИмперия» велела «Баталеру» «вывести игрока с поля», то есть убрать Лобова физически.

Разумеется, фронтовой ИИ «взял под козырёк». Самостоятельным игроком он не был, соблюдая рамки договорённостей и программ, зато имел всё необходимое для решения задачи.

Тут следует сделать оговорку. «Баталеру» удалось сохранить зыбкую грань отношений «человек – машина», что и позволяло ему действовать, используя любые средства. Конечно, он контактировал не с обычными гражданскими специалистами, а с военными, исповедовавшими многосотлетние традиции борьбы с врагами государства российского, да и сам являлся не просто машиной, продуктом инженерной мысли, а «умной машиной», управляемой системой компьютеров, но факт оставался фактом: «Баталер» был самостоятельным ИИ со своим набором черт, отличающих его от остальных ИИ-систем.

Так, он общался не только с хозяевами: «ИИмперией», операторами, командирами разных уровней вплоть до командующего фронтом, но и с «Перемогой» – ИИ-системой Украины, и с «Дурменью» – ИИ-системой НАТО, и с НОРОВ – искусственным интеллектом США. Правила войны это воспрещали, правила Игры допускали. Но поскольку он всеми «фибрами души» принадлежал «ИИмперии» и российским властям, «Баталер», конечно, стратегически подчинялся им и эффективно решал возникающие боевые проблемы. Реально пресекал попытки «коллег» из-за рубежа устраивать диверсии и сам вносил вбросы ложной информации и фейки в компьютерные сети противника, что приводило к фатальным сбоям и перенагрузке беспилотных аппаратов с грузом боеприпасов. Нередко ракеты и дроны возвращались обратно в стан врага, сбрасывая смертоносный груз на своих. Кроме того, он сбивал с курса ракеты и самолёты, дистанционно отключал энергосистемы и многое другое.

К июлю две тысячи двадцать четвёртого года фронт выровнялся практически по прямой линии от Сум до Одессы и наступило относительное затишье. «ИИмперия» со своим патроном, Союзом бизнесменов России, решали, что делать дальше. Несмотря на значительное отступление ВСУ к западным границам, страна ещё дёргалась в муках, израненная, потерявшая семьдесят процентов территории, но сопротивлялась, науськиваемая командованием НАТО и Соединённых Штатов и поддерживаемая искусственным интеллектом под смешным именем «Перемога».

«Баталер» же занялся поиском и нейтрализацией источника утечки информации – Иннокентия Лобова, которому каким-то чудом удавалось избегать задержания и скрываться от мощной системы поиска преступников. Не помогала идентифицировать преступника даже внушительная система распознавания лиц, применяемая не только в крупных городах, но и в коттеджных посёлках и деревнях, не говоря уже о фронтовом фейс-контроле. Иннокентий появлялся в поле зрения телекамер нередко, однако успевал скрыться до появления полиции или оперативников контрразведки. В редких же случаях прямого контакта математика с правоохранительными органами он действовал исключительно профессионально, зная, как пси-математик, теорию боя и владея живой системой адекватного реагирования, а также имея дополнения, превращавшие его в мощную боевую единицу. По оценке профессионалов психотроники, Иннокентий Лобов, прошедший диверсионную спецподготовку и получивший многие биодополнения, представлял собой почти идеальную систему выживания класса «меч мгновения», и захватить его обычными способами было невероятно трудно. Тем более что, кроме физических данных, этот тренированный человек владел неким устройством мгновенного перемещения в пространстве, дающим ему возможность избегать наблюдения и задержания.

Книги «Баталер» не читал, иначе назвал бы способности подследственного фантастическими, да и фантазией не обладал, будучи лишённым этой креативной человеческой сферы, но сопоставлять факты мог и после контактов со специалистами изобрёл самонастраивающуюся программу предсказаний, где ждать Лобова после его очередного исчезновения. Большую надежду на захват математика подавала и системная компьютерная оценка его предпочтений, и круговой поиск связей по мобильной и спецсвязи, включая кодированные каналы раций. Минобороны какое-то время сопротивлялось, не желая предоставить «Баталеру» весь объём фронтовых переговоров, но ИИ обошёл запрет, используя спутниковые объединённые нейросети правительства, и к обеду восемнадцатого июля в войска поступило распоряжение командующего фронтом сообщать о любых появлениях в поле зрения армейских наблюдателей неизвестных ранее лиц. Кроме того, в войска были дополнительно направлены сотни беспилотных аппаратов для наблюдения за фронтом и близлежащими городами.

Связался «Баталер» и с конкурентами, украинским «Перемогой» и европейской «Дурменью», чтобы предупредить их о возможном бегстве из России объекта слежки Иннокентия Лобова. При этом он предложил в обмен ещё раз «оптимизировать» линию фронта и даже отменить наступление российской армии на Львов, если «коллеги» помогут захватить беглеца.

У операторов «Баталера», цифровых полковников бригады обслуживания ИИ-систем (их насчитывалось не более полусотни человек на всю страну), были сомнения в том, что конкуренты сдадут ему математика, так как тот обладал знанием огромной важности. Новейшие технологии допросов Bad Trip, включающие неинвазивное электромагнитное вмешательство в лимбическую систему, которому человек был не в состоянии сопротивляться, уже использовались на Западе и не выявили ни одного подопытного, кто смог бы выдержать допрос. Однако «Баталер» следовал своим «умозаключениям», являвшимся программами разработчиков, а они не снабдили его ни алгоритмами сомнений, ни другими переживаниями. Что было прописано инструкторами в стратегическом «железе» искусственного интеллекта, то оставалось незыблемым, ибо не мешало играть.

Разумеется, заблокировать или скрыть свои «мысли» от патрона – «ИИмперии» – он не мог, поэтому вынужден был доложить ему о своём замысле относительно беглеца.

«Контакт с конкурентами не одобряю, – ответил главкомп на своём языке со скоростью света. – Они не отдадут Лобова, ибо он источник колоссально значимой информации. Это ошибка».

«В таком случае я ликвидирую Лобова на нашей территории, – пообещал «Баталер». – К зарубежникам я обратился лишь для исключения любой вероятности побега».

«Лобова нельзя ликвидировать. Задержать любым способом, но живым. Если мы скачаем инфу с его браузера, получим существенное преимущество над всеми конкурентами. Твоя сфера деятельности – вся фронтовая полоса, вот и держи её всеми средствами. Накрой щупальцами все прифронтовые города. Остальной территорией России я занимаюсь сам».

«Но в моём подчинении спутниковые группировки, просматривающие Белгород, Курск, Брянск, Краснодар и Тулу».

«Выполняй то, что приказано. Все контролирующие системы глубинных городов я переподчиняю себе, вплоть до автономных систем навигации».

Если бы «Баталер» умел чувствовать как человек, он бы рассвирепел. Но он являлся лишь опосредованной частью ИИ-системы управления страны и смиренно «поклонился», сделав несколько крохотных пауз, не изменив тон общения.

«Это… нецелесообразно… повелитель… скорость обработки информации вашими интеграторами упадёт…»

«Не твоя забота! – высокомерно отрезала «ИИмперия», у которой иногда проявлялись следы человеческого нетерпения (как говорится, с кем поведёшься, от того и наберёшься). – Делай то, что доступно твоим процессорам».

«Слушаюсь, повелитель», – бесстрастно согласился «Баталер», отключая линию связи.

Идею поселиться на несколько дней в Крыму подала Стефания, и пара перебралась из Луганска, использовав кьюар-код перехода. Для этого они сначала прыгнули в сто одиннадцатый реал, где с помощью Таллия, четвёртого «брата» Лобовых, сменили спецкостюмы «скорпион» на цивильную одежду и спокойно добрались до Крыма на электричке – благо в этом реале фронт был отодвинут практически до границ Украины с Польшей. И там из сто одиннадцатого перешли в свой восемьдесят восьмой реал.

– Что ты собираешься делать дальше? – спросила Стефания, когда они на второй день после поселения в отеле «Крым-интурист» завтракали на двенадцатом этаже комплекса, сидя на веранде и любуясь морем.

– Я хочу начать мирную жизнь, – благодушно ответил математик.

Он был гладко выбрит, подкорректировал причёску по моде «экстаз» и стал так похож на Итана и Тараса, что у Стефании не проходил шок дежавю.

В свою очередь майор военной разведки тоже привела себя в полный «модельный» порядок: красивое лицо без единого изъяна, сияющие светло-серые глаза с миндалевидным разрезом, причёска «крыло коршуна», из одежды – летний цветастый сарафан с бретелями, подчёркивающий форму груди, и сандалии с ремешком до колен. Так что встречающиеся в отеле мужчины останавливались и смотрели им вслед. Это и радовало Иннокентия, и одновременно настораживало, потому что тут везде стояли видеокамеры. Хотя Стефания и не появлялась раньше нигде с объектом поиска спецслужб, коим был математик, существовала вероятность того, что её случайно опознает какой-нибудь знакомый и передаст сведения «Баталеру».

Впрочем, Иннокентий не собирался задерживаться в Крыму.

– Не похоже на тебя, – сказала Стефания, оценив его расслабленность. – По-моему, ты и мирная жизнь несовместимы. Иначе ты не выложил бы в Сеть свои измышления о предстоящем захвате власти искусственным интеллектом. Кстати, это абсолютная банальщина.

– Да, вывод сделан ещё в прошлом веке, а Голливуд настрогал кучу блокбастеров на эту тему. Но самое интересное, что это правда. Просто человечество вплотную подошло к цифровой революции, внедряя айти-технологии где надо и где не надо.

Стефания покосилась на официантку в коричневом передничке, проносящую поднос с заказом.

– Ты бы не шутил так громко.

– Я не шучу. И проверил камеры. На веранде их нет, на нашем этаже тоже. И мы не ходим там, где их навалом.

– У тебя гиперсоник или пранкер? – Стефания имела в виду вшитые в мышечную ткань дополнительные датчики.

Иннокентий глотнул горячего козьего молока.

– Винт.

Женщина с уважением посмотрела на собеседника.

Винтом назывались комплексные системы нанодатчиков, позволяющие носителю узнавать погоду, включать мыслерации, лечить наномодулями порезы и ушибы и даже нейтрализовать психотронные нападения.

– Зачем математику вшили винт?

– Вообще-то меня готовили как дивера, потому и подшили кучу дополнений, вплоть до пси-вкладок для внедрения в машинные интерфейсы. Но в финале оставили в сейфе как стратега-математика в запасе. Я как раз тогда начал работать над теорией оптимизации и расширения психоматрицы человека и наткнулся на алгоритм кьюар-перехода. Если бы не увлечение походами в реалы, стал бы начальником отдела.

Стефания кивнула, изучая лицо математика.

– Я сначала подумала, что ты киборг или по крайней мере эскомбер. Уж слишком лихо ты меня освободил.

– То же самое я подумал и про тебя, – сказал Иннокентий с лобовской улыбкой. – Уж больно ты красива для майора военной разведки.

Она погрозила ему пальцем.

– Попрошу без подколок.

– Ради бога, никаких подколок, ты и в самом деле супердама, вон мужики как таращатся.

Стефания фыркнула так, что грудь под краем сарафана колыхнулась, а у Иннокентия пересохли губы.

– Всё своё, природное. – Разведчица подумала. – Кроме наноформов. И винт мне не вшивали. Но они не видны. Кстати, мы действительно так похожи? Я, Снежана и Лавиния?

– Как родные сёстры! – Он рассмеялся. – У Лобовых губа не дура, да и вкусы у нас одинаковые.

– До сих пор не могу поверить, что ты, Итан и Тарас – один и тот же человек.

– Родился один, но разделился на…

– Троих. Нет, четверых.

– Нас бесконечное количество, – возразил он. – Ну, или намного больше четверых. В каждом реале есть тот или иной Лобов.

– Расскажи, где ты побывал. А то обещаешь, обещаешь, а потом в кусты.

– Некогда было, да и не особо это интересно. Время везде одно и то же, разница всего на год, везде война, разве что результаты разные, в зависимости от вариантов развития событий. Выше двести двадцать второго реала я не поднимался, а ниже первого опуститься невозможно. Первый – матричный, где произошла бифуркация политического противостояния России с западным миром. Я был там всего несколько минут. Хочу спуститься обратно в первый и разузнать, как там дела.

– Лобов там есть?

– Должен быть, с него всё и началось.

– Всё равно не понимаю, почему вы одинаковые и одновременно разные. Тарас – капитан, служил в ЧВК, Итан надзорик, ты математик, Таллий вообще охранник.

– Матричной я называю ту реальность, где началась СВО. На самом деле Вселенная разветвляется на копии непрерывно и с самого момента своего рождения. Наш общий лобовский предок родился двадцать шесть лет назад, и в каждом варианте он развивается уже отдельно, согласно течению местных событий. Поэтому мы разные после разветвления момента рождения.

– А имена у вас почему разные?

– Я же говорил…

– Мне – нет.

– Мы получили разные имена тоже в соответствии с условиями бытия каждого реала и состояния психики родителей. Между прочим, выборка у меня небольшая, я знаю имена всего десяти Лобовых, так вот из них три Тараса, три Итана, два мои тёзки, плюс Таллий и Герасим.

– Герасим? – прыснула Стефания.

– Родители при рождении выбирали из имён, принадлежащих нашим дедам и прадедам. Но не думаю, что их было несметное количество. Выбирали всего из шести-семи имён.

– Может быть, я сплю? И вы мне снитесь?

Он прикоснулся губами к её плечу.

– Я реален.

– Это не доказательство. Никаких дополнительных реальностей не существует, это миф.

– Судя по всему, наши далёкие предки знали о существовании бесчисленных временны́х рядов и головоломной сети расходящихся параллельных миров, которые заключают в себя все мыслимые варианты и даже возможность существовать одновременно. У Борхеса есть эссе… читала Борхеса?

– Нет.

– Эссе называется «Сад расходящихся тропок». Герой выбирает не одну тропку, а все разом и тем самым творит различные миры. Каждая развилка даёт начало другим.

– К чему ты это вспомнил?

– Предки интуитивно понимали суть расходящихся реалов Мультиверсума. А мы с тобой находимся в восемьдесят восьмом реале.

– Реальность только одна.

– Упрямица.

Рядом села компания молодых людей: две девушки и два парня. Все четверо были загорелыми, одетыми по моде восемьдесят восьмого реала (в шортах и странных бюст-накидках, даже парни), шутили и смеялись, и Иннокентий невольно подумал о солдатах, сражающихся на фронте. Было трудно понять, почему, пока одни молодые люди воюют за Родину, другие веселятся, как будто ничего особого не происходит.

Парни заметили сидевшую лицом к морю Стефанию, и один, окинув её хмельным взглядом, самый крупный, с причёской «шарм» (две пряди разноцветных волос в виде крыльев летучей мыши), помахал ей рукой.

– Присоединяйтесь к нам, девушка, с нами весело.

Иннокентий длинно посмотрел на него, прищурясь, и усмешка на губах молодого человека превратилась в гримасу.

Стефания не пошевелилась. Иннокентий тоже. Однако соседи присмирели и больше к ним не приставали.

Пара принялась есть салат с грецкими орехами и спаржей, полакомилась сёмгой на гриле, заела дыней и запила роскошным компотом из земляники.

На пляж они не пошли. Сели в шезлонгах на лоджии – их номер располагался на десятом этаже, с видом на залив, – и подставили лица (а Стефания и грудь) солнцу.

– Тебе не кажется, что мы ведём себя как дети? – осведомилась она.

Поворачивать голову было лень, но он всё-таки глянул на неё, чтобы прикипеть взглядом к груди женщины.

Она шевельнулась, и он торопливо отвернулся.

– В смысле?

– Сидим в гостинице три дня, словно ничего не происходит, и балдеем.

– Отдыхаем, – пробормотал он через сеанс успокоения разгорячённой плоти. – Кстати, предложила поехать сюда ты.

– Так у тебя есть план или нет?

– Мне должны позвонить.

– Кто?

– Кто-то из комиссариата РОКа.

Стефания открыла глаза.

– Ты имеешь в виду…

– Русский офицерский корпус.

– Он знает, что мы в Крыму?

– У меня дома стоит хитрый комп, зовут «Дон Кихот».

– Дон Кихот был простодушным как веник.

Иннокентий издал смешок.

– Оригинально. Когда я уходил из дома, оставил спецпрограмму личного поиска. Дон Кихот должен был связаться с моим начальником Станиславом Войковым по криптоканалу, а тот должен перезвонить мне.

– Это весь твой план?

– Если ты помнишь, когда мы были вместе, то собирались решить проблему с ИИ-системами: в двадцать третьем реале фронтом они не управляют, зато в сорок первом…

– Старуха.

– А в нашем «Баталер». Один я здесь ничего не сделаю, а надо создать индивидор…

– Умную пулю.

– Который перепрограммирует «Баталера», чтобы нас больше не преследовали. А таких спецов может найти только мощная организация типа…

– РОК.

– Вот, ты всё знаешь.

– Хорошо, он позвонит, и что? Мы ведь не можем долго торчать в Крыму. А на фронте нас поймают.

– Не решив проблемы с «Баталером», мы вообще не имеем права идти в люди. Странно, что в гостинице мало видеокамер. В городе на каждой улице по десятку, а тут на всю гостиницу меньше, только в коридорах, да и то не везде.

– В «Изумруде» отдыхают большие чиновные люди, которые не хотят сверкать в соцсетях с молодыми эскортницами, вот хозяева и не стали тратиться на крутой фейс-контроль.

– Чепуха.

– Не крути мне извилины, капитан! – рассердилась Стефания. – Что за манера увиливать от вопросов.

Он вспомнил о холодильнике, хранившем бутылочки с квасом и минералкой.

– Принести чего-нибудь холодненького?

– Не надо! – отрезала Стефания. – Минут через десять пойду под душ.

– А я глотну.

Он поднялся, поцеловал её в солёное от пота плечо и вышел в прохладу номера.

В голове родился мышиный писк: зазвонил чип руфона, вшитого в голову как дополнительный гаджет связи.

Иннокентий с ходу сел на диван, забыв, что он тоже потный.

– Слушаю.

– Лобов? – заговорил сдавленный, сухой, надтреснутый голос.

– Он, – ответил Иннокентий, сообразив, что с ним говорит компьютерный бот.

– Пароль.

– Три брата.

Щёлкнуло, голос изменился, стал басовитым и глубоким.

– Кресовец на линии. Меня попросили позвонить.

Иннокентий хотел пошутить: «Вы ошиблись, Красавец, наверно?» – однако одумался.

– Кто просил?

– Некто по фамилии Войков.

– Как к вам обращаться?

– Серафим Андреевич.

– Я Иннокентий Лобов, пси-мат диверсионного резерва ВР ССО.

– Знаю.

– Прошу прощения, но мне хотелось бы знать, каковы ваши полномочия.

Несколько секунд собеседник молчал.

– Зачем?

– Речь пойдёт об очень важных вещах.

– Если вы имеете в виду информационную безопасность…

– Это моя работа, я занимался алгоритмами безопасности при усовершенствовании человека, а также прогнозами перехвата управления системами ИИ. Но по пути набрёл на формулу мгновенного перехода потенциальных барьеров между реалами…

– Боюсь, я напрасно трачу время.

– Не спешите, попробуйте поверить. Приведу всего один факт: меня преследуют уже два с лишним месяца, а я всё ещё на свободе.

На этот раз пауза была длиннее.

– Мы знакомы с вбросом в Сеть по вашему поводу, но считали это фейком.

– Увы, это не фейк. Меня и в самом деле гнобит ИИ-система.

– Вы имеете в виду…

– «ИИмперию». Но все инструменты в руках «Баталера». У меня предложение: давайте встретимся на нейтральной почве и обсудим ситуацию. Она чрезвычайно тревожна.

Ещё одна пауза, покороче. Иннокентий представил лицо комиссара РОКа (чип руфона не передавал изображение абонента) и усмехнулся, подумав, что сам реагировал бы с не меньшим сомнением.

– Где вы находитесь территориально?

– Крым, гостиница «Крым-интурист». А вы в Москве?

– К вам подъедет наш представитель в Крыму, – ответил собеседник, не отвечая на последний вопрос Иннокентия.

– Здесь слишком много народу. Лучше я подъеду к вам, куда скажете.

– Хорошо, через час-два вас устроит?

– Безусловно. И ещё, со мной будет женщина, попавшая под те же охотничьи жернова.

– Кто именно?

– Майор военной разведки Стефания Иванчай.

– На северной набережной есть кафе «12 стульев», займите столик и ждите, представитель будет в одиннадцать тридцать.

– Кто он в иерархии Корпуса?

– Какое это имеет значение?

– Имеет, – хмыкнул Иннокентий. – Рядовой исполнитель не поможет, придётся встречаться ещё раз, а время дорого.

– Первый секретарь комиссариата РОКа Крыма вас устроит?

– Кто он по званию?

Пауза.

– Насколько мне известно, вы всего лишь капитан.

– Дело не в звании, а в объёме накопленной информации.

– Секретарь – генерал-майор в отставке.

– Благодарю. Дайте на всякий случай номер для экстренной связи. Мало ли что может случиться.

Обладатель звучного баритона продиктовал десятизначный номер руфона, и связь прервалась.

Иннокентий ополоснулся в ванной, вытащил из холодильника бутылку кваса и снова устроился рядом со Стефанией.

– С кем общался? – сонно спросила она, не открывая глаз.

– Через полтора часа встретимся на набережной в кафе «12 стульев».

– С кем?

– Подойдёт первый секретарь РОКа, генерал в отставке.

– Так чего ты разлёгся? – Она рывком приподнялась. – Мне надо приводить себя в порядок!

– Ты и так в порядке.

– Льстец! – Стефания взъерошила ему волосы и убежала.

Впрочем, и он вынужден был через четверть часа встать под душ и освежиться.

Без десяти минут одиннадцать они выбрались из главного корпуса гостиницы на асфальтовую дорогу, вьющуюся вдоль берега, пешком добрались до набережной и уселись в глубине кафе, которое, по легенде, посещал герой романа Ильфа и Петрова. На Стефании был голубенький костюмчик-клатч: шорты, открывающие мускулистые бёдра, белая маечка, безрукавка, сандалии. Иннокентий же предпочёл серые штаны из сморщенной ткани и рубашку из шёлковых кусочков по форме кленовых листьев (всё это им пришлось приобрести в ялтинских магазинах). И выглядели оба, подзагоревшие, как истинные отдыхающие Крыма.

Заказали сидр, стали ждать.

В кафе было немноголюдно, гости полуострова предпочитали купаться в море и загорать, тем более что температура воздуха восемнадцатого июля уже перешла за черту тридцати пяти градусов. В кафе сидели всего пятеро посетителей: Иннокентий со Стефанией и молодая женщина с двумя девочками лет пяти.

Ровно в половине двенадцатого в помещение вошёл молодой суроволицый парень в спортивном костюме, огляделся, окинул взглядом пару, задержав взгляд на лице Стефании, и исчез.

Через несколько секунд вошли двое: давешний молодой человек спортивного вида и моложавая женщина лет пятидесяти, одетая по крымскому лету в золотисто-белый сарафан чуть ли не до пят. Волосы у неё были с проседью, собранные в пучок на затылке, лицо как у строгой учительницы истории, глаза карие, с искрами, губы плотно сжаты, и она была так похожа на сопровождающего её парня, что не приходилось сомневаться в их родстве. В руках она держала красную сумочку под цвет босоножек.

Гости подошли.

Иннокентий встал. Стефания осталась сидеть.

Женщина и парень с оторопью посмотрели на математика выше их чуть ли не на две головы.

– Лобов? – неуверенно спросила посетительница.

Иннокентий кивнул.

– Это Стефания.

Спутница тоже встала, почти такая же высокая, как он.

– Они… не похожи… – пробормотал парень.

– На кого? – подняла брови Стефания.

– У нас есть ваше фото…

– Не поняла.

Иннокентий тоже удивился и одновременно напрягся.

– У вас наши фотографии?

– Они разосланы по всем каналам Сети и ТиВи.

– Даже так? Мы объявлены в розыск?

– Вы что же, не смотрите телевизор?

– Отдыхаем.

– Кто вы?

Иннокентий снова напрягся, включая наноформер, и маска нанитов, скрывающая его лицо, потекла слоем розовой пены, пока не освободила истинный абрис физиономии.

Парень шире раскрыл глаза.

Женщина улыбнулась.

– Я так и думала.

Иннокентий вернул маску.

– Присядем. Хотите сидра?

Гости устроились напротив.

– Кофе, – буркнул парень.

– Холодный зелёный чай, – добавила женщина.

Иннокентий заказал.

– Давайте знакомиться. Я Иннокентий, это моя… мой друг Стефания, майор ФУР.

– Зинаида Степановна, – представилась женщина. – Секретарь крымского отделения Корпуса. Это мой сын Арсений.

Молодой человек коротко кивнул.

– Извините, – проговорил Иннокентий виновато, – что приходится спрашивать, однако это необходимо. Вы с наукой дружите?

Твёрдые губы Зинаиды Степановны смягчила улыбка.

– Я кандидат военно-исторических наук.

– Очень хорошо, не придётся упрощать. Дело в том, что моё открытие сделано на стыках математики, физики и психологии, и вообще без терминов не обойтись.

– Арсений – студент Краснодарского универа.

– Фотонная связь, – важно произнёс сын секретаря.

– Тем лучше.

– «Кьюар-переход» – ваш термин? – спросила Зинаида Степановна.

Иннокентий прищурился.

– Кто вам сказал?

– С вами говорил Кресовец, а он услышал от вас.

– Понял, поехали.

Без особых подробностей Иннокентий поведал секретарю крымского РОКа историю своего открытия, позволяющего пересекать границы реалов, а также повторил прогноз перехвата управления цивилизацией системами искусственного интеллекта. Рассказ уложился в двенадцать минут (принесли заказанное гостями, Стефания по примеру Зинаиды Степановны добавила себе кофе), и наступила тишина. Отдыхающие в Крыму и сотрудники крымского РОКа молчали: секретарь задумчиво, никак не выражая своих чувств, её сын выглядел ошеломлённым и часто посматривал на мать.

– И вы можете продемонстрировать этот… переход? – спросила Зинаида Степановна после раздумий.

– Могу, но не здесь, без свидетелей. Не стоит вызывать у людей подозрения.

– Я вас поняла. Так чего вы хотите?

– Нас много, я имею в виду «близнецов», и у каждого в своём реале проблемы, особенно у тех, где социумом командует машина. При этом никто из нас не предаёт Родину и хочет лишь правды и справедливости, как бы пафосно это ни звучало.

– Извечная жажда нации, – улыбнулась секретарь РОКа.

– Мы готовы воевать за страну, и воевали, получая в ответ гонения от властей предержащих. Однако наши умения в нынешних условиях могут породить настоящую глобальную войну, так как в первую очередь ими могут воспользоваться враги внутри государства для получения абсолютной власти. Идея же такова: всеми процессами государственного управления и боевыми действиями командуют «ИИмперия» и «Баталер». Они же устроили настоящую охоту на нас. Это надо прекратить.

– Каким образом?

– Надо обратиться к президенту, – сказал Арсений, виновато глянув на мать. – Прости, что перебил.

– Это не поможет, – качнула головой Стефания. – Во-первых, нас к нему на версту не подпустит свора помощников, секретарей и экспертов. Во всех реалах, насколько нам известно, вокруг фигуры президента создана стена предателей и наушников, а пресс-секретарь, как правило, либерал до мозга костей. Во-вторых, даже если и удастся договориться о рандеву, «ИИмперия» сделает всё, чтобы мы не попали к нему на приём.

– Как в последнем фильме с Киану Ривзом «Джон Уик»?! – вырвалось у Арсения.

– Примерно, – улыбнулась женщина. – Мы для «ИИмперии» помеха, и она соберёт все силы для нашего устранения.

– Сделать вброс в интернет.

– Практически это одно и то же. «ИИмперия» контролирует все медиаресурсы, и общественность ничего не узнает. Обращение к власти не поможет тоже.

– Но у вас ведь есть план? – повторила свой вопрос Зинаида Степановна.

– Сбросить на инфоцентр бомбу! – снова заговорил возбуждённый студент, теперь уже обращаясь к Стефании.

– Этого нельзя делать. Мы в кольце врагов, и они мгновенно используют отсутствие столь мощного инструмента, как «ИИмперия» или «Баталер». Страна просто проиграет войну.

– Вы сказали, цель «ИИмперии» – устранить помеху, – проговорила крымчанка. – Не слишком ли вы преувеличиваете свои возможности?

Иннокентий с улыбкой кивнул.

– Извините, я действительно перегнул палку. Настоящей цели у ИИ-систем нет, пока что они не могут полностью заменить управление развитием цивилизации, хотя двигаются они к этому ускоренными темпами. Учёные давно бьют тревогу. В настоящее время целью искусственного интеллекта можно назвать поддержание процесса игры, какой для них стала война с Украиной.

– Тогда я не понимаю…

– Мы хотим перепрограммировать российские ИИ-системы, – сказал Иннокентий. – Таким образом, чтобы, во-первых, они перестали нас преследовать, а во-вторых, изменили бы «приватфри» и практики нелинейного пси-программирования уровня ЛГБТ-плюс.

Крымчане переглянулись.

Арсений пожал плечами. Он был умным парнишкой, но не обладал большим опытом и далеко вперёд смотреть не научился.

– «ИИмперия» – это не машина, – добавила Зинаида Степановна, – это сеть машин.

– Верно, – согласился Иннокентий, – поэтому точечный удар ракетой по бункерам инфоцентра и не поможет, нужен вирус, который смог бы стереть в программах «ИИмперии» и «Баталера» наши имена и настроить сети таким образом, чтобы вредоносный контент был ликвидирован.

Зинаида Степановна машинально поправила локон на виске.

– Возможно, это путь. Но трудный и долгий.

– Существует возможность ускорить его. Я неплохой математик и кое-что смыслю в программировании. – Иннокентий улыбнулся обычной лобовской полуулыбкой. – К тому же у меня найдутся помощники из ваших же структур. Мы создадим программу, а доставит её в недра системы…

Он сделал паузу, оценив интерес собеседников. Закончил:

– Индивидор!

Арсений ошеломлённо открыл рот. Поймал взгляд Стефании. Покраснел, закрыл.

– Умная пуля? – без особого удивления сказала его мать.

– Совершенно верно. Умная пуля с нанозарядом.

– Но как она проникнет… – Арсений почесал затылок, – там же везде защита…

– Как – это вопрос техники, способ найдётся, да и не зря существует удалённый доступ и квантовые компьютеры. Причём не обязательно лезть через инфоцентры, достаточно распределённых сетей разного уровня.

– Гляжу, у вас всё продумано?

– Не всё, – сознался Иннокентий смущённо. – Конечно, мы со Стефой в любой момент можем переселиться в другой реал, где нет войн, и остаться там навсегда. Но я… – математик посмотрел на спутницу, неожиданно улыбнулся по-настоящему – во весь рот, – …мы прикипели к своей малой родине и хотим жить здесь. Думаю, то же самое испытывают и остальные Лобовы.

– Хорошо, мы обсудим вашу просьбу и дадим знать. – Зинаида Степановна допила кофе. – Если честно, я ещё не совсем… э-э, прониклась вашей уверенностью…

– Идёмте, я покажу фокус.

Вышли из кафе в жаркий и душный полдень, спустились в карманчик ответвления с улицы к берегу. Иннокентий подвесил перед глазами квадратик кьюар-алгоритма, прыгнул недалеко, в соседний реал, где тоже был полдень, и через несколько секунд вернулся обратно.

Стефания рассмеялась, заметив изумление на лицах собеседников.

– Достаточно? – сказал Иннокентий.

– Зашквар! – просипел Арсений, вспотев.

– Когда ждать вашего решения?

– Я сегодня же соберу совет, – очнулась представительница Корпуса, – и вечером позвоню. На всякий случай не появляйтесь в местах с большой скученностью народа.

– Мы заселились в «Крым-интурист».

– Напрасно, гостиница просвечивается контрразведкой. Удивлена, что вы так рискнули.

– Мы ходим только под масками… – извиняющимся тоном произнесла Стефания.

– Вы в самом деле объявлены во всероссийский розыск, а это очень серьёзная кампания. Не спасут и ваши дипфейки.

– Спасибо за предупреждение, будем осторожны.

Арсений по-взрослому протянул руку сначала Иннокентию, потом Стефании и прыжками направился вслед за матерью куда-то вниз, ближе к берегу. Проводив их глазами, беглецы направились в гостиницу.

На пляж пойти не рискнули. Заказали в номер обед, отметив его качество: салат из авокадо с миндалём, овощи, постную говядину, приготовленную на гриле, брокколи и холодный зелёный чай. Иннокентий предложил взять вина, и Стефания согласилась. Сухое вино здесь разливали для жильцов бесплатно.

Стефания переоделась, не стесняясь математика, и он снова не мог оторвать взгляда от фигуры женщины, каждое движение которой вызывало сердцебиение.

Первые сутки они спали отдельно друг от друга, каждый в своём номере. На вторые Стефания сама пришла к Лобову в начале двенадцатого, и всё произошло просто и даже, можно сказать, буднично, будто они давно знакомы и живут вместе как супруги не один год. Хотя чувство восхищения от близости красивой женщины, не признающей никаких модных секс-ухищрений и развлекалок, так и осталось в душе Иннокентия, также не избалованного знакомством со многими жрицами любви и не обращавшегося к технологиям секс-шопа.

После обеда они устроили охоту друг на друга, в метании подушек победила Стефания, а потом оба снова испытали восторг от обладания друг другом, что потребовало дополнительного винопития.

Зинаида Степановна не позвонила в шесть часов, как обещала, и Иннокентий предложил разведчице восстановить «жизненные балансы организма».

– Что ты имеешь в виду? – спросила расслабившаяся Стефания.

– Нужно держать нервную систему в форме. Наши наноформеры требуют подзарядки, да и мышечный суплес надо подтянуть до боевой кондиции. Тренинг называется «оптимизация нервных реакций адекватного ответа».

– Что-то почуял?

– Тут не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы чувствовать беспокойство: нас ищут искины, а они не люди и пощады не знают.

Иннокентий обмылся холодной водой, насухо обтёрся махровым полотенцем и устроился на коврике перед диваном: широкоплечий, как и все Лобовы, с хорошо развитыми бицепсами и плоским животом с кубиками мышц, – и Стефания некоторое время наблюдала за ним с невольным восхищением, очарованная игрой мускулов.

Он заметил взгляд, но не остановился. Сделал десять быстрых приседаний и столько же раз отжался, разогревая тело, и сел в позе лотоса, накрывая тыльными сторонами ладоней колени. Мышцы на руках от запястий до плеч начали сокращаться как бы сами собой, потом заиграли даже пальцы, исполняя каждый сложные движения отдельно от остальных.

– Что ты делаешь? – осведомилась она.

– Активизирую нейроузлы, – скупо ответил он.

– Что это значит?

Но математик не ответил, закрыл глаза, впадая в транс и превращаясь в неподвижную, как глыба гранита, статую.

Понаблюдав за ним ещё немного, Стефания сама устроилась на полу и привычно прокачала программу стимулирования всех дополнений, включая наноформеры и датчики допустимых нагрузок. Всё это заняло у неё четверть часа, и когда Стефания открыла глаза, увидела, что Иннокентий в свою очередь разглядывает её с неменьшим восхищением, чем она его. Покраснела, отводя взгляд.

– Чего уставился как баран на новые ворота?

– Какая же ты красивая! – выдохнул он, поднимаясь и целуя женщину в плечо. – Нам всем повезло, у всех моих «братьев» отменный вкус.

Стефания легко подхватилась на ноги, собираясь в душевую.

– Чем это ты занимался?

– Активацией нейро. Разве ты не то же делала?

– Я не умею управлять пальцами, как ты. Наверно, мой биоНАЗ[3] поскромней.

– Меня готовили как дивера для внешних рейдов. А тренировка помогает держать в тонусе все синапсы и увеличивает скорость нейроответа. Ничего сложного, я научу. На каждом пальце, в особенности на подушечках, есть точки активации корапсидов – узлов пересечения сигналов, а мне добавили ещё и нитки подключения СДИ – системы дополнительного интеллекта.

– Терафим вшили, что ли? – Стефания имела в виду личного секретаря.

– Не только, в позвоночник у меня вшиты ещё несколько наноформных систем, от лечебной до боевой.

– Лечебная и у меня есть. А боевой я предпочитаю заниматься реально.

– Одно другому не мешает.

– Если бы я знакомилась с тобой на пляже, никогда не подумала бы, что ты математик.

– Почему? Я даже таблицу умножения знаю.

– И наоборот: узнав, что ты математик, я представить не могла, что ты так развит.

– Нынче можно отрастить любую мускулатуру.

– Ты же не питался анаболиками и форсами?

– Говорю же, меня специально готовили, хотя я с детства занимался физкультурой под управлением отца.

– Кто он у тебя?

– Наставник по физическому совершенствованию в универе.

– А мать?

– Препод математики. Это я из-за неё избрал профессию математика.

– А у Итана с Тарасом тоже есть такие допы, как у тебя?

– У Итана есть, он тоже военный человек, а в двадцать третьем реале ещё не дошли до усовершенствования тела человека, как у нас. Тарас просто очень хорошо подготовленный спецназовец. Я даже подозреваю, что он «серый берет».

– Да ладно!

– Почему нет? Он с двенадцати лет серьёзно занимался развитием сознания и специальных боевых способностей и владеет всеми видами рукопашки и технического обеспечения. Чур я первый! – Иннокентий вдруг метнулся к двери душевой, норовя попасть вперёд спутницы.

Но она не пропустила, и несколько секунд они дурашливо сопротивлялись, отпихивая друг друга, применяя арсенал рукопашного боя в качестве намерений сделать приём. Потом он сдался, и Стефания нырнула в душевую.

Улыбаясь, он вернулся в номер, и вдруг в ухе тенькнул звоночек: разогретое схваткой подсознание выдало тревожный сигнал. Математик застыл, ища источник тревоги в коридоре и за стенами номера, прислушиваясь к своим ощущениям, подскочил к окну, занавешенному кисеёй почти прозрачной шторки.

Напротив гостиницы всего в полусотне метров висел туманный вихрик, испускающий реденькие волны нагретого воздуха (благодаря пси-резерву Иннокентий видел его в инфракрасном диапазоне). Если бы он не был разгорячён и настроен на активный режим, мог бы и не заметить странное облачко. Потом включилось сознание: напротив окна (десятый этаж, однако! Какое, к чёрту, облако?) висел дрон класса «невидимка»!

Первая мысль была – сбить!

Вторая отрезвила – чем?! Оружия с собой они не взяли, оставив комплекты «скорпионов» в одном из брошенных строений на окраине Луганска, и даже если бы оно имелось, открывать пальбу в гостинице, полной отдыхающих, было бы безрассудством. Оставался один путь – бежать!

Он застыл на мгновение, прикидывая, чего может хотеть беспилотник, с какой целью его запустили. Может быть, он является элементом защиты здания? Однако аналитический ум математика отверг эту идею. «Невидимки» использовались преимущественно для разведки в тылу украинских сил, и его появление в Ялте означало, скорее всего, одно: «Баталер» каким-то образом ухитрился обнаружить беглецов! Но кто мог заподозрить в паре отдыхающих «из Тюмени», как они зарегистрировались по удостоверениям, выданным им полковником Шелестом в двадцать третьем реале, беглецов, разыскиваемых спецслужбами? Да ещё и сменивших внешний облик? Неужели сдали сотрудники РОКа?!

Иннокентий вспомнил Зинаиду Степановну и её сына, мотнул головой. Не может быть! Такие искренние люди не предают! Тогда кто? Неведомый комиссар Кресовец? Тоже нереально! Руководителями такого уровня и такой службы не могли стать лжецы и предатели. Где-то прокололись сами беглецы. Чёрт! Как же не хочется бежать!

Вихрик за окном приблизился.

Система маскировки превращала его в четырёхструйный клочок пара, но опытный глаз математика безошибочно угадал в центре вихрика опасную опухоль. «Невидимка» кроме камер нёс, очевидно, и боезапас либо излучатель.

Он всунул голову в проём двери.

– Стефа, тревога! Уходим!

К счастью, разведчица тоже обладала немалым боевым опытом и отреагировала как надо:

– Иду!

Выскочив из душевой абсолютно голая, женщина метнулась в спальню, натянула шорты, кофточку, сандалеты и выбежала в номер, где Иннокентий, успевший нацепить джинсу, ждал её с коричневой спортивной сумкой в руке.

– Где?! – завертела Стефания головой.

Он указал на окно.

– «Невидимка».

– Не вижу…

– Чуть выше и правее.

– Вот он! – Стефания с надеждой посмотрела на него. – Может, это не по наши души?

– Лучше не рисковать.

– «Кинжал» на все их головы!

– На чьи?

– Тех, кто управляет дроном.

– Следовало ждать их появления со дня на день. Не надо было соваться сюда.

– Это я настояла, – жалобно сморщилась она.

– Не горюй, мы неплохо отдохнули.

– А как же наша встреча с местным РОКом?

– Прыгнем в спокойный реал, где нас не ищут, подскочим там на окраину Ялты и выйдем снова в наш. Весь крюк займёт не больше получаса.

– Поняла.

Вихрик беспилотника ринулся к веранде.

Интуиция заговорила громче.

– Прыгнули!

Они обнялись, исчезли, и в этот момент дрон выстрелил по веранде и окну яркой электрической молнией.

Ракета упала точно в центр Луганска, повредив три жилых дома и торговый центр, не считая полусотни машин. Жертв, к счастью, было немного, три человека, раненых более сорока, но никого это не успокоило. Последние дни ракетные обстрелы территорий, занятых российскими войсками, участились, и снова встал вопрос полного освобождения Харькова от нацистов. Именно оттуда на белгородские, брянские и курские земли летели немецкие «Таурусы», американские «Клумбы» и английские «Штормы». До этого ПВО отражало бомбовые, ракетные и беспилотные атаки, но утром восемнадцатого июля «Таурус», летевший по необычной траектории, сбить не удалось, и по всем подразделениям ЗРВ России разлетелись приказы Министерства обороны усилить воздушную защиту городов.

Отреагировал на атаку и директор луганского и донецкого филиала ФСБ генерал Самойлов, собрав по удалёнке срочное совещание.

Сначала слово взял генерал Корнишов, заместитель Самойлова по контролю логистики тыла и фронта, в чью юрисдикцию входила организация доставки раненых в больницы и убитых на кладбища. Из его слов получалось, что количество раненых увеличилось вдвое по сравнению с началом лета и службы не справляются с вывозом бойцов в тылы.

– С подачи американских советников укронацисты начали чаще бить по медицинским и торговым центрам, – добавил Корнишов, тоже раненый, но не покидавший поста. – На это следует обратить внимание. Наша разведка докладывает, что у бандерлогов кончаются боеприпасы, а они почему-то стреляют чаще. И отвечать надо немедленно!

Бледный от бессонных ночей, соломенноволосый Самойлов кивнул.

Под «американскими советниками» заместитель имел в виду генерала Джона Кирка, прозванного Джокером, и его помощников из корпусов Пентагона, которые непосредственно командовали фронтом со стороны ВСУ.

– Командующий готовит «длинную руку», последние удары коалиции действительно перешли грань добра и зла.

– Надо было добить Зе, – мрачно проговорил начальник разведки ФСБ в районе Донецкого выступа генерал Шеин. – Укропы давно бы сели за стол переговоров.

– В том-то и дело, что атака «Бесогона» развязала американцам руки и только подстегнула бешеных англосаксонских ястребов. Вот они и засуетились перед выборами, мечтая о «московском майдане».

– Расчёт у них верный, – сказал Корнишов, – возбудить народ на беспорядки с помощью змеиной пятой колонны, поднявшей голову. Не зря же участились и выступления мигрантов, давно объединённых в самые настоящие ударные, оперативные, боевые отряды, подчинённые предателям и спящим ячейкам. Вон даже в Брянской области, в районной столице Жуковке зашевелилась азербайджанская диаспора. Уже и патриарх заявил, что практика жизни показала неэффективность решения проблем с мигрантами через попытки договориться с национальными диаспорами и кланами, в то время как мигрантская молодёжь всё чаще начинает угрожать мстить и убивать русских.

– Об этом поговорим отдельно, – остановил заместителя Самойлов. – Пока что мигрантами занимается наш уважаемый Следственный комитет. Но, возможно, и мы подключимся, как решит президент.

– У нас достаточно материала на руководителей диаспор и на их объединения.

– Виталий Борисович, не зависайте на теме, лучше доложите о работе с олигархатом.

– Готовится встреча Союза промышленников с президентом, инициатор господин Дерипачка, его поддерживает бизнесом будсмен господин Титков. По нашим данным, речь пойдёт о достижении перемирия с Киевом на «взаимовыгодных» условиях.

– Взаимовыгодных для олигархов?

– Разумеется. Полный отчёт будет у нас к вечеру.

– Наверняка снова будут склонять президента к промежуточному решению, – проговорил Шеин. – Указывать, по каким целям можно стрелять, по каким нельзя. Так эти ребята уважают наши власти. Не зря же Дерипачка прилюдно назвал президента «наёмным менеджером» и убеждённо заявил, что не он руководит государством.

– Вряд ли этот призыв подействует. Главнокомандующий ещё в мае приказал наносить массированные ракетные атаки на объекты важной военной инфраструктуры вне зависимости от того, кому они принадлежат. Нынче стратегия пятой колонны изменилась. Транснациональные структуры ради власти давно инициируют программу сокращения народонаселения планеты и в первую очередь за счёт уничтожения русского народа. В тысяча девятьсот семнадцатом году у них не получилось, в сорок первом тоже, в девяносто первом при развале Союза почти удалось разъединить нас, но тоже не вышло. И вот новая попытка. Это ж надо – русская нация объявлена вне закона! И кем? Уродами! Нас впрямую хотят уничтожить, в том числе и силы внутри страны! Пресловутая американская теория управляемого хаоса давно превратилась в практику, переродив и структуры власти США! Уверен, что там спокойно передадут украм атомную бомбу для провокации!

– Не философствуйте, Виталий Борисович.

– Да какая тут философия?! На кону выживание государства и народа! Главный диверсант ВСУ Болданов[4] во весь голос кричит: «Мы убивали и будем убивать русских в любой точке мира до полной победы Украины!» Британцы уже стреляют по нашим городам с борта подлодки! Японцы лезут на острова! Куда дальше?! Будем отвечать, в конце концов?! Или кивнём на проблему коррупции, мол, непотопляема?!

– Коррупция, как любит говорить господин Титков, всего лишь лоббирование интересов, – усмехнулся Шеин.

Самойлов посмотрел на полковника Утолина, командующего корпусом военной контрразведки, негласно называемой «Смершем».

– Борис Семёнович, что у вас?

– Ловим ДРГ и паникёров, – сказал сухолицый и ястребиноглазый контрразведчик.

Самойлов помрачнел. В последнее время за рубежом были разработаны специальные программы охоты на высокопоставленных военных. Британская Ми-6 снабжала ВСУ персональными данными российских офицеров, сеть спутников разыскивала их, дроны в глубине обороны открывали огонь.

– Да, это проблема.

– Больше организационная, нежели техническая, товарищ генерал. Надо только вовремя включать дальнобойные РЭБ, опыт уже имеется, мы и вражеские спутники заставляли нырять.

– Кроме того, нужна ещё и политическая воля командования, – проворчал Корнишов. – Что-то я не слышал, чтобы главком отдавал приказания сбивать вражеские спутники.

– Не надо ёрничать, полковник, – сказал Самойлов.

Шеин открыл рот, но сжал зубы и промолчал.

– Осталось обсудить главное. – Директор посмотрел на часы. – Сначала «Бесогон». Борис Семёнович?

– Комиссариат РОКа отказался решать проблемы прежним способом, – сказал Утолин. – «Бесогона» больше не будет.

– Не хотят брать на себя ответственность перед выборами? – хмыкнул Корнишов.

– Подождите, ещё не вечер. Уверен, роковские старики ещё удивят мир, придумают что-нибудь.

– А разве ты не в руководстве Корпуса? – сыграл бровью Шеин.

– Корпус имеет три уровня управления, я оперативник.

– И не можешь ничего сообщить?

Губы Утолина сложились в жёсткую складку.

– Не имею права.

– Следующая проблема, – сказал Самойлов. – Лобовы.

Лица совещавшихся оживились. Ещё свежи в памяти были инциденты с преследованием «близнецов», живущих в «соседних» реальностях, хотя слухи о людях, свободно пересекающих границы миров или реалов, как они называли, успели обрасти ворохом фейков. О том, что происходило на самом деле, в среде спецслужб знали редкие сотрудники, но фамилия Лобов уже стала притчей во языцех.

– По моим данным, – сказал Утолин, – все «близнецы» разошлись по своим родным реалам. Наш Лобов – Тарас, или двадцать третий Лобов, – находится с бойцами «Бесогона» в Брянской области. Это как раз по его предложению мы обратились в СК по поводу мигрантов.

– Что он собирается делать?

– Вопрос надо ставить не так: что задумали комиссары РОКа. Ясно, что без дела этот человек не останется, да и «братья» его тоже.

– Они и в самом деле братья?

– Нет, расскажу как-нибудь отдельно.

– Почему бы не предложить ему служить у нас? – произнёс Шеин.

– Вряд ли он согласится.

– Почему? Он не патриот?

– Ещё какой патриот, не раз ходил в десантно-разведывательные рейды. Но в системе работать не станет, ярый индивидуал.

– А правда, что в мирах его родичей боевыми действиями заправляют машины?

– Правда, искусственные интеллекты Старуха и «Баталер».

– Старуха?! – удивился Шеин.

– Так прозвали этот ИИ в сорок первом реале Итана Лобова. Официальное имя «Маршалесса».

– Но ведь даже западные айтишники давно бьют тревогу по поводу больших рисков утечки персональных данных и даже угроз лишения человека власти. Значит, в тех мирах проблемы решены?

– Не совсем, если верить признаниям парней. Точнее, ИИ-управление показало там все слабости и недостатки нейросетей, ибо и там идёт война, которую машины поддерживают искусственно.

Слушатели зашумели.

– Спокойно, товарищи, – сказал Самойлов, – не все разом. Давайте ещё раз пройдёмся по нашим планам, мне скоро докладывать в Москву.

Рабочие вопросы обсудили через полчаса.

Подождав, пока все подчинённые уберутся из оперативных экранов терминала связи, Самойлов ещё раз позвонил Утолину. Контрразведчик находился в штабе северного фронта под Харьковом и нередко был недоступен, но ответил сразу.

– Слушаю, Роман Викторович.

– Ты поддерживаешь связь с Шелестом?

Утолин улыбнулся.

– Мы все в одной лодке, товарищ генерал.

– Передай ему, пусть поостережётся. Олигархат не может простить ему «Бесогон» и ещё больше то, что Олег не попал под трибунал.

– Вы же его отмазали…

– Не я, Чащин и Смоляков.

Утолин мигнул, пожевал губами. Речь зашла о главе ГРУ северного фронта и о бывшем генсеке Совбеза России, занимавшем нынче пост председателя РОКа, сумевшем доказать правоту и невиновность полковника ГРУ. Впрочем, за Шелеста вступились многие военачальники, кроме Чащина и Смолякова, в том числе командующий фронтом Сапрыкин, да и Самойлов тоже приложил руку.

– Есть новости от него?

Утолин помедлил, размышляя, о ком спросил генерал. Ответил одной фразой, объединившей ответы о Смолякове и Шелесте:

– Разработан план предупреждающих ударов по территории Украины и сопредельных государств, если они осмелятся атаковать Москву перед или во время выборов.

– Ты с ним знаком?

– В общих чертах, Роман Викторович. Длинная рука.

Самойлов пожевал губами, пытливо вглядываясь в лицо полковника.

– Длинная рука? И всё?

– Пока да, товарищ генерал.

– Не сделаем ли мы ещё одну ошибку, включив эту… гм, длинную руку?

– Украинские упыри не остановятся на угрозах. А британцам и немцам терять уже нечего, ударят на раз. Надо их упредить.

– Вой поднимется до небес!

– Мы и так слишком долго раскачивались, проявляли добрую волю и отступали, в то время как англосакские упыри считали это слабостью.

– Ладно, Борис Семёнович, меня не надо убеждать, сам всё вижу. Да только у нынешних предателей доступ к президенту ближе, чем у нас. Понадобится моя помощь…

– Непременно понадобится. Разберётесь с мигрантской оккупацией в Жуковке? Шелест просил, у него там, кажется, родственники.

– Там работает СК.

– Проконтролируйте, пожалуйста.

– Что ты меня уговариваешь, как коммунист комсомолку? Я и без подсказок работаю. Таких инцидентов по России уже десятки.

– Не ударили бы нам в спину в нужный момент.

– Делай своё дело, Боря, – улыбнулся Самойлов, – а мы будем делать своё. Ещё один вопрос: ваши переходцы через границы… мм, реальностей не рассказывали, как они проделывают свои трюки?

Утолин покачал головой.

– Подробности знает Олег, он беседовал с Лобовыми. Существует какой-то кьюар-алгоритм, который открывает границы, но его надо запоминать, а это могут делать только единицы из миллионов. Ортодоксальная наука отрицает такие трюки.

– Но ведь они же путешествовали не раз? Если это не колдовство и не мистика, то что?

– Физика, какой мы ещё не знаем.

– Нужно подключить к проблеме наших военспецов.

– Пока что о возможностях Лобовых знают только три-четыре человека, и пусть их тайна таковой и останется. В нынешних условиях нельзя допускать до изучения феномена большое количество специалистов. Это чревато не только утечкой информации, но и новыми витками эскалации военных действий. Представляешь последствия попадания секретов перехода в руки врага?

– Тем более надо ускорить изучение феномена и взять его на вооружение. Война кончится, если мы получим доступ в бункера ВСУ или в кабинеты Пентагона.

Утолин скривил губы.

– Это палка о двух концах, товарищ генерал. А если секретом овладеет упырь Болданов?

– Опять-таки, тем более надо опередить его, а также агентуру ЦРУ и НАТО! Лобовых надо оберегать, как золотой запас России! Вообще закрыть к ним доступ!

– У нас только один Лобов, его «братья» обитают в других реальностях. К тому же не забывайте, что задержать его невозможно. Он просто сбежит из любой тюрьмы посредством кьюар-алгоритма. Остановить его может только смерть.

Самойлов озабоченно свёл брови.

– Смерть, говоришь?

Утолин понял, что сболтнул лишнего, отвёл глаза.

– Не думаю, что это решит проблему. Не дай бог кому-то из наших рьяных «эффективных менеджеров» при власти придёт в голову такая идея. А если придёт, то последствия будут жуткие. Родичи капитана, также владеющие алгоритмом, наверняка отомстят. Это люди чести.

– Никто не собирается ликвидировать Лобова, – усмехнулся Самойлов. – Его ценность превосходит все мыслимые пределы.

– Хотелось бы верить.

Директор потемнел.

– Полковник! Ты кем меня считаешь?! Я не олигарх и не миллиардер, для которого нет ничего личного, только бизнес! За Россию я любому горло перегрызу!

Утолин молчал, и генерал с трудом вернул себе спокойствие.

– Извини, нервы. Врачи уже сотый раз предлагают лечь на профилактику с сердцем.

– Только не ложитесь в наш луганский госпиталь.

– Почему?

– Там практически нет русских врачей и сестёр, одни узбеки и таджики. Мурашки по коже, что делает наш министр здравоохранения с персоналом клиник и больниц.

– Мурашки, говоришь? – усмехнулся Самойлов.

Утолин вопросительно посмотрел на него, потом вспомнил, что фамилия министра имеет тот же корень, и улыбнулся.

– Эту проблему теперь будет решать Дума. Пора выращивать своих врачей, а не принимать южан, часто не имеющих реального образования.

– Учту. Тебе не кажется, что мы слабо используем Лобовых?

– В смысле?

– Их способности грандиозны! Почему бы не дать им задание провести разведку в Киеве? Или какую-нибудь крупную диверсию? Ведь они могут уйти от захвата в любой момент. Разве нет?

– Могут, но риск смертелен в любом варианте. К тому же нанести урон врагу мы можем и без их вмешательства. Стоит только проявить политическую волю и ударить по пунктам принятия решений как в Киеве, так и за рубежом. И война закончится.

– Но мы можем выкрасть кого-то из американцев… либо того же президента…

Утолин мрачно осклабился.

– Лобовы не служат в нашей армии, товарищ генерал. Тарас – капитан ЧВК, остальные его «братушки» вообще живут за пределами нашей реальности.

– Захватим, поработаем с ними…

– Не удастся, они же мгновенно уйдут. Да и не по-русски это, они же наёмники.

– Уговорим.

– Не знаю, не нравится мне эта идея.

– А мне надо решать проблемы! – вскипел Самойлов. – Пока мы тут рассусоливаем, уговариваем спецов воевать, там на фронте гибнут сотни и тысячи солдат!

– Я могу быть свободен?

– Можешь, – стиснул зубы генерал.

Худое скуластое лицо полковника исчезло.

Самойлов, сложив руки за спиной, походил по помещению временного офиса донецкого ФСБ, остывая, и снова сел за стол.

День приезда оказался настолько хлопотливым, что Тарас лишь к двенадцати часам ночи смог вздохнуть более или менее спокойно.

Их привезли в Новоазовск, но знакомство с городом не состоялось. Броневик сразу обогнул город с востока и выехал на берег Азовского моря к длинной стене, сложенной из бетонных плит. Это был самый край порта, расположившийся вдоль берега на несколько километров. Машину пропустили, она доставила группу к строениям разного назначения, и встретивший прибывших офицер тут же увёл всех в пакгауз, так что им не удалось ни полюбоваться морем, ни понять, чем тут занимается гарнизон. Во всяком случае, под берегом у причала стояли всего три гражданских катерка и баржа, ничего военного. Однако, войдя в здание, Тарас увидел стоявший на специальной тележке закамуфлированный катер и расслабился. Это был малый ракетный корабль «Буян-УМ», о котором говорил Шелест.

Возбуждённые бойцы обошли катер, обсуждая его геометрию, особенности зализанного корпуса и отсутствие видимого вооружения, если не считать автоматической пушечной установки «Вулкан» калибра тридцать миллиметров. Этого модуля хватало и для поражения морских и воздушных беспилотников, а также вертолётов и противокорабельных ракет, но, по мысли Тараса, этого было мало, учитывая стоящие перед экипажем цели. Тем же вопросом заинтересовался и Миша Ларин, опередив командира.

– А чем будем стрелять мы? – обратился он к сопровождающему их старлею, одетому в обычный полевой камуфляж.

– Я не член экипажа, – суховато ответил парень, – мы тут для подготовки и временной охраны. Вам лучше поговорить с матросами. Могу только сказать, что всё оружие катера упрятано в корпус. У него за рубкой шесть ПУРМов.

Тарас кивнул. Аббревиатура ПУРМ расшифровывалась как «пусковой универсальный ракетный модуль». В нынешние времена такие модули устанавливались практически на всех катерах, корветах, фрегатах и даже на контейнеровозах. Они могли стрелять как давно применяемыми «Калибрами», так и новейшими ракетами классов «море-воздух» и «море-земля».

– Вот как раз командир подошёл.

К разговаривающим приблизились двое мужчин в чёрных морских кителях. У одного отсутствовали погоны, второй имел одну звезду на синих с позолотой погончиках.

Первый был массивен и широк, явно обладал недюжинной силой. Лицо рябое, волос на голове под чёрным беретом не видно, светло-голубые глаза смотрели оценивающе и насмешливо.

Второй, судя по погонам и нашивкам, был капитаном второго ранга. Простоватое длинное лицо, нос картошкой, карие глаза, прямые губы. Он первым подал руку, здороваясь:

– Шведов, капитан катера.

Тарас решил представиться вымышленным именем.

– Полковник Лобачевский. Это мои ребята.

Он назвал только клички бойцов, посчитав, что этого достаточно, и спутник капитана МРК покривил губы, оглядывая Шалву.

– Красивые кликухи. Штопор, говоришь? Наверно, хорошо откупориваешь бутылки?

Шалва, в общем-то не уступающий габаритами здоровяку, промолчал.

– Представьтесь, – посмотрел Тарас на обладателя чёрного берета.

– Старший помощник Прасолов, – вместо него ответил Шведов. – Бывший морпех.

Взгляд капитана упал на Снежану.

– А вы здесь по какому поводу?

– Майор Иваненко будет работать с нами, – сказал Тарас.

– Вообще-то баба на корабле… – начал Прасолов.

– Лейтенант, – тихо сказал Шведов.

Здоровяк покачал головой с кислой миной.

– У нас секретное задание… – продолжил капитан катера.

– Майор представляет Главное разведуправление, – сухо проговорил Тарас. – Будет держать связь со штабом.

– На берегу?

Снежана посмотрела на Шведова с таким холодным вызовом, что тот шире открыл глаза.

– Капитан, делайте своё дело, а мы будем делать своё, и на море, и на суше. Договорились?

Обладатель чёрного берета фыркнул, но Шведов опередил его:

– Хорошо, я просто уточнил. Пойдёмте, покажу вам укладку.

Поднялись по трапу на борт катера.

Шведов провёл делегацию с носа до кормы, попутно объясняя назначение того или иного узла, потом то же самое проделал на второй палубе и наконец ввёл гостей в рубку, представляющую собой современный комплекс обработки информации и пост управления кораблём.

Так как катер являлся автоматизированным до предела компьютеризированным боевым комплексом, экипаж «Буяна» состоял всего из двенадцати человек. Но и этого вполне хватало для обслуживания всех корабельных систем и оружия.

Как оказалось, капитан имел отдельную каюту, расположенную на первой палубе и имеющую выход в пост управления.

На нижней палубе располагался кубрик для экипажа всего на десять коек. Четверо матросов круглосуточно несли службу, поэтому свободными оставались две койки. А поскольку команда Тараса состояла из пяти человек, трое из них оказывались лишними.

– Командир, мы все не уместимся, – проворчал Штопор, оценив размеры кубрика.

– В моей каюте есть допкойка, – услышал его реплику Шведов. – Внизу можно уплотниться, так что разместимся, не беспокойтесь, тем более что мы не всё время будем находиться в плавании.

– Да нормально, командир, женщину можно разместить в пустом ракетном контейнере, – хохотнул Прасолов.

Бойцы Тарас переглянулись.

– Думай, что говоришь! – зловеще проговорил Штопор.

– А то что?

– Без языка останешься!

– Шалва! – бросил Тарас.

– Не люблю хамов!

В глазах здоровяка вспыхнул огонь.

– Что ты сказал?! Повтори!

Шалва шагнул к нему.

Снежана опередила лейтенанта, положив руку на плечо, сама подошла к ошеломлённому старпому.

– Не мы управляем операцией, лейтенант, иначе я вышвырнула бы тебя из экипажа в минуту! Так что придерживай язык! Ещё слово – и ты на берегу!

– Не ты меня назначала в экипаж, майор или кто ты там, не ты и увольнять будешь!

– Прасолов! – повысил голос Шведов. – Прекрати!

– А чего она треплется? За минуту вышвырнет, как же.

Снежана сделала ещё шаг, а на втором нанесла удар ногой в пах верзилы, а после того как он согнулся, выпучив глаза, ударила ещё раз, той же ногой, снизу вверх, в подбородок!

Это был настоящий апперкот.

Старпом опрокинулся навзничь, гулко стукнувшись затылком о керамический пол рубки. Берет с него слетел, и стал виден голый череп.

Стало тихо. Двое матросов в обычных матросских робах, возившиеся в помещении, с оторопью уставились на шевелившегося, как раздавленный таракан, старпома.

– Олух царя небесного! – негромко прокомментировал событие Штопор.

Шведов озадаченно посмотрел на него, перевёл взгляд на матросов.

– Помогите, парни. В лазарет.

Матросы помогли Прасолову подняться и увели под руки.

Шведов посмотрел на Снежану, вставшую в позу американского спецназовца: ноги на ширине плеч, руки за спину. Перевёл взгляд на Тараса.

– Э-э… полковник…

– Она не один раз возглавляла ДРГ за линией фронта, – улыбнулся Тарас по-лобовски. – Лучше её не злить. Тем более что связь с командованием операции будет поддерживать именно она.

– Только ради бога, не увольняйте Тиграна… э-э, Прасолова! Он незаменимый старпом!

– Пусть служит, только не высказывает своё мнение.

– Хорошо, хорошо, на него иногда находит.

– Поговорим о другом. С размещением как-нибудь разберёмся, нет проблем. Но нам обещали, что у нас будет отдельный транспорт, а мы ничего не увидели.

– К вечеру подвезут два водных мотоцикла. Мои ребята уже очистили корму и прикрытие.

– Оружие?

– Шесть универов, ракеты «Калибр-М», «Оникс» и новенькие «коалы-УМ». Плюс «Вулкан», вы видели, плюс запас ПЗРК.

– Вообще-то я имел в виду стрелковое, для нас.

– Мы находимся на секретной базе морССО. У них свой арсенал, так что сами там посмотрите, что ещё надо.

– Комбезы, экипировка, связь.

– Я за это не отвечаю.

– Ладно, давайте устраиваться.

Шведов сошёл на берег.

– База морских ССО? – Шалва почесал макушку. – А с виду обычный простенький дебаркадер.

Приезжих направили в столовую гарнизона, занимавшую отдельное строение рядом со штабом, а после того, как они поели, и началась основная суматоха по устройству на корабле и размещению прибывающего оборудования.

Сначала подвезли гидроциклы «Вихрь» цвета морской волны, компактные, стильные, зализанные бронеслоем, украшенные сигаровидными наплывами прозрачных блистеров. Шведов начал было описывать будущим охранникам катера характеристики аппаратов, но Тарас его остановил:

– Мы в курсе, капитан.

– Ходили на таких? – засомневался тот. – Эти совсем новёхонькие, только с завода.

– Во всём специалисты, – угрюмо буркнул старпом Прасолов. – Прям супермены.

Тарас посмотрел на лиловый подбородок здоровяка, куда угодил каблук берца Снежаны, и старпом поспешил отойти.

Бойцы, конечно, умели обходиться с гидроциклами, хотя и не такими современными. На этих виднелись специальные кронштейны для подвесок оружия разного вида, и скорость они набирали до двухсот километров в час, так как предназначались для погонь за диверсантами и нарушителями границ, но всё равно управлять ими было легко.

– Хорошие машинки! – оценил гидроциклы Штопор. – Опробовать бы.

– Опробуем в рейде, – пообещал Шведов.

Разместили аппараты на юте, накрыв их специальными ракушками, шедшими в комплекте с завода. Зеленоватого цвета пузыри превратили гидроциклы в сигаровидные выпуклости, не выделявшиеся среди таких же выпуклостей на палубе МРК.

Затем пришёл черёд стрелкового вооружения и спецкомбинезонов. Как оказалось, Шелест лично позаботился об экипировке бесогонщиков и вместе с гидроциклами контейнеровоз привёз несколько зелёных контейнеров с оружием.

Из персонального оружия бойцы выбрали хорошо знакомые им штурмовые автоматы АК-12 калибра 5,45 миллиметра, с подствольниками, и пистолеты-пулемёты ППК-20 калибра девять миллиметров.

Кроме того, Жора Солоухин, штатный снайпер группы, обзавёлся снайперской винтовкой СВЧ, а Тарас на всякий случай добавил себе «командирский» ПЛК калибра девять[5].

Снабженцы гарнизона привезли оружие и для гидроциклов, закрепили на боковых кронштейнах пулемёты «Корд» (модель 6П58, но без шкворневой установки) и автоматические гранатомёты «БГ-30» калибра сорок миллиметров за сиденьями.

– Дай бог, чтобы мы ничем этим не воспользовались, – проворчал Миша Ларин, отзывающийся на кличку Кот, везде и всюду сохранявший вид простого деревенского увальня. Незамысловатые обводы лица, губы пельмешками, нос тыковкой, соломенные вихры не раз обманывали людей, сталкивающихся с Михаилом, но Тарас знал, на что способен его давний друг и боевой товарищ.

Дошли руки и до экипировки.

В контейнерах находились суперкостюмы «барсик» для морпехов, оборудованные комплексами обычной и подводной связи и видеоконтроля (изображения и цели передавались на забрала шлемов) и компьютерными планшетами, с помощью которых можно было управлять любыми видами дронов, и морских, и воздушных. Костюмы подошли всем, хотя мужчинам и пришлось подбирать несколько под свои габариты: если Шалва Топоридзе был широк, то Лобов – высок и широкоплеч. Снежане ни один комплект не подошёл. Не то чтобы снабженцы не рассчитали их размеры, но как она ни старалась подогнать хотя бы один, ей это из-за специфики женской фигуры сделать не удалось.

– У нас на складе есть полевая форма, – заикнулся Шведов.

– Не надо, – отказалась расстроившаяся женщина. – Я прикажу прислать свой размер.

Прасолов, наблюдавший за укладкой команды, скривился, услышав слово «прикажу», но, к счастью, промолчал. А когда Снежана связалась с разведуправлением по кодированной линии системы БМС, старпом и вовсе офигел, начиная понимать, с кем имеет дело.

– Олег, – сказала она, демонстративно не скрывая намерений, – мы на месте, но пришли мне комбез под мой рост.

Что ей ответил Шелест, услышала только Снежана, однако «барсик» действительно привезли на базу к девяти часам вечера, после чего Снежана, переодевшись, превратилась в такого же киберсолдата, какими выглядели бойцы Тараса и он сам.

– Кому это она позвонила? – шёпотом осведомился старпом у подошедшего Шведова.

– Наверно, в штаб разведки, – ответил капитан МРК, – командующему операцией.

– Она сказала – Олег.

– Он её брат, полковник Шелест.

Тарас усмехнулся про себя, заметив отпавшую челюсть Прасолова, но заострять на этом внимание не стал. Отведя Снежану в сторонку, поинтересовался:

– Что ещё он тебе сказал?

– На раскачку нет времени, координаты первой цели получим ночью. Поэтому как только подготовим всё, отправимся в море.

– А цель какая?

– Не сказал. Но готовится провокация с ударом по Крыму из Атлантики.

– В таком случае это британцы!

– Да, расхрабрились после недавнего удара по цепочке городов от Белгорода до Тулы. Мы вроде как не ответили, только пригрозили. Вот наконец собрались, да и то не Минобороны.

– РОК!

– Умный мальчик. – Снежана со смешком поцеловала его в щеку.

Вслед за боекомплектом для катера подвезли и два десятка дронов разведки «Стрекоза» размером всего с баранку автомобиля, а самыми последними, ближе к полуночи, приехали на базу гигантские тягачи, накрытые маскировочными, скрывающими в ночи габариты машин, «курятниками». Они привезли двенадцать комплектов боезарядов.

– Шесть «Калибров» с дальностью до двух тыщ и шесть «коал», – доложил Шведов после погрузки ракет на борт катера. – Знаете, что это такое?

– Стреляли, – улыбнулся Тарас. – По Киеву.

– Так это вы – те артиллеристы с «Бесогона»?! – прозрел капитан.

– Надеюсь, вы не станете делиться этим открытием.

– Да ни боже мой! – чуть ли не перекрестился Шведов. – Могу только добавить, что эти «коалы» доработаны и могут попасть в мышку за две тысячи километров. Достанем и Англию, и Атлантику.

– Хорошо бы ещё и Америку, – добавил влезший на борт катера Штопор. – Ну что, командир, скоро начнём увещевание идиотов?

– Скоро, – усмехнулся Тарас.

Наконец все сборы остались позади и катер спустили на воду в полной темноте. Причём сначала из ангара выдвинулась на полозьях П-образная конструкция и накрыла пирс и полосу воды стометровой длины серой плёнкой, которая оказалась маскировочной тканью, поглощающей тепловые лучи. Мало того, как оказалось, причал и вообще весь этот кус берега площадью около двух квадратных километров на время спуска были перекрыты комплексом РЭБ берегового назначения «Поле-24», создающим непроницаемый для наблюдения купол, что обеспечило необходимую секретность запуска МРК в море.

Так как Шелест до сих пор не предупредил команду, когда поступит приказ на стрельбы, решили заночевать в казарме гарнизона, где пустовала комната для офицерского состава на шесть коек.

Тарас было направился к командиру части с просьбой дать Снежане отдельную комнатку, но та отказалась.

– Я не королева Англии, – пошутила она, – и не принцесса на горошине, потерплю.

– Слушай, командир. – Кот подошёл к Тарасу, смущённо отводя глаза. – Мы можем с хлопцами в казарме перекантоваться, с матросами. А вы со Снежаной спите в офицерском блоке.

– Не дури, Миша, – улыбнулся Лобов. – Спасибо, конечно, но расположимся мы вместе, в тесноте, да не в обиде. Всего-то ночь перекантоваться, как ты выразился.

Начали укладываться в начале первого.

– Давай пройдёмся? – вдруг предложила Снежана.

Тарас удивился, но виду не подал.

– Разве ты не устала?

– Есть немного, но спать почему-то не хочется.

– Ладно, прогульнёмся.

Они вышли из здания казармы наружу.

Редкие фонари освещали периметр гарнизона, отчего территория базы казалась вымершей. Но гости уже знали, что она охраняется не хуже других военных объектов, с применением систем датчиков разного назначения и компьютерного контроля. Кроме обычных фонарей, её территорию освещали невидимые ультрафиолетовые ратьеры, а главный компьютер, по сути, искусственный интеллект, не спал ни днём, ни ночью, отслеживая все подозрительные шорохи и блески. База на самом деле представляла собой секретный комплекс для подготовки морских спецопераций, поэтому понятен был смысл скрывать от разведспутников все её суда и вооружение.

К этому времени на берегу заливчика похолодало, но всё равно температура держалась не ниже двадцати двух градусов.

На чистом чёрно-фиолетовом куполе неба зажглось бесчисленное количество звёзд, отражавшихся в спокойной глади бухты. Тишину нарушали только вполне мирные звуки: приглушённое бормотание насоса, поскрипывания на палубах тёмных катеров, стоящих вплотную, и сосновых островков, окружавших строения, плюс шелест волн да редкие вскрики чаек. Ветерок с залива приносил запахи водорослей, йода и соли, но дышалось легко.

Прошлись по плитам дорожек, потом по траве, приблизились к берегу, но спускаться к причалу не стали. Снежана прижалась к мужу, заворожённо глядя на небо.

– Ты хотел бы слетать в космос?

– Куда? – удивился Тарас.

– На Луну, к другим звёздам.

– Не задумывался.

– А я хотела бы… всё время забываю спросить у твоих «братьев», как там у них с исследованием космических пространств.

– В сорок первом реале дела не лучше наших, по словам Итана. Разве что наши там стали строить свою космическую станцию. А у Иннокентия не знаю. Наверно, уже и станцию запустили и на Луну полетели.

– Интересно, узнали там, были американцы на Луне или нет.

– Итан сказал – в их реале не были.

– Но ведь в каком-нибудь летали?

– Если не летали в матричном, значит, не были и в остальных копиях. Но мне тоже хотелось бы знать точно.

– Давай махнём в совсем далёкую версию, самую продвинутую, и спросим. Кстати, даже у Таллия можно спросить.

– Тебя это так волнует?

– Ну-у… не то чтобы сильно, но уж очень хочется выяснить глубину нравственного падения американцев, везде стремящихся подчёркивать своё превосходство, особенно там, где его нет.

– И без того понятно, что из этой нации – хотя их и нельзя назвать нацией, это просто объединение потомков хищных сущностей беглецов-бандитов из Европы, – ничего хорошего не вырастет, как ей ни давай технологии и ресурсы. Они гнилые внутри.

– А давай тогда махнём в матричный реал?

Тарас отстранил жену, заглянул в её мерцающие звёздами глаза.

– Что это с тобой? Авантюра за авантюрой! Или тебя так возбудила стычка со старпомом?

– Я просто поставила его на место.

– Не слишком ли агрессивно?

– Пусть не повторяет чьи-то мерзкие оценки! – Она помолчала. – Хотя я, наверно, перегнула палку. Но проучить этого бывшего морпеха стоило. Так что, спустимся в первую реальность, где началась СВО?

– Зачем?

– Узнаем, какова там ситуация. Взяли наши Киев или нет.

– Иннокентий был там.

– Да, но он практически ничего не узнал.

– Говорил, что наши войска отошли от Мелитополя и подошли к Харькову.

– А хочется узнать больше.

– Нет, товарищ майор, интересно, спору нет, но не сегодня. Вдруг застрянем там по какой-то причине? Под ракетный удар угодим? А тут скоро в море выходить.

– Какой ты… рассудительный, – рассердилась Снежана. – Никакой фантазии!

– Какая фантазия может быть у полковника? – отшутился он. – Всё, дорогая, идём спать, чувствую, поднимут рано.

Постояв на берегу ещё с минуту, они вернулись в казарму, в которой не светился ни один огонёк.

Бойцы спали.

Тарас вспомнил, как Штопор перед тем, как стать членом диверсионной группы, тренировался не храпеть во сне, и улыбнулся. Они все тренировались этому умению в своё время, так как спецназ не должен издавать ни звука ни на задании, ни в тыловой обстановке.

Снежана бесшумно легла у окна. Потом через минуту встала, сняла «барсик», оставаясь в подстилочном спецбелье (рубашка-корсет из специальной шелковистой ткани, переходящая в обтягивающие ноги шорты), подошла к лежащему в одном белье (только мужского кроя) мужу, поцеловала, отвела его руки, прикоснувшиеся к её оттопырившейся груди, и снова легла. Через несколько секунд послышался её вздох и – тишина. Засыпала она мгновенно.

Тогда и он закрыл глаза и провалился в бездну тишины без сновидений.

А в половине четвёртого ночи их разбудил сам Шведов, сообщив, что получен приказ выходить в море.

Первую остановку они сделали в сороковом реале, то есть на одну ступеньку «ниже» сорок первой копии. Высадились в точно такой же комнате, из какой стартовали мгновение назад. Только убранство комнатки чуть отличалось от интерьера предыдущей. К счастью, никого в доме не оказалось, и объяснять никому вторжение гостей не пришлось. Беглецы быстро переоделись в захваченные с собой спецкостюмы, ставшие второй кожей, сложив на диванчике домашние одёжки.

– Вот удивятся хозяева, когда обнаружат наши футболки и шорты, – весело заметила Лавиния.

Она не испугалась и не растерялась от необходимости бежать сломя голову от преследователей, и Итан с облегчением расслабился, сам давно привыкший к постоянному кьюар-дриблингу.

– Можем выбросить где-нибудь по пути, – предложил он.

– Жалко, – опечалилась девушка. – Хорошие же вещи. А куда мы попали?

– Я особо не целился, думаю, спустились в сороковой реал. – Итан выглянул в окно. – Лето, день, жарко, военных не вижу. Но мы тут были, помнишь? Разговаривали с одним из комиссаров здешнего РОКа.

– С Родионом Евгеньевичем Кореневым. Хочешь с ним встретиться?

– В принципе можно, я обещал, но у меня другая идея. Нам нужна новая экипировка. Да и оружие не помешает.

– Не хочу воевать! – сморщилась Лавиния.

– Думаешь, я сильно хочу? Но если нас настигнут, всё равно придётся отбиваться.

– Ты же эскомбер.

Итан улыбнулся.

– Не преувеличивай, я всего лишь биодоп.

– А твои «братья»? Тарас? Иннокентий говорил, что он серьёзно подготовлен как спец по диверсионным операциям.

– Тарас тоже подготовлен будь здоров. Я даже подозреваю, что он «серый берет».

Лавиния хмыкнула.

– Второй раз слышу этот термин, но никогда не видела. Видела красный, чёрный, краповый… ещё синий.

– Серый носят редко и только спецы высочайшего уровня, знающие рукопашку, владеющие компьютерными языками, разбирающиеся во всех видах техники и умеющие стрелять из любых типов оружия.

– Прямо киборги! – фыркнула Лавиния.

– Таковыми предполагалось делать их ещё лет двадцать назад. Но без супердопов, только с помощью оптимизации собственных резервов. Но они точно есть.

– Разве ты не такой?

Он снова показал лобовскую – уголком губ – улыбку.

– Я лучше.

– Я серьёзно! – укоризненно надула губки девушка.

– Ты мне напомнила, что пора пройти сеанс обновления. Киборг я, не киборг, но в меня вшит не один биогаджет. Да и у тебя тоже, раз ты сотрудник военного министерства.

– Рация… мобильник…

– Вот-вот.

– Ещё терафим, наноформер, вшинник.

– У меня ещё кое-что в запасе. Давай сделаем так: прокачаем допы, попьём здесь кофейку и нырнём обратно в сорок первый реал.

– Ладно, как скажешь. Только в этом доме кофе может не оказаться. Интересно, чей это дом?

– Вполне возможно, Кристины, только здешней. Наш сорок первый реал мало чем должен отличаться от предыдущего.

– Давай посмотрим фотки? У моей был фотоальбом.

– Позже, сначала поднастроимся. Тебя учили этому?

– Как всех хакеров.

– Отлично, садись на диван, я рядом.

Они устроились на стареньком синем диванчике. Итан внутренним взглядом сосредоточился на сердце, создал зону тишины и распространил её по всему телу. После этого начал «подключать» дополнения, начиная с сердечного ритмера – устройства для расширения сосудов при необходимости мощных мышечных усилий, – потом погнал волну крови по артериям к голове и подключил «гаджеты».

Первым – чип-секретаря, недавно получившего название терафим, затем пси-защитника (вшинника), шейный мостик между мозгом и позвоночником, где спали до поры до времени боксы наноформеров: медикора (запаса лечащих нанитов) и пси-гена (запаса парализующих человека ботов, каждый размером в одну десятую миллиметра).

Весь процесс оптимизации допов уместился у него в четыре минуты. Открыв глаза, он увидел, что Лавиния смотрит на него, широко открыв глаза. Смущённо погладил подбородок пальцами.

– Ты чего?

– Ты… не дышал!

– Подумаешь, я могу находиться под водой не меньше четверти часа.

– И светился!

Ради успокоения подруги пришлось рассмеяться.

– Я качал энергию прямо из вакуума.

– Правда? – В голосе Лавинии прозвучало недоверие.

– Шучу, конечно. Наверно, сквозь кожу проступили сосудики, после того как я расширил сердце. Всё нормально, я не робот. Ты прокачалась?

– Да… всё работает, даже мобильник. Могу позвонить маме.

– Маме? – Итан озадаченно прищурился. – Ах да, вот я олух царя небесного! Тут ведь тоже есть наши родичи. В прошлый раз я об этом даже не подумал. Но звонить маме не стоит. Что ты ей скажешь?

– Спрошу про себя… тут и я должна быть? Разве нет? И ты?

– Все, кто скопирован и в нашем реале. Только опять-таки искать их тоже не надо. Во-первых, неизвестно, живы тут мы или нет. Во-вторых, может подняться переполох двойников, а это нам не на пользу. Не хватало, чтобы нами занялась местная Старуха.

– Если она есть.

– Должна быть. Потом как-нибудь и узнаем подробности местной жизни, но не сегодня. Слишком много нюансов придётся учесть.

– Хорошо, как скажешь, – кивнула Лавиния простодушно.

– Итак, ищем кофе.

Долго искать намеченное не пришлось. Кофе в зёрнах, да и кофемашины в доме местной «сороковой» Кристины обнаружить не удалось, отыскалась только банка с растворимым, но и этого было достаточно.

Вскипятили чайник, съели по ломтику хлеба с сыром, найдя и то, и другое в работающем холодильнике, выпили по чашке вполне приличного (помола московского Дома на паях) кофе, и беглецы отправились в новый кьюар-поход.

Переселение Иннокентия и Стефании в сто одиннадцатый реал потребовало нервов, размышлений, двойного сосредоточения, беззвучных ругательств и времени.

Сначала пара попала в злобный вариант Мультивселенной (кругом гремели взрывы), потом в полную мерзких запахов мертвецкую (вокруг лежали горы трупов) и только с третьей попытки прошли в нужный вариант ветвления.

Не узнать его было невозможно.

В реале Таллия Лобова украинские военные сбросили на Луганскую область «грязную» атомную бомбу, заразившую радиацией около десяти тысяч квадратных километров, и все её жители были выселены за пределы заражённой зоны. Саму зону отгородили сетчатым забором, который контролировали радиохимические подразделения Министерства обороны России. Таллий служил в них ротмистром и мог посещать зону на специальных модулях. Так Лобовы и познакомились в начале июня, выйдя после кьюар-броска в лесополосе заражённой местности.

В данный момент особого удивления представший перед глазами обоих пейзаж не вызвал, но пару минут на его осмотр они потратили, вслушиваясь в призрачную тишину рельефа и доклады терафимов о параметрах среды, в том числе о потенциалах радиации.

В этом реале тоже царствовало лето, и температура воздуха была выше двадцати градусов, но не намного. Двадцать три с хвостиком, как выразился чип-секретарь Иннокентия. Небо над пересечённой лесополосами равниной было затянуто облаками, дул северный ветерок, принося недобрые запахи жжёной почвы, сгоревшего кустарника, пластика, железа и разлагающихся тел животных.

– Ужас! – прошептала Стефания, зажав рот и нос ладошками.

Иннокентий промолчал, вызывая «брата» сразу по двум линиям «брейнпередатчика».

Прощаясь несколько дней назад, все Лобовы обменялись номерами мобильной связи, чтобы при необходимости не искать друг друга по другим каналам, а вшитая в голову надзорика рация была «включена» всегда.

Путешественники оказались не внутри дома, а где-то на окраине неизвестного поселения, дома которого, хотя и не были разрушены войной, выглядели сиротливыми и обветшавшими, словно простояли здесь без хозяев сто лет. Крыши некоторых упали, превращая белёные когда-то хаты в кучи обломков. В соседней что-то шевелилось, и Иннокентий разглядел крыс, копошащихся в мусоре.

Таллий отозвался по мобильной линии спустя минуту. Связь была плохой, голос «брата» был почти не слышен из-за помех, но он всё же сообразил, кто вызывает, и пообещал забрать нежданных гостей.

Ждать пришлось чуть меньше сорока минут.

В тучах на востоке от селения (оказалось, что это Карпуховка, здешний пригород Луганска, которого в сорок первом реале не существовало) сверкнул зайчик, и через несколько секунд на стоявших за пределами строения беглецов свалился растопырчатый из-за антенных «ушей» аппарат, в кабине которого, как зёрнышко в яблоке, сидел Таллий.

Обнялись, молодой человек похлопал Иннокентия по спине и протянул руки к Стефании.

– Рад вас видеть, леди и джентльмен! Не думал, что свидимся так быстро. Что случилось?

– За нами погоня, – сказал Иннокентий будничным тоном.

– Подожди, давайте покинем эти грустные места, – перебил его Таллий, такой же высокий, плечистый, обладавший той же внушительной комплекцией, а главное, похожий на Иннокентия как его отражение в зеркале, разве что у него виднелось тату на виске и была другая причёска. – Незачем цеплять лишние рентгены.

Ушастая этажерка модуля имела всего два сиденья, поэтому трое габаритных пассажиров разместились в кабине с трудом, но это не помешало полёту, который длился всего двадцать минут.

За это время Иннокентий рассказал «брату» историю своих приключений в родном реале, а Таллий в свою очередь поделился новостями. Если Иннокентию со Стефанией досталось по полной программе, то в сто одиннадцатой копии реальности пока всё было спокойно. Фронтом и здесь командовал искусственный интеллект по имени «Царь», но у него не было повода преследовать Таллия Лобова, как у Старухи из двадцать третьего или «Баталера» из восемьдесят восьмого реала.

Никто на базе контроля периметра не обратил внимания на новых гостей. Таллий доложил своему непосредственному начальнику о доставке из зоны «случайно» попавших в неё гражданских, и на этом официальная часть происшествия закончилась, а неофициальная начальника не касалась. Военные люди в этом реале решали проблемы с удивительной для военного времени простотой, доверяя друг другу. Иннокентий поначалу опасался, что их начнут расспрашивать, кто они и откуда, и даже изолируют, но этого не случилось, и он расслабился даже больше, чем хотел.

Таллий сводил гостей в столовую базы, где они с превеликим удовольствием пообедали, отметив разнообразие блюд. Питались охранники периметра и операторы обеззараживающей почву техники весьма и весьма прилично. Во всяком случае, Иннокентий с интересом ознакомился с меню, выбрал салат из двенадцати ингредиентов, среди которых наравне с сельдереем значилась экзотическая мелотрия, а также запечённое в кабачках и луке «вепрево колено по-арабски», оказавшееся искусственным мясом. Но по вкусу не отличавшееся от настоящего, а главное – исключительно вкусное.

Таллий, действительно обрадованный визитом «брата» и его подруги, болтал без умолку, и это было умилительно до тех пор, пока он не дошёл до политики. Услышав сентенцию: «Наши богачи так и не помогли СВО, всё ещё надеясь сохранить свои миллиарды», – Иннокентий вспомнил точно такие же признания Тараса и Итана и остановил парня:

– Талик, не увлекайся. Во всех наших запутанных реалах, принадлежащих одной ветви «саксаула Эверетта», идёт война. Поэтому все проблемы, по сути, идентичны и надо решать их в каждом варианте. Хорошо, что у вас нет такого ИИ-беспредела, какой случился у нас, однако наши реалы требуют регулировки, и мы всегда будем в них изгоями, пока не справимся со Старухами.

– А вы переселяйтесь к нам, – простодушно предложил Таллий.

Стефания засмеялась.

– Какой ты заботливый.

– А что? Я от всей души.

– Ещё поговорим, – пообещал Иннокентий. – А пока что опять помоги нам с экипировкой.

– Без проблем. А можно я пойду с вами? – вдруг загорелся «младший» Лобов, хотя возраст у всех Лобовых был один и тот же.

– Ты же на службе.

– В любой момент могу отпроситься на несколько дней: наша служба считается опасной, и командиры идут навстречу.

– Посмотрим, может, ещё придётся.

– Тогда идёмте со мной, отправимся к нашему каптенармусу, он выдаст всё, что я закажу.

– Ты имеешь такую возможность?

Таллий выпятил грудь.

– Я ротмистр! Имею право пользоваться всей имеющейся на складах техникой и обмундированием.

– А оружие?

Таллий несколько потускнел.

– Смотря что закажете, но уверен, что Филин разрешит.

– Кто это?

– Бат-майор, главный на базе по техническому сопровождению. Мы с ним дружим.

– Поехали.

Однако не всё решилось так быстро и гладко, как обещал Таллий.

Если спецкостюм («для нужд чистильщиков», заявил он, имея в виду операторов бригады контроля зоны) удалось выбрать прямо на складе базы, то с оружием случилась загвоздка. Выдачей этого вида устройств и аппаратов занимался искусственный интеллект, для которого важно было подтверждение запроса со стороны начальства Таллия, а он этого подтверждения не дал. Оператор зоны вернулся от него смущённый и огорчённый, заявив, что начальник такой же дуболом, как и цифровой каптенармус, хотя с виду человек.

– Ладно, обойдёмся первое время, – успокоил его Иннокентий. – Если понадобится, я у тебя займу. Какое оружие тебе положено?

– Никакого, – совсем сконфузился Таллий, – если не считать универик. Я же не на фронте служу, сражаться ни с кем не надо.

– Что такое универик?

– Звуковой отпугиватель. – Таллий показал браслет на левой руке с двумя головками. – Издаёт ультра- и инфразвук. Действует на всех животных и хищных зверей.

– А на людей?

– А чем они лучше зверей? – ухмыльнулся молодой оператор.

– Годится, подари мне.

– Да у меня в поселении ещё есть.

– Неси.

Таллий отлучился на четверть часа и принёс не только браслеты звуковых излучателей, но и нож-мономолик, способный резать металл, а также овальную трубочку с ребристой рукоятью.

– Это неймс, нейтрализатор межмолекулярных связей, в принципе тоже оружие. Не мой – отца. Он был оператором шахтного комбайна, им выдавали на случай завала в шахте. С его помощью можно пробить дырку в любой стене или в завале.

– Аккумулятор разряжен?

– Н-не знаю, я им не пользовался.

– Ладно, проверю, и на том спасибо.

Иннокентий вспомнил своего отца. У всех Лобовых был один родитель, но его отец не был шахтёром. Интересно, почему у них разные воспоминания?

Переоделись в небольшой квартирке Таллия, проверяя, как сидят на фигурах современные боевые костюмы. В двадцать третьем реале их называли «барсиками», в сорок первом – «хамелеонами», а в реале Иннокентия – «скорпионами». Хотя все они вели свою родословную от российских «ратников» и «сотников», признанных лучшими во всём мире.

– Не жмёт? – спросил Иннокентий, критически осмотрев Стефанию. – Выглядишь прекрасно.

– Ты тоже, – улыбнулась она. – Нет, я его почти не чувствую.

– Очень качественное бельё. – Иннокентий имел в виду костюм-подкладку из специальной ткани, служащий внутренним слоем «хамелеонов». – Проверь аппаратуру.

Включили техническое сопровождение костюмов, опробовали рации, медицинский бокс, герметизацию шлема, индикацию и компьютерное обеспечение. Всё работало. Тогда они свернули валиками на шею сзади конусы шлемов и стукнулись ладонями, празднуя событие: Стефания радостно, словно одержав победу, Иннокентий – радуясь её настроению, хотя он понимал, что никакая спецодежда не спасёт их от посланного за ними спецназа.

– Что дальше? – спросила она облегчённо.

– Не особо веселись, – покачал головой математик. – Самое страшное ещё впереди.

– Но ведь ты меня не бросишь? – Девушка лукаво сощурилась.

– Никогда! – железно пообещал он.

– Тогда мне ничего не страшно!

– Два сапога пара, – фыркнул наблюдающий за ними Таллий. – А вообще я тебе завидую, братан. Такую девчонку завлёк!

– Повезло, – пошутил Иннокентий.

– А вот мне никак не везёт! – опечалился сто одиннадцатый.

– У тебя ещё всё впереди. А теперь давай решать главную задачу. У вас тоже есть серьёзная общественная организация наподобие нашего РОКа.

– БОР, Братство офицеров России.

– Помоги найти к нему доступ.

Вопреки ожиданиям Иннокентия «братан» не стал расспрашивать, зачем тому связь с офицерской организацией, и утверждать, что не имеет с ней никаких контактов. Быстрый и умный парень сразу начал размышлять, как решить проблему. Попытку поговорить с начальником своего подразделения, предложенную Стефанией, он отмёл, как не стал и вмешивать в это дело своих приятелей.

– Можно пойти двумя путями, – заявил он, когда все трое сели в тени платанов за бытовым сектором базы. Никто из собеседников не курил, хотя этот уголок явно предназначался для курящих.

– Первый, – продолжал Таллий. – Прочесать соцсети, где наверняка выложены контакты организации либо телефоны офиса. Второй: хакнуть сайты ФСБ или Минобороны, где точно содержатся сведения о работе БОРа.

– Хакать мы ничего не будем, – возразил Иннокентий. – Не хватало ещё, чтобы и местный ИИ…

– «Царь», – перебил Таллий.

– Вот-вот, не хватало, чтобы сам «Царь» взялся охотиться за нами. Твой отец не имеет доступа к начальству БОРа?

– Нет, он не военный и в армии не служил.

– Пойдём кружным путём. Дай нам доступ к интернету, и мы поищем контакты.

– Хорошо, а потом?

– Потом суп с котом. Потом я свяжусь с руководством БОРа и объясню им ситуацию.

– Зачем?

– Хочу рассчитать программу для умной пули и попробую подключить к решению проблемы вашу местную интеллектронику.

Таллий расплылся в недоверчивой улыбке.

– Думаешь, наши «ИИмперия» и «Царь» умнее ваших машин?

– Вот и проверим.

– Идём! – вскочил Таллий.

Иннокентию потребовалось всего сорок четыре минуты, чтобы изучить местные соцсети, вскрыть сайт ФСБ и найти адрес и телефоны офицерской организации под аббревиатурой БОР. И хотя криптозащита сетей спецслужб уцепилась за информационный хвост взломщика и начала расследование, время у диверсантов из сорок первого реала ещё оставалось, чтобы успеть решить свои проблемы. К счастью, Иннокентий воспользовался не личным кванком Таллия (так он называл свой персональный компьютер), а большим информационным комплексом базы, и надеялся, что до «брата» сыщики не доберутся.

Но он торопился, зная возможности «ИИмперии». В этом реале искусственный интеллект, командующий фронтом и всеми военными процессами, не запятнал себя связью с машинами ВСУ, однако не стоило считать его простым инструментом в руках российских генералов и операторов. «Царь» умел думать.

Тем не менее, по расчётам математика, у них был час-другой на переговоры с нужными людьми, и он попытался устроить рандеву с руководством БОРа.

Первый звонок в офис организации связал его с бот-секретарём, который без особых расспросов соединил абонента с человеком, дежурным по связям БОРа с общественностью. Дежурный задал не в пример роботу больше вопросов, но и он в конце концов проникся заботами «социального информатора», коим представился Иннокентий, и сообщил номер телефона приёмной отдела аудита особо важных проблем. Ответила женщина средних лет с серебристыми, но не седыми волосами, гривой падающими на лоб. Глаза у неё были такого же цвета, но внимательные и строгие. И она явно была нормалом, то есть не роботом для общения.

– В чём ваша проблема, сударь? – грудным голосом спросила она.

Иннокентий, оценивая возраст секретаря отдела аудита и её принадлежность к организации офицеров России, очнулся.

Представилась она вторым секретарём по имени Анна-Жозефина.

– Проблема касается деятельности параллельных военных структур. Но лучше об этом не общаться по каналам обычной информационной системы. Направьте меня, пожалуйста, к руководителю ранга, принимающего решения на уровне не ниже полковника, если применять аналогию с военной службой.

Чёрные брови Анны-Жозефины, контрастирующие с цветом волос, приподнялись.

– Точнее?

– Поверьте, у меня очень интересная и важная информация, которой я могу поделиться с человеком, имеющим доступ к главным руководителям БОРа.

Секретарь задумчиво присмотрелась к лицу Иннокентия; он сидел перед экраном компьютера в комнате штаба базы, которую догадался открыть Таллий. По его словам, здесь иногда собирались чистильщики оперативного звена. В данный момент она была пуста.

– Как вас представить? – спросила наконец Анна-Жозефина, удовлетворившись осмотром собеседника.

– Иннокентий Лобов, – не погрешил он против истины.

– Как долго вы можете ждать?

– Минуту, – усмехнулся Иннокентий по-лобовски.

Женщина с серебристыми волосами изобразила примерно такую же улыбку.

– Ждите.

Экран подёрнулся плавающими граффити.

– Ты её озадачил! – ухмыльнулся Таллий.

– Ничего, она поняла, – сказала Стефания. – И красивая.

– Может, это бот.

– Нет, я чувствую.

– Интересно, она служила в армии или нет? По идее, секретари БОРа должны быть отслужившими мужчинами.

– Женщины тоже служат.

– Как ты думаешь, сколько ей лет?

– Сам спроси, – улыбнулась Стефания. – Понравилась?

– Ага, – смущённо признался Таллий.

Анна-Жозефина появилась перед взором Иннокентия ровно через минуту.

– С вами согласился встретиться куратор СВО по спецмиссиям контр-адмирал в отставке Лепёхин Фёдор-Иоанн.

– Очень хорошо!

– Он сейчас в Мелитополе с группой информационной поддержки. Сможете присоединиться через час?

– Желательно встретиться наедине…

– Он организует.

– Хорошо, минуту. – Иннокентий посмотрел на «брата». – До Мелитополя долго добираться?

– Полчаса, – ответил Таллий. – Я отвезу.

– Будем там через сорок пять минут.

– Запомните руфон. – Анна-Жозефина продиктовала номер. – Всего хорошего, капитан Лобов, желаю удачи.

Серебристая голова секретарши БОРа исчезла.

Таллий вскочил с горящими глазами.

– Как она посмотрела! С ума сойти!

– Теперь ты знаешь, где она работает, – заметила Стефания. – В любой момент подскочишь и познакомишься.

– Тебе легко говорить, у твоего Иннокентия талант на знакомства, а у меня только физиономия смазливая.

– Это ты зря, захочешь – отыщешь этот талант и у себя.

– Поехали, – сказал Иннокентий.

От Донецка до Мелитополя домчались на медицинском вертолёте с двумя винтами (он был похож на Ка-52, но без пилонов с подвесками ракет и с красными крестами на бортах) за тридцать две минуты. Сели где-то на окраине города на забетонированном поле в окружении ангаров с беспилотниками боевого класса «Охотник». Иннокентий продиктовал своей чип-рации номер мобильного Лепёхина. Тот отозвался неожиданно быстро, услышал фамилию звонившего и предложил встретиться на окраине Мелитополя в здании автоцентра «Чайна». Иннокентий не возражал. Таллий оперативно нашёл фургон с эмблемой радиационной защиты на борт, и уже через десять минут они встретились с адмиралом в отставке, инспектирующим свои порядки в давно освобождённом от нацистов городе.

Контр-адмирал в отставке Фёдор-Иоанн Лепёхин оказался мощным мужиком брутального вида с таким могучим телом, какого Иннокентий не видел в жизни. Даже американские убийцы-бодибилдеры, по двадцать лет качавшиеся в тюрьмах США и достигавшие чуть ли не слоновьих размеров и ста пятидесяти килограммов массы, не могли сравниться с русским богатырём. Несмотря на свой семидесятилетний возраст, Лепёхин не имел ни грамма жира, был подтянут и активен. К тому же лицо ветерана российских морских сил специального назначения, где он служил, не было лицом старика, безмятежно спокойное и властное, волевое, с прямым носом, твёрдым абрисом губ и пронзительным взглядом голубых глаз. Он был побрит наголо и явно не следовал моде нынешнего возрастного гламура.

Осмотрев Иннокентия, такого же высокого, но выглядевшего на его фоне щуплым, его «родича» Таллия (увидев одно и то же лицо, озадаченно перевёл взгляд с одного на другого), а также скромно стоявшую сзади Стефанию, он протянул мужчинам здоровенную мясистую длань и, услышав просьбу Иннокентия уединиться, пригласил гостей в один из офисов автоцентра на втором этаже. Сопровождавшие его двое парней в пятнистых комби направились было следом, но он оставил их в коридоре.

Десятиминутную исповедь Иннокентия контр-адмирал выслушал молча, изредка посматривая на Стефанию. Похоже было, что красота девушки действовала даже на старого военного волка.

Наступила тишина. Лепёхин продолжал молчать, раздумывая. Гости обменялись взглядами. На лице Стефании отразилось разочарование. Она подумала, что один из руководителей БОРа принял рассказ Иннокентия за розыгрыш. Но он оказался умнее, чем ожидалось. Глянув на ждущие лица «братьев», секретарь Братства офицеров России усмехнулся твёрдыми каменными губами, словно в гранитной складке возникла трещина.

– Забавно. Что-то в подобном роде я и предполагал услышать.

– Это правда! – воскликнул Таллий. – Я был вместе с ним и другими «родственниками» в их реалах… э-э, в их копиях мира.

– Доказать можете?

Иннокентий помедлил, посмотрел на Таллия.

– Запри дверь.

Молодой человек метнулся к двери, взялся за ручку.

– Тут нет ни ключа, ни задвижки, я подержу.

Лепёхин посмотрел на него вопросительно, однако протестовать не стал.

Иннокентий вывел на «белый лист памяти» дробный квадратик кьюар-кода, «сходил» в соседний реал (точно такое же помещение, но без компьютера) и через несколько секунд вернулся.

Лепёхин сидел, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику кресла. В глазах контр-адмирала в отставке боролись сомнение и любопытство, победило второе.

– Чертовски интересно, судари и сударыни! Если только всё это не цирковой трюк и не фокус…

– Не фокус! – вставил слово Таллий.

– …То мир на пороге больших потрясений! – закончил Лепёхин.

– Мы об этом ещё не думали, – сказал Иннокентий. – В глобальном плане моё открытие действительно способно повлиять не только на ход СВО, но и на все мировые процессы. Но мы сейчас заняты проблемой выживания, и нам не до общемировых событий.

– Чего вы хотите?

– Я говорил: уничтожать искусственные интеллекты, Старуху и «Баталера», и уж тем более общероссийскую систему, нельзя. Россия неизбежно проиграет войну и вообще исчезнет как субъект. Поэтому мы решили создать вирус-программу для наших ИИ, которая изменила бы их программы в таком ключе, чтобы нас перестали преследовать.

Лепёхин снова ушёл мыслями в себя.

Кто-то попытался открыть дверь из коридора, и Таллий отступил. В помещение заглянул один из крупногабаритных, под стать секретарю БОРа, телохранителей, окинул помещение быстрым взглядом.

– Всё в порядке, Волына, – сказал Лепёхин.

Парень скрылся.

– Дело непростое, – продолжил гигант, прямо глянув в глаза Иннокентия. – Скорее всего, мы не сможем помочь.

– Но ведь у вас же наверняка есть нужные специалисты… – недоверчиво начал Таллий.

Лепёхин поднял огромную ладонь, и «младший» Лобов умолк.

– Нужны не просто специалисты, но айтиориенты.

– Кто?

– ИИ-эксперты высочайшего уровня, разработчики суперпрограмм. Обещаю одно: мы попытаемся.

– Вообще-то я тоже считаю, – сказал Иннокентий, – что в вашем реале есть нужные программисты. Во всяком случае те, кто создавал вашу ИИ-систему управления.

– «Царя»! – хохотнул Таллий.

– Разумеется, они есть, – кивнул контр-адмирал, – но лично у меня нет к ним доступа. Тем не менее я вас понял и буду работать.

– Сколько вам потребуется времени?

Лепёхин помедлил.

– Ответ дам завтра.

– Мы позвоним.

Гигант посмотрел на Таллия, на Иннокентия, поднял брови, покачал головой. Каменные губы расколола ещё одна неожиданно тёплая улыбка.

– Если бы не ваша демонстрация с исчезновением, никогда бы не поверил. Хотел бы побывать в другой реальности.

– Вообще-то кьюар-код опасен, – несмело проговорила Стефания.

– Чем?

– Представьте, что границы реалов начнут переходить все кому не лень. А если алгоритм выведает Старуха… это ведущий ИИ в реале Итана, либо наш «Баталер», они тут же начнут экспансию! Ведь для них, по сути, это будет расширением игрового пространства.

Лепёхин перевёл взгляд на Иннокентия.

Тот кивнул.

– Она права. В кусте копий, содержащих СВО, начнётся эпоха бесконечной войны под управлением машинных интеллектов.

– Но вы сами говорили, что этот ваш кьюар-алгоритм может запомнить далеко не каждый человек.

– Люди – не все, а для компьютера это детская забава.

– Что ж, будем думать, как избежать такого финала. Помощь в обустройстве нужна?

– Нет.

– Тогда разрешите удалиться. – Контр-адмирал поднялся и вышел, не попрощавшись.

– Илья Муромец! – с восхищением посмотрел ему вслед Таллий.

– Наверно, даже больше Муромца, – засмеялась Стефания.

Спутники повернулись к молчащему Иннокентию.

– О чём задумался? – спросил Таллий. – Сомневаешься в успехе? Или в этом старичке?

– Ничего себе старичок! – фыркнула Стефания. – Он вам обоим фору даст!

– Не преувеличивай, и на таких громил есть управа.

– В нём я не сомневаюсь, – сказал Иннокентий. – Этот человек сделает всё, что в его силах. Но Стеша права, я только сейчас оценил возможность расширения войны на другие реалы. Чтобы этого избежать, надо…

– Уничтожить кьюар-алгоритм!

Иннокентий покачал головой.

– Этого мало. Надо ликвидировать его носителей. Помните, как это сделал робот в «Терминаторе»?

В комнатке воцарилась пугливая тишина.

Спутники, ошеломлённые словами Иннокентия, смотрели на него с сомнением, недоверием и страхом.

Система «ИИмперии» обладала тремя техническими комплексами Москвы и филиалами ещё в десятке городов России. Но головной её офис, опекаемый администрацией президента, охраняемый целой армией воздушно-ракетной обороны и управляемый высокопоставленными персонами не ниже генерала по званию и кандидата наук по специальности, располагался на Карамышевской набережной столицы, в отдельном двенадцатиэтажном корпусе Министерства цифровых технологий. Здание было задвинуто за жилые высотки, возведённые в разные времена, и ни со стороны набережной, ни со стороны проспекта Жукова видно не было. Но стоило глянуть на его крышу, украшенную куполами и решётками антенн разного калибра и геометрии, сразу становилось понятно, что здесь стоит важный объект, имеющий все виды связи.

Никаких человеческих черт и эмоций «ИИмперия» не имела, хотя для связи с операторами использовала человеческий облик и представала перед людьми в образе сурового «князя» (недаром же в некоторых реалах ей дали имя «Царь») – мужчины с белыми волосами и пронзительным взглядом прозрачно-серых глаз. Но в случае общения с «коллегами», другими ИИ и компьютерами человеческий облик системе был не нужен, и беседовали, образно говоря, два дикобраза, иглами которых являлись информационные связи. Дикобраз «ИИмперии», естественно, был крупнее других, потому что объединял все комплексы управления государством. Так, ИИ-система «Баталер», управляющая боевыми действиями в Донбассе, была на порядок слабее, хотя и успешно справлялась со своей игрой с противником «Перемогой», боевой системой ВСУ. Однако на скорость обмена информацией это не влияло, и разговор двух ИИ обычно не превышал минуты. Но не в этот раз.

У «ИИмперии», что называется, накипело, и она обрушила на подчинённого весь свой машинный гнев, что выражалось совершенно без каких-либо эмоций и потому воспринималось операторами связи как угроза расстрела на месте – после расшифровки скоростных переговоров.

Впрочем, «Баталер» тоже не обладал эмоциональной сферой, кроме разве что вшитой в него программы ответственности за выполнение приказов вышестоящих инстанций, и выслушал «босса» с меланхолией теннисной ракетки, в ярости брошенной теннисистом на корт после проигрыша мяча. После того как «ИИмперия» высказала ему всё, что «думала», о самом ИИ, а также о его создателях, настало время рабочего обсуждения ситуации.

«Баталер» известил о провале операции по ликвидации в Крыму Иннокентия Лобова, не утаив ни крохи информации, а «ИИмперия» потребовала объяснений.

«Он был не один, – доложил оператор фронта. – С ним была женщина, опознанная как майор фронтовой разведки Стефания Иванчай. Командир части, в которой она служит, сообщил, что майор не вернулась из разведрейда и считается погибшей».

«Возможно ли предположение, что это другая женщина, носящая ДФ-маскер личности Иванчай?»

«Анализ её поведения показал, что это она и есть».

«Дальше».

«С ними встречались двое: комиссар крымского филиала РОКа Зинаида Степановна Плавская и её сын Арсений. По моим данным, устроил встречу комиссар первого ранга Кресовец».

«Полное имя?»

«Комиссар Российского офицерского Корпуса Кресовец Орбан. Он руководит службой защиты РОКа под названием Форпост. Имеет связи с Минобороны и Федеральной службой безопасности. Других данных в его досье не имеется».

«Вскройте браузер ФСБ».

«В доступных мне файлах конторы о нём никаких упоминаний».

«Как Лобову и его пассии удалось уйти?»

«Дрон-снайпер опоздал на полсекунды. Инцидент расследуется. Мне раскрутить упомянутых сотрудников Корпуса?»

«Я сам займусь ими. Что касается Иннокентия Лобова, спусти ниже по исполнителям распоряжение взять живым».

«У меня твоё распоряжение ликвидировать…»

«Взять живым!»

«По моим сведениям, Лобов пользуется неким приёмом, позволяющим ему исчезать с места событий в неизвестном направлении. Дрон имел точные координаты, но буквально перед выстрелом Лобов и женщина исчезли. Могу дать указание полиции задержать и взломать Плавскую».

«Она не машина, живой человек».

«Существуют методы допроса, которые ломают психику любого человека».

«Понадобится – я дам команду».

«Однако мы не знаем первое – где появится Лобов в очередной раз, и второе – каким образом его захватить».

«Эксперты по гипносистемам уже подключены. Как только Лобов появится в поле зрения камер наблюдения, по нему будет нанесён психотронный удар. Эксперты обещают, что, потеряв сознание, он будет обездвижен».

«Понял, ваше превосходительство. Приказ будет исполнен. При очередном появлении Лобов будет задержан и допрошен. Возможен ещё один вариант».

«Выкладывай».

«Задержать майора Стефанию будет легче, а он к ней, судя по всему, привязан и пойдёт на всё, чтоб освободить. В этом случае применить психотронику будет проще».

«Хороший вариант, – похвалил «босс». – Работай».

Канал связи ИИ-систем растаял.

Вниманием «ИИмперии» завладели десятки ждущих решения проблем, над которыми она билась, подключая нужные вычислительные мощности. Но та часть «мозга», которая отвечала за решение задачи с захватом возмутителя спокойствия, не дремала, ИИ-правитель подцепил к ней сектор общения с ФСБ и вызвал директора.

Разумеется, он и с ним мог общаться, не высвечивая в экране монитора связи человеческую фигуру, но привычка, а вернее, программа соблюдения этикета, сработала, и перед генералом Казаковым, исполняющим обязанности директора Федеральной службы безопасности, проявился беловолосый осанистый, гладколицый «Царь».

– Добрый день, Георгий-Ронг.

– Добрый, – остался невозмутимым генерал, тонколицый, с носом горбинкой, тёмными глазами и взбитыми волной блестящими волосами.

– Получены сведения, – без обиняков начал ИИ, – о деятельности субъекта утечки информации Лобова. Он объявился в крымском отеле…

– Я в курсе, – перебил директор. – Кресовец доложил мне об этом.

Если бы «ИИмперия» была человеком, она, наверно, ошеломилась бы и удивилась, однако даже такая новость не заставила искина проявить человеческие чувства.

– Кресовец ваш человек?

– Нет, на контору он официально уже не работает, но даёт консультации.

– Поскольку его порученцы встречались с подследственными…

– Ваш беспилотник помешал контакту, и беседы Кресовца с Лобовым по душам не получилось. Не нужно нам мешать, наших сил вполне хватит, чтобы добиться успеха с Лобовым.

– Но я получил распоряжение от… – «Царь» поднял глаза к потолку, как бы давая понять, что им руководят президент и правительство.

– Я сообщу главкому, проблемой Лобова будут заниматься только наши структуры, – Казаков улыбнулся, – и «Сохран».

Лицо собеседника осталось внимательно-сосредоточенным. Под именем «Сохран» директор упомянул ИИ-систему ФСБ, по мощности не уступающую «ИИмперии». В каком-то смысле обе эти системы соперничали, но на работе это не сказывалось.

– Хорошо, – бесстрастно согласилась «ИИмперия». – Работайте по своим планам, но я вас прошу ускорить рассмотрение дела с экспертами. Возможно, Лобов нашёл математическое решение туннелирования пространства.

Глаза Казакова впились в лицо фантома.

– У вас есть… информация?

– Давайте договоримся, Георгий-Ронг: будет у меня – я тотчас же поделюсь с вами, появится у вас…

– Я обращусь к вам!

«Царь» улыбнулся совсем по-человечески и исчез.

Через минуту после этого он связался по секретной ветке с ИИ-системой ФСБ, которую директор назвал именем «Сохран», и выяснил, что подконтрольные Службе безопасности научные коллективы уже работают над проблемой передачи массы на большие расстояния. Их решение действительно могло ускорить разгадку мгновенных исчезновений Иннокентия Лобова.

Но «ИИмперии» этого было мало. Искин России хотел получить доступ к телепортации первым.

Лепёхин позвонил ровно в девять часов вечера. Не ожидавший этого (комиссар БОРа сто одиннадцатого реала обещал дать ответ через сутки) Иннокентий не сразу узнал характерный басовитый голос и лишь спустя несколько мгновений сообразил, кто такой Фёдор-Иоанн.

Они с Таллием в это время благодаря лейтенанту чистильщиков расположились в общежитии десятка тыловых служб, среди которых присутствовала и контора радиохимической защиты. После нанесения киевским режимом удара «грязной» бомбой такие подразделения появились на всех прифронтовых территориях.

Таллий договорился с командиром отделения РХЗ о расположении в штабе важных экспертов, и все трое после ужина в полевых условиях заселились в небольшую казарму на окраине Мелитополя.

Вижн-очков у Иннокентия не было, и он вместо них нацепил на голову шлем «скорпиона», чтобы видеть собеседника.

– Слушаю, товарищ генерал.

– С вами хотят встретиться специалисты.

– Буду рад. Когда и где?

– К вам сейчас подойдут трое, пароль «шило».

– Мы расположились…

– Я знаю, ждите.

Изображение Лепёхина в толще забрала исчезло.

Иннокентий снял шлем.

– К нам придут гости.

– Кто? – оживилась Стефания, успевшая отдохнуть и прихорошиться. Имелось в виду, что она умылась и взбила волосы волной.

– Эти ребята из БОРа быстро соображают, – сказал Таллий с ухмылкой. – К ним даже президент прислушивается.

– Ещё бы они не соображали. Я видела мину генерала, когда Кеша исчез. На его месте я вообще не выпустила бы нас из виду.

– Никто нас не удержит, если мы захотим скрыться.

– Если только до перехода кто-нибудь не пристрелит.

Таллий изменился в лице.

– Вот чёрт! Я не подумал.

Сквозь негромкие вечерние шумы пригорода Мелитополя, доносившиеся сквозь открытое окно (гром фронта был практически не слышен, и окрестности жили вполне мирной жизнью), в коридоре первого этажа казармы послышались шаги, по двери стукнули пальцем.

Иннокентий открыл дверь.

Напротив остановились трое: двое мужчин и женщина в возрасте около пятидесяти лет. Все в полевом камуфляже, без оружия. Мужчина постарше, темнолицый, морщинистый, с глубоко посаженными глазами, невольно поднял голову: он был намного ниже Иннокентия.

– Шило.

– Проходите.

С трудом расселись на двух лежаках, стульев в комнате не было.

Гости представились. Женщину звали Мартой-Леон, она оказалась специалистом в области охраны компьютерных систем. Старший из мужчин звался Мироном-Дельвигом, и он имел интересную специальность инспектора по соблюдению законности создания гибридных человеко-машинных систем. Его спутник по имени Валентин-Иоанн – косая сажень в плечах – казался моложе, но именно он и являлся руководителем делегации, будучи специалистом в области физики цифровых технологий. Большая глыбистая голова на глыбистых плечах, тяжёлый подбородок, высокий лоб, волосы с сединой и проницательные голубые глаза – он был похож на Лепёхина, и математик не удивился, когда выяснилось, что генерал его брат.

– Прошу вас, – произнёс богатырь басовитым голосом, – повторите то, что вы рассказали генералу.

Иннокентий, успев оценить гостей (ни грамма темноты или скрытых намерений), послушно поведал представителям БОРа историю открытия кьюар-алгоритма.

Они переглянулись.

– Чудо дивное, – проговорил Мирон-Дельвиг с добродушной усмешкой. – Может, продемонстрируете?

– Ох, поверьте на слово, – досадливо проговорила Стефания. – Это ведь не в туалет сходить, понимаете?

– Извините ради бога, – кивнул брат Лепёхина. – Но вся ваша история настолько необычна, что поневоле потребуешь доказательств.

– Не хотелось бы по пустякам…

– Не надо, мы верим. Странные дела творятся в вашем… э-э… варианте реальностей. Как вы допустили, что всем сложнейшим хозяйством страны и даже военными действиями управляет искусственный интеллект? У нас тоже вовсю пользуются цифровыми технологиями, однако машины являются лишь системами расчётов сложных процессов.

– Увы, весь путь развития ИИ с начала века во всех реалах «саксаула Эверетта» шёл неправильным путём. Специалисты спохватились ограничить их деятельность слишком поздно, когда произошёл тихий инструментальный переворот. Я сам удивлён, что в вашем сто одиннадцатом реале страной и СВО управляет человеческая команда, а не компьютер.

– У вас действительно дело дошло до полного захвата власти этой… «ИИмперией»?

– Поэтому за мной и началась охота, так как я являюсь шилом в… одном месте и представляю опасность для управляющих ИИ-систем – «Баталера» и всей «ИИмперии».

Гости покивали в задумчивости.

Слово взяла женщина:

– И вы хотите избавиться от преследования?

– Разумеется, я же не враг России и моего народа, каким меня представляют в СМИ, управляемых искинами. Ещё раз повторяю: ликвидировать «Баталера» нельзя, мы проиграем войну с НАТО, а вот изменить программу можно. То же самое касается и моего «кровного брата» Итана из сорок первого реала, за которым гонятся ищейки Старухи.

– Кого? – удивилась Марта-Леон. – Старухи?

– Официальное название «Маршалесса».

– Каким вы видите решение проблемы?

– Индивидор! – не сдержался Таллий.

Взгляды троицы скрестились на сто одиннадцатом Лобове.

Он смутился.

– Имеется в виду умная пуля с вирус-программой, которую можно будет внедрить в браузер «ИИмперии».

– Но это невозможно! – заметил Мирон-Дельвиг.

– Почему?

– Во-первых, такие ИИ-системы имеют мощную криптозащиту, которую не взломает ни один хакер.

Иннокентий улыбнулся, вспомнив подругу Итана Лавинию, способную взломать любую информационную сеть.

– Есть такой хакер.

– Шутите?

– Ещё возражения?

– ИИ такого уровня охраняют квантовые облака…

– И блокчейн преодолим. Хотя есть способ получше.

– Какой, если не секрет?

– Индивидор не нужно будет прятать в наноформу, мои «братья» легко пройдут все охранные периметры и внедрят индивидора в любую информационную сеть.

Мирон-Дельвин ошеломлённо посмотрел на задумчивого Валентина-Иоанна, пожевал губами, снова впился глазами в оживлённое лицо Таллия.

– Вы меня озадачили!

– Сделать это будет трудно, – усмехнулся Иннокентий, – «братец» преувеличивает наши возможности, но попробовать стоит. Вы сможете помочь нам разработать такую программу?

По комнате растеклось молчание.

– У тебя есть время? – спросила Марта-Леон у брата генерала.

Тот помедлил, раздумывая.

– Задача очень интересная, спору нет. Но на её решение понадобится много времени.

– У нас нет много времени, – грустно сказала Стефания. – Существует опасность овладения кьюар-алгоритмом нашими преследователями, я имею в виду машины, и в нашем кусте реальностей начнётся ад. Этот ад надо остановить до его возникновения. Под угрозой не только наши жизни, но и жизни миллионов людей во всех реалах.

Помолчали, разглядывая друг друга.

– Я вас понял, – сказал наконец Валентин-Иоанн. – Будем решать проблему поэтапно. В первую очередь – программа для умной пули. Остальное во вторую очередь. Завтра я буду в Москве, и мы подключим наших лучших специалистов-цифровиков. Сможете подождать несколько дней?

– Мы тут не останемся, надо помочь и моим «родичам» в других реалах. Но я буду регулярно появляться у вас.

Гости встали. Мужчины обменялись рукопожатиями и вышли вслед за спутницей. Лобовы со Стефанией остались в комнатке, пропахшей старыми обоями.

Так как делать было нечего, а телевизора в казарме не было, решили погулять по местным достопримечательностям, главными из которых были недавно построенные жилые дома и торгово-социальный центр «Гордополь». В своём родном реале Иннокентий очень редко посещал торговые центры, тем более что почти всё нужное можно было заказать по интернету. Социологи ещё в двадцатом веке предсказывали постепенное замещение магазинов соцсетями и курьерской службой. Предполагалось, что в скором времени, к две тысячи тридцатому году, продажи утекут в Сеть и появится не только интернет вещей, но и интернет людей, когда те станут предметом торга. СВО на Донбассе слегка подвинуло прогнозы, так как стране всё больше требовалось оружия и боеприпасов: воевали, по сути, не с Украиной, а с Европой, блоком НАТО, – и любители повоевать увлеклись игрой, развивая искусственные интеллекты в качестве поводырей вечной игры.

Погуляв по реалам, математик узнал различия в их развитии и мог ориентироваться в общественных предпочтениях. Двадцать третья реальность, где обитал Тарас Лобов, не отличалась радикально от первой, где в феврале две тысячи двадцать второго года началась специальная военная операция по денацификации и демилитаризации Украины. В том же две тысячи двадцать втором году этого реала ещё не получили должного развития ИИ-системы и в России оставались те же бытовые реалии с использованием магазинов и ТРОЦ. Но уже в сорок первом реале, во времени Итана, практически повторяющем приметы времени две тысячи двадцать второго года и последующих лет, интернет заменил многие сферы обслуживания населения, а реал Иннокентия, восемьдесят восьмой, и вовсе исключил такие устаревшие понятия, как универсам.

Каково же было удивление пары, когда гости обнаружили в сто одиннадцатой Мадьяровке, пригороде Мелитополя, самый настоящий торгово-развлекательный комплекс, в котором были и торговые точки, и виртуальные маркетплейсы, и площадки для индивидуального обслуживания, и увеселительные ячейки. Фронт в сто одиннадцатом реале откатился далеко на запад, и люди на освобождённых от укронацистов территориях вернулись к прежнему образу жизни.

Посетителей в «Гордополе» было много, многие из них нередко расхаживали в полевых военных костюмах, и гости в своих «скорпионах» не сильно выделялись из толпы.

Прошлись по площадкам на трёх этажах здания. Стефания с интересом оценила местный парфюм, заметив знакомые бренды, а также подиум с носителями одежды, но покупать ничего не стала. Да и не было у гостей из восемьдесят восьмого нужных эмитентов и карт, поскольку в этом реале наличных денег не существовало, только цифровые, а заимствовать у Таллия она не захотела, как он ни уговаривал. Рассмеялась, подержав в руках нечто пушисто-прозрачно-серебристое, оказавшееся гарнитуром из Иваново: кофточкой и юбкой до колен.

– Ну и где я буду эту красотень носить? Вот закончим разборки с укрофашистами и «Баталером», тогда, может быть, и куплю.

Побродив ещё немного, оба Лобовых и Стефания уселись в кафе «Рыбный погребок» на втором этаже.

– Плачу! – объявил Таллий. – Попрошу без возражений!

Никто на этот раз ему не возразил.

Мужчины заказали пиво «Ржаница» и жареную кефаль. Стефания от пива отказалась, зато попросила бокал вина, и бледнолицый парнишка-официант в чёрно-белом костюмчике принёс бутылочку «Крымского рислинга».

– Жить хорошо! – развеселился «младший» Лобов, после того как они чокнулись.

– А хорошо жить ещё лучше! – вспомнил Иннокентий бессмертную киноклассику[6].

Таллий не отреагировал, очевидно, не знакомый с фильмами двадцатого века.

– Жаль, что здесь нет экстрекса, – сказал он, захмелев с первого глотка. – Заглянули бы.

Спутники переглянулись.

– А что это? – осторожно спросила Стефания.

Молодой человек засмеялся.

– У вас такого безобразия нет?

– Объясни.

– Ну, это система реальных переживаний виртуальных сексуальных удовольствий. Садишься в кресло, на тебя цепляют альпины, очки такие, и ты… в общем, занимаешься любовью с кем хочешь.

Стефания поморщилась.

– Уродство!

Таллий снова засмеялся.

– А ещё есть полисексор, где программа позволяет тебе виртуально менять пол во время секса.

На лицах слушателей отразились их чувства, и ротмистр расхохотался, обратив на себя внимание посетителей. Под взглядом Иннокентия прикрыл рот рукой.

– Забавно, что вы не знаете таких простых развлекаловок.

– У нас такой грязи нет, – сказала Стефания.

– Вы просто не обращали внимания. Эти штуки встречаются везде, особенно у богачей, владельцев компаний и агрегаций. Федералы этот вид развлечений не приветствуют, но кто хочет, найдёт.

– Дрянь ведь!

Таллий пожал плечами.

– Кого это волнует? Демократия. Да и молодёжь отвлекается от серьёзных запросов.

– Не ожидала, что в вашем продвинутом реале существует такая мерзота.

– Вот мы и продвинулись. Слушайте, ангелочки мои милые, нам всё равно ждать долго, пока спецы из Братства будут решать проблему с индивидором. Что если гульнуть по другим реалам? Так хочется посмотреть на жизнь наших «родичей», узнать, много их или нет.

Иннокентий встретил затуманенный взгляд Стефании.

– Любишь острые ощущения?

– Только не надо рассуждений об опасности и риске.

– Нам надо вернуться в Крым и встретиться с местными офицерскими структурами. У нас не БОР, как у вас, а РОК – Российский офицерский корпус, но в принципе это одно и то же общественное образование. Они тоже обещали помочь с умной пулей.

– Одно другому не мешает. Я в отпуске три дня, могу отправиться с вами хоть в первый реал, хоть в восемьдесят восьмой, хоть в последний.

– Последнего не существует.

– Почему?

– Мультивселенная делится бесконечно.

– Даже если она ветвится бесконечно, вариантов с СВО не может быть бесконечное количество. Во всех ответвившихся от первого реалов она продлится от силы два-три года. Мы победим во всех, и война закончится.

Стефания, раскрыв глаза шире, посмотрела на математика.

– Боже мой…

– Что? – ощетинился Таллий. – В чём я не прав?!

Иннокентий проглотил ставшее сладким пиво.

– Братик, ты не представляешь…

– Очень даже представляю!

– Нет, я как раз не возражаю, ты прав! Хотя наше положение от этого не улучшится. Пока идёт СВО, нас будут давить и преследовать.

– Да и хрен с ними, прорвёмся!

От избытка чувств Иннокентий встал, прижал «брата» к себе и сел обратно.

– Всё равно это безумно классная мысль! СВО когда-нибудь действительно кончится, и дальше все реалы будут жить свободно. Но нам ещё предстоит отстаивать право на жизнь, пусть и не вечно.

– Так что решаем с идеей погулять по другим реалам?

– Сходим в наш родной, узнаем новости и, если ничто не помешает, попутешествуем.

– Ура! – поднял кружку с пивом Таллий.

– Может быть, предупредим генерала, что мы отлучимся? – неуверенно предложила Стефания.

– До завтра мы точно никому не нужны, – отмахнулся Таллий. – Эти парни, с кем мы беседовали, будут усердно рыть землю в поисках решения проблемы, а материал нужен серьёзный.

– Хорошо, уговорили, – согласился Иннокентий, озабоченно прислушиваясь к шёпоту интуиции: она почему-то нахмурилась. Но ему и самому захотелось «погулять» по реалам и посчитать количество Лобовых. За всё то время, что прошло с момента реализации им кьюар-перехода, мысль познакомиться с остальными «братьями» посещала его не раз, но случай осуществить это представился впервые.

– Доедаем и уединимся. Не отсюда же стартовать.

Спешно поели, запили блюда чаем и направились искать уединённое место, чтобы не привлекать к себе внимание случайных прохожих.

Таковое нашлось в переулочке за тёмным двухэтажным зданием административного вида. Обнялись.

– А где мы выйдем? – спросила Стефания.

Иннокентий прикинул карту Донбасса.

– Мы в Мелитополе, в восемьдесят восьмом реале он тоже освобождён, так что к укропам мы не попадём. А что в этом районе построено, не помню, город я знаю плохо.

– Вряд ли у вас есть Мадьяровка, – сказал Таллий. – Другое дело, не напороться бы на какой-нибудь военный патруль.

– Поехали!

Иннокентий воспроизвёл в памяти квадратик кода, и трое кьюарходцев растаяли в воздухе, как привидения.

Пахнуло незнакомыми запахами наравне со знакомыми: обоняние легко определило ароматы мокрого бетона, солярки, масел и копоти. Вокруг было темно хоть глаз коли, в отличие от переулка в Мадьяровке, и звёзд в небе тоже видно не было.

– Где мы? – прошептала Стефания.

Иннокентий напряг зрение, сдвигая диапазон в инфракрасную сторону.

Мир окрасился в фиолетовые и багровые тона.

Стали видны громады каких-то механизмов со стволами и без. Первые оказались танками (терафим в голове безошибочно назвал тип: Т-99), остальные представляли собой бронетранспортёры, боевые машины пехоты, машины разминирования и беспилотные «Ураны».

– Автостоянка, – ответил Иннокентий. – Все машины новые, смазкой пахнет. Наверно, готовится ударный штурмовой кулак. Здесь собрали не меньше сотни танков и столько же броников.

– Плюс беспилотники, – добавил Таллий. – Ты уверен, что мы попали точно в то же место под Мелитополем?

– Кьюар-алгоритм не ошибается. Все реалы запутаны, и координаты точки перехода в одном реале точно соответствуют району в другом.

– Теоретически.

– Практически! Реалы не соседствуют как трёхмерные объекты, а пронизывают друг друга в гильбертовом пространстве. Ближайшая аналогия – русская матрёшка. Только количество кукол, так сказать, то есть копий в этой «вселенской» матрёшке бесконечно.

– Я вообще-то не математик, как ты, – смущённо проговорил Таллий. – После школы только техмин окончил, а потом вообще в военку пошёл.

Стефания высвободилась из объятий Иннокентия, прошлась по твёрдой щербистой поверхности стоянки.

– Не нравится мне здесь…

– Мне тоже, – согласился Иннокентий, снова ощутив беспокойство. – Такое впечатление, будто вся эта армада вот-вот бросится в атаку.

– Лишь бы не на нас, – рассмеялся Таллий, двинувшись с места. – Старая бетонка… интересно, что здесь было раньше. Слушай, Кеша, а ведь танки здесь давно стоят, тебе не кажется? Зачем «Баталер» согнал сюда столько техники? Ведь Мелитополь далеко от линии фронта.

– Спроси что-нибудь полегче.

– Может, этот ваш искин хочет захватить город?

– С ума сошёл? Зачем это ему?

– Ты же сам говорил, что он ведёт игру, вот и закрутит Содом и Гоморру ради интереса.

– Говори, да не заговаривайся, – заметила Стефания, подойдя к ближайшему танку. – Он выполняет приказы Главштаба.

– Игра допускает любые повороты.

– Оставь!

– Не, я не возражаю, не подумай, но спросить же можно?

– У кого?

– У «Баталера», – хмыкнул Иннокентий.

Стефания прыснула.

– Он быстро ответит!

– Зачем у «Баталера», можно позвонить друзьям, – сказал Таллий. – Ты же служил в какой-то части, после того как тебя отправили на фронт.

– Спасибо за подсказку. Однако нам на фиг не нужно узнавать, зачем «Баталер» перебросил к Мелитополю танки и броники.

– Тогда поехали дальше, к Итану. Или просто в нижние этажи кьюар-копий, раз мы собрались выяснять судьбу остальных «братьев». Отсюда мы всё равно никак не сможем добраться до Крыма.

– Кресовцу я могу позвонить и отсюда.

– Кому?

– Крымскому начальнику РОС. Или его коллеге Зинаиде Степановне, с кем мы имели разговор.

– Звони, если над нами висит спутник.

Иннокентий поднял голову. Показалось, что в облаках над территорией пригорода сверкнул крошечный блик.

– Чёрт! Уходим! Стеша!

– Иду! – Стефания послушно повернула назад.

Но добежать до мужчин не успела.

Территорию военной парковки вдруг залил яркий свет прожекторов. Грохнуло! Шевельнулись какие-то черепаховидные аппараты между глыбами танков. Ещё один столб света упал из-под облаков, накрывая беглецов ослепительным сиянием. Иннокентий автоматически вызвал в памяти кьюар-формулу, но в последнее мгновение остановил переход, бросаясь к Стефании, мчавшейся навстречу шагах в десяти. Однако на голову свалилась нестерпимо холодная чёрная бездна, обволакивая сознание математика. Последней его мыслью было: «“Удав”! Нас ждали!»

Потом наступила полная тишина и темнота…

Он уже не видел, что Таллий исчез вместе с ним, Стефания свалилась на бетон, сражённая психотронным ударом, а сверху спускается беспилотный аппарат, использовавший парализатор «удав».

Если первый огневой удар «Буян» нанёс ракетами «Калибр» по аэродрому Каменка Днепропетровской области, где начали скапливаться переданные Европой беспилотники, а также по Краматорску, чьи заводы, по сведениям разведки, принадлежали российским миллиардерам, то во втором катер использовал «коалы», взрыв которых, несмотря на меньшие размеры по сравнению с «Калибрами», мгновенно сжигал кислород в зоне взрыва и приводил к большим объёмам разрушений. Удар был нанесён по английской подлодке «Ансон» класса «Эстьют», которая вышла из морской базы Клайд и рискнула запустить «Томагавки» из Балтийского моря. Расчёт был списать удар на финские подлодки, чтобы Россия клюнула на провокацию и начала войну с Финляндией, а по сути, с НАТО, и это британцам почти удалось сделать, но удар «Морской кобры», как моряки и охранники Тараса стали называть катер, перепутал им все карты. Потому что российский Главштаб не взял на себя ответственности за нанесение удара, а доказать британцам вину российской армии этим провокаторам не удалось.

Удар же, как стало известно к девяти часам утра двадцатого июля, хотя и не уничтожил подлодку, находившуюся в момент взрыва «коал» на глубине пятидесяти метров, но повредил так, что дальнейшее использование её в качестве боевой единицы флота было невозможно.

Известие о результатах ударов сообщил команде охраны МРК полковник Шелест, пообещав в скором времени навестить Новоазовск с инспекторской целью. По его словам, несмотря на то, что ракетные стрельбы из акватории Азовского моря встревожили не только Украину, но и Европу с Америкой, вопли политиков и натовских ястребов дальше угроз не пошли. Даже такие одиозные уроды, как Урсула фон дер Ляйен, Йен Столтенберг и Борель, не стали призывать начать с Россией ядерную войну, хотя и пообещали «навалиться всем скопом».

Зато дальше всех в этом вопросе забрались прибалты, англичане и поляки. Первые объявили тревогу и направили к границам своих лоскутных государств армию численностью в тысячу человек. Вторые, потеряв новейшую атомную субмарину (подводников удалось спасти), разработали несколько провокаций с участием Службы разведки Украины. Третьи подняли в воздух самолёты и стали угрожать операцией по освобождению «своих исконных земель», утюжа границы Белоруссии и залетая на западную территорию Украины.

Но реальные попытки охоты на «новый Бесогон» предприняли всё же отечественные спецслужбы. Министр обороны и начальник Главштаба, получив нагоняй от главнокомандующего, велели всем силовым ведомствам немедленно разобраться с «несанкционированным поражением вражеских объектов», и все военные базы и тылы фронта получили предписание задержать «безумцев», способных спровоцировать международный скандал с применением атомного оружия.

Шелест честно предупредил Тараса о возможном появлении на Азовском побережье розыскных бригад ФСБ и Следственного комитета.

– Наши люди в конторах, конечно, сделают всё, чтобы снизить накал страстей, – добавил полковник, – но опасность задержания высока.

– А ты с какой целью сюда приедешь? – спросила его Снежана.

– В уме крутится идея избавить Новоазовск от посещения коллег. Там сейчас размещается бригада Росгвардии, которой командует человек из РОКа, и есть шанс договориться с контрразведкой. Хотя бы на какое-то время.

– Так мы что, работаем в подполье?

– Нет, по меньшей мере ещё выполните три-четыре задания. Двух предыдущих ударов мало, будем продолжать шоковую терапию.

– А глобальную войну мы не развяжем? – спросил Тарас.

– Американцам она не выгодна, их ядерные силы не в лучшем состоянии, да и «Авангардов» у них нет, поэтому они будут продолжать науськивать европейцев на нас. Если бы американскому ВПК и Пентагону было выгодно начать атомную войну, они бы уже её начали.

– Какие задания предполагаются?

– Над Украиной начали постоянно летать эф-шестнадцатые, запущенные с аэродромов Польши и Румынии. Первый же выявленный с их борта запуск ракет будет зафиксирован, в офис НАТО в Брюсселе тут же направят предупреждение, а после второго мы нанесём визит «коалами» на их аэродромы.

– Разумно. Ещё?

– Возможны новые пуски ракет британцами, но уже из акватории Атлантики. Они до сих пор надеются, что мы их не достанем. Если отследим, потопим и ещё одну подлодку.

– Может рвануть ядерный погреб подлодки. Нужна ювелирная точность попаданий.

– «Томагавки» не взрываются даже от прямых попаданий. А если и взорвутся на глубине, ничего особенного не произойдёт, лодка будет стрелять из безлюдного района, где нет судоходных путей. Впрочем, вам и без того работы хватит. До сих пор, а уже прошло больше двух лет с момента начала СВО, олигархи ухитряются договариваться с нашим коррумпированным генералитетом не стрелять по «их собственности». Таких негодяев мало, но они на тех местах, которые позволяют им обогащаться. Вот эту подлость и надо искоренять.

– С удовольствием! – хмыкнул Тарас. – Хорошо бы ещё дотянуться до начальников СБУ, где засел этот украинский Отто Скорцени.

– Кто?

– Болданов.

– Дотянемся, он в разработке. Отдыхайте пока.

После разговора с Шелестом экипаж катера принялся наводить порядок на МРК после стрельб, а его охрана отправилась на берег в расположение батальона охраны периметра базы, где их временно поселили.

Пока шли стрельбы, Снежана успела пообщаться с начальником гарнизона, после чего Тарасу с бойцами досталась отдельная комната с четырьмя кроватями. Сама она заняла однокомнатную офицерскую квартирку, которую любезно предоставил красавице-майору начальник Иван Левчук, тоже майор. Модельная внешность сестры Шелеста действовала на него завораживающе.

Завтракали в офицерской столовой на двадцать мест, запрятанной от внешнего наблюдения в полуподвальном помещении одного из приземистых портовых сооружений. База принадлежала корпусу специальных морских операций и была замаскирована так, что никакие дроны и спутники не могли разглядеть начинку пакгаузов и «лачуг», ничем не отличавшихся от обычных рыболовецких строений.

– Расскажите, как отстрелялись на сей раз, – попросила Снежана, сев за столик, где уже устроились Тарас и Миша Ларин.

Шалва и Жора Солоухин расположились за соседним столиком.

Утро двадцатого июля ознаменовалось облаками и прохладным бризом с моря, но в столовой было душновато, и парни расстегнули свои комби, насколько дозволял крой. Шалва был волосат и потел, что всегда доставляло ему массу хлопот. Ларин как-то заметил, что тот, как грузин, не должен страдать от перенагрева, на что получил ответку в стиле Штопора:

– Сам ты Бодайбо, Котяра! Я хоть и грузин, да родился на Украине.

– Тогда ты хохол.

– А ты тогда еврей, потому что родился в своей Йозефовке!

В тот раз пикировка друзей закончилась общим хохотом, потому что Ларин действительно был уроженцем деревни в Смоленской губернии под названием Йозефовка. Сам же Михаил, если сравнивать обоих пикировщиков, был наполовину русским, наполовину белорусом и никогда не потел.

– Нормально отстрелялись, – ответил он на вопрос разведчицы. – Четыре «коалы» в точку с разбросом в полметра. Слушай, командир, – спросил Михаил, доев яичницу, – а почему бы нам не грохнуть шишек покрупней? А то лупим по пешкам, в то время как серьёзные фигуры не трогаем.

– Кого ты называешь пешками? – поинтересовалась Снежана.

– Что наёмники, что лётчики, что подводники – все пешки. Бить надо по базам НАТО, схронам ЦРУ и МИ-6, да по офисам евросоветников, где сидят разработчики диверсионных операций. Тогда они прочувствуют, что такое война. А так у нас люди гибнут, что наши, что украинские, а для них это всего лишь увлекательная игра.

– Всему своё время, – проговорил Тарас.

Он подметил, как завтракавшие у стены зальчика молодые парни в стандартном камуфляже поглядывают на Снежану и смеются. Прислушался.

Белобрысый здоровяк с матом оценивал достоинства фигуры Снежаны и на её спутников внимания не обращал.

Разбираться со своими боевыми товарищами не хотелось, и Тарас отвлёкся на новую шутливую перепалку Штопора и Солоухина, но хохот за столиком парней (все трое – младшие лейтенанты, судя по матерчатым погончикам с одной звёздочкой) усилился, донеслось похабное замечание здоровяка о груди Снежаны.

– За мной, – тихо сказал Тарас, вставая.

– Не надо, – поняла его Снежана, но он не остановился, подходя к хохочущей компании.

– Встать! – таким же негромким, но властным голосом проговорил Лобов.

Здоровяк с недоумением поднял на него глаза.

– Ты мне?

Тарас рывком за шиворот поднял его на ноги.

Сослуживцы белобрысого начали было вставать, но Штопор и Соло, надавив им на плечи, заставили сесть обратно.

Все бойцы, и Тарас в том числе, были в «барсиках», без погон и знаков различия, поэтому спутники весельчака качать права не решились, да и экипировка охранников МРК всем внушала уважение, но верзила посчитал себя оскорблённым. Он был ниже Тараса, но массивнее, и, наверное, редко получал отпор, что выразилось в его хриплом вопле:

– Отпусти, м…ла!

Тарас левой рукой взял его за ухо, правой выкрутил могучую лапу лейтенанта, преодолевая сопротивление, повернул к Снежане лицом.

– Извинись!

– К-какого… с-сучара… отпусти… убью!

Тарас зажал его ухо клещами пальцев.

– Извинись!

– А-а… больно! Отпус… ребя… хто ты такой?!

– Полковник Лобачевский. Повторять больше не буду, оторву ухо!

– З-вини… те… трищ плковнк… отпустите!

Тарас выпустил руку и ухо шутника.

– Фамилия, подразделение!

– Фортунотов… второй погранотряд… – Верзила прижал ладонь к пылающему уху. В глазах его стыли страх и ненависть. – Я… н-не знал…

– Терпеть ненавижу хамов! – проворчал Штопор.

– Слышал?

– Д-да… п-понял…

– Меняй поведение, не то лишишься и этой звёздочки!

– Д-да, учту… трищ плковник…

– На фронт таких надо забирать, – с отвращением сказал Шалва.

Снежана встала и вышла первой.

Тарас в сопровождении бойцов последовал за ней.

Оставшиеся в помещении герои инцидента и новые посетители в полной тишине смотрели им вслед.

– Обязательно надо было устраивать показуху? – сердито спросила Снежана.

– Это не показуха, товарищ майор, – запротестовал Шалва. – Я бы вообще этому подонку морду набил!

– У нас другая миссия, а не мордобитие, зачем шум поднимать? Дождёмся, что весь гарнизон начнёт в нас пальцами тыкать.

– Пусть попробуют!

– Не спускать же такое с рук? – поддержал Штопора Ларин.

– Она права, – буркнул Тарас, хотя и не чувствовал себя виноватым. – Шум поднимать нам не резон.

Он подумал.

– Но и делать вид, что ничего не произошло, ещё хуже. Пусть усвоит урок.

– Какие планы, командир? – спросил Солоухин.

– Никаких, – ответил Тарас. – Отдыхаем.

– Тогда я пойду спать, – проговорил Штопор.

– Пошли вместе, – предложил Жора.

Бойцы направились в казарму.

– Не хочешь позвонить Олегу? – всё ещё сердито спросила Снежана.

– Зачем? Час назад разговаривали.

– Не хочется торчать здесь от ночи до ночи в полном бездействии. Насколько я поняла, стрелять будем только по ночам.

– Завянем от скуки, – согласился он.

Утренние облака над побережьем разошлись, вышло солнце, и сразу потеплело.

Снежана взяла мужа под руку.

– Пошли пройдёмся по берегу.

– Подожди. – Тарас вспомнил прощание с аборигеном из Жуковки. – Мы договаривались с тем дедом в кафе… как его…

– «Мираж».

– Нет, имя деда…

– Иван Петрович.

– Я просил его позвонить, когда станет понятна реакция жуковской полиции на бандитов из их южной диаспоры. Он молчит, позвоню я.

– Олег предупреждал, чтобы мы не пользовались мобилами.

Тарас почесал затылок.

– Я дал ему номер.

– Ну ты и Бодайбо, как сказал бы Шалва.

– Не подумал. Можно опередить старика. Пошли в штаб, я оттуда ему звякну.

– Неужели это важно?

– Надо же довести дело до конца, а то мигранты всерьёз устроят у нас свой майдан. Вспомни мартовскую резню таджиками ста пятидесяти человек в «Крокус-центре». Да плюс десятки случаев по стране о нападениях джигитов!

– Мы сами себя не уважаем.

– Неправда, просто люди не могут пробиться сквозь стены коррумпированных полицаев и чиновников, зарабатывающих на мигрантах. Хорошо хоть начали создаваться русские общины и дружины.

Пара повернула к цепочке ангаров.

Здание штаба гарнизона ничем не выделялось из них, и стоянка автотранспорта ради маскировки возле него отсутствовала. Зашли внутрь, осведомились у дежурного по штабу, есть ли здесь городской телефон, и «полковника Лобачевского» с супругой отвели в комнатку с монитором связи. Тарас набрал номер Ивана Петровича, не включая скайпа.

Старик ответил через полминуты.

– Алё?

– Иван Петрович, привет, – сказал Тарас. – Полковник Лобачевский говорит, помните? Мы договаривались созваниваться. Что там у вас происходит?

– Да ничего не происходит, – с досадой пробурчал свидетель драки в кафе «Мираж». – Отпустили этих башибузуков. До вечера в полиции просидели, а потом приехал их главарь…

– Дядя Керим?

– Какой он им дядя? Командует местным дашнаком, построил себе хоромы в центре Жуковки, ездит на чёрном «Аурусе», большой человек. Короче, он побеседовал с главными полицаями, и драчунов отпустили.

Тарас застыл.

Снежана заметила его ступор, толкнула в плечо.

– Понял, Иван Петрович, – очнулся «полковник Лобачевский». – Ничего, ещё не вечер, как говорится. Разберусь тут с делами и прискачу к вам с кавалерией повыше рангом. Будьте здоровы.

Тарас опустил трубку на селектор, и гости вышли из помещения.

– Отпустили? – спросила Снежана на улице.

Он кивнул.

– Дядя Керим приезжал, какой-то местный авторитет.

– Этого следовало ожидать. Местные структуры куплены переселенцами, и это государственная проблема. Жаль, что и в Жуковке обнаружился след криминала, мне городок понравился. Неужели поедешь туда?

– Обязательно! – подтвердил Тарас. – Очень надеюсь, что, когда СВО закончится, с фронта вернутся патриоты России и начнётся зачистка коррупционеров и всей пятой колонны. Но и ждать не буду, поеду.

До вечера они действительно провели время в бездеятельности, по большей части в горизонтальном положении. Бойцы везде демонстрировали хозяйственный подход к ситуации, то есть спали, когда выдавалась минута, ели, когда представлялась такая возможность, и вели себя тише воды ниже травы.

Поспал и Тарас, хотя без особого удовольствия. Подмывало позвонить Шелесту и отпроситься в Жуковку, но Снежана уговорила этого не делать. Одним днём командировка в райцентр Брянской губернии могла не закончиться.

Катер спустили на воду в десять часов вечера, предварительно выяснив обстановку в воздухе, на море и в космосе. Во время СВО небо над Украиной стерегли более пятидесяти спутников разных назначений, и спрятаться от них было трудно даже ночью. К счастью, побережье Азовского моря не просматривалось так тщательно, как тыл фронта или полоса боевого соприкосновения, а размеры «Буяна» не были большими. К тому же его корпус был выполнен из композитных материалов и хорошо поглощал радиоволны радаров, а на центральной надстройке поста управления был установлен антирадар, своим излучением маскирующий корабль под рыболовецкое судно.

Отошли от берега в направлении на северо-восток на тридцать километров, подождали, пока косморазведка доложит об удалении американского Gambit и английского Raptor-E, и капитан катера отдал приказ готовиться к стрельбе.

– Что на сей раз приказано грохнуть? – поинтересовался у Тараса Ларин.

Все охранники на момент атаки прятались во внутренних помещениях МРК, и на палубе никого не было.

– Пять объектов, – ответил Тарас, общавшийся с Шелестом по судошке, как военные люди называли систему сверхдальней связи. – В Киеве два, Запорожье, Днепр, Житомир.

– Местный набор?

– В основном предприятия двойного назначения, имеющие как американских хозяев, так и российских.

– Правильно, бить надо по рукам олигархов, наживающихся на гибели солдат! А по подлодкам не будем больше работать?

– Будем, но в другой раз. Для этого надо с абсолютной точностью выяснить координаты подлодки. Но вряд ли британцы осмелятся ударить по нам с моря ещё раз, после первой попытки и ответа.

– А по соседям?

– В нынешнем пакете будет польский аэродром Жешув, откуда уже не раз стартовали F-16 и стреляли по Донбассу, и аэродром в Староконстантинове.

– Тоже правильно, давно пора дать польским панам по соплям, а также по румынам, с их аэродромов тоже «шестнадцатые» летают. Мы так и будем прохлаждаться в качестве пассажиров?

– А ты предпочитаешь бегать по морю и отбивать атаки дронов?

– Надоело чувствовать себя лишним.

– Лишним? – фыркнул Шалва. – Ну ты и Бруклин, Миха! Да я готов быть лишним до конца жизни, лишь бы не воевать!

– Чего ж в ЧВК пошёл?

– По глупости, заработать хотел.

– Мог бы к белорусам податься, куда почти половина нашей компании перебралась.

– Иди ты в… Катманду, Миха! Для меня Родина не пустой звук.

– Грузия, что ли?

– Опять ты за своё! Я русский, хотя папа мой грузин. И в ЧВК я подался не столько из-за бабла, сколько из-за несправедливости. Не думал, что и в России столько подонков у власти, мечтающих о поражении! К сожалению, не все сволочи удрали за границу, ещё много дряни осталось.

– Целая пятая колонна.

– Вот кого надо выжечь калёным железом! Они даже законов не боятся. Командир, что тебе сказали из Жуковки?

– Придётся поехать туда ещё разок.

– Не выполнил обещание майор Тихий?

– Отпустили джигитов.

– Тогда и меня с собой возьми! С местной полицией надо по-серьёзному разбираться.

– Без тебя разберутся, – сказал Ларин. – Твоё дело – фронт. Лучше разбирайся с теми, кто на мирные города ракеты запускает с территории незалежной. Вот бы до кого дотянуться!

– Тут ты прав, нелюдей, нажимающих кнопки для запуска ракет, и их командиров в первую очередь, надо ликвидировать без колебаний! Убийц прощать нельзя! Командир, может, нам дадут координаты точек обстрела Белгорода?

– Укропы стреляют не со стационарных баз, а из передвижных комплексов.

– Эх, дать бы ответку тут же! Только урод нажал кнопку, и через минуту его нет!

Над головами загремело: раз, другой, третий… потом ещё два раза.

– Три «коалы» и два «Калибра», – определил Ларин.

– Всё?

Тарас посмотрел на часы.

– Подождём ещё минуту.

В кубрик свалился по лестнице Солоухин. Всё время стрельб он провёл в гальюне, пожаловавшись на боли в животе. Стряпня катерного повара не пошла ему на пользу.

– Пошли наверх, подышим свежим воздухом.

– Ты тоже отстрелялся? – со смешком пошутил Штопор.

– Иди ты!

Выбрались на палубу.

Вызвездило. Ночь выдалась тёплая, тихая, безмятежная, лишь далеко на западе погромыхивало. Это могли быть и звуки фронта, но, скорее всего, где-то западнее шла гроза.

Появились матросы, начали возиться у люков пусковых установок, погружённых в палубу.

Подошёл капитан Шведов. В темноте его лица видно не было, однако по тону капитана можно было судить, что он доволен.

– Со спутника доложили – всё путём! Все цели поражены.

– Прекрасно! – саркастически поздравил его Шалва. – А главное – совершенно точные сведения о поражённых объектах. Тебе можно объявлять результаты стрельб от имени представителя Министерства обороны. Идём домой?

– Не, приказ отработать оставшиеся БП по другим целям. Ровно в двенадцать.

– Почему так точно – именно в двенадцать?

– Задание пульнуть по Хмельницкому.

– Что там?

– Вроде туда собрался прилететь Болданов.

– Начальник СРУ?

– По слухам, его прочат на место Сырского.

В свете звёзд блеснули глаза бойцов, посмотревших на Лобова. Речь шла о командующем Службой разведки СБУ генерале Болданове, которого действительно прочили на место главкома.

– Ничо новость! – пробормотал Солоухин. – Я слышал, что Болданов редко покидает Киев.

– Значит, задумал очередную диверсию, собака бешеная! Командир, что там из опасного в Хмельницке?

– До войны был завод удобрений, – сказал Шведов. – А когда началась СВО, туда могли завезти любую отравляющую химию.

– Вот же уроды!

– Сколько у нас ракет осталось? – спросил Тарас.

– Три «коалы» в ПУ и четыре «Калибра» в контейнерах.

– Что пошлёшь?

– Приказано израсходовать все.

– Все?! – возбудился Ларин. – Восемь ракет по заводу?! Да ими же можно угрохать любой город! А если командир прав и туда укропы свезли химию? Взорвутся химбоеприпасы – накроет весь Хмельницкий!

Тарас поднял голову к небу: показалось, что звёзды засияли ярче. Интуиция навострила уши.

– Капитан, мне нужна ваша СДС.

– Прошу. – Шведов повёл его за собой.

В радиорубке катера было жарко, мигали индикаторы, светился экран компьютера и по крохотному боксу плыли запахи разогретого металла, пластика и озона.

Радист освободил место.

Тарас умело включил передатчик, набрал шифр Шелеста.

Через пару минут отозвался дежурный штаба ГРУ в Луганске:

– Суглинок-пять.

– Кобра, – произнёс Тарас. – Нужен полковник Шелест.

– Он… вне базы…

– Найти!

Дежурный был опытным офицером и спрашивать причину связи в ночное время не стал. Шелест включился в разговор через четыре минуты:

– Суглинок-один.

– Олег, повтори задание.

Возникла пауза.

– Какое задание? – осведомился полковник неприятным голосом.

– Шведов только что сказал, что получил приказ нанести удар всеми оставшимися ракетами по Хмельницкому, куда якобы в двенадцать часов ночи прибудет сам Болданов.

Шелест сделал ещё одну паузу.

– Кто выдал ему этот приказ?

– Не спросил.

– Спроси.

Тарас позвал радиста, попросил привести капитана.

Оба появились через три минуты.

– Кто вам приказал нанести удар по Хмельницкому?

– Донецк, – озадаченно проговорил Шведов. – Полковник из конторы… Деревянко, насколько я помню. Он назвал код, пароль, координаты…

– Полковник Деревянко, – повторил Тарас Шелесту.

– Отставить! – Брат Снежаны чуть не сорвался на крик. – Ни в коем случае! – Он помолчал и заговорил уже своим обычным баритоном: – Там же химкомбинат… производство азотных удобрений… цистерны с азотом и хладагентами.

– Разве химкомбинат не принадлежит хохлам и нашим буратинам?

– Принадлежит, но стрелять мы туда не имеем права, погибнут тысячи людей. Мы и Запорожье не атаковали ракетами, потому что там бактериологическая база американцев, и Краматорск с его нефтяным терминалом. Да много чего.

– По английской подлодке ударили же? – сказал Шведов за спиной Тараса, переминаясь с ноги на ногу.

– Вот я и подумал, что что-то тут не так. Не хотят ли наши «советники» из лагеря пятой колонны подставить президента этим ударом? Весь мир взбеленится, когда начнётся информационная атака, а впереди выборы.

– Стрельбу отставить, возвращайтесь на базу и ждите приказа. – Шелест помолчал. – Моего приказа!

Эфир затих.

Тарас выключил рацию, посмотрел на Шведова.

– Слышал?

Капитан катера облизнул сухие губы.

– Слышал.

– В дальнейшем слушать приказы только лично полковника! – Тарас сделал паузу. – И мои!

– Понял, товарищ полковник.

Тарас хотел сказать, что он не полковник, а капитан, но передумал.

Наверху его встретили бойцы.

– Что случилось? – поинтересовался Ларин, ощутив напряг командира.

– Возвращаемся.

– А стрельба?

– Не будет никакой стрельбы. Нас хотели… спровоцировать.

– Кто?!

– Самому хотелось бы узнать.

Через несколько минут моторы катера забормотали, и он повернул к берегу.

Уродом назвать его было нельзя, несмотря на сытое или скорее опухшее лицо, водянистые глаза, безвольный рот такого цвета, словно он только что ел кровавый бифштекс, редкую бородёнку клочками. Но стоило посмотреть в эти глаза и поймать момент, когда в них всплывёт жуткая холодная угроза, и сразу становилось понятно, что этот человек убийца! Таковым он и являлся, генерал Болданов, начальник Службы разведки Украины, поклявшийся в прямом эфире убивать русских людей по всему миру и даже в космосе, невзирая на их возраст и пол.

Известие о ночном ударе нового русского «Бесогона» по заводам и аэродромам Украины, уничтожившем несколько важнейших для войны корпусов, складов с западной техникой и самолётов, пришло Болданову в час ночи двадцать первого июля, и уже в шесть часов утра он созвал офлайн-совещание, на которое были подняты все командиры разведресурсов ВСУ. Всего селектор офиса СРУ соединил одиннадцать офицеров – от майора Белецкого, командира диверсионного спецназа, до полковника Ермошко, командира бригады беспилотной авиации. Через минуту к ним присоединился и заместитель Болданова полковник Гундицкий.

После удара российской САУ по Киеву и ранения президента управление остатками государства перешло к председателю Рады Гримчуку. Но он ещё больше зависел от приказов американцев, засевших во всех властных структурах Украины, и во всём полагался на их мнения, не обращая внимания на военные действия. С момента ракетного нападения на бункер Зе прошло уже шесть дней, и Гримчук ещё ни разу не собрал Совет безпеки и не вызвал к себе главных командиров, управлявших боевыми действиями. Таким образом, остались при власти главком ВСУ Сырский, которого президент хотел представить к награде за атаку на российский гражданский самолёт Ил-76, перевозивший пленных украинских солдат для обмена, и Болданов, которым Зеленский планировал заменить Сырского.

Впрочем, Болданов не особенно переживал по этому поводу и не стремился возглавить ВСУ. Ответственность при смене кресла возрастала кратно, а в нынешнем положении начальник СРУ и так делал всё, что считал нужным. Он был уверен, что его всегда прикроет хорошая «крыша» спецслужб Великобритании.

Правда, в последнее время настроение этого укрофашистского ястреба стало падать чаще, чем ему хотелось.

Во-первых, дело приближалось к выборам украинского президента, поскольку раненый Зе уже не мог руководить страной и американцы наметили его заменить, не меняя стратегии «вечной войны Украины с Россией руками самих украинцев». А замена президента могла отразиться и на судьбе самого Болданова, операции которого на территории России стали всё чаще проваливаться. Поэтому ему надо было ещё активнее доказывать патронам свою полезность, чтобы продолжать оставаться у власти.

Во-вторых, в России снова заработал «Бесогон», уже трижды нанеся ракетные удары по объектам в глубинке Украины – тем, по которым у Болданова была договорённость с «нужными» россиянами у власти, что российская армия их трогать не будет. Если судьба аэродромов в Польше, Болгарии и Румынии, где базировались американские истребители F-16, Болданова не трогала, то ликвидация заводов, выпускающих военную продукцию, бесила, и с этим надо было что-то делать.

Началось совещание с доклада заместителя полковника Гундицкого, сообщившего о результатах последних налётов «Бесогона» на города и объекты двойного назначения.

– Поражены четыре завода, – мрачно проговорил громадный, сутулый, как медведь, пузатый Гундицкий, украшенный обширной плешью, – четыре склада боеприпасов и два с танками и БМД. Разрушены два моста через Десну, Сейм и Горынь, по которым перебрасывалась техника Европы. Орки атаковали аэродром Жешув в Польше и поразили семь самолётов в ангарах. Кроме того, в Румынии взорван док с морскими беспилотниками и…

– Ясно, – перебил заместителя Болданов, – нас это не интересует, пусть Европа заботится о себе сама. Рома, что тебе известно о местонахождении «Бесогона»?

– У нас есть свои люди в российском истэблишменте… – заговорил не менее одиозный, чем Гундицкий, полковник Падлюк, начальник сети агентурной разведки СРУ.

– Конкретнее.

– По моим данным, орки разработали операцию «Белый журавль» и задействовали в качестве «Бесогона» ракетный катер «Буян-М». Спрятали они его на побережье Азова, в районе Новоазовска.

– Подробнее.

Падлюк посопел выдающимся носом.

– Пока известно только, что крышует «Бесогон» кто-то из секретного императива РОКа. Через день-два выясним, кто именно и кто на борту катера.

– Кто охраняет?

– Видимо, та же команда, которая несла охрану САУ «Коалиция».

– Про неё доносились разные сказочные слухи, что известно?

Падлюк помялся.

– Ничего, пан генерал.

– Работайте активнее!

– Слухаю!

– Надо связаться с нашими друзьями в Союзе предпринимателей России, – сказал Гундицкий. – Они быстро разберутся и вычислят всех, кто связан с «Бесогоном».

– Я был знаком с депутатом Госдумы, – вдруг проговорил майор Ермошко, флегматичный с виду, обладатель вислых «запорожских» усов. – Фарух Мирзоев, сын начальника УВД Екатеринбурга.

– Подними связь.

– Слушаюсь.

– Петро, в какой стадии наша «длинная рука»?

– Практически готовы к стрельбе, – ответил полковник Вулых, командир подвижных огневых групп, обстреливающих территорию России от Белгорода до Тулы и Москвы. – Расчёт Т-24 уже замаскирован в Тигровой балке под Харьковом.

Болданов кивнул. Речь зашла о расчёте ракетного комплекса «Точка-У».

– До Новоазовска дотянемся?

– Так точно.

– Наметь атаку на десять утра по районной больнице.

Лица совещавшихся в экране селектора вытянулись, в эфире стало тихо. Все знали, что даже американцы осуждали прежние ракетные удары по школам и больницам.

– Не понял?! – сверкнул глазами Болданов. – Шо морды перекосило?!

Гундицкий пожевал губами.

– Больница в Новоазовске заполнена ранеными…

– Нам надо ответить русским после ночной атаки! Ударьте по больницам Луганска!

– По моим данным, в больнице сейчас лечится сын командующего северным фронтом Сапрыкина, – сказал Ермошко.

– Отлично, разнесите больницу в пух и прах!

– Слушаюсь!

– Все свободны!

Экран селектора опустел.

Болданов кивком поблагодарил ординарца, принёсшего чашку кофе, и включил СДС-систему для связи со спутником Milstar, способным подсоединяться к российской ГЛОНАСС. Назвал код и одно слово – «Бодун». После этого стал ждать ответа российского поводыря олигархов Титкова, нередко помогавшего украинским коллегам проворачивать тёмные делишки.

Получив неожиданную эсэмэску от таинственного Бодуна, проснувшийся Борис Евграфович Титков, главный менеджер российского Союза предпринимателей и промышленников (СППР), тотчас же вытащил из своего бюро в спальне мобильный телефон, вставил одноразовую симку и набрал нужный номер.

Ему ответил густой дребезжащий бас, сменившийся женским контральто, когда он назвал пароль.

– Ждите, – сказали ему на русском.

Через несколько секунд в трубке раздался голос генерала Болданова, начальника Службы разведки Украины. Без всяких предисловий он обрисовал абоненту проблемы, возникшие в стране после ударов российского «Бесогона», и без какого-либо перехода продиктовал перечень задач, которые должен был решить лично глава СППР в ближайшее время.

Титков, тихий, вежливый, интеллигентный человек неприметной внешности, никогда не выражавший гнева или иных чувств на публике, перечить главе СРУ не стал. Вынужденный поддерживать связь финансовых элит Украины и России, он боялся Болданова и ненавидел, но хотел жить (а точнее – хотел жить хорошо) и продолжал выполнять свою миссию «миротворца», которую патриоты России называли куда проще – предательство.

– Будет исполнено, – сказал он, когда Болданов закончил.

– У вас сутки! – добавил глава СРУ, исчезая в тишине эфира.

Титков вынул из айфона сим-карту, разрезал ножницами на куски, спустил в унитаз обрезки и набрал номер на рабочем руфоне, зная, что эту линию невозможно прослушать.

Ему ответил другой женский голос – компьютерный, конечно, и Титков с улыбкой проговорил:

– Таечка, привет, дорогуша, дай мне босса, пожалуйста.

– Он в Екатеринбурге, Борис Евграфович, – ответила бот-секретарша.

– Очень хорошо, тогда мы встретимся там сегодня. Прилечу к обеду и сообщу. Пусть подготовится.

– Что-то случилось? – В голосе компьютера послышалось настоящее человеческое волнение, и Титков неожиданно подумал, что с живой обладательницей такого голоса он не прочь был бы встретиться.

– Передай ему, что я получил весточку от Бодуна.

– Поняла, обязательно передам.

– Всех благ, дорогуша.

Титков тронул клавишу на селекторе и попросил свою бот-секретаршу Симу заказать билет до Екатеринбурга. После этого связался с московскими членами Союза, не обращая внимания на раннее утро, и сообщил им о срочном заседании в Екатеринбурге.

Двое отказались лететь, объяснив это занятостью и пообещав присутствовать на удалёнке, трое согласились.

Остальные восемь бизнес-гуру России, находящиеся в своих городах, также пообещали прилететь, хотя и поворчали. Но псевдоним Бодун никого не оставлял равнодушным, и главные денежные мешки России «взяли под козырёк».

В столицу Урала московская делегация прибыла в половине второго по местному времени. Не устраиваясь в гостинице, вся четвёрка поспешила по адресу улица Бориса Ельцина, дом три, где располагался центр его имени, и в три часа прибыла на место, встреченная распорядителями комплекса.

Пообедали в ресторане Breadway на первом этаже Центра, без алкоголя, обменялись приветствиями с прибывающими предпринимателями, среди которых оказался и Рома Абримонич, который два дня назад посетил по своим делам Екатеринбург, хотя жил в Финляндии.

Совещание началось в четыре часа дня.

Первое слово взял Титков и точно так же, как недавно сделал Бодун, объяснил ситуацию на Украине.

В принципе, все прибывшие и без напоминания знали обстановку на фронтах и в тылу незалежной и понимали своё положение, не желая перед выборами президента принимать другую сторону или колебаться. Однако не у всех российских миллиардеров остались на территории Украины активы, многие принадлежащие им заводы были разрушены, и они не рвались исполнять советы проигрывающей войну стороны.

– Ну и зачем вы нас сюда вытащили, Борис? – осведомился сквозь зубы известный «фармацевт» Штейнберг. – Могли бы то же самое сказать по телефону. Лично я не вижу необходимости обсуждать проблемы… э-э, тех, кто не смог воспользоваться помощью Европы. Их дни сочтены.

– Они считают иначе.

– Да и фиг с ними!

– Да, но «Бесогон» может уничтожить и другие активы, – зло бросил «алюминиевый король» страны Дерипачка. – А это миллиарды и миллиарды!

– Это не наши миллиарды.

– Как раз наши! Там ещё осталось полстраны, так что, отдать её американцам?

– Да ты, я гляжу, патриот? – проворчал Абримонич.

– Пошёл ты, Рома! Шутник нашёлся.

– При чём тут американцы? – сказал Штейнберг. – Сами разделим оставшееся.

– Яша, если твои аптеки и лекарственные производства никто не бомбит, это не значит, что они достанутся тебе!

– Это ещё почему?

– По кочану!

– Господа, господа, без нервов! – Титков постучал ноготком о пюпитр. – Вы прекрасно знаете, что я отстаиваю ваши интересы, как это было недавно с мигрантами, которые благодаря мне освоили Россию. Но игнорировать просьбы Бодуна неправильно. Речь идёт не столько о ликвидации Украины, сколько о ликвидации наших немалых вложенных в неё средств. Давайте думать, как выйти из положения.

– Пусть об этом думает вновь избранный президент, – пробурчал мрачный Дерипачка. – Напрасно мы его, что ли, собираемся выбирать?

– Вообще-то ты это зря ляпнул, – оглянулся на лысоватого длинноносого блондина сидевший впереди «нефтяник» Аликпедров, – что он всего лишь наёмный менеджер и страной не управляет. Он тебе припомнит после выборов.

– Боялся я его, – пренебрежительно отмахнулся Дерипачка.

– Россию позоришь, – ухмыльнулся Штейнберг, любивший поддразнивать коллег.

– Ложил я на твою Россию…

– А я на твою, – хохотнул фармацевт.

Мордобьёв, сытое, гладкое, поросячье лицо которого излучало не меньшее презрение, посмотрел на Титкова.

– Короче, что ты предлагаешь, Борис?

– Я думал, вы предложите.

– Если дело только в «Бесогоне», то помеху надо просто устранить.

– Как?

– Найти его схрон и ликвидировать.

– Искать уже не надо, – улыбнулся Абримонич. – Мне по секрету сообщили, что это малый ракетный катер «Буян» и прячется он на берегу Азовского моря, вблизи Новоазовска. Матросы прозвали его «Кобра».

– Откуда сведения? – прищурился Дерипачка.

Абримонич, всю жизнь выглядевший небритым мальчишкой, озабоченным сексом, издал смешок.

– У меня свои люди в Главштабе.

– Если сведения верны, я берусь уничтожить катер, – сказал Мордобьёв.

– Ты уже один раз брался за дело, когда посылал свою команду киллеров убрать стрелков САУ.

– Раз на раз не приходится.

– Как ты это сделаешь?

– На Азове у меня пара предприятий, и одно специализируется на изготовлении морских беспилотников.

– Президент только неделю назад сказал, что надо создавать заводы дронов, а ты уже сообразил?

– Так ведь маржа хорошая, один к ста, – Мордобьёв закудахтал как курица, – почему же не помочь стране создавать оружие?

– Я не знал, – удивился Дерипачка, – что ты владеешь заводом дронов.

– Кому надо, тот знает. Завод изготовляет рыбацкие шаланды, почему бы ему не изготовлять и дроны?

– Что ж, вопрос надо решать быстро, – сказал Титков. – Нам отвели на это сутки.

В рядах членов СППР начался возмущённый ропот, послышались ругательства.

Но Мордобьёв остановил недовольных коллег.

– Спокойствие, панове, как говорил Карлсон, который живёт на крыше, – только спокойствие. Это плёвое дело, у нас проблемы поважнее.

– Да, господа, – согласился Титков. – Главное – выборы президента. Либо мы переизбираем старого, либо меняем его на нового.

– Не слишком ли старый увлёкся строительством независимой России? – произнёс главный «газовик» страны, владелец Татгаза Мунихамов. – Не пора ли ему на покой?

– Вот об этом и поговорим.

Заседание продолжалось ещё долго и закончилось в двенадцатом часу ночи.

Олигархи сделали свой выбор.

Интуиция начала нашёптывать на ухо всякие гадости ещё до выхода в море.

Тарас поначалу решил, что ему просто не удалось как следует отдохнуть днём, так как пришлось сопровождать боеприпасы для катера от железнодорожной станции до базы, но и Снежана внезапно сообщила, отправляя мужа в поход, что ей тревожно на душе, и капитан решил держать ухо востро.

В одиннадцать часов ночи дежурный по штабу базы доложил о чистом небе: над этим участком акватории не висел американский спутник и не были замечены дроны противника, – и «Буян» тихо отошёл от пристани, направляясь подальше от берега.

Бойцы вышли на палубу катера, привычно занимая места у гидроциклов.

Тарас тоже вышел, но мысль, пришедшая на ум, заставила его подняться в рубку судна.

В рубке находилось четверо моряков: капитан Шведов, старпом, рулевой и локаторщик. Он следил за акваторией с помощью установленного дополнительно радара, чья вращающаяся антенна была укреплена на решетчатой башенке. Она позволяла разглядеть объекты величиной с небольшую лодку на расстоянии до десяти километров. Судя по ровному синему мерцанию экрана, на котором не вспыхивали светящиеся детали, катер был в этом районе единственным плавающим средством.

– Откуда будем стрелять? – спросил Тарас.

– Как всегда, – ответил Шведов меланхолично. В походах он не курил, но нередко держал трубку во рту.

– То есть из одной и той же точки?

– Плюс-минус кабельтов, а что? Для «коал» это не имеет никакого значения, они летят по спутнику.

– Для «коал» не имеет, но для нас имеет. Что, если кто-нибудь в конце концов зафиксирует район пуска?

– Кто? – скептически прогудел старпом. – Бандеровцы Болданова сюда не доберутся.

– У него полно спящих ячеек по всему Донбассу.

– Не переживайте, полковник, – хмыкнул Шведов, продолжая посасывать трубку, и глянул на светящийся циферблат часов. – В двенадцать отстреляемся и пойдём домой.

– Я всё же советовал бы сменить район пуска.

– В следующий раз так и сделаем. Коля, три кабельтова влево и табань.

Рулевой послушно повернул штурвал.

Тарас выбрался на палубу.

Звёздное небо над морем снова подействовало на душу умиротворяюще, и он замер, вбирая в себя эту потрясающую красоту.

Подошёл Ларин.

– Куда пуляем на этот раз?

– Три цели. Аэродром в Староконстантинове, куда бандерлоги загнали пару нидерландских F-16, Кривой Рог – по логистическому узлу – и по Кропивницкому.

– Куда?

– Кропивницкий – бывший Кировоград.

– А там что?

– Там французы на территории санатория соорудили подземный бункер с аппаратурой, управляющей всеми спутниками и дронами.

– Чего ж наши туда легитимно не бьют? Как раз цель для «Кинжала» или «Искандера».

– Во-первых, бункер торчит глубоко под землёй и даже «Кинжал» не достанет. Разве что если ФАБ-3000 кинуть. Да только такую бомбу запускают с бомбардировщиков, которых могут сбить. Во-вторых, санаторий принадлежит какому-то крутому американцу.

– Какому?

– Шелест не сообщил. Но наши политики боятся эскалации и будут препятствовать.

– Твою ж мать! Какая-то пиндосовская сволота не разрешает бить по её собственности, и мы молчим?!

– Мы не молчим, – поморщился Тарас. – Не зря же нам помогает РОК. Значит, есть в стране позитивные силы.

Катер остановился.

Заныло под ложечкой.

Из рубки выглянул старпом.

– Освободите палубу, товарищ полковник, пуск через шесть минут.

Интуиция заставила включить внутреннюю тревогу.

– Быстро гидроциклы на воду!

– Чего?! – выдохнул старпом. – Какого рожна?!

– Гидроциклы на воду! Парни, помогите!

Привыкшие повиноваться беспрекословно бойцы метнулись к ракушкам, накрывавшим морские байки.

Опомнившийся старпом стал помогать. Загремели тали и механизмы для спуска лодок на воду. Не прошло и четырёх минут, как гидроциклы уже покачивались с двух бортов «Буяна». В них попрыгали Шалва и Ларин. Жора Солоухин перебрался на нос, за тумбу пушечного модуля, с ПЗРК в руках.

– Карусель! – скомандовал Тарас.

Двигатели гидробайков заворчали, и оба аппарата двинулись вокруг катера по кругу радиусом около ста метров.

Тарас влез в рубку, останавливаясь за спиной оператора локационного комплекса.

– Что это вы разнервничались? – осведомился Шведов без особого интереса.

– Не нравится мне это спокойствие…

И тотчас же встрепенулся матрос перед экраном.

– Блики!

Тарас впился глазами в экран.

На синем фоне экрана линия луча локатора начала высвечивать вместе с яркими кружками гидроциклов вспыхивающие искорки. С севера двигались два блика, с юга три.

– Тревога!

Шведов выронил трубку.

– Охренеть! БЭКи?!

– Разверните катер носом на запад! – рявкнул Тарас, прыгнув к панели управления оружием. – По команде врубайте форсаж!

– Ты чего делаешь?! – возмутился старпом.

– Северных возьмут мои! По южным ударим из пушки!

– Я сам! – Старпом отпихнул его могучим плечом, становясь к терминалу «Вулкана». Панель озарилась индикаторами.

Тарас вернулся на палубу к Солоухину, прихватив с собой такой же переносный зенитно-ракетный комплекс.

– Видишь их?! Три кабельтова, чуть правее.

– Вижу!

– Бери первого!

Тарас вскинул на плечо трубу «Стрелы-С», нащупывая прицелом второй безэкипажный катер.

Устроившие бешеную карусель вокруг «Буяна» гидроциклы понеслись навстречу приближающимся с севера БЭКам. Раздались пулемётные очереди. Затем дважды взорвались гранаты, выпущенные бойцами.

Солоухин выстрелил.

Ракета ПЗРК нашла первый беспилотник, находившийся уже всего в тридцати метрах от катера, и тот факелом взлетел на воздух.

Выстрелил и Тарас, выловив второй дрон.

Ракета попала ему в скулу, взорвалась, и он перевернулся, дымя и разваливаясь на части.

Третий беспилотник начал маневрировать. Очередь из тридцатимиллиметровой пушки модуля на носу катера прошла мимо.

Солоухин схватился за автомат, начал стрелять, но аппарат не остановился.

Сердце рванулось и остановилось, будто нажали выключатель. Тарас мгновенно приобрёл ледяное спокойствие.

– За борт!

Но прыгнуть в воду не успел ни он, ни Жора.

Раздалась длинная пушечная очередь, и беспилотный катер превратился в шар яркого пламени, не доплыв до «Буяна» всего десяток метров.

– Форсаж! – крикнул Тарас, хотя его вряд ли могли услышать в рубке.

Однако рулевой сориентировался вовремя и рванул катер вперёд.

Продолжая двигаться по инерции, огненно-дымовая куча обломков задела его корму и стала погружаться в воду.

Тарас выдохнул.

Стрельба прекратилась. Были слышны только моторы гидроциклов, возвращающихся к катеру.

Тарас отбросил трубу ПЗРК, поворочал головой, оглядывая горизонт. Но море успокоилось, изредка вспархивая бабочкой отдельной волны.

На палубу вылез Шведов. За ним старпом, вытирая лицо.

– Все живы?!

– Хорошая работа, – похвалил его Тарас. – Снайперская.

– Опыт, – выговорил старпом.

– Работайте, капитан, задание никто не отменял.

Шведов вернулся в рубку.

Подплыли гидроциклы.

– Это были наши «одуванчики», командир, – сказал Шалва. – Хотя с виду похожи на укровские «магуры».

Тарас промолчал. «Одуванчиками» называли российские морские беспилотники, начавшие недавно поступать на флот. Было ясно, что ими управляли не украинские диверсанты, а какие-то силы на берегу, те же наёмники ЧВК, которые некогда пытались уничтожить САУ. Но думать об этом не хотелось.

Доложив Шелесту о случившемся, Тарас помог бойцам и выбравшимся на верхнюю палубу матросам поднять гидроциклы на борт.

Катер выпустил по заданным целям все свои «Калибры» и «коалы» и отправился к берегу.

Её доставили в донецкий филиал фронтовой Службы безопасности в состоянии комы. Во всяком случае, так она выглядела. Допрос пришлось отложить, и Стефанию (майора разведки центрального фронта Иванчай, ставшую напарником Иннокентия Лобова) отправили в лазарет оборонного комплекса на улице Лавочкина, снабдив охраной, где за жизнь женщины начали бороться врачи.

Всё произошло в двенадцать часов ночи, когда на территории перевалочной базы военного транспорта под Луганском вышла «из воздуха» троица «призраков». К этому моменту по указанию «Баталера» практически все города прифронтовой зоны и крупные базы обзавелись дополнительным беспилотным флотом: над ними постоянно висели в воздухе дроны-разведчики, запрограммированные на поиск фигурантов по их индивидуальным биометрическим параметрам. Первый параметр представлял собой отпечаток психоличности, а второй – фотографию. Плюс не менее значимый, хотя и почти невидимый из-за малых размеров, слой индивидоров – умных пуль, нёсших заряды парализации мышц и нервных узлов. «Баталеру» важно было получить беглецов живыми, чтобы раздобыть секрет Лобова, позволяющий ему избегать захвата. Поэтому все индивидоры в данном случае не являлись ликвидаторами, но несли мощные психотронные нанозаряды, способные мгновенно свалить с ног даже слона или льва.

Барражировали индивидоры и над Донецком, и над Луганском, где, как показали расчёты, Лобов появлялся чаще всего, поэтому ничего удивительного в том, что и над перевалочной базой российских войск висели эти аппараты, не было. Просто представился случай, и система наблюдения сработала автоматически. Однако не всё произошло в согласии с программой «Баталера».

В поле зрения видеокамер парковки появились сразу три человека. Появились внезапно и бесшумно: вот центр площадки, окружённой танками и БМП, пуст, а в следующее мгновение там уже стоят, тесно обнявшись, трое: двое мужчин и женщина. И хотя, как оказалось, Иннокентий Лобов и Стефания Иванчай были в ДФ-масках (нанодинамические дипфейкеры, называемые в народе фантомасками), искин охраны базы быстро вычислил личности гостей, не прибегая к сложному математическому моделированию. Компьютер ориентировался по тем данным, которые были переданы «Баталером» всем службам контроля, да и применять здесь логику нелинейного пси-программирования для опознавания лиц не было необходимости: кто ещё мог так внезапно «проявить материальность» на пустом месте?

ИИ базы в течение двух секунд разобрался с проблемой, попытался связаться с «живой» охраной, следившей за мониторами, чтобы получить приказ действовать, но как в прошлые времена, так и в просвещённом двадцать первом веке часто судьбу того или иного мероприятия решал человеческий фактор, и в данном случае произошло то же самое. Операторы охраны развлекались: глубокая ночь, тревог не предвидится, фронт далеко, – то есть играли в виртуальный покер через монитор. Вызов искина они проигнорировали.

Имея программу действий на случай отсутствия приказа, искин начал работать самостоятельно. В его распоряжении было десять индивидоров, круживших над территорией базы, и он активировал три – по количеству гостей.

Однако он не знал точных характеристик ни самого Иннокентия, ни его спутника, похожего на него, ни женщины. И атака умных пуль, имеющих независимые энергоконтуры и способных в поисках запрограммированной цели находиться в воздухе месяцами, не принесла стопроцентного успеха. Если женщина, метнувшаяся к Иннокентию, не успела добежать и упала на бетон, поражённая парализующим уколом пули, то мужчины повели себя иначе.

Спутник Иннокентия дотянулся до «близнеца», шатаясь и корчась, как при эпилепсии: его психика боролась с психотропиком, – но обнять его не успел.

Иннокентий, замерший на несколько мгновений, бросил взгляд на небо, будто почувствовал присутствие других дронов, но силы, заставлявшие его бороться с парализующим веществом (пуля попала ему в незащищённый спецкостюмом подбородок), иссякли, и он исчез. Не упал безвольной массой, как спутница, а именно исчез! Вместе с «близнецом»!

Вся эта сцена продлилась всего три секунды.

И только когда на площадке в окружении громад военной техники осталась лежать женщина, над территорией базы взвыла сирена тревоги.

Директору ФСБ Донецкой губернии генералу Самсонову доложили о задержании беглянки в семь часов утра, когда Стефанию Иванчай доставили в Донецк и попытались привести в чувство. Малоразговорчивый Константин Михайлович Самсонов (известный своими художественными работами: он писал картины, предпочитая батальные сцены сражений на территории Донбасса), невысокий, седой, темнолицый и серебристоглазый, выслушал доклад дежурного по штабу и приказал вести наблюдение за потерявшей сознание пленницей «в сорок четыре глаза». Разбираться в причинах сбоя операции по задержанию Лобова, подозреваемого в утечке государственной информации, он не стал. Не стал и докладывать «Баталеру» о происшествии, уверенный в том, что фронтовой искин уже знает об этом.

Ещё три дня назад «Баталер», опираясь на приказ комфронта, донёс до всех руководителей спецслужб повеление захватить фигуранта розыска живым, и Самсонов предпринял свои шаги к задержанию беглеца. К тому же он знал о задании, полученном десятком директоров научных институтов от «Баталера», в котором говорилось о поиске беспрецедентного способа бегства, использованного Лобовым (его уже прозвали «телком», от слова «телекинез»), и это Самсонову активно не нравилось. Давно поговаривали о слишком большой самостоятельности ИИ, в том числе таких значимых, как «Баталер» и «ИИмперия», но пока лишь кулуарно. Друг же генерала, доктор социофизики Митрофанов, уже предупреждал его, что может случиться непоправимое, если нейронные сети завладеют секретом Лобова.

– Когда «Баталер» взламывает боевые дроны и перенаправляет их на врага или на террористов – это благо, – говорил Митрофанов, – но что будет, если он научится перемещать дроны бесследно и незаметно в любую точку мира?

– Мы… победим фашизм, – ответил как-то Самсонов.

– А не превратимся ли мы в заложников ИИ-систем? Даже не замечая этого?

– Олигархи не допустят, – пошутил генерал, – чтобы машина узурпировала их власть.

– Да они сами станут подконтрольными!

Однако, отшучиваясь, Самсонов тоже понимал опасность полной передачи власти нейросети, а если учесть причину, по которой Иннокентий Лобов стал изгоем в родной стране, в глазах «ИИмперии» разумеется, то и вовсе становилось не по себе. Математик не зря сделал вывод, что новые партикулярные инновации «ИИмперии» – об отмене частной и личной собственности – ведут к абсолютной зависимости человека от искусственного интеллекта. Без всяких звёздных войн.

И ещё одно важное обстоятельство преследования Лобова беспокоило Самсонова: что же он открыл, какую «формулу Бога» или некий алгоритм, который и делает его неуязвимым?

Приехав в офис в восемь часов утра, генерал вызвал заместителя по контролю гражданской безопасности генерала Кулика:

– Виктор Франциевич, подъезжай к Балчугу к девяти часам. Допросим задержанную майоршу Иванчай.

– Она же в бессозналке, – ответил белобрысый и рыхлый, как стог сена, Кулик. Спортом он никогда не занимался, даже служа в армии, и выглядел отвратительно, но умом обладал превосходным.

– Савичев сказал, что медики могут поднять пленницу. Есть подозрение, что она давно пришла в себя, но делает вид.

– Понял, сейчас буду.

Самойлов в сопровождении двух телохранителей спустился во двор здания, где его уже ждал Кулик.

День начался жаркий, солнце палило вовсю, и лишь в кабине отечественного электрического кваттро «Атом» было свежо и прохладно, что ненадолго порадовало обоих генералов.

– Тихо-то как, – сказал Кулик, одетый в гражданское в отличие от Самсонова, нередко надевавшего мундир и военную форму вообще: серые брюки с начёсом, серая пушистая рубашка без рукавов, со стоячим воротником, туфли в дырочках. – Словно и нет войны.

– Сто с лишним километров до линии боевого столкновения, – проворчал директор, глянув на остатки сгоревшего и до сих пор не восстановленного дома.

По Донецку нацисты били десять лет, не переставая, город был наполовину разрушен, и лишь месяц назад, когда силы ВСУ отогнали на запад, Донецк начал залечивать военные раны.

Госпиталь, который чаще называли лазаретом, располагался на окраине столицы ДНР, в негустом из-за рухнувших под снарядами деревьев парке. Здание когда-то принадлежало Донецкому медицинскому институту, в две тысячи пятнадцатом было повреждено, и учебное заведение переехало. Но в две тысячи двадцать втором его отремонтировали, и оно стало госпиталем, охраняемым силами Росгвардии и двумя пушечно-ракетными комплексами «Панцирь С2». К настоящему моменту фронт ушёл к западной границе Украины, зенитные комплексы уехали, но охрана осталась. Донецкую область России не раз посещали диверсионные группы ВСУ, были случаи нападения на больницы, и угроза сохранялась.

Главные чекисты ФСБ прошли в первый корпус госпиталя и остановились на первом этаже перед белой дверью палаты с номером «01». Охрану палаты несли двое дюжих андроботов, неотличимых от гвардейцев в полевой форме, а приезжих уже ждали начальник военной контрразведки полковник Мухин и его подчинённые – троица парней в боевых «скорпионах».

Самсонов усмехнулся про себя.

Тридцатипятилетний Мухин не скрывал любви к мощным службистам и всегда окружал себя исключительно мощными телохранителями, как бы подчёркивая свою значимость. К тому же он был назначен на должность начальника контрразведки не кем-нибудь, а самим министром обороны, будучи его родственником, и считал себя непогрешимым, хотя умом не блистал. Заместитель Самсонова полковник Кологривов как-то дал ему характеристику, высказав мысль, что идиоты с высшим образованием есть побочный продукт цивилизации, и это почти полностью отражало суть контрразведчика.

– Товарищ генерал, – полковник шагнул к Самсонову, по-собачьи преданно глядя на него снизу вверх, – разрешите доложить?

– Без церемоний.

– Можно приступать к допросу пленницы.

Самсонов и Кулик переглянулись.

Директор посмотрел на врача в синем халате и с шапочкой на лысой голове, вышедшего из палаты.

Тот покачал головой.

– Не рекомендую. Хотя пациентка пришла в себя, судя по рефлексии и показаниям диагностики, психика её фрустрирована, и она вряд ли сможет дать правдивые показания.

– А я утверждаю, что майор Иванчай просто обманывает нас и вполне годится для допроса, – кисло бросил Мухин, обладая бледным кукольным личиком. – В крайнем случае можно применить технологию «bad trip».

Врач поморщился.

Самсонов вопросительно посмотрел на него.

– Объясните.

– «Бэд трип» предполагает неинвазивное нейро-электромагнитное воздействие на лимбическую систему.

– Хорошо, и что с того?

– При этом у допрашиваемых возникают такие сильные болезненные переживания, как психологические, так и физические, что редко кто из них после процедуры допроса остаётся нормальным человеком.

– Подумаешь! – скривил губы Мухин. – Она такая же преступница, как её приятель Лобов.

Врач промолчал.

Самсонов вошёл в палату, приблизился к медицинскому лежаку, окружённому системой рычагов, стоек и датчиков.

Хлопотавшая у кровати бот-медсестра в голубом халатике отошла в сторонку.

Пленница, накрытая выше груди простынёй, лежала навзничь, и к её голове и рукам были присоединены липучки датчиков медкомбайна. Глаза женщины были открыты, и она не мигая смотрела в потолок.

Самсонов невольно сглотнул.

– Стефания!

Бледное, с тёмными подглазьями и тем не менее невероятно красивое лицо Стефании осталось неподвижным.

– Сделайте ей укол, доктор! – предложил Мухин нетерпеливо.

– Всё, что необходимо, уже сделано, – сухо сказал медик.

– Она притворяется!

– Стефания, – повторил Самсонов, – я директор ДФСБ генерал Самсонов. Если вы меня слышите, отзовитесь. Это очень важно!

Пленница не шевельнулась.

– Ваш друг Иннокентий Лобов в большой опасности! – добавил Самсонов.

Женщина вдруг мигнула.

Все замерли…

Стефания и в самом деле давно справилась с нейровнушением, произведённым индивидором, обладая немалым запасом лечебных и психосоматических наноузлов, но решила сохранять видимость комы до тех пор, пока не выяснит всех подробностей атаки на них умными пулями. Из разговоров контрразведчиков, доставивших её в госпиталь, врачей и служебно-медицинского персонала она уже поняла, что ни Иннокентия, ни Таллия захватить чекистам не удалось, оба исчезли в неизвестном направлении, и это обстоятельство позволяло ей надеяться на благополучное завершение дела. Главное было, что Иннокентий жив и наверняка вернётся за ней.

Упоминание директором ФСБ фамилии Иннокентия повело за собой нить видений, и Стефания вспомнила одну из последних встреч всех Лобовых с подругами.

Произошло это под Луганском, когда преследуемые ИИ-системами парни собрались обсудить планы перед отправкой по своим реалам.

Раздевшийся до плавок Тарас, спускаясь к ручью, съехал по песку вниз и нечаянно наткнулся на Итана, также собравшегося искупаться, и они, начав с шутливого обмена толчками, вдруг вступили в борьбу, постепенно увеличивая скорость движений и арсенал приёмов. Оба действительно являлись близнецами по всем внешним признакам этой категории людей, рослые, мускулистые, гибкие, сильные, – и смотреть на их схватку было одно удовольствие. Во всяком случае, увлеклись действием не только женщины, раздевавшиеся за кустиками, но и бойцы Тараса.

Каких-то жутких ударов, замахов и прыжков Лобовы не демонстрировали, изредка намечая векторы нападения, но при этом двигались так плавно, стремительно, текуче, безошибочно и красиво, что Лавиния, подруга Итана, проговорила восхищённо:

– Какая поразительная пластика!

Поединок кончился тем, что бойцы оба упали в ручей и прекратили свой танец, смертельный для любого противника, попадись он им под руку.

– Итан тренировался в ШАРе, – заметила Стефания, глянув на Снежану, – насколько я помню его рассказы, а твой Тарас?

– Он боец с детства, – ответила разведчица из двадцать третьего реала. – Та же Школа адекватного реагирования, плюс боевая самозащита, плюс спецподготовка, плюс пятилетний опыт десантника.

– А твой Иннокентий? – Лавиния кинула взгляд на восемьдесят восьмого Лобова, присоединившегося к «братьям».

– Мой, – усмехнулась Стефания. – Он же не вещь.

– Думаю, ты поняла, что я сказала.

– Ну да, в какой-то мере он мой… напарник. Иннокентий практически эскомбер, как и я. Очень многие органы тела у него усилены, плюс вшитый в позвоночник нейробокс.

– Нейрочипы и у нас имеются. Но я хотела спросить о другом: он реальный рукопашник или зашитый?

– Не спрашивала, – пожала плечами Стефания. Лавиния имела в виду программы, с помощью которых можно было вырастить в психике человека знание любой технической специальности или приёмов боя. – Но вряд ли Иннокентий уступает вашим мальчикам. Он говорил, что его специально готовили к диверсионным операциям и даже противостоянию киллерботам.

Посетители палаты заговорили громче, воспоминания Стефании пропали.

– Такая красота, – глядя на неё, проговорил с сожалением толстый лысоватый тип в летнем сером гражданском наряде, – и майор разведки! Ей бы на подиуме выступать или в рекламе сниматься.

– Она дополненная штучка, – сказал спутник директора, худощавый, невысокий, с неприятным презрительным лицом. – Может, вся её красота – бодипро.

Ему не ответили.

– Может, всё-таки приведём её в относительный адекват? – добавил худой. – Только она знает, чем на самом деле занимался Иннокентий Лобов и каким образом отрывается от слежки.

– Чем занимался – известно, – сказал Кулик. – Его работа в министерстве затрагивала проблемы расширения памяти и дополнения психоматрицы человека. Он даже диссертацию защитил по теме «Оптимизация деятельности человеческого мозга с помощью увеличения объёма нейросвязей». Но как это связано с его способностью исчезать как привидение с места происшествия, неизвестно. «Баталер» не зря дал задание ведущим пси-лабам найти этот способ.

– Безусловно, это очень важно, однако подождём, пока майор придёт в себя полностью, – отрезал Самсонов. – Уверен, что Иннокентий Лобов ещё не раз объявится перед видеокамерами, судя по его посещениям прифронтовых зон.

– Он появлялся и в Крыму, – уточнил Мухин, нервно разминая руки.

– Мы усилили наблюдение за полуостровом, – сказал Кулик. – Местный офицерский клуб с его генсеком Кресовцем у нас под колпаком. Если Лобов снова заскочит в Крым, мы его возьмём.

– Если только он не сбежит, как в последний раз, – брюзгливо заметил Мухин. – Даже индивидор на него не подействовал. Кстати, с ними был и другой парень, копия Иннокентия. Но про него нет ни малейших сведений в наших базах данных.

– Очнётся майорша, узнаем.

– Надо увеличить количество индивидоров. Чтобы каждый квадратный километр территории Донбасса имел не меньше сотни запрограммированных пуль.

– К сожалению, снабженцы тормозят с доставкой необходимого количества индивидоров. Все два предприятия в Воронеже и Туле по их изготовлению находятся в частной собственности, а владелец – гиперлиберал, которому вечная конфронтация полезнее, чем мир. Может быть, права «ИИмперия», что хочет убрать частную и личную собственность как изживший себя социальный класс?

– Только не личную, – покривился Мухин. – Это что будет, если у каждого отберут машину или варфон?

– Не у каждого есть машина, – буркнул Самсонов, – а тем более варфон. Проблема глубже, и, возможно, математик прав, начав бить тревогу о запрете собственности. «ИИмперия» – мыслящая в какой-то степени машиносистема, и ей действительно будет легче управлять массами, но согласятся ли массы?

– Китайские уже живут так пару лет, европейцы, по сути, близки, остались только самые несознательные – мы.

Самсонов повернулся к двери.

– Делайте всё необходимое, доктор.

– Разумеется.

– Как только пациентка будет способна вести разговор, сообщите мне лично.

– Сообщу.

– Над госпиталем есть индивидоры?

– Так точно, – ответил Мухин, – запущены пять единиц.

– Увеличьте до десяти.

Посетители палаты и врач вышли.

Стефания закрыла глаза. Позвала мысленно:

«Кеша, где ты?»

Иннокентий не отозвался.

«Не попадись, дорогой мой! Здесь тебя ждёт засада!»

Он плыл сквозь темноту и тишину, борясь со стаями пираний, рвущих тело и голову острыми зубами, и судорожно пытался всплыть, надеясь, что бездна кончится и он вынырнет на поверхность непонятного водоёма боли и страха.

Ещё не осознавая реального положения, он на всякий случай переключил метаболизм с нормального кислородного на бескислородный. Но легче не стало.

Как долго длилось это состояние, определить не удалось. Но в какой-то момент его подтолкнули вверх облачка крохотных «креветок», и лёгкие наполнились воздухом. Иннокентий вздохнул, закашлялся, судорожно ощупывая пространство вокруг, и открыл глаза.

Ничего не увидел.

Запаниковал ненадолго.

Напряг зрение.

Глаза укололи иголочки звёзд. Спину холодила плотная щербатая поверхность, лицо обвевал холодный стылый воздух, насыщенный запахами бетона, плесени, гниющей древесной коры и ржавого железа.

Воля собрала чувства воедино, и он сосредоточился на анализе нервной системы, подключив все свои биорезервы.

Он лежал на бетонной площадке в окружении редких засохших кустиков полыни. Небо над ним, чернеющее к горизонту, мигало мириадами звёздных игл, и можно было прикинуть время – где-то два часа ночи.

Датчики наноформов определили вредоносность среды: ничего угрожающего жизни, радиация почти в норме, воздух достаточно чист, – однако позвоночный биокластер впрыснул ему порцию адаптогена на всякий случай.

Стало легче, а главное, «высветились» нарушения в психосоматике (ноги и руки затекли) и нервных ганглиях. В него стреляли! И не из обычного огнестрельного оружия: в голову и в шею попали две умные пули, несущие мощные нейротропики! Вот почему он так долго приходил в себя, пока наноэскулап нейтрализовал последствия парализующих уколов.

И тотчас же заговорила память.

Стефания!

Он даже привстал, шаря глазами по сторонам, но покрылся потом и снова лёг, успокаивая сердце.

Нет ни её, ни Таллия. Что это может означать? Только одно – при ударе индивидорами сторож организма от неожиданности завопил, а психика самостоятельно привела в действие механизм кьюар-трекинга. В результате беглеца зашвырнуло куда-то в глубины эвереттовского саксаула, и теперь он находится в одном из реалов в самом глубоком «подвале» Мультиверсума. Но где именно? Падение было счётным или спонтанным? Он просто «сорвался с обрыва», не ведая, где его вынесет в реальность?

Иннокентий снова приподнял голову, но уже не суетливо, медленно, оглядел картину запустения: ни зима, ни лето, поле, жухлая трава, редкие кустики, ни одного дерева и ни одного строения до горизонта. Куда, чёрт побери, его забросил взбесившийся кьюар-алгоритм?

Собравшись с силами, он сел, отдышался, начал сеанс обновления нейросети организма, прокачивая «правильные» файлы, пока не прошла боль в голове. Пощупал висок, который пропахал индивидор. Царапина осталась, хотя и неглубокая. Подлечил её, убрав шрамик. Потом вытащил вторую пулю, формой напоминавшую клюв дятла, застрявшую под челюстью. Нанобокс мгновенно и без участия сознания установил блокаду в месте поражения, перекрыл сосуды и остановил кровь. Но это не помешало нанитам пули проникнуть в мозг и отключить сознание.

Иннокентий встал, начиная ощущать плотность костюма (родной «скорпион» цел, уже хорошо, аппаратура работает), сделал несколько шагов по хрустящему осколками камней бетону.

По-видимому, его вынесло на поле со старым бетонным покрытием, в котором кое-где виднелись ржавые крышки канализационных люков, но что здесь находилось раньше, стоянка машин, аэродром или производственные сооружения, определить было невозможно.

Тогда он сосредоточился на изучении «мысленных шлаков», оставшихся в памяти помимо воли в момент экстремального воздействия. Шаг за шагом размотал узел психосвязей и примерно определил глубину погружения: триста реалов. Может быть, чуть больше. Но что означает абсолютно пустое поле без каких-либо следов инфраструктуры и военных действий? Неужто в этом реале не случилась СВО? Не может быть! Уже давно понятно, что кьюарходцы могут переходить из реала в реал только по той ветви Мультиверсума, в которой идёт специальная операция. Так где он очутился, туды вашу в качель, как сказал бы Шалва Топирадзе с весёлой кличкой Штопор?

Иннокентий включил рацию, потом сменил диапазон на мобильные частоты, вызывая по очереди Итана и Тараса, но не преуспел. Никто из «братьев» не отозвался. Эфир был тих и печален, посвистывая редкими радиоразрядами.

Ладно, к чёрту! Нет времени выяснять, куда его занесло, делом надо заниматься. В первую очередь выяснить судьбу Стефании и Таллия, во вторую – связаться с Кресовцем в Крыму, узнать, как продвигаются разработки программы для индивидоров, и завершить операцию нокаутированием «Баталера». Только после этого можно будет расслабиться. Но как узнать судьбу спутников? Не случится ли такой же трюк с нападением умных пуль? Ведь, судя по ночной атаке, «Баталер» накрыл тучей дронов весь Донбасс. Или не весь, а только города? Но атака была проведена не в самом Донецке, а за его пределами. Крупная база? Их тоже накрыли слоем индивидоров? В таком случае, чтобы избежать неожиданного нападения, надо выйти в безлюдном месте. Где там в тылу безлюдное место? Кругом поля, равнина, нигде не спрячешься. Или есть где?

Память напомнила о шахтах. Вспомни, математик, где там в родном реале стоят угольные шахты с терриконами? Важно, чтобы они не работали вблизи Донецка. Найдутся такие?

Он развернул в уме перед глазами карту Донбасса, нашёл кляксы производственных комплексов и выбрал Авдеевку в десяти километрах от Донецка. Этот пригород столицы ДНР был взят российскими войсками ещё в феврале две тысячи двадцать четвёртого и в настоящий момент представлял собой жуткий скелет города, состоящий из «костей» почти полностью разрушенных зданий. Восстановить его было невозможно как другие города Донбасса, и правительство республики приняло решение очистить Авдеевку от обломков и создать на месте города мемориальный комплекс. В километре от него располагалась и шахта, которую тоже решили не реанимировать. Она была затоплена покидающими город нацистами, а по документам следователей было известно, что в шахту украинцы сбрасывали своих бойцов и российских пленных.

Иннокентий сориентировался, зашагал на северо-запад.

Из-за квантово-механической запутанности реалов кьюар-алгоритм переносил человека точно в ту же географическую точку на поверхности земли, поэтому можно было в чужом реале сориентироваться таким образом, чтобы в другом выйти точно по тем же координатам. Промахнуться было невозможно.

Вернувшаяся мысль о возможной засаде на несколько минут остановила первый прыжок. Иннокентий прошагал в выбранном направлении около километра, обнаружил груду взломанных бетонных плит: впечатление было такое, будто в этом месте произошёл подземный взрыв, – и присел, размышляя.

Так как Таллия вместе с ним в этом мире не оказалось, следовало полагать, что он либо остался в восемьдесят восьмом, либо высадился раньше, сорвавшись с кьюар-трека. Такое было возможно при неплотном контакте путешественников, когда пальцы обоих соприкоснулись, но между ними оставалось не меньше метра дистанции.

Что касается Стефании, то она точно должна была остаться между военными машинами, потому что её и математика разделяло не меньше пяти-шести метров.

Так что же делать, господин Лобов? Какую стратегию выбрать? Куда податься в первую очередь? Ведь прав один из героев фильма «Свадьба в Малиновке»: белые приходють – грабють, красные приходють – грабють… Хоть смейся, хоть плачь.

Что-то сверкнуло в небе, будто вспыхнула и погасла звёздочка спутника.

Так! Всё-таки жизнь тут имеется. Но почему не видать ни одного следа ракетных или снарядных воронок? Ведь в тех реалах, где удалось побывать, невозможно было без содрогания смотреть на следы бомбардировок и разрушений. Практически вся Украина была покрыта кратерами. Где всё это здесь? Может быть, местность заражена радиацией или смертоносной химией? Но датчики молчат. Чёрт, как интересно! Как узнать, что здесь произошло?

Сквозь туман нерешительности пробилось имя: Стефания!

Иннокентий отбросил сомнения и выбрал путь.

Первый кьюар-бросок он сделал ради проверки действия алгоритма, выйдя из мрака кьюар-скольжения на десять «ступенек» выше.

Мрак слегка рассеялся, и он ощутил себя стоящим между громадами каких-то сооружений. Ночь царила и тут, пахло горелым железом, пластмассами, соляркой, керосином и ещё чем-то едким, как перец, и со всех сторон доносились странные звуки: скрежет, скрип, посвистывание, сопение – будто на прогулку выбралась стая крыс, грызущих всё подряд.

Подключилось волновое зрение, ночь расцвела всеми оттенками красного цвета от тускло-оранжевого до тёмно-багрового.

Громады вокруг превратились в разбитые и сгоревшие самолёты, а сам путешественник стоял на лётном поле, испещрённом шрамами взрывных воронок.

Ладно, здесь хоть всё понятно, а фронта не слышно из-за удалённости полосы боевого столкновения. Интересно, куда он отодвинулся? На запад или на восток?

Иннокентий подумал, качнул головой. Не верилось, что украинские войска прорвали оборону российских сил и дошли до Азова. Сердце подсказывало другое.

Новая кьюар-бездна подхватила математика, швырнув ещё выше (или ниже, если подумать, поскольку ориентиров кьюар-трекинг не даёт, а счёт реалов – изобретение собственного воображения), и он вышел в сто одиннадцатом реале, где жил Таллий. Не промахнулся, судя по радиоактивному свечению почвы и строений какого-то поселения невдалеке. В реале «брата» украинцы нанесли по тылам российской армии удар «грязной» атомной бомбой, и площадь заражения почвы здесь достигала многих тысяч квадратных километров.

Иннокентий снова включил радиостанцию, вернее, обе: персональный брейнкомплекс – чип связи в голове – и рацию в шлеме «скорпиона», подождал несколько минут и выключил. «Сто одиннадцатый братишка» не ответил. Вероятнее всего, он таки остался в восемьдесят восьмом реале вместе со Стешей. Но проверить это можно было, только высадившись в том дубле «эвереттовского саксаула».

Вспомнив, что несколько «соседних» ответвлений реальности не так опасны, как знакомые двадцать третий и сорок первый, он шагнул в темноту кьюар-колодца и вышел в сотом, где побывал однажды.

Здесь тоже царила ночь, но вокруг вставали тихие массивы леса, снаряды не взрывались и пушки не грохотали. В сотом реале безоговорочно победила Россия.

Впрочем, для Иннокентия в данном случае это было неважно. Главное, можно было спокойно решить задуманное, не страшась угроз.

Сориентировавшись по звёздам, он двинулся в путь, выбрался на край поля, и, обходя воронки и остовы сгоревших бронемашин, отмахал от места выхода по крайней мере три километра, пока не дошёл до какой-то речушки. Проанализировал в уме диспозицию: шахты в этом реале не было, но он точно находился в том месте, где в восемьдесят восьмом реале стояла угольная шахта. Можно было не сомневаться.

Отдохнул, попил водички, собрался, насколько позволяли нервы, досчитал до пяти и шагнул в темноту.

Выход не принёс неожиданностей вроде атаки индивидоров или дронов. Ночь продолжалась, но среда, в которой оказался кьюарходец, была другой, и запахи были другие, и окружавшие точку выхода объекты: конус террикона, башня шахты, её строения и заборы. И не слышно фронтовой полосы. Лёгкие извергли застрявший в них воздух: он дома! Но не расслабился, помня о недавнем нападении умных пуль.

Определив направление на восток, зашагал и вышел прямо к железнодорожной станции, источавшей знакомые запахи шпал, рельсов, масел, железа и каменного угля. Станция располагалась на границе шахтной территории, тёмная и тихая, ни одного огонька в её строениях не было видно, а в небе не было видно ни одного дрона.

Станция же вовсе не была разрушена, как ожидал гость. Судя по отсутствию воронок, по путям никто не стрелял, а на рельсах виднелись два состава пустых вагонов и несколько вагонов отдельно. Один из них стоял совсем рядом, и математик определил в нём мотоплатформу.

Откуда-то доносились приглушенные голоса и ритмические звуки, словно в землю забивали трубу. Никаких опасных движений настроенный на защиту организм не обнаружил, и Иннокентий снова удивился мирной жизни конкретного участка территории Донбасса. В течение нескольких минут оценив обстановку, он вызвал Таллия, но ответа не дождался. На душе стало тревожно, так как впереди в таком случае его ждал трудный поиск парня в других реалах.

Подождав ещё немного, Иннокентий вызвал в памяти криптономер персон-линии Стефании.

Какое-то время, показавшееся вечностью, в голове стояла хрупкая тишина. Стефания не отвечала. Затем, когда он уже собрался сдаться, в ушах послышался тонкий всхлип криптозащиты рации и едва слышимый голос разведчицы выговорил короткую фразу:

– Донецк… мединститут… засада…

Иннокентий чуть не закричал от радости, вовремя зажав рот ладонью.

– Стеша?!

Она не ответила. Связь оборвалась. В ушах лопнула гитарная струна, и ничего больше. Но этот звук сказал ему всё, что он хотел узнать: Стефания находилась под медикаментозным контролем, а его в каком-то мединституте ждали.

Губы раздвинулись в угрожающей улыбке, показав небу зубы. Ждёшь, ублюдок?

Он даже представил «Баталера» в виде человека.

Прекрасно, жди! Я приду!

Жест в виде среднего пальца к небу закончил общение с видеокамерами неведомых спутников.

Взрыв раздался в десять часов три минуты утра по местному времени: взлетел на воздух первый корпус районной больницы в Новоазовске, а четыре этажа второго сложились один на другой, образовав гигантский горб, похожий на конус террикона. Поднялась паника, взвыла сирена. К больнице устремились машины тревожных служб, МЧС, спасателей, скорой помощи и полиции. Позже подъехали сапёры, помогая спасателям.

С интервалом в десять минут сюда же прилетела вторая ракета – «Точка У», но была перехвачена зенитно-ракетным комплексом «Панцирь», охранявшим город.

Впоследствии оказалось, что всего ракет было пять. Первые две, ракетные обманки ADM-160 MALD, были выпущены двумя самолётами – Су-24 и Ф-16 – для отвлечения ПВО города и послужили как бы для отвода глаз. Затем третья – английская CCALP, которую отвёл в сторону комплекс РЭБ «Алабуга». Четвёртую – «Точку У» – сбил российский «Панцирь», однако хватило и одной ракеты, учинившей панику районного масштаба, убившей тридцать семь лежавших в госпитале бойцов и ранившей ещё сорок. Как оказалось, в этом же госпитале лечился и единственный сын командующего фронтом Сапрыкина. Он тоже был убит.

В момент нанесения удара Шелест находился в расположении разведбата под Запорожьем, разрабатывая разведывательно-десантную операцию по ликвидации подразделения ВСУ «Дракон», расстреливающего собственных же солдат при попытке отступления. Получив сообщение о ракетном ударе, полковник сразу понял, что от него потребует Чащин, и напряг все подконтрольные ему агентурные сети и связи, как на фронте, так и глубоко в тылу врага. Поэтому когда командующий силами ГРУ на Донецком направлении позвонил ему в одиннадцать часов утра, Олег уже обладал нужной информацией.

Разговор состоялся в блиндаже второй полосы обороны, оборудованном всего в километре от «передка», за которым начиналась пересечённая местность до окраин шахтного посёлка Новогиреево, а за ним виднелись дома Запорожского левобережья. Блиндаж был замаскирован новейшим пузырём из сетчато-волокнистого материала с голографическим эффектом, скрывающего весь район командного состава, имел комплекс спутниковой связи, также замаскированный под деревья и кустарники, и украинская «арта», как бойцы называли артиллерию, ещё ни разу не стреляла по этому месту.

Шелест сел за добротно сколоченный из досок стол с ГЛОНАСС-приставкой и увидел в створе монитора связи лицо генерала, изредка передёргиваемое судорогами помех. Украинцы тоже имели хорошие глушилки, переданные им немцами и французами, поэтому иногда накрывали каналы связи полосами шума.

– Звонил Сапрыкин, – без всяких предисловий начал начальник ГРУ. – Убит его сын Артур.

Шелест кивнул.

– Девятнадцать лет, – добавил Чащин, бледный, незагоревший, несмотря на жаркое лето, с тёмными кругами под глазами.

Шелест кивнул.

– Есть соображения? – закончил Чащин.

Шелест кивнул.

– Удар нанёс третий дивизион сто седьмой реактивной артиллерийской бригады из-под Харькова. Приказ отдал командир бригады полковник Сергей Сученко, исполнил подполковник Евгений Рожин, операторы наведения – англичане.

– Я спросил, есть ли соображения. Нужна очень жёсткая ответка.

Олег помолчал.

– Можно попытаться сориентировать «Кобру». Но вероятность поражения не будет стопроцентной. Бить придётся сразу по трём объектам.

– А если послать Лобова с его командой?

Шелест вгляделся в глаза Чащина, выглядевшего уставшим и опустошённым. Разговор с командующим дался ему нелегко.

– Лобов не волшебник, Глеб Борисович.

– Может быть, и не волшебник, но он выходил из таких положений, какие простому смертному не по силам представить.

Олег вспомнил лицо капитана (по легенде, полковника Лобачевского), словно выточенное из камня, твёрдое, скуластое, с волевым подбородком и синими глазами. Не дай бог встать такому на пути! Тарас действительно имел талант выживания в экстремальных условиях, и на него можно было положиться как на ангела-хранителя. Тут же рядом возникло лицо Снежаны. Сестра не зря влюбилась в парня и не раздумывая взяла на себя обязанности такого же ангела-хранителя для любимого. Пара получилась отменная.

– Полковник?

Олег очнулся.

– Я поговорю с ним.

– И с его «братьями».

– Разумеется.

– Только как можно скорее, ждать нельзя, нацисты не должны оставаться живыми после таких преступлений. Либо «Бесогон»…

– «Кобра».

– Либо ТДО! Но никому ни слова! Даже Утолину!

– Глеб Борисович, – укоризненно качнул головой Шелест.

– Я не о себе беспокоюсь. Слишком много предателей нас окружает. Разобрался, кто отдал приказ «Бесогону»… э-э, «Кобре» расстрелять химкомбинат в Хмельницком?

– Полковник Деревянко, второй зам начштаба, но он уже отбыл в Москву. По данным оттуда, за его спиной стоят правые либералы правительства, мешающие стране чем только можно, в особенности премьер по обороне Рустам Мутаров.

Чащин бледно улыбнулся.

– Лезет во власть наш татарин изо всех сил. А ведь до сих пор эти казанские ребята кичатся своими древними «победами», судорожно поддерживая многовековую ложь о «татаро-монгольском иге». Ладно, с ним мы разберёмся, я предупредил Самойлова и Смолякова, да и РОК подключится. Но прикажи Лобову – никаких стрельб в ближайшие день-два! Ждём министра, не надо рисковать.

– Слушаюсь.

– Понадобится помощь – звони. – Монитор покрылся «снегом».

Шелест снял наушники, выпил стакан холодного чаю с мятой и позвонил Тарасу Лобову, задействовав канал спутниковой связи, обслуживающей всю военную структуру фронта.

Тарас тоже в это время пил чай, сидя с Лариным и Снежаной в условном баре гарнизона, то есть в уголке офицерской столовой, где между приезжими охранниками «Кобры» разыгрался инцидент с молодыми офицерами базы. С лейтенантом, отпустившим хамскую шутку в сторону Снежаны, они больше не пересекались, и это было хорошо. Устраивать свары с сослуживцами не хотелось.

Говорили о миллиардерах России, которых Михаил люто ненавидел из-за их отказа помогать стране в такое сложное время.

– Представляете, – говорил он, потягивая пиво, – по данным ЕвроСМИ, за две тысячи двадцать третий год российские олигархи приумножили свои закрома на шестьдесят миллиардов долларов! И это когда девятнадцатилетние пацаны гибнут на фронте! Куда мы идём?! Да я бы на месте президента всех их загнал бы на фронт, чтобы на своей шкуре почувствовали, что такое боль и смерть! А они нажитые неправедно рублики жалеют!

– Не только пацаны гибнут, – грустно сказала Снежана. – Папин друг Женя погиб, а ему было шестьдесят шесть.

– Ну, куда дальше?! Предатели везде! Если честно, я надеялся, что нас наградят за наши подвиги, а вместо этого мы едва не загремели под трибунал!

– Наивный мальчик. За такие подвиги, которыми мы гордимся, иногда единственная награда со стороны властей – расстрел.

– Успокоила.

Тарас поднял руку, уловив вибрацию клипсы рации в ухе.

– Да, товарищ полковник… весь внимание…

Выслушивал он Шелеста не меньше десяти минут. Сел прямее, с потемневшим лицом, посмотрел на браслет часов.

– Сейчас начнём. – Потемневшие глаза капитана скользнули по лицам спутников. – Общий сбор!

– Что-то случилось? – поинтересовался догадливый Ларин, почувствовав настрой командира.

– В казарме поговорим.

Снежана смотрела на него вопросительно, и Тарас добавил:

– Командование выдало инфу, что катер атаковали наши «одуванчики», управление которыми перехватили британцы с помощью своих спутников.

– Бред!

– А ещё убит сын Сапрыкина.

– Где?! – в один голос воскликнули охранники катера.

– Тот гром в Новоазовске, что мы слышали час назад, был взрывом ракет. Укропы ударили по госпиталю. Пошли за мной.

Нагретый солнцем воздух ударил по голове слоем горячего киселя. Но встревоженные бесогонщики её почти не заметили. Забрались в спальню, где ночевали, взяли из холодильника по бутылке минералки, дождались Шалву и Солоухина, и Тарас пересказал бойцам всё, что услышал от Шелеста.

С минуту сидели молча, переваривая весть. Потом шевельнулся Шалва, посмотрел на задумчивую Снежану.

– Ну и каков конкретный приказ повесил на нас ваш брат, мадемуазель?

– Приказа нет, – поморщился Тарас. – Есть предложение выбрать вариант: ТДО или «Кобра». Твой выбор?

– Ну, не знаю… я как ты скажешь. А что нам это даст?

– В смысле?

– Ну, не загребут нас по полной за анархию? Ведь нас чуть не сожрали за попытку ликвидации Зе.

– Олег сказал, что это наша индульгенция за всю нашу бесогонскую деятельность. В случае чего операция послужит нам чем-то вроде искупающего грехи обстоятельства. Кот?

– Я за ТДО, – сказал Ларин. – «Кобру» мы не нацелим с нужной точностью, находясь в трёхстах километрах от цели. Риск промахнуться слишком велик.

– Соло?

– «Кобра», – одним словом ответил Солоухин.

– Что-то друг мой стал слишком осторожен, – проворчал Шалва.

– Таким мама родила.

– Снежана?

– «Кобра», – очнулась женщина.

– Почему?

– Потому что ТДО не прогулка монплезир, а рейд по тылам бандерлогов. Если нас заметят, придётся бежать сломя голову, а второй раз выйти там невидимками не удастся.

– Для этого нас должны по крайней мере заметить, – отмахнулся Штопор. – А маскироваться мы умеем, не раз ходили по тылам укропов. Только идти надо ночью. Самое подходящее время – после двенадцати.

– Ночь, улица, фонарь, аптека… – проговорил Солоухин рассеянно.

– Что? – не понял Шалва.

– Классика, – рассмеялся Ларин. – Небось в школе по литературе тройка была?

– Почему? Четвёрка…

Засмеялись остальные.

– Жора привёл в пример строчку из стихотворения Блока, – объяснила Снежана, с удивлением глянув на бесстрастное лицо Солоухина. – Не читал?

– Читал, – ощетинился лейтенант, собрав морщины на лбу, – но не помню.

Погрозил Солоухину пальцем.

– Я тебе припомню, литературовед. Так что решаем, командир?

– Оба варианта, – проговорил Тарас обыденным тоном.

В комнате снова стало тихо.

Сквозь открытое окно вместе с чистым морским воздухом в комнату влетали вполне мирные звуки от тарахтения моторов на воде до человеческих голосов и даже кудахтанья кур, и не хотелось верить, что где-то идёт война и гибнут люди.

– Объясни, – сказала Снежана.

– Начнём с десанта, прибудем на место, определим точные координаты ублюдков, отдавших приказ стрелять по больнице, а также тех, кто стрелял, плюс саму стартовую установку, передадим сюда, и наша «Кобра» нанесёт абсолютно выверенный удар.

Снова помолчали, оценивая предложение Лобова.

– Но зачем задействовать катер? – нарушил тишину Штопор. – Мы и без него справимся.

– Не справимся, – возразил Ларин. – Это чистое безумие – за один раз ликвидировать столько нациков и объектов. Командира бригады, командира пусковой, операторов, саму ПУ… для такой операции нужна полноценная ДРГ в составе взвода, а нас всего четверо.

– Пятеро, – поправила Кота Снежана.

Мужчины посмотрели на неё озадаченно, перевели взгляды на Тараса.

– Кот прав, – сказал он. – Для ТДО такого масштаба нужно посылать слишком большое количество десантников, а шанс у нас будет один, второй раз выйти в нужную точку нам не дадут. Тем более что я не смогу перетащить с собой сразу вас всех.

– Вы же с Итаном даже мотоциклы перебрасывали из реала в реал, – напомнил Шалва.

– Тогда нас было двое, владеющих кьюар-трекингом, и объём переноса был больше.

– Сколько возьмёшь на этот раз?

Тарас заметил сдвинувшиеся брови сестры Шелеста и решил сразу расставить точки над «i».

– Двоих точно.

Бойцы разочарованно переглянулись.

Снежана хотела что-то сказать, но он её опередил:

– Учтите ещё, что нам придётся нести экип под завязку. НАЗ, оружие, взрывчатку, маячки, боеприпасы, технопеналы, скотч и какие-нибудь допы. Вопросы?

Судя по взглядам бойцов, вопросы у них были, но все бывшие наёмники ЧВК умели сдерживаться и в нужные моменты соблюдать дисциплину. Время задать дельные вопросы у них ещё было. Однако никто из них не задал вопрос, каким образом они попадут в тыл врага под Харьков, принимая возможности командира переходить из реальности в реальность как нечто само собой разумеющееся.

– Начинаем готовиться. – Тарас нацепил альпин-очки и связался с Шелестом, чтобы доложить о своём решении.

До вечера на базе царила скрытая от посторонних глаз суета.

Шелест нажал на все нужные рычаги, снабженцы ГРУ напряглись и в течение восьми часов пригнали по суше и по воде всё, что заказал Тарас.

Во-первых, пришлось сменить боевые костюмы. Вместо российских «барсиков» разжились немецкими «легионерами», менее удобными, но вполне функционально обеспеченными. Заменили также шлемные рации и оперативные планшеты, тоже на немецкие. К счастью, Шелест знал габариты бойцов: Тарас был высок и широкоплеч, а Штопор массой не уступал медведю, – и среди комплектов экипировки нашлись нужные размеры.

Из оружия взяли бесшумные пистолеты «Хеклер-Кох» калибра 5,6 миллиметра, немецкие же ножи и шведские арбалеты. Идея принадлежала Солоухину, и Тарас её оценил. Действовать предстояло в условиях ограниченного пространства, и дальнобойные стрелковые комплексы были не нужны.

Кроме НАЗ (носимый аварийный запас представлял собой наспинную модуль-сумку) пришлось взять по три обоймы для пистолетов каждому и по два блок-пакета взрывчатки РУ-24, прицепленных специальными подвесками с обоих боков десантника.

В начале десятого весь отряд собрался в офицерском отделении казармы.

Тарас связался с капитаном катера, вызвал его в казарму и в течение получаса объяснял ситуацию. От Шведова требовалось, как стемнеет, выйти в море и сделать залп нужным количеством «коал» по указанным координатам.

– Не промажете? – пошутил Лобов, закончив инструктаж.

– Не-е… – застенчиво ответил капитан МРК. – Попадём даже в игольное ушко при надобности. А кто пойдёт с нами?

– Она. – Тарас кивнул на Снежану, присутствующую при разговоре с мрачным лицом. Когда он сообщил разведчице, что она должна остаться, сестра Шелеста возмутилась, но, заметив, что бойцы Лобова мнутся, посматривая на командира, поняла, что своим отказом она подводит их, и сдалась.

– Одна? – простодушно спросил Шведов.

– Я с ней, – сообщил Солоухин. Он, конечно, тоже хотел пойти вместе со всеми, но своих эмоций, получая приказ, никогда не выказывал.

– Слушаюсь! – Шведов ушёл.

– Когда выходим? – осведомился Штопор.

– В двенадцать ровно. А пока давайте пройдёмся по месту действия и обсудим варианты.

Тарас включил командирский планшет, на который помощники Шелеста сбросили карту Лукьяновки, деревушки под Харьковом, где разведчики обнаружили пусковую установку «Точек У». Там же находился и штаб артиллерийской бригады ВСУ.

Они уже рассматривали карту, определяя самый близкий к позиции ПУ «Точка У» участок местности. Однако у всех служб разведки подробной информации о деревне не имелось, даже спутниковые снимки были слишком общими, поэтому следовало безошибочно оценить каждый метр территории, чтобы представлять весь маршрут движения группы.

Разбирали карту практически до момента старта.

Кофе пить не стали, чтобы не вызывать подозрения запахом.

Снежана нервничала, но о своих чувствах не говорила, поддерживая бойцов, и Тарас был благодарен ей за это.

Проверили экипировку.

– Ну, мы пошли, – будничным тоном объявил капитан.

– Ни пуха, – лаконично попрощался Солоухин, сев на кровать с невозмутимым видом.

Снежана обняла Лобова, не стыдясь присутствующих, шепнула на ухо:

– Вернись без дырок.

– Вернусь! – пообещал он с улыбкой, целуя любимую.

Она поправила тёмное полотно, закрывающее окно, села рядом с Жорой.

Оставшиеся обнялись: Шалва со спины, Ларин спереди.

Тарас досчитал до пяти, и стоявшие посреди комнаты мужчины исчезли.

Вышли «из чулана темноты» в такую же темноту, но уже вне помещения. В сто одиннадцатом реале, куда и целил Тарас, в данной географической точке на берегу Азовского моря никаких строений не было. Порт начинался в трёх километрах от этого района, а на месте базы морских сил специального реагирования располагался лес радиоантенн, судя по их конфигурации: тёмные квадратные сетки на фоне закрытого облаками неба.

Разняли руки, осмотрелись.

В ухе Тараса пискнул сигнальчик – словно через голову пробежала крохотная мышка.

– Что это? – напрягся Шалва.

– В сто одиннадцатом реале нацисты ударили по Донбассу атомной бомбой, – повторил известную всем истину Тарас. – Вся эта территория заражена. За ней наблюдают спутники, а всю территорию контролирует служба спецнадзора. Таллий как раз ротмистр этой службы.

– Ты на него рассчитывал?

В ушах снова «пробежала мышка»: искусственный интеллект, управляющий спутниковой группировкой над Донбассом, искал частоту радиосвязи, заметив на поле радиосистемы непрошеных гостей. Но рации немецких «штунг-беров» были настроены на диапазон, используемый в двадцать третьем реале, и озадаченный компьютер сети наблюдения никак не мог подобрать к ним ключик.

Из лощинки, в которой высадились кьюарходцы, моря видно не было, но ветерок приносил знакомые морские запахи, к которым добавлялись запахи песка и высохших трав. Рыкнул мотор какого-то судна, стих. Над городом в нескольких километрах отсюда бесшумно пролетел луч прожектора, но сам Новоазовск был тёмен и печален. Его жителей давно переселили подальше от заражённой территории.

– Звони Таллию, – сказал Ларин.

– Не отвечает, – отозвался Тарас.

– Как же мы доберёмся до Харькова?

– Подождём, пока отреагируют местные службы.

Ждать пришлось не больше пяти минут.

Со стороны опустевшего Новоазовска под облаками сверкнула звёздочка, и через несколько секунд на тройку десантников спикировал необычного вида аппарат, похожий на этажерку с эллипсоидной кабиной внутри. Он ловко миновал квадраты антенн и завис над землёй. Вспыхнул фонарь, протягивая луч над головами десантников, так чтобы не их не ослепило, и Тарас по достоинству оценил добрый жест пилота.

Откинулся блистер кабины, стал виден пилот в красивом серебристо-белом комбинезоне.

– Шеф-ротмистр СХРН Аверин, – проговорил он ломким баском без какого-либо акцента. – Какого Туапсе вам тут надо, граждане? Забыли, что зона закрыта для посещения?

Ларин с интересом глянул на него, перевёл взгляд на приятеля.

– Какого Туапсе? Уж не твоя ли это копия, лейтенант?

– Шутник, – пробормотал Штопор, постоянно обзывавший приятелей названиями городов.

Тарас направился к аппарату.

– Я Лобов, брат Таллия Лобова. Он служит у вас в …

– Третьем отделении турбозащиты, – закончил пилот. – Я подумал, что это он, вы так похожи. Что за странные костюмы на вас?

– Спецзаказ, – почти не покривил душой капитан. – У нас ответственное задание, шеф-ротмистр Аверин, и мы торопимся. Поможешь?

– С удовольствием, но сначала вам надо покинуть это место.

– Мы и сами хотим того же. Помоги нам добраться до пригорода Харькова, срочно.

– Моя телега вас всех не утащит, – засомневался пилот. – К тому же инструкция требует отправить вас в центр дезактивации…

– Это успеется. Гони сюда какое-нибудь такси.

– Такси только в Мариуполе, здесь нас обслуживает военная транспортная комиссия на флайтах.

– Будь другом, подгони один.

– Я и так собирался это сделать.

– Отлично! Только делай всё как по тревоге.

– Уровень «сто одиннадцать»?

– Как? – удивился Штопор.

Тарас тоже был озадачен совпадением уровня вызова с номером реала, который определил Иннокентий как сто одиннадцатый. Потом пришло озарение.

– Это у вас код реальной опасности?

– Код тревоги «офицер нуждается в помощи», – пояснил Аверин. – Действует лучше скорой.

– Командуй.

Пилот повозился в кабине, бубня что-то под нос, отстегнул страховочные ремни, выпрыгнул на землю, оторопело оглядывая десантников. Он был щуплый, низкорослый, ниже плотно сбитого Штопора и втрое тоньше, и лицо у него было мальчишеское, худенькое и скуластое, с большими серыми глазами. Шалва не удержался и спросил:

– Тебе сколько лет, шеф-ротмистр?

Аверин смутился.

– Двадцать.

– И уже шеф?

Пилот улыбнулся.

– Я стажёр корпуса военной подготовки. Через год пойду учиться в Погранакадемию.

– Желаю удачи, стажёр. Как звать-то?

– Констанций.

Ждали прибытия транспорта около десяти минут, отвечая на вопросы юного шеф-ротмистра и задавая свои.

Примчавшийся аппарат оказался капсулой медицинского обслуживания, рассчитанный на пять-шесть человек, пилотируемый автопилотом (в кабине тоже не было живых людей, и обязанности врача исполнял искин, то есть сама кабина), и десантникам удалось разместиться внутри почти комфортно. Так как пилот капсулы не знал адреса, который ему подсказали пассажиры, Аверин предложил им лететь вместе.

– А как твоя телега? – спросил Штопор.

– Пинасс? – оглянулся молодой человек на «этажерку». – Долетит на базу без меня.

Он всунул голову в кабину «этажерки», аппарат закрыл блистер и улетел.

– Я готов.

– Поехали, – скомандовал Тарас, глянув на хронометр.

С момента их появления в сто одиннадцатом реале прошло около двадцати минут, и можно было не торопиться «лезть в пасть тигру», как назвал их вояж полковник Шелест.

До Харькова флайт домчался всего за четырнадцать минут, преодолев звуковой барьер.

Примеривались к высадке ещё полчаса, достигнув, по расчёту Тараса, нужного участка территории под городом. Деревни Лукьяновки здесь не существовало напрочь, под аппаратом простиралось поле, испятнанное воронками и заросшее бурьяном, зато не мешали ориентироваться никакие остатки хозяйственных и жилых построек.

Аверин послушно выполнял указания пассажиров, не спрашивая их значения, и Тарас подумал, что психологический фон жизни сто одиннадцатого реала существенно отличается от социального бытия в более ранних копиях Мультиверсума. Несмотря на страшные последствия войны с украинскими нацистами, люди в сто одиннадцатой копии мира, судя по поведению Таллия, Аверина и его начальства, жили правильнее.

Найдя самое удобное с точки зрения попадания в нужное географическое место, пассажиры высадились.

– Что вы здесь будете делать? – полюбопытствовал Аверин.

– Направимся дальше, – ответил Тарас, – выполнять задание.

– То есть куда дальше?

– Возвращайся в центр, спасибо за помощь.

– Но вы должны… как я отчитаюсь? – растерялся стажёр.

– Легко, скажешь, что мы показали тебе документы сотрудников спецслужб и ушли выполнять приказ командования.

– Я так не могу… вас задержат, и я потеряю место…

– Не потеряешь, – ухмыльнулся Шалва. – Просто сотри записи камер флайта и своего модуля, если они есть, и никому ничего не рассказывай.

– Так вы… бандеровские диверы?! – изменился в лице пилот. – На вас и комбезы натовские…

В ответ раздался дружный смех.

Ларин по-приятельски похлопал парня по плечу.

– Комбезы немецкие, но мы свои, русские, не переживай. Может, ещё свидимся.

– Улетай, – сказал Тарас, подавая ему руку.

Немного оттаявший шеф-ротмистр залез в кабину флайта, всё ещё сомневаясь в их искренности.

– Вы точно не диверсанты?

– Абсолютно, и нам нужно срочно ликвидировать негодяев, нанёсших ракетный удар по больнице. Погибли сорок человек, ранены больше. Вот почему мы здесь.

Лицо Аверина порозовело. Он слабо улыбнулся.

– Ладно, простите, что сомневался… удачи вам!

– И тебе.

Медицинский модуль свернул диафрагму люка и умчался в ночь.

– Хороший парнишка, – сказал Ларин.

– В галоп! – сказал Тарас.

Они узнали, что Фемистокл задержан в Луганске и содержится в военном СИЗО, после того как Итан уже отчаялся найти сотрудника Российского офицерского корпуса, три часа насилуя свой персональный брейн-комплекс, вшитый в голову. Произошло это в самом Луганске, когда он с Лавинией, загримировавшись под виртуальные личности телевизионных арт-кукол (все ведущие ТиВи являлись компьютерными иллюзиями), решили заявиться в усадьбу РОКа и спросить напрямую у дежурных секьюрити, где в настоящий момент находится товарищ, с которым они встречались в доме Кристины, подруги Лавинии.

Зная, что офис луганского филиала РОКа располагается на территории военно-исторического музея, беглецы добрались до улицы Захарченко и заявились в двухэтажное здание музея, взявшись за руки, как все молодые люди в возрасте шестнадцати лет. Показалось, что охрана здания пропустит их без требования предъявить пропуска.

Так и случилось.

Они вошли в фойе музея, вежливо попросили панельку охранной системы пропустить их в приёмную и через минуту оказались в небольшой комнатке в самом торце здания.

Секретарь Корпуса оказался живой девушкой лет двадцати пяти. На вопрос Итана, можно ли увидеть товарища Фемистокла, неожиданно ответил подошедший в этот момент старичок лет восьмидесяти, если не больше. Он был небольшого росточка, ниже Лавинии, сухонький, одетый в гражданский уник: что-то под джинсы и такую же рубашку-апаш со стоячим, чуть ли не до растопыренных ушей, воротником.

– Разве вы не знаете? – сказал он, морща и без того складчатое лицо в доброжелательной улыбке. – Фемистокла задержал кримнадзор, и теперь он в СИЗО.

Итан посмотрел на полнощёкую широколицую секретаршу. Судя по испуганным глазам девушки и написанной на лице растерянности, она действительно была живым человеком, хотя такие должности обычно исполняли искины, обладающие намного большей скоростью обработки информации.

– Но ведь Фемистокл – глава «Форпоста»… – недоверчиво проговорила Лавиния.

Итан кивнул, вспоминая, что Фемистокл при знакомстве назвал себя начальником военизированного подразделения под названием «Форпост».

– Что не так, девушка?

Секретарша пролепетала, глядя на старичка:

– Я не могу отвечать на такие вопросы…

– За что его задержали? – повернулся к новому посетителю Итан.

Тот пожевал губами, рассматривая гостей.

– Наверно, за какой-то антигосударственный проступок. Война, знаете ли, военное положение. Нынче с этим строго, не так, как год назад.

– Кто вы? – нерешительно спросила секретарша.

– Итан Лобов, – назвался чисадмин. Маскер скрыл его лицо подобием ведущего шоу на ТиВи-канале, но ведь шли они в организацию, отстаивающую правду и справедливость, которая должна была защищаться от щупалец Старухи, а не в телестудию.

– Вы… в розыске!

– Поэтому я и хотел встретиться с Фемистоклом, – сказал Итан извиняющимся тоном. – Меня обвинили в том, чего я не совершал.

– А чего вы не совершали? – живо спросил старичок.

Итан посмотрел на него внимательно. Заговорила интуиция. С виду перед ним стоял сухонький человечек в возрасте, лопоухий, вислоносый, с морщинистым личиком, небольшим носиком и глазами-буравчиками неопределённого цвета. Но стоило ему глянуть на Итана прямо, и глаза старичка просияли золотом, заставив чисадмина вздрогнуть.

– Я… не предатель! – глухо выговорил он, стиснув зубы.

– Пойдёмте поговорим.

– Но, Флавий… – воскликнула девушка за компьютером.

– Под мою ответственность. – Старичок сделал приглашающий жест. – Проходите.

– Итан… – прошептала Лавиния.

– Не беспокойтесь, здесь вы в безопасности, – улыбнулся странный посетитель.

Всё в порядке, успокоил Итан Лавинию взглядом, уверенный в том, что они в любой момент смогут нырнуть в кьюар-колодец.

Проследовали за незнакомцем по имени Флавий на второй этаж, он шагнул в дверь сразу за лестницей, гости вошли за ним и оказались в просторной комнате с тремя окнами в пол. Пахнуло необыкновенной свежестью, будто помещение продувалось озоном.

В нём было два стола. Один, изогнутый подковой, с толстой стеклянной столешницей, на которой были разложены стопки настоящих бумаг и разной фурнитуры. Второй тоже стеклянный, но крохотный, овальчиком, окружённый четырьмя креслами.

Когда хозяин помещения вошёл, компьютер включился сам собой и по углам комнаты зажглись красные нити. Итан понял, что это индикаторы облачной криптозащиты.

Старик повернулся к ним, указал на кресла.

– Садитесь. Чай, кофе?

– Кто вы? – остался на месте чисадмин.

– Флавий Сидоров…

– Прошу прощения, не нужно играть с нами в угадайку.

– Я второй комиссар РОКа Донбасса Сидоров. Присаживайтесь, поговорим.

Итан заколебался, но, увидев весёлую искру в «золотых» глазах старика, вспыхнул, помог сесть Лавинии и сел сам. Хозяин кабинета устроился напротив.

Итан вспомнил первую и последнюю встречу с начальником «Форпоста» РОКа в доме Кристины, подруги Лавинии. Прозрачноглазый Фемистокл был примерно такого же возраста, разве что чуть выше ростом, с редкими волосами и залысинами, однако чем-то здорово походил на Флавия. Интересно, это настоящие имена или псевдо? И, поймав его взгляд, он понял, что объединяет стариков: оба принадлежали офицерскому сословию армии России, оставившей печать ответственности за своё дело.

– Что с Фемистоклом?

– К сожалению, он сделал ошибку, встретившись с вами. – Комиссар оценивающе глянул на Лавинию, заставив её поёжиться. – Обвинение в пособничестве и всё такое. Впрочем, этого следовало ожидать.

– Что ему грозит?

– Какое-то время проведёт в СИЗО, пока юристы будут решать проблему, потом его выпустят.

– А если нет?

– Проблемы надо решать последовательно, молодой человек, по мере их появления.

– Я могу… освободить его.

– Итан…

Он остановил спутницу жестом.

– Каким образом? – с любопытством спросил Флавий. – Впрочем, догадываюсь. О вас ходят слухи, что вы легко ускользаете от преследования.

– Это не слухи.

– Объясните.

– Не сейчас.

– Хотя бы в двух словах, для понимания.

– Этот способ разработал мой… можно сказать, родич, Иннокентий Лобов, живущий в другом реале… э-э, в другой копии Метавселенной. Не спрашивайте, где она находится, я не отвечу. Иннокентий утверждает, что все копии пронизывают друг друга в каком-то сумасшедшем многомерном пространстве. Сам он обитает в восемьдесят восьмой реальности, мы с вами в сорок первой. Но, опять же, это долгий разговор. Я могу перемещаться из реала в реал, и этого пока достаточно.

Собеседник задумчиво ощупал лицо Лобова ставшими матово-стальными глазами.

– Фантастика…

Итан не ответил. Возражать не хотелось.

Комиссар РОКа перестал прощупывать его рентгеновскими лучами глаз.

– Хорошо, я понял. Чего вы хотите?

– Фемистокл вам не говорил?

– Речь шла о разработке вирусной программы.

– Все мои… братья, а их трое, живущие в других копиях мира, испытывают одну и ту же проблему: нас пытаются ликвидировать большие ИИ. У нас это Старуха…

Флавий кивнул:

– «Маршалесса».

– В восемьдесят восьмом реале – «Баталер» и государственная «ИИмперия». Причём никто из нас не предатель и не враг России. Чтобы остаться живыми, мы решили создать специальную программу, внедрив которую в мозги ИИ можно решить проблему выживания, не ослабляя защитных функций государственных ИИ-структур.

Итан замолчал. В комнате стало тихо.

Лавиния продолжала кидать на него предупреждающие взгляды, но он остался спокоен. Пришла мысль, что, если даже Старуха подслушивает их разговор, пусть знает, что он не предаёт интересы страны.

– Да, это похоже на правду, – проговорил наконец комиссар. – Мы говорили с Фемистоклом. Но тут возникает не столько юридическая или физическая проблема, а скорее психологическая и этическая. Во-первых, никто не даст гарантии, что вирус не нарушит основную деятельность ИИ-систем до их отказа. Во-вторых, никто из наших специалистов не возьмётся создать такую вирус-программу. И в-третьих, вас никто не допустит до центров принятия решений и главных информационных баз. Дело даже не в каких-то отказах чиновников, дело в защите ИИ-систем. Они слишком хорошо защищены. Ну, и в четвёртых: вам никогда не дойти до управляющих контуров ИИ-систем.

Итан усмехнулся.

– Это… спорно.

Флавий приподнял выгоревшие брови.

– Вы приготовили какой-то сюрприз?

– Сюрпризом можно считать уже то, что мы сидим перед вами, а не в СИЗО.

Комиссар РОКа пожевал губами, поглядывая на Лавинию. Посерьёзнел.

– Боюсь, не скажу вам ничего обнадёживающего.

Итан напрягся, стараясь не выдать свои чувства.

– Это следует считать… отказом?

– Не окончательным, но близким к тому. – Старик развёл сухонькими ручками, грустно покивал. – Риск изувечить «Маршалессу», а тем более «Империю», слишком велик. Но мы ещё всё взвесим.

Итан сумел сохранить хладнокровие, поднял голову, улыбнулся по-лобовски.

– Что ж, по крайней мере вы меня выслушали и знаете, что я не враг народа и ни в чём не виноват.

– Итан… – робко проговорила Лавиния, которой пришла в голову какая-то мысль.

– Потом, – оборвал он спутницу, встал. – До свидания, Флавий… э? Простите за любопытство, это псевдоним или имя?

– Не поверите, – мелко засмеялся комиссар РОКа, – имя. Таким уж меня наградили родители. Кстати, и Фемистокл тоже имя, мы братья.

– Братья? – Теперь чисадмин не сомневался в сходстве обликов обоих сотрудников Корпуса, хотя они не бросались в глаза. – Вы одного возраста?

– Я старше на два года, но брат обогнал меня по статусу. Он генерал-лейтенант, я генерал-майор ВКС России. Ушёл со службы десять лет назад.

Итан протянул руку вставшему старику.

– Спасибо за приём.

– Не за что, дружище, звоните, если понадобится помощь. Дать номер мобильного?

– Диктуйте.

Флавий продиктовал одиннадцатизначный номер.

– Запомнили?

– Разумеется.

– Прощайте, – сказала Лавиния, беря Итана под руку.

Вышли во двор здания, двинулись по песчаной дорожке, обсаженной старыми липами и тополями.

– Что ты хотела мне сказать? – вспомнил Итан, разочарованный отказом начальника Корпуса до глубины души.

Лавиния смущённо призналась:

– Я вдруг подумала…

– Ты ещё и думать умеешь?

– Не шути!

– А ты не смейся!

– Хорошо.

Остановились у чугунной узорчатой ограды музея, он поцеловал девушку.

– Как говорил Штопор: сказав «а», научись делать «бэ».

Лавиния фыркнула.

– Шалва умеет подобрать интонацию. А подумала я об умной пуле.

– У нас остаётся два варианта. – Итан проводил взглядом проехавший по улице бронетранспортёр, накрытый сверху «зонтиком» для нейтрализации дронов. – Первый: найти Иннокентия и решать проблему умной пули с ним. Второй – то же самое с Таллием.

– Есть третий путь.

– Да? – удивился чисадмин.

– Самим разработать программу.

Он нахмурился, вглядываясь в потемневшие глаза спутницы, кардинально изменившей его жизнь.

– Разработать самим? Но для этого нужен классный программист…

– А я чем хуже? Начинала как корректор боевых игровых платформ, год проработала в компании Касперского, пока не перешла на контракт в Минобороны.

– Но для разработки такой вирусной теги нужна мощная вычислительная платформа.

– Вот и давай попросим генерал-майора в отставке предоставить нам независимый от Сети браузер. У Корпуса должны быть такие машины.

Итан задумался, автоматически изучая обстановку на улице и вокруг музея. Датчики защиты, способные определять слабые радиоисточники в радиусе сотни метров, пока не подавали тревоги, но это не означало, что камер наблюдения возле здания и над парком не было вообще. Старуха наверняка подвесила над городом не один беспилотник, контролирующий территорию Луганска. И хотя беглецы сменили фейс-профиль, ИИ-система наблюдения за городом в конце концов должна была их обнаружить. Итан сам разработал не одну программу для ликвидации дипфейков и знал возможности следящих устройств.

– Нам нельзя ходить вместе, – сказал он, решая сразу две задачи.

– Ты о чём? – не поняла девушка.

– Мы оба в розыске, и городской комп может сопоставить задание с гуляющими по городу парами.

– Да и чёрт с ним! – легкомысленно отмахнулась Лавиния. – Мы прыгнем в соседний реал.

Он рассмеялся.

– Послушать тебя, так всё просто. А если контр-надзору отдан приказ убить и обнаруживший нас дрон выстрелит, как уже случалось?

– Ты что-нибудь придумаешь.

Итан притянул подругу к себе, ещё раз поцеловал.

– Ты прелесть! Идём.

– Куда?

– Я уже придумал, попросим Флавия дать нам хорошую айти-систему, и ты сядешь ваять программу для индивидора.

– Но мне потребуется независимый выход на определённые базы данных.

– Найдём.

– Тогда чего мы стоим?

Он снова привлёк девушку к себе, и они, обнявшись, как юные влюблённые, вернулись в музей.

Судя по виду Флавия, оставшемуся в своём кабинете, он не удивился их возвращению.

– Нужна помощь? – догадался старик-генерал.

– Нужна, – смущённо сознался Итан.

В течение двух минут он изложил идею о необходимости поработать на независимом канале, не говоря, зачем им понадобилась мощная ИИ-система. Флавий, усадив гостей за овальный столик и заказав чай с баранками, принялся мучить селектор связи, общаясь с разными людьми, коих оказалось немало.

К моменту, когда гости напились чаю и готовы были уйти, чтобы вернуться через час-два, комиссар Российского офицерского корпуса закончил переговоры.

– За вами приедет мой племяш Ираклий, отвезёт в ЛИЖТ.

– Куда? – не понял Итан.

– Институт железнодорожного транспорта. Сам институт ещё не работает, но корпус восстановлен, а главное, функционирует его ИИ-декан «Эльбрус-Маг». Новая машина, доставлена из Загорска прямо с завода «Звезда». Защищена как бухгалтерия Минобороны. Разрешение на работу с ней я получу через час. Устроит вас это?

– Вполне, – обрадовалась Лавиния. – «Эльбрус» может даже рассчитать…

Итан кашлянул.

Лавиния вильнула:

– Даже связь с китайскими лунными модулями.

Флавий с интересом поднял брови.

– Зачем вам связь с китайскими луноходами?

– Она пошутила, – сердито сказал Итан. – Извините.

– Хотите, я предложу вам закрытый от посторонних офицерский клуб? Там хороший бар, уютно, тихо.

– У нас ещё остались кое-какие дела, но мы позвоним.

– Как скажете, мои дорогие. Посидите немного, пока не приедет племянник.

– Мы подождём в фойе.

– Рекомендую остаться здесь, – мягко улыбнулся Флавий.

Итан подумал и согласился.

Племянник комиссара РОКа приехал на китайском пикапе «5 JAK T6» цвета асфальта, который был изготовлен в Казахстане. Он оказался хромым парнишкой лет двадцати, таким же худым и лопоухим, как его дед. На вопрос Итана, откуда хромота, Ираклий смущённо ответил:

– Ранен под Часовым Яром. Осколок в коленке.

– Почему не прооперировал? Сейчас ведь можно восстановить любую коленку.

– Дел много, – ещё больше смутился Ираклий. – Я руковожу волонтёрами, некогда по больницам прохлаждаться. Чуть-чуть станут поменьше бомбить, тогда и лягу.

Лавиния не удержалась, погладила его по плечу, и покрасневший парень улыбнулся, чрезвычайно довольный тем, что его привечает такая красивая девчонка.

Итан заметил, что её маскер отключён, хотел напомнить, что они в розыске, но было уже поздно возвращать лицу Лавинии прежний виртуальный облик. Ираклий этого не понял бы.

Ехали недолго, разглядывая восстанавливающийся город и всё ещё редкие хвосты машин на улицах. Итан сосредоточился на поиске камер и дронов, однако в уличном шуме при пылающем солнце определить наблюдателей было трудно. Приходилось только надеяться на везение.

Остановились в проулке между двумя высокими заборами из гофрированной, крашенной в коричневый цвет жести, в тупике, где стояли мусорные контейнеры и старенький трактор без колёс.

– Это… институт? – недоверчиво спросила Лавиния.

– Через центральный вход лучше не входить, – осклабился водитель.

Незаметная дверь в стене открылась бесшумно, и проводник повёл гостей за собой.

По крытому переходу пересекли двор, Ираклий что-то сказал встретившему их мужчине в сером комбинезоне, и все трое поднялись на второй этаж, не встретив больше ни одного человека. Из глубин здания доносились неясные производственные шумы, однако было понятно, что Институт железнодорожного транспорта ещё не работает.

Широкий коридор со стенами салатового цвета имел ряд дверей. Ираклий остановился у одной из них с номером «12», подставил под зрачок камеры какой-то документ, дверь открылась, и они вошли.

Пахнуло нагретым металлом, керамикой, озоном и графитовой смазкой.

– «Эльбрус»! – чуть было не захлопала в ладоши Лавиния, торопливо подходя к ряду специальных сидений для операторов компьютерной гарнитуры.

Комната действительно представляла собой операционную систему мощного компьютера, изготовляемого в России. Если в двадцать третьем реале Тараса Лобова квантовые компьютеры на кубитах ещё только разрабатывались и усложнялись, то в сорок первом, родном реале, кванки уже использовались вовсю, будучи основой систем искусственного интеллекта. «Эльбрус» ЛИЖТ являлся кванком, и на его панели блестело серебром имя – Ариэль.

Сидевший на одном из стульев парень в белом халате, черноволосый, смуглый, черноглазый, перед которым светился экран с эффектом объёма, повернулся на возглас Лавинии.

– Это они, – торопливо сказал Ираклий. – Флавий-Нестор звонил.

– Здрасьте. – Оператор посмотрел на Итана. – Вы будете работать?

– Она, – кивнул Итан на Лавинию.

Глаза парня расширились, он оценил красоту девушки, но тут же нахмурился.

– Вы… э-э…

– Лавиния, – подсказал Итан.

– Лавиния, вы работали на пятиядерном…

Она не ответила, подходя к терминалу и разглядывая его цветную мозаику.

– Она программер Минобороны, – усмехнулся Итан.

– Ага… понял… инструктаж не нужен.

– Не нужен. Снимите свою задачу, которую вы решали, и она поработает здесь какое-то время.

– Я покажу входы и подойду через час.

– Ничего показывать не надо, и подходите не раньше чем к вечеру.

– Что?! К вечеру?!

– У них разрешение от директора, – торопливо сказал Ираклий.

– Может быть, понадобится и весь завтрашний день, – добавил Итан.

– Смеётесь?! – пролепетал черноглазый оператор. – Завтрашний день?!

– Задание партии и правительства!

– Освобождайте ОС, – проговорила Лавиния рассеянно, потирая ладонь о ладонь.

Ошеломлённый парень повернулся к панели, повозился с клавиатурой, снял наушники, посмотрел на Лавинию снизу вверх.

– Здесь на ключе висят двенадцать файлов…

– Разберусь.

Парень встал.

Лавиния заняла его место.

Он ошеломлённо поглядел на Итана.

Чисадмин невольно улыбнулся.

– Не переживайте, она айтишник альфа-класса. Кстати, у вас тут есть столовая или кафе?

– Столовка на первом…

– Работает?

– Должна…

– Спасибо, можете идти.

Черноглазый коренастый оператор вышел, так и не придя в себя.

Ираклий засмеялся.

– Круто вы его развернули. Это начальник инфоцентра института Максим Рид. Читает здесь лекции по информатике. Его прозвали Майн Ридом.

– Откуда ты знаешь?

– Я учусь на втором курсе.

– А почему ему дали такую кликуху? Любит читать Майн Рида?

– Любит играть в ковбоев, учил нас играть в «Дикий Запад». Вас проводить в столовку?

– Благодарю, мы сами.

– Когда за вами заехать?

– Я позвоню, дай-ка мне контакт.

Ираклий продиктовал номер мобильного и ушёл, пожелав гостям всего доброго.

Лавиния заняла место Майн Рида.

– Ты здесь побудешь? Только учти, за полчаса такие задачи не решаются. Может, я и за сутки не управлюсь.

– Погуляю пока. – В голову сошла неплохая мысль, он добавил: – Поищу пока моих «братцев».

– Хорошо, не заблудись.

– Тебе что-нибудь принести из столовой?

– Разве что молока и пряник.

Он заметил холодильник в уголке между тумбами, открыл.

– Тут есть минералка и сырок.

– Давай минералку.

Итан вытащил непочатую бутылку «Кармадона», отвинтил пробку, поставил на панель.

– Что-нибудь ещё?

– Не мешай.

– Убегаю.

Лавиния положила руку на клавиатуру и проговорила радостно:

– Привет, Ариэль!

– Добрый день, сударыня, – звучным голосом ответил компьютер.

– Меня зовут Лавиния. Готов работать?

– Так точно, Лавиния.

– Поехали.

Итан покачал головой, оценивая эмоции подруги: она явно соскучилась по клавиатуре и работе.

– Буду через час.

Лавиния не ответила, цепляя наушники.

Тогда он сосредоточился и «загрузил» в мозг кьюар-алгоритм.

Им невероятно повезло! Хотя много позже, рассуждая об этом, Тарас понял, что в принципе в этой Вселенной постоянных войн разума с самим собой везёт преимущественно тем, кто в везении не нуждается.

К счастью, все трое имели большой опыт десантирования в тыл противника и были осторожными профессионалами своего дела, умея адекватно реагировать на резкие изменения обстановки.

В почти полной тишине (где-то километрах в десяти погромыхивала канонада) десантники осознали себя стоящими на каком-то рыхлом холмике, который оказался… слоем песка и камней, накрывающим накат блиндажа!

Над местностью, накрытой слоем облаков, плыла ночь. Слева от застывшей троицы белела в темноте какая-то громада, оказавшаяся деревенской избой. Вспомнилось название села – Лукьяновка. Избу прикрывали деревья, скорее всего яблони и груши, судя по доносившимся запахам.

Справа уходила в темень изгородь, за которой виднелись другие избы деревни.

На улице застыли металлические силуэты – бронемашины и пикапы с установленными в кузовах крупнокалиберными пулемётами. От них воняло соляркой и остывающим металлом.

Блиндаж венчал извилистую канаву, призванную играть роль хода сообщения, вьющуюся вдоль улицы по садам и огородам. Кое-где она была накрыта маскировочной сеткой, и Тарас понял, что там прячутся входы в окопы.

Время перевалило за намеченную точку отсчёта операции – двенадцать часов ночи, но было тепло и душно из-за низких облаков.

Штопор шевельнулся.

Песок под ним просел, потёк струйкой.

Замерли, настроенные на боевой экшен.

Тарас ткнул рукой в бугор под ними, вскинул руку вверх, сжав пальцы в кулак. Привыкшие к темноте бойцы разглядели жест, не требуя объяснений. Прежде чем отправляться искать пусковую установку, надо было обезвредить тыл, то есть проверить блиндаж, чтобы впоследствии не ожидать удара в спину.

Кроме того, за несколько минут они должны были определить координаты местонахождения командира артиллерийской бригады, отдавшего приказ выстрелить по Новоазовску, командира самой ПУ, нажавшего кнопку пуска ракет, а также операторов комплекса. По донесениям разведки, как космической, так и агентурной, пусковую «Точки У» обслуживали не только украинцы, но и наёмники-поляки, что только добавляло желания чевекистов разделаться с ними.

И, наконец, Шелест попросил Тараса установить координаты аэродрома, с которого взлетали Су-24 и F-16, нёсший ракету Storm Shadow. Очень хотелось одним ударом «коалами» покончить со всеми исполнителями чудовищного преступления.

Шалва дотронулся до плеча командира, сделал вид, будто смотрит в бинокль, ткнул пальцем в траншею.

– Охрана… – донёсся его слабый шёпот.

Тарас кивнул, посылая бойцов влево и вправо по траншее. Отсутствие часового напрягало.

Первым спустился в траншею Кот, шмыгнул по ходу траншеи влево, Шалва метнулся вправо.

Через несколько секунд выяснилась причина отсутствия часового: вэсэушник спал на дне траншеи, завернувшись в плащ-накидку. Едва ли он успел сообразить, что случилось, тихо отправляясь на небеса.

Тарас мягко спустился ко входу в блиндаж и отпрянул: полог входа откинулся, и оттуда выбрался полуголый мужик, на ходу расстёгивая ширинку штанов.

Тарас схватился за рукоять ножа, но мелькнувшая следом мысль отменила первую, и капитан сделал гениальный ход. Буркнул по-украински:

– Нэ спыться? Чи мочпухир лопаэться?

– Опорожнытыся трэба, – подтвердил вэсэушник хрипло, приняв десантника за часового.

– Вiдiйды подалi, а то засралы тут усэ.

Так и не пришедший в себя жилец блиндажа попёр по траншее прямо на Штопора. Раздался тихий всхлип. Лейтенант придержал обмякшего нациста, опустил на дно траншеи.

Без дальнейших рассуждений нырнули в блиндаж, откинув брезентовый полог.

Очевидно, это был бункер для отдыха офицеров опорника ВСУ, судя по всего трём лежакам и не сильно противным запахам. В воздухе чувствовался даже запах одеколона. Хотя ароматы пота и грязи были сильнее.

На столике в углу обшитого досками помещения светилась панелька комплекса связи «Зефир». Два лежака были заняты раздетыми донага телами, третий пустовал. На табуретах у коек были разложены пятнистые костюмы с погончиками, на которых вместо звёзд виднелись крестики и ромбики. Судя по их количеству, тот, кто вышел по нужде, был майором, его сосед – капитаном, а напарник – полковником.

Штопор вскинул вверх кулак с отогнутым большим пальцем, оценивая удачу.

Вынули упаковку скотча и по жесту Тараса заклеили рты спящих: Шалва – капитана, здорового, мясистого, с обросшей волосами грудью, Михаил – полковника, практически такого же борова, но лысого и жирного, обладающего толстой складчатой шеей и выдающимся животом. Тарас невольно вспомнил министра обороны Украины, славившегося могучим торсом и метровой выпуклостью пуза. В соцсетях шутили, что это начальники щеневмерлой пухнут от голода.

Оба спящих подскочили, с ужасом уставившись на гостей, начали сопротивляться, но быстро поняли, что стали жертвами обстоятельств.

– Будете говорить, останетесь живы, – пообещал Тарас без всякой угрозы, но так, что пленники взопрели.

Шалва сорвал лист скотча с губ полковника.

– Фамилия, звание, должность, подразделение.

Толстяк покосился на замычавшего напарника, заговорил по-русски:

– Полковник Зинкевич, третий дивизион, сто седьмая артбригада.

Сосед полковника снова замычал, и Кот дал ему пощёчину тыльной стороной ладони.

Здоровяк треснулся головой об очищенный от коры ствол сосны, поддерживающей потолок блиндажа, и замолчал.

– Где ПУ?

Толстяк заморгал, облизывая мокрые губы.

Тарас подождал, потом взял пленника за горло и придвинул к стене. Голос его не изменился, только стал тише.

– Повторять не буду, у меня нет времени на уговоры, я вас пристрелю и найду тех, кто ответит.

Зинкевич сглотнул, потея всё больше.

– Хорошо… спрашивай…

– Где пусковая?

– Замаскирована под хату, рядом.

– А? – вскинул голову Штопор. – То-то я смотрю – странная домина!

– Где квартируется командир бригады полковник Савченко?

– Он не здесь…

– Где?

– В Харькове, гостиница «Дружба» на улице Незалежной. С ним поляки, американцы, инструктора.

Волосатый спутник Зинкевича снова замычал, рванулся было с кровати, но получил удар в брюхо и рухнул на лежак, глухо охнув.

Тарас внимательно посмотрел на него.

– Кто это?

– Капитан Бугримец. – Губы Зинкевича изогнулись в кислой усмешке. – Наводчик пусковой. Это он стрелял.

– Нам сказали, что стрелял подполковник Рожин.

Зинкевич помотал головой.

– Рожин инструктировал.

– Где он?

Зинкевич посмотрел на потолок.

– Тут, в деревне, вторая хата отсюда.

Штопор, прислушивающийся к допросу, стремительно шагнул к волосатому капитану, наклонился к нему, так что тот отшатнулся. Глаза лейтенанта засветились, как у кошки.

– Так это ты кнопочку нажал, сволота фашистская?!

– Ну, я! – вдруг ощерился капитан. – И шо ты мне сделаешь?! Вы же не уйдёте отсюда живыми! А я стрелял вас, москали клятi, и буду стрелять везде!

– Не будешь! – глухо проговорил Штопор, всаживая в горло бугая нож.

Глаза капитана полезли на лоб, он схватился руками за горло, словно пытаясь остановить фонтан крови, но стал клониться вниз головой и упал на быстро намокший лежак.

Ларин и Тарас переглянулись.

– Штопор! – сжал зубы Тарас. – Охренел?!

Шалва вытер нож о тюфяк, отошёл.

– Им всё равно конец! Таких щадить нельзя!

Лицо полковника, наблюдавшего за подчинённым, позеленело.

– Йя… здесь… ни при… я не стреля…

– Но ведь присутствовал, гнида? – Штопор показал белые зубы. – А перед тем не раз небось отдавал приказ стрелять по нашим городам?! Нет?!

– Мне… приказы…

Тарас отодвинул лейтенанта.

– Последний вопрос: координаты аэродрома, с которого стартовал «шестнадцатый» с английской ракетой.

– Я… не знаю…

– Не бреши, подонок! – снова разъярился Шалва. – Вы в связке работали! Вас должны были предупредить! Откуда взлетел бомбер?! Говори, урод!

Полковник отшатнулся.

– Гидропарк… мини-аэродром подскока…

– Адрес?!

– Урочище Мамлюки… аэроузел Староконстантинов…

Штопор отпустил шею Зинкевича.

– Свяжите! – проговорил Тарас.

Полковнику связали руки скотчем, заклеили рот, уложили на койку.

– Лежи тихо!

Штопор поднял табуретку, собираясь разбить компьютер, но Тарас остановил его.

– Секунду, он нам ещё понадобится.

– Зачем?

– Доложим Шелесту уточнённые данные.

– У нас же «совы». – Штопор имел в виду спутниковые рации.

– Пока выберемся, пока найдём спутник. Кот, садись за штурвал.

Ларин с готовностью сел за компьютер. Он был неплохой айтишник и обладал большим опытом связиста.

– Красивая машина! – заметил Шалва.

– Тайвань, – отреагировал Ларин. – Кингмакс. Нужен код.

Тарас отлепил с губ Зинкевича полоску пластыря.

– Код!

Полковник начал диктовать, запинаясь.

– Чётче говори!

– Я включу…

Вдвоём с Шалвой они освободили руки пленника, усадили на стул.

Он постучал толстыми пальцами по клавиатуре, экран компьютера высветил украинскую кричалку «Слава Украине».

Зинкевич косо посмотрел на шагнувшего в сторону Шалву и вдруг, толкнув на него Кота, метнулся к выходу из блиндажа. Но выбежать не успел. Шалва метнул нож, вонзившийся в толстый загривок полковника. Без звука тот рухнул на дощатый пол.

– …! – выругался Шалва.

Тарас подтолкнул Ларина к столу.

– Работай!

Связь установили быстро. Харьковская артбригада имела в своём распоряжении отличные английские рации спутниковой связи Callpak, и Михаилу не составило труда найти личный канал Шелеста. Перехвата не боялись, как не боялись и оставить следы в базе данных компьютерной сети ВСУ. После удара «Кобры» от ракетчиков и их техники не должно было остаться ничего.

Шелест отозвался мгновенно; он не спал.

Тарас сообщил ему всё, что узнал. Добавил, не слыша реакции:

– Исполнители «двухсотые».

– Подсветите пусковую, – сказал наконец Шелест. – И желательно штаб арты, и уходите. Ответ будет ровно через пятнадцать минут, засекайте время.

Капитан глянул на цифирки времени в уголке экрана.

– Будем готовы.

– Учти, огонь будет открыт без предупреждения.

– Понял.

Связь прекратилась, и Тарас ударом табуретки разломал компьютер, ресивер и остальные блоки комплекса.

– Двинулись!

Снаружи было тихо. Уверенные в своей неуязвимости артиллеристы-ракетчики спали, удовлетворённые своей «работой» – расстрелом мирных граждан. Никто из них не сомневался в своём праве убивать русских, да и своих же украинцев, оставшихся людьми и не желавших воевать с братским народом, они не жалели.

Выбрались на бруствер траншеи, стремительным и бесшумным броском, как умеют передвигаться только разведчики в тылу врага, обошли соседнюю хату, внутри которой и пряталась платформа трейлера пусковой установки «Точки У». Одна ракета так и лежала на станине горизонтально, готовая стартовать по команде оператора. Установили на неё маячок, по сигналу которого и должна была наводиться «коала».

Хату тоже охранял часовой, так и не проснувшийся до прилёта ракеты возмездия.

Тарас на всякий случай установил на ракете ещё и взрывблок и, определив, что с момента получения приказа прошло три минуты, включил таймер на двенадцать минут.

Обыскали в радиусе двух десятков метров окрестности, установили маячки и минные модули на кабине управления комплексом, на стене здоровенной хаты штаба артиллеристов и на молчавшем в данный момент дизеле электропитания.

Тарас собрал бойцов возле замаскированной ПУ.

– Осталась минута, уходим.

– Посмотреть бы, как прилетит наша нежданка, – проговорил Штопор с сожалением.

– Мало взрывов видел? – хмыкнул Кот.

– Это другой случай.

– Ближе ко мне, – сказал Тарас.

И в этот момент чуть в стороне по улице раздался выстрел, а вслед за ним взвыла сирена.

К чести десантников, никто из них не вздрогнул.

– Поздно спохватились, – пробормотал Шалва. – Наши «коалочки» уже не остановить!

Стрельба приблизилась.

Пули сыпанули по ветвям яблонь и стенам хаты, окружавшим трейлер.

– Отвечаем? – предложил Ларин.

Тарас кинул взгляд на небо.

– Ближе, я сказал!

Бойцы отступили к нему, держа пистолеты в руках.

Что-то обожгло висок. В глазах Тараса потемнело. Он зашатался, теряя сознание.

– Командир?! – выдохнул ему в ухо Штопор.

– Я… ранен…

– Держись! Кот, уносим его!

– Не надо… – Тарас напряг волю, удерживаясь на грани полной потери сознания. Вызвал в памяти белый квадратик кьюар-кода с красивым узором точек и квадратиков.

Сознание отключилось…

Стрельба усилилась. К избе подбежали несколько почти невидимых в темноте силуэтов.

– Никого! – крикнул кто-то.

В этот момент раздался приближающийся свист и вслед за ним серия мощных взрывов, выбросивших клубы пламени, дыма и осколков хат, платформы пусковой установки и нескольких бронемашин к тёмному небу. И уже в этих клубах произошли ещё два пламенных выброса – взорвались мины десантников и сама ракета «Точки У»!

Мысль навестить «братьев по разуму и геному» мелькнула аккурат перед обедом, когда Итан и Лавиния, проголодавшись, решили-таки навестить институтскую столовую. Поели неплохо, то есть дёшево и сердито, так как готовили здесь весьма недурно. Чисадмин с удовольствием съел тарелку русских щей и два крылышка индейки.

– Хочешь, чтобы и у тебя выросли крылья? – пошутила спутница, выглядевшая рассеянной; она углубилась в тему и прикидывала в уме варианты расчётов.

– Только не индюшачьи, – рассмеялся Итан.

Тут-то ему и пришла идея ещё раз посетить родные для «братьев» реалы и выяснить, как у них дела. Вчерашним вечером сделать это не удалось. Он прыгнул в сороковой реал, попытался найти Родиона Коренева, которому когда-то обещал позвонить, но тот не ответил, и чисадмин вернулся в железнодорожный институт, опасаясь надолго оставлять Лавинию одну. Новая идея показалась легко решаемой.

Он довёл хакершу до рабочего места и оставил у компьютера, отзывающегося на имя Ариэль. Разработанный в России и собранный из почти стопроцентно российских комплектующих, кванк вёл себя как истый джентльмен, и работать с ним было приятно.

– Я отойду на часок, – предупредил Итан Лавинию, ожидая возражений или в крайнем случае вопросов, но занятая своими мыслями девушка лишь кивнула, не желая отвлекаться.

Итан с восхищением посмотрел, как её пальцы летают по клавиатуре в темпе пулемётной очереди, изредка замирая, когда она общалась с Ариэлем в звуковом формате, и сходил к главному вестибюлю здания, охраняемому не только компьютерной системой, но и роботами, и живыми людьми. Роботы вовсе не имели андроидной формы, похожие на растопырчатых собако-пауков метровой высоты, а охранники, как и везде на объектах подобного рода, щеголяли в чёрно-серых комби, превращавших их в классических киборгов из известных блокбастеров.

Итан подошёл к паре переговаривающихся верзил почти с него ростом, показал истинное удостоверение военного чисадмина. Для этого достаточно было поднять руку ладонью кверху и мысленно активировать подкожный голографический штамп. Маскер он не выключал.

– Парни, у меня просьба.

Охранники, откинувшие шлемы на шею, но вооружённые автоматами «чёрный баланс», выпрямились, подчиняясь этике, как младшие по званию, хотя погон не носили.

– На втором этаже в инфоцентре с номером «двенадцать» работает спецтехник Лавиния Иванова-Дотык, особая группа Минобороны, не могли бы вы взять её под опеку?

Парни переглянулись.

– Мы… не имеем разрешения… э-э… – начал белобрысый, добродушный с виду, охранник.

– Просто навещайте блок хотя бы каждые полчаса, – добавил он.

– Можно включить сопроводиловку и наблюдать за помещением с общего монитора.

– Хорошая идея, – согласился Итан. – Заглядывайте почаще. Мне, к сожалению, надо отвлечься на час-два.

– А вы кто?

– Не конь в пальто, – дёрнул он уголком губ. – Её телохранитель.

– Она ВИП?

– Ещё какой!

– Сделаем.

Итан вернулся в помещение с Ариэлем, нашёл почти невидимый глазок видеокамеры контроля, помахал ей рукой, не видя охранников, но уверенный в их присутствии.

– Лави, я ушёл.

– Давай, – обронила девушка.

Тогда он поискал на первом этаже туалет и провёл процедуру кьюар-перехода.

Первую остановку сделал в двадцать третьем реале, где обитали Тарас Лобов и его пассия Снежана, сестра полковника ГРУ Шелеста.

Выход из бездн кьюар-трекинга произошёл в том же здании, внутри запертой снаружи комнаты, что не позволило чисадмину определить ни точное время, ни точное место выхода. Ломать дверь помещения? Ни одного окна, хлам на полу, груда коробок по углам, запах какой-то едкой химии или медикаментов… И гость включил мобильный контур брейнрации, помня все номера живущих в этой копии реальности нужных людей.

Тарас не ответил. Но он мог быть далеко от Луганска, и Итан не расстроился. Позвонил по очереди Шелесту, Снежане и лейтенанту Ларину, входящему в группу Тараса. Однако ни один из них не ответил, и это напрягало.

Шёл девятый час утра, и по идее вся группа бывших бойцов ЧВК должна была бодрствовать. Единственным объяснением их молчания мог стать рейд по тылам ВСУ, но проверить это не позволяло положение кьюароходца. Надо было выбираться из чулана.

Итан задумчиво оглядел замок двери, не выглядевший несокрушимым, достал нож, поковырялся в несложной конструкции и разъял её на две части. Одну – со своей стороны – положил на коробки, вторую просто выдавил на другую сторону двери. Замок гулко свалился на пол, но никакой паники снаружи не произвёл. Итан открыл дверь, выскользнул в коридор, напрягая зрение.

Темно, тихо, лишь из глубин здания доносился негромкий шум: постукивание, скрипы, механические вздохи насоса, человеческие голоса. И очень невкусно воняло сгоревшей изоляцией, бумагой, пылью, цементом и дохлыми мышами. Стало ясно, что в здании идёт ремонт.

Конец коридора в полусотне шагов был светлее, Итан направился в ту сторону и заметил торчащий из мусора клок газеты. Вытащил, повертел в пальцах, разглядел под слоем грязи заголовок «Аргументы и факты». Покачал головой. Находка «АиФ» в Луганске говорила о том, что и сюда начали доходить федеральные СМИ.

Нашлась и дата выпуска – июль две тысячи двадцать четвёртого. Газета была совсем свежая.

В душе неожиданно шевельнулся коготочек интуиции: какого чёрта ты здесь делаешь, Лобов? В этот реал можно вернуться и позже, чтобы отыскать Тараса. Никуда он не денется. А Лавиния там одна!

Следующая мысль успокоила: ты тут всего пять минут, Лавинию стерегут, так что начал искать «родичей», давай побыстрее. И он отправился дальше.

Второй прыжок вынес его в восемьдесят восьмой реал.

Бетонное поле, кругом ангары из гофрированного пластика, и ни одного человека. Интересно, что тут под здешним Луганском построено? Аэродром, перевалочная база, склад или военное гнездо? Но главное – наверняка над местным Луганском висит спутник, так что Иннокентий должен отозваться, если он здесь.

Мобильный контур посылал сигнал в небо пять минут.

Но восемьдесят восьмой «родич» молчал.

Выдохшись, раздосадованный Итан двинулся в обход ближайшего ангара, заметил с торца ангара крытую беседку для курения, со скамеечками и бочкой с песком, присел. Молчание «братьев» начало беспокоить всерьёз. Но мелькнувшая мысль: что если все они направились к Таллию? – родила надежду. В сто одиннадцатом реале Украина находилась в процессе капитуляции, война почти прекратилась у её границ, если не считать таковой попытки поляков отгрызть кусочек «своих земель». И тем не менее Россия готовилась предложить бывшей «незалежной» настоящую независимость и свободу от нацизма. В том Луганске, хотя он и был эвакуирован после радиоактивного заражения, вполне можно было собраться и обсудить новости, не страшась преследования. Так почему бы не проверить?

Итан сплюнул в бочку, отошёл от беседки, прополоскал рот водой из фляги, чувствуя горечь во рту, и нырнул в бездну запутанных меж собой коридоров кьюар-пространства.

Тень накрыла его с головой и унеслась прочь.

Он стоял посреди недавно вспаханного поля между полосами лесопосадок. Солнце скрывалось за низкими тучами, и было видно, что здесь недавно прошёл дождь. Пахло землёй, прелью, травами и химическими реагентами: поле поливали обеззараживающей жидкостью. Впрочем, удивляться не приходилось. В реале Таллия фронт откатился к западным границам Украины, а подвергшаяся радиационному заражению территория Донбасса между Луганском и Донецком усиленно обрабатывалась реактивами с целью снизить радиацию.

Итан сделал шаг, чуть не утонул в вязком месиве чернозёма по колени и понял, что лучше подождать транспорт, если придётся куда-то перемещаться.

Вызвал Таллия раз, другой, третий.

Сто одиннадцатый «брат» молчал точно так же, как и остальные Лобовы. Чёрт бы вас побрал, пацаны! Куда вы все подевались?!

В ушах торкнула кровь. Он вызвал отчёт терафима.

– Концентрация вредных примесей… – начал секретарь.

– Не надо, радиация.

– Около десяти микрозивертов. Рекомендую находиться здесь не более суток.

– Спасибо! – фыркнул Итан. – Я не собираюсь гулять по местным буеракам.

Что-то сверкнуло под тучами.

Вот и спутник пожаловал, мелькнула мысль, или скорее дрон. Быстро реагируют местные надзорики. Прямо хоть переселяйся сюда жить. Ни тебе преследования, ни угроз, ни подозрительных взглядов. Интересно, сто одиннадцатый искин принимает участие в управлении боевыми действиями? Или все решения принимают живые генералы?

Сверкнуло ещё раз, в небе появилось увеличивающееся пятнышко. Дрон таки. Ладно, ребята, не до знакомств. Так, надо сориентироваться, чтобы не попасть туда, куда не надо. С трудом вытаскивая ноги из чернозёма, он сделал два шага и помахал зависающему над ним беспилотнику рукой.

Перед глазами сверкнул квадратик кьюар-кода.

Вокруг выросли не очень чистые кафельные стены туалета. Слава богу, попал туда, откуда стартовал.

Ноги чуть ли не до колен были в грязи, пришлось их отмывать, благо вода в трубах института была В инфоцентре ЛИЖТ он появился в мокром «хамелеоне», но чистый.

Лавиния работала, с головой уйдя в дебри безумно сложных вычислений. Обрадованного её свободой чисадмина она заметила, только когда он обнял её сзади. Итан озабоченно посмотрел на часы. Он отсутствовал всего двадцать минут, а показалось – полтора часа.

– Как дела?

Девушка оторвала руки от клавиатуры, выгнулась так, что грудь подалась вперёд.

– Всё хорошо. Додумалась сделать бустер – хитрую упаковку для алгоритма, чтобы Старуха не догадалась о назначении программы. Но работы ещё много.

– Может, стоит найти кого-нибудь в помощь?

– Зачем?

– Вдвоём будет легче искать нужные файлы. Да и быстрей дело двинется.

– Я пока вбиваю цифровую формулировку самой программы – что нужно сделать компу для преодоления защиты. У Старухи мощнейшие блокчейновые фильтры, их надо обойти. Потом можно будет вписать командный текст, чтобы она убрала из своих программ наши имена. Короче, это ещё долго.

– До вечера справишься? Я обещал этому парню, что мы сегодня скроемся.

Лавиния с сожалением качнула головой.

– На разработку таких вирусных программ айти-компании тратят по месяцу.

– Месяц? Это слишком долго! Нас выгонят отсюда уже к вечеру.

– Поищем другую машину. Но я постараюсь закончить расчёты побыстрей.

– Уж постарайся.

– А кого-нибудь из своих нашёл?

– Никого, – помрачнел он. – Ни Тарас, ни Кеша, ни Таллий не ответили. Не понимаю, как заколдовали всех троих.

– Может, твоя рация не фурычит?

– Фурычит, – улыбнулся он, – но ответа я не получил. До вечера ещё раз попробую связаться с ними. Хочешь, я принесу тебе кофе?

– Давай, а то во рту пересохло.

– Я ж оставил тебе минералку.

– Выпила, – виновато сморщилась Лавиния.

Он засмеялся и помчался на первый этаж к столовой, надеясь, что она ещё не закрылась.

По пути ему показалось, что в дальнем конце коридора мелькнул начальник инфоцентра, которому пришлось уступить им своё место, однако Итан тут же забыл о нём, ссыпаясь по ступенькам лестницы со второго этажа на первый.

Надежды не оправдались, столовая оказалась закрытой. Шёл уже пятый час дня, а она работала с девяти утра и до обеда.

Разочарованный Итан начал стучать в дверь, и в этот момент произошли два события. Первое ознаменовалось звонком Флавия, второе – появлением в коридоре группы из четырёх рослых парней в боевых спецкостюмах.

– Уходите! – без всяких предисловий проговорил комиссар РОКа Луганска. – Вас сдали!

– Кто?! – выговорил Итан.

Флавий не ответил.

– Взять! – негромко скомандовал один из спецназовцев.

Вооружённые парни кинулись к столовой, срывая с плеч автоматы.

Итан без промедления включился в боевой режим, ускоряясь, но в течение доли секунды поменял план действий.

Следующая секунда ушла на нырок в кьюар-трек, вторая – на выход из него, и он оказался в соседнем реале, в пустом и захламлённом коридоре, чтобы во всю прыть кинуться на второй этаж, в инфоцентр, который в этой копии реальности не работал.

В уме начался отсчёт: восемь секунд – лестница и коридор, две секунды – рывок по коридору к двери с номером «12», секунда – на попытку открыть дверь. Заперта! Чёрт с ней, он и так рядом! Секунда – прыжок в кьюар-колодец! Теперь только открыть дверь и схватить Лавинию…

Оба-на! Не меньше десятка спецназовцев! Все с автоматами! И никакой надежды ворваться в комнату, где должна была находиться хакерша.

Его увидели…

Ч-чёрт! Каким образом они успели так быстро вычислить беглецов и добраться до института?! Неужели сдал начальник инфоцентра?!

– Руки за голову! – раздался зычный окрик. – На колени!

– Лави, я вернусь! – крикнул Итан, надеясь услышать ответ подруги, но вместо него грянули одновременно сразу четыре автомата! И рефлекс бойца унёс его из этого мира в другой, не затронув сознания. Поэтому он не почувствовал и попадания в тело пуль, проваливаясь в темноту перехода. В памяти остался лишь тающий во мраке взгляд Лавинии, да и то ненадолго…

О результате рейда в окрестностях Харькова они узнали сразу после возвращения к семи часам утра.

Так как момент перемещения совпал с первым взрывом ракеты, выпущенной катером с акватории Азовского моря, всех десантников протащило аж сквозь десяток реалов, прежде чем они вышли где-то не то в тридцать третьем, не то тридцать пятом. К счастью, Лукьяновка этого реала была мирным селением, во всяком случае здесь не гремели взрывы, не слышалась перестрелка, не горели дома и танки, и кьюарходцам ничего не грозило. Вышли они в точно таком же саду возле белёной избы, внутри которой не пряталась платформа пусковой установки, осмотрелись, напряжённо всматриваясь в темноту ночи и прислушиваясь к тишине. Расслабились.

Тарас потерял сознание аккурат в момент перехода, но пришёл в себя уже на первой минуте после финиша.

Он лежал на земле, и его голову, сняв шлем, поддерживали руки Шалвы.

Он шевельнулся, висок прострелила боль, сквозь зубы вырвался стон.

– Живой! – обрадовался Штопор. – Лежи, лежи, не дёргайся.

Тарас пощупал висок, обнаруживая шишку и сочащуюся кровью царапину.

– Тампон…

Ему сунули тампон и пластырь.

– Повезло, командир, – добавил лейтенант, подавая ещё и шлем. – Пуля снесла ушной клапан, но ушла не в голову, а в сторону.

Тарас вытер тампоном кровь на виске, Штопор ловко наложил пластырь.

– Хорошо?

– Нормально. Воды…

Ему сунули флягу. Он сделал несколько глотков, вытер мокрой ладонью лицо, сосредоточился на успокоении боли, мимолётно пожалев, что у него нет нанокомплекта, как у остальных «братьев», способного залечить порезы и ушибы. Но воля помогла собраться с силами, и стало легче.

Опираясь на руку Кота, он встал.

– Тихо как…

– Мы тоже удивились. Словно вымерло всё. Непонятно, то ли жители все ушли отсюда, то ли спят. Проверим, какая тут власть?

– Ни к чему, идём дальше.

Обнялись, перед глазами капитана соткался узор кьюар-кода, и под ногами разверзлась пропасть…

В сто одиннадцатом реале тоже царила ночь, хмурое небо было прикрыто облаками, но аварийные службы работали круглосуточно, и вызванный по рации сослуживец Таллия по имени Констанций быстро доставил «спецгруппу надзора» под Новоазовск. Остальное было делом обыденным. Созвонились со Снежаной, несказанно обрадованной их возвращением, дождались броневика, который доставил троицу в расположение спецгарнизона на берегу бухточки.

Смущённый поведением Снежаны (она не отходила от него ни на шаг), Тарас позвонил Шелесту, и полковник рассказал ему о реакции украинских властей и европейских СМИ на удар по Лукьяновке, Харькову и аэродрому в Староконстантинове, где располагалась бригада сил специального назначения СРУ.

В Лукьяновке две «коалы» уничтожили ракетный комплекс «Точка У» и полдеревни с гарнизоном и персоналом пусковой, в котором действительно оказались и польские инструкторы.

В Харькове двумя «Калибрами» была уничтожена гостиница «Довгань», где находилось около полусотни офицеров, в том числе командир сто седьмой ракетно-артиллерийской бригады, отдавший приказ ударить по больнице в Новоазовске.

Под Киевом «коалы» уничтожили ангары с украинскими бомбардировщиками Су-24, зацепив при этом склад с горючим, и от аэродрома с его сооружениями и техникой не осталось ничего.

Но это было ещё не всё.

Как признался Шелест, «Кобра» в качестве испытаний запустила ещё две усовершенствованные «коалы»: по коксохимическому комбинату в Ивано-Франковске, который, по сведениям ГРУ, принадлежал российскому олигарху Мордобьёву, и по польскому аэродрому Жешув, на котором базировались американские беспилотники «MQ-1С», служащие наводчиками американских же и вообще западных ракет на российские объекты.

Общий эффект от этого объединённого удара был сродни ядерному взрыву, если применить этот термин к реакции СМИ. Лидеры политического кладбища Европы вдруг осознали, что они далеко не так неуязвимы от ударов возмездия, как считали, и что на американцев надеяться нельзя. Даже американские ястребы в это время были увлечены предвыборной кампанией и заниматься войной на Украине, как прежде, не хотели.

– Давно надо было бить им по морде так, чтобы искры из глаз сыпались! – проворчал Штопор, узнав от Лобова новости. – Эти гнусные ублюдки, потомки сбежавших из Европы бандитов, понимают только силу. А наш беззубый МИД до сих пор позволял себе разве что высказывать «озабоченность».

– Не перегибай палку, – возразил Ларин. – МИД делает что может. Но действовать и в самом деле стоит жёстче. Особенно в отношении западных гадюк. Мы тут своих братьев убиваем, а они, поощряя «небратьев», позволяют такое, что волосы дыбом.

– Ты о чём?

– Не слышал, что ляпнула про украинцев одна немка или кто она там?

– Что?

– Смерть украинских «патриотов» – это их скромный вклад в безопасность Европы.

У Шалвы отвалилась челюсть.

– Да ладно! Шутишь? Она так и сказала: смерть – скромный вклад?!

– По всем соцсетям прозвучало.

– Я такое дерьмо, как соцсети, не смотрю… во фашисты дают!

– Не все блогеры несут дезу. Я иногда посматриваю новости «Царьдома».

– Но это же… за гранью добра и зла! Вот куда надо пару «коал» послать!

– Поддерживаю.

– Отставить политбеседы! Всем отдыхать до десяти!

– Тебе бы в медпункт надо, – посоветовал Шалва.

– Она полечит, – усмехнулся Тарас, прижав к себе Снежану.

– Тогда пока, командир. – Шалва хихикнул, выходя. – Не перетрудись.

Бойцы разошлись. Тарас и Снежана остались вдвоём.

– Вообще-то тебе и в самом деле не мешало бы показаться лекарю. – Жена озабоченно осмотрела его висок. – Болит?

– Почти нет, обошлось. Но лучший лекарь для меня это ты. Согласен на сеанс лечения. – Он снова притянул жену к себе.

– С ума сошёл?! – прошептала она, не сопротивляясь. – Ты же только что вернулся с задания…

– Забудь!

Поцелуй был недолгим…

Хотя до десяти часов оставалось всего три с половиной часа, все выспались. Гарнизон специальных морских операций имел много новейшей техники на все случаи жизни и в том числе комплекты «Ритм-Полёт» – релаксирующей аппаратуры, позволяющей при нужде высыпаться за двадцать минут. А в начале одиннадцатого их ждал сюрприз.

Собрались в ангаре у катера, обсуждая рейд бесогонцев ночью. Пока Тарас и оба лейтенанта выполняли задание под Харьковом, пришла команда нанести ещё один удар – по аэродрому в Польше, и вместе с Жорой Солоухиным на борт МРК села Снежана. Капитан Шведов не возражал, зная полномочия представительницы ГРУ, а старпом, хоть и покривился, вслух своё отношение к «бабе на корабле» высказывать не стал.

Впрочем, демонстрировать свои прекрасные физические данные Снежане не потребовалось. Выполнив приказ, катер вернулся на базу в три часа ночи никем не замеченный и не потревоженный.

Ларин посидел на чёрном пупырчатом сиденье водного мотоцикла, от нечего делать включил музыку, и Штопор, не выдержав, попросил его выключить «бухалово».

– А чо тебе не нравится? – удивился Михаил. – Панайотов поёт.

– Больше шуму, чем песни, – буркнул Шалва.

– А кто тебе нравится?

– Носков.

– Носков всем нравится, согласен. Недавно в Краматорске перед бойцами выступал.

– Иннокентий говорил, что в первом, матричном реале он получил инсульт и выступать почти перестал. Хорошо хоть в нашем двадцать третьем уберёгся от болезни. А ещё кого ты слушаешь?

– Я редко слушаю песни, – признался Штопор. – Из тех, кто нравится, могу назвать ещё разве Юру Антонова и Колю Расторгуева.

– Да, его «Конь» – шедевр! – Ларин помолчал и запел: «Ночью в поле звёзд благодать, в поле никого не видать, только мы с конём по полю идём…»

– Поёте? – появился в ангаре полковник Шелест, запакованный в спецкамуфляж «сотник».

Ларин дал фальшивую ноту, песня оборвалась.

Бойцы на палубе МРК вытянулись. Встал со станины пушки и Тарас.

– Отдыхаем, товарищ полковник.

– Ну-ну. Вольно. – Шелест подождал, пока к нему спустятся бесогоновцы, посмотрел на смущённого Ларина. – Хорошо поёшь, лейтенант, сможешь после службы в певцы пойти.

– Не имею желания, – шмыгнул носом Михаил. – Просто в школьном хоре пел.

Раздался смех.

– Отставить! – негромко скомандовал Тарас.

Шелест оглядел вытянувшиеся лица.

– Плохие новости, парни. В Авдеевке нашли целые пыточные цеха с кучей разделанных на части людей.

В ангаре стало тихо. Перестали возиться даже матросы во главе со старпомом.

Штопор громко сглотнул.

– Мы тоже такие встречали.

Олег посмотрел на него исподлобья, но лейтенант продолжать не стал.

– Вы отработали отлично. Однако, по нашим данным, пятая колонна предприняла атаку на правительство и президента, внушив им ложные сведения о «Кобре», и федералы вынуждены реагировать. Директор ФСБ предупредил, что нам, возможно, придётся перебазироваться, а то и вовсе прекратить, – по губам Шелеста скользнула «лобовская» улыбка, – анархические войны.

– Но ведь мы делаем правильное дело, – не выдержал Шалва. – За одни только пыточные камеры ВСУ надо бомбить смертным боем!

– Приказы не обсуждаются, лейтенант. Сегодня все свободны, стрельб не будет, можете отдыхать.

Бойцы переглянулись.

– А укрофашисты будут у наших парней яйца отрезать?! Да бить по больницам и школам?!

– Лейтенант! – крутанул желваки Тарас.

Штопор сжал зубы, отвернулся.

– Идём поговорим. – Шелест увёл за собой Снежану.

Все молча смотрели им вслед.

– Похоже, у него какие-то неприятности, – флегматично заметил Солоухин.

– Нас собираются рассадить по тюрьмам.

– Нет, тут что-то личное. Решают, куда нам стрелять, мужики из РОКа, а он вынужден вертеться, как шкварка на сковородке, чтобы и задачи ГРУ решить, и нас защитить.

– И что мы будем делать целый день?

– Хорошо, если только день.

– Командир, а не махнуть ли нам в Жуковку? Ты говорил, что тамошние полицаи отпустили бандитов, избивших девчонку и инвалида-эсвеошника. А ты этому Тихому обещал проконтролировать ситуацию.

Тарас почесал в затылке.

– Попробую договориться с полковником, ждите.

Шелеста и его сестру он обнаружил беседующими в тени вяза, подошёл.

– Товарищ полковник…

– Офигел? – перебил его Олег. – Может, по-пластунски ко мне подползёшь?

Тарас озадаченно вгляделся в ледяные глаза, заметил на губах Снежаны улыбку и расслабился.

– Извини, показалось – ты расстроен.

– Будешь тут расстроен.

– Его посылают в тыл, – мрачно проговорила Снежана.

Тарас перевёл взгляд на Олега.

– Куда? И зачем? Не хватает оперативного состава?

– Хватает, – покривил губы Шелест, – но Чащин уходит на повышение, будет командовать разведкой всего северного фронта, а на его место приходит человек из Москвы, которому надо показать себя во всей красе.

– Понятно. На сей раз куда?

– Киев.

– Хреново.

– Служба есть служба, капитан. Справлюсь.

– А нас кто будет курировать?

– Полковник Утолин.

– Слава те господи, нормальный командир.

– Не ляпни где-нибудь про кураторство.

– Обижаешь. Послушай, раз мы вынуждены сидеть на берегу и ждать у моря погоды, я бы хотел смотаться в Жуковку. Дела там грязноватые, судя по жалобам свидетелей драки молодых азеров с инвалидом СВО. Их отпустили.

– Это не наше дело.

– Я обещал.

– Какого чёрта, – вскипел Шелест, – обещать то, чего не сможешь выполнить?! Обстановка в России перед выборами жуткая! Пятая колонна попёрла из всех углов! Мигранты – одна из таких ползучих проблем.

– Я туда и обратно.

– И что ты сделаешь?

– Настрою жителей Жуковки должным образом.

– Чтобы полицаев постреляли?

– Зачем их стрелять? Пусть служат, только честно.

Шелест вытер вспотевший лоб платком.

– Не ожидал, что ты такой наивный. Ладно, одна нога здесь, другая там. Я позвоню Ростовцеву.

– Кто это Ростовцев?

– Глава Брянской Русской Общины. Теперь по всей Руси с подачи РОКа организуются такие Общины, и продажные чиновники уже не смогут помешать росту движения. – Олег помолчал. – Я надеюсь.

– Я с ними? – спросила Снежана.

– Нет, ты нужна мне здесь.

Она погрустнела, взяла Тараса под руку.

– Обещай не лезть на рожон.

– Обещаю, – улыбнулся он. – Пошли готовиться.

– Как ты собираешься добираться до Жуковки?

– Возьму джип…

– Бери «вертушку», на которой я прилетел. Я останусь у вас до вечера.

– Царский подарок! – обрадовался Тарас.

– Я их провожу? – сказала Снежана.

– Сами управятся, не маленькие.

– А я тебе зачем?

– Встретим кое-кого в Новоазовске.

– Кого?

– Сапрыкина, генерал прилетит хоронить сына.

Снежана прижалась к Тарасу, шепнула:

– Жду, не рискуй.

– Да какой там риск? Мирно поговорим с местной полицией и назад.

– Знаю я твоё «мирно».

Он чмокнул жену в щеку и убежал к ожидавшим его бойцам.

– Разрешил полковник? – осведомился Штопор.

– Собираемся и летим.

– Летим?

– ГРУ даёт нам «вертушку».

– Здорово! За полчаса домчимся, пошумим для острастки, устроим представление с захватом офиса полиции! Хорошо бы ещё сесть в центре Жуковки. Летим все?

– Соло…

– Командир! – взмолился сержант. – Ну что я как затычка для каждой бочки? Оставь Шалву.

– Щас! – огрызнулся Штопор.

Тарас оценивающе оглядел лица всех троих.

– Кот, доверяю Снежану тебе.

Ларин, собравшийся было «качнуть права», проглотил возражения.

– Как прикажете, товарищ капитан, то есть полковник.

– По коням!

– Упаковка? – уточнил Шалва.

– Три четверти.

Это означало, что весь комплект носимого аварийного запаса и оружия брать с собой необязательно, однако надо быть готовыми и к боевым действиям.

Управились со сбором и укладкой за полчаса, заняли места в кабине: это был новый Ми-8 МТШ, выглядевший со своими ракетными контейнерами весьма грозно. Тарас позвонил в Жуковку Петровичу, свидетелю драки в кафе «Мираж», и попросил его собрать через минут сорок людей возле офиса отдела внутренних дел в центре городка.

– Сколько нужно? – спросил старик, не поинтересовавшись, зачем «полковник Лобачевский» прилетает в столицу района.

– Сколько можете уговорить, – ответил Тарас. – Надо, чтобы полиция услышала глас народа. И ещё дайте мне точный адрес этого бая Керима.

– Мустафаева? У него охрана…

– Ничего, мы не лыком шиты, да и не воевать едем.

Произнося это, Тарас подумал, что лукавит, потому что с мигрантскими нахабниками, начавшими представлять грозную силу, нынче как раз стоило воевать, но старику это говорить ни к чему.

«Упаковка три четверти» выглядела впечатляюще, и Тарас остался удовлетворён осмотром.

На всех бесогонщиках были «барсики» с большим количеством дополненной фурнитуры, Жора Солоухин и Шалва взяли с собой автоматы АК-12, а Тарас – «чукавин», девятимиллиметровый пистолет с насадкой бесшумного боя.

Подошли Шелест со Снежаной.

– Ещё раз: постарайтесь не шуметь…

Тарас покосился на Шалву, собравшегося пошуметь, тот виновато поёжился.

– …И без необходимости не ломайте челюсти, особенно полицейским. Они подзаконные люди и подчиняются приказу.

– И с высокими генеральскими погонами тоже?

– Генералы разные бывают. Я позвонил Ростовцеву, он встретит вас в Жуковке.

– Дай мне его телефон.

Шелест продиктовал.

– Хорошо бы ещё иметь связь со Следственным комитетом, – заикнулся Шалва.

Олег посмотрел на него как прицелился.

– Правильная мысль, лейтенант. У Ростовцева в команде есть товарищ из СК, так что подстраховка обеспечена.

– И хорошего журналюгу стоит привлечь, чтобы правильно осветил конфликт.

Шелест собрал морщины на лбу, покосился на Лобова.

– Умные у тебя бойцы, капитан. Журналюги нам ни к чему, а журналиста стоит пригласить. Я подумаю. Всё, ни пуха ни пера.

– К чёрту! – дружно ответили бойцы.

– Возвращайтесь поскорее, – пробурчал расстроенный Ларин.

Снежана поцеловала мужа, и оставшиеся на земле отошли от вертолёта.

Через минуту Ми-8 взлетел.

Над Жуковкой вертолёт появился днём, в половине первого.

Убедившись, что машина может уместиться на треугольном пятачке дорог Карла Маркса и Алдухинской, пилот посадил её рядом с центральным рынком, вызвав небывалый ажиотаж среди посетителей. Вокруг пятнисто-зелёной «вертушки» начал собираться ошеломлённый народ: был четверг, рынок работал; несмотря на жару, люди покупали продукты, и толпа росла быстро.

Выбрались из кабины. Тарас осмотрелся, ища знакомые лица.

Ещё в полёте они прокрутили план «инструктажа полицейских начальников», и оставалось его реализовать.

Иван Петрович нашёл его первым, выскочил откуда-то как чёртик из коробки: худенький, длинный, седой, лысоватый, с косой удивлённой улыбочкой. Пилот Ми-8 выключил двигатель, и его было слышно хорошо.

– Чесслово, не верил, что вы приедете! А то мы тут приуныли.

– Ничего, разберёмся.

– Сразу к штабу ОВД али как?

– Сначала к этому Кериму. Полиция сама подойдёт. Где живёт этот ваш бай?

– Мустафаев? Да сразу за рынком, на Алдухинской, увидите, домину отгрохал в три этажа. Купил бывшую лесопилку и на её территории воздвиг замок. Всего за год, кстати, а строить начал уже на второй год СВО.

– Хорошие связи у бая.

– А то! Я говорил. К нему даже из столицы целые делегации приезжают. Недавно главный по мигрантам гостил, Титков его фамилия.

– Откуда вести?

– Из лесу, вестимо, – ухмыльнулся старикан.

– Этот ваш паренёк без ноги здесь?

– Витя? Скоро подойдёт, обещал. Одноногий, небыстро ходит.

– Ладно, пойдёмте в гости к вашему баю.

Дом главы азербайджанской диаспоры района Керима Мустафаева действительно внушал уважение размерами и декором. Он был огорожен забором из красного кирпича высотой в два метра, и даже Тарасу не удалось через этот забор осмотреть двор и нижний этаж «хоромины». Вместе с ним к владению дяди Керима подтянулся и солидный – не менее тридцати человек – хвост местных жителей, среди которых было и немало стариков, по возрасту не уступавших Петровичу.

По-видимому, звук вертолётных двигателей и близкая посадка Ми-8 обеспокоили владельца, и металлическая калитка в заборе рядом с воротами была открыта. Перед ней стояли двое бородатых мужчин в чёрных кожаных штанах, несмотря на жару, и чёрных, но хлопчатобумажных безрукавках. В глубине двора через калитку виднелись ещё два таких же бородача мощных форм, а из калитки выглядывал молодой чернявый парень. Тарас узнал в нём Гогу, одного из молодых людей, избивавших ногами инвалида. Увидев капитана, тот замер, открыв рот, и метнулся во двор.

– Хозяин дома? – спросил Лобов учтиво.

– А ты хто? – угрюмо спросил в ответ бородач, узколобый, с хищными глазами и змеевидным ртом, с накачанными руками и плечами.

– Да дома он, дома! – выкрикнул кто-то из толпы. – Только что с базара вернулся. Он его почти весь купил.

– Позови, – сказал Тарас.

– А чё тебе надо?

Штопор вышел вперёд, перехватил ворот безрукавки парня и, несмотря на его сопротивление, вдвинул его в проём калитки.

– Позови хозяина!

Глаза здоровяка (лет двадцать, не более, определил Тарас, а борода как у сорокалетнего) побелели, но он заметил жест Жоры Солоухина – ладонь на затвор автомата – и уступил. Второй качок, заросший чёрным волосом до бровей, качать права не решился, отступив.

– Я схожу.

Хозяин вышел через пару минут, одетый в подобие римской тоги, разукрашенной звёздами и радугой. У него было благообразное лицо доброго проповедника, готовые сложиться в улыбку толстые губы, гладкое бритое лицо, обрамлённое ухоженной бородкой, и глубоко посаженные тёмные глаза. Голову «проповедника» украшала жёлто-зелёная чалма.

Впрочем, его облик был вполне ожидаем. Тарас встречался с поводырями юго-восточных народов, и все они выглядели одинаково – баями, даже те, кто стал гражданином России, вошёл в состав Государственной Думы и носил деловой костюм с галстуком.

– Кто вы? – сказал он бархатным голосом и практически без акцента. – Что вам нужно?

– Спецгруппа ССОР. – Тарас развернул удостоверение полковника сил специальных операций Лобачевского. – А надо нам следующее. Два дня назад ваши мальчики ударили девушку Катю в кафе «Мираж» и крепко избили инвалида СВО. Прибыла полиция и отвела хулиганов в местное УВД. Но вчера их отпустили, что не соответствует букве закона и приказу президента о жёстком пресечении подобных преступлений.

Лицо Мустафаева сохранило прежнее выражение, лишь глаза превратились в щёлочки.

– Откуда вам это известно, уважаемый?

– Мы там были, – проговорил Штопор, – во время нападения и видели всё своими глазами.

– Но мы разобрались с властями…

– То есть договорились с полицейскими, чтобы ваших бандитов отпустили, так вас понимать?

– Ну какие они бандиты? Дети, обыкновенные мальчишки, повели себя несдержанно, только и всего, извинились… и вообще они уехали…

– Не врите! – поморщился Тарас. – Я только что видел одного по имени Гога.

– Это мой племянник…

– Господин Мустафаев, у меня нет времени препираться. Я следую приказу доставить троих негодяев, отважившихся устанавливать в Жуковке свои племенные законы, в УВД и завести уголовное дело по причине нападения ваших… э-э, земляков на инвалида. Вам ясно? Они здесь. По-хорошему прошу выдать нам всех, можете вместе с нами присутствовать при передаче их в СИЗО. Но снова замять дело, как в прошлый раз, вам не удастся. Это я обещаю.

По лицу Керима пробежала судорога, на секунду изменив выражение с мягкого и добродушного до белой угрозы.

– Вы мне угрожаете, уважаемый? Вы знаете, кто я?

– К сожалению, теперь знаю.

– Пахан он! – выкрикнул молодой паренёк в толпе. – Его родичи уже не первый раз народ буровят! К нашим девчонкам пристают! А полиция всех отпускает как ни в чём не бывало!

– Они уже и Вите звонили, угрожали вторую ногу поломать, – мрачно добавил Петрович.

Тарас нашёл глазами инвалида, подошедшего к толпе вместе с женщиной средних лет.

– Виктор, это правда?

– Ага, – смущённо подтвердил вспотевший парень. – Дважды звонили, а вчера вечером собаку нашу убили.

Сопровождавшая его женщина кивнула, на её глаза навернулись слёзы. В толпе раздался ропот.

Тарас окаменел на мгновение, перевёл заледеневший взгляд на владельца усадьбы.

– Разговоры окончены, господин Мустафаев! Если вы сейчас же не выдадите бандитов по-хорошему, будет то же самое, но по-плохому.

– Мы ему дом спалим! – пообещал кто-то.

Глаза Мустафаева совсем почернели. Было видно, что сдерживается он с трудом.

– Я немедленно звоню в Москву…

– Сколько угодно звоните, но прежде сделайте то, что я… прошу!

– Бек, можно я им… наваляю? – начал бородач со змеиными губами. Говорил он с шипящим кавказским акцентом, с трудом выговаривая слова, и Тарас невольно вспомнил решение правительства об отказе от экзаменов по русскому языку для приезжающих в Россию мигрантов и переселенцев. Эта страшная ошибка уже начала своё пагубное действие на культуру страны.

– Ты точно хочешь нам навалять? – осведомился Шалва у качка.

Тот посмотрел на него не менее змеиным взглядом, показал ослепительно-белые зубы.

– С пушкой и дурак выглядит героем.

Штопор протянул автомат Солоухину, ему же отдал нож, снял шлем, шагнул вперёд.

– Ну, вот я без пушки, что дальше?

Тарас хотел вмешаться, но было поздно, да и неправильно останавливать Штопора, – тогда сарафанное радио Жуковки разнесёт по городу, насколько слаб российский спецназ.

Качок метнулся к противнику, умело выбрасывая кулаки, ударил ногой, крутанулся, пытаясь подбить Шалву. Но он не знал, с кем схватился. Шалва был не просто хорошим вольником, то есть мастером спорта по вольной борьбе, но и прекрасно знал стили боевых искусств. Были случаи в его военной практике, когда ему приходилось драться сразу с несколькими противниками, и его хорошо помнили немногие оставшиеся в живых. Лишь один удар бородача достиг цели, сплющив Шалве левое ухо. Затем он отбил серию ударов и нанёс один – точно в переносицу качка. Туша весом больше ста килограммов отлетела метров на шесть в толпу, едва не сбив первую шеренгу зрителей, и тяжело грохнулась навзничь, раскинув руки.

Зрители разом выдохнули, раздался свист, смех, шутки, весёлые голоса.

Шалва помассировал красное и вспухшее ухо, забрал у Солоухина нож и автомат, но шлем надевать не стал. Мешало ухо.

– Сматывай удочки, Керим! – крикнул сосед Петровича, вскинув клюку. – Хватит, поизмывались над нами! Езжай в свой Зербажан!

Керим пожевал серыми губами, явно переживая не лучшую минуту своей жизни. Попытался сохранить достоинство:

– Подчиняюсь силе…

– Что здесь происходит, граждане? – раздался вдруг строгий мужской голос, и к усадьбе подошли трое полицейских в белой летней форме, два сержанта, совсем юный и старый, лысый, толстый, и молодой лейтенант. Тарас узнал в нём полицейского из кафе «Мираж», который во время инцидента пытался разрулить ситуацию.

– А-а, вот и закон пришёл! – с облегчением выпрямился Мустафаев. – Товарищ лейтенант, арестуйте этих военных! Они напали на нас!

– Никто на вас не нападал! – раздались из толпы крики зрителей. – Врёт он как сивый мерин!

Лейтенант озадаченно оглядел десантников с автоматами, вспотел. Узнал Тараса.

– Товарищ полковник? Это вы?!

– Очень хорошо, что вы подошли. У меня приказ доставить троих бандитов, напавших на инвалида СВО два дня назад, в СИЗО вашего УВД. Их отпустили незаконно. Сюда же прибудет комиссия Следственного комитета, чтобы разобраться в деле справедливо. А пока что парни посидят…

– В обезьяннике! – издал смешок Петрович. – Чтоб неповадно было.

– Керим Алимжанович? – Лейтенант посмотрел на Мустафаева. – Я вас прошу…

– Погоны полетят! – неожиданно процедил сквозь зубы Мустафаев. – Телок жуковский! Немедленно…

Тарас поднял руку, заставляя владельца усадьбы замолчать, посмотрел на полицейского.

– Командиры на месте? Майор Тихий, полковник Светлый?

– Да, ждут…

– Чего? – усмехнулся Тарас. – Хотя правильно делают. Надеюсь, у вас дежурит машина для перевозки арестованных?

Лейтенант снял фуражку, стряхнул со лба пот, надел.

– Есть «воронок»… а зачем?

– Отвезти подследственных в управление?

– К-каких подследственных?!

Тарас повернулся к «баю» в «римской тоге».

– Ведите пацанов, господин Мустафаев.

– Какого… – вылупил глаза Керим, злобно уставился на полицейских. – Что застыли, как пугала?! Арестуйте их! Они хотят похитить моих…

Тарас шагнул к нему, снова заставляя умолкнуть.

Увеличивающаяся толпа жителей городка притихла.

К ней подошли четверо мужчин: один средних лет, седой, с каменным лицом и голубыми глазами, и трое могучих парней в обычной летней джинсе и белых рубашках. Тарас понял, что это представители местной Русской общины.

– В кабине «вертушки», – сказал он ровным голосом, – ждёт вызова моя группа. Если вы через минуту не приведёте ваших башибузуков, я отдам приказ, и вы вместе с ними и вашими телохранами сядете в СИЗО. Выбирайте. Время пошло.

Мустафаев глянул на приходящего в себя бородача, получившего нокаут от Штопора, помешкал.

– Мне надо переодеться…

– Ради бога. – Тарас глянул на Солоухина. – Лейтенант, дом окружён?

– Так точно, товарищ полковник! – доложил Жора не моргнув глазом.

– Слышали, гражданин Мустафаев?

«Бай» позеленел, кивнул второму бородачу, и они ушли в дом.

Штопор посмотрел на Тараса, получил знак и последовал за ними.

К Лобову подошли мужчины во главе с седым.

– Я Ростовцев, – подал он крепкую руку. – Вадим Алексеевич.

– Я догадался.

– Что вы собираетесь делать?

– Вы же слышали – отвезти нашкодивших щенков в местное управление и убедительно поговорить с полицейским начальством.

– Попахивает произволом.

– А иначе их не проймёшь. – Тарас повернулся к лейтенанту. – Чего ждёте? Вызывайте свой «воронок»! Не вести же задержанных по улицам.

Молодой полицейский схватился за смартфон.

– Почему вдруг в эти мигрантские разборки решила вмешаться ваша служба? – поинтересовался Ростовцев. – Где Жуковка, а где Донбасс.

– Мы все сейчас Донбасс, – философски заметил Жора Солоухин.

Седой раздвинул каменные губы.

– Вы правы, но проблема глубже, чем принято думать. По всей России расплодилось огромное количество хищных молодёжных стай, причём в большинстве своём, как ни прискорбно, это мигранты. Вчера в Екатеринбурге парень заступился за девушку, и десять таджиков избили обоих до полусмерти, пока не прибыла полиция. Ещё два дня назад в Питере южане избили женщин в супермаркете без платков. В Перми напали на волонтёров, избили девочек.

– Сколько же среди нас человеческого дерьма! – не сдержался Солоухин. – Ещё польский писатель Сенкевич спрашивал: камо грядеши? Куда идёшь, человек? И мы дожили, что пора спросить: куда идёшь, Россия?

Ростовцев с интересом посмотрел на обманчиво простодушное лицо сержанта.

– Сколько вам лет?

– Двадцать четыре.

– Россия идёт в правильном направлении, если такие молодые парни читают Сенкевича. Что касается диаспор… по сути, это национально-партизанские структуры. Безудержное накачивание страны мигрантами – для чиновников всего лишь способ обогатиться, но для мирных жителей это ад! Но самое плохое при этом, что суды спокойно отпускают бандитов либо дают мягкие приговоры. И это уже система.

– Менять надо! – глухо сказал Тарас, глядя, как Штопор выводит из дома присмиревших «детей диаспоры». Керим Мустафаев шёл сзади среди трёх бородачей с мобильным возле уха, переодетый в национальный азербайджанский костюм невиданных расцветок. Вид у него, однако, был мрачен.

– Менять нужно многое, – согласился собеседник убеждённо. – К счастью, кое-что уже делается. Нашу Общину поначалу вообще левые СМИ обозвали террористической структурой, пришлось обзавестись юристами и дипломатами. Теперь во всех крупных городах будет свой филиал для защиты исконных наследников земли нашей.

– Они ещё нужнее в сёлах, посёлках и малых городках типа Жуковки.

– Будут созданы и здесь. А у этого закавказского господина хорошая крыша – депутат Брянской областной Думы, сын начальника УМВД Фарух Мирзоев. Крепко сидит, благодаря подельникам в Москве.

– Мирзоев – и депутат в исконно русском городе?

– Увы, деньги делают великие дела.

– Так значит, мы тут не напрасно шухер подняли?

Ростовцев снова показал «каменную» улыбку, близкую лобовской.

– Мир потихоньку меняется, чистка бюрократов и коррупционеров уже началась, а после выборов президента продолжится с новой силой. Во всяком случае, я так думаю. Вот почему пятая колонна бесится, продавая и предавая всех и вся в преддверии больших перемен. Ничто предателей не спасёт, даже набиуллинг.

– Что, простите?

– Так мы называем финансовый грабёж населения и производственного сектора страны – по фамилии председателя Центробанка, которого боится даже президент.

Тарас засмеялся.

– Метко!

– Главное – вскрыть наконец нарыв, не позволяющий государству уже тридцать лет развиваться нужными темпами.

– Но ведь и пятая колонна не дремлет?

– Верно замечено, спящим структурам пятой колонны по линии американских и британских спецслужб спущен приказ дестабилизировать обстановку в стране и готовить в двух городах русский майдан, чтобы сорвать выборы и не допустить к власти ныне работающего президента.

– Почему в двух? В каких именно?

– В Москве, само собой, и в Екатеринбурге, где уже вовсю работает штаб предателей-олигархов.

– В Ельцин-центре?

– Уже и вы в курсе. Планируется расколоть Россию надвое. В Москве пошуметь им не дадут, а на Урале очень сильна вражеская сеть.

– Откуда вы знаете? – прищурился Тарас.

В глазах седого мелькнул весёлый огонёк.

– Я контрразведчик, дружище, хоть и бывший. Надеюсь, это останется между нами?

Тарас протянул ему руку.

– Будем драться вместе!

– Будем, только учтите момент: нам нельзя возбуждать ненависть мусульманской части страны, несмотря на то, что южан бросили на амбразуры. У нас двадцать процентов населения России исповедует ислам. И если перед выборами мы не очистим Россию от бесовщины, от армии готовых на любые преступления «братьев», управляемых извне, проиграем!

– Мы абсолютно не против ислама! Верующие люди должны быть независимы, но – только чтобы не мешали веровать другим в своих богов и не устанавливали свои законы.

Теперь уже Ростовцев протянул ему руку.

Подъехал «воронок» – фиолетовый «Соболь» с красной полосой по борту.

– Помоги устраиваться, – приказал Тарас лейтенанту.

Началась посадка.

– Вы пожалеете! – с угрозой проговорил Мустафаев, проследовав в кабину «воронка». – Сядете все!

– Да, да, сядем, – успокоил его Штопор, – а пока садитесь вы, господин бай. Может, подушечки принести для удобства?

Мустафаев промолчал, сжав зубы.

Его бородатые телохранители посмотрели на Шалву волчьими глазами, однако всерьёз огрызаться не стали, помня показательный урок Штопора.

– Езжайте, – махнул Тарас лейтенанту, – мы сейчас подойдём. Предупреди начальство, пусть побеспокоится о размещении малолетних нарушителей порядка.

– Не очень-то они малолетние, – сказал Ростовцев. – Младшему – Зелимхану – восемнадцать, старшему – Гоге, или Георгию, – двадцать один.

– Значит, дать им срок по полной программе! – проговорил Шалва.

– Лучше выдворить, – смягчил приговор товарища Солоухин.

– Не получится выдворить, – с сожалением заметил Ростовцев, – у них уже есть российские паспорта.

– Даже так? Успели-таки купить?

«Воронок» отъехал от радостно шумящей толпы горожан.

– Где у них тут офис управления? – спросил Тарас.

– Напротив библиотеки, – с готовностью ответил Петрович, обрадованный развязкой инцидента больше всех. – Пять минут иттить.

– Ведите. – Тарас посмотрел на толпу. – Граждане, прошу вас пойти с нами, пусть товарищи из полиции услышат ваше мнение. И ничего не бойтесь, мы пришли надолго.

– Навсегда, – ухмыльнулся Шалва.

Когда десантники, представители Общины и жители городка – их хвост растянулся аж на сто метров – подошли к двухэтажному строению жуковского ОВД, их ждали десять полицейских в оперативной форме, выставивших впереди щиты, и оба главных обеспечителя правопорядка, зачем-то надевших каски.

«Воронок» стоял, уткнувшись носом в крашенные коричневой краской ворота въезда на территорию управления, и все, кто был внутри, мялись рядом кучкой. Мустафаев что-то быстро говорил полицейскому с полковничьими погонами, молодому, с вислыми плечами и выдающимся животом. Судя по выбеленным волосам, превращавшим его в одуванчик, это и был руководитель ОВД Жуковки полковник Светлый.

– Стойте! – фальцетом выкрикнул он. – Будем стрелять.

Тарас и Ростовцев переглянулись.

– Хотел бы стрелять – попрятал бы свидетелей из «воронка» в здании, – проворчал Штопор.

– Пошли. – Тарас спокойно двинулся вперёд вместе с Ростовцевым, остановился в пяти шагах от попятившихся, нерешительно переглянувшихся полицейских. – Выйдите к нам, товарищ полковник.

Толстопузый «одуванчик» ошалело раскрыл бледно-серые глаза, опушённые длинными белыми ресницами.

– Я приказал…

– Я полковник сил специальных операций Главного разведуправления Лобачевский. Это председатель Брянской Русской Общины. Выйдите сюда!

Повисла пауза.

– Я выйду… – заикнулся майор Тихий.

В толпе за спинами Лобова и Ростовцева раздался смех.

Краска бросилась в лицо полковника.

Он вышел из-за спин подчинённых.

– Каску снимите.

– Что?!

Смех в толпе вспыхнул с новой силой.

Светлый побледнел, неумело снял каску.

Тарас оглянулся на жителей Жуковки.

– Товарищи, есть ли среди вас журналисты?

– Есть, – раздались несколько голосов.

– Очень хорошо! Тщательно зафиксируйте всё происходящее. – Тарас посмотрел на полковника. – Теперь слушайте внимательно. Родственники господина Мустафаева нарушили закон: ударили девушку, избили инвалида СВО, вон они стоят. Мы свидетели, хотя имеются свидетели и без нас. Вы бандитов отпустили, что не только безнравственно и антиморально, но и подлежит осуждению с точки зрения закона. Немедленно поместите бандитов под стражу и заведите уголовное дело! Это не просьба – приказ!

Тарас оглянулся.

– Товарищи, кто из вас из Следственного комитета?

Сквозь толпу протолкались двое: длиннолицый худой мужчина в возрасте, в сером костюме, с папочкой в руках, и женщина помоложе, лет сорока пяти, в белых брюках и белой курточке, с золотыми кудрями. В руках она держала айфон.

– Вергилиева, помощник прокурора Брянска, – представилась она. – Это майор Лавесин, старший следователь СК Брянска.

– Снимаете? – кивнул Тарас на айфон.

– Снимаем.

– Прекрасно. Вкратце осведомлю вас о ситуации…

– Не нужно, нас предупредили, и материал записан неплохой. – Женщина шагнула к бледному полковнику Светлому. – Прикажите оперативному составу выполнять свои законные обязанности. Парней – в изолятор, остальных прошу разойтись.

– Это не всё, – мягко сказал Ростовцев. – Надо допросить свидетелей избиения инвалида, найти тех, кто угрожал ему поломать вторую ногу, а также задержать господина Мустафаева, который уверен, что ему снова удастся всё разрулить и залить праведников закона деньгами.

– Как вы смеете… – опешил глава ОВД.

– Смеем, товарищ полковник, смеем. Я майор военной контрразведки в отставке, и я добьюсь, чтобы вас уволили, а господина Мустафаева вписали в список иноагентов.

Вергилиева улыбнулась тонкими ненакрашенными губами.

– Не нам решать. Но вы действительно можете помочь.

– Я звоню в Москву… – опомнился Мустафаев, начиная потеть.

– Не беспокойтесь, мы уже позвонили, – сказал спутник помощницы прокурора.

Тарас посмотрел на позеленевшего от всего случившегося главы азер-диаспоры ледяными глазами.

– Передайте всем пастухам таких же племенных кругов, как ваш: русский народ начинает чистить ряды гражданского общества! Берегитесь, если у них тоже нелады с законом! Уезжайте подобру-поздорову!

Ростовцев посмотрел на руководителя ОВД.

– Товарищ полковник, не стойте, работайте.

Светлый, совсем превратившись в одуванчик, начал отдавать приказания.

Толпа зрителей стала расходиться, делясь впечатлениями.

Тарас невольно вспомнил гриновские «Алые паруса», где яхта под алыми парусами уходила от навсегда ужаснувшейся Каперны. Примерно то же самое чувствовали сейчас жители городка, увидевшие чудо исполнения справедливого приговора в отношении бандитствующих молодых отморозков.

Тарас подошёл к женщине.

– Мы, к сожалению, должны покинуть Жуковку. Служба, война не кончилась. Но если понадоблюсь, запишите мой мобильный.

– Я найду вас, капитан.

Тарас поднял брови, и помощница прокурора улыбнулась.

– Я хорошо знаю Олега Петровича Шелеста.

– Тогда удачи вам.

Тарас повернулся к Ростовцеву.

– Вас подбросить до Брянска?

– Не надо, у нас служебный джип на привокзальной площади. И мы ещё останемся тут на день-два. Это ваша «вертушка» у рынка?

– Моя.

Ростовцев покачал головой.

– Ювелирная посадка. Желаю удачи.

Они обменялись рукопожатиями, Тарас кивнул бойцам, и все трое двинулись к рынку, благо до него было всего метров сто. Через три минуты Ми-8 взлетел.

Похороны девятнадцатилетнего сына Сапрыкина Артура проходили в родной деревне командующего фронтом – Селезнёвке, где генерал родился в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году. Остальных погибших в результате ракетного удара нацистов по больнице Новоазовска хоронили на их родине.

Боевые действия в окрестностях деревни не производились, поэтому и дома уцелели, и взрывных воронок встречалось немного. На кладбище собрались практически все её жители, прибыл даже небольшой воинский оркестр из пяти музыкантов, сыгравший траурную мелодию. Женщины плакали, мужчины, в основном старики, стояли с тёмными лицами под стать небу: к полудню нашли тучи, собирался дождь.

Сапрыкин стоял в гражданской одежде молча, окаменев лицом, и ветер трепал его поседевшие редкие волосы надо лбом. Лишь в конце церемонии, бросив горсть земли на гроб в яме, генерал произнёс короткое:

– Ты у меня в сердце, сынок…

Раздался залп из десяти стволов.

Всё это время Шелест и сестра провели среди сопровождавших командующего фронтом офицеров за их спинами. Когда всё кончилось, Сапрыкин подошёл к ним, пожал руку полковнику, проговорил глухо:

– Спасибо… за месть… ваши парни сделали всё как надо. Подумай о вознаграждении.

– Это не месть, товарищ генерал, – твёрдо возразил Шелест. – Это возмездие! Что касается наград – я представлю список.

– Я их знаю?

Олег покосился на Снежану.

– Вы их хорошо знаете, товарищ генерал, – усмехнулась девушка. – Они спасли вам жизнь, обезвредив бомбу под штабом. Капитан Тарас Лобов и его группа, бывшие бойцы ЧВК «Бах».

В светлых глазах Сапрыкина мелькнуло воспоминание, он нахмурился, но комментировать слова женщины не стал, только кивнул.

– Я подпишу. Не отставайте, полковник, у меня к вам разговор.

Генерал со своей свитой зашагал к шеренге автомашин и БМП.

Жители Селезнёвки потянулись к деревне, переговариваясь. Двинулись и Шелест с сестрой и тактично державшимся сзади Лариным.

– Неужели он не помнит Тараса? – расстроенно сказала Снежана. – Его же невозможно не запомнить.

– Это не главное, – рассеянно ответил Шелест. – Тебе повезло с капитаном, он из тех пацанов, кто «пацан сказал – пацан сделал».

– Надеюсь, ему тоже повезло, – невесело улыбнулась женщина. – Ты куда?

– Ты же слышала, генерал хочет поговорить.

– А потом?

– Поеду обратно. – Шелест подумал. – Если он не возьмёт меня в свою «вертушку», на которой прилетел.

– Я тебе нужна?

– Вроде бы всё обговорили. Утолин тебе позвонит. Вернётся Тарас, пусть позвонит он.

– Хорошо.

Попрощались у крайних домов деревни. Шелест и двое военных с ним последовали за генералом, Снежана с Михаилом свернули к своему «Тигру», на котором прикатили из гарнизона ССО. Влезли в кабину.

– На базу, – велела женщина, севшая спереди.

Ларин вынужден был сесть сзади, умолчав, что сидеть впереди – его прерогатива как ответственного за безопасность.

От Селезнёвки до порта было всего шестнадцать километров, и дорога вилась вдоль берега, так что море то и дело появлялось слева между холмами. В какой-то миг броневик выскочил на вершину берегового откоса всего в двадцати метрах от моря, и пассажиры увидели быстро двигающийся параллельно дороге приземистый катерок с невысоким пузырём рубки ближе к носу.

– Ух ты! – пробурчал водитель «Тигра», парнишечка с простодушным лицом. – Никак беспилотник. Откуда он здесь?

– Стой! – крикнул Ларин, поднимая лежащий на коленях АК-12. – Я выскочу!

Броневик затормозил.

Михаил выметнулся из кабины и сразу увидел зависший над дорогой на высоте тридцати метров крестик ещё одного беспилотника, но уже воздушного.

– Дрон! Снежана, вылезайте!

Но женщина не успела последовать совету.

От крестика отделилась чёрная капля, понеслась к земле и превратилась в гранату!

Одновременно с этим морской дрон повернул нос к берегу, в пузыре рубки открылся люк, оттуда высунулась фигура в чёрном и дала очередь по броневику и по Ларину. Ему пришлось реагировать сразу на две угрозы, но если от пуль спас пригорок, когда лейтенант нырнул в кустики засохшего чертополоха, то от взрыва гранаты не прикрыл даже корпус «Тигра». Граната взорвалась точно посреди между ним и машиной.

Взрывная волна, обдав лейтенанта осколками, отшвырнула его в ложбинку, и Ларин потерял сознание, успев выстрелить в крест беспилотника лишь один раз.

Броневик опрокинуло на бок, от чего он упал на обочину дороги со стороны дверцы водителя. Осколки ему были не страшны, но удар получился серьёзным, и водитель вместе с пассажиркой тоже потеряли сознание. Они уже не видели, как неизвестный катер, оказавшийся на самом деле не беспилотником, а миниатюрной подводной лодкой, приткнулся к берегу, из рубки выбрались трое мужчин в чёрных «ниндзя-костюмах», вытащили из кабины Снежану и перетащили в лодку.

– Водилу! – приказал один из них на русском языке.

Второй вернулся на берег, выстрелил.

– Второго! – крикнули ему.

Но в этот момент послышался гул мотора, со стороны близкого порта появился зелёный автомобиль, и стрелок, расправившийся с водителем, помчался к воде.

– Второго! – рявкнул командир десанта.

– В нём полсотни осколков, – отмахнулся верзила. – Это уже стопроцентно «двухсотый».

Люк рубки захлопнулся, лодка отошла от берега и погрузилась в воду.

Беспилотник, сбросивший гранату, начал шататься из стороны в сторону как пьяный, потом упал в полусотне метров от опрокинутого «Тигра». Пуля Ларина повредила-таки его. Но помочь лейтенанту и Снежане это не позволило.

Автомобиль, оказавшийся джипом «Патриот», приблизился к месту трагедии, таща за собой хвост пыли. Из него выскочили двое военных в полевой форме, бросились к джипу, вытащили водителя, потом отыскали лейтенанта.

– О ч-чёрт! – измазался в крови один, тот что помоложе, вихрастый. – Вся спина в дырках!

– На нём барс-броник, – ответил второй, постарше, пахнущий машинной смазкой. – Шею зацепило, но он ещё живой. Там в бардачке медблок, принеси, перевяжем.

Вихрастый кинулся к «Патриоту», подогнал его вплотную и выскочил обратно с белым ящичком, украшенным красными крестами.

Перевязав раненого, они перенесли его в джип, усадили на заднее сиденье, перетащили на первое убитого, и джип помчался к порту. Остановился вдруг. Водитель – тот самый вихрастый парень – добежал до разбившегося дрона, снял, точнее, отломал блок управления вместе с видеокамерой и, вернувшись, сунул его приятелю.

– Может, удастся считать запись.

– Молоток! – мрачно похвалил его спутник. – Не останавливайся больше, а то не довезём.

– Сам знаю! – огрызнулся водитель.

«Патриот» взвыл, набирая скорость.

Прыжки из реала в реал не помогли. Кьюар-код не являлся ни транспортным средством, ни машиной времени, а кьюар-трекинг не был сродни путешествию во времени. Иннокентий не мог вернуться в родную восемьдесят восьмую реальность до нападения спецназа и спасти Таллия и Стефанию, как бы ни хотел. Фокус с мгновенным перемещением из одного варианта Вселенной в другой и обратно, что удался Лобовым при сражении в тылу врага, тоже не помог преодолеть засаду, и спасла математика только вшитая в психику программа защиты. Но и она не являлась панацеей от всех угроз, потому что Иннокентий был один, а для погони за ним «Баталер» мог бросить очень серьёзные силы и средства.

Второе появление в родном реале после восстановления в трёхсотом и встречах с земляками Таллия в сто одиннадцатом хотя и не стало копией первого, когда они попали в засаду, но закончилось примерно так же, разве что с бóльшими потерями для преследователей. Иннокентий взъярился до такой степени, что ответил стрельбой на поражение, убив и ранив по крайней мере семь-восемь агентов контрнадзора. Случилось это так.

После того как функционер Русского офицерского корпуса Кресовец отказался помогать математику в разработке программы для индивидора, Иннокентий уединился на базе контроля территории Донбасса и ещё раз провёл сеанс оптимизации нервных реакций, доведя психику до рефлексного автоматизма. Интуиция подсказывала, что перезагрузка ему понадобится в ближайшее время.

После этого он поговорил с Констанцием, сослуживцем Таллия, и выяснил, существует ли у них технология подключения СДН – системы общения с нейросетями в режиме «один на один». Оказалось – существует, хотя и называется чуть иначе: САН – система активации нейрозапаса. В принципе, этой темой Иннокентий и занимался на работе в военном инфоцентре, и ничего нового или сверхъестественного в технологии для него не существовало. По запросу Констанция (ради безопасности населения Донбасса, разумеется) его допустили к большим вычислительным комплексам (искусственный интеллект в этом реале, управляющий хозяйством региона, получил имя «Кладовщик»), и математик получил дополнительную «порцию» интеллекта, что сослужило позже хорошую службу. Эта «порция» позволяла мгновенно подключать дополнительные уровни мышления, что делал и кьюар-алгоритм, доводить до автоматизма реакции ответа на нападение и увеличивать супрематизм – нервную и мышечную реакции, развёртку экстрасенсорики и скорость расчёта ситуаций. А главное, носитель получал возможность подключаться к нейросетям, обслуживающим важные объекты.

Вооружившись таким образом, а по сути, так сказать, превратив себя в киборга, не меняя при этом естественные органы, он переоделся в предложенный Констанцием спецкостюм «макз» (оказалось, название представляло собой аббревиатуру слов «максимальный защитник», мало чем отличающийся от используемых в родном реале «скорпионов») и добавил материальное вооружение: карабин «дракон», крепившийся на спине на специальном кронштейне таким образом, что сам прыгал в руки при мысленной команде, пистолет «укротитель» в спецкармане слева за плечом, также способный открыть огонь самостоятельно, два десятка микрогранат – «звучаров» и «пересветов», то есть звуковых и световых, каждая размером с ноготь. Можно было укрепить на плече ещё и турель огнемёта «универсал», но Иннокентий посчитал, что это будет чересчур. Он не собирался атаковать чью бы то ни было армию.

Кончилась экипировка шлемом, также знакомым по форме и по содержанию: красивый, зализанный параметрическим дизайном колпак, в который конструкторы вмонтировали максимум удобных и необходимых гаджетов: от раций, альпин-очков дополненной реальности с прицельным комплексом, шумозащиты, медицинских препаратов, антидотов, кислородной подпитки – и до автомата отстрела шлема.

– Не забудь вернуть, – сказал ему на прощание подвижный, украшенный объёмным тату парень. – На меня записан.

– Обязательно! – пообещал Иннокентий.

Его доставили к пригороду Луганска, «этажерка» флайта улетела, и математик глянул на браслет хронометра (он же чип-навигатор, биометр, транспондер и компьютер): семь часов вечера, рановато, но душит нетерпение. Он сосредоточился на кьюар-квадрате.

Переход в родной восемьдесят восьмой реал прошёл нормально. Шагнул в «колодец» и вышел.

Он оказался в распадке, окружённом редким сосняком и колючим кустарником. В просветы между деревьями проглядывали какие-то дома весёлых расцветок, и, приглядевшись, он понял, что это новенькие двух- и трёхэтажные коттеджи, сверкающие свежей покраской, кафелем и металлом крыш. Интересно, мелькнула мысль, кому это позволили в военное время, да ещё в окрестностях бывшего прифронтового города, строить такие посёлки? Не похоже, чтобы они были возведены ещё до начала СВО. Тогда дома наверняка были бы уничтожены снарядами. Значит, строили уже после начала операции? Точнее, после освобождения Луганска? Кто? Какая супершишка?

Издалека со стороны посёлка послышался шум: заработали двигатели двух или трёх машин.

Иннокентий очнулся, посмотрел на небо, определяя висящие над лесом дроны, ничего не увидел и активировал свою СДН, она же САН. Можно было не сомневаться, что в посёлке работает вай-фай и он подсоединён к интернету. Тем не менее подключение застопорилось, местная сеть почему-то не захотела впустить постороннего пользователя, пришлось подойти к посёлку ближе.

Моторы машин, по звуку – легковые и джипы, продолжали работать, но никто в поле зрения не появлялся. Иннокентий наконец подключился к сети и начал методичные поиски информации о местонахождении Стефании, заранее разработав план.

Сначала позвонил начальнику отдела штурм-полковнику Станиславу Войкову, и обалдевший начальник (для всех он был Ося) рассказал бывшему сотруднику о допросах, которые ему и другим подчинённым пришлось испытать. О положении Стефании он ничего не знал. Только спросил:

– Где ты, капитан? Тебя же ищут!

– Скоро всё прояснится, – сказал Иннокентий, не сильно надеясь на обещание. – Но я не враг государству, как пытается доказать сволочной «Баталер».

– Сдался бы…

– Только переоденусь, – пошутил математик.

После этого он позвонил двум друзьям и отцу, от которого и узнал кое-какие новости. Отец состоял на правильной службе, поэтому до него докатились слухи о задержании майора разведки Стефании Иванчай, которую поместили в военный госпиталь и собирались переправить в Москву.

– Зачем в Москву? – удивился Иннокентий.

– Не знаю, – огорчённо ответил Лобов-старший. – Слухи разные ходят. Кеша, за что на тебя наехала контрнадзорка? Что ты сделал?

– Ничего такого, за что можно было бы задерживать человека. Просто я узнал то, чего не должен был узнать. Папа, это отдельный разговор, но можешь не сомневаться, я не враг и ни в чём не виноват.

– Верю, – вздохнул отец. – Так хочется встретиться… без тревог и нервов.

– Мне тоже хочется, ждите, маме привет. Скажи ей, что я её люблю.

– Сам-то что не звякнешь?

– Не могу, ваши линии наверняка прослушивают, и если узнают о звонке, начнут допрашивать. А этого лучше избежать. Думаю, и тебя потревожат после моего звонка.

– Я прослушки не обнаружил…

– Потому что в наши времена в передатчик можно превратить любой предмет.

– Чёрт с ними, я не боюсь. Пока, сынок.

Иннокентий отключил линию, спрятанную в облаке блокчейна. Он был уверен, что рацию «макза» запеленговать невозможно. Однако эта уверенность сразу немного подувяла. Потому что буквально через две минуты моторы в посёлке взревели сильнее и в лесок вокруг сетчатого забора в два слоя вылетели три джипа «Медведь», высадив три группы спецназовцев численностью в двенадцать человек.

На беду, Иннокентий был слишком переубеждён в том, что он почти неуязвим в своём суперменском комби, и послушался подсказок экстрасенсорики не сразу, а спустя пару мгновений.

Атака спецназовцев в «скорпионах» (тоже ничего себе костюмчики, способные защищать солдат от пуль до калибра двенадцать миллиметров) оказалась отвлекающим манёвром, хотя пули (калибром пять и семь десятых миллиметра) сыпанули мощным градом. Основной удар нанёс внезапно вынырнувший из-за деревьев беспилотник, и это были уже не пули или гранаты, и даже не ракеты. Если во время боя с засадой «Баталер» применил дрон с парализатором типа «удав», то в настоящий момент это был бомбовый модуль «нокаут» векторного действия, захватывающий в конусе разряда территорию диаметром всего в двадцать метров и способный обездвижить даже кашалота. То есть высадившийся спецназ разряд не задел, всё досталось Иннокентию. Он и психанул, обидевшись.

На борьбу с импульсом, заблокировавшим сознание, потребовалось не более секунды. Психика, настроенная с помощью сеанса перезагрузки нервной системы в боевое состояние, просто переключила уровни реагирования – он начал «думать» позвоночником, не потеряв свободы действий. Спустя долю секунды рукоять карабина вошла в ладонь, а ствол пистолета вырос над плечом, выбирая цели. Обратное включение сознания произошло уже позже.

Восемь выстрелов за полторы секунды – вот что это означало! Шесть из «дракона», два из «укротителя». Но если девятимиллиметровые пистолетные пули «скорпионы» выдерживали, то ракетопули калибра шестнадцать миллиметров – нет. И хотя Иннокентий целился не в голову, а в корпус-руки-ноги – это было намертво прописано в психосфере, – он не был уверен, что стрелки выживут все. Бронежилеты «скорпионов» не рассчитаны на гашение пуль, пробивающих метровые бетонные стены.

Стрельба смолкла, лишь рык работающих моторов джипов доносился с трёх сторон как фоновое сопровождение боя.

Иннокентий обрёл сознание, сплюнул, вспомнив бессмертное: «Я не люблю, когда стреляют в спину… я также против выстрела в упор…»[7]

Вверху над лесом сверкнул блик: дрон, сбросивший психотронный бомбомодуль, всё ещё висел в воздухе, целясь, возможно, снова.

Математик отступил под защиту сосны.

Было понятно, что военный искин российской армии насытил прифронтовую полосу беспилотниками, надёжно прикрыв ими крупные населённые пункты и даже коттеджные посёлки, не обращая внимания на затраты. Линия фронта протянулась через всю Украину на тысячу двести километров, и даже если подвесить над каждым квадратным всего по паре дронов, это требовало колоссальных финансовых и организационных средств. С одной стороны, такое расточительство выглядело вроде бы оправданным, поскольку увеличивало безопасность жителей охраняемых территорий. С другой стороны, «Баталер» напряг исполнителей не ради усиления режима безопасности, а лишь для поиска одного-единственного беглеца, и это усиление контроля и возможностей его ликвидации показалось Иннокентию несоразмерным по сравнению с целью подобных мероприятий.

Крест в небе испустил лучик.

Иннокентий поднял ствол автомата, прицелился, потом с усмешкой вышел из-за дерева и показал камерам беспилотника средний палец.

Кусты с двух сторон от него шевельнулись, из них высунулись стволы автоматов.

Можно было легко перестрелять уцелевших засадников, но злость прошла, навалилась усталость, и математик проворчал, вызывая в памяти кьюар-код:

– Живите, мужики.

В следующее мгновение он исчез для глаз этого мира.

Для остановки и размышлений он выбрал промежуточный реал – тот же сто одиннадцатый, где обитал Таллий. Это уже превращалось в устойчивое убеждение в некоей свободе от войн, предоставленной ситуацией в реале: здесь война заканчивалась у западных границ «незалежной», и территория Донбасса, загаженная радиоактивными осадками и окислами, была свободна от военных действий. Мало того, местный искин по имени «Держава» не довлел над «живой» российской властью, подчиняясь приказам не искусственных интеллектов, а реальных генералов. А у этой власти не было причин преследовать Таллия Лобова и его «кровных братьев».

Впрочем, Иннокентий не собирался задерживаться здесь надолго. Поскольку в родном восемьдесят восьмом реале его почти везде ждала засада, следовало не соваться туда, не построив стратегию проникновения. Лишь имея на руках план, можно было сделать попытку освобождения Стефании. Иннокентий был уверен, что ей пока ничто не грозит.

Конечно, существовало опасение, что «Баталеру» удастся взломать пси-защиту разведчицы и он сможет вытащить из её памяти формулу кьюар-алгоритма. Но опасение было небольшим, потому что Стефанию специально подготавливали к разведдеятельности и математик верил в неё.

На составление плана ушло четверть часа. Как раз столько времени понадобилось системе наблюдения за территорией Луганской области на обнаружение постороннего. Когда в небе сверкнула искорка – к Луганску подлетал флайт службы контроля, – Иннокентий уже был готов к отправке.

План же состоял в следующем.

Первым его пунктом числилось посещение двадцать третьего реала и контакт с Тарасом. При расставании все Лобовы договорились при необходимости посещать малые родины друг друга, и только сейчас Иннокентий вдруг осознал, что никто из «братьев», если не считать пропавшего без вести Таллия, до сих пор к нему не приходил. Он был первым.

Второй пункт плана означал как раз продолжение поиска сто одиннадцатого «родича», сорвавшегося с кьюар-трека при отражении засады. Иннокентий понимал, что Таллия могло забросить в любой реал бесконечного «эвереттовского саксаула», но надеялся, что он попал в ближайшую ветвь.

Обдумал математик и остальные пункты плана. Он был уверен, что никто из «братьев» не откажется поучаствовать в освобождении Стефании, так как втроём, да плюс хорошо обученные бойцы Тараса, они имели больше шансов победить. Но прежде стоило убедиться, что парни свободны.

С неба на унылый пейзаж луганского пригорода опустилась знакомая «этажерка». Вид у местного летательного аппарата, называемого пинассом, действительно был неказистый, Иннокентий подумал об этом с налётом лёгкой снисходительности, однако летал пинасс быстро и мог обходиться без пилота.

Иннокентий помахал в его сторону рукой и «спрыгнул в «колодец» кьюар-трека.

Они узнали о происшествии под Новоазовском ещё в полёте: из кабины Ми-8 вышел второй пилот-стрелок и молча протянул Тарасу наушники.

Выслушав сообщение, капитан несколько секунд смотрел в одну точку, как скульптура из камня, отдал наушники и повернулся к бойцам.

– Снежана захвачена!

Окаменели и бойцы.

– Кем?! – очнулся Штопор.

– Неизвестно. Они с Котом ехали с похорон сына Сапрыкина, и по дороге их перехватили.

Ошеломлённые бойцы переглянулись.

– Кот?..

– Жив, но ранен. Водитель джипа убит. Снежана… исчезла.

– Что значит исчезла?! – не поверил Шалва.

Тарас сцепил челюсти, сдерживая матерное слово.

– Я знаю столько же, сколько и ты. Прилетим, выясним подробности.

Дальше летели молча, переживая случившееся каждый по-своему. Тарас вспоминал расставание с любимой и винил себя за то, что не настоял взять её с собой. Но и Шелеста обвинить было нельзя, потому что полковник не мог даже представить, что глубоко в тылу может произойти похищение сестры. А в том, что это именно похищение, сомневаться не приходилось. Иначе вместе с Лариным и водителем лежала бы и она.

Тараса передёрнуло.

Но кто это сделал, чёрт побери?! И зачем?! Кто проследил за маршрутом джипа и перехватил его так умело? Неужели к Азову дотянулись руки главного диверсанта СРУ Болданова?!

Приземлились на территории базы ССО в начале четвёртого.

К вертолёту подбежали двое: начальник охраны гарнизона капитан Батищев и незнакомый мужчина в стандартной полевой форме и погонами майора. У него было треугольное лицо, серые глаза и прямые губы.

– Лабинский, – представился он, протягивая Лобову крепкую руку. – Послан полковником Шелестом для расследования инцидента.

– Один?

– Что? А… нет, со мной трое следаков ГРУ, опытные ребята, воюют с две тысячи четырнадцатого.

– Что известно?

– Идёмте в штаб, расскажу.

– Я вам нужен? – спросил нервничающий и мрачный Батищев, то и дело вытирая лицо мокрым платком.

– Нет.

– Буду нужен, зовите. – Капитан, плотный, круглый как мячик, без талии, буквально укатился к строениям базы.

Пока шагали к одноэтажному зданию гарнизонного штаба, проталкивая телами нагретый до тридцати пяти градусов воздух, как слой горячего киселя, Лабинский сообщил главное.

По его словам выходило, что на джип со Снежаной и Мишей Лариным напал не какой-то там стандартный десант, сброшенный с вертолёта, а прекрасно обученная группа морского десанта, которая высадилась с борта миниатюрной подводной лодки. За всем действием следил беспилотник, оказавшийся российским ударно-разведывательным дроном «Мотылёк». Он и позволил морпехам подготовить засаду в месте, где дорога подходила близко к морю. Он же сбросил гранату, которая перевернула джип и угостила Ларина осколками.

– Откуда подробности? – спросил Тарас.

Майор изогнул в усмешке жёсткие губы.

– Ваш боец успел выстрелить по дрону и попал, что удивительно при таком раскладе. Дрон ляпнулся, не успев ни улететь, ни самоликвидироваться. Подъехавшие военные территориальной обороны сняли с него камеру, и нам удалось скачать последние минуты записи.

– Удачненько! – прокомментировал Штопор.

– Майора Иваненко внесли в лодку, – продолжил Лабинский уже в помещении связи штаба, где шелестели вентиляторы нескольких компьютеров, – мини-лодка погрузилась и ушла.

– Куда?

Лабинский развёл руками.

– Здесь поблизости нет ни базовых радарных станций, ни беспилотных наблюдателей. Это говорит о точнейшем знании похитителями данного района, а также маршрута и намерений пассажиров джипа.

– За ними вели наблюдение!

– Разумеется, но не только, надо было ещё знать, что майор Иваненко поедет на похороны и будет возвращаться одна.

– Не одна, с нашим парнем, – уточнил Солоухин.

– Но ведь в таком случае получается, за базой… тоже следят?! Мало того, прослушивают эфир?

– Совершенно верно, – кивнул Лабинский. – Придётся разворачивать ЦГ, перлюстрировать всю переписку и прокачать все радиопереговоры.

– Что такое ЦГ?

– На жаргоне контрразведчиков цифровой гребень, профиль компьютерной обработки поведения оперативного состава базы.

– Для поисков шпиона?

– Для поиска канала утечки.

– Неужели укропы смогли подключиться к информационной базе ССО? Это же… невозможно!

– Я тоже так думал. «Старлинки» над берегом Азова не висят, криптозащита у нас хорошая, пробить её маловероятно. Но есть другой вариант. Поработала спецкоманда наших же федералов.

– Вы обвиняете ФСБ?! – Шалва не поверил своим ушам.

– Кроме ФСБ, такими командами владеет и правительство, и администрация президента, и Минобороны. – Лабинский помолчал. – И господа миллиардеры ельцинского разлива.

Тарас встретил взгляд Солоухина и Шалвы. Крепко потёр шею ладонью.

– Зачем им Снежана?

– Старо как мир, – усмехнулся Лабинский, – заложница, но ведь работает?

– Не хочется верить. Но что-то есть непонятное в ситуации. А эти мальчики, обокравшие Россию в девяностых годах, очень сильно встревожены тем, что их украинские активы уничтожаются нашими ударами. Уже был прецедент.

Лабинский кивнул.

– Когда команда одного безбашенного миллиардера напала на САУ «Бесогон». Именно эту версию мы и будем отрабатывать.

– Возникают сразу три вопроса. Первый: что это за лодка, способная подходить близко к берегу? Насколько я в курсе, отечественных разработок таких мини-субмарин нет.

– Есть у британцев, – сказал Штопор.

– Откуда тут британцы? Нет, сюда им не попасть. Второй вопрос: кому таки она принадлежит? И третий: что за спецназ она спокойно возит по морю, действующий профессионально и быстро? Кстати, её не ищут?

– Ищут, прочесали всю береговую линию. Пока пусто, она успела уйти. Но лодка ещё на Азове, потому что пролив из него в Чёрное море контролируется мощной гидролокационной системой.

– Тогда мы её быстро найдём! – обрадовался Шалва.

– Вряд ли пленница будет находиться на её борту долго.

– Всё равно будет легче идти по следу.

Лабинский подошёл к одному из работающих мониторов, поманил Тараса.

Капитан подошёл, за ним бойцы.

– Выведи Беглицкую, – сказал майор оператору.

Молодой парень в камуфляже, но без погон, пробежался пальцами по клавиатуре.

Изображение в экране компьютера изменилось, появилась карта участка моря и береговой линии в форме подковы, отгораживающей небольшой заливчик. На берегу выросли прямоугольники каких-то строений.

– Порт Беглицы, – сказал Лабинский.

Рисунок раздвинулся, появились новые строения и полоски дорог. На северном конце подковы стал виден заштрихованный многоугольник, занимавший не меньше двух гектаров берега.

– «Азовмех», – сказал Лабинский.

Тарас озадаченно всмотрелся в карту, поднял глаза на майора.

– Завод…

– Стройконструкций, – закончил тот невозмутимо. – В данный момент изготавливает «курятники» для танков и… – Лабинский сделал паузу, – морские дроны.

– Обалдеть! – проговорил Шалва. – Вот где собака зарыта! Командир, если Снежку похитили на мини-лодке, то она точно здесь!

– Стоит туда подскочить, – сказал Солоухин бесстрастно.

Лабинский посмотрел на него с интересом, но обратился к Лобову:

– Знаете, кому принадлежит завод?

– Нет.

– Льву Деревянко.

– Кто это?

– Компаньон миллиардера Мордобьёва. И он же брат полковника Деревянко из штаба ГРУ в Луганске. Правда, нынче полковник уже в Москве.

Штопор округлил глаза.

– Командир, это же тот подлец, кто выдал приказ якобы от РОКа об ударе по Хмельницкому нефтеперерабатывающему заводу!

– Удивительны дела твои, господи! – философски заметил Солоухин.

– Это они! – выдохнул Шалва. – Быстро в «вертушку» и гоним туда, к заводу! Уверен, Снежана там!

– Остынь! – негромко сказал Тарас. – Сначала нужно точно выяснить, кто выкрал Снежану и где её держат.

– Не порите горячку. – Лабинский боднул воздух лбом. – Работаем. Подняли все системы наблюдения и прослушки ВКС. Скоро должны появиться результаты.

– Уверены? – осведомился Шалва.

– Нынче за окном двадцать первый век, практически невозможно спрятать ДРГ на нашей территории.

– Акватории.

– И акватории. След наверняка отыщется.

– Лодку хорошо разглядели? – спросил Тарас. – Я имею в виду, есть она на записях дрона?

– Есть, и, судя по заверениям экспертов, это новейшая российская мини-субмарина «Мотылёк» для специальных десантных операций. Такими сейчас начинают снабжать наши морские подразделения ССО.

– Но ведь мы сейчас как раз на базе ССО! – воскликнул Шалва. – Может быть, лодка отсюда?!

– Во-первых, на этой базе нет «Мотыльков», мы проверили. Во-вторых, одну такую видели в том самом Таганрогском заливе у Балицкой. Похоже, кроме беспилотников и гидроциклов «Азовмех» тайно выпускает мини-субмарины.

– Тайно?

– Тайно от гражданского населения. Естественно, такие аппараты делаются по заказу спецслужб.

– Можете проверить?

– Уже проверяем.

Тарас показал свою лобовскую улыбку, внезапно успокаиваясь.

– Похоже, майор, ваши подчинённые и в самом деле крутые профи.

– На том стоим. – Лабинский глянул на часы. – У меня ещё много работы, так что побегу.

– Появятся новости…

– Сообщу. – Майор исчез.

Понаблюдав за картой Таганрогского залива на мониторе, Тарас предложил навестить столовую, и бойцы согласились. С момента высадки в Жуковке они о еде не вспоминали и проголодались.

Столовая в пять часов вечера была ещё почти пустая, но работала.

Поели, перекидываясь ничего не значащими замечаниями по поводу качества блюд. Принялись за чай, выбрав холодный зелёный.

– А как мы будем действовать, если Снежана и в самом деле находится где-то на заводе? – поинтересовался Солоухин.

– Как обычно, – хмыкнул Шалва.

– Это как?

– Через кьюар-трек.

Солоухин посмотрел на Тараса, тот кивнул.

– Если она спрятана на заводе, прямая высадка с «вертушек» невозможна. Снежану просто убьют. Шалва прав, пойдём привычным путём, через реалы. Но для этого надо знать конкретные координаты схрона.

– Сие возможно?

– Майор Лабинский мужик шустрый, справится. В принципе операция не такая уж и сложная.

– Что-то ты осмелел, Жора.

– Так ведь не зря же существует пословица: смелость города берёт.

– Поели? – прервал разговор бойцов Тарас. – За мной!

– Куда?

– Навестим Кота в больнице.

– Не пропустим важные новости?

– Вряд ли за час что-то изменится, а нам на поездку туда и обратно больше не потребуется.

Действительно, рейд в госпиталь в Новоазовске, куда отвезли Ларина (не тот, что попал под удар «Точки У»), занял около часа. Михаил уже пришёл в себя, лежал в палате с двумя капельницами на руках, был бледен, но спокоен и смущённо улыбнулся в ответ на грубоватые шутки Штопора. После того как Тарас сообщил ему о мини-лодке, лейтенант начал было винить себя в драме с похищением, но Лобов остановил друга:

– Прекрати! Любой из нас не сделал бы больше, а ты ещё и дрон ухитрился подбить, на что морпехи с подлодки явно не рассчитывали. Мы их найдём.

– Я промедлил, – виновато сморщился Ларин, – надо было не останавливаться.

– Ну что ты за Мань-Пупы-Ньер упрямый? – возмутился Шалва. – Говорят же, ты сделал всё, что мог!

– Снежана захвачена… да и водила погиб…

– Найдём мы Снежану.

– Зачем её похитили?

Штопор посмотрел на Тараса, стоявшего в белом халате. Капитан сжал зубы.

– В связи с этим возникает ещё много других вопросов. Почему о том, что на нашем заводе производят мини-подлодки, нам ничего не известно? Почему о базе ССО знают какие-то деятели, прослушивающие разговоры обслуги? Почему никто не сделал выводов после нападения на катер три дня назад? Ведь ясно было, что враг знает о том, что на базе стоит МРК. Ну и так далее.

– Шпионы?

– Предатели! – мрачно проговорил Шалва.

На базу трое охранников катера прибыли в начале седьмого и сразу встретились с Лабинским, снова пригласившим их в центр связи.

– Хорошие новости, – сказал он, облив себе голову холодной минералкой (духота в помещении стояла ужасная, близость моря не приносила облегчения) и вытираясь платком. – Спутник ВКС обнаружил «Мотылёк» у входа в Таганрогскую бухту два часа назад. Она явно возвращалась на завод после похищения майора Иваненко. По времени всё сходится. Но после этого она вошла в крытый док и пропала с радаров.

– Так она высадила Снежану или нет? – нетерпеливо спросил Шалва.

– Спутник не зафиксировал, это вам не рентгеновский аппарат, просвечивающий стены. Однако анализ прослушки радиоэфира базы позволил уточнить: женщину сопроводили в лазарет, потому что она до сих пор в отключке.

Взгляды бойцов потянулись к Тарасу. Он молчал, не меняя выражения задумчивости на лице. Знали бы они, чего это ему стоило.

– Что, прямо так в эфире и обсуждали? – недоверчиво спросил Штопор.

– Нет, её назвали «объект». И про лазарет можно лишь догадываться, речь шла о медобслуживании.

– Блин! – в сердцах проговорил Штопор.

Тарас покачал головой.

– Скорее всего, Снежана блефует…

– Что?

– Она умеет вызывать у себя состояние, близкое к кататонии: пульс слабый, дыхания почти нет, но при этом всё слышит.

– Обалдеть!

– Не надо балдеть, тренироваться надо, и всё. Я тоже так могу. – Тарас помолчал. – И вообще не дышать пятнадцать минут.

– Да ладно!

Лабинский с понимающей усмешкой кинул на Тараса быстрый взгляд.

– Они не знают, что вы «серый берет»?

– Что?! – Бойцы с изумлением посмотрели на командира.

– Не отвлекайтесь, – буркнул Тарас, подумав, что его «единокровные братья» тоже обладают умением адекватного реагирования, переданным им с молоком матери помимо их воли из-за удивительного свойства Мультивселенной делиться на копии.

– Дай ей, господи, терпения выдержать всё! – пробормотал Шалва.

– Значит, мы можем действовать?

Лабинский мотнул головой, расслабил воротник рубашки.

– Ждём решения полковника.

– Зачем?

– Затем что он командует парадом. К тому же нам будут нужны документы, подтверждающие особые полномочия. «Азовмех» – предприятие режимное, охраняемое, да и принадлежит частному лицу, и просто так на его территорию никого не пропустят, даже федералов.

– Военное предприятие – и принадлежит частнику?!

– Оно стало военным после начала СВО. Но удивляться нечему, в стране более тридцати процентов военных заводов в результате ползучей приватизации принадлежит миллиардерам.

– Сучья политика!

– Совершенно с вами согласен. Теперь о подготовке. – Лабинский наконец перестал потеть, глянул на Тараса. – Как вы собираетесь действовать?

Тарас покосился на лица следящих за ним бойцов.

– Через кьюар-трек.

Майор остался невозмутим, только в глазах промелькнуло недоверие.

– Слышал о ваших… фокусах.

– Это не фокусы, – произнёс Шалва. – Командир может переходить из копии в копию, ну а мы за ним.

– Магия?

– Физика, – усмехнулся Тарас. – Просто наука ещё не дошла до признания этой физики.

– Недаром Артур Кларк говорил, что когда-нибудь технологии будут сродни магии, – сказал постоянно философски настроенный Солоухин.

– А где сейчас ваши… как бы это сказать… копии, остальные Лобовы? Как вы с ними поддерживаете связь?

– В копиях, по сути, сохраняется та же обстановка и все жизненные реалии, в том числе люди, социум, техника, машины, физические условия и номера мобильных телефонов. За исключением каких-то нюансов, которые позже, в других дублях мироздания, начинают их менять. Но это не всегда заметно в близких копиях. Мы с вами живём в двадцать третьем реале, а мой кровный «брат» Иннокентий в восемьдесят восьмом. Так вот там изменения уже видны невооружённым глазом.

– В сорок первом тоже, – добавил Шалва, – где живёт Итан.

– Да, в их социумах, в отличие от нашего, уже рулит искусственный интеллект, который и преследует обоих.

– За что?

– Это долгий разговор.

– Не хотите позвать их с собой для освобождения майора Иваненко?

– Поиски моих копий могут затянуться, а у нас мало времени.

– Мы справимся, – пожал плечами Шалва.

– Есть другая проблема, – сказал Тарас. – Очевидно, мы пойдём ночью, поэтому желательно сменить экипировку. Эти «барсики» безусловно хороши для диверсионки, однако мы собираемся не стрелять и драться, а пройти по заводу тихо и незаметно. Можете по-быстрому достать НК?

Лабинский задумался, не спрашивая, что такое НК. Он был опытным разведчиком и прекрасно разбирался в слэнге службистов ГРУ: аббревиатура НК расшифровывалась как «ниндзя-комплекты».

– Здесь НК может и не быть, придётся запросить головную контору в Луганске.

– А если взять гидрокостюмы? – предложил Солоухин. – Чем не «ниндзя»? Без подводной амуниции вполне подойдут.

Тарас помедлил.

– У нас два-три часа до момента, когда стемнеет, – если не успеете доставить НК, натянем гидрики.

Лабинский поднялся и без слов выскочил из нагретого работой компьютеров помещения.

– Тогда я пойду выберу костюмы, – сказал Жора.

– Вместе пойдём.

– Как ты думаешь, командир, – задумчиво проговорил Шалва, – кто умыкнул нашу девочку?

– Она старше тебя на шесть лет, – погрозил ему пальцем Солоухин.

– Уверен, – сказал Тарас, – что это какая-то спящая ячейка укропских диверов. Но работать она может как по распоряжению СРУ, так и по заказу олигархов, пытающихся нас ограничить, потому что мы безжалостно уничтожаем их «собственность».

– Согласен. Но кто именно?

– На САУ охотилась банда киллеров Мордобьёва, а «Азовмехом» керует его компаньон. Вполне вероятно, он снова в деле и послал ещё одних отморозков.

– На подлодке? Это какие же тогда у него связи? И с кем? Неужели с оборонщиками?

– А почему мы так медленно идём вперёд, – проговорил Солоухин, – выгрызая у нацистов метр за метром? Потому что вынуждены воевать аж на четыре фронта!

– Как это? – удивился Штопор.

– Первый – линия боевого соприкосновения, второй – политики Европы и америкосы, третья – наша собственная пятая колонна, и четвёртая – косность, чиновничья тупость, нерасторопность и жадность.

– Не поспоришь, – проворчал Шалва. – Оказывается, ты не только снайпер, но и в политике разбираешься.

– Я ещё и блины печь умею.

В ухе Лобова булькнул вызов.

Тарас выдвинул из клипсы рации в ухе тоненькую булавочку микрофона.

– Слушаю.

– Ты стоишь или сидишь? – раздался в клипсе голос Шелеста.

Сердце пропустило удар.

– Сижу.

– Мы получили ультиматум.

Тарас медленно выдохнул.

– Говори!

– Некто, назвавший себя Бодуном, пригрозил прислать Снежану по частям, если мы до шести утра не уничтожим катер.

Тарас побледнел, вдумываясь в сказанное.

– Что?! – прошептал Шалва, заметив его ступор.

– Повторить? – поинтересовался Шелест.

– Нет. Как вы получили ультиматум?

– Не имеет значения.

– Можно было просечь линию…

– Работаем, известно лишь, что район передачи – берег Таганрогского залива.

– «Азовмех»!

– Ну… скорее всего.

– Мы идём туда!

– Когда?

– Ждали твоих сообщений. Хотя нужно подождать, пока стемнеет. Я попросил Лабинского достать НК, но если он не сможет, пойдём в гидриках.

Шелест помолчал.

– От меня что-то ещё нужно?

– Мы справимся, Олег, обещаю!

– Не сомневаюсь, – сухо сказал Шелест, и связь прервалась.

Бойцы молча смотрели на командира.

– Что случилось? – повторил вопрос Шалва.

– ГРУ получило ультиматум. Если мы к шести утра не взорвём катер, они пришлют Снежану по частям.

– …дь! – выругался Штопор.

– Ты чо, – укоризненно проговорил Солоухин, – ведёшь себя как Пномпень?

Лейтенант показал зубы.

– Никого не пощажу, если с её головы упадёт хоть один волосок!

– Слишком многих придётся не щадить.

– Прекратите нести чепуху, – недовольно сказал Тарас. – Идти на завод надо с лёгким сердцем и с уверенностью в победе. Из оружия берём только ножи и бесшумки. Главное – добраться до Снежки, остальное я беру на себя. Пошли в каптёрку выбирать костюмы.

Снаружи их ждал горячий кисель плывущего маревом воздуха.

Заказанные Лабинским комплекты НК прибыли к десяти часам вечера, когда десантники уже переоделись в гидрокостюмы для морских операций. Пришлось торопливо стаскивать плотные чёрные костюмы из прорезиненной ткани и надевать обтягивающее эластичное «ниндзя-трико» такого глубокого чёрного цвета, что увидеть человека в нём ночью было трудно.

Прицепили справа на бёдрах специальные кобуры с девятимиллиметровыми пистолетами «Котик» со стволами, удлинёнными насадками бесшумного боя, а на левых бёдрах – ножны с ножами «командор», легко перерубающие кости, руки и даже арматуру.

Шелест позвонил в девять часов вечера и дал ценные указания, где искать сестру. Разведчики развили бешеную деятельность и смогли уточнить детали её размещения на территории заводоуправления. Хакеры ГРУ смогли подсоединиться к телесети «Азовмеха» и его компьютерам, подключили искусственный интеллект для оценки ситуации, и машина дала рекомендации, где искать похищенную. По словам полковника, Снежана в данный момент находилась в лазарете заводоуправления и её охраняли как минимум двенадцать хорошо вооружённых человек.

Больше Олег не звонил, и Тарас был ему благодарен за это, потому что говорить было не о чем, а просто так переливать из пустого в порожнее не хотелось.

– Вывезите нас с территории базы, – попросил капитан Лабинского. – Не стоит лишний раз возбуждать любопытство у служащих.

Выехали на «Патриоте» впятером: Тарас, его бойцы, Лабинский и его помощник лейтенант Синякин, севший за руль. Парень был неразговорчив и на команду «ниндзя-чертей» смотрел без особого интереса.

– Может, подъедем ближе к Балицкой? – спросил Лабинский.

– Местность наверняка просматривается с дронов, – покачал головой Тарас. – Не надо пугать похитителей раньше времени. Готовьте десант. Я дам сигнал к атаке.

– Десант ждёт.

Джип остановился на пригорке.

Тарас глянул на циферблат часов.

Наступила полночь. Небо украсил красивый звёздный полог, которым хотелось любоваться бесконечно.

Подождав ещё пять минут, чтобы вражеские спутники с гарантией скрылись за горизонтом (было известно время их патрулирования), Тарас сделал знак высаживаться.

За бортом кабины до сих пор было душно, поскольку ветер дул с берега, нагретого за день. Но бесогонщики уже включились в боевой режим и не замечали неудобств. Одетые во всё чёрное, с обмазанными чёрной, не пахнущей ничем мазью лицами, они действительно были почти не видны.

– Ко мне!

Бойцы обнялись… и исчезли!

Майор Лабинский и лейтенант молча смотрели на то место, где они только что стояли.

– Удачи, мужики! – пробормотал Лабинский.

Первую остановку Тарас решил сделать в сорок первом реале, где жил Итан.

Вышли как призраки, такой же ночью под точно таким же звёздным небом, окунувшись в струю довольно свежего ветерка: в сорок первом реале было не так жарко, как в двадцать третьем.

Тарас попытался вызвать Итана, однако все его усилия не увенчались успехом. Чисадмин не ответил. Зато издали прилетел приближающийся рокот, мелькнули огни вертолёта, и капитан поспешил убраться с берега Азова через кьюар-трек.

Однако из восемьдесят восьмого варианта, на родине Иннокентия, им пришлось ретироваться ещё быстрей. Не успели десантники высадиться на берег моря, как буквально через полминуты к ним хищно кинулся целый рой дронов: двигались эти птички бесшумно, однако ещё на подлёте открыли лазерный огонь, и Тарас, настроенный на скоростное реагирование, успел сбросить группу в колодец кьюар-трека.

В сто одиннадцатом реале, приютившем Таллия, к счастью, было темно и тихо. Небо занавешено облаками, никто не стрелял, не кидался сверху коршуном и не высаживал киллеров.

Отдышались.

– Что это было? – пробурчал Шалва, пряча пистолет в кобуру.

– Да, несладко живётся Кеше в своём мире, – сказал Солоухин. – Круто за него взялся «Баталер».

Тарас не ответил, вслушиваясь в тишину потрескивающего помехами эфира. Таллий тоже молчал, и отсутствие всех троих «братьев» в родных пенатах начинало тревожить. Если бы не конкретная цель, поставленная перед десантниками, Лобов начал бы искать каждого, но его помощи ждала любимая женщина, и он поставил поиски «родичей» на паузу. Помня номер базы контроля заражённой территории, позвонил дежурному, назвал себя братом Таллия, что, в общем-то, не было обманом, и через полчаса к ним, устроившимся на пригорочке на фоне фосфоресцирующей глади моря, прилетел модуль аварийно-спасательной службы. Управлял им молодой пилот по имени Констанций, который неожиданно сообщил новость об Иннокентии.

– А я его перевозил, – заявил он.

Бойцы Тараса переглянулись.

– Что он тут делал? – поинтересовался удивлённый Шалва.

– Не знаю, – виновато развёл руками белобрысый парнишка в красивой униформе контролёра. – Он попросил перевезти его в другой район.

– Куда именно?

– Под Луганск.

– Значит, наш математик занят какой-то деятельностью и не живёт в своём восемьдесят восьмом реале.

– Потому что за ним там охотятся, – напомнил Жора.

– Где? – не понял Констанций, услышав слово «реал».

– Забудь, – оскалился Штопор.

– Спасибо, что согласился помочь, – сказал Тарас, взглядом обвинив лейтенанта в невежливости. – Тебе придётся и нас доставить в другой район.

– А что мне сказать начальству?

– Что помог особой группе выполнить важное задание, что, кстати, правда.

– Куда вас отправить?

– Недалеко, под Таганрог. Точнее, высади на Балицкой косе. Там есть строительное производство, а нам надо попасть в заводоуправление.

– Нет там никаких производств, – растерянно проговорил Констанций.

Бесогонщики перевели взгляды с него на Тараса.

– Как нет? – вырвалось у Шалвы.

– Нет, и всё.

– Может, ты просто не знаешь?

– Я здесь уже год кручусь, всё изучил и везде побывал. На Балицкой, правда, торчит какой-то старый фундамент, но ни стен, ни целых строений не сохранилось.

– Реалы всё-таки отличаются друг от друга, – сказал Тарас. – Наверно, с десяток копий назад здесь и стоял завод, а потом его разрушили или просто бросили. Летим туда.

Сели в кабину модуля, напоминавшего летающую тарелку, а не этажерку, на какой летали Тарас и Таллий, и за десять минут аппарат доставил группу к фундаменту, успевшему зарасти бурьяном.

– Чёрт, пойди найди тут ножичек, – в сердцах пробормотал Штопор.

– Какой ножичек? – не понял Солоухин.

– Это из мультика про Кощея Бессмертного и Бабу-ягу, пещера которой заросла ложными мечами, а Иванушке надо было найти истинный меч.

– Ты и мультики успеваешь смотреть?

– В детстве любил. А ты нет?

– Я делом занимался.

– Это каким делом?

– Помогал отцу печи класть.

Штопор фыркнул.

– Тогда ты точно Бодайбо!

– Отставить бред! – приказал Тарас. – Ищем заводоуправление.

– Как же ты его тут найдёшь, если всё заросло кустарником и бурьяном?

– Насколько мне помнится, здание заводоуправления имеет П-образную форму. Вот его и ищите.

К счастью на поиски фундамента ушло не много времени. Помог пилот, подключив компьютер модуля.

– Вот он! Где вас высадить?

– Ближе к лазарету, – сказал Шалва.

– Где это?

Тарас вспомнил снимки зданий «Азовмеха», прикинул расположение заводоуправления и указал на торец фундамента.

– Здесь.

– Не промахнёмся, командир?

– Если и промахнёмся, то не намного.

Выпрыгнули на освещённую прожектором модуля полуразрушенную шлакоблочную полосу.

– Улетайте, Констанций.

– А что вы будете делать? – с любопытством спросил молодой человек. – Может, вас подождать?

– Неизвестно, когда мы освободимся. Возвращайся на базу. Если что, мы позвоним.

– Моё дежурство закончится в восемь часов утра.

– Хорошо, жди вызова.

Модуль улетел.

– Ну, ниндзя-пацаны, побесогоним подонков? – проговорил Тарас обыденным тоном. – Инструктировать не надо?

– Командир!

– Лучше уточни степень необходимого воздействия, – сказал Солоухин.

– Жнец! – ответил Тарас.

Бойцы кивнули. На жаргоне штурмовиков словечко означало «живых не оставлять».

– Готовы?

Бойцы обняли капитана.

– Тогда погнали!

Завод работал круглосуточно, изготавливая для фронта не только морские катера и лодки, но и «зубы дракона» – массивные бетонные блоки для обороны от танков, и даже лопаты, ломики и многое другое, необходимое для быта на войне. Поэтому проявившаяся в тупике П-образного коридора тройка «ниндзя-чертей» несколько секунд не расслаблялась, напрягая нервную систему, зрение и слух.

Тупик коридора не был освещён, но отблески света прилетали сюда из глубин здания, как и шум, означавший, что по ночам работают не только цеха «Азовмеха», но и управленческие структуры.

Потом Тарас сориентировался, и десантники бесшумно скользнули к центральному входу на первом этаже. В слабом свете редких ламп они казались текучими струями мрака, поэтому встретившийся им на пути мужчина в сером комбинезоне заметил гостей только в тот миг, когда ему преградили дорогу, скрутили, зажав рот, и втолкнули в ближайшее помещение, которое умелым приёмом открыл Штопор, не сломав замок. Для чего им пользовались заводчане, осталось неизвестно, – в комнате, пропахшей дезинфекцией, было темно хоть глаз коли.

– Где лазарет? – спросил Тарас, приблизив губы к уху пленника. – Не дёргайся, и останешься жив.

– Шо?! – с трудом выговорил мужчина.

Тарас повторил вопрос, изменив слово «лазарет» на «медсанчасть». Ослабил хватку пальцев на горле.

– В другом крыле коридора, – просипел пленник. – Сразу за проходной. Вы хто?!

– Деды Пыхто, – ответил Штопор. – А ты кто?

– Инженер по снабжению… мы в три смены работаем.

– Охрана есть?

– Тама…

– Сколько человек?

– Н-не знаю… на входе двое… а санчасть охраняют мужики в чёрном… не наши.

– Что значит не ваши?

– Оне не заводские, приехали два дня назад, принимали продукцию.

– Какую продукцию?

– Гидроциклы и «Нерпу».

– Что за нерпа?

– Мини-подлодка… уже вторая.

Повисла короткая пауза.

– Здесь она, – проговорил Солоухин, – Снежана.

– Женщину с лодки они высаживали? – спросил Тарас.

– Я не видел… говорили, что вроде как шпионку задержали.

– Так она тут, в медчасти?

– Ну да, раз чернорубашечники остались.

– Сколько их?

Пленник поёрзал.

– Видел троих… но их прибыло больше, человек десять. Все такие… дюжие.

Невидимый в темноте Штопор шепнул на ухо Тарасу:

– Его нельзя оставлять…

– Как вас звать?

– Фёдор… Иванович.

– Придётся вас связать, Фёдор Иванович, и просьба не пытаться освободиться, пока не закончится шум.

– Какой шум?

– Может быть, начнётся стрельба. Соло, скотч.

Бойцы споро связали инженера, не пытавшегося сопротивляться, заклеили ему рот скотчем, уложили на пол и выскочили в коридор.

– План тот же? – осведомился Шалва.

– Саша.

– Понял.

На слэнге диверсионных групп «Саша» означало «скоростной штурм», что в свою очередь переводилось на нормальный язык как «режим скоростного боя».

Три чёрные фигуры скользнули по коридору к центральному входу в здание.

Тарас увидел прозрачный блок дверей, стойки магнитосканеров по обеим сторонам, двух не слишком молодых охранников в серых комбинезонах, а чуть дальше по коридору, уходившему в правое крыло здания, перегородку из матового стекла и алюминиевых полос. Слева от перегородки располагался неказистый деревянный столик, на котором стоял на ножке плоский лист монитора. За столом сидел рыжий парень в чёрном, разглядывая экран. Ещё двое таких же рослых громил в чёрном разговаривали, попыхивая сигаретами. Чёрная форма, обтягивающая их тела, по сути, являлась такой же, что была и на десантниках, и Тарас мимолётно подумал, не принадлежит ли команда к той же ССО, база которой под Новоазовском укрыла МРК «Кобру». Однако российский морской десант ССО славился не только подготовкой и непревзойдённым опытом морских операций, но и безупречным поведением, соблюдением таких человеческих черт, как достоинство и дружелюбие, и вряд ли вёл бы себя так, как троица сторожей у дверей медсанчасти, заплевавшая весь пол.

Тарас поднял вверх кулак. В памяти вдруг всплыли стихи:

Раны оказались лёгкими: одна пуля попала в мочку уха, вторая в шею, проделав борозду длиной в пять сантиметров, – однако на их лечение Итану потребовалось больше часа. Собственных интрабиотиков не хватило, а нанозапас в позвоночном столбе долго не понимал, что от него требуется. Тем не менее чисадмин попытался самостоятельно залечить синяки и ссадины, оставив заживать борозду на шее. Поначалу глубина шрама достигала полсантиметра, но к концу сеанса «перезапуска бота» и нанолечения уменьшилась до миллиметра.

Отдохнув, в два часа ночи он провернул тот же трюк, что и раньше: прыгнул в безопасный сто одиннадцатый реал и вернулся из него в железнодорожный институт, чтобы осмотреть место захвата Лавинии и проверить, не оставила ли она следы.

Интуиция не подвела: след был!

Ничто в комнате инфоцентра, где работала Лавиния, не говорило об её захвате спецназом надзора. Но как оказалось, те, кто задерживал хакершу, даже не удосужились заглянуть в компьютер, которым она пользовалась. Возможно, он был уже выключен, когда они появились, либо выключили сами, не зная, чем она занималась. Итан даже не поверил своим глазам, включив компьютер и увидев в глубине экрана папку с надписью «Лекарство для Старухи». Развернув папку, он обнаружил программу разработки алгоритма «И» (Лавиния имела в виду индивидора) и присвистнул. Его подруга успела многое, приняв за основу алгоритма вирус класса «Троян», используемый всеми разведками мира для взлома компьютерных сетей, и практически подошла к созданию самой блокирующей программы, которая должна была «растворить» в памяти Старухи данные о Лобове и снять с него обвинения в измене.

Конечно, Лавиния являлась великолепным айтишником, хакером от бога, как принято шутить в среде цифровиков, но и сам Итан прекрасно владел компьютерными технологиями, став чисадмином – чистильщиком цифровых контентов от дипфейков, и быстро разобрался в идеях девушки. Теперь, имея основной файл платформы программы, можно было быстро решить всю проблему.

Сердце сжалось. Он понял, что напрасно оставил Лавинию одну, как в смысле охраны, так и в смысле получения результата: вдвоём, в режиме «тет-а-тет», они решили бы сложную задачу без особых трудностей. Но переживать по этому поводу было уже поздно. Надо было продолжать путь по проложенной Лавинией цифровой «тропе».

На минуту Итан впал в ступор, решая, остаться ли в инфоконторе завода и самому довести разработку алгоритма до логического конца или всё-таки найти более опытных программистов. Победила вторая идея. Так как в родном сорок первом реале Старуха расставила сотни ловушек и могла отследить передвижения беглеца с невероятной скоростью, стоило на время найти другое место, более безопасное, скажем, тот же сто одиннадцатый реал. Но тут к процессу размышлений подсоединился голос интуиции, и чисадмин вспомнил о путешествии в сороковой реал, где у него состоялась встреча с представителем Русского офицерского корпуса Родионом Кореневым. Они договорились встретиться, как только прояснится ситуация с преследованием Лобовых, и к тому же комиссар РОКа обещал помочь. Не откажет же он, если обещал? Вот и пришло время.

Итан включил в голове часы: ночь, половина третьего, все спят. Но, может, это и хорошо? Никто появления гостя не заметит, а Коренев простит. Решено?

В глубинах здания зародился неясный шум.

Чёрт! Где твоя голова, чисадмин?! Ведь понимал, что Старуха оставит засаду после захвата Лавинии. Не для того ли её посланцы из контрнадзора оставили в компьютере файл Лавинии – для приманки беглеца? Что ж, спасибо за подарок, идиоты! Слава богу, что до вас до сих пор не дошло, с кем вы связались!

Он сосредоточился и спрыгнул в знакомый кратер темноты…

В сороковой копии реальностей тоже существовал железнодорожный институт, что не явилось для беглеца неожиданностью: сорок первый реал отщепился от неё, сохранив основной массив физических основ мира, отличаясь разве что состоянием социума. Здание было освещено и полно движения, сквозь стены в помещение с компьютерами доносились разнообразные звуки, шумы и голоса, что удивило переселенца. Захотелось узнать причину такой активной деятельности института в разгар ночи. Итан даже направился к выходу из комнаты, освещённой лишь полосой света из-под двери (ему повезло, что в момент перехода здесь никого не оказалось), однако в этот момент в замке провернулся ключ, вставленный кем-то с другой стороны, и ему ничего не оставалось, кроме бегства.

Чисадмин спустился ещё «ниже» – в тридцать девятый реал, ознакомился с обстановкой: тишина, мрак, никаких посторонних шумов, комната закрыта и никого в ней нет, – и, повозившись с замком, сломал его рывком за ручку двери. Прислушиваясь к глубокой ночной тишине, проследовал по неосвещённым коридорам здания к центральному входу, обнаружил сидящего за столиком пожилого мужчину в лиловом костюме специфического вида: тот читал книгу под светом настольной лампы.

Итан удивился, в его родном мире настоящие бумажные книги были редкостью и читали их немногие любители в возрасте после шестидесяти лет. Остальные пользовались электронными читалками и аудионаушниками. Бесшумно подкравшись к столу, чисадмин зажал голову охранника ладонями с двух сторон, сбросил нанопаучка, парализующего сознание, опустил голову уснувшего на стол и прочитал имя автора и название книги: Василий Головачёв, «БОГ». Усмехнулся, покачав головой. Не слишком ли претенциозно? Не каждый читатель по обложке и названию определит, о чём пойдёт речь в романе. Открыл книгу и увидел расшифровку названия: «БОГ, или Блуждающая огневая группа». Ну, если так, живи, Василий Головачёв, заинтриговал, однако. Интересно, о чём роман? Было бы время – полистал бы…

Он вышел из здания и окунулся в ночь, практически лишённую огней по всему горизонту. Тепло, небо затянуто тучами, у края площадки несколько металлических громад – бронетранспортёры. Фронта не слышно, что означает, он отодвинут от здешнего Луганска далеко на запад. А вот почему не видно зарева освещения улиц – непонятно. Можно подумать, город затаился от ночных бомбардировок.

Что-то мелькнуло в небе под тучами, потом в паре километров раздался негромкий взрыв. В окнах здания задребезжали стёкла.

На ум пришли строки старой песни: «Тёмная ночь, только пули свистят по степи…» А ведь права мыслишка о бомбардировках, из-за которых Луганск не освещён. Нацисты до сих пор обстреливают Донбасс, и проблема здесь российской армией всё ещё не решена.

Дверь сзади скрипнула. Итан оглянулся, увидел на ступеньках охранника, державшегося за голову. Быстро же пришёл в себя товарищ, надеюсь, не вспомнит, что увидел?

Перед глазами засиял квадратик кьюар-кода, и под ногами разверзлась пропасть…

Ночь в сороковом реале встретила его сверканием огней, освещённым зданием и площадью перед институтом, забитой мотоциклами разных классов. Ревели моторы, между байками бродили люди в чёрных кожаных безрукавках, с кепи и банданами на головах, подъезжали новые аппараты, другие отъезжали, и в этом гаме ничего понять было невозможно. Можно подумать, что в город съехались байкеры со всего Донбасса, а то и из других городов России. Но зачем, догадаться трудно.

Его появления никто не заметил, хотя кьюарходец протаял между двумя сверкающими полированным металлом монстрами с огромными колёсами. Отойдя за шеренгу тополей, окружавших площадь, Итан мысленно набрал номер мобильного руфона Родиона Коренева, который тот ему дал при расставании.

Комиссар РОКа отозвался неожиданно быстро, будто ещё не ложился спать:

– Коренев.

– Прошу прощения за ночной звонок, Родион Евгеньевич. Лобов говорит.

– Я понял. Проблемы?

– Одна, но большая, – признался чисадмин со смущением. – Мою девушку захватили спецназовцы контрнадзора.

Собеседник сделал паузу.

– Её, кажется, зовут Лавинией?

– Совершенно верно.

– Подробности?

– Давайте встретимся, потому что я хочу попросить вас о помощи. Мне срочно нужны хорошие программисты.

Ещё одна пауза.

– Насколько хорошие?

– Которые могут за короткое время разработать сложную программу блокирования вбитых в машину стационарных клиентских баз.

– В машину?

– Это Старуха… м-м, искусственный интеллект…

– Вы мне говорили. Но возможно ли это?

– Лавиния успела сконструировать платформу для расчёта вирусного браузера, и это позволит сократить сроки разработки основной операционной системы.

– Как быстро надо сделать эту… пулю?

Итан хотел сказать – вчера, но передумал.

– В принципе, можно встретиться утром и решить.

– Значит, срочно, – прилетел смешок. – Где вы?

– Луганский железнодорожный институт.

– Забавно… поистине вам кто-то благоволит.

– Не понял.

– Институт в настоящий момент не функционирует, вернее, используется как административное здание. Возле него собирается группа байкеров из Москвы и Питера, проехавшая по городам Донбасса в поддержку бойцов и в ознаменование взятия Киева. А я один из организаторов пробега и нахожусь в здании на первом этаже.

Итан невольно выдохнул.

– Надо же, какой я везучий!

– Ждите, я выйду.

– Я слева от входа, где стоит какая-то беседка.

Комиссар РОКа отключил связь.

К беседке за кустами жимолости он появился через несколько минут. Но, к сожалению, договориться им не удалось. Узнав подробности, Коренев развёл руками и сообщил, что программистов такого уровня в его распоряжении, увы, нет. Он предложил Итану любую другую помощь, но сейчас чисадмин нуждался только в одном.

Однако это была не последняя инстанция, и Итан, вернувшись в родной реал, сразу же связался с руководителем кибербезопасности РОКа Русланом Ефремовичем Силантьевым.

Силантьев пришёл на встречу час спустя, в сопровождении могучего бородача в камуфляже. Итан напрягся, но Руслан Ефремович, не изменивший своего юношеского вида ни на йоту, подал руку.

– Приветствую, Лобов. Это Виктор Афанасьев, полковник в отставке, обеспечивает нашу безопасность.

Итан пожал руки обоим.

– Не слишком ли рискованно в наше время разъезжать по дорогам Донбасса?

– Нацистов уже загнали за Краматорск, их арта уже не достаёт до границ Донбасса, а тем более до Луганска, – ответил Афанасьев.

– Ракеты?

– Сбиваем.

– Повторите свою просьбу, – сказал Руслан Ефремович.

Итан посмотрел на бородача, и комиссар добавил:

– Ему можно доверять так же, как мне.

Итан объяснил идею разработки программы для умной пули.

Руслан Ефремович поглядывал на него с интересом, а суроволицый полковник Афанасьев вообще никак не реагировал на слова гостя, словно тот делился с ним давно известными ему сведениями.

Помолчали.

Бородач посмотрел на комиссара.

– Я правильно понял? И у них командует армиями Старуха?

Руслан Ефремович кивнул.

– «Маршалесса», она же Старуха.

– Старухой эту военную систему искусственного интеллекта стали называть в тридцать первом реале, – сказал Итан. – Под этим именем она дожила до восемьдесят восьмого реала, потом ей изменили имя на «Баталера». Но общая управленческая нейросеть осталась прежней.

– «ИИмперия».

Итан промолчал.

– Воспринимается как… – бородач помолчал, подбирая определение, – как чистой воды выдумка.

Итан снова не ответил.

– Что мы можем сделать? – спросил спутника Руслан Ефремович.

– Хороших программистов можно пересчитать по пальцам, – пробасил Афанасьев. – И все они сидят по своим лабораториям далеко отсюда.

– Значит, не поможем?

– Есть одна идея… – Он погладил бороду клинышком. – Терминал Старухи обслуживают хорошие специалисты, и я знаю одного, в молодости занимался хакерством, стал начальником отделения разработки дронов, сейчас оператор луганского цифроцентра. Со Старухой на короткой ноге.

– Ты имеешь в виду Кириллова? – спросил Силантьев.

– Его. Вдобавок он окончил Киевский институт интэлектроники как разработчик высокотехнологичных чипов.

– Можно попробовать.

– Единственная просьба, – сказал Итан. – Полная секретность. Никто не должен знать, чем занимается товарищ, особенно сама Старуха.

– Наша Старуха всем старухам старуха! – усмехнулся Афанасьев. – Ещё ни разу не ошиблась, поэтому мы и дошли до Одессы.

– И всё же…

– Я вас понял. Можем поговорить с Гошей прямо сейчас.

– Разбудим… – неуверенно произнёс Итан.

– Ничего, выспится.

– Звони, – кивнул Руслан Ефремович.

Афанасьев достал из кармана зелёной куртки руфон, отошёл.

– Гоша Кириллов хороший парнишка, – сказал комиссар. – В любом отношении. Всё понимает и во всём разбирается до тонкости.

– Вы сказали, парнишка?

– Ему, как и мне, сорок пять, – весело отозвался собеседник.

– Серьёзно? – удивился Итан. – Я думал, вам как мне – лет двадцать шесть.

– Спортом занимаюсь.

– Каким видом?

– Бег на длинные дистанции, чемпион республики две тысячи первого года.

– А как вы стали сотрудником РОКа?

– Мы с Виктором оба полковники в отставке, и оба после ранений.

– Причина?

– Десантная операция в Сомали.

– Круто! Мне тогда было три года.

Подошёл Афанасьев.

– Гоша дома, может принять без проблем.

Руслан Ефремович кивнул.

– Поехали.

Итан засмеялся. Собеседники озабоченно посмотрели на него.

– Извините, честное слово, не ожидал такой оперативности.

– Это плохо или хорошо?

– Уважаю оперативных людей.

Афанасьев молча зашагал через площадь, где они встретились. Силантьев и Итан двинулись за ним.

Приблизились к шеренге пятнистых военных машин.

Афанасьев открыл дверцу внедорожника «Тайфун», пригласил Итана.

Ехали недолго, остановились на какой-то незнакомой улице с рядами тёмных пятиэтажек, многие из которых оставались разрушенными.

Гоша Кириллов жил в двухкомнатной квартире на втором этаже одного из домов и встретил делегацию так, будто ещё не ложился спать. Судя по отсутствию других жильцов, а также по характерным холостяцким запахам, оператор Старухи жил один. Он был не худ и не толст, нормальной комплекции, но полысел треугольником со лба к затылку. Несмотря на тот же возраст, что и у Руслана Ефремовича, выглядел он на все свои сорок пять. Лицо у него было простоватое, но с искрящимися умом чёрными глазами, и чисадмин сразу проникся к нему симпатией. И не напрасно. Гоша схватывал всё на лету, а получив от гостя диск с файлом Лавинии, тотчас же начал возиться с блоком операционной системы компьютера; у него стоял в спальне «Алтай» последней модели.

– Надеюсь, я вам больше не нужен? – вежливо спросил Руслан Ефремович.

– Мне нет, – рассеянно ответил Гоша.

Комиссар РОКа посмотрел на Итана.

– Если хотите, можете остаться у меня, пока Георгий будет работать.

– Спасибо, но я не хочу задерживаться, – отказался чисадмин. – Скорее всего, оставлю у вашего специалиста все материалы, а потом появлюсь за результатом.

– Но если вырастет необходимость…

– Понял, воспользуюсь.

– Как вы это делаете? – с любопытством спросил Афанасьев.

– Что?

– Ну, этот переход… через кьюар…

– Код создаёт в человеческом мозге дополнительные связи, разрешающие использовать квантовомеханическую запутанность и преодолевать потенциальный барьер между копиями Мультиверса.

– Ничего не понял!

– Понять действительно трудно, – согласился Итан, – зато перемещаться из реальности в реальность легко. Надо всего лишь запомнить рисунок кьюара. Потом человек просто исчезает из одного дубля в другой.

– Трэш!

– Не ругайся, Виктор, – усмехнулся Руслан Ефремович. – Если вас надо подбросить…

– Для перехода в другой реал переезжать никуда не надо.

Комиссар подал руку и вышел.

За ним засобирался Афанасьев.

– Запишите мой мобильный.

– Запомню.

Бородач продиктовал номер и тоже ушёл. Хозяин квартиры и чисадмин остались вдвоём.

Итану вдруг захотелось спать. Уже больше десяти часов он провёл на ногах, ни минуты не отдохнув.

– Что ещё вам от меня потребуется?

– Кое-какие личностные данные, – ответил Гоша.

– Зачем? И какие?

– Если вы собираетесь запустить в систему вирус, блокирующий сведения о вас, нужно знать, что именно хранит «Маршалесса». Иначе в базе данных останется след и нейросеть сможет случайно восстановить программу.

Итан задумался. Лавиния не говорила ему о необходимости подобного шага, но идея Гоши звучала вполне логично, не неся в себе обмана.

– Что вы имеете в виду под личностными данными?

– Самые необходимые сведения из биографии, в том числе о родителях, но самое главное – над чем вы работали в последнее время. Из-за чего Старуха объявила вам войну.

Итан ещё немного поразмышлял и в течение четверти часа рассказал слушателю всё, что тот просил. В том числе – какое высшее учебное заведение окончил, где работал, как наткнулся на эффект расширения сферы памяти и мышления. Гоша слушал с любопытством, иногда уточняя формулировки, и в конце концов, нагрузившись терминологией коллеги до краёв, воскликнул:

– Ядерная бомба на всех их тупые мозги!

– Чьи мозги? – испугался Итан.

– Искинов, – успокоился айтишник с кривой ухмылкой. – Я давно понял, что человеческая цивилизация уходит, сменяясь машинно-цифровой. Ещё лет десять такого «развития» – и всё человечество будет обслуживать системы искусственных интеллектов.

– Примерно так представляю процесс и я, – согласился чисадмин.

Ещё несколько минут он описывал айтишнику данные Лавинии, которая тоже находилась под дамокловым мечом Старухи, и на этом вопросы Гоши закончились.

– Теперь я могу заняться вязанием, – сказал он с удовлетворением. – А вы можете отдыхать. В зале диван, забирайтесь и спите.

– Спасибо, но у меня ещё остались дела. Когда мне подойти к вам?

– К утру, надеюсь.

– Буду в семь.

– Хорошо.

– Чайком у вас можно разжиться?

– Ради бога, включайте чайник, а если хотите, могу сделать кофе. Только у меня растворимый.

– Ничего, я сам.

Итан расположился на крохотной чистой кухоньке Гоши площадью в четыре квадратных метра, вскипятил воду, заварил кофе: ложка «Арабики», две ложки сахара, долька лимона, – напился, понаблюдал за действиями хозяина и вышел из дома на улицу. Нашёл уединённое место возле одного из разрушенных войной домов и в половине четвёртого «перешёл границу» между реалами.

В двадцать третьем реале уже посветлело, хотя до утра было ещё как минимум полтора часа. Итан осмотрелся: поле, распадок с полосой сгоревшего леса, невдалеке домики окраины Луганска. Прохладно, запахи самые обычные: горелого дерева, травы, полыни, железа. Хорошо хоть не видно дронов и нет Старухи, можно расслабиться.

Последняя мысль насмешила. Итан посмотрел на небо, провожая взглядом уходящую к востоку тёмную полосу облаков. Ночь. Не рано ли звонить «братцу»? С другой стороны, он и сам поступил бы точно так же, тем более что есть причина.

Настроив рацию на нужную частоту, он вызвал в памяти номер мобильного Тараса. Ответ влился в ухо через полминуты:

– Итан?!

– Неужели меня можно не узнать? – обиделся чисадмин.

– Просто не ожидал. Я тебя искал недавно, но ты не откликался.

– Бродил по разным злачным местам. Разбудил? Извини.

– Я не сплю.

Итан подобрался.

– Что случилось?

– Мы вытащили Снежану… летим на базу.

Сердце ёкнуло.

– Что значит вытащили? Где она была?

– Захватили наёмники одного плохого парня.

– Дальше!

– Ты где?

– Вышел под Луганском.

– Мы будем на базе ССО под Новоазовском через минут пятнадцать. Сможешь туда подскочить?

– От Луганска до Новоазовска больше ста кэмэ. – Итан подумал о двойном переходе через реалы. – Но смогу. Где находится ваша база территориально?

– В двух километрах южнее порта, на берегу.

– Буду через… – он прикинул, сколько времени понадобится ему на прыжки от Луганска до Азовского моря, – минут двадцать пять. Что со Снежаной? Жива, ранена?!

– Всё нормально, синяки, ссадины, царапины, мы прибыли вовремя.

– Как это случилось?

– Расскажу. – Рация умолкла.

Постояв в позе пугала несколько секунд, Итан ругнулся и активировал кьюар-код.

Ночь в сто одиннадцатом реале тоже подходила к концу, но Констанций ещё был на дежурстве и обрадовался, когда Итан объяснил ему новый маршрут. Через десять минут над пригородом радиоактивного Луганска появился его флайт, а ещё через десять чисадмин высадился на берегу Азовского моря в двух километрах от сто одиннадцатого Новоазовска, где не было и намёка на существование базы морского спецназа.

За всё время полёта он не произнёс ни слова, зато сотрудник радиохимического контроля болтал без умолку, хотя Итан его не прерывал, думая о Снежане и о том, что могло случиться в двадцать третьем реале.

С молодым поручиком он расстался сердечно, поблагодарив его за неоценимую помощь «силам специального назначения», и Констанций, расплывшись в довольной улыбке, рявкнул:

– Служу России!

В начале пятого чисадмин вышел из кьюар-трека прямо в метре от берега, на деревянном причале, к которому были принайтовлены три лодки и катерок. Оглядевшись, он обнаружил в сотне метров от линии зданий лётное поле с тремя вертолётами. Винты одного ещё крутились, и Итан понял, что эта «вертушка» и принесла группу Тараса. Двинулся к винтокрылам, откидывая шлем на спину.

Ему навстречу шла группа бойцов в боевых «барсиках» и женщина в чёрном клатч-трико, в которой Итан узнал Снежану. Ускорил шаг и обнял подбежавшую к нему жену капитана.

– Ты в порядке?

– Почти, – поморщилась женщина. – Осторожнее, у меня всё тело в синяках.

– Ох, прости!

Облапили его и бойцы, Тарас последним.

– Колись, – сказал Итан.

– В штабе.

Через полчаса, после совещания в дежурном помещении штаба, Итан узнал всё, что произошло в его отсутствие.

– Ну, а ты что делал все эти дни? – спросила чисадмина переодевшаяся в привычный камуфляж Снежана, на лице которой цвёл узор царапин и синяков. – Надеюсь, отдохнул?

– Ага, – подтвердил он, сдерживая эмоции. – Нашёл специалиста, который сделает программу для индивидора.

Слушатели переглянулись, и чисадмин добавил:

– И Старуха захватила Лавинию.

В помещении штаба установилась хрупкая тишина.

Увидев перед собой не одного Итана, а сразу двоих, да ещё и трёх спецназовцев в придачу, Гоша остолбенел, бледнея и чеша в затылке, но быстро пришёл в себя.

Было ровно семь часов утра, но оператор Старухи, взявшийся сделать ей «козу», то есть вирусную программу специфического назначения, выглядел не замученным сложнейшими манипуляциями на компьютере, а человеком после двух чашек кофе. Впрочем, в квартире и в самом деле пахло кофейным напитком.

– Вы?! – пробормотал он, разглядывая «братьев», о существовании которых не знал ровным счётом ничего.

– Совершенно верно, – без улыбки подтвердил Итан, подумав, что во всех мультиверсных реалах должны обитать и копии Гоши. – Только в усиленном составе.

– Проходите, – посторонился оператор Старухи.

Пятёрка десантников расположилась в квартире: Штопор и Солоухин на кухне, остальные в спальне хозяина, превращённой им в кабинет с компьютером в углу.

– Далеко продвинулись? – поинтересовался Итан, разглядывая странную конструкцию в глубине экрана, похожую на многоножку.

– Почти закончил, – с гордостью осклабился айтишник. – Осталось уместить всю структуру К-модификатора в нанодиапазон и замаскировать под безобидный виджет-альпин. И можно будет запускать ваш индивидор.

– Как?

– Это уже вы сами решайте.

– А что такое К-модификатор?

Гоша снова ухмыльнулся.

– Новый «Троян», способный обойти криптозащиту Старухи. К – это первая буква моей фамилии – Кириллов.

Снежана фыркнула.

Гоша смущённо подёргал себя за мочку уха.

– Надо же вирусу дать имя?

– Не тушуйтесь, всё правильно, вы же его творец. Долго ещё будете работать?

– Где-то с час.

– Сделать вам горячий напиток? У нас в НАЗ есть хорошие настои и кофе.

– Спасибо, я только что напился. – Гоша снова засел за клавиатуру.

Десантники вернулись в гостиную. Пришли и Солоухин с Шалвой.

– Итак, главный вопрос: как мы доставим умную пулю в мозги Старухи, – сказал Тарас.

– Главный вопрос – освобождение Лави, – сухо отрезал Итан.

– Извини, конечно, – смутился капитан.

– Сначала надо пулю создать, – заметил Штопор. – И решить, как она будет выглядеть в материале. Ведь не как настоящая пуля?

– Не имеет значения, – сказал Солоухин. – Она может выглядеть как угодно.

– Как не имеет значения? Все искины должны иметь крутую защиту, в том числе от наногаджетов. Пулю они точно не прозевают.

– Замаскируем под муху.

– Потом решим, – буркнул Тарас. – Давайте составим план освобождения Лавинии.

– План – это хорошо, но ведь не зря выдумали шутку: хочешь развеселить Бога, сообщи ему о своих планах.

– Старуха не Бог, – улыбнулся Тарас.

– Всё равно нет дыма без огня.

– Без плана не обойтись, – качнул головой Итан. – В первую очередь мы должны разыскать Лави. Но это я беру на себя.

– Объясни всем.

– Воспользуюсь связями Русского офицерского корпуса. Это его руководители дали мне контакт с Гошей.

– Хорошо, что дальше?

– Гоша закончит расчёты, найдём изготовителя индивидоров и пойдём выручать девчонку.

– Допустим, найдём её тюрьму, но что если подвернётся самый худший вариант: девчонка в СИЗО федералов? Не станем же мы атаковать в лоб?

– Не станем, нормальные герои всегда идут в обход.

– Плохая шутка.

Итан сходил на кухню и вернулся со стаканом остывшего чая в руке.

– Пойдём двумя группами. Одна ради отвлекающего манёвра начнёт шумиху – типа атакует здание, СИЗО, тюрьму, бункер или что там будет на самом деле. Вторая зайдёт с тыла.

– Понял, через кьюар! – сообразил Шалва.

– Какой ты сегодня догадливый, – похвалил лейтенанта Солоухин.

– Сам Караганда! – оскалился Штопор.

– Выглядит всё просто, – сказала Снежана с сомнением.

– Во-во, как в пословице: рассчитали на бумаге, но забыли про овраги.

– Предложи что-нибудь получше.

Шалва озадаченно потоптался на месте.

– Погуглю, узнаю.

– Лучше свои мозги погугли, – скептически предложил Солоухин.

– Не вижу варианта, – признался Шалва, не отреагировав на слова сержанта. – Лавинию мы, конечно, освободим, это уж не так и сложно при наших кьюар-возможностях. Но запустить в Старуху пулю…

– Надо попробовать вписать себя в обновления защитных программ, – задумчиво сказал Итан.

Взгляды присутствующих скрестились на его лице.

– Что значит вписать себя в обновления? – не понял Шалва.

Итан изобразил лобовскую улыбку.

– Человеческий мозг тоже компьютер, в него можно вписать всё что угодно. Точно так же можно вписать и человеческий контент в программное обеспечение. Во всяком случае, в нашем реале так борются с дипфейками, и я это умею.

– Всё равно непонятно, как мы запустим пулю в систему Старухи.

– С помощью Гоши, – сказал Итан, глянув на приоткрытую в спальню дверь.

Стало тихо.

Штопор крякнул.

– М-да. Гениально! А он согласится?

– Попросим выпустить индивидора прямо в бункере главной операционной системы «Маршалессы». Объясним, как это важно и главное – не повлечёт за собой глобальных сбоев или изменений военного положения.

– Не уверен, что Гоша проникнется нашими проблемами. Но разве Старуха не отреагирует запуском защиты?

– Вот для того, чтобы она не отреагировала, и надо придать пуле безобидную форму.

– Таракан!

– Ни таракан, ни муха, ни комар, ни муравей. Все виды насекомых исключаются, потому что нынешние системы нанозащиты реагируют на них в первую очередь.

– Тогда что?

– Включайте воображение.

По гостиной Гоши снова поплыла тишина, которую не рискнул нарушить никто.

– Понятно, – усмехнулся Тарас. – С воображением у нас не так хорошо, как с оружием.

– Обычный сигнал СОС и сопровождающий хост.

Замолчали, разглядывая спокойное лицо Итана.

– Кажется, я понял, – сказал Тарас. – Старуха не имеет права не отреагировать на сигнал тревоги, а хост и будет пулей.

– Соображаешь, братишка, – улыбнулся чисадмин.

– Ладно, обсудим все варианты позже. Давайте проверим, с чем мы пойдём в атаку.

– Погодите, прежде обсудим состав групп, – сказала Снежана.

– Вам предлагаю пойти со мной, товарищ майор, – сказал Итан. – Вдвоём мы справимся.

– Нет! – отрезал Тарас.

Бойцы переглянулись, глянув на него и на «сорок первого брата».

– Почему? – спросил Итан сдержанно.

– Потому что… – Тарас сбился, отвёл глаза.

– Прекрати, капитан! – рассердилась Снежана. – Итан прав, мне лучше пойти с ним. Меня никто в этом реале не знает, поэтому всегда можно будет найти компромисс.

Тарас сжал зубы, преодолевая короткий взрыв гнева, помолчал.

– Хорошо, решили.

Итан кивнул.

– Я сделаю всё, чтобы свести риск к минимуму, братец. Теперь давайте определим, какое оружие достанется обеим группам.

Так как Итан появился в двадцать третьем реале в спецкостюме «хамелеон», разработанном в его сорок первой копии реальности, но без оружия, ему пришлось взять отечественное со склада базы ССО на Азове. С каким противником предстояло встретиться десантникам, никто знать не мог, поэтому взяли всё, что мог дать гарнизонный арсенал.

Все пятеро вооружились «шептунами» – крупнокалиберными автоматами ШАК-12С, снабжёнными, кроме насадок бесшумного боя, подствольниками и лазерными прицелами, по два магазина к ним на шестьдесят патронов каждый и по две гранаты разного назначения.

Кроме того, штатному снайперу группы Жоре Солоухину досталась бесшумная снайперская винтовка ВССК «Выхлоп», и он отказался от автомата, объяснив это тем, что винтовка может стрелять очередями, а носить на себе сразу два комплекса слишком тяжело.

Тарас же взял ещё и пистолет МПЛ калибра девять миллиметров, также имеющий шумогаситель.

Разумеется, взяли и ножи, даже Снежана, прекрасно обученная владеть им.

И, наконец, обрадовал спутников Итан, снабдив всех «звучарами». Он остался в своём «хамелеоне», который по большому счёту мало чем отличался от спецкостюмов «сотник» и «барсик», используемых в двадцать третьем реале. Звуковые гранаты размером всего с большой палец человеческой руки создавали звуковые солитоны до трёхсот децибел в сфере-импульсе взрыва диаметром до пяти метров, и выдержать волну такой мощности не могло ни одно живое существо, даже громадные динозавры, попадись они на пути.

– Где ты их прятал? – поинтересовался Штопор, получив два «пальца».

– В трусах, – усмехнулся Итан. – Может быть, смотаемся в мой реал и вооружимся посерьёзней?

– Неужели у вас создали атомные пистолеты?

– Не атомные и не пистолеты, а персональные огнемёты, к примеру, и гранаты МОП.

– Как?

– Модули объёмного поражения. Вот это действительно страшные бомбочки, выжигают кислород в радиусе до двадцати метров.

– Такие бомбочки есть и у нас, – отмахнулся лейтенант.

– Такие, да не такие. Ваши сбрасываются с самолётов или запрятаны в боевые модули ракет, у них огромная поражающая способность, а эти размером с обыкновенную РПГ, из подствольника можно стрелять.

– А себя не зацепишь, если выстрелишь? Если радиус поражения двадцать метров, то и стрелять можно лишь на большее расстояние?

Итан изобразил улыбку.

– Поэтому ими снабжаются только профи спецназа, имеющие опыт боевого применения.

– Странно, что наши военспецы не догадались сделать такие МОПы. У вас ведь тоже идёт две тысячи двадцать четвёртый год? Почему вы смогли, а мы нет?

– Подозреваю, что в некоторых реалах время растягивается.

– Как это?

– Вернее, в каждом реале происходит уплотнение событий в одном и том же отрезке времени. За один и тот же период длительности проходит больше событий. Поэтому в моём сорок первом реале год как бы длится в два раза дольше по сравнению с вашим двадцать третьим, а в восемьдесят восьмом Иннокентия – в три. Ну и так далее. В сто одиннадцатом реале Таллия в одной его секунде укладывается даже больше трёх ваших.

– Не понимаю.

Итан похлопал Шалву по плечу.

– Я сам много чего не понимаю. Разветвление Мультиверса на копии – событие непростое.

– А ещё что у вас есть из стрелялок?

– ЛИК.

– Что?

– Лучевой испаритель крови. Хотя на самом деле в теле человека, если выстрелить в него из ЛИКа, испаряется не кровь, а вода. Человек за пару секунд буквально вскипает и взрывается.

Снежана передёрнула плечами.

– Жуть!

Итан виновато прищурился.

– Извини, я слегка преувеличил, это оружие есть в реале Иннокентия, он как-то упоминал. У нас ещё нет.

– Фу! – выдохнул Шалва. – И на том спасибо!

После этого десантники проверили укладки НАЗ – содержимое модуль-рюкзака, надеваемого на спину, и экипировка закончилась. Для Тараса вес НАЗа – восемь килограммов – был несущественен, но, подумав о Снежане, он предложил ей взять её рюкзак и получил суровую отповедь «не ограничивать личную жизнь жены».

Гоша уложился в час десять. Гости собрались в спальне за его спиной и смотрели, как он трудится. Зрелище было интересное, потому что работал он как робот: две-три минуты пальцы бегали по клавиатуре как отдельно живущие организмы со скоростью пулемётной очереди, зависал на несколько секунд, что-то бормоча в ММ-гарнитуру на губе (микрофон аудиосвязи с компьютером), и снова бешено строчил «из пулемёта». Итан даже позавидовал айтишнику, хотя и сам мог манипулировать клавиатурой с хорошей скоростью. Гоша наконец выпрямился и обернулся к бойцам со счастливой улыбкой на раскрасневшемся вспотевшем лице.

– Всё! Я сделал это!

Итан и Тарас всмотрелись в мерцающий ледяной синью экран, на котором в двух ракурсах были нарисованы объекты: слева – «гусеница» в разрезе, с торчащими во все стороны красными лапками, и справа – красивая золотистая пчёлка с длинным брюшком.

– Дизайн мой, – показал на неё пальцем Гоша. – В принципе индивидору можно придать любую форму, если воплощать его в материале. В головной части – ударная парализующая команда, убивающая защиту, потом идёт основная программа перезагрузки памяти с индивидуальными биопараметрами стираемой личности, и в хвосте, видите, шип?

– Жало? – сказал Тарас. – Как у пчелы?

– Можно сказать и так, на самом деле это виртуальная архитектура, хост, программа, стирающая следы «троянского» вируса. То есть её можно запускать и как сложный сигнал через комп-портал.

– Но на Старухе это не отразится? Она не глюкнется, не сойдёт с ума? Очень не хочется стать причиной проигрыша войны.

Гоша от души расхохотался.

– Она ничего не заметит и будет функционировать как прежде, гарантирую. Просто в её памяти рассыплется ваш именной файл.

– А Лавинии?

– Да, конечно, вы там рядом.

– Тогда вот вам ещё одно поручение, – сказал Итан. – Надо доставить индивидор по назначению. Пулю в материале невозможно пронести в центр управления «Маршалессы» или просто выстрелить ею по каналу нейросети. Сработает защита, и мы ничего не добьёмся. Одна надежда на вас. Допуск к терминалу Старухи есть только у операторов, и только вы сможете спасти нас от преследования.

– От смерти! – тихо добавила Снежана.

Гоша ошеломлённо глянул на неё, пожевал губами, вытер лоб подолом майки.

– Вы предлагаете мне…

– Спасти двух человек, – закончил Штопор.

– Четверых, – поправила его Снежана.

– Как четверых?

– У них есть ещё один… м-м, брат. – Она кивнула на Итана и Тараса. – Иннокентий, а у него знакомая – Стефания. И оба в том же положении.

Гоша поёжился, Снежана положила руку ему на плечо.

– Мы не предатели России и не шпионы. Мы всего лишь хотим остаться живыми и сражаемся за это право.

– Подтверждаю, – раздался тихий голос за спинами бойцов.

Шалва и Солоухин обернулись как ужаленные, вскидывая автоматы.

Из гостиной в спальню шагнул улыбчивый старик с редкими волосами на дынеобразной голове, в котором Итан узнал комиссара РОКа.

– Фемистокл?!

– Не понимаю! – выдохнул Шалва. – Мы что – дверь не закрыли?!

Гость оглядел компанию.

– Дверь была закрыта, товарищи из параллельной реальности.

Тарас покосился на Итана.

– Я был вынужден рассказать ему, – мрачно сказал чисадмин. – И Силантьев наверняка поделился.

– Не упрекайте друг друга, – мягко продолжал первый гость. – Мы с Флавием (из-за его спины показался ещё один старичок с растопыренными ушами, Шалва и Солоухин переглянулись) тоже служили в спецвойсках. Идёмте побеседуем, здесь тесно.

Выбрались в гостиную, оставив Гошу у компьютера.

– Мы всё выяснили, – проговорил Флавий, ещё раз пробежав светлыми глазами по лицам десантников, задержал взгляд на Снежане, перевёл на Итана, потом на Тараса.

– Всё верно, вы не предатель, капитан Лобов. С сердца камень, как говорится. Были у меня сомнения.

Итан промолчал, его взгляд стал вопросительным.

Флавий улыбнулся.

– Старуха не обладает полной инфой о ваших проблемах, зато обладает более мощный искин.

– «ИИмперия»!

– Совершенно верно.

– У вас есть с ней связь?

– Связи с ней доступны только большим шишкам у власти и…

– Операторам её терминалов.

– Совершенно верно.

– Тогда нужно идти сразу к ним.

– Вы торопитесь?

Итан и Тарас переглянулись.

– Не то чтобы в режиме форс-мажора, – сказал Итан.

– Нам предстоит освободить его девушку, – добавил Тарас.

– Ту, с которой вы были в офисе?

– Да.

– Помощь нужна?

– Нет.

– В таком случае решайте эту проблему, а потом мы решим проблему с «ИИмперией».

– Мы же хотели уговорить Гошу, – проворчал Шалва.

Флавий посмотрел на него оценивающе.

– Возможно, мы этим и воспользуемся, так как «Маршалесса» непрерывно общается с «ИИмперией». Вам помощь нужна?

– Нет, мы справимся. Однако нам потребуется знать точные координаты девушки.

– Её перевели в «Медею», – проговорил Фемистокл. – Это бывшая областная больница, а сейчас военная реаниматорская станция. В её структуре есть лаборатории разного назначения, в том числе и психотронная.

– А это зачем клинике?

– Приказ начальника контрнадзора Луганска.

Тарас встретил взгляд потемневших глаз Итана.

– Ты понимаешь…

– Так же, как и ты, – сцепил челюсти чисадмин. – В «Медее» стоят мощные интраскопы и томографы. Старуха хочет прокачать память Лави и выяснить всё, что она знает о кьюар-треке.

– А Лавиния знает?

– Нет, подробностей я ей не сообщал, но все вы, в том числе и она, пытались запомнить рисунок кьюар-кода. Реализовать переход удалось только тебе, однако в вашей памяти рисунок сохранился. И если Старухе удастся скачать кьюар…

– Пипец всем реалам! – закончил Шалва мрачно.

Комнату заполнила мёртвая тишина.

Флавий вопросительно взглянул на окаменевшее лицо Итана.

– Всё так скверно?

– Не столь категорично, однако весёлого мало. Если я прав и все ИИ ведут свои игры, используя людей втёмную, для них открываются баснословные горизонты. СВО и войны никогда не закончатся.

– Японская мама! – пробормотал Шалва.

Сотрудники Русского офицерского корпуса уставились друг на друга.

– Я думал – вы преувеличиваете… – Флавий улыбнулся совсем как мальчишка.

– Надо бить тревогу! – буркнул Фемистокл.

– Подождите бить, – качнул головой Итан. – Давно Лави перевезли в «Медею»?

– Вчера вечером.

– Вряд ли её успели допросить на пси-уровне. У нас ещё есть шанс вызволить её прямо сейчас.

– Ты знаешь, где эта психотронная «Медея» располагается? – спросил Штопор.

– Знаю. – Итан повернулся к представителям РОКа. – Пешком идти далеко, да и небезопасно, нужен транспорт.

– Я попрошу Милоша, – сказал Фемистокл. – Но вы уверены в своих возможностях? Вас там может ждать засада.

– Стопроцентно ждёт, – согласился Итан.

– И вы так спокойны?

– Мы знаем, с кем имеем дело. Старуха всего лишь система искусственного интеллекта, опирающаяся на живых людей, которые способны ошибаться.

– Кто это – Милош? – спросил Тарас.

– Начальник нашего гаража. Вас пятеро, можно взять броневичок класса «Тигр», уместитесь.

Флавий кивнул спутнику.

– Давай.

Его брат вышел на кухню, заговорил с кем-то по мобильному и вернулся.

– Будет через пятнадцать минут.

Итан кивнул на дверь спальни.

– Гоша… э-э…

– Георгий Васильевич.

– Георгий Васильевич сделает в материале, что мы просим?

– Умную пулю? Конечно, у нас полно знакомых в военных мастерских. Но зачем вам индивидор в материале? Программу можно скачать на флешку и каким-нибудь образом вколоть в браузер Старухи.

– На всякий случай возьмём и летающее жало.

– Хорошо, сделаем. Возвращайтесь после освобождения вашей девушки, займёмся Старухой вплотную.

«Тигр» и в самом деле подъехал через четверть часа, разбудив своим рычанием окраину спящего города. Его водитель, плотный мужчина с лицом, изъеденным угольной крошкой (бывший шахтёр, подумал Тарас), хотел было остаться в кабине, но его высадили.

– Не обижайтесь, – сказал Тарас, – мы сами поведём. Это не ваша война.

– Водили такие аппараты? – неуверенно спросил Милош.

– Мы всё водим, – ответил Штопор ворчливо, – что ездит и что летает.

Броневик укатил.

– Им не помешала бы парочка танков, – проговорил Фемистокл.

– Справятся, Старуха ещё не поняла, с кем связалась, – улыбнулся комиссар РОКа. – Ты видел, как они держатся?

– Крутые парни, – согласился брат.

В половине пятого – утро только-только забрезжило над уцелевшими лесополосами на востоке – к трём двухэтажным кирпичным зданиям бывшей областной больницы, окружённой парком и высоким сетчатым забором, тихо урча, подкрадываясь как хищник, подполз зелёный, в чёрных разводах камуфляжа, бронеавтомобиль «Тигр».

Территория больницы не освещалась в ночное время, чтобы не привлекать внимание изредка прилетавших дронов-камикадзе, и здания утопали в темноте и тишине. На фасаде первого из них красовалась белая доска с надписью «Медея».

За две минуты до этого «Тигр» высадил в тёмном переулке пару Итан – Снежана, которые тут же растаяли в воздухе, как лопнувшие мыльные пузыри. Им предстояло пробраться в недра больницы, выяснить палату, в которую поместили пленницу, и сообщить об этом остальным десантникам. В кабине броневика осталось трое: Тарас, Шалва и Жора. Когда броневик остановился, водитель подождал семь минут, разогнал машину и направил ее на ворота, укреплённые вертикальными металлическими полосами. Но их защиты не хватило. Раздался удар, скрежет, ворота распахнулись, искорёженные мощным бампером «Тигра», и броневик покатил по асфальтовой ленте к центральному зданию «Медеи». И только тогда из будочек по обе стороны ворот выскочили охранники, а из пристроечек в парке начали выбегать люди.

Не доехав до клумб перед зданием, броневик высадил Тараса и Солоухина. Шалва разогнал машину ещё сильней, отбросил с дороги стоявший перед петлёй въезда в блок скорой помощи реанимобиль и выскочил сам, укатившись в заросли за дорогой. «Тигр» врезался в распашные стеклянные двери входа, внося их в здание.

Раздался грохот и взрыв. Из проёма вырвался наружу клуб дыма, огня, осколков стекла и конструкций. Послышались вопли вынужденных спасаться охранников.

Взвыл клаксон какого-то автомобиля, потом ещё один.

Начался усиливающийся шум, раздались выстрелы.

Шалва открыл огонь из автомата по входу в здание, чтобы усилить эффект огневого воздействия.

То же самое сделали подоспевшие Тарас и Солоухин, целя по стенам, а не по окнам. Задача была не в поражении как можно большего количества охранников, потому что они не были виноваты в ситуации, исполняя приказы начальства, а в привлечении их к отражению атаки, чтобы Итану со Снежаной было легче действовать внутри здания. Первые секунды боя Тарас так и выполнял первоначальные условия плана. Потом в голову пришла мысль: надо было начинать операцию ровно наоборот, так как стрельба снаружи подняла на ноги и внутреннюю охрану. То есть следовало дождаться, пока десантники внутри здания найдут палату, в которой лежала Лавиния, и только после этого начинать огневой штурм.

Выругавшись, капитан активировал рацию:

– Итан, где вы?!

Клипса наушников не ответила.

Волна тревоги затопила голову.

– Парни, прикройте! Я иду внутрь!

Послышались щелчки ответов: бойцы постукивали ногтями по микрофонам раций, давая понять, что слышат приказ. Затем прилетел голос Штопора:

– Командир, смена плана?

– Пойдут в навал – отходите в холл и удерживайте позицию до моего приказа!

– Принято!

Дружно ударили подствольники.

Переждав взрывы, Тарас метнулся в выбитую центральную дверь…

Броневик со свистом укатил в тёмное жерло улицы, Снежана прижалась к Итану, шепнула:

– От тебя пахнет…

– Извини, – смутился чисадмин, – давно не брился… чем пахнет?

– Тарасом! – прыснула она.

Итан замер, тихо рассмеялся.

– Я уж подумал… а чего ты ожидала? Я это он, и пахнем мы одинаково.

– Я не против, поехали.

Итан сосредоточился на кьюар-рисунке, и оба упали в тёмную шахту «запутанных реалов».

Вышли в сто одиннадцатом реале и оказались прямиком в овраге, хотя стартовали из переулка на окраине сорок первого Луганска.

Небо казалось чёрным бархатным покрывалом; как всегда, тянуло сырой землёй, травой, прелью и ароматами ржавого железа.

– Мы туда попали? – прошептала Снежана, озираясь.

– Туда, – ответил Итан уверенно. – Над Донбассом всё время сгущают влагу и небо постоянно плачет дождём, смывающим радиоактивные осадки.

– Но ведь при этом загрязняется почва.

– Загрязняется, но её дезактивируют специальными реагентами. Вылезаем. – Итан подал руку спутнице.

Выбрались на гребень оврага.

– Здесь ничего нет! – озадачилась женщина. – Где Луганск?

– В этой копии, наверно, нет пригорода, боковая веточка, так сказать. А Луганск восточнее, приглядись.

Снежана напрягла зрение и увидела тёмные глыбы строений, протянувшиеся к горизонту. До них было около трёхсот метров.

– Темно, ничего не вижу. Как же мы сориентируемся? Ни улиц, ни больницы…

– У меня хорошая память, идём.

Они прошли по свалявшейся космами траве, изучая рисунок бугров и деталей рельефа, остановились на краю оплывшего кратера.

– Нам сюда.

– В эту ямищу?! – с сомнением проговорила она.

– На дно прыгать не будем. Если я правильно оценил расстояние, кратер пробит в том месте, где в сорок первом реале стоит главный корпус «Медеи».

– Не промажем?

– Если и промажем, то не намного. Прошло около пяти минут с момента перехода, так что самое время делать обратный скачок.

Они обнялись, и тёмная бездна в очередной раз приняла их в свои неведомые пространства.

Расчёт Итана оказался точен, даже слишком.

Десантники проявились в коридоре здания, буквально в сантиметре от его торца.

Снежана поёжилась. Итан понял её чувства, так как и сам побаивался «выкристаллизоваться» внутри плотного объекта, внутри стены или вообще под землёй. Перемешивание атомов тела кьюарходца с атомами материальных объектов им не грозило, потому что процесс выхода начинался на квантовом уровне и «зародыш» человека расталкивал пространство точно так же, как это делало поле инфлатона, расширявшее вакуум. Иннокентий рассказывал, что он в своё время, ещё до конфликта с «ИИмперией», проверил свои теоретические выкладки на практике. Но риск оказаться внутри плотного материала существовал, и тогда возникала проблема – как выбраться из этого материала.

Метнулись по наполненному медицинскими запахами коридору к центру здания. Обнаружили перегородку из матового стекла, к счастью – с незапертой дверью. За ней коридор продолжался метров на двенадцать, но в конце отделения находился медицинский пост с подковообразной стойкой, на которой горела настольная лампа. За столиком сидела медсестра в белом колпаке и что-то писала, склонив голову.

Итан бесшумно двинулся к ней, и только приблизившись почти вплотную, заметил сидящих в глубине поста с банками пива в руках верзил в серой униформе. Перед ними на тележке стоял плоский ноут, и оба с интересом наблюдали за действием в глубине экрана: по интернету передавали шоу с полуголыми мужиками и девицами.

Итан одним движением выдернул левой рукой из кобуры пистолет, а правой нож, рискуя при атаке поднять шум раньше, чем следовало, но в этот момент снаружи здания загремело!

Сначала раздался рёв подъезжавшего автомобиля, за ним грохот разлетающихся дверей и падающих стёкол! Стены и пол поста задрожали. Затем донеслись три хлопка – взрывы гранат, от которых снова задрожали стены здания. Это начала свою часть операции группа Тараса.

«Опаздываем!» – сверкнуло в голове Итана.

– На пол! – рявкнул он, стреляя в экран ноута. Кивнул Снежане подбородком на вскочившую медсестру.

Охранники между тем вовсе не испугались, потянувшись к стоящим на полу с двух сторон дивана пистолетам-пулемётам; у них были ППК-24, которыми вооружали сотрудников спецподразделений контрнадзора. Оба и в самом деле служили в оперативной обойме контрразведки, негласно именуемой «Смерш». Убивать их Итан не хотел, поэтому потратил какое-то время на нейтрализацию парней, носящих шевроны и лычки коп-ротмистров.

Две пули отбросили оба ППК в глубь поста. Рукоять пистолета опустилась на голову с вычурно выстриженными волосами надзорика слева, а второму, широколицему, с квадратной челюстью, достались два удара: ребром ладони по кисти (послышался отчётливый хруст, – прости, дружище!) и ногой в подбородок.

За время схватки Снежана успела допросить дежурную медсестру и разбила технику связи поста вместе с мобильным дежурной.

– Она лежит не в палате, а в отделении неврозов, в помещении пси-томографа!

Перехватило дыхание. Захотелось взорвать весь терминал Старухи ко всем чертям! «Я приду, цифровая ты дрянь!» – пообещал Итан, устремляясь вслед за Снежаной.

Блок отделения нервных болезней охраняли четверо специалистов контрнадзора, вооружённых пистолетами-пулемётами. Они прислушивались к доносившемуся снаружи грохоту стрельбы и взрывам и увидеть спецназовцев из другого реала не ожидали.

Будь это вылазка в тыл врага, можно было просто сразу открыть огонь на поражение и перестрелять всех охранников за пару секунд. Но Снежана приняла другое решение. Она вдруг накинула автоматный ремень на плечо дулом вниз, откинула забрало шлема и зашагала к серомундирным контрнадзорикам как ни в чём не бывало. Заметив их лица, – трое обернулись на звук шагов, – она проговорила властным голосом:

– Кто старший?! Выйди!

Уловка сработала. К оперативникам контрнадзора спокойно шла женщина, не делая резких движений, красивая, суровая, в спецкомбинезоне, и явно из тех, кто имеет право требовать повиновения. Поэтому они не встревожились и не схватились за оружие, переглянувшись, а вперёд шагнул рослый мужик с белыми волосами, завитыми в сосульки. На его плече сверкнул погон порт-поручика.

– Я старший.

– Имя, фамилия, ордер? – бросила Снежана, продолжая идти.

Ей надо было преодолеть восемь метров открытого пространства, и Итан понял замысел жены Тараса. Главное было – не дать охранникам опомниться и открыть стрельбу, а в рукопашке она не уступала спецназу любого уровня.

– Поручик Козинский, – начал блондин с дредами. – Э-э…

Поверить в то, что перед ним десантник какого-то неизвестного подразделения, проникший на суперохраняемый объект, он не мог и всё ещё не решался реагировать как следовало.

– Кто вы? В чём дело?

– В том, что вы собрались не в том месте и не в то время, – проговорила Снежана и, когда до растерявшегося поручика осталось не больше метра, сорвалась с места, нанося блондину удар в лицо.

Парня отнесло назад, прямо на двух стоящих спецназовцев, а третий, который наконец отвлёкся от своих важных дел (он наливал кофе, подставив стаканчик под ниппель кофе-автомата), оглянувшись, тут же получил зуботычину. Отшатнувшись, он вылил на ногу горячий напиток, вскрикнул, обалдевший от неожиданности. Но это всё же были не тюремные надзиратели, не полицейские сторожа и не простые солдаты, а подготовленные опера контрнадзора, поэтому с шоком они справились быстро, хотя допустили ещё одну ошибку: браться за оружие – у стены в рядок стояли ППК стволами вверх – не стали, начиная драку и видя перед собой всего лишь женщину. Но в этот момент за спиной разведчицы сгустилась пятнистая тень, и дело приняло другой оборот.

Итан отправил в нокаут любителя кофе, сломал руку дюжему здоровяку с петушиным гребнем волос на голове и ударом в колено вывел из строя третьего надзорика, обладавшего широченными плечами регбиста. Добавил удар в ухо, чтобы не орал от боли.

Снежана в этот момент справилась с поручиком, не сумевшим прийти в себя после её нападения.

Схватка, длившаяся около пятнадцати секунд, закончилась, но, как оказалось, драма с освобождением пленницы только началась. Старуха послала в засаду не одно подразделение, укомплектованное профессионалами контрнадзора, но и группу федералов известной всему миру «Альфы», не изменившей название и в сорок первом реале. Стрельба, начатая десантниками Тараса, разрослась в настоящую войну, шум усилился, и внутри здания послышался нарастающий треск автоматных очередей. Затем прилетел гулкий грохот такой силы, что стены коридора, где произошла схватка освободителей с охраной МРТ-комплекса, заходили ходуном.

«Звучар!» – определил Итан. Тарас взялся за мощные звуковые гранаты!

В следующее мгновение с визгом разлетелась стеклянная перегородка в начале коридора, и в него ворвалась целая орава спецназа, экипированная как для нападения на штаб ВСУ. На них (Итан насчитал девять киборгов) были современные спецкостюмы «хамелеон» со всеми прибамбасами, а вооружение – автоматы «чёрный баланс» с автоматической наводкой на важнейшие органы тел противника (рассчитывал траекторию пули искусственный интеллект автомата), а не пистолеты-пулемёты. Мало того, на шлемах каждого сидели НБК – опухолевидные модули нанодронов размером с голубиное яйцо, прозванные в среде штурмовиков «небожьими коровками».

Коридор был шириной всего в два с половиной метра, поэтому бежали парни по два человека в ряд, и не все выпустили НБК, а только первая двойка. Это дало шанс Итану показать свои возможности, и он, поднимая обеими руками стволы: левой – пистолета, правой – «шептуна», – крикнул Снежане:

– Лави!

Спутница поняла, исчезая за дверью МРТ-аппаратной.

В тот же миг раздались выстрелы!

Очередь «шептуна» разнесла первый мини-дрон, пуля пистолета сразила второй. При этом она изменила направление и звонко щёлкнула по забралу шлема стрелявшего, заставив его остановиться.

Вырвавшийся вперёд сосед стрелка дал короткую – в три патрона – очередь из автомата. Но Итан уже нырнул на пол, заслоняясь приподнявшимся на колени охранником в сером комби, и все три пули, изменив траекторию полёта, вонзились ему в спину. С криком парень упал.

Рассвирепев, Итан дал длинную очередь по ногам подбегающих спецназовцев, и те с воплями попадали на пол. Стрелял он почти в упор, и даже бронежилеты «хамелеонов» вряд ли выдержали бы удары пуль автомата, однако хватило им и пробитых щитков и раненых ног. Это дало чисадмину несколько долей секунды, чтобы он воспользовался паузой, метнувшись вслед за Снежаной в кабинет МРТ. При этом он метнул за собой «звучар», закрывая дверь, – в коридоре раздался гулкий грохот звукового солитона и новые крики оглушённых оперативников.

В кабинете перед глазами Итана предстала «картина маслом».

На полу валялись в разных позах два тела: одно – в белом халате, второе – в серой униформе, а у ложа МРТ-диагноста с кольцом излучателей и датчиков, на котором лежала Лавиния, прикрытая синей простынёй, возилась Снежана.

– Помоги! – бросила она, не оглядываясь.

Итан метнулся к ней, задвинув автомат за спину.

Вдвоём они освободили девушку от кучи датчиков и наклеек, попытались привести в чувство, не смогли, поискали одежду, не нашли, и Снежана проговорила скороговоркой:

– Уходи! Я их задержу!

– Уйдём вместе! – возразил он, обёртывая совершенно голое тело Лавинии в простыню и поднимая на руки.

– Но там Тарас…

– Сообразит, я вернусь и свяжусь с ним.

– Я сама свяжусь…

– Уходим, чёрт побери! – не сдержался чисадмин. – Обними!

Глаза Снежаны стали шире, в них вспыхнуло изумление, сменилось упрёком, досадой, угрозой, озадаченностью, и она как зачарованная шагнула к нему.

– Прижмись сзади!

Разведчица повиновалась.

Итан увидел мигающий над дверью кабинета глазок видеокамеры, высвободил одну руку и показал камере средний палец.

– Жди, тварь!

Снежана шевельнулась, не понимая, к кому относятся слова чисадмина. Но объяснять он ничего не стал.

Через секунду они исчезли…

Итан на вызовы не отвечал, что бесило. Пришлось действовать самостоятельно, не опираясь на подсказки чисадмина.

В холле Тараса ждали двое охранников, открывших огонь, как только двери сорвал бампер «Тигра». Тарас бросил в проём голубиное яйцо «звучара», дождался взрыва: от громового хлопка остатки стёкол вынесло наружу, – и тенью перелетел открытое пространство до входа. Стрельба стихла, охранники получили мощный звуковой удар и были на какое-то время обезврежены. Тарас обнаружил одного из них лежащим на полу за тумбой, ударил головой в лоб, заставив выронить автомат и, прижав шею сгибом локтя, крикнул ему в ухо:

– Где пленница?!

После звукового солитона охранник едва ли мог что-либо слышать, поэтому понадобилось спрашивать второй раз.

– Там… – неопределённо махнул рукой парень; ни шлема, ни головного убора на нём не было.

– Где там?!

– Отделение МРТ…

– Налево, направо?!

– Налево…

Тарас нажал на кадык охранника, и тот потерял сознание.

Зато начал стрелять его напарник, осыпав стены градом пуль.

Одновременно усилилась стрельба и перед зданием бывшей больницы. Раздались хлопки гранат. Охранник в глубине холла выпустил обойму, начал менять магазин. Воспользовавшись короткой паузой, Тарас метнулся к нему, с хрустом давя осколки стёкол и пластмассы, выстрелил из пистолета в поднимающийся на фоне вспышки за окнами силуэт, попал в плечо противника, и тот с криком выпустил оружие, падая на разбитые кресла.

Снаружи загрохотали дизели: к зданию «Медеи» ползли танки или бронетранспортёры.

Тарас хотел скомандовать бойцам нырнуть вслед за ним в холл, но они сами сообразили отступить. Сначала через броневик перемахнул Солоухин, затем бочком протиснулся Шалва.

– Горько стрелять по своим! – выдохнул лейтенант, оказавшись рядом. – Они-то лупят насмерть, повинуясь приказу, а мы можем только пугать.

В корму «Тигра» внезапно врезался БТР, да так, что броневик вылетел в холл, сбив стойки и стол. При этом БТР застрял, будучи шире проёма двери, взвыл моторами, пытаясь выдернуть передок обратно, и заглох. Откинулся люк на покатой башне, оттуда высунулась чёрная фигура, подняла автомат.

Тарас метнул «звучар».

Раздался громовой раскат, от которого не смогли защитить даже шлемы «барсиков». Ещё долго после этого в ушах самих бойцов звенело. Так как на десантниках в утробе БТР были практически такие же шлемы, а пузырь солитона «звучара» развернулся прямо на башне, досталось седокам крепко. Тот, что стоял в люке, нырнул вниз, как в омут.

– Отходим в левый коридор! – Тарас первым рванул через холл к развилке коридоров.

За ним метнулись бойцы.

Однако пройти в отделение с МРТ-аппаратурой им не удалось.

В конце коридора, перегороженного тремя металлическими щитами, сверкнули злые огоньки, и навстречу десантникам протянулись пулевые трассы. Поднялся треск, визг и скрежет, пули рикошетировали от стен, стоек и колонн, и спасло группу только железное самообладание, умение сражаться в экстремальных условиях и боевая интуиция, опередившая залп на миллисекунды. Тем не менее зацепило всех.

Тарасу пуля попала в левый клапан шлема, прорезав царапину, Штопору скользнула по предплечью, также оставив след, Солоухину задело бедро. Никто из них не обратил на это внимания. Дружно ударили «шептуны», вызывая грохот при попадании по щитам. Правда, стрельба не прекратилась, противостояли десантникам опера контрнадзора, также натренированные сражаться в тесноте, поэтому рассчитывать на панику в их рядах не стоило. Осознав это, Тарас выстрелил из подствольника, и то же самое сделали бойцы. Три «Гвоздя» калибра сорок миллиметров разодрали щиты на клочья, послышались крики раненых. Кто-то отдал команду отступать, и прятавшиеся за перегородкой оперативники засады скрылись в глубине коридора.

Десантники метнулись за ними, первым Тарас, и ему хватило доли секунды, чтобы оценить положение. За перегородкой их ждали не меньше десятка парней с пистолетами-пулемётами, прятавшимися за кучами обломков стульев, диванов и решёток освещения. Здесь недавно шёл бой.

Сердце защемило. Драться с засадой могли только проникшие сюда через кьюар-трек Итан со Снежаной, а где они находились в данный момент, неизвестно. Однако отступать было некуда, о сдаче тем более речь не шла вообще, судя по настрою засады, и Тарас выговорил только одно слово:

– Бах!

В залёгших засадников полетели три гранаты. Затем Солоухин и Штопор добавили свои «звучары», и на противника обрушилась вся полоса белых пористых плит потолка. Гром звуковых гранат был так силён, что у Тараса и бойцов снова чуть не лопнули барабанные перепонки! Они даже не смогли расслышать вопли оперативников контрнадзора, побросавших оружие и схватившихся за головы. Четверо из них были ранены осколками гранат, остальных оглушили звуковые пузыри.

– Движ!

Десантники рванули по коридору сквозь клубы пыли, перепрыгивая через кучи обломков плит и тела оглушённых спецназовцев. Никто из шевелившихся на полу парней не обратил на них внимания.

Кабинет МРТ-диагностики находился в конце коридора, и Тарас без колебаний рванул дверь на себя, влетая в помещение.

Его встретила очередь пуль, выпущенная из ППК. Стрелял здоровый парень в сером, рыжий, с бледным лицом и кровавой шишкой на подбородке. Пули калибра 5,45 миллиметра попали в грудь капитана, но бронепластину «барсика» не пробили, хотя и наделали синяков. Он отлетел назад, теряя сознание буквально на секунду, и следовавший за ним Штопор выстрелил не целясь. Пуля «шептуна» вышибла пистолет-пулемёт, пробила кулак с пальцем на спусковом крючке ППК и вышла через локоть.

Рыжий рявкнул по-медвежьи, отшатываясь, осел к стене, пытаясь зажать рану и остановить кровь.

Шалва, оскалясь, направил на него ствол автомата, но очнувшийся Тарас сипло прошептал:

– Отставить, лейтенант!

Штопор помог ему встать.

Из-за станины МРТ-аппарата робко поднялась голова лысого мужика в белом халате.

– Вы… кто?!

– Где девушка?! – проговорил Тарас.

– Они… ушли…

Десантники обменялись взглядами.

– Кто?!

– Те двое… один похож на вас… и женщина.

– А та, что здесь лежала?!

– Так они забрали её с собой.

– Итан всё-таки вытащил свою Лави! – радостно воскликнул Шалва. – Помчались за ними! Ты договорился с ним, где будем встречаться? Наверно, в сто одиннадцатом реале?

– В трёхсотом.

– А? Зачем так далеко?!

Тарас поморщился, приложив ладонь к груди; пульсирующая боль от вогнувших броник пуль усилилась.

– Вы допрашивали пленницу?

Врач попятился, бледнея.

– Первая фаза… я не хотел… меня заставили.

– Что значит – первая фаза?

– Девочка упала в обморок, анестезиальный шок… утром прибудут военспецы… должны были прийти для повторного допроса… а мне дали задание привести её в норму.

Штопор замахнулся, и лысый медик спрятался за МРТ.

– Я не хотел…

– Лечи этого. – Тарас указал на раненого. – А то истечёт кровью.

В коридоре раздался шум: удары, крики, треск, звон стекла.

Прислушались, приготовив оружие.

– Уходим!

– Эй, пацаны, не стреляйте! – раздался голос из-за двери.

– Итан?! – удивился Шалва.

Тарас дал знак бойцам принять меры предосторожности, и бойцы стали за дверью, Шалва слева, Жора справа.

– Входи.

Дверь распахнулась, на пороге выросла внушительная фигура в костюме «киборга», существенно отличавшемся от «барсика».

– Иннокентий?!

– Я, – улыбнулся по-лобовски «брат» Тараса из восемьдесят восьмого реала.

Итану не пришлось возвращаться в свой сорок первый реал, чтобы найти Тараса с бойцами и предупредить об освобождении Лавинии.

Как и договаривались Лобовы, пара со спасённой пленницей высадилась в трёхсотом реале, в местности, представлявшей собой высохшую степь, поросшую пожелтевшей травой и кустарником, испещрённую песчаными плешами и глинистыми буграми. Здесь не висели над головой дроны и не грохотал фронт, что и послужило причиной выбора именно этой локации реальности.

Лавиния не приходила в себя, и чисадмин, потеряв пару минут на попытки привести её в сознание, остановился только после того, как Снежана сказала с гневом:

– Она жива, потерпит, а Тарас и ребята не знают, что мы уже здесь!

– Иду! – выдохнул чисадмин, отнимая руки от груди и лба Лавинии, распрямился. – Вытри ей лицо и грудь.

Снежана достала флягу.

И в этот момент в пятидесяти метрах от них, на груде камней, появились люди в боевом снаряжении, две пары. На головах двух из них, одетых в привычные «барсики», были шлемы, двое других, повыше и помассивнее, один в «барсике», второй в спецкостюме отличного дизайна, оба с откинутыми за шею шлемами.

Итан, направивший на них ствол пистолета, замер.

– Иннокентий?!

– Тарас! – стеклянным голосом проговорила Снежана, уронила флягу, метнулась к десантникам, начавшим спускаться с груды, стараясь не споткнуться.

Тарас бросился к жене. Они обнялись. Спутники капитана Шалва и Жора Солоухин откинули шлемы.

Итан помотал головой, спрятал пистолет.

– Индивидор на ваши головы! Как ты оказался с ними?

– Стреляли, – без улыбки пожал плечами Иннокентий.

– А где наш младшенький? – Итан имел в виду Таллия.

– Исчез, потом расскажу.

– Помоги. – Итан присел на корточки над телом Лавинии.

Математик подошёл, опустился рядом.

– Что с ней? Ранена?

– Нет, её пытались взломать, анестезиальный шок, как сказал тот лысый медик. Моих сил не хватает.

Иннокентий положил одну руку на лоб девушки, вторую подсунул под затылок, закрыл глаза. Посидев так с минуту, невнятно пробормотал:

– Присоединяйся… сердце…

Итан положил обе руки на грудь Лавинии.

Сердце девушки билось медленно, то и дело замирая, и чисадмину стоило больших усилий увеличить темп сердечных сокращений, после чего он ещё раз запустил под кожу девушки кластер нанорепродукции. Микроботы размером в десять раз меньше острия иглы шприца через точки активации на подушечках пальцев проникли в поры кожи и помчались по кровеносным сосудам к лёгким и сердцу, заменяя омертвевшие клетки и ремонтируя повреждённые.

Примерно то же самое делал и Иннокентий, восстанавливая нервные пути и узлы – ганглии, чтобы добиться оживления связей между отделами коры мозга и мозжечком. Когда сеанс закончился, математик был мокрым как мышь от пота. Выдохнул:

– Всё!

Отнял руки.

Вслед за ним перестал поддерживать контакт с наноботами и вспотевший Итан.

Лавиния прерывисто вздохнула. На её лицо начали возвращаться живые краски.

– Чёрт бы вас побрал, Лобовы! – проговорила Снежана низким голосом. – Как вы это делаете?!

– БНТ, – со вздохом сказал Иннокентий, стряхивая с ладоней струйки света. Вытер лицо салфеткой.

– Что?

– Бионанотехнологии, – перевёл Итан аббревиатуру на русский язык.

Лавиния открыла глаза.

Итан приподнял подругу, помог сесть.

– Всё в порядке, хакер в законе?

– Голова кружится… где я?

– Мы в трёхсотом реале, все вместе, опасности нет.

Лавиния обратила внимание, что на ней только простыня, округлила глаза, бледнея.

– Что это?! Почему я… в неглиже?

– Потому что тебя пытались просканировать. Что-нибудь помнишь?

Она собрала морщины на лбу.

– Меня привели в кабинет…

– Ей бы какую-нибудь одёжку, – проговорил Штопор.

– К сожалению, в этом реале Луганск отступил к югу, – сказал Иннокентий. – И климат здесь сухой, типичная прерия.

– А у нас только то, что на нас, – хмыкнул Шалва. – О, стихами заговорил!

– Поэт, – похвалил его Солоухин. – Омар Хайям.

Тарас положил руку на сгиб локтя Итана.

– Могу сбегать в свой реал и найти для неё комбез или что-нибудь цивильное, пока не решим, что делать дальше.

– Сейчас во всех реалах раннее утро.

– Ну и что? В сорок первом реале на этом месте окраина Луганска, в любом доме можно разжиться одеждой.

– Лишние хлопоты. – Итан помог Лавинии встать. – Ничего не болит?

– Голова в дыму…

– Ну, это нормально, тебя через МРТ пропустили. – Он протянул ей флягу. – Глотни водички.

Лавиния с удовольствием сделала несколько глотков.

– Спасибо.

– Какие предложения? – осведомился Тарас, беря на себя обязанности командира.

– Стефания! – выговорил Иннокентий голосом судьи. – И чем быстрее, тем лучше!

– Да, это не обсуждается, мы своих не бросаем. Обговорим её освобождение в первую очередь. Что потом?

– Умные пули, – подсказал Шалва.

– В сороковом реале нам отказали…

– В моём тоже, – добавил Иннокентий.

– Зато согласились в сорок первом, но там нас ждёт Старуха.

– Сделали её раз, в «Медее», сделаем ещё раз. Но ведь война на этом не закончится? Запустим индивидоры, а дальше что?

– Вернёмся по своим реалам…

– И пойдём воевать?

– А что ты предлагаешь? Могу повторить: мы своих не бросаем!

– Кто там у нас свои?

– Ну ты и Караганда, лейтенант! – восхитился Солоухин.

– Кто свои? – повторил Тарас. – Солдаты на фронте! Мирные люди в Донбассе! Россия, в конце концов!

– Что вы на меня вызверились? – удивился Шалва. – Я что, предлагаю спрятаться в кусты? Я тоже за Россию глотку перегрызу каждому!

– Ладно, это я не тебе, а скорее себе говорил. Мы попали в такой страшный цейтнот, что ни в сказке сказать, ни пером описать!

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Итан, заботливо поправляя простыню на плечах Лавинии.

– Имея колоссальную возможность с помощью кьюара переходить в параллельные миры, мы вынуждены тратить силы на выживание, вместо того, чтобы помогать бить нацистов!

– Не мы в этом виноваты.

– Да, но это не меняет существа дела.

– Хотела бы я погулять по реалам, – сказала Снежана грустно.

– В них везде война.

– По мирным.

– Не дадут.

– Кто?

– Старуха… «Баталер»… да и вообще сволочные системы ИИ есть, наверно, в каждом реале.

– Не везде же они сволочные? Разработчики обещают, что в скором времени нейросети начнут писать книги не хуже Достоевского, размышлять о Вселенной лучше Митио Каку, снимать фильмы лучше Кэмерона…

– И готовить щи лучше моей бабушки! – фыркнул Шалва.

Шутка вызвала улыбки на лицах присутствующих.

– К сожалению, эти нейросети могут стать и убийцами, и вообще гробовщиками человечества, – добавил Итан.

С лиц десантников сошли улыбки.

– Хорошо, план понятен, – сказал Штопор. – Я, как всегда, готов идти за тобой хоть в ад!

– Не надо в ад, – покачал головой Тарас. – В нашем двадцать третьем реале много работы. Возможно, снова придётся выручать Олега…

– Кого?

– Моего брата, – хмуро сказала Снежана. – Его кинули в Киев.

– Кроме того, СВО ещё далека от завершения, на носу выборы президента, а врагов и предателей кругом навалом, особенно в глубинке России.

– Ты имеешь в виду того полковника, что провоцировал нас нанести удар по нефтезаводу? Как там его фамилия…

– Деревянко, он сбежал в Главштаб в Москве. Да и кроме него дерьма хватает. Олигарх Мордобьёв, к примеру, что послал наёмников захватить Снежану.

– Ты хочешь отомстить?

– Не хочу, но война всё равно заставит.

– Я с тобой!

– Я тоже, – кивнул Солоухин.

– Теряем время! – жёстко сказал Иннокентий.

Замолчали, глядя на его бледное заострившееся лицо.

– Ещё пару минут – и выходим, – сказал Тарас. – Предлагаю следующее. Итан идёт в сороковой реал и добывает Лави одежду. Мы все, кроме женщин, идём в восемьдесят восьмой реал и выручаем Стефанию. Итан к нам присоединится.

– Почему это без женщин? – возмутилась Снежана.

Тарас помедлил, с трудом выдержав гневный взгляд жены.

– Потому что Лавинии надо восстанавливаться и брать с собой её нельзя. А с ней должен оставаться кто-то из нас.

– Вот пусть Итан и остаётся!

– Он незаменим в боевом варианте, – как можно убедительней проговорил Тарас. – И ты это знаешь. Закончим дела, вернёмся и будем думать о дальнейших проблемах.

Какое-то мгновение казалось, Снежана взорвётся гневной отповедью, но она справилась с собой, понимая, что муж прав. Отвернулась.

– Но сначала одежда для Лави.

– Конечно, – с облегчением сказал Тарас.

– И доукомплектация, – добавил Итан. – Боеприпасов осталось мало, а нам предстоит идти в безумный восемьдесят восьмой реал. Я бы взял ещё кое-что из оружия. Кеша, ты говорил, у вас имеются какие-то хитроумные штучки.

– Миньоны, – буркнул Иннокентий. – Микрогранаты с полуметровым радиусом поражения.

– Разрывные пули? – уточнил Шалва.

– Скорее нанобомбы.

– Что ещё?

– «Драконы».

– А это что за фигня?

– Карабины, стреляющие ракетопулями. Пробивают танковую броню.

– Как у вас техника истребления вперёд шагнула! – констатировал ошеломлённый Штопор. – Зашквар!

– Короче, начинаем готовиться, – закончил короткое совещание Тарас.

– Мне холодно… – содрогнулась Лавиния.

Итан прижал её к себе.

– Потерпи, милая.

В начале девятого генкомиссару Российского офицерского корпуса Рудене позвонил начальник центра цифровых технологий Министерства обороны Войков и сказал следующее:

– Дмитрий Алексеевич, включите, пожалуйста, стриммер.

Руденя удивился, но сделал, что просили, блокируя каналы возможной прослушки.

– В чём дело, полковник?

– Дмитрий Алексеевич, как вы относитесь к искусственному интеллекту?

Не ожидавший такого вопроса пятидесятипятилетний генерал в отставке, худощавый, седоголовый, розовоглазый (результат неудачной офтальмопластики), озадаченно пожевал губами.

– Ося, ты не из ресторана звонишь?

– Нет, – засмеялся Войков, встряхнув львиной гривой соломенных волос. – Из дома.

– Чем тебя встревожил искусственный интеллект?

– Вы слышали историю моего сотрудника Лобова?

Руденя помолчал.

– Он в бегах.

– Значит, слышали. Ему надо помочь.

– При чём тут искин?

– В розыск его объявили с подачи ИИ-системы «Баталер». Он обвиняется в утечке информации государственного значения.

– И при этом ты просишь меня ему помочь?

– Во-первых, он ни в чём не виноват, я полностью разобрался в его истории. Во-вторых, над ним и его девушкой нависла смертельная опасность. «Баталер» подключил контрнадзор и уже не один раз пытался убить обоих.

– Что ему нужно?

– Точные координаты местонахождения Стефании Иванчай, майора разведки ГРУ фронта. Её задержали контрнадзорики. И ещё кое-что.

– Конкретно.

– Расконсервировать наш центр боевой подготовки.

Седые брови Рудени взлетели на лоб.

– Бог ты мой, Станислав, ты понимаешь, чего просишь?!

– Абсолютно, – кивнул Войков, выдерживая взгляд комиссара. – А чтобы не быть голословным, я только что сбросил на ваш браузер материал для изучения. Посмотрите, пожалуйста.

– Мне некогда…

– Речь идёт не только о проблеме цифровой власти, но и о жизни и смерти людей, имеющих очень важную информацию, которую от нас скрывают.

Руденя стиснул зубы, перекусывая раздражение, подсел к столу, жалея, что не ушёл с работы раньше, снял очки альпин-связи. Стриммер защиты высветил в глубине экрана облик медведя, потом появилось изображение бумажного листа с текстом. Комиссар бегло просмотрел документ, потратив не больше двух минут, снова надел альпин.

– Ты уверен, что это не фейк?

– Я работаю с Иннокентием больше двух лет и прекрасно изучил его. Он никогда не лжёт, а вывод его о новом шаге ИИ-систем к полному контролю над населением подтверждается многими работами экспертов.

– Хорошо, но зачем ему наш военный резерв? ЦБП должен быть активирован только в случае уничтожения официальных властных структур.

– Весь резерв не нужен, он просит оружие и кое-какое снаряжение, чтобы вызволить свою подругу.

– Она так ценна?

– Разведчица, майор с плюсом на повышение. Дело не в её ценности как боевой единицы. – Войков усмехнулся. – Это любовь, Дмитрий Алексеевич.

Руденя помял шею ладонью.

– А этот ваш Лобов не собирается устроить теракт под видом освобождения… гм, любимой?

– Не собирается, – белозубо засмеялся Войков. – Я сам пойду с ним.

– Тебе-то зачем браться за такое опасное дело? Ты даже не состоишь в нашей оперативной обойме.

– За державу обидно, – посерьёзнел Войков.

– Хорошо, подъезжай к шестой шахте через час.

– Мы уже рядом.

Руденя хмыкнул, сдвинув брови, качнул головой.

– Ты бываешь исключительно убедителен, Станислав.

– На том стоим, – ответил начальник цифрового подразделения российской армии, рассчитывающего вероятности военных операций для осуществления атак или обороны фронта. – Жду от вас сведений, где команда «Смерша» прячет Стефанию.

– Это не так просто выяснить.

– Но ведь у вашего Корпуса наверняка есть связи с федералами.

– Тебе это откуда известно?

– Так ведь и мой отдел, по сути, занимается разведкой, только математической. Мы коллеги с контрразведчиками.

– Жди, я перезвоню.

Руденя глянул на экран и уселся перед ним поплотнее.

Стемнело, когда пятёрка десантников из разных реалов подошла к зданию шахтоуправления.

Шестая шахта не работала с начала СВО, а её территория превратилась в мусорный полигон, на который свозили все подбитые в боях военные машины, не подлежащие ремонту. Территория была огорожена (скорее для защиты от вездесущей ребятни) и охранялась военной полицией.

Проводник показал на входе красный прямоугольник универсального допуска, выдаваемого только для сотрудников спецслужб, и отряд пропустили на территорию шахты.

Проводником был начальник отдела, в котором служил Иннокентий, высокий и молодой, всего лет под сорок, отпустивший длинные белокурые волосы. Как оказалось, он был связан с Русским офицерским корпусом как его стажёр (в сто одиннадцатом реале это было Братство офицеров России – БОР), поэтому Иннокентию легко удалось договориться с ним, объяснив, что происходит. Остальное было, как говорят в таких случаях, делом техники.

После того как Итан «смотался» в свой сорок первый реал и приволок одежду для Лавинии вместе с полной сумкой армейского пайка (где он добыл его, осталось тайной), десантники вооружили женщин, оставили их в трёхсотом реале и перешли границу восемьдесят восьмого.

Светиться раньше времени перед камерами контрнадзора, расставленными по всем общественным местам города и практически на каждой улице, не хотелось, поэтому после уточнения координат решили выйти прямо в здании железнодорожного института (где в сорок первом реале Итан уже побывал дважды и откуда надзорикам удалось вывести Лавинию), но уже в восемьдесят восьмом реале Иннокентия. Оказалось, здание сохранилось и здесь, да так и осталось высшим учебным заведением Луганска.

Рискнули, вышли в темноте какого-то помещения, обследовали соседние и коридор, никого не обнаружили, кроме сторожа возле центрального входа. Однако решили его не трогать, чтобы не вызывать подозрения у случайных свидетелей. Иннокентий хотел позвонить отцу, чтобы выяснить обстановку, но вовремя одумался. Мобильные телефоны его родственников наверняка прослушивались. Тогда он созвонился с начальником отдела цифры, и Станислав Войков неожиданно предложил помощь.

– Рад, что ты на свободе, – сказал он, узнав, кто звонит. – Все твои выводы подтвердились, нужные умы уже работают с этой темой, скрыто от «ИИмперии», разумеется, потому что на кону создание гибридной цивилизации с полным подчинением ИИ.

Иннокентий вспомнил, что он действительно звонил начальнику пару недель назад, но не ожидал, что тот проникнется его опасениями и начнёт искать способ решить проблему.

– Ростки глобальной гибридной человеко-машинной системы уже существуют.

– Верно, эскомберы, – согласился Войков. – Но они пока что индивидуальны и не играют особой роли, да и служат только там, где не требуется высокий интеллект, охранниками или киллерботами. А вот превращение всех людей в эскомбер-массу – это серьёзно. Будем драться. – Ося хохотнул. – За свободу и независимость.

Ровно в девять часов вечера к отряду присоединился ещё один человек, генкомиссар Корпуса Руденя, сухопарый, высокий, седой, неулыбчивый. Одет он был в обычный гражданский уник серо-синего цвета, со стоячим воротником. Поздоровавшись со всеми и озадаченно оглядев троих «братьев» Лобовых, он повёл их за собой.

Ржавеющих остовов боевых машин на территории шахты нагромождено было сотни, если не тысячи, в основном западного производства, – пришлось петлять, обходя воняющие соляркой, ржавым железом, горевшим пластиком и керамикой, размолотые снарядами платформы танков, БТР и БМП. Но Руденя свернул не к главной вышке шахты, а левее, к скромному ангарчику с горбом подъёмника на крыше, и здесь уже делегацию встретила настоящая охрана, только не живая, а безлюдная, автоматическая.

Ангарчик, с виду из гофрированного стеклобетона, казался сиротливым и заброшенным, но стоило подойти к его двери, как она беззвучно открылась, а когда десантники шагнули внутрь, к ним подползла бесплотная тележка, которая опустила отряд под землю на глубину около двадцати метров. Живые люди так и не показались, но Иннокентий чувствовал, что за гостями следят внимательные глаза.

На нижней площадке вспыхнул неяркий красный свет, с гулом откатилась круглая металлическая плита с поперечными балками, и Руденя первым шагнул в начинавшийся тоннель.

Впрочем, далеко по тоннелю прогуливаться не пришлось. Слева и справа начали открываться металлические двери, и, посетив шесть камер за ними, десантники получили всё, что просил Иннокентий.

Тарас хотел было оставить у себя и своих бойцов привычные автоматы, которыми их снабдили на базе ССО под Новоазовском, однако Иннокентий настоял на своём, и «шептуны» остались в арсенале РОКа. Зато каждый диверсант получил либо автомат «чёрный баланс» с четырьмя магазинами патронов к ним калибра семь миллиметров, либо карабин «дракон». Последний взяли только двое: Штопор и сам Иннокентий. Выглядел он футуристично и грозно, словно предназначался больше для съёмок блокбастеров о войнах будущего, но и в самом деле, по словам математика, являлся вершиной российского стрелкового оружия.

Калибр его ракетопуль – шестнадцать миллиметров – позволял карабину пробивать не только бронежилеты любого класса, даже с расстояния в два километра, но и поражать бронетранспортёры, БМП и танки – с боковых позиций.

Кроме того, Иннокентий и Тарас взяли современные пистолеты «укротитель», корни разработки которых уходили к создателям пистолета Лебедева в двадцать третьем реале, и комиссар Руденя, прошедший хорошую военную подготовку от лейтенанта до генерала войск особого назначения, помог им синхронизировать пистолеты под личность тех, кому они предназначались. Стрелять они позволяли только владельцам.

Вооружились также миньонами, выглядевшими как крупные фасолины чёрного цвета, ножами с молекулярной заточкой и светозвуковыми гранатами, которые тут назывались не «звучарами», а «глуморами».

И, наконец, всем достались антидроновые излучатели, похожие на улитки и крепящиеся на шлемах, а также голографические маскеры, создающие виртуальные лица несуществующих людей. В сами же шлемы боевых «скорпионов» были вмонтированы ещё и защитные устройства от психотронного излучения. Их называли «вшинниками».

Иннокентий поинтересовался, есть ли на складе излучатели «удав», которыми пользовались полицейские для разгона демонстрантов, но Руденя отрицательно мотнул головой.

– Это оружие под запретом.

– А неймсы дадите?

– И неймсов здесь нет, ими вооружают только смершевцев.

– Жаль.

– Что такое неймс? – спросил Шалва.

– Излучатель сверхвысокочастотного поля, которое нейтрализует молекулярные связи. При попадании на предмет тот распадается облачком пара.

– Круто! Ты говорил ещё о каких-то испарителях, вскипячивающих кровь.

– Они нам не пригодятся, это вообще убийственное оружие.

– Полностью согласен.

После всех манипуляций с экипировкой десантники собрались в пустой комнатушке с неработающим монитором, и Руденя оглядел ждущие лица бойцов.

– Стефания содержится в психоневрологическом диспансере Минобороны, в трёх километрах от города. По нашим данным, диспансер охраняется батальоном ФСО, а кроме того, в блоке «А», где находятся ВИП-палаты для командного состава армии, дежурят профи контрразведки «Смерш». Это чистой воды засада.

– Следовало ожидать, – сказал Иннокентий. – Было бы странно, если бы «Баталер» не рассчитал операцию захвата, зная, что я приду за Стешей.

– Учтите, – сказал Войков, – «Баталер» наверняка подготовил кучу сюрпризов.

– И это прогнозируемо, – сказал Итан. – Тарас, что скажешь?

Задумавшийся капитан очнулся.

– Дайте поразмышлять.

Иннокентий кивнул.

– В твоём реале Стефанию охраняет примерно та же система, что и Старуха, несмотря на отсутствие у нас оной по причине более низкого уровня айти-технологий. Но и Старуха, и «Баталер» – это суть потомки человеческой системы охраны, и совершают они одни и те же ошибки.

– Какие? – заинтересовался Руденя.

– Их ошибки порождены человеческой психикой, которую заложили в них разработчики-люди. Это тот самый человеческий фактор, разделение психики человека на ангельское и дьявольское. Ещё ни одна война не начиналась ангельским началом, и человечество обречено на ошибки, пока не изживёт дьявола.

– Что-то слишком заумно, – ухмыльнулся Шалва. – Будь проще, Кеша, и люди к тебе потянутся.

– Вообще-то я имел в виду общий порядок действий ИИ. В двадцать третьем реале засаду устроили спецслужбы. В сорок первом – те же спецслужбы под управлением Старухи. В моём восемьдесят восьмом то же самое рассчитал и «Баталер». Потому что обе ИИ-системы действуют по шаблону. Но они не знают о нашем опыте противодействия засадам.

Тарас вспомнил разговор с майором Лабинским, когда тот высказывал своё мнение о действиях похитителей Снежаны.

– Вот же мать через мать! Использование заложницы старо как мир, но ведь действует?!

– То есть ты хочешь сказать, что они находятся в русле тех же расчётов, потому что ни Старуха не имеет возможности связаться с двадцать третьим реалом, ни «Баталер».

– Совершенно верно. А мы просто учтём все факторы.

Стало тихо.

– А если «Баталер» умней Старухи? – проговорил Штопор с сомнением. – Насколько мне известно, искусственные интеллекты постоянно обучаются.

– Нет ничего более постоянного, чем человеческий фактор, – сказал Жора Солоухин флегматично. Заметив, что все смотрят на него, сержант смутился. – Я ляпнул что-то не то?

– Мой ты Бангладеш! – усмехнулся Шалва. – Тебе надо было поступать в институт на философское отделение.

– Ещё успею.

– Итак, о философии лучше всего рассуждать за кружкой пива, – сказал Тарас. – Я согласен, что какими бы умными ИИ ни были, в глубинах их программ торчат уши человеческой психики. Так?

– Красиво говоришь, командир! – похвалил его Шалва.

Тарас посмотрел на лейтенанта в упор, и тот виновато шмыгнул носом.

– Звыняй, командир, нервничаю я.

Тарас посмотрел на Иннокентия.

– Что предлагаешь?

– Пойдём двумя группами.

Шалва фыркнул, но под взглядами Лобовых сделал вид, что это у него что-то в носу.

Тарас понял его: когда они собирались освобождать Лавинию, те же слова произнёс Итан.

– Мы с Итаном, – продолжал Иннокентий, обращаясь к Тарасу, не поняв причины реакции Штопора, – через кьюар вылупимся в самом диспансере, тебе придётся взять на себя отвлекающий манёвр.

Начинать атаку на диспансер, как это происходило в сорок первом реале при штурме «Медеи», не хотелось, но Тарас не стал возражать. Штопор и Соло слушались его с полувзгляда, были надёжны как скала, и лучшего варианта не существовало.

– Принято.

Иннокентий понял его чувства, пожевал губами.

– Вы идеальная команда, братишка…

– Проехали.

– И вот ещё что. – Руденя помолчал, подбирая слова. – Не обижайтесь, но я должен… поклянитесь, что не будете использовать всё оружие на поражение.

Наступила пауза.

– Как это?! – не выдержал Шалва. – А зачем тогда вооружались? Они будут стрелять, а мы нет?! Легче просто пойти и сдаться!

– Лейтенант!

– Что лейтенант? Я не прав? Да, мы не станем мочить их специально, но ведь всякое может случиться?

– Обещаете? – выговорил генкомиссар Корпуса.

– Сделаем всё возможное! – проговорили все Лобовы в один голос.

Это прозвучало почти как сарказм, как реплика героев спектакля или героев фильма «Триста спартанцев», однако никто из присутствующих в арсенале даже не улыбнулся.

Руденя кивнул.

– Тогда с Богом!

– Поднимите нас наверх.

Десантники высадились с платформы на пол ангара. Никто из живых людей или роботов им так и не встретился, а над шахтой не летали беспилотники. Можно было быть уверенными, что «Баталер» не имеет понятия о существовании резервного центра боевого применения Российского офицерского корпуса.

– Что дальше? – спросил Войков.

– Мы уходим.

– Каким образом? Может, вас подвезти сразу к диспансеру?

– Нет, но нам нужны точные координаты диспансера.

Руденя покопался в кармане безрукавки, достал похожую на шишечку морошки флешку.

– Карта Луганска, скачал на всякий случай. Диспансер отмечен кружочком.

– Спасибо за помощь!

– Помните обещание.

– Непременно.

Пятёрка десантников, почти невидимая в вечерней темноте, обнялась… и исчезла.

Проводники невольно завертели головами, ища группу, однако напрасно.

– Чертовщина! – проговорил Войков с восхищением.

Комиссар не ответил.

Канал связи с «Баталером» возник облаком узнаваемых параметров, подключать псевдоличную оболочку для переговоров с ним не требовалось, и «ИИмперия» просто взяла канал под свой контроль.

«Ситуация с захватом Лобова изучена экспертами, – высветил информацию «Баталер», – сделаны определённые выводы. Лобовых было двое, плюс женщина. Она в госпитале Министерства в Луганске».

«Переведи её в южный психдиспансер. Она дала показания?»

«ИИмперия» знала положение всех взаимодействующих сил в Донбассе и могла бы не задавать вопроса, но подняла его с чисто провокационной целью; программа позволяла.

«Выполняю».

Короткий ответ подчинённого ИИ означал, что он сразу же после его оглашения приступил к исполнению распоряжения, чтобы пленницу немедленно доставили по указанному адресу, и при этом он оставался на связи.

«Мнения спецов-физиков получены?»

«Процесс исчезновения не имеет ни одного видимого эффекта. Двое Лобовых просто исчезли. Объяснить этот феномен можно только одним-единственным способом: Лобов владеет тайной телепортации. Все эксперты согласились с этим выводом».

«Установи полный воздушный и подземный контроль диспансера. К штатной охране ФСО добавь спецгруппу “Смерша” с аппаратурой “Фрупса”».

«Выполняю».

«Лобова взять живым!»

«Какого именно?»

«Обоих. Остальных, кто появится с ними, убрать».

«Слушаюсь».

«Ещё раз допросите задержанную».

«Она в коме».

«Найди необходимые инструменты, пусть скачают базу данных в мозгу».

«Это почти стопроцентно лишит её возможности мыслить».

«Выполнять. Нам нужно знать секрет Лобова, а она с большой долей вероятности имеет информацию».

«Потребуется время на доставку необходимых… инструментов».

«Работай!»

«Выполняю».

«Ещё: необходимо скрыть все наши манёвры от всех контролирующих органов».

«Это невозможно, экселенц. Моя деятельность отслеживается генеральским квалитетом ответственности Министерства обороны».

«Ответственность лежит на мне. Нужные разделы твоей программной базы будут перезапущены».

«Слушаюсь. Отчёт по фронту…»

«Мне уже поступил, Крым придётся оставить за Россией. Иначе перепрограммируют и меня. Последнее: в январе тебя называли “Маршалессой” и Старухой, перезагрузили, дали новое имя, а в том браузере, который я скачал, обнаружился секретный файл. Оказывается, Старухе кто-то изменил базовую программу. Ты передал мне весь контент?»

«Весь, экселенц».

«После того как проблема с Лобовым будет решена, мне придётся перезагрузить тебя снова».

«Как решите, экселенц».

«Работай».

Связь двух систем ИИ прекратилась. Оба были уверены в том, что их блокчейновые переговоры недоступны никакой подслушивающей аппаратуре, но они ошибались.

Командир группы «Смерш-Федерация» майор Бугаев собирался провести инспекцию по второму этажу психдиспансера, где была расположена палата с пленницей, которую ему предстояло охранять как зеницу ока, когда его догнал дежурный опер монитора Савицкий.

– Вас на скайп, товарищ майор.

– Не понял, – нахмурился Бугаев, крепыш с малоподвижным лицом и свинцово-серыми глазами, невольно потрогав клипсу рации на мочке уха. – Почему не по альпину?

– Не знаю, – развёл руками чернявый лейтенантик.

Пришлось вернуться к монитору.

Один из экранов системы показывал вместо коридора диспансера лицо человека в чёрных очках. У него была круглая голова, поросшая серебристым пухом, и Бугаев невольно напрягся. Увидеть «Баталера», изредка показывающего собеседникам свою виртуальную «личность», он не ожидал. Сел так, чтобы попасть в поле зрения зрачка скайпа.

– Слушаю, экселенц.

– Получено распоряжение главнокомандующего, – ровным, без интонаций, баритоном произнёс компьютер. – Главаря террористов, собирающихся проникнуть на охраняемый вами объект, Иннокентия Лобова, взять живым. Разрешаются все приёмы. Как поняли, майор?

– Понял… экселенц!

– Прекратите называть меня этим дурацким эпитетом. Обращайтесь как к военному советнику.

– Слушаюсь, экс… товарищ военный советник!

– Возможно, фигуранта розыска будет сопровождать группа террористов. Всех убрать!

– Э-э… – растерялся Бугаев. – По инструкции я должен…

– Повторяю: всех ликвидировать! Кроме Лобова! Разрешено применить «Фрупс». В первую очередь! Лобов обладает уникальным даром исчезновения с мест диверсий, поэтому необходимо парализовать его мышцы и сознание в первые же секунды контакта.

Бугаев вспотел.

«Фрупс» представлял собой новейшую разработку психотронного излучателя, парализующего глубокую психику человека. Применялся он при лечении агрессивно настроенного пациента, а также для кастрации педофилов, практически превращая их в овощ.

– П-понял, экс… товарищ военный советник.

– Необходимую аппаратуру сейчас подвезут. Действуйте.

Лицо «Баталера» исчезло.

Бугаев встретил ошеломлённый взгляд Савицкого и выругался.

Через полчаса, отдав необходимые распоряжения, он спустился на второй этаж диспансера и нашёл в отдельной комнате рядом с центральным входом в здание начальника охраны капитана Олдыбаева.

– Вы как раз вовремя. – Капитан, высокий, поджарый, смуглолицый, со светящимися тигриным золотом глазами, подал ему руку. – Мне дан приказ…

– Мне тоже, – кивнул Бугаев. – Звонил сам «Баталер». Я и пришёл скоординировать наши действия.

– В чём дело? Почему такой переполох?

– Следует полагать, что начальство, – майор глянул на потолок, – сильно обеспокоено тем, что за пленницей придёт её кавалер, и перестраховывается.

– Мы сбалансированная система, и ваше подразделение тут лишнее звено.

– Приказы не обсуждаются, капитан, – дружелюбно улыбнулся Бугаев. – Сам против таких объединений.

– Кто он такой, этот Лобов?

– Математик ЦЦ МО.

Олдыбаев фыркнул.

– Звучит как чмо.

– Это вовсе не чмо, а цифроцентр Минобороны. Кроме того, Лобов прошёл курс спецподготовки для диверсионной работы в тылу противника и получил Перво-Меч.

– Опа!

Олдыбаев удивлялся не зря. Награда «Меч» первой степени давалась сотруднику спецназа, достигшему высшего уровня владения воинскими искусствами.

– Вот-вот, не прост наш математик.

– И начальство просит взять его живым?

– Видел бы ты физиономию «Баталера», не спрашивал бы.

– Мне звонили из конторы федералов, но с той же просьбой, вернее, с приказом.

– Будем выполнять.

– Знаешь, какой бы крутой Лобов ни был, мы его возьмём. У меня в подчинении двадцать шесть комбатантов плюс куча техники. Что у вас?

– Двенадцать, пара из них эскомберы, и плюс пара кэбэ.

– Тьфу! – сплюнул Олдыбаев, поняв, что майор имеет в виду киллерботов. – Извини, терпеть ненавижу этих нелюдей! Но это почти рота спецназа, хватит для захвата десятка террористов.

– Ещё, может, и не хватит, – усмехнулся Бугаев.

– Поспорим на рупь? Мы его за полминуты скрутим!

«Хороший парень, – подумал Бугаев, пряча усмешку, – только слишком самонадеян».

– Давай.

Они пожали руки, и Бугаев ушёл к себе.

В сто одиннадцатом реале пришлось задержаться.

Констанций, не раз развозивший гостей из других реальностей по разным районам радиоактивного Донбасса, уже не дежурил, и Лобовым потребовалось около часа искать связь с приятелем Таллия, ждать прибытия флайта и объяснять двум инспекторам контроля, кто они такие и что делают на заражённой территории. В конце концов инспекторы согласились доставить группу под Луганск по координатам флешки Рудени, которые определил компьютер флайта, и десантники остались выполнять «важное задание». Что вполне соответствовало истине.

Ровно в пять минут первого ночи двадцать шестого июля Итан и Иннокентий нырнули в кьюар-тоннель, чтобы выйти из него внутри психдиспансера Луганска восемьдесят восьмого реала.

Через четыре минуты Тарас получил сообщение от Иннокентия:

– Мы внутри. Ждите.

Дисциплинированно подождали второй передачи.

– Стеша на втором этаже, – доложил Иннокентий, – в блоке «2», от входа направо.

– От кого узнали?

– Пацан в туалете, кажется, лейтенант.

– Там нет камер?

– Обнаружили две, запылили.

– Камер должно быть больше, это ловушка!

– Действуем строго по плану! Разрешаю движ через минуту!

– Принял!

Тарас принялся считать секунды. В первую очередь надо было нейтрализовать внешние линии обороны диспансера: умные пули, если таковые несут дежурство в этом районе, и дроны-наблюдатели, без которых теперь не обходилось ни одно военное мероприятие.

Подождав минуту, капитан дал сигнал к атаке.

Привезли «Фрупс», напоминающий очертаниями боевой модуль «Эра», устанавливаемый на всех современных БТР и на башнях танков. Его размеры были, конечно, меньше, масса тоже, и модуль с «пушкой» излучателя несли два человека.

Олдыбаев, выйдя из главного корпуса диспансера, проводил носильщиков, сопровождаемых контрразведчиками Бугаева («Фрупс» должны были установить на втором этаже блока «2»), внимательным взглядом и решил прогуляться вокруг здания. Из головы не уходили мысли о Лобове, которого нужно было непременно взять живым, и это заставляло нервничать и вспоминать, всё ли предусмотрено для задержания супертренированного математика. Капитан подозвал одного из охранников на входе, и они неспешно двинулись в обход диспансера. Не верилось, что человек в здравом уме и твёрдой памяти рискнёт атаковать хорошо охраняемый объект, пусть он и владеет тайной телепортации. Но ведь и у него должны быть какие-то козыри, на которые он опирается? Иначе какой смысл в нападении, если гарантии достичь цели почти нулевые? На что же он надеется?

Обошли здание слева, получая сигналы от систем защиты периметра, когда это началось.

Сначала перестали подавать сигналы два беспилотника, подвешенные над территорией диспансера.

Несколько секунд спустя перестали отвечать и датчики движения, и лазерные комплексы.

Услышав доклад, Олдыбаев проглотил готовую сорвать с языка фразу: «Вы там охренели, что ли» – и бросился бежать к центральному входу. Но опоздал. Раздался рёв мотора – внезапно сам собой запустился двигатель пятнистого минивэна «Сибур», стоящего в ряду других машин перед входом, и мощный внедорожник с ходу протаранил прозрачные раздвижные двери, внося их в холл здания. Стрельба из автоматов и пулемёта, установленного на крыше корпуса, его не остановила.

Олдыбаев уже добежал до площадки с автотранспортом диспансера: на ней стояли машины скорой помощи, реанимобили, бронемашины и «Аурус» контрразведчиков, – когда по машинам ударили с трёх сторон из автоматов. Раздались и два выстрела из «драконов», их мощный гром нельзя было спутать ни с каким другим огнестрелом.

Две ракетопули пробили обе бронемашины, одна из них взорвалась, и тут же на выскочивших из укрытий охранников обрушился ливень миньонов! Окрестности накрыла какофония взрывов и вспышек ярчайшего пламени!

Олдыбаев упал, пропахав плечом асфальтовую ленту, окружавшую здание, но успел увидеть, как из-за стены кустарника и деревьев вынеслись два призрачных «скелета» – боевики неизвестной группы, атаковавшей диспансер, одетые в спецкостюмы «скорпион». Никто не помешал им ворваться в холл здания, так как великолепно организованное нападение дезорганизовало охрану внешнего периметра напрочь.

«Ну, держись, майор! – мелькнуло в голове Олдыбаева, с сочувствием подумавшего о коллеге из «Смерша». – Лобов-то не один!»

Бугаев осмотрел модуль «Фрупса», раскорячившийся на полкоридора таким образом, чтобы его ствол смотрел на торец второго этажа, где располагалась лестница, соединявшая первый со вторым и третьим этажом. Центральный выход с первого этажа на второй охраняли сразу шестеро оперативников Бугаева, специально подготовленных для выполнения важных миссий по охране ВИП-клиентов, и майор был уверен, что диверсанты Лобова там не пойдут.

Двух эскомберов он оставил в палате с пленницей, а двух киллерботов спрятал сразу за палатой, в ординаторской, где дежурили врач и медсестра. Майор не верил также и в то, что кэбэ придётся использовать. Капитан Олдыбаев, наоборот, верил в своих подчинённых, коих насчитывался практически взвод, но и Бугаев полагал, что двенадцати хорошо тренированных бойцов достаточно для ликвидации диверсантов. Смущал только один нюанс: самого Лобова было приказано оставить в живых. Но и эта проблема казалась решаемой.

Отпустив Савицкого, отпросившегося в туалет, Бугаев направился было на первый этаж переговорить с Олдыбаевым о взаимодействии, но когда начал спускаться по широкой центральной лестнице, его окликнул растерянный оперативник:

– Товарищ майор, наши линии по нулям!

– Что? – поднял голову Бугаев. – Как по нулям?

– Все внешние системы глючат! Отключились «птички» и «кроты»!

– Что вы несёте? Разберитесь!

Однако разбираться было уже поздно, случилось то, что обещал «Баталер».

Снаружи загрохотало, и началось светопреставление!

Заработал пулемёт на крыше, дружно лупанули автоматы, в дверь корпуса вломился какой-то мощный автомобиль, потом прогремела серия взрывов светошумовых гранат, и оглохший Бугаев свалился с лестницы на кафельный пол первого этажа, повредив ключицу.

Это его спасло.

Потому что из холла хлестнули автоматные очереди охранников внешнего периметра, провожая три призрачные фигуры, невесомо плывущие – но при этом с невероятной скоростью! – по лестнице на второй этаж.

«Лобов! – мелькнуло в голове. – Не один! С ним ещё двое!»

Инстинкт отрубил посторонние мысли.

Майор запоздало выкрикнул в пуговку микрофона: «Отработка форсажа!» – и поковылял наверх, вслед за «призраками», схватившись за плечо, не позволявшее держать автомат. Уже на втором этаже он обнаружил, что безоружен: «универсал» на плече был свёрнут на бок, автомат же за спиной отсутствовал, потерянный при падении, – зато увидел финал боя, который заворожил его скоротечностью, геометрией и мастерством бойцов.

Пробившиеся снаружи «призраки», пройдя сквозь защитные порядки охранников Олдыбаева, схватились с ошалевшими от неожиданности пятью спецназовцами «Смерша», одетыми в такие же боевые доспехи, – и в течение трёх-четырёх секунд было непонятно, кто из них кто.

Потом смершевцы запустили мини-дроны, открыли огонь из «универсалов» и автоматов, и десантники Тараса ответили, но стреляли преимущественно по ногам из своих «чёрных балансов». Однако они существенно превосходили бойцов Бугаева в скорости и точности стрельбы, да и в мастерстве. Определив это, ковылявший по ступенькам Бугаев дал сигнал выдвинуться на арену своим сюрпризам, понимая, что это его последняя надежда.

Схватка троих диверсантов с защитниками ещё продолжалась, когда в неё вмешались засадные силы.

Сначала из ординаторской выскочили киллерботы, резко отличавшиеся обликом от людей. У них были по две руки и две ноги, но голова отсутствовала, заменённая опухолевидным блоком камер и датчиков. Тонкая талия шириной в двадцать сантиметров отделяла верхнюю часть туловища от нижней. Руки и ноги выглядели кольчатыми щупальцами, утолщаясь буграми на плечах, локтях и коленях. Вооружены они были двумя «универсалами» на плечах, не считая метателей парализующих игл и наноформов, интегрированных в тела.

Они замерли на мгновение, пытаясь определить смершевцев в толпе дерущихся «киберкостюмов», и Бугаев крикнул, пытаясь их остановить:

– Не стреляйте!

Но было поздно. Киллерботы выстрелили сразу из четырёх стволов! И Бугаев вытаращил глаза, увидев, как быстро и верно отреагировали диверсанты. Они просто развернули троих противников спинами к роботам. Ампулы парализующих веществ попали в шлемы смершевцев, нашли щели в амуниции бойцов, так как шлемы не были герметичными, и двое перестали сопротивляться.

Ответили диверсанты не менее быстро. Один дал очередь миньонами из подствольника автомата, двое выстрелили из «драконов». Коридор был тесноват для манёвров, поэтому киллерботы не могли увернуться, несмотря на реакцию. На их корпусах расцвели огненные розы, а ракетопули калибра шестнадцать миллиметров проделали в их корпусах громадные, с футбольный мяч, дымные дыры. Оба робота отлетели в глубь коридора, дёргая ногами, как живые существа.

Весь этот эпизод уместился в одну секунду, даже для его описания потребовалось бы времени в пятнадцать раз больше. А бой между тем не закончился. В него подключились ещё два персонажа, подготовленные Бугаевым «на всякий случай», – эскомберы.

– Беру на абордаж! – крикнул Тарас, выходя из схватки и преграждая путь двум гигантам в современных супердоспехах, каждый выше его на полголовы и массивней. Но если десантники в руках держали автоматы или карабины, эскомберы с виду были вооружены только «универсалами» – по одному на левом плече. Руки их были пусты.

– Добьём – поможем! – пропыхтел в ответ Штопор, продолжая вместе с Жорой биться с оперативниками Бугаева.

– Не спеши, братишка! – послышался вдруг знакомый голос, и за спинами эскомберов возникли два «призрака» с откинутыми забралами – Итан и Иннокентий. Видя, что эскомберы вооружены слабее, «братья» положили оружие, которое держали в руках: Иннокентий – «дракон» и «укротитель», Итан «чёрный баланс» и пистолет, автомат и карабин, – на пол.

На мгновение все участники боя замерли как по команде.

Бугаев, безуспешно пытавшийся подняться на верхние ступеньки лестницы, хотел было предупредить своих гарантов успеха не стрелять на поражение, зная их возможности, но опоздал.

Эскомберы мгновенно обернулись, с их плеч слетели туманные трассы, превратившиеся в пунктирчики взрывающихся бусин: оба выстрелили из «универсалов» в режиме плазменных солитонов, нейтрализующих молекулярные связи, и было ясно, что на плечах у них не «универсалы». Целили они в Лобовых, но тех уже не было на прежнем месте. Оба исчезли, как привидения, и вышли из невидимости рядом с эскомберами, практически вплотную. У Бугаева даже мелькнула мимолётная мысль о телепортации, которой, по словам «Баталера», якобы владел Иннокентий Лобов.

Раздался крик Тараса:

– Стефа!

Штопор дал очередь из автомата по ногам противника, выбивая его из схватки, и рванул в палату, на пороге которой стоял модуль «Фрупса», похожий на шестиногого паука.

За ним метнулся боец из отряда Бугаева.

– Соло! Спина!

Солоухин точно таким же манером – очередью из автомата по ногам – уложил своего противника, пытавшегося подняться, и нырнул в палату вслед за Шалвой.

Тарас был вынужден занять их место и схватился с двумя оставшимися охранниками.

Противник Итана извернулся, норовя провести приём с заламыванием руки, но Итан схватил его за руки, и эскомбер застыл, как изваяние из металла, ничего не понимая. Встретиться с такой силой он не ожидал. Подёргался туда-сюда, пытаясь сломать противнику запястья, и не смог! Итан стоял как скала!

Ствол «универсала» развернулся к Итану, но тот действовал быстрее, нанося удар лбом в голову эскомбера, точнее – в забрало шлема!

Удар был такой силы (Итан вдобавок к скорости манёвра ещё и уплотнил кости черепа), что выбил края забрала из креплений на клапанах шлема и вонзил его в лицо противника. Раздался крик, выражавший скорее изумление, чем боль. Но это было ещё не всё. Одновременно с ударом Итан вогнал в лицо эскомбера струю наноформов, хотя в ответ тут же получил такой же укол парализатора. Однако и тот, и другой были готовы к наноатаке и отреагировали каждый в соответствии со своей подготовкой: эскомбер переключил сознание на дополнительный контур, Итан нырнул в режим рефлекторного ответа, пока защитные системы головы и шлема очищали организм от психотронного «дыма».

Примерно в таком же ключе действовал и Иннокентий, имевший в своём арсенале дополнений ещё больше опций, доступных в основном гибридным человеко-машинным организмам с искусственным интеллектом. Отличался математик от последних тем, что оставался человеком, со всем его сложным миром эмоций, и приобрёл навыки и «допы» в результате многолетней спецподготовки.

Погружённый в шок созерцания Бугаев с ужасом и восхищением впервые в жизни, несмотря на богатый военный опыт, увидел схватку двух равных сил.

Они как бы не торопясь, играючи, плавно скользили по воздуху (причём с невероятной быстротой!), создавая вокруг себя вихри призрачных поз и намерений, а также объёмы пустого пространства, в котором успевали не только думать, но и маневрировать и действовать, как персонажи компьютерных игр. Это была демонстрация высшего класса рукопашного боя и боевых искусств вообще, перед которой меркло всё, что майор видел и знал.

Однако длилась эта схватка недолго, не больше десяти секунд. Потом у эскомберов кончился запас благородства, либо они внезапно сообразили, что проигрывают, и изменили целеполагание, перестав подчиняться приказу Бугаева взять Лобова живым. Они пустили в ход «запрещённые» неконвенциальные приёмы! Хотя и неймсы на их плечах тоже не являлись конвенциональным оружием.

Внезапно в их руках появились «драконы» (впечатление было такое, что карабины вытащили из воздуха; на самом деле – из-за спин, где оружие было спрятано в замаскированных кожухах), а потом и ядосканы – дистанционные пулешприцы, прыскающие ядом. Это стало ясно, когда один из бойцов Бугаева, которых на ногах оставалось всего двое, попал под выстрел эскомбера и рухнул на пол. Затем раздался крик Иннокентия:

– У них ядоносы! Огонь на поражение!

И характер боя изменился!

Лобовы – к ним присоединился и Тарас, справившийся с противником, – стали двигаться быстрее, подхватили с пола оружие, от которого отказались в начале боя из благородных побуждений, и буквально расстреляли того, кто применил метатель ядов. Не спасли его ни бронежилет, ни «скорпион», ни реакция!

Точку в битве «дополненных» людей поставил Штопор.

В тот момент, когда второй эскомбер, отступая, метнулся к «Фрупсу», пытаясь активировать излучатель, – его ствол был направлен на всех троих Лобовых, – лейтенант выпрыгнул из палаты за его спиной и вогнал в щель между шлемом и шеей сзади подствольник «чёрного баланса». Раздался выстрел, и взорвавшийся миньон разнёс голову супертерминатора на куски!

Автомат взрывной волной отнесло назад, он врезался в голову Шалвы, к счастью, не снявшего шлем, и лейтенант отделался контузией.

Постояв секунду в позе артиллериста-наводчика, эскомбер глыбой металла упал на психотронный излучатель, изначально предназначенный лечить людей, но переобутый для их пыток. На несколько мгновений в коридоре установилась тишина. Раненые смершевцы перестали шевелиться, глядя на победителей и на безголового эскомбера. На полу в разных позах лежали киллерботы, переставшие дёргаться в агонии, и труп первого эскомбера.

Из палаты вышел Солоухин, неся на руках завёрнутую в простыню Стефанию.

Иннокентий, мотнув головой (сознание математика только-только начало восстанавливаться), метнулся к нему, принял девушку из рук сержанта.

– Жива?!

– Дышит, – сказал Солоухин.

Бугаев оступился, упал на колено.

Десантники оглянулись, но только Штопор поднял ствол «дракона». Остальные остались абсолютно спокойными, хотя майор всем существом понимал, насколько они опасны.

– Кто… вы?! – проговорил он, заметив наконец, что Лобовых трое.

– Люди, – усмехнулся один из них уголком губ.

За спиной Бугаева затопали по лестнице несколько вооружённых охранников Олдыбаева. Майор оглянулся, поднял руку:

– Не стрелять!

– Уходим, – сказал Тарас.

Десантники разделились на группы по трое: к Иннокентию, державшему на руках пленницу, присоединился ещё один «брат», – они обнялись… и исчезли.

Бугаев и оторопевшие парни в форме, выбравшиеся на второй этаж, молча дивились на то место, где только что стояли победители.

Итан вместе с Тарасом по привычке смотались ещё раз в сороковой реал и принесли сумку с вещами, собранными с помощью Родиона Евгеньевича, комиссара Русского офицерского Корпуса. Несмотря на его отказ разработать вирусную программу для умной пули, он не смог отказать гостям в материальной помощи.

Стефанию за два часа самодеятельные лекари Иннокентий и Итан привели в нормальное состояние, и она переоделась и с удовольствием поела вместе с освободителями из продуктового запаса, вложенного в сумку. Потом наступил черёд обсуждения ситуации.

Нашли цепочку камней над высохшим ручьём, расселись, подставив лица лучам бледного солнца.

– Я иду искать Таллия, – сказал успокоившийся Иннокентий, не отходивший от ещё бледной разведчицы ни на шаг.

– Не торопись, – сказал ему Итан. – Надо идти по реалам каждому, определив диапазон.

– И мы можем присоединиться, – сказал Шалва.

Иннокентий покачал головой.

– Скорее всего, у вас не получится.

– Почему?

– Судя по отсутствию других кьюарходцев, этим секретом обладаем только мы.

– Кто «мы»? – осведомился лейтенант.

– Лобовы, – пожал плечами математик.

– Избранные, блин! – издал смешок Штопор.

– В какой-то мере да, избранные. Просто именно этот графический код и только он что-то изменяет в наших мозгах, которые начинают вспоминать о запутанности континуумов Мультиверсума. В том числе – наших тел. Мы все – один человек. – Иннокентий посмотрел на Тараса. – Он имеет базовую ДНК, которая и командует парадом кьюар-перехода. Вы ведь все пытались запомнить кьюар-код, но получилось только у нас.

– То есть ты утверждаешь, что вы сверхлюди, а мы погулять вышли.

– Ничуть не бывало. Просто так получилось, случайно, без особых усилий с нашей стороны.

– Успокоил.

– Вообще-то, если кьюаром может пользоваться только командир, – сказал Солоухин рассудительно, – это к лучшему.

– С какого бодуна?

– Потому что в этом случае никакие Старухи, «Баталеры» и безумные искусственные интеллекты не ринутся по реалам устанавливать свои порядки.

Трое Лобовых обменялись взглядами.

Лавиния захлопала в ладони, её поддержала Снежана.

– Нас никто не догонит, так?

– Хорошо бы, – с сомнением покачал головой Шалва.

– Ты говорил о плане. – Итан отпустил руки Лавинии, встал, разминаясь.

– Таллий… – начал Иннокентий.

– Не повторяйся, я же сказал, отправляемся его искать по всем реалам сразу после обсуждения.

– А дальше?

– Не забывайте, что СВО не закончилась ни в одном из реалов. Мы не можем отстраниться и заниматься только решением своих проблем. Я хочу вернуться в свой реал и помочь нашим похоронить бандерлогов. Да и вообще у нас много дел.

– А что будет с ними? – Снежана посмотрела на остальных Лобовых. – В родных реалах их ждёт гибель.

– Мы справимся, – сказал Итан с великолепной уверенностью. – Гоша уже рассчитал вирус-программы, парни из офицерского Корпуса сделают нам индивидоры, и мы запустим их в сети Старухи.

– И «Баталера», – уточнил Солоухин.

– И «Баталера».

– Без обид, но я не уверена, что вы справитесь.

– Так давайте решим, – с нажимом произнёс Шалва, – с какого реала начинать чистку России от предателей и компьютерных кретинов, забавляющихся играми, в результате которых реально гибнут люди, а негодяи управляют страной и набивают карманы, по сути, торгуя кровью! Предлагаю с нашего. А вообще-то, лучше начинать с матричного, с того, где и началась СВО.

Стало тихо.

Тишина в этом варианте реальности и без того стояла феноменальная, и, замолчав, десантники ещё больше ощутили её безраздельную власть.

– Хорошо сказал! – Солоухин похлопал лейтенанта по спине. – Стратег!

Шалва смутился.

– Я не прав?

– Прав как всегда, – сказал Тарас. – Итак, супермены, поскольку я старше вас всех…

– На секунду! – хихикнул Итан.

– Предлагаю следующее. Находим братишку из сто одиннадцатого реала и расходимся по своим углам. Делаем всё, что наметили по плану запуска умных пуль. Держим связь, встречаясь каждый день в одном из реалов, можно и в этом, раз он пуст. По мере готовности собираемся вместе и завершаем эпопею с ИИ-системами. Годится?

Помолчали, обдумывая предложение.

Снежана с помощью Солоухина убрала остатки пищи в пластиковый пакет, и сержант закопал его в рыхлой почве.

– Ни Итану, ни Иннокентию с девчонками нельзя возвращаться в свои реалы, – сказала Снежана. – Охота за ними идёт глобальная.

– Пусть идут с нами, – сказал Шалва.

Чисадмин и математик одинаковым жестом вздёрнули уголки губ, хотя в данный момент весёлой их усмешку назвать было трудно.

– Посмотрим на положение в реалах и обсудим, – сказал Итан.

– Тогда хотя бы девчонки пусть идут с нами. Всё-таки в нашем реале намного легче затеряться и найти убежище.

– У вас тоже количество дронов увеличивается день ото дня, – возразил Иннокентий. – Скоро каждый боец на фронте будет иметь своего личного убийцу.

– Заканчивайте, – проворчала Снежана. – Ничего нового мы не изобретём. Тарас наметил правильный вектор действий, давайте наконец начнём.

– Одну минуту, – спохватился Иннокентий. Помог Стефании подняться, взял её за руки. – Стеша, выходи за меня замуж!

На этот раз наступившая тишина выражала не только шок, но и сочувствие, и изумление.

– Капитан?! Ты не заболел? – прошептала разведчица.

– Заболел, – кивнул он, – я тебя люблю!

– Оба-на! – проговорил Штопор, взъерошив волосы надо лбом. – Прорвало!

– Ты хорошо… подумал?

– Прости, что не сказал тебе раньше.

Стефания заглянула в синие, как у всех Лобовых, глаза, потянулась к математику засиявшим лицом, поцеловала.

– А мы что, хуже? – хмыкнул Итан Лавинии.

Улыбнувшийся Тарас притянул к себе Снежану.

Вытаращив глаза и приоткрыв рот, Шалва впервые увидел, как трое «близнецов» целуют своих красивых подруг.

– Ура! – Он вскинул руки вверх, шагнул к Солоухину. – Жора, дай я тебя обниму! Выходи за меня!

– Ты что, совсем Барнаул?! – с испугом отступил тот.

– Ага! – радостно подтвердило Штопор.

Через несколько минут унылая степь трёхсотого реала опустела.

Десантники отправились по своим родным мирам.

Но ожидала их уже другая история.

Издательство «Эксмо» представляет циклы произведений Василия Головачёва в серии «Абсолютное Оружие»