«…и откровение это уничтожило всё, что я некогда знал. Ранее я вопрошал Господа: 'Кто ты?», теперь же вопрошаю: «Кто я?»

Декер Кайз, «Послание Первому храму».

Таскол, дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

Ветер доносил звуки мятежа. Где-то на далёких улицах столицы шумели беспорядки.

Сегодня Милена позволила себе одну из слабостей, на которые закрывал глаза как Дэсарандес, так и она сама. В её постель проникла чужая тень. Ольтея Мирадель — рыжеволосая супруга блистательного Финнелона, — как и сама императрица ощущала тоску и нехватку любви в момент, когда мужья уехали на войну.

Это был компромисс. Та самая малость, которая дозволялась в должной степени хранить честь, чувствовать причастность и тушить жар собственного тела. Особенно в моменты, когда казалось, всё валится из рук.

Сейчас Ольтея, одетая лишь в тончайший пеньюар, стояла, положив подбородок на перила балкона, и наблюдала, как над дворцом торжественно шествуют облака. Луна терялась где-то за ними, скорее намекая на своё присутствие, чем действительно паря на небе. Мягкая синева, усеянная звёздами, затянула небесный свод, сгущаясь до черноты с изнанки облаков.

С этого ракурса ночь казалась мягкой и бархатной. Странно было слышать и даже видеть иное. Далёкие серии пронзительных выкриков. Дикий рёв очередной грубой толпы, которая вторгалась на ухоженные чистые улицы богатых кварталов, чтобы привнести в них хаос.

Ольтея не могла сдержать улыбки. Пусть лёгкой, пусть тонкой, но той, которая заставляла глубже дышать и наполняла лёгкие прохладой ночного воздуха. Ровный взгляд. Спокойствие в каждой части её тела. Душевная невозмутимость, проглядывающая наружу из тайного центра мира. Неподвижное знание, дарующее мягкую истому чуть ниже живота.

Незримый контроль. Осознание собственной значимости. Власть.

По небу разносилась многоголосая песнь неповиновения, распадаясь на отдельные крики ярости, страха, смятения. Волнение сотен стычек. Лязг оружия.

«Это всё ты, — шептал ей внутренний голос. — Ты это сотворила».

— Иди сюда, — негромко сказала Милена, но острый слух высшего сиона позволил услышать каждый шорох и шелест. — Что ты там застыла?

— Наблюдаю, — женщина добавила в голос нотку тщательно скрытого испуга. Ровно столько, чтобы дать понять любовнице свой «истинный» настрой. — Бунт в столице. Как мы до этого дошли, Милена?..

Улыбка императрицы была слишком печальна, чтобы успокоить и ободрить.

— Не беспокойся об этом. Мы в безопасности. Недовольных мало, их быстро подавят, — ответила она.

Ольтея тоже улыбнулась, изображая скованность и напряжение. Рыжая подошла ближе, падая в объятия Милены и прижимаясь к высокой груди, едва прикрытой тончайшей тканью. Они обхватили друг друга руками, ощущая тепло, упругость, пожар, а потом и влагу, которая его тушила.

Широкая кровать стояла в свете единственного включенного артефактного светильника. Все остальные потухли, создавая обстановку интимного полумрака.

Их губы робко и нерешительно — словно у юных подростков, осмелившихся на что-то тайное и запретное, — коснулись друг друга. Нежность. Дрожь. Желание.

Свет изысканного артефакта сходился в точку. Она не была яркой, напротив, тусклой и ночной. Для тех глаз, которые привыкли ко тьме. У светильника были разные режимы, как и у любой дорогой и качественной дворцовой поделки.

Точка рассеянного, неделимого света, которую нельзя потрогать, лишь осознать. Она отбрасывала все тени назад, прочь из яркого круга освещённых предметов. На складках полуоткинутого покрывала блестела голубая вышивка — ласточки, соединённые крыльями и хвостами. Мозаика из танцующих львов разноцветной дугой уходила в темноту потолка. И конечно же герб: золотое солнце с орлом внутри. Он был повсюду, незримо присутствуя при всех решениях и действиях, как тайных, так и явных.

Женские тела, превращённые в произведения искусства умелыми целителями и мастерами плоти, слились друг с другом, заворочавшись в мягких складках постели. Лёгкие касания, чувственные губы, давно изученные точки удовольствия, отдающие жаром возбуждения и истомы.

То, что нужно в момент слабости. То, что позволит отвлечься от последствий гибели Хиделинды и начавшихся из-за этого погромов. То, что даст разуму вновь собраться в единое целое. Чувство, близкое к любви, если дать ему такой шанс. Но кто позволит ему развиться до столь сильного уровня?

Так твердила себе императрица и Ольтея знала об этом, позволяя своей любовнице заблуждаться.

Прикрыв глаза, рыжеволосая женщина отдалась стремительному потоку, несущему на вершины блаженства. Яркий оргазм вызвал слёзы в уголках глаз. Божественно! Идеально!

После этого они лежали в объятиях друг друга, ощущая приятную опустошённость и забытье, равное благодати. Все тревоги отпадали, а с ними — и жестокий мир, из которого они появлялись. Было только здесь. Только сейчас. Вторая точка света, но уже не тусклого, а яркого, словно солнце, поскольку в центре его были они сами.

Пусть другие опаляют себе пальцы. Пусть отводят взгляды.

Ольтея провела тонкими, но сильными руками по груди Милены, ощущая приятную упругость. Гладкая кожа, тёплая и нежная. Манящая. Призывающая. Прикрыв глаза, она повернулась на другой бок и прижалась спиной к императрице, позволив той обхватить себя руками, давая возможность ощутить контроль над ситуацией, которого ей так не хватало.

Высший сион изображала слабость, позволяя другому заботиться о себе — немыслимая картина в сознании рядового человека.

Несколько долгих мгновений они лежали неподвижно и без движений. Ольтея ощущала чужое присутствие так близко и так живо, что никакие иные силы не могли быть реальнее. Мир, где существуют только они и ничего больше.

Даже жаль, что вскоре это изменится.

Женщина вновь задумалась о том, как постель меняет отношения. Ранее, когда они с Финнелоном обговаривали эти моменты, то она не могла и помыслить о том, что будет жалеть… Жалеть Милену. Императрице не суждено будет пережить грядущие события. Но такова жизнь, которая ограничивает каждое живое существо. Благ не хватит на всех — это аксиома мира. Невозможно сделать королём каждого. Нужны слуги, рабы. Нужны те, по спинам которых будут идти небожители, такие как она. А значит, необходимо закалить своё сердце и думать наперёд. О будущем.

Ольтея провела кончиком пальца по краю одеяла, как будто изучая вышивку, и опустила лицо, зная, что её любовница заметит это движение.

Губы рыжеволосой женщины дрогнули в притворной тоске.

— Я скучаю по Финну, — солгала она.

Милена ощутила налёт тоски. Императрица сглотнула и прикрыла глаза.

— А я по Дэсарандесу, — произнесла та в ответ. — Поэтому мы и лежим здесь, находя утешение друг у друга.

Где-то глубоко внутри, в отдалённой части души Ольтеи, беззвучно захохотал её внутренний голос. Хитрый, скользкий и холодный, как змея. Скрытность, вот что было ключевым. Для того, чтобы обеспечить её на должном уровне, Финнелон передал ей один из старых артефактов Мираделей: кулон, что по преданию скрывает даже от взгляда богов. Ольтея не знала, насколько подобному можно доверять, но безделушка ей понравилась: металлический глаз, расписанный рунами, в оправе из белого золота. Легенды легендами, но вот от чтения некромантов он точно защищал, что было неоднократно проверено многими людьми.

— Император даже не навестил меня, когда телепортировался во дворец, — добавила она грусти в свой голос. — А ведь я жена его сына. И теперь он вряд ли соизволит появиться в Ороз-Хоре в ближайшее время.

— Это война, Оли. Мы окружены ею. И лишь благословенный Дэсарандес, которому помогают такие люди, как твой муж, могут спасти нас и всю Империю. Если бы не они, то мира, который мы знаем, не существовало бы, — Милена чуть крепче сжала свои объятия.

Ольтея подавила презрительный фырк. Как и Финнелон, женщина считала, что в бесконтрольном росте Империи кроется её слабость. Нужно остановиться. Необходимо ограничить себя, иначе всё рухнет. История не знала ни одного тирана, который подчинил бы себе весь мир. И тому была причина. А значит, нужно не отмахиваться от истины, а следовать ей. Остановиться, осмотреться. Установить рамки и правила. Наладить инфраструктуру, вычистить ересь, заняться дипломатией и заиметь, в кое-то веки, нормальных союзников.

— Возможно, стоит ограничить экспансию, — сказала Ольтея. Эти слова вырвались спонтанно, под напором обстановки и момента слабости. Её слабости. — Решить внутренние распри.

— Этим можно заниматься одновременно, — возразила Милена, которая никому не собиралась рассказывать реальное положение дел. То было условие императора. Никто не должен знать о гисилентилах. — Мы могли бы сделать это сами, если бы Хиделинда не умерла…

«Если бы она не умерла, то вся эта вялая возня с Аммой никогда бы не закончилась», — подумала Ольтея. Именно поэтому она убила её. Именно поэтому никто не мог найти вторженца. Потому что удар был нанесён изнутри.

Всё двигалось в рамках чётко составленного плана, который скоро войдёт в свою финальную стадию. Осталось лишь посеять семена раздора и устранить последний реальный оплот власти императрицы — высшего жреца.

— Ты права, — кивнула Ольтея. — Может поэтому Силакви… — и замолчала. Столь резко и внезапно, что на самом деле подавилась воздухом от едва не сказанных слов.

— Оли? — Милена приподнялась. Её груди закачались, невольно привлекая взгляд любовницы, которая ощутила, что была бы не против вновь отведать их на вкус.

В выражении лица императрицы появилась настороженность. Взгляд стал внимательным и пристальным. Чутьё подсказывало ей, что прерванную тему нужно развить.

Всё так, как и хотела Ольтея. Навыки высшего сиона позволяли ей отслеживать подобные изменения в теле своей партнёрши.

«И почему ты так и не решилась пройти процедуру полной трансформации?» — мелькнула у неё короткая мысль. Ольтея не понимала этих полумер, которые использовали многие аристократы, предпочитая не увеличивать силу, а просто продлять жизнь. Безусловно это было проще, дешевле и быстрее, но разве они не ощущали, сколько всего теряют, ограничивая сами себя?

— Что сделал Киан? — продолжила Милена.

— Ничего, — завозилась Ольтея. — Ничего…

— Оли! — Мирадель добавила в голос повелительных интонаций. — Что сделал Киан?

— Он… — женщина замялась, — я стала свидетельницей, как он встречался с человеком из культа Амма. А потом, как я знаю, к нему приходили гонцы с какими-то сведениями, слишком важными, чтобы доверять их почтовым шкатулкам.

— Высший жрец расследует дело, на которое был направлен, — словно оправдываясь, заявила императрица. Она будто бы сжалась.

— Ты нервничаешь от одного лишь упоминания его имени… — медленно произнесла Ольтея, а потом искусно отвела взгляд, захлопав длинными ресницами. — Ты ведь сама ощущаешь это, верно? Странность, — короткая пауза. — Всё вокруг не то, чем кажется. А Силакви… он злится на тебя, так? Считает, что ты допустила смерть Хиделинды и пустила прахом начинания императора. Что ты не подходишь на роль правителя, пока отсутствует Дарственный Отец.

— Нет, — Милена мотнула головой. — Глупости. Конечно нет… — её взгляд был обращён внутрь себя, в чертоги собственного разума, полного мыслей и тревог. — Он самый преданный союзник Дэсарандеса, а значит, фактически брат мне, — прибавила она, но Ольтея поняла, что это сказано больше для себя, чем для неё.

Пальцы императрицы коснулись щеки своей любовницы, нежно огладив, а потом она улыбнулась.

— Не о чем волноваться, — продолжила Милена. — Всё не так плохо, как выглядит со стороны.

У Ольтеи задрожали веки, как будто тепло и усталость одолели её.

— Может и так. Но он гораздо сильнее тебя… — прошептала императорская любовница, притворяясь, что засыпает. Она откроет глаза потом, когда дыхание Милены соскользнёт в глубокую пропасть сна.

Незримые властители никогда не дремлют взаправду.

— Не ори, видишь ведь, она тебя не понимает, — выступил я вперёд, жёстко глядя в глаза капрала, который злобно фыркнул.

— Поганые плебеи из низших рас, — прошипел он, словно ядовитая змея. — И кто же опускается столь низко, что позволяет говорить за себя версу?

— Человек, который не знает языка, но который посещает шатёр принца Империи, — ровным голосом ответил я ему. — Ты точно хочешь знать это, капрал?

Мужчина прищурился, а потом обвёл взглядом загороженную дорогу. Не слишком расторопные, но старательные слуги Силаны уже завершали процесс замены колеса, так что с минуты на минуту наша процессия восстановила бы прежний путь, перестав блокировать проход.

Облизнув напоследок губы, он молча отступил и лишь рявкнул на свой отряд, заставляя тех завернуть в сторону и обойти затор через протоптанную в грязи узкую тропинку, за рядами обшарпанных палаток — их ещё не успели собрать, — по которой только что проехал одинокий кавалерист в форме гонца.

Едва он скрылся, как Силана протяжно выдохнула и её строгое, надменное выражение лица сменилось на уставшее и вымученное. С момента посещения шатра Финнелона пролетело три дня и они не прошли без последствий ни для неё, ни для меня. За это время успело измениться много и одновременно ничего.

— Не обращай внимание, обычный павлин, отрастивший немного зубов, — хмыкнул я. Ярость капрала не шла ни в какое сравнение со злобой Дризза, который, казалось, мог прожечь человека взглядом. Наверное кто-то духовно слабее имел риск получить душевную травму и ещё долго видеть Хродбера в кошмарах.

Хм… а ведь наверняка найдутся такие люди. Вот совершенно не удивлюсь!

— Ты сказать он, я не знать язык, — коряво произнесла Плейфан. — А я понимать. Не всё. Кассрок.

— Чего? — не понял я. — Какой ещё «кассрок»?

— Мало-мало, — приблизила девушка большой и указательный палец друг к другу, оставив между ними узкое пространство воздуха.

Меня всегда веселила её пантомима. Брюнетка, словно для компенсации низкой разговорной практики, крайне активно использовала жесты и мимику. Порой её рожицы вгоняли меня в ступор, а порой заставляли хохотать, словно на цирковом выступлении. Силана дулась, но обычно вскоре начинала смеяться сама.

Хм-м… лишь сейчас осознал это в полной мере. Похоже, мы умудрились немного сблизиться. Наверное свою роль сыграло её одиночество и наш возраст: почти одногодки. Мне шестнадцать с половиной, ей почти шестнадцать. Скоро «отпразднует» магическое совершеннолетие. А может и правда отпразднует, без всякого ехидства?

— Наверное «кусок»? — поднял я бровь, пытаясь угадать слово, близкое по смыслу и по звучанию. — Но вообще… ты прогрессируешь, — сказано было даже без смеха, хоть Силана и закатила на такое глаза.

— Я… — и задумалась, — знать… кусок раньше. Не успевать. Не понимать, — её руки мельтешили и крутились, словно две маленькие мельницы. В очередной раз поймал себя на мысли, что подобное выглядело весьма забавно, но я понимал, что таким образом она выражала свою речь. И будет так делать до тех пор, пока не освоит её хотя бы наполовину.

— Хм, но сейчас мы с капралом, — ткнул я пальцем себе за спину, — говорили достаточно быстро. Ты понимала?

— Да, почти всё! — Плейфан гордо выпятила грудь, которую облегал плотный корсет, на обратной стороне которого я только вчера вышил двойную защитную вязь. Моя первая двойная руна!

Есть чем гордиться. Подобное не всякий опытный маг может вытянуть. Даже те, кто работает в гильдиях зачастую неспособны творить такие хитрости. Я смог. Причём сам! Ну, по книгам, полученным от культистов. Но без наставников. И это заставляло меня улыбаться каждый раз, когда видел своё творение. Правда, боюсь, девчонка принимала это за свой счёт. Впрочем, мне не жалко. Тем более, когда она увидела меня в новой одежде, да при деньгах, вдобавок узнав, что я сын графа… Отношение изменилось. Теперь я казался не слугой, а кем-то равным. Жаль, что только казался, однако даже подобное значительно упростило мне жизнь.

Не сказать, что Силана как-то притесняла меня раньше, но одно всегда следует за другим… Хм, а если разобраться, как мы до этого дошли? В первый день худо-бедно поговорили, пусть и через переводчика, Баера. Потом я начал создавать ей руны комфорта и защиты, вроде как выполнять свою работу, для которой и был к ней направлен. Потом произошла встреча с принцем, где я уже красовался в новой одежде и даже перемолвился с ним несколькими словами… Наверное, это стало той самой точкой, что всё изменила. Я начал принимать пищу вместе с ней, мы стали пытаться общаться сами, без Баера. Рассказывать друг другу какие-то элементы своей биографии и прочее-прочее.

В общем, кирпичики взаимного понимания медленно складывались друг с другом, создавая крепкий фундамент не только рабочих, но ещё и доверительных отношений.

— Молодец, — кивнул ей. Нужно хвалить людей за дела, которые они считают сложными. Тем самым ты показываешь, что замечаешь их и усилия, которые оказались приложены.

Сегодня Баер отпросился по каким-то своим делам, всё-таки он был помощником барона Морсона Стиварта, одного из дипломатов нашей армии. Не удивлюсь, если последний будет направлен к Мобасу, на переговоры с их архонтом, вместе с посольством герцога Сандакая.

Кхм, так вот, отсутствие переводчика — который зачастую лишь раздражал меня в повседневных мелочах, мешая общаться с девушкой, — сильно усложняло жизнь в более серьёзных ситуациях, таких как сейчас. Силана, что ни говори, пока что достаточно посредственно могла изъясняться на таскольском. Мне, как тому, кто худо-бедно общался с ней последние несколько дней, удавалось с горем пополам разбирать примерно половину её фраз, чего хватало для неспешной болтовни у костра или в шатре, но было критически мало в серьёзной обстановке. Это сейчас моего красноречия хватило, чтобы решить вопрос с этим капралом, а что если бы недовольным оказался какой-то аристократ или сион? Устраивать драку?

Ха-а… выкрутился бы, наверное, но… В общем, «честь» следить за монхарбской аристократкой и прикрывать её от возможных проблем мне решительно не нравилась!

И плевать на то, что посреди имперской армии, она, вроде как, должна быть в полной безопасности. Ага, конечно! Дерьмо, как говорится, случается, а потому нужен глаз да глаз. В конце концов меня об этом попросил лично принц Финнелон.

Причём намекнул так, мимоходом, о обязательных недоброжелателях. А я что, шпион? Как я могу увидеть и опознать этих недоброжелателей? Остаётся лишь готовиться и разрисовывать рунами всё вокруг.

За прошедшие дни я дважды докупал чернила, но теперь все основные вещи Силаны были зачарованы. Краска — херня, которая слезет за несколько дней, если не раньше. Дай Хорес обойтись без дождя, а то та же карета имеет все шансы встать посреди пути (как сейчас), ибо я существенно добавил ей грузоподъёмности, отчего её набили весьма и весьма…

К тому же, рунные цепочки пришлось делать сугубо безопасными, чтобы случайная потёртость или капля влаги не стёрла кусочек и не создала тем самым взрыв или какую иную проблему. И одно вытекает из другого! Раз руны простые, значит малофункциональные, отчего полезных свойств объект получал мало: по одному, максимум два. К тому же, почти все из них я повторял: укрепление, контроль температуры, создание барьера или нечто подобное, в зависимости от типа объекта, которым чаще всего выступала одежда, предмет быта или украшение. Хотя с последними я почти не занимался, краска на них ложилась весьма плохо, а значит и толку нет.

Мысленно хмыкнул, представив, как разрисовывал бы то же кольцо! Вот бред…

В общем, по хорошему, всё надо будет переделать, да как можно быстрее. Вот и работал, не покладая рук. Даже успел полноценно зачаровать несколько вещиц этой девицы. Повезло ещё, что Силана достаточно спокойная, даже в каком-то смысле робкая, хоть и умеет, когда надо, проявить твёрдость и показать характер. С тем же Финнелоном, например, общалась достаточно серьёзно.

— Кирин, — махнула девушка рукой, — что думать?

— «Что думаешь», — по инерции поправил я её. — Хотя погоди. Опять ты по-дурацки всё сказала! В нашей ситуации нужно было спросить: «О чём задумался?»

— Ты, — нахмурилась она, — дурак сам.

— Ладно, — смиренно почесал я затылок, — не дуйся, аристократка, лучше расскажи, как праздновала пятнадцать лет?

Ей скоро шестнадцать, так что… почему бы не вспомнить времена, когда всё было хорошо? Она тогда, небось, вообще никаких бед не знала.

Тему эту, между прочим, не я начал. Силана сама принялась рассказывала именно об этом, когда от кареты, где мы находились, отвалилось колесо. Что поделать, я не всемогущий, да и зачаровывал эту штуку предельно упрощённо, о чём и сказал скептично хмыкнувшей девчонке, которая пробормотала в ответ что-то на мунтосе. Дай мне угадать, поставил бы на «криворукий неудачник» или нечто аналогичное. Либо на то, что я оправдываюсь. А может это некая монхарбская поговорка? Если и так, то я в любой миг готов на это ответить! Как говорил Гильем Кауец: «Генерал, ни разу не испытавший неудачи, недостаточно опытен».

— Не хочу, — скрестила Плейфан руки на груди. — Ты говорить… я плохо…

Всё ещё считает, что я назвал её дурой? Не называл я! Сказал, что она объясняется по-дурацки, но ведь это вообще не о том. Причина в банальном незнании языка и малого опыта! Хм, может рассказать ей об этом?

На мгновение задумался, а потом мысленно поморщился. Нет уж, чтобы меня снова посчитали оправдывающимся?

— Силана, — наклонился я к ней, — даже не начинай. Если выведешь меня из себя, то прекращу с тобой разговаривать, — я говорил медленно, давая ей понять свою мысль. — Тогда практика таскольского помахает тебе рукой. То есть, — едва я произнёс это, как осознал, что девчонка может не понять смысла фразы, — у тебя не будет практики языка. Значит, будешь дольше и труднее его учить.

— Фёртас вернётся вечером, — не слишком уверенно возразила она, вспомнив про переводчика.

— Тогда до вечера, — через силу улыбнулся я. — Пойду, прокачусь на лошади. Не зря ведь её покупал. Удачной поездки, архонт Плейфан.

Притворно вежливо поклонившись, под неразборчивый аккомпанемент мунтоса и таскольского, смешанного в непередаваемую кашу, покинул карету.

Вот ещё, делать мне нечего, уговаривать её!

Спрыгнув в грязь, которая разлетелась под сапогами во все стороны, прошёл немного вперёд, а потом завернул, выискивая конюхов, которые занимались лошадьми. Ага, вон они! Ведут стадо, голов на двести, немного в стороне от неровных колонн имперской армии.

Быстро забрав из общего стада свою лошадь, я отметился у скучающего секретаря, сидящего в повозке (он вёл подсчёт, чтобы потом не было путаницы или пропажи чьих-то скакунов), а потом вскочил на неё и пристроился к нашей колонне.

Армия совершала переход до вольного города Мобас, оставив за спиной полуразграбленный Кииз-Дар. Даже я, только что присоединившийся к армии, уже успел услышать не один и не два десятка историй его захвата. Как солдаты расстреливали сдавшихся защитников. Как к чертям собачьим сожгли кварталы бедняков. Как богатых купцов вытаскивали из домов и забивали камнями, превращая в окровавленные куски мяса. Как прячущуюся знать находили, собирали группами, а потом, на центральной площади города, публично раздевали, ломали ноги, выжигали на лбу знак Хореса и ослепляли, бросая на произвол судьбы. Каждый волшебник знал, что таких лечить нельзя. Как я слышал, кто-то из этих калек, на момент ухода армии Империи, ещё даже оставался жив, побираясь возле храмов и надеясь на милостыню.

Теперь Кииз-Дар стал символом неотвратимости. Не думаю, что кто-то ещё из вольных городов последует его примеру и попытается столь искренне и целеустремлённо сопротивляться имперской армии. В этом нет смысла. Слишком велика разница сил.

Впрочем, поговаривали, что император придумал нечто куда более интересное, на случай новых попыток оказать ему отпор. Даже интересно на это посмотреть!

Некоторое время я двигался в общем потоке, пристроившись к ближайшим солдатам, рядом с которым ехал небольшой отряд кавалеристов, травящих байки.

— У нас ведь, пока возле Кииз-Дара торчали, — рассказывал лоснящийся, чисто выбритый мужчина, чёткость движений которого выдавала сиона, — не только разведка по сёлам да лесам бегала, ещё и провиант тащили весь, который только могли собрать, — на это собравшиеся заухмылялись и закивали. — Конечно же, милостью императора, каждому сиволапому крестьянину платили даже за последнюю завалявшуюся морковку, ведь грех перед Хоресом, грабить свои же земли, — возвышенно задрал кавалерист лицо к небу.

— Истину глаголишь, — осветил себя знаком Хореса его сосед.

— И истина сияет, как маяк в ночи, — улыбнулся рассказчик, а потом заметил меня и подмигнул. Молча кивнул ему, показав, что тоже заинтересован в истории. — В тот день наш отряд прикрывал фуражиров на телегах, которые направились на западные холмы, возле моря Гурен, — продолжил он. — И в крайнем поселении наткнулись на старосту, который, видать, крепко обижен был на Империю и всех её представителей. Может, кто из родичей погиб? Не моё в общем, дело, — пожал он плечами. — Вестимо, стали торговаться за урожай. А ему-то, видать, донесли уже, что наши крестьян не трогают, а командиры за любую солдатскую вольность шкуру дерут! Вот он и загнул цену. Серебряный, понимаешь ли, говорит, за каждый мешок тыквы и зерна! Мясо и вовсе по два завернул.

Всадники засвистели и заржали, как кони, на которых ехали. Ценник, конечно, был задран в небеса.

— Призывы к совести и здравому смыслу этот сын ишака полностью игнорировал. Уж мои парни задумали было проучить придурка, но я остановил — слухи точно дошли бы до верхушки, тогда не избежать наказания, да притом крепкого, сами знаете, — он вздохнул, нахмурился, а потом улыбнулся. — Уходить пустыми тоже не хотелось, а потому Гимурт, главный фуражир, взял да и выложил горсть серебра!

— Во дурак! — воскликнул кто-то, но на него тут же зашикали. Люди понимали, что история ещё не закончена.

— Так и староста тот подумал, — ухмыльнулся кавалерист. — У него такая презрительная усмешка на губах появилась! А Гимурт, между тем, заорал своим: «Тащите чехлы от инсуриев!» У нас, ха-ха, таких как раз десяток валялся. Всё никак интендантам сдать не получалось. Староста перестал улыбаться уже на стадии разворачивания «мешка», а когда мы начали их набивать…

На этом моменте люди уже откровенно хрюкали от смеха.

— У нас аж телеги подкосились, когда мы, на полусогнутых, затаскивали туда эти чудовищные «мешки», набитые всем, что только можно было взять. Староста потом подошёл к Гимурту, и говорит: «Ты больше с ТАКИМИ мешками сюда не приходи!»

Взрыв хохота оглушал, но история и впрямь оказалась на диво забавной, так что я задержался и послушал его несколько. Может, так и остался бы до самого вечера или остановки, но помешала Силана. Девушка высунулась из кареты, начав осматривать людей вокруг, очевидно выискивая меня. Наверное хотела как-то договориться, а может даже извиниться, но я, имея более низкий статус, желал хоть немного её проучить.

Согласен, не слишком достойное поведение для «жалкого верса», тем более, что Плейфан, так-то, и сама тут считается «вторым сортом» — иноземная дворянка, толком не знающая даже «нормального языка», о чём ей напоминал, наверное, каждый второй. По хорошему надо бы поддержать её, помочь адаптироваться и быстрее вникнуть в новые для себя реалии, но я тоже не святой и не обладатель бесконечного терпения. Предупреждал её, что не буду разговаривать, если она меня раздраконит? Предупреждал. Я даже переводил тему, тем самым предлагая зарыть топор войны, а она… Тьфу! Пускай теперь посидит в одиночестве, подумает о своём поведении. А там… там видно будет.

Поэтому я сдал немного назад, не желая встречаться с ней взглядом и давать себя заметить.

— Я что, ей личный стражник? — негромко пробормотал себе под нос.

Хм… с какой-то стороны да, но принц явно не имел в виду, что я должен вытирать ей сопли и развлекать беседой. А если уж вспомнить свою семью, которая сюда меня и направила, так те и вовсе давали понять, что хотят строго обратного: моей, а не чьей-то ещё безопасности. Потому и засунули меня в такое место, где риск смерти снижался до минимума. Пусть всё так и останется.

В общем, покатав в голове эти мысли, пришёл к мнению, что вполне себе могу оставить свою подопечную пару часиков повариться в собственном соку. Ничего за это время с ней не произойдёт. Тем более, что по дороге даже не смогу заняться работой (зачарованием), а потому делать всё равно нечего.

— Не нападут же на нас по пути? — риторически спросил я.

Хмыкнув, развернул лошадь в сторону и, пропустив колонну, направился в направлении смутно виднеющихся повозок, нагруженных инсуриями. Насколько я помню, сразу же за ними разместили взвод боевых магов (кто на конях, а кто в телегах), среди которых должен быть и Ресмон. Надеюсь, удастся перекинуться парой слов, а то со времён прибытия не общались. Хотя… там ведь наверняка куча смотрителей будет!

Пожав плечами, решил узнать подробности самолично, а потому смело двинулся в путь.

— Куда прёшь? — раздражённо бросил мне какой-то аристократ, лошадь которого едва не встала на дыбы, когда мой конь поравнялся с его. Приглядевшись, осознал, что это не конь, а кобыла. Хм… уж не начался ли у них брачный сезон или как там оно происходит? Ха-а… я до досадного мало знаю о столь элементарных вещах! Уверен, тот же Ресмон знал куда больше, хоть и вёл сугубо деревенскую жизнь.

— Приказ принца, — грубо бросил я ему. — С дороги!

От неожиданности, мужчина тут же уступил путь, позволив мне пройти вперёд.

Ой, Кирин, ну что ты, сука, несёшь? А если кто-то узнает⁈ Прикрываться именем Мираделя!.. Да с меня заживо шкуру спустят!

Мотнув головой, выбросил из неё глупые мысли, ведь дело всё равно сделано, а потому теперь ничего не оставалось — только ехать вперёд, надеясь, что длинный язык не принесёт проблем. Но на будущее лучше так не говорить. От греха подальше.

Позади десятков телег с инсуриями (их было так много, что императорские логисты разбили обоз на части, распределив его по всему войску), глотая пыль (хоть погода и была сырой, но всякая дрянь продолжала летать по воздуху), разместились отряды боевых чародеев. Впрочем, к ним сейчас распределяли едва ли не всех, кто умел колдовать, кроме совсем уж узкоспециализированных, типа безглазых некромантов.

— Здорова, парни, — махнул я рукой, пристроившись около первой же группы из четырёх ребят, двое из которых очевидно отращивали бороды. — У меня послание для Ресмона, новенького, его должны были к вам куда-то распределить, видели такого?

— Что за послание? — спросил первый, забавно вытягивая слоги. Особенно доставалось букве «о», которую он выдувал, как потомственный трубач.

— Не твоего ума дело, — нахмурился я, изображая важность. С такими, как я знаю, предпочитали не связываться — чисто на всякий случай. — Так чего, видели? Или мне сразу к наблюдателям?

— В телегах посмотри, лошадей не хватило, — буркнул бородач. Он выглядел старше остальных, а ещё имел какое-то странное равнодушие в своём взгляде. Равнодушие или… смирение? Может, у него скоро должны появиться стигматы?

И чего это «лошадей не хватило», если я сам видел целый табун в который и пристроил своего коня? Пф-ф, скорее всего магам просто ограничили скакунов, вот и всё. Небось даже привели какой-то разумный довод, типа: «Они всё равно свою форму меняют, конь будет лишь мешать» или «На лошадь будет неудобно барьер ставить».

Ну да плевать, пусть хоть как ситуацию объясняют, я всё равно теперь к боевым колдунам не отношусь.

Своего товарища я отыскал и почти до самого вечера и, соответственно, остановки, мы тихонько болтали в телеге. Заодно познакомился с ещё четырьмя парнями (Шаграт, Ваккас, Корсак и Тулл), которые сидели с ним в одной телеге и оказались достаточно адекватными и нормальными. Хотя может это влияние Реса? Имею в виду — он сразу же сказал им, что я его друг, отчего и отношение ко мне стало соответственным?

Впрочем, отношение ко мне менялось несколько раз и первый стал тем, когда я упомянул, что был назначен присматривать и помогать монхарбской дворянке.

— Какая она? — заинтересованно поинтересовался Шаграт, сверкая полностью лысой головой. Как я успел узнать, он попал под кипящее масло при штурме Кииз-Дара. Его спасли, но целителям пришлось хорошо так постараться. — Красивая?

На мне скрестилось сразу пять заинтересованных взглядов. Да-да, именно пять, ведь Ресмон тоже хотел узнать подробности.

— Я, кажется, видел её однажды, — вклинился Ваккас. — Такая черноволосая, ухоженная и глаза зелёные.

— А сиськи большие? — спросил Корсак.

Я уже успел узнать, что для этого паренька размер груди имел ключевое значение в оценке женской красоты.

— Тебе хватит, — захихикал Ваккас.

— Красивая, — подтвердил я, а потом, заметив вздохи остальных, а также их завистливые взгляды, одной фразой изменил это отношение. — Но тем труднее с ней работать. Я ведь не её любовником был назначен, а всего лишь прислугой, обязанной зачаровывать с утра и до вечера.

Во-о-от, реакция сразу поменялась! Что мне и было нужно.

Достаточно скоро я узнал и причину такого интереса к личности Силаны. Всё упиралось в разделение волшебников по полу и тот факт, что отношения были запрещены. Но в любом случае, магессы проживали отдельно. Более того, на каждой остановке они организовывали свой собственный лагерь внутри нашего общего, большого.

Каждый раз, когда войско вбивало колья в землю холмистого или истоптанного пастбища, палатки чародеек разбивались где-то на краю и быстро обносились забором, по аналогу с зоной отдыха императора или наиболее титулованной знати. Колдунам мужского пола оставалось лишь сидеть и размышлять над этим зрелищем немало вечеров, как и любому другому отряду в армии. Тулл, в частности, был склонен мечтать вслух. Он называл лагерь волшебниц «амбаром» или «зернохранилищем».

— Это выдающаяся несправедливость! — выговаривал Тулл. — Здесь мой «младший брат», — обхватил он себя между ног, — умирает с голоду, пока «амбар» остаётся закрытым!

Несколько раз, за время моего присутствия, юноша вскакивал на ноги, чтобы показать крючок, задирающий его одеяния, и кричал, требуя еды, чтобы накормить своего «младшего брата». И хотя все вокруг, включая меня, смеялись от подобной пантомимы в безумном веселье, постепенно парни тоже стали ворчать из-за волшебниц и их недоступности.

Походных шлюх и «солдатских жён» попросту не хватало, женщины-сионы были невообразимой редкостью, а потому огромное войско испытывало тоску по женской ласке. Как поведал Шаграт, по мере того как дни складывались в месяцы, а воспоминания о жёнах и любовницах становились всё более неуловимыми, волшебницы — несмотря на всю свою силу и исходящую опасность, — становились своего рода наркотиком. Немало «младших братьев» задыхались из-за простого взгляда или банальных слухов.

Ближе к вечеру, перед ночной остановкой, я покинул весёлых ребят, направившись обратно. Уже в свой «амбар», наблюдать за объективно красивой девушкой и заниматься тем, чтобы шить руны защиты на её платьях и нижнем белье. Унизительно? Скорее возбуждающе, особенно на фоне сегодняшних «чисто мужских» разговоров.

Проклятье, а ведь до этого момента я даже не смотрел на Силану с этой стороны! Воспоминания о Люмии всё ещё были слишком яркими, а потому…

Прикрыв глаза, я сделал дыхательную гимнастику, отрешившись от всего вокруг. Спокойствие, Кирин. Ничего не изменилось.

Сегодня ужинал в одиночестве, возле собственной палатки. Впрочем, пока было светло, достал скарпель и остальные инструменты, стёр остатки чернильных следов с кареты и до самой темноты лазил по ней, вырезав достаточно хорошую и крепкую одинарную комбинацию. Не идеал, но сойдёт. Свою роль сыграет, что главное. Правда дважды отвлекался из-за шума, отчего руны смазывались то по причине потери нужного образа, то потому что менялась эмоция. Благо, успевал прервать их подпитку энергией, отчего негативных эффектов не возникло, зато приходилось восстанавливать порезанное дерево и грубое железо производственной магией.

Хорошо ещё, что я волей-неволей её подтянул за время пути, а то помню, как в Третьей магической едва-едва одежду свою магией мог залатать.

С зачарованием закончил наполовину. То есть, рунную цепочку на карете составил, но нужно было расширить её рунами подобия, чтобы передать эффект на всю площадь, да потом зафиксировать. Это уже решил доделать утром, если успею подняться и поход не объявят сразу же. Либо, если не повезёт, следующим вечером. Главное — что карета могла двигаться и вырезанные рунные комбинации уже давали свой эффект, который, так-то, даже можно было оставить в таком виде. Результат даже так будет заметен. Но бросать работу на половине пути не хотелось. Путь у нас должен длиться ещё четыре дня, а там войдём на территорию Мобаса, отчего опытные офицеры лишь разводили руками, не зная, что нам приготовил очередной архонт. Может, сдастся, если дипломаты сумеют грамотно выполнить свою работу, а может уже на подходе к границе нас начнут атаковать. В общем, по хорошему нужно успеть закончить с рунами за это время, а то мало ли?

Заметив, что Силана вышла из своего шатра и направилась в мою сторону, лишь мысленно вздохнул, но притворился, что ничего не заметил, продолжая есть кашу. В ней даже попадалось мясо, что делало её достаточно аппетитной. Уж мне было с чем сравнивать!

— Я не обижаюсь и хочу, чтобы ты составил мне… — бодро начала девушка и застыла посреди фразы. Я поднял бровь, выразительно на неё посмотрев. — … карбуз инте ратибо ис алсо, — пробурчала она на мунтосе и надулась, скрестив руки на груди. Резко развернувшись, сделала несколько шагов обратно, в сторону своего шатра, откуда выглядывала любопытная морда переводчика, Баера Фёртаса, но потом, будто юла, вернулась к моему костру. — Составил мне ко… — кончик языка высунулся у неё изо рта и оказался крепко зажат пухлыми губами, — тали… фани… ю… — чем дольше она говорила, тем тише у неё получалось. — За есть. Я хотеть говорить. Интере… терелно. Таскол, стьёлится. Хотеть.

Всё. Закончила. Раскраснелась. Глаза отвела. Физически ощутил её стыд и готовность к насмешке. О, кажется ещё и сама себя накрутила, ведь теперь посмотрела мне в глаза, а там буквально плескался гнев и обида. И глаза эти были слишком уж блестящими.

— Садись, — подвинулся я с узкого коврика, который расстелил возле костра, освободив порядка двадцати сантиметров. — Не пойду я в твой шатёр. Там опять твой переводчик будет гундеть и рожи корчить. А ещё служанки станут постоянно пялиться. Лучше уж тут, — упёрся я локтями в свои колени, поглядывая в огонь.

И она села, хоть и удерживала дистанцию, умудрившись сделать это даже на том расстоянии, которое я ей оставил.

Хмыкнув, поднял руку ладонью вверх, создавая маленький тёплый огонёк пламени. Он не жёг и почти не освещал. Игрушка. Но она привлекла внимание девушки, а когда я демонстративно ткнул туда пальцем, показав, что это безвредно, тут же повторила, вызвав мою улыбку.

Хорошо. Отвлеклась. Глаза теперь горели не обидой, а интересом.

Поддавшись наитию, легонько толкнул её плечом и негромко, по-доброму, рассмеялся, когда она недоуменно на меня посмотрела.

— Расскажи, как ты праздновала своё пятнадцатилетие, ведь так и не поведала до конца, — улыбнулся я, глядя на неё. — И о том, как планируешь отмечать магическое совершеннолетие, через четыре дня.

— Ты запомниль? — удивилась Силана. — Я… — девушка уставилась на огонёк, продолжая совать туда пальцы, но уже скорее по инерции. — Не знаю, — и замолчала на несколько секунд. — Друг все — в Монхарб. Тут — никто. Нет, есть. Один мальчик. Парень. Его пытали. Не знаю… жив или мёртв. Где-то у иссинали курхо.

— Тайной полиции? — не понял я последних слов.

— Тяйня… — слова плохо давались ей, хотя я видел искреннюю заинтересованность Плейфан. Несмотря на всё своё поведение, черноволосая девушка стремилась быстрее выучить язык и хотя бы понимать, что ей говорят.

— Тайная, — медленно, по слогам, произнёс я. — Повтори.

— Тяйная, — столь же медленно сказала она.

— Полиция, — решил я спустить мелкие помарки. Всё равно ведь стало лучше, чем было?

— Полисия, — скомкала Силана концовку, а потом ссутулилась, ожидая поправок.

— Эй, ты чего? — снова легонько её толкнул. — Знаешь, — улыбнулся, — раз все друзья остались где-то за спиной, то стоит найти новых. Что думаешь?

— Я… — девушка закусила губу, — не знаю…

— Будешь моим другом? — протянул ей руку.

— Да! — ухватилась она за неё так, как утопающий хватается за плавающий в море обломок дерева. Уж я-то знаю, успел насмотреться во время крушения «Кромолоса».

— А теперь рассказывай, а я буду поправлять, — важно посмотрел на неё, отчего Силана усмехнулась и рассмеялась.

— Я говорить, было много гости и… подарок, — она вопросительно на меня посмотрела, на что я кивнул, побуждая её продолжать.

В ходе общения пришлось несколько раз конкретно так заморочиться, чтобы объяснить разницу некоторых фраз и выражений. К примеру «близкие люди» и «недалёкие люди»! Зато удалось хорошо так повеселиться. Местами прямо-таки ухахатывался, на что Силана то обижалась, то поддерживала смехом.

И если поначалу ещё хотел поддерживать некую дистанцию, то потом фигурально на это плюнул. Ну что с того, что девчонка нашла во мне того, кто не издевается над ней, не смеётся, а помогает, пусть даже по приказу? Того, с кем можно поговорить и с кем у неё много общего: оба из знатных семей, оба оказались вдали от дома и в незавидном положении. Чего уж, Плейфан даже спрашивала меня о том, как я сумел справиться с тем, что стал магом. А как я сумел справиться? Хреново сумел. Вообще, фактически, не сумел. Так я ей и сказал, что брюнетка восприняла как шутку.

Так и сидели до самой темноты, когда уже начала одолевать зевота. Потом разошлись по палаткам.

Весь следующий день меня не покидала мысль, что каким-то образом умудрился взвалить себе на спину дополнительную ношу. Вроде бы и нет, а вроде бы и да. Что бы на это сказал Дризз? А Тёмный Принц? А Дэсарандес? Стoящее ли я задумал дело? Имею в виду эту странную дружбу. И ведь даже без всякого там желания, вроде затащить в постель или как-то так. Нет, этого не было. Силана… симпатичная, но… не знаю. В голове бардак.

Может ли дружить мужчина и женщина? Пусть даже столь юные, как мы… Наверное это зависит от возраста и отношения к ситуации. Хотя, как говорил куда более мудрый человек, имперский поэт и писатель Гай Блест: «И как-то оно так сложилось, что рука соскользнула, голова опустилась на плечо, лица не вовремя обернулись друг к другу. И дружба полетела ко всем чертям».

Тц… странно…

— Интересно, что она думает? — едва слышно спросил я самого себя, а потом пожал плечами. Ответ был мне неведом.

Вместо того, чтобы ломать голову, сосредоточился на работе. Утром специально поднялся пораньше, хотя желание послать всех лесом едва не победило. Встал, умылся, доделал карету перед выездом. Всё-таки самому в ней сидеть!

Сегодня мы снова находились лишь наедине. Силана сама выставила Баера, сказав, что когда он присутствует рядом, ей постоянно хочется воспользоваться его навыками переводчика, а когда лишь с чужим носителем языка, то приходится полагаться только на собственные умения. Довольно умно задвинула, я даже сам едва не повёлся.

Во время разговора, мы играли в сенет, расставляя фигурки по расчерченному полю и по очереди бросая кости, чтобы определить дальность хода и положение на поле. Обманчиво простые правила заставляли мозги, периодически, завязываться узлом. Не даром говорят, что игра эта — для правителей и аристократов. Хотя лично я воспринимал её показателем собственного достатка: простой крестьянин не будет даже знать о сенете, тем более, не сумеет его купить. А если изготавливать самому, то нужно многое знать: размер поля, количество клеток по длине и ширине, количество фигур и их отличия, а также, что главное, правила.

— Ты хороший игрок, — с лёгким уважением посмотрел я на Плейфан, которая разделала меня под орех. Сам виноват, не отнёсся к ней с должным уровнем серьёзности, к тому же, потерял навык, ведь за последние полгода ни разу не играл. Даже фигурки держал неуверенно, чуть ли не всей пятернёй, в то время как Силана — аккуратно зажимала между указательным и средним пальцем. То есть, действовала по негласным правилам этикета знати.

— Хе-хе, — смущённо отвела она глаза, ответив универсальными на любом языке словами. Похоже, давно ей так никто не говорил.

— Требую реванш! — с улыбкой заявил я, а в следующий миг карета с бешеным рывком перевернулась в воздухе, резко закрутившись, как юла. Я врезался в стенку так, что едва не сломал позвоночник. Силана со всей силы ударилась о потолок, разбив себе лоб до крови и, похоже, моментально лишившись сознания. Попытки что-то сделать или наколдовать не имели смысла: было невозможно сосредоточиться на хоть какой-то эмоции или образе. Нас просто бултыхало, словно какой-то великан поднял карету и, будто маленький ребёнок, начал трясти её туда-сюда.

На каком-то моменте я тоже потерял сознание, но очнулся очень быстро. Понял это, потому что за стенами кареты, которая на первый взгляд осталась целой и невредимой — успел зачаровать на совесть! — раздавались крики и звуки стрельбы. Кто-то бегал, ржали лошади, а ещё раздавались знакомые звуки.

— Молния, — прошептал я, выплюнув окровавленный осколок зуба. — Маги.

Боль пришла с опозданием, но, слава Хоресу, расписывая рунами вещи Силаны, я не забыл про свои: чернильная комбинация была нанесена и на подаренный семьёй наряд. Это позволило снизить степень моих повреждений, отделавшись лёгкими травмами: зубы, ушибы и, кажется, растяжение левой ноги. Дерьмо!

Оглянувшись, заметил лежащую в углу девушку. В первое мгновение мне почудилось, что её шея была вывернута под углом, то есть, попросту говоря, сломана, но нет. Всего лишь неудачный ракурс. Когда я подполз ближе, то сумел нащупать пульс.

— Жива, — с облегчением проговорил я, сплюнув успевшую накопиться во рту кровь.

Мне не хотелось, чтобы Плейфан умерла. Она была хорошим человеком. Немного взбалмошна, порой раздражала, но это такие, право, мелочи!

Пару секунд подумав, решил не приводить её в сознание и не лечить. Я сейчас в таком состоянии, что могу и ошибиться. К тому же, если она очнётся, то точно пожелает выбраться наружу… Зачем? В карете куда безопаснее.

Сам я, однако, моментально нарушил собственные планы, поспешив покинуть её и выбраться на улицу. Вот только двери оказались наверху, отчего пришлось подтянуться, а потом напрячься, чтобы их открыть. С первого раза не получилось — провозился, пока не устал и не сорвался, падая вниз. Со второго тоже. Потом, от злобы, у меня сами собой создались водные щупальца, на которых я подтянулся выше и спокойно выбрался из кареты.

В первую очередь на глаза попалась окровавленная упряжь. Похоже лошадей, тянувших нас вперёд, вместе с возницей, смяло ударом, разбросав их туши где-то вокруг. А может и вовсе обратило в мясо…

— Точно не «Взгляд Хореса», — пробормотал я. — После его попадания остаётся лишь пепел.

А теперь обратил внимание и на остальных, почти сразу уловив суть происходящего. Это был воздушный налёт. Несколько десятков волшебников противника умудрились как-то обойти нашу линию воздушной обороны (может, где-то прятались, пропустив летучих разведчиков?) и налететь на войско, атакуя сверху.

Как я узнал уже позднее, в первую очередь каждый из них сбросил вниз бомбу-артефакт (такой нашу карету и снесло). Размера они были небольшого, чтобы птица сумела унести, а потому слишком уж сильной пробивной мощью не обладали, но нам хватило. Взрывы унесли жизни множества людей, как простых, так и среди знати, сионов и колдунов. Мало кто предполагал, что нас могут обхитрить и переиграть. Не все носили защитные артефакты. Не каждый защитный артефакт выдержал прямое попадание…

Сейчас ситуация начала понемногу исправляться: в воздух летели пули и магические атаки. Часть наших магов обратилась в птиц и теперь вступила в бой с неприятелем, пользуясь поддержкой с земли.

Я стоял, залипнув на происходящее и даже приоткрыл рот. Кажется, сработал эффект удара, вызвав у меня кратковременную дезориентацию.

— Верс! — раздался громкий голос какого-то мужчины. Даже слишком громкий, видать взрывом его контузило и оглушило. — Я тебе, сука, говорю!

В первый раз я был в полной уверенности, что обращались к кому-то ещё. Во второй начал что-то подозревать. Но когда заметил, как на меня с решительным видом надвигался чей-то силуэт, полноценно осознал: слова были обращены ко мне.

Его крепкая рука ухватила меня за воротник, едва не подкинув в воздух. На поцарапанной шее мужчины болтался антимагический амулет — причина его уверенности в собственных силах.

— Ты глухой что ли, ублюдок⁈ — громко крикнул он. И было с чего. Моя одежда, пусть и была дорогой, да с намёком на знатное происхождение, точно также, как и самая простая форма, несла свою роль: показывала, что я волшебник, а не, например, слуга или командир.

— Руку убрал, пока я её не проткнул, — ответил ему, вытащив острый нож, которым кольнул его запястье.

Мужчина прищурился, посмотрел в мои глаза, потом на руки, которые совершенно не дрожали и готовились в любую секунду вонзить ему в запястье десяток сантиметров крепкой стали.

Удар сердца. Ещё один. Вокруг нас раздавались взрывы и крики, но мы продолжали негласную дуэль взглядов. И вот, меня осторожно опустили на землю.

— Капитан Болмуз Прас, четвёртая общевойсковая дивизия генерала Рориана Винзора, — представился он. — Доложиться по званию!

— Кирин Анс-Моргрим, волшебник. Назначен личным стражем архонта Монхарба, Силаны Плейфан, сэр, — ответил я, невольно вытянувшись. Было в этом мужчине что-то, что само собой поднимало дисциплину.

— Согласно распоряжению императора, — прищурился капитан, — в чрезвычайных ситуациях, вышестоящий офицер имеет приоритетное право управления магами и его слово значит более слова аристократа, вне зависимости от его собственного титула. Я приказываю поддержать наши войска в небе, — ткнул он пальцем. — Исполнять, волшебник Кирин Анс-Моргрим!

В голове сразу пронеслось множество мыслей. Первой было отказать, сославшись на распоряжение принца. Но ведь Финнелон и сам, когда до него всё это дойдёт (а в случае, если я попытаюсь соскочить, суть происшествия ТОЧНО до него дойдёт), мог сказать нечто вроде: «Я не приказывал тебе денно и нощно сидеть рядом с архонтом, а только присматривать». И каков будет итог? Неприятный… Мог я сказать и нечто вроде: «Не имею нужной формы для полёта, ветром тоже не владею». Вариант? Да. Меня точно оставят на земле, так что буду постреливаться «каплями», да поддерживать водный барьер от ответных атак, но ведь потом есть риск, что правда всплывёт наружу… Эдак я под трибунал попаду…

Сплюнув и не дав себе времени прохлаждаться, успев только буркнуть: «Присмотрите за девчонкой, сэр», прямо на глазах Праса обратился вороном и взлетел вверх. В свалку воздушного боя.

Плюсом броситься в небо был хотя бы тот факт, что во время смены формы я исцелился от всех своих травм. Ну-у-у… как «исцелился»? Скорее оставил их на прежнем теле, сменив его на новое, здоровое. Но разве это так уж и плохо?

Долго над этим, однако, я не думал. Не то время и не то место. Любой пропущенный удар может стать последним.

В воздухе царил хаос и летали сотни, тысячи, если не больше, самых разных вспышек, снарядов, потоков волшебства и воздушных волн. Кто-то создавал волны пламени, кто-то беспрерывно бил молниями, какой-то маг в облике аиста создал дождь, но ошибся, когда замер, за что тут же был убит пулей с земли.

Воздух рядом со мной пронзила молния, чудом не зацепив тело, за спиной что-то пролетело, самым краем задев перья (пуля?), а впереди, чуть ли не прямо перед глазами, крупный орёл вцепился в маленького жаворонка, лапами ломая ему кости. И кто, спрашивается, на чьей стороне⁈

Благо, что я припомнил Костона — его формой был жаворонок, следовательно, в кашмирских школах учат обращению в него. Получается, врагом являлся орёл… Ух, надеюсь, что я прав!

Я решил сосредоточиться на ком-то одном, а не изображать мельницу, пытаясь зацепить вообще всех. Бессмысленно и увеличивает шансы бездарно сдохнуть, ведь с защитой в воздухе всё достаточно сложно…

Гортанно каркнув — что получилось скорее по какой-то птичьей инерции, — запустил в орла целый поток воды, но гад успел увернуться, продемонстрировав отличную реакцию, ещё и подставил под атаку свою жертву! Жаворонка буквально размазало кипятком, бившим под бешеным давлением, которое я искусственно генерировал. Ошпаренные куски красно-розового мяса и перьев, спутанным комком устремились вниз.

Стремительный рывок орла мог бы поставить меня в тупик, но я не в первый раз участвую в боях и сам частенько атаковал с неба, хотя ранее никогда не сражался с кем-то вот так. Ещё и обилие воздушных целей… Всё это сильно сбивало с толку!

Однако, я не мог позволить себе взять и растеряться. Поток воды, словно живой, сменил направление и решительно, будто щупальце, ударил по орлу. Кажется, в процессе я умудрился зацепить кого-то из других магов, но сейчас мне было не до этого!

Орёл успел лишь что-то заклекотать, но не смог ни поставить барьер, ни защититься стихиями, ни придумать иной способ спастись. Он использовал лишь крылья и реакцию, которой оказалось недостаточно. Впрочем… летать под барьером — значит лишить себя возможности атаковать (если, конечно, ты не мастер-барьерщик, который владел высшими техниками этого искусства, способными пропускать чары изнутри), так что с какой-то стороны я его понимал. И радовался, что не оказался на его месте. Как бы я повёл себя, когда во вроде как выигранный бой вклинился ещё один маг, сходу начав атаковать? По инерции рванул в сторону или создавал бы барьер? Ха-а… коварный вопрос…

Через мгновение я осознал, что атака оказалась не просто успешной, но ещё и крайне заметной. В бою, где все работали на скорость и максимально экономичные атаки (телу приходилось тратить энергию на смену формы и постоянное использование стихий), я завалился, словно акула в косяк трески. Вот только оказалось, что под видом трески скрывались бешеные пираньи!

Отовсюду в меня полетели ответные удары, благо летуном я был опытным, а потому устремился в крутое пике, умудряясь расходиться с атаками едва ли не по касательной. Тут были и пули (косорылые уроды с земли, там ведь только наши, какого Триединого в меня стреляют⁈), и воздушные потоки, и даже ледяные стрелы, чего я, признаться, откровенно не ожидал. Кто-то решил изучить стихию льда⁈

Падение вниз имело свои резоны, всё-таки облик ворона был довольно приметным, так что имперские солдаты, в массе своей, игнорировали меня, а вот иные птицы, когда отвлеклись, понесли свои потери, вынужденные переключиться обратно и продолжить собственный бой.

И только я подумал, что теперь можно плавно развернуться и пойти на второй заход, как тело загорелось. Это произошло столь внезапно, что первое мгновение я даже ничего не понял. Огонь возник будто бы ниоткуда!

Далее произошло сразу несколько событий, а в голове пронеслись мысли, что против нас сражается опытный огневик. Лишь они владели способностью воспламенять объекты на расстоянии, без попадания в цель магической атаки. То есть, для воды нужно, чтобы стихия попала во врага. Для ветра, земли, молнии — то же самое. А вот огонь… хватит просто зацепиться взглядом. Очень опасная стихия, при грамотном использовании! И сейчас ею ударили по мне!

Тело, тем временем, действовало будто бы само по себе. Я моментально, ещё даже до того, как ощутил жар, создал вокруг себя водный шар, потушив загоревшиеся перья. Фух, отделался лишь опалёнными кончиками!

И тут же меня настигло ещё одно понимание: вода.

Дур-рак! — протянул я через секунду, ведь хоть и сумел потушить огонь, который меня обхватил, но вместе с тем намочил своё оперение!

Замечательно! «Воздушный бой» не занял и минуты, а меня уже подбили! Как же хорошо, что я как раз летел низко от земли…

Я начал изо всех сил стараться хотя бы спланировать вниз, а не падать, как куль с дерьмом, что, в принципе, даже получалось. А потом ещё одна пуля пролетела над крылом. Спину обожгла близко прожужжавшая молния, наэлектризовав мокрые перья. Кусок отколовшегося от какой-то глыбы камня больно ударил в грудь, а дальше я коряво шмякнулся об землю, ощутив, что пара-тройка лёгких птичьих костей не пережила этот полёт.

— Кар! — в голосе ощущался гнев и раздражение. Как же быстро я «навоевался»! Причина в том, что я артефактор, а не боевой маг? Но ведь их тоже так не натаскивают! Я знаю, я видел! Или у меня просто мало опыта? Или не повезло?

Ох, не тупи, Кирин. Ты выжил. Ты умудрился слетать в свалку и сбить одного из врагов. Ты отвлёк на себя немало противников, которые успешно были убиты другими колдунам. Это весьма хороший результат!

Мысленно кивнул, а потом обернулся обратно. Смена облика прошла как по маслу, вот только теперь обе мои формы оказались травмированы. Нужно лечение и напитка второго облика магией, чтобы он успешно восстановился.

— Но это случится уже не сегодня, — пробурчал я, едва увернувшись, от пробежавшего мимо мужчины, зажимающего в руках ружьё.

На земле столпотворение казалось не меньшим, а даже большим. Ведь на неё падали почти все атаки, которые применяли в небе. Каждая каменная глыба находила своё пристанище именно внизу и повезёт, если ещё не на чьей-то голове.

Скрипнув зубами, сразу же создал вокруг себя водный барьер, ощутив толику радости от успеха. С другой стороны, для поддержки стихийного требуется гнев, а если бы создал обычный, то мог бы просто спокойно выдохнуть. Хм, это что, нашлась логика в эмоции спокойствия? Ха-ха-ха!

Удерживая защиту, начал обстрел «каплями», но не попал ни одной атакой. Слишком высоко. Хоть «капли» и долетали, но к тому времени вёрткие цели уже успевали сместиться, а я никак не успевал ударить наперёд. Это на земле можно прицелиться и выстрелить перед целью, а в воздухе нет прямых дорог — лети куда хочешь. Поэтому, любое отклонение вверх, вниз, в сторону или ещё что, создавало помеху и приводило к промаху. Тем более, что никто не вёл себя в воздухе спокойно и размеренно, волшебники продолжали убивать друг друга.

В следующий миг мимо меня пролетел «Взгляд Хореса». Неподалёку, в какого-то всадника, ударила острая сосулька, мгновенно выбив его из седла и, кажется, разбивая голову. Хотя шлем мог и спасти… — я бросил взгляд в его сторону, — нет, не спас. Вижу кровь и куски черепа. Насмерть.

А тут, какая-то птица, уверенно уселась на землю и обратилась магом. И всё бы ничего, но вот его форма… она была чужой!

Прежде чем кто-то среагировал, я уже направил в него водный хлыст, обхватив им пареньку руки, которые тут же затянул, словно верёвкой, едва не вывернув их из суставов. Вот только он мгновенно огрызнулся потоком молний, уничтожая мои путы и сразу же попытался «нырнуть» под землю. Но поздно, стоящие рядом солдаты пырнули его штыками, сбивая концентрацию, а потом добивая. Жаль, мог бы стать пленником…

Мотнул головой, прогоняя несвоевременные мысли. Пленников будет достаточно. А если и нет… Что он мог бы нам рассказать?..

Битва подходила к концу. Всё больше колдунов, как наших, так и вражеских, падало вниз. Прямо рядом со мной стонала и плакала тщедушная, молоденькая девчонка, худая, как тростинка. Её лицо было обезображено каменным валуном, который раздробил ей левую скулу, выбил глаз, смял висок и оторвал ухо. Чудо, что она ещё была в сознании и не умерла!

— Тихо, тихо… — шептал я, опустившись на колени и начав творить чары лечения. — Прикрытие мне! — заорал я во всю глотку. — Живо защиту, жизнью отвечаете, сучьи дети!

Не знаю, что сработало: командный тон, уверенность в своём праве повелевать или какие-то иные черты, о которых я даже не подозревал, но вокруг собралось целых восемь человек, включая парочку с антимагическими амулетами, которые позволяли практически ничего не опасаться. Разве что кто-то из врагов скинет новую бомбу или закрутит сугубо физические объекты, типа каменных обломков.

Но да плевать. Я не отвлекался, а приступил к работе, постаравшись отрешиться от всего происходящего вокруг. В первую очередь обезболил её, заставив единственный глаз блаженно расшириться. Понимаю тебя, безымянная волшебница. Снятие боли может работать похлеще иного наркотика, уж я-то знаю…

Я решил не пытаться вылечить её полностью. Во-первых, не профи, несмотря на всю практику, во-вторых, попросту нет времени. Тут полно раненых, включая и таких важных для армии представителей, как офицеры, сионы и колдуны. И если на подготовку владельца инсурия требуется всего пара лет тренировок, а обычных солдат и вовсе мало кто считает, то вот вырастить грамотного офицера стоит весьма многого! Что уж говорить о сионе, среди которых даже самые низшие, армейские, тратят ресурсов на сотни золотых? У нас в прямом смысле этого слова уничтожают бюджет! Маги и вовсе отдельная тема. Несмотря на высших сионов и инсуриев-гвардейцев, колдуны являются настоящим супероружием любой страны. Волшебники способны творить такое, что и не снилось другим. Вот, наглядный пример. Всего несколько десятков магов не только обеспечили нам существенные потери в, минимум, пару тысяч солдат (одни только бомбы, которые сбросили изначально, чего стоят!), так ещё и задержали нас тут явно на несколько дней.

Подавил вздох. А ведь и правда. Мы тут наверняка задержимся хотя бы на пару дней: вылечить раненых, отремонтировать попорченное снаряжение, подсчитать потери, разработать новую тактику разведки и прочее-прочее.

Мотнул головой, не позволяя мыслям убежать в неведомые дали. Передо мной раненая и ей срочно нужна помощь!

Работать начал с виска. Кость точно ушла внутрь черепа и зацепила мозг. Орган это весьма капризный и его повреждения редко когда доводят до добра. Однако, я имел представление, как восстанавливать ткань, а потому начал напитывать её целебной силой, одновременно приказывая кости сдвинуться обратно.

Мимоходом остановил кровотечение, а также направил чары-сонар, получая отклик о внутреннем состоянии всего организма чародейки. М-да… кроме головы, были ещё разрывы внутренних органов. В частности, селезёнки. С-сука! Да таким темпом она откинется в течение получаса!

Переключаться, однако, я не стал. Ограничился лишь грубой закупоркой разрыва, что не лучшим образом отразилось на её состоянии, однако, зато выиграл время. Чего ещё для счастья надо?

Я так увлёкся, что не сразу осознал изменение ситуации. Битва прекратилась, люди вокруг меня разошлись, направленные по другим задачам. Остался лишь один солдат, который с любопытством то осматривался вокруг, то глядел на меня. Но по большей части его глаза разглядывали волшебницу, с которой мне пришлось содрать одежду, чтобы было сподручнее заниматься ранами.

Невольно вспомнил наши посиделки с Ресом и ребятами. Интересно, этот вот боец тоже сидит с голодным «младшим братом»? Или просто проявляет интерес? Я бы, наверное, на его месте тоже вёл себя подобным образом. Но сейчас я на своём месте и не испытывал ни малейшего возбуждения. Не та ситуация и не та обстановка. К тому же, девица была чрезмерно худой и окровавленной. А от лица и вовсе была цела лишь половина. Её я, кстати, чтобы не мешала, усыпил. Для неё, думаю, это тоже будет плюсом.

— Ты как, справляешься? — ко мне подошёл офицер, увидев которого солдат вытянулся, нагнал на себя важный вид, и принялся сурово оглядываться вокруг, изображая профессионального стражника, который, ни много ни мало, охраняет покои самого императора. Ух, пафоса то сколько! — Может, если её можно транспортировать, приказать перетащить в лекарский шатёр? — указал он пальцем.

Бросив короткий взгляд в том направлении, я рассмотрел в трёх сотнях метров, на краю разбитого боем поля, внушительного размера шатёр, который уже начал обрастать палатками. Вокруг него деловито носились сотни людей, перетаскивая раненых.

— Да, — кивнул я после секундного раздумья. — Так будет проще.

Следом, как бы я не пытался избежать «чести» направиться в лазарет (дабы продолжать лечение уже там), ничего не помогло. Признаться, на каком-то этапе думал, что офицер сейчас как следует пропишет мне промеж глаз, но мужчина сделал куда как умнее.

— Я направлю людей к твоей подопечной, — заявил он, а потом слабо, но понимающе улыбнулся. — Приведут её туда же, там и подлечат. Не переживай и делай своё дело. Людям нужны целители, которых всегда не хватает. И раз ты в этом хорош, то помоги остальным. Это тебе зачтётся, колдун, могу тебя в этом заверить.

И… я согласился. Не ради некого, мифического «зачёта», а потому, что так было правильно. К тому же, если Силану, за которую я, вроде как, был поставлен отвечать, и правда приведут туда… Какие ещё могут быть причины отказа?

Оказавшись в шатре целителей, я столкнулся с по настоящему тяжёлой работой и впервые узнал, что значит слово «аврал». Раненых было не просто много, а до хера и больше. Специально назначенные кураторы из обычных людей (вроде как они состояли в гильдии целителей) распределяли поступающих по степени травмы: тяжёлых, средней тяжести, лёгкие травмы. Хотя нет, были ещё две группы: «нет смысла лечить» и «само пройдёт». В последнюю направляли людей с ушибами, вывихами, не слишком сильными порезами, ссадинами и прочим. А вот в первую категорию шли те, кто представлял собой кусок перекрученного мяса, по какой-то неведомой ошибке ещё продолжающий дышать. Вылечить их было можно… если отвлечь всех остальных и приложить максимум сил, «выпивая» целителя едва ли не до дна. Да не одного, а нескольких! В общем, таких брать был не вариант. Впрочем… когда выяснялось, что раненый — аристократ или некое важное лицо, то смертельные раны неким мистическим образом переходили в категорию «тяжёлых». Ублюдки…

Раненых, в зависимости от степени, направляли к магам, которые распределились по нескольким шатрам. С тяжёлыми работали те, кто умел лечить на высшем уровне, а дальше по снижению мастерства волшебника. С некоторыми и вовсе работали обычные люди, накладывая бинт или вправляя сломанные носы.

Я хотел было пойти к тем, кто работал с травмами средней тяжести, но офицер, не успев я и слово вымолвить, сообщил, что я только что спас волшебницу, которой «снесло половину головы», отчего меня едва ли не силком затащили в шатёр к профессиональным целителям, прошедшим всю школу подготовки. Твою же мать…

Но делать было нечего, а потому засучил рукава и принялся работать. Благо, что в помощь к нам шло сразу несколько человек из простых медиков, которые занимались разной мелочёвкой: фиксировали раненого, омывали, перебинтовывали, срезали одежду и прочее-прочее. Такой ерунды, как оказалось, было довольно много и опытные помощники существенно упрощали всю процедуру. Странно… даже не думал о таком ранее, когда занимался лечением один.

Признаться, когда я получил первого пациента, чьё тело было обожжено так, что фактически сплавилось с формой, а от правой руки осталась лишь осыпающаяся пеплом культя, то сходу омыл его созданной водой, и производственной магией начал устранять одежду. Этим я существенно сломал мозг трём помощникам, которые лишь робко сообщили, что не стоит тратить энергию на такую ерунду, покуда имеются они.

— Вы не только целитель, господин? — осмелился спросить один из них, уже достаточно пожилой мужчина с бородой, в которой попадались седые пряди.

— Можно сказать универсал, — криво усмехнулся я. — А вообще, артефактор я.

Через сонар определив наиболее тяжёлые повреждения, которые грозили вот-вот оборвать жизнь обожжённого человека, я направил энергию на разжижение его крови и прочистку оставшихся целыми сосудов от тромбов, которые грозили вот-вот закупорить их и привести к остановке сердца. Далее начал наращивать плоть, отделяя мёртвые, сгоревшие участки и заменяя их новой кожей и плотью. Это вновь произвело фурор, поскольку обычно целители так не делали. Обожжённым до такого состояния стимулировали регенерацию, а потом наполняли тело энергией, заставляя работать самому, хоть и на износ. Это сильно ударяло по организму, а потому, по хорошему, один лекарь поддерживал сердце и мозг, не давая человеку умереть, а другой работал с кожей, по очереди устраняя последствия ожога. Я же обошёлся без этого, а выращивал плоть самостоятельно. Оказалось, большинство целителей вообще не владело таким приёмом!

Ага… вырастить человеку руку или какой-то орган с нуля — прерогатива объединения целителя и алхимика, причём уровни у них обоих должны быть не маленькие! Конечно, находились и те, кто мог сделать это в одиночку, но то были уникумы. И теперь я, который попросту не знал об этой запредельной сложности, однако очень заинтересованный в этом приёме во время прохождения Сизиана, «на коленке» переизобрёл способ выращивания новой плоти.

Иронично… До того, как мне рассказали, что оказывается, это весьма замороченная и сложная процедура, я относился к ней как к самой обычной, а теперь, получается, резко поднял свой уровень и даже на какое-то мгновение задрал нос. Ещё бы! Выделился! Даже не будучи целителем, на головой мотивации и нужде, научился тому, что не каждый профессионал, работая с гильдией, сумеет достичь!

Едва сумел взять себя в руки. Впрочем, особо важничать времени не было. Поток больных, казалось, не останавливался. Благо, что у нас не было цели приводить раненых в полностью здоровое состояние, просто удержать им жизнь, чтобы протянули хотя бы пару дней, пока до них снова не дойдут руки.

Собственно, даже так, я регулярно слышал крики:

— Мёртв! Уносите! Следующего! — правда в основном от помощников. Сами лекари были слишком измотаны, что тоже не играло им в плюс. Количество ошибок неизменно росло и процент мертвецов стремительно увеличивался.

Хотя… наверное свою роль играл и тот факт, что тяжелораненые находились в очереди, а у них каждая минута промедления снижала шансы на успех.

И вот, когда уже и моё тело — существенно адаптировавшееся под дикие потоки энергии и постоянные перегрузки, — начало жечь, в шатёр забежала моя сестра, Анселма. Я сразу же узнал её звонкий, полный паники и страха голос.

— Граф при смерти! Срочно нужна помощь!

«…там нашёл его „забытый“ и убил уколом отравленной иглы в шею за ухом. Весть об этом разошлась по всей империи, и населявшие её народы с глубочайшим удивлением узнали, что великого императора Хранстона Ирраксеса можно лишить жизни в его собственном саду. За какую-то пару недель гнусное убийство сделалось исполнением пророчества, и никаких действий против гильдии предпринято не было. Весь мир хотел, чтобы история эта быстрее стёрлась из памяти».

Анналы Венстонской империи.

— Граф Моргрим? — с лёгкой улыбкой, но максимально серьёзным тоном, не допускающим и намёка на насмешку, спросил я. — Как вы себя чувствуете?

— Как будто бы глыба льда раздавила мои ноги, яйца и нижнюю часть живота. А, постой-ка, это ведь и в самом деле было, — поддержав мой тон, ответил отец.

Редкий случай поражения стихией льда! Впрочем, её эффект сравним с камнем, а в случае Тэдреха речь шла о неудачном попадании огромного куска льда, летящего с бешеной скоростью. Отвлёкшийся высший сион не успел увернуться. Амулет антимагии, конечно, развеял глыбу, но она летела с такой скоростью, что успела здорово его помять. Отца спасли лишь зачарованные вещи, но и они оказались не всесильны.

Похоже у противника имеется опасный стихийник. Или имелся? Хорошо бы, чтобы он сдох! Проблема только в том, что часть колдунов Мобаса сумела сбежать, отчего есть риск, что этот уникум оказался в их числе.

— Всё восстановлено, — кивнул я, бросив короткий взгляд на некогда пострадавшую часть его тела, ныне скрытую тонким покрывалом. Впрочем, смотреть там уже не на что — всё доведено до прежнего состояния.

Чего уж, ради графа, да ещё и сиона, пришлось собрать одного алхимика и целых четырёх хороших целителей, в число которых, к моему непомерному удивлению, вошёл и я. Пф-ф… даже пришлось сказать остальным, что так-то, являюсь сыном этого человека! То есть, могу от волнения чего-то там неправильно сделать. Однако, это лишь углубило желание остальных остановить свой выбор именно на мне. Дескать: раз родич, то и работать будешь качественнее!

И ведь, собаки, не ошиблись… Выложился я так, что тело натурально пылало огнём. Провёл через него, наверное, рекордное количество магии…

Может, сам Хорес хотел этого? Имею в виду, что все обстоятельства сложились так, что мы с Тэдрехом встретились именно тут. Вдобавок я знал, как работать с сионами, хоть и не досконально. Пришлось обучаться некоторым хитростям чуть ли не на ходу, да и другие колдуны тоже клювом не щёлкали, объясняя мне непонятные моменты и прямо посреди процесса исцеления пополняли багаж моих знаний новыми приёмами целительной магии. Я, в свою очередь, делился своим опытом, который тоже был немалым. Вышло, в каком-то роде, занимательно и полезно. Во всяком случае для меня.

— Сколько я пробыл без сознания? — уточнил отец, подняв руку и рассматривая ладонь, словно впервые её увидел.

— Всего день, — пожал я плечами. — Нападение произошло вчера.

И мы встали лагерем фактически на поле трупов. Замечательно! Но более ничего интересного не случилось.

— Сколько целителей вынуждены были заниматься мной, обрекая на смерть остальных? — с долей недовольства спросил он.

Столько, сколько было нужно! — заскрежетал я зубами. Какая разница⁈

— Ты — высший сион и граф, отец, — часть недовольства, как бы я его не скрывал, всё равно просочилось в голос. — Если не тебя, то кого ещё нам было спасать? Уверяю, среди погибших по вине целителей нет тех, кто был бы выше тебя статусом.

— Вот оно как, — усмехнулся Тэдрех. — Ты и правда изменился, но иногда в тебе просыпаются элементы воспитания Моргримов.

— Приму за комплимент, — сухо ответил я. — Снаружи шатра ожидают посетители. Я сообщу, что ты очнулся.

— Погоди, Кирин, — остановил он меня, заставив оглянуться на половине пути. Глаза отца пристально изучали моё лицо. Мы будто столкнулись взглядами, начав странную форму борьбы, которую, случись она раньше, я бы точно проиграл. По нескольким причинам, одна из которых — желание ему угодить. Остальные — неопытность и собственная слабость.

Сейчас же я не спешил разрывать наш контакт, невольно сравнивая взор отца с другими людьми, с кем успел встретиться за время своего путешествия. И не находил в Тэдрехе ничего, что могло бы пугать или напрягать.

— Спасибо тебе, — спустя почти десять секунд произнёс он. — Я горжусь тобой, Кирин.

Повтори это на моей могиле, — едва не вырвалось из меня. Не по природной злобности и не из-за некой, мнимой обиды. Нет. Просто констатация факта. Несмотря на то, что я мог прожить всего полтора года, я не боялся смерти. Чего уж, я был к ней готов.

— Это мог долг, — чуть пафоснее, чем собирался, ответил ему и развернулся на выход.

Снаружи (для раненого графа поставили целый отдельный шатёр) ожидало достаточно много людей, которые негромко переговаривались друг с другом. Присутствовала здесь и стража, которая мрачно зыркала на любого подозрительного человека поблизости. И на животных. А то мало ли? Очередной маг-оборотень может легко завершить дело, добив Тэдреха.

— Очнулся, — коротко произнёс я, покинув шатёр графа Моргрима. На мне тут же скрестилось множество взглядов, а потом подлетели мои ближайшие родичи: Лиам и Анселма.

— Какие прогнозы? — деловито уточнил наследник.

— Всё хорошо? — по-простому спросила сестра.

— Лечение прошло штатно, без неожиданностей, — приврал я, натянув слабую улыбку.

Почти невозможно провести столь серьёзную операцию как-либо «стандартно». Тем более, ему в прямом смысле этого слова уничтожило половину тела! Я даже не знаю, что было бы хуже: если бы ему её отрезало, либо как сейчас. Уф… одно дело — выращивать с нуля, другое — брать за основу куски имеющегося и пытаться как-то «надуть» всё обратно, одновременно вычищая из плоти осколки костей, правя мышцы, восстанавливая нервы, вены, артерии и прочие сосуды. Потом ещё кожу…

Ох, до чего же заморочено!

Я от одних воспоминаниях об этом трудовом подвиге едва не вздрогнул, что уж говорить о чём-то ещё? Ха-а… так вымотался, что вчера, уже ночью, после завершения исцеления, в палатку меня тащила Силана — чуть ли не волоком. Благо, что девчонка отделалась лёгкими царапинами и синяками, которые даже не стала лечить. Дура! Утром её обработал, подлечив все эти мелочи.

Было… достаточно интимно. Всё-таки для лечения нужно раздеться. И хоть Плейфан не обнажилась до гола, оставив нижнее бельё, я всё равно касался её тела…

Раскраснелся, будто прыщавый девственник, впервые увидевший женщину. Аж к самому себе отвращение испытал. А потом ещё и сбежал, под предлогом проверки отца. Проверил, вот…

— Он уже в сознании и не испытывает боли. Можете навестить его, — кивнул я на шатёр.

Лиам тут же вошёл внутрь, а Анселма задержалась.

— Пойдёшь с нами? — зачем-то поинтересовалась она.

— Я только что оттуда, — закатил я глаза. — Иди уже.

— Колючка, — фыркнула девушка. — А ещё говорил, что сильно изменился.

Молчаливо отмахнулся от неё, а потом направился обратно — к палатке Силаны. Увы, некогда великолепный шатёр, взятый из закромов дворца архонта Монхарба, оказался уничтожен одной из магических атак. Не спасли даже мои руны — только снизили проникающий эффект. Теперь он представлял из себя не горящие лоскуты, а «всего лишь» дуршлаг.

Пришлось обходиться офицерской палаткой, которая была выдана интендантом. Благо ещё, что я свою сумку носил с собой, потому бoльшая часть вещей не пострадала, а те, которые находились снаружи… хер с ними, новое добуду.

— Я к тебе потом загляну, слышишь, Кирин⁈ — крикнула Анселма мне в спину, на что, не оборачиваясь, просто приподнял правую руку, показав, что услышал.

Угу… правда радости особой не испытал. Хотя… чего бы и нет? Пусть приходит. У меня не так чтобы сильно много разных друзей или знакомых. Не успел ещё в должной мере проникнуться местной, ха-ха, культурой!

Нет, причина и правда максимально проста: я оказался вдали от коллектива. То есть, тот же Ресмон (здоровяк не пострадал, я видел его с отрядом других колдунов — как одного из тех, кто начинал освоение стихий с земли, он чинил дорогу, уничтоженную несколькими мощными чарами нападавших) был погружён в группу боевых магов, с которыми и проводил бoльшую часть времени. А я… ну-у… С какой-то стороны мне повезло, но оказавшись на войне, нельзя ожидать, что будешь в безопасности даже в относительном тылу.

Надеюсь, в будущем такого же не повторится? Имею в виду, меня же не бросят на штурм Мобаса, когда мы до него доберёмся? Я, так-то, охрана важного лица!

Ухмыльнувшись про себя, шёл по буеракам и грязи, в которую превратилась стоянка — слишком уж активно велись бои, отчего на землю то и дело падало всякое разное: вода, огонь, молнии, лёд, куски камня… И ведь, сука, иного решения, кроме как расположиться прямо тут, и правда не было! Войско оказалось не в состоянии единовременно «отодвинуться» на пару километров и разместиться в стороне. Во-первых потому, что по краям располагались достаточно густые леса, во-вторых, потому что нас было до хера (порядка трёхсот тысяч человек), в-третьих, потому что армия временно оказалась парализована. Высшее командование спешно перестраивало свои важные тактические планы и обсуждало, каким это образом вообще сумели пропустить магическую атаку. Низшее командование наводило порядок, пытаясь понять, сколько людей погибло, где взять замену убитым лошадям, уничтоженным пушкам, инсуриям, телегам и прочему имуществу. Нужно было подсчитать траты провианта, заменить убитых офицеров, чтобы не допустить разброда и шатания, восстановить упавший боевой дух и прочее-прочее.

Ух, даже боюсь представить себе бесконечный список этих дел!

Вот они и скомандовали привал прямо на месте. Логичный поступок, хоть и не без своих минусов, по одному из которых я сейчас иду.

— Зараза, — сплюнул я, оглядев сапоги, с которых аж спадали жирные куски грязи. — Для полного счастья не хватает только дождя.

Закуток Силаны, где трое выживших слуг (один из магических ударов попал в нашу карету, отчего взрывной волной перебило приличную часть находящихся поблизости людей, включая переводчика, Баера Фёртаса) смогли наладить какой-никакой быт, порадовал меня своей тишиной. Признаться, даже голова начала болеть от криков и шума лагеря, который ни на секунду не переставал галдеть. Даже ночью!

— Надеюсь, завтра уже продолжим путь, — буркнул я, остановившись возле нашей с девушкой палатки (их не хватало, так что выдали одну на двоих) и соскребая грязь с подошв. — И так прилично задержались. Что получается, ценой жизни нескольких десятков магов, Мобас умудрился задержать нападение на пару дней? Что это, глупость или подвиг?

Я вздохнул. Всё зависит от того, кто победит и кто будет о подобном говорить. Уверен, в научных трудах Империи — которые наверняка появятся, стоит только компании по подчинению вольных городов закончиться, — станут утверждаться о бездарности вражеского командования, которые, вместо того, чтобы организовать «точечные уколы» или сформировать «единый кулак», растратили невосполнимый ресурс версов на то, чтобы слить их, столкнув с объединённой имперской армией. А вот наши противники, например республика Аспил, вполне себе могут написать, что таким образом Мобас уничтожил у нас немало командиров, припасов и различных ценностей, при этом задержав армию на несколько дней, что привело к ещё бoльшим проблемам с продовольствием и усложнило ситуацию на родине. Ведь пока мы здесь возимся, тот же Челефи захватывает один город за другим. Или осаждает их, в попытках захвата. В общем, не сидит на месте, это уж точно.

В каком-то роде правыми окажутся обе эти точки зрения. Потому что истина находится ровно посередине. Ха-ха, как писал святитель Холгук: «Храбрость в Аду невозможна, а на Небесах не нужна. Лишь герои в полной мере принадлежат сему Миру». Это легко можно переложить на нашу ситуацию, в которой правды попросту не сыскать. Однако, что я знаю точно: ни один человек не станет действовать во вред себе. А если подобное происходит, то он либо сумасшедший, либо мы просто не знаем его истинного плана. И Ралтор Броннусворд, архонт Мобаса, очевидно считает смерть львиной доли своих колдунов приемлемой ценой за нашу задержку.

Хмыкнув, уставился на прилипчивую грязь, которая отказывалась покидать мои сапоги и лишь сейчас сообразил, что я, так-то, волшебник! Первым делом хотел было смыть её водой, но я ведь не какой-то новичок, земля тоже покоряется мне, хоть и куда как меньше…

— Во-о-от, — довольно закивал я, наблюдая, как обувь очищается от всего налипшего мусора. — Ха-ха!

Давно не тренировал стихии и лучи, — поскреблась мысль на краю сознания. И она была чертовски верной! Я будто бы сосредоточился на всём, кроме искусства боя. Всё артефакторика, да лечение, а ведь давно бы уже мог попытаться «добить» землю до идеала, чтобы в бою совмещать обе стихии, став весьма опасным противником. В конце концов, у каждой стихии есть свои сильные и слабые стороны, и если я сумею комбинировать две из них, то смогу прикрывать слабости одной сильными сторонами второй.

Например, земля хороша в защите и ловушках: каменная броня, ямы, земляные колья, взрывы и прочее. Огонь наоборот, хорош в атаке и в делах, когда нужно быстро уничтожить огромную массу противника, либо какие-то сооружения. Объединив две эти стихии, можно получить колдуна, одинаково уверенно чувствующего себя и в обороне, и в нападении. Что уж говорить об остальных? Тот же ветер даст манёвренность и всё в таком же духе. Здорово? Ещё как!

Вот только времени ни хера нет.

Вздохнув, почесал затылок, а потом заглянул в палатку. Хоть и офицерская, но она всё равно была довольно маленькой: три на три метра и четыре спальных места. Но тут проживали лишь мы с Силаной. Вообще, получив палатку, планировалось, что девушка будет проживать в карете — которую уже успешно починили (и даже не я!) маги-производственники; осталось лишь внимательно изучить все руны, чтобы ничего не попортилось или не стёрлось, — но Плейфан ответила, что до смерти задолбалась ехать в этой грёбаной «телеге». И я, с какой-то стороны, её понимал. Поэтому теперь мы проживали в палатке. Вдвоём.

Романтика! Аха-ха-ха! Нет… скорее новые заморочки. Эта… аристократка, оказалась столь неприспособленной к реальному миру, что мне приходилось натурально обучать её даже самым незначительным мелочам. А ещё ухаживать, словно за домашним питомцем.

— Надеюсь, ты одета? — произнёс я, когда забрался внутрь. Признаться, после того случая, с лечением, я ни разу не видел её хоть частично оголённой. И… это хорошо. Я не хотел того, что может у нас произойти. Не хотел и всё тут. Не потому, что Силана некрасивая. Красивая, ещё как. Дело в том, что это не пойдёт никому из нас на пользу. Я уже не представитель знати, а потому за подобное деяние явно окажусь в немилости. И это мягко сказано! Казнить не казнят, всё-таки я волшебник, но сошлют куда подальше, на самую неприятную и тяжёлую работу. В армии такая — штрафной отряд, с которым обращаются на уровне заключённых и затыкают их силами самые тяжёлые направления. М-да… местечко, где моя печень крайне быстро познакомится с наточенной сталью. Её же… ну-с, скорее всего лишат даже формальной независимости и управления Монхарбом. А ещё возникнут проблемы с супругом, ведь нужен не первый попавшийся, а аристократ. Но кто из верхушки позарится на порченую девку? Это же неуважение! Целители, конечно, всё восстановят, но слухи уже пойдут в народ, а потому «правителем» города или будет пятый сын какого-то средней руки лорда, либо тот, на кого надавят, вручая подобную «честь». Он же, в свою очередь, за подобную неудачу, обвинит именно Силану.

Ох, это конечно только мои предположения, ибо может за Монхарб просто передерутся все представители власти, но… не думаю. Очень далёкая от Малой Гаодии территория. Помощи, при нужде, дождаться будет сложно. Высокая автономия, но налоги никто не отменял, как и законы Империи. Проверяющие точно будут приходить каждые пару лет. Следовательно — особо не забалуешь. А ещё город восстанавливать, территорию вокруг… Это же сколько проблем!

Надо оно привычным к развлечениям столицы представителям высшего общества? Сомневаюсь. Но на кого-то такое удовольствие всё-таки повесят. И я не хочу усложнять жизнь Силаны тем, что ей ещё будут регулярно ставить в укор факт лишения девственности до брака.

За этим, так-то, сам Дэсарандес присматривает! — подумал я, пока глаза привыкали к полумраку палатки.

— Я найти мертвец, — чуть дрожащим голосом сообщила Плейфан, сбивая меня с толку.

— Чего? — нахмурился я. Может, она неправильно что-то произнесла?

— Тело… — повторила юная наследница Монхарба. — Похоже, его забыть. Не убрать. Наверное не нашли.

Её акцент понемногу пропадал, но всё равно звучал достаточно заметно. Впрочем, это дело практики. Уверен, ещё месяц-другой и будет говорить почти без ошибок.

— Где оно? — покрутил я головой, а потом заметил нечто в самом углу, возле лежанки Силаны, которая как раз расположилась на небольшом бугорке. Бугорке… ага…

Подойдя ближе, я заметил, что кусок ткани был грубо порезан — и кто это чинить будет⁈ — и из-под него пялится чей-то мёртвый белесый глаз.

— Надо позвать слуг, чтобы они убрали его, — произнёс я. — А потом чинить палатку, — не удержавшись, добавил ворчливым, стариковским тоном.

Вот про это я и говорил! Неприспособленная девчонка! Даже я, тоже, так-то, аристократ не из последних, осознаю и понимаю такие вещи. А эта!.. Эта…

Подавил желание сплюнуть.

— Тебя не волноваться по этот повод? — сбилась она на ещё более сильный акцент, кивнув на труп.

— Разве мы ещё не насмотрелись на мертвецов? — нахмурился я. — Ты, я думаю, видела их немногим меньше, если не больше, моего.

Всё-таки она, как я знаю, присутствовала при осаде крепости Карсо-Анс. А там, по слухам, была редкостная бойня.

Плейфан задумчиво кивнула моим словам. Её взгляд не отрывался от виднеющегося в прорехе мёртвого тела. Отсюда было даже непонятно, отчего он погиб. И вообще, Триединый этих слуг побери, как получилось, что палатку поставили на мертвеца⁈ Не заметили? Или он был запорошен землёй?

— Нечего тут торчать, — поморщился я, — труп с каждым днём становится лишь более пахучим, ведь представляет собой натуральный кусок мяса и потрохов. Ещё и дерьма в кишечнике, небось, было до хрена и больше. Подумай, как всё это завоняет, если мы упустим момент, — аккуратно взял я её за локоть и потянул на выход.

— Да… — опустила она взгляд. — Да… ты правда.

Выбравшись наружу, я взял дело в свои руки и троица слуг сноровисто перетащила палатку. По старой памяти, всколыхнувшейся после встречи с семьёй, я обругал их за тот факт, что придурки не заметили мертвеца.

— Не тебе указы раздавать, — к моему удивлению, высказал один из них. — Ты сам как слуга, всего лишь волшебник. Лишь госпожа…

Водный хлыст рассёк его кожу, да так, что образовалась кровавая полоса, перечеркнувшая лицо мужчины пополам, одновременно ко всем чертям смяв его нос. Гнусавый и очень громкий визг резанул по ушам. Силана дёрнулась, с удивлением и долей испуга посмотрев на эту картину.

— Наказание за нарушение приказа, — коротко пояснил я ей. — Он не умрёт. Я прослежу за этим.

— Он из Монхарба… — пробормотала брюнетка.

— И имеет все шансы вернуться обратно, но уже более послушным, — хмыкнул в ответ, не обращая на подобное особого внимания. Слуга должен быть слугой. И когда он наглеет, то его нужно наказать. Вопрос — кому? Силана — женщина и она не сион. Какой-то стражи у неё нет, лишь имперские солдаты. Ранее кто-то был (я не узнавал, из Монхарба ли они или поставлены приказом кого-то из командования), но сейчас, во всяком случае пока, никого нет. Получается, это ноша, как и её охрана, временно возлагается на меня.

Благо, девочка не была совсем уж тупой, а потому восприняла случившееся как данность, особенно когда двое других слуг, под моим «добрым и всепрощающим» взглядом, подтвердили мою правоту.

Чего уж, к нам, на крики, даже прибежало несколько стражников, но узнав в чём дело, лишь поворчали, да вернулись обратно.

Раненого я пинками погнал самолично вытаскивать труп, а потом на своём горбу тащить его в сторону общих погребальных костров, куда до сих пор стаскивали мёртвых.

— Обратишься к лекарям, — сказал я ему, повелительно махнув рукой (жест получился будто бы сам по себе), — может, они не откажут тебе в лечении. Если же откажут, то… — хмыкнул, — придумай что-нибудь. Думаю, подойдёт качественная повязка.

Конечно же я знал, что рано или поздно именно мне придётся заняться его лечением. У придурка кровища хлестала так, что руки дрожали! Какая уж тут работа по переноске трупа? Самому бы не упасть! Поэтому дал ему в пару ещё одного слугу, негромко сказав присмотреть за раненым и, ежели что, тащить обратно. Подлечу, куда я денусь?

Всё-таки лицо, по которому я попал — это то место, где очень много маленьких, но важных кровеносных сосудов. Плевать, что зацепить: губу, висок, лоб, бровь, ухо или нос — кровить будет так, что мало не покажется.

— Ицо, маре ис буолсо курл’мир, Аримандиус, энцо сёто. Норчом карадоло… — начала бормотать Плейфан, глядя на мертвеца, которого потащили слуги, в то время как последний оставшийся занимался нашей палаткой.

И вроде бы обычная болтовня на грёбаном мунтосе, но… кое-что резануло мне ухо. Аримандиус. Это ведь бог-хранитель из Триединства!

— Проклятая дура… — сплюнул я, а потом быстро покосился по сторонам. Но лишних ушей, вроде как, не было.

Дождавшись, пока Силана дочитает молитву, аккуратно взял её за локоток и отвёл в сторону.

— Что? — спросила она, очевидно рассмотрев хмурое выражение моего лица.

— Триединство запрещено в Империи, — ответил я ей. — И это важно. Ты можешь не верить в Хореса, не посещать его храм, — я опустил тот момент, что за такое поведение ей ой как больно прилетит! В Империи положено посещать храм, хотя бы изредка. — Но ты не должна открыто молиться другим богам. Узнают — проблем не оберёшься.

Не зря ведь подобное запрещено законом. И даже собственный статус не остановит «самых праведных людей». Может, на первый раз, ещё ограничатся внушением. Но повтор… хех… удавят тихонько, вот и весь «правитель-еретик».

— Нет ничего проще, чем критиковать богов, в которых верят другие, когда сам находишься на стороне победителей! — неожиданно чисто заявила Силана. — Ты считаешь, что Хорес существует, потому что Триединство проиграло. А значит, либо наши боги ложные, либо слабые.

— Нет, — прищурившись, возразил я. — Здесь я в таком же положении, как и ты, ведь верю в Хореса только на основании того, что утверждают другие. Вот только суть в том, что о существовании моего бога говорит живой пророк — император Дэсарандес Мирадель, чьи способности нельзя объяснить ничем иным, кроме как божественной волей. У вас, как и у остальных религий, подобного нет. Следовательно, моя правота очевидна.

Стоит ли говорить, что мы снова поссорились?

На каком-то этапе Плейфан начала ругаться на чистом мунтосе, отчего мне оставалось лишь скрестить руки на груди, ожидая, пока этот поток прервётся.

Прервался. Слезами. Сграбастал её, прижав к груди. Вырвалась. Ударила по плечу. Больно ударила. И сбежала.

— Дура, — прошипел я. Было и правда больно.

Вернулся в поставленную палатку, восстановил дыру — зачем вообще её колупала?.. — вытащил из сумки амулет отпугивания насекомых, расположив ровно в центре. Уничтожил появившуюся стайку мелкой живности (офицерская палатка была не новой…), потом ещё раз почистил ткань (очищая следы сдохшей живности), далее чернилами вывел короткую рунную цепочку регуляции температуры, которой хватит на какое-то время, и направился проверять карету. День ещё в самом разгаре…

В процессе работы пришлось отвлечься на раненого слугу, которого едва ли не волоком притащил второй. Подлечил. Наказал следить за языком. Получил клятвенные заверения, что он будет во всём слушаться «молодого господина», но судя по его взгляду, лучше бы мне на ночь не снимать зачарованной одежды. Да и амулет определения ядов обратно нацепить.

Сука! Так и захотелось его кипятком обварить, да так, чтобы кожа заживо облезла, а сам придурок охрип от криков. Но убивать слуг своей формальной госпожи я не мог. Да и не хотел. Силана сама разберётся. А этот… что же, буду осторожнее, но если реально заподозрю чего неладное, так самолично его прикончу! Сугубо на всякий случай.

Отчего-то припомнился Дризз. Вот кто навёл бы здесь порядок! Уверен, ему бы и намёка хватило, чтобы… Хм, он бы убил его ещё тогда. М-да… Может, нужно было поступить также? Или Хродбер — не тот человек, которого стоит взять целью подражания?

Хорес, дай мне знак! Мне и правда это нужно! Я не знаю, как правильно себя вести. Так, как раньше — не вариант, ведь я уже не отношусь к знати. Соответственно, модель поведения отца и братьев, которую я копировал (со своими дополнениями, но да не о них речь), теперь невозможна. Поступать как император — не хватает навыков и сил. Как Тёмный принц — слишком… слишком… пафосно? Не могу сформулировать, но у него все ситуации, как будто бы сами собой, складывались так, что всё получалось решить или возвышенной речью, или дуэлью, или лихим кавалерийским налётом.

Бред… В жизни всё не так. Не так! Тогда что остаётся? Неужели и правда поступать, как Дризз? Стать бездушной копией этого ублюдка? Убивать по подвалам детей⁈ Резать людей из-за малейшего подозрения⁈

Вздохнул, так ничего и не решив, и вернулся к прерванному занятию — проверке кареты. Да уж, Силана… дура! И моё ей подчинение нельзя назвать никак иначе, чем блажь моей родни. Имею в виду, в ином случае девчонке просто зачаровали бы кое-какие вещи: пару амулетов, может палатку и ту же карету, да и всё. Никто не стал бы давать ей в пользование целого мага-артефактора. Мы, как бы, элита. Уверен, даже армейские дуболомы это понимали. Хотя бы офицеры, которые точно берегли бы меня, как зеницу ока, направляя в бой лишь в самом крайнем случае. А значит что? В безопасности был бы! Ну-у… надеюсь.

Неважно. Мне нравится моё нынешнее место. Не пыльное, хоть и замороченное. Дура… говорю же, дура!

Постоянные мысли мешали концентрации, но я не был новичком, а потому работа всё равно шла и шла вполне успешно. Обновил парочку рунных цепочек, кое-что поправил, кое-где заменил, отчего собственная работа стала по настоящему меня радовать. Я вообще полюбил работать с деревом и металлом. С шитьём — не очень. Но ничего не поделать, на него у меня тоже имелись планы.

Закончив с каретой, ушёл в пустую палатку, где принялся заниматься сапогами. С обувью вообще работать было проблемно, особенно той, которая должна быть непромокаемой.

Приходилось идти на хитрость и вырезать из кожи тонкие стельки, на которых и вышивать нужные рунные комбинации, а потом аккуратно соединять их, закрепляя внутри. Для гарантии капнул немного клейкой смолы, чтобы точно не выскочили из сапог, а потом поставил сушиться возле огня — на достаточном расстоянии, чтобы быть уверенным, что сапоги именно что высохнут, а не начнут тлеть и гореть.

Теперь, благодаря рунным стелькам, моя обувка стала крепче, получила возможность контролировать температуру, а ещё, что самое важное, теперь к ней не липнет грязь! Настоящий артефакт, достойный императора!

Настроение бодро поползло вверх, а потому, к вечеру, направившись за ужином, договорился с поваром, который, за пару лишних монет, предоставил мне две порции пищи для аристократов, которые ныне оказались не в состоянии вкусить столь великолепную вещь, как вырезка ягнёнка, молодой картофель и жареная фасоль, по причине своей смерти в недавнем налёте колдунов Мобаса. Не пропадать же теперь добру?

Вернувшись обратно, приказал слугам вытащить стол, после чего разместил на нём блюда и достал припрятанную бутылку вина, дожидаясь одну дерзкую девчонку. Нужно будет полноценно помириться, а то, как-никак, спим вместе. Просто спим!

— Хм, — слабо улыбнулся я. Иного и правда периодически хотелось, однако же — нет и нет. Проблемно! Проще будет сходить к шлюхам, хоть на них и выстраивается, периодически, настоящая очередь.

Вскоре Силана и правда пришла (мне пришлось дважды подогревать еду!), только… под конвоем стражи, с синяком под глазом, порванным воротником, помятым видом и в кровь разбитых кулаках.

— Чего не проследил, защитник? — ухмыльнулся офицер, контролирующий четверых солдат. — Подопечная твоя драку со жрецом устроила! Еле отбили её у толпы, которая уже хотела растерзать эту фурию.

— Дура-а-а, — протянул я, опустив голову и прикрыв ладонью глаза.

Повезло, что собственный статус её спас. Но, как и предполагал, внушение этой бунтарке сделали. Неприятно. Пришлось лечить. Потом молчаливо ужинали. Я опасался, что если открою рот, то как следует пройдусь по всей случившейся ситуации, а потому благоразумно молчал. Она тоже.

Так и закончили, заодно прикончив бутылку не самого плохого вина. Думал, что оно развяжет Плейфан язык, но нет — словно воды в рот набрала. Я тоже держал язык за зубами. Особенно когда в голову отдала приятная мягкость и лёгкая слабость. Хорошо…

Улыбка сама появилась на лице, но не настолько, чтобы я перестал себя контролировать.

Мы молчаливо оставили стол слугам, которые сноровисто убрали тарелки и бодро утащили его куда-то вдаль. Мы же забрались в палатку. Я уложил сонную и вымотанную девчонку спать, а сам принялся чистить, ремонтировать и прибирать свою и её одежду. Производственная магия мне в помощь, но… Я что, нянька? Похоже нянька.

— Как ребёнок маленький, ну в самом-то деле, — ворчал я, комментируя уже сладко спящую Силану, а в заключении вздохнув, принялся дочитывать книгу магии, вытащив светильник, чтобы было видно буквы.

Хоть мы весь вечер продолжали молчать, под конец Силана смотрела на меня уже не как на врага, а… скорее извиняюще, что ли? Так смотрят дети, которых наругали за пакость, а они, в свою очередь, смертельно обиделись на родителей, обвинив тех во всех грехах. Но время проходит, страсти успевают улечься, а мысли… они не отпускают, продолжая крутиться в голове. Тогда они возвращаются, но всё ещё не могут сказать этих простых слов: «Извини меня».

Дети не умеют так делать. Не умеют искренне вкладываться в эти слова. Их извинения либо отработаны, как механизм и за ними ничего не стоит, либо его нет вовсе.

Силана, судя по виду, из второй категории, что меня радует. Враньё я не терплю. Однако, молчание немногим лучше. Посмотрим, как она будет вести себя дальше. И если Плейфан надеется, что я, как и она, буду изображать, что ничего не случилось, она ошибается.

Зачитавшись, лёг спать через целых два часа, да ещё и крутился, не в силах уснуть. В голову лезли самые разные мысли, отчего пришлось силой заставлять себя занять максимально комфортную позу и расслабиться, постаравшись очистить сознание.

В мысли всё время лезла разная чушь, которая вскоре перешла в сны. Там Дэсарандес сражался с Тёмным принцем за право дать мне совет. В конце их обоих убил Дризз, сидевший в броне инсурия. Он подошёл ко мне ближе и прошептал:

— Сожги их. Сожги их всех, — в его глазах горело мрачное безумие, отчего я развернулся и побежал, спрятавшись в свою палатку, где лежала Люмия в обнимку с Силаной.

— Кирин, — улыбнулась последняя. — Ложись к нам.

Они прижимались друг к другу обнажёнными телами, а я сидел и смотрел, как «игры» становятся всё более откровенны.

Проснулся с каменным стояком и головной болью. И если первое решил проигнорировать (хотя варианты, так-то, были), то со вторым, не долго думая, всё-таки разобрался.

Усевшись в позу мыслителя, крайне аккуратно, каждое мгновение прислушиваясь к себе, начал лечить себе голову. Рискованно, но я открывал проход к своему измерению магии столь осторожно, что энергия просачивалась буквально по крупицам. Эти капельки и пошли на моё исцеление. Получилось. Получилось!

К своей неожиданности, заодно получил порцию бодрости, отчего аж подскочил, светясь улыбкой. Силана ещё спала, так что не стал её будить, а покинул палатку, занимаясь привычными утренними делами.

К слову, стояк так и не отпускал. Помог лишь холодный душ, после чего я всерьёз так задумался о полноценном решении проблемы. Самый простой вариант в виде «ручной отработки» был отложен в сторону, ибо я не какой-то там плебей, а аристократ! Пусть даже бывший.

Впрочем, занявшись делами, я попросту обо всём забыл.

— Господин маг, — в момент, когда я, на открытом воздухе, вычерчивал палочкой на грязи рунную вязь (энергию, разумеется, в неё не проводил), прикидывая, какую будет лучше всего использовать, меня нашёл слуга Силаны. — Госпожа Плейфан зовёт вас.

Девчонку мучили симптомы похмелья, отчего она вполголоса ругалась на мунтосе.

— Эх, голова бедовая, — вздохнул я и исцелил её. Зная что и как, на подобное действие ушло не более пяти минут.

— Спасибо, — пробормотала она, — и это… вчера… — девушка почесала затылок. — В общем… я была не права.

— Угу, — скрестил руки на груди, — и что дальше?

— Ты злиться? — Силана подняла на меня глаза. Её лицо выглядело чуточку помятым и заспанным. Волосы — встрёпанными. Но почему-то в голове сразу же всплыл ночной сон.

Надо было всё-таки решить свою проблему вручную! — мысленно простонал я, силой воли сосредоточившись на разговоре.

— Есть такое, — согласился с ней. — Зачем ты подралась вчера?..

Сегодня и я, и она, были аккуратнее в своих словах. Мы оба будто бы поняли, как хрупки бывают человеческие взаимоотношения. Поэтому, после того, как Плейфан умылась и мы совместно позавтракали, я приступил к работе, заодно подтягивая её знание языка.

Силана призналась мне, что обучение языку не похоже ни на какую другую науку.

— Сначала я думала, что всё сведётся к простой подстановке, замене одного набора звуков другим, — пояснила она. — Реальность оказалась труднее.

О да, труднее!

— Разумеется, — хмыкнул я. — Ведь речь идёт о грамматике — понятии о том, что всё сказанное увязывается в схемы неким невидимым механизмом. Прежде чем учить чужой язык, нужно выучить свой собственный. Причём в идеале.

Девушка усмехнулась, а потом задумалась.

— Существование схем грамматики отрицать нельзя, — улыбнулся я, глядя на это напряжение мысли. — Признай, что говорить без должной мере понимания подлежащих и сказуемых, а также без существительных и глаголов, попросту невозможно.

— А что ты? — сменила она тему. — Я помню, ты говорил, что хотел бы выучить мунтос.

— Хм, — почесал я подбородок, ощутив тонкий пушок щетины. Надо будет сбрить. — Твоя правда. Я уже давно хотел этим заняться, да всё дела, — кивнул на руны, которые вырисовывал на земле.

— Давай я учить тебя! — рассмеялась она. — Я знать мунтос лучше, чем ты таскольский!

— Это мы ещё посмотрим, — проворчал в ответ, а потом и правда задумался. — А знаешь, — хлопнул кулаком по ладони, — давай! Заодно ты поймёшь боль учителя, который пытается вдолбить в нерадивого ученика хотя бы толику своей мудрости.

— Намекаешь, что я глупый? — упёрла Силана руки в бока. — Я умнеть!

Ух… её построение фраз каждый раз заставляет меня кривиться.

— Умнеть, ещё как умнеть, — едва удержался я, чтобы не закатить глаза. — Давай в первую очередь… — на миг я задумался, вспомнив Баера, — начнём с самого простого. Алфавит мунтоса. Ты его знаешь?

— Конечно! — с долей возмущения заявила она, отобрав у меня палку. — Смотри… — и нарисовала закорючку в грязи. — Это «авий», знак Моноса, создателя мира. Он означает первую букву, которую бог подарил своим детям…

Это будет долгий урок! — прищурился я, думая, стоит ли остановить её или позволить впадать в ересь и дальше?

Позволил, чего уж. Не хочу ссориться, как это было вчера.

Ближе к обеду войска двинулись в путь. Запрягались долго и, по идее, этим нужно было заняться с утра. Но командованию, как говорится, виднее. Поэтому солдат начали собирать в колонны, слуги стали загружать телеги, складывать палатки и прочее-прочее. Мы, как условно-независимый отряд, отчитывающийся лишь перед самой высшей властью (Мираделями, то есть), спокойно к ним присоединились, попутно продолжая болтать.

То ли Силана оказалась не лучшим учителем, то ли мунтос был куда более сложным, чем я предполагал, но пока что я откровенно в нём плавал. Впрочем, чего ещё можно ожидать, если прошло всего пара часов, как я за него взялся?..

Когда карета Плейфан оказалась подготовлена, а вещи сложены, поблизости нарисовалась подозрительная парочка, с характерными пометками Тайной полиции на форме.

— Кирин Анс-Моргрим? — с каменным лицом поинтересовался первый.

— Верно, — хмуро согласился я, рассматривая его антимагический амулет. Второй мужчина такой ценностью похвастаться не мог. А может просто носил артефакт скрытно — кто же его знал?

— Идёшь с нами, — мотнул головой не представившийся полицейский, указав куда-то в сторону.

— Что-то случилось? — спросил я, хоть и сразу же двинулся следом. Опыт подсказывал, что в текущей ситуации лучше избегать любых проблем или конфликтов. Люди, после недавнего налёта противника, ходили достаточно нервные. Ну его, провоцировать их просто так.

— Расскажут, — коротко отрезал он, развернувшись ко мне спиной и быстрым шагом направившись куда-то вглубь сворачивающегося лагеря. Второй же пристроился за моей спиной. Контролировал…

— Кирин, что случится? — нервно дёрнулась Силана. — Куда ты?

— Всё хорошо, — бросил я ей, повернув голову, но не сбавляя шага. — Я тебя позже найду. Не вляпайся в передрягу и сиди смирно, поняла?

— Да… — тихо, на грани слышимости, пробормотала она. — Поняла…

Аж кошки на душе заскреблись от её тона. Умеет же! Теперь я волнуюсь. Надеюсь, Плейфан и правда не создаст проблем хотя бы пару часов. А потом я… хм… что потом, собственно, будет?

— Не на смерть же меня ведут? — едва слышно шепнул я самому себе. — Вроде бы не за что…

Разве что за упоминание богов Триединства, когда повторял фразы за Силаной? Так и её бы тогда взяли! Скорее всего… Да и не молился я им, а просто произносил сказанные девчонкой слова! За это, вроде как, не сажают.

Уф… нет, понятно, что при желании повод найдётся, но какой смысл? Тем более, я не какой-то там простолюдин, а хоть и ставший колдуном, но член знатного рода. Ещё и статус у меня, как-никак, не самый низший! Волшебники в любой армии и при любом деле, особенно, если маги опытные, ценятся весьма высоко. Так просто нас не убивают, разве что за предательство. Но я-то не предатель! Меня, ха-ха, задушили, чтобы это проверить!

На деревянных ногах шёл за стремительно шагающим полицейским. Грязь под зачарованными сапогами эффектно летела в стороны, оставляя обувь блестящей и начищенной. Красиво.

Спустя двадцать минут быстрого шага, мы добрались до части лагеря, где заседала Тайная полиция. Собираться и идти вслед за остальным войском они, судя по виду, если и планировали, то гораздо позже. Похоже, на какое-то время эти люди тут точно задержатся. Но с какой целью?..

Меня, без досмотра (что внушало толику оптимизма, хотя мозг всё равно периодически подтормаживал, пытаясь осознать суть столь резкого выдёргивания), провели дальше, направив в центральный шатёр, размером с небольшой дом.

Едва я зашёл внутрь, как заметил почти полтора десятка других молодых людей, как парней, так и девушек. Всех нас объединяли два фактора: схожий возраст и форма волшебников.

— Фух, — тихо вздохнул я, ощутив, как с души будто бы камень упал. Себе я признаться не боялся: очень уж опасался ещё одного допроса! Умирать было не только страшно и странно (грёбаный портал!), но ещё и жутко неприятно.

Сейчас же я понял, что меня, как минимум, не планируют убивать. Уже изрядное достижение!

Оглянувшись на сопровождающих, заметил, что оба полицейских за моей спиной тихо ушли куда-то за кусок ткани, заменяющий двери, оставив лишь нас и нескольких охранников, включая офицера с квадратной челюстью и взглядом, полным бесконечного терпения. Его маленькие глазки лениво оглядывали всех колдунов по очереди, на долю секунды дольше останавливаясь на симпатичных девушках.

Люди вокруг были сплошь незнакомые, а потому я просто встал рядом с общей массой и настроился на ожидание, наблюдая за всем вокруг и вслушиваясь в чужие разговоры, часть из которых даже была на таскольском. Здорово? Да не особо. Чего-то интересного всё равно не обсуждали. Троица парней на углу негромко делились сплетнями о каком-то Джероме, алхимике, у которого получилось как-то приударить за некой магичкой, которая ответила ему взаимностью. Теперь ребята, притворяясь, что не завидуют, делились своими впечатлениями о внешности его избранницы, а также, гнусно хихикая, представляли себе сложности процесса соития, учитывая, что вокруг постоянно бродят толпы народа.

Тупицы… Разве прохожие помеха хорошему сексу? Возле «шатров любви», как называют палаточные бордели, людей ходят толпы и все предаются разврату едва ли не друг у друга на глазах. Ничего, нормально.

Тем не менее, их разговор был самым интересным, ибо другие обсуждали какие-то совершенно незнакомые мне ситуации или вели речь о том, где я откровенно плавал, не зная контекста. А тут… всё максимально понятно — перемывают косточки своему более удачному товарищу. Это я понимаю и даже, в каком-то роде, одобряю. Чего бы и нет?

Спустя десяток минут, в шатёр завели ещё одного мага, лицо которого было белее мела, а сам он, периодически, что-то бормотал на мунтосе. Неужто молился? Тогда надеюсь, он в должной мере поминал Хореса, чтобы кто-то не заподозрил обратного. А то знаю я, как оно бывает.

Сразу же вспомнил, как Силана сегодня, во время обсуждения языка, затронула тему вчерашней драки со жрецом. Из-за религии, конечно же! Дура… ух, скоро это станет её прозвищем… Кхм, так вот, горячие диспуты о вере в Империи доступны лишь с ограниченного угла. Не в плане, кто из богов более настоящий или сильный (что было аксиомой, ведь лишь один бог являлся истинным), а в плане, например, «как правильно поклоняться Хоресу» или «как лучше интерпретировать двенадцатый стих третьей книги Трактата о святости».

Как по мне, довольно глупо. Имею в виду, зачем злиться? Какой-то глупец считает, что Хорес не существует или что он ненастоящий бог, так твоя задача не вбивать в него кулаками обратное, а наставить и доказать, что он заблуждается. Хотя… в тупые чугунные бошки крестьян невозможно вбить что-то, без применения крепкого кулака. В таком случае, возможно, жрец был прав.

Ещё через полчаса, когда в шатёр привели, в общей сложности, четверых новых волшебников, сюда начали заходить другие люди. Судя по возрасту и одежде — представители гильдии. Вопрос, какой? Вряд ли целителей, так как я не узнаю присутствующих волшебников, а ведь успел в лазарете визуально запомнить достаточно многих. Не познакомился, но узнать сумею. И никого из них здесь не было.

— Маги! — поднял руки немолодой мужчина, порядка пятидесяти лет, с полностью лысой головой и небольшой каштановой бородкой. На его груди была заметна Слеза (не атимагический амулет, а именно Слеза!), также на одежде, запястьях и поясе я рассмотрел руны. Похоже, это кто-то из верхушки. Может, даже глава гильдии.

Он встал в центре, перед десятком других новоприбывших. За их спинами я рассмотрел нескольких офицеров Тайной полиции, которые пристально осматривали всё вокруг.

— Меня зовут Аленсо Зоранолли. Глава гильдии артефакторов Рашмона, — продолжил он.

Рашмон, — тут же зацепился я за это название. Самый северный город-порт Малой Гаодии. Вотчина герцога «Севера», Вентуриоса Мираделя. Именно через Рашмон проходит основная торговля с Данхолфом, напрямую через Ржавый океан.

Богатое местечко. Не такое, конечно, как Таскол, но весьма и весьма…

— Вас собрали здесь с определённой целью, — Аленсо махнул рукой, — после мерзкого нападения колдунов Мобаса…

Ах, вот оно в чём дело. Кажется, я начинаю догадываться.

— … командование пришло к мнению, что разведке не хватает способа выявить засады противника и его волшебников, включая оборотней и тех, кто активно пользуется маскирующим барьером. Поэтому мы, — Зоранолли указал на себя рукой, — разработали вариацию артефакта, чья сила сможет определять таких хитрецов и выводить на них наши основные силы.

Мужчина продолжил говорить, но суть уже оказалась ясна. Здесь собрали артефакторов и теперь нам предстоит поработать. Вот же… надеюсь, справимся быстро, ибо я не хочу надолго оставлять Силану! Вот переживаю я за эту дурёху. Опять же в неприятности влезет, а сейчас, кроме меня, о ней попросту некому позаботиться. Тем более, у неё завтра будет магическое совершеннолетие. Надо будет поддержать, хотя бы на словах. А там… либо заверить, что всё хорошо и магия — не приговор (аха-ха-ха, коне-е-ечно, не приговор!), либо порадоваться за ней (и вместе с ней), подарив какой-нибудь подарок. Я даже приметил такой у одного из интендантов, честно рассказав ему расклад и попросив «подержать» то шикарное платье (взяли из вещей какой-то любовницы погибшего в налёте аристократа) это самое время, до завтрашнего дня. Сговорился обменять на амулет дезинфекции воды, чья сила могла чистить напиток почти любого уровня загрязнения. Весьма удобная штука, если нет возможности разбавлять вином, кипятить или создавать чистую воду. Мне, как уже ясно, такое без надобности, а вот кому-то ещё — вполне себе товар.

Спустя десять минут, кратко обрисовав задачу, его помощники раздали нам листы с рунами, а потом начали проговаривать эмоции которые нужно испытывать, а также образы, которые необходимо держать в голове.

Признаться, впервые работал с мастерами и удивился, насколько это просто! Тут реально можно деградировать, ведь за тебя в прямом смысле этого слова умудрялись рассчитать и определить вообще всё!

Каждый наставник взял на себя двух или трёх магов, которым прямо-таки пальцем тыкал на нужную последовательность рун, объясняя всё столь тщательно и подробно, словно общался с умственно-неполноценным или пьяным.

Хотя… опять же, для крестьян так и нужно, а то эти уникумы запутаются в двух символах. Скоты безмозглые.

Уставившись на свой лист, я тщательно выслушал слова наставника, а потом нахмурился.

— Мастер Зоранолли, — поднял я руку, когда глава гильдии закончил рассказывать про итоговый артефакт и нашу великую цель помощи Империи. — Разрешите вопрос!

На мне скрестились взгляды, как магов, так и наставников. Даже представители Тайной полиции обратили на меня внимание.

— Говори, маг, — степенно кивнул он, остановив какого-то согильдийца, который, скривив лицо, хотел произнести что-то резкое.

— Вы предложили использовать руны всеведения и чуткости воздушных потоков, завязанные на параметры цели. Но не проще ли будет взять одну руну чутья, которая сразу будет наводиться на нужную цель? — произнёс я. — Я читал, — специально сказал, чтобы получить пару баллов сверху, показав себя грамотным, — что таким образом охотники Тразца ищут беглых рабов, а они в этом разбираются. Думаю, никто не станет спорить.

Конечно не станет. Потому что Тразц находится за Ржавым океаном, между Данхолфом и Рохом. Мы даже изредка торгуем с ними, хотя варвары предпочитают набеги и постоянные схватки. Лишь мощнейшая система укреплений границ, на поддержу которых Данхолф и Рох ежегодно тратят тонны золота, всё ещё позволяет этим государствам сохранять свою независимость.

Кхм, в общем, не думаю, что хоть кто-то из присутствующих вообще бывал в Тразце, что уж говорить о знании их порядков?

— Твоё имя, мальчик, — не меняя тона, спросил лысый старик.

— Кирин Анс-Моргрим, мастер, — вежливо ответил я, на что он понимающе закивал.

— Ах, Анс-Моргрим, значит, — и ухмыльнулся. — Что же, твоё предложение имело бы смысл, если бы речь не шла об определении в том числе магических методов маскировки. Руна чутья же, в сочетании с остальными, будет давать слишком широкий круг поиска, показывая даже обычных животных, типа полёвок, кротов и ящериц. Если же строить всю систему именно вокруг неё, то результат… — он на миг остановился, — может быть как лучше, так и хуже. Этого мы не знаем, так как пересчёт потратит слишком много времени, чего мы не можем позволить себе в текущих условиях. Артефакты нужны как можно быстрее, чтобы мы могли снарядить ими отряды разведки. Всё понятно?

— Да, мастер, — кивнул я ему.

— Тупой верс, — всё-таки выдал мужчина с перекошенным лицом, которого ранее невербально заткнул Аленсо.

— Дромий, — строго произнёс глава гильдии, отчего его подчинённый пристыженно умолк.

— Прошу простить, мастер Зоранолли, — глубоко поклонился он.

— Анс-Моргим, — перевёл старик на меня свой серьёзный взгляд. — Вижу, ты крепко разбираешься в рунах. Это очень похвально. Но не давай гордыне застилать свой взор. Доверяй в этом вопросе своему наставнику. Пусть тебя направляет лишь его рука.

— Да, мастер, — тоже поклонился я, не став говорить о том, что являюсь чистым самоучкой. — Спасибо, мастер.

А далее мы приступили к зачарованию. Каждому стали выдавать инструменты для работы по стеклу, а также заготовку для поиска, напоминающую компас. Только если компас показывал направление лишь на одной плоскости, то здесь стрелка висела внутри стеклянного шара, наполненного водой. Как я понял, руны заставят её наводиться на нужную для поиска цель, что по итогу позволит обнаружить любого замаскированного врага.

Это… весьма интересно. А учитывая, что артефакт должен пульсировать, показывая расстояние до цели, то и вовсе становится крайне опасной для противника штукой.

Когда я достал свои собственные инструменты, чьё качество на порядок превышало выданное, мой наставник лишь удивлённо приподнял брови.

— Столичные! — довольно воскликнул мужчина. — Отлично!

— Благодарю, — вальяжно кивнул я ему. — Приступим.

С учётом объяснений, а также пары вопросов, у меня не возникло абсолютно никаких проблем. Единственно, что немного смущало — толщина стекла, но именно для этого первыми рунами шли укрепляющие, отчего попортить заготовку стало весьма трудно. Однако не невозможно, что почти сразу и продемонстрировали некоторые уникумы.

Кретины… ох, каждый раз голову ломаю, вот как?.. Как можно быть таким идиотом?..

В общем, закончил первым, отчего тут же получил новую заготовку…

И сидел бы я тут, наверное, вплоть до захвата Мобаса, если не дольше, вот только к моменту захода солнца (часа через четыре, за время которых мы все успели, наверное, зачаровать с сотню заготовок, заранее созданных производственными магами) в шатёр вошло новое лицо.

Моя сестра, Анселма Моргрим и небольшой отряд поддержки, в размере четырёх сионов.

— Госпожа, — тут же склонился узнавший её Зоранолли. — Прошу, заходите, чувствуйте себя как дома.

На эти слова офицер Тайной полиции скептично на него покосился, но ничего не сказал.

— Что вы, что вы, — с улыбкой помахала девушка рукой, — не отвлекайтесь, я так, сугубо за минутку заскочила. Забрать своего брата, — сделала она упор на последнем слове.

Едва заметное движение ладонью Аленсо и из моих рук ловко выхватили недоделанную заготовку, а в спину прилетел слабый толчок, направленный к сестре.

Чуть не закатил глаза на этот цирк, однако, как и положено среди знати, не подал виду, лишь напустил на себя важности, типа всё так и должно быть, а потом собрал инструменты и вышел вперёд, под завистливые взгляды других артефакторов. Причём часть точно завидовала не факту моего «освобождения», а факту наличия такой сестры.

Анселма выглядела шикарно. При полном параде, как будто бы поставила себе целью произвести на всех неизгладимое впечатление. И, говоря откровенно, у неё это получилось.

— Я же говорила, что навещу тебя, — сказала она, как только мы покинули шатёр, отданный под производство артефактов.

Снаружи, хоть солнце уже и начало уходить за горизонт, я разглядел, как готовые артефакты набивают в сумки, а потом конные гонцы бросались в галоп, стремясь как можно быстрее нагнать отступившее войско и выдать им готовую продукцию.

Лошади сестры и её отряда стояли поблизости (за ними приглядывало ещё два сиона). Выглядели они откровенно загнанными, что показатель. Похоже, Анселма очень спешила. Хм… был повод?

— Я, конечно, благодарен тебе, — покосился я на довольно улыбающуюся девушку. — Но не думаешь, что этим ты ослабляешь нашу разведку? За это время я изготовил почти на пять артефактов больше, чем остальные.

— Хочешь вернуться? — лукаво спросила она.

— Чтобы ты потеряла лицо? — напустил я на себя испуганный вид. — Как я могу поступить так с любимой сестрёнкой?

Анселма рассмеялась, привлекая на себя внимание. Это она всегда умела. Я часто замечал, как на неё заглядываются мужчины, однако, пока что, кроме вялотекущих договоров о возможном браке, никаких поползновений не возникало. Причина проста: девушка — высший сион, отчего её мнение невозможно не учитывать при поднятии вопроса брака. Плюс, с учётом целителей, время жизни знати выросло едва ли не в три раза, так что возможность официальной женитьбы существенно затормозилась. Сейчас для девиц (если они сионы) нормально вступать в брак и в двадцать, и в тридцать. Старше уже редко кто доходит, но я слышал и о таком.

К тому же, у нашего рода достаточно много детей, а положение весьма приближено к трону, отчего отец просто не видел нужды спешить с подобным.

Может он прав, а может и нет. Тут уже не мне судить. Не успел я вникнуть в такие тонкости семейных дел. Оказался, ха-ха, бракованным!

— Не представляешь, как меня напугала твоя девка, — Анселма прикрыла глаза. — Едва я нашла её карету и поинтересовалась, где ты, как на меня вывалили целый поток всего, что только можно.

— Оу, — только и мог, что произнести я. — Силана может быть… — покрутил я ладонью, — взбалмошной.

— Дура она, — припечатала сестра, на что я сразу же согласился. — Сказала, что тебя забрала Тайная полиция, за то, что ты поклонялся Триединству.

— Чего⁈ — выпучил я глаза.

— А ещё она собиралась идти к принцу Финнелону, — добавила Анселма, на что я просто застонал, уткнувшись лицом в мокрый от пота бок коня.

— Истен, идёшь пешком, — коротко приказала девушка, отчего один из сионов молчаливо кивнул, хоть я и успел заметить, как закаменело его лицо. — Остальные — садимся и вперёд. Нужно нагнать войско хотя бы за три часа.

— Госпожа, может заночуем? — осмелился спросить один из конных. — В темноте кони ноги поломают.

— У нас есть маг, — хлопнула она меня по плечу. — Создаст свет.

— И наведу на нас врага, — пробурчал я, уже смирившись с тем, что мы будем делать именно так, как решит Анселма. Она всегда умела продавить своё решение, даже когда общалась с отцом или Лиамом. Наверное поэтому и оказалась на войне, оставив дома Кастиса.

— Враг теперь боится и нос за стены Мобаса высунуть, — широко улыбнулась сестра. — Во всяком случае, так доложили Лиаму.

— Лиаму? — нахмурился я. — А что отец?

— Отдыхает, — пожала она плечами, а потом забралась на коня. — Вперёд, отряд мой. И свет, Кирин. Нам нужен свет!

— Слушаюсь, госпожа, — добавил я ехидности в голос, а потом создал шар яркого, но максимально холодного огня, который, как-то, показывал Силане. Гнев вызвать оказалось удивительно легко. Чего эта дура наболтала Анселме⁈ — Не воспринимай Плейфан всерьёз, — дополнил я, когда началась поначалу неспешная скачка. Оглянувшись, заметил, как Истен за спиной деловито тряс какого-то конного гонца, очевидно, прося «взаймы» его коня. Как бы не прилетело за такое своеволие, ведь гонцы охранялись приказом императора…

— Думаешь, я не понимаю, когда мне впаривают чушь? — фыркнула Анселма, но я заметил, как на краткий миг напряглись её руки. А ведь сестра — высший сион, которые максимально эффективно контролируют своё тело! Похоже, на душе у неё натуральный раздрай. Ха-а… как бы не пристукнула мою дурёху в приступе праведного гнева.

— Так что там с отцом? — решил я сменить тему. — От чего это он решил отдохнуть? Я с остальными весьма качественно восстановил его.

— Это просто проверка, — хмыкнула девушка, всё ещё слишком пристально всматриваясь вперёд. — Посмотреть, как будет вести себя Лиам, если «внезапно» станет главой рода.

— Мать его из-под земли достанет, вздумай отец умереть, — улыбнулся я. — Некромантам придётся постараться, отыскивая не только память, но и трусливо спрятавшуюся душу.

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Анселма. — Не думаю, что у них выйдет заглянуть в чертоги Хореса. Хотя кто знает? Матушка может так их замотивировать, что это останется единственным способом!

Лошади начали понемногу набирать скорость, отчего вскоре стало сложно перекидываться фразами. Мы замолчали, сосредоточившись на том, чтобы в должной степени контролировать скакуна и держаться в седле. Во всяком случае я. Сестра, уверен, не испытывала никаких сложностей.

— Я общалась с твоим наблюдателем, Дриззом Хродбером, — удивила меня девушка, когда мы, спустя два часа, остановились дать лошадям отдохнуть.

Сионы подорвались предоставить животинке воды и заранее взятой пищи, а мы с сестрой отошли немного в сторону от раздолбанной колоннами солдат дороги. Незаметно покосившись на свои сапоги, с довольством отметил их идеальный вид. Будто бы не месил грязь, а шёл по коридорам Ороз-Хора!

— Очень специфичный человек, — спустя пару секунд, будто бы ожидая от меня какой-то реакции, продолжила Анселма. — Он хорошо о тебе отзывался, но сказал, что ты слабохарактерный.

— Специфичный человек, — только и ответил я, выдавив улыбку.

— Вы с ним не ладили? — наклонила девушка голову. — Нет… — она всматривалась в моё лицо, ведь могла, как высший сион, подмечать микродвижения его мышц, тем самым определяя, насколько я честен. — Что-то иное…

Фыркнув, возвёл на лице водную маску, оставив открытым лишь рот, чтобы иметь возможность с ней общаться.

— Так я тебе и ответил, — усмехнулся я. — Не ожидал, что у Дризза окажется длинный язык. Думал, он куда более серьёзно подходит к своим обязанностям.

— Всё так и есть, — пожала она плечами. — Но я выше по положению и званию. Конечно же Хродбер сообщил мне всё, что знал.

— Кем он сейчас служит? — спросил у неё.

— Капитан отряда охотников на магов, — пояснила сестра. — Тренировки личного состава, присмотр за колдунами в армии. Контроль, проверки и прочее. Сам должен знать.

Ну да, ну да. «Должен». Кому, сука, должен?

Мысленно скривившись, направился обратно. Уже через полчаса мы возобновили путь.

В лагере, куда мы вернулись далеко за полночь, поблагодарил сестру, постаравшись быть максимально убедительным (потому что так оно и было), а потом направился искать карету Силаны, как ориентир. Учитывая размеры лагеря… Нашёл уже под утро, когда был жутко вымотанным и злым. Правда это чувство существенно смазалось, когда из палатки, словно стрела, вылетела Плейфан, бросившись мне на шею.

— Живой… живой… — только и повторяла она, говоря всё тише с каждым новым словом.

Это столь поразило меня, что вскоре я лишь обнимал её в ответ, похлопывая по спине.

— Ну-ну, — негромко шепнул я. — Всё хорошо. Никаких проблем нет. Меня даже не убили.

До самого утра так и не спал. Пришлось восстанавливать запас сил уже днём, в карете.

Лишь проснувшись под вечер умудрился вспомнить о том, какой сегодня день. Магическое совершеннолетие моей дурёхи! Расспросив слуг, узнал, что пока я спал в карете, не обращая внимание даже на дорогу (руны комфорта позволили не подпрыгивать на каждой кочке, обеспечив транспорту весьма плавный ход), к девушке приходили «какие-то люди», которые и забрали её на пару часов, вернув столь довольную и весёлую, что сомнений не оставалось.

Невольно вздохнул, вновь ощутив себя бракованным. Даже она! Даже Плейфан не стала носителем этого проклятия магии! А я… я стал. Ха-ха-ха!

Скрипнув зубами, воспользовался отсутствием девчонки и тихонько сбежал, направившись на поиск интенданта. Благо, что войско как раз остановилось, обустраивая лагерь. Обменяв у него платье, столь же тихо вернулся обратно, припрятав подарок. Вручил его уже на ужине, когда Силана принялась расспрашивать меня о случившемся в «казематах» Тайной полиции.

— Всё потом, — улыбнулся я, а потом вытащил с трудом полученное шикарное платье. Всё-таки у любовницы того аристо был отличный вкус. — Это — тебе. Подарок на магическое совершеннолетие. Спохватился поздно, так что рун пока нет, — притворно почесал затылок. — Но вскоре я их…

Она молча обняла меня, спрятав глаза на груди. Ощутил, что ткань слегка промокла. Поня-я-ятно… А её хоть кто-то поздравил?

Спустя шесть дней армия Империи добралась до Мобаса. Признаться, в бой войска могли вступить ещё два дня назад, но крепость, встреченная по пути, оказалась пустой. В ней не осталось ничего, кроме голых стен. Ралтор Броннусворд, архонт Мобаса, забрал отсюда вообще всё, что можно было унести с собой: вооружение, припасы, ценности. Остался лишь камень.

— Это значит, что наши войска схлестнуться с врагом в самом городе, — озвучил Лиам, когда я вчера был у родичей на ужине. Причём был не один, а вместе с Силаной, которая почти всё это время просидела с каменным лицом, участвуя в беседе лишь когда её о чём-то спрашивали. При этом девушка старалась говорить как можно меньше и максимально коротко — стеснялась акцента. Была она, кстати, в том самом платье, которое я подарил ей на магическое совершеннолетие. Я зачаровал его, хоть и не до конца. Однако основные руны были нанесены. Зато обувь у неё могла похвастаться теми же свойствами, что и моя. С учётом того, что погода с каждой неделей лишь портилась (осень, что поделать?), это было весьма кстати.

За столом собрались все: я, Анселма (время от времени поглядывающая на Плейфан с чётко видимой укоризной), Лиам и даже отец, который старательно изображал немощь. Ради этого Тэдрех не постеснялся нацепить на себя широкий, изукрашенный рунами (в том числе контроля температуры и комфорта) плащ, в который, время от времени, кашлял, утверждая, что совсем ослаб и теперь «все решения за наследником», так как у него, якобы, даже голова не соображает.

Старый хитрец, от чьих выходок откровенно вздыхала и сестра, и брат.

Впрочем, это не мешало отцу внимательно изучать Силану и что-то прикидывать в уме. Вот не удивлюсь, если он нацелился на Монхарб! Небось уже думает, как бы похитрее подвести к Плейфан того же Кастиса. Уж этот бабник точно не откажется от новой смазливой мордашки в череде собственных побед!

Такого счастья я брату не желал. Нет, я признавал, что для Моргримов это будет лучшим решением. И если уж я, хе-хе, оказался недоступен по вполне себе естественным причинам, коих аж две: первое — маги не могут наследовать ничего, второе — скорая смерть. Полтора года пролетят, не успею я и глазом моргнуть. А там… чертоги Хореса? Заждались меня уже… То-то мне портал постоянно на грани гибели мерещится. Я ведь не поленился, расспросил нескольких жрецов и даже парочку некромантов, но те лишь разводили руками.

Для них я, кстати говоря, ради снижения внимания к моей персоне, говорил, что видел «чертоги Хореса», когда умирал. Жаль, что это ни к чему не привело, кроме парочки проповедей. Некроманты же и вовсе пожали плечами. Слепые крестьянские отродья…

— Есть ли вариант, что они сдадутся? — спросил я, покосившись вначале на отца, но почти сразу перевёл взгляд на Лиама. Тэдрех продолжал играть роль, даже когда я открыто предложил его полечить. «Что ты, сынок, — притворно закашлялся он. — Побереги силы на настоящих воинов!» Что ещё требовалось доказать?..

— Вариант? — хмыкнул брат. — Вариант есть. Всегда есть.

— Пока что нам не сдался ни один город, — жирно намекнула Анселма на сегодняшнюю гостью. — Но всё, конечно же, может поменяться.

Силана бросила на неё короткий взгляд, продолжая сидеть с прямой спиной и непроницаемым лицом.

— Расслабься, — бросила ей сестра. — Никто тебя не съест. Во всяком случае сейчас, ха-ха-ха!

В общем, этот ужин Плейфан, кажется, запомнит надолго. Нет, никто открыто или откровенно над ней не издевался, но обстановка была накалена. Впрочем, плевать. Я получал от всего происходящего удовольствие. Хотя отец, безусловно, получал его в куда как большем объёме!

И вот, на следующий день, с самого раннего утра, мы с Силаной расположились в тылу, в крепко отстроенном лагере, где разместились остальные лица, не участвующие в сражении. Те же гильдейцы, жрецы, обслуга, раненые, некоторые волшебники из небоевых подразделений, немногие женщины не из сионов и все им подобные.

Признаться, было немного стыдно, но лишь поначалу. Я в любом случае останусь в живых! Разве это плохо?

Конечно же оставшиеся в лагере не сидели совсем уж без дела — работы всегда было полно, но нас оно не касалось, а потому, немного поболтав, направились к холму, возле которого располагалась ставка командования. И хоть непосредственно вплотную к ней нас не пустили, но постоять рядышком с местом, откуда открывался хороший обзор на ожидаемую осаду — без проблем.

На миг у меня мелькнула мысль, что можно принять форму ворона, но рисковать не захотел. Признают ещё за очередного разведчика-мага из Мобаса, да собьют парой хороших магических атак.

Битва начиналась медленно и вальяжно. Пушки подобрались на дистанцию обстрела, начиная вести огонь. Некроманты готовились бросить вперёд легионы мертвецов, барьерщики создавали прочные магические щиты, а артефакторы проверяли руны на технике и контролировали запас «особых ядер», которые превратили в артефакты поистине убойной силы.

Бронированные медленные инсурии тяжело занимали позиции. Быстрые сионы, обвешанные защитными артефактами, готовились прорываться вперёд. Несколько магов с пробуждёнными ультимами собирались сыграть весьма грязно, подрывая оборону вольного города, стены которого кишели защитниками. Насколько я знал, один из них умел отравлять воздух, а потому стихийники должны были с помощью ветра накрыть город целым облаком яда. Другой мог бросить предмет так, что он всегда попадал в цель, которую он видел, причём не важно какое между ними расстояние. Для него уже подготовили большую стопку бомб, вес которых не превышал бы два килограмма — максимум для его ультимы. У остальных четверых я способностей не знал, но вряд ли там было нечто, что сходу могло бы позволить захватить Мобас. Иначе семья уже уведомила бы об этом.

Невольно бросив взгляд на ряды солдат, я задумался, где среди них стоят мои родичи? Отец, брат, сестра… Несмотря на то, что по законам нас уже ничего не объединяет, но сильно отдалиться, как оказалось, не смогли ни они, ни я.

Надеюсь, они переживут этот бой. Им то, в отличие от меня, ещё жить и жить. Даже притворщику-Тэдреху.

Среди войска, прямо по небу, ходил сам император. Дэсарандес — на чьём поясе по прежнему висела голова Сигнора Йосмуса, архонта Кииз-Дара. Одним своим видом он внушал нашим людям надежду на успех, заодно отнимая это же чувство у солдат противника. Особенно рядовых бойцов смешили безуспешные попытки врага как-то поразить Дарственного Отца.

— Всё точно также, как было тогда, — глухо произнесла Силана, плотнее закутавшись в плащ.

— Это война, — только и мог сказать я, а потом нагло завладел её рукой, отчего девушка вздрогнула и бросила на меня короткий взгляд.

— Война… — согласилась она.

— Вот только крепость — это не город, — дополнил я, после пары минут тишины. — Блокада города невозможна по причине его размера. Даже армии Империи не хватит на такой подвиг. Однако укрепления у Мобаса не чета крепостным — обычные стены. Даже без рва. Я думаю, никакой осады не будет — сразу штурм. И он закончится весьма и весьма быстро. Не зря ведь разведка обозначила именно это направление атаки, — указал я пальцем. — На этом участке самые слабозащищённые стены, без особых рун и укреплений. Думаю, уже к вечеру всё закончится.

— Если маги не скажут своё слово, — заспорила девушка.

Я понимал её. Она невольно желала, чтобы мы потерпели поражение. Нормально для её ситуации. Однако, Тайная полиция не дремлет, так что подобные мысли лучше держать при себе.

Я чуть сжал руку Силаны, а потом улыбнулся.

— Скоро мы всё узнаем, — примирительно сказал ей, дабы не усугублять ситуацию. — Коррн зурано ар мурд шем’берензо, — произнёс я на мунтосе, что в переводе значило: «Думаю, в течение пары часов всё станет понятно».

Плейфан удивлённо посмотрела на меня, а потом рассмеялась, да так, что аж согнулась в пояснице.

— Троица! И это ещё ты говоришь, будто у меня произношение плохое! — пояснила она, широко улыбнувшись. — Услышь тебя кто-то из носителей язык, так смеялся бы больше меня.

— Эй, я учу этот проклятый мунтос всего неделю, — шутливо ткнул её локтем, а потом перевёл взгляд на поле боя. — И вообще, кажется началось.

Следующие несколько часов мы наблюдали за боями, периодически обсуждая то или иное тактическое решение, прерываясь лишь на приём пищи, который слуги притащили прямо сюда. Пару раз к нам подходили бдительные стражи, но им хватало пары слов, чтобы воины возвращались на свои посты.

Всё изменилось ближе к обеду. Как я и предсказывал, стены города оказались не чета крепостным, а потому оказались прорваны. В проём ручьём потекли солдаты, пока сионы нагло забирались прямо по вертикальным стенам.

— Быстро, — почесал я висок. — Очень быстро. Читал я об осадах, которые длились месяцами, но тут сразу было понятно, что не тот случай. Зачем только Броннусворд отказался защищать крепость? Вот где можно было попить имперской крови!

— Может, это какая-то хитрость? — не сдавалась Силана.

— Хех, — приподнял я бровь. — Уже заметил, что ты явно симпатизируешь второй стороне, но почему? Да, Империя захватила Монхарб, но сколько мелких гадостей вы получали от Мобаса? Как по мне, за века развала Нанва, они попили вашей крови куда больше, чем мы.

Плейфан задумалась, серьёзно на меня взглянув. Кажется, одной своей фразой, я посеял сомнения в её душе.

Между тем, войска всё больше и больше проникали на стены и те стали напоминать разворошенный муравейник. Тысячи людей, включая сионов, инсуриев и магов, уже начинали планомерный захват плацдарма, готовясь к боям в черте города, как по рассказам было и в Кииз-Даре. Интересно, Дэсарандес отдаст город на разграбление, как произошло с прошлым? И отрубит ли он голову Ралтору, таская с собой не одну, а две?..

В этот миг всё и случилось. Вначале прошла серия слабых взрывов на захваченных стенах Мобаса, но потом…

БАХ! — ещё один, но чудовищной силы взрыв, в который слились десятки, если не сотни, подрывов с вражеских стен, опрокинул нас на землю, хоть от него и было расстояние почти в три километра! К тому же холм…

Но это не сыграло для сильнейшего удара никакой роли, а мощный поток ветра, пыли и мелкого мусора прижал нас к земле. Благо, защитные артефакты позволили обойтись без травм, но приятного всё равно было крайне мало.

Сплюнув грязью, я подскочил на ноги, забыв про Силану, и начал пристально смотреть вперёд. Тучи поднявшейся пыли позволили рассмотреть лишь кусочек нашей армии, но то, что я видел, показывало весьма нерадостное зрелище.

— Сколько же пороха и артефактов было потрачено на это?.. — прошептал я, но не услышал своего голоса. В ушах пищало.

Отчего-то я сразу же подумал о том, что вот в чём была причина задержки армии тем безумным налётом волшебников. Враг не успевал в должной мере заминировать свои же стены. Не успевал подготовить смертоносную ловушку, в которую попался даже император.

Протерев слезящиеся глаза, я продолжал вглядываться, стремясь увидеть, что же всё-таки произошло на той стороне, однако в себя меня заставили прийти звуки, которые я услышал даже несмотря на временную глухоту. Слишком уж громкими и… знакомыми они были.

Магия. Причём не спереди, возле осаждаемого Мобаса, а… за спиной!

Обернувшись, я обомлел. Возле имперского лагеря вскрылся огромный проход в земле, из которой вырвался поток врагов, состоящий из самых разных видов войск. Они что, прятались под землёй⁈ Или прокопали туннель от самого города⁈

Дэсарандес точно заберёт голову Броннусворда, — промелькнула у меня мысль, прежде чем схватил опешившую Силану за руку и помчался вниз — в сторону поля боя. Даже если наших солдат изрядно полегло, то они всё равно имеют подавляющее численное и качественное преимущество. А значит — отобьются и нас прикроют. И тех, кто сумеет сбежать из обречённого лагеря, в котором размещалась лишь формальная охрана.

Твою же мать! В разведке точно проведут перестановки… А артефакты, над которыми я работал, разойдутся по каждому патрулю.

Периодически оглядываясь, я видел, как часть магов взлетело, начав уничтожать людей с воздуха. Кое-кто остался на земле, выполняя те же функции. Инсурии противника подключили огнемёты, сжигая кричащих слуг, мастеровых, гильдейцев и всех, кто не являлся солдатом, направившимся на штурм. Горели шатры, палатки, живность, телеги, изысканные кареты знати, лазарет и всё, что только могло гореть. Сионы Мобаса стремительными тенями мелькали то тут, то там, добивая мелкие очаги сопротивления.

Часть многочисленного элитного отряда врага тут же отделилась и направилась в сторону командной ставки, вступив в бой с гвардией императора, которая прикрывала высший генералитет, что поголовно состоял из сионов, решивших вступить в бой. Дурни! Бежать надо! Сомнут ведь, числом сомнут!

— Быстрее, дура! — крикнул я Плейфан, которая споткнулась и едва не упала. — Крепче руку мою держи!

Краем глаза заметив вспышку, я резко обернулся и едва успел коснуться кольца-артефакта, создав вокруг меня и Силаны барьер. В него глухо ударилась массивная глыба льда, блеснувшая на ярком солнце.

Неужели тот самый ледяной стихийник, который чуть не прикончил отца? — подумал я, а в следующее мгновение уже вынужден был сделать шаг вперёд, окружая себя водным щитом и принимая на него несколько огненных шаров.

— Беги, я догоню! — рявкнул на девчонку, указав ей рукой на наши войска, скрывающиеся в пылевой завесе. — Император уже наверняка обо всём в курсе и ведёт сюда людей. Беги к ним и наведи на цель!

Бессмысленно, — холодно оценил я свои же слова, но Силана быстро кивнула, а потом побежала вперёд. Она не успеет. Я не переживу этот бой.

Ха-а… надеюсь, Тэдрех, Лиам и Анселма останутся в живых. Надеюсь останутся…

Обратившись в птицу, я сумел пропустить над головой кулак сиона, на чьей шее мелькнул антимагический амулет. Не дав ему броситься за Плейфан, тут же вернул форму, и заставил раздвинуться землю под его ногами, отчего сион запнулся и покатился, словно шар. Я уже отбивал слитную атаку двух магов, которые направили на меня мощную струю воды и молнию, которая была по ней пущена. Суки! Моя стихия! Ещё и объединённая!

Едва сумел увернуться, не рискнув принять её на барьер. Следом, чудом Хореса, не иначе, сбил водным хлыстом четыре ледяные сосульки, которые с бешеной скоростью летели прямо мне в голову.

Лёд взорвался мелкими осколками, но я сумел прикрыть рукой глаза, а тело, под защитой одежды, расписанной рунами, пережило град остальных.

Удар в спину отбросил меня вперёд. Это ранее споткнувшийся сион успел оклематься и атаковать меня. Хорошо, что меня… Жалко дурёху. Пусть живёт. А я… мне всё равно скоро умирать. Годом раньше, годом позже, какая разница?

Полёт вперёд окончился молнией, ударившей в плечо. Рунная защита каким-то образом пережила эту атаку, но последующая за ней ледяная клетка ограничила движения, заставив меня потерять мгновение, пытаясь придумать и реализовать способ, как можно выбраться из неё.

Враг не дал этого времени.

В клетку прилетело аж четыре магические атаки: наэлектризованный поток воды, сразу две молнии (одна за другой) и серия из десятка острых ледяных шипов.

Шум в ушах. Один глаз не видит. Второй лишь частично. Меня трясёт от судорог. А ещё холод…

— Токсао! — удивлённо, на мунтосе, произнёс мужской, уже зрелый голос. Похоже, тот самый сион. Я даже понял, что он сказал… ха-ха, это было ругательство. — Ютос шахра вотикус номо.

«Этот ублюдок жив», — перевёл я.

А потом надо мной склонился силуэт. Лезвие вонзилось мне в ещё видящий глаз.

Тьма.

«Если бы боги не притворялись людьми, люди отшатнулись бы от них, как от пауков».

Гердоний Наэвинус, «Магия и вера».

Сайбас, Малая Гаодия, взгляд со стороны

Когда-то Сайбас был лишь мелкой деревней, но удачное расположение в качестве перевалочной базы до Таскола с юга, до Эмбера и Капацири с востока, до Кинфу и Новой Надежды с запада и до Щуво с севера, сделало его городом.

Вот уже больше тысячи лет стояло это поселение, многократно перестраивалось и переделывалось. Многие верили, что в его катакомбах раньше казнили неугодных дворян, а также в то, что под ним расположена сеть тоннелей, охватывающих всю Малую Гаодию, как второй, подземный регион.

Даже Дэсарандес, как утверждали слухи, не знал всей его истории.

Когда-то, на заре основания Сайбаса, во время первой перестройки, герцог Тейнариус Мирадель, кому в управление досталась эта земля, с должным тщанием принялся за работу. Западные каменоломни, ближайшие к поселению, наполнились невольниками, которые срывали целые склоны, тоннами поставляя мрамор и более простой камень. Всё это обтёсывалось и тщательно обрабатывалось, ведь Тейнариус строил для самого себя.

Были возведены дворцы, храмы, усадьбы, башни, купола… Всё росло, как девственная природа в садах новоявленного владыки.

Спустя пять лет после того, как был установлен последний каменный блок, земля… задрожала. Люди кричали про проклятия богов. Про возвращение Триединства, про Амму, чьё терпение переполнилось и она наказала проклятых глупцов, принявших веру в Хореса.

Землетрясения было чудовищным. Подземные полости провалились под огромным весом Сайбаса, стены сложились, фундамент растрескался и расползся, укрыв улицы каменной крошкой. Под землёй камни и пыль вели себя как вода, текли по улицам и проулкам, в зияющие проёмы дверей, под полы — невидимые в непроглядной темноте.

На поверхности же, в лучах яркого рассвета, что сопутствовал годовщине правления императора Дэсарандеса, величественный дворец Тейнариуса осел. Его башни обрушились, купола треснули, выбросив в воздух тучи каменной крошки, и монументальное сооружение провалилось в реку пыли — неровно, кое-где лишь на несколько метров, в других местах — более чем на двести.

Наблюдатели из выживших описали это событие так: «Словно гигантская невидимая рука потянулась ко дворцу, сжалась на каждом здании и сломала его, вдавливая при этом в землю». Поднялась такая туча пыли, что солнце на несколько дней превратилось в медный диск.

В тот день погибло более пяти тысяч человек, в том числе и сам Тейнариус Мирадель, но из дворца всё-таки был один выживший: юный поварёнок, который уверился, что кувшин, который он уронил на пол за несколько мгновений до землетрясения, и повинен в произошедшей катастрофе. Обезумев от чувства вины, мальчик ударил себя ножом в сердце, стоя на Базарной площади в нижнем городе, а кровь несчастного потекла между камнями мостовой, на которой сейчас стоял он — посланник Аммы. Мужчина видел всё, что когда-то происходило с городом и всё, что будет происходить после.

К слову, во время того землетрясения, которое, по мнению самого Дэсарандеса было результатом очередной попытки гиселентилов пробить сковывающую их печать, пострадал не только Сайбас. И не только Империя Пяти Солнц.

В закутках давно восстановленного города, на посланника Аммы напало двое бандитов, и мужчина видел, как они дрались — всё более бешено и дерзко, — с человеком, который был их судьбой. Вскоре уверенные крики разбойников сменились отчаянными, а потом тихими, затухающими. Не прошло и минуты, как пара мужчин уже лежала на земле, в грязи: один полностью неподвижный, другой ещё дёргающийся.

Посланник тщательно вытер лезвие своего старого треснувшего меча, со звучным именем «Обрыватель» — ведь он был способен разрывать связь человека со своим богом, — а потом оглянулся, наблюдая, как другой человек с этим же мечом продолжает его схватку. Спустя удар сердца посланник отправился дальше, покидая переулок, где один из разбойников уже суматошно поднял свой ржавый тесак, панически защищаясь от слишком быстрого взмаха изукрашенного рунами клинка, вспоровшего ему руку.

Именно это парирование оставило маленькую трещину на лезвии «Обрывателя». Трещину, которая в будущем вдребезги разобьёт его клинок, позволив сломанному осколку вонзиться в сердце бессмертного императора. Этого хватит и для убийства, и чтобы Хорес не сумел вмешаться в судьбу своего ключевого последователя.

«Обрыватель» — очень старый меч, который имел целую россыпь рун. Вот только одна из них была аккуратно затёрта. Руна укрепления. Тот маленький факт, который окажется решающим в их бою.

Посланник даже чувствовал, как горячая кровь течёт по его руке и пальцам: между указательным и средним. Кровь Дэсарандеса. Нечестивая кровь. Злая без всякого сравнения.

На посланника не обратили внимания, хотя к месту драки уже спешили стражники, а вокруг постепенно собирались зеваки. Даже в столь тяжёлые времена на родине Империи, острове Фусанг, царил закон и порядок. Поэтому убийство двух человек, пусть и бандитов, не было пустяком.

Мужчина направлялся по старым улицам древнего города, рассматривая здания, которые перестраивали десятки раз и наблюдая, как из деревянных халуп они превращались в каменные дворцы.

Проходя мимо храма Хореса, его окликнула нищенка:

— Это ведь ты! — с безумным взглядом смотрела она на него. — Ты!

Посланник видел, как эта немолодая женщина, тайно почитающая Амму, в тысячный раз пустила слезу радости и всхлипнула от счастья.

Покинув Сайбас, он встал на прямую дорогу до Таскола — последний участок его пешего пути. Деревни, встреченные им, были куда больше и богаче, чем те, которые он пересекал ранее, ступая за своими последователями.

Мужчина видел, как наклонился, проводя окровавленными руками по колосьям вздымающейся пшеницы. Плодородное поле. Дар его богини.

Он наблюдал за пасущимися коровами, за домашними животными, за крестьянами и тем, как они занимаются свой привычной, повседневной работой. Посланник видел, как остановился возле красивой девочки, которая несла благословение Амма и коснулся её головы, наблюдая, как чужие светлые волосы окрашиваются красным.

Вскоре после этого он нашёл убежавшего в поля мальчишку, прятавшегося в заросшей канаве, и наблюдал, как тот отдал всё, что у него осталось из еды. «Нет большего дара, — услышал посланник свой голос, обращённый к юным, широко раскрытым голубым глазам, — чем дарить смерть». — И он погладил загорелую щёку, которая также была и черепом, гниющим среди травы и куцых кустов.

Мужчина увидел ворона, летящего по небу и обдуваемого невидимыми порывами ветра.

Посланник всегда следовал за человеком, который шёл впереди него, при этом всегда ведя за собой того, кто шёл позади. Он наблюдал, как его же собственная фигура, тёмная от яркого света солнца, спускается с холма, прячась за возделанные поля. Он видел это даже когда оглядывался, чтобы рассмотреть свою фигуру, поднимающуюся вслед за ним, на этот самый холм.

Таким образом посланник и шёл, ступая по своим же следам. Двигался по прохожему пути, путешествовал по уже не однократно проделанному маршруту, который неизменно заканчивался смертью Дэсарандеса.

В конце концов, поднявшись на очередной холм, мужчина стал свидетелем картины, которую видел бесчисленное множество раз: добротные дома, постепенно становящиеся выше и крепче, качественнее и лучше, пока не упирались в высокую и широкую стену — дань истории, когда Фусанг ещё не был в единоличном подчинении императора и существовала угроза нападения на столицу.

Таскол. Крупнейший и величайший город Империи, а может и мира.

Посланник видел все переулки, как людные, так и почти пустые. Видел многочисленные огромные храмы Хореса и запрятанные в самые дали маленькие молельни других богов. Услышал крики, от которых содрогались небеса и едва уловимые шепотки, произнесённые на самое ухо своему собеседнику. Увидел артефактные мастерские, обучающихся юношей и девушек, постигающих искусство магии, а также тренировочные площадки, где занималась стража, инсурии и сионы. Увидел величественный дворцовый квартал, богато украшенные галереи и изысканные барельефы.

Глаза мужчины блуждали, пока не обнаружили красиво обставленную веранду позади тронного зала Дэсарандеса… То место, где Посланник Аммы мельком увидел самого себя, стоящего рядом со священной императрицей.

Серебристая плёнка портала колебалась перед моим лицом. Всё как и в прошлый раз. Оба прошлых раза. Три прошлых раза!

Я смотрел и на портал, и в него, отчего видел своё тело, которое лежало в грязи, натоптанной тысячами солдатских сапог где-то на подходе к Мобасу.

В горле ощущался горький ком.

— Сучьи выблядки, — злобно прошипел я, комментируя мобасских магов, а потом коснулся серебристой плёнки, но, как и раньше, тут же убрал руку, как только кожа ощутила покалывающий холодок.

Я в чертогах Хореса, это очевидно. Давно пора было признать этот факт. Почему об этом никому не было известно? А с чего я, сука, считаю, что никому не было известно⁈ Может про это давно знают ТЕ, кому надо!

С силой почесав голову, я шумно выдохнул и постарался расслабиться. Всё, Кирин… поздно грызть локти, глотать слёзы и размазывать сопли. Жизнь окончена. Жаль… Дурёху ещё подставил. Её же точно убьют.

— Наверняка, — едва слышно прошептал я и пожал плечами. К сожалению, портал показывал лишь моё тело и небольшой кусочек области вокруг. Более не было ничего. Может, он не способен на иное, всё-таки не окно и не волшебная линза.

Хмыкнув, наконец нашёл в себе силы (и смелость) оторвать взгляд от собственного изуродованного трупа, а потом оглядеться.

Я находился на той же самой цветочной поляне, которую видел ранее. Она была не слишком большой, примерно пятнадцать-двадцать квадратных метров. Дальше за ней начинались деревья, не слишком плотно растущие друг к другу. Какой-то светлый лес.

Над головой светило яркое солнце. Было тепло, даже чуточку жарко. Жарко⁈

— О, как, — с удивлением посмотрел я на свою одежду. Точнее — её отсутствие. Действительно… как можно не обратить на это внимание?

Легко, если сосредоточен на ином. Было ли у меня время ранее? Не особо… Максимум — оглядывался вокруг, да и всё. Но с какой-то стороны логично, что я голый. Одежда осталась там — в тварном, материальном мире. Теперь я в духовном. Вот только почему меня никто не встречает?

Снова оглядевшись, я обратил внимание на птичий щебет и периодически пролетающих букашек. Самых обычных, можно сказать естественных и безобидных: пчёлы, божьи коровки, стрекозы, бабочки и прочие, им подобные. Я замечал их то тут, то там, но без фанатизма. В меру. Словно я не в ином мире, а в каком-то лесу, летом, на Малой Гаодии.

Усмехнувшись, сделал шаг вперёд. Нога ощутила прохладное прикосновение травы. Я… могу чувствовать.

— Так портал ведь чувствовал! — почему-то разозлившись, сказал я самому себе, после чего тут же замотал головой. Нужно держать себя в руках! Наверняка сейчас придут пророки Хореса, его избранные святые и им подобные люди. Придут, а я тут ругаюсь! Нет уж, я честный и порядочный почитатель своего бога.

Важно кивнув самому себе я упёр руки в бока.

— Наверное я на поляне, куда попадают все искренне верующие… Ведь так? — спросил я некого невидимого собеседника, но никто не ответил.

Невольно задумался, стоит ли причислять себя к искренне верующим? То есть… я, конечно, верил в нашего единого бога, Хореса, но… точно также верила и огромнейшая толпа других людей, которых, как ни странно, я здесь не наблюдаю. Где остальные погибшие? Мобасские уроды подорвали, наверное, с пару тысяч (если не больше) наших солдат, а ещё своим ударом с тыла прикончили кучу слуг и разных невоенных специалистов. Неужто никто из них не верил в Хореса⁈

— Может, их всех распределяют по индивидуальным полянам? — с долей здорового скептицизма проговорил я.

Ответ, однако, не спешил падать мне в руки.

Ещё раз оглядевшись, я заметил небольшого размера птицу, сантиметров в десять ростом, которая приземлилась на ветвь дерева, на краю поляны. Птица имела красно-оранжевое оперение и маленькие крылышки, которыми периодически взмахивала. Через несколько секунд, подпрыгнув на ветке, она разразилась мелодичным пением, а потом снова взлетела и скрылась с моих глаз.

Я облизнул губы, а потом задумался. Место… выглядело слишком реальным. Может, так оно и должно быть? Отсутствие информации просто убивало!

Прикрыв глаза, я положил ладони на лицо и глубоко вдохнул воздуха, наполняя им полную грудь, после чего начал медленно выдыхать его, одновременно невольно надавив пальцами на лицо и закрытые веки. Ощущалась лёгкая боль, а перед глазами, как и всегда, замелькали непонятной формы узоры, которые постоянно возникали, стоило лишь надавить на закрытые веки. Так естественно…

— Да я же, сука, живой, — шёпотом, будто опасаясь, что меня подслушают, проговорил я.

Отведя руки от лица, я покосился на собственные ладони. Мои ладони. Такие… естественные…

Громко выдохнув через нос, я поднёс палец ко рту и легонько укусил его. Чувствую. Всё чувствую. Даже слабую боль.

Тут же присев на корточки, ощутил, как трава защекотала бёдра и пах. Замечательно… я словно крестьянин, решивший справить нужду!

Целью, конечно же, было не это, потому проигнорировав желание почесать яйца, я дотронулся до травинки и сорвал её.

— Обычная, — проговорил я, а потом чуть ближе поднёс её к лицу. Ну в самом деле обычная!

Попробовав на вкус, убедился, что не ошибся. Травинка имела собственный, едва уловимый, горьковатый привкус. Трава, как трава.

Отбросив травинку, по инерции сплюнул и тут же вытянулся, пристально оглядываясь вокруг. Отчего-то возникло ощущение, что сейчас придёт «кто-то», кто тут же накажет меня за столь своевольное и дерзкое поведение в чертогах бога, но… никого. Лишь птичье пение, да редкое жужжание пролетающих мимо пчёл и шмелей.

Вновь задрав голову, я посмотрел на безоблачное голубое небо и ярко светящую точку солнца. Всё такое естественное!

— Лишь грёбаный портал… — снова взглянул я на его серебристые края, почесав гладкий подбородок.

Подавив желание подойти к нему и посмотреть, произошло ли что-то с моим трупом, я снова, в который уже раз, огляделся по сторонам. Надо было что-то делать. Что-то… что?

А есть ли у меня магия⁈ — пронзила голову резкая мысль, после чего я тут же попробовал её применить и…

— Ничего, — криво усмехнулся я. — Ничего нет.

Ещё бы, — мысленно добавил я, — почему магия должна работать в чертогах бога? Тут только он имеет право колдовать! То есть — творить!

Мысль казалась верной, отточенной и словно бы завершённой.

Кивнув самому себе, я сделал несколько осторожных шагов вперёд, ступая по мягкому травяному ковру. Опасался, что неприспособленные к подобному ноги будет колоть каждый камешек, веточка или неровность земли, но ничего подобного не было. Я словно шёл по перине.

Таким образом, медленно и аккуратно, добрался до деревьев. Немного смущала нагота, но в каком-то смысле так было даже приятнее: ветерок обдувал нежные части тела, солнышко грело… Красота! Удовольствие!

Оказавшись возле деревьев, я впервые задумался, а что же всё-таки делать? Нет, ранее такие мысли тоже мелькали, но как-то мимолётно, между делом. Я находился в полной уверенности, что вот-вот сюда заглянет некий божественный посланник, который и расскажет мне, что да как. Только никого всё не было и не было… Хе-хе, опаздывает что ли?

— Может, это потому что тело ещё не умерло? — удивлённо проговорил я, а потом, сломя голову, побежал к порталу, распугивая толстых мохнатых шмелей.

Добравшись до него, заметил, что в область, где лежал мой труп, угодил то ли огненный шар, то ли какой-то артефакт, отчего всё горело. С трудом были заметны лишь клочки знакомой одежды, на которой всё ещё отображались руны, да зачарованная сумка.

К сожалению эта гадина умудрилась подставить меня в самый пренеприятный момент: прямо на моих глазах. Руны вспыхнули ярким светом и потухли, после чего пламя сожрало всё, что было внутри и снаружи. Все мои книги, записи, артефакты, заготовки, шкатулки, бумагу, вещи, деньги…

Сердце, казалось, ускорилось и забилось прямо о рёбра в моей грудной клетке.

— Тьфу, — снова сплюнул я. — Мертвецу плевать на вещи! С собой, ха-ха, — коснулся я рукой своего голого живота, — взять их что-то не получилось!

Верно. Я уже… э-э… дух? Пусть будет дух. В общем, я уже дух, а значит, к материальному не имею никакого отношения. Пусть горят. Я и так успел всё прочитать и запомнить самое основное, к тому же…

— И зачем запоминал? — спустя несколько секунд спросил сам у себя. — Магия всё равно не работает.

Пожав плечами, я снова коснулся серебряного портала, вызвав рябь на его границе, после чего развернулся обратно — к тому же самому месту, до которого добрался в первый раз.

Шёл я скорее по инерции, пока в голове крутились самые разные мысли. Почти все касались прошлого мира. Я вспоминал мать, сестру, других родственников. Ещё раз дурёху-Силану, посетовав, как же ей не повезло. Потом перед глазами возник образ Ресмона, вызвав у меня глухой хмык. Хоть мы с ним и не стали закадычными друзьями, но совместно пережили много всего, включая и откровенную вражду. М-да уж… Жалко здоровяка. Нормальный он, хоть и крестьянский сын.

Добравшись до деревьев, которые росли не вплотную, а достаточно свободно, отчего лес был очень светлым и будто бы спокойным, тихим и приятным, я дотронулся до коры ближайшего ствола. Она была сухой и тёплой. Хотелось продолжать держать на ней свою ладонь, но, конечно же, я убрал руку и зачем-то понюхал пальцы. Пахло деревом и самую капельку смолой.

Удивительно, но я до сих пор не замёрз и даже не ощутил каких-то иных сложностей, связанных с нахождением в этом месте.

— Чего ты хотел, Кирин, это же чертоги бога, — фыркнул я, а потом, не позволяя себе вновь уходить в думы, направился вперёд. Я не хотел отходить слишком уж далеко — вдруг за мной на поляну кто-то придёт? — но обойти местность вокруг будет, наверное, правильно.

Деревья и образуемый ими лес оказались… обычными. Единственное, что показалось странным: вокруг было слишком уж чисто. На земле не валялось сухих веток или опавших листьев, а трава, хоть и уменьшила свой размер (на поляне доходила до середины голени, тут же лишь едва прикрывала стопу), но нигде не исчезала полностью.

Я обошёл поляну по кругу и нигде не наткнулся ни на одну шишку, иголку или острый камень! Шёл, будто бы по ковру в своём поместье!

Лишь это позволяло мне осознавать, что место вокруг меня не может существовать в природе. Разве что кто-то очень тщательно здесь прибрался перед моим появлением… Ха-ха! Это ведь невозможно, верно?

Решив отломать от дерева небольшую ветку, я с успехом это осуществил. Теперь в моих руках покоилась короткая палка, сантиметров в двадцать. Что с ней делать было не ясно, но это, на худой конец, могло послужить оружием против… кого? Если встречу что-то опасное, то этим прутиком можно будет с тем же успехом пощекотать у себя в заднице. Если же что-то безопасное, то палка мне и не понадобится.

Вздохнул. Почесал затылок. Ещё раз осмотрел палку.

— В крайнем случае ей можно куда-нибудь потыкать, — хмыкнул я и ощутил, как забурлил живот.

Мне хотелось есть. Мне. Есть. В чертогах бога!

— Аха-ха-ха-ха! — продолжительно, протяжно и громко рассмеялся я, пытаясь собрать мысли в кучу. Невозможно! Немыслимо!

Успокоился лишь спустя десять минут. Просто сел на землю и невидящим взглядом уставился в ближайшее дерево.

— Солнце… — осознал я. — Тень!

Она смотрела в другую сторону. Или нет?

Бросившись на поляну, я добрался до единственного чёткого ориентира — портала. Встав рядом, я понял, что тень и правда сместилась. Раньше она располагалась по мою правую руку, а теперь находилась у меня за спиной.

— Здесь есть смена времени суток, — осенило меня. — Это реальный мир!

Или всё-таки вотчина Хореса?

— Бог! — заорал я на всю силу лёгких. — Хорес! Я оказался в твоём мире! Выйди ко мне!

Но в ответ лишь разлетелась стайка птиц с ближайших деревьев. Всё. Более никакой реакции на мои слова не имелось.

— А есть ли здесь хищники? — хриплым после крика голосом поинтересовался я у самого себя. Мне хотелось этого. Нет, не хищников, а слышать кого-то ещё. Потому что иначе создавалось ощущение, что я схожу с ума.

Бросив взгляд в портал, увидел, что пожар всё ещё полыхал, но куда как меньший и затухающий. В нём не отображалось ничего. Похоже, всё что могло сгореть — успешно сгорело.

Хмыкнув, опустил палку на плечо, а потом развернулся к деревьям, пальцами разминая перенапрягшееся горло. Теперь хотелось не только есть, но и пить.

Интересно, а можно ли умереть в чертогах бога? И что будет, если я это сделаю?

Проверять не хотелось, а потому я направился в сторону леса, по прямой, оставляя на земле пометки своей палкой.

Я шёл не очень долго, буквально спустя некоторое время услышав новый звук. Журчание воды.

Побродив ещё минут с десять, сумел найти небольшой ручей. Вода выглядела чистой, но я помнил о проблемах с животом, которые люди испытывали, после питья неизвестной воды. Вот только… вскипятить её я не мог. Не было ни магии, ни инструментов розжига.

— Хотя горные ручьи, говорят, чистые, — вполголоса проговорил я, но всё-таки мотнул головой, не пожелав рисковать понапрасну.

Немного подумав, решил пойти вдоль ручья — туда, откуда он брал своё начало.

Имелся шанс, что если где-то там, выше, в воду, например, упало чьё-то мёртвое тело, то я замечу это и, соответственно, не буду из него пить.

Я смело пошёл вдоль ручья. Здесь, возле берега, мне впервые начали попадать под ноги какие-то камешки и разная всячина, однако боли или сильного дискомфорта я не ощущал. Так… в пределах нормы. Терпеть было можно.

Пройдя вперёд порядка полукилометра, я не нашёл ничего интересного. Пара ягодных кустов, которые я проигнорировал, не в счёт. А ручей продолжал идти всё дальше и дальше в лес, который начал становиться гуще. Солнце же наоборот, клониться к закату. Неприятно…

К этому времени жажда начала душить. Ещё меня вымотал долгий путь без обуви, отчего я даже успел запыхаться. Неожиданно, но… не удивлён. Раз здесь можно испытывать голод и жажду, то можно и уставать.

Я рискнул и выпил воды из ручья. Она была не столь холодной, как я опасался, а ещё имела… не то чтобы вкус, а скорее… не знаю… ощущение чистоты? В общем, если бы кто-то попросил меня вообразить чистейшую воду из святого источника, то её вкус напоминал бы этот.

Вдоволь напившись, я заметил, что в небольшом, казалось бы, ручье, плавала рыба. Довольно маленькая, размером с мой палец. Ещё и плыла с большим трудом, ведь было мелко и ей мешало сильное течение. Но факт оставался фактом.

Приняв этот момент к сведению, я разогнулся и помассировал спину. После этого я оглянулся и задумался, стоило ли вернуться к поляне?

Решив, что в этом нет смысла, пошёл в сторону, перпендикулярную ручью. Голод начинал раздражать и требовать чем-то себя заполнить. Проблемой было то, что я не знал чем.

Да, за время пути мне попадались кусты с ягодой, но… я её не знал. И это проблема.

Упрямо двигаясь вперёд, вскоре я встретил ещё один куст и решительно сорвал с него одну ягоду. Сегодня это будет моим ужином. Единственным ужином!

— Если она отравленная, то от одной, небось, не помру, — пробурчал себе под нос, а потом съел её.

Ягода оказалась неожиданно вкусной, хоть и слегка кисловатой.

С трудом остановив себя от пожирания ещё хотя бы парочки, направился дальше. Цели не было. Я просто шёл вперёд.

В таком темпе пролетел час, а потом второй. Я всё-таки не сдержался и съел ещё пару ягод, заметив, что на одном из кустов они были поклёваны птицами. Раз птицы их едят, то значит всё нормально!

И всё же, я не спешил, решив перестраховаться.

Ощутив потребность справить нужду, сделал это прямо под дерево, а потом пошёл вперёд — непонятно куда и зачем.

Когда окончательно вымотался, то решил заночевать. Где? На земле? Как?

Остановившись, я огляделся, будто бы надеясь встретить за ближайшими кустами разбитую палатку, в которой находилась мягкая постель.

— Надо было остаться на поляне, там трава густая, как перина, — пробормотал я себе под нос, а потом взглянул на деревья. Где-то читал, что оставшись без вещей ночевать лучше на них. Но как?.. Я же упаду!

Вздохнув, начал рвать траву, желая набрать её целый стог и по крестьянски растянуться на нём.

Пока рвал траву, обнаружил птичье гнездо, где лежало аж три больших яйца! Они были спрятаны в кустах, но находились именно на земле. Может, перепел? Эти птицы делают именно так…

Пожав плечами, я смело проколупал дырочку в одном из них и выпил его сырым. Желудок ненадолго перестал бурлить. Замечательно! Конечно, можно было бы попытаться устроить засаду и на саму птицу, но вряд ли она вернётся сюда: я успел нашуметь и оставить свой запах. Дикие животные особо чувствительны к нему, а потому могут бросить гнездо, спасая свою жизнь.

— Не тупи, Кирин, если яйца без самки, что их высиживала, то она свалила, едва тебя заметила… — пробормотал я себе под нос, а потом взял второе яйцо, но остановил самого себя.

Я ведь не хочу мучиться поносом? Лучше погодить, ведь мой желудок не приспособлен для такой пищи, не привычен к ней!

В должной степени сделав стог, я лёг на него и почти сразу уснул.

Мобас, взгляд со стороны

«Живые не должны досаждать мёртвым», — пронеслась мысль в голове Дэсарандеса, пока он, с высоты своего полёта, наблюдал за боями, которые проходят на стенах вольного города, чей архонт, Ралтор Броннусворд, решил последовать примеру Сигнора Йосмуса, голова которого покоилась на его поясе.

Император думал и размышлял об откровении, которое не так давно посетило один из его снов.

В первое мгновение после пробуждения, Мирадель посчитал, что оно было навеяно Хоресом, но немного подумав, мужчина стал склонен думать, что это не так. Его друг редко когда доводил до Дэсарандеса столь запутанные видения. Обычно всё было куда как проще.

К сожалению, император не всегда имел возможность просто взять и пообщаться с Хоресом, как ни в чём ни бывало. Этот процесс, как и всё в этом мире, был сопряжён со сложностями, без которых, казалось, не обходился ни один вдох Мираделя.

«Так было ещё с Великой Войны и пробуждения Хоресом своей ультимы, — подумал Дэсарандес, невольно, как и всегда, сравнивая то, что происходит сейчас, с тем, что было тысячу лет назад. — Не хватает масштаба», — понял он.

И правда. Несмотря на огромные массы людей (особенно со стороны Империи), захват города не создавал масштаба боёв против гисилентилов. Не было «Вращателей» — разрушающих всё и вся артефактов, создающих, казалось, дыры в самом пространстве и времени. Не было чудовищных искажённых монстров, созданий гисов, которые, казалось, лезли из-под земли неисчерпаемым потоком. Не было бешеных драконов, погружающих всё вокруг в огненный ад. Не было его друга, который научился запечатывать не только отдельных представителей гисов или их созданий, но даже и само время.

«Вот что можно было назвать величайшей ультимой, когда-либо существовавшей во всём мире», — грустно улыбнулся Мирадель.

Он всегда испытывал толику пренебрежения, когда кто-то рассказывал ему об очередном «уникуме», который освоил ультиму, позволяющую, например, создавать потоки лавы. Куда больше Дэсарандеса привлекали силы, которые, казалось бы, имели сугубо мирные направления.

— Никто не сравнится с Хоресом или Хэйнером Занари, — едва двигая губами, сказал он в воздух.

Да-а… Занари… Самый умелый волшебник, которого когда-либо знал император, обладал до смешного примитивной, на первый взгляд, ультимой. Он мог связывать двух людей узами ощущений и сил. Каждый «связанный» становился сильнее, умнее, быстрее — ровно на величину сил своего товарища. Вот только и раны с усталостью тоже ложились сразу на обоих.

Никто не мог сравниться с молодым сионом Джоризом Орозоном, который, с помощью сил своего друга-волшебника Хореса, запечатывал вокруг себя само время, носясь со скоростью, недоступной ни человеческому глазу, ни глазу гисов. Чего уж, будущий император умудрялся уворачиваться даже от атак «Вращателей» — дьявольских артефактов, повторить которые не смогли даже сами гисы, проживающие в своём летающем городе.

Дэсарандес знал, о чём говорил, ведь лишь когда люди завладели одним из двенадцати «Вращателей», прозвучали робкие речи о возможности победить.

Искажения пространства разрывало всё и всех. Хоть чудовищ гисов, хоть их владык и даже членов Верховной Ложи. Никто не мог выжить, после такой мощи. Именно с помощью «Вращателя» Орозон с Хоресом и небольшим отрядом диверсантов, проникнувших в летающий город гисилентилов, сумели уничтожить его энергетические батареи, заставив огромную махину пасть. То место и поныне зовётся Серой пустошью. Именно там Хорес провёл самое масштабное своё запечатывание, именно там он лишился всего, оставшись лишь частью сути своего друга. Кусочком души, подселённым Занари…

Даже император не понимал, что именно Хорес сделал, дабы выжить после неминуемой смерти. Этот парень, научившись запечатывать время и пространство вокруг себя, оказался тем единственным волшебником, кто в каком-то роде обманул законы вселенной, переплюнув ограничение в два года жизни! Ведь как колдун признавался, иногда он сидел в запечатанном пространстве месяцами, проводя собственные магические изыскания.

Это время выпадало из общей системы подсчёта.

Подобное привело к тому, что и Хорес, и Орозон всё ещё жили. И если последний и впрямь использовал артефакты гисилентилов, представляющие собой некую смесь технических и алхимических капсул, которые даровали мужчине возможность продолжить существовать (не став при этом марионеткой гисов), то что же такого сотворил Хорес, Дэсарандес не понимал до сих пор. Суть была такова, что Хорес и впрямь продолжал существовать внутри самого императора, и когда Джориз Орозон, ранее общавшийся с ним едва ли не отдалёнными образами и чувствами, стал вначале королём небольшого клочка земли, а потом всё более и более крупным лидером, то… Хорес будто бы начал оттаивать.

Вскоре Мирадель осознал: чем более известен становится он сам, тем в лучшее состояние приходил его старый друг.

Поэтому была создана религия поклонения их новому, единому богу. Поэтому она стала неотделима от императора и поэтому Хорес являлся единственным двуликим божеством.

Каким-то образом поддержка и вера людей оживляла и исцеляла кусочек души мага, который до сих пор обитал в теле Дэсарандеса. Хорес начал влиять на мир вокруг, видеть глазами своих последователей. Слышать их ушами. Использовать силы своей ультимы, запечатывая пространство и время, ежели в этом была нужда. А не так давно, по их меркам, даже получил возможность общаться не только с самим императором, но и другими людьми. «Самыми святыми» как их окрестила молва. Наиболее известным из таких стал Киан Силавки, высший жрец.

Ностальгия не мешала Мираделю изучать обстановку вокруг. Смотреть и вспоминать свой сон, видимый этой ночью. Тот, который заставил мужчину крепко задуматься.

Он был в некоем… пространстве, больше всего напоминающим пресловутый ад. И за его спиной находилась чья-то голова на шесте.

Жестокости кружили и шуршали вокруг него, словно листья, несомые ветром.

Кто-то был рядом. Кто-то… не столько снаружи, сколько внутри. Это нечто говорило голосом самого императора. Его бог? Это был Хорес?

Дэсарандес шёл вперёд, хоть под ногами и не было земли. Он смотрел, хоть его глаза ввалились в череп. Император видел всё перед собой, за собой, по бокам и внизу. Он шёл сразу во все стороны, но при этом за его спиной всегда находилась голова на шесте.

Изредка его ловили они — Дети места, где он находился. В такие моменты Мирадель всегда ощущал, как рвутся невидимые швы пространства, по которому ходили его ноги. Дэсарандес слышал собственный крик, но не мог вырваться, ведь в отличие от остальных несметных усопших, его сердце продолжало биться.

А за спиной находилась голова на шесте.

Но вот, он вышел на берег, который был неизменен, куда бы не поворачивал император. Мужчина незряче смотрел на воды, которые представляли из себя потоки жидкого пламени. Мирадель видел, как один из обитателей этого места плавал в нём, барахтался среди раздутых мертвецов и ещё живых грешников, периодически, в зверином неистовстве, начиная отгрызать от них куски плоти.

А за спиной Дэсарандеса находилась голова на шесте.

И зрил он, что всё вокруг — всего лишь его пища. Мясо. Плоть. А потом понял, что мясо проявляется не только в материальном, но и духовном плане. Любовь — это мясо. Надежда — мясо. Отвага — тоже мясо. Ярость, отчаяние, любопытство — всё это лишь плоть. Пища.

И голова на шесте.

— Ешь, — сказал ему один из Детей этого места. — Пей.

Вокруг был пир плоти и крови.

И вот, император опустил свои тонкие, похожие на лезвия пальцы, вскрывая грудную клетку какого-то визжащего мужчины, прикасаясь к его бесконечным струнам, полагая нагим всякое нутро, так чтобы можно было лизать его разорение, слизывать его скудость, как мёд с волос.

Потребление. Бесконечный поток жадности.

Мирадель видел, как подобно саранче все Дети этого места опускались на колени, склоняясь перед ним и точно также приступая к пиру.

И есть голова… и не сдвинуть её.

И тогда схватил он огненное озеро и тысячу кричащих грешников в её кипящих лавой потоках, и пустоту вокруг, и всех опустившихся на колени Детей, и мёд горестных страданий, и разорвал их всех возле шеста. Дэсарандес преобразовал их. Перековал и переделал. Изменил огонь в воду, изменил грешников в праведников, а Детей того места, пожирающих трупы и наслаждающихся чужой болью, в посланцев с крепкими крыльями, обитающими в небе, а не под землёй.

И то место, ранее черпающее силы от злобы и криков, раздуваясь ради того, чтобы раздуться, утоляя жажду крови, подобную развёрстанной пасти, настоящей бездне мерзостей и ужаса, стало свято, как мог стать лишь человек, склонивший голову под знаком своего божества.

— Мы взвешивали тебя, — сказал ангел, ранее бывший самым большим и уродливым демоном.

— Но я никогда не был здесь, — нахмурившись, ответил Дэсарандес.

— Ты сделал то, что должен был сделать, — величественно ответил ему ангел. — Ты накрыл это кубло ладонью, как муху, отказался подчиняться правилам того места, переделал его по своему желанию и подобию. Отказался источать страх, словно мёд — потому что у тебя нет страха. Потому что ты не боишься проклятья. Потому что за твоей спиной голова на шесте.

— И что ты ответил ему? — уже в реальном мире, едва слышным голосом прошептало нечто из груди императора.

— Что живые не должны досаждать мёртвым, — ровным голосом произнёс Дэсарандес, а потом на его глазах стены Мобаса обратились чудовищным взрывом.

Проснувшись, первые несколько мгновений не мог понять, где я и что происходит. Потом уселся на успевшей подсохнуть траве, по которой уже ползали мелкие мошки. Вздрогнул. Было по утреннему прохладно. Встав на землю едва не подпрыгнул. Во-первых вступил прямо в холодную росу, а во-вторых, наткнулся на чёртов камешек, про которые мысленно стонал вчера весь, наверное, день.

— В божественном мире не должно быть камешков, — буркнул себе под нос, а потом потянулся.

Мужской стержень, конечно же, стоял колом, в очередной раз намекая, что все физиологические аспекты никуда не делись. Это что, в загробном мире тоже нужно трахаться?

Хмыкнув, на миг задумался, а потом ощутил пару иных естественных утренних потребностей. На самом деле даже не пару, а целую дюжину, но проблемы нужно решать по мере поступления.

Мгновение подумав, я огляделся и решительно двинулся в сторону ручья. Я запомнил, где он находился.

По дороге живот начал издавать трели, подавая сразу два сигнала: желание пожрать и желание облегчиться. Какое удовлетворить в первую очередь?

— Смешно, сука, — фыркнул я, а потом, мысленно прикинув, завернул в сторону, где пристроился под разухабистым деревом.

Спустя пять минут, кое-как подтёрся травой и попавшимся под руку лопухом, да направился к ручью, где умылся, а потом сразу и подмылся. В связи с отсутствием мыла и мочалки результат мне понравился не слишком, однако даже так было лучше, чем раньше.

Вода была излишне холодной и совершенно не той, к которой я привык, всегда создавая поток нужной температуры и давления. Попытавшись снова использовать магию (вдруг сейчас получится?), вновь упёрся в тупик. Ничего не получилось.

— Замечательно, я натуральный дикарь, неведомо как попавший в дикую природу, — едва слышно проворчал я, а потом задумался, что до сих пор не видел не то что хищников, но даже и обычных животных. Лишь птиц и мелкую рыбёшку. Она, кстати, до сих пор тут плавала.

Посмотрев на рыбу, мелькающую в ручье, пожал плечами и, отряхнув волосы словно собака, вышел на берег, постукивая зубами. Солнце ещё не взошло, так что я откровенно замёрз, поэтому начал активно приседать и делать разминку, которой нас, волшебников, обучали ещё в Третьей магической.

Это дало свои плоды, отчего кровь быстрее забурлила по жилам, даруя толику тепла. Сильно я не усердствовал, обходясь базой, но даже так сумел не только окончательно прогнать сонную негу, но ещё и немного согреться.

Зато в голове, против воли, закрутились мысли, что хищников обычно не бывает на территории другого хищника. Кого-то покрупнее и поопаснее…

— Нет уж, такого нам не надо, — тихо сказал самому себе и протяжно вздохнул.

Живот снова забурлил, сообщая об очередной потребности организма — жрать охота. Водой, благо, я напился, ещё пока умывался. Заодно прополоскал рот, хотя отсутствие зубного порошка удручало. Неужто придётся, как дикие крестьянские общины, чистить зубы пережжённым углём? Вроде бы ещё сиволапые использовали сок каких-то растений, но каких именно я не знал. Впрочем…

Зажевав несколько горьких травинок, сплюнул получившуюся кашицу и снова прополоскал рот. Может, подойдёт в качестве замены? Запускать зубы я не хотел. С учётом того, что магия не работала, я не представлял, что буду делать, если они начнут гнить. Сам у себя их вырывать?.. Бр-р… даже звучит страшно. И больно.

— На какое-то время, пожалуй, сойдёт, — пожал я плечами, а потом потянулся. В спине сочно и приятно хрустнуло, а я снова задумался о месте, где оказался. Что будет, если я получу какую-то травму? Аха-ха! Даже звучит смешно! Дух получил травму!

Вот только я не дух. Я, похоже, совершенно живой человек, который, судя по всему, ни хера не в чертогах Хореса, а где-то ещё… но где?

Задумавшись о портале я понял лишь одно: моё тело мертво, а значит прошлое умозаключение в корне не верно. Я погиб. И нет магии, которая могла бы исправить это. Разве что какая-то ультима… Но даже если это так, то какой кретин стал бы меня спасать? Силана? Эта дурёха не волшебница! И слава Хоресу, не хватало ещё под рукой иметь очередного верса. Слушать слёзы, сопли, жалобы… Будто бы я не знаю первичной реакции!

Улыбнулся, вспомнив радость девушки, когда выяснилось, что она нормальная. Да-а… я бы тоже был рад. Нет, конечно для виду, если бы я не пробудил магию, сказал бы что всё так, как и должно быть, но про себя всё равно радовался бы. Да и как могло быть иначе? «Дар» магии слишком уж тяжек.

Мотнул головой, прогоняя несвоевременные мысли. Я мёртв — это факт. А раз так, то как-то мой… дух? Пусть будет дух. В общем, как-то мой дух попал сюда и обрёл тело. Причём тело без магии!

— Херня, — переплёл я пальцы, закинув руки за голову. — Тело-то моё. Сомнительно, что кто-то сделал копию. Выходит, я всё-таки дух. Кто сказал, что духи должны быть нематериальны? — я мысленно хмыкнул, признав, что получается логично. — А раз так, то я материальный дух самого себя.

И ежели всё так, то что это значит? Вокруг загробный мир. Просто так получилось, что загробный мир представляет из себя что-то похожее на наш материальный. Разве такое невозможно? Возможно! Даже жрецы постоянно говорят о пирах в чертогах Хореса, о гареме наложниц для истинных святых, о счастье нахождения друзей и родичей, о бесконечных удовольствиях и усладах, как физических, так и душевных. То есть, получается, что дух может всё это ощутить. А раз так, то значит я в очередной раз подтвердил факт нахождения возле своего бога.

Который почему-то меня не заметил.

Усмехнувшись, я почесал висок. Всё как обычно… Если кому и выпадет чёрная полоса, так это мне, верно?

— Не удивлюсь, если выяснится, что это какая-то ошибка, — полной грудью вдохнул я прохладного воздуха, а потом медленно его выдохнул.

Так или иначе, я хочу есть, а значит, надо что-то отыскать.

Вполголоса ругаясь, направился изучать окрестности, довольно быстро наткнувшись на уже знакомые кусты ягоды. Теперь более уверенно набил ими свой желудок, хоть и старался не перебарщивать. Вчера я съел не так уж и много этих «даров природы». Что если они имеют накопительный ядовитый эффект? Лучше перестраховаться, если не хочу мучиться поносом.

Полуголодный, напился воды, чтобы хоть как-то наполнить желудок, попытавшись его обмануть. После этого вернулся к своему спальному месту, забрал палку и двинулся дальше — обследовать окружающее пространство.

Решил сильно далеко от ручья не уходить. Если с едой ещё куда ни шло, то вот воды в лесу может и не оказаться. Или я могу её банально не найти.

Почесав затылок, поступил умнее. Снова вернулся к ручью и пошёл, как и ранее, вдоль него.

По дороге думал, осматривался, старался запомнить местность вокруг. Периодически ругался и морщился: босые ноги то и дело наступали на разный мелкий сор, который больно колол нежную кожу. Даже и не знал, что она столь чувствительна! Серьёзно, я ведь не сидел на месте, а достаточно много ходил. И пусть те же сапоги были зачарованы мною на комфорт, но сам факт хождения создавал трение, пусть даже небольшое, которое, в свою очередь, нагружало кожу ступни, делая её чуть более жёсткой и шершавой, нежели кожа на остальном теле.

Всякими алхимическими кремами, в отличие от богатых женщин, я ноги не мазал. А потому вопрос, почему сейчас так неприятно, периодически мучил меня. Проклятье, вчера ведь всё было так хорошо!

Однако, путь продвигался. Новых гнёзд птиц по дороге не попалось (или я их не заметил), а потому обходился ягодами и водой. Шикарный рацион…

На исходе четвёртого часа, когда я уже в должной мере устал и решил куда-то присесть отдохнуть — может, сразу сооружая место для ночлега, — добрался до места, где ручей уходил в недра скалы, внезапно всплывшей перед моим лицом.

Остановившись, я изучил высокую каменную гряду, которая очень резко и даже необычно обрывала лес. То есть… горы ведь не начинаются просто так! Обычно вначале идут холмы…

— Или нет? — задумался я, но профессиональным географом не был. Да и наставники из поместья ни разу не затрагивали подобную тему. Сам я тоже не интересовался ей ровным счётом никогда. До сегодняшнего дня. — Да какая разница? — сплюнул на землю, заметив, что слюна окрасилась фиолетовым из-за ягод.

Вопрос «Что делать?» снова встал передо мной в полный рост. Отчего-то, когда я оставался без цели, то начинал жутко тупить и словно бы лишался сил. Вот только недавно энергично шёл вперёд, а тут — бац! И всё. Стою, опустив голову.

Меня наполнил гнев, отчего пнул мелкий камешек, который врезался в ближайшее дерево и… отскочил мне прямо в лоб.

— Ах ты тварь! — направил я на него руки, желая снести потоком воды, но, конечно же, ничего не случилось.

От злости я едва не упал на землю, начав стучать по ней кулаками. На силу успокоился, лишь позднее осознав, что это была запоздалая истерика. Оно и понятно: смерть, новый мир, дикий лес, без воды, без еды…

Вздохнув, уселся и уставился в небо. Голубое… и солнце светит. Ярко так. Хорошо.

— А что будет, когда настанет зима? — предался я размышлениям. — Нет, ну а вдруг?

На глаза попалась частично отслоившаяся кора дерева. Может, какой-то зверь подрал (так, что-то мне стало беспокойно!), хотя следов когтей, вроде бы, нет. Может, насекомые, птицы или ещё какая хрень. Погода, в конце концов! И тем не менее, это сподвигло меня подойти ближе и зачем-то начать отдирать её дальше. Отодрал. Едва ногти не сорвал. Получил две занозы и поцарапал палец. Однако же, кору отодрал.

Посасывая палец, вытащил из ладони одну мелкую и вторую, более приличную, окровавленную занозу. Ранки смешные, но всё равно неприятно.

— Теперь у меня есть кусок коры и кровавое «перо», — хмыкнул я, осматривая трофеи. — Пора вести дневник своих приключений?

Посмотрев на кору, я ткнул тонкой щепкой в кровь, а потом, задумавшись, зачем-то нарисовал на ней руну огня. Скорее по инерции, чем из желания вызвать этот самый огонь. Когда кора загорелась, я пару секунд непонимающе смотрел на неё, ведь магия не работала! Ну а далее с криком отбросил кору от себя.

Отделался лёгким ожогом, который не оставил даже следа. Вот только…

— Работает, — удивлённо проговорил я. — Работает!

Радости не было предела. В один миг лишился магии и тут же обрёл её обратно, хоть и в частичном виде. Как⁈ Как так⁈ Почему? Вопросы без ответа.

— Может, руны это и правда язык богов, вот они и обладают силой даже в чертогах Хореса? — бессмысленно предположил я, а потом вскочил на ноги. Цель! У меня появилась цель!

Довольно подпрыгивая, я несколько раз прошёлся туда и обратно, чувствуя странное возбуждение. Я снова умею колдовать! Творить магию в мире богов!

Схватив свою палку, вывел на земле парочку простейших рун: обогрев и свет.

— Сработало, — уже более спокойно, хоть и с улыбкой, проговорил я, заметив, как начал светиться пятачок земли. От второй же руны последовало ощущение тепла. Даже жара. — Значит, магический канал во мне всё-таки есть?

Почесав затылок, я закрыл глаза и попытался его ощутить: приоткрыть, закрыть и прочие элементарные фокусы.

Однако… ничего не ощущалось. Странно… Как тогда регулировать силу рун?

Хмыкнув, присел возле руны тепла, а потом стёр световую, отчего она прекратила работать. Вместо этого выровнял землю и снова начертил руну света с чётким желанием сделать освещение едва-едва видным.

— Получилось, — удивлённо проговорил я. — Как⁈ Канал ведь…

После получаса экспериментов, мне стало понятно, что в этом мире руны работали не от наполнения энергией, а от моего желания. То есть, чтобы магический эффект проявился, нужно сделать всё по правилам: нужная руна, правильная эмоция и чёткий образ в голове. Однако, вместо наполнения её энергией, надо всего лишь мысленно пожелать необходимую силу. И всё!

Странно… Непривычно… Однако, почему бы и нет? В каком-то роде так даже проще. Тело не будет гореть от переполнения магией. Хех, вот только тела-то у меня как бы и нет! Я ведь дух!

— Угу, дух… живой только, — пощупал я свою руку, а потом пожал плечами. Ничего не понятно, но что-то поделать я не мог. Законы мира устанавливал явно кто-то повыше меня. Хорес? Может быть…

Не важно! Теперь нужно решить, как действовать дальше.

В первую очередь вернулся на полкилометра обратно. Оттуда я видел довольно хороший закуток, который можно обустроить…

Найдя подходящее место, которое находилось подле четырёх удачно расположенных деревьев, которые стояли почти идеальным квадратом, но так, чтобы солнце продолжало ярко освещать этот кусок леса, отчего оно было сухим, а почва — твёрдой, я начал обламывать ветви ближайших деревьев. Процесс шёл туго, так что поискал подходящий камень, которым начал сбивать их и ломать. Худо-бедно, добился желаемого.

Наломав хорошую горсть, организовал нечто, напоминающее шалаш. Вышло максимально неказисто, но учитывая удобное расположение деревьев, я разместил ломанные ветви так, что вышло что-то, похожее на крышу. Пока без стен, конечно, но я и не мастер-строитель! Чего уж, я даже в детстве никогда ничем похожим не занимался.

— Хотя бы тень себе организовал, — вздохнул я, утирая пот со лба.

Для собственного морального комфорта мне нужно было место, которое я мог бы назвать своим «домом». Пусть временным, пусть условным, но теперь я буду жить тут! Во всяком случае пока.

Далее я организовал пятачок земли без травы и палкой вывел на нём руну отпугивания насекомых. Пожелал, чтобы эффект цеплял шалаш и некоторую область вокруг, отчего отсюда вскоре бодро умчался ручеёк разной мелкой гадости. Да и летающие мошки тоже, волшебным образом, перестали докучать. Волшебным… конечно, сука, волшебным! Каким, мать его, ещё?

Усевшись в «домик», крепко задумался. Я хотел организовать здесь какой-нибудь быт. Это было моей новой целью. Пока буду возиться, создавая комфортные условия жизни, точно что-то произойдёт. Придут люди или… не знаю. Исследую землю и найду цивилизацию? Может, уже в километре от меня находится какое-нибудь поселение!

Вот только идти наугад — идея сверхглупая. Во-первых, есть шанс наткнуться на стаю волков или иных хищников. Во-вторых, есть риск заблудиться и потерять доступ к воде. В-третьих, встреченные люди могут оказаться враждебно настроенными. То есть, исследовать местность лучше всего во всеоружии. И если ранее я ровным счётом никак не мог себя защитить, ведь был голым и откровенно неприспособленным к жизни в лесу, то сейчас… У меня появился универсальный инструмент!

Ну-у… не самый, конечно, универсальный, ведь мои навыки в артефакторике оставляли желать лучшего (сужу по работе с гильдийскими специалистами), однако это всё равно была возможность. И, что самое главное, руны отчего-то успешно работали. Осталось лишь определиться с чего начать. Надо продумать всё от и до…

Хм… первым делом мне нужен инструмент, которым я буду создавать руны. За неимением скарпеля мог сойти нож. За неимением, ножа — что-то острое. За неимением острого…

— Издеваетесь, твари, — злобно проворчал я.

Эх, за неимением даже завалявшегося ржавого гвоздя, придётся использовать камень. Желательно небольшой и зазубренный. «Острый», так сказать. Хорошо… Не, не хорошо, конечно. Это будет просто ужасно. Даже не представляю, как буду царапать им какие-то руны! Но для начала… Хер с ним, попробую.

— Только даже с ним будут проблемы, — хихикнул я. — Попробуй ещё найти подходящий камень!

И правда, как действовать, если я не сумею его отыскать?

Я сидел почти час, удерживая в уме простое правило: дурная голова ногам покоя не даёт. А значит, если буду метаться, пытаясь обхватить всё и сразу, то вообще ничего не добьюсь.

В итоге, придумав что-то наподобие плана, поднялся на ноги и приступил к работе.

Первым делом вернулся к ручью. Возле него мне попадалось больше всего разных камешков. В основном обычная галька, но мне было без разницы, лишь бы острый краешек нашёлся…

Подходящий вариант за прошедшие полчаса, так и не обнаружил. Камни с острыми краями попадались либо слишком большие и неудобные, либо слишком тупые. Такими не выйдет начертить какую-либо руну.

— Что же, переходим к запасному плану, — признал я, запрещая себе злиться и психовать. Всё получится, Кирин, ты это предусмотрел!

Я вернулся обратно и с помощью обычного условно-круглого камня с трудом сломал довольно толстую ветку (сантиметра три в диаметре) и ещё одну, маленькую. На маленькую, с помощью крови и щепки, нанёс руны остроты и прочности, а потом принялся получившимся «копьём» остругивать большую ветку, сделав ей нормальный острый кончик, а дальше, беспрерывно ругаясь, с трудом наточил одну половину, превратив ветку во что-то наподобие короткого одностороннего меча. Деревянного, правда, и без рукояти. Точнее, вместо рукояти имелся незаточенный кусок, сантиметров двадцать длины. Ещё двадцать были условно-острыми. Итог должен был сломаться от любого удара, но далее я осторожно вырезал руну остроты и прочности.

— Замечательно, — хмыкнул я. — Теперь по своим характеристикам эта хрень не уступит стали!

Усмехнувшись, тут же проверил получившийся артефакт, спокойно нарубив себе дюжину новых веток. Работает! Снова работает!

У меня появилось оружие и одновременно инструмент. Больше оружие, пожалуй, но даже так…

Используя полученный тесак в качестве топора, начал создавать из менее увесистых палок подобие скарпеля. Получалась откровенная дрянь, ведь я никогда не занимался резьбой по дереву. Но с матами, периодическими криками ярости и множеством испорченных заготовок я, чудом не поранив руки, создал грубое подобие подходящего инструмента. Качеством и видом он, по сравнению с тем, что у меня имелся при жизни, напоминал каменный топор, стоящий напротив мизерикорда. Но с чего-то ведь нужно начинать, верно?

Даже такое убожество уже обрадовало меня!

Лишь сейчас, устало упав на землю, весь заваленный древесной стружкой, я сообразил, что солнце клонится к закату, а я так ничего и не ел, кроме утренней ягоды, само собой. Живот, словно этого и ожидая, тут же протяжно заурчал. Гад! Предатель! До этого момента ведь вёл себя как паинька!

— Конечно… — раздражённо фыркнул я, а потом, припомнив эту часть своего плана (о пропитании я тоже успел подумать заранее), забрал всё своё оружие и направился к реке.

Здесь, быстро расчистив от камней место на берегу, начертил небольшую комбинацию рун приманивания рыбы. Она представляла из себя подобие цепочки рун отпугивания насекомых, так что была мне знакома. Я весь тот раздел запомнил довольно хорошо, ведь постоянно открывал его ранее, сверяя самого себя.

Это было ещё поначалу, когда только начинал вырезать руны на том же «Кромолосе». Переписанный мною раздел, посвящённый управлению чувствами и страхами различной живности, был не слишком большим, но крайне важным. Я узнал руны приманивания и отпугивания, касающиеся всей известной фауны. Благо, что они действовали по видам: отдельный для насекомых, птиц, рыб и животных. Не так уж и много. Зато имелось много примеров, которые хорошо могли бы помочь, скажем, в сельском хозяйстве и для магов-друидов.

Похоже, сейчас мне предстоит повторить их опыт…

Вскоре после начертания рун, мелкая и даже крупная рыба начала сама выпрыгивать из воды, а потом биться на берегу. Выглядело… вроде и ожидаемо, но на миг выбило меня из колеи. Хорес, какая же сила! Это ведь действует на любую безмозглую рыбу! При желании, маги могут уничтожить круговорот жизни на земле, просто массово заставляя животных, насекомых, рыб и птиц умирать. Например начертить эти руны на жерле вулкана, напитав их мощью сотен и тысяч волшебников…

Под такие мысли я и проводил свою рыбалку.

Я не жадничал и ограничился десятком маленьких и парой средних по размеру рыб, после чего стёр руны, нарисованные в грязи. Далее пришлось в три захода тащить добычу до своего шалаша. Потому что сумки не имелось! Хотя мыслишки о том, как можно её изготовить, уже крутились у меня в голове. Много ли надо, если не быть идиотом?..

Набегавшись, устало плюхнулся на поляне, осознав, что успел в должной мере её загадить: куча обломком дерева и стружки, да ещё и рыбьи туши…

Сплюнув, принялся за розжиг костра, для чего, используя новый скарпель — язык не поворачивался его так называть! — нарисовал простенькую рунную цепочку в четыре символа. Руна огня и комбинация отложенного срабатывания, сделанная специально на такие случаи. Правда использовалась в основном для создания артефактных бомб, но почему бы не применить её в мирных целях?

Палку, на которой я всё это нарисовал, бросил в стопку не пригодившихся веток, древесной стружки и неудачных поделок, которые предварительно собрал в кучу, заодно очистив место своего проживания. Вскоре там разгорелся огонь.

С опозданием понял, что надо бы обложить его камнями по краям, чтобы пламя не перекинулось на траву вокруг и не организовало натуральный пожар.

Выругавшись, бросился к ручью и притащил ступку мокрых камней. К этому времени костёр и правда хорошо так расширился, но мне удалось частично (с краю) засыпать его землёй, а остальное, щурясь и прикрывая лицо от жары, выложить булыжниками.

— Всё. Теперь отдыхать! — расслабился я.

Зря. Буквально через пять минут, прикинув, что топлива маловато, я протяжно вздохнул и пошёл снова рубить деревья, набрав хороший запас веток. Горели они так себе, ибо не были сухими, но это лучшее, что у меня имелось. Наверное можно было бы вновь поломать голову и придумать решение с помощью рун, но я откровенно задолбался за сегодняшний день.

Уже буквально через силу раскопал небольшую яму (использовал деревянный «меч») и начал чистить рыбу. Если бы не голод, не стал бы и заморачиваться. Однако он прямо-таки гнал меня на эти «баррикады». К тому же, не займись я этим сегодня, то придётся заниматься завтра. Вот только завтра я буду ещё более голодный и ослабший. Потому лучше всё-таки сегодня…

Процесс чистки шёл так себе, но я не отчаивался. Яма постепенно наполнялась потрохами. Пару рыб выбросил вообще целиком — были полны белых червей. Какие-то паразиты… Благо, что на них тоже действовала руна отпугивания насекомых, поэтому твари были хорошо заметны, ведь стремились уползти подальше.

Яму с отходами закидал землёй, чтобы не воняла и не привлекала возможных хищников.

К этому времени костёр прогорел, а на лес опустилась ночь. Я отобрал из запаса дров более-менее подходящую тонкую ветку, с трудом (было уже темно) наскрёб на ней руну прочности, чтобы не сгорела в костре, и начал насаживать на неё очищенные рыбьи тушки.

Первую, хорошо подгоревшую (передержал), проглотил почти не жуя. Жуткая вышла дрянь. Я мало того, что обжёг рот, так ещё и съел откровенную горелку. Далее жарить старался аккуратнее, поэтому следующую тушку ел полусырой. Понял, что это тоже не вкусно и старательно доводил дело до золотой середины.

Лишь на пятой рыбине стало что-то получаться, но к тому моменту я уже наелся. Но всё равно пожарил всю, чтобы рыба не протухла. Потом положил жареные куски под крышу своего шалаша, не опасаясь, что их облепят насекомые: руны их отпугивания уже показали свою успешную работу.

— Отличное завершение дня, — хмыкнул я, зевнул и завалился спать, даже не организовав для себя нового стога травы.

Утром проснулся уже более осмысленно — с пониманием где я и чем занимался. Правда это не спасло меня от жутко затёкшей спины. Казалось, болело решительно всё! А ещё я очень замёрз за ночь, а прикрыться, сука, нечем…

— Надо будет более осмысленно организовать свой быт, — потянулся я, а потом снова зевнул, протирая глаза.

После этого поднялся на ноги и начал разминать ноги и спину. Много времени на это не ушло, благо, я — организм молодой и здоровый. Уверен, более старший, если не сион, мог бы чего и застудить. Я же, вроде как, после лёгкой разминки, чувствовал себя вполне себе сносно. Но повторять подобное желанием не горел.

Ничего… руна теплоты и комфорта, плюс «постель» из травы должны кое-как нивелировать мою проблему. А уж если добавить руны комфорта…

Эх, вот чем нужно было вчера заниматься!

— Зато поел нормально, — тихо хмыкнул я. — Ещё и на завтрак оставил, — посмотрел на оставшуюся с вечера рыбу и… Её не было.

Моргнул. Огляделся, будто бы ожидая найти жареные куски в другом месте. Однако «в других местах» рыба тоже отсутствовала.

Остатки сна улетучились словно от ведра холодной воды. Я упал на землю и внимательно рассмотрел место, где должна была находиться оставленная с вечера пища.

— Вижу крошки, — приглядевшись, озвучил я. Голос успокаивал. Позволял не забывать человеческую речь и хоть чуть-чуть контролировать обстановку. Я как бы напоминал себе, что существую. Пусть даже в виде духа. Слишком материального духа!

Короткий поиск позволил найти следы: маленькие, едва заметные. Судя по виду, какое-то мелкое животное, размером с кошку, которая всё сожрала или забрала с собой. Су-у-ука!

— Надо было нанести руны отпугивания животных, — осознал я. — А если бы пришёл медведь или волк⁈

Страх с опозданием охватил меня, но я быстро переборол его, отнесясь к потери философски. Ага… философски… А потом нарисовал руны отпугивания живности на каждом дереве вокруг. Ещё и на пути к ручью их вырезал!

Лишь после этого сходил и умылся, выполнив все прочие утренние процедуры.

Немного подумав, вырыл отдельную яму для испражнений, а потом нанёс несколько рун, долженствующих уничтожать все «отходы производства». Так будет лучше, чем оставлять всё вонять или каждый раз заниматься закапыванием экскрементов. Долго! Я так целый день буду работать: вначале над поиском пропитания, а потом над маскировкой отходов.

Ха-а… а ведь те же крестьяне, по сути, этим и живут. Целый день горбатятся в поле или ухаживают за скотиной чисто чтобы обеспечить едой себя и своего сюзерена.

Хорошо, что я волшебник, ха-ха! Руны — сила!

Снова «наловив» рыбы, в этот раз с хорошим запасом, до самого обеда занимался её чисткой, скидывая отходы в «сральную яму». Весь измазался в кишках, да так, что снова пришлось тащиться к ручью и мыть руки и «меч». Потом ещё промывать выпотрошенные рыбьи тушки, ибо бросал их на землю. Хорес, как же неудобно!.. Надо бы какую-нибудь посуду организовать…

Набегавшись, приступил к выгребанию золы из старого костра. Потом нарубил ещё дерева и сложил новый костёр. Пока он прогорал, соорудил второй шалаш, совсем маленький, где прямо на земле нарисовал рунную цепочку охлаждения, ограничив зону действия рун половиной метра. Это место будет моим холодильником, куда можно класть готовую пищу, не опасаясь, что она испортится.

Угу… Пожарю всё, но даже в готовом виде рыба не будет лежать сутками напролёт. С учётом жаркого дневного солнца всё равно испортится, пусть и чуточку позже.

Наконец я приступил к готовке и снова набросился на жареную рыбу: опять пропустил завтрак, отчего успел неслабо проголодаться.

В этот раз всё было зажарено в меру, отчего я едва ли не слезу пустил: как же вкусно!

Чего уж, в еде я ещё с Сизиана стал неразборчив. Плевать на соль, специи, разные добавки… Лишь бы сытно.

Хех, помню как раньше воротил нос от деликатесов, которые подавали на стол в поместье Моргримов. Эх, балбесом был, что поделать?..

— Надо бы найти каких-то фруктов или овощей, — почесал я затылок. — Если питаться лишь одним мясом — ну или рыбой, ежели брать данную ситуацию, — может развиться цинга или ещё какая херня. И как тут лечиться, ежели из магии доступны лишь руны?

Это звучало очень странно — лечиться в загробном мире. Однако, я не знал обстановки, а потому ничего не исключал.

— Вроде бы есть целительные руны, но… — вздохнул, — я их не знаю.

Интересно, а алхимия тут работает? В ней я откровенный ноль. Вот будь тут Люмия…

Воспоминания о девушке на мгновение обожгло грудь. Она была моей первой и настоящей любовью. Не сравнится ни с одной другой девушкой. И… умерла. Даже не была похоронена или ритуально сожжена. Хотя сожжена может и была… Я ведь тогда не мог наблюдать за происходящим — сидел в телеге, раненым, вместе с Ресом.

Усмехнувшись, поднялся на ноги, сложил рыбу в «холодильник» и покосился на небо. Всё ещё ясное, однако… что будет, когда пойдёт дождь? Зальёт всё! И руны, нарисованные на земле, попросту размоет. Жалко… Альтернатива?

— А нет её, — грустно хмыкнул. — Нормальную крышу сделать не из чего. Разве что пещеру поискать?

Задумавшись, я осознал, что это и правда решило бы кучу моих проблем. Кроме основной: какого хера я всё ещё здесь торчу⁈

Однако, так как перед глазами маячила чёткая цель, я решил действовать комплексно. Природа уже показала мне, что она обитаема, а раз так, то нужно всегда носить с собой что-то для защиты и атаки. Что?

— Создать переносной амулет отпугивая зверья, что ещё? — пожал я плечами. Звучало разумно. Вот только как мне его с собой таскать? В руках?

Надо бы как-то… не знаю… на шею его присобачить?

Вот только поиск пещеры для меня, пока что, не казался приоритетной задачей. Сперва нужно было создать себе немного комфорта. Эдакую базу, куда можно возвращаться.

Аккуратно выглянув за пределы своего «оазиса» (без магии и артефактов ощущал себя на диво беззащитным), прошёл примерно полкилометра на юг, а там начертил на коре дерева руну приманивания животных. Точнее даже целую цепочку, в которой задал условия размера этих самых животных, ибо не хотел, чтобы сюда пришёл какой-нибудь леопард или огромная медвежья морда.

Руна должна приманить что-то небольшое, а то уверен — рыба скоро меня доконает.

Закончив с ловушкой и порадовавшись, что отлично помню так много всевозможных рунных комбинаций, направился обратно, по пути нарвав немного ягод. Ещё заметил пчелиный улей, так что смело подошёл к нему и подождал, пока обитатели, напуганные моим амулетом, его покинут. Весь мёд не забирал, но сладкого хотелось, так что запас себе организовал.

Далее, вернувшись в лагерь, выбрал в жертву ещё одно дерево. Мне нужен был постоянный источник дров, а также материал для собственных неуклюжих поделок, которые буду превращать в артефакты.

На стволе подходящего небольшого дерева вырезал отложенную комбинацию рун, а потом стремительно отбежал подальше. Через минуту дерево содрогнулось от взрыва, но не упало.

— Слабовато… — пробурчал я, когда вернулся и изучил глубокую засечку на боку. — Повторим…

Понадобилось три попытки, но я успешно солмал его, начав таким же образом (но уже с первого раза), делить на части. Какая-то ушла на дрова, какая-то в качестве будущего подноса (вместо корзины), на котором буду перетаскивать рыбу, какая-то на изготовление деревянного кувшина для воды…

Вечер я встретил с кучей древесных заготовок. Руки аж дрожали от усталости, но на лице светилась улыбка.

В течение трёх следующих дней я изготовил очень кривые и отвратительные по качеству предметы интерьера. Однако, этого хватало, чтобы нанести на них руны, выдохнуть и осознать: нет ничего невыполнимого. Особенно если ты маг.

За это время моя ловушка поймала шестерых зайцев, двух белок и одну кошку. Быть может ту самую, которая съела жареную рыбу.

Все они ушли мне в пищу, а часть костей, включая черепа, удалось превратить в артефакты.

Шкуру тщательно очистил от мяса, а потом промыл в воде. Особого результата не добился, так как не знал, как правильно её выделывать. Пришлось плюнуть и оставить как есть. Уверен, она сгниёт через пару недель, если не раньше, но поглядим…

С трудом порезал шкуру на полоски и продел в дырки черепов животных, которые превратил в артефакты. В итоге на моей шее болталось сразу несколько амулетов, которые защищали меня едва ли не от всего, что могло встретиться. Брал количеством, а не качеством, но с моими инструментами о большем не стоило и мечтать.

И всё же, как по мне, этого было достаточно, чтобы рискнуть и направиться исследовать местность.

Кроме артефактов тащил за спиной «флягу» с водой (в качестве верёвки использовал те же полоски шкур), а в руках держал новый деревянный меч. Второй раз получилось сделать оружие куда более приятного вида и формы, но он всё равно напоминал дешёвые поделки ребятни, притворяющейся сионами. Плевать, зато работает…

Я нанёс на деревянный клинок довольно длинную рунную цепочку, так что был относительно спокоен. С учётом артефактов, вряд ли найдётся зверь, который смог бы меня одолеть…

Вообще, хорошо бы сделать Огненную сферу. Может тогда я мог бы вновь использовать стихию пламени? Однако нужных материалов и инструментов для столь тонкого артефакта у меня просто-напросто не имелось.

Подавил вздох. Помню, читал про артефакты, которые могли стрелять той же молнией (самый простой заряд вперёд), но думал тогда: зачем? Для каких целей мне эта имитация атаки? В общем, нужную комбинацию я не помнил.

— Пригодилось бы, — фыркнул я вслух. — Хотя… там поди цепочка рун не меньше, чем для Огненной сферы…

Итак, я был вооружён, защищён и тащил с собой запас воды. Можно сказать: максимально готов к исследованиям. Имелось желание вдобавок к воде взять с собой еды, но её просто некуда сложить! У меня не было возможности сшить себе сумку или нечто аналогичное.

И вот, ранним утром я выступил к скалам, вдоль которых и двинулся. Направление взял на восток, шагая вдоль гор. Опасностей не встретил, зато звериная шкура начала неприятно вонять. Что поделать, терпел.

Пройдя десяток километров, осознал, что горы, кажется, понемногу заворачивают направо. Хм… «кажется» или всё так и есть?..

Заночевал на незнакомой полянке, набив живот ягодами. Дерьмо… Надо будет завтра раздобыть мяса.

Спустя ещё четыре дня я обошёл местность по кругу. По кругу! Лес был полностью окружён высокими скалами, куда я физически не мог забраться. Может, разве что, с помощью каких-то артефактов… Единственным исключением стала узкая и тёмная тропа, которая встретилась мне ровно в одном месте. Честно сказать, поначалу принял её за трещину в скале, но приблизившись осознал: проход. Заглянув внутрь, понял, что ведёт он неизвестно куда, зато в полной темноте. Желание туда лезть не возникло. А потом я вернулся к точке, откуда начал свой путь. Замечательно…

В этом лесу обитали лишь мелкие животные и столь же мелкие птицы. Во всяком случае никого иного я не заметил. Даже следов. Ещё имелось много ягоды и кое-какие фрукты, которые я обнаружил лишь когда увидел лежащими на земле. Поднял голову и оказалось, что я был дураком, который почти никогда не смотрел вверх. М-да… А всё ведь, хе-хе, на поверхности лежало!

Ну и рыба в ручьях, коих насчитал целых четыре. Может это один и тот же, который просто где-то разделяется, этого я не знал, ведь обошёл лес только вдоль гор.

— Но обошёл ведь? — спросил я сам себя.

За это время я один раз попал под дождь, но артефакты защитили от воды, отчего я не ощутил ни малейшего дискомфорта.

Приятно… наверное…

Вот только что мне теперь делать⁈ Я фактически заперт здесь!

— Это что, рай такой? — поморщился я. Не таким я представлял себе загробный мир.

Вернувшись к своему шалашу, который разметало порывами ветра и дождя, я восстановил его, а потом сбросил начавшую гнить шкуру и хорошенечко отмылся в ручье. Затем сел и начал думать. Особых мыслей, к сожалению, не было.

Мне до сих пор непонятно, где я всё-таки оказался? Если в чертогах Хореса, то почему меня просто бросили? Если в каком-то другом мире, то почему тут работает рунная магия, но не работает обычная? И вообще, как я мог оказаться в каком-то там мире, если я дух⁈

Или не дух? Или я не умер? А что тогда портал?..

— Портал… — повторил я и бросился к нему.

Найти первоначальную поляну оказалось не просто, но я сделал это. А там… серебристый портал продолжал висеть на том же самом месте. Передо мной, как перед королём, разлетались насекомые, а я медленно шёл вперёд. Странная робость охватила всё тело.

Заглянув в портал, я увидел обожжённый кусок земли, где когда-то умер. Он был полностью пустым.

— И что теперь? — криво ухмыльнулся я и снова протянул руку, коснувшись его поверхности.

Холодный.

Ладонь дёрнулась обратно.

— Если подумать объективно… — я почесал подбородок, удивившись, что за время пребывания здесь на нём не выросло ни одной волосинки — а ведь уже некоторое время я стабильно ощущал щетину! — … то всегда можно попробовать забиться в ту щель…

Ага! А может и вовсе остаться здесь? Чем тебе, Кирин, ха-ха, не рай? А та тропа… не знаю… дорога в ад?

Скептично фыркнув, почесал макушку и снова посмотрел в портал. Потом протянул руку, коснувшись его. Холодно… но терпимо.

Я не убирал ладони, быстро поняв, что кроме холода не ощущаю никакого дискомфорта. В конечном итоге убрал руку и осмотрел пальцы: никаких ран или ожогов.

Быстро добежав до ближайшего дерева, отломал ветку, которую сунул в портал и… она прошла его с той стороны.

— Э? — нахмурился я. — Но я ведь…

Встав от портала сбоку, погрузил в него палец, но не увидел, чтобы он вышел с обратной стороны. Напротив, палец пропала где-то внутри.

— Вот оно что. Только живые могут… — облизнул я губы.

Хотелось провести эксперимент, попробовав засунуть в портал, например, кролика или хотя бы жучка, но я уже ощущал, что не могу сдержаться. Я попробую его сам!

— Тупица, не делай как та дурёха!.. — застонал я, а потом решительно встал перед порталом. Коротко вдохнув и выдохнув, я сделал в него шаг…

…и вышел на месте своей смерти.

Выпучив глаза, резко обернулся, но за спиной ничего не было. Никакой серебряной плёнки портала. Вдобавок с меня исчезли все самодельные артефакты и оружие. Я снова стоял полностью голый и… живой. Живой!

— Но я ведь точно умер… — растерянно пробормотал я себе под нос.

Оглядевшись, заметил холм, с которого некогда бежал вместе с Силаной, пытаясь скрыться от магов, сионов и инсуриев противника, прокопавших тайный подземный ход прямо до нашей стоянки.

За холмом разглядел остатки имперского лагеря (их не убирали или ещё не успели) и перерытые земляные укрепления. С другой стороны стоял Мобас. Уже не пылающий, а скорее порушенный и побитый, как муравейник, который пару раз крепко ударили лопатой. Вот только эти самые «муравьи» сейчас активно его восстанавливали. Ага, на стенах копошились сотни, если не тысячи людей! А дальше, примерно в полукилометре от стен расположился новый имперский лагерь, отлично знакомый мне ранее. Он, конечно, успел немного измениться — похоже сказывалось отсутствие слуг (убитых противником) и привычного тылового обеспечения. Но, видать, запасы забрали из Мобаса.

Хмыкнув, прикрыл глаза и коснулся канала, ведущего в своё измерение. Он был. Был! Я тут же сформировал водяную сферу вокруг себя, а потом, точно также, каменную возвышенность. Я снова могу колдовать!

Я рассмеялся, уже заметив, как ко мне двигался конный патруль. Похоже, за областью вокруг следили очень тщательно. Что же, мне нечего скрывать.

Или всё-таки есть?

«Без правил — безумие, без дисциплины — смерть».

Имперский военный принцип.

Город Ростос, взгляд со стороны

Город пылал. Огонь был такой сильный, что обжигал даже на расстоянии нескольких шагов. Клубящийся маслянистый дым выедал глаза и глотку едкой массой. Колол глаза и собирался удушливыми кольцами. Повсюду раздавались крики: мужские и женские, молодые и старые. Криков было много. Слишком много.

Кальпур — посол Сайнадского царства, которое, формально, заключило с Империей Пяти Солнц мир, но по факту, продолжала отслеживать обстановку, готовясь нанести возможный удар, — сопровождал лорда Челефи, поминутно борясь с тошнотой и головокружением.

Кашмирский визирь, казалось, бесцельно бродил по улицам Ростоса, наблюдая за происходящим. Какие-то переулки были наполнены оглушительными воплями и визгами, какие-то абсолютно пусты. Их объединяла лишь неизменная кровь и наличие мёртвых тел с разной степенью травм. Чьи-то трупы могли похвастать одиноким уколом в горло, а чьи-то — издевательскими порезами и десятками ран.

Периодически встречались следы насилия, как на женщинах, так и на мужчинах. Войска Челефи не всегда видели разницу.

Второй посол Сайнадского царства ранее не присутствовал даже при разграблении деревень, не говоря уж о целом городе! Максимум — приходил уже тогда, когда всё было завершено, как, например, с прибрежным Морбо. Сейчас же, его зачем-то потащили с собой, прямо в момент разграбления.

«В этом есть смысл, — размышлял мужчина. — Челефи хочет показать мне свою силу… А ещё заставить Велеса поспешить с обещанными поставками. Он не глупец… понимает, что наши договорённости повисли на волоске…»

Отчего-то Кальпур задумался, что его страна, в сущности своей, несмотря на то, что зачастую устраивала набеги на соседей, убивая их жителей, захватывая рабов и грабя поселения, крайне мало знала о настоящей войне. Имперцы же воюют постоянно, причём без всякой пощады и чести, чей пример происходил перед его глазами. Именно пример, ведь Кашмир долгие годы оставался вотчиной Империи, так что, хотел того или нет, полностью пропитался её военными принципами.

«Когда в последний раз Сайнадское царство по настоящему воевало? Не на жизнь, а на смерть?» — попытался вспомнить эмиссар.

Конечно сами сайнады сказали бы, что военные столкновения происходят у них регулярно, но масштаб стычек с вольными городами бывшего королевства Нанв, нападения на сизианскую пустыню, набеги на Истлу, Милиссию и прочих соседей, был несравним с настоящей войной.

Имперцы и наученные ими кашмирцы не признавали никаких ограничений, кодексов или обычаев, помимо собственной пугающей эффективности. Того, что сам Кальпур видел сейчас на улицах Ростоса. Они сражались так, будто под угрозой была не только их жизнь, но жизнь любимых и детей. Не щадили никого и ничего.

Посол видел целые горы трупов, которые бросали в большие кучи, чтобы потом сжечь или отдать некромантам. Он видел жертв насилия, которые оставались лежать на земле с отсутствующим видом, либо кричали, заливаясь слезами. Сегодня Кальпур видел столько смертей, сколько не видел за всю свою жизнь.

Вот светлокожий имперец, зажимающий в левой руке кричащего младенца, а в правой — короткий меч, пытался обороняться против двух издевательски хохочущих кашмирцев. А дальше — старик, стоящий на балконе трёхэтажного дома, который спрыгнул с него головой вниз, когда сзади показалось чьё-то смуглокожее лицо.

Резня. Ничем иным нельзя было обозначить творящееся бесчинство.

Челефи заметил его состояние. Мужчина коротко усмехнулся, а потом хлопнул Кальпура по плечу.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — произнёс он. — Что мы — звери. Но позволь я поведаю тебе, что творил Дэсарандес, когда завоёвывал Кашмир…

Визирь начал рассказывать, описывая все ужасы вторжения, которые пережил его народ и он сам. Регулярно напоминал о том, что сейчас они «восстанавливают справедливость» и находятся «в своём праве».

— Возмездие! — Челефи воздел руки к небу. — Так хотят истинные боги! Так хочет священная Троица! Смерть тирану и демону, которому поклоняются заблудшие! Смерть его слугам! Никто не заслуживает прощения!

В словах кашмирца явственно слышалось безумие, пробивающееся сквозь всё возмущение. Осуждение звучало столь откровенно и праведно, что казалось, ничто вокруг не могло быть таким же святым, как происходящее насилие.

«Оправдывается даже стоя на костях», — мелькнула у Кальпура мысль.

Когда Челефи немного успокоился, то продолжил гораздо мягче и с улыбкой на устах.

— Это не просто грубая месть или желание потешить свою израненную душу… — положил он руку себе на грудь, словно вспомнив об учёности своего собеседника.

Эмиссар тоже припомнил, что сам Челефи неоднократно рассказывал про собственное образование, которое получил ещё в детстве, причём именно в Империи, на острове Фусанг.

«Вот только десятилетия скитаний и странствий серьёзно подточили его навыки, — подумал посол. — Окружение всегда подстраивает человека под себя. Если начинаешь вращаться в кругах гильдейских мастеров, то будешь разбираться в магии, артефактах и версах. Если крутишься среди знати, то невольно начнёшь обсуждать политику. Если среди грабителей и убийц, то черствеешь, как кусок хлеба, оставленный под палящим солнцем Сизиана».

— … то — правило, — продолжал кашмирский лорд, — или пример, если тебе так будет проще.

В глазах Челефи мелькнула сталь.

— Ты наказываешь одного, потом прощаешь второго. Ломаешь чужую гордость и учишь бояться, а потом показываешь великодушие и учишь доверять. Кнут и пряник, Кальпур. Ничего более.

«Вот только кнут одного человека непременно оказывается пряником другого», — пронеслась мысль в голове дипломата.

Проезжая мимо воинственных и вооружённых кашмирцев или бахианцев, они неизменно сталкивались с восторженными криками, которыми те приветствовали своего лидера — даже отрывались от собственных нелицеприятных дел. Люди создавали ощущение бродяг, которых позвали в богатый дом на роскошный пир.

«А потом они убили хозяев, — мысленно хмыкнул Кальпур. — Троица, куда же меня занесло?..»

— Происходящее вокруг, — через некоторое время вновь начал Челефи, — всего лишь урок, который Кашмир получил от Дэсарандеса и Империи.

Видя отсутствие реакции — что тоже являлось реакцией, — визирь оборвал изучение окрестностей. Кашмирец махнул рукой, задав новое направление, по которому они ехали, казалось, целую вечность. Всё это время их преследовал младенческий крик. Кальпур даже начал оглядываться, посчитав, что кто-то едет позади них, мучая ребёнка по пути. Но нет, постепенно вопли затихли.

Место, куда они вернулись, было полностью пустынно. Здесь не было ни имперцев, ни кашмирцев, ни мирных жителей, ни остатков стражи. Даже местные не прятались по углам. Лишь дым окутывал часть восточных развалин, придавая серый оттенок солнечному свету, косо падающему на умирающий город.

Они вернулись к месту, где был совершён первый удар. Месту, где Йишил спустила всю свою силу, позволив куклам и большому числу взрывчатки сокрушить эту область, пробивая путь для остальной армии.

В данный момент куклы волшебницы окружали город, выискивая диверсантов и врагов, засевших в немногих ещё не взятых укреплениях. Челефи, по большей части, старался направлять кукол туда, где был риск потери своих людей.

— Вот, что пугает тебя, так? — спросил кашмирец у посла. — Настоящее могущество, с которым мало что могло бы сравниться, даже если вспомнить ультимы древности или Финасийскую Стену.

— Пугает? — покосился на него Кальпур. — Не думаю.

Визирь криво ухмыльнулся.

— Лишь один из ста версов пробуждает ультиму. И один из тысячи пробудивших её может принести пользу. То, что ты видишь — знак судьбы и явно тревожное явление для таких, как твой царь. Если бы Кашмир не находился под пятой Империи, то с Йишил он направил бы все свои силы для захвата других стран. И разве смогло бы выстоять Сайнадское царство, когда на него раз за разом налетали неисчислимые тысячи профессиональных солдат, не боящихся смерти?

Кальпур пожал плечами, припомнив, как куклы умело истребили городскую стражу, немногих сионов, инсуриев, а также колдунов Империи. Очевидно, что испуганные шествием непобедимой армии Челефи, городские чиновники заранее сбежали, прихватив с собой солидные силы. Остатки не смогли сделать ничего. Лишь пали жертвой ультимы дочери «Надежды Кашмира».

— Думаю, это очень удобно, — после короткой паузы, произнёс сайнадский дипломат, — использовать бесконечную армию. Кукол можно применять как разведку, как средство для отвлечения, как разменную монету…

— Или как прямой удар, — улыбнулся Челефи.

— … но два года слишком коротки, чтобы создать реальную угрозу или захватить по настоящему могучую страну, — продолжил Кальпур. — У всех есть свои козыри и твой, — он серьёзно посмотрел на собеседника, — уже показан. А Империя привыкла к чудесам. Им найдётся, что сказать в ответ, даже если Дэсарандес так и не придёт на помощь, — посол растянул губы мудрой и скользкой улыбкой матёрого интригана, передавая право следующего хода.

Вот только его слова не были в полной мере честны. Челефи был прав. Ультима Йишил ставила крест на честном бою, ведь когда на одной стороне есть столь могучая сила, то второй остаётся лишь использовать подавляющую боевую мощь или стараться хитрить. Империя в своём нынешнем состоянии вполне себе могла собрать армию, не уступающую численности воюющей, но тогда оголила бы свои границы. Что-то меньшее же просто растворится в полчищах кукол.

Кроме того, всегда были и другие факторы, играющие Челефи на руку: его скрытность и тактическое мастерство. Невозможная жестокость и полная поддержка своего народа. Опасное сочетание. Однако самой главной причиной, почему чаша весов склонилась в его сторону, безусловно была слабость самой Империи.

Внутренние проблемы, оставленные Дэсарандесом, подтачивали и без того глиняные ноги могучего колосса. Зажравшиеся чиновники. Надменная и ленивая знать. Недовольное население. Плохо экипированные солдаты, плохо обученные и ещё хуже управляемые. Постоянные побеги магов, которых обучали и заставляли работать из-под палки.

И может быть на самом Фусанге всё было иначе, но здесь, в колониях, Империя ежедневно теряла свою власть. Отголоски этого чувствовались повсюду.

— Матерью Йишил была жрица Аммы, — заявил Челефи. — Она по доброй воле легла со мной, а потом выносила это дитя. Теперь говорят, что Йишил оказалась послана богиней.

— Ты тоже так думаешь? — Кальпур приподнял бровь.

— Я не считаю Амму своей богиней. Я почитаю Триединство, как единственную истинную веру. И когда Кашмир отвоюет свободу, то все прочие религии встанут на колени, склонившись перед истиной, либо покинут мою страну, — мрачно заявил визирь с ястребиным лицом. — Касательно же Йишил… Я бы сказал, что это не её послали ко мне, а меня послали к ней, — он рассмеялся. — Я — дар, направленный своему народу. Шанс на искупление, которое так жаждет эта пропитанная кровью земля. Лишь я могу направить руку всех обездоленных и страждущих. Направить прямо на Таскол, Ю в сердце Империи.

На следующий день всё поменялось. Насилие на улицах уменьшилось, а местные жители (в основном кашмирцы, так как светлокожих жителей иных регионов почти не осталось), начали выбираться из тех нор, где ранее прятались.

Кальпур, как и остальные приближённые Челефи, разместились во дворце наместника Ростоса. В данный момент посол наблюдал, как визирь осматривал награбленные сокровища, а также ценных заложников, чем-то важных для Ороз-Хора или за которых просто имелся шанс получить выкуп.

Женщина по имени Фира предстала перед Челефи и его грубым двором так же, как и все другие знатные пленники — раздетая догола и закованная в железные кандалы. Вот только там, где других красивых женщин встречали довольными, похотливыми криками и возгласами — унижение, как уже успел осознать Кальпур, являлось такой же частью процесса, как и итоговый приговор кашмирского визиря, — шествие Фиры к трону Челефи сопровождалось оглушительным молчанием.

Слухи о «Святой матери» Аммы давно разошлись по всем окрестностям, даже среди горных бахианцев и таких дикарей, коими являлись ублюдки Челефи. Чего уж, Фиру давно бы повязали имперцы, если бы не фанатичность сторонников, которые жертвовали своими жизнями, лишь бы не дать подобному случиться.

Нашли Фиру в одном из тайных храмов, посвящённых богине плодородия и красоты. Он находился в большой пещере, над которой был выстроен дом, служивший естественной маскировкой. Подобное поспособствовало тому, что обитель не стали жечь, а просто разграбили. Дикие кашмирцы выломали алтарь, сорвали изысканные полотна со стен, растащили святые книги, предметы поклонения и ритуальные святыни. Барельефы и фрески были побиты и испорчены, гравюры расколоты на куски. Взамен был размещён герб Кашмира: перекрещенные кривые сабли.

Впрочем, полностью искоренить что влияние Аммы, что (тем более) Хореса было невозможно. Слишком уж оно оказалось вездесущим. Даже здесь, в тронном зале наместника, куда ни кинь взгляд, были замечены имперские орлы и «малые молельни», заменяющие посещение храма для особо богатых и ленивых.

Больше всего усилий было приложено, чтобы уничтожить огромное настенное панно, нарисованное прямо на стене за троном. Оно было столь большим, что исключало возможность быстро затереть его или соскоблить. Разве что поджечь, но тогда проще будет разрушить весь дворец, на что визирь не пошёл, даже когда Йишил предложила свои услуги.

В конечном итоге панно было завешано тканью.

Впрочем, пустынные «вельможи» Челефи не показывали никакого дискомфорта от соседствования с чужими святынями и гербами. Этим людям, по большей части, было плевать на такие мелочи и интерес они проявляли лишь к порче того, что было излишне красивым и объёмным, дабы иметь возможность забрать вещь с собой, на дальнейшую продажу.

Кальпур находил в этом изрядную долю иронии, но остальные были слепы к таким противоречиям. Если раньше кашмирцы казались порочными и обнищавшими, то теперь они выглядели просто нелепо, украшенные богатыми трофеями захваченного города.

Чумазые лица, перемазанные сажей и хвастающиеся отсутствием зубов, нечёсанными бородами, старыми и новыми шрамами, теперь несли намёк на благородство. Если бы его можно было представить в цирке! Пёстрые одежды демонстрировали генеральские кольчуги и мундиры, артефактные подвески и амулеты, какие-то малиновые платья, которые, как подозревал эмиссар, были взяты из женского гардероба, а также обтягивающие голубые панталоны — в чём-то похожем ходили гаремные евнухи из Сайнадского царства.

Какой-то звероватый кашмирец таскал за спиной щит из длинных, белых перьев. Другой — тонкий стеклянный кинжал, на котором красовалась россыпь рун. Третий — сделанный из чистого золота мушкет, который мог сгодиться разве что на продажу, ведь золото — плохой металл для создания из него оружия. Если, конечно, на нём не были размещены руны. Кальпур этого не видел, зато кое-что понимал: ранее эти люди проводили свою жизнь, бегая по Великой Саванне и загоняя дичь, проживая в горах и подсчитывая глотки воды и запас пайков, прячась по пещерам от солнца и ветра. Конечно же они, дорвавшись до подобной роскоши, не смогли сдержать себя в руках. Логично, что теперь они будут насыщать свою алчность до тех пор, пока не пресытятся или не погибнут в процессе.

«Вот только эти люди скорее напоминают карнавал опасных дураков, а не возможного союзника Сайнадского царства», — думал Кальпур.

Один лишь Челефи представлял из себя островок спокойствия и сдержанности, которыми когда-то мог похвастаться весь его народ. Он восседал на троне в своей обычной, походной одежде, отличающейся лишь простотой и чистотой: рунная военная кольчуга, тёмная туника, привычный набор артефактов, ни один из которых не сменился, не пропал или не был добавлен.

По левую руку от трона главы восстания разместился Эралп. Мужчина стоял, как гранитная статуя, скрестив руки на груди и, казалось, даже не моргал. Лишь по изредка слышимым вздохам и откашливанию, можно было понять, что это живой человек. Он не слишком интересовался пленниками, хотя пару раз доставал свиток, делая какие-то пометки. По правую руку от Челефи стояла Йишил. Девушка, как обычно, прятала лицо под капюшоном, стараясь не дать никому даже возможности увидеть хотя бы часть её тела. Что это? Врождённая скромность, проблемы со здоровьем или приобретённое уродство? С последними пунктами ей можно было бы помочь, если бы нашлись умелые лекари, кого в армии Челефи попросту не наблюдалось. В основном его маги являлись обычными стихийниками, обучаясь на самое простое, быстрое и нужное «здесь и сейчас».

Сам Кальпур стоял позади трона, будто тень. Признаться, послу уже надоело удерживать себя на ногах. Он наблюдал одну и ту же картину раз за разом: более сотни голых женщин и мужчин протащили перед Челефи и его мстительными капризами — несчастная вереница, некоторые гордые и дерзкие, но большинство жалкие и сломленные, хрипящие и умоляющие о милосердии, которое ни разу не было проявлено.

Челефи требовал отказа от веры в Хореса и если человек не соглашался, то его убивали на месте. В ином случае, людей распределяли в зависимости от статуса и потенциальной выгоды. Впрочем, последнее относилось лишь к мужчинам, так как женщин, вне зависимости от положения, просто выводили, чтобы использовать для насыщения собственных диких пристрастий.

Процесс всё длился, длился и длился… Сайнадский дипломат устал рассматривать очередных напуганных жертв. Ему надоел этот грязный фарс, который становился лишь злее и изощрённее с каждым следующим пленником. Подобное казалось скудным и примитивным для взгляда немолодого посла, у которого уже начали болеть ноги и чесаться спина.

Однако в этот раз… Увидев Фиру, Кальпур мгновенно насторожился, перестав зевать, а его острый взгляд впился в эту женщину, пристально изучая всю без остатка.

Стражники бросили её на площадку, возле ног своего повелителя, но если с другими пленниками они наслаждались каждым мигом их унижений, не забывая отвешивать злые шутки или обидные, болезненные тычки, то сейчас сделали это с механической неохотой — будто надеясь отгородиться от женщины своими вынужденными обязанностями.

Челефи подался вперёд, с интересом рассматривая очередную жертву. Он поглаживал свою бороду, задумчиво щурясь, чего не делал ранее ни с кем.

«Прецедент», — подумал эмиссар.

— Эралп, мой помощник, поведал мне занимательную историю, — произнёс визирь, изучая, как Фира медленно выпрямилась, демонстрируя грацию, несмотря на закованные в железо руки.

Жрица Аммы не показывала ни малейшего страха перед ситуацией. Не смущалась она и отсутствия одежды, и своей наготы.

«Очевидно, здесь имеет место быть работа искусных целителей и алхимиков», — с долей профессионализма оценил её Кальпур. Как человек, который регулярно отирался в самых высших кругах, входя и во дворец Велеса в Каржахе, и в имения представителей дворянских родов, он умел определять изменения внешности. И чем богаче заказчик, чем опытнее целитель, тем больше сходства можно было найти у их «пациентов». Сейчас посол был свидетелем подобной работы, которая, тем не менее, сохранила изрядную долю индивидуальности самой Фиры.

Кальпур видел в женщине твёрдость, которая противоречила мягким изгибам её белоснежной кожи. Дипломат также находил что-то в её осанке, прищуре и положении тела. Что-то, что заставляло думать о привычках кого-то куда более старшего, чем эта жрица, которой, на вид, было порядка двадцати пяти лет.

— Он рассказал, — продолжал говорить Челефи, — что ты — «Святая мать» Аммы, Фира, которая не так давно сменила Хиделинду.

На его слова женщина лишь мрачно и снисходительно улыбнулась.

— Всё верно, — немногословно ответила она.

— Ещё Эралп поведал, что именно ты та причина, благодаря которой, все западные земли Кашмира пылали восстанием, а потому упали в мои руки, как перезрелый плод, — тон визиря стал более серьёзным.

Фира кивнула.

— Я всего лишь сосуд. Я дарую только то, что было налито в меня, — в её словах звучала сила и доля пренебрежения.

«Грозная женщина», — ухмыльнулся Кальпур.

Она стояла голой, под сворой голодных мужских взглядов, но её вид, осанка и тон показывал уверенность. Причём уверенность была слишком глубокой, чтобы её можно было назвать гордостью или глупостью. Скорее… неким величием, которое смогло каким-то чудесным образом снести стену между ней и знаменитым лидером кашмирского восстания.

— И что ты будешь делать теперь? — улыбнулся Челефи. — В момент, когда Амма предала тебя?

Отчего-то сайнадский дипломат припомнил пренебрежение и неверие визиря в других богов. Лишь Триединство… Правильно ли это в текущей ситуации?

— Итог подводить ещё рано, — заявила Фира. — Здесь не карточный стол, за которым можно обсуждать победу или поражение. Твой приход — подарок. Воля богини семейного очага.

— О, — насмешливо фыркнул визирь, — так значит Амма желает смерти своей верной пастве? Уничтожения собственных храмов? Мучений «Святой матери»?

Кальпур нахмурился. Чем больше он наблюдал за Фирой, тем больше противоречий видел. Глаза жрицы сияли влагой, придающей её телу уязвимости и желания обладать. Тонкий стан и объёмная грудь привлекали взор, чем-то неуловимо напоминая молодых деревенских девственниц. Но при этом умудрённый жизнью посол подмечал нечто седое, твёрдое и старое. Непреклонное… Даже пушистый холмик её женского естества…

«Символ противоречий», — подумал сайнадский дипломат. Разумеется он осознавал, что ей, скорее всего «снизили возраст», но это не делало ситуацию лучше. Лишь чуточку понятнее.

Словно манящий взгляд и скрытое обещание девственной юности затмили облик старой ведьмы, но не сумели спрятать венчающий её смысл, висевший вокруг Фиры, как туман.

Даже сейчас, в её взгляде на Челефи, угадывалось нечто змеиное, холодное и полное яда. Что-то злобное и с возрастом ставшее безжалостным. Оно вспыхнуло в глазах этой женщины, раскрасневшейся, задыхающейся и такой манящей.

— Почитатели Аммы принимают любые подарки, которые посылает нам богиня, — пропела Фира. — Даже страдания, которые окутывают наши тела, в конечном итоге несут благо, если на то воля её. Она спасёт нас! От забвения. От тех, кто поддался беззаконию, соблазнившись беззащитной паствой, ведь Тораньон — лишь арена, где души подвергаются испытанию для истинной жизни в мире своих богов. Только испытав всё, что ниспошлёт Амманиэль, можно заслужить место рядом с ней в последующей вечности. Поэтому любые страдания — тлен, по сравнению с грядущим!

Челефи расхохотался. Похоже, слова Фиры и впрямь рассмешили его. Вот только веселье визиря резко контрастировало с очевидным нервным беспокойством его приближённых.

— Получается, даже нынешнюю ситуацию, — развёл он руками, как бы охватывая весь зал, — ты считаешь «подарком»?

— Верно, — тонко улыбнулась женщина.

Кашмирец усмехнулся, коснувшись своей бороды. Его глаза пристально смотрели на Фиру.

— Ты хоть осознаёшь, что я могу отдать тебя на забаву моим солдатам? — спросил он совершенно нейтральным тоном.

— Можешь, — кивнула она, — но не станешь так поступать.

— И почему это? — насмешливо уточнил Челефи.

В мгновение ока Фира стала застенчивой и одновременно распутной. Она даже взглянула на свою грудь, упругую от невероятной молодости.

— Я та, кто рождена чёрной землёй, дождём и потным солнцем, — произнесла женщина. — Амма создала меня по своему образу и подобию, наделив сладостью и трепетом. Я как не вспаханная земля, жаждущая твёрдого кайла. Ты не захочешь делиться моим плодородием, пока в должной мере не утолишь собственный голод.

— Мою собственный голод? — переспросил Челефи, выражая притворное удивление.

— Твои чресла будут сожжены огнём этой страсти, — заявила Фира.

— Сожжены, говоришь, — визирь откинулся на спинку трона, недоверчиво обхватив его подлокотники.

Кальпур пристально изучал «Святую мать», периодически рассеянно моргая. Женщина буквально трепетала от брачного обещания, однако посол чуял твёрдость старого камня. Что-то… Что-то было не так… Что-то смущало его и вызывало периодические мурашки, пробегающие по телу.

«Сколь же сильно поработали целители? — задумался дипломат. — Или в дело и правда вмешались боги?» — как человек учёный, он знал такие случаи. Наиболее наглядны они были во времена Великой войны.

— Даже сейчас, — продолжила Фира, глядя на Челефи, — твоё семя поднимается к обещанной мягкой земле, желая глубоко вонзиться в неё.

Слова, пропитанные животной похотью, вызвали громкий мужской смех, который, однако, быстро прервался из-за нехватки воздуха. Даже немолодой Кальпур ощутил, как будто бы что-то сжалось в груди и напряглось ниже пояса, между ног.

«Она среди нас! — с внезапным ужасом осознал посол. Богиня Амманиэль, древняя, как злоба, старая, как сама земля. Дающая и забирающая. Мужчина чуял её, ощущал с неотвратимостью смертника, уже идущего на эшафот. — Фира — не просто жрица, скорее сосуд, как сама и говорила. Одной ногой она идёт по реальному миру, другой — вне его…»

Кальпур хотел было закричать, предупредить остальных, пытаясь решить ситуацию, пока не стало поздно, но своевременно спохватился.

Его направили сюда не помогать, не заводить дружбу и не сочувствовать. Его роль — оценивать и наблюдать. Даже сейчас, когда Сайнадское царство, формально, заключило с Империей союз, его приказ не был отозван, а первый посол, Гердей, подтвердил прежние договорённости.

«Всё упирается в интересы государства, — осознал он. — Будет ли нам выгодно, если я расскажу Челефи суть происходящего?»

Эмиссар бросил на визиря короткий взгляд. Такой «союзник» его не устраивал, ведь был фанатиком в самом худшем своём проявлении, что делал дьяволов из богов и ад из небес. Так стоил ли этот союз возможного гнева Аммы, которая, очевидно, вела здесь какую-то игру?

«Боги смотрят на нас каждый миг этой жизни», — с дрожью подумал Кальпур.

Случаи вмешательства, о которых он слышал, начали раз за разом проноситься в его памяти. Все они были вычитаны из книг, а многие превратились в старые легенды и мифы. И тем не менее, факты говорили сами за себя.

— Вспахать её, говоришь? — проговорил Челефи, с откровенным интересом рассматривая тело Фиры. Спустя мгновение он развернулся к своим ближникам и с ухмылкой поведал им: — Вот они, пути искушения, друзья мои, — и покачал головой. — Нет им конца!

Своего лидера тут же поддержали. Кашмирцы хохотали, топали и кричали.

— Твои люди мертвы, — продолжил визирь, не поддавшись на уловки Фиры. — Алтари разрушены. Свободный Кашмир не отрицает Амму, но в первую очередь будет возвращать Триединство, — осенил он себя священным символом, который тут же подхватили его соратники. — И лишь потом, когда страна твёрдо встанет на ноги, мы подумаем о том, что может предложить твоя богиня, — он ухмыльнулся. — Думаю, храмы богини красоты будут отлично сочетать в себе функцию публичных домов.

Злые, предвкушающие оскалы за его спиной стали ответом на слова Челефи.

— Если это — подарки, — наклонил он голову, — то я, оказывается, весьма великодушен! — мужчина сделал паузу, позволив своему двору снова похихикать. — Жаль, что императрица ещё не оценила это, — саркастично фыркнул визирь, пригладив свою бороду. — Но, что касается тебя… — Челефи прикрыл глаза, будто бы они подвели его, — думаю, я сумею подарить тебе ещё кое-что. Например, петлю. Или тысячу плетей. Может, — он покосился на дочь, — Йишил припомнит свои навыки и покажет тебе, какой тюрьмой может стать собственное тело.

Кальпур осознал, что уже некоторое время гадал, пытаясь понять, моргнула ли Фира хоть раз, за время речи Челефи. Её взгляд отражал сухую безжалостность, выбеленную, как забытая в пустыне кость. Удивительно, что кашмирский вельможа выдержал его с такой небрежной лёгкостью. Это взволновало посла. В чём причина? Неужто Челефи столь рассеян, что ничего не заметил или причина в том, что его твёрдость не уступала твёрдости Фиры?

«Ни то ни другое не предвещает ничего хорошего, особенно союза», — подумал сайнадский эмиссар.

— Когда-то моя душа уже покидала свою физическую оболочку, но потом вернулась в неё волей богини, — произнесла «Святая мать» и в её молодом девичьем голосе проскрежетали резкие интонации старухи. — Ты не сможешь причинить мне никаких мучений.

— До чего же с тобой трудно, — тон Челефи одновременно отражал веселье и раздражение. — Упрямая сука! Ты всего лишь жрица, чей удел молить небо послать толику удачи тем, кто делает своё настоящее дело, — указал он на себя.

Воинственные крики кашмирцев поддержали его.

— Я не стала бы терзать твоё тело, — внезапно для всех заговорила Йишил. Её голос оказался сухим и надтреснутым, словно крайне редко покидал место собственного обитания.

Фира с усмешкой покосилась на молодую волшебницу. Кальпуру было очевидно, что девушка не сможет противостоять жрице на этом поле. Пожалуй, не смог бы противостоять и он.

— Мои возможности превышают твои, ведьма. Богиня плодородия освещает мой путь, — в её голосе слышалась надменность и превосходство.

Кальпур вздрогнул от того, сколь жутко, если подумать, проходил обмен этими словами. Холодная, словно лёд, и очевидно безумная (кто ещё мог пережить столько смертей и ужаса, которые приходилось творить?) девчонка с одной стороны, с другой — закованная в кандалы женщина, стоящая, словно свергнутая королева среди своих взбунтовавшихся рабов.

— Амманиэль не является высшей мерой, — сказала Йишил. — Богиня, что в основе своей ненамного отличается от того же Хореса. Другой демон, только и всего.

«Святая мать» расхохоталась. В смехе чувствовалась затаённая горечь. Смех разнёсся по всему залу, отпечатался в стены, отдаваясь эхом по всему дворцу и заглушая последние остатки веселья, звучащего раньше. Собравшиеся тут мужчины словно внезапно превратились в шкодливых мальчишек, чьи задницы только что познакомились с поркой от требовательной и суровой матери.

— Называй её так, как пожелаешь! — воскликнула Фира. — Демон? Да! Пусть будет демон! Тогда я поклоняюсь демону. Или считаешь, что истина может быть только одна? Наивная девчонка! Думаешь, мы поклоняемся богам, потому что они хорошие⁈ Безумие управляет этим миром, верс. Не боги или демоны, а лишь оно одно! Хаос и смерть. — Женщина взмахнула рукой и цепи забренчали на ней. — Дура! Мы поклоняемся богам потому, что они имеют власть над нами. А мы, культ Амманиэль, выбрали её, потому что у неё самая большая сила!

«Красота должна поддерживаться ещё большей силой», — припомнил Кальпур одно из основных правил культа Аммы.

Дипломат всё ещё боролся с собой, чтобы не закричать, предупреждая кашмирцев. Потребовать как можно быстрее освободить эту женщину, а затем принести сотню жертв, восславляя Амму, ибо она была здесь. Прямо в этом зале!

— Сила? — Йишил подалась вперёд. — Если бог правит при помощи силы, то это и правда всего лишь демон. Голодный до власти и желающий только вкусить побольше душ своей паствы. Разве ты сама не понимаешь этого?

Смех Фиры сменился хитрой улыбкой.

— Действительно голодный! Конечно же, толстые будут съедены. Но истинно святые, верующие — станут в один ряд, как первые апостолы и пророки. Мы будем прославлены, ведьма!

Голос Йишил не был злым, но тембр её существенно ослабел от звучащего в тоне «Святой матери» скрежета когтей. И всё же она постаралась обыграть ситуацию себе на пользу, используя единственное, что могло хоть как-то уравновесить эту чашу весов — свойственную юности настойчивую искренность.

— Мы, смертные, для богов словно гашиш. Наркотик. Они курят и едят нас. Делают украшения из наших мыслей и страстей. Боги алчут наших мук и нашего блаженства. Поэтому собирают и учат поклоняться. Поэтому выбирают определённые качества, которые почитают и иные, которые порицают. Всё, ради изысканности собственного обеда. Лишь немногие боги могут быть истинно справедливыми и устоять перед искушением обратить мир в собственную кладовую. Триединство, каждый представитель которого следит и ограничивает двух других — единственное, что может стоить доверия.

Кальпур оцепенел. Вот оно… безумие, которое — он всегда знал это! — присутствовало в этой девочке. Йишил… каким ещё мог вырасти ребёнок Челефи?

— Значит, ты понимаешь, — произнесла Фира с рычанием, которое вызвало у эмиссара мурашки, побежавшие по коже. — Когда твоя жизнь завершится и Амма возьмёт тебя, то её наслаждению не будет конца. Твоя кровь и плоть — неисчерпаемы в смерти. Тебя, ведьма, будут вкушать целую вечность. Попробуй хоть немного воздуха, которым ещё можешь дышать, ведь в смерти своей тебя будет ждать лишь бесконечная утроба великой богини, под слух хруста собственных, разгрызаемых костей.

«Святая мать» оглядела зал и молчаливых кашмирцев.

— Вы считаете, что Троица богов похожа на вас. Правят справедливо и честно, ведь любой обман будет раскрыт своими же сородичами. Но почему никто не думал, что обман может исходить от всех разом⁈ — полный жестокой злобы взгляд оценивал одного мужчину за другим. — Вы делаете образ Триединства своей высшей формой. Думаете, что можете проследить линии и границы через внешние проявления, как делал этот дурак Аль-Касари, расписавший подобное в серии собственных книг? Считаете, можете сказать, что принадлежит богам, а что нет? До чего же наивные блуждающие абстракции!

Теперь взгляд Фиры снова сосредоточился на Йишил.

— Богиня ждёт, верс. И она может ждать столько, сколько понадобится. Твоя жизнь — пылинка перед её терпением. Только рождение и война могут захватить — и она захватывает!

Кальпур сделал маленький шаг назад, а его глаза в неверии и ужасе осматривали богато обставленный зал. Дипломат видел возмущение и ропот кашмирцев, которые не были в силах переварить свалившееся на них откровение. Многие люди яростно щурили глаза, иные же испытывали откровенный ужас, осеняя себя охранными знаками и ритуальными жестами.

«На них навалилось слишком много странного, отчего даже столь необременённые интеллектом люди поняли: происходит что-то серьёзное», — осознал посол.

— Хватит нести чушь! — заорал Челефи, наглядно демонстрируя, что его веселье сменилось злобой.

Пленница захихикала — слишком дико для таких юных губ, как у неё. Пыль недавно прошедших боёв поднималась в слабых лучах солнечного света, в то время как листья местных растений, похожих на маленькие оранжевые треугольники, перекатывались по полу, подгоняемые сквозняками открытых окон дворца.

— Да, Амма! — Фира закричала в воздух с такой силой, какой просто физически не должно было быть в её изящном, женственном теле. — Схватить ведьму было бы восхитительно! Да-а!

— Демоница! — едва не сплюнула Йишил. Её голос волшебным образом заставил всех вокруг замолчать. С застывшим лицом она спустилась с возвышенности, где стоял трон её отца, остановившись напротив Фиры. — Я вижу истинное направление твоей силы. Как проводнице воли богов, тебе нужны инструменты — люди. Если их не останется, то ты потерпишь неудачу в любом своём начинании. Ты — зависима от нас, отчего будешь повержена своим же инструментом. И тогда станешь голодать в одной яме со своей богиней.

— Верно! — Фира вновь захохотала. — Все мы зависимы от людей и не можем поделать с этим ничего. Все, кроме одного!

Челефи хмуро опустил голову, подпирая подбородок кулаком.

— Посланник, — негромко произнёс он. — Значит, на воле бродит посланник.

— О чём ты? — уточнила Йишил, обернувшись к нему.

Кальпур опасливо вздрогнул и замер, когда в должной мере осознал тему, поднятую кашмирцами. Эти варвары не понимают, какой катастрофой всё это обернётся! Боги! Боги отправились на войну!

«Как в старые времена. Но что изменилось? Что способствовало их выходу из спячки⁈» — метались мысли в голове дипломата.

— Мир полон бесконечных вероятностей, — пояснил Челефи. — И зная конечный итог каждого действия, можно добиться получения такого результата, к которому и стремишься. Линия совершенных случайностей! Божественный посланник способен их видеть. Всё вокруг подстраивается под него и создаёт те вероятности, которые нужны. Каждый его шаг — словно бросок игральный костей, которые всегда выбивают максимальный результат. Это… — и замолк, а через несколько секунд повернулся к «Святой матери» Аммы.

— Это? — требовательно спросила Йишил. Лишь в такие моменты Кальпур осознавал их родство. Никто более не смел общаться в таком тоне с Челефи. Никто… лишь его дочь и женщина, закованная в железо.

Визирь пожал плечами.

— Дар, — в голосе кашмирца слышалась доля странной неуверенности. И, как показалось эмиссару, страха.

Фира, между тем, хихикала, гремела цепями и топала ногами.

— Ты всего лишь временное бедствие! — уверенно заявила жрица. — Испытание, которое отделяет праведников от грешников. Твои действия ничтожны. Твоя сила смешна. Скоро Тораньон охватит куда более страшная война! Богиня поднимет верующих из тысяч своих храмов. Все культы вооружатся для последней битвы. А ты… — она усмехнулась, — скачи, кашмирский дурак. Езжай вперёд! Захвати всё, на что падёт твой взгляд! Смерть и ужас съедят тебя и твою армию быстрее, чем всё начнётся!

Лорд Челефи поднялся на ноги, будто стремясь уйти от сказанных слов. Стряхнуть их с себя. Кальпур заметил, как крепко сжимались его кулаки.

— Посланник Аммы, — серьёзно, как никогда, начал говорить он, — направлен за императорской семьёй?

— Богиня охотится на демона, — жеманно произнесла Фира.

На лице кашмирца появилась кривая ухмылка. Он взглянул на свою дочь:

— Скажи, Йишил, нравится ли тебе наша пленница? — его слова сразу дали Кальпуру понять, что визирь что-то задумал. Окончательно определился с каким-то решением.

— Нет, — глухо ответила юная волшебница, чей капюшон подрагивал, то ли от усталости, то ли от чересчур нервного разговора и свалившихся откровений. — Не нравится.

— А мне нравится, — оскалился Челефи. — Даже её проклятия и длинный грязный язык доставляют удовольствие моим ушам.

— Ты хочешь отпустить её, — уверенно, но тихо, сказала Йишил.

— Она такая же, как и мы, — скрестил визирь руки на груди. — Борется против того же врага. Мы на одной стороне, так зачем враждовать?

Вот только Кальпур, чьё тело била дрожь, будто от холода — а может быть и остальные, присутствующие в зале, — осознал простой факт: «Надежда Кашмира» всего лишь оправдывается. Несмотря на все свои провокации, несмотря на всю свою смертоносность, Фира оставалась, как она и говорила, мягкой землёй, которая жаждала вспашки…

И Амманиэль будет действовать через неё дальше, следуя своей непостижимой, нечеловеческой логике.

— Держи плащ, бедолага, — один из всадников разведки позволил мне прикрыть своё тело, замотавшись в предоставленный, не слишком чистый, но длинный и тёплый предмет гардероба.

— Ага, «страдалец» прямо, — фыркнул другой мужчина. — Дезертир, небось…

— Рот закрыл Нелтус, — мрачно взглянул на него командир. — Понятно ведь, что это ещё один контуженный…

Именно после этих слов я понял, что не стану рассказывать про «чертоги Хореса» — если это и в самом деле были они. Я не хочу прослыть безумцем, вруном, спятившим святошей или кем-то из их братии. А всё так и случится!

Как говорится: «Нормально разговаривать с богом, не нормально — когда он тебе отвечает». Я же враз перепрыгнул туда, где бог позволяет пожить в своём раю. Хах, если бы ещё это место чем-то отличалось от обычного леса! И ведь не доказать ничего, при всём желании… Не сказать, чтобы это желание и правда было… Кхм, в любом случае, даже если меня снова убьют, чтобы некромант мог прочитать мысли, то вполне могут посчитать, что я словил галлюцинации. Вот только как объяснить факт моего чудесного воскрешения из мёртвых⁈

Ох, подумаю об этом позже. Сейчас будет лучше сразу спихивать на галлюцинации всё, что со мной случилось.

Под эти мысли я лишь кивнул. План начал выстраиваться в голове.

— … и если твой брат решил сбежать, это ещё не повод обвинять в подобном всех и каждого, — сурово дополнил офицер.

— Ничего страшного, на его месте я, наверное, предположил бы то же самое, — обхватив протянутую руку мужчины, я подтянулся и вцепился в его спину, устроившись на крупе высокого коня. Отряд неспешно поскакал в сторону Мобаса.

Захваченный город, со стороны которой держались всадники, выглядел ужасно. Взорванный участок стены до сих пор не был отмыт от крови, которая, кажется, присохла там насмерть. Думаю, теперь могла бы помочь лишь производственная магия. Либо сносить всё к Триединому, да строить заново!

Кроме поломанных стен, с каждым метром мне открывалось всё больше подробностей: разрушенные крестьянские хибары, земля, несущая следы применения сильных чар, куски брони инсуриев, чьё-то брошенное поломанное ружьё, обломки меча, разбитая телега… И это лишь окраина Мобаса! Что творится дальше, внутри?

— Но на самом деле всё было немного сложнее, — я улыбнулся. — Потерял сознание во время налёта вражеских колдунов на лагерь. Они выпрыгнули из-под земли, словно демоны, — поморщился я. — Похоже, пропустил какой-то удар, — демонстративно коснулся я затылка. — Благо, на мне был полный артефактный комплект, так что сумел выжить. Очнулся не в чертогах Хореса, как ожидал, а в потоке огня, но каким-то чудом сохранил жизнь, отделавшись сгоревшей одеждой. Пришлось закопаться под землю, чтобы сбить пламя, — вздохнул и скривился. — Со стихией земли я не особо силён, но навыков хватило. Сидел там до тех пор, пока какой-то взрыв не оглушил меня до потери сознания. Потом то приходил в себя, то снова впадал в забытье. Думал, там и откинусь, но в один из моментов решил рискнуть и полечить себя. Целитель я аховый, однако либо так, либо смерть. Как видите — мне повезло.

— В земле, говоришь, лежал? — подозрительно покосился на меня глава отряда.

— Как вылез, смыл грязь, — хмыкнул я. — На воде специализируюсь. Только закончил, да думал попробовать артефакты поискать, которые мне жизнь спасли, как вы появились.

— А что тогда искать не стал? — обернулся один из всадников, посмотрев на место, где меня нашли, будто бы запоминая его.

— Троица с ними, — махнул я рукой, — артефактор я. Новые сделаю.

Не без огрехов, но мои слова приняли. Признаться, даже то, как именно меня везли, вызвало бурю удивления, которую я с трудом скрывал. Лояльность! Дружелюбие! Переживание! Ожидал, что мне на месте проведут строгий допрос, закуют руки, обмотают антимагическими амулетами, да потащат к дознавателям, но… получил лишь слова: «…ещё один контуженный».

Осторожные вопросы показали, что всему «виной» моя светлая кожа и форма лица. Я — эталонный имперец с Малой Гаодии. Сходу приметив сей факт, у разведки осталось лишь два варианта: дезертир и «попавший в беду». Но дезертир не стал бы голым ошиваться возле стен города, которые постоянно патрулировались бдительными конными отрядами. Даже воздух контролировался магами!

Большинство тех, кто сбежал с поля боя, имели лишь одну дорогу — в лес. Собственно, туда уже были направлены охотники, причём с артефактами поиска, которые я сам и помогал создавать.

— То, что ты из колдунов, сразу было ясно, — дружелюбно заявил Эрнах — мужчина, за чьей спиной я ехал. — А вот отсутствие одежды вызвало вопросы.

— Очевидно ведь, что беда приключилась, — разумно дополнил ещё один, Атл, отчего активная дискуссия на неспешном конном ходу продолжилась.

В ходе обсуждения я, притворно помявшись, признался, что и правда родом с Малой Гаодии, самой столицы, да ещё и прямиком из графской семьи. Моя фамилия произвела эффект, ведь оказалось, Моргримов знают. И они, к моей вещей радости, не пострадали. И отец, и Лиам с Анселмой, живы и здоровы.

Осознав, что речи о подозрениях не идёт — хоть меня всё едино везли в ставку Тайной полиции, но скорее потому, что так положено, — начал более активно расспрашивать о ситуации в городе и армии. Не хотелось создавать ощущение вконец оторванного от общества!

Оказалось, взрыв стен Мобаса создал очень много проблем. Мало того, что единомоментно убил несколько тысяч человек, так ещё и организовал целителям столько работы, что до сих пор толком не спят. Живут, хех, на одних алхимических зельях.

Слишком много раненых, контуженных, обезумевших… Архонт Мобаса, Ралтор Броннусворд, организовал Дэсарандесу приём, который был достоин занесения в анналы. Впрочем… император ответил. И ответил в таком же стиле.

Вся городская знать оказалась зачищена. Людей вытаскивали из своих домов: кого в ночных рубашках, кого в артефактной броне и под защитой верной стражи. Но это никого не остановило. Никто не сумел отсидеться, ведь Дэсарандес, казалось, ещё не войдя в город, уже знал всю его подноготную. Теперь неугодных, тех, на кого можно было указать пальцев, обвинив в собственной некомпетентности — от чего не был застрахован никто, даже император, — массово казнили на площадях. Придворных архонта, его приближённых, всех аристократов, всех генералов и высших офицеров… Они сами выбрали свою судьбу. Исключений было мало. Например — некоторые сионы. Группу Высших, которые самолично — опустив головы и расписанные рунами мечи, — пришли сдаваться, принял сам Дэсарандес. Его решение оказалось простым: все они на время переквалифицировались в палачей, которым нужно было лишать жизни своих же сородичей и, быть может, друзей и родственников.

— Причём император, — с улыбкой рассказывал командир всадников, Айвис, — говорил так: «Ваше прощение зависит от того, сколь долго и мучительно приговорённые к смерти будут умирать». И все эти надменные засранцы…

— Кто? — прервал его Атл. — Сионы или мобасские аристократы?

— Все! — грубо рявкнул лидер. — Сионы, — через несколько секунд поправился он, — вынуждены были применять собственные навыки, чтобы максимально растянуть мучения своих жертв. Целый день пытали! Вот так зрелище было! Я после смены ходил на площадь, потолкался среди ребят…

Типичная «забава». Казнь. Что может быть интереснее?

— Так сумели ли они искупить вину? — поинтересовался я, рассматривая дороги и городские предместья. Местных почти не было видно, хотя обычно, что в самом городе, что сразу за его пределами, постоянно ошивались самые разные люди: крестьяне, решившие продать урожай или скотину, более серьёзные торговцы, бегающие с поручениями слуги, гонцы, мастеровые, чем-то занимающиеся маги (под контролем гильдий), праздно шатающиеся горожане и прочее. Ныне же разве что редкие, трусливые тени, мелькали в отдалении. Зато поблизости разместился новый имперский лагерь. Логично, что Дэсарандес не стал наполнять Мобас всеми своими солдатами. Слишком уж их было много, чтобы разместить в казармах, а если начать использовать иные помещения, то подобное создаст сложности уже для командующего состава. Проще собрать армию в одном месте.

К тому же, — подумал я, — учитывая, что город всё ещё находится на военном положении, велик риск диверсии, когда противник, идеально знающий свою территорию, по полной воспользуется этим фактором.

— Искупить? Для кого-то — да, — протянул Айвис, но тон использовал такой, что становилось понятно: мужчина не верит им и на ломанный медяк.

Ещё я узнал, что Дэсарандес изменил политику общения с местными. Как пояснили всадники, император разочаровался в их благодарности за его милость, а также в том принципе, что его войска не трогают крестьян, позволяя им жить прежней жизнью. Теперь всё закончилось.

— Так значит, у них отбирают еду, а не платят за неё? — поинтересовался я.

— Нет, — хохотнул Эрнах. — Мы забираем вообще всех!

— Всех? — не понял я. — Крестьян?

— Верно, — кивнул он. — Всё население деревень и поселений: мужчин, женщин, детей, скот, припасы. И если запасы идут нам, в качестве компенсации за то, что мобасские псы уничтожили, когда напали на лагерь, то людей собирают в толпы, которые потом планируется бросить в бой, в качестве пушечного мяса.

— Э? — удивился я. — Так они ведь просто разбегутся по полю боя! К тому же, всей этой массе надо что-то есть, чем-то сражаться и…

— Всё было предусмотрено, — уже куда серьёзнее ответил Айвис. — Никакой еды или оружия им не даётся специально. Во-первых, экономим своё, во-вторых — в качестве наказания. Едят они то, что найдут сами, воевать будут тем же. Кто не найдёт оружие — пойдёт в бой с голыми руками. Сейчас за постепенно растущей ордой приглядывают наши солдаты — не дают разбежаться. А на поле боя, — он хмыкнул, — их погонят на стены крепости или города, не оставив выбора. Или вернуться — и умереть, или пробиться вперёд, получая шанс добыть еды. А чтобы никто не подумал сдаться нашим врагам, части крестьянам наносят на тело руны, превращая их в бомбы. После пары-тройки «сдавшихся», которые взорвутся и прикончат солдат противника, никто из врагов не рискнёт брать их в плен, уничтожая издали и не давая даже подобраться ближе.

— Выходит, что ведомые чувством голода, которое быстро отобьёт все здравые мысли, крестьянская орда просто затопит вражескую армию, нападая на них, так как не останется никакого другого выбора, — осознал я.

— Хорошо проявившие себя будут вооружены и назначены командирами, — кивнул мне всадник. — Хотя если они хорошо проявят себя, то уже будут иметь достаточно трофейного оружия… В любом случае, император что-то придумает, дабы дать им побольше мотивации.

— Какая ещё будет нужна мотивация, кроме голода? — криво усмехнулся я. — Лишь бы на нас самих не напали.

— Жрецы уже начали накачивать их своими речами, формируя определённое мнение, — пожал плечами Эрнах. — Так или иначе, это позволит нашей армии снизить уровень потерь, когда выступим на Сауду…

Обдумывая сказанные слова, я осматривал ряды палаток интендантов, к которым слуги, одетые в однотипную форму с гербом Империи (похоже, какая-то их часть умудрилась выжить после налёта на лагерь) подтаскивали уже успевшие начать разлагаться трупы (чтобы снять всё ценное), я порадовался, что опоздал на «самое интересное». Нет уж, я не любитель сцен истребления, что чужих солдат, что, тем более, мирных горожан. Даже во времена бытия Моргримом и проживания в нашей графской резиденции, я не испытывал тягу к насилию. Одно дело — наказать за проступок, другое — выискивать причину порадовать свою душу.

Что получается, от участия в штурме или хотя бы наблюдения за всем произошедшим меня уберегло пребывание в… а где, собственно говоря?

Силой воли я заставил себя не думать о месте, куда попал, когда умер. Именно умер, как бы остальные не утверждали обратное. А ведь будут! Начнут говорить, что мне, дескать, всё привиделось, а по факту я лежал в канаве, живой, но оглушённый. Хех, ещё одна причина, почему мне не стоит лишний раз рассказывать о своей смерти — самого ведь переубедят в том, что было!

Но я отлично знал, что именно умер. Сам ведь, ха-ха, присутствовал при этом! Я не мог выжить. Меня поразили несколькими сильными заклинаниями, а потом пробили голову мечом. И даже если предположить, что всё случившееся лишь галлюцинация, то куда делись мои раны? Одежда — сгорела, даже несмотря на руны, а телу всё равно⁈

Пф-ф… если бы я изрисовал кожу рунами-татуировками, превращая себя в артефакт — другое дело. Но этого ведь не было. Следовательно, я не мог выжить. Не мог…

На подходе к воротам, я заметил взвод тяжёлой кавалерии. Солдаты выглядели причудливо, как чужаки, хоть и носили имперского орла на доспехах.

— Какая ирония, — пробормотал Нелтус, рассматривая всадников. — Только посмотри, Айвис.

— Что, взвод Праса уже сменился? — отреагировал командир отряда. — Перебежчики… — и сплюнул.

— Перебежчики? — удивился я.

— Шакалы, которых набрали из Кииз-Дара, — фыркнул он. — Если в Монхарбе бой прошёл честно и проигравшая сторона сдала город…

Коне-е-ечно, честно, — едва не рассмеялся я, отлично зная всю историю захвата из первых уст. Не то чтобы меня это возмущало, скорее радовало, однако как можно говорить о честности, когда одна сторона столь глобально превосходила другую?

— … после чего мы спокойно рекрутировали десять тысяч человек, то во втором, после того, что натворил Сигнор Йосмус, людей забирали силой. Что простых горожан, что их стражу и остатки элитных подразделений.

— Теперь из них организовали отдельные роты, — добавил Эрнах, за чьей спиной я сидел. — Таких называют «перебежчики», хотя по факту, они не стремились сюда.

— Расплачиваются за грехи, — презрительно оскалился Айвис. — Пойдут на штурм в первых рядах, сразу за рядами крестьян.

— В Мобасе также поступили, — добавил Нелтус. — Имею в виду, с остатками солдат, сионами и прочими. Всех рекрутировали. Я слышал, офицеры говорили, что тех, кто не имел своего оружия или денег, чтобы его купить, отправляли к крестьянам, а те растерзали их на месте и сожрали…

— Ни хера ты не слышал, — зло оборвал его командир. — Никаких случаев каннибализма пока ещё не было. Императору не выгодно, чтобы крестьяне сожрали друг друга ещё до нападения на врага. Их подкармливают всяким мусором и разрешают отдельным отрядам ходить в лес, бить дичь, рыбачить и всё такое.

— Ладно вам ругаться, — примирительно произнёс Атл. — Сами всё узнаем, ведь нам здесь задержаться придётся: пересобрать все подразделения, заново распределить магов, инсуриев и сионов. Почти с нуля организовать обслугу для армии, взамен убитой мобасскими псами, вычистить все окрестные деревни, собирая всех крестьян, да пополнить провизию…

Ну да, лагерь то уничтожили… Хотя слуг я примечал. У тех же интендантов, например. Может, это все остатки?

— … Это займёт много времени. Я думаю, мы проторчим здесь пару недель. Лишь потом, — махнул он рукой, — встанет вопрос о выступлении.

— Помяните моё слово, — отвернулся Нелтус. — Эти немытые свинопасы ударятся в каннибализм через несколько дней, если уже этим не занимаются. И вообще, представьте, что там творится? Тысячи людей под открытым небом, живут в норах, которые сами роют в земле. Мужчины, женщины, дети, старики. В такой обстановке вскрываются самые тёмные мысли, самые мерзкие деяния. Слабые долго не протянут. Их сожрут первыми. И это выгодно императору, ведь в ином случае они всё равно отстанут в пути и тогда их трупы просто останутся лежать на дороге.

Вот оно, наказание для Мобаса… Знал ли Ралтор Броннусворд, к чему приведёт его попытка «укусить» Дэсарандеса?

Мы проехали сквозь отряд «перебежчиков». Я наблюдал, как их латные рукавицы сжимались на рукоятках клинков. Взгляды, бросаемые на нас были далеки от всепрощающих. Но жёсткая дисциплина и постоянный контроль не давали этим людям и шанса бросить ещё один вызов Империи. Плюс, как мне поведали по пути, многие из них искренне взялись служить, ведь после десяти лет могли стать гражданами Империи, а этот статус многое значил на её территории. По сути, он приравнивал человека к коренному жителю Малой Гаодии.

Мои сопровождающие, продолжая спокойно делиться сведениями и обсуждать новшества, устроенные императором, уверенно двинулись к центру захваченного города, в котором царила откровенная разруха. Судя по виду, повсюду шли тяжёлые и очень напряжённые бои: разрушенные здания, покрытая шрамами земля, разбитые каменные дороги, следы потушенных пожаров… Хорошо ещё, трупы убрали.

Угу, — припомнил я интендантов. — Убрали… куда там!

Впрочем, то, что их раздевали, было максимально логично. С сотни мертвецов, небось, набиралась неплохая сумма запрятанных по карманам денег. А сколько трупов было? Тысячи? Десятки тысяч? Да и одежду, после стирки и минимального ремонта, можно было использовать по новой. А ушлые интенданты наверняка придумают способ, как на этом наживиться. И такие вот моменты, как по мне, армия скорее одобряет, чем осуждает. Всё в дело, всё в работу.

Периодически по пути попадались патрули солдат, которые внимательно изучали окрестности. Некоторые из них тащили завывающих пленных, чьи слова я, с пятое на десятое, даже мог понять. Не зря учил грёбаный мунтос! Правда толку от понимания оказалось мало: обычные мольбы, угрозы или ругань.

В Мобасе всеми силами наводили порядок, принуждая весьма приличный по размеру город к повиновению.

Ситуация, по мере продвижения, особо не менялась. То есть, я предполагал, что чем ближе ко дворцу и центру, тем меньше будет разрушений на улицах, но нет. Похоже, кварталы купцов, жрецов и знати серьёзно разграбили. Что логично, ежели припомнить слова разведчиков.

Подняв эту тему, я оказался завален подробностями о том, как войска силой вытаскивали представителей аристократии, чиновников и разных зажиточных горожан из своих домов, сгоняя в кучи, которые направлялись «на суд». Сопротивляющихся убивали на месте, после чего грабили их жилища.

Это тоже месть? Имею в виду, приказ Дэсарандеса, который позволил своей армии пойти на подобное. Хм… скорее всего. А потом горожан, как и крестьян, скорее всего потащат воевать.

В любом случае, как по мне, пострадали лишь самые тупые. Никто ведь не мешал этим глупцам сдаться или заранее покинуть город! Тогда люди смогли бы избежать случившегося. И это даже нельзя списать на незнание! Мобас — третий вольный город, который захватывает император. Все кто хотел, уже был в курсе его прежних действий: как армия вела себя в деревнях, как в городах, как обращалась с местными и прочее-прочее. Учитывая наличие почтовых шкатулок и потоки беженцев, слухи точно добрались до всех заинтересованных. Выходит что те, кто не сбежал, когда Ралтор Броннусворд решил дать Дэсарандесу бой, явные глупцы. А раз так, то их не жалко.

Вскоре я услышал многочисленные крики. Среди них явственно различались как полные ужаса и боли, так и предвкушающие, радостные.

— Вон там, — уверенно указал мне Эрнах на северо-западную улицу, по которой ходило больше всего народа. Улица вела куда-то вглубь, за ряд высоких домов. — Площадь казней. С момента захвата Мобаса она не пустовала ни единого дня. Сейчас очередь то ли каких-то святош, то ли семей представителей магистрата. Я уж и не помню, — слова были сказаны спокойным и равнодушным тоном человека, который давно и прочно привык к смерти, что шла у него за плечом.

Чего уж там, я и сам не испытывал отвращения, страха или желания «справедливости». Во всяком случае сейчас. В конце концов, кто определяет эту справедливость? Она у каждого своя. И когда кто-то испытывает жалость к вору или убийце, то есть — нарушителю закона, то лишь показывает другим, что и сам не уверен, как поступил бы на его месте. Примеряет чужую шкуру, находя себя слабым и готовым понять этого ублюдка. Зачем? Если жалеешь вора, то ты и сам нечист на руку, это ведь очевидно!

И то, что я не одобряю бессмысленное насилие, вовсе не значит, что не считаю происходящее правильным. Император не только возместил порчу припасов, смерть солдат и слуг, но ещё и перенаправлял гнев своих людей. Позволял им выплеснуть злобу после слишком высоких потерь, причём не на своих же командиров, допустивших просчёт, а на других людей. Дэсарандес даровал солдатам зрелище и развлечение. И хоть ради этого пришлось в прямом смысле этого слова обезлюдить Мобас и его окрестности, но всё должен окупить результат. Во всяком случае, я так думаю.

Оттого сейчас я лишь покосился в направлении пальца разведчика и индифферентно кивнул. Казни так казни. Надо так надо. Всё на благо и величие Империи, которая стояла на крови и костях других людей.

Ха-а… может не так уж и зря бунтовал Кашмир?

Мотнув головой, выкинул из неё мятежные мысли. Что это вообще было⁈ Меня что, разжалобили смерти крестьян⁈

Закрыв глаза, я глубоко вдохнул, а потом выдохнул. Всё хорошо. Мобас сам виноват. Сам! Он мог сдаться, но предпочёл воевать, а потому накликал на себя беду.

Вскоре мы добрались до трёхэтажного здания местного суда, о чём показывал знак на стене. Оно было огорожено разбитым в десятках мест забором и могло похвастать следами яростного штурма. Похоже, внутри засел крепкий отряд противника… Точнее — ранее находился. Судя по следам копоти возле выбитых окон, уже криво забитых досками, на это направление бросили магов. Показатель. Колдунов мало и, скорее всего, они шли лишь в самые опасные или статусные места — типа дворца архонта, который нужно было захватить для формального подчинения всего города.

Ныне в помещении суда разместилась Тайная полиция, чьи щупальца уже раскинулись если не на всё, то точно на половину Мобаса. Какое-то количество жителей так или иначе останется в городе, как и формальный гарнизон, контроль и охрана. А значит, город нужно будет контролировать, но как, если прежняя власть была безжалостно уничтожена? Возможно, запрягут преступное подполье, возможно посадят наместника из имперцев… В любом случае, Тайная полиция поспособствует, чтобы никто и не подумал о возможном бунте.

Помнится, я читал, как на некоторых захваченных землях Империя использовала организованную преступность ради получения быстрого контроля над территориями крупных городов. Вроде как такое происходило в Родении, столице Кашмира?

В этом, как ни странно, есть логика. Хорошо организованная преступность, во-первых, точно сумела сохранить костяк своих людей, ведь всегда владела знанием о тайных отнорках, недоступных большинству. Во-вторых, обладала какой-никакой силой, необходимой для решения «деликатных проблем». В-третьих, они знали местных и местные знали их. Следовательно, помощь приступных лидеров позволила бы любой новой власти быстро взять оборванные нити контроля над поселением. А дальше… как я читал, кого-то из главарей наделили титулом, а кого-то попросту устранили, «выдоив» досуха. Впрочем преступность, когда она выполняла свою роль, всегда устраняли, изводя до неорганизованной и полностью для себя безопасной.

Хм… может именно поэтому Музгаш Чёрный, лидер лафтетаров Сизиана, так сильно хотел сместить Тэйтона Иннеса? Потому что знал случаи, когда преступность получала законную власть?

Обдумывая невольно наполнившие голову мысли, я следовал за своими сопровождающими по коридорам суда. Ступни снова вспомнили о том, что им необходима какая-то обувь. Хотя после проживания в дикой природе, они самую малость привыкли и закалились. К тому же, изнутри помещения успели подмести и хотя бы минимально прибрать, оттого идти было почти комфортно. Холодно только, но в пределах допустимого.

Подавив желание создать маленький комочек согревающего огня (магия вернулась, я проверил это почти сразу, стоя в ожидании всадников), что могло быть воспринято неоднозначно, послушно направлялся за Айвисом. Остальных разведчиков мужчина — который весьма уверенно ориентировался в здании суда, будто бы не раз тут уже бывал, — оставил снаружи, приказав раздобыть чего пожрать.

— Господин Мичхилд, — обратился глава отряда разведки к мужчине, который разгребал кипу документов. Судя по измождённому лицу, ему не помешал бы отдых.

С другой стороны, какой может быть отдых в подобной ситуации? Я как представлю, сколько проблем нужно решить после захвата города, так за голову хватаюсь! По сути, сейчас этот вот… Мичхилд, является одним из винтиков имперской машины, долженствующей наладить вообще всё! Понятно, что Тайная полиция отвечала лишь за строго регламентированные задачи, касающиеся, например, тех же дезертиров, но разве этого мало? Допросы, поиск, контроль соблюдения если не законности, то хотя бы её видимости и прочее-прочее.

— Ещё один пострадавший после взрыва, — пояснил Айвис. — Точнее, — покосился он на меня, — после нападения мобасских колдунов на лагерь.

Офицер поднял на меня покрасневшие от усталости и недосыпа глаза. Прошёлся по моему виду, лицу, имеющейся одежде (переданный плащ) и помассировал веки.

— Имя, звание, род деятельности, — отложив исписанный документ, Мичхилд вытащил чистый лист и обмакнул перо.

Допросом произошедшее я бы назвал с большой натяжкой. Скорее записали мою историю, а потом, пожав плечами, выпустили.

— Это оказался самый простой допрос, который у меня был, — долю негодования из голоса так и не сумел подавить. — Серьёзно! — покосился я на ухмыляющегося Айвиса, который рассматривал меня словно ребёнка, обманутого в лучших ожиданиях. — Я помню, как меня допрашивали на моменте посещения лагеря, ещё у Кииз-Дара. Я был среди подкрепления, — пояснил разведчику. — И тогда всё было куда как тщательнее.

— Я думал, ты ещё по дороге понял, что никто не считает тебя предателем, — пожал он плечами. — Может первых людей в похожей ситуации и допрашивали именно «по-серьёзному», как ты выразился, но потом процедуру упростили.

— Правильно ли это? — выгнул я бровь. — Как ты сам считаешь, Айвис?

— В твоём деле — правильно, — уверенно ответил мужчина. — Я не буду уповать на своё чутьё разведчика, ведь все резоны тебе рассказали по дороге.

— Да, — с долей сомнения согласился я с ним. — Да…

На улице меня ожидал сюрприз. В кое-то веки приятный. Хитрый Эрнах, после того, как довёз меня на своей лошади, заехал в расположение знати и к моей семье. Теперь, здесь на улице, меня встречала Анселма. Сестра обсуждала что-то с Атлом и Нелтусом, пока сам Эрнах, сияющий, как начищенный золотой, свысока глядел на остальных и, периодически, невольно касался кармана. Очевидно, хорошие новости были щедро вознаграждены.

Вместе с девушкой, тут присутствовали её люди, среди которых я узнал лишь Истена. Но да плевать. Вместо этого я спешно пытался сообразить, что сказать. Она ведь наверняка считала меня погибшим!

— Кирин! — крепкие до хруста костей объятия, а потом полный довольства взгляд повлажневших глаз. — Жив…

— Повезло, да? — хмыкнул я, неуклюже, стараясь, чтобы плащ не упал, обняв её в ответ.

— Повезло, да, — повторила она мои слова.

— Куда я денусь? — от вида переживающей Анселмы я испытал давно, казалось бы, утраченное чувство стыда. А ведь скоро её слёзы будут вполне себе обоснованы — когда я умру.

…или не умру? — обожгла странная, пропитанная надеждой, мысль. Один раз я ведь уже выжил!

Но как выжил? Где был? Что, чёрт бы побрал, вообще произошло⁈

Некая… магическая аномалия… Или ультима? Или ошибка Хореса? Или вмешательство иных богов? Или…

Рой мыслей не позволил мне разобрать слова сестры, что она моментально поняла.

— Так, тебе надо отдохнуть, братец, — уверенно заявила девушка, положив руку мне на плечо. — Не возражаете, если заберём плащ?

— Прошу, не беспокойтесь о нём! — с улыбкой заявил один из разведчиков, чьё имя я не запомнил. — Он уже старый и…

— Грамдах, заплати ему, — махнула Анселма одному из своих людей, а потом кивнула мне на специально взятую лошадь, куда я и уселся.

— Ты уже второй раз за мной приезжаешь, — сказал я ей, когда мы неспешно двинулись по городской улице, оставив за спиной столь сильно помогших мне людей. Осознав, что даже не поблагодарил их, развернул коня: — Спасибо вам, парни! Обязательно найдите меня через несколько дней, я вам артефакт какой-нибудь смастерю!

Под смех всадников, вновь развернулся и наткнулся на улыбающуюся Анселму.

— И всё-таки ты изменился, Кирин, — только и сказала она.

Моргримы проживали в поместьях мобасской знати. Часть семейных слуг, как я узнал по дороге, перебили во время нападения на лагерь, но кое-кому удалось спасти. А ещё у Моргримов были уничтожены шикарные шатры, в которых они проживали. Теперь люди отца рыщут по городу, в поисках подходящей замены. Не они одни, так-то…

Не выдержав, рассмеялся. Хорес, как же абсурдно это звучит! Особенно по сравнению с проблемами захваченного города и его жителей! Смех, издёвка!

— Сам на себя не похож, — фыркнула сестра. — Уверена, ранее ты переживал бы об этом больше всех нас! Может, ты и правда оказался подменён?

— Чтобы «тайно влиять» на свою семью. Прости, — выставил руку, — бывшую семью. — На этом моменте Анселма поморщилась. — А через неё — на герцога Сандакая. Он же, — ухмыльнулся, — в свою очередь станет влиять на императора. Отличный план неведомых кукловодов. Что может пойти не так?

— Забудь, что я сказала. Всё такой же засранец, — улыбнулась она. — А теперь рассказывай, что случилось?

— Ты назовёшь меня психом, — пожал я плечами. — И чем тебя не устраивает версия ребят?

— Тебе надо получше продумывать легенду, братец, — покосилась на меня девушка. Её взгляд пристально всматривался в моё лицо, будто бы фиксируя каждую мышцу, ожидая малейшего движения, чтобы дать окончательный итог: правда или ложь.

И почему в Тайной полиции таких нет?.. Ах да… есть. Только вот Высших сионов, которых старательно обучали умению читать лица, крайне мало. Где-то на уровне связки «некромант-целитель», через которую я уже проходил. Причём последние — надёжнее.

— Сейчас обидно было, — усмехнулся я, стараясь вести себя столь же естественно, как и всегда. Я пытался её обмануть? Нет… скорее играл. Мне было интересно, что она заметит.

— Обидно, что плохо продумал или что я сомневаюсь в твоих словах? — вскинула Анселма тонкую бровь.

Сестра не выглядела той, кто получил какие-то серьёзные раны в прошедшем штурме. Это, пожалуй, отличная новость. Нет, я понимал, что высших сионов крайне не просто убить и на такое способны лишь ловушки, маги или инсурии-гвардейцы, чья броня превращена в шедевр артефактного искусства, но тем не менее… Всегда есть риск. И удача, которая может повернуться спиной.

— Только сейчас осознал, что ты сохранила свою косметичку, — я не стал сдерживать смех.

— Эй! — возмутилась она, а потом оглянулась на парочку резко закашлявшихся сионов из своего отряда. Даже мне было слышно, что они пытались заглушить смешки, в чём преуспели довольно посредственно. — Да идите вы все к Триединому! — Анселма возмущённо скрестила руки на груди, но через секунду не выдержала и тоже рассмеялась.

Поместье какого-то купца, где разместились Моргримы, поражало своей… безвкусностью. Неведомый мне хозяин приземистого особняка будто бы всеми силами стремился показать окружающим, какой он богатый. И пусть половину всего успели растащить, а половину — сломать или затоптать, остатка хватало для понимания обстановки.

— Зато стены остались целы, — словно оправдываясь, пояснила сестра, заметив что-то на моём лице. — И вообще, сам смеялся над нами, что переживаем за потерянные шатры, а теперь нос воротишь от целого имения!

— Скорее поражаюсь чувству прекрасного его бывшего владельца, — пожал я плечами. — Но может внутри он будет лучше?..

— Нет, — коротко и весьма ёмко заявила девушка. Похоже, она и сама отлично всё понимала и спорила лишь потому, что любила сам процесс спора. Может, ещё и потому, что соскучилась? Эх… хочется верить в лучшее…

Хм, а чего бы и не верить? Всё-таки это она, а не кто-то ещё, вытаскивал из бед мою жопу!

Не успев спешиться, уже наткнулся на Лиама, который сидел в беседке, неподалёку, общаясь с парой богато одетых мужчин. В руках у всех были бумаги, а на столе стояла небрежно открытая чернильница, капли которой забрызгали его светлую каменную поверхность. Хотя… приглядевшись, заметил, что там же, прикрытая неаккуратно (или в этом и был смысл?) расположенной рукой, размещалась початая бутылка вина. Куда же без этого?..

— Сбежал от любовницы? — не смог удержаться брат, разглядывая мой вид. Парочка, сидящая рядом с ним, слабо улыбнулась.

Вот реакция, которую я ждал! И ведь Лиам точно знал, что я, вроде как, погиб. Анселма-то знала. Однако же, либо решил изобразить, что ему всё равно, либо ему и правда всё равно. И не поймёшь ведь, он такой же высший сион, как и сестра!

— И тебе «привет», — лениво махнул ему, а потом спустился с коня. Уже через полчаса я, успевший принять собственноручно устроенную ванну, сидел за столом. Одежду мне, за это время, успели подобрать. А вот чего я не ожидал, так что пошитого на ней герба Империи. И ведь вижу, что шов свежий! В этом я разбираться научился, когда сам принялся шить.

Когда успели только? — думал я, рассматривая одежду. Не новая. Но чистая. Однако, без доработок. То есть, без применения производственной магии, иначе было бы не отличить от только что сделанной. Зато с гербом. Вашу же мать, словно это первое, о чём стоило задуматься!

Одевшись, подметил, что рукава и штанины немного большеваты, но это не такая уж серьёзная проблема.

— Зато обувь как раз, — буркнул я, нацепив стандартные армейские сапоги, которые шили огромными партиями для всех видов войск. Конечно, офицерские отличались от солдатских, но, скорее, внешней отделкой, а не внутренней составляющей. Дэсарандес желал, чтобы его войска не отвлекались от боя по такой вот мелочи. И он имел на это право.

Занимаясь одеждой, я невольно подгонял мелочи при помощи магии, а сам думал. Об инструментах, которые остались в сумке. О книгах, которые теперь были потеряны (хоть прочитать успел и то хорошо!). Об артефактах и заготовках, которые пошли прахом в прямом смысле этого слова. Всё уничтожено. Всё моё имущество, ха-ха-ха!

— Ты всё-таки жив, — услышал я голос отца, который тихо подошёл с непросматриваемой стороны. Новая привычка?

— Да, — чуть не вздрогнув, ответил я. — А ты как? Раны не беспокоят?

— Анселма рассказала? — усмехнулся он. — Нет, всего лишь дразню Лиама. Ему полезно перестать считать себя пупом земли.

— Это всем полезно, — пожал я плечами. — Мне вот, явно стало легче жить, когда сумел принять этот факт.

— И правда, — кивнул Тэдрех, а потом подошёл ближе и обнял меня. — Было бы жаль лишиться тебя, как Эдиса.

Я едва не вздрогнул. Это случайность, что он упомянул моего брата-близнеца?

— Мне осталось немногим меньше года, — отстранился я. — Всё равно к этому придёт.

— Время ещё есть, — отец прикрыл глаза, то ли решив отложить проблему на потом, то ли не считая её проблемой и вовсе. Эх… как же я отвык от вынужденного поиска двойного смысла в каждой фразе! Как замечательно жилось с Силаной и… Стоп, Силана!

— Я бы хотел попросить оповестить о моём выживании ещё одного человека, — дёрнулся я вперёд, на что Тэдрех по началу нахмурился, а потом едва не рассмеялся.

— Та девочка, — его улыбка светилась довольством. — Да-а… хороший выбор. И видно было, что она тоже заинтересована в тебе. Вы бы могли стать хорошей парой.

— Мы не в тех отношениях, — медленно произнёс я. Первым желанием было высказаться иначе, в стиле Дризза, но я сдержался. Хотя отец мог что-то понять по моему лицу. Тц… грёбаные сионы! Я тоже так хочу! Иметь наблюдательность и скорость реакции, сравнимую с богомолом! — Я просто выполняю задание, на которое, — выставил палец, — вы меня и сподвигли.

— Направлю слугу, — махнул он рукой. — Думаю, мы можем провести с вами двумя ещё один ужин, — Тэдрех улыбнулся. — Мне понравился прошлый. Он был почти семейным.

— Почти, — фыркнул на это, но смиренно склонил голову. Я снова должник. Причём, формально, я не имею даже права на пользование связями семьи! Не имею, потому что я верс! Но меня не бросили. Помогают. Не напрямую, не слишком очевидно, но… помогают. Не то чтобы это было прямо-таки незаконно, просто… не принято. Выходит, отец ради меня нарушает правила «порядочного аристократа». Показатель.

— Думаю, взамен ты поможешь нам с зачарованием нового походного шатра, когда эти ленивые олухи его, наконец, отыщут, — словно что-то заметив (что-то, ага!) сообщил Тэдрех.

Даёт возможность почувствовать пользу. Дескать, не только они мне помогают, но и я чем-то плачу взамен.

— Спасибо, отец, — степенно кивнул я. Не то, что нужно было ответить на такое предложение, но то, что должно было прозвучать.

— Ты — мой сын, — положил он свою тяжёлую руку на моё плечо. — И я всегда буду на твоей стороне. Как явно, так и тайно. А потому скажу кое-что, — мужчина серьёзно на меня посмотрел и даже немного наклонился, дабы наши глаза оказались на одном уровне.

Странно… в прошлый раз они и так на нём были! Он будто бы стал выше… Может, и правда стал? Всё-таки лечение могло повлиять на какие-то элементы организма, которые, не знаю, дали запоздалый эффект? Всё-таки я не профильный целитель, а лишь много всего нахватавший самоучка.

— Даже не вздумай тащить Силану Плейфан в постель, — закончил Тэдрех. — На неё планы у самого императора. И ещё его сын, Финнелон, крутит вокруг девчонки какую-то интригу. Не стой у них на пути, иначе и без того короткая жизнь станет ещё короче.

— Не планировал, — фыркнул в ответ. — Я же не дурак.

— Не дурак, — согласился он. — Но я обязан был тебя предупредить.

— Спасибо за это, — улыбнулся я, мысленно осознав, что предупреждение было весьма кстати. Я… мы и правда увлеклись. Лучше держать себя в узде и, по завету Ресмона и его новых друзей (интересно, здоровяк выжил?), держать «младшего брата» на голодном пайке.

«Если неизменяемое оказывается преображённым, значит, переменился ты сам».

Святитель Холгук, «Откровение о небе».

Объятия. Крепкие, сильные и, в каком-то смысле, приятные. Нет, точно приятные!

— Не плачь, дурёха, я жив, — улыбнулся я, а потом мои губы заткнули влажным от слёз поцелуем. Коротким, смазанным, солёным, но…

Твою же мать… о чём говорил Тэдрех⁈ О чём думал ты сам⁈ Обмозговать в должной мере эту мысль я, впрочем, не успел.

— Я видела, как тебя убили, Кирин, — быстро, но тихо прошептала Силана, утирая глаза тыльной стороной руки, пока я пытался собрать мысли в кучу и организовать себе немного свободного пространства, дабы одна девчонка не прижималась так близко!

Я ведь не железный, в конце-то концов… И у меня уже давно никого не было.

— Однако, я всё ещё жив, — пробормотал на это.

— Чудо, не иначе. Божественное чудо… — всхлипнула она и я осознал, что не могу просто взять и вырваться. Пришлось обнять её в ответ и на короткое время успокоиться. Всё будет нормально… И не думай о том, что ты упираешься своим прибором в её бедро. Главное — не думать об этом! И тогда эрекция успокоится. Не может не успокоиться…

— Да… ты права. Божественное чудо, — кивнул я.

К поместью отца (точнее, одного из купцов Мобаса, которым завладел Тэдрех) Плейфан примчалась на следующий же день после моего «воскрешения». Это Анселма сжалилась и направила к ней гонца, хотя сама признавалась мне, что Силана ей не нравится.

— Из-за неё я постоянно влипаю в разные неурядицы, — фыркала сестра, когда я поинтересовался причиной. — То сказала, что тебя Тайная полиция захватила и я, словно припадочная, без перерыва, с отрядом собственных сионов, скакала на выручку, чтобы узнать, что ты всего-навсего занимаешься разработкой артефактов. То сейчас, когда она, размазывая сопли по морде, заявила, что тебя убили мобасские колдуны, а тут выясняется, что ты жив и здоров!

— Говоришь, будто бы не рада этому, — хмыкнул я.

— Но-но! — грозно нахмурилась девушка, погрозив мне пальцем.

— И вообще, Силана ведь не по своей вине так поступала, — пожал я плечами, хоть и не сдержал улыбки. — Ей и правда так казалось.

— Я делаю скидку на её ситуацию, — Анселма закатила глаза. — Но везде должен быть лимит. Я не могу раз за разом идти на поводу у её глупости. И ладно бы посмешище делали лишь из меня. Страдает не только моя репутация, но и вся наша фамилия.

И это было важно. Но сейчас я, вместе с Силаной и небольшой сумкой, которую мне любезно (и я это ценю!) презентовал отец — там даже завалялось немного денег! — направлялся в сторону предоставленных ей апартаментов.

— Я сохранила часть твоих вещей… — сообщила мне девушка.

— Как⁈ — удивился я, прерывая её. — На том месте ведь всё сгорело! — я сам это видел, пусть и через портал.

Она взглянула на меня с видом бесконечного терпения, на что я не выдержав, рассмеялся.

— Прости, — махнул рукой, — это… надо было видеть!

— Хм! — притворно отвернулась Силана, но через миг тоже захохотала. — Всё просто, — спустя полминуты, с улыбкой на губах, поведала она. — Ты ведь сразу о своей сумке подумал? — Плейфан посмотрела на мою новую, едва уловимо нахмурившись.

— Точно, — сообразил я. — Не сумкой ведь единой.

— Кое-что лежало в карете, — кивнула девушка. — По ней попали какими-то чарами, но она уцелела, а специально колупать её никто не стал. Видимо было не до этого.

— Руны, — глубокомысленно ответил я. — Руны решили всё. Так что там находилось? Стой, дай вспомню сам…

С небольшой помощью, я восстановил картину: один зачарованный комплект одежды, два недоделанных артефакта на продажу и собственная кру?жка, над которой я решил провести эксперимент, создав синергирующую рунную вязь. Ранее я никогда так не делал, обходился одной цепочкой — стандартной. Недавно же, когда прочитал полученные от культистов Аммы книги, начал пробовать двойную цепочку рун. Эффект от этого значительно увеличивался. От трети до целого порядка. В зависимости от множества разных факторов. Однако, двойные, тройные и им подобные рунные цепочки — это конечно хорошо, но вот синергия… Это немного иное.

Это… хм… В общем, если правильным образом подобрать и вписать две руны, дающие одинаковый эффект, то можно добиться их синергии, в результате чего рунная вязь станет куда как мощнее. В идеале и вовсе можно объединить цепочки синергирующих рун, закрутив их в двойную, тройную и так далее спираль…

Вот она, высшая руническая сила! Таким образом, кстати, создают те же антимагические Слёзы. Точнее — это один из обязательных факторов их создания.

В общем, на кру?жке я проводил эксперимент — первые потуги в синергию, на основе имеющихся примеров в книгах культистов. Закончить не успел и теперь, хоть помню содержание толстого фолианта, но не дословно же! Те же примеры использования, к слову, и вовсе могу описать лишь ориентировочно. Проклятье! Надо умудриться найти эти знания заново или переписать их…

В голове роились мысли о том, что отец, наверное, не откажет, если я попрошу его помочь мне стать немного лучше? Имею в виду, в Мобасе обязана быть школа магии и я очень сомневаюсь, что во время штурма войска ломились именно туда. Ну вот зачем? Книжки? Так читать не умеют даже половина офицеров! Ой, какие в жопу, офицеры, далеко не всё высшее командование!

Уф… вдох-выдох. Так, школа магии наверняка стои?т и ждёт тебя, Кирин. Самое худшее — если её сожгли. Но не будем о грустном. Вероятнее всего её никто даже и не трогал. Следовательно, я вполне себе могу там похозяйничать.

Под эти мысли мы с Силаной и добрались до… дворца. Ага, девушка проживала именно в нём. Всё-таки она из знати. Фактически, глава Монхарба. То есть, архонт. Не дело такую заселять в палатку или какой-то местный клоповник! Не зря ведь император организовал ей слуг, собственное место в колонне, переводчика и вообще, весьма приятные условия для походного образа жизни. И здесь, похоже, от своего правила не отступал.

— Вот меня и поселили сюда, — улыбнулась Плейфан. — Выделили комнату и новых слуг. Правда не личных, а общих, но всё равно приятно…

Прислугу, как я слышал, сейчас вообще чуть ли не с нуля набирали. Вот только с этим вырисовывались некоторые сложности. Уж больно жёстко армия Дэсарандеса прошлась по Мобасу, отчего ныне жители города или испытывали к солдатам сильный страх, или, наоборот, сильную ненависть. Ни то, ни другое, не располагало к качественной службе в виде новых слуг. Дилемма…

Стража криво висящих ворот (выглядели обожжёнными и искуроченными, будто их выбили, а потом наскоро повесили обратно), выходящих в дворцовый район, мгновенно узнала Силану, так что расступилась перед ней, открывая небольшой проход и не чиня никаких преград. Сразу вспомнил свою жизнь в Тасколе. Когда в последний раз стража расступалась предо мной?..

Дворцовый район владыки Мобаса был достаточно красив… когда-то. Сейчас почти вся растительность оказалась сгоревшей или вытоптанной. Стоящие тут и там небольшие домики, под хозяйственные нужды, оказались порушенными и ныне их восстанавливали силами против воли рекрутированных горожан. За такими вот «отрядами недобровольных строителей» приглядывали бойцы и офицер, раздающий указания. В садах и рощах деревьев аналогично трудились группы людей, собирая мусор и очищая землю. Похоже, император решил оставить после себя чистый и ухоженный город, без всяких следов захвата.

И это, как я с удивлением сообразил на ходу, блестящий тактический ход! Ведь что больше всего выбивает человека из колеи? Когда рушится его «внешняя» жизнь. Когда улица, по которой он каждый день ходил на работу, внезапно оказывается уничтожена. Когда любимая таверна сожжена, а рынок представляет собой груду поломанных прилавков и крови. Но что можно будет сказать, если после прошедшего штурма город не изменится? Те же улицы, трактиры, ночлежки, бордели, магазины и прочее-прочее? В такой обстановке факт захвата «злобной Империей» сильно тускнеет. Да и какая разница, если чисто внешне для горожанина почти ничего не изменилось?

Конечно же свою роль будет играть факт наличия работы, факт возможного притеснения, смены религии, смерти знакомых и прочее-прочее, но ведь не всё же сразу! Грамотный наместник будет решать подобные вопросы, налаживая порядок. Оставленный гарнизон будет ему помогать до тех пор, пока ситуация не успокоится окончательно. В среднем, как я помню по книгам и урокам наставников, для подобного нужно пара лет. И если не останется каких-то ключевых разногласий местных жителей и новой власти, то… всё. Город не только по бумаге, но и по факту перейдёт под новый контроль.

Разумеется существуют тысячи разных нюансов, но если смотреть в общем и целом, то всё именно так.

Хех, один из «нюансов» — принудительная вербовка жителей в новую крестьянскую армию. Если те конные разведчики правы и Дэсарандес использует не только деревенских, но и городских… К чему всё это приведёт, я не знаю, но явно изменит все мои предположения.

Улыбнувшись, я хотел было поделиться с Силаной мыслями, но вовремя сообразил, что тема… не слишком подходящая. Особенно с учётом того, что Монхарб, так-то, был захвачен подобным образом. Неприятно…

— А у Ралтора Броннусворда остались какие-то дети или родственники? — вместо этого спросил я.

— Были, — припомнила девушка. — Я как-то присутствовала, при посещении им Монхарба и видела их, — улыбнулась она. — Но я не знаю, что с ними произошло.

— Просто подумал, что раз тебя решили полноценно вывести в свет, в качестве сторонницы Империи, то также поступят и с остальными, — произнёс я, мысленно поморщившись. Ну вот, не хотел, значит, поднимать неприятную тему! А это что⁈

— Может, не нашлось подходящих вариантов? — задумалась Силана, не показывая признаков раздражения. — Или они покинули Мобас заранее?

— Кто знает? — быстро согласился я и переключился на другое. Благо, как раз нашёлся повод, ведь мы приблизились к дворцу.

Сам за?мок, внешне, был в относительном порядке. Конечно же часть окон оказалась выбита, а стены, местами, носили следы копоти или трещин. Но это не создавало ощущение чего-то, что невозможно было бы исправить при помощи старой доброй производственной магии.

Внутри же дворец мне абсолютно не понравился. Слишком помпезный там, где необходима практичность. Слишком заставленный там, где требовалось свободное пространство. Ралтор Броннусворд будто бы опасался, что какой-нибудь гость обвинит его в бедности, а потому постарался впихнуть сюда всё, что только было можно. Нигде и никогда я не видел столь много разного хлама! Идеально гладкий мраморный пол повсюду скрывали величественные ковры, по которым нельзя было пройти даже пяти метров, чтобы не споткнуться о подставки, курильницы, жаровни, тумбы, кресла, шкафы, стулья, вазы и прочее-прочее. Все столы в обязательном порядке были прикрыты изукрашенной рунами тканью (как выдастся свободное время — непременно изучу!), на которой размещались золотые и серебряные пепельницы, свечи, кувшины с набором фужеров, цветы, наполненные чем-то коробочки… Аналогично было с тумбами и всем остальным.

Всё вокруг мельтешило излишними вещами! Здесь не имелось ни одного свободного куска пространства, даже с учётом того, что войска императора прикарманили как бы не половину всего. Если тут была стена, то она в обязательном порядке прикрывалась гобеленом, картиной или полотном. Если окно, то на нём висела двойная или даже тройная штора, подвязанная десятком бантов и изукрашенных шнурков, за которые та была подвешена к незаметным настенным крючкам.

Бред… Помойка! Величественная и дорогая помойка! Простолюдины, конечно, не поймут, но вот те, кто идут рука об руку с богатством, а главное — вкусом… М-м… М-да…

— Силана, — позвал девушку, пока мы пробирались по галереям дворца, натыкаясь не только на «ценную» рухлядь, но и на мельтешащих тут и там чиновников, курьеров, стражников и гонцов. — Что ты думаешь о вещах, которые тут… — взмахнул я руками, не в силах подобрать нужных слов, — пылятся?

Благо, наши вкусы совпали и удалось вдоволь посмеяться над безыскусностью ныне мёртвого архонта.

Поселили меня, кстати, в отдельную комнату (довольно большую), хоть и находящуюся поблизости от покоев Плейфан. И это хорошо. Я всё ещё не знал, как реагировать на тот, якобы случайный, поцелуй. Что-то в груди подсказывает мне, что ни хера он не случайный!

Следующие дни были наполнены постоянной беготнёй. Если и была у меня надежда, что «возвращение» одного талантливого волшебника пройдёт незамеченным, то она вдребезги разбилась. Управляющий и его помощники, включая командира гарнизона и чиновничий аппарат, принялись эксплуатировать меня чуть ли не в этот же день, наплевав на то, что я, так-то, чужой колдун!

Я всё время что-то делал, суетился, хватался то за одно, то за другое и едва-едва успевал довести дело до конца. А иногда и не успевал, когда срочно нужно было где-то и в чём-то помочь!

Я зачаровывал кабинеты на невозможность прослушки. «Быстренько» создавал артефакты поиска людей и животных, по аналогу тех, которые делал ранее, для разведки. Ещё были определители яда, светильники, набор «бытовых» артефактов, помощь в качестве производственного мага… Чего уж, меня даже загоняли на крышу дворца, чтобы заделал дыру, оставленную при штурме! И это была чертовски неудобная работёнка!

Слишком много всего, а ещё приходилось по второму кругу создавать минимальный набор артефактов для себя и Плейфан! Плюс, обещал зайти к семье…

Но больше всего меня смущали иные моменты моей жизни, касающиеся собственного тела, которое я… не узнавал. То есть нет, оно однозначно моё и соответствовало этому на все сто, кроме… ряда факторов, одним из которых оказалось то, что я… стал меньше. Мне не померещилось, что отец нагибался, дабы взглянуть на меня, я просто стал ниже ростом! Не сильно, но где-то в сантиметр точно.

Сохранившийся у Силаны комплект одежды, к которому я успел кое-чего докупить, внезапно оказался мне большим — рукава и штанины пришлось подворачивать. И вроде бы сантиметр это не так много, но всё равно ведь будет волочиться по земле и портить общее впечатление!

Не хочу создавать ощущение неряхи. Бр-р, избавь меня Хорес от такого! Ненавижу нерях, грязнуль или им подобных. Бог дал тебе руки и ноги, тело, голову и мозги в ней. Так изволь пользоваться ими по назначению и следить за подаренным инструментом!

Но да не суть… Размер, да… Я на самом деле оказался чуточку меньше прошлого себя. Отчего же? Самое смешное, что я совершенно не понимал причину! Почему я изменился⁈ Это плата за возвращение к жизни? Я буду уменьшаться в размерах, пока не исчезну?..

Холодными и одинокими (даже не думай, Кирин!) ночами я предавался размышлениям на эту тему. Изредка я вскакивал, включал светильник, хватал перо, чернила, бумагу и начинал писать. Иногда это были рунные комбинации, которые я вспомнил из ранее читанных книг. Иногда — планы на будущее, которое отягощало мой гениальный ум. Иной раз это были мои предположения, касательно чуда, случившегося со мной за последние дни. Чуда воскрешения в некоем божественном лесу и второго рождения. Именно последнее натолкнуло меня на одно занимательное предположение…

Теория, которая понравилась мне больше всех, а также являлась той, которая объясняла если не всё, то многое, звучало примерно так: ультима (а что это ещё?) во время смерти отправила меня в некий «иной мир», но почему-то взяв за основу моё тело на момент пробуждения магии. То есть, возраста шестнадцати лет.

Таким образом становилось понятно, почему моё родное тело осталось лежать мёртвым куском мяса, который потом полноценно сожгли.

И хоть когда я принял эту теорию на веру, вопросов стало лишь ещё больше, я уже мог от чего-то отталкиваться.

Во всяком случае теперь, если я продолжу расти, то можно будет уверенно заявить о собственной правоте. Тогда вопрос останется лишь в том, повторится ли моё «воскрешение» или ультима была одноразовой? Ха-а… хороший вопрос, ответ на который, рано или поздно, найдётся сам собой. Или условием активации является именно насильственная смерть? С другой стороны, какая разница, какая будет смерть? Итог-то один и тот же…

Долгими вечерами, пока отдыхал от работы, магии (руны уже прыгали перед глазами!) и Силаны (девчонка будто бы стала бояться, что я снова «пропаду», отчего старалась не отлипать ни на шаг), я гонял эти мысли в голове, прикидывая так и эдак. Означает ли мой «возврат во времени», что теперь я снова проживу два года? Или ничего не сработает и оставшийся год с парой месяцев станет моим лимитом?

— Проверить это можно лишь на практике, — ухмыльнулся я. — И проверять что-то не хочется.

Опасаюсь я, что эффект ультимы более не повторится, а уходить из этого мира раньше своего срока мне не хочется. Он и так слишком короток. Может, в каком-то роде эгоистично, но мне нравится моя жизнь. Мне кажется, что я смогу многое дать всему Тораньону. Или, хотя бы, Империи Пяти Солнц. Так ли это? Возможно… почему нет?

Если вечера и ночи даровали мне возможность поработать головой и наполнить её новыми идеями и теориями, то утро… Оно не радовало. Утром всё начиналось по новой. Бег по грёбаному кругу! Порой у меня возникало ощущение, что за ночь всё возвращается на исходнее. Вместо одной дыры в крыше, откуда ни возьмись, вырисовались ещё три. За одним «срочно нужным» бытовым артефактом следовал второй, а поручения от недавно созданного магистрата — которые плевать хотели на то, что я фактически был приписан в услужение знатной особе, — лились как из рога изобилия.

Эх, Мобас был захвачен уже несколько дней как, но это означало только то, что на улицах, в данный момент, не идёт активной рубки! И то изредка раздавалась стрельба: находят то затаившихся солдат Броннусворда, из фанатичной тупости посчитавших, что теперь являются «ячейкой сопротивления, которая свергнет новую власть!», то излишне ретивых горожан, зачем-то решивших, с оружием в руках, защищать нечто для себя ценное. С какой, сука, целью? Насилие и нарушения закона для армии ныне запрещены (глашатаи объявили об этом на всех углах), наказание за это весьма суровые, а потому солдаты не станут пытаться принудить кого-то к любви или силой забрать деньги. Зато имеют право проводить проверки, задерживать подозрительных личностей, осматривать дома, допрашивать и так далее. Список довольно обширен, а потому зачитывается ежевечерне теми же самыми, специально направленными глашатаями. И если какой солдат решит его нарушить, то жалоба тут же летит его командованию, а потом разбирается Тайной полицией. «Хитрец» рискует получить хорошее наказание, от десятка палок, до сдирания кожи.

Всё, закончились «весёлые дни». Мобас начинает приходить в норму, как полноценная имперская провинция. И новая власть не терпит, когда кто-то самовольничает на её территории.

Однако даже так всё равно находились недовольные, как со стороны жителей некогда свободного города, так и со стороны солдат. Но если с последними разбирались их товарищи и специально назначенные смотрители (по аналогу с магами), то вот с горожанами… Тут проводили полноценные суды. И, признаться, я не до конца понимал причину, по которой эти самые горожане столь нагло лезли на рожон. Случаи нападения на солдат не просто происходили раз в день-два, они шли десятками на каждый день!

Из-за этого командование периодически собирало отряды и зачищало очередную область потенциального бунта. Мертвецов было так много, что их не успевали не то что обработать некроманты, но даже раздевать!

Впрочем, я думаю, что это временное явление. Вскоре даже до самых тупых дойдёт, что таким темпом ничего не добиться. К тому же, регулярные допросы позволяют армии раз за разом находить всё новые нычки и зачищать их. Скоро Мобас будет окончательно усмирён.

И вроде бы всё развивалось сравнительно хорошо, но… Я просто не понимаю, что у этих людей на уме! Неужто подобные индивиды считают, что убив, к примеру, двух-трёх солдат Дэсарандеса, они окажутся в некоем «домике», став неуязвимыми? Пропажу бойцов расследуют крайне быстро и в методах допроса никто не стесняется. Убийц ловят вместе с подельниками, если таковые есть, а потом, всю компанию дружно казнят на городской площади, в назидание остальным.

Впрочем, площади и без того не пустовали. Очередь знати и иных деятелей, так или иначе участвующих в схватках против императора (или поддерживающих его врагов) не особо уменьшалась. Из казней устраивали целые представления на потеху толпе. Зачитывали признания (не знаю, насколько лживые) от аристократии, с перечнем всего уворованного, всех ими убитых (имеется в виду из собственных людей, за годы своей жизни), все их подставы, всю коррупцию и всё, что представляло интерес. Горожан раскачивали, заставляя желать крови своих прежних любимчиков. А потом казнили, подавая это как справедливость и правосудие.

Не мне судить, прав ли был Дэсарандес, но… частично, разумеется, подобное работало, переключая ненависть местных жителей на других людей. Ныне убитых, что очень важно.

Благо, что несмотря ни на что, порядок всё-таки понемногу налаживался. Как я слышал, шпионы вышли на городское дно, подкупая его выживших лидеров и устраняя тех, кто не показался достойным доверия. Вроде как даже нашли теневую гильдию целителей, которую ранее прикрывали крупные торговцы. Броннусворд, как оказалось, построил целую автономию на магических лекарях и, особенно, на процедуру продление жизни. Всё шло через него и цены там стояли баснословные. Вот ушлые воротилы теневого мира и организовали свои «лечебницы», под прикрытием первых купцов, что не только имели с этого серьёзный процент, но и сами проходили регулярное лечение. А чего бы и нет, когда всё своё?..

В общем, хоть бардак продолжал царить абсолютно везде, было видно, что с каждым днём он становится чуточку упорядочнее. Командиры и имперская знать не зря ели свой хлеб — у них имелся весьма приличный опыт решения подобных ситуаций, что не могло не радовать. И хоть наивно было ожидать, что всё станет идеальным по щелчку пальцев, мне нравилось, что процесс хотя бы двигался. Мы не стояли на месте! В такие моменты я ощущал гордость за свою страну. И, как мне казалось, было за что.

Большую роль в успехе происходящего также играли жрецы, которые собирали народ в толпы и «посвящали» горожан Хоресу. Проповеди быстро становились популярны, ведь священнослужители умело назначали виноватых — что для озлобленных жителей Мобаса было весьма важным, — и также успешно (опыт) проповедовали о том, как теперь нужно жить.

Проповеди отличались простотой, нацеленной на самый низший класс. Людям давали примеры «правильного» и «неправильного». По сути, учили жить. И обездоленные, полные потерь сердца горожан откликались на их звучные речи. О, в жрецы не брали кого попало! Мало было искренне верить, тут нужен подвешенный язык, навык которого все они неизменно отрабатывали в собственных храмах. Я лично присутствовал при обучении «новичков»: как говорить с одним, а как с другим человеком, в зависимости от их статуса, одежды, выражения лица. Как отвечать на хитрые вопросы, как дискутировать о вере, как привлечь на свою сторону народное мнение и всё подобное. Не так-то и просто, на самом деле, служить Хоресу.

Впрочем, в каждой работе есть свои нюансы. Даже нищим на паперти надо знать особые правила, если не хотят одним весёлым днём обнаружить заточку в печени.

Ещё и Силана… кажется, девочка нашла себе пример для… нет, не подражания, а для романтического интереса. И вдвойне грустно от того, что мне с ней приятно, свободно и комфортно! Внешность, конечно же, тоже играет свою роль.

С тех пор, как у нас появилась возможность общаться — когда Силана в должной мере выучила язык, — мы стали понимать друг друга всё лучше и лучше. А уж когда я принялся учить богопротивный мунтос…

— Вытягивай этот звук! — Плейфан сидела на подушке, поджав под себя длинные ноги. — Давай: «Эауф» Тут же ничего сложного.

— Сам Хорес бы не смог это повторить! — возмутился я. — Словно ишаку наступили на яйца.

— Я сейчас тебе наступлю! Давай повторяй! — «учительница» бросила в меня подушку, лежащую рядом.

И вот, не прошло и минуты, как мы кидались друг в друга подушками, находясь в её комнате. Вечер, довольство от общения, совместное обучение, а потом и игры… Шутливая борьба, когда можно просто забыть обо всём. О том, что она архонт города, а я — верс. О том, что мне осталось жить чуть более года. О том, что нам нельзя быть вместе.

Я вспоминал Люмию. Я раз за разом мысленно повторял себе, что словно бы смертельно болен. О каких отношениях может идти речь, если в лучшем случае у нас будет немногим больше года? Зачем портить девчонке жизнь? Во всех смыслах! Кому она, «порченая», нужна будет? Ещё и себе бед наживать!

Разум и сердце — как кошка с собакой. Скребут, ворчат, раз за разом носятся друг за другом, кусают, царапают. А я — их поле боя.

— Нет, Кир, не щекоти-и-и!.. — аж взвизгнула Силана, дрожа и вырываясь из моих объятий, когда я поймал её со спины.

Приподнять девушку над полом оказалось удивительно легко. Я был достаточно силён, хоть и молод, а она — довольно воздушна, пусть и высока ростом.

— Проси пощады, — изобразив суровость, я бросил её на кровать. — Иначе тебя ожидает самая страшная пытка.

— Пощады просят те, у кого нет выбора, а у меня все дороги открыты, — и показала мне язык.

Прыгнув за ней, понял, что это была ловушка, ведь Плейфан выскользнула с кровати, разминувшись с моими пальцами чуть ли не на волос. Тут же забежав за резную колонну, она кинула в меня ещё одну подушку, от которой я увернулся на ходу. Хм, может использовать магию? Нет, слишком просто!

Из головы мгновенно вылетели все ранее поставленные ограничения и барьеры. Я носился за ней, как… как мальчишка!

Красные щёки, тяжёлое дыхание, бег всё быстрее и быстрее, благо, что просторная комната легко это позволяла. Вот я схватил её за ногу, стянув чулок, вот Силана толкнула меня, заставив запутаться в рукавах собственной рубашки, которые я на ходу закатал к самым локтям — чтобы не мешались.

Всё больше обнажённой кожи, всё больше случайных касаний и всё более медленный бег. Мы хотели быть пойманными. Мы желали этого изо всех своих сил.

Ладонь кладётся на её бедро, неприкрытое ничем. Ниже… колено, голень, ступня, пальцы, пяточка… Тяну ногу на себя, подтягивая девушку ближе и меняя объект воздействия. Шея, подбородок, щёки и губы. Мы изучали друг друга с интересом первооткрывателей. Руки тянулись всюду и чем более прикрыта искомая часть, тем с бoльшим интересом она изучалась.

— Шум, — включился мой мозг на моменте, когда её бёдра лежали на моих плечах. Силана, опрокинутая на спину, блаженно щурилась, позволяя ласкать себя и лишь тихонько покусывала губу. — За дверью…

Прошло несколько секунд, прежде чем мы резко подскочили, начав выискивать раскиданную одежду. С долей сожаления я смотрел, как ноги девушки снова скрываются под платьем. А ведь в походе она их не носила!

Мотнув головой, аккуратно приоткрыл дверь, заглянув в коридор. Стражи в нём не было, не те мы особы, которых нужно отдельно охранять. Защитой служила лишь дверь и возможность закрыть её на ключ. Отличная перспектива!

В коридоре бродила одинокая служанка, из местных, ловко и быстро сметая невидимую глазу пыль, легко ориентируясь среди нагромождений хлама Броннусворда.

Прикрыв дверь, посмотрел на Плейфан, которая натянула на лицо маску великосветской дамы, «только что с приёма». Улыбнулся.

— Всё в порядке, это служанка, — пожал я плечами.

— А-ага, — на миг треснула её маска. — Ничего…

— Силана… — подсел я рядом, на кровать, а потом взял её ладонь, сжав тонкие девичьи пальцы.

— Нет, Кирин, мы… мы правильно сделали, что прекратили, — юная владыка Монхарба попыталась забрать руку, но сделала это столь неуклюже, что ничего не вышло. Или она так и планировала сделать? А чего бы и нет? Она же хитрая…

Стоп, а зачем ей это? Ну вот я со своей стороны, значит, обдумываю свои «перспективы», находя нашу возможную связь крайне непрактичной, а что она? Тоже ведь не глупая, хоть и ведёт себя, периодически, как последняя дура. А значит что? Понимает, что такого «счастья», которое я ей принесу, той и даром не надо. Можно лишь похвалить девчонку, что умудряется удерживать голову холодной!

— Конечно, — постарался я растянуть губы в максимально реалистичной улыбке. — Ты права. Надо держать себя в руках.

— Ки… — раздалось мне в след, когда я вышел из комнаты. Никто, как я подспудно надеялся, не бросился меня догонять.

— Баран, — ругнулся я сквозь стиснутые зубы. — Она ведь, таким темпом, ещё больше влюбится. Зачем ушёл? Объяснить надо… Или не надо? Может, так даже лучше?

Поймав взгляд служанки, коротко кивнул ей и, не слушая тихое бормотание, направился к себе. Надо бы зачаровать свою дверь, чтобы никто не пришёл незваным. Не хочу, чтобы Силана подставила и себя, и меня. Это ведь трахаться — легко, приятно и здорово. Последствия же всегда создают проблемы.

— Надо бы тоже остудить голову, — хмыкнул я, приземлившись в глубокое мягкое кресло уже у себя. — Вот только чем? Или кем?..

Мне снилось, что я стоял на берегу ручья. Того, который был в другом мире. Где не работала никакая магия, кроме рун. А в самом ручье… она. Полностью обнажённая Силана, прикрыв глаза, плескалась в воде и воздух вокруг аж дрожал от пара, поднимавшегося от её нежного тела. Вода, чистая и прозрачная, покрывала блестящими бусинками её раскрасневшуюся кожу, окутанную лёгким пушком. А затем в ручье зашевелилось что-то багровое, что-то рваное и вязкое, с щупальцами. Оно развернулось, как вывалившиеся внутренности, и покрыло шершавой грязью прозрачную поверхность воды, в которую было погружено её тело. Но Силана этого не знала и потому продолжала держать в руках эти ошмётки, поливая грязью свою обнажённую кожу.

Измазана в крови, истекала ею, обливалась чужими потрохами.

Я позвал её… Только для того, чтобы обнаружить себя в собственной постели. Тяжело дышащего и покрытого пoтом.

— Ну на хер, — буркнул я, положив ладонь на собственное лицо. — Хорес милостивый… Не к добру…

В свободную минуту — вырвал эту возможность чуть ли не зубами! — я уже в который раз направился к своему старому другу, с кем, последнее время, мы стали общаться всё реже и реже. Надеюсь, в этот раз ничто не помешает встрече!

Боевые маги разместились в одной из городских казарм, заняв её почти целиком. Волшебников направляли в качестве усиления патрулей и на подавление редко вспыхивающих стихийных бунтов. Также они в обязательном порядке присутствовали при больших скоплениях людей, например на площади казней. Всё, чтобы не допустить новых происшествий, которые никому не были нужны.

Деревенского здоровяка я нашёл не с первого раза — не угадал со временем и он был в патруле, — и даже не со второго (подменялся), но всё-таки это случилось.

— Занятой, как личный советник императора, — с ухмылкой поприветствовал я его, наконец застав в казармах. Ресмон сидел на грубой, дубовой кровати, застеленной какими-то тряпками, да пытался использовать производственную магию, чтобы починить порванный форменный камзол.

С производственной он был знаком. Не эксперт, конечно, но основы изучил крепко. Не зря на кораблях вечно по всему корыту ползал — чинил разные пробоины, трещины и прочую хрень.

— Кирин! — широко улыбнулся тот, тут же отбросив одежду и будто бы радуясь, что получил отсрочку от нелюбимого дела.

Мы обнялись, как давно не видевшие друг друга братья. Я ощутил от него смесь не самых приятных запахов: пот, лёгкий перегар и табак.

— Ну так… чего уж, — неуклюже проговорил он, а потом шмыгнул носом. — Мне Шаграт говорил, что ты заходил, но что я мог? Патруль есть патруль.

— Сам бы ко мне заглянул, — ещё шире улыбнулся ему. — Но я не в обиде. Напротив, рад что ты выжил в той заварушке, во время штурма.

На нас начали оглядываться другие маги, но прежних ребят, знакомых мне по коротким встречам с Ресмоном во время пути, я не обнаружил.

— Я то выжил, — кивнул здоровяк, — а ты как?

— А я что? — развёл руками, указав на себя.

— Тебя же сожгли, — заявил он это с уверенностью, аналогичной тому, что завтра солнце снова взойдёт на востоке.

— Да-а? — насмешливо протянул я. — Раз сожгли, то с этим, ха-ха, уже не поспоришь!

— Ба, иди ты, Кирин, — отмахнулся парень. — Вечно со своими шуточками…

— Пф-ф, шуточки… — закатил я глаза. — Не без них, но с «вечно» ты перегнул, — и покрутил рукой.

— Давай отойдём, не хочу на других отвлекаться, — Ресмон уверенно направился на выход. Я послушно двинулся следом.

— А что, у вас секреты какие-то есть? — насмешливо поинтересовался какой-то парень, лежащий на своей койке. Он лениво поглядывал на нас, но не создавал ощущение человека, испытывающего искренний интерес.

— Конечно есть, — обернувшись, подмигнул я ему. — Но тебе мы их не расскажем. Лежи и завидуй.

Кто-то рассмеялся, но сам парень лишь пожал плечами.

— Больно надо… — хмыкнул он.

Пройдя длинный коридор, Ресмон зашёл в небольшой кабинет — скорее каморку, — где восседал усатый мужчина преклонного возраста. Перед ним лежал разобранный мушкет и военный — форму он снял, оставив звание загадкой — аккуратно прочищал каждый элемент сложного механизма.

— Капрал Фролликен, я с другом ненадолго уйду, — обстоятельно пояснил здоровяк.

— Дежурств нет? — для проформы спросил мужчина, отвлекаясь от своего занятия.

— Так только с него! — усмехнулся Ресмон.

— Добро, — махнул он рукой, переводя взгляд на мушкет.

Выйдя на улицу, спокойно прошли мимо четырёх вальяжных стражников, режущихся в кости, и двух молодых парней, тоже в форме, но видимо не доросших до развлечений — они стояли и внимательно смотрели по сторонам. Очевидно, что их задача — сообщить, если заметят кого-то из руководства. На нас, впрочем, внимания не обратили, отчего мы молча прошли мимо, в сторону невысокого ограждения, скорее формального, чем служащего какой-то защитой.

— Может, зайдём куда? — пройдя немного по улице, толкнул я друга локтем. — Есть здесь поблизости трактир какой?

Смешно сказать, но за время «воскрешения» — прошло четыре дня! — я лишь дважды вылезал за пределы дворцового квартала (если не считать попытки найти одного деревенщину). И то, по всяким поручениям.

— Корчма «Лебедь и щука», — почесал Ресмон небритый подбородок, а потом достал из кармана кисет с табаком. Следом за ним последовала и небольшая, но явно весьма дорогая трубка, выполненная из чёрного дерева с серебряной отделкой. — Недавно восстановили.

— Статусная вещь, — кивнул я на его трубку, отчего здоровяк довольно ухмыльнулся, давая понять, что засветил он свою новую «игрушку» чисто ради меня — впечатление произвести! Вот Хоресом клянусь, что забрал из чьего-то дома или с тела убитого во время штурма врага. Ха-а… может, даже поинтересуюсь этой темой, пока будем сидеть и болтать. Если речь, конечно, зайдёт. — Давай в твою «Щуку». Опробуем местную кухню.

— Чего там её пробовать? — ухмыльнулся он. — Не на императорском же приёме будем. Или думаешь, в Мобасе кормят иначе, чем в том же Ростосе?

— Много ты жрал в Ростосе? — приподнял я бровь. — Мы там пробыли… один день? Или два? — махнув рукой, направился вперёд.

— Налево заверни, как до перекрёстка дойдёшь! — раздался выкрик со спины. — За тобой как всегда не угнаться.

— Так показывал бы путь, вместо того, чтобы свои гастрономические предпочтения обсуждать, — бросил я на него короткий взгляд.

— Только это… — пропустил он мои слова мимо ушей, — местные магов особо не любят.

Отличное предупреждение!

— Местные? — задумчиво почесал я висок. — Рес, не забыл ли ты, что это мы одержали победу, а не они?

— Ну, тут не поспоришь, однако до драки лучше не доводить, — в кое-то веки разумно заявил парень.

Ресмон, отказывающийся от драки! До каких ещё глубин мы доберёмся? — философски, хоть и с долей юмора, подумал я, не сдержав едва слышный хмык.

— Нарываться не буду, — послушно согласился я, — да и хозяину, скорее всего, будет не с руки допускать подобное. Но если полезут… — я на мгновение задумался, как будет выглядеть бойня в корчме, когда маг (я) начнёт массово снижать население отдельно взятого города. И самая лучшая перспектива дальнейшего сводилась к вдумчивой беседе с представителем Тайной полиции. Подчеркну — «лучшая» перспектива! При худшем варианте я довольно быстро сумею подтвердить или опровергнуть свою теорию о другом мире и его посещении. — Триединый с ними, если полезут, то барьер — и делу конец.

— У тебя есть артефакты? — задал Ресмон весьма разумный вопрос. Хотя… разумным было не беспокоиться о последствиях, а сразу определиться с нормальной таверной!

— Ты же видишь, что я приоделся? — жестом столичного модника я оттянул край воротника свой тёмно-синей рубашки, которую, так-то, и правда приобрёл у одного из дворцовых портных. Правда из готовых вариантов, а не на заказ, но и это весьма неплохо. Только взамен зачаровал ему грелку на поясницу — бедолагу мучила грыжа, а целители ныне были так завалены работой, что ценники вне жизненно опасных ран гнули похлеще, чем перекупщики на хлеб в неурожайный год.

Я не стал говорить мужику, что мог бы попробовать (и вполне успешно!) вылечить его сам. Слишком жирно ради одной, пусть и симпатичной, рубашки. Потому что сейчас у меня имеется невольный клиент, готовый на весьма многое, чтобы я продолжал обеспечивать его простенькими — и оттого недолговечными — артефактами снятия боли. А что мне делать, когда он окажется полностью здоров? Да, из благодарности, а может и по цене (если договоримся) портной выдаст мне неплохую награду, но следующий предмет гардероба будет стоить мне полную сумму или какой иной артефакт. Оно мне надо, себе лишние хлопоты создавать? Нет уж, «вечный» клиент — дело куда как более перспективное.

Между тем взгляд Ресмона вдумчиво изучал меня, словно в первый раз увидел. Он оглядел меня спереди, осмотрел сзади, постепенно опуская глаза всё ниже и ниже. Я чувствовал себя как раб в каком-нибудь Тразце!

— Э-э… нет, не вижу, — в конце концов выдал он, выпустив изо рта облако дыма. В руке у Реса продолжала находиться разожжённая трубка.

Ещё бы, один амулет лежал у меня в кармане, другой — на шее, под рубашкой.

— Вот и я не вижу, — противореча себе, ответил я. Хотя… так ли уж сильно противореча? Одежда на мне без зачарований, а пара амулетов — скорее ради комфорта, чем для защиты. Получается, Рес во всём прав. — Потому что, сука, хоть сам я и не сгорел, но одёжка и сумка приказали долго жить. Всё потеряно, друг. И артефакты, и прочие ценности.

Здоровяк скривился, будто бы проглотил лимон или сам, вместо меня, лишился всего имущества.

— Тогда может так постоим? — задал он ещё один разумный вопрос, но я уже видел вывеску, с крайне схематично нарисованной рыбой и птицей. Словно пьяница на спор рисовал их струёй своей мочи.

— Не настоялся ещё в карауле? — поддел я его.

— Там мы больше ходим, — осклабился Ресмон.

— Не хочу стоять или ходить, — отмахнулся я. — Тоже набегался уже. Всем всё надо. А я хочу тишины и покоя.

— Не дают? — хмыкнул он.

— Ни капли, — мотнул я головой.

— Сам такую профессию выбрал, — парень развёл руками, по инерции оглядываясь и будто бы изучая проходящих мимо людей. Некая профессиональная деформация стражника. У меня тоже такая, но на артефакты. Так и тянет изучить и понять, смогу ли я лучше. Зачастую оказывается — что да. А зачастую нет. Изредка бывает, нахожу среди увиденного интересные решения. Например — маскировка рун среди различных символов. Может здорово запутать потенциального противника или, если организовать её в качестве ловушки — замедлить погоню. Чего уж, благодаря подобному у меня возник план создать «обманные руны» — когда на поверхности нарисована рунная цепочка без напитки, а реальная изображена в совершенно ином месте. Вот уж сюрприз будет!

— Знаешь… выбирал что поприбыльнее, — после секундного колебания признался я. — Так, чтобы жопу в тепле и уюте держать, чтобы денег платили, как за троих, да девочки сами приходили пососать мой член. А что сейчас? — и вздохнул.

— Не сосут? — рассмеялся здоровяк.

— Как бы самому сосать не пришлось. Тьфу, — сплюнул я в ближайший переулок, где вяло трепыхаясь, валялось чьё-то пьяное тело. Не удивлюсь, если выходец из того самого «Лебедя и щуки».

— Аха-ха-ха! — зашёлся Рес конским ржачем, а потом начал вытряхивать трубку.

Оказавшись перед дверью в корчму, я секунду помедлил, а потом решительно её распахнул. Первое мгновение, стоило лишь зайти внутрь, не было видно решительно ничего, но спустя пару секунд, зрение подстроилось (несколько грязноватых окон — чьи стёкла пестрели разводами, — давали достаточно освещения) и я различил самую стандартную обстановку: столики, стулья, лавки — не новые, но достаточно приличные на вид. Стены недавно покрашены, а не по центру висящие картины (очень простые на вид), явно прикрывали трещины.

Внутри почти не было народу, а те, кто был, мазнули по нам незаинтересованным взглядом. Говорили тут, между прочим, на мунтосе, который я уже начал с горем пополам понимать. С пятое на десятое, но даже это было показателем. Неужто ещё через месяц-другой (если мне их дадут, конечно же) сумею нормально объясняться с представителями колоний? Ха-а… вроде и не нужно это, но с другой стороны… Хотя бы не случится анекдотичной ситуации, когда двое таких индивидов будут при мне же обсуждать, как меня сподручнее прикончить!

— Давай туда, — Ресмон указал пальцем в угол, куда мы и умастились.

Когда делали заказ, то я внимательно изучал трактирщика, но его ничего не выражающий взгляд не дал мне понять ровным счётом ничего. И хер с ним! Как сам говорил Ресу ранее: мы здесь хозяева. А потому пусть остальные проявляют уважение. И ежели будет какая-то попытка отравить, убить или ещё чего, то не постесняюсь перебить здесь всех вокруг.

Последнее, никого не опасаясь, озвучил, глядя в глаза мужика, принимающего заказ. И это проняло его. Судорожно кивнув, он стремительно развернулся и деревянным шагом направился в сторону кухни.

— Думаешь, это было правильно? — поинтересовался друг.

Убивать всех точно не вариант, — мысленно прикинул я. Хочешь не хочешь, а проблем потом не оберёшься. Но это я знаю, а что до трактирщика?..

— Они должны уважать нас, — проговорил я. — Если же уважения нет, то нужен страх. Его я только что обеспечил.

— Его наша армия обеспечила, — поскрёб он грязноватыми ногтями заросший подбородок, но потом всё-таки кивнул. — Напоминать надо, — и улыбнулся, показывая выбитый зуб. И когда только успел? И как так я ранее этого не замечал?..

— Залечить? — поинтересовался я, отчего Ресмон пару секунд тупо пялился на меня, пытаясь сообразить, к чему подобное было сказано.

— А, — своими же пальцами обхватил он дырку во рту, — херня. Как буду лежать перед сочной девкой-целительницей, так заодно и зуб вырастит.

— Грубого и усталого парня-целителя не хочешь? — выгнул я бровь. — При текущей загруженности, никто не будет проверять у тебя каждую царапину. Брюхо дырявое подлатают, руки, ноги на место приставят, да скинут на кушетку — дожидаться, пока в себя придёшь.

Ресмон оскалился, а потом скрестил руки на груди.

— Кстати, — сменил я тему, — не в курсе, есть в городе нормальный бордель? Чтобы не совсем уродки, — покрутил я рукой, — и не растраханные дырки, в которые можно кулак пропихнуть и ещё место останется.

Парень расхохотался, стукнув ладонью по столу. Я поймал ещё пару чужих взглядов, но коротких, словно никто не хотел связываться с нашей компанией.

— Самый лучший я, увы, по деньгам не потяну, — продолжил я, когда мой собеседник сбавил громкость смеха. — Но и в притон какой соваться не желаю.

— Кирин решил опуститься до продажных девок! — справившись с собой, провозгласил Ресмон. — Кому скажешь, так… — и он замолчал, задумчиво пожевав губу. Осознал, что рассказывать то некому.

Подошедший корчмарь расставил тарелки, чашки и кувшин пива.

— Помянем, — разлил я пенистого напитка по глубоким кружкам.

Пиво было хорошим. А может, я просто соскучился по нему? Давно не пил. Очень давно…

Холодное, чуть горьковатое, с оттенком чего-то орехового. За раз выпил половину кружки, но быстро отставил её в сторону. Не хватало ещё захмелеть вот так сходу. Надо бы закусить, а то организм я, хе-хе, юный. Мне многого не надо…

— Знаю я подходящие места, даже парочку, — Ресмон утёр пену с губ тыльной стороной ладони. — Мобас уже не первый день патрулирую, так что… — он покрутил рукой. — В общем, ты понял. Правда сам я в них не бывал. Если уж у тебя денег нет, то у нас подавно. Стража, знаешь, не располагает к выдаче достойного жалованья.

— Не то время и не то место, — пожал я плечами, осматривая приятно пахнущее и, что ещё лучше, хорошо выглядящее рагу из тушёных овощей и баранины. — Ты ведь не стражником тут служишь, а солдатом. То есть, боевым магом. Нормальная и полноценная оплата будет по завершению войны, а пока, — м-м, оно ещё и вкусное! — бфери тфо, фто сфам вфзял, — с набитым ртом договорил я.

Эй, Кирин, где твой столовый этикет? Почему ложка так плохо лежит в руке и хочется по инерции брать пищу пальцами? Хах, конечно я сдерживал себя, но… показатель.

До чего же сильно, если подумать, изменилась моя жизнь за не столь уж большой срок. Мог ли подумать аристократ, сын графа, который важно расхаживал по столичным площадям и оттопыривал мизинец, находясь на очередном приёме знати, что ему доведётся вкушать яств вшивого кабака в недавно захваченном городе? Причём делать это с удовольствием! А компанию «ему» будет составлять сын деревенского свинопаса, умеющий лишь бить кулаком и заклинанием. Правда, к чести Реса, делал он это хорошо. Что первое, что второе.

— Знаю, — спокойно ответил парень, тоже налегая на нехитрую пищу. — Оттого и ходим мы, «маленькие люди» к солдатским шлюхам, которые берут по паре медяков, а не куда-то ещё.

— Не прибедняйся, — лукаво прищурился я. — Трубка у тебя, например, весьма примечательная.

— Ещё бы, — хитро огляделся он, словно кто-то уже нацелился её украсть.

— Что с захватом города? Ну, я то тогда был, скажем… — откинувшись на спинку скрипнувшего стула, на миг задумался. — Ай, да как есть говорю: считай, что убили меня тогда. Не знаю каким чудом сумел уцелеть, ведь присутствовал в лагере, когда на него мобасские псы напали из-под земли, — практически признался я. — Потому весь штурм пропустил. Скажи, друг, неужто ничего кроме трубки к рукам не прилипло?

— Тема коварная… — здоровяк наклонил голову.

— Так я ведь и не говорил тебе, что без артефактов пришёл, — запустив руку в карман, я обхватил ладонью простенький, наскоро сделанный амулет.

— Где это?.. — подался он вперёд.

— Где-где… — фыркнул в ответ, — на, полюбуйся, — и вытащил расписанный рунами деревянный кругляш. Максимально примитивный, не шибко надёжный, но такой, сделать который мог бы и ребёнок.

— Что это? — нахмурился парень, изучая артефакт, положенный в центр стола, между двумя нашими тарелками и возле наполовину пустого кувшина пива.

— Заглушка, — пояснил я. — Штука, которую можно активировать и она станет искажать звуки. Есть несколько режимов и даже записанный разговор: обсуждение изменений правил вступления в чиновничий магистрат Милиссии, принятые… э-э… лет сорок назад? — почесал я затылок. — Не помню точно, книжка сгорела, а я этот момент мельком посмотрел.

— Ни хера не понял, — отхлебнул Ресмон ещё пива.

Вздохнул и подавил волнообразное раздражение. Иной раз хотелось поступить также, как Хродбер: ответить колючим холодным взглядом, промолчать или просто сказать, как нужно сделать. Всё. Быстро, коротко, по делу. Но это я уже проходил. Я не хочу быть как Дризз, хоть иногда и тянет. Может… в следующей жизни. Да, как-нибудь точно попробую. Но не здесь и не сейчас.

— Другие люди будут считать, что мы обсуждаем неведомые изменения в законах другой страны, — опустив руки на стол, медленно произнёс я. — Причём даже не нашей. Так что подслушивать эту чушь можно столько, сколько угодно. Реально же меня будешь слышать лишь ты, потому что тут, — ткнул я пальцем в артефакт, — ограничение по области — половина метра. Пока сидим на этом расстоянии, слышим правду. Отсядешь подальше — услышишь чушь.

— О, так бы сразу, — ухмыльнулся он, с уважением посмотрев на… деревянный кружок. Святая простота…

— Да я так и сказал, — фыркнул в ответ, отправляя в рот ещё одну ложку, а потом сыто оттолкнул тарелку в сторону.

— Смешно, — буркнул парень.

— Ага, шутник ведь, сам говорил, — ткнул я пальцем себя в грудь.

— Кирин… — протянул он с кривой улыбкой, — соскучился я по возможности врезать тебе по морде.

— Тему-то не меняй, — погрозил я ему. — Чего с городом?

Подошедший корчмарь забрал пустые тарелки, поставив взамен ещё горячие медовые коржи и плошку с маслом.

Проследив взглядом, как он ушёл, я отломил кусочек и с удовольствием его съел. Вкусно, Триединый бы их побрал!

— Сегодня тут на удивление тихо, — улыбнулся Рес, оглядев помещение. — Хотя время не вечернее…

— Кхм-кхм, — демонстративно откашлялся я, нахмурив брови.

— Ладно-ладно, не начинай, — прикрыл он глаза. — Конечно запас есть, набрали изрядно, но интенданты, сволочи, из-за того, что солдатики-то им всё сдавать и побежали, цены занизили чуть ли не до нуля. Ну сам посуди, кто за серебряный подсвечник будет десять медных предлагать⁈ — в голосе здоровяка звучало такое возмущение, что даже не знай я истинных цен, тут же закивал бы. А я знал.

Присвистнув, наклонился вперёд, складывая пальцы в замoк.

— И правда жёстко курс занизили, — придал я голосу оттенок удивления.

На самом деле случившееся было максимально логично. Напротив, в глубине души я даже порадовался. Можно будет прикупить нужных вещей по заниженной цене! Мне-то, ха-ха, плевать на курс, ведь по сути веду обмен на собственные артефакты.

— Во-во, не местным же обратно сдавать? — хохотнул Ресмон. — А рассчитаться подсвечником за ту же бабу, знаешь ли… — покрутил он рукой.

— Дорого, аха-ха-ха! — согласился я с ним.

— Аха-ха! Если бы! — с долей возмущения воскликнул парень. — Не принимают, суки, подобное.

— Неужто? — приподнял я бровь. — Сам проверял?

— Корсак, — назвал он имя одного из знакомых мне ребят из его компании.

— Любитель больших сисек. Помню его, — кивнул я. — Остальные-то выжили?

— А кто их не любит? — Рес пожал плечами. — Да, Хорес миловал, никто не нашёл своей смерти, чего не скажешь о боевых магах в целом.

— Касательно женской груди — предпочитаю баланс, — сделал я ещё один глоток из кружки, а потом подлил туда пива из кувшина.

— Это маленькие что ли? Как у десятилетних девочек? — ухмыльнулся он.

— Это средние, чугунная твоя башка, — постучал пальцем по виску. — Кому интересны десятилетки?

— Желающих, знаешь ли, хватает, — чуть насупившись, ответил здоровяк.

— Хм, ну да, ну да… — задумчиво согласился я. — Плевать, говори уже, где тут собираются жрицы любви?

— Слу-у-ушай, — хитро прищурился он, потирая руки и даже отодвинув кружку пива, чем вызвал у меня закономерное подозрение. — Может, ты у меня чего купишь? Не поверишь, сколько всего…

— Пас, — не дослушав, прервал его. — Я тебе что, скупщик? Лучше у Тайной полиции поспрашивай. Я слышал, они с городским дном дела имеют. А ворам, какая разница, у кого покупать?

— Хм… — загрузился Ресмон. — Во-первых, знакомых в Тайной у меня нет. Во-вторых, соваться к криминалу сам не хочу. Обманут и куда потом идти?

— Обмануть боевого мага? — напустил я на себя вид уязвлённой гордости. — Это надо быть тем ещё идиотом.

— Или умником, — рассмеялся он. — Нам-то просто так запрещено людей жечь.

— Или умником, — согласился я. — Но да не важно, наводку я тебе дал. Хочешь — используй, не хочешь, носи с собой мешок погремушек.

— Почему погремушек? — удивился мой собеседник.

— Бренчит же? — изобразил я пантомиму, на что Рес снова расхохотался.

— Не поспоришь… — по лицу парня пробежала тень, но пару секунд подумав, он замотал головой, будто бы выбрасывая из неё лишние мысли. — А чего это ты борделем заинтересовался? — наконец завёл он ту тему, которая была мне интересна. — Раньше же…

— Именно, — вот только повёл её не в ту сторону, которую я хотел обсуждать. — Не напоминай о том, что было раньше, — зубы невольно скрипнули, а ладони сжались в кулаки. — Люмия навечно будет у меня в сердце, но сердце и член — немного разные вещи, пусть многие девки их регулярно путают.

— А твоя эта… — щёлкнул он пальцами, — красотка которая?

Я вздохнул. Немного подумал и решил, что поведать об этом будет… не самой плохой идеей. То есть… в Ресмоне я могу быть уверен, трепаться за просто так он не станет. Скорее всего не станет.

— Тут обратная ситуация: и хочется, и колется, — поведал я истину, сделав ещё один глоток пива. В голове начал подниматься приятный туман. Пока совсем чуть-чуть, но дай ему повод…

— Не даёт? — предположил здоровяк.

— Сама предлагает… — улыбнулся я. — Но…

— Не хочешь? — удивился он.

— Боюсь я, Рес, — новое признание сорвалось куда как проще и быстрее. Кажется я начинаю понимать шпионов, которые ведут дела в кабаках. Язык под выпивку развязывается сам собой. — Что прилетит мне за «порчу» ценного имущества. Прилетит так, что головы не найду потом.

— М-да… этого я не ожидал, — брякнул парень, схватив свою кружку и опрокидывая в себя целиком.

— Хм… — усмехнулся я.

— Ну давай, — насупился он.

— Чего? — наклонил я голову.

— Шути, — с долей смирения произнёс Рес.

— Не буду, — махнул я рукой.

— Шути давай! — аж стукнул здоровяк кулаком по столу, заставив посуду подпрыгнуть.

— В жопу иди, — медленно произнёс я каждое слово, смотря ему прямо в глаза.

На секунду между нами образовалась тишина. Стали слышны разговоры на мунтосе от прибавившихся в корчме людей. С некоторым удивлением заметил, что занята уже половина всех столиков!

— Разве же это шутка? — разродился-таки Ресмон в ответ.

— Как раз под твой уровень, — ухмыльнулся я. — Понял же?

— Что понял? — шире открыл он веки.

— Ты притворяешься, — ткнул пальцем в его сторону.

— Ладно, — быстро сдался Рес, выливая себе в кружку оставшееся в кувшине пиво.

Это на миг удивило меня. Нет, я понимал, что… Но… Э-э…

— И часто? — быстрее, чем в должной степени обдумал вопрос, поинтересовался я.

— Периодически, — улыбнулся он, демонстрируя чёрный провал на месте зуба. — Это бывает весело.

Вот чего я не мог предположить, так это то, что Ресмон — дуболом Рес! — может притворяться тупым. Ха-а… Нет, вроде как он делает это не всегда, однако… хех… Мир, ты что, сложнее, чем я думал? Правда сложнее?

Переведя взгляд вверх, я будто бы поинтересовался этим у самого Хореса, но увидел лишь серый, местами отсыревший и покрытый плесенью потолок. Печально, но ожидаемо. Никто не спешил дать мне ответы на столь важные вопросы. А может, это и есть своего рода ответ?

Скрип двери, который, не умолкал, казалось, более минуты, привлёк моё внимание, позволив осознать: в «Лебедь и щуку» вошла приличная по размеру группа людей. На вид — типичные работяги, решившие отдохнуть после смены. А характерные следы грязи и каменной пыли дали понять, что это одни из тех, кого припрягли ремонтировать порушенные стены и дома. Задачка, как понятно, не из лёгких. На такой умирают и не только метафорически.

На нас покосились хмурые лица, кто-то кивнул в сторону столика, другой что-то сказал, а третий заставил корчмаря наклониться и шепнул ему чего-то на ухо. Подозрительно…

— Слушай, а что если будет драка? — обернулся я к своему спутнику, который меланхолично ощупывал кружку и словно бы прикидывал: заказать ли ещё пива.

— Не будет. Мы недалеко от казарм, — резонно возразил он.

— Ты говорил, нас тут не любят, — припомнил я.

— Ну в еду наплюют, не страшно, — осклабился парень.

— Тьфу, сука, у меня аж живот забурлил! — возмутился я под довольный смех здоровяка.

— Травить не станут, — ехидно добавил он. — Потом ведь всех повесят, за такие дела.

— Твою-то мать, Рес… — вздохнул я, прикрыв ладонями лицо. — Ну зачем было так говорить? — мои чувства тут же принялись вдумчиво и внимательно пытаться оценить собственное состояние. Нет ли подозрительных болей? Или странного жжения? Пиво, которое бродило внутри организма, здорово мешало адекватности моих суждений.

— Повесят? — парень вновь изобразил тугодумие.

— Дризза на тебя нет… — проворчал я.

— Чего, может свалим? — поставив локти на стол, прямо в натёкший с кувшина конденсат, поинтересовался Рес. — Обстановка, как сам видишь, перестаёт располагать к приятной беседе.

Не став комментировать его слова, подозвал корчмаря. Оплачивали мы всё по факту, но кое-что захотелось взять сверху.

— Ты упоминал, — припомнил я, — о вяленых колбасках? Принеси штуки четыре, с собой.

— Всенепременно, уважаемые господа, — мужчина коротко огляделся, а потом понизил громкость голоса. — Скоро сюда прибудут ещё люди и… я хотел бы предупредить, что мы конечно же никого не выгоняем, но не хотим потом разбираться со стражей, если произойдёт драка. А она точно произойдёт, потому что я хожу меж столов и слышу разные разговоры… — он переживал скорее за имущество корчмы, чем за чьи-то жизни, но даже так предупреждение было не лишним.

— Хочешь сказать, великая и могучая Империя должна бояться? — однако признавать его правоту вот так сходу мне не хотелось. Может, это говорил алкоголь в моей крови?..

— Нет-нет, я не то хотел… — быстро замахал он руками, пародируя мельницу.

— Кирин, не пугай бедолагу, обоссыться ведь, — степенно высказался Рес. — Тащи колбасу и мы уходим. Не извольте беспокоиться.

Трактирщик метнулся на склад и обратно столь быстро, что невольно можно было заподозрить доработки его тела искусными целителями. Ровно четыре вяленые колбаски лежали на столе и источали ароматные запахи. Аж слюнки закапали, хоть и только что поел!

— Но денег ты получишь на два медяка меньше, так и знай, — бросил я монеты на стол. — Потому что мы хотели посидеть здесь пару часов, никак не один.

— А… — попытался было мужик подобрать слова.

— Ну ты же сам сказал, что если мы не уйдём, то будет драка? — прищурился я. — Или она уже отменяется?

— Хотя бы так, — сглотнул он, постаравшись запрятать собственный гнев, который будто бы распирал его изнутри. — Спасибо вам, — и поклонился.

— Радуйся, что вообще заплатил, — поднялся я на ноги, направившись на выход. Шёл неспешно, сохраняя внешнее достоинство, но внутренне был напряжён, готовясь в любой момент выставить защитный барьер. Для которого, так-то, требовалось спокойствие! Эх… самая коварная эмоция…

Однако, никто нам так и не помешал, а потому, спустя несколько секунд, мы оба стояли на улице, наблюдая за постепенно уходящим за горизонт солнцем. Вечер…

— Зря ты так с ним, — Ресмон несильно хлопнул меня по спине.

— Карман не резиновый, — ответил ему. — К тому же, скоро мы навсегда покинем это местечко, так какая разница, что корчмарь будет думать?

Про то, что потом мы попросту сдохнем, я говорить не стал. Маги не любят эту тему и я не исключение.

— Что, меди жалко стало? — проворчал здоровяк.

— Ну не серебряный же подсвечник мне ему давать? — взглянул я на него наивным взглядом.

— Аха-ха-ха! — это сыграло свою роль. Парень чуть не переломился от хохота. — Ладно, Кирин, давай покажу тебе дом удовольствий. Может ещё вспомнишь старика добрым словом.

— Чьего старика, Рес? — хмыкнул я. — Тебе даже семнадцати нет. Как, впрочем, и мне.

— Скоро будет, друг. Не напоминай, — осенил он себя знаком Хореса, а потом махнул рукой, задавая направление.

— Ты сам разговор поднял, — пожал я плечами, направившись следом.

— Как поднял так и обратно положил, — проворчал парень.

Молча смерив его взглядом высокородного, обнаружившего, что кто-то насрал посреди его комнаты, я лишь глубоко вздохнул.

— Идём, мне нужно расслабиться.

Уже в наступающих сумерках Ресмон показал мне искомое место. На том я с ним и распрощался. «Секретный» бордель напоминал самый обычный двухэтажный дом, стоящий во дворах, чуть вдалеке от основных улиц, но так, чтобы можно было легко дойти.

Внутри меня ожидало небольшое, тесное помещение, в котором находилось ещё четверо человек. Один — клиент, такой же как я. Двое явных охранников, стоящих у стены и негромко что-то обсуждающих. На их поясах я заметил мушкеты. И последний — худощавый мужчина в потрёпанном кардигане. Последний как раз общался с «клиентом».

— Первый раз к нам? — профессионально осмотрел он меня, закончив с предыдущим. — Не видел тебя ранее.

Таскольский! Какая радость! Нет, серьёзно, мой мунтос всё ещё достаточно слаб, чтобы в должной мере обсуждать какие-то нюансы. Или их тут нет?.. Ох, да снять девку можно вообще одними жестами!

— Ага, — коротко согласился с ним. — Выдалась свободная от дежурства минутка, вот друзья и посоветовали местечко.

Кирин-Кирин… подозрительность раньше тебя родилась, так?

Своей фразой я «случайно» дал своему собеседнику понять, что являюсь магом-боевиком, который явился сюда не просто так, а по рекомендации других волшебников, которые, так-то, знают, откуда я, ежели что, исчезну. Всё ради безопасности!

— Разумеется, — улыбнулся мужчина. — Проходите, выбирайте девочек, по цене вас сориентируют. По услугам тоже. Если нужно что-то… — покрутил он ладонью, — особенное, озвучивайте сразу. Кто возьмётся, назовёт свою цену. Устроит — никаких проблем. Не устроит — увы, — развёл руками. — Предложите больше или ищите интерес в другом месте.

Молчаливо кивнул ему.

Что же, моя речь сыграла свою роль. Меня тут же пропустили дальше, да ещё и относиться стали уважительно, а не как в начале.

Признаться, я впервые пришёл в бордель! Не ходил по ним будучи аристократом Империи, не ходил и позже, став версом. Поэтому мне было интересно, а ещё капельку волнительно. И это нормально. Одно дело — боевой опыт, когда ты убиваешь и пытаются убить тебя, когда толика хрустального метафорического льда навсегда остаётся где-то в сердце, а другое — когда ты оказываешься в незнакомой обстановке и попросту теряешься, не желая казаться деревенским увальнем.

Я пытался сохранить вид искушённого знатока, но, боюсь, что не в полной мере мог с этим справиться.

Пройдя в новое помещение, заметил там шестерых полуголых девушек — чьи прелести едва скрывали кусочки ткани, — которые болтали друг с другом, сидя на мягких диванах. Мужчина, прошедший раньше, уже выбрал невысокую шатенку и прямо на моих глазах поднимался вместе с ней на второй этаж. Я оказался наедине с этой шестёркой, с интересом осматривая каждую из них.

Кто-то улыбался, поймав мой взгляд. Кто-то кокетливо строил глазки. Иные наоборот, изображали скромность, не глядя мне в лицо. Одна парочка не прерывалась, продолжив друг с другом болтать. Ещё одна демонстративно осматривала свои ногти, показывая, что не желает никакого интима.

Осматривал девочек я секунд двадцать, изучая лица, фигурки и обратную реакцию. Радовало, что никто из них ничего мне не говорил. Похоже, на этот счёт были свои правила.

— Ты, — выбрав, указал я на девушку, которая улыбалась мне изначально. Она, победно осмотрев остальных, бодро поднялась со своего места и подошла ближе, взяв меня за руку.

— Шесть серебряных, милый мой, — подалась девушка ближе, прошептав мне на ухо. — Устроит?

Сложилось ощущение, будто даже в такой малости она старалась позаботиться обо мне.

— Да, — аккуратно обнял я её, а потом завладел тонкой девичьей ручкой.

Ещё раз внимательно осмотрев жрицу любви, осознал, что она не сильно старше меня. Наверное это логично. Старые не пользуются спросом, их судьба наверняка незавидна. Но… какое мне до подобного дело?

Поднявшись вместе с ней на второй этаж, я оказался в коридоре, где из-за многочисленных дверей доносились разноплановые звуки. Стоны, скрипы, странные кряхтения, звуки разговоров… На небольшом пятачке расположилось ещё трое охранников. Четвёртого я увидел в противоположном конце, смотрящего в окно.

Моя сопровождающая завела меня в одну из комнат, где стояла старая, продавленная кровать, освещённая почти что зашедшим солнцем из узкого окна, два обшарпанных стула и стол. Минимум мебели, но это, наверное, правильно. Зачем захламлять комнату?..

Направившись к кровати, девушка стала на ходу избавляться от немногих элементов своего наряда.

— Стой, — остановил я её. — Я… хотел бы сам раздеть тебя.

Она оглянулась, посмотрела на меня с толикой удивления, а потом снова улыбнулась.

— Шесть серебряных, — стукнула ноготком по стоящему рядом столу, — а потом можешь начать. Только… — теперь взгляд её серых глаз стал более серьёзным, — обычный секс, так? Ты ничего не говорил по этому поводу…

— Обычный, — пожал я плечами, достав монеты. Дороговато, так-то, но… сам ведь попросил Реса показать мне что поприличнее?

Высыпав их горкой, я подошёл к своей честно купленной девице, по хозяйски обняв её за талию. Она снова улыбнулась, немного отклонив голову назад. Я прильнул ближе, целуя девушку в шею. От неё приятно пахло, а кусочки ткани, прикрывающие самые интересные места, оставляли очень мало пространства для воображения. Мой «младший брат» набирал силы, так что я потёрся им о её бедро.

На окно прилетела капля дождя. Не завидую я тем, кто сейчас на дежурстве…

— Завоеватели могут захватить стены, могут перебить всех жителей, поселить в каждом доме, каждой усадьбе, каждой хижине своих людей, но править будут лишь тонким слоем, кожицей настоящего, и однажды их свергнут духи снизу, и победители станут только одним из множества слоёв… — вещала Силана, пока мы шли по коридорам дворца.

Иногда на неё находило это… не знаю как точно обозвать. Желание высказаться? Поначалу я беспрерывно оглядывался, стремился как-то сменить тему, заткнуть ей рот или просто подальше сбежать, но потом… Привык, что ли?

В конечном итоге мы пришли к невысказанному нейтралитету: изредка Плейфан «радовала» меня революционными речами, зато полностью прекратила высказываться на тему религии и Хореса. Чего уж, утром мы даже сходили в храм, отстояв службу!

Прогресс, который я заслужил. Ради такого не грех и послушать немного бредней. Вдруг умная мысль пролетит?

— Апчхи! — юная «революционерка» едва не подпрыгнула от оглушительного чиха, отчего с некоторой обидой и слезящимися глазами посмотрела на меня.

— Всё-таки заболела? — приложил я ладонь к её лбу. Это уже третий чих девушки за последний час.

— Проклятый вчерашний дождь, — шмыгнула Силана носом. — Я не виновата.

— А зачем надо было идти меня встречать? — простонал я, схватил её за руку и потащил дальше.

— Ты на весь день ушёл, — недовольно пробурчала брюнетка. — А мне было скучно.

Мы направлялись в зал собраний. Зал собраний! И позваны были туда не кем-то там, а самим императором. Если быть точнее, то позвана Силана, но девушка вцепилась в меня двумя руками, заявив, что «без переводчика ничего не сможет». Смешно… однако я понимал её. Страх и опасение сквозили в юной владыке нового имперского города, а никого из своих людей у неё не имелось.

И вот, мы шли вперёд.

Что будет там, во время собрания? Я с трудом осознавал смысл взятия на него Силаны, что говорить обо мне! Даже сохрани я свой статус и фамилию рода, это не позволило бы мне заглянуть так далеко, но сейчас… Немыслимо… Впервые я увижу императора так близко!

Вскоре перед нами предстало двое инсуриев-гвардейцев.

— Сегодня магистрат не принимает никаких прошений, уважаемый, — гулко произнёс первый. — Приходите завтра.

— Мы… — коротко глянул я на застывшую Силану, — на совет императора. По приглашению.

Плейфан, когда я толкнул её локтем, достала письмо, скреплённое печатью самого Дэсарандеса, отчего оба инсурия отдали честь и проворно сдвинулись освобождая проход.

Открыв дверь, я первым вступил внутрь, оказавшись в широкой галерее. Придержав девушке дверь, взял её за руку и, крутя головой, направился вперёд. На совет. Что, интересно, там будет?..

«Чернила даруют всякой душе роскошь невинности. Писать что-либо означает быть проворным там, где все прочие замирают на месте, означает иметь возможность насиловать факты словами, до тех пор, пока те не начнут рыдать».

Эберк Меримэ, глава службы разведки республики Аспил.

Дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

Ольтея сидела в мягкой ложе, рядом с пустующим местом своего супруга — Финнелона, принца Империи. Это место в имперском совете было для неё привычным и знакомым. Куда больше смущал сам факт абсолютно полного собрания всех министров и приближённых. В этот раз никто (кроме верховного жреца, и то пославшего замену) не посмел проигнорировать заседание или отговориться более важными делами. Потому что не имелось ничего, что могло бы сравниться по важности с фактом приближения к Малой Гаодии целого флота. Враждебного флота.

Лорд Челефи, не получив желаемого от Сайнадского царства, всё-таки нашёл кое-каких союзников, которые помогли ему кораблями: пираты Серпорта и моряки Тол-Фуалсо. Последнее место — печально известный для Империи остров, который, во время агрессии Дэсарандеса, сумел потопить более сотни судов врага, подняв могучий шторм и не позволив кораблям противника даже приблизиться.

С тех пор водные маги островитян считались лучшими в мире, а все три города, расположенные на Тол-Фуалсо — неприступными.

Впрочем, Ольтея никогда не воспринимала остров Тол-Фуалсо как угрозу. На нём проживало всего порядка пятидесяти тысяч человек, а значит, что если не грубой силой, то экономически или какой-нибудь иной хитростью, подчинить их будет можно. Но нужно ли?

Её муж, Финнелон, считал, что нет. Не нужно. Он вообще желал остановить эти глупые завоевания. И она полностью поддерживала его в этом.

«Хватит! Империю и без того качает, как корабль в шторм. Пора сосредоточиться на внутренних проблемах, самой важной из которых являются непомерные амбиции одного старика», — дерзко покосилась Ольтея на пустующее место Дэсарандеса.

— Ты понимаешь, что и кому говоришь, Цитус? — тем временем, сдавленным голосом спросила Милена министра морских дел.

Зал совета располагался на верхних этажах Ороз-Хора и являлся одним из самых роскошных во всём дворце. В нём не имелось галерей для возможных наблюдателей, как в тронном зале и даже отсутствовали окна. Всё освещение было артефактным, а стены и двери — зачарованы.

Люди восседали за массивным «П»-образным столом, во главе которого располагалась императорская чета. Остальные размещались по бокам, так, чтобы видеть лица других советников, сидящих напротив.

Важность правильного расположения трудно было недооценить, ведь все министры и приближённые противопоставлялись друг другу. Каждый смотрел на своего потенциального соперника-врага, подмечая любой его жест и движение. Каждый держался настороже и внимательно вглядывался в бумаги человека, сидящего напротив, силясь разобрать там мелкие закорючки.

И хоть любой из присутствующих имел возможность высказаться с места, между двумя «ветвями» стола имелось пустое пространство, откуда традиционно вещали посетители, гости, дипломаты или, иной раз, некоторые министры, желающие доказать свою правоту или особо выделиться.

Место это считалось весьма малопочётным и крайне неприятным. Причина проста — уровень пола специально находился значительно ниже, словно в амфитеатре, отчего шедший по нему вынужден был задирать голову, смотря на сидящих вокруг людей снизу вверх.

Узкая полоска голого пола, всего в два метра шириной, имела сверхъестественную возможность высасывать уверенность и твёрдость духа. Чиновники — с немалой толикой страха, — называли это место «Щелью».

Именно по ней сейчас расхаживал Цитус Лерэ, министр морских дел. Ситуацию осложняло то, что он был столь толстым, что Щель казалась ещё у?же, чем обычно. Ольтея едва давила смех, когда Лерэ разворачивался в обратную сторону. Каждый раз ей казалось, что сейчас толстяк застрянет и им придётся звать сионов, чтобы вытащить эту тушу.

Но Цитусу везло, его бока были словно смазаны маслом, а потому хождение продолжалось. Министр морских дел нарезал круги уже несколько минут, отчего под мышками мужчины расцвели тёмные пятна пота.

Ещё в прошлом году Ольтея мимоходом спросила у него, когда Лерэ доберётся до целителей, чтобы исправить своё состояние, но министр лишь отмахнулся, посетовав на нехватку времени и нежелание в течение пары месяцев после процедур принимать алхимические препараты, закрепляя результат.

«Чем выше человек поднимается по ступенькам власти, тем сильнее он изменяется, — подумала Ольтея. — Мышление бедняка и богача столь отличается, что они кажутся существами разных видов».

Сама женщина находила слова Цитуса глупой отговоркой, но не планировала ничего предпринимать. Этот человек был для неё практически безразличен.

— Я должен… Должен был сказать это! — завопил Лерэ, отчего его объёмные телеса заколыхались. — Люди говорят, что против Империи выступили даже боги! Иначе столько навалившихся несчастий просто невозможно объяснить!

Ольтея знала, что имперский совет был своего рода упрощённой версией Великого Сбора — на котором ранее, ещё во времена до объединения Малой Гаодии, выступали короли этой земли, обсуждая вопросы, слишком важные, чтобы решение мог принять лишь кто-то один. Например о вступлении в Великую войну.

Аналоги имперского совета с его кабинетом министров, высшим духовенством и верховной аристократией имелся у каждой страны. Это было место, где представители наиболее важных фракций всего государства могли советоваться с императором. Хотя в данном случае — скорее доносить какую-либо информацию, ибо Дэсарандес не терпел попыток вклиниться между собой и рычагами управления Империей.

Когда Ольтея обсуждала совет с Миленой, как горячими и страстными ночами, так и при свете дня, она всегда притворно морщилась, называя заседания сборищем скучающих стариков, переливающих из пустого в порожнее, но втайне обожала собрания и игры внутри игр, которые там происходили. Во всяком случае в те времена, когда их не посещал император. В таком случае все лишь дружно выкрикивали «Слава тому и слава этому!», а торжественный тон всё гудел и гудел. Это было всё равно, что смотреть, как люди дерутся тренировочными палками. Но вот без Дэсарандеса слова и голоса всех присутствующих напоминали до предела отточенную сталь.

Настоящие споры вместо пантомимы. Реальные последствия вместо небесных прошений. Жизнь, иногда тысячи жизней решались в этом месте, как ни в каком другом. Супруга принца Империи почти ощущала запах дыма и крови. Здесь сжигали настоящие города, а не макеты, что вырезали из дерева.

— Только послушайте себя! — Милена, за спиной которой стоял Карсин Беза — высший сион и капитан гвардии Ороз-Хора, поднялась на ноги, обращаясь к собравшимся. — Случилось несколько неурядиц и вы уже готовы сдаться⁈ Неужто мой муж ошибся, назначив вас на свои посты? Кому нужны советники в мирное время? Кому нужна помощь, когда нет никакой беды? — она оглядела молчаливых придворных. — Именно сейчас Империя нуждается в каждом из вас, так хватит ныть и винить судьбу!

Ольтея якобы случайно приподняла руку, положив ладонь себе на рот — чтобы скрыть улыбку. Она часто видела раздражение Милены, но оно редко выплёскивалось на собравшихся в виде гнева.

«Интересно, осознаёт ли жирдяй Лерэ всю опасность своего положения? Очень надеюсь, что нет!» — мысленно посмеялась женщина.

— Ваше величество, это сложно назвать «несколькими неурядицами»! — не отступал Цитус.

— Смею вставить слово, — поддержал его Дэбельбаф, министр разведки и шпионажа, — но хоть уважаемый Лерэ и взял через край, приплетая богов, — он смерил стоящего в Щели толстяка неприязненным взглядом, — однако же Челефи и его армия на самом деле движутся в нашу сторону.

— Первые столкновения кораблей произошли вчера, — Цитус взял себя в руки и откашлялся. — В прямом бою наши пароходы сильнее, но у противника много магов. Островитяне в должной мере поддержали ублюдка-кашмирца, отчего нужно собирать полноценный флот, чтобы остановить его.

— Так почему же он ещё не собран? — притворно мягко спросила императрица. — Лоринсон! — и тут же громогласно выкрикнула фамилию министра военных дел.

— Армия собрана! — вытянулся он. — В любой момент сухопутные войска готовы вступить в бой, но мы не знаем точную месту высадки.

Мирадель махнула рукой, принимая этот ответ. Следом её холодный взгляд остановился на Лерэ.

— Флот распределён на части и патрулирует Аметистовый залив, — толстяк утёр пот со лба. — А ещё, по вашему же приказу, на прошлой неделе мы выделили часть кораблей, чтобы помочь беженцам и купцам из Роха пересечь Ржавый океан, спасаясь от дикарей Тразца.

— Вина не на Цитусе, а на Дэбельбафе, — неожиданно для всех произнёс Нигель Санторион, министр иностранных дел. Его место размещалось напротив Мариуса, так что Ольтея не удивилась этому выпаду. «Иностранные дела» и «шпионаж» связаны столь же тесно, как торговля и налоги. А потому двое этих мужчин на дух не переваривали друг друга. На чём и строилась политика Дэсарандеса, который позволял им следить и докладывать о каждом шаге противника, надеясь получить стратегическое преимущество. — Если бы министр разведки занимался тем, чем должен, мы бы заранее узнали обо всех перемещениях Челефи.

— Не вы ли, уважаемый, — ядовито ответил Дэбельбаф, — на каждом собрании упорно утверждали, что никто из других государств не поддержит Челефи, рискуя вызвать наше недовольство? Получается, что дипломатия, в вашем лице, оказалась провалена по всем фронтам?

— Его поддержали лишь пираты и один маленький остров! — тон Санториона сделался оправдывающимся. — Аналогично можно было построить плоты или украсть рыбацкие лодки!

— Так это рыбацкие лодки топят наши пароходы? — рассмеялся коротконогий министр внутренних дел, Инар Моурен.

— Хватит склок и препирательств! — всё ещё стоящая на ногах Милена хлопнула ладонью по столу. Ольтея успела заметить, как императрица поморщилась. Удар был звонким.

Теперь она знала, какую часть тела любовницы стоит трогать особенно мягко.

— Но ваше величество!.. — взвыл Лерэ. — Что нам делать⁈

Карсин Беза, изображавший статую, посмотрел на толстяка с брезгливостью, смешанной с жалостью. И это было понятно. Тот, кто задаёт такие вопросы не может долго оставаться на своём месте. Здесь люди должны давать ответы, а не наоборот.

Очевидно, что заставлять министров спорить друг с другом было весьма разумно в мирное время, но в моменты опасности они должны были сплотиться, чего, однако, совершенно не наблюдалось.

— Может, боги и в самом деле вмешались? — спросил старый Роддерк Хиторн, министр контроля магии, школ и гильдий. — Все мы знаем, что такое случалось.

Ольтея заметила в глазах Милены нерешительность. Императрица сомневалась. И раз это видела она, то видели и остальные.

«Вот он», — прошептал внутренний голос супруги Финнелона.

«Хиторн?» — зачем-то уточнила она у самой себя.

«Да. Его голос оскорбляет меня».

— А я о чём говорю? — толстяк в Щели, довольный, что его поддержали, радостно кивнул. — В такой ситуации, пожалуй, лишь Хорес…

— Тихо, я сказала! — повторила Мирадель, а потом нервно оглядела собравшихся. Ольтее показалось, что Милена вздрогнула от серьёзности их взглядов. — Вентуриос, — наконец посмотрела женщина на герцога Севера, молчаливо сидящего в противоположном конце стола. — Что ты можешь сказать?

«Плохой выбор, — мысленно поморщилась Ольтея. — Перекладывание ответственности. Показатель слабости. Остальные неизменно воспользуются этим».

— Думаю многие здесь слышали о так называемой Великой войне, — спустя несколько секунд тишины, начал говорить старик с длинными, густыми бровями. Его неизменно строгий взгляд вперился вначале в императрицу, а потом, по очереди, в каждого из остальных. Ольтея улыбнулась, когда Вентуриос посмотрел на неё. — А также о том, что боги не принимали в ней никакого участия. Где было Триединство? Амма? Оксинта? — он покачал головой. — Если бы высший жрец присутствовал сегодня, — герцог Севера взглянул на его место, где сейчас восседал болезненно худой парень, — он бы сказал точнее.

Ольтея видела хитрость за этой игрой слов, однако никому не мешала разыгрывать свою партию. Что же до Киана, то он находился в Щуво, городе, считающимся географически центральным на всей Малой Гаодии. В нём находился наиболее большой и по совместительству главный храм Хореса. Самое сильное святое место, где по преданию покоились божественные мощи. Силакви созвал наиболее высокопоставленных представителей жречества, проводя между ними совет, аналогичный тому, который происходил здесь.

«А ещё там собирались паломники, образуя новый центр силы, — подумала она. — Если понадобится, то Киан легко может поставить каждого из них под ружьё. И не стоит забывать о святых рыцарях — собственном ордене, подчиняющемуся лишь высшему жрецу и Дэсарандесу».

— Кюннет, — Милена посмотрела на парня, который дёрнулся от звучания своего имени, а потом резко кивнул. — Поведай, что Трактат о святости говорит про других богов.

— Боги… — он брызнул слюной, механически взмахнув руками. — Они конечны, — объявил Сарг, вызвав перешёптывания среди собравшихся. — Ограничены и очень ус-условны. Они видят и понимают ли-лишь те грани жизни, которых касаются. Многие наши поступки дят-ят… уходят в глубины, слепые пятна, выходящие за пределы-делы их взгляда. Они не видят истины, которой является Хорес и император, а потому подлежат забвению.

Милена довольно улыбнулась и кивнула ему, отчего Ольтея ощутила немотивированную толику ревности.

«Не глупи, она не любит его, лишь меня», — подумала женщина.

«Тебя, — сказал ей внутренний голос, — и Дэсарандеса».

— Надеюсь, ответа представителя духовенства было достаточно, — постановила императрица. — А теперь перейдём к более важному вопросу: как будем удерживать ожидаемый удар в связи с ограниченным контингентом войск и разбросанным по всему океану флотом, — её глаза опасно сощурились.

— Так… значит это… — толстяк Лерэ оглядел остальных министров пустым взглядом. — Значит… правда? Против нас выступает не просто мятежник Челефи, но человек, которого поддержали боги?

Катастрофа. Это был сильный удар по милому личику Милены, чьи губы, как всегда в такие моменты, сжались в тонкую линию. Ольтея вздохнула, невольно поймав взгляд Карсина. Он, как другой высший сион, прекрасно подмечал все жесты и действия, происходящие вокруг.

«Он оскорбляет меня… — проворковал внутренний голос женщины. — Тот, толстый».

— Сейчас не время для подобного, Цитус, — жёстким голосом высказался Вентуриос. Старик поджал губы, а его ладони собрались в пирамиду. — Стоит ли бояться ложных и слабых богов, когда ты находишься в вотчине самого настоящего? — его прямой взгляд был холодным, как вершины гор Восьми Вечных. — Или кто-то считает, что Хорес может отступить? — оглядел он остальных, словно инквизитор, выискивающий еретиков. — Сдаться под напором тех, кого громил без малого тысячу лет?

Угроза была не высказана, но крайне ясна, отчего Лерэ сразу же заулыбался с сальной неискренностью.

— Что вы, герцог, я бы ни за что так не подумал! — моментально заюлил он. — Это нужно мне как министру, сугубо для понимая, ведь одно дело — рассчитывать на честный бой, а другое — на мистические трюки высших сущностей.

На мгновение Ольтея увидела ненависть на лице Милены.

В конечном итоге заседание постановило то, что было очевидно с первых же секунд: сбор армии и флота в единый кулак. Каждый министр и представитель совета получил задание. Даже Сарг — в качестве передачи для Киана, и Ольтея — в качестве помощи Дэбельбафу. Впрочем, последнее она предложила сама — всё в рамках давно срежиссированного плана.

Когда собрание закончилось, все разошлись, спеша заняться своими делами. Ольтея встала рядом с Миленой, невинно посмотрев на Мариуса. Министр разведки быстро занял своё место поблизости от неё. И, конечно же, за спиной императрицы тихо ступал Беза. После убийства Хиделинды, капитан гвардии теперь не оставлял Мирадель наедине.

Процессия направилась в императорское крыло. На сегодня Милена отменила приём просителей, в связи с тяжёлой ситуацией.

«И, — как подумала Ольтея, — они возобновятся ещё не скоро».

Ороз-Хор был не просто дворцом или огороженной забором территорией. Это был практически целый город в городе, скрытый переплетением крыш и высоких куполов. Тут имелись и жилые кварталы, и тёмные переулки, и даже свои торговцы.

Императрица, не отдавая себе отчёта, вцепилась в руку Ольтеи. Женщина ощутила её отчаяние. Очередной знак того, что она на верном пути.

Скоро…

— Киан ничего не ответил на последнее письмо? — спросила супруга Финнелона.

— Направил Кюннета, сама ведь видела, — несколько нервно ответила Милена.

— Думаешь, он всё ещё сердится? — Ольтея старалась действовать максимально естественно, понимая, что Карсин, высший сион, владеет всеми теми же трюками, что и она сама.

— За те невинные вопросы? — императрица фыркнула. — Не думаю, что Силакви может пронять что-то подобное.

— Но разве Киан не обвинил тебя в происходящем? — выгнула Ольтея бровь. — В том, что Челефи не был пойман и устранён ещё несколько лет назад?

— Скорее упрекнул, — Мирадель пожала плечами, но её любовница видела, что новая игла нашла своё место в нежном сердце Милены. А ещё она поймала пристальный и изучающий взгляд императрицы.

«Действуешь слишком явно, — упрекнула она саму себя. — Нужно быть осторожнее».

— Пожалуй, если кто и имеет на то подобное право, так лишь он, — слабо улыбнулся Дэбельбаф, напоминая о том, что вера и власть в Империи всегда шли рука об руку. Формально высший жрец считался независимой фигурой, избранной самим Хоресом. Фактически Силакви говорил голосом бога. И об этом не стоило забывать. — Сегодня его очень не хватало. Быть может, пока отсутствует император, он мог бы…

Ольтея едва не взвизгнула от радости, наблюдая за столь потрясающей актёрской игрой. Мариус не просто говорил — он жил своей ролью!

— Дэсарандес оставил править меня, Дэбельбаф, — раздражённо бросила ему Милена. — А не высшего жреца, герцога Севера или совет.

— Конечно, — министр униженно опустил голову. — Безусловно, вы правы. Простите мне мою дерзость.

— Думаю, всё это лишь недоразумение, — словно птичка, прощебетала Ольтея, едва уловимо сжимая руку любовницы, — вот только в связи со всем происходящим, многие действия Киана вызывают вопросы. Быть может стоило бы вызвать его в столицу и поговорить? Решить вопрос раз и навсегда?

— Оли, — устало произнесла Милена, — у меня нет времени на эту чушь. Силакви — один из самых преданных Империи людей. Нам стоит переключить внимание на куда более серьёзную цель — Челефи, который может ударить чуть ли не по любой точке Малой Гаодии. Каждый прибрежный город под угрозой, включая столицу!

Женщина знала, что Мирадель врёт. Это было слышно по её голосу. А значит, сегодня был поставлен очередной кирпичик в стену отчуждения, которая должна образоваться между двумя столпами власти: светской и духовной.

Раскол. Вот что им было необходимо. Чтобы построить что-то новое, нужно было как следует истончить старое. В Империи же имелось слишком много всего, что на взгляд Финнелона и самой Ольтеи необходимо искоренить. И когда страна окажется на грани, когда Дэсарандес примчится восстанавливать и исправлять, истратит все силы, ресурсы и влияние, позволяя Империи восстать из пепла… О, Ольтея не сомневалась, что у императора это получится! Он точно сумеет починить этот испорченный механизм. Но сколь многого ему будет это стоить?

Именно тогда, ослабший и потерявший бдительность, лишившийся всех союзников, оставшийся в одиночестве, он и найдёт свою смерть. А им достанется обновлённая Империя.

С этой мыслью Ольтея проходила весь день, порхая, как бабочка. Вечером же привычно заглянула в покои императрицы. Ожидая увидеть давно знакомую картину, женщина похолодела, заметив ледяной взгляд Милены. Императрица неспешно подошла к своей любовнице, а потом отвесила ей хлёсткую пощёчину.

Волна ярости и удушливого страха затопили Ольтею. Слишком много мыслей и чувств поразили её. Что если императрица всё знает? Что если она облажалась и убийство Хиделинды оказалось раскрыто?

— Ты знаешь, за что это? — зло спросила Милена.

И Ольтея поняла. Вокруг нет стражи, нет никого. Сама Мирадель не сион, так что не имеет никаких возможностей навредить ей. Следовательно, арестовывать её никто не станет. Тогда…

— Высший жрец, — тихо ответила она.

— Поднятая тобой сегодня тема — вопрос нашей династии, Оли, — кивнула императрица. — И я готова закрыть на это глаза лишь потому, что ты жена его сына.

— Я хочу сберечь тебя, Милена, — Ольтея шагнула вперёд. — Ты и Финн — вот единственные люди, которые волнуют меня. И уж никак не Силакви!

Через миг они слились, крепко обнимая друг друга. Слёзы и слова летели как потревоженные птицы.

«Люди бросают жребий, — думала Ольтея. — Рискуют временем, богатством, даже любимыми людьми, ради тех великих личностей, которые, по их мнению, должны были принести победу. После того как жертва принята, нужно только дать им повод поздравить самих себя».

— Прошу тебя, Оли, — шептала Милена. — Ты не должна говорить так о Киане. Особенно при посторонних.

— Но… — начала было она, но оказалась прервана.

— Распри и раздор! Никто не должен знать, как сильны они в наших рядах! — значительно громче произнесла императрица. — Подобное подчёркивает нашу слабость. Даёт врагам шанс вцепиться в неё и не отпускать.

Ольтея выразительно промолчала.

— Знаю, — Мирадель покачала головой. — Всё знаю! Я тоже не могу верить Киану также, как раньше. Я ведь общалась по его поводу с Дэбельбафом, сразу после того, как ты мне рассказала, что видела Силакви с представителями культа Аммы…

«Да! Да-а!» — мысленно завопила Ольтея.

— … и Мариус поведал мне тоже самое. Его шпионы не смогли пробраться в храм, но какое-то время следили за Кианом и его подозрительной активности. Потом, когда мы общались…

«Когда ты завалила жреца вопросами, полными подвохов и чуть ли не напрямую потребовала отчёта о его действиях!» — про себя захихикала женщина.

— … он был так уклончив! И знаешь, если Силакви и правда причастен к смерти Хиделинды, то весьма логично, что никаких следов так и не найдут!

«Почти в цель!» — пронеслась ещё одна мысль в голове Ольтеи.

— В попытке захватить власть весьма логично попытаться создать в стране кризис, используя чужие руки… — продолжала Милена.

«Ещё как логично!» — мысленно закивала женщина.

— … однако… Киан ведь высший жрец! Он разговаривает с Хоресом. По настоящему. Как Дэсарандес. Как может такой человек желать власти? Ещё большей власти, чем у него уже есть!

— Аппетит появляется во время еды, — Ольтея коснулась щеки своей любовницы. — И разве кто-то на его месте не затаил бы обиду? Киан — такой же как Дэсарандес, пророк, говорящий с богом, но почему-то император не доверяет ему, а ставит на место наместника страны «какую-то женщину», без малейшего опыта и способностей. Так продолжается вновь и вновь, но почему-то с каждым годом этой женщине становится всё труднее. Словно бы кто-то начинает активно ставить палки ей в колёса. Со временем и вовсе, в Кашмире вырастает предатель, готовящий армию именно в момент отсутствия императора. А ещё, в это же самое время, культисты Аммы начали поднимать голову, выбрав новую Святую мать, нацелившуюся на правящую семью, — женщина улыбнулась. — Забавное совпадение, не находишь? И ведь именно Силакви рассказал тебе о них, верно? Самый первый узнал о смене власти в культе и подал ситуацию под нужным для себя углом.

— Верно, — нахмурившись, подтвердила Мирадель, ведь сама рассказала ей об этом.

— Долгоиграющий план, который подходит к финалу, — пожала она плечами.

— Но ведь… рано или поздно Дэсарандес вернётся, — Милена посмотрела своей любовнице прямо в глаза.

«Теперь осторожно», — шепнул внутренний голос Ольтеи.

— И тогда решающее слово скажет Хорес, — притворно задумалась женщина, нежно проведя рукой по плечу императрицы. — Верховный повелитель всего. Что будет важнее для бога: покой на вверенной территории, под правлением мудрого ставленника, с которым он может напрямую поговорить в любой момент времени, или одна-единственная жизнь? Прости, любовь моя, но я не верю, что твой муж накажет Киана в должной степени. Можешь вновь ударить меня, но я неплохо успела узнать характер Дэсарандеса. Его истинная любовь — не ты, а завоевания.

Милена закусила губу, стараясь сдержать слёзы.

— Ну-ну, — Ольтея прижала её к своей груди. — Ты хотя бы писала ему?

— Я не спрашивала об этом напрямую, — Мирадель мотнула головой, — но уверена, что Дэс обо всём в курсе. Его проницательность зачастую пугает. Кажется, он знает всё и обо всём, — женщина грустно улыбнулась. — Тем не менее, император никогда не посвящал этому вопросу слишком много текста в своих письмах. Он почти не упоминал Киана. Словно…

— Словно уверен в нём, как в себе, — дополнила Ольтея. — Очевидно, что Силакви осознаёт ситуацию, а потому и не боится играть грязно.

— Я… я тоже считаю, что это может быть связано, — призналась Милена. — Но что если это испытание? Как в сказке о Эдсэле?

Эдсэль — мифический король, который притворился мёртвым, чтобы посмотреть, как поведёт себя его семья и проверить их честность. Каждый из многочисленных сыновей и дочерей давал ему слово, точно также поступила и его жена. Наказания «воскресшего» короля, которые он приготовил для клятвопреступников были суровы и по настоящему жестоки.

— Вряд ли испытание, — Ольтея почесала висок. — Слишком уж сейчас нездоровая обстановка для подобных проверок.

— Но я чувствую, связь есть! — воскликнула Милена.

«Ты взрастила её паранойю слишком сильно, — укоризненно произнёс внутренний голос. — Расхлёбывай».

— Может ты права, — притворно вздохнула Ольтея. — Я редко когда понимаю императора. Многие его действия кажутся не просто бессмысленными, а откровенно вредительскими.

— Ты снова про расширение, — сердце Мирадель сжалось. Ей очень хотелось рассказать своей любимице правду про гисилентилов, но в отличие от многого другого, здесь Дэсарандес был предельно строг и точен: никто не должен знать истину. Чем это грозит, Милена не знала, но сам император, очевидно опасался, что у гисилентилов могут найтись способы помешать Империи Пяти Солнц даже будучи запечатанными. — Подумай лучше вот о чём: император несомненно в курсе о росте вражды между нами, его женой и ближайшим сподвижником. Так почему же он ничего с этим не сделал?

Ольтея ощутила, как на миг у неё закололо в груди.

«Что если это и правда какая-то многоходовка Дэсарандеса? Сможет ли сын обыграть отца?»

Однако ответила высший сион как всегда естественно, ни на миг не сбившись и не продемонстрировав реальных чувств:

— Похоже он считает, что лучшим решением будет то, к которому вы придёте сами, — произнесла она.

— Вот именно, — задумчиво согласилась императрица. — Моё, ха-ха, невежество должно помочь всё наладить!

Несколько мгновений Милена блуждала взглядом по разным точкам внутри широкой спальни, а потом с внезапным возмущением и отвращением покачала головой.

— Как я ненавижу в нём эту черту! Будь проклят Дэсарандес и его чёртовы манипуляции! — женщина метнулась в сторону балкона и испуганная Ольтея бросилась следом. В её голове промелькнула мысль, что Мирадель сейчас выбросится, решив покончить с жизнью. Что делать в таком случае она решительно не знала. Ну, кроме как поймать свою любовницу, само собой.

Благо, Милена хотела лишь вдохнуть свежего ночного воздуха.

Ольтея напряжённо встала рядом. Она всё ещё готова была оттаскивать женщину от пропасти.

Неожиданно для себя, заговорщица осознала, что и впрямь излишне прикипела к императрице. То, что началось как одна из частей плана, переросло в нечто большее.

«Бред, — сказала она самой себе. — Я не такая».

«Ты именно такая, — хихикнул внутренний голос. — Сколько раз ты уже размышляла над тем, что её стоит оставить в живых? Именно её».

«Финнелон не пойдёт на это», — отмахнулась Ольтея.

«Да-а? — протянул её незримый внутренний собеседник. — А в чью сторону склоняется чаша твоих весов? К твёрдости или мягкости?»

Собственная двусмысленность с намёком на пошлость заставили Ольтею сжать зубы. Иной раз она ненавидела себя за то, что не может в должной степени контролировать собственный разум.

— Расслабься, — неправильно поняла её Милена. — Я в порядке. Просто… иногда такое находит.

— Тебе не обязательно ломать голову, гадая, предатель Киан или нет, — Ольтея подошла ближе. — Ты можешь просто спросить у него.

— Просто спросить, — фыркнула Мирадель. — Ты ведь помнишь, что было в прошлый раз.

— Ты можешь настоять, — улыбнулась женщина. — В крайнем случае, связка целитель-некромант никогда не давала осечки.

— Они не смогут увидеть столь глубоко и далеко, — нахмурилась императрица.

— Смогут, если взять лучших, — пальцы Ольтеи начали мягко и нежно массировать шею и плечи своей любовницы. — Но настоящий вопрос будет не в том, смогут ли они, а согласится ли сам Силакви.

— Он не сможет отказать, — Милена прикрыла глаза, отдаваясь умелым рукам. — Это проверка его преданности…

— Сможет, если захочет, — возразила Ольтея. — Во всяком случае — отказать именно тебе. Ведь принудить Киана попросту нечем: ни армией, ни интригами. Высший жрец сидит столь высоко и крепко, что лишь император может в должной мере управлять им. Однако, — она улыбнулась, — я думаю, что он сам поймёт твои резоны, ведь его отказ фактически будет означать признание. Пойдёт ли Силакви на прямое обострение, находясь под угрозой вторжения Челефи?

— Вряд ли, — согласилась Мирадель. — А мне и правда нужно знать ответ, чтобы снова начать доверять ему.

Зал совета оказался комнатой с низким потолком, каменные стены не были покрыты штукатуркой, а лишь выкрашены белой краской. В центре возвышался внушительный мраморный стол, возле которого и собрались все присутствующие.

Нас с Силаной встретили удивлёнными взглядами. И немудрено, ведь здесь находились весьма представительные люди.

Императора я узнал сразу. Его трудно было не заметить или не признать. Он выделялся на общем фоне, словно казался более реальным. Также я узнал и своего дальнего родственника — Сандакая Мираделя, герцога Юга. Мужику уже под сотню лет, а больше сорока и не дашь. Иной вид был у старшего (из живых на данный момент) сына Дэсарандеса — Аелиноса. Вот тот имел вполне себе пожилой вид, хоть создавал ощущение достаточно бодрого человека. Младший Финнелон выглядел точно также, как и при первой встрече. Он казался слишком молодым, но я знал, что причиной тому являлись умелые целители.

Остальных трёх мужчин, на момент своего прихода, я не знал, но позднее выяснил, что это были генералы Вирраг Иставальт и Рориан Винзор, а также бригадир армии — Поэлиас Блумфилд.

— Что же, кажется собрались все, — слабо улыбнулся Финнелон. — Думаю, никто не будет против, что архонт Монхарба, как фигура, в каком-то смысле равная всем нам, составит компанию в разработке плана дальнейшего наступления?

Это он так выполняет распоряжение императора? «Присматривает» за Силаной? Или просто затеял какую-то игру? — я почти сразу осознал, кого стоит благодарить за наше (формально только Плейфан) приглашение.

— Тащишь свою грелку в совет? — недовольно спросил Аелинос, на что его брат лишь шире улыбнулся.

— А я буду рад получить свежий взгляд на нашу ситуацию, — благосклонно произнёс Сандакай. — Никогда не знаешь, что может прийти в голову человеку, мало знакомому с военной доктриной.

— Займите своё место, — покосился на нас Блумфилд, кивнув на стол.

Лишь сейчас я осознал, что меня смущало в первые мгновения — отсутствие стульев.

Легонько толкнув Силану, которая после этого будто бы отмерла, я направился вперёд. Девушка двигалась следом.

Стулья явно убрали нарочно, — крутилась в голове мысль, особенно когда удалось заметить следы, оставшиеся от их ножек. И конечно же, подобное действие императора (а кого ещё⁈) создало некоторое незримое напряжение. Я видел, что как минимум Аелинос, принц Империи, бригадир Блумфилд и генерал Винзор ощущали себя не в своей тарелке. Даже за столь короткое время, что я присутствовал в помещении, они чуть ли не искрутились, не зная, какую позу принять и как лучше встать.

Второй генерал, Вирраг, явно решил для себя этот вопрос, а потому выпрямился и застыл, спрятав руки за спину. Лишь капли пота в свете самых обычных, совсем не артефакторных светильников, выдавали его нервозность.

Сандакай и Финнелон, кажется, сохраняли наибольшее спокойствие, хотя последний, как мне показалось, слишком часто косился на стену, возле которой стоял. Создавалось ощущение, что он предпочёл бы прислониться к ней, но не знал, как остальные воспримут такое поведение. И, что главное, как его воспримет император.

Дэсарандес единственный выглядел так, как будто бы находился на своём месте. Ему хватило короткого доброжелательного взгляда, чтобы осмотреть и взвесить нас, после чего взор Дарственного Отца устремился на карты, лежащие на мраморном столе. Подойдя ближе, я заметил, что на них имелось множество разных пометок, а также расставленых фигурок.

Вот вроде и полная тактическая выкладка, однако я не понимал в ней ровным счётом ничего! Ну не учили меня подобному. Карту прочитать ещё сумею, тут особых проблем не видел, но понять, что значит красная линия, серая звезда, зелёный круг и фигурка копейщика, стоящая на жёлтом квадрате, мне было не дано.

— Представься, юноша, — оказалось первым, что произнёс Дэсарандес, когда мы застыли возле стола.

Эти слова бросили меня в невольную дрожь, заставив сжать кулаки. Всё, что я прошёл, все испытания, которые пережил: убийства, смерти, голод… Всё это было брошено на стол и найдено лёгким.

Выстоять под взглядом императора оказалось очень трудно, хоть я и находился в полной уверенности, что он не давил. Однако, его фигура была овеяна такой славой, что ореол власти буквально вбивал любого человека в пыль.

Невольно откашлявшись пересохшим горлом, я вытянулся и посмотрел ему… нет, не в глаза, на это не хватало душевных сил. На брови. Так было проще.

— Я — Кирин Анс-Моргрим, — каждое слово выходило всё проще, будто бы я начал перебарывать его присутствие. — Колдун, подошедший с последним подкреплением, — храбрости набралось в должной мере, чтобы сместить взгляд чуточку ниже и заглянуть в карие глаза Мираделя. — Рад наконец-то встретиться с вами, ваше величество, — и поклонился так, как положено по этикету.

— Подкрепление, живым из которого добралось лишь два человека, — с долей задумчивости проговорил Дэсарандес. — И теперь один из них здесь, на моём совете. Похоже, нам суждено было встретиться. Что это, как не благоговение судьбы?

— Думаю, тяжёлая работа, упорство, труд и интеллект, ваше величество, — словив внезапный кураж, ответил я.

На мне скрестилось сразу несколько взглядов, отчего здравый смысл тихонько постучал в черепную коробку, сообщив о том, что я столь спешно рвался ответить, что забыл взять его с собой. И этот прохиндей был чертовски прав…

— Ошибка выжившего, — пробубнил Аелинос.

— В таком случае я рад, что ты здесь, — заглушил его император. — А теперь перейдём непосредственно к повестке дня. И первый вопрос: необходимая очистка дворца от хлама, который Броннусворд, кажется, принципиально предпочитал не выкидывать.

Слова Дэсарандеса вновь сумели меня поразить. Картина непогрешимого идеала обрела ещё бoльшую глубину. Он… человек. Император — не неведомое мне существо, не пришедший с неба ангел, он… такой же! Аха-ха-ха! И его точно также раздражает засилье хлама предыдущего, ныне мёртвого архонта!

Атмосфера официоза мгновенно была нарушена, отчего даже дышать, казалось, стало проще.

Предложение было принято смехом и мгновенно одобрено. Даже Силана немного расслабилась и улыбнулась, а то стояла, не зная, чем себя занять. И я её понимал. Что мы тут делаем — вопрос не просто хороший, он, мать его, краеугольный! Во всяком случае для меня.

Хех, честно сказать, когда Плейфан сообщила, что её пригласили на военный совет, я подумал, что на него созвали вообще всех: человек под пятьдесят в огромном зале, где все будут обсуждать самые разные вопросы, а лучшие идеи, одобренные большинством, станут доносить до верхушки, которая сядет в центре этого зала за большой стол…

Стол здесь был! Это единственное, что оказалось верным из всех моих предположений. Однако собрание было не просто ограничено по численности, тут осталось лишь табличку повесить: «Только для своих».

И всё же… мы здесь. Невольно и правда поверишь в превратности судьбы.

— Города Сауда и Олсмос объединили силы, — обсуждение плавно перешло на новую, более серьёзную тему. — Предварительная разведка сообщает, что в их совместной армии будет почти сорок тысяч человек. Конечно же они не успеют толком наладить коммуникацию, но даже сражайся по отдельности — ожидаемая битва окажется в два раза сложнее. Плюс они собирают всех магов, даже недоучек, и спешно подтягивают их по боёвке, — высказал генерал Винзор. — Даже слабый колдун, научившийся кидать банальный огненный шар, каждым своим ударом будет забирать по десятку-другому жизней.

— Мы немного обсудили эту тему до совета, — тут же поддержал его генерал Иставальт. — И оба пришли к выводу, что объединённая армия противника займёт оборонительную позицию возле города-крепости Фирнадан, — он ткнул пальцем в точку на карте, которая проходила между границей территории захваченного Мобаса и городом Сауда, разместившимся в центре своего куска земли.

Как я узнал уже после совета, Фирнадан изначально задумывался как банальное укрепление, однако его положение оказалось на удивление удачным: прямо между Саудом, Мобасом и Кииз-Даром. Поэтому постепенно крепость была перестроена, начав превращаться в торговый город.

— Единственное место, которое идеально перекрывает путь наступления, — кивнул Винзор, а потом потёр друг о друга вспотевшие руки. Причём явно не от жары вспотевшие! Здесь было достаточно прохладно. — Очень неудобная точка. Территория вокруг, несмотря на хорошие дороги, по которым регулярно ходят караваны, будто бы создана, чтобы осложнить нам жизнь.

— Крысы объединились, — хмыкнул Аелинос. — Думают, что так у них будет больше шансов?

— Люди никогда не учатся на чужих ошибках, — тень пробежала по лицу Сандакая. — Снова тысячи бессмысленных жертв…

— С нашей стороны проблема кроется в том, — произнёс Иставальт, — что подкреплений более не будет. Причину вы знаете, — обвёл он всех присутствующих коротким взглядом. Вот только генерал был не прав! Я не знал. И Плейфан явно тоже. — А срок жизни наших магов начал подходить к концу. По предварительным подсчётам, в течение трёх месяцев, их число сократится на сорок процентов по абсолютно естественным причинам — Стигматы Хореса.

Ну да, войска здесь уже давно. Логично, что два года жизни подходят к концу… Даже если Дэсарандес набрал самых свежих колдунов — что было невозможно, ибо один выпуск не мог дать ему достаточное число людей — то дорога и захват трёх вольных городов потратили изрядное количество отведённого им времени. Два года — это не много. Оставаться же без магической поддержки…

— Значит нужно поспешить, — прокомментировал Сандакай.

— Возможно стоит набрать магов из местных? — поступило предложение от Блумфилда.

— Слишком высок риск предательства, — поморщился Аелинос. — Хотя предложение следует рассмотреть, проведя проверку потенциальных претендентов.

— С крестьянами ведь получается, — Иставальт пожал плечами. — В их отдельной армии набралось уже более двадцати тысяч человек. И цифра будет лишь расти.

— А правда, что они запросили «честный поединок один на один»? — усмехнулся Финнелон. — Их солдат против нашего? Не сион, не инсурий и не маг?

— Что за глупость? — приподнял брови первый принц.

— Тем не менее, это так, — кивнул бригадир Блумфилд. — Это был один из вопросов для обсуждения и решения.

— Я не против, — улыбнулся Дэсарандес. — Правда и мы, и они прекрасно понимаем бессмысленность подобного действия. Разве что сугубо для поднятия боевого духа победившей стороны.

— Мы подготовим списки претендентов, — произнёс Иставальт.

— А что Магбур? — Финнелон взглянул на Винзора. — Гуннар не передумал сдаться нам?

— Мы не так давно общались с ним, — на этот вопрос, однако, снова ответил Дэсарандес. Император якобы случайно задел ладонью цепь с насаженной на неё головой Сигнора Йосмуса, отчего она забренчала, привлекая внимание. — Даже в переписке он проявлял крайнюю угодливость, а потому, — мужчина усмехнулся, — если это не высшая степень коварства, я бы рассчитывал встретить силы двух, а не трёх вольных городов.

— Возможно стоит приказать ему ударить союзникам в спину? — высказал Финнелон разумную, как по мне, идею.

— Человек начинает свой путь с первого шага, — глаза императора смеялись, хоть выражение лица не изменилось ни на грамм. — А потому, прежде чем предложить ему путь в тысячу километров, стоит позволить хотя бы выйти из дома.

— Отец прав, — Аелинос скрестил руки на груди. — Если объединятся силы трёх городов, то у Гуннара может возникнуть ложное чувство уверенности в победе над армией Империи. Подобное имеет шанс заставить его передумать и атаковать вместе с остальными. Зачем давать ему такую возможность? К тому же, не стоит надеяться на предателя в случае, когда победа и так у нас в кармане. Иначе кто-то непременно скажет, что мы выиграли лишь благодаря коварству и интригам!

— Какая разница, что они скажут, если мы сэкономим жизни простых солдат? — прищурился второй принц. — Решать, безусловно, не мне, но как советник, — насмешливый поклон, — я высказал своё мнение.

— Силана, — внезапно произнёс Сандакай, устремив свой прямой взгляд на девушку, которая аж вздрогнула от неожиданности. — Что ты можешь поведать нам про Фатурка и Хелфгота?

Кендал Фатурк — архонт Сауда и Лойнис Хелфгот — архонт Олсмоса. Я уже знал их имена и очень краткую сводку по предстоящей операции. Настолько краткую, что не имел представления даже о предполагаемом времени отбытия из Мобаса. Но судя по ранее сказанным словам о жизни колдунов, нам необходимо поспешить.

— Боюсь, я весьма мало общалась с ними и могу поведать лишь общеизвестные факты, — повинилась Плейфан.

Я заметил, как Аелинос закатил глаза, в то время как Финнелон лишь хмыкнул, глядя на брата.

Прекрасно! Отлично знакомое по моей семье поведение. Мирадели играют в собственные игры, пока мы выступаем сенетскими фигурками. Чьи кости покажут большее число? Кто станет победителем? Это не так уж важно, ведь в конце игры фигуры в любом случае отправятся в коробку…

— Что-то случилось, Ал? — младший принц, похоже, решил окончательно додавить своего старшего. — В какой уже раз замечаю, как твоё лицо искажается гримасой боли. Может, позвать целителя? Всё-таки в твоём возрасте стоит больше заботиться о здоровье.

В следующий миг Финнелон будто бы что-то вспомнил и посмотрел на меня.

— Хотя не стоит. Кирин, окажи милость… — и указал на Аелиноса.

— Не делай из меня посмешище, — зашипел пожилой принц. — Все вы прекрасно знаете моё отношение к ситуации. Нам следует быть не здесь, — он с силой ткнул пальцем в карту, указывая на вытянутую линию, обозначающую бывшее королевство Нанв. — А тут, — и теперь на очень знакомую мне точку столицы. Таскол. — Войска мятежников скоро возьмут в осаду наши города, а мы торчим здесь, в двух месяцах пути от Малой Гаодии!

Что? — невольно я ощутил, как мои веки широко распахнулись. — Как? Когда⁈ Кто посмел⁈

— Разве вы не понимаете очевидного? — подключился Дэсарандес, останавливая перепалку. Его тон был как у отчаявшегося отца, который раз за разом сталкивался с глупостью собственного чада. — Правда не видите этого?

Аелинос тут же бросил взгляд на Сандакая. Я знал, что герцог Юга был одним из ближайших советников императора, но непроницаемое лицо мужчины не показывало ничего.

— Челефи — мертвец, — Дэсарандес произнёс это как свершившийся факт. — Может, кто-то скажет почему?

Учитель — вот кем был император. Он стремился подтянуть своё окружение до собственного уровня. Невольно я и сам зашевелил мозгами, хотя уровень моих знаний о ситуации был максимально низок.

— Он должен был оставаться в Кашмире, — с долей неуверенности, но на ходу всё больше понимая суть, начал говорить генерал Иставальт. — На родине у него была поддержка населения, его считали героем. Кроме того, рядом находился беспокойный Сизиан и Шарские кряжи, полные диких бахианцев. Тот же Серпорт, в конце концов, также разместился сравнительно недалеко. Но Челефи не остался. Он захотел рискнуть, поверил в себя, и из колоний решил направиться в метрополию.

— Именно, — кивнул император, благосклонно улыбаясь. — Что он найдёт на Малой Гаодии? Каждый имперский житель почтёт за честь плюнуть ему в спину. И пусть вас не смущают волнения культистов Аммы. Как бы много их не было, но истинно верующих в нашего Господина Вечности, великого Хореса, гораздо больше. И нам, — подался Дэсарандес вперёд, — приход Челефи будет выгоднее всего.

Армия мятежника растает как снег по весне, — осознал я. — У него не хватит сил, чтобы закрепиться. Пусть даже Челефи сумеет каким-то чудом захватить город или два, постоянные волнения и поддержка оставшихся на родине войск, которые быстро начнут стягиваться в единый кулак, сумеют смести его. Без подкреплений, без помощи… у Челефи не останется выхода.

— Всё так, если… — улыбнулся Финнелон, — он не решит сразу ударить по Тасколу.

— И если у него не будет козыря в рукаве, — проворчал Аелинос.

— Его могут поддержать наши противники, — согласился с ними Иставальт.

— Челефи давно утверждал, что призван богами, дабы убить меня, — Дэсарандес величественно развёл руками. — Если он не позаботится даже о такой малости, как правильное планирование атаки и поиск союзников, то я разочаруюсь в нём.

Советники заулыбались. Император выглядел слишком спокойным и довольным, чтобы можно было заподозрить существование по настоящему больших проблем. К тому же… — я мысленно отрешился от совета и закрыл глаза, представив себя висящем в абсолютной тьме.

Что если бы мне, как независимому наблюдателю, незримому судье всего сущего, дали выбор, на кого сделать ставку: на лорда Челефи — мятежника, который плывёт к берегам моей родины, или на Империю Пяти Солнц?

Едва сдержав улыбку, я понял, что совершенно не беспокоюсь о границах своей страны. Да, укус Челефи, скорее всего, создаст ряд проблем, но разве это вызовет какую-либо реакцию, кроме упрочившейся поддержки Дэсарандеса?

— Куклы! — мысль, которая пронеслась в моей голове, вырвалась наружу быстрее, чем я смог бы её обдумать. — Прошу простить, — склонился я, заметив взгляды собравшихся. — Я… думал о нападении Челефи. Дело в том, что я присутствовал в Морбо на момент захвата города. Тогда Челефи активно применял так называемых «кукол». Это…

— Ультима его дочери, Йишил, — закончил за меня император. — Благодарю за поддержку, Кирин. Но имея лишь это преимущество, Челефи не следовало бы даже носа показывать за пределами Кашмира.

Я лишь молча прикрыл глаза. Очередной жест из разряда придворного этикета, на который меня натаскивали как родители, так и братья с сестрой. Ну и многочисленные учителя, чего уж… Лишь теперь, здесь, за почти весь последний год, я ощущал, что могу демонстрировать эти знаки и меня поймут. Это… словами не передать, какое облегчение! Ранее я будто бы был вынужден говорить, пропуская половину звуков. Делая свою речь заведомо беднее и скуднее.

Ах, как же много всего невербально демонстрируется нами во время беседы! А уж если все эти жесты и движения вбивались в подкорку мозга с самого детства, то отказ от них равен отрезанию языка. Оставалась лишь возможность бессвязно мычать.

В общем, я проникся, показал себя не совсем уж диким, заслужил пару пристальных и пару удивлённых взглядов, а также, в каком-то роде, умудрился запомниться императору. Не так уж и плохо.

К тому же, получил информацию. То, что куклы — это магия, я давно подозревал. Однако про то, что у Челефи есть дочь и она является волшебницей узнал впервые. Хех, сколько же всего мне ещё предстоит выяснить! Зато… теперь понятен риск и спешка кашмирского лорда. Он желает использовать этот козырь, чтобы максимально ослабить своих врагов до момента естественной смерти дочери.

Хм… теперь я хотя бы знаю причину. Это сделало Челефи более понятным и… предсказуемым. Не зря Дэсарандес относится к нему, как к таракану. Для бессмертного императора он и есть таракан.

Вскоре обсуждение вернулось в формат захвата города-крепости Фирнадан. Люди прикидывали варианты наступления, звучали вопросы: стоит ли дробить армию, следует ли начать захват области с деревень или сразу же организовать осаду, можем ли мы обойти город, оставив крепкий орешек позади, и прочее-прочее.

Я с Силаной смотрели на карту и перемещающиеся фигурки. Не знаю, как Плейфан, но я довольно быстро сумел разобраться в обозначении таинственных значков и определять факт принадлежности фигурок.

Конечно же детальный и точный план, учитывающий каждого солдата, здесь родиться не мог. Сейчас определяли общее направление, которое, как я понял, потом будет дорабатано уже каждым представителем совета отдельно. То есть, генерал напрягал бригадиров и полковников, обсуждая с ними СВОЮ часть операции. Они прикидывали, как лучше всего выполнить задачу, набрасывали собственные варианты, планы и идеи, долженствующие улучшить или упростить процесс, и так далее. Потом генерал, со всей этой информацией, вновь приходил на совет, где уже рассказывал конкретику, оперируя цифрами и точными фактами, точно также как и все остальные.

Таким образом общий план понемногу обрастал мясом. И сейчас, пока шла наладка коммуникаций и управления Мобасом, пока перестраивалось войско и пока добивались все остальные побочные задачи, имперская верхушка уже готовила варианты следующего удара.

Настоящий военный совет, Кирин! Самый настоящий!

Это заставляло внимательно прислушиваться к абсолютно чему угодно, даже вялым препирательствам сыновей императора.

Заключительной темой сегодняшнего сбора стала вспышка Мускульной Дымки — лихорадки, которая передавалась с укусами насекомых. Заразившиеся слабели, не в силах поднять ноги и руки. Глаза же будто наполнялись туманом. Речь путалась. Потом поднималась температура, которая держалась два-три дня. А там, ежели не оказано своевременное лечение, человек или выздоравливал, или нет.

Скверная вещь. Я даже покосился на Силану, которая испуганно шмыгнула носом.

— Не беспокойся, — мимолётом усмехнулся Дэсарандес, заметив выражение её лица. — У тебя обычная простуда. Под дождь вчера попала?

Конечно же он, даже не зная ничего, точно попал в цель! Впрочем, кто, если не тысячелетний император, мог бы понимать такие вещи?..

«Честь» остановить эпидемию свалилась на бригадира Блумфилда, которому поручили собрать магов-целителей (и обычных лекарей тоже) — лечить заразу. Плюсом артефакторов — ваять амулеты отпугивания насекомых.

— Я бы предложил использовать упрощённый стиль, с кисточкой и чернилами, — вновь осмелился я взять слово. — Создавать артефакт по всем правилам — долго. Это может занять от пары часов до целого дня. Если же рисовать краской, это будет хоть и недолговечно — фактически до первого дождя, зато быстро и просто. За пару дней можно обеспечить рунами целый лагерь, особенно если использовать подобия. Эм-м, — почесал я затылок, — это такие руны, они значит…

— Мы знаем, что это значит, — высокомерно фыркнул Аелинос. — Однако идея кажется годной. Я поддержу мальчика.

«Мальчик» очень рад.

Благо, хоть на меня всё это не свалили! Точнее, бригадир Блумфилд вякнул было на эту тему, но император сказал, что я, как протеже Финнелона — это когда это я успел им стать⁈ — обязан чётко следовать инструкциям и обеспечивать защиту, а также комфорт архонту Монхарба.

Возразить ему не посмел даже упомянутый Финнелон. Принц лишь покосился на меня долгим взглядом, расшифровать который я, увы, не имел никаких возможностей.

На этом собрание и завершилось. По дороге в свои комнаты, Силана, видимо, или совсем разболелась, или перенервничала, но попросту упала в обморок. Благо, что физически я не был совсем уж слабаком, а потому сумел подхватить девушку.

— Ух, — взвалив её на спину, осознал, что веса в Плейфан никак не меньше, чем в хорошем мешке с репой. А это, так-то, не мало. А ведь когда мы дурачились, то девчонка казалась лёгкой пушинкой! Что это? Поддавалась мне, наверняка! Да и не поднимал я её тогда над головой. А вот сейчас — вполне себе…

Дотащив её до спальни, быстро организовал слуг, приказав принести воды, куриного бульона, горячего чая, алхимических препаратов (вряд ли они есть, но а вдруг?), несколько тряпок и иной мелочи. Буду лечить. Всё-таки не зря меня посчитали весьма перспективным целителем!

— Выглядит качественно, — ощупал я шатёр. — Сумели отыскать подходящий вариант?

— Напрягли магов-производственников, — усмехнулась Анселма. — Вот они и собрали его из нескольких других, маленьких.

Слуги проворно начали разворачивать шатёр, а я ещё раз подивился тому, как быстро — особенно при желании! — можно найти себе чуть ли не рабов. Особенно если пообещать им защиту и хотя бы минимальную оплату труда. А с последним в захваченном городе обстояло не шибко хорошо. Работы было много, но денег за неё платили столь прижимисто, что многие предпочитали работать за еду — так получалось выгоднее. Потому что миска овощного супа без мяса сейчас стоила столько же, сколько раньше отметить праздник в хорошем кабаке.

Но город сам выбрал свой путь, пожелав до последнего сопротивляться Империи и её армии. Сейчас он просто пожинал плоды этих решений. И мобассцы будут пожинать их ещё долго.

Как я слышал, ныне войска активно принуждали к подчинению окрестности, до которых ранее не успели дойти. Разведка делала робкие попытки прощупать оборону Сауда и, пока что, им давали такую возможность. Но помня многочисленные засады Броннусворда, разведчики действовали крайне осторожно, зато во всю использовали магов. Особенно тех, у кого начали появляться Стигматы Хореса. Последних и вовсе открыто направляли на самоубийственные задания в сторону противника. И многие волшебники радостно соглашались, собираясь забрать столько врагов, сколько сумеют до самой своей смерти.

Благо, что мне до этого… Сколько? Проклятье, конкретную дату не назову. Примерно год и полтора месяца. Хах, я знаю этот срок, просто календаря под рукой нет!

Прошло два дня с момента собрания и начала болезни Силаны. Я подлечил её, но оказалось, что заразу исцеляют несколько по другому, чем обычную рану. В общем, через некоторое время девушка снова стала пускать пузыри из носа, так что положил её в постель, а сам побежал к лекарям, поведавшим о том, что больной организм нужно полноценно чистить, иначе даже крупицы заразы хватит, дабы вернуться вновь.

В обмен на нужные для лечения знания, а также, чтобы «закрепить их», поработал четыре часа, исцеляя Мускульную Дымку. Солдат с ней поступало не просто много, а прямо-таки до хера и больше! Тысячи, если не десятки тысяч. Не даром на совете подняли этот вопрос как один из основных.

Благо, что науку лечения болезней я и правда понял крепко. Не всех, само собой, ибо способы разнятся, но, скажем так, один из основных вариантов. Вечером сниму простуду Силаны, хватит ей пластом лежать.

Ныне же, по пути ко дворцу, решил заглянуть к своим родичам. Всё-таки я и правда обещал им помочь. Плюс надеялся и сам сыскать кое-что для себя полезное.

Поболтав с Анселмой, навестил и отца. Тэдрех был на месте, что поначалу удивило меня, но оказалось, отец всё ещё продолжал свою затянувшуюся шутку. На собрания и прочие дела ходил Лиам.

— Библиотека местной школы и гильдий? — он приподнял бровь, а потом замолчал, мысленно что-то подсчитывая. Срок моей жизни?

— С учётом потери моих книг… — сдержать вздох стоило некоторых усилий. А ещё нужно было поддерживать привычный тон! — Нужна замена. Магия, как и любое другое мастерство, требует постоянного оттачивания. Если дать в этом слабину, то есть риск быстро деградировать.

— Рад, что ты понимаешь важность и ответственность, — усмехнулся Тэдрех. — Но что бы ты делал, если бы меня не оказалось рядом?

— Тебя и сестры, отец? — тонко улыбнулся я, на что он рассмеялся. — Скорее всего обратился бы к Силане и… хотя постой, тогда я не был бы с ней, — продолжил я развивать тему, — а значит, находился среди остальных магов и, вероятнее всего, или погиб на стенах, или выжил, оставшись при своём.

— Лагерь был уничтожен почти полностью, — нахмурился Тэдрех.

— Но сумка у меня зачарована, — возразил я. — И в бой я бы её не взял. Следовательно, она осталась бы в лагере и, вероятнее всего уцелела. Впрочем, — поднял руку, — не будем уходить в софистику. Конечно же я бы направился договариваться с представителями школы и гильдии. Что ещё мне было поделать? Предложил бы денег, может артефакты или какую-то услугу. Не думаю, что они стали бы сопротивляться, ведь наверняка можно было бы получить доступ к их знанию через наших военных офицеров, которые просто приказали бы. А я пришёл договариваться. Разницу почуял бы кто угодно.

— Это разные вещи, — кивнул он. — Что же, мне по нраву, что ты продолжаешь держать свой ум отточенным.

Я наклонил голову, показав, что всё ещё жду ответа. Ах, настоящая беседа с понимающим человеком! Как же я соскучился по этикету, позволяющему вести диалог со всеми тонкостями и едва уловимыми намёками!

В общем, договориться получилось, а потому сегодня я, в должной мере прикинув, как заниматься шатром, наметил планы и варианты, да направился к интендантам. Перекупить у них набор артефактора для нанесения рун оказалось на диво простым делом. Признаться, думал придётся спорить за каждый медяк, но уставший мужчина, светя красными глазами, сходу назвал более чем адекватный ценник.

Отец обещал помочь в получении доступа к книгам и я не сомневался, что подобное не будет стоить ему ровным счётом ничего. Эх… сейчас, вспоминая, как легко жилось, имея титул и деньги, я жалею о том, каким был глупцом. Сколь же бездарно я тратил свою жизнь!

Сжав зубы, заставил себя перестать думать о подобном. Не время и не место! Порефлексировать можно будет потом. Когда я буду находиться на пороге смерти, получив Стигматы Хореса, например. Пока же, чтобы продолжать жить, надо прикладывать усилия. Я не хочу просто плыть по течению!

Однако лучше всего будет запоминать нужную мне информацию. Запоминать… как⁈ Я физически не смогу это сделать. Есть вариации узкопрофильных рун, которые попросту не нужны в повседневной жизни. И вспоминать о них я буду раз в год, если не реже. Поэтому, когда настанет такой момент… если не будет записей, то я ничего не сумею сделать.

— Но настанет ли этот момент? — почесал я затылок. — Будем откровенны, Кирин, вряд ли тебе пригодятся руны инерции для взбивания сливок и масла.

Размышляя обо всём и ни о чём, я вернулся во дворец и заглянул к Силане. Сегодня, получив сведения о правильном магическом искоренении заразы (вот их точно не помешало бы записать!), настала пора окончательно вылечить мою «госпожу».

— Привет, жива ещё? — с насмешливой улыбкой заглянул я к ней в опочивальню, получив гневный взгляд из-под одеяла. — А где эта… — щёлкнул я пальцем, — ну-у…

— Налия ушла ещё с час назад, — пробурчала Плейфан, когда я присел рядом, ощупав её горячий лоб. — Мне кажется, она боится, что тоже заразится.

— Её задача — ухаживать за тобой, — прищурился я. — И всем плевать, заразиться она или нет.

— Правда? — Силана еле заметно ухмыльнулась. — Скажи ещё что-нибудь своим злобным тоном. Мне это нравится.

Я рассмеялся.

— Ладно, я всё равно не за этим пришёл, — чуть подался вперёд, — сегодня я ходил к лекарям и меня научили исцелять болезни. Тут нет чего-то сложного…

Следующие полчаса я водил руками по телу девушки. Приятная процедура, хоть Силана и не снимала нижнего белья. По моему же собственному настоянию! Вот только… это не особо помогало. Она была горячей… физически горячей! А моё лечение облегчало её страдания, пока полностью не исцелило.

Ух, под конец мой стояк стал настолько силён, что начал доставлять неудобства. Благо, смущённая архонт старалась смотреть мимо — на потолок.

— Меня раньше никто не лечил, — призналась она. — Имею в виду разную заразу. Хотя мелкие раны тоже.

— Ты же знатная, как так получилось? — удивился я, радуясь возможности переключить тему и хоть так отвлечься от её гладкой кожи и женских прелестей, что находилось прямо перед глазами.

Это было одно из самых трудных — суметь вызвать нужные эмоции, не переключаясь на похоть. А как тут не переключиться⁈

Её попытки как-то прикрыться делали лишь хуже. Силана словно бы нарочно — хотя это не так — распаляла фантазию, заставляла гадать, что же там такое… вожделеть скрытое.

— Отец считал, что так будет лучше для иммунитета, — пояснила девушка. — Кто-то из учёных рассказал ему: организм учится бороться с болезнью, как народ против единого врага. Когда люди знают, что за рекой проживает противник, то они готовятся: куют мечи и доспехи, обучают солдат. Если же они живут в изоляции, не видя ни одного врага вокруг, то расслабляются. Мечи и ружья откладываются в сторону, инсурии медленно ржавеют под дождём и солнцем. И тогда даже слабый противник может нанести непоправимый ущерб.

— Интересная теория, — согласился я. — Но меня вот лечили и всё нормально, — улыбнулся.

— Может, дело в искусственной стимуляции? — задумалась она. — Алхимия и прочее?

— У тебя будет возможность спросить об этом моего отца, — развёл я руками. — Когда-нибудь. Уверен, то приглашение было не последним.

— Наверное, — Силана пожала плечами и потянулась, словно кошка. Полоски ткани на груди и бёдрах натянулись, а я стал свидетелем того, как полностью здоровая девушка довольно и чуточку смущённо улыбнулась. — Мне лучше!

— Ещё бы! — важно упёр я руки в бока.

— Мне понравилось твоё лечение, — улыбка Плейфан стала шире. — У тебя ладони… ну-у… — и отвернулась, — тёплые, сухие и мягкие. Приятно.

Откашлявшись, я осознал, что скорее всего моё лицо такое же красное, как у Силаны. Проклятье, я ведь уже не в первый раз с ней общаюсь! Да и девушки у меня раньше были, чего же смущаюсь так⁈

— Расскажи, как ты жил у себя? — едва разобрал я её тихий голос. — Какие у тебя были отношения с семьёй до того, как… ну-у… пробудил магию?

— Чего это ты вдруг? — удивился я.

— Я… — она замялась, — слышала, что в Империи родители отказываются от детей, если они становятся колдунами, но у тебя всё иначе. Я ведь общалась с твоим отцом, братом и сестрой. О тебе отзываются без какого-либо негатива.

Криво усмехнувшись, я невольно погрузился в воспоминания. Да-а… семья меня поддержала. Хоть я того и не заслужил.

Мотнув головой, я поднялся на ноги и прошёл в конец комнаты, встав возле плотно закрытого окна, которое сейчас приоткрыл, запуская прохладный свежий воздух.

— Я сам, честно сказать, был удивлён, — медленно произнёс я. Слова шли с трудом, будто потяжелели. — Наверное я изменился и они увидели это. То есть… — почесав подбородок, я оглянулся на девушку, сидевшую на кровати, — я был засранцем, хоть и умным, это признавали все. И наверное прошлый я отказался бы от себя.

— А нынешний? — уточнила она, во все глаза изучая меня.

Пожав плечами, я подошёл ближе и сел на её кровать, повернувшись к Силане спиной. Так было проще. И говорить, и сдерживать свои порывы. Перед моими глазами осталась лишь её нога…

Сглотнув, я прикрыл глаза, стараясь забыть изгиб ступни и аккуратные пальчики. Это же так естественно, Хорес! Обычная нога! Обычная! Почему же так тянет?..

Сосредоточившись на вопросе, погрузился в собственную память.

— Нынешний? — переспросил я, скорее чтобы потянуть время. — Говорю же, сильно изменился. Магическая школа, а потом долгое путешествие, в котором погибло всё подкрепление, кроме меня и ещё одного парня, оставило свой след. Я не просто ощущаю это, но даже вижу со стороны.

— Как это было? — Силана подалась вперёд. — Имею в виду не путешествие, а…

— Изменения? — подсказал я ей. — Как начался мой путь? — открыв глаза я посмотрел на неё, заметив искренний интерес. А ещё то, что она была слишком близко.

— Чтобы понять, как ты изменился, я хотела бы знать, каким ты был раньше, — улыбнулась девушка. — Как жил в поместье? Как проводил время в Тасколе?

— Уверен, эта жизнь не слишком отличалась от твоей, — хмыкнул я, а потом положил ладонь на её бедро. На миг сосредоточившись, выпустил толику целебной магии, вызывая щекотку.

— Аха-ха-ха! — дёрнулась Плейфан. — Что ты делаешь?

Она оттолкнула меня ногой, которой я завладел и уже не отпускал. Однако, найдя в этом отдушину, чуточку успокоился и вновь развернулся боком, посмотрев на стену.

— Если начать рассказывать про имперскую столицу, то нам не хватит и года, — спокойно и мягко улыбнулся я.

Ладони цепко удерживали доставшийся «трофей», оглаживая нежную кожу. На какое-то время я нашёл в этом альтернативу излишне близкого контакта. Лучше дать телу возможность выплеснуть избыток своей энергии хотя бы на какую-то часть объекта вожделения, чем на самом деле дождаться момента, пока самоконтроль окончательно не рухнет.

— Наверное… — Силана двинула второй ногой, зажимая меня между ними, после чего подтянулась и положила голову мне на плечо. — Ты был помолвлен?

— Я… да, был, — припомнил я Миреллу.

— Ты любил её? — спросила она. Горячее дыхание обожгло моё ухо. Колено захваченной «в плен» ножки поднялось, уткнувшись мне в подбородок. Я упёрся в него лицом, вдыхая запах кожи молодой девушки. Едва уловимый терпкий аромат. Нотка мускуса и чего-то древесного. Ко всему этому примешивался лёгкий запах пота. Почти неуловим…

— Мы редко виделись, — ответил я. — И… она умерла.

— Прости, — повинилась Плейфан.

Мои пальцы прошли по её бедру, доходя до полос ткани, скрывающих пах. Дошли и остановились.

— Не извиняйся. В тот момент я сам… не испытывал особых эмоций, — вспомнил я тот момент своей жизни. — Мы с Миреллой плохо знали друг друга и мало общались. Наверное она… была удобна, только и всего.

— Ты рисуешь из себя какого-то монстра, — ладони Силаны опустились на мои плечи, а потом добрались до шеи, аккуратно массируя её.

— Избалованного аристократа, — не слишком весело заявил я, нахмурив брови. — Разве тебе не попадались такие?

— Чаще, чем ты думаешь, — призналась Плейфан.

— Ха-ха, значит понимаешь, — смех прозвучал вымученно, но я и правда считал, что вёл себя как распоследний идиот. И почему никто не взялся как следует обучить меня, показав истинный мир⁈ — Кста-а-ати, а у тебя был жених?

Сдвинув голову, я почти столкнулся с ней лицом. Силана находилась столь близко, что я мог пересчитать все её ресницы.

— Отец не давал согласия никому, — она прошептала мне это прямо в губы.

— Понимаю, — остатки самоконтроля держались скорее не на силе воли, а на каком-то божественном чуде. — Свою дочь я тоже никому бы не отдал.

— Вы бы нашли общий язык! — фыркнула девушка.

— Наверное… Чёрт, это так странно. Мы словно обсуждаем бывших, — подсознание — единственное, что работало у меня в данный момент. И оно усиленно кричало: «Говори! Потому что если говоришь, то не сможешь запечатлеть поцелуй на этих губах!»

— У меня никогда никого не было, — мотнула она головой. — Даже формального жениха.

— Скажи ещё, ни в кого не влюблялась, — рука дёрнулась вперёд, но я сумел остановить её, отчего ухватил Силану за талию. Ещё хуже…

— Это… другое, — она отвела взгляд, а я лишь сейчас заметил покрасневшие щёки.

— Что тут другого? — вторая рука тоже пошла в атаку, опустившись на её бедро. Горячая кожа отбивала последние остатки сопротивления.

— Он был старше и… женат. И вообще… — Плейфан изменила положение тела, отчего на мгновение я оказался «не у дел».

Свобода! В голове будто бы прояснилось. На короткое мгновение, я знал это. А значит, нужно постараться воспользоваться этим на полную.

Я отклонился назад, пряча руки едва ли не за спину. И вообще — надо встать, чтобы не чувствовать её запах, от которого уже весь изошёл метафорическими слюнями.

— Стесняешься рассказывать? — я поднялся на ноги, встав полубоком, чтобы не демонстрировать оттопыривающиеся штаны.

— Сам стесняешься! — по-детски среагировала Силана. — Ничего про свою невесту не рассказал!

Пожав плечами, сделал ещё один шаг назад. Самоконтроль, Кирин! Ты почти сорвался!

— На поместье Миреллы напали ренегаты, — произнёс я. — Не то, что хотелось бы обсуждать.

— Ой, прости… Ты же говорил, что она умерла. Я… просто невнимательная дура, — Плейфан уткнулась лицом в колени.

— Успокойся, Силана. Я не в обиде, — ободряюще улыбнулся я. — Ты умная девушка. Уверен, твоему будущему жениху, каким бы он ни был, очень повезёт.

— «Каким бы ни был»… Меня продадут, ты в курсе? — скривилась она.

На миг я застыл, пытаясь придумать ответ. Сказать «да»? Пф-ф…

— Мне жаль, — искренне ответил я.

— Кирин… я красивая? — она поменяла позу не вставая с кровати — приподнялась на коленях. Лицо Силаны отображало максимальную серьёзность, лишь краснота выбивалась из колеи.

Сглотнув, я внимательно её осмотрел. Хорес…

Передо мной находилась почти обнажённая великолепная девушка, которая уже несколько раз снилась мне. И сны эти были весьма развратны.

— Красивая, — признал я.

— У тебя сильные руки. Мне рассказали, что ты нёс меня до комнаты, — заявила она.

— Ты лёгкая, как пёрышко, — польстил я ей.

— Тогда я была без сознания. Не честно, что я ничего не помню. Подними меня снова, — подалась она ближе.

— Зачем? — удивился я.

— Хочу ощутить это, — Плейфан наклонила голову.

— Но… — покрутил я рукой, пытаясь подобрать ответ.

— Может, мне никогда более не удастся испытать это чувство! — воскликнула она.

— Уверен, твой… — начал говорить я, но оказался прерван.

— Думаешь, муж будет носить меня на руках? — скептично фыркнула Силана.

Дрогнув, я сделал шаг в её сторону. Девушка едва ли не нырнула мне на руки. Ловушка… я попался.

Нежные пальцы завладели моим подбородком и потянули на себя.

Поцелуй. Не такой, как был в момент моего «воскрешения». Долгий. Страстный.

Когда я ощутил её язык, то последняя преграда была сметена. Полоски ткани, прикрывающие грудь и бёдра Силаны, были отброшены в сторону. Её пах был мокрым от влаги.

Моя одежда полетела на пол. Судорожные, механические движения едва поспевали за мыслями. Я смотрел и видел лишь её. Девушку, которая поселилась в моих снах.

А ведь если бы сохранил хоть толику рассудка!.. Долю здравого смысла! Может, это позволило бы мне заметить, что уже некоторое время у нас был невольный свидетель.

— А как, — спросил Инбер, — в твоей стране зовутся женщины, любящие глупцов?

— Жёнами, — помедлила Силка всего на миг.

Сага о тёмном принце.

Великий полководец прошлого, Берриан Сулнис, не просто умудрился дожить до старости, но ещё и написать собственные мемуары. Достаточно известное чтиво в кругах высшей знати, которое, в том числе, попадало в руки и мне. На ум приходят ставшие знаменитыми строки о необходимости держать в безжалостном кулаке ослабленный поводок.

Чтобы принимать власть своего командира, люди всегда должны чувствовать его готовность и способность принудить их — твёрдую руку, грозящую в любой момент, в случае нужды, придушить каждого из них. Любой солдат должен осознавать, что за нарушение дисциплины или приказа он может быть выруган, высечен или даже казнён.

И бойцы признавали за командующим такое право до тех пор, пока к этому имелось основание. Дисциплинированная армия была армией победителей, и посему наказание, которому подвергались нарушители, оставалось предпочтительнее массовой гибели на поле боя. Но если оснований для наказания не было, либо его мера не соответствовала тяжести проступка… Ну или, скажем, те преступления, за которыми последовала кара, рассматривались большинством как взятие законных трофеев — должного возмещения за тяжкие труды и принесённые жертвы, — то горе генералу, посмевшему чересчур сильно натянуть поводок. Великие полководцы, по мнению Берриана Сулниса, обязаны быть столь же великими прорицателями и ораторами, как и тактиками, а среди черт и способностей, необходимых, чтобы блистать на поле боя, нет ни одной другой, настолько же важной, как умение считывать настроение своих солдат, способность заглянуть в недра бесформенного бурления войска и увидеть миг, когда поводок необходимо натянуть, когда ослабить, а когда и вовсе отпустить.

В конце концов, истина заключалась в том, что армии шли туда, куда сами того желали. Предугадывая это направление, полководец лишь имел возможность командовать тем, что и так уже решено, мог выдать неизбежность за одолжение и тем самым превратить мятеж в преклонение перед собой. Великий полководец всегда принимал действия войска, как свои собственные.

Какими бы ужасными или преступными они ни были.

Такие мысли крутились у меня в голове, пока я, под любопытными взглядами других штрафников, пытался привести своего сослуживца в порядок, попутно бранясь вполголоса на тех, кто вообще довёл ситуацию до критического состояния.

— Держись ты, — сквозь зубы прошипел я, обращаясь к собрату-волшебнику, водя по груди парня руками. Он, красный, как рак, задыхался и тяжело кашлял. Часть мокроты, смешанной с чем-то зелёным, а периодически и красным, попадала мне на фирменный камзол с пометками штрафника. Такой же, какой был у всех ребят поблизости. — Твою же мать, Борх, ты не облегчаешь мне работу!

— Тихо, версы вонючие! — гневно выкрикнул сержант Нэшсен. — Император выступает!

Я часто слышал, что усердие, якобы, проявляется в делах, но никак не в словах человека. Только это не так. Невозможно отделить слова от дел, как минимум потому, что есть слова, имеющие последствия столь же серьёзные, как зачатие или убийство.

Словами человек проявляет свою суть и в большинстве своём она не отличается от дел. Ругающий нищих и бродяг не побрезгует избить кого-то из них. А поднимающий руку на жену зачастую бранит её последними словами.

При этом знать о чём-то ещё — не значит понимать. Возьмём меня. Мой интеллект и образование позволяют осознавать подобное, но сталкиваться с таким напрямую?.. Впервые я столь явно видел, как под действиями обычных слов пляшут человеческие души, видел, как слово бьёт, будто молот, как повергает в прах старые основы и создаёт новые.

А ещё я чувствовал гнев. Бессильный гнев, который с трудом подавлял, совершая исцеление паренька, страдающего от Мускульной Дымки. Лечил, потому что знал — лишь он и его товарищи сумеют прикрыть меня. Более никто.

«Сам виноват», — мелькнула полная боли мысль и я не мог опровергнуть её. Лишь злобно сжать зубы и признать — всё так и есть. Или не так?.. Правда ли вина лежала лишь на мне? И была ли она вообще? Столько мыслей! Столько дум!

С момента моего «падения» прошёл месяц, за который изменилось очень и очень много. Сейчас мы уже стояли подле города-крепости Фирнадан, готовясь обрушиться на него. Разведка и блокада осуществились лишь частично, слишком уж большая территория находилась под контролем объединённых сил последних вольных городов. Чего уж, они оказались столь многочисленны, что решили поделить армии! Одна осталась внутри города, а вторая вышла наружу, прикрывая его и рассчитывая на точечные удары, не позволяя нашим войскам в должной мере окружить его.

Пусть у Дэсарандеса было намного больше солдат, но распределить их вокруг так, чтобы полноценно окружить Фирнадан, он не мог — малые силы не представляли угрозы для внешней армии противника, а большие, соединённые в дивизии, не имели возможности «закрыть» город-крепость в должной мере.

«Летучие отряды» представителей вольных городов, состоящие из кавалерии, сионов и магов, быстро перемещались по окрестностям, создавая сложности для полноценного развёртывания артиллерии. Приходилось вначале гнать вперёд силой завербованных голодных крестьян, вооружённых чуть ли не палками и камнями. Пусть они легко и быстро находили свою смерть, иной раз затаптывая едва ли не четверть собственного «войска», это играло роль щита для основных, регулярных частей.

По большей части крестьян вели опытные погонщики, которые направляли людей, обрушивая их массы на места предполагаемого нахождения противника. Пока мы сталкивались лишь с малыми их силами, которые действовали тактикой комариных укусов, пытаясь совершать диверсии или вылавливать отделившихся разведчиков.

Благо, что имперская армия имела куда больше опыта, а потому успех у противника оказался скромен, а потери изрядны. Впрочем… смотря что считать потерями. По новой тактике, вначале на врага направлялись крестьянские орды, отчего маги противника создавали настоящие горы трупов, однако тратили на это все свои лимиты. Дальше им оставалось лишь бежать или наблюдать, как профессиональная армия Империи, идущая следом, штурмовала наскоро сделанные заставы, редуты и укрепления.

Противник отступал, сдавая нам землю, леса, болота и всё, что у него было. Теперь мы упёрлись в первый, по настоящему значимый объект Сауды — Фирнадан. Город выступал как акулий плавник, долженствующий рассечь имперскую волну, вскоре обрушившуюся на него. И надо признать, разделение армии, когда я смотрел на него с другого угла, имело место быть. Мобильные отряды, оставшиеся за стенами, могли существенно помешать нам, к тому же вынуждали бы постоянно отвлекаться.

Да-а… командирам придётся постараться, чтобы в должной мере организовать наше наступление! И пусть войска Империи более чем в четыре раза превосходят армию противника, враг действует от обороны, лучше знает местность и, самое неприятное, имеет преимущество в магах.

У нас же… увы, волшебники — это ресурс, который достаточно сложно забрать у противника. И если с обычными солдатами этот трюк ещё работает (пусть и в виде крестьян), то вот с колдунами…

Как я узнал от офицеров, число магов, по сравнению с тем, что было на момент отправки армии в поход, сократилось до четверти. И пусть подобное не касалось сионов и инсуриев, однако тенденция всё равно удручала.

Но ведь мы так или иначе победим, верно?

Я хмыкнул. Победим… а узнаю ли я об этом? Про победу, имею в виду. С этим, так-то, могут возникнуть трудности!

Всё снова упиралось в «падение», как я его называл. Оно произошло ровно в момент, когда я не устоял и сунул свой прибор в одну девчонку…

Служанка, которая убиралась в коридоре дворца застукала меня с Силаной. На тот миг, поглощённые страстью и друг другом, мы не обратили на подобное никакого внимания. А она… о, служанка поступила достаточно умно — застав процесс совокупления, не стала как-то вмешиваться или давать о себе знать, а помчалась к вышестоящим и наткнулась на чиновника, который спешил по своим делам. Вскоре у нас появился ещё один свидетель. Тот, чьё слово уже будет иметь вес.

Ещё через час (благо, как раз успел закончить и теперь довольно отдыхал, лаская податливое мягкое тело, мысленно обдумывая перспективы свершённого шага), сверкая амулетами антимагии, к нам вломилась стража. Это была довольно безобразная сцена.

Более я не видел Силану нигде. Наверное потому, что в месте, куда меня в конечном итоге засунули, знатные не ходят?

Формальный дознаватель, к кому меня привели изначально, лишь хмыкнул, почитав детали дела, а потом покачал головой.

— Хер в штанах что ли сдержать не сумел? — спросил он и пожал плечами. — Молодость… Сам таким был, — и вздохнул. — По хорошему, за такое и наказывать не следует, но тут речь о правительнице целого города. Ты ведь из аристократии, сам понимаешь, какие силы тут завязаны.

Я понимал. И даже помнил о нескольких предупреждениях, которые мне ответственно делали. Дур-рак!

Убивать меня не стали — расточительно, а магов у нас, как я уже упоминал — всего ничего. Поэтому отправили в роту штрафников, куда направляли всех тех, кто в той или иной мере нарушил правила или закон, однако или деяние оказалось не столь чудовищным, или человек был слишком полезным…

Штрафная рота искупала свою вину на поле боя. Мы станем теми, кто примет удар врага своим телом. Первыми. Ну, после «перебежчиков», как начали называть крестьянскую армию по аналогу с настоящими предателями, которые добровольно присягнули на верность новой власти.

В любом случае, штрафники находились опасно близко к первой линии, да и на штурм мы отправимся чуть ли не в роли прикрытия более «благонадёжных» воинских частей. Выжившие после каждого крупного боя имели шанс на помилование — перевод в основную часть армии.

Впрочем, дело выживших штрафников рассматривалось индивидуально (людей, традиционно, выживало мало) и я почему-то считал, что в моём деле стоит пометка об обязательной смерти в грядущем столкновении. Потому что я слишком много где засветился и весьма много знал. И раз с такими вводными оказался на дне, то… прямой путь — в чертоги Хореса, ха-ха, где я уже как-то побывал!

Скорее всего новая смерть найдёт меня при штурме Фирнадана, возле которого мы сейчас собрались. Забавно… лишь недавно я находился на собрании Дэсарандеса и высшей знати, настоящем военном совете, где обсуждали политику всего региона, а сейчас…

У меня был целый месяц, чтобы обдумать случившееся. Поначалу я считал, что это месть. Потом понял, что скорее урок. Но не мой — кому важна двухлетняя жизнь мотылька-однодневки? Я — списанный материал. Это был урок для неё. Силаны. Последствия нашего секса легко можно было скрыть, а девушку подлечить магией, восстановив девственную плеву. Но… делать так не стали. Напротив, историю раздули и теперь об этом знали все — мне проговорился один из стражников. Сказал, что среди благородных это первая сплетня.

М-да… Финнелон. Точно его рука. Не сам же император заморочился с подобным?

У принца есть на Силану какой-то план. И он не спроста согласился на мою кандидатуру «слуги архонта Монхарба». Наверняка второй наследник трона предугадал, что рано или поздно мы переспим. И точно также знал, что с учётом нашего юного возраста, где-то проколемся, не сумев скрыть тайну. Итог — вот он. Я приговорён к отложенной казни, ибо состав штрафников менялся после каждого более-менее серьёзного столкновения чуть ли не поголовно. А Силана… не знаю. Наверное ревела несколько дней, а потом смирилась. Свыклась же она с тем, что убили её отца? И запретили поклоняться Триединству. Значит и с этим смирится.

Но всё же… что если я не умру? Опустим идею о чудесном воскрешении, предположим, что это была одноразовая акция. Тогда остаётся надеяться лишь на собственные навыки — не самые плохие, но будем реалистами, далеко не мастерского уровня.

Однако… надежда. Проклятое чувство, которое теплится в груди каждого из солдат этой грёбаной армии! Надежда…

Она не оставляла меня всё это время. Причём меня даже не пытали и не били. Лишь немного поколотили, чуть ли не для виду, когда брали в комнате Силаны. Позднее, уже после формального допроса, направили в штрафную роту и поместили в отдельные казармы, мало чем отличающиеся от тюрьмы. А я знаю, как выглядит тюрьма изнутри, у меня, ха-ха, опыт есть!

Это была практически настоящая тюремная камера, где кроме меня находилось ещё четверо человек. Все парни, все маги. Кто-то оскорбил вышестоящего, по чьей-то непредумышленной вине погиб другой солдат, кто-то, почти как я, умудрился завалить девчонку-волшебницу и попасться. Мы быстро нашли общий язык. Потому что кроме как болтать заняться там было нечем. Нам не давали тренироваться, не давали гулять, не давали даже нормальной еды. Мы в прямом смысле слова были узниками, кому предоставили лишь возможность искупить вину.

Оставалось лишь общаться друг с другом (но тихонько и негромко), делясь самыми разными историями, как собственных прегрешений, так и каких-то иных. Это скрашивало досуг.

Впрочем… не скажу что вообще ничем не занимался. Да, магию использовать было запрещено. И пусть нам не надевали подавляющие энергию кандалы, со Слезой внутри, но следили качественно. Нарушителей, в первый раз, жестоко наказывали и бросали обратно в камеру, также запрещая применять магию. Если шёл рецидив, то человека казнили. Так поступали именно с нами, версами, но я не знал, какие порядки были у других. Думаю не сильно лучше.

В общем, не желая скатиться ещё ниже, я решил не считать себя самым хитрым, а потому, спустя несколько дней привыкания и осознания случившегося (мне требовалось время, чтобы уложить всё в своей голове), подналёг на чисто физические тренировки, вспоминая уроки, показанные в Третьей магической, да понемногу их усложняя. Ну и ещё начал применять магию внутри своего тела. Ведь если это даже в теории будет нельзя заметить, то чем подобное плохо?

Жаль, что без вреда для себя, таким образом можно было применять лишь целительскую магию. Но и так хорошо. Хоть что-то!

Я тренировался, как умалишённый, потому что вымещал таким образом всё, что накопилось внутри души: собственные беспокойные мысли, гнев, злость и переживание за дурочку-Силану.

Магией облегчал страдания мышц, выводил молочную кислоту и поддерживал себя в тонусе. В нашей камере я был единственным, кто умел лечить самого себя. Тьфу, я был просто единственным из всех штрафников, кто умел нормально лечить! Максимумом остальных было залечить порез.

Меня даже как-то выдернули из комнаты, чтобы я вылечил стражника, которого пырнули ножом во время патруля. Лекари оказались завалены работой, пытаясь сдержать грёбаную Мускульную Дымку, а потому обычного рядового с ножевым даже не стали рассматривать, а просто указали на общую кучу раненых, сказав, ждать и надеяться, что кто-то успеет освободиться и заняться им. Офицер, ответственный за солдата, тогда даже хотел было положиться на обычную медицину, но подошедший медик сообщил, что без мага мужик долго не протянет. Вот и вытащили меня.

Хех, похоже в личном деле и правда есть соответствующая пометка о моих навыках! Жаль только, что на лечении всё и закончилось. Не было никаких благодарностей, поощрений или чего-то подобного. Меня точно также поместили обратно в клетку.

И это, пожалуй, нормально. Впрочем… показательно. Имею в виду, что целителей, артефакторов, алхимиков, магов-кузнецов и им подобных редко доводили до штрафной роты. Наказывали, конечно, но иначе. Слишком уж ценными были их умения, чтобы столь по-дурацки растрачивать. Однако… все мои навыки оказались не у дел. Стража, которая тут была, даже после того вылеченного солдата, отказывалась рассмотреть варианты бартера — когда я бы зачаровал им что-то, а взамен получил чуть лучшие условия жизни.

Нет. Строгое нет.

Или у них тут регулярные проверки, или очень уж всё серьёзно. Может и то, и другое. А может это именно за мной так пристально следят. Кто же его знает?..

Таким образом я и сидел, делая что могу и надеясь на лучшее. Родственники, уверен, тоже что-то пытались предпринять. Как минимум Анселма. Мы с сестрой восстановили наше общение почти до прежнего уровня. И… ни-че-го. Жаль. Что же… теперь я здесь.

— Лучше? — едва ли не шёпотом спросил я Борха. Парень перестал кашлять и создавать впечатление живого трупа. Чего уж, его даже к месту сбора тащила пара слуг! Буквально — чисто чтобы кинуть полуживое тело в сторону врага!

— Да… — столь же тихо ответил он. — Спасибо.

Борх был одним из тех, с кем я больше всего общался в пути. Не друг, не приятель… знакомый. И я искренне не хотел, чтобы он погиб столь глупо. От заразы, всего в десятке километров от Фирнадана!

Каждый живой человек на моей стороне на маленькую капельку повышал шансы на выживание. Если получится не умереть… Выходит, я старался не зря.

Я кивнул парню, а потом сосредоточил внимание на императоре. Дэсарандес… он погнал несчётное множество душ через всю территорию Империи. Эти люди, как и я, пережили множество бед, встреченных по пути. И если я столкнулся с потонувшим пароходом, битвой с мятежниками и проклятой пустыней, то они штурмовали города — один за другим. Работа, быть может, даже более рискованная, чем мои приключения. И теперь мы все стояли здесь. Готовились к следующему этапу пути — взятию Фирнадана.

Я коротко покосился на сержанта Нэшсена, который, как и почти все остальные, не мог отвести от Дэсарандеса даже взгляда. Люди смотрели на императора, как на божество: приоткрыв рты, выпучив глаза, изо всех сил сжимая оружие…

Вид этой толпы пугал, ободрял и даже в каком-то смысле будоражил нутро. Шанс… всегда есть шанс… Безусловно бой будет кровавым и ожесточённым, но если мы победим… Город-крепость откроет путь к остальным, вначале Сауде, потом Олсмосу. И раз основная масса войск противника собралась здесь, то дальше путь можно будет считать лёгкой прогулкой!

Главное выжить сейчас. Ха-а… и почему я, вместо того, чтобы продумывать варианты собственного спасения, надеюсь на то, что ещё раз воскресну в мире Хореса?

Хмыкнув, перевёл взгляд в сторону, куда в данный момент смотрели решительно все. На высокой платформе, подле императора, собрались лидеры армии — наиболее высокопоставленные представители Империи. Я различил среди них тех людей, с которыми присутствовал на собрании Дэсарандеса. Интересно, сумей я сдержаться и не трахни Силану, то имел бы шанс встать рядом? Хотя бы в теории?..

Каково это, находиться там? Смотреть на окружающих и видеть бусинки голов, которые с расстоянием обращались в песчинки? Знать, что по первому же слову десятки тысяч людей сделают всё, что только придёт в твою голову?

Власть… Даже будучи Моргримом, у меня никогда не было столь беспрекословной власти.

Повсюду раздавались то выкрики, то шепотки. Обсуждение не замолкало и на миг. Офицеры то наводили порядок, то присоединялись в неистовом поклонении. Герб Империи сиял, неотличимый от солнца. Жрецы Хореса громогласно зачитывали святые тексты. Люди осеняли себя священными знаками.

Зажмурив глаза, я едва мог отличить шум вокруг от хаоса боя. Скоро…

Дэсарандес вознёсся на небо и завис в воздухе, как он поступал всегда, во время своих выступлений. Точка была ясно видна даже с моего места. Казалось, я мог различить каждый волосок его каштановой бороды, блистающий в переливах солнечного света. Когда император заговорил, его голос чудесным образом осел на всю армию, словно снег, позволив каждому из нас услышать его чётко, будто находясь на расстоянии вытянутой руки.

— Когда забыт человек… — начал говорить он.

Я вновь взглянул на людское море, бушующее вокруг меня. Штрафная рота растворялась в массе войск, собравшихся на границе гигантского укреплённого лагеря. Здесь были все, кроме разведки, которая контролировала периметр вокруг и некоторых «перебежчиков», которые были направлены в сторону ближайшего леса, прочёсывать его ценой своих жизней. Не так давно мы начали натыкаться на закопанные мины, отчего погибло несколько аристократов. Теперь впереди всегда гнали истощённых крестьян. Вот и с лесом тоже самое. Даже если в нём не было ловушек и не прятался враг, подобная «прогулка» непременно приведёт к смертям среди плохо подготовленных гражданских.

Чего уж, я слышал, что даже скудный паёк, который им ранее давали, был полностью прекращён, чтобы более не тратить вообще никаких ресурсов. Полное самообеспечение. Случаи каннибализма, о которых ходили слухи, скорее всего уже стали реальностью. Хотя… может на то и был расчёт? Дэсарандес желал не только максимально унизить горожан захваченного Мобаса, которые посмели слишком сильно сопротивляться его карающей длани, но и озлобить этих, в сущности своей, самых обычных землепашцев. И вариант не кормить их кажется достаточно радикальным и… действующим.

Плевать. Даже если так. Какое преступление, какой проступок, может иметь хоть какое-то значение перед лицом своего врага? Какое нечестивое деяние? Право вершить зло всегда было величайшей наградой праведных.

И сейчас шли последние мгновения перед атакой. Хах… будет ли речь императора столь воодушевляющей, что я помчусь на смерть в первых рядах с его именем на устах, как наверняка сделает большая часть моих временных товарищей?

Посмотрим… я ничего не могу гарантировать после момента своего сюда попадания. Ничего… Даже такой малости, как сохранение собственного покоя.

— Когда кровоточат раны, когда мы оплакиваем утрату… — между тем, продолжал говорить Дарственный Отец.

Мысли раз за разом, как за весь прошедший месяц, устремлялись в прошлое. Проклятое самокопание! Не здесь и не сейчас!

Но я всё равно думал. Не о Силане (хоть и она, признаться, периодически проскальзывала в моём сознании), а о себе. О том, что иду в бой без артефактов, кроме нескольких рун, ножом вырезанных на коже груди, бёдер и плеч. Без поддержки и лишь с толпой «перебежчиков», то есть, пушечного мяса, которое помчится совсем-совсем впереди. Ну и трупов некромантов. Хорошая компания!

Сука… Почему не хотя бы в группе боевых магов?.. Но нет, у меня здесь обычные колдуны, которые хоть и владели азами стихий, не слишком то их отрабатывали.

Что я хочу, если штрафная рота — замена казни? Во время войны сгодится любая жизнь, даже преступника.

Хорошо ещё, что сумел наладить контакты со своими «сокамерниками», ведь у нас, в тесном мужском коллективе, всё равно царили свои правила и своя иерархия. Как же хорошо, что Третья магическая подготовила меня к подобному… Лидерство не брал — не было никакого желания, но и на шее своей ездить никому не позволил. Когда же начал беспрерывно тренироваться, так и вовсе заслужил толику признания и интереса. Ха-а… хоть смеяться не стали, что, дескать, магу физическая сила не нужна, и то хорошо. Так-то они правы, но… что мне было делать две недели ожидания в камере⁈ Потом, когда направились в поход до Фирнадана, хотя бы день был занят переходом, а ранее… Тьфу, просто бессмысленно сидел на месте!

— Когда человек боится, теряет разум в смятении… — рассказывала сияющая в небе фигура.

А как на моём месте повёл бы себя император? Тоже хитрил, заставив врагов поверить, что они победили, а потом нанёс решающий удар? Может и так. Я не знаю этого… Я вообще, как оказалось, мало что знаю, хоть и всегда гордился собственной грамотностью. Однако, это «домашняя» грамота. Теория. Что до реальных вещей и практики? Когда я сумею в должной мере набраться так называемой мудрости?

— Когда он становится меньше малого… только тогда способен он осмыслить гармонию Хореса! — Дэсарандес вскинул руки и тысячи человек вскинули их, как один.

Я взглянул на эти людские волны, которые взревели и закричали. Офицеры обнажили парадные клинки. Солдаты махали ружьями. В лучах утреннего солнца вздымались гербы и флаги. Колдуны, специально направленные на края импровизированной площади, создали салют.

Крохотные огоньки сверкали на каждой ещё способной блестеть детали оружия и амуниции воинов Империи. Но как и начался, крик толпы прекратился, осёкся и чудесным образом стих. Дэсарандес ещё не закончил.

— ДАРЫ ОБМАНЫВАЮТ! — обрушился на нас его голос, будто бы тысяча горнов заревела одновременно.

В ответ на эти слова воинство взорвалось криками.

Я заметил, что многие скалились в ожидании. Желании боя. И хоть до прямой схватки дойдёт не сразу, а может и вообще не сегодня, но рано или поздно они сумеют удовлетворить свою жажду. Прольётся кровь и, я уверен, Империя сомнёт и это препятствие, и все остальные. Военная машина нашей страны не ведала поражений и создавалась именно для подобных целей. Захватывать. Порабощать.

— Мы соединяемся с Хоресом, только когда страдаем! — провозгласил голос над нашими головами.

В каждом лице, окружающим меня, я будто бы видел отражение Дэсарандеса. Их глаза не отрывались от фигуры в небе и я размышлял над тем, что ещё месяц назад вёл бы себя точно также. Но… не веду.

Позы и лица остальных же показывали абсолютную преданность. Люди, стоящие рядом друг с другом, от шеренги к шеренге, от полка к полку — одинаковое рвение и желание отдать жизнь ради своей страны. Фанатичность, возведённая в степень.

— КОГДА! МЫ! ЖЕРТВУЕМ! — слова, словно грохочущий вал.

Всю свою жизнь я считал, что Империя ведёт войну ради того, чтобы в мире воцарился порядок. Справедливость. Праведность. Мы — лучшие, мы — единственные, кто живёт по правилам. Остальные заблуждаются, так значит нужно показать им истинный путь! Дать им возможность ощутить ласковое касание бога — Хореса, а также его пророка и императора.

Но теперь… кажется, в душе зародилась первая искра недоверия. Благочестие? Рвение? Порядок⁈ Нет… глядя на «перебежчиков», эти слова никак не рвутся на язык. А что говорить о моей ситуации? Финнелон подстроил мой арест и сделал из моей смерти очередной пример, который можно использовать в собственных интригах! Против брата ли, против отца или кого-то ещё — уже не важно.

И всё-таки… было поздно что-то менять.

— ВОТ НАША ЖЕРТВА — ГОРОД ЕРЕТИКОВ! ФИРНАДАН! — сверкали вскинутые руки, хрипели сорванные глотки. Жажда крови была физически ощутима.

Каждый, в унисон, повторял за летающей фигурой, чей голос гремел, будто гром.

— НАША МЕРА ИЗВЕСТНА БОГУ!

Армия, в которой я состоял, вопила в безумном ликовании.

Когда император закончил выступление, командиры начали формировать боевые порядки. Артиллерия, кавалерия, пехота, сапёры, маги, сионы, инсурии… Штрафники сгонялись вперёд, образуя свою собственную небольшую «тренировочную» армию. У нас были не только маги, но и все другие виды войск. Я бы сказал, где-то три-пять процентов от целой армии. Каких-то видов больше, каких-то меньше… это не имело значения.

— Готовность! — громкий крик Дерика Киппа — капитана, возглавлявшего штрафников, едва ли не оглушал. Нет, у него точно какой-то артефакт! — Выступаем по команде!

Общий план нам уже обрисовали. Разумеется и речи не шло о подробностях и тонких моментах, но часть я знал по совещанию, часть мне рассказали, а ещё часть домыслил, исходя из собственного опыта, прочитанных книг и пояснений наставников. Ведь как и любой нормальный парень, в детстве (да и в юности тоже), я весьма интересовался вопросом военного дела. Ах… эти наивные мечты о том, как в виде сиона-офицера направлял отряды опытных вышколенных солдат громить дикие толпы врагов. Да-а… а что сейчас? Дикие толпы как раз-таки были у нас. Имею в виду «перебежчиков».

— Кирин, смотри, — ткнул меня локтем Атон, один из ребят, с кем я успел наладить хоть какие-то отношения, пока безвылазно сидел в казарме. Атон был весельчаком, старавшимся не терять присутствие духа в любой, даже самой безвыходной ситуации. В штрафники он попал за то, что избил лейтенанта. Говорил, что это было за «непристойное предложение», но конкретики не сообщал. Я, впрочем, и не докапывался, а те, кто старался узнать подробности, либо в конце концов отставали, либо ввязывались в драку, ибо Атон упорно отмалчивался. Известно было лишь то, что даже чисто физическое нападение на старшего по званию привело парня на скамейку штрафников. — Белый флаг!

— Сдаются, что ли? — удивился Барри, типичный сельский увалень, у которого постоянно текло из носа. Я даже лечил его по пути, но помогло ровно на один день!

— Хорошо бы, — усмехнулся я. — Но сами то верите в это? Сауда и Олсмос потратили кучу времени, сил и денег, чтобы собрать у Фирнадана такое войско, а теперь внезапно решили сдаться?

— Вдруг они увидели наше войско вживую и осознали: шансов нет? — Атон хмыкнул, а потом широко улыбнулся. — Мало ли?

— Это дипломаты, — прищурилась Эльма. Девушка, обладающая весьма высоким даром к магии. Ранее входила в корпус разведки. По слухам — хороша в боёвке, барьерах и оборотничестве. Здесь оказалась из-за того, что упустила целый отряд противника, хотя артефакт указывал точно на них. Была заподозрена в предательстве, но допрос подобного не подтвердил. Сама Эльма назвала собственный поступок «здравым смыслом», так как подозревала среди людей врага минимум пару человек с антимагическими амулетами. Но… я понимал тех, кто решил отправить её на «медленную казнь». Прямое нарушение приказа из-за трусости или надменности — хороший показатель. Чего уж, она могла бы попытаться замедлить противника или хотя бы атаковать его издали, но девчонка просто спряталась, а потом отступила. — Похоже, хотят обсудить что-то перед началом атаки.

— Нет смысла, — пожал я плечами, — переговоры уже были. Император направлял в Сауду герцога Сандакая, но его отряд атаковали ещё на границе. Показатель.

— Ты же сказал «переговоры были»? — непонимающе нахмурился Брудес. — Но раз герцога атаковали, то их не было.

— Я имел в виду, что это и были переговоры, — негромко хохотнул я в ответ. — Раз атаковали, то не заинтересованы в них, вот и всё.

— А, понял, — кивнул он и изобразил, что так и должно быть.

Тупица… Чем-то напоминает Ресмона, но ростом не вышел.

И всё же, я задумался над ситуацией. Переговоры… что это? Отвлечение внимания? В такой момент? Вряд ли…

Отряд, который перемещался под белым флагом, состоял примерно из двух десятков человек. Даже если все они — вышколенные и натасканные на бой маги, обвешанные артефактами, или высшие сионы, наше войско растерзает их за несколько секунд. Выходит, и правда хотят что-то обсудить? Но что?..

— Бой! — раздался громкий выкрик Виррага Иставальта. Генерала всей армии, между прочим!

Я прищурился. Расстояние большое, но… поединок было видно.

Аха-ха-ха, да! Поединок! Тот самый, о котором упоминали во время совещания высших армейских лиц. Я уж думал, это оказалось просто слухом, ерундой, но выяснилось, что нет. Но больше всего меня удивил факт, что Дэсарандес всё-таки согласился его провести.

И теперь люди организовали площадку для боя между двумя обычными бойцами, не сионами и не магами, без артефактов или мушкетов. Только оружие ближнего боя.

Как?.. Как до этого дошло⁈

Это мне неведомо, увы. Именно «увы»! Я бы искренне желал стать свидетелем прошедшего разговора. Особенно с учётом того, что поединщик с нашей стороны оказался хорошо мне известен — Дризз Хродбер, собственной персоной.

Против него выступил довольно молодой, но весьма тренированный и уверенный в себе парень, лет двадцати.

И вот, поединок начался.

Дризз сразу же отступил, слегка присел, подняв щит почти до уровня глаз. Остриё его меча двинулось вперёд, когда он чуть разогнул руку. Юноша повернулся лицом к Хродберу, нож в его руке чуть покачивался, точно голова змеи. В ответ на какое-то невидимое изменение в позе Дризза он проворно отскочил влево, лезвие ножа неловко взметнулся вверх для защиты, однако мой бывший наблюдатель не ринулся вперёд. Между ними по-прежнему оставался десяток шагов.

— Ставлю на нашего, — произнёс я ни к кому не обращаясь.

— Издеваешься? — закатил глаза Салман. — Рискни кто-то поставить против, то не отделается простой штрафной ротой!

— Простой⁈ — возмутился Борх. — Я чуть не откинулся!

— А, так ты не ставишь лишь потому, что боишься наказания, — деланно серьёзно кивнул я Салману. — Значит и впрямь считаешь, что у того придурка есть шанс?

— Его ведь не зря выбрали, — пожал он плечами. — Наверное не простой человек. Вот этот… как ты там его назвал? Хромер?

— Дризз Хродбер, — поправил я соратника. — Мой бывший наблюдатель, ранее был охотником на магов.

Сразу несколько человек синхронно скривились.

— Во-о-от, — поднял Салман палец, — не простой, значится. И противник его, выходит, такой же.

— Ставку мою примешь или нет? — выгнул я бровь.

— Сколько? — потёр он руки. Азартный, всегда это знал.

— Идиот, — фыркнула Эльма.

Между тем, на специально оборудованной площадке продолжались «танцы». Мне казалось, что я даже разгадал тактику Дризза. Он, хех, наблюдал и составлял мысленную карту реакций своего соперника. На что он реагирует, как реагирует, что заставляло его замешкаться, напрячься или отступить. Как парень переносил вес с одной ноги на другую, как держал своё оружие… При этом Хродбер, считай, ещё даже не шевельнулся!

Впрочем, я всегда считал, что у наблюдателя достаточно терпения. И злобы. Интересно, каким образом его приметили? Неужто единогласно остановились на его кандидатуре?

— Серебряный, — выдал я довольно скромную сумму. Скромную по нашим меркам, ибо каждый солдат, даже из штрафников, имел какие-никакие деньги. Часть трофеев, которые остались, припрятанные в тайниках деньги. Друзья, которые вовремя успели «спасти» его долю, положив ту себе в карман и предоставив Тайной полиции пустую палатку для обыска.

Салман облизнулся. Я видел, как в нём начали бороться жадность и здравый смысл.

— Не, — покосившись на Эльму, произнёс он. — Я ведь не дурак.

— Конечно, — хмыкнул я, скрестив руки на груди.

Юнец подобрался к Дриззу ближе, заходя сбоку. Хродбер лишь развернул ему навстречу щит. Ещё шаг. Меч наблюдателя скользнул вбок. Парень отскочил, затем вновь приблизился — под более острым углом.

Флегматично развернувшись, Дризз повернулся, чтобы переставить ногу — и тогда его противник атаковал. Я невольно фыркнул в момент, когда тяжеловесность Хродбера вдруг испарилась. Лишая себя естественного преимущества в росте, Дризз встретил молниеносное нападение в низкой стойке за щитом, а потом сразу рванул вперёд, навстречу высокому удару парня. Остро заточенный нож слабо скользнул по шлему моего бывшего наблюдателя, а потом тяжёлый круглый щит врезался в грудь юнца и отбросил его.

Парень ударился о землю и покатился, поднимая тучу пыли. Глупец погнался бы за ним — и встретил сверкающий в пронизанной солнцем пыли нож, но Хродбер лишь вновь укрылся за щитом. Его противник вынырнул из клубов пыли, с испачканным лицом и подрагивающим ножом. Но ухмылка никуда не делась. Казалось, что ничто не могло сбить его с толку. И это вызывало толику уважения. Похоже, пока ещё свободные города не ошиблись, делая на парня ставку.

И всё-таки, на их месте, я бы не рассчитывал на победу. Дризз был слишком опытен, к тому же выбрал такой стиль боя, к которому юноша, сделавший ставку на скорость и ловкость, просто не привык. Хродбер же будто стоял в переднем ряду фаланги, плечом к щиту с другими пехотинцами. И в этом был смысл. Единый строй, дисциплина и холодный разум — это то, что позволяло войскам Империи побеждать всегда и везде.

Поймав себя на том, что сильно сжал пальцами собственные плечи, заставил тело расслабиться. Всё хорошо, Кирин, даже если Дризз проиграет, то это всего лишь смерть. Ничего страшного, так?

Слабо улыбнувшись, я продолжил смотреть поединок.

Между тем ловкий паренёк начал быстрый, стремительный танец, закружившись вокруг Хродбера, мечась то в одну, то в другую сторону, играя с ярким солнечным светом, отблесками на оружии и доспехах, и поднимая тучи пыли. В ответ наблюдатель лишь разворачивался в одном из четырёх направлений — в собственном невидимом квадрате — и ждал. Казалось, он всякий раз удерживал стойку слишком долго, всякий раз методично печатал шаг простого пехотного строя, будто тупоголовый новобранец. Он игнорировал все ложные выпады, не атаковал, когда мальчишка терял равновесие и спотыкался — наверняка наигранно.

Зрители, стоявшие за пределами импровизированной арены, в зависимости от знатности, начали разочарованно кричать. Кто-то подбадривал Дризза, кто-то утверждал, что он слабак и трус. Однако верхушка войска терпеливо молчала. Дэсарандес так и вовсе не сводил заинтересованного взгляда с пары бойцов. И как мне кажется, я понимал причину.

Хродбер отказывался играть в игру своего противника и тоже обманывал его, изображая излишнюю дуболомность. Если юнец совершал ошибки слишком очевидно, то куда более опытный и хитрый Дризз был терпелив, как рыбак. Ему достаточно заставить врага поверить только один раз. Лишь однажды оступиться по настоящему, чтобы умереть.

Но вот, юноша вновь атаковал, лезвие короткого ножа засвистело в бешеной пляске финтов, а затем нанесло режущий удар вниз, целясь в правое колено наблюдателя — через щель защитного снаряжения. В тот же миг щит опустился, отводя нож в сторону. Горизонтальный взмах меча Хродбера должен был прийтись парню в голову, но тот пригнулся, отчего клинок без толку скользнул по кончику сапога самого Дризза. Следом наблюдатель стремительно ударил щитом в лицо юноше. Тот отшатнулся, но увернулся не полностью и кровь хлынула у него из носа. Однако нож взметнулся вверх, безошибочно обошёл край щита и вонзился в щель тяжёлой защитной экипировки Хродбера на левой руке. Специально скошенный крюк вошёл в плоть, а затем рванулся назад, рассекая связки и жилы.

Я подался вперёд, даже не моргая. Что это… кульминация?

Пользуясь тем, что противник не отступал, а атаковал, Дризз поступил аналогично. Он обрушил свой меч и отсёк юноше правую руку у самого запястья. Кровь хлынула на обоих воинов, но схватка не закончилась. Я поражённо смотрел, как левая ладонь парня метнулась вверх — напряжённые пальцы вошли под нижний щиток шлема, в горло Хродбера. Странный булькающий звук вырвался из глотки имперца. Рука со щитом безвольно обвисла в потоке крови, колени подогнулись, и Дризз осел на землю. Последним его движением стал молниеносный взмах клинком, который пришёлся в живот юноше. Гладкая плоть разошлась, парень успел посмотреть вниз и увидеть, как его внутренности вывалились наружу в потоке густой жидкости. Он содрогнулся и рухнул на землю. Хродбер лежал рядом с умирающим пареньком, отчаянно тянулся к горлу и молотил ногами воздух.

Жест Дэсарандеса остался незамеченным мной, лишь потом я узнал, что выскочившие на арену бойцы сделали это не по своей воле. Своими спинами высшие сионы загородили Дризза, в то время как к нему уже мчались целители. Признаться, я ощутил желание и самому рвануть вперёд, но…

Я из штрафников. Хватит уже выделываться. Так недолго и проблем нажить. А наблюдатель… хех, как уже думал, в худшем случае он умрёт. Однако ещё был небольшой шанс выжить. Маленький… Если целители будут пряморукими. И если их будет больше одного. Тогда и шансы возрастут.

— Триединый сказал своё слово, — поднялся высокий дипломат от представителей нашего противника. — Даже если вы спасёте своего человека, это уже ничего не значит.

— Никто не мешал вам попробовать спасти своего, — усмехнулся Финнелон, тоже поднявшись на ноги и пристально осматриваясь вокруг.

— Мы не на своей территории, принц Империи, — мотнул тот головой. — И лично я не вижу смысла противиться воле богов. Бой, который здесь прошёл, показал, что между нами нет никакой вражды, ведь всё закончилось ничьей. Вы можете не верить в это и сопротивляться судьбе, но тогда не скулите потом под стенами Фирнадана.

— Все речи уже были сказаны, — произнёс Дэсарандес, величественно расправив плечи. — В знак соблюдения договора священного поединка и по собственной щедрости, я позволю вам вернуться живыми, — намёк был жирным и ничем не прикрытым.

Неизвестный мне дипломат воздержался от продолжения спора, хоть я и видел, как его глаза горели желанием ответить императору. На его благо, свита посла была куда более разумна. Его быстро оттащили, начав что-то шептать и доказывать. Не прошло и минуты, как все представители противника расселись по коням и галопом помчались к собственным воротам и лагерям, расположенным вблизи крепости. Никто не останавливал их.

— Не, ну тут наша победа, — высказался Брудес. — Он ведь выжил.

— Конечно наша! — тут же поддержал его Атон.

— Иначе и быть не могло, — поддакнул им Барри.

Бред… это ничья. Оба умерли. Просто… смерть не находит человека сразу. Даже отрубив ему голову, сердце какое-то время продолжает биться. А значит, если собрать достаточное количество целителей, то любая рана не будет смертельной.

Мотнув головой, я слабо улыбнулся, никак не комментируя происходящее, а потом взглянул на Эльму, но поймал девушку на том, что она смотрела на меня. Её хитрый взгляд явно давал понять, что та не разделяет мнение остальных, но, как и я, предпочтёт оставить его при себе. Чертовски верное решение!

Чем закончилась ситуация с Дриззом, я не имел ни малейшего понимания. Наверное спасли. Всё-таки не совсем уж криворуких бездарей держали подле императора в качестве целителей?.. Впрочем, это не то, что волновало меня на текущий момент. Войско начало повторное построение, а потом плавно потекло вперёд, занимая наиболее удобные позиции. Сильно далеко не лезли, хотя со стен Фирнадана дважды стреляли пушки. Оба раза ядра не долетали до цели, но взрывались так звучно и с таким количеством осколков, что становилось понятно: зачарованные. Похоже, враг не сидел сложа руки и в должной мере подготовился к осаде. Логично, но всё равно неприятно.

Я, как и наша группа магов, шли пешком, меся склизкую грязь. И хоть осень лишь начинала входить в пору, но позавчерашний дождь всё ещё давал о себе знать. Местность была ни к чёрту. Вполголоса ругаясь, я костерил на все лады проклятое руководство штрафными взводами. Ну почему мне запретили хотя бы минимально подготовить одежду и превратить её в артефакты⁈ Ноги, сука, уже промокли, а ведь битва ещё даже не началась!

БАХ! — взрыв нового ядра неприятно резанул по ушам, хоть и, казалось, не задел никого из нас. За других сказать не могу, войско столь велико, что я тупо не видел его краёв.

— Хорес! — взвизгнул Атон. Барри вторил ему шмыгом своего носа.

Резкие звуки не способствовали спокойствию, а потому все (даже я) нервничали, не зная, чем себя занять. Офицеры хмуро переговаривались и активно махали руками. К сожалению из-за шума я не слышал ни слова.

Между тем, к Фирнадану полетели стайки птиц, к лапам которых были привязаны мощные бомбы. Я провожал их взглядом, как и, наверное, половина всей армии. Я знал, что это были не оборотни, а зверьё, прирученное друидами. Всех птиц не изводили, напротив, за ними ухаживали, откармливали, тренировали и заставляли усиленно спариваться, для разведения нового потомства. У друидов были свои фишки, как довести животинку до идеального состояния, а алхимики и лекари могли даже больше. Я слышал о том, что в питомниках Империи регулярно проводят эксперименты, создавая воистину опасных гадов, долженствующих помочь в бою. Хотя основная работа друидов шла именно на сельское хозяйство, где они улучшали породу скотины, дабы те давали больше молока, яиц, мяса и приплода.

Впрочем, любую сферу магии в Империи давно поставили на военную службу.

Прищурившись, я с трудом рассмотрел, как на стенах Фирнадана (как и под ними) забегали люди. Очевидно, они тоже увидели приближающихся птиц. В небо начали лететь пули, ядра и потоки магии. Вверх взлетели маги ветра и оборотни. Переносимые бомбы начали взрываться в воздухе. Часть птиц понеслась в стремительное, самоубийственное пике, надеясь нанести максимум ущерба.

Между тем, пользуясь отвлечением внимания, вперёд выступили мертвецы и «перебежчики». Их погнали под стены, причём я видел, что часть людей, как живых, так и мёртвых, переносили различные артефакты.

Против них начали торопливо выстраиваться защитники, не желая доводить ситуацию до прорыва. Тысячи пехотинцев со стороны Фирнадана заряжали ружья, засыпая в них порох. Сотни инсуриев выступили вперёд, готовясь встретить наши войска огнемётами и гранатами.

А с нашей стороны поток всё шёл и шёл… Вперёд выступил целый легион! Принудительно завербованных было очень и очень много, я даже не ожидал таких масс… Похоже Дэсарандес обезлюдил сотни поселений! К тому же, как я слышал, отряды разведки разорили часть деревень даже на территории Сауда.

В каком-то роде это выгодно. Собрать бесчисленную крестьянскую армию, которую гнать вперёд. Столь мощный поток, словно прорванная плотина, снесёт что и кого угодно, пусть и с внушительными потерями. Выжившие завладеют оружием и доспехами. Станут сильнее. Проигравшие умрут. Но умрут сравнительно легко. Уверен, имперские палачи в должной мере показывали упрямцам «альтернативу».

Как итог, количество превратится в качество. Сплошные выгоды, ещё и кормить не надо!

Я видел среди «перебежчиков» плачущих людей. Тех, у кого дрожали коленки. Тех, кто кричал и рвался назад. В едином порыве несколько сотен крестьян попытались втиснуться обратно — в ряды профессионального войска императора, но нашли лишь пули и смерть. Грозные крики командиров погнали их на поле боя.

Мясо… как и мы.

— Вперёд! — заорал Нэшсен, наш сержант. — Земельщики — на окопы! Остальные — создавать барьеры и прикрывать товарищей!

Я выступил вперёд. Уже успел узнать, что создатели окопов достаточно ценны в подобной ситуации и предпочёл изобразить из себя именно такого. Благо, стихия земли была мне знакома и понятна, сложностей с ней я не испытывал, а потому не сомневался в навыках. К тому же, земельщиков прикрывали магическими щитами, а впереди обязательно выступал сион с антимагическим амулетом — страховал.

Хрустнув пальцами, я приступил к работе. В созданные окопы моментально потёк ручеёк солдат, каждый из которых носил несколько гранат, надеясь, что сумеет добраться до дистанции броска. Действовал я не в одиночку, по всей площади перед Фирнаданом начали создавать окопы, по которым вперёд шли люди.

О, а вот и заговорили пушки с нашей стороны. Ожидаемо, им нужно было чуть больше времени, ибо стреляли не сверху вниз, где было преимущество, а ровным счётом наоборот. Для них тоже сформировали нечто вроде земельных ограждений, валов, которые тут же принялись расписывать рунами и возводить артефактные барьеры, которые выключались в момент выстрела, а потом включались снова.

— Инсурий, куда прёшь⁈ — выкрикнул Нэшсен позади меня. — Не дави их, пропусти! Жестянка тупоголовая! Эй, земельщики, расширьте окоп! Этот сукин сын не пролазит! Толстожопый дегенерат! Как ты выбрался из дыры своей мамаши⁈

Привычная ругань и крики, за прошедшее время, стали проходить мимо моего сознания. Я сосредоточился на создании окопа, аккуратно отделяя землю и организуя глубокий туннель. Справа от меня шёл Салман, который действовал аналогично. Мы не уничтожали лишнюю землю — это стоило бы дополнительных затрат энергии, — а откидывали её над окопами, организовывая небольшие холмы по обе стороны, чтобы даровать не то чтобы укрепление, а скорее чуточку сузить зону видимости противника.

По бокам, не мешая нам, чуть ли не бочком пробирались Барри и Брудес — держали барьеры. Парни были максимально сосредоточены, отчего хмурые морды вызывали ощущение изо всех сил сдерживаемого поноса, но на самом деле они так вгоняли себя в нечто вроде транса, чтобы генерировать спокойствие и благодаря этому поддерживать защитный барьер. Ох… он, конечно, периодически мигал, но вроде бы пока держался.

Следом за нами, со спины, шла ещё одна пара, в этот раз разнополая: Дираний и Кинтея. Их задача была в укреплении стенок созданного окопа, который мы делали высотой чуть выше человеческого роста — два метра. Для инсуриев низковато, но они пригибались, так что получалось вполне себе достойно.

Периодически посматривая вверх, я видел прущие вперёд орды настоящего мяса: живого и мёртвого. Боеприпасы на их истребление уходили тоннами, но людей сюда нагнали действительно много, а потому «прикрытие» отлично выполняло свою роль. Время от времени я слышал взрывы впереди — кто-то из орды добегал до строя врага, который старался сдержать «живые бомбы» подальше от стен Фирнадана. Получалось так себе.

Взрывы и грохот раздавался отовсюду. Дважды ядра пролетали в опасной близости от нас, но так и не попали — ни в окоп, ни в наши щиты. И это здорово! Потому что я не особо доверял Брудесу, который держал барьер, прикрывающий меня. Тьфу, да я даже вокруг себя создал земляной доспех — спасёт от скользящего удара или осколков.

Оглядываясь назад, я видел, что легионы «перебежчиков» всё ещё наступали. Людей было столь много, что они застилали горизонт. Сколько же их? Сто тысяч? Нет, двести⁈ А сколько погибло за переход!..

Учитывая количество целей, Фирнадон явно не мог сосредоточить стрельбу лишь на одном направлении, а потому нам везло. Окоп медленно продвигался вперёд.

Уверен, за спиной уже начали перемещать пушки, чтобы потом отвести их в зачарованное углубление, как следует укрепиться и вести беспокоящий обстрел. «Жалящие удары», как их называли, точно доставят осаждаемым лишних хлопот.

Стены нас не удержат, — крутилась мысль в моей голове. — Ворота тоже. Уже до заката армия проникнет внутрь, начиная городские бои. Иначе никак… Слишком большие силы император направил на подавление Фирнадана. Всё же, хе-хе, это фактически последняя точка сопротивления. Магбур сдастся, а Сауда и Олсмос не являются городами-крепостями, это просто города, с куда как меньшей защитой. К тому же, они направили свои силы сюда, а значит, лишившись их, окажутся беззащитны! Выходит, надо всего лишь…

— Выжить, — оскалился я. — Главное выжить…

Спустя час ситуация почти не изменилась. Правда мне пришлось начать сдвигать окоп в сторону, так как ещё ближе подходить было уже нельзя — в таком случае мы бы точно попали под обстрел если не пушек, то обычных ружей, инсуриев и магов гарнизона. Задача же окопщиков была создать максимально безопасный путь до стен. Теперь артиллерия обязана организовать нам такую возможность, а уже дальше будет прорыв…

За это время «перебежчики» и охрана стен неплохо проредили друг друга, но бой всё ещё продолжался. Массы людей продолжали давить, а трупов были натуральные горы, по которым бежали ещё живые. Кто-то прятался среди мертвецов, кто-то впадал в истерику и становился целью для атаки с бастионов.

Защитники, впрочем, довольно быстро нащупали пару стоящих тактик массового истребления людей и оживших мертвецов, которых некроманты поднимали десятками каждый (далее трупам давали артефактные бомбы и «благословляли» на успешный рывок вперёд). Основную роль играли волшебники, которые атаковали максимально «широкими» потоками магии. Их поддерживали инсурии и артиллерия. Кидали гранаты и алхимические склянки со всякой гадостью.

Вот только учитывая массовость нападающих… Всё поле представляло собой фарш, отчего становилось дурно. Люди бежали по кишкам своих товарищей, скользя по ним, как по льду. Кровь пропитала землю так сильно, что уже прекратила впитываться, отчего бегущие поверх крестьяне хлюпали по ней босыми ногами.

Чего уж, густая холодная кровь начала затекать даже в окопы… Это создавало страшный эффект, вводящий в ступор не только нас, но и фирнаданцев, которые периодически кого-то пропускали, отчего происходил взрыв, выбивающий куски камня со стен.

Но, разумеется, ставка была сделана не на «перебежчиков». Всё упиралось в профессиональную армию. Своей чудовищной жертвой люди позволили солдатам императора пробраться по сотням окопов и как следует закрепиться, прячась под барьерами. Мы подошли на столь близкую дистанцию, что ещё чуть-чуть и стены можно будет обстреливать прямо из окопов!

Конечно в нас стреляли, но одно дело — «тихо» пробирающиеся враги, а другое — бешено завывающие смертники с бомбами, которые таранили представителей первой армии врага, подрываясь вместе с ними. Их опасность, на данный момент, существенно перевешивала, а потому основной поток пуль шёл именно в них. Но долго ли так продлится?..

— Пора, — негромко произнёс Нэшсен. Лицо сержанта, последние полчаса, было белым, как мел. Он старался не смотреть на происходящее, неровно дышал и стал тихим, как мышь. — Делимся на команды. Первая во главе с Кирином будет рыть подкоп под стены. Вторая, с Атоном, подойдёт на максимальную дистанцию атаки и будет прикрывать сионов, которые попытаются забраться на стены…

План был прост и понятен, а обстрел, с нашей стороны, начал набирать оборот. Шансы, как по мне, достаточно хороши, а потому нужно было действовать. И молиться Хоресу, конечно же…

Кивнув сержанту, начал делать новый, грубый и быстрый туннель, продолжая работать под прикрытием. Но стоило мне углубиться лишь на десяток метров…

Какое-то движение наверху привлекло моё внимание. Задрав голову, я заметил, как откуда-то из Фирнадана в нашу сторону, по дуге, рассекая небо, летели полсотни огненных шаров.

— Твою же мать… — отчего-то мне виделось, что как минимум парочка приземлится именно на меня. Особенно вон тот, крайний. Ему осталось лишь неловко подмигнуть мне, чтобы обозначить свою цель. — Щиты! — заорал я, а потом буквально зарылся в грунт, накручивая вокруг массивную земляную броню и пуская за ней воду.

Это ведь не пушки, — думал я, — что-то иное… Маги? Артефакты?

Громыхнуло. Снаряды врезались в окопы, хороня сотни ребят. Барьеры не выдерживали, что было логично, ведь в штрафниках не сидели мастера стихийной или защитной магии. Но кто-то, безусловно, выжил.

Даже сквозь массу земли и воду, которая меня окружала, я услышал визги заживо сгораемых. Так визжит свинья, когда кольщик не сумел оборвать её жизнь с одного удара. Протяжно, на пределе сил, так, что рвутся барабанные перепонки.

Спустя несколько секунд, я убрал часть земли в области глаз и осмелился поднять себя из почвы наружу. Взгляду предстали куски обугленных тел, лежащие то тут, то там. Почти все, кто присутствовал рядом, погибли. Некоторые сумели уцелеть. Например сион, который носил амулет антимагии. Его контузило чем-то тяжёлым, но мужик шевелился и казался живым.

Оглянувшись, я понял, что никто не в состоянии хоть как-то отслеживать обстановку, люди лишь осознавали случившееся, старались отдышаться и прийти в себя. Кажется, это возможность немного повысить свои шансы на выживание.

— Прости, — тихо шепнул я и взял камень, лежащий рядом. Широкий замах и голова сиона обзавелась внушительной вмятиной. Его глухой стон добавился к тысячам криков людей вокруг, но мужчина не умер. Его укоризненный взгляд впился в меня, заставив ощутить стыд. Я… убиваю своего. Прямо сейчас. — Прости, — нервно пробормотал ещё раз, будучи уверенным, что он даже не слышит меня, а дальше повторил удар. И ещё раз.

С пятой попытки всё получилось и я забрал амулет антимагии, обмотав его платком и засунув в карман. Я знаю, как ценна эта штука, при столкновении с вражеским магом. Самое забавное — они никогда не предполагают такого развития событий! Хорес, как же подобное меня смешит.

Перед глазами возникло лицо убитого сиона, отчего меня передёрнуло. Да, убил! Но не по своей воле! Чёртова Империя не оставила мне выхода! Я не могу рисковать там, где есть возможность избежать опасности!

— Суки, одни уроды вокруг, — зло буркнул я, сплюнув в запёкшуюся от жара грязь.

Обернувшись к Фирнадану, обнаружил, что приближается второй залп. Замечательно…

С проклятиями, я бросился повторят предыдущие действия. Конечно, можно было бы нацепить амулет, но… сиона это не спасло! А я, так-то, куда более «тонкий»!

Опять взрыв, к которому, в этот раз, я был готов. Более того, как крот отполз немного в сторону и вперёд. Потом высунулся, обнаружив, что не ошибся и новое попадание снова зацепило нашу площадку. А почему я, собственно, считал, что обстрел вёлся случайно⁈ Может, кто-то выцеливал нас?

Вздохнув, продолжил ползти в сторону стен. Появилась мысль просидеть в земле какое-то время, а потом вернуться. Что же, вариант как вариант, не такой уж и плохой…

Крики доносились до меня даже сквозь всю массу земли, в которой я «плавал». От окопов валил густой дым. Причём какие-то люди там ещё находились. Живые люди. Пока живые… Плохо оказаться в ловушке огня…

Дым заслонил небо, он вздымался чёрными столбами со всей части наших позиций. Ветер раскатывал его дальше, на юг, словно покрывало.

— Удобно ублюдкам из Фирнадана, — пробормотал я, — обстреливать нас самым разным дерьмом, сидя за стенами…

Конечно же обстрел с нашей стороны и не думал прекращаться, однако я не ощущал его. А вот вражеский — очень даже!

На половине пути под землёй я осознал, что приближаться к стенам города-крепости — не лучшая идея. Легко наткнуться на спрятанную мину или зацепить какую-то сигналку, отчего на меня обрушат настоящий шквал магии или чего-то более грубого, но не менее действенного. Надо поворачивать назад.

Выругавшись, так и поступил. Периодически я выглядывал из-под земли, наблюдая за не меняющейся картиной. Огромные огненные шары беспрерывно обрушивались на наши позиции оглушительным барабанным боем. Сквозь завесу дыма с трудом можно было различить сторону, куда надо держать путь. Я ускорился, тратя больше энергии, но это не спасло от очередной встряски от попадания проклятых шаром. Суки!

И почему Дэсарандес не сделает также, как при захвате Монхарба⁈ — с раздражением подумал я, вспоминая рассказ Силаны. Эх… понятно ведь, что тот артефакт и связка с ним была одноразовой. И всё же…

Постепенно я всё ближе подползал к оставленным позициям, уже начиная различать бегущие в дыму фигуры. И они с кем-то сражались! Звон оружия и характерные звуки использования стихий мало с чем можно было спутать.

Уже нацелившись рвануть вперёд, я заметил подозрительное… Три крысы, друг за другом, сноровисто и быстро, однако абсолютно для них нехарактерно, бежали вперёд, проходя как раз мимо моего холмика, который обозначал тот факт, что я показался из-под земли, дабы разведать обстановку.

Три крысы! В сторону дыма! Причём не разбегаясь кто-куда, а торопливо и характерно.

Прищурившись, я с каждой секундой находил всё больше странностей в их поведении. А на крыс, пока сидел в казарме штрафной роты, насмотрелся с лихвой!

Эти же выглядели лощёными, откормленными, без следов болезней или драк, без проплешин в шкуре и с целыми, не оборванными хвостами. Друидские звери или оборотни!

Тут же выстрелил в них веером воды, направив капли ровно в их тушки. И… достиг успеха.

Двое крыс погибло сразу, отчего мгновенно вернули прежнюю форму, оказавшись двумя не слишком высокими парнями, в характерной форме представителей армии врага. Третья крыса увернулась от «капли», но заметив случившееся, не сбежала с писком, а трансформировалась сама.

Я же, выхватив кинжал, схватил амулет антимагии и помчался вперёд. Даже если противник что-то представлял из себя в ближнем бою, у меня преимущество! Я могу в любой миг выбросить амулет антимагии, начав атаку волшебством, пока колдуны не будут к подобному готовы!

Тем более, что двое из них были дезориентированы смертью своей «формы».

Амулет сыграл свою роль. На бегу в меня полетел поток огня и, ха-ха, воды! Поднявшийся пар помешал магам осознать, что вообще произошло, в то время как я, без какого-либо вреда, выскочил на них, мгновенно ударив первого остриём в живот.

Не дожидаясь, пока его удивлённое лицо осознает суть случившегося, быстро переключился на следующего. К сожалению, к нему подбежал третий, правда решил не скрутить меня физически, а направил палец и выстрелил тонкой молнией, что безвредно соскользнула в сторону, истаяв по пути.

Проигнорировав его, я совершил не слишком умелый мах в сторону намеченной цели, но парень отскочил, раскорячив руки и ноги. Он всё ещё не до конца осознавал происходящее, заметно притормаживая, но я понимал, что счёт идёт на секунды. Моё преимущество вот-вот закончится и когда миг растерянности окончательно исчезнет, против меня выступят двое человек. Даже несмотря на все физические тренировки в казарме, я не сумею противостоять двойке!

Скорее всего…

Ещё секунда и я влетел в мага, как таран в ворота за?мка. Мне удалось повалить его на землю и ударить в бок, вот только враг сильно схватил меня за руки и, на адреналине, отказываясь умирать, начал бить по лицу, плечам и бокам — везде, куда мог дотянуться. Сзади подключился ещё один, обхватив меня за шею и потянув на себя. Это было кстати, ведь он позволил мне подняться на ноги и хорошо пнуть истекающего кровью подранка. Удар попал ниже пояса, прямо по яйцам, отчего маг взвизгнул и мгновенно потерял ко мне интерес, зажав свой пах двумя руками. От его бока продолжал течь кровавый ручей. Скорее всего он уже не встанет. А вот я…

Отбросив амулет антимагии, ощерился потоком воды, который буквально стесал плоть с рук и ладоней моего нового противника, не ожидавшего такой подлости.

— А-а-а! — заорал он, обрызгивая меня горячей, тёмно-красной кровью, которая смешивалась с водой, окрашиваясь в розовый. Через миг его голова получила сквозную дыру и парень безжизненным кулем упал в грязь.

— Фух, — вытер я пот со лба, обнаружив, что весь перемазан в крови. — Чтоб вас Триединый в жопу имел… — и бросился искать артефакт.

Подобрав его, обнаружил, что второй маг, которого я пнул по яйцам, уже умер от кровопотери. А вот первый, кто получил удар кинжалом в живот, всё ещё был жив. Более того, рядом с ним лежал маленький пустой пузырёк. Да это же лечебное зелье!

Бросившись к нему, со всей силы пнул вражину в бок, отчего он глухо охнул, но ожидаемого сопротивления не оказал. Почему⁈ А-а…

— Кто варил эту дешёвку? — хмыкнул я, припомнив, что та же Люмия создавала составы, которые заживляли раны чуть ли не на ходу.

— Сучий выкормыш… — пробурчал он на мунтосе и я осознал, что говорил на таскольском. Ах, как же хорошо знать чужой язык!

— Знаешь, пожалуй я не буду тебя убивать, — ответил я ему. — Лучше возьму на допрос.

— Ты ошибаешься, считая, что я знаю многое, а впрочем, — он явно попытался использовать магию, чтобы, видимо, совершить самоубийство, но я вовремя подскочил к нему и приложил к коже парня свой амулет.

— Что, не получается? — хмыкнул я, а потом со всей силы ударил ему в скулу, отчего он вскрикнул и окосел. В глазах паренька словно появилась дымка или пелена. Ещё один удар окончательно дезориентировал его, а я, секунду подумав, сосредоточился на исцелении и погрузил его в сон.

Устало встряхнув руками, посмотрел на кулак. На коже были заметны характерные ссадины и следы недавней драки. Плевать… такую мелочь поправлю уже потом.

Сообразив, что противник явно имел доступ к ресурсам, пусть и не лучшего качества, я бросился его обыскивать, почти сразу достав ещё один флакон с непонятной алхимией, а также какой-то артефакт. Сосредоточившись на рунах, быстро понял, что это не бомба и не маячок. Что-то… непонятное… Но лучше будет изъять и хранить отдельно от этого увальня.

Аналогично обшарил трупы, завладев ещё двумя такими же амулетами. Серийное производство? Интересно… на досуге надо будет внимательно их изучить. Сейчас же на подобное попросту нет времени!

Мысленно посетовав, что ни у одного из колдунов не нашлось и завалявшейся медной монетки, направился обратно — к своим.

Тащить выжившего пришлось на руках. Какое-то время. Потом сообразил, что можно схитрить и положил его на землю, начав перемещать её пласт.

— Вот так-то лучше… — пробормотал я себе под нос и, аккуратно (не прикасаясь) завернув в замызганный платок амулет антимагии, направился ко своим. Там, в окопе, схватка уже завершилась, отчего люди теперь хрипло переговаривались и что-то обсуждали. Учитывая, что речь была на таскольском, я не опасался.

— Кирин! — воскликнул Атон. Я удивился, узнав, что он жив. — Ты цел!

Быстро обменявшись сведениями, я понял, что это был спланированный и скоординированный удар. Враг, очевидно, желал показать, что не является куклой для битья. Достойно… мог бы сказать я, если бы не являлся тем, кто, сука, принял эту атаку на себя!

Стремительный налёт конницы, которая пронеслась мимо наших окопов, забрасывая их гранатами, показал, что «перебежчики» являлись именно теми, кем и были — мусором и мясом, ибо конные противники не ощущали ни малейшей угрозы, распугивая вчерашних крестьян, которые могли разве что подорваться (если имели при себе взрывчатку или артефакт).

Однако, пользы от подобной «живой заградительной ленты» всё равно было больше, вот и продолжали применять.

Тем временем, пока я просвещался в ситуацию и смотрел по сторонам, офицер, пара сионов и несколько рядовых допросили пойманного верса. Это оказался представитель вражеских диверсантов, цель которых была до безобразия очевидна: разведать и напакостить. Вообще, конкретно этот парень думал пробраться за пределы осадного кольца и сбежать, но по плану они должны были дойти до нашего лагеря и отравить запасы еды, попутно постаравшись подслушать будущие планы наступления. Суки!

Самое интересное было в том, что этот волшебник не являлся оборотнем. Его способности обращения в крысу произрастали от амулетов, которые я снял с тел!

Чем больше Нэшсен слушал незадачливого колдуна, тем больше искривлялся его рот. И делал он это в победном оскале!

— Я знаю, как всё изменить! — воскликнул сержант, а потом, видать от радости, как следует засадил кулаком парнишке в солнечное сплетение. Тот аж дыхания лишился — согнулся и беззвучно открывал рот, словно рыба. — Анс-Моргрим! Сюда!

— Твою же мать, — тихо буркнул я, предчувствуя неприятности.

Не ошибся. Уже через минуту я яростно отбивался (словесно) от гениального плана Нэшсена, пока сион и несколько солдат, по-пластунски, полезли за оставленными где-то там, на полпути к стенам, телами двух других волшебников из Фирнадана.

— Это бред! Нет, это смерть! — взмахнул я руками.

— Сопротивляешься приказам старшего по званию⁈ — зарычал он.

— Так и есть! — воскликнул я, даже не думая сдавать назад. — Если ты — тупоголовый кретин, посылаешь магов на верную смерть, то кто, кроме меня, скажет тебе об этом⁈ Императору, боюсь, будет совершенно плевать на мою и твою жизни!

Удар его кулака я принял на свой кулак, создав на нём незаметную и тонкую корочку камня. Нэшсен взвизгнул, но формально магию я не применял — за это наказывают.

— Спокойно! — поднял я руки, когда ко мне рванули солдаты. — Я лишь защищаюсь! Вы сами слышали, что он предложил! Заменить собой диверсантов врага и под их видом вернуться обратно! Он что, совсем идиот⁈ Нас вычислят за несколько секунд!

— Ты ведь лекарь, Хорес тебя отлюби, — тряся рукой, зло проговорил сержант. — Измени лицо, трупы остальных сейчас притащат!

— Думаешь, этого хватит? — прошипел я.

— Для остального у нас есть он, — Нэшсен оскалился и кивнул на парня-мага, которого я притащил. — Допросим хорошо и качественно, время у нас есть. Всё равно никто не ждёт возвращения этой троицы так быстро.

— Он же соврёт, — начал цепляться я за всё более тонкие нити, — мы никак это не проверим…

— Я вызову некроманта, — ухмыльнулся офицер. — Не трусь, Анс-Моргрим, всё будет просто отлично!

Между тем порыв ветра разорвал клочья дыма и пыли, позволив осмотреть поле боя. Прямо под залпами артиллерии сошлись наша армия и войска врага. Люди стреляли, а потом, не перезаряжая ружья, бросались в ближний бой, меняя ружья на мечи или копья. Одоспешенная пехота яростно рубилась, изничтожая силы друг друга, пока сионы наворачивали круги, массово вырезая простых бойцов, но вязнув в других сионах или инсуриях. Маги старались бить издали, находясь под барьерами товарищей. В воздухе то и дело летали ядра, гранаты и стихийные всполохи.

Число, конечно, играло роль. Я видел, что многочисленная армия Империи зажимала войска объединённых вольных городов, но сильный обстрел Фирнадана здорово портил картину. Стены, кстати, кое-где уже пытались штурмовать, но были мгновенно отбиты. Скорее всего это был лишь пробный укус генералов, а может и самого Дэсарандеса. Ибо даже мне было очевидно, что ещё слишком рано для подобного.

И всё-таки, процесс шёл.

Тяжёлый топот сапог заставил резко развернуться и поискать глазами. Пролетевший мимо снаряд отбросил меня в бок потоком ветра, отчего я упал прямо на корни какого-то кустарника, сильно поцарапав ладонь. Кровь аж брызнула, заставив выругаться. Однако я быстро обернулся, чтобы посмотреть, кто всё-таки бежал. Ага… наши. Наши?

Четверо инсуриев и десяток солдат, которых они прикрывали, стремительно отступали, отстреливаясь от куда большего числа пехотинцев противника, прячущихся под барьерами двух колдунов. С-сука, снова бой…

Бойцы в окопе разделились так, что образовался коридор, благодаря чему новенькие избежали суматохи и толкания локтями. Почти каждый из солдат тащил за собой раненого товарища.

— Контратака! — заорал кто-то. — Бой!

Направив потоки магии, я вызвал водяной веер: десятки и сотни «капель», которые летели вперёд со скоростью и силой пуль. Донельзя дешёвый в плане трат энергии способ массового убийства врага. Главное — создать должное давление, что у меня давно получалось будто бы автоматически.

Несколько бойцов противника, в суматохе наступления выскочившие вперёд слишком сильно, обзавелись сквозными дырами, в которые, на какую-то долю мгновения, стало видно яркий свет солнца, но потом они или упали, или начавшая течь кровь заслонила обзор.

Но остальные продолжали держать позицию за барьером магов.

Сквозь облако пыли показались фирнаданцы. В нас полетело несколько гранат, а также целая волна пуль — похоже они зарядили свои ружья заранее.

В основном всё ушло в броню, барьеры, индивидуальные артефакты и прочее. Но лично я ощутил, как обожгло бок — благо, что вырезанные на теле руны позволяли коже не обращать внимание на касательные попадания. Один из новоприбывших бойцов завертелся на месте с пулей в шее. Он хрипел, пока кровь толчками вырывалась наружу, а я даже не мог подойти для помощи — был занят схваткой.

Отбросив ружья, в окопы бросились солдаты врага, поддерживая себя боевым кличем и на ходу обнажая отточенную сталь. Наши тут же открыли огонь, к которому присоединился и я. Лишь четверо мужчин добежало до окопов, где их прикончили инсурии, возвышающиеся над остальными в своей тяжёлой стальной броне.

Вот только это оказались не все представители врага! За барьером магов, словно грибы после дождя, выросло ещё три десятка человек, которые прибывали откуда-то из-за их спины — не хватало обзора, так как половину поля боя закрыла пыль и дым, поднявшиеся после серии магических огненных шаров, обрушившихся на наши ряды.

— Колдуны, «взгляд Хореса», единая атака! — выкрикнул Нэшсен и я, сплюнув под ноги, направил руки вперёд. Это и правда звучало как неплохая идея.

Через секунду в барьер противника врезались мощные лучи, перегрузившие его и будто бы слизнувшие почти три десятка солдат. Пепел и обугленные ноги (лучи в основном целили в область груди) — вот и всё, что осталось.

После короткого отдыха, когда организовали перекус на ходу, а люди, направленные за трупами, успешно вернулись, подошёл замученный некромант. Ну-у… как «подошёл»? Примчался, прикрываясь своими мертвецами, коих было аж двенадцать. Допрос магов занял у него буквально пять минут, а потом аналогично поступили с выжившим парнем, которого мне потом пришлось поднимать из мёртвых. Охренел, честно говоря! Не ожидал, что столько сил на это угроблю. Но… получилось. А «временно мёртвый» стал крайне смирным и послушным. Не знаю, что он там видел, однако… это сработало.

На этом моменте я осознал, что дурацкий план Нэшсена имел все шансы на осуществление.

До конца дня мы так и просидели в окопах, укрепляя их всё больше и больше, да периодически стреляя в сторону стен. На ночь солдаты здесь стали посменно дежурить, периодически постреливая в Фирнадан — «чтобы не расслаблялись», — а мы отступили к лагерю.

Всё это время Изена — так звали пленённого мною мага, — тщательно допрашивали. Единственное для меня полезное оказалось в том, что артефакты смены облика являлись ещё и своеобразными ключами для возвращения колдунов обратно в крепость. Маги должны были добраться до противоположной стены, которую ныне охраняла Вторая армия, а там активировать сигнал, после чего открылся бы один из тайных проходов в город. Правда размер его был ровно под крысу, что ставило крест на идее прорваться внутрь большой толпой солдат.

С-с-сука… всё-таки пропустил я какие-то чары на этих артефактах. Впрочем, рун было столько, что я ничему не удивлён.

Между тем, уже в лагере сержант сбегал к вышестоящим офицерам и… план был одобрен. Мне, Борху и Атону передали те самые артефакты обращения, являющиеся ключами входа, а потом дали задачу наскоро выучить легенду.

— У вас будет лишь одна цель, — тщательно инструктировал меня Вензор, офицер разведки, — узнать расположение ключевых точек внутри крепости и посчитать примерное число людей. Диверсии совершать лишь в случае, если будет железная уверенность успеха и, — он поднял палец, — что главное — возможность возвращения обратно.

Правда никаких бомб или артефактов нам не дали — на случай проверки. Благо что всё нужное для организации взрыва я знал и так. Руны, мать его. Руны и ничего более.

— Думаю, нас быстро отправят с новой миссией, — взволнованно хмыкнул я. — Ведь с прошлой мы добились успеха.

Если не казнят на месте, — мысленно дополнил я.

— Угу, — кивнул Вензор, — или допросят и всё узнают, как и мы, — читает мысли, сучий урод! — А потому — тщательно запоминайте легенду, не зря некромант трупы допрашивал!

С трудом подавил вздох. Почему вообще я? Наверняка есть более умелые и подходящие для этого маги! Или меня не жалко? Типа — и так штрафник⁈

— Мы даже разожжём костёр на нескольких палатках, чтобы, если за лагерем следят через подзорную трубу или иные вариации артефактов, то никто не усомнился в вашем успехе, — дополнил Вензор. — Но еду травить не будем, её и так вечно не хватает.

— Спасибо и на том, — вздохнул я. — Впрочем, если за нами следят, то видят в том числе и этот разговор, — пожал плечами.

— Вряд ли они столь хороши, — усмехнулся он в усы. — А теперь давай ещё раз пройдёмся по легенде, потом посмотришь память Изена, благо, что ты владеешь зачатками некромантии, — очевидно Вензор подразумевал, что ради этого парня снова временно убьют, — а там — целители изменят вам лица и вы направитесь в своим новым «друзьям».

Облизнув губы я кивнул. Выбора не было, скоро я окажусь в крепости Фирнадан. В виде смертника, шпиона, диверсанта или невольного осведомителя? Чертовски хороший вопрос!

«Посмотри на других и задумайся о грехе и глупости, которые ты увидишь. Ибо их грех — это и твой грех, а их глупость — и твоя глупость. Ищешь подлинное отражение? Вглядись в чужака, которого презираешь, а не в друга, которого любишь».

Трактат о святости. Книга первая, стих шестой.

Окрестности города-крепости Фирнадан, взгляд со стороны

— … и я бы назвал это отличным завершением первого дня осады, если бы не столь многочисленные жертвы среди так называемых «перебежчиков», — закончил доклад Сандакай.

Дэсарандес величественно кивнул. Почти всё из этого он и так знал.

— Нам в любом случае нечем их кормить, — будто бы извиняюще улыбнулся император.

— Имелась ли столь большая необходимость в их принудительной вербовке? — герцог Юга не сумел удержать упрёк в своём голосе.

— Наказание должно быть всеобъемлющим и в должной степени суровым, — поведал ему Мирадель. — Таким, чтобы оно запомнилось навечно. Или, хотя бы, на несколько поколений. О бедах, свалившихся на Мобас, а также весь бывший Нанв, будут помнить долго. Кроме того, — подпер он подбородок кулаком, — нам это выгодно. Во всех смыслах.

— Искоренение местного населения, чтобы на их место прибыли беженцы из других регионов Империи, в поисках лучшей жизни, — вздохнул Сандакай. Ближайший советник императора отлично знал эти истины, ведь был одним из тех, кто принимал непосредственное участие во время их принятия.

— Ещё снижение вероятности восстания и сохранение жизней наших солдат, — лукаво сверкнули глаза Дэсарандеса. — Сколько сегодня могло погибнуть честных имперских мужей, если бы своими телами их не прикрыли завербованные жители Мобаса и ближайших окрестностей?

— Достаточно много, — склонен был признать его собеседник. — Обстрел, который проводился со стен Фирнадана был самым мощным на моей памяти.

— Фатурк и Хелфгот постарались на славу, — припомнил император архонтов двух последних вольных городов (не считая Магбура). — Похоже они выгребли все свои запасы пороха и артефактов. Таким темпом их хватит ненадолго.

— А насколько хватит нас? — задал Сандакай острый вопрос.

— Настолько, насколько закалена наша решимость, — уверенно произнёс Дэсарандес. — Армия противника, расположенная за пределами Фирнадана, сократилась почти на четверть. Немало стрелков выбито и со стен города-крепости. Их гарнизону скоро будет неоткуда брать новых солдат. Ещё один-два дня в таком же напряжённом ключе и войскам противника, подле Фирнадана, придётся отступить или стать пищей «перебежчиков», которых голод всё чаще толкает на приступы каннибализма. Следовательно, они отступят. После этого мы, — Мирадель склонился над картой, — расширим сеть окопов вокруг западной части стены, проводя обстрел и днём и ночью. Трёх дней хватит, чтобы их укрепления дали столько трещин, сколько звёзд горит в ночном небе. После этого реализуем остатки мяса и, под их прикрытием, войдём в Фирнадан сразу с нескольких сторон.

— Что если они подготовили ловушку изнутри? — нахмурился герцог. — Взяли на вооружение тактику Броннусворда?

— Наверняка подготовили, — улыбнулся император. — Но я знаю, как решить эту проблему.

Сандакай несколько секунд буравил его взглядом, но, поняв, что Дэсарандес не собирается ничего рассказывать, сдался.

После этого они ещё час обсуждали различные мелочи, касающиеся их похода, осады, лагеря, логистики и провианта. В заключении перемолвились и парой слов о ближайшем, ночном нападении. Противник всегда должен быть в напряжении, тем более, что инициатива была у Империи, отчего ей нужно было пользоваться. Потом герцог покинул своего господина, оставив его в одиночестве.

В одиночестве?

«Как хорошо развиваются события здесь, столь же отвратительны они на родине», — прошептал Хорес.

— Челефи никогда не достичь успеха, — Дэсарандес поставил локти на стол, уткнувшись лицом в ладони, собранные в замoк.

«Ты знаешь, о чём я, — прошелестел столь же невесомый голос. — Зачем стравливать свою жену и моего жреца?»

— Империя должна быть сильной, — сквозь сжатые зубы ответил мужчина. — И ради этого…

«Ты отдашь свою женщину в жертву?»

Дэсарандесу невольно вспомнилась Валтрауд, его самая первая жена, с которой он познакомился и с кем вступил в брак во времена Великой войны. В тот период истории свадьбы играли быстро, ведь каждый понимал, что легко может не вернуться после следующей стычки. Люди торопились жить.

Валтрауд… И её предательство.

— Кто сказал, что жертвой будет она? — Мирадель улыбнулся. — Силакви чересчур поверил в себя. Посчитал, что раз он может говорить с тобой, то равен мне не только по бумагам, но и по факту. Разыгрываемые сейчас события — лишь партия в сене?т. У твоего ставленника есть возможность обыграть их правильным образом. Но… — улыбка стала шире, — ты сам знаешь, что он так не поступит. Нет, Киан слишком самоуверен. Он непременно посчитает себя самым умным, а потому нанесёт удар.

«И обратит в пепел всё, на что падёт взгляд, — добавил невидимый собеседник. — Ей не спастись от случившегося».

— Возможно, — император прикрыл глаза. — И всё-таки, я поставлю именно на Милену.

Походный шатёр погрузился в тишину. Хорес ушёл. Дэсарандес не опасался, что он что-то расскажет Силакви. Нет, мужчина отлично знал того, в связке с кем прожил уже более тысячи лет. Хоресу будет интересно посмотреть на то, чья будет взяла. Победит ли опытный игрок или начинающий. Верховный жрец самого религиозного государства или жена императора.

— Жена… — Мирадель скривился. Воспоминание о Валтрауд заставили память вытащить одну из старых и весьма отвратительных сцен Великой войны, которая изредка преследовала его в кошмарах.

Как наяву он вспоминал каждую секунду своего болезненного пленения. Каждый миг пребывания в руках гисилентилов.

— Джориз-с-с Ороз-с-сон… — прохрипел уродливый старик.

— Джориз-с-с Ороз-с-сон… — проскрипел второй, раскачиваясь, как маятник.

— Какой с-сюрприз-с-с…

Его только что доставили из тёмной камеры, сняв мешок с головы. Руки и ноги были скованы мощными цепями, зачарованными до уровня, что их не могли бы разорвать и десять сионов. После этого будущего императора приковали к столбу в центре комнаты, чтобы даже попытайся он рывком до кого-то дотянуться, то потерпел бы неудачу.

Вокруг столба восседал тесный кружок загадочных, тёмных силуэтов. А за ними мир, играющий сверкающим металлом и холодным светом артефактов. Стражники гисов, из низших, вышли обратно через зачарованную дверь, которая с шипением открывалась стоило лишь подойти к ней на расстояние метра, а потом, сама же, закрывалась обратно.

Остался лишь он, на тот момент мало кому известный человек, прославившийся серией громких побед над армией гисилентилов. Лишь он… и они… кто-то.

Тошнотворное дуновение лизнуло обнажённую спину Орозона и стиснуло в комок внутренности, отчего Джориза едва не вывернуло наизнанку. Всё происходящее, а также ощущение неотвратимой кары, которая вот-вот настигнет его, заставило мужчину поперхнуться жгучей блевотиной. Предательство… Всё всегда упиралось в предательство. И вдвойне обидно, когда этим предателем выступает собственная жена! Валтрауд!

Даже сейчас эти воспоминания жгли Дэсарандеса, как калёное железо. Но он не стал отвлекаться, продолжая прокручивать их в собственной памяти.

— Какой-какой с-сюрприз-с-с… — повторил третий старик.

— Хе-хе-хи-хи… — мерзко рассмеялся четвёртый.

Спасения нет. Он находился в летающем городе гисилентилов. Зловещем Аурас-Изизис. И это значило, что он хуже чем мёртв.

— Это!.. — будущий император подавился своими словами. — Это пленение ничего не значит! Мы не отступим! И за моё возвращение никто и ничего вам не даст!

— Возвращение… — захохотал один из уродцев.

— Возвращения нет… — скрипуче добавил другой.

— И спасения тоже…

Приглядевшись, Орозон осознал, что его обступало сразу десять стариков, чья кожа туго обтягивала изуродованные лица, которые смотрели на него тусклыми и белыми, будто слепыми (а может и слепыми) глазами. Они периодически качали головами — лысыми, но с клочками седых волос, беспорядочно растущих то тут, то там. У кого-то из них нос проваливался в череп, другие были безгубыми или беззубыми. Чьё-то лицо покрывал поток старческих пигментов, а у кого-то заметны трещины на коже.

В первый миг Джоризу показалось, что они просто сидят вокруг него — но почти сразу он осознал, что у стариков нет конечностей, что они, будучи подобиями каких-то личинок, привязаны к своего рода каменным «колыбелям». И это было не просто так. Все десятеро являлись не столько людьми, сколько шестерёнками в каком-то механизме, тайном и отвратительном.

И тогда мужчина осознал, что видит перед собой Лехрера Кальвейра, человека, некогда правящего Нилинией — страной, по которой был нанесён первый удар гисилентилов. Увидев силу и могущество вторженцев, он добровольно присягнул им на верность, став первым настолько высокопоставленным человеком-слугой.

Гисы, осознав его весьма высокие способности, разорвали сознание Лехрера на части, запихнув по кусочку в разные тела и поставив в тех местах, где был нужен его контроль.

Однако, мысли будущего императора быстро сместились на иную цель — Валтрауд.

— Моя жена… — прикрыл Орозон глаза, натягивая свои цепи. — Зачем она… — его сковывала злость и отчаяние.

— Совершила… — прошипели уста одного из старцев.

— Такие преступления… — дополнил другой.

— Что вы обещали ей? — Джориз рванул цепь, мгновенно ощутив бессмысленность этого поступка. — За что купили⁈ Что это было? Бессмертие?

— Она лишь хотела… — прошамкал беззубый старик.

— Спасти свою душу… — закончил новый, с запавшим в череп носом. Его голос имел откровенно гундящие интонации.

Смешок, жидкий и призрачный, пробежал по кругу уродцев, начинавших хихикать и умолкавших один за другим, словно повинуясь удару кнута.

Глава одного из сильнейших боевых отрядов человечества повернул голову, вновь бессмысленно уставившись на поблёскивающие металлом стены, но через пару ударов сердца с удивлением приоткрыл рот. То, что Джориз ранее принял за элемент украшения, оказалось окном! И мужчина не заметил бы этого, если бы не столь сильно сменившийся за ним вид. Неяркий свет ложился на далёкие сооружения, поверхности которых светились в полумраке всеми своими бесконечными деталями, втиснутыми в неописуемые формы. Орозон понял, что место, где он сейчас, не просто находилось высоко в небе, оно плыло по воздуху внутри летающего Аурас-Изизис.

«Сколько же магии и сил ушло на подобное?» — ужаснулся мужчина.

Неожиданное головокружение заставило его припасть на правый локоть.

С запозданием Джориз припомнил виденные за краткий миг огни и мелькающие фигурки, отчего внезапно для себя осознал, что это следы схватки. Там, за стеклом, далеко внизу, где-то в бесконечно далёких лабиринтах города гисов, шли бои. Сражения! Прямо тут!

Но кто?.. Кто был столь дерзок, нагл и удачлив, что сумел пробраться аж сюда⁈

На краткий миг Орозон понадеялся было, что именно он оказался их целью. Именно его должны спасти вторженцы. Но куда более рациональная мысль тихо прошептала, что кто бы это ни был, они окончат свои жизни здесь, моля о смерти и извиваясь, словно червяки.

Ярость, лихорадочная, самозабвенная, титаническая, овладела руками, ногами и голосом мужчины. Он взвыл, напрягся всем телом, всей мощью, делавшей его непобедимым на стольких полях сражений.

Но уродцы только пускали слюни и хихикали по очереди, один за другим.

— Джориз-с-с Ороз-с-сон… — повторяли они.

Будущий император выдохнул воздух из груди, а потом сел, напрягся — мышцы налились, будто каменные, — после чего, не жалея себя, рванул всей мощью.

— Вор… — прошипел первый осколок Лехрера.

Зачарованная сталь затрещала, но не поддалась.

— Ты вернулся… — добавил второй.

— В дом… — теперь третий.

— Который обокрал… — закончил четвёртый.

Орозон сел, устало стараясь отдышаться. Работа на максимальном пределе всегда вызывает отток сил. Ты можешь быть бесконечно могуч, но если напрячь эту самую бесконечность, то усталость неизбежно настигнет тебя. Это аксиома.

Стерев пот со лба, Джориз осмотрел окружающих его уродцев и усмехнулся, вспоминая всё, что знал об этом… существе. Странно было бы не слышать о подобном создании гисилентилов. Различные лица, сведённые бессилием и немощью к одному. Разные голоса, втиснутые в один-единственный голос старостью и вековой ненавистью. Десятки расколотых по множеству мест убожеств, но одна древняя и злобная душа.

Сколько лет Кальвейр уже служит Верховной Ложе?..

— Однажды ты умрёшь, Лехрер, — словно приговор провозгласил Орозон. — Можешь ждать этого мига хоть тысячу, хоть сто тысяч лет. Но он настанет. И тогда мы встретимся с тобой в аду!

— Твоя гордость… — скрежещущим голосом начал один из них.

— Твоя сила… — продолжил его сосед.

— Это ничто. Лишь искра для… — заговорил следующий за ним.

— Наслаждений и развлечений… — гнусавый голос уже был знаком мужчине.

— Моих созданий… — закончил новый уродец.

Зубы будущего императора стиснулись так, что даже затрещали.

— Они будут процветать… — шамкал старик.

— В твоих муках…

Полёт над Аурас-Изизис начал замедляться. Они оказались напротив циклопической башни в форме полумесяца с широкими переливающимися светом рёбрами, в которые были встроены пушки, очевидно магические, так как вместо ядер стреляли чистой энергией.

Через несколько секунд в стене открылась пасть, куда они и залетели.

— Сколько бы ты не убегал, сколько бы не лизал пятки своим хозяевам из Верховной Ложи, но момент расплаты настанет, слышишь меня, старый ублюдок⁈ — крикнул Джориз.

— Твои глаза… — шелестел холодный воздух на сухих губах.

— Вынут… — он наслаждался этим мигом.

— Мужское естество… — наблюдая за беспомощным пленником.

— Отрежут… — каждый звук пылал скрытой за ним силой.

— И я передам тебя… — Орозон беспрерывно крутил головой, стремясь увидеть того, кто говорил, будто бы от этого что-то зависело.

— Своим детям… — это было ложное чувство.

— На потеху и поругание…

Джориз заставил себя рассмеяться, сбрасывая липкий страх, которых охватил его с ног до головы.

— Как бы ты не измывался над телом, но дух сломить будет посложнее. И он будет покрепче, чем у тебя, — слова давались мужчине с ощутимым трудом.

— Ты будешь сокрушён…

— Разбит и унижен…

— Твои раны изойдут кровью…

— И семенем моих детей…

— Честь твоя обратится…

— Пеплом…

— И будет развеяна по ветру…

— Где боги соберут её! — уверенно произнёс Орозон. — Те, кого опасаются даже твои хозяева!

Но его слова были проигнорированы.

— Ты будешь рыдать…

Яркий свет начал заполнять окно, освещая комнату сухим и безжизненным, бесконечно белым потоком. Прикованный мужчина заревел что было сил, вновь начав рвать свои цепи.

— И когда всё будет сделано… — продолжал шептать мёртвый голос.

— Ты расскажешь мне…

— Где твой юный друг…

— Спрятал…

— Последний «Вращатель»…

Воспоминание императора внезапно подёрнулась дымкой и ход памяти оказался прерван совсем другим голосом. Более знакомым, привычным и комфортным.

«Не береди раны. Силы ещё понадобятся тебе».

— Хорес… — уткнулся Дэсарандес в собственные подрагивающие ладони, ощущая на коже непрошеную влагу. — Спасибо, что спас меня тогда.

«Ты благодарил меня уже тысячи раз. Тысячи тысяч раз».

— И буду благодарить вновь и вновь, — решительно поднялся Мирадель. — А теперь… нужно сходить прогуляться перед ночным наступлением. Развеяться.

Бытие крысы… Могу ли я теперь говорить о том, что в должной мере проникся жизнью этих животных? Может, стоит в дальнейшем написать об этом книгу? Пока у меня ещё есть хоть немного времени!

Вредители… Сука…

— Смотри, куда ноги ставишь! — закричал я, но из моих новых уст вылетело лишь возмущённое пищание.

Не дожидаясь, пока раздражённый солдат вольных городов, у которого и так день не задался (особенно у тех войск, которые сидели не за стенами, а обороняли их внизу), попросту раздавит меня сапогом, шустро юркнул за холщевину палатки, механически отмечая, что Борх и Атон (единственные, кроме меня, кто знал мунтос), маленькими тенями, шмыгнули следом. Хорошо. План и так держится на соплях, не хватало ещё этим доходягам где-то отстать или заблудиться.

Было очевидно, что любые животные на территории противника относятся к классу подозрительных объектов, даже если они сливаются с местностью, как мы. Или правильно будет сказать «особенно, если сливаются»? Уверен, тут найдутся такие же глазастые, как и я. А даже ежели нет, то будут какие-нибудь артефакты, наподобие тех, которые я, вместе с остальными магами, изготавливал для разведки — на поиск потенциального неприятеля по кустам.

Тьфу, зла не хватает…

Восстановив неточное и попросту «дырявое» воспоминание Изена (что поделать, ну не некромант я!), пробежал ещё немного вперёд, а потом приметил широкий, ярко-алый флаг Триединства, который лениво колыхался на ветру. Вот он — знак. Значит, где-то тут должны быть нужные руны…

Вскоре я приметил подходящий участок стены, расположенный за клетками пленников, пойманных в ходе сегодняшней стычки Империи и сил вольных городов. И это были даже не «перебежчики»!

Остро захотелось как-то помочь бедолагам, хотя бы в том, чтобы подарить им быструю и милосердную смерть, но их охранял десяток солдат и суровый сержант, периодически осматривающий и узников, и своих подопечных.

Хах, ощущение, будто бы он их каждый раз пересчитывал, но уверен, мужик не умеет считать. Грамотные, если не совсем идиоты, обычно быстро переходят на более весомые и руководящие должности.

Обходя лужи нечистот и крови, а также кучи всякого мусора, меня едва не вырвало. Проклятый крысиный нос был неимоверно чувствителен, позволяя унюхать запах еды с нескольких сотен метров! А ещё усы очень отвлекали. Они были будто бы ещё одна рука или нога — помогали ориентироваться в пространстве и ощущать всё вокруг. Какие-то мышцы носа, из которого росли усы, постоянно сокращались, отчего они вибрировали и словно «осязали» воздух. Странное чувство, необычное. В облике ворона такого не было. Впрочем, к нему я уже давно привык и даже не обращал на подобное внимание.

Добравшись до стен Фирнадана, пробежал вдоль них и наткнулся на маленькие, еле заметные выбоины рун. Замечательно! Теперь коснуться вон той, крайней, похожей на раздавленного жука. И если при касании на носителе будет амулет…

В моём восприятии энергий словно что-то кольнуло, а потом один из камней кладки попросту исчез. Грёбаные рунные волшебники! Я тоже хочу такое уметь, а то только и делаю, что дешёвые амулеты отпугивания блох и обогрева — простейшие, но расходящееся как горячие пирожки, артефакты. Всем нужны, всем понятны, а с учётом малого количества магов — и ещё более малого процента артефакторов среди этих магов, — превращаются в уникальную и крайне редкую штуку. Но это не отменяет ранее сказанного: то, что я делаю — дешёвая имитация. Дерьмо на палке. Я же хочу прикоснуться к чему-то поистине высокому. Как, например, этому.

Жаль только, что кто бы ни был ответственен за столь искусно скрытый проход, он давно умер. Амулеты, сами руны и, хе-хе, укрепления города, выглядели весьма старыми. Значит, скорее всего, артефакты лежали где-то в загашниках у власть имущих, а как жопу припекло, так и начали реализовывать всё, что только под руку попадётся.

М-да, это что получается, несмотря на жутко интересную рунную вязь, реального прока от этих предметов почти нет? Бред. Хотя… для защитников в текущей ситуации и правда нет, а вот в перспективе… можно придумать весьма много способов реализации. Потенциал хорош.

Скажем… Огненная сфера — боевой артефакт, позволяющий волшебнику, плохо знакомому со стихиями или имеющим неподходящий вид магии, пользоваться огнём. Тут нечто похожее — артефакт, который может позволить обращаться в зверя. Удобно! Зачем учить несколько форм (или даже одну) — просто нацепи безделушку и стань оборотнем.

Эти мысли крутились в моей голове, пока я пробирался по узкому и тёмному проходу в стенах. Впрочем, чем дальше я пролезал, тем сильнее менялась полярность этих самых мыслей. Всё больше я начинал думать о том, куда всё-таки влез. И я, сука, не о стене! Точнее о стене, но косвенно.

Странно… вроде не дурак, но почему?.. Почему согласился на самоубийственное задание⁈ Нэшсен направил? Так плевать на него! Разве не мог я хотя бы попытаться доказать свою точку зрения? Я УЖЕ в штрафной роте, так какого чёрта только что оказался в ещё большей яме⁈

С другой стороны… ладно ещё сержант — за отказ от какого-то задания, не во время сражения, а в условном перерыве, меня бы вряд ли наказали. Слишком сильно, имею в виду. Но ведь Нэшсен довёл свой план до вышестоящих! И когда подобный приказ исходит, например, от капитана, то уже не выйдет просто отказаться. Что вообще значит «отказаться»? Сегодня не захотел идти к врагу, завтра не захочешь вступать в бой, потому что, видите ли, там помереть можно!

Аха-ха-ха! Если бы армия работала именно так… Я бы посмотрел. Нет, честно, я бы посмотрел на армию страны, которая оказалась бы вынуждена воевать, если бы все её солдаты ставили свою жизнь превыше всех остальных. Как бы они воевали? Обстреливали противника из пушек, а потом бежали, теряя штаны? Воевали только ловушками? Или просто отдали бы свою землю?

Нет уж, армия — это место, где ты бьёшься насмерть, несмотря ни на что. И если тебе повезёт выжить и не стать калекой, то как минимум ты получишь очень и очень ценный опыт выживания в любой ситуации, и разумной жестокости, которую необходимо применять. А уж при малой толике удачи можно легко поживиться чем-то интересным — военные трофеи считаются святой наградой, на которую, в каком-то роде, не может претендовать никто. Кроме того, по окончании наступательной войны (если она успешна) всем выжившим выдавали неплохие премии. Ну и ключевое для тех же крестьян, которые зачастую шли на воинскую службу — рацион питания. Солдат всегда кормили хоть и не от пуза, но достаточно сытно, ведь воин должен внушать страх противнику и создавать ощущение угрозы, а не являться посмешищем.

И за всё это солдаты платили беспрекословным подчинением.

Не было у меня выбора, выходит. Не было… И раз мне поручили сыграть роль «обратного разведчика», то я выполню её.

Остаётся лишь постараться изо всех сил. Представить себя иным человеком. Надеть маску. Хватит ли у меня мастерства? Хорошо ещё, что Изен, хоть и являлся достаточно «старым» магом, был из новичков, которые прибыли к Фирнадану всего с неделю назад! К тому же наблюда… ш-ш-ш… «наставник», а не наблюдатель! Не перепутать бы! В вольных городах должность наблюдателя называется наставником. В общем, наставник Муллер был человеком занятым — на него сразу два десятка колдунов повесили. Оттого он если и проводил с кем-то лишнее время, то лишь по нужде. Хотя вроде какую-то магичку успел в постели повалять, если я правильно интерпретировал скупую память Изена.

Но вот, впереди сверкнул свет, а значит, хватит бессмысленно гонять в голове глупые мысли. Пора приготовиться к самому сложному этапу моей миссии. Если получится, то дальше будет проще. Фух… Хорес смотрит на тебя, Кирин, не подведи!

Хорошо ещё, что вместе с чужим лицом, целитель успел поработать со связками, сделав мой голос если не один в один, то точно похожим на настоящего Изена. Этого должно хватить… Должно!

В следующий миг я выбрался наружу, оказавшись в широкой комнате. Острый нюх крысы ещё в норе позволил мне ощутить запах людей, так что я не удивился «комитету по встрече».

Впереди стояло три лёгких инсурия, направивших сопла своих огнемётов чуть ли не мне в лицо. За ними расположилось шестеро солдат с ружьями наготове. У каждого на шее висел антимагический амулет. Сам Муллер тоже был среди них — стоял ещё дальше, но удерживал Огненную сферу. Демонстративно так удерживал, гад…

И эта вот обстановка весьма напрягала! Создавалось ощущение, что меня УЖЕ раскрыли, хоть это было и не так. Не так ведь, верно?..

Обращение в человека шло под задумчивыми взглядами, которые ждали лишь намёка, лишь мельчайшего движения не по придуманному ими в своей же голове плану.

И вот мы, три волшебника, стоим и смотрим. На нас смотрят аналогично.

— Великолепный комитет по встрече, наставник! — уголок губ невольно дёрнулся, но я посчитал, что так даже лучше. Изен был… довольно специфичным человеком — со своими тараканами в голове.

— Нужно было убедиться, что вместо вас не придёт кто-то другой, — Муллер несколько отстранённо и словно не до конца уверенно, убрал Огненную сферу. — Фаламар, Корвер, всё в порядке? — взглянул он на моих сопровождающих.

— Не всё, — пожал плечами Борх, ныне выдававший себя за Фаламара. Парень, после Мускольной Дымки, вполне себе оправился и ничего в нём не говорило о том, что лишь недавно собирался помирать. — Но могло быть и хуже.

— Если всё нормально, то можно мне отлить? — вытянулся Атон, изображавший Корвера.

Последняя фраза была в тему, — мысленно улыбнулся я, глядя на ухмыляющиеся лица стражников с антимагическими амулетами. Шлемы инсуриев мешали определить их эмоции, но дай мне возможность сделать ставку, сказал бы, что те тоже ощутило расслабились.

Талант! Нет, серьёзно — нужно уметь своевременно разрядить обстановку.

— Сразу доклад или нас хотя бы накормят? — усмехнулся я. — Наставник?

— Десять… — мужчина поднял взгляд в потолок, — Двуликий с вами, двадцать минут, чтобы привести себя в порядок, потом ищите меня возле первого полигона донжона. Но если есть что-то важное, — Муллер сверкнул глазами, — то идём сразу к коменданту. Вы — первые и единственные разведчики, которые смогли попасть в лагерь имперцев и вернуться обратно. Вы же… — он опасно прищурился, — дошли до их лагеря?

Хорес! Мне уже нравится мысль, что командование противника на полном серьёзе подозревает своих версов в том, что те отсиживаются где-то в подземных норах и ни хрена не делают!

— Наставник… — добавил я в голос укоризненные интонации. — Как вы могли так подумать?

Интересно, а Муллер и правда этого не знает или играет роль? С него станется! Даже на вид создаёт ощущение хитрого лиса.

— Конечно дошли, — продолжил я, видя, что мужчина по прежнему ждал ответ. — И даже сумели, хе-хе, «улучшить» им условия проживания!

— Не здесь, — только и буркнул он, окончательно поверив, что мы и правда свои. Махнув рукой, Муллер развернулся и бодрым шагом направился куда-то по коридору.

Солдаты и инсурии принялись действовать в схожем ключе, хоть и по своему. Три железных болвана подошли к двери и аккуратно, по одному, бочком, начали из неё выходить. И это ещё лёгкие инсурии! Что было бы, окажись здесь тяжёлые? Хотя, они бы и не пролезли. Тяжёлые модели предназначены или для охраны дворцов — куда заранее закладывают тот факт, что по ним будут бродить стальные гиганты под три метра ростом, — или для уличных баталий, таких, как у нас сейчас.

Солдаты же неторопливо разряжали ружья, ссыпая порох в маленькие коробочки, а потом зачехляя собственные орудия смерти. Действовали они в привычном темпе, даже умудряясь негромко обмениваться друг с другом фразами и над чем-то посмеиваться.

— Парни, поспешите, в самом-то деле! — Атон, зажимая у себя между ног, принялся подпрыгивать, пристроившись за последним инсурием.

— В штаны, Корвер, — расхохотался я, едва не назвав мага настоящим именем. — Представь, что мы всё ещё бегаем по чёртовым окопам имперских ублюдков.

— Я в форме крысы поссал, — меланхолично пояснил Борх, вызвав новую порцию смеха от парочки солдат.

Наконец вырвавшись из помещения, я уверенно направился в сторону, куда ранее ушёл Муллер — мельком увидел направление, в которое он развернулся, шагнув в коридор. У меня не было ни малейшего понятия, куда эта дорога приведёт, но я знал, что нельзя давать даже скудный намёк на собственное незнание хоть чего-либо! Следовательно, изображаю уверенность, даже когда на неё нет и намёка.

— Оу, чудо из чудес, я сразу же расхотел, — проворчал Атон. — Похоже, на меня давили стены.

— Скорее острое желание облегчить мочевой пузырь вызывали направленные в лицо ружья, — усмехнулся я, вызвав смешок у Борха и фырк у Атона.

Вскоре выяснилось, что направление было верным. Ну-у-у… вроде бы. Мы добрались до винтовой каменной лестницы, которая вела вверх и вниз.

— Кир… кха-кха, — с трудом исправился Атон, — Изен, как думаешь, что сейчас дают на кухне? — и отчётливо, одними глазами, указал вниз.

— Я думаю птицу. Летающую такую, — скрестил руки на груди Борх, мотнув головой вверх.

Просто прекрасно!

— Друзья мои, — обернулся я к ним, блистая улыбкой, а сам оглядел коридор в поисках возможных наблюдателей и свидетелей. — Вы в курсе, что много жрать — вредно? Я вообще думал просто походить по двору, обдумать, что и как мы будем докладывать наставнику.

Оба парня хмуро переглянулись, очевидно не поняв мою слишком тонкую аллегорию. Кретины, что ещё можно ожидать?..

— Поднимемся по лестнице вверх, погуляем по окрестностям, а там, ежели что, сходим вниз. Конечно, если время останется, — объяснил я им, а далее потопал вперёд.

Благо, что ещё в имперском лагере, когда мы обсуждали последние мелочи, сказал ребятам, дабы они отыгрывали роль в абсолютно любой ситуации. Даже если мы одни-одинёшеньки торчим в запертой комнате или наоборот — на пустой площади. Никогда не знаешь, кто решит подслушать, а у высших сионов с этим проблем нет! Следовательно, вариант один — играть роль, умудряясь при этом иносказательно обсуждать реальную ситуацию. Непростое дело.

Пробежав вверх, вышли на, как оказалось, первом этаже (это что, мы в подвале торчали?). Понял я это потому, что рядом возникло первое окно, встреченное мною в Фирнадане. И сквозь него я увидел площадь (как раз-таки с цифрой один), слабо освещённую парочкой простеньких магических светильников. Видать это и есть то место, про которое говорил Муллер. Хм, ну не просто же так он направился в эту сторону? Самого наставника, кстати, поблизости не было. Зато, покрутив головой, заметил чуть вдали от средств освещения нескольких парней и девушек, которые болтали друг с другом. Выглядели юными, но хмурыми и замороченными. Ни улыбок, ни чего-то подобного. Кажется осознали, в какое дерьмо ввязались, но выхода уже нет.

А ещё у них была однотипная форма. Скорее всего стандартная для волшебников этой местности. Вот только у нас (точнее у той троицы, которую мы взяли) она другая! Почему? Выдали для диверсии? Или это отличительный знак у… например, магов, которые закончили обучение? Триединый бы знал, ведь я не скопировал всю память Изена, а просто вытащил несколько финальных обрывков воспоминаний, которые позволили узнать хотя бы какие-то мелочи, чтобы не сесть в лужу в первую же минуту пребывания тут!

— Фух, — протяжно выдохнул я, ощущая, как маленькие молоточки застучали в висках. Шпионаж — это весьма нервная работа, особенно когда ты ни хера о нём не знаешь!

— Уважаемая госпожа! — Атон широко улыбнулся, заметив в дальнем конце коридора служанку, которая мелькнула в свете тусклой, совершенно не артефактной, лампы. Судя по виду, она собиралась зайти в комнату для уборки или чего-то подобного. — Не соблаговолите ли поведать усталым разведчикам, весь день пробывшим в тылу врага, что сегодня подавали на ужин? Возможно, что-то ещё осталось, а то мы немного запоздали.

Услышав начало его речи, я едва не схватился за голову — ну кто так обращается к обычной служанке⁈ Но почти сразу понял, что парень изобразил ехидство, тем самым показывая, что шутит — разыгрывает женщину, — но так, чтобы не обидеть её, а напротив, немного польстить, чем поспособствовать оказанию нам некой… помощи.

Это… неплохо. Нам и правда скорее всего помогут, причём ничего не заподозрив.

А нам сейчас лучше не выделяться, — сугубо на всякий случай — поэтому обращаться к любым слугам точно также, как все остальные. Но как именно обращаются эти «все»? Как принято обращаться к слугам в вольных городах и Саубе в частности? А в крепостях? А в Фирнадане⁈

Да даже в Империи есть десятки, если не сотни, разных вариантов. Пренебрежительно и презрительно? Добродушно и понимающе? На «эй, ты» или нейтральным «слуга»?

Я знал места, где позволительно было всё, но были и такие, где владелец особняка на полном серьёзе знал имена каждого из почти двух десятков слуг, спокойно общаясь и здороваясь с каждым. Заботился о них и помогал! Его домочадцы и стража знали про подобное, как и каждый из гостей. Никто не смел обижать этих людей.

Смешно… такая ерунда… Но вот на таких мелочах и прокалываются!

Не молодая, но и не старая женщина смущённо улыбнулась. Похоже ей понравилось такое обращение, однако и шутку она уловила, а потому не восприняла Атона прямо-таки всерьёз.

— Сегодня для магов запекали уток, — поведала служанка (отчего-то у меня возникла мысль, что она приходится женой кому-то из гарнизона города-крепости). — Наверняка ещё что-то осталось, так что поспешите! Если Дунора ещё не ушла, то всё подогреет, пальчики оближите, — усмехнулась она в конце.

— Подыграй, — тихо шепнул я Борху, а потом прибавил громкости, сделав пару шагов вперёд. — Ох, от голода в моих глазах темнеет, а предметы размываются, словно под водой. Я даже не понимаю где я, что говорить о кухне?

— Так… это… — растерялся парень, но Атон сходу сообразил о чём я и добавил красок актёрской игры.

— Прекрасная госпожа, — взглянул он на служанку, — скорее, укажите бедному Изену кратчайший путь до кухонь, иначе он умрёт прямо тут!

— И вам придётся убирать мой труп, — усмехнулся я и подмигнул.

Женщина рассмеялась и покачала головой.

— Рада, что кто-то находит силы дурачиться в такие моменты, а не лить слёзы или считать трупы, — женщина отвела взгляд, на миг впав в ступор. — Продолжайте сохранять в себе это чувство, покажите другим, что ещё не всё потеряно, — служанка быстро заморгала, а потом сделала какой-то смутно знакомый жест — что-то религиозное, из Триединства, — после чего мотнула головой и сменила выражение лица. — Идите в противоположную сторону, а там спуститесь в подвал. Дальше достаточно будет ориентироваться на запах.

Рассыпавшись в быстрых, но вычурных комплиментах, мы торопливо направились в указанную сторону. Времени Муллер дал не так чтобы сильно много, а мы и правда хотели жрать. Плюс, я не желал выбиваться из образа ещё сильнее, чем это было сделано сейчас. Уверен, если за нами кто-то наблюдает, то у него уже могли накопиться неприятные вопросы. Эх… Хорес, проследи за мной, ладно? Вот совсем-совсем не хочу снова попадать в тюремную камеру или на жёсткий допрос!

Кухню мы нашли быстро, а также были весьма рады остаткам вкусной утки и запечённому картофелю. Заодно, лично я, приметил многочисленные мешки с мукой, пшеном, вяленым мясом и прочим запасом товаров длительного хранения, которые хорошо были заметны за соседней дверью в, очевидно, кладовую. На тонкой металлической пластинке, которая была приколочена к двери, виднелись рунные символы, слишком маленькие, чтобы я мог в должной мере их рассмотреть.

Но даже так кое-что стало понятно — голодом их не уморишь, это точно. К тому же, нельзя забывать, что это лишь один склад, кухонный! Наверняка даже не основной. А будь основной, так большой вопрос, сколько их тут? Явно не один!

Народу, так-то, здесь тоже не мало, всё-таки полноценный город, хоть и не столь обширный, как, например, Таскол.

Впрочем, даже если мы потравим провиант лишь тут (где бы яд раздобыть?), уже будет хорошо.

Благо, я помнил руны порчи, так что, если не выйдет найти что-то ядовитое, то можно будет просто лишить их пищи. Пусть даже такого запаса. Тоже неплохо, хоть и не столь здорово, как яд.

Пока я думал, мои товарищи во всю болтали с кухонной прислугой (они работали по сменам, заготавливая ночью заготовки для завтрашнего дня), включая и ту самую Дунору, коей оказалась весьма симпатичная девица, лет семнадцати-двадцати, точнее не скажу. Все они были очень заинтересованы ситуацией за стенами и продвижением осады.

В глазах людей горела надежда, но вместе с тем и понимание, что даже если победа упадёт им в руки (ой, вряд ли!), то будет тяжёлой и выстраданной.

Между собой слуги старались бодриться и говорить чуть громче, чем того следовала ситуация, притворно уверенно утверждая, что объединённая армия Сауды и Олсмоса в пух и прах разобьёт «глупых имперцев». Наивно… но почему бы и нет? Видимость спокойствия зачастую перерастает в настоящее спокойствие. К тому же, польза от этого видна даже сейчас: продукты готовились быстро и качественно. Все друг друга поддерживали, понимая, что каждый должен делать своё дело и не всё зависит только от солдат. Порой даже простой кухонный работник может на многое повлиять. Что в этом плохого?

Мысленно кивнул, я тоже постарался расслабиться и хоть на несколько минут выкинуть из головы предстоящие трудности. Хотя бы на время еды!

Постаравшись незаметно покоситься на Дунору, как раз низко наклонившуюся, дабы достать из печи широкий противень, залип на её округлости на непозволительно долгое время, отчего она успела обернуться и поймать мой взгляд.

Я тут же отвёл глаза, успев заметить выражение ехидности, появившееся на её лице. Кирин-Кирин… Сколько здесь было притворства Изена, а сколько собственной робости?

Ох… сложно. Всё сложно! Хорес, как же хочется сказать, что после всех испытаний, свалившихся на меня, я уже перестал хоть чему-то удивляться и хоть за что-то переживать, но это не так. Переживаю и удивляюсь. Особенно в новой обстановке и с незнакомыми людьми. Потому что опыт, это конечно хорошо, но он не превращает меня в эмоционального инвалида. Я по прежнему могу чувствовать страх, симпатию, ненависть, интерес, радость и грусть. Просто… теперь я могу их гораздо лучше прятать, а также держать себя в руках во время напряжённых моментов — как тогда, во время первой встречи с Муллером и его «группой поддержки». Если бы я не имел опыта, который получил как дома, в поместье Моргримов, так и по пути, в ходе своего нелёгкого путешествия, то далеко не факт, что всё решилось бы столь мирно.

— Весь день грохот стоял такой, что посуда по столу прыгала, — тем временем пожаловался рыхлый повар. — Пушки, мать их!..

— Ой, я слышала, ранеными весь храм Триединого забили, — кухарка осенила себя знаком Аримандиуса, бога-хранителя их Троицы.

— Но и наши им, наверное, показали? — Дунора улыбнулась, хоть я и заметил, как дрогнули её губы, а руки дёрнулись к объёмной груди. Тц… у меня никого не было со времён той грёбаной ночи с Силаной!

— Ситуация, конечно, не из лучших, — Борх почесал щетину на подбородке, заляпанном едой, — но и не худшая.

Эту очевидность он преподнёс как откровение свыше, сияя, аки Хорес, лично заглянувший «на огонёк» и промолвивший мудрость, на века ставшую основополагающей для всей его паствы.

— Да отступят они, — Атон, как всегда, замечательно играл. — Народу много, но мечутся бестолково, словно брехливые псы, — парень поморщился, а потом скорчил презрительную мину. — Вот увидите, — теперь он обвёл их всех взглядом, — и попомните мои слова, застрянут имперцы здесь, как в болоте.

— Не в болоте, — прервал я его, — в лесу, на худой конец. Зачем сравнивать могучий Фирнадан со всякой мерзостью?

— В тёмном и страшном лесу, где на каждом шагу бродят волки, — ухмыльнулся Атон. — Зубами — щёлк!

— И половины имперской армии уже и нет, — поддержал я его, а потом рассмеялся. Не скажу, что даже сильно выдавливал этот вот смех. Сам выходил. А всё почему? Пообвыкся, собрался с мыслями, присмотрелся — вокруг были самые обычные люди, которые почти ничем не отличались от имперских жителей, только молились другому богу и говорили на своём мунтосе.

Хм, это что, я только что обрёл своё собственное «первое правило шпиона»? Похоже на то… «Представь себя на родине, а потом общайся точно также, как там, но с поправкой на местные реалии». Звучит просто, но по факту выходит несколько заморочено. Не люблю постоянно держать что-то в уме, создаётся впечатление, что не могу расслабиться.

Ну, скорее всего, свою роль сейчас ещё сыграла сытная и вкусная еда, отчего ощутил прилив положительных эмоций. А всем известно, что стиль речи, мышления и даже работы зависит от настроения. Вот и у меня, когда оно хорошее, как-то проще получается найти с кем-то общий язык. Хех, главное помнить… да-а… помнить.

На мои слова Борх выдал лицом что-то неудобоваримое, но что конкретно я так и не разобрал. Пусть. Нельзя на полном серьёзе постоянно изображать (или испытывать) позитив, чинопочитание и раболепие перед властью — слишком заметно! Нужен кто-то, кто будет останавливать меня с Атоном и как бы сдавать назад. Дескать: да-да, мы самые верные представители вольных городов, НО!.. — вот это самое «но» и будет изображать Борх. Раз его на что-то поумнее не хватает.

Закончив с запоздалым ужином, мы стремительным шагом направились к первому полигону, благо, уже успели понять, где он находится. Немного поплутали, конечно, но получилось будто бы просто сделали крюк. Захотелось. Ноги размяли. Перебирали мысли перед встречей с наставником и хотели чуточку затянуть миг сладостной встречи. Обмозговывали, что и как рассказывать. Да мало ли⁈

В общем, как по мне, задержка, если и была, то откровенно смешная. Возможному наблюдателю никак не придраться!

Хех, будет смешно, если наблюдатель на самом деле есть. Но даже если его нет, то лучше представить, что он прячется прямо за твоей спиной — так выше шанс не сотворить глупость, тем самым рассекретив себя. Пф-ф, мы даже со служанкой старательно играли, будто готовились к выступлению в театре, что говорить о ком-то большем? И на Борха я зря наговариваю, парень или вообще не понимает, что происходит, или понимает слишком уж хорошо, оттого заранее готовится жахнуть напоследок посильнее, дорого продав свою жизнь. Тоже в каком-то роде рабочая стратегия.

На полигоне маги, под присмотром Муллера (уже припылил), отрабатывали стихии. Логично… они в осаде, не друидские же техники им изучать? Хотя тот факт, что отработка идёт даже ночью немного меня удивил. Или наоборот, другого времени нет? Но почему нет? А спать когда? Днём, выходит, обороняют стены, а по ночам тренируются⁈ Пф-ф…

Приглядевшись, я заметил, что группы разновозрастные. То есть… понять это не так-то просто, но когда ты постоянно проводишь время с другими юнцами — магами, — то невольно начинаешь различать разницу в их возрасте. Безусловно есть исключения и если бы я увидел всего парочку человек, показавшихся мне старше или младше основной массы, то не придал бы этому значения, однако на полигоне я приметил парней, которые уже начали отпускать бороды. Рассмотрел и девушек, грудь которых столь задорно торчала, что манила одним своим видом.

При этом, особенно заметны были их откровенно «только растущие» соседи — ниже ростом, без столь отличительных вторичных женских признаков, с лёгким пушком на лице, вместо щетины…

Всё это чуть ли не кричало мне о том, что на этой площадке собрались как и только-только пробудившие магию, то есть, шестнадцатилетние, так и те, кто уже давно ею пользуется — маги, которым вот-вот стукнет восемнадцать, что и станет причиной смерти. Стигматы — ничего не поделать и никак их не избежать.

Правда все они отрабатывали довольно стандартные чары боевой ветки стихий — молнии, огненные шары, потоки воды, булыжники… Ничего интересного, ничего мощного. И… какой вывод? Вольные города вытащили своих ценных специалистов: артефакторов, лекарей, кузнецов, алхимиков — всех. И теперь обучали их боевой магии. Похоже, они в отчаянии. Хех, ещё один важный элемент моего будущего доклада.

— Мастер Муллер! — махнул я рукой, пока Борх с Атоном, как правильные парни, старательно (или естественно?) пялились на задницы девчонок, едва ли не причмокивая при этом. Благо ещё, не начали друг с другом обсуждать, кому бы они вставили! Думаю, это было бы уже перебором.

— А, нагулялись? — притворно дружелюбно спросил мужчина, скрестив руки на груди.

Похоже всё-таки немного опоздали… И хер с ним.

— Обсуждали, следует ли привлечь коменданта, — серьёзным тоном я показал важность своей фразы. — И поняли, что он просто необходим.

Муллер прищурился и осмотрел меня с ног до головы, словно заподозрив подмену, однако я держался под его взглядом с непоколебимой уверенностью, отчего наставнику оставалось лишь кивнуть.

— Перерыв, — махнул он рукой в сторону тренирующихся.

— Ещё и часа с прошлого перерыва не прошло! — возмутился какой-то парень.

— Персонально для тебя, — наставник подался вперёд, — ещё раз вякнешь, когда не просили — пойдёшь дежурить в дозорную башню, присматривая за воздухом. И просидишь на ней до конца осады, какой бы она ни была!

Юнец тут же выпрямился, лицом изображая раскаяние, пока я едва не рассмеялся. Не потому, что этот дегенерат выпучил глаза, как рыба, выброшенная на берег, и даже не из-за злобы Муллера, которого довёл я, но выпустил он её на незнакомого мне паренька, а из-за факта «наказания». Безусловно, наблюдение за небом — очень важная часть любого современного поля боя, хоть наземного, хоть морского, хоть осады. Маги (хотя скорее представители гильдий или военные тактики) знали тысячи способов создать угрозу с неба. Начиная от того, что взлетали сами, заканчивая всевозможными артефактами, подчинёнными птицами, летящими по дуге снарядами (например, камни), или какие-нибудь формы ультим. За небом всегда нужно было приглядывать, чтобы не попасться на подобную уловку. И это очень ответственная работа, на которую в основном ставили ветеранов с хорошим зрением и послужным списком. И платили им — особенно если те и правда сумели раскрыть какой-то хитрый замысел врага, — весьма щедро. Ставить на подобное дело юнца? Да к тому же мага⁈ Бред! Мало того, что он, в силу возраста и непонимания ситуации, скорее всего ничего не заметит, так это ещё и крайне нерационально! Волшебник на поле боя принесёт куда больше пользы, если будет поливать противника своими чарами, чем торчать незнамо где, пялясь в небо, которое, возможно, вообще не будет представлять угрозы.

Однако Муллер знал на что давить. Каждый колдун имел представление о дозорных башнях. Точнее, узнавал от командиров, когда вступал в армию. Это — основа. И все мы понимали, сколь скучная и нудная это работа, во время которой, к тому же, даже нельзя отвлекаться! То есть, солдат, стоящий в карауле, мог прикорнуть у стены, или расслабиться, мысленно обдумывая что-то своё, механически пялясь перед собой. На дозорной башне такое не прокатит. Задумавшись, легко «выпасть» из зоны наблюдения и пропустить какую-нибудь подозрительную птицу, пролетающую мимо. Не заметить излишне низко летящего облака и прочее-прочее.

Потому на такую серьёзную работу берут лишь понимающих людей, причём зачастую из ветеранов-калек, которые ранее были офицерами. Такие будут жилы рвать, лишь бы накопить на лечение. К тому же, они не понаслышке знали об ответственности.

Припугнув парня, Муллер решительно направился вперёд. И это был очередной плюс в мою копилку. Не мог наставник позволить себе идти за кем-то из нас. Он ведь главный! А потому дорогу к коменданту Фирнадана Муллер покажет собственноручно. Удобно. Вот только разговор с комендантом тоже будет не из простых… Эх, похоже начинался ещё один этап плана «не провалиться». Уже полегче будет… Наверное. Я хотя бы сыт. И усладил взор парой симпатичных мордашек. Забавно выйдет, если получится кого-то из них завалить. В кровать, имею в виду, а не в могилу. Хотя… посмотрим. Всё-таки, ежели события будут развиваться так, как было задумано, то я и ребята в Фирнадане задержимся минимум на пару дней!

К коменданту мы попали достаточно просто. Признаться, не ожидал, ведь он… кхм… командует всей обороной Фирнадана! Хотя нет, ошибся. Командовать Фирнаданом он мог в мирное время, пока город-крепость исполнял роль переходной торговой площадки, а вот сейчас здесь, очевидно, управляет какой-то генерал, находящийся куда как выше по званию. Ну или архонт Сауды (если рискнёт), чьё имя я, признаться позорно не запомнил, хоть оно и было произнесено при мне как-то раз. Эх… Силана точно помнит, но где я и где она?

Хм, не верный вопрос, она, так-то, в лагере Империи. Вот Хоресом клянусь, не оставили её в Мобасе и обратно в Монхарб тоже не отравили!

Подавив лёгкую тоску, сосредоточился на реальности.

Коменданта звали Тольбус Логвуд, это я узнал из пояснений Муллера по пути. Приятно, что он сомневается в памяти своих подопечных. Нет, так-то правильно делает, что сомневается. Я на его месте тоже предпочёл бы напомнить, сугубо на всякий случай.

Так вот, своими словами Муллер подтвердил мои предположения, что сам Тольбус являлся высшей властью в Фирнадане именно что ДО войны с Империей. Потом, когда Сауда решила держать здесь оборону, в город прислали высший офицерский состав, который и быстро и решительно забрал себе всю власть, но благоразумно не стал отстранять опытного и, как я выяснил уже значительно позже, очень умелого командира. Логвуд был настоящим волкодавом, который, в дополнение ко всему, идеально знал не только свой город, но и местность на многие километры вокруг.

Хм… адекватность и разумность противника не слишком радовала. Я бы предпочёл, чтобы столь неприятного для Империи человека просто выпнули бы на мороз. То есть, имею в виду, перевели на «более почётную должность» — что было бы знакомо и полностью понятно. Хотя может и тут подобное пытались провернуть, да вот желание победы всё-таки восторжествовало.

К слову, мне и правда было что поведать коменданту Фирнадана. Этот вопрос заранее обсуждался ещё в имперском лагере. Лично капитан Кипп рассказал, что я могу сообщить и сведения, надо признать, и правда были ценными. Однако лишь на первый взгляд. Если задуматься, то их важность здорово падала, что и послужило причиной «сливания» их на сторону.

Войдя в большой, богато обставленный кабинет, мы сходу оказались под пристальным взглядом сухопарого мужчины с густыми усами и морщинами по уголкам глаз. Он был плешив, но не скрывал этого париком и не пытался зачесать свои волосы таким образом, чтобы скрыть досадные проблемы. Нет, комендант сразу принял условия своего «противника», а потому позволил ему властвовать на своей голове, взамен перенеся весь фокус собственного «военного внимания» на верхнюю губу. Тут у него образовался настоящий пункт сопротивления! Густые, большие усы были тщательно приглажены и расчёсаны. Кроме того, судя по блеску, они ещё и навощены, либо смазаны маслом — толком и не понять.

Несмотря на глубокую ночь, Тольбус работал, изучая многочисленные документы и отчёты — скорее всего касающиеся сегодняшнего дня. На столе я рассмотрел подробную карту окрестностей, а на нескольких бумажках, лежащих рядом — исчерканные схемы и планы.

Муллер быстро поведал ему причину визита, после чего комендант осмотрел нас троих пристальным, изучающим взглядом, а потом пригласил ещё парочку человек — видимо его приближённых, светящих красными от недосыпа глазами. У одного, вдобавок, дёргалось веко. Похоже нервы…

На этом момент я осознал, что наступило моё время — блистать и играть роль «обычного парня-мага которому повезло». Похоже, ещё одна «самая последняя и самая важная» задача. Сколько уже таких я прошёл? Ха! Значит, пройду и эту!

— Кхм, — притворно откашлялся я и напустил на себя чуточку растерянный вид. — Э-э… Я начну с начала, ладно? — и тут же, потерев ладони друг о друга, без паузы, начал говорить. — Мы обратились в крыс и направились через окопы… А можно карту?

Отыгрывать неуверенного и теряющегося от столь важных личностей паренька было даже забавно. Хотя, глядя на Муллера, я старался не перегибать. Он знал Изена, хоть и не слишком сильно. Однако они всё-таки успели какое-то время пообщаться. Впрочем, пока что моих куцых знаний хватало, дабы водить его за нос.

Сведения, которые я сообщил, касались пушек и ядер. У Империи их было даже слишком много, а потому этой информацией этой они гордились, а не скрывали. Со стороны это выглядело так, словно два зажиточных крестьянских хозяйства изо всех сил копили деньги, дабы приобрести себе дефектный плуг, который в качестве тренировки сковал ученик кузнеца, а потом, на их глазах, в лавку зашёл аристократ и скупил вообще всё. Включая и эту недоделку.

Я был не удивлён, когда первоначальные мои слова, касающиеся «секретной информации о враге» оказались высмеяны. Как это, у армии Империи более двух тысяч пушек? Это невозможно! — кричали они. Это выдумки! Сказки! Мальчик врёт, чтобы показаться важным!

— Думаете, те офицеры, докладывающие бригадиру Блумфилду, соврали ему? — обезоруживающе и с деревенской простотой спросил Борх. И я едва не зааплодировал ему. Как тонко, как вовремя! И ведь мы не обговаривали это!

Заданный с такой стороны вопрос заставил людей смешаться. Они растеряно смотрели в глаза друг другу, будто бы ожидая, кто первый придумает адекватную причину с нами не соглашаться. И вместе с тем, я видел, как их лица вытягивались в невозможности это сделать.

Конечно, если бы речь шла не об их жизнях, а о чём-то менее важном, например деньгах, то нас бы просто послали. Мне не впервой видеть моменты, когда правдой становится самая выгодная ложь. Вопрос лишь в том, кто именно будет выбирать эту самую выгоду. И здесь представителям вольных городов тоже очень сильно хотелось пойти по привычному пути. Объявить неугодную правду выдумкой. Глупостью. Блажью подростков.

Но этого не получалось. Каждый, против воли, понимал, что даже если они наорут на нас, отправят в казематы, накажут, даже убьют — это ничего не даст. Мы просто гонцы, сообщившие дурную весть и теперь нужно решать, как на неё реагировать.

И выгода Империи здесь была именно в этом. Деморализовать противника, заставить его бояться. Заставить поверить в то, что их сопротивление бессмысленно. Что они уже проиграли.

— У нас есть статуя Сэнтилы, — внезапно выдал один из новоприбывших помощников Логвуда. Тот самый, с дёргающимся веком. — Безумие убьёт их в любом случае.

— Для этого нужно, чтобы ублюдки зашли в город. А зачем им это, если можно просто расстрелять Фирнадан до состояния выжженной земли? — возразил ему второй.

— Тихо! — рявкнул Тольбус. — Не при них, — кивнул он на меня с ребятами и… на Муллера. Наставника аж перекосило, причём он не сумел спрятать собственное выражение лица.

— Идём, — гневно бросил нам мужчина, поспешно вскочив на ноги и направившись к двери. Мы последовали за ним.

— Вас кто-то отпускал? — уже в дверях прозвучал властный голос Логвуда. Муллер замер. Его плечи дёрнулись, будто желая развернуться, но ноги напротив, застыли соляными статуями.

Молчание воцарилось в кабинете.

— Прошу меня извинить, комендант, — наставнику понадобилось несколько долгих секунд, чтобы произнести эти слова. — Сегодняшняя бойня оказала слишком большой эффект. Я забылся.

— Тяжёлые времена — не повод для быстрых и резких решений, — ровным и невозмутимым голосом произнёс Тольбус. — Я настоятельно рекомендую зарубить себе это на носу, пока не зарубил кое-кто другой.

Слова были сказаны, Муллер молчаливо поклонился. Мы, за компанию, тоже.

— Ступайте и будьте готовы, я ещё вызову вас, — добавил Логвуд, после чего мы всё-таки покинули резко ставший негостеприимным кабинет.

По дороге наставник вполголоса ругался, но ругался отстранённо, будто бы ни на кого, хотя пару раз, клянусь Хоресом, я чётко слышал выражения вроде «старого идиота, которого ещё за каким-то хером держат в крепости».

Впрочем, до Муллера мне не было особого дела. Мысли были посвящены иному. Что за «статуя Сэнтилы»? Что значит «безумие убьёт их»? И почему нужно, чтобы «ублюдки зашли в город»? Под ублюдками точно подразумевали войска Империи. Ага… и? После моих слов об имперской артиллерии, комендант со своими помощниками испугались нашей мощи, представили себя в роли проигравших и… решили отомстить? Хах, неужто это что-то вроде ловушки Мобаса? Взрывы на стенах?

Нет… — почесал я затылок, механически наблюдая, как Муллер перемолвился парой слов с каким-то мужчиной, встреченным по пути, а потом махнул нам рукой, молчаливо призывая идти следом и направился на улицу, но не в сторону первого полигона, а на широкую площадь, примыкающую к за?мку, из которого мы вышли.

Путь наставника вёл к высоким воротам, возле которых расположился пост стражи, по простому кивнувшей нам. Мы кивнули в ответ.

Оказавшись на узкой улочке, Муллер зашагал вдоль невысоких (от двух до четырёх этажей) домов, в одному лишь ему известную сторону. Дорога была выложена камнем, но качеством значительно уступала Тасколу, что ни капли меня не удивило.

Изнутри город казался весьма обширным. Не самый большой, это точно — я видел намного более огромные и речь даже не про столицу Империи, однако… с учётом укреплений и многочисленных баррикад, которые были построены то тут, то там, штурмовать Фирнадан будет сложно.

Вдобавок ко всему, здесь имелись свои арсеналы, казармы, полигоны, донжон, кузницы, склады, конюшни, рынки, площади, сады, башни, даже кладбище!

Людей здесь, несмотря на ночь, встречалось весьма много. Причём речь не только про гарнизон и бойцов второй армии (для упрощения их обозначили цифрами — за стенами «первая», внутри стен «вторая»), но и про обычных горожан.

Впрочем, большое число людей, находящихся внутри, достаточно логично. На данный момент Дэсарандес направил основной удар именно на вторую армию. Пока он не прогонит её в должной мере, то не сможет воевать с городом при всём желании. Поэтому его укрепления и стены просто обстреливали и проводили именно что ПОПЫТКИ штурма, направляя на них то «перебежчиков», то мертвецов, то нас, штрафников. Безусловно, если получится забраться на стены или закрепиться, то следом немедленно пойдут регулярные части, но веры в подобное было мало. Пока мало. Всё-таки у Империи не имелось совсем уж подавляющего преимущества в численности или качестве войска.

Я с интересном осматривался, впервые оказавшись внутри города, который только предстояло захватить. То тут, то там, мне встречались группы солдат, занимающих определённые участки и улицы. Я видел сапёров, которые минировали дороги, видел, как готовились позиции для стрельбы с крыш и окон, видел улицы, которые превращали в тупики, чтобы усложнить противнику штурм.

Фирнадан готовился к уличным боям.

Мельком я увидел даже западные ворота (в городе было четыре главных входа, по сторонам света), возле которых готовили «стрелковые мешки». Это когда осаждаемые возводили вокруг точки прорыва окружение в виде укреплённых баррикад, а сами занимали позиции в укрытиях, начиная масштабный обстрел прорвавшегося врага, который оказывался в ловушке. В «мешке».

Сведения понемногу собирались в моей голове, а я всё думал о статуе Сэнтилы. С-сука… Не отпускала она меня. И руководство вряд ли отмахнётся от этой оговорки, особенно с учётом того, в чём именно заключался риск.

Что это будет? Массивный взрыв? Предположим… за неимением лучшего варианта. Однако Дэсарандес явно не поступит столь неосмотрительно, как раньше, отчего войска в город будут входить достаточно аккуратно, либо и вовсе войдут лишь окончательно уничтожив его артиллерийским огнём.

Хотя… как можно уничтожить целый, мать его, город⁈ Надо будет вести обстрел пару лет, даже с учётом всей силы имперской артиллерии! Да и в Фирнадан «аккуратно» зайти тоже не получится. Как это, сука, будет выглядеть⁈

Глупость… император точно не поступит таким образом. Будет что-то другое… Что-то…

Несвоевременная мысль пропала так же быстро, как и появилась, ведь Муллер зашёл внутрь здания непонятного назначения, оказавшись в длинной прихожей, а далее, через пару минут блужданий, в кабинете. Уже, видимо, своём.

Ага, вот где он восседал.

Заметив вдали ещё одну дверь, я понял, что тут же располагалась и его спальня. Хотя с той же вероятностью там мог находиться проход в какое-то соседнее помещение.

— А теперь поговорим более детально, — слегка сморщился мужчина, очевидно снова вспомнив, как его выгнали из кабинета Логвуда. — Я хочу знать всё поминутно: как вы шли через окопы, как проникли в лагерь, как прятались от солдат, как подслушали разговор…

Это будет до-о-олгий допрос! — едва не застонал я.

— Наставник, а как же ребята на первом полигоне? — спросил Атон.

— Не твоего ума дело, Корвер, — шикнул он на него. — Лучше приступай к ответам, мне очень интересно.

Может убить его? — задумался я. Это было вполне себе возможно даже без поднятия особого шума. Будучи штрафником, я много общался с другими ребятами и мы часто обсуждали в том числе и варианты побега. Разумеется затрагивалась тема антимагических амулетов. С огромным удивлением я осознал, сколь же сильно ограничивал сам себя! Да, магия обращается энергией, стоит ей только коснуться тела человека, защищённого Слезой, но то именно магия! А что если атака будет опираться на что-то сугубо физическое?

Сразу вспомнился ренегат, который едва не убил меня кучей камней, возле имения Кольшеров. Он поднимал камни с помощью ветра. Однако, ведь можно действовать чуточку иначе… Магия, как я выяснил на «Кромолосе», вполне спокойно может контролировать свою исходную стихию. Пример тому — рытьё окопов. Я использовал магию, которой контролировал УЖЕ СУЩЕСТВУЮЩУЮ землю, которую разделял и вынимал, заставляя падать по краям тоннеля. И эта земля — настоящая. Не созданная магией. Если она попадёт в лицо человеку, защищённому амулетом, то… не обратится энергией. Она нанесёт ему вред!

Казалось — лежит на поверхности, но… до этого ещё нужно додуматься! Догадаться! И подобное, как выяснилось, ни хрена не просто. Нас, ха-ха, этому не учили!

И вот выясняется, что маг может убивать носителей артефакта используя прямую стихию. Конечно, не всё так просто, ведь управляющая потоком воды магия исчезнет, при столкновении с носителем антимагической защиты. Но исчезнет именно она… А что будет с самой водой и скоростью её полёта? Хех, вот и ответ.

Самый простой способ убить владельца антимагического — запустить в него «каплю» используя не созданную воду, а уже существующую.

Похоже, именно из-за этой простоты подобное мало кому рассказывают, отчего молодые маги вынуждены изгаляться. Впрочем… тем же магам огня, молнии и ветра попросту недоступны способы, о которых я размышлял. Только магам воды и земли. Ну и льда ещё, точно.

Смешно, если подумать. Самые «боевые» стихии оказались невостребованны. Хех, и ведь не скажешь, что они бесполезны, просто всегда есть нечто, что сводит все эти приёмы на нет.

— Можно воды налью? — кивнул я на кувшин, стоящий на столе. — Пока у Логвуда торчали, столько болтал, что горло пересохло, а выпить никто не предложил.

— Не того полёта птица, Изен, — усмехнулся Атон, за что был удостоен пристального взгляда Муллера.

Наставник молча кивнул на столик с кувшином, отчего я сноровисто налил себе целый стакан, тут же принявшись пить — жажда и правда была, хоть и не столь большая, как я её изобразил.

— Рассказывайте, — хозяин кабинета закинул ногу на ногу, — я хочу знать всё.

Переглянувшись с остальными, я сделал глоток воды, выигрывая себе несколько секунд, заодно обдумывая, стоит ли… Одно движение — нет, мысль! — и в комнате станет на один труп больше.

— Значит, взяли мы амулеты… — начал говорить я, решив дать ситуации шанс. Легче всего вообразить подозрения и пристальные взгляды, когда ты на самом деле в чём-то виновен. Но что делать, если кристально чист? Такое будет тебя только оскорблять! А по факту, скорее всего, я просто всё придумал. И взгляды у людей были обычными, даже безразличными. У всех сейчас голова забита штурмом и своими перспективами в нём уцелеть. Тут не до каких-то магов, которые что-то там, где-то там, сумели сотворить.

В середине рассказа (Муллер постоянно задавал каверзные вопросы!) нас прервала резко открывшаяся дверь. От неожиданности, я едва не ударил водным потоком, но это оказался взмыленный гонец.

— Настав… кх-ха-а… — подавился он воздухом, — я вас повсюду ищу!

— Повсюду, но не в моём кабинете? — саркастично заметил мужчина, откинувшись на спинку кресла. — Что случилось? — почти сразу сменил он тон на более серьёзный.

— Велели передать… — гонец всё не мог отдышаться, удерживая руку на правом боку, — утром совещание… По сведениям… — он громко сглотнул, — от разведки магов, — словно не удержавшись, новоприбывший осмотрел нас заинтересованным взглядом, немного поплывшим от сильного желания вдохнуть побольше воздуха. — Всё высшее командование будет!

Так-так-так… а ситуация-то всё развивается. Логвуд, конечно, упомянул, что нас ещё вытащат, но я не думал, что это произойдёт вот так сразу!

Ха-ха, самое забавное, что теперь фактически нет шансов, что во мне заподозрят шпиона! Потому что высшее командование однозначно никогда не пересекалось с Изеном, следовательно — я могу не опасаться вести себя так, как будет удобно именно мне.

Муллер, тем временем, ехидно рассмеялся.

— Конечно же остальные не поверили коменданту! — воскликнул наставник. — Ну ещё бы! Такие силы! Да на бедный Фирнадан!

— Что вы имеете в виду? — недоуменно спросил гонец.

— То, что сказал, — фыркнул он. — Это всё?

Кивнув, новоприбывший понятливо закрыл за собой дверь.

— Может, нам дадут новое задание? — спросил Борх, своей крестьянской «смекалкой» снова ставя всех в тупик. Открывший было рот Муллер задумчиво его закрыл, а я безмолвно переглянулся с Атоном.

— Тебе думать не положено, — спустя несколько секунд заявил наставник, видимо придумав достойный — с его точки зрения, — ответ.

Покосившись после этого на часы, показывающие середину ночи, Муллер, хмыкнул и приложил пальцы к губам. Вид у него был как у философа, запечатлённого на картине древнего мастера.

— Ладно, уже поздно, лучше идите, выспитесь, — уже более мирно сказал он. — Завтра утром в шесть… нет, в пять — чтобы были на первом полигоне. Оттуда пойдём к этому, хах, «высшему командованию»!

Подавил желание спросить, бросит ли он нас, как бросил сегодняшних ребят, которым пообещал вернуться, но так и не сделал этого. Вместо провокационного вопроса спросил более нужный и правильный.

— Наставник Муллер, а что такое «статуя Сэнтилы»? — и внимательно на него уставился.

Мужчина нахмурился, а его пальцы сами собой беззвучно застучали по крышке стола.

— Очевидно что-то, для чего у меня не хватает полномочий, — ядовито бросил он, а потом мотнул головой, отгоняя неприятные для себя мысли. — Я что, не ясно выразился⁈ Думать вам не положено! Выполняйте приказ и всем будет хорошо!

— Слушаюсь, наставник! — подскочил я со своего стула. — Разрешите выполнять?

Муллер величественно кивнул и мы покинули душный кабинет.

Едва оказавшись в коридоре, я выругался, не сдерживая голоса. Для возможного наблюдателя это будет понятное и совершенно обыденное проявление чувств.

— Ладно тебе, Изен, — хлопнул Борх меня по плечу. — Не он, так кто-нибудь другой расскажет.

— Чтобы мы потом растрепали всё имперцам, если нас поймают, — поёжился Атон. — Может, ну его, эти знания?

— С чего это нас поймать должны? — фыркнул я, стремительным шагом направляясь вперёд. — В первый раз же нормально вернулись.

— На первый повезло, — развёл он руками, словно и в самом деле опасался наших солдат. — Мало ли что будет во второй?

— Вдруг нас направят убить императора? — Борх серьёзно обвёл нас взглядом.

Иногда я не понимаю уровень его дуболомства. Вот сейчас он тонко издевается над нами или говорит серьёзно?

— Не думаю, что генералы армии столь… — хмыкнул, — «одарены», что направят нас на такое дело. Скорее всего снова будем что-то считать или гадить по мелочи. И вообще, лучше подскажите, как отсюда попасть в наши комнаты? — я вышел на улицу и осмотрелся.

Признаться, не было ни малейшего понятия, где вообще разместили магов и нас в частности. В казармы? В башни? В донжон? В какие-то отдельные дома? И с магами ли вообще⁈ Может нас, как «суровых диверсантов» закинули куда-то отдельно?

А если и казармы, то какие?.. Тут их несколько…

Застыв посреди улицы, я ощутил, как по виску медленно стекала капля пота. Проклятье! Почему быть шпионом так трудно⁈ Я так мозгами не работал со времён побега из Морбо!

— Привет, Изен, ребята! — раздавшийся женский голос поначалу даже не воспринялся мною как что-то, обращённое именно ко мне. Лишь когда Атон ткнул меня локтем, я встрепенулся и огляделся, наткнувшись взглядом на симпатичную каштанововолосую девушку, с любопытством меня осматривающую.

— Мы только что от наставника, — с толикой смущения произнёс Атон, оправдываясь за моё поведение, — он был суров.

— Что, опять отчитывал вас? — улыбнулась она.

И вот, мой мозг наконец-то переключился на новую задачу. Девушка. Миленькая. Которая обратилась ко мне по имени. КО МНЕ! Остальных обозначила нейтральным «ребята». Значит, что? Знакомая! И плюс, и минус. Хотя, если подойти к цели грамотно и задать тон беседе, то можно получить кучу информации!

— Привет, — натянул я свою лучшую улыбку. — А ты тут какими судьбами?

Взамен она продемонстрировала мне свою сумку, в которой брякнули какие-то стекляшки. И… что это значит⁈ Она алхимик? Она торговка алкоголем? Служанка, которая разносит какие-то напитки? Хотя нет, не служанка, ведь у тех была своя форма. Кста-а-ати, форма! У девушки она имела хорошие такие отличия, как от нашей, так и от тех, кто тренировался на полигоне, но… всё равно напоминала ту, которую предоставляли магам. Следовательно, она почти наверняка волшебница.

— Ясно, — кивнул я, хотя мне ни черта не было ясно. — Составить тебе компанию? — последнюю часть фразы выдал раньше, чем сумел в должной мере её обдумать. Потому что… да это же гениально! Таким образом можно будет проследить за работой волшебницы, пройти по местной лечебнице (или куда там она шла?), осмотреться и наметить точки потенциальной диверсии! Ты гений, Кирин!

— Удивил, — чуть шире приоткрыла она глаза. — Тебе, похоже, на сегодняшней вылазке хорошо так по голове прилетело!

— Что, слухи уже разошлись? — усмехнулся я.

— Э? — нахмурилась моя собеседница. — Об ударе по голове или твоей шпионской операции? Если о последнем, так ты сам всем нашим рассказал.

— Я про то, что на ней было жарко, — выкрутился я. — Так что, ты отказываешь?

— Говоришь, будто о свидании, — закатила она глаза. — Идём конечно. Но тогда снадобья сам потащишь.

И вот я уже получил целый ворох сведений. В первую очередь узнал, что моя (Изена) знакомая — маг-алхимик. Во вторую, что она, скорее всего, была из знати. Так как «свидания» были более распространены именно в нашей среде. У крестьян и горожан всё строилось немного иначе. Семьи сами пристраивали детей, играя свадьбы в зависимости от традиций и обычаев. Где-то дожидались магического совершеннолетия, а в иных местах в двенадцать-четырнадцать лет, чтобы девушки имели возможность родить до возможного становления волшебницей.

У аристократов примерно в этом же возрасте объявлялись помолвки, как у меня с Миреллой. И потом, в зависимости от строгости родителей, такие пары зачастую могли выходить «на свидания» — получше узнать друг друга, чтобы было проще жить, ежели Хорес милует и обойдёт пробуждением магии.

Безусловно есть сотни исключений, даже в Империи, что уж говорить о Сауде, к которой, формально, относился Фирнадан, но я всё равно считал себя правым.

— Конечно, — протянул я руку, получая увесистую поклажу, а потом, с долей ехидства, посмотрел на своих товарищей. — Ребята, идите в комнаты без меня. Потом вас найду.

— А ты найдёшь? — с ухмылкой спросил Атон.

— Думаешь хоть кто-то не знает, где мы проживаем? — приподнял я бровь, а затем обернулся к девушке. Хорес, как же неудобно не знать имени! — Ты ведь знаешь, где мы живём?

— За дуру меня держишь? — упёрла волшебница руки в бока. — Вашу чёртову башню каждый знает. И любая порядочная девушка обходит её стороной.

— Идите туда, где не ходят девушки, — величественно махнул я парням рукой, чем заслужил серию смешков. — Мы тоже поторопимся, — взвалил я сумку на плечо. — Идём, боевая подруга.

Притворно закатив глаза, девушка решительно зашагала вперёд, я же, отставая на полшага, обернулся к ребятам. Невовремя возникла мысль, моментально оборвавшая всё веселье: если их заподозрят, то всем нам конец.

— Загляните на кухню, — уже серьёзнее бросил я им. — Возьмите немного еды, заодно уточните всё, что нужно знать, — постучал себя пальцем по виску, получив в ответ полные понимания взгляды.

Во-о-от, уже лучше. Надеюсь, что и у меня всё получится. Тц… план, использующий эту девушку, я конечно придумал хороший, но что делать, когда мы закончим? Не буду же я и правда просить её проводить меня до собственной комнаты? Боюсь… такое будет воспринято неоднозначно.

Впрочем, стоило лишь нам отойти на некоторое расстояние, как моя новая знакомая начала расспрашивать меня о вылазке, а также рассказывать о происходящем здесь. Уже второй раз, за время пребывания в Фирнадане, я ощутил оттенок безнадёги, который был слышен в её словах даже больше, чем в речи кухонной прислуги.

— Северную стену измочалили в щепки. Теперь над ней производственники работают — оторвали прямо с полигонов, — говорила она, отчего я сообразил, почему Муллер так спокойно с нами ушёл и более не появлялся. Похоже, наставник знал, что магов у него скоро заберут. А может нет и он просто мудак? Кто знает… — Остальные повсюду возводят «огневые мешки», чтобы имперцы, когда ворвутся внутрь, нашли тут лишь смерть, — голос девушки отдавал застарелой злобой, будто бы кто-то из моего народа когда-то сильно ей насолил. — Ловушки изготавливают одну за одной, но, — она оглянулась, а потом встала ко мне ближе и зашептала, — пока мы тут воюем, люди бегут из Сауды. Говорят, что с ними поступят также, как с жителями Мобаса и отправят штурмовать Магбур в первых рядах.

Так же точно не поступят, — мысленно подумал я. — Потому что Магбур обещал сдаться сам.

Обсуждая произошедшие события, мы, вопреки моим предположениям, подошли не к лечебнице, а к оборонительным сооружениям и стене. И под «стена», я имел в виду сразу всё: бастионы, куртины, равелины и укрытия, которые располагались у гласиса. Почти ко всему имелись где тайные, а где более открытые пути, по которым активно бегали солдаты.

Сейчас, как мне объяснила девушка, была «минутка затишья», которая длилась уже несколько часов. Похоже Империя на сегодня закончила штурм, так что обитатели Фирнадана вытаскивали раненых и мёртвых, чинили укрепления и всячески старались восстановить порушенное.

— Ты наша спасительница, Ская! — громогласно воскликнул уже седой бородач, чья мускулатура, наверное, позволила бы побороться даже с сионом. Низшим, но тем не менее. — Лишь твоими отварами и микстурами мы всё ещё держимся на этих проклятых стенах!

— Хорош панику нагонять, — отмахнулась она. — Лучше возьми ещё состав, тут для костей полезно…

— НЕ-Е-ЕБО-О-О! — раздался пробирающий до костей крик с дозорной вышки, отчего все дружно взглянули вверх и… ничего не увидели.

Однако тут же начали разбегаться.

— Изен! — ошалелыми глазами посмотрела на меня Ская.

И тут я заметил. Очередная хитрость — пользуясь темнотой, волшебник-оборотень сменил облик и окружил себя маскирующим барьером, максимально его расширив. Под ним, плотной стайкой, набились птицы, ведомые друидами. Осознав, что скрываться нет смысла (крик с дозорной вышки был ну очень громким), маг снял барьер и стремительно полетел вперёд, вместе с остальными летунами.

Вверх тут же устремились пули и лучи магии. Кто-то менял облик, бросаясь в небо, но уже было поздно. Птицы преодолели последние метры и оказались над Фирнаданом. Вниз полетели маленькие артефактные бомбы, создающие совсем не маленькие взрывы. А за стенами послышался звук горна — имперские легионы провозгласили ночное наступление.

«Всякая женщина знает, что есть лишь два типа мужчин: тот, кто чувствует, и тот, кто притворяется. Всегда помни, дорогая: любить можно только первых, но доверять можно только последним. Глаза затуманивает страсть, не расчёт».

Анонимное письмо.

Таскол, взгляд со стороны

Посланник Аммы прислонился к двери, в которую уже вошёл. Путь не был ничем преграждён.

Комната, где он очутился, была немногим больше подвала, хотя и нависала примерно на высоте четвёртого этажа над переулком. Штукатурка осыпалась со стен, оставив голые участки потрескавшегося кирпича. Возле щели, служившей окном, посланник увидел, как он разговаривает с человеком, одетым в простую холщовую тунику, причём довольно грязную.

У незнакомца были длинные сальные чёрные волосы до пояса, как принято у жрецов с острова Солнца. Единственной необычной вещью в его одежде были пустые ножны и широкий пояс из коричневой кожи с изображением оленей. На стоящем позади них столе, запачканным успевшей засохнуть кровью, валялся ржавый нож. Дорогой кожаный плащ (уже довольно потрёпанный) комком лежал на потёртом деревянном стеллаже, служившем кроватью.

— Я гадал на внутренностях крысы, — проговорил длинноволосый мужчина, — разделав её прямо тут, на столе. В нашей гильдии ещё остались те, кто знает, как работать с такими вещами… — он на миг замялся. — И когда я вытащил потроха, то получил видение. Я увидел тебя.

— Тогда ты уже всё знаешь, — безэмоционально произнёс посланник.

— Да… — задумчиво пожал плечами убийца из «Забытых». — Но знаешь ли ты?

— Мне нет нужды это знать, — отрезал мужчина.

Длинноволосый нахмурился, а потом улыбнулся.

— О Хоресе и его почитателях… — убийца сделал шаг навстречу своему гостю. — Знаешь ли ты, почему приверженцы этой религии называют истинным лишь своего бога, а всех остальных — ложными?

Посланник Аммы увидел самого себя, пожимающего плечами.

Он оглянулся и заметил, как поднимается по старой, скрипучей лестнице, которая раскрошилась и превратилась в крутой склон.

Посланник выглянул в окно, рассмотрев там себя же, пробирающегося по заполненным народом улицам, идущего сквозь толпу бедно одетых горожан. Увидел взволнованных солдат, опасающихся бунтов из-за высадки армии Челефи в городе Ханг-Ван, что на западе Фусанга. Видел слуг знатных господ, закупающих на рынках продукты. Видел кучеров, грузчиков и торговцев. Переведя взгляд на стену, он увидел, как над ним поднимаются огромные врата, поглощая солнце и высокое голубое небо. А теперь посмотрел в сторону Сайбаса, откуда пришёл, увидев там себя, бредущего по тракту в сторону столицы, словно пилигрим.

Следом посланник взглянул вперёд, рассмотрев, как убирает «Обрыватель» в ножны, а потом прячет труп длинноволосого «Забытого», перекатив его через лужу крови в большую щель, под деревянный стеллаж.

Он сделал паузу, чтобы прислушаться сквозь гул улиц, и услышал, как завтрашние молитвенные гудки глубоко разносятся по всему Тасколу.

— О Хоресе и его почитателях… Знаешь ли ты, почему приверженцы этой религии называют истинным лишь своего бога, а всех остальных — ложными?

— Хорес — не настоящий бог, — услышал он свой ответ.

Длинноволосый мужчина улыбнулся.

— Так только кажется, потому что никто более не видел, как становятся богами. Как люди, когда-то жившие на земле, обретают власть, которая кажется нереальной даже волшебникам и высшим сионам. Никто этого не видел… даже ты.

— Мне не нужно ничего видеть, — поведал ему посланник.

Убийца покорно опустил голову.

— Слепота зрячих, — пробормотал длинноволосый.

— Ну что, ты готов? — поинтересовался посланник Аммы, но не потому, что ему было любопытно, а потому, что он уже слышал эти свои слова.

— Я сказал тебе… — убийца прикрыл глаза. — Я гадал на внутренностях крысы. Мы, «Забытые», умеем творить некоторые трюки, которые недоступны ныне никому. По сути, мы такой же осколок прошлого, как и ты, — пожал он плечами.

Посланник Аммы оглянулся и увидел, что стоит на далёком холме и смотрит вперёд — на Таскол.

Кровь была такой же липкой, какой он её помнил.

Как и апельсины, которые он съест через сорок два дня.

Дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

С момента поступления сведений о том, что объединённые войска лорда Челефи не только сумели высадиться на Малую Гаодию, но и захватили Ханг-Ван, Милена трудилась без устали.

Экстренно были проведены собрания с министром обороны, Косто Лоринсоном и несколькими генералами, включая вызванного в столицу Эдвена Летреча, который контролировал почти десять тысяч солдат на западной границе континента, возле Новой Надежды. Большинство полагало, что удар кашмирского мятежника будет нанесён именно по ней, но вероятно поэтому перекрещенные кривые сабли Челефи (герб Кашмира) проплыли чуть дальше, атаковав Ханг-Ван.

К совету обычно присоединялся министр внутренних дел, Инар Моурен и министр разведки, Мариус Дэбельбаф.

Не радовали и новости за пределами Малой Гаодии. Кашмир пылал огнём восстания, который распространился на все города и селения, кроме столицы — Родении и двух больших городов, расположенных поодаль от неё: Шерены и Тиана. Их продолжали удерживать войска губернатора Брагиса. Челефи разумно не стал тратить время и силы на их захват, решив нанести удар по центру Империи. Логика была ясна — если его будет ждать успех, то местные и сами, рано или поздно, свергнут Брагиса. Если же нет, то эти цели и вовсе не стоили потраченных сил.

В дополнение ко всему, Шаргар, тиран Тразца, успешно захватил в королевстве Рох пограничный город Акасту, а также разбил силы обороны, возглавляемые лично королём Стерном Файтристом.

— По традиции бога войны, Маахеса, Шаргар прилюдно изнасиловал труп короля, — поведал Дэбельбаф. — Впрочем, не исключаю того, что в начале процесса он был ещё жив.

— Дикари, — поморщился Лоринсон.

— Это война, — усмехнулся Моурен. — Думаешь, Челефи обращается с пленниками более благородно?

— Я не слышал о том, чтобы кашмирцы трахали мужчин или их трупы, — бросил ему министр военных дел.

— Только женщин, — прервала их Милена. — С ними это делать позволительно, не так ли?

— Ваше величество… — чуточку растеряно протянул Лоринсон. — Я ни в коем случае не хотел…

— Довольно пустой болтовни, — оборвала его императрица, — сосредоточимся не на Тразце, а на нашей ситуации.

Мирадель и без их сведений отлично знала варваров Тразца. Деятельные. Беспощадные. Хитрые. Именно эти слова лучше всего описывали этих людей. Женщина любила читать, в том числе и исторические хроники, отчего могла перечислить множество успешных битв, а также уничтоженных государств, которые были на счету «земель великих прерий», как ещё называли это дикое место. Владеть же Тразцем не мог никто. Лишь удерживать силой. Оттого их нынешний вождь, Шаргар, называл себя «тираном».

Во многом из-за того, чтобы избежать угрозы набега варваров, которые были вполне себе умелы в морском деле (хоть земли Тразца и не имели прямого выхода к Ржавому океану, дикари использовали реки), отчего в истории Империи Пяти Солнц были случаи их нападений, Дэсарандес и удерживал на западной границе Малой Гаодии корпус генерала Летреча.

Но сейчас были целых две причины его отозвать. Первая — варвары заняты войной с Рохом (хоть это и не повод, ибо ничто не мешало им направить пару галер на то, чтобы разорить прибрежные поселения Империи). Вторая — лорд Челефи, чья армия высадилась в трёх неделях конного пути от столицы.

Конечно это не означало, что кашмирский визирь ударит через три недели, ведь пеший путь будет куда длиннее, а по пути будут встречаться другие города и поселения, однако же…

«Два месяца. Край — три», — думала Мирадель, подсчитывая примерные сроки.

План состоял в том, чтобы позволить мятежнику добраться до столицы, своевременно эвакуировав жителей городов, находящихся на его пути. Конечно, это здорово ударит по карману, однако подобное всё равно будет предпочтительнее бессмысленным жертвам, которые непременно произойдут, если попытаться держать оборону в ином, менее защищённом месте, не говоря уж о «чистом поле».

Челефи ограничен временем, потому что его козырь — ультима Йишил, с каждым днём всё больше подходит к концу. Если кашмирец решит вместо столицы начать разорять имперские земли, то через несколько месяцев, после смерти дочери, окажется в должной мере ослаблен, отчего успешное нападение кончится, как уголь в паровозе, и техника застынет, не в силах сдвинуться даже на сантиметр. Так будет и с его армией. Без «кукол» она потеряет львиную долю преимущества и станет лёгкой добычей имперских генералов.

Но Челефи отлично понимает свою уязвимость, а потому, чтобы выиграть не только местечковую схватку, но, что главное, войну, поведёт людей на Таскол. И именно здесь будет сконцентрирована оборона. Вопрос, который обсуждала императрица и её министры, был лишь в том, как всё это лучше организовать.

В конечном итоге было решено назначить несколько центров сбора сил обороны. Одним из основных стал Ипсен — самый восточный прибрежный город Малой Гаодии. Центр континента занимать никто не рискнул — по пути Челефи может разбить эти войска армией «кукол», а потому городами придётся пожертвовать, надеясь, что кашмирцы не захотят тратить на них своё драгоценное время.

Оставить решили даже Щуво, где находился главный храм Хореса с крупнейшим святым орденом рыцарей и паладинов веры. Силакви уже направили письмо, дабы он отступил в сторону Ипсена и влил силы боевых жрецов в собирающуюся там армию, под будущим командованием герцога Севера, Вентуриоса Мираделя.

К столице же, вместе с десятитысячным корпусом Летреча, подтянутся силы ближайших городов: Сайбаса, Эмбера, Капацири и Старого Центра. По мнению министров и императрицы, этого будет достаточно, дабы действуя от обороны отбить первый удар Челефи, а потом Вентуриос зажмёт его с тыла, закончив этот глупый мятеж.

Даже если Челефи умудрится задержать вторую наземную армию, попытавшись осадить Таскол, столице не грозил голод, ибо могучий флот уже начал собираться у их берегов, обеспечивая охрану транспортных судов, которые будут поставлять провиант.

— Как ни прискорбно это говорить, — произнёс министр военных дел, — но я бы порекомендовал повременить с возможностью отбить Ханг-Ван и те города, которые Челефи захватит по пути, до самой весны.

— Ждать почти пять месяцев? — фыркнул Моурен. — Чего ещё от тебя было ждать, Лоринсон.

— Сейчас осень, хоть особой слякоти пока не видно, — сдержав пару бранных слов, начал объяснять Косто. — Но к моменту, когда мы покончим с Челефи, наверняка выпадет снег. Вести боевые действия в такой период…

— Если мы покончим с Челефи, — улыбнулся Дэбельбаф, — то разве у нас будут препятствия для возвращения контроля над захваченными им городами?

— Там наверняка останется гарнизон, — с сомнением промямлил Лоринсон.

— Если я останусь в живых, — выпрямился генерал Летреч, присутствующий на собрании, — то сумею отбить всё, что захватит мятежник, — его прямой взгляд остановился на Милене. — Даю вам слово, моя императрица!

Милена величественно кивнула, уловив нотку сладострастия в глазах Эдвена. Поощрять мужскую страсть она любила, хоть и никогда не доводила дело до конца. Знала, что Дэсарандес узнает. Он и так закрывал глаза на их с Ольтеей шалости. Не следует давать лишний повод.

Вместо этого Милена задумалась о Челефи и его действиях.

«Он будет страдать за это, — впервые в жизни Мирадель поймала себя на том, что злорадствует над перспективой уничтожить другого человека. И это нисколько не беспокоило её, хотя императрица понимала, что ранее содрогнулась бы от столь тёмных желаний. Но то раньше. Сейчас же… — Мятежник Челефи будет молить о пощаде!»

Кроме собраний военного совета, женщина регулярно встречалась с министрами морских и иностранных дел. Милена опасалась, что Цитус Лерэ, толстяк, отвечающий «за море», окончательно сорвётся из-за невероятных требований, которые она предъявляла к нему, нервной обстановки и постоянного напряжения. Но отчего-то этого не случилось. Напротив, министр будто бы нашёл какой-то внутренний стержень и теперь процветал. Он даже похудел, сугубо своими силами! Казалось, чтобы взять себя в руки, ему нужен был лишь должный повод, отчего сейчас мужчина начал напоминать весьма компетентного специалиста, благодаря которому флот представлял собой стальной кулак, готовый ответить любому неприятелю и даже контролировать пролив между Малой Гаодией и Тразцем, дабы дикари не осмелились «под шумок» пограбить богатые имперские земли.

Точно так же Милена боялась, что старик Роддерк Хиртон, министр контроля магии, школ и гильдий, в буквальном смысле умрёт, настолько слабым он казался. Но он тоже держался крайне бодро, организуя полную смену курса у магических школ, чтобы они выпускали чистых боевиков, которые очень пригодятся для защиты Империи.

Когда императрица остановилась, чтобы подумать об этом, ей показалось чудом, что министры её мужа сплотились вокруг неё. С самого начала она понимала основную проблему своей страны: разнородность. Столица и ряд ключевых городов Империи плавал в достатке и золоте, пока остальные поселения и, тем более, колонии, проживали в нищете и голодали. И самое главное — совет министров и сама Мирадель могли устранить эту проблему, вот только ресурсы уходили на армию, которую Дэсарандес направлял на захват новых территорий.

Вот и сейчас, единственная причина, почему Милена и остальные не направляли все скопившиеся резервы в помощь императору, была в восстании мятежников. Если бы не это, то войска Дэсарандеса продолжали получать полное обеспечение.

Против сыграли ещё и внутренние враги — культисты Аммы. Многочисленные диверсии и подстрекатели заставляли каждого аристократа удерживать хотя бы минимальную стражу на своей земле. Это мешало Империи в должной мере объединиться, тормозило все процессы и осложняло логистику.

Захват Ханг-Вана стал знаком, что они ослабли. Это заставило всех их противников удвоить свои усилия, посчитав, что почти сумели свергнуть императорскую власть. И… они правда были очень близки. Милена не знала, как Империя будет выкручиваться, если в этот момент кто-то из соседей решит урвать свой кусок. Захочет ли её муж отдать не до конца захваченные земли бывшего королевства Нанв или посчитает жертву столицей верным решением? Может, он и вовсе оставит их, думая, что они справятся сами, без него? Что если ради своей идеи-фикс, «объединения мира перед лицом гисилентилов», Дэсарандес продолжит методичный захват, не останавливаясь ни на мгновение?

Равновесие шаталось, и весь мир следил за тем, в какую сторону сыплется песок. Милена Мирадель приняла решение действовать так, как если бы она верила, что досаждает всем тем, кто сомневался в ней так же сильно, как и во всём остальном. И как это ни парадоксально, все они начали верить вместе с ней. Это был урок, который Дэсарандес вдалбливал ей бесчисленное количество раз, и она решила никогда больше не забывать его.

Знать — значит иметь власть над миром, верить — значит иметь власть над людьми.

Тогда она с верой и искусством поднимется на великую цепь Империи и восстановит равновесие на благо всех её жителей. У Милены больше не было иллюзий. Она понимала, что если потерпит неудачу, то будет обречена.

Незаменимыми помощниками в моменты опасности оказались оба министра финансов (налоги и торговля), а также министры народного хозяйства и промышленности. Благодаря им Милена не ощущала ни нехватки продовольствия, ни отсутствия денег для десятков сверхважных проектов, которые могли бы позволить Империи пережить этот кризис.

Чем дольше она была вовлечена в управление страной, тем больше понимала, что та обладает собственными кодексами и диалектами — и тем больше осознавала не только то, почему такие люди, как Кус Торрингтон (министр народного хозяйства), были так необходимы, но и то, почему Дэсарандес, какими бы кровавыми ни были его завоевания, никогда не забывал щадить чиновников завоёванных им народов. Любой механизм требовал управления и смазки. Чем лучше владеешь управляющими ведомствами, чем меньше неверных толкований, чем быстрее делаются выводы, тем решительнее действия Империи.

Единственное колесо, которое она не могла повернуть вместе с остальными — это религия. Но скоро, очень скоро она найдёт решение этой дилеммы…

Правительница Империи Пяти Солнц расхаживала по веранде, глядя на тёмный пейзаж своего города — Таскола. Она думала о том, что все эти беспорядочные сооружения на самом деле были пусты, что их стены были немногим толще пергамента, если смотреть с такого расстояния. А ещё — обо всех этих тысячах, дремлющих, как миниатюрные, бесчисленные личинки, мягкие в своих хрустящих коконах. И она планировала, как сделать так, чтобы они выжили.

Целесообразность станет её правилом. Таким же безжалостным, как и священным.

Милена знала, что даже ночью идут совещания и обсуждения, на которых её присутствие, хоть и необязательно, но желательно. И каждый человек, решающий государственные задачи в столь тяжёлый период времени, будет рад ей присутствию. Поэтому она прибудет на них сразу, как немного отдохнёт, и впредь станет посещать их регулярно.

За исключением тех ночей, когда она будет звать Ольтею, чтобы та утешила уже её саму.

Мужик без регулярного секса думает лишь об одном, — промелькнула у меня полная иронии мысль, когда я смотрел на грудь Скаи. Из-за взрыва девушка каким-то чудом оказалась на мне верхом. Её ошарашенные глаза явственно выдавали, что волшебница тоже подумала о чём-то таком, хоть и на долю мгновения — как и я. Почему на «долю»? Так потому что начался бой!

Жаль… даже не ощупал…

Через миг Ская поднялась, следом подскочил и я — во время падения бомб успел выставить барьер, правда из-за внезапности он оказался довольно слабым, однако даже такого хватило, ибо нас всего лишь отбросило в сторону, а вот остальные…

Словно дожидаясь мгновения осознания, сверху начали падать куски фарша: маленькие и большие части тел людей, которые ранее тут находились. Будто кровавый дождь, где вместо града выступали кусочки костей или плоти.

Ская взвизгнула, но я быстро создал вокруг нас новую плёнку барьера, уже динамичного и достаточно сильного.

— Отходим, — скомандовал ей, схватив женскую ладонь и крепко сжав.

— Изен!.. — взвизгнула она, а потом согнулась, но всё-таки удержала пищу внутри себя.

— Твою мать, Ская, соберись, мы на войне, — чуточку ворчливо проговорил я, а потом силой разогнул её и прижал к себе. — Держись, скоро всё закончится, — откровенно соврал в этот момент. Хотя… так ли уж соврал? Не думаю, что осада затянется даже на неделю.

Ская кивнула, после чего я потащил несопротивляющуюся девчонку в сторону, где почти сразу заметил новых людей, которые уже бежали к нам на встречу.

— Маги! — рявкнул офицер, очевидно желающий разразиться отборной бранью, но спустя мгновение он подавился своими словами, осознав, в каком виде мы перед ним представил. — Боги, сохрани всемогущий Аримандиус, — мужчина осенил себя защитным знаком. — За мной, на позиции, — уже серьёзнее и спокойнее произнёс офицер.

Показатель. В Империи уже, небось, разразились криками о попытке дезертирства и прозвучали угрозы насилием.

— Есть, сэр! — вытянулся я, а потом, не отпуская Скаи, помчался следом за тремя десятками солдат, которые направлялись в сторону частично переломанных взрывами стен.

Туда же бросились и остальные. В Фирнадане вовсю бил колокол, созывая защитников на бой. Среди собравшихся я заметил других магов и инсурии, отчего немного успокоился. Похоже, никто не собирался бросать нас отбивать штурм только вдвоём.

На меня со Скаей косились с долей сочувствия, ведь мы натурально были заляпаны кровью и чужими потрохами с головы до ног. Брезгливо морщась, девушка убирала с плеч и груди частички плоти, а потом вытирала пальцы о свою испорченную форму. Я же таким не занимался, «наслаждаясь» запахом бойни.

— Грёбаный оборотень-самоубийца, — пробурчал боец слева от меня, заряжая своё ружьё.

— Наверное Метки должны были скоро появиться, — прокомментировал его слова сосед.

Метки? А, небось о Стигматах речь…

— Тьфу, к Двуликому всю эту мерзость! Искорени мою слабость, Кохран, даруй… — начал молиться он.

Я же, осмотревшись, заметил, что к нам под стены прёт целый легион «перебежчиков», которых погнали войска Империи. Прищурившись, создал водную линзу — дешёвый способ замены подзорной трубы. Всё дело в водных искажениях, которые, при желании и должном терпении, можно подобрать в нужных пропорциях, сумев улучшить обзор. Это позволило заметить, как по дальним окопам имперцев начали бегать какие-то тёмные силуэты, а потом загорелись огни на холме, защищённом земляными валами и переливающимися барьерами. Пушки.

Залп полетел в нашу сторону и все дружно пригнулись. Даже я предпочёл пропустить его мимо, а не создавать магический щит.

БАХ! — каменная крошка и осколки ядра полетели во все стороны. Кого-то посекло и сейчас перед оглушённым строем, визжа, катался мужчина без кисти руки и выбитым глазом. Дерьмо! Надо было и пригнуться, и барьер наложить! Потому что вместо этого бедолаги вполне себе мог находиться я!

— Сука! — рявкнул офицер, приведший нас сюад. — Где наши пушки⁈ Артиллерия, мать твою! Кончай спать!

Ская бросилась к раненому, её руки засветились лечебной силой. Двое других мужчин начали удерживать покалеченного солдата, позволяя девушке закрыть кровотечение.

— Ему надо в госпиталь! — с широко открытыми глазами проговорила волшебница. — Я не целитель! У меня лишь сумка с… — и оглянулась на меня.

— Наверное где-то там лежит, — судорожно пожал я плечами, указав на место, где нас застал обстрел. — Отлетела в сторону. Если не зачарована, то всё вдребезги… — а сам косился сквозь зубцы стены. Вторая армия Фирнадана, находящаяся подле крепости, внизу, стала подтягивать войска для обороны.

На мои слова Ская молчаливо застонала, с грустью и раздражением показывая, что «да, не зачарована».

— Отставить! — выкрикнул офицер. — Нет времени, каждый человек на счету! Пока не подойдёт подкрепление, мы здесь единственная оборона! Наложите жгут и пусть ждёт своей очереди! А сейчас — на позиции! Ружья в бой! Маги — готовьтесь! Всем стрелять по команде!..

Однако «перебежчики» и мелькающие среди их строя сионы, с пачками дорогих амулетов и зачарованной лёгкой броне, всё равно добрались до стен. Особенно когда артиллерия Империи начала вести рикошетный огонь, массово изничтожая защитников города-крепости тысячами острых осколков.

— Твою мать, ублюдки, не могли дождаться, пока я отсюда свалю⁈ — гневно крикнул я, создав и бросив в приближающиеся войска своих же солдат (имперских) огромный булыжник с эффектом взрывчатки.

Звук взрыва потонул в потоке вражеского (нашего?) артиллерийского огня. Стрельба пушки Фирнадана, которые подтянули к стенам, оказалась жёстко подавлена, но ситуацию более-менее выправляли инсурии и маги, массово изничтожающие живую силу Империи.

Нападавшие, представляющие собой обычных крестьян, не озаботились построиться черепахой или как-то иначе защититься от обстрела, поэтому умирали в ужасающих количествах. Никто не обращал внимание на это мясо, они будто бы служили фоном, мешающим защитникам и второй армии Фирнадана.

Оказавшись возле бойниц, я бросил взгляд вниз, рассмотрев, как несколько отрядов «внешних» защитников города-крепости, совершив залп из ружей, быстро сменили их на копья, ощетинившись ими, словно огромный дикобраз. Строй воинов принял на свою «живую стену» бегущих вперёд «перебежчиков», неся им массовую смерть. Правда лишь до тех пор, пока не попали на одного из тех, кто нёс артефактную бомбу. Взрыв перемолол копейщиков и вскрыл проход к стенам, где как раз разместился я.

— Ублюдки, — выругался я одновременно и на своих, и на чужих, а потом бросил ещё один камень в сторону приближающейся массы людей, абсолютно безумных и почти полностью безоружных. Им что, наркоту стали скармливать? Вот ничему не удивлюсь…

Я использовал землю, чтобы замаскировать свои действия. Не хотелось потом объясняться со своим истинным командованием, почему убивал своих солдат. Понятно, что ради прикрытия, но всё равно отдаёт гнилью. Хотя шанс, что меня заподозрят, безусловно, чудовищно мал, но вдруг? Шанс всегда есть…

На мгновение даже задумался, а могу ли я прямо сейчас сделать что-то, что позволит нашим — Империи — победить? Может, как-то взорвать этот участок стены? Хотя… тут столько разных укреплений выстроено… Крепость, всё-таки, весьма внушительна.

С сожалением отверг этот план. Будь я один на пару сотен метров, то ещё, в теории, мог бы попытаться, а так на меня набросятся все защитники, стоит лишь начать. Набросятся и убьют. Оно мне надо?..

Ночной бой — это особый вид искусства. Мы не видим их, они — нас. Но воюем. На слух, на какие-то шевеления, на засветы и прочее. Врагам было проще. Стены Фирнадана не могли маневрировать, а потому они всегда знали, где мы. С-суки…

Гигантские массы всё пребывали и пребывали, где-то на юге стены послышались взрывы у самого парапета. Видать группа каких-то диверсантов сумели забраться наверх и использовать гранаты. Однако, судя по всполохам активно работающих огнемётов инсуриев, на этом их успех завершился.

У нас было, в каком-то плане, спокойнее, но в каком-то хуже. Под крепостью сформировалось защитное крыло из трёх-четырёх сотен солдат, которые, с нашей помощью (активная стрельба и потоки магии), перемалывали «перебежчиков» волну за волной. Проблемой была имперская артиллерия, которая из раза в раз била как по стенам, так и по своим же, пытаясь достать войска гарнизона.

Я быстро оглох, не спеша восстанавливать слух. Потом займусь этим, сейчас нет времени. Надо умудриться выжить в бою против своих же!

Ская потеряла сознание после кровопотери — осколок вонзился ей в бок, а другой — в бедро. Пришлось экстренно оттаскивать, обрабатывать и подлечивать, пока девушка не испустила дух. Она с удивлением смотрела на меня и даже что-то говорила, но из-за потери слуха, я мог лишь кивать и глупо улыбаться.

— Всё хорошо, ты выживешь, — бурчал я себе под нос, водя руками по её телу. В этот раз не возникло ни одной пошлой мысли, хотя ради лечения пришлось натурально порвать её форму, в должной степени изучив гладкую обнажённую кожу. Но нет, когда жизнь в смертельной опасности, а над головой то и дело летят убийственные снаряды, приоритеты невольно смещаются.

И хоть я организовал вокруг себя небольшое земляное укрытие, которое уже остановило несколько осколков, возникло сильное сомнение, что оно поможет хоть от чего-то серьёзного.

— НЕ-Е-ЕБО-О-О! — раздался новый, перекрывающий всё и вся крик, который был слышен даже глухим мной (не полностью, конечно, это скорее лёгкая контузия). Думаю, они использовали какой-то артефакт усиливающий голос, иначе это просто невозможно!

Дозорная башня, как и ряд других высоких строений, уже были разрушены имперской артиллерией, но наблюдатели всё равно умудрялись изучать окрестности.

Посмотрев на верх, я заметил ещё одну стаю птиц, среди которых был десяток магов воздуха, потому что они находились в человеческом облике. Летуны стремительно и нагло сближались с Фирнаданом. В момент их обнаружения, очевидно по команде, начали активно бить вражеские пушки сразу с нескольких направлений. И я совсем не врал, говоря, что их у Империи много! Не пара тысяч, само собой, но всё-таки…

Загрохотало, будто бы от дождя, если бы каждая капля увеличилась в сотню раз и обросла железом. Часть ядер, судя по всему, была зачарована, так как я различил, что внутренние строения города, куда они попадали, складывались как карточный домик, или обращались огненным цветком, что просто невозможно от обычного куска металла.

Частично такие снаряды летели и в стены, но прочная каменная кладка также не была лишена магии, оттого рушилась максимально неохотно. Жаль только, что поддавалась… Стоп, что? «Жаль»? Вот же… нахождение по эту сторону невольно сказывается на мне не лучшим образом!

Закончив со Скаей, я создал над ней каменное укрытие, а потом переключился на стены и оставшихся рядом временных союзников. Тот офицер, которого я встретил в самом начале, уже нашёл свою смерть, чему я даже огорчился. Хоть он и постоянно орал, но зато сумел более-менее наладить оборону. Без него стало одновременно проще и труднее: каждый просто делал своё дело — всё, что мог.

Между тем, летающие противники начали своё чёрное дело. В нас снова полетели взрывные «подарки», но теперь они не просто разлетались осколками, но ещё и создавали огромные огненные потоки, которые почти не тушились. Очевидно, какая-то ядрёная алхимия.

Маги-защитники, однако, довольно резво били в ответ, быстро сокращая летунов, даже несмотря на все усилия Империи, которая усилила напор по всем фронтам: и солдатами, и артиллерией.

Скрываясь в своём убежище, я осмеливался лишь изредка, чуть ли не наугад, бросать булыжники куда-то в сторону «перебежчиков», а потом снова прятаться, как черепаха в панцирь. Может, со стороны поведение покажется трусливым, но… у меня была своя цель, которая заключалась отнюдь не в помощи Фирнадану. Кроме того, мне и правда было не по себе. Впервые находился под таким мощным обстрелом!

Дерьмо… а ведь мог сейчас сидеть по ту сторону, рядом с Силаной, да наблюдать за всем с высоты какого-нибудь холма, в полной уверенности, что теперь уж точно не стану жертвой версов противника, потому что артефакты поиска живых обязательно контролировали подземку, изучая, будто сонаром, всё пространство на сотни метров вокруг. Никто не смог бы похвастаться тем, что поймал Дэсарандеса на одну и ту же удочку дважды. Но нет… мне надо было как следует поиметь эту девку, и теперь сидеть не там, а тут, в компании полумёртвой Скаи и пары сотен грязных вояк, судорожно перезаряжающих ружья и ругающихся, что кончился порох.

Вскоре, чуть ли не ползком, к нам подобрались слугу-посыльные, притащившие запасы пуль, пороха и даже кое-какие артефакты, наподобие Огненной сферы.

— Вот это отлично, — выдавил я улыбку, завладев одной такой. — Смогу бить огнём!

— Потому и принесли, — зеркально улыбнулся курьер. Его губы кривились так, что казалось, болело сразу два зуба, по разные стороны рта.

С получением сферы, хочешь не хочешь, пришлось изобразить чуточку больше активности, создавая потоки огня. Тем более, что к нам подошло подкрепление из десятка колдунов и сотни солдат. Правда часть почти сразу погибла, не готовая к грёбаным рикошетам, которыми продолжали бить имперцы, выкашивая наш гарнизон. Я, как и несколько других «ветеранов» уже выучил места, где постоянно летали осколки (положение пушек меняли достаточно редко), а вот новички сходу попали, найдя свою смерть.

— Южные ворота взяли! — раздался гортанный крик откуда-то издали. — Все свободные войска — удерживать позицию! Формировать баррикады!

— Чёрт, пора бежать, — дёрнулся было один из солдат. — То есть, отступать для городских боёв…

— Отставить! — с железом в голосе проговорил новый офицер. — Местность вокруг Южных ворот хорошо укреплена. Враг попадёт на открытую площадь, без укрытий, где его просто расстреляют со всех сторон. Всё продумано, так что не думай лишнего. Делай своё дело, боец, — и указал в сторону противника, — убивай.

— Слушаюсь, — дёргано кивнул он, занимая прежнюю позицию.

И вновь мы схлестнулись с тысячами «перебежчиков», среди которых всё чаще появлялись солдаты Империи. Неужто Дэсарандес решил взять Фирнадан именно сегодня⁈ Ему что, не доложили, что я…

В этот момент меня едва не разобрал смех. Ну конечно! Я ведь, ха-ха, самый главный во всей Империи! Как можно, аха-ха, как можно нападать, когда я могу погибнуть⁈ Как можно действовать, не получив «самых важных сведения» от самого меня⁈

Мотнув головой, я с силой сжал челюсти, давя улыбку. Да-а… ну ты пошутил, конечно, Кирин.

Среди войск противника имелось множество людей с лестницами (верхний конец которых был оборудован крюками, чтобы труднее было сбросить), коих защищали магические обереги или вытянутые барьеры. Зачастую лестницы переносили бронированные инсурии, которых самих по себе было очень трудно сколупнуть. И… они добились своего, сотни направлений нашей, западной стены, стали брать самым банальным штурмом под прикрытием пушек и постоянного обстрела из ружей, не позволяя нам, защитникам, высунуть даже носа.

Беспрерывно ругаясь, я перетащил пришедшую в сознание Скаю чуточку подальше, зачем-то поцеловал её в лоб и наказал быть осторожной, а затем бросился обратно, где уже не церемонясь, атаковал имперцев потоком смертоносной горячей воды.

Созданный мной «водяной таран» смёл сразу четыре лестницы, но сделал меня целью номер один, заставив закрутить вокруг тела водяной щит.

Тем временем, на парапет то в одном, то в другом месте прорывались противники. Причём то были не «перебежчики», которых оттеснили в сторону давно отступивших войск второй армии, а самые что ни на есть бравые ветераны императора, прошедшие с ним не одну битву или даже компанию.

Суровые лица, мастерское владение оружием, отличное снаряжение, которое зачастую включало в себя магические артефакты…

Защитники Фирнадана начали сдавать позиции и лишь несколько пятачков земли, включая мой, с горем пополам отбивали наплыв врага. Мои потоки воды закончились «Взглядом Хореса», которым я испепелил целую сотню солдат, создав возможность немногим выжившим попросту отступить.

Приложив руку к груди, я глубоко задышал, ощущая, как жжёт тело. Нет, один «Взгляд» бы не вымотал меня. Даже пять таких не вымотал бы, но сейчас… Я слишком долго воюю, слишком много потратился, прежде чем перейти к этой магии.

— Держись, Изен! — подлетела ко мне Ская, обхватив за плечи. — Давай… понемногу… — и повела назад.

Мы отступили, на ходу узнав новости, которыми громко обменивались солдаты, сержанты, лейтенанты и прочие. Никто не скрывал информацию, потому что нужно было донести её быстро, а не шептать на ухо или за дверьми высоких кабинетов.

Так я узнал, что Западные ворота, стоящие чуть дальше от меня, примерно в трёхстах метрах, захватили враги (как и Южные), которые теперь открыли их, запуская орды «перебежчиков», выплёскивающихся на обстреливаемые площади и заранее заготовленные ловушки.

Ещё одни ворота, на севере, тоже пали, но уже под напором самоубийц с артефактными бомбами и парочкой успешных попаданий с воздуха. Там также происходит прорыв.

Какое-то попадание артефактного снаряда из пушки залетело ровно в восточную казарму, отчего здание вспыхнуло так, что полгорода окрасилось багрово-красным.

Восточные ворота вот-вот возьмут штурмом. Забаррикадировавшиеся там солдаты Фирнадана оказались отрезаны от возможности как сбежать, так и запросить подкрепления, а потому отстреливались последними боеприпасами, а потом… очевидно отдадут свои жизни в ближнем бою.

Один из офицерских штабов, расположенный в башне Ольтуз, был захвачен стремительным потоком сионов (включая высших), пробравшимися через стены. Они перебили часть командного состава, хоть некоторые и успели заранее покинуть опасное место.

— Из тех, кто остался, перебили всех и каждого, — торопливо докладывал гонец, позволяя мне, стоящему рядом с капитаном, слышать каждое слово. — Слуг, женщин, бригадира Шиттера, хоть он и мог многое знать — им было всё равно. Просто рубили головы.

— Имперские ублюдки, — скривился капитан.

Враг вошёл в город и наступал со всех сторон.

К некоторому удивлению, ситуацию спас Тольбус Логвуд, комендант Фирнадана, который доказал, что является не просто человеком, отлично знающим город и местность вокруг, но и отменным командиром.

В этот момент я всерьёз метался между чувством некоторого облегчения и досады. Всё-таки я на стороне Империи, но… сейчас так получилось, что мне нужно помогать их врагам и чем больше я с ними взаимодействовал, тем больше страдали мои настоящие соратники!

А они, хоть и подставили меня ни за что, хоть и направили в штрафной корпус, хоть и называли версом, и… м-да… Звучит не слишком приятно. Особенно если вспомнить имперские порядки в Виртале, где меня избивали в тюрьме по ложному доносу, а потом казнили двух моих товарищей. И сизианские лафтетары, если по хорошему, расплодились в таком огромном масштабе сугубо потому, что им это позволили. Сука… а ведь из-за них погибла Люмия!

Спокойствие, Кирин. Это всё нервы. Артиллерийский обстрел никому не добавляет душевного спокойствия…

— Третье крыло на восьмую центральную баррикаду — между западной Почтовой и башнями Эрта-Анса, — командовал Логвуд. — Подвезти припасы стрелкам возле ещё не взятых Восточных ворот! Шестое крыло на Южную площадь и прилегающую к ней стену. Мне нужен доклад по Белой башне. В западном редуте находились пять сотен солдат — их, скорее всего, обратили в бегство, нужно отыскать и сообщить мне их местоположение. Второй и четвёртый кавалерийский полк — на улицы вокруг Центральной площади, там достаточно открытого пространства, чтобы реализовать преимущество всадников. Первый, третий и шестой кавалерийский — как можно скорее на север Храмового квартала, сдерживать и контратаковать до тех пор, пока не удастся отбить Северные ворота… Пятый, седьмой и восьмой полк — к складам. Когда отобьём Западные ворота, направить выживших сионов, они должны совершить вылазку к стенам и проверить ситуацию с имперскими окопами. Ни в коем случае не собирать магов в одном месте — равномерно распределить по войсковым группировкам, а потом помочь второй армии уничтожить окопы и хотя бы попытаться создать угрозу артиллерии, которая беспрерывно обстреливает город. И что с людьми в укрытиях, под стенами? Они всё ещё там или уже отступили? Вызовите мне генерала Дираса и полковника Трисейна…

Меня со Скаей — которая вцепилась в мой локоть, как утопающий в плывущую по морю деревяшку, — направили к складам, куда прорывались линейные войска Империи с небольшой поддержкой сионов и лёгких инсуриев.

Мы обошли их со стороны забаррикадированных частей, пройдя через неожиданный для меня подземный туннель, который вёл в глубокие подземные ходы, представляющие собой чуть ли не второй город под Фирнаданом. Хорес! Вот так да… Проход, через который мы прошли, охранялся несколькими тяжёлыми инсуриями и группой хмурых сионов. А ещё я заметил, что туннель был исписан рунами, в том числе и нацеленными на самоподрыв…

Подстраховались, суки…

С каждой минутой, казалось, я узнавал всё больше, но пока эти сведения не создавали ощущение тех, которые могли бы сыграть ключевую роль для передачи имперским офицерам. То есть… ха-а… да меня же там откровенно в штрафники запихали, а потом направили на самоубийственную миссию! Хм, правда здесь, в лице Изена, со мной поступили аналогично, направив в разведку на территорию имперского лагеря. М-да, и там, и тут одна жопа. Неужели бедный маг нигде не сумеет найти своё счастье?..

Усмехнувшись, выбрался из-под земли вместе с моим новым отрядом, а потом нас ошарашили известием, что едва показавшись на поверхности, оказались чуть ли не в окружении. Да-да, имперские регуляры как раз проходили мимо и мы заметили друг друга чуть ли не одновременно.

Благо — тут реально благо, ведь на кону стояла моя жизнь! — мои новые соратники отлично знали местность, которую, к тому же, заранее подготовили, а потому мы оказались за рядами баррикад, откуда начали вести обстрел, в том числе и магией.

Я уже не скрывался, а бил, напрягая все силы, оттого водяные ядра чистого кипятка создавали натуральные просеки среди войск противника. Немногих сионов, владеющих амулетами антимагии, брали на себя мои соратники, да и я уже успел немного приноровиться к стилю боя против проклятых носителей «Слёз», так что пар тоже играл свою роль, приближая нас к победе и мешая врагу.

Имперцы отчаянно атаковали, пытались пробиться за баррикады, которые отделяли их от наших рядов. Среди линейных частей имелось некоторое количество «мяса», то есть «перебежчиков», которых направили в первых рядах, но они почти сразу кончились, так что солдатам пришлось бросаться под пули самим, ставя на кон уже свою, а не чужую жизнь. Пожалуй, это правильно… Правда правильно лишь пока я сам нахожусь среди защитников.

Пушечные ядра всё это время продолжали молотить по Фирнадану, высекая искры, осколки камня и железа. Я уже подлечил свой слух, хоть и не до идеала, предчувствуя, что вскоре им придётся заняться ещё раз.

Повсюду начинали тлеть пожары, но пока что защитники справлялись с ними, своевременно туша. Невольно я покосился на громаду центрального за?мка, которую имперцам, очевидно, придётся брать штурмом — комнату за комнатой, этаж за этажом, и врагам, судя по виду, не терпелось этим заняться.

Правда этому мешаем мы. И я. Ха-ха!

С трудом отбив натиск противника, мы перешли в контрнаступление и вскоре додавили их всех. Я самолично убил порядка двух или трёх десятков людей, заодно ошпарив херову тучу других. Некоторые до сих пор валялись обваренными кусками мяса, к чьему виду я уже давно привык, а вот остальные ощутимо морщились и смотрели на меня одновременно с уважением и лёгким чувством брезгливости.

Далее командир повёл наше маленькое войско вперёд, где вскоре встретил гонца, отчего направление сменилось. Вместо складов, мы направились к Восточным, пока ещё не взятым воротам. Тут моя группа объединилась с ещё несколькими отрядами, а дальше… открыли ворота, выходя наружу, ко второй наземной армии вольных городов. Такого я, признаться, не ожидал. Поначалу даже были мысли, что люди решили массово дезертировать. Однако же нет, это был контрудар, отбросивший нападающих, после чего объединённые войска совершили марш-бросок в сторону имперской артиллерии.

Разумеется нас быстро заметили, но окопы на протяжении полукилометра, своим быстрым наступлением, мы зачистили. Даже уничтожили несколько пушек, заставив врага поверить, что будем идти до конца — поэтому они начали резко сдвигаться, пряча артиллерию и выводя свои резервы в виде неповоротливых тяжёлых инсуриев.

Убиваться об эту почти несокрушимую стену никто не хотел, потому сапёры огрызнулись взрывчаткой, которую потом разбрасывали по пути отступления. Заодно, пользуясь тем, что уже оказались снаружи города, своевременно свернули и ударили в спину имперцам, сражающимся на южном направлении. Там всё ещё находились остатки внешней армии защитников, ответственных за этот участок. Ударив с двух сторон, взяли довольно большую группу имперцев в «клещи», быстро её истребив.

Стремительный натиск позволил разделить людское море противника на куда более мелкие части. Таким образом мы снова завладели двумя воротами и заперли в Фирнадане несколько тысяч солдат врага, пока остальные имперские силы отступили, хоть напоследок и обстреляли скопища людей разрывными снарядами, включая и картечь.

Потери Фирнадана, даже несмотря на то, что все имперцы, зашедшие в город, вскоре будут убиты, оказались весьма высоки.

И всё же, я уцелел, пусть и горел, словно от лихорадки. И Ская тоже выжила.

Я фактически дотащил её до оставшихся целыми Южных казарм. Уже фактически не скрывал своё незнание местности, но списывал на то, что «из-за разрухи тут всё сильно изменилась». Девушка даже шутила, что взрывы отбили мне последние мозги. Я старательно соглашался, отчего-то ощущая желание позаботиться о ком-то… О ком-то живом. Ком-то, кто напоминал бы мне Силану или Люмию.

— Отдыхайте, — сказал мне хмурый сержант с мешками под глазами и серым лицом. Его плечо было замотано грязным бинтом, из-под которого текла вязкая, густая кровь. Похоже рана уже была обработана, но до заживления далеко. Выходит, лекари, если есть (да точно есть!) заняты по самую маковку и такие вот раны идут под категорией «лёгкая царапина, пройдёт само».

Я помог Скае добраться до одной из маленьких временных комнат (видимо офицерских, раз была одиночной), потому что девушку уже не держали ноги. Пинком открыв дверь, расположил её на дощатой, скрипучей кровати, а потом устало сел рядом. Мои конечности тоже подрагивали, да и магии сегодня я перевёл столько, что уму непостижимо. Благо, что не перегорел и не выжег себе руки — просто пылал, ха-ха, огнём!

Длинные каштановые волосы Скаи спутались, упав на лицо. Я протянул руку и медленно убрал сбившиеся пряди. Девушка судорожно вздохнула.

— Это было близко. Сколько же погибших… Чёртовы имперцы, — последнее было сказано скорее по инерции. Создавалось ощущение, что Ская привыкла ругать их по любому поводу. — Не оставайся со мной, Изен. Я же вижу, что у тебя в глазах. Иди, — она оглядела комнатку. — Мне просто надо… надо помыться и отдохнуть. Ты мне здесь не нужен, и за дверью тоже. Если ты это место займёшь, Изен, никогда уже не уйдёшь. Давай. Ты — лучший маг, какого я только видела. Убивай там имперцев — да Триединый меня бери, всех их убей!

— Ты уверена? — спросил я чуточку дрогнувшим голосом.

Ская хрипло рассмеялась.

— Даже не пытайся, — мотнула она головой.

Я хмыкнул, а потом с трудом поднялся на ноги. Очень хотелось упасть где-нибудь в уголок и вырубится часиков на десять. Хмуро осмотрев свою форму, я расправил помятые застёжки и провёл рукой по прожжённому пятну — попала искра какого-то имперского мага, который жёг всё вокруг, словно огнемётом инсурия.

Ская молча смотрела на меня. Я подавил несвоевременное желание нагнуться ниже и поцеловать её. Проклятое воздержание! Позже… Может быть… Сейчас не то время и не то место. Да и мы… не те люди. Я — имперец, а она из вольных городов. Даже когда мы победим, она, судя по всему, не захочет перестраиваться, а значит — умрёт в бою, пытаясь защитить свои идеалы.

Жаль. Она была интересна, хоть мы и знакомы всего одну долгую, полную крови ночь. Но… именно такое и сближает.

— Ладно. Сама тоже в бой не спеши. Тебе ещё много имперцев достанется, сколько бы времени тут ни провела, — едва уловимо улыбнулся я.

— Это уж точно, — проворчала Ская.

Уже дотронувшись до входной двери, услышал её слова:

— Отправь их всех к Хоресу, которому имперцы так поклоняются, — и опять в голосе не слышалось ненависти, лишь застарелая обида.

Я кивнул.

— Непременно отправлю, — и вышел в коридор.

Ская… Чёрт, Кирин, не влюбляйся, а? Твоё сердце, конечно, большое и готовое принять любую симпатичную девочку, но давай перерыв? Просто… сходи к шлюхам, лучше всего имперским, потому что они точно есть где-то там, в лагере, да как следует спусти пар. После этого все «самые милые девушки» превратятся в обычных людей, потеряв статус небожителей. Легко, верно?

Мрачно кивнув, я отошёл подальше и занял аналогичного формата комнату, тоже офицерскую, но уже на нижнем этаже. Внизу было шумно, но свободные места ещё были. Вырезав ножом руну тишины, прямо на входной двери, я быстро скинул чужую форму, кое-как подогнанную под меня производственной магией, а потом упал на жёсткую и скрипучую кровать.

Дерьмо… как же я устал.

Навытяжку стоя перед собранием глав защитников крепости, я старался как можно более неприметно изучить каждое их лицо. И они… были напряжёнными. Некоторые сохраняли печать безэмоциональности, на других была заметна паника, третьи нервно постукивали пальцами или, скрестив руки на груди, уставились в одну точку. Кто-то постоянно облизывал губы, а у кого-то глаза не стояли на месте, а беспрерывно осматривали всё и вся.

Командующий состав гарнизона Фирнадана и второй армии, представители которой собрались сегодня на экстренный сбор.

Прошло четыре часа с момента, как я упал в постель. Меня удивительно быстро нашли и, позволив лишь пять минут на то, чтобы смыть с лица грязь, потащили сюда. Я едва сумел продрать глаза и чувствовал себя выжатой половой тряпкой, но… кого это волновало? Смысл подобного действа был прост: вышестоящие хотели подтверждение моей лжи, сказанной вчера Муллеру и Логвуду. Что же, я умею врать, делаю это часто и много, так чего бы не показать свои навыки этим достойным людям?

Ещё бы проснуться!.. — я с трудом подавил зевок, опасаясь, что если не сдержусь, то вывихну себе челюсть. Суки… не могли подождать? Аргх, понятно, что не могли, но как же подобное раздражает!

Конечно же меня не пригласили к самому началу, ведь очевидно обсуждали более важные вопросы, но после вспомнили и об одном скромном волшебнике.

— М-м… — на миг замычал комендант Тольбус Логвуд, задумчиво на меня посмотрев, — юный маг, я поведал своим товарищам сведения, которые ты мне вчера рассказал.

«Юный маг»? Ага, вот в чём причина задумчивости, имя забыл. Если вообще его знал.

— Да, комендант? — взглянул я на него, изображая, что не понял вопроса.

— Это правда? — хмуро перевёл на меня тяжёлый взгляд какой-то мужчина, скрестивший руки на груди.

— Вы про артиллерию? — не стал я изображать совсем уж конченого идиота. Подобное было неуместно, всё-таки не в цирк пришёл, да и не хочу лишний раз усложнять себе жизнь. — Не могу сказать наверняка, это просто слова, которыми обменивались принц Финнелон и офицер, чьего имени я не знал.

— Ерунда какая-то, — пожал плечами худой и бородатый бригадир (судя по знаком различия), — мы бы знали об этом!

— С чего бы, уважаемый Райнаб? — Тольбус приподнял бровь. — У вас есть шпионы в рядах имперцев?

— Шпионов нет, но есть здравый смысл, — проворчал бригадир. — Две тысячи пушек надо как-то перевозить, чистить, обслуживать и, в конце-то концов, чем-то заряжать! Это что, миллион ядер? А как они их переносят?

— Чары, — пожал я плечами, воспользовавшись паузой. — Э-э… простите, что влез без спроса, просто я неоднократно был свидетелем тому, как маги создавали повозки и телеги, способные облегчать вес переносимого. Плюс укрепление на них же. Это позволило бы набить ядрами и картечью сотни телег, которые, в свою очередь, могли добраться до пустыни Сизиан на поезде, а лишь потом перетаскиваться силами лошадей и верблюдов.

— У тебя хорошее понимание логистики, — хмыкнул Райнаб. — Сколько осталось времени жизни?

Этот вопрос заставил меня вздрогнуть. Откуда же я знаю⁈

— Чуть меньше года, бригадир, — выдал я срок жизни Изена наугад. Хотя… мой реальный почти равен этому. Только у меня чуть больше года.

— Какая разница, сколько ему жить? — зло спросил другой мужчина, с холодным взглядом и небритой щетиной. — На повестке дня иные вопросы!

— Талантливых людей надо знать, — важно заявил Райнаб. — Впрочем, сейчас и правда не до этого.

— Надо реализовать статую Сэнтилы, — выдал один из представителей совета, снова сказав то, о чём я слышал вчера.

Что это за, сука, статуя такая? Мне же интересно! Но самое главное… отчего-то эти люди уверены — она сможет остановить вторжение. Так, а вот это уже нехорошо!

Быть может, пора задуматься о смене сторон? Хе-хе, ладно-ладно! Я бы ещё, в теории мог об этом поразмыслить, если бы здесь, не знаю, каждому версу задницу целовали, да почестями осыпали, да вот что-то не видно ни хера подобного! К тому же, будем реалистами, Империя гораздо более могущественна и богата. И если уж она не даёт мне должного, то где мне его брать? Разве что добывать самому… В этом был бы смысл, окажись я обычным человеком, со сроком жизни хотя бы в двадцать-тридцать лет. Сейчас же… правильно уже думал — чуть больше года. За такое время если хотя бы эта война закончится — уже хорошо, что уж говорить о чём-то более долгом?

— Может притворимся, что сдаёмся и позовём Дэсарандеса на подписание мира? — предложил идею ещё один человек.

— У него точно будет Слеза, — проворчал Тольбус.

— А если мы как-то снимем её? — продолжил генерировать идеи его собеседник. — Например, натравим своих сионов и…

— Тогда проще будет его убить, Дирас, — хмыкнул Райнаб. — Впрочем, я не думаю, что император вообще войдёт в город лично. Заставит выйти нас.

— Статую с собой не взять… — задумчиво постучал пальцами по столу мужчина, чья одежда напоминала жреца. — К тому же, связанная с активацией добровольная жертва просто не может не остаться незамеченной…

— Нет смысла пытаться атаковать элиту, у них у всех амулеты, — одновременно с ним ответил Тольбус. — Сэнтила — это удар по вражеским войскам. Без них кто останется? Горстка сионов и инсуриев.

— Давайте выйдем из Фирнадана и сдадим крепость, — аж подскочил на ноги самый молодой из присутствующих. Судя по виду, ему не было и тридцати. — Империя точно войдёт в неё и…

— После Мобаса-то? — фыркнул Райнаб. — Хер там плавал. Дэсарандес направит на проверку группу сионов, увешанных артефактами с ног до головы.

— А как они сейчас планируют заходить в город⁈ — не отступал его собеседник. — Моя кавалерия…

— Стоп, зачем вообще идти на эти крайности? — перебил их Дирас. — У нас всё ещё много войск, пусть мы и несём потери…

— Скоро их мясо кончится и придётся подставлять под удар своих солдат. Мы сравняемся, — уверенно постановил «жрец».

— Нет, их всё равно больше, — хмуро заметил Тольбус.

— Я слышал, архонт Фатурк направил в нашу сторону подкрепление, — «жрец» сложил пальцы в замoк.

— А я слышал, он готовится к побегу, если мы проиграем, — усмехнулся Логвуд.

— Не говори так!.. — возмутился самый молодой из них.

— Одно другому не мешает, — рассмеялся «жрец». — Если победим, будем героями, а Кендала Фатурка станут вспоминать не только наши внуки, но и их внуки. Если проиграем…

— Наши имена никто и никогда не вспомнит, — ответил за него комендант, а потом перевёл своё внимание на меня. — Ты свободен, волшебник. Готовься к новым задачам.

— Слушаюсь, — кивнул я, а потом покинул зал совещаний, где люди продолжили обсуждать свои планы. У меня же имелись собственные, не менее важные.

Статуя Сэнтилы… Что это за херня такая? Что за добровольная жертва? И как мне про всё это разузнать?

Полный задумчивой неопределённости я вышел наружу и представил, как возвращаюсь к своим и передаю им эти сведения. Что же, ха-ха, будет дальше? Ставлю руку на отсечение — всё равно отращу, если надо будет! — меня заставят снова проникнуть сюда и рыть носом землю, пытаясь узнать: что это, мать её, такое?

Сука, сука, сука! Почему эти ублюдки просто не рассказали больше⁈

Гневно нахмурившись, я невольно «обжёг» взглядом какого-то солдата, который аж вздрогнул и зашарил рукой по поясу, находя рукоятку своего меча. Хех, насмешил.

Заставив себя принять обычный вид, я вышел из донжона и, немного подумав, направился к себе. Хотелось снова завалиться в кровать и попытаться поспать ещё хотя бы пару часов. Слишком уж дерьмовые ощущения. Надеюсь за это время не будет новой атаки? В принципе… может. Вот легко может! Или хотя бы обстрел. Но если обстрел — это не так страшно, зачарование на тишину отлично справляется с такими проблемами. Главное, ха-ха, свою смерть не проспать! А то прилетит ядро прямо в мою комнату, вот смеху будет!

Хмыкнув, я быстрым шагом — другим сейчас не ходили, — направлялся в сторону казарм, расположение которых уже знал. Единственное место, к слову, о котором знал. Уверен, есть и другие, но на текущий момент меня устроит и это…

Ощутив резкий зуд под мышкой, дёрнул рукой, а потом запустил её под потрёпанную форму с брезгливостью вытащив… вошь. Раздавив насекомое, смачно выругался. Доигрался, Кирин? Надо бы сообразить амулет отпугивания этих тварей, да потом тщательно принять ванну. Ещё бы здоровье неплохо поправить, а то сидение в окопах и постоянные выматывающие бои не идут организму на пользу.

Как и недосып!..

Но до своей комнаты добраться мне была не судьба. По дороге меня перехватил лично Муллер.

— Изен, — усмехнулся он своей гаденькой ухмылкой. — Как знал, что найду тебя в казармах. Отдыхать вздумал?

— Очень надо, наставник, — хмуро ответил я. — Не спал даже четырёх часов…

— Как и все мы, Изен, — хлопнул он меня по плечу. — Как и все мы. Но полно тебе! Так и всю жизнь проспать можно. Пора приниматься за работу, которой, представь себе, у нас выше крыши.

Муллер, не переставая ехидничать, направил меня к себе в кабинет.

— Фаламар и Корвер погибли, — пояснил он на половине пути. — Не самая лучшая новость.

— Это уж точно, — скривился я. — Вот чёрт!

— Придётся подобрать тебе новых напарников, — Муллер пожал плечами, а потом зашёл в кабинет, закрыв за мной дверь. Причём сделал наставник это не просто так, но ещё и коснулся неприметной руны, не замеченной мною ранее, отчего все звуки снаружи будто отрезало. Поня-я-ятно, тоже самый эффект, который создавал я, только…

Приглядевшись, я осознал, что там была не одна руна, а целая комбинация и они не только заглушали звуки снаружи, но и изнутри.

Подозрительно…

Не спрашивая разрешения, я взял кувшин с водой, налив себе полный стакан, из которого, для вида, сделал один малюсенький глоток.

Муллер, словно всё под контролем, уселся напротив меня, на то же самое место.

— Конечно Изен, угощайся, — слащаво фыркнул он, а потом резко ударил по столу ладонью. — Ты не у себя дома! Спрашивай разрешение!

— Есть, наставник! — вытянулся я, припомнив подобные моменты в памяти моего донора.

Мужчина закатил глаза, а потом отмахнулся.

— Впрочем, не нужно было мне, наверное, так говорить, — удивив меня, сообщил он. — Но знаешь… «Изен», как тебя вижу, не могу сдержаться, уж больно ты похож на этого придурка!

— Что вы имеете в виду? — похолодел я.

— А вот сейчас и не отличишь, — улыбнулся Муллер. — Что имею, что имею… То и имею. Говорю, новых напарников тебе надо, когда отправишься на диверсию в имперский лагерь. Думаю, я подойду на роль одного из них.

На несколько секунд застыв, я раз за разом прокручивал его слова в своей голове.

Так… меня рассекретили, это факт. Принимается. Мои напарники мертвы — это не точная информация, но предположим. Их убил Муллер? Не исключено, но маловероятно. Они были живы на момент нашего расставания, а потом, не прошло и получаса, как началась бойня. Не думаю, что за это время парни даже добрались бы до башни, где должны были ночевать. Или до кухни, куда я их направил. Значит… скорее всего погибли во время боя, но это не точно.

Хорошо, примем за веру. Выходит, Муллер ещё вчера заподозрил нас, а потом, каким-то образом, решил, что прав. Мои действия? Можно всё отрицать и… не думаю, что это приведёт меня к чему-то хорошему. Но вот одно маленькое преимущество у меня всё-таки есть. Размером со стакан.

— Тогда мне нужна информация, что такое «статуя Сэнтилы»? — не меняя выражения лица, спросил я.

Муллер перекосился, а я гадал, не ошибся ли? Что если наставник вовсе не был уверен в моей подмене, а сработал так, сугубо наугад? А я, как дурак, сходу себя сдал? Вот только почему-то мне кажется — нутром чую! — что Муллер именно из таких людей, которые с радостью обменяли бы свою жизнь на чью-то ещё. То есть, не патриоты, а так… пустое место. С другой стороны, это его право и не мне судить, ибо я и сам многократно задумывался о дезертирстве.

Пожевав губы, наставник поставил руки локтями на стол и прислонился лбом к ладоням.

— Ах, Изен, — имя он выдал с непередаваемой интонацией странной смеси ехидства и радости, — если бы я знал.

— Тогда вы бесполезны, наставник, — слабо улыбнулся я.

— Ошибаешься, — не согласился Муллер. — У меня есть сведения о многом. Очень многом!

— О чём, например? — поинтересовался я.

— Численность всех видов войск и артиллерии, подробное расположение ключевых зданий крепости, тайные ходы, подземные лабиринты и ловушки, информация обо всех высших офицерах и многом подобном, — он хмыкнул. — Ну как, купил я свою жизнь? Впрочем, не отвечай, всё равно подобное решать не тебе, — Муллер пожал плечами. — Я даже разработал план побега, но один, конечно же, не сумею его реализовать. Слушай…

Я не стал слушать. Водяная пуля, сформированная из настоящей воды, с глухим и достаточно громким звуком пробила его череп. Мужчина упал со стула, завалившись на пол, пару раз дёрнулся и затих.

Как я и говорил, он был для меня бесполезен. Без сведений о «статуе Сэнтилы» меня всё равно не будут слушать, лишь поблагодарят, а Муллер, после того, как расскажет вообще всё, направится в ряды «перебежчиков».

Молчаливо осмотревшись, я словно ожидал, что сейчас из-под барьера маскировки покажется толпа стражи, но всё было спокойно. Подойдя ближе к трупу, я снял амулет антимагии у него с шеи, а потом зарастил рану на лбу. Восстановил совсем чуть-чуть кости и кожу, создавая ощущение ненасильственной смерти. Если некроманты не прибудут сюда в ближайшее время, есть шанс, что меня так и не найдут…

Почесав затылок, я с трудом примостил тело Муллера на стул, а потом нацепил амулет антимагии обратно на его ещё тёплую шею. Жаль игрушку, но ради маскировки!..

Водой смыв кровь на полу, я огляделся напоследок, а потом покинул кабинет, изображая, что ничего не случилось. Надеюсь, меня не будут искать уже через час? Обидно будет!

— Времени всё меньше, — сжал я зубы, а далее, выйдя наружу и встав возле площади Северных ворот, с которой до сих пор не убрали трупы, откровенно задумался, что делать дальше?

Как уже многократно размышлял, если вернусь и сообщу, что узнал, то у меня потребуют узнать подробности про статую Сэнтилы. Если я не расскажу о ней вообще, то потом может произойти «что-то». И не исключено, что я сам попаду под этот удар. Потому что я волшебник, а значит, не могу носить амулет антимагии! То есть, могу, но тогда стану бесполезен. Бред…

И эти сведения нужны как можно быстрее. Откуда бы… откуда?..

Механически передвигая ноги, я ощутил, как забурлило в животе. Ещё бы, не жрал со вчерашнего!

Хмыкнув, направился на кухни. Какое-то время у меня ещё есть, а значит могу и перекусить. Заодно подумать. И вообще, на сытый желудок это делается куда как лучше.

— Привет, Дунора! — с улыбкой махнул я рукой симпатичной кухарке, имя которой запомнил, в отличие от ряда тех, кого по идее должен. Например командующих, которые сидели на собрании, где я был час назад! Вот же… Потому что мы, люди, такие создания, которые куда лучше запоминают то, что им интересно, а не что-то другое. Что же может быть интереснее для парня моего возраста, чем красивая девушка?

— Изен, — зеркально улыбнулась она. — Ты вовремя, мы как раз готовим обед…

Я ел и одновременно думал. Статуя Сэнтилы… Вещь, которую неудобно перемещать. Вещь, требующая добровольную жертву. Вещь, которая сработает, если в крепости будет много врагов. Магическая вещь… Артефакт? Да. Причём массивный, шумный или в каком-то ином роде заметный. Где его могут хранить? В за?мке? Может быть, но это место будет под самым подозрением. Где-то на складе? Так нужна постоянная охрана, да и риск есть, что ценность попадёт под случайный обстрел или будет уничтожена во время городских боёв.

Но… по счастливой случайности, я узнал об ещё одном месте, которое имеется в Фирнадане и которое подходит под все эти условия — подземные лабиринты, по которым я этой ночью лазал, как заправский партизан.

Подходит? Ещё как! Особенно на руку идут руны, окружающие территорию внутри, под городом, и ловушки, которые расположены там же. Ага… очень логично. Нет, реально, с каждой секундой мне всё больше верится в свою правоту. Что же тогда получается? Где-то под Фирнаданом, в подземных катакомбах, которые пронизывают чуть ли не половину (если не больше) площади города, расположен артефакт, который может уничтожить целую кучу народа.

Облизнув ложку, я закинул ногу на ногу. Дунора посмотрела на меня, а потом лишь молчаливо убрала тарелку, не мешая думать. Взамен неё поставила кружку с горячим ароматным студнем.

Поблагодарив её кивком головы, я продолжил терзать свой разум.

Статуя Сэнтилы… массивный магический предмет, расположенный в подземельях. Где? Где именно расположенный? Вряд ли с краю, скорее всего ближе к центру, чтобы создать зону охвата… Именно зону, потому что если бы его можно было направить, то командование уже давно бы так поступило, атаковав этой штукой со стен. Но нет… Следовательно, артефакт имеет радиус, скорее всего сферический. Потому что это самое простое.

Принимается? С натяжечкой, но да. Значит точно где-то в районе центра подземелья… Однако вчера я с отрядом спокойно шёл по туннелям, как раз возле центра, и там не имелось каких-то загороженных зон, а такая ценность, наверняка, должна охраняться. Только ли рунами?..

— Скажи, Дунора, а стража, работающая под землёй, не рассказывала что-то о закрытых местах или зонах, куда запрещено проходить? — поинтересовался я практически напрямую. Но у меня, как я уже знал, было очень мало времени.

— Э-э… — она замялась, — ну-у… это ведь секретная информация, правда?

— Угу, — хмыкнул я. — Настолько секретная, что на всех совещаниях постоянно говорят о каких-то тайных артефактах под землёй. А мне ведь интересно!

Девушка едва уловимо улыбнулась, понимая, что секрет откровенно вышел за пределы тайного круга избранных.

— Я слышала, как стражник Тарвол упоминал об этом, — Дунора пожала плечами. — Что есть секретный склад, под землёй, куда не пропускают вообще никого. Правда не думаю, что он расскажет тебе подробности, всё-таки не зря эта информация считается тайной.

— Ты моя спасительница, — подмигнул я, на что служанка чуточку смущённо отвела взгляд.

— Это такие мелочи… Мне говорили, что ты очень хорошо проявил себя во время боя, — покосилась она на меня. — А ещё спас Скаю.

Облизнув губы я кивнул. В груди всё ещё отдавалось чувство благодарности.

— Дунора, тебе надо… — начал говорить я, но прервал сам себя. В мыслях промелькнула картина, как имперские солдаты вытаскивают её, спрятавшуюся за корзинами с едой, грубо растягивая прямо на кухонном столе, а потом с гоготом срывают одежду.

Мерзко. И очень реально.

— … почему ты вообще осталась здесь? — ссутулился я. — Ты ведь знала, что Фирнадан будут осаждать. К тому же, ты ведь красивая, а сейчас город переполнен солдатами, наёмниками и разным сбродом.

— У меня отец здесь работает. И мать, — прикрыла она глаза. — Я… мне предлагали уйти перед осадой, но я не могла бросить их.

— Что ты будешь делать, если мы проиграем? — серьёзно посмотрел я на неё.

Дунора криво усмехнулась.

— Что делать? Пытаться выжить, Изен, что ещё мне остаётся?

— А если… — тут замялся уже я.

— Если меня изнасилуют? — спросила она. — Это меньшее, что случится, если вы проиграете. Но скорее всего на этом и закончится, ведь «новым господам» тоже нужно будет, чтобы кто-то им готовил и убирал. Выходит, не так уж всё и страшно.

— Не так?.. — растерялся я.

— Не так, — кивнула девушка, глядя в мои глаза. — Но я всё-таки надеюсь, что до подобного не дойдёт.

— Я постараюсь не допустить этого, — сухо ответил ей, а потом поднялся на ноги. — Спасибо ещё раз.

— Береги себя, — задумчиво прошептала она мне в спину.

Уходил с камне на сердце, но твёрдой уверенностью, что нужно искать мою цель под землёй.

— … уж как они возмущались-то! — кудахтал носильщик, который тащил две здоровые, доверху набитые корзины с едой. — Теперь, без наставника, гораздо сложнее придётся.

— А что по расследованию? — спросил его собеседник.

— Да что там расследовать? — раздражённо бросил первый носильщик. — Некромантов во второй армии выбили, а в крепости у нас их всего парочка, но заняты по самые брови. Редкое направление, мало желающих глаза отдавать.

Я, в виде крысы, всё это время тихонько сидел в корзине, закопавшись под горку яблок и внимательно слушал, параллельно тихонько подгрызая один из фруктов. В виде крысы просто невозможно было удержаться от подобного!

Ну и конечно радовался, что меня всё-таки не заподозрили. Да и некому особо, откровенно говоря. Наставника Муллера я убил. Друзья Изена (настоящие друзья) погибли во время диверсии подле имперского лагеря от моей руки. Мои парни померли во время имперского наступления. Девушки у Изена тоже не было. Кто-то из знакомых, типа Скаи, наверняка ещё остался, но пока Хорес миловал и встречи не случилось — надеюсь так будет и дальше.

Кто ещё остаётся? Хех, а больше то и некому! Командующему составу Фирнадана я не особо интересен, ведь уже всё рассказал, а к общим войскам, как недавно узнал, и вовсе не приписан, ибо проходил как диверсант, о чьей деятельности знали немногие. Плюс сейчас, во время осады, дикая неразбериха.

Будь я реальным волшебником вольных городов, то конечно уже обратился бы к командованию, с просьбой переназначить, но то если бы был реальным… Ныне у меня совершенно иная цель, так что пока до офицеров дойдёт, что я вроде как пропал, уже давно успею отсюда свалить.

Носильщики тащили ужин для людей в подземелье, останавливаясь возле каждого караула (тут их было много!) и выдавали отмеренные порции. Я аккуратно выглядывал из щелей корзины, пытаясь запомнить дорогу и прикидывая блок-посты.

Коридоры перегораживали очень грамотно, в самых узких местах, к тому же размещали ловушки и руны. Да и тяжёлые инсурии не вызывали желания вступать в бой…

Хер бы его знал, где мне искать знающего человека! Или попробовать схватить кого-то наугад?..

Проблемой был лишь факт, что с каждой остановкой еды становилось меньше и скоро меня отыщут. Неприятно… Впрочем, я успел хорошо пожрать, так что уверен в своей возможности быстро выскочить и… Стоп, а зачем выскакивать? Я могу тихо сбежать и сам!

Стараясь действовать аккуратно, подцепился когтями за стенку корзинки, а потом упёрся мордой в крышку. Она была лёгкой — плетёной, а потому сразу приоткрылась. Мои «сопровождающие» были заняты привычной болтовнёй, так что я тихо выпрыгнул за их спиной и помчался в сторону, прячась во тьме туннелей.

Так-так… пока я наблюдал за обходом носильщиков, то приметил два места с хорошей охраной, не считая блок-постов возле коридоров. Интуиция подсказывает, что нужная мне штука покоится где-то за ними…

Сломать бы на хер, по хорошему, эту сраную статую, но пробиться к ней у меня шансов мало. Надо хотя бы узнать информацию, что она делает. Следовательно, допросить кого-то из её охраны. Почти наверняка они в курсе, ведь сведения хоть и секретные, но кому, как не страже, знать об этом?

Причём мне даже не обязательно искать Тарвола, ибо он мог охранять что-то совершенно иное!

Не важно. На примете есть пара мест, откуда я мог бы начать. Единственное, чего нет, это времени. Отчего-то мне кажется, что следующий штурм может быть финальным.

Неужели придётся рисковать и нападать на стражу⁈ Ох, этого лучше избегать.

Едва заметной серой тенью я шмыгнул в сторону, откуда вышли носильщики. Пробежав несколько длинных коридоров, я ступал только по тем местам, где прошли «мои» люди. Помню ведь, что тут ловушки…

Вскоре я заметил то самое место, которое приметил получасом ранее. Вот, подозрительная дверь, возле которой расположилось аж шестеро стражников, двое инсуриев и офицер с амулетом антимагии. Убить их всех, быстро и незаметно, будет практически невозможно. Особенно если есть какая-нибудь система оповещения. Тц… Надо подумать.

Я снова начал крутить в голове всю информацию, которую успел разузнать. О статуе Сэнтилы, о добровольной жертве, о выводе, что она где-то тут, под охраной, о разговоре с Дунорой, о Тарволе, о своей идее забраться в корзины еды, которую выдавали караульным, которым вообще нельзя покидать пост…

Вообще нельзя? Глупости! Они ведь люди, им надо не только есть и пить, но ещё и спать!

И правда… не нужно тупить, Кирин, я всего лишь прослежу за одним из стражников, а потом убью его и посмотрю память с помощью некромантии. Надеюсь, моих навыков и свежести тела будет достаточно, чтобы понять главное.

Эх, только бы не ошибиться, иначе второй попытки не будет!

В течение полутора часов я аккуратно рыскал туда-сюда, гадая, не ошибусь ли. Долго сомневался, взвешивал «за» и «против», но по итогу занял пост, наблюдая за группой стражи, которая лениво болтала, да осматривалась. Никто из них, к сожалению, не играл ни в кости, ни в карты, ни, тем более, в сенет. Никто не пил алкоголь, хотя за содержимое фляжек гарантии не нёс, мог лишь сказать, что пьяным не выглядел ни один из них.

Наконец, спустя четыре часа, к ним пришла смена. Слава Хоресу, я уже задолбался ждать, сидя в своей маленькой норке!

Проследив за солдатами, которые дружной группой направились в казарму, по пути зевая так, что грозили вывихнуть себе челюсть, я заметил, как один из них свернул к общественным туалетам, уведомив об этом товарищей. Вот он, мой идеальный шанс!

Подловив мужика, я выскочил перед его лицом и выстрелил водяной пулей прямо в голову.

Пришлось рискнуть, совершая убийство в общественном месте, но иного шанса у меня, похоже, уже не будет.

Вернув свой облик, погрузился под землю вместе с трупом, после чего сумел вдоволь пошариться в его мозгах, узнав достаточно много сведений. Куцую карту Фирнадана и подземных проходов. Местных женщин, слабых на передок, таверны с хорошей и не очень выпивкой, неадекватных офицеров, вороватых торговцев, квартал знати и его спесивых обитателей, отряды магов-новичков, которые прибыли в город…

Всё не то! Где же?.. Где⁈

Вот оно. Статуя Сэнтилы — старый артефакт в виде статуи какой-то давно мёртвой богини, который мог вызвать вокруг себя массовое безумие и жажду крови. Каждый, подвергнувшийся его воздействию, превращался в берсерка, нападавшего на первого же встречного.

Это вызвало бы бойню… среди своих.

Сжав зубы, я выдохнул. Единственный минус этого артефакта — жертва, которая должна быть добровольной. И она была. Местный жрец Триединства, сейчас молящийся в храме. Похоже, мне придётся его убить. Это отсрочит применение статуи и выиграет немного времени. А потом — бежать к своим!

«Дай им одну лишь грязь, и они умножатся».

Тразцская поговорка.

Дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

«Что погрузит Империю в больший хаос, чем смерть столь великого человека?» — мысленно давилась Ольтея смехом, восседая рядом с Миленой.

Сам этот день казался дерзким. Ветер дул слабо, но постоянно, море, видимое с этого места, казалось спокойным и неподвижным, как камень, лишь искрилось под солнечными лучами, даже несмотря на набегающие дождевые тучи.

Ныне обе женщины сидели за маленьким столиком, наблюдая, как высший жрец Хореса вышел из тени прохода зала аудиенций, направляясь прямо к ним. Киан Силакви. Его белое одеяние мерцало золотом при каждом шаге, а волосы были высоко и густо уложены на голове — также ровно, как и его аккуратная борода.

— Это зашло слишком далеко, Милена! — сходу показал он свой настрой. — Империя горит, а ты отвергаешь мои советы⁈

Ольтея заметила, как Мирадель вздрогнула, хоть и постаралась это замаскировать. Киан умел давить и повергать, говорить голосом бога. Казалось, он всегда знал, что делать, а потому был весьма опасным противником.

«Одним из тех, кто на самом деле может удержать страну, что ни в коем случае нельзя допускать. После смерти Дэсарандеса именно Финнелон должен перехватить власть, а не кто-то там ещё», — крутились мысли в голове Ольтеи.

Впрочем, своим планом она была довольна. Случайная смерть во время допроса. Безмозглый верс переоценил свои силы. Редко, но случается. И женщина позаботилась о том, чтобы найти именно тех, которые согласились бы на такую дикость, как убийство самогo высшего жреца. Пришлось пообещать их семьям солидную сумму золота, а парни всё равно умрут: один через полгода, другой через два месяца. Они согласились закончить жизнь немного раньше. Почему «закончить жизнь»? Так понятно, что убей они Силакви во время допроса, допрашивать будут уже их, а потому, удостоверившись, что жрец мёртв, некромант сломает Огненную сферу, обращая себя и соседа в прах. Таким образом не останется даже тел!

Ольтея была довольна. Накрученная ею и Дэбельбафом Милена в должной мере начала воспринимать действия Киана, как враждебные. Хотя пренебрежение от жреца, если говорить откровенно, и правда имелось. Вот только одного этого, как уже понятно, было недостаточно. Но Ольтея сумела исправить ситуацию. Осталось лишь разыграть последний спектакль и Империя падёт в хаос прямо накануне схватки с войском Челефи! Что может быть лучше?

Сама императрица, между тем, надеялась лишь на то, что впечатляющее своей строгостью серое одеяние с длинным, до щиколоток, жилетом, украшенным золотыми кольцами, в должной мере маскировало её беспокойство. Она не была уверена в том, что делала, однако прекрасно понимала — более так продолжаться не могло. Милене требовалось понять, причастен ли Силакви к проблемам в стране или нет.

«Я не верю, что столь многое прошло без его ведома. Вся религия, все фанатики, жрецы, паладины и рыцари веры — крепко сжаты в его кулаке. А тут выясняется, что культ Аммы фактически сплёл в сердце Империи своё гнездо? — подумала Мирадель. — О нет, дорогой мой, куда больше это похоже на то, что ты и правда желал оттереть меня от власти, доказав мою несостоятельность и некомпетентность перед Дэсарандесом, но сам не ожидал, что поднимешь такую волну. А тут ещё и кашмирское восстание так не вовремя началось…»

Эти мысли казались Милене весьма разумными, к тому же, судя по тому, что нарыл её министр разведки, что видела Ольтея и что докладывал капитан гвардии Беза, Киан вёл какую-то непонятную ей игру и сегодня женщина желала окончательно закрыть этот вопрос.

— Разве ты не понимаешь, что делаешь лишь хуже⁈ — прищурился Силакви, упираясь руками на стол и пристально посмотрев прямо в лицо императрице.

Милена долго размышляла, с чего именно начнёт Киан. Прежде чем посовещаться с Ольтеей, она считала, что он станет вести себя примирительно, что станет использовать мудрые и скромные слова, дабы тронуть её.

Женщина буквально видела, как в её воображении он касался своей бороды, а потом доверительно наклонялся в её сторону, негромко убеждая, что всегда будет на её стороне.

Но Мирадель передумала в свете того, что рассказала ей любовница. В конце концов императрица решила, что высший жрец выскажет обиду и возмущение, думая, что её врождённые сомнения и подозрения будут мешать его планам.

И она оказалась права.

— Речь о Хиделинде, не так ли? — продолжил Киан тем же, негодующим тоном. Его голос поражал резонансом, который, казалось, отдавался в сердце Милены. — Ты думаешь, что это я причастен к её убийству?

Императрица промолчала, ожидая, что её собеседник выскажет ещё. Пока эта тактика не подводила.

Силакви, наконец, уселся за столик, рядом с ними. Он не скрывал раздражения и даже ярости. Ноздри Милены ощутили запах его духoв — шалфей и капля розмарина.

— Или прибытие Челефи?.. — мужчина сделал паузу, словно стараясь подавить свои эмоции, но императрица посчитала это очередной игрой. — Или прибытие Челефи на наши берега окончательно выбило тебя из колеи?

Мирадель поняла, что пауза была сделана специально. Он хотел, чтобы она сама закончила его мысль… Она! Тогда Силакви смог бы развить эту тему, успокоить её, и медленно пробудить доверие, как делал это много раз в прошлом.

Но Милена уже решила, по какому пути пойдёт этот разговор.

— Примерно пять лет назад Сандакай взял меня поохотиться на оленей в Горчичном лесу… Я когда-нибудь рассказывала тебе эту историю, Киан?

Собеседник посмотрел на неё с тревожным напряжением.

— Нет, — коротко ответил он.

Императрица глубоко вдохнула. Этому учил её муж, Дэсарандес. Плавно подвести разговор к тому, что нужно. Удержать собеседника. Дать ему наглядный пример и намёк. Жирный намёк.

— Довольно быстро мы нашли следы пары оленей: самца и самки, — продолжила она. — Но когда мы, наконец, увидели их, то обнаружили, что не единственные охотники. Волки. Волки тоже выследили их. Мы взобрались на неглубокий гребень, так что могли видеть всё: самца и самку, пьющих из чёрного ручья… И волки сомкнулись вокруг них, — Милена вспомнила тех волков, пробивающихся сквозь траву. — Но олени или услышали их, или учуяли запах на ветру. Они рванулась, прежде чем петля успела завязаться — рванулась прямо к нам! Это было достаточно удивительно, если наблюдать издалека. Самец прижал самку к земляному обрыву — прямо под нами — и развернулся, чтобы сразиться с преследователями. Волки налетели на него, но олень — весьма сильный зверь. Он брыкался, бил копытами и рогами, отгоняя всю стаю. Тогда я подумала было, что они сумеют отбиться, но Сандакай указал на то, что я не заметила…

Императрица замолчала, придавая истории нотку драматизма.

— Волки, Киан. Волки знали, что олень будет делать, знали даже, куда он побежит. И когда самец, казалось, спугнул стаю, двое из них, спрятавшихся в зарослях у подножия холма, прыгнули на самку и разорвали ей горло. Олень взревел и прогнал их, но было уже слишком поздно. Волчья стая собралась на издевательском расстоянии от него, они просто ждали, пока самец не покинет тело своей подруги.

Новая пауза, но куда более короткая.

— Ты понимаешь меня? Мне нужно знать, что ты не волк, поджидающий в чаще.

Силакви прищурился. В нём будто бы забурлил гнев, но также возникло и понимание.

— Как ты могла подумать такое⁈ — страдальчески воскликнул он.

Женщина прикрыла глаза. Подозрения… они появились не просто так. Ольтея говорила, что боится Киана, потому что видит, как активно и смело тот действует. Как он всё больше и больше верит, что на самом деле равен императору. Как в отсутствие Дэсарандеса взгляды остальных всё чаще останавливаются именно на нём.

Глас Хореса… Кто, как не он? Тот, кто говорит с богом, как бессмертный император?

Милена понимала свою любовницу. Как Силакви мог не попытаться спасти Империю от её недееспособности? Но что-то в женщине противилось этой теории. Казалось, всю свою жизнь она боролась со страхами, не имеющими чёткого источника.

«Его слова — просто тактика, — мысленно сказала она самой себе. — Попытка вовлечь меня в моральный конфликт — заставить защищаться».

— Как? — едва уловимо улыбнулась она. — Потому что в первую очередь ты следуешь не воле правителя, а воле Хореса.

Это вызвало долгое молчание между ними. Наблюдая, как его страдальческий взгляд превращается в пустой, испытующий, Милена не могла избавиться от мучительного ощущения, что высший жрец действительно собрался убить её прямо здесь и сейчас.

— Твой муж слышит Хореса, как и я, — наконец, сказал Киан.

— Именно, — кивнула женщина. — Поэтому я лучше всего знаю, каково это.

Мирадель задавалась вопросом, можно ли сосчитать все невысказанные истины, которые висели между ними, все коварные основания для их недоверия. Когда она вообще в последний раз могла открыто и свободно с кем-то говорить?

— Если я снизойду до этой проверки, то только для того, чтобы успокоить тебя, Милена, — в кое-то веки произнёс Силакви. Тон высшего жреца был лишён гордости или обиды, что делало его ещё более бесчеловечным в её глазах. — Я твой верный союзник. Более того, я добровольный раб твоего мужа, ничем не отличающийся от тебя. Мы связаны друг с другом одной целью и одной верой.

— Тогда сделай это для меня, Киан, — пылко произнесла императрица. — Я извинюсь, если ошиблась. Я вымою тебе ноги на ступеньках Аллеи Жрецов — всё, что угодно! Волки преследуют меня…

Сидящая рядом Ольтея поняла, что для них это было всего лишь игрой. Без слов, без выражений — просто игрой. Всё было инструментом, тактикой, предназначенной для достижения какой-то оккультной и коварной цели.

Даже родственные узы или любовь… Именно так, как сказал Финнелон.

Она, конечно, знала это уже много лет, но лишь в том смысле, в каком знала всё угрожающее: в углах, в тёмных уголках своей души. Но теперь, играя с ними в эту игру, Ольтея, казалось, понимала это знание до самого низменного его значения.

Она понимала, что, если бы не Финнелон и не постоянный внутренний голос, свидетельствующий о расколотом разуме, ей не хватило бы мужества.

Ставкой в игре подобного уровня идёт далеко не смерть. В играх бессмертных и богов монетами идут чужие души.

Силакви замер, напоминая человека, потерявшего рассудок. Его заострённая борода казалась горячей на солнце. Милене показалось, что она заметила краску, которой он маскировал избыток седых прядей.

— И ты готова довериться мнению деревенских версов? — спросил он.

— Я готова довериться суждениям незаинтересованных лиц, чьи жизни и без того скоро закончатся, — ответила Мирадель. — В крайнем случае, проверить можно и их.

— А потом проверить тех, кто проверял проверяющих? — выгнул жрец бровь.

Императрица осознала, что мужчина пытался затянуть разговор. Зачем? Чтобы выжать из неё ещё какую-то информацию? А может, она была небрежна и ненароком выдала свои мысли? Что такого важного услышал Киан, что теперь, когда уже, казалось, всё решено, преступно медлил и плёл словесные кружева?

Милена кивнула в сторону Ольтеи. При всех своих недостатках, её любовница была умной и компетентной помощницей, которая по настоящему хорошо умела ей угождать. Императрица решила, что она могла довериться ей в этом вопросе.

«Нужно верить хоть кому-то, иначе я давно считала бы своим врагом весь мир», — подумала Мирадель.

— Мы не брали кого попало, это лучшие представители Тайной полиции, — пояснила Ольтея. — Маги, которые успели провести немало серьёзных процедур дознания и владеют должным опытом. Всё пройдёт быстро и просто. Опасаться нечего, я лично проконтролирую процесс и…

— Достаточно, — оборвала её Милена, а потом посмотрела на высшего жреца, — он и так всё это знает.

Задохнувшись от гнева, глава всех храмов территории Империи Пяти Солнц откинулся на спинку стула.

— Вот как, — только и произнёс он, демонстрируя позу и тон невинного человека, сбитого с толку и запуганного чужой иррациональностью.

Глядя на него, императрица сразу вспомнила слова Дэсарандеса: «Если чьи-то действия полностью соответствуют твоим ожиданиям, то этот человек обманывает тебя».

«Верно, — согласилась с ним Милена. — Чем более немыслимым кажется притворство, тем больше он притворяется…»

Поэтому Мирадель тоже до последнего будет играть свою роль.

— Я не понимаю тебя, Киан, — качнула она головой. — Если ты невиновен, как утверждаешь, если не задумывался о перевороте и не использовал свою власть, чтобы очернить меня, то что ты теряешь? Процесс никак и никем не будет афиширован, ты просто зайдёшь в комнату и выйдешь из неё спустя полчаса.

Милене казалось, будто она уже знала, что некромант увидит в воспоминаниях высшего жреца — и что он потом расскажет ей.

— Простое опасение, что мы передаём столько секретов абсолютно непонятному версу, — заявил Силакви. — Что будет, если он скажет, что я предатель? Сколько проверок и процедур мне потребуется пройти после этого, дабы доказать свою непричастность?

Всё, что ей было нужно — это опора.

— Доверие — очень хрупкая вещь, Киан, — высказала Мирадель. — Разбить его просто, а восстановить почти невозможно. Я надеюсь, что ты не разочаруешь меня.

Уже через час в соседнем крыле подготовили всё необходимое и во дворец прибыли спешно вызванные представители Тайной полиции, которые уже довольно долго ожидали этого момента. Всё было подготовлено заранее.

Ольтея внимательно следила за поведением обитателей Ороз-Хора. Совсем скрыть факт подготовки подобной процедуры было невозможно, особенно если не ставишь перед собой такую цель. Поэтому сейчас создалось ощущение ожидания чего-то очень важного, отчего прибыли даже министры. Оно и немудрено, высший жрец Хореса вот-вот будет допрошен одним из самых жёстких методов — связкой «целитель-некромант»!

Самый святой человек в Империи прошёл мимо стражи и собравшихся придворных. Вопреки планам Милены и строго так, как хотела Ольтея, слухи о предстоящем умудрились разойтись по дворцу, что вызвало очередную порцию недовольства у Киана.

По пути Силакви чуть отодвинул плечом капитана гвардии — Карсина Безу и герцога Вентуриоса, чтобы предстать перед Мирадель, которая, даже несмотря на свою миниатюрную фигуру, казалась внушительной из-за строгого и вычурного наряда.

Уже не в первый раз Ольтея поймала себя на том, что ненавидит высшего жреца не только из-за его власти и влияния в Империи, но и из-за того, как много места тот занимает в пространстве. Независимо от того, по какому поводу, будь то благословение, брак, проповедь или рождение ребёнка, Киан Силакви создавал вокруг себя ауру сокрушительной силы.

— Хватит легкомыслия, — отрезал он. — Хочу поскорее покончить с этим.

К этому моменту он успел переодеться. На жреце было белое одеяние с расшитыми золотом краями — строгое, даже по его степенным стандартам. Если не считать золотого солнца Империи, висевшего у него на груди, единственной уступкой, которую он сделал по отношению к украшениям, были золотые наручи с выгравированными на них молитвами.

Милена кивнула и вся процессия направилась в подземелья. За весь путь ни один из них не произнёс ни слова, за исключением Роддерка Хиторна, старого министра контроля магии и школ, который попросил прощения у императрицы, как только они спустились на минус первый этаж, и спросил, может ли он продолжать путь самостоятельно — в темпе, более подходящем для его древних костей. Они оставили хрупкого пожилого мужчину позади, следуя по заранее расчищенным лестницам и коридорам, на каждом шагу охраняемыми элитными инсуриями из гвардии Дэсарандеса. Настенные артефакты-светильники бездействовали, несмотря на то, что день был тёмным (собирались дождливые тучи), и поэтому порой они проходили через места абсолютного мрака.

Наконец они добрались до нужного помещения, где остановились почти все, за исключением Ольтеи, Милены и Киана, которые прошли дальше.

— Почему она здесь? — кивнул жрец в сторону Ольтеи. — Я, кажется, говорил, что обойдусь и без контроля от посторонних.

— Она проследит, чтобы не было сговора, — пояснила Мирадель.

— Безумие… — пробормотал Силакви с притворным отвращением.

Молчаливая Ольтея — внутренний голос требовал от неё соблюдать тишину, — открыла тяжёлую, украшенную рунами створку, куда они и зашли. Вдвоём, без императрицы, которая осталась снаружи. Ожидать, вместе с остальными.

Изначально Милена тоже хотела присутствовать, но Ольтея отговорила её от этого шага, сказав, что Киан, если его прижмут в угол, может выкинуть какой-то трюк.

— Я высший сион, милая моя, — улыбалась любовница императрицы. — А вот ты, увы, совсем нет. Я прослежу, чтобы всё прошло как по маслу.

Таким образом они и оказались здесь.

В помещении было всего одно окно и тусклый артефакт-светильник. Посреди комнаты располагался стол и несколько стульев, за которыми сидела невзрачная двойка волшебников, прячущих лица под капюшоном формы представителей Тайной полиции. Они наблюдали за вошедшими с каким-то пустым спокойствием.

«Надеюсь, никаких проблем не возникнет», — внезапно забеспокоилась Ольтея. В её мыслях версы уже на десять раз предали её, но, к счастью для женщины, пока что всё шло как задумано.

И в этот момент Киан, не глядя ни на кого из них, вытащил из кармана исписанный рунами деревянный клин, который с грохотом бросил на пол и пнул ногой под основание двери, крепко вбив в щель.

Запер их изнутри.

Ольтея рассмеялась, разминая руки, пышущие силой боевого сиона высшего ранга.

— Святой жрец, — произнесла она, склонив голову, — значит ты и правда замыслил предательство.

«Что происходит? — разрывался её внутренний голос. Ольтея и помыслить не могла, что у Силакви есть свои собственные планы на всё происходящее. — Кричи! — приказал тайный голос. — Позови Милену, пусть выбьют двери!»

Двери были рунными, но это не означало неуязвимость. Всегда были способы обхода. Всегда.

Но она ничего не сделала, а жрец, поймавший её взгляд, лишь хмыкнул и подмигнул.

Колдуны взволнованно переглянулись, однако Ольтея успокаивающе подняла руку.

— Ты собираешься убить всех нас? — спросила она Киана, пристально на него посмотрев. Быть может, он разгадал суть заговора?..

Женщина не сомневалась, что у Силакви есть способы одолеть даже такую, как она. Какое-то шестое чувство подсказывало ей это!

«Что если ему помогает сам Хорес? — возникла у Ольтеи безумная мысль. — Невозможно! Иначе Дэсарандес давно был бы… — женщина застыла. А что если император и правда давно уже всё знает? — Тогда нет смысла отступать от плана, — мысленно парировала она. — Если он всё знает и позволяет событиям идти своим чередом, то его устраивают наши действия. Скорее всего они приведут нас к смерти, но всегда есть шанс, что Дэсарандес ни о чём не догадывается, и тогда мы можем победить».

Далёкая молния, сырая от дождя, отразилась в окне комнаты для допросов. Но для Ольтеи безумные пропорции обстоятельств, в которых она оказалась, гремели ещё громче. Что же происходит?

— Нет, — коротко ответил Силакви.

«Ты что-то упускаешь! — воскликнул внутренний голос. — Что-то…»

— Убить Милену? — снова спросила Ольтея, на этот раз пристально глядя на жреца и пытаясь угадать ложь по микродвижениям его лицевых мышц.

— Нет, — точно также ответил Киан.

— Признайся, жрец, — нахмурилась женщина. — Ты собираешься убить её?

— Я же сказал — нет, — с толикой раздражения пояснил Силакви.

Ольтея дышала с трудом, словно скованная железным стержнем тревоги, не дававшим ей двинуться с места.

«Всё можно объяснить, — решила она. — Киан решил перестраховаться, поэтому и запер дверь. На всякий случай», — и чуть не расхохоталась от того, сколь глупо это звучало.

— Может, мы всё-таки начнём? — неуверенно спросил целитель. — Чем раньше…

— Столько лет, — прервала его Ольтея, обращаясь к жрецу, — нагромождать один заговор на другой… может быть, ты просто забыл, как остановиться, Силакви?

— Нет, — также, как и ранее, сказал он.

— Столько лет в окружении разных глупцов. Как долго ты трудился? Как долго ты страдал из-за этих скудоумных идиотов, не понимающих элементарных вещей? Как долго терпел их невежество, их нелепое тщеславие? Твою работу заметил даже Хорес! А потом Дэсарандес, этот неблагодарный неряха, возвысил над тобой одну из них? Не слишком умную, не особо благородную, не богатую и не знатную… Почему, думал ты, не в силах найти ответ. Почему император доверился какой-то девке, а не своему верному и самому благочестивому соратнику?

— Я не знаю, — прищурился Киан.

— Но подозреваешь, — усмехнулась она.

— Боюсь, император не вполне доверяет мне, — мужчина пожал плечами.

— Потому что он знает, не так ли? Он знает твою суть и желание предать, — хмыкнула Ольтея.

— Никакого желания, — мотнул он головой.

— Он знает, — широко улыбнулась женщина, — знает тебя лучше, чем ты сам себя знаешь.

— Возможно, — жрец пожал плечами.

— И он разглядел вспышку мятежа, маленький огонёк, который ждёт, чтобы его зажгли обстоятельства, — как гвоздь в крышку, дополнила Ольтея.

— Возможно, — спокойно повторил Силакви.

— А обстоятельства уже сложились? — издевательски усмехнулась она.

— Нет, — сказал мужчина, но в ответ раздался лишь смех.

— О нет, высший жрец, они подходящие — это совершенно точно!

— Так это ты, а не они, — указал Киан рукой на магов, — будешь вести мой допрос? Я не понимаю…

— Лжец! — воскликнула она.

Силакви даже глазом не моргнул. Его лицо купалось в колеблющемся свете светильника. Высший жрец обволакивал Ольтею изучающим взглядом, и этот взгляд, казалось, звенел, как угли. Ольтея тысячи раз видела его профиль, если не вживую, то вышитый на знамёнах. Высокие щёки, мужественный вид, сильные челюсти — это было очевидно, несмотря на густую бороду.

«Он — наш первый настоящий вызов, — прошептал внутренний голос. — Мы должны быть осторожны».

— Начнём допрос, — постановил жрец, а потом отвернулся, переведя взгляд на колдунов. — Приступайте.

Волшебники заколебались, но Ольтея, скрестив руки на груди, кивнула им. Мысленно женщина улыбалась, уже готовясь к факту завершения эпопеи.

Целитель аккуратно коснулся Киана, который демонстративно убрал Слезу, положив её на подоконник, а потом остановил ему сердце. Некромант подхватил бессознательное тело, не позволив ему упасть.

— Отлично, — Ольтея потёрла руки ладонью о ладонь. — Теперь немного подождём, чтобы он умер. Ну и чтобы изобразить процесс допроса. А потом… вы знаете, что делать.

Некромант вытащил Огненную сферу и кивнул. Это место должно обратиться пламенем и прахом.

Но прежде чем кто-либо успел хоть что-то сделать, тело Силакви странно изогнулось и хрустнуло, а потом начало испускать волны тускло-зелёного света. Взгляд Ольтеи сумел рассмотреть, как забилась вена на его шее. Вот только у Киана было остановлено сердце! Сердце! Он не мог очнуться сам по себе!

Однако высшая сион не успела даже дёрнуться, ибо застыла в пространстве, вместе с остальными.

Лишь один человек мог двигаться в тускло-зелёном свете, где, как в паутине, замерли оба мага и женщина.

— Признаться, — щёлкнул жрец шеей, — я до последнего думал, что весь этот отвратительный спектакль, который показывает лишь прогрессирующее слабоумие, затеяла Милена, — он слабо улыбнулся, неторопливо разминаясь. — Но за процессом стояла ты. Похвально, — кивнул мужчина. — А самое смешное — ты ведь попала точно в цель.

Силакви подошёл к ней ближе, заглянув прямо в глаза.

— Это сила бога, девочка, — произнёс он. — То, что ты сейчас ощущаешь. Я могу не только общаться с ним, но и пользоваться его способностями. Самой каплей, в отличие от императора, но этого достаточно. Хорес… умеет запечатывать. Всё, что только можно представить. Даже время. Даже пространство. Даже смерть, — Киан усмехнулся. — Именно таким образом я оставался в сознании и слышал ваш разговор. Даже жаль, что было сказано так мало. Но ничего… у нас ещё будет время.

Силакви бросил взгляд в сторону запертой двери, а потом снова на Ольтею.

— Можешь не пытаться сопротивляться. От подобного не спасёт ни Слеза, ни амулеты. Потому что магия, какая бы она ни была — низшая форма искусства. Высшая же — божественная мощь. Именно поэтому мы, люди, сколь бы высоко не забрались, всё равно будет уступать богам.

Ольтея не могла говорить, имея возможность лишь испуганно смотреть, словно кролик перед удавом.

— Ты спрашивала «зачем»? Это очень просто. Долгое время я считал… и до сих пор считаю, — поправился он, — что Милена притупляет стремления Дэсарандеса к спасению этого мира. Из-за неё он ходит окольными дорогами, в то время как ему следует идти напрямик. Эта девка делает его слабым, отчего ставит весь план под угрозу, — нахмурился он. — Но я не планировал её убивать. Нет, я всего лишь думал управлять ею, что неплохо начало получаться, до определённого момента. И даже когда она стала брыкаться — по твоей, как я сейчас понял, вине — я всё равно был терпелив, не желая ей вреда. Это знает и бог, — жрец посмотрел вверх, — и Дэсарандес. Я искренен в своих стремлениях, более того, я даже имел на этот счёт разговор с самим Хоресом.

«Этого не может быть!» — в ужасе бился внутренний голос Ольтеи.

— Скажи же мне… — Киан дотронулся рукой до щеки женщины, даруя ей возможность говорить, — что сделал бы любой ребёнок, если бы мог понять своего отца?

Ольтея моргнула. Может, ещё есть шанс?..

— Это зависит от отца… Вот ответ, который ты хочешь от меня услышать, — сухо произнесла она.

— Нет. Это и есть ответ, — отстранился Силакви.

— Я всего лишь хотела помочь ей! — крикнула Ольтея. — Неужели ты думаешь, что мы разные? Что, как и отцы, одни из нас могут быть хорошими, а другие плохими⁈

— Я знаю это, — ответил Киан. Жрец смотрел на женщину, как на щенка в мешке, которого вот-вот бросят в реку. — Лишь теперь я понял это до конца. Милена — слабая девочка, которая нуждается в помощи. И ты сумела влезть к ней в душу, создав там иллюзию той, кем не являешься. Я же, тот, кто и правда хотел навести порядок во всём том бардаке, который творится в Империи, оказался не у дел. Под подозрением! И теперь, когда Милена отчаянно нуждается в моём совете, она боится и ненавидит меня.

Спустя некоторое время, стоя в раздумьях, мужчина хмыкнул.

— Это ведь ты убила Хиделинду, верно? — спросил он.

Всё, что могла теперь сделать Ольтея — просто стоять и дышать. Никогда за свою жизнь женщина не испытывала такого ужаса, как сейчас. Её охватило ощущение слабости, как будто она была столбом воды, который вот-вот рухнет и растечётся в тысяче жидких направлений. Чувство сковывающего напряжения, как будто внутренняя лебёдка наматывала каждую нить её сущности и каждую жилку.

В каком-то роде она даже находила это любопытным — как и само это неожиданное любопытство.

Но через краткий миг её внимание привлекло иное — маг. Каким-то образом один из версов — тот самый некромант! — умудрялся двигаться! Медленно, едва заметно, но двигаться!

«Почему? Как? — думала Ольтея. — Неужели это и правда божественная сила? И если да, то выходит, что маги и правда получили дар Хореса? Поэтому могут противиться происходящему⁈»

— Сумма грехов, — продолжил говорить Силакви, стоя спиной к колдунам и не замечая их действий. — Нет ничего более благочестивого, чем убийство. Ничего более абсолютного.

«Если я сумею отвлечь его, то верс взорвёт Огненную сферу, — осознала Ольтея. — Киан снял Слезу и всё ещё не надел её — это мой шанс!»

— Всё это ложь, — произнесла женщина, пользуясь тем, что с тех пор, как Силакви до неё дотронулся, всё ещё могла говорить. — Домыслы и манипуляции. Я готова показать свою память в любой момент.

«Ну же, ублюдок, продолжай смотреть на меня…» — молила Ольтея.

Но будто бы что-то прочитав на её лице, жрец обернулся, заметив происходящее.

Поздно. Некромант достаточно сжал Огненную сферу, чтобы случился выброс пламени. Таинственное состояние зависшего времени пропало, но Киан успел прыгнуть в сторону подоконника, схватив Слезу за мгновение до того, как огонь охватил всё вокруг.

Маги сразу же загорелись, дико крича. Ольтея же, ощутив возможность двигаться, как и Силакви не обратила на пламя внимание. Слеза точно также находилась на её шее. Поэтому с резким щелчком она выдернула свой тонкий, искусно сплетённый пояс, входящий в комплект зачарованной одежды. Это было единственное, что она могла использовать в качестве какой-то помощи в ожидаемой схватке, ибо была абсолютно безоружна. Как и сам Киан.

Женщина прыгнула на спину высшего жреца, в момент, когда он только схватил Слезу, и обвила пояс вокруг его шеи, не обращая внимание на потоки яростного огня, уничтожающие всё, кроме них двоих.

Ольтея прижимала голову Силакви к своей груди, несмотря на весь его рост. Она крепко сцепила челюсть, изо всех сил натягивая зачарованную ткань.

Высший жрец упал на колени, лицо его потемнело, а руки судорожно цеплялись за душащую ткань. Его шёлковые рукава задрались, открывая изящную красоту покрытых молитвами наручей.

— Что, больше не осталось никаких фокусов⁈ — кричала Ольтея, пытаясь удержаться на его спине. Её руки, грудь и плечи вздувались от напряжения. Несмотря на то, что она была высшим сионом, Силакви ни капли не уступал ей в силе, очевидно пройдя те же самые процедуры, но никак их не афишируя.

Её противник уже перестал дышать и теперь боролся только за то, чтобы защитить свою сонную артерию. Женщина собрала все свои силы, резко дёргая пояс в стороны — раз, а потом другой. Но в следующее мгновение левая рука Киана затрепетала над наручем на правом предплечье. Появился клинок, торчащий чуть выше его локтя, который жрец тут же погрузил в бок Ольтее, заставив её дёрнуться и замереть.

Новый удар выбил искры из её глаз. Следующий, пришедшийся ей под рёбра, вызвал лишь лёгкое содрогание. Пояс выскользнула из рук женщины, и Силакви упал вперёд, на свои руки. Он задыхался, как и любой человек, но пришёл в себя гораздо быстрее обычного. Казалось, всего за несколько мгновений он сбросил с себя слабость и повернулся лицом к умирающей Ольтее.

Женщина отшатнулась на два шага назад, разинув рот и зажимая рукой хлынувшую из тела кровь. Никаких слов произносить не требовалось. За дверью уже слышались приглушённые крики и стук молота. Но высший жрец не мог рисковать, а потому стремительно бросился вперёд и впечатал кулак прямо в череп неудавшейся заговорщице. Левая бровь и глазница Ольтеи рассыпались, как хлебная крошка.

Кровь предательницы побежала по щелям между камнями пола, высыхая от пылающего внутри огня быстрее, чем успевала куда-нибудь затечь. Кровь и пепел от двух обратившихся прахом тел версов.

— Отдаю должное, у тебя почти получилось, — произнёс Киан, а потом сорвал Слезу с её шеи, позволив остаткам огня вонзиться в плоть заговорщицы.

Ольтея думала, что уже ничего не ощущает. Она ошиблась. Жар проник в неё, охватывая с такой силой, что женщина закричала.

Силакви смотрел, как белая кожа жарится прямо на его глазах. К сожалению жреца, пламя погасло слишком быстро.

Ещё через минуту с двери, наконец, сняли зачарование и успешно выбили. Высший жрец повернулся к людям, столпившимся за порогом. Их злые и изумлённые глаза ощупывали раскалённый мрак помещения, отделяя живых от мёртвых.

— Хорес… он убил их, — прошептал чей-то голос за спиной изумлённой императрицы.

— Очевидно, тайны, которые нашёл некромант, стоили того, чтобы остаться неузнанными, — новый голос, достаточно тихий, но хорошо слышимый.

— Я говорил, нужно обыскать его, это же работа Огненной сферы! — всполошился Беза.

— Милена, — произнёс Силакви. — Ты должна понять меня…

Но женщина уже увидела обгоревшее тело своей любовницы.

— Целителя сюда, срочно! — выкрикнула она, бросаясь к ней.

— Уже поздно, она мертва, — пожал Киан плечами. — Лучше скажи мне, ты знала, что так произойдёт?

— Что знала⁈ — злобно посмотрела на него Мирадель. — Думаешь, я запланировала это, чтобы убить мою лю… лучшую подругу⁈

— Милена… — вздохнул Силакви. — Я…

— Ты и правда замышлял предательство, — решила императрица. — Так ещё и убил…

Она нахмурилась, как будто только сейчас осознала последствия произошедшего, а затем гневно взглянула на капитана гвардии.

— Беза, схватить его, — уточнять кого именно не было смысла.

У входа, тем временем, собиралось всё больше изумлённых людей. Кто-то побежал за целителями, кто-то — сообщить сведения остальным министрам и придворным.

— Ваша милость? — побледнел Карсин. — Ч-что вы сказали?..

— Милена, — заговорил Киан, и в его голосе послышался какой-то тёмный рык, — меня никто не схватит.

Он спокойно повернулся и зашагал по мраморным залам, перед расступающимися людьми.

Молчание, ошеломлённое и тяжело дышащее, обрушилось на всех.

— Схватить его! — завизжала императрица на Безу, а потом обвела взглядом остальных. Но люди стояли не шевелясь, лишь отводя глаза.

— Тихо и быстро, — хмыкнул я, пряча в землю тело мужчины, решившего стать добровольной жертвой. Подловить жреца Триединства было не просто легко, а прямо-таки элементарно! Всё дело в том, что храм использовали как лазарет, а потому проповеди проходили в отдельной маленькой пристройке. Заглянув туда в облике крысы, я разыграл уже знакомую схему: дождался пока мужик отойдёт в туалет, где мгновенно выстрелил «каплей» ему в череп.

Теперь противник не сможет воспользоваться своей сучьей статуей Сэнтилы! Во всяком случае — какое-то время.

Эх… разумеется ключевые представители Империи остались бы живы. Все высшие сионы, гвардейцы-инсурии и аристократы владели антимагическими амулетами. Процентов пять обычных солдат, пожалуй, тоже — достались по наследству или смарадёрили. Да мало ли способов? Украли, купили (по дешёвке или за полную сумму), нашли под ближайшим кустом…

И всё-таки, такая вещь слишком сложна в изготовлении, чтобы быть массовой. Даже в Империи, колоссальной по размеру и силе стране, изготовление антимагических амулетов нерегулярный процесс, происходящий лишь в столице и ещё паре городов. Причём для этого массово готовят сотни детей, надеясь, что если кто-то пробудит магию, то сможет самолично ковать сталь, которая потом идёт на доработку артефакторами и алхимиками.

Элитные, хе-хе, группы…

Тьфу, не важно! Ключевое — чёртова Триединая статуя Сэнтилы могла лишить нас не только массовки из «перебежчиков», но и элитных боевых частей, в результате чего присоединение Фирнадана заставило бы Империю остановиться, сдать назад, а то и вовсе сбежать. Вот смеху-то было бы!

И всего этого помог избежать я. Я! Да мне, сука, три медали полагается, восстановление титула и почётное помещение имени на Финасийскую стену! Однако, скорее всего, ничего из этого не произойдёт. Впрочем…

— А что если ещё один доброволец найдётся прям сразу? — задумался я, а потом вздрогнул. Неприятно.

Ну да, а что мне делать? Перебить всех защитников крепости, чисто на всякий случай? Смешно! Конечно же у меня есть на это все шансы!

Разрушить статую я не могу, слишком большая охрана. Кроме того, не уверен, что она до сих пор там стоит. То есть… рано или поздно о пропаже того стража, которого я подловил и убил, станет известно. Что сделают тогда? Я бы поставил на то, что статую, на всякий случай, перепрячут.

Уже неважно. Я сделал всё, что от меня зависело. Осталось лишь добраться до лагеря Империи, надеясь не попасть в глупый бой со своими же, а потом передать пласт полученных сведений.

Звук горна застал меня на месте смерти жреца — прямо возле сортира, будто бы я только вышел или собирался туда заглянуть. Проклятье!

— Нападение! — послышался дальний крик. — Империя!

Вполголоса ругаясь, я бросился на ближайшую улицу. В голове бились мысли: «Что делать?» Снова воевать против своих? Как-то не хочется! Но если я сейчас побегу к ним, то весьма велик шанс, что меня тупо прикончат, не став даже слушать. Дерьмо…

— Ещё и форма эта… — с гневом покосился я на камзол колдуна вольного города Сауда. — В таком виде меня прибьют первым…

— Это верно, маг! — неожиданно хлопнули меня по спине. Едва не подпрыгнув, я оглянулся, заметив улыбающегося офицера. — Стой позади нас, да бей что есть силы!

— Есть, сэр! — только и осталось произнести мне, радуясь, что не успел выболтать больше. К счастью, мужчина посчитал мои слова обычным нытьём.

Быстро влившись в отряд из двух десятков бойцов с ружьями, которые стремительно бежали в сторону стены, у меня уже не имелось возможности незаметно скрыться. Разве что очень даже заметно, но с учётом того, что сюда повсюду стекались солдаты гарнизона, это могло закончиться не очень хорошо. Прикончили бы меня, за попытку дезертирства или ещё чего.

К офицеру, рядом с которым я стоял, почти сразу подбежало ещё несколько человек и по их словам я осознал, что здорово ошибся в статусе своего «командира». Это не был не просто какой-то там офицер низшего звена, а самый настоящий армейский полковник, чья улыбка успела смениться сосредоточенным выражением лица.

— Мне уже доложили, — поднял он руку, прерывая гонца, — вторая армия не сможет нас поддержать.

— Так точно, сэр, — кивнул гонец, — на их территории провели диверсию, а потом оттеснили атакой конницы.

— И мы остались с Империей один на один, — усмехнулся полковник. — Сегодня будет царить хаос… Передай коменданту Логвуду, что мы попробуем совершить контрудар и уничтожить вражескую артиллерию, даже если это будет последнее, что сумеем сделать.

— Будьте начеку, полковник Трисейн, — взволнованно сообщил ему один из офицеров. — Ваша потеря станет невосполнимой.

— Для меня главное — знать расположение имперских частей перед стенами, — кивнул он на поле боя. — Особенно так называемых «перебежчиков». Несмотря на все наши усилия их слишком много, а потому можно встрять.

Тем временем началась пристрелка. В нашу сторону полетели ядра, но пока лишь они. Далёкие тучи живой силы Империи медленно разворачивались. Похоже, «перебежчиков» гнали в определённые зоны, а не просто наугад, как в первые дни.

Полковник нахмурился.

— Основной удар явно будет нанесён не с этого направления, — высказал он.

И всё же, пушки старательно вели обстрел, а в поле зрения, скрывшись под несколькими широкими барьерами, расположились войска противника, замершие в ожидании. Причём барьеры — явная фикция. То есть… на нашем участке стены даже нет своей артиллерии! Вся она была переброшена глубже в тыл, чтобы было возможно вести уличные бои.

— Может стоит направиться к месту основного удара? — уточнил у Трисейна сержант, светя свеженачищенными знаками отличия.

— И сдать стену этим молодцам? — полковник указал на войска Империи, стоящие в отдалении. — Там порядка пяти тысяч. Кажется, что не так уж и много, но если мы отступим, они сумеют пробраться сюда и некому будет их отбить.

— Клятые имперцы! С таким численным превосходством можно окружить Фирнадан со всех сторон и напасть одновременно, — сплюнул сидевший прямо на земле солдат.

— Если бы всё было так просто, — криво усмехнулся Трисейн. — Ожидаем их следующего хода, либо распоряжений сверху.

А будут ли они, эти распоряжения? — задумался я. Желание что-то делать заставляло дёргаться и смотреть по сторонам. Я постоянно прикидывал, как мог бы незаметно сбежать, а потом… Предположим, обращусь в крысу и проберусь к тому самому месту, откуда попал в Фирнадан. Представим даже, что оно не охраняется и я сумею им воспользоваться, незаметно перебравшись за стену. Чего уж, я мог бы избавиться от своей одежды мага Сауды и остаться пусть даже голым. Что дальше? Уворачиваться от атак и своих, и чужих? Закопаться в землю и рыть проход на десять метров вглубь? Надеяться, что имперская разведка с их артефактами поиска, благодаря которым они с такой лёгкостью находят всех шпионов-оборотней, даст сбой?

Одинокий всадник показался на пустынной улице, он быстро подъехал к нам и спешился.

— Полковник Финкол Трисейн! — прохрипел он. — Послание!

— Докладывай! — мгновенно отозвался тот.

— Сообщение от коменданта Тольбуса, который лично возглавил защиту Северных ворот.

— Продолжай, — кивнул Трисейн.

— Комендант просит подкрепления, так как по Северным воротам ожидается основной или один из основных ударов. Замечены отряды тяжёлых инсуриев и регулярные войска Империи, которые приближаются за спинами волны «перебежчиков».

— Только этого не хватало! — мрачно насупился полковник, а потом обвёл нас взглядом. К этому времени собравшиеся здесь силы выросли примерно до полутысячи человек, что всё ещё было каплей в море.

Гонец кивнул и утёр густой от сажи пот со лба. Я заметил, что шлем был ему велик.

— Могу отдать половину, но… — он задумался, — не буду грузить тебя лишним. Гантер! — рявкнул Трисейн, на что к нему быстро подскочил какой-то сержант. — Отведи половину к Северным воротам. Не спи, быстро-быстро!

— Делимся! — завопил Гантер, а потом его взгляд будто бы магическим образом остановился на мне. — Маг, пригодишься, в строй.

— Ворота пока держатся, — тем временем докладывал гонец. — Сапёры и маги их чинят, а войска худо-бедно удерживают нападающих, но если не поспешить, то бои вновь начнутся на улицах.

— Рано или поздно всё равно до этого дойдёт, — пробурчал Трисейн. — Кстати, — ещё раз пристально осмотрел он гонца. — Это ведь не тот шлем, который тебе выдали?

Тот сконфуженно покачал головой.

— Свой я, хм, потерял, полковник, — отвёл он глаза.

— Как отдохнёшь, направься к интендантам и попроси выдать шлем по размеру, — скрестил Трисейн руки на груди. — Свободен, мы знаем, как добраться до Северных ворот, провожать или показывать нет нужды.

— Есть, сэр, — кивнул он, быстро направившись к своему коню.

К этому моменту группа почти сформировалась. Нам даже не особо мешала артиллерийская стрельба — слишком уж жидкая она тут была.

Полковник и сержант, тем временем, смотрели в спину гонца.

— Небрежный, — пробормотал Трисейн, — так потерять шлем.

— Верно, — поддакнул Гантер.

— Умён, ведь нашёл себе другой, — дополнил полковник.

Сержант улыбнулся, а потом осмотрел две с половиной сотни человек, выстроившихся перед ним.

— Храни вас Триединый, сэр, — повернулся он к своему командиру.

— И тебя, Гантер. Удачи в бою. Надеюсь, ещё увидимся.

Далее я, в составе новой группы, направился к другому участку стены. Всю дорогу приходилось прикрывать голову, защищаясь от осколков камня, которые высекали ядра над нашими головами. Сложилось ощущение, что Империя и правда разместила вокруг Фирнадана две тысячи пушек, которыми теперь пыталась смести город с лица земли. Мне даже пришлось возвести барьер, прикрывая отряд на особо сложном и узком участке, который прекрасно обстреливался из-за частично разрушенной стены. Похоже, сюда упала одна из воздушных бомб, которые прошлой ночью бросали маги и друидские птицы.

Оказавшись возле Северных ворот, заметил, что хоть те не обстреливали их пушек, они доживали свои последние мгновения, ведь их массово забрасывали мощными артефактными бомбами. К тому же, снаружи ворота горели, очевидно попав под какой-то алхимический состав.

Выругавшись, я бросился вперёд и на последних секундах успел нанести кривоватую, но рабочую руну прочности, подарившую нам несколько лишних минут. Этот момент, а также факт подкрепления, повысил боевой дух защитников, отчего на врага посыпался град всевозможных снарядов. Штурмовые лестницы, которые ранее с трудом успевали отбрасывать, просто смели и вновь заняли главенствующее положение…

…ровно до начала обстрела.

— Сука, они не били из пушек, потому что считали, будто уже сломили нас, — заскрипел я зубами, пряча голову и пригибаясь.

Да-а… не хотели убивать своих же, ведь очевидно, ворота вот-вот падут, но теперь… Снова заново. Дерьмище! Почему я вообще здесь⁈

Пользуясь наплывом гнева, сформировал вокруг себя мощный водяной барьер, а потом высунулся, атакуя десятками огромных шаров чистого кипятка, которые с бешеной скоростью отправились на армию неприятеля, разрываясь тысячами «капель», пробивающих людей навылет, да окутывая их обжигающими пара?ми.

В меня тут же полетели пули и магические атаки, но я удерживал барьер почти пять секунд, поливая своих же собратьев множеством сильнейших чар.

Едва не упав, я вновь нырнул за стены, стараясь отдышаться и растереть собственные руки, которые будто бы сам окунул в кипяток. Давно уже за раз не тратил так много энергии!

— Хорошо выложился, колдун, — хлопнул Гантер меня по плечу. — Отдохни пару минут.

Вот спасибо! Целых пару минут!

Положение, тем временем, не стояло на месте. Противники нанесли синхронный удар сразу с нескольких направлений. В сторону стен побежала орда «перебежчиков», среди которых, мелькая плёнками барьеров, неслись самоубийцы-подрывники. Два десятка магов, стоящих в стороне, одновременно ударили «Взглядом Хореса», целясь в наименее целый участок стены. На другие же стены бросились — сходу на них запрыгивая, — группы сионов, во главе с высшим.

— Что, не выходит количеством, решили качеством? — скривился я.

Место делает человека, — мысленно решил я, ощущая всё больший негатив к своим согражданам. Проклятье, так недолго и до предательства дойти! Но что поделать, если мне не дают нормально «выйти»⁈

Образовалось сразу два пробоя — на месте ворот, и там, куда попала основная часть «Взглядов». И пусть половина магов после такого надолго прилегла отдохнуть, а остальные морщились, потирая руки — «Взгляд Хореса» не просто так считается одной из высших форм атакующей магии, — это уже не имело значения.

Орды голодных и истощённых «перебежчиков» начали пробиваться в проломы стен, в прямом смысле слова погребая под собой защитников Фирнадана. На каждого солдата приходилось по десять-пятнадцать обезумевших крестьян и горожан, которых силой согнали сюда и заставили идти в бой. Они уже распрощались со своими жизнями, а потому обладали отвагой смертников, мысленно пребывающих в чертогах своих богов.

Среди этой людской массы были не только мужчины, но и женщины, старики и даже редкие дети. Фактически весь народ Мобаса, вызвавший гнев императора, а также солидная часть крестьян Сауды, которых загнали выловившие их разведчики-рекрутеры.

Контролировать такую массу мог лишь страх и лишения, которые командующий состав щедро им отсыпал.

Защитники вынужденно начали отступать, жертвуя собственными бойцами. Даже я, как бы ни бахвалился, резко сдал назад, огрызаясь всплесками магии. Тонкая струя воды, под бешеным напором, срезала сразу пару десятков противников, на миг заставив людей заколебаться, но тут в мою сторону прыгнул сион, от которого я едва успел обернуться крысой, проскочив между ногами, а потом стремительно бросился в массу бойцов Фирнадана. Правда почти сразу на меня наступил чей-то сапог, превращая в размазанную по земле массу костей, крови и кишок.

Благо, амулет и правда спасал от смерти в чужой форме, так что меня просто перебросило в естественный вид.

— Твою мать, — невнятно буркнул я, сходу окружив себя обычным динамичным барьером, которым оттолкнул слишком близко стоящих людей, включая и олуха, который остановился, чтобы посмотреть на свой окровавленный сапог.

Подавив желание выстрелить «каплей» ему в морду, вклинился в ряды остальных отступающих.

Всё это время продолжала бить артиллерия — ядра периодически летали над головой, но к взрывам понемногу начало вырабатываться отношение словно к фоновому звуку. Оно раздражало, мешало, но стало таким привычным…

Отступление, хоть и казалось поспешным, вышло совсем не таким, как я предполагал. Не было паники, не было криков и суматошного бега. Каждый из защитников сосредоточенно прикрывал друг друга. В крайние ряды вошли лёгкие инсурии и немногие сионы. Далее выступали наиболее умелые в ближнем бою бойцы, за ними — стрелки, которые менялись друг с другом по мере перезарядки ружей. Ещё дальше — маги, которые били поверх голов своих соратников. Вот среди последних находился и я.

— Следите за небом! — кричал какой-то офицер. — И доложите о прорыве!

За следующий час ситуация успела поменяться, наверное, раза три. В конечном итоге всё свелось к тому, что мы вынужденно разделились, начиная бесконечную рубку уличных боёв. Противник раз за разом попадал в ловушки, но учитывая, что первую и ключевую роль играли «перебежчики»…

Мне казалось, что я уже не воспринимал их, как людей. Просто мясо. Насекомые, которых нужно давить.

Эти твари лезли из всех щелей, чисто для того, чтобы найти свою смерть. Правда зачастую за их спинами скрывались профессиональные войска Империи, которые крепкой рукой несли смерть защитникам Фирнадана.

Из семи с лишним десятков солдат — остаток, который Гантер вывел из очередной сечи, — сейчас осталась ровно дюжина, включая меня. Ну и один низший сион, который устало пытался отдышаться, стоя на подрагивающих ногах. Я молчаливо разминал руки, скорее пытаясь остудить их, избавляясь от ощущения чрезмерно большого количества энергии, проведённой за столь малое время. Изредка я посматривал в небо, но не с целью обнаружить противника, а желая обратиться птицей и взлететь, спасаясь от этого безнадёжного дела.

Меня мучили мысли: я ведь стремлюсь спасти войско Империи, но почему-то сейчас изо всех сил уничтожаю их. Почему?

Глупо… так?

Пусть я и замаскированный диверсант, который должен играть свою роль, но… не настал ли момент по настоящему поменять сторону?

В один короткий миг я уже выставил было руку, чтобы резкой струёй кипятка обратить кровавыми кусками всех своих «товарищей», а потом найти форму кого-то из имперских солдат, выдав себя за отставшего бойца, но…

Перед глазами возникли Ская, Дунора, усатый Логвуд и даже полковник Трисейн… хорошие люди, которых я обреку на смерть. В противовес им шли Финнелон, Кипп и Нэшсен — сучьи ублюдки, из-за которых я вообще тут оказался. Скрипнув зубами, я опустил руку.

Проклятье… не тупи, Кирин… Если так хочешь, просто не убивай, а скройся. Исчезни, вот и всё.

Силана… она в имперском лагере. Я не хочу, чтобы она лишилась даже столь шаткой опоры. И вообще, что будет, если Дэсарандес проиграет? Что случится с Монхарбом? Позволят ли ей править? Хватит ли у неё навыков, дабы удержать власть и не лишиться жизни? Сомневаюсь. Ныне её легитимность держится на страхе перед неодолимой силой Империи, которая, хоть и разрывается внутренними противоречиями, является тем, что может стереть с лица земли любого своего врага, сколь бы опасным он ни был. Даже сейчас, даже используй статую Сэнтилы, даже убей с её помощью сотни тысяч солдат, Империя всё равно захватит Фирнадан. И потом и почти беззащитную Сауду, вместе с точно таким же беззащитным Олсмосом. А дальше сдастся Магбур.

Да-да, лишь недавно я думал, что Дэсарандес может сдать назад, если лишится армии, которую «съест» статуя Сэнтилы, но… Хм… он и правда может. Но может и продолжить, используя свои самые сильные части, защищённые антимагическими амулетами. Их будет достаточно. Разве что магбурский архонт решит взбрыкнуть. Но это будет бессмысленно, ведь в крайнем случае император вернётся снова, лет через десять, и уже не остановится ни перед чем.

Я вздохнул и почесал затылок. Не важно скольких имперцев я убью. Нужно возвращаться к своим. Да… нужно возвращаться к своим…

Не знаю, сколько ещё я гонял бы эти мысли в своей голове, разрываясь внезапными противоречиями, если бы один из солдат не крикнул о приближающемся враге.

— Это имперские версы! — заорал он. — Атакуют!

И тут я увидел его. Ресмона. Деревенского сукина сына, который сосредоточенно хмурясь, создал огромный земляной валун, бросив ровненько между строем моих людей. За спиной здоровяка удалось разглядеть всё ещё лысого Шаграта (попал под кипящее масло при штурме Кииз-Дара), Ваккаса, Корсака, Тулла и Джерома. Следом спешил отряд прикрытия из, примерно, двух десятков основных частей Империи.

— Отступаем! — выкрикнул Гантер. — Назад!

Камень, созданный Ресмоном, с сухим громким хлопком разлетелся на осколки. Я создал стандартный барьер, а потом поднял руки и громко крикнул.

— Свои! — разумеется, на таскольском. — Ресмон! Это я, Кирин!

Колдуны замерли, отчего едва не поплатились, когда один из моих солдат — фирнаданских защитников, — направил ружьё в их сторону. Водяной серп срезал половину его черепа, а потом я меткими «каплями» добил четырёх выживших, отчего ощутил, словно предал самого себя. Хорес, до чего же мерзкое чувство! Я ведь имперский подданный, я — патриот! Даже несмотря на скотское отношение какой-то части командования, я всё равно остаюсь тем, кто стремится к благу своей страны.

Между тем меня окружили имперцы. Солдаты настороженно выставили ружья, целя мне в лицо и грудь. Маги рассредоточились.

— Не могу рассказать подробностей, но я тут уже пару дней, на секретной миссии, — хмыкнул я. — Если хочешь, Рес, могу доказать, что я — это я.

— Может, ты лишь завладел чужой памятью? — прищурился он.

— Даже самый искусный некромант не смог бы узнать абсолютно всё, — пожал я плечами, не спеша снимать барьер. — А глаза у меня, как видишь, на месте.

— Предположим, — с сомнением проговорил этот увалень. — Тогда скажи-ка…

Проверка длилась не так долго, как можно было подумать. Всего десяток вопросов, на парочку из которых я с возмущением сказал, что знать этого не знаю. Например, Рес просил назвать деревню, из которой он родом. Я что, помню⁈

— Деревня Ручьи, — насупился он.

— Как буду в лагере, верну лицо, — успокоил я его. — А вот одежду лучше бы переодеть сейчас. Сугубо во избежание… ненужного внимания и риска.

— И с кого собрался её снимать? — рассмеялся Шаграт. — Эй, парни, — он оглянулся на солдат. — Никто не хочет отдать Кирину свою форму?

— Хватит тратить время, — вперёд, из-за спин людей вышел презрительно морщившийся лейтенант, возглавивший эту небольшую, хоть и очень сильную (благодаря магам) группу бойцов. Кстати говоря, то, что он скрывался за спинами других, было очень показательно. За время пребывания в Фирнадане я как-то уже привык, что в битве почти все офицеры смело выступали на передовой.

Сука… вроде бы всё правильно сделал, но почему меня теперь мучает совесть⁈ Какого чёрта⁈ Я что, должен был защищать этот город в безнадёжном бою? Зачем? Почему?

Я ведь… хе-хе… закалился, пока добирался до вольных городов раздробленного королевства Нанв. Закалил тело и душу, но… теперь стою и пытаюсь не заныть, наматывая сопли на кулак. Что бы на это сказал Дризз? Этот ублюдок, если ещё жив, наверняка харкнул бы на труп Гантера, а потом сходу потребовал встречи с вышестоящими, по причине получения особо важной информации.

Что же… это план. Обойдусь без плевка, но вот информацию передать надо.

— Раз ты, верс, знаешь местность, то… — продолжил было лейтенант, но я прервал его.

— У меня задание, — строго ответил я. — И оно успешно завершено. Мне нужно передать информацию вышестоящему руководству. От этих сведений может зависеть судьба всей осады.

Неизвестный мне лейтенант принялся хохотать, едва не выгибаясь.

— Насмешил, придурок! — в конце концов воскликнул он. — Значит, отказываешься подчиняться приказам⁈

— Если я не передам эти сведения, — улыбнулся я, — может погибнуть вплоть до ста тысяч человек, — я решил преуменьшить цифры, чтобы этот кретин быстрее мне поверил. — Не хотите вспомнить судьбу осады Мобаса?

Эти слова заставили кровь мужчины отлить от лица, сделав его бледным, словно мраморная скульптура.

— М-мины? — аж заикнулся он, вновь вызвав во мне чувство отвращения и презрения. — Так какого хера молчишь, грёбаный ты урод! — лейтенант сделал шаг вперёд, но мгновенно успокоился — словно кто-то выпустил воздух из воздушного шара. — Эй, все, отступаем!

— Отсюда лучше пройти другим путём, — остановил я его. — Хоть я и не успел изучить Фирнадан вдоль и поперёк, но кое-что запомнить удалось, так что доверьте мне роль проводника…

— А что если ты предатель? — кажется, эта внезапная мысль завладела всем сознанием офицера. — И хочешь завести нас в ловушку⁈ Схватить его! — и указал на меня рукой.

— Поэтому я убил своих же? — поднял я бровь, не делая даже попытки дёрнуться. — И поэтому меня узнали маги-соратники? — теперь кивнул на Ресмона и ребят, которые дружно закивали в ответ.

— Это Кирин, — уверенно подтвердил здоровяк. — Чувствуется, что поработали целители, на морду не похож, да и голос чутка другой, но интонации и поведение, сука, один в один! — и махнул руками.

— Вот спасибо, — ехидно наклонил я голову, а потом снова посмотрел на идиота, который каким-то чудом добрался до должности лейтенанта. Хотя… небось родственник кого-то высокопоставленного, вот и сделали его лейтенантом, посудив, что вроде и не низшее звание, но и не такое, при коем можно натворить глупостей, которые всерьёз помешают армии.

Вот дерьмо, а ведь сходится! Теперь даже понятно, почему у небольшого отряда целая шестёрка магов.

— Это место, — ткнул я пальцем в усадьбу, рядом с которой мы стояли, — одно из самых укреплённых в Фирнадане. По плану тут должен был расположиться один из взводов, но так получилось, что основную оборону заняли дальше, в сторону рыночной площади. Там тоже есть пара массивных поместий, хоть и с менее мощными укреплениями…

— Ближе к делу! — взвизгнул офицер.

— Под городом есть множество секретных подземных ходов, — быстро проговорил я. — Защитники знают их, как свои пять пальцев. С их помощью они могут молниеносно перебираться с одного края на другой, не попадая в зону видимости имперской армии. Это позволяет им окружать и уничтожать наши раздробленные силы. Я не хочу, чтобы мы возвращались тем же путём, потому что там уже могла притаиться засада.

К некоторой моей неожиданности лейтенант согласился и мы направились другим путём, который позволил обогнуть места потенциальных засад. Я так резко сменил сторону, что даже не смог в должной степени это осознать! По инерции едва не начал расстрел группы «перебежчиков», которые голодной грязной толпой пробежала мимо, на ходу осматриваясь и чуть ли не принюхиваясь. Заметив имперскую форму, крестьяне, словно побитые собаки, торопливо свернули и разбрелись по покинутым зданиям. Мусор… скоро их всех перебьют фирнаданцы. Но… тем самым привлекут к себе внимание, что имперцам и нужно. Кого-то выловят и убьют, а даже если нет, каждый убитый «перебежчик» — это пуля и порох, потраченные на него. Разве что маги или сионы могли убивать их без каких-либо трат.

Довольно быстро (и без проблем) мы обошли хороший кусок земли, вернувшись на территорию, уже знакомую лейтенанту. Далее мужчина повёл нас сам. Я не стал спорить, всё-таки отсюда уже не так далеко до Северных ворот, в сторону которых мы держали путь. Однако именно тут мы и наткнулись на засаду.

Массивное каменное строение, служащее складом, подпирало северную стену, и его плоская крыша, как я знал, была опорным пунктом и точкой сбора для защитников стены. На уровне улицы главный вход представлял собой толстые бронзовые ворота с петлями, утопленными в каменную стену. Над входом нависал широкий карниз, опиравшийся на две мраморные колонны — его покрывала искусная резьба в форме демонических голов с открытыми пастями. Из пастей, насколько я слышал из разговоров местных, ещё должно капать кипящее масло, которым планировали окатить нападавших, когда те попытаются взять его штурмом.

Вот только сейчас здание казалось заброшенным — ворота выбиты, а внутри лишь десятки трупов и следы отчаянного боя. Похоже, когда Северные ворота пали, здесь заперлись защитники, решив организовать точку сопротивления, но переоценили себя.

Так я думал вплоть до момента, как мимо моего лица пролетела пуля, вонзившись ровно в ухо идущего рядом Ваккаса — паренька с большими глазами, которые зачастую показывали его настрой. Нынешний случай не был исключением, глаза распахнулись так широко, что казалось, вот-вот выскочат из орбит — в них горело удивление и боль.

Ваккас молча завалился на землю, не подавая признаков жизни. В этот же миг зазвучали десятки ружей, знаменуя обстрел.

— Изен! — услышал я крик Скаи. — Мы идём!

Магическая молния резво пробила сразу четверых имперцев, которые лишь испуганно вскрикнули. Пули сразили ещё шестерых. Но тут за дело взялся Ресмон и остальные волшебники. Поток магии обрушился на склад, стёсывая и ломая камень.

— В укрытие! — заорал лейтенант, отступая назад. — Защищайте меня!

Создав барьер вокруг себя, я… замер.

Проклятая судьба! Зачем… зачем ты из раза в раз предлагаешь меня сделать это⁈ Зачем мне менять сторону⁈ Я… я…

Что за прошедшее время дала мне Империя? Дом — да. Семью — ещё бы. Любовь? Скорее нет, чем да. Её у меня отняли, причём неоднократно. Сразу дважды. Люмия и Силана. Что одна, что вторая, были теми, к кому я испытывал чувства, но потом первая погибла, а вторую использовали в интригах. И кто это был? Имперские аристократы. Те люди, к которым когда-то относил себя и я.

Теперь я оказался среди тех, кто оказался не призван, а принуждён. Штрафная рота… место, немногим лучшее, чем бытие среди «перебежчиков». Можно ли сказать, что я заслужил его? Нет, думаю, что нет. Меня просто подставили. И теперь я мог или снова ударить в спину, в этот раз уже «мерзким имперцам», либо… остаться на правильной стороне. Той, которая победит. То есть… Хорес, я ведь уже думал об этом! Предположим, каким-то чудом, я стану тем, кто поставит крест на всём плане Дэсарандеса — заманю его армию в Фирнадан, а потом кто-то активирует статую Сэнтилы, уничтожая собравшихся внутри людей. Может, в пылу боя погибнет даже какое-то количество элиты с антимагическими амулетами, но что потом⁈ Как это позволит Сауде победить⁈

Только продлит агонию. В самом лучшем для пока ещё вольного города случае, Дэсарандес отступит на Малую Гаодию, разбираться со внутренними проблемами и Кашмиром. Но надолго ли это его займёт? На год, два, десять? И потом он вернётся, собрав ещё одну армию.

Сопротивление бессмысленно… Коалиции против Империи уже пробовали собрать, но либо ничего не получалось, либо она не справлялась против тактического гения Дэсарандеса, который раз за разом сокрушал даже более многочисленные и лучше вооружённые воинские массы. Вечный император не знал поражений.

И именно в этот момент я вспомнил про Тол-Фуалсо. Остров, в центре моря Печали, где водные колдуны островитян затопили целых триста военных кораблей Империи, заставив государство долгое время восстанавливать флот, а потом обходить их стороной.

Сколько уже лет прошло с того времени?..

Облизнув губы, я продолжал стоять соляной статуей, наблюдая, как имперцы и фирнаданцы убивают друг друга. Пули то и дело попадали в тела, лишая то одного, то другого человека жизни. Ресмон обернулся медведем, бросившись вперёд, на ходу создавая вокруг себя каменную броню. Его прикрывал Корсак, пока Шаграт создал огненное облако, обрушив огромную массу разреженного огня на величественное здание склада, где затаились «подлые» защитники города-крепости.

— Хорес, дай мне знак, — закрыл я глаза. — Любой. Подскажи, какой путь мне выбрать? Бессмысленный и трагичный или безжалостный, но выигрышный? Где поможет моя короткая жизнь? Кто враг мне, а кто друг?

— Изен! Прячься, мы прикроем! — крикнула Ская, бросив в подбегающего Ресмона колбу с какой-то жидкостью, отчего каменная броня медведя начала стекать, словно превратилась в грязь. Вслед за ней потекла и шкура, вызывая дикий, полный боли рёв. Медведь закатался по земле, быстро обратившись обратно в человека. Вовремя, ведь он-то не владел амулетом смены формы, так что гибель в животном облике грозила смертью в настоящем.

Но Рес успел. Обернулся человеком… которому в живот прилетела пуля из ружья, заставив здоровяка гулко охнуть и неверяще уставиться на самого простого, грязного, как шахтёр, мужчину, который с ясным взглядом хмуро посмотрел в ответ и отступил в укрытие, перезаряжая оружие.

Через миг тело Реса напополам разрубило длинное ледяное лезвие. Вот только… оно было не со стороны фирнаданцев, а со стороны имперцев. Тулл выпустил его так, чтобы «всё равно мёртвый» Ресмон загородил чары своей тушей. Это позволило ему убить сразу двоих защитников.

Это что… только что погиб мой последний друг? Причём тогда, когда я ещё вполне мог его вылечить и спасти? Погиб от рук своих же товарищей? Которые, судя по всему, не испытали по этому поводу совершенно никаких эмоций?

Как… просто. И понятно. Спасибо, Хорес, хоть твои уроки, как всегда, неимоверно жестоки.

— Что встал, скудоумный верс! — визгливо закричал лейтенант, махнув руками. — Твои дружки сдыхают! Тебе нужно!..

Маленький камешек, который я подбросил в воздух, мгновенно разогнался до сотен километров в час и пробил ему голову, словно и не заметив антимагического амулета. Череп придурка разлетелся кровавой кашицей, забрызгав нескольких солдат, прячущихся вместе с ним.

Я принял решение. И теперь оно окончательно. Прости, сержант Гантер. Я знал тебя всего несколько часов, но за это время ты показался хорошим мужиком. Не зря тебя выбрал полковник Трисейн. Надо было ещё тогда, в штрафной роте, понять, что мой путь окончательно пошёл куда-то не туда. Имею в виду… даже не только факт моей подставы, а, например, план создания «отдельной крестьянской армии». Что это, как не прогрессирующее безумие? Гнать людей на убой сотнями тысяч? А какая цель⁈

Глупость, которая ведёт лишь к долгоиграющему краху! Обескровить свою (уже захваченную) страну, ради… чего? Мести? Кому? За что?

Император — болезненно самовлюблённый глупец. Его сынок Финнелон — ему под стать.

И хоть среди защитников Фирнадана тоже находятся отбросы, такие как ныне покойный наставник Муллер, я почему-то считаю, что эти люди не заслуживают смерти. Точно не так. И если ради того, чтобы доказать это, мне придётся уничтожить всю армию Дэсарандеса, заставив его бежать из вольных городов — так тому и быть. Хватит бессмысленных завоеваний! Хватит проливать кровь! Время решить внутренние проблемы, а потом перейти к дипломатии.

Кивнув самому себе, я будто бы ощутил, как разжалась невидимая пружина в груди. Верно. Когда я принял решение поддержать Империю, то почему-то чувствовал себя оплёванным и грязным. Сейчас, когда я осознал, что должен бороться ПРОТИВ неё, то словно взлетел в небо.

— Я и правда должен был попасть сюда, — улыбнулся я. — Именно в это место. Пройти через все испытания по пути, через смерти, невзгоды и лишения. Через всё… Чтобы осознать своё настоящее предназначение. Закончить эту войну.

Даже не поднимая рук, одним лишь желанием, я создал в воздухе водяной шар, который мгновение спустя обратился на сотни раскалённых, словно магма, капель, а потом полетел в шокированных имперцев, моментально убивая сразу десяток.

Тут же, укрывшись барьером воды, я отбил поток пламени от Шаграта, а следом, на каком-то наитии, сумел перехватить массивную ледяную глыбу Тулла, перенаправив его на оставшихся ещё живых имперских бойцов. Теперь уже неживых.

Как я это сделал? Вспомнил, что лёд — это вода. А потом само получилось, стоило лишь пожелать этого. Удивлённый взгляд мага холода стал приятным дополнением.

Обратившись в ворона, я взлетел в воздух, не желая сравнивать, что окажется сильнее — мой барьер или атака сразу трёх колдунов. Вместо этого я пошире открыл канал к своему измерению магии, ощущая, как начало прижигать тело. Ещё бы, столько энергии за раз!

И всё ради того, чтобы на ближайшую сотню метров вокруг пошёл дождь.

Это довольно замороченные чары, которые позволяли мне видеть каждого из людей, но не глазами, а чувствами, словно каждая капля воды передавала мне информацию.

Голова закружилась, но я выровнял полёт, не глядя уворачиваясь от нескольких заклинаний наземных магов. Благо, фирнаданцы не растерялись, а воспользовались происходящим, чтобы ударить отвлёкшихся магов. Джерома снесло воздушным тараном, впечатав в стену с такой силой, что наружу вылезли кишки. На его тело будто бы взгромоздили многотонную бочку!

Трое оставшихся магов и шестеро имперских солдат начали отступать, отстреливаясь стихиями. Развернувшись в их сторону, заставил опуститься землю под ногой Тулла, отчего он не только промахнулся ледяным копьём, попав ровно в спину своего же соратника, стоящего рядом, так ещё и нелепо замахав руками, завалился вниз, захватив с собой Корсака. Двух незадачливых колдунов тут же поразила молния из окна склада, обращая в обугленные головёшки.

Шаграт развернулся и бросился бежать. По пути он вихлял, как заяц, надеясь увернуться от летящих чар. И, надо сказать, его стремительный побег и правда мог бы увенчаться успехом, ведь вряд ли его стали бы преследовать.

Мог бы… если бы не я.

Закрыв глаза, чтобы они не отвлекали меня от дождя, несущего так много информации, я мгновенно осознал местоположение тела парня. А потом заставил капли воды, которые лились на него сверху, ускориться до невообразимого уровня.

— А-а-а! — мгновенно раздавшийся крик показал, что дело сделано. Новые же капли, уже совершенно обычные, раскрыли ситуацию чуточку шире, показав, что труп Шаграта напоминает дуршлаг, столь много в нём образовалось новых дырок.

Защитники, тем временем, добили последнего имперского бойца, кричащего, что сдаётся. Его никто не слушал, просто бросили ещё одну молнию.

Я опустился на землю, посмотрев на радостно улыбающуюся Скаю, которая бросилась мне на шею.

— Заставил ты нас поволноваться, — с улыбкой сказал мне незнакомый пожилой мужчина, чья форма носила отличительные знаки капрала. — С чего это имперцы вообще взяли тебя в плен? Сразу ведь на месте всех убивают!

— Долгая история, — зеркально улыбнулся я, положив руки на плечи и талию Скаи. — Оставлю её до момента, когда будет поспокойнее. Лучше расскажите, как тут дела идут? А то я остался единственным выжившим во взводе сержанта Гантера…

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Кости мотылька. Книга 3. Все еще жив